Сельгас Хосе - Ум и сердце

Умъ и сердце *).

Разсказъ Хозе Сельгаса.

(Съ испанскаго).

*) El corazon y la cabeza. D. José Selgas.

Рафаэль и Эстебанъ были друзья съ дѣтства. Съ годами дружба ихъ окрѣпла, и они сдѣлались неразлучны. Рафаэлю только-что исполнилось двадцать пять лѣтъ, а Эстебану было около тридцати.

Эстебанъ былъ человѣкъ ума, между тѣмъ какъ Рафаэль -- человѣкъ сердца. Даже дѣлая самые безразсудные поступки, Эстебанъ поступалъ обдуманно, серьезно, безъ увлеченія. Онъ любилъ карточную игру, но, прежде чѣмъ поставить деньги на карту, онъ взвѣшивалъ всѣ шансы за и противъ. Онъ всегда дѣйствовалъ навѣрняка, смѣялся надъ случайностью и не вѣрилъ въ судьбу.

Въ каждой женщинѣ онъ видѣлъ загадку, которую тотчасъ же старался разгадать; чувство любви было ему почти непонятно, и онъ всегда предпочиталъ богатыхъ женщинъ женщинамъ красивымъ.

Рафаэль представлялъ-собою полную противуположность своему другу; онъ игралъ съ увлеченіемъ, съ горячностью дрался на дуэли и любилъ до сумасшествія. Въ каждой женщинѣ онъ видѣлъ свое счастье; въ карточной игрѣ онъ видѣлъ цѣлое состояніе, а на дуэли онъ не хотѣлъ ни ранить, ни убивать, онъ просто стремился драться.

Эстебанъ много размышлялъ прежде, чѣмъ привести въ исполненіе то или иное свое желаніе. Рафаэль, наоборотъ, бросался къ намѣченной имъ цѣли, какъ говорится, очертя голову.

Когда первый ошибался въ своихъ разсчетахъ, онъ сдвигалъ брови, поглаживалъ свою красивую, черную бородку и говорилъ:

-- Ба! Какъ я былъ глупъ!

Когда второй сознавалъ, что онъ поступилъ легкомысленно, онъ въ нетерпѣніи дергалъ свои бѣлокурые усы и восклицалъ:

-- Dios no! Какой я несчастный!

Оба они принадлежали къ хорошему обществу, гдѣ ихъ охотно принимали; Эстебана потому, что побаивались его, а Рафаэля потому, что очень любили.

II.

Въ одинъ прекрасный день пріятели встрѣтились на улицѣ въ неурочный часъ и такъ обрадовались другъ другу,-- видно было, что они искали другъ друга. Каждый изъ нихъ, по обыкновенію, хотѣлъ идти туда, куда идетъ другой.

Рафаэль, положивъ руку на плечо своего друга, спросилъ его:

-- Куда ты идешь? А,-- догадался онъ,-- ты вѣрно шелъ ко мнѣ! Ты вѣроятно хочешь мнѣ что-нибудь сказать?

Эстебанъ сдѣлалъ неопредѣленный жестъ, который можно было понять какъ угодно; онъ прибѣгалъ ко лжи только въ крайнихъ случаяхъ и теперь, очевидно, не хотѣлъ высказывать своихъ мыслей.

А Рафаэль прибавилъ:

-- Я очень радъ, что встрѣтилъ тебя... Я надѣялся застать тебя дома... потому что... мнѣ надо поговорить съ тобой объ одномъ очень интересномъ предметѣ...

-- Я вижу по твоему лицу, сказалъ Эстебанъ, пристально вглядываясь въ него -- что ты сдѣлалъ какую-нибудь глупость.

-- Нѣтъ, отвѣтилъ тотъ, я только думаю ее сдѣлать.

-- Ты меня пугаешь! воскликнулъ Эстебанъ.-- Думалъ! Съ какихъ это поръ ты сталъ думать?

-- Вотъ уже нѣсколько мѣсяцевъ меня преслѣдуетъ одна мысль, отъ которой я никакъ не могу отдѣлаться. Тебя это удивляетъ?

-- Посмотримъ, что такое ты придумалъ.

-- Приготовься, потому что я поражу тебя, какъ громомъ; обопрись на меня хорошенько, а то ты пожалуй упадешь въ обморокъ отъ неожиданности; ты услышишь невѣроятную вещь. Ты приготовился?

-- Говори, отвѣтилъ Эстебанъ, я привыкъ къ твоимъ глупостямъ.

-- Это глупость цѣлыхъ поколѣній.

-- Воображаю!

-- Но слушай... Я думаю...

-- Что?

-- Я думаю... жениться.

-- Жениться! воскликнулъ Эстебанъ, дѣйствительно изумленный,-- какимъ образомъ пришла тебѣ въ голову эта мысль?

-- Сказать по правдѣ, она и не приходила мнѣ въ голову, возразилъ Рафаэль.

-- Ну, это другое дѣло.

-- Я видѣлъ ее во снѣ.

-- Ну, такъ можетъ быть ты и теперь еще не проснулся?

И онъ началъ съ силою трясти его, говоря:

-- Проснись, и поговоримъ какъ слѣдуетъ.

Рафаэль покорно вытерпѣлъ эту легкую потасовку и скакалъ:

-- Да, я видѣлъ ее во снѣ. Мнѣ снилось, что одиночество очень грустно. Ты понимаешь меня?

-- Продолжай.

-- Мнѣ снилось, что свѣтъ это прекрасный пейзажъ и что я на немъ какъ одинокая птица летаю изъ одного конца въ другой и нигдѣ не могу пріютиться, словомъ, что я птица безъ гнѣзда. Понимаешь? Я безпокойно вертѣлся въ постели и наконецъ проснулся и сталъ припоминать мой сонъ. Та же тоска, какую я испытывалъ во снѣ, охватила меня и наяву, и тутъ вдругъ, самъ не понимаю какъ, мнѣ пришла въ голову мысль которую я высказалъ тебѣ.

-- И я надѣюсь, что она, какъ всѣ твои идеи, будетъ непродолжительна и мимолетна,-- прибавилъ Эстебанъ.

-- Нѣтъ, увѣряю тебя, что нѣтъ; это уже дѣло рѣшеное; я женюсь, хотя бы свѣтъ перевернулся. Я не могу долѣе выносить такой жизни.

-- Жениться! Жениться!-- повторилъ Эстебанъ съ насмѣшливой улыбкой.-- Полно! ты не знаешь, что говоришь.

-- Ну, конечно; потому что съ тѣхъ поръ, какъ мнѣ пришла въ голову эта проклятая мысль, моя душа полна какихъ-то сладкихъ надеждъ. Какъ и ты, я подымаю глаза къ небу, открываю ротъ и, пожавъ плечами, восклицаю: жениться! Жениться!..

Эстебанъ задумался и слегка сдвинулъ брови, какъ бы взвѣшивая за и противъ женитьбы, и наконецъ сказалъ:

-- Собственно говоря, въ этомъ нѣтъ ничего особенно дурнаго, это законъ природы.

-- Въ такомъ случаѣ, въ чемъ же ты видишь дурное? съ любопытствомъ спросилъ Рафаэль.

-- Дурно то, отвѣтилъ ему другъ, что женишься именно ты,

-- Такъ что, шутя сказалъ Рафаэль, я долженъ искать другаго, который бы женился за меня?

-- Нѣтъ, ты никогда не долженъ жениться. Это будетъ, большая глупость съ твоей стороны.

-- Почему же? воскликнулъ Рафаэль. Ты человѣкъ умный, ты все взвѣшиваешь, обо всемъ размышляешь, скажи же мнѣ, почему именно я не долженъ жениться?

-- По очень простой причинѣ, отвѣчалъ Эстебанъ. Ты на долженъ жениться, потому что тебѣ недостаетъ...

-- Чего такое? воскликнулъ Рафаэль.

-- Разсудительности...

-- Великолѣпно! Я дуракъ, который не можетъ жениться, потому что это будетъ глупость! Я тутъ ровно ничего не понимаю.

-- Бракъ вещь очень серьезная, заявилъ Эстебанъ, сдвинувъ брови.

-- Ахъ, чортъ побери! Почему же тогда жениться есть глупость?

-- Ахъ, пойми, наконецъ, что эта глупость относится только къ тебѣ.

-- Что же я по-твоему совсѣмъ не знаю свѣта?

-- Нѣтъ, знаешь, спокойно отвѣтилъ Эстебанъ. Но ты не умѣешь выбирать.

-- Выбирать! Вотъ штука! Если женщину, съ которою мы хотимъ соединиться на всю жизнь, мы должны выбрать, какъ какую-нибудь вещь, то увѣряю тебя, что мнѣ давно бы пришлось жениться на всѣхъ моихъ знакомыхъ, потому что, говоря откровенно, мнѣ нравятся многія женщины. Пойми же и ты, наконецъ, что женщина, которая даритъ нашей душѣ неизъяснимое блаженство и покоряетъ нашу волю, не выбирается, а встрѣчается.

Эстебанъ всплеснулъ руками и усмѣхнулся, восклицая:

-- Ахъ, несчастный! Я предвижу твою участь... Ты хочешь остаться вѣрнымъ твоимъ старымъ увлеченіямъ и обзавестись женой. Посмотримъ, на коію же палъ твой выборъ.

-- Ахъ! холодный ты человѣкъ... Если бы ты увидѣлъ ее, то ты растаялъ бы, какъ снѣгъ подъ теплыми лучами солнца.

-- Мнѣ не нужно ее видѣть, для того, чтобы имѣть о ней вѣрное представленіе. Свѣжее лицо, красивые глаза, нѣжный голосъ, изящный станъ, молодость, красота, страсть,-- словомъ все, что необходимо женщинѣ для того, чтобы поймать такого человѣка, какъ ты. Конечно, она олицетворенная Венера Медицейская. Ѳидій не сдѣлалъ бы ее лучше, чѣмъ она ость. Я съ этимъ вполнѣ согласенъ, тѣмъ болѣе, что подобныя особы встрѣчаются на каждомъ шагу. Но въ сущности, вѣдь красота вещь далеко не прочная, и съ годами она пропадаетъ.

Рафаэль съ недовѣріемъ покачалъ головою, а другъ его продолжалъ:

-- Нѣтъ? Ты съ этимъ не согласенъ. Хорошо, предположимъ, что эта женщина будетъ вѣчно красива. Но ты вѣдь не собираешься скоро умирать и рано или поздно состаришься, какъ каждый изъ насъ. Представь же себѣ твое положеніе, если ты черезъ нѣсколько лѣтъ будешь чувствовать себя старикомъ, рядомъ съ молодой и красивой женщиной?

-- Твои разсужденія не убѣждаютъ меня, отвѣтилъ Рафаэль, я женюсь.

-- Но скажи же мнѣ, по крайней мѣрѣ, что это за женщина? спросилъ Эстебанъ.

-- Это не женщина.

-- Чортъ побери! На комъ же ты тогда хочешь жениться?

-- На ангелѣ.

-- Падшемъ съ неба? Превосходно. И быть можетъ этотъ ангелъ принадлежитъ къ числу милліонерокъ?

-- Нѣтъ, онъ сокровище самъ по себѣ.

-- Сокровище безъ крова! Превосходно, продолжай.

-- Это сокровище: ея душа.

-- Подобныя сокровища не имѣютъ никакой цѣны, отвѣтилъ резонеръ. Свѣтъ на это не смотритъ. Да и потомъ душа... развѣ ты ее видѣлъ?

-- Да.

-- Какимъ образомъ?

-- Въ ея лицѣ.

-- Конечно, продолжалъ Эстебанъ, улыбаясь, ты вѣришь въ то, что лицо есть зеркало души. Но скажи мнѣ, гдѣ ты ее видѣлъ въ первый разъ? Я подозрѣваю, что у тебя это совсѣмъ неожиданная, почти апоплексическая любовь.

-- Въ первый разъ я увидалъ ее при странныхъ обстоятельствахъ. Мнѣ кажется, что я теперь ее вижу передъ собою.

-- Ну, понятно, ты всегда видишь видѣнія, впрочемъ, этовсегда бываетъ такъ, въ увлеченіяхъ подобнаго рода. Ты полюбилъ ее прежде, чѣмъ увидѣлъ. Ахъ, Рафаэль, ты великолѣпенъ!

-- Мѣсяца три тому назадъ, я проснулся утромъ въ самомъ отвратительномъ настроеніи духа. Представь себѣ, что наканунѣ я проигралъ семьдесятъ тысячъ дурро.

-- Семьдесятъ тысячъ дурро! воскликнулъ съ удивленіемъ Эстебанъ. Да у тебя и не было никогда такой суммы.

-- Это правда; но я могъ имѣть ее...

-- Что же ты игралъ на честное слово?

-- Нѣтъ.

-- Такъ, какже въ такомъ случаѣ?

-- Ты же самъ говоришь, что когда проигрываютъ десять тысячъ реаловъ, то проигрываютъ не только десять тысячъ, но и все, что на нихъ можно было выиграть. Такъ вотъ и сообрази, развѣ я съ пятьюдесятью дурро не могъ выиграть семьдесятъ тысячъ.

-- Совершенно вѣрно.

-- Я вышелъ изъ дома подъ тяжелымъ впечатлѣніемъ этого страшнаго проигрыша. Объясни мнѣ кстати, почему это намъ такъ непріятна потеря денегъ, которыхъ и не было въ нашемъ кошелькѣ? Ну, вотъ, прошелъ я улицу, другую, третью и самъ не знаю, какъ очутился на Восточной площади. Тутъ мнѣ захотѣлось выйти изъ Мадрида на уединенную дорогу Campo del Moro Но опять таки не знаю почему, я измѣнилъ свое намѣреніе и вошелъ въ Главную улицу.

Эстебанъ перебилъ его.

-- Я не знаю, зачѣмъ ты мнѣ все это разсказываешь? Для того чтобы встрѣтиться въ Мадридѣ съ хорошенькою женщиной, не надо ходить такъ далеко.

-- Ты правъ, отвѣтилъ Рафаэль. Но иначе я не встрѣтилъ бы ее. Я вошелъ въ Главную улицу и машинально остановился передъ церковью Альмоденской Божіей Матери.

-- Превосходно, воскликнулъ Эстебанъ, ты еще не встрѣтился съ своей возлюбленной, а былъ уже у входа въ церковь.

-- Именно.

-- Ну, продолжай.

-- Я остановился около паперти Альмоденской Божіей Матери, потому что увидѣлъ, что на первой ступенькѣ лѣстницы сидитъ дѣвочка лѣтъ семи, восьми и горько плачетъ, закрывъ себѣ лицо руками. Я подошелъ къ ней, желая узнать причину ея горя, и она, рыдая, прерывающимся голосомъ, разсказала мнѣ, что она потеряла семь песетъ, которыя ежедневно заработывала въ мастерской и несла своей больной матери. Нѣсколько любопытныхъ собралось около нея. Одни обвиняли мать, другіе обвиняли дѣвочку. А я обвинялъ себя, что наканунѣ проигралъ пятьдесятъ дурро. Кто-то проговорилъ за моею спиною: это все выдумки, ложь.

-- Навѣрное, это такъ и было, вставилъ Эстебанъ.

-- Ну, вотъ ты увидишь дальше; я опустилъ руку въ карманъ и отдалъ плачущей дѣвочкѣ мой кошелекъ, въ эту минуту я увидѣлъ передъ собою чудное видѣніе, какого никогда не видывалъ въ своей жизни.

-- Наконецъ-то оно появилось! воскликнулъ Эстебанъ.

-- Представь себѣ, продолжалъ Рафаэль, черное платье и мантилью съ вуалью...

-- Подожди, перебилъ его Эстебанъ. Я предвижу романическую встрѣчу. Ты, какъ герой этой повѣсти, конечно, можешь питаться воздухомъ, но я страшно хочу ѣсть и предлагаю тебѣ зайти въ первый ресторанъ и позавтракать.

-- Очень радъ, отвѣтилъ Рафаэль.

И друзья взялись подъ руки и вошли въ первое, попавшееся имъ на пути, кафе.

III.

Эстебанъ ошибся, думая, что Рафаэль можетъ питаться воздухомъ; онъ отдалъ должную честь завтраку.

-- Я вижу, сказалъ ему другъ, что ты совсѣмъ вульгарный влюбленный. Ты грезишь чернымъ платьемъ и мантильей съ вуалемъ и въ то же время ѣшь съ превосходнымъ аппетитомъ.

-- Смѣйся сколько тебѣ угодно, но изъ-подъ мантильи и вуаля мнѣ блеснули чудные глаза и очаровательная улыбка, которую я не забуду до самой моей смерти.

-- Взглядъ и улыбка! воскликнулъ Эстебанъ. И это все, что ты видѣлъ?

-- Все!

-- Немного, но для тебя, конечно, довольно.

-- Понятно.

-- Взглядъ и улыбка, которые тебѣ краснорѣчиво сказали "Я тебя обожаю".

-- Совсѣмъ нѣтъ.

-- Такъ что же они тебѣ сказали?

-- Эти глаза взглянули на меня съ нѣжной благодарностью, въ этой улыбкѣ я видѣлъ поощреніе.

-- Благодарность! За что?

-- За то, что я сдѣлалъ для дѣвочки.

-- А, а!..

-- Ты понялъ?

-- Развѣ эта дѣвочка ея дочь?

-- Для благородныхъ сердецъ всѣ несчастные -- дѣти, горячо сказалъ Рафаэль.

-- Ну, и что же?

-- Она подняла вуаль, спустилась съ паперти, такъ какъ выходила изъ церкви, подошла къ дѣвочкѣ и, взявъ ее за руку, увела съ собою.

-- Но съ какой стати она впуталась въ это дѣло?

-- Я уже сказалъ тебѣ, что она поступала такъ изъ любви къ ближнимъ!

-- О, какая чувствительность!

-- Да, но въ этомъ сказалась вся красота ея души.

-- Прекрасно; но видишь ли, Рафаэль, чувствительныя женщины очень сентиментальны.

Рафаэль вмѣсто отвѣта сдѣлалъ презрительный жестъ и продолжалъ:

-- Я слѣдовалъ за ними на извѣстномъ разстояніи и видѣлъ, какъ онѣ вошли въ домъ. Я подождалъ нѣсколько минутъ и затѣмъ обратился къ привратницѣ, которая дала мнѣ всѣ нужныя свѣдѣнія. Дѣвочка живетъ въ подвальномъ этажѣ съ своей матерью, а она въ четвертомъ этажѣ съ нѣмой бабушкой, за которой и ухаживаетъ.

-- А выходитъ изъ дому одна?

-- Да, но исключительно въ церковь.

-- Ахъ, Рафаэль, ты влюбился въ девотку; въ такомъ случаѣ тебѣ придется часто исповѣдываться и завести душистыя четки... Современемъ ты будешь превосходнымъ патеромъ.

-- Я твои насмѣшки впускаю въ одно ухо и выпускаю въ другое... Ты ни во что не вѣришь, а я во все вѣрю.

-- Ты ребенокъ, а я мущина, отвѣтилъ Эстебанъ. Всѣ твои разсказы я слушаю, какъ шаловливый лепетъ ребенка.

-- Какъ хочешь; но вотъ уже три мѣсяца, какъ я равнодушенъ ко всѣмъ женщинамъ, мнѣ надоѣла игра, мнѣ наскучили театры, мнѣ претитъ этотъ такъ называемый "большой свѣтъ". Вчера меня приглашали на обѣдъ въ два дома, и я ни въ одинъ не пошелъ. Чѣмъ ты это объяснишь?

-- Ничѣмъ, отвѣтилъ Эстебанъ.

-- А на слѣдующій день я былъ опять около церкви и видѣлъ ее и до сихъ поръ хожу туда ежедневно. Она такъ молится, что я умиляюсь и на колѣняхъ выслушиваю обѣдню. Когда я вижу ее грустной, мое сердце готово разорваться отъ горя. Съ нѣкоторыхъ поръ я ненавижу веселыхъ женщинъ. Ты смѣешься?.Ну, такъ слушай: я, не довольствуясь встрѣчами въ церкви, проникъ къ ней въ домъ, бываю у нея и... она меня любитъ.

-- Ты меня ужасаешь! воскликнулъ Эстебанъ. Она тебя любитъ. Какъ съумѣлъ ты достигнуть такого счастія?

-- Мать дѣвочки, которой я помогъ на паперти церкви Альмоденской Богоматери, помогла мнѣ въ этомъ.

-- Вотъ какъ!

-- Нѣтъ, ты послушай, какъ судьба счастливо устроила все это.

-- Судьба! Судьба -- это фикція.

-- Какъ ты тамъ ни смѣйся надъ судьбой и Провидѣніемъ, а они существуютъ. Ты знаешь, что я сдѣлался членомъ общества San-Vicente de Paul.

Услышавъ эти слова, Эстебанъ такъ и подпрыгнулъ на стулѣ.

-- Несчастный! воскликнулъ онъ. Такъ онѣ и тебя вовлекли туда же?

-- Да; и я благословляю часъ, когда мнѣ пришла эта счастливая мысль. Какъ членъ ордена, я навѣщалъ больныхъ, и между ними находилась мать дѣвочки, которой я помогъ. Ты понимаешь?

-- Понимаю, но подозрѣваю, что ты сдѣлался жертвой какой-нибудь тайной интриги. Эта женщина служитъ тебѣ посредницей между подваломъ и четвертымъ этажемъ.

-- И, несмотря на все это, я рѣшилъ жениться.

-- Но знаешь ли ты, кто эта женщина?

-- Знаю: это ангелъ.

-- Да вѣдь ты то же самое говорилъ и о Энрикетѣ, и о Матильдѣ, и о маркизѣ...

-- Не можетъ быть...

-- Нѣтъ, это именно было. Подумай хорошенько о томъ, что ты дѣлаешь, и прежде всего прими мой искренній совѣтъ: никому не болтай о твоемъ намѣреніи, иначе всѣ станутъ смѣяться тебѣ въ глаза и тебѣ не будетъ проходу въ Мадридѣ. Ты прославился своими приключеніями, и никто не проститъ тебѣ этой новой глупости. Съ какимъ лицомъ покажешься ты въ общество?.. Такъ поступать, какъ ты, можетъ только тотъ, кому нечего терять. Всѣ думаютъ, что ты долженъ жениться на какой-нибудь принцессѣ, а ты попался въ руки какому-то черному ангелу въ мантильи и вуалѣ, который живетъ на четвертомъ этажѣ.

-- Ты напрасно тратишь свое краснорѣчіе, сказалъ Рафаэль, допивая чашку кофе; меня даже радуетъ мысль поступить наперекоръ свѣту и лицомъ къ лицу помѣряться съ врагомъ. Увѣряю тебя, что послѣ всего, что я отъ тебя слышалъ, мое рѣшеніе стало еще болѣе твердымъ.

-- Да знаешь ли ты, что это за женщина? Увѣренъ ли ты, что она тебя любитъ? Увѣренъ ли ты, что ты первый заслужилъ ея любовь. Я вполнѣ убѣжденъ, что она и красива, и добра, и увлекательна, но вѣдь самъ же ты говоришь, что она бѣдна.

-- Да, отвѣтилъ Рафаэль; она настолько бѣдна, что живетъ работою своихъ рукъ.

-- Такъ это портниха! воскликнулъ Эстебанъ.

-- Нѣтъ, это цвѣточница.

-- Во всякомъ случаѣ она недостойна тебя.

-- Ты говоришь, какъ книга, но ты не знаешь одного грозящаго мнѣ препятствія.

-- Такъ есть еще и препятствіе?

-- Да есть, и оно-то и можетъ помѣшать мнѣ жениться на ней. Ты не съумѣлъ этого предвидѣть.

-- Посмотримъ, что же ускользнуло отъ моей предусмотрительности.

-- Очень простая вещь: она не хочетъ выходить за меня замужъ.

-- Она не хочетъ! воскликнулъ Эстебанъ, всплеснувъ руками. Господи, да это единственное желаніе всѣхъ женщинъ!

-- Я очень радъ, сказалъ Рафаэль, потому что значитъ и она захочетъ.

-- Ну, я вижу, что мои слова для тебя все равно, что объ стѣну горохъ. Я умываю руки. Я тоже хотѣлъ подѣлиться съ тобой новостью: и я хочу жениться.

-- Ты? съ удивленіемъ закричалъ Рафаэль.

-- Я, отвѣтилъ его другъ, я уже около года рѣшился на это.

-- И ты влюбился?

-- Нѣтъ; иначе я и не думалъ бы о женитьбѣ.

-- Полно говорить вздоръ!

-- Вовсе не вздоръ. Жениться влюбленнымъ это все равно, что жениться съ завязанными глазіми. Это было бы до крайности глупо, и никто этого не дѣлаетъ. Уже съ годъ, я остановился на мысли объ одной женщинѣ и думаю, что теперь пора реализировать мое намѣреніе; мнѣ нужно разъяснить себѣ только одинъ пунктъ, и тогда я сдѣлаю предложеніе.

-- Но скажи мнѣ, Эстебанъ, эта женщина тебя любитъ?

-- Что за вопросъ! Я ей кажусь подходящимъ, вотъ и все. Всякій годится быть мужемъ, она его ищетъ и встрѣтилась со мною. Она достаточно разсудительна для того, чтобы думать о влюбленности.

-- Такъ ты женишься на старухѣ?

-- Нѣтъ, она молода.

-- Но некрасива?

-- Ну, понятно... Это не твоя Венера Медицейская. Ѳидій нашелъ бы въ ней много неправильностей, но вѣдь она не готовится поступить въ музей.

-- Такъ что же, она очень богата?

-- Ее никто не считаетъ богатой. Это-то меня и радуетъ, иначе у меня было бы много соперниковъ.

-- Ты скрываешь, кто она?

-- Нѣтъ... я думаю жениться на племянницѣ генерала.

-- Но вѣдь у нея было много претендентовъ, сказалъ Рафаэль.

-- Много, отвѣтилъ Эстебанъ, когда думали, что ея дядюшка милліонеръ, но, когда всѣ убѣдились, что онъ ничего не имѣетъ, кромѣ жалованья, то всѣ претенденты отретировались.

-- А ты думаешь жениться на ней?

-- Да, эта женщина мнѣ подходитъ. Но я долженъ былъ прежде узнать ея семью. Я еще не вполнѣ уяснилъ себѣ характеръ генерала, стараго холостяка и большаго волокиты въ свое время. Онъ очень любитъ свою сестру, то-есть мою будущую свекровь, она осталась вдовою и живетъ вмѣстѣ съ нимъ. Но самъ-то онъ для меня загадка, и пока я ее не разгадаю, я не сдѣлаю рѣшительнаго шага. Я съ нимъ въ прекрасныхъ отношеніяхъ, и мнѣ кажется, что я уже начинаю открывать его секретъ.

-- Какой секретъ? спросилъ Рафаэль.

-- Секретъ его характера... Тебѣ это кажется недостойнымъ вниманія? Въ сущности, онъ хорошій человѣкъ и очень любитъ свою племянницу, тѣмъ болѣе, что она у него единственная.

-- Да какое же тебѣ дѣло до характера дяди?

-- О, для меня это очень важно, отвѣтилъ Эстебанъ.

Завтракъ былъ оконченъ, и молодые люди закурили сигары.

Эстебанъ подозвалъ человѣка и спросилъ счетъ, между тѣмъ какъ Рафаэль опустилъ руку въ карманъ, намѣреваясь заплатить.

-- Подожди, сказалъ ему другъ. Хотя ты и завтракалъ съ аппетитомъ, но плачу я; однако, мы можемъ поквитаться.

-- Какимъ образомъ? спросилъ Рафаэль.

-- Такъ какъ мы оба женимся, отвѣтилъ Эстебанъ, то будемъ держать пари на завтракъ.

-- Какое же пари? снова спросилъ тотъ.

-- Я утверждаю, что твой бракъ будетъ несчастливъ, а мой счастливъ. Кто изъ насъ будетъ правъ, тотъ и будетъ угощать роскошнымъ завтракомъ.

-- Идетъ! Но если ты проиграешь?

-- Если я проиграю, отвѣтилъ Эстебанъ съ улыбкою на губахъ, то я угощу тебя еще болѣе роскошнымъ завтракомъ.

-- Ну, такъ помни уговоръ.

-- Буду помнить.

И пріятели вышли изъ кафе.

IV.

Какое волненіе производитъ камень, брошенный на спокойную поверхность воды! Круги дѣлаются все шире и шире, и достигаютъ огромныхъ размѣровъ. Извѣстіе о женитьбѣ Рафаэля произвело впечатлѣніе камня, брошеннаго въ воду, въ томъ обществѣ, гдѣ онъ вращался.

-- Рафаэль женится! восклицали всѣ съ изумленіемъ, и тотчасъ же возникалъ вопросъ: на комъ?

У маркизы -- намъ нѣтъ дѣла до ея фамиліи -- на ея журъ-фиксѣ только и. разговору было, что о Рафаэлѣ. Всѣхъ интересовала мысль, кто такая -- это чудное созданіе, овладѣвшее его сердцемъ.

-- Я положительно отказываюсь этому вѣрить, говорила хорошенькая маркиза, неравнодушная къ Рафаэлю.

-- Но это вѣрно, увѣрялъ ее молодой дипломатъ. Я знаю это изъ вѣрнаго источника.

-- Въ такомъ случаѣ, замѣтила маркиза, вы знаете только половину.

-- Какимъ образомъ? спросилъ молодой человѣкъ.

-- Самымъ простымъ; потому что объявить намъ, что онъ женится и не знать, на комъ -- это принести половину новости.

-- Сеньора, я принесъ вамъ главную новость, а все остальное только незначительные аксессуары.

-- Не такіе незначительные, какъ вы думаете, сеньоръ.

-- Въ такомъ случаѣ, черезъ полчаса вы будете знать все, сказалъ молодой человѣкъ и всталъ, чтобы раскланяться.

Въ дверяхъ онъ столкнулся со входившимъ Эстебаномъ.

Матильда, подруга маркизы, увидя друга Рафаэля, не вытерпѣла, чтобы не воскликнуть:

-- Вы какъ разъ кстати... Намъ только-что передали, что вашъ другъ женится.

-- Вамъ передали чистую правду, сеньора, отвѣтилъ Эстебанъ.

-- Но какъ же это случилось? спросила маркиза.

-- Вотъ это ужь трудно объяснить, онъ самъ это не совсѣмъ понимаетъ. Онъ плѣнился чернымъ платьемъ и мантильей съ вуалемъ. Подъ этимъвуалемъ онъ увидѣлъ цѣлый рай.

-- Она молода? спросилъ кто-то.

-- Совсѣмъ молода.

-- Красива?

-- Онъ увѣряетъ, что это ангелъ или по крайней мѣрѣ такимъ она ему показалась.

-- Какъ ее зовутъ? спросила маркиза.

-- Ее зовутъ Марія.

-- Прекрасно, но я спрашиваю о ея фамиліи.

-- Она принадлежитъ къ знаменитой и многочисленной фамиліи неизвѣстныхъ людей. Она живетъ со старухой, которую называетъ бабушкой. Эта старуха -- вдова офицера, и получаетъ маленькую пенсію. Вотъ все, что я знаю.

-- Но вѣдь на эту пенсію онѣ едва могутъ существовать, замѣтила Матильда.

-- Да, но онѣ живутъ не на одну только пенсію.

-- Что же, онѣ имѣютъ ренту?

-- О, нѣтъ, сеньора, отвѣтилъ Эстебанъ.

-- Ну, такъ дядюшку въ Америкѣ?

-- И этого нѣтъ.

-- Если у нея нѣтъ дядюшки въ Америкѣ, то можетъ быть есть кузенъ въ Мадридѣ, который ей протежируетъ.

Всѣ засмѣялись, и разговоръ сдѣлался оживленнѣе.

Эстебанъ разсчитывалъ, что онъ все-таки, такъ или иначе, хоть посредствомъ общественнаго мнѣнія, остановитъ Рафаэля отъ его безумнаго шага. Ему было рѣшительно все равно, женится Рафаэль или нѣтъ, онъ возставалъ только противъ такого неравнаго брака. Ему все казалось, что Марія ловитъ его друга. Онъ предвидѣлъ, что современемъ, когда у Рафаэля откроются глаза, онъ будетъ очень несчастливъ. Ему хотѣлось спасти Рафаэля, и для этого онъ распространялъ всюду вѣсть о его женитьбѣ.

На послѣднія слова маркизы онъ сказалъ:

-- Я, право, не знаю, дядюшка или просто племянникъ протежируютъ прелестной внучкѣ и больной бабушкѣ. Мои свѣдѣнія не простираются дальше того, что вы уже слышали. Я знаю только, что таинственная нимфа обладаетъ неподражаемымъ искусствомъ дѣлать цвѣты.

-- Но я все-таки не могу себѣ представить, чтобы Рафаэль дѣйствительно женился, сказала маркиза.

-- Однако, это дѣло рѣшенное, подтвердилъ одинъ изъ гостей и, еслибы вы увидали эту сеньору, то вы бы не сомнѣвались въ этомъ. Ея красота, какъ и ея поведеніе, вполнѣ безукоризненны.

-- А вы ее знаете? спросили сразу нѣсколько голосовъ.

-- Я ее знаю и увѣряю, что она настоящая красавица; у нея удивительно мягкое и привлекательное выраженіе лица, такъ что отъ нея нельзя оторвать глазъ.

-- О, эта красота, сразу бросающаяся въ глаза, не рѣдко бываетъ обманчива, заявила Матильда.

-- Въ данномъ случаѣ совсѣмъ наоборотъ. Она не принадлежитъ къ числу красавицъ, поражающихъ своею красотою; чѣмъ больше на нее смотришь, тѣмъ больше она нравится: она не ослѣпляетъ, а покоряетъ.

-- Вы знаете это по собственному опыту? спросила Матильда.

-- Нѣтъ, отвѣтилъ гость.

-- Однако ваши похвалы ей подозрительны.

-- Клянусь вамъ, что я тутъ не причемъ.

-- О, счастливые любовники скрытны, прибавила Матильда.

-- Говоря откровенно, продолжалъ молодой человѣкъ, я былъ безъ ума отъ нея, но она сразу дала мнѣ понять, что я долженъ отказаться отъ всякихъ надеждъ, и я отказался.

-- Какъ бы тамъ ни было, но цвѣточница вовсе не подходящая партія для молодаго человѣка нашего круга, сказала маркиза. Друзья Рафаэля должны, непремѣнно, отговорить его отъ этого поступка для его же собственнаго счастія.

-- Сеньора, возразилъ Эстебанъ, друзей обыкновенно не слушаютъ въ подобныхъ случаяхъ; успѣхъ былъ бы болѣе обезпеченъ, если бы за это дѣло взялись женщины.

Генералъ, дядя будущей жены Эстебана, не принимавшій до сихъ поръ дѣятельнаго участія въ разговорѣ, сказалъ:

-- Вотъ это интересно! По какому праву будете вы вмѣшиваться въ сердечныя дѣла человѣка? Мнѣ кажется, что Рафаэль уже вышелъ изъ того возраста, когда дѣтей водятъ на помочахъ, и не нуждается въ постороннихъ вмѣшательствахъ въ свои дѣла.

-- Кабальеро, возразила ему Матильда, вашъ возрастъ сдѣлалъ васъ холоднымъ эгоистомъ. Мы хотимъ сдѣлать доброе дѣло, подать хорошій совѣтъ тому, кто въ немъ нуждается.

-- А по-моему, не слѣдуетъ вмѣшиваться въ то, что насъ не касается, отвѣтилъ генералъ.

-- Мнѣ, наоборотъ, кажется жестокимъ, сказала маркиза, допустить его до этого шага, въ которомъ онъ современемъ страшно раскается.

-- Но вѣдь онъ самъ знаетъ, что дѣлаетъ, сказалъ Эстебанъ. Онъ до безумія влюбленъ въ эту дѣвушку, и понятно, что женится съ закрытыми глазами. Намъ остается только пожалѣть его, такъ какъ я увѣренъ, что свѣтъ не проститъ ему этой глупости.

-- Ну, я нахожу, что сюжетъ уже достаточно исчерпанъ, заявила маркиза. Поговоримъ о чемъ-нибудь другомъ.

Бѣдная Марія! Еслибы она знала, какой дорогой цѣной заплатилъ Рафаэль за свою любовь.

Что не сдѣлаетъ мать для того, чтобы выдать замужъ свою дочь? Въ этомъ дѣлѣ многія матери грѣшны передъ Богомъ. Не всѣ онѣ ограничиваются только выборомъ мужа для своихъ дочерей, а многія изъ нихъ готовы отдать за стараго и некрасиваго, лишь бы за богатаго.

Мы уже знаемъ, что генералъ -- дядюшка дѣвушки, на которую выпалъ выборъ Эстебана. У него была сестра, вдова, мать его племянницы. Генералъ остался старымъ холостякомъ. Онъ говорилъ шутя, что сдѣлалъ кампанію жизни, не попавъ въ плѣнъ.

Когда его сестра овдовѣла и осталась безъ всякихъ средствъ, генералъ взялъ ее къ себѣ вмѣстѣ съ дочерью. Отецъ молодой дѣвушки служилъ въ дипломатическомъ корпусѣ и воспиталъ ее для богатой жизни. Когда онъ умеръ, вдова неутѣшно плакала, но братъ предложилъ ей пользоваться до конца ея жизни всѣмъ, что онъ имѣетъ. Вскорѣ генералъ получилъ какую-то важную командировку въ Америку и по возвращеніи увидѣлъ, что его племянница окружена массою претендентовъ на ея руку и на милліоны дядюшки. Противъ всеобщаго ожиданія, знаменитый ветеранъ обставилъ свою жизнь самымъ скромнымъ образомъ.

Скоро заговорили о томъ, что генералъ вѣроятно разорился въ Америкѣ и вернулся въ Испанію съ пустыми руками; видя его скромный образъ жизни, это никому не показалось невѣроятнымъ. Потерявъ надежду на воображаемые милліоны, племянница потеряла претендентовъ на свою руку. Сестрѣ крайне не нравилась разсчетливость брата, и она вела съ нимъ большіе споры по этому поводу. Она требовала лучшей обстановки, лучшаго стола, карету, словомъ всего того, къ чему ея дочь привыкла съ дѣтства и что могло помочь ей найти приличнаго жениха, но дядюшка только пожималъ плечами и говорилъ:

-- Распоряжайся моимъ жалованьемъ какъ тебѣ угодно больше у меня ничего нѣтъ.

-- Это значитъ, возражала она, обрекать твою племянницу, единственную дочь твоей сестры, твоей единственной сестры, на то, чтобы она не вышла замужъ, потому что не можетъ же она выйти за перваго встрѣчнаго. Ты вѣдь не будешь жить вѣчно, подумай только о томъ, что будетъ съ нами, когда ты закроешь глаза.

-- Въ настоящее время я вовсе не думаю о подобныхъ вещахъ, воскликнулъ братъ, Что же касается до моей племянницы, единственной дочери моей единственной сестры, то я предпочитаю, чтобы она никогда не выходила замужъ, чѣмъ вышла за человѣка, который ищетъ моихъ денегъ. Тотъ, кто ее любитъ, долженъ любить ее за нее самое. Ты понимаешь?

-- Нѣтъ, я совсѣмъ не понимаю твоего отношенія къ намъ. Ты уѣзжалъ въ Америку для того, чтобы поправить твои дѣла, пробылъ тамъ два года, а вернувшись сталъ бѣднѣе прежняго. Я совсѣмъ не понимаю этого. Въ молодости ты былъ глупъ, а теперь сталъ положительно дуракомъ.

Подобные разговоры всегда кончались тѣмъ, что генералъ молча уходилъ изъ комнаты, оставляя поле битвы за своею сестрой. Племянница никогда не принимала участія въ этихъ сраженіяхъ; и если они начинались въ ея присутствіи, то она скромно уходила, по едва замѣтному знаку, сдѣланному ей матерью.

Разъ генералъ сказалъ своей сестрѣ:

-- Я вижу, что ты сгораешь отъ нетерпѣнія выдать твою дочь замужъ, но ты напрасно это дѣлаешь, вовсе не слѣдуетъ такъ торопиться.

Вдова отвѣтила ему:

-- Ну да, понятно, я должна сложить руки и пропускать время. Не кажется ли тебѣ, что твоей племянницѣ предстоитъ веселая будущность?

-- Нѣтъ, я не хочу оставить ее одну на свѣтѣ.

-- А развѣ ты подвинешь дѣло, если будешь такъ безпокоиться? Совсѣмъ нѣтъ. И потомъ я нахожу, что отчаяваться еще слишкомъ рано.

-- Съ каждымъ днемъ остается все менѣе и менѣе надежды, сказала взволнованная мать. Мерчедесъ, прибавила она, понизивъ голосъ, уже ей исполнилось двадцать пять лѣтъ.

-- Что же въ этомъ особеннаго! воскликнулъ генералъ. Это еще совсѣмъ молодые годы. Но успокойся, я обѣщаю тебѣ, что она выйдетъ замужъ, хотя бы ей было пятьдесятъ лѣтъ.

-- Я не знаю, какъ достигнешь ты этого чуда, если не окружишь ее надлежащей роскошью. Я надѣюсь, вѣдь не предполагаешь же ты выдать ее за какого-нибудь юнкера? На это я согласилась бы, какъ на послѣднюю крайность.

-- Послѣдняя крайность вовсе не въ этомъ, дорогая сестра, а какъ разъ въ обратномъ. Обѣщаю тебѣ, что если Мерчедесъ потеряетъ всякую надежду, я достану тебѣ знаменитаго зятя, занимающаго высокое положеніе, который, если ему придетъ фантазія умереть, оставитъ ее вполнѣ обезпеченной вдовой.

-- Гдѣ же ты возьмешь такого человѣка? спросила сестра. Я его нигдѣ не вижу.

-- Я ужь найду его, отвѣтилъ генералъ, усмѣхаясь; а чтобы твоя дочь еще болѣе торжествовала, я скажу тебѣ, что этотъ человѣкъ холостъ.

-- Почему же ты бережешь его до послѣдней крайности?

-- Потому что эта прекрасная партія -- это я самъ. Я женюсь на ней, какъ только мы потеряемъ всякую надежду найти мужа по ея вкусу.

Вдова съ удивленіемъ смотрѣла на своего брата и готова была расплакаться отъ умиленія и благодарности.

-- Но, Ферминъ, сказала она, ты вѣдь всегда былъ противъ брака, въ тебя влюблялось много красивыхъ женщинъ, и ты устоялъ противъ ихъ обаянія. Возможно ли, чтобы ты теперь рѣшился на такой шагъ?

-- Это жертва съ моей стороны, но я дѣлаю ее для тебя.

-- И ты говоришь серьезно?

-- Я даже глупости дѣлаю серьезно, отвѣтилъ генералъ. Конечно, это не особенно благоразумный шагъ. Если человѣкъ моихъ лѣтъ женится, то онъ дѣлаетъ несомнѣнную глупость. Ты мнѣ скажешь, что большинство мущинъ женится, и ты будешь права, но я тебѣ отвѣчу латинской поговоркой. "Stultorum infinitus est numerus", что означаетъ: глупымъ людямъ имя легіонъ.

-- Но если бы мужчины не женились, то свѣтъ прекратился бы.

-- Вотъ для того-то, чтобы свѣтъ не прекращался, Провидѣніе и создало такъ много дураковъ. Какъ видишь, въ мои года я не могу сдѣлать большей глупости.

-- Въ твои года! воскликнула она. Полно, ты совсѣмъ еще не старъ.

-- Не льсти мнѣ, сестра, мнѣ уже исполнилось шестьдесятъ четыре года.

-- Мнѣ кажется, что ты себѣ прибавляешь, но если бы это пбыло такъ, то ты еще очень хорошо сохранился; ты силенъ и еще можешь ухаживать.

-- Да, я еще могу ухаживать, дорогая моя, а ты можешь считать меня молодымъ и красивымъ человѣкомъ, потому что тебя ослѣпляетъ мысль выдать непремѣнно замужъ твою дочь, и ты смотришь на меня, какъ на подходящаго зятя. Это мнѣ не нравится.

-- Ты жестокъ, сказала сестра. Развѣ ты не согласился бы поступить въ дѣйствующую армію?

-- Безъ сомнѣнія, отвѣтилъ братъ. Меня радуетъ мысль помѣриться съ врагомъ, но ужасаетъ въ мои шестьдесятъ четыре года участь мужа. Большая разница идти на встрѣчу благородной смерти или подпасть подъ башмакъ своей жены. Насколько первое героично, настолько второе смѣшно. Быть пажемъ у собственной жены! Я чувствую въ себѣ много храбрости, но не способенъ быть жертвой. Но дѣло идетъ о моей племянницѣ и главнымъ образомъ о тебѣ, потому что ты съ ума сойдешь, если не выдашь ее замужъ; поэтому я закрываю глаза и предлагаю тебѣ мою руку. Мнѣ не особенно пріятно имѣть тебя своей свекровью, но тѣмъ не менѣе разсчитывай на меня; въ послѣдней крайности, я рѣшусь сдѣлаться сыномъ моей сестры.

Будущая свекровь взглянула материнскимъ взглядомъ на своего брата и, придавъ нѣжность своему голосу, сказала:

-- Меня очень трогаетъ твой поступокъ, и моя дочь будетъ очень польщена, что ты предпочелъ ее многимъ блестящимъ партіямъ.

Услыша эти слова, генералъ расхохотался и воскликнулъ:

-- Да, дорогая будущая свекровь, еще находятся такія дуры, которымъ я нравлюсь, но здѣсь играютъ большую роль мой красивый мундиръ и скорое вдовство, ожидающее ихъ.

-- Ну, какъ хочешь, скажи мнѣ только, почему, если ты разъ рѣшился, ты откладываешь твою женитьбу на моей дочеридо послѣдней крайности?

-- По двумъ очень уважительнымъ причинамъ.

-- Первая?

-- Во-первыхъ, потому, что Мерчедесъ можетъ встрѣтить человѣка, гораздо болѣе ей по сердцу, чѣмъ ея дядюшка.

-- Во-вторыхъ?

-- А, во-вторыхъ, потому, что послѣдній шагъ въ жизни -- это смерть, а моимъ предпослѣднимъ будетъ женитьба на моей племянницѣ. А, говоря откровенно, мнѣ еще не наскучило жить.

-- О, ты говоришь загадками! воскликнула вдова. Я тебя не понимаю, объясни мнѣ откровенно твою мысль.

-- Я женюсь, -- только передъ смертью. Понимаешь?... Если я рѣшаюсь сдѣлаться твоимъ зятемъ, то только при условіи, чтобы ты самое короткое время была моей свекровью.

-- Ты меня пугаешь, дорогой братъ; но въ такомъ случаѣ есть препятствіе, которое можетъ разрушить нашъ проекта.

-- Меня удивляетъ, дорогая сестра, твоя предусмотрительность. Какое же затрудненіе можетъ представиться такому блестящему браку?

-- Есть одно, отвѣтила вдова.

-- Посмотримъ.

-- А если ты неожиданно умрешь?

-- Ахъ, чортъ возьми! Это возможно!... воскликнулъ генералъ. Клянусь честью, мнѣ это не пришло въ голову. Но не огорчайся, если бы это и случилось, то я способенъ поддержать мою жизнь на нѣсколько минутъ, чтобы обвѣнчаться съ моей племянницей.

Въ такомъ положеніи были дѣла, когда Эстебанъ рѣшился позондировать сердце матери; въ сердцѣ дочери онъ былъ увѣренъ, такъ какъ конечно Мерчедесъ не могла устоять противъ красиваго молодаго человѣка, принятаго въ лучшихъ кругахъ общества и съ блестящей карьерой въ будущемъ. Правда, что его нѣсколько холодная манера держать себя не могла зажечь въ ней огонь страсти; но это она и не считала особенно необходимымъ; она видѣла счастіе въ выходѣ замужъ, и будущее представало передъ ней въ самыхъ радужныхъ краскахъ. Словомъ, она предпочитала лучше какъ можно скорѣе выйти за Эстебана, чѣмъ дожидаться брака съ дядюшкой.

Вдова, въ глубинѣ души, очень побаивалась неожиданной смерти своего брата. Кромѣ того для нея было бы большимъ наслажденіемъ сказать въ одинъ прекрасный день: "Дорогой братъ, есть человѣкъ, который проситъ у меня руки Мерчедесъ".

Кто знаетъ?... Сердце человѣческое имѣетъ столько тайниковъ, что, быть можетъ, дядюшка почувствуетъ неожиданную ревность, и непобѣдимый генералъ превратится въ побѣжденнаго пажа. Тогда уже Мерчедесъ останется выбирать, и тріумфъ будетъ полный. Женить своего брата! Да, это такое счастіе, которое не снилось никогда матери Мерчедесъ.

А генералъ, видя ухаживаніе Эстебана, многозначительно покручивалъ усъ и говорилъ про себя:

-- Этотъ молодой человѣкъ или страшно глупъ, или хитрецъ высокой пробы.

VI.

Сестра генерала была внѣ себя отъ радости, когда Эстебанъ объявилъ ей, что онъ хочетъ съ ней переговорить. Она сразу догадалась о предметѣ этого разговора. Эстебанъ, конечно, очарованъ ея ласковыми пріемами и деликатной внимательностью. Она сидѣла въ своей комнатѣ, когда денщикъ генерала, одѣтый, по ея приказанію, во фракъ съ бѣлымъ галстухомъ, доложилъ ей о приходѣ молодаго человѣка.

-- Гаспаръ, величественно сказала вдова, попросите этого кабальеро пройти въ зеленую гостиную и подождать меня.

Сказавъ это, она взглянула на стоявшаго передъ ней слугу и съ плохо скрываемымъ нетерпѣніемъ прибавила:

-- Опустите эту руку. Я, право, не знаю, когда это вы отвыкнете отъ вашихъ военныхъ привычекъ! Сколько разъ говорила я вамъ, мой домъ не полкъ.

Денщикъ моментально опустилъ руку и какъ столбъ всталъ передъ сеньорой. Она указала ему на дверь, говоря:

-- Ступайте вонъ!

Гаспаръ повернулся на каблукѣ, какъ въ строю, и вышелъ изъ комнаты.

-- О, что-за оселъ этотъ человѣкъ! воскликнула сестра генерала.

Она давно выгнала бы его изъ дому, если бы онъ не служилъ даромъ и не имѣлъ такой красивой фигуры. Какъ толькослуга вышелъ, вдова подошла къ зеркалу, взглянула на себя и, сдѣлавъ одобрительный жестъ, съ величественнымъ видомъ направилась въ зеленую гостиную. Она смотрѣлась въ зеркало не изъ кокетства, а для того, чтобы убѣдиться, есть ли у нея апломбъ, необходимый въ такомъ щекотливомъ дѣлѣ. Эта женщина, всей душой стремившаяся выдать замужъ свою дочь, хотѣла непремѣнно понравиться своему будущему зятю.

Нѣсколько театральной походкой вошла она въ зеленую гостиную, гдѣ ждалъ ее Эстебанъ, стоя со шляпой въ рукахъ.

Будущая свекровь съ серьезной ласковостью протянула руку своему будущему зятю и, опускаясь въ кресло, сказала:

-- Вы очень аккуратны, другъ мой.

-- Сеньора, отвѣтилъ Эстебанъ, я всегда аккуратенъ; точность -- это мой маленькій недостатокъ.

-- О, нѣтъ, точность хорошее качество, заслуживающее скорѣй похвалы, чѣмъ порицанія.

-- Вы очень добры, сеньора.

Эстебанъ все стоялъ, ожидая, что вдова предложитъ ему сѣсть.

-- Не очень полагайтесь на мою доброту, отвѣтила она, улыбаясь.

Тутъ, она указала ему рукой на ближайшее кресло, и Эстебанъ сѣлъ.

-- Если позволите, сказалъ онъ, я прямо приступлю къ цѣли моего визита.

Вдова подумала, что ея послѣднія слова онъ могъ принять за отрицательный отвѣтъ, и, желая поправить свою ошибку, она сказала:

-- Я сказала вамъ, что я не такъ добра, какъ обо мнѣ думаютъ потому что, признаюсь откровенно, я не понимаю цѣли вашего визита.

-- Это меня огорчаетъ, я разсчитывалъ на вашу доброту и теперь нахожусь въ нѣкоторомъ затрудненіи.

Сестра генерала была вполнѣ довольна. Она видѣла, что имѣетъ дѣло съ застѣнчивымъ и нерѣшительнымъ человѣкомъ.

-- Право, я ничего не понимаю, сказала она. Прежде всего вы должны объяснить мнѣ, въ чемъ дѣло.

-- Это-то и есть для меня самое трудное, сеньора. Но есть одно, средство.

-- Какое?

-- Я такого высокаго мнѣнія о васъ...

-- О, полноте!

-- Увѣряю васъ.

-- И что же?

-- Вамъ не трудно будетъ...

-- Что такое?

-- Угадать.

-- Что же вы желаете, чтобы я угадала?

-- Цѣль моего присутствія здѣсь.

-- Вы слишкомъ многаго отъ меня ждете,

-- Совсѣмъ нѣтъ. Загадка очень ясна.

-- О, нѣтъ!

-- Для васъ она совершенно ясна.

-- Да развѣ я гадалка?

-- Въ этомъ случаѣ не надо быть гадалкой.

-- Въ такомъ случаѣ какъ же я могу отгадать?

-- Да вы уже отгадали.

-- Давно ли?

-- По крайней мѣрѣ со вчерашняго вечера.

-- Какимъ это образомъ?

-- Вчера при выходѣ изъ театра, вы сдѣлали мнѣ честь пойти со мной подъ руку.

-- Это правда... Мы вернулись пѣшкомъ. Ночь была такая чудная.

-- Довольно холодная... но недурна...

-- Продолжайте.

-- Какъ только вы увидѣли меня въ дверяхъ вашей ложи, вы подумали: Эстебанъ хочетъ мнѣ что-то сказать.

-- Очень возможно.

-- Затѣмъ, когда я попросилъ васъ назначить мнѣ часъ пріема, для васъ уже не оставалось никакого сомнѣнія.

-- Можетъ быть.

-- Въ такомъ случаѣ, вы уже знаете, въ чемъ дѣло.

-- Вы предполагаете?

-- Нѣтъ, я увѣренъ въ этомъ. Думать иначе значитъ отрицать вашу предусмотрительность.

-- Прекрасно, допустимъ эту гипотезу.

-- На что я долженъ надѣяться? проговорилъ Эстебанъ.

-- Полно, оставьте эти недомолвки, скажите мнѣ все откровенно.

-- Я прошу у васъ руки Мерчедесъ.

-- Ну, вотъ теперь я понимаю.

-- Я плохо сказалъ, прибавилъ Эстебанъ; я разсчитываю на ея любовь.

-- Отвѣчу вамъ откровенностью на откровенность. Я подозрѣвала это.

-- Прекрасно, но повторяю мой вопросъ, на что я долженъ надѣяться?

-- Видите ли, отвѣтила сестра генерала, тутъ дѣло идетъ о сердечныхъ чувствахъ и касается только ея. Я не рѣшусь насиловать ее!

-- Я съ этимъ вполнѣ согласенъ и надѣюсь только, что вы, какъ мать, можете повліять на Мерчедесъ въ мою пользу.

Вдова подумала нѣсколько минутъ и затѣмъ сказала:

-- Я надѣюсь, что дочь моя настолько разсудительна, что не будетъ обращать вниманія на человѣка недостойнаго ея.

-- Безъ сомнѣнія. Но я не рѣшусь сдѣлать предложеніе Мерчедесъ, пока не буду увѣренъ, что вы ничего не будете имѣть противъ этого.

-- Это значитъ, что вы пришли просить у меня позволенія сдѣлать предложеніе моей дочери?

-- Именно, сеньора. По моему мнѣнію -- это необходимо.

Подобный зять казался идеальнымъ матери Мерчедесъ. Это подчиненіе ея волѣ приводило ее въ восторгъ, и она рѣшила дать ему предпочтеніе передъ братомъ. Эстебанъ будетъ превосходнымъ мужемъ ея дочери.

-- Я не могу отказать вамъ въ томъ, что вы у меня просите, отвѣтила она, но еслибы Мерчедесъ и приняла ваше предложеніе, намъ прежде всего надо выяснить нѣсколько важныхъ пунктовъ.

-- Мое единственное желаніе -- это сдѣлать ее счастливой, отвѣтилъ Эстебанъ.

-- Для этого, прибавила вдова, необходимо знать всѣ подробности. Мерчедесъ получила хорошее образованіе, ея отецъ былъ важнымъ дипломатическимъ чиновникомъ, ея дядя генералъ, поэтому она должна выйти замужъ за человѣка ея общества.

Эстебанъ молча слушалъ эти слова и закусывалъ губы, чтобы не разсмѣяться.

-- Вполнѣ согласенъ съ вами. Было бы глупо просить руку прелестной Мерчедесъ, не обладая нѣкоторою извѣстностью и хорошимъ состояніемъ.

Другой, на мѣстѣ матери Мерчедесъ, уловилъ бы оттѣнокъ ироніи въ этомъ отвѣтѣ, но она ничего не замѣтила.

-- Я не сомнѣваюсь, что Мерчедесъ приметъ ваше предложеніе, сказала она. Скажу больше: мнѣ кажется, что она отдаетъ вамъ нѣкоторое предпочтеніе передъ другими; вѣдь знаете -- эти вещи не ускользаютъ отъ матери.

-- А, сеньора! воскликнулъ Эстебанъ, поднявъ глаза къ небу. Ваши слова на половину уменьшаютъ мое несчастіе!

-- То-есть какъ это? спросила вдова. Я не понимаю...

Эстебанъ кашлянулъ, какъ бы для того, чтобы скрыть свое волненіе, и отвѣтилъ своей будущей свекрови.

-- Мы пришли къ заключенію, что для нашего счастія необходимо порядочное состояніе, а вы только-что обрадовали меня надеждой, что Мерчедесъ меня любитъ. Не кажется ли вамъ жестокой моя судьба?

-- Не понимаю, снова повторила вдова.

-- Сеньора, проговорилъ Эстебанъ торжественно-покорнымъ тономъ.-- Я бѣденъ.

-- И что же?

-- Слѣдовательно, я не могу и не смѣю надѣяться получить руку обожаемой мною женщины.

-- Но, сеньоръ, вѣдь вы адвокатъ, у васъ есть кліентела... Я знаю, что вы живете почти съ роскошью.

-- Ахъ, сеньора! Все это нищета, настоящая нищета. Моя профессія едва даетъ мнѣ средства существовать одному. Бракъ требуетъ извѣстныхъ условій, а намъ придется отказывать себѣ во многомъ. Четвертый этажъ, одна служанка, готовящая обѣдъ и убирающая комнаты... Вотъ ожидающая насъ перспектива.

-- Конечно, это не особенно веселая перспектива; но вы на хорошей дорогѣ и васъ ждетъ блестящая будущность.

-- Это еще очень проблематично, сеньора. Мои адвокатскія дѣла идутъ съ каждымъ днемъ все хуже и хуже. Я бѣденъ, не стану обманывать васъ и увѣренъ, что мое положеніе еще не скоро улучшится. Я затаю эту любовь въ глубинѣ моей души; я только вамъ повѣдалъ ее и, увы! она должна разбиться объ эти затруднительныя обстоятельства.

Сказавъ это, онъ всталъ, какъ бы считая разговоръ поконченнымъ.

-- Эстебанъ, сказала мать, вы оскорбляете мою дочь, подозрѣвая ее въ корыстолюбіи; я должна предупредить васъ, что Мерчедесъ способна и на жертвы.

-- Я не сомнѣваюсь, сеньора, но моя любовь не настолько эгоистична.

Тутъ вдова ясно поняла, что идеальный зять выскальзываетъ изъ ея рукъ, и рѣшилась вернуть его, сказавъ:

-- Мой братъ поклялся мнѣ, что онъ выдастъ замужъ свою племянницу.

-- За кого? спросилъ Эстебанъ.

-- За него самого, отвѣтила она, но...

-- Но, что же?

-- Но она не рѣшается, и вы вѣроятно этому причиной...

-- Я былъ бы очень польщенъ этимъ предпочтеніемъ, если бы генералу уже не исполнилось шестидесяти лѣтъ. Но вѣдь вашъ братецъ тоже бѣденъ?

Онъ произнесъ послѣднія слова, внимательно глядя на свою будущую свекровь.

-- Мнѣ кажется, что вы слишкомъ легкомысленно судите объ этомъ, сказала она.

-- Простите, сеньора, но любовь очень требовательна и, если женщина предпочитаетъ васъ старику и тоже бѣдному, то это плохое удовлетвореніе для влюбленнаго сердца.

-- Но дѣло въ томъ... проговорила вдова.

-- Въ чемъ? спросилъ Эстебанъ.

-- Видите ли, это секретъ, который я должна хранить...

-- Секретъ!

-- Да, сначала я подозрѣвала, а потомъ увѣрилась, что мой братъ не таковъ, какимъ кажется.

Эстебанъ сдѣлалъ удивленный жестъ и спросилъ:

-- Быть можетъ, генералъ скрываетъ молодое сердце подъ старой внѣшностью? Это было бы оригинально! Въ такомъ случаѣ я торжествую, что Мерчедесъ отдаетъ мнѣ предпочтеніе.

-- Мой братъ совсѣмъ не имѣетъ въ себѣ очарованія молодости, но вы должны знать, что если онъ и не молодъ, то онъ богатъ.

-- Богатъ! воскликнулъ Эстебанъ.

-- Да, страшно богатъ. Теперь нечего отъ васъ это скрывать, потому что вы хотѣли жениться на Мерчедесъ, не зная этого обстоятельства.

Эстебанъ стоялъ съ открытымъ ртомъ, какъ человѣкъ, до крайности удивленный, и вдова прибавила:

-- Что вы скажете на это?

-- Сеньора, то, что я только-что услышалъ, наполняетъ радостью мою душу. Мерчедесъ меня любитъ, такъ какъ предпочитаетъ своему дядѣ генералу, человѣку съ извѣстнымъ положеніемъ, словомъ милліонеру, котораго она единственная наслѣдница... Сеньора, моя судьба въ вашихъ рукахъ. Я надѣюсь, что счастіе улыбнется мнѣ. Если мнѣ не повезетъ въ адвокатской дѣятельности, то я могу избрать дипломатическую карьеру, на которой не рѣдко бѣдняки дѣлаются милліонерами. Я достигну поста министра, и моя обожаемая Мерчедесъ будетъ жить въ почетѣ и роскоши.

Съ этого дня между будущей свекровью и будущимъ зятемъ установились самыя дружескія отношенія.

VII.

Рафаэль ходилъ изъ угла въ уголъ своей комнаты, какъ левъ въ клѣткѣ. Онъ провелъ безсонную ночь и теперь вмѣсто того, чтобы вертѣться въ постели, вертѣлся по своему кабинету. Сонъ -- это одно изъ тѣхъ лѣкарствъ, которое нельзя купить ни за какія деньги, но оно даромъ дается бѣднякамъ. Тяжелый трудъ и спокойная совѣсть превращаютъ жесткую подстилку въ пуховую перину.

Рафаэль только теперь понялъ, что для безсонницы всѣ кровати одинаковы; онъ всталъ въ отвратительнѣйшемъ расположеніи духа и раскричался на прислугу.

Его слуга Хуанъ былъ человѣкъ спокойнаго характера, равнодушно принималъ крики своего господина. Онъ впускалъ ихъ въ одно ухо и выпускалъ въ другое. Но онъ никогда еще не видѣлъ своего сеньора въ такомъ возбужденномъ состояніи.

Рафаэль выразилъ ему свой гнѣвъ въ одномъ словѣ:

-- Ты оселъ!

Гальего съ удивленіемъ открылъ ротъ. Ему, казалось, было странно, что его сеньоръ до сихъ поръ не замѣтилъ этого.

-- Ты оселъ, повторилъ Рафаэль. Ты настоящій оселъ, котому что я не могъ уснуть всю ночь!

Причина была такъ уважительна, что Хуану оставалось только молчать. Его господинъ повернулся къ нему спиною и сказалъ:

-- Я хочу завтракать.

-- Сію минуту, отвѣтилъ слуга и вышелъ изъ комнаты.

За завтракомъ Рафаэль ничего не могъ ѣсть, и ему поминутно казалось, что Хуанъ вывернетъ ему блюдо на плечо. Вставъ изъ-за стола, онъ былъ еще болѣе въ возбужденномъ состояніи, чѣмъ вставъ съ постели. Онъ заперся въ своей комнатѣ и сталъ ходить по ней взадъ и впередъ. Онъ разсѣянно взглянулъ на стѣны, и обои показались ему до крайности безвкусными. На темнофіолетовомъ фонѣ были изображены китайскія фигурки. Ему казалось теперь, что фигурки эти танцуютъ передъ его глазами и дѣлаютъ ему страшныя гримасы. Мебель онъ находилъ неудобной, диванъ -- слишкомъ низкимъ.

Между драпировокъ, прикрывавшихъ балконную дверь, просвѣчивалъ веселый лучъ солнца. Рафаэлю этотъ свѣтъ показался невыносимымъ, и онъ спустилъ драпировки. Но неугомонный солнечный лучъ пробивался сквозь щель двери.

Рафаэль все ходилъ и ходилъ, онъ былъ такъ взволнованъ, что не могъ сидѣть. Онъ упорно смотрѣлъ въ полъ, какъ будто искалъ на немъ что-нибудь. Тогда онъ замѣтилъ, что краски ковра неприлично ярки. Ему стало непріятно смотрѣть на него, онъ поднялъ глаза и увидѣлъ въ зеркалѣ отраженіе своего лица. Онъ посмотрѣлъ на себя съ минуту и ужь хотѣлъ улыбнуться, но вдругъ съ неудовольствіемъ отвернулся; онъ находилъ себя некрасивымъ, и эта улыбка казалась ему насмѣшкой надъ самимъ собой.

На столѣ лежала газета, и онъ машинально взялъ ее въ руки. Среди массы разныхъ извѣстій его вниманіе привлекло заглавіе одной статьи, выраженной такъ:

"Я его поймала!!"

Подъ этимъ интереснымъ заглавіемъ, не называя собственныхъ именъ, было описано, какъ одинъ блестящій молодой человѣкъ, принадлежащій къ хорошему обществу, женится на женщинѣ темнаго происхожденія, безъ роду и племени.

Рафаэль далеко откинулъ отъ себя газету, и ему тотчасъ же пришла мысль написать опроверженіе; но онъ удержался изъ боязни, что это будетъ еще хуже, еще неприличнѣе, чѣмъ только-что прочитанный имъ разсказъ. Теперь онъ ясно видѣлъ, что свѣтъ не проститъ ему никогда его женитьбы на Маріи. Онъ уже боялся выходить на улицу, избѣгалъ своихъ друзей, боясь съ ихъ стороны какой-нибудь нескромной шутки. Онъ понималъ, что на него теперь смотрятъ, какъ на жениха цвѣточницы. Вмѣсто того, чтобы возбуждать зависть, онъ возбуждалъ состраданіе, и это страшно сердило его. Въ его ушахъ такъ и звучала фраза: "Бѣдный Рафаэль!"

Увидя себя предметомъ этихъ многочисленныхъ улыбокъ, любопытства и сожалѣнія, онъ уже готовъ былъ отступить, онъ хотѣлъ вырвать изъ своей души нѣжное чувство, согрѣвающее ее, и посмѣяться надъ этимъ чувствомъ. Тогда онъ снова займетъ свое прежнее положеніе въ свѣтѣ. И дѣйствительно, вѣдь не легко отказаться отъ всего того, къ чему привыкъ чуть не съ дѣтства. Это значитъ -- уничтожиться, погребсти себя заживо, стушеваться, исчезнуть.

-- Въ сущности какое преступленіе дѣлаю я? разсуждалъ онъ самъ съ собою. Я полюбилъ бѣдную, скромную дѣвушку, не помнящую родства. Но какое дѣло до этого свѣту? Я буду отвѣчать на все презрительнымъ молчаніемъ и готовъ помѣриться силами съ первымъ, кто посмѣетъ сказать мнѣ что-нибудь непріятное въ лицо. Сегодня же вечеромъ я отправлюсь въ клубъ, затѣмъ буду посѣщать всѣ театры и отомщу каждому за первую презрительную улыбку. Сегодня я убью одного, завтра другаго, послѣ завтра третьяго...

Тутъ онъ остановился и улыбнувшись подумалъ:

"Но вѣдь убивъ всѣхъ мущинъ, я еще ничего не сдѣлаю, потому что останутся всѣ женщины".

Легкій скрипъ двери прервалъ эти размышленія:

-- Кто тамъ? спросилъ онъ.

Голосъ Хуана отвѣтилъ ему изъ двери:

-- Никого.

-- Такъ что же ты тамъ дѣлаешь?

-- Ничего.

-- Въ такомъ случаѣ убирайся отсюда, иначе будетъ плохо.

-- Я не вхожу, а вотъ три письма хотятъ войти.

-- Пусть войдутъ! отвѣтилъ Рафаэль,-- только помни, что я не желаю тебя видѣть,.

Три письма одно за другимъ, проскользнули изъ-подъ двери. Рафаэль взялъ первое и прочелъ слѣдующее:

"Рафаэль, вы насъ очень забавляете; мы только и говоримъ, что о васъ, но вы такъ упорно запираетесь у себя дома, что можно подумать, что вы раскаяваетесь въ вашей женитьбѣ. Именемъ нашей дружбы, прошу васъ, указать мнѣ средства, какими я могла бы защитить васъ отъ общественнаго мнѣнія. Васъ всѣ сожалѣютъ. И за что же? За то, что вы встрѣтили чудный цвѣтокъ на островѣ Калипсо. О, невинный Телемакъ, сынъ Улисса, помогите мнѣ защитить васъ. Цвѣточница будетъ очень кстати въ нашихъ гостиныхъ. Къ тому же наши шляпы, отдѣланныя ею, будутъ производить навѣрное чудный эффектъ. Мы надѣемся также, что вы осыплете насъ цвѣтами"...

Рафаэль не окончилъ чтенія письма и въ ярости разорвалъ его въ мелкіе клочки. Оно было отъ Матильды. Остальныхъ двухъ онъ и не читалъ и нераспечатанными бросилъ въ каминъ, узнавъ руку маркизы и ея пріятельницѣ.

Такъ вотъ какъ онѣ смотрятъ! Мало того, что имъ этотъ бракъ кажется смѣшнымъ, онѣ находятъ его еще и неприличнымъ. Онѣ готовы забросать грязью его чистую Марію! Теперь съ его стороны было бы подлостью оставить ее.

Онъ вскочилъ съ мѣста, схватилъ плащъ и шляпу и выскочилъ на улицу. Какой-то голосъ говорилъ ему: Остановись!

Но сердце сильно билось, и въ порывѣ благородной гордости онъ твердилъ:

-- Впередъ, впередъ!

VIII.

Онъ торопливо шелъ по улицѣ, блѣдный, съ горящими глазами и надѣтой на бокъ шляпой. Прохожіе съ любопытствомъ смотрѣли на него, но затѣмъ спокойно шли своей дорогой, такъ какъ въ Мадридѣ ничѣмъ не удивишь. Но Рафаэль до такой степени былъ охваченъ одною мыслью, что не замѣчалъ окружающихъ.

Съ видомъ разсѣяннаго человѣка, подошелъ онъ къ дому, гдѣ жила Марія, отвѣтилъ на поклонъ привратницы, поднялся на первый этажъ, на второй, на третій, затѣмъ на четвертый. Здѣсь онъ остановился и осторожно дернулъ снурокъ звонка; но звука не послѣдовало, очевидно звонокъ былъ испорченъ. Онъ подождалъ съ минуту и сталъ поправлять свой галстухъ.

Сначала пріоткрылось маленькое окошечко, затѣмъ настежь отворили дверь, и нѣжный голосъ Маріи произнесъ:

-- Такъ рано?

-- Можетъ быть, я не во-время? спросилъ Рафаэль.

-- Нѣтъ, нѣтъ, ничего.

Рафаэль прошелъ темную переднюю и очутился въ небольшой комнатѣ, съ однимъ окномъ. Въ первую минуту ему показалось здѣсь слишкомъ свѣтло; солнце такъ и сверкало на мебели. Шесть стульевъ, столъ, диванъ, зеркало, комодъ, два кресла и драпировки -- вотъ все убранство комнаты.

Бѣдность такъ же кокетлива, какъ и роскошь. Здѣсь все было необыкновенно опрятно, во всемъ чувствовалась какая-то почти дѣтская грація. Мебель была двухъ цвѣтовъ: голубая съ бѣлымъ -- цвѣтъ невинности и надежды.

Среди упомянутыхъ нами вещей мы забыли сказать о двухъ грустныхъ и двухъ веселыхъ предметахъ.

Два грустные предмета были: во-первыхъ, миніатюрный портретъ красивой женщины, въ черной рамкѣ, висѣвшій на стѣнѣ, а во-вторыхъ, старуха, которая сидѣла въ огромномъ креслѣ у окна и вытягивала свои ноги на встрѣчу солнечнымъ лучамъ.

Два веселые предметы были: зеленая металлическая клѣтка съ золотистой канарейкой и овальный столъ, на которомъ въ самомъ поэтическомъ безпорядкѣ были разложены чудныя вѣтки жасмина, нѣжныя розы, полураспущенныя фіалки и разные листья. Этотъ столъ былъ какъ бы цѣлымъ полемъ цвѣтовъ.

На комодѣ стоялъ образъ Богородицы въ бѣлой одеждѣ и съ блестящей діадемой на головѣ.

Рафаэль бывалъ здѣсь каждый день. Она снова сѣла къ своему рабочему столу и принялась за прерванную работу.

Маленькой пенсіи старушки едва хватало на уплату за квартиру, и внучкѣ приходилось много работать. Бабушка внимательно смотрѣла съ полуулыбкой на Рафаэля. Нѣсколько минутъ прошло въ грустномъ молчаніи.

Глаза старушки задавали нѣмой вопросъ молодымъ людямъ, но Рафаэль казался разсѣяннымъ, а Марія молчала. Наконецъ, она произнесла:

-- Рафаэль, вы что-то блѣдны?

Старушка сдѣлала утвердительный знакъ головою, какъ бы подтверждая слова Маріи.

-- Да, отвѣтилъ Рафаэль съ трагическимъ выраженіемъ лица; я долженъ имѣть видъ человѣка, ежеминутно готоваго упасть въ пропасть.

-- Dios no! Что такое случилось! воскликнула цвѣточница, выронивъ изъ рукъ хорошенькій анютинъ глазокъ.

-- Случилось то, отвѣтилъ Рафаэль, что я готовъ упасть въ пропасть отчаянія, если чья-нибудь рука не поддержитъ меня. Если вы не придете мнѣ на помощь, я утоплюсь.

Старушка широко раскрыла глаза, а на лицѣ внучки выразилось живое безпокойство.

-- Virgen. Santa! воскликнула молодая дѣвушка. Если намъ грозитъ новое несчастіе -- то подай намъ силы перенесть его!

-- Какой я негодяй! воскликнулъ Рафаэль, увидя огорченіе Марія. Не обращайте ради Бога вниманія на мои слова. Я привыкъ сейчасъ же говорить то, что думаю. Нѣтъ никакой пропасти, нѣтъ никакого отчаянія, я хотѣлъ сказать именно обратное.

Марія улыбнулась тою улыбкой, какую Рафаэль видѣлъ у нея въ первый разъ, на паперти церкви Альмоденской Богоматери, и онъ продолжалъ:

-- Вы меня еще не хорошо знаете, и это меня огорчаетъ. Конечно, мы еще такъ недавно знакомы, но я готовъ поклясться, что совсѣмъ переродился за это время. Марія -- это ангелъ, открывшій мнѣ глаза на свѣтъ и счастіе. Но, конечно, я остался все такимъ же сумасшедшимъ, какъ прежде. Сеньора, прибавилъ онъ, обращаясь къ старушкѣ, мое сердце устало, оно проситъ отдыха и глубокой любви... Хотите ли вы меня спасти?

-- Какимъ образомъ? спросила Марія.

-- Самымъ простымъ. Представьте себѣ, что я маленькій ребенокъ, играющій на берегу пруда, у меня закружилась голова, ноги скользятъ, и я готовъ упасть. Чтобы вы сдѣлали въ такомъ случаѣ?

-- Ахъ, воскликнула Марія. Что бы я сдѣлала? Я бы бросилась къ нему на помощь и подала ему руку.

И, подтвердивъ слово дѣломъ, она протянула руку Рафаэлю. Онъ взялъ ее, нѣжно пожалъ и, подойдя къ старушкѣ, сказалъ ей:

-- Эта рука спасетъ меня отъ свѣта и отъ меня самого; но я не могу долго держать ее въ своей, если вы не благословите нашъ союзъ.

Старушка съ грустью взглянула на внучку, и двѣ крупныя слезы выступили на ея глазахъ. Молодая дѣвушка склонила голову, какъ бы подъ тяжестью горя, и произнесла:

-- О, это невозможно!

-- Невозможно! воскликнулъ изумленный Рафаэль.

-- Невозможно, повторила она. Мнѣ тяжело это говорить, потому что приходится признаваться въ своей слабости. Я васъ принимала у себя, я согласилась на вашу дружбу, заранѣе зная, что наша любовь невозможна.

Рафаэль стоялъ молча и неподвижно, какъ статуя. Онъ боялся понимать. Это было для него страшнымъ ударомъ, такъ какъ онъ надѣялся на любовь Маріи. Чему приписать этотъ неожиданный отказъ? Неужели сердце обмануло его, и Марія его не любитъ.

Эта мысль прежде всего пришла ему на умъ, но онъ грустно молчалъ, и она въ свою очередь также не рѣшалась говорить. Нѣсколько минутъ спустя онъ произнесъ:

-- Я не знаю, имѣю ли я право спрашивать причину, разбившую мои лучшія надежды, но если это не секретъ -- то мнѣ было бы легче, еслибы я это зналъ.

Марія все сидѣла съ низко опущенной головой, не произнося ни слова, и онъ прибавилъ:

-- Вамъ кажется, можетъ быть, жестокимъ сказать мнѣ это самой, и вы хотите, чтобы я самъ догадался. Извольте. Вы меня не любите; вотъ и все.

-- Нѣтъ, совсѣмъ не то! горячо воскликнула она. Въ тотъ день, когда я лишусь моей дорогой бабушки, я пойду въ монастырь.

Старушка кивнула головой, въ знакъ подтвержденія словъ своей внучки.

-- Конечно, это рѣшеніе заслуживаетъ полнаго уваженія, сказалъ Рафаэль; но что это призваніе или жертва?

-- Это долгъ, отвѣтила Марія.

-- Долгъ! Кто же этого требуетъ?

Марія взглянула на старушку, и та сдѣлала ей утвердительный знакъ глазами. Но цвѣточницѣ очевидно трудно было начать; Рафаэль ждалъ нѣсколько минутъ.

-- Кабальеро, сказала наконецъ Марія: мое рѣшеніе неизмѣнно... Само Провидѣніе указало мнѣ эту дорогу, и я должна избрать ее... Есть грѣхъ, который я должна искупить. Моя мать... моя честная мать была обманута, жестоко обманута. Мой отецъ... Ахъ, мой отецъ... Господи, я прощаю ему отъ всего моего сердца!

Она не могла сдержать слезъ, хлынувшихъ изъ ея глазъ. Бабушка плакала тихими слезами. Рафаэль сказалъ:

-- Я знаю это, или, лучше сказать, подозрѣвалъ, но старался не думать объ этомъ.

И, упавъ передъ Маріей на колѣни, воскликнулъ:

-- Я люблю васъ всѣми силами моей души. Богъ свидѣтель, что моя любовь искренна.

Марія отвѣтила:

-- Если Богъ судилъ намъ любить другъ друга, то прежде, чѣмъ, брать Его въ свидѣтели -- мы должны быть сами увѣрены въ нашей любви. Ай, Рафаэль, я не знаю, почему, но я боюсь счастія. Если я буду счастлива здѣсь, въ этомъ мірѣ страданій и ошибокъ, то чѣмъ могу я искупить грѣхъ моихъ родителей?.

-- Но это значитъ, сказалъ Рафаэль, что вы идете противъ указаній Провидѣні я, противъ самого Бога, который зародилъ въ моей душѣ чистую любовь къ вамъ.

-- Нѣтъ, настаивала молодая дѣвушка, если вы меня любите, то мы должны принести въ жертву нашу любовь. Мы не должны съ закрытыми глазами идти на встрѣчу улыбающемуся намъ счастію. Да; любовь это счастіе, но въ то же время это жертва и страданіе. Съ сегодняшняго же дня мы должны разстаться на всегда, потому что мое рѣшеніе непоколебимо.

Рафаэль хотѣлъ настаивать, но у него не хватило духу. Этотъ нѣжный взглядъ, этотъ милый голосъ, эти спокойныя слова покоряли его; онъ чувствовалъ себя побѣжденнымъ этимъ героическимъ рѣшеніемъ. Онъ грустно склонилъ голову.

IX.

Рафаэль вѣроятно забылъ запереть за собою выходную дверь, потому что вдругъ въ передней раздался голосъ.

-- Можно узнать, есть кто-нибудь въ этомъ домѣ?

Рафаэль сдѣлалъ жестъ удивленія, а Марія, наскоро вытеревъ мокрые отъ слезъ глаза, пріоткрыла драпировку.

-- А! продолжалъ голосъ, теперь я вижу... Это совсѣмъ другое дѣло. Я прошелъ сто двадцать четыре ступеньки, чортъ побери, наконецъ звоню, но звонокъ молчитъ, какъ убитый, а дверь открывается сама собою, какъ живая. Вхожу и вмѣсто того, чтобы увидѣть солнце, я попадаю въ страшную темноту, точь въ точь какъ въ колодезь.

Марія приподняла насколько возможно драпировку, и голосъ въ образѣ генерала, брата вдовы и дядюшки племянницы, вошелъ въ залу.

Рафаэль поблѣднѣлъ, увидѣвъ вошедшаго, а генералъ, взглянувъ на столъ, заваленный цвѣтами, сказалъ:

-- Вотъ то, что я ищу.

Марія любезно сказала ему:

-- Будьте такъ добры объяснить мнѣ то, что вы желаете...

-- Hola! воскликнулъ генералъ, внимательно вглядываясь въ цвѣточницу, какой чудный голосъ! Точно серебряный колокольчикъ. Что я желаю... Но какой вы хорошенькій ребенокъ! Можно подумать, что... А, чортъ побери, здѣсь нашъ другъ Рафаэль... Вотъ оно что... Какъ мы, старики, нескромны! Извините, сеньора, я долженъ минутку отдохнуть.

И, сказавъ это, онъ опустился на стулъ.

-- Дѣло въ томъ, продолжалъ онъ, что у меня есть сестра, у этой сестры есть дочь, у этой дочери есть женихъ, и этотъ женихъ сдѣлалъ формальное предложеніе молодой дѣвушкѣ, и они женятся. Я буду посаженымъ отцомъ, кто-то указалъ мнѣ на васъ, и я пришелъ сюда за вѣнчальными цвѣтами. Думаю, что у васъ я найду ихъ.

Говоря это, онъ не сводилъ глазъ съ цвѣточницы и разсматривалъ ее съ такимъ вниманіемъ, какъ будто передъ нимъ былъ не живой человѣкъ, а портретъ.

Марія начала выбирать цвѣты для вѣнчальной коронки, а генералъ, обернувшись къ Рафаэлю, сказалъ ему вполголоса:

-- Эта сеньорита чудо какъ хороша и будитъ въ моей памяти давно забытыя воспоминанія.

Онъ снова сталъ жадно смотрѣть на Марію, говоря про себя:

-- Это удивительно! Это удивительно!

Между тѣмъ, прелестная цвѣточница составила діадему изъ флеръ-д'оранжа, примѣрила ее себѣ на голову и самымъ естественнымъ голосомъ спросила:

-- Вотъ такъ, хорошо?

Это украшеніе придало ей еще больше очарованія. Глаза ея блестѣли, и она улыбалась, наслаждаясь сама своей искусной работой.

Генералъ и Рафаэль были очарованы ею. Эта діадема составляла рѣзкій контрастъ съ чернымъ платьемъ Маріи.

-- Сеньорита, сеньорита! воскликнулъ генералъ. Вы на мнѣ пробудили много уснувшихъ воспоминаній. Не знаю, почему, но мнѣ кажется, что вы живой портретъ вашей матери. Мнѣ было бы очень пріятно познакомиться съ нею.

-- Нѣтъ, отвѣтила Марія. Моя мать умерла, когда я была еще совсѣмъ ребенкомъ. Но я живу съ моей второй матерью -- съ моей бабушкой.

Генералъ подошелъ къ старушкѣ, но она молча сидѣла, поднявъ глаза къ небу.

-- Она не говоритъ, сказалъ Рафаэль; уже годъ тому назадъ параличъ отнялъ у нея языкъ.

-- Какъ тебя зовутъ? спросилъ генералъ, обращаясь къ цвѣточницѣ.

-- Марія, отвѣтила та.

-- Тебѣ есть уже пятнадцать лѣтъ?

-- Мнѣ исполнилось восемнадцать.

Въ эту минуту взглядъ генерала упалъ на миніатюрный портретъ, висѣвшій на стѣнѣ; онъ быстро подошелъ къ нему, снялъ его и сталъ разсматривать.

-- Это портретъ моей матери, сказала Марія.

Генералъ глядѣлъ на портретъ или вѣрнѣе сказать пожиралъ его глазами. Затѣмъ, внимательно осмотрѣвъ рамку, онъ нажалъ въ одномъ мѣстѣ пальцемъ на ея бортъ, и рамка открылась на двѣ половины, какъ часы.

-- Вотъ онъ! воскликнулъ генералъ, показывая другой миніатюрный портретъ, находившійся на внутренней сторонѣ рамки.

Рафаэль не зналъ, что думать о всемъ видѣнномъ,

-- Ты знаешь исторію твоей матери? спросилъ генералъ.

-- Да, отвѣтила Марія, опуская глаза.

-- Кто тебѣ ее разсказалъ?

-- Моя бабушка.

-- Когда?

-- Годъ тому назадъ.

-- Что же она тебѣ разсказала?

-- Я думала, что она моя мать... Я не знала родной матери, но разъ бабушка опасно заболѣла, позвала меня и сказала мнѣ: "Марія, я не мать тебѣ. Я скрывала это отъ тебя до сихъ поръ, но не должна долѣе молчать. Ахъ, бѣдное дитя мое". Тогда она вынула этотъ портретъ, дала мнѣ его и сказала: "вотъ твоя мать и моя дочь" и разсказала мнѣ нашу грустную исторію... Въ этотъ день я много плакала и много молилась.

-- Она никогда не говорила тебѣ о твоемъ отцѣ?

-- Никогда.

-- Вотъ онъ передъ тобой, сказалъ генералъ, показывая ей на второй портретъ, на которомъ былъ изображенъ молодой офицеръ.

-- Я не знала, что въ рамкѣ есть портретъ моего отца, сказала Марія.

-- А я зналъ... Но что ты дѣлаешь?.. Не цѣлуй его, не цѣлуй, прибавилъ онъ, вырывая портретъ изъ рукъ молодой дѣвушки.

Рафаэль сказалъ:

-- Это оригинально! Какимъ образомъ можете вы знать секретъ этой семьи?..

-- Мы, старики, все знаемъ, отвѣтилъ генералъ. Мы немало видѣли на нашемъ вѣку! Этотъ кабальеро, прибавилъ онъ, указывая на портретъ, былъ тогда полковникомъ и командовалъ отрядомъ. Война была въ самомъ разгарѣ. Попасть въ плѣнъ считалось равносильнымъ смерти. Между рубаками, нашими врагами, особенно выдавался одинъ своей неустрашимой храбростью. Изъ Валенсіи вышелъ отрядъ націоналовъ, которые думали, что карлисты испугаются ихъ; они голодные и оборванные воспользуются непріятельскимъ провіантомъ, и побѣда останется за ними. Знаменитый вояка вышелъ на встрѣчу отряда и разбилъ его на голову. Все это произошло въ какихъ-нибудь полчаса. Многіе попали въ плѣнъ и тотчасъ были казнены. Вотъ этотъ кабальеро на другой день овладѣлъ деревней, откуда бѣжалъ храбрецъ, и получилъ распоряженіе отъ начальства немедленно разстрѣлять самаго близкаго родственника этого храбраго офицера, какого они найдутъ въ деревнѣ.

-- Какая жестокость, воскликнулъ Рафаэль, не въ силахъ удержаться.

-- Да, это вѣрно, но въ военномъ дѣлѣ это не принимается въ разсчетъ. Немедленно были обысканы всѣ дома, и въ нашей власти очутились жена и дочь храбреца.

-- И онѣ были разстрѣляны? съ ужасомъ спросилъ Рафаэль.

-- А вотъ вы увидите, отвѣтилъ генералъ; полковникъ хотѣлъ неукоснительно исполнить полученный приказъ, но онъ встрѣтилъ неожиданное затрудненіе: ему было сказано: "Разстрѣляйте самаго близкаго родственника нашего врага", а онъ встрѣтилъ двухъ одинаково близкихъ. Подите, разберите, кто ближе жена или дочь? Полковникъ не зналъ, что ему дѣлать, ему даже пришла въ голову мысль разстрѣлять обѣихъ; но затѣмъ, рискуя собственной жизнью, онъ рѣшилъ никого не разстрѣливать, несмотря на то, что обѣ на колѣняхъ молили его о смерти. Мать хотѣла спасти свою дочь, дочь хотѣла спасти мать. Эти женщины смягчили его сердце: мать слезами, а дочь слезами и красотой, и я долженъ признаться, что красота рѣшила ихъ участь. Полковникъ влюбился въ молодую дѣвушку, и она цѣною своей невинности принуждена была спасти жизнь себѣ и матери.

-- Негодяй! воскликнулъ Рафаэль, сжавъ кулаки, между тѣмъ какъ Марія всѣми силами старалась удержать душившія ее рыданія, а старушка испуганно поводила глазами.

-- Да! воскликнулъ генералъ, онъ достоинъ названія негодяя...

И, поднявъ кулакъ, онъ сдѣлалъ угрожающій жестъ по направленію къ портрету.

-- Дѣло въ томъ, продолжалъ онъ, что отрядъ долженъ былъ какъ можно скорѣе соединиться съ дивизіей, разбросанной по Кабрерѣ. По окончаніи войны, полковникъ вернулся къ этимъ двумъ несчастнымъ женщинамъ, но затѣмъ бросилъ ихъ, оставивъ въ ихъ рукахъ этотъ портретъ.

-- И этотъ человѣкъ живъ? спросилъ Рафаэль.

-- Очень можетъ быть, отвѣтилъ генералъ. Мы его разыщемъ, и онъ не откажется дать имя своей дочери.

Рафаэль взглянулъ на Марію; молодая дѣвушка опустила глаза.

-- Ну, хорошо, продолжалъ генералъ, если мы его встрѣтимъ, что же мы ему скажемъ?

-- Мы скажемъ ему, что онъ еще можетъ исправить свою ошибку, отвѣтилъ Рафаэль.

-- Нѣтъ, нѣтъ, сказала Марія. Если онъ живъ, то пусть онъ узнаетъ, что моя мать, умирая, простила его, что моя бабушка молится за него, и что я его прощаю, какъ это сдѣлали онѣ.

Старушка въ волненіи закачала головой, подтверждая слова Маріи. Генералъ передалъ молодой дѣвушкѣ портреты и, взявъ подъ руку Рафаэля, вышелъ съ нимъ изъ квартиры.

Когда они спускались съ лѣстницы, Рафаэль спросилъ:

-- Куда мы идемъ?

-- Мы идемъ дѣлать серьезное дѣло, отвѣтилъ ему генералъ.

Мать Мерчедесъ внѣ себя отъ радости, ея дочь выходитъ замужъ, и она сдѣлается свекровью; а Эстебанъ, съ чувствомъ полнаго удовлетворенія, восклицаетъ про себя:

-- Здѣсь дѣло не такъ просто, какъ кажется... не такъ просто!

А генералъ, въ свою очередь, имѣетъ очень озабоченный видъ; онъ сталъ нетерпѣливъ, потерялъ аппетитъ и сонъ, его сестра замѣчала, какъ онъ безъ устали ходитъ взадъ и впередъ по своей комнатѣ, и слышала даже, какъ онъ нѣсколько разъ восклицалъ сквозь зубы;

-- Что-за случай! Что-за случай!

Она дѣлала таинственную гримасу и восклицала про себя:

-- У меня такъ вотъ случай!

Мы уже знаемъ, что генералъ въ свое время считался безшабашнымъ человѣкомъ. Не было затѣи, въ которой бы онъ не участвовалъ. Мы знаемъ также, что, по возвращеніи изъ Америки, всѣ считали его богатымъ, но вскорѣ были разочарованы, и всѣ претенденты на его племянницу -- отретировались.

Дядюшка дѣйствительно привезъ изъ Америки хорошее состояніе, которое послѣ его смерти должно было достаться его единственной племянницѣ; но онъ боялся, что это ожидаемое наслѣдство повлечетъ за собою несчастный бракъ, и рѣшился, выражаясь на своемъ военномъ жаргонѣ, "сдѣлать засаду". Засада заключалась въ томъ, что онъ такъ старательно припряталъ свои деньги, что всѣ стали считать его бѣднымъ человѣкомъ, и молодая дѣвушка осталась безъ жениховъ. Ему хотѣлось найти ей такого мужа, который женился бы не на деньгахъ, а на ней самой.

Эстебанъ догадался объ этомъ секретѣ и сдѣлалъ предложеніе Мерчедесъ, вмѣстѣ съ которой къ нему переходили и дядюшкины милліоны.

Генералъ уже теперь не находилъ нужнымъ скрывать своего состоянія, онъ купилъ великолѣпный домъ, нижній этажъ котораго отдалъ своей сестрѣ, гдѣ она и помѣстилась съ дочерью. Себѣ онъ оставилъ верхній этажъ и роскошно его меблировалъ.

Все это возбудило всеобщую зависть къ Эстебану. Всѣ бывшіе женихи Мерчедесъ рвали на себѣ волосы отъ отчаянія. А Эстебанъ торжествовалъ, онъ пользовался теперь обширнымъ кредитомъ и сразу сдѣлался извѣстенъ, какъ адвокатъ.

-- Что-за носъ у этого человѣка, восклицали многіе. Какъ онъ съумѣлъ пронюхать дядюшкины милліоны!

-- Вотъ въ этомъ-то и виденъ умъ. Эстебанъ сдѣлается милліонеромъ, а этотъ бѣдняга Рафаэль будетъ жить съ своей цвѣточницей чѣмъ Богъ послалъ.

О свадьбѣ было объявлено съ необыкновенной помпой. Вдова пригласила полгорода; ей хотѣлось, чтобы всѣ были свидѣтелями ея тріумфа. Газеты наперерывъ восхваляли умъ Эстебана, красоту Мерчедесъ, элегантность вдовы и скрытность генерала.

Наступилъ вечеръ торжественнаго дня, и залы бэльэтажа были блестяще иллюминованы. Кареты такъ и тянулись вдоль всей улицы.

Неожиданно среди гостей прошелъ слухъ, что въ этой же залѣ будетъ вѣнчаться другая пара; слухъ этотъ, переходя изъ устъ въ уста, сдѣлался всеобщей шуткой съ разными варіаціями.

-- Понятно, что генералъ не умретъ, не сдѣлавъ этой глупости; это онъ самъ второй женихъ, говорили одни.

-- Нѣтъ, нѣтъ, спорили другіе,-- невѣста эта вдова; ея братъ купилъ ей мужа.

-- Нѣтъ, тутъ кроется что-нибудь болѣе необыкновенное, утверждали другіе;-- женятся и братъ и сестра.

Этотъ шопотъ, сопровождаемый смѣхомъ, раздававшимся во всѣхъ залахъ, дѣлалъ вечеръ оживленнымъ и веселымъ.

Когда кончилась брачная церемонія, соединившая на всю жизнь Эстебана съ Мерчедесъ, генералъ громко произнесъ:

-- Сеньоры...

Легкій ропотъ пронесся въ толпѣ, и всѣ съ выжидающими лицами бросились къ генералу.

-- Сеньоры,-- повторилъ генералъ,-- вы сдѣлали мнѣ честь почтить вашимъ присутствіемъ мой домъ, гдѣ только-что обвѣнчана моя племянница съ человѣкомъ великодушнымъ, любящимъ и безкорыстнымъ. Дай Богъ имъ счастія!

Послышался ропотъ одобренія, и генералъ продолжалъ:

-- Теперь я представлю вамъ второй примѣръ безкорыстности и великодушной любви. Прошу васъ, сеньоры, сдѣлать мнѣ честь присутствовать на второй свадьбѣ.

Генералъ подошелъ къ богатой драпировкѣ, за которою скрывалась дверь. Онъ откинулъ ее, и на порогѣ показалась Марія. Генералъ взялъ ее за руку, вывелъ на средину залы и представилъ гостямъ, говоря:

-- Вотъ невѣста.

Всѣ замерли отъ удивленья.

Эстебанъ поблѣднѣлъ, увидя скромно, но изящно одѣтую Марію во всемъ блескѣ ея красоты. Мерчедесъ такъ и осталась съ открытымъ ртомъ, а вдова выронила даже вѣеръ изъ рукъ.

Не было сомнѣнья: генералъ женится.

Всѣ взоры были устремлены на Марію. Такая молодая, прелестная дѣвушка, а онъ такой старый.

Генералъ остался, очевидно, доволенъ произведеннымъ имъ эффектомъ и насмѣшливо улыбался.

Невѣста подошла къ столу, за которымъ сидѣлъ нотаріусъ, и своей подписью скрѣпила брачный контрактъ. Тогда генералъ подошелъ къ двери кабинета, задрапированной ковромъ, отворилъ ее и вывелъ блѣднаго, но спокойнаго Рафаэля. Генералъ взялъ его подъ руку и сказалъ:

-- Сеньоры, вотъ женихъ!

Эстебанъ вздохнулъ съ облегченьемъ. Мерчедесъ закрыла ротъ, чтобы улыбнуться, а вдова значительно успокоилась и чуть слышно проговорила:

-- Господи... Мой братецъ совсѣмъ съ ума спятилъ!

Женихъ и двое свидѣтелей, изъ которыхъ одинъ былъ никому незнакомый полковникъ въ отставкѣ, а другой военный докторъ, подписали контрактъ.

Среди всеобщаго молчанія совершена была брачная церемонія.

-- Сеньоры, воскликнулъ генералъ,-- благодарю васъ отъ всего сердца за ваше присутствіе на свадьбѣ моей дочери.

-- Вашей дочери! невольно воскликнули многіе.

-- Да, моей дочери, отвѣтилъ онъ,-- и слѣдовательно моей наслѣдницы.

Сюрпризъ превзошелъ всѣ ожиданія.

Въ одномъ изъ хорошихъ ресторановъ Мадрида Рафаэль и Эстебанъ окончивали завтракъ.

-- Вотъ видишь, въ силу какой странной случайности мы изъ друзей превратились въ кузеновъ, сказалъ Рафаэль.

-- Вижу, вижу, мрачно отвѣтилъ Эстебанъ.

-- Ты обо всемъ такъ разумно разсуждаешь, я никакъ не могъ предвидѣть ничего подобнаго. Могъ ли ты предположить, что тѣ дядюшкины милліоны, которые ты искалъ вмѣстѣ съ рукой моей милой кузины, я найду у входа въ храмъ Альмоденской Богоматери подъ черной мантильею съ вуалемъ!

Эстебанъ пожалъ плечами, а Рафаэль продолжалъ:

-- Признайся, что надъ всѣми человѣческими разсчетами есть какой-то высшій законъ, который дѣйствуетъ путями, непонятными уму человѣка.

-- О, не будемъ говорить объ этомъ! воскликнулъ Эстебанъ. Удовольствуйся тѣмъ, что я проигралъ пари на завтракъ и готовъ заплатить его. Чего же ты еще хочешь?

-- Я хочу, чтобы во всемъ случившемся съ тобой ты видѣлъ руку Провидѣнія.

-- Прекрасная рука, нечего сказать! съ горечью воскликнулъ Эстебанъ. Рука, которая у меня, какъ говорится, изъ подъ носу вырываетъ состояніе, о которомъ я мечталъ!

И Эстебанъ расхохотался.

-- Можешь смѣяться сколько тебѣ угодно, сказалъ Рафаэль,-- но что ты сказалъ бы, еслибъ эта рука вернула тебѣ эти несчастные милліоны?

-- Я сказалъ бы... сказалъ бы... что это великодушная рука.

-- Ну, такъ успокойся: нашъ дядюшка написалъ завѣщаніе, по которому его состояніе раздѣлено между дочерью и племянницей. Ждалъ ты этого?

-- Нѣтъ.

-- Почему?

-- Потому что дядюшка безъ ума отъ своей дочери и тебя.

-- Вотъ поэтому-то онъ и поступилъ такъ.

-- Какимъ образомъ?

-- Дочь заставила его это сдѣлать.

-- Она сама?..

-- Она сама. Это уже вторая вещь, которую ты не предвидѣлъ.

Эстебанъ облокотился обѣими руками на столъ и долго сидѣлъ, задумчиво опустивъ голову на руки. Рафаэль, между тѣмъ, спросилъ счетъ и, когда его подали, онъ сказалъ своему другу:

-- Ты долженъ заплатить за этотъ завтракъ. Ты проигралъ пари. Еслибы жилъ сердцемъ, а не умомъ, то ты не былъ бы теперь такъ задумчивъ.

"Русскій Вѣстникъ", No 8, 1894