Белинский Виссарион Григорьевич - Нечто о 2-м No "Москвитянина", за 1846 год и о "Северной Пчеле"

НѢЧТО О 2-МЪ No "МОСКВИТЯНИНА", ЗА 1846 ГОДЪ И О "СѢВЕРНОЙ ПЧЕЛѢ".

"Москвитянинъ" удивляетъ насъ болѣе и болѣе. Во 2-мъ его нумеръ, г. Погодинъ написалъ изящную статью: Къ Юношѣ. Тонъ ея настроенъ на печальный голосъ пѣсни: "Я въ пустыню удаляюсь". Максимъ Невзоровъ, слогъ котораго былъ "сладокъ какъ микстура", съ благоговѣніемъ принялъ бы прозаическую элегію г-на Погодина на первыя страницы своего журнала Другъ Юношества и, вѣроятно, снабдилъ бы ее какимъ-нибудь оригинальнымъ примѣчаніемъ. Вѣдь онъ былъ мастеръ на примѣчанія! Подъ однимъ ученическимъ переводомъ, онъ і напечаталъ такъ: "переводъ этотъ сдѣланъ мальчикомъ, которому минуло только девять лѣтъ "пошелъ десятый". Думаемъ, что подъ статьей г. Погодина имѣлъ бы онъ право замѣтить слѣдующее: "г. Погодинъ началъ первый писать прозаическія элегіи на голосъ печальныхъ пѣсенъ; слѣдовательно, до нею никто не писалъ въ этомъ родѣ". А что этотъ родъ дѣйствительно новый и что въ первомъ его опытѣ есть дѣйствительно новыя вещи, въ томъ ни какъ нельзя сомнѣваться. Почтенный авторъ употребилъ здѣсь особенный видъ аллегоріи, которую лучше всего назвать звукоподражательной. Послушайте: "вотъ онъ (юноша) на срединѣ поприща -- окинулъ быстрымъ глазомъ все пространство, вдругъ все увидѣлъ, сообразилъ: здѣсь должно выстроитъ, тамъ сломать, сюда принести, оттуда вывезть, это поставить". Не правда ли, что здѣсь такъ и слышится ломка старыхъ домовъ и постройка новыхъ?

-----

Мы наконецъ убѣдились, что два или три журнала издаются не для читателей, а въ пользу "Отечественныхъ Записокъ". Цѣль этихъ братолюбивыхъ журналовъ -- не представленіе публикѣ хорошихъ статей, не выраженіе, въ отдѣлѣ критики и библіографіи, опредѣленнаго образа мыслей, а указаніе статей "Отечественныхъ Записокъ", сортировка ихъ по родамъ и видамъ, иногда похвалы (для разнообразія отзывовъ) и почти всегда осужденіе.

"Сѣверная Пчела" затѣяла обозрѣніе періодическихъ изданій -- для чего бы вы думали?.. для обозрѣнія журналовъ?-- нисколько! для "Отечественныхъ Записокъ". Г. Студитскій, но сочувствію къ критикану Я.Я.Я., пишетъ въ "Москвитянинѣ" обзоръ русскихъ литературныхъ журналовъ -- для чего бы вы думали?.. для обзора русскихъ литературныхъ журналовъ?-- ошибаетесь! для "Отечественныхъ Записокъ". Выдумка прекрасная! въ программѣ этихъ изданій явился новый отдѣлы Отечественныя Записки.-- Что жь? въ добрый часъ! И выгодно для васъ, и не страшно намъ. Вы можете иногда попользоваться выписками изъ вашего журнала, которыя, надѣемся, прочтутъ читатели ваши съ удовольствіемъ. Но, занимаясь доброхотно вами, пріймите слѣдующее-наше замѣчаніе: кто указываетъ только дурное въ чужомъ журналѣ, тотъ для своего ничего хорошаго не дѣлаетъ. Если вы хотите имѣть столько же подписчиковъ, сколько мы имѣемъ (вѣдь вамъ этого хочется, я знаю!) то для этого два способа: одинъ отрицательный -- не будьте "Москвитяниномъ" не будьте "Сѣверною Пчелою" и т. п.; другой положительный: будьте "Отечественными Записками".

------

Чего, подумаешь, не писалъ г. Булгаринъ въ подрывъ кредита у публики "Отечественныхъ Записокъ"!.. То увѣрялъ, что онѣ скоро прекратятся, за неимѣніемъ подписчиковъ, то говорилъ, что ихъ друзья съ умыслу распускаютъ слухи, будто онѣ издаются въ пользу какого-то бѣднаго семейства... Но вотъ самые свѣжіе примѣры: въ 55 нумеръ "Сѣверной Пчелы" нынѣшняго года, г. Булгаринъ утверждаетъ, будто "Отеч. Записки" основаны были съ цѣлью уронить (!) "Библіотеку для Чтенія"; будто какая-то компанія, составившаяся для изданія "Отеч. Записокъ" рѣшительно объявила извѣстное правило: "кто не съ нами, тотъ противъ насъ". Во-первыхъ, нигдѣ не было объявлено, чтобъ "От. Записки" издавались компаніею, и на заглавномъ листкѣ ихъ всегда стояло только имя издателя и редактора этого журнала: откуда же и чего ради сочинилъ г. Булгаринъ компанію?.. Далѣе: "Вызвали изъ Москвы критика, который своими парадоксами, печатаемыми въ Молвѣ, заставилъ добрыхъ людей взглянуть на себя съ улыбкою удивленія (т. е. добрые люди посмотрѣли тогда на себя съ удивленіемъ?!..) и поручили ему писать разборы книгъ, т. е. уничтожать все "прошлое (не пошлое ли?) и рубить все: что не съ нами, то противъ насъ. "Вотъ и пошла потѣха." Спросимъ г. Булгарина: все это литературныя ли подробности? А что, если къ этому мы скажемъ, что все это сочинено имъ самимъ и ничего этого не бывало?.. Но ему до правды нужды нѣтъ. Такой ужь онъ праздолюбъ!.. Однакожь входить въ частныя дѣла своихъ противниковъ, сочинять о нихъ цѣлыя исторіи, это называется личностями... Объ этомъ, кстати, должны мы разсказать цѣлую исторію. Въ 57 нумеръ "Сѣверной Пчелы" г. Гречъ пишетъ изъ Парижа слѣдующее о переводѣ повѣстей Гоголя на Французскій языкъ:

"Г. Віардо, изданіемъ перевода сочиненій H. В. Гоголя, принесъ намъ и нашей литературной репутаціи услугу, очень сомнительную, похожую на ту, которою, въ баснѣ Крылова, медвѣдь угодилъ спящему другу. Нельзя вообразить себѣ ничего карикатурнѣе и смѣшнѣе этого перевода. Наблюдательность автора, его искусство схватывать едва уловимыя черты малороссійскаго быта, его мнимое простодушіе, его наивная замысловатость -- все это исчезло подъ губительнымъ перомъ варвара-переводчика: остались нелѣпые вымыслы, уродливыя сцены, отвратительныя подробности, безвкусіе и отсутствіе всякаго благородства и изящества литературнаго; вмѣсто живаго тѣла, видимъ безобразный скелетъ. Впрочемъ, всякъ воленъ переводить, что и какъ ему угодно, а вотъ что непростительно, и противъ чего мы возстаемъ всѣми силами. Г. Віардо, печатая юродивую повѣсть "Вій" въ Journal des Débats, снабдилъ ее предисловіемъ, въ которомъ говоритъ, что г. Гоголь продолжаетъ въ отечествѣ своемъ созданіе литературы оригинальной, обогащенной трудами двухъ умершихъ писателей ея, Пушкина и Лермонтова. Мы охотно отдаемъ справедливость уму и таланту г. Гоголя, и ставимъ его произведенія на почетное мѣсто среди твореній нынѣшняго времени; признаемъ въ его Тарасѣ Бульбѣ большія достоинства и красоты, всегда съ новымъ наслажденіемъ перечитываемъ Старосвѣтскихъ Помѣщиковъ, и не можетъ натѣшиться забавнымъ Ревизоромъ, но не дерзаемъ ставить его не только на равнѣ съ Пушкинымъ и съ Лермонтовымъ, да и непосредственно послѣ ихъ. У него нѣтъ главнаго, нѣтъ языка; онъ позайметъ, позабавитъ публику своимъ разсказомъ, по не подвинетъ ея впередъ на пути литературнаго образованія, какъ Ломоносовъ, Карамзинъ, Жуковскій, Пушкинъ, Лермонтовъ.-- Журналы здѣшніе (??) смѣются надъ твореніями Гоголя въ переводѣ, и ставятъ ихъ гораздо ниже дѣйствительнаго ихъ достоинства. Ихъ винить нельзя. Прочитайте переводъ повѣсти "Вій", и скажите, можетъ ли быть что-либо уродливѣе и нелѣпѣе."

Что сказать на это? "Сѣв. Пчела" вольна находить переводъ г. Віардо варварскимъ, какъ мы вольны находить его превосходнымъ: на вкусъ товарища нѣтъ. Но чтобъ французскіе журналы смѣялись надъ твореніями Гоголя въ переводѣ и ставили ихъ гораздо-ниже дѣйствительнаго, ихъ достоинства,-- это, просимъ не прогнѣваться -- чистая выдумка, остроумное сочиненіе "Сѣв. Пчелы"... Всѣ французскіе журналы, говорившіе о Гоголѣ, говорили о немъ съ величайшими похвалами. Но что вся эта выдумка "Сѣв. Пчелы" въ сравненіи съ слѣдующею выходкою г. Булгарина: "Я совершенно согласенъ со всѣмъ, что Н. И. Гречъ говоритъ о сочиненіяхъ г. Гоголя и переводѣ ихъ на французскій языкъ; но бывъ въ пріятныхъ отношеніяхъ къ г-ну Віардо, я обязанъ, зная дѣло, представить, при обвиненіи его, облегчительныя обстоятельства (circonstances alténuantes). Недавно еще, въ текущемъ году, говорилъ я въ "Сѣверной Пчелѣ" (Всякая Всячина, нумеръ 22); что у насъ есть люди, которые ловятъ каждаго заѣзжаго чужеземнаго литератора, чтобъ внушить ему свои понятія о русской литературѣ и русскихъ литераторахъ, т. е. похвальное мнѣніе о своихъ собственныхъ и пріятелей своихъ сочиненіяхъ, и дурное о сво"ихъ противникахъ и критикахъ {О существованіи этихъ людей рекомендуемъ г. Булгарину справиться въ статьѣ Пушкина, назвавшагося Ѳеофилактомъ Косичкинымъ: "Торжество Дружбы, или оправданный Александръ Ансимовичъ Орловъ" (Телескопъ, 1831 г., ч. IV, стр. 135--144).}.

"Такимъ-образомъ уловили г. Мармье и другихъ; точно также поймали и г. Віардо, увѣрили его, что первый писатель въ Россіи, изъ всѣхъ бывшихъ и будущихъ, есть г. Гоголь, и пригласили перевесть его сочиненія. Но какъ же переводить, когда г. Віардо, какъ мнѣ весьма хорошо извѣстно, не знаетъ трехъ словъ по-русски? Къ нему отрядили одного изъ геніевъ новой натуральной школы, знающаго французскій языкъ (т.е. французскія слова), и онъ сталъ надстрочно переводить для г. Віардо сочиненія г. Гоголя, а г. Віардо долженствовалъ сообщить этому переводу слогъ и свойство французскаго языка, какъ говорится, офранцузить чужеземное слово. Встрѣчая часто у г. Віардо этого генія новой натуральной школы, за бумагами, я однажды не могъ вытерпѣть, чтобъ не изъявить моего удивленія, и тогда г. Віардо сознался мнѣ, что этотъ геній переводитъ для него сочиненія г. Гоголя, съ которыми онъ намѣренъ познакомитъ Европу". Затѣмъ, г. Булгаринъ увѣряетъ, что "не выносить сору изъ избы" -- его неизмѣнное правило!.. А наконецъ, изъявляетъ сожалѣніе, что г. Віардо самъ подвергнулся и подвергнулъ русскую литературу упрекамъ и порицаніямъ французскихъ литераторовъ!.. Впрочемъ, это сожалѣніе понятно: г. Булгаринъ не можетъ забыть, какъ незамѣтно и тихо скончались за границею переводы его сочиненій и до того не вѣритъ возможности успѣха русскаго писателя за границею, что и похвалы (да еще какія!) французскихъ критиковъ и журналистовъ Гоголя отвергаетъ... Но, спрашиваемъ, кстати ли сочинять небывалыя исторіи о геніи, отправленномъ какою-то школою къ г. Віардо, о томъ, что этотъ геній знаетъ только французскія слова, а не французскій языкъ, что г.Булгаринъ видалъ его у г. Віардо за бумагами и т. п.?... Впрочемъ, пишутъ же сказки о встрѣчѣ съ сотрудникомъ "Отеч. Записокъ", будто-бы помѣшавшемся на idée fixe ("Сѣв. Пчела", 1846 г., нумеръ 16) и печатно называетъ своихъ противниковъ сумасшедшими!.. Помнится также, что кто-то, изъ ничего, изъ капустныхъ кочерыжекъ, говоря о Полевомъ, недавно еще имъ превозносимомъ, позволилъ себѣ фразу о писателѣ съ огороднымъ прозваніемъ и о какомъ-то квасникѣ, выучившемся грамотѣ самоучкою?.. (Сѣверная Пчела, 1842 г., нумеръ 142).

Этого мало. Сколько уже разъ было замѣчаемо г. Булгарину, что онъ всегда дружится съ мертвыми и становится пріятелемъ отсутствующихъ. Умеръ Карамзинъ -- г. Булгаринъ пишетъ статью; "Мое знакомство съ Карамзинымъ", въ которой доказываетъ, что авторъ "Исторіи Россійскаго Государства" находился съ нимъ въ самыхъ короткихъ сношеніяхъ, когда еще не умиралъ. Умеръ Грибоѣдовъ -- г. Булгаринъ за перо, и пишетъ біографію умершаго, бывшаго съ нимъ въ самыхъ короткихъ сношеніяхъ. Такъ же хотѣлъ онъ поступить съ Пушкинымъ, но тутъ что-то помѣшало... Умеръ Крыловъ -- г. Булгаринъ тотчасъ пишетъ статью о своей съ нимъ пріязни... Слышно, что многіе, дорожа дружбой и пріязнью г. Булгарина, признаются откровенно, что имъ мѣшаетъ подружиться съ почтеннымъ авторомъ "Воспоминаній" только жизнь ихъ... А какъ только они отыдутъ къ праотцамъ, то онъ непремѣнно вспомнитъ, что былъ имъ другъ и пріятель. Г. Булгаринъ принялъ за правило "не выносить сора изъ избы": зачѣмъ же нарушено это правило по отъѣздѣ г. Віардо изъ Петербурга? Мы, хотя и не иностранцы, никакъ не можемъ повѣрить ни выдумки, ни правды, не выслушавъ г. Віардо, который, какъ оказалось послѣ его отъѣзда, находился съ г. Булгаринымъ въ пріятельскихъ сношеніяхъ. Мы даже не повѣримъ ссылкѣ на г. Віардо въ справедливости словъ г. Булгарина, пока не подтвердитъ ихъ самъ г. Віардо: мы видѣли недавно, чѣмъ кончилась ссылка г. Булгарина на его высокопревосходительство, адмирала П. И. Рикорда, въ спорѣ за "Воспоминанія"... Странно, что г. Булгаринъ молчалъ до-тѣхъ-поръ, пока г. Віардо былъ на лицо.

Впрочемъ, во всемъ этомъ есть, какъ говоритъ г. Булгаринъ, облегчительныя обстоятельства (circonstances atténuantes). Ничего нѣтъ тяжеле, какъ быть калифомъ на часъ, даже и въ литературѣ. Было время, г. Булгаринъ чуть-было не попалъ въ русскіе Вальтеры Скотты; но это время давно прошло, и хотя сотрудники "Сѣв. Пчелы", во время отсутствія г. Булгарина изъ Петербурга, и провозглашаютъ его время-отъ-времени русскимъ Вальтеромъ Скоттомъ ("Сѣверная Пчела", 1843 г., нумеръ 86) и даже самъ онъ, не отвергая подносимаго ему его сотрудниками титла, иногда величаетъ себя, для разнообразія, Сократомъ ("Сѣверная Пчела", 1843 г., нумеръ 57), однакожъ публика видитъ теперь въ немъ только говорливаго фельетониста "Сѣверной Пчелы", ни больше, ни меньше, совершенно забывъ о его прежнихъ твореніяхъ. А кто виною этому?-- Гоголь, который успѣлъ своими сочиненіями изгладить изъ памяти публики даже сочиненія тѣхъ романистовъ, которые дѣйствительно не лишены даровитости и которые, своими романами, успѣли изгладить изъ памяти публики романы г. Булгарина!.. Есть отъ-чего сдѣлать изъ Гоголя свою idée fixe, говоря словами г. Булгарина! Сначала, Гоголь въ глазахъ г. Булгарина не имѣлъ ни искры таланта, но теперь, когда, по увѣренію его же, г. Булгарина, Гоголь навлекъ на себя насмѣшки французскихъ литераторовъ, онъ уже много хорошаго признаетъ въ сочиненіяхъ Гоголя. Но все-таки не можетъ простить ему основанія литературной школы, которая всѣхъ старыхъ писателей лишила всякой возможности съ успѣхомъ писать романы, повѣсти и комедіи изъ русской жизни, и которую, за это, г. Булгаринъ очень-основательно прозвалъ новою натуральной) школою, въ отличіе отъ старой реторической, или не натуральной, т. е. искусственной, другими словами -- ложной школы. Этимъ онъ прекрасно оцѣнилъ новую школу и въ то же время отдалъ справедливость старой; -- новой школѣ ничего не остается, какъ благодарить его за удачно-приданный ей эпитетъ... Но за что же онъ безпрестанно такъ нападаетъ на новую школу? Виновата ли она, что онъ, по собственному признанію, и доселѣ есть "ученикъ Карамзина и Дмитріева" ("Сѣверная Пчела", 1843 г., нумеръ 129)?..Естественно, что значеніе и учителей стало теперь не то, что было назадъ тому лѣтъ тридцать, ибо послѣ нихъ были другіе учители -- Жуковскій, Батюшковъ, Пушкинъ, Грибоѣдовъ, не говоря уже о явившихся послѣ нихъ -- Гоголѣ и Лермонтовѣ. А объ ученикахъ нечего и говорить: волею или неволею, а пришлось имъ пережить свою минутную извѣстность. Какъ ни порочьте новую школу, а она уже не станетъ идти раковою походкою и писать по вашему. Да притомъ, браня ее, вы ее прославляете. Всѣ видятъ, что вы ополчаетесь на нее за ея успѣхи. Иначе, вы не стали бы безпрестанно твердить о ней. Явится новое произведеніе, скажите о немъ ваше мнѣніе, и не сердитесь, когда другіе не согласны съ вами. По вы на чужое мнѣніе, несогласное съ вашимъ, смотрите какъ на ересь. На что это похоже! теперь цѣлые фельетоны "Сѣверной Пчелы" наполняются совсѣмъ не хладнокровными доказательствами, что у г. Достоевскаго нѣтъ ни искорки таланта. Ну, нѣтъ такъ и нѣтъ -- тѣмъ лучше для васъ. Скажите это -- и успокойтесь; а то подумаютъ, что вы не искренни, и съ особымъ намѣреніемъ хотите всѣхъ увѣрить, что онъ -- не талантъ. Дѣйствуя такъ, вы только вредите себѣ...

"Отечественныя Записки", No 4, 1846