Уваров Сергей Семенович - Историческое известие о Моро, извлеченное из нового сочинения

Историческое извѣстіе о Моро, извлеченное изъ новаго сочиненія (*).

(*) Eloge funèbre de Moreau, St. Petersbourg, 1813.

Жанъ Викторъ Моро, занимавшись нѣсколько времени мирною должностію судейскою, вступилъ на поле военныхъ браней; внутреннія безпокойства Франціи пробудили воинскій духъ его; и сія достопамятная эпоха скоро вознесла его на степень Французскаго военачальника.... Белгика была первымъ театромъ его славы. Подъ его руководствомъ овладѣли Французскія воинства Мениномъ, Иперномъ, Остендой и Нипортомъ. Варварскій и безразсудный законъ повелѣвалъ убивать всѣхъ подданныхъ Англіи. Моро пощадилъ въ Нипортѣ гарнизонъ, состоявшій изъ Ганноверцевъ, и сей подвигъ мужественнаго человѣколюбія стоилъ бы ему жизни, есть ли бы мятежные притѣснители Франціи не были испровергнуты другими; новые тираны продолжали свирѣпствовать; и въ тотъ самый день, въ которой Моро съ отважнымъ духомъ и съ храбрыми своими воинами кинулся на Кагасандской островъ подъ ружейными выстрѣлами съ крѣпости непріятельской, отецъ его кончалъ жизнь на эшафотѣ. Моро въ отчаяніи хотѣлъ удалиться изъ отечества. Друзья удержали его. Такъ, на жертву обреченный, не могъ онъ уклониться отъ грознаго рока, котораго всѣ превратности испытать ему надлежало.

Въ первую кампанію на Рейнѣ, переходилъ онъ нѣсколько разъ черезъ сію рѣку съ неустрашимостію рядоваго воина и съ искусствомъ великаго полководца. Переступивъ за Рейнъ, онъ шествовалъ отъ побѣдъ въ побѣдамъ; но войска, назначенныя ему на помощь, претерпѣли пораженіе, и Моро, съ одною своею силою, былъ со всѣхъ сторонъ стѣсненъ непріятелемъ, превосходнымъ въ силахъ, страшнымъ храбростію. Тамъ новый Ксенофонтъ произвелъ въ дѣйствіе славное отступленіе; тамъ показалъ онъ великія дарованія воинскія. Въ тѣсныхъ ущелинахъ, безъ всякаго способа въ выходу, онъ выбрался къ берегамъ Рейна съ помощію искусства и храбрости, съ именемъ побѣдителя, изпровергнувъ всѣ преграды передъ собою. Такъ учеными соображеніями полководца спасена была армія, готовая, казалось, отдаться въ руки непріятеля. Такъ совершилось знаменитое отступленіе, которое почитается въ Европѣ классическимъ и которому отдаютъ справедливость самые враги Франціи.

IIIлингенская баталія и осада Кельской крѣпости заключили сію кампанію, которая поставила его на первомъ ряду между полководцами того времени. Вторая кампанія открылась смѣлымъ и безпримѣрнымъ переходомъ черезъ Рейнъ. Ему надлежало еще пожать новые лавры, когда предварительныя условія мира, въ Леобенѣ подписанныя, прекратили теченіе его подвиговъ.

Послѣ двухъ блестящихъ кампаній Моро былъ отозванъ отъ арміи тогдашнимъ правительствомъ Французскимъ; и естьли правосудное потомство съ прискорбіемъ воззрить на память сего мужа, замѣшаннаго въ дѣлахъ смутныхъ и безславныхъ, оно не осудитъ его строго за то, что увлеченный силою обстоятельствъ и великодушія, благородный духъ его не умѣлъ быть недовѣрчивымъ, подобно врагамъ его; и та единственная черта, которую оно захочетъ можетъ быть вычерпнуть изъ исторіи его жизни, не предосудительна ни для его славы, ни для его добродѣтели.

Моро заключился въ уединеніи, и за нимъ слѣдовало общее почтеніе. Но состояніе дѣлъ въ Италіи скоро принудило Директорію возвратить ему, начальство надъ арміями, какъ единственному мужу, достойному сразиться съ безсмертнымъ Суворовымъ. Моро принялъ послѣ Шерера главное начальство надъ Итальянской арміей. Ни усилія, ни искусство не могли обратить его къ выгодамъ наступательной войны; и въ то немногое время, которое протекло между отрѣшеніемъ Шерера и опредѣленіемъ Жуберта, Моро, произвелъ въ дѣйство тѣ ученыя отступленія, которыя спасли части Французской арміи, или справедливѣе отсрочили ея погибель. Самъ полководецъ предпочиталъ свое, второе отступленіе первому черезъ Шварцвальдъ. Суворовъ выигралъ при Нови сраженіе, на которомъ Жубертъ былъ убитъ. Тогда всѣ главные чиновники поручили начальство Моро, который оставался простымъ зрителемъ, и который сберегъ въ другой разъ остатки сего воинства.

Между тѣмъ Франція приближалась въ низверженію начальства; и давно Директорія стояла на краю погибели. Моро, подкрѣпленный общимъ мнѣніемъ, добродѣтелью и славою, отрекся отъ верховной власти, ему предложенной; она перешла въ другіе руки и перемѣна 18 брюмера совершилась.

Моро, отказавшись управлять своимъ отечествомъ, былъ всегда готовъ служить ему. Въ прекрасной рѣчи, произнесенной имъ въ судіямъ, и которой внимали сограждане, безъ рабскаго передъ нимъ поклоненій, онѣ сказалъ: "Мнѣ казалось всегда, что предводительствоватъ арміями, есть мое дѣло; но моего желанія не было повелѣвать республикою." Принявъ главное начальство надъ Рейнскою арміею, въ теченіе двухъ кампаній увѣнчалъ онъ себя безсмертною славою. Первая кампанія ознаменовалась рядомъ безпрерывныхъ побѣдъ, переходомъ черезъ Рейнъ, переправою черезъ Дунай и заключеніемъ перемирія, которое казалось предвѣстникомъ скораго мира, но по разрывѣ сего перемирій открылась вторая кампанія побѣдою Гоганлинденской, которой слѣдствіемъ былъ переходъ черезъ рѣку Инъ. Подписанные условія въ Стейерѣ прекратили теченіе его побѣдъ, и положили начало Люневильскаго мира.

Здѣсь заключается исторія кампаніи сего полководца, прекрасныя воинскія дѣла его относятся ко славѣ Франціи; и когда умолкнутъ страсти, когда возсіяетъ надъ сею злополучною страною другое кроткое свѣтило, тогда вокругъ пустыннаго гроба Моро раздается общій гласъ хвалы, и сѣтованій Французскаго народа; тогда Франція возжелаетъ можетъ быть имѣть бренные остатки сего великаго мужа, который могъ бы свергнуть съ нее узы, и съ древнею славою возвратить ей нравы, искусства и законы, который скоро будутъ ей только извѣстны по однѣмъ преданіямъ и развалинамъ.

Теперь представимъ въ нѣсколькихъ словахъ вѣрную картину его гоненія, ту мрачную эпоху, въ которую генералѣ Моро принялъ заточеніе Аристида, какъ принялъ яравно чашу Сократову. Онъ былъ другомъ и сотоварищемъ Пишегрю, и заступилъ его мѣсто въ начальствѣ, надъ арміями: прежде 18 Фрюктидора доставилъ ему случай тайную переписку, которая имѣла въ предметѣ произвесть контръ-революцію въ Франціи. Пишегрю замѣшали въ семъ дѣлѣ безъ всякаго судебнаго доказательства. Великодушный Моро ужаснулся мысли быть донощикомъ на своего стараго начальника, который давно пересталъ уже быть его другомъ. Годъ протекъ съ того времени, какъ назначено былъ обнаружить заговоръ; и подъ начальствомъ Моро выиграла двадцать сраженій та армія, которую Пишегрю имѣлъ измѣреніе предать, какъ говорили. Въ такомъ состояніи были вещи, когда Моро извѣстясь о гласности сего дѣла, рѣшился написать 19 Фрюктидора на другой день послѣ тогдашняго случая, письмо въ Бартелеми,-- осужденному вмѣстѣ съ Пишегрю. Когда письмо дошло въ Парижъ, Бартелеми былъ уже задержанъ; Директорія захватила бумагу, и Моро получилъ повелѣніе выдать всѣ другія бумаги, и обнародовать въ арміи извѣстіе, сходственное съ тѣмъ оборотомъ, который хотѣли дать сему дѣлу.

Оно возбудило, въ началѣ, всю Францію противъ Генерала Моро. Его осуждали за то, что онъ донесъ на стараго своего Начальника только для спасенія себя отъ мести правительства. Моро отвѣчалъ побѣдами. Но когда въ 1804 скрытно явился Пишегрю во Франціи, и вмѣстѣ, съ нимъ Жоржъ, когда оба они были задержаны, тогда съ намѣреніемъ возобновили память дружественныхъ сношеній Моро съ Пишегрю. Съ вѣроломнымъ искусствомъ, замѣчалъ Моро въ семъ дѣлѣ; и наконецъ имя Гогенлинденскаго побѣдителя внесли въ списокъ злодѣевъ и заговорщиковъ.

Во время суда правительство невольно изъявляло уваженіе къ Моро. Въ произнесенной имъ рѣчи передъ Судьями дышетъ духъ величавый. Всеобщій энтузіазмъ, произведенный сею рѣчью, и память заслугъ, оказанныхъ имъ отечеству, были таковы, что одно слово его могло испровергнуть правительство и, перемѣнить состояніе дѣлъ въ Европѣ; но Моро безмолвствовалъ, съ гордымъ спокойствіемъ покорился осужденію на двухлѣтнее заключеніе, которое перемѣнили въ изгнаніе вѣчное, и наконецъ сѣлъ на корабль въ Испаніи, чтобы отправиться съ семействомъ своимъ въ Америку.

Моро, переселясь въ пустыни Американскія, услаждалъ дни свои любовію къ наукѣ,-- нѣжными попеченіями о семействѣ, мирною склонностію къ тѣмъ безпорочнымъ удовольствіямъ, которыхъ память была дли него всегда пріятна. Скромное и уединенное жилище на берегахъ. Делавары {Морисвиль, въ Пенсилваніи, на рѣкѣ Делаваръ, близь Трентона, въ 30 миляхъ отъ Филадельфіи и въ 80 отъ новаго Іорка. Домъ Моро былъ всѣхъ красивѣе въ семъ мѣстечкѣ.} принимало его подъ свой покровѣ съ наступленіемъ весны. Онъ любилъ заниматься, садоводствомъ, даже, звѣриною, и рыбною ловлею. Среди миролюбивыхъ сосѣдей, которые уважали и любили его, казалось, что онъ укрывается отъ славы. Тамъ Гогенлинденскій побѣдитель былъ многимъ только извѣстенъ по его домашнимъ добродѣтелямъ; и они приносили ему дань пріязни и довѣренности, которая примиряла его съ человѣческою несправедливостію, утѣшала въ потерѣ неблагодарнаго отечества. Его сельская жизнь разливала вокругъ необыкновенную живость, а труды его воскриляли духъ промышленности, во всѣхъ жителяхъ окрестныхъ странъ. Между тѣмъ какъ онъ размышлялъ или работалъ въ саду у супруга его занималась воспитаніемъ дочери, которая была единственнымъ предметомъ ихъ общей горячности. Небольшое число пріятелей дѣлила съ ними уединеніе. Такъ протекали безмятежные дни ихъ, за которыми надлежало слѣдовать вѣчной горести и жестокой перемѣнѣ.

Какъ не драгоцѣнны сіи подробности, онѣ сообщаютъ одно несовершенное понятіе о дняхъ, проведенныхъ Генераломъ Моpo въ Америкѣ. Но взоръ нашъ не можетъ проникнуть таинственнаго покрова, которымъ онъ окружалъ себя въ уединеніи. Сколько различныхъ мыслей посѣщало его, когда молва приносила на берега Американскаго океана стонъ порабощенной Европы, и замирала на пескахъ его! какое негодованіе пробуждалось во глубинѣ великой души его, когда представлялась ему картина страждущаго отечества! сколько надлежало, ему сражаться съ самимъ собою.

(Оконч. въ слѣдующей книжкѣ.)

-----

[Уваров С.С.] Историческое известие о Моро, извлеченное из новаго сочинения [Eloge funebre du general de Moreau]: [Из Conservateur Impartial. 1813. N 98 (9 dec.)] // Вестн. Европы. -- 1814. -- Ч.73, N 2. -- С.148-156.