Белинский Виссарион Григорьевич - Стихотворения графини Е. Ростопчиной

В. Г. Белинский

Стихотворения графини Е. Ростопчиной

Собрание сочинений в девяти томах

М., "Художественная литература", 1979

Том четвертый. Статьи, рецензии и заметки. Март 1841 -- март 1842

СТИХОТВОРЕНИЯ ГРАФИНИ Е. РОСТОПЧИНОЙ. 1841. Часть I. Издание конторы привилегированной типографии Фишера. В Санкт-Петербурге. В 8-ю д. л. 190 стр.

С 1835 года, если не ошибаемся, почти во всех периодических изданиях начали появляться стихотворения, отмечаемые таинственною подписью "Гр-ня Е. Р-на"1. Само собою разумеется, что причина подобного способа давать о себе знать заключалась в нежелании автора быть известным под собственным своим именем -- по скромности ли то было, или по не слишком высокому понятию о литературной арене, или по каким другим уважениям. Но поэтическое "инкогнито" не долго оставалось тайною, и все читатели таинственные буквы выговаривали определенными и ясными словами: "графиня Е. Ростопчина". Истинный талант, особенно при общественной и личной значительности, есть враг всякого "инкогнито". К тому же люди -- странные создания (подлинно порождения крокодиловы):2 иногда они потому именно не знают вашего имени, что вы поторопились сказать им его, и добиваются знать и узнают его потому только, что вы скрываете или делаете вид, что скрываете его. Евины потомки, люди всего скорее попадаются на приманку таинственности, которая раздражает их врожденное любопытство, -- повторяем, главная причина неудачного литературного инкогнито графини Ростопчиной заключалась в поэтической прелести и высоком таланте, которыми запечатлены ее прекрасные стихотворения. Нам тем легче отдать о них отчет публике, что все они известны каждому образованному и неутомимому читателю русских периодических изданий. Посему мы почитаем себя вправе не прибегать к большим выпискам и ограничиваться только указанием на ту или другую пьесу, для подтверждения нашего мнения об интересных произведениях светской музы графини Ростопчиной. И мы выскажем наше мнение прямо и откровенно, чуждаясь сколько безусловного удивления, столько и пристрастного равнодушия.

Отличительные черты музы графини Ростопчиной -- рефлексия и светскость. Можно сказать, что это муза рассуждающая и светская. Перечтите пьесы: "Страдальцу", "Полузнакомой", "Равнодушной", ""Зачем?" ответ на что", "Отринутому поэту", "На Дону", "На памятник Сусанину" и некоторые другие -- во всех них встретите вы бездну вопросов, вроде следующих: "зачем?", "ужель?", "ты ль это?", "тебе ль?" и т. п. "Зачем" особенно часто повторяется в стихотворениях графини Ростопчиной. Даже те из них, в которых нет прямого вопрошения, большею частию не иное что, как рассуждения в прекрасных, а иногда в поэтических стихах. Несмотря на все уважение к графине Ростопчиной, мы не можем не заметить, что рассуждение охлаждает даже мужескую и мужественную поэзию и придает ей какой-то однообразный и прозаический колорит. Правда, этого нельзя безусловно отнести к прекрасным медитациям3 графини Ростопчиной; но все-таки нельзя не сказать, чтобы ее стихотворения не выиграли больше в поэзии, если бы захотели оставаться поэтическими откровениями мира женственной души, мелодиями мистики женственного сердца. Тогда они были бы и любопытнее для остальной половины человеческого рода, бог знает почему присвоившей себе право суда и награды. Сохрани нас бог от вандальской мысли ограничить поэтическую деятельность женщины только сферою, оставленною ей варварством мужчины; но мы думаем, что, вступая в сферы, присвоенные себе силою мужчины, женщине должно иметь и мужские силы при женской грации, подобно гениальной Дюдеван...

Исключительное служение "богу салонов" также не совсем выгодно и для музы графини Ростопчиной. Наши салоны -- слишком сухая и бесплодная почва для поэзии. Правда, они даже и зимою дышат ароматом, или, как говорит муза графини Ростопчиной, "сыплют аромат"; но этот аромат искусственный, возросший на почве горшков, а не на раздолье плодотворной земли, улыбающейся ясному небу. Бал, составляющий источник вдохновений графини Ростопчиной, конечно, образует собою обаятельный мир даже и у нас, не только там, где царит образец, с которого он довольно точно скопирован; но он у нас -- заморское растение, много пострадавшее при перевозке, помятое, вялое, бледное. Поэзия -- женщина: она не любит являться каждый день в одном уборе; напротив, она каждый час любит являться новою; всегда быть разнообразною -- это жизнь ее; а все балы наши так похожи один на другой, что поэзия не пошлет туда даже и своей Kammerfraulein {камеристки (нем.). -- Ред.}, не только не пойдет сама. Между тем вся поэзия графини Ростопчиной, так сказать, прикована к балу: даже встреча и знакомство с Пушкиным, как совершившееся на бале, есть собственно описание бала4, которое более бы шло к письму или статье в прозе, чем с рифмами.

Муза графини Ростопчиной не чужда поэтических вдохновений, дышащих не одним умом, но и глубоким чувством. Правда, это чувство ни в одном стихотворении не высказалось полно, но более сверкает в отрывках и частности, зато эти отрывки и частности ознаменованы печатью истинной поэзии. Сколько, например, души в этих стихах:

Но вы, разрозненные роком,

Любимцы блеклые мои,

На лоно матери-земли

Вы, принесенные оброком

С родимых ветвей и вершин,

Как много дум и откровений,

Как много горестных видений

И занимательных судьбин (?)

Я вижу в низкой вашей доле!..

Не много будущности в вас,

Но все на жизненной юдоли

Переживете вы не раз

И рано скошенную младость,

И сон любви, и красоту,

И сердца пламенного радость,

И вдохновенную мечту5.

Еще более глубоким чувством запечатлено стихотворение "Последний цветок";6 это, по нашему мнению, лучшее стихотворение в книжке. Вот оно:

Не дам тебе увянуть одиноким,

Последний цвет облистанных (?) полей!..

Не пропадет в безмерности степей (?)

Твой аромат; тебя крылом жестоким

Не унесет холодный вихрь ночей.

Я напою с заботливым стараньем

Тебя, мой гость, студеною водой;

Я нагляжусь, нарадуюсь тобой;

Ты отцветешь... и с нежным состраданьем

Вложу тебя в псалтырь сопутный мой.

Чрез много лет, в час тихого мечтанья,

Я книги той переберу листы;

Засохший мне тогда предстанешь ты...

Но оживешь в моем воспоминаньи,

Как прежде, полн душистой красоты.

А я, цветок, в безвестности пустыни

Увяну я... и мысли тщетный дар,

И смелый дух, и вдохновенья жар,

Кто их поймет?.. в поэте луч святыни

Кто разглядит сквозь дум неясных пар?..

Поэзия, она благоуханье

И фимиам восторженной души;

Но должно ей гореть и цвесть в тиши,

Но не дано на языке изгнанья

Ей высказать все таинства свои.

И много дум, и много чувств прекрасных

Не имут слов, глагола не найдут,

И на душу обратно западут...

И больно мне, что в проблесках напрасных

Порывы их навек со мной умрут!

Мне суждено под схимою молчанья

Святой мечты все лучшее стаить,

Знать свет в душе... и мрак в очах носить.

Цветок полей, забытый без внимания,

Себя с тобой могу ли не сравнить?..7

Отмеченные курсивом слова в первом куплете принадлежат к числу тех из изысканных и неточных выражений, которые иногда портят лучшие вдохновения графини Ростопчиной. Особенно неприятно поражает слово "облистанный", которого значение едва ли кому будет понятно.

Даже и в рефлектированных стихотворениях графини Ростопчиной встречаются места, ознаменованные думою и чувством, -- и мы поступили бы несправедливо против ее музы, если бы не выписали этих стихов из пьесы "Равнодушной":

Мой друг... мне жаль тебя!.. ты молода, прекрасна,

С душой чувствительной, ты дышишь для любви,

Тебе ль, во цвете лет, ошибкою ужасной

Безжалостно, навек убить права свои,

Проститься с счастием... погибнуть для земли?..

Нет... верь, бог милости, бог пламенных молений

Не принял робкого ответа твоего!

Верь, жертва слез твоих, постов и треволнений

Противна благости вселюбящей его!..

Не он ли создал нас, чтоб с кротостью, с терпеньем

Посланье ангелов в быту земном свершить?..

Не он ли нам велел быть миру утешеньем,

Мужчине гордому путь трудный облегчить

И от житейских смут в нем сердце охранить?..

Не он ли одарил нас пламенной душою,

Нам сердце, чувство дал, явил в нас благодать,

И в ум нам дар вложил, как верой и мольбою

Отступников ума с святыней примирить?..

Так! мы посредницы меж божеством и светом.

Нам цель -- творить добро, нам велено -- любить,

И женщина, любовь отвергнувши обетом,

Не вправе более сестрою нашей быть!

Ей темный монастырь! Ей жребий закелейный!..

Ей гроб... но с думами, с тревогою, с тоской!..

И горе, горе ей, коль образ чародейный

Под черным клобуком сдружен с ее мечтой,

Под черной мантией волнует ум младой!..

Да, такие думы и чувства доказывают, что талант графини Ростопчиной мог бы найти более обширную и более достойную себя сферу, чем салон, и что стихи, подобные следующим, выражают только бессознательность, несправедливую как к своему собственному, так и вообще к высокому назначению женщины:

А я, я женщина во всем значеньи слова,

Всем женским склонностям покорна я вполне;

Я только женщина... гордиться тем готова...

Я бал люблю!.. отдайте балы мне!..

ПРИМЕЧАНИЯ

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

В тексте примечаний приняты следующие сокращения:

Анненков -- П. В. Анненков. Литературные воспоминания. М., Гослитиздат, 1960.

Белинский, АН СССР -- В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. I-XIII. М., Изд-во АН СССР, 1953-1959.

ГБЛ -- Государственная библиотека им. В. И. Ленина.

Герцен -- А. И. Герцен. Собр. соч. в 30-ти томах. М., Изд-во АН СССР, 1954-1966.

ГИМ -- Государственный исторический музей.

ГПБ -- Государственная Публичная библиотека СССР им. М. Е. Салтыкова-Щедрина.

ИРЛИ -- Институт русской литературы (Пушкинский дом) АН СССР.

КСсБ -- В. Г. Белинский. Сочинения, ч. I-XII. М., Изд-во К. Солдатенкова и Н. Щепкина, 1859-1862 (составление и редактирование издания осуществлено Н. X. Кетчером).

КСсБ, Список I, II... -- Приложенный к каждой из первых десяти частей список рецензий Белинского, не вошедших в данное издание "по незначительности своей".

ЛН -- "Литературное наследство". М., Изд-во АН СССР.

Панаев -- И. И. Панаев. Литературные воспоминания. М., Гослитиздат, 1950.

ПР -- позднейшая редакция III и IV статей о народной поэзии.

ПссБ -- В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., под ред. С. А. Венгерова (т. I-XI) и В. С. Спиридонова (т. XII-XIII), 1900-1948.

Пушкин -- А. С. Пушкин. Полн. собр. соч. в 10-ти томах. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1962-1965.

ЦГИА -- Центральный Государственный исторический архив.

Стихотворения графини Е. Ростопчиной... (с. 453-457). Впервые -- "Отечественные записки", 1841, т. XVIII, No 9, отд. VI "Библиографическая хроника", с. 5-8 (ц. р. 31 августа; вып. в свет 2 сентября). Без подписи. Вошло в КСсБ., ч. V, с. 344-348).

Наборная рукопись, являющаяся автографом Белинского, хранится в ГБЛ (ф. 21, п. 3322а, No 4). Рукопись испещрена правкой А. А. Краевского; полностью воспроизведенной в тексте "Отечественных записок". Журнальный текст отличается от рукописного мелкой стилистической правкой, которая могла быть сделана только в корректуре. Эта правка столь незначительна, что по ней никак нельзя сделать вывод об участии Белинского в чтении корректуры. Печатается по автографу, освобожденному от правки Краевского.

1 Е. П. Ростопчина увлекалась поэзией с детства, но до 1833 г. только одно ее стихотворение (без ведома автора) появилось в печати под псевдонимом: Д... а... В 1833 г. она вышла замуж за графа А. Ф. Ростопчина и с середины 30-х гг. ее стихотворения, подписанные различными псевдонимами (помимо указанного критиком: Гр. А... Р... на; Гр. А. Р.; и др.), публиковались в петербургских и московских журналах. По субботам в салоне поэтессы собирались известные столичные литераторы, и в том числе Пушкин, Гоголь, В. А. Жуковский, В. Ф. Одоевский, П. А. Вяземский.

2 Перифраза слов из трагедии Ф. Шиллера "Разбойники" (1781) (д. I, сц. 2).

3 Медитация -- здесь: лирическое стихотворение философского плана.

4 Имеется в виду стихотворение "Две встречи" (1838, 1839), в котором описано первое знакомство поэтессы с Пушкиным "на бале блестящем, в кипящем собранье..." (это знакомство произошло в декабре 1828 г. в доме московского генерал-губернатора Д. В. Голицына).

5 Цитата из стихотворения "Осенние листья" (1834). В первой из приведенных строк у Ростопчиной "разметанные", а не "разрозненные"; в седьмой -- "горестных явлений", а не "горестных видений". Курсив Белинского.

6 Стихотворение "Последний цветок" (1835) вызвало также восторженное отношение П. А. Вяземского, который писал А. И. Тургеневу 8 февраля 1836 г., что Жуковский, Пушкин и Баратынский "уж верно не отказались бы" от этих строк. "Какое глубокое чувство, -- заключал Вяземский, -- какая простота и сила в выражении и, между тем, сколько женского!" ("Остафьевский архив князей Вяземских", т. III. СПб., 1899, с. 293).

7 Здесь и далее курсив В. Г. Белинского.

А. Л. Осиповат и Л. С. Пустильник