Булгаков Михаил Афанасьевич - Банан и Сидараф

Михаил Булгаков.
Банан и Сидараф

Какое правление в Турции?
Э... э... турецкое!
"Экзамен на чин" -- рассказ А. П. Чехова

Дело происходило в прошлом году. 15 человек на одной из станций Ю.-В. ж. д. закончили 2-месячный курс школы ликвидации безграмотности и явились на экзамен.

-- Нуте-с, начнем, -- сказал главный экзаменатор и, ткнув пальцем в газету, добавил: -- Это что написано?

Вопрошаемый шмыгнул носом, бойко шнырнул глазом по крупным знакомым буквам, подчеркнутым жирной чертой, полюбовался на рисунок художника Аксельрода и ответил хитро и весело:

-- "Гудок"!

-- Здорово, -- ответил радостно экзаменатор и, указывая на начало статьи, напечатанной средним шрифтом, и хитро прищурив глазки, спросил:

-- А это?

На лице у экзаменующегося ясно напечатались средним шрифтом два слова: "Это хуже..."

Пот выступил у него на лбу, и он начал:

-- Бе-а-ба, не-а-на. Так что банан!

-- Э... Нет, это не банан, -- опечалился экзаменатор, -- а Багдад. Ну, впрочем, за два месяца лучше требовать и нельзя. Удовлетворительно! Следующего даешь. Писать умеешь?

-- Как вам сказать, -- бойко ответил второй, -- в ведомости только умею, а без ведомости не могу.

-- Как это так "в ведомости"?

-- На жалованье, фамилие.

-- Угу... Ну, хорошо. Годится. Следующий! М... хм., мм... Что такое МОПР?

Спрашиваемый замялся.

-- Говори, не бойся, друг. Ну...

-- МОПР?.. Гм... председатель.

Экзаменаторы позеленели.

-- Чего председатель?

-- Забыл, -- ответил вопрошаемый.

Главного экзаменатора хватил паралич, и следующие вопросы задавал второй экзаменатор:

-- А Луначарский?

Экзаменующийся поглядел в потолок и ответил:

-- Луна... чар... ский? Кхе... Который в Москве...

-- Что ж он там делает?

-- Бог его знает, -- простодушно ответил экзаменующийся.

-- Ну, иди, иди, голубчик, -- в ужасе забормотал экзаменатор, -- ставлю четыре с минусом.

Прошел год. И кончившие забыли все, чему выучились. И про Луначарского, и про банан, и про Багдад, и даже фамилию разучились писать в ведомости. Помнили только одно слово "Гудок", и то потому, что всем прекрасно, даже неграмотным, была знакома виньетка и крупные заголовочные буквы, каждый день приезжающие в местком из Москвы.

На эту тему разговорились как-то раз рабкор с профуполномоченным. Рабкор ужасался.

-- Ведь это же чудовищно, товарищ, -- говорил, -- да разве можно так учить людей? Ведь это же насмешка! Пер человек какую-то околесицу на экзамене, в ведомости пишет какое-то слово "Сидараф", корову через ять, и ему выдают удостоверение, что он грамотный!

Профуполномоченный растерялся и опечалился.

-- Так-то оно так... Да ведь что ж делать-то?

-- Как что делать? -- возмутился рабкор. -- Переучивать их надо заново!

-- Да ведь что за два месяца сделаешь? -- спросил проф-уполномоченный.

-- Значит, не два, а четыре нужно учить или шесть, или сколько там нужно. Нельзя же, в самом деле, выпускать людей и морочить им головы, уверяя, что он грамотный, когда он на самом деле как был безграмотный, так и остался! Разве я не верно говорю?

-- Верно, -- слезливо ответил профуполномоченный и скис. Крыть ему было нечем.

М.

---------------------------------------------

"Красный перец", No 27,1924 г.