Книговод

Золотой телец

Ливер Чарльз


  

ЗОЛОТОЙ ТЕЛЕЦЪ.

РОМАНЪ
ЧАРЛЬЗА ЛЕВЕРА.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ГЛАВА I.

Знакомство на водахъ.

   Мы на озерѣ Комо. Это любимое мѣсто оперныхъ танцовщицъ, предметъ дневныхъ грезъ примадонны, элизіумъ отставныхъ баритоновъ. На какомъ же основаніи этотъ уголокъ служитъ раемъ для всѣхъ, кто жилъ и вздыхалъ, заливался трелями и дѣлалъ пируэты въ очарованномъ кругу сцены? Кристальныя воды, гдѣ каждая скала, каждый утесъ отражаются съ самою отчетливою ясностью; померанцовыя деревья, обсыпанныя плодами; кусты земляничника, слишкомъ густо облѣпленные красными ягодами; виллы, превосходящія своимъ кокетливымъ видомъ всѣ выдумки театральныхъ живописцевъ, съ анфиладами комнатъ, дышущихъ роскошью, террасы, и статуи, и вазы, и фонтаны, и мраморные балконы, обвѣянные тысячью бальзамическихъ благоуханій,-- все это образуетъ собою картину, весьма обольстительную для людей, по мнѣнію которыхъ идеалъ красоты состоитъ изъ подобныхъ великолѣпныхъ подробностей. Въ блистательномъ колоритѣ и разнообразіи этой сцены есть какой-то характеръ ненатуральности, характеръ театральныхъ декорацій, внушающій мысль, что изъ кустарника, находящагося предъ вами, во всякую минуту можетъ выскочить какой-нибудь теноръ въ бархатной мантіи и во всѣхъ прочихъ украшеніяхъ, или что вотъ-вотъ сей-часъ къ вашимъ ногамъ бѣшено бросится примадонна съ безпорядочно распущенными волосами. Здѣсь нѣтъ ни одного портала, изъ котораго не могъ бы показаться разгнѣванный отецъ, ни одной тѣнистой аллеи, на которой не могъ бы расхаживать басъ, встрѣчаемый восторженными рукоплесканьями.
   Сельскіе мостики построены какъ будто нарочно для маленькихъ ножекъ дѣвушекъ въ коротенькихъ юпкахъ, которыя съ чистенькими корзинками въ рукахъ жеманно сѣменятъ подъ нѣжную музыку; каждая скамейка здѣсь, повидимому, ждетъ усталаго старика крестьянина въ синихъ чулкахъ и кожаномъ поясѣ, опирающагося на палку. Что удивительнаго, если оставившая сцену примадонна любитъ картину, напоминающую ей самые восторженные моменты ея тріумфовъ? Что удивительнаго, если отставная Пери любитъ бродить по этому саду, очаровательнѣйшему изъ всѣхъ, среди какихъ только ей случалось выдѣлывать свои пируэты?
   Въ числѣ мѣстъ, изобилующихъ этой театральной обстановкой, видную роль играетъ вилла д`Эсте. Она расположена у небольшой бухты, входъ въ которую огороженъ двумя выдающимися мысами; и почва здѣсь представляетъ всевозможное разнообразіе поверхности и возвышенія. Отъ самаго края спокойнаго озера подымаются террасы надъ террасами, покрытыя самою богатой и прекрасной растительностью; скалы и водопады, развалины и статуи -- здѣсь встрѣчаются на каждомъ шагу. Все что можно купить за деньги, или что можетъ быть придумано дурнымъ вкусомъ, нагромождено здѣсь въ поразительномъ изобиліи. Каждая каменная лѣстница ведетъ къ какому-нибудь новому сюрпризу, каждая точка низкаго берега открываетъ какой-нибудь неожиданный и необыкновенный видъ. При всей дисгармоніи этой сцены, въ ней есть какая-то прелесть, которой, повидимому, не могутъ уничтожить никакія усилія самаго нелѣпаго вкуса. Виноградныя лозы сами собою соединяются въ граціозныя группы; золотые плоды апельсинныхъ деревьевъ образуютъ сами собою великолѣпный контрастъ съ темною листвой; вода весело бѣжитъ, играя съ своими собственными струями, и падаетъ алмазнымъ дождемъ на траву, которая яркимъ цвѣтомъ своей зелени могла бы поспорить съ любымъ изумрудомъ; наконецъ, чудесное озеро отражаетъ картину съ такими нѣжными сочетаніями свѣта и тѣни, которыхъ не въ состояніи придумать никакая изобрѣтательность искаженной фантазіи человѣка.
   Эта самая вилла д`Эсте была нѣкогда сценою грустной драмы, но не къ этой эпохѣ ея исторіи мы желаемъ приковать вниманіе нашихъ читателей; теперь мы разскажемъ исторію ея гораздо позднѣйшую, когда она перестала быть жилищемъ изгнанной принцессы, гдѣ позоръ и горе жили одной отчаянной жизнію, къ періоду, когда судьба прекратила эту аристократическую виллу въ водолечебное заведеніе.
   Свѣжее осеннее утро. Солнце только что взошло надъ высокою горой на восточномъ берегу озера, обливая яркимъ свѣтомъ весь западный берегъ его, гдѣ стоитъ вилла д`Эсте. Каждая скала, каждый утесъ и мысъ обрисовывается съ рѣзкою отчетливостію, каждое окно пылаетъ какъ зарево, и лучи свѣта пробиваются въ чащу лѣсковъ и кустарниковъ, какъ будто радуясь, что могутъ проникать въ прохладныя мѣста, недоступныя для лучей полудня. На противоположномъ берегу темная, таинственная тѣнь покрываетъ каждый предметъ; слабыя очертанія башни и палаццо выглядываютъ изъ тьмы; какой-то странный, туманный сумракъ одѣваетъ всю сцену. Въ воздухѣ такъ тихо, что стукъ отворяющагося окна или паденіе камня въ воду доносятся черезъ озеро и голоса выходятъ изъ таинственнаго полусвѣта, производя удивительный эффектъ.
   На террасѣ, высоко поднимающейся надъ озеромъ и покрытой густыми фиговыми деревьями и кактусами, ходитъ какой-то джентльменъ; онъ вдыхаетъ въ себя утренній воздухъ, какъ будто желая, чтобы здоровье проникло во всѣ его поры.
   Ничто въ его наружности не показываетъ человѣка больного; каждый жестъ его обнаруживаетъ скорѣе сознательное чувство здоровья и силы. Отгь нѣсколько выше средняго роста, плотно, но не массивно сложенъ и очень трудно угадать его лѣта, потому что хотя его волосы и широкіе бакенбарды, сходящіеся подъ подбородкомъ, совершенно бѣлы, но свѣтлоголубые глаза и правильные зубы не даютъ никакихъ признаковъ старости. Странно сказать -- характеръ этой загадочной личности обличается одеждой.
   Плотно пригнанное платье, остроконечная шляпа, и фасонистые панталоны, все говоритъ о модѣ, которая предшествовала нашему свободному и небрежному платью, потому что виконтъ Лаккингтонъ былъ щеголь того времени, когда пальто еще были неизвѣстны.
   Не смотря на ранній часъ дня, его одежда была изящна во всѣхъ своихъ подробностяхъ, и тщательныя складки его безукоризненнаго галстуха и блескъ его сапогъ сдѣлали бы честь Бонд-Стриту въ тѣ времена, когда эта улица славилась блистательными произведеніями моды. Пусть наши новѣйшіе критики подсмѣиваются сколько угодно надъ дендизмомъ того времени: тогдашній джентльменъ былъ очень характерною личностью о,-- въ темномъ цвѣтѣ своего платья, въ его взысканной простотѣ, а въ особенности, въ его неизмѣнномъ однообразіи, уничтожатъ всѣ попытки уличныхъ подражателей.
   Исторія наша открывается нѣсколько лѣтъ тому назадъ. Лордъ Лаккингтонъ былъ тогда однимъ изъ очень немногихъ людей, которые въ своемъ костюмѣ хранило преданіе прежняго фасонистаго времени; но онъ держался этихъ преданій съ такою непогрѣшимою точностью, что люди рѣшительно изумлялись, гдѣ дѣлаются эти необыкновенныя шляпы, или какимъ образомъ могутъ быть выкроены эти платья, не имѣющія ни малѣйшихъ складокъ. Все, даже до духовъ его носового платка, въ высшей степени нѣжныхъ и неуловимыхъ, было тайною, которую никто не въ состояніи былъ открыть.
   Смотря на ландшафтъ сквозь свое двойное стеклышко, онъ улыбался граціозно и ласково, и слегка наклонялъ голову, какъ будто говоря: Вы очень хороши, вода и горы; я совершенно доволенъ вами, деревья; право, вы мнѣ очень нравитесь; брызгай, фонтанъ,-- картина отъ этого выигрываетъ еще больше. Однако же вниманіе милорда скоро обратилось отъ неодушевленныхъ предметовъ сцены къ людямъ. Мѣсто, которое онъ избралъ для наслажденія видами природы, было обыкновенно посѣщаемо другими паціентами водолечебнаго заведенія во время ихъ утреннихъ прогулокъ; и это обстоятельство позволяло ему принимать знаки уваженія отъ тѣхъ изъ нихъ, которые, вставая рано, любили соединять дѣло леченія съ ласковымъ вниманіемъ великаго человѣка.
   Гидропатія такъ же какъ и бѣдность заставляетъ насъ дѣлать странныя знакомства. Заведеніе, о которомъ мы говоримъ, возникло еще слишкомъ недавно для того, чтобы пріобрѣсти особенную славу; но все же оно было довольно многолюдно. Тамъ было множество итальянцевъ третьяго разряда, изъ ломбардскихъ городовъ и мѣстечекъ, множество французовъ низшаго сорта, нѣсколько англичанъ, одинъ или два американца и одно ирландское семейство, заѣхавшее туда по пути въ Италію. Оно проживало тамъ скорѣе ради экономіи, чѣмъ ради здоровья, и воображало, что пріобрѣтетъ черезъ это привычки и манеры, которыя могутъ ему пригодиться зимою.
   Первою фигурой, которая показалась на площадкѣ, былъ человѣкъ такъ плотно закутанный въ пальто, фуражку и шерстяной пледъ, что было трудно угадать что это за особа. Онъ подвигался впередъ переваливающейся рысцой и готовъ былъ уже пройдти мимо, не смотря въ сторону, когда лордъ Лаккингтонъ, остановилъ его.
   -- А! Спайсеръ, отдѣлались ли вы отъ лишнихъ одиннадцати фунтовъ.
   -- Нѣтъ еще, милордъ, но уже близокъ къ тому.
   -- Такъ бѣгите и не теряйте своей дрессировки,-- сказалъ милордъ, отпуская его ласковымъ движеніемъ руки; Спайсеръ сдѣлалъ попытку поклониться и пошелъ далѣе.
   -- Madame la Marquise,-- вашъ слуга; вы всходите на эти горныя крутизны, какъ серна.
   Этотъ комплиментъ былъ обращенъ къ маленькой, очень толстой старой дамѣ, которая шла, пыхтя какъ дельфинъ.
   -- Benedette Dottore! вскричала она:-- онъ требуетъ, чтобы я каждое утро передъ завтракомъ доходила вонъ до того каменнаго креста, а я увѣрена, что отъ этого усилія у меня лопнетъ какой-нибудь кровоносный сосудъ.
   Затѣмъ слѣдовали носилки, покрытыя попоною и мѣхомъ; на изъ сидѣла фигура съ маленькимъ, жолтымъ увядшимъ лицомъ, которой лордъ Лаккингтонъ вѣжливо поклонился, говоря: ваше превосходительство поправляетесь съ каждымъ часомъ.
   Его превосходительство отвѣчалъ отрывистымъ наклоненіемъ головы и слабою улыбкою, глотнулъ изъ серебряной фляжки, поданной ему слугою, и исчезъ.
   -- А, прекрасныя сестры-сирены! Какое очаровательное видѣніе,-- сказалъ милордъ, когда двѣ дѣвушки съ румяными щечками и смѣющимися глазками появились на террассѣ, дыша здоровьемъ и веселостью.
   -- Молли, какъ тебѣ не стыдно! -- вскричала та, которая казалась постарше, дѣвушка лѣтъ девятнадцати, когда младшая, придерживая свое платье обѣими руками, сдѣлала что-то въ родѣ танцевальнаго реверанса виконту, на что тотъ отвѣчалъ поклономъ, который сдѣлалъ бы честь какому-нибудь версальскому придворному.
   -- Превосходно выполнено! воплощенная грація и изящество. Только ножку немного, чуть-чуть еще впередъ.
   -- Именно потому, что вы хотите взглянуть на нее,-- вскричала дѣвушка, смѣясь.
   -- Молли, Молли, вскричала ея сестра съ упрекомъ.
   -- Пусть онъ опровергнетъ это, если можетъ, Люси,-- возразила первая;-- но вотъ идетъ папа.
   Этотъ папа былъ человѣкъ небольшого роста, съ цвѣтущемъ лицомъ и квадратнымъ станомъ, онъ шелъ впередъ пыхтя и обмахивая свою лысую голову соломенною шляпой.
   -- Милордъ, вашъ покорнѣйшій слуга,-- сказалъ онъ съ несомнѣннымъ ирландскимъ акцентомъ.
   -- О'Рейли, очень радъ васъ видѣть. Ваши очаровательныя дочери сію минуту развеселили меня и помирили со всѣмъ міромъ. Какое очаровательное это мѣсто!
   Хотя протянутая рука милорда указывала на ландшафтъ, но его глаза все еще были устремлены на прекрасныя черты смѣющейся дѣвушки, которая стояла возлѣ него.
   -- Это похоже за Бантри,-- сказалъ мистеръ О'Рейли; это настоящее Бантри.
   -- Право!-- воскликнулъ милордъ, все еще не сводя пытливыхъ взоровъ съ лица дѣвушки.
   -- Только Бантри больше и обширнѣе; даже можно сказать, прекраснѣе.
   -- На мой вкусъ ничто не можетъ превзойдти этого!-- сказилъ милордъ съ значительною улыбкой, обращенной къ молодой дѣвушкѣ.
   -- Я рада, что вы такъ думаете, сказала она съ веселымъ смѣхомъ, и сдѣлавъ пируэтъ, запрыгала вверхъ по крутымъ ступенямъ скалистой тропинки и исчезла. Ея сестра быстро слѣдовала за нею и мистеръ О'Рейли остался одинъ съ милордомъ.
   -- Какія кучи денегъ они бросили здѣсь, воскликнулъ О'Рейли, глядя на лабиринтъ нелѣпыхъ развалинъ, сельскихъ мостовъ и висячихъ садовъ, виднѣвшихся со всѣхъ сторонъ.
   -- Да, огромныя суммы, очень большія суммы,-- подтвердилъ милордъ, котораго мысли были очевидно заняты чѣмъ-то другимъ.
   -- Чисто брошенныя деньги, вотъ и все; имѣніе никогда не и состояніи вознаградить этихъ издержекъ. Виноградники и фиговыя деревья! да по моему лучше бы ужь нива овса.
   -- Признаюсь, я имѣю слабость къ живописному,-- возразилъ милордъ, все еще слѣдя за удалившимися фигурами дѣвушекъ.
   -- Я тоже люблю водопады и бесѣдки,-- сказалъ О'Рейли, какъ будто признаваясь въ подобной слабости съ своей стороны.
   -- Вы еще въ первый разъ за границей, О'Рейли? спросилъ милордъ, чтобы перемѣнить предметъ разговора.
   -- Да, милордъ, въ первый, и если угодно будетъ Богу, послѣдній! Когда, два года тому назадъ, я схоронилъ жену, умершую отъ болѣзни, которая сбила съ толку всѣхъ докторовъ...
   -- О да, вы говорили мнѣ объ этомъ; въ самомъ дѣлѣ это очень странно.
   -- Потому что болѣзнь была не въ самомъ сердцѣ, а въ сумкѣ, въ которой оно находится.
   -- Да, я совершенно припоминаю это объясненіе. Ну и вы отправились за границу для нѣкотораго развлеченія.
   -- Развлеченіе, нечего сказать! Это слово какъ разъ сюда подходитъ, прервалъ мистеръ О'Рейли съ жаромъ. Я чувствую себя совершенно отуманеннымъ и по незнанію языка, и по множеству расходовъ, а онѣ говорятъ мнѣ: вы привыкнете къ этому папа, душечка, вы будете совершенно какъ дома. Но развѣ возможно?
   -- Все-таки, ради своихъ очаровательныхъ дочерей,-- сказалъ милордъ, поглаживая свои бакенбарды и поправляя галстухъ, какъ будто готовясь къ предстоящей побѣдѣ -- ради ихъ, О'Рейли, вы сдѣлали очень хорошо.
   -- Положимъ,-- я очень радъ слышать отъ васъ такое мнѣніе, милордъ. Никто не можетъ знать этого лучше,-- отвѣчалъ О'Рейли съ тяжелымъ вздохомъ.
   -- Онѣ, право, заслуживаютъ развитія и всѣхъ выгодныхъ сторонъ, которыя... которыя... можетъ доставить имъ это путешествіе!
   И милордъ благосклонно улыбнулся, какъ будто предлагая свое собственное участіе въ воспитаніи дѣвушекъ.
   -- Мнѣ говорили слѣдующее,-- связалъ О'Рейли, понизивъ голосъ до степени самаго конфиденціальнаго шопота: "Не держите ихъ здѣсь, въ Аббатствѣ Маріи, а возьмите ихъ туда гдѣ онѣ могли бы видѣть жизнь. Вы можете дать имъ сорокъ тысячъ фунтовъ, а съ этимъ, и съ ихъ свѣженькою наружностью...
   -- Красотою, О'Рейли, очаровательною красотою, прервалъ милордъ.
   -- Да, онѣ красивы, сказалъ О'Рейли съ откровеннымъ удовольствіемъ, и именно поэтому я счелъ совѣтъ хорошимъ. "Возьмите ихъ за границу, сказали мнѣ, везите ихъ въ Германію и Италію -- въ особенности въ Италію -- потому что для окончательнаго воспитанія молодыхъ дѣвицъ ни одна страна не можетъ съ нею сравниться.
   -- Да, это общее убѣжденіе! сказалъ милордъ, съ едва замѣтнымъ движеніемъ нижней губы.
   -- И вотъ мы здѣсь, но куда мы поѣдемъ послѣ, и что мы будемъ дѣлать тамъ -- это можетъ быть, знаетъ нашъ мошенникъ -- курьеръ, только не я.
   -- И такъ вы оставили свою торговлю, О'Рейли, и рѣшились предаться беззаботной жизни,-- сказалъ милордъ съ улыбкой, которая повидимому выражала одобреніе подобному плану.
   -- Именно, милордъ; но будетъ ли это жизнь удовольствія -- не знаю. Я тридцать лѣтъ торговалъ съѣстными припасами, и сильно чувствую, что мнѣ теперь недостаетъ чего-то.
   -- Каждый человѣкъ испытываетъ подобное чувство. Я старый космополитъ, и однако же по временамъ тоскую по окну у Брукса и по уютной обѣденной комнатѣ у Будля.
   -- Безъ сомнѣнія, милордъ,-- подтвердилъ О'Рейли, который не имѣлъ ни малѣйшаго понятія о томъ, гдѣ находятся эти мѣстности и могъ предполагать ихъ пожалуй хоть въ Китаѣ.
   -- А, Твиннингъ! никакъ не думалъ видѣть васъ здѣсь,-- вскричалъ милордъ какому-то необыкновенно высокому господину, который шелъ впередъ съ такими неловкими кривляньями рукъ и ногъ, что казалось, будто онъ борется съ кѣмъ-то. Мистеръ О'Рейли скромно стушевался, между тѣмъ какъ пріятели подали другъ другу руки. Тѣмъ же случаемъ воспользуемся и мы, чтобы представить новую личность нашимъ читателямъ.
   Мистеръ Аддерлей Твиннингъ былъ джентльменъ хорошей фамиліи, и съ очень большимъ состояніемъ. Его особенное удовольствіе состояло въ томъ, чтобы слыть въ свѣтѣ за веселаго и безпечнаго человѣка съ небольшими средствами, но въ высшей степени щедраго, за человѣка, находящагося въ постоянной борьбѣ между самыми расточительными наклонностями и тощимъ кошелькомъ. Его радушіе было безгранично, его вѣжливость была самая утонченная, и такъ какъ онъ былъ въ высшей степени щедръ на поруки въ настоящемъ и обѣщанія въ будущемъ, то онъ пріобрѣлъ популярность, которая, по его собственному мнѣнію, была огромна. Въ самомъ дѣлѣ это было единственнымъ самообольщеніемъ его очень хитрой натуры и вѣра въ то, что онъ -- всеобщій фаворитъ, казалась единственною ошибкой его проницательнаго ума. Хотя онъ былъ женатъ, но, по его собственнымъ словамъ, съ леди Грэсъ постоянно случалось какое-нибудь "препятствіе", такъ что ихъ рѣдко видали вмѣстѣ. Въ отсутствіи, онъ всегда говорилъ о ней въ выраженіяхъ самой горячей привязанности, но прибавлялъ, что ея здоровье, или расположеніе духа, или вкусы или обязанности, къ несчастью, мѣшали ей путешествовать съ нимъ. Когда же имъ случалось быть вдвоемъ, то онъ едва напоминалъ о ней.
   -- Какой счастливый вѣтеръ занесъ васъ сюда, Твиннингъ?-- сказалъ милордъ, въ восторгѣ отъ неожиданной встрѣчи съ человѣкомъ своего круга.
   -- Здоровье, милордъ, здоровье,-- а также нѣкоторый припадокъ экономіи,-- отвѣчалъ тотъ съ улыбкой, которая у него всегда была готова, какъ будто все что онъ говорилъ или дѣлалъ имѣло въ себѣ какую нибудь комическую сторону, которая его забавляла.
   -- Что за пустяки вы говорите, Твиннингъ. Чьи обстоятельства лучше вашихъ?-- сказалъ лордъ Лаккингтонъ съ тою особенною горечью, съ какою человѣкъ стѣсненный въ своихъ денежныхъ средствахъ слушаетъ жалобный ропотъ богача.
   -- Я былъ бы слишкомъ счастливъ, милордъ, я былъ бы въ восторгѣ, еслибы вы не ошибались. Отличныя новости для меня -- не правда ли? превосходныя новости!-- И онъ ударилъ своими длинными, пальцами по своимъ тощимъ ногамъ и захохоталъ.
   -- Полно, полно, мы всѣ знаемъ, что -- не говоря уже о вашемъ собственномъ чертовски хорошемъ состояніи -- вы получили имѣніе Рекслей и Дорсетширское помѣстье стараго Пуля. Каждый разъ какъ я открываю какую-нибудь газету, я непремѣнно узнаю, что вы дѣлаетесь чьимъ нибудь полнымъ наслѣдникомъ.
   -- Я торжественно увѣряю васъ, милордъ, что я дѣйствительно нуждаюсь въ деньгахъ, и просто на просто въ затрудинтельныхъ обстоятельствахъ, и онъ засмѣялся снова, какъ будто это было въ высшей степени забавно.
   -- Пустяки, вздоръ!-- съ сердцемъ вскричалъ милордъ, начиная терять терпѣніе, и чтобы перемѣнить разговоръ, отрывисто спросилъ:
   -- А гдѣ вы думаете провести зиму?
   -- Во Флоренціи, милордъ, или въ Неаполѣ. У насъ есть маленькая норка въ обоихъ мѣстахъ.
   "Норка" во Флоренціи была не что иное, какъ роскошный дворецъ на рѣкѣ Арно, а норка въ Неаполѣ -- великолѣпная вилла близъ Позилиппо.
   -- Почему же не въ Римѣ? спросилъ милордъ. Леди Лаккингтонъ и я думаемъ попробовать Рима.
   -- О, это очень хорошо для васъ, милордъ, но для людей съ ограниченными средствами...
   При этихъ словахъ на лицѣ милорда мелькнуло выраженіе, которое подсказало Твиннингу, что онъ заходитъ уже слишкомъ далеко; и потому онъ во время остановился, весело смѣясь.
   -- Спайсеръ говорилъ мнѣ,-- продолжалъ лордъ Лаккингтонъ,-- что Флоренція совсѣмъ пуста; туда отправляются только люди второго и третьяго разбора. Правда ли это?
   -- Превосходный народъ, отличное общество, очень забавная штука!-- сказалъ Твиннингъ, въ припадкѣ веселости.
   -- Спайсеръ называетъ ихъ "снобсами", а онъ долженъ знать.
   -- Да, дѣйствительно долженъ знать, милордъ,-- лучше всякаго. Превосходно характеризовано, очень мѣтко!
   -- Онъ опять дрессируетъ себя для скачки, которой никогда не суждено осуществиться, сказалъ милордъ. Въ первый разъ, какъ я только увидѣлъ его -- это было въ Лимпнатонѣ, онъ выдѣлывалъ эту же самую штуку, принимая горячія ванны, кутаясь въ одѣяла и записывая воображаемыя пари въ маленькую книжку.
   -- Какъ это хорошо... Отлично! Вы совершенно раскусили его -- вы его знаете вполнѣ -- вотъ что забавно! Спайсеръ -- превосходное созданіе!
   -- Какимъ образомъ живутъ подобные люди -- это для меня непостижимая тайна. Вы натыкаетесь на нихъ вездѣ, въ Баденѣ и Эксѣ лѣтомъ, въ Парижѣ и Вѣнѣ зимою. Если бы они еще были забавные плуты, подобно тому молодцу, котораго я видалъ въ вашемъ домѣ въ Гэмпширѣ...
   -- А, Стоклей, милордъ; рѣдкій малый, настоящій геній! засмѣялся Твиннингъ.
   -- Да, именно Стоклей. Если бы они были похожи на него -- то ихъ можно бы еще терпѣть единственно для развлеченія среди деревенской скуки; но этотъ Спайсеръ до такой степени лишонъ всякаго дара забавлять, онъ такъ скученъ и пошлъ, какъ будто имѣетъ десять тысячъ годового дохода.
   -- Какъ это хорошо сказано, отлично сказано!-- вскричалъ Твиннингъ въ экстазѣ. И онъ шлепнулъ по своимъ тощимъ членамъ и началъ размахивать своими длинными руками въ порывѣ восторга.
   -- А кто тутъ есть, Твиннингъ? я разумѣю кого нибудь изъ вашего круга?
   -- Ни одной души, молордъ; это мѣсто еще не пользуется извѣстностью, и вотъ почему я забрелъ сюда. Здѣсь такъ спокойно, и такъ дешево; вы здѣсь сами назначаете свои условія. Славная штука, превосходная!
   -- А я пріѣхалъ повидаться съ однимъ дѣловымъ человѣкомъ, сказалъ милордъ съ сильнымъ удареніемъ на словѣ "я".-- Онъ не могъ ѣхать дальше на югъ, и потому мы условились свидѣться здѣсь.
   -- Мнѣ тоже нужно устроить одно дѣло -- впрочемъ незначительное, совершенныя пустяки -- съ однимъ адвокатомъ, который обѣщалъ пріѣхать сюда въ концѣ мѣсяца, пока мы успѣемъ принять свои ванны, выпить свою воду и проч. И онъ снова засмѣялся, потирая руки.
   -- Какое счастіе для моей жены -- узнать, что леди Грэсъ находится здѣсь! Это мѣсто ей стало такъ надоѣдать -- т. е. не столько мѣсто, какъ этотъ противный народъ -- что она, какъ я подозрѣваю, готова была оставить меня одного дожидаться Дённа.
   -- Дённа! не Дэвенпорта ли Дённа? вскричалъ Твиннингъ.
   -- Именно; а вы его знаете?
   -- Разумѣется; его то я и жду. Славная штука, не правда ли?-- И онъ снова хлопнулъ рукой по ногамъ, и нѣсколько разъ повторилъ имя Дённа.
   -- Мнѣ нужно бы кое-что разузнать объ этомъ мистерѣ Дённѣ, сказалъ лордъ Лаккингтонъ конфиденціально.
   -- И мнѣ тоже, вскричалъ Твиннингъ.-- Всегда одинъ и тотъ же отзывъ: способный малый... удивительный человѣкъ... знаетъ все... знакомъ со всѣми.-- Очень интересно!
   -- Кажется, онъ занимаетъ очень видное положеніе въ Ирландіи,-- сказалъ лордъ Лаккингтонъ, дѣлая на послѣднемъ словѣ особенное удареніе, которое показывало, что извѣстность въ подобной странѣ не составляетъ еще первостепенной репутаціи.
   -- Да, да, онъ -- тамошняя знаменитость; дѣлаетъ, что ему угодно; пользуется популярностью -- громадною популярностью сказалъ Твиннингъ, продолжая смѣяться.
   -- Значитъ, вы знаете о немъ не болѣе того, что говоритъ молва, не болѣе, чѣмъ сколько знаю я самъ -- замѣтилъ милордъ.
   -- Даже менѣе васъ; я увѣренъ въ этомъ,-- сказалъ Твиннингъ, какъ будто считая неприличнымъ знать столько же, сколько знаетъ милордъ...-- Притомъ мои дѣла такъ ничтожны, что это рѣшительно любезность съ его стороны -- заниматься ими. Сущіе пустяки, не больше!
   И Твинннигъ былъ почти внѣ себя отъ восторга, который внушали ему послѣднія слова.
   -- Мои дѣла,-- сказалъ лордъ Лаккингтонъ надменно,-- довольно важны и стоятъ того, чтобъ ему пріѣхать сюда, за добрую тысячу миль отъ Англіи; и онъ хорошо это знаетъ.
   -- Я совершенно убѣжденъ въ этомъ -- даже готовъ сознаться,-- сказалъ Твиннингъ съ жаромъ.
   -- Вотъ идетъ толпа невыносимыхъ надоѣдалъ,-- сказалъ милордъ брюзгливо, когда послышались шаги нѣсколькихъ человѣкъ. Онъ попалъ на нить размышленій, которыя повидимому мучили его, и не былъ расположенъ встрѣчаться съ чужими; поэтому наскоро простившись съ Твиннингомъ, лордъ своротилъ за какую-то тропинку и исчезъ.
   Твиннингъ смотрѣлъ ему вслѣдъ двѣ или три секунды и потомъ, ударивъ себя по ногамъ, весело пробормоталъ: "Вотъ-то забавно!" и повернулъ къ дому.
  

ГЛАВА II.

О томъ, какъ двѣ "изящныя леди" проводятъ утро.

   Въ комнатѣ умѣренныхъ размѣровъ, которой мебель состояла частью изъ убранства минувшихъ временъ, а частью изъ предметовъ новѣйшаго комфорта и представлявшей нѣчто среднее между королевскимъ жилищемъ и водолечебнымъ заведеніемъ, сидѣли двѣ дамы у открытаго окна, выходившаго на небольшую террассу надъ озеромъ. Едвали во всей Европѣ можно было найдти видъ болѣе очаровательный, чѣмъ тотъ, который открывался передъ ними. Заключенное, точно въ рамѣ, между снѣжными Альпами и лѣсистыми горами Бріанцы, лежало озеро; берега его представляли безпрерывный рядъ прекрасныхъ виллъ, которыхъ сады спускались къ самымъ водамъ его. Хотя солнце стояло высоко, но большія горы бросали свою тѣнь до половины озера и -- въ темной глубинѣ этой тѣни -- башни и скалы, зубчатыя стѣны и пропасти странно перемѣшивались между собою, придавая картинѣ какую-то таинственную грандіозность, составлявшую рѣзкій контрастъ съ яркою дѣйствительностью противоположнаго берега, гдѣ плоды и цвѣты, свѣтлые обои, виднѣвшіеся сквозь окна и развѣвающіяся знамена придавали блестящій колоритъ сценѣ.
   Большія лодки съ бѣлыми парусами тихо скользили по озеру, нагруженныя арбузами и огородными овощами; золотые плоды грѣлись на солнцѣ и отражались въ водѣ, чуть подернутой легкою зыбью; также пѣнье лодочниковъ нѣжно и томно волнуясь въ воздухѣ, встрѣчало отголоски на берегу, гдѣ все было повидимому погружено въ сладострастную дремоту.
   Двѣ дамы, о которыхъ мы заговорили, были безстрастными зрительницами сцены. Ничто не пробуждало блеска въ ихъ глазахъ и не вызывало болѣе сильнаго румянца на ихъ щеки. Одна изъ нихъ была уже довольно пожилая, но въ чертахъ ея сохранилось много слѣдовъ красоты, и ея видъ показывалъ долговременную, образовавшуюся въ теченіе цѣлой жизни, привычку къ почету и уваженію. Въ ея непринужденной, небрежной позѣ и въ великолѣпномъ платьѣ было что-то, внушавшее мысль, что леди Лаккингтонъ все еще хотѣла казаться граціозной и даже роскошной, хотя передъ ней не было никого, кто бы могъ удивляться этой граціи и этой роскоши; ея собесѣдница была нѣсколькими годами моложе, но вслѣдствіе слабости здоровья казалась почти однихъ съ нею лѣтъ. Она тоже была красива, но это была красота въ такой степени зависѣвшая отъ цвѣта лица и румянца щекъ, что въ дни ея болѣзни почти совершенно исчезала. Все въ ней -- и тихій нѣжный голосъ, и тяжело поднятыя вѣки, и прекрасныя руки съ синими жилками, и даже положеніе головы, задумчиво выдавшейся впередъ -- было протестомъ женщины, которая проситъ симпатіи и состраданія, и которая, основательно или нѣтъ, питаетъ твердое убѣжденіе, что она самое несчастное созданіе въ мірѣ.
   Если онѣ не были соединены между собою большимъ сходствомъ наклонностей, то между ними существовала другая, столь же сильная, связь. Обѣ онѣ были англичанки одного и того же круга, рожденныя и воспитанныя въ правилахъ кодекса, предписывающаго свои собственныя понятія о добрѣ и злѣ, о правѣ и неправѣ, о благовоспитанности и вульгарности, о богатствѣ и бѣдности. Если бы ихъ спросить о какомъ-нибудь лицѣ въ обществѣ, или о какомъ нибудь данномъ событіи въ ихъ жизни, то ихъ мнѣнія навѣрно оказались бы совершенно сходными. Для нихъ обѣихъ свѣтъ представлялъ одинъ и тотъ же видъ, по той простой причинѣ, что онѣ смотрятъ на него всегда съ одной и той же точки зрѣнія. Онѣ встрѣчались не часто, иногда по цѣлымъ годамъ не видались другъ съ другомъ; но сословное франкмасонство замѣняло для нихъ любовь и онѣ были привязаны и довѣрчивы одна къ другой, какъ будто онѣ были сестрами.
   -- Я должна сказать,-- замѣтила виконтесса тономъ глубокаго порицанія,-- я должна сказать, что это оскорбительно, что это позорно; на вашемъ мѣстѣ я не перенесла бы этого.
   -- Я такъ уже пріучена къ горю,-- вздохнула леди Грэсъ...
   -- Что вы наконецъ упадете подъ его тяжестью, моя милая, если жестокостямъ этого человѣка не будетъ положенъ конецъ. Позвольте мнѣ поговорить съ Лаккингтономъ.
   -- Это ни къ чему не послужитъ, увѣряю васъ. Во первыхъ, мой мужъ умѣетъ представиться въ такомъ благовидномъ свѣтѣ, онъ убѣдитъ кого угодно, что нѣтъ никакого повода къ жалобамъ, что онъ живетъ по состоянію, что его средства дѣйствительно скудны; а во вторыхъ, онъ надаетъ столько ручательствъ за будущее, столько обезпеченій, что не повѣрить ихъ искренности -- будетъ просто грубостью.
   -- Зачѣмъ вы вышли за него, моя милая?-- сказала леди Лаккингтонъ съ легкимъ вздохомъ.
   -- Я вышла за него на зло Ридоуту. Мы поссорились съ нимъ на этомъ праздникѣ въ Чизвикѣ, на праздникѣ Толлертина, вы помните. Ридоутъ былъ бѣденъ и чувствовалъ свою бѣдность; призналась ему, что я ни мало не презираю богатства и думаю, что и Бельгрэвъ-Скверъ, и опера, и брильянты -- вещи очень хорошія. Джэкъ сказалъ мнѣ на это: "Въ такомъ случаѣ вотъ для васъ женихъ. Твиннингъ имѣетъ двадцать тысячъ годового дохода." "Но онъ не проситъ моей руки," -- возразила я смѣясь. Ридоутъ отошелъ прочь, не сказавъ ни слова. Черезъ полчаса послѣ того, м-ръ Аддерлей Твиннингъ формально сдѣлалъ мнѣ предложеніе и былъ принятъ.
   -- А Джекъ Ридоутъ теперь маркизъ Олдертонъ,-- замѣтила виконтесса.
   -- Я знаю это! воскликнула ея собесѣдница съ горестью.
   -- И имѣетъ сорокъ тысячъ въ годъ.
   -- Знаю! снова вскричала та.
   -- И прекраснѣйшій домъ и превосходнѣйшій паркъ въ Англіи.
   Леди Грэсъ заплакала и закрыла лицо руками.
   -- Въ этихъ вещахъ есть судьба, моя милая,-- сказала леди Лаккингтонъ и легкая блѣдность покрыла ея щеки. Вотъ все, что мы можемъ сказать о нихъ.
   -- Что сдѣлали вы съ этимъ очаровательнымъ имѣніемъ въ Гэмпширѣ?
   -- Съ Денгли? Оно отдано въ наемъ лорду Мэолею.
   -- У васъ былъ еще домъ въ Сент-Джемсъ-Скверѣ!
   -- Тамъ теперь помѣщается отель Бёрриджа.
   Леди Лаккингтонъ нѣсколько секундъ обмахивала вѣеромъ свое смуглое лицо, и потомъ спросила:-- А какимъ образомъ вы пріѣхали сюда?
   -- Мы увидѣли -- т. е. Твиннингъ увидѣлъ -- въ Qalignani объявленіе объ этомъ новомъ лечебномъ заведеніи. Только-что приѣхавши въ Люттихъ, мы тамъ нашли веттурино, возвращавшагося въ Миланъ въ пустой повозкѣ. Твиннингъ уговорилъ его взять насъ сюда -- не помню за какую сумму -- и такъ мы оставили свой экипажъ и половину моихъ вещей въ отелѣ и отправилась въ наше трехнедѣльное путешествіе. Да, мы три недѣли безъ двухъ только дней были въ дорогѣ! Мои горничная, разужѣется, отказалась путешествовать такимъ образомъ и воротилась въ Парижъ. Курсель, собственный слуга его тоже взбунтовался, чему Твиннингъ повидимому чрезвычайно обрадовался и далъ ему вслѣдствіе этого такую аттестацію, о какой ему и во снѣ не грезилось. И такъ мы отправились съ лакеемъ Джорджемъ и одною бельгійскою тварью, которую я захватила въ отелѣ и которая умѣетъ только рвать мнѣ волосы, приглаживая ихъ щеткой и мять мнѣ бока, застегивая платье.
   -- И вы дѣйствительно сдѣлали весь этотъ путь съ веттурино?
   Леди Грэсъ грустно кивнула головой въ знакъ подтвержденія и глубоко вздохнула.
   -- Кчему онъ дѣлаетъ это, моя милая? Онъ, должно быть, имѣетъ какой нибудь скрытый, коварный замыселъ; какъ вы думаете?
   -- Мнѣ тоже по временамъ приходитъ это на мысль,-- грустно отвѣчала леди Грэсъ. Въ эту минуту глаза ихъ встрѣтилось и онѣ пристально смотрѣли другъ на друга нѣсколько секундъ. Неизвѣстно въ чемъ состояли тайныя мысли леди Грэсъ и что могли выражать темные проницательные глаза ея собесѣдницы, только она покраснѣла до того, что ея щеки сдѣлались малиновыми и когда она встала и вышла на террассу, то ея шея пылала отъ волненія.
   -- Онъ остался не женатымъ? спросила леди Лаккингтонъ.
   -- Да!-- отвѣчала леди Грэсъ, не поворачивая головы, и съ обѣихъ сторонъ наступило молчаніе.
   Боже мой! какая значительная часть правдивой исторіи нашей жизни проходитъ безъ выраженія, какая большая доля тайнаго механизма нашихъ сердецъ движется безъ звука!
   -- Бѣдняжка! сказала наконецъ леди Лаккингтонъ,-- его участь такъ же печальна, какъ ваша. Я хочу сказать, прибавила она, что онъ такъ чувствуетъ.
   На эти слова не послѣдовало никакого отвѣта и леди Лаккингтонъ продолжала.
   -- Но мужчины обыкновенно смотрятъ на эти вещи довольно легко. У нихъ есть клубы, парламентъ, охота. Не больны ли вы, моя дорогая?-- вскричала она, когда леди Грэсъ пошатываясь отступила назадъ и опустилась на стулъ.
   -- Нѣтъ,-- отвѣчала та слабымъ голосомъ.-- Я только устала. И въ тонѣ ея голоса слышалась невыразимая меланхолія.
   -- Я тоже утомлена,-- сказала леди Лаккингтонъ съ выраженіемъ скуки. Въ рутинѣ этихъ мѣстъ господствуетъ какая-то невыносимая тираннія,-- часы, дисциплина, діэта и -- что хуже всего -- пренепріятные люди, съ которыми приходится встрѣчаться. Хотя леди Грэсъ повидимому слушала не очень внимательно, но говорившая любила распространяться на эту тему и потому она продолжала съ полною свободою разсуждать о домѣ и его обитателяхъ. Французы, русскіе, итальянцы -- всѣ были подвергнуты осмотру и остроумной критикѣ, пока наконецъ она дошла до "этихъ ужасныхъ О'Рейли, которыхъ милордъ все грозилъ представить ей". Извѣстно, говорила она, какъ заносятся подобные люди, когда они богаты, или знаютъ толкъ въ какой-нибудь спекуляціи -- въ родѣ желѣзныхъ дорогъ, разработки минъ и т. п. и когда каждый ихъ совѣтъ приноситъ имъ деньги, какъ напр. этотъ Дэвенпортъ Дённъ...
   -- О! онъ въ большомъ союзѣ съ мистеромъ Твиннингомъ; покрайней мѣрѣ я слышала его разъ его имя въ связи съ дѣловыми предметами.
   -- Вы никогда не видали его?
   -- Нѣтъ.
   -- Я видѣла только одинъ разъ, но признаюсь мнѣ нѣсколько любопытно познакомиться съ нимъ. Я слышала, что онъ полный хозяинъ въ обѣихъ палатахъ парламента и имѣетъ не малое вліяніе и въ болѣе высокихъ сферахъ. Извѣстно навѣрное, что онъ поправилъ дѣла стараго герцога Уайкомба и что билль о разводѣ леди Медльтонъ прошолъ вслѣдствіе его голоса.
   Слово "разводъ" казалось вызвало леди Грэсъ изъ задумчивости и она спросила: "это вѣрно?"
   -- Юлія сама это говоритъ, вотъ и все. Онъ выхлопоталъ билль, или актъ или условіе или другое что -- назовите какъ угодно,-- посредствомъ котораго она выиграла свой прецессъ, и теперь такъ свободна... такъ свободна...
   -- Какъ связана я!-- прервала леди Грэсъ, дѣлая грустное усиліе улыбнуться.
   -- Правда, дѣло не обошлось безъ нѣкотораго скандала. Говорятъ, старый лордъ Брукдаль былъ къ ней очень неравнодушенъ.
   -- Канцлеръ!-- вскричала леди Грэсъ.
   -- Почему же нѣтъ, моя милая? Вы помните старую пѣсню: "Ни лѣта, ни состоянье... какъ тамъ дальше? А слѣдующіе стихи: "передъ царственной красою люди падаютъ во прахъ". Юлія сама порядочно гордится своимъ тріумфомъ; она говоритъ, что это похоже на какую-нибудь побѣду въ Китаѣ, гдѣ опасность очень не велика, а добыча значительна!
   -- Мистеръ Спайсеръ, миледи,-- сказалъ слуга, входя въ комнату,-- желаетъ знать, угодно ли вамъ принять его.
   -- Въ это утро -- нѣтъ; скажи, что я теперь занята. Скажи ему... Но можетъ быть вы не имѣете никакого возраженія... принять ли его?
   -- Какъ вамъ угодно. Я его не знаю.
   Леди Лаккингтонъ шепнула два или три слова и потомъ громко прибавила: И ихъ всегда находятъ "полезными", моя милая!
   Мистеръ Спайсеръ безъ пальто, фуражки и шерстяного пледа, въ которыхъ мы его недавно видѣли, оказывался человѣкомъ слабаго сложенія, средняго роста и среднихъ лѣтъ, съ наружностью въ достаточной степени джентльменскою, чтобы выдержать смотръ во всякомъ рядовомъ обществѣ. Заимствуя примѣръ изъ круга его занятій, мы можемъ сказать, что онъ находился къ человѣку большаго свѣта въ такомъ же отношеніи, въ какомъ находится обыкновенная скаковая лошадь къ скакуну лорда Дерби, выигравшему призъ. Т. е. для неопытнаго глаза въ нихъ есть повидимому какое-то сходство; и совершенно такъ же какъ обыкновенная лошадь подражаетъ кровному скакуну въ какой-то небрежной неловкости шага и въ неуклюжихъ примѣтахъ силы, такъ и Спайсеръ, казалось, обладалъ нѣсколькими чертами того круга, въ которомъ его только терпѣли, и подражалъ ему въ нѣкоторыхъ незамысловатыхъ "внѣшностяхъ". Но языкъ всякой профессіи служить великимъ уравнителемъ, и будетъ ли то нарѣчіе палаты, Вестминстера-Гола, медицинской коллегіи, или Конскаго бѣга,-- съ перваго раза чрезвычайно трудно отличить дѣйствительнаго члена профессіи отъ простаго претендента на это званіе. Спайсеръ былъ тѣмъ, что называется "Gentleman Eider", благородный ѣздокъ, и владѣлъ жаргономъ своего ремесла, который болѣе или менѣе есть также жаргонъ людей, вращающихся совсѣмъ въ другой сферѣ.
   Какъ большіе поземельные собственники съ честолюбивыми наклонностями предоставляютъ мѣсто въ парламентѣ какому нибудь человѣку съ огромными способностями и небольшимъ состояніемъ, такъ нѣкоторыя знаменитости конскаго бѣга поступили съ Спайсеромъ и, давъ ему случай, имѣть сношенія съ людьми, получили возможность воспользоваться его способностями. И такъ мистеръ Спайсеръ засѣдалъ въ великомъ парламентѣ конскаго бѣга, и хотя онъ былъ такъ сказать, членомъ отъ очень маленькаго и неизвѣстнаго мѣстечка, однако же имѣлъ свое собственное мѣсто и "былъ всегда готовъ явиться по первому призыву".
   -- Какъ поживаете, Спайсеръ?-- сказала леди Лаккингтонъ, поправляя складки своего платья и показывая этимъ дѣйствіемъ, чтобы онъ не обольщался надеждою прикоснуться къ ея рукѣ.
   -- Милордъ сказалъ мнѣ, что вы здѣсь.
   Спайсеръ поклонился, забормотавъ что-то, и сдѣлалъ видъ будто онъ желаетъ быть представленнымъ другой дамѣ, находившейся въ комнатѣ; но леди Лаккингтонъ не имѣла ни малѣйшаго намѣренія оказать ему подобный знакъ уваженія, и на нѣмую просьбу, выражавшуюся въ чертахъ его лица, отвѣчала сухимъ вопросомъ: "Не хотите-ли сѣсть?"
   Мистеръ Спайсеръ сѣлъ и, говоря правду, его поза не выражала слишкомъ большой непринужденности или удовольствія. Не то чтобы онъ не пытался казаться совершенно какъ дома, или принять видъ самаго спокойнаго самообладанія; можетъ быть онъ даже нѣсколько переступилъ границу своей глубокомысленной небрежности, потому что онъ началъ хлопать хлыстикомъ по своимъ сапогамъ съ претензіей на полное равнодушіе.
   -- Пажалуйста не дѣлайте этого!-- сказала леди Лаккингтонъ;-- это непріятно!
   Онъ пересталъ и за тѣмъ наступило очень неловкое молчаніе, продолжавшееся нѣсколько секундъ; наконецъ она сказала: -- Мнѣ о чемъ-то нужно было спросить васъ; не можете ли вы помочь мнѣ припомнить, что бы это было.
   -- Боюсь что нѣтъ, миледи. Не о скачкахъ ли?
   -- Нѣтъ, нѣтъ; но такъ какъ вы упомянули объ этомъ, то я вамъ скажу кстати, что свѣденіе, которое вы мнѣ сообщили о "Главкусѣ", было ошибочно. Милордъ смѣялся надо мною, что я понапрасну теряю деньги на эту лошадь и сказалъ, что она хуже всѣхъ другихъ.
   -- Очень жаль, что я расхожусь съ милордомъ во мнѣніяхъ, возразилъ Спайсеръ почтительно; -- но она была любимою лошадью до самаго вторника, когда вечеромъ Скоттъ объявилъ, что онъ выигралъ призъ съ Ригомъ. Тогда я попробовалъ выиграть четыре противъ одного на Флайкаттерѣ, чтобы уравнять вашу книгу, но конюшня была уже полна.
   -- Слыхали ль вы подобный жаргонъ, моя милая? сказала леди Лаккингтонъ.-- Я увѣрена, что вы не поняли ни слова.
   Спайсеръ ухмыльнулся и сдѣлалъ легкое движеніе, готовясь поклониться, какъ будто бы даже это вниманіе къ его словамъ могло дать ему случай отрекомендоваться; но леди Грэсъ встрѣтила эту попытку такимъ изумленнымъ и надменнымъ взглядомъ, который ясно говорилъ: "не смѣйте, сэрь!"
   -- По крайней мѣрѣ несомнѣнно то,-- сказала леди Лаккингтонъ,-- что ни одно изъ вашихъ предсказаній не сбылось. Главкусъ проигралъ, и я потеряла триста фунтовъ стер.; только подумайте, душка, триста фунтовъ! вѣдь съ этою суммою можно было бы сдѣлать такъ много хорошихъ вещей!
   -- Я никогда не подозрѣвала, чтобы вы испытывали судьбу такимъ образомъ,-- томно сказала леди Грэсъ.
   -- Я дѣлаю это очень рѣдко, моя милая. Я думаю, что акціи въ каменноугольныхъ копяхъ или гватемальскія облигаціи лучше. Я пріобрѣла на нихъ очень порядочную сумму два года тому назадъ. Эту мысль мнѣ подалъ Дейнъ. Онъ обѣдалъ съ нами въ Виндзорскомъ отелѣ и я просила его заплатить за меня небольшую сумму конторѣ Горовъ и когда я отсчитывала ему деньги, то онъ сказалъ: "Почему бы вамъ не купить нѣсколько Гвинахуальскихъ акцій; не пройдетъ мѣсяца, какъ онѣ подымутся до... не помню какую онъ назвалъ цифру. Пусть Сторръ подождетъ и вы потомъ заплатите ему сполна". И онъ былъ совершенно правъ, какъ я уже сказала вамъ; я реализировала около восьми сотъ фунтовъ посредствомъ этой спекуляціи.
   -- Если бы Главкусъ выигралъ призъ, миледи...
   -- Не говорите о томъ, что я получила бы,-- прервала она.-- Это только еще болѣе раздражаетъ. А главное, Спайсеръ, переставьте объясняться. Терпѣть не могу "объясненій". А теперь, что мнѣ нужно было сказать вамъ? право, память кажется совсѣмъ оставила васъ. О чемъ бишь это?
   -- Не о чалой ли кобылѣ?...
   -- Да нѣтъ же! Рѣшительно мнѣ приходится убѣждать васъ, что мои мысли не всегда заняты конюшней. Кстати, вы продали моихъ сѣрыхъ упряжныхъ лошадей за безцѣнокъ. Вы всегда говорили мнѣ, что это прекраснѣйшая пара въ Лондонѣ, а теперь говорите, что я необыкновенно счастлива, получивъ за нихъ сто восемьдесятъ фунтовъ.
   -- Вы забываете, миледи, что этотъ Блумфильдъ -- крикнулъ...
   -- Вы рѣшительно несносны сегодня, Спайсеръ. Подумайте, не имѣете ли вы сказать еще что нибудь непріятное, и скажите ужь за одинъ разъ. Леди Грэсъ совсѣмъ заболѣла отъ вашей болтовни...
   -- Нѣтъ, я только устала!-- вздохнула леди Грэсъ съ меланхолическою улыбкой.
   -- Теперь я вспомнила,-- вскричала леди Лаккингтонъ.-- Я хотѣла поговорить съ вами о домѣ во Флоренціи. Не думаю, чтобы мы туда когда нибудь поѣхали, но въ случаѣ если мы тамъ будемъ, мнѣ хотѣлось бы нанять палаццо Цаппони, съ большою террасой надъ Арно; и, замѣтьте хорошенько, тамъ не должно быть никакихъ жильцовъ въ нижнемъ этажѣ; притомъ я не дамъ больше чѣмъ прежде, можетъ быть даже и столько не дамъ. Но въ особенности помните, что если мы рѣшимъ отправиться въ Римъ, то наемъ квартиры во Флоренціи нисколько не долженъ меня связывать, и хозяинъ обязанъ устлать большую гостиную новымъ ковромъ; мой маленькій будуаръ долженъ быть обитъ голубыми обоями, а не розовыми. Голубой цвѣтъ отвратителенъ вездѣ кромѣ уборной. Вы сами посмотрите за конюшнями; онѣ требуютъ значительныхъ перемѣнъ; да тамъ есть что-то насчетъ столовой, что-бишь это такое? Впрочемъ лордъ Лаккингтонъ вспомнитъ. Но можетъ быть я надавала вамъ такъ много инструкцій, что онѣ едва могутъ помѣститься въ вашей головѣ?
   -- Я почти того же мнѣнія, миледи,-- пробормоталъ онъ довольно угрюмо.
   -- Да смотрите, Спайсеръ, чтобы у насъ былъ поваръ Антуанъ, если онъ тамъ понадобится; не позволяйте ему наниматься къ кому нибудь, пока мы не рѣшимъ, гдѣ намъ остановиться на зиму.
   -- Вы вѣдь знаете, что онъ настаиваетъ на 150 франкахъ въ мѣсяцъ, не считая вина.
   -- Я желала бы знать на что вы годны, если мнѣ самой приходится вести переговоры съ этими тварями!-- надменно сказала леди Лаккингтонъ.-- Я думаю, Спайсеръ, леди Грэсъ заподозритъ, что я черезчуръ высоко цѣнила ваши маленькіе таланты.-- При этомъ на губахъ леди Грэсъ показалась улыбка, которая могла означать какую угодно сумму одобренія или порицанія.-- Мнѣ не нужно теперь сѣдло, и вы можете сказать его хозяину, чтобы онъ взялъ его назадъ.
   -- Но я боюсь, миледи.
   -- Перестаньте, не надоѣдайте! Что значитъ этотъ противный колоколъ? А! обѣдъ этихъ тварей. Вы, кажется, обѣдаете за общимъ столомъ, поэтому мы не станемъ васъ удерживать. Вы можете зайдти завтра утромъ. Въ какое бы время? Такъ часа въ два или въ половинѣ третьяго. Прощайте, прощайте!
   И Спайсеръ ушелъ. Поклонъ, которымъ удостоила его леди Грэсъ, на самомъ дѣлѣ былъ обращенъ скорѣе къ одной изъ фигуръ, изображенныхъ на ея вѣерѣ, чѣмъ къ нему.
   -- Къ людямъ этого сорта привыкаешь какъ-то,-- сказала леди Лаккингтонъ, когда дверь за Спайсеромъ затворилась;-- но право это дурная привычка.
   -- Я тоже думаю,-- томно подтвердила леди Грэсъ.,
   -- Правда, бываютъ иногда случаи, въ которыхъ вы не можете послать слугу. Есть мелкія коммисіи, выполненіе которыхъ требуетъ нѣкоторой деликатности и вотъ для нихъ-то эти люди полезны. Сверхъ того,-- прибавила она съ насмѣшкой,-- въ нихъ есть какой-то шикъ, и каждый долженъ имѣть одного такого человѣка, такъ же какъ испанскую собачку и чѣмъ меньше эта собачка, тѣмъ лучше.
   -- Монсиньоръ Клиффордъ, миледи, проситъ узнать принимаете ли вы,-- сказалъ слуга, входя въ комнату.
   -- О, разумѣется. Я въ восторгѣ, моя дорогая Грасъ, что могу представить вамъ самаго пріятнаго человѣка въ Римѣ. Онъ англичанинъ, но "обращенный", какъ они называютъ это, и въ настоящее время онъ въ большой малости у папы.
   Едва леди Лаккингтонъ успѣла наскоро проговорить эти слова, какъ посѣтитель вошелъ въ комнату. Это былъ высокій, красивый мужчина около тридцати пяти лѣтъ, одѣтый въ черное, Съ свѣтлоголубою лентой поверхъ бѣлаго галстуха. Онъ шелъ со всею непринужденностью свѣтскаго человѣка и, взявъ леди Лаккингтонъ за руку, поцѣловалъ кончики ея пальцевъ съ изысканною граціей придворнаго.
   Послѣ формальнаго представленія его леди Грэсъ, онъ сѣлъ между двумя дамами.
   -- Я пріѣхалъ по грустному для меня случаю, миледи,-- сказалъ онъ какимъ-то особенно глубокимъ и нѣжнымъ голосомъ, въ которомъ чуть-чуть слышался иностранный акцентъ;-- именно, я пріѣхалъ проститься.
   -- Вы рѣшительно поражаете меня, монсиньоръ. Я всегда надѣялась, что вы будете здѣсь во все время нашего пребыванія.
   -- Я надѣялся и желалъ того же, миледи; но я получилъ предписаніе возвратиться въ Римъ. Его святѣйшеству угодно видѣть меня немедленно. Онъ, кажется, намѣренъ назначить меня нунціемъ во Флоренцію. Разумѣется, это покамѣстъ секретъ.-- И онъ поочередно обратился къ обѣимъ дамамъ.
   -- О, это было бы превосходно,-- по крайней мѣрѣ для тѣхъ счастливицъ, которыя могутъ устроить тамъ свою резиденцію, а мой другъ, леди Грэсъ принадлежитъ къ ихъ числу.
   Въ знакъ благодарности за такой комплиментъ, монсиньоръ поклонился, но при этомъ не преминулъ бросить взглядъ на свою будущую сосѣдку и, повидимому, остался доволенъ результатомъ своего осмотра.
   -- Значитъ я должна возвратить вамъ ваши интересныя книги, которыя я еще не успѣла прочесть?
   -- Нѣтъ, миледи, онѣ принадлежатъ вамъ, если вы окажете мнѣ честь принять ихъ. Я назвать бы ихъ бездѣлицей, если бы предметъ, о которомъ онѣ трактуютъ, не запрещать этого эпитета.
   -- Монсеньоръ настаиваетъ, чтобы я прочла "Споръ", дорогая леди Грэсъ; но какъ я могу продолжать мои занятія безъ его руководства?..
   -- Мы можемъ переписываться, миледи,-- живо прервалъ монсеньоръ. Вы будете излагать мнѣ всякія сомнѣнія -- или трудности, это слово можетъ быть, подходитъ сюда лучше -- какія могутъ вамъ представиться; и мнѣ будетъ въ высшей степени лестно и пріятно разрѣшать ихъ. И если миледи Грэсъ Твиннингъ удостоитъ принять меня въ томъ же качествѣ...
   Она любезно поклонилась, а монсеньоръ продолжалъ:
   -- Вотъ небольшой трактатъ, написанный кардиналомъ Бальби, водъ заглавіемъ: "Цвѣты св. Іосифа". Слогъ простой, но трогательный, убѣдительность его почти непреодолима.
   -- Кажется вы говорили мнѣ, что я буду имѣть случай лично познакомиться съ кардиналомъ.
   -- Его высокопреосвященство очаровательный человѣкъ. Такая доброта, такая кротость и такой первостепенный талантъ пріятнаго разговора.
   -- Монсеньоръ такъ любезенъ, что обѣщалъ представить насъ въ Римѣ разнымъ лицамъ, въ томъ числѣ такимъ, которыя были до сихъ поръ недоступны для нашихъ соотечественниковъ.
   -- Напримѣръ, Альтерини, Форсинари, Бальбетти;-- гордо произнесъ монсиньоръ.
   -- Люди крайне исключительные, вотъ видите,-- прошептала леди Лаккингтонъ своей пріятельницѣ,-- которые не терпятъ англичанъ.
   -- Какъ это очаровательно!-- воскликнула леди Грэсъ съ томнымъ энтузіазмомъ.
   -- Римская знать,-- продолжала леди Лаккингтонъ,-- держитъ себя гордо; это единственное общество въ Европѣ, къ которому путешествующій англичанинъ не можетъ получить доступа.
   -- У нихъ есть еще другіе предразсудки, миледи, если только я имѣю какое-нибудь право назвать этимъ именемъ чувства, внушенныя болѣе возвышенными вліяніями, чѣмъ тѣ, которыя обыкновенно управляютъ обществомъ. Эти предразсудки всѣ клонятся въ пользу тѣхъ, которые смотрятъ на нашу церковь если не съ преданностью вѣрныхъ послѣдователей, то, по крайней мѣрѣ, съ уваженіемъ и благоговѣніемъ, принадлежащими по праву первородному чаду христіанства.
   -- Да, сказала леди Грэсъ, какъ будто не вполнѣ понимая съ чѣмъ именно она соглашается,-- потомъ прибавила:
   -- Признаюсь вамъ, я всегда испытывала какое-то благоговѣніе, чувство... какъ бы это назвать?
   -- Набожностью, миледи,-- благосклонно прошепталъ монсиньоръ, обращая къ ней глаза.
   -- Именно. Я всегда испытывала это чувство, входя въ какую-нибудь изъ вашихъ церквей; торжественная тишина, полумракъ, смягченныя краски, волнующіеся звуки органа... вы понимаете, что я хочу сказать.
   -- А когда эти ощущенія одухотворяются,-- прервалъ монсиньоръ,-- когда, возносясь выше чувственныхъ вліяній, они соединяются съ мыслями о томъ, что одно достойно мыслей, съ надеждами на то, что одно облагороживаетъ надежду,-- то, вообразите, какое святое блаженство, какой небесный восторгъ могутъ они внушить!
   Монсиньорь увлекся своимъ дѣломъ, и очень остроумно изобразилъ преимущества римско-католической религіи, которая такъ прекрасно приноровлена ко всякому темпераменту, которая даетъ такъ много и требуетъ такъ мало, которая не отравляетъ никакихъ удовольствій, не подавляетъ никакихъ наклонностей, но оставляетъ всякое наслажденіе открытымъ, съ обозначеніемъ на немъ цѣны, подобно тому, какъ купцы прикладываютъ ярлычки къ своимъ товарамъ. Онъ много говорилъ также объ ея успокоительныхъ утѣшеніяхъ, объ ея изобрѣтательности въ облегченіи скорби, объ ея сочувствіи къ бѣдному, страждущему человѣчеству, доходящему до того, что даже капризы, даже причуды воображаемаго горя она не считаетъ недостойными своей благочестивой заботливости.
   Сомнительно, чтобы эти дамы почтили какую-нибудь духовную особу своей собственной вѣры тою же самою степенью благосклонности и вниманія, какую теперь онѣ оказывали монсиньору Клиффорду. Можетъ быть его способъ разсужденія о нѣкоторыхъ свойствахъ его церкви былъ болѣе занимателенъ; можетъ быть также онѣ чувствовали нѣчто въ родѣ запрещеннаго удовольствія, проникая такимъ образомъ въ область Римской церкви. Впрочемъ легкая, игривая манера монсиньора уже сама по себѣ была достаточнымъ объясненіемъ интереса, который онъ возбуждалъ. Останавливаясь только мимоходомъ на догматахъ своей церкви, онъ краснорѣчиво распространялся объ ея украшеніяхъ. Онъ съ восторгомъ говорилъ о ризахъ, эпитрахиляхъ и облаченіяхъ, и въ его описаніи церковнаго церемоніала былъ живописный блескъ, далеко превосходившій самые поразительные оперные "эффекты." Какъ великолѣпно говорилъ онъ о красотѣ Мадонны, о богатствѣ ея драгоцѣнныхъ камней, о блескѣ ея вѣнца! Какъ, по временамъ, онъ высказывалъ восторженное благоговѣніе къ миловидности, и изящный вкусъ относительно одежды! Словомъ, по общему сознанію обѣихъ слушательницъ, "онъ былъ очарователенъ." Была какая-то пушистая мягкость въ его энтузіазмѣ, чувство покоя даже въ его настойчивости, пріятное въ особенности для тѣхъ, которые любятъ, чтобы ихъ ощущенія, подобно ихъ духамъ, были слабы и нѣжны какъ только возможно.
   -- Эти люди обладаютъ тактомъ и деликатностью, которымъ не мѣшало бы поучиться у нихъ нашимъ духовнымъ,-- сказала леди Лаккингтонъ, когда дверь затворилась за Клиффордомъ.
   -- Да, это правда,-- вздохнула леди Грэсъ; -- наши просто ужасны.
  

ГЛАВА III.

Отецъ и дочь.

   Скучный вечеръ въ концѣ октября, холодный, рѣдкій дождь, и тихое завываніе вѣтра между обнаженными вѣтвями деревьевъ Мерріонъ-сквера придавали Дублину тотъ грустный и пустынный видъ, который онъ долженъ имѣть въ это время года. Главные обитатели его еще не возвратились на зиму и дома носили, на себѣ тотъ меланхолическій отпечатокъ заброшенности и пустоты, который наводитъ такое тягостное уныніе. Только одинъ звукъ пробуждалъ отголоски среди этого безмолвія: громкій стукъ въ дверь одного большого и вычурнаго дома въ серединѣ сѣверной стороны сквера. Двѣ особы довольно долго уже стояли у двери, и изо всѣхъ силъ стучали и звонили, чтобы получить доступъ. Одною изъ этихъ особъ быть высокій, прямой мужчина, лѣтъ около пятидесяти, котораго видъ слишкомъ ясно показывалъ тягостную борьбу между бѣдностью и нѣкоторой претензіей. Истертый и изношенный сюртукъ его былъ застегнутъ до верху съ какою-то военною щеголеватостью; оборванная шляпа сидѣла на немъ съ жеманнымъ видомъ; и его густые бакенбарды, тщательно причесанные и завитые, казалась чѣмъ-то въ родѣ протеста противъ сужденія, которое можно бы составить о немъ по нѣкоторымъ подробностямъ его туалета. Возлѣ него стояла молодая дѣвушка, такъ на него похожая, что въ ней съ перваго взгляда можно было узнать его дочь, и хотя ея платье обличало очень скудныя средства, но въ спокойныхъ чертахъ и терпѣливомъ выраженіи ея лица было что-то, неопровержимо свидѣтельствовавшее, что она переносила свою участь съ благороднымъ и великодушнымъ мужествомъ.
   -- Еще одна попытка, Белла -- и я перестану,-- вскричалъ онъ съ сердцемъ, и схватившись за молотокъ, началъ громко стучать въ крѣпкую дверь, другою рукой зазвонилъ въ колокольчикъ съ такою же силой. Если они не придутъ теперь, такъ это потому, что они видѣли кто это, или, можетъ быть...
   -- Посмотрите, папа, въ верху отворяется окно,-- сказала дѣвушка, отступая отъ двери.
   -- Что вамъ нужно? не хотите ли вы проломать дверь? вскричалъ грубый голосъ грязной старухи, когда ея изношенное отвратительное лицо выглянуло изъ окна третьяго этажа.
   -- Мнѣ нужно знать дома-ли мистеръ Дэвенпортъ Дённъ,-- закричалъ старикъ.
   -- Нѣтъ, онъ за границей, во Франціи.
   -- Когда его ждутъ назадъ? снова спросилъ онъ.
   -- Можетъ быть черезъ недѣлю, а можетъ быть и черезъ три.
   -- Получались ли какія-нибудь письма на имя мистера Келлета? капитана Келлета,-- прибавилъ онъ, спѣша поправить свой ошибку.
   -- Нѣтъ!
   Голова скрылась и стукъ затворившагося окна прекратилъ разговоръ.
   -- Это очень убѣдительно, Белла,-- сказалъ онъ, пытаясь засмѣяться. Я думаю не къ чему стоять-здѣсь дольше. Бѣдное дитя,-- прибавилъ онъ, глядя на приготовленія, которыя она дѣлала противъ бури,-- ты промокнешь до костей! Я думаю, мы должны нанять повозку, да, Белла, я найму повозку? И онъ сдѣлалъ на второмъ словѣ удареніе, въ которомъ слышалась твердая рѣшимость.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, папа; никто изъ насъ никогда не боялся дождя.
   -- И притомъ, кинусь св. Георгіемъ!-- онъ не можетъ испортить нашего платья, Белла; -- сказалъ онъ съ такимъ шутливымъ смѣхомъ, который, должмо быть, звучалъ странно даже для его слуха, потому что онъ поспѣшно прибавилъ:-- Но я всеже найму повозку; подожди съ минуту подъ навѣсомъ, а я сойду за нею.
   И прежде чѣмъ дочь могла возразить, онъ уже ушелъ, идя съ такою скоростью, которая была подъ стать молодому человѣку.
   -- Неудача, Белла,-- сказалъ онъ возвратясь; на биржѣ стоитъ только одинъ извощикъ и не ѣдетъ меньше какъ за полкроны. Я сильно торговался и давалъ ему шиллингъ и шесть пенсовъ, но онъ не хотѣлъ и слышать объ этомъ, и потому я подумалъ -- т. е. я хорошо зналъ -- что ты разсердилась бы на меня...
   -- Разумѣется, папа, это было бы напрасною тратой денегъ,-- сказала она торопливо.-- Одинъ, много полтора часа ходьбы -- и конецъ. Пойдемте-же, а то становится поздно.
   На улицахъ было мало народу: какой нибудь бездомный скиталецъ въ лохмотьяхъ, шелъ едва передвигая ноги; досужій праздношатающійся искалъ убѣжища подъ какимъ нибудь навѣсомъ, или случайный прохожій въ широкомъ пальто и съ зонтикомъ въ рукахъ, казалось, презиралъ шумящую бурю, между тѣмъ какъ отецъ и дочь, продрогшіе и промокшіе, молча подвигались впередъ.,
   -- Это домъ старика Баррингтона, Белла,-- сказалъ онъ, когда они проходили мимо большаго и мрачнаго зданія на углу сквера;-- много пріятныхъ вечеровъ провелъ я здѣсь.
   Она прошептала что-то въ отвѣтъ, но неявственно, и они продолжали свой путь.
   -- Желалъ бы я знать, что дѣлается здѣсь сегодня. Здѣсь жилъ сэръ Дикъ Моррисъ, когда я посѣщалъ этотъ домъ.-- И онъ остановился у одной отворенной двери, изъ которой потокъ свѣта выливался на улицу. Это Дёррійскій епископъ вошелъ, Белла. Тамъ теперь обѣдъ,-- прошепталъ онъ, все еще заглядывая въ залу.
   Дочь тихонько повела его далѣе, и онъ повидимому впалъ въ задумчивость, потому что по временамъ бормоталъ самъ съ собою.
   -- Великія времена, прекрасныя времена... много денегъ и были ребята, которые умѣли ихъ тратить!
   Промокшіе до костей, они сквозь дождь и вѣтеръ пробивались впередъ и рѣдко обмѣнивались словомъ.
   -- Лордъ Дрогеда жилъ тамъ, Велла,-- сказалъ старикъ, вдругъ остановившись у двери великолѣпно освѣщеннаго отеля; -- и я помню время, когда я былъ тамъ запросто и безъ церемоній, какъ у себя дома. Моя голова привыкла думать о странныхъ вещахъ, которыя нѣкогда тамъ происходили. Браунъ и Барри, Фоксъ и Тисдоль и всѣ мы были забубенныя головушки! Право, моя милочка, не о Дэвенпортѣ Дённѣ или о подобныхъ ему думалъ я въ тѣ времена. Дэвенпоръ Дённъ! Вотъ еще!
   -- Странно, что онъ не написалъ намъ,-- тихо сказала дѣвушка.
   -- Нисколько не странно; онъ объ насъ очень мало заботится. Я готовъ прозакладывать пять фунтовъ стер.,-- т. е. я хочу сказать шесть пенсовъ,-- поправилъ онъ съ нѣкоторыхъ смущеніемъ,-- что съ тѣхъ поръ какъ онъ сдѣлалъ это, онъ не удѣлилъ для насъ ни одной изъ своихъ мыслей. Доставивши мнѣ нищенское мѣсто въ таможнѣ, онъ вообразилъ, что съ избыткомъ удовлетворилъ меня. Шестьдесятъ фунтовъ въ годъ! Блаженныя были времена, когда я платилъ Питеру Гаррису, дворецкому, какъ разъ вдвое противъ этой суммы!
   Разговаривая такимъ образомъ, они дошли до черты города, постепенно оставивъ за собою фонари и хорошо освѣщенныя лавки. Теперь путь ихъ лежалъ по пустынной дорогѣ возлѣ морскаго берега, по направленію къ небольшой деревнѣ Клонтарфъ, за которою, въ уединенномъ мѣстѣ, называемомъ Гринъ-Ленсъ, стоялъ скромный домикъ. Это было путешествіе продолжительное и наводившее тоску; печальные звуки моря, ударявшагося въ каменистый берегъ, смѣшивались съ шумомъ дождя, между тѣмъ какъ далѣе ревъ морскихъ волнъ, бушующихъ у Нордъ-Вула присоединялъ всѣ ужасы шторма къ непріятностямъ ненастной ночи.
   -- Зима начинается рано,-- сказалъ Келлетъ; кажется я не видалъ ночи болѣе суровой.
   -- Грустное время для несчастныхъ, которые теперь на морѣ!-- сказала Белла, глядя на тучи и воду, слившіяся теперь въ одну ужасную пустыню.
   -- Тамъ теперь точь -- въ точь какъ въ нашей жизни: маленькій проблескъ свѣта, мерцающаго отъ времени до времени сквозь тьму, но проблескъ недостаточный для того, чтобы ободрить сердце и внушить мужество, между тѣмъ какъ все кругомъ покрыто глубокимъ мракомъ.
   -- Наконецъ наступитъ разсвѣтъ,-- сказала дѣвушка съ увѣренностью.
   -- Право я иногда отчаяваюсь, чтобы онъ когда нибудь наступалъ для насъ. Ужасно подумать -- чѣмъ я былъ прежде и что я теперь. Мною помыкаетъ шайка негодяевъ, которыхъ я въ прежнія времена не пустилъ бы въ свою кухню. Окутай грудь лохмотьями шали, Белла; иначе ты рѣшительно погубишь себя.
   -- Мы скоро теперь будемъ подъ крышей, и никому изъ насъ не сдѣлается хуже отъ этой погоды,-- возразила она почти весело. Вы много разъ говорили мнѣ о томъ, какую суровую погоду валъ случалось спокойно переносить на охотѣ; а вѣдь конечно, папа, человѣкъ въ состояніи столько же вытерпѣть для исполненія обязанности, какъ и ради удовольствія,-- не говоря уже о томъ, что наша маленькая хижина никогда не бываетъ такимъ пріятнымъ убѣжищемъ, какъ послѣ подобной ночи.
   -- Она довольно уютна въ случаяхъ такого рода,-- прошептать онъ не совсѣмъ охотно.
   -- А Бетти разведетъ намъ такой прекрасный огонь и мы будемъ чувствовать такой же комфортъ и такое же удовольствіе, какъ если бы мы жили въ отличномъ домѣ и сами были знатные люди.
   -- Во всей Ирландіи нѣтъ крови благороднѣе, чѣмъ кровь Келлетовъ изъ Келлетс-Корта,-- сказалъ онъ сурово. Въ этомъ самомъ домѣ мой дѣдъ, Морганъ Келлетъ, угощалъ герцога Портленда, лорда-намѣстника Ирландіи; а теперь нѣтъ мужика въ Кэстль-ярдѣ, который бы захотѣлъ приподнять для меня свою шляпу.
   -- А какую нужду имѣемъ мы въ нихъ, папа? Неужели гордость хорошаго происхожденія не научитъ насъ чему нибудь другому, кромѣ жалобъ? Развѣ мы не можемъ показать свѣту, что природный джентльменъ переноситъ превратности своей судьбы съ достоинствомъ?
   -- Ты права, Белла; это именно та вещь, которую люди должны признать. Не проходитъ ни одного дня, чтобы я не заставлялъ клерковъ "Длинной Комнаты" чувствовать различье между ними и мною. "Никакихъ вольностей, никакихъ фамильярностей, моя милые,-- говорю я,-- сохраняйте надлежащее разстояніе. Потому что, хотя у меня сюртукъ изношенъ и шляпа не изъ лучшихъ, но человѣкъ, на которомъ они надѣты, не кто другой какъ Поль Келлетъ изъ Келлетс-Корта." А когда они спрашиваютъ, гдѣ это мѣсто, я отвѣчаю: "Загляните въ географическій лексиконъ" -- между ними очень мало такихъ, которыхъ фамиліи тамъ записаны -- "и вы увидите, что Келлетс-Кортъ, старинную резиденцію фамиліи Келлетовъ, основалъ Стронгбоу, графъ Пемброкскій."
   -- Вотъ мы, папа, въ болѣе скромномъ домѣ, но вы увидите, какъ будетъ въ немъ весело.
   Говоря это, она отворила маленькую калитку и, пройдя чрезъ небольшой садъ, дошла до двери маленькаго одноэтажнаго коттеджа, почти утонувшаго въ кустахъ жимолости.
   -- Да, Бетти, промокли до костей!-- сказала она, смѣясь, когда старая служанка съ ужасомъ подняла вверхъ свои руки; -- но принеси папѣ туфли и теплый шлафрокъ, а я ворочусь въ одну минуту.
   -- Боже мой! зачѣмъ вы не взяли для нея повозки?-- сказала старуха, съ тою фамильярностью, на которую даютъ право старость и вѣрная служба.-- Право, дитя можетъ умереть отъ этого.
   -- Она не позволяла мнѣ; она настаивала, чтобы мы шли пѣшкомъ.
   -- Э-эхъ!-- ворчала старуха, ставя туфли на рѣшетку камина,-- разумѣется вамъ не слѣдовало смотрѣть на нее. Она готова скорѣй схватить горячку, чѣмъ стоить вамъ хоть одинъ шиллингъ. Взгляните на башмаки, которые она носитъ.
   -- Ей богу, ты сводишь меня съ ума... совсѣмъ-таки съ ума!-- вскричалъ онъ неистово. Развѣ ты не знаешь, что у насъ ничего нѣтъ, что мы бѣдны какъ мыши въ церкви; что если бы не это нищенское мѣсто...
   -- Теперь Бетти,-- вскричала дѣвушка, входя,-- дай намъ чаю, и эту обворожительную картофельную запеканку, которая вонъ тамъ поджаривается у огня.
   При всей бѣдности и скудности ея платья, она обладала такою благородною наружностью, такою граціозною, спокойною манерой, что онѣ смягчали мрачный видъ комнаты, слишкомъ ясно говорившей о стѣсненныхъ средствахъ; и когда отецъ взглянулъ на нее, то слѣды недавняго неудовольствія исчезли съ его лица и глаза дѣвушки заблистали, когда онъ сказалъ:
   -- Ты приносишь благословеніе даже самымъ звукомъ твоего голоса, моя милочка.-- И онъ поцаловалъ ее дважды.
   -- Здѣсь такъ комфортабельно, такъ уютно! сказала она, садясь возлѣ него, И какъ пріятно думать, что завтра воскресенье и праздникъ для каждаго изъ насъ. Признайтесь, папа, что эта комнатка и яркій огонь ея имѣютъ очень веселый видъ! А я достала для васъ газету у мистриссъ Гокси. Я сказала ей, что для васъ никакое угощеніе не можетъ сравняться съ газетой.
   -- А! "Труба свободы!" сказалъ онъ, разрывая листъ. Мы прочтемъ это послѣ чаю, Белла. Есть ли въ ней что нибудь о вашемъ графствѣ... т. е. о Коркѣ?
   -- Я еще не заглядывала въ нее; но мы прочтемъ ее добросовѣстно, папа, потому что я знаю, какъ заботитесь вы о томъ, чтобы не пропустить ни одной статьи.
   -- Это самое дѣлаетъ человѣка пріятнымъ въ обществѣ. Ты знаешь все, если читаешь газеты: и происшествія, и свадьбы, и биржевые курсы, и состояніе урожая, и кто обѣдаетъ съ королевой, и кто катается на конькахъ по льду Серпентины, кто разорился на скачкахъ, и кто утонулъ въ морѣ. Затѣмъ знаешь все о театрахъ и удивительныхъ панорамахъ; такъ что какой бы ни былъ данъ оборотъ разговору, ты всегда готова къ нему. Вотъ по этой-то причинѣ, Белла, ты должна читать отъ первой строки газеты до послѣдней. Это похоже на охоту: можетъ быть вы нашли бы лисицу въ томъ самомъ полѣ, которое вы оставили безъ вниманія.
   -- Хорошо, вы увидите... Я пересмотрю для васъ даже всѣ обертки,-- сказала она, смѣясь. Мистриссъ Гоксли желаетъ получить газету назадъ: тамъ есть объ ольдерменѣ, который что-то сказалъ или сдѣлалъ,-- не знаю, что именно и гдѣ.
   -- Какъ я ненавижу даже самое слово ольдерменъ!-- брюзгливо сказалъ Келлетъ;-- это настоящіе бродяги въ золоченыхъ каретахъ и въ красныхъ кафтанахъ, которые только шляются и болтаютъ о податяхъ и сборахъ! Мнѣ легче было бы перенести чортъ знаетъ что, нежели думать, что ты ходишь давать уроки въ семействѣ ольдермэна. Дочь Поля Келлета ходитъ по урокамъ!
   -- И я очень горжусь, что меня считаютъ способною къ этому дѣлу,-- сказала дѣвушка рѣшительно,-- не говоря уже о томъ, какъ благодарна я вамъ за воспитаніе, которое дало мнѣ возможность взяться за подобный трудъ.
   -- Что я попалъ въ таможню -- это нечего, я готовъ помириться съ этимъ. Многіе разорившіеся джентльмены дѣлали тоже самое. Самъ Крозіеръ былъ маркёромъ въ Трэли, а Эннисъ Магратъ былъ надсмотрщикомъ работъ на той самой дорогѣ, по которой онъ прежде ѣзжалъ четверней. "Много разъ -- говорилъ онъ -- я проклиналъ этотъ недавно разбитый камень, но я никогда не думалъ, что мнѣ придется измѣрять его!" Это аукціонный судъ уничтожилъ всѣхъ насъ, Белла, и нѣтъ никакого позора въ томъ, чтобы разориться съ тысячами другихъ. Прости мнѣ Боже, но я чувствую какое-то удовольствіе слыша, что всѣ мы прогорѣли вмѣстѣ.
   Дѣвушка улыбнулась, какъ будто эти слова были сказаны въ шутку и не заслуживали серьезнаго вниманія, но тихій вздохъ, невольно вырвавшійся изъ ея груди, показывалъ печаль, которую они ей внушали.
   Белла развернула газету и бросила взглядъ на ея содержаніе. Оно было разнохарактерно и разнообразно, какъ обыкновенно оно бываетъ въ еженедѣльныхъ изданіяхъ. Однако-же, что всего болѣе поразило ее, такъ это тотъ фактъ, что какъ она не поворачивала газету, имя Дэленпорта Дённа постоянно было на виду. Въ объявленіяхъ о продажахъ собственности онъ красовался какъ главный кредиторъ или проситель; дѣла благотворительности прославляли его, какъ перваго между благотворителями; аціонерныя общества выставляли его, какъ своего главнаго директора; рудники, копи, желѣзныя дороги, телеграфныя компаніи, комитеты пріютовъ и коммисіи всякаго рода ставили его въ образецъ; въ фешёнэбельныхъ извѣстіяхъ изъ-за границы его прибытія и отъѣзды надлежащимъ образомъ были заносимы въ хронику, и письмо "нашего собственнаго корреспондента" изъ Венеціи сообщало подробности о прощальномъ обѣдѣ, данномъ ему людьми, которые такъ часто пользовались его великолѣпнымъ гостепріимствомъ, во время его пребыванія въ этомъ то родѣ.
   -- Довольно... довольно... довольно!-- сказалъ Келлетъ, дѣлая паузу между каждымъ восклицаніемъ. Это больше чѣмъ я могу вынести. Сынъ стараго Джерри Дённа... мальчика, котораго я помню въ школѣ! Во время святокъ, когда отецъ мой бывалъ въ городѣ, его обыкновенно посылали въ Эли-плесъ, чтобы выпросить пять шиллинговъ для рождественскихъ подарковъ и я хорошо помню день, когда его просили остаться обѣдать со мной и съ сестрой моей Матти; онъ научилъ насъ какой-то новой игрѣ, въ которой мы должны были что-то дѣлать съ шестью маленькими кусочками палочекъ; не помню что именно, только и знаю, какъ кончилась игра: онъ выигралъ у насъ всѣ деньги, которыя у насъ были. У Матти было полгинеи золотомъ и нѣсколько десятипенсовыхъ монетъ, а у меня, кажется, около пятнадцати шиллинговъ, и онъ забралъ все; а еще хуже было то, что я заложилъ свои школьныя карты, и получилъ сильную головомойку за потерю ихъ отъ стараго Уайта въ Джервассъ-стритѣ. Кукла бѣдной Матти была конфискована такимъ же точно образомъ и унесена вмѣстѣ съ долгомъ въ три шиллинга и четыре пенса. Богъ съ нимъ, но только по его милости мы провели очень грустную ночь, потому что проплакали до разсвѣта.
   -- А любили вы играть съ нимъ?-- спросила она.
   -- Вотъ это-то именно страннѣе всего,-- отвѣчалъ Келлетъ улыбаясь.-- Ни я, ни Матти не любили его, но онъ пріобрѣлъ надъ нами какое-то вліяніе, похожее рѣшительно на колдовство. Чтобы мы ни думали дѣлать до его появленія, но какъ только онъ входилъ въ комнату, все слѣдовало его предписанію. Не то чтобы онъ былъ хоть сколько нибудь дерзокъ и деспотиченъ, такъ не какъ нельзя было его назвать льстивымъ и вкрадчивымъ, но мы по какому-то инстинкту плясали подъ его дудку и дѣлали все, что онъ намъ говорилъ, какъ будто мы были простыми орудіями его воли. О сопротивленіи или оппозиціи мы никогда и не грезили въ его присутствіи, но какъ только онъ уходилъ, то мы начинали думать, что въ нашей покорности ему было нѣчто похожее на рабство и стали составлять планы -- какъ бы намъ сбросать это иго.
   -- "Я не буду больше играть въ шлагбаумъ, сказалъ я рѣшительно; всѣ мои деньги навѣрное перейдутъ въ его карманъ, прежде чѣмъ игра кончится".
   -- "А я,-- сказала Матти, не хочу, чтобы мою бѣдную "Moncu" опять судили за убійство, каждый разъ какъ ее вѣшаютъ, отъ ея шеи отпадаетъ сколько нибудь воску".
   -- Мы сильно ободряли другъ друга въ этихъ рѣшеніяхъ, но когда онъ пришелъ къ намъ опять, то менѣе чѣмъ чрезъ полчаса Monca подверглась смертной казна, а я сдѣлался неоплатнымъ должникомъ.
   -- Какой однако онъ былъ умный плутъ,-- сказала Белла, смѣясь.
   -- Еще бы! воскликнулъ Келлетъ. Не могу объяснить какимъ образомъ -- да и никто не могъ бы объяснять этого -- но только съ первой минуты, какъ онъ входилъ въ какое-нибудь новое мѣсто, онъ видѣлъ все, замѣчалъ физіономію каждаго изъ присутствовавшихъ и зналъ, сверхъ того, впечатлѣніе, которое онъ производилъ на всѣхъ порознь, какъ будто бы онъ цѣлые годы былъ знакомъ съ ними.
   -- Продолжали ли вы сношенія съ нимъ, когда вы выросли,-- спросила она.
   -- Нѣтъ, мы знали другъ друга только въ дѣтствѣ. Однажды случилось одно печальное, очень печальное обстоятельство; я до сихъ поръ о немъ вспоминаю съ горестью и стыдомъ, потому что не думаю, чтобы онъ былъ тутъ сколько-нибудь виноватъ. Мы играли въ комнатѣ, смѣжной съ кабинетомъ моего отца, гдѣ на столѣ лежалъ старинный перочинный ножикъ, фамильная драгоцѣнность, съ длиннымъ черенкомъ изъ кроваваго камня. Когда игра кончилась и Дэви, какъ мы называли его, ушелъ домой, то этотъ ножикъ оказался пропавшимъ. Его искали вездѣ, потому что отецъ мой придавалъ ему большую цѣну,-- кажется ножикъ достался ему отъ бабушки,-- какъ бы то ни было, но съ тѣхъ поръ никто уже его не видалъ и ничто не могло убѣдить моего отца, что его укралъ не Дэви! Разумѣется онъ не говорилъ намъ ничего о своемъ подозрѣніи, но за то слуга сказалъ, и мы съ Матти проплакали одинъ день и двѣ ночи по этому поводу и рѣшительно захворали.
   Я хорошо помню, какъ и работалъ въ саду; Матти была больна и лежала въ постели, когда я увидѣлъ, что какой-то высокій старикъ, одѣтый подобно деревенскому лавочнику, былъ введенъ въ заднюю комнату, гдѣ сидѣлъ мой отецъ. Окно было нѣсколько пріотворено и я могъ слышать крупный разговоръ между ними, и мнѣ показалось, что мой отецъ сильно разгорячился, потому что старикъ не разъ повторялъ: "Вы раскаетесь въ этомъ, мистеръ Келлетъ, вы раскаетесь!" Тогда мой отецъ сказалъ: "высѣките его хорошенько, Дённъ; послушайтесь моего совѣта -- это избавитъ васъ отъ нѣкотораго горя и спасетъ его въ послѣдствіи отъ чего-нибудь похуже." Я никогда не забуду лица, которое имѣлъ старикъ, когда онъ повернулся, чтобы выйдти изъ комнаты. "Дэви современенъ отплатитъ вамъ; или если не вамъ лично, то вашимъ дѣтямъ или внукамъ!"
   Съ этой минуты мы уже не видали Дэви; намъ было строго запрещено даже произносить его имя, и только оставаясь наединѣ, мы съ Матти рѣшались говорить о немъ и плакать -- что мы дѣлали много разъ -- о счастливыхъ дняхъ! когда онъ былъ нашимъ товарищемъ въ играхъ. Что-то мученическое въ его судьбѣ дѣлало память о немъ еще болѣе дорогою для насъ; мы какъ на святыню смотрѣли на каждую игру, на каждое мѣсто, которое онъ любилъ, на каждую игрушку, которая ему нравилась. Наконецъ бѣдная Матти и я не могли этого болѣе переносить, и мы написали длинное письмо къ Дэви, увѣряя его въ своемъ полнѣйшемъ довѣріи къ его чести, и въ нашемъ уныніи вслѣдствіе разлуки съ нимъ. Мы сильно возставали противъ отеческой тиранніи и объявляли себя готовыми къ открытому возмущенію, если онъ, всегда обильный на выдумки, укажетъ какъ это сдѣлать. Мы соединенными силами подкупили конюха отнести это посланіе, а на слѣдующее утро оно было возвращено къ моему отцу, съ другимъ письмомъ отъ самого Дэви, который говорилъ, что онъ никогда не станетъ поддерживать неповиновенія, или слѣдовать системѣ, по которой дѣти обманываютъ своихъ родителей. Меня въ ту же недѣлю отправили въ пансіонъ, а бѣдная Матти была ввѣрена попеченію миссъ Морзъ, старой дѣвѣ съ уксуснымъ лицомъ, которая отравила восемь лѣтъ ея жизни.
   -- А когда вы снова услыхали о немъ?
   -- О Дэви? постой. Я услыхалъ о немъ, когда онъ хотѣлъ поступить въ коллегію въ качествѣ полупансіонера и ему это не удалось. Кто-то упоминалъ объ этомъ въ Келлетъ-Кортѣ и говорилъ, что старый Дённъ былъ внѣ себя, утверждая, что противъ его сына сдѣлана несправедливость, и давая обѣтъ, что онъ чрезъ какого нибудь члена представитъ объ этомъ дѣлѣ парламенту.
   Но Дэви былъ благоразумнѣе, онъ убѣдилъ своего отца, что, поднимая этотъ вопросъ, они только разгласятъ о фактѣ, о которомъ, если его оставить безъ вниманія, всѣ скоро забудутъ. И Дэви былъ правъ. Я не думаю, чтобы во всемъ королевствѣ нашлось три человѣка, которые помнили хоть что-нибудь объ этомъ обстоятельствѣ; а если бы такіе нашлись, то чтобы это имѣло какое-нибудь вліяніе на сношенія, которыя они могутъ имѣть съ мистеромъ Дённомъ.
   -- Какое онъ поприще избралъ послѣ того?
   -- Онъ, кажется, сдѣлался гувернёромъ въ семействѣ лорда Гленгаррифа. Тамъ съ нимъ произошелъ какой-то скандалъ, я забылъ уже какой, и онъ отправился въ Америку и провелъ тамъ нѣсколько лѣтъ, потомъ въ Ямайку, гдѣ онъ былъ надсмотрщикомъ, кажется, не могу хорошенько припомнить. Ближайшее затѣмъ свѣденіе о немъ я получилъ, прочтя на чистой мѣдной доскѣ въ Трэли надпись: "Д. Дённъ, адвокатъ" и услыхалъ, что онъ очень искусенъ въ электоральныхъ спорахъ и въ дѣлахъ духовенства.
   -- И теперь онъ составилъ уже большое состояніе?
   -- Да; онъ богатѣйшій человѣкъ въ Ирландіи -- почти нѣтъ графства, гдѣ бы у него не было собственности; нѣтъ ни города, ни мѣстечка, гдѣ бы онъ не имѣлъ вліянія, и притомъ въ каждомъ классѣ общества -- въ дворянствѣ, въ духовенствѣ, въ купечествѣ, въ простомъ народѣ -- онъ всѣхъ привлекъ на свою сторону и, повидимому, никто не знаетъ, какъ это онъ сдѣлалъ.
   -- Я думаю подобнымъ же способомъ, какъ въ прежнія времена онъ ухитрялся управлять вами и Матти,-- сказала она смѣясь.
   -- Должно быть,-- подтвердилъ онъ почти со вздохомъ, и если такъ, то я скажу, что имъ не удастся угадать его секретъ. Это самый продувной малый, о какомъ только мнѣ случалось когда нибудь читать или слышать; потому что вотъ онъ теперь, безъ имени, фамиліи, происхожденія или состоянія, стоитъ выше чѣмъ тѣ, которые имѣютъ все это, и можетъ сдѣлать больше ихъ; а что еще страннѣе -- въ Англіи думаютъ о немъ больше, чѣмъ о самыхъ лучшихъ изъ насъ.
   -- Вы рѣшительно заинтересовали меня его личностью, папа; скажите мнѣ -- какая у него наружность?
   -- Онъ моего роста, только не такъ крѣпко сложенъ; плечи его слегка округлены; цвѣтъ лица у него смуглый, волосы и бакенбарды самые черные, какіе только мнѣ случалось видѣть, и довольно красивая физіономія; это лицо можно назвать спокойнымъ, холоднымъ, терпѣливыхъ; онъ говоритъ очень мало, но голосъ его нѣженъ, тихъ и разсудителенъ, какъ у человѣка, который не хочетъ тратить понапрасну ни одного слова; и онъ никогда не двигаетъ своими руками, но онѣ тяжело висятъ у него по бокамъ.
   -- А глаза? скажите мнѣ объ его глазахъ.
   -- Большіе, черные, сонные; они рѣдко смотрятъ вверхъ и никогда не дѣлаются болѣе блестящими отъ одушевленія. Въ самомъ дѣлѣ всякій, видя его въ первый разъ, сказалъ бы: "вотъ человѣкъ, котораго мысли находятся за нѣсколько миль отсюда; онъ не обращаетъ вниманія ни на что, происходящее вокругъ него". Но это не правда,-- нѣтъ ни взгляда, ни жеста, ни движенія, котораго бы онъ не замѣтилъ. Я слышалъ даже, что многіе не хотѣли распечатывать при немъ писемъ, изъ опасенія, какъ бы онъ не узнать ихъ содержанія, по выраженію лица.
   -- Люди всегда склонны преувеличивать подобные таланты,-- сказала дѣвушка спокойно.
   -- Это можетъ быть, моя милая; но я не думаю, чтобы такъ было въ настоящемъ случаѣ. Дэвенпортъ Дённъ принадлежитъ къ числу такихъ людей, что если бы онъ по рожденію своему могъ разсчитывать на высшія поприща, то онъ сдѣлался бы великимъ политикомъ или полководцемъ. Ты видишь, что безъ всякаго усилія съ его стороны дѣла идутъ именно такъ, какъ онъ хочетъ. Впрочемъ я думаю,-- прибавилъ Келлетъ со вздохомъ -- что это чисто счастье! У одного человѣка, за что бъ онъ ни взялся, все идетъ хорошо и легко, а другой испытываетъ только неудачи и несчастія. Онъ можетъ трудиться и выбиваться изъ силъ и ломать себѣ голову, но изъ этого ровно ничего не выйдетъ. Если онъ рожденъ для неудачъ, такъ уже не отдѣлается отъ нихъ!
   -- Это не слишкомъ веселая философія! тихо сказала Белла.
   -- Я полагаю, что нѣтъ, моя милая; да и что есть веселаго въ этой жизни, когда вы ее поймете? Вся она ни что иное, какъ рядъ разочарованій и огорченій.
   Частію чтобы пробудить его отъ этого унынія, частію изъ любопытства, она еще разъ заговорила о Дённѣ и спросила, какимъ образомъ они опять столкнулись другъ съ другомъ въ жизни.
   -- За нимъ остался Келлетъ-Кортъ на аукціонѣ. Ты знаешь, что мы теперь находимся въ заложенныхъ помѣстьяхъ и Дённъ представляетъ собою лорда Лаккингтона и другихъ, которымъ мы должны по закладнымъ. Имѣніе было назначено къ продажѣ въ ноябрѣ, потомъ въ прошломъ маѣ и было продано по приказанію Дённа. Я никакъ не могъ узнать почему. Но тогда-то онъ доставилъ мнѣ должность въ таможнѣ, это нищенское мѣсто въ шестьдесятъ фунтовъ въ годъ, и сказалъ мнѣ чрезъ своего повѣреннаго, Ганкса -- съ нимъ самимъ я никогда не видѣлся по этому дѣлу,-- что онъ позаботится о сохраненіи моихъ интересовъ. Послѣ этого судебныя засѣданія закрылись и онъ уѣхалъ за границу. Вотъ всѣ наши сношенія другъ съ другомъ, да вѣроятно другихъ и не будетъ, потому что онъ съ тѣхъ поръ, какъ уѣхалъ, написалъ мнѣ не болѣе одной строчки, и не обращалъ вниманія ни на одно изъ моихъ писемъ; а я отправилъ ихъ четыре, или, кажется, пять.
   -- Какой это странный долженъ быть человѣкъ, сказала дочь задумчиво.-- Есть ли у него какія нибудь привязанности? преданы ли ему друзья?
   -- Привязанности... дружба, право, я склоненъ думать, что онъ не захочетъ терять много времени на то или на другое. Да, дитя мое, если то, что говорятъ, справедливо, то онъ каждый день работаетъ за десятерыхъ.
   -- Онъ женатъ? спросила дочь послѣ нѣкоторой паузы.
   -- Нѣтъ, была какая-то исторія объ неудачѣ, случившейся съ нимъ въ молодости, когда онъ былъ гувернёромъ въ семействѣ лорда Гленгаррифа; онъ, кажется, влюбился въ одну изъ его дочерей или она въ него -- этого я не могъ узнать хорошенько, но дѣло кончилось тѣмъ, что ему отказали отъ мѣста; и говорятъ, что онъ до сихъ порѣ не можетъ забыть своей привязанности. Какъ будто бы правдоподобно, что Дэвенпортъ Дённъ влюбился или могъ лелѣять память о первой любви! Я желалъ бы, чтобъ ты его видѣла, Белла, прибавилъ онъ смѣясь, тогда, я увѣренъ, подобное предложеніе позабавило бы тебя.
   -- Однако же люди его закала чувствовали.... и внушали самыя сильныя привязанности. Мнѣ помнится, я читала однажды...
   -- Читать, моя милочка, это одно, а видѣть или знать -- другое. Господа, которые пишутъ эти вещи, должны изобрѣтать невѣроятное или почти невозможное, иначе никто не станетъ читать ихъ. То, что говорится о мужчинѣ или женщинѣ въ книгѣ, совершенно противоположно тому, что мы встрѣчаемъ въ жизни.
   Дѣвушка легко могла бы возразить на это увѣреніе и отвѣтъ у нея былъ уже готовъ, но она удержалась, и, склонивъ голову, впала въ задумчивость.
  

ГЛАВА IV.

Человѣкъ, желающій быть "хитрымъ малымъ".

   Однимъ изъ главныхъ, можетъ быть величайшихъ удовольствій, которыя остались для Келлета въ его скромной долѣ, была продолжительная загородная прогулка по воскресеньямъ въ обществѣ человѣка, бывшаго другомъ его въ болѣе счастливыя времена. Раззорившійся джентльменъ подобно ему, Аннеслей Бичеръ могъ отлучаться только въ этотъ одинъ день недѣли, и такимъ образомъ, давленіемъ неблагопріятной судьбы, они были приведены въ еще болѣе тѣсное соприкосновеніе.
   Хотя Белла не очень его долюбливала, но она была слишкомъ заботлива относительно своего отца и слишкомъ дорожила немногими оставшимися для него удовольствіями, чтобы когда нибудь высказать свое дѣйствительное мнѣніе. Поэтому она ограничивалась молчаніемъ, когда старый Келлетъ произносилъ какую нибудь пышную похвалу своему другу, называя его и "добрымъ" и "любезнымъ", и "мягкосердымъ", и превознося, какъ нѣчто почти сверхъестественное, "бодрость, которую онъ сохранилъ, не смотря на все, что онъ вытерпѣлъ; онъ всегда былъ одинаковъ, и вотъ причина почему всѣ любили его, т. е. почти всѣ!" И старикъ бросалъ украдкой лукавый, и вмѣстѣ почти умоляющій взглядъ на свою дочь, какъ будто говоря: "какъ долго ты будешь оставаться въ этомъ незначительномъ меньшинствѣ?"
   Позволитъ ли Бичеру погода придти къ нимъ; можно ли ему будетъ остаться и отобѣдать съ ними,-- эти вопросы были предметомъ такого великаго безпокойства для бѣднаго Келлета каждое воскресенье, какъ будто когда нибудь случалось, чтобы другъ его не пришелъ. И Белла никогда не разстроивала удовольствія отца ни малѣйшимъ намекомъ, который могъ бы показать, какую цѣну придаетъ она этому желанному событію.
   "Есть такъ много людей, которые стараются заманить его къ себѣ", говаривалъ онъ, "они отравляютъ его жизнь своими приглашеніями. И канцлеръ, и лордъ Киллибегсъ, и епископъ постоянно просятъ его назначить день; но онъ предпочитаетъ раздѣлить кусокъ жареной баранины съ нами, и запить его стаканомъ пуншу, чѣмъ ѣсть дичь и пить кларетъ у самаго лучшаго изъ нихъ. Въ Дублинѣ нѣтъ стола, который бы не гордился его обществомъ, а почему?" И задавъ такой вопросъ, онъ останавливался и потомъ видя, что дочь не обнаруживаетъ никакого желанія отвѣчать, онъ бормоталъ: "настоящій джентльменъ и по рожденію и по воспитанію, и какимъ образомъ кто нибудь можетъ его недолюбливать -- этого я рѣшительно не въ состояніи понять".
   Это ворчанье, вызывавшее только улыбку со стороны Беллы, было чѣмъ-то въ родѣ еженедѣльной проповѣди, которую бѣдный Келлетъ любилъ произносить; и сказавъ ее, онъ чувствовалъ себя какъ человѣкъ, заплатившій справедливую дань достоинству и добродѣтели.
   -- Вотъ ужь и Бичеръ пришелъ, клянусь Юпитеромъ!-- вскричалъ Келлетъ, вскочивъ изъ-за стола, за которымъ онъ завтракалъ, и бросился отпирать маленькую калитку для своего друга.-- Какъ рано онъ явился!
   Воспользуемся случаемъ представить его нашимъ читателямъ; эта обязанность тѣмъ болѣе настоятельная, что по крайней мѣрѣ по наружности, онъ, казалось, мало оправдывалъ лестное мнѣніе, которое его другъ такъ недавно высказывалъ на его счетъ. Тридцати-четырехъ или тридцати-пяти лѣтъ отъ роду, нѣсколько повыше средняго роста, обладая наружностью и манерами фешёнэбля, Бичеръ имѣлъ веселый беззаботный видъ человѣка, съ которымъ свѣтъ находился обыкновенно въ хорошихъ отношеніяхъ, а когда нѣтъ, то тѣмъ стыднѣе для сказаннаго свѣта, потому что никто въ мірѣ не былъ лучше, благороднѣе и великодушнѣе его, и это онъ зналъ, хотя другіе могли держаться противнаго мнѣнія. Въ его одеждѣ не было ни малѣйшей подробности, которая оправдывала бы предположеніе объ ограниченности его средствъ: его фракъ и жилетъ одного цвѣта и матеріала были сшиты безукоризненно, массивная, самая модная цѣпочка часовъ, висѣвшая на его груди, толстые сапоги для прогулки,-- совершенство того соединенія прочности и изящества, которое такъ популярно въ наши дни, и даже трость съ массивнымъ золотымъ набалдашникомъ, на которомъ былъ вырѣзанъ его гербъ,-- все говорило о нѣкоторомъ богатствѣ и изобиліи, тѣмъ съ большею достовѣрностью, что это богатство не было хвастливо выставляемо на показъ.
   Его шляпа была слегка, чуть-чуть склонена на одну сторону, уловка "тигризма", можетъ быть извинительная, потому что она выказывала; густыя темныя кудри очень шелковистыхъ волосъ, которые онъ причесывалъ съ совершеннымъ искусствомъ передъ зеркаломъ каждый разъ, какъ выходилъ изъ дому. Его большіе, голубые глаза, красивый ротъ и какое-то благородство во всей его наружности вообще -- были тѣмъ, что онъ самъ называлъ "своими преимуществами"; и въ самомъ дѣлѣ было бы очень трудно съ перваго взгляда составить о немъ сужденіе, неблагопріятное для него въ чемъ нибудь.
   Прекрасный Бичеръ, какъ его нѣкогда называли, считался самымъ привлекательнымъ молодымъ человѣкомъ въ городѣ, и когда онъ поступилъ въ лейбъ-гвардію, около двадцати лѣтъ до того времени, въ которое мы представляемъ его нашимъ читателямъ, то былъ признанъ красивѣйшимъ мужчиной и лучшемъ ѣздокомъ въ полку.
   Братъ лорда Лаккингтона, только отъ другой матери, онъ былъ провозвѣстникомъ той новой школы дендизма, которая появилась вслѣдъ за періодомъ Брёммеля и добивалась славы и извѣстности болѣе посредствомъ блеска и расточительности, чѣмъ посредствомъ утонченнаго личнаго изящества, составлявшаго характеристическую черту прежней эры. Въ этомъ отношеніи лордъ Лаккингтонъ и его братъ находились въ постоянномъ контрастѣ другъ съ другомъ, и хотя каждый изъ нихъ имѣлъ своихъ послѣдователей, но вообще ихъ обоихъ считали превосходными образцами манеры и моды.
   Бичеръ выступилъ на жизненное поприще со всѣми выгодами и невыгодами, которыя соединяются съ положеніемъ младшаго сына благородной фамиліи. Съ одной стороны, онъ имѣлъ хорошія связи, вѣрное положеніе въ обществѣ и свободный доступъ въ клубную жизнь; съ другой -- состояніе его было очень скудно,-- грустный фактъ, обыкновенно выпадающій на долю младшихъ сыновей. Его средствъ едва хватило на содержаніе себя во время несовершеннолѣтія, и затѣмъ у него не осталось ни одного шиллинга. Большая часть людей начинаетъ свое поприще въ жизни, питая въ сердцѣ своемъ какой-нибудь родъ честолюбія. Нѣкоторые мечтаютъ о военныхъ подвигахъ и о славѣ великаго полководца; другіе жаждутъ политическаго значенія и рисуютъ въ своемъ умѣ тріумфъ блистательной государственной дѣятельности. Болѣе скромныя цѣли существуютъ въ сферахъ ученыхъ профессій, изъ которыхъ каждая имѣетъ своихъ преданныхъ поклонниковъ; есть также сангвиническіе умы, которые въ своемъ воображеніи основываютъ отдаленныя колоніи за моремъ, или ведутъ полную приключеніями жизнь, изслѣдуя никѣмъ еще не посѣщенныя и невѣдомыя сраны. Аннеслей Бичеръ не имѣлъ симпатіи ни къ чему подобному. Великимъ и всепоглощающимъ желаніемъ его сердца было -- сдѣлаться "хитрымъ малымъ", человѣкомъ, который во всѣхъ сношеніяхъ и сдѣлкахъ жизни могъ бы взять верхъ надъ своимъ противникомъ, и который въ тѣхъ случаяхъ, гдѣ все зависитъ отъ хитрости, и во всякомъ положеніи, гдѣ ловкость играетъ какую-нибудь роль, могъ непремѣнно выпутаться съ почтенною репутаціею прекраснаго человѣка.
   Этою несчастною наклонностью онъ былъ обязанъ тому обстоятельству, что въ раннихъ лѣтахъ своихъ онъ попалъ въ среду людей, которые, не имѣя возможности разчитывать ни на что кромѣ своего ума, употребили его для очень предосудительныхъ цѣлей. Нѣтъ надобности говорить, что Бичеръ легко сдѣлался ихъ игрушкой; и лишась небольшой собственности, которою онъ обладалъ нѣкогда, былъ допущенъ въ качествѣ низшаго члена почтеннаго братства, которое его ограбило.
   Люди выбираютъ свою тропинку въ жизни или изъ сознанія въ себѣ извѣстныхъ качествъ, которыя могутъ доставить успѣхъ или изъ благоговѣнія къ тѣмъ, которые уже на ней прославились. Не было человѣка, который бы чувствовалъ такое глубокое уваженіе къ людямъ хитрымъ; всѣ другія умственныя превосходства на него не дѣйствовали, но къ какому-нибудъ мошеннику его благоговѣніе было безгранично. Начиная отъ шарлатана, который изобрѣлъ мазь отъ прыщей, до того, кто умѣлъ передернуть хорошо въ экарте; начиная отъ талантливаго плута, который могъ сбыть акціи за неимовѣрно высокую цѣну, до не менѣе тонкаго ума, умѣющаго ловко выиграть пари на скачкахъ, онъ уважалъ ихъ всѣхъ.
   Первые опыты его были неудачны, и онъ такъ постоянно видѣлъ себя одураченнымъ и обманутымъ со всѣхъ сторонъ, что наконецъ сталъ считать честность чистѣйшимъ мифомъ; по его мнѣнію ближе всего подходилъ къ этому качеству извѣстный родъ вѣрности къ своимъ и нежеланіе "втянуть собственнаго друга въ петлю", тогда какъ есть такъ много другихъ, годныхъ для этой пріятной участи. Это маленькое, мерцающее пламя принциповъ, эта копѣечная свѣча добраго чувства были единственнымъ свѣтомъ, озарявшимъ мракъ его характера.
   Онъ присоединился въ Мальтѣ къ полку, въ которомъ прежде служилъ Келлетъ, за нѣсколько недѣль до выхода этого послѣдняго, и встрѣтившись случайно въ Ирландіи, они возобновили знакомство. Ихъ побуждала къ этому странная симпатія, влекущая другъ къ другу людей, которыхъ стѣснительныя обстоятельства повидимому происходятъ такъ или иначе, отъ жестокости свѣта. Келлету льстило вниманіе человѣка, напоминавшаго ему болѣе свѣтлыя времена его жизни и вмѣстѣ съ тѣмъ онъ питалъ нѣкотораго рода уваженіе къ практическому уму и изворотливости того, который, по крайней мѣрѣ судя по разговору, не уступилъ бы любому хитрецу. Бичеръ съ своей стороны любилъ общество человѣка, который смотрѣлъ на него такимъ-образомъ и могъ безъ устали выслушивать его безчисленные планы о пріобрѣтеніи богатства и состоянія, для выполненія которыхъ нужна была только маленькая предварительная помощь: какая-нибудь ничтожная сумма въ тысячу или въ двѣ для перваго начала -- и они разбогатѣютъ какъ Ротшильдъ.
   Ничто не могло сравниться съ тѣмъ обольстительнымъ видомъ жизни, который онъ умѣлъ нарисовать: груды золота, неисчерпаемые рудники богатства, громадныя ставки, которыя предстоитъ выиграть, банки, которые можно сорвать,-- все это такъ и напрашивалось въ ихъ карманъ, если бы только у нихъ было немножко блестящаго металла, подобно тому, какъ вода въ помпѣ есть необходимое предварительное условіе, чтобы обезпечить запасъ этой жидкости на будущее время.
   Воображеніе играетъ важную роль въ существованіи раззорившагося джентльмена; Келлетъ былъ рѣшительно въ восторгѣ отъ великолѣпныхъ призраковъ, которые умѣлъ вызывать его другъ; въ его разглагольствованіяхъ была достаточная степень вѣроятія, которая удовлетворяла сомнѣнія насчетъ исполнимости этихъ плановъ и заставляла его смотрѣть на Бичера, какъ на въ высшей степени необыкновенный примѣръ великаго финансоваго генія потеряннаго для свѣта,-- какъ на великаго канцлера казначейства, которому суждено въ безвѣстности составлять свои бюджеты!|
   Белла смотрѣла на него иначе; она разгадала его со всею тонкою проницательностію женщины и знала его насквозь; но она видѣла до какой степени его общество нравится ея отцу, до какой степени ихъ воскресныя прогулки вдвоемъ выводили его изъ мрачнаго унынія, въ которомъ онъ находился цѣлую недѣлю, и какъ эти безвредныя мечты о воображаемомъ благополучіи проясняли мракъ жалкой дѣйствительности. Поэтому она скрывала по-возможности свое собственное мнѣніе и принимала Бичера такъ радушно, какъ только могла.
   -- А, Поль, мой мальчикъ, какъ ваши дѣла? Какъ поживаете, миссъ Келлетъ?-- сказалъ Бичеръ съ тѣмъ непринужденнымъ видомъ и съ тою пріятною улыбкой, которые такъ шли къ нему. Выйдя рано изъ дому, я такъ и думалъ, что какъ разъ застану васъ за завтракомъ. Притомъ я выигралъ лишній часъ моего воскресенья, единственнаго дня, который благосклонно дается закономъ такимъ бѣднякамъ, какъ я. Ха, ха, ха! И онъ отъ души засмѣялся, какъ будто бы несостоятельность была самая забавная вещь въ мірѣ.
   -- Вы бодро переносите свою долю, Бичеръ,-- сказалъ Келлетъ съ восторженнымъ удивленіемъ. Что значатъ всѣ эти невзгоды, пока мы счастливы?!
   -- Никогда не должно отчаиваться; насъ могутъ обобрать, но никто не можетъ лишить насъ бодрости духа. Не правда-ли Келлетъ? Mens sana in corpors... Какъ тамъ дальше? вотъ существенная вещь.!
   -- Да, я думаю что такъ,-- сказалъ Келлетъ, не совсѣмъ ясно понимая, съ чѣмъ именно онъ соглашается.
   -- Есть очень немного людей,-- позвольте мнѣ сказать вамъ это,-- которые были бы такъ безпечны, какъ я, имѣя на шеѣ четыре вызова въ судъ и одинъ судейскій приказъ объ аресіѣ. Не правда ли, миссъ Белла? что вы скажете на это?-- обратился къ ней Бичеръ.
   Она улыбнулась съ нѣкоторою грустью и не сказала ничего.
   -- Спросите Джона Скотта, спросите Бикнеля Морриса, или кого угодно изъ подобныхъ имъ -- есть ли между ними человѣкъ, который бы переносилъ такъ бодро свою судьбу, какъ я. Бичеръ -- это желѣзная полоса, скажутъ они вамъ, этотъ дѣтина можетъ вынести какое-угодно количество ударовъ молота. И думать, что этого могло и не случиться со мною! во всемъ виноватъ Лаккингтонъ!
   -- Это хуже всего! воскликнулъ Келлетъ, который уже сто разъ прежде слышалъ это обвиненіе, выраженное въ тѣхъ же самыхъ словахъ.
   -- Лаккинтонъ -- величайшій сумасбродъ, какого только можно себѣ представить; онъ не видитъ выгоды въ томъ, чтобы способствовать значенію своей фамиліи. Онъ могъ бы ввести меня въ парламентъ, въ качествѣ члена отъ "Молло", Грогъ Дэвисъ сказалъ ему однажды: "Обратите вниманіе, милордъ, Аннеслей лучшая лошадь въ вашей конюшнѣ, если бы только вы захотѣли употребить его въ свою пользу". Но Лаккингтонъ не хотѣлъ и слышать этого. Онъ считаетъ меня простякомъ! Вы не повѣрите, но дѣйствительно считаетъ.
   -- Клянусь, онъ ошибается въ этомъ,-- сказалъ Келлетъ со всею силою искренности.
   -- Я тоже подозрѣваю, что такъ, мистеръ Келлетъ; я былъ воспитанъ въ другой школѣ, выросъ между ребятами, которые прошли огонь и воду, клянусь Юпитеромъ! Я вотъ что сказалъ: доставьте только Аннеслею Бичеру шансъ, доставьте только одинъ разъ въ жизни -- и вы увидите, что онъ проложитъ себѣ дорогу!
   -- Не хотите ли вы быть въ парламентѣ, мистеръ Бичеръ? спросила Белла съ улыбкой едва сдерживаемой насмѣшки.
   -- Разумѣется, во первыхъ тамъ есть протекція {Изъятіе отъ ареста и отъ другихъ безпокойствъ по случаю долговъ и т. п.} -- недурная вещь въ наши времена; тогда было бы необыкновенно странно, если бы я не сьумѣлъ ввезти безопасно повозку на дворъ. Имъ пришлось бы дать мнѣ чертовски славную вещь, вы увидѣли бы, какою занозой я былъ бы у нихъ въ боку. Спросите Грога Дэвиса, что я за человѣкъ, и онъ скажетъ вамъ легко ли со мною сладить. Но Лаккингтонъ -- сумасшедшій, онъ идетъ ощупью.
   -- Значитъ, вы думаете принимать дѣятельное участіе въ преніяхъ! сказала она.
   -- Во всемъ понемножку, миссъ Белла,-- отвѣчалъ онъ, смѣясь:-- подобно новѣйшимъ живописцамъ, для которыхъ не составляетъ разницы, если прибавится лишняя тѣнь въ ихъ картинахъ. Я не сталъ бы тратить время съ этой старой партіей торіевъ: всѣ они истощились, одряхлѣли и отяжелѣли, какъ говоритъ Джонъ Скоттъ. Я соединился бы съ манчестерцами,-- съ этою юною партіей, имѣющей только два года отъ роду,-- универсальной что ли? какъ вы ее называете?-- и вотировалъ бы посредствомъ шаровъ. Клянусь Юпитеромъ! Вотъ люди, которые знаютъ самую суть!
   -- Въ такомъ случаѣ я не вижу какимъ образомъ лордъ Лаккингтонъ помогъ бы возвышенію своей фамиліи, способствуя вашимъ цѣлямъ,-- замѣтила Белла.
   -- Разумѣется помогъ бы; это было бы для него самою надежною опорой. Онъ выигралъ бы призъ, какая бы лошадь ни бѣжала. Сверхъ того, къ чему бы имъ было покупать если бы я не былъ противъ нихъ? Не правда ли, Келлетъ?
   -- Вы удивительный человѣкъ, Бичеръ!-- воскликнулъ Келлетъ въ самомъ чистосердечномъ восторгѣ отъ своего друга. Если бы только мнѣ дали шансъ, Поль, только одинъ шансъ, не болѣе.
   Было не слишкомъ легко уразумѣть, какую добычу онъ надѣялся поймать на охотѣ жизни, когда говорилъ: "если бы только мнѣ дали шансъ". Какъ ни было это выраженіе смутно и неопредѣлево, но оно, въ теченіе многихъ лѣтъ, служило для него маякомъ надежды. Туманныя грезы объ удовлетворенныхъ кредиторахъ, о выигравшихъ призъ лошадяхъ, о тысячелѣтнемъ періодѣ легко уплачиваемыхъ счетовъ и о милостивомъ ангелѣ, руководящемъ рѣшеніями Банкротскаго суда,-- такія и тому подобныя блага вѣроятно мелькали передъ его умственнымъ взоромъ, какъ плоды его "шанса", который судьба еще берегла для него.
   Надежда -- великодушная фея; она удостояваетъ сидѣть у самыхъ скромныхъ очаговъ, она посѣщаетъ даже сырую келью темницы и даетъ отдыхъ своимъ крыльямъ на обломкахъ разбитаго бурей корабля. Да будетъ она трижды благословенна за это! Но по какой странной прихоти посѣщаетъ она сердца людей, подобныхъ Бичеру? Не потому ли, что самый духъ ея призванія состоитъ именно въ томъ, чтобы никогда не отчаяваться?
   Мы ни мало не увѣрены, чтобы наши читатели находили въ обществѣ Бичера такое же удовольствіе, какъ Келлетъ, и потому мы избавимъ ихъ отъ разсказа о прогулкѣ двухъ пріятелей. Они бродили нѣсколько часовъ сряду, то вдоль каменистаго берега, къ которому тихо приливали волны, то углублялись внутрь чрезъ зеленыя аллеи и узкія дороги, озаренныя солнечнымъ свѣтомъ, который, пробираясь сквозь вѣтви и плетни, желтыми пятнами ложился на землю. День былъ спокоенъ и тихъ,-- одинъ изъ тѣхъ торжественныхъ осеннихъ дней, которые своимъ неизмѣннымъ спокойствіемъ придаютъ ландшафту какой-то грустный колоритъ. Не смотря на близость къ городу, дороги были пустынны и два пріятеля по цѣлымъ часамъ не встрѣчали ни души. Повсюду, гдѣ подымался дымъ надъ высокими буковыми деревьями или гдѣ портикъ какого-нибудь уединеннаго коттеджа, покрытый орнаментами, выглядывалъ сквозь чащу, или гдѣ красивыя ворота свидѣтельствовали о какомъ-нибудь роскошномъ жилищѣ, Келлетъ останавливался, чтобы разсказать, кто тамъ жилъ,-- богатый купецъ или банкиръ, или ольдерменъ или членъ муниципалитета, который нажилъ свое состояніе тѣми или другими средствами. Всѣ эти исторіи были разсказаны въ духѣ порицанія, которое такъ свойственно бывшему поземельному владѣльцу относительно "выскочекъ." Онъ непремѣнно вспоминалъ какую-нибудь черту изъ ихъ скромныхъ дебютовъ на жизненномъ поприщѣ: какъ одинъ пришелъ босикомъ въ Дублинъ пятьдесятъ лѣтъ тому назадъ; какъ другой держалъ лошадей на улицѣ. Странно, но едва ли кто-нибудь изъ упоминаемыхъ лицъ избѣжалъ поясненій подобнаго рода, не потому чтобы въ разскащикѣ была какая нибудь искра злости, но онъ находилъ какое-то утѣшеніе въ мысли, что при своей бѣдности онъ обладаетъ родствомъ и связями, какихъ нѣтъ ни у кого изъ нихъ. Между тѣмъ мысли Бичера приняли совсѣмъ другое направленіе; всякій разъ когда онъ не былъ заинтересованъ какой-нибудь чертой хитрости и изворотливости, о которыхъ онъ слушалъ съ жадностью, онъ наслаждался идеею о богатствѣ этихъ людей, котораго они могли бы лишиться: что если бы одинъ взялъ акціи въ какой нибудь нелѣпой спекуляціи? Нельзя ли убѣдить другого купить ничего не стоющихъ лоскутковъ бумаги этакъ фунтовъ на тысячу? Не позволитъ ли третій очистить свои карманы при случаѣ? Не вздумаетъ ли четвертый проиграть кругленькую сумму въ экарте.
   И такимъ образомъ они смотрѣли на жизнь, правда далеко не съ одинаковыми симпатіями, но все-таки въ такомъ духѣ, который дѣлалъ ихъ пріятными другъ другу.
   Одинъ представлялъ свои факты подобно сырому матеріалу, а другой выдѣлывалъ изъ нихъ тѣ затѣйливые товары, которыми онъ поддразнивалъ свое воображеніе. Бѣдность есть болѣе крѣпкая связь, чѣмъ думаютъ многіе, и когда люди начинаютъ признаваться въ ней другъ другу, то они вмѣстѣ съ тѣмъ какъ бы клянутся во взаимной вѣрности.
   -- Кстати,-- сказалъ Бичеръ, прощаясь съ своимъ пріятелемъ, вы кажется говорили мнѣ, что знаете Дэвенпорта Дённа?
   -- Да, и очень хорошо знаю.
   -- Не можете ли вы меня представить ему? Вотъ человѣкъ, юторый могъ бы помочь мнѣ. Я увѣренъ, что онъ доставилъ бы мнѣ шансъ. Не правда ли, Келлетъ?
   -- Я каждый день ожидаю его возвращенія въ Ирландію. Не дальше какъ вчера я спрашивалъ о немъ, но онъ все еще за границей.
   -- Но когда онъ воротится, вы, разумѣется, можете намекнуть обо мнѣ. Онъ вѣроятно вспомнитъ мое имя.
   -- Я сдѣлаю это съ удовольствіемъ. Покойной ночи, Бичеръ, покойной ночи, и я надѣюсь, что Дённъ сдѣлаетъ для васъ больше, чѣмъ для меня! а иначе, клянусь, не стоитъ труда заводить это знакомство.
   Белла рано ушла въ свою комнату, а Келлетъ угрюмо сидѣлъ у камина, подобно очень многимъ другимъ, запутавшимся въ долгахъ, джентльменамъ; онъ велъ жизнь среди всевозможныхъ займовъ, обязательствъ, закладныхъ, когда билль о заложенныхъ имѣніяхъ получилъ законную силу. При легальныхъ трудностяхъ лишить его имущества, при измѣнчивыхъ условіяхъ хорошей жизни, при нѣсколько большемъ обиліи денегъ на рынкѣ, онъ могъ бы продолжать такимъ образомъ до послѣдняго времени и кончить свои дни тамъ же, гдѣ ихъ началъ, т. е. въ старомъ домѣ своихъ предковъ, какъ вдругъ этотъ сильный и неожиданный ударъ законодательства уничтожилъ всѣ его средства и оставилъ его безъ гроша.
   Паническій страхъ, произведенный въ первую минуту закономъ, который казался чуть не конфискаціей; большое количество поземельной собственности такъ внезапно назначенное въ продажу; предубѣжденіе противъ ирландскихъ залоговъ такъ сильно укоренившееся въ денежныхъ классахъ Англіи,-- все это чрезвычайно много способствовало къ низкой оцѣнкѣ тѣхъ имѣній, которыя первыя были пущены въ ходъ, и многія изъ нихъ были проданы по цѣнамъ едва превосходившимъ сумму ихъ четырехъ или пятилѣтней ренты. Какого нибудь случайнаго безпорядка въ сосѣдствѣ, какой нибудь мелкой обиды на мѣстѣ было достаточно, чтобы понизить цѣнность; и покупатели дѣйствительно вообразили себя предпринимающими спекуляціи столь рискованныя, что ничто не могло вознаградить ихъ за этотъ рискъ кромѣ самыхъ заманчивыхъ выгодъ.
   Однимъ изъ самыхъ первыхъ продававшихся имѣній былъ Келлетсъ-Кортъ. Лежавшіе на немъ долги представляли громадную цифру; это были накопившіеся долги трехъ поколѣній расточительныхъ владѣльцевъ; самый первый долгъ былъ сравнительно малъ, но даже и онъ не покрывался продажей. Домъ, который стоилъ около 40 тысячъ фунтовъ, стоявшій на своей собственной землѣ и окруженный помѣстьемъ, дававшимъ больше трехъ тысячъ въ годъ, былъ проданъ за 15 тысячъ 400 фунтовъ.
   Келлету совѣтовали подать противъ этой продажи аппелляцію, подтверждая свою просьбу различными основаніями: у него въ рукахъ было письменное предложеніе вдвое большей цѣны за то же самое помѣстье; предложеніе сдѣланное ему во времена менѣе благопріятныя; онъ могъ сослаться на внезапность и на другія обстоятельства для уничтоженія этой раззорительной сдѣлки; и вотъ тогда-то онъ еще разъ вошелъ въ сношенія съ Дэвенпортомъ Дённомъ, адвокатомъ со стороны многихъ лицъ, которыхъ интересы были компрометированы продажей. Не было и тѣни вѣроятія, чтобы по продажѣ собственности остался какой нибудь излишекъ для него самого; но онъ надѣялся, да такъ ему и говорили, что на него благосклонно будутъ смотрѣть тѣ, которыхъ интересы онъ будетъ защищать, и вотъ эта-то послѣдняя попытка была теперь предметомъ его томительныхъ думъ.
   Было также другое безпокойство, еще болѣе близкое его сердцу и лежавшее камнемъ у него на душѣ. Келлетъ имѣлъ сына,-- откровеннаго, прямодушнаго молодого человѣка,-- который достигъ совершеннолѣтія, не подозрѣвая, что ему когда нибудь придется заработывать себѣ насущный хлѣбъ. Праздныя, лѣнивыя привычки деревенской жизни сдѣлали его неспособнымъ ни къ какому ученью, такъ что его усилія поступить въ коллегію сопровождались неудачей и его не пустили даже на порогъ университета. Джекъ Келлетъ воротился домой, давъ себѣ обѣтъ не ломать головы надъ Гомеромъ и Лукіаномъ и сдержалъ свое слово. Онъ съ удвоеннымъ жаромъ предался охотѣ и занялся своими лягавыми собаками, ожидая того времени, когда получить извѣстіе объ опредѣленіи своемъ въ полкъ. Его отцу удалось выхлопотать обѣщаніе объ этомъ назначеніи, но, къ несчастію, отвѣтъ пришелъ уже въ ту самую недѣлю, когда Келлетсъ-Кортъ былъ проданъ, и приказаніе о внесеніи денегъ за патентъ въ конно-гвардейскій полкъ пришло въ тотъ самый часъ, когда они уже безвозвратно раззорились.
   На слѣдующее утро Джекъ исчезъ, а на другой день затѣмъ прислалъ письмо съ увѣдомленіемъ, что онъ поступилъ въ стрѣлки и отправляется въ Крымъ. Старый Келлетъ скрылъ свое горе подъ видомъ негодованія на сына, который его бросилъ. Онъ такъ искусно обманывалъ себя самого, что Белла оставалась въ сомнѣніи насчетъ того, произошла или нѣтъ какая-нибудь ужасная сцена между отцомъ и сыномъ, прежде чѣмъ этотъ послѣдній оставилъ свой домъ. Тономъ, не допускавшимъ возраженія, онъ запретилъ ей упоминать при немъ о Джэкѣ, и такимъ образомъ сохранилъ свое горе, какъ какое-нибудь сокровище для себя одного и для своихъ одинокихъ часовъ обманывая свою печать затѣйливыми выдумками того принужденія, которое онъ такимъ образомъ былъ долженъ наложить на себя. Подобно огромному числу людей, съ которыми свѣтъ обошелся сурово, онъ любилъ думать о своихъ несчастіяхъ и преувеличивать ихъ въ своихъ глазахъ. Подобно скрягѣ, который любуется своими сокровищами, онъ много разъ пересчитывалъ всѣ жестокости своей судьбы. Онъ любилъ лелѣять такимъ образомъ свое горе въ уединеніи и въ то же время говорилъ самому себѣ: "Ты мужественный человѣкъ, Поль Келлетъ; немного есть людей, которые бы могли вмѣть твое веселое лицо, или ходить такъ бодро при подобныхъ обстоятельствахъ. Человѣкъ, который владѣлъ Келлетсъ-Кортомъ и былъ однимъ изъ первыхъ въ своемъ графствѣ, живетъ теперь въ бѣдной хижинѣ ничтожною суммой шестидесяти фунтовъ въ годъ. Вотъ пробный камень его характера! Покажите мнѣ другого человѣка къ Ирландіи, который былъ бы состояніи это сдѣлать. Покажите мнѣ того, кто могъ бы до такой степени воздерживаться отъ жалобъ и всегда оставаться тѣмъ, чѣмъ онъ былъ по рожденію -- джентльменомъ". Такова была философія, которой онъ слѣдовалъ; таковъ былъ урокъ, который онъ преподавалъ; такова была самохвалебная пѣснь, раздававшаяся въ глубинѣ его сердца. Различныя крайности, въ которыя онъ могъ бы впасть при другомъ характерѣ, дурное общество, до котораго онъ могъ бы низойдти, низкія привычки, которыя онъ могъ бы усвоить, всевозможныя и невозможныя случайности, которыя могли бы его постигнуть, и всѣ происходящія отъ нихъ затрудненія, составляли маленькій, фантастическій міръ, въ созерцаніе котораго онъ погружался съ наслажденіемъ.
   Не часто случается, чтобы себялюбіе принимало форму въ такой степени безупречную; не всегда самообольщеніе можетъ быть такъ безвредно. Оставимъ его на свободѣ предаваться этимъ думамъ.
  

ГЛАВА V.

Житейскія превратности.

   Резиденція мистера Девенпорта Дённа находилась въ Мерріонъ-скверѣ, но его контора была въ Генріетта-стритѣ. Это было одно изъ тѣхъ просторныхъ старинныхъ зданій, гдѣ до временъ присоединенія помѣщалась ирландская аристократія, но которыя теперь совершенно заброшены и запущены. Будучи гораздо обширнѣе и богаче украшеніями, чѣмъ какой нибудь домъ новѣйшаго Дублина, они, съ своими массивными дверями изъ потемнѣвшаго краснаго дерева, съ богато оштукатуренными потолками и прекрасными мраморными каминами, остаются послѣдними свидѣтелями того періода, когда Дублинъ былъ настоящей столицей. Начиная отъ большой столовой въ нижнемъ этажѣ до самаго верха все это обширное зданіе было обращено въ разныя канцеляріи, и члены штаба мистера Дённа были помѣщены въ самомъ строеніи позади, гдѣ прежде находились конюшни. Ничто не можетъ въ такомъ сокращенномъ видѣ представить разнообразіе его занятій, какъ взглядъ на нѣкоторыя изъ надписей, которыя красовались на разныхъ дверяхъ: "Контора внутренней навигаціи". "Главное общество Мюнстерскаго соединительнаго дренажа", "Компанія сжатаго топлива", "Спорныя земли", "Заложенныя имѣнія", "Прибрежное рыболовство", Общество мѣдныхъ и кобальтовыхъ рудниковъ", "Компанія пріютовъ", "Аспидныя и мраморныя каменоломни", "Тайролейскій и Эррисскій сохранный банкъ", "Серебряные и свинцовые рудники". Это были только немногія изъ безчисленныхъ "обществъ", "компаній" и "промышленныхъ спекуляцій," которыя указывали на работы и занятія этой дѣятельной головы. Измѣнившееся назначеніе этого большого дома само по себѣ представляло недурное изображеніе измѣнившихся судебъ страны. Здѣсь нѣкогда было жилище уже черезчуръ блистательнаго гостепріимства и всего, что можетъ дать утонченная вѣжливость и изысканныя манеры, чтобы сдѣлать общество столь же очаровательнымъ, какъ блестящимъ. Здѣсь царствовали остроуміе, красота и возвышенный рыцарскій духъ нравовъ, впрочемъ смѣшанный съ самымъ дикимъ сумазбродствомъ и всеобщимъ легкомысліемъ, которое придавало происходившимъ здѣсь увеселеніямъ яркіе оттѣнки оргіи. И мѣсто ихъ заступили теперь признаки промышленной дѣятельности, всѣ средства, съ немощью которыхъ накопляются богатства и пріобрѣтаются большія состоянія. Всѣ рессурсы страны изслѣдованы; всѣ естественныя выгоды изучены и развиты; горы, долины, рѣки, морскіе берега, обширныя болотистыя пространства, разныя мины и каменоломни, продукты, нѣкогда считавшіеся лишенными цѣнности, округи оставленые прежде какъ безнадежные,-- все было приведено въ положительную извѣстность и изслѣдовано въ духѣ дѣятельной предпріимчивости, который до сихъ поръ былъ неизвѣстенъ въ Ирландіи. Какая перемѣна произошла здѣсь, и какія нужды тяготѣли надъ людьми, которые измѣнили свои привычки и образъ мыслей согласно системѣ, такъ рѣзко отличающейся отъ всего, чему они до сихъ поръ слѣдовали? Это было похоже на новое заселеніе какой нибудь имперіи,-- до такой степени разрушительны были всѣ нововведенія для всего, что предшествовало имъ.
   -- Не правда ли, Бартонъ, мы когда-то проворнѣе всходили по этимъ лѣстницамъ,-- сказалъ очень красивый старикъ, котораго хорошо напудренные волосы и косичка представляли довольно странное явленіе въ настоящее время. Эти слова были обращены къ какой-то дряхлой фигурѣ, которая, съ помощью своего слуги, медленно и съ трудомъ подымалась вверхъ.
   -- Какъ поживаете, Гленгаррифъ,-- сказалъ тотъ, съ слабою улыбкой. Ваша правда; и то были лучшія времена во всѣхъ отношеніяхъ.
   -- Безъ сомнѣнія,-- подтвердилъ Гленгаррифъ. Вамъ не сюда ли нужно?-- И онъ указалъ на дверь, на которой было надписано: "Заложенныя имѣнія."
   -- Да,-- отвѣчалъ Бартонъ со вздохомъ.
   -- И мнѣ, къ сожалѣнію, нужно сюда же,-- вскричалъ лордъ Гленгаррифъ; -- да, я думаю, что скоро ни одинъ деревенскій джентльменъ не минуетъ этой двери.
   -- Мы могли бы знать, что дѣло должно дойдти до этого! пробормоталъ Бартонъ слабымъ голосомъ.
   -- Не думаю,-- съ живостью прервалъ милордъ.-- Я не вижу рѣшительно никакого повода къ тому, что равняется конфискаціи. Почему бы не дать намъ времени уладить свои дѣла съ кредиторами? Почему бы не предоставить намъ выпутываться изъ долговъ по нашему собственному усмотрѣнію? Все это дѣло есть просто-на-просто политическое мошенничество, Бартонъ; или нужно было новое дворянство, которымъ было бы легче управлять, чѣмъ нами -- стариками, и которое не имѣетъ ни положенія, ни знатности, но готово купить себѣ и то и другое, поддерживая...
   -- Могу ли я чѣмъ нибудь служить вамъ, милордъ? прервать черезчуръ разряженный и обремененный золотыми цѣпочками господинъ лѣтъ сорока, съ сильно развитой грудью, всю красоту которой выказывалъ очень затѣйливый жилетъ.
   -- А, Гэнксъ! Воротился ли Дённъ,-- спросилъ лордъ Гленгаррифъ.
   -- Нѣтъ, милордъ; мы ожидаемъ его въ субботу. Телеграмма послана изъ Сен-Клу, гдѣ онъ остановился для переговоровъ съ императоромъ.
   Гленгаррифъ слегка ущипнулъ Бартона за руку и бросилъ на него многозначительный взглядъ при этихъ словахъ.
   -- По моему дѣлу еще ничего не сдѣлано? спросилъ Бартонъ слабымъ голосомъ. Джонасъ Бартонъ,-- прибавилъ онъ, краснѣя отъ необходимости рекомендовать себя.
   -- Джонасъ Бартонъ изъ Керрнглассъ-Гоуза?
   -- Да.
   -- Ваше имѣніе продано въ засѣданіи суда, сэръ... за... позвольте... И онъ открылъ маленькую записную книжку. Оцѣнка Гриффита -- пробормоталъ онъ сквозь зубы -- была гораздо выше оцѣнки коммисіонера; да, сэръ, ваше имѣніе куплено вчера; оно пошло за двадцать двѣ тысячи шесть сотъ...
   -- Великій Боже! неужели все имѣніе?
   -- Все; на немъ лежитъ десятинная подать..
   -- Перестаньте, перестаньте; развѣ вы не видите, что онъ не слышитъ васъ,-- съ гнѣвомъ сказалъ лордъ Гленгаррифъ. Нѣтъ ли у васъ какой-нибудь комнаты, гдѣ бы онъ могъ посидѣть полчаса, или около того. Сказавъ это, онъ помогъ слугѣ перенести старика, лишившагося чувствъ, въ ближайшую комнату. Больной скоро пришелъ въ себя, и такъ же скоро вспомнитъ, гдѣ онъ находится.
   -- Это дурныя вѣсти, Гленгаррифъ,-- сказалъ онъ съ болѣзненнымъ усиліемъ улыбнуться.
   -- Слышали ль вы, кто былъ покупщикомъ?
   -- Нѣтъ; да и къ чему? Возьмите мою руку и пойдемте изъ этого мѣста. Гдѣ вы остановились? Позволите мнѣ довести васъ до дому?-- сказалъ лордъ Гленгаррифъ торопливо и съ смущеніемъ.
   -- Я остановился въ Эли-плесѣ, съ зятемъ; онъ придетъ сюда за мною; поэтому вы можете оставить меня здѣсь, мой дорогой другъ; я вижу, что вы нетерпѣливо желаете выбраться отсюда.
   Лордъ Гленгаррифъ съ чувствомъ пожалъ ему руку и сошелъ съ лѣстницы, гораздо быстрѣе, чѣмъ взошелъ на нее.
   -- Лордъ Гленгаррифъ... одно слово, милордъ! вскричалъ мистеръ Гэнксъ, догоняя его у двери.
   -- Не теперь, сэръ, не теперь,-- сказалъ милордъ.
   -- Тысячу извиненій, милордъ, но я получилъ отъ мистера Дённа письмо; онъ настоятельно приказываетъ передать вамъ, что этого нельзя сдѣлать...
   -- T. e. достать денегъ, хотите вы сказать?-- спросить Гленгаррифъ, внезапно поблѣднѣвъ.
   -- Нельзя тѣмъ способомъ, который онъ предлагалъ. Если вы позволите мнѣ объяснить...
   -- Приходите въ мою гостиницу. Я остановился у Бильтона,-- прервалъ лордъ Гленгаррифъ. Приходите туда черезъ часъ. Съ этими словами онъ сѣлъ въ свой экипажъ и уѣхалъ.
   Въ большой гостиной отеля сидѣла дама; она работала и по временамъ заглядывала въ раскрытую книгу, которая лежала передъ нею. Она обладала высокимъ ростомъ, тонкимъ станомъ и нѣжными чертами лица, и хотя она достигла уже того періода въ жизни, когда каждая линія, каждый оттѣнокъ свидѣтельствуетъ объ опустошеніяхъ времени, но все еще была красива. Это была леди Августа Арденъ, единственная незамужняя дочь лорда Гленгаррифа, настоящее подобіе своего отца, какъ по наружности, такъ и по темпераменту.
   -- Клянусь Георгіемъ! Это просто конфискація. Это предвѣстіе коммунизма, о которомъ говорятъ французы,-- вскричалъ лордъ Гленгаррифъ, войдя въ комнату. Вотъ, напримѣръ, бѣдный Бартонъ изъ Керрн-гласса,-- одно изъ стариннѣйшихъ именъ въ графствѣ: его имѣніе продано, и притомъ за безцѣнокъ, рѣшительно за безцѣнокъ. Никто не убѣдитъ меня, что это законно или справдливо; никто не докажетъ мнѣ, что законодательная власть должна вмѣшиваться и рѣшать -- какъ я долженъ улаживать дѣла съ моими кредиторами.
   -- Я никогда не слыхала объ этомъ Бертонѣ.
   -- Я сказалъ Бартонъ, а не Бертонъ; человѣкъ, котораго имѣніе приносило пять тысячъ въ годъ,-- сказалъ онъ съ сердцемъ.
   -- И теперь его обобрали. Я серьезно думаю, что у него не осталось ни одной гинеи. И для чего все это? Для того, чтобы создать въ странѣ массу подложнаго дворянства, изъ людей, о которыхъ никто не слыхалъ, которыхъ имена извѣстны только за прилавками, какъ будто они будутъ лучше и ласковѣе обходиться съ народомъ, нежели мы,-- его природные покровители. Клянусь Георгіемъ! Если Ирландія будетъ кишѣть Дэвенпортъ-Дённами, то я назову это жалкою замѣной благородной крови, которой она лишилась, истребивъ свое старинное дворянство.
   -- Воротился ли онъ?-- спросила леди Августа, наклонившись еще болѣе надъ своей работой и слегка покраснѣвъ.
   -- Нѣтъ; онъ обѣдаетъ съ царственными особами и ѣздитъ въ княжескихъ каретахъ на континентѣ. Принимая въ соображеніе, чето стоила намъ здѣсь его короткость съ высокими особами, я сказать бы, что они должны смотрѣть въ оба, не то -- клянусь Георгіемъ!-- онъ продастъ ихъ такъ же, какъ сдѣлалъ это съ нами. И при этой шуткѣ онъ горько засмѣялся, но его дочь не приняла участія въ этомъ случаѣ.
   -- Я думаю, что едва ли справедливо,-- сказала она наконецъ,-- дѣлать мистера Дёнеа отвѣтственнымъ за вину законодательства, относительно котораго онъ не болѣе какъ исполнитель.
   -- Пусть будетъ по твоему, оправдывай его какъ тебѣ угодно, но только я съ своей стороны питаю очень мало нѣжныхъ чувствъ къ рукѣ, которая исполняетъ приговоры закона противъ меня. Эти ребята выказали такое рвеніе и проворство въ своей работѣ, которыя и показываютъ до какой степени имъ нравится эта забава. Впрочемъ,-- прибавилъ онъ послѣ нѣкоторой паузы,-- этотъ Дённъ не лучше и не хуже остальныхъ, только онъ имѣетъ надъ ними преимущество въ одномъ отношеніи -- онъ не въ такой степени забылся, какъ другіе. Правда мы знали его въ черномъ тѣлѣ, Августа; онъ былъ довольно кротокъ въ тѣ времена.
   Леди Августа нагнулась, чтобы поднять свою работу, которую она уронила, и ея шея и лицо были красны, когда она опять сѣла на свое мѣсто.
   -- Ему тогда и во снѣ не грезился человѣкъ, которымъ онъ сдѣлался въ эти дни. Знаешь ли Августа, говорятъ онъ дѣйствительно имѣетъ два милльона. Два милльона!
   Она не отвѣчала, и послѣ нѣкоторой наузы, лордъ Гленгаррифъ разразился страннымъ смѣхомъ.
   -- Ты едва ли угадаешь, Августа, чему я смѣялся. Я вспомнилъ о жалкой дырѣ, въ которой онъ спалъ. Было просто стыдно помѣстить его тамъ, надъ конюшней, но коттэджъ въ это время перестроивался, и нельзя было помочь горю; "я могу приноровиться ко всему, милордъ," сказалъ онъ. Чортъ возьми! онъ ухитрился выполнить это обѣщаніе совсѣмъ въ другомъ смыслѣ. Только подумай -- два милльона стерлинговъ!
   Именно объ этомъ и думала леди Августа въ настоящую минуту, хотя, можетъ быть, и не совсѣмъ въ томъ духѣ, какъ подозрѣвалъ милордъ.
   -- Положимъ, что онъ имѣетъ только половину этой суммы: чего въ наше время не можетъ сдѣлать человѣкъ съ милльономъ денегъ въ своемъ распоряженіи?
   Такимъ образомъ оба они размышляли обо всемъ, что можно бы купить этою великою суммой богатства;-- сколько можно пріобрѣсти ею власти, почета, знатности, лести, политическаго вліянія, прекрасныхъ знакомствъ, прекрасныхъ брильянтовъ, прекрасныхъ обѣдовъ.
   -- Если онъ съумѣетъ распорядиться своими картами въ игрѣ, то можетъ сдѣлаться перомъ,-- думалъ милордъ.
   -- Если онъ такъ честолюбивъ, какъ ему слѣдуетъ быть, то онъ могъ бы мечтать о дочери пера,-- думала леди Августа.
   -- Однакоже онъ потерпѣлъ неудачу въ моемъ дѣлѣ,-- сказалъ лордъ Гленгаррифъ ворчливо; -- по крайней мѣрѣ Гэнксъ только-что сейчасъ говорилъ мнѣ, что его нельзя выполнить. Ненавижу этого Гэнкса. Это показываетъ значительное отсутствіе такта въ Дённѣ, что онъ держитъ такого человѣка въ своей конторѣ -- вульгарнаго, самодовольнаго франта, который не можетъ удержаться отъ фамильярности, ради своего собственнаго удовольствія. Но самъ Дённъ знаетъ свое мѣсто. Какъ ты думаешь?
   Дочь пробормотала въ отвѣтъ что-то похожее на подтвержденіе.
   -- Да,-- продолжалъ отецъ,-- Дённъ не забываетъ, по крайней мѣрѣ, относительно меня.-- И судя по тому, какъ милордъ держалъ свою голову при этихъ словахъ, и по виду, съ которымъ онъ поднесъ щепотку табаку къ своему носу, можно было заключить, что онъ еще не потерялъ надежды видѣть возвращеніе свѣта къ преданіямъ, которыя нѣкогда дѣлали его стоющимъ того, чтобы жить въ немъ.
   -- Я готовъ отдать ему всякую похвалу за приличіе, съ которымъ онъ себя держитъ, Августа,-- прибавилъ онъ еще болѣе надменнымъ тономъ:-- потому что мы живемъ въ такія времена, когда богатство и успѣхи въ жизни пользуются болѣе чѣмъ справедливымъ преобладаніемъ, и когда люди, подобные Дённу сдѣлались предметами ласкательства, которое есть оскорбленіе... да, рѣшительно оскорбленіе для насъ!
   Послѣднее односложное слово было произнесено съ выразительностью, исполненною глубокаго значенія.
   Въ ту самую минуту, какъ милордъ успѣлъ округлить заключеніе своей рѣчи, слуга подалъ ему маленькую, сложенную трехугольникомъ, записку. Онъ открылъ ее и прочелъ:
   "Милордъ,-- я думаю, что податель сего, Т. Дрисколь, можетъ сдѣлать то, чего вы желаете; и я посылаю его къ вамъ, въ увѣренности, что личное свиданіе съ вами будетъ дѣйствительнѣе всякихъ переговоровъ.

Вашъ, милордъ, покорнѣйшій слуга.
Симпсонъ Гэнксъ.

   -- Здѣсь ли человѣкъ, который принесъ эту записку?-- спросилъ Гленгарриффъ.
   -- Да, милордъ; онъ ждетъ отвѣта.
   -- Проведи его въ мою гостиную.
   И мистеръ Теренсъ Дрисколь былъ введенъ въ это святилище. Покамѣстъ онъ употребляетъ немногія оставшіяся ему свободныя минуты на пытливый и критическій обзоръ различныхъ золотыхъ и серебряныхъ вещицъ, способствующихъ туалету милорда, и съ удивленіемъ вдыхаетъ въ себя разныя эссенціи и духи, существованія которыхъ, до сихъ поръ даже и не подозрѣвалъ,-- воспользуемся этимъ случаемъ, чтобы разсмотрѣть его самого. Это былъ небольшого роста толстый старикъ, съ очень круглымъ краснымъ лицомъ, котораго веселое выраженіе было скорѣе усилено, чѣмъ испорчено, поразительною косостью глазъ, потому что они постоянно играли и бѣгали, показывая неутомимую наклонность къ шутовству; большой широкій ротъ его вполнѣ соотвѣтствовалъ общему впечатлѣнію, производимому его физіономіей. Судя по платью и по всей наружности, онъ принадлежалъ къ разряду зажиточныхъ фермеровъ, и его массивная серебряная цѣпочка и неуклюжая печать показывали въ немъ сознаніе своего обезпеченнаго положенія въ жизни.
   -- Вы мистеръ Дрисколь? спросилъ лордъ Гленгаррифъ, взглянувъ на письмо. Прошу -- садиться!
   -- Да, милордъ, я -- несчастное созданіе, Терри Дрисколь,-- сосѣди называютъ меня Терри-Вырывало, но это все уже дѣло прошлое, слава Богу! У меня была горячка, мой разсудокъ помутился и я натворилъ много вещей, которыя погубили меня окончательно; я разорвалъ документъ о наймѣ моего дома, разорвалъ завѣщаніе своего дяди, Питера Дрисколь; и что еще хуже всего -- я вырвалъ всѣ свои передніе зубы!
   И, въ доказательство этого послѣдняго подвига, мистеръ Дрисколь осклабился и такимъ образомъ выказалъ свои обнаженныя десны:
   -- Боже мой, какъ это ужасно! вскричалъ лордъ Гленгаррифъ, хотя, можетъ быть, это восклицаніе было вызвано скорѣе видомъ, чѣмъ исторіею бѣдствія.
   -- Дѣйствительно ужасно, милордъ, это слово какъ разъ сюда подходитъ -- сказалъ Терри со вздохомъ:-- но вы видите, что я былъ тогда не въ здравомъ разсудкѣ; мнѣ чудилось, что всѣ люди вокругъ меня шайка грубіяновъ, которыхъ я не могу выжить съ моей земли, толпа пришлецовъ, которые не хотятъ ни платить, ни работать; словомъ, я находился подъ вліяніемъ страшнаго бреда.
   -- Я получилъ письмо отъ мистера Гэнкса,-- сказалъ милордъ величественно. Тонъ этихъ словъ имѣлъ цѣлію прекратить разсказъ мистера Дрисколя о своей особѣ, которымъ онъ увлекся съ такимъ очевиднымъ удовольствіемъ.-- Онъ говоритъ о васъ какъ о человѣкѣ, который, вѣроятно... т. е... который въ состояніи... словомъ, какъ о лицѣ...
   -- Да, милордъ, да,-- прервалъ Терри, ухмыляясь съ видомъ безграничнаго согласія.
   -- И прибавляетъ,-- продолжалъ милордъ, о вашемъ желаніи лично поговорить со мною.-- Эти очень немногія слова были сами по себѣ не важны, однако же лордъ Гленгаррифъ ухитрился придать имъ очень великое значеніе. Они, казалось, говорили: "подумай хорошенько, Терри Дрисколь, о великомъ счастіи, которое выпало тебѣ на долю сегодня. Твоя смѣлость увѣнчалась успѣхомъ и вотъ ты, жалкій червь, сидишь здѣсь, разговаривая съ человѣкомъ, имѣющимъ гербъ съ короной".
   И въ самомъ дѣлѣ, мистеръ Дрисколь повидимому сознавалъ свое положеніе со всею уничиженностью раба. Онъ плотнѣе сдвинулъ ноги одну съ другой и запряталъ руки въ глубину широкихъ рукавовъ своего фрака, какъ будто стараясь по возможности уменьшить свою фигуру.
   Милордъ увидѣлъ, что онъ уже достаточно сдѣлалъ для покоренія находящейся предъ нимъ особы, и благосклонно прибавилъ: И я съ своей стороны не имѣю никакого возраженія противъ этого свиданія; рѣшительно никакого.
   -- Вы слишкомъ добры, милордъ, слишкомъ добры и милостивы ко мнѣ,-- сказалъ Терри, едва подымая глаза, чтобы бросить на Гленгаррифа взглядъ, въ которомъ смѣшивались стыдъ и лукавство; -- но я пришелъ по дѣлу, о которомъ мистеръ Гэнксъ сказалъ мнѣ, т. е. о пустячномъ займѣ... о деньгахъ, въ которыхъ вы нуждаетесь въ эту минуту.
   -- Я предпочитаю устроивать дѣла этого рода посредствомъ моихъ повѣренныхъ. Я ничего не понимаю въ дѣлахъ, сэръ, рѣшительно ничего,-- сказалъ милордъ надменно. Однако же настоящій случай можетъ составить исключеніе. Сумма, которая мнѣ нужна, какъ вы справедливо замѣтили, совершенная бездѣлица, и въ настоящемъ случаѣ не стоитъ прибѣгать къ посредничеству адвокатовъ.
   -- Да, милордъ,-- подтвердилъ Дрисколь, который имѣлъ въ высшей степени несносную привычку поддакивать всему безъ разбора.
   -- Я полагаю, онъ назвалъ вамъ сумму? съ живостью спросилъ Гленгаррифъ.
   -- Нѣтъ, милордъ. Онъ сказалъ мнѣ только: "Терри, говоритъ, идите въ гостиницу Бильтона съ этой запиской и спросите лорда Гленгаррифа. Ему нужно нѣсколько наличныхъ денегъ, говоритъ, и я сказалъ ему, что вы вѣроятно можете достать ихъ. Для насъ это слишкомъ ничтожное дѣло, говоритъ, чтобы безпокоиться изъ за такихъ пустяковъ.
   -- И онъ имѣлъ дерзость употребить эти слова относительно меня,-- вскричалъ лордъ Гленгаррифъ, почти побагровѣвъ отъ гнѣва.
   -- Къ сожалѣнію да,-- милордъ, сказалъ Терри, опустивъ глаза; -- но я увѣренъ, что онъ не хотѣлъ сказать этимъ ничего дурного. Онъ только хотѣлъ выразить: "послушайте Терри, здѣсь есть кое-что для васъ; вы бѣдный человѣкъ и вамъ не мѣшаетъ заработать лишнюю копѣйку безъ особеннаго труда. Если вы можете услужить милорду," говоритъ,-- то онъ не забудетъ этого.
   Заключеніе этой рѣчи было для милорда гораздо удовлетворительнѣе, чѣмъ какъ обѣщало вступленіе; и лордъ Гленгаррифъ довольно милостиво улыбнулся, говоря: я не имѣю привычки забывать тѣхъ, которые мнѣ служатъ...
   -- Да, милордъ,-- снова подтвердилъ Дрисколь.
   -- Я могу смѣло сказать, что вліяніе, какимъ я обладаю, всегда было употребляемо въ пользу тѣхъ, которые были, такъ сказать, опорою моей фамиліи.
   Еслибы милордъ высказалъ какое-нибудь чувство самаго восторженнаго и великодушнаго свойства, то и тогда онъ не могъ бы принять болѣе гордаго вида, чѣмъ теперь, когда онъ произнесъ эти слога.
   -- А теперь, мистеръ Дрисколь, къ дѣлу. Мнѣ нужно пять тысячъ фунтовъ.
   Долгій тихій свистъ со стороны Терри, вдругъ поднявшаго руки кверху, остановилъ милорда.
   -- Что съ вами; или эта сумма вамъ кажется такъ ужасною, сэръ?
   -- Пять тысячъ! гдѣ мнѣ ихъ взять? Клянусь, это все равно, какъ если бы попросили у меня пять милльоновъ. Я думалъ, что вамъ нужно этакъ сто, полтораста, а много-много двѣсти фунт., только для того, чтобы прожить въ Лондонѣ во время такъ называемаго сезона, или блеснуть въ Парижѣ; но пять тысячъ! Да вѣдь нынче можно купить цѣлое имѣніе за эту сумму!
   -- Я намѣренъ занять ее подъ залогъ недвижимой собственности,-- гнѣвно сказалъ милордъ.
   -- Не Кушнакрина ли, милордъ?-- быстро спросилъ Терри.
   -- Нѣтъ, сэръ, онъ заложенъ.
   -- И не Боллиреннина?
   -- Нѣтъ, городская земля Боллиреннина въ нѣкоторомъ родѣ не свободна.
   -- Можетъ быть Торнсъ-Милля? спросилъ Терри еще съ большимъ жаромъ.
   -- Эге, сэръ,-- сказалъ милордъ, вставая. Я рѣшительно долженъ поздравить васъ съ точными свѣденіями, которыя вы имѣете о моихъ помѣстьяхъ. Смѣю ли спросить -- съ какого времени вы почувствовали такое теплое участіе ко мнѣ?
   -- Это было вотъ какимъ образомъ, милордъ,-- сказалъ Дрисколь, подвигая свой стулъ поближе и понижая свой голосъ до тихаго, конфиденціальнаго тона. Послѣ горячки, о которой я вамъ говорилъ, я всталъ съ постели несчастнымъ созданіемъ, какимъ вы меня видите, неспособнымъ ни о чемъ думать или пошевелить рукой для себя; я могъ быть только обузою для друзей или для всякаго, кто бы захотѣлъ держать меня. Ну вотъ я и старался всѣми средствами сдѣлать себя полезнымъ. Я былъ употребляемъ для посылокъ туда и сю да однимъ человѣкомъ, которому нужно было знать -- гдѣ продается какая земля, гдѣ есть стадо хорошихъ овецъ, или телятъ; и привыкнувъ къ этому, я узналъ кое-что изъ того, что дѣлается въ трехъ странахъ, такъ что люди стали называть меня Терри-Календарь -- это имя все-таки лучше, чѣмъ Терри-Вырывало. Какъ бы то ни было, только я пріобрѣлъ страсть къ разузнаванію секретовъ знатныхъ фамилій; и, право, еслибы только я имѣлъ память, то зналъ бы очень много; но голова моя похожа на рѣшето, сквозь которое все проходитъ такъ же скоро, какъ и попадаетъ въ него. Вотъ какъ это было, милордъ, и я нисколько не лгу. И Терри отеръ себѣ лобъ и тяжело вздохнулъ, подобно человѣку, только-что кончившему тяжелую работу.
   -- Я начинаю теперь понимать, для чего Гэнксъ прислалъ васъ ко мнѣ,-- сказалъ милордъ.
   -- Да, милордъ,-- пробормоталъ Терри съ поклономъ.
   -- Я думалъ,-- ошибочно думалъ,-- что вы сами можете дать мнѣ эту небольшую сумму.
   -- Я! Терри Дрисколь... пять тысячъ фунтовъ! Ва-ва-ва! Посмотрите на меня, милордъ,-- бросьте только одинъ взглядъ на меня,-- и вы увидите есть ли какое-нибудь вѣроятіе, чтобы я имѣлъ такъ много шиллинговъ! И только потому, что я всегда "на побѣгушкахъ", какъ они называютъ это, мистеръ Гэнксъ подумалъ, что я могу быть полезенъ вамъ, милордъ. "Идите, сказалъ онъ, и только скажите ему кто и что вы такое". Вотъ и все!
   Лордъ Гленгаррифъ не отвѣчалъ, но медленно ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ, въ глубокомъ размышленіи; мимолетное чувство жалости къ бѣдняку, котораго онъ видѣлъ предъ собой, взяло верхъ надъ досадой на свою собственную неудачу, и съ минуту онъ находился въ сострадательномъ настроеніи духа.
   -- Право, Дрисколь,-- сказалъ онъ наконецъ,-- я не совсѣмъ вижу, какимъ образомъ вы можете служить мнѣ въ этомъ дѣлѣ.
   -- Да, милордъ,-- сказалъ Терри, съ забавнымъ миганіемъ своихъ безпокойныхъ глазъ.
   -- Я говорю, что я не понимаю, какъ можете вы способствовать въ чемъ-нибудь цѣли, которую я имѣю въ виду,-- сказалъ милордъ съ нѣкоторою досадой на то, что его не понимаютъ.
   -- Да, милордъ,-- подтвердилъ Терри.
   -- И вы можете сказать ему это отъ меня. Онъ рѣшительно не способенъ къ своей должности, и я только удивляюсь, какимъ образомъ Дённъ, при своей проницательности, помѣстилъ подобнаго человѣка на такой важный постъ. Человѣкъ на этомъ посту долженъ прежде всего понимать, какимъ уваженіемъ онъ обязанъ относительно насъ.
   На послѣднемъ слогѣ лордъ Гленгаррифъ сдѣлалъ удареніе, очень ясно показывавшее, какую малую долю Терри Дрисколь имѣлъ въ этомъ сотовариществѣ.
   -- И только потому, что я имѣю минутную нужду въ небольшой суммѣ наличныхъ денегъ, онъ послалъ для переговоровъ со мною полоумнаго... я хочу сказать, человѣка не совсѣмъ еще оправившагося послѣ горячки -- бѣдняжку, который до сихъ поръ страдаетъ отъ...
   -- Да, милордъ, прервалъ Терри, прикладывая руку ко лбу въ знакъ того, что тамъ-то именно, и сидитъ его болѣзнь.
   -- Это слишкомъ грубо... это оскорбительно... но Дённъ узнаетъ объ этомъ... Дённъ раздѣлается съ этимъ молодцомъ, когда вернется. Мнѣ жаль васъ, Дрисколь... право очень жаль; это очень прискорбное лишеніе, и хотя оно не вполнѣ подходитъ къ тѣмъ случаямъ, которые требуютъ помѣщенія въ пріютъ... впрочемъ, можетъ быть, вы имѣете возраженія противъ пріюта?
   -- Да, милордъ.
   -- Въ такомъ случаѣ, близкіе друзья, я думаю... близкіе друзья... и доброе участіе тѣхъ, которые знаютъ васъ... какъ вы объ этомъ думаете?
   -- Да, милордъ.
   -- Это разумный взглядъ на предметъ. Я радъ, что вы смотрите на него такимъ образомъ. Это показываетъ, что вы дѣйствительно обладаете правильнымъ сужденіемъ... очень благоразумною осмотрительностью въ своихъ обстоятельствахъ,-- и для человѣка въ вашемъ состояніи... въ вашемъ болѣзненномъ состояніи... вы видите вещи въ ихъ истинномъ свѣтѣ.
   -- Да, милордъ.-- И онъ сталъ ворочать глазами съ какимъ-то въ высшей степени особеннымъ выраженіемъ.
   -- Впрочемъ, если болѣзнь ваша возобновится,-- если прежніе симптомы снова станутъ угрожать вамъ -- вспомните, что я имѣю нѣкоторое вліяніе на губернатора, на комитетъ я тому подобныя учрежденія и могу быть вамъ полезнымъ. Помните это, Дрисколь. И мановеніемъ своей руки милордъ отпустилъ Терри, который, послѣ ряда почтительныхъ поклоновъ исчезъ за дверью.
  

ГЛАВА VI.

Сибелла Келлетъ.

   Когда перемѣна счастія низвела Келлетовъ такъ низко, что Сибелла была принуждена сдѣлаться учительницей, суровая судьба заставила ее принести самую тягостную жертву. Ее не страшили: ни жизнь непрестаннаго труда, скучнаго и монотоннаго, ни унизительное положеніе, не встрѣчающее въ свѣтѣ никакой поддержки, ни тягостное чувство постоянной зависимости. Нѣтъ, въ ней было довольно мужества и возвышенной рѣшимости, чтобы выдержать все это. Главный источникъ ея страданія состоялъ въ потерѣ того тихаго и ненарушимаго спокойствія, къ которому такъ давно пріучили ее уединенныя привычки пустынной деревенской жизни. Келлетсъ-Кортъ въ теченіе многихъ лѣтъ былъ самымъ тихимъ жилищемъ, потому что его владѣльцы почти не имѣли въ своемъ сосѣдствѣ людей, которыхъ можно бы было назвать обществомъ, и, по ограниченности своихъ средствъ, не могли принимать гостей дома. Дни слѣдовали одинъ за другимъ съ такимъ однообразіемъ, что не было замѣтно перемѣнъ во времени; весна, лѣто, осень и зима смѣняли другъ друга и годы проходили нечувствительно. Никакія сцены или звуки шумнаго свѣта не проникали въ эти уединенныя мѣста. О громкихъ событіяхъ, волновавшихъ политическій міръ, о великихъ цѣляхъ, занимавшихъ умы людей въ Европѣ -- они рѣшительно ничего не слыхали. Мимолетная исторія какого нибудь маленькаго происшествія въ деревенской жизни представляла для нихъ все, что они имѣли изъ новостей. И такимъ образомъ время скользило безъ шума; и наконецъ они стали испытывать чувство счастія въ этомъ ненарушимомъ однообразіи жизни.
   Тому, кто испыталъ размѣренный ходъ монастырскаго существованіи, гдѣ однѣ и тѣ же приключенія повторяются ежедневно въ тѣже самые періоды, куда не вторгаются никакія событія извнѣ, гдѣ страсти, честолюбіе и заботы человѣчества кажутся чѣмъ-то до такой степени отвлеченнымъ, что умъ не сознаетъ ихъ смысла, хорошо извѣстно, что въ мирномъ спокойствіи духа, пріобрѣтенномъ такимъ образомъ, есть какое-то чувство счастія, юторое не теряетъ своей дѣйствительности отъ того, что оно имѣетъ серьезный, почти грустный видъ.
   По мрачной монотонности, Келлетсъ-Кортъ походилъ на монастырь. Высокія горы позади, густые лѣса спереди казались преградами противъ внѣшняго міра; и въ этомъ мѣстѣ царствовала такая тишина, что оно походило на уединенный островъ среди океана, къ которому не приставалъ еще ни одинъ путешественникъ. Это одиночество, сильное своимъ чувствомъ безопасности, составляло прелесть мѣста, придавая ему, а также и жизни Сибеллы, какой-то романическій отпечатокъ. Немногія книги, которыя были въ домѣ, она читала и перечитывала до того, что знала ихъ почти наизусть. Это были біографіи путешественниковъ, людей смѣлыхъ и предпріимчивыхъ, которые за морями искали счастія; очерки жизни, нравовъ и приключеній въ странахъ далекихъ и малоизвѣстныхъ.
   Повѣсти о морскихъ разбойникахъ были исполнены для нея всего очарованія, которое придаютъ имъ великолѣпное мѣсто дѣйствія и необыкновенныя приключенія. Въ нихъ разсказывалось о земляхъ, о которыхъ никогда не грезилось живописцу, о зелени и цвѣтахъ, сіяющихъ какою-то сверхъестественною яркостью красокъ, о золотѣ и драгоцѣнныхъ камняхъ, которые блескомъ своимъ поспорили бы съ сокровищами Аладдина, о странныхъ нравахъ и любопытныхъ обычаяхъ, смѣшанныхъ съ подвигами самой безумной отваги. Все это составляло рядъ картинъ, гдѣ воображеніе переходило отъ сладострастной нѣги тропическихъ странъ къ смертельнымъ опасностямъ жизни пирата. Люди, которыхъ умъ создавалъ планы этихъ предпріятій и которыхъ мужество выполняло ихъ, были для нея героями. Ихъ суровыя добродѣтели, ихъ блистательное гостепріимство, ихъ львиное мужество въ опасностяхъ -- были въ ея глазахъ сильными правами на ея симпатію, между тѣмъ какъ въ ихъ преданной вѣрности она находила какое-то рыцарское благородство, которое возвышало ихъ въ ея мнѣніи. Какъ женщина, она была склонна считать успѣхъ вѣрнымъ мѣриломъ величія, и прославляла въ своей душѣ смѣлые умы, которые никогда не останавливались и не уклонялись въ сторону на своемъ пути къ побѣдѣ. Блистательная самоувѣренность людей, подобныхъ Дрэку и Дэмпиру, эта твердая вѣра ихъ въ свое собственное непоколебимое мужество -- придавала имъ интересъ, доходившій съ ея стороны до обожанія; и не разъ думала она о томъ, какая славная была бы доля соединить свою жизнь съ какимъ-нибудь изъ подобныхъ людей. Даже споры, возбуждаемые ихъ дѣйствіями, увеличивали иллюзію и она считала героизмомъ раздѣлять эту славу, которая бросила міру свой гордый вызовъ.
   Отчужденіе отъ свѣта часто сообщаетъ исторіямъ прошедшаго, или даже вымышленнымъ характерамъ, ту степень интереса, съ которою люди, дѣйствительно участвующіе въ жизненной борьбѣ, смотрятъ только на своихъ друзей и родственниковъ; и такимъ образомъ для молодой дѣвушки въ ея уединеніи имена Ралейга и Кэвендиша, и характеры, подобные Кромвелю, Лоренцо де Медичи и Наполеону являлись со всѣми аттрибутами хорошо знакомыхъ личностей. Вознестись высоко надъ обыкновенными случаями жизни, и дышать высокою атмосферой, недоступной для всѣхъ другихъ людей; видѣть свѣтъ и его пути съ возвышенности, которая даетъ болѣе простора зрѣнію и болѣе свободы мыслямъ; думать о судьбахъ человѣчества, обозрѣвая ихъ съ высоты, съ которой можно наблюдать ихъ дѣйствія,-- казалось такимъ блистательнымъ преимуществомъ, что недостатки и даже преступленія людей, одаренныхъ подобными талантами, исчезали въ величіи предпринятаго ими подвига, и она требовала для этихъ людей изъятія отъ обвиненій, тяготѣющихъ надъ менѣе знаменитыми преступниками.
   "Какъ могу я, или кто-нибудь подобный, произносить приговоръ надъ такимъ человѣкомъ? Что я знаю о битвахъ, происходившихъ въ глубинѣ его души? Какъ могу я измѣрить океанъ его мыслей или даже догадываться о трудностяхъ, которыя ему мѣшали и сомнѣніяхъ, которыя тревожили его? Я могу только смутно видѣть цѣль и предметъ его путешествія; какимъ же образомъ стану я охуждать дорогу, по которой онъ идетъ, отдыхи, которые онъ дѣлаетъ, ошибочныя уклоненія и кривые пути, на которые онъ попадаетъ повидимому?" Этими благовидными доводами она уничтожала въ себѣ всякое сомнѣніе насчетъ величія людей, которыхъ она обоготворила въ глубинѣ своей души. "Ихъ пути,-- не наши пути, и ихъ натуры непохожи на наши натуры" -- говорила она.
   Изъ этой мечтательной области своихъ думъ она была внезапно исторгнута и поставлена лицомъ къ лицу съ битвой жизни, какъ простой солдатъ въ рядахъ. Она должна была оставить свои тайныя бесѣды съ могучими умами, которые господствовали надъ своими ближними, и вступить теперь на путь ежедневной тягостной заботы, которой самая непріятная сторона состояла въ соприкосновеніи съ будничнымъ міромъ, возбуждавшимъ въ ней такъ мало сочувствія.
   Мистриссъ Гокшо, жена ольдермена, прочла ея объявленіе въ какой-то газетѣ и послала за нею. Мистриссъ Гокшо жила въ прекрасномъ домѣ и имѣла прекрасное платье, прекрасную прислугу и прекрасную посуду, словомъ, все вокругъ нея было прекрасно, кромѣ мужа -- неотесаннаго, простого, добродушнаго человѣка, который мало заботился о чемъ бы то ни было, кромѣ своей чулочной фабрики въ Бальбригганѣ, и бурныхъ событій, обыкновенно волновавшихъ совѣтъ цеха, къ которому онъ принадлежалъ.
   Въ ихъ домѣ было шесть маленькихъ Гокшо; надлежало преподать имъ уроки нравственности, географіи, катехизиса, и цивилизовать ихъ во всѣхъ разнообразныхъ формахъ, посредствомъ которыхъ неученое человѣчество приготовляется для будущей жизненной дѣятельности. Сообщить имъ основныя понятія разнообразныхъ знаній, внушить имъ хорошія привычки и управлять ихъ характерами должна была дѣвушка, которая, при всемъ искреннемъ усердіи къ своему дѣлу, была еще глубоко погружена въ міръ своихъ собственныхъ мыслей и терялась въ лабиринтѣ своихъ фантазій. Очень естественно, что бѣдная миссъ Келлетъ должна была прослыть за очень простое, доброе созданіе, совершенно неспособное къ своимъ занятіямъ; почти столько же естественно было и то, что мистриссъ Гокшо вздумала "выправить ее по своему".
   -- Она всегда точно во снѣ, мой милый,-- сказала мистриссъ Гокшо своему мужу. Дѣти дѣлаютъ, что имъ угодно; они играютъ фальшиво и она никогда не поправляетъ ихъ; они рисуютъ картинки на своихъ тетрадяхъ, а она говоритъ имъ: "это очень хорошо сдѣлано, милочки".
   -- Можетъ быть она томится своими несчастіями.
   -- Несчастіями! полно, Келлеты уже много лѣтъ живутъ въ бѣдности. Мой братъ Терри говорилъ мнѣ, что они не имѣли болѣе двухсотъ фунтовъ въ годъ, но въ послѣднее время потеряли даже и это.
   -- Но во всякомъ случаѣ обстоятельства ихъ сдѣлались хуже,-- сказалъ Гокшо, вздыхая,-- и я долженъ признаться, что она бодро переноситъ ихъ.
   -- Если она чувствуетъ свое положеніе такъ же мало, какъ повидимому она чувствуетъ все другое, то эта жертва не дорого ей стоитъ,-- отвѣчала жена съ колкостью. Я сказала ей, чтобы она пришла къ намъ въ прошлое воскресенье и занялась бы дѣтьми, но она не пришла, и когда спросила ее о причинѣ, то она только улыбнулась и сказала, что и не подумала объ этомъ, я была такъ счастлива, оставшись одна въ этотъ день, что не могла думать ни о чемъ другомъ. Да вотъ и теперь она опоздала цѣлымъ часомъ,-- И когда мистрисъ Гокшо говорила это, послышались усталые шаги на лѣстницѣ невѣрная, дрожащая рука стукнула молоткомъ въ дверь.
   -- Теперь около одиннадцати часовъ, миссъ Келлетъ,-- сказала мистриссъ Гокшо, встрѣчая ее на лестницѣ.
   -- Право?.. мнѣ такъ жаль... я должно быть забыла... Кажется я не знала въ которомъ часу, сказала дѣвушка запинаясь.
   -- Вы должны приходить въ десять, миссъ Келлетъ.
   -- Кажется.
   -- Какъ поживаетъ вашъ батюшка, миссъ Келлетъ? спросилъ ольдерменъ вдругъ, желая замять этотъ разговоръ.
   -- Онъ здоровъ, сэръ, и, кажется, очень веселъ, отвѣчала она съ признательностью, между тѣмъ какъ глаза ея заблистали отъ удовольствія.
   -- Передайте ему мое почтеніе,-- добродушно сказалъ Гокшо и отправился внизъ, между тѣмъ какъ его жена холодно прибавила: Дѣти ждутъ васъ -- и исчезла.
   Съ какою энергіей принялась она теперь за свое дѣло, какъ рѣшительно предалась она исполненію своей обязанности. Она читала, слушала и поправляла со всею усиленною заботливостію человѣка, который пламенно желаетъ исполнить свой долгъ добросовѣстно и успѣшно. Она напрягала къ этому всѣ свои способности и только тогда, когда одна изъ дѣвочекъ спросила ее чье это имя она пишетъ нѣсколько разъ въ своей тетради, учительница забыла положенное ею на себя принужденіе и въ восторгѣ отъ этого вопроса отвѣчала: Я скажу вамъ Мэри, это былъ Савонарола.
   Со всею силою истиннаго повѣствовательнаго таланта, свойственной умамъ, въ которыхъ игра фантазіи служитъ только украшеніемъ мыслительной способности, она набросала бѣглый очеркъ священника-пророка, его рвенія, мужество, мученичество; съ тою плѣнительною прелестью, которая происходитъ отъ истиннаго энтузіазма. Она такъ сильно заинтересовала дѣтей, что они слушали ея разсказъ точно романъ, котораго герой пріобрѣлъ ихъ симпатію и даже старались вникнуть въ смыслъ ея словъ, когда она говорила имъ, что подобные люди появляются отъ времени до времени въ исторіи міра подобно великимъ маякамъ, сіяющимъ на скалистой возвышенности, чтобы руководить и предупреждать своихъ ближнихъ.
   -- Неужели нѣтъ подобныхъ людей теперь, миссъ Белла: -- спросила одна изъ дѣвочекъ. _ Или въ нашей землѣ нельзя найдти ихъ?
   -- Они есть во всякой землѣ, по всякомъ вѣкѣ и даже во всякомъ званіи.
   Въ готовности, съ которой дѣти слушали Беллу, и она находила сильную поддержку для своего энтузіазма. Но если въ скукѣ съ тягостнаго труда существовало это утѣшеніе, то самый трудъ дѣлался чрезъ это все болѣе утомительнымъ и непріятнымъ. Кругъ ея обязанностей приводилъ ее въ среду людей, изъ которыхъ многіе и не думаютъ о подобныхъ вещахъ, нѣкоторые слушаютъ о нихъ равнодушно, а иные даже съ насмѣшкой. Какъ часто случается въ жизни, что чувства,-- которыя, если бы ихъ излить свободно, распространились бы широко на все окружающее,-- сжимаются, вслѣдствіе стѣсненія, въ принципы.
   Такъ было и съ нею: чѣмъ больше она встрѣчала сопротивленій, тѣмъ рѣшительнѣе была ея наклонность высказать свои взгляды. Все ея чтеніе, всѣ ея мысли клонились къ этому.
   -- Даже теперь,-- говорила она,-- между нами есть люди, которымъ дана эта великая привилегія -- управлять другими; высшіе умы, которые чувствуютъ величіе своего призванія, и, можетъ быть, знаютъ, какъ необходимо скрывать даже свое превосходство, чтобы употреблять его съ большею безопасностью и въ болѣе широкихъ размѣрахъ. Какихъ уступокъ не дѣлаютъ они пошлымъ предразсудкамъ? какой покорности не оказываютъ они тому или другому предписанію общества? по какому множеству обходныхъ тропинокъ должны они идти, чтобы достигнуть цѣли, къ которой свѣтъ не позволяетъ имъ стремиться болѣе прямымъ путемъ? и, что хуже всего, чрезъ какое море ложныхъ толкованій и даже клеветъ должны они проходить? какъ много приходится имъ выносить гнусныхъ обвиненій въ эгоизмѣ, гордости, жестокосердіи, и можетъ быть, даже въ преступленіи?-- И между тѣмъ, какъ они переносятъ все это, нѣтъ ни одного человѣка въ мірѣ, который бы понималъ ихъ цѣли и признавалъ ихъ заслуги.
  

ГЛАВА VII.

Полночный пріѣздъ.

   Ночь только что спустилась на озеро Комо. Если характеръ мѣстности и при дневномъ свѣтѣ напоминалъ собою сценическіе эффекты, то тѣмъ сильнѣе было это сходство теперь, когда тьма покрыла весь ландшафтъ. Громадныя Альпы едва обрисовывались на звѣздномъ небѣ; слабо мерцавшіе огоньки покрывали темныя берега свѣтлыми тонами, и нѣжные звуки музыки медленно волновались въ ночномъ воздухѣ, тишина котораго нарушалась плескомъ весла какого нибудь гондольера, скользившаго по озеру.
   Вилла д'Эсте была залита свѣтомъ. Большая зала, выходившая на воду, сіяла огнями; террасы были освѣщены рядами разноцвѣтныхъ фонарей, одинокія свѣчи мерцали изъ оконъ многихъ уединенныхъ комнатъ; и даже сквозь темныя кусты и цвѣтники виднѣлись фонари, освѣщавшіе тропинку для тѣхъ, которые предпочитали ароматный ночной воздухъ многочисленному и блистательному собранію въ комнатахъ. Между поклонниками гидропатіи рѣдко можно найдти людей, серьезно больныхъ. Это вообще -- или истощенные поклонники, или поклонницы свѣтскихъ удовольствій, изношенные жители большихъ городовъ, или усталые труженики возбуждающихъ профессій -- политики, литераторы, юристы. Для такихъ людей жизнь, исполненная спокойной безпечности, отсутствіе всякаго стѣсненія, свобода, происходящая отъ смѣшенія съ обществомъ, гдѣ ни одно лицо имъ не знакомо -- составляютъ главную прелесть; имъ нравится также возможность снисходить до забавъ и короткихъ знакомствъ, на которыя въ болѣе правильномъ обычномъ теченіи своей жизни они не обратили бы никакого вниманія. Для англичанъ этотъ послѣдній элементъ составлялъ не маловажную долю удовольствія. Въ ихъ отечествѣ всѣ разряды общества опредѣлены и такъ строго раздѣлены на классы, что никто не можетъ выйдти изъ границъ, указанныхъ ему рожденіемъ; и они чувствуютъ какой-то просторъ въ этой новой свободѣ,-- можетъ быть единственное новое ощущеніе, къ воспріятію котораго способна ихъ натура. Въ видахъ наслажденія этою свободой довольно многочисленное общество собралось теперь въ салонахъ виллы. Тамъ были русскіе и австрійскіе аристократы, отличавшіеся своею спокойною и величественною вѣжливостью; одинъ или два шумливыхъ француза; нѣсколько блѣдныхъ итальянцевъ съ задумчивымъ видомъ, которыхъ благородные лбы поводимому обѣщали такъ много, но которыхъ дѣйствительная жизнь представляла такъ мало; толпа американцевъ, имѣющихъ, такой особенный, отличительный видъ, какъ будто бы ихъ національность запечатлѣна многими столѣтіями существованія; наконецъ тамъ были англичане, уже представленные нашимъ читателямъ въ первыхъ главахъ -- леди Лаккингтонъ и леди Грэсъ,-- которымъ пришла минутная фантазія взглянуть -- "что тамъ такое!"
   -- Не нужно никакихъ представленій, милордъ, рѣшительно никакихъ,-- сказала леди Лаккингтонъ, поправляя складки своего платья и принимая въ высшей степени комильфотную поозу. Мы пришли только на нѣсколько минутъ, и не думаемъ заводить знакомствъ.
   -- Кто эта маленькая блѣдная женщина съ бирюзовыми украшеніями?-- спросила леди Грэсъ.
   -- Княгиня Л...-- отвѣчалъ милордъ, любезно кланяясь.
   -- Не та ли, которую подозрѣваютъ въ отравленіи...
   -- Та самая.
   -- Я желала бы съ нею познакомиться. А мужчина? кто этотъ высокій смуглый мужчина съ высокимъ лбомъ?
   -- Глумталь, извѣстный франкфуртскій милльонеръ.
   -- Ахъ, представьте его, пожалуйста. Приведите его къ намъ,-- съ живостью сказала леди Лаккингтонъ.-- Чего этотъ маленькій человѣчекъ такъ ухмыляется? кто онъ такой?-- спросила она, когда мистеръ О'Рейли прошелъ мимо нея нѣсколько разъ, дѣлая страшныя гримасы, съ претензіей понравиться.-- Ни подъ какимъ видомъ, милордъ,-- прибавила леди Лаккингтонь, въ отвѣтъ на умоляющій взглядъ милорда.
   -- Но это бы васъ очень позабавило,-- сказалъ онъ, улыбаясь. Это превосходная сцена простонародной комедіи.
   -- Я презираю простонародную комедію.
   -- Это, кажется, отецъ вашихъ хорошенькихъ пріятельницъ? томно спросила леди Грэсъ.
   -- Да. Твиннингъ въ восторгѣ отъ нихъ,-- сказалъ милордъ съ нѣкоторымъ лукавствомъ.-- Осмѣлюсь ли...
   -- О нѣтъ, не надо, по крайней мѣрѣ для прервала леди Грэсъ, вздрогнувъ.-- Я не терплю того, что называется любопытными характерами. Вы можете представить своего друга -- еврея, если вамъ угодно.
   -- Онъ сейчасъ будетъ танцовать съ княгиней. Но вотъ идетъ Твиннингъ съ одною изъ моихъ красавицъ,-- сказалъ лордъ Лаккингтонъ.-- Спайсеръ, что это тамъ за темная кучка возлѣ двери?
   -- Это американскіе рысаки, милордъ; они только что пріѣхали,
   -- Вы знакомы съ ними?
   -- Я видѣлъ ихъ вчера за обѣдомъ и буду очень радъ представить ихъ вамъ, милордъ. Они спрашивали меня -- не тотъ вы лордъ, который быть въ такихъ короткихъ отношеніяхъ съ принцемъ Уэльскомъ.
   -- Какъ это глупо! они могло бы знать даже безъ помощи календаря перовъ, что я учился еще въ школѣ, когда принцъ былъ уже взрослымъ мужчиной. Эта высокая дѣвушка не дурна; кто она такая?
   -- Это дочь почтеннаго Леонада Шанбона, вотъ все, что я знаю о ней -- красавица изъ Саратога, кажется.
   -- Ужасъ!-- вздохнула леди Грэсъ, обмахиваясь вѣеромъ.
   -- Онѣ дѣлаютъ такую кашу изъ того, что могло бы быть очень хорошенькимъ туалетомъ. Не можете ли вы сказать ей, что ея волосы спереди убраны такъ, какъ ихъ слѣдовало бы убрать сзади.
   -- Нѣтъ сэръ; я никогда не играю въ карты,-- сказалъ лордъ Лаккингтонъ сухо, когда одинъ американскій джентльменъ предложилъ ему колоду.
   -- Только маленькую партію по четверти доллера, или еще меньше, если угодно.
   Милордъ холодно поклонился въ знакъ отказа.
   -- Я говорилъ вамъ, что онъ лордъ,-- сказалъ другой американецъ протяжно.
   -- Онъ смотритъ такъ, какъ будто хочетъ насъ скосить точно траву.
   Докторъ Лафрдики, директоръ заведенія вмѣшался и нѣсколькими словами убѣдилъ американцевъ отойдти и оставить другихъ въ покоѣ.
   -- Благодарю васъ, докторъ, сказала леди Лаккингтонъ съ признательностью:-- вы всегда внимательны и поспѣваете во-время.
   -- Эти вещи у насъ никогда не случаются,-- сказалъ онъ съ очень легкимъ иностраннымъ акцентомъ:-- и только въ подобное время этотъ народъ... превосходный и любезный и народъ безъ сомнѣнія...
   -- Я увѣрена, что любезный,-- прервала она нетерпѣливо,-- но будемъ говорить о чемъ нибудь другомъ. Здѣсь ли ваша ясновидящая княгиня?
   -- Да, миледи, она только что открыла намъ -- что дѣлается въ Крыму. Она говоритъ, что двѣ изъ англійскихъ передовыхъ батарей ослабили свой огонь по недостатку боевыхъ припасовъ, и что въ эту минуту одинъ дезертиръ разсказываетъ Тотлебену о причинѣ этого событія. Она находится въ сношеніяхъ съ своей сестрою, которая теперь въ Севастополѣ.
   -- И неужели воображаютъ, что мы вѣримъ этому? спросимъ милордъ.
   -- Я могу только утверждать, что я вѣрю, милордъ,-- сказалъ Лафранки, котораго массивная голова и очень проницательныя черты показывали человѣка далеко не глупаго.
   -- Я желала бы, чтобы вы спросили ее зачѣмъ мы остаемся въ этомъ скучномъ мѣстѣ,-- вздохнула леди Лаккингтонъ угрюмо.
   -- Она отвѣтила уже вчера на этотъ вопросъ, миледи, спокойно сказалъ Лафранки.
   -- Какъ это было? Кто ее спрашивалъ? Что она сказала?
   -- Спрашивалъ баронъ Глумталь, и отвѣтъ ея былъ: "чтобы дождаться разочарованія въ надеждахъ".
   -- Очень пріятное извѣстіе, надо признаться. Слышали, милордъ?
   -- Да; и причисляю это извѣстіе къ одной категоріи съ ея крымскими новостями.
   -- Не можетъ ли она сообщить намъ, когда мы уѣдемъ отсюда? спросила леди Лаккингтонъ:
   -- Она сказала, что завтра вечеромъ, миледи, хладнокровно отвѣчалъ докторъ.
   Тихій смѣхъ сардоническаго свойства былъ возраженіемъ леди Лаккингтонъ, и докторъ серьезно прибавилъ.
   -- Въ этихъ вещахъ больше правды, чѣмъ мы хотимъ вѣрить; можетъ быть самое чувство нашего ничтожества въ виду подобнаго предсказанія поставляетъ преграду нашей вѣрѣ. Мы неохотно признаемъ теорію, которая исключаетъ насъ изъ числа избранныхъ, обладающихъ даромъ пророчества.
   -- Не можетъ ли она сказать намъ, кто выиграетъ призъ на скачкахъ въ Дерби?-- спросилъ Спайсеръ, вмѣшиваясь въ разговоръ. Но взглядъ миледи разомъ заставилъ его прекратить свою нескромную фамильярность.
   -- Какъ вы думаете, не можетъ ли она сказать, кто это тамъ пріѣхалъ съ такимъ шумомъ и громомъ?-- сказалъ лордъ Лаккингтонъ, когда страшное щелканье бича возвѣстило прибытіе чего-то очень важнаго, и докторъ бросился навстрѣчу новому посѣтителю. Большой дорожный экипажъ, везомый восемью лошадьми и сопровождаемый фургономъ въ четыре лошади, подкатилъ къ главному подъѣзду, и курьеръ съ золотою перевязью, съ бакенбардами и съ денежною сумкой, набитой до послѣдней степени, громко звонилъ у двери. Обмѣнявшись нѣсколькими словами съ курьеромъ, докторъ Лафранки подошелъ къ окну кареты, и вѣжливо поклонившись, привѣтствовалъ новоприбывшаго.
   -- Ваши комнаты готовы еще съ 16-го числа, сэръ, и мы каждый день ожидали вашего пріѣзда.
   -- Ваши посѣтители всѣ разъѣхались?-- спросилъ незнакомецъ тихимъ, спокойнымъ тономъ.
   -- Нѣтъ, сэръ; прекрасная погода соблазнила многихъ продолжить свое пребываніе здѣсь. У насъ теперь княгиня Л., лордъ Лаккингтонъ, графиня Грембинская, герцогъ Терради-Монте, леди Грэсъ...
   Но пріѣзжій обратилъ мало вниманія на этотъ каталогъ, и съ помощью курьера съ одной стороны и камердинера съ другой, медленно вышелъ изъ экипажа. Если онъ пользовался ихъ помощію, то въ его наружности было мало такого, что могло бы свидѣтельствовать о необходимости такихъ услугъ. Это былъ массивный, крѣпко сложенный человѣкъ нѣсколько болѣе чѣмъ среднихъ лѣтъ, но котораго сложеніе показывало значительную силу. Онъ былъ нѣсколько сутуловатъ, и этотъ недостатокъ повидимому увеличивалъ настойчивость его взгляда, потому что голова выдавалась такимъ образомъ еще болѣе впередъ, и выраженіе его впалыхъ глазъ прикрытыхъ косматыми бровями съ просѣдью дѣлалось еще болѣе пристальнымъ и проницательнымъ. Черты его лица были крупны и правильны, характеръ ихъ составляли торжественность и важность и, снявъ свою фуражку, онъ выказалъ высокій, смѣлый лобъ, съ выпуклостями, которыхъ френологи назвали бы чрезмѣрнымъ развитіемъ органовъ мѣстности. Въ самомъ дѣлѣ эти нависшія массы какъ будто отодвигали на задній планъ голову, отличавшуюся необыкновенною прямизною.
   -- Къ вамъ есть много писемъ; вы найдете ихъ въ своей комнатѣ, сэръ,-- продолжалъ Лафранко, провожая его къ лѣстницѣ. Въ отвѣтъ на эту рѣчь, пріѣзжій спокойно кивнулъ головой и докторъ продолжалъ: Лордъ Лаккингтонъ поручилъ мнѣ передать вамъ, что онъ надѣется видѣть васъ, какъ только возможно скорѣе по вашемъ пріѣздѣ. Могу ли я сообщить ему когда вы можете его принять?
   -- Не сегодня; а такъ, завтра утромъ около двѣнадцати часовъ, или въ половинѣ перваго, если ему угодно,-- холодно отвѣчалъ пріѣзжій.-- Здѣсь ли баронъ Глумталь? Скажите ему, чтобы онъ пришелъ ко мнѣ; да велите прислать мнѣ чаю.
   -- Могу я сказать о вашемъ пріѣздѣ милорду? я знаю, что онъ нетерпѣливо ожидалъ васъ.
   -- Какъ вамъ угодно,-- отвѣчать тотъ прежнимъ спокойныхъ тономъ, откланиваясь доктору.
   Взглянувъ на адресы писемъ, онъ распечатать только одно или два и бѣгло прочелъ ихъ; потомъ отворивъ окно, выходившее на озеро, онъ поставилъ на балконѣ стулъ и сѣлъ какъ бы для того, чтобы отдохнуть и предаться размышленіямъ на свѣжемъ ночномъ воздухѣ. Это была тихая и спокойная атмосфера; ни одинъ листъ не шевелился, не было ни малѣйшей зыби на стеклянной поверхности озера, такъ что, сидя, онъ могъ слышать голосъ диктора Лафранки, который внизу увѣдомлялъ лорда Лаккингтона объ его прибытіи.
   -- Если онъ можетъ принять Глумталя, то почему не можетъ видѣть меня?-- спросилъ виконтъ, съ досадой. Вы должны пойдти и сказать ему, что я очень желаю видѣться съ нимъ въ этотъ же вечеръ.
   -- Если вы хотите, милордъ...
   -- Да, хочу, повторилъ онъ болѣе рѣшительнымъ тономъ. Леди Лаккингтонъ и я цѣлыя три недѣли ждали здѣсь его пріѣзда, и я не вижу причины, почему наше терпѣніе должно быть испытываемо еще долѣе. Прошу васъ, передайте ему мое желаніе.
   Докторь вышелъ, не отвѣчая ни слова.
   Лафранко былъ нѣсколько минутъ въ комнатѣ пріѣзжаго, прежде чѣмь нашелъ его. Подойдя къ нему, онъ передалъ просьбу милорда.
   -- Боюсь, что вамъ придется позволить мнѣ поступать по-своему. Я пріобрѣлъ эту несчастную привычку,-- сказалъ пріѣзжій съ спокойно съ улыбкой.
   -- Передайте мое почтеніе милорду и скажите ему, что завтра въ двѣнадцать часовъ я къ его услугамъ; а барону Блумталю передайте что я жду его теперь.
   Лафранки удалился; и шепнувъ барону о приглашеніи, отправился къ виконту съ отказомъ.
   -- Очень хорошо, сэръ,-- надменно прервалъ его лордъ Лаккингтонъ. Люди этого сорта придаютъ дѣловой характеръ даже своей вѣжливости, и мнѣ нѣтъ необходимости учить ихъ лучшему обращенію.-- Затѣмъ, относясь къ Твиннингу, онъ прибавилъ:-- это пріѣхалъ Дённъ, котораго мы ждали такъ долго.
   -- А! право! очень радъ... рѣшительно въ восторгѣ, еще болѣе за васъ, чѣмъ за себя. Дённъ... Дённъ; замѣчательный человѣкъ... очень замѣчательный,-- бѣгло проговорилъ Твиннингъ.
   -- Благодареніе Богу! мы можемъ уѣхать изъ этого мѣста завтра или послѣ завтра,-- сказалъ лордъ Лаккингтонъ, вздыхая съ выраженіемъ скуки.
   -- Да, конечно... здѣсь слишкомъ скучно для васъ, милордъ, никакого общества... и притомъ нечего дѣлать.
   -- И погода начинаетъ портиться,-- проворчалъ милордъ.
   -- Именно, какъ вы очень справедливо замѣтили, погода начинаетъ портиться.
   -- Посмотрите на этотъ табунъ, сказалъ виконтъ,-- когда почтальоны, длинною вереницей, проходили подъ окномъ съ лошадьми, только что выпряженными изъ дорожныхъ экипажей. Десять... нѣтъ, двѣнадцать лошадей. Онъ путешествуетъ просто по-царски... не правда ли?
   -- Въ самомъ дѣлѣ прекрасно; любо смотрѣть! весело подтвердилъ Твиннингъ.
   -- Эти господа, при всей своей житейской опытности, имѣютъ мало такта, иначе они не дѣлали бы изъ своего богатства такой хвастливой выставки.
   -- Совершенная правда, милордъ; это дѣйствительно неблагоразумно съ ихъ стороны.
   -- Какъ будто они хотятъ сказать: "теперь на нашей улицѣ праздникъ!" замѣтилъ виконтъ.
   -- Именно, милордъ, и они дѣлаютъ его очень веселымъ праздникомъ, надо признаться; умные люди... смышленые люди... знаютъ свѣтъ въ совершенствѣ.
   -- Я не въ такой степени увѣренъ въ этомъ, Твиннингъ,-- возразилъ лордъ Лаккингтонъ съ презрительною улыбкой. Еслибы они дѣйствительно обладали полнымъ знаніемъ свѣта, которое вы приписываете имъ, то они едва ли рѣшились бы оскорблять чувства общества такою заносчивостію. Они имѣли бы побольше терпѣнія, Твиннингъ... побольше терпѣнія.
   -- Имѣли бы, милордъ. Славная вещь... превосходная вещь терпѣніе; всегда награждается подъ конецъ... Забавная штука! И онъ потиралъ свои руки и весело смѣялся.
   -- И они рухнутъ, вотъ что выйдетъ изъ этого, сэръ,-- сказалъ лордъ Лаккингтонъ, не обращая вниманія на слова своего собесѣдника.
   -- Я совершенно согласенъ съ вами, милордъ,-- подтвердилъ Твиннингъ.
   -- И сказать вамъ, почему они рухнутъ, сэръ?
   -- Очень буду вамъ обязанъ, милордъ. Это будетъ большая милость съ вашей стороны.
   -- По той причинѣ, что они не имѣютъ никакого prestige, да Твиннингъ, никакого. Но богатство, сэръ, не соединенное съ престижемъ, это все равно -- какъ бы вамъ сказать?-- это похоже на какой-нибудь мѣстный чинъ; это въ родѣ того, какъ напр. вы бригадиръ въ Бомбейской арміи, но не болѣе какъ поручикъ, когда вы въ Англіи; эти люди имѣютъ вліяніе до тѣхъ поръ, пока они богаты. Но пусть только измѣнятся ихъ обстоятельства, во что они превратятся?
   -- Ужь не могу и придумать, но совершенно увѣренъ что вы знаете, милордъ... совершенно увѣренъ,-- быстро проговорилъ Твиннингъ.
   -- Знаю, сэръ. Я много думалъ объ этомъ предметѣ. Я могу даже сказать, что эти мысли сложились у меня въ теорію. Эти люди служатъ символами нашихъ временъ... эмблемами нашей эры; совершенно такъ же, какъ напр., электрическій телеграфъ, холера или золотые пріиски въ Австраліи. Мы не должны принимать ихъ какъ что-то нормальное, вотъ видите; это не нормальныя явленія нашего вѣка.
   -- Вполнѣ справедливо, въ высшей степени справедливо, точь въ точь какъ электрическій телеграфъ! пробормоталъ Твиннингъ.
   -- И по этой самой причинѣ они имѣютъ только мимолетное вліяніе на наше общество, сэръ,-- продолжалъ милордъ, слѣдуя теченію своихъ собственныхъ мыслей.
   -- Совершенно вѣрно, вліяніе мгновенное, какъ молнія.
   -- И когда они сходятъ со сцены, сэръ, то они не оставляютъ по себѣ никакого слѣда. Пузырь лопнулъ и поверхность потока остается гладкою, какъ зеркало. Мы съ вами доживемъ до этихъ временъ, по всей вѣроятности, доживемъ.
   -- Что доживете вы, это гораздо вѣроятнѣе... искренно надѣюсь,-- сказалъ Твиннингъ съ поклономъ.
   -- Впрочемъ, сэръ, это не важно -- кому изъ насъ придется быть свидѣтелемъ уничтоженія этой плутократіи. И произнеся послѣднее слово, милордъ отошелъ прочь, какъ человѣкъ, вполнѣ исчерпавшій предметъ своихъ разсужденій.
  

ГЛАВА VIII.

Мистеръ Дённъ.

   Мистеръ Дэвенпортъ Дённъ сидѣлъ за завтракомъ въ своей обширной комнатѣ, выходившей на озеро Комо. Въ дополненіе къ блюдамъ, столъ былъ покрытъ вновь полученными письмами, газетами, географическими картами, планами, чертежами желѣзныхъ дорогъ, парламентскими памятными книжками, разбросанными въ безпорядкѣ, вмѣстѣ съ мѣловыми эскизами, масляными миньятюраии, гравюрами на буксѣ и слоновой кости и нѣсколькими бронзовыми вещами рѣдкой красоты и превосходнаго рисунка.
   То пробѣгая газеты, то прихлебывая чай, то разсматривая въ увеличительное стекло какой нибудь предметъ искусства, онъ медлилъ своимъ завтракомъ, какъ человѣкъ, который считаетъ подобное препровожденіе времени отдыхомъ отъ дневной работы. Наконецъ онъ вышелъ изъ комнаты и, опершись на балконъ, смотрѣлъ на великолѣпный ландшафтъ, находившійся у него подъ ногами. Это была ранняя утренняя пора и большія массы туманныхъ облаковъ медленно начинали подниматься по Альпамъ, обнаруживая по временамъ пятна яркой зелени, темнобокіе овраги и катаракты среди кустовъ сосноваго лѣса и горныхъ ущелій. Какъ ни хороша была картина самаго озера и лѣсистыхъ мысовъ, раскинутыхъ по берегамъ его, но глаза Дённа не открывались отъ суроваго величія Альповъ, на которыя онъ смотрѣлъ долго и пристально. Онъ такъ глубоко былъ погружонъ въ это созерцаніе, что не замѣтилъ приближенія посторонняго лица, и баронъ Глумталь стоялъ уже возлѣ него, облокотясь на балюстраду, прежде чѣмъ онъ его замѣтилъ.
   -- Ну что, убѣдились ли вы наконецъ, когда посмотрѣли на Альпы?-- спросилъ нѣмецъ по-англійски, съ едва замѣтнымъ иностраннымъ акцентомъ.
   -- Я не вижу ничего такого, что могло бы отклонить меня отъ предпріятія, медленно сказалъ Дённъ. Эти вопросы разрѣшаются только двумя условіями: временемъ и деньгами. Великая армія есть не болѣе, какъ караулъ, помноженный на сотни тысячъ.
   -- А трудности...
   -- Трудности!-- прервалъ Дённъ -- благодареніе Богу за нихъ баронъ, безъ трудностей мы съ вами были бы не лучше толпы, которая насъ окружаетъ. Сильные и энергическіе умы -- это брешь-батарея человѣчества, а рядовыхъ можно найдти всегда.
   -- Вмѣсто слова "трудности" я могъ употребить болѣе точное выраженіе.
   -- И однакожъ, возразилъ Дённъ, улыбаясь; я скорѣе взялся бы повернуть эти Альпы, чѣмъ вложить въ голову людей какую-нибудь новую идею. Посмотрите сюда,-- продолжалъ онъ, входя въ комнату, и возвращаясь оттуда съ большимъ планомъ въ рукѣ,-- вотъ Кьявенна. Ватерпасъ показываетъ, что линія, проведенная съ этого мѣста, выходитъ ниже Андера, въ мѣстѣ называемомъ Мюленъ; разстояніе -- нѣсколько меньше двадцати двухъ миль. Изъ контракта Брумаля вы увидите, что если онъ не встрѣтитъ воды...
   -- Но вѣдь въ этомъ-то и заключается весь вопросъ,-- прервалъ Глумталь.
   -- Знаю, и не думаю упускать этого изъ виду. Я хочу перебрать поочередно всѣ возможные случаи.
   -- Не избавить ли мнѣ васъ отъ безпокойства, Дённъ? прервалъ нѣмецъ, положивъ руку на плечо. -- Нашъ домъ рѣшилъ противъ вашего предпріятія. Я не имѣю нужды объяснять причины.
   -- И неужели вы можете руководиться подобными совѣтами?-- съ жаромъ вскричалъ Дённъ. Неужели вы захотите быть игрушкой русской интриги?
   -- Скажите лучше: орудіями великой политики -- Меттерниха возразилъ Глумталь,-- и вы будете ближе къ правдѣ. Мой дорогой другъ,-- прибавилъ онъ болѣе, тихимъ и конфиденціальнымъ тономъ, долженъ ли я сказать вамъ, что вся политика въ Англіи ошибка, ваша крымская война -- ошибка, вашъ союзъ съ французами -- ошибка, а ваша настоящая попытка примиренія съ Австріей -- самая величайшая ошибка изъ всѣхъ.
   -- Вамъ было бы трудно убѣдить въ этомъ націю,-- смѣясь возразилъ Дённъ.
   -- Можетъ быть, только не государственныхъ людей ея. Они уже видятъ это. Они замѣчаютъ даже теперь опасности политики, которой слѣдуютъ.
   -- Старая исторія. Я слышалъ ее по крайней мѣрѣ сто разъ,-- сказать Дённъ. Мы разрушили плотину, чтобы океанъ могъ потопить насъ...
   -- Но я скажу вамъ, баронъ, что чѣмъ демократичнѣе дѣлаемся мы, англичане, тѣмъ надежнѣе становится наша безопасность. Мы не нуждаемся въ этихъ союзахъ, которые прежде мы считали необходимыми. Этотъ семейный договоръ мало способствовалъ нашимъ выгодамъ.
   -- Можетъ быть. Но теперь составляется новый договоръ, который еще менѣе благопріятенъ для васъ. Церковь, посредствомъ своего конкордата, возстановляетъ старый священный союзъ. Вы будете имѣть нужду въ помощи единственной державы, которая не можетъ быть вовлечена въ эту лигу, я разумѣю -- Россію.
   -- Покамѣстъ вы дождетесь такого-настроенія нашихъ умовъ, баронъ,-- сказалъ Даннъ, смѣясь,-- у васъ будетъ довольно времени помочь мнѣ въ устройствѣ этого тоннеля.-- И онъ указалъ на свои планы.
   -- Но что станется съ міромъ -- я разумѣю вашъ міръ и мой -- прежде чѣмъ кирка работника зайдетъ такъ далеко?-- и онъ указалъ пальцемъ на Сплученскія Альпы -- разрѣшите мнѣ этотъ вопросъ. Какое будетъ правительство во Франціи -- я уже не спрашиваю кто будетъ ею управлять? Гдѣ будетъ Неаполь? Какой король будетъ созывать венгерскій сеймъ? Кто будетъ русскимъ намѣстникомъ на Дунаѣ?
   -- Э! баронъ, было бы болото, а черти всегда найдутся... Было бы гораздо полезнѣе, если бъ я могъ разрѣшить вамъ, каковъ будетъ курсъ на трехпроцеятные билеты,-- прервалъ Дённъ.
   -- Я сейчасъ дойду до этого,-- сухо сказалъ Глумталь.-- Нѣтъ, нѣтъ,-- продолжалъ онъ, послѣ нѣкоторой паузы,-- пусть эта несчастная война кончится; подождемъ -- покамѣстъ не узнаемъ, какія державы будутъ партнерами въ великой игрѣ европейской политики. Лафранки говорилъ мнѣ, что французы и русскіе, встрѣчаясь здѣсь, находятся между собою въ самыхъ лучшихъ отношеніяхъ, что между ними быстро возникаетъ короткость, и даже дружба. Этотъ фактъ, если бы разсказать о немъ въ Даунинъ-стритѣ, могъ бы внушить нѣкоторыя дурныя предчувствія.
   Хотя Дённъ притворился равнодушнымъ къ этому замѣчанію, однако же онъ вздрогнулъ и отошелъ къ окну, чтобы скрыть свое волненіе.
   Какъ разъ подъ тѣмъ мѣстомъ, гдѣ онъ стоялъ, виноградная аллея, обнесенная рѣшеткой, вела къ озеру, гдѣ обыкновенно стояли лодки; и изъ этой аллеи доносились теперь голоса, хотя говорившіе были совершенно скрыты за листвой. Веселые и смѣющіеся звуки показывали, что эти люди собрались для удовольствія, и въ самомъ дѣлѣ это былъ пикникъ, отправлявшійся въ Белладжіо. Нѣкоторые громко хвалили утро, обѣщавшее великолѣпный день; другіе толковали о томъ, сколько имъ нужно лодокъ и какимъ образомъ слѣдуетъ раздѣлить общество на части.
   -- Американцы съ русскими!-- сказалъ Твиннингъ, хлопая себѣ по ногамъ и смѣясь;-- большіе друзья, превосходные союзники... вотъ забавно!.. Мы и О'Рейли... Спайсеръ, посмотрите, идутъ ли они.
   -- Не намѣреваетесь ли вы отказаться отъ прогулки? прошепталъ очень нѣжный голосъ, когда вся толпа прошла.
   -- Charmante Molly! сказалъ лордъ Лаккингтонъ самымъ сладкимъ голосомъ:-- я рѣшительно въ отчаяніи, что не могу отправиться съ вами; но когда я скажу вамъ, что этотъ человѣкъ сдѣлалъ нѣсколько сотъ миль для свиданія со мной, и что дѣло въ высшей степени важное.
   -- А кто это такой? Не можете ли вы уговорить его ѣхать съ нами?
   -- Это невозможно, ma belle. Онъ рѣшительно не годится для подобныхъ вещей,-- это созданіе черствое, способное только заниматься пергаментами. Самый видъ его не можетъ внушить ничего кромѣ мысли о закладныхъ и контрактахъ.
   -- Какъ я ненавижу такихъ!
   -- Ненавидьте, милочка моя,-- ненавидьте сколько вашей душѣ угодно, въ особенности за счастіе, которое онъ отнялъ у меня.
   -- Но, право, я думала... И она остановилась, въ видимомъ смущеніи.
   -- А о чемъ, позвольте спросить, вы думали? сказалъ милордъ самымъ заискивающимъ тономъ.
   -- Я думала о двухъ вещахъ, если вамъ нужно знать,-- отвѣчала она лукаво. Во первыхъ, такая важная особа, какъ вы, могла бы вразумить такую ничтожную особу, какъ мистеръ Дённъ, что это его обязанность -- сообразоваться съ вашими желаніями; а вторая моя мысль состояла въ томъ... Но можетъ быть вы не интересуетесь слышать это?
   -- Продолжайте, пожалуйста.
   -- Ну, такъ вторая мысль моя была та, что если я попрошу васъ ѣхать съ нами, то вы не откажете мнѣ.
   -- Какая неумолимая чародѣйка! вскричалъ онъ театральнымъ тономъ. Неужели вы воображаете, что когда нибудь простите себѣ, если, поддавшись искушенію, я дѣйствительно упущу случай видѣться съ этимъ человѣкомъ?
   -- Вы сами сказали мнѣ, не далѣе какъ вчера,-- возразила она,-- ce que femme veut... сверхъ того онъ будетъ въ вашемъ распоряженіи весь завтрашній день, и послѣ завтра, и...
   -- Хорошо, пусть будетъ по вашему. Посмотрите, какъ люблю я свои цѣпи,-- сказалъ онъ, взявъ ее подъ руку и направляясь въ лодкѣ.
   -- Вы тоже хотѣли участвовать въ пикникѣ, баронъ? спросилъ Дённъ, указывая на толпу возлѣ озера.
   -- Да, княгиня взяла съ меня слово въ прошлый вечеръ; они отправляются въ Плиніану и въ Белладжіо. Почему бы вамъ не присоединиться къ намъ?
   -- О, мнѣ надо написать двадцать писемъ и вдвое столько прочесть. Право я пріостановилъ всю мою работу ради спокойнаго дня въ этомъ тихомъ, прекрасномъ мѣстѣ. Я очень желалъ бы прожить здѣсь недѣлю.
   -- Почему же и не прожить? Что до меня, такъ я всегда замѣчалъ, что изъ этихъ уединенныхъ мѣстъ человѣкъ выходитъ съ новою энергіей и пробужденною силой. Я слышалъ, какъ Отадеонъ говорилъ однажды, что когда что нибудь сбивало его съ толку, онъ отправлялся на день въ Маріа-Целль и никогда не возвращался оттуда, не разрѣшивъ своей задачи. Они дѣлаютъ мнѣ знаки. Прощайте!
   -- Сбивало его съ толку!-- пробормоталъ Дённъ, повторяя слова Блумталя. Если бы онъ только зналъ, что если что нибудь сбиваетъ меня съ толку въ настоящую минуту -- такъ это я самъ!
   Самое свойство корреспонденціи, покрывавшей его столъ, уже показывало, что онъ долженъ былъ чувствовать. Кто и что былъ этотъ человѣкъ, къ которому лучшіе министры писали конфиденціально, государственные секретари начинали свои письма такъ: "мой дорогой мистеръ Дённъ"? Какъ поднялся онъ до такой высоты? Въ чемъ состояли таланты, посредствомъ которыхъ онъ держался и долженъ былъ сохранять свое положеніе? Большая часть людей, возвысившихся изъ толпы до такой степени принаравливаются къ каждой перемѣнѣ въ жизни, что приносятъ съ собою на высокій постъ очень мало изъ того, съ чѣмъ они начали свое поприще; постепенно приспособляясь къ обстоятельствамъ, сопровождавшимъ ихъ возвышеніе, они оставляютъ прошедшее за собою, будучи заняты только тѣми качествами, которыя должны пригодиться имъ въ будущемъ. Не таковъ былъ Дэвенпортъ Дённъ. Онъ постоянно видѣлъ себя бѣднымъ мальчикомъ воспитаннымъ изъ милости, и находившимся много лѣтъ въ тягостной борьбѣ съ бѣдностью; юношей, которымъ пренебрегали, мужчиной, котораго оттолкнули и отвергнули. Нѣкоторыя событія его жизни никогда не выходили у него изъ памяти, они точно отпечатались въ его сердцѣ; и онъ могъ, по произволу, видѣть себя самого какимъ онъ былъ въ то время, когда его съ позоромъ выгнали изъ дома Келлета, или въ то, едва ли не столько же грустное, утро, когда онъ узналъ объ отказѣ въ принятіи его пансіонеромъ коллегіи, или въ день еще болѣе горькій, когда лордъ Гленгаррифъ вытолкнулъ его за дверь, съ словами оскорбленія и позора. Подобно мстительнымъ геніямъ, эти мысли сопутствовали ему, гдѣ бы онъ ни находился. Онѣ сидѣли съ нимъ рядомъ, когда онъ обѣдалъ у великихъ людей; онѣ ходили съ нимъ въ его уединенныхъ прогулкахъ, и нашептывали ему на ухо въ темные часы ночи. Никакая великодушная надежда, никакая возвышенная увѣренность въ себя не поддерживали его среди этихъ невзгодъ его юности; напротивъ того, каждая новая неудача повидимому все болѣе и болѣе напечатлѣвала въ его душѣ убѣжденіе, что таланты, которыми пріобрѣтается успѣхъ въ жизни, не даны ему, что его способности принадлежать къ тому низшему разряду, который никогда ее подымаетъ своего обладателя выше обыкновенной посредственности; что если онъ хочетъ успѣвать въ жизни, то долженъ разсчитывать не столько на большія умственныя усилія съ своей стороны, сколько на терпѣливое изученіе самихъ людей,-- ихъ недостатковъ, слабостей и глупостей. На сколько простиралось его знаніе свѣта, онъ видѣлъ, что величайшіе характеры неизбѣжно подчиняются какому нибудь дурному вліянію, и что страсти того или другого рода честолюбія, болѣе или менѣе благородныя, даже вкрадчивая лесть господствуютъ надъ людьми, которыхъ умы возносилось высоко надъ общимъ стадомъ. Я не могу состязаться съ ними,-- говорилъ онъ,-- я не обладаю даромъ краснорѣчія или способностью воображенія; я не знакомъ съ тайнами науки. Однако же посмотримъ -- не могу ли я посредствомъ ловкости сдѣлалъ то, что недоступно для моей силы. Каждый человѣкъ, каково бы ни было его званіе, жаждетъ богатства. Самые благородные и самые низкіе -- человѣкъ, исполненный возвышенныхъ помысловъ и мелкій эгоистъ -- всѣ соединяются въ этомъ общемъ стремленіи. Посмотримъ, какимъ образомъ можно лучше всего воспользоваться имъ. Чтобы обогащать другихъ, для этого нѣтъ необходимости быть богатымъ самому. Географъ смѣло можетъ указывать путешественнику дорогу чрезъ пустыню, по которой онъ не проходилъ самъ. Великіе финансовые планы могутъ быть составляемы на чердакѣ, хотя выполненіе ихъ можетъ потребовать милльоновъ. Такимъ образомъ, начавъ свое поприще съ званія простого провинціальнаго адвоката, онъ постепенно пріобрѣлъ извѣстность, какъ самый способный совѣтникъ во денежнымъ дѣламъ. Богатые люди совѣтовались съ нимъ насчетъ выгоднаго помѣщенія и безопасныхъ оборотовъ своего капитала; люди въ стѣсненныхъ обстоятельствахъ повѣряли ему свои затрудненія, и искали его помощи въ борьбѣ съ ними; спекуляторы спрашивали его мнѣнія относительно того или другого риска; и даже тѣ, которые играли въ капризную судьбу министерства, желали руководиться его предсказаніями. "Дённъ досталъ мнѣ денегъ на умѣренныхъ условіяхъ" -- "Дённъ устроилъ мнѣ пять процентовъ" -- "Дённъ увѣрялъ меня, что я могу сдѣлать этотъ рискъ" -- "Дённъ говоритъ мнѣ, что билль пройдетъ въ слѣдующую сессію"; такія и тому подобныя фразы слышались со всѣхъ сторонъ, пока его мнѣніе не сдѣлалось могучею силою въ странѣ, и пока онъ самъ не сталъ сознавать того же.
   Эта первая ступень вела къ другой, еще болѣе высокой. Отъ денежныхъ обстоятельствъ людей онъ перешелъ къ изученію ихъ нравственной природы: для какихъ искушеній недоступенъ этотъ, какимъ можетъ поддаться тотъ; къ какимъ цѣлямъ стремится каждый; какія тайныя сомнѣнія и предчувствія тревожатъ ихъ? И чѣмъ служитъ докторъ въ области болѣзни и помощи, тѣмъ сдѣлался онъ въ области человѣческихъ страстей и желаній. Люди приходили къ нему съ тою же самою откровенностью, съ какою идутъ къ врачу: они обнажали передъ нимъ нечистыя язвы своего сердца, какъ будто они разсказывали свою исторію себѣ самимъ. Какъ ни поразительны, какъ ни ужасны разсказы, которые иногда выслушиваетъ врачъ, но тайны, открываемыя Дённу, были еще поразительнѣе и ужаснѣе. Люди приходили къ нему съ исторіями о безпечномъ мотовствѣ и раззореньи, о долгахъ, сдѣланныхъ сто лѣтъ тому назадъ и -- что еще хуже, гораздо хуже этого -- съ разсказами о подлогѣ и обманѣ. Преступленія, за которыя законъ поразилъ бы своими послѣдними казнями были ему повѣряемы въ этой мрачной исповѣдальнѣ -- въ его дѣловомъ кабинетѣ, и доказательства виновности отдавались ему въ руки, чтобы онъ могъ прочесть и обсудить ихъ. И какъ докторъ проводитъ свою жизнь съ грустнымъ знаніемъ всѣхъ тайныхъ страданій, его окружающихъ,-- видя, какъ мало этотъ "румянецъ" доказываетъ здоровье, какъ слабо бьется это сердце, переполненное счастьемъ,-- такъ этотъ человѣкъ жилъ въ томъ свѣтѣ, который былъ не болѣе какъ лазаретной палатой нравственной гнили. Таковы были занятія, въ которыя погружался Дённъ среди безсонныхъ ночей и постоянныхъ дневныхъ заботъ.
   Дэвенпортъ Дённъ возвысился въ то время, когда, посредствомъ мѣры, принятой судомъ о заложенныхъ имѣніяхъ, въ состояніе Ирландіи произошла великая перемѣна. Чтобы сообразить вдругъ громадныя послѣдствія страшнаго соціальнаго переворота, и даже предвидѣть хоть нѣкоторые результаты этой стремительной конфискаціи -- для этого требовалось далеко не обыкновенное знаніе страны и вовсе не малое знакомство съ ея обычаями. Старый феодализмъ, связывающій судьбу голодающаго народа съ участью раззорившагося дворянства, долженъ былъ уничтожиться вдругъ и предстояло сдѣлать великій опытъ. Будетъ ли легче управлять Ирландіей благоденствующей, чѣмъ Ирландіей бѣдствующей? Такова была задача, которая, повидимому, не могла вызвать большихъ сомнѣній, и однако же она вовсе не была лишена трудности для умовъ, которые такъ долго основывали свои правительственныя соображенія на принципахъ разжиганія ея несогласій и раздѣленія ея народа. Дэвенпортъ Дённъ увидѣлъ колебаніе минуты и тотчасъ же вызвался разрѣшить трудный вопросъ. Передача собственности могла быть направлена въ пользу видовъ извѣстной партіи въ государствѣ; можно было избрать новое сословіе собственниковъ и, при установленіи этой новой сквайрархіи принять во вниманіе цѣли правительства. По крайней мѣрѣ онъ такъ думалъ, и -- что важнѣе -- убѣдилъ главнаго секретаря въ основательности своего мнѣнія.
   Главнымъ стремленіемъ Дённа было уничтоженіе большихъ собственниковъ, которые заѣдали Ирландію, какъ хищныя большія животныя заѣдаютъ малыхъ. Онъ видѣлъ, что пропасть, раздѣляющая голодныхъ пролетаріевъ отъ пресыщенной аристократіи становится тѣмъ глубже, чѣмъ дальше развивается цивилизація, и онъ рѣшился подорвать вліяніе и силу высшаго сословія въ пользу средняго и низшаго. Для этого онъ придумалъ планъ раздробленія крупныхъ собственностей на мелкія, посредствомъ аукціонной продажи поземельныхъ владѣній. Ударъ молотка рѣшалъ судьбу старинныхъ наслѣдственныхъ состояній; переводы ихъ въ руки новыхъ владѣльцевъ, которые, по мнѣнію Дённа, впослѣдствіи должны были нанести смертельный ударъ преобладанію духовенства и породистой аристократіи.
   Съ этою цѣлью Дэвенпортъ Дённъ завелъ реестръ всѣмъ обремененнымъ долгами имѣніямъ Ирландіи, со всѣми подробностями, которыя могли способствовать къ объясненію ихъ различныхъ выгодъ; онъ затѣялъ громадную переписку съ анлійскими капиталистами, жаждавшими новаго помѣщенія своихъ капиталовъ; онъ близко познакомился со всѣми измѣненіями и колебаніями денежнаго рынка въ извѣстные періоды, такъ что зналъ благопріятнѣйшіе моменты для спекуляцій; наконецъ, онъ имѣлъ довольно хитрости привести свою систему въ дѣйствіе такъ, что никто не подозрѣвалъ его участія въ ней, и былъ въ правѣ сказать намѣстнику! "Взгляните и сами судите, милордъ, чье вліяніе преобладаетъ теперь въ Ирландіи".
   Въ самомъ дѣлѣ, правительству было не легко не обращать на него вниманія, потому что имя его слышалось каждую минуту. Начиная отъ шумнаго событія большихъ выборовъ въ графствѣ до незначительнаго спора за званье опекуна надъ бѣдными -- онъ игралъ роль вездѣ до тѣхъ поръ, когда, наконецъ, каждая задача политики начала неизмѣнно соединяться съ вопросомъ: "Что думаетъ объ этомъ Дённъ?"
   Какъ всѣ люди съ сильнымъ честолюбіемъ, онъ допускалъ немногихъ или вовсе никого не допускалъ до короткости съ собою и положительно не имѣлъ друзей. Онъ не нуждался ни въ какихъ совѣтникахъ и не пошевелился бы съ мѣста, чтобы спросить чьего бы то ни было мнѣнія насчетъ какого либо случая. Отчасти вслѣдствіе этого о немъ вообще отзывались въ выраженіяхъ не совсѣмъ лестныхъ и благосклонныхъ. Нѣкоторые называли его "счастливымъ" -- гибкая фраза, которая приспособляется ко всему; другіе говорили, что это дюжинный, обыкновенный человѣкъ, съ нѣкоторою дѣловою смышленностью, но совершенно неспособный къ какимъ-нибудь обширнымъ и дальновиднымъ планамъ; иные заходили еще дальше и говорили, что онъ не болѣе какъ орудіе въ рукахъ умныхъ головъ, не желавшихъ красоваться на переднемъ планѣ; наконецъ не мало было такихъ, которые удивлялись -- "какимъ образомъ человѣкъ этого сорта" могъ достигнуть какого нибудь вѣса и значенія въ странѣ.
   -- Вы увидите, какъ его отдѣлаетъ его превосходительство; онъ знаетъ, какъ поступать съ людьми этого покроя,-- сказалъ особый секретарь намѣстника.
   -- Я нисколько не сомнѣваюсь, сэръ, что мистеръ Дэвенпортъ Дённъ согласился бы съ вами,-- сказалъ генеральный атторней, съ насмѣшливой улыбкой;-- только это возбудитъ неудовольствіе въ судебномъ сословіи.
   -- Онъ не слишкомъ приверженъ къ церкви, я подозрѣваю,-- шепталъ епископъ; но онъ бываетъ иногда полезенъ намъ.
   -- Онъ служитъ нашимъ цѣлямъ! надменно говорилъ одинъ изъ деревенскихъ джентльменовъ, который дѣйствительно выражалъ чувства своего класса.
   Таковъ былъ человѣкъ, который сидѣлъ теперь одинъ, бесѣдуя самъ съ собою въ своей комнатѣ въ виллѣ д'Эсте. Читатели видятъ, что ему было о чемъ подумать.
  

ГЛАВА IX.

День на озерѣ Комо.

   Мы вполнѣ сочувствуемъ лорду Лаккингтону, который предпочелъ пикникъ и общество миссъ Молли о'Рейли дѣловымъ заботамъ и свиданію съ мистеромъ Дённомъ. Озеро Комо, въ прекрасный день лѣтомъ или раннею осенью, если сердце сколько нибудь свободно отъ безпокойствъ и горестей жизни,-- мѣсто очень пріятное, въ особенности для свѣтскаго человѣка, подобнаго благородному виконту. Ему нравилось, что ощущенія покоя и удовольствія прикрашены здѣсь какимъ-то романическимъ колоритомъ, и онъ любилъ отъ созерцанія суроваго величія Альповъ переходить, къ зрѣлищу какого-нибудь сада съ террасами, сіяющаго блескомъ своей роскошной растительности. Можетъ быть не существовало мѣста, которое было бы въ такой степени способно дѣйствовать на чувства людей его натуры. Здѣсь было величіе и пустынный видъ горныхъ странъ -- снѣжныя вершины и пропасти; но все это находилось на значительномъ разстояніи, такъ что не могло внушить представленіе о холодѣ или непріятную мысль о путешествіи въ саняхъ. Здѣсь было безчисленное множество виллъ всякаго рода и разряда: нѣкоторыя по своей обширности и по своему великолѣпію годились бы даже для королевскихъ резиденцій, другія имѣли видъ кокетливыхъ маленькихъ дачь, гдѣ влюбленные супруги смогли бы проводить свой медовый мѣсяцъ. Здѣсь были изящные павильоны у самаго озера -- уютныя мѣста, гдѣ меланхоликъ съ пріятностью могъ бы предаваться своимъ размышленіямъ, человѣкъ любознательный -- читать, а празднолюбецъ -- наслаждаться своею сигарой, среди самой очаровательной обстановки. Обнесенныя рѣшетками виноградныя аллеи взбирались зигзагами на холмы къ какому-нибудь живописному святилищу, котораго скромный маленькій шпицъ возвышался надъ масличными деревьями, или грубыя ступени въ скалѣ спускались къ уютной бухточкѣ, которая съ своимъ бѣлымъ пескомъ подъ кристальными водами образовала ванну, о какой и не грезилось сибариту. И на всемъ этомъ лежалъ отпечатокъ богатства, все это было проникнуто характеромъ достатка и изобилія, которые такъ по душѣ людямъ, не понимающимъ наслажденія тамъ, гдѣ для него надо сколько нибудь пожертвовать своею любовью въ спокойствію. По мнѣнію благороднаго виконта, мѣсто было превосходное. Притомъ оно было соединено съ единственнымъ романическомъ эпизодомъ его жизни. Здѣсь онъ провелъ нѣсколько первыхъ недѣль послѣ своей свадьбы; и хотя въ немъ сохранилось съ тѣхъ поръ очень мало чувствъ, дѣлавшихъ тотъ періодъ счастливымъ, хотя миледи уже не внушала его уму воспоминанія о прелестяхъ, которыя нѣкогда очаровали его, но все таки отъ этого давняго періода "вѣяло запахомъ розъ". Разстояніе, придающее прелесть вещественной картинѣ, дѣйствуетъ и на картину нравственную. Память смягчаетъ много жесткихъ красокъ, сглаживаетъ много шероховатостей, и сливаетъ въ эту пріятную гармонію много вещей, которыя вблизи произвели бы совершенно противоположные эффекты. Мы не хотимъ сказать этимъ, что медовый мѣсяцъ лорда Лаккингтона не былъ похожъ на нашъ, на этотъ рай счастья и блаженства; мы просто думаемъ, что, вспоминая о немъ, онъ могъ представить себѣ только розовый цвѣтъ, и ни одной тѣни. Онъ по своему опоэтизировалъ тотъ маленькій эпизодъ своей жизни, когда, одѣтый въ затѣйливый и соотвѣтствующій обстоятельствамъ костюмъ, онъ игралъ роль гондольера для своей молодой невѣсты, карабкался на гору, чтобы принести ей оттуда альпійскую розу и громко читалъ Чайлдъ-Гарольда. Онъ не помнилъ теперь ничего этого, и представить себя гребцомъ ему было такъ же дико, какъ вообразить себя бильярднымъ маркеромъ; что же касается до горныхъ экскурсій, то онъ не польстился бы никакимъ успѣхомъ, если бы для достиженія его надлежало взбираться по крутой лѣстницѣ.
   -- Здѣсь въ бухтѣ есть гдѣ-то по близости маленькая вилла,-- сказалъ онъ, между тѣмъ какъ лодка тихо скользила по озеру; я очень желалъ бы показать ее вамъ. Эти слова были обращены къ Молли О`Рейли, сидѣвшей возлѣ него. Не знаете ли вы виллу Ла-Пласъ? спросилъ онъ у одного изъ лодочниковъ.
   -- Какъ же, знаю, эччелленца; да и кто не знаетъ? Мой отецъ былъ тамъ лодочникомъ у одного знатнаго милорда,-- не могу сказать сколько лѣтъ тому назадъ. Ахъ,-- прибавилъ онъ смѣясь,-- какія штуки онъ бывало разсказываетъ объ этомъ милордѣ, который всегда одѣвался какъ гондольеръ или охотникъ за сернами.
   -- Мы не спрашиваемъ о разсказахъ вашего отца, мой милый; намъ нужно только, чтобы вы показали намъ, гдѣ находится Ла-Пласъ,-- рѣзко прервалъ виконтъ.
   -- Вотъ она, эччелленца,-- сказалъ лодочникъ, когда, обогнувъ небольшой скалистый мысъ, они очутились въ виду маленькой бухты, въ центрѣ которой стояла вилла.
   Пустая и заброшенная, она была однако же окружена тою роскошною растительностію, тою рѣдкою декораціей виноградныхъ лозъ и оливъ, олеандровъ и кактусовъ, которая повидимому болѣе чѣмъ вознаграждала за отсутствіе людскихъ попеченій и присмотра. Апельсинныя деревья купали свои отягченныя вѣтви въ озерѣ, гдѣ золотистые плоды подымались и опускались вмѣстѣ съ колебаніемъ воды вокругъ нихъ. Переплетенныя виноградныя лозы разстилались по землѣ, пятная высокую траву своею пурпурной кровью. Масличныя ягоды лежали густымъ слоемъ вокругъ, и тысячи благоуханій наполняли воздухъ, колеблемый тихимъ вѣтромъ.
   -- Позвольте мнѣ показать вамъ настоящую итальянскую виллу, сказалъ виконтъ, между тѣмъ какъ лодка скользила по направленію къ ступенямъ, вырубленнымъ въ мраморной скалѣ. Я когда-то провелъ здѣсь нѣсколько недѣль; мнѣ пришла фантазія узнать -- что это за родъ жизни -- бродить среди масличныхъ рощъ и не имѣть другого общества кромѣ кузнечиковъ и зеленыхъ ящерицъ.
   -- Право, милордъ,-- сказалъ О'Рейли,-- если вы могли жить фигами и лимонами, то вамъ не на что было пожаловаться, только я думаю, что вы чувствовали свое одиночество.
   -- Я едва помню, что я тогда чувствовалъ, но только общее впечатлѣніе у меня осталось то, что мнѣ эта жизнь нравилась. Я обыкновенно лежалъ вотъ подъ тѣмъ большимъ кедромъ и читалъ Петрарку.
   -- Славная штука... превосходная штука... пожить бы здѣсь этакъ двѣсти лѣтъ, или даже менѣе... пропасть рыбы въ озерѣ... кормить прислугу арбузами... сказалъ Твиннингъ, хлопая себя по ногамъ при этихъ хозяйственныхъ соображеніяхъ.
   -- Съ людьми, которыхъ любишь,-- сказала миссъ О'Рейли, я не вижу, почему бы это мѣсто не было очаровательнымъ.
   -- Здѣсь нѣтъ и сотни ярдовъ открытаго пространства. Если бы вы жили здѣсь, вамъ негдѣ было бы поводить лошадь,-- презрительно замѣтилъ Спайсеръ.
   -- Великолѣпный виноградъ, удивительные апельсины, прекраснѣйшія дыни, какія только я когда нибудь видалъ,-- и все это пропадаетъ даромъ,-- сказалъ Твиннингъ смѣясь, какъ будто подобное крайнее пренебреженіе было очень забавной вещью. Въ случаѣ продажи, вилла пошла бы за бездѣлицу.
   -- Вотъ вамъ бы купить, О'Рейли,-- сказалъ виконтъ; это одно изъ тѣхъ заброшенныхъ мѣстъ, которыя можно пріобрѣсти за десятую долю ихъ стоимости; купите его, устройте какъ слѣдуетъ и мы пріѣдемъ провести съ вами осень. Не правда ли Твиннингъ?
   -- Непремѣнно пріѣдемъ, готовъ поклясться въ этомъ; мы будемъ здѣсь къ 1-му сентября и останемся до... сколько вамъ угодно. Забавная штука.
   -- Очаровательное мѣсто, чтобы пріѣхать сюда и отдохнуть отъ заботъ и тревогъ жизни -- сказалъ Лаккингтонъ, растянувшись на скамьѣ и чистя апельсинъ.
   -- Я сошелъ бы съ ума въ одну недѣлю... и въ одно прекрасное утро меня нашли бы повѣсившимся...
   -- Стыдитесь, папа,-- прервала Молли. Милордъ говоритъ, что онъ пріѣдетъ къ намъ въ гости, и вы знаете, что мы были бы здѣсь не ранѣе осени.
   -- Именно такъ... во время винограднаго сбора... покушать вашихъ оливокъ и посмотрѣть за вашимъ масломъ... славная штука,-- весело подхватилъ Твиннингъ.
   -- Объявляю, что я была бы очень довольна этимъ; а вы какъ? обратилась старшая дочь О'Рейли къ Спайсеру.
   Этотъ джентльменъ теперь сообразилъ, что для людей есть такое время въ году, когда главная задача -- жить дешево и приберегать свои средства; и когда онъ подумалъ о спокойствіи безпечнаго существованія, которое не стоило бы никакихъ издержекъ, то одобрилъ планъ и съ своей стороны. И такъ на вопросъ миссъ О'Рейли онъ отвѣчалъ: "Непремѣнно убѣдите вашего папа купить виллу!"
   Твиннингъ съ жаромъ началъ развивать эту мысль. Одною изъ самыхъ замѣчательныхъ особенностей его страннаго характера было -- не только наслаждаться своимъ превосходствомъ относительно богатства надъ столь многими небогатыми друзьями, но и подсмѣиваться надъ всѣми возможными ошибками, которыхъ онъ избѣжалъ, тогда какъ они попались въ западню. Знать, что существовала спекуляція, которая могла соблазнить его и раззорила всѣхъ, кто въ нее впутался; видѣть, что рухнулъ банкъ, отъ управленія которымъ онъ отказался, или провалилась желѣзная дорога, акціи которой онъ отвергнулъ,-- было для него наслажденіенъ, и въ подобныхъ случаяхъ онъ съ истиннымъ энтузіазмомъ шлепалъ по своимъ тощимъ ногамъ и восклицать: "вотъ забавно!"
   Посадить человѣка подобнаго мистеру О'Рейли на такой почвѣ, казалось ему, поэтому, самою лучшею, са мою забавною штукой и онъ водилъ О'Рейли по виллѣ, краснорѣчиво разсуждая обо всѣхъ выгодахъ этого предпріятія,-- о важномъ общественномъ положеніи, которое можетъ это доставить, о мѣстѣ, которое онъ можетъ занимать въ странѣ, о благоразуміи подобнаго употребленія капитала, о несомнѣнности хорошихъ партій для дочерей. "Какой видъ открывается изъ этого окна на Силугенскія Альпы!-- Какой очаровательный уголокъ -- эта маленькая комнатка, чтобы попивать тамъ кларетъ въ осенній вечеръ!-- Подумайте о дессертѣ, который растетъ чуть не въ самой столовой и о форели, прыгающей на разстояніи одного ярда отъ вашего стола!-- Австрійцы будутъ въ восторгѣ имѣть васъ у себя -- они сейчасъ сдѣлаютъ васъ графомъ... какимъ нибудь Hof... дадутъ вамъ крестъ... вѣдь славная штука, не правда ли?.. Графъ О'Райли... какъ звучно!, сдѣлайте это непремѣнно.
   Между тѣмъ какъ Твиннингъ велъ такамъ образомъ свою атаку, лордъ Лаккингтонъ съ неменьшимъ жаромъ выполнялъ свой планъ компаніи на другомъ пунктѣ. Онъ пробрался съ Молли въ садъ и въ маленькій павильонъ въ концѣ его, гдѣ озеро представляло одинъ изъ своихъ самыхъ живописныхъ видовъ. Это мѣсто было ему хорошо знакомо; онъ провелъ много вечеровъ на этомъ низкомъ подоконникѣ, частію забываясь среди этой мирной сцены, частію, полусознательно вспоминая пріятныя ночи у Брукза, или веселые обѣды въ Карльтонъ-Гоузѣ. Здѣсь въ первый разъ онъ сталъ скучать своимъ брачнымъ союзомъ и былъ до того пресыщенъ его блаженствомъ, что рѣшительно стать жаждать какого-нибудь маленькаго несчастя, которое могло бы разрушить гладкую монотонность его жизни. И однакоже теперь, вслѣдствіе одной изъ тѣхъ странныхъ штукъ, которыя дѣлаетъ съ нами память, онъ вообразилъ, что минуты, проведенныя имъ нѣкогда здѣсь, были самыми лучшими въ его
   -- Я увѣрена, хотя вы не хотите признаться въ этомъ,-- сказала она послѣ одной изъ самыхъ краснорѣчивыхъ взрывовъ его воспоминаній,-- я увѣрена, что вы были очень влюблены тогда.
   -- Можетъ быть я питалъ идеальную страсть, поэтическую мечту о свѣтломъ созданіи, которое когда-нибудь овладѣетъ этимъ бѣднымъ сердцемъ,-- и онъ разгладилъ складки своего безукоризненно-бѣлаго жилета,-- но если вы думаете, что я когда нибудь зналъ или видѣлъ подобное созданіе до настоящаго времени, до этой самой минуты...
   -- Остановитесь! вспомните ваше обѣщаніе.
   -- Но, charmante Молли, я не болѣе какъ смертный,-- сказалъ онъ, съ видомъ такого великолѣпнаго смиренія, которое вдругъ заставило ее вспомнить, что эти слова произнесены перомъ.
   -- Смертные должны держать свое слово,-- сказала она рѣзко. Условіе, на которомъ я согласилась принять ваше общество, было... Впрочемъ мнѣ нѣтъ надобности напоминать вамъ.
   -- Нѣтъ, не напоминайте, дорогая Молли, потому что я буду въ восторгѣ, если забуду его. Вы знаете, что никакой законъ никогда не обязывалъ человѣка дѣлать невозможное; и что вынужденіе отъ него какого нибудь обѣщанія въ этомъ духѣ есть само по себѣ дѣло незаконное. Значитъ не я, а вы виновны въ проступкѣ. Вы, вѣроятно, и не подозрѣвали этого?
   -- Я помню только одно: вы обѣщали мнѣ не говорите вздору, сказала она, сильно краснѣя частію отъ гнѣва, частію отъ стыда.
   -- А! мнѣ и въ голову не приходило, что вы здѣсь, сказалъ Твиннингъ, просунувъ голову въ окно. Хорошенькое мѣстечко... такое спокойное и уединенное... Славная штука!
   -- Отсюда такой прекрасный видъ, папа,-- сказала Молли въ нѣкоторомъ смущеніи отъ насмѣшливаго взгляда Твиннинга. Подите сюда и посмотрите.
   -- Я только что говорилъ вашей милой дочери, О'Рейли, что вы должны пріобрѣсти это мѣсто,-- сказалъ лордъ Лаккингтонъ. Не думайте, что у васъ не будетъ здѣсь общества. Вѣдь здѣсь есть вилла д'Эсте; она скоро сдѣлается европейскою знаменитостью и на будущій годъ будетъ набита биткомъ. Галиньяни уже упомянулъ меня и леди Лаккингтонъ въ числѣ посѣтителей. Эти вещи имѣютъ свое дѣйствіе. Пресса въ наше время равняется имѣнію.
   -- Дѣйствительно, я увѣренъ въ этомъ. У моей жены былъ кузенъ, который получалъ двѣсти фунтовъ въ годъ отъ "Тиролейскаго курьера," маленькой ежедневной газеты, которой, можетъ быть, вы, милордъ, и не видали.
   -- Когда я сказалъ "имѣнію," сэръ, то намекалъ скорѣе на признанную силу и вліяніе, чѣмъ на обыкновенное богатство. Впрочемъ, надо прибавить, что я не принадлежу къ числу тѣхъ людей, которые одобряютъ это вліяніе, да я и не понимаю, какъ люди моего сословія могутъ имѣть такое мнѣніе о подобныхъ вещахъ.
   -- По-моему ничто не можетъ сравниться съ газетой,-- сказалъ О'Рейли вздыхая, какъ будто бы это признаніе стоило ему нѣкотораго усилія. Я читаю "Сандерсъ" вотъ уже 48 лѣтъ и признаюсь вамъ, что не находилъ газеты, которая нравилась бы мнѣ въ такой степени. Потому что, вотъ видите ли, милордъ, въ газетѣ такъ же, какъ въ домѣ, вы должны знать, гдѣ найдти то, что вамъ нужно. Но дайте мнѣ напр. "Таймзъ" и велите отыскать извѣстіе подъ названіемъ "дворъ намѣстника:" это будетъ все равно что заставить меня искать мою спальню въ Букингэмскомъ дворцѣ. Если эти новости и помѣщаются тамъ когда-нибудь, такъ непремѣнно между преступленіями или происшествіями.
   -- Праздненство въ Кэстлѣ... Патриксъ-Голлъ... Славная штука! сказалъ Твиннингъ, весело смѣясь, при воспоминаніяхъ о тамошнемъ гостепріимствѣ.
   -- Были я и вы... Но впрочемъ вы были слишкомъ молоды для представленія,-- сказалъ милордъ, обращаясь къ Молли.
   -- Мы не выѣзжали, но во всякомъ случаѣ я увѣрена, что мы не захотѣли бы тамъ быть,-- сказала Молли.
   -- Кто знаетъ; можетъ быть удовольствіе этого представленія сохранено для меня,-- любезно сказалъ виконтъ. Вотъ постъ, который вашъ народъ могъ бы предложить мнѣ.
   -- Постъ лорда-намѣстника! воскликнула Молли, вытаращивъ глаза.
   -- Именно, ma belle. Не сдѣлать ли намъ репетицію церемоніи представленія? Вы Твиннингъ, будьте каммергеромъ. Вы, О'Рейли, станьте въ сторону, будьте герольдмейстеромъ. Теперь къ дѣлу. Говоря это, онъ гордо выпрямился и принялъ величественную позу, между тѣмъ какъ Твиннингъ, пробормотавъ про себя "вотъ забавно", громко доложилъ: "Миссъ Молли О'Рейли, ваше превосходительство". При этихъ словахъ и прежде чѣмъ дѣвушка успѣла опомниться, его превосходительство сдѣлалъ шагъ впередъ и поцѣловалъ ее въ обѣ щеки съ радушіемъ, которое заставило ее вспыхнуть.
   -- Это не то, совсѣмъ не то, я увѣрена,-- сказала она почти съ гнѣвомъ.
   -- Клянусь жизнію! я въ точности слѣдую церемоніалу,-- не болѣе,-- сказалъ виконтъ. Затѣмъ, продолжая комедію, онъ прибавилъ: "Позаботьтесь, Твиннингъ, помѣстить ее въ списокъ приглашенныхъ на балы. О'Рейли, ваша племянница очаровательна."
   -- Моя племянница... но вѣдь она...
   -- Вы забываете, мой достойный другъ, что мы играемъ роль намѣстника и не можемъ обременять своей памяти узами родства.
   Въ это время пришелъ Спайсеръ и сказалъ, что собирается буря и что благоразумнѣе всего, кажется, будетъ выгрузить завтракъ изъ лодки и оставаться здѣсь, пока гроза не пройдетъ. Это предложеніе тотчасъ же было одобрено и всѣ занялись приготовленіями къ закускѣ, единодушно сознаваясь, что они не чувствуютъ ни малѣйшаго сожалѣнія объ отсутствіи другой лодки, которая еще не успѣла придти. Въ самомъ дѣлѣ, какъ замѣтилъ О'Рейли, "имъ было гораздо уютнѣе такъ, безъ русскихъ", что, въ различныхъ формахъ, признали и всѣ остальные.
   Общій столъ порождалъ какое-то странное чувство братства: небольшія приготовленія къ этому обѣду произвели между всѣми ими короткость стараго знакомства, и теперь, сидя и помогая другъ другу, они были похожи на одну семью. Каждый наперерывъ старался выказать свою способность быть полезнымъ и пріятнымъ; даже благородный виконтъ, который, собственно говоря, не дѣлалъ ровно ничего, до такой степени искусно претворялся занятымъ и дѣятельнымъ, что всѣ смотрѣли на него какъ на жизнь и душу общества. Впрочемъ мы несправедливо сказали, что онъ ничего не дѣлалъ, потому что онъ-то именно, прелестью своихъ манеръ и находчивымъ тактомъ свѣтскаго человѣка, и сообщилъ пикнику его успѣхъ. Непривычный къ пріятнымъ качествамъ подобныхъ людей, О'Рейли вполнѣ почувствовалъ удивленіе, которое можетъ внушить великая способность вести разговоръ, и сидѣлъ изумленный и очарованный этимъ потокомъ забавныхъ анекдотовъ, остроумныхъ замѣчаній и мѣткихъ наблюденій, которые изливались передъ нимъ.
   Онъ ничего не зналъ о ловкости, которая руководитъ этими способностями, не зналъ, что, подобно хитрымъ купцамъ раскладывающимъ свои товары такъ чтобы представить ихъ въ самомъ выгодномъ свѣтѣ, подобные люди показываютъ свои качества со всею искусственностью выставки. Онъ не подозрѣвалъ присутствія тонкой лести, заставившей его вообразить себя короткимъ знакомымъ людей, которыхъ имена произносились при немъ безъ стѣсненія, пока наконецъ атмосфера большого свѣта не показалась ему похожею на воздухъ, которымъ онъ дышалъ съ дѣтскихъ лѣтъ.
   -- Въ какомъ восторгѣ былъ бы принцъ отъ О'Рейли,-- сказалъ виконтъ Твиннингу шопотомъ, который легко было разслушать.
   -- Этотъ острый юморъ, этотъ сильный, оригинальный здравый смыслъ, это могучее пренебреженіе къ мелкимъ препятствіямъ тамъ, гдѣ онъ рѣшился идти по извѣстной дорогѣ... Его королевское высочество оцѣнилъ бы всѣ эти качества.
   -- Безспорно... былъ очарованъ ими... счелъ бы его въ высшей степени пріятнымъ человѣкомъ... славная штука.
   -- Вы напоминаете мнѣ О'Келли -- полковника О'Келли -- О'Рейли; довольно странно, но вы оба, должно быть, происходите отъ той же самой кельтической крови. Но, можетъ быть, этотъ именно элементъ и даетъ вамъ это особенную прелесть въ обществѣ, на которую я намекалъ. Вы, не довольно стары, Твинниннъ, чтобы помнить небольшой домъ, съ сводистым окнами, выходившими на Птичью-аллею; онъ былъ похожъ на домъ деревенскаго пастора, заброшенный въ середину Лондона, съ жимолостью надъ входомъ и попугаями на лужайкѣ противъ него. Тамъ жили вмѣстѣ О'Келли и Пэйнъ, двое забавнѣйшихъ холостяковъ какіе только когда нибудь заключали между собою товарищескій союзъ. Принцъ обѣдалъ съ ними каждую пятницу; уже такъ было заведено у нихъ. Прелесть этихъ обѣдовъ состояла въ томъ, что здѣсь не было никакихъ стѣсненій и церемоній. Это было совершенно то же, какъ если бы О'Рейли купилъ эту виллу и сказалъ: "Теперь, Лаккингтонъ, я довольно богатъ, чтобы жить въ свое удовольствіе; я не хочу безпокоиться и утруждать себя, гоняясь за пріятными свѣтскими людьми; но вы знаете ихъ всѣхъ, знаете ихъ обычаи, нужды и требованія: скажите мнѣ откровенно, не можемъ ли мы устроить такъ, чтобы это мѣсто было ихъ сборнымъ пунктомъ въ Европѣ. Находясь здѣсь, среди самой пріятной мѣстности, съ хорошимъ поваромъ и хорошимъ погребомъ -- не сдѣлалось ли бы это мѣсто настоящимъ раемъ?
   -- Если бы только я зналъ, что вы, милордъ... и, разумѣется, присутствующая компанія -- прибавилъ О'Рейли, съ поклономъ сдѣлали мнѣ честь своимъ посѣщеніемъ, то я готовъ бы пріобрѣсти это мѣсто хоть завтра и гордился бы названьемъ его владѣльца. Въ самомъ дѣлѣ, я не вижу почему мы здѣсь не можемъ чувствовать себя такъ же хорошо, какъ таскаясь по свѣту среди пыли и зноя. И такъ, если мои дѣвочки не видятъ препятствія...
   -- Я очень желала бы этого, папа,-- прервала миссъ О'Рейли.
   -- Я очарована даже при одной мысли объ этомъ,-- вскричала Молли.
   -- Превосходная мысль... романтическая идея... за исключеніемъ нѣкоторой суммы денегъ,-- пробормоталъ Твиннингъ.
   -- Сюда нѣтъ никакого подступа съ сухого пути,-- сказалъ Спайсеръ, который предвидѣлъ, что способности его лошади не могли бы получить здѣсь ни малѣйшаго развитія.
   -- Тѣмъ лучше,-- сказалъ Твиннингъ,-- ни какой непрошенный гость не примчится сюда къ завтраку или къ обѣду,-- онъ долженъ ѣхать въ лодкѣ и будетъ видѣнъ за цѣлый часъ до своего прибытія.
   -- Если я сколько нибудь знаю моего друга,-- сказалъ виконтъ,-- то онъ скорѣе склоненъ сдѣлать радушный пріемъ, чѣмъ вѣжливый отказъ посѣтителю. Мы должны завтра поговорить съ Лафранки о виллѣ, О'Рейли. Онъ смышленный малый и знаетъ какъ дѣлаются эти дѣла.
   -- Право, милордъ, я вижу все въ солнечномъ свѣтѣ, пока сижу въ такой компаніи. Это именно та пріятная вещь, которая мнѣ нравится. Нѣсколько друзей -- если только это не слишкомъ большая смѣлость съ моей стороны.
   -- Нѣтъ, нисколько, О'Рейли. Уваженіе, которое я чувствую къ вамъ, и которое Твиннингь чувствуетъ къ вамъ -- при этомъ милордъ взглянулъ на Спайсера и слегка кивнулъ головой, какъ будто говоря: здѣсь есть еще одна особа, не требующая формальнаго упоминовенія въ актѣ -- уваженіе это -- не мимолетное чувство, и мы искренно желаемъ, чтобы оно было принято какъ истинная дружба.
   -- Разумѣется... безспорно... великое почтеніе... безграничное удивленіе... вотъ штука!-- пробормоталъ Твиннингъ вполголоса.
   Вечеръ прошелъ въ веселыхъ планахъ на счетъ будущаго. Спайсеръ взялся доставить работниковъ и художниковъ разнаго рода и украсить виллу и ея почву. Онъ знаетъ также одного садовника и можетъ, посредствомъ поѣздки въ Неаполь и небольшого подкупа, переманить повара принца Сиракузскаго,-- сицилійца, который стоитъ всѣхъ французовъ въ мірѣ относительно ультрамонтанской кухни. Въ самомъ дѣлѣ, прежде чѣмъ яркій свѣтъ луны, поднявшейся надъ озеромъ напомнилъ имъ, что пора отправляться домой, они уже составили для семейства О'Рейли планъ чуть не райскаго существованія.
   Мало есть вещей, которыя даютъ воображенію больше пищи и простора, чѣмъ описаніе образа жизни, гдѣ деньги "ни почемъ" и гдѣ слова: "желать и имѣть" суть тождественныя понятія. Дайте нѣкоторымъ людямъ -- какъ бы мало ни были они одарены способностью фантазіи -- изобразить подобное существованіе -- и вы увидите, какъ они, посредствомъ простого помноженія различныхъ вкусовъ, наконецъ создадутъ въ высшей степени плѣнительную и великолѣпную картину. Совѣтники семейства О'Рейли были довольно искусны въ своемъ родѣ, и ужъ конечно не забыли ни одной составной части удовольствія,-- такъ что, къ тому времени когда лодка вошла въ маленькую бухту д'Эсте, уже былъ готовъ очеркъ такой жизни, съ которою не могло сравниться ничто, разсказываемое въ волшебныхъ сказкахъ.
   -- Я куплю виллу, милордъ; она все равно что моя въ эту минуту,-- сказалъ О'Рейли, выйдя на берегъ. И когда онъ говорилъ эти слова, его серде трепетало отъ восторга, при мысли цѣлой жизни блаженства.
  

ГЛАВА X.

Маленькій обѣдъ.

   Леди Лаккингтонъ и леди Грэсъ проводили утро вдвоемъ. Отправленіе ихъ мужей на пикникъ представляло имъ приличный поводъ для разговора объ этихъ джентльменахъ, и они воспользовались настоящимъ случаемъ.
   Собственно говоря, виконтесса не слишкомъ налегала на недостатки своего супруга; по ея словамъ это были безвредныя шалости джентльмена среднихъ лѣтъ, который, не смотря на свой возрастъ, все еще хочетъ нравиться и очаровывать. "Онъ любитъ эти легкія маленькія побѣды въ низшемъ слою общества, въ которыхъ онъ такъ увѣренъ. Онъ притворяется, что онѣ только забавляютъ его, но на самомъ дѣлѣ онѣ ему нравятся. Но такъ какъ онъ предается подобнымъ развлеченіямъ только гдѣ нибудь на сторонѣ, то въ этомъ еще нѣтъ большой бѣды".
   Леди Грэсъ согласилась съ ней и вздохнула. Она вздохнула потому, что подумала о своемъ собственномъ бремени и о томъ, до какой степени оно тяжелѣе бремени ея пріятельницы. Слабости Твиннинга были вовсе не маленькія, ошибки его скрывались гораздо глубже, чѣмъ въ какомъ-нибудь легкомысленномъ самообольщеніи. Все что онъ дѣлалъ, говорилъ или думалъ, было зрѣлымъ образомъ взвѣшено и соображено; его веселая, смѣющаяся манера, его непринужденные, беззаботные жесты, его всегдашняя готовность раздѣлить веселость другихъ, были не что иное какъ мелкая монета, которою онъ щедро сыпалъ въ то время, когда помышлялъ о крупномъ помѣщеніи своихъ капиталовъ.
   Вслѣдствіе продолжительнаго знакомства съ его хитрой, двуличной натурой, соединеннаго почти съ отвращеніемъ къ нему, леди Грэсъ пришла къ убѣжденію, что во всемъ, что онъ говорилъ или дѣлалъ, кроется какой-нибудь невидимый мотивъ, и что даже его скупыя скаредныя привычки имѣли своею причиною не столько желаніе копить деньги, сколько какую-то тайную и отдаленную цѣль.
   Она набросала грустную картину жизни, которую вела съ мужемъ: обманчивый блескъ для свѣта и скаредная скупость дома; всѣ внѣшніе признаки роскошной жизни и полное внутреннее сознаніе скудости и лишенія. Онъ великолѣпно меблировалъ домѣ, чтобы отдавать ихъ въ наймы; заводилъ экипажи, чтобы, показавъ, продать ихъ. Даже мои изумруды -- говорила лэди Грэсъ -- были проданы герцогинѣ Уиндермиръ, которая восхищалась ими. Трудно придумать что нибудь такое, изъ чего онъ не могъ бы извлечь прибыли. Если моихъ пони хвалили въ паркѣ, то я уже знала, что это прелюдія къ продажѣ ихъ на слѣдующее утро; даже камелія, которую я носила въ своихъ волосахъ, была обращена въ спекуляцію, она послужила къ продажѣ теплицы, гдѣ она выросла. И однако же говорятъ, что если... говорятъ, что... я хочу сказать... я слышала, что законъ не считаетъ этого жестокостью, а просто очень обыкновеннымъ слѣдствіемъ супружеской власти,-- чѣмъ-то, можетъ быть, непріятнымъ, но недостаточнымъ для жалобы, а тѣмъ болѣе для сопротивленія.
   -- Вѣдь это дѣйствительно жестокости, сказала леди Лаккингтонъ; мужья того круга, къ которому принадлежитъ Твиннингъ, не бьютъ своихъ женъ....
   -- Нѣтъ, они только разбиваютъ ихъ сердца, вздохнула леди Грэсъ,-- и это, должно бытъ, совершенно законно.
   -- Насчетъ этого дѣлали или хотѣли дѣлать что-то разъ въ палатѣ лордовъ. У этого малаго старика лорда Клоудэсли былъ билль, или измѣненіе какого-то билля, которымъ -- я не увѣрена въ томъ, что передаю съ совершенною точностью,-- но кажется этотъ билль предоставляетъ женѣ право выдѣлиться, взявъ свою часть. Нѣтъ, не то: по истеченіи пяти лѣтъ жестокаго обращенія мужа, она могла... Право: я не могу ясно припомнитъ содержанія билля, знаю только, что этотъ противный канцлеръ былъ противъ него. Онъ сказалъ, что это сдѣлало бы женщинъ совершенно независимыми отъ мужчинъ.
   -- Значитъ этотъ билль никогда не получитъ силы закона, снова вздохнула леди Грэсъ.
   -- Кто знаетъ, дорогая моя?-- обыкновенно оканчивается тѣмъ, что они проводятъ въ обѣихъ палатахъ предложенія, которыя сначала имъ не нравятся. Сказать ли вамъ, кто долженъ знать это?-- Дэвенпортъ Дённъ. Вотъ человѣкъ, который долженъ понимать эти вещи.
   -- Въ самомъ дѣлѣ!-- воскликнула леди Грэсъ съ нѣкоторымъ одушевленіемъ.,
   -- Пригласимъ его къ обѣду, сказала леди Лаккингтонъ; я достаточно знакома съ нимъ, чтобы это сдѣлать... т. е. я видала его одинъ разъ. Разумѣется, онъ будетъ въ восторгѣ; я если можно сдѣлать что нибудь очень хорошее или безопасное на биржѣ, то онъ непремѣнно скажетъ намъ.
   -- Богъ съ нею, съ биржей. Мнѣ не съ чѣмъ пускаться въ спекуляціи.
   -- Вотъ это-то именно и есть наилучшій поводъ къ риску; по крайней мѣрѣ такъ говоритъ мой шуринъ, Аннеслей. Вы навѣрно выиграете. Вотъ хоть бы я ничего не давала, а сказала только: "да, я хочу имѣть акціи". Я слышала, что цѣна ихъ -- пятьдесятъ восемь и три четверти и что она непремѣнно дойдетъ до шестидесяти четырехъ или пяти; но на самомъ дѣлѣ курсъ ихъ возвысился до семидесяти, и тогда мы продали,-- т. е. Дённъ продалъ и вручилъ мнѣ тысячу двѣсти пятьдесятъ три фунта прибыли.
   -- Желала бы я, чтобъ онъ былъ столько счастливъ въ моихъ дѣлахъ. Я разумѣю не денежныя дѣла,-- прибавила леди Грэсъ, и ея щеки покрылись яркою краской.
   -- Я всегда говорила, что въ этихъ вещахъ есть судьба, и -- кто знаетъ?-- можетъ быть, его пребываніе здѣсь въ эту минуту есть предопредѣленіе.
   -- Можетъ быть,-- грустно сказала леди Грэсъ.
   -- Вотъ,-- сказала леди Лаккингтовъ, быстро набросавъ нѣсколько строкъ на листкѣ почтовой бумаги:-- такъ будетъ хорошо:
   "Дорогой мастеръ Дённъ, если вамъ угодно будетъ пообѣдать сегодня со мною и леди Грэсъ Твинннигъ, то вы очень обяжете

преданную вамъ
Джорджіану Лаккингтонъ.

   -- Кому нибудь другому я сказала бы что нибудь о двухъ "pauvres femmes délaissées", но Дённъ испугался бы и вѣроятно бы не пришелъ.
   -- Вѣроятно,-- сказала леди Грэсъ со вздохомъ.
   -- Теоерь посмотримъ, что выйдетъ изъ этого,-- и она позвонила и отправила записку.
   Леди Лаккнагтонъ едва успѣла забросать бѣглый очеркъ класса и разряда людей, къ которому принадлежалъ мистеръ Дэвенпортъ Дённъ, когда слуга воротился съ отвѣтомъ. Это было формальное принятіе приглашенія: Мистеръ Дэвенпортъ Дённъ приказалъ кланяться и т. д.
   -- Разумѣется онъ придетъ, сказала она, небрежно бросивъ записку. Знаете ли моя милая, мнѣ сдается, что мы поступили нѣсколько опрометчиво; вотъ мы поймали нашего слона: что же мы будемъ теперь дѣлать съ нимъ?
   -- Я не въ состояніи ничего посовѣтовать вамъ.
   -- Эти люди -- не наши люди, и ихъ боги -- не наши боги,-- сказала леди Лаккингтонъ.
   -- Если всѣ мы приносимъ наши жертвы въ одномъ храмѣ -- на биржѣ,-- сказала леди Грэсъ нѣсколько грустнымъ тономъ, то едва ли мы можемъ спорить о вѣрѣ.
   -- Это вѣрно только въ извѣстномъ смыслѣ,-- возразила ея пріятельница.-- Деньги необходимы для всѣхъ, поэтому средства къ пріобрѣтенію ихъ могутъ быть одинаковы для многихъ. Но мы отличаемся отъ этихъ людей въ употребленіи денегъ, издерживая свои богатства со вкусомъ. Взгляните только на ихъ хозяйство, на ихъ посуду, на ихъ ливреи и экипажи -- и вы тотчасъ замѣтите, что всякій разъ, какъ только они выходятъ изъ предѣловъ рабскаго подражанія, они дѣлаютъ самые нелѣпые промахи противъ вкуса и приличія. Я желала бы, чтобы Спайсеръ былъ здѣсь и присмотрѣлъ за обѣдомъ; это одна изъ многихъ вещей, въ которыхъ онъ что нибудь смыслитъ; но кажется намъ придется предоставить все самому повару, а мы должны утѣшаться тѣмъ, что критика, которой подвергнется его искусство, будетъ не очень высокаго достоинства.
   -- Мы будемъ обѣдать, кажется, въ четыре часа?-- сказала леди Грэсъ своимъ обычнымъ грустнымъ тономъ, выходя изъ комнаты съ жестомъ глубокой скорби, который сдѣлалъ бы честь любой королевѣ въ трагедіи.
   Возвратимся на минуту къ мистеру Девенпорту Дённу. Приглашеніе леди Лаккингтонъ не произвело на него ни одного изъ тѣхъ подавляющихъ чувствъ удивленія, или тѣхъ порывовъ восторга, на которые она такъ горячо разсчитывала. Были времена, когда подобное приглашеніе со стороны какой нибудь виконтессы онъ счелъ бы замѣчательнымъ событіемъ своей жизни, когда съ его стороны потребовалось бы нѣкоторое усиліе, чтобы повѣрить дѣйствительности этого факта; но тѣ дни давно уже прошли. Съ тѣхъ поръ мистеру Дённу не только случалось обѣдать у знатныхъ людей, но и самому угощать ихъ обѣдами. Благородные лорды и баронеты пили его кларетъ, высокопочтенные хвалили его хересъ, и высшіе сановники удостоивали спрашивать -- гдѣ онъ достаетъ "этотъ превосходный портвейнъ?" Робкій, застѣнчивый, нерѣшительный, колеблющійся, недовѣряющій себѣ самому, смиренный человѣкъ исчезъ, и мѣсто его заступилъ смѣлый, рѣшительный, самоувѣренный характеръ, ежедневно мѣряющійся съ кѣмъ-нибудь силой и столько же часто выходящій изъ борьбы съ пріятнымъ убѣжденіемъ, что ему нечего опасаться какого-бы то ни было противника. Онъ былъ довольно проницателенъ и видѣлъ, что великія цѣли жизни достигаются не столько посредствомъ ловкости и искусства, сколько посредствомъ неуклонной настойчивости въ преслѣдованіи ихъ. Неудачи многихъ талантливыхъ людей и великіе успѣхи многихъ дюжинныхъ личностей не остались, для него безъ назиданія. Вступивъ на жизненное поприще, онъ былъ похожъ на игрока, который садится за карты съ твердымъ намѣреніемъ выиграть.
   И такъ приглашеніе леди Лаккингтонъ не возбудило въ немъ ни удовольствія, ни удивленія. Онъ вспомнилъ, что гдѣ-то, когда-то ее встрѣчалъ, и теперь возобновленіе этого знакомства не произвело въ немъ ни одного изъ тѣхъ чувствъ, которыя предсказывала миледи съ такою увѣренностію. Пришлось даже напоминать ему, что миледи ждетъ его къ обѣду, иначе онъ могъ бы забыть объ этомъ, до такой степени онъ былъ равнодушенъ.
   Можетъ быть, это будетъ не очень любезно съ нашей стороны, но мы не умолчимъ объ одномъ обстоятельствѣ: туалетъ обѣихъ дамъ доказывалъ, что для нихъ не было безразлично, какое впечатлѣніе онѣ должны произвести на своего гостя.
   Виконтесса была одѣта съ совершенствомъ того французскаго вкуса, котораго главный характеръ состоитъ въ свѣжести и изяществѣ. Это было что-то легкое, воздушное, волнующееся, летучее, сотканное изъ валансьенскихъ кружевъ и бѣлаго муслина, подъ которыми однакожъ скрывалось очень граціозное человѣческое существо. Пріятельница ея вся въ черномъ, съ богатымъ кружевомъ, прикрѣпленнымъ къ гребню и спускавшимся изящными складками на одно плечо, была восхитительныхъ олицетвореніемъ печали, впрочемъ доступной утѣшенію. Двѣ женщины окинули другъ друга одобрительнымъ взглядомъ.
   Леди Лаккингтонъ начала размышлять, какъ ей вести себя относительно мистера Дённа: принять ли ей внушительный тонъ гордаго снисхожденія знатной дамы, или же очаровать граціозною прелестью любезной женщины. Она была одинаково способна и къ той, и къ другой роли, и могла разсчитывать на успѣхъ, какую бы изъ двухъ дорогъ она ни выбрала. Между тѣмъ какъ она колебалась такимъ образомъ, гость вошелъ въ комнату.
   Если его манеры нисколько не показывали въ немъ человѣка высшаго круга, то съ другой стороны въ нихъ почти нечего было критиковать. Онъ не былъ ни дерзокъ, ни застѣнчивъ, и при рѣшительномъ отсутствіи всякой заносчивости, его осанка отличалась увѣренностью, не лишенною нѣкотораго достоинства.
   За обѣдомъ предметомъ разговора были обыкновенныя темы: заграничныя путешествія, чужеземные обычаи, коллекціи и галереи. Дённъ видѣлъ много картинъ и статуй, и очевидно съ толкомъ; но о народѣ и обществѣ онъ не зналъ почти ничего; миледи быстро открыла этотъ недостатокъ и ухватилась за него, какъ за свою опору.
   -- Когда работящіе люди, подобные мнѣ, даютъ себѣ праздникъ,-- сказалъ Дённъ, то они бываютъ слишкомъ рады уйдти отъ дѣйствительной жизни и искать убѣжища между произведеніями искусства. Живописецъ и скульпторъ внушаютъ имъ столько поэзіи, сколько совмѣстно съ серьезнымъ складомъ ихъ ума, и при томъ эти художники всегда довольно реальны для того, чтобы требовать отъ искусства какого-нибудь практическаго смысла.
   -- Но не пріятнѣе ли было бы провести этотъ праздникъ въ пріобрѣтеніи знакомствъ? Вы, конечно, могли бы получить легкій доступъ въ самое отличное общество.
   -- Я плохой французъ, миледи, я не говорю ни слова ни по нѣмецки, ни по-итальянски.
   -- Англійскій языкъ теперь въ большой модѣ; на немъ умѣютъ объясняться всѣ, съ которыми стоитъ говорить.
   -- Стѣсненіе, происходящее отъ необходимости говорить на чужомъ языкѣ, подобно придворному платью, надѣтому въ первый разъ, лишаетъ человѣка всякой натуральности. По крайней мѣрѣ, въ моихъ немногихъ сношеніяхъ съ иностранцами, мнѣ никогда не случалось прочесть что нибудь изъ характера человѣка, когда онъ обращался ко мнѣ не на своемъ собственномъ языкѣ.
   -- А развѣ вамъ необходимо читать въ чужомъ характерѣ? томно спросила леди Грэсъ.
   -- Я всегда чувствую себя какъ-то лучше, когда знаю географію страны, въ которой живу,-- отвѣчать Дённъ улыбаясь.
   -- Я полагаю, что вы имѣете большія способности въ этомъ отношеніи т. е. въ разгадываніи характеровъ,-- сказала леди Лаккингтонъ.
   -- Вы льстите мнѣ, миледи; я не имѣю ни малѣйшей претензіи на это. Разъ убѣдившись въ искренности тѣхъ, съ которыми вхожу въ сношенія, я уже не стараюсь узнать больше, да и не имѣю способности къ новымъ попыткамъ.
   -- Но при вашей обширной жизненной опытности, развѣ вы не могли хотя бы безсознательно сдѣлаться свѣдущимъ въ разгадываніи человѣческихъ натуръ?
   -- Не думаю, миледи; чѣмъ больше человѣкъ приглядывается къ жизни, тѣмъ проще она ему кажется и это не вслѣдствіе изученія людей, а вслѣдствіе того простого факта, что цѣлымъ міромъ управляютъ какіе-нибудь три или четыре мотива. Неудовлетворенная потребность того или другого рода,-- богатство, знатность, отличіе, можетъ быть, привязанность -- движетъ цѣлымъ характеромъ, точно такъ, какъ извѣстная страсть даетъ выраженіе всему лицу; и всѣ разнообразія темпераментовъ также какъ и физіономій суть не что иное, какъ отпечатокъ потребности или, если угодно, желанія. Можетъ быть, прибавилъ онъ, бросивъ украдкой взглядъ, быстрый какъ молнія, на леди Грэсъ, можетъ быть, опытность этого рода чаще встрѣчается у людей подобныхъ мнѣ, т. е. у людей, которымъ ввѣрены чужіе интересы, но, разумѣется, я не имѣю никакого ключа къ разгадыванію характеровъ, кромѣ одного ихъ великаго двигателя -- нужды.
   -- Но мнѣ нужны пятьдесятъ тысячъ вещей, сказала леди Лаккингтинъ, мнѣ нужно пропасть денегъ; мнѣ нужна прекрасная вилла Сэрра Новена близъ Палермо; словомъ, мнѣ нужно все, что мнѣ нравится.
   -- Это не тѣ нужды, которыя можно назвать побужденіями, также какъ мимолетные дожди не составляютъ климата, возразилъ Дённъ. Я говорю о непрестанномъ, неутомимомъ желаніи, которое всегда съ нами, и въ радости и въ горѣ, которое участвуетъ въ каждомъ дѣйствіи, смѣшивается съ каждою нашею мыслію и представляетъ нашему уму постоянное изображеніе насъ самихъ въ какомъ нибудь желанномъ видѣ, отличномъ отъ всего, что мы испытали. Леди Грасъ понимаетъ меня.
   -- Кажется... По крайней мѣрѣ отчасти, сказалъ она, обмахиваясь вѣеромъ и закрывая имъ свое лицо.
   -- Очень немногіе недоступны искушенію подобнаго рода, да и то потому, что они развлечены многимъ.
   -- Я ненавижу этихъ словъ: искушенія, западни и т. п. это очень скучная болтовня. Когда я ожидаю рыбнаго соуса за обѣдомъ, такъ вы тоже можете сказать мнѣ что это искушеніе; но если вы хотите, чтобы я дѣйствительно поняла это слово, такъ говорите мнѣ о какой нибудь удивительной спекуляціи, о какомъ нибудь удивительномъ планѣ пріобрѣсти милльоны. О, милый мистеръ Дённъ, вы, который дѣйствительно знаете путь, покажите мнѣ дорогу къ пріобрѣтенію двадцати тысячъ фунтовъ. Это, кажется умѣренное желаніе.
   -- Ничего нѣтъ легче, миледи, если вы только расположены рискнуть сорока тысячами.
   -- Но я не расположена, сэръ, я не имѣю ни малѣйшаго намѣренія рисковать ни одной сотней. Я не игрокъ.
   -- И однако же то, къ чему стремитесь, миледи, очень похоже на игру.
   -- Пожалуйста, помѣстите это слово вмѣстѣ съ искушеніемъ, въ запрещенную категорію: оно рѣшительно ненавистно мнѣ.
   -- Не чувствуете ли вы также нерасположенія къ слову "случай", леди Грэсъ, сказалъ онъ, бросивъ на нее украдкой довольно пристальный взглядъ.
   -- Нѣтъ, отвѣчала она тихимъ голосомъ,-- это все, на что мнѣ остается надѣяться.
   -- Кстати, мистеръ Дённъ, что дѣлается въ парламентѣ относительно насъ? не разсматриваются ли тамъ поводы, по которымъ мы можемъ требовать выдѣла или приличнаго обезпеченія, или...
   -- Или развода, торжественно прибавила леди Грэсъ.
   -- Нѣтъ, миледи; законъ только починяетъ старую дорогу, не дѣлая новой. Потребность нашего времени есть дешевизна; намъ нужны: дешевая литература, дешевая почта, дешевое путешествіе, такъ почему же этою потребностью не можетъ быть дешевый разводъ? Законодательство объявляетъ теперь своею высокою цѣлію -- распространить на бѣдныхъ всѣ выгоды, которыми пользуются богатые, и такія какъ разводъ, считаются непослѣдними изъ этихъ выгодъ...
   -- А развѣ вы имѣете какую-нибудь причину сомнѣваться въ этомъ?-- спросила леди Грэсъ.
   -- Роскошь перестаетъ быть роскошью, какъ скоро она дѣлается общимъ достояніемъ. Дешевый разводъ сдѣлается столько же не фэшенэбльною вещью, какъ ананасъ, когда его можетъ имѣть всякій угольщикъ,-- сказала леди Лаккингтонъ.
   -- Мнѣ кажется, вы ошибаетесь насчетъ того, въ чемъ состоитъ роскошь,-- возразила леди Грэсъ. Каждый день въ году кто нибудь выходитъ изъ тюрьмы, но никто не станетъ утверждать, чтобы чувство свободы было чрезъ то менѣе дорого дли каждаго освобожденнаго человѣка.
   -- Ваше уподобленіе слишкомъ вѣрно,-- сказалъ Дённъ. Разведенная жена будетъ въ глазахъ свѣта слишкомъ похожа на освобожденнаго узника. Виновная или невиновная -- она будетъ носить на себѣ порокъ публичнаго суда и приговора. Какъ мало изъ насъ такихъ, которые, для излеченія болѣзни, рѣшились бы подвергнуться публичной операціи. Не будемъ ли скорѣе мы переносить свои скорби и лелѣять наши страданія втайнѣ, чѣмъ рѣшиться принять выздоровленіе на подобномъ условіи?
   -- Это не относится къ тому случаю, когда болѣзнь съѣдаетъ наши жизненные соки, когда постоянная горячка мутитъ нашъ мозгъ и кипятитъ кровь въ нашихъ жилахъ. Тогда вы не станете обращать вниманіе на то, что называется скандаломъ. Единственный вопль вашего сердца будетъ: "спасите, спасите меня!" И когда она говорила это, ея голосъ становился все громче и рѣже, покамѣстъ не сдѣлался почти крикомъ; наконецъ взволнованная и задыхающаяся, она въ изнеможеніи откинулась на ставку стула.
   -- Вы совершенно разстроили ее, мистеръ Дённъ, сказала леди Лаккингтонъ, вставъ и обмахивая ее вѣеромъ.
   -- О, нѣтъ, ничего. Только дайте мнѣ выйдти на террасу, подышать свѣжимъ воздухомъ. Дайте пожалуйста вашу руку,-- сказала леди Грэсъ слабымъ голосомъ. И она вышла съ помощью Дённа.-- Какъ это очаровательно! сказала она, опираясь на перила балкона и глядя внизъ на спокойную воду, пересѣченную длинными полосами звѣзднаго свѣта. Я думаю, прибавила она послѣ нѣкоторой паузы,-- что сцены, подобныя этой,-- минуты столь мирныя и спокойныя -- такъ же дороги для васъ, людей обремененныхъ тяжелыми трудами, какъ и для насъ, бѣдныхъ женщинъ съ измученнымъ сердцемъ. Всѣ наши заботы и честолюбія ничтожны въ сравненіи съ этимъ.
   -- Я думаю, всѣ мы стремимся къ одной и той же цѣли,-- сказалъ онъ:-- всѣ мы гоняемся за счастіемъ, которое служить источникомъ такого множества бѣдствія!
   -- Вы, кажется, не женаты?-- спросила леди Грэсъ, голосомъ, въ мягкихъ звукахъ котораго слышалось дружеское участіе.
   -- Нѣтъ, я такъ одинокъ въ мірѣ, какъ только возможно,-- грустно отвѣчалъ Дённъ.
   -- И неужели вамъ не случилось въ жизни встрѣтить особу, съ которою вамъ было бы пріятно раздѣлить свою судьбу, взявъ ее, какъ говорятъ торжественныя слова: "на радость и на горе?"
   -- Да, это торжественныя слова,-- сказалъ онъ уклончиво, они ручаются въ томъ, что обѣщать очень трудно, именно въ расположеніи духа, которое мѣняется со временемъ и годами. Кто изъ насъ въ двадцать лѣтъ можетъ сказать, чѣмъ онъ будетъ въ тридцать -- тѣмъ болѣе въ пятьдесятъ? Свѣтъ дѣлаетъ изъ насъ многое, чѣмъ мы никогда не думали быть.
   -- Значитъ вы несчастливы?-- сказала она тѣмъ же тихимъ голосомъ.
   -- Я не говорю этого,-- отвѣчалъ онъ, грустно улыбаясь;-- а вы несчастливы?
   -- Можете ли вы меня спрашивать? Развѣ уже одно довѣріе, съ которымъ я говорю съ вами -- хотя мы за часъ тему назадъ были совсѣмъ чужіе другъ другу -- не служитъ лучшимъ доказательствомъ, что я обращаюсь къ вамъ изъ самой глубины моего несчастія?
   -- Не дѣлайте неосторожныхъ признаній, леди Гресь,-- серьезно сказалъ мистеръ Дённъ.-- Люди, открывающіе печали своего сердца постороннимъ, похожи на тѣхъ, которые считаютъ свое золото въ присутствіи разбойниковъ. Я видѣлъ многое въ жизни, и наилучшая философія, которую я извлекъ изъ моей личной опытности, состоятъ въ "терпѣніи". Терпите все, что можно терпѣть. Вы изумитесь, увидѣвъ, какое бремя вы будете въ состояніи вынести вслѣдствіе уже одного упражненія въ этомъ.
   -- Это легко сказать -- имѣйте терпѣніе, возразила она, съ горечью.
   -- Я много лѣтъ примѣняю свою теорію на практикѣ. Будьте увѣрены въ одномъ: всѣ участвуютъ въ битвѣ жизни. Даже люди, которымъ судьба наиболѣе покровительствуетъ -- счастливѣйшіе, какъ ихъ называетъ свѣтъ -- ведутъ борьбу,-- не за существованіе, а часть за то, что дѣлаетъ это существованіе цѣннымъ.
   Леди Грэсъ глубоко вздохнула и, послѣ нѣкоторой паузы, она продолжала:
   -- Мы жалѣемъ бѣднаго, измученнаго, огорченнаго истца, проводящаго жизнь въ скучной тяжбѣ. Онъ грезитъ ночью о томъ счастіи, котораго ему не суждено увидѣть, и пробуждается каждый день для того же утомительнаго скучнаго хожденія по своему дѣлу. Покамѣстъ надежда мерцаетъ въ его душѣ, страданіе становится его привычкой; вся его натура проникается безпокойнымъ, сложнымъ характеромъ его тяжбы; онъ сомнѣвается, колеблется, надѣется, страшится, желаетъ -- пока вся его жизнь не превратится наконецъ въ одну продолжительную лихорадку. Но еще томительнѣе, несравненно томительнѣе, борьбы сердца, котораго привязанности были обращены на недостойный предметъ. Вотъ это тяжба, для которой не существуетъ ни одного луча надежды. Это -- длинная скучная тропинка безъ отдыха и цѣли.
   На послѣднихъ словахъ леди Грэсъ закрыла лицо носовымъ платкомъ; но онъ все-таки могъ замѣтить, что она плачетъ.
   -- Я разскажу, о томъ что я знаю,-- сказалъ Дённъ. Я помню, какъ однажды я вошелъ въ близкія сношенія съ молодымъ человѣкомъ, котораго происхожденіе, состояніе и личныя качества должны были способствовать къ осуществленію всѣхъ благъ, какія только можно вообразить въ мірѣ. Онъ былъ однимъ изъ тѣхъ характеровъ, которые взялъ бы романистъ, чтобы представить самый счастливый типъ въ самой счастливой землѣ Европы. Онъ принадлежалъ къ древней фамиліи, знаменитой во многихъ отношеніяхъ, имѣлъ великолѣпное состояніе, былъ одаренъ необыкновенными талантами, обладалъ блестящимъ образованіемъ, красотою, и, главное -- той таинственною способностью очаровывать, посредствомъ которой оные люди имѣютъ магическое вліяніе на другихъ. Дайте имъ разсказать о какомъ нибудь происшествіи,-- о какомъ нибудь случайномъ событіи, гдѣ чувство жалости или преданности играетъ какую нибудь роль -- и, безъ малѣйшей тѣни искуственности, безъ малѣйшаго слѣда усилія, они заставятъ васъ слушать въ восторгѣ, притаивъ дыханіе, боясь проронить хоть одно изъ ихъ словъ. И этотъ человѣкъ, котораго я усталъ бы хвалить, если бы далъ волю своему языку, былъ несчастенъ. Прежде чѣмъ онъ достигъ своего титула, онъ былъ бѣденъ, имѣлъ небольшой чинъ въ арміи и получалъ очень немного кромѣ жалованья. Онъ влюбился въ одну очень красивую дѣвушку;-- я не слыхалъ ея имени, знаю только, что она принадлежала къ одной изъ первыхъ фамилій въ Англіи. Она отвѣчала ему взаимностью -- это былъ именно одинъ изъ тысячи случаевъ, когда любовь должна выдерживать борьбу противъ всевозможныхъ искушеній, когда преданность должна подавить всякую мысль о свѣтской гордости и суетности.
   Она благородно рѣшилась на эту борьбу; она была довольна случаемъ вынести для того бѣдность, неизвѣстность, ссылку, словомъ все,-- по крайней мѣрѣ она такъ говорила, и я увѣренъ, что она надѣялась сдержать свое слово. Когда это обязательство, остававшееся тайной для обоихъ семействъ, было заключено, лондонскій сезонъ только что начался.
   Не мое дѣло разсказывать вамъ, до какой степени этотъ періодъ исполненъ упоительнаго удовольствія и волненій, ни о томъ, какъ въ этомъ дивномъ столкновеніи богатства, блеска, красоты и таланта, сцена получаетъ характеръ игры, гдѣ проогрыши и выигрыши переходятъ отъ одного игрока къ другому. Чтобы противостоять подобнымъ искушеніямъ -- для этого требуется необыкновенная сила ума и мужества. Она, повидимому, не обладала этою способностью владѣть собою. Великолѣпныя праздники вокругъ нея, блескъ богатства, а еще болѣе -- уваженіе, которымъ оно пользуется, сильно на нее подѣйствовали. Она увидѣла, что достоинства людей бѣдныхъ признаются такъ же мало, какъ ложный блескъ поддѣльныхъ брильянтовъ; что обыкновенныя способности, будучи прикрашены богатствомъ, становятся обворожительными талантами. Она не могла не замѣтятъ контраста между своимъ возлюбленнымъ: бѣднымъ, незамѣченнымъ, пренебреженнымъ, и толпою фэшенэбльныхъ, блестящихъ молодыхъ людей, которымъ огромное богатство доставляло почетъ и первенство. Въ самомъ дѣлѣ, по его собственнымъ словамъ,-- потому что Аллингтонъ извинялъ ее... Боже мой! вы нездоровы?-- вскричалъ онъ, когда она съ тихимъ, слабымъ крикомъ, повалилась на полъ.
   -- Не умираетъ ли она? Боже! не умираетъ ли она?-- вскричала леди Лаккингтонъ, приподнявъ ея безжизненную руку и согрѣвая холодныя ладони леди Грэсъ въ своихъ.
   Немедленно послали за Лафранки, и онъ увидѣлъ, что это былъ только обморокъ.
   -- Хорошо она себя чувствовала передъ этимъ?-- спросилъ онъ Дённа.
   -- Совершенно хорошо. Мы болтали объ обыкновенныхъ предметахъ -- о Лондонѣ, о сезонѣ,-- и съ ней вдругъ сдѣлалось дурно,-- отвѣчалъ онъ. Нѣтъ ли здѣсь въ воздухѣ чего нибудь располагающаго къ этимъ припадкамъ?
   Лафранки посмотрѣлъ на него не отвѣчая. Можетъ быть, они поняли другъ друга, потому что разстались безъ всякихъ дальнѣйшихъ разговоровъ.
  

ГЛАВА XI.

Консультація.

   Была уже поздняя ночь, когда лордъ Лаккингтонъ и его друзья воротились на виллу усталые, измученные и сказать правду -- нѣсколько надоѣвшіе другъ другу. Они разстались такъ, какъ слѣдовало разстаться товарищамъ такой продолжительной прогулки, нисколько не сѣтуя на то, что они наконецъ добрались до дому и кончили свою partie de plaisir. Твиннингъ, разумѣется, остался тѣмъ же самымъ беззаботнымъ, веселымъ, живымъ созданіемъ, какимъ онъ отправился изъ дому утромъ. Онъ былъ доволенъ всѣмъ; міръ для него имѣлъ только забавную сторону, и онъ смѣялся и бормоталъ про себя: "вотъ штука!" между тѣмъ какъ другіе шли черезъ садъ къ дому въ довольно угрюмомъ молчаніи.
   -- Надѣюсь, эти дѣвочки не простудились?-- сказалъ виконтъ, когда, пожелавъ всѣхъ покойной ночи, онъ стоялъ съ Твиннигомъ на террасѣ.
   -- Надѣюсь отъ всего моего сердца. Милыя дѣвочки... Къ высшей степени очаровательныя... Отецъ такой любезный.
   -- Не у Дённа ли въ комнатѣ этотъ свѣтъ?-- спросилъ Лаккингтонъ съ нетерпѣніемъ. Пойду, сдѣлаю ему визитъ.
   -- Ему пріятно будетъ увидѣть васъ, чрезвычайно пріятно -- сказалъ Твиннингъ, и между тѣмъ какъ онъ потиралъ рука по поводу этой обворожительной перспективы, лордъ Лаккингтонъ ушелъ.
   Не ожидая никакого доклада и отворивъ дверь вслѣдъ за тѣмъ какъ постучался въ нее, виконтъ вошелъ. Замѣтилъ ли Дённъ его присутствіе или нѣтъ, только онъ не тронулся съ мѣста за письменнымъ столомъ, и продолжалъ, писать до тѣхъ поръ, пока милордъ не приблизился къ нему.
   -- Я, кажется, побезпокоилъ васъ, Дённъ.
   -- О, лордъ Лаккингтонъ, я къ вашимъ услугамъ. Я во всякое время очень радъ васъ видѣть. Вы только что воротились?
   -- Да, только сію минуту,-- отвѣчалъ виконтъ, вздохнувъ съ видомъ усталости. Эти пикники -- глупѣйшая выдумка; они утомляютъ и изнуряютъ. Минутное удовольствіе -- и ни одного пріятнаго воспоминанія.
   -- Ваша картина довольно печальна, милордъ,-- сказалъ Дённъ, улыбаясь.
   -- Совершенно вѣрно, право. Я отправился туда только для того, чтобъ доставить удовольствіе вашимъ землякамъ. Эти О`Рейли -- славныя дѣвочки, милыя созданія безъ всякаго жеманства, но самый пикникъ -- это тоска. Я въ жизнь свою не видалъ никого, кто бы находилъ въ пикникахъ удовольствіе, исключая людей, которые тамъ напиваются. Да за то же и приходится имъ поплатиться на слѣдующій день головною болью; страшная эта боль отъ замороженнаго пунша!
   Дённъ засмѣялся, чтобы угодить милорду; тотъ продолжалъ:
   -- Сверхъ того мнѣ досадно на потерю времени. Мнѣ нужно было видѣться утромъ съ вами.
   Дённъ любезно поклонился, но не отвѣчалъ.
   -- У насъ такъ много есть о чемъ поговорить, такъ много вещей уладить, что я рѣшительно досадую на потерю цѣлаго дня. А у васъ тоже вѣрно мало свободнаго времени?
   Дённъ утвердительно кивнулъ головой.
   -- Но вы можете пожертвовать мнѣ завтрашнимъ утромъ?
   -- Я могу поговорить съ вами теперь, милордъ. Это, я думаю, все равно.
   -- Но завтра...
   -- О, завтра, милордѣ, я ѣду съ барономъ Глумталемъ во Франкфуртъ, повидаться съ курфирстомъ Дармштадтскимъ. Свиданіемъ этимъ нельзя манкировать.
   -- Я не сомнѣваюсь, что оно въ высшей степени важно въ политическомъ отношеніи,-- сказалъ виконтъ съ явнымъ сарказмомъ.
   -- Нѣтъ, милордъ, это чисто финансовое дѣло,-- сказалъ Дённъ, не обращая вниманія на тонъ своего собесѣдника. Его высочество нуждается въ займѣ и мы хотимъ устроить ему это.
   -- Желалъ бы я найдти въ васъ то же самое великодушіе относительно меня. Въ этомъ именно я и нуждаюсь въ настоящую минуту. Въ самомъ дѣлѣ, Дённъ, сдѣлайте мнѣ такое одолженіе.
   Ласкательный, заискивающій тонъ этихъ словъ составлялъ рѣзкій контрастъ съ недавнимъ сарказмомъ, и Дённъ улыбнулся, услыхавъ ихъ.
   -- Я думаю, милордъ, что если вы находитесь въ томъ же самомъ настроеніи какъ прежде, то у васъ мало шансовъ устроить заемъ, гдѣ бы то ни было.
   -- Но вашъ планъ нелѣпъ, я имѣю противъ него не одно, а пятьдесятъ возраженій. Во-первыхъ, вы ничего не знаете объ этомъ человѣкѣ, и о томъ, можно ли съ нимъ поладить. Что касается до меня, то я нисколько не вѣрю въ его права. Въ Англіи нѣтъ ни одной знатной фамиліи, сэръ, которая не подвергалась бы когда нибудь подобнымъ угрозамъ. Эти мошенническія продѣлки -- старая штука. Переберите всѣхъ перовъ и изъ десяти вы не найдете двухъ, противъ которыхъ не затѣвалось бы какого нибудь иска или нападенія на титулъ. Въ самомъ дѣлѣ, сэръ, эти тяжбы -- ремесло, и притомъ очень прибыльное.
   Лордъ Лаккингтонъ говорилъ съ жаромъ и подъ конецъ своей рѣчи стахъ уже выходить изъ себя.
   Между тѣмъ Дённъ сидѣлъ терпѣливо, какъ человѣкъ, выжидающій пока пройдетъ буря, чтобы продолжать свой путь.
   -- По вашему виду я заключаю, что вы не соглашаетесь со мною,-- сказалъ виконтъ.
   -- Да, милордъ. Я смотрю на это дѣло совсѣмъ другими глазами. Я видѣлъ всѣ документы, на которыхъ основываются права Конуэя. Другіе судьи, которые несравненно компетентнѣе меня, произнесли о нихъ свой приговоръ. Эти документы представляютъ грозную массу доказательствъ и, за исключеніемъ немногихъ неважныхъ подробностей, образуютъ непрерывную цѣпь неопровержимыхъ фактовъ.
   -- Значитъ, батарея готовится открыть по насъ огонь,-- сказалъ виконтъ съ притворно-равнодушнымъ смѣхомъ.
   -- Это -- мина, которой взрывъ рѣшительно зависитъ отъ вашего благоразумія, милордъ. Если я говорю, что мнѣ никогда не случалось просматривать дѣло, подкрѣпленнаго такими сильными доказательствами, то я могу прибавить также, что я не слыхать ни объ одномъ, которое было бы такъ легко уладить. Человѣкъ, въ пользу котораго существуютъ эти доказательства, нисколько не подозрѣваетъ ихъ существованія. Онъ воображаетъ, что всѣ его надежды, взятыя вмѣстѣ, не стоютъ и десяти фунтовъ. Я открылъ его мѣстопребываніе не далѣе, какъ въ послѣдніе три мѣсяца.
   -- Гдѣ же онъ?
   -- Служитъ рядовымъ въ Крыму. Онъ лежалъ въ госпиталѣ въ Скутари, когда я въ первый разъ услыхалъ о немъ; но потомъ онъ воротился въ свой полкъ.
   -- Ну такъ чтожь? Этотъ господинъ самъ по себѣ ничего не значитъ для насъ.
   Дённъ опять выждалъ, пока этотъ взрывъ гнѣва не прошелъ, и затѣмъ продолжалъ:
   -- Вы, милордъ, хорошо меня понимаете. Теперь вы можете уладить дѣло, но черезъ полгода оно пожалуй будетъ такъ ясно и очевидно, что для васъ не останется никакой надежды. Если права Конуэя основываются на происхожденіи отъ старшей линіи, какъ я имѣю сильное основаніе думать, то и титулъ и имѣніе принадлежатъ ему.
   -- Вы смѣлы, очень смѣлы, мистеръ Дённъ, чтобы говорить подобныя вещи.
   -- Я сказалъ если, милордъ. Это если составляетъ здѣсь все. Предположеніе здѣсь состоитъ въ томъ, что Реджинальдъ Конуэй былъ по ошибкѣ вызванъ въ палату лордовъ въ царствованіе Генриха VII, а настоящій баронъ Лаккингтонъ находился тогда въ изгнаніи. Отъ него-то и происходятъ права теперешняго Конуэя.
   -- Я не думаю считать себя членомъ герольдіи, сэръ, и слушать весь этотъ жаргонъ; я также не возьму въ толкъ, какимъ образомъ безспорное владѣніе въ теченіе цѣлыхъ столѣтій можетъ быть нарушено фантастическими притязаніями крымскаго солдата. Я также знаю обыкновеніе людей вашего покроя направлять эты дѣла къ своей собственной выгодѣ. Они берутся рѣшать судьбы знатныхъ фамилій и надѣются получить плату за свои труды. Не такъ ли?
   -- Кажется, милордъ, вы очень вѣрно опредѣлили наше положеніе, хотя, можетъ быть, мы не совсѣмъ согласны другъ съ другомъ относительно характера вознагражденія.
   -- Какъ это? Что вы хотите сказать?
   -- Да вотъ я напримѣръ, милордъ,-- отвѣчалъ Дённъ, не представилъ бы счета издержекъ ни той, ни другой сторонѣ. Мои отношенія къ вамъ такого рода, что они заставляютъ меня принимать сильное участіе во всемъ, что касается васъ; а о мистерѣ Конуэѣ я ничего не знаю.
   -- Значитъ, въ настоящемъ дѣлѣ вами управляетъ принципъ безкорыстнаго доброжелательства; вы играете роль провидѣнія для дома Лаккингтоновъ. Не такъ ли?
   -- Ваше объясненіе, милордъ, въ высшей степени любезно,-- сказалъ Дённъ съ поклономъ.
   -- Оставимъ это, поговоримъ серьезно,-- продолжалъ виконтъ, измѣнивъ тонъ. Что вы предлагаете?
   -- Я посовѣтовалъ бы, милордъ,-- сказалъ Дённъ, дѣлая сильное удареніе на этомъ словѣ, вотъ что: подвергнуть документы этого дѣла -- мы можемъ достать копіи съ самыхъ важныхъ изъ нихъ -- обсужденію юристовъ, узнать, дѣйствительно ли они имѣютъ ту важность, которую я имъ приписываю, словомъ посмотрѣть, можетъ ли искъ имѣть успѣхъ, и если можетъ, то предупредить окончательный результатъ какою-нибудь сдѣлкой.
   -- Какою же именно?
   -- У васъ, милордъ, нѣтъ прямого наслѣдника; вашъ братъ -- ближайшее лицо, къ которому могутъ перейдти ваши права -- не имѣетъ надобности жениться. По рѣшеніи этого пункта притязанія Конуэя могутъ идти своимъ чередомъ послѣ отреченія мистера Бичера. Когда помѣстья будутъ оставлены за вами въ пожизненномъ владѣніи, то они послужатъ достаточнымъ обезпеченіемъ для займа, какого вы пожелаете.
   -- Но они мои, сэръ, они мои въ эту минуту, и я могу завтра же пустить ихъ въ продажу, назначивъ цѣну, какую захочу.
   -- Берегитесь, милордъ, берегитесь. Одного неблагоразумнаго шага достаточно, чтобы лишитъ васъ всего. Если бы вы надумали занять завтра десять тысячъ, то вамъ бы могли объявить, что обо всей вашей собственности скоро начнется тяжба, и что вашъ титулъ подвергнется спору. Тогда уже будетъ слишкомъ поздно толковать о сдѣлкѣ.
   -- Это очень похоже на угрозу, мистеръ Дённъ.
   -- Значитъ я не умѣлъ выразиться, милордъ. Мнѣ и въ голову не приходило ничего подобнаго.
   -- Не повидаетесь ли вы съ моимъ братомъ? Онъ найдетъ къ вамъ въ Дублинѣ. Когда вы тамъ будете?
   -- Въ будущую среду, милордъ. Этотъ визитъ доставитъ мнѣ большое удовольствіе.
   -- Сказать вамъ откровенно, Дённъ,-- проговорилъ виконтъ болѣе увѣреннымъ тономъ,-- я не далъ бы и десяти фунтовъ за всѣ права этого человѣка. Но съ Аннеслеемъ нельзя не посовѣтоваться. Повидайтесь съ нимъ, поговорите и напишите мнѣ.
   -- Куда адресовать вамъ письма, милордъ?
   -- Во Флоренцію. Я уѣзжаю отсюда немедленно, въ эту ночь,-- сказалъ лордъ Лаккингтонъ съ нетерпѣніемъ; потому что онъ томился желаніемъ поскорѣе уѣхать изъ этого мѣста и не видѣть болѣе тѣхъ, съ которыми онъ такъ близко познакомился.
  

ГЛАВА XII.

Товарищъ Аннеслея Бичера.

   Лордъ Лаккингтонъ былъ не слишкомъ большой охотникъ писать письма; веденіе корреспонденціи не принадлежало къ числу привычекъ его времени. Общество, въ которомъ онъ жилъ и котораго онъ, въ извѣстной степени, былъ представителемъ, заботилось болѣе о прелестяхъ разговора, чѣмъ объ изяществѣ эпистолярнаго слога. Тогдашніе джентльмены приберегали все, что имѣли получше, для обѣдовъ, и копили свои остроумныя замѣчанія о жизни для тѣхъ случаевъ, гдѣ они лично могли щегольнуть ими. Однако же одинъ или два раза въ годъ, виконтъ принужденъ былъ писать. Онъ долженъ былъ напомнить своему повѣренному о нуждѣ въ деньгахъ, и сдѣлать увѣщаніе, выговоръ или наставленіе своему брату Аннеслею, тѣмъ тономъ превосходства и вліянія, который такъ приличенъ человѣку, выдающему ежегодную пенсію, относительно лица, которое получаетъ ее. Въ самомъ дѣлѣ, всѣ братскія чувства и родственное участіе двухъ этихъ людей другъ къ другу были сгруппированы единственно вокругъ этого обстоятельства. Узы крови, соединявшія ихъ, были представляемы 125-ю фунтами стерл., которые выдавались въ каждые полгода, и между тѣмъ какъ эта сумма проникала дарителя гордымъ сознаніемъ его великодушнаго самопожертвованія, она въ то же время давала получателю почти столько же пріятный случай къ саркастическимъ намекамъ на скупость и скаредную натуру своего благодѣтеля.
   Было довольно странно, что одно и то же обстоятельство произвело эти два столь противоположныя одно другому чувства, и однако же двѣ фразы: "Если бы вы знали все, что я для него сдѣлалъ" и "Вы не повѣрите, какую онъ даетъ мнѣ нищенскую подачку" совершенно вѣрно выражали ихъ взаимныя отношенія.
   Можетъ быть каждый изъ нихъ имѣлъ основательный поводъ жаловаться на другого. Въ самомъ дѣлѣ это была тема, по поводу которой оба они были краснорѣчивы каждый въ своемъ кругу, и очень немногіе изъ ихъ пріятелей не слыхали съ одной стороны о невозможности сдѣлать что-нибудь для Аннеслея, о его сумазбродствахъ, расточительности, мотовствѣ, а съ другой -- о невѣроятной скупости Лаккингтона, который, получая по крайней мѣрѣ двѣнадцать тысячъ въ годъ и не имѣя дѣтей, даетъ своему брату такое маленькое жалованье, точно какому нибудь дворецкому. Каждый изъ братьевъ въ глубинѣ души своей сознавалъ, что другой имѣетъ поводъ къ жалобамъ, но они до такой степени привыкли хвалить себя, что наконецъ каждый изъ нихъ началъ считать себя образцомъ братской привязанности, и -- что страннѣе всего,-- успѣлъ внушить такое же о себѣ мнѣніе и своимъ пріятелямъ.
   Если бъ вы только послушали Лаккингтона, то онъ наговорилъ бы вамъ о безчисленномъ множествѣ плановъ, которые онъ придумывалъ для карьеры своего брата; всѣ они рушились вслѣдствіе этой проклятой безпечности, этого крайняго неуваженія къ самымъ обыкновеннымъ правиламъ жизни, которыя каждый человѣкъ долженъ наблюдать. Онъ могъ бы теперь быть полковникомъ въ такомъ-то полку, говорилъ Лаккингтонъ, губернаторомъ на какомъ-нибудь счастливомъ островѣ Тихаго океана, генеральнымъ консуломъ въ Африкѣ, откуда черезъ три года могъ удалиться съ полною пенсіей и проч. и проч. Нѣтъ вѣтви администраціи, гдѣ бы лордъ Лаккингтонъ не хлопоталъ за своего брата нѣсколько лѣтъ тому назадъ. Синекуры въ Индіи, теплыя мѣстечки въ Ирландіи -- все это было въ его распоряженіи, если бъ только онъ хотѣлъ ими воспользоваться. И какъ на поразительный примѣръ братскаго самопожертвованія, милордъ указывалъ на тѣ случаи, гдѣ онъ жертвовалъ своею совѣстью, интересами своей партіи, своими политическими убѣжденіями, чтобы только сдѣлать добро этому неблагодарному Аннеслею.
   Что касается до Аннеслея, то его обвинительный актъ состоялъ изъ неменьшаго числа пунктовъ. Нельзя и выразить, чѣмъ онъ могъ бы быть,-- не относительно мѣста, пенсіи или доходовъ, но относительно честности, доброй славы, благороднаго поведенія и безупречной репутаціи,-- если бы только Лаккингтонъ поступалъ съ нимъ добросовѣстно. Всѣ благородные порывы Аннеслея, которые слѣдовало бы поддержать, всѣ высокія стремленія и великодушныя наклонности его богатой натуры были подавлены, сбиты съ надлежащаго пути, уничтожены проклятою тупостью Лаккингтона. Аннеслей никогда въ точности не излагалъ, что именно долженъ былъ сдѣлать виконтъ, какимъ образомъ ему слѣдовало развить эти зарождавшіяся добродѣтели, воспитывать и лелѣять эти нѣжные отпрыски будущей доблести. Было ясно одно, что Лаккингтонъ велъ его не по тому пути, по которому бы слѣдовало, и сердце надрывалось при разсказахъ Аннеслея о томъ, какъ много потерялъ свѣтъ относительно частныхъ и общественныхъ добродѣтелей, и все это -- вслѣдствіе нерадѣнія и безумія его брата.
   "Онъ никогда не доставилъ мнѣ шанса, сэръ, ни одного шанса, говаривалъ онъ. Помилуйте! онъ знакомъ съ Пальмерстономъ какъ я съ вами, онъ говоритъ съ лордомъ Дерби такъ же свободно, какъ я говорю въ эту минуту, и, повѣрите ли, онъ не замолвилъ обо мнѣ словечка. Онъ могъ бы сказать, напримѣръ: "Вотъ мой братъ, Аннеслей; дайте ему мѣсто коммиссара или секретаря. Аннеслей чертовски способный малый, спросите Грога Дэвиса, правда ли это. Попробуйте его провести -- и вы увидите, что онъ спитъ съ однимъ открытымъ глазомъ". Какъ вы думаете, развѣ они отказали бы ему? Грогъ сказалъ ему прямо въ лицо на скачкахъ въ Эпсомъ-Даунсѣ: "Милордъ, позаботьтесь объ Аннеслеѣ, разсчитывайте на него, это лучшая скаковая лошадь вашей конюшни".
   И дѣйствительно, Грогъ Дэвисъ сказалъ это, и подобный отзывъ былъ въ высшей степени лестенъ для Аннеслея Бичера. Онъ былъ бѣденъ и не пользовался кредитомъ, клубъ конскаго бѣга не хотѣлъ принять его въ свои члены, онъ не смѣлъ тамъ показываться, очень не многіе стали бы съ нимъ обѣдать и никто не захотѣлъ бы имѣть съ нимъ денежныхъ счетовъ, но мнѣніе одного этого человѣка о его способностяхъ поддерживало его среди всѣхъ невзгодъ. "Если Грогъ правъ, думалъ Бичеръ,-- а онъ не можетъ быть неправъ, потому что такого хитраго продувного малаго не бывало на свѣтѣ,-- то я еще возьму свое. Тотъ, кто никогда не ошибался въ лошадяхъ, не можетъ ошибаться и въ людяхъ. Онъ видитъ, что я выиграю призъ, что я когда-нибудь непремѣнно пойду въ гору". Ничто не могло сравниться съ тою безграничною увѣренностію, которую внушалъ Бичеру одобрительный отзывъ Грога. Дэвиса. Но надо отдать ему справедливость, что чувства его къ Дэвису были свободны отъ всякой примѣси своекорыстія. При всѣхъ, великихъ способностяхъ Грога, при всѣхъ его первостепенныхъ талантахъ, ему рѣшительно не везло. Берейторъ, аукціонистъ, спортменъ, кулачный боецъ, сборщикъ податей, содержатель игорнаго дома,-- во всѣхъ этихъ профессіяхъ онъ былъ одинаково несчастливъ. Правда, и ему перепадало кое-что, и даже болѣе, чѣмъ сколько приходилось на его долю. Не было счету его мошенническимъ продѣлкамъ на скачкахъ; онъ въ теченіе многихъ лѣтъ промышлялъ обманомъ и надувательствомъ во всемъ, что называется спортомъ, и однако былъ голъ какъ соколъ.
   Напрасно старались бы вы изъ словъ Бичера составить себѣ какую-нибудь точную опредѣлительную идею о личности Грога Дэвиса; вѣрно только то, что, повидимому, этотъ характеръ нисколько не озадачивалъ самого Бичера, напротивъ того, короткость съ Грогомъ онъ считалъ одною изъ величайшихъ своихъ привилегій. Подобно тому, какъ разсказъ Отелло объ опасностяхъ, которымъ онъ подвергался, плѣнилъ сердце прекрасной Дездемоны, такъ мошенничество Грога Дэвиса обворожили Бичера; и какъ рекрутъ смотритъ на украшенную орденами грудь стараго ветерана, такъ точно онъ съ благоговѣніемъ взиралъ на безчисленное множество продѣлокъ этого ловкаго плута.
   Капитанъ Дэвисъ, какъ его обыкновенно называли, былъ человѣкъ небольшого роста, съ краснымъ, очень краснымъ лицомъ, небыкновенно густыми, рыжими волосами, и съ бородою и бакенбардами, отпущенными по крымскому образцу. Онъ имѣлъ длинныя руки, угловатый станъ и необыкновенно короткія мускулистыя ноги. Онъ былъ изысканъ въ своемъ костюмѣ, носилъ бархату гораздо больше, чѣмъ слѣдовало и перещеголялъ бы кольцами, перстнями, брелоками, любого франта-еврея. Выраженіе его лица отличалось рѣшимостью, его зеленовато-сѣрые глаза и тоикія, сжатыя губы какъ будто говорили; "эй, не трогайте меня; при первомъ намекѣ на дерзость съ вашей стороны, я затѣю съ вами ссору, и отъ послѣдствій ея не спасутъ васъ ни вашъ чинъ, ни ваше званіе. Я въ двадцати шагахъ попадаю въ пятакъ и потому совѣтую вамъ быть осторожнѣе. Три или четыре раза ему случилось быть въ очень кровавыхъ передѣлкахъ, и вопросъ относительно удобства "встрѣчи" съ нимъ былъ окончательно рѣшенъ. Онъ принадлежалъ къ числу тѣхъ людей, къ которымъ вполнѣ прилагается эпитетъ -- "опасный", и онъ дѣйствительно былъ опасенъ для юноши, только что начинающаго жить и не имѣющаго ни малѣйшаго понятія о людскихъ хитростяхъ и подлостяхъ,-- опасенъ по той беззаботной легкости, съ которою онъ держалъ самые безумные пари и ссужалъ большія суммы людямъ, едва знакомымъ. Онъ, повидимому, былъ до такой степени проникнутъ своею теоріей, что каждый человѣкъ долженъ пользоваться всѣми удовольствіями, которыя ему нравятся; онъ отличался такимъ безпечнымъ добродушіемъ, такою безразсчетливою щедростью, такою привѣтливостью ко всѣмъ,-- что очень молодые люди съ первой же минуты знакомства съ никъ чувствовали себя непринужденными въ его обществѣ. И если многое въ его манерѣ показывало грубость или дурное воспитаніе, если его обращеніе и разговоръ отзывались вульгарностью, то, съ другой стороны, оригинальныя черты его характера въ достаточной степени вознаграждали за эти недостатки и "старый Грогъ" былъ объявленъ "добрѣйшемъ малымъ" всегда готовымъ "помочь человѣку въ бѣдѣ".
   Таковъ онъ былъ относительно юношей, едва переступившихъ дорогъ жизни, но съ людьми постарше и поопытнѣе онъ не притворялся. Такіе люди смотрѣли на него какъ на человѣка, на состоятельность котораго можно разсчитывать скорѣе, чѣмъ на честность, и который въ своихъ поступкахъ -- хотя они основаны на плутовствѣ,-- все-таки руководится тою суммою благородства, какая необходима для сдѣлокъ между ворами. Существовало мнѣніе, что Грогъ былъ тайнымъ двигателемъ во многахъ домахъ, гдѣ на первомъ планѣ фигурировали многія знатныя, титулованныя особы; что онъ былъ сообщникомъ въ продѣлкахъ болѣе чѣмъ сомнительной честности, и могъ бы, еслибъ захотѣлъ, сдѣлать открытіе, безпримѣрное въ лѣтописяхъ конскаго бѣга. "Они не посмѣютъ меня тронуть, хвастался онъ, бывало, послѣ обѣда и былъ правъ. Онъ могъ разсказать странныя продѣлки съ мышьякомъ въ конюшнѣ, онъ видѣлъ какъ такую-то лошадь вытащили, окоченѣлую и охолодѣвшую, въ то самое утро, въ которое она должна была выиграть призъ; и онъ отворялъ дверь для раззорившагося наслѣдника, когда тотъ оставилъ свою послѣднюю тысячу на зеленомъ сукнѣ игорнаго стола. Онъ такъ привыкъ ко всѣмъ превратностямъ счастья, что и его красное угреватое лицо и желтые глаза никогда не обнаруживали ни малѣйшихъ признаковъ безпокойства или удивленія.
   Какимъ же образомъ возможно было Бичеру питать къ этой даровитой личности какое-нибудь другое чувство, кромѣ благоговѣнія? На человѣка, совершившаго подобные подвиги, онъ не могъ смотрѣть иначе, какъ на мудреца, котораго каждое изреченіе можно было цѣнить на вѣсъ золота, и для котораго всѣ тайны жизни были открыты.
   Мы начали эту главу замѣчаніемъ, что лордъ Лаккингтонъ былъ не большой охотникъ писать письма, а потомъ вдались въ описаніе мистера Дэвиса и его привычекъ, какъ будто эта тема могла имѣть какое-нибудь отношеніе къ привычкамъ благороднаго виконта. Но между этими двумя предметами дѣйствительно существовала нѣкоторая связь. Бичеръ пришелъ теперь къ Грогу прочесть одно изъ писемъ милорда.
   -- Во всякомъ случаѣ это длинное посланіе,-- сказалъ мистеръ Дэвисъ, взглянутъ сквозь очки на письмо, которое подалъ ему Бичеръ,-- такое длинное, что я готовъ поклясться, что въ немъ нѣтъ ничего путнаго.
   -- Совершенно справедливо, Грогъ, только нотаціи да проповѣди, а денегъ ни гроша, сказалъ Бичеръ, закуривая сигару.
   -- Что дѣлаетъ этотъ старый хрычъ въ Комо, въ такое позднее время года?
   -- Прочтите и вы узнаете все, отвѣчалъ Аннеслей наставительнымъ томомъ.
   "Милый Аннеслей, я вотъ уже шесть недѣль собирался писать къ тебѣ, но, то за хлопотами, то за жаромъ, то за лѣнью, всѣ мои благія намѣренія оставались не выполненными, Джорджіана тоже говорила....
   -- Кто это Джорджіана?
   -- Моя невѣстка.
   -- Что это за личность? вы никогда не говорили мнѣ о ней.
   -- Такъ себѣ. Она урожденная Ледвортъ, семейство гордое, но безъ гроша денегъ.
   -- Зачѣмъ же онъ на ней женился?
   -- А кто его знаетъ! Кажется, она ему нравилась,-- отвѣчалъ Бичеръ послѣ нѣкоторой паузы, какъ будто за недостаткомъ другой, болѣе основательной причины, онъ представилъ первую попавшуюся.
   "Джорджіана тоже говорила, что собирается писать, но вѣроятно ея письмо будетъ наполнено разными порученіями. Она не забыла о кружевѣ, которое ты такъ удачно купилъ, поэтому и на будущее время разсчитываетъ на твое искусство...
   Аннеслей разразился искреннимъ хохотомъ и сказалъ:
   -- Это кружево было въ числѣ той дряни, которой мнѣ надавали въ Антверпенѣ за триста пятьдесятъ фунтовъ. Я купилъ одну картину Рубенса,-- оригиналъ, разумѣется,-- кое-какія вещи изъ чернаго дерева и двадцать аршинъ брюссельскихъ кружевъ,-- страшная дрянь -- но какое дѣло! Я не заплатилъ счета, а Джорджіана оцѣнила кружево въ сорокъ луидоровъ.
   -- Значитъ, вы оба остались довольны? замѣтилъ Грогъ.
   -- Именно. Продолжайте.
   "Ты долженъ видѣть крайнюю невозможность съ моей стороны увеличить теперешнее твое жалованье...
   -- Чортъ меня возьми, если я ее вижу!
   "Теперешнее жалованье. Разстройство дѣлъ въ послѣдніе годы, вспомоществованія переселенцамъ и издержки этой промятой войны легли тяжелымъ бременемъ на всѣхъ насъ, и принудили насъ къ экономіи, о которой намъ и не грезилось. Что касается до меня, то я пересталъ участвовать въ подпискѣ за многія благотворительныя дѣла, и не жертвую болѣе призоваго кубка въ Брумъ-Регаттѣ, а также и обычныхъ десяти фунтовъ для бала по поводу скачекъ. Я желалъ бы убѣдить тебя въ необходимости подобныхъ пожертвованій; теперь такое время, что каждый человѣкъ долженъ нести свою долю національныхъ тягостей и ограничивать свои привычки, сообразно съ національными нуждами...
   -- Это очень хорошо разсказывать, какъ вы должны кроить свой фракъ; но когда у васъ вовсе нѣтъ сукна...
   -- Тогда, я думаю, вамъ слѣдуетъ позаимствоваться у своего сосѣда, если вы не хотите ходить безъ платья. Благородный лордъ разсуждаетъ точно книга, но если онъ говоритъ, что не хочетъ ничего дать, такъ и толковать нечего. Когда вы знаете напередъ, что ваша лошадь не выиграетъ, такъ вамъ нѣтъ надобности видѣть -- какъ она скачетъ; это было бы только однимъ празднымъ любопытствомъ.
   -- Совершенно справедливо, Грогъ.
   -- Ясно, что онъ не дастъ ничего. Онъ говоритъ, что не дастъ -- и этого довольно.
   "Мы уѣхали за границу единственно съ цѣлью экономіи, и заботимся только о томъ, чтобы найдти мѣсто, гдѣ можно было бы жить подешевле, сообразно съ нашими теперешними средствами...
   -- Сколько онъ получаетъ въ годъ?
   -- Больше двѣнадцати тысячъ фунтовъ.
   -- Есть у него долги?
   -- Я думаю; у каждаго они есть.
   -- Разумѣется,-- сказалъ Грогъ сухо, и продолжалъ:
   "Однако же и на континентѣ жизнь стала теперь не такъ дешева, какъ въ прежнее время. Квартира, прислуга, припасы,-- все сдѣлалось дороже и я очень радъ, что по твоему мнѣнію, жить въ Ирландіи, гораздо дешевле, чѣмъ во всякой другой странѣ Европы.
   -- Это значитъ, оставайся, молъ, тамъ, не правда ли?
   -- Нѣтъ, я не такъ понимаю это, сказалъ Бичеръ, покраснѣвъ.
   -- Но я это понимаю именно такимъ образомъ, и стою на своемъ,-- продолжалъ Грогъ. Вашъ благородный виконтъ -- штука; онъ не такъ простъ, какъ вы думаете.
   "Что касается до какихъ-нибудь видовъ на мѣста, то я скажу вамъ откровенно, что съ этой стороны нѣтъ никакой надежды. Эти шарлатанства, которыя называются экзаменами, разумѣется, удерживаютъ порядочное число докучливыхъ претендентовъ, но бдительный парламентъ въ высшей степени деспотически обращается съ министрами; а потомъ эта пресса! Напримѣръ, мы могли бы попытать счастья въ палатѣ, но пресса навѣрное разрушила бы всѣ наши попытки. Если бы газеты объявили тебя консуломъ въ какой-нибудь ничтожной южной республикѣ, или хоть бы даже какимъ-нибудь чиновникомъ на планетѣ Сатурнъ, то эти господа завтра же написали бы противъ тебя статью съ подробнымъ изложеніемъ, какъ ты велъ себя пятнадцать лѣтъ тому назадъ въ Аскоттѣ, съ перечнемъ всѣхъ твоихъ противозаконныхъ поступковъ, а также исковъ, которымъ ты подвергался за несостоятельность. Они начали бы такъ: "тотъ ли это знаменитый, почтенный Аннеслей Бичеръ? не ошиблись ли мы, предполагая, что упоминаемый здѣсь джентльменъ есть тотъ самый, о которомъ было недавно упомянуто на столбцахъ нашей газеты, какъ о другѣ и сообщникѣ еще болѣе знаменитаго Грога Дэвиса?..
   -- Онъ наглецъ, этотъ благородный лордъ,-- сказалъ Девисъ, положивъ письмо, между тѣмъ какъ Бичеръ хохоталъ до того, что на глазахъ его выступили слезы.-- Я осмѣлился бы попросить милорда -- сказать мнѣ,-- продолжалъ Грогъ,-- кто проигралъ и кто выигралъ отъ этого знакомства.
   -- Вы не должны принимать всего этого серьезно, Грогъ,-- сказалъ Бичеръ, умилостивительнымъ тономъ.
   -- Но когда мнѣ говорятъ, что самымъ тяжкимъ обвиненіемъ противъ васъ служитъ ваше знакомство со мною, то я кажется, имѣю очень основательный поводъ принять это серьезно,-- не потому, впрочемъ, чтобы и я съ своей стороны не могъ пуститъ гранату въ непріятельскій лагерь. Благородный лордъ не такъ безопасенъ, какъ онъ воображаетъ. Я былъ главнымъ слугою въ трактирѣ Смайкза подъ вывѣской Вишни въ Ричмондѣ въ ту ночь, когда Мэта Фортскью обобрали до-чиста. Я могу назвать имена всѣхъ участниковъ, хотя съ тѣхъ поръ прошло уже много лѣтъ.
   -- Лаккингтонъ не участвовалъ въ этомъ,-- я готовъ присягнуть, что не участвовалъ,-- вскричалъ Бичеръ, горячась.
   -- Присягнутъ! сказалъ Дэмсъ съ дерзкой усмѣшкой. А помните вы день, когда старый судья Бланчардъ -- это было во время Іоркскихъ ассизовъ -- сказалъ: "поразмыслите, мистеръ Бичеръ о томъ, какую вы хотите дать присягу; если вы не измѣните своего намѣренія подтверждать этотъ документъ, то послѣдствія могутъ быть серьезнѣе, чѣмъ вы думаете". И помните, Аннеслей, вѣдь вы не присягнули?
   -- Я скажу вамъ вотъ что, мистеръ Грегъ,-- сказалъ Бичеръ, лицо котораго покрылось внезапною блѣдностью,-- обо мнѣ вы можете говорить что вамъ угодно. Мы долгое время были съ вами товарищами я пріятелями; но Лаккингтонъ -- глава моей фамиліи, онъ имѣетъ стулъ въ палатѣ перовъ, онъ не уступитъ важнѣйшимъ лицахъ Англіи, и я не хочу сидѣть здѣсь для того, чтобы слушать что нибудь противъ его чести.
   -- A! вы не хотите,-- не хотите?-- сказалъ Грогъ, опустивъ обѣ свои руки на колѣни и устремивъ свои огненные сѣрые глаза на лицо своего собесѣдника. Хорошо же, я скажу вамъ что вы будете сидѣть. Садитесь, сэръ, садитесь, я вамъ приказываю и не трогайтесь съ мѣста, пока я не позволю вамъ. Видите этотъ кулакъ? видите эту руку? возьмите ее, пощупайте, пожмите: есть ли въ ней что либо похожее на жилы и мускулы человѣка, который боится тяжелой работы? Островъ Норфокъ не напугаетъ меня, а Аннеслей Бичеръ не захочетъ туда попасть, за это я ручаюсь. Онъ почувствовалъ бы сильнѣйшую боль въ лопаткахъ и поясницѣ, послѣ перваго дня работъ въ каменоломняхъ. И такъ не трогайте меня -- вотъ и все. Когда дѣла человѣка идутъ такъ дурно, какъ шли мои въ теченіе послѣднихъ двухъ лѣтъ, то раздражать его не безопасно,-- да, не безопасно.
   -- Я не думалъ сердить васъ, старина; началъ было Аннеслей.
   -- Такъ я не дѣлайте этого, не дѣлайте, говорю вамъ,-- угрюмо сказалъ Грогъ, снова взявши письмо Лаккингтона. Когда вы будете писать отвѣтъ на это письмо,-- продолжалъ онъ,-- то попросите Грога Дэвиса прибавить что-нибудь и съ своей стороны. Вы только скажите ему: "Грогъ, старый товарищъ, я пишу къ моему благородному брату; не имѣете ли вы чего нибудь сообщить ему" и тогда вы увидите, есть ли у него такая статейка или нѣтъ".
   -- Вы порядочный забавникъ, мастеръ Дэвисъ,-- сказалъ Бичаръ со смѣхомъ, не слишкомъ-то искреннимъ и непринужденнымъ.
   -- Я не могу терпѣть человѣка, который не дѣйствуетъ со мною напрямки,-- такая ужъ у меня натура. Теперь обратимся къ благородному виконту. И онъ, не читая громко сталъ пробѣгать письмо глазами.
   -- Здѣсь идетъ дѣло все о суммахъ, которыя онъ заплатилъ за васъ, да о томъ, какихъ страшныхъ затрудненій надѣлали ему ваши долги. Да будетъ надъ нимъ благословеніе Божіе! Эта не новость, что платить долги -- вовсе не удовольствіе. И онъ оканчиваетъ такъ, какъ обыкновенно оканчиваются эти исторіи; онъ клянется, что не будетъ дѣлать болѣе подобныхъ благодѣяній. "Я думаю,-- говоритъ онъ,-- что ты могъ бы поправить свои дѣла выгодною женитьбой, но ты никогда не умѣлъ пользоваться случаями, на которые я тебѣ указывалъ"
   -- Это уже черезчуръ!-- съ гнѣвомъ вскричалъ Бичеръ. Единственная вещь, которую онъ предлагалъ мнѣ въ томъ отношенія, была женитьба на вдовѣ управлявшаго желѣзнымъ заводомъ въ Барнстэблѣ; но я узналъ, что заводъ былъ обязанъ контрактомъ поставлять рельсы для перувіанской линіи за плату двумя фунтами десятью шиллингами ниже рыночной цѣны за каждую тонну желѣза.
   -- Это я открылъ такую штуку! съ гордостью сказалъ Грогъ.
   -- Да, старина, и вы избавили меня отъ платежа неустойки.
   -- Ну, а вотъ здѣсь, кажется, есть что-то получше,-- продолжалъ Грогъ, читая. "Молодая и хорошенькая, одна изъ двухъ дочерей ирландскаго купца, торговавшаго съѣстными припасами. Эти дѣвушки за границей еще первый разъ въ своей жизни и, слѣдовательно, для нихъ все новость. Фамилія ихъ -- О'Рейли изъ аббатства Маріи, такъ что вамъ будетъ очень легко справиться объ ихъ отцѣ въ Дублинѣ. Зная, что въ городахъ такихъ новость берутъ на расхватъ, я убѣдилъ О'Рейли купать здѣсь на озерѣ одну виллу, такъ что если собранныя тобою свѣденія окажутся удовлетворительными, то мы можешь пріѣхать немедленно, и мы поймаемъ птичекъ въ гнѣздѣ, въ которомъ я посадилъ ихъ.
   -- Вотъ это похоже на дѣло,-- это изложено хорошо и толково,-- замѣтилъ Дэвисъ тономъ непритворнаго удивленія. Затѣмъ продолжалъ:
   "О'Рейли говоритъ, что за каждою изъ нихъ по сорока тысячъ приданаго; но, имѣя въ виду породниться съ хорошею фамиліей, онъ можетъ быть даетъ за одною изъ дочерей и больше, въ особенности если ему дадутъ понять, что чрезъ этотъ союзъ надежды другой дочери на хорошую партію въ соотвѣтственной степени улучшатся; во всякомъ случаѣ въ этомъ дѣлѣ нельзя терять времени, и ты можешь чрезъ два мѣсяца написать ко мнѣ о высылкѣ пятидесяти фунтовъ. За эту сумму ты можешь пріѣхать сюда, а на случай если меня здѣсь не застанешь, у тебя будутъ рекомендательныя письма къ О`Рейли. Для этого дѣла не нужно ни большихъ хлопотъ, ни денегъ, хотя, можетъ быть, оно потребуетъ съ твоей стороны большой энергіи и рѣшимости, чѣмъ какую ты обнаруживалъ до сихъ поръ. Въ надлежащую минуту я буду готовъ содѣйствовать тебѣ всѣми зависящими отъ меня средствами.
   -- Что это значитъ,-- спросить Дэвисъ.
   -- Не могу отгадать; но что нужды? Дѣло-то кажется хорошее. Вы, конечно можете подробно освѣдомиться объ этихъ О'Рейли?
   -- Это довольно легко.
   -- Я вамъ скажу вотъ что, старина,-- вскричалъ Бичеръ бросивъ свою сигару и зашагавъ взадъ и впередъ по комнатѣ,-- это всѣхъ насъ опять поставило бы на ноги. Вотъ тогда мы подержали бы пари, мы задали бы имъ баню! Они считаютъ меня простакомъ, но что они скажутъ, когда номеръ Аннеслея Бичера будетъ красоваться на павильонѣ!
   -- Теперь скачками не много возьмешь,-- сухо сказалъ Грогъ Дэвисъ, закуривая сигару. Конскимъ бѣгомъ не поживишься, онъ обобранъ, обобравъ на-чисто. Въ прежніе времена джентльмены были джентльменами, а барышники барышниками; теперь же всякъ барышничаетъ какъ только можетъ; и я желалъ бы посмотрѣть кто въ состояніи прожить этимъ ремесломъ.
   -- А вѣдь это отчасти справедливо! подтвердилъ Бичеръ.
   -- Такъ справедливо, продолжалъ Грогъ, что если вы рѣшились искать руки этой дѣвушки, то оставьте скачки. Есть много вещей получше скакового круга,-- пропасть компаній, банковъ и спекуляцій всякаго рода. Вы покупаете акцію, положимъ, за тридцать фунтовъ, и продаете потомъ за восемьдесятъ, за девяносто, за сто. Я думалъ уже объ одномъ новомъ предпріятіи, о которомъ скажу въ другое время,-- а сперва поговоримъ объ этой женитьбѣ: это возможная вещь.
   -- Возможная! разумѣется возможная, мастеръ Грогъ. Но не угодно ли вамъ вспомнить, что Лаккингтонъ не имѣетъ дѣтей. Я долженъ наслѣдовать ему во всемъ,-- и въ титулѣ, и въ имуществѣ.
   -- Отличныя вѣсти для жидовъ,-- не правда ли?-- вскричалъ Грогъ Дэвисъ. Да вѣдь за вычетомъ вашихъ долговъ у васъ немного останется. Вы должны болѣе ста тысячъ фунтовъ.
   -- Но я завтра же могу скупить всѣ свои долговыя обязательства за двадцать пять тысячъ. Кредиторы не имѣютъ права коснуться наслѣдственнаго имѣнія.
   -- А я такъ думаю, что они возьмутъ его у васъ тѣмъ или другимъ способомъ; но оставимъ это; еще будетъ время подумать объ этихъ вещахъ,-- только пошевеливайтесь поскорѣй насчетъ этой женитьбы.
   -- Я отправлюсь въ понедѣльникъ. Мнѣ нужно здѣсь устроить два незначительныхъ дѣла и затѣмъ я свободенъ.
   -- А что тутъ такое на оборотѣ Лаккингтонова письма, съ надписью подъ строжайшимъ секретомъ?
   "Я хотѣлъ отправить письмо вчера, но къ счастію отложилъ до сегодня. Я говорю -- къ счастію, потому что сюда только что пріѣхалъ Дэвенпортъ Дённъ съ очень важнымъ извѣстіемъ, въ которомъ вашъ интересъ сравнительно съ моимъ играетъ только второстепенную роль. Объяснять въ чемъ дѣло -- было бы слишкомъ долго, да въ этомъ нѣтъ и необходимости, такъ какъ Дённъ будетъ въ Дублинѣ чрезъ день или чрезъ два послѣ того, какъ это письмо дойдетъ до васъ. Повидайтесь съ нимъ немедленно, адресъ его -- Мерріонъ-Скверъ, на сѣверной сторонѣ, и онъ будетъ вполнѣ приготовленъ къ вашему посѣщенію. Будьте на сторожѣ, потому что Дённъ, мой адвокатъ и повѣренный въ Ирландіи, человѣкъ довольно хитрый и можетъ имѣть въ виду другіе интересы во вредъ интересамъ вашего.

"Лаккингтона"

   -- Не можете ли вы угадать, что это значитъ, Грогъ? Имѣетъ ли это какое-нибудь отношеніе къ плану о женитьбѣ?
   -- Нѣтъ, это совсѣмъ другая статья,-- отвѣчалъ Грогъ, наставительнымъ тономъ;-- а этотъ Дённъ, я знаю о немъ кое-что, хотя никогда не видалъ его -- продувная бестія. Не вамъ имѣть съ нимъ дѣло -- ужь никакъ не вамъ;-- прибавилъ онъ презрительно. Если вы будете говорить съ нимъ съ глазу на глазъ, то я знаю что изъ этого выйдетъ.
   -- Пустяки, я не такъ-то простъ.-- Глубоко насмѣшливый взглядъ Грога остановилъ Аннеслея; онъ запнулся, покраснѣлъ и замолчалъ.
   -- Вы обгоняете калѣкъ, такъ ужь и думаете -- что больно рысисты,-- сказалъ Грогъ, съ одною изъ своихъ самыхъ нелюбезныхъ усмѣшекъ; -- но я вамъ говорю, что, за исключеніемъ людей вашего сорта, вамъ не сладить ни съ кѣмъ. Человѣкъ не дѣлается проницательнымъ отъ того, что его много разъ надували. Это дѣлаетъ его подозрительнымъ, и заставляетъ смотрѣть въ оба; но что толку смотрѣть въ оба, когда ваши глаза ничего не видятъ? Смѣлость -- вотъ что дѣлаетъ съ человѣковъ, а ея-то и нѣтъ у осторожныхъ людей; нѣтъ, нѣтъ, не будьте опрометчивы и не рѣшайтесь идти одни на свиданіе съ Дённомъ. Вы должны хорошенько подумать объ этомъ,-- да, хорошенько подумать. Вамъ придется взять меня съ собою.
  

ГЛАВА XIII.

Вѣсти отъ Джека.

   -- Наконецъ-то онъ пріѣхалъ, Белла,-- сказалъ Келлетъ, когда, однажды ночью, усталый и измученный, онъ воротился въ свой коттеджъ. Я ждалъ до тѣхъ поръ, пока не увидѣлъ какъ онъ вышелъ на станціи въ Вестландъ-роу и поѣхалъ домой.
   -- Видѣлъ онъ васъ, папа?-- говорилъ онъ съ вами?-- спросила она съ живостью.
   -- Видѣлъ меня! говорилъ со мною! до того ли ему было, моя милочка, когда лордъ Гленгаррифъ пожималъ ему одну руку, сэръ Самюэль Дауни -- другую, и дюжина голосовъ кричала: "съ благополучнымъ пріѣздомъ, мистеръ Дённъ, очень рады видѣть васъ здоровымъ; мы боялись, что вы забудете бѣдную Ирландію и не воротитесь къ намъ!" А между тѣмъ извощики составили хоръ и начали кричать ура и привѣтствовать его: "Многія лѣта Дэвенпорту Дённу; дай ему Богъ побольше власти!" Честное слово, можно бы подумать, что это встрѣчаютъ Даніэля О'Коннеля или, по крайней мѣрѣ, лорда-намѣстника -- до такой степени все шумѣло и суетилось вокругъ этого Дённа.
   -- Ну, а онъ,-- какъ онъ принялъ это?
   -- Такъ хладнокровно, какъ будто онъ отъ природы имѣлъ право на подобныя демонстраціи. "Очень вамъ благодаренъ; это очень любезно съ вашей стороны",-- бормоталъ онъ съ легкою улыбкой и махая рукой, какъ будто желая сказать этимъ жестомъ: "Довольно; развѣ вы не видите, что я путешествую инкгонито, и потому не нуждаюсь ни въ какихъ другихъ почестяхъ.
   -- О, нѣтъ, папа... это скорѣе похоже за смиреніе.
   -- Смиреніе!-- воскликнулъ Келлетъ съ горькимъ смѣхомъ,-- знаете же вы этого человѣка! Смиреніе! Да во всей Ирландіи не найдется теперь десяти дворянъ, которые были бы такъ наглы и горды, какъ онъ. Если бы вы видѣли, какъ онъ выходилъ изъ экипажа, слегка кивая головой одному, улыбаясь другому, подавая два пальца кому-нибудь изъ знатныхъ особъ, стоящихъ въ толпѣ -- вы сказали бы: "Это какой-то принцъ возвращается на родину; посмотрите, какъ онъ, не смотря на ихъ радость по этому случаю, не позволяетъ имъ слишкомъ фамильярничать съ собою!"
   -- Вполнѣ ли вы справедливы,-- вполнѣ ли вы искренни во всемъ этомъ, милый папа?
   -- Должно быть не совсѣмъ,-- сказалъ онъ угрюмо. Гораздо вѣроятнѣе, что я не правъ. Я -- бѣдный, уничтоженный деревенскій помѣщикъ, который видитъ все въ черномъ цвѣтѣ и думаетъ о временахъ, когда его фамилья значила что-нибудь въ странѣ, и когда мистеръ Дэвенпортъ Дённъ счелъ бы себя счастливымъ, если бы ему позволили сидѣть у него въ лакейской. Ничего не можетъ быть правдоподобнѣе этого!-- прибавить онъ съ горечью, шагая взадъ и впередъ по комнатѣ въ самомъ недовольномъ расположеніи духа.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, папа, вы не такъ меня поняли. Я хотѣла сказать, что человѣку въ такой степени обремененному тяжкими заботами,-- человѣку, голова котораго наполнена такимъ множествомъ великихъ плановъ и предпріятій,-- чувство смиренія, гордое въ своемъ родѣ, естественно можетъ примѣшиваться ко всѣмъ удовольствіямъ минуты, такъ сказать шепча въ его сердцѣ: "Не увлекайся этою лестью, не обольщайся твоимъ собственнымъ высокимъ мнѣніемъ о своей особѣ. Люди отдаютъ почести не столько тебѣ, сколько дѣлу, для котораго ты назначенъ. Они повидимому, привѣтствуютъ лоцмана, но на самомъ дѣіѣ они прославляютъ океанъ, по которому онъ ведетъ ихъ". Развѣ подобное сознаніе не могло шевелиться въ душѣ Дённа въ эту минуту?
   -- Право не знаю, да и не желаю знать,-- сердито отвѣчалъ Келлетъ. Кажется люди теперь не помнятъ, какъ они жили въ то время, когда я былъ молодъ. Нынче во всемъ завелись новыя выдумки.
   -- Человѣческая натура во всѣ вѣка одинакова!-- тихо сказала она.
   -- Да, и тѣмъ хуже для нея, Бела. Въ жизни больше дурного, чѣмъ хорошаго, въ ней больше жестокости, скупости и вѣроломства, чѣмъ доброты, снисходительности и честности. На одинъ хорошій поступокъ приходится двадцать, тридцать, пятьдесятъ примѣровъ мошенничества и двуличности. Если ты хочешь хвалить свѣтъ, то не спрашивай мнѣнія Поля Келлета; вотъ что!
   -- Я далека отъ того, чтобы согласиться съ вами, вскричала Белла, вскочивъ съ своего стула и взявъ отца подъ руку.-- Вы-то сами и служите свидѣтелемъ справедливости моихъ словъ. Изъ вашихъ собственныхъ устъ я слышала больше разсказовъ о подвигахъ великодушія, больше примѣровъ самопожертвованія, вѣрности и истинной доброты, чѣмъ отъ кого бы то ни было.
   -- Да, между бѣдными, Белла, между бѣдными! возразилъ Келлетъ, нѣсколько пристыженный своею уступкой.
   -- Будьте же увѣрены, что эти черты не принадлежатъ исключительно никакому классу общества. Добродѣтели бѣдныхъ, такъ же какъ и ихъ страданія, замѣтнѣе, чѣмъ въ достаточныхъ классахъ общества,-- ихъ жизнь обнажена бѣдностью; но я увѣрена, что люди лучше, чѣмъ мы думаемъ о нихъ, лучше, чѣмъ какими считаютъ они себя сами.
   -- Можетъ быть, твоя правда, милая Белла,-- только это не тотъ свѣтъ, который я видалъ. Сколько я знаю, люди только и дѣлаютъ, что лгутъ и обманываютъ другъ друга, и -- что всего больнѣе -- прибавилъ онъ съ горькимъ вздохомъ -- ваша собственная плоть и кровь поступаетъ съ вами хуже, чѣмъ всѣ другіе!
   Эти слова предвѣщали приближеніе мрачныхъ мыслей. Подобными разсужденіями ограничивались обыкновенно его намеки на своего сына, и Белла тщательно избѣгала противорѣчить ему въ этомъ чувствѣ, чтобы не усилить его еще болѣе. Она хорошо понимала натуру своего отца. Она была увѣрена, что какой-нибудь счастливый случай когда-нибудь разсѣетъ это неудовольствіе, бывшее не болѣе какъ простымъ предубѣжденіемъ, между тѣмъ какъ, въ случаѣ спора, старикъ непремѣнно дошелъ бы до убѣжденія, что изъ всѣхъ толчковъ, которые ему случалось получать въ жизни, поведеніе его сына Джэка было самымъ сильнымъ и грубымъ.
   Продолжительное и тягостное молчаніе, наступившее послѣ ихъ разговора, было прервано вдругъ громкимъ стукомъ въ дверь коттэджа, столь непривычнымъ для нихъ, что они оба вздрогнули.
   -- Это стучатся въ нашу дверь, Белла, сказалъ Келлетъ. Кто бы это бытъ? Бичеръ не можетъ придти въ такое время вечера.
   -- Вотъ опять стучатъ,-- сказала Белла, взявъ свѣчу. Пойду посмотрю -- кто тамъ.
   -- Нѣтъ, дай я пойду, сказалъ Келлетъ, взявъ у нея свѣчу изъ рукъ и выходя изъ комнаты твердой поступью человѣка, готоваго встрѣтить опасность.
   -- Здѣсь живетъ капитанъ Келлетъ? спросилъ высокій молодой человѣкъ въ одеждѣ солдата стрѣлковыхъ войскъ.
   Сердце Келлета замерло, и онъ едва слышно отвѣчалъ: -- да, здѣсь.
   -- Я принесъ ему письмо,-- сказалъ солдатъ,-- письмо отъ его сына.
   -- Отъ Джека!-- воскликнуть Келлетъ, не будучи въ состояніи удержаться.-- Какъ онъ живетъ? Здоровъ ли онъ?
   -- Теперь совсѣмъ здоровъ; онъ былъ болѣнъ послѣ этого взрыва въ траншеяхъ,-- но теперь совсѣмъ поправился. Мы всѣ, болѣе или менѣе, пострадали въ ту ночь; -- и онъ почти безсознательно взглянулъ на пустой рукавъ своего сюртука.
   -- Значитъ, это вы тамъ оставили свою руку, бѣдняжка,-- сказалъ Келлетъ съ участіемъ, взявъ его за другую.-- Пожалуйте сюда, садитесь; я капитанъ Келлетъ. Белла, товарищъ Джека,-- прибавилъ онъ, представляя его своей дочери, причемъ молодой человѣкъ поклонился со всею непринужденностью хорошаго тона.
   -- Вы оставили моего брата здоровымъ, надѣюсь?-- сказала Белла, которая съ своимъ женскимъ тактомъ тотчасъ угадала, что она говоритъ съ равнымъ.
   -- Въ такой степени здоровымъ,-- отвѣчалъ молодой человѣкъ, что онъ теперь долженъ быть на своемъ мѣстѣ. Это письмо отъ него, но такъ какъ у него было мало времени писать, то онъ взялъ съ меня обѣщаніе лично разсказать о немъ всѣ подробности. Ему впрочемъ не было нужды и просить меня объ этомъ, потому что я обязанъ жизнью вашему сыну, капитанъ Келлетъ; онъ несъ меня на своихъ плечахъ подъ страшнымъ огнемъ русской батареи. Въ это время двѣ штуцерныя пули пробили его фуражку, и онъ непремѣнно бы погибъ, если бы русскіе не прекратили свой огонь.
   -- Прекратили свой огонь!
   -- Да, прекратили, и искренно привѣтствовали его. Да и какъ они могли удержаться отъ этого, онъ былъ единственный человѣкъ, оставшійся на этомъ ужасномъ гласисѣ, изрытомъ ядрами и гранатами.
   -- О, благородный мальчикъ, вскричала, дѣвушка, и глаза ея заблистали.
   -- Не правда ли?-- сказалъ солдатъ; у насъ въ арміи нѣтъ недостатка въ храбрыхъ молодцахъ; но покажите мнѣ одного, который сдѣлалъ бы то, что сдѣлалъ онъ. Граната оторвала мнѣ вотъ это,-- сказалъ онъ, указывая на пустой рукавъ своего кафтана, и я сказалъ что-то должно быть въ безпамятствѣ, о кольцѣ, которое подарила мнѣ мать; оно было на пальцѣ этой несчастной руки. Между тѣмъ какъ лекарь перевязывалъ мою рану, Джекъ Келлетъ побѣжалъ на то мѣсто, гдѣ я упалъ, и подъ градомъ штуцерныхъ пуль отыскалъ оторванную руку. Вотъ это кольцо; онъ спасъ его съ опасностію собственной жизни. въ этомъ поступкѣ не одно только мужество, въ немъ видна сердечная доброта, которая дороже храбрости.
   -- И однако же онъ оставилъ меня, бросилъ своего бѣднаго отца!-- вскричалъ старый Келлетъ прерывающимся голосомъ.
   -- Если онъ сдѣлалъ это, такъ сдѣлалъ для того, чтобы заслужить славу, которая могла бы составить гордость лучшихъ людей Англіи.
   -- Уйдти и поступить въ полкъ простымъ солдатомъ!-- сказалъ Келлетъ, и потомъ вдругъ, сконфуженный своею опрометчивостью и пристыженный яркою краской на лицѣ Беллы, проговорилъ запинаясь:
   -- Разумѣется, я знавалъ много людей хорошаго происхожденія, которые служили рядовыми.
   -- Надѣюсь, сказалъ молодой человѣкъ добродушно смѣясь. Правда, это у насъ не такъ обыкновенно, какъ у нашихъ достойныхъ союзниковъ -- французовъ; но по временамъ можно встрѣтить солдатское ружье въ рукахъ тѣхъ, которые нѣкогда обращались съ двустволкой и, можетъ быть, охотились за фазанами въ своемъ родовомъ помѣстьѣ.
   -- Дѣйствительно, я слыхалъ о подобныхъ вещахъ,-- сказалъ Келлетъ со вздохомъ; но онъ очевидно дѣлалъ эту уступку не совсѣмъ охотно.
   -- Какъ бѣдный Джекъ любитъ васъ!-- вскричала Белла которая, углубившись въ чтеніе письма своего брата и не обращая никакого вниманія на разговоръ. Онъ называетъ васъ Чарли... просто Чарли.
   -- Мое имя -- Чарльзъ Конуэй, сказаіъ молодой человѣкъ весело смѣясь.
   "...Чарли -- она читала вслухъ,-- мой банкиръ, когда у меня нѣтъ ни одного шиллинга,-- моя сидѣлка въ госпиталѣ, мой другъ во всякое время,-- отдастъ вамъ это письмо и разскажетъ обо мнѣ все. Какъ пріятно будетъ моему старому папашѣ слушать его разсказы о бивуачной жизни, такъ похожіе на его собственные повѣствованія о Полуостровѣ. Онъ увидитъ, что продолжительный миръ не укротилъ врожденной отваги нашего племени, и что наши соотечественники теперь такъ же смѣло стойки и непобѣдимы, какъ всегда; онъ скажетъ также, что для пріобрѣтенія дружбы подобнаго товарища я долженъ былъ имѣть кое-что хорошее въ своей натурѣ.
   -- О, если бы онъ не ушелъ и не бросилъ своего стараго отца! жалобно прервалъ Келлетъ; не время было оставлять меня теперь.
   -- Какъ не время?-- возразилъ солдатъ. Я не согласенъ съ вами. Это была именно та минута, когда каждый молодой человѣкъ съ душою долженъ былъ предложить свои услуги. Не всѣмъ же покупать офицерскіе патенты, или получать хорошее содержаніе отъ своихъ родственниковъ, но всѣ мы, разумѣется, можемъ поработать въ траншеяхъ и стоять на батареѣ; и притомъ не мѣшаетъ показать простолюдину, что въ отвагѣ, энергіи и даже стойкости, джентльменъ по крайней мѣрѣ не уступитъ ему.
   -- Кажется, это первый человѣкъ изъ нашей фамиліи, который служитъ рядовымъ,-- сказалъ старикъ, который съ какимъ-то злымъ упрямствомъ не отставалъ отъ своей идеи.
   -- Какъ весело онъ пишетъ,-- продолжала Белла, наклонясь надъ письмомъ: "По газетамъ я вижу, что здѣсь всѣмъ намъ надоѣла война, что мы упали духомъ, и что мы только и знаемъ, что жалуемся на плохой кофе, да на полусырую свинину и проч. Не вѣрьте этому. Правда, мы проклинаемъ по временамъ коммисаріатъ: есть какое-то эпикурейское наслажденіе въ томъ, чтобы ругать порціи; но спросите Чарли, думаемъ ли мы когда-нибудь объ этихъ вещахъ, когда встанемъ изъ-за стола и смотримъ на эти мрачныя земляныя укрѣпленія, которыя повидимому выростаютъ съ каждымъ днемъ. Въ бояхъ здѣсь нѣтъ недостатка, и если не всякому удастся участвовать въ регулярныхъ сраженіяхъ, то онъ можетъ прокрасться въ свѣтлую ночь и выстрѣлить по русскимъ изъ-за своей засады. Я стрѣляю вдвое лучше, чѣмъ прежде, и признаюсь, что теперешняя моя охота волнуетъ меня вдвое больше, чѣмъ прежнія мои похожденія за тетеревами на Магерской горѣ. Насъ также веселитъ то, что наши старые враги, французы работаютъ вмѣстѣ съ нами; но они дали намъ львиную долю этой работы, и предоставили нашему небольшому войску исполнять тѣ же самыя обязанности, какія несетъ ихъ многочисленная армія. Множество трудовъ, невзгодъ и жаркихъ схватокъ,-- но не смотря на то это самая веселая жизнь, какую только можетъ вести человѣкъ. Каждый день имѣетъ свою исторію о какомъ нибудь блистательномъ подвигѣ храбрости, который всѣхъ насъ приводитъ въ дикій восторгъ, между тѣмъ какъ мы задаемъ себѣ вопросъ -- что думаете вы объ насъ въ Англіи. Вотъ приказываютъ всѣмъ оканчивать свои письма, и поэтому я останавливаюсь. Съ чувствомъ самой теплой любви къ милому старому папашѣ и къ тебѣ

Вашъ
Джекъ Келлетъ".

   "P. S. Такъ какъ я не думаю, что вы могли найдти это въ газетахъ, то скажу вамъ, что по возвращеніи моемъ въ полкъ, меня произведутъ въ капралы. До генералъ-маіора еще далеко, но по крайней мѣрѣ я на дорогѣ къ этому чину, Белла."
   -- Въ капралы! въ капралы! воскликнулъ Келлетъ;-- мнѣ кажется, я вижу это во снѣ. Старшій сынъ Поля Келлета -- Келлета изъ Келлетсъ-Корта -- капралъ!
   -- Всѣ предразсудки моего отца основаны на обычаяхъ его времени, которое ни въ чемъ не походитъ на настоящее,-- тихо сказала Белла Конуэю.
   -- Нельзя сказать, что ни въ чемъ, миссъ Келлетъ, возразилъ молодой человѣкъ, съ спокойною улыбкой.-- Джекъ сей часъ сказалъ вамъ, что въ войскахъ сохранились прежній духъ и прежнее мужество. Нынѣшніе наши солдаты -- дѣти и внуки храбрецовъ, которые выгнали французовъ изъ Испаніи.
   -- А вы опять отправляетесь назадъ?-- спросилъ Келлетъ довольно угрюмо и едва сознавая что онъ говоритъ.
   -- Имъ я уже не нуженъ,-- отвѣчалъ Конуэй краснѣя и взглянувъ на свой пустой рукавъ;-- имъ нужны ребята, которые могутъ владѣть штуцерами Минье.
   -- О, разумѣется, я долженъ былъ сообразить это... Я забылъ,-- пробормоталъ онъ въ смущенія;-- но, во всякомъ случаѣ, вы имѣете пенсію?
   -- Я имѣю добрую старую мать, что гораздо лучше,-- сказалъ молодой человѣкъ, покраснѣвъ еще болѣе;-- она дала мнѣ кратковременный отпускъ, чтобы я могъ повидаться съ семействомъ Джека Келлета; погрому что она знаетъ Джека, по крайней мѣрѣ по имени, какъ своего собственнаго сына.
   На разспросы Беллы онъ отвѣчалъ, что его мать имѣетъ небольшой коттэджъ близъ Бетльзи, у подошвы Снодона; это одно изъ самыхъ живописныхъ мѣстъ во всемъ Уэльзѣ, находящееся въ одномъ изъ солнечныхъ уголковъ, которые по своему климату похожи на югъ Европы.
   -- М теперь вы отправитесь назадъ и будете тамъ жить спокойно,-- сказала дѣвушка разсѣянно, потому что ея мысли блуждали далеко.
   Молодой человѣкъ замѣтилъ это и всталъ, чтобы проститься.
   -- Я завтра буду писать къ Джеку, капитанъ, сказалъ онъ.-- Я могу написать, что я васъ видѣлъ живыми и здоровыми, и сказать бѣдняжкѣ -- я увѣренъ что вы позволите мнѣ это -- что вы отъ души простили ему.
   Старикъ печально покачалъ головой. Конуэй продолжилъ:
   -- Это тяжелая вещь,-- когда вы сидите темною ночью въ траншеяхъ, или лежите на сырой землѣ противъ нихъ, думая о своемъ домѣ, отъ котораго вы далеко,-- имѣть въ сердцѣ какое нибудь другое чувство кромѣ любви и привязанности. Печалиться въ это время о своихъ ошибкахъ и глупостяхъ, и горевать о томъ, въ чемъ раскаеваешься -- ни къ нему не ведетъ. Намъ пріятно думать, что наши домашніе, счастливые у своего очага, помышляютъ о насъ съ любовію. Человѣкъ никогда не можетъ быть такъ мужественъ предъ лицомъ непріятеля, какъ въ то время, когда онъ знаетъ, что онъ дорогъ кому нибудь изъ отсутствующихъ.
   Когда Конуэй, отъ природы стыдливый и застѣнчивый, запинаясь говорилъ эти слова, Белла посмотрѣла ему прямо въ глаза съ участіемъ, котораго она не чувствовала прежде, и онъ покраснѣлъ, отвѣтивъ на ея пристальный взглядъ:
   -- Я увѣренъ, что вы простите мнѣ, сэръ,-- сказалъ молодой человѣкъ, обращаясь къ Келлету. съ моей стороны было большею смѣлостью говорить съ вами такимъ образомъ; но я былъ товарищемъ Джека, онъ разсказалъ мнѣ всѣ свои тайны, и я знаю, что бѣдному мальчику гораздо легче идти на русскую батарею, чѣмъ слышать какое-нибудь жесткое слово съ вашей стороны.
   -- Спросите Беллу, сказалъ ли я хотя одно такое слово, или даже упомянулъ ли я его имя; сказалъ Келлетъ со всѣмъ самодовольствіемъ эгоизма.
   Глаза Беллы быстро повернулись къ солдату съ такимъ значительнымъ выраженіемъ, что онъ только вздрогнулъ и пробормоталъ:
   -- Значитъ, я не могу сдѣлать ничего больше; когда я опять получу какое нибудь извѣстіе отъ Джека, то сообщу вамъ. И съ этими словами онъ пошелъ къ двери.
   Белла поспѣшно прошептала нѣсколько словъ на ухо отцу, и такъ какъ онъ повидимему находился въ нерѣшимости, то она повторила ихъ съ большею настойчивостью.
   -- Какъ же мы можемъ сдѣлать это? вѣдь это будетъ воскресенье, и къ вамъ придетъ Бичеръ, возразилъ Келлетъ.
   -- Но вѣдь это джентльменъ, папа; его солдатскій сюртукъ разумѣется не дѣлаетъ ему безчестья.
   -- Не могу, не могу, прошепталъ онъ угрюмо.
   Она опять прошептала ему что-то на ухо; наконецъ онъ сказалъ:
   -- Неугодно ли будетъ вамъ пообѣдать съ нами завтра, Конуэй?-- мы будемъ одни, разумѣется.
   Молодой человѣкъ выпрямился и нѣсколько моментовъ лицо его имѣло надменное, почти дерзкое выраженіе. Но въ лицѣ Беллы было что-то такое, что такъ же скоро успокоило гнѣвныя мысли, мелькнувшія въ его умѣ, и онъ вѣжливо отвѣчалъ.
   -- Если вы позволите мнѣ явиться въ этомъ платьѣ,-- со пною нѣтъ другого.
   -- Разумѣется... конечно,-- прервалъ Келлетъ. Если мой сынъ носитъ такое же, то что я могу сказать противъ этого?
   Въ отвѣтъ на эту не совсѣмъ любезную рѣчь молодой человѣкъ добродушно улыбнулся; можетъ быть рука, которую онъ держалъ теперь въ своей, вознаграждала, его за жалостность этихъ словъ и его "Прощайте!" было произнесено со всею искренностію и непринужденностью.
  

ГЛАВА XIV.

Обѣдъ у Поля Келлета.

   Для всѣхъ, кто живетъ дома, со всѣми удобствами, нѣтъ ничего легче, какъ устроить то, что называется званымъ обѣдомъ. Развѣ только можетъ случиться какое-нибудь затрудненіе относительно гостей. Напримѣръ леди Мери заболѣетъ, или будетъ не совсѣмъ ловко пригласить сэра Гарри, когда приглашены Гэдлеи. Можетъ возникнуть какое-нибудь неудобство, которое потребуетъ нѣкотораго соображенія о томъ, какъ бы его устранить; но по крайней мѣрѣ хозяйственная часть не представляетъ никакихъ трудностей. Для угощенія пріятелей существуетъ, одинъ стереотипный образецъ и уклоняться отъ него нѣтъ никакой необходимости. Вашъ черепаховый супъ можетъ въ большей или меньшей степени отзываться мадерой, лососина -- быть нѣсколько мясистѣе въ верхней части, филе болѣе или менѣе недожарено, второстепенныя блюда нѣсколько хуже или лучше, чѣмъ у вашего сосѣда, но начиная отъ икры до сыра включительно, все идетъ по извѣстной рутинѣ, и обѣдъ No 12 есть вѣрный снимокъ обѣда No 13, и тотъ же самый мягкій голосъ, который шепчетъ: "не прикажете ли хересу, сэръ?" слышится повсюду. То же самое однообразіе господствуетъ и въ умственныхъ элементахъ праздника; все спокойно, рутинно и обычно; повсюду разлита атмосфера пошлаго разговора, очень благопріятнаго для пищеваренія, и сильно располагающаго ко сну.
   Но далеко не такъ бываетъ у человѣка бѣднаго, въ особенности, когда это раззорившійся джентльменъ, у котораго воспоминанія прошлаго находятся въ борьбѣ съ требованіями настоящаго, и самыя насущныя потребности составляютъ предметъ большого затрудненія.
   Келлетъ очень заботился о томъ, чтобы внушить другу своего сына высокое мнѣніе о своемъ положеніи въ обществѣ и сказалъ Беллѣ, чтобы она не стѣснялась хотя бы пришлось истратить все, что они расходуютъ втеченіе цѣлой недѣли, чтобы только показать солдату, что такое фамилія Джека. Баранья нога и нѣсколько хорошаго портвейна составляли по его мнѣнію, очень приличное угощеніе, и тотчасъ же было рѣшено включить ихъ въ карту обѣда. Белла надѣялась, что послѣ перваго припадка тщеславія, онъ опять перейдетъ къ прежнему равнодушію относительно всѣхъ этихъ подробностей. Но оказалось далеко не такъ. Первою мыслію его при пробужденіи былъ обѣдъ, и когда она замѣтила ему за завтракомъ, что дѣло не совсѣмъ ладно, то онъ отвѣчалъ: "ничего, моя милая, лишь бы только не было недостатка въ капорцахъ". Даже возможность случайнаго прихода Бичера составляла уже второстепенную заботу сравнительно съ желаніемъ Келлета блеснуть при этомъ случаѣ, и онъ ходилъ изъ столовой въ кухню, заглядывалъ въ кастрюли и приподнималъ крышки на блюдахъ съ самою настойчивою суетливостію, да и сама Белла не совсѣмъ была чужда этой суеты. Она видѣла въ перспективѣ, хотя и очень отдаленной, проблескъ возстановленія прежнихъ отношеній отца къ бѣдному Джеку. "Удовольствіе, которое доставляетъ отцу этотъ случай,-- думала она,-- не останется безъ послѣдствій. Онъ будетъ говорить о Джекѣ и позволитъ примѣшивать его имя къ нашимъ ежедневнымъ темамъ. Затѣмъ Джекъ опять сдѣлается членомъ нашей семьи". И вслѣдствіе этихъ соображеній она поощряла старика устроить по поводу принесенныхъ Конуэемъ вѣстей маленькій праздникъ.
   Сколько ловкости, сколько вкуса потратила она на то, чтобы скрыть жесткія черты ихъ суровой бѣдности! Нѣсколько штукъ посуды, оставшейся отъ прежняго, болѣе счастливаго, времени стояло на буфетѣ; между ними видную роль игралъ кубокъ, подаренный капитану Келлету его сослуживцами, при выходѣ его изъ полка, въ которомъ онъ служилъ тридцать восемь лѣтъ;-- этотъ кубокъ подавался только въ самыхъ торжественныхъ случаяхъ. Его сабля и портупея, которыя были надѣты на немъ въ день Ватерлооской битвы, были повѣшены надъ каминомъ, а надъ ними висѣла его Талаверская фуражка, поврежденная французскою саблей. "Если онъ начнетъ говорить объ этой экспедиціи, Белла,-- сказалъ старикъ, намекая на крымскую войну,-- то я дамъ ему понять что значитъ настоящая война, которую мы вели на Полуостровѣ! Клянусь честью, мы не занимались тамъ копаньемъ ямъ". И онъ засмѣялся при мысли о нелѣпости подобной выдумки.
   Немногіе простенькіе цвѣты, какіе только можно было найдти въ саду въ это позднее время года, красовались на каминѣ, и никакія средства изобрѣтательности не были пренебрежены чтобы придать маленькой столовой веселый и пріятный видъ. Колетъ разъ двадцать входилъ и выходилъ изъ комнаты, не уставая восхищаться ею и безпрестанно бормоча про себя похвалы Беллѣ, вкусу которой она обязана была своимъ великолѣпіемъ. Я поставлю кубокъ на серединѣ стола, Белла. Желтыя фіалки будутъ имѣть довольно хорошій видъ на буфетѣ. Да, можетъ быть, ты права, моя милочка; это будетъ проще, безъ претензій. Да смотри, душа моя, чтобы старуха Бетти надѣла чистый передникъ. Она съ самаго Срѣтенія все ходить въ одномъ и томъ же. Не позволяй ей откупоривать ни одной пробки, она мастерица ихъ портить. Я буду сидѣть здѣсь и штопоръ будетъ у меня подъ рукою; да притомъ это очень прилично въ маленькой комнатѣ. Боже мой, вотъ идетъ Бичеръ,-- вскричалъ онъ, увидавъ этого достойнаго джентльмена въ окно.
   -- Что это у васъ такое, Келлетъ? Не ожидаете ли вы къ себѣ намѣстника, или у васъ какое-нибудь семейное торжество? Что все это значитъ?
   -- Ничего больше, какъ то, что я хочу угостить бараньими котлетами -- пріятеля моего сына; это -- молодой человѣкъ, который вчера привезъ письмо отъ Джека.
   -- А, отъ вашего сына. Кстати, въ какомъ онъ полку? Кажется вѣдь въ легкомъ драгунскомъ?
   -- Нѣтъ, въ стрѣлковомъ, сказалъ Келлетъ отрывисто кашлянувъ.
   -- Онъ очень близокъ теперь къ поручичьему чину, я думаю. Былъ онъ подъ Альмою?
   -- Да, онъ участвовалъ въ сраженіи,-- сказалъ Келлетъ сухо, потому что хотя онъ разъ или два и говорилъ своему почтенному другу, что Джекъ служитъ, но ни разу не упоминалъ о томъ, что онъ служитъ рядовымъ. Впрочемъ фактъ этотъ по всей вѣроятности не возбудилъ бы въ Аннеслеѣ Бичерѣ ни малѣйшаго сожалѣнія, потому что не обязывалъ его самого стоять на часахъ, работать въ траншеяхъ, ѣсть казенные сухари, ни подвергать себя какимъ-нибудь трудностямъ солдатской жизни; а онъ выслушалъ бы разсказъ объ участи Джека съ тою возвышенною философіею, которая учитъ насъ спокойно переносить бѣдствія другихъ.
   -- Что вы не похлопочите, чтобы его подвинуть? Нечего нельвя получитъ безъ просьбы; да и мало проситъ: надо клянчить, докучать, надоѣдать. Найдите какого-нибудь чиновника канцеляріи, который бы увѣдомить васъ въ случаѣ открытія вакансіи, и тогда насядьте на нихъ. Если они скажутъ: "мы ждемъ только случая, капитанъ Келлетъ", вы отвѣчайте: "Этотъ случай представился; Гровсъ, служащій въ 46 полку, вышелъ въ отставку, да еще открылась вакансія Онмисона". Вотъ какъ надо дѣлать.
   -- Вы удивительный человѣкъ! воскликнулъ Келлетъ, который благоговѣлъ предъ житейскою мудростью своего друга.
   -- Я попросилъ бы Лаккингтона, да отъ него никому нѣтъ проку. Возьмите хоть мое дѣло, напримѣръ. И Бичеръ началъ распространяться на тему, которую онъ такъ любилъ и никогда не находилъ скучною. Способность его ко всему, годность для исполненія пятидесяти самыхъ противоположныхъ и разнообразныхъ обязанностей, готовность получить какое-нибудь тепленькое мѣстечко и настоящая его потребность въ жалованьи -- были предметами, которые возбуждали въ немъ истинное краснорѣчіе, причемъ онъ мимоходомъ дѣлалъ кое-какія замѣчанія насчетъ крайней тупости Лаккингтона, который никогда не хотѣлъ похлопотать о немъ, и считалъ его человѣкомъ недальняго ума. "Я знаю, что вы не повѣрите, но онъ дѣйствительно такъ думаетъ обо мнѣ; да, увѣряю васъ, онъ считаетъ меня тупицей!"
   Прежде чѣмъ Келлетъ могъ совершенно оправдаться отъ оглушительнаго дѣйствія подобнаго, ни на чемъ не основаннаго, мнѣнія, его гость Конуэй постучался въ дверь.
   -- Отъ вашего друга, Келлетъ, пришло извиненіе,-- сказалъ Бичеръ.
   -- Какъ это? поспѣшно спросилъ старикъ.
   -- Я сейчасъ видѣлъ, что какой-то солдатъ идетъ сюда, и я полагаю, что это офицерскій денщикъ съ извинительною запиской.
   Между тѣмъ дверь отворилась и Конуэй вошелъ въ комнату. Келлетъ встрѣтилъ его съ искреннимъ радушіемъ и обращаясь къ Бичеру сказалъ:
   -- Другъ и товарищъ моего сына;-- мистеръ Аннеслей Бичеръ. Оба представленные поклонились одинъ другому и обмѣнялись взглядами, не показавшими особеннаго удовольствія при этомъ знакомствѣ.
   -- Какъ! развѣ онъ служитъ рядовымъ, Келлетъ?-- прошепталъ Бичеръ, отводя его къ окну.
   -- Да, оказалъ Келлетъ задыхаясь.
   -- Чортъ побери, объ этомъ вы никогда не говорили мнѣ. Этого-то господина ждали вы къ обѣду?
   -- Я только что хотѣлъ объяснить... А, вотъ идетъ Белла.
   Миссъ Келлетъ такъ радушно привѣтствовала солдата, что Бичеръ рѣшительно былъ изумленъ.
   -- Какъ его фамилія?-- спросилъ Бичеръ небрежно.
   -- Хорошая фамилія -- его зовутъ Конуэемъ.
   -- Конуэй... Конуэй? повторилъ Бичеръ громко; -- у насъ есть какіе-то кузены Конуэи. Былъ одинъ молодой Конуэй въ 12-мъ уланскомъ полку; онъ страшно кутилъ. Его прозвали сорви-голова ужъ не знаю почему. Вы не знаете ли?-- спросилъ онъ обращаясь къ солдату.
   -- Я слышалъ, что это было вслѣдствіе его непріятной привычки щелкать снобсовъ.
   -- А вы можетъ быть его знаете?-- сказалъ Бичеръ.
   -- Да это я самый и есть, и поэтому, слѣдуя старой поговоркѣ, мнѣ должно было бы сказать, что я очень мало съ нимъ знакомъ.
   -- Вы? Конуэй изъ 12 полка! Тотъ самый, которому принадлежала Леди Киллеръ (скаковая лошадь), выигравшая призъ на Ридльсвортскихъ скачкахъ?
   -- Вы напоминаете мнѣ старину, которую я хотѣлъ бы поскорѣе забыть,-- сказалъ молодой человѣкъ улыбаясь.
   -- И вы были офицеромъ въ уланскомъ полку? воскликнулъ Келлетъ съ одушевленіемъ.
   -- Да, и теперь командовалъ бы полуэскадрономъ, если бы не имѣлъ этой лошади, о которой мистеръ Бичеръ мнѣ сейчасъ напомнилъ. Подобно многимъ другимъ, увлеченнымъ первыми успѣхами на скачкахъ, я очертя голову сталъ рисковать, совершенно убѣжденный, что фортуна на моей сторонѣ.
   -- Миссъ Келлетъ, вы позволите? сказалъ Бичеръ, подавая ей свою руку и очень довольный тѣмъ, что обѣдъ былъ поданъ.
   -- Славный малый -- другъ вашего брата,-- пробормоталъ онъ идя съ нею. Но что за глупость -- служить рядовымъ! это послѣднее дѣло, на которое я рѣшился бы.
   -- Я увѣрена въ этомъ,-- сказала Белла, рѣзко оборвавъ на этомъ словѣ дальнѣйшій разговоръ съ Бичеромъ.
   Во время обѣда удивленіе Келлета постепенно возрастало при видѣ уваженія, которое оказывалъ Бичеръ каждому замѣчанію Конуэя. Человѣкъ, который два раза выигралъ призъ въ Бексли, который обладалъ такимъ конемъ, какого не бывало и въ конюшнѣ Дерби, былъ не дюжиннаго разбора. Напрасно Конуэй заговаривалъ о своемъ другѣ Джекѣ, и о томъ, что они видѣли и гдѣ они бывали,-- Бичеръ опять направлялъ разговоръ на конское ристалище и на "календарь скачекъ".
   Одна Белла желала слышать о войнѣ,-- не потому только что интересовалась узнать все о братѣ, но въ великихъ событіяхъ этой великой борьбы ея восторженная душа находила обильную пишу для своего энтузіазма. Конуэй разсказалъ о многихъ геройскихъ подвигахъ не только англійскихъ солдатъ, но и французскихъ и даже русскихъ. Онъ со всѣмъ жаромъ искренняго удивленія разсказывалъ, какъ отважно непріятель врывался ночью въ линіи союзныхъ войскъ, идя на вѣрную смерть, чтобы только помѣшать осаднымъ работамъ и задержать ихъ хоть на короткое время; онъ не считалъ нужнымъ скрывать отъ Беллы и тѣ варварскія сцены, которыми украшается война; онъ наглядно представилъ картину альмскаго сраженія, и поле битвы покрытое въ нѣсколько часовъ окровавленными трупами, оторванными руками и ногами изувѣченныхъ солдатъ, осколками ядеръ, лафетовъ, лоскутами конской сбруи и оглашаемое стонами умиравшихъ людей. Ясное личико Беллы при этихъ разсказахъ принимало то выраженіе удивленія, то глубокаго состраданія; на немъ отражался то восторгъ, то печальный вздохъ. И хотя эти исторіи были разсказаны со всею живостью и яркостью личнаго наблюденія, и въ духѣ безъискусственной простоты, но старый Келлетъ слушалъ ихъ съ брюзгливою завистью человѣка, который чувствуетъ, что имъ суждено затмить своимъ интересомъ старые эпизоды войны въ Испаніи и Португаліи. Никто въ мірѣ не могъ убѣдить его, что въ настоящее время какіе бы то ни было солдаты могли сравниться съ солдатами бывшей легкой дивизіи, что есть молодцы, подобные людямъ пятаго полка или бригады Крофёрда, и, спросивъ торжествующимъ тономъ -- есть ли въ крымской арміи такой хорошій генералъ, какъ сэръ Артуръ Уэллеслей, онъ откинулся на спинку стула и презрительно засмѣялся при мысли, что дѣйствія въ Крыму считаютъ войною, что эту экспедицію, какъ онъ называлъ ее, величаютъ именемъ компаніи.
   -- Вспомните, капитанъ Келлетъ, что между нами было довольно много вашихъ старыхъ друзей, воевавшихъ въ Испаніи; храбрыхъ ветерановъ, видѣвшихъ все отъ Дуро до Байоны.
   -- Ну что жъ, они не смѣялись надъ всѣми вашими подвигами? не говорили они вамъ, что это не похоже на войну?
   -- Не думаю,-- отвѣчалъ Конуэй добродушно смѣясь.-- Гордонъ сказалъ при мнѣ одному офицеру, что нападеніе на возвышенности Альмы сильно напоминаетъ ему всходъ Гардинга на холмы Альбуэры.
   -- Полно, перестаньте, я не могу этого выносить!-- вскричалъ Келлетъ недовольнымъ тономъ.-- Подумайте же только, вѣдь тамъ, у Альбуэры, нашими противниками были французы... Французы подъ предводительствомъ стараго Оульта!
   -- Но и русскіе.... русскіе -- здоровенный народъ, сэръ, будьте увѣрены въ этомъ,-- сказалъ молодой человѣкъ съ нѣкоторою горячностью.
   -- Да, русскій солдатъ -- отчаянный солдатъ, если вамъ угодно: но вотъ видите -- его нельзя назвать воиномъ по призванію, какъ француза; и однако же мы разбили французовъ, оттѣсняя ихъ отъ моря къ Пиренеямъ, и отъ Пиренеевъ во Францію.
   -- Значитъ,-- сказалъ Конуэй,-- вы не ожидаете ничего добраго отъ нашихъ успѣховъ въ настоящей войнѣ?
   -- Я не поставилъ бы даже пятидесяти ни за ту, ни за другую сторону,-- сказалъ Бичеръ, который не упускалъ случая изподтишка кольнуть крымскаго солдата. Я вижу, что миссъ Белла раздѣляетъ мое мнѣніе, прибавилъ онъ, замѣтивъ накую-то особенную улыбку на ея губахъ.
   -- Не думаю, мистеръ Бичеръ, отвѣчала она лукаво.
   -- Такъ чему же вы смѣетесь?
   -- Сказать вамъ чему? У меня въ умѣ мелькнула вотъ какая мысль: не ведетъ ли часто къ ошибкамъ привычка, мѣрить всѣ человѣческія побужденія мѣркой лошадиной нравственности, употребляемой на скачкахъ?
   -- Я искренно думаю, что эта мѣрка рѣдко бываетъ вѣрна,-- замѣтилъ Конуэй. Я четыре года провелъ на "Торфѣ" (на скаковой площади) какъ его называютъ, и если бы я не раззорился во время, то непремѣнно дошелъ бы до убѣжденія, что честный человѣкъ такой же мифъ, какъ всѣ языческіе боги.
   -- Это все зависитъ отъ того -- что именно вы называете честнымъ,-- возразилъ Бичеръ.
   -- Разумѣется, зависитъ, ваша правда,-- поддакнулъ Келлетъ; и, получивъ такую поддержку, Бичеръ продолжалъ:
   -- Я называю человѣка честнымъ, когда онъ не толкаетъ своего товарища въ яму, когда онъ не скрываетъ отъ него своей поживы и позволяетъ ему участвовать въ ней; когда онъ предостерегаетъ его противъ козней и не допускаетъ, его попасть въ ловушку; вотъ это -- честность.
   -- Можетъ быть,-- сказать Конуэй смѣясь.-- Ничего нельзя возразить противъ какого бы то ни было способа людей смотрѣть на вещи.
   -- Я желалъ бы выслушать ваше опредѣленіе честности, сказалъ Бичеръ, нѣсколько уколотый послѣднимъ замѣчаніемъ Конуэя.
   -- Какого же опредѣленія вы желаете отъ меня? Развѣ я не сказалъ вамъ сейчасъ, что я больше трехъ лѣтъ провелъ на "торфѣ" имѣлъ скаковыхъ лошадей и обращался съ дрессировщиками и жокеями? И секунды на двѣ онъ пріостановился, затѣмъ продолжалъ болѣе громкимъ голосомъ: -- Я не могу думать, чтобы общество простыхъ солдатъ было очень хорошимъ масштабомъ для измѣренія достоинства нравовъ или благородства побужденій, и однако же даю честное слово, что мои нынѣшніе товарищи, въ сравненіи съ прежними, которыхъ я имѣлъ на скаковомъ кругу безукоризненно-порядочные люди. Я думаю, что сравнивать ихъ съ первыми относительно честности, благородства, добросовѣстности и прямодушія было бы для нихъ просто оскорбленіемъ.
   -- Вотъ вы уже и разгорячились, сказалъ Бичеръ. Вы не совсѣмъ безпристрастный судья. Васъ немножко обдули... Я слышалъ объ этомъ. Если бы капрала Трима не попотчевали лекарствомъ, то вы выиграли бы двѣнадцать тысячъ въ Ланкастерѣ.
   Конуэй добродушно улыбнулся такому объясненію, но не сказалъ ничего.
   Белла, желавшая повернуть разговоръ къ особенностямъ крымской войны, стала разспрашивать Конуэя о подробностяхъ осады Севастополя. Конуэй, въ свою очередь желавшій отвязаться отъ Бичера и его лошадиной философіи, охотно заговорилъ съ Беллой о томъ, что онъ видѣлъ и испыталъ на далекомъ полуостровѣ. Келлетъ, разогрѣтый хорошимъ обѣдомъ и одушевленными разсказами о войнѣ, вдругъ поднялъ бокалъ и, остановивъ своихъ гостей, воскликнуть:-- здоровье моего любезнаго Джека. Гости отвѣчали такимъ же тостомъ.
   Если Конуэй и быть изумленъ этимъ страннымъ взрывомъ родительской любви, то тѣмъ не менѣе онъ постарался имъ воспользоваться, и тотчасъ же началъ разсказывать подвиги своего товарища, Джека Келлета. Старикъ слушалъ сначала угрюмо, но мало по малу растаялъ и съ едва сдерживаемымъ волненіемъ слѣдилъ за разсказомъ о томъ, какъ любилъ его сына весь полкъ, какъ стоять съ нимъ на батареѣ, или имѣть его своимъ товарищемъ на аванпостѣ было предметомъ зависти.
   -- Я не говорю,-- сказалъ Конуэй, чтобы каждый полкъ к каждая рота не имѣла молодцовъ, не уступающихъ ему въ храбрости; но покажите мнѣ хоть одного, который бы былъ бодрѣе въ опасности и сохранилъ такое нѣжное сердце среди сценъ жестокости и кровопролитія. Если бы вы спросили -- кто въ нашемъ батальонѣ самый храбрый, добрый, великодушный и независимый изъ всѣхъ, то получили бы отвѣтъ: "безъ сомнѣнія, Джекъ Келлетъ".
   -- А какая ему отъ всего этого польза?-- прервалъ старикъ, снова впадая въ недовольное настроеніе духа.
   -- Какая польза? А развѣ это ничего не значитъ, что въ войнѣ, изобилующей дѣлами отваги, онъ превосходитъ всѣхъ своими подвигами? Не далѣе, какъ нѣсколько недѣль тому назадъ -- одинъ офицеръ сардинскаго штаба, пріѣзжавшій въ нашу главную квартиру по порученію, спросилъ, здѣсь ли знаменитый "bersagliere" такъ оно называютъ стрѣлковъ -- и желалъ его видѣть; мало того: хотя онъ не зналъ Джека по имени, но всѣ тотчасъ же поняли, кого ему нужно, и сію же минуту послали къ нему Джека Келлета. Вотъ это я называю извѣстностью.
   -- Но доставитъ ли она ему офицерскій патентъ?-- лукаво сказалъ Бичеръ, какъ будто однимъ быстрымъ взглядомъ проницательнаго ума онъ охватилъ весь вопросъ.
   -- Патентъ можно получить за четыреста пятьдесятъ фунтовъ, или выхлопотать посредствомъ протекціи. Но то, что сдѣлалъ Джекъ, не можетъ быть куплено однѣми деньгами. Поѣзжайте туда, мисстеръ Бичеръ, только поѣзжайте и посмотрите сами -- это стоитъ труда -- какихъ молодцовъ образовала эта привычка видѣть опасность лицомъ къ лицу и днемъ и ночью. Кстати вы нашли бы тамъ свой полкъ,-- вы вѣдь, кажется, служили въ фузелерахъ?
   -- Да, я пробовалъ служить въ военной службѣ, но она мнѣ не понравилась,-- сказалъ Бичеръ;-- хотя она, говорятъ, была въ мое время лучше, чѣмъ теперь.
   Нетерпѣливое движеніе Конуэя при этихъ словахъ было внезапно прервано Келлетомъ, который сказалъ: Онъ говоритъ въ томъ смыслѣ, что служба теперь не то, что была прежде, и въ этомъ онъ дѣйствительно правъ.
   -- Я разумѣлъ эту заносчивость,-- сказалъ Бичеръ: -- теперь въ армію поступаютъ молодцы, которымъ слѣдовало бы...
   -- Я не знаю, что имъ слѣдовало бы дѣлать, прервалъ Конуэй съ гнѣвомъ, но я могъ бы вамъ сказать, что они дѣйствительно дѣлаютъ; и я не знаю гдѣ вы найдете людей, которые исполняли бы такъ свою обязанность, какъ они. Нѣсколько минутъ тому назадъ я совѣтовалъ вамъ отправиться въ Крымъ, но теперь исправляю свою ошибку: этого-то именно и не слѣдуетъ вамъ дѣлать.
   -- Не безпокойтесь, мой милый; мнѣ никогда и не грезилось объ этомъ. Могу поручиться, что вы никогда не увидите моего имени въ спискѣ лицъ, прибывшихъ въ Балаклаву.
   -- Тысячу извиненій, миссъ Келлетъ,-- прошепталъ Конуэй, вставая,-- но вы видите, какъ мало я привыкъ къ хорошему обществу; я стыжусь своей запальчивости. Могу я осмѣлиться -- сдѣлать вамъ утренній визитъ до отправленія домой?
   -- О, непремѣнно, но почему бы вамъ не навѣстить насъ вечеромъ? Вы въ такомъ случаѣ скорѣе застанете насъ дома.
   -- Ну такъ вечеромъ, если позволите.-- И онъ ушелъ, съ чувствомъ пожавъ руку Келлету и холодно поклонившись Бичеру.
   -- Не правда ли, что онъ простоватъ?-- вскричалъ Бичеръ, когда дверь за молодымъ человѣкомъ затворилась. Забіяка, какъ его называли, начисто процѣдилъ состояніе въ шесть тысячъ годового дохода, менѣе чѣмъ втеченіе четырехъ лѣтъ, а теперь -- вотъ онъ простой солдатъ безъ руки!
   -- Честное слово, онъ мнѣ нравится; прекрасный молодой человѣкъ,-- сказалъ Келлетъ съ жаромъ.
   -- Спросите Грога Дэвиса, назвалъ ли бы онъ его прекраснымъ молодымъ человѣкомъ,-- насмѣшливо возразилъ Бичеръ:-- такого олуха со свѣчкой поискать. О, Поль, мой закадычный другъ, если бы я имѣлъ одинъ, только одинъ шансъ изъ двѣнадцати, которыми онъ не умѣлъ воспользоваться! Но обладаніе хорошими лошадьми не принесетъ человѣку пользы, если у него нѣтъ вотъ тутъ. И онъ значительно указалъ на свой лобъ.
   Между тѣмъ Чарльзъ Конуэй медленно шелъ назадъ въ городъ, нѣсколько въ болѣе грустномъ настроеніи духа, чѣмъ въ какомъ вышелъ оттуда утромъ. Джекъ много ему говорилъ о своемъ отцѣ и о сестрѣ, но они не соотвѣтствовали -- почему и въ какой мѣрѣ, этого онъ не могъ объяснить -- той идеѣ, которую онъ составилъ себѣ о нихъ. Ожидалъ ли онъ найдти въ старомъ Келлетѣ болѣе сходства съ его сыномъ -- тотъ же пылкій энергическій духъ, которому все въ жизни казалось легкимъ и который даже самыя невзгоды ея переносилъ съ полушутливымъ настроеніемъ? Или же онъ надѣялся найдти въ старикѣ безпечный, беззаботный характеръ Джека, натуру до такой степени изобиловавшую веселостью, что она невольно сообщалась и всѣмъ его окружавшимъ? Или же онъ воображалъ видѣть въ немъ "изящнаго стараго ирландскаго джентльмена," той кровной школы, о которой онъ такъ часто слыхалъ?
   Не менѣе того онъ разочаровался и насчетъ Беллы. Онъ думалъ, что она лучше собою или, по крайней мѣрѣ, что красота ея совсѣмъ въ другомъ родѣ. Джекъ имѣлъ голубые глаза и физіономія его болѣе подходила къ саксонскому типу; поэтому Конуэй вообразилъ, что миссъ Келлетъ должна быть блондинка съ тѣмъ же открытымъ, веселымъ выраженіемъ лица, какое было у Джека; но она оказалась смуглой брюнеткой, похожею на испанку съ серьезными, почти меланхолическими чертами лица. Притомъ она говорила очень мало, и ни разу ни одинъ жестъ, ни одинъ тонъ, ни одно слово ея не напомнили ему его товарища.
   "Джекъ лучше ихъ всѣхъ, это ясно", сказалъ самъ себѣ Конуэй; однакоже, при всей его любви къ Джеку, эта мысль не принесла ему того удовольствія, которое она должна бы ему доставить.
  

ГЛАВА XV.

Домашняя сцена.

   Описывая почти тріумфальный въѣздъ Дэвенпорта Дённа въ Дублинъ, Поль Келлетъ, безъ сомнѣнія, представлялъ въ своемъ умѣ блескъ, ожидавшій его дома, толпы слугъ въ нарядныхъ ливреяхъ, почетъ со стороны его домашнихъ, и богатое угощеніе, которымъ навѣрно долженъ былъ ознаменоваться его пріѣздъ. Гостепріимство этого дома было прославлено общею молвою. Извѣстный продавецъ рыбы въ столицѣ, поставщикъ дичи для стола его превосходительства, и знаменитая итальянская кладовая съѣстныхъ припасовъ объявили его своимъ лучшимъ покупателемъ. "Я не могу дать вамъ этого палтуса, сэръ, пока не узнаю, возьметъ ли его мистеръ Дённъ". У насъ будутъ только два фазана, сэръ, и они заказаны для мистера Дённа." "Бѣлые трюфели взяты уже однимъ джентльменомъ. Никто кромѣ мистера Дённа не въ состояніи заплатить такой большой цѣны." Кулинарная роскошь его дома отодвинула Кэстль на второй планъ, и Келлетъ предавался мыслямъ о великомъ пиршествѣ по поводу его возвращенія. "Лорды и графы... самая крупная лососина, какую только можно найдти на рынкѣ... знатнѣйшіе люди въ странѣ... соусъ изъ морскихъ раковъ... старинныя имена и хорошія фамиліи... да фазаны -- вотъ это можно назвать жизнью! Это объѣденье, просто объѣденье! Подъ словомъ объѣденье Келлетъ подразумѣвалъ, что это позорно, грустно и въ высшей степени неутѣшительно для судебъ человѣчества вообще. И затѣмъ онъ сталъ забавлять себя размышленіями о томъ -- нравится ли, полно, все это мистеру Дённу, не печалитъ ли, не тяготитъ ли его непривычное великолѣпіе этихъ большихъ обѣдовъ, вмѣсто того, чтобы доставлять ему удовольствіе и самое сознаніе своего низкаго происхожденія не есть ли ядъ, который примѣшивается ко всякому его напитку.
   "Что и говорить,-- бормоталъ онъ про себя; человѣкъ долженъ быть воспитанъ для этого, какъ и для всего другого. Даже слуги за его стуломъ пугаютъ его; онъ, пожалуй, ѣстъ съ помощью ножа вмѣсто вилки, или кладетъ соль туда, куда бы слѣдовало бы насыпать сахару, или же пьетъ не то вино, которое идетъ къ извѣстному блюду. Бичеръ говоритъ, что уже по одному этому признаку онъ узнаетъ всякаго. Удивительно, удивительно!"
   Какъ измѣнился бы характеръ этихъ размышленій, еслибъ Келлетъ зналъ, что между тѣмъ какъ онъ предавался имъ, Дённъ спокойно выходилъ чрезъ заднюю дверь изъ своего дома, и нанявъ повозку выѣхалъ по направленію къ Клантарфу? Болѣе скучной поѣздки въ скучный вечеръ я никому бы не пожелалъ. По временамъ лилъ дождь, котораго капли гналъ предъ собою порывистый вѣтеръ; морскія волны ударяли въ берегъ съ тѣмъ неправильнымъ плескомъ, который показываетъ бурную погоду на морѣ. Изрѣдка мелькавшій свѣтъ луны скорѣе усиливалъ, чѣмъ ослаблялъ, меланхолическій характеръ сцены.
   Темное поморье раскидывалось далеко; никакой мысъ, ни даже пригорокъ не обозначалъ черты берега; развалины какой-то церкви были единственнымъ предметомъ, который не ясно, подобно призраку, обрисовывался на облачномъ небѣ. Маленькія гирлянды изъ бумаги -- бѣдная дань очень бѣдныхъ людей -- украшали могилы и надгробные камни, и хрустѣли отъ вѣтра, производя шумъ, подобный шопоту привидѣній, извощикъ набожно перекрестился, когда они проѣзжали "нехорошее" мѣсто, но Дённъ его не замѣтилъ. Онъ только по-плотнѣе закутался въ свой плащъ и тщательнѣе закрылся своимъ зонтикомъ; и не обращалъ вниманія ни на дорогу, ни на погоду, за исключеніемъ тѣхъ случаевъ, когда лошадь, испуганная яркимъ блескомъ молніи, внезапно бросалась въ сторону.
   -- Что это значитъ, куда мы ѣдемъ? вскричалъ онъ съ нетерпѣніемъ.
   -- Это лошадь испугалась молніи,-- ваша честь,-- отвѣчалъ извощикъ, и если это вамъ непріятно, то можно, пожалуй, повернуть назадъ.
   -- Назадъ? куда же это?
   -- Въ городъ, ваша честь.
   -- Нечего объ этомъ и толковать, поѣзжай дальше, да поскорѣе: намъ нужно сдѣлать еще пять миль, а съ такою ѣздою мы не доберемся до мѣста раньше полуночи.
   Возница повиновался угрюмо и неохотно, и, повернувъ отъ берега, они въѣхали на низкую песчаную дорогу, которая пересѣкала обширную и печальную плоскость, поднимавшуюся на нѣсколько футовъ надъ моремъ.
   Небольшіе лоскуты дерна и папоротника постепенно исчезли и по обѣимъ сторонамъ не было видно ничего, кромѣ низкихъ песчаныхъ холмовъ, скудно покрытыхъ тростникомъ. Морскія раковины хрустѣли подъ колесами и скоро глухой ревъ моря, гремѣвшаго вдоль песчанаго берега, возвѣстилъ имъ, что они переѣзжаютъ узкую полосу земли, раздѣляющую двѣ бухты.
   -- Увѣренъ ли ты, что ѣдешь по настоящей дорогѣ, любезный? вскричалъ Дённъ, замѣтивши въ кучерѣ нѣкоторое колебаніе.
   -- Я знаю, что гдѣ-то здѣсь нужно повернуть, сказалъ извощикъ, слѣзая съ повозки, чтобы явственнѣе разсмотрѣть дорогу. Здѣсь былъ маленькій крестъ, поставленный для того, чтобы отмѣтить дорогу, но я не вижу его.
   -- Но ты бывалъ уже здѣсь прежде. Ты мнѣ сказалъ, что знаешь это мѣсто.
   -- Я былъ здѣсь одинъ разъ и поклялся, что никогда уже не буду опять. Я искалѣчилъ самую лучшую кобылу, какая только была у меня, тащась по этому глубокому песку. А, вотъ! я вижу свѣтъ. Ахъ ты, чортъ подери,-- опять пропалъ!
   Погоняя лошадь какъ могъ, по направленію, гдѣ видѣлся свѣтъ, онъ тяжело тащился по песку; колеса повозки вязли по ступицу, и лошадь спотыкалась на каждомъ шагу.
   -- Твоя лошадь никуда не годится, мой милый; она едва держится на ногахъ,-- сказалъ Дённъ сердито.
   -- Худа ль она или хороша, но я позволю вамъ сжечь меня на рашперѣ, если вамъ удастся заманить меня сюда въ другой разъ. Не много будетъ гостей у стараго Дённа, если онъ будетъ дожидаться, чтобы я привезъ ихъ.
   -- Я постараюсь не соблазнять тебя! сердито сказалъ Дённъ.
   И они замолчали и медленно подвигались впередъ, пока не выѣхали на небольшую площадку, окруженную съ трехъ сторонъ моремъ, посрединѣ которой стоялъ маленькій двухъ-этажный домъ, защищенный отъ морскихъ волнъ каменною оградой, которая подымалась выше оконъ нижняго этажа.
   -- Вотъ и домъ, провалъ его возьми!-- сказалъ извощикъ съ ожесточеніемъ, потому что его лошадь была такъ измучена, что онъ принужденъ былъ идти впереди и подымать ее на каждомъ шагу.
   -- Ты можешь оставаться здѣсь, пока понадобишься мнѣ,-- сказалъ Дённъ, слѣзая съ повозки и тащась по вязкому песку. Морская пѣна клочьями летѣла мимо него и брызги волнъ частымъ дождемъ неслись со стороны берега, гонимые порывистымъ вѣтромъ. Они ударяли въ стѣны и окна уединеннаго дома, и шумѣли на его аспидной крышѣ. Низкая стѣна изъ большихъ камней, поперекъ двери, показывала, что входъ съ этой стороны запущенъ; и Дённъ поворотилъ къ задней сторонѣ дома, гдѣ находилась маленькая дверь, защищенная низкой оградой. Онъ нѣсколько разъ постучалъ въ эту дверь, но отвѣта не послѣдовало. Наконецъ послышался рѣзкій голосъ изнутри:
   -- Развѣ вы не слышите, что кто-то стучитъ. Отоприте скорѣй.-- И Дённа впустили въ большую кухню, гдѣ у огня, на большомъ соломенномъ стулѣ, сидѣлъ старикъ, нѣкогда сильный мужчина, который не смотря на то, что ему было уже около девяноста лѣтъ отъ роду все еще сохранялъ проницательность въ глазахъ, пытливость во взглядѣ и живое нетерпѣніе въ манерахъ, такъ рѣдко встрѣчаемыя въ людямъ его возраста.
   -- Ну, что, батюшка, каково поживаете?-- сказалъ Дённъ, взявъ его любовно за обѣ руки, и ласково глядя ему въ глаза.
   -- Бодръ и крѣпокъ,-- отвѣчалъ старикъ.-- Когда ты пріѣхалъ?
   -- Часа два тому назадъ. Я успѣлъ только съѣсть сухарь и выпить стаканъ вина и поспѣшилъ сюда -- повидаться съ вами. А вы здоровы?
   -- Какъ видишь: какая то странная боіь въ спинѣ и головокруженіе по временамъ вотъ и все. доставь свѣчу вонъ туда, чтобы я могъ взглянуть на тебя. Ты похудѣлъ, Дэви, сильно похудѣлъ съ тѣхъ поръ какъ уѣхалъ.
   -- Со мной ничего не было; я только усталъ немного, вотъ и все,-- сказалъ поспѣшно Дённъ. А какъ идутъ здѣсь дѣла, батюшка, со времени моего отъѣзда?
   -- Почти нечего разсказывать,-- отвѣчалъ старикъ. Въ это время года здѣсь обыкновенно бываетъ очень мало новостей. Ты, разумѣется, слышалъ, что Гогартъ проигралъ свой процессъ; они хотятъ добиться новаго суда, но это имъ не удастся. Лага Муръ не можетъ заплатить остальной суммы, слѣдующей съ него по покупкѣ Сленстауна, и я совѣтовалъ Гэнксу купить его. Убійца Келли былъ схваченъ, въ прошлую пятницу близь Кальбрайда и вызывается разсказать Богъ знаетъ что, если только его не повѣсятъ; а сэръ Гильбертъ Нортъ долженъ сдѣлаться секретаремъ, если, какъ говоритъ "Вечерняя почта", мистеръ Дэвенпортъ Дённъ будетъ способствовать этому назначенію.-- И старикъ захохоталъ такъ, что наконецъ на глазахъ его показались слезы. Вотъ и всѣ мои новости за послѣднюю недѣлю, Дэви; теперь разскажи мнѣ свои. По газетамъ видно, что ты обѣдалъ съ королями и королевами и разъѣзжалъ въ придворныхъ каретахъ на континентѣ. Правда это, Дэви?
   -- Вы получили мои письма, разумѣется?
   -- Да; я не могъ разобрать именъ, они всѣ дли меня новыя незнакомы.
   -- Я хочу узнать отъ тебя самого, что это за народъ, такіе-ли это смышленые и работящіе люди, какъ наши? Ну, такъ ты обѣдалъ съ французскимъ королемъ?
   -- Съ императоромъ, батюшка. Обѣдалъ два раза: онъ взялъ меня въ Фонтенебло и задержалъ на цѣлый день.
   -- Ты могъ бы наговорить ему много вещей, о которыхъ онъ не услыхалъ бы ни отъ кого другого, Дэви; ты могъ бы объяснить ему, что здѣсь дѣлается, и какимъ образомъ онъ можетъ подражать этому тамъ, искореняя старую червоточину и насаждая новое племя въ странѣ. Не такъ ли, Дэви?
   -- Онъ не нуждается въ совѣтахъ моихъ, да и какіе совѣты могутъ дѣйствовать на королей?-- сказалъ Дённъ.
   -- А все же не мѣшаетъ иногда посовѣтывать, видя такую пропасть нелѣпостей, какія это выдѣлываетъ съ своимъ народишкомъ.
   -- Онъ самъ знаетъ дорогу, по которой ему слѣдуетъ идти,-- отрывисто сказалъ Дённъ.
   -- Можетъ быть; но это не доказываетъ, что это самая лучшая дорога.
   -- Какой бы путь онъ ни избралъ, онъ твердо пойдетъ по немъ, а это значитъ -- сдѣлать половину дѣла. Еслибъ вы только видѣли, какой городъ онъ сдѣлалъ изъ Парижа...
   -- Вотъ это-то мнѣ и не нравится. Какая польза украшать и золотить то, что скоро будетъ разрушено ядрами и пулями. Это все равно, что надѣть фельдмаршалскій мундиръ на трубочиста. Мы вѣдь всѣ знаемъ, гдѣ будетъ этотъ городъ завтра или послѣ завтра.
   -- Нѣтъ, не знаемъ, сэръ. Вамъ неизвѣстно, что эти обширные пассажи, эти большіе скверы, эта длинныя террасы разсчитаны такъ, что тамъ колонны могутъ двигаться и маневрировать, кавалерія можетъ бросаться въ атаку, и тяжёлая артиллерія свободно дѣйствовать своимъ огнемъ. Величественнѣйшіе храмы этого великолѣпнаго города служатъ бастіонами,-- самый Лувръ есть скорѣе крѣпость, чѣмъ дворецъ.
   -- Да, да, да,-- закудахталъ старикъ, для котораго эти открытія представили новую перспективу для мысли. Но какая польза въ этомъ, Дэви? онъ долженъ вѣрить кому нибудь, иначе ему придется обратится самому въ мѣдную пушку, чтобъ не попасть въ западню. Но поговоримъ теперь о нашихъ отечественныхъ дѣлахъ. Правда ли, что министерство подаетъ въ отставку?
   -- Оно безопаснѣе, чѣмъ когда либо, я ручаюсь въ этомъ; эти люди искуснѣе всѣхъ своихъ предшественниковъ. Они будутъ дѣлать именно то, чего захочетъ нація и что продиктуетъ имъ "Таймзъ",-- хоть можетъ быть немножко глупѣе, чѣмъ продиктовалъ бы другой органъ. Они не затрудняются въ выборѣ политики и единственный ихъ принциеъ состоитъ въ томъ, чтобы видѣть на скамьяхъ Казначейства.
   -- И они правы, Дэви, они правы, сказалъ старикъ съ энергіей.
   -- Я не сомнѣваюсь въ этомъ, сэръ. Обязанность кормчаго состоитъ въ томъ, чтобы заботиться о кораблѣ, а не въ томъ чтобы рѣшать, въ какой портъ онъ долженъ отправиться.
   -- Я желалъ бы, чтобъ ты былъ одномъ изъ министровъ, Дэви. И ты имъ и они тебѣ пришлись бы подъ стать.
   -- Да, и кто знаетъ, что можетъ случиться? Я терпѣлъ.
   -- Это хорошо, Дэви; я постоянно твердилъ тебѣ это; ожидай; выжидай.
   -- Когда видѣли вы Дрисколя, батюшка?-- спросилъ Дённъ послѣ паузы.
   -- Онъ былъ здѣсь прошлую недѣлю; онъ по уши занятъ этимъ искомъ объ имѣніи. Лордъ... лордъ... какъ бишь его?
   -- Лаккингтонъ.
   -- Да, лордъ Лаккингтонъ. Дрисколь говоритъ, что если ты воротишься когда нибудь домой, то позволишь ему порыться въ бумагахъ архива въ Кэстлѣ, и что онъ ужь распорядится самъ, если что изъ этого выйдетъ.
   -- Онъ любитъ отыскивать кобыльи гнѣзда, сэръ,-- сказать небрежно Дённъ.
   -- Клянусь, онъ ухитрился свить свое собственное гнѣздо,-- сказалъ старикъ, смѣясь.-- Онъ далъ намедни въ займы лорду Гленгаррифу пять тысячъ фунтовъ за шесть процентовъ, и подъ вѣрное обезпеченіе, точно какой нибудь банкъ.
   -- Не говоритъ ли Дрисколь, что онъ открылъ что нибудь относительно этого иска?
   -- Онъ говоритъ, что онъ нашелъ довольно для устраненія ихъ, и что твоя помощь могла бы подвинуть это дѣло.
   -- Значитъ, онъ не нашелъ истца?
   -- Онъ узналъ его имя и полкъ гдѣ онъ служилъ, и больше ничего. Онъ хотѣлъ писать къ нему.
   -- Если онъ благоразуменъ, то оставитъ это. Какіе шансы можетъ имѣть бѣдный простой солдатъ противъ знатнаго лорда, хотя бы всѣ права были на его сторонѣ?
   -- Я говорилъ ему это, но онъ отвѣчалъ, что мы все таки можемъ имѣть отличную поживу; а онъ вѣдь очень рѣдко ошибается, Дэви.
   -- Это потому, сэръ, что онъ до сихъ поръ брался за дѣла, которыя ему по силамъ. Онъ можетъ составлять планы и интриги и распутывать узлы только въ томъ маленькомъ мірѣ, въ которомъ онъ жилъ; но пусть онъ остерегается пускаться въ тотъ обширный океанъ, гдѣ его судно будетъ не болѣе какъ маленькій челнокъ.
   -- Онъ не то что мы, Дэви,-- вскричалъ старикъ въ экстазѣ, причемъ легкая краска покрыла щеки его сына,-- вслѣдствіе гордости, или стыда, или удовольствія -- трудно рѣшить.-- Мнѣ нечѣмъ попотчивать тебя, Дэви, кромѣ куска холодной свинины. Можешь ты ѣсть ее?-- сказалъ старикъ.
   -- Я не голоденъ, батюшка; я нѣсколько усталъ, но не хочу ѣсть.
   -- Я тоже усталъ, сказалъ старикъ, вздыхая, да, признаться, и пора. Если я доживу до 4-го числа слѣдующаго мѣсяца, то мнѣ будетъ восемьдесятъ девять лѣтъ. Это долгая жизнь, Дэви.
   -- Да и дѣятельная, сэръ.
   -- Я видѣлъ много большихъ перемѣнъ въ свое время, Дэви,-- продолжалъ онъ, слѣдуя теченію своихъ мыслей.-- Я служилъ въ волонтерахъ, когда мы повздорили съ англичанами; да и отплатили же они намъ потомъ! я былъ однимъ изъ присяжныхъ, когда Джаксонъ умеръ въ судѣ, а если бы онъ теперь былъ живъ, то можетъ быть сдѣлался бы Лордомъ казначейства. Все и всѣ измѣнились. Помнишь ли ты Келлета изъ Келлетсъ-Корта, который, бывало, ѣздилъ на Круглой дорогѣ шестерней?
   Дённъ утвердительно кивнулъ головою.
   -- Его ливрея была голубая съ серебромъ; такая же была и у Кэстльтауна, и Келлетъ сказалъ ему однажды: "Милордъ, насъ постоянно принимаютъ одного за другого; нельзя ли какъ нибудь устранить это"? "Я готовъ, только какъ это сдѣлать"?-- "А вотъ какъ, отвѣчалъ Келлетъ,-- велите своимъ людямъ подражать вашему примѣру и вывернуть свое платье на изнанку, вотъ и все". Старикъ хохоталъ до слезъ. Что сталось съ Келлетами?-- прибавилъ онъ вдругъ.
   -- Разорились... имѣніе ихъ продано.
   -- А, да, теперь припоминаю все. А молодой человѣкъ, Поль, гдѣ онъ?
   -- Онъ теперь не очень-то молодъ, сказалъ Дённъ, улыбаясь; -- онъ служитъ писцомъ въ таможнѣ; это очень ничтожное мѣсто.
   -- Я радъ этому,-- сурово сказалъ старикъ;-- между нами есть старые счеты -- т. е. между мною и отцомъ его -- и я зналъ, что не умру, покамѣстъ они не будутъ улажены.
   -- Это не добрыя чувства,-- кротко замѣтилъ Дённъ.
   -- Не добрыя, но естественныя, что нисколько не хуже,-- возразилъ старикъ съ энергіей, не соотвѣтствовавшей его лѣтамъ. Что было бы со мною теперь, что было бы съ тобой, если бы мы думали только о добротѣ? Во всей Ирландіи не было человѣка, съ которымъ мнѣ до такой степени нужно было бы поквитаться, какъ съ старымъ Келлетомъ изъ Келлетсъ-Корта, и ты не удивился бы, если бы зналъ -- почему; но я не скажу.
   Дённъ покраснѣлъ, потомъ поблѣднѣлъ, но не сказалъ ни слова.
   -- Мало этого,-- я желалъ бы заплатить этотъ долгъ его дѣтямъ и внукамъ, если бы только это было возможно.
   Дённъ продолжалъ молчать, и старикъ повидимому сердился, что ему не удаюсь возбудить любопытство, которое онъ заранѣе отказался удовлетворить.
   -- Сама судьба уже позаботилась объ этомъ, сэръ, сказалъ Дённъ, серьезно. Посмотрите что теперь мы и что онъ.
   -- Это правда, да, это правда; мы получили уплату сполна; но я желалъ бы показать имъ это; мнѣ хотѣлось бы сказать ему: "Мистеръ Келлетъ, однажды, когда мой сынъ былъ еще ребенкомъ..."
   -- Батюшка, батюшка, эти воспоминанія не дѣлаютъ человѣка ни умнѣе, ни счастливѣе,-- прервалъ Дённъ, съ глубокимъ волненіемъ.
   Старикъ сидѣлъ угрюмо, бормоча про себя какія-то неявственныя фразы; было очевидно, что на него мало подѣйствовали слова его сына.
   -- Ты уже уходишь, вскричалъ онъ вдругъ, когда Дённъ всталъ съ своего стула.
   -- Да, сэръ; завтра у меня хлопотливый день, и мнѣ надо нѣсколько соснуть, чтобъ приготовиться къ нему.
   -- Что же ты будешь дѣлать завтра, Дэви?-- спросилъ старикъ, между тѣмъ какъ яркій лучъ гордости озарилъ его глаза и всю физіономію.
   -- Мнѣ нужно принимать по крайней мѣрѣ съ полдюжины депутацій. Притомъ я долженъ быть въ коммисіи дренажа, и ухитриться, какъ бы удѣлить полчаса для конторы внутренней навигаціи; за тѣмъ генеральный прокуроръ зайдетъ ко мнѣ насчетъ этихъ процессовъ, а я еще не обдумалъ ихъ; далѣе дворъ намѣстника захотѣлъ узнать что нибудь о моихъ намѣреніяхъ относительно новаго секретаря; наконецъ человѣкъ двадцать провинціальныхъ издателей ждутъ моихъ указаній, не говоря ужъ о частныхъ и личныхъ просьбахъ, изъ которыхъ нѣкоторыя я долженъ непремѣнно выслушать. Что касается до писемъ, то для прочтенья ихъ мало трехъ дней. И такъ вы видите, батюшка, что мнѣ надо передъ всѣмъ этимъ нѣсколько отдохнуть.
   -- Да благословитъ тебя Богъ, дитя мое,-- да благословятъ тобя Богъ, Дэви,-- вскричать старикъ съ нѣжностью, схватывая его руку обѣими руками.-- Сохраняй ясность въ головѣ и не довѣряй никому -- вотъ въ этомъ состоитъ секретъ; не довѣряй никому. Единственная ошибка, которую я когда нибудь сдѣлалъ въ жизни, произошла отъ того, что я забылъ это правило. И съ любовью поцѣловавъ Дённа, отецъ отпустилъ его, нашептывая ему вслѣдъ сердечныя благословенія.
  

ГЛАВА XVI.

Дэвисъ противъ Дённа.

   Девенпортъ не преувеличивалъ, когда онъ говорилъ о хлопотахъ, ожидавшихъ его завтра. Въ восемь часовъ онъ уже сидѣлъ за завтракомъ, а около девяти длинная задняя комната, съ глубокимъ сводистымъ окномъ, была набита народомъ, точно пріемная какого нибудь фэшенэбльнаго доктора. Въ самомъ дѣлѣ это сходство замѣтно было въ безпокойствѣ, нетерпѣніи и тревогѣ, изображавшихся на лицахъ собравшихся здѣсь посѣтителей. Съ тѣмъ тактомъ, который можетъ быть внушенъ только врожденною хитростью и продолжительною привычкой, мистеръ Клоузъ, камердинеръ, въ точности зналъ, гдѣ должно поставить каждаго посѣтителя; и между тѣмъ какъ директоры желѣзныхъ дорогъ, управляющіе банками и крупные подрядчики безъ различія толпились въ большой столовой, перы и высшіе сановники заполняли первую гостиную, а задняя комната была назначена для чиновниковъ короны, и тѣхъ тайныхъ эмиссаровъ, которые приходили по какому нибудь особенному порученію изъ Кэстля. Начиная отъ залы, набитой деревенскими жителями въ байковыхъ сюртукахъ, до маленькой оранжереи надъ лѣстницей, гдѣ находилось нѣсколько дамъ, всѣ мѣста были заняты. Вслѣдствіе ли предварительнаго знакомства, или же руководясь именемъ посѣтителя, мистеръ Клоузъ мало затруднялся назначеніемъ каждому приличнаго мѣста. Провожая посѣтителя, онъ говорилъ нѣсколько словъ, сообразно его рангу и состоянію. "Сію минуту доложу мистеру Дённу о васъ, милордъ; онъ теперь занятъ съ барономъ.-- Вы увидите его вслѣдъ затѣмъ, сэръ Самюэль.-- Мистеръ Уилькоксъ, вамъ придется ждать не меньше двухъ часовъ.-- Сегодня вы едва ли дождетесь, мистеръ Тобинъ, цѣлыхъ восемнадцать человѣкъ должны быть введены прежде васъ.-- Полковникъ Граддокъ, неугодно ли вамъ придти въ субботу и принести съ собою планы.-- Слишкомъ поздно, г-нъ деканъ; его милость архіепископъ ждалъ до трехъ четвертей одиннадцатаго; теперь свиданіе назначено завтра, въ часъ.
   -- Напрасно дожидаетесь, почтенный, самъ вашъ господинъ не могъ сегодня видѣться съ мистеромъ Дённомъ.-- Среди короткихъ фразъ подобнаго рода, посредствомъ которыхъ онъ внушалъ кому надежду, кому отчаяніе, мистеръ Клоузъ вдругъ остановился, чтобы прочесть карточку и въ то же время украдкой бросилъ быстрый взглядъ на особу, которая ее подала. "Мистеръ Аннеслей Бичеръ".-- По приглашенію, сэръ?
   -- Кажется, я могу сказать что да,-- проборматалъ посѣтитель обернувшись,-- какъ бы прося совѣта въ затрудненіи -- къ низенькому и разряженому господину, стоявшему возлѣ него.
   -- Разумѣется по приглашенію,-- сказалъ тотъ, съ увѣренностью, бросая на камердинера взглядъ несомнѣнной непріязни.
   -- А этотъ... джентльменъ... съ вами, сэръ?-- спросилъ камердинеръ, пріостанавливаясь прежде чѣмъ рѣшился произнести слово джентльменъ.-- Можно спросить его имя?
   -- Капитанъ Дэвисъ,-- сказалъ низенькій человѣкъ, вмѣшиваясь въ разговоръ. Напишите это подъ вашимъ именемъ, Бичеръ.
   Между тѣмъ какъ Аннеслей былъ занятъ этимъ дѣломъ, которое -- сказать правду -- онъ не слишкомъ торопился выполнить, Клоузъ имѣлъ довольно времени разсмотрѣть наружность и манеры двухъ незнакомцевъ.
   -- Если вы войдете сюда, сэръ,-- сказалъ онъ, обращаясь къ одному Бичеру, я тотчасъ же пошлю вашу карточку къ мистеру Дённу. И говоря это, онъ ввелъ ихъ въ столовую, гдѣ посѣтители, набитые биткомъ, сидѣли безмолвно и угрюмо; каждый изъ нихъ посматривалъ на своего сосѣда съ какимъ-то выраженіемъ упрека, какъ будто на настоящаго виновника своего продолжительнаго ожиданія.
   -- Ты, долженъ щелкнуть этого хама, Бичеръ, сказалъ Дэвисъ, какъ только они остались одни.
   -- Не безпокойтесь, мистеръ Грогъ! сказалъ Бичеръ смѣясь, и потомъ прибавилъ болѣе тяжкимъ голосомъ: -- знаете Грогъ, я чувствую себя здѣсь не совсѣмъ ловко. Не правда ли, очень разнокалиберное общество для человѣка, который выходитъ только по воскресеньямъ?
   -- Не безпокойтесь, пробормоталъ Дэвисъ:-- это все директоры банковъ или тузы желѣзныхъ дорогъ. Вотъ отъ кого бы поживиться!
   -- Во всемъ этомъ пропасть шарлатанства, не правда ли?-- прошепталъ Бичеръ обводя глазами толпу.
   -- Разумѣется,-- отвѣчалъ Дэвисъ;-- между тѣмъ какъ мы здѣсь переминаемся съ ноги на ногу, онъ почитываетъ себѣ "Таймзъ" или болтаетъ себѣ съ пріятелемъ, или же приготовляетъ письмо на почту.
   -- Я не могу больше выносить этого, Грогъ; право мнѣ что-то очень не по себѣ.
   -- Вздоръ и безсмыслица! Вы, я думаю, не воображаете, что каждый изъ этихъ людей имѣетъ вызовъ къ суду въ своемъ карманѣ. Да, каждый человѣкъ въ комнатѣ. Вотъ этотъ маленькій человѣкъ въ арлекинскомъ костюмѣ, это президентъ королевскаго общества проведенія каналовъ; я знаю и онъ знаетъ меня. На бортѣ одного парохода мы играли съ нимъ въ рулетку, онъ обобралъ меня, и если бы не приключеніе съ его женой въ Булони,-- когда она уѣхала на воды,-- приключеніе, о которомъ я сообщилъ ему по секрету... Но постойте -- онъ идетъ сюда поговорить со мной.
   -- Какъ поживаете, капитанъ Дэвисъ?-- сказалъ этотъ господинъ, принимая тонъ надменнаго покровительства.
   -- Помаленьку, мистеръ Гэльзъ. А вы какъ?
   -- Хорошо, благодарю васъ. Вы не сдѣлали маленькаго визита, который вы мнѣ обѣщали въ Лейкслинѣ.
   -- Я въ послѣднее время былъ такъ занятъ. Думаю устроить новую компанію и хочу просить вашего содѣйствія.
   -- Въ чемъ же дѣло?
   -- Это родъ взаимнаго вспомоществованія противъ семейныхъ приключеній. Вы понимаете... нѣчто въ родѣ всеобщей гарантіи для обезпеченія домашняго мира и счастія; вещь, которая близко касается всѣхъ насъ, и мнѣ нужно только нѣсколько хорошихъ именъ, чтобъ дать толчокъ акціямъ.
   Бичеръ бросилъ на своего друга, умоляющій взглядъ, пытаясь остановить его, но тотъ продолжалъ:
   -- Могу я позволить себѣ записать васъ въ члены дирекціи?
   Прежде, чѣмъ могъ послѣдовать какое нибудь отвѣть на этотъ вопросъ, мистеръ Клоузъ проговорилъ густымъ басомъ:
   -- Мистеръ Аннеслей Бичеръ и капитанъ Дэвисъ, и широко распахнулъ дверь.
   -- Зачѣмъ вы сказали это ему, Грогъ,-- прошепталъ Бичеръ на пути къ двери.
   -- Именно затѣмъ, чтобы узнать, какъ онъ на меня смотритъ; у него было смѣлое, дерзкое выраженіе лица, которое показывало, что ему слѣдуетъ кое-что напомнить, и я сдѣлалъ это. Примите себѣ за правило: -- всегда наносите первый ударъ, когда вы видите, что человѣкъ собирается васъ ударить.
   При входѣ двухъ друзей въ комнату, мистеръ Дэвенпортъ Дённъ поднялся съ своего мѣста, и указавъ имъ на кресла, сталъ спиною къ камину,-- выразительный знакъ, что разговоръ не долженъ быть продолжителенъ. Потому ли, что Бичеръ предварительно не рѣшилъ, какимъ образомъ приступить къ предмету своего посѣщенія, или же въ манерѣ и наружности мистера Дённа было что-то не соотвѣтствовавшее его ожиданіямъ, но только онъ почувствовалъ смущеніе и неловкость, и когда мистеръ Дённъ сказалъ ему: "Я къ вашимъ услугамъ, сэръ", то онъ обратилъ взглядъ къ Дэвису, какъ бы прося его о помощи.
   Но капитанъ, обладая большимъ тактомъ, не обратилъ никакого вниманія на этотъ призывъ, и Бичеръ, сдѣлавъ надъ собою неимовѣрное усиліе, проговорилъ запинаясь: я осмѣлился придя къ вамъ... Я пришелъ сюда сегодня вслѣдствіе письма... т. е. мой братъ, лордъ Лаккингтонъ.. Вы знаете моего брата?
   -- Имѣю эту честь, сэръ.
   -- Вотъ видите: въ письмѣ своемъ ко мнѣ онъ прибавилъ на-скоро post scriptum, въ которомъ говоритъ, что онъ только-что видѣлся съ вами, что вы ѣдете въ Ирландію, и что по вашемъ прибытіи сюда я долженъ не откладывая повидаться съ вами.
   -- Упомянулъ ли милордъ съ какою цѣлію, сэръ?
   -- Я не могу этого сказать положительно. Онъ писалъ что-то о томъ, что вы -- его повѣренный, вполнѣ знакомый со всѣми его дѣлами, и поэтому, разумѣется, я надѣялся -- по крайней мѣрѣ думалъ,-- что вы наведете меня на путь... такъ сказать укажете мнѣ направленіе,-- прибавилъ онъ, дѣлая отчаянное усиліе возстановить свою непринужденность съ помощью своей любимой фразеологіи.
   -- Право, сэръ, мои занятія такъ многочислены, что относительно объясненія цѣли визитовъ мнѣ остается положиться на любезность тѣхъ, которые удостоиваютъ меня своимъ посѣщеніемъ.
   -- Со мною нѣтъ письма Лаккингтона, но я хорошо помню, что тамъ было сказано только слѣдующее: "повидайся съ Дённомъ какъ можно скорѣе, и онъ объяснитъ тебѣ нѣкоторыя вещи", или что-то въ этомъ родѣ.
   -- Я глубоко сожалѣю, сэръ, что эти слова не даютъ мнѣ никакого ключа къ уразумѣнію, въ чемъ состоитъ дѣло.
   -- Будь я не Дэвисъ, если это не пустыя увертки; -- сказалъ Грогъ, вмѣшиваясь въ разговоръ, и безъ всякихъ разспросовъ знаете, зачѣмъ онъ пришелъ; и все это пустословіе клонится только къ тому, чтобы видѣть такъ ли онъ хорошо знаетъ свое собственное дѣло, какъ вы. И такъ полно переливать изъ пустого въ порожнее и приступайте-ка поскорѣе къ дѣлу.
   -- Могу я спросить -- кто этотъ джентльменъ?
   -- Другъ... закадычный другъ мой,-- съ живостью отвѣчалъ Бичеръ.-- Капитанъ Дэвисъ.
   -- Капитанъ Дэвисъ... повторилъ Дённъ вполголоса, какъ будто стараясь что-то припомнить,-- капитанъ Дэвисъ.
   -- Ну, да,-- сказалъ Грогъ нахально,-- капитанъ Дэвисъ.
   -- Упоминается ли въ письмѣ милорда, что я буду удостоенъ посѣщенія со стороны мистеру Дэвиса, сэръ?
   -- Нѣтъ, но онъ мой закадычный другъ,-- джентльменъ, который пользуется полною моею довѣренностью... Я думалъ... я чувствовалъ всю важность его совѣта относительно вопросовъ, которые могутъ возникнуть изъ этого свиданія.
   -- Я боюсь, сэръ, что вы подвергли своего друга совершенно безполезному безпокойству.
   -- Состязаніе отлагается впредь до востребованія,-- прошепталъ Грогъ.
   -- Извините, сэръ,-- что вы говорите? сказалъ Дённъ не разслышавъ замѣчанія.
   -- Я говорилъ, что скачки сегодня не будетъ, вслѣдствіе бури и погоды,-- сказалъ Грогъ, поправляя воротничокъ рубашки.
   -- Долженъ ли я заключить,-- сказалъ Бичеръ, что вы не имѣете ничего сообщить мнѣ.
   -- Вамъ-то есть что сообщить,-- прервалъ Грогъ, съ живостью,-- а я-то ему не нравлюсь, вотъ и все; и онъ не имѣетъ мужества -- сказать это.
   -- Напротивъ, сэръ, я чувствую всю выгоду отъ вашего присутствія въ настоящемъ случаѣ,-- всю пользу этой откровенной манеры -- прямо ставить вопросъ, которая сберегаетъ намъ такъ много драгоцѣннаго времени.
   Грогъ поклонился на этотъ комплиментъ, но насмѣшливая улыбка на его губахъ показывала, въ какомъ смыслѣ онъ его принялъ.
   -- Лордъ Лаккингтонъ не говорилъ вамъ о моемъ жалованьи?-- спросилъ Бичеръ, теряя всякое терпѣніе.
   -- Нѣтъ, сэръ, ни слова.
   -- Не намекалъ онъ на что нибудь... не упоминалъ о планѣ... не говорилъ о семействѣ О'Рейли?-- спросилъ онъ, все больше и больше смущаясь и путаясь.
   -- Я не слыхалъ отъ него ни одного слова объ этой фамиліи, сэръ.
   -- Развѣ вы не понимаете,-- сказалъ Грогъ, вставая,-- что вамъ должно обратиться за объясненіемъ ко второму столбцу Таймза, гдѣ будетъ сказано, что "А. Б. услышитъ нѣчто касающееся его, если придетъ безъ Г. Д".
   Дэвенпортъ Дённъ не обратилъ никакого вниманія на эти слова, и стоялъ спокойно и безстрастно предъ своими посѣтителями.
   -- Значитъ Лаккингтонъ водилъ меня за носъ,-- сказалъ Бичеръ, вставая съ выраженіемъ неудовольствія.
   -- Я скорѣе готовъ сдѣлать другое предположеніе,-- вѣжливо сказалъ Дённъ,-- именно, что милордъ, благосклонно удостоивая меня своего довѣрія, великодушно представилъ мнѣ случай занять то же почетное положеніе и относительно его брата,-- честь, достигнуть которой въ высшей степени лестно для меня. Если вы не заняты въ слѣдующее воскресенье,-- прибавилъ онъ тихо,-- и пожалуете ко мнѣ обѣдать, одни... совершенно одни...
   Бичеръ поклонился въ знакъ согласія, бросивъ осторожный взглядъ на Дэвиса, который въ это время разсматривалъ содержаніе утренней газеты.
   -- Итакъ до воскресенья,-- прошепталъ Дённъ, а потомъ громко прибавилъ: -- До свиданія,-- и кланяясь распрощался съ ними.
   -- Ну, простоваты же вы, какъ я посмотрю; это безспорно,-- сказалъ Дэвисъ, когда они вышли на улицу.
   -- Что вы хотите сказать,-- вскричалъ Бичеръ съ гнѣвомъ.
   -- Развѣ вы не видите, что вы все испортили? я выпыталъ бы отъ него всю подноготную, но вы не дали мнѣ времени разгадать оракула. Онъ хотѣлъ только показать намъ какъ онъ хитеръ и тонокъ; и когда бы онъ увидѣлъ, что мы разинули ротъ отъ удивленія, то затѣмъ уже приступилъ бы къ дѣлу.
   -- Нѣтъ, мистеръ Грогъ,-- этого человѣка не проведешь, ручаюсь вамъ.
   -- Тѣмъ хуже для васъ, вотъ и все.
   -- Почему такъ?
   -- Потому что вы будете обѣдать у него одни въ слѣдующее воскресенье. Я слышалъ это, хотя вы думали, что уши мои далеко, и я замѣтилъ его взглядъ, который значилъ: "съ нами не должно быть этого молодца", вотъ потому-то я и говорю -- "тѣмъ хуже для васъ".
   -- Но что онъ можетъ сдѣлать, при всей своей хитрости? Онъ вѣдь не можетъ заставить меня подписать мое имя подъ бумагой, а если бы и могъ, такъ большая ему отъ этого польза!
   -- Не вамъ "скакать" противъ такого человѣка,-- презрительно сказалъ Грогъ. У васъ нѣтъ никакихъ шансовъ противъ него. Онъ не могъ бы провести меня,-- да и не сталъ бы пробовать этого; но съ вами онъ сдѣлаетъ что ему угодно.
   -- А что, ужь не отказаться ли мнѣ отъ приглашенія на обѣдъ?
   -- Нѣтъ. Вы должны идти, хотя бы только для того, чтобы показать, что вы не имѣете никакихъ подозрѣній; только держите ухо востро, наблюдайте за ходомъ скачки и когда "пробѣжите кругъ", приходите посовѣтоваться со мною.
   И затѣмъ они разстались.
  

ГЛАВА XVII.

Пансіонъ г-жи Годардъ.

   Мы попросимъ нашего читателя оставить на нѣкоторое время эти сцены съ ихъ дѣйствующими лицами и отправиться на ту богатую равнину, находящуюся на сѣверо-западѣ отъ Брюсселя, гдѣ, на склонѣ отлогаго холма, стоитъ въ высшей степени живописный старый дохъ, извѣстный подъ именемъ замка "трехъ фонтановъ". Это былъ настоящій нидерландскій замокъ, начиная съ его зубчатыхъ фронтоновъ, увитыхъ рододендрономъ, до затѣйливыхъ садовъ, населенныхъ миѳологическими божествами и украшенныхъ тремя фонтанами, которымъ онъ обязанъ своимъ названіемъ. Начиная отъ пузатой маленькой фигурки, которая дула въ свою трубу на флюгеръ, до пышно вызолоченной лодки для катанья, виднѣвшейся среди водяныхъ лилій пруда, все говорило о странномъ вкусѣ народа, который любитъ дѣлать природу искусственною и видѣть въ каждомъ кустарникѣ, въ каждой аллеѣ изображеніе своихъ собственныхъ странныхъ наклонностей.
   Здѣсь были всѣ затѣйливыя выдумки голландскаго остроумія: фальшивые кустарники покрывались цвѣтами, при вашемъ прикосновеніи къ пружинѣ, фонтаны били вверхъ, когда вы ступили на извѣстное мѣсто, деревянныя фигуры, движимыя особымъ механизмомъ, опускали, подъемные мосты, чтобы вы могли пройдти по нимъ; не былъ забытъ и сборщикъ пошлинъ, который приподнималъ свою фуражку въ знакъ привѣтствія. Куда дѣвалась люди, которые изобрѣли всѣ эти забавныя штуки, и какая судьба постигла ихъ потомковъ? Въ то время, о которомъ мы говоримъ, въ замкѣ помѣщался пансіонъ для десяти молодыхъ дѣвицъ, подъ управленіемъ г-жи Годардъ. Это былъ отборный, самый отборный изъ всѣхъ пансіоновъ. Десять воспитанницъ были выбираемы послѣ самыхъ тщательныхъ справокъ, условія, требовавшіяся для поступленія туда, доходили до крайнихъ предѣловъ строгости. Содержательница соединяла въ себѣ всѣ рѣдкія качества точности и строгаго протестанства, а программа вступленія равнялась чуть не университетскому курсу. Быть воспитанницей г-жи Годардъ значило вступить въ свѣтъ съ надлежащимъ "prestige", потому что съ одной стороны въ кругъ пріобрѣтаемыхъ въ этомъ пансіонѣ свѣденій входили, по крайней мѣрѣ въ нѣкоторой степени всѣ отрасли человѣческаго знанія, а съ другой истинное превосходство и настоящая сила этого заведенія заключалась въ особенной заботливости о нравственномъ воспитаніи дѣвицъ. Учительницы были образцами всѣхъ моральныхъ совершенствъ своего пола; учителя выбирались между людьми, о которыхъ было положительно извѣстно, что они восторжествовали надъ самыми сильными искушеніями. Уставъ заведенія вполнѣ соотвѣтствовалъ трудности поступить въ него. Строгостью своею онъ почти равнялся монастырскому уставу; даже форменная одежда воспитанницъ сильно напоминала собою женскій монастырь. Спокойное однообразіе невозмутимаго существованія, неизмѣнный ходъ каждаго дня дѣйствовали даже на юныя беззаботныя сердца и придавали серьёзное настроеніе характерамъ, отъ природы живымъ и веселымъ.
   Этой перемѣнѣ подвергались, одна за другою, всѣ поступавшія въ заведеніе; можетъ быть нѣкоторыя изъ нихъ боролись нѣсколько дольше, но всѣ оканчивали одинаково. Нѣтъ, не всѣ! Была тамъ одна воспитанница, которой темпераментъ противостоялъ всему этому до конца, и которая по истеченіи трехъ лѣтъ, осталась такъ же бодра духомъ, такъ же весела, какъ въ то время, когда она впервые переступила этотъ порогъ. Обладая одною изъ тѣхъ эластичныхъ натуръ, которыя не поддаются никакому давленію, она на каждую тягость этой жизни смотрѣла какъ на случай къ новой энергіи, и встрѣчала всякую новую непріятность -- состояла ли она въ суровомъ трудѣ или даже въ наказаніи -- съ бодрою рѣшимостью -- не быть побѣжденною. Въ ея наружности не было ничего, свидѣтельствовавшаго о такой смѣлости: это была бѣлокурая, слабая дѣвушка, съ нѣжными, почти дѣтскими чертами лица. Сѣроголубые глаза, оттѣненные густыми рѣсницами; прекрасный ротъ, на которомъ часто играла почти дерзкая улыбка; какая-то застѣнчивость, которая выражалась въ безпрестанно мѣнявшемся цвѣтѣ ея щекъ, показывали въ ней скорѣе натуру очень впечатлительную и колеблющуюся; однакожъ эта слабая, нѣжная дѣвушка, которой голосъ, звонкій какъ у птички, напоминалъ ребенка, господствовала надъ всѣми своими подругами. Очаровательная наружность соединялась въ ней съ большими способностями. Талантливая во всѣхъ пріятныхъ искусствахъ, она танцевала, пѣла, играла и рисовала лучше другихъ воспитанницъ: бѣгло говорила на многихъ новѣйшихъ языкахъ и даже схватывала мѣстныя нарѣчія съ удивительною легкостью. Она могла щебетать венеціанскую баркаролу съ сохраненіемъ всѣхъ нѣжныхъ оттѣнковъ языка Адріатики, или пѣть тирольскую народную пѣсню, не отступая ни на волосъ отъ каданса, свойственнаго фантазіи крестьянина.
   При памяти до такой степени сильной, что она могла въ общихъ чертахъ разсказать все, что прочла внимательно одинъ разъ, она обладала способностью передразнивать, такъ что во всякое время могла представить все, что обратило на себя ея вниманіе. Пылкое воображеніе озаряло всѣ эти способности своимъ яркимъ свѣтомъ, такъ что даже обыкновенные случаи будничной жизни драматично группировались въ ея умѣ, и событія наименѣе поразительныя дѣлались источникомъ положеній и чувствъ, изобиловавшихъ поэзіей и блестящимъ остроуміемъ.
   Какъ ни были важны всѣ эти качества, но имъ въ значительной степени помогали другія случайныя преимущества. Ее считали богатою наслѣдницей. Какимъ образомъ, когда и почему составилось это мнѣніе -- трудно сказать, вѣрно только то, что сама она нисколько ему не способствовала. Правда, она безпрестанно говорила о своемъ отцѣ -- единственномъ ея родственникѣ, который остался въ живыхъ -- какъ о человѣкѣ, не жалѣвшемъ для нея ничего, и показывала своимъ пансіонскимъ подругамъ прекрасные подарки, которые онъ иногда присылалъ ей; можетъ быть, эти подарки, превосходившіе своею цѣнностью то, что обыкновенно дарится дѣвицамъ ея лѣтъ, способствовали къ утвержденію вѣры въ ея богатство. Какъ бы то ни было, только существовало всеобщее убѣжденіе, что ей предстоятъ быть обладательницей милльоновъ, и современемъ сдѣлаться принцессою, какъ ея подруги называли ее въ шутку.
   Этотъ титулъ повидимому шелъ къ ней. Изъ всѣхъ чертъ ея натуры ни одна не казалась столь выпуклою, какъ черта "знатнаго происхожденія". Смѣсь застѣнчивости и гордости, соединеніе ласки съ повелительнымъ видомъ, какая-то инстинктивная привычка принимать оказываемое ей уваженіе, "какъ нѣчто должное -- все говорило о "хорошей крови"; и ея походка, голосъ и самые незначительные жесты соотвѣтствовали этому впечатлѣнію. Даже тѣ, которые наименѣе любили ее и наиболѣе завидовали ея очаровательнымъ качествамъ, никогда не называли ее принцессою въ насмѣшку. Нѣтъ, этотъ титулъ былъ употребляемъ въ почетномъ смыслѣ; такъ и она принимала его.
   Если бы прихотливая природа не дѣлала иногда еще болѣе странныхъ поддѣлокъ, то читатель пожалуй не повѣрилъ бы намъ, что принцесса была не что иное, какъ дочь Грога Дэвиса!
   Грогъ съ самаго начала своего жизненнаго поприща былъ человѣкомъ уловокъ и стратагемъ. Всѣ его выгоды были пріобрѣтены посредствомъ хитрости и надувательства. Вслѣдствіе того его умъ приноровился къ условіямъ, въ которыхъ онъ жилъ, и проницательность, коварство и обманъ казались ему не только единственными способами успѣха, но и единственными качествами, которыя достойны почтенія. Онъ такъ часто видалъ соединеніе честности и глупости, что началъ считать ихъ тождественными понятіями. И однако же этотъ человѣкъ -- "барышникъ", извергъ и негодяй -- возвысился надъ всѣми гнусностями мошеннической жизни въ своемъ стремленіи -- воспитать дочь въ чистотѣ, оградить ее отъ заразительной атмосферы, въ которой жилъ самъ, взлелѣять ее среди всѣхъ облагораживающихъ вліяній заботливости и образованія, и сдѣлать ее, по собственному его выраженію, "равною лучшимъ леди въ странѣ"!
   Чтобы помѣстить ее среди богатыхъ и знатныхъ, и скрыть ея происхожденіе -- для этого потребовалось съ его стороны болѣе изобрѣтательности, чѣмъ для какихъ бы то ни было коварныхъ плановъ, которые онъ составлялъ на скаковомъ кругу. Строгія требованія, на которыя такъ безусловно настаивала г-жа Годардъ, могли быть удовлетворены только съ тяжкими пожертвованіями. Знатный баронетъ, бывшій поручителемъ за респектабельность Грога Дэвиса, получилъ наличныя деньги за самое безнадежное изъ письменныхъ обязательствъ, а дама, пріѣхавшая въ собственномъ экипажѣ къ г-жѣ Годардъ, "чтобы познакомиться съ особой, которая принимала на себя попеченіе объ ея молодой родственницѣ", была сумасшедшая, мать сумасброднаго молодого человѣка, который надавалъ Грогу Дэвису заемныхъ писемъ на нѣсколько тысячь фунтовъ, и теперь получилъ обратно эти документы въ вознагражденіе за настоящую услугу. Кромѣ этихъ прямыхъ были еще косвенныя пожертвованія. Грогъ былъ принужденъ отказаться на нѣкоторое время отъ всѣхъ привычекъ и выгодъ своей обыденной жизни, и жить въ почтенномъ уединеніи, нося глубокій трауръ и окруживъ себя слугами тоже въ траурномъ платьѣ по случаю потери имъ жены, которая, сказать мимоходомъ, умерла уже за двѣнадцать лѣтъ передъ тѣмъ. Словомъ, онъ долженъ былъ подвергнуться на нѣкоторое время нравственному перерожденію, подробности котораго казались безчисленными, и служили къ тому, чтобы убѣдить его, что респектабельность дѣло не такое легкое и удобное, какъ онъ воображалъ до сихъ поръ.
   Торжественный былъ день для отца, когда онъ отдалъ свою дочь на попеченіе г-жи Годардъ; не менѣе счастливымъ казался этотъ день и для Лиззи Дэвисъ, такъ какъ она очутилась въ кругу своихъ сверстницъ и среди занятій и обстановки изящной жизни. Воспитанная съ дѣтства въ маленькой школѣ одной изъ отдаленныхъ мѣстностей Корнуоля, она видѣла своего отца только въ теченіе двухъ или трехъ мѣсяцевъ того пробнаго курса респектабельности, о которомъ мы говорили. При всей своей любви къ дочери, при всемъ желаніи выразить эту любовь внѣшнимъ образомъ, Дэвисъ до такой степени сознавалъ недостатки своего собственнаго воспитанія, и промахи, которыя неизбѣжно будутъ проглядывать въ его манерѣ и образѣ мыслей, что счетъ необходимымъ держать себя отъ нея подальше и остерегаться всего, что могло бы повредить ему въ ея мнѣніи. И такъ, если онъ множествомъ добрыхъ поступковъ и щедрыми подарками и пріобрѣлъ ея любовь, то его холодность и сдержанность исключали всякое довѣріе къ нему съ ея стороны. Уйдти отъ томительнаго однообразія этого скучнаго дома, куда не входилъ ни одинъ посѣтитель, гдѣ были порваны всѣ сношенія со свѣтомъ, очутиться среди обстановки, проникнутой жизнью, среди подругъ, преслѣдующихъ одинаковыя съ нею цѣли, употребить свои блистательныя способности на разнообразныя сродныя ей занятія, начать образъ жизни, въ которомъ каждый день она чувствовала какое нибудь новое пріобрѣтеніе въ знати,-- это было счастіе, доходившее до полнаго восторга. Чтобы подобная жизнь показалась ей настоящимъ раемъ, ли этого не было нужды, чтобы ее окружали лестью, но и въ лести самаго разнообразнаго свойства не существовало недостатка. Одни любили ея рѣзвость и веселость, окружавшую ее подобно какой-то атмосферѣ; другіе хвалили ея граціозность и красоту; нѣкоторые предпочитали этимъ качествамъ ту гибкость ума, которая давала ей возможность совладѣть со всѣмъ, чему она хотѣла научиться, иные распространялись о будущемъ ея богатствѣ и о великой судьбѣ, которая предстояла ей.
   Какъ часто, въ игривомъ легкомысліи счастливаго дѣвическаго возраста, онѣ спрашивали ее -- какой образъ жизни она изберетъ для себя и въ какой странѣ она поселится? Онѣ разспрашивали ее объ этомъ со всею искренностью, думая, что ей стоитъ только пожелать, чтобы жить такъ, какъ ей нравится. И какія ласки слѣдовали за этими разспросами! какія льстивыя мольбы о томъ, чтобы принцесса въ дни своего величія не забыла Джозефины, или Гертруды, или Джуліи, не отказались бы отъ тѣхъ, которыя нѣкогда были ея пансіонскими подругами.
   -- Какимъ пробнымъ камнемъ будетъ это для вашего такта, Лиззи,-- сказала одна изъ воспитанницъ,-- когда вы, сдѣлавшись герцогиней, встрѣтите кого нибудь изъ насъ на водахъ или на пароходѣ, я вамъ придется объяснять его милости, герцогу, съ возможною деликатностью, чтобы не оскорбить насъ, что вы знали насъ дѣвочками; и какъ вамъ будетъ не ловко называть насъ Дженей и Кларой!
   -- А потомъ -- сама очаровательная снисходительность, когда вы удостоите спросить -- за мужемъ мы или нѣтъ, хотя тутъ же будетъ стоять застѣнчивый и неловкій мужчина, ожидая, что его представятъ, и боясь какъ бы не заговорили съ нимъ или -- что еще хуже -- эти длинныя ужасныя паузы въ разговорѣ, которыя показываютъ, какъ боитесь вы, чтобы мы не вздумали распространяться о прошлыхъ временахъ.
   -- Ахъ Лиззи, душечка,-- вскричала третья,-- побудь герцогиней съ минутку, и покажи какъ ты будешь обращаться со всѣми нами. Это было бы восхитительно.
   -- Вы, кажется забываете, mes dames,-- гордо сказала Лиззи,-- какою выскочкой вы представляете меня. Это чудесное возвышеніе, которое должно тотчасъ же заставить меня забыть моихъ друзей и себя, не имѣетъ въ моихъ глазахъ слишкомъ ослѣпительнаго эффекта. Въ самомъ дѣлѣ, я могу вообразить, что завтра же сдѣлаюсь герцогиней, и однакоже не потеряю отъ этого ни памяти, ни чувства собственнаго достоинства.
   -- Маргаритка, душка, не сердись на насъ,-- вскричала одна изъ воспитанницъ, называя ее именемъ, которымъ всѣ онѣ преимущественно любили называть ее.
   -- Я скорѣе сержусь на самую себя, что не оставлю по себѣ лучшаго впечатлѣнія. Да,-- прибавила она грустнымъ тономъ,-- я оставляю пансіонъ.
   -- О душка Лиззи, о Маргаритка, не можетъ быть!-- сказали нѣсколько голосовъ вмѣстѣ.
   -- Это слишкомъ вѣрно, милые друзья мои,-- сказала она, обнимаясь съ тѣми, которыя сидѣли по-ближе. Я узнала это только сегодня утромъ. Мадамъ Годардъ пришла въ мою комнату сказать, что папа писалъ обо мнѣ и пріѣдетъ взять меня такъ недѣли черезъ двѣ. Я, безъ сомнѣнія, должна радоваться, что ѣду домой, но у меня нѣтъ ни матери, ни брата, ни сестры, и здѣсь, между вами, сосредоточиваются всѣ привязанности моего сердца. Когда удастся мнѣ опять жить среди такихъ любящихъ существъ? буду ль я опять когда нибудь такъ счастлива, какъ здѣсь, гдѣ жизнь мнѣ казалась такимъ очаровательнымъ сномъ?
   -- Но подумай о насъ, Маргаритка,-- объ насъ, оставленныхъ и покинутыхъ,-- вскричала одна изъ дѣвушекъ всхлипывая.
   -- Да, Лиззи,-- сказала другая,-- вообрази ваше огорченіе, когда мы постепенно будемъ открывать, что такое-то мѣсто или такое-то удовольствіе обязано было своею прелестью единственно твоему присутствію. Вообрази наше положеніе, когда мы увидимъ,-- а это непремѣнно будетъ,-- что любовь, которую мы питали къ тебѣ, связывала насъ, какъ сестеръ, въ одну семью.
   -- О,-- прервала Лиззи,-- позвольте мнѣ посвятить хоть часть моихъ сердечныхъ чувствъ тому, которому они должны бы принадлежать нераздѣльно, и не дѣлайте слишкомъ тягостными послѣднія минуты, которыя я провожу съ вами. Вспомните также, что это только непродолжительная разлука; мы можемъ и будемъ писать другъ другу; я никогда не устану узнавать все, касающееся васъ и этого прекраснаго мѣста.
   -- И мы останемся навсегда искренними друзьями, какъ теперь, вскричала одна изъ воспитанницъ. Затѣмъ послѣдовало самое нѣжное прощаніе, сопровождавшееся нѣжными объятіями, слезами и поцѣлуями.
  

ГЛАВА XVIII.

Нѣкоторыя дѣянія мистера Дрисколя.

   -- Вотъ оно, Белла,-- сказалъ Келлетъ, входя въ свой коттэджъ вечеромъ и бросая запечатанное письмо на столъ. Я не имѣю мужества распечатать его. Какой-то человѣкъ вошелъ въ нашу контору и спросилъ: "Здѣсь ли нѣкто Келлетъ? Это письмо къ нему отъ мистера Дэвенпорта Дённа".-- вотъ видишь -- мистеръ, а я -- нѣкто Келлетъ. Не правда ли, что я человѣкъ очень незначительный, если не могъ ничего возразить на это? Не правда ли, что я очень низко поставленъ въ свѣтѣ, если мнѣ пришлось молча проглотить эту пилюлю?
   -- Не прочесть ли мнѣ письмо для васъ?-- тихо сказала она.
   -- Прочти, милочка; но прежде дай мнѣ стаканъ водки съ водой, для смѣлости. Что-то говоритъ мнѣ, Белла, что я буду нуждаться въ ней.
   -- Полно, полно, папа; это не похоже на васъ, не похоже на тотъ старый духъ временъ Альбуэры, которымъ вы такъ справедливо гордитесь.
   -- Тридцать пять лѣтъ трудной борьбы со свѣтомъ никогда не могутъ способствовать къ развитію отваги въ человѣкѣ. А бывали времена, когда въ полку не было человѣка, который имѣлъ бы въ себѣ болѣе жизни, чѣмъ Поль Келлетъ. Приказомъ было положено ни въ какомъ случаѣ не продавать моихъ вещей, если послѣ какого нибудь сраженія я оказывался пропавшимъ; потому что, какъ говорилъ генералъ Паккъ, "Келлетъ навѣрно явится завтра или послѣ завтра". И посмотри на меня теперь! вскричалъ онъ съ горечью. Что же касается до продажи моей собственности, то мнѣ не оказано большой милости въ этомъ отношеніи; не правда ли, Белла?
   Она не отвѣчала и молча распечатала письмо.
   -- Какъ ты спѣшишь читать дурныя вѣсти,-- вскричалъ онъ съ неудовольствіемъ;-- развѣ ты не можешь подождать, пока я не кончу этого?-- И онъ указалъ на стаканъ, изъ котораго онъ прихлебывалъ медленно, какъ будто желая сколько возможно продлить это занятіе.
   Вмѣсто всякаго отвѣта она довольно грустно улыбнулась.
   Онъ продолжалъ:
   -- Я такъ увѣренъ въ содержаніи письма, какъ будто я уже прочелъ его. Ну вотъ запомни мои слова; я разскажу сейчасъ что здѣсь написано. Келлетсъ-кортъ проданъ, первая продажа утверждена, и отвѣтъ насчетъ долга твоей бѣдной матери неблагопріятенъ.. Отъ стараго помѣстья у насъ не осталось ни кола, ни двора, и мы -- не болѣе, не менѣе какъ нищіе. Вотъ я сказалъ тебѣ все на чистомъ англійскомъ языкѣ.
   -- Ну такъ узнаемъ ужь все худшее разомъ,-- сказала она рѣшительно, открывая письмо.
   -- Кто сказалъ тебѣ, что въ письмѣ заключается самое худшее?-- возразилъ онѣ съ гнѣвомъ.-- Самое худшее еще не настало для преступника, когда судья прочелъ ему приговоръ; это только цвѣточки, а ягодки будутъ впереди.
   -- Батюшка, батюшка! вскричала она съ состраданіемъ,-- ободритесь, будьте опять самимъ собою. Вспомните, вы говорила однажды, что если только бѣдный Джекъ возвратится, то вы не побоитесь попытать счастія въ какой нибудь новой землѣ, за морями, и будете равнодушно переносить всѣ тягости бѣдной доли, лишь бы только всѣ мы были вмѣстѣ.
   -- Я, должно быть, бредилъ,-- угрюмо сказалъ Келлетъ.
   -- Нѣтъ, вы говорили отъ полноты вашей любви и привязанности; вы показывали мнѣ какъ мало случайности судьбы нарушаютъ счастіе людей, которые рѣшились помириться съ своею низкою долей, и что, разъ освободясь отъ этого безпокойнаго духа сѣтованія, который безпрестанно напоминаетъ намъ о прошломъ, мы забудемъ горе, томившее насъ много лѣтъ и съ облегченнымъ сердцемъ встрѣтимъ жизнь, исполненную лишеній.
   -- Не понимаю, что могло внушить мнѣ подобныя мысли,-- пробормоталъ Келлетъ унылымъ тономъ.
   -- Ваше собственное мужество. Вы вспомните, что говорилъ Конуэй о планахъ и предположеніяхъ бѣднаго Джека. По окончаніи войны Джекъ хотѣлъ выпросить у Султана клочокъ земли близъ Босфора, и построить тамъ кіоскъ для всѣхъ насъ. Мы сѣяли бы хлѣбъ, и развели бы виноградники или фиговыя деревья, не ища никакихъ благъ, кромѣ тѣхъ, которыя мы могли бы пріобрѣсти нашими собственными трудами.
   -- Мечты, мечты! оказалъ онъ, мрачно вздыхая. Теперь ты можешь читать письмо.-- И Белла начала:
   "Сэръ,-- по порученію мистера Дэвенпорта Дённа, увѣдомляю васъ, что коммисары, опровергнувъ представленныя имъ возраженія, въ слѣдующій вторникъ приступятъ къ продажѣ земель Келлетсъ-корта, Горстауна и Кильмэганни, свободныхъ засимъ отъ всѣхъ долговъ и повинностей, которые, вслѣдствіе брачнаго контракта или же..."
   -- Я сказалъ тебѣ... это именно то, что я говорилъ, прервалъ Келлетъ; у насъ не осталось ни копѣйки!
   Белла наскоро пробѣжала про себя всѣ скучныя подробности, которыя затѣмъ слѣдовали, пока не дошла до постскриптума, гдѣ говорилось:
   "Такъ какъ ваше имя находится въ спискѣ лицъ, имѣющихъ остаться за штатомъ вслѣдствіе недавняго приказа по казначейству относительно таможни, то мистеръ Дённъ надѣется, что вы, не теряя времени, озаботитесь пріисканіемъ себѣ другого мѣста, въ чемъ онъ охотно окажетъ вамъ всякую зависящую отъ него помощь".
   Дикій, истерическій хохотъ вырвался изъ груди Келлета, когда Белла перестала читать.
   -- Нѣтъ ли тамъ еще какихъ-нибудь хорошихъ вѣстей, Была? Посмотри внимательнѣй, милочка, и вѣрно найдешь что нибудь.
   Страшное выраженіе его лица испугало Беллу и она ничего не отвѣтила.
   -- Я готовъ побиться объ закладъ, что если ты только поищешь хорошенько, то вѣрно увидишь что нибудь насчетъ заключенія меня въ тюрьму, или отсылки въ каторгу.-- Кто это тамъ стучитъ въ дверь? вскричалъ онъ съ гнѣвомъ.
   -- Тамъ какой-то джентльменъ хочетъ видѣть барина,-- оказала старая служанка, входя въ комнату.
   -- Я занятъ я не могу никого принять,-- сурово возразить Келлетъ.
   -- Онъ говоритъ, что ему все равно, если онъ можетъ видѣться съ миссъ Беллой,-- сказала старуха.
   -- Она тоже занята.
   Старуха все еще оставалась у двери, какъ будто надѣясь, что отказъ будетъ отмѣненъ.
   -- Развѣ вы не слышите, или вы не понимаете моихъ словъ! съ сердцахъ вскричалъ Колдетъ.
   -- Скажите ему, что баринъ не могутъ принять его,-- сказала Белла.
   -- Если это не слишкомъ смѣло съ моей стороны... Можетъ быть вы извините эту вольность,-- сказалъ какой-то человѣкъ, держась за ручку пріотворенной двери, и просовывая свою круглую голову и очень красное лицо въ комнату.
   -- А, мистеръ Дрисколь,-- вскричала Белла. Это -- братъ мистриссъ Гокшо, папа,-- прошептала она спокойно своему отцу, который, не смотря на эту рекомендацію, не шевелился.
   -- Если капитанъ Келлетъ извинитъ мою настойчивость, сказалъ Дрисколь, входя съ покорнымъ видомъ, то онъ скоро убѣдится, что я по крайней мѣрѣ съ хорошими намѣреніями пришелъ сюда пѣшкомъ и притомъ въ такую скверную ночь... Мелкій дождь, грязь... какая страшная грязь... И въ доказательство справедливости своихъ словъ онъ выставилъ впередъ ногу, которая своимъ объемомъ почти не уступала ногѣ слона.
   -- Прошу васъ садиться, мистеръ Дрисколь,-- сказала Белла, подвигая къ нему стулъ.-- Когда вы постучались, папа былъ занятъ дѣлами... кое-какими важными письмами.
   -- Да, миссъ, конечно, и онъ не хотѣлъ, чтобы его безпокоили,-- сказалъ Дрисколь садясь и отирая свой вспотѣвшій лобъ. И со мною часто бываетъ тоже самое; но когда я дома и не хочу, чтобы кто нибудь безпокоилъ меня, то надѣваю маленькій колпакъ изъ коричневой бумаги: это у меня знакъ, что никто не долженъ говорить со мной.
   При этихъ словакъ Келлеть разразился смѣхомъ, и Дрискодь такъ искусно поддержалъ его, что когда эта веселость поутихла, они были уже между собою въ короткихъ отношеніяхъ.
   -- Вы видите какой я странный человѣкъ,-- сказалъ Дрисколь.-- Помоги мнѣ Боже,-- прибавилъ онъ со вздохомъ. Я долженъ хитрить съ самимъ собою, какъ другіе хитрятъ со свѣтомъ, потому что моя бѣдная голова вѣчно путается то въ одномъ, то въ другомъ, то въ третьемъ, и я никогда неувѣренъ, что думаю о томъ, о чемъ слѣдуетъ.
   -- Это очень грустно,-- сказалъ Келлетъ съ состраданіемъ.
   -- Я былъ похожъ на всякаго другого, пока не схватилъ горячки,-- продолжалъ Дрисколь конфидіенцальнымъ тономъ.-- Это была горячка съ пятнами,-- только не красуха, замѣтьте; и когда въ двадцать девятый день и она прошла, я сдѣлался совершеннымъ ребенкомъ,-- простымъ и невиннымъ ребенкомъ. Вы будете смѣяться, если я скажу вамъ, что я сдѣлалъ съ первою полкроной, которую досталъ. Я купилъ мѣшокъ каменныхъ шариковъ!
   И Келлетъ дѣйствительно засмѣялся отъ души, можетъ быть, не столько по поводу разсказаннаго обстоятельства, сколько потому, что манера и видъ разскащика были въ высшей степени забавны.
   -- Да, право, мѣшокъ шариковъ! пробормоталъ Дрисколь про себя; эту игру я очень люблю.
   -- Не угодно ли вамъ выпить немножко водки съ водой? Теплой или холодной?-- вѣжливо спросилъ Келлетъ.
   -- Крошечку, чтобы только заглушить вкусъ воды,-- сказалъ Дрисколь. Я принужденъ быть осторожнымъ, точно ступаю по яйцамъ. Докторъ Доддъ говорилъ мнѣ: Терри, у васъ не много было мозгу и въ ваши лучшіе дни, но теперь вы чуть-чуть-что не идіотъ, и если вы будете придерживаться спиртуозныхъ напитковъ, то вы пропали.
   -- Это было откровенно сказано,-- замѣтилъ Келлетъ улыбаясь
   -- Да, подтвердилъ Дрисколь, повидимому стараясь что-то припомнить; и затѣмъ, когда это ему удалось, сказалъ: "а, въ домѣ умалишенныхъ есть теперь двадцать пять человѣкъ съ обритыми головами и въ синихъ бумажныхъ халатахъ, которые умнѣе васъ". Но вотъ видите, на моей сторонѣ есть одно преимущество, именно, что я безроденъ.
   Сострадательное выраженіе лица, съ которымъ Келлетъ слушалъ это признаніе, показывало до какой степени говорившій возбудилъ его участіе.
   -- Впрочемъ,-- продолжалъ Дрисколь,-- можетъ быть я теперь счастливѣе, чѣмъ когда либо! Теперь всѣ добры и ласковы ко мнѣ. Никто не обижается тѣмъ, что я говорю или дѣлаю; всѣ хорошо знаютъ, что у меня нѣтъ на умѣ ничего худого.
   -- Разумѣется,-- подтвердила Белла; потому что она, въ порывѣ благодарности за множество добрыхъ словъ, которыя онъ сказалъ ей, встрѣтившись съ нею утромъ, ухватилась за первый случай выразить ему свое сочувствіе.
   -- Моя дочь часто говорила мнѣ, какъ вы всегда были ласковы къ ней.
   -- Да, бормоталъ Терри про себя,-- я всегда говорю въ ноемъ сердцѣ: "какъ долженъ ты гордиться сегодня, Терри Дрисколь, желая добраго утра миссъ Келлетъ изъ Келлетсъ-корта, этой дѣвушкѣ, въ жилахъ которой течетъ лучшая старая кровь нашей страны."
   -- Ваше здоровье, Дрисколь, ваше здоровье,-- вскричалъ Келлетъ съ жаромъ. Гдѣ бы ни была ваша голова, но ваше сердце находится въ надлежащемъ мѣстѣ.
   -- Неужели вы такъ думаете? спросилъ онъ со всею поспѣшностью человѣка, дѣлающаго самый тревожный вопросъ.
   -- Да, и клянусь въ этомъ,-- вскричалъ Келлетъ рѣшительно.
   -- Люди ныньче сдѣлались слишкомъ умны и тонки; по-моему гораздо лучше были тѣ времена, когда существовало меньше учености, да побольше добраго чувства.
   -- Да... дѣйствительно это самое замѣчаніе сдѣлалъ я сестрѣ моей Мэри за прошлый вечеръ,-- сказалъ Дрисколь.-- Что тамъ есть такое, сказалъ я, чему бы миссъ Келлетъ не могла бы учить ихъ? Они знаютъ тройное правило и грамматику такъ же хорошо, какъ я знаю свои молитвы. Вамъ нѣтъ вѣдь надобности, чтобы они учились геометріи и употребленію глобусовъ?-- "Я пошлю ихъ въ какую нибудь школу во Франціи,-- отвѣчала она,-- это единственное средство пріобрѣсти благородныя манеры".
   -- Въ какую нибудь школу во Франціи?-- вскричала Белла, и это въ самомъ дѣлѣ уже рѣшено?
   -- Да, миссъ; они отправляются очень скоро, и вы видите что я имѣлъ причину придти сюда въ этотъ вечеръ, не смотря на такой дождь. Я сказалъ самому себѣ: Терри, говорю, они не скажутъ объ этомъ ни слова миссъ Келлетъ, пока не кончатся три мѣсяца; иди, говорю, и сейчасъ скажи ей объ этомъ.
   -- Вы такъ добры, вскричала Белла.
   -- Да, пробормоталъ Дрисколь, какъ будто въ меланхолическомъ забытьи, я только и годенъ теперь на то, чтобы стараться какъ нибудь принести пользу.
   -- Не говорилъ ли я тебѣ, что на насъ такъ и сыплется счастіе, Белла? процѣдилъ Келлетъ сквозь зубы; не предсказывать ли я недавно, что намъ предстоитъ еще кое-что?
   -- Но, говорю я сестрѣ, продолжалъ Дрисколь, ты должна позаботиться о томъ, чтобы рекомендовать миссъ Келлетъ своимъ знакомымъ...
   Келлетъ стукнулъ своимъ стаканомъ по столу съ такою силой, что испугалъ Дрисколя, котораго рѣчь была такимъ образомъ, внезапно прервана, и два собесѣдника сидѣли пристально гляди другъ на друга. Выраженіе безсмысленной физіономіи бѣднаго Терри, на которой нельзя было прочесть ничего кромѣ томительнаго усилія успокоить этотъ гнѣвъ, до такой степени укротило вспыльчивость Келлета, что онъ схватилъ руку Дрискола и сказалъ съ чувствомъ:
   -- Вы доброе созданіе и не можете вредить ни одной живой душѣ. Я не сержусь на васъ.
   -- Благодарю васъ, капитанъ Келлетъ, благодарю васъ, торопливо вскричалъ Дрисколь и отеръ свой лобъ, какъ человѣкъ, который напрасно старается слѣдить за связною цѣпью размышленій.-- Кто это сказалъ мнѣ, что у васъ есть другая дочь?
   -- Нѣтъ, возразилъ Келлетъ, у меня есть сынъ.
   -- Да, да, сынъ; говорятъ, бойкій малый. Гдѣ онъ?
   -- Въ Крыму, съ своимъ полкомъ, онъ служитъ въ стрѣлкахъ.
   -- Боже мой, какъ это странно... сражается съ французами, точь въ точь какъ его отецъ.
   -- Нѣтъ, сказалъ Келлетъ, улыбаясь, онъ дерется съ русскими, а французы помогаютъ ему въ этомъ.
   -- Да оно и лучше, сказалъ Дрисколь: двоимъ противъ одного какъ-то веселѣе. Такъ онъ въ стрѣлкахъ? И при этихъ словахъ онъ подперъ голову рукою и повидимому предался задумчивости.
   -- Онъ капитанъ? спросилъ онъ послѣ длинной паузы.
   -- Нѣтъ, нѣтъ еще, отвѣчалѣ Келлетъ и его щеки покраснѣли при этомъ уклончивомъ отвѣтѣ.
   -- Ну такъ можетъ быть его скоро произведутъ въ этотъ чинъ? сказалъ Дрисколь, опять погружаясь въ глубокую задумчивость. Тамъ былъ одинъ молодой человѣкъ, который присоединился къ нимъ въ Йоркѣ, еще до отправленія ихъ въ Крымъ. Я далъ ему въ займы тридцать шиллинговъ и онъ мнѣ не заплатилъ этого долга.. Желалъ бы я знать -- что съ нимъ сдѣлалось. Можетъ, быть, онъ убитъ.
   -- Очень вѣроятно, небрежно сказалъ Келлетъ.
   -- Не можетъ, ли вашъ сынъ отыскать мнѣ его?-- не ради денегъ, объ этомъ не стоитъ, и толковать, а собственно ради его, потому что мнѣ онъ понравился; это былъ отличный, красивый малый и смѣлый какъ левъ.
   -- Онъ можетъ быть не въ томъ, батальонѣ, гдѣ Джекъ, а если и въ томъ, то Джекъ можетъ не знать его. Какъ его фамилія?-- сказалъ Келдетъ въ нѣкоторомъ смущеніи.
   -- Я вамъ скажу, если вы дадите мнѣ слово не говорить ему ничего насчетъ денегъ; онъ, должно быть, забылъ о немъ, вотъ и все.
   -- Хорошо, не скажу ни слова.
   -- И вы освѣдомитесь о немъ подробно у вашего сына -- нравится ли ему служба, или ему хотѣлось бы лучше быть дома?
   -- А его имя?
   -- Имя?-- Я записалъ его на лоскуткѣ бумаги только такъ, для памяти, потому что и забываю все; имя его -- Конуэй... Чарльзъ Конуэй.
   -- А, это тотъ самый... при этихъ словахъ, предостерегающій взглядъ со стороны Беллы остановилъ Келлета и онъ замолчалъ, глядя вопросительно на дочь. Если бы его вниманіе не было отвлечено нетерпѣніемъ найдти ключъ къ ея мыслямъ, то его вѣроятно поразила бы напряженная проницательность во взглядѣ Дрисколя, обращенномъ теперь на Беллу. Однакоже она замѣтила это выраженіе, и оно такъ сильно на нее подѣйствовало, что ею овладѣла смертельная слабость и она медленно опустилась на стулъ.
   -- Вы говорили, что это тотъ самый... сказалъ Дрисколь, повторяя слова Келлета и ожидая окончанія фразы.
   -- Это то самое имя, которое мы прочли въ газетѣ, сказала Белла, которая, смутно чувствуя необходимость скрыть истину, тотчасъ же дала слѣдующій уклончивый отвѣть:
   -- Онъ куда-то поступить волонтеромъ, или первый взбѣжалъ на батарею, словомъ сдѣлалъ что-то очень храброе.
   -- Онъ не убитъ?-- сказалъ Дрисколь своимъ обыкновеннымъ безпечнымъ тономъ.
   -- О, нѣтъ, вскричалъ Келлетъ, онъ цѣлъ и невредимъ.
   -- Не странно ли это? Но мнѣ хотѣлось бы узнать о немъ. Есть какіе-то Конуэи въ родствѣ моей матери, и я не могу выбить изъ своей головы, что онъ, должно быть, принадлежитъ къ ихъ числу. Это не совсѣмъ обыкновенное имя, не такое какъ напримѣръ Дрисколь.
   -- Да, Джекъ пожалуй можетъ сообщить вамъ что нибудь о немъ,-- сказалъ Келлетъ, все еще находясь подъ вліяніемъ предостереженія Беллы.
   -- Если вы скажете мнѣ какого именно рода свѣденія вамъ нужно имѣть, прибавила Белла, то я напишу брату чрезъ день или чрезъ два. Есть ли у васъ какіе нибудь особенные вопросы, на которые вы хотѣли бы получить отвѣтъ?
   Спокойный, но пытливый взглядъ Беллы, сопровождавшій эти немногія слова, мало по малу уступилъ мѣсто выраженія жалости при видѣ безнадежнаго слабоумія на лицѣ бѣднаго Дрисколя, въ которомъ не осталось теперь ни одного проблеска мысли. Казалось, непродолжительная умственная борьба такъ его истощила, что онъ уже былъ неспособенъ ни къ какому дальнѣйшему усилію разума и онъ сидѣлъ какъ будто ожидая, чтобы образный приливъ мысли прихлынулъ снова, и поднялъ на своихъ волнахъ выброшенный на мель разсудокъ.
   -- Не хотите ли вы узнать что нибудь объ этой фамиліи? сказала она, смотря на него съ участіемъ.
   -- Да, миссъ,-- сказалъ онъ, какъ будто во снѣ; т. е. я не хотѣлъ бы, чтобы мое имя было упомянуто, я -- такое жалкое созданіе!-- но если вы можете какъ нибудь разузнать -- не принадлежитъ ли онъ къ фамиліи Конуэевъ изъ Аберджедли -- родственниковъ моей матери, то это будетъ для меня большимъ удовольствіемъ.
   -- Я беру на себя это порученіе, сказала Белла, записывая слова: "Конуэй изъ Аберджедли."
   -- Но есть еще что-то.... если бы только моя бѣдная голова могла припомнить, сказалъ Дрисколь, котораго физіономія представляла собою самое полное изображеніе отуманеннаго разсудка.
   -- Налейте себѣ другой стаканъ, и вы мало по малу припомните, вѣжливо сказалъ Келлетъ.
   -- Да, пробормоталъ Дрисколь, тотчасъ же принимая приглашеніе. Это было, кажется, что-то о горчичныхъ сѣменахъ, прибавилъ онъ послѣ нѣкоторой паузы; говорятъ, они не испортятся два года, если положить ихъ въ синюю бумажную коробку, лучше всего въ темно-синюю. Келлетъ и его дочь обмѣнялась другъ съ другомъ взглядомъ истиннаго состраданія, и Дрисколь продолжалъ: -- Впрочемъ нѣтъ, это, кажется не то, что я хотѣлъ вспомнить.-- И онъ снова предался на нѣсколько минутъ глубокому размышленію, по окончаніи котораго вдругъ вскочилъ, разомъ выпилъ свой стаканъ, и началъ застегивать платье, приготовляясь къ дорогѣ.
   -- Не уходите, пока я не посмотрю какова ночь, вскричалъ Келлетъ, выходя изъ комнаты, чтобы узнать о состояніи погоды.
   -- Если мнѣ удастся получить какое нибудь свѣденіе, то какъ я могу передать его вамъ? спросила Белла, обращаясь къ нему наскоро, какъ будто желая воспользоваться минутой, когда они остались вдвоемъ.
   Дрисколь пристально смотрѣлъ на нее секунду или двѣ, и мало по малу выраженіе его лица приняло свой обыкновенный видъ безсмысленнаго слабоумія, между тѣмъ какъ онъ только бормоталъ про себя: "никакихъ доказательствъ... выбросьте счеты".
   Она повторила свой вопросъ.
   -- Да! отвѣчалъ онъ безсмысленно осклабившись,-- да! но они не со всякимъ соглашаются.
   -- Теперь немножко свѣтитъ луна и дождь пересталъ, сказалъ Келлетъ входя; -- и такъ было бы нехорошо удерживать васъ.
   -- Покойной ночи, покойной ночи,-- торопливо сказалъ Дрисколь; эта водка ударила мнѣ въ голову. Я чувствую это. Веселаго путешествія вамъ обоимъ и непремѣнно напомните обо мнѣ мистриссъ Миллеръ. И съ этими несвязными словами онъ поспѣшилъ вонъ, и скоро раздался его голосъ, напѣвавшій веселую пѣсню.
   -- Это самое большое горе изъ всѣхъ,-- сказалъ Келлетъ сидя и прихлебывая изъ стакана. Ничто не можетъ сравниться съ ясными и непомраченными умственными способностями. Я не согласился бы походить на этого бѣдняка, если бы даже мнѣ обѣщали за это богатство Креза.
   -- Это странное состояніе,-- сказала Белла задумчиво. Были минуты, когда глаза его озарялись какимъ-то особеннымъ смысломъ, какъ будто въ промежуткахъ его умъ пріобрѣталъ всю свою прежнюю силу. Замѣтили вы это?
   -- Нѣтъ, не замѣтилъ. Я не видѣлъ ничего подобнаго,-- брюзгливо отвѣчалъ Келлетъ. Кстати, почему ты была такъ осторожна насчетъ Конуэя?
   -- Именно потому, что Конуэй просилъ не упоминать его имени. Онъ сказалъ, что на немъ лежатъ кое-какіе незначительные долги, оставшіеся отъ его прежняго мотовства; и хотя всѣ они постепенно уплачиваются, но онъ боится навязчивыхъ требованій кредиторовъ, которые тотчасъ нагрянутъ, когда узнаютъ, что онъ въ Дублинѣ.
   -- У каждаго есть свои заботы! пробормоталъ Келеттъ, погружаясь въ мрачную думу о своихъ собственныхъ обязательствахъ, и молча прихлебывая свое питье.
   Теперь послѣдуемъ за Дрисколемъ, который повернувъ за уголъ переулка, такъ что уже его не могли слышать изъ коттэджа, вдругъ пересталъ пѣть и скорыми шагами пошелъ къ городу. По какъ ни быстро онъ шелъ, его губы двигались еще быстрѣе. Онъ разговаривалъ самъ съ собою, разражаясь по временамъ смѣхомъ, когда какая нибудь мысль въ особенности забавляла его. "Да, родство съ материнской стороны,-- сказалъ онъ. Всякій имѣетъ право спрашивать о своихъ собственныхъ родныхъ! И сколько я знаю, моя бабушка была урожденная Кенуэй. Старый дуракъ чуть-чуть не проговорился и показалъ, что хорошо знаетъ его. А она хитра, его дочь-то, и нечего сказать -- ловко говорила со мной, когда мы остались одни. Это значило то же, что сказать, Терри, положи свои карты, я вижу твои шулерскія штуки насквозь.-- "Нѣтъ, миссъ, говорю, у меня есть еще одинъ способъ передергиванія картъ, котораго вамъ никогда не удастся замѣтить. Ха, ха, ха! Но все-таки она хитра, и если бы только на нее можно было положиться, то я желалъ бы имѣть ее участницей въ нашемъ заговорѣ. Да! но не опасно ли это, мистеръ Дрисколь? Скажите, положивъ руку на сердце, дѣйствительно ли вы думаете, что она не обратится противъ васъ? Она притомъ очень хорошенькая дѣвушка,-- прибавилъ онъ послѣ нѣкоторой паузы. Желалъ бы я знать ея душеньку, который вѣрно у нея есть. Терри, Терри, ты долженъ пошевелитъся; тебѣ слѣдуетъ вставать рано и ложиться поздно, мой мальчикъ. Ты теперь ужь не тотъ человѣкъ, какимъ болъ до этой "горячки"... Горячки съ пятнами!-- И Дрисколь разразился громкимъ и продолжительнымъ хохотомъ. Какимъ жалкимъ созданіемъ сдѣлала тебя эта горячка: ни памяти... ни разсудка! И при этой мысли онъ чуть не задохся отъ смѣха.
   -- Бѣдный Терри Дрисколь, какъ ты жалокъ! прибавилъ онъ, отирая слезы, выступившія на его глаза отъ такой веселости. Не грѣхъ ли, не стыдъ ли это, что некому присмотрѣть за тобою.
  

ГЛАВА XIX.

Дрисколь на совѣщаньи.

   -- Еще не пришелъ, сэръ, но скоро воротится,-- сказалъ мистеръ Клоузъ, камердинеръ, Терри Дрисколю, стоявшему въ залѣ мистера Дэвенпорта Дённа, около одиннадцати часовъ того самаго вечера, о которомъ мы говорили въ предъидущей главѣ.
   -- Значитъ, вы ожидаете его?-- спросилъ Дрисколь своимъ смиреннымъ тономъ.
   -- Да, сэръ, сказалъ Клоузъ, глядя на свои часы; -- онъ долженъ скоро быть; намъ въ эту ночь предстоитъ много работы, и со многими надо переговорить, но онъ приметъ васъ, мистеръ Дрисколь, онъ всегда отдаетъ приказаніе впустить васъ тотчасъ же.
   -- Въ самомъ дѣлѣ?-- спросилъ Дрисколь съ видомъ совершеннаго простодушія.
   -- Да, отвѣчалъ Клоузъ непринужденнымъ тономъ покровительства, онъ любитъ васъ. Вы принадлежите къ числу немногихъ, которые могутъ его забавлять. Право, я, кажется, не слыхалъ, чтобы онъ смѣялся отъ души, за исключеніемъ тѣхъ случаевъ, когда онъ былъ въ вашемъ обществѣ.
   -- Не странно ли это!-- воскликнулъ Дрисколь. Должно, быть во мнѣ есть что-то забавное!
   -- Вотъ его звонокъ; онъ идетъ, вскричалъ Клоузъ, бросившись навстрѣчу своему господину. Теперь вы можете войдти,-- сказалъ онъ возвращаясь, и потомъ прибавилъ тихимъ шопотомъ:-- Онъ кажется не въ духѣ, съ нимъ случилось что нибудь непріятное.
   Едва Дрисколь опустилъ внутреннюю портьеру кабинета мистера Дённа, какъ увидѣлъ справедливость словъ мистера Клоуза. Лобъ Дённа былъ мраченъ и нахмуренъ, лицо слегка горѣло, глаза безпокойно бѣгали.
   -- Что тамъ у васъ такое безотлагательное, Дрисколь, что вы не могли подождать до-разсвѣта? сказалъ онъ съ неудовольствіемъ и не обращая ни малѣйшаго вниманія на вѣжливый поклонъ посѣтителя.
   -- Я думалъ, что это самое удобное для васъ время, спокойно отвѣчалъ Дрисколь; вы всегда говорили: "приходите ко мнѣ, когда я отдѣлаюсь отъ дневной работы".
   -- Но кто вамъ сказалъ, что я отдѣлался отъ дневной работы? На эту кучу писемъ надо отвѣчать; многихъ изъ нихъ я еще и не читалъ. Да вотъ еще -- главный прокуроръ будетъ здѣсь чрезъ нѣсколько минутъ, насчетъ этихъ исковъ.
   -- Это очень кстати, замѣтилъ съ живостью Дрисколь.
   -- Почему? что вы хотите сказать?
   -- Мы можемъ спросить его мнѣніе насчетъ того дѣла, знаете?
   -- Какой вздоръ вы городите, сказалъ Дённъ съ сердцемъ;-- какъ будто значительный и искусный адвокатъ станетъ компрометировать себя, произнося свое мнѣніе насчетъ необыкновенно сложнаго вопроса, подробности котораго онъ долженъ узнавать отъ васъ! Взглядъ и тонъ, сопровождавшіе послѣднее слово, имѣли въ высшей степени оскорбительный характеръ, но повидимому нисколько не обидѣли Дрисколя.
   -- Вы, вѣроятно, обѣдали сегодня въ Лоджъ?-- спросилъ онъ, желая завязать разговоръ во что бы то ни стало.
   -- Нѣтъ, у Люскомба, главнаго секретаря, отрывисто отвѣчалъ Дённъ.
   -- Говорятъ, онъ умный малый,-- сказалъ Дрисколь.
   -- Тѣ, которые думаютъ такъ, отъ души держатся этого мнѣнія, возразилъ Дённъ брюзгливо. Пусть они назовутъ его счастливымъ человѣкомъ -- и тогда они будутъ ближе къ истинѣ. А что насчетъ этого дѣла?-- сказалъ онъ наконецъ.-- Отыскали вы Конуэя?
   -- Нѣтъ; но я узналъ, что онъ обѣдалъ и провелъ вечеръ у стараго Поля Келлета. Онъ пріѣхалъ въ Ирландію и привезъ Келлету кое-какія вѣсти объ его сынѣ, который служилъ въ одномъ съ нимъ полку, и потому я пошелъ къ Келлетамъ, чтобы вывѣдать отъ нихъ обо всемъ; но они почему-то секретничаютъ. Дочь превосходи тъ все, что вы видали! Она пробовала хитрить со мною, но это не удалось.
   -- Все на сценѣ ваша бѣдная голова и горячка съ пятнами?-- сказалъ Дённъ смѣясь.
   -- Да, отвѣчалъ Дрисколь;-- я уже не поправлялся съ тѣхъ поръ какъ слѣдуетъ. И онъ захохоталъ отъ души.
   -- Это для меня слишкомъ медленно, Дрисколь; вы должны отыскать молодого человѣка тотчасъ же и показать его мнѣ. Я опять читалъ записку, и нашелъ ее необыкновенно обстоятельною. Она теперь у Гачарда, который сообщитъ мнѣ свое мнѣніе о ней въ слѣдующее воскресенье. Въ тотъ же день Бичеръ будетъ обѣдать у меня; поэтому, если вы можете устроить такъ, чтобы Конуэй былъ здѣсь въ понедѣльникъ утромъ, то я, вѣроятно, буду уже въ состояніи открыто договариваться съ нимъ.
   -- Вы идете слишкомъ скоро,-- сказалъ Дрисколь; -- если Конуэй увидитъ предъ собой дорогу, то онъ можетъ идти по ней и безъ насъ.
   -- Я позабочусь о томъ, чтобы онъ не зналъ, какую тропинку ему выбрать, Дрисколь; положитесь въ этомъ на меня. Вспомните, что для него необходимы документы, которые находятся въ нашихъ рукахъ. Прежде чѣмъ онъ увидитъ хоть одинъ изъ нихъ, наши условія будутъ уже заключены.
   -- Мнѣ заплатятъ десять тысячъ наличными. Вотъ уже восемь лѣтъ я собираю бумаги. Я купилъ этотъ охотничій домикъ въ Бантри, принадлежавшій Бичерамъ, собственно для того, чтобы отыскать старый шкапъ въ столовой. Онъ былъ задѣланъ въ стѣну цѣлыхъ пятьдесятъ лѣтъ тому назадъ, и Денисъ Маргатъ былъ единственнымъ человѣкомъ, который зналъ, гдѣ онъ находится.
   -- Мнѣ извѣстно все это. Открытіе -- если оно окажется дѣйствительно таковымъ -- принадлежитъ вамъ, Дрисколь; а что касается денежнаго вознагражденія, я не обсчитаю васъ ни на копѣйку.
   -- Я заплатилъ тысячу двѣсти фунтовъ,-- продолжалъ Дрисколь, слишкомъ занятый своими собственными размышленіями для того, чтобы обращать вниманіе на что-нибудь другое, тысячу двѣсти фунтовъ за жалкій старый домъ съ проваливающеюся крышей и съ гнилыми балками! Этому исполнилось восемь лѣтъ съ прошлаго Михайлова дня; а вѣдь это деньги, позвольте вамъ доложить. И я получалъ съ него не болѣе тридцати фунтовъ въ годъ.
   -- Вамъ будетъ заплачено, и хорошо заплачено.
   -- Да, сказалъ Терри, кивая головой.
   -- Вы можете выговорить себѣ хорошія условія съ обѣихъ сторонъ.
   -- Да, или понемножку съ той и съ другой, прибавилъ Дрисколь сухо.
  

ГЛАВА XX.

Вечерняя бесѣда съ Грогомъ Дэвисомъ.

   Поздно ночью Грогъ Дэвисъ сидѣлъ одинъ, съ одною свѣчой, въ своей мрачной комнатѣ. Огонь въ каминѣ давно уже погасъ, и большія лужи воды, образовавшіяся отъ сильнаго дождя, который пробивался сквозь худыя оконныя рамы покрывали старый коверъ, разостланный на полу, между тѣмъ какъ частые порывы вѣтра разшатывали черепичную крышу и колебали основанія непрочнаго дома.
   Судя по всему, Грогъ Дэвисъ мало обращалъ вниманія на неудобную и жалкую обстановку; низкая, чегырехъ-угольная бутылка голландской можевеловки и пачка дурныхъ сигаръ замѣняли ему всякій комфортъ, между тѣмъ какъ онъ силился разрѣшить какую-то трудную проблему надъ колодой картъ. Онъ сдавалъ, тасовалъ и сдавалъ снова съ удивительной быстротою. Каждое движеніе его ладоней и пальцевъ показывало опытную руку.
   Онъ воображалъ себя за карточнымъ столомъ и часто обращалъ къ воображаемымъ игрокамъ разныя фразы, произносимыя вслухъ.
   -- Грогъ, мой сердечный другъ, вскричалъ веселый голосъ Аннеслея Бичера, входившаго въ комнату;-- я думалъ, что у васъ полна комната гостей; я слышалъ разговоръ, входя на лѣстницу, и вообразилъ, что у васъ идетъ здѣсь жаркая работа.
   -- Гдѣ это могли быть вы въ этомъ бѣломъ галстухѣ и въ этомъ несчастномъ жилетѣ,-- угрюмо спросилъ Дэвисъ.
   -- Обѣдалъ съ Дённомъ и обѣдалъ отлично. Я не въ состояніи рѣшить -- что мнѣ болѣе понравилось, его вино, или кухня.
   -- Много тамъ было гостей?
   -- Никого, кромѣ меня.
   -- Боже мой! ужь вѣрно порядкомъ обработалъ онъ васъ, вскричалъ Дэвисъ, съ нахальной улыбкой.
   -- Я не такой простофиля, какимъ вы меня считаете, сэръ Грогъ; Соломонъ былъ мудрецъ, Самсонъ -- силачъ, а Аннеслей Бичеръ можетъ поспорить со всякимъ плутомъ.
   Въ высшей степени презрительный взглядъ былъ единственнымъ отвѣтомъ Грога Дэвиса на это самохвальство. Наконецъ, закуривъ новую сигару, онъ сказалъ:
   -- Что же онъ вамъ говорилъ?
   -- О, мы толковали о разныхъ разностяхъ, и клянусь Юпитеромъ -- Дённъ знаетъ всего понемножку. И какая у него память! Онъ помнитъ всѣхъ людей, бывшихъ въ силѣ за послѣднія пятьдесятъ лѣтъ. У васъ нѣтъ горячей воды?
   -- Нѣтъ, есть только холодная, вонъ въ той кружкѣ. Продолжайте о Дённѣ.
   -- Онъ очень пріятный человѣкъ, надо признаться, потому чего онъ не только со всѣми знакомъ, но знаетъ всю ихъ подноготную: какъ одинъ выпутался изъ бѣды, какъ другой попалъ въ ловушку. Вы не повѣрите, какъ много онъ знаетъ также по части женщинъ! Всѣ городскія сплетни ему тоже извѣстны. На правда ли, это странно видѣть въ такомъ человѣкѣ?
   Дэвисъ не отвѣчалъ, и медленно курилъ свою сигару.
   -- Ну, а послѣ женщинъ о чемъ былъ разговоръ?
   -- Позвольте... да, о книгахъ.
   -- Ну а дальше?
   -- Дальше мы нѣсколько потолковали о скачкахъ.
   -- Онъ ничего не смыслитъ въ скачкахъ.
   -- Я не совсѣмъ увѣренъ въ этомъ, сказалъ Бичеръ.
   -- Не говорилъ ли онъ чего-нибудь обо мнѣ?-- спросилъ Грогъ съ какою-то странною улыбкой.
   -- Нѣтъ; онъ только спросилъ не тотъ ли вы капитанъ Дэвисъ, который игралъ роль въ брайтонскомъ дѣлѣ.
   -- Что же вы сказали?
   -- Сказалъ не знаю, я ничего немогъ сказать, мистеръ Грогъ, кромѣ того, что вы въ большой дружбѣ съ моимъ братомъ Лаккингтономъ.
   -- И какъ онъ принялъ это?
   -- Сказалъ что-то объ этой фамиліи, и перемѣнилъ разговоръ.
   Дэвисъ пододвинулся ближе къ столу и взявъ карты, началъ медленно тасовать ихъ, какъ будто ища предлога, чтобы на нѣкоторое время предаться размышленіямъ.-- Я открылъ способъ, какъ янки подтасовываютъ короля, сказалъ онъ наконецъ.-- Эту американскую штуку знаетъ не всякій, а штука ловкая. Вотъ, попробуйте, снимите колоду гдѣ угодно.
   Бичеръ снялъ карты со всевозможною тщательностію и съ жаднымъ любопытствомъ наклонился надъ столомъ.
   -- Король бубенъ!-- вскричалъ Грогъ, выбрасывая карту.
   -- Сдѣлайте это еще разъ, сказалъ Бичеръ съ изумленіемъ, и Дэвисъ повторилъ свою штуку.
   -- Это поддѣлка! вскричніъ Бичеръ, тщательно разсматривая края карты.
   -- Насколько, отвѣчалъ Дэвисъ сердито, я готовъ дать вамъ десять лѣтъ на то, чтобы разгадать ее, и двадцать, чтобы сдѣлать; но ни то, ни другое вамъ не удастся.
   -- Покажите мнѣ какъ это дѣлается, сказалъ Бичеръ ласкающимъ тономъ.
   -- Вы не узнаете моихъ штукъ, пока не откроете вашихъ, сурово сказалъ Дэвисъ. Затѣмъ, скрестивъ руки и устремивъ свои красные свирѣпые глаза въ лицо Бичера, онъ продолжалъ:
   -- Что значатъ эти ваши увертки? Только скажите мнѣ, что онѣ значатъ?
   -- Я не понимаю васъ, отвѣчалъ Бичеръ, поблѣднѣвъ какъ мертвецъ.
   -- Такъ вы поймете меня! вскричалъ Дэвисъ съ проклятіемъ. Не хотите ли вы увѣрить меня, что Дённъ пригласилъ васъ обѣдать съ нимъ наединѣ единственно затѣмъ, чтобы толковать съ вами о политикѣ, о которой вы не имѣете ни малѣйшаго понятія, да о книгахъ, въ которыхъ вы смыслите еще меньше что онъ пожертвовалъ четырьмя часами воскреснаго вечера, чтобы выслушивать ваши мнѣнія о мужчинахъ, женщинахъ и о разныхъ предметахъ вообще? Вы хотите заставить меня проглотить все это, сэръ?
   -- Не прошу я васъ проглатывать ничего, запинаясь проговорилъ Бичеръ, въ сердцѣ котораго происходила борьба между гордостью и страхомъ.
   -- Я сказалъ вамъ, о чемъ мы говорили; а если между нами произошло что нибудь другое, то можетъ быть оно имѣло частный, личный характеръ, или относилось къ семейнымъ дѣламъ; или, можетъ быть, я далъ торжественное обѣщаніе не открывать никому предмета нашихъ разговоровъ.
   -- Вы дали такое обѣщаніе?-- дали?-- спросилъ Дэвисъ съ насмѣшливою улыбкой.
   -- Я говорю только, что можетъ быть далъ.
   -- И вы думаете... вы воображаете, что можете меня провести?-- сказалъ Дэвисъ, вставая, и приближаясь къ нему съ оскорбительно-угрожающимъ видомъ.-- Слушайте же, если вы только попробуете это сдѣлать, я говорю попробуете, потому что сдѣлать-то вамъ не удастся, то будь я не Дэвисъ, если менѣе чѣмъ чрезъ двѣнадцать часовъ вы не будете стоять на докѣ {Dock,-- мѣсто въ судѣ, гдѣ стоятъ обвиненные.} полицейскаго суда, по поводу обвиненія въ подлогѣ.
   -- О, Дэвисъ!-- вскричалъ Бичеръ, закрывая Грогу ротъ рукою и съ ужасомъ оглядываясь во всѣ стороны. Я никогда ничего не скрывалъ отъ васъ; вы единственный человѣкъ, который меня знаетъ.
   -- Да, я знаю васъ, клянусь Богомъ, знаю! съ бѣшенствомъ вскричалъ Грогъ Дэвисъ. Знаю также, что вы выскользнули бы у меня изъ рукъ, если бы смѣли; но могу васъ увѣрить, что, вырвавшись изъ моей власти, вы попадете во власть тюремщика. Вы воображаете, что считая васъ глупцомъ я и не подозрѣваю, что вы глупецъ хитрый. О какъ вы глубоко ошибаетесь!
   -- Но выслушайте меня, Грогъ, только выслушайте.
   -- Мое имя Дэвисъ, сэръ, капитанъ Дэвисъ; прошу не называть меня иначе.
   -- Ну, такъ Дэвисъ, старый товарищъ, самый лучшій и вѣрный другъ въ свѣтѣ, изъ-за чего вы горячитесь? Я разскажу вамъ все, что было говорено между мною и Дённомъ. Я дамъ вамъ какую угодно клятву не скрывать отъ васъ ни одного слова. Онъ заставилъ меня поклясться, что все останется между нами. Вотъ его слова: "это дѣло такого рода, что вамъ не нужно ничьихъ постороннихъ совѣтовъ; всякій совѣтъ былъ бы для васъ опасенъ. Тотъ, кто узнаетъ вашу тайну, будетъ держать васъ въ своихъ рукахъ. Лордъ Лаккингтонъ долженъ быть вашимъ единственнымъ совѣтникомъ, потому что ему грозитъ одинаковая съ вами опасность".
   -- Продолжайте, сурово сказалъ Дэвисъ, когда пауза Бичера показалась ему слишкомъ длинною.
   Бичеръ испустилъ долгій вздохъ, и слабымъ, прерывающимся голосомъ продолжалъ: есть претендентъ на наши права, который выводитъ свое происхожденіе отъ старшей линіи -- отъ Конуэевъ Бичеровъ. Все это вздоръ и безсмыслица, эта отрасль прекратилась двѣсти лѣтъ тому назадъ, но все-таки притязаніе существуетъ, притомъ оно изложено такъ обстоятельно и въ такой степени подтверждается документами и проч., что Лаккингтонъ напуганъ,-- напуганъ до послѣдней степени. Уже одна молва, одни толки объ этомъ могутъ свести его съ ума. Онъ гордъ какъ Люциферъ, да и скупъ; кромѣ того, онъ нуждается въ займѣ, а Дённъ говоритъ ему, что займа сдѣлать ему нельзя, пока это дѣло не будетъ улажено, и что онъ придумалъ способъ все устроить.
   -- Какимъ же образомъ? сухо спросилъ Дэвисъ.
   -- А вотъ какъ, сказалъ Бичеръ, котораго голосъ становился все слабѣе съ каждымъ словомъ. Лаккингтонъ, какъ вамъ извѣстно, не имѣетъ дѣтей, и нельзя ожидать, что они когда нибудь у него будутъ. Совѣтъ Дённа состоятъ въ томъ, чтобы за пожизненное пользованіе титуломъ и помѣстьями, я обязался не жениться. Тогда претендентъ, если онъ можетъ поддержать свои права, будетъ ближайшимъ послѣ меня наслѣдникомъ; и вѣдь мнѣ рѣшительно все равно, чортъ возьми! кто бы тамъ ни былъ послѣ меня, прибавилъ онъ съ нѣкоторою энергіей. Разъ поднявшись на ноги, не бросятся Аннеслей Бичеръ на первую скачку, которая представится?-- И онъ старался ободрить свое замирающее сердце принужденной веселостью.
   -- А что говоритъ объ этомъ милордъ!-- спросилъ Дэвисъ послѣ длинной паузы.
   -- Лаккингтонъ? ничего, или почти ничего. Вы читали то мѣсто его письма, гдѣ сказано: "отправьтесь къ Дённу", или "поговорите съ Дённомъ", или что-то въ этомъ родѣ. Онъ даже не объяснилъ, о чемъ я долженъ поговорить. Вы помните какуы глупую роль мы съ вами разыгрывали въ то утро, какъ пришли къ Дённу и не могли объяснить кто мы и зачѣмъ попали туда.
   -- Я не помню, чтобы я гдѣ нибудь или когда нибудь разыгрывалъ глупую роль. Это не совсѣмъ въ моихъ привычкахъ. Это не мой способъ вести дѣла.
   -- Я не могу сказать того же о себѣ, возразилъ Бичеръ, смѣясь, и признаюсь откровенно, что никогда въ жизни я не чувствовалъ себя такъ неловко, какъ тогда.
   -- Это вашъ способъ вести дѣла, замѣтилъ Грогъ серьезно.
   -- Не всѣ родились такими, какъ вы, Дэвисъ. Самсонъ быль мудрецъ... нѣтъ, бишь, Соломонъ былъ мудрецъ....
   -- Оставьте Самсона и Соломона въ покоѣ, сказалъ Грогъ куря сигару. Намъ слѣдуетъ обратить вниманіе на два пункта: во-первыхъ, существуетъ ли притязаніе, а во-вторыхъ, если существуетъ, то имѣетъ ли оно какую-либо важность. Все это дѣло, можетъ быть, просто стачка между Дённомъ и кѣмъ нибудь изъ его сообщниковъ. Отъ милорда зависитъ -- разузнать это. Вы покамѣстъ не болѣе, какъ вторая лошадь. Если милордъ знаетъ, что онъ мажетъ лишиться своихъ правъ, то этого достаточно, чтобы они былъ насторожѣ. Но можетъ быть Дённъ не изложилъ ему дѣла такъ. Поэтому вы должны сравнить свою книгу съ книгой милорда: вамъ слѣдуетъ отправиться къ нему, Бичеръ. Послѣднія слова онъ произнесъ торжественнымъ тономъ, который показывалъ, что они была результатомъ глубокаго соображенія.
   -- Все это очень хорошо, мистеръ Дэвисъ -- говорить о поѣздкѣ въ Италію; но откуда взяте средствъ для этого?
   -- Надо какъ нибудь достать, сказалъ Дэвисъ наставительно. Нѣтъ ли у васъ кого нибудь, кто бы поручился за васъ на мѣсяцъ?
   -- Всѣ давно уже выжаты до-суха, сказалъ Бичеръ, смѣясь. Въ гарнизонѣ нѣтъ человѣка, который согласился бы помочь мнѣ въ надувательствѣ; что же касается до гражданскихъ, такъ я кажется не знаю никого, кто не былъ бы уже моимъ кредиторомъ.
   -- Вы постоянно толкуете мнѣ о какомъ-то Келлетѣ; почему бы не прибѣгнуть къ нему?
   -- Къ бѣдному Полю!-- вскричалъ Бичеръ съ искреннимъ смѣхомъ. Но Поль Келлетъ разоренъ, обобранъ до чиста, проданъ въ заложенныхъ -- какъ ихъ тамъ зовутъ?-- и голъ какъ соколъ.
   -- Я долженъ былъ угадать это,-- проворчалъ Грогъ,-- вѣдь иначе онъ не былъ бы въ такихъ дружескихъ отношеніяхъ съ вами.
   -- Очень вѣжливо сказано, Грогъ, замѣтилъ Бичеръ, улыбаясь.
   -- Но это правда, а правда лучше всего, сказалъ Дэвисъ. Къ человѣку въ бѣдности льнутъ только тѣ, которые нѣсколько бѣднѣе его самого.
   -- Если бы у него было что нибудь, сказалъ Бичеръ, слѣдуя теченію своихъ мыслей, если бы только онъ имѣлъ что-нибудь, такъ онъ именно такой человѣкъ, который сдѣлалъ бы истинно доброе дѣло.
   -- Но, я думаю, у него осталось имя,-- вѣдь этого не могли продать: не такъ ли?
   -- Нѣтъ, но съ нимъ то же, что съ имѣніемъ, сказалъ Бичеръ.-- Оно слишкомъ обременено, чтобы платить повинности.
   -- Кто думаетъ объ этомъ въ настоящее время? Ненадежное заемное письмо -- иногда очень полезная вещь. Оно похоже на пушку, которая непремѣнно должна разорваться отъ выстрѣла. Вы всегда можете устроить такъ, чтобы она находилась въ рукахъ того, кого слѣдуетъ, когда приходитъ время взрыва.
   -- Вы чудакъ, Дэвисъ, право чудакъ, сказалъ Бичеръ съ благоговѣйнымъ удивленіемъ; потому что при высказываніи подобныхъ мудрыхъ правилъ Дэвисъ казался ему истинно великимъ.
   Уговорите его поручиться въ пятидесяти фунтахъ -- это не много на три мѣсяца. Милордъ говорить въ своемъ письмѣ, что онъ самъ готовъ дать пятьдесятъ фунтовъ. Правда, онъ обѣщалъ дать эти деньги, чтобы помочь вамъ сдѣлать партію, но это все равно. Теперь не можетъ быть рѣчи о женитьбѣ. Постойте, какъ бы это устроить. Посмотримъ, не могу ли я самъ сдѣлать что-нибудь; у меня есть порядочная кипа гербовой бумаги вотъ здѣсь, онъ -- указалъ на старое бюро,-- если бы только мнѣ найдти ловкаго парня чтобы, ее обработать.
   -- Вы молодчина, Грогъ! вскричалъ Бичеръ въ восторгѣ.
   -- Если бы намъ достать двѣсти фунтовъ, мы могли бы отправиться завтра же,-- сказалъ Грогъ, положа сигару и пристально глядя на своего товарища.
   -- Какъ, вы тоже хотите ѣхать? пробормоталъ Бичеръ, которому и въ голову не приходила возможность имѣть подобнаго спутника на континентъ.
   -- Я надѣюсь,-- сказалъ Дэвисъ съ очень странною улыбкой.
   -- Невѣроятно, чтобы вы могли устроить подобное дѣло безъ чьего нибудь совѣта.
   -- Очень справедливо... очень справедливо,-- скороговоркой сказалъ Бичеръ. Но вспомните, что Лаккингтонъ -- мой братъ; у насъ обоихъ одинаковые интересы.
   -- Но не одинаковое устройство мозга,-- сказалъ Грогъ. И онъ свирѣпо осклабился, довольный своею шуткой.
   Но Бичеръ не оцѣнилъ этого остроумія, онъ принялъ замѣчаніе Дэвиса какъ насмѣшку надъ своими умственными способностями и сказалъ довольно угрюмо:
   -- О, я уже привыкъ къ этому и не обращаю вниманія на подобныя вещи.
   -- Это хорошо, удерживайте свою горячность,-- это самое лучшее для васъ. Вы, что называется, терпѣливый человѣкъ. А вы знаете,-- продолжалъ онъ наставительнымъ тономъ,-- что хотя свѣтъ и обращается нѣсколько вольно съ терпѣливыми людьми, онъ по временамъ оказываетъ имъ много случайныхъ милостей, и на ихъ долю выпадаютъ кое-какія деньжонки въ придачу. Я знавалъ людей, которые прожили свой вѣкъ -- и хорошо прожили, не имѣя другого капитала, кромѣ этой ослиной добродѣтели.
   Бичеръ не обратилъ вниманія на слова Грога, но сидѣлъ задумчиво, размышляя о всѣхъ возможныхъ и невозможныхъ возраженіяхъ противъ путешествія въ подобномъ обществѣ. Есть времена и мѣста, когда и гдѣ можно не компрометируя своей особы разговаривать открыто съ личностями подобными Дэвису. Скаковой кругъ имѣетъ свои привилегіи, но заведенныя тамъ знакомства не таковы, чтобы выставлять ихъ на показъ передъ публикой. Никто лучше Бичера не зналъ всѣхъ опасностей подобнаго шага. Онъ тотчасъ могъ сообразить, что подумаетъ объ этомъ свѣтъ, что скажутъ объ этомъ клубы.
   Почтенный Аннеслей Бичеръ извѣдалъ много жизненныхъ случайностей. Онъ знать, что значатъ протестованные векселя, опись движимаго имущества и личный арестъ; онъ не разъ терпѣть угрозы коммисіонеровъ банкротскаго суда и грубости со стороны чиновниковъ шерифа; торговцы отказывали ему въ кредитѣ; портные закаялись принимать его заказы; онъ "обжегъ свои пальцы" въ двухъ блюдахъ при всемъ томъ оставалась еще одна глубина, до которой онъ не сходилъ: его никогда не видали въ публикѣ съ какою нибудь личностью предосудительнаго свойства.
   Правда, континентъ -- не Гайдъ-Паркъ; наиболѣе сдержанные и добропорядочные люди дѣлаютъ тамъ много вещей, на которыя не рѣшились бы дома. Путешествія имѣютъ свои привилегіи и заграничный паспортъ есть родъ уполномочія для нарушенія многихъ требованій, налагаемыхъ общественными приличіями, но при всемъ томъ есть нѣсколько именъ,-- съ полдюжины во всей Европѣ,-- съ которыми никому не слѣдуетъ соединять своего собственнаго имени.
   Что касалось Грога, то онъ былъ извѣстенъ повсюду. Слава его простирались отъ Остенде до Одессы, и въ мѣстностяхъ континента, обыкновенно посѣщаемыхъ путешественниками, почти не было ни одного полицейскаго префекта, который бы не имѣлъ описанія его примѣтъ и тайной инструкціи на его счетъ. Изъ многихъ маленькихъ государствъ, которыхъ бдительность находится въ обратномъ отношеніи къ ихъ незначительному объему, онъ былъ строго исключенъ, такъ что въ своихъ путешествіяхъ по Европѣ ему часто приходилось дѣлать зигзаги и избирать обходные пути. Десяти минутъ было достаточно для Бичера, чтобы сообразить и припомнить всѣ эти факты, и умъ его приходилъ все въ большее смущеніе, которое не ускользнуло отъ проницательности его виновника. "Можетъ быть,-- думалъ Грогъ,-- онъ не находитъ средства достать денегъ. Можетъ быть его кредитъ находится гораздо въ худшемъ положеніи, чѣмъ я воображалъ; или же -- и при этой мысли огненные глаза Грога сдѣлались еще свирѣпѣе и губы его еще болѣе сжались -- или же ему не нравится мое общество. Только бы мнѣ быть увѣреннымъ, что его затрудняетъ именно это!-- пробормоталъ онъ сквозь зубы. И если бы Аннеслей Бичеръ взглянулъ на него въ эту минуту, то выраженіе лица, съ которымъ сказаны были послѣднія слова, задало бы ему страху на много дней.
   -- Угощайтесь,-- сказалъ Грогъ, подавая ему бутылку черезъ столъ, угощайтесь; джинъ поможетъ вамъ: я вижу, вы что-то повѣсили носъ.
   -- О, нѣтъ, ни мало, возразилъ Бичеръ краснѣя.-- Я думалъ о томъ, какъ приметъ все это Лаккингтонъ, что скажетъ миледи, будутъ ли они смотрѣть на это серьёзно или же посмѣются, что я отправляюсь такъ далеко изъ-за пустяковъ.
   -- Они не будутъ смѣяться, будьте увѣрены, въ этомъ положитесь на мое слово,-- сухо сказалъ Дэвисъ.
   -- Такъ вы въ самомъ дѣлѣ думаете, что я долженъ ѣхать, для свиданія съ братомъ?
   -- Я увѣренъ, что мы должны ѣхать,-- отвѣчалъ Дэвисъ, дѣлая едва замѣтное удареніе на словѣ "мы".
   -- Ну вѣдь это будетъ стоить пропасть денегъ, Грогъ, даже если бы я путешествовалъ самымъ дешевымъ способомъ, то-есть самымъ дешевымъ, какой только возможенъ для человѣка, такъ хорошо извѣстнаго, какъ я.
   -- Все это вздоръ,-- грубо возразилъ Грогъ. Мы живемъ не въ вѣкѣ курьеровъ и экстра-почты; теперь каждый человѣкъ путешествуетъ по желѣзной дорогѣ и никому нѣтъ дѣла до того, ѣздите ли вы въ коляскѣ или въ таратайкѣ; а что касается до извѣстности, то и меня знаютъ не хуже другихъ-прочихъ.
   Это было очень ясно сказано, а Бичеръ зналъ, что откровенность Дэвиса всегда граничила съ дерзостью.
   -- Впрочемъ,-- сказалъ Бичеръ послѣ паузы,-- положимъ путешествіе необходимо, но у меня нѣтъ денегъ.
   -- Я знаю, что нѣтъ, и у меня также, но мы должны достать ихъ какъ нибудь. Вы должны попытать Келлета, даже, пожалуй, самого Дённа. Онъ знаетъ, что вамъ нужно переговорить съ милордомъ и едва ли откажетъ вамъ въ пятидесяти фунтахъ на три мѣсяца.
   -- Но, Грогъ,-- возразилъ Бичеръ,-- оставляя свою сигару и дѣлая большое усиліе быть хладнокровнымъ и мужественнымъ, то, чего достаточно для одного, будетъ очень жалкою суммой для двухъ; и такъ какъ все это дѣло касается только меня и моего брата, и я по необходимости долженъ говорить съ нимъ одинъ, то неужели вы не согласитесь со мною, что третье лицо будетъ только помѣхой?
   -- Нѣтъ!-- сурово воскликнулъ Грогъ.
   -- Я говорю,-- сказалъ Бичеръ тономъ извиненія,-- замѣтьте, я говорю это потому, что знаю Лаккингтона, онъ очень надутъ и гордъ; это одинъ изъ тѣхъ людей, которые чванятся даже съ равными себѣ; а относительно меня онъ никогда не забываетъ дать мнѣ почувствовать, что я -- меньшой братъ.
   -- Онъ не станетъ слишкомъ заноситься со мною, нагло сказалъ Грогъ. И у Бичера замерло сердце при одной мысли о подобной встрѣчѣ.
   -- Я скажу вамъ откровенно, Дэвисъ,-- началъ опять Грогъ, съ отвагой отчаянія,-- это не годится. Это испортитъ все. Во первыхъ, Лаккингтонъ никогда не проститъ мнѣ,-- что я повѣрилъ эту тайну человѣку постороннему. Онъ скажетъ, да и справедливо:-- "какое дѣло Дэвису до этого? Онъ не привыкъ обращаться съ подобными вещами; его совѣтъ едва ли здѣсь можетъ быть необходимъ". Ему неизвѣстно,-- на-скоро прибавилъ Бичеръ,-- ваше совершенное знаніе свѣта; не былъ, подобно мнѣ, свидѣтелемъ, съ какою проницательностью вы разгадываете всякаго, съ кѣмъ встрѣчаетесь.
   -- Мы ѣдемъ въ понедѣльникъ,-- сказалъ Грогъ отрывисто, бросивъ окурокъ сигары въ каминъ; и такъ пошевеливайтесь и похлопочите о деньгахъ.
   Бичеръ всталъ и скорыми шагами началъ ходить по комнатѣ. Лобъ его становился все мрачнѣе, и физіономія его съ каждою минутой принимала все болѣе и болѣе угрожающее выраженіе.
   -- Слушайте, Дэвисъ, вскричалъ онъ, вдругъ обернувшись и глядя своему собесѣднику прямо въ глаза,-- мы думаете обращаться со мною какъ... со школьникомъ. Было очевидно, что Дэвисъ хотѣлъ употребить болѣе сильное слово, но не имѣлъ духу произнести его, потому что на него были устремлены злые глаза Дэвиса, который сказалъ съ горькою ироніей:
   -- Случалось ли вамъ когда нибудь перечитъ мнѣ безъ дурныхъ для себя послѣдствій? Помните ли вы какое нибудь время, когда это оканчивалось для васъ добромъ? Я васъ порядкомъ помялъ разъ или два, но я былъ въ перчаткахъ, всегда въ перчаткахъ. Послушайтесь же моего совѣта и не заставляйте меня снять ихъ. Эй! не заставляйте. Вы еще ни разу не пробовали моихъ суставовъ, и клянусь! если вы попробуете одинъ разъ, то не закричите: "bis".
   -- Вамъ вѣрно хочется говорить мнѣ дерзости,-- сказалъ Бичеръ плаксивымъ тономъ.
   -- Говорить дерзости вамъ! вскричалъ Дэвисъ, и его черты выразили самое энергическое презрѣніе. Ей-ей!-- вскричалъ онъ съ нахальнымъ смѣхомъ,-- вы очень мало знаете и себя, и меня.
   -- Я желалъ бы скорѣе чтобы вы сдѣлали со мной за одинъ разъ все, что у васъ есть худшаго, вмѣсто того, чтобы грозятъ мнѣ такимъ образомъ.
   -- Ну нѣтъ, неправда, вы не желали бы этого... нисколько,-- возразилъ Дэвисъ насмѣшливо ласковымъ тономъ.
   -- Пусть меня повѣсятъ, если это не правда!-- вскричалъ Бичеръ, горячась.
   -- Теперь ужь не вѣшаютъ, а ссылаютъ въ каторгу,-- сказалъ Дэвисъ, осклабившись; -- и тѣмъ, которые попробовали этой штуки, старый способъ кажется не въ примѣръ лучше.
   Эти слова произвели на Бичера такое дѣйствіе, что онъ въ изнеможеніи, медленно и безсильно опустился на стулъ.
   -- Если бы вы не были такъ необыкновенно заносчивы сегодня, спокойно сказалъ Грогъ, то я объяснилъ бы вамъ нѣкоторыя весьма основательныя причины моего совѣта. Сегодня утромъ я получилъ письмо отъ Спайсера. Онъ и какой-то иностранецъ, котораго онъ называетъ графомъ Линшталемъ пріобрѣли вмѣстѣ отличнаго скакуна, и если только имъ удастся найдти хорошую второстепенную лошадь, то они разсчитываютъ выиграть около восьми сотъ или тысячи фунтовъ на однихъ пари весною. Они предлагаютъ мнѣ долю, если я пріѣду къ нимъ, и думаютъ открыть компанію въ Брюсселѣ. Это всѣмъ намъ на руку.
   Глаза Бичера засверкали и между двумя пріятелями завязался самый одушевленный разговоръ о лошадяхъ, на которыхъ можно разсчитывать.
   -- Ну вотъ, теперь, старый товарищъ, я вижу, что у васъ есть умъ. Приходите ко мнѣ закусывать завтра утромъ, около двѣнадцати часовъ, и мы посмотримъ -- нельзя ли намъ уладить дѣло. Каждому изъ насъ придется получить по пятисотъ фунтовъ. Деньги вѣрныя, все равно что въ карманѣ.
   Бичеръ пожалъ руку своего пріятеля съ горячностью, въ которой видна была его всеобычная искренность и, пожелавъ другъ другу спокойной ночи, они разстались.
   Грогъ дѣйствовалъ искусно; кое что онъ сдѣлалъ посредствомъ застрастки, а остальное довершилъ искушеніемъ. Это были единственные мотивы, которые могли управлять странною натурою Бичера.
  

Глава XXI.

Мрачный день.

   Наступилъ день, назначенный для продажи Келлетс-Корта, и большая толпа народа собралась на аукціонъ. Собственность быстро переходила изъ рукъ въ руки; новыя имена возникали въ каждомъ графствѣ, а старыя исчезали. Еслибы буря завоеванія и конфискаціи пронеслась надъ страною, то и тогда не произошло бы соціальнаго переворота болѣе значительнаго, чѣмъ теперь. Между тѣмъ, какъ многіе были полны надежды и увѣренности, что новая заря благоденствія должна скоро засіять надъ Ирландіей, другіе продолжали оплакивать исчезновеніе старинныхъ именъ и изгнаніе древнихъ фамилій, которыхъ преданія составляли часть исторіи страны.
   Келлетс-Кортъ былъ однимъ изъ тѣхъ огромныхъ жилищъ, которыя ирландскіе джентльмены прошлаго вѣка такъ любили строить, совершенно забывая о громадной непропорціональности между ихъ домами и доходами. Неправильный, нескладный, неуклюжій Келлетс-Кортъ все-таки имѣлъ величественный видъ но своему объему и протяженію. Восемьдесятъ гостей нѣкогда сидѣли за столомъ въ этой столовой съ дубовыми карнизами; болѣе ста человѣкъ спали съ удобствомъ подъ этою кровлей; въ конюшняхъ были стойла для каждаго заѣзжаго охотника, а людская была большая комната съ галлереей, походившая на трапезу какого нибудь монастыря во всемъ, кромѣ умѣренности въ пищѣ.
   Многіе любопытствовали узнать, кто купитъ имѣніе, обремененное такою убыточной резиденціей, одинъ ремонтъ которой требовалъ очень отяготительныхъ ежегодныхъ издержекъ. Сады, давно заброшенные и забытые, занимали три акра пространства и были сами по себѣ источникомъ громадныхъ издержекъ; значительная часть помѣстья до такой степени отличалась чистоорнаментальнымъ характеромъ, что приносила мало или вовсе не приносила дохода. Какъ памятникъ вкусовъ и привычекъ прежнихъ владѣльцевъ, развалины галлереи для зрителей обозначали мѣсто, гдѣ происходили скачки, между тѣмъ какъ плетни и глубокія водосточныя канавы безобразили возвышенный лугъ своими чорными линіями.
   Кто купитъ подобное имѣніе -- это былъ "вопросъ, на который никто не въ состояніи былъ отвѣчать. Правда, домъ могъ быть обращенъ въ "конгрегацію", онъ былъ довольно крѣпокъ для тюрьмы и довольно обширенъ для женскаго монастыря. Нѣкоторые увѣряли, что правительство рѣшилось купить его для казармъ; другіе говорили, что община сестеръ святаго сердца уже сторговала его для себя, но многіе сомнѣвались въ истинѣ этихъ и тому подобныхъ увѣреній, не смотря на положительность, съ которою они были высказываемы.
   Между тѣмъ, какъ разныя противорѣчивые слухи еще не успѣли замолкнуть, коммиссіонеръ занялъ свое мѣсто на скамьѣ и клеркъ аукціонной камеры началъ читать скучный перечень всѣхъ подробностей, относящихся къ имѣнію. Коммиссіонеръ сказалъ, что имѣніе значительно возвысилось въ цѣнѣ со времени его послѣдней покупки и надѣялся, что теперь оно не только очиститъ всѣ накопившіеся на немъ долги, но оставитъ что нибудь для своего прежняго владѣльца. Послѣ этого объявленія поднялся шумъ разговоровъ. Присутствовавшіе сходились группами, смотрѣли на карты и приходорасходныя книги, дѣлали наскоро вычисленія карандашомъ, и шепталась другъ съ другомъ. Наконецъ, камера поспѣшно и нетерпѣливо спросила "кто дастъ больше оцѣночной суммы -- двадцати семи тысячъ пятисотъ фунтовъ?"
   -- Двадцать восемь! сказалъ басистый голосъ возлѣ двери.
   Затѣмъ послѣдовала длинная скучная пауза и продажа была рѣшена.
   -- Двадцать восемь тысячъ!-- вскричалъ лордъ Гленгаррифъ; но вѣдь одинъ домъ стоитъ пятьдесятъ.
   -- Это только за землю, милордъ,-- сказалъ кто-то возлѣ него; усадьба не продана.
   -- Знаю, сэръ; но земля заключаетъ въ себѣ восемьсотъ акровъ пространства, наполненнаго лѣсомъ и огороженнаго стѣною. Для кого вы берете ее, Дённъ? спросилъ онъ, обращаясь къ этому джентльмену.
   -- По довѣренности, милордъ,-- отвѣчалъ Дённъ.
   -- Знаю, сэръ; вы объявили это аукціонной камерѣ.
   Дённъ наклонился и прошепталъ ему на ухо нѣсколько словъ.
   -- Право?-- вскричалъ лордъ Гленгаррифъ, съ очевиднымъ изумленіемъ: -- и намѣреваетесь жить здѣсь?-- прибавилъ онъ.
   -- Надѣюсь, по временамъ,-- отвѣчалъ Дённъ съ осторожностью, потому что многіе теперь начали прислушиваться къ ихъ разговору.
   Лордъ Гленгаррифъ опять что-то началъ говорить, но прежде чѣмъ онъ кончилъ, его рѣчь была прервана какою-то странною суматохой въ центрѣ суда, между тѣмъ какъ голосъ, охрипшій отъ гнѣва и волненія, вскричалъ: "кончился ли грабежъ?" И большаго роста сильный мущина съ пылающимъ лицомъ и дико сверкающими глазами пробился чрезъ толпу къ периламъ, находившимся передъ скамьею чиновниковъ. Его жилетъ былъ разстегнутъ и въ одной рукѣ онъ держалъ косынку, которую сорвалъ съ себя въ порывѣ горячности.
   -- Что это за человѣкъ?-- строго спросилъ коммиссіонеръ.
   -- Я скажу вамъ, кто я: Поль-Келлеть изъ Келлетс-Корта, владѣлецъ этого дома и имѣнія, которое вы и ваша негодная сволочь только-что украли у меня. Да, это слово какъ разъ сюда идетъ, потому что это дѣло не имѣетъ никакого отношенія ни къ закону, ни къ справедливости. Правда, вашъ парламентъ сдѣлалъ его закономъ, чтобы ублаготворить вашихъ манчестерскихъ выскочекъ, которые хотятъ сдѣлаться джентльменами.
   -- Знаетъ ли его кто нибудь?-- нѣтъ ли у него друзей, которые просмотрѣли бы за нимъ?-- спросилъ коммиссіонеръ тихимъ голосомъ, наклоняясь надъ рѣшоткой и обращаясь къ тѣмъ, которые стояли за нею.
   -- Ни одного чорта въ мірѣ! Какіе друзья могутъ быть у человѣка, котораго собственность продается здѣсь? Но не дѣлайте меня сумасшедшимъ. Я въ полномъ разсудкѣ, хотя того, что я вытерпѣлъ, было бы достаточно, чтобы свести съ ума пятьдесятъ человѣкъ.
   -- Я знаю его, милордъ; съ позволенія камеры я позабочусь о немъ,-- сказалъ Дённъ такъ тихо, что его могли слышать очень немногіе изъ присутствовавшихъ. Но къ этому меньшинству принадлежалъ и Келлетъ, и онъ тотчасъ же вскричалъ:
   -- Позаботиться обо мнѣ! Да, онъ готовъ и заботиться. Онъ позаботится. Онъ позаботился уже о моемъ имѣніи и сдѣлаетъ со мною тоже, что сдѣлалъ съ моею собственностью -- пуститъ меня въ продажу!
   Взрывъ искренняго смѣха огласилъ залу при этой выходкѣ, потому что Дённъ принадлежалъ къ числу тѣхъ людей, счастіе которыхъ всегда даетъ поводъ къ сарказму. Однакоже, присутствіе не могло болѣе переносить этого неприличнаго перерыва въ своемъ засѣданіи и строго приказало вывести Келлета.
   -- Мой милый м-ръ Келлетъ, прошу васъ, придите въ себя, вспомните только -- гдѣ вы; подобное поведеніе можетъ только компрометировать васъ.
   -- Компрометировать меня! Неужели вы думаете, что во мнѣ осталось сколько нибудь стыда? Неужели вы воображаете, что, когда человѣка выгнали на улицу умирать съ голоду, онъ станетъ много заботиться о томъ, что скажутъ о немъ люди?
   -- Этотъ безпорядокъ невыносимъ,-- сказалъ коммиссіонеръ. Если онъ не выйдетъ сейчасъ же, то я прикажу отдать его подъ караулъ полиціи.
   -- Пожалуйста ради Бога -- сдѣлайте это,-- вскричалъ Келлетъ спокойно. Все, что можетъ удержать мои руки отъ наложенія на самаго себя или на кого нибудь другаго, будетъ милосердіемъ.
   -- Пойдемте со мною, Келлетъ, пойдемте со мною! сказалъ Дённъ умоляющимъ тономъ.
   -- Ни одного шага, ни дюйма. Ходьба вмѣстѣ съ вами и привела меня сюда. Этотъ человѣкъ, милордъ,-- вскричалъ онъ, обращаясь къ предсѣдателю съ дикою запальчивостью,-- этотъ человѣкъ сказалъ мнѣ, что теперь -- самое время продавать имѣніе; что земля подымается въ цѣнѣ съ каждымъ днемъ, что если мы теперь явимся въ аукціонную камеру, то мы можемъ выручить...
   -- Мнѣ очень жаль, сэръ,-- строго сказалъ коммиссіонеръ, что вы не оставляете мнѣ другаго выбора, какъ только посадить васъ въ тюрьму; такое неуваженіе къ присутствію не можетъ быть терпимо долѣе.
   -- Мнѣ въ тюрьмѣ не будетъ хуже, чѣмъ гдѣ бы то ни было. Вы отняли у меня мою собственность -- и я мало забочусь о своей особѣ. Я никогда не говорю, что это -- законъ, никогда! Вы можете засѣдать здѣсь, въ своемъ парикѣ, съ экзекуторами я сторожами, но вы -- просто на просто шайка воровъ и мошенниковъ,-- не болѣе, ни менѣе. Мнѣ говорятъ о стыдѣ: вотъ это забавно! Я думаю, нѣкоторые изъ васъ самихъ могли бы покраснѣть отъ того, что вы дѣлаете! Полно, я не думаю вамъ сопротивляться,-- сказалъ онъ, обращаясь къ полисмену, вамъ нѣтъ никакой нужды дѣлать насиліе. Ньюгэтъ -- теперь самое лучшее мѣсто для меня Замѣтьте,-- прибавилъ онъ, обращаясь въ ту сторону, гдѣ сидѣли стенографы ежедневныхъ газетъ, замѣтьте и сообщите публикѣ, что я заявилъ спокойный протестъ противъ сдѣланной мнѣ несправедливости; что я вѣжливо убѣждалъ судъ на счетъ того, о чемъ каждый человѣкъ...
   Прежде чѣмъ онъ могъ кончить, его спокойно вывели изъ комнаты и не успѣло утихнуть волненіе, произведенное этою сценой, онъ уже быстро ѣхалъ къ ньюгэтской тюрьмѣ.
   -- Пьяный онъ или сумасшедшій? сказалъ лордъ Гленгаррифъ Дэвенпорту Дённу, который былъ не такъ спокоенъ, какъ обыкновенно.
   -- Онъ выпилъ, но не до опьяненія,-- уклончиво сказалъ Дённъ.-- Но онъ, право, достоинъ сожалѣнія.-- И онъ подвинулся ближе къ скамьѣ и шепнулъ нѣсколько словъ коммиссіонеру.
   Слова его повидимому выражали просьбу, но она не встрѣтила сочувствія въ судьѣ. Однакоже Дённъ умолялъ съ жаромъ и наконецъ коммиссіонеръ сказалъ: "ну, пусть его приведутъ завтра, и мы освободимъ его, сдѣлавъ предварительно приличное оправданіе предъ судомъ." Такъ кончилось это маленькое происшествіе и Клеркъ снова началъ свое монотонное чтеніе.
   Наступалъ пасмурный вечеръ и Сибелла Келлетъ сидѣла у окна, съ безпокойствомъ ожидая возвращенія отца. Послѣдніе два дня она провела въ какомъ-то лихорадочномъ томленіи. Съ тѣхъ поръ какъ ея отецъ пересталъ ходить въ таможню -- потому что онъ былъ формально уволенъ въ началѣ недѣли -- расположеніе его духа представляло странные переходы отъ дикаго волненія къ глубокому унынію и на оборотъ. По временамъ онъ торопливо ходилъ по комнатѣ, разговаривая самъ съ собою, или напѣвая про себя; иногда же онъ сидѣлъ но цѣлымъ часамъ неподвижно, въ какомъ-то оцѣпенѣніи. При томъ онъ пилъ, ссылаясь на какой нибудь недугъ, какъ на предлогъ прибѣгать къ бутылкѣ, и когда дочь кротко говорила ему о дурныхъ послѣдствіяхъ этой привычки, онъ страшно горячился и выходилъ изъ себя. "Кажется, меня скоро будутъ называть пьяницей. Очень вѣроятно, что всѣ бѣдствія, которыя на меня обрушились, будутъ приписаны моимъ безумнымъ привычкамъ. Онъ -- молъ -- пьяница; онъ никогда не бываетъ трезвъ; спросите о немъ собственную дочь его." -- И, поддразнивая самъ себя, онъ приходилъ въ неистовое бѣшенство. Безпрестанно также онъ бранилъ Дённа, говоря, что это онъ разорилъ его, и что если бы онъ не слушалъ предательскихъ совѣтовъ этого негодяя, то тотъ бы уладить дѣла съ своими кредиторами. Отъ этихъ взрывовъ запальчивости онъ переходилъ къ самой глубокой меланхоліи, обвиняя свое собственное безуміе, свою безпечность, какъ причину всѣхъ своихъ несчастій, я даже простирая это самоосужденіе до того, что, по его словамъ, его дурное поведеніе и расточительность заставили бѣднаго Джека уйти изъ дому и записаться въ солдаты.
   Белла не могла не видѣть, что его умъ и разсудокъ были нѣсколько повреждены и она находила безчисленное множество предлоговъ, чтобы постоянно быть съ нимъ. Наконецъ онъ сталъ обнаруживать нетерпѣніе по поводу этой стѣснительной опеки и дочь принуждена была ослабить ее. Онъ даже высказалъ мимоходомъ подозрѣніе, что онъ служитъ предметомъ какого-то необыкновеннаго попеченія я надзора. "Нѣтъ надобности сторожить меня,-- грубо сказалъ онъ ей въ утро, предшествовавшее аукціону; я не имѣю никакой нужды въ дядькѣ. Поль Келлеть доканаетъ, что отъ не такой человѣкъ, чтобы падать духомъ подъ бременемъ какого бы то ни было бѣдствія; онъ одинаковъ и сегодня, и завтра, и послѣ завтра. Вы можете продать его -- но никогда не узнаете по его лицу, что онъ чувствуетъ."
   Въ это утро онъ говорилъ очень мало и едва отвѣдалъ свой завтракъ. Его платье было изысканнѣе обыкновеннаго и Белла, почти безъ намѣренія, чтобъ только сказать что нибудь, спросила, не въ Дублинъ ли онъ идетъ.
   -- Въ Дублинъ, разумѣется,-- сказалъ онъ отрывисто, какъ будто давъ уклончивый отвѣтъ.-- Можетъ быть,-- прибавилъ онъ чрезъ нѣсколько минутъ.-- Ты забываешь, что сегодня семнадцатое число и что этотъ день назначенъ для аукціона.
   -- Я помнила это,-- возразила она съ слабымъ вдохомъ, не смѣя однакожъ спросить, дли чего тамъ нужно ея присутствіе.
   -- И ты хотѣла сказать,-- прибавилъ онъ съ горькою улыбкой,-- что это до меня не касается, что я тамъ не нуженъ. Это правда: я не продавецъ и не покупщикъ; но все таки я -- послѣдній членъ нашей фамиліи, который такъ жилъ; я -- Келлетъ изъ Келлетсъ-Корта и считаю своею обязанностью быть сего дни тамъ, точно также какъ и бы присутствовалъ при похоронахъ, точно такъ, какъ я слѣдовалъ бы за гробомъ.
   -- Это только причинитъ вамъ безполезное огорченіе, милый папа,-- сказала она ласкающимъ тономъ; -- прошу васъ не ходите.
   -- Клянусь, я пойду, хотя бы это довело меня до обморока,-- сказалъ онъ запальчиво. Возвратясь домой, они могутъ сказать: "Поль Келлетъ былъ тамъ все время, хладнокровный какъ я теперь; вы не можете себѣ вообразить, какъ онъ былъ спокоенъ и безстрастенъ, не смотря на то, что продавали старую резиденцію его фамиліи, домъ, въ которомъ его предки жили въ теченіе нѣсколькихъ столѣтій. Если это не мужество, то въ чемъ же оно состоитъ по вашему?"
   -- И все таки мнѣ бы хотѣлось, что бы вы остались, папа. Свѣтъ и безъ того имѣетъ довольно испытаній для нашей энергіи, такъ что намъ нѣтъ надобности отыскивать ихъ.
   -- Это женскій способъ смотрѣть на вещи,-- сказалъ Келлетъ презрительно. Мужчина съ мужественнымъ сердцемъ любитъ встрѣчать опасность лицомъ къ лицу, чтобы только испытать свое мужество.
   -- Но вспомните, папа...
   -- Перестань, возразилъ онъ, вставая изъ-за стола; если бы ты говорила до изнеможенья, я все-таки пошолъ бы. Я уже рѣшился на это.
   Белла отвернулась и украдкой поднесла свой носовой платокъ къ глазамъ.
   -- Я очень хорошо знаю,-- продолжалъ онъ съ горестью,-- что подлыя газеты завтра же будутъ ругать меня за это. Было бы гораздо достаточнѣе или приличнѣе или т. п., еслибы мистеръ Келлетъ не явился на аукціонъ. Но я пойду, хотя бы только для того, чтобы видѣть человѣка, который заступитъ наше мѣсто! Дожидайте меня къ обѣду до шести часовъ, т. е. если у насъ будетъ какой нибудь обѣдъ.-- И онъ съ самымъ горькимъ смѣхомъ оставилъ комнату и скоро Бела увидѣла его выходящимъ изъ маленькаго сада на дорогу.
   Какой это былъ для нея грустный день, исполненный мрачныхъ предзнаменованій! Она хорошо знала, какъ пріятный и безпечный характеръ ея отца, вслѣдствіе несчастій, измѣнился въ запальчивый и злопамятный нравъ; какъ, подозрѣвая повсюду умышленное оскорбленіе, онъ готовъ былъ самое невинное замѣчаніе встрѣтить словами недовѣрія и непріязни. Забравъ себѣ въ голову, что весь свѣтъ согласился презирать его, онъ принялъ наступательное и оборонительное положеніе, и этотъ человѣкъ, который нѣкогда былъ образцомъ кроткаго, спокойнаго нрава, сдѣлался теперь разрушительнымъ до бѣшенства.
   "До какихъ грустныхъ послѣдствій можетъ дойдти этотъ характеръ, пораженный въ самое чувствительное мѣсто! Чего только не можетъ съ нимъ случиться, когда предадутъ его бездушнымъ насмѣшкамъ людей, которые не знаютъ ни его истинныхъ качествъ, ни тяжкихъ испытаній, которымъ онъ подвергнулся!" Таковы были ея мысли, когда она ходила взадъ и впередъ по своей маленькой комнатѣ, неспособная ни читать, ни писать, хотя она дѣлала нѣсколько разъ попытку начать письмо къ своему брату. Мрачная будущность являлась передъ ней безъ всякаго проблеска свѣта.
   Какъ они будутъ жить? Пройдетъ нѣсколько дней -- и у нихъ истощатся послѣднія скудныя средства,-- послѣдніе два фунта стерлинга... которые у нихъ оставались. Какъ завидовала она людямъ, которые, въ какой нибудь чужой землѣ, невидимые и забытые всѣми кто ихъ зналъ, могутъ снискивать себѣ насущный хлѣбъ самою чорною работой! Какъ легко, думала она,-- мы можемъ перенесть бѣдность, если только намъ удастся поставить себя въ такое положеніе, гдѣ будетъ забытъ этотъ страшный контрастъ нашихъ нынѣшнихъ грустныхъ обстоятельствъ съ прежними свѣтлыми днями! Нельзя ли посредствомъ какого нибудь отчаяннаго усилія собрать средства для эмиграціи? Не можетъ ли Дённъ помочь въ этомъ случаѣ своимъ совѣтомъ? Судя по всему, что она слыхала о немъ, это былъ человѣкъ, знакомый со всѣми поприщами, путями и состояніями жизни.
   Безъ сомнѣнія, онъ можетъ указать на какую нибудь колонію, на какое нибудь мѣсто земнаго шара, которое наиболѣе годится для нихъ; можетъ быть, даже онъ поможетъ имъ добраться туда. Если обстоятельства ихъ улучшатся, они возвратятъ ему этотъ долгъ. Пусть только онъ скажетъ что имъ дѣлать -- они подчинятся всякимъ условіямъ, которыя онъ предпишетъ. Но какъ дойти до него? Написать письмо? Но этотъ способъ сношеній постоянно сопровождается тѣмъ недостаткомъ, что вы не можете предвидѣть всѣхъ сомнѣній, на которыя вамъ придется отвѣчать, не можете устранить всѣ трудности немедленнымъ отвѣтомъ. Это можно сдѣлать только посредствомъ личнаго свиданія. Почему бы не попросить его у Дённа? "Я сейчасъ же отправлюсь къ нему,-- думаетъ она,-- онъ, вѣроятно, приметъ меня безъ всякаго посторонняго ходатайства; мое имя, навѣрное, дастъ доступъ къ нему". Но одобритъ ли ея отецъ этотъ шагъ? не покажется ли онъ старику дѣломъ подлымъ и унизительнымъ? не встрѣтитъ-ли ея планъ оппозицію съ его стороны? Отъ этихъ сталкивающихся одна съ другою мыслей, она опять перешла къ безотрадному настоящему и удивлялась, что бы такое могло задержать приходъ отца. Сибелла сидѣла у окна, пристально глядя на пустынную дорогу до того, что ея глаза устали отъ напряженія, съ которымъ она старалась проникнуть туманную атмосферу, темнѣвшую все больше и больше съ наступленіемъ ночи. Она старалась развлечь себя разными способами, напр. стала дѣлать нѣкоторыя приготовленія къ его приходу, нѣсколько разъ принималась избирать комнату, вычистила каминъ и развела яркій огонь; потомъ присмотрѣла въ кухнѣ за обѣдомъ, который приготовлялся для него. Пробило шесть часовъ, потомъ семь, а онъ все еще не приходилъ. Она старалась занять свои мысли, думая о будущемъ, которое она нарисовала въ своемъ воображеніи. Она старалась представить себѣ мѣстность, климатъ и занятіе въ этой воображаемой землѣ за морями; но при каждомъ ударѣ какого нибудь сучка въ окно, при каждомъ порывѣ бури, она вскакивала и спѣшила къ двери, чтобы прислушаться.
   Было уже около восьми часовъ и отъ напряженнаго вниманія слухъ ея сдѣлался такъ тонокъ, что она могла различать звуки шаговъ на грязной дорогѣ. Она не смѣла пошевелиться, изъ опасенія, какъ бы не потерялся этотъ звукъ среди шума непогоды, и боялась также, чтобы онъ не прошолъ мимо. Она наклонила голову и вдругъ -- какая отрада!-- услыхала стукъ калитки и шаги на песчаной аллеѣ. Она бросилась къ двери и, очутившись среди тьмы, бросалась на грудь прешедшаго говоря: "Слава богу вы пришли наконецъ! Ахъ, съ какимъ нетерпѣніемъ я дожидалась васъ, дорогой, неоцѣнненный папа!" За тѣмъ вдругъ вскричала съ испугомъ: кто это?-- кто это?
   -- Конуэй, Чарльсъ Конуэй. Другъ, или покрайней мѣрѣ человѣкъ, желающій, чтобы его считали другомъ.
   Съ какою-то порывистою поспѣшностью она разсказала ему о смоемъ долгомъ томительномъ ожиданіи и о томъ, что ея опасенія, безпричинныя и безосновательныя, какъ она знаетъ,-- встревожили и разстроили ее до послѣдней степени. Привычки ея отца были всегда столь регулярны и просты, что теперь какой нибудь часъ ожиданія дѣлался для нея источникомъ сильнаго безпокойства.-- Притомъ онъ въ послѣдніе дни былъ не совсѣмъ здоровъ: обстоятельства волновали и томили его болѣе обыкновеннаго.
   -- "Можетъ быть, скучное время года, можетъ быть, уединенная жизнь,-- говорила она,-- сдѣлала насъ болѣе впечатлительными и расположила къ мрачному настроенію." Она была не въ силахъ продолжать и, подбѣжавъ къ окну, закрыла лицо руками.
   -- Если бы высказали мнѣ, гдѣ я могъ бы узнать о немъ, если бы вы назвали мнѣ мѣста въ городѣ, гдѣ онъ обыкновенно бываетъ...
   -- Такихъ мѣстъ у него нѣтъ, рѣшительно нѣтъ. Онъ совершенно пересталъ посѣщать своихъ прежнихъ друзей; даже къ мистеру Бичеру онъ не заходилъ уже нѣсколько мѣсяцевъ.
   -- Можетъ быть, онъ имѣетъ дѣла въ какой-нибудь части города?
   -- Теперь -- никакихъ. Онъ имѣлъ должность въ таможнѣ, но теперь вышелъ оттуда. Возможно одно: не пошолъ ли онъ къ м-ру Дённу; но его тамъ не задержали бы такъ долго. А если онъ... И она остановилась въ смущеніи.
   -- Что касается до этого,-- сказалъ Конуэй, поддерживая ее въ затрудненіи,-- то я могу сказать, что мой теперешній визитъ былъ вызванъ моею собственною заботой. Я хотѣлъ сказать ему, что, вѣроятно, я скоро увижусь опять съ Джекомъ, и спросить его, не дастъ онъ мнѣ какого-нибудь порученія къ сыну.
   -- Да, да, пробормотала Белла разсѣянно.
   -- Я думаю, вы можетъ быть увѣрены, что я выполню это порученіе съ осторожностью. Онъ никогда не будетъ подозрѣвать, что своимъ отсутствіемъ причинилъ какое-нибудь безпокойство.
   -- Но даже это,-- сказала она, поспѣшно,-- увеличиваетъ мое лихорадочное нетерпѣніе. Если бы вы пошли теперь въ городъ, то, вѣроятно, не могли бы вернуться раньше какъ чрезъ два, а пожегъ быть, и чрезъ три часа.
   -- Я постараюсь сдѣлать это вдвое скорѣе,-- сказалъ Конуэй, вставая и ваявъ свою шляпу.-- Гдѣ живетъ м-ръ Дённъ?
   -- Въ Мерріонъ-скверѣ. Я забыла номеръ, но это не бѣда: всякій знаетъ его домъ. Онъ находится на сѣверной сторонѣ.
   -- Я ворочусь раньше... Какой теперь часъ?
   -- Уже половина девятаго,-- отвѣчала она, вздрогнувъ при взглядѣ за часы.
   -- Я буду здѣсь около одинадцати,-- смѣло увѣряю васъ въ этомъ,-- а можетъ быть и раньше.
   -- Вы знакомы съ моимъ отцомъ такъ мало, такъ недавно,-- сказала Белла съ нѣкоторымъ смущеніемъ,-- и мнѣ необходимо предупредить васъ, что сегодня продано имѣніе, которымъ наша фамилія владѣла уже нѣсколько столѣтій. Правда, мы не сдѣлались бѣднѣе, чѣмъ были вчера; имѣніе, которое мы называли своею собственностью и, по привычкѣ, считали своимъ, было уже нѣсколько лѣтъ въ залогѣ. Почему и какимъ образомъ мы воображали, что когда-нибудь мы будемъ въ состояніи очистить накопившіеся на немъ долги -- этого не умѣю вамъ сказать, но мы толковали объ этомъ счастливомъ событіи, какъ о чемъ-то такомъ, что должно непремѣнно исполниться. Но ударъ разразился наконецъ и разрушилъ всѣ наши воздушные замки; мы видѣли, что все гибнетъ вокругъ насъ и, однакожъ, сохраняли еще нѣкоторую надежду для себя самихъ. Эти надежда теперь исчезла. Сегодняшній аукціонъ уничтожилъ всякіе слѣды ея. Вотъ это-то я прошу васъ помнить, когда вы будете говорить съ моимъ бѣднымъ отцомъ. Онъ уже много лѣтъ понималъ, что разореніе приближается, но до сегодня не видѣлъ его лицомъ къ лицу. Я не могу сказать, какъ онъ выдержитъ свое несчастіе, хотя было время, когда я могла поручиться за его мужество.
   -- Отецъ Джека Келлета едва ли можетъ быть лишонъ этого качества,-- сказалъ Конуэй, котораго сверкающіе глаза показывали, что въ это время онъ думалъ преимущественно о сестрѣ Джека.
   -- О! сказала она съ грустью,-- какъ ни великъ героизмъ, встрѣчающій смерть на полѣ битвы, онъ ничего не значитъ въ сравненіи съ терпѣливымъ мужествомъ, которое ведетъ борьбу съ ежедневными бѣдствіями жизни. Встрѣчать всѣ перевороты въ своей судьбѣ съ благороднымъ достоинствомъ, не увлекаясь неумѣренными надеждами и не поддаваясь отчаянію, и вмѣстѣ такъ, чтобы никакія непріятности жизни не дѣлали насъ раздражительными и подозрительными,-- такое геройство, по моему мнѣнію, выше геройства человѣка, который въ безвыходномъ положеніи бросается, очертя голову, на батарею, или же собираетъ всю свою энергію, чтобы разомъ ворваться въ брешь, пробитую гранатами. При этихъ словахъ щеки ея, сперва блѣдныя, все болѣе и болѣе разгорались и ея темные глаза сверкали какимъ-то дикимъ блескомъ; потомъ вдругъ, остановивъ свой страстный порывъ, она сказала:
   -- Мнѣ лучше бы пойти вмѣстѣ съ вами; или по крайней мѣрѣ находиться вблизи. Онъ со мною будетъ сговорчивѣе, чѣмъ съ кѣмъ-нибудь другимъ. Да, я пойду.-- Говоря это, она поспѣшно вышла изъ комнаты и въ одну минуту воротилась, закутанная въ шаль и готовая къ путешествію.
   -- Въ какую ночь вы рѣшаетесь идти изъ дому,-- сказалъ Конуэй,-- а я не взялъ никакого экипажа.
   -- Я привыкла не обращать вниманія на дурную погоду, мнѣ это ни почемъ.
   -- Идетъ страшный дождь и волны приливаютъ къ берегу,-- возразилъ Конуэй, стараясь отговорить ее.
   -- Я хаживала не разъ по этой дорогѣ въ подобныя ночи и никогда не чувствовала себя хуже отъ этого. Развѣ вы не можете представить себѣ, что сестра Джека Келлета способна на кое-что порядочное?-- сказала она съ улыбкой, идя къ двери.
   Они вышли на дорогу. Страшный дождь билъ имъ въ лицо, порывистый вѣтеръ дулъ имъ навстрѣчу, такъ что они съ трудомъ подвигались впередъ. Шумъ бури былъ такъ силенъ, что они и не пытались говорить, но Конуэй, крѣпко держа ее подъ руку, шолъ противъ вѣтра съ такимъ страннымъ ощущеніемъ удовольствія, какого онъ никогда не испытывалъ до сихъ поръ.
   Они шли, не говоря почти ни слова; только при усиленіи дождя онъ старался, какъ могъ, прикрыть ее, и при порывахъ рѣзкаго вѣтра крѣпче прижималъ ея руку; но не смотря на это молчаніе, они такъ сблизились, какъ будто бы они уже много лѣтъ были друзьями. Довѣренность, а также сознаніе общей цѣли, возбуждали между ними симпатію, которая впослѣдствіи могла перейти въ болѣе сильное чувство. Да, изъ этихъ случайныхъ симпатій раждается иногда всепоглощающая страсть, а по временамъ возникаютъ разочарованія, отравляющія цѣлую жизнь.
   -- Какое счастіе, что вы пришли ко мнѣ въ этотъ вечеръ на помощь,-- сказала она; -- я не рѣшилась бы пройти одна эту длинную дорогу.
   -- Скажу лучше: какъ счастливъ я, что могъ оказать вамъ эту незначительную услугу! Джекъ, бывало, по цѣлымъ часамъ говорилъ мнѣ объ васъ. Совершенно такія же ночи намъ случалось проводить вмѣстѣ; онъ разсказывалъ мнѣ о вашихъ привычкахъ, такъ что даже эта самая минута кажется мнѣ самымъ обыкновеннымъ случаемъ вашей жизни. Я знаю,-- продолжалъ онъ, замѣтивъ, что она внимательно слушаетъ его,-- я знаю, какъ вы ѣзжали дома верхомъ по горамъ, посѣщая дикія и уединенныя мѣста; какъ вы сопровождали своего брата на рыбную ловлю и разсматривали глубокія горныя ущелья, между тѣмъ какъ онъ оставался на берегу рѣки. Самыя имена, которыя давали вы этимъ пустыннымъ мѣстамъ,-- имена, взятыя изъ старыхъ путешествій,-- показывали мнѣ, до какой степени ваше сердце исполнено духа приключеній.
   -- Не правда ли, что это были счастливые дни? прошептала она, обращаясь болѣе къ самой себѣ, чѣмъ къ нему.
   -- Да, должно быть,-- сказалъ онъ съ жаромъ,-- много скучныхъ ночей сдѣлались для меня очаровательными вслѣдствіе этихъ разсказовъ, посредствомъ которыхъ я уже давно познакомился съ вами.
   -- Но я теперь уже не то, что была прежде,-- сказала она поспѣшно. Отъ этаго страннаго существованія, исполненнаго грезъ, я перешла въ міръ, полный суровой дѣйствительности. Эта пріятная праздность плохо приготовила меня къ дорогѣ, по которой я должна идти; притомъ, какъ она эгоистична! Самыя обыкновенныя заботы будничной жизни гораздо выше всѣхъ этихъ пустыхъ порывовъ воображенія, и я только теперь узнала эту истину.
   -- Вы узнали для того, что бы никогда не пренебрегать тѣми обязанностями, за исполненіе которыхъ Джекъ всегда превозносилъ васъ. Онъ говорилъ, что всѣ считали васъ заботливой хозяйкой, и только онъ одинъ зналъ вполнѣ и другія ваши качества.
   -- Бѣдняжка, наше хозяйство было очень скромное и не требовало большихъ хлопотъ.
   -- Я вижу,-- сказалъ Конуэй,-- вы слишкомъ горды, что бы принять это изъявленіе съ моей стороны; но вы все таки не можете запретить мнѣ -- предложить его.
   -- Развѣ я не говорила вамъ, какъ цѣню я вашу доброту'?-- сказала она тихо.
   -- Позволите ли вы мнѣ думать такимъ образомъ?-- вскричалъ Конуэй, прижимая ея руку. За тѣмъ оба замолчали, но кто знаетъ, что думали они среди этого молчанія?
   Какой печальный видъ имѣли улицы Дублина, когда они вошли въ этотъ городъ! Тусклые фонари, потускнѣвшіе еще болѣе отъ сильнаго дождя, бросали слабый свѣтъ сквозь темную атмосферу; улицы, на которыхъ не было видно никого, кромѣ самыхъ бѣдныхъ людей, были безмолвны и тихи; кое-гдѣ въ домахъ мелькали огни, и за тѣмъ все было -- покрыто мракомъ.
   Они медленно подвигались впередъ; Сибелла была погружена въ свои собственныя мысли о будущемъ, а Конуэй, слишкомъ уважая ея чувства, чтобы мѣшать ей, не произносилъ ни одного слова. Наконецъ, они дошли до Мерріонъ-сквера и, послѣ нѣкоторыхъ поисковъ, остановились у дома мистера Дённа. Конуэй громко застучалъ въ дверь, и Сибелла испустила тяжелый вздохъ, прошептавъ про себя, "Боже, пошли мнѣ хорошія вѣсти о моемъ отцѣ!"
  

ГЛАВА XXII.

Миссъ Келлетъ у мистера Дённа.

   У мистера Девенпорта Дённа былъ обѣдъ; онъ угощалъ значительныхъ людей столицы, и его общество составляли теперь главный секретарь, двое судей, одинъ попечитель о бѣдныхъ и нѣсколько другихъ звѣздъ меньшей величины, гражданскихъ и военныхъ. Всѣ они были очень любезны, разговорчивы. Ирландія начинала процвѣтать, число уголовныхъ дѣлъ уменьшалось, военная служба сдѣлалась забавой, и гости весело болтали о прежнихъ временахъ, не очень отдаленныхъ, когда тюрьмы были набиты биткомъ, когда солдатъ въ мирное время терпѣлъ такіе же труды и опасности, какъ и во время войны.
   Разговоръ зашолъ, между прочимъ, о Келлетсъ-Кортѣ.
   -- Кто купилъ это имѣніе?-- спросилъ главный судья.
   -- Я купиль его по довѣренности для одного англійскаго пера, сказалъ Дённъ.
   -- И онъ думаетъ жить такъ?
   -- Онъ поговариваетъ объ этомъ, милордъ, въ томъ же родѣ, какъ люди говорятъ иногда о чемъ нибудь очень похвальномъ, что они намѣреваются сдѣлать... рано или поздно...
   -- Я слышать, имѣніе продано за половину своей стоимости,-- замѣтилъ кто-то.
   -- Далеко не такъ, увѣряю васъ,-- сказалъ Дённъ. Я нахожу, что цѣна очень не дурна, по теперешнему времени.
   -- Келлетъ, очевидно, не раздѣляетъ нашего мнѣнія, сказалъ главный судья, смѣясь.-- Я слышалъ, что онъ ворвался сегодня въ аукціонный судъ и обругалъ всѣхъ, начиная съ судей до сторожа, что онъ назвалъ продажу грабежомъ, а судью бездѣльникомъ.
   -- Не совсѣмъ такъ. Правда, онъ прервалъ засѣданіе суда, но продажа была уже кончена. Онъ говорилъ очень рѣзко и до того забылъ всякое уваженіе къ судьямъ, что подвергся приговору о заключеніи въ тюрьму.
   -- И былъ заключенъ?-- спросилъ секретарь.
   -- Да; но только это было скорѣе мѣрой предосторожности, чѣмъ наказаніемъ. Судъ заподозрилъ его въ сумасшествіи.-- При этихъ словахъ Дённъ наклонился и прошепталъ нѣсколько словъ на ухо секретарю.-- Это удалось не безъ труда,-- проговорилъ онъ вполголоса.-- Онъ продолжалъ бранить всѣхъ насъ съ необыкновенною запальчивостію; онъ объявилъ, что не выйдетъ изъ тюрьмы, пока судьи публично не извинятся въ своей ошибкѣ, и вообще велъ себя такъ безразсудно что я подумалъ -- ужь не правъ ли судья и не помѣшался ли Келлетъ въ самомъ дѣлѣ.
   -- Я помню Поля Келлета, когда онъ былъ главою присяжныхъ въ Ирландіи,-- сказалъ кто-то.
   -- Онъ былъ главнымъ шерифомъ въ первый годъ, какъ я пріѣхалъ въ этотъ округъ,-- сказалъ судья.
   -- И чѣмъ же это кончалось?-- прошепталъ секретарь.
   -- Я уговорилъ его пойдти ко мнѣ и успокоилъ его, такъ что онъ образумился и ушелъ къ себѣ домой только съ часъ тому назадъ. Вотъ объ этомъ-то лакей и шепнулъ мнѣ, когда послѣдній разъ принесъ вина. Что тамъ такое, Клоузъ,-- спросилъ онъ у камердинера, который стоять, ожидая благопріятной минуты, чтобы обратиться къ нему. Клоузъ подошелъ поближе и прошепталъ ему нѣсколько словъ.
   -- Но вѣдь вы сказали, что я занятъ, что у меня гости?-- возразілъ Дённъ.
   -- Да, сэръ, но она настаивала на своемъ, говоря, что если я сообщу вамъ ея имя, то вы непремѣнно примете ее, хоть на одну минуту. Вотъ ея карточка.
   -- Миссъ Келлетъ,-- сказалъ Дённъ про себя.-- Очень хорошо. Проведи ее въ кабинетъ, я сейчасъ приду туда. Это дочь того несчастнаго господина, о которомъ мы недавно говорили,-- объяснилъ онъ гостямъ, показывая имъ карточку. Должно быть, съ нимъ случилось какое-нибудь новое несчастіе. Извините меня, господа, на одну минуту.
   Когда Дённъ медленно сходилъ съ лѣстницы, въ душѣ его происходила странная борьба. Съ дѣтскихъ лѣтъ онъ былъ одержимъ суровымъ чувствомъ мести противъ семейства Келлетовъ. Это чувство было ежедневнымъ урокомъ, который повторялъ ему отецъ. Оно росло съ лѣтами и какъ ни казалось смутно и неопредѣленно, но все таки имѣло силу непреодолимаго побужденія. Онъ не могъ припомнить всѣхъ обстоятельствъ давней обиды, но зналъ, что Келлеты обошлись съ нимъ дурно и съ позоромъ выгнали его изъ своего дома. Въ вихрѣ дѣятельности своего обширнаго поприща, среди поглощающихъ заботъ и великихъ интересовъ, которые окружали его, онъ имѣлъ мало времени для подобныхъ воспоминаній; но въ минуты уединенія или унынія мысль о нанесенномъ ему когда-то оскорбленіи преслѣдовала его, и чувство злорадства наполняло его душу, когда онъ вспоминалъ: чѣмъ сдѣлался онъ и что сталось съ нимъ. Даже въ самомъ покровительствѣ, которое онъ оказалъ Келлету въ судѣ, таилось наглое чувство торжества; и вотъ теперь дочь этого гордеца умоляетъ его о свиданіи.
   Таковы были его мысли, когда онъ вошолъ въ комнату, гдѣ, у камина, стояла Сибелла Келлетъ. Она сняла свою шляпку; длинные волосы ея упали на плечи, и въ своемъ платьѣ, измокшемъ отъ дождя, она представляла такой жалкій видъ бѣдности и унынія, что непріязненное чувство, кипѣвшее сейчасъ въ груди Дённа, затихло, и онъ ласково попросилъ ее сѣсть.
   -- Не знаете ли вы, что сдѣлалось съ моимъ отцомъ, сэръ?-- спросила она поспѣшно, не слушая его;-- онъ ушолъ изъ дому рано утромъ и не возвращался.
   -- Я могу разсказать вамъ все, миссъ Келлетъ,-- отвѣчалъ онъ ласковымъ голосомъ. Вы сейчасъ же успокоитесь, когда я скажу вамъ, что онъ здоровъ. Онъ теперь уже у себя дома.
   Молодая дѣвушка крѣпко всплеснула руками и едва внятно пробормотала нѣсколько словъ.
   -- Утромъ, въ минуту раздраженія, онъ сказалъ кое-что оскорбительное для суда. Обстоятельство, вызвавшее этотъ поступокъ, могло взволновать человѣка даже съ болѣе спокойнымъ характеромъ; ему не слѣдовало бы ходить на аукціонъ; какъ бы то ни было, но онъ тамъ присутствовалъ и позволилъ себѣ выраженія, которыхъ нельзя было пройти молчаніемъ и его приговорили...
   -- Къ тюремному заключенію? спросила она слабымъ голосомъ.
   -- Да, его взяли подъ стражу, но только на нѣсколько часовъ. Я выхлопоталъ, чтобы его освободили, какъ только судъ кончитъ свое засѣданіе. Трудность состояла здѣсь главнымъ образомъ въ томъ, чтобы убѣдить его принять это освобожденіе. Онъ не только не успокоился, но напротивъ того, горячность его усилилась и, уже послѣ многихъ просьбъ и убѣжденій, онъ согласился наконецъ оставить тюрьму и придти со мной сюда. Собственно говоря, онъ пришолъ ко мнѣ для того, чтобы составить формальный протесть противъ приговора объ арестѣ, и былъ занятъ этомъ до самаго того времени, когда одинъ изъ моихъ клерковъ, около часу тому назадъ, проводилъ его домой. Впрочемъ, нѣкоторый отдыхъ и спокойствіе окончательно приведутъ его въ себя, и я не сомнѣваюсь, что завтра или послѣ завтра въ немъ не останется никакихъ слѣдовъ раздраженія.
   -- Вы очень добры,-- сказала она, вставая,-- и я очень благодарна вамъ за это. Мы и безъ того много вамъ обязаны, и этотъ послѣдній вагсъ поступокъ только увеличиваетъ нашъ долгъ.
   Дённъ безмолвно смотрѣлъ на нее, между тѣмъ какъ она надѣвала свою шляпу и приготовлялась къ дорогѣ; наконецъ онъ сказалъ:-- Вы пришли сюда пѣшкомъ и однѣ?
   -- Пѣшкомъ, но не одна; товарищъ и сослуживецъ моего брата былъ такъ добръ, что проводилъ меня. Онъ ждетъ меня на улицѣ.
   -- А! Значитъ это непріятное приключеніе вознаграждено въ нѣкоторой степени,-- сказалъ Дённъ съ насмѣшливой улыбкой.
   -- Или я не понимаю васъ, или вы ошибаетесь во мнѣ; что изъ двухъ?-- смѣло возразила она.
   -- Дорогая миссъ,-- сказалъ Дённъ поспѣшно,-- я не думаю оскорблять васъ. Того, что вы сдѣлали въ эту ночь совершенно достаточно, чтобы внушить всякое уваженіе къ вамъ. Въ наше время въ мірѣ такъ рѣдко можно встрѣтить личную преданность, и обыкновенные люди, подобные мнѣ, очень естественно могутъ истолковывать ея жертвы въ дурную сторону.
   -- Но отъ васъ я должна бы ожидать противнаго. Если великіе умы не лишены мелочности, то гдѣ же намъ искать высокихъ и благородныхъ чувствъ?-- Съ этими словами она пошла къ двери; но Дённъ остановилъ ее, говоря:
   -- Останьтесь на минуту, позвольте мнѣ предложить вамъ закуску, или хоть рюмку вина. Ну, а вашъ другъ? Невѣжливо оставлять его за дверьми въ такую погоду.
   -- Извините меня, что я не могу принять вашего предложенія; но я нетерпѣливо желаю поскорѣй быть дома. Притомъ мой отецъ будетъ безпокоиться о моемъ отсутствіи.
   -- Но я дамъ вамъ свой экипажъ; вы не пойдете пѣшкомъ,-- сказалъ онъ, позвонивъ.
   -- Не сочтите меня неблагодарною, но я предпочту уйти, какъ пришла. Вы не имѣете понятія, сэръ, какъ болѣзненно дѣйствуетъ ласка на людей въ нашихъ обстоятельствахъ. Чувство гордости поддерживаетъ насъ среди многихъ испытаній: уничтожьте его -- и мы останемся безпомощными.
   -- Неужели вы не хотите принять отъ меня ничего, даже самыхъ обыкновенныхъ знаковъ вниманія? Хорошо, я посмотрю -- не буду ли я болѣе счастливымъ съ другой стороны.-- И съ этими словами онъ тотчасъ же вышелъ изъ комнаты. Прежде чѣмъ Сибелла могла хорошенько обдумать его слова, онъ уже воротился въ сопровожденіи Чарльза Конуэя.
   -- Миссъ Келлетъ хотѣла еще разъ испытать вашу крымскую стойкость, мой милый, держа васъ на улицѣ подъ этимъ страшнымъ дождемъ; а я вижу, что вамъ уже и безъ того порядкомъ досталось;-- сказалъ Дённъ, взглянувъ на пустой рукавъ его жакетки.
   -- Да, отвѣчалъ Конуэй, смѣясь ,-- это память о русской любезности.
   При всей краткости этой фразы, тонъ и манера говорившаго поразили Дённа и онъ сказалъ:
   -- Давно вы на службѣ?
   -- Нѣсколько лѣтъ.
   -- Это очень странно,-- сказалъ Дённъ, пристально глядя на Конуэя,-- но ваше лицо что-то очень мнѣ знакомо. Вы очень похожи на одного молодого офицера, который когда то ужасно кутилъ,-- мотоватый малый,-- служилъ въ уланскомъ полку.
   -- Пожалуйста не ломайте головы понапрасну,-- сказалъ Ковуэй;-- потому что... можетъ быть... я даже убѣжденъ въ этомъ... вы описываете мою особу.
   -- Вы Конуэй изъ 12-го полка?
   -- Именно, къ вашимъ услугамъ; если только разоренный однорукій инвалидъ значитъ одно и тоже, что человѣкъ съ хорошимъ состояніемъ, у котораго были двѣ руки, чтобы сорить деньгами.
   -- Мнѣ нужно идти. Я нетерпѣливо хочу быть дома,-- сказала Сибелла съ жаромъ.
   -- У дверей васъ ждетъ экипажъ,-- возразилъ Дённъ.-- На этотъ разъ я рѣшился сдѣлать по своему. И онъ вѣжливо подалъ ей руку, чтобы проводить ее.
   -- Не можете ли вы зайти ко мнѣ завтра и позавтракать со мною, м-ръ Конуэй?-- Сказалъ Дённъ, пожимая ему руку на прощаньи.-- Мое приглашеніе имѣетъ связь съ однимъ дѣломъ, очень важнымъ для васъ.
   -- Я къ вашимъ услугамъ,-- отвѣчалъ Конуэй, идя за Сибеллой къ экипажу. И они уѣхали.
  

ГЛАВА ХXIII.

Завтракъ.

   Придя въ назначенное время къ мистеру Дённу, Чарльзъ Конуэй, къ удивленію, узналъ, что этотъ джентльменъ, за часъ передъ тѣмъ, уѣхалъ изъ дому завтракать къ главному секретарю.
   -- Но мистеръ Дённъ пригласилъ меня сегодня къ завтраку,-- сказалъ онъ.
   -- Можетъ быть,-- отвѣчалъ Клоузъ, осматривая солдата съ ногъ, до головы,-- только онъ ничего не говорилъ мнѣ объ этомъ.
   Конуэй стоялъ съ минуту въ нерѣшимости; потомъ сказалъ, съ спокойною улыбкой: -- Пожалуйста скажите ему, что я быль здѣсь; мое имя -- Конуэй.
   -- Что касается до завтрака,-- сказалъ Клоузъ, который "былъ пораженъ" чѣмъ то неуловимымъ въ манерѣ солдата, какъ онъ говорилъ впослѣдствіи,-- то я самъ сейчасъ буду завтракать:-- неугодно ли вамъ покушать со мною?
   Конуэй посмотрѣлъ ему прямо въ лицо тѣмъ пристальнымъ взглядомъ, которымъ смотритъ человѣкъ, желающій убѣдиться, не обманываютъ ли его свои собственныя чувства; за тѣмъ щоки его слегка покраснѣли, губы искривилось; наконецъ, какъ бы желая подавить въ себѣ минутную вспышку, онъ засмѣялся и сказалъ: -- Это, впрочемъ, не дурная мысль; я къ вашимъ услугамъ.
   Мистеръ Клоузъ, хотя и ожидалъ совсѣмъ другаго отвѣта на свою вѣжливость, не сказалъ ничего и повелъ Конуэя къ себѣ, надѣясь, что уютная комната и вся ея обстановка произведутъ надлежащее дѣйствіе на его гостя. Въ самомъ дѣлѣ въ этомъ отношеніи Конуэй отдалъ должную справедливость окружавшему его комфорту.
   Столъ, поставленный у камина, въ которомъ горѣлъ веселый огонь, былъ покрытъ роскошными блюдами. Небольшая спиртовая лампа горѣла подъ блюдомъ очень аппетитныхъ котлетъ, среди различныхъ видовъ хлѣба и разныхъ сортовъ вареній и фруктовъ. Пріятный запахъ мокскаго кофе смѣшивался съ нѣжнымъ благоуханіемъ свѣжихъ цвѣтовъ, которые, не смотря на зимнее время, постоянно украшали столъ мистера Клоуза; въ центрѣ же возвышался великолѣпный, только что сорванный ананасъ, принесенный садовникомъ въ даръ великому визирю Дэвенпорта Дённа.
   -- Я могу обѣщать вамъ лучшій завтракъ, чѣмъ какимъ онъ угостилъ бы васъ,-- сказалъ Клоузъ, дѣлая ему знакъ садиться и въ тоже время указывая большимъ пальцемъ на кабинетъ мистера Дённа. Онъ пьетъ чай съ сухою тартинкой и забываетъ потребовать чего нибудь другаго. Онъ имѣетъ какое-то предубѣжденіе противъ того, чтобы начинать день легкой закуской,-- это совершенная ошибка,-- какъ вы думаете?
   -- Настоящая минута не совсѣмъ благопріятна для того, чтобы внушить мнѣ подобное предубѣжденіе, сказалъ Конуэй, смѣясь. Я долженъ признаться, что я склоненъ принять вашу сторону въ этомъ спорѣ.
   -- Онъ, вотъ видите,-- продолжалъ Клоузъ,-- слишкомъ много работаетъ; онъ трудится свыше силъ человѣческихъ.-- При этихъ словахъ онъ откинулся на спинку стула и величаво смотрѣлъ впередъ, какъ будто говоря: "даже самъ Клоузъ былъ бы не въ состояніи выдержать такихъ трудовъ". Сама природа требуетъ, сэръ, чтобы человѣкъ имѣлъ нѣкоторый отдыхъ и подкрѣплялъ свои силы.-- И въ подтвержденіе этой послѣдней мысли, онъ поусердствовалъ подбавить себѣ страсбургскаго пирога.
   -- Мудрость говоритъ вашими устами, и я желалъ бы посмотрѣтъ, кто осмѣлился бы опровергать ваши слова, когда они приправлены такимъ отличнымъ кларетомъ,-- сказалъ Конуэй, шельмовски подмигнувъ однимъ глазомъ.
   -- Этотъ кофе, я думаю, будетъ почище того, который вы пили въ Крыму,-- замѣтилъ Клоузъ, указывая на кофейникъ.
   -- Я думаю, самъ лордъ Рагланъ не видывалъ подобнаго завтрака. Могу я спросить -- вы каждый день такъ закусываете?
   -- Мы дѣлаемъ легкія измѣненія, сообразно временамъ года. Устрицы и сотернъ приличны веснѣ; а лѣтомъ мы обращаемся къ плодамъ и къ кларету. Полейте вашъ ананасъ ромомъ,-- это очень старый ромъ, и густъ какъ ликеръ.
   -- А ваша жизнь, должно быть, очень весела,-- сказалъ Конуэй, закуривъ сигару и положивъ ноги на рѣшотку камина.
   -- Я думаю, вы предпочли бы ее траншеямъ и стрѣлковымъ ямамъ,-- отвѣчалъ Клоузъ, смѣясь,-- да вы и правы. Вы вѣдь тамъ потеряли свою руку?
   Конуэй утвердительно кивнулъ головой, продолжая курить въ молчаніи.
   -- Скверное дѣло мы затѣяли! Крымская экспедиція -- ошибка; намъ слѣдовало идти прямо въ Москву,-- да, въ Москву, или въ Петербургъ -- все равно.
   -- Но я не пошелъ бы, хотя бы и можно было добраться туда,-- спокойно сказалъ Конуэй.
   -- Добраться туда! А почему жь бы и не добраться? Пятьдесятъ тысячъ англійскихъ штыковъ могутъ бороться съ арміей всего свѣта. Намъ нужна только голова, сэръ,-- способность рѣшать великіе вопросы стратегіи. Вы, я думаю, и сами замѣтили, что у насъ нѣтъ генераловъ, нѣтъ предводителей.
   -- Я не скажу этого,-- спокойно выразилъ Конуэй. Мы громко стучимся въ стѣны Севастополя, только не нашли еще слабаго пункта.
   -- Слабаго пункта! Да помилуйте, тамъ все слабо: вѣдь тамъ только одни земляныя укрѣпленія,-- ничего, кромѣ земляныхъ укрѣпленій! О, для насъ наступили грустныя времена,-- прибавилъ онъ съ жалобнымъ вздохомъ. Наши военачальники объявляютъ земляные валы неприступными, наши адмиралы говорятъ, что каменныя стѣны не могутъ быть разрушены.
   Конуэй опять разсмѣялся и закурилъ новую сигару.
   -- А какой вы получаете пенсіонъ за это? спросилъ Клоузъ, взглянувъ на пустой рукавъ Конуэя.
   -- Совершенные пустяки... Я даже не въ состояніи сказать вамъ въ точности, сколько именно мнѣ слѣдуетъ, потому что не подавалъ просьбы о пенсіи.
   -- А я бы подалъ; я добился бы своего, и вытребовалъ бы и еще что только можно -- въ придачу, разумѣется, не дали бы ордена Бани: это они берегутъ для джентльменовъ...
   Конуэй покраснѣлъ и, вынувъ сигару изо рта, хотѣлъ было отвѣчать; но потомъ раздумалъ и снова началъ курить, не говоря ни слова.
   -- Впрочемъ,-- сказалъ Клоузъ -- различія въ званіяхъ необходимы. Можно жалѣть, можно оплакивать существованіе этого факта, но онъ неизбѣженъ. Посмотрите на всѣ попытки ввести равенство и вы увидите, что ни одна изъ нихъ не удалась. Нѣтъ, сэръ, вы имѣете ваше мѣсто въ общественной лѣстницѣ, а я имѣю свое.
   Высказавъ это мнѣніе, Клоузъ, повидимому, вдругъ самъ былъ пораженъ его строгостью и прибавилъ:-- Впрочемъ, каждый человѣкъ достоинъ уваженія; не думайте, что я свысока смотрю на васъ.
   Конуэй выпучилъ глаза и въ изумленіи глядѣлъ на Клоуза, куря сигару съ нѣсколько большею энергіей, но продолжалъ молчать.
   -- Вы вѣроятно покончили со службой?-- Спросилъ Клоузъ послѣ нѣкоторой паузы.
   -- Боюсь, что такъ, отвѣчалъ Конуэй со вздохомъ.
   -- Вотъ онъ можетъ пристроить васъ къ какому нибудь теплемькому мѣстечку,-- продолжалъ Клоузъ, указывая по направленію къ комнатѣ Дённа. Онъ каждый часъ можетъ раздавать мѣста. Да, сэръ,-- прибавилъ онъ, одушевляясь,-- онъ можетъ назначать въ какіе угодно должности, начиная отъ архіепископа до деревенскаго констэбля.
   -- Я боюсь, что мои способности къ должностямъ окажутся не слишкомъ замѣчательными. Я порядочно лѣнивъ и люблю праздность.
   -- Не хорошо, мой другъ, не хорошо для всякаго человѣка, а тѣмъ болѣе для бѣднаго. Я самъ началъ жизнь очень скромно,-- право, увѣряю васъ,-- но, съ помощью труда, усердія и вниманія, сдѣлался тѣмъ, чѣмъ вы меня видите.
   -- Это, разумѣется, утѣшительно,-- серьезно сказалъ Конуэй.
   -- Да, и я говорю это для вашей пользы.
   Чарльзъ Конуэй всталъ, и бросилъ въ огонь недокуренную сигару. Въ этомъ жестѣ видно было нетерпѣніе, и -- сказать правду -- онъ почти сердился на самого себя, потому что несмотря на свое расположеніе посмѣяться надъ чванствомъ и тщеславіемъ достойнаго камердинера, онъ все таки чувствовалъ, что онъ его гость и что вовсе не кстати насмѣхаться надъ человѣкомъ, который угощаетъ насъ своимъ хлѣбомъ -- солью.
   -- Вы вѣдь не уйдете, не повидавшись съ нимъ?-- сказалъ Клоузъ. Онъ на вѣрное вернется раньше полудня. Ровно въ двѣнадцать часовъ мы должны принимать попечителей пріюта.
   -- Мнѣ еще нужно идти сегодня утромъ въ одно мѣсто, довольно далеко за городъ.
   -- Если я могу быть вамъ полезенъ въ чемъ нибудь, такъ только скажете мнѣ,-- добродушно прибавилъ Клоузъ. Мое положеніе здѣсь -- какъ человѣка, пользующагося довѣренностью -- даетъ мнѣ много случаевъ услужить другу; а вы мнѣ понравились. Ваши манеры очаровали меня, когда вы вошли сегодня въ залу, и я сказалъ самому себѣ: "Въ этомъ молодомъ человѣкѣ есть хорошая кровь, кто бы онъ ни былъ." И я, кажется не ошибся.
   -- Мы были прежде довольно щекотливы относительно происхожденія,-- сказалъ Конуэй, смѣясь; -- но я подозрѣваю, что свѣтъ нѣсколько поубавилъ нашей спеси.
   -- Какое намъ дѣло до свѣта? Гордиться происхожденіемъ -- это не болѣе, какъ благородный предразудокъ. Я никогда не забывалъ, что мой дѣдъ съ материнской стороны былъ продавецъ солонины. Но могу ли я помочь вамъ въ чемъ нибудь?-- вотъ вопросъ.
   -- Кажется, нѣтъ; но я все таки очень благодаренъ вамъ. Мистеръ Дённъ просилъ меня къ себѣ сегодня утромъ вѣроятно для того, чтобы поговорить со мною о войнѣ. Люди, естественно, любятъ слушать разсказы очевидцевъ и онъ, должно быть, вообразилъ, что я могу сообщить какой нибудь новый фактъ или предложить какую нибудь новую мѣру, что, повидимому, сдѣлалось модною привычкой въ наши дни, когда всякой любитъ соваться съ своими совѣтами.
   -- Нѣтъ,-- сказалъ Клоузъ, качая головой,-- едва ли это было у него на умѣ. Мы съ самаго начала были противъ войны. Все это ошибка,-- страшная ошибка. Абердинъ соглашался съ нами, но насъ перекричали. Имъ хотѣлось драться. Они говорили, что вамъ нужно добыть нѣсколько бумажной ткани изъ нашей крови, и ей-ей! кажется это намъ удалось. Наши планы,-- продолжалъ Клоузъ съ величавымъ видомъ,-- состояли въ томъ, чтобы или заключить миръ или идти въ Петербургъ. Этотъ французскій союзъ -- дрянь, сэръ. Корсиканецъ насъ надуетъ. Какъ только какой нибудь оборотъ Фортуны дастъ Франціи перевѣсъ, она заключитъ миръ, а намъ оставитъ всѣ невыгоды неохотнаго согласія. Вотъ его мнѣніе, такъ же думаю и я; а мы рѣдко ошибаемся.
   -- Не смотря на все это, мнѣ хотѣлось бы вернуться въ Крымъ. Скажите мистеру Дённу, что я былъ здѣсь, что я наслаждался вашимъ великолѣпнымъ гостепріимствомъ и пріятнымъ обществомъ, и примите мою искреннюю благодарность за то и за другое.
   -- Именно такихъ-то людей намъ нужно для нашей арміи,-- сказалъ самъ себѣ Клоузъ, провожая Конуэя глазами. Въ немъ есть отпечатокъ чего-то повыше простаго солдата,-- да и какой онъ красивый малый!
   Менѣе чѣмъ чрезъ четверть часа послѣ ухода Конуэя, экипажъ Дённа подъѣхалъ къ дому и мистеръ Клоузъ поспѣшилъ на встрѣчу своему господину.
   -- Кто приходилъ утромъ?-- спросилъ Дённъ. Былъ здѣсь лордъ Гленгаррифъ?
   -- Нѣтъ, сэръ. Васъ ждутъ сэръ Джакоби Гаррисъ и директоры, и въ задней комнатѣ собралась довольно пестрая толпа. Здѣсь былъ также одинъ молодой солдатъ. Онъ вообразилъ, что вы пригласили его къ завтраку и я угостилъ его самъ.
   -- Право? воскликнулъ Дённъ.-- Я совсѣмъ забылъ объ этомъ приключеніи. Какъ досадно! Не можете ли вы разузнать, гдѣ его найти?
   -- Нѣтъ. Но онъ навѣрно придетъ опять: я обѣщалъ ему протекцію, а онъ, повидимому, ловкій малый -- едва ли упуститъ подобный случай.
   При этихъ словахъ глаза Дённа какъ то странно мигнули, уголки его рта искривились какою-то особенною улыбкой, но онъ не сказалъ ни слова.
   Между тѣмъ Конуэй быстро шелъ по направленію къ Клонтарфу освѣдомиться о бѣдномъ Келлетѣ, положеніе котораго способно было возбудить сильное безпокойство. Лихорадочное волненіе утра смѣнилось какою -то тупой апатіей, въ которой онъ, повидимому, не замѣчалъ ничего и никого. Смотря усталымъ, отсутствующимъ взглядомъ и опустивъ голову, онъ бормоталъ что-то про себя, и это было единственнымъ признакомъ, что въ немъ сохранилось еще какое нибудь сознаніе. Въ такомъ положеніи находился Келлетъ, когда Конуэй наканунѣ, поздно ночью, оставилъ коттеджъ, съ обѣщаніемъ воротится въ слѣдующее утро.
   Войдя въ садъ, молодой человѣкъ увидѣлъ, что ставни маленькой гостиной наполовину заперты, и его тихій осторожный стукъ въ дверь показывалъ страхъ въ его сердце. Изъ притвореннаго окна слышался тихій, жалобный стонъ, въ которомъ онъ узналъ голосъ больного.
   -- Онъ только что сейчасъ спрашивалъ, не пришли ли вы,-- сказала Белла.-- Онъ говорилъ о бѣдномъ Джекѣ и воображаетъ, что вы можете сообщить какія нибудь новыя вѣсти о сынѣ. Говоря это, она повела Конуэя въ домъ.
   Келлетъ сидѣлъ на низкомъ стулѣ у камина. Положивъ руки на колѣни и устремивъ глаза на потухавшую золу, Келлетъ при ихъ входѣ не повернулъ головы и не обратилъ вниманія на Беллу, когда она тихимъ, мягкимъ голосомъ произнесла имя Конуэя.
   -- Онъ пришолъ навѣстить васъ, милый папа, посидѣть съ вами и поговорить о Джекѣ.
   -- А! сказалъ больной, апатичнымъ и безучастнымъ тономъ; и Конуэй сѣлъ возлѣ него и взялъ его за руки.
   -- Вамъ сегодня вѣдь лучше, капитанъ Келлетъ? спросилъ онъ съ добрымъ участіемъ.
   -- Да,-- отвѣчалъ Келлетъ тѣмъ же тономъ, какъ прежде.
   -- А завтра, надѣюсь, вамъ будетъ еще лучше, и вы сдѣлаете со мною большую прогулку, о которой мы такъ часто говорили.
   Келлетъ повернулся и пристально посмотрѣлъ ему въ лицо, съ выраженіемъ человѣка, который напрасно борется съ путаницей въ своихъ мысляхъ и всѣми силами старается уяснить себѣ какой-то предметъ; наконецъ слабый выдохъ, вырвавшійся изъ его груди, показать, что эта попытка не удалась.
   -- Что съ нимъ уныніе, или серьезная болѣзнь?-- прошептала Белла.
   -- Я не въ состояніи рѣшить,-- уклончиво отвѣчалъ Конуэй; но надѣюсь и увѣренъ, что это -- слѣдствіе потрясенія, и пройдетъ такъ же скоро, какъ и пришло.
   -- Да,-- сказалъ Келлетъ тономъ, который заставилъ имъ вздрогнуть и вообразить, что онъ подслушалъ ихъ; но одинъ взглядъ на его безсмысленную физіономію показалъ имъ, что они не имѣютъ никакого основанія къ подобному страху.
   -- Нѣтъ, здѣсь кроется что-то похуже,-- прошептала Белла.-- Этотъ холодный потъ на лбу, эта дрожь, которая овладѣваетъ имъ отъ времени до времени, и этотъ взглядъ, какого я никогда прежде не видала въ его глазахъ -- все показываетъ серьезную болѣзнь. Не можете ли вы привести доктора -- такого, къ которому вы имѣете довѣренность?
   -- Я знаю одного, въ которомъ вполнѣ увѣренъ,-- отвѣчалъ Конуэй, поспѣшно вставая. Я сейчасъ же пойду за нимъ.
   -- Такъ не теряйте ни минуты,-- сказала Белла, садясь на его мѣсто и взявъ отца за руку.
   Взглядъ Келлета медленно слѣдилъ за Конуэемъ, когда тотъ шелъ къ двери; за тѣмъ старикъ повернулся къ Беллѣ, и, глядя ей прямо въ лицо, сказалъ рѣзко-явственнымъ голосомъ: -- Слишкомъ поздно, моя милочка, слишкомъ поздно!
   Слезы хлынули изъ глазъ молодой дѣвушки и губы ея задрожали, но она не произнесла ни слова и сидѣла безмолвно и неподвижно, какъ прежде.
   Келлетъ пристально глядѣлъ на нее, съ выраженіемъ глубокаго и любящаго участія, и медленно высвободимъ свою руку, нѣжно обнялъ дочь.
   -- Я желалъ бы, чтобы онъ пришолъ,-- сказалъ онъ наконецъ.
   -- Кто, папа? докторъ?-- спросила Белла.
   -- Докторъ! Нѣтъ, не докторъ,-- отвѣчалъ Келлетъ съ глубокимъ вздохомъ.
   -- Вы думаете о бѣдномъ Джекѣ? спросила она.
   -- О бѣдномъ... да, это довольно вѣрно,--пробормоталъ онъ; мы всѣ теперь бѣдны.-- И въ его лицѣ видна была невыразимая скорбь при этихъ словахъ.
   Белла хотѣла произнести нѣсколько словъ утѣшенія; она хотѣла сказать ему, что она охотно пожертвуетъ собою для него, что въ короткое время, про нѣкоторомъ усиліи съ ихъ стороны, ихъ измѣнившіяся обстоятельства перестанутъ тяготитить ихъ, что они научатся понимать, въ какой степени истинное счастіе совмѣстно съ ограниченными средствами. Но она не знала, какъ будутъ приняты ея слова; какая нибудь случайная фраза, какое добудь необдуманное выраженіе могли задѣть болѣзненную струну и раздражить -- вмѣсто того, чтобы успокоить; поэтому молодая дѣвушка только прижалась губами къ его рукѣ и молчала.
   Голова больного постепенно опускалась, дыханіе его сдѣлалось тяжелѣе, и онъ заснулъ. Медленно тянулся томительный день, а Сибелла все сидѣла возлѣ отца въ безпокойномъ ожиданіи. Было уже темно, когда у воротъ остановился экипажъ, изъ котораго вышелъ Конуэй въ сопровожденіи какого-то незнакомца. -- Вотъ наконецъ докторъ,-- пробормотала Сибелла, осторожно вставая съ своего мѣста. Келлетъ проснулся и посмотрѣлъ на Конуэя.
   Конуэй едва имѣлъ время прошептать имя доктора на ухо Беллѣ, какъ сэръ Морисъ Дашвутъ вошелъ въ комнату. Въ его манерахъ не было видно и тѣни той торжественной важности, которая свойственна ученому доктору, ни той кошьчьей крадущейся походки, которую мы привыкли встрѣчать у модныхъ медиковъ. Сэръ Морисъ приближался съ непринужденною, развязною граціей человѣка, входящаго въ гостиную. Онъ обратился съ нѣсколькими словами къ миссъ Келлетъ, за тѣмъ поставивъ стулъ возлѣ того мѣста, гдѣ сидѣлъ ея отецъ, сказалъ:
   -- Надѣюсь, мой старый однополчанинъ не забылъ меня. Помните вы Дашвуда въ 43-мъ полку?
   -- Это былъ величайшій чудакъ, хотя и докторъ,-- пробормоталъ Келлетъ. А вы его знавали?
   -- Какъ же,-- отвѣчалъ докторъ, улыбаясь. Онъ былъ вамъ большой пріятель,-- не правда ли? Вы цѣлую зиму обѣдали съ нимъ вмѣстѣ въ Пиренеяхъ.
   -- Чудакъ, изъ котораго не могло выйти ничего путнаго,-- продолжалъ Келлетъ про себя. Желалъ бы я знать -- что съ нимъ сталось?
   -- Кажется, я могу удовлетворить вашему любопытству. Между тѣмъ позвольте мнѣ пощупать вашъ пульсъ. Здѣсь нѣтъ никакого опредѣленнаго поврежденія,-- сказалъ онъ, прикасаясь къ его груди около сердца.
   -- Посмотрите на меня прямо. А, вотъ гдѣ вы чувствуете страданіе,-- прибавилъ онъ, прикоснувшись къ его лбу,-- это скорѣе ощущеніе тяжести, чѣмъ боли,-- не правда ли?
   -- Голова моя точно налита свинцомъ, и когда я опущу ее, то мнѣ кажется, что я уже буду не въ силахъ поднять ее.
   -- Это пройдетъ,-- сказалъ докторъ, съ жаромъ. Слѣдуйте только моимъ совѣтамъ -- и чрезъ день или два мы увидимъ въ васъ большую перемѣну.
   -- Я буду дѣлать все, что вы прикажите, хотя это ни къ чему не послужитъ, докторъ; я готовъ повиноваться ради ея. Послѣднія слова онъ проговорилъ шопотомъ.
   -- Вотъ это дѣло, Келлетъ,-- весело сказалъ докторъ. Теперь позвольте попросить у васъ пера и чернилъ.
   Сѣвъ за столъ, Дашвудъ сдѣлалъ знакъ Беллѣ подойти къ нему и, написавъ наскоро нѣсколько словъ, далъ ей прочесть ихъ.
   Узнавъ содержаніе этихъ строкъ, Белла судорожно ухватилась за стулъ и смертельная блѣдность покрыла ея щоки.
   -- Спроси его, Белла, нельзя ли мнѣ выпить нѣсколько водки съ водой,-- сказалъ Келлетъ.
   -- Разумѣется, можно,-- отвѣчалъ сэръ Морисъ,-- а еще лучше рюмку кларета; къ счастію, у меня есть это вино. Конуэй, поѣдемте ко мнѣ и я дамъ вамъ полдюжины бутылокъ.
   -- И въ этомъ нѣтъ ничего... нѣтъ ничего... Белла не могла продолжать, между тѣмъ какъ предостерегающій жестъ со стороны доктора показалъ ей, что глаза ея отца устремлены на нее.
   -- Поди сюда, Белла,-- тихо сказалъ Келлетъ,-- подойди ко мнѣ. Тамъ въ жилетѣ, который лежитъ въ моей комнатѣ, ты найдешь билетъ въ одинъ фунтъ; вложи въ него шиллингъ, потому что ему нужно будетъ дать гинею. И скажи ему, что мы пошлемъ за нимъ въ случаѣ надобности. Сдѣлай это какъ можно деликатнѣе, моя милочка, такъ чтобы онъ ничего не подозрѣвалъ. Скажи ему, что я привыкъ къ этимъ припадкамъ, что это фамильная болѣзнь; скажи... Но они уже уѣхали! и онъ не дождался своей платы за визитъ! Вотъ это страннѣй всего.-- И онъ началъ размышлять объ этомъ любопытномъ фактѣ, бормоча про себя отъ времени до времени: "докторъ не взялъ за визитъ! я никогда до сихъ поръ не слыхалъ ничего подобнаго."
  

ГЛАВА XXIV.

Коттеджъ.

   Дэвенпортъ Дённъ имѣлъ мало досуга думать о Конуэѣ или о бѣдномъ Келлетѣ. Въ Англіи только что произошла перемѣна министерства и всѣ умы были заняты вопросомъ о кандидатахъ. Толпы деревенскихъ джентльменовъ хлынули въ Дублинъ, и "возникающіе люди" всѣхъ оттѣнковъ мнѣнія заботливо заявляли свои права. Домъ Дённа былъ осаждаемъ съ утра до ночи посѣтителями; всѣ они были твердо убѣждены, что онъ болѣе всякаго другаго долженъ знать о наступающемъ событіи. Было ли то справедливо, или же Дённъ считалъ благоразумнымъ поддерживать подобное заблужденіе, только онъ притворился несовсѣмъ здоровымъ и не принималъ никого.
   Разумѣется, о его болѣзни ходило много разныхъ слуховъ. Одни говорили, что это -- сплинъ, что это -- негодованіе: правительство отвергнуло Дённа; ему отказали въ мѣстѣ секретаря, о которомъ онъ хлопоталъ. Другіе утверждали, что болѣзнь его въ высшей степени серьезна. Третьи увѣряли, что его благосостояніе сильно колеблется. А между тѣмъ этотъ, обманутый въ своихъ надеждахъ государственный человѣкъ, этотъ безнадежный больной, этотъ разоренный спекуляторъ хорошо ѣлъ и пилъ и писалъ отвѣты на безчисленное множество конфиденціальныхъ писемъ отъ людей, бывшихъ въ силѣ, и старательно составилъ списокъ кандидатовъ, которыхъ онъ хотѣлъ рекомендовать правительству на мѣста и должности.
   Каждое утро кэбъ сэра Мориса Дашвуда подъѣзжалъ къ его дому, и веселый баронетъ взбѣгалъ по лѣстницѣ въ комнату Дённа со всею живостью молодыхъ лѣтъ. При совершенномъ знаніи свѣта и людей, онъ не уступалъ ни кому и въ знаніи своего дѣла. Онъ чувствовалъ, что можетъ безопасно предаваться склонностямъ своего веселаго и живаго характера и, не смотря на свое докторское званіе, принималъ участіе въ развлеченіяхъ спорта и общественныхъ удовольствіяхъ.
   -- Ну, Дённъ,-- вскричалъ онъ однажды утромъ войдя въ комнату, гдѣ Дённъ сидѣлъ окруженный бумагами и занятый дѣлами,-- я думаю, вамъ уже можно получить паспортъ на выздоровленіе и выйти завтра изъ сваей засады. Ихъ имена уже объявлены въ газетахъ, и свѣтъ оказался столько же благоразумнымъ, какъ и вы.
   -- Я такъ и сдѣлаю. Я намѣревался обѣдать завтра у канцлера. Что говорятъ о новомъ министерствѣ?
   -- Очень мало; да сказать правду -- почти и нечего говорить. Лица, которыя составляютъ его тѣ же самыя шашки, только поставленыя другимъ образомъ. Этотъ пустой крикъ насчетъ "надлежащихъ людей на надлежащихъ мѣстахъ" поведетъ только къ всевозможной путаницѣ, потому что подобное правило предполагаетъ выборъ, а выборъ, говоря простыми словами, значитъ приказаніе газетъ.
   -- Это приказаніе стоитъ всякаго другого; даже оно лучше другихъ въ одномъ отношеніи: именно, оно такъ часто измѣняется,-- сказалъ Дённъ съ сарказмомъ.
   -- Всѣ они сегодня утромъ были единодушны насчетъ васъ. Всѣ съ жаромъ спрашиваютъ -- какимъ способомъ правительство думаетъ вознаградить услуги одного изъ способнѣйшихъ людей и безкорыстнѣйшихъ патріотовъ настоящаго времени.
   -- Мнѣ ничего не нужно отъ нихъ,-- брюзгливо сказалъ Дённъ; отходя къ окну, чтобы избѣжать остраго проницательнаго взгляда доктора.
   -- Имѣть нужду -- это самое лучшее средство пріобрѣсти что нибудь,-- возразилъ Дашвудъ. Кстати: каковъ нашъ новый намѣстникъ?
   -- Правительство сдѣлало очень хорошій выборъ, важно отвѣчалъ Дённъ.
   -- О, я спрашиваю не объ этомъ. Я хочу знать о его личномъ характерѣ: гордъ онъ, натянутъ, серьезенъ, веселъ, неприступенъ, или ласковъ?
   -- Сколько я знаю, лордъ Алингтонъ принадлежитъ къ числу тѣхъ людей, которые серьезны безъ желчи.
   -- Полно, оставьте эти противоположенія; заботится ли онъ объ общественныхъ удовольствіяхъ? Любитъ ли онъ забавы спорта? Щедръ ли онъ? Или же онъ держится старой традиціонной политики: "Истощать Ирландію"?
   -- Онъ очень понравится вамъ, и вы понравитесь ему.
   Сэръ Морисъ улыбнулся, какъ будто желая сказать: "за себя-то я ручаюсь"; потомъ спросилъ: -- Давно вы знакомы съ нимъ.
   -- Нѣтъ, не очень давно,-- отвѣчалъ Деянъ, я не очень близко. Къ чему этотъ вопросъ?
   -- Мнѣ нужно выхлопотать кто-что, и притомъ какъ можно скорѣе. Я знаю одного бѣднаго человѣка, моего паціента -- мы служили когда-то въ одномъ полку -- который находится въ очень грустныхъ обстоятельствахъ. Ваши пріятели въ аукціонномъ судѣ только что продали его имѣніе и этимъ ударомъ такъ ошеломили его, что это подѣйствовало на его голову, теперь онъ поправляется, но все таки болѣзнь должна кончиться размягченіемъ мозга и тому подобное. Нельзя ли для него сдѣлать что нибудь и при томъ какъ можно скорѣе, напримѣръ, дать ему какую нибудь пенсію,-- словомъ что бы то ни было, лишь бы только онъ имѣлъ средства къ существованію?
   -- Что именно?-- спросилъ Дённъ.
   -- Что вамъ заблагоразсудится. Онъ едва ли можетъ быть епископомъ, потому что не принадлежатъ къ духовенству; ни судьею, потому что это не по его части; но почему бы не сдѣлать его какимъ нибудь коммиссіонеромъ? У васъ есть коммиссіонеры по всѣмъ частямъ и во всѣхъ степеняхъ.
   -- Вы, какъ я вижу, низко цѣните коммиссіонерскія мѣста,-- сказалъ Дённъ, улыбаясь.
   -- Это лодки, на которыхъ двое или трое гребутъ, а остальные только обмакиваютъ въ воду свои весла. Но дѣло не въ томъ, обѣщайте мнѣ, что вы позаботитесь объ этомъ; запишите имя моего protégé: это -- Поль Келлетъ, человѣкъ отличной фамиліи, нѣкогда владѣлецъ поземельной собственности.
   -- Я знаю его,-- сказалъ Дённъ многозначительнымъ тономъ.
   -- И, я увѣренъ, не знаете ничего къ его невыгодѣ. Онъ былъ хорошій офицеръ и добрый малый, котораго мы всѣ любили. А теперь,-- прибавилъ Дашвудъ, послѣ нѣкоторой паузы,-- онъ находится въ очень жалкихъ обстоятельствахъ; у него есть дочь очаровательная дѣвушка; и я не думаю, что бы у нихъ осталось даже какихъ нибудь пять фунтовъ стерлинговъ. Вы должны сдѣлать это для меня, Дённъ. Я настаиваю на этомъ!
   -- Я посмотрю, что можно будетъ сдѣлать. Разрѣшеніе всякой задачи сопряжено съ трудностью.
   -- Здѣсь все задачи, Дённъ; и никто лучше васъ не умѣетъ разрѣшать ихъ.
   И говоря это, веселый докторъ, смѣясь, вышелъ изъ комнаты, спѣша внушить надежду и передать хотя часть собственной бодрости своимъ многочисленнымъ паціентамъ.
   Хотя камердинеръ докладывалъ Дённу о многихъ посѣтителяхъ, которые настоятельно просили его аудіенціи, но онъ не принималъ никого. Онъ въ глубокомъ размышленіи ходилъ взадъ и и впередъ по комнатѣ, по видимому твердо рѣшась не допускать, чтобы кто нибудь его безпокоилъ. У него было о чемъ подумать: и о великихъ вопросахъ политики, и о дѣлахъ денежныхъ, словомъ обо всемъ, что можетъ пробудить честолюбіе и энергію,-- и однако же чѣмъ были заняты теперь его мысли? Онъ думалъ о раннихъ годахъ своего дѣтства, когда онъ былъ товарищемъ Поля Келлета въ играхъ, когда его допускали -- рѣдкая честь! къ обѣду въ дѣтской комнатѣ. Какъ это странно, что "тамъ и тогда" онъ долженъ былъ начать изученіе жизни и характеровъ, что тамъ и тогда онъ впервые сталъ приноравливаться къ нравамъ и обычаямъ другихъ, сообразоваться съ чужими капризами и наклонностями.
   Суровыми тиранами были эти дѣти -- господа! Какъ много думали они о своемъ высокомъ званіи! Какъ жестоко заставляли они его чувствовать разстояніе между нимъ и ими, и какимъ хитростямъ научили его! Къ какимъ тонкимъ выдумкамъ онъ долженъ былъ прибѣгать, чтобы перехитрить ихъ дерзость, и господствовать надъ ними! Эти воспоминанія смѣнились другими, еще болѣе тягостными, и лобъ Дённа нахмурился; его губы сжались, когда эти мысли столпились въ его головѣ.
   -- Я думаю, даже отецъ мой согласится, что мой долгъ теперь окончательно уплаченъ,-- пробормоталъ онъ про себя.
   -- Пойду, посмотрю на нихъ!-- Прибавилъ онъ послѣ минутной паузы; это зрѣлище покажется мнѣ, какъ далеко я подвинулся въ жизни.
   Онъ тихо сошелъ съ задней лѣстницы, которая вела въ садъ и, пройдя мимо конюшенъ, очутился на улицѣ. На первой биржѣ онъ взялъ повозку и поѣхалъ въ Клонтареръ.
   Если Дэвенпортъ Дённъ никогда не предавался страсти мщенья, то это отчасти потому, что считалъ ее роскошью выше своихъ средствъ.
   Онъ часто представлялъ въ своемъ воображеніи то время, когда ему можно будетъ насладиться этимъ удовольствіемъ, точно также какъ тысячью другими, которыя нѣкогда онъ считалъ для себя недоступными.
   Онъ думалъ, что онъ еще не достигъ той точки, гдѣ онъ будетъ въ состояніи обходиться безъ посторонней помощи, и знать въ совершенствѣ, чьи услуги могутъ быть ему полезны въ данную минуту. Но при всемъ этомъ, онъ не упускалъ случая наслаждаться несчастіемъ тѣхъ, которые нѣкогда его оскорбили. Сравнивать ихъ участь съ своею собственною было для него удовольствіемъ; вѣсы судьбы склонялись въ его пользу,-- и въ тѣхъ случаяхъ, когда онъ активно не способствовалъ этому, онъ уже считалъ себя великодушнымъ, благороднымъ и безупречнымъ.
   Предаваясь размышленіямъ объ этихъ предметахъ, онъ доѣхалъ до дома Келлета; на его стукъ отвѣчала Сибелла, въ истомленномъ лицѣ и усталыхъ глазахъ которой онъ едва узналъ наружность дѣвушки, которая въ первый разъ являлась ему со щеками, разгорѣвшимися отъ ходьбы и волненія.
   -- Я счелъ лучшимъ самъ придти къ нему,-- сказалъ Дённъ, объясняя причину своего пріѣзда.
   -- Въ немъ едва ли есть настолько сознанія, чтобы поблагодарить васъ,-- печально сказала она; -- но я очень благодарна вамъ. И молодая дѣвушка ввела Дённа въ комнату, гдѣ ея отецъ сидѣлъ въ томъ же самомъ положеніи, какъ прежде.
   -- Онъ не узнаётъ меня,-- прошепталъ Дённъ, когда пристальный взглядъ больнаго обратніся къ нему безъ малѣйшихъ признаковъ сознанія,-- онъ не узнаетъ меня!
   -- Нѣтъ, узнаю. Я хорошо знаю васъ, Дэвенпортъ Дённъ; знаю также, зачѣмъ вы пріѣхали сюда,-- возразилъ Келлетъ съ отчетливостью, которая поразила ихъ обоихъ.-- Оставь насъ, Белла, моя милочка, намъ нужно поговорить наединѣ.
   Сибелла была до такой степени поражена этимъ внезапнымъ проблескомъ ума, что не знала, какъ его понять и что дѣлать; по знаку со стороны Дённа, она тихо вышла изъ комнаты.
   -- Вы не должны волноваться, Келлетъ, и подвергать, этимъ опасности свою надежду на выздоровленіе; еще довольно будетъ времени поговорить о дѣлѣ впослѣдствіи.
   -- Нѣтъ, не будетъ времени,-- поэтому-то я и хочу поговорить съ вами теперь; -- рѣзко возразилъ Келлетъ. Я хорошо знаю, что дни мои сочтены.
   Дённъ началъ было что-то говорить въ одобрительномъ духѣ, но Келлетъ вдругъ остановилъ его, говоря:
   -- Полно, полно, не теряйте времени по напрасну. Развѣ это прикосновеніе похоже на прикосновеніе человѣка, которому остается еще долго жить на свѣтѣ?-- сказалъ онъ положивъ своя горячіе пальцы на руку Дённа.
   -- Я сказалъ, что знаю, зачѣмъ вы здѣсь, Дённъ,-- продолжалъ Келлетъ болѣе твердымъ голосомъ:-- вамъ хотѣлось посмотрѣть на свою работу. Да, именно такъ. Это вы довели меня до такого положенія, и хотѣли взглянуть на него. Обведите комнату глазами -- и вы увидите, что она достаточно бѣдна. Посмотрите на спальню, и вы убѣдитесь, что трудно найти что нибудь болѣе жалкое! Я заложилъ вчера свои карманные часы, и вотъ все, что я за нихъ выручилъ.-- При этомъ старикъ протянулъ руку и показалъ нѣсколько серебряныхъ и мѣдныхъ денегъ, лежавшихъ у него на ладони.
   -- У насъ не осталось ни одной серебряной ложки,-- и такъ вы можете быть увѣрены, что вы хорошо сдѣлали свое дѣло!
   -- Мой милый Келлетъ,-- эти слова не имѣютъ въ себѣ здраваго смысла.
   -- Можетъ быть: -- но можетъ быть также, что вы все таки хорошо ихъ понимаете. Теперь слушайте, Дённъ, сказалъ онъ, лихорадочно сжимая его руку; -- что начинаетъ ребенокъ, то оканчиваетъ взрослый! Я хорошо знаю васъ и наблюдалъ за вами въ теченіе многихъ лѣтъ. Всѣ ваши планы и проэкты никогда не могли обмануть меня; но вы строите зданіе на пескѣ. Что я зналъ о васъ какъ о мальчикѣ, то, другіе, можетъ быть, знаютъ о васъ какъ о взросломъ; и я не повѣрилъ бы самому св. Петру, если бы онъ сказалъ мнѣ, что вы сдѣлали кое-что только однажды.
   -- Если это не бредъ, такъ умышленное оскорбленіе!-- угрюмо пробормомалъ Дённъ, оттолкнувъ руку Келлета и отодвинувъ свой стулъ назадъ.
   -- Нѣтъ, это не бредъ,-- спокойно сказалъ Келлетъ. Холодный воздухъ могилы, открывающейся для меня, проясняетъ мнѣ мозгъ и я хорошо понимаю слова, которыя говорю, и предостереженіе, которое дѣлаю вамъ. Скажите людямъ откровенно, что вы создавали только пустые проэкты, что ваши компаніи -- мыльные пузыри, а банки -- обманъ; что вы мошеннически употребляете кредитъ одного человѣка противъ другого, заставляя народъ думать, что вы пользуетесь довѣренностью правительства, и увѣряя правительство, что вы можете сдѣлать, что вамъ угодно съ народомъ. Объявите немедленно, что вы только обманываете всѣхъ,-- не то, вамъ придется кончить чѣмъ нибудь еще похуже этого!
   -- Я пріѣхать сюда изъ состраданія къ вамъ.
   -- Нѣтъ, неправда. Вы явились сказать старому Мэту Дённу, что счетъ уплаченъ; онъ сегодня утромъ подходилъ къ моему окну и смотрѣлъ на меня.
   -- Мой отецъ! Это невозможно! Ему девяносто лѣтъ, и онъ едва въ состоянія ходить по комнатѣ
   -- Что мнѣ до этого? я знаю, что онъ стоялъ вотъ тамъ, у куста; онъ наклонился надъ подоконникомъ и глядѣлъ на меня; онъ два раза вытиралъ стекло, потускнѣвшее отъ его дыханія. Я закричалъ на него и онъ отошелъ прочь. Его понесли и уложили въ повозку, которая стояла за воротами.
   -- Правда ли это?-- торопливо вскричалъ Дённъ.
   -- Будь у меня столько силы, чтобы добраться до окна, я не посмотрѣлъ бы на его сѣдины.
   -- Если бы вы только осмѣлились! сказалъ Дённъ, вставая и не будучи болѣе въ состояніи удерживать свой гнѣвъ.
   -- Не уходите, я еще не кончилъ,-- вскричалъ Келлетъ, протянувъ къ нему свою руку.-- Плутовство вамъ удается, и потому, вы воображаете, что вы великій и уважаемый человѣкъ. Ошибаетесь; ни джентльмены, ни люди вашего класса не хотятъ считать васъ своимъ. Ни одинъ честный человѣкъ не станетъ ѣсть вашу хлѣбъ-соль, ни одна честная дѣвушка не согласится носить ваше имя. Вы здѣсь такъ же одиноки, какъ иностранецъ, который только-что прибылъ изъ чужой земли, и кромѣ васъ нѣтъ ни одного человѣка въ Ирландіи, который не видѣлъ бы этого.
   При послѣднихъ словахъ Дённъ опрометью бросился вонъ изъ комнаты и вышелъ на дорогу. Онъ до такой степени былъ подавленъ бѣшенствомъ и изумленіемъ, что прошло нѣсколько минутъ прежде, чѣмъ онъ могъ вспомнить, гдѣ онъ и куда ему надо ѣхать.
   -- Въ Бельдойль,-- сказалъ онъ извощику, указывая по направленію къ низкому берегу, гдѣ жилъ его отецъ; -- поѣзжай какъ можно скорѣе. Потомъ, вдругъ измѣнивъ свое намѣреніе, онъ прибавилъ:-- Нѣтъ, въ городъ.
   -- Уѣхалъ онъ, Белла?-- спросилъ Келлетъ, когда дочь его вошла въ комнату.
   -- Да; я не успѣла и поблагодарить его за визитъ.
   -- Кажется, я наговорилъ ему довольно,-- сказалъ онъ въ дикимъ смѣхомъ, который заставилъ ее обернуться и посмотрѣть на него.
   Она едва могла подавить внезапный крикъ ужаса, потому что одна сторона его, лица была искривлена параличомъ и весь ротъ его покосился.
   -- Что здѣсь такое, Белла?-- спросилъ онъ, стараясь прикоснуться рукою къ своей щекѣ;-- я чувствую онѣмѣніе, что-то въ родѣ... Ты плачешь, моя милочка?
   -- Нѣтъ, мнѣ попало что-то въ глазъ,-- отвѣчала она, отворачиваясь, чтобы скрыть свое лицо.
   -- Дай мнѣ зеркало, поскорѣй,-- вскричалъ онъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ,-- сказала она съ принужденнымъ смѣхомъ,-- вы не брились въ послѣдніе два дня и имѣете очень непрезентабельную наружность. Я не хочу, чтобы вы видѣли себя въ подобномъ состояніи.
   -- Принеси мнѣ зеркало сію минуту,-- сказалъ онъ запальчиво; причемъ слова его становились все менѣе и менѣе явственными.
   -- Прошу васъ, имѣйте терпѣніе, дорогой папа.
   -- Ну, такъ я пойду самъ.-- И съ этими словами онъ схватился за ручку кресла и пытался встать.
   -- Полно, полно,-- сказала Белла, нѣжно усаживая его опять. Я сейчасъ принесу его. Я хочу убѣдить васъ, милый папа... начала-было она, принеся зеркало, но все еще держа его въ своихъ рукахъ. Но Келлетъ грубо вырвалъ у ней зеркало и сталъ смотрѣться въ него.
   -- Вотъ оно что,-- сказалъ онъ наконецъ.-- Въ Корфу меня звали прекраснымъ Полемъ Келлетомъ. Желалъ бы я знать, что сказали бы обо мнѣ теперь.
   -- Это сейчасъ пройдетъ,-- не болѣе, какъ судорога.
   -- Да, сказалъ онъ съ поддразнивающимъ смѣхомъ, которому искаженное лицо придавало поразительное выраженіе.-- Обѣ стороны будутъ одинаковы -- завтра или послѣ завтра,-- я знаю это.
   Белла не могла удерживаться долѣе и, закрывъ лицо руками, горько зарыдала.
   Келлетъ продолжалъ смотрѣться въ зеркало и вслѣдствіе ли болѣзни или же мимолетнаго волненія, его черты подернулись сардоническимъ смѣхомъ, когда онъ сказалъ:-- Я ошибался, говоря, что никогда не впаду въ уныніе.
  

ГЛАВА XXV.

Кладбище.

   Въ странномъ климатѣ Ирландіи по временамъ выдаются зимніе дня, напоминающіе весну,-- съ мягкимъ солнечнымъ свѣтомъ, блестящими листьями и щебечущими птицами; потоки довершаютъ этотъ обманъ, извиваясь свѣтлыми струйками и тихо журча между камнями.
   Эти очаровательные дни исполнены отрадныхъ вліяній, и свѣжее дыханіе сада, вѣющее въ отворенныя окна гостиныхъ, приноситъ надежду и здоровье на своихъ крыльяхъ. Утромъ одного изъ такихъ дней маленькая погребальная процессія вошла въ ограду разрушенной церкви въ Келлестерѣ и направилась къ уединенному уголку, гдѣ виднѣлась открытая могила. Можно было легко замѣтить, что, за исключеніемъ одного человѣка, вся толпа, сопровождавшая гробъ, состояла или изъ наемныхъ плакальщиковъ, или изъ прохожихъ, привлеченныхъ празднымъ любопытствомъ. Это несли тѣло бѣднаго Келлета, за которымъ шелъ Конуэй.
   По окончаніи печальной церемоніи, когда всѣ присутствовавшіе разошлись, Конуэй остался между могилами, то читая надгробныя надписи, то прислушиваясь къ пѣснямъ жаворонка, котораго рѣзкія трели раздавались высоко въ небесахъ. "Бѣдный Джекъ!-- думалъ онъ вслухъ; -- онъ и не подозрѣваетъ, какую грустную обязанность я исполняю въ это утро. Онъ постоянно говорилъ о своемъ домѣ и о возвращеніи туда, и о томъ, какъ онъ будетъ разсказывать отцу о приключеніяхъ своей боевой жизни. Онъ не предчувствовалъ, что подъ этой кочкой будетъ лежать сегодня все, составлявшее домъ, о которомъ онъ мечталъ! Это почти послѣдній изъ героевъ Альбуэры,-- прибавилъ онъ, стоя надъ могилой. Въ эту минуту къ молодому человѣку подошелъ незнакомецъ, который, приподнявъ свою шляпу, назвалъ его по имени.-- А! мистеръ Дённъ, если не ошибаюсь?-- сказалъ Конуэй.
   -- Да, отвѣчалъ тотъ;-- мнѣ очень жаль, что я пришелъ слишкомъ поздно. Я желалъ отдать послѣдній долгъ уваженія нашему бѣдному другу, но къ несчастію все уже кончилось къ моему приходу.
   -- Вы, кажется, коротко его знали?-- спросилъ Конуэй.
   -- Съ самаго дѣтства,-- отвѣчалъ Дённъ, кашляя, чтобы скрыть нѣкоторое смущеніе. Наши семейства были въ короткихъ отношеніяхъ между собою, но собственно его самаго я видалъ рѣдко; онъ ушелъ за границу съ своимъ полкомъ, а по возвращенія своемъ онъ поселился въ отдаленной части Ирландіи, такъ что мы рѣдко встрѣчались другъ съ другомъ.
   -- Бѣдняжка,-- прошепталъ Конуэй,-- онъ, кажется, былъ забытъ почти всѣми. Я одинъ присутствовалъ на его похоронахъ!
   -- Такова жизнь!-- сказалъ Дённъ.
   -- Но не такова должна быть смерть,-- прибавилъ Конуэй. Храбраго, стараго солдата должны провожать къ мѣсту вѣчнаго успокоенія его друзья и товарищи; но онъ былъ бѣденъ, и этимъ объясняется все!
   -- Этотъ приговоръ строгъ въ устахъ такого молодого человѣка, какъ вы.
   -- Нѣтъ; если бы бѣдный Келлетъ палъ въ сраженіи, то онъ былъ бы похороненъ со всѣми почестями, приличными его памяти; но онъ жилъ въ свѣтѣ, гдѣ не цѣнятся качества солдата, я его забыли,-- вотъ и все.
   -- Теперь мы должны подумать объ его дочери; нужно что нибудь сдѣлать для нея,-- сказалъ Дённъ.
   -- У меня есть на этотъ счетъ одинъ планъ, если вы будете такъ добры, что поможете мнѣ,-- сказалъ Конуэй, краснѣя. Вамъ, можетъ быть, извѣстно, что мы съ Джекомъ Келлетомъ были товарищами. Онъ спасъ мою жизнь, рискуя своею собственной; но еще болѣе чѣмъ жизнью, я обязанъ ему тѣмъ, что онъ внушилъ мнѣ бодрый, веселый духъ въ то время, когда я былъ сильно расположенъ сердиться на цѣлый свѣтъ; такъ что относительно Джека на мнѣ лежитъ большой долгъ. Здѣсь Конуэй запнулся и остановился, и только по знаку Дённа продолжалъ:
   -- Я имѣю добрую старуху -- мать, которая живетъ одна въ Уэльзѣ; она, правда, не слишкомъ богата, но все таки можетъ сдѣлать доброе дѣло и вполнѣ расположена къ этому. Нельзя ли уговорить миссъ Келлетъ жить съ нею? Сперва можно пригласятъ ее къ матушкѣ въ гости, а потомъ время постепенно покажетъ имъ, какъ онѣ полезны другъ другу,-- и онѣ увидятъ, что не имѣютъ нужды и не могутъ разстаться. Вотъ мой планъ: поддержите ли вы его?
   -- Я долженъ сказать вамъ откровенно, что я не берусь давать совѣты миссъ Келлетъ. Я никогда не видалъ ее до того вечера, какъ вы провожали ее ко мнѣ; поэтому мы совершенно чужіе другъ другу. Впрочемъ вашъ планъ самъ по себѣ очень хорошъ, и если только я въ состояніи способствовать ему, то вы можете на меня разсчитывать; но вы сами обдумайте, могутъ ли быть приняты мои совѣты. Я сдѣлаю вамъ только одинъ вопросъ,-- вы извините его откровенность, которая оправдывается его искренностію. Миссъ Келлетъ, хотя она жила въ бѣдности, была дочерью джентльмена, обладавшаго нѣкогда хорошимъ состояніемъ; всѣ привычки въ жизни образовались среди зажиточной обстановки: вѣроятно ли... т. е. въ такомъ ли положеніи находятся обстоятельства вашей матушки...
   -- Моя матушка имѣетъ около сотни фунтовъ въ годъ,-- поспѣшно прервалъ Конуэй.-- Я знаю, это скудный доходъ, и вамъ было бы трудно отвѣчать -- какъ можно жить съ подобными средствами; но она очень искусно сводитъ концы съ концами.
   -- Я не имѣлъ ни малѣйшаго намѣренія простирать такъ далеко мое любопытство,-- сказалъ Дённъ. Цѣль моя была -- показать вамъ вообще, что миссъ Келлетъ, живши до сихъ поръ въ довольствѣ...
   -- Хорошо; мы сдѣлаемъ, что только можемъ,-- т. е. матушка сдѣлаетъ. Только скажите мнѣ, что вы поддержите этотъ планъ -- и я буду доволенъ.
   -- А насчетъ васъ самихъ: неужели у васъ нѣтъ никакого плана, никакихъ предположеній насчетъ своей собственной судьбы? Человѣкъ, полный молодости и энергіи, не долженъ впадать въ безпечную праздность отставнаго солдата.
   -- Вы забываете вотъ это,-- возразилъ Конуэй, указывая на свой пустой рукавъ.
   -- Многіе однорукіе офицеры предводительствуютъ своими эскадронами въ сраженіяхъ; и ваши заслуги, если только ихъ представить и поддержать, какъ слѣдуетъ, можетъ быть, будутъ признаны въ конной гвардіи. Скажите, поступили бы вы опять на службу, если бы вамъ былъ предложенъ чинъ корнета?
   -- Поступилъ ли бы я на службу?-- я благословилъ бы тотъ день, который принесъ бы мнѣ это извѣстіе. Но вопросъ теперь не обо мнѣ, гордо сказалъ онъ и повернулся, чтобы идти прочь. Длинъ послѣдовалъ за нимъ, и они вмѣстѣ вышли на дорогу. Прекрасный экипажъ, запряженный парой сильныхъ, кровныхъ лошадей ждалъ его, и лакей съ тщеславнымъ шумомъ откинулъ подножки, замѣтивъ приближеніе своего господина.
   -- Пусть экипажъ ѣдетъ за нами,-- сказалъ Дённъ слугѣ и пошелъ рядомъ съ Конуэемъ.-- Если бы я не могъ быть вамъ полезенъ, то мое замѣчаніе было бы вольностью,-- сказалъ Дённъ;-- но я имѣю нѣкоторое вліяніе на сильныхъ лицъ...
   -- Я долженъ сейчасъ же остановить васъ,-- сказалъ Конуэй добродушно. Я принадлежу къ разряду людей, которые не принимаютъ милостей ни отъ кого, кромѣ своихъ личныхъ друзей; и хотя и очень благодаренъ вамъ за добрыя намѣренія относительно меня, но вспомните, что мы совсѣмъ чужіе другъ другу.
   -- Я желалъ бы забыть это,-- вѣжливо возразилъ Дённъ.
   -- А я буду такъ нелюбезенъ, что удержу это въ памяти. Полно, мистеръ Дённъ; я добиваюсь вашего участія не въ этомъ. Если вы можете принести нѣкоторую надежду и утѣшеніе вонъ въ тотъ маленькій коттеджъ, то этимъ вы сдѣлаете гораздо больше добра, чѣмъ какою бы то ни было услугой человѣку подобному мнѣ.
   -- Я думаю, что едва ли благоразумно предпринимать что нибудь, прежде чѣмъ пройдетъ день или два,-- сказалъ Дённъ тономъ вопроса.
   -- Разумѣется. Между тѣмъ я напишу къ матушкѣ, и она сама обратится къ миссъ Келлетъ съ приглашеніемъ, и даже, если вы найдете это лучшимъ, пріѣдетъ сюда.
   -- Мы подумаемъ объ этомъ.-- Поѣдемте со мной въ городъ и пообѣдаемъ вмѣстѣ, если вы не отозваны.
   -- Сегодня я не могу, извините. Я сегодня не въ духѣ, и чувствую желанье остаться одинъ.
   -- Позволите вы мнѣ повидаться съ вами завтра или послѣ завтра?
   -- Пусть послѣ завтра. А тѣмъ временемъ я получу отвѣтъ отъ моей матушки,-- сказалъ Конуэй, и они разстались.
   Давно уже щегольской экипажъ Дённа уѣхалъ, а Чарльзъ Конуэй продолжалъ бродить въ окрестностяхъ маленькаго коттеджа. Ставни его были закрыты, ни малѣйшаго дыма не выходило изъ трубы, и домикъ имѣлъ печальный видъ опустѣвшаго жилища. Молодой человѣкъ нѣсколько разъ подходилъ къ маленькой калиткѣ и смотрѣлъ въ садъ. Онъ отдалъ бы все на свѣтѣ, чтобы только спросить о миссъ Келлетъ, увидать кого нибудь, кто могъ бы сказать ему -- какъ перенесла она этотъ страшный часъ испытанія; но никого не было видно. Не разъ онъ отважно подходилъ къ двери и робко стоялъ тамъ, не зная, что ему дѣлать; потомъ осторожными шагами онъ удалялся и выходилъ на дорогу. Такъ прошелъ полдень, солнце склонялось къ западу, наконецъ приблизился вечеръ,-- а онъ все еще не уходилъ прочь. Онъ думалъ, что съ наступленіемъ ночи какой нибудь мерцающій огонекъ покажетъ, что въ домѣ есть признаки жизни; но все оставалось мрачнымъ, безмолвныхъ и безотраднымъ. Однако же онъ все еще не могъ оторваться отъ этого мѣста, и ночь давно уже наступила, прежде чѣмъ онъ рѣшился направить свои шаги къ Дублину.
   Возвратимся на минуту къ мистеру Дэвенпорту Дённу. Онъ не одинъ занималъ теперь прекрасную, двухмѣстную карету, которая плавно катилась въ городъ. Въ одномъ углу ея сидѣлъ Дрисколь; штора надъ окномъ съ его стороны была опущена, чтобы скрыть его отъ глазъ проходящихъ.
   -- И это былъ Конуэй! воскликнулъ онъ какъ только Дённъ сѣлъ на свое мѣсто. Не правъ ли я былъ, говоря, что вы навѣрно захватите его здѣсь?
   -- Это я зналъ и безъ васъ,-- сказалъ Дённъ отрывисто.
   -- Ну, каковъ онъ? Легко-ли съ нимъ поладить? Не хитеръ ли онъ?
   -- Онъ гордъ, какъ Люциферъ,-- вотъ все, что я узналъ о немъ; и мало есть вещей, съ которыми труднѣе было бы управиться, чѣмъ съ гордостью.
   -- Да, если вы не умѣете обойти ее,-- сказалъ Дрисколь, лукаво подмигнувъ глазомъ.
   -- Я не имѣю времени для этого,-- сухо сказалъ Дённъ.
   -- Какъ онъ принялъ ваши слова? Не упирался?
   -- Неужели вы думаете, что я говорилъ ему объ его фамиліи или объ его состояніи? Развѣ могъ я при подобномъ случайномъ свиданіи приступить къ предмету, столь трудному и сложному? Вы имѣете странныя понятія о деликатности и тактѣ, Дрисколь.
   -- Боже мой! я бѣдное созданіе, но все таки я иду да иду, и въ результатѣ обыкновенно выходитъ, что къ концу дня я такъ же далеко подвинулся на своей дорогѣ, какъ тѣ, которые ѣдутъ на почтовыхъ.
   -- Вы сдѣлали бы кашу изъ всего, что требуетъ легкой руки и нѣжнаго прикосновенія,-- ужъ это я могу вамъ сказать. Дѣло здѣсь идетъ между перомъ королевства съ двѣнадцатью тысячами годоваго дохода и отставнымъ солдатомъ, получающимъ по восьми пенсовъ въ день. Нѣтъ надобности слишкомъ много думать, чтобы сообразить -- на чью сторону склоняются вѣсы.
   -- Вы забываете о бездѣлицѣ, кто изъ нихъ имѣетъ право быть перомъ съ двѣнадцатью тысячами годоваго дохода?
   -- Нѣтъ, я не забываю, и хотѣлъ перейти къ этому обстоятельству, когда вы прервали меня. Покамѣстъ мы не успѣемъ добиться своихъ условій отъ лорда Лаккингтона...
   -- Да, но въ чемъ состоятъ эти условія!-- поспѣшно прервалъ Дрисколь.
   -- Если вы будете прерывать меня каждую минуту, то мнѣ невозможно будетъ объяснить мою мысль. Вы сами должны назначить условія; вы можете поставить цифры, какъ вамъ угодно. Что касается до меня, я имѣю свои виды, которые никакимъ образомъ не мѣшаютъ вашимъ. Но обратимся къ дѣлу: покамѣстъ вамъ не удастся поладить съ виконтомъ, мы не имѣемъ никакой нужды въ солдатѣ. Относительно Конуэя вамъ слѣдуетъ позаботиться только о томъ, чтобы онъ не попалъ ни въ какія другія руки, кромѣ нашихъ, чтобы онъ не узналъ ничего о своихъ правахъ и находился внѣ всякой возможности получить подобное свѣденіе до тѣхъ поръ, пока мы сами не признаемъ нужнымъ сообщить ему...
   -- Въ такомъ случаѣ онъ не долженъ находиться въ обществѣ дочери Поля Келлета,-- прервалъ Дрисколь. Во всемъ королевствѣ нѣтъ ни одной фамиліи, исторіи которой она не знала бы наизусть.
   -- Я уже думалъ объ этомъ,-- и дѣйствительно существуетъ нѣкоторая опасность въ этомъ отношеніи.
   -- Какимъ образомъ?
   -- Конуэй въ эту самую минуту составляетъ планъ поселить ее въ домѣ своей матери, гдѣ-то въ Уэльзѣ, кажется.
   -- Если онъ влюбился въ нее, то дѣло плохо,-- сказалъ Дрисколь.
   -- Она читаетъ и пишетъ съ утра до ночи; она способна на всякіе труды и не боится никакой усталости, и всѣ развѣдыванья и разслѣдованія, утомляющія другихъ, для нея составляютъ просто забаву. Поэтому, если она когда нибудь сойдется съ его матерью и услышитъ разсказы старухи о семейныхъ дѣлахъ, то она тотчасъ же приметъ въ нихъ самое дѣятельное участіе.
   -- Нѣтъ никакой надобности, чтобы она ѣхала туда.
   -- Да. Но этого мало; она не должна ѣхать,-- не должна видѣться съ старухой.
   -- Я, кажется, могу устроить это. Нѣсколько труднѣе будетъ отстранять покамѣстъ самаго Конуэя. Мнѣ бы хотѣлось, чтобы онъ опятъ отправился въ Крымъ.
   -- Его могутъ убить.
   -- Да; но его права не умрутъ. Послушайте, Дрисколь,-- медленно произнесъ Дённъ,-- я рискнулъ сказать ему сегодня утромъ, что готовъ помочь ему своимъ вліяніемъ, если онъ хочетъ опять вступить въ службу съ чиномъ Офицера, и что-же вы думаете?-- онъ принялъ это предложеніе, какъ излишнюю вольность съ моей стороны. Но можно устроить дѣло другимъ образомъ. Дайте мнѣ подумать и, можетъ быть, я нападу на какое нибудь средство. Генеральный прокуроръ долженъ сообщить мнѣ завтра свое мнѣніе на счетъ правъ Конуэя, а послѣ завтра я повидаюсь съ нимъ самимъ, и тогда вы узнаете все.
   -- Мнѣ не нравятся всѣ эти отсрочки; -- началъ было Дрисколь, во взглядъ Дённа остановилъ его, и онъ опустилъ голову съ досадой и смущеніемъ.
   -- Вы даете не большія суммы въ займы подъ вѣрное обезпеченіе, Дрисколь,-- сухо сказалъ Дённъ:-- можетъ быть на дняхъ къ вамъ обратится съ просьбой о ссудѣ нѣсколькихъ сотенъ одинъ молодой человѣкъ, желающій купить офицерскій патентъ,-- вы понимаете меня?
   -- Кажется, понимаю,-- отвѣчалъ Дрисколь съ значительною улыбкой.
   -- Вы не будете слишкомъ несговорчивы съ нимъ на счетъ условій, въ особенности если онъ представитъ въ обезпеченіе какія нибудь старыя фамильныя бумаги,-- не такъ ли?
   -- Разумѣется. Не болѣе, какъ номинальная гармонія,-- сказалъ Дрисколь, смѣясь. О, это странный свѣтъ, и человѣкъ долженъ сильно работать своими умственными способностями для того, чтобы жить въ немъ. И, высказавъ эту философическую сентенцію, мистеръ Дрисколь простился съ Дённомъ и отправился домой.
  

ГЛАВА XXVI.

Остендскій пакетботъ.

   Была бурная ночь, когда параходъ Оспрей отправлялся, въ Остенде. Люки его были заперты, матросы выпачканы смолой, вода покрывала палубу и струилась со снастей. Хотя волны хлестали черезъ бортъ, когда судно стояло на якорѣ, хотя небольшое пространство между берегомъ и шкафутомъ можно было пройти не иначе, какъ съ опасностью жизни; но у капитана въ рукахъ былъ рупоръ, и онъ рѣшился выйти въ море. На кораблѣ было только три пассажира: двое взошли туда вмѣстѣ съ капитаномъ, а третій былъ уже прежде ихъ на палубѣ и медленно ходилъ взадъ и впередъ съ своею сигарой, останавливаясь по временамъ, чтобы посмотрѣть на огни, сіявшіе на берегу или бросить взглядъ на бурный хаосъ волнъ, бушевавшихъ въ морѣ.
   -- Теперь мы безопасны, надѣюсь, Грогъ?-- пробормоталъ Бичеръ, когда корабль, снявшись съ своего послѣдняго якоря, отворотилъ носомъ прочь отъ гавани.
   -- Я думаю, что вы безопасны,-- отвѣчалъ Дэвисъ, высѣкая огонь, чтобы закурить сигару.-- Мало найдется молодцовъ, которые согласились бы въ подобную ночь плыть сюда, держа въ зубахъ приказъ объ арестѣ.
   -- Мнѣ самому это не слишкомъ нравится,-- сказалъ Бичеръ; море страшно бурлитъ, а наше судно -- просто орѣховая скорлупа.
   -- Оно очень надежно въ морѣ, сэръ, могу васъ увѣрить,-- сказалъ капитанъ, который подслушалъ послѣднія слова, отдавая посредствомъ рупора приказанія матросамъ.
   -- У васъ нѣтъ другихъ пассажировъ кромѣ насъ?-- спросилъ Бичеръ.
   -- Только вонъ тотъ джентльменъ,-- прошепталъ капитанъ, указывая на незнакомца, ходившаго по палубѣ.
   -- Я думаю, не многимъ придетъ фантазія отправиться въ такую погоду,-- сказалъ Бичеръ.
   -- Очень не многимъ, сэръ, если у нихъ нѣтъ особенно настоятельныхъ причинъ для путешествія по морю,-- отвѣчать капитанъ.
   -- Это не въ бровь, а прямо въ глазъ!-- проворчалъ Грогъ на ухо Бичеру. Не болтайте пожалуйста вздору. Эй, будьте осторожны, говорю вамъ.
   -- Я начинаю чувствовать чертовскій холодъ,-- сказалъ Бичеръ, вздрогнувъ.
   -- Такъ ступайте внизъ и выпейте чего нибудь горячаго,-- сказалъ Дэвисъ, идя къ лѣстницѣ.-- Пойдемте.
   -- Нѣтъ, я долженъ оставаться на палубѣ, не смотря ни на какой холодъ. Я ужасно страдаю въ каютѣ. Пришлите мнѣ стаканъ пуншу, Дэвисъ, какъ можно погорячѣй.
   -- Вамъ лучше бы послушаться совѣта вашего друга,-- замѣтилъ капитанъ.-- Погода прескверная и вамъ будетъ удобнѣе подъ крышей.-- Но Бичеръ отказался послѣдовать этому совѣту, и капитанъ, перейдя черезъ палубу, повторилъ тоже самое другому пассажиру.
   -- Нѣтъ, благодарю васъ,-- весело сказалъ тотъ; -- но если кто нибудь изъ вашихъ людей можетъ дать мнѣ плащъ или капишонъ, то я буду очень обязанъ, потому что я довольно плохо защищенъ противъ мокрой погоды.
   -- Я съ удовольствіемъ могу дать вамъ пледъ,-- сказалъ Бичеръ, подслушавшій эту просьбу; и онъ вытащилъ одну изъ тѣхъ принадлежностей дорожнаго комфорта, которыя имѣютъ видъ толстаго шерстянаго одѣяла.
   -- Я съ большой охотой принимаю ваше предложеніе, тѣмъ болѣе что, кажется, я имѣлъ уже честь быть вамъ представленнымъ,-- сказалъ незнакомецъ. Вѣдь вы -- мистеръ Аннеслей Бичеръ?
   -- Какъ?.. Я не знаю... Я не совсѣмъ увѣренъ; плохо вижу при этомъ свѣтѣ,-- началъ Бичеръ въ довольно сильномъ смущеніи, которое его собесѣдникъ тотчасъ же замѣтилъ и поспѣшилъ помочь ему, говоря:
   -- Я видѣлъ васъ у бѣднаго Келлета. Мое имя -- Конуэй.
   -- А, Конуэй; -- теперь знаю,-- сказалъ Бичеръ, смѣясь. Я боялся, что вы -- "темная лошадь", какъ мы говоримъ. Теперь зная вашу масть, я опять спокоенъ.
   Конуэй тоже засмѣялся откровенности этого признанія, о они вмѣстѣ начали ходить по палубѣ.
   -- Вы упомянули о Келлетѣ. Какъ онъ поживаетъ?
   -- Онъ умеръ, бѣдняжка,-- сказалъ Конуэй. Я надѣялся встрѣтить васъ на похоронахъ.
   -- Я былъ бы тамъ, если бы они случились въ воскресенье,-- весело сказалъ Бичеръ. Я любилъ старика. Правда, онъ нѣсколько надоѣдалъ своими разсказами объ Арайо Молиносѣ, объ Альбуэрѣ, о Сультѣ и проч, но онъ былъ необыкновенно добръ относительно того, чтобы помочь кому нибудь въ бѣдѣ, и гостепріименъ, какъ князь.
   -- Я увѣренъ въ этомъ,-- подтвердилъ Конуэй.
   -- А я готовъ поклясться въ этомъ; я обѣдалъ съ нимъ каждое воскресенье регулярно, и никогда не забуду этихъ маленькихъ твердыхъ бараньихъ ногъ -- гдѣ только онъ доставалъ ихъ, одинъ Богъ знаетъ!-- не забуду также и этихъ жосткихъ капорцевъ, похожихъ на большую лебединую дробь, и приправленныхъ столовымъ пивомъ и водочнымъ грогомъ. Бѣдный Келлетъ воображалъ, что онъ угощаетъ васъ отборною дичью.
   -- Онъ съ такою же щедростью угостилъ бы васъ дичью, если бы имѣлъ ее,-- сказалъ Конуэй нѣсколько сердитымъ тономъ.
   -- Да. Онъ дѣйствительно угощалъ, когда она была у него,-- по крайней мѣрѣ, я такъ слышалъ, потому что я никогда не видалъ его прежняго жилища въ Келлетс-Таунѣ, или Кэстль-Келлетѣ.
   -- Въ Келлетс-Кортѣ,-- поправилъ Конуэй,
   -- Да, именно такъ, въ Келлетс-Кортѣ. Удивляюсь, какъ могъ я забыть это названіе, потому что я слышалъ его тысячу разъ.
   -- Люди забываютъ много вещей, которыя имъ слѣдовало бы помнить,-- сказалъ Конуэй значительно.
   -- Вы хотите сказать,-- прервалъ Бичеръ съ веселымъ смѣхомъ,-- что мнѣ слѣдовало бы имѣть болѣе свѣжую память насчетъ доброты стараго Поля, и вы правы; но если бы вы знали, какъ сурово свѣтъ обошелся со мною, то можетъ быть, не были бы такъ строги ко мнѣ. Со времени Эпсонскихъ скачекъ въ 1842 г.,-- прибавилъ онъ торжественно,-- я не имѣю ни одного мопса, ни одного -- клянусь вамъ честнымъ, благороднымъ словомъ. Это жестоко, чертовски жестоко.
   -- Мнѣ кажется, что это дѣйствительно жестоко,-- подтвердилъ Конуэй; но трудно было бы рѣшить; въ какомъ смыслѣ надо было понимать эти слова.
   -- А что сталось съ его дочерью?-- спросилъ Бичеръ вдругъ и, не ожидая отвѣта, продолжалъ: -- чертовски хорошенькая дѣвушка, еслибъ только ее получше принарядить; но она не имѣетъ и малѣйшаго понятія о туалетѣ.
   -- Ихъ скудныя средства, кажется, могутъ объяснить это обстоятельство,-- серьёзно сказалъ Конуэй.
   -- Гдѣ есть желаніе, тамъ есть и средства, вотъ моя теорія. Какъ мнѣ ни приходилось иногда плохо, я всегда умѣлъ заставить своего портнаго одѣвать меня, какъ джентельмена. Я утверждаю,-- прибавилъ онъ, обращаясь къ прежнему предмету,-- что она была горда. Старый Келлетъ страшно боялся дѣлать кое-какія вещи изъ опасенія, какъ бы она не узнала. Онъ самъ говорилъ мнѣ объ этомъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ?-- воскликнулъ Конуэй съ очевиднымъ удовольствіемъ, проглядывавшимъ въ тонѣ этихъ словъ.
   -- Я могъ бы помочь ему тысячью способовъ. Я зналъ людей, которые уладили бы его счеты -- небольшія суммы, разумѣется,-- и дали бы ему возможность жить довольно весело, но она не допускала этого ни подъ какимъ видомъ.
   -- Я не зналъ этого,-- замѣтилъ Конуэй, подстрекая Бичера тономъ своихъ словъ къ дальнѣйшей откровенности.
   Но, Бичеръ, ошибаясь на счетъ источника возбужденнаго имъ интереса и думая, что Конуэй заинтересованъ его собственною хитростью и сметливостію, началъ разсказывать о томъ, какъ знакомъ онъ съ финансовыми операціями евреевъ и ростовщиковъ, съ гордостью объявляя, что въ городѣ нѣтъ человѣка, который бы такъ же хорошо, какъ онъ, зналъ вычисленіе процентовъ.
   -- Я имѣлъ-таки съ ними кое-какія дѣлишки, сказалъ онъ съ нѣкоторымъ тщеславіемъ;-- у меня водились деньги, когда на "торфѣ" не было человѣка, который могъ бы достать гинею. Вотъ видите,-- прибавилъ онъ шопотомъ, какъ бы по секрету,-- я могъ оказать имъ услугу, которую нельзя было вознаградить никакими деньгами. Я зналъ все, что происходило въ обществѣ и въ клубахъ. Я предостерегъ Фордайса не давать Этериджи болѣе ста или двухъ сотъ фунтовъ. Я былъ единственнымъ джентльменомъ, который зналъ, что лошадь Брукдэля выиграетъ призъ. О! Если бы мы только были знакомы съ вами шесть лѣтъ тому назадъ: какую славную штуку мы сдѣлали бы вмѣстѣ! Даже теперь,-- продолжалъ онъ съ возрастающимъ одушевленіемъ,-- еще можно чертовски много сдѣлать за границей. Брюссель и Флоренція еще далеко не исчерпаны, тамъ можно еще очень и очень поживиться,-- разумѣется не отъ иностранцевъ, а отъ нашихъ земляковъ, оксфордскихъ и кэмбриджскихъ молокососовъ! Куда вы ѣдете, чѣмъ вы занимаетесь?-- спросилъ онъ вдругъ, какъ будто озаренный внезапною мыслью.
   -- Я стараюсь возвратиться въ Крымъ,-- отвѣчалъ Конуэй, улыбаясь планамъ, которые Бичеръ сообщалъ ему съ такою откровенностью.
   -- Въ Крымъ!-- вскричалъ Бичеръ; -- да вѣдь это просто сумашествіе; тамъ и теперь дерутся также жарко, какъ прежде, послѣдній нумеръ газеты наполненъ отчетомъ о послѣдней вылазкѣ русскихъ, для нападенія на паши линіи, да и о раненыхъ и убитыхъ съ нашей стороны.
   -- Дѣйствительно, дерутся крѣпко...
   -- Все это очень хорошо, но, мнѣ кажется, вамъ можно бы удовольствоваться тѣмъ, что вы уже видѣли. Что касается до меня, такъ по моему, добровольно лѣзть на русскихъ солдатъ -- это все равно, какъ если бы я отправился въ Мидльсекскій госпиталь и попросилъ какого нибудь изъ тамошнихъ хирурговъ рѣзать меня, какъ ему угодно. Право, я не заплатилъ бы за это ни копѣйки.
   -- Что касается до платы, такъ, я думаю, вы правы; но вспомните, что для оцѣнки одной и той же вещи существуютъ разные способы. Вотъ я, напримѣръ, люблю солдатскую жизнь .
   -- О вкусахъ не спорятъ,-- прервалъ Бпчеръ.-- Я зналъ молодца, который до такой степени пристрастился къ тюрьмѣ Королевиной скамьи, что не позволялъ друзьямъ освободить его;-- но, говоря серьёзно, Крымъ скверная штука.
   -- Я былъ бы очень счастливъ, если бы сегодня узналъ, какимъ образомъ мнѣ можно вернуться туда.
   -- У меня въ головѣ составленъ планъ, который будетъ почище Крыма;-- сказалъ Бичеръ тихимъ, осторожнымъ голосомъ, какъ человѣкъ, который боится, чтобы его не подслушали: -- я почти готовъ открыться вамъ, хотя здѣсь на пароходѣ есть одинъ человѣкъ, отъ котораго мнѣ крѣпко досталось бы за эту нескромность.
   -- Не навлекайте, пожалуйста, на себя неудовольствія изъ-за кеня,-- сказалъ Конуэй, улыбаясь.-- Я совершенно не достоинъ этой довѣренности и рѣшительно не способенъ воспользоваться ею.
   -- Я не увѣренъ въ этомъ,-- возразилъ Бичеръ.-- Человѣкъ, котораго такъ обдули, какъ васъ, послѣ того всегда смотритъ въ оба. Подойдите поближе вотъ сюда,-- прошепталъ онъ, оглядываясь.-- Замѣтили ль вы, что, взойдя на палубу, я два или три раза ходилъ къ передней части парохода?
   -- Да, замѣтилъ.
   -- Вы не догадались -- зачѣмъ?
   -- Нѣтъ, я не обратилъ на это особеннаго вниманія.
   -- Такъ я вамъ скажу,-- прошепталъ онъ еще тише,-- я ходилъ присмотрѣть за лошадью, которая стоитъ тамъ у меня. Это Мопсъ, который уже не разъ бѣгалъ на скачкахъ. Да, онъ здѣсь!-- И голосъ Бичера задрожалъ отъ гордости и волненія.
   -- Въ самомъ дѣлѣ!-- воскликнулъ Конуэй, забавляясь его восторгомъ.
   -- Да, онъ здѣсь, подъ видомъ образцоваго быка, назначеннаго для короля бельгійцевъ. Никто не подозрѣваетъ, не можетъ и подозрѣвать его; онъ такъ хорошо поддѣланъ, съ рогами и проч. Онъ стоитъ въ большомъ темномъ ящикѣ; мы прицѣпимъ къ этому ящику лошадей и потащимъ его въ Брюссель. Вотъ это я называю дѣломъ! Мы пустимъ его на скачку подъ именемъ Клиппера, -- не забудьте: Клипперъ!
   -- Я уже вамъ сказалъ, что я не стою подобной довѣренности; вы рискуете, сообщая свою тайну такому нескромному человѣку, какъ я.
   -- Вы не выдадите насъ?-- вскричалъ Бичеръ въ ужасѣ.
   -- Самое лучшее ручательство противъ подобнаго поступка съ моей стороны состоитъ въ томъ, что я, вѣроятно, буду за нѣсколько сотъ миль отъ васъ, прежде чѣмъ начнутся ваши скачки.
   Съ минуту или двѣ Бичеръ находился въ крайнемъ отчаяніи. Онъ видѣлъ, что опрометчивость заставила его сдѣлать безумный поступокъ по добротѣ души, и что онъ даже не получилъ никакой благодарности за свое великодушіе. Чего бы онъ не далъ, чтобы только взять вазадъ свои слова? Чего бы онъ не сдѣлалъ, чтобы изгладить произведенное ими впечатлѣніе?.. Наконецъ озарила, по видимому , его внезапная мысль и онъ сказалъ:
   -- Насъ здѣсь двое; мой товарищъ -- первѣйшій стрѣлокъ изъ пистолета.
   -- Я не подамъ ему повода показать свою ловкость, будьте увѣрены въ этомъ,-- сказалъ Конуэй, стараясь всѣми силами удержаться отъ смѣха.
   -- Онъ застрѣлитъ васъ въ мгновеніе ока, если вы предадите его. Онъ скоро покончилъ бы и со мною, если бы только подозрѣвалъ меня.
   -- Я на вашемъ мѣстѣ предпочелъ бы болѣе спокойнаго товарища,-- сухо сказалъ Конуэй.
   -- О! но онъ у меня, какъ оракулъ. Соломонъ былъ мудрецъ...
   -- Какую адскую чепуху вы тамъ несете съ своими Соломономъ и Самсономъ?-- закричалъ Грогъ Дэвисъ, который только что воротился къ передней части корабля, гдѣ онъ присматривалъ за лошадью;-- ступайте внизъ и выпейте стаканъ грогу.
   -- Я останусь тамъ, гдѣ я теперь,-- угрюмо возразилъ Бичеръ и отошолъ прочь.
   -- Кажется, мнѣ знакомъ голосъ вашего друга,-- сказалъ Конуэй, когда Бичеръ присоединился къ нему. Если я не ошибаюсь, такъ это тотъ человѣкъ, противъ котораго я имѣю давнишнее неудовольствіе.
   -- Такъ не высказывайте его,-- поспѣшно прервать Бичеръ. Я скорѣе готовъ войти въ клѣтку какого нибудь изъ тигровъ фонъ-Амбурга, чѣмъ шутить съ Грогомъ Дэвисомъ.
   -- На этотъ счетъ не безпокойтесь,-- сказалъ Конуэй. Я никогда не откапываю старыхъ счетовъ; я хочу только посовѣтовать вамъ не поддаваться слишкомъ его власти, такъ чтобы вамъ всегда было легко вырваться изъ его рукъ. Что касается до меня, такъ едва ли мнѣ случится увидѣть его когда нибудь опять.
   -- Я желалъ бы, чтобы вы оставили свое намѣреніе насчетъ Крыма,-- сказалъ Бичеръ, который по какому-то странному капризу своей странной натуры, начиналъ чувствовать нѣкоторую симпатію къ Конуэю.
   -- Зачѣмъ же мнѣ оставлять его? Это единственное поприще, для котораго я годенъ. У меня есть одинъ старый пріятель въ пьемонтской службѣ, который командуетъ кавалерійскимъ отрядомъ, и я теперь ѣду въ Туринъ, чтобы посмотрѣть, не можетъ ли онъ сдѣлать меня чѣмъ нибудь, начиная отъ адъютанта до ординарца. Когда человѣкъ разъ очутится противъ непріятеля, то мало нужды, какую должность онъ занимаетъ.
   -- Да, шансы быть убитымъ совершенно одинаковы,-- если вы это хотѣли сказать.
   -- Не совсѣмъ это,-- отвѣчалъ Конуэй, смѣясь,-- хотя даже въ этомъ отношеніи результатъ одинаковъ.
   За тѣмъ два собесѣдника молча заходили по палубѣ.
   Едва Бичеръ прекратилъ свой разговоръ, какъ за руку его, опиравшуюся на нактоузъ, у котораго онъ стоялъ, кто-то схватилъ съ такою силой, что онъ чуть не вскрикнулъ отъ боли и въ тоже самое мгновеніе въ его ушахъ раздалось проклятіе, произнесенное шопотомъ.
   -- Продолжайте,-- сказалъ Конуэй, ожидавшій отъ Бичера дальнѣйшаго разсказа.
   Бичеръ пробормоталъ нѣсколько невнятныхъ словъ насчетъ того, что онъ почувствовалъ внезапный холодъ и что ему надо выпить водки, и опустился въ каюту.
   -- Я слышалъ васъ,-- вскричалъ Дэвисъ, какъ-только Бичеръ вошелъ туда. Я слышалъ васъ! о если бы я не слыхалъ собственными ушами, то не повѣрилъ бы! Развѣ я васъ не предостерегалъ, не одинъ, а сто разъ, противъ этой проклятой болтливости? Не говорилъ ли я вамъ, что если бы даже всѣ дѣйствія въ вашей жизни были чисты и честны, то уже одна ваша глупая болтовая надѣлала бы вамъ бѣды? Вы въ первый разъ встрѣчаете человѣка на палубѣ парохода...
   -- Постойте!-- вскричалъ Бичеръ, котораго эта храбрость вывела изъ себя,-- джентльменъ, съ которымъ я говорилъ -- мой старый знакомый: онъ знаетъ меня, да что еще важнѣе -- онъ знаетъ васъ!
   -- Многіе знаютъ меня и не чувствуютъ себя лучше отъ этого знанія!-- дерзко возразилъ Дэвисъ.
   -- Я думаю, мой пріятель не скажетъ, что онъ составляетъ исключеніе изъ этого правила,-- замѣтилъ Бичеръ, съ ироническимъ смѣхомъ.,
   -- Кто онъ?-- Какъ его фамилія?
   -- Конуэй. Онъ былъ поручикомъ въ 12 уланскомъ полку; но вы вспомните его лучше, когда я вамъ скажу, что ему принадлежалъ Сэръ Обри.
   -- Я помню его,-- сказалъ Дэвисъ съ совершеннымъ спокойствіемъ,-- хорошо помню: высокій, красивый молодой человѣкъ съ небольшими усами. Онъ былъ -- за исключеніемъ васъ -- величайшій глупецъ, какого только я когда нибудь встрѣчалъ на скачкахъ; а это слово много значитъ, мистеръ Аннеслей Бичеръ,-- не такъ ли?
   -- Я думаю, вы едва ли рѣшились бы назвать его глупцомъ сегодня, покрайней мѣрѣ въ глаза,-- сердито возразилъ Бичеръ.
   Взглядъ, въ которомъ смѣшивалась наглость съ презрѣніемъ, былъ единственнымъ отвѣтомъ Дэвиса на эти слова; затѣмъ, наливъ себѣ полстакана водки, онъ вывилъ ее и медленно проговорилъ:
   -- Вамъ и въ голову не приходитъ, на что я могу рѣшаться; а на что вы можете рѣшиться -- это легко угадать.
   -- Я не совсѣмъ понимаю васъ,-- робко сказалъ Бичеръ.
   -- Вы рѣшились бы втянуть меня въ ссору, въ надеждѣ, что меня убьютъ,-- отвѣчалъ Дэвисъ съ горькимъ смѣхомъ. Вы рѣшились бы видѣть меня стоящимъ противъ пистолета, и въ то же самое время усердно молиться, чтобы рука моего противника не дрогнула. Но я усвоилъ себѣ хорошія дѣловыя привычки, господинъ Бичеръ. Если вы отопрете это бюро, то увидите, что очень немногіе люди держатъ свои бумаги въ лучшемъ порядкѣ чѣмъ я; и никакое удовлетвореніе, которое я долженъ буду дать кому бы то ни было, не помѣшаетъ мнѣ передать въ руки правосудія семь фальшивыхъ квитанцій, составленныхъ почтеннымъ Аннеслеемъ Бичеромъ, и довѣренность на хожденіе по дѣламъ, написанную рукою того же самого джентльмена.
   Бичеръ протянулъ руку къ водкѣ, но Дэвисъ тихо отодвинулъ графинъ и сказалъ: -- Нѣтъ, нѣтъ, это голландская храбрость; будьте бодры и учитесь стоять прямо и мужественно; и когда вы будете говорить: "Я не виновенъ", то скажите это съ смѣлымъ взглядомъ на скамьѣ присяжныхъ!
   Бичеръ опустился на стулъ и закрылъ лицо руками.
   -- Я часто думаю,-- сказалъ Дэвисъ, вынувъ свой бумажникъ и выбирая сигару,-- я часто думаю о томъ, какое будетъ прекрасное зрѣлище, когда эти хлыщи -- фешенебельный свѣтъ, какъ газеты называютъ ихъ -- будутъ спѣшить въ Судъ Ольдъ Бэйли, чтобы видѣть на докѣ человѣка изъ своей собственной шайки. Что за головы будутъ возсѣдать на судейской скамейкѣ! Иллюстрація представитъ своимъ читателямъ вашъ фотографическій портретъ, и описатели будутъ распространяться на счетъ того, какъ признавали мы въ судѣ своихъ прежнихъ знакомыхъ. Ей-ей! старый Грогъ Дэвисъ съ гордостью будетъ давать свои показанія въ подобномъ обществѣ! "Какъ давно вы знакомы съ обвиненнымъ, мистеръ Дэвисъ"?-- вскричалъ онъ громко, подражая явственному и повелительному тону адвоката, производящаго допросъ. "Я знаю его болѣе пятнадцати лѣтъ милордъ. Мы вмѣстѣ съ нимъ ѣздили лѣтомъ 1840 г. въ Лидсъ для небольшой спекуляціи насчетъ поддѣльныхъ, игральныхъ костей"...
   Бичеръ поднялъ глаза и пытался говорить, но силы оставили его и голова его свова тяжело опустилась на столъ.
   -- Вотъ вамъ, выпейте,-- вскричалъ Дэвисъ, подвигая къ нему графинъ. Вы робкое, малодушное созданіе и дѣлаете мало чести своему "сословію".
   -- Вы доведете меня до отчаянія,-- пробормоталъ Бичеръ едва слышнымъ голосомъ.
   -- Ни сколько -- въ отчаяніи есть отвага; вамъ никогда не зайдти такъ далеко!
   Бичеръ судорожно схватилъ свой стаканъ, и по дикому блеску его глазъ можно было подумать, что онъ хочетъ швырнуть имъ въ лицо своего собесѣдника. Однако же взглядъ Дэвиса, повидимому, осадилъ его, и съ тихимъ слабымъ вздохомъ онъ выпустилъ стаканъ изъ рукъ, между тѣмъ какъ голова его упала на грудь.
   Дэвисъ подвинулся поближе къ камину и началъ съ комфортомъ покуривать свою сигару.
  

ГЛАВА XXVII.

Визитъ.

   -- Я думаю, она приметъ меня,-- сказалъ Дэвенпортъ Дённъ старой служанкѣ, которая отворила ему дверь въ домъ Келлетовъ,-- если вы скажете ей мое имя; мистеръ Дённъ,-- мистеръ Дэвенпортъ Дённъ.
   -- Она сказала мнѣ, что на хочетъ никого видѣть сэръ,-- упрямо возразила старуха.
   -- Но я думаю, что если вы скажете, кто пришелъ...
   -- Она не хотѣла принять молодого человѣка, который служилъ въ одномъ полку съ ея братомъ, а онъ приходилъ сюда каждый день во всякую погоду освѣдомляться о ней.
   -- Вотъ возьмите мою карточку и я ручаюсь, что она приметъ меня.
   Старуха нехотя ваша карточку и, воротясь черезъ нѣсколько минутъ, сказала, что миссъ Келлетъ проситъ его войдти
   Не смотря на свой трауръ -- самаго скромнаго и дешеваго свойства, не смотря на то, что въ ней были видны признаки недавняго страданія и горя, Сибелла Келлетъ приняла мистера Дённа съ спокойствіемъ, котораго онъ не ожидалъ.
   -- Если я былъ докучливъ, миссъ Келлетъ, такъ это потому, что хочу предложитъ вамъ своя услуги,-- сказалъ онъ.-- Я увѣренъ, что вы благосклонно примете эту помощь съ моей стороны. Я жевалъ бы, чтобы вы считала меня другомъ...
   -- Вы были другомъ моего отца, сэръ,-- прервала она, поднеся носовой платокъ къ глазамъ.
   Лицо Дённа сильно покраснѣло при этихъ словахъ, но, къ счастію для него, она не могла замѣтить это.
   -- Я думала писать къ вамъ, сэръ,-- сказала Белла, оправившись.-- Я пыталась сдѣлать это сегодня утромъ, но моя голова такъ разболѣлась, что я отказалась отъ своего намѣренія. Я нуждалась въ вашемъ совѣтѣ и даже въ вашей помощи. Мнѣ нѣтъ надобности говорить вамъ, что я осталась безъ всякихъ средствъ къ существованію. Я не хочу обременять родственниковъ, съ которыми я, сверхъ того, нѣсколько лѣтъ уже не имѣла сношеній; и думала спросить васъ -- не можете ли вы помочь мнѣ получить мѣсто гувернантки, а если нѣтъ, то какое нибудь другое, еще болѣе скромное. На меня не трудно будетъ угодить,-- прибавила она съ грустною улыбкой,-- потому что мои желанія въ высшей степени не прихотливы.
   -- Я знаю, какъ низко вы себя цѣните. Мнѣ извѣстны способности миссъ Келлетъ,-- сказалъ Дённъ, кланяясь.
   Она едва кивнула головой въ отвѣтъ на такой комплиментъ и продолжала: -- если бы вы могли доставить мнѣ занятіе немедленно, то этимъ помогли бы мнѣ выпутаться изъ маленькаго затрудненія въ эту минуту и освободили отъ неловкости -- невѣжливо отказаться отъ того, что я не могу принять. Вотъ это письмо заключаетъ въ себѣ приглашеніе отъ одной дамы въ Уэльзѣ -- пріѣхать къ ней погостить на это время; и какъ ни глубоко трогаетъ меня эта любезность, я не могу воспользоваться ей. Вы можете прочесть это,-- оказала она, подавая ему письмо.
   Дённъ медленно прочелъ его и опять положилъ на столъ.
   -- Это очень доброе, ласковое письмо и оно хорошо рекомендуетъ его сочинительницу,-- сказалъ онъ спокойно.
   -- Я чувствую всю его доброту,-- сказала она, впрочемъ губы ея слегка задрожали. Оно пришло въ такое время, когда подобная ласка вдвойнѣ драгоцѣнна, но я имѣю своя причены не принимать ее.
   -- Не смѣя спрашивать, я могу однакожъ подозрѣвать эти причины, миссъ Келлетъ. Я принадлежу къ числу тѣхъ людей, которые думаютъ, что всѣ стремленія въ жизни бываютъ хороши и велики только тогда, когда они основываются на независимости; что, опираясь на другихъ, человѣкъ лишается своего личнаго характера и теряетъ свою самостоятельность, подлаживаясь подъ чужіе вкусы.
   Она не отвѣчала, но легкая краска, вспыхнувшая на ея щекахъ и блескъ ея глазъ доказывали, что она вполнѣ соглашалась съ этимъ мнѣніемъ.
   -- Къ счастію,-- продолжалъ мистеръ Дённъ,-- я могу передать вамъ, массъ Келлетъ, предложеніе, которое, если вы его примете, разомъ устранитъ это неудобство. Лордъ Гленгаррифъ просилъ меня найдти особу, которая согласилась бы быть компаньонкой его дочери. Онъ подробно объяснилъ мнѣ качества, которыя желаетъ видѣть въ этой особѣ, и я могу поручиться, что вы вполнѣ обладаете ими.
   -- О, сэръ!-- прервала Белла; это совсѣмъ не то, чего я желала. Я рѣшительно не гожусь для этой сферы и обстановки. Вспомните, какъ и гдѣ проходила моя жизнь. Я рѣшительно не знаю свѣта и не привыкла къ обществу.
   -- Позвольте мнѣ прервать васъ. Лордъ Гленгаррифъ живетъ въ совершенномъ отчужденіи отъ свѣта, въ одной изъ отдаленныхъ частей страны. Леди Августа, единственная незамужняя дочь его уже не молода: они не принимаютъ гостей, ихъ состояніе очень ограничено, и всѣ ихъ привычки очень просты и не прихотливы. Вспомнивъ о затворнической жизни этого семейства, я обрадовался, что могу предложить вамъ убѣжище, которое, по всей вѣроятности, соотвѣтствуетъ вашимъ вкусамъ.
   -- Но даже самое воспитаніе мое не таково, какъ могутъ желать подобныя особы. Я не обладаю ни однимъ изъ тѣхъ пріятныхъ талантовъ, которые украшаютъ общество. Мое искусство въ музыкѣ очень ограничено, я вовсе не умѣю пѣть, и хотя я читаю на нѣсколькихъ новѣйшихъ языкахъ, но съ трудомъ говорю на нихъ.
   -- Не заставляйте меня говорить, въ какой степени мнѣ извѣстны ваши способности и познанія. Около двухъ мѣсяцевъ тому назадъ въ мои руки попала одна книга, которая когда-то принадлежала вамъ; я не хочу открывать, какимъ образомъ она перестала быть вашей собственностью, но только это было сочиненіе о промышленныхъ средствахъ Ирландіи, съ примѣчаніями и комментаріями, писанными вашею рукою. Оно и теперь у меня. Долженъ ли я признаться вамъ, что я уже воспользовался вашими замѣтками въ своихъ рапортахъ и включилъ нѣкоторыя изъ вашихъ мыслей въ свои представленія правительству? Если вы сомнѣваетесь въ истинѣ моихъ словъ, то я представляю вамъ доказательство.
   -- Я оставила подобную книгу у мистера Гокшо, и думала, что она затерялась.
   -- Она съ намѣреніемъ украдена, миссъ Келлетъ. Мистеръ Дрисколь случайно увидалъ эту книгу и показалъ ее мнѣ. Она не могла не поразить меня, тѣмъ болѣе, что въ вашихъ замѣткахъ я нашолъ мысли, намеки и объясненія, которыхъ никто еще не представлялъ мнѣ.
   -- Какъ снисходительно вы говорите о моей заносчивости, сэръ!
   -- Скажите лучше, какъ искренно я одобряю вашъ умъ и вашу энергію: въ книгѣ видно и то и другое. Прочитавъ ее, я тотчасъ же пожелалъ познакомиться съ вами. Тамъ были пункты, насчетъ которыхъ вы ошибалась; были и другіе, гдѣ вы оказались проницательнѣе всѣхъ насъ. Я почувствовалъ, что если бы вы имѣли время, досугъ и случай поближе познакомиться съ предметомъ, то вы могли бы сдѣлать огромные успѣхи. Въ это самое время пришло предложеніе лорда Гленгаррифа. Это было все, чего я могъ желать для васъ:-- тихій домъ и общество людей, которые по самому воспитанію своему проникнуты любезностью и благосклонностью.
   -- О, сэръ! не льстите мнѣ, не заставляйте меня думать, что я достойна подобныхъ выгодъ.
   -- Вѣрьте моему слову. Вы украсите ваше мѣсто своей особой.
   Какимъ образомъ случилось, что эти слова вызвали румянецъ на ея щеки и внушили ей мужество, которое заставило ее на минуту забыть свою бѣдность, забыть, что у ней нѣтъ ни отца, ни друзей? Вслѣдствіе какой причины они казались не столько лестью, сколько основательнымъ и справедливымъ призваніемъ? Человѣкъ, который ихъ сказалъ, не былъ ни молодъ ни красивъ, ни очарователенъ по своимъ манерамъ, и однакоже она чувствовала, что его похвала наполняетъ ея сердце какимъ-то страннымъ, сладкимъ трепетомъ.
   Онъ много говорилъ ей объ ея прежней жизни, спрашивалъ, что она читала и какимъ образомъ дошла до размышленій о предметахъ, которые обыкновенно не привлекаютъ вниманія молодыхъ дѣвушекъ. Мало по малу вся ея сдержанность исчезла; она рѣшилась признаться, какъ великіе люди прежнихъ дней плѣняли ея воображеніе, какъ ихъ преданность, мужество, простосердечіе одушевляли ее высокою надеждой, что настанетъ время, когда Ирландія получитъ помощь со стороны людей, способныхъ управлять ея судьбами и сдѣлать изъ нея все, что обѣщаютъ ея большія средства.
   -- Современники рѣдко бываютъ справедливы къ подобнымъ людямъ,-- сказалъ Дённъ;-- они возбуждаютъ скорѣе зависть, чѣмъ доброжелательство, и притомъ въ нихъ часто бываетъ очень мало тѣхъ способностей, которые ладятъ съ окружающими ихъ предразсудками.
   -- Что имъ до того за дѣло, если они могутъ возвышаться надъ этими предразсудками,-- сказала она съ жаромъ; потомъ, покраснѣвъ за свою пылкость, она прибавила запинаясь: -- какъ рѣшилась я говорить объ этихъ вещахъ, и притомъ съ вами!
   Дённъ всталъ и подошелъ къ окну. За тѣмъ послѣдовала длинная пауза, во время которой оба они не произнесли ни спора.
   -- Это вашъ коттеджъ, миссъ Келлетъ?-- спросилъ онъ наконецъ.
   -- Нѣтъ, мы нанимали его, и срокъ найма оканчивается чрезъ недѣлю или черезъ двѣ.
   -- А мебель?
   -- Она взята, на прокатъ, исключая нѣкоторыхъ малоцѣнныхъ или ничего нестоющихъ вещей.
   Дённъ снова отошёлъ прочь и, казалось, предался глубокому размышленію; потомъ, голосомъ нѣсколько колеблющимся и нерѣшительнымъ, сказалъ:-- дѣла вашего отца были сложны и запутаны; при томъ относительно ихъ существовали еще не рѣшенные вопросы, такъ что въ настоящее время нельзя въ точности сказать, въ какомъ они находятся положеніи. Однакоже, за всѣми случайностями, отъ его имущества останется сумма, къ несчастію, незначительная, но все-таки пригодная для васъ. Позвольте мнѣ вручить ее вамъ.
   -- Вы забываете, сэръ, что у меня есть братъ. Ему по праву принадлежитъ все, что у васъ остается.
   -- Я въ самомъ дѣлѣ забылъ это обстоятельство,-- сказалъ Дённъ съ нѣкоторымъ смущеніемъ,-- и именно о вашемъ братѣ мнѣ нужно съ вами поговорить. Онъ служитъ рядовымъ въ стрѣлковомъ полку, въ Крыму. Нельзя ли сдѣлать что нибудь, чтобы обратить на него вниманіе начальства? Его храбрость, правда, уже замѣчена; до такъ какъ его дѣйствительное положеніе въ обществѣ до сихъ поръ остается неизвѣстнымъ, то ему давались награды, приличныя самымъ скромнымъ заслугамъ. Я позабочусь объ этомъ. Я сегодня же напишу о немъ.
   -- Какъ я вамъ благодарна!-- вскричала она съ жаромъ и, наклонясь, приложила губы къ его рукѣ.
   Холодная дрожь пробѣжала по членамъ Дённа, когда онъ почувствовалъ горячія слезы, упавшія на его руку, и имъ овладѣло какое-то странное чувство слабости.
   -- Это сдѣлать вамъ будетъ тѣмъ легче,-- вскричала она съ жаромъ,-- что Джекъ -- солдатъ и сердцемъ, и душой,-- храбрый, отважный, бодрый; только у него натура нѣжна, какъ у ребенка. Здѣсь разъ былъ его товарищъ, которому онъ спасъ жизнь...
   -- Я видѣлъ Конуэя,-- сухо сказалъ Дённъ, пристально посмотрѣвъ на лицо Беллы.
   Никакая перемѣна ни въ цвѣтѣ лица, ни въ голосѣ не показывала, что Белла чувствовала на себѣ этотъ пытливый взглядъ, и она продолжала спокойнымъ тономъ:-- я такъ мало имѣю свѣдѣній объ этихъ вещахъ, что боюсь, какъ бы недостаточность состоянія не помѣшала брату принять чинъ, въ случаѣ производства его въ офицеры, но вѣроятно существуютъ какія нибудь степени повышенія для людей бѣдныхъ, какъ онъ.
   -- Вы можете предоставить все мнѣ,-- прервалъ Дённъ. Если вы будете смотрѣть на меня, какъ на своего опекуна, то я не пренебрегу ничѣмъ, касающимся васъ.
   -- О, чѣмъ я заслужила такую доброту!-- вскричала она, стараясь подавить свое волненіе.
   -- Вы должны меня звать своимъ опекуномъ и словесно, и письменно. Свѣтъ такъ устроенъ, что мнѣніе, будто бы вы состоите подъ моей опекой, послужитъ вамъ въ пользу. Даже лэди Августа Арденъ почувствуетъ силу этого обстоятельства. Была какая-то суровая энергія въ тонѣ этихъ словъ, которой придавала имъ почти угрожающій характеръ.
   -- Значитъ вы рѣшили, что я должна принять предлагаемое мѣсто?-- сказала она, принявъ почтительный тонъ, свойственный человѣку, ищущему наставленія.
   -- Да, въ настоящее время, это все, чего можно желать. Вамъ не будетъ никакой надобности оставаться тамъ, если мѣсто окажется вамъ не по вкусу. Объ этомъ, также какъ и обо всемъ другомъ, вы, надѣюсь, будете откровенны со мною.
   -- Я рѣшилась бы взяться за исполненіе дѣйствительной обязанности какого добудь дѣла съ гораздо большею увѣренностью, чѣмъ съ какою я стала бы принаравливаться къ привычкамъ и характерамъ людей, совершенно мнѣ незнакомыхъ.
   -- Вполнѣ справедливо, сказалъ Дённъ;-- но когда я разскажу вамъ о нихъ, то они перестанутъ быть незнакомыми. Легко понять людей, имѣющихъ какія-нибудь сильныя, господствующія страсти. У Арденовъ есть только одинъ сильный, и простой изъ всѣхъ мотивовъ -- гордость. Позвольте мнѣ разсказать о нихъ. И онъ пододвинулъ къ ней свой стулъ и началъ описывать семейство Арденовъ.
   Мы не просимъ читателей слѣдить за подробностями очерка, набросаннаго Дэвенпортомъ Дённомъ; довольно сказать, что его картина была болѣе вѣрна, чѣмъ льстива, потому что онъ изображалъ черты, которыя часто причиняли ему обиду и страданіе. Онъ старался говорить съ какою-то безпристрастною холодностью, съ какимъ-то отчасти сострадательнымъ равнодушіемъ, о привычкахъ и понятіяхъ, которыя усвоиваютъ себѣ люди, удаленныя отъ частыхъ сношеній съ свѣтомъ; но на зло ему самому, его тонъ былъ суровъ и золъ, и произведенное имъ впечатлѣніе едва ли могло быть изглажено словами: "хотя, разумѣется, относительно васъ они будутъ любезны и обязательны."
   -- Какъ я желала бы ихъ видѣть хоть на одну минуту,--сказала она, когда онъ кончилъ.
   -- Развѣ вы такъ увѣрены въ своей способности угадывать характеры съ перваго взгляда?-- спросилъ онъ, украдкой бросивъ на нее проницательный взглядъ.
   -- Моя способность достаточна для моего собственнаго руководства,-- откровенно сказала она; но, конечно, наблюденія мои ограничивались деревенскими жителями, а въ нихъ менѣе притворства, нежели въ тѣхъ, которыхъ мы называемъ людьми болѣе образованными.
   -- Итакъ я могу написать, что черезъ недѣлю вы будете готовы?-- сказалъ Дённъ, вставая.-- Вы найдете въ этомъ бумажникѣ довольно денегъ для безотлагательныхъ расходовъ; миссъ Келлетъ, всѣ эти деньги вамъ принадлежатъ; повторяю, это -- ваша собственность. Я вашъ опекунъ, не болѣе.-- И съ какою-то жесткостью манеръ, которая почти не допускала благодарности, онъ распрощался и ушолъ. Однакоже, выйдя за дверь, онъ остановился и послѣ минутнаго размышленія вернулся въ комнату.
   -- Я желалъ бы, сказалъ Дённъ,-- увидѣть васъ, прежде чѣмъ вы уѣдете; есть предметы, о которыхъ мнѣ хотѣлось бы поговорить съ вами. Могу я придти черезъ день или черезъ два?
   -- Когда и сколько вамъ угодно. Дённъ взялъ ея руку и съ нѣжностью пожалъ ее. Густая краска разлилась по ея лицу, когда она сказала: "прощайте!" И экипажъ покатился, прежде чѣмъ она успѣла опомниться.
  

ГЛАВА XXVIII.

Дача въ Гленгаррифѣ.

   Возлѣ маленькаго морскаго залива, окруженный высокими горами, стоялъ коттеджъ лорда Гленгаррифа. Онъ первоначально былъ выстроенъ просто, какъ пріютъ во время рыбной ловли, какъ мѣсто отдыха въ сезонъ купанья, или какъ дача, которую хозяева посѣщали по временамъ, когда имъ приходила фантазія пожить въ пустынѣ и уединеніи. Тогда графъ и графиня, леди Джулія и Джемина пріѣзжали на дачу. Потому ли, что эти посѣщенія сдѣлались болѣе частыми, или же они требовали простора, мы же можемъ рѣшить,-- но съ теченіемъ времени дача разрослась посредствомъ пристроекъ сперва въ одну сторону, потомъ въ другую, пока наконецъ она не сдѣлалась очень удобнымъ домомъ, съ обширными комнатами и всевозможнымъ комфортомъ. Благодаря характеру архитектуры, домъ этими постепенными прибавленіями иного выигралъ относительно живописности, и съ своими выдающимися выступами, тѣнистыми дворами и неправильной линіей крыши представлялъ очень милый обращикъ дачи того полуелисаветинскаго стиля, который такъ рѣзко удается на регулярныхъ планахъ.
   Предки графа принадлежали къ числу самыхъ расточительныхъ людей ирландскаго дворянства, и когда, вслѣдствіе этого, состояніе благороднаго дома разстроилось, то старинный замокъ Гольт-Гленгаррифъ, древняя резиденція фамиліи, былъ проданъ и она поселилась для постояннаго жительства на дачѣ. Въ первое время предполагалось, что перемѣна мѣстопребыванія была только временною. "Гленгаррифы будутъ жить въ Лондонѣ или въ Брайтонѣ; они поселятся въ Парижѣ; доктора совѣтовали миледи ѣхать въ Италію" и пр. Такіе и тому подобные слухи ходили въ народѣ, предсказывая, что солнечный свѣтъ присутствія знатной фамиліи недолго будетъ жарить эту уединенную долину. Всѣ измѣненія, украшенія и улучшенія, которыя дѣлались на дачѣ и въ самой деревнѣ, были объяснены, какъ приготовленія къ тому дню, когда Гленгаррифы возвратятся туда, такъ какъ милордъ сказалъ, что ему очень нравится это мѣсто.
   Но не смотря на всѣ эти планы и намѣренія, графъ въ теченіе цѣлыхъ восемнадцати лѣтъ не оставлялъ дачи, за исключеніемъ какихъ-нибудь непродолжительныхъ поѣздокъ въ Дублинъ. Графиня сдѣлала болѣе дальнее путешествіе, чѣмъ чрезъ Альпы, и покоилась на деревенскомъ кладбищѣ. Леди Джорджіана, Арабелла и Джулія вышли замужъ, и за тѣмъ изъ дѣвицъ въ домѣ осталась одна леди Августа, о которой мы вкратцѣ упомянули уже въ предыдущихъ главахъ.
   Мы не вполнѣ отдали справедливость леди Августѣ, сказавъ, что она была нѣкогда хороша собою: она была хороша и теперь. Она имѣла прекрасные зубы и густые, темные, шелковистые волосы; фигура ея была необыкновенно граціозна и, за исключеніемъ нѣкоторой гордости -- фамильной черты, ея манеры были чрезвычайно ласковы и пріятны. Живя слишкомъ долго среди людей, которые были несравненно ниже ихъ по званію и состоянію, графъ и его дочь не могли не составить себѣ преувеличеннаго понятія о своей собственной важности.
   Ни одинъ паша не былъ болѣе абсолютнымъ властелиномъ въ своей области, чѣмъ милордъ -- въ деревушкѣ, находившейся близь его коттеджа. Слово его было чѣмъ-то въ родѣ фирмана, который никому и не грезилось оспаривать; и степень уваженія, которымъ должны пользоваться извѣстные люди, опредѣлялась во всемъ околоткѣ сообразно тому, какъ на нихъ смотрѣли владѣльцы дачи. Мы, не стѣсняясь, выказываемъ какое-то насмѣшливое сожалѣніе къ дикарю, который, самъ вырубивъ своего идола изъ куска дерева, покланялся ему; но развѣ наше раболѣпство передъ знатными людьми не есть безсознательное подражаніе идолопоклонству краснокожаго? Мы буквально слѣдуемъ его примѣру, не только приписывая предмету нашего обожанія безчисленное множество качествъ, которыхъ онъ не имѣетъ, но и дѣлаемъ его цѣлію нашей мстительности, и въ минуту гнѣва и разочарованія разбиваемъ его въ куски. Жители деревни не оказывали милорду подобной жестокости; -- они еще находились въ періодѣ обожанія; ихъ отцы и дѣды много лѣтъ воскуряли фиміамъ, и хотя нѣкоторые начинали уже жаловаться, что ихъ колѣни побаливаютъ, но никому и въ голову не приходило подняться на ноги. Дѣло въ томъ, что даже люди, наименѣе приверженные къ этой религіи, считали нестоющимъ труда отрѣкаться отъ вѣры отцовъ, тѣмъ болѣе, что они не могли придумать, чѣмъ замѣнить ее. Такимъ образомъ милордъ предписывалъ и рѣшалъ, и произносилъ приговоры во всемъ околоткѣ; а леди Августа лечила, учреждала образцовыя школы и ссудныя кассы, сколько ея душѣ было угодно. Нѣтъ, мы ошибаемся она прибѣгла къ благотворительности, чтобы заглушить тоску сердца, неудовлетвореннаго и обманутаго въ своихъ надеждахъ. О, какъ печальна показалась бы намъ эта жажда дѣятельности, если бы мы только знали, какъ часто филантропія и благотворительность происходятъ отъ нарушенія обѣщанія жениться! Не то, чтобы леди Августа находилась въ подобномъ положеніи, но -- потому ли, что она мѣтила слишкомъ высоко, или же была слишкомъ разборчива, или же вслѣдствіе другой какой причины, только она не вышла за мужъ...
   Было веселое, весеннее утро, съ солнечнымъ свѣтомъ и легкимъ ветеркомъ,-- одно изъ тѣхъ, когда щебетаніе птицъ, шорохъ листьевъ и журчаніе быстро бѣгущихъ ручьевъ показываетъ, что природа наслаждается жизнью болѣе обыкновеннаго. Графъ сидѣлъ съ своею дочерью за завтракомъ. Едва ли можно было вообразить себѣ ландшафтъ болѣе очаровательный, чѣмъ тотъ, который былъ видѣнъ имъ въ открытыя окна. Зеленый лугъ, испещренный группами старыхъ деревьевъ, спускался многими волнообразными склонами къ морю, которое длиннымъ, узкомъ рукавомъ врѣзалось въ берегъ между двумя выдавшимися мысами. Одинъ изъ мысовъ былъ крутъ, скалистъ; другой -- покрыть зеленью и цвѣтами, которыхъ яркія краски отражались въ прозрачной водѣ. Море было тихо и спокойно какъ озеро, и безмолвно и беззвучно, за исключеніемъ глухого волнующуюся звука, который доносился по временамъ изъ глубины какой-нибудь пещеры. Скотъ глодалъ траву у самаго берега моря, и сѣти рыбаковъ были развѣшены для просушки на кустахъ земляничника, покрытыхъ красными ягодами. Графъ и графиня, когда имъ случалось бросать взглядъ на эту сцену, смотрѣли на нее съ полнымъ равнодушіемъ.
   Но это равнодушіе происходило не оттого, чтобы они не сознавали красоты ландшафта. Нѣсколько мѣсяцевъ передъ тѣмъ онъ былъ предметомъ ихъ пламенныхъ восторговъ. Ландшафтные живописцы и фотографы были приглашаемы нарочно для того, чтобы уловить его оттѣнки при первомъ утреннемъ освѣщеніи или при послѣднемъ мягкомъ свѣтѣ заходящаго солнца. Старый лордъ говаривалъ, что этотъ видъ прекраснѣе чѣмъ Соренто, что онъ не уступитъ ничему въ Греціи. Если средиземное море имѣетъ болѣе чистый, синій цвѣтъ, то гдѣ можно найти такую изумрудную зелень?-- или этотъ смѣшанный колоритъ вереско-пурпурный, голубой, фіолетовый: таковы были ихъ похвалы; почему же теперь онѣ замолкли? Это объяснялось очень просто. Какая-то коммиссія или депутація, или что-то въ этомъ родѣ, прибыла для изслѣдованія залива Бэнтри и вопроса о томъ, можно ли сдѣлать его пунктомъ отправленія пакетботовъ въ Америку. Во время этого изслѣдованія одинъ изъ ученыхъ членовъ экспедиціи заѣхалъ въ Гленгаррифъ. Это былъ человѣкъ, проникнутый духомъ спекуляцій, него поразили громадныя выгоды, представляемыя этою мѣстностью. Что это за перлъ и чего только нельзя изъ него сдѣлать! Это Ирландія на тропикахъ, зеленый островъ на Индійскомъ океанѣ! Какая прелесть -- если бы устроить здѣсь морскія купанья! Дача королевы на склонѣ холма, осѣненная вѣтвями остролистника, кіоски, казино, пристани для яхтъ, очаровательныя виллы -- всё это возникало въ умѣ по мановенію разскащика, и старый графъ, у котораго обѣдалъ ученный членъ экспедиціи, увидѣлъ съ перваго взгляда, какъ онъ сдѣлался вдругъ благодѣтелемъ человѣчества и обладателемъ мильоновъ. "Вонъ тотъ маленькій уголокъ берега, милордъ, между открытымъ утесомъ и сосенникомъ, стоитъ пятидесяти тысячъ фунтовъ. Я берусь выручить вамъ тысячу гиней за тотъ маленькій кусочекъ плоскаго берега направо: герцогъ Оксморъ ищетъ подобнаго мѣста. Здѣсь, гдѣ мы сидимъ должно быть устроено водолечебное заведеніе. Вы должны согласиться на это, милордъ. Этотъ паркъ принесетъ вамъ громадные доходы. Каждый футъ этой земли -- золото, настоящее золото! Каждый швейцарскій домикъ въ этихъ лѣсахъ принесетъ вамъ сто на сто!"
   Мистеръ Гальбрэтъ -- такъ звали ученаго члена -- былъ одаренъ необыкновенною способностью живописно изображать предметы. Онъ умѣлъ сообщать своимъ описаніямъ двойной интересъ, соединяя живописное съ прибыльнымъ, такъ что при его разсказѣ слушатель видѣлъ деревья, обремененныя золотыми плодами.
   Лордъ Гленгаррифъ привыкъ наслаждаться пріятнымъ мѣстомъ, въ которомъ жилъ, вполнѣ цѣня его красоту. Онъ никогда не уставалъ наблюдать измѣнчивыя вліянія временъ года на этотъ ландшафтъ, столь полный прелести; но теперь онъ смотрѣлъ на него съ чувствомъ безпокойнаго нетерпѣнія; ему хотѣлось, чтобы скорѣе настало то время, когда шумъ хлопотливой суеты и дѣятельности заступитъ мѣсто тишины и спокойствія, которыя царствовали вокругъ него.
   -- Это отъ Дённа,-- сказалъ онъ, раскрывая большое письмо, запечатанное крупною печатью, которое только-что ему подали. Онъ наскоро пробѣжалъ его глазами и воскликнулъ раздражительно:
   -- Вѣдь никакого плана еще нѣтъ, еще ничто не рѣшено и не объявлено. "Я видѣлся съ Гальбрэтомъ, и говорилъ съ нимъ о вашей гавани." О моей гавани!
   -- Продолжайте,-- тихо сказала леди Августа.
   -- Какъ, дерзкій выскочка, даже не слушалъ, что ему говорили. Моя гавань! какъ тебѣ это нравится? Онъ считаетъ уже рѣшеннымъ, что мы хотимъ здѣсь устроить станцію отправленія пакетботовъ въ Америку, и говоритъ, что это мѣсто не имѣетъ ни одного изъ качествъ, нужныхъ для подобной цѣли. Вода не глубока! я желалъ бы, чтобы этотъ господинъ добрался до ея дна! Это рѣшительно невыносимо. А вотъ здѣсь длинное наставленіе, чтобы я не поддавался обманамъ "спекуляторовъ, которыхъ такъ много въ нашемъ вѣкѣ." Слыхала ты когда нибудь о подобной дерзости? Этотъ господинъ, архи-шарлатанъ нашего времени, этотъ пустозвонъ по преимуществу, осмѣливается предостерегать меня противъ опасностей со стороны подобныхъ ему мошенниковъ! Только послушай вотъ это, Густи,-- вскричалъ онъ, разражаясь припадкомъ смѣха, въ которомъ слышался гнѣвъ:-- "Я расположенъ думать, что, примкнувъ крѣпче къ партіи, находящейся теперь въ силѣ, вы могли бы гораздо дѣйствительнѣе служить своимъ интересамъ, чѣмъ пускаясь въ какія-нибудь предпріятія, имѣющія цѣлію чисто матеріальную выгоду. Аллингтонъ" -- онъ дѣйствительно называетъ его Аллингтономъ!-- "Аллингтонъ въ конфиденціальномъ разговорѣ, который мы имѣли съ нимъ сегодня вечеромъ, сдѣлалъ нѣсколько намековъ въ этомъ смыслѣ, и я надѣюсь, что когда мы встрѣтимся съ вами, вы присоединитесь къ нашимъ планамъ." Неужели дворянскія короны должны продаваться подобно акрамъ земли? И на что мѣтитъ этотъ господинъ?-- вскричалъ милордъ, съ бѣшенствомъ бросивъ письмо и шагая взадъ и впередъ по комнатѣ.-- Управленіе О`Коннеля и его послѣдователей было мягче и снисходительнѣе въ сравненіи съ господствомъ этихъ людей. Тамъ мы имѣли возможность сражаться честно; мнѣніе сталкивалось съ мнѣніемъ и борьба была открытая; а здѣсь у насъ есть организованное общество, которое вникаетъ въ состояніе нашихъ средствъ, вмѣшивается въ наши частныя дѣла, узнавая, какое давленіе тяготѣетъ надъ нами въ одномъ мѣстѣ и какой слабый пунктъ подается въ другомъ. Они держатъ нашихъ кредиторовъ на сворѣ, чтобы потомъ спустить ихъ на насъ во всякую минуту; и угроза конфискаціей,-- это дѣйствительная конфискація, ни какъ не меньше,-- безпрестанно виситъ надъ нами!
   Лордъ Гленгаррифъ вдругъ остановилъ потокъ своего бѣшенства, потому что какъ разъ въ эту минуту на взморьѣ показалось небольшое рыболовное судно и внезапно отвлекло его мысли къ мечтамъ о будущемъ благоденствіи, которымъ онъ предавался такъ недавно, къ грезамъ о процвѣтающемъ водолечебномъ заведеніи, о берегѣ, покрытомъ ослами подъ пестрыми попонами, и о морѣ, испещренномъ яхтами. Передъ нимъ возстали всѣ подробности этого очаровательнаго элизбума,-- полный потокъ богатства приливался къ его ногамъ. Гальбрэтъ, который былъ только и толковалъ о мильонахъ и котораго быстрыя вычисленія рѣдко снисходили до ничтожныхъ тысячъ, постоянно твердилъ ему, что если только Дённъ примется за это дѣло, то проэктъ можно будетъ считать уже выполненнымъ. "Онъ въ одну недѣлю учредитъ вамъ комиссію, милордъ; онъ напишетъ великолѣпную программу, выставитъ великолѣпный рядъ именъ въ дирекціи и составитъ чистый, первоначальный капиталъ въ тридцать тысячъ фунт. Да, этотъ Дённъ -- очень умный малый, милордъ!" Графъ былъ того же мнѣнія, пока вновь полученное имъ письмо не разочаровало его.
   -- Я скажу тебѣ вотъ что, Густи,-- сказалъ онъ, послѣ нѣкоторой паузы,-- мы должны попросить его сюда. Только посредствомъ дѣйствительнаго осмотра залива онъ можетъ составить себѣ справедливое понятіе объ этомъ мѣстѣ. Ты должна написать къ нему отъ меня. Этотъ суставъ пальца, испорченный подагрой, рѣшительно не позволяетъ мнѣ писать. Ты можешь сказать... Найди только листъ бумаги, и я продиктую тебѣ самъ. Однакоже благородный графъ не былъ такъ приготовленъ къ диктовкѣ, какъ воображалъ, потому что, когда леди Августа открыла свое бюро, приготовила всѣ письменныя принадлежности и сѣла съ перомъ въ рукѣ, ожидая его приказаній, онъ все еще ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ, бормоча про себя отрывочныя и безсвязныя фразы, совершенно не похожія на плавный потокъ эпистолярнаго слога.-- Я думаю, Густи,-- да непремѣнно такъ.-- Мы должны начать слѣдующимъ образомъ: "Мой дорогой сэръ," -- да? или можетъ быть, это еще лучше: "Дорогой мистеръ Дённъ"?
   -- Дорогой мистеръ Дённъ,-- сказала она, не подымая глазъ отъ бумаги и спокойно вычеркивая послѣднія слова перомъ.
   -- Впрочемъ я не вижу, почему мы должны слѣдовать этой глупой манерѣ,-- гордо сказалъ онъ. Пріемъ, который оказываютъ ему другіе, не можетъ служить закономъ для насъ, Густи. Я написалъ бы такимъ образомъ: "Графѣ Гленгаррифъ" -- Или: "По порученію графа Гленгаррифа"...
   -- "Мой отецъ, Лордъ Гленгаррифъ", спокойно прервала она.
   -- Да, такъ вѣжливѣй, кажется. Пусть будетъ по твоему.-- И онъ скоро зашагалъ по комнатѣ въ волненіи отъ трудностей, представляемыхъ сочиненіемъ письма. Наконецъ онъ сказалъ съ досадой: нѣтъ ничего труднѣе, какъ писать письма къ людямъ этого сорта. Вамъ нужна ихъ короткость безъ фамильярности. Вы хотите пользоваться ихъ совѣтами, но такъ, чтобы эти совѣты не были похожи на наставленія. Словомъ, вы совершенно готовы обращаться съ ними, какъ съ дорогими гостями, лишь бы только они не впадали въ заблужденіе, что они -- ваши друзья. Нѣтъ, чтобы написать такое письмо, какъ я думаю, для этого надо быть такимъ дипломатомъ, какъ старый Меттернихъ.
   -- Если я не ошибаюсь, вы хотите попросить его къ намъ въ гости на нѣсколько дней, намекнувъ при этомъ, что вамъ нужно поговорить съ нимъ о дѣлахъ.
   -- Да, да,-- сказалъ милордъ съ нетерпѣніемъ,-- это именно такъ. Дѣловая сторона предмѣта должна входить сюда какъ-бы случайно, и однакоже тонъ приглашенія долженъ быть таковъ, чтобы Дённъ ясно понять, что его зовутъ не просто въ гости, а для какой-то особенной цѣли. Теперь вы понимаете всю мысль, Густи,-- прибавилъ онъ съ торжествующимъ видомъ человѣка, который только что преодолѣть какую нибудь трудность.
   -- Если я понимаю, то я, болѣе чѣмъ когда нибудь, не знаю какъ ее выразить,-- сказала она нѣкоторой досадой. Я написала бы просто: "Дорогой сэръ," или "дорогой мистеръ Дённъ, у меня есть одинъ очень важный для меня вопросъ, насчетъ котораго ваше мнѣніе было бы для меня въ высшей степени дорого. Если бы вы могли удѣлить нѣсколько дней, чтобы погостить у меня и, доставивъ намъ большое удовольствіе -- пользоваться вашимъ обществомъ...
   -- Это черезъ-чуръ льстиво. Нѣтъ, нѣтъ,-- снова произнесъ онъ. Я скажу вамъ, что выйдетъ изъ подобной любезности,-- и голосъ его поднялся до самыхъ рѣдкихъ и полныхъ тоновъ:-- этотъ господинъ явится сюда и, не пройдетъ недѣли, какъ онъ станетъ называть меня просто Гленгаррифомъ!
   Лицо Августы лобъ и шея покраснѣли, потомъ также быстро поблѣднѣли и, поспѣшивъ встать изъ-за стола, она сказала: "Право, вы ожидаете слишкомъ многаго отъ моего искусства писать письма. Я думаю, ужь лучше было бы попросить мистера Дённа -- поискать какого нибудь изъ тѣхъ неоцѣненныхъ людей, которыхъ называютъ компаньонами, и которые -- уплачиваютъ ваши счеты, поправляютъ ваши французскія письма, чешутъ вашу болонку и бранятъ вашу служанку, избавляя васъ отъ этого труда. Можетъ быть, она годилась бы для всей этой тонкой дипломатіи".
   -- А вѣдь это, право, не дурная мысль, Густи,-- сказалъ лордъ Гленгаррифъ съ живостію. Умная женщина была бы неоцѣнимымъ сокровищемъ для корреспонденціи, которая скоро заведется у насъ; она гораздо лучше, чѣмъ мущина,-- она не такъ навязчива, болѣе надежна и не такъ склонна къ барышамъ; а это важный пунктъ, очень важный. Дённъ именно такой человѣкъ, чтобы отыскать особу, въ которой мы нуждаемся.
   -- Нѣчто повыше гувернантки и пониже дамы,-- сказала Августа презрительно.
   -- Именно такъ, Густи,-- именно такъ. Есть женщины, которыя, по своему воспитанію, годились бы въ фрейлины и по своей учености -- въ профессоры, но которыхъ желанія никогда не подымаются выше какой нибудь жалкой сотни фунтовъ въ годъ,-- что я говорю?-- не сотни,-- шестидесяти или семидесяти. Теперь къ дѣлу, Густи. Сдѣлайте это предметомъ вашего письма. Вамъ не будетъ стоить большаго труда объяснить -- что именно намъ нужно. Къ несчастію, мы живемъ въ такія времена, когда люди знатнаго ранга и хорошаго происхожденія стѣснены въ своихъ обстоятельствахъ со всѣхъ сторонъ. Пишите письмо и прибавьте въ концѣ его слѣдующее: "Намъ было бы очень пріятно, если бы, во время своихъ путешествій по горнымъ областямъ, вы погостили нѣсколько дней у насъ въ Гленгаррифѣ. Мой отецъ имѣетъ кое-что сообщить вамъ, и такимъ образомъ вы не будете упрекать себя, что потеряли время праздно." Онъ попадется на удочку; человѣку всегда льстить то, когда онъ воображаетъ, что вы считаете его заваленнымъ дѣлами. И отъ души смѣясь надъ слабой струной Дённа, которую онъ собирался затронуть, старый лордъ вышелъ изъ комнаты, между тѣмъ какъ его дочь принялась за сочиненіе письма.

Конецъ первой части.

  

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ГЛАВА I.

Утро въ Остэнде.

   Кому пришла бы въ голову описанная нами сцена между Аннеслеемъ Бичеромъ и Девисомъ, при видѣ ихъ за завтракомъ въ Остенде? Тонъ ихъ разговора былъ самый откровенный и дружескій, пересыпанный остротами и они казались такими искренними друзьями, какихъ поискать.
   Подобно тому, какъ химикъ способенъ одною каплею, однимъ незамѣтнымъ атомомъ какого-нибудь вещества измѣнить свойство, цвѣтъ, запахъ и вкусъ огромной массы, такъ умѣлъ и великій артистъ Грогъ Девисъ дѣлать все, что хотѣлъ, съ взбалмошною натурою Бичера. Онъ могъ въ одну минуту повергать его въ крайнее отчаяніе, или возносить на вершину надежды и счастія. Обыкновеннымъ способомъ его въ такихъ случаяхъ было изображеніе блистательной картины скачки со всѣми ея уловками, пари, ожиданіемъ, томленіемъ, съ галлереями, наполненными зеваками.
   Грогъ мастерски очерчивалъ подобный пейзажъ. Всѣ лица были взяты имъ съ натуры, всѣ краски, полутоны эффектны, и какъ нельзя болѣе вѣрны. Онъ мастерской рукой набрасывалъ будущее дѣйствіе, ловко выставляя впередъ самаго Бичера и давая ему подразумѣвать, что онъ необходимъ нѣкоторымъ образомъ для предстоящихъ великихъ событій.
   -- Надѣюсь, что Конуэй теперь далеко, сказалъ Грогъ.
   -- Да, онъ ѣдетъ теперь по люттихской дорогѣ, въ третьемъ классѣ; слѣдовательно не съ туго-набитымъ кошелькомъ.
   -- Это еще не бѣда,-- третій классъ, для человѣка, который тянулъ лямку въ эти два года.
   -- Однако вѣдь онъ все таки джентльменъ,-- прервалъ Бичеръ.
   -- Такъ развѣ третій классъ и солдатская куртка мѣшаютъ быть джентльменомъ. А вы почему отличаете джентльмена?
   -- По крови,-- кровь всегда видна.
   -- Въ лошади, Бичеръ, въ лошади,-- не въ человѣкѣ. Вотъ вѣдь и въ моихъ жилахъ порядочное количество благородной крови, и я могу представить кровную генеалогію,-- сказалъ онъ насмѣшливо. Покажите-ка мнѣ кого нибудь, кто бы хладнокровнѣе моего стоялъ въ восьми шагахъ отъ пистолетнаго дула.
   Въ этихъ словахъ слышалась нѣкоторая угроза, отчего собесѣдникъ говорившаго долженъ былъ чувствовать себя не совсѣмъ ловко.
   -- Когда же мы поѣдемъ въ Брюссель, Грогъ?-- спросилъ онъ, стараясь перемѣнить разговоръ.
   -- Вотъ карта страны,-- сказалъ Девисъ, показывая карту, испещренную чертами и знаками. Брюссель, 12 ч. и 14 ч.; Спа, 20 ч, Ахенъ, 25 ч. Если вамъ захочется завернуть въ Дюссельдорфъ, то я вамъ не спутникъ. Я продулъ тамъ одного прусскаго маіора, лѣтъ пять тому назадъ, и теперь меня не пустятъ туда. Я встрѣчу васъ въ Висбаденѣ и мы погуляемъ съ недѣльку по зеленому полю. Помните же, что я капитанъ Кристоферъ, пока мы на Рейнѣ; а въ Баденѣ передъ вами снова будетъ Ричардъ.
   -- Не одному-ли изъ васъ это, джентльмены? спросилъ слуга, подавая пакетъ съ телеграфа.
   -- Это мнѣ; я капитанъ Девисъ,-- сказалъ Грогъ, срывая печать.
   -- "Будетъ ли деканъ проповѣдовать? Готовить-ли сборъ? Телеграфируйте отвѣтъ. Томъ":-- читалъ Девисъ вполголоса и, потомъ прибавилъ:-- Не глупъ-ли онъ телеграфируя подобныя вещи. Какъ будто тамъ не поймутъ его штукъ.
   -- Это отъ Спайсера?-- спросилъ Бичеръ.
   -- Да; онъ желаетъ знать о здоровьи лошади; спрашиваетъ каковъ у нея бѣгъ и стоитъ-ли держать за нея пари. Но о такихъ вещахъ люди не такъ спрашиваютъ, чтобы всякій понималъ въ чемъ дѣло.
   -- Еще депеша! воскликнулъ Девисъ, когда слуга подалъ ему второй пакетъ.-- Да мы статсъ-секретари сегодня, прибавилъ онъ, смѣясь и разрывая пакетъ. На этотъ разъ однако онъ не сталъ читать громко и медленно проводилъ глазами по линейкамъ, читая про себя.
   -- Опять отъ Спайсера? спросилъ Бичеръ.
   -- Нѣтъ, былъ короткій отвѣтъ.
   -- Ну такъ отъ того -- отъ этого нѣмца, какъ его?
   -- Нѣтъ.
   -- Не насчетъ ли Мооса, то есть, Клиппера,-- нѣтъ?
   -- Нѣтъ; вовсе не о немъ. Насчетъ другого дѣла; вы о немъ не знаете,-- сказалъ Девисъ, бросивъ въ огонь полѣно и вталкивая его ногою.-- Я ѣду сегодня вечеромъ въ Брюссель. Отправлюсь съ четырехъ-часовымъ поѣздомъ, прибавилъ онъ, глядя на часы.-- Лошадь не можетъ выйти ранѣе сутокъ, поэтому вы останетесь здѣсь. Нельзя же оставить ее безъ кого нибудь изъ насъ.
   -- Конечно, нѣтъ. Но развѣ у васъ такое спѣшное дѣло.
   -- Мнѣ лучше объ этомъ знать, рѣзко сказалъ Девисъ.
   Бичеръ не возразилъ и настало продолжительное, неловкое молчаніе.
   -- Дайте ей съ кормомъ порошокъ, началъ наконецъ Девисъ и наблюдите, чтобы къ ночи были сдѣланы перевязки, но не туго. Томъ долженъ сѣсть съ нею въ вагонъ. Я буду ждать васъ на станціи; а въ случаѣ, если бы мы не встрѣтились, то поѣзжайте прямо въ гостинницу Тирлемонтъ, гдѣ для васъ уже все будетъ готово.
   -- Но у меня нѣтъ денегъ, Грогъ. Вы не дали мнѣ ни одного наполеона.
   -- Знаю; вотъ вамъ сто франковъ. Будьте разсчетливы, потому что вы отдадите мнѣ потомъ отчетъ въ каждомъ сантимѣ. Обѣдайте на верху, потому что если вы будете обѣдать за общимъ столомъ, то вы разболтаетесь.
   -- Поздненько вы принимаетесь учить меня.
   -- Я не учу васъ, а напоминаю вамъ объ осторожности, о которой вы не очень-то думаете. Вѣдь вы настолько же способны дѣйствовать своимъ умомъ, насколько я играть на органѣ.
   -- Очень благодаренъ за лесть, смѣясь, сказалъ Бичеръ.
   -- Зачѣмъ я буду льстить вамъ, возразилъ Грогъ. Еслибы я могъ только навравить васъ на прямую дорогу, то я сдѣлалъ бы изъ васъ человѣка, прибавилъ онъ, пристально глядя на него. Никто, въ цѣлой Англіи, не знаетъ лучше моего, что въ васъ есть хорошаго, и никто не съумѣлъ бы лучше управляться съ вами.
   -- А вѣдь это истинная правда, Грогъ.
   -- Я могу сдѣлать изъ васъ перваго спортсмена, могу вознести васъ на вершину спорта. Черезъ полгода отъ нынѣшняго дня, я обязуюсь сдѣлать Аннеслея Бичера первымъ лицомъ въ Ньюмаркетѣ. Но на одномъ условіи...
   -- На какомъ же?
   -- Вы должны поклясться, что вы никогда не станете распрашивать меня о моихъ намѣреніяхъ относительно васъ и будете буквально повиноваться мнѣ во всемъ. Черезъ три мѣсяца такого подчиненія выбудете тѣмъ, чѣмъ я обѣщаю васъ сдѣлать.
   -- Я согласенъ поклясться хоть сейчасъ, воскликнулъ Бичеръ.
   -- Согласны? съ жаромъ спросилъ Грогъ.
   -- Самымъ торжественнымъ и формальнымъ образомъ. Только не требуйте отъ меня ничего противозаконнаго.
   -- Ничего такого, гдѣ пахло-бы висѣлицею или ссылкою,-- сказалъ Грогъ, смѣясь, между тѣмъ какъ Бичеръ побагровѣлъ и потомъ поблѣднѣлъ.-- Нѣтъ, нѣтъ; я потребую многаго. Но вы поразмыслите объ этомъ основательнѣе. Я не хочу, чтобы вы обязались сгоряча. Подумайте на досугѣ о томъ, что я вамъ сказалъ, и скажите мнѣ ваше рѣшеніе, когда мы свидимся въ Брюсселѣ.
   -- Идетъ; только помните условія, если я не перемѣню рѣшенія.
   -- Я уже сказалъ; и такъ помните, въ гостинницѣ Тирлемонтъ. До свиданія; мнѣ пора.
   Когда Девисъ ушелъ, Аннеслей Бичеръ зашагалъ по комнатѣ, размышляя о его послѣднихъ словахъ. Онъ очень хорошо сознавалъ всю трудность возстановленія своей репутаціи. Какъ было вернуться къ прежней точкѣ, уйдя отъ нея такъ далеко? Девисъ конечно найдетъ средства извернуться; онъ добьется отсрочки векселямъ, удовлетворитъ однихъ, уладитъ съ другими, съумѣетъ пожалуй снова открыть ему доступъ на скачки и въ залы, гдѣ держатъ пари. Но что знаетъ Девисъ о томъ мірѣ, гдѣ онъ, Бичеръ, когда-то вращался и въ который онъ заперъ себѣ, своими проступками, всякую возможность возврата? Девису неизвѣстны даже имена тѣхъ лицъ, каждое слово которымъ служитъ приговоромъ. Аскотъ не есть еще Англія, а Грогъ признаетъ только міръ жокеевъ и ѣздоковъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, рѣшилъ Бичеръ, высоко вамъ до этого, мистеръ Девисъ.
  

ГЛАВА II.

Опера.

   Грязная, старая гостинница Тирлемонтъ, съ своими низкими воротами и узкими окнами съ желѣзною рѣшеткою, скорѣе напоминала картины Остада и Теньера, нежели современный отель. Такого мнѣнія былъ, по крайней мѣрѣ, Аннеслей Бичеръ, подъѣзжая къ ней на другой день вечеромъ послѣ разлуки съ Девисомъ. Онъ дважды спросилъ кучера: "точно-ли это гостинница Тирлемонтъ? не другая ли того же названія"?-- и колебался войти; но его встрѣтилъ слуга и почтительно спросилъ, не онъ ли тотъ джентльменъ, для котораго капитанъ Девисъ занялъ комнату. Бичеръ сдѣлалъ утвердительный знакъ и молча поднялся по лѣстницѣ.
   -- Капитанъ дома? спросилъ онъ.
   -- Нѣтъ, сэръ. Онъ поѣхалъ на станцію встрѣчать васъ, но барышня дома.
   -- Барышня! воскликнулъ Бичеръ, останавливаясь и съ удивленіемъ глядя на слугу. Это что-то новое,-- проворчалъ онъ. Когда она пріѣхала?
   -- Вчера послѣ обѣда, сэръ.
   -- Откуда?
   -- Изъ пансіона, что за Шарбекскою заставою, кажется. По крайней мѣрѣ, ея горничная такъ объясняла.
   -- Какъ же ее зовутъ,-- mademoiselle Віолетта, Виржини, Ида, или какъ? а? спросилъ онъ шутливо.
   -- Не знаю, сэръ. Просто барышня, дочь капитана.
   -- Дочь его! воскликнулъ Бичеръ съ удивленіемъ.-- Возможно ли? сказалъ онъ про себя. Я не зналъ, что у него есть дочь.-- Гдѣ моя комната? обратился онъ къ слугѣ.
   -- Мы приготовили для васъ вотъ эту пока; но завтра мы перемѣстимъ васъ въ болѣе удобную, съ видомъ на нижнюю часть города.
   -- Нѣтъ, отведите меня пожалуйста, гдѣ-бы я не слышалъ этого проклятаго фортепіано. Кто это брякаетъ на этой балалайкѣ?
   -- Дочь капитана, сэръ.
   -- Ну, такъ. Я долженъ былъ ожидать этого; и поетъ,-- право поетъ.
   -- Какъ Гризи, сэръ,-- отвѣтилъ слуга съ восторгомъ. Онъ успѣлъ образовать свой вкусъ въ Тирлемонтѣ, посѣщаемомъ артистами.
   Въ эту минуту полный, звучный голосъ раздался въ одной изъ популярныхъ арій Верди; легкость и выработка пѣнія показывали, что пѣвица далеко не ограничилась претензіями дилетантки.
   -- Каково, сэръ? съ торжествомъ спросилъ слуга.-- Вы и въ оперѣ не услышите ничего лучшаго.
   -- Принесите мнѣ теплой воды и откройте чемоданъ, сказалъ Бичеръ, подходя къ двери зала. Онъ съ минуту колебался; но желаніе узнать, на что похожа дочь Грога Девиса побудило его войти.
   Изъ-за фортепіано поднялась дама, и Бичеръ, даже въ сумеркахъ, разсмотрѣлъ въ чей такую грацію и изящность движеній, какой онъ вовсе не ожидалъ.
   -- Я имѣю честь говорить съ миссъ Девисъ?
   -- А вы конечно мистеръ Аннеслей Бичеръ, тотъ джентльменъ, котораго папа ждетъ? сказала она, развязно улыбаясь. Онъ поѣхалъ встрѣчать васъ.
   Ничего не было обыкновеннѣе этихъ словъ; но въ манерѣ, съ какою онѣ были сказаны, ясно проявилось хорошее воспитаніе говорившей. Она обращалась къ другу своего отца, и тонъ ея показывать, что между ними, даже съ первой встрѣчи, можетъ быть нѣкоторый оттѣнокъ фамильярности.
   -- Странно, сказалъ Бичеръ, что я, будучи столько лѣтъ друженъ -- тѣсно друженъ съ вашимъ отцомъ, никогда не подозрѣвалъ, что у него есть дочь. Какъ ему не стыдно не познакомить было меня съ вами прежде.
   -- Онъ берегъ для одного себя это удовольствіе,-- сказала она, смѣясь. Я провела въ пансіонѣ около четырехъ лѣтъ и видѣла отца только изрѣдка, не надолго.
   -- Да, но право, такая красота, такія совершенства,-- бормоталъ Бичеръ, заикаясь.
   -- Пожалуйста, сэръ; не трудитесь говорить мнѣ комплименты. Я вполнѣ убѣждена въ своихъ достоинствахъ и нахожу совершенно лишнимъ, чтобы мнѣ о нихъ говорили. Вы видите, что я откровенна съ вами, какъ съ другомъ папа.-- прибавила она, помолчавъ.
   -- Я въ восхищеніи отъ вашей откровенности. Однако, чортъ возьми, если вы и отъ меня потребуете откровенности,-- то я не поручусь за себя.
   -- А,-- вы уже здѣсь! вскричалъ Девисъ, вошедши въ комнату и дружески тряся руку Бичера.-- Вы только что вышли изъ вагоновъ, когда я пріѣхалъ на станцію. Все благополучно, надѣюсь?
   -- Благополучно; благодарю васъ.
   -- Вы уже познакомились съ Лицци; такъ мнѣ не зачѣмъ представлять васъ. Она уже слышала о васъ отъ меня.
   -- Но отъ чего я не имѣлъ счастія слышать о ней? спросилъ Бичеръ.
   -- Что съ Клипперомъ? поспѣшно спросилъ Грогъ. Прошла ли опухоль?
   -- Совершенно.
   -- А отъ Сончера и его нѣмца,-- никакихъ извѣстій, хотя я каждый день жду телеграммы. Но все это неинтересно для Лицци; -- пообѣдаемъ здѣсь на верху, а потомъ поѣдемъ въ оперу.
   -- Съ радостью, папа. Это очень любезно съ вашей стороны.
   -- Но мнѣ надо переодѣться,-- сказалъ Бичеръ какъ-то вопросительно. Онъ все еще не могъ опредѣлить себѣ, какой степени вниманія достойна дочь Грога Девиса.
   -- Я думаю, что такъ,-- сказала она, улыбаясь. И мнѣ также надо перемѣнить туалетъ. Она слегка поклонилась и вышла изъ комнаты.
   -- Э! да какой вы скрытный, дружище -- скрытный, какъ печать,-- сказалъ Бичеръ. А вѣдь чортъ меня возьми, если бы вашею дочерью не сталъ гордиться самый гордый изъ англійскихъ герцоговъ.
   -- Разумѣется, сталъ бы -- сказалъ Грогъ; и вотъ, для того чтобы сдѣлать ее такою, я согласился разлучиться съ нею. Возможно ли ей было начать жизнь тамъ, гдѣ мы съ вами жили, гдѣ каждый мужчина -- негодяй, каждая женщина -- нѣчто еще худшее,-- возможно ли было?.. Взгляните на нее теперь, прибавилъ онъ мрачно, и скажите, найдется ли человѣкъ, который покусился бы оскорбить ее,-- будь я завтра на висилицѣ. Правда, что она не знаетъ меня такъ, какъ вы и другіе знаете; но тотъ, кто откроетъ ей мою тайну, не откроетъ уже ей болѣе никакой.
   При этихъ словахъ глаза Девиса дико сверкнули и голосъ походилъ на шипѣніе змѣи.
   -- Она ничего не знаетъ ни о моей жизни, ни о моихъ занятіяхъ. Кромѣ васъ, я не называлъ ей никого изъ нашихъ товарищей. О насъ она знаетъ только, что почтенный Аннеслей Бичеръ,-- братъ лорда виконта Лаккингтона; а вѣдь это очень не иного -- какъ вы полагаете?
   Бичеръ пробовалъ засмѣяться при этомъ, но попытка вышла неудачною.
   -- Она считаетъ меня богатымъ человѣкомъ, а васъ безукоризненнымъ джентльменомъ,-- какова невинность! Но гдѣ, какъ и съ кѣмъ мы жили, она не знаетъ ровно ничего.
   -- Едва ли для нея было бы поучительно узнать объ этомъ,-- сказалъ Бичеръ, засмѣявшись.
   Но грозный, дикій взглядъ Девиса тотчасъ-же унялъ эту веселость, и Бичеръ продолжалъ болѣе серьезнымъ тономъ:-- вы чертовски ловко устроили это, Грогъ. Никому не пришло бы въ голову придумать этого. Но какъ же вы намѣрены теперь-то повести это дѣло? Вѣдь такую дѣвушку не запрешь въ четырехъ стѣнахъ,-- ее нужно вывозить въ свѣтъ. Подумали ли вы объ этомъ?
   -- Подумалъ,-- отвѣтилъ Девисъ такимъ тономъ, который не допускалъ дальнѣйшихъ распросовъ.
   -- Ея воспитаніе и манеры дадутъ ей самое видное мѣсто въ обществѣ.
   -- Я и хочу, чтобы она заняла его.
   -- Но съ вашимъ умомъ, вы разумѣется понимаете, мягко началъ Бичеръ, какъ трудно проникнуть туда. Необходимо или богатство, или сильная протекція. Въ Лондонѣ есть двѣ-три такихъ женщины, которыя могутъ устроить это дѣло; но вы знаете, какъ трудно ихъ задобрить.
   -- Это все -- треснувшія чашки эти женщины; надо только найти въ нихъ трещину, и вы увидите, какъ легко съ ними управляться.
   Бичеръ улыбнулся, говоря себѣ, что хитрый Грогъ Девисъ наконецъ-то промахнулся, взявшись судить о людяхъ и обычаяхъ, о которыхъ не имѣлъ никакого понятія; но Бичеръ не желалъ продолжать такого деликатнаго спора и поспѣшилъ уйти одѣваться. Девисъ удалился съ тою же цѣлью и наблюдателю было бы занимательно посмотрѣть въ это время на обоихъ пріятелей. Бичеру достаточно было нѣсколькихъ минутъ, чтобы облачиться въ обѣденный костюмъ; исполнялъ онъ это дѣло машинально и даже художественный узелъ галстуха взялъ менѣе четверти часа. Другое дѣло съ Девисомъ: онъ перерылъ всѣ ящики и чемоданы, разложилъ платье по всѣмъ стульямъ, постелѣ, столу; то надѣвалъ, то снималъ его, ища гармоніи цвѣтовъ или счастливыхъ контрастовъ. Онъ хотѣлъ быть представительнымъ джентльменомъ и, разумѣется, безсовѣстно было бы сказать, что это ему не удалось, когда онъ явился въ жилетѣ цвѣта кинареечнаго, въ зеленомъ фракѣ съ золотыми пуговицами и съ связкой цѣпочекъ на груди.
   Бичеръ только-что успѣлъ сдѣлать комплиментъ его наружности, какъ вышла миссъ Девисъ. На ней былъ простой нарядъ молодой дѣвушки; но грація и благородство манеръ придавали ей самый изящный видъ. При свѣтѣ лампъ Бичеръ, къ удивленію своему, разсмотрѣлъ, что передъ нимъ была самая красивая дѣвушка, какихъ онъ когда либо встрѣчалъ. Въ ней поражали не только безукоризненная красота лица, но и та особенная смѣсь гордости и кротости, серьезности и мягкости, которая такъ идетъ къ лицамъ высшей породы, гдѣ придается значеніе каждому ихъ слову и жесту, всегда разсчитаннымъ и сдержаннымъ.
   "Будь это графиня, весь Лондонъ былъ бы у ея ногъ",-- подумалъ Бичеръ.
   Обѣдъ прошелъ весьма пріятно. Девисъ говорилъ мало, прислушиваясь къ веселой и легкой болтовнѣ своей дочери съ Бичеромъ. Послѣднему пріятно было показать своему другу при этомъ случаѣ, какую видную роль онъ могъ бы играть въ большомъ свѣтѣ; онъ пустилъ въ ходъ весь свой повѣствовательный талантъ, разсказывая анекдоты о высшемъ кругѣ, анекдоты столь же непонятные для Грога, какъ надписи на какомъ нибудь ассирійскомъ памятникѣ. Лицци Девисъ видимо интересовалась лондонскою жизнью, лондонскими кружками, особливо семействами своихъ пансіонскихъ подругъ, изъ которыхъ многія носили громкія имена, и она съ жадностью слушала описанія свѣтской роскоши и блеска.
   -- И я увижу всѣ эти чудеса, узнаю все это общество, папа? спросила она.
   -- Да, вѣроятно,-- на этихъ дняхъ, не позже,-- проворчалъ Грогъ, взбѣгая взгляда Бичера.
   -- Мнѣ кажется, что васъ, папа, вся эта жизнь менѣе занимаетъ, нежели мистера Бичера. Вы находите въ ней слишкомъ много пустоты, такъ?
   -- Нѣтъ, ничего; промычалъ Грогъ, конфузясь.
   -- Ну такъ разскажите же мнѣ о тѣхъ, кого вы любите; вѣроятно, мнѣ и съ ними будетъ весело.
   Бичеръ и Девисъ обмѣнялись значительными взглядами, и только страхъ удержалъ Бичера отъ хохота.
   -- Ну такъ я спрошу у мистера Бичера,-- сказала Лицци весело. Вы будете любезнѣе моего папа и разскажете мнѣ о его знакомыхъ?
   -- У него очень блестящій кругъ знакомыхъ, сказалъ Бичеръ, злобно радуясь, что можетъ безнаказанно трунить надъ Девисомъ. А любите вы лошадей, миссъ Девисъ?
   -- Страстно, и надѣюсь, что буду недурною наѣздницею. Кстати, правда ли, папа, что вы привезли мнѣ изъ Англіи лошадь?
   -- Кто это тебѣ сказалъ? мрачно спросилъ Девисъ.
   -- Моя горничная слышала это отъ грума, который только-что пріѣхалъ, но подъ такимъ секретомъ, что я боюсь не сюрпризъ ли мнѣ готовился,-- а я испортила вамъ удовольствіе; ну да все равно,-- я вамъ такъ благодарна, милый папа.
   -- Не за что благодарить; грумъ -- болтливый дуракъ, а горничной твоей лучше бы думать о своемъ дѣлѣ.
   Но при этомъ Девисъ покраснѣлъ до ушей за свою вспышку и прибавилъ:
   -- Это правда, что у меня есть лошадь, но не дамская.
   -- А каково бы посмотрѣть на нее верхомъ на Клипперѣ, въ Зеленой алллеѣ. Это была бы славная штука! шепнулъ Бичеръ Девису.
   -- Замѣшать ее въ наши плутовства! Это все, что вы вынесли изъ того, что я говорилъ вамъ о ней? отвѣтилъ Девисъ также шопотомъ, но съ такимъ свирѣпымъ взглядомъ, что у Бичера обомлѣло сердце отъ ужаса.
   -- Очень сожалѣю, что я должна прервать вашъ таинственный разговоръ, сказала Лицци, смѣясь,-- но мы пропустимъ первый актъ оперы.
   -- Я къ вашимъ услугамъ, сказалъ Бичеръ, предлагая ей руку съ своею обычною любезностью.
   Давали одну изъ любимыхъ оперъ, и театръ былъ полонъ. Едва Лицци Девисъ заняла свое мѣсто въ ложѣ, какъ по залѣ пробѣжалъ ропотъ одобрѣнія и всѣ лорнеты устремились на эту ложу. Она не сознавала производимаго ею впечатлѣнія и взоръ ея свободно перебѣгалъ отъ одного предмета на другой, любуясь блескомъ и пышностью всего окружающаго. Отецъ ея, сидя въ глубинѣ ложи, не замѣчалъ дани удивленія, воздаваемаго его дочери,-- удивленія, къ которому всегда примѣшивается нѣчто дерзкое,-- и пристально глядѣлъ на сцену. Совсѣмъ инымъ былъ занятъ въ эту минуту Аннеслей Бичеръ. Онъ замѣтилъ впечатлѣніе, происводимое Лицци и, ясно объясняя себѣ пристальные взгляды однихъ, ироническіе другихъ и невольныя движенія восторга, впервые понялъ, что можно быть несправедливымъ къ неизвѣстному лицу...
   По мѣрѣ того, какъ пьеса заинтересовывала Лицци, по лицу ея разливалась краска оживленія, придавая ему такую прелесть, что всѣ зрители отвернулись отъ сцены, чтобы слѣдить за производимымъ ею впечатлѣніемъ на этомъ красивомъ лицѣ. Въ этотъ вечеръ давали Риголетто, и Лицци переводила своему отцу грустную исторію старика, который, потерявъ всякое чувство чести, питалъ однако глубокую нѣжность къ дочери. Страшный контрастъ между его презрѣніемъ къ свѣту и привязанностью къ семьѣ, горькое сознаніе того, какъ онъ поступалъ съ другими, силясь предотвратить свою собственную судьбу,-- все это Грогъ Девисъ слышалъ отъ своей дочери, по мѣрѣ того, какъ развивалась пьеса, и увлеченный ея сюжетомъ, выставилъ голову изъ ложи.
   -- Ну вотъ, не правду ли я говорилъ? сказалъ кто-то въ партерѣ:-- это Грогъ Девисъ. Знаю я этого молодца.
   -- Я выигралъ пари, сказалъ кто-то другой. Вонъ, изъ за нея выглянулъ старый Грогъ; теперь извѣстно, что она такое.
   -- Съ одной стороны Аннеслей Бичеръ, съ другой Грогъ Девисъ,-- замѣтилъ третій:-- дѣло ясное. Я пойду, познакомлюсь съ нею.
   -- Уйдемъ, Девисъ,-- шепнулъ Бичеръ, дрожа всѣмъ тѣломъ. Уйдемъ сейчасъ же. Сойдите въ галлерею, я отыщу экипажъ.
   -- Что такое? что съ вами? спросилъ Девисъ и взглянулъ на партеръ, откуда всѣ глаза были устремлены на его ложу.
   Въ выраженіи этихъ глазъ нельзя было ошибиться. Это былъ наглый, упорный взглядъ свѣта на беззащитныхъ. Девисъ отвѣтилъ на него презрительно и враждебно.
   -- Уйдемъ, Девисъ, ради всего на свѣтѣ,-- шепталъ Бичеръ. Подумайте о ней. Ну что, если выйдетъ скандалъ?
   -- Скандалъ: -- какъ? Кто осмѣлятся?
   Но онъ не успѣлъ договорить, какъ занавѣсъ въ глубинѣ ложи отдернулся и изъ нея показался высокій, красивый мужчина. Онъ вошелъ съ нѣсколько наглою самоувѣренностью, какъ-будто признавая за собою право быть повсюду, гдѣ ни пожелаетъ, и сказалъ:
   -- Какъ поживаете, Девисъ? Я замѣтилъ вашу красавицу.
   -- На два слова, капитанъ Гамильтонъ, перебилъ Девисъ, стиснувъ зубы и припирая къ двери вошедшаго.
   -- На сколько желаете, почтеннѣйшій,-- сію минуту; только дайте мнѣ мѣстечко вотъ тутъ, у васъ.
   -- Ни за что, клянусь небомъ] вскричалъ Девисъ, загораживая ложу. Уйдите отсюда, сэръ, немедленно уйдите.
   -- Что? онъ съума сошелъ? сказалъ Гамильтонъ, расхохотавшись. Да ужь это не ревность ли старикашки?
   Сильнымъ толчкомъ Девисъ отодвинулъ его назадъ и, прежде нежели тотъ опомнился, выпихнулъ его изъ ложи, выйдя вслѣдъ за нимъ и притворивъ за забою дверь.
   Вся эта сцена произошла такъ быстро и тихо, что Лидди, занятая пьесою, не успѣла нечего замѣтить. Но Бичеръ все видѣлъ и съ ужасомъ прислушивался къ крупному разговору, происходившему въ корридорѣ. Мало по малу, рѣзкіе, оскорбительные звуки перешли въ болѣе умѣренный тонъ, потомъ въ шопотъ. Наконецъ, Девисъ тихо отдернулъ занавѣсъ и осторожно занялъ свой стулъ позади дочери. Онъ сдѣлалъ Бичеру знакъ, что дѣло улажено благополучно.
   -- Лицци, ты не назовешь меня жестокимъ, если я лишу тебя одного акта? спросилъ Девисъ, когда занавѣсъ опустился. У меня страшно разболѣлась голова отъ этого жара и свѣта.
   -- Уйдемъ сейчасъ-же, милый папа,-- сказала дѣвушка, вставая. Зачѣмъ вы не сказали ранѣе. А вамъ не за чѣмъ уходить, мистеръ Бичеръ.
   -- Конечно, оставайтесь,-- подтвердилъ Девисъ, придавая особенное значеніе этимъ словамъ, такъ что Бичеръ понялъ ихъ, какъ приказаніе.
   Аннеслей Бичеръ вернулся въ гостинницу послѣ полуночи, когда Девисъ и дочь его уже разошлись по своимъ комнатамъ.
   Бичеръ легъ, но ему не спалось; онъ былъ въ тревожномъ состояніи. Случай въ театрѣ получитъ огласку и его имя будетъ въ немъ замѣшано. Пожалуй выйдетъ еще лучше: ему придется драться за дочь Грога Девиса. Довольно того, что онъ спутникъ подобнаго человѣка, что его видятъ съ нимъ въ вагонахъ и на параходахъ,-- а тутъ еще онъ яв ляется съ нимъ въ увеселительныхъ мѣстахъ, какъ другъ его семьи, какъ кавалеръ его дочери;-- это уже изъ рукъ вонъ! И вотъ этотъ человѣкъ, преслѣдуемый изъ города въ городъ, кредиторами и полиціею, оскорбляемый адвокатами банкротнаго суда, заклейменный прессою, мучимый совѣстью, которая шептала, что ему грозитъ нѣчто еще худшее, и не стыдившійся своего позора, почувствовалъ ужасъ при одной мысля о томъ, что скажетъ его "каста" о его неприличныхъ связяхъ.
   -- Нѣтъ! вскричалъ онъ, вскакивая съ постели и зажигая свѣчу. Надо покончить съ этимъ. Я напишу Грогу, что мнѣ пришла внезапная мысль -- извѣстіе -- что мнѣ надо видѣть Лаккингтона; скажу, что я видѣлъ одного изъ прикащиковъ Фордаіса, при выходѣ изъ театра, и что боюсь ареста. Намекну на то, что Гамильтонъ, имѣя большія связи, настроитъ противъ насъ англійское посольство. Чортъ-возьми! онъ не повѣритъ. Вотъ что скажу.
   Онъ схватилъ перо и написалъ:
   "Любезный Д--, вчера, послѣ вашего ухода, мнѣ внезапно пришла фантазія ѣхать въ Италію. Будь вы одинъ, старый другъ, я и не подумалъ бы объ этомъ; но зная васъ въ такомъ пріятномъ обществѣ съ тою, которая -- (Нѣтъ, это надо вычеркнуть) -- я не могу думать, чтобы мое присутствіе было вамъ необходимо.-- (Не лучше-ли: "чтобы вы обо мнѣ пожалѣли?"). Мы слишкомъ давнишніе друзья, чтобы вы могли разсердиться за это неожиданное -- (вотъ важное слово! что неожиданное?-- надо бы "горе", но горемъ этого нельзя назвать) -- за это неожиданное рѣшеніе.
   Остаюсь, какъ и всегда -- (нѣтъ), остаюсь нѣмъ, какъ могила.

Вашъ А. Б.

   -- Дипломатично написано! сказалъ онъ, самодовольно перечитывая записку. Девисъ будетъ не въ голубиномъ настроеніи, читая это; но я буду уже тогда близь Люттиха.
   Успокоивъ себя такимъ образомъ, Бичеръ легъ, давъ себѣ слово проснуться на зарѣ. Онъ, однако, заснулъ такъ крѣпко, что на слѣдующее утро его дважды позвали, прежде нежели онъ проснулся.
   -- Чего вамъ, Риверсъ? спросилъ онъ, увидя передъ собою грума... Не случилось-ли чего съ лошадью?
   -- Ничего, сэръ. Я къ вамъ отъ капитана.
   -- Что съ нимъ? онъ болѣнъ?
   -- Здоровъ, какъ рыба, сэръ, и уже теперь за нѣсколько миль отсюда. Онъ сказалъ мнѣ: "отдай, говоритъ, эту записку мистеру Бичеру, когда вернется въ Тирлемонтъ; онъ ужъ, говоритъ, скажетъ, что тебѣ потомъ дѣлать".
   -- Отдерните занавѣсъ; мнѣ темно,-- торопливо говорилъ Бичеръ, развертывая записку. Въ ней стояли только слѣдующія слова, начертанныя кистью:
   "Я ѣду въ Триръ, черезъ Арденскія горы; пріѣзжайте съ моею дочерью въ Ахенъ и ждите тамъ извѣстій отъ меня.
   "Въ конной гвардіи освободилась ваканція эскадроннаго командира.
   "Риверсъ сообщитъ вамъ обо всемъ.

Вашъ С. Д."

   -- Что же случилось, Риверсъ? вскричалъ встревоженный Бичеръ. Разскажите поскорѣе.
   -- Разскажу, сэръ; въ двухъ словахъ все разскажу. Вотъ видите-ли: сегодня утромъ, часа въ три, или въ половинѣ четвертаго, приходитъ капитанъ въ мою комнату и говоритъ: вставайте, говоритъ, Риверсъ; живѣе одѣвайтесь. Подите къ Джонессу, оружейному мастеру, отдайте ему записку и подождите отвѣта. Оттуда, говоритъ, подите къ Бортону и велите ему прислать купе съ двумя бойкими лошадьми, къ пяти часамъ утра. Потомъ поспѣшите домой помочь мнѣ уложить нѣкоторыя вещи. Сказавъ это, онъ сдѣлалъ мнѣ знакъ, чтобы все это оставалось между нами. Я побѣжалъ и черезъ полчаса былъ уже дома. Ровно въ пять часовъ утра наша карета подъѣхала къ парку и мы вышли изъ гостинницы. Въ каретѣ уже сидѣлъ Джонессъ съ маленькимъ ящикомъ на колѣнахъ. Такъ вотъ что! говорю я, догадавшись, что въ ящикѣ,-- вотъ что!..-- "Да, вотъ что; говоритъ капитанъ, садись и вели ѣхать скорѣе къ Буафоръ. Мы, должно быть опоздали, потому что другіе ворчали, что мы заставили ждать. А вотъ погодите, говоритъ капитанъ, сейчасъ увидите, что!мы пріѣхали во время". Жестокія это были слова, сэръ, какъ я вспомню теперь; какъ онъ его въ одну минуту распростеръ мертвымъ.
   -- Кого?
   -- А этого красиваго джентльмена, съ русою бородою,-- Гамильтономъ, кажется его звали;-- красивый, нечего сказать. Никогда не забуду, какъ онъ лежалъ тамъ, на травѣ, съ синею ранкою во лбу,-- вы не повѣрили-бы, что это даже половина величины пули,-- и съ перчаткою въ лѣвой рукѣ,-- совсѣмъ какъ живой.
   -- Такъ капитанъ Гамильтонъ убитъ?-- тихо произнесъ Бичеръ, трясясь всѣмъ тѣломъ, при этомъ страшномъ разсказѣ.
   -- Убитъ, умеръ; онъ и пальцемъ не шевельнулъ, послѣ того какъ упалъ.
   -- Что же дѣлалъ его другъ? говорилъ онъ что нибудь?
   -- Онъ всталъ на колѣна подлѣ него, взялъ его за руку и говоритъ: "Жоржъ, милый другъ мой -- Жоржъ скажи что-нибудь", но Жоржъ не сказалъ ужъ ни слова.
   -- А Девисъ,-- капитанъ Девисъ? что онъ дѣлалъ?
   -- Онъ пожалъ руку Джонессу и сказалъ ему что-то по французски, отчего тотъ засмѣялся, потомъ подошелъ къ тѣлу и сказалъ: "полковникъ Гумфрей, говоритъ, вы свидѣтелемъ, что все произошло по правиламъ, такъ что еслибы это несчастное дѣло получило..." но полковникъ махнулъ рукой и ничего не отвѣтилъ. Капитанъ пошелъ садиться на лошадь, и я слышалъ, какъ онъ проворчалъ, что онъ "выучитъ когда-нибудь полковника обращенію".
   -- Такъ онъ и уѣхалъ?
   -- Да; онъ зажегъ сигару и поѣхалъ лѣсомъ по тропинкѣ. Я не видалъ его послѣ того, потому что меня позвали къ тѣлу, которое мы, вчетверомъ, отнесли въ карету.
   -- Упоминалъ кто нибудь при этомъ мое имя? спросилъ Бичеръ, трясясь.
   -- Нѣтъ, сэръ, никто; только капитанъ назвалъ васъ, отдавая мнѣ записку.
   -- Скверное дѣло! сказалъ въ полголоса Бичеръ.
   -- Я полагаю, что капитану достанется, если его изловятъ? пытливо сказалъ Риверсъ.
   -- И все изъ-за пустяковъ,-- продолжалъ Бичеръ, перечитывая записку. Риверсъ, прибавилъ онъ, рѣшаюсь дѣйствовать, отнесите этотъ паспортъ въ полицію и потомъ приведите намъ экипажъ. Мы должны быть въ два часа на ноттихской станціи.
   -- Такъ и капитанъ сказалъ, сэръ, чтобы вы не оставались въ Брюсселѣ и чтобы никому ни слова объ этомъ дѣлѣ. А въ случаѣ, если бы васъ стали допрашивать, то помните, что вы ничего не знаете, не видѣли и не слышали.
   -- Пошлите сюда горничную миссъ Девисъ, сказалъ Бичеръ, и потомъ ступайте, куда я велѣлъ.
   Mademoiselle Аннетъ, швейцарская француженка, мигомъ смекнула, что вышелъ какой-то "казусъ", который намѣрены утаить отъ ея госпожи, и хотя улыбнулась какъ-то значительно, услышавъ, что, миссъ Девисъ поѣдетъ подъ протекціею Бичера, но сдѣлала это со всѣмъ приличіемъ, свойственнымъ ея смѣтливому сословію.
   -- Объясните ей это, какъ знаете, Анета,-- сказалъ Бичеръ, потерявъ голову и желая свалить на кого-нибудь половину отвѣтственности. Выдумайте какую-нибудь причину нашего отъѣзда, а ужъ я поддержу васъ.
   -- Не безпокойтесь, все будетъ устроено; отвѣтила догадливая субретка.
  

ГЛАВА III.

Объясненіе.

   Анета такъ ловко выполнила возложенное на нее порученіе, что миссъ Девисъ, сойдясь съ Бичеромъ за завтракомъ, не рѣшилась распрашивать его о причинахъ бѣшенства своего отца и сочла своей обязанностью молча подчиниться его волѣ. Надо сказать при этомъ, что она все еще не опомнилась отъ страннаго впечатлѣнія, произведеннаго на нее первою встрѣчею съ отцемъ; до того онъ не походилъ на то, какъ она его себѣ воображала. Нельзя было быть добрѣе, ласковѣе его; нельзя было болѣе заботиться о ея удобствахъ. Даже мрачный Тирлимонтъ показался ей пріютнымъ, когда она впервые переступила порогъ его; но все-же наружность его была совсѣмъ не тѣмъ, чего она ожидала. При всей своей сдержанности, онъ не могъ скрыть въ себѣ недостатковъ воспитанія. Его рѣзкій, повелительный тонъ съ слугами, его щекотливая обидчивость, какъ будто слѣдствіе неувѣренности въ своихъ правахъ на уваженіе,-- все это придавало его обращенію какую-то недовѣрчивую наглость, которая отталкивала отъ него и пугала его дочь.
   На всѣ ея распросы о прошлой жизни ихъ онъ отвѣчалъ неясно и уклончиво.
   Говоря о своихъ вкусахъ и удовольствіяхъ, о своей любви къ музыкѣ, талантѣ въ живописи, она не слышала отъ него даже тѣхъ условныхъ фразъ, которыми прикрывается невѣжество или равнодушіе. О большомъ свѣтѣ онъ зналъ только то, что касалось спорта. Объ оперѣ онъ могъ сказать только цѣну креселъ, но не умѣлъ назвать по имени ни одного пѣвца; наконецъ о своей будущей жизни, онъ могъ сказать столько же, сколько о томъ, какая лошадь получитъ черезъ сто лѣтъ первый призъ на сентъ-лиджерскихъ скачкахъ. Увернуться отъ какого угодно крючка, провести самого опытнаго подъячаго,-- вотъ въ чемъ Девисъ не имѣлъ себѣ соперника; но это совсѣмъ не то, что быть чьимъ нибудь руководителемъ въ сферахъ, о которыхъ онъ зналъ только по наслышкѣ.
   Все, что Лицци узнала изъ перваго разговора съ отцомъ, было то, что у него нѣтъ политическаго честолюбія, что онъ не любитъ большого свѣта, не заботится о герцогахъ и герцогиняхъ и не даетъ особенной цѣны чисто нравственнымъ достоинствамъ.
   -- Можетъ быть, онъ узналъ тщету всего этого, думала она; можетъ быть, онъ утомился общественной жизнію и любитъ мирныя, сельскія удовольствія, тихую жизнь англійскихъ замковъ. Но почему же онъ не откровененъ со мной? Вѣдь надо же намъ узнать другъ друга.
   Просимъ извиненія у читателей въ этомъ отступленіи, но оно было необходимо, чтобы показать, какъ Лицци, не смотря на всѣ свои тревоги и сомнѣнія, сочла себя обязанною подчиниться волѣ отца и отдать себя подъ покровительство Бичера.
   -- И такъ, въ два часа, мы ѣдетъ въ Ахенъ? сказала она спокойно.
   -- Да, и я представлю вамъ вашего папа.
   -- Надѣюсь, что ваше покровительство доставитъ мнѣ столько же удовольствія, сколько и вамъ самимъ.
   Въ ея полу-шутливомъ тонѣ была такая смѣсь серьёзности съ легкомысліемъ, что Бичеръ никакъ не могъ угадать ея настоящей мысли. Онъ пробормоталъ что-то на счетъ нарядовъ, что ихъ можно найти повсюду и что они вѣроятно поѣдутъ въ болѣе блестящіе города, чѣмъ Брюссель.
   -- Это значитъ, что вамъ извѣстно, куда мы поѣдемъ, но вы скрываете это. Хорошо, я согласна играть роль "плѣнной принцессы", потому что для меня все ново, куда бы меня ни повезли.
   -- Вамъ хотѣлось-бы, я думаю, полетать въ большомъ свѣтѣ; сказалъ Бичеръ.
   -- О какъ-бы хотѣлось! вскричала она, всплеснувъ руками, и поднялась съ мѣста.
   Она стала ходить по комнатѣ, а Бичеръ любовался ея гордыми, граціозными движеніями и красивою, маленькою головкою, откинутою нѣсколько назадъ. Она придерживала спереди платье, что придавало ея поступи картинную позу.
   -- Какъ она создана для него! проворчалъ про себя Бичеръ.
   -- Что? спросила Лицци. Вы находите, что это слишкомъ тщеславно для пансіонерки?
   -- Совсѣмъ напротивъ. Я говорю, что вы созданы для Грентлей-Гоуза и для Роклей-Кастля.
   -- А тамъ хорошо? спросила она спокойно.
   -- Это первые дома Англіи. Хозяинъ одного изъ нихъ герцогъ, съ двумя стами тысячами дохода; другой -- графъ, имѣющій почти столько же.
   -- Что же они дѣлаютъ съ такимъ богатствомъ?
   -- Все, что хотятъ; все что можно дѣлать за деньги,-- а чего-же нельзя? У нихъ пышные дома, наряды, обѣды, дорогія лошади, картины, лучшіе повара, яхты, своры, парки, блестящее общество. Какъ пріятно пользоваться этимъ; какъ хорошо, когда нѣтъ мелкихъ заботъ и не нужно спрашивать себя безпрестанно: "могу-ли я позволить себѣ это?" При такихъ условіяхъ, жизнь можетъ быть широка, свободна, какъ мечта.
   -- Совершенно справедливо. Это очень пріятно.
   -- Вы богаты? спросила она вдругъ, обращаясь къ нему.
   -- Бѣденъ, какъ церковная крыса,-- сказалъ онъ, засмѣявшись при такомъ странномъ вопросѣ, но сдѣланномъ такъ чистосердечно, что въ немъ не было и тѣни дерзости. Я младшій сынъ, то есть существо, явившееся въ міръ, когда уже праздникъ кончился.
   -- А папа? что онъ, младшій, или старшій сынъ?
   Бичеръ едва могъ сохранить серьёзный видъ при этомъ вопросѣ.
   -- Не знаю хорошенько, но кажется, что онъ единственный сынъ.
   -- Такъ въ нашей фамиліи нѣтъ титула? спросила она съ любопытствомъ.
   -- Кажется, нѣтъ: но вѣдь вамъ извѣстно, что въ Англіи титулы рѣдки. У насъ не то, что у иностранцевъ, гдѣ всѣ -- маркизы, графы, кавалеры.
   -- Я люблю титулы, люблю отличіе: какъ хорошо имѣть породу, имѣть наслѣдственныя черты! У кого ихъ нѣтъ, у того нѣтъ прошлаго. Такъ значитъ, папа просто джентльменъ,-- сказала она, помолчавъ.
   -- Джентльменъ,-- весьма почтенное званіе, увѣряю васъ; уклончиво отвѣтилъ Бичеръ.
   -- Какъ же будутъ звать меня въ Англіи,-- "миледи?"
   -- Нѣтъ, "миссъ Девисъ".
   -- Какъ это жалко звучитъ! Эдакъ зовутъ всякую гувернатку, всякую горничную.
   -- Выйдя замужъ, вы примите титулъ вашего мужа,-- хоть герцогини, если онъ будетъ герцогъ.
   -- Ну, такъ я буду герцогинею! сказала она свойственнымъ ей, веселымъ и легкомысленнымъ тономъ. Какъ бы я желала принадлежать къ тому блестящему кругу, который вы описали мнѣ, жить среди идеальной роскоши, удовлетворяя всѣмъ своимъ прихотямъ!-- Рѣшено, мистеръ Бичеръ, я буду герцогинею.
   -- Но все это возможно и маркизѣ, и графинѣ...
   -- Нѣтъ, я хочу быть герцогинею. Вамъ не удастся убѣдить меня отказаться отъ моихъ законныхъ требованій.
   -- Не угодно ли вашей свѣтлости дать приказаніе сбираться къ отъѣзду; мы должны выѣхать отсюда въ началѣ втораго,-- сказалъ Бичеръ, смѣясь.
   -- Не будь я -- сама скромность, то я сказала бы, что поѣздъ долженъ ждать, когда я соизволю пріѣхать, сказала она -- съ достоинствомъ королевы, выйдя изъ комнаты.
   Бичеръ просидѣлъ нѣсколько минутъ молча, потомъ вдругъ залился неистовымъ хохотомъ.
   -- Любопытно знать, что сказалъ-бы на это Грогъ. Лучше всего то, что она совершенно серьёзна и смотритъ на это какъ нельзя болѣе довѣрчиво. Всему виновато глупое, несообразное воспитаніе.
   Онъ представилъ себѣ Девиса перомъ;-- "виконтъ Девисъ, баронъ Грогъ" -- мелькнуло у него въ умѣ и онъ снова расхохотался.
   -- Однако, сказалъ себѣ, удерживаясь, какъ бы онъ не узналъ объ этомъ разговорѣ,-- если онъ заподозритъ, что это я сдѣлалъ его смѣшнымъ въ ея глазахъ, что это я направилъ такъ ея мысли, то тогда...-- Онъ отчаянно свиснулъ.
   За этимъ послѣдовали невеселыя размышленія. Въ это самое утро онъ самъ собирался дать тягу, и вотъ онъ теперь прицѣпленъ крѣпче прежняго. Онъ взглянулъ на часы: -- одиннадцать часовъ,-- я былъ бы теперь въ Варвье, черезъ четыре дня за Альпами; а теперь вотъ, сиди. Попробуй-ка я оставить его дочь одну -- такъ онъ отыщетъ меня на краю свѣта, чтобы влѣпить мнѣ пулю.
  

ГЛАВА IV.

Въ вагонѣ.

   Бичеръ находилъ чертовски страннымъ, что онъ долженъ быть спутникомъ и покровителемъ девятнадцатилѣтней красавицы, для которой все было предметомъ удивленія и любопытства; ее все занимало, и страна, и народъ, и толпы пріѣзжавшихъ и уѣзжавшихъ пассажировъ, и мелкія случайности путешествія.
   -- Мистеръ Бичеръ, сказала она, при видѣ красиваго пейзажа, я почти отказываюсь отъ моихъ великосвѣтскихъ стремленій. Мнѣ кажется, что вонъ въ этихъ домикахъ, гдѣ плакучія ивы повисли надъ рѣкою, можно жить лучше, чѣмъ живутъ герцогини.
   -- И притомъ же такое желаніе гораздо легче удовлетворить,-- сказалъ онъ, улыбаясь.
   -- Я не объ томъ думаю,-- возразила она гордо; да и едва-ли вы правы. Мнѣ кажется, что люди всегда могутъ достигнуть того, къ чему они будутъ твердо стремиться.
   -- Желалъ-бы я убѣдиться въ справедливости вашей теоріи. Вотъ я уже много лѣтъ желаю множества вещей, и ни до чего не могу достигнуть.
   -- Что же вы дѣлаете, кромѣ того, что желаете? спросила она рѣзко.
   -- Это затруднительный вопросъ,-- сказалъ онъ, смущаясь,-- да впрочемъ, я не вижу, что же мнѣ остается дѣлать, какъ только желать.
   -- А если такъ, то вы и не имѣете права на успѣхъ. Если я говорю, что люди могутъ достигать того, чего желаютъ, то подразумѣваю, что никакія жертвы, никакія усилія не кажутся имъ для этого слишкомъ тяжелыми; что взоръ ихъ постоянно устремленъ на одну точку; что они вдругъ къ ней, превозмогая всѣ препятствія, съ непоколебимымъ мужествомъ. Испытали вы это?
   -- Не могу сказать. Но что касается до моего желанія расположить къ себѣ фортуну, то въ этомъ я никому не уступлю.
   -- Это старая исторія о ребенкѣ, кричащемъ на луну, сказала она, засмѣявшись.
   -- Но скажите же мнѣ, чего вы такъ горячо желаете?
   -- Попробуйте угадать.
   -- Вы желаете жениться на комъ нибудь, кто не любитъ васъ, или кто ниже васъ, или слишкомъ бѣдна, или слишкомъ ничтожна для вашей знатной родни?
   -- Нѣтъ, не того.
   -- Вы честолюбивы, желаете быть великимъ политикомъ, воиномъ, или мореплавателемъ?
   -- Нѣтъ, нѣтъ -- и не думалъ! воскликнулъ онъ, расхохотавшись при одной мысли.
   -- Вы желаете еще болѣе высокаго положенія или огромнаго богатства?
   -- Вотъ именно. Много денегъ; -- съ этимъ все дается.
   -- Безъ сомнѣнія, пріятно удовлетворять всѣмъ своимъ прихотямъ, не разсчитывая, чего онѣ будутъ стоить; но какая скука должна слѣдовать за пресыщеніемъ, какъ надоѣстъ это немедленное удовлетвореніе всякаго желанія. Нѣтъ, по мнѣ лучше борьба, стремленіе и потомъ уже удача.
   -- Да, но вѣдь она не всякому достается.
   -- Мнѣ кажется, что -- всякому, кто заслуживаетъ. Что за участіе могутъ внушать намъ классическіе герои, которымъ вѣчно помогаетъ какое нибудь благодѣтельное божество?
   -- Признаюсь, сказалъ Бичеръ, я очень желалъ бы быть обезпеченнымъ въ этой жизни.
   -- Ну такъ сидите на берегу, а другіе посмѣлѣе переплывутъ рѣку.
   -- Но у меня не хватаетъ терпѣнія, сказалъ онъ, нѣсколько раздражаясь. Я много жилъ и много испыталъ непріятнаго.
   -- Удивляюсь, сказала она, помолчавъ, какъ вы сошлись съ папа. Я мало встрѣчала людей съ такими разными понятіями. Вы, мнѣ кажется, олицетворенная осторожность; онъ -- смѣлость и энергія.
   -- Поэтому-то мы вѣроятно и сошлись, смѣясь, сказалъ Бичеръ.
   -- Можетъ быть, произнесла она задумчиво, и оба замолчали
   -- Есть у васъ сестры, мистеръ Бичеръ? спросила она наконецъ.
   -- Нѣтъ, а есть невѣстка.
   -- Разскажите мнѣ о ней. Молода она? красива?
   -- Не молода, но еще очень красива.
   -- Бѣлокурая, или брюнетка?
   -- Совершенная брюнетка, точно испанка, съ весьма гордымъ видомъ, но очень любезная, когда пожелаетъ.
   -- Полюбитъ ли она меня?
   -- Безъ сомнѣнія, сказалъ онъ съ улыбкой и поклономъ, но покраснѣвъ при одной мысли о подобной встрѣчѣ.
   -- Мнѣ что-то не вѣрится, что вы говорите это чистосердечно, сказала она, засмѣявшись:-- а кажется, что-же тутъ обиднаго сказать, что я могу не понравиться человѣку, котораго я никогда не видала? Будьте откровенны, скажите, какое я внушила бы ей чувство?
   -- Начиная съ того, сказалъ онъ, смѣясь, что она нашла бы васъ очень красивою.
   -- "Чрезвычайно красивою", какъ сказалъ тотъ джентльменъ; это мнѣ болѣе нравится.
   -- Чрезвычайно красивою, совершенствомъ граціи,-- образцомъ всѣхъ достоинствъ.
   -- Она не сказала-бы этого, она не стала бы описывать меня какъ гувернантка, а вѣроятнѣе всего нашла-бы, что я слишкомъ увлекаюсь (эта модная фраза), и что я нѣсколько вульгарна. Но увѣряю васъ, прибавила она серьёзно, я не кажусь такою, когда говорю по французски. Это глупое побужденіе, съ моей стороны, выказывать то, что я называю англійскимъ прямодушіемъ. Будемъ говорить по французски.
   -- Я весьма плохой лингвистъ, сказалъ Бичеръ.
   -- Ну хорошо, такъ повѣрьте же мнѣ на слово, что я очень хорошо воспитана, когда захочу. Но разсказывайте же мнѣ о вашей сестрѣ.
   -- Она, что называется, "grande dame", сказалъ Бичеръ: очень спокойна, холодна, говоритъ просто, одѣвается роскошно и никогда не знается съ выскочками.
   -- Что вы называете выскочками?
   -- Не знаю, какъ вамъ объяснить это,-- такіе люди часто встрѣчаются въ обществѣ: имъ даетъ въ немъ мѣсто не происхожденіе, а богатство, умъ, или тамъ что нибудь; -- однимъ словомъ, люди, о которыхъ спрашиваютъ: кто они такіе?
   -- Понимаю. Такъ это должно относиться къ немалому числу человѣческаго рода; такъ пожалуй всѣ выскочки.
   -- Да; къ большей части Европы и ко всей Америкѣ,-- сказалъ Бичеръ, засмѣявшись.
   -- Какъ-же мы съ папа пройдемъ сквозь эту грозную заставу?
   -- Да, сказалъ онъ нерѣшительно, вашъ отецъ всегда жилъ въ такомъ отдаленіи отъ общества -- отъ этаго общества, хочу я сказать,-- что вѣроятно...
   -- Вѣроятно они спросятъ: "кто эти выскочки?" Говоря это, она сдѣлала такую гордо-презрительную мину, что Бичеръ невольно расхохотался. А поэтому, продолжала она; я буду очень обязана, если вы научите меня, что имъ отвѣчать, такъ какъ, признаюсь, это для меня весьма затруднительный вопросъ.
   -- Да, это затруднительно, сказалъ Бичеръ, нѣсколько конфузясь; но я долженъ вамъ сказать, что хотя мы и старинные друзья съ вашимъ отцомъ,-- самые близкіе, какъ только возможно; но онъ никогда не говорилъ со мною о своей роднѣ,-- мало того, онъ былъ такъ скрытенъ, что до встрѣчи съ вами, я не зналъ, что у него есть дочь.
   -- Не можетъ же быть, чтобы онъ никогда не говорилъ обо мнѣ.
   -- Со мною, по крайней мѣрѣ,-- а я полагаю, что онъ никому болѣе не довѣряетъ.
   -- Странно! сказала она въ раздумьи, потомъ прибавила:-- я разсказала бы вамъ исторію моей жизни, но у меня почти нѣтъ ея. Меня отдали ребенкомъ въ школу, въ Карнуаль. Потомъ папа перемѣстилъ меня въ деревню, близь Уальмера, гдѣ я жила съ гувернанткою, которая обращалась со мною необыкновенно почтительно, такъ что я вообразила себя важною особою, чѣмъ-то въ родѣ "человѣка въ желѣзной маскѣ". Потомъ я поступила въ пансіонъ Трехъ фонтановъ, гдѣ нашла, если и не такую же почтительность, то всѣ признаки того, что на меня смотрѣли, какъ на особенно привиллегированную личность. У меня была своя горничная; я пользовалась множествомъ привилегій, которыми не пользовались другія. Я ни въ чемъ не нуждалась, ни въ чемъ мнѣ не отказывали. Все это укоренило во мнѣ мысль, что я знатная и богатая особа,-- въ чемъ я никогда и не сомнѣвалась. Такимъ образомъ, прибавила она энергично, я полюбила богатство, понявъ его выгоды, и знатность, понявъ ея удобства; но если бы мнѣ вдругъ сказали, что на мою долю не выпало ни того, ни другаго, я чувствую, что я вовсе не упала бы отъ этого духомъ.
   Бичеръ глядѣлъ на нее съ такимъ восторгомъ, что она покраснѣла, замѣтивъ этотъ взглядъ, и сказала:-- Вы можете сейчасъ же испытать мой героизмъ, откровенно сказавъ мнѣ все, что вамъ извѣстно о моемъ положеніи. Скажите, мистеръ Бичеръ, принцесса ли я скрытая, или только -- частица той категоріи, которую вы такъ страшно обозначили "дрянью"?
   Неизвѣстно, до чего довелъ бы въ эту минуту Аннеслея Бичера порывъ довѣрчивости, если бы онъ могъ забыть ужасъ, внушаемый имъ Грогомъ. Онъ былъ бы способенъ разсказать все его дочери. На минуту даже мысль быть ей искренннимъ другомъ до того пересилила его осторожность, что онъ взялъ ея руку, въ видѣ вступленія къ откровенности, но вдругъ въ памяти его мелькнулъ Девисъ,-- Девисъ, въ припадкѣ бѣшенства, когда онъ не останавливается ни передъ чѣмъ. "Онъ застрѣлитъ меня, какъ собаку", подумалъ Бичеръ и, выпустивъ руку дѣвушки, опустился въ глубину вагона.
   Лицци нагнулась къ нему и глядѣла ему прямо въ лицо. Она была блѣдна.-- Я вижу что вы желали-бы исполнить мое желаніе, сказала она съ грустною улыбкою,-- но вѣроятно васъ удерживаетъ чувство деликатности и осторожности. Ну, хорошо. Останемся друзьями; современемъ придетъ, можетъ быть, и довѣріе.
   Бичеръ снова взялъ ея руку и съ жаромъ поцѣловалъ ее. Какое странное чувство овладѣло въ эту минуту его сердцемъ, и какъ тяжело было ему выпустить эту нѣжную руку,-- какъ будто, опуская ее, онъ отказывался и отъ надежды, и отъ жизни.
   -- Зачѣмъ, сказалъ онъ себѣ, зачѣмъ она -- зачѣмъ и онъ самъ не то, что они есть!
   -- Мнѣ хотѣлось-бы прочесть ваши мысли, сказала она кротко.
   -- Я самъ желалъ-бы этого! вскричалъ онъ, съ честнымъ порывомъ, какого онъ уже давно не испытывалъ.
   Въ остальное время пути, они не разговаривали и обмѣнивались только замѣчаніями насчетъ встрѣчавшихся предметовъ. Они оба, казалось, положились на время, которое должно было возстановить между ними довѣрчивый обмѣнъ мыслей.
   -- Вотъ и конецъ нашему путешествію, сказалъ онъ, когда они подъѣзжали къ Ахену.
   -- И начало нашей дружбѣ, сказала она, съ улыбкою протягивая руку въ подтвержденіе своихъ словъ.
   Бичеръ такъ пристально глядѣлъ ей въ лицо, что не замѣтилъ этого движенія.
   -- Не хотите? сказала она, смѣясь.
   -- Чего? вскричалъ онъ,-- руки, или дружбы?
   -- Разумѣется, дружбы,-- произнесла она спокойно.
   -- Ваши билеты, сэръ; вотъ станція,-- сказалъ вошедшій кондукторъ.
   Аннеслей Бичеръ побѣжалъ хлопотать о багажѣ, вовсе не раздѣляя удовольствія, которое внушалъ Лицци видъ этой суеты. Ему пришлось разрываться для удовлетворенія горничной и грума, которые тянули его -- каждый въ свою сторону. Все оказалось въ цѣлости; Клипперъ не потерялъ ни одного волоска, и наши путники весело вступили въ гостинницу "Четырехъ Націй".
  

ГЛАВА V.

Гостинница "Четырехъ Націй" въ Ахенѣ.

   Покончивъ съ хлопотами, по пріѣздѣ въ гостиницу, Аннеслей Бичеръ сталъ размышлять о странности своего положенія. Удивленіе, которое повсюду возбуждала красота Лицци Девисъ, дошли до высшей степени, и подъ окнами гостиницы ходили группы путешественниковъ, ища случая взглянуть на эту рѣдкую красавицу. Бичеръ торжествовалъ бы отъ такого поклоненія, будь Лицци его собственность bonâ fide. Тетерь же его положеніе было совсѣмъ иное; оно предписывало ему недовѣрчивое и строгое покровительство, къ которому онъ не чувствовалъ ни малѣйшей склонности.
   Аннеслей Бичеръ ссорится съ кѣмъ-нибудь за дочь Грога Девиса,-- дерется за нее съ какимъ-нибудь проклятымъ графомъ,-- Аннеслей Бичеръ, застрѣленный зуавомъ, желавшимъ вальсировать съ его "пріятельницею";-- вотъ пріятныя картины, рисовавшіяся въ его умѣ; а между тѣмъ, вспоминая обычаи ея отца, онъ сознавался, что самый отъявленный врагъ дуэлей получилъ бы, въ этомъ случаѣ, склонность къ нимъ. Хотя бы искра рыцарскихъ чувствъ зажглась въ этихъ сухихъ сердцахъ, при видѣ такой красоты и граціи!
   Бичеръ перебиралъ въ умѣ всѣхъ леди Юлій и Георгинъ большого свѣта, всѣхъ кто бывали царицами лондонскаго сезона; ни одной изъ нихъ нельзя было поставить рядомъ съ Лицци. Она затмѣвала всѣхъ ихъ не только красотою, но и неопредѣленной прелестью каждаго жеста, этою смѣсью достоинства съ дѣтской веселостью, которыя дѣлали ее недосягаемымъ образцомъ благородства и красоты.
   Все это навело Бичера на размышленія о ея будущемъ, о томъ, какого мужа пошлетъ ей судьба. Странно! онъ не могъ смотрѣть на нее иначе, какъ на дочь Грога Девиса. На ней можетъ жениться Маунтфой Стеббсъ,-- у него пятьдесятъ тысячъ дохода; отецъ его ростовщикъ. Локвудъ Гаррисъ также можетъ жениться на ней; онъ нажилъ себѣ состояніе торгомъ невольниками. Есть еще два, три человѣка, такихъ же богатыхъ и въ такомъ же двусмысленномъ положеніи: съ ними встрѣчаются въ клубахъ, обѣдаютъ, играютъ въ карты, у нихъ роскошныя яхты, охотничьи дома -- въ Шотландіи; но въ Лондонѣ они считаются за негодяевъ.
   Въ своей сферѣ эти люди дѣлаютъ, что хотятъ; они могутъ позволять себѣ всѣ шалости,-- а какая восхитительная шалость жениться на Лицци Девисъ! Бичеръ часто завидовалъ этимъ людяхъ, но теперь, болѣе чѣмъ когда либо. На нихъ не лежитъ отвѣтственности предъ своею кастою; у нихъ нѣтъ братьевъ -- перовъ, нѣтъ невѣстокъ, которыя пилили бы ихъ то за то, то за другое. "Будь я Стеббсомъ, я женился бы на ней",-- это Бичеръ повторилъ себѣ съ дюжину разъ, каждый разъ утверждая клятвою.
   Какой грустный контрастъ проводилъ онъ между Стеббсомъ и собою! Было время, правда, когда правительство рѣшилось было вознаградить несправедливость судьбы къ младшимъ сыновьямъ; государственная служба была переполнена джентльменами и онораблями, которыхъ оно поддерживало своими отеческими попеченіями; но теперь на нихъ прошла мода. "Попроси я себѣ какой-нибудь милости, то мнѣ откажутъ, именно потому, что у меня братъ -- перъ".
   Бичеръ обладалъ весьма представительною наружностью и имѣлъ при этомъ тотъ отпечатокъ фэшенебельнаго круга, котораго не могли стереть съ него привычки дурной среды, гдѣ онъ вращался. Разговоръ его былъ свободенъ и простъ; голосъ и улыбка привлекательны; обращеніе его представляло пріятную смѣсь вѣжливости съ достоинствомъ. Онъ, какъ и сословіе, къ которому онъ принадлежалъ, имѣлъ отрицательныя достоинства, то есть, не имѣлъ тѣхъ недостатковъ, которыя, къ сожалѣнію, составляютъ свойства большинства.
   Не знаемъ, понравилось ли бы общество Бичера нашимъ читателямъ; но знаемъ, что оно нравилось Лицци. Онъ могъ говоритъ ей о томъ, что ее наиболѣе интересовало, о лондонской жизни. Она инстинктивно угадывала тѣ тайныя пружины, которыя двигаютъ обществомъ, гдѣ, при всемъ вліяніи таланта и богатства, истинная сила все-таки находится въ рукахъ тѣхъ, кто занимаетъ высокое положеніе, или пользуется наслѣдственными правами. Она поняла, что великосвѣтскіе брамины составляютъ нѣкоторую недоступную исключительность и что сознанію-то этого недоступнаго положенія они и обязаны своимъ яснымъ спокойствіемъ и достоинствомъ. Она заставляла его разсказывать ей о жизни въ англійскихъ замкахъ, о толпѣ осаждающихъ ихъ посѣтителей, о прогулкахъ, о занятіяхъ, наполняющихъ время этихъ особъ, о политическихъ и свѣтскихъ интригахъ, волнующихъ ихъ подъ этою ясною поверхностью.
   Они роскошно пообѣдали. Двусмысленное положеніе, въ которомъ они находились, только увеличивало услужливость прислуги, очень хорошо знавшей, что такія лица, за какія ихъ принимали, обыкновенно тратятъ больше и платятъ лучше. Поэтому имъ подавали самыя роскошныя блюда, слуги были въ парадномъ платьи; не забыли и о букетѣ для "mademoiselle". Всѣ эти любезности имѣли очень понятное значеніе для Бичера.
   -- Объясните мнѣ одну вещь, мистеръ Бичеръ, спросила его Лицци, когда они сидѣли за кофеемъ:-- принято-ли въ этой чопорной Англіи, чтобы молодая дѣвушка путешествовала съ джентльменомъ, который не приходится ей роднею?
   -- Если это дѣлается по волѣ ея отца, то я не вижу тутъ ничего неприличнаго,-- сказалъ онъ, нѣсколько затрудняясь.
   -- Это не совсѣмъ прямой отвѣтъ на мой вопросъ, хотя я и могу усмотрѣть изъ него, что такой фактъ, по крайней мѣрѣ, не обыченъ.
   -- Оно, конечно, не совсѣмъ принято,-- сказалъ Бичеръ, но не забудьте, что я старинный и близкій другъ вашего отца.
   -- Вѣроятно, папа былъ вынужденъ къ этому крайностью, перебила она.
   -- Отчего же? спросилъ онъ; развѣ это вамъ непріятно?
   -- Можетъ быть, нѣтъ,-- а можетъ быть, очень пріятно. Можетъ быть, я нахожу васъ очень милымъ, очень занимательнымъ -- очень... ну что еще тамъ?..
   -- Почтительнымъ.
   -- Пожалуй, и это. Но все же я повторяю, что папа не распорядился бы такимъ образомъ безъ особенной крайности. Теперь мнѣ хотѣлось бы узнать, что его къ этому понудило.
   Бичеръ не возражалъ, и она вдругъ съ живостью спросила его:-- Вы не знаете?
   -- Знаю, сказалъ онъ серьезно; но прошу васъ не распрашивать меня.
   -- Не могу не распрашивать, мистеръ Бичеръ, сказала она, тѣмъ полу-безпечнымъ тономъ, который такъ шелъ къ ней. Послушайте, начала она серьезно и глядя ему прямо въ глаза: изъ того что вы разсказали мнѣ объ англійскихъ обычаяхъ, я убѣждена, что я дѣлаю теперь то, что у насъ не принято и считается неизвинительнымъ. Причиною этому, можетъ быть, или нѣчто такое важное, что заставило избирать изъ двухъ золъ меньшее,-- а выборъ слѣдовало бы предоставить мнѣ, или еще хуже,-- по крайней мѣрѣ, еще тягостнее...
   -- Что же такое? вскричалъ Бичеръ.
   -- Что я стою не на той общественной ступени, гдѣ бы нужно было затрудняться подобными обстоятельствами.
   Она произнесла эти слова такъ холодно и рѣшительно, что Бичеръ содрогнулся.
   -- Вотъ она, дочь Девиса, подумалъ онъ. Поставьте всѣ шансы противъ нея, она и тогда выступитъ одна противъ цѣлаго міра. Что за дѣвушка!
   Бичеръ чувствовалъ удивленіе, смѣшанное съ страхомъ.
   -- И такъ, мистеръ Бичеръ, сказала она наконецъ,-- надѣюсь, что я внушаю вамъ хотя сколько нибудь довѣрія. Какъ ни свѣжо наше знакомство, но я уже говорю съ вами, какъ съ старымъ другомъ. Докажите же мнѣ, что вы не находите этого нескромностью.
   -- Но что же мнѣ дѣлать? въ отчаяніи вскричалъ Бичеръ. Если я скажу вамъ, зачѣмъ вашъ отецъ такъ поспѣшно уѣхалъ изъ Брюсселя, то, увѣряю васъ, онъ меня весьма скоро внесетъ въ списки умершихъ.
   -- Я не о томъ спрашиваю, горячо прервала она,-- меня интересуетъ другой вопросъ.
   Онъ, блѣднѣя, поглядѣлъ ей въ лицо, не понимая, на что она намекаетъ.
   -- Я хочу, чтобы вы сказали мнѣ только, кто такіе Девисы? Кто мы такіе? кто? Если насъ не признаетъ за равныхъ себѣ тотъ кругъ, о которомъ вы мнѣ разсказываете, то какой же нашъ кругъ? Помните, что прямымъ отвѣтомъ на мой вопросъ вы укажете мнѣ путь въ моей будущей жизни. Не бойтесь огорчить меня,-- тяжелѣе всего неизвѣстность. Будьте же откровенны.
   Бичеръ закрылъ лицо, обдумывая отвѣтъ. Онъ не смѣлъ взглянуть на нее, боясь, что она замѣтитъ его затрудненіе.
   -- Я пощажу васъ, сэръ, сказала она, гордо улыбаясь; но если бы вы болѣе знали меня, вы сознались бы, что ваша чрезмѣрная осторожность совершенно неумѣстна. У меня больше отваги, чѣмъ вы думаете.
   -- Вы тверже всѣхъ мужчинъ, какихъ я знавалъ! вскричалъ Бичеръ.
   -- Докажите же мнѣ, что это такъ, отвѣчайте прямо на мой вопросъ. Кто мы такіе?
   -- Я только что сказалъ вамъ, началъ Бичеръ, теряясь и заикаясь все болѣе и болѣе,-- я только что сказалъ вамъ, что вашъ отецъ никогда не говорилъ мнѣ о своихъ родственникахъ. Я вовсе не знаю ни его исторіи, ни его семейства.
   -- Значитъ, остается только спросить, что мы такое? или, иными словами: имѣетъ ли мой отецъ какое-нибудь ремесло и профессію. Это, по крайней мѣрѣ, вы скажете мнѣ, сэръ.
   -- Вашъ отецъ служилъ капитаномъ въ вестъ-индскомъ полку и, когда я впервые встрѣтился съ нимъ, то онъ былъ весьма популярнымъ человѣкомъ въ городѣ, всѣхъ зналъ, любилъ скачки, держалъ пари, проигрывалъ и выигрывалъ, подобно всѣмъ вамъ.
   -- "Sporting character" -- такъ, кажется, называется это въ газетахъ? сказала Лицци, съ лукавымъ взглядомъ.
   -- Какъ вы это мѣтко опредѣлили! вскричалъ Бичеръ, чистосердечно дивясь ея находчивости.
   -- Такъ вотъ объясненіе загадки! сказала она и принялась въ раздумьи ходить по комнатѣ. Лучше было бы давно сказать мнѣ это,-- лучше было бы дать мнѣ приготовиться къ этому положенію, что было бы такъ легко для меня тогда, и произошло бы безъ всякихъ страданій.
   Она вздохнула. Бичеръ всталъ и подошелъ къ ней.
   -- Надѣюсь, что вы не сердитесь на меня, милая миссъ Девисъ, сказалъ онъ дрожащимъ голосомъ. Я готовъ всему подвергнуться скорѣе, чѣмъ оскорбить васъ.
   -- Вы ни мало не оскорбили меня, сказала она холодно.
   -- Но мнѣ кажется, что я огорчилъ васъ. Не хорошо, право, и съ вашей стороны, что вы меня такъ допытывали.
   -- Вы забываете, сэръ, прервала она надменно, что вы почти ничего не сказали мнѣ и что я только изъ нѣкоторыхъ намековъ могла понять, что въ нашемъ положеніи есть что-то такое, чего деликатность не дозволяетъ вамъ объяснить мнѣ.
   -- Нисколько, сказалъ онъ торопливо. Первыя лица Англіи принадлежатъ къ спорту. Вашъ отецъ имѣетъ дѣло со всѣми франтами бархатной книги.
   -- Такъ въ этихъ дѣлахъ многіе участвуютъ, сэръ, сказала она съ равнодушною ироніей. Позвольте узнать, участвуетъ ли въ ней почтенный мистеръ Бичеръ?
   -- Гмъ! да, конечно; пробормоталъ онъ, сильно конфузясь. У насъ бывали иногда дѣлишки,-- въ скверѣ, разумѣется.
   -- Не открывайте тайнъ фирмы, сэръ. Я даже болѣе вашего стою за то, чтобы вы были скромны. Теперь еще одинъ вопросъ; онъ касается лично до меня, и вы не откажетесь отвѣтить мнѣ. Какимъ образомъ, зная наше положеніе въ обществѣ, вы осмѣлились играть моею неопытностью и убѣждать меня въ мнѣніи, что мнѣ открытъ доступъ въ сферу, которая, какъ вамъ очень хорошо извѣстно, совершенно недоступна мнѣ?
   Бичеръ былъ уничтоженъ стыдомъ и смущеніемъ и глупо стоялъ, не зная что сказать.
   -- Вы поступили очень легкомысленно, сэръ,-- сказала она въ грустномъ раздумьи; но можетъ, вы не сознавали этого.
   -- Не сознавалъ, клянусь честью, не сознавалъ! вскричалъ онъ съ жаромъ. Все что я говорилъ, сказано совершенно чистосердечно. Я знаю Лондонъ лучше кого бы то ни было, и готовъ поставить пятьсотъ противъ пятидесяти, если вы найдете тамъ равную себѣ.-- Все что я могу сказать, это -- что васъ надо представить королевѣ.
   -- Я не разсчитываю на это, сэръ, сказала она гордо и ушла изъ комнаты.
  

ГЛАВА VI.

Ахенъ.

   Прошло три дня; Бичеръ и его спутница все еще оставались въ Ахенѣ. Они избѣгали говорить о своемъ странномъ положеніи относительно другъ друга, но мысли ихъ были постоянно заняты имъ. Отъ Девиса не приходило ни телеграммы, ни письма и тревога Бичера возрастала. Онъ придумывалъ всевозможныя непріятности: Девисъ арестованъ и отправленъ въ брюссельскую тюрьму;-- онъ убитъ разбойниками въ арденскихъ горахъ;-- онъ боленъ, умираетъ въ какой-нибудь деревушкѣ;-- онъ задержанъ по какому нибудь старому дѣлу.-- Спрашивается: что онъ, Бичеръ, будетъ дѣлать теперь съ Лицци Девисъ?
   Что касается до послѣдней, то, благодаря да разнообразію этой жизни, послѣ пансіонскаго заключенія, или новости обстановки, или какой нибудь высшей философіи и покорности, только она не скучала и не выказывала особеннаго нетерпѣнія въ ожиданіи извѣстій отъ отца. Она любовалась природою, осматривала церкви и галлереи, гуляла и завершала день въ театрѣ, чистосердечно сознаваясь, что это праздная жизнь ей очень нравится. Весь городъ говорилъ о ея необыкновенной красотѣ; обожатели гостинницъ собирались на ея пути, когда она садилась въ экипажъ; а въ театрѣ всѣ бинокли были направлены на ея ложу. Впрочемъ это вниманіе было не совсѣмъ почтительно, и Бичеръ читалъ составленное о ней мнѣніе въ дерзкихъ взглядахъ мужчинъ и въ еще менѣе двусмысленныхъ взглядахъ женщинъ. Богатыя наряды и развязная веселость Лицци въ публикѣ еще болѣе говорили во вредъ ея.
   Бичеръ испытывалъ подлѣ нея тоже самое чувство, какое испытываетъ человѣкъ, которому поручено пронести ящикъ съ драгоцѣнностями черезъ воровскіе кварталы Лондона.
   Бичеръ слишкомъ хорошо зналъ обычаи полу-свѣта, чтобы не понимать, что составляется какой-то заговоръ и что Лицци окружена опасностями. Взгляды, бросаемые на нее на улицѣ, становились все смѣлѣе; изящные, бородатые франты по десяти разъ въ день врывались, ошибкою, къ нимъ въ гостинную и потомъ безконечно извинялись, оставаясь слишкомъ долго въ комнатѣ.
   Слуга значительно увѣдомилъ ихъ, что князь Котовскій остановился въ гостинницѣ; что при немъ семь экипажей и восемнадцать человѣкъ прислуги. Тотъ же смышленный слуга совѣтовалъ имъ отправиться посмотрѣть камеліи графа Чантовича, говоря: что "онъ уже прислалъ изъ нихъ букетъ для ея личности". Бичеръ мысленно проклялъ его, когда онъ подалъ этотъ букетъ.
   -- Вижу, чѣмъ это должно кончиться,-- говорилъ онъ самъ съ собою, шагая по комнатѣ и не будучи въ состояніи скрывать своего безпокойства. Того и гляди, что одинъ изъ этихъ проклятыхъ иностранцевъ заговоритъ съ нею на прогулкѣ и тогда я распутывай. А все Девисъ виноватъ. Да и она тоже. Почему бы ей не походить на другихъ, не одѣваться какъ всѣ, не ходить какъ всѣ? Что за нелѣпость поступать во всемъ, какъ будто она королевская принцесса! Не далѣе какъ вчера, она надѣла въ оперу кружевной платокъ въ пять тысячъ франковъ, зацѣпила его, садясь въ карету, и разорвала. А потомъ засмѣялась и говоритъ: -- Какъ обрадуется этому Аннетъ! ей очень хотѣлось пріобрѣсть этотъ платокъ и она все придумывала, какъ бы это сдѣлать.-- Вотъ вамъ воспитаніе, которымъ такъ гордится Грогъ! Будь она настоящею графинею, съ десятью тысячами дохода, она была бы плохимъ товаромъ.
   О Бичеръ! ваше сердце не участвовало въ этихъ жестокихъ рѣчахъ. Вы говорили ихъ только подъ вліяніемъ досады и сплина, тогда какъ сохранившіяся еще въ этой маленькой частицѣ вашей особы честныя чувства говорили вамъ за нее, и вы полюбили бы ее, еслибы знали, какъ это дѣлается. Бѣдняга! жизнь была для него тяжелою борьбою; вѣчно по уши въ долгахъ, каждую минуту боясь ареста, на каждомъ шагу встрѣчая кредиторовъ, онъ только прикрывался безпечностью, какъ и многіе другіе, и жилъ съ ужасомъ ожидая себѣ, каждую минуту, позора и гибели. Когда онъ оставался одинъ, меланхолія его доходила до отчаянія; воображеніе рисовало ему сцены въ полицейскомъ судѣ и, чтобы разсѣяться, онъ бросался въ общество,-- въ какое бы то ни было,-- и тамъ, усиліе, которое онъ дѣлалъ надъ собою, придавало ему ту наружную, шумную веселость, которая всѣхъ обманывала.
   Какъ обаятельно должна была дѣйствовать Лицци Девисъ на такого человѣка! Красота ея и грація были бы тутъ недостаточны безъ роскошныхъ нарядовъ и свойственнаго ей, необыкновеннаго изящества всѣхъ движеній. При этомъ, какъ она умѣла веселить его! Какія смѣшныя каррикатуры представляла она ему со всѣхъ оригинальныхъ личностей,-- съ бородатаго, стараго полковника, съ пустыхъ фатовъ, толкавшихся въ курсъ-залѣ! Какими мѣткими эпиграмами пересыпала она все это, а потомъ какъ восхитительно пѣла она ему какую нибудь замысловатую сцену Верди, или страстную венеціанскую баркаролу! Однимъ словомъ, она умѣла смѣшить его,-- а чего бы мы не дали съ вами, почтенный читатель, чтобы имѣть подлѣ себя кого нибудь, кто-бы смѣшилъ насъ?
   Лицци умѣла смѣшить Бичера въ самыя серьезныя и тяжелыя для него минуты; она подмѣчала всѣ комическія положенія и воспроизводила ихъ съ совершенствомъ опытной актрисы. У нея была восхитительная мимика, и для Бичера, который мало размышлялъ и никогда не чаталъ, ея неистощимая веселость служила постояннымъ развлеченіемъ.
   -- Что это за дѣвушка! говорилъ онъ себѣ:-- какая вышла бы изъ нея актриса! Съ нею рѣшительно никто не сравнится ни въ красотѣ, ни въ талантахъ.
   Онъ раздумывалъ о томъ, какъ "чертовски счастливъ" будетъ тотъ, кто на ней женится. Много дали бы за нее на любой лондонской сценѣ, а потомъ остались бы еще въ запасѣ американскія сцены.
   -- Какими это вы заняты вычисленіями?-- спросила Лицци, видя, какъ онъ высчитываетъ по пальцамъ. Что за глубокомысленныя соображенія занимаютъ моего ученаго опекуна?
   -- А вѣдь вамъ бы не угадать, какія,-- сказалъ онъ, смѣясь.
   -- Не обо мнѣ ли дѣло?-- спросила она.
   -- О васъ.
   -- Знаю; вы считаете, сколько дней мы провели здѣсь, или сколько намъ остается еще провести.
   -- Нѣтъ, не угадали.
   -- Вы, можетъ быть, перечисляете вашихъ великосвѣтскихъ друзей, которыя будутъ шокированы моими выходками.
   -- Далеко нѣтъ. Мнѣ онѣ...
   -- Вамъ онѣ очень нравятся, договорила она. Еще бы не нравились, когда эти опасныя штуки забавляютъ васъ. Публика всегда аплодируетъ канатному плясуну, который рискуетъ сломать себѣ шею. Вы были бы болѣе чѣмъ неблагодарны, если бы не защитили меня отъ порицаній. Но я облегчу это бремя благодарности; сознаюсь вамъ, что я дѣлаю все это на потѣху самой себѣ. Я, конечно, не желаю людямъ зла, но не могу не смѣяться надъ ними.
   -- Позвольте поблагодарить васъ отъ лица всего общества,-- сказалъ онъ съ поклономъ.
   -- Вспомните, какъ мало знаю я то, что осмѣиваю, и извините мои недостатки неопытностью. Но что же вы это высчитывали по пальцамъ? Конечно, не мои недостатки, иначе учавствовали бы обѣ руки.
   -- Не знаю, могу ли я сказать вамъ это, хотя чувствую, что, узнавъ васъ поближе, я буду въ состояніи сказать вамъ все на свѣтѣ.
   -- Желала бы я знать, когда наступитъ это счастливое время. Это что?-- спросила она, принимая отъ вошедшаго слуги поданную ей визитную карту.
   -- Графъ спрашиваетъ, можетъ ли ваша свѣтлость принять его.
   -- Что? кто такой?-- вскричалъ Бичеръ въ ужасѣ и удивленіи.
   -- Да,-- просите;-- сказала Лицци слугѣ.
   -- Милосердый Боже! что вы дѣлаете? Знаете ли вы этого графа? видали вы его?
   -- Никогда.
   -- И не слыхали о немъ?
   -- Никогда,-- сказала она, забавляясь его ужасомъ.
   -- Но кто же? какъ онъ смѣетъ?
   -- Не дамъ,-- сказала она, пряча за спиною карту, которую онъ покушался взять у нея;-- это моя тайна.
   -- Невыносимо! вскричалъ Бичеръ:-- что сказалъ бы отецъ, узнавъ, что вы принимаете незнакомыхъ людей? Совершенно незнакомый, Богъ вѣсть -- кто.
   Въ ту же минуту, какъ будто олицетвореннымъ отвѣтомъ на его слова, въ комнату вошелъ изящно одѣтый господинъ, среднихъ лѣтъ и привлекательной наружности. Онъ прошелъ мимо Бичера съ полнѣйшимъ невниманіемъ, какъ будто мимо мебели, и подойдя къ Лицци, взялъ ее руку и почтительно поцѣловалъ.
   Она не только не возмутилась этою вольностью, но самымъ привѣтливымъ образомъ улыбнулась незнакомцу и указала ему мѣсто подлѣ себя на софѣ.
   -- Клянусь честью, это невыносимо!-- вскричалъ Бичеръ и подошелъ къ гостю, стараясь придать себѣ мужества.
   -- Надѣюсь, вы понимаете по англійски?-- спросилъ онъ плохимъ французскимъ языкомъ.
   -- Ни слова, возразилъ незнакомецъ. Я знаю только по англійски "all right" прибавилъ онъ, добродушно засмѣявшись и подражая тому, какъ англичане произносятъ это слово.
   -- Ну, довольно васъ мучить,-- сказала Лицци, смѣясь,-- читайте. Она протянула ему карту, гдѣ было написано рукою ея отца: "Прими графа; онъ разскажетъ тебѣ все.-- С. Д."
   -- Графъ Ліеншталь!-- я слыхалъ это имя, подумалъ Бичеръ. Видѣлъ онъ вашего отца? гдѣ онъ?-- спросилъ онъ торопливо.
   -- Онъ все разскажетъ, если вы не будете мѣшать,-- сказала Лицци, слушая графа, который разсыпался совершенно непонятными бѣдному Бичеру фразами.
   Любопытство услышать то, что могъ сообщить ей гость, и удовольствіе говорить на любимомъ ею языкѣ заставили вскорѣ Лицци совершенно позабыть о Бичерѣ и исключительно заняться своимъ новымъ знакомымъ.
   Полный, гладко выбритый, голубоглазый джентльменъ, съ добродушною физіономіею, сидѣвшій подлѣ Лицци, нимало не напоминалъ собою "континентальнаго графа." Онъ не носилъ ни нашивокъ, ни усовъ; выраженіе лица его не грозило Священному Союзу и не показывало короткаго знакомства съ билліярдомъ и рулеткою.
   Это былъ человѣкъ веселаго, ровнаго нрава, съ кроткимъ улыбающимся лицомъ, будто ручавшимся за то, что съ нимъ никому не придется спорить. Мало было людей болѣе извѣстныхъ всей Европѣ,-- но въ то же время, происхожденіе, родство, состояніе графа оставались для всѣхъ покрытыми мракомъ неизвѣстности. Одни говорили, что онъ изъ Помераніи; другіе, что онъ шведъ; третьи считали его русскимъ; а нѣкоторые увѣряли, что онъ изъ Далмаціи. Онъ былъ однако графъ, имѣлъ доступъ въ европейскіе кружки; былъ членомъ самыхъ избранныхъ клубовъ и друженъ съ тѣми, кто гордился разборчивостью въ дружбѣ. При всей образцовой аристократичности своихъ манеръ, онъ привлекалъ къ себѣ всѣхъ привѣтливостью и постоянною веселостью; онъ обладалъ неоцѣненнымъ даромъ сближать общество. Едва онъ показывался въ дверяхъ, какъ чувствовали, что скучный разговоръ оживился, что въ него внесенъ новый элементъ общительности. Вы понимали изъ ровныхъ, ласковыхъ пріемовъ графа, что его не собьетъ никакое высокомѣріе, не смутитъ никакая холодность. Молодымъ было весело, что пожилой человѣкъ снисходительно участвуетъ во всѣхъ ихъ забавахъ; пожилымъ было пріятно глядѣть, что ихъ ровесникъ танцуетъ, поетъ и играетъ лучше всякого молодого. Но онъ съ такимъ тактомъ употреблялъ свои таланты, что никому не приходило въ голову подозрѣвать его въ желаніи блеснуть ими. Это было чистѣйшее добродушіе; онъ танцевалъ, игралъ, чтобы потѣшить васъ; онъ находилъ тысячи случаевъ доставить вамъ удовольствіе, угодить,-- и вамъ столь же мало приходило въ голову благодарить его, какъ благодарить солнце, за то что оно льетъ на васъ свой теплый свѣтъ. Такіе люди -- человѣчество; они пріятны даже тѣмъ, кто не любитъ ничего пріятнаго.
   Его средства къ жизни были извѣстны еще менѣе его происхожденія. Никто не зналъ его агентовъ и банкировъ; онъ не выигрывалъ въ картахъ и не имѣлъ недвижимой собственности; и между тѣмъ одѣвался и жилъ, какъ любой изъ аристократовъ. Онъ игралъ по небольшой и постоянно проигрывалъ. Лошадей онъ страстно любилъ; но спортъ былъ для него удовольствіемъ а не спекуляціею,-- какъ онъ говорилъ, по крайней мѣрѣ. Посмотрѣли бы мы, когда онъ обниметъ васъ за плечи и заговоритъ своимъ добросердечнымъ тономъ,-- какой мужчина, а еще менѣе, женщина, не повѣрили бы ему?
   Спортъ, какъ и бѣдность, сближаетъ съ самыми разнокалиберными личностями; этимъ объясняется знакомство (а можетъ и болѣе) графа съ Грогомъ Девисомъ. Они увидали другъ въ другѣ то, чего не доставало каждому изъ нихъ и, проведя часъ вмѣстѣ, скрѣпили тѣсную дружбу. Инстинктъ шепталъ имъ: "У насъ одинъ путь въ жизни,-- пойдемъ же вмѣстѣ." И товарищество имъ было весьма выгодно.
   Графъ пріѣхалъ съ порученіемъ отъ Девиса, котораго онъ встрѣтилъ въ Трирѣ, и который просилъ дочь пріѣхать въ Карльс-руэ, гдѣ онъ ее ждалъ. Девисъ уполномочилъ графа объяснить Лицци, по своему усмотрѣнію, его внезапный отъѣздъ изъ Брюсселя и не допускать Аннеслея Бичера болтать ей что нибудь, по собственнымъ соображеніямъ.
   Лицци нашла своего новаго знакомца "очень милымъ"; онъ превосходилъ составленный ею идеалъ свѣтскаго человѣка. Веселость его была неистощима и онъ постоянно имѣлъ на готовѣ какой нибудь проэктъ удовольствія. Въ противуположность Бичеру, который никого не зналъ, графъ, идя по улицѣ, безпрестанно раскланивался, жалъ руки, иныхъ цѣловалъ, перебрасывался привѣтствіями на всѣхъ языкахъ: "Ah! lieber Freund!-- Come sta?-- Addio!-- Mon meilleur ami!-- Казалось, весь свѣтъ населенъ только тѣми, кто его любитъ.
   Что до Бичера, то не смотря на первоначальное недовѣріе, онъ вскорѣ подчинился вліянію обращенія, передъ которымъ никто не могъ устоять, хотя отношенія его съ графомъ ограничивались пожатіемъ рукъ и улыбками. Смѣшное восклицаніе графа: "All right", сопровождаемое дружескимъ ударомъ по плечу, заставляло Бичера сознаваться, что онъ добрый малый и "надежный".
   Только одно тайное чувство подрывало его уваженіе къ графу,-- онъ завидовалъ его вліянію на Лицци; онъ замѣчалъ ея удовольствіе, когда она разговаривала съ нимъ, ея радость когда онъ приходилъ, ея готовность пѣть и играть съ нимъ. Все это возбуждало въ Бичерѣ тяжелое, горькое чувство, хотя онъ спрашивалъ себя по двадцати разъ въ день: "Да тебѣ-то что до этого? Тебѣ-то какое дѣло до того, кто ей нравится?-- Досада не покидала его и стала его мученіемъ. Графъ дѣлалъ со всѣми, что хотѣлъ. Риверсъ, который не показалъ-бы Клиппера королевскому высочеству, заставлялъ его галопировать передъ графомъ; суровая хозяйка гостинницы разсыпалась передъ нимъ въ любезности и въ улыбкахъ; даже люди необразованнаго класса, наемные кучера, подкупленные его привѣтливостью, и тѣ на перерывъ старались услуживать ему.
   -- Завтра мы поѣдемъ въ Висбаденъ, сказала Лицци Бичеру.
   -- Si, si, andiamo all right! вскричалъ съ смѣхомъ графъ и отъѣздъ былъ рѣшенъ.
  

ГЛАВА VII.

Иностранный графъ.

   Прибытіе графа Ліеншталя въ Висбаденъ было встрѣчено всеобщею радостью. "Теперь, дѣйствительно, откроется сезонъ. Теперь у насъ начнутся балы, пикники, скачки, parties de plaisir, водою и сушею! Онъ все это устроитъ."
   Такія восклицанія огласили Висбаденъ при видѣ новопріѣзжихъ. Менѣе нежели черезъ полчаса, графъ успѣлъ уже побывать въ Бибсрихѣ, у герцога, перецѣловать руки у полдюжины высочествъ, сдѣлать визитъ первому министру и губернатору,-- и вернулся къ обѣду сіяющій отъ благосклонности двора.
   Но какъ ни велика была популярность Ліеншталя, однако явившись къ table d'hôte, онъ привлекъ на себя только малую часть общаго вниманія. Оно было поглощено красотою Лицци Девисъ, молва о которой уже разнеслась по городу. Желаніе видѣть ее дошло до безразсудныхъ размѣровъ, такъ что за мѣсто за столомъ предлагали огромныя цѣны, а одинъ вѣнскій щеголь заплатилъ слугѣ пять луидоровъ, за то чтобы тотъ уступилъ ему свою салфетку и предоставилъ ему прислуживать за столомъ, мѣсто себя. Бичеръ ни мало не обрадовался такому успѣху.
   Онъ почувствовалъ и ревность и опасенія. "Это худо кончится, ворчалъ онъ про себя, и за кофеемъ явно выказалъ свое неудовольствіе.
   -- Eh, caro mio -- all right? весело сказалъ графъ, обнялъ его за плечи.
   -- Нѣтъ, чортъ возьми! all wrong {Очень скверно.}.
   -- Мнѣ это вовсе не нравится.
   -- Васъ шокируетъ вниманіе, которымъ удостоиваетъ меня здѣшняя публика? сказала Лицци, войдя въ комнату;-- а что до меня, то признаюсь, это мнѣ нравится. Я нахожу это очень лестнымъ, очень пріятнымъ; но при всемъ томъ, немножко -- немножко и дерзкимъ. Вы тоже такъ думаете?
   Она сказала это съ такимъ чистосердечіемъ, что Бичеръ былъ побѣжденъ.
   -- Я не знаю континента такъ, какъ вашъ пріятель; я не считаю себя вправѣ давать вамъ совѣты, подобно ему,-- но если вы сами спрашиваете моего мнѣнія, то я скажу вамъ: не обѣдайте внизу, не ходите на гулянья.
   -- Не постричься ли мнѣ въ монахини? Какъ вы думаете? Мнѣ кажется, я имѣю къ этому призваніе.
   Сказавъ это, она обратилась къ графу и произнесла что-то по французски, отчего тотъ расхохотался.
   Недовольный собою и ею, а еще болѣе недовольный непониманіемъ того, что при немъ говорилось, Бичеръ взялъ шляпу и вышелъ изъ комнаты. Онъ самъ того не подозрѣвалъ, что къ его непріятностямъ прибавилась новая: онъ ревновалъ. Человѣкъ рѣдко сознаетъ въ себѣ чувство ревности; онъ обыкновенно объясняетъ свое отвращеніе къ сопернику какими нибудь пороками послѣдняго. Въ такомъ настроеніи находился и Бичеръ, вышедши изъ дома и направившись за-городъ. Онъ чувствовалъ, что онъ ненавидитъ графа, но не могъ опредѣлить, за что Ліеншталь не нравится Бичеру. Онъ былъ веселъ, любезенъ, добродушенъ, никогда не горячился; характеръ его приспособлялся ко всѣмъ обстоятельствамъ. За что же его ненавидѣть? Ему было обидно, что Грогъ приставилъ къ дочери этого графа, не удостоилъ его, Бичера, ни одною строкою.-- "А что, еслибы я теперь удралъ отъ нихъ," -- и онъ началъ раздумывать объ этомъ вопросѣ.
   Настоящее положеніе его, дѣйствительно, не представляло ему ничего пріятнаго или лестнаго. Ему было очень хорошо извѣстно, что Лицци съ графомъ подтруниваютъ по французски надъ его англійскимъ невѣжествомъ въ иностранныхъ обычаяхъ. Онъ дошелъ до такого состоянія, что еще одна капля, и чаша переполнилась-бы, и онъ, бросивъ все, уѣхалъ бы одинъ въ Италію. Но ужасъ при мысли встрѣтиться когда нибудь съ Девисомъ связывалъ ею по рукамъ и по ногамъ. Грогъ неумолимъ, Грогъ никогда не прощаетъ!
   Ему приходило иногда на мысль чистосердечно сознаться во всѣмъ своихъ проступкамъ Лаккингтону, или даже этому страшному графу, который могъ бы тогда однимъ словомъ навсегда уничтожить честь и репутацію его фамиліи. Если бы онъ могъ вдохновиться мужествомъ до такой степени, то Лаккингтонъ могъ бы еще разъ поставить его на ноги. Вѣдь больше ничего не остается дѣлать.
   Странная сила логики заключается, для нѣкоторыхъ людей въ этихъ словахъ. Подобныя условныя фразы разомъ рѣшаютъ для нихъ тѣ вопросы, которые, при болѣе приличной фразеологіи, представили бы непреодолимыя затрудненія.
   Бичеръ дошелъ до сосноваго лѣса, расположеннаго у подошвы горы, и погрузился въ его темныя тропинки. Мысли его были мрачнѣе этой темноты. Все чѣмъ онъ былъ, все что такъ легко давалось ему, в:е что представила ему жизнь, горько противорѣчью тому, что онъ сознавалъ. Совѣсть, правда мало прибавляла къ его настоящимъ страданіямъ; онъ былъ чистосердечно убѣжденъ, что во всемъ виноваты другіе, а не онъ. Одни втянули его въ одно, другіе въ другое. Онъ припоминалъ себя честнымъ, великодушнымъ, довѣрчивымъ, а міръ,-- этотъ міръ, съ Теттерсолемъ, Гудвудомъ, Аскотомъ, былъ ничто иное, какъ притонъ мошенниковъ и воровъ.
   Еслибы Лаккингтонъ отправилъ его куда нибудь далеко,-- напримѣръ хоть въ Бразилію, въ Лиму,-- онъ зналъ, что только гдѣ нибудь очень далеко ему удастся избѣжать преслѣдованій Грога Девиса,-- съ какимъ презрѣніемъ сталъ бы онъ тогда думать объ этомъ страшномъ Грогѣ! Они -- онъ затруднялся сказать, кто именно,-- они не отказали бы исполнить желаніе Лаккингтона. Лаккингтонъ конечно завелъ бы старую пѣсню о честныхъ людяхъ, но гдѣ они нынче. "Возмите адресъ-календарь, сказалъ Бичеръ вслухъ, читайте мнѣ по порядку имена, и я разскажу вамъ частную жизнь и поступки каждаго. Вы увидите, что всѣ эти Локвуды, Гейтаны, Берклеи, Мельтоны и др. перещеголяли меня. Нѣтъ, нѣтъ, въ общественной жизни они должны сдѣлать то же, что тотъ сержантъ шотландской гвардіи, который сказалъ мнѣ на дняхъ, что теперь трехвершковыхъ не подберешь, такъ пришлось довольствоваться и малыми".
   Должно быть, эти размышленія подѣйствовали на него утѣшительно, потому что онъ пошелъ бодрѣе и приподнялъ голову. Онъ незамѣтно ушелъ за нѣсколько миль отъ города и очутился въ самомъ густомъ мѣстѣ лѣса. Вдругъ на пересѣкавшей его узкой тропинкѣ раздался ровный топотъ скачущей лошади. Изъ-за перегиба дороги показался темный предметъ, и Бичеръ, чтобы дать дорогу, свернулъ въ кусты, которые совершенно скрыли его изъ вида. Едва онъ успѣлъ это сдѣлать, какъ мимо него вовесь галопъ пронеслась лошадь, и онъ узналъ Клиппера. На ней сидѣлъ Риверсъ, опустивъ руки, какъ во время скачки. Бичеръ вспомнилъ, что грумъ въ то самое утро говорилъ ему, что лошадь не совсѣмъ здорова, или устала, а вотъ она несется въ полномъ здоровьи и въ лучшемъ видѣ. Достаточно было бы десятой доли всего этого, чтобы возбудить подозрѣнія въ умѣ Бичера, не подкупленъ ли Риверсъ? Вотъ его, Аннеслея Бичера, теперь припрячутъ, "пришпилятъ". Ему не пришло въ голову, какъ безплодна была бы такая мѣра для его враговъ,-- какъ будто какими нибудь уловками въ мірѣ изъ него можно было что нибудь выжать. Самолюбіе не допускало его понять этого, и онъ рѣшился выжидать, что будетъ далѣе. Онъ недолго ждалъ; на поворотѣ тропинки, гдѣ скрылась лошадь, показались двое всадниковъ, медленно приближавшихся къ тому мѣсту, гдѣ укрывался Бичеръ. Онъ замѣтилъ, что у нихъ шла конфиденціальная бесѣда. Въ одномъ изъ нихъ онъ узналъ графа, въ другомъ, къ крайнему своему удивленію, Спайсера, о прибытіи котораго въ Висбаденъ онъ ничего не слыхалъ. Они такъ тихо ѣхали, что онъ разслышалъ нѣсколько словъ изъ ихъ разговора, хотя и сказанныхъ по французски. Прежде всего онъ былъ пораженъ своимъ собственнымъ именемъ, произнесеннымъ графомъ.
   -- C'est un pauvre gaillard Beecher, сказалъ графъ; не понимаю, какая намъ польза въ немъ.
   -- Девисъ его любитъ, или по крайней мѣрѣ, этотъ Бичеръ нуженъ ему,-- отвѣтилъ Спайсеръ;-- вотъ довольно. Положитесь на Бичера, онъ никогда не ошибается.
   Графъ засмѣялся, но отвѣтъ его потерялся въ отдаленіи.
   Прошло нѣсколько минутъ, прежде нежели Бичеръ рѣшился выйти изъ засады и вернуться въ городъ. Главнымъ свойствомъ, его характера была подозрительность. Это единственный урокъ который онъ вынесъ изъ жизни. Каждую ошибку, каждое постигавшіе его несчастіе онъ приписывалъ своей чрезмѣрной довѣрчивости, которая, по его мнѣнію, испортила всю его жизнь. Спайсеръ сказалъ, что онъ, Бичеръ, нуженъ Девису. Чтобы это могло значить? Просто то, что Девисъ видитъ въ немъ не товарища, а удобное орудіе. Какое оскорбленіе! онъ, онорабль Аннеслей Бичеръ, служилъ только передовымъ пикетомъ въ корпусѣ Грога Девиса!
   Злоба его возрастала по мѣрѣ того, какъ онъ размышлялъ. Рана, нанесенная его самолюбію, пришлась въ самое чувствительное мѣсто. Такъ вотъ для чего онъ пожертвовалъ друзьями, карьерою, положеніемъ въ обществѣ! Какъ часто, въ минуты мрачнаго раздумья, онъ утѣшался мыслью, что Грогъ Девизъ понимаетъ и цѣнитъ его! "Спросите у Грога, глупъ ли я", съ гордостью говорилъ онъ, когда кто нибудь сомнѣвался въ его проницательности. Бичеръ всегда смотрѣлъ на ловкаго плута, какъ на счастливѣйшаго изъ смертныхъ, а на дурака, котораго надуваютъ, какъ на самаго злополучнаго изъ людей, на мѣстѣ котоваго онъ сошелъ бы съ ума.
   -- Нѣтъ, никогда не удастся имъ сказать, что они "провели" Аннеслея Бичера,-- говорилъ онъ, волнуясь негодованіемъ.
   Конечно, найдутся мѣста въ Германіи, или въ Италіи, гдѣ человѣкъ можетъ жить безопасно. Онъ сталъ припоминать всѣ средства, какія употребляются для измѣненія наружности. Гоуардъ Венъ носитъ парикъ, бакенбарды, которыя сдѣлали его неузнаваемымъ для родной матери; Крафтонъ Кемпбель ищетъ съ инспекторомъ Фильдомъ самого себя, благодаря накладному носу. Удивительно, какъ много дѣлаетъ каждый день наука для человѣческаго счастія.
   Планъ, составленный Бичеромъ, представлялъ нѣкоторыя затрудненія. Во первыхъ, у него не было денегъ. Девисъ далъ ему только на дорогу и онъ жилъ въ гостинницѣ въ долгъ. Это было серьезнымъ затрудненіемъ; но оно такъ часто встрѣчалось въ жизни Бичера, что онъ пересталъ придавать ему ту важность, какую придаютъ ему другіе. "Деньги всегда можно найти", было закономъ его философіи; весь вопросъ былъ въ находчивости и въ ловкости человѣка. Ахенъ городъ большой, населенный иностранцами, и по всѣмъ вѣроятіямъ представляющій всѣ условія цивилизаціи,-- т. е. жидовъ, растовщиковъ и пр.-- Въ такихъ случаяхъ, предпочтеніе обыкновенно отдается содержателю гостиницы. Онъ конечно не откажетъ дать взаймы нѣсколько сотъ франковъ человѣку, явившемуся къ нему съ такимъ багажемъ, какъ Бичеръ. Одинъ Клипперъ стоитъ въ десятеро болѣе, нежели сколько Бичеру нужно занять. Говорить ли о томъ, какъ онъ возвысился въ собственномъ мнѣніи, составивъ такой планъ? Онъ доказывалъ его смѣтливость, этотъ пробный камень человѣчества, но мнѣнію Бичера. Потомъ онъ сталъ перебирать всѣ коментаріи, которымъ подвергнется его отъѣздъ,-- бѣшенство Грога, удивленіе Спайсера и графа;-- наконецъ, онъ дошелъ до Лицци, и тутъ невольная краска стыда покрыла его лицо. Что она подумаетъ, какъ она объяснитъ себѣ его побѣгъ, какое составитъ о немъ мнѣніе?
  

ГЛАВА VIII.

Сельскій визитъ.

   Теперь вернемся въ эрмитажъ и взглянемъ на мирную жизнь тѣхъ, кто поселился въ немъ. Конечно, путешественнику, взглянувшему съ гленгаррифской дороги на эту дачу, потонувшую въ зелени, изъ которой выглядывали только стѣны ея, обвитыя плющемъ, тотчасъ явилась бы мысль объ удаленіи отъ свѣта и его треволненій. Весь пейзажъ, растилавшійся отъ небольшого залива, ровно ударявшаго волною о пески, до пурпуровыхъ горъ, виднѣвшихся позади, навѣвалъ на душу миръ и тишину. Какъ отрадно, подумали бы вы, жить среди такихъ красотъ природы въ безмятежномъ покоѣ, не волнуясь ни честолюбіемъ, ни горькими ошибками! А между тѣмъ, это было вовсе не такъ; повсюду, гдѣ бьется человѣческое сердце, вы найдете страсти, надежды, опасенія. Подъ этою мирною кровлею скрываются всѣ элементы жизненной борьбы, и возвышенныя стремленія, и низкіе помыслы, и любовь, и страхъ, и ревность, и жадность къ деньгамъ, точно также, какъ и среди населенныхъ улицъ.
   Сибелла Келлетъ уже около двухъ мѣсяцевъ, какъ поселилась на этой дачѣ. Она сблизилась съ леди Августою, за сколько можно близиться съ гордой аристократкой. Будь миссъ Келлетъ постарше, не столь мила и не столь граціозна, то, смѣемъ увѣрять, леди Августа была бы не менѣе довольна ею. Она подозрѣвала, что мистеръ Дённъ не совсѣмъ понялъ смыслъ ея письма, или "не обратилъ вниманія на ея требованія". Привлекательная наружность вовсе не входила въ поставленныя ею условія. Милорда также удивила эта рекомендація "единственной дѣвушки", которой было не болѣе двадцати лѣтъ, которая, слѣдовательно, не могла имѣть требуемыхъ имъ познаній.
   Но достаточно было двухъ мѣсяцевъ для доказательства отцу и дочери, что они ошибались. Сибелла не только приняла на себя огромную корреспонденцію, но составляла отчеты, проекты и входила въ сложныя финансовыя подробности, съ такимъ толкомъ и знаніемъ дѣла, что заслуживала похвалы отъ различныхъ обществъ, съ которыми входила въ сношенія. Гленгаррифская компанія Джойнтъ-Стокъ, съ полумильономъ капитала, заняла видное мѣсто на столбцахъ газетъ; въ иллюстрированныхъ листкахъ появились рисунки, снятые съ этой мѣстности; въ періодическихъ изданіяхъ печатались умныя статьи, привлекавшія вниманіе публики на проектъ, который долженъ былъ сдѣлать Ирландію благословенною страною. Втянувшись въ это дѣло, Сибелла Келлетъ трудилась надъ нимъ неутомимо.
   Она уже представляла себѣ то время, когда населеніе скромной деревеньки, въ настоящее время, терпѣвшее крайнюю нищету, сдѣлается достаточнымъ и счастливымъ. Надо было возбудить рыболовство,-- источникъ богатствъ,-- устроить больницы, открыть сообщенія съ богатыми, англійскими рынками. Сибелла открыта въ сосѣдствѣ слѣды свинцовой руды и написала Дённу, чтобы онъ прислалъ свѣдущаго человѣка, для разработки этого металла. Эта промышленная дѣятельность соединялась съ практическимъ умомъ, находившимъ удовлетвореніе каждому новому требованію и работавшимъ непрерывно. Старый лордъ, убѣдившись въ ея находчивости, предоставилъ ей осуществленіе всѣхъ своихъ плановъ и во всемъ сообразовался съ ея мнѣніемъ. Онъ впрочемъ очень хорошо понялъ, что ее вдохновляла въ этомъ дѣлѣ филантропія, а не барыши. Она имѣла въ виду образованіе народа, облегченіе его нищеты, воспитаніе его дѣтей, заботы о больныхъ. "Какой урокъ дадимъ мы всей Ирланію, если дѣло наше удастся! восклицала она постоянно. Какое торжество будетъ для насъ, когда Гленгаррифъ сдѣлается образцовою школою для всего государства!" Поддерживаемая своими надеждами, она уже предвкушала это торжество и находила, что день слишкомъ коротокъ для всѣхъ ея занятій. Даже леди Августа заразилась ея энтузіазмомъ, хотя и сдерживала его осторожнымъ замѣчаніемъ: "Что-то скажетъ объ этомъ мистеръ Дённъ? Любопытно слышать его мнѣніе".
   Насталъ день, когда это желаніе должно было удовлетвориться. Почтальонъ принесъ краткую, по подѣйствовавшую на всѣхъ записку, извѣщавшую, что мистеръ Дённъ пріѣдетъ къ обѣду въ эрмитажъ.
   Лордъ Гленгаррифъ былъ бы крайне обиженъ, еслибы кто нибудь заподозрилъ его въ тревожномъ ожиданіи прибытія Дённа, а между тѣмъ, мы, краснѣя, сознаемся, что это было именно такъ.
   "Конечно, Дённъ никогда не забываетъ, кто онъ такой, никогда не преступаетъ должныхъ границъ",-- повторялъ себѣ въ утѣшеніе благородный лордъ; но сильныя опасенія продолжали томить его; плохое пришло время, когда люди изъ сословія Дённа могутъ пріобрѣтать такое вліяніе въ обществѣ. Трудно было лорду рѣшить, какъ ему съ нимъ обращаться. Холодное достоинство оттолкнетъ, пожалуй, всякое довѣріе, а фамильярность еще опаснѣе, потому что ею какъ будто признается превосходство положенія Дённа. Впрочемъ, люди столь же важные, даже поважнѣе его милости, приглашали Дённа къ обѣду. Передъ нимъ открывались двери самыхъ недоступныхъ домовъ Пиккадилли, и напудренные лакеи въ Паркъ-Ленѣ звали "карету мистера Дённа." Онъ пользовался репутаціею патрона всей Ирландіи, и тѣ, на чью долю выпадали милости, разумѣется, не скрывали, кому они ими обязаны. Правительство великой державы обыкновенно бываетъ окружено такимъ же таинственнымъ обаяніемъ, какъ древняя религія грековъ, такъ что министры, подобно жрецамъ и авгурамъ, кажутся неравными намъ -- слабымъ смертнымъ, а благодѣтелями человѣчества и раздавателями земныхъ благъ. Точно такое же обаяніе окружало и Дённа. Онъ представлялъ смѣсь какой-то таинственности съ скромностью, но при видимомъ желаніи, чтобы вы не вѣрили ни той, ни другой. Сила, сквозившая изъ-подъ этой наружной скромности, оскорбляла лорда Гленгаррифа и выводила его изъ себя во всѣхъ его сношеніяхъ съ Дённомъ.
   Но взглянемъ на леди Августу. Зачѣмъ это она такъ разрядилась въ этотъ день? Правда, что нарядъ ея непышный и недорогой, но она видимо изучила его и была въ немъ положительно красива. Она припомнила о нѣкоей фуксіи, бывшей, давно когда-то, у нея въ волосахъ, и теперь, конечно, просто изъ прихоти, воткнула такую же въ ихъ черныя массы, никогда не отличавшіяся шелковистостью. Ея спокойныя, холодныя черты приняли болѣе мягкое выраженіе; голосъ сталъ тише и нѣжнѣе. Горничная не понимала, что съ нею. Леди Августа стала такъ внимательна, что освѣдомилась о здоровьи ея больной бабушки. Этотъ солнечный лучь доказываетъ только, что самая холодная природа оживляется подъ ясными небесами.
   А что же Сибелла? Блѣдная, печальная, одѣтая въ траурѣ, она, впрочемъ, тоже обрадовалась предстоящему посѣщенію, и слабая краска покрыла ея блѣдныя щеки. Она была очень рада, что мистера Дённа ожидаютъ. "Ей нужно было поблагодарить его за многое,-- за его скорые отвѣты на ея письма, за его расположеніе къ бѣдному Джеку, къ которому онъ неоднократно писалъ въ Horse Guards; не говоря ужъ о словахъ ободрѣнія и надежды, которыя говорилъ онъ ей самой. Да, конечно, онъ съ другъ -- можетъ ея единственный другъ во всемъ мірѣ".
   Они собрались въ гостинной, прислушиваясь съ безспокойствомъ ко всякому звуку, который возвѣстилъ бы о прибытіи великаго человѣка. Три окна въ гостинной открыты; они выходятъ на роскошный лугъ, усыпанный тамъ и сямъ гвоздиками и спускающійся къ маленькой рѣчкѣ съ моста, черезъ которую открывается видъ на гленгаррифскую дорогу; на это-то мѣсто каждый молчаливо поглядывалъ, и потомъ съ притворною небрѣжностью оборачивался назадъ, не произнося ни слова.
   -- Мы ждемъ мистера Дённа, Августа, не правда ли? спросилъ лордъ Гленгаррифа, какъ будто эта мысль только что теперь пришла ему въ голову въ первый разъ.
   -- Да, отвѣчала она съ важностью; онъ обѣщалъ быть у насъ сегодня на обѣдѣ.
   -- Увѣрена ли ты, что онъ назначилъ именно сегодняшній день,-- сказалъ лордъ Гленгаррифъ, съ притворнымъ равнодушіемъ въ голосѣ.
   -- Объ этомъ миссъ Келлетъ можетъ сообщить намъ съ достовѣрностью.
   -- Онъ сказалъ, что будетъ въ четвергъ, къ обѣду, отвѣчала она, удивленная этою притворной забывчивостью.
   -- Человѣкъ, который самъ даетъ обѣщанія, долженъ исполнять ихъ. Ужъ пять минутъ прошло послѣ полчаса, сказалъ Гленгаррифъ, посмотрѣвши на свои часы.
   -- Я подозрѣваю, что вы немного голодны, замѣтила леди Августа.
   -- Наконецъ-то! Мнѣ послышалось хлопанье бича почтальона, воскликнула Сибелла, когда она вышла за двери прислушаться. Леди Августа послѣдовала за ней и стала возлѣ нее.
   -- Вы, по видимому, съ нетерпеніемъ ожидаете пріѣзда мистера Дённа. Развѣ онъ такой близкій другъ вашъ, миссъ Келлетъ? сказала она, смѣло и быстро гладя на нее своими черными глазами.
   -- Онъ былъ добрымъ другомъ моего отца, а послѣ его смерти онъ оказывалъ неменьшее расположеніе ко мнѣ. Да, я теперь слышу совершенно ясно конскій топотъ. Вы слышите, леди Августа?
   -- Въ чемъ же обнаруживалась эта доброта -- въ отношеніи васъ? сказала леди Августа, не отвѣчая на ея вопросъ.
   -- Въ совѣтахъ, указаніяхъ, въ великодушномъ ходатайствѣ, которое доставило мнѣ мое настоящее мѣсто здѣсь, не говоря уже о духѣ его писемъ ко мнѣ.
   -- Такъ вы ведете переписку съ нимъ? спросила она, внезапно краснѣя.
   -- Да, отвѣчала Сибелла, смотря прямо въ глаза леди Августѣ. Онѣ простояли такимъ образомъ нѣсколько секундъ, когда наконецъ леди Августа сказала съ слабымъ, едва замѣтнымъ движеніемъ нетерпѣнія:
   -- Я не замѣтила... я хотѣла сказать, что я не помню, чтобы вы сообщили мнѣ объ этомъ обстоятельствѣ.
   -- Я сообщила бы вамъ, если бы я думала, что это будетъ сколько нибудь интересно для васъ, сказала Сибелла спокойно. Ну вотъ и коляска показалась! Я знала, что не ошиблась.
   Леди Августа ничего не отвѣчала и поспѣшно вернулась домой. Белла постояла еще нѣсколько секундъ и послѣдовала за ней.
   Не успѣлъ еще экипажъ мистера Дённа подъѣхать къ мостику черезъ рѣчку, какъ Лордъ Гленгаррифъ распорядился подавать обѣдъ.
   -- Это будетъ служить ему упрекомъ, котораго онъ вполнѣ заслуживаетъ, сказалъ онъ,-- когда онъ, войдя, увидитъ супъ на столѣ.
   Въ этомъ заключалось нѣчто болѣе, чѣмъ простое движеніе раздраженія. Его сіятельство считалъ это тонкимъ маневромъ политики, посредствомъ котораго неловкій и конфузящійся Дённъ былъ бы поставленъ въ невыгодное положеніе, такъ какъ любимая теорія лорда Гленгаррифа была та, что этотъ народъ нестерпимъ, если чувствуетъ себя нисколько нестѣсненнымъ.
   О, милордъ, ваша память рисовала вамъ бѣднаго гувернера двадцать лѣтъ тому назадъ, осыпаемого насмѣшками за неловкія манеры и неуклюжее платье, человѣка, который былъ угрюмъ, если его забывали, а сердился, если съ нимъ говорили -- таковъ былъ Девенпортъ Дённъ вашихъ мыслей. Вотъ та самая дверь, въ которую онъ, конфузясь, входитъ, чтобы пробраться въ другую сторону стола, гдѣ онъ обѣдалъ подъ градомъ насмѣшекъ. Какъ же мало вы были приготовлены встрѣтить того, чей самоувѣренный голосъ ужъ былъ слышенъ за дверями отдающимъ приказанія своему слугѣ, и кто теперь вошелъ въ гостиную со всею непринужденностью свѣтскаго человѣка.
   -- А, Дённъ, очень счастливъ видѣть васъ здѣсь. Надѣюсь, что съ вами ничего не случилось, чтобы могло задержатъ васъ, сказалъ лордъ Гленгаррифъ, встрѣчая его съ поддѣльнымъ равнодушіемъ, и не дожидая отвѣта, продолжалъ: моя дочь, леди Августа -- ваша старая знакомая, если вы еще не забыли ее. Съ миссъ Келлетъ вы уже знакомы.
   Мистеръ Дённъ низко поклонился два раза леди Августѣ, а потомъ, пройдя черезъ комнату, крѣпко пожалъ руку Сибеллѣ.
   -- Какъ вы находите дороги, Дённъ, спросилъ его сіятельство, страстный охотникъ до похвалы, я боюсь, что очень дурны въ это время года.
   -- Отличныя дороги, милордъ, и превосходнѣйшія лошади. Мы давно ужъ ѣздимъ такъ, что неповоротливыя почты на континентѣ пришли бы въ неописанное удивленіе, если бы вы узнали нашъ образъ ѣзды.
   -- Кушанье подано, милордъ, сказалъ буфетчикъ, растворяя обѣ половинки двери.
   -- Не угодно ли вамъ, Дённъ, подать вашу руку леди Августѣ, сказалъ лордъ Гленгаррифъ, предлагая свою собственную миссъ Келлетъ.
   -- Мы перемѣнили столовую, мистеръ Дённъ, сказала леди Августа, когда они шли туда, потомъ прибавила: давно минувшее время!
   -- И хорошо сдѣлали, замѣтилъ онъ непринужденно, окинувъ взглядомъ огромный и высокій апартаментъ, въ который они теперь вошли. Прежняя столовая была съ нижнимъ потолкомъ и мрачная.
   -- Развѣ вы помните ее? спросила она съ любезной улыбкой.
   -- Отличная память не оставляла меня во всю жизнь, леди Августа, отвѣчалъ онъ. А потомъ, замѣтивъ увеличивающійся румянецъ на ея щекахъ, спокойно прибавилъ: эта способность рѣдко наводила меня на такія пріятныя воспоминанія, какъ настоящее.
   Столъ лорда Гленгаррифа былъ хорошимъ образчикомъ деревенской жизни. Всѣ припасы были превосходны и поваръ довольно хорошъ. Вина были отборныя; знатокъ полюбопытствовалъ бы узнать о числѣ ихъ лѣтъ. Но мистеръ Дённъ ѣлъ умѣренно и пилъ мало. Онъ прожилъ 40 лѣтъ, не сдѣлавшись гастрономъ; а послѣ этихъ лѣтъ человѣкъ не чувствуетъ склонности къ эпикуреизму. Его сіятельство замѣтилъ не безъ тайнаго неудовольствія, какъ отклонили его любимую лососину, какъ отослали почти не попробовавши его чудесный соусъ,-- но ужасъ! увидалъ, что его кларетъ 1815 г. мѣшаютъ съ водой, какъ будто бы это было petit Bordean въ швейцарскомъ table d'hôte.
   -- Мистеръ Дённъ не имѣетъ никакого аппетита къ нашему скудному деревенскому столу, Августа, сказалъ лордъ Гленгаррифъ; ты должна завтра поводить его по скаламъ, и заставить подышать рѣзкимъ гленгаррифскимъ воздухомъ. Тогда онъ проголодается.
   -- Извините, милордъ, хотя я принимаю съ благодарностью предлагаемое лекарство, но оно меня не вылечитъ. Я всегда мало ѣмъ.
   -- Разскажи ему о Беверли, Августа,-- разскажи ему о Беверли, сказалъ милордъ.
   -- О, это былъ простой случай, похожій на вашъ, сказала она, запинаясь, и по всей вѣроятности отъ той же причины. Герцогъ Беверли, человѣкъ чрезвычайно много работающій, какъ вы знаете, каждый день являющійся въ Даунингъ-Стритъ въ 10 ч. и сидящій тамъ до самой ночи,-- пріѣзжалъ сюда два года назадъ тому провести нѣсколько недѣль съ нами; онъ былъ очень худъ на видъ, не ѣлъ ничего, т. е. не заботился ни о чемъ; напрасно истощили мы всю свою изобретательность въ кухонномъ искуствѣ, чтобы соблазнить его; сидитъ, бывало, за столомъ и также, какъ вы, старается убѣдить насъ, что обѣдаетъ, хотя на самомъ дѣлѣ но до чего не дотрогивается. Въ крайнемъ отчаяніи, я наконецъ рѣшилась испытать, что могутъ сдѣлать вольный воздухъ и прогулка.
   -- Она хочетъ сказать -- трудныя восьми-часовыя прогулки каждый день,-- прибавьте къ этому гористую мѣстность и охотничій образъ хожденія.
   -- Что же, сознайтесь, вѣдь мое лекарство помогло, сказала она съ торжествующимъ видомъ.
   -- Совершенно правда. Герцогъ возвратился въ городъ, помолодѣвши 15 годами. Никто не узнавалъ его; королева не узнала его. И до сихъ поръ онъ говоритъ: если на меня нападетъ когда нибудь хандра, я знаю, какъ мнѣ можетъ помочь Гленгаррифъ.
   Очень понятно, что Девенпортъ Дённъ слушалъ съ большимъ интересомъ эту маленькую исторію, потому что героемъ ея былъ герцогъ и министръ.
   Безъ всякаго сомнѣнія, маленькія непріятности жизни, незначительное разстройство желудка и т. п., переносятся легче, когда мы знаемъ, что они постигаютъ также лордовъ и аристократовъ, не насъ съ вами, дорогой читатель,-- но Девенпортъ Дённовъ этого міра, объ одномъ изъ которыхъ мы теперь разсказываемъ. Ему пріятно было чувствовать, что онъ имѣлъ не только герцогскую болѣзнь, но что его и лечить будутъ также, какъ лечили его свѣтлость. Поэтому онъ слушалъ съ большимъ вниманіемъ, когда леди Августа начала описывать различныя мѣстности, которыя они посѣщали съ герцогомъ; разсказывать, о томъ, что его свѣтлость любилъ плавать въ такомъ-то рукавѣ озера, любилъ всходить на такую-то гору. "Впрочемъ вы сами увидите, мистеръ Дённъ, прибавила она съ улыбкой; я приглашаю васъ на завтрашній день, послѣ завтрака". Съ этими словами она встала и, въ сопровожденіи Сибеллы, ушла въ гостинную. Дённъ хотѣлъ было послѣдовать за ними, но лордъ Гленгаррифъ воскликнулъ: "я человѣкъ стараго покроя, Дённъ, и долженъ просидѣть полчаса за бутылкой, прежде чѣмъ присоединиться къ дамамъ."
   Мы не станемъ объяснять, какъ это случилось, что Дённъ сдѣлался болѣе веселъ, доволенъ и болѣе въ духѣ, чѣмъ при началѣ обѣда, но это такъ было; и когда онъ выпилъ стаканъ кларету, онъ разчувствовался и сталъ увѣрять себя, что онъ преувеличивалъ себѣ непріятности этого визита, и что всѣ были добрѣе, любезнѣе и естественнѣе, чѣмъ онъ ожидалъ.
   -- Шутки въ сторону, сказалъ лордъ, Августа права. Вамъ необходимъ отдыхъ -- совершенный покой; не читать и не писать ни одного письма въ теченіи трехъ недѣль, не заглядывать въ газету, не получать ни одной телеграфической депеши. Позвольте намъ попробовать, не можетъ ли Гленгаррифъ доставить вамъ такой отдыхъ.
   -- Ваше мнѣніе слишкомъ лестно, милордъ; и дѣйствительно кто нибудь другой -- я разумѣю такого, котораго виды были бы честны и намѣренія благородны,-- можетъ продолжать дѣло, которое я началъ. Въ этомъ нѣтъ никакого секрета, никакой тайны.
   -- Полноте, вы черезъ-чуръ скромны. Мы всѣ знаемъ, что только ваша голова можетъ заправлять всѣми нашими великими операціями. Могли бы вы сказать точное число тѣхъ компаній, въ которыхъ вы директоромъ?
   -- Мнѣ страшно выговорить, отвѣчалъ Дённъ, улыбаясь.
   -- Конечно, страшно. Удивительно, непостижимо просто, какъ вы выносите. Вы конечно рано встаете?
   -- Да, милордъ, въ пять часовъ лѣтомъ, а зимой развожу огонь и сижу у конторки до восьми,-- въ это время я оканчиваю мою дѣловую кореспонденцію. Потомъ выпиваю чашку чаю съ маленькимъ буттербродомъ. Это мое приготовленіе къ политическимъ вопросамъ, которыми я обыкновенно занятъ до 11. Отъ 11 до 3 я принимаю депутаціи -- старшинъ компаній и т. п. Потомъ сажусь на лошадь, если погода позволяетъ, и гуляю въ Лоджѣ до обѣда. Когда я одинъ, мой обѣдъ очень скромный. Послѣ обѣда начинается настоящее дневное занятіе. Сонъ, продолжающійся не болѣе 20 минутъ, освѣжаетъ меня, и тогда я принимаюсь со всей энергіей за свое дѣло. Въ эти спокойные часы -- потому что я въ это время не принимаю рѣшительно никого -- мой умъ, неразвлекаемый ничѣмъ, ясенъ и нестѣсненъ, и я могу работать безъ всякаго утомленія, за полночь; случалось, что утро заставало меня за работой, и я не замѣчалъ этого.
   -- Никакое здоровье, никакое тѣлосложеніе не выдержало бы, Дённъ,-- сказалъ лордъ Гленгаррифъ, голосомъ, въ которомъ чрезвычайно искусно выражено было глубочайшее участіе.
   -- Люди, просто подставныя лошади на большой дорогѣ жизни; если одинъ падетъ или сдѣлается неспособнымъ, является другой свѣжій, готовый занять его мѣсто.
   -- Очень можетъ быть -- очень можетъ быть въ массѣ случаевъ; но есть исключительные люди, Дённъ, люди, которые... которыхъ способности такъ отлично приспособлены къ вѣку, въ которомъ мы живемъ -- вы понимаете меня?-- Люди de la situation, какъ говорятъ французы. Здѣсь его сіятельство почувствовалъ, что онъ зашелъ слишкомъ далеко, и не былъ увѣренъ удастся ли ему возвратиться назадъ цѣлымъ и невредимымъ, какъ вдругъ, сдѣлавши отчаянный прыжокъ, онъ сказалъ:-- Уашингтонъ былъ одинъ изъ этихъ людей, Луи-Наполеонъ -- другой, а вы -- я, скажу не колеблясь,-- вы также можете служить примѣромъ подобнаго рода людей.
   Блѣдное лицо Дённа вспыхнуло, и онъ пробормоталъ нѣсколько отрывочныхъ словъ умоляющаго свойства.
   -- Я знаю, что обстоятельства различны. Вы не имѣете цѣли революціонизировать страну, но вы предприняли благородное и трудное дѣло -- преобразовать ея соціальное состояніе: воздвигнуть изъ разрушенныхъ матеріаловъ обанкрутившагося народа элементы національнаго богатства и величія. Я не позволю, сэръ, никому говорить, что эта попытка менѣе смѣла, чѣмъ та. И вамъ не отъ кого ждать помощи въ этомъ дѣлѣ; вы должны полагаться только на вашу свѣтлую голову и смѣлый духъ.
   -- Милордъ, прервалъ Дённъ голосомъ, нелишеннымъ волненія, вы преувеличиваете и мой трудъ, и мои способности. Я увидѣлъ, что арендаторы ирландской собственности не были ея владѣльцами, и рѣшилъ, что они должны быть. Я увидѣлъ, что народъ не предусмотрителенъ, и далъ ему банки. Увидѣлъ, что страна не производительна по недостатку капиталовъ,-- и установилъ начало займовъ для дренажа и другихъ улучшеній. Я замѣтилъ, что наша почва и климатъ благопріятны для нѣкоторыхъ родовъ растеній и вѣроятно не благопріятны для нѣкоторыхъ другихъ,-- я популяризовалъ эту науку.
   -- И вы называете это ничѣмъ! Гдѣ же, сэръ, тотъ государственный человѣкъ, который могъ бы указать на подобный списокъ изданныхъ имъ законовъ. Самъ Пиль не оставилъ послѣ себя такого законодательства.
   -- Вы слишкомъ льстите, милордъ,-- слишкомъ льстите. И Дённъ пилъ по немногу вино и смотрѣлъ внизъ.-- Кстати, милордъ, сказалъ онъ послѣ небольшой паузы, какъ оправдалась моя рекомендація насчетъ миссъ Келлетъ?
   -- Очень замѣчательная дѣвушка, чрезвычайно даровитая особа,-- высокопарно сказалъ старый лордъ:-- правда, что нѣкоторыя ея идеи проникнуты той сентиментальной филантропіей, которой теперь у насъ заражены, стремленіемъ находить всѣ добродѣтели -- въ лохмотьяхъ и всѣ пороки -- въ пурпурѣ; но за исключеніемъ этого, она обладаетъ очень высокимъ умомъ. Она происходитъ отъ хорошей фамиліи?
   -- Какъ нельзя болѣе хорошей. Келлеты не уступали никому изъ джентри въ этомъ графствѣ.
   -- И лишились всего?
   -- Небольшой клочекъ земли остался, но на него такъ много притязаній и процессовъ, что я не рѣшусь сказать, могутъ ли они назвать себя владѣльцами хоть одного акра земли.
   -- Бѣдная дѣвушка! Трудное положеніе, очень трудное. Мы очень любимъ ее, Дённъ. Моя дочь находитъ ее хорошей компаньенкой; ея услуги неоцѣнены. Всѣ тѣ рисунки, которые вы видѣли, сдѣланы ея рукой.
   -- Я замѣтилъ, какое рвеніе и понятливость она выказываетъ, сказалъ Дённъ, нежелавшій дать разговору перейти на любимую тему Гленгаррифа; -- я также замѣтилъ, какую благодарность она чувствуетъ за доброту, которую ей оказываютъ въ вашемъ домѣ.
   -- Такъ и должно быть, Дённъ, и я очень радъ слышать это. Безъ всякаго хвастовства скажу, что моя дочь и я, мы стараемся дать ей почувствовать, что ея положеніе нестолько положеніе подчиненнаго, сколько... сколько друга.
   -- Я ничего меньшаго и не ожидалъ отъ вашего сіятельства и отъ леди Августы, сказалъ Дённъ серьезно.
   -- Да, да; вы знали Августу прежде; вы можете оцѣнить ея высокой умъ и благородный характеръ, хотя, мнѣ помнится, она была еще ребенкомъ, когда вы увидѣли ее въ первый разъ.
   -- Да, очень молода была, милордъ, отвѣчалъ Дённъ, краснѣя немного.
   -- Изъ нея вышло то, чего можно было ожидать, сэръ: ни капли лжи, ни тѣни сомнѣнія, простая, откровенная,-- даже можетъ быть, слишкомъ для нашего лицемѣрнаго вѣка; но дѣвушка съ благороднымъ сердцемъ.
   Въ словахъ стараго лорда была честная и серьезная искренность, которая заставила Дённа слушать ихъ съ уваженіемъ, хотя эпитетъ "дѣвушки", примѣненный къ леди Августѣ, показался ему дурно подобраннымъ.
   -- Я вижу, вы совсѣмъ не пьете вина; если вамъ угодно, мы присоединимся къ дамамъ.
   -- Ваше сіятельство предложили мнѣ быть здѣсь, совершенно какъ дома; позвольте мнѣ воспользоваться теперь же этой добротой и въ нынѣшній вечеръ пораньше удалиться. Мнѣ нужно прочитать много писемъ и на нѣкоторыя отвѣчать.
   -- Леди Августа будетъ считать себя оскорбленной, если вы будете избѣгать ея чайнаго стола.
   -- Нѣтъ, милордъ. Это только въ нынѣшній вечеръ, и я увѣренъ, что леди Августа извинитъ меня.
   -- Пусть будетъ такъ, какъ вамъ угодно, сказалъ старый лордъ съ крайней любезностью.
   -- Благодарю васъ, милордъ, благодарю. Спокойной ночи!
  

ГЛАВА IX.

Поиски.

   На слѣдующее утро, великолѣпно приготовленному завтраку не суждено было украшаться присутствіемъ м-ра Дённа. Клеркъ пріѣхалъ рано поутру съ кипой бумагъ изъ Дублина, а часомъ позднѣе прискакалъ правительственный курьеръ, вооруженный зловѣщею красной сумкой; тогда просьба м-ра Дённа о присылкѣ чашки чаю въ его комнату объяснила хозяевамъ, что м-ръ Дённъ не появится въ обществѣ.
   -- Это пахнетъ крайнимъ рабствомъ, сказала леди Августа утренній туалетъ которой былъ удивительно изысканный.
   -- На мой взглядъ, это пахнетъ крайнимъ плутовствомъ, сказалъ лордъ Гленгаррифъ. Человѣкъ не имѣетъ времени поѣсть, какъ слѣдуетъ джентльмену. И государственный секретарь не принимаетъ на себя такого вида. Что это? Другой курьеръ! Кто это такой?
   -- Курьеръ изъ министерства внутреннихъ дѣлъ сейчасъ пріѣхалъ къ м-ру Дённу, сказала миссъ Келлетъ, входя въ комнату.
   -- Нашъ маленькій коттэджъ сталъ похожъ на домъ въ Уайтголлъ, тоскливо замѣтилъ лордъ. Я не сомнѣваюсь, что для насъ должна быть чрезвычайно лестной извѣстность, которую доставятъ намъ газеты.
   -- М-ръ Дённъ достоинъ сожалѣнія больше чѣмъ кто нибудь изъ насъ, сказала леди Августа съ состраданіемъ.
   -- Я подозрѣваю, что онъ не будетъ согласенъ съ твоимъ мнѣніемъ, возразилъ лордъ. Я напротивъ думаю, что м-ръ Дённъ совершенно иначе смотритъ на свое настоящее положеніе.
   -- Такая жизнь вовсе не завидна. Впрочемъ, можетъ быть, я ошибаюсь, прибавила она спокойно;-- миссъ Келлетъ, кажется, не раздѣляетъ моего взгляда.
   Сибелла покраснѣла слегка и съ нѣкоторымъ затрудненіемъ проговорила:-- нѣкоторые умы находятъ величайшее счастье въ неутомимомъ трудѣ; м-ръ Дённъ можетъ быть одинъ изъ такихъ умовъ.
   -- Польтени находилъ время для охоты, а Чарльзъ Фоксъ для виста. Это нынѣшніе господа выдумали, что парламентъ, есть что-то въ родѣ манчестерской мельницы.
   -- М-ръ Дённъ приказалъ засвидѣтельствовать свое глубочайшее почтеніе, сказалъ лакей, кладя на столъ нѣсколько незапечатанныхъ писемъ; онъ думаетъ, что вашему сіятельству пріятно было бы просмотрѣть послѣднія извѣстія изъ Крыма.
   Когда лордъ Гленгаррифъ надѣлъ очки, его лицо побагровѣло, и онъ едва былъ способенъ удержать вспышку негодованія; но едва только лакей вышелъ, онъ не могъ долѣе удерживаться и разразился:-- Что за нелѣпость съ ихъ стороны посылать эти депеши къ какому-то Дённу, когда я здѣсь, я, ирландскій перъ, неуступаюшій никому въ этой странѣ древностью рода и благородствомъ крови, я имѣющій право ожидать, что мнѣ будетъ отведено помѣщеніе въ буккингамскомъ дворцѣ, когда я пріѣду въ Лондонъ. Если бы я не видѣлъ собственными глазами этого адреса: "Девенпорту Дённу, эскв. находящемуся на службѣ ея величества", я прямо сказалъ бы, что это невозможная вещь.
   -- Могу я прочесть нѣкоторыя изъ нихъ? спросила леди Августа, желая какимъ бы то ни было способомъ прекратить этотъ припадокъ гнѣва.
   -- Читай, сказалъ онъ, кладя очки. Миссъ Келлетъ также можетъ удовлетворить свое любопытство,-- если у нее имѣется таковое, насчетъ войны.
   -- Я очень интересуюсь ею, отвѣтила Сибелла, краснѣя.
   -- Я мало вижу здѣсь такого, чего бы мы не читали ужъ въ Times: вылазки противъ работающихъ въ траншеяхъ, трудность службы и злоупотребленія коммисаріата.
   -- Здѣсь есть интересная вещь, прервала Сибелла. Извлеченіе изъ частнаго письма какого-то важнаго лица въ арміи. Онъ пишетъ: "неудовольствіе моихъ союзников возрастаетъ съ каждымъ днемъ, и каждая почта изъ Франціи повторяетъ, какъ непопулярна тамъ эта война. Я полагаю, что ничто, кромѣ какого нибудь великаго fait d'armes, слава котораго принадлежала бы однимъ французамъ, не можетъ побудать императорское правительство продолжать борьбу. Удовольствіе, которое чувствовали во Франціи, читая нападки англійскихъ журналовъ на нашу армію и на ея организацію, прошло, и французы ищутъ теперь другого болѣе возбуждающаго средства ли народнаго тщеславія.
   -- Кто это пишетъ? воскликнулъ съ живостью лордъ Гленгаррифъ.
   -- Подписи нѣтъ, отвѣчала миссъ Келлеть. Депеша говоритъ только: "ваше сіятельство хорошо сдѣлаете, если предадите этимъ словамъ то значеніе, какого они заслуживаютъ." Потомъ далѣе: "холодность маршала увеличивается и наши отношенія не искренни".
   -- Все это плохо, сказалъ лордъ. Я думаю, что кончатся это тѣмъ, что нимъ придется однимъ продолжать борьбу.
   -- О, если бы такъ случилось! воскликнула Сибелла. Одинъ великій ораторъ сказалъ однажды въ парламентѣ, что коалиціи всегда гибельны -- англичане никогда не любили ихъ. Онъ говорилъ только о тѣхъ союзахъ, когда союзники забываютъ свои несогласія и соединяются для какого нибудь общаго дѣла; но гораздо опаснѣе коалиціи, въ которыхъ націи стараются воскресить старинную вражду и зависть. Мнѣ гораздо пріятнѣе было бы, если бы наша маленькая армія стояла одна, имѣя врага передъ собой и море за собой, чѣмъ если бъ мы вошли въ Севастополь рука объ руку съ французскими легіонами.
   Страшный минутный энтузіазмъ увлекъ миссъ Келлетъ, и когда она кончила, лицо ея было блѣдно и сердце сильно билось.
   -- Мистеръ Дённъ, я надѣюсь, былъ бы способенъ извлечь пользу изъ вашихъ стратегическихъ соображеній, сказала леди Августа, вставая изъ-за стола.
   -- Что такое сказала леди Августа? вскричалъ лордъ, когда она вышла изъ комнаты.
   -- Я почти не слыхала, что она говорила, отвѣчала Сибелла, лицо которой теперь сдѣлалось синимъ.
   Это была первая минута въ ея жизни, когда зависимость подвергала ее оскорбленію, и она не могла опомниться, и не знала что дѣлать.
   -- Эти извѣстія, сказалъ лордъ, бросая съ презрѣніемъ депеши, не прибавляютъ ничего къ тому, что мы знаемъ. Times пишетъ все, что намъ нужно знать, и пишетъ гораздо лучше. Отошлите ихъ назадъ къ Дённу и передайте, если можете, какъ нимъ пріятно было бы видѣть его. Я желалъ бы, чтобы онъ побывалъ на бухтѣ; онъ долженъ видѣть гавань и морской берегъ. Устройте же это, миссъ Келлетъ,-- не для меня конечно, а отъ вашего имени -- и дайте мнѣ знать.
   Лордъ Гленгаррифъ вышелъ изъ комнаты, а Сибелла сейчасъ же углубилась въ чтеніе депешъ.
   Какъ ни были эти депеши сухи и сдержанны, какъ ни оффиціальны онѣ были, но все таки говорили о величайшей и грандіознѣйшей борьбѣ нашего вѣка. Это была настоящая война титановъ, имѣющая зрителями цѣлый міръ. Блестящій героизмъ нашей арміи при постоянныхъ лишеніяхъ, казалось, превзошелъ даже то мрачное мужество, которое хладнокровно смотрѣло на смерть, и съ страшнымъ отпечаткомъ совершенной безнадежности въ лицѣ шло къ роковымъ траншеямъ.
   Какъ ни безпокоила ее судьба "дорого Джека", но она съ гордостью думала о томъ, что и онъ тамъ, что и онъ раздѣляетъ всѣ труды и славу арміи. О, если бы ей удалось гдѣ нибудь прочитать его имя, если бы она могла услышать о какомъ нибудь его рыцарскомъ подвигѣ, или еще лучше, подвигѣ человѣколюбія, о томъ, какъ онъ отыскалъ раненаго товарища, или помогъ какому нибудь погибающему врагу...
   Какъ ни старалась она убѣдить себя, что мирные тріумфы искусства, великія открытія науки представляютъ болѣе глубокое и болѣе грандіозное развитіе человѣческой природы,-- они казались ей жалкими по сравненію съ блистательныти проявленіями героизма.
   -- Теперь за дѣло, сказала она со вздохомъ, складывая карту Крыма, на которой она отмечала мѣста, ознаменованныя событіями войны.
   Занятіемъ ея въ это утро была окончательная отдѣлка небольшой статьи о Гленгаррифѣ и его окрестностяхъ, написанной тѣмъ легкимъ и популярнымъ слогомъ, который находитъ доступъ въ нашихъ періодическихъ изданіяхъ, и имѣющей цѣлію обратить вниманіе на великій проектъ, для осуществленія котораго образовалось особенное общество. Лордъ Гленгаррифъ желалъ, чтобы эта статейка была окончена во время пребыванія Дённа, такъ чтобы ее можно было показать ему и спросить его мнѣнія.
   Никогда работа не казалась ей такой тяжелой; ея мысли постоянно уносились, противъ ея воли, на берега Крыма и на равнины Севастополя. Рѣшившись наконецъ испытать, не поможетъ ли перемѣна мѣста, она перешла въ маленькую бесѣдку, выходящую къ рѣчкѣ, и принялась рѣшительно за работу. При помощи энергіи, которая рѣдко оставляла ее, она скоро преодолѣла послѣднія остатки разсѣсяности и начала писать скоро и легко. Въ это время тѣнь упала на ея тетрадь. Она обернулась и увидѣла мистера Дённа. Онъ случайно проходилъ около этого мѣста и вошелъ незамѣченный ею.
   -- Какое очаровательное мѣсто вы выбрали для своихъ занятій, миссъ Келлетъ,-- сказалъ онъ, садясь у стула. Впрочемъ я думаю, что кто весь погруженъ въ свою работу, тотъ мало обращаетъ вниманія на окружающіе предметы Лучшія идилліи сочинялись на чердакахъ, а нашъ величайшій романистъ написалъ нѣкоторыя изъ своихъ самыхъ раздирающихъ сценъ въ судѣ, посреди шума и площадныхъ вопросовъ, которыми ему надоѣдали безпрестанно его сосѣди.
   -- Такая работа, какъ моя, не требуетъ, да и не заслуживаетъ удобнаго и уединеннаго мѣста, отвѣчала она съ улыбкою.
   -- Вы занимаетесь описаніемъ Гленгаррифа, сказалъ Дённъ; могу я посмотрѣть? И онъ взялъ бумагу со стола. Сначала онъ читалъ довольно небрежно, но потомъ по мѣрѣ того, какъ читалъ далѣе, онъ становился все внимательнѣе.
   -- Ваша статья написана очень хорошо -- превосходно, сказалъ онъ, кладя тетрадь на столъ; но могу ли я вдѣлать вамъ одно, не совсѣмъ пріятное замѣчаніе?
   -- Говорите, отвѣчала миссъ Келлетъ съ добродушной улыбкой.
   -- Извольте. Вы трудитесь для потеряннаго дѣла. Тѣ, которые затѣяли его, руководились желаніемъ успѣха великихъ предпріятій, которыя каждый день появляются у насъ и которыя магическимъ словомъ "компанія", хотятъ увѣрить въ своей жизненности и силѣ; они спекулировали на огромные барыши, точно такъ какъ могли бы рѣшить арифметическую задачу. Для этого нужна извѣстная ловкость и больше ничего. У васъ были совершенно другія побужденія -- я не имѣю надобности, чтобы вы разсказывали мнѣ объ этомъ. Вы хотѣли принести пользу бѣднымъ и всѣми забытымъ мужикамъ, распространить между ними блага комфорта и цивилизаціи; вы ухватились съ жаромъ за филантропическую сторону проекта, а они за барыши.
   -- Но почему же этотъ проектъ долженъ потерпѣть неудачу, какъ простая спекуляція? спросила миссъ Келлетъ.
   -- Для такого исхода слишкомъ много причинъ, отвѣчалъ Дённъ съ грустной улыбкой; довольно будетъ, если я вамъ приведу одну изъ нихъ. Мы, ирландцы, не въ милости теперь. Когда мы были безпокойны и бунтовались, нами интересовались -- мы были опасны, и даже сквозь сарказмы англійской прессы, проглядывалъ тайный страхъ великаго возстанія въ Ирландіи, которое могло бы потрясти всю англійскую имперію. Теперь мы благоденствуемъ, но перестали быть интересными. Наша лучшая доля лишила насъ двухъ правъ, которыя мы имѣли на англійскую симпатію: мы перестали быть смѣшными и нищими, и они не могутъ теперь ни смѣяться надъ нашей рѣчью, ни глумиться надъ нашими лохмотьями. Развѣ вы не видите изъ этого, что мы теперь совсѣмъ не въ модѣ? Я говорю такъ съ вами; съ лордомъ Гленгаррифомъ я буду говорить другимъ языкомъ. Я скажу ему, что его проектъ не привлечетъ спекуляторовъ. Я самъ не берусь хлопотать за него. Я никогда не связываю моего имени съ неудачами. За это онъ, конечно, вознегодуетъ, и мы разстанемся далеко не друзьями. Онъ не первый, котораго я отказываюсь обогатить.
   Онъ произнесъ эти слова съ такой надменной самоувѣренностью, что Сибелла смотрѣла на него съ удивленіемъ, не произнося ни слова.
   -- Счастливы ли вы здѣсь? спросилъ онъ вдругъ.
   -- Да, то есть, я была счастлива до этого
   -- Короче, до тѣхъ поръ, пока я не лишилъ васъ вашихъ иллюзій, сказалъ Дённъ, прерывая ее. Увы! какъ много страданій стоятъ намъ эти "пробужденія" въ жизни, пробормоталъ онъ почти про себя. Каждый имѣетъ свое честолюбіе и воображаетъ, что цѣль, къ которой онъ стремится, и есть истинная цѣль; но если вѣра его разрушится, ему страшно трудно принять также горячо другое вѣрованіе.
   -- Если дѣло идетъ о долгѣ и если мы сознаемъ честность и чистоту намѣреній...
   -- То есть, если мы рѣшаемъ наше дѣло въ судѣ, въ которомъ мы сами засѣдаемъ судіями, сказалъ Дённъ съ поспѣшностью, которая поразила миссъ Келлетъ. Я, напримѣръ, имѣю свои собственныя понятія о честности и справедливости, но могу ли я быть совершенно увѣренъ, что и у васъ такія же понятія объ этомъ? Я вижу нѣкоторыя уродливости въ нашей общественной жизни, ужасныя страданія, тяжелыя обиды; если я вознамѣрюсь исправлять ихъ, могу ли я быть увѣреннымъ, что другіе захотятъ помочь мнѣ? Борьба жизни, подобно всякой другой борьбѣ, такова, что для защиты праваго дѣла нужно сдѣлать много жестокостей. И наконецъ, если всѣ ваши усилія будутъ увѣнчаны успѣхомъ, вы добьетесь только того, что міръ снисходительно скажетъ: онъ хорошо дѣйствовалъ.
   -- Вы, изъ всѣхъ людей, можете терпѣливо ожидать такого приговора.
   -- Отчего вы такъ думаете обо мнѣ? спросилъ онъ съ живостью.
   -- Потому что ваше имя всегда было соединено съ дѣлами гуманныхъ реформъ, да и не съ этими только дѣлами, а съ каждымъ великимъ предпріятіемъ, которое могло возбудить дѣятельность и развить средства страны.
   -- Другіе могутъ сказать, что мной руководили при этомъ одни только личные интересы, сказалъ онъ тихимъ голосомъ.
   -- Какъ жалко и близоруко было бы подобное сужденіе, возразила съ жаромъ миссъ Келлетъ. Высокій подвигъ проникнутъ такимъ благороднымъ энтузіазмомъ, подъ который никогда не поддѣлается узкое себялюбіе.
   -- Вы правы, совершенно правы, сказалъ Дённъ, но увѣрены ли вы, что свѣтъ дѣлаетъ такое различіе? Развѣ толпа не смѣшиваетъ филантропа съ спекуляторомъ? Мнѣ тяжело говорить это, сказалъ онъ съ усиліемъ, потому что я самъ -- жертва подобной несправедливости. Онъ молчалъ нѣсколько минутъ, потомъ вставая, сказалъ: походимъ вдоль берега; мы съ вами довольно ужъ работали для сегодняшняго дня.-- Миссъ Келлетъ сейчасъ же встала и пошла съ нимъ.-- Это весьма непріятная тема для разговора, продолжалъ онъ на прогулкѣ,-- но я долженъ высказаться передъ вами и, если вы позволите, высказаться откровенно. Во Франціи, во времена регенства герцога орлеанскаго, былъ одинъ человѣкъ, по имени Ло, который глубокимъ изученіемъ предмета и неутомимымъ трудомъ дошелъ до открытія великаго финансоваго проекта, такого обширнаго, что при немощи его можно было не только спасти государство отъ банкротства, но и распространить между торговымъ сословіемъ здравыя понятія о кредитѣ, на которыхъ только и можетъ основываться торговля. И этотъ человѣкъ -- человѣкъ неоспоримотгеніальный и филантропъ -- дожилъ до того, что увидѣлъ, какъ его великое открытіе было искажено до послѣдней крайности жадными спекулятораяя. Отъ герцога до самаго ничтожнаго биржевого агента, вездѣ онъ встрѣчалъ только лицемѣріе, ложь и измѣну, и кончилось тѣмъ, что его выгнали со стыдомъ и позоромъ изъ той страны, которую онъ спасъ отъ неизбѣжной гибели. Вы, можетъ быть, скажете, что народъ и вѣкъ объясняютъ эту низкую неблагодарность, но, повѣрьте мнѣ, всѣ народы и эпохи удивительно сходны между собой. Добро и зло въ мірѣ идутъ циклами, повторяясь съ поразительною правильностью. Участь, постигшая Ло, можетъ постигнуть всякаго, кто попытается подражать ему; одно только можетъ предотвратить такую катастрофу -- это успѣхъ. Ло не позаботился обезпечить свою безопасность. Слишкомъ занятый своей великой задачей, онъ не подумалъ о томъ, чтобы сдѣлаться богатымъ или могущественнымъ, такъ что когда наступилъ черный день, между нимъ и его противниками не было никакой границы богатства, или силы. Предчувствуй онъ эту развязку, онъ могъ бы такъ связать свои интересы съ интересами государства, что нападеніе на одного изъ нихъ повлекло бы за собою гибель другого. Но Ло ничего этого не сдѣлалъ -- и онъ палъ!-- Нѣсколько минутъ Дённъ шолъ молча, потомъ продолжалъ: "зная эти факты, я могу предвидѣть, что участь Ло можетъ быть и моею участью."
   -- Да развѣ вы... Сибелла остановилась, покраснѣла и не знала, какъ продолжатъ.
   -- Да, сказалъ Дённъ, отвѣчая на то, что она могла бы сказать,-- да, моимъ честолюбіемъ было сдѣлаться для Ирландіи тѣмъ, чѣмъ Ло былъ для Франціи -- не тѣмъ, чѣмъ его рисуетъ клевета, но великимъ реформаторомъ, великимъ экономистомъ, великимъ филантропомъ,-- сдѣлать изъ этой, раздираемой партіями, страны великую и единую націю. Развить источники богатѣйшей страны въ Европѣ -- это не пустая цѣль, и тотъ, кто стремился къ достиженію ея, заслуживаетъ лучшей награды, чѣмъ нападки и оскорбленія.
   -- Я не замѣчала ихъ, прервала миссъ Келлетъ; я помню только одни похвалы вашему рвенію, вашему уму и величію вашихъ плановъ.
   -- Они есть, однакожъ, сказалъ онъ мрачно,-- это первые предвѣстники той бури, которая въ послѣдствіи разразится съ полной силой. Пусть разражается, пробормоталъ онъ тихо. Если я долженъ пасть,-- я паду, какъ Самсонъ, и повалю храмъ вмѣстѣ съ собой.
   Сибелла не могла разслышать этихъ словъ, но выраженіе его лица, когда онъ произносилъ ихъ, заставило ее почти задрожать отъ страха.
   -- Вернемся назадъ,-- сказала она,-- уже поздно.
   Дённъ молча направилъ шаги къ коттеджу и шелъ въ глубокой задумчивости.
   -- Мистеръ Генксъ пріѣхалъ, сэръ, сказалъ лакей Дённа, когда онъ подошолъ къ двери. Дённъ поспѣшно пошолъ въ свою комнату, не произнеся ни одного слова.
  

ГЛАВА X.

Девенпортъ Дённъ на единѣ съ своимъ повѣреннымъ.

   Хотя мистеръ Генксъ играетъ и не очень значительную роль въ нашемъ романѣ, однако, появленіе его въ эрмитажѣ произошло съ такимъ блескомъ и эффектомъ, что о немъ слѣдуетъ разсказать.
   Подобно тому, какъ при большихъ театрахъ находится особый классъ людей, искусству которыхъ поручается всѣ подробности постановки, всѣ блестящіе эффекты, перспективы, отъ которыхъ зависитъ въ нѣкоторой степени успѣхъ драмы, хотя, въ сущности, они должны бы служить только аксессуаромъ,-- такъ нынѣшніе спекуляторы имѣютъ къ своимъ услугамъ особыхъ машинистовъ и декораторовъ, талантливыхъ людей, умѣющихъ придавать сухому и краткому проэкту какого нибудь коммерческаго предпріятія пышную обстановку и заманчивую прелесть балета.
   Если дѣло идетъ о мореходномъ предпріятіи, въ главѣ проекта находится раскрашенная виньетка, изображающая высокіе трехъ-палубные суда и наттеры съ развѣвающимися парусами, картина, полная оживленной дѣятельности, говоритъ о берегахъ, гдѣ процвѣтаетъ торговля. Если дѣло идетъ о строительномъ предпріятіи, то архитектура служитъ только фономъ блистательному гульбищу, гдѣ красуются экипажи, ловкіе наѣздники и даны съ разноцвѣтными зонтиками.
   При этомъ видѣ, надежды акціонеровъ заходятъ далеко выше "пяти процентовъ". Насъ радуетъ и вдохновляетъ сознаніе благополучія, распространяемаго на тысячи нашихъ ближнихъ,"развитіе цивилизаціи", какъ мы обыкновенно величаемъ увеличеніе бумажныхъ фабрикъ; выгодно помѣщая наши капиталы, мы, въ тоже время, пускаемъ въ оборотъ наши сердца съ большимъ балансомъ, по части филантропіи. Для поддержанія этого похвальнаго стремленія и на удовлетвореніе любящихъ сердецъ, явился особый классъ людей, опытныхъ въ составленіи рекламъ, иллюстрацій, и въ обращеніи съ капиталами.
   Къ такимъ-то людямъ принадлежалъ и мистеръ Генксъ. Ученикъ нѣкогда знаменитаго Джорджа Робинса, онъ былъ привезенъ въ Ирландію Девенпортомъ Дённомъ, въ качествѣ главнаго управляющаго его дѣлами, т. е., великаго визиря всевозможныхъ акціонерныхъ компаній и другихъ коммерческихъ предпріятій.
   Если докторъ Панглосъ былъ добрымъ знатокомъ всякаго зла, то и мистеръ Генксъ могъ претендовать на искуство въ коммерческихъ предпріятіяхъ, испытавъ впродолженіе многихъ лѣтъ всевозможныя неудачи въ нихъ. Исчисленіе всѣхъ мѣстъ, гдѣ онъ перебывалъ, заняло бы полстолбца газеты. Чѣмъ только онъ не перебывалъ въ своей жизни, начиная отъ "главнаго коммиссіонера компаніи для прорытія перешейка" (мы не слыхивали, какого перешейка),-- до парламентскаго агента приверженцевъ эманципаціи евреевъ. Дённъ, съ свойственною ему проницательностью, оцѣнилъ его способности. Видя, какъ онъ храбро борется съ судьбою, имѣя всѣ шансы противъ себя, Дённъ сообразилъ: чѣмъ могъ бы быть такой человѣкъ, если бы его поставить въ благопріятныя обстоятельства. Человѣкъ, подстрѣливающій птицу изъ плохого ружья, конечно долженъ быть отличнымъ стрѣлкомъ, получивъ хорошій карабинъ. Однако разсчетъ оказался не совсѣмъ вѣренъ. Генксъ хотя и оказался весьма умнымъ человѣкомъ, но дѣйствительно великимъ онъ былъ только въ затруднительныхъ обстоятельствахъ. Только при трескѣ лопающихся вокругъ него состояній, только среди долговъ, банкротствъ, конфискацій,-- онъ выросталъ надъ всѣми своими товарищами и развертывать всѣ средства своей неистощимой находчивости. Но мелкіе практическіе результаты плохо ему удавались. И Генксъ какъ-то опустился; сдѣлался безпеченъ, занялся своимъ нарядомъ, обвѣсился дѣвочками и мало по малу опустился до того декораціоннаго искусства, о которомъ мы только-что говорили.
   Девенпортъ Дённъ былъ счастливъ во всѣхъ своихъ предпріятіяхъ. Попутный вѣтеръ несъ всѣ его карабли и бранные доспѣхи Генкса заржавѣли отъ неупотребленія. Вынужденный поэтому найти новый путь, нѣкоторымъ образомъ, для своей дѣятельности, онъ изобрѣлъ тотъ широкій способъ веденія дѣлъ, котораго блескъ и быстрота уничтожаютъ всѣ жалкія попытки мелкихъ спекуляторовъ. Онъ считалъ только милльонами, не заботясь о тысячахъ. Онъ принималъ въ директоры своихъ компаній только людей съ самыми громкими коммерческими именами. Нужно ли ему было переѣхать каналъ, для него отправлялся особый пароходъ, чтобы не было задержки; -- ѣхалъ ли онъ по желѣзной дорогѣ, его ждалъ особый поѣздъ. Простые смертные, плетущіеся своимъ вязкимъ путемъ, чувствовали себя уничтоженными сравненіемъ съ этимъ метеоромъ, перелетавшемъ изъ одного полушарія въ другое.
   Блестящій, дорожный экипажъ, запряженный четырьмя дымящимися лошадьми, только-что привезъ мистера Генкса къ эрмитажу, и онъ сидѣлъ въ уборной мистера Дённа, разбирая бумаги и разные документы, которые слѣдовало приготовить къ его пріѣзду.
   Замѣтно было, что когда Дённъ входилъ въ комнату, онъ нисколько не былъ пріятно пораженъ, увидѣвъ тутъ же своего помощника.
   -- Чтожь такое случилось, мистеръ Генксъ, сказалъ онъ, что нельзя было отложить до моего пріѣзда въ городъ?
   -- Бурное и очень бурное общее собраніе акціонеровъ Алленской свинцовой компаніи,-- собраніе, право, чрезвычайно бурное; акціи упали до 27% -- неблагопріятное извѣстіе о положеніи копей и слухъ, разумѣется, одинъ только пустой слухъ, что послѣдній дивидентъ выплаченъ акціонерамъ изъ капитала.
   -- Кто это говоритъ?-- сказалъ Дённъ сердито.
   -- Въ вечернемъ номерѣ "Голубой газеты" былъ намекъ и, разумѣется, всѣ торійскія газеты сейчасъ же воспользовались имъ.
   -- Это, кажется, Мэкенъ издаетъ "Голубую газету"?
   -- Да, сэръ; мистеръ Мэкенъ.
   -- Что мы имѣемъ противъ него, Генксъ?
   -- Если я не ошибаюсь, то у насъ что-то было.
   -- Да, да, я помню. Это онъ поддѣлывалъ газетную пошлинную марку. Я тогда остановилъ дѣло, но всѣ бумаги по этому дѣлу у меня въ рукахъ. Повидайтесь съ нимъ,-- не пишите, Генксъ. Повидайтесь и покажите, въ чемъ дѣло. Пусть статья будетъ вполнѣ опровергнута и заставьте его извиниться печатно.
   Генксъ сдѣлалъ замѣтку въ своей памятной книжкѣ и продолжалъ:
   -- Фенуикъ,-- сэръ, Уильямъ Фенуикъ намѣренъ оставить дирекцію монстерскаго банка и грозится написать публичное письмо, съ изложеніемъ своихъ неудовольствій.
   -- Я ихъ знаю: онъ получилъ заемъ, въ которомъ нуждался, а теперь хочетъ отдѣлаться отъ насъ; но мы не такъ легко разстаемся съ добрыми друзьями. И съ нимъ бы нужно повидаться, Генксъ: намекните ему, что нѣкоторая его карточная продѣлка въ Мальтѣ вышла бы очень некрасивой въ какой нибудь публичной корреспонденціи и, что я знаю господина, поднявшаго тогда карту изъ-подъ стола.
   -- Да это будетъ объявленіе войны.
   -- Напротивъ, это положитъ прочное основаніе нашей дружбѣ на всю жизнь.
   -- Капитанъ Палмеръ...-- скверная исторія съ капитаномъ Памеромъ,-- сказалъ Генксъ, качая головою. Вчера онъ пришелъ въ контору въ ужасномъ гнѣвѣ. Я едва могъ удержать его, чтобы онъ не разразился тутъ же передъ клерками. Онъ сказалъ, что когда онъ оставилъ доходное мѣсто мирового судьи, ему навѣрное обѣщали консульство во Францію, а теперь его отправляютъ коммисаромъ въ Гвіяну, гдѣ, какъ извѣстно, никто еще первой осени не прожилъ.
   -- Скажите ему, что онъ можетъ отложить свою поѣздку до весны. Это намъ даетъ цѣлыхъ шесть мѣсяцевъ времени, чтобы найти ему другое мѣсто, если не въ этомъ мірѣ, такъ въ томъ. Во всякомъ случаѣ, ужь онъ намъ не нуженъ.
   -- Полковникъ Мэшамъ -- отказывается отъ продажи села Кельбикона.
   -- Это почему? На какомъ основанія?-- спросилъ сердито Дённъ.
   -- Онъ говоритъ, что вы обѣщали поддержать его во время выборовъ въ Лохри, а что теперь ваши агенты дѣлаютъ все, что могутъ, чтобы повредить его кандидатурѣ; что въ послѣднее воскресенье отецъ Уошъ...
   -- Ну, ну,-- нетерпѣливо перебилъ его Дённъ; мнѣ нѣкогда, да и не хочется слушать всѣ эти исторіи.
   -- Что же мнѣ ему отвѣтить?-- спросилъ Генксъ.
   -- Скажите ему... объясните ему,-- что потребности партіи... Нѣтъ, этого нельзя... Лучше пошлите въ Лохри Гарта устроить эти выборы: пусть выберутъ Мэшама. Но скажите Гарту, чтобы онъ приготовилъ какой нибудь крючекъ, по которому бы можно было полковника лишить мѣста. Пока дѣло не дойдетъ до разбирательства, мы покончимъ съ продажею. Мы покажемъ полковнику, что мы, пожалуй, ловчѣе его.
   Генксъ одобрительно улыбнулся и въ эту минуту истинно гордился своимъ начальникомъ; однако онъ еще разъ вернулся къ своей записной книжкѣ и къ ея нескончаемому сноску вопросовъ и затрудненій; но Дённъ уже не слушалъ его; онъ глубоко погрузился въ свою частную корреспонденцію, съ неимовѣрной скоростью распечатывая и прочитывая письмо за письмомъ.
   -- Что о Крымѣ? что это вы говорите?-- воскликнулъ Дённъ, останавливаясь вдругъ при звукѣ этого имени.
   -- На этотъ слухъ изъ "Morning Post" слѣдовало бы поскорѣе отвѣтить.
   -- Какой слухъ?-- спросилъ Дённъ.
   -- А вотъ что пишутъ,-- и Генксъ прочелъ изъ лежащей передъ нимъ газеты: "наши читатели,-- мы увѣрены,-- узнаютъ съ большимъ удовольствіемъ, что правительство серьезно думаетъ о предложеніи господину Девенпорту Дённу отправиться въ Крымъ. Всякій, кто знаетъ грустную исторію нашего коммисаріата и всѣхъ его безконечныхъ ошибокъ и промаховъ, обрадуется вмѣстѣ съ нами, что завѣдываніе этою частію перейдетъ въ руки нашего перваго административнаго таланта?"
   -- А вотъ что говоритъ "Examiner": "мы слышали, къ сожалѣнію, что сильное затрудненіе остановило на время извѣстные уже переговоры между правительствомъ и господиномъ Дененпортомъ Дённомъ. Дѣло въ томъ, что этотъ послѣдній требуетъ такое возмездіе за свои услуги, на какое не смѣлъ бы согласиться ни одинъ министръ."
   -- И "Punch" не преминулъ сказать свое словцо. "Предложеніе г-на Девенпорта Дённа,-- оно состоитъ въ слѣдующемъ: вести англо-французскій союзъ на основаніи товарищества на паяхъ. За акціями можно обращаться къ графу Морни въ Парижѣ, или къ мистеру Даубу въ Балаклавѣ".
   -- Вотъ что значитъ офиціальная тайна! только сію минуту я получилъ предложеніе этого мѣста отъ министра,-- и вотъ уже 48 часовъ, какъ вся англійская пресса разсуждаетъ, разбираетъ и осмѣиваетъ его. А что скажетъ, "Times",-- прибавилъ онъ, развертывая газету.
   -- Очень коротко и очень неопредѣленно,-- читая, бормоталъ онъ про себя.-- "Никто не знаетъ лучше самого г-на Дённа, какъ мало могли бы прибавить къ славѣ его имени и къ успѣшности его дѣйствій самыя высокія почести, которыми располагаетъ правительство."
   -- Какое вранье!-- воскликнулъ онъ сердито, бросивъ газету на полъ и отходя къ окну.
   Генксъ между тѣмъ сталъ громко читать одинъ изъ тѣхъ напыщенныхъ панегириковъ, какими нѣкоторыя популярныя газеты имѣютъ обыкновеніе превозносить добродѣтели, способности и успѣхи средняго класса.-- "Самымъ лучшимъ примѣромъ въ этомъ отношеніи можетъ служить г. Дённъ. Произходя, такъ сказать, изъ самаго низкаго званія...
   -- Кто это пишетъ? Что это за газета?
   -- Dailly Tidings, отвѣтилъ Генксъ.
   -- Вѣдь вы, кажется, знаетесь со всей этой пишущей братіей. Вы, кажется, гордитесь тѣмъ, что все это были когда-то ваши друзья и пріятели. Ну такъ вотъ я вамъ приказываю, не смотря ни на какія издержки, согнать этого человѣка съ его мѣста; да и потомъ не упускайте его изъ виду, преслѣдуйте его вездѣ,-- куда бы онъ ни пошелъ, и гдѣ бы ни нашелъ себѣ занятіе. Пусть онъ узнаетъ, какъ я плачу тѣмъ, кто самовольно располагаетъ моимъ именемъ для украшенія своихъ статей.
   Генксъ никогда еще не замѣчалъ, чтобы Дённъ обращалъ хоть малѣйшее вниманіе на то, что говоритъ о немъ пресса; а при видѣ столь необыкновеннаго гнѣва, совершенно растерялся.
   -- Родись я французомъ, италіянцемъ, или нѣмцемъ, продолжалъ Дённъ громкимъ голосомъ,-- никто бы не подумалъ упрекать меня низостію моего происхожденія. Кто бы напомнилъ обществу, въ которомъ я вращаюсь, что оно изъ снисхожденія приняло меня? Я вамъ говорю, сэръ,-- и онъ произноситъ эти слова глухимъ, сдержаннымъ тономъ,-- я вамъ говорю, что при всей хваленой свободѣ нашихъ учрежденій, мы живемъ въ такомъ соціальномъ рабствѣ, что негръ, въ сравненіи съ нами, свободный человѣкъ.-- Легкій стукъ въ дверь перебилъ его, и онъ сказалъ: -- взойдите!
   Это былъ лакей, пришедшій сказать, что обѣдъ поданъ и что лордъ Гленгаррифъ дожидается его.
   -- Потрудитесь сказать, что я нездоровъ; у меня сильная головная боль. Прошу извинить, что не могу сойти.
   И по уходѣ лакея онъ прибавилъ мистеру Генксу:
   -- А вы можете отправиться въ гостинницу. Вѣроятно, есть же здѣсь какая нибудь гостинница. Завтра мнѣ нужны будутъ лошади съ подставой по дорогѣ въ Килярней. Распорядитесь. А если я еще что нибудь вспомню, то увѣдомлю васъ.
   Расчитывалъ ли мистеръ Генксъ на возможность пообѣдать въ обществѣ лорда Гленгаррифа, или деревенская гостинница не представлялась ему слишкомъ привлекательной,-- какъ бы то ни было, онъ поспѣшно собралъ всѣ свои бумаги и вышелъ, не сказавъ ни слова. За нимъ вошелъ второй лакей съ изъявленіемъ сожалѣнія лорда, по поводу болѣзни его гостя, и съ вопросомъ, что угодно г-ну Дённу.
   -- Немного супу и рыбы, если есть,-- отвѣтилъ Дённъ, открывая секретеръ и принимаясь за работу. Не обращая вниманія на слугу, подавшаго обѣдъ, онъ сѣлъ писать; потомъ всталъ, закусилъ и снова принялся за занятіе Онъ написалъ министру въ отвѣтъ на полученное имъ утромъ предложеніе. Въ этомъ отвѣтѣ онъ въ одно и тоже время и очень ловко отказывался отъ предложенія, и намекалъ, разумѣется, въ самыхъ неясныхъ и неопредѣленныхъ выраженіяхъ, на тѣ огромныя выгоды, которыхъ можно бы ожидать отъ такого человѣка, какъ Дённъ, желая показать такомъ образомъ, сколько потеряетъ государство, если не съумѣетъ пріобрѣсти для себя человѣка съ такимъ громаднымъ талантомъ. Мы не беремся разсказать, какъ извиненіе мистера Дённа было принято его благороднымъ хозяиномъ, но мы въ правѣ замѣтить, что расположеніе духа хозяина отъ этого нѣсколько пострадало и обѣдъ прошелъ въ глубокомъ молчаніи. Послѣ нѣсколькихъ часовъ неусыпной работы Дённъ открылъ окно, чтобы насладиться свѣжимъ воздухомъ ночи. Вліяніе природы, тихій и спокойный свѣтъ луны, равномѣрное движеніе тихихъ и холодныхъ волнъ у прибрежья имѣютъ удивительное вліяніе на всѣхъ многоработающихъ кабинетныхъ людей.
   Между деревьями Дёнсъ могъ разглядѣть полузакрытое окно скромной комнатки, которая была его спальнею лѣтъ 20 тому назадъ. Да, вотъ это та самая комнатка, въ которую онъ уходилъ бывало съ стѣсненнымъ сердцемъ. Высокомѣріе гордаго лорда глубоко засѣло въ его душѣ и каждый день приходилось выносить новыя оскорбленія, новыя раны, наносимыя его самолюбію. И въ то же время постоянное присутствіе ея -- той молодой дѣвушки, которую онъ тогда любилъ,-- чуть не довело его до сумасшествія. Всѣ эти маленькія приключенія давно забытаго времени, одни за другими, воскресали въ его памяти. Онъ вспомнилъ, какъ онъ бывало тихо сходилъ съ лѣстницы, пробирался въ паркъ и встрѣчалъ ее по утрамъ и какъ она на его почтительный поклонъ отвѣчала одною изъ тѣхъ странныхъ улыбокъ, въ которой было замѣтно гораздо болѣе насмѣшки, чѣмъ доброты. Онъ вспомнилъ также тотъ день, когда онъ взлезалъ на сосѣднюю скалу, чтобы собрать для нея будетъ пунцовыхъ цвѣтовъ, которые она такъ любила, и какъ послѣ долгихъ колебаній, онъ наконецъ осмѣлился предложить ей букетъ. Она, полушутя, приняла цвѣты и потомъ отдала ихъ своей любимой козѣ.
   Въ это утро онъ чуть не застрѣлился, а теперь онъ могъ сидѣть тутъ и улыбаться при этихъ воспоминаніяхъ. Въ это время изъ нижняго этажа послышались звуки музыки. Это было то же фортепьяно, такъ коротко ему знакомое. Припоминая разныя мелодіи, которыя разыгрывались на этомъ самомъ инструментѣ, онъ задумался такъ глубоко, что и не замѣтилъ, какъ музыка умолкла и все стало тихо вокругъ. Съ балкона, на который выходило его окно, шла лѣстница прямо въ паркъ, и по ней-то спустился онъ, намѣреваясь погулять съ полчаса, прежде нежели лечь спать. Безцѣльно шагая, онъ очутился вдругъ на берегу рѣчки, близь того мѣста, гдѣ онъ встрѣтилъ миссъ Келлетъ. Какъ бы онъ обрадовался, если бы она и теперь была здѣсь. Но въ то же время на мостикѣ показалось бѣлое платье. Онъ прибавилъ шагу и пошелъ нарочно такъ, чтобы шаги его были слышны. Дама, шедшая впереди, остановилась и сказала:
   -- А, мистеръ Дённъ! Кто бы могъ надѣяться встрѣтить васъ здѣсь.
   -- Я могъ бы сдѣлать вамъ тотъ же вопросъ, леди Августа, сказалъ онъ, совершенно озадаченный.
   -- Что до меня касается, отвѣтила она совершенно спокойно,-- то это моя обыкновенная вечерняя прогулка. Я отправляюсь на берегъ и рѣдко возвращаюсь назадъ раньше полуночи; но вы,-- прибавила она, говорили, что вы нездоровы -- и до того заняты, что мы и не надѣялись видѣть васъ.
   -- Работа, какъ судьба, преслѣдуетъ людей, подобныхъ мнѣ,-- вздыхая, отвѣтилъ онъ,-- и, какъ игрокъ ставить на карту все свое состояніе, такъ и мы рискуемъ спокойствіемъ, вкусами, счастіемъ, всѣмъ -- чтобы выиграть въ концѣ всѣхъ концовъ, назнаю что.
   -- Ваше сравненіе идетъ только къ проигрывающему; но тотъ, кто выигралъ и притомъ выигралъ такъ много, можетъ выйти изъ-за стола, когда ему угодно.
   -- Это правда, сказалъ онъ послѣ паузы. Счастіе мнѣ везло. Эти самыя деревья, подъ которыми мы теперь идемъ, свидѣтели того времени, когда я гулялъ подъ ихъ тѣнью бѣднѣе и безнадежнѣе всякаго. У меня не было человѣка, который бы мнѣ сказалъ: -- не бойся, придетъ и твое время. Еслибы вы только знали, леди Августа, какъ высоко я цѣнилъ тогда малѣйшее вниманіе ко мнѣ, то вы бы удивились, какъ такое слабое существо, какъ я, могло такъ окрѣпнуть въ борьбѣ съ жизнію.
   -- Въ то время я еще была ребенкомъ, отвѣтила она,-- но и помню васъ очень хорошо.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? подхватилъ онъ голосомъ, въ которомъ ясно выражалось удовольствіе.
   Они продолжали путь молча, но во взаимной увѣренности, что мысли ихъ заняты другъ другомъ. Наконецъ, остановившись передъ маленькимъ гротомъ, надъ входомъ котораго висѣли разныя водяныя растенія, она сказала.
   -- Помните, какъ вы называли этотъ гротъ гротомъ Калписы? Онъ и до сихъ поръ сохранилъ это названіе.
   -- Я помню больше, сказалъ онъ и вдругъ остановился.
   -- Можетъ быть, какое нибудь ребячество съ моей стороны? прибавила она поспѣшно. Но теперь позвольте мнѣ разъ навсегда просить у васъ прощенія за многія необдуманныя слова, многія дѣтскія обиды. Потомъ, вдругъ перемѣняя разговоръ, она сказала:
   -- Отчего это море, подобно небу, всегда возбуждаетъ вопросъ:-- что тамъ дальше?
   -- Это происходитъ отъ стремленія къ какому-то идеальному состоянію, внѣ всякихъ заботъ и трудовъ. Какое дѣйствительно великолѣпное мѣсто!-- такъ тихо, мирно и спокойно.
   -- Я его очень люблю, сказала она тихимъ голосомъ, какъ бы говоря сама съ собою.
   -- И я бы его могъ любить, прибавилъ онъ,-- если бы судьба назначила мнѣ спокойную и свободную жизнь.
   -- Это такъ странно -- слушать людей, подобныхъ вамъ, людей, которые нѣкоторымъ образомъ создаютъ себѣ свою судьбу, и въ то же время постоянно обвиняютъ ее. Кто, позвольте васъ спросить,-- могъ бы легче отказаться отъ жизненныхъ трудовъ и занятій, какъ не тотъ, кто работалъ такъ долго и успѣшно для своихъ ближнихъ? Гдѣ же тотъ человѣкъ, который, пріобрѣтя богатство, друзей, положеніе... Почему вы качаете головой? спросила она вдругъ.
   -- Вы цѣните меня слишкомъ высоко, леди Августа,-- сказалъ онъ тихо. Богатства у меня дѣйствительно больше, нежели сколько мнѣ нужно; друзей,-- т. е. то, что свѣтъ называетъ друзьями,-- у меня тоже достаточное количество; но что касается положенія, то есть, то званіе, которое даетъ извѣстное мѣсто въ обществѣ и безъ котораго...
   -- Оно ваше, если только вы его захотите. Отечество покрываетъ почестями солдата не тогда, когда онъ идетъ на штурмъ, но тогда, когда онъ возвращается побѣдителемъ, т. е., послѣ битвы. Вамъ стоитъ только объявить, что ваша работа кончена, и вы сейчасъ же получите высшую награду за ваши услуги. Вы знаете моего отца, сказала она, вдругъ впадая въ дружескій тонъ,-- вы знаете, какъ глубоко онъ проникнутъ всѣми предразсудками нашего званія; а между тѣмъ, даже онъ, не позже, какъ вчера вечеромъ сказалъ мнѣ: -- "Дённъ долженъ быть однимъ изъ нашихъ, Августа. Намъ нужны такіе люди. Адвокаты ужъ очень насъ одолѣли. Намъ нужны люди съ болѣе широкимъ взглядомъ, люди менѣе техническіе, не съузившіеся въ спеціальныхъ занятіяхъ. Да, онъ долженъ принадлежать намъ." Зная, какой вѣсъ слова эти имѣютъ въ его устахъ, я осмѣлилась спросить, какими средствами можно бы этого достигнуть?
   -- Ну, и что же онъ на это сказалъ? нетерпѣливо спросилъ Дённъ.
   -- Пусть онъ только откроется мнѣ, Августа,-- сказалъ онъ. Я берусь указать ему дорогу, лишь бы только у него нашлась добрая воля.
   Дённъ не сказалъ ни слова и, опустивъ голову, шелъ погруженный въ размышленія.
   -- Дайте мнѣ вашу руку, мистеръ Дённъ, сказала лэди Августа самымъ нѣжнымъ голосомъ. У Дённа забилось сердце онъ почувствовалъ какую-то странную гордость, подавая ей руку.
   Они мало говорили, возвращаясь въ Коттеджъ.
  

ГЛАВА XI.

Письмо къ Джеку.

   Когда всѣ обитатели эрмитажа уже давно спали, Сибелла Келлетъ сидѣла за своимъ письменнымъ столомъ. Это было единственное время, которое она могла назвать своимъ, и она посвятила его на то, чтобы написать письмо къ брату. Мистеръ Дённъ объявилъ ей въ то утро, что представляется случай послать ея брату все, что она пожелаетъ, и вотъ она приготовила небольшой пакетъ вещей, большею частію ея собственнаго рукодѣлья, чтобы отправить его въ Крымъ бѣдному солдату.
   Слезы грусти, и въ то же время, удовольствія, капали изъ ея глазъ, когда она укладывала въ ящикъ всѣ эти скромные предметы; ей думалось о томъ, что будетъ чувствовать ея бѣдный Джекъ, вынимая ихъ оттуда и видя, какъ она заботилась о немъ, какъ она старалась угадать, что ему понадобится. Уложивъ все, она встала и, взявъ съ полки небольшую книгу, съ жаромъ поцѣловала ее три раза и также положила въ ящикъ. Потомъ, она опустилась на колѣна, и, положивъ голову на руки, горячо и долго молилась. Послѣ этой молитвы, лицо ея просвѣтлѣло надеждою, хотя слѣдъ грусти и не совсѣмъ сошелъ съ него; оно напоминало типы рафаэлевскихъ мадоннъ, въ которыхъ преобладаетъ выраженіе вѣры.
   Она присѣла, чтобы прибавить еще нѣсколько строкъ къ своему длинному письму. Изъ него вышелъ родъ дневника, гдѣ она описала всѣ свои заботы и занятія. Она сама испугалась его длинноты и написала:
   "Я, конечно, не требую, чтобы ты писалъ мнѣ такія длинныя письма, какія я пишу тебѣ, но ты доставилъ бы мнѣ большое удовольствіе, дозволивъ сдѣлать гласными нѣкоторыя извлеченія изъ твоихъ писемъ, столь противорѣчащихъ тому, что выдумываютъ для насъ газеты. Я знаю, что жалобный тонъ весьма популяренъ. Нѣкоторые корреспонденты очень удачно играютъ по этимъ нотамъ и публика развѣшиваетъ уши, когда ей толкуютъ о страданіяхъ, которыхъ можно бы избѣжать, и о лишеніяхъ, которымъ не было надобности подвергаться. Но ты, милый Джекъ, смотришь на это совершенно съ иной точки зрѣнія, которая мнѣ гораздо болѣе нравится! Ты справедливо замѣчаешь, что всѣ эти описанія, весьма интересныя, конечно, для насъ, читающихъ ихъ у себя дома, производятъ самое вредное дѣйствіе на духъ арміи. Солдаты начинаютъ слишкомъ дорожить газетными восхваленіями и слишкомъ пренебрегать такъ называемымъ esprit de camaraderie, чувствомъ, самымъ возвышеннымъ и наиболѣе способнымъ воодушевить. Мнѣ казалось, что я слышу, какъ ты говоришь: "Напрасно они разсказываютъ о томъ, что мы ходимъ по болотамъ, питаемся сырымъ кофеемъ, носимъ мокрую одежду и получаемъ малые раціоны; право, не стоитъ такъ много толковать объ этомъ; мы пошли сюда затѣмъ, чтобы бить русскихъ, и никто изъ насъ не помышлялъ, чтобы это можно было сдѣлать, не перенося нѣкоторыхъ лишеній". Я нахожу совершенно справедливымъ все, что ты говоришь о дурномъ дѣйствіи этихъ жалобъ на вымышленныя, или дѣйствительныя бѣдствія солдатъ. Это большая ошибка.
   "Извини, что я показала твое послѣднее письмо мистеру Дённу, который убѣдительно проситъ тебя, вмѣстѣ со мною, позволить напечатать его въ газетахъ. Онъ увѣряетъ, что оно доставитъ большое удовольствіе ирландцамъ, вообще склоннымъ находить смѣшное въ непріятномъ, и утѣшитъ публику, показавъ ей, что и на бивуакахъ случаются забавныя исторіи, и въ сырыхъ траншеяхъ нѣтъ недостатка въ веселомъ смѣхѣ.
   "Мистеръ Дённъ вполнѣ одобряетъ твое намѣреніе не "покупать". Это было бы уже слишкомъ несправедливо, если бы такія заслуги, какъ твои, не доставили тебѣ повышенія; такъ онъ полагаетъ и, можетъ быть, мнѣ слѣдовало бы его поддерживать; но признаюсь, я почти сомнѣваюсь правъ ли онъ, такъ какъ твои семьсотъ фунтовъ все равно лежатъ у банкира, безъ всякой пользы, пока ты тянешь лямку. Я говорю это, чтобы доказать тебѣ однажды на всегда, что я ничего не приму изъ этихъ денегъ. Я ни въ чемъ не нуждаюсь и окружена такимъ вниманіемъ и ласкою, какихъ и не ожидала. Конечно, я стараюсь заслужить такое обращеніе.
   "Часто я думаю о томъ, милый Джекъ, когда и гдѣ мы съ тобою встрѣтимся. Едва ли найдется на бѣломъ свѣтѣ двое болѣе одинокихъ существъ, какъ мы съ тобою. Мы должны, по крайней мѣрѣ, держаться другъ за друга. Но я чувствую, что въ одинокой борьбѣ съ судьбою мы узнали самихъ себя и пріобрѣли опытность, которая послужитъ намъ въ будущемъ. Читая въ твоихъ письмахъ, какъ ты, благодаря многимъ сторонамъ твоего характера, съумѣлъ привлечь къ себѣ товарищей и услаждаешь теперь ихъ трудную жизнь тѣми качествами, которыя ты пріобрѣлъ въ иной сферѣ, я съ новымъ рвеніемъ сближаюсь съ бѣдными сосѣдними семьями, въ надеждѣ, что и мнѣ удается внести утѣшеніе въ бѣдную, всѣми презираемую чреду.
   "Когда ты откроешь этотъ ящикъ, милый Джекъ, то тебѣ прежде всего попадетъ въ руки мой молитвенникъ. Я нарочно положила его сверху. Давно, давно когда-то, мы часто держали его вмѣстѣ съ тобою. О, если бы можно было вернуть эту пору дѣтства, когда мы жили съ тобою душа въ душу! Будемъ молиться, милый братъ мой, о томъ, чтобы Богъ привелъ насъ встрѣтиться и быть такими же счастливыми, какъ тогда; но если этого не суждено, если одинъ изъ насъ долженъ остаться круглымъ сиротою на бѣломъ свѣтѣ, то помолись, чтобы эта доля выпала не мнѣ, потому что я слишкомъ слаба.
   "Вотъ уже свѣтаетъ,-- пора кончить. Посылаю тебѣ съ этимъ письмомъ мою молитву и благословеніе, пусть они донесутся до тебя, за моря. Прощай, Господь съ тобою."
   Но почему же она все еще не рѣшалась запечатать письма, а сидѣла, грустно глядя, то на него, то на открытыя передъ нею страницы послѣдняго письма ея бѣднаго Джека?
  

ГЛАВА XII.

Планы и предположенія.

   Почтовыя лошади, заказанныя для мистера Дённа, явились на зарѣ, но вслѣдствіе перемѣны намѣренія, котораго мы не можемъ здѣсь объяснить, этотъ джентльменъ не поѣхалъ и отправилъ гонца за мистеромъ Генксомъ.
   -- Я остаюсь здѣсь сегодня, Генксъ, сказалъ онъ равнодушно,-- а можетъ быть, и завтра. Здѣшній воздухъ мнѣ полезенъ, я чувствовалъ себя не совсѣмъ хорошо этимъ временемъ.
   Мистеръ Генксъ поклонился; но даже его привычная скрытность не могла утаить удивленія, внушеннаго ему этими заботами о здоровьи. Онъ понималъ положительную болѣзнь,-- что нибудь въ родѣ горячки, или вывихнутой ноги; но чтобы какое нибудь легкое нездоровье могло дѣйствовать на дѣлового человѣка, это онъ считалъ за непростительную слабость; это было въ его глазахъ тѣмъ же самымъ, какъ если бы человѣкъ не могъ продолжать идти своею дорогою потому только, что встрѣчный толкнулъ его на улицѣ.
   Дённъ слишкомъ хорошо умѣлъ читать чужія мысли, чтобы не замѣтить впечатлѣнія, произведеннаго его словами, но обыкновенно равнодушный къ мнѣнію нисшихъ, онъ продолжалъ:
   -- Пересылайте сюда письма ко мнѣ, пока не услышите обо мнѣ,-- теперь ничего нѣтъ такого важнаго, что бы призывало меня въ городъ. Постойте -- у меня назначенъ обѣдъ на субботу, отложите его. Клоусъ покажетъ вамъ списокъ приглашенныхъ; объявите въ какой нибудь вечерней газетѣ, что я задержанъ дѣлами на югѣ,-- не упоминайте о болѣзни.
   -- Конечно, нѣтъ, сэръ; сказалъ Генксъ, даже нѣсколько обиженный тѣмъ, что его считаютъ такимъ простакомъ.
   -- Почему же -- конечно, мистеръ Генксъ? тихо спросилъ Дённъ; я не знаю, чтобы дѣловые люди пользовались привеллегіею никогда не хворать.
   -- Нехорошо говорить объ этомъ, сэръ,-- очень не хорошо; значительно сказалъ Генксъ. Вы постоянно слышите, какъ люди говорятъ: "Онъ сталъ совсѣмъ другимъ человѣкомъ со времена этой болѣзни."
   -- Пфъ! презрительно отозвался Дённъ.
   -- Увѣряю васъ, сэръ; я говорю то, что всѣ говорятъ. Знаете старую поговорку: "Два переѣзда стоятъ однаго пожара;" я сказалъ бы: "два припадка подагры стоятъ отставки".
   -- Вздоръ! нетерпѣливо сказалъ Дённъ. Я не хочу знать объ этой отвѣтственности передъ публикою.
   -- Хотимъ ли мы, нѣтъ ли, а она лежитъ на насъ,-- смѣло сказалъ Генксъ.
   Дённъ вздрогнулъ при этихъ словахъ и отвернулся, чтобы скрыть свое лицо; и хорошо сдѣлалъ, потому что оно было блѣдно, какъ полотно, и даже губы посинѣли.
   -- Ждите меня въ воскресенье утромъ, Генксъ,-- сказалъ онъ, не поворачиваясь къ нему,-- и приготовьте отчеты оссорійскаго банка, мнѣ нужно просмотрѣть ихъ. Мы не можемъ болѣе дѣлать ссуды тамошней буржуазіи.
   -- Невозможно, сэръ, невозможно. Не слѣдуетъ пріобрѣтать враговъ,-- въ настоящее время, по крайней мѣрѣ,-- сказалъ Генксъ и голосъ его понизился до шопота.
   Дбидъ быстро повернулся и очутился лицомъ къ лицу передъ нимъ. Они простояли такъ нѣсколько минутъ, пристально глядя другъ на друга.
   -- Вы конечно не хотите сказать, что... Дённъ остановился.
   -- Именно это, сэръ, тихо сказалъ тотъ. Я говорю, чтобы предупредить васъ.
   -- Ну, такъ это вслѣдствіе большой безпечности, сэръ, надмѣнно сказалъ Дённъ. Это мы увидимъ. Что далъ вамъ этотъ банкъ, кромѣ сорока семи тысячъ фунтовъ, отданныхъ лорду Лаккингтону, подъ залогъ покупаемаго имѣнія?
   -- Вспомните, сэръ, сказалъ шопотомъ Генксъ, осторожно оглянувшись по сторонамъ,-- вспомните, что заемъ виконту былъ сдѣланъ самими нами по шести на сто, а имѣніе куплено на ваше имя, такъ что обязательство передъ банкомъ лежитъ теперь на насъ.
   -- А развѣ я не могу ручаться за такую сумму, мистеръ Генксъ? насмѣшливо спросилъ Дённъ.
   -- Безъ сомнѣнія, можете, сэръ; можете даже за сумму въ десять разъ болѣе. Время,-- все въ этихъ дѣлахъ.
   -- Боюсь, что время перемѣнчиво, задумчиво сказалъ Дённъ. Время уже мнѣ перестать только и думать, что объ этихъ заботахъ. Не стоитъ и жить, если никогда не наслаждаться.
   -- Дѣло дѣломъ, сэръ; изрекъ Генксъ, съ тою торжественностью, съ какою эти люди изрекаютъ свои плоскости, считая ихъ за мудрость.
   -- Скажите лучше -- "рабство",-- это вѣрнѣе,-- возразилъ Дённъ. Для чего, или для кого, скажите пожалуйста, долженъ я вѣчно тащить на себѣ эту обузу? Не для свѣта ли, который при нервомъ же столкновеніи, или неудачѣ, надѣлитъ меня своимъ презрѣніемъ? Дайте ему только малѣйшій предлогъ, и онъ взвалитъ на меня всѣ неудачи, которыя онъ потерпѣлъ по своей собственной безпечности, и позабудетъ все добро, которое извлекъ изъ моей трудовой жизни.
   -- Таковъ ужь свѣтъ, сэръ! сказалъ Генксъ со вздохомъ и съ тою же стереотипною философіею.
   -- Я знаю, продолжалъ Дённъ, не обращая на нее вниманія, что другіе воспользовались бы моимъ положеніемъ; они обратили бы въ наличный капиталъ тѣ доходы, которыми я довольствуюсь. Эти люди,-- министры, посланники, губернаторы колоній. Только такіе, какъ я, служатъ безъ жалованья. Другіе думали бы только о себѣ и, сбросивъ съ себя это ярмо, посвятили бы остатокъ жизни на составленіе себѣ мирнаго домашняго счастія.
   Мистеру Генксу хотѣлось сказать: "Домашній очагъ,-- великое счастіе!" Но онъ удержался и промолчалъ.
   Дённъ ходилъ по комнатѣ, скрестивъ руки и опустивъ голову. Онъ шевелилъ губами, будто разговаривая самъ съ собою. Мистеръ Генксъ, между тѣмъ, собиралъ бумаги, готовясь къ отъѣзду.
   -- Этого Гедлинеса взяли. Слышали вы? сказалъ онъ разбирая письма.
   -- Нѣтъ, сказалъ Дённъ, вдругъ остановившись; гдѣ его арестовали?
   -- Въ Ливерпулѣ. Онъ намѣревался отплыть на Персіи и уже взялъ билетъ, подъ именемъ нѣмецкаго часовыхъ дѣлъ мастера, отправляющагося въ Бостонъ.
   -- Что онъ такое сдѣлалъ?-- я позабылъ, равнодушно спросилъ Дённъ.
   -- Всего по немножку; давалъ ложныя свидѣтельства отъ компаніи Great Coast Railway, захватилъ въ свой карманъ до тридцати тысячъ фунтовъ, закладывалъ векселя компаніи и такъ ловко мошенничалъ, что въ продолженіи четырехъ лѣтъ никто не имѣлъ ни малѣйшаго подозрѣнія.
   -- Что же возбудило ихъ? спросилъ мистеръ Дённъ, заинтересовавшись, по видимому, любопытною исторіею.
   -- Самый простой случай. Онъ послалъ записку въ герцогу Уайкамдъ, чтобы освѣдомиться объ искусствѣ и свойствахъ французскаго повара. Въ то время, какъ принесли записку, въ комнатѣ случился управляющій герцога, Поллардъ, и тотъ попросилъ его отвѣтить на нее. Поллардъ, какъ вамъ извѣстно, президентъ Костъ-Лайна. Увидѣвъ подпись "Lionel Redlieness", онъ тотчасъ-же бросился съ этою вѣстью въ судъ.
   -- Небольшая осторожность спасла бы его отъ этой глупой ошибки,-- серьезно сказалъ мистеръ Дённъ. Возможно ли жить до такой степени несообразно съ своими средствами, хорошо извѣстными всѣмъ?
   -- Въ другое время такъ; но мы живемъ въ такомъ, что никто не знаетъ гдѣ, чѣмъ и какъ люди пріобрѣтаютъ состояніе; сказалъ Генксъ. Посмотрите хоть на французовъ. Тамъ вы найдете людей, которые, за полгода, не могли выдать вексель въ тысячу франковъ, а теперь вдругъ ворочаютъ милліонами. Теперь нѣтъ ни бѣдныхъ,-- ни богатыхъ, потому что каждый можетъ перебывать и тѣмъ, и другимъ,-- въ двадцать четыре часа.
   -- Этого Редлинесса вѣроятно сошлютъ? сказалъ Дённъ, помолчавъ.
   -- Разумѣется; но по моему мнѣнію, лучше бы имъ выпустить его; вѣдь въ этихъ дѣлахъ всегда есть что нибудь темное. Вотъ увидите, что эти господа, что сами судьи окажутся нечистыми!
   -- И такъ его сошлютъ! перебилъ Дённъ, не слушая его.
   -- Ну такъ что-жъ?
   -- Какъ -- ну такъ чтожь? гнѣвно сказалъ Дённъ. Развѣ ссылка не наказаніе?
   -- Я не говорю этого, но когда человѣкъ хорошо устроитъ дѣла у себя дома, то это наказаніе не такъ тяжело, какъ полагаютъ.
   -- Не понимаю, отрывисто сказалъ Дённъ.
   -- Да возьмите, напримѣръ, хоть дѣло сэра Джона Челемъ. Онъ былъ основателемъ великаго мошенничества, гринвичскаго королевскаго банка. Когда его выслали, то леди Челемъ выѣхала съ первымъ мальпостомъ, наняла и убрала богатый домъ и потомъ, дождавшись пока сэра Джона отпустили, взяла его къ себѣ въ качествѣ слуги. И что всего лучше, такъ это то, что эта чета, привыкшая дома цѣлый день ссориться, живетъ теперь въ голубиномъ согласіи.
   Веселый тонъ этого послѣдняго замѣчанія не встрѣтилъ сочувствія въ мистерѣ Дённѣ, смотрѣвшемъ все мрачнѣе и мрачнѣе.
   -- Странно! проворчалъ онъ. Въ нравственности, также какъ и въ медицинѣ, польза или вредъ зависятъ отъ количества пріема. Потомъ онъ вдругъ повернулся и сказалъ: "Генксъ, помните вы о томъ ужасномъ случаѣ, который произошелъ, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, во Франціи,-- въ Анферѣ, кажется? Какой-то полкъ переходилъ висячій мостъ, который, не выдержавъ тяжести, обрушился подъ нимъ. Это образъ того, что мы называемъ кредитомъ. Онъ вынесетъ значительную тяжесть, если она случайная, раздробленная; но скопите эту тяжесть заразъ, ступите твердою ногою,-- и мостъ рухнетъ!" Ахъ, Генксъ, мнѣ не хорошо.
   -- Это замѣтно, сэръ, сказалъ Генксъ, не совсѣмъ понявшій метафору.
   -- Его сіятельство ожидаютъ васъ къ завтраку, сэръ, донесъ щегольски одѣтый слуга.
   -- Сію минуту. Надѣюсь, Генксъ, что мы ничего не позабыли. Лучше раздѣлаться съ компаніею Клойна и Керрика. А тотъ проектъ?-- дайте мнѣ взглянуть. Такъ вы думаете, что мы должны уплатить по счетамъ Баррингтона?
   -- Непремѣнно, сэръ. Королевскій банкъ завтра приметъ ихъ.
   -- Надо поддержать кредитъ этого банка, Генксъ. Намъ вредятъ эти сатирическія статьи въ газетахъ; трусливые акціонеры осаждаютъ насъ письмами и многіе уже требуютъ выдачи капиталовъ. Вотъ что, Генксъ! вскричалъ онъ вдругъ, озаряясь мыслью: -- берите сейчасъ особый поѣздъ и привезите мнѣ отчетъ и списокъ векселей. Вы можете вернуться завтра,-- постойте, въ десять часовъ; -- ну, самое позднее, завтра вечеромъ. Этимъ временемъ я обдумаю свой планъ.
   -- Желалъ бы я знать ваши намѣренія,-- сказалъ Генксъ.
   -- Завтра все узнаете,-- отвѣтилъ Дённъ и, кивнувъ на прощанье головою, отправился завтракать.
   Онъ впрочемъ еще разъ вернулся въ комнату, гдѣ Генксъ все еще собиралъ бумаги.
   -- Впрочемъ, лучше я скажу вамъ теперь, Генксъ. Садитесь.
   Они оба сѣли къ столу и цѣлый часъ не трогались съ мѣста.
   Слуга три раза приходилъ звать мистера Дённа къ завтраку: онъ торопливо говорилъ и говорилъ; "сейчасъ, сію минуту",-- но не двигался съ мѣста..
   Наконецъ онъ всталъ.
   -- Мнѣ пора. Эта прекрасная мысль, сэръ,-- великая мысль, она дѣлаетъ вамъ честь.
   -- Я могу имѣть успѣхъ, Гейнсъ, сказалъ Девенпорть спокойно.
   -- Можете! должны имѣть. Это такая ловкая тактика, о какой я и не слыхивалъ. Поручите дѣло мнѣ, вотъ и все.
   -- Но помните, Гейнсъ, что тутъ все зависитъ отъ быстроты дѣйствія. Прощайте!
  

ГЛАВА XIII.

Садъ.

   Съ той поры, какъ Девенпортъ Дённъ заявилъ, что онъ желаетъ еще наслаждаться гостепріимствомъ лорда Гленгаррифа, его отношенія къ хозяину сдѣлались еще задушевнѣе и казались даже чѣмъ-то въ родѣ старой дружбы. Лордъ Гленгаррифъ предусматривалъ въ будущемъ выгоды и обогащеніе, при содѣйствіи человѣка, энергія котораго всегда могла служить ручательствомъ за успѣхъ.
   Конечно, Дённъ прямо ни за что не ручался; ему внимали, его распрашивали, обсуждались его отвѣты,-- но нельзя было открыть въ его словахъ ничего сколько нибудь похожаго на положительное мнѣніе, а тѣмъ болѣе на обѣщаніе. Но старый лордъ не безъ основанія говорилъ дочери, гуляя съ ней именно въ это время по саду послѣ завтрака: "дѣло въ томъ, что этотъ народъ всегда остороженъ, всегда себѣ на умѣ, и если не противорѣчитъ, значитъ -- ни прочь и содѣйствовать. Наше дѣло теперь дѣйствовать съ толкомъ, не спѣшить, не настаивать, вести дѣло исподоволь; а главное, для успѣха нашего дѣла -- надо сдѣлать пребываніе его у насъ возможно болѣе пріятнымъ.
   -- Клянусь, Густи! воскликнулъ лордъ, помолчавъ немного,-- я не могу себѣ представить, что это тотъ же самый Дэви, какъ вы его прежде звали. Признаюсь, въ жизнь свою я не видѣлъ такихъ невѣроятныхъ превращеній!
   -- Въ самомъ дѣлѣ, удивительно! сказала разсѣянно дочь.
   -- И вѣдь не въ томъ сила, что онъ пріобрѣлъ много новыхъ познаній -- это понятно мнѣ: человѣкъ вѣчно работаетъ,-- но я часто спрашиваю себя, куда же дѣвалась вся его прежняя личность, отъ которой рѣшительно и слѣда не осталось? гдѣ этотъ застѣнчивый, нерѣшительный человѣкъ съ своими педантствомъ и подозрительностью? Куда дѣвалось постоянное стремленіе все узнавать, все выспрашивать? Помнишь, какъ надоѣдало намъ его докучливое любопытство?
   -- Помню, отвѣтила она въ полголоса.
   -- А теперь въ его сдержанныхъ, плавно-спокойныхъ манерахъ есть что-то... полное достоинства. Увѣряю, не знай я его прежде, я бы счелъ непремѣнно его за человѣка аристократическаго апломба.
   -- Безъ сомнѣнія, сказала она, все тѣмъ же тономъ.
   -- До того я мало ожидалъ, что онъ станетъ со мной говорить о себѣ прямо и откровенно!
   -- А онъ прямо говорилъ? спросила она съ нѣкоторымъ одушевленіемъ.
   -- Да; очень откровенно и разсудительно. Онъ разсказывалъ о препятствіяхъ, которыя пришлось ему уже преодолѣть въ жизни, и которыя еще по всей вѣроятности предстоятъ...
   -- Что же онъ говорилъ объ этихъ послѣднихъ? спросила она съ особеннымъ любопытствомъ.
   -- Извѣстно что, отвѣтилъ лордъ полуугрюмо;-- говорилъ, что они заключаются въ его семейныхъ отношеніяхъ, связяхъ, общественномъ отношеніи...
   -- Что-же онъ о нихъ говорилъ,-- т. е. какъ выражался, я хочу сказать?
   -- Скромно и хорошо. Онъ не скрывалъ, что ему предстояли-таки нѣкоторыя затрудненія, но что во всякомъ случаѣ наше общественное устройство построено на здравыхъ и прочныхъ основаніяхъ.
   -- Предположеніе немаловажное, сказала она съ легкой улыбкой.
   -- Разъ только прорвался въ немъ радикалъ, замѣтилъ старый лордъ съ нѣкоторымъ оттѣнкомъ горькой улыбки: -- а именно, когда я замѣтилъ, что древняя знать, подобно алмазу, требуетъ для своего блеска и прочности постоянной шлифовки въ теченіе столѣтій. "Недурно бы ей чаще объ этомъ вспоминать, милостивый государь, сказалъ онъ,-- а то она начинаетъ превращаться изъ алмаза въ грязный уголь!"
   Миссъ Августа въ тихомолку разсмѣялась, но не сказала ни слова.
   -- Во многихъ отношеніяхъ онъ человѣкъ очень разсудительный, очень, очень разсудительный. Я отъ всей души желаю, чтобы побольше людей изъ его класса были одушевлены его чувствами. Онъ ничуть не разрушительнаго направленія: умѣренныя, благоразумныя преобразованія, преобразованія, сообразныя однакожъ съ духомъ времени -- вотъ за что онъ стоитъ. Какъ я уже сказалъ, Густи, эти люди тогда только опасны, когда мы держимъ себя слишкомъ исключительно для нихъ. Стоитъ только обращаться съ ними прямо, допускать прямо въ свое общество, выслушивать ихъ разсужденія, даже опровергать ихъ, указывая на то, что несогласно съ нашими интерессами,-- и они не будутъ опасны.
   -- Думаю, что это такъ,-- сказала она задумчиво.
   -- Меня другое удивляетъ еще: онъ нимало не гордится своимъ карманомъ, покрайней мѣрѣ я не могъ этого подмѣтить. Онъ разсуждаетъ о деньгахъ весьма прямо и основательно, сознаетъ, что можно съ ними сдѣлать и чего нельзя...
   -- А чего же нельзя? спросила Августа.
   -- Думаю, что объ этой матеріи можно-таки и поспорить, сказалъ лордъ не совсѣмъ довольнымъ тономъ. Никакой, самый отчаянный сторонникъ денегъ не рѣшится утверждать, что деньги могутъ создать человѣка -- одного изъ насъ, сказалъ онъ, помолчавъ, между тѣмъ какъ кровь бросилась ему въ лицо.
   -- Но вѣдь деньги могутъ это сдѣлать, дѣлаютъ даже каждый день, возразила она рѣшительно. Наше перство получаетъ свою силу и отъ богатства и отъ талантовъ людей низшихъ сословій, и если Дённъ милліонеръ, какъ ходятъ о немъ слухи, то я жалала бы знать, почему же не поставить его наравнѣ съ лучшимъ перомъ Ирландіи?
   -- Да, богатство и вліяніе пожалуй даютъ ему это значеніе, но только для людей такого сорта этого одного мало, сказалъ графъ съ надменной улыбкой.
   -- Вы такъ говорите, какъ будто эти люди не болѣе, какъ наши подметки, на которыхъ мы ходимъ. Не вѣрнѣе-ли предположить, что мы, можетъ быть, скоро сдѣлаемся ихъ подметками,-- отвѣчала она раздражительно.
   -- Какая чудовищная безсмыслица, дитя мое! возразилъ отецъ сердито. Да это, да это настоящій... и онъ побагровѣлъ... отъ усилій прибрать надлежащее выраженіе -- настоящій чартизмъ!
   -- Если такъ, то чартизмъ мнѣ гораздо симпатичнѣе, чѣмъ я думала до сихъ поръ.
   Къ счастью для нихъ обоихъ, внезапное появленіе Дённа положило конецъ разговору, который бы могъ зайти слишкомъ далеко и который оставилъ слѣды своего непріятнаго впечатлѣнія на лицахъ обоихъ разговаривающихъ. Лордъ Гленгаррифъ едва могъ настолько овладѣть собой, чтобы поздороваться съ Дённомъ, а смущеніе леди Августы было еще замѣтнѣе. Немного успѣли пройти они вмѣстѣ, какъ лорда Гленгаррифа позвали домой, потому что пріѣхалъ къ нему сосѣдній чиновникъ, а леди Августа осталась одна съ Дённомъ.
   -- Мнѣ совѣстно, леди Августа! сказалъ онъ робко:-- что я обезпокоилъ васъ своимъ приходомъ. Я подозрѣваю, что помѣшалъ конфиденціальному разговору.
   -- О нѣтъ, вовсе нѣтъ, сказала она откровенно. Мы разсуждали о вопросѣ, въ которомъ никогда не можемъ согласиться и который, кажется, каждый день увеличиваетъ пропать, насъ раздѣляющую; и я очень рада, что вы прекратили этотъ разговоръ.
   -- Я никогда не питалъ особеннаго пристрастія къ подслушиванію, леди Аугуста, сказалъ онъ серьёзно:-- но когда я шелъ по аллеѣ, до меня долетѣло нѣсколько словъ, въ которыхъ упоминалось мое имя. Не покажется ли вамъ нескромнымъ, если я осмѣлюсь спросить, какому обстоятельству я обязанъ вашимъ лестнымъ вниманіемъ?
   -- Я затрудняюсь, какъ вамъ это сказать, отвѣтила она, покраснѣвъ.-- Затрудняюсь именно потому, что хорошо знаю вашъ образъ мыслей въ этомъ отношеніи. Дѣло въ томъ, мистеръ Дённъ, сказала она поспѣшно, что я и папа расходимся въ нашихъ мнѣніяхъ объ аристократіи королевства и о соціальномъ значеніи ея.
   -- И я послужилъ тутъ пояснительнымъ примѣромъ? сказалъ Дённъ, низко кланяясь, но безъ малѣйшаго раздраженія.
   -- Именно такъ,-- сказала она тихимъ, но внятнымъ голосомъ.
   -- И леди Августа Арденъ, продолжалъ онъ тѣмъ же спокойнымъ тономъ,-- думаетъ и говоритъ о сословіи, къ которому я принадлежу, благопріятнѣе чѣмъ старый графъ. Очень радъ, вскричалъ онъ громче и энергичнѣе:-- очень лестно для меня, что я нашелъ себѣ защиту именно тамъ, гдѣ желалъ. Я могу понимать хорошо предразсудки благороднаго лорда; они имѣютъ свою причину; уже одно то, что эти предразсудки слагались цѣлыми вѣками -- даетъ имъ нѣкоторое значеніе. Но я осмѣливаюсь думать, что вы, леди Августа, можете великодушно относиться къ требованіямъ нашего вѣка и не считать нисшія сословія за презрѣнныхъ паріевъ, которыхъ силу и вліяніе современемъ почувствуетъ гордая англійская аристократія.
   -- Но меня въ высшей степени интересуетъ одинъ вопросъ, который я не скрою отъ васъ: въ чемъ же состоитъ ваше личное честолюбіе? сказала она вдругъ.
   -- Мое? мое! отвѣтилъ Дённъ, заикаясь и въ крайнемъ смущеніи.-- У меня... только одно...
   -- Не отгадаю ли я? Скажите, отгадаю или нѣтъ?
   -- Съ удовольствіемъ скажу прямо.
   -- Ваше честолюбіе -- быть министромъ кабинета; вы желаете быть тамъ, гдѣ ваши таланты могли бы найдти себѣ полное примѣненіе.
   -- О нѣтъ, не то,-- сказалъ онъ, вздохнувъ.
   -- Да вѣдь одни звонкіе титулы никогда не удовлетворятъ честолюбія, подобнаго вашему,-- я увѣрена. Вы не станете хлопотать о такихъ пустякахъ.
   -- А между тѣмъ эти титулы, леди Августа, сильно помогаютъ тѣмъ планамъ, которые не даютъ мнѣ покоя ни днемъ, ни ночью. Въ дни моей бѣдности и неизвѣстности, точно также какъ въ полнолуніе моего счастія, они никогда не переставали служить для меня ступенью, черезъ которую я долженъ шагнуть къ осуществленію моихъ, вовсе не аристократическихъ цѣлей. Да, леди Августа, минута, такая какъ теперь, можетъ потомъ не повториться. Я надѣюсь, что вы благосклонно выслушаете одно изъ самыхъ задушевныхъ моихъ признаній.
   Быстрые шаги не подалеку обратили ихъ вниманіе и они оба остановились въ замѣшательствѣ. Подошла Сибелла Келлетъ съ запечатаннымъ конвертомъ въ рукахъ.
   -- Депеша, мистеръ Дённъ, сказала она,-- я васъ искала по всему саду. Онъ взялъ конвертъ, пробормотавъ: "благодарю", и положилъ въ карманъ, не читая. Миссъ Келлетъ скоро замѣтила, что ея присутствіе было не кстати, и, ссылаясь на недосугъ, собралась было уйти; но леди Августа сказала:
   -- Подождите меня, миссъ Келлетъ; мистеру Дённу необходимо уединеніе, и мы не въ правѣ развлекать его въ эту минуту. И Августа поспѣшила уйдти.
   -- Подождите, не уходите, леди Августа, сказалъ онъ.-- Я сегодня свободенъ,-- но она уже не слышала его.
   Въ числѣ тайнъ, которыхъ Девенпорту Дёину никогда не удавалось распутать, всегда первое мѣсто занимало женское сердце. Самая молоденькая дѣвушка, только-что изъ подъ крылышка гувернантки или со школьной скамьи, могла поставить его въ тупикъ скорѣе самаго хитраго финансоваго вопроса. И вотъ его теперь сильно волновалъ вопросъ: захотѣла ли леди Августа уклониться отъ дальнѣйшаго разговора случайно, или она ушла потому, что достаточно поняла его намекъ. Очень мало зная прекрасный полъ, онъ старался рѣшить вопросъ на основаніи собственнаго соображенія, не принимая въ расчета, женскую деликатность и ту тонкость женскаго ума, которая разомъ понимаетъ, что нужно сдѣлать въ извѣстномъ случаѣ.
   -- Конечно, она поняла мой намекъ,-- я говорилъ прямо, можетъ быть слишкомъ прямо. Но однакожъ -- и ничего не сказала.... Ея внезапный уходъ.... Въ ихъ сословіи, говорятъ, это непринято... такіе намеки... они любятъ спокойный тонъ и мягкую рѣчь... она, быть можетъ, не рѣшилась прямо отказать... А между тѣмъ, какъ терпѣливо она выслушала... и надо же было случиться такой помѣхѣ! Столько вниманія, даже участія... Но можетъ быть, и это -- не болѣе, какъ свойственная ихъ сословію снисходительность пополамъ съ любопытствомъ?
   Такъ онъ размышлялъ и догадывался, и конечно было надъ чѣмъ голову поломать.
   Наконецъ онъ вспомнилъ о депешѣ -- и вынулъ ее изъ кармана. Взглянувъ на адресъ и печать, онъ однакожъ не вскрылъ конвертъ, но съ едва замѣтной улыбкой спряталъ его опять въ карманъ.
  

ГЛАВА XIV.

Телеграфическая депеша.

   Когда Дённъ вошелъ въ гостинную передъ обѣдомъ и увидѣлъ леди Августу одну, сердце его очень сильно забилось. Его занимала догадка, какъ она смотрѣла на утренній разговоръ презрительно-ли насмѣялась надъ его высокомѣріемъ, или сохранила къ нему если не благосклонность, то хоть снисхожденіе. Привѣтливая улыбка, съ которой она его встрѣтила, рѣшила вопросъ скорѣе, чѣмъ всѣ его соображенія.
   -- Не правда ли, сказала она, неблагоразумно ли было съ моей стороны оставить васъ однихъ съ важными предметами, вызвавшими ваше вниманіе? Я почти горжусь этимъ самоотверженіемъ.
   -- Однакожъ, отвѣтилъ онъ тихо, мнѣ было бы болѣе лестно, если бы вы были менѣе благоразумны, а болѣе интересовались выслушать то, что я намѣревался вамъ сказать.
   -- Какъ эгоистично, сказала она, смѣясь. Я даю вамъ все, что можно, а вы принимаетесь опять за старое и говорите, что вамъ этого мало. Я предполагаю, прибавила она полусердито, что депеша была не очень спѣшная и что она виновница нѣкотораго смущенія.
   -- Ничего не могу сказать на этотъ счетъ, замѣтилъ онъ спокойно.
   -- Какъ? Вѣроятно, когда мы ее прочли...
   -- Но я ее не прочелъ; вотъ она, такая же какъ вы ее видѣли,-- отвѣтилъ онъ, показывая на нераспечатанный конвертъ.
   -- Но что это мистеръ Дённъ! сказала она и покраснѣла. Я не вижу тутъ той неусыпной дѣятельности, которую вамъ всѣ приписываютъ. Развѣ такъ небрежно обращаются съ подобными извѣстіями?
   -- Никогда со мной этого не случалось до сегодняшняго утра, леди Августа,-- отвѣтилъ онъ также въ полголоса.-- Увлеченный впечатлѣніемъ, которое я не рѣшаюсь высказать, я осмѣлился было повести съ вами рѣчь о себѣ и о своей будущности,-- и характеръ вашего вниманія къ моимъ словамъ показалъ бы мнѣ ихъ значеніе для насъ обоихъ.
   -- А, Дённъ! кричалъ лордъ Гленгаррифъ, входя:-- а я думалъ -- у васъ сегодня дѣла; мы васъ вовсе не видали послѣ завтрака.
   -- Совершенно напротивъ, милордъ возразилъ онъ, очень сконфузившись. Я, что называется, лѣнился: ни строки не написалъ, ни въ одну газету не заглянулъ.
   -- Не хотѣлъ даже распечатать депешу, которую получилъ ныньче утромъ, сказала леди Августа, взглянувъ на него съ колкою шутливостью.
   -- Невѣроятно! вскричалъ милордъ.
   -- Совершенно вѣрно; ручаюсь вамъ, милордъ -- сказалъ Дённъ въ высшей степени сконфузившійся и не зная, какой оборотъ дать объясненію.
   -- Дѣло въ томъ, быстро и вдругъ сказала леди Августа,-- что мистеръ Дённъ такъ послушенъ нашему предписанію отдыхать, что онъ считаетъ своею обязанностью не читать даже телеграмъ безъ позволенія.
   -- Долженъ признаться, что это для насъ очень лестно, сказалъ лордъ Гленгаррифъ: но вознаградимъ же за такое послушаніе и позволимъ ему взглянуть, что пишутъ.
   Дёнщь взглянулъ на леди Августу, которая едва замѣтнымъ движеніемъ головы дала свое согласіе, и онъ распечаталъ депешу.
   Прочитавъ, онъ сердито смялъ въ рукѣ бумагу и съ досадой пробормоталъ какія-то слова.
   -- Ничего непріятнаго, надѣюсь? спросилъ лордъ.
   -- Напротивъ, милордъ, нѣчто даже болѣе чѣмъ непріятное, сказалъ онъ;-- потомъ, расправивъ смятую бумагу, онъ далъ ему прочесть.
   Лордъ Гленгаррифъ, вынувъ очки, прочелъ медленно депешу и затѣмъ, обратившись къ Дённу, сказалъ очень взволнованнымъ голосомъ:
   -- Это въ самомъ дѣлѣ ужасно; вы къ этому приготовлены?
   Не обращая вниманія на вопросъ, Дённъ взялъ депешу у лорда Гленгаррифа и передалъ ее леди Августѣ.
   -- Ликвидація! быстро вскричала она.-- Покушеніе подорвать Оссорскій банкъ! Что же это значитъ? Кто же это сдѣлалъ?
   -- Противники -- нѣкоторые политическіе, другіе коммерческіе, есть, быть можетъ, и личные враги,-- враги того, что они называютъ моимъ успѣхомъ,-- и при послѣднемъ словѣ онъ тяжело вздохнулъ.-- Позвольте взглянуть, сказалъ онъ тихо, черезъ нѣсколько времени:-- сегодня четвергъ, завтра 28-е... Много уплатъ требуется въ Гуатемалу, нѣсколько больше 40,000 фунтовъ. Пармская ссуда, вторая уплата, будетъ 30-го.
   -- Кушать подано, милордъ, сказалъ слуга, растворяя настежь дверь.
   -- Тысяча извиненій, леди Августа,-- сказалъ Дённъ, предлагая ей руку.-- Мнѣ очень непріятно, что я сообщилъ вамъ подобныя извѣстія.-- Вы видите, милордъ, прибавилъ онъ весело: -- какъ подчасъ неудобно бываетъ допускать въ свое общество дѣловыхъ людей.
   Только когда всѣ пришли въ столовую, лордъ Гленгаррифъ замѣтилъ отсутствіе миссъ Келлетъ.
   -- Голова болитъ, или простудилась, кажется, сказала небрежно леди Августа; и всѣ сѣли за столъ.
   Въ присутствіи прислуги разговоръ преимущественно касался обыкновенныхъ предметовъ, да и велся какъ-то вяло и нехотя; видно было, что депеша оставила сильное впечатлѣніе. Только однажды лордъ Гленгаррифъ выбралъ удобное время; они коснулись зловѣщей депеши.
   -- Вы конечно на все готовы, Дённъ? сказалъ графъ: -- этотъ ударъ не захватываетъ васъ врасплохъ?
   -- Къ стыду моему, захватываетъ, милордъ, сказалъ онъ съ страдальческой улыбкой.-- Всего менѣе теперь я ожидалъ противъ себя злыхъ умысловъ. Быть можетъ, въ первый разъ въ жизни, я начиналъ чувствовать, что добросовѣстно выполнилъ свое назначеніе въ жизни, что содѣйствовалъ немало процвѣтанію интересовъ моей родины и вообще человѣчества. Слѣдовательно, этотъ ударъ сильно меня поразилъ.
   -- Какая низкая неблагодарность! воскликнула съ негодованіемъ леди Августа.
   -- Конечно, сказалъ Дённъ; впрочемъ не мнѣ быть судьею въ собственномъ дѣлѣ. Другіе, можетъ быть, составили иное мнѣніе о моемъ характерѣ; они могутъ меня считать узколобымъ, эгоистомъ, честолюбцемъ. Мои успѣхи, а успѣхи были -- и значительные, я не отрицаю этого,-- нажили мнѣ враговъ. И дѣйствительно, размашистость моихъ предпріятій была въ нѣкоторомъ родѣ постояннымъ, живымъ упрекомъ мелкимъ спекуляторамъ и прожектерамъ.
   -- Такъ это для васъ неожиданность? сказалъ графъ, возвращаясь къ первому замѣчанію.
   -- Совершенно такъ, милордъ. Спокойствіе и счастье, которыми я наслаждался подъ этимъ кровомъ,-- первый собственно праздничный день въ моей тяжелой трудовой жизни служитъ лучшимъ доказательствомъ, какъ мало я ожидалъ подобнаго удара.
   -- Однакоже я твердо надѣюсь, что это неболѣе, какъ временное затрудненіе, сказалъ лордъ съ чувствомъ.
   -- Не болѣе, милордъ, въ денежномъ отношеніи. Я не думаю чтобъ это замѣшательство было общее. Въ странѣ нѣтъ опасности кредиту, ренты уплачиваются, трудъ вознагражденъ, рынки въ лучшемъ состояніи, чѣмъ когда нибудь; здравый смыслъ народа быстро откроетъ въ этомъ нападеніи дѣйствіе личной злобы. По всей вѣроятности дѣло обойдется нѣсколькими тысячами.
   -- Я такъ рада этимъ словамъ! сказала съ улыбкой леди Августа.-- Въ самомъ дѣлѣ, какъ подумаю, что мы такъ настоятельно стараемся васъ здѣсь удержать, вижу, что мы никогда не могли бы васъ вознаградить ничѣмъ за тѣ неудачи, которыя можетъ повлечь ваше отсутствіе.
   -- О, Дённъ вѣроятно никогда не свяжетъ свое пребываніе у насъ съ подобными послѣдствіями; я увѣренъ, сказалъ графъ.
   -- Конечно нѣтъ, милордъ, сказалъ онъ; и когда онъ встрѣтился глазами съ леди Августою, онъ покраснѣлъ и сильно смѣшался.
   -- Что, ваши подчиненные, ваши агенты и прочіе, сказалъ графъ,-- могутъ управиться съ настоящими обстоятельствами, или тамъ нужно ваше личное присутствіе?
   -- Удовлетворить требованію золота -- дѣло нехитрое, милордъ, сказалъ Дённъ: -- и не требуетъ никакого напряженія умственныхъ способностей. Остановить выступленіе изъ береговъ этого потока, заливающаго и поглощающаго всѣ банки,-- словомъ, защитить дѣла нашихъ же соперниковъ и враговъ, спасти отъ послѣдствій собственнаго нерадѣнія людей, подкапывающихся подъ насъ,-- вотъ тяжелыя заботы!
   -- И вы дали честное слово дѣйствовать въ ихъ пользу?
   -- Нѣтъ, милордъ; ни честное слово, ни законъ не обязываютъ меня, но честныя отношенія къ торговому товариществу, довѣрію котораго мы обязаны обогащеніемъ. Мое положеніе въ главѣ большого промышленнаго движенія въ этой странѣ налагаетъ на меня непремѣнную обязанность заботиться объ интересахъ общихъ! Противъ безсмысленныхъ нападокъ ненависти партій, ихъ насилій, или торговаго плутовства я обязанъ запастись средствами противъ всевозможныхъ случайностей,-- разрушить этотъ заговоръ, обнаружить его, объявить о немъ другимъ. Не имѣю ли я основаніе называть этотъ случай очень важнымъ?
   Вообще, Дённъ мало любилъ говорить о себѣ и не терпѣлъ самовосхваленій, а между тѣмъ по нѣкоторымъ причинамъ онъ велъ рѣчь какъ будто именно съ цѣлью выставить ярче свои планы, свое значеніе и свое вліяніе. Притомъ было очень пріятно говорить на тему, которую дочь англійскаго пера такъ внимательно слушала. Да къ тому же этотъ предметъ представлялъ возможность познакомить аристократа съ тѣми обширными средствами, могущественными двигателями и съ той силой вліянія, которыми располагаетъ коммерческій человѣкъ, съ картиной устройства не только его собственнаго богатства, но и вообще народнаго благосостоянія. Между тѣмъ какъ онъ все это разсказывалъ съ увлеченіемъ, сообщавшимъ его словамъ много краснорѣчія, вошелъ слуга и подалъ еще депешу.
   -- О, я надѣюсь, что теперь извѣстіе будетъ для васъ благопріятнѣе! вскричала леди Августа съ участіемъ; а онъ, разламывая печать, поблагодарилъ ее теплымъ взглядомъ.
   -- Хорошо? спрашивала она тревожно, между тѣмъ какъ онъ пробѣгалъ молча депешу.-- Хорошо?
   -- Именно, какъ я сказалъ, пробормоталъ Дённъ глухимъ голосомъ: -- систематическій заговоръ, настойчиво и сильной рукой веденный противъ меня.
   -- Опять банкъ? спросилъ графъ, котораго сильно занималъ настоящій разговоръ.
   -- Да, милордъ; они настаиваютъ на томъ, чтобы выставить меня человѣкомъ вздорнымъ, мелкимъ спекуляторомъ, аферистомъ, криводушнымъ интригантомъ, Богъ вѣсть чѣмъ. Хотѣлось бы мнѣ просто спросить ихъ: что же, развѣ деньги, которыми тотъ же Дённъ обогатилъ васъ, плохи, недѣйствительны, ненастоящіе? Развѣ гинеи ненадлежащимъ образомъ вычеканены? Развѣ кредитныя бумаги -- ненастоящіе представители цѣнностей? Но что толковать объ этомъ народѣ! Если они мнѣ неблагодарны, стало быть незачто...-- Да, незачто, потому что мои стремленія бы ли выше и больше ихъ самихъ со всѣми ихъ интересами. И затѣмъ, придавая своему голосу болѣе мягкости и спокойствія, онъ продолжалъ: -- депеша извѣщаетъ меня, что завтра въ Оссорскомъ банкѣ будетъ большое совокупное требованіе. Бернардъ, избранію котораго я самъ недавно содѣйствовалъ, стоитъ теперь во главѣ этого замысла; онъ успѣлъ навести такой страхъ на все графство, что магистратъ потребовалъ полиціи и вдобавокъ двѣ роты пѣхоты. Мои агенты спрашиваютъ: что дѣлать?
   -- А что же дѣлать? спросилъ графъ.
   -- Удовлетворить, милордъ;-- удовлетворить, каждаго по первому спросу.
   Спокойное достоинство, съ которымъ Дённъ произнесъ эти слова, произвело самое полное впечатлѣніе на графа и его дочь. Въ ихъ глазахъ человѣкъ "низкаго происхожденія", въ минуту сильнѣйшей опасности, обнаруживалъ такъ много спокойной рѣшимости, безъ малѣйшей тѣни притворства. Впослѣдствіи, разсказывая объ этомъ обстоятельствѣ, они не могли надивиться характеру Дённа, и только леди Августа замѣтила, что одно въ это время обнаруживало его тревожное состояніе -- гордое презрѣніе къ людямъ, которые такъ платили ему за всѣ его услуги, оказанныя странѣ.
   -- Какъ бы я желалъ, Дённъ, помочь вамъ въ этомъ случаѣ, сказалъ графъ, когда они вернулись въ гостиную: -- но чѣмъ? Я не капиталистъ, нѣтъ у меня въ распоряженіи большой суммы...
   -- Дорогой милордъ, прервалъ его Дённъ съ большимъ чувствомъ: -- денегъ я всегда могу достать, сколько мнѣ нужно. Берингъ, Гопъ, Ротшильдъ -- каждый изъ нихъ сейчасъ дастъ мнѣ столько милліоновъ, сколько понадобится завтра; но, къ счастью, не понадобится. Есть другое лишеніе, въ которомъ эти господа не могутъ мнѣ помочь, но котораго, говорю съ гордостью, я не опасаюсь. Теплое сочувствіе, ваше, милордъ ко мнѣ и ваше, леди Августы, налагаютъ на меня обязанность...
   Здѣсь Дённъ запнулся; графъ великодушно схватилъ и пожалъ его руку, а леди Августа отвернула голову и подняла платокъ къ глазамъ.
   -- Фи, какое лицемѣріе! воскликнетъ негодующій читатель. О нѣтъ, нѣтъ. Во всемъ этомъ было много и правды. Они были тронуты; ихъ собственное волненіе, тонъ ихъ голоса, проявленіе ихъ собственной природы,-- все это обнаружило нѣкоторое пробужденіе честныхъ чувствъ въ ихъ сердцахъ; насколько тутъ были примѣшаны другія, менѣе достойныя чувства, насколько тутъ было обмана, мы не скажемъ здѣсь -- и можетъ быть, не съумѣли бы сказать, еслибъ и хотѣли.
   -- Такъ вы завтра отправляетесь въ Килькени, Дённъ? спросилъ лордъ послѣ нѣсколькихъ минутъ тягостнаго молчанія.
   -- Да, милордъ; мое присутствіе необходимо.
   -- Позволите намъ съ леди Августою сопровождать васъ? Я думаю, что человѣкъ въ родѣ меня не могъ совсѣмъ еще потерять вліянія, которымъ нѣкогда пользовался въ странѣ, и я надѣюсь быть вамъ небезполезнымъ.
   -- О, милордъ, это слишкомъ много для меня! сказалъ Дённъ и закрылъ глаза рукой.
  

ГЛАВА XV.

Ликвидація.

   Большой Оссорскій банкъ съ своимъ основнымъ капиталомъ въ милліонъ стерлинговъ, съ королевскою хартіею, съ титулованною дирекціею и съ бумагами на премію, находился въ Пэтрикской улицѣ въ Килькени, и представлялъ своими окнами съ зеркальными стеклами и прочными желѣзными рѣшетками настоящій типъ полнѣйшей денежной состоятельности и благонадежности. Сосѣдній дворянинъ поднимался по ступенямъ его параднаго входа съ чувствомъ стараго знакомства, потому что зналъ виконта, который жилъ нѣкогда въ этомъ дворцѣ, а фермеръ испытывалъ чувство довѣрія, отдавая здѣсь свои тяжелые заработки и внося ихъ въ этотъ, по его мнѣнію, храмъ Креза. Какимъ благосостояніемъ, какою дѣятельностью все дышало внутри его! Массивныя двери отворялись и затворялись безъ малѣйшаго шума отъ самаго незначительнаго прикосновенія, служа какъ бы эмблеммой преобладающей за ними таинственности и полной легкости сдѣлокъ. Сколько ловкости и проворства въ движеніяхъ многочисленныхъ маклеровъ, которые безпрерывно считали, платили, учитывали! Какъ плавно и спокойно переходили они отъ конторки къ конторкѣ; одно слово, чуть слышный шопотъ составляли весь разговоръ. А сколько таинственной торжественности въ отдаленной, задней конторѣ, съ ея двойной дверью, за которой погружены въ занятія нѣсколько плѣшивыхъ и страдающихъ одышкой, почтенныхъ кассировъ, старающихся уловить нѣсколько мгновеній, чтобы посовѣтоваться съ обитающимъ въ ней оракуломъ. Въ огромной залѣ, посвященной банковымъ операціямъ, ничто не обнаруживало прежняго назначенія зданія, за исключеніемъ огромнаго камина съ вычурнымъ верхомъ изъ чернаго дуба, на которомъ стоялъ бюстъ королевы, предметъ восхищенія и почтенія для многихъ въ байку одѣтыхъ посѣтителей.
   Утромъ 12-го августа, до котораго мы довели нашъ разсказъ, улица предъ банковымъ зданіемъ представляла необыкновенно интересную сцену. Съ ранняго утра наполнилась улица народомъ и вскорѣ вся была загромождена самыми разнокалиберными экипажами, отъ великолѣпной кареты мѣстнаго аристократа до неказистой телѣженки мелкаго фермера. Всадники въ наѣздничьихъ нарядахъ на прекрасныхъ кровныхъ скакунахъ, красные старые дворяне на приземистыхъ лошадкахъ и простой людъ на косматыхъ клячахъ -- все это тѣснилось въ густой толпѣ пѣшеходцевъ. Много полиціи было выставлено передъ банкомъ, хотя въ толпѣ не было замѣтно ничего, что бы оправдывало ея присутствіе. По толпѣ пробѣгалъ шопотъ; каждый толковалъ съ сосѣдомъ въ полголоса, совѣтовался, соображалъ, догадывался, смотря по характеру; нѣкоторые показывали другимъ объявленія и печатныя бумажки, полученныя по почтѣ; нѣкоторые указывали на столбцы газетъ; другіе развертывали большіе свитые счеты,-- но всѣ рѣшительно говорили какъ-то грустно, что предвѣщало не совсѣмъ благопріятный исходъ. Когда было у;ке около 10 часовъ, время открытія банка, волненіе въ толпѣ возрасло до высочайшей степени; всѣ глаза были устремлены на массивную дверь, которой мѣдный молотокъ какъ-то нагло блестѣлъ на солнцѣ. Ежеминутно справлялись всѣ съ карманными часами и сообщали шопотомъ свои опасенія сосѣдямъ. Нѣкоторымъ удалось разсмотрѣть, что внутри банка начинаютъ ходить взадъ и впередъ очень безпокойно, и это еще болѣе взволновало толпу и вскорѣ со всѣхъ сторонъ стали говорить, что банкъ отворяется. Наконецъ колоколъ въ Таунголлѣ пробилъ десять часовъ. При каждомъ ударѣ всѣ ожидали, что вотъ отворится дверь банка, но она не отворялась: подавленныя чувства толпы глухо звучали въ сдержанномъ ропотѣ -- глухой, болѣзненный стонъ, который, казалось, выходилъ изъ земли. Какъ будто въ отвѣтъ на безмолвный гнѣвъ толпы, въ отвѣтъ на еще невысказанный вопросъ послышался тяжелый стукъ, и полиція разомъ принялась заряжать ружья -- демонстрація, смыслъ которой былъ очень хорошо всѣми понятъ. Крикъ раздраженнаго недовѣрія пронесся тотчасъ въ толпѣ, но тотчась же и смолкъ, когда банковая дверь начала шевелиться и наконецъ распахнулась настежь. Толпа всколыхалась и разомъ бросилась къ входу съ потрясающимъ шумомъ. Каждый стремился опередить другихъ, пробивая себѣ дорогу невѣроятными усиліями, не обращая никакого вниманія на крики и страданія вокругъ; даже усилія полиціи ничего не могли сдѣлать для возстановленія порядка. Израненная, окровавленная, полузадыхаясь, съ разбитыми лицами и изорваннымъ платьемъ, толпа все стремилась впередъ,-- ни малѣйшаго почтенія къ лѣтамъ, уваженія къ званію! Грозитъ анархія, въ которой все прошлое было поглощено страшнымъ настоящимъ. Окровавленная, почти бездыханная, съ глазами пылающими адской мыслью, передняя часть этой толпы добралась наконецъ до перваго прилавка въ зданіи и чуть не падала мертвой подъ натискомъ заднихъ рядовъ.
   Какой удивительный контрастъ представляла эта картина, полная тревоги и безобразія, съ спокойнымъ видомъ маклеровъ по другую сторону прилавка! Не удостоивая, повидимому, ни однимъ взглядомъ всю эту безпокойную сцену, они медленно и плавно расхаживали съ перьями за ухомъ, разговаривая о чемъ было нужно самымъ обыкновеннымъ голосомъ и уплачивая по представленнымъ бумагамъ съ полнѣйшимъ безстрастіемъ своихъ ежедневныхъ занятій.
   -- Золота! это вы сказали? повторяли они, какъ только доходило до нихъ новое требованіе. И требованія эти быстро шли одно за другимъ, и во всей толпѣ на всѣ голоса, начиная отъ полубѣшенаго отчаянія до стона истощенія силъ повторялся одинъ крикъ: "Золота!"
   Въ своей дикой энергіи всѣ эти люди едва могли повѣрить, чтобъ ихъ требованія могли быть такъ легко удовлетворены; они почти обезумѣли отъ спокойнаго и холоднаго равнодушія, съ которымъ встрѣчались ихъ бѣшеные возгласы. Они считали и опять пересчитывали блестящія монеты, точно боялись какого нибудь подлога, точно хотѣли открыть обманъ. Отодвинутые въ сторону другими предъявителями, они вдали еще разъ принимались пересчитывать деньги;-- до того имъ трудно было себѣ представить, что вся эта яростная суматоха была попустякамъ. Нерѣдко случалось, что сомнѣваясь въ достаточномъ количествѣ денегъ въ банкѣ, получившіе плату спрашивали другихъ: уплачены-ли имъ деньги?! Проходилъ часъ за часомъ, а напоръ публики не уменьшался и не уменьшались золотыя волны уплачиваемыхъ банкомъ денегъ. Много было предъявлено очень крупныхъ бумагъ, но какъ скоро признавалась ихъ подлинность, тотчасъ же производилась уплата.
   Появился агентъ другого банка съ огромной связкой Оссорскихъ бумагъ и сейчасъ же отошелъ назадъ съ двумя мѣшочками совереновъ. Не смотря на все это, приливъ толпы не уменьшался ни на минуту; напротивъ, съ теченіемъ дня толпа, казалось, дѣлалась гуще и настойчивѣе, и если полумертвые отъ утомленія маклера просили хоть минуту для отдыха и подкрѣпленія силъ сухарикомъ и глоткомъ вина, разомъ крикъ нетерпѣнія раздавался въ ненасытной толпѣ. Было теперь 3 часа. Въ другое время банкъ обыкновенно въ этотъ часъ запирался, и всѣ, казалось, опасались, чтобъ онъ не заперся навсегда. Очевидно было, что банкъ своею готовностью къ уплатѣ все-таки успѣлъ распространить въ толпѣ мало къ себѣ довѣрія. На возвращавшихся съ золотомъ смотрѣли, какъ на счастливцевъ, а неполучившіе еще уплаты терпѣли всѣ муки тревожной неизвѣстности.
   Часу въ четвертомъ толпа разступилась и дала дорогу огромному дорожному экипажу, который чуть тащился выбившимися изъ силъ лошадьми.
   -- Кто это ѣдетъ съ графскимъ гербомъ? спросилъ одинъ господинъ своего сосѣда, когда возлѣ ихъ проѣзжалъ экипажъ.
   -- Лордъ Гленгаррифъ и Девенпоръ Дённъ, клянусь! вдругъ вскричалъ онъ.
   Извѣстіе объ этомъ мигомъ пробѣжало по всей толпѣ и вездѣ сталъ раздаваться крикъ: "Девенпортъ Дённъ прибылъ"! Впрочемъ ни по одному признаку нельзя было опредѣлить характеръ чувствъ толпы къ новоприбывшему. Правда, объявленіе его имени возбудило нѣсколько радостное чувство, но оно тотчасъ же смолкло, и онъ вышелъ изъ коляски у боковой двери банка при довольно зловѣщемъ молчаніи толпы.
   -- Пожалуйста не безпокойтесь, сказала леди Августа, когда онъ хотѣлъ помочь ей выйти изъ экипажа:-- прошу васъ не думать о насъ. Мы прекрасно устроимся и въ гостинницѣ.
   -- И я прошу настоятельно объ этомъ же, прибавилъ графъ. Отклоняя мое гостепріимство, вы очень печалите меня и подтверждаете мнѣніе, что я не въ состояніи вамъ его предложить.
   -- Ахъ, правда, очень вѣрно замѣчено; Дённъ совершенно правъ, Августа. Мы идемъ. И онъ вышелъ, ведя за руку дочь.
   Леди Августа обернулась назадъ, прежде чѣмъ вошла въ домъ, и взглянула на неизмѣримую толпу народа. Хотя въ ея взглядѣ было много гнѣва, но мы должны признаться, что этотъ взглядъ, что бы онъ въ себѣ не заключалъ, очень шелъ къ ея гордымъ чертамъ, и многіе не могли не воскликнуть: какая прекрасная женщина!
   Этотъ пріѣздъ далъ поводъ ко многимъ самымъ разнороднымъ толкованіямъ въ публикѣ; одни приписывали пріѣздъ самого Дённа затруднительному положенію банковыхъ дѣлъ, другіе напротивъ видѣли въ этомъ хорошій признакъ. Не менѣе толковъ возбудилъ и пріѣздъ лорда Гленгаррифа; многихъ занималъ вопросъ, насколько графъ лично заинтересованъ въ банковыхъ дѣлахъ и какого рода его интересъ. Оставя публикѣ ея догадки и соображенія, мы просимъ, читателя послѣдовать за нами въ гостиную Дённа, куда онъ повелъ своихъ гостей.
   Гостиная была роскошно убрана и открывалась въ оранжерею, богатую гераніями и украшенную по срединѣ красивымъ мраморнымъ фонтаномъ, струившимъ воду. Въ самомъ дѣлѣ, какъ только получилось извѣстіе о прибытіи Дённа, комнаты, въ которыхъ онъ почти не жилъ, были убраны, какъ будто онъ въ нихъ жилъ постоянно. Книги, картины, газеты были вездѣ разбросаны, свѣжіе цвѣты красовались въ вазахъ и лежали по столамъ новѣйшія періодическія изданія.
   -- Какой прелестный домъ! воскликнула леди Августа. И въ самомъ дѣлѣ ея одобреніе было искренне, потому что софы съ мягкими подушками, благоухающій воздухъ -- все это представляло пріятный контрастъ съ духотою и утомительностью дороги.
   Напрасно Дённъ упрашивалъ позавтракать чѣмъ нибудь; гости отказались на-отрѣзъ и объявили, что они у него останутся только подъ условіемъ, чтобъ онъ о нихъ болѣе не хлопоталъ, а занялся бы своими важными дѣлами.
   -- Скажете-ли мнѣ по крайней мѣрѣ, милордъ, въ которомъ часу вамъ угодно обѣдать? Не въ шесть-ли?
   -- Съ удовольствіемъ, Но еще разъ прошу васъ не хлопотать о насъ. Намъ здѣсь какъ нельзя лучше и намъ ничего не нужно.
   Низко поклонившись въ знакъ согласія, Дённъ направился къ двери, когда вдругъ леди Августа быстро шепнула отцу нѣсколько словъ.
   -- Позвольте, на минуту, Дённъ! вскричалъ графъ.-- Августа права. Замѣчаніе ея дѣлаетъ честь женскому уму. Она говоритъ, что я долженъ итти съ вами и показаться въ банкѣ лично; что мое присутствіе тамъ будетъ имѣть благопріятныя послѣдствія. А вы какъ думаете?
   -- Я очень обязанъ леди Августѣ за это предложеніе, отвѣтилъ Дённъ, сильно покраснѣвъ.-- Несомнѣнно, что присутствіе и поддержка ваша, милордъ, въ настоящее время неоцѣнимы.
   -- Я радъ, что вы -- этого мнѣнія; радъ, что это пришло ей въ голову, пробормоталъ графъ, поправляя свои сѣдыя кудри передъ зеркаломъ и наскоро приводя въ порядокъ свой туалетъ.
   Судя по впечатлѣнію, произведенному появленіемъ лорда въ банкѣ, догадка леди Августы была великолѣпна; едва ли благопріятнѣе подѣйствовалъ бы на публику цѣлый вагонъ съ золотыми слитками. Если бы Ной былъ англичаниномъ, то голубь долженъ бы ему принесть не оливковую вѣтвь, а лорда. Я говорю это вовсе не съ насмѣшкой или глумленьемъ: потому-что caeteris partibus лорды лучшіе товарищи, чѣмъ простые люди; я дѣлаю эту замѣтку мимоходомъ, привожу какъ оригинальную черту англійскаго народа. Итакъ, отъ ничтожнѣйшаго фермера до богатѣйшаго джентельмена, присутствіе графа всѣмъ казалось новымъ ручательствомъ въ состоятельности банка. Многіе замѣчали, что Дённъ блѣденъ; нѣкоторые,-- что встревоженъ; но всѣ находили, что сѣдовласый старый дворянинъ былъ совершеннымъ выраженіемъ пріятнаго самодовольства.
   Они сѣли въ конторѣ за прилавкомъ, чтобъ ихъ всѣ могли видѣть и чтобъ имъ было видно все, что дѣлалось въ толпѣ. Между тѣмъ какъ Дённъ смотрѣлъ на всю эту сцену съ спокойнымъ и невозмутимымъ равнодушіемъ, потому-что вниманіе его было гораздо больше поглощено газетами, чѣмъ всѣмъ окружаюжимъ,-- быстрые глаза и уши лорда Гленгаррифа безпрестанно за всѣмъ слѣдили. Онъ глазъ не спускалъ ни съ одного подходившаго за уплатой къ столу, вслушивался въ его требованіе, замѣчалъ его сумму и проницательно наблюдалъ, какое дѣйствіе онъ произведетъ на кассира. Онъ однакожъ не быль неподвижнымъ зрителемъ сцены, потому что если онъ просто сердито поглядывалъ на подходившаго одѣтаго въ байку крестьянина, то при приближеніи человѣка высшаго сословія или съ болѣе притязательною наружностью, ворчалъ отрывисто:-- "очень дурно"!-- "Большая неблагодарность!" -- "Совершенная обида" и т. под.
   Онъ дошелъ до высшей степени негодованія, когда обратился къ нему голосъ азъ толпы:-- "какъ ваше здоровье, милордъ? Я не думалъ, что вы здѣсь".
   Лордъ взглянулъ въ свои очки и тугчасъ же узналъ г. Бернарда, о которомъ ему разсказалъ Дённъ, какъ о человѣкѣ, недостойно отплатившемъ ему за его благодѣянія.
   -- И я точно также мало ожидалъ, отвѣтилъ надменно лордъ встрѣтить васъ въ подобномъ мѣстѣ. Въ мои дни ирландское дворянство первое подавало примѣръ довѣрія, а не распространяло недостойныя опасенія.
   -- Я не принадлежу къ банку, милордъ, и ничего не знаю о его состоятельности, отвѣтилъ онъ, кладя двѣ бумаги на прилавокъ
   -- 8648, 3,000, 12, 9, 6, сказалъ маклеръ механически:-- чѣмъ угодно вамъ получить?
   -- Билетами ирландскаго банка.
   Дённъ отвелъ глаза отъ газеты и, поднявъ голову, поклонился Бернарду.
   -- Надѣюсь, что мистриссъ Бернардъ здорова? сказалъ онъ хладнокровно.
   -- Благодарю... здорова... совершенно здорова, отвѣтилъ Бернардъ, нѣсколько сконфуженый.
   -- Прошу не забыть передать ей, что на будущей недѣлѣ она получитъ шишки итальянской сосны. Я слышалъ, что онѣ получены въ таможнѣ.
   Между тѣмъ какъ Бернардъ въ сильномъ смущеніи бормоталъ изъявленія благодарности, старый лордъ смотрѣлъ въ совершенномъ недоумѣніи на обоихъ говорившихъ. Гдѣ то гнѣвное негодованіе, котораго онъ ожидалъ отъ Дённа? Гдѣ же рѣзкіе упреки въ черной неблагодарности?
   -- Скажите, Дённъ, сказалъ онъ ему въ полголоса:-- это тотъ Бернардъ, о которомъ вы мнѣ говорили,-- человѣкъ, котораго на дняхъ вы ввели въ парламентъ?
   -- Тотъ самый, милордъ, отвѣтилъ Дённъ тихо и осторожно. Здѣсь онъ правъ, совершенно правъ -- ничего больше. Не теперь, не здѣсь мнѣ слѣдуетъ ему напомнить о его нехорошемъ со мной поступкѣ. Сегодня -- его день. Мой день придетъ.
   Прежде чѣмъ лордъ Гленгаррифъ могъ прійти въ себя отъ удивленія при видѣ такого хладнокровія и расчитаннаго терпѣнія, сквозь толпу пробрался Генксъ съ распечатаннымъ письмомъ въ рукѣ.
   Это была только-что полученная телеграма, извѣщавшая о нападеніи черни на домъ Дённа въ Дублинѣ. Какъ всѣ подобнаго рода извѣстія, и это отличалось неудовлетворительностью и неопредѣленностью.-- "Ужасное нападеніе черни на No 18. Разбиты окна, разбита, но не выломана главная дверь. Приглашена полиція; призваны войска".
   -- Вотъ народная благодарность, милордъ, сказалъ Дённъ, передавая бумагу графу.-- Къ счастью, я никогда и не расчитывалъ на этого рода награду. Мистаръ Генксъ, сказалъ онъ кроткимъ, спокойнымъ голосомъ:-- толпа, кажется, тамъ не уменьшается. Прибейте пожалуйста объявленіе на дверяхъ, что для удобства публики банкъ сегодня открытъ до 5-ти часовъ.
   -- Право, они не заслуживаютъ такой любезности! вскричалъ старый лордъ съ гнѣвомъ.-- Будьте справедливы, сколько вамъ угодно, но не обнаруживайте хоть великодушія. Если они такъ обращаются съ людьми, которые посвящаютъ имъ лучшія силы, всю жизнь посвящаютъ родинѣ, я разъ навсегда заявляю, что въ такой странѣ жить нельзя, и я не признаю ихъ соотечественниками!
   Дикій, радостный крикъ раздался въ это время на улицѣ и покрылъ собою всѣ остальные звуки.
   -- Что тамъ еще? И здѣсь собираются насъ осадить? вскричалъ графъ.
   Крики росли, раздавались громче и неистовѣе, и восклицаніе: "исполать Дённу, ура!" повторялось тысячью голосовъ.
   -- Объявленіе подѣйствовало очень удовлетворительно, сказалъ Генксъ, возвратившись.-- Довѣріе вполнѣ возстановлено.
   И въ самомъ дѣлѣ, странно было видѣть, какъ быстро мѣнялось народное чувство: потому что тѣ, которые теперь подходили, были явно смущены, хоть и подчинялись побужденію низкой трусости. Надменные взгляды стараго лорда мало могли успокоить этихъ послѣднихъ, потому что они, казалось, говорили сквозь очки: "я замѣтилъ тебя и никогда не забуду."
   Какая разница была съ взглядомъ Дённа, взглядомъ столь полнымъ сожалѣнія и прощенія! Ни гнѣвъ, ни мстительность не искажали спокойной ясности его блѣднаго лица. Онъ съ доброй улыбкой слѣдилъ глазами за тѣмъ, кто теперь старался въ смущеніи какъ-нибудь уйти незамѣченнымъ. Смятенье почти утихло; замѣтная перемѣна произошла въ толпѣ, до сихъ поръ такъ громко требовавшей золота. Видъ спокойнаго, неподвижнаго лица оказался ужаснымъ порицаніемъ этому неосновательному и недостойному страху.
   -- Почти кончено, прошепталъ Генксъ своему начальнику, стоя передъ нимъ съ огромными золотыми часами въ рукахъ.-- Въ эти послѣднія 12 минутъ выдано только 700. Сраженіе кончено!
   Неистовые крики радости не переставали раздаваться, и возгласы, чтобъ Дённъ вышелъ и показался, наполняли воздухъ.
   -- Слышите ихъ? спросилъ лордъ Гленгаррифъ, смотря безпокойно на Дённа.
   -- Да, милордъ; очень быстрый поворотъ дѣла. Вообще, народное мнѣніе правильно,-- но рѣдко, чтобы народъ такъ быстро перемѣнялъ образъ мыслей.
   -- Очень безстрастно сказано, отвѣтилъ надменно старый лордъ:-- но что еслибъ вы не были приготовлены сегодня къ этому нападенію? Что, если бы они успѣли заставить васъ пріостановить уплату?
   -- Еслибъ это было возможно, милордъ, мы бы вполнѣ заслужили несчастье, которое на насъ бы обрушилось. Что тамъ, Генксъ? воскликнулъ онъ, когда этотъ господинъ старался къ нему приблизиться.
   -- Вамъ не угодно ли будетъ показаться,-- вы положительно должны выйти и сказать нѣсколько словъ съ балкона.
   -- Не думаю, Генксъ. Это только минутная вспышка народнаго чувства.
   -- Вовсе нѣтъ. Послушайте-ка, они бѣшено васъ требуютъ. Не выйдете, скажутъ: высокомѣріе. Я умоляю васъ выйти хоть на нѣсколько минутъ.
   -- Полагаю, что онъ правъ, Дённъ, сказалъ лордъ Гленгаррифъ, нѣсколько угрюмо.-- Что касается до меня, то я не имѣю ни малѣйшей претензіи указывать, какъ нужно поступать при подобныхъ народныхъ демонстраціяхъ,-- я думаю, что это вѣрное выраженіе. Уличныя сборища, въ мои времена, назывались чернью и разгонялись конною полиціей; ваша современная цивилизація толкуетъ съ ними и льститъ имъ. Я полагаю, что вы понимаете духъ времени.
   Опять оглушительно раздались крики и своимъ тономъ, казалось, подтверждали то, что сказалъ Генксъ, т. е. что равнодушіе Дённа можетъ быть истолковано, какъ прямая обида.
   -- Да, выйдите, вскричалъ нетерпѣливо Генксъ: -- иначе будетъ поздно. Нѣсколько словъ, теперь сказанныхъ, сберегутъ намъ завтра 30,000 фунтовъ. Эти слова, сказанныя Донну шопотомъ, рѣшили вопросъ и, обратившись къ графу, онъ сказалъ:-- я думаю, милордъ, что Генксъ правъ: я долженъ показаться.
   -- Такъ ступайте-же, сказалъ лордъ съ чувствомъ и взялъ его за руку, какъ будто желая сказать: "и я стану съ вами."
   Едва вошелъ Дённъ въ гостиную, какъ встрѣтила его леди Августа съ разгорѣвшимися щеками и глазами.-- Ахъ, я такъ рада, вскричала она, что вы идете говорить съ ними. Это для васъ блестящая минута.
   Когда дверь отворилась и Дённъ вышелъ на балконъ, воздухъ потрясли дикіе крики толпы, повторившіеся въ самыхъ отдаленныхъ концахъ улицъ и разнеслись громовыми раскатами. Дённъ не принадлежалъ къ разряду публичныхъ ораторовъ; онъ конфузился, запинался. Но этотъ родъ нерѣшительнаго краснорѣчія подъ часъ нравится публикѣ болѣе всякаго другого; она въ немъ видитъ и глубину взволнованнаго чувства, и особенное значеніе для оратора. За то г. Дённъ былъ очень проницательнымъ наблюдателемъ, и онъ давно подмѣтилъ, что крики слушателей, сопровождающіе рѣчь, столько же бываютъ порой удобны, какъ и акомпаниментъ для плохого пѣвца,-- можно въ его гармоніи скрыть нѣкоторыя фальшивыя ноты.
   Итакъ Дённъ стоялъ на балконѣ; подлѣ него и нѣсколько позади лордъ Гленгаррифъ, а въ глубинѣ у дверей г. Генксъ. Положа одну руку на сердце, онъ низко поклонился толпѣ.-- Добрые друзья мои, сказалъ онъ тихо, но такъ, что слова его были далеко слышны:-- мнѣ посчастливилось не разъ въ моей жизни принимать увѣренія въ сочувствіи и уваженіи; но никогда въ жизни мои чувства не были такъ глубоко тронуты, какъ въ настоящее время. (Восторженные крики продолжаются нѣсколько минутъ). Не къ такую минуту, началъ онъ говорить съ большою энергіею:-- не въ минуту, когда я окруженъ славными и теплыми сердцами, когда чувства симпатіи, которыя вы ко мнѣ обнаруживаете, сливаются съ волненіемъ моего собственнаго сердца,-- не въ такую минуту прилично мрачно смотрѣть на человѣческую природу; но уваженіе къ истинѣ вынуждаетъ меня заявить здѣсь, что я глубоко сожалѣю нападеніе, сдѣланное сегодня на мой кредитъ, потому-что я составляю Оссорскій банкъ (сильныя и дикія восклицанія) -- да, повторяю, я, потому-что за прочность учрежденія я отвѣчаю всѣмъ, чѣмъ только владѣю. Каждая кредитная бумага, каждая гинея, каждая десятина земли, которыми и владѣю,-- все это здѣсь! Я далекъ отъ подозрѣнія кого-бы то ни было въ недостойныхъ побужденіяхъ; но, мои достойные друзья, это была скверная штука (ропотъ), это была плутовская интрига (болѣе сильный ропотъ), и я не буду Девенпортъ Дённомъ, если всего этого не обнаружу и не накажу. (Крики: "больше вамъ власти"! и задушевныя восклицанія подтвердили эти слова). Я, какъ вамъ хорошо извѣстно, и я съ гордостью это говорю, я -- одинъ изъ вашей среды. (Здѣсь энтузіазмъ былъ потрясающій). Умѣренными способностями, тяжкими трудами и незапятнанной честностью -- потому-что въ этомъ весь секретъ -- я сдѣлался тѣмъ, чѣмъ вы меня теперь видите! (Громкіе крики восторга). Если между вами есть кто-нибудь стремящійся достигнуть моего положенія, то я объявляю ему, что ничего нѣтъ легче этого. Я былъ бѣднымъ учителемъ,-- вы знаете, что такое бѣдный учитель,-- когда благородный дворянинъ, котораго вы видите со мной, первый меня замѣтилъ. (Три привѣтствія лорду были выражены единодушно). Его великодушное покровительство дало мнѣ первый толчокъ въ жизни. Я вскорѣ узналъ, что слѣдовало дальше дѣлать. ("Вы такъ и поступили". "Больше вамъ власти"! раздавалось въ толпѣ). Теперь, за столомъ у благороднаго лорда, въ первый разъ наслаждаясь настоящимъ праздникомъ послѣ тридцатилѣтняго тяжкаго труда, я получилъ телеграфическую депешу, извѣстившую меня, что не позже недѣли будетъ ликвидація моего банка. Признаюсь вамъ, я не повѣрилъ. Я презрѣлъ этимъ извѣстіемъ, какъ низкой клеветой за народъ, и предлагая депешу Лорду, я сказалъ, что это не болѣе, какъ интрига враговъ, а никакъ не добровольное волненіе публики. (Здѣсь лордъ Гленгаррифъ кивнулъ головой въ знакъ подтвержденія, что вызвало восторженный крикъ въ его пользу)."
   "Я не законникъ", началъ опять Доннъ энергически: -- я просто человѣкъ изъ народа, человѣкъ, котораго мысли не созданы ни для какихъ тонкостей; но я заявляю вамъ, что какъ только вернусь въ Дублинъ, предложу тысячу фунтовъ за каждое извѣстіе, которое поможетъ мнѣ открыть эту интригу. (Продолжительные восторженные крики). Они знали, что не могутъ подорвать банка; въ душѣ они были убѣждены, что состоятельность его также благонадежна, какъ и самого Англійскаго банка. Но они думали, что паникой, возбужденіемъ публики противъ меня, успѣютъ меня довести до какой-нибудь недостойной реакціи; что я въ негодованіи воскликну: "и это та страна, которой я себя посвятилъ? И это -- народъ, для котораго я пожертвовалъ личными успѣхами и пренебрегъ ласкою сильныхъ? И это -- награда за дни и ночи труда, безпокойства и утомленія?" Но они мало знали и меня, и моихъ добрыхъ друзей. (Оглушительные крики восторга). Они не знали, что основательное довѣріе народа не можетъ быть поколеблено временнымъ возбужденіемъ. Паника въ коммерческомъ мірѣ, все ровно -- что гроза въ физическомъ, только освѣжаетъ и проясняетъ воздухъ; и я увѣряю васъ, завтра мы вздохнемъ свободнѣе. Я слишкомъ долго васъ удержалъ. (Нѣтъ, нѣтъ)! Я слишкомъ много говорилъ о себѣ. (Нисколько, мы готовы слушать васъ до завтрашняго дня, вскричалъ дикой голосъ, который возбудилъ смѣхъ). Но прежде чѣмъ прощусь съ вами, я желаю заявить, что не смотря на затрудненія, произшедшія для нашего банка вслѣдствіе этихъ несвоевременыхъ уплатъ, я прошу вашего доблестнаго мэра принять 500 фунтовъ отъ меня въ пользу бѣдныхъ этого города -- (ужасный восторгъ возбудили эти слова! восторгъ, который ясно показалъ, насколько были затронуты личные интересы публики) -- и прибавить -- (громкіе крики восторга) -- и прибавить -- (большіе крики) -- и прибавить, вскричалъ ораторъ изо всѣхъ силъ, что первый тостъ, который я сегодня выпью, будетъ за килькенское юношество!"
   Рѣчь Дённа имѣла полнѣйшій успѣхъ; уже черезъ часъ распродавались брошюры, подъ заглавіемъ: "Полный и правдивый разсказъ о ликвидаціи съ рѣчью г. Дённа къ народу", и читались съ жадностью. Городъ былъ иллюминованъ, на ратушѣ выставленъ вензель Д. Д.; много было выпито пуншей: героемъ всего этого былъ, разумѣется, Дённъ. Въ качествѣ вѣрнаго агента, г. Генксъ весь вечеръ слѣдилъ за впечатлѣніемъ, произведеннымъ всѣмъ этимъ на публику, и въ концѣ того же дня Дённъ получилъ отъ него бумажку съ лаконическими замѣтками, въ которыхъ были выражены эти проявленія въ такомъ видѣ, какъ удалось ихъ слышать въ разныхъ мѣстахъ города г. Генксу и его помощникамъ.
   Дённъ справедливо гордился своимъ торжествомъ, что намъ даетъ возможность оставить его на время, такъ какъ онъ несомнѣнно остается счастливымъ человѣкомъ и въ самомъ, пріятномъ обществѣ.
  

ГЛАВА XVI.

Записка отъ Девиса.

   Но мы должны возвратиться къ нашему бѣдному Бичеру.
   Когда мы съ нимъ разстались, онъ испытывалъ сильное смущеніе и душевное безпокойство; у него составилось убѣжденіе, что онъ "одворяненъ", "облагороженъ" или что-то въ родѣ этого, и вмѣстѣ съ тѣмъ въ ушахъ его звучало: "Графъ и Спайсеръ сговорились засадить его въ тюрьму"! Какъ будто бы какая-нибудь тюрьма могла быть столько же темна, безнадеждна, столько же глубока, какъ и печальная западня его собственной безнадеждной природы!
   Оставалось одно средство: бѣжать. Много было мѣстъ на картѣ Европы, которыя представляли защиту противъ Грога Девиса. Но что, если Грогъ пуститъ въ ходъ законы: гдѣ-же противъ этого искать убѣжища? Нѣкоторые упоминали ему о странѣ, съ которой у Англіи не было никакихъ договоровъ относительно преступниковъ. Названіе ея, сколько онъ могъ упомнить, начиналось съ буквы С; что же это -- Сардинія, Сицилія, Скандинавскія государства? Безъ сомнѣнія, одно изъ нихъ,-- но которое? "Экимъ хламомъ, подумалъ онъ, набивали мнѣ голову въ школѣ; а нѣтъ -- чтобы дѣльному чему научить. Вотъ напримѣръ, посмотрите, какъ бы мнѣ теперь пригодилось хоть немножко географіи!" И онъ принялся ломать голову надъ тѣмъ, чему бы такому слѣдовало учить человѣка для жизненнаго обихода.
   Размышляя такимъ образомъ, онъ вошелъ въ гостинницу и добрался до своей комнаты. Въ ней платье его было разбросано; имъ же были наполнены и ящики, а столъ заваленъ разными пистолетными принадлежностями, довольно цѣнными, но неуплаченными. Кому было это все укладывать? Кому было приготовлять одинъ чемоданъ, достаточный для побѣга, и отбросить все остальное, какъ совершенно излишнее? Разсказываютъ объ одномъ французѣ, что онъ удержался отъ самоубійства единственно тѣмъ, что увидѣлъ свои пистолеты незаряженными. Такъ и теперь, кто бы повѣрилъ, что Бичеръ отказался отъ своего путешествія, единственно устрашившись мысли объ укладкѣ дорожнаго чемодана? Отродясь онъ не дѣлалъ для себя ничего подобнаго и онъ не думалъ, чтобы могъ это теперь сдѣлать; во всякомъ случаѣ онъ не рѣшился попробовать.
   Какъ безнадеждно затѣмъ онъ ворочалъ дорогимъ платьемъ и вышитыми рубашками, поглядывалъ на богато-изукрашенныя стклянки съ духами и сапожные ящики, которые по сложности своего устройства походили на математическіе инструменты. Какъ все это попало сюда, такъ далеко,-- онъ никакъ не могъ себѣ вообразить. Вся комната была, казалось, ими загромождена. Вѣрно Риверсъ все это вытащилъ,-- но на Риверса едва-ли можно было расчитывать.
   При всемъ этомъ онъ тяжело вздохнулъ: это былъ грустный, безнадежный вздохъ объ испорченности всего человѣчества вообще. "И какое житье-то бы было, подумалъ онъ, если бы люди позволяли надува ть себя тихо да мирно, никогда не угрожая ни прокуроромъ, ни полиціей". Небо вѣдало, какъ онъ мало требовалъ: иногда кое-что необходимое для Дерби, хорошую коляску для Окса,-- ничего болѣе! Онъ по природѣ не былъ ни для кого злобнымъ; онъ никогда не желалъ кому бы то ни было насолить. Если бы когда нибудь было у кого такое великодушное сердце, какое у него билось въ груди, и если бы міръ зналъ о вызовѣ, который онъ получилъ! Пускай! онъ никогда не захотѣлъ бы отклонить вызова, хоть бы это стоило ему жизни... И слезы умиленія показались на его собственныхъ глазахъ, при мысли о безпримѣрной его добротѣ.
   Однакоже, доброта не уложитъ чемодана, а нравственныя качества, самыя высокія не сложатъ галстуковъ и платья -- и онъ поглядывалъ очень уныло вокругъ себя, и думалъ, что вотъ чего никакъ не съ умѣетъ сдѣлать. Но онъ до такой степени съ недавняго времени привыкъ совѣтоваться съ Лицци Девисъ во всѣхъ трудныхъ минутахъ жизни, что и теперь, не замѣчая даже этого, машинально вошелъ въ гостинную, подъ вліяніемъ какого-то неопредѣленнаго побужденія быть съ нею.
   Она сидѣла за фортепьяно, совершенно одна, когда онъ вошелъ; комната по обыкновенію была блестяще освѣщена, какъ будто въ ожиданіи гостей; рѣдкія и богатыя растенія разставлены съ большимъ вкусомъ, а сама Лицци была въ одномъ изъ тѣхъ прелестныхъ нарядовъ, которые съ удивительнымъ искусствомъ соединяютъ въ себѣ блескъ съ необыкновенной простотой. Такъ у нея была одна фуксія въ волосахъ, а другая -- изъ коралловъ и золота, великолѣпно отдѣланная -- на груди и, за исключеніемъ этого, болѣе никакихъ украшеній.
   -- Tutore mio? сказала она весело, когда онъ вошелъ:-- не стыдно ли вамъ было такъ поступать со мною; прежде всего -- вы обѣщали повезти меня къ Крейцбергу, а за тѣмъ -- въ оперу, и вдругъ -- въ половинѣ десятаго... вы здѣсь появляетесы Что-же это такое, Monsieur? Expliquez-vous?
   -- Долженъ ли я говорить все какъ есть? сказалъ онъ.
   -- Непремѣнно, если такая странная вещь васъ не безпокоитъ.
   -- Такъ вотъ же; я забылъ и поѣздку и оперу. Вольно вамъ сколько угодно смѣяться, сказалъ онъ полуобиженнымъ тономъ:-- и вы, молодыя дамы, помышляющія исключительно о тома, какой цвѣтъ выбрать для наряда -- лиловый или зеленый, вы очень мало имѣете понятія о заботахъ мужчинъ. Вы воображаете, что жизнь есть что-то такое изъ бѣлыхъ и алыхъ розъ, прелестной музыки и всякихъ букетовъ,-- какъ бы не такъ!
   -- Въ самомъ дѣлѣ, вы въ этомъ увѣрены? спросила она съ видомъ крайней невинности.
   -- Думаю, отвѣтилъ онъ откровенно:-- и едва ли есть въ городѣ человѣкъ, который зналъ бы это лучше меня.
   -- Ну-съ, позвольте узнать, какія же именно заботы, или вѣрнѣе,-- потому-что я не нуждаюсь въ слишкомъ большихъ подробностяхъ,-- какого рода заботы тревожатъ вашъ драгоцѣнный мозгъ? Встрѣчаете ли вы препятствіе для осуществленія вашего проекта усовершенствованія человѣчества? Разрушаются ли ваши политическія стремленія невѣжествомъ или предразсудками? Сложилось-ли у васъ великое познаніе о дѣлѣ, до котораго современное человѣчество еще не дозрѣло? Или вы въ настоящее время сдѣлались авторомъ чудной поэмы, для оцѣнки которой не найдется ни одного достаточно развитаго вкуса?
   -- И вотъ это-то -- ваши идеи о великихъ заботахъ, миссъ Лицци? сказалъ имъ тономъ состраданія.-- Боже мой! если бы мое сердце было только обременено всѣми этими заботами разомъ!
   -- Кажется, вы мнѣ когда-то говорили, что никогда не страдали отъ любви?
   -- Да, ничего серьезнаго въ этомъ родѣ, вы знаете: такъ, царапинки... но никогда не было сильныхъ ударовъ.
   -- Кажется, что вамъ выпала на долю очень счастливая жизнь, такая-же счастливая, какъ и мнѣ, по-видимому.
   При этихъ словахъ Бичеръ остолбенѣлъ. Какую странную суматоху они въ немъ произвели! Не выразить всѣхъ мыслей, которыя возникли, бродили и изчезали въ его бѣдной, одичавшей головѣ. Самая удобопонятная изъ нихъ была та, къ его крайнему удивленію, что она, дочь Грога Девиса, казалось, воображала, что выиграла призъ на всемірной лотереѣ.
   -- Да, мистеръ Бичеръ, сказала она съ тѣмъ тактомъ, съ которымъ она часто умѣла читать въ его мысляхъ и разомъ отвѣчать на нихъ:-- именно такъ. Я считаю себя очень, очень счастливой! И почему бы нѣтъ? У меня превосходное здоровье, много способностей и вообще, за исключеніемъ нѣкоторыхъ вспышекъ гнѣва, не злой характеръ. Что же касается до наружности, то Аннесли Бичеръ однажды назвалъ меня красавицей,-- графъ Ліеншталь раза два видѣлъ нѣчто восхитительное; вообще, я не произвожу ни въ комъ съ перваго раза антипатіи; и наконецъ, что стоитъ всего прочаго, я имѣю-таки средства жить, какъ хочу; значитъ, слова: "я живу", равняются для меня словамъ: я "счастлива". Разныя случайности жизни, ея маленькія приключенія, ея временныя затрудненія -- все это, подобно измѣненіямъ погоды, полно интереса, полно возбужденія, же это вызываетъ къ дѣятельности душевныя свойства и силы характера, которыя остались бы безъ развитія и примѣненія въ безоблачномъ небѣ невозмутимаго благополучія. Стало быть, сэръ, не извольте глумиться надъ моимъ счастіемъ, потому что, что бы вы ни сказали, я чувствую, что это дѣйствительность.
   Въ ея манерѣ, полной граціозной энергіи, было что-то такое, что гораздо глубже подѣйствовало на сердце Бичера, чѣмъ ея слова, и онъ смотрѣлъ на ея разгорѣвшіяся щеки и глаза, почти восторженно бормоча про себя: "вотъ она, напрямикъ все, безъ всякихъ уловокъ"!
   Конечно, въ это время она не читала въ его мысляхъ; можетъ быть, она и не очень заботилась обдумывать ихъ.-- Да, да, сказала она, приблизившись къ камину и взявъ письмо:-- вотъ это получилось частнымъ образомъ въ ваше отсутствіе и, кажется, какъ будто написано рукой папеньки,-- вамъ адресовано...
   Бичеръ быстро взялъ его. Съ перваго взгляда онъ узналъ, что это было отъ Грога, хоть онъ и старался перемѣнить свой почеркъ.
   -- Вѣрно? спросила она:-- вѣрно я отгадала?
   Но онъ слишкомъ углубился въ письмо и не могъ ей отвѣтить. Вотъ что въ немъ было написано:
   "Дорогой Б.-- Они такъ напугались въ брюссельскомъ дѣлѣ, что я принужденъ былъ прожить послѣднія двѣ недѣли въ глупѣйшей конуркѣ на правомъ берегу Рейна. Я послалъ Спайсера встрѣтить барона и захватить Клиппера въ Ниммегенѣ и Магдебургѣ и нѣкоторыхъ другихъ мѣстахъ Пруссіи. На этомъ пути они могутъ подобрать нѣсколько тысьчонокъ флориновъ и могутъ дѣло пустить въ ходъ. Я имъ строго-на-строго приказалъ не видѣться съ моею дочерью, которая не должна знать ничего ни объ этихъ, ни о прочихъ подобныхъ дѣлишкахъ. Баронъ можетъ ее видѣть, потому что онъ въ совершенствѣ позналъ жизнь, и если онъ человѣкъ невысокой честности, за то съумѣетъ всегда надлежащимъ манеромъ пуститъ пыль въ глаза. А что касается до васъ, не угодно-ли вамъ будетъ, по полученіи этого письма, зайдти къ нѣкоему Лазарю Штейну, въ Жидовской улицѣ No 41 или 42, и дать ему вашу акцептацію на 2,000 гульденовъ и затѣмъ заѣхать въ Боннъ, гдѣ въ почтамтѣ найдете записку съ моимъ адресомъ. Трэмнъ, какъ видите, пріобрѣлъ Коттсуольдъ, какъ я и предсказывалъ, а "Левъ десятый" -- ничего. Вы понимаете меня?.. У Кренберри вѣрно супъ почти совершенно горячій, потому что онъ самъ уѣхалъ, а жена его и дѣти отправились въ Шотландію. Что касается до вашихъ собственныхъ дѣлъ, то Фордъ говоритъ, что вамъ бы лучше припрятаться немножко; и если что можетъ быть сдѣлано для смягченія обстоятельствъ, то сдѣлается въ ваше отсутствіе. Онъ не думаетъ, чтобы это попало въ руки Стрича, а вы не должны слишкомъ печалиться однимъ изгнаніемъ или двумя. Будутъ нѣкоторыя затрудненія насчетъ дорогихъ каменьевъ; но я думаю, что даже и эта матерія уладится. Я принимаю въ расчетъ ваши издержки очень строго и еще строже оцѣниваю ваши заботы о моей дочери. Могу увѣрить, что не родился еще человѣкъ, который бы не считалъ счастіемъ для себя вести дѣло съ вашимъ другомъ

Христофоромъ Девисомъ.

   "Для-ради препровожденія времени въ этой скверной собачей конурѣ, я сочинилъ небольшой проектецъ двойной ставки для рулетки. Есть только одинъ нуль въ Гамбургѣ, и мы можемъ попробовать его, когда тамъ будетъ. Есть маленькій изъянецъ послѣ "двѣнадцатой игры", по я не отчаиваюсь, что преодолѣю и эту трудность. Старый Штейнъ, ростовщикъ, болѣе 30 лѣтъ завѣдывалъ картами въ Керсолѣ и пусть-ка онъ вамъ разскажетъ обо всѣхъ ходахъ, бѣлыхъ и черныхъ, et rouge et noir, и обо всѣхъ признакахъ перемежающейся игры; и такимъ образомъ о шести длиннѣйшихъ ходахъ, которые онъ когда нибудь зналъ. Онъ ловкій малый и будетъ откровененъ узнавъ, что вы отъ меня.
   "Было другое сраженье въ Крыму и нѣкоторые нагрѣли таки руки. Я имъ не очень интересуюсь.
   "Скажите Лицци, что я горю нетерпѣніемъ увидѣть ее, и если я не пишу ей, то потому, что приберегаю предметы для разсказа при личномъ свиданьи. Если бы не ея картины, я не знаю, что бы со мной сдѣлалось съ послѣдняго вторника, когда пошелъ дождь".
   Бичеръ перечиталъ письмо съ начала, и не легко было ему переварить его содержаніе. О немъ самомъ и о его дѣлахъ было говорено неопредѣленно и неудовлетворительно; но Грогъ зналъ, какъ держать его въ тревожномъ ожиданіи и постоянно давать ему чувствовать, что онъ виситъ въ своей жизни на волоскѣ, и что Девисъ былъ для него единственнымъ якоремъ спасенія.
   -- Слѣдитъ за моими заботами объ его дочери, бормоталъ онъ безпрестанно:-- точно его дочь не такая дѣвица, что и сама съумѣетъ о себѣ позаботиться. Честное слово! кажется, онъ маловато о ней знаетъ. Много бы далъ, чтобы можно было ей показать это письмо и узнать, что бы она такое о немъ сказала. Я полагаю, что она подняла бы меня на смѣхъ. Она пошла бы и разсказала Девису, что Бичеръ-де представилъ мнѣ всю эту "штуку".-- Что тамъ такое случилось? спросилъ онъ, отвѣчая на тихій, жалобный свистокъ, который прекратилъ его размышленія.-- А! вѣдь я что-то сказалъ? воскликнулъ онъ въ ужасѣ.
   -- Ни словечка. Но я вижу, что васъ постигли нѣкоторыя затрудненіи, изъ которыхъ вы не можете, по-видимому, выпутаться.
   -- Именно, именно!-- сказалъ онъ рѣшительно.-- Это письмо отъ вашего папеньки. Все оно наполнено частными подробностями, въ которыхъ вы ничего не понимаете и которые показались бы вамъ незанимательными; но есть тутъ одно мѣсто -- именно одно, о которомъ я бы очень желалъ слышать ваше мнѣніе. Между тѣмъ, какъ я съ вами такъ откровенно бесѣдую, я рѣшительно не имѣю позволенія отъ вашего отца показать вамъ это письмо; штука въ томъ, что онъ разомъ выдавилъ бы изъ меня душу, еслибъ я сдѣлалъ это безъ его позноленія.
   -- Довольно, Бичеръ, что касается до вашей совѣсти; но моя идетъ нѣсколько дальше и не позволила бы мнѣ прочесть то, чего не желаетъ мой отецъ. Это очень легкое правило для совѣсти, и его не трудно упомнить и исполнить.
   -- Какъ бы то ни было, вотъ это онъ назначилъ собственно для васъ, сказалъ Бичеръ, показывая ей послѣднія пять строкъ въ письмѣ.
   Она ихъ хладнокровно прочитала съ небольшимъ дрожаніемъ губъ, столь незамѣтнымъ, что оно казалось скорѣе игрою свѣта на лицѣ, и это былъ единственный признакъ волненія. Затѣмъ, бережно сложивъ письмо, она нехотя отдала ему, говоря: -- да, я имѣла право прочесть эти строки.
   -- Онъ именно гордится вами и сильно васъ любитъ, сказалъ Бичеръ.
   Чуть замѣтно она кивнула головой въ знакъ согласія и молчала.
   -- Мы должны отсюда удалиться и отправиться въ Боннъ, гдѣ найдемъ письмо съ адресомъ вашего папеньки; думаю, гдѣ-нибудь тамъ неподалеку. Онъ остановился, думая, что она что-нибудь скажетъ, но она все-таки молчала. И онъ опять продолжалъ.
   -- И тогда вы опять будете дома, свободныя отъ моей докучливой стражи.
   -- Почему -- докучливой? спросила она внезапно.
   -- О, клянусь Юпитеромъ! плохой я дамскій кавалеръ! Никогда не имѣлъ ни малѣйшихъ талантовъ этихъ иностранцевъ, никогда не могъ отличить Моцарта отъ Верди, и хоть понимаю, когда женщина хорошо одѣта, но не смыслю назвать ни одной части ея платья.
   -- Если бы вы дѣйствительно знали все это и толковали объ этомъ, я нашла бы васъ въ самомъ дѣлѣ очень скучнымъ, сказала она такимъ беззаботно машинальнымъ голосомъ, какъ будто она громко думала.-- А вы, спросила она вдругъ, взглянувъ на него во всѣ глаза:-- а вы, вы также должны освободиться, также должны насъ оставить?
   -- На этотъ счетъ, возразилъ онъ въ сильномъ смущеніи:-- тутъ есть маленькая заковычка. Понастоящему, я бы долженъ быть теперь на пути въ Италію, для свиданья съ Лаккингтономъ, я полагаю, я затѣмъ и отправился было; но Гр.... вашъ папенька, я хотѣлъ сказать -- уговорилъ меня встрѣтиться съ нимъ, и такимъ образомъ вотъ я значитъ здѣсь и... вотъ все, что я знаю.
   -- Какъ все это странно! сказала она съ сзоей тихой, кроткой улыбкой.
   -- Если вы думаете, что у меня нѣтъ собственной воли, вы неправы, сказалъ онъ съ нѣкоторымъ раздраженіемъ.-- Поставьте меня въ необходимость защищаться и посмотрите, какъ я справлюсь. Скажите, А. В. вотъ гдѣ призъ -- и вы увидите, какъ я пущусь.
   Какой странный взглядъ отвѣтилъ на эти слова! Въ немъ не было одобренія; но столько же не было и порицанія. Это былъ скорѣе всего взглядъ человѣка, который изъ области смѣшныхъ и спутанныхъ фантазій вдругъ почувствовалъ себя перешедшимъ въ жизнь и ея дѣйствительные интересы. Бѣдному же Бичеру представилось, что онъ просто выражалъ полу-состраданіе, и это вызвало на его щекахъ краску оскорбленнаго достоинства.
   -- Знаю, бормоталъ онъ про себя: -- что она считаетъ меня сконфузившимся простофилей; но нѣтъ: многіе этакъ же ошибаются, но послѣ спохватываются.
   -- Хорошо, сказала она послѣ минутнаго размышленія.-- Я готова, по крайней мѣрѣ я очень скоро буду готова. Я скажу Анетѣ, чтобъ она укладывалась и все приготовила къ дорогѣ.
   -- Я желалъ бы, чтобы вы имѣли обо мнѣ нѣсколько лучшее мнѣніе, миссъ Лицци, сказалъ онъ серьезно:-- я много бы далъ, если бы могъ сказать, что вы....
   -- Что я... что же? спросила она хладнокровно.
   -- Что вы не считаете меня совершеннымъ дуракомъ, сказалъ онъ энергически.
   -- Я право не понимаю хорошенько, что бы это значило; но я могу вамъ сказать, что я считаю васъ человѣкомъ съ хорошимъ характеромъ, и очень терпѣливымъ, относительно пятидесяти одной моей прихоти, которыя тѣмъ несноснѣе, что совсѣмъ неудобопонятны. И притомъ вы прекрасный джентельменъ -- почтеннѣйшій Аннеслей Бичеръ. И придерживая платье, какъ въ менуетахъ, она очень чинно присѣла и вышла изъ комнаты.
   -- Желалъ бы я, чтобы мнѣ кто нибудь сказалъ, что же я -- въ выигрышѣ, или въ проигрышѣ тутъ? воскликнулъ Бичеръ, оставшись одинъ въ высшей степени изумленный.-- Ну не безподобная ли это актриса! Клянусь Юпитеромъ! Уэбстеръ далъ бы ей сто фунтовъ за недѣлю и еще бенефисъ! И при этомъ онъ умственно пустился въ маленькую арифметику, при окончаніи которой пробормоталъ про себя:-- и это не должно бы ограничиться блескомъ въ провинціяхъ.
   Съ видомъ человѣка, котораго житейскія дѣла идутъ превосходно, онъ поправилъ волосы передъ зеркаломъ, надѣлъ шляпу, кивнулъ себѣ фамильярно головой и вышелъ.
  

ГЛАВА XVII.

Деревня на Рейнѣ.

   Миляхъ въ пятнадцати отъ праваго берега Рейна находилось селеніе Гольбахъ, въ которомъ поселился Грогъ въ ожиданіи прибытія своей дочери. Хоть это мѣсто и было очень близко къ большому европейскому тракту и до него легко доходилъ свистъ и шумъ паровыхъ поѣздовъ, но не смотря на это, оно было очень уединенно и безлюдно. Маленькая рѣчка, въ которой водилась форель, извѣстная рыболовамъ, привлекала въ эти мѣста посѣтителей въ маѣ и іюнѣ; но въ остальное время года "Золотой крючокъ" имѣлъ мало посѣтителей и содержатель сидѣлъ до самой весны сложа руки. Домъ, первоначально назначенный для мельницы, былъ построенъ на самой рѣкѣ, такъ что лѣнивый рыбакъ могъ заниматься своимъ дѣломъ просто изъ окошка. Нассаускія горы, поросшія сосной, окружали узкую долину, которая тянулась неправильно на нѣсколько миль, то сильно съуживаясь, то разширяясь въ красивые луга, по которымъ были разбросаны домики и паслись стада. Узкой полосой тянулся надъ рѣкой садикъ и по берегу шла аллея изъ вьющагося по рѣшеткѣ виноградника -- прелестное мѣсто, въ особенности въ лѣтній зной, по своей тѣнистости и прохладѣ. Девисъ видѣлъ это мѣсто нѣсколько лѣтъ тому назадъ, проѣзжая здѣсь однажды; но въ его впечатлительномъ умѣ вполнѣ сохранилась память объ этой мѣстности, и онъ вскорѣ нашелъ, что она заключала все, чего онъ искалъ: она была легко доступна, укромна и жить въ ней было недорого.
   Здѣсь у Девиса было все, что нужно для пріятной жизни,-- славная квартира, роскошный столъ, сколько угодно хорошаго рейнскаго вина; аллея изъ виноградника была обращена въ мѣсто для стрѣльбы въ цѣль -- и все это стоило крайне дешево. Но всего больше ему здѣсь нравилось тихое, совершенное уединеніе. Гдѣ бы онъ ни бродилъ по окрестностямъ, онъ никогда не встрѣчался съ путешественникомъ. Удивительно было въ самомъ дѣлѣ, какъ это мѣсто избѣжало посѣщеній любопытныхъ странствователей, которыхъ толпы высылаетъ ежегодно Англія въ Европу для всякихъ ссоръ, дрязгъ и истребленій; а между тѣмъ здѣсь были именно тѣ предметы, которые ихъ больше всего привлекаютъ: живописныя картины природы и таковые же жители, и край романическій во всѣхъ своихъ чертахъ и преданіяхъ.
   Не то чтобы Грогъ очень заботился обо всемъ этомъ,-- скалы, водопады, развалины, густолиственныя рощи, или хрустальные ручейки -- все это для него не имѣло никакой притягательной силы. Онъ жилъ жизнью людей, всецѣло преданныхъ разнымъ практическимъ и честолюбивымъ страстямъ. Онъ зналъ также такихъ, которые и всѣмъ этимъ восхищались, но они были или большіе любители литературы или живописи, или души не чаяли въ старинныхъ могилахъ. Онъ ничего не находилъ противъ этого. Это были, по его мнѣнію, если не очень прибыльныя, то во всякомъ случаѣ совершенно мирныя занятія и вкусы. Онъ только старался по возможности не водить компаніи съ подобными мечтателями. "Дайте мнѣ людей, которые, бы знали жизнь", говаривалъ онъ; и мы боимся, не заключало ли у него это слово "жизнь" чего-нибудь похожа на игру шулера.
   Хоть описанное мѣсто и было способно потворствовать сладкой лѣни, но Девисъ не поддавался ея обаянію. Онъ вставалъ рано; прогуливался для здоровья; практиковался въ стрѣльбѣ изъ пистолета; изучалъ свой новоизобрѣтенный карточный фокусъ; съ часъ фехтовался съ старичкомъ-учителемъ, котораго выкопалъ гдѣ-то въ деревнѣ; и хоть не посвящалъ себя прямо изученію нѣмецкаго языка, но упражнялся въ немъ однакожъ посредствомъ разговоровъ; и наконецъ онъ глубоко и напряженно обдумывалъ будущее. Для соображеній этого рода у него было немало способностей. Если онъ мало зналъ человѣческое сердце въ его высшихъ проявленіяхъ, за то онъ отлично изучилъ его мелочи и слабости; такъ напр. чѣмъ можно было соблазнить, поддѣть человѣка -- все это онъ досконально изслѣдовалъ. Вотъ въ этихъ-то занятіяхъ онъ и упражнялся больше всего. Страшныя случайности, которыхъ, я увѣренъ, не доводилось испытывать ни вамъ, дорогой читатель, ни мнѣ самому, представлялись ему не рѣдко, и онъ мужественно встрѣчалъ ихъ.
   Вообще, свѣтъ очень великодушно расточаетъ свое восхищеніе заваленнымъ работой министрамъ, проводящимъ цѣлыя ночи за своими бюро, получая и отвѣчая на десятки депешъ ежедневно со всею ясностью и хладнокровіемъ оратора и чиновника; но вѣдь министръ все-таки не болѣе какъ маховое колесо въ правительственной машинѣ, въ которой есть еще сотни другихъ частей, искусно пригнанныхъ и завинченныхъ. Въ машинѣ этой все такъ хорошо устроено, что при малѣйшей внимательности къ дѣлу все идетъ, какъ по маслу. Но есть другого рода дѣятели, какъ напр. Грогъ; они должны расчитывать только сами на себя и, подобно самой маленькой лодчонкѣ, пробираться по бурному морю жизни среди громадныхъ и несокрушимо-могучихъ паровыхъ кораблей. И Грогъ пробирался.
   Невозмутимая тишина его настоящей обстановки очень много способствовала его соображеніямъ на будущее время. Этой тишинѣ не мало содѣйствовало и то почти поклоненіе, которое оказывали ему окрестные жители, считая его или опытнымъ министромъ, уединившимся для великихъ государственныхъ размышленій, или знаменитымъ писателемъ, ищущимъ спокойствія и свободы для своего воображенія. Ни одного голоса не раздавалось, когда предполагали, что онъ занимался своимъ дѣломъ. Девисъ пользовался этимъ, какъ совершенно должной ему данью.
   -- Я слышалъ какой-то шумъ сегодня утромъ, Карлъ, сказалъ онъ старику:-- что это такое? Минуты двѣ сторожъ затруднялся отвѣтить на это, но затѣмъ сказалъ объ одномъ иностранцѣ, который поселился въ гостинницѣ на нѣсколько мѣсяцевъ и жилъ, не платя хозяину и не съѣзжая. Хозяинъ же только и ждетъ его выѣзда изъ дому, чтобы больше не впускать его; а пока не отпускаетъ ему съѣстныхъ припасовъ, потому что только на это и даетъ ему право законъ, а никакъ не на отказъ отъ квартиры. Девисъ очень смѣялся этому закону, по которому безденежный постоялецъ могъ быть заморенъ голодомъ, но никакъ не выгнанъ, и много раскрашивалъ объ этомъ иностранцѣ, его лѣтахъ, наружности, національности. Все, что могъ сообщить сторожъ, что это былъ человѣкъ очень почтеннаго вида, маститый, довольно пожилой, съ приличными манерами, кроткимъ голосомъ и благосклонной улыбкой; объ его національности ничего не зналъ. Онъ говорилъ на многихъ языкахъ, а по нѣмецки, хоть какъ-то особенно, но почти какъ нѣмецъ.
   -- Но какъ же онъ живетъ, сказалъ Девисъ:-- вѣдь долженъ же онъ ѣсть?
   -- Въ этомъ-то и штука! воскликнулъ Карлъ: -- потому-что было время, что онъ подстерегалъ, какъ я несъ завтракъ или обѣдъ и, выскочивъ изъ своей комнаты въ концѣ корридора, овладѣвалъ, часто съ ножикомъ въ рукѣ -- то цыпленкомъ, то блюдомъ шпината, то яичницей, такъ что наконецъ я поднимался по лѣстницѣ съ подносомъ неиначе, какъ съ какимъ-нибудь провожатымъ. Но и это не всегда помогало, потому что онъ такой отчаянный, и ныньче вырвалъ одно блюдо силой.
   -- Но вѣдь этимъ средствомъ трудно-таки кормиться, сказалъ Девисъ.
   -- Разумѣется; но мы подозрѣваемъ, что онъ ночью добываетъ себѣ другія средства и бродитъ по окрестности. Мы постоянно слышимъ о пропажѣ домашней птицы, о покражѣ сыра и плодовъ. Вонъ онъ и теперь пробирается вдоль галлереи. Слушайте! Я тамъ оставилъ нѣсколько яблоковъ.
   Съ жестомъ, рекомендующимъ осторожность, Девисъ всталъ, насадилъ пистонъ на пистолетъ и движеньемъ руки показалъ; что оружіе не было заряжено.
   -- Отворите тихонько дверь, сказалъ онъ; и сторожъ, подошедши осторожно, повернулъ ручку. Какъ только дверь открылась, Грогъ увидѣлъ человѣческую фигуру и выстрѣлилъ изъ пистолета. Въ то же время онъ бросился съ мѣста и выбѣжалъ въ корридоръ. По по-видимому иностранецъ вовсе не былъ пораженъ этимъ выстрѣломъ и съ важностью разсматривалъ, не былъ-ли пробитъ его рукавъ. Онъ поднялъ голову, и Девисъ воскликнулъ съ удивленіемъ:
   -- Какъ, Поль! Поль Классонъ! Возможно-ли?
   -- Девисъ -- старый пріятель! я васъ здѣсь вижу? воскликнулъ тотъ самымъ мягкимъ голосомъ, безъ малѣйшаго раздраженія.
   -- Пожалуйте, пожалуйте, Поль! сказалъ Девисъ, взявъ его за руку; и онъ вывелъ его.-- Не подозрѣвалъ я, что противъ васъ я направилъ оружіе.
   -- Онъ не былъ заряженъ, сказалъ тотъ хладнокровно.
   -- Конечно, нѣтъ.
   -- Я такъ и подумалъ, сказалъ онъ съ легкой улыбкой:-- они это все придумали, чтобы напугать меня.
   -- Идите, Поль, старый пріятель, налейте себѣ краснаго вина, а я отрѣжу вамъ кусокъ ветчины; поговорить успѣемъ.
   Иностранецъ принялъ приглашеніе, но безъ малѣйшаго признака поспѣшности. Напротивъ, онъ не спѣша, развернулъ салфетку и завязалъ ея углы въ петлю платья, какъ это дѣлаютъ обыкновенно старые эпикурейцы. Онъ держалъ стаканъ противъ свѣта, точно наслаждался игрою лучей въ винѣ; и медленно попивалъ его по каплѣ съ видомъ знатока.
   -- Бургондское, Девисъ, да? спросилъ онъ, выпивъ маленькій глотокъ.
   -- Думаю, что такъ. Но я мало знаю толку въ этихъ винахъ.
   -- Да, да, это "Помаръ" и очень хорошаго сорта. Правда, слишкомъ крѣпкое для этого времени года, за исключеніемъ глотокъ, производимыхъ Англіею.
   Девисъ покрылъ всю тарелку своего друга ветчиной и каплуномъ, и наконецъ съ удовольствіемъ увидѣлъ, что пріятель его начинаетъ завтракать.
   Мы не смѣемъ затруднять нашего читателя подробностями свѣдѣній о Классонѣ; но желаемъ сказать только то, что необходимо для нашего разсказа. Итакъ, пока онъ закусываетъ сколько-нибудь порядочно въ первый разъ въ теченіи болѣе чѣмъ двухъ мѣсяцевъ, мы замѣтимъ, что этотъ Классонъ былъ пасторомъ, жизнь котораго была цѣлымъ рядомъ неудачь.
   Случалось ли ему получить должность, онъ непременно ссорился съ своимъ ректоромъ или епископомъ, обвинялся передъ коммисіей, уличался въ неявкѣ къ суду, выходилъ въ отставку и Богъ знаетъ, чего съ нимъ не случалось. Онъ вѣчно возился съ церковнымъ начальствомъ, отыскивая разныя отнятыя у него права и преимущества. Никто не рылся, подобно ему, въ актахъ Едуарда или Генриха и въ устарѣвшихъ завѣщаніяхъ, которыхъ настоящіе хранители были неболѣе, какъ плуты подьячіе. Разные уголовные приговоры висѣли надо, нимъ, онъ сочинялъ разныя книжонки, говорилъ, писалъ и печаталъ всякого рода предосудительныя вещи, обвинялъ всѣхъ и каждаго въ казнокрадствѣ, обманахъ, угрожалъ одному преслѣдованіемъ, другому публичнымъ позоромъ. Противъ него накоплялись постоянно разныя взысканія, и не успѣвалъ онъ выйдти изъ одного дѣла, какъ попадалъ въ другое. Отъ высшихъ судовъ онъ скоро перешелъ въ низшіе; онъ сдѣлался расточительнымъ и развратнымъ; его продажное перо ничѣмъ не стѣснялось, и онъ нападалъ на все, что подвертывалось подъ руку. Сегодня онъ былъ на смѣхъ секретаремъ какого-нибудь человѣколюбиваго общества, завтра онъ являлся убогимъ миссіонеромъ, отправляющимся на какой-нибудь островъ на Тихомъ океанѣ. И чего только не испробовалъ онъ въ своей обличительной дѣятельности!-- преслѣдованія министровъ, обвиненія въ воровствѣ, поддѣлкахъ, и въ другихъ преступленіяхъ противъ знатнѣйшихъ фамилій королевства, объявленія о подкупленныхъ сановникахъ, посланникахъ, пасквили на епископовъ и судей, оскорбительные разсказы, касающіеся частной жизни, пророческіе календари, насмѣшливые миссіонерскіе журналы, стансы въ честь прославленныхъ площадныхъ лекарствъ -- даже уличныя баллады принадлежали къ произведеніямъ его лиры; между тѣмъ какъ лично онъ былъ президентомъ разныхъ пѣвческихъ заведеній и безчисленныхъ обществъ въ околодкѣ едва извѣстныхъ полиціи. Трудно было найти номеръ газеты, въ которомъ не значилось бы, что его доставили въ пьяномъ и безобразномъ видѣ, взятаго гдѣ-нибудь на перекресткѣ, загроможденномъ толпою, собравшеюся его слушать. Наконецъ совершенно утомительно становилось судить его за нищенство и заключать въ тюрьму за драку; законы выбились изъ силы, но и свѣтъ потерялъ всякое терпѣніе, и Поль замѣтилъ, что пора ему завоевать себѣ другое полушаріе. Онъ уѣхалъ.
   Здѣсь онъ повелъ такую же цыганскую жизнь: то былъ опекуномъ, то коммиссіонеромъ гостиницы, то швейцаромъ при желѣзной дорогѣ, дорожнымъ лакеемъ, полицейскимъ шпіономъ, привратникомъ въ циркѣ, редакторомъ англійскаго журнала, ветеринаромъ, учителемъ языковъ, агентомъ патентованныхъ лекарствъ, продавцомъ картинъ, спутникомъ нервическаго инвалида, который, по словамъ Классона, одержимъ ужасною маніей. Нечего и разсказывать, какъ онъ управился съ своими долгами и другими дѣлишками, потому что полиція сочла за лучшее пропустить его черезъ границу, чѣмъ возиться съ такимъ неизлечимымъ субъектомъ. Такимъ-то образомъ онъ странствовалъ нѣсколько лѣтъ по Европѣ -- ужасъ посольствъ, язва человѣколюбивыхъ комитетовъ. Складчины, чтобы дать возможность высокопочтенному Павлу Классонъ выкупить платье, часы, его божественную библіотеку, послать его въ Англію, на Анды, въ Африку были вездѣ публикованы. Я не могу сказать, сколько разъ онъ былъ избавленъ отъ самого отчаяннаго покушенія, или выхваченъ, какъ головешка изъ пожара; дѣйствительно, его положеніе всегда было, какъ на горячихъ угольяхъ.
   -- Я въ восторгѣ, сказалъ Девисъ, наполняя снова тарѣлку своего друга: -- я въ восторгѣ, что у васъ все такой-же славный апетитъ, какъ и въ старину, Поль.
   -- Да, Китъ, отвѣтилъ онъ съ вѣжливой улыбкой:-- апетитъ оказался мнѣ вѣрнѣе обѣда,-- можетъ быть, потому же, почему послѣдними оставляютъ человѣка -- кредиторы.
   -- Я предполагаю, что намъ трудненько-таки приходилось перебиваться, сказалъ Девисъ съ состраданіемъ.
   -- Нѣтъ, не то чтобы очень, сказалъ Классонъ, отодвигая отъ себя тарелку и зажигая сигару:-- мы всѣ обречены на борьбу, Китъ, вотъ что.
   -- Да, я думаю; но не совсѣмъ непріятно бороться, когда имѣешь фунтовъ тысячу въ годъ.
   -- Если бы богатство и пользованіе были всегда сосредоточены въ однихъ и тѣхъ же рукахъ, сказалъ Классонъ медленно:-- ваше замѣчаніе было бы неопровержимо; но на дѣлѣ не такъ, Китъ. Нѣтъ, нѣтъ; народъ, наслаждающійся жизнью, обыкновенно ничего не имѣетъ. Онъ, такъ сказать, временный гость на землѣ, явившійся за тѣмъ, чтобы провести нѣсколько мѣсяцевъ въ свое удовольствіе. Грогъ покачалъ отрицательно головой, а онъ продолжалъ: кто испыталъ болѣе вѣрность сказаннаго мною, чѣмъ мы съ вами? Много ли десятинъ отказали намъ и вамъ отцы по завѣщанію? Какого рода имущества, фабрики, желѣзныя дороги намъ достались? О, сказалъ онъ съ увлеченьемъ:-- дайте мнѣ незаслуженное наслажденіе жизнью -- и я, вѣроятно, не испыталъ бы и сотой доли удовольствія отъ этого завтрака. Позвольте вино, Китъ,-- эта бутылка лучше другой; и онъ чмокалъ губами, зажмуривъ глаза въ какомъ-то мечтательномъ восхищеніи.
   -- Мнѣ очень бы пріятно слышать что-нибудь о вашемъ житьѣ-бытьѣ, Поль, сказалъ Девисъ. Я часто встрѣчалъ ваше имя на страницахъ Times'а и Post'а, но я бы хотѣлъ отъ васъ собственно слышать эти разсказы.
   -- Дорогой Китъ, я прожилъ пятьдесятъ жизней. Но для васъ едва ли были бы интересны всѣ онѣ вмѣстѣ.
   -- Гдѣ ваша жена, Поль? спросилъ вдругъ Девисъ, потому что онъ начиналъ терять терпѣніе отъ афористическаго тона своего собесѣдника.
   -- Въ послѣдній разъ я слышалъ, сказалъ Классонъ медленно, разсматривая на свѣтъ свое вино: что она была въ Чикаго если я правильно произношу это слово,-- читала лекціи о нравахъ женщины. Правда, что никому этотъ предметъ неизвѣстенъ лучше Фанни.
   -- Я слышалъ, что она очень свѣдущая женщина, сказалъ Девисъ.
   -- Очень свѣдущая, сказалъ Классонъ: -- краснорѣчивая;-- не всегда, правда, какъ говорятъ французы -- "conséquente", но конечно свѣдующая и не дурно пишетъ стихи.
   Столько острой насмѣшки блестѣло въ глазахъ почтеннаго попа, когда онъ говорилъ послѣднія слова, что Девисъ не могъ не замѣтить этого; но вмѣсто всякихъ дальнѣйшихъ объясненій Классонъ воскликнулъ:-- за ея здоровье и благополучіе! и осушивъ стаканъ, спросилъ:-- а ваша, Китъ -- что она?
   -- Умерла недавно. Помните ее?
   -- О, да! Я написалъ первую статью объ ея появленіи въ Сюрей. Какая она была красавица! Я предсказывалъ ей большой успѣхъ; я вѣдь и спасъ ее отъ пустыхъ комическихъ ролей и совѣтовалъ ей играть въ Леди Тизль!
   -- Я завтра покажу вамъ ея портретъ -- ея дочь, сказалъ Девисъ съ страннымъ ощущеніемъ неловкости, отъ которой онъ закашлялся.-- Она выше своей матери, виднѣе.
   -- Очень трудно, это очень трудно въ самомъ дѣлѣ, сказалъ Классонъ съ важностью.-- Въ ней было столько врожденнаго изящества, что трудно съ ней сравняться; ея походка, положеніе головы, малѣйшій жестъ -- все это было очаровательно граціозно..
   -- Погодите, увидите Лицци, сказалъ съ гордостью Девисъ:-- увидите, что все это въ ней ожило.
   -- Вы ее назначаете также для сцены, спросилъ онъ безпечно.
   -- Для театра -- никакъ нѣтъ! возразилъ Девисъ грубо.
   -- А между тѣмъ это теперь штука очень прибыльная. Красота не рѣдкость въ Англіи; не рѣдкость и симметрія формъ; но отсутствіе граціи досталось англичанкамъ въ наказаніе за грѣхи всѣхъ нашихъ королей... Если она то, что вы говорите, Китъ; если она, короче, дѣйствительно дочь своей матери -- безумно было бы не пустить ее въ ходъ.
   -- И слышать не хочу'Эта дѣвочка стоила мнѣ какихъ-нибудь тысьчонокъ десять -- да-съ, тысьчонокъ десяти: школы тамъ, учителя и все прочее. Она недурна и не думаю, чтобы надо было выпускать ее изъ рукъ! Насчетъ красоты -- сравните съ кѣмъ хотите, равной не найдете,-- готовъ объ закладъ биться. И этакую дѣвушку я отдамъ на сцену? Она кокетничаетъ съ Дерби, увѣряю васъ, Поль, и будетъ на этихъ дняхъ первой фавориткой.
   -- Да будетъ! сказалъ Классонъ, поднимая стаканъ съ театральнымъ эффектомъ и разомъ осушивъ его.-- Теперь, сколько мнѣ извѣстно, театръ есть часто -- предверіе къ перству.
   -- Добьется она гербовъ и безъ этого, сказалъ рѣзко Девисъ.
   -- А, въ самомъ дѣлѣ? сказалъ Поль, приподнявъ немного брови; но хоть его тонъ вызывалъ на откровенность, собесѣдникъ его однако не счелъ ее умѣстною.
   -- Ну-съ, а вы сами, Классонъ, что вы подѣлывали въ послѣднее время? сказалъ Девисъ, желая перемѣнить предметъ разговора.
   -- Литература и искусства! Я посылалъ еженедѣльно статьи въ Лондонъ, въ качествѣ крымскаго корреспондента, да по временамъ письма о золотыхъ пріискахъ. Я рисовалъ портреты, по флорину съ человѣка, пока не исчерпалъ всѣхъ знаменитостей нашихъ трехъ сосѣднихъ деревень.
   -- Ну, а теперешніе ваши планы?
   -- Я имѣю нѣкоторыя поползновенія таки возвратиться къ своему сану. Эти новоизобрѣтенныя леченія водой принимаютъ ежедневно большіе и большіе размѣры; нѣкоторые завели нѣмецкіе оркестры, нѣкоторыя ословъ, нѣкоторыя лодки для катанья, другіе заводятъ библіотеки и лабораторіи,-- но послѣдняя хитрая выдумка есть пасторъ.
   -- Но вѣдь они васъ конечно знаютъ, Поль? Развѣ газеты васъ не расписали?
   -- Ахъ, Девисъ, любезный другъ, отвѣтилъ онъ съ благосклонной улыбкой:-- гораздо легче жить съ худой, чѣмъ съ хорошей славой. Мнѣ нужна недѣля -- одна недѣля пребыванія въ этихъ мѣстностяхъ, чтобы всѣмъ показаться святымъ мученикомъ. Я заключаю въ себѣ, такъ сказать, неизсякаемый источникъ благодушія, въ которомъ я никогда не чувствовалъ недостатка.
   -- Да, я помню это еще въ школѣ, сказалъ Девисъ сухо.
   -- Мы пошли разными путями, Китъ,-- suum cuique. Вы рѣшились, чтобы процвѣтать насчетъ человѣческой слабости, а я имѣю-интересъ въ добродѣтеляхъ.
   -- Ну, если вы существуете насчетъ человѣческихъ добродѣтелей, то не мудрено, что вамъ приходится постничать, сказалъ Девисъ сердито.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, Китъ, возразилъ тотъ съ кроткимъ упрекомъ.-- Міръ наполненъ личностями, у которыхъ такъ и кажется, что на лбу написано: "обманите меня, пожалуйста".
   -- Ну, сознаюсь, мнѣ мало попадалось такихъ господъ, сказалъ Девисъ съ грубымъ смѣхомъ.
   -- Тѣмъ лучше для васъ, сказалъ важно Поль. Довольно продолжительная пауза, послѣдовавшая за этимъ, была прервана внезапными словами Девиса.
   -- Не странно ли, что въ послѣднюю ночь я спросилъ себя, что за дьявольщина приключилась добродѣтельному Павлу, что газеты будто забыли его? Ужъ не умеръ ли онъ?
   -- Лазарь только уснулъ, сказалъ Классонъ:-- и въ самомъ дѣлѣ, мои послѣднія одинадцать недѣль очень похожи на безмятежный сонъ.
   Продолжая развитіе своихъ мыслей, Девисъ говорилъ далѣе:-- еслибъ я могъ теперь на него расчитывать, онъ бы, кажется, былъ для меня очень полезнымъ человѣкомъ.
   -- Если вы обдумываете пасквиль или сатиру, Китъ, это теперь не мое дѣло: я болѣе не приготовляю нарывныхъ мазей, а весь предался бальзамамъ. Они не затрудняютъ составленіемъ, а приносятъ болѣе дохода. Ахъ, Девисъ, мой достойный другъ, что за заблужденіе предполагать, что человѣкъ можетъ жить исключительно своими талантами, между тѣмъ какъ его истинные источники существованія заключаются въ характерѣ. Для жизни, состоящей въ легкомъ наслажденіи, для той благословенной нѣги, которая бы никогда не знала заботъ, нужна не голова, а сердце.
   -- Все что я могу сказать, это то, что для людей, съ которыми мнѣ приходится имѣть дѣло, сердце составляетъ чистые пустяки, а вся суть заключается въ головѣ.
   -- Узкій взглядъ на вещи, узкій взглядъ, мой другъ, повѣрьте мнѣ; стоитъ всмотрѣться въ жизнь, чтобъ убѣдиться въ противномъ.
   Въ отвѣтъ на все это Девисъ только злобно оскалилъ зубы. Напослѣдокъ онъ пристально взглянулъ на собесѣдника и сказалъ тихимъ, но явственнымъ голосомъ: -- оставимте всю эту комедію, будетъ вамъ разъигрывать предо мной. Когда я сказалъ, что могу въ васъ нуждаться, я сказалъ правду. Вы можете мнѣ оказать услугу -- большую услугу.
   -- Скажите, чѣмъ, сказалъ Классонъ, придвигая къ нему стулъ: скажите чѣмъ, и въ условіяхъ, повѣрьте, сойдемся.
   -- Объ этомъ будетъ еще время потолковать, сказалъ Девисъ, осторожно. Все что я могу теперь сказать вамъ, это -- то, что я могу въ васъ нуждаться.
   Классонъ вынулъ изъ кармана небольшую, очень замасленную записную книжку и съ карандашемъ въ рукѣ сказалъ:-- въ какое время, вы думаете, буду я вамъ нуженъ? Такъ, вообще приблизительно сказать.
   -- Думаю, что не позже мѣсяца, а можетъ быть и двухъ недѣль.
   -- Хорошо, сказалъ Классонъ, закрывая книжку, сдѣлавъ въ ней коротенькую замѣтку.-- Вы смѣетесь, сказалъ онъ добродушно:-- надъ моими методическими привычками, но я былъ во всю мою жизнь red-tapist, Китъ. Я не думаю, чтобы вы нашли у кого-нибудь бумаги, письма, документы и проч. въ такомъ порядкѣ, какъ у меня: все это перенумеровано, перемѣчено. Въ этомъ практическомъ порядкѣ много, много житейской мудрости.
   -- Какъ далеко отъ насъ Нейвидъ? спросилъ Девисъ полу-угрюмо, потому что претензіи его почтеннѣйшаго друга раздражали по-видимому его нервы.
   -- Кажется, шестнадцать или восемнадцать миль.
   -- Я завтра долженъ туда отправиться, или послать кого-нибудь, продолжалъ Девисъ.-- Почтмейстеръ извѣстилъ меня, что есть нѣкоторыя письма на мое имя. Не могли ли бы вы мнѣ этого сдѣлать?
   -- Съ удовольствіемъ; но прошу вспомнить, что чуть я оставлю это благословенное святилище, его двери замкнутся за мною навсегда. У нихъ есть такой странный законъ...
   -- Знаю, слышалъ, прервалъ его Девисъ.-- Я устрою это, не безпокойтесь. Поѣзжайте рано утромъ и привезите письма на мое имя, или на имя почтеннаго Бичера.
   -- Почтенный Бичеръ!.. сказалъ Классонъ, записывая это имя въ свою книжку. Мой дорогой! Въ послѣднее время я слышалъ это имя -- позвольте вспомнить -- да, лѣтъ двѣнадцать тому назадъ. Это было послѣ этого брайтонскаго дѣла. Я написалъ статью для Дубоваго сердца о "смертности нашей" аристократіи. Какъ я отдѣлалъ ихъ пороки, какъ заклеймилъ ихъ жизнь, полную распутства и преступленій!
   -- Ахъ, вы дьявольскій, старый лицемѣръ! вскричалъ Девисъ съ полусердитымъ смѣхомъ.
   -- Тутъ не было лицемѣрія, Китъ. Если я говорю, что статуя дурно сдѣлана, или анатомически -- неправильно, это не значитъ чтобы я думалъ, что у меня самого бюстъ Геркулеса, или члены Антиноя.
   -- Оставьте пожалуйста недостатки людей; это тоже, что ихъ долги: если вы не можете за нихъ заплатить, то не имѣете и права о нихъ толковать.
   -- Только для-ради общественной пользы, Китъ. Этого требуютъ наши обязанности въ отношеніи къ обществу, мой любезной другъ!
   -- Вздоръ! сказалъ сердито Девисъ, оттолкнувъ стаканъ; потомъ, спустя минуту, продолжалъ:-- какъ бы вамъ вернуться завтра до вечера? я этимъ сильно интересуюсь. Тамъ есть для меня важныя письма. Вотъ три монеты сказалъ онъ, положивъ золотыя деньги на столѣ. Вамъ больше ненужно.
   -- Странный магнетизмъ чувствуется въ рукѣ отъ прикосновенія къ золоту, сказалъ Классонъ, разсматривая монеты въ своей рукѣ.-- Какъ удивительно, что эти кусочки клейменаго листка такъ сильно говорятъ моему внутреннему сознанію.
   -- Только не напейтесь на нихъ -- вотъ и все, сказалъ Девисъ съ суровой дикостью манеры, вставая изъ за стола.-- Вотъ мой паспортъ; вамъ придется показать его. Затѣмъ прощайте, потому что мнѣ нужно написать большое письмо дочери.
   Классонъ вылилъ въ стаканъ остатки бургонскаго вина, выпилъ и, икая, со словами -- поспѣшу въ Капитолій!-- вышелъ изъ комнаты.
  

ГЛАВА XVIII.

Семейное собраніе.

   По дорогѣ, пріятно осѣненной липами, брелъ тихонько Девисъ на встрѣчу своей дочери. Былъ пріятный осенній день, тихій безмолвный и сумрачный -- одинъ изъ тѣхъ успокоительно дѣйствующихъ дней, которые располагаютъ къ пріятной мечтательности самого немечтательнаго человѣка. Девисъ разсматривалъ глубокую долину, по которой пробирался чистый ручеекъ, а густые орѣшники бросали на него прохладную тѣнь; богатыя пастбища, по которымъ бродили стада; вершины осеннихъ горъ, которыхъ снѣга сливались съ облаками -- онъ смотрѣлъ на все это и чувствовалъ, не зная самъ какъ и отчего, какое-то успокоеніе вѣчно занятого, вѣчно тревожнаго своего ума.
   Разсматривая эту прекрасную картину, въ которой формы и краски сливались въ одно стройное цѣлое, его воображеніе представило ему слѣдующій вопросъ: Неужто есть люди, которыхъ навсегда удовлетворяетъ это мирное существованіе? И затѣмъ пришла мысль: если бы такая жизнь продолжалась безпрестанно, что же бы сталось съ натурой, подобно моей, осужденной на бездѣйствіе? Могъ ли бы я жить? Или я наслаждался бы жизнію безъ вѣчнаго сообщества съ моими товарищами? Онъ обдумывалъ долго все это и не могъ добиться какого-нибудь положительнаго заключенія. Онъ припомнилъ то время, когда все это могло бы ему понравиться, когда онъ могъ бы безъ сожалѣнья проститься съ этимъ хлопотливымъ свѣтомъ; но теперь уже онъ вкусилъ волшебную отраву той битвы, когда человѣкъ борется съ человѣкомъ и когда даже жажда барыша меньше одушевляетъ, чѣмъ чувство зависти и соперничества,-- теперь слишкомъ поздно, слишкомъ поздно! Какъ странно ему показалось, когда онъ оглянулся теперь на свою бурную, прошлую жизнь со всѣми ея случайностями и опастностями; какъ странно было подумать, что есть же вотъ существованіе тихое, безмятежное и притомъ спокойное; что есть же страна, гдѣ для хитрости, для коварства нѣтъ занятія, гдѣ всякія продѣлки и подлости безполезны!
   Рѣзкое хлопанье почтальонскаго бича пробудило его отъ этихъ размышленій и, взглянувъ, онъ увидѣлъ, что быстро приближается почтовый экипижъ. Онъ сдѣлалъ знакъ головой, экипажъ остановился и не прошло минуты, какъ Лицци Девисъ была въ рукахъ своего отца. Онъ два раза поцѣловалъ ее и потомъ, обнявъ ее рукою, съ гордостью и наслажденіемъ любовался ея прекрасными чертами, теперь особенно блестѣвшими; удовольствіемъ этого свиданія.
   -- Какая ты красавица, Лицци! сказалъ онъ восторженно.
   -- А вы какимъ молодцомъ смотрите, папаша, отвѣтила она, ласкаясь.-- Кажется, эта покойная сельская жизнь удивительно хорошо на васъ подѣйствовала. Я положительно утверждаю, что вы стали пятью годами моложе, не правда ли, мистеръ Бичеръ?
   -- Ахъ, Бичеръ! Какъ поживаете? вскричалъ Девисъ, горячо сжимая его руку. Именно славно, что всѣ вотъ собрались, сказалъ онъ и, взявъ подъ руки и дочь и Бичера, отправился пѣшкомъ, а экипажу приказалъ ѣхать шагомъ.
   -- Какъ вы откопали эту мѣстность? спросилъ Бичеръ: -- мы нигдѣ не могли найти ее на картѣ.
   -- Я здѣсь проѣзжалъ года 24-ре тому назадъ, а я никогда не забываю ни мѣстностей, ни физіономій. Я подумалъ, что если представятся благопріятныя обстоятельства, можно будетъ и вспомнить -- и видите, что я былъ правъ. Ты пополнѣла, Лицци,-- такъ кажется по крайней мѣрѣ. Но пойдемъ, разскажи мнѣ о своей жизни въ Э; весело было? Мѣсто было пріятное?
   -- Прелестное, папенька!-- если бы вы еще были съ нами -- мы не выѣхали бы, кажется. Такія великолѣпныя и живописныя окрестности, а потомъ вечеромъ Курзаль съ своимъ страннымъ народомъ, такъ что я отъ души хохотала. Вотъ и стражъ мой можетъ засвидѣтельствовать.
   -- Да, вы не стѣснялись, я долженъ признаться.
   -- Я, напротивъ, сдерживалась до чопорности; я была настоящей каррикатурой англосаксонской благопристойности, сказала она, придавая себѣ строгій видъ.
   Угрюмое выраженіе лица Девиса понемногу изчезло и смѣнилось веселымъ, и онъ смѣялся самымъ чистосердечнымъ, добрымъ смѣхомъ.
   -- Что вы говорили графу, Лицци? спросилъ онъ.-- Неправда ли, это былъ славный джентельменъ?
   -- Онъ былъ забавенъ своимъ самодовольствомъ; но если кому ужъ оно слишкомъ наскучало, онъ дѣлался какимъ-то тупымъ!
   -- Все это вѣрно, точно по писаному! воскликнулъ Бичеръ отъ всей души, потому что онъ ненавидѣлъ этого человѣка и завидовалъ малѣйшимъ его достоинствамъ.
   -- Вообще, онъ представлять собою такъ ловко поддѣланную монету, что послѣ и на настоящія гинеи смотрѣлось какъ-то съ недовѣріемъ.
   -- Какъ она его узнала -- какъ читаетъ въ немъ! воскликнулъ Девисъ въ восторгѣ.
   -- А вѣдь я все думалъ, что онъ вамъ нравится, воскликнулъ Бичеръ: -- и ручаюсь, что онъ и самъ тоже думаетъ, считаетъ себя первымъ вашимъ любимцемъ.
   -- Пусть думаетъ, если это ему нравится, отвѣтила она съ беззаботнымъ смѣхомъ.
   Девисъ замѣтилъ выраженіе лица Бичера при этихъ ея словахъ; онъ видѣлъ, что эта недовѣрчивая натура встревожилась и онъ постарался изгладить это впечатлѣніе.
   -- Я увѣренъ, что ты Лицци никогда не показывала ему притворнаго сочувствія? сказалъ онъ.
   -- Къ нему сочувствія? сказала она спѣсиво:-- и не подумала! Подобныя личности -- это все равно, что нанятыя лошади, которыми пользуется всякой, требуя, чтобъ они послужили только во время найма.
   -- Ну, Бичеръ, сказалъ смѣясь, Девисъ: -- я убѣжденъ что она не станетъ разбирать ни вашего характера, ни моего.
   -- А я, клянусь Юпитеромъ! не убѣжденъ. И серьезный тонъ этихъ словъ вызвалъ смѣхъ со стороны Девиса.
   -- Вотъ мы и дошли, сказалъ Девисъ, вводя ихъ въ маленькую гостинницу, гдѣ все было приготовлено для ихъ пріема.
   Внутренность ея была еще гораздо лучше живописной наружности, и Лицци, сошедши обѣдать, была въ восхищеніи отъ своей чистой, изящной комнаты и отъ прелестнаго вида, раскрывавшагося предъ ея окнами.
   -- У меня великолѣпная квартира, сказалъ Бичеръ:-- они мнѣ дали уборную съ маленькой, витой лѣстницей къ рѣкѣ и съ ванной въ натуральной скалѣ. Все это просто роскошь!
   Слушая это, Девисъ улыбался отъ удовольствія. Послѣдніе дни онъ самъ занимался всѣми приготовленіями, съ цѣлью произвести самое благопріятное первое впечатленіе. Отдадимъ ему справедливость, что его заботы увѣнчались полнымъ успѣхомъ. Во всѣхъ комнатахъ было множество цвѣтовъ, и ихъ благоухающій воздухъ, слегка колеблемый звуками падающей воды, дѣйствовалъ невыразимо-успокоительно послѣ путешествія. Къ тому же обѣдъ сдѣлалъ бы честь лучшей европейской гостинницѣ; и штейнбергское вино, которое хозяинъ продавалъ только изъ особеннаго расположенія, было совершенство! Но лучше всего этого, лучше свѣжей форели съ ея золотыми и лазурными пятнышками, лучше нѣжнаго Ilelibraten съ его сладенькимъ соусомъ -- лучше красныхъ куропатокъ и самаго свѣжаго дессерта, котораго кисти соперничали съ фонтенебловскими,-- лучше, говорю, всего этого было счастливѣйшее расположеніе духа собесѣдниковъ въ это время! Никогда не было, кажется, трехъ человѣкъ, такъ расположенныхъ къ наслажденію. Лицци, среди шумной, безпокойно-веселой жизни въ послѣднее время стала уже чувствовать усталость и стремленіе пожить въ мѣстѣ укромномъ, тихомъ и живописномъ. Для Бичера теперь была, кажется, первый разъ въ его жизни покойная минута. Здѣсь не было ни полиціи, ни кредиторовъ. Девисъ же не боялся перемѣнчиваго счастья въ игрѣ -- онъ былъ увѣренъ въ выигрышѣ. Что значило тутъ днемъ, даже недѣлей раньше, или позже; онъ былъ увѣренъ, что цѣль, къ которой онъ столько лѣтъ стремился, была почти достигнута.
   Не менѣе этого они были довольны и другъ другомъ. Никогда Лицци не казалась Бичеру болѣе очаровательной. Во всѣхъ своихъ прежнихъ безчисленно-великолѣпныхъ нарядахъ никогда она не казалась столь прекрасной, какъ теперь, въ простенькомъ кисейномъ платьѣ съ ярко-голубой лентой, въ блестящихъ волосахъ съ маленькимъ букетомъ розъ, кокетливо красовавшемся надъ ухомъ, потому что она, шутя, подражала старинной пастушеской "coiflure". Въ довершеніе благополучія Бичера, и Девисъ былъ въ хорошемъ расположеніи духа, что рѣдко съ нимъ случалось: ни слова рѣзкаго, возраженія и упрека, какъ ни прислушивался Бичеръ съ какою-то дѣтскою боязливостью. Напротивъ, Девисъ доходилъ до откровенности, предлагалъ даже на обсужденіе Бичера разные вопросы и благосклонно выслушивалъ. Читатель, которому удавалось когда нибудь удостоиться отъ ученнѣйшаго спеціалиста одобренія своего посильнаго сужденія о предметѣ его спеціальности, можетъ понять, какъ Бичеръ былъ невыразимо счастливъ, когда ему удавалось сказать что нибудь такое, что заслуживало одобренія Девиса,-- точно первую золотую медаль получалъ.
   Какъ пріятно было въ такія минуты слышать игру и пѣніе Лицци на вѣтхомъ, жалкомъ фортепьяно, которое и не мечтало никогда о такой чести! Съ свойственною ей игривостью, она переходила отъ патетическихъ мелодій къ комическимъ, къ импровизированнымъ описаніямъ пребыванія въ Э со всѣми его курьезными личностями, не исключая графа и самого Бичера, который подобными вещами никогда не обижался, а смѣялся надъ ними отъ всей души.
   -- Не удивительно ли,-- не удивительно ли? восклицалъ Грогъ, когда она ушла въ садъ и они остались вдвоемъ.
   -- Вотъ такая же она была и въ Э. Положимъ, вотъ этакъ сидитъ за фортепьяно, шутитъ,-- задайте ей самый серьезный вопросъ, и она тотчасъ отвѣтитъ, какъ, слѣдуетъ, точно цѣлый день думала объ этомъ предметѣ.
   -- Еслибъ она родилась въ вашемъ классѣ, Бичеръ, чтобы съ ней было теперь, повѣдайте-ка мнѣ? сказалъ Девисъ, и было много энергіи въ его словахъ.
   -- Я могу вамъ одно сказать, воскликнулъ Бичеръ въ сильномъ восторгѣ:-- нѣтъ теперь для нея ни одного общественнаго положенія слишкомъ высокаго.
   -- Славно сказано, пріятель, славно сказано, съ чувствомъ воскликнулъ Девисъ:-- и вотъ за ея здоровье!
   -- Этотъ тостъ, по всей вѣроятности, былъ въ честь меня? сказала Лицци, заглядывая въ окно:-- а въ знакъ признательности честь имѣю пригласить васъ чай пить. Послѣ чего миссъ Девисъ ушла въ свою комнату, немножко утомленная путешествіемъ и нѣсколько взволнованная свиданьемъ съ отцомъ. Откуда это въ немъ такая привѣтливость, даже нѣжность въ обращеніи, которую она прежде въ немъ никогда не видала? Его прежняя краткая, сухая рѣчь, его пронзительный, недовѣрчивый взглядъ замѣнились теперь тонами спокойной довѣрчивости и ласковости.
   "Развѣ, можетъ быть, до сихъ поръ мнѣ приходилось его видѣть въ минуты безпокойства и волненія? Такова ли его природа? Или тяжелыя обстоятельства жизни вызываютъ подобныя черты его характера? Не можетъ ли онъ быть, при болѣе счастливыхъ обстоятельствахъ, всегда такой привѣтливый и довѣрчивый, какимъ я его видѣла сегодня?" Эта послѣдняя мысль приводила ее въ восхищеніе. Какъ это содѣйствовало-бы тому идеалу жизни, который она такъ любила!-- "Онъ ошибается во мнѣ, говорила она громко:-- если онъ думаетъ, что мое сердце питаетъ какое нибудь высокое честолюбіе. Тихая, скромная жизнь въ неизвѣстности, въ такой мѣстности какъ напримѣръ эта -- вотъ всѣ мои желанія. Я не ищу торжествъ, не ищу счастливаго соперничества." Взглядъ въ зеркало мимоходомъ вызвалъ яркій румянецъ на ея щеки. Былъ-ли онъ слѣдствіемъ этихъ прекрасныхъ глазъ, этихъ бровей, этого полнаго благородной гордости выраженія лица, которое какъ будто служило живымъ опроверженіемъ ея скромныхъ желаній? Чуть ли не такъ, потому что она поспѣшила прибавить:-- конечно, это не потому, чтобы я бѣжала съ поля сраженія, чтобы я безславно уклонялась... Кто тамъ? воскликнула она быстро, услышавъ стукъ въ дверь,
   -- Я, Лицци. Я слышалъ, что ты еще не спишь и хотѣлъ предложить тебѣ прогуляться при лунномъ свѣтѣ,-- что скажешь на это?
   -- Съ величайшимъ удовольствіемъ, папа! вскричала она, отворяя дверь.
   -- Набрось же шаль на плечи, дитя мое, сказалъ онъ:-- воздухъ немножко сырой. Мы пойдемъ вдоль рѣки.
   Полная луна свѣтила съ безоблачнаго неба довольно яркимъ свѣтомъ и наполняла самыми рѣзкими контрастами свѣта и тѣни дикую и нестройную картину, сообщая ей еще болѣе поразительный эффектъ. Причудливаго вида скалы задерживали теченіе рѣки; искривленные корни торчали въ разныхъ направленіяхъ по берегу и, при лунномъ освѣщеніи и теченіи воды, они въ полусвѣтѣ принимали фантастическія формы и, казалось, безпокойно двигались. Это предположеніе было довольно вѣроятно потому что по временамъ по водѣ хлесталась мѣстами вѣтка корня, точно рука тонувшаго пловца.
   Отецъ и дочь сперва шли молча, увлеченные разстилавшеюся передъ ними дикою картиной. Лицци воображала, что это былъ бой рѣчныхъ духовъ, какихъ нибудь чудовищныхъ, злыхъ титановъ; или, когда показывались болѣе красивыя формы, ей представлялось, что это шаловливая толпа нимфъ купается при лунномъ свѣтѣ. А Грогъ -- тотъ вспоминалъ Аскотскую суматоху, когда разъяренная чернь разогнала полицію; и воспоминаніе это было такъ сильно, что онъ отъ души расхохотался.
   -- Скажите мнѣ, папа, пожалуйста, о чемъ вы хохочете? спросила она.
   -- Вспомнилъ, что видѣлъ въ старые годы -- нѣчто похожее на это движеніе деревьевъ надъ водою.
   -- Но что же такое? спросила она настойчивѣе, потому что онъ опять захохоталъ при воспоминаніи.
   -- Для тебя неинтересное, отвѣтилъ онъ рѣзко; и нѣсколько стыдясь слишкомъ грубаго тона своего отвѣта, онъ прибавилъ:-- хоть я и много кое-чего видѣлъ на своемъ вѣку, но въ этомъ найдется мало порядочнаго для твоего удовольствія или развитія, Лицци.
   Лицци молчала; ей хотѣлось, чтобъ отецъ говорилъ, но не знала, какой ему сдѣлать вопросъ. Это тѣмъ страннѣе, что и отецъ очень желалъ, чтобъ она подала ему предметъ для разговора.
   Послѣ продолжительнаго молчанія, онъ глубоко вздохнулъ и сказалъ:-- я думаю, что мало веселаго можетъ разсказать о свѣтѣ тотъ, кто дожилъ до моихъ лѣтъ,-- я вовсе не хочу этимъ напугать тебя, моя дочь. На дняхъ ты узнаешь мои мысли и этого съ тебя будетъ довольно.,
   -- И неужели люди такъ коварны и недостойны, какъ вы говорите?
   -- Я, однимъ словомъ, разскажу тебѣ всю исторію, Лицци. Люди, родившіеся въ счастливомъ общественномъ положеніи и въ довольствѣ, могутъ быть прекрасные и честные, если этого пожелаютъ; остальное же человѣчество должно быть мошенниками -- хочется, или не хочется.
   -- Очень грустную картину вы мнѣ представляете.
   -- Такую,-- какъ есть, дочка, отвѣтилъ онъ, оживляясь:-- каждый человѣкъ въ свѣтѣ есть большой игрокъ; пусть онъ бранитъ кости, бѣгъ, карты,-- онъ все-таки играетъ во что-нибудь на свѣтѣ: для полученія мѣста въ кабинетѣ, должности въ колоніи, епископства, или командованія полкомъ. Разница въ томъ, что одни игроки допускаютъ въ игрѣ счастье, а другіе дѣйствуютъ навѣрняка и думаютъ, что знаютъ игру въ совершенствѣ.
   Она глубоко вздохнула, но не сказала ни слова.
   -- Да и женщины тоже самое, заключилъ онъ:-- однѣ играютъ, чтобы доставить мужьямъ высшую должность, другія изъ-за почести при дворѣ.
   -- А неужто никто не стоитъ выше этихъ мелкихъ? вдругъ воскликнула она въ негодованіи.
   -- Есть нѣкоторыя,-- я упомянулъ о нихъ: тѣ, которыя родятся въ Онѣ могутъ быть великодушными, благородными, сколько имъ угодно. Они всему выучились, ничѣмъ не затрудняются, и вотъ почему онѣ господствуютъ надъ другими. Имъ не надо карабкаться до мѣстечка; онѣ не встрѣтятъ затрудненій,-- толпа всегда даетъ имъ дорогу.
   -- Но вѣроятно есть же и другія, низшія общественныя положенія, въ которыхъ человѣкъ можетъ быть честнымъ и даже гордымъ?
   -- Такихъ не знаю, если только есть они, сказалъ Девисъ сердито. Правовѣды, священники, купцы -- всѣ они, я предполагаю, болѣе или менѣе лукавятъ.
   -- А Бичеръ, бѣдный Бичеръ? быстро спросила Лицци. И было въ ея тонѣ столько нѣжности, что трудно было отгадать настоящее значеніе ея словъ.
   -- Почему ты называешь его бѣднымъ Бичеромъ? спросилъ Девисъ быстро.-- Онъ не умираетъ съ голоду.
   -- Я не имѣю въ виду его состоянія. Я думала только о его характерѣ.
   -- А онъ въ этомъ смыслѣ бѣденъ,-- а, бѣденъ? спросилъ Девисъ полустрого.
   Если она не отвѣтила, то это потому, что боялась оскорбить отца, котораго такъ быстро измѣнившійся тонъ разговора показалъ ей, что онъ больше имъ заинтересованъ, чѣмъ можно было предполагать.
   -- Послушай-ка, Лицци, сказалъ онъ, прижавъ къ себѣ сильнѣе ея руку и стараясь возбудить ея вниманіе:-- люди, принадлежащіе къ сословію Бичера, не нуждаются ни въ ловкости, ни въ находчивости, ни въ твердости воли, какъ... какъ люди въ родѣ нашего брата, короче сказать. Немного генія нужно, чтобы написать вексель банкиру; немного таланта, чтобы сказать "да", или "нѣтъ" въ палатѣ лордовъ. Свѣтъ -- я говорю объ ихъ свѣтѣ -- всего болѣе доволенъ ими, когда въ нихъ мало способностей. А Бичеръ именно такого сорта личность.
   -- Да вѣдь онъ, кажется, не перъ? спросила она быстро.
   -- Нѣтъ, но можетъ быть не сегодня -- завтра. Онъ теперь увѣренъ въ возможности быть перомъ, какъ я -- въ невозможности! И вотъ, бѣдный Бичеръ, какъ вы его недавно назвали, становится лордомъ виконтомъ Лаккингтономъ съ двѣнадцатью или четырнадцатью тысячами годового дохода! Увѣряю тебя, что изъ всѣхъ лучше всего наслаждаются жизнію -- англійскіе лорды съ хорошимъ состояніемъ.
   -- А справедливо ли то, что я читала, спросила Лицци:-- что это высокое положеніе, дающее столько преимуществъ, открыто и доступно всѣмъ, кто имѣетъ достаточно таланта или ловкости, чтобы его достигнуть? Люди самого незначительнаго происхожденія, если они только одарены высшими качествами и ревностно посвящаютъ себя служенію отечеству, отъ времени до времени принимаются въ это благородное братство?
   -- Все это вздоръ изъ пансіонскихъ тетрадокъ, не вѣрь въ этомъ ни одному слову. Все это чепуха и хвастовство, вымыслы въ родѣ старой исторіи о золотомъ вѣкѣ. Плуты всегда придумаютъ какія-нибудь мудрыя изреченія, которыя расходятся по свѣту и которымъ, вслѣдствіе постояннаго ихъ повторенія, наконецъ вѣрятъ. Вотъ въ чемъ все дѣло, сказалъ онъ, вдругъ остановившись и продолжая говорить съ большею энергіею:-- вотъ я здѣсь стою, Христофоръ Девисъ, съ такимъ же количествомъ смысла въ головѣ, какъ и у любого лорда, возсѣдающаго на своемъ парламентскомъ креслѣ; а между тѣмъ мнѣ также полезно будетъ хлопотать сдѣлаться лошадью, какъ попасть въ великобританскіе перы. Это не можетъ удасться, дочь моя, не можетъ!
   -- Но вѣдь я слышала, что многіе талантливые люди за свои услуги были возводимы...
   -- Да, да. Имъ нужны, по временамъ, знающіе юристы, для помощи въ запутанныхъ вопросахъ; или, если страна о нихъ начинаетъ забывать, то они стараются привлечь въ свои ряды счастливаго военными успѣхами полководца; иногда они поступаютъ, какъ старая барыня, которая садитъ въ свой экипажъ здоровеннаго молодца, когда ѣдетъ по несовсѣмъ безопасной отъ разбойниковъ дорогѣ; но какъ бы то ни было, нужны по крайней мѣрѣ три поколѣнія, чтобы эти новички были признаны прочей братіей.
   -- Какая надменная спесь! воскликнула Лицци; но въ ея голосѣ ничто не обнаруживало порицанія.
   -- Ну какая тутъ спесь? это просто тупость, вскричалъ онъ;-- тупость, признаваемая людьми за величайшій умъ. Они тоже для народа, что бубеньчикъ для осла. Они прогуливаются по Сент-Джемской улицѣ, и полисменъ меня локтемъ толкаетъ съ дороги, по которой они идутъ; они шатаются по лоскутному ряду, и самыя лошади закручиваютъ дугой хвосты и ступаютъ торжественнѣе, чѣмъ обыкновенно; войдутъ ли они въ церковь, и священникъ тотчасъ откашляется и начинаетъ говорить громче и внятнѣе, собственно для нихъ. И если бы само благословенное солнце было англійскимъ учрежденіемъ, оно бы отдало весь свой свѣтъ и всю теплоту перамъ.
   -- И тѣмъ, которые воздаютъ имъ подобныя почести, развѣ не стыдно такъ унижаться?
   -- Стыдно?! когда одно приближеніе къ нимъ считается за особенную честь. Когда лордъ встрѣтитъ меня и кивнетъ головой съ вопросомъ: "какъ поживаете Девисъ?" мои... знакомые, я хотѣлъ сказать, почувствуютъ ко мнѣ двойное почтеніе противъ обыкновеннаго. Не то, чтобы я добивался этого, прибавилъ онъ сурово: я ихъ насквозь вижу, больше чѣмъ они воображаютъ, гораздо лучше, чѣмъ они знаютъ меня!
   Лицци задумалась; ей на память пришелъ разговоръ, который она имѣла однажды съ Бичеромъ о нравахъ великосвѣтскихъ людей и о недоступности этого класса общества.
   -- Я желала бы, папенька, предложить вамъ вопросъ, сказала она наконецъ.
   -- Можно, можно, дочка. Постараюсь отвѣтить.
   -- И не разсердитесь, не оскорбитесь?
   -- Нисколько. Будь только чистосердечна, и я буду какъ нельзя добрѣе.
   -- То, о чемъ я хотѣла спросить, это... не подумайте, папенька, что это простое любопытство, пустая прихоть,-- нѣтъ это желаніе знать, какъ вести себя... я хотѣла бы знать... кто мы?.. что мы такое?..
   Кровь бросилась въ лицо и виски Девису, такъ что онъ побагровѣлъ, ноздри раздулись и глаза дико блеснули, точно получилъ онъ самую тяжелую обиду отъ врага передъ лицомъ всего свѣта.
   -- Клянусь небомъ! воскликнулъ онъ съ глубокимъ вздохомъ: -- я не думаю, чтобы кто нибудь осмѣлился въ Европѣ задать мнѣ этотъ вопросъ. Это я говорю не для устрашенія тебя -- въ тебѣ много моего мужества.
   -- Если бы я знала, что это васъ такъ взволнуетъ...
   -- Напротивъ, отъ этого я тебя еще болѣе полюблю, еще болѣе признаю моей дочерью, воскликнулъ онъ, обнимая ее съ чувствомъ.
   -- Но это такъ взволновало тебя, дорогой папа...
   -- Теперь прошло; я также хладнокровенъ, какъ и ты. Вотъ моя рука; видишь -- ни слѣдовъ нервнаго раздраженія. "Кто мы?" воскликнулъ онъ, повторяя точно отголосокъ ея вопроса.-- Я хотѣлъ бы знать, кто изъ 28 милліоновъ англичанъ могъ бы отвѣтить на такой вопросъ? Есть книжечка, или двѣ, которыя разсказываютъ о перахъ и баронахъ, кто они такіе, а объ остальныхъ изъ насъ... Онъ движеніемъ руки окончилъ свою мысль. Мой отвѣтъ былъ бы похожимъ на отвѣты многихъ другихъ. Я сынъ человѣка, который носилъ одинаковую со мной фамилію и который, если бы жилъ, разсказалъ бы ту же исторію, что и я. А что такое мы -- это другой вопросъ, прибавилъ онъ лукаво:-- хоть, собственно говоря, англійскіе нравы и жизнь достаточно облегчаютъ отвѣтъ на этотъ вопросъ. Каждый, неимѣющій вѣрныхъ средствъ существованія и, повидимому, ничего для нихъ недѣлающій, есть или дворянинъ или бродяга. Если онъ положительно и совершенно неспособенъ сдѣлать что нибудь для себя, онъ дворянинъ; если онъ можетъ заняться тѣмъ или другимъ, онъ не болѣе, какъ бродяга.
   -- А вы, папа? спросила она сколько можно хладнокровнѣе.
   -- Я? и то, и другое немножко быть можетъ, отвѣтила, онъ, спустя нѣсколько времени.
   Послѣдовавшее довольно продолжительное молчаніе было тягостно для обоихъ; Лицци не смѣла повторить своего вопроса, хоть онъ и остался безъ отвѣта; а Девисъ зналъ, что онъ не съумѣлъ бы быть такъ откровеннымъ, какъ обѣщалъ. Его умъ испытывалъ тяжелую борьбу. Глубокая тайна всей его жизни, которой онъ пожертвовалъ всѣмъ счастьемъ семейной жизни изъ-за которой онъ рѣшился удалиться отъ собственнаго дитяти, оставляя его постоянно среди общества и привычекъ, изъ которыхъ каждая увеличивала между ними разстояніе,-- все это было теперь у него на устахъ: одно слово могло открыть все и разрушить всѣ надежды, которыя столько времени ласкали это сердце. Сдѣлать изъ Лицци леди, нетолько окружить ее всѣми условіями и требованіями этого общественнаго положенія, но и напитать ея душу чувствами и образомъ мыслей, свойственныыми этому сословію,-- все это было постоянной задачей его жизни. Для этого онъ работалъ, выбивался изъ силъ, интриговалъ, хлопоталъ много -- много лѣтъ. Какія ужасныя сцены ни встрѣчались ему, съ какимъ отчаяннымъ напоромъ силъ онъ выдерживалъ! Въ опасномъ промыслѣ игорнаго стола какія самыя черныя стороны человѣческихъ страстей не приходилось ему затрогивать, съ какими самыми презрѣнными личностями имѣть дѣло, видѣть ихъ наглыми среди торжества, низкими въ минуты неудачь, скрягами, расточителями, научиться угадывать ихъ малѣйшія движенія, вздохъ, повороты пальцевъ, губъ, разомъ узнавать, гдѣ именно лежитъ самая слабая сторона! И все это для того только, чтобы дочь его могла жить въ атмосферѣ, недоступной ему самому... Вотъ какія чувства и воспоминанія боролись въ немъ въ настоящее время.-- Вотъ она стоитъ, подумалъ онъ, стоитъ такою, какой сдѣлали ее всѣ мои усилія и какой желали самыя пламенныя надежды и кто бы могъ сказать, что сдѣлаетъ мое одно слово изъ этой чистой, незапятнанной натуры? Какъ она перенесетъ извѣстіе, что ея положеніе въ свѣтѣ -- обманъ, что жизнь ея -- ложь, что она дочь Грога Девиса -- "Ноги"? Все это часто приходило ему въ голову; много онъ придумалъ разныхъ средствъ все это когда-нибудь открыть ей, но теперь все это какъ-то не шло къ дѣл у. Приходила и другая мысль.-- Сколько времени еще этотъ обманъ можетъ продолжаться? Долженъ ли я подождать? сказалъ онъ: -- и, если такъ, то чего же? Да, чего же? вотъ вопросъ. Того ли, чтобы кто-нибудь другой открылъ ей тайну и сказалъ, чья она дочь?" Онъ зналъ, съ какой злобой открываютъ въ этомъ свѣтѣ подобныя вещи; жизнь достаточно успѣла его съ этимъ познакомить! Его крѣпкая рука дрогнула и по всему тѣлу пробѣжалъ судорожный трепетъ при одной этой мысли.
   -- Вамъ холодно, папа! Не больны ли вы? сказала она заботливо.
   -- Нѣтъ. А что? спросилъ онъ строго.
   -- Вы дрожали; я боюсь, не больны ли вы?
   -- Я никогда не хвораю, отвѣтилъ онъ тѣмъ же тономъ: -- есть пуля въ бедрѣ гдѣ-то, никогда не знали гдѣ -- она-то по временамъ и безпокоитъ меня. Кромѣ этого, я не имѣю надобности въ лекарствахъ.
   -- Въ какомъ это сраженіи вы получили пулю?
   -- Не въ сраженіи -- на дуэли. Это старая исторія и вспоминать о ней не стоитъ. Но ты не бойся, дочь моя; личность, выстрѣлившая въ меня, живетъ, хоть я долженъ сознаться, что жизнь ея не красна. Читала ты когда нибудь газеты -- позволяли читать въ школѣ?
   -- Нѣтъ; но украдкой я заглядывала въ нихъ въ гостиной. Это было чтеніе такое привлекательное; въ немъ было столько дѣйствительности. Но зачѣмъ вы меня спрашиваете?
   -- Не знаю зачѣмъ -- такъ. Пробормоталъ онъ полу-угрюмо и поникнулъ головою.-- Да, вскричалъ онъ, послѣ остановки: -- мнѣ нужно было знать, не встрѣчала ли ты въ нихъ когда нибудь моего имени -- нашего имени?
   -- Разъ, только разъ и очень давно я видѣла и спросила гувернантку, распространена ли эта фамилія въ Англіи, и она сказала: да. Я помню, что статья привлекла мое вниманіе въ это время. Разсказывалось о юношѣ -- забыла его имя -- о юношѣ, который застрѣлился въ отчаяньи послѣ какого-то проигрыша и разсказъ былъ подъ заглавіемъ: "Еще о Грогѣ Девисѣ".
   Девисъ отступилъ и голосомъ, звучавшимъ дикой страстью, вскричалъ:
   -- Ну, дальше? Что же дальше? Эти слова были произнесены такимъ страшнымъ голосомъ, что Лицци остолбенѣла отъ ужаса и не могла ничего сказать.-- Ты не слыхала меня? крикнулъ онъ: -- я спрашиваю, что же дальше?
   -- Быль какой-то разсказъ, какъ бѣдняга совершилъ самоубійство; я плохо помню. Мнѣ любопытно только было знать, кто былъ этотъ Грогъ Девисъ...
   -- И она тебѣ не сказала, не сказала?..
   -- Нѣтъ; она ничего о немъ не знала?
   -- Такъ я тебѣ скажу. Онъ стоитъ передъ тобой!
   -- Вы! папа -- вы! дорогой папа. О нѣтъ, нѣтъ! вскричала она умоляющимъ голосомъ и бросилась къ нему на шею съ горькимъ плачемъ.-- О нѣтъ, я этому не повѣрю!
   -- А почему? Что же въ этомъ разсказѣ безчестнаго для меня? Полно, полно, будешь продолжать плакать, обидишь -- да, Лицци, обидишь меня.
   Она подняла голову, вытерла глаза и стояла передъ нимъ покойно и неподвижно. Ея блѣдное лицо, блѣднѣе отъ луннаго свѣта, теперь не обнаруживало ни слѣда страсти и волненія.
   Девисъ хотѣлъ поддержать ее рукой въ минуту ея сильнаго безпокойства; но она была хладнокровна, стояла молча, какъ вкопанная, точно услышала разомъ ужасное извѣстіе, но все-таки не потеряла бодрости. Ея неподвижный, упорно-холодный взглядъ былъ для него самымъ сильнымъ упрекомъ въ свѣтѣ.
   -- Если не знаешь теперь, кто мы, то знаешь, что мы, дочь моя,-- не такъ ли? воскликнулъ онъ рѣзкимъ и страстнымъ голосомъ.-- Я собирался сто разъ сказать тебѣ это. Въ эти послѣдніе два года я чуть не каждую недѣлю начиналъ къ тебѣ объ этомъ письмо. Я дѣлалъ больше: я вырѣзывалъ все въ газетахъ и составлялъ коллекцію, чтобы дать тебѣ когда-нибудь прочесть. Въ самомъ дѣлѣ, я медлилъ только потому, что ты казалась такой счастливой. Но я чувствовалъ, что настанетъ время... что нужно будетъ узнать это раньше или позже... и лучше отъ меня, чѣмъ отъ другихъ... Я убилъ бы того, кто бы сказалъ тебѣ. Что же ты молчишь? Что происходитъ у тебя въ умѣ?
   -- Не знаю, проговорила она глухо.-- Не понимаю, проснулась ли я!
   -- Да! воскликнулъ онъ съ ужасной борьбой: -- ты теперь проснулась; прошедшее было сонъ!-- сонъ, въ которомъ ты была княгиней со всевозможными нелѣпостями; это былъ сонъ. Свѣтъ былъ ко мнѣ тогда милостивъ. Счастье помогаю мнѣ, за что бы я ни принялся. Но наконецъ оно мнѣ измѣнило -- да, измѣнило! Съ того времени... теперь этому ровно два года и одинадцать дней... я ничего не выигрываю! Самые юные оксфордцы поражали меня моимъ собственныхъ оружіемъ. Я то и дѣло продавалъ -- то ферму, то домъ, то лошадей. Я посылалъ деньги тебѣ, каждую гинею. Что я самъ дѣлалъ -- дѣлалъ въ долгъ, пока не поселился въ Коттсвудѣ; все было кончено: я раззорился!
   -- Раззорились! машинально проговорила она и судорожно сжавъ его руку: -- вы, вѣроятно, имѣли друзей...
   -- Друзья славная вещь, когда хорошо идутъ дѣла; друзья хороши, пока есть хорошій поваръ и замороженное шампанское, но терпѣть не могутъ изодранныхъ сапогъ и измятой шляпы. Притомъ, кредитъ купца основывается только на его удачѣ. Пусть только дѣла пойдутъ плохо, пусть только заговорятъ: "Дурно идутъ дѣлишки у горемыки Девиса: онъ такъ несчастливъ!" пусть только скажутъ это -- и всѣ отшатнутся отъ тебя, какъ отъ прокаженнаго; никто не поможетъ тебѣ, никто не посовѣтуетъ ни словечкомъ. И они правы! Смѣйся, если хочешь; я же суевѣренъ,-- но никто не увѣритъ меня, что нѣтъ какого-то счастья. Какое бы оно тамъ ни было, мое измѣнило -- я раззорился!
   -- И они не помогли вамъ? Вы вѣроятно многимъ-таки помогали?..
   -- Видишь ли, Лицци, сказалъ онъ:-- теперь ты можешь понимать все. Если, напримѣръ, природный дворянинъ -- личность, хоть, въ родѣ Бичера, если бы такой баринъ запутался, сейчасъ множество явится готовыхъ выручить; одни изъ уваженія къ роду, другіе по семейнымъ связямъ, тѣ въ надеждѣ, что такимъ господамъ всегда легче поправиться рано или поздно. Люди низкаго происхожденія помогутъ ему, потому что онъ почтеннѣйшій Аннесли Бичеръ; по совсѣмъ другое относительно Грога Девиса. Каждый радъ, когда раззорится "Нога"..
   -- Нога -- это, кажется, значитъ на воровскомъ языкѣ... значитъ...
   -- Человѣкъ, держащій пари, подхватилъ Девисъ. Человѣкъ, занимающійся бѣгами, какъ профессіей, называется у нихъ "Ногою", хоть они и не назовутъ такъ прямо въ глаза, добавилъ онъ съ саркастической улыбкой.
   -- Продолжайте, сказала она тихо послѣ минутнаго молчанія.
   -- Что продолжать? воскликнулъ онъ грубо: -- я все тебѣ сказалъ. Тебѣ нужно было знать, что я и какъ живу. Ну, все теперь знаешь. Газеты, если будешь читать, дадутъ тебѣ болѣе ясное понятіе; но объ одномъ не могутъ сказать, не могутъ сказать, дочь моя, что то, о чемъ я думалъ цѣлые вечера, цѣлыя ночи.
   -- И что довело васъ до этой жизни, папа? Сами выбрали?
   -- Я довольно сказалъ тебѣ -- слишкомъ довольно, кажется, отвѣтилъ онъ сердито.-- Не спрашивай больше. Если бы Девисъ взглянулъ тогда ей въ лицо, какъ былъ бы сильно пораженъ имъ! Она была блѣдна, какъ мраморъ; даже губы потеряли краску, а по щекамъ тихо струились крупныя слезы.
   -- И вотъ пробужденіе отъ блестящаго сна, которымъ я такъ долго наслаждалась! разгадка жизни, полной дорого-стоившихъ безразсудствъ, предупрежденія малѣйшихъ желаній и вкусовъ! Это оборотъ медали, представлявшей меня существомъ высокаго происхожденія и сословія! Если эти мысли прежде всего мелькнули въ ея головѣ, то за ними вскорѣ послѣдовалъ вопросъ: почему же такія извѣстія еще болѣе не унижаютъ ее?-- Отчего же, вскричала она: я слушаю все это только съ недовѣріемъ, но не съ чувствомъ униженія? Неужто у меня достанетъ силъ бороться съ самою надменною аристократіею въ Европѣ?
   -- Еще одинъ вопросъ, папа, сказала она тихо и обдуманно: -- еще одинъ желала бы вамъ предложить. Это послѣдній -- и какъ вамъ угодно, отвѣтьте, или нѣтъ. Зачѣмъ это вы привычками и воспитаніемъ поставили меня въ такое положеніе, которое совершенно не шло къ жизни, выпавшей мнѣ на долю по рожденію?
   -- Не можешь развѣ догадаться? сказалъ онъ рѣзко.
   -- Можетъ быть, я и догадываюсь, сказала она тихимъ, но твердымъ голосомъ.-- я помню, какъ вы однажды вечеромъ сказали Бичеру: когда жеребенокъ обѣщаетъ быть хорошимъ бѣгуномъ, его всегда стоитъ воспитывать!
   Девисъ покраснѣлъ; его уши ясно слышали, какъ кровь приливала ему въ голову. Былъ ли это стыдъ? Былъ ли гнѣвъ? Была ли странная радость видѣть, что собственное его сердце такъ ярко отражалось въ его дитяти? или все это вмѣстѣ? Какъ бы то ни было, онъ не сказалъ ни слова, но молча шелъ медленно рядомъ съ ней.
   Тихій, слабый вздохъ Лицци внезапно встревожилъ его, и онъ сказалъ:-- ты больна -- ты устала, дочь моя?
   -- Я бы хотѣла вернуться домой, проговорила она спокойно, но чуть слышно. Онъ повернулъ назадъ, не говоря ни слова и они пошли къ гостинницѣ.
   -- Когда я предложилъ это гулянье, Лицци, я никакъ не думалъ, что оно будетъ такъ неудачно.
   -- Это не ваша вина, отвѣтила она грустно.
   -- Право, я думалъ, что можно будетъ дольше держать тебя въ неизвѣстности. Я могъ протянуть это еще недѣльки на двѣ.
   -- О, это было бы безполезно; вѣдь я тутъ никогда не могла бы имѣть голоса. Кажется, ночь стала холоднѣе?
   -- Нѣтъ; тоже, что и было, когда мы вышли, сказалъ онъ угрюмо.-- Теперь, когда ты знаешь все дѣло, началъ онъ послѣ нѣсколькихъ минутъ молчанія: -- есть еще предметъ, о которомъ мнѣ нужно съ тобой поговорить; онъ собственно тебя касается, и рано или поздно надо имъ заняться. Ну, какъ на счетъ Бичера; онъ былъ къ тебѣ внимателенъ,-- неправда ли?
   -- Не болѣе того, сколько я могла ожидать отъ человѣка въ его положеніи относительно меня.
   -- Да, но былъ внимателенъ. Я посылалъ Ліеншталя узнать дѣло, и онъ извѣстилъ меня, что обращеніе Бичера обнаруживало привязанность, а твое не показывало отвращенія. Правда это? Онъ тебѣ не нравится?
   -- Не нравится? нѣтъ, напротивъ; онъ такой вѣжливый, услужливый, такой уступчивый, такой любезный, что не можетъ не нравиться. Онъ не очень блестящъ...
   -- Онъ будетъ перомъ, прервалъ Девисъ.
   -- Я подозрѣваю, что всѣ его взгляды на жизнь полны предразсудковъ.
   -- Онъ будетъ перомъ, продолжалъ Девисъ.
   -- Онъ получилъ крайне небрежное образованіе.
   -- Ему оно не нужно.
   -- Я думала, что оно нужно для достиженія положенія.
   -- Онъ достигъ -- онъ въ немъ увѣренъ; у него не отнимутъ его. Однимъ словомъ, дочь моя, по закону и рожденію онъ имѣетъ положеніе въ свѣтѣ и богатство, котораго десять поколѣній людей, въ родѣ меня, работая каждый часъ, во всю жизнь не успѣютъ пріобрѣсти. Онъ будетъ англійскимъ перомъ, и я не знаю титула, который бы имѣлъ болѣе силы.
   -- Но изъ всѣхъ его недостатковъ сказала Лицци, которая, повидимому, мало вникала въ замѣчанія отца, а какъ будто развивала собственную мысль:-- изъ всѣхъ его недостатковъ самый большой и самый вредный -- это убѣжденіе, что величайшій признакъ ума перехитрить и надуть своего сосѣда, что эта ловкость есть высокое качество, что лукавство значитъ геній.
   -- Да, это жалкія качества для поддержанія жизни, сказалъ Девисъ:-- но я говорю тебѣ разъ навсегда, не нужно ему быть блестящимъ или остроумнымъ. Онъ будетъ имѣть право входить туда, куда не приведутъ его никакія ухищренія въ мірѣ;-- жить въ положеніи, котораго онъ не могъ бы добиться, еслибъ даже писалъ драмы, какъ Шекспиръ, строилъ мосты, какъ Брюнель, или воспитывалъ лошадей, какъ Джонъ-Скоттъ; и еслибъ ты только знала, дитя мое, что эти люди думаютъ другъ о другѣ и что свѣтъ думаетъ о нихъ, ты увидѣла бы, что это лучшая цѣль всѣхъ усилій.
   Лицци не отвѣчала ни слова; но каждое слово рѣчи отца, такъ сказать, процѣживалось въ ея умѣ, и она обдумывала всѣ вытекавшія изъ его словъ заключенія. Такъ идя въ молчаніи рядомъ, дошли они до дому. Въ небольшомъ садикѣ у самого входа, они остановились и стояли лицомъ къ лицу, ярко освѣщенные луною. Девисъ увидѣлъ, что глаза ея были красны и щеки омочены слезами, но что это волненіе уступило мѣсто холодному спокойствію.
   -- О, бѣдная моя Лицци! сказалъ онъ съ глубочайшимъ чувствомъ: -- если бы я не зналъ такъ хорошо свѣта, еслибъ я не зналъ, какъ мало выигрываютъ въ свѣтѣ, слушая голосъ своего сердца, еслибъ не зналъ, какъ ты и сама будешь думать обо всемъ этомъ лѣтъ черезъ 10 или 12,-- я не рѣшился бы на это...
   -- И это... должно... быть? проговорила она, запинаясь и отрывистымъ голосомъ.
   Девисъ обнялъ ее и, прижавъ къ груди, горько заплакалъ.
   -- Полно, полно, вскричалъ онъ:-- поди, поди, дитя мое; поди лягъ, усни немножко. И, говоря это, онъ быстро ушелъ, оставивъ ее одну.
  

ГЛАВА XIX.

Поѣздка въ Нейвидъ.

   Задолго до того времени, какъ Лицци могла уснуть, а уснуть не могла она долго, потому-что сердце ея въ первый разъ было сильно опечалено, -- ея отецъ отправился на почтовой лошади къ Рейну. Онъ просилъ, чтобъ отвѣтъ на его телеграфическую депешу былъ посланъ въ Нейвидъ, и сюда-то онъ теперь пробирался.
   Странная вещь, что когда, люди, въ родѣ его, сильно взволнованы, когда ихъ чувствительность, долго подавляемая, и сдерживаемая суровостью жизни, наконецъ проявляется, они скорѣе испытываютъ какое-то дикое желаніе личной борьбы, чѣмъ чувство примиренія. Побуждая лошадь бѣжать скорѣе, онъ не щадилъ ни бича, ни шпоръ. Одинъ на этой безлюдной дорогѣ онъ громко спрашивалъ себя: не также ли одинъ онъ и на этомъ бѣломъ свѣтѣ?-- Не пустыня ли будетъ передо мною, куда бы я ни бросился? Никогда я не слыхалъ о человѣкѣ, у котораго бы не было своего угла, пристанища, за исключеніемъ меня.
   Но часъ какой-нибудь тому назадъ было существо, которое любило его всѣмъ сердцемъ, которое видѣло или воображало, что видѣло, богатый источникъ прекрасныхъ качествъ въ его жестокомъ, рѣзкомъ обращеніи; существо, которое рисовало въ своемъ воображеніи то, чѣмъ бы онъ могъ быть при болѣе благопріятныхъ обстоятельствахъ и при лучшемъ развитіи.-- Вотъ, восклицалъ онъ громко:-- и вотъ она знаетъ теперь, что я такое! Какъ она это перенесетъ? Подчинится ли? Разобьетъ ли ее это? Или въ ней довольно моей крови, чтобы храбро все это преодолѣть? О, если бы только она знала свѣтъ, какъ я знаю его -- со всей его житейской грязью, съ его подлыми рабами и деспотами; о, еслибы она знала настоящую жизнь! Она увидѣла бы, что я продалъ себя, какъ продаютъ себя милліоны другихъ, и она многое простила бы мнѣ.
   Было часовъ 8 пріятнаго осенняго утра, когда Грогъ доѣхалъ до Нейвида и пробирался по маленькой улицѣ, то и дѣло сталкиваясь съ крестьянами, шедшими на базаръ. Пробираясь осторожно верхомъ въ ихъ толпѣ, среди разныхъ плодовъ и другихъ товаровъ, онъ доѣхалъ до небольшой гостинницы, гдѣ предполагалъ позавтракать.
   Въ это время почта не была еще открыта, такъ что онъ приказалъ приготовить себѣ завтракъ и позаботился о своемъ нѣсколько утомившемся конѣ. Ему подали завтракъ въ общей залѣ, гдѣ сидѣли два путешественника, по которымъ съ перваго же раза видно было, что они англичане. Оба они были молоды, свѣжи; на нихъ лежалъ чисто британскій отпечатокъ полускромности, полусмѣлости, и не смотря на появленіе незнакомца, они продолжали говорить на своемъ родномъ языкѣ съ той увѣренностью, что иностранецъ не пойметъ ихъ. Можно предположитъ впрочемъ, что усы и борода Грога, его обшитый шнурками травянисто зеленаго цвѣта сюртукъ, его голубые очки -- все это дѣлало его похожимъ на кого угодно въ свѣтѣ, только не на подданнаго королевы Викторіи.
   Съ перваго же взгляда, брошеннаго на нихъ, онъ сейчасъ узналъ, къ какому классу общества они принадлежали: это были юноши изъ Оксфорда, или Кембриджа, въ отпуску на вакацію,-- личности, къ которымъ онъ всегда питалъ глубочайшее презрѣніе. Онъ презиралъ ихъ претензіи на хитрость, на ловкость, ихъ желаніе прослыть "солидными людьми", между тѣмъ какъ ихъ солидность только и проявлялась въ игрѣ на бильярдѣ, избіеніи мѣщанина, попойкѣ у себя дома. Ну, куда годятся подобные миньятюрные пророки?
   Углубившись въ свою газету, или бифстексъ, Девисъ не обращалъ вниманія на ихъ отрывочный, рѣзкій разговоръ; но вдругъ, среди доходившихъ до него по временамъ фразъ, послышалось ему имя Бичера. Онъ сталъ внимательно слушать и услышалъ слѣдующее. Одинъ разсказывалъ другому, что, ожидая его прибытія въ Ахенѣ, онъ принялся слѣдить за Бичероімъ и "поразительной дѣвушкой", которая съ нимъ была. Изъ его словъ видно было, что весь Ахенъ былъ въ высшей степени заинтересованъ ея появленіемъ. Всѣ видѣли, что она ему была ни сестрой, ни женой, ни любовницей. Кто жъ она была? и какъ было объяснить это таинственное сопутствіе?-- Взглянули вы бы на нее, продолжалъ разскащикъ:-- она обыкновенно появлялась часовъ въ одинадцать, рѣдко раньше, одѣтая такъ великолѣпно, что за поясъ затыкала всѣхъ мелкихъ германскихъ принцессъ,-- столько было блестящихъ украшеній! Говорили, правда, что все это было поддѣльное; я могу вамъ только сказать, что старая леди Бэмутъ шла разъ нарочно подлѣ нея, чтобы разсмотрѣть ея шарфъ; она объявила, что онъ настоящій брюссельскій и стоитъ -- не помню сколько, и что за одинъ потерянный вечеромъ опалъ, выпавшій изъ ея браслета, Бичеръ заплатилъ на другое утро нашедшему его 600 франковъ.
   -- Ну, такъ деньги были фальшивыя, прервалъ его другой:-- Бичеръ раззорился, у него нѣтъ ни гроша,-- я такъ слышалъ.
   -- Я тоже слышалъ, возразилъ другой.-- Но можно ли говорить, что человѣкъ раззорился, когда у него есть кареты, лошади, ложа въ оперѣ, когда онъ живетъ въ лучшихъ отеляхъ, когда сторожъ въ Ахенѣ сказалъ мнѣ, что онъ за одни цвѣты заплатилъ болѣе 500 франковъ? Эта дѣвушка, кто бы она ни была, имѣла капризное пристрастье къ розамъ и гіацинтамъ, и ей все это привозилось изъ Роттердама. Это ужъ черезъ чуръ для раззорившагося человѣка!
   -- Можетъ быть, у ней самой есть деньги, замѣтилъ другой полубеззаботно.
   -- Вещь возможная, да; я видѣлъ, что каждый разъ, какъ она пила воду, отдавала дѣвушкѣ золотую монету.
   -- Но она не была леди -- по происхожденію: это разрѣшаетъ все дѣло.
   Девисъ вздрогнулъ, какъ отъ укола; здѣсь изъ устъ этихъ юношей онъ долженъ былъ выслушать житейскій урокъ и узнать, что всѣ его траты, все чѣмъ только онъ хотѣлъ облегчить ей положеніе въ обществѣ, было роковымъ ослѣпленіемъ, не болѣе. Но подобно горячимъ людямъ вообще, онъ старался найти вину не въ себѣ, а въ другихъ. Онъ обвинялъ Лицци. Какое право она имѣла обращать на себя исключительное вниманіе всѣхъ посѣтителей водъ? Зачѣмъ было гоняться за такой безразсудной извѣстностью? Конечно, она была новичкомъ въ свѣтѣ и можно ей извинить; но Бичеръ -- это было одно, что онъ именно зналъ -- Бичеръ долженъ былъ указать ей на опасность, предохранить ее. Къ чему было выставлять дѣвушку наглымъ пересудамъ личностей, въ родѣ этихъ? И онъ на нихъ пристально взглянулъ и подумалъ, какъ было бы ему легко повергнуть въ горесть два семейства,-- быть можетъ на всю жизнь сдѣлать несчастной какую-нибудь счастливую семью, которую онъ никогда не видалъ, никогда не долженъ былъ увидѣть...
   Но всѣ эти размышленія были вдругъ прерваны звукомъ его собственнаго имени. Старшій изъ собесѣдниковъ произнесъ его, разсказывая о брюссельской дуэли и изъясняя подробно, со всѣмъ сознаніемъ своей опытности въ этихъ дѣлахъ, различныя причины, почему "никто не долженъ быль драться съ такимъ человѣкомъ, какъ Девисъ".-- Я объ этомъ разговаривалъ съ Стенуэртомъ и Эллисомъ, и они оба со мною согласны.
   -- Но какъ же быть? спросилъ младшій.
   -- Передать его въ руки полиціи, или хорошенько избить бичомъ -- заплатить за обиду пять фунтовъ штрафа, и конецъ.
   -- Ну, а если этотъ "Грогъ", какъ они его называютъ, не согласится на подобною расправу?
   -- Что онъ можетъ сдѣлать? Гласность можетъ уничтожить его. Какъ только онъ выйдетъ изъ своею логовища, на него, точно на волка близь деревни, всѣ сейчасъ бросятся.
   Если бы тотъ, который выразилъ это мнѣніе, бросилъ взглядъ на незнакомца, сидѣвшаго на концѣ стола, онъ увидѣлъ бы, что его сравненіе было не дурно. Девисъ, рѣшившись сидѣть смирно и слушать, очень походилъ на волка.
   -- Не хорошо было бы, сказалъ младшій,-- для удовлетворенія личной обиды обращаться къ другимъ.
   -- Развѣ не знаете, Джорджъ, прервалъ его другой, что и между людьми есть хищныя твари, какъ и между животными, и согласитесь, что слѣдуетъ травить ихъ за зло, которое они причиняютъ, и за тѣ бѣдствія, которыя отъ нихъ терпитъ цѣлый свѣтъ. Одна такая личность въ своемъ логовищѣ хуже тигра притаившагося въ кустарникѣ.
   -- А какъ съ нимъ быть, говорилъ Эллисъ: -- развѣ вы съ тигромъ станете драться? развѣ выйдете на дуэль съ равнымъ оружіемъ? и не убьете ли вы его какъ и гдѣ можете?
   Девисъ всталъ и была минута колебанія въ его умѣ, колебанія, смыслъ котораго если бы могли прочесть оба путешественника, то они навѣрное предпочли бы курить сигары въ пасти дикаго звѣря. Но однакожъ они продолжали сидѣть, пуская небрежно клубы голубого дыма и едва удостоивая бросать мимоходомъ взглядъ на выходившаго изъ комнаты Девиса.
   Хирурги утверждаютъ, что если бы мы основательно знали необыкновенную нѣжность строенія тканей человѣческаго тѣла и сложность его отправленій, то не рѣшились бы ни двигаться, ни даже говорить, изъ опасенія разстроить весь нашъ организмъ. Точно также, если бы мы въ жизни знали всѣ опасности, которыя почти ежеминутно со всѣхъ сторонъ грозятъ намъ, подкопы, вулканы, по которымъ мы то и дѣло ступаемъ, какого ужаса было бы преисполнено все наше существованіе! Такъ и теперь: еще одно слово, взглядъ одного изъ собесѣдниковъ -- и кто-нибудь изъ нихъ поплатился бы жизнью. Тяжело вздохнувъ отъ вынесенныхъ страданій, Девисъ съ удовольствіемъ почувствовалъ себя на открытомъ воздухѣ; въ его умѣ бродило неопредѣленное сознаніе, что онъ избѣгнулъ опасности, но какой, гдѣ, какъ -- онъ не могъ дать себѣ отчета.
   Сѣлъ онъ на маленькое крылечко подъ тѣнью виноградника; живописная улица съ рѣзными шпицами домовъ и изящными балконами плавно спускалась къ Рейну, который бѣжалъ внизу быстрыми волнами. Эта пріятная картина шевельнула нервы и у Девиса. Онъ почти успокоился. Веселые наряды и привѣтливыя лица крестьянъ, проходившихъ мимо, ихъ оживленные шутливые голоса, ихъ дружескія встрѣчи -- все это сообщило его мыслямъ болѣе веселый характеръ. Онъ подумалъ о Лицци, какъ ей бы это понравилось, какъ она бы наслаждалась! и вдругъ сердце его сжалось; онъ вспомнилъ, что она теперь не то, что была прежде. Иллюзія, сдѣлавшая ея жизнь вѣчнымъ веселымъ праздникомъ, увы, исчезла навсегда! Волшебство, придававшее столько прелести ея существованію, было разрушено! Къ чему послужило ея высокое умственное образованіе, къ чему очарованіе, которое она распространяла вокругъ себя, къ чему всѣ совершенства, которыми она украшала общество -- когда все это только еще рѣзче выставляло разницу между ней и знатностью и богатствомъ? Быть выше ихъ по красотѣ, уму, талантамъ и обхожденію, а ниже по общественному положенію -- вотъ вѣчный урокъ, который со вчерашняго вечера ей придется постоянно изучать!
   -- Да, бормоталъ онъ: -- она знаетъ теперь, что она такое; но ей придется еще узнавать, что другіе о ней думаютъ. Какъ горько въ эту минуту онъ упрекалъ себя, что открылъ ей эту тайну! Въ тысячу разъ лучше было бросить всякое честолюбіе, а только сохранить любовь и довѣріе, которыя она къ нему питала. Намъ надо бы отправиться въ Америку, въ Австралію. Въ какой нибудь далекой странѣ я могъ бы заработывать свое существованіе и меня не преслѣдовала бы прежняя жизнь. Она наконецъ не оставляла бы меня; ея привязанность поддерживала бы меня во всѣхъ испытаніяхъ. Ее не поразили бы просто неудачи, и мнѣ не нужно было оскорблять ея самолюбіе правдивымъ разсказомъ обо всемъ, всемъ...
   Пока онъ такъ размышлялъ, путешественники вышли и сѣли подлѣ него; старшій, желая закурить сигару, обратился къ Девису и пробормоталъ по нѣмецки просьбу дать ему огня. Грогъ молча подалъ ему свою сигару, а младшій путешественникъ сказалъ: Не очень вѣжливъ!-- рыжій жидъ!
   -- Какой нибудь странствующій ювелиръ, думаю! сказалъ другой: -- какая славная цѣпочка!
   О юноши, какъ бы вы отскочили, еслибы знали на какомъ тонкомъ льду вы стоите и какая подъ нимъ страшная бездна! Девисъ всталъ и отправился по улицѣ. Звуки рожка извѣщали о приближеніи почты и почтамтъ долженъ былъ открыться чрезъ нѣсколько минутъ. Направившись къ открытому окну зданія, онъ спросилъ: не было ли письма капитану Христофору?-- Нѣтъ.-- Капитану Девису?-- Нѣтъ.-- Почтенному Аннесли Бичеру?-- Тотъ же отвѣтъ. Онъ уже хотѣлъ удалиться въ смущеніи, когда кто-то закричалъ:-- позвольте! вотъ только что получилась телеграфическая депеша; распишитесь въ полученіи. Онъ смѣло подписался К. Христофоръ и сквозь толпу отправился далѣе.
   Хоть его сердце и сильно билось отъ неизвѣстности и ожиданія, но рука его не дрогнула, когда распечатывала депешу. Вотъ содержаніе этихъ строкъ; ихъ немного, но вѣдь онѣ могли заключать въ себѣ всю судьбу человѣка. Мы ихъ передаемъ цѣликомъ:
   "Уильяму Христофору Нейвидъ, въ Нассау.
   "Виконтъ умеръ вчера, въ четыре часа по полудни. Адвокаты требуютъ безотлагательно адреса А. Б -- а.
   "Дѣлопроизводство уже началось".
   Девисъ прочелъ четыре-пять разъ эти строки и бормоталъ сквозь зубы:-- теперь можно надѣяться... дѣло идетъ.
   -- Кажется, Джорджъ, сказалъ одинъ изъ молодыхъ путешественниковъ своему товарищу: -- нашъ пріятель въ зеленомъ костюмѣ получилъ извѣстіе о какомъ-нибудь лотерейномъ выигрышѣ. Глаза-то какіе сдѣлалъ! видѣли? Такъ и сверкнули сквозь голубыя очки.
   -- Осѣдлай вороного, вскричалъ Грогъ, проходя мимо конюшни:-- дай ему стаканъ вишневки и подведи его къ дверямъ.
   -- Знаетъ, какъ обращаться съ старой почтовой лошадью, сказалъ хозяинъ.-- Не разъ вѣрно ѣзжалъ на курьерскихъ сѣдлахъ.
  

ГЛАВА XX.

Какъ Грогъ Девисъ разговаривалъ, а Аннесли Бичеръ слушалъ.

   Когда Девисъ вернулся въ маленькую гостинницу, онъ съ удивленіемъ узналъ, что Аннесли Бичеръ провелъ день -- одинъ. Лицци жаловалась на головную боль и не выходила изъ своей комнаты. Грогъ выслушалъ это съ взглядомъ серьезнымъ, почти строгимъ; онъ почти догадался, что болѣзнь была тутъ не болѣе, какъ предлогомъ; онъ лучше зналъ, чему приписать ея отсутствіе. Отобѣдали они съ глазу на глазъ; но они стѣснялись другъ другомъ и о вчерашней задушевной веселости не было и помина. Бичеръ долженъ былъ сообщить Девису результаты своего визита къ Штейну, а у Грога тоже многое бродило въ головѣ, хоть онъ и не думалъ передавать всего.
   Они попивали вино въ бесѣдкѣ изъ виноградника и курили сигары въ благоухающей атмосферѣ розъ и жасминовъ, надъ хрустальной рѣчкой, игриво бѣжавшей у ногъ ихъ и среди горъ, на вершинѣ которыхъ пурпуровыми лучами блестѣло заходившее солнце.
   -- Видно, надо, чтобъ насъ Лицци немножко оживила, сказалъ Девисъ, послѣ долгаго молчанія съ обѣихъ сторонъ.-- Мы какъ-то сонны безъ нея.
   -- Клянусь Юпитеромъ! все перемѣнилось бы, еслибъ она была тутъ, отвѣтилъ Бичеръ съ жаромъ.
   -- Какъ-то лучше становится, когда присутствуетъ молоденькая дѣвушка, сказалъ Девисъ, пуская дымъ изъ сигары:-- а вѣдь она не дура?
   -- И я думаю, что нѣтъ, проворчалъ Бичеръ полусердито.
   -- Конечно, она не знаетъ жизни, какъ мы съ вами; она многаго-таки не видала, многаго ей не приходилось испытывать; но дайте срокъ, пусть войдетъ только въ роль, и увидите, какъ она станетъ справляться!
   -- У нея на все голова! подтвердилъ Бичеръ.
   -- Да, и въ добавокъ то, что называется тактомъ; въ какое хотите общество поставьте ее, хоть между герцогинями -- и она будетъ на своемъ мѣстѣ, и еще какъ!
   Бичеръ вздохнулъ, но онъ смотрѣлъ нѣсколько уныло.
   Послѣдовало опять молчаніе; ей ни одного звука, кромѣ шума передаваемой бутылки и губъ, выдыхавшихъ длинныя струи табачнаго дыма.
   -- Ну, что еврей Штейнъ? далъ вамъ денегъ? наконецъ спросилъ Девисъ.
   -- О да, съ удовольствіемъ далъ; въ самомъ дѣлѣ, онъ такой податливый, что я пустилъ-таки ему кровь. Вы говорили, чтобы взять двѣ тысячи флориновъ; но я подумалъ, что немножко больше намъ не помѣшаетъ, и вотъ я сказалъ:-- Лазарь, старый пріятель, если бы мы устроили этакъ... тысячъ на десять...
   -- Десять тысячъ! сказалъ Девисъ, вынувъ изо рта сигару и смотря на него строго, но безъ гнѣва.
   -- Видите ли, еслибы у меня были деньги съ собой, началъ было Бичеръ тономъ повѣствовательнымъ и не безъ нѣкотораго ужаса: -- и если бы старый пріятель не содралъ учета...
   -- Ну, довольно объ этомъ; въ самомъ дѣлѣ, сколько мнѣ по опыту извѣстно, всѣ жиды таковы. Но вы получили?
   -- Да, да! скалалъ Бичеръ робко, потому что онъ еще не былъ увѣренъ въ своей безопасности.
   -- Хорошо сдѣлано, хорошо придумано! сказалъ довольно ласково Грогъ.-- Намъ нужна порядочная сумма, чтобы испытать этотъ, проектируемый мною, новый способъ двойной ставки. Открывъ его пятью Naps мы должны имѣть возможность довести его до четырехъ сотъ восьмидесяти, что, смотря по ходу дѣла, можетъ случиться одинъ разъ изъ семнадцати тысячъ трехъ сотъ сорока.
   -- О, если такъ, прервалъ его Бичеръ: -- то я, значитъ ловко устроилъ. Я купилъ у стараго Штейна книжицу, которую онъ называлъ "Сокровищемъ" и въ которой изложены всякія хитрости игры. Вотъ она, сказалъ онъ, вынимая изъ кармана томикъ.-- Я надъ нимъ просидѣлъ цѣлый день. Я ломалъ голову самъ надъ тремя карточными задачами, но ничего не добился.
   -- Какъ это онъ рѣшился разстаться съ ней? спросилъ Денисъ, внимательно разсматривая книгу.
   -- А вотъ, я ему далъ неслыханную цѣну, то есть я долженъ ему дать,-- что составляетъ все различіе, сказалъ Бичеръ, смѣясь короче, я ему далъ вексель, на три мѣсяца, на тысячу...
   -- Флориновъ?
   -- Нѣтъ, фунтовъ, фунтовъ стерлинговъ, сказалъ Бичеръ съ нѣкоторымъ усиліемъ.
   -- Это именно неслыханная цѣна, замѣтилъ Грогъ съ разстановкой, но безъ малѣйшаго признака неудовольствія на лицѣ.
   -- Но вѣдь вы... не находите... что это дорого? пропустилъ сквозь зубы Бичеръ.
   -- Можетъ быть, и нѣтъ, при извѣстныхъ обстоятельствахъ, сказалъ Девисъ съ удареніемъ.
   -- Что вы разумѣете подъ извѣстными обстоятельствами?
   Девисъ бросилъ сигару въ рѣку, отодвинулъ бутылку и стаканы, чтобы было гдѣ опереться обѣими руками, и, устремивъ пристально на Бичера глаза, но безъ гнѣва, сказалъ: какъ часто я вамъ говорилъ, Бичеръ, что безполезно пробовать со мной лукавить. Потому-что, сударь, я знаю всѣ карты въ вашихъ рукахъ.
   -- Даю вамъ честное слово, Грогъ...
   -- Мѣсяца на три? сказалъ Девисъ насмѣшливо.-- Нѣтъ, нѣтъ, мой милый, дудки! Я не сержусь -- нѣтъ, нимало, пріятель; тутъ нѣтъ ничего дурного, кромѣ потери времени.
   -- Чтобъ меня повѣсили, четвертовали, если я только знаю, что вы предполагаете, Грогъ! воскликнулъ Бичеръ съ жалкой миной.
   -- Ну, хорошо; -- я вижу, что я въ васъ лучше читаю, чѣмъ вы во мнѣ. Вы дали Лазарю тысячу фунтовъ за книгу, прочитавши статейку въ Times.
   -- Какую статейку?
   -- Да ту, гдѣ говорится, что титулы вашего брата незаконны.
   -- Никогда не видалъ, никогда не слыхалъ, вскричалъ Бичеръ въ непритворномъ ужасѣ.
   -- Ну, положимъ, я вамъ повѣрю сказалъ Девисъ несовсѣмъ охотно.-- Дѣло вотъ въ чемъ: въ одномъ письмѣ изъ Крыма было сказано, что друзья одного претендента на титулы и имѣнія, которыми теперь пользуется лордъ Лаккингтонъ, такъ увѣрены въ успѣхѣ дѣла, что предложили молодому солдату, начавшему этотъ искъ, сколько ему угодно денегъ, чтобы купить повышеніе на службѣ.
   -- Повторяю вамъ и клянусь честью, что никогда ничего подобнаго не читалъ и не слыхалъ.
   -- Конечно, я вѣрю, сказалъ Грогъ.
   Долго еще Бичеръ повторялъ свои увѣренія и клятвы; онъ заявлялъ, что когда былъ въ Ахенѣ, ни разу не заглядывалъ въ газеты, не получилъ ни одного письма, кромѣ отъ него-же; и Девисъ очень вѣрилъ ему по очень простой причинѣ, что такой статьи и въ поминѣ не было ни въ какой газетѣ, потому-что самъ Грогъ ее сочинилъ.
   -- Но разумѣется, Грогъ, такая сплетня, такое изобрѣніе досужаго писаки не заслуживаетъ ни малѣйшаго вѣроятія въ вашихъ глазахъ?
   -- Не знаю, отвѣтилъ Девисъ съ разстановкой:-- я не скажу, чтобы поручился за, или противъ. Во всякомъ случаѣ, я далъ вамъ возможность устроить ваши дѣлишки и, если вы не воспользовались, то вы, значитъ, не такой ловкій малый, какъ я думалъ.
   Лицо Бичера побагровѣло; онъ сознавалъ всю затруднительность своего положенія.
   -- И это знаменитая книга стараго Штейна? Слыхалъ я о ней лѣтъ тридцать пять тому назадъ, но до сихъ поръ никогда не видалъ. Да, не скажу, чтобъ вы сдѣлали неудачную покупку...
   -- Въ самомъ дѣлѣ, клянусь святымъ Георгіемъ! Я такъ радъ, точно выигралъ пятьсотъ фунтовъ. Правду вамъ сказать, а признаться, боялся что купилъ ее. Я говорилъ себѣ: Девисъ будетъ бранить, меня за эту книгу, онъ назоветъ меня первымъ болваномъ въ Европѣ...
   -- Нѣтъ, нѣтъ, Бичеръ, вы не болванъ и не позволите, чтобы кто-нибудь васъ такъ назвалъ. Есть вещи, есть люди, точно также, какъ есть и игры, которыхъ вы не знаете, но узнаете очень скоро. Я могу вамъ это сообщить и хочу. Вотъ вамъ моя рука.
   Бичеръ схватилъ предложенную руку и сжалъ ее съ непритворнымъ жаромъ. Онъ не могъ догадаться, какая это перемѣна произошла въ Девисѣ, въ особенности въ отношеніи къ нему: Девисъ съ нимъ совѣтовался и говорилъ, какъ съ равнымъ.
   -- Вотъ такъ винцо! сказалъ Девисъ, передавая ему новую бутылку. Никакое бургонское не сравнится! Наполните стаканъ и выпейте за удачу нашего предпріятія, каково бы оно ни было.
   -- За наше предпріятіе, каково бы оно ни было! воскликнулъ Бичеръ, ставя пустой стаканъ на столъ.
   -- Еще тостъ, сказалъ Девисъ, снова наполняя стаканы. Да будутъ всѣ наши успѣхи общіе!
   -- Съ удовольствіемъ пью за это, старый другъ. Я всегда уважалъ васъ и никогда не оставлялъ, воскликнулъ Бичеръ, котораго голова никогда не могла устоять противъ совокупнаго дѣйствія вина и восторга.
   -- Не было на свѣтѣ еще двухъ людей, такъ созданныхъ, чтобы идти по одной дорогѣ, какъ мы съ вами, сказалъ Девисъ.-- Соединимъ дружно наши мозги и ничто не въ силахъ будетъ намъ противостоять.
   Затѣмъ Грогъ пустился въ одно изъ тѣхъ описаній, которыя онъ мастерски дѣлалъ, представляя жизнь въ видѣ большихъ охотничьихъ предпріятій, а себя и Бичера -- охотниками. Сколько увлекательной силы было въ этомъ изображеніи!-- съ какимъ искусствомъ онъ постояно рисовалъ Бичера на первомъ планѣ, а себя въ тѣни. Слушая все это съ наслажденіемъ, Бичеръ продолжалъ уничтожать вино, а чудная ночь, благоухающій воздухъ и журчаніе чуть-струившейся рѣки -- все это, вмѣстѣ съ винными парами, придавало еще болѣе фантастическій колоритъ вызванной Девисомъ картинѣ. Разумѣется, Девисъ съумѣлъ сквозь всѣ эти привлекательные образы постоянно проводить идеалъ, усладительное дѣйствіе котораго на его разгоряченнаго слушателя не подлежало ни малѣйшему сомнѣнію. Восхищенному Бичеру представлялось высочайшимъ благополучіемъ -- быть однимъ изъ главныхъ компаньоновъ фирмы Девиса и К°; благодаря волшебной книжкѣ стараго Лазаря, богатства льются рѣкою, вездѣ удачи, почести, улыбка счастья...
   -- Но Лаккингтонъ, Грогъ -- Лаккингтонъ, вскричалъ онъ наконецъ: онъ гордъ, какъ дьяволъ, не правда-ли?
   -- Гораздо меньше, чѣмъ вы думаете! замѣтилъ Грогъ сухо. Лаккингтонъ легче примирится съ этимъ, чѣмъ вамъ кажется.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, вы его не знаете, вовсе не знаете. Въ эту минуту я бы ни за какія сокровища не сталъ къ нему лицомъ къ лицу.
   -- И я самъ бы не желалъ этого, пробормоталъ Девисъ съ насмѣшкой.
   -- Онъ весь пропитанъ гордостью своего происхожденія и онъ говоритъ:-- дѣлай что угодно, но не забывай своего званія, не старайся переступить чрезъ непроходимый ровъ между мною и тобою! Взгляни, гдѣ я! Да, онъ сказаль бы:-- взгляни, гдѣ я!
   -- Такъ,-- надѣюсь, что вы это находите весьма удобнымъ, пробормоталъ Грогъ съ сухой злобой.
   -- Взгляни, гдѣ я! повторилъ Бичеръ, стараясь передразнивать надменный тонъ своего брата.-- А гдѣ онъ, послѣ всего?
   -- Гдѣ всѣ мы будемъ рано или поздно, прошепталъ Грогъ, который не могъ удержаться, чтобы не отвѣтить на собственныя соображенія.
   -- А прочны-ли вы, гдѣ находитесь? вотъ о чемъ я его спросилъ бы:-- а? Грогъ, прочны-ли вы?
   -- Вотъ бы вы озадачили, его, сказалъ Девисъ, разсмѣявшись отъ всей души, что заразительно подѣйствовало на Бичера, потому-что и онъ залился громкимъ смѣхомъ, такъ что слезы выступили у него на глаза.
   -- Да притомъ я могъ его также спросить: увѣрены ли вы, что вы долго пробудете тамъ, гдѣ теперь находитесь -- а? Грогъ, что бы онъ на это сказалъ?
   -- Есть основаніе думать, что ничего бы не сказалъ, отвѣтилъ сухо Девисъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ; вы его не знаете; -- у него есть всегда что сказать; и вотъ онъ вамъ напомнитъ, что онъ глава рода -- фактъ, который вспоминать вовсе не имѣетъ нужды младшій братъ. О, Грогъ, старый пріятель, еслибъ я былъ виконтомъ... не то чтобы я желалъ какого-нибудь несчастья Лаккингтону, или чтобы я хотѣлъ наслаждаться чѣмъ-нибудь въ ущербъ ему,-- но еслибъ я былъ...
   -- Ну, послушаемъ, вскричалъ Девисъ, наливая стаканъ собесѣдника до краевъ:-- ну, что же было бы?
   -- О, я бы совсѣмъ иначе повелъ дѣло! Не шлялся бы по Италіи, не обѣдалъ бы съ сухими, какъ щепки, кардиналами и со старыми "Marchesa" съ табачными носами; но я завелъ бы такихъ лошадей, какъ у Джема Бэтса, чтобы съ нимъ ѣздить, чтобъ ихъ обучалъ Томъ Уордъ, а вы давали бы мнѣ совѣты. Ну, какого мы бы перцу задали тогда и Бинслею, и Гауксуэрту, и всѣмъ имъ,-- а?
   -- Нѣтъ, совсѣмъ не въ этомъ дѣло, Бичеръ, сказалъ Грогъ съ презрѣніемъ:-- вы должны быть большимъ англійскимъ аристократомъ: интересы фамильные, вліяніе, голосъ въ палатѣ лордовъ. Вотъ еслибъ вы объ этомъ сказали, хорошо бы было сказано. Это было бы сказано чисто по англійски.
   -- Вы въ самомъ дѣлѣ такъ думаете, Грогъ? спросилъ онъ горячо.
   -- Непремѣнно. Я не ошибался никогда въ своей жизни, и знаю хорошо, что слѣдуетъ дѣлать и въ вашей. Дѣло въ томъ, что въ ней можетъ быть перемѣна, которую вы и не подозрѣваете; могутъ напасть на васъ, могутъ сказать что-нибудь о теперешнемъ вашемъ образѣ жизни, о вашихъ знакомствахъ...
   Эта лесть была Бичеру слаще самого вина. Девисъ продолжалъ:
   -- Вы одинъ изъ тѣхъ людей, которые до тѣхъ поръ не покажутъ себя, пока ихъ хорошенько не проучатъ,-- да?
   -- Совершенно вѣрно, подтвердилъ Бичеръ: -- какъ вы понимаете меня! воскликнулъ онъ въ восторгѣ.
   -- Я скажу вамъ болѣе; нѣтъ въ мірѣ человѣка, который бы васъ зналъ лучше меня. Всѣ васъ видѣли въ самыхъ стѣсненныхъ обстоятельствахъ и затрудненіяхъ, когда приходилось хоть въ петлю лѣзть; а нѣтъ, дай вамъ значенье, дай 2000 гиней годового дохода, и увидятъ они, что будетъ; и не будь я Китъ Девисъ, если вы не станете первымъ человѣкомъ во всей Англіи.
   -- Надѣюсь, что вы правы, Девисъ. По крайней мѣрѣ, чувствую, что вы правы, сказалъ Бичеръ серьезно.
   -- Находили ли вы когда-нибудь, чтобы я ошибался? Укажите мнѣ на случай, гдѣ бы я хоть разъ ошибся въ мнѣніи? Припомните всѣ случаи, когда я что-нибудь предсказывалъ; не сбылось ли все именно по моему? Я мало толку знаю въ книжкахъ, но что касается до знанія мужчинъ и женщинъ -- мужчинъ лучше знаю,-- я одинъ поспорю со всею Англіею и съ островами.
   -- А я буду то говорить, что вы мнѣ сообщите изъ вашихъ знаній, Грогъ, сказалъ Бичеръ восторженно, наливая и осушая стаканъ.
   -- Видите ли, сказалъ Девисъ тихимъ, откровеннымъ тономъ, какъ будто собирался сообщить важный секретъ и всегда замѣчалъ, что для уничтоженія какой-нибудь личности въ парламентѣ -- все равно, въ какой-угодно палатѣ -- обыкновенно всегда высказываютъ что-нибудь изъ ея прежнихъ дѣлъ. Если онъ написалъ драму или повѣсть, или хоть цѣлую поэму, они находятъ въ немъ слишкомъ много фантазіи: это значитъ, что въ жизнь свою онъ никогда не сказалъ ни слова правды. Если его торговля была плоха, то они при первомъ обсужденіи закона о банкрутствѣ непремѣнно скажутъ: а вотъ мой почтенный товарищъ знаетъ этотъ вопросъ по своему собственному опыту! Но если у васъ есть большой капиталъ, то вы можете показать имъ смѣло, что за человѣкъ сидитъ между ними.
   -- Капиталъ... прекрасный, знаменитый! восклицалъ Бичеръ въ восхищеньи.
   -- Хорошо-съ, предположимъ теперь, сказалъ Девисъ:-- имѣется билль о бракѣ: они то и дѣло мѣняютъ о немъ законы. Очевидно, что этотъ вопросъ производитъ неодинаковое дѣйствіе на всѣ партіи; разумѣется, тутъ много рѣзкихъ замѣтокъ и дерзкихъ намековъ въ преніяхъ, и каждый имѣетъ въ немъ свое больное мѣсто; и наконецъ кто нибудь скажетъ что-нибудь о неравныхъ бракахъ, о союзахъ съ нисшими сословіями, о благородныхъ лордахъ, которые не посовѣстились смѣшать древнюю кровь своего рода съ хилой и дрянной струею, которая течетъ въ жилахъ простолюдина. Я напримѣръ лордъ канцлеръ, сказалъ смѣло Грогъ: и я сейчасъ же обращаю и останавливаю глаза на васъ. Вы объявляете тотчасъ же, что дескать, я принимаю милорды,-- я принимаю на свой счетъ каждое слово благороднаго герцога, или маркиза. Никогда я не находилъ удобнымъ дѣлать свои личныя дѣла предмеметомъ вниманія вашего, милорды, но будучи такъ рѣзко вызванъ, такъ рѣзко и такъ неосновательно вызванъ...
   -- Продолжайте, продолжайте! кричалъ Бичеръ въ нетерпѣніи.
   -- Я встаю съ этого мѣста... Это всегда производитъ сильное впечатлѣніе "съ этого мѣста". Итакъ, я встаю съ этого мѣста, чтобы заявить, что я болѣе горжусь выборомъ лица, которое можетъ раздѣлить мой гербъ, чѣмъ всѣми привиллегіями и почестями, которыя дастъ мнѣ этотъ же гербъ. И пойдетъ и пойдетъ все на эту тему; и наговоритъ разнаго вздору, но его будутъ слушать и одушевлять криками одобренія. "Вотъ ораторъ-то, вотъ государственный мужъ-то", будутъ перешептываться между собою почтенные члены; хотя этотъ мужъ кромѣ разной дичи, завертываемой въ пышныя и трескучія фразы не скажетъ ни одного путнаго слова. Въ этомъ вся хитрость парламентскаго краснорѣчія, въ этомъ вся сила и успѣхъ нашихъ правителей...
   -- Ей-богу, это вѣрно, все до послѣдней буквы вѣрно! кричалъ Бичеръ въ самомъ бѣшеномъ восторгѣ.
   -- А тутъ газеты примутся восхвалять васъ! Точно вы соорудили великолѣпный мостъ надъ бездной, раздѣлявшей два класса народа, т. е. когда вы защитите свободу брака и подкрѣпите ее собственнымъ примѣромъ. Вы будете въ нѣкоторомъ родѣ благороднымъ реформаторомъ. Какое самое умное изъ дѣлъ Луи-Наполеона? Его женитьба. Замѣтили ли вы, что онъ во всемъ всегда слѣдовалъ своему дядѣ; но онъ подмѣтилъ, что величайшая ошибка этого послѣдняго была высокое супружество и, будучи хитрымъ малымъ, онъ сказалъ:-- У меня есть положеніе, власть и деньги, сколько надо для двоихъ. Не затѣмъ я женюсь, чтобы пріобрѣсти расположеніе сморщенной старой эрцгерцогини, или старой глухой принцессы. Я хочу взять дѣвицу, которую, еслибъ я не былъ императоромъ, я бы могъ съ гордостью назвать моею. И всѣ кричатъ съ восторгомъ: -- молодецъ! вотъ поступилъ, какъ слѣдуетъ! Пустъ его называютъ честолюбцемъ, но онъ женился такъ, какъ вы бы захотѣли, или я. Не славная ли это штука, воскликнулъ Грогъ въ восхищеніи:-- когда мы имѣемъ на нашей сторонѣ все среднее сословіе? Пусть оно будетъ съ вами, за васъ,-- то это все равно, что имя Беринга на вашихъ билляхъ. И теперь Бичеръ, сказалъ онъ, схвативъ его руку и говоря очень серьезно:-- сказавши вамъ, что бы вы могли сдѣлать, я скажу, что я сдѣлаю. Я набросалъ этотъ очеркъ, чтобы показать, какъ бы вы осуществляли ваши фантазіи, не болѣе. Я увидѣлъ, что вы смотрите на вещи правильно, и я не изъ тѣхъ, которые забываютъ такія вещи. Еслибъ я въ васъ замѣтилъ тѣнь нерѣшительности или неудовольствія, если бы я открылъ одинъ звукъ въ вашемъ голосѣ, обнаруживающій измѣну,-- то извините! Я бросилъ бы васъ, какъ вздорнаго человѣка! Вы воображали себя большимъ человѣкомъ и вы были вѣрны вашимъ старымъ друзьямъ; теперь моя очередь сказать вамъ, что я бы не далъ этой пустой бутылки за всѣ права на перство вашего брата Лаккингтона! Послушайте-ка меня. Я слышалъ отъ его собственныхъ адвокатовъ, отъ ребятъ въ форнивальской гостиницѣ, что онъ разорился; они это знаютъ хорошо. Какъ есть, такъ и есть. И вотъ теперь, Аннесли Бичеръ, если хотите жениться на дочери Кита Девиса, если думаете, что можно ее сдѣлать женою пера, теперь, я говорю, когда у васъ ничего нѣтъ, даже ни гроша, Китъ самъ даетъ вамъ ее и говорить, что нѣтъ въ мірѣ другого человѣка, котораго бы онъ хотѣлъ теперь видѣть мужемъ Лицци Девисъ.
   Волненіе, съ которымъ Бичеръ выслушалъ всю эту рѣчь, было слѣдствіемъ совокупнаго дѣйствія многихъ чувствъ: ужасное извѣстіе о раззореніи брата, объ оскорбленіи его имени и всего рода были смѣшаны съ глубокою благодарностью Девису за его неизмѣнное расположеніе; но сильнѣе и глубже было другое впечатлѣніе, потому; что, смѣйтесь сколько хотите, недовѣрчивый читатель, а онъ былъ влюбленъ, разумѣется, по своему. Я не прошу васъ вѣрить, что онъ любилъ именно такъ, какъ можетъ быть мы бы съ вами любили. Я не стану убѣждать васъ, что предметъ его страсти воспламенялъ и одушевлялъ его; что она была темой многихъ воображаемыхъ романическихъ исторій, героиней многихъ восторженныхъ мечтаній; но нѣтъ сомнѣнія, что она одна могла пробудить въ этомъ эгоистическомъ сердцѣ нѣкоторыя черты великодушныхъ чувствъ, немногіе порывы честныхъ стремленій, которые могли его немножко возвысить въ собственныхъ глазахъ.
   И вотъ онъ былъ въ сильномъ волненіи и отъ несчастья, и отъ благодарности; надежда, страхъ и неизвѣстность -- хуже страха,-- все это поочередно сильно его волновало.
   Грогъ, съ своей стороны, предавался болѣе хладнокровнымъ обсужденіямъ; онъ быстро начерталъ планъ своей будущей жизни. Онъ предполагалъ объѣхать Европу, прежде всего все отъигравши. Передъ Бичеромъ открывалась самая заманчивая перспектива: веселыя поѣздки, блистательные экипажи, роскошный образъ жизни, множество различныхъ, самыхъ разнообразныхъ мелочей. Баденъ, Эмсъ, Висбаденъ, Гамбургъ и Ахенъ -- все это рисовалось въ воображеніи, какъ блистательное поле для будущей славы. Какъ они перещеголяютъ принцевъ въ великолѣпіи и даже его королевское величество въ щегольствѣ!.. Зависть къ Бичеру, къ его неизмѣнному счастью, къ блистательной роскоши всего, что ему принадлежитъ, наконецъ къ красотѣ Лицци! Какой неистощимый запасъ для толковъ во всей Европѣ!
   Девисъ хорошо умѣлъ разжигать тщеславіе этой дряблой натуришки, которой сильнѣйшимъ желаніемъ было прослыть человѣкомъ тонкимъ и хитрымъ; вотъ ужъ Бичеръ ждетъ не дождется, когда за игорнымъ столомъ самъ онъ будетъ ужасомъ для всѣхъ и никто не рѣшается попытать съ нимъ счастья. Неужто настанетъ такая минута? Неужто выпадетъ на долю ему такое торжество? И ко всему этому онъ супругъ Лиццы Девисъ!
   -- Да, сказалъ Девисъ, внимательно слѣдя за впечатлѣніемъ, произведеннымъ каждымъ его словомъ:-- да, вотъ что можно назвать жизнію! И тогда мы прокатимся по Европѣ, подорвемъ всѣ банки на материкѣ, переплывемъ за Антлантическій океанъ и покажемъ Джонатану, что мы такое. Я хорошо знаю всѣ ихъ игры, я бы далъ себя знать; короче, пріятель, дѣла передъ нами было бы много, славнаго дѣла,-- и я не Девисъ, если бы все это не удалось намъ!
   -- И это-то были ваши планы, Грогъ, спросилъ Бичеръ: -- когда вы мнѣ въ Брюсселѣ сказали, что можете сдѣлать изъ меня человѣка?
   -- Да, да, любезный другъ, вскричалъ энергически Девисъ.-- Вы отгадали. Тогда было одно только препятствіе къ осуществленію этого плана, а теперь оно уже не существуетъ.
   -- Чтожъ это было за препятствіе?
   -- Очень простое; пока вы воображали себя наслѣдникомъ перства, вы бы никогда не принялись хорошенько за дѣло; вы бы сказали:-- "Лаккингтонъ не можетъ же все жить; вѣдь онъ по крайней мѣрѣ двѣнадцатью годами старше меня. Я долженъ же быть виконтомъ. Къ чему же мнѣ затруднять себя заботами, совершенно мнѣ ненужными, и водиться съ людьми, съ которыми рано-поздно придется прервать сношенія. Нѣтъ! Мнѣ лучше подождать и вооружиться терпѣніемъ!" Теперь же, когда вы не можете расчитывать на все это, теперь, вы хорошенько примитесь за дѣло, какъ слѣдуетъ порядочному человѣку. И еще была вещь... И Девисъ остановился, повидимому, соображая...
   -- Что же это было, Грогъ? будьте добры, старый пріятель, и разскажите мнѣ все.
   -- Пожалуй, извольте, сказалъ Девисъ.-- Вотъ въ чемъ дѣло. Пока вы питали себя надеждою быть будущимъ великимъ человѣкомъ и думали, что въ одинъ прекрасный день будете лордомъ, вы всегда могли убѣдить себя, или кто-нибудь другой убѣдилъ бы васъ, что Китъ Девисъ держался васъ именно изъ-за вашего званія, что ему нужна была дружба человѣка вашего сословія и проч. Теперь, если бы вы признали все это, между нами все бы должно кончиться; вотъ это-то и было важное препятствіе и если бы вы преодолѣли его, я бы не преодолѣлъ. Нѣтъ, повѣсьте меня, если я лгу! Я всегда себѣ говорилъ: -- теперь все идетъ хорошо, Китъ, между тобой и Бичеромъ; вы ѣдите, пьете и спите вмѣстѣ, но перемѣнись дѣла, и Бичеръ на тебя не взглянетъ.
   -- Вы никогда не повѣрите...
   -- Нѣтъ, повѣрилъ бы, вѣрилъ даже; и частенько говорилъ себѣ:-- Бичеръ былъ смышленный малый, съ головой! И знаете... Здѣсь Грогъ сталъ говорить шопотомъ, какъ будто подъ вліяніемъ сильнаго волненія:-- и знаете, что я не могъ быть, чѣмъ хотѣлъ, въ отношеніи, къ вамъ именно вслѣдствіе вашего высокаго происхожденія. Вотъ причина, почему я былъ всегда съ вами такой подозрительный, угрюмый и такой -- да, такой даже жестокій, говоря вамъ то, чего бы я никогда не сказалъ при другихъ условіяхъ. Теперь, посмотрите, Бичеръ; придвиньте свѣчу; вотъ она, возлѣ васъ.
   Рука Бичера была далеко не тверда; но не одно вино ослабило ее. Сильное волненіе потрясало все его тѣло, и онъ дрожалъ, какъ въ лихорадкѣ. Онъ и самъ не могъ понять причины; онъ былъ какъ будто ошеломленъ.
   -- Вотъ... сказалъ Грогъ, вынимая изъ кармана записную книжку и нѣсколько времени въ ней что-то отыскивая.
   "Да здѣсь они... два... три... четыре... такъ, ничтожные по виду лоскутки бумаги, а въ нихъ заключается позоръ, печальное странствованіе по океану, и цѣлая жизнь страдапій преступника въ этихъ немногихъ строкахъ!"
   -- Заклинаю васъ, Девисъ, если есть у васъ въ сердцѣ хоть искра состраданія, если есть какое-нибудь сердце у васъ,-- не говорите такъ со мной! вопилъ Бичеръ голосомъ, почти заглушеннымъ рыданіями.
   -- Въ послѣдній разъ въ моей жизни вы услышали такія слова, сказалъ Грогъ хладнокровно.-- Прочитайте это хорошенько -- разсмотрите внимательно; да, я желаю и требую этого.
   -- О, я это хорошо знаю! сказалъ Бичеръ съ тяжелымъ вздохомъ. Много безсонныхъ ночей стоили мнѣ мысли объ этихъ лоскуткахъ.
   -- Просмотрите хорошенько, удостовѣрьтесь, что каждая строчка есть смертный приговоръ надъ вами...-- Бичеръ наклонился надъ бумажникомъ; но потускнѣвшіе его глаза и дрожавшіе пальцы долго не давали ему разобрать, что было въ нихъ написано. Вздохъ изъ глубины его сердца -- вотъ весь отвѣтъ, который онъ могъ дать.
   -- Ну! отнынѣ эти лоскутки никогда болѣе не будутъ причиной вашихъ безсонныхъ ночей, старый пріятель, сказалъ Девисъ, сжигая ихъ надъ пламенемъ свѣчи. Теперь -- все кончено, и вы свободны!

(Конецъ второй части).

  

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

ГЛАВА I.

Размышленія Аннесли Бичера.

   Случись болѣе умная голова на мѣстѣ Аннесли Бичера, и та почувствовала бы нѣкоторое замѣшательство, проснувшись утромъ послѣ только-что описанныхъ нами событій. Открывъ глаза, онъ долго не могъ придти въ себя, глядя на поросшія соснами горы, встававшія въ безконечной непрерывности одна за другою, на глубокія долины, на шумно стремительные потоки, съ одиноко переброшенными черезъ нихъ деревьями вмѣсто мостовъ, на сельскія незатѣйливыя пильныя мельницы, обрызганныя водяною пѣною и приводимыя въ сотрясеніе собственнымъ механизмомъ. Гдѣ онъ? Что это за невѣдомая страна? Какъ онъ сюда попалъ? Или это и въ самомъ дѣлѣ тотъ новый міръ, лежащій за морями, о которомъ Девисъ такъ часто ему разсказывалъ? Не вдругъ и не безъ усилій, будто просачиваясь капля за каплей, стали отрывочныя воспоминанія выдѣляться изъ тумана, омрачившаго его умственныя способности; наконецъ, ему припомнилась сцена послѣдней ночи и все случившееся между Девисомъ и имъ. Но все еще къ воспоминаніямъ его примѣшивалась порядочная доля сомнѣнія, неизвѣстности, и не смотря на всѣ свои усилія, онъ не могъ себѣ выяснить, насколько они принадлежатъ дѣйствительности и насколько мечтѣ. Правда ли, что Лаккингтону предстоитъ лишиться званія пера? Неужели, въ самомъ дѣлѣ, такой ужасный ударъ грозитъ ихъ дому? Если это такъ, то какая именно доля помѣстій отойдетъ вмѣстѣ съ титуломъ? Поступитъ ли большая часть ихъ, или быть можетъ, и все имѣнье во владѣніе новаго претендента? Сколько времени будетъ продолжаться тяжба? Бывали примѣры, что такого рода дѣла затягивались на долгіе годы. Не время ли еще подумать о мировой? Нельзя ли такъ или иначе все уладить? Грогъ научитъ; какъ за это взяться: онъ на такія дѣла золотой человѣкъ; во всякомъ случаѣ, онъ усложнитъ и запутаетъ судебную процедуру: -- "а тамъ, какъ знать, партія можетъ остаться недоигранной до скончанія вѣка, пробормоталъ Бичеръ про себя:-- я ужъ подобью пріятеля Грога какъ нибудь мнѣ это обработать."
   Потомъ мысль его перешла къ векселямъ, съ поддѣльными подписями, сожженнымъ,-- да, дѣйствительно сожженнымъ у него на глазахъ. Фактъ казался невѣроятный!, а между тѣмъ, онъ самъ видѣлъ ихъ, держалъ въ рукѣ, и видѣлъ потомъ, какъ ночной вѣтеръ развѣялъ ихъ почернѣвшій пепелъ, чтобы никогда, на судъ ему, не увидали они божьяго свѣта, чтобы не тревожили болѣе ночей его, полною ужасовъ, безсонницей. Кто бы счелъ Девиса способнымъ на такое великодушіе? Отъ него, менѣе чѣмъ отъ кого либо, можно было ожидать, что онъ разстанется съ орудіемъ, отдающимъ ему въ руки другого человѣка, а между тѣмъ, послѣдній поступокъ былъ его самопроизвольнымъ дѣломъ: то была широкая, безусловная амнистія.
   Сердце Бичера переполнялось твердостью, когда онъ раздумывалъ объ этой выходкѣ своего пріятеля. Быть можетъ, ему отрадно было измѣнить къ лучшему свои воззрѣнія на подобныхъ ему людей? Быть можетъ, этотъ случай пробудилъ въ груди его болѣе свѣтлыя упованія на человѣческую природу? Не слышался ли ему внутренній голосъ, говорившій: "не должно отчаяваться ни въ комъ, самыя грубыя натуры являютъ порою проблески доброты, которыми искупается сердечная заскорузлость цѣлой жизни." -- Нѣтъ, мой благосклонный читатель! Нечестно было бы съ моей стороны, если бы я оставилъ тебя въ заблужденіи, утверждая, что именно таковы были чувства, овладѣвшія моимъ героемъ; они были совершенно иного свойства. То, что думалъ Аннесли Бичеръ, можно было формулировать приблизительно такъ: "а должно быть, ты и въ самомъ дѣлѣ, Бичеръ, не дюжинный малый, что пріобрѣлъ такое вліяніе надъ такимъ человѣкомъ, какъ Девисъ. Какими, должно быть, необыкновенными способностями наградила тебя природа! Неудивительно, что Грогъ предсказывалъ блестящее будущее тому, кто сумѣлъ погнуть передъ своей волей упорство непреклонное и вызвать на самоотверженіе себялюбивѣйшаго изъ смертныхъ. Кто могъ совершить подобное чудо, кромѣ тебя?" -- Какъ ни мало благородства и возвышенности въ подобномъ способѣ выводить свои заключенія, тѣмъ не менѣе, вѣрьте моему слову, снисходительный читатель, въ немъ нѣтъ ничего, выходящаго изъ ряда обыденныхъ явленій житейскихъ. Не Анесли Бичеръ первый, не онъ и послѣдній относилъ къ личнымъ своимъ заслугамъ то, что было дѣломъ случайной удачи.
   Глазъ у этого Девиса презоркій, онъ давно видѣлъ, какой во мнѣ матеріалъ; онъ сумѣлъ отличить чистый металъ, тамъ гдѣ другіе только презрительно тыкали пальцемъ на ржавчину. Такъ онъ и теперь знаетъ, что останься я голъ, какъ соколъ, безъ денегъ и безъ имени, я начну пробивать себѣ дорогу съизнова и въ концѣ концовъ буду опять на высотѣ. Онъ отдаетъ за меня свою дочь,-- да еще бы не отдалъ! Вѣдь Лаккингтонъ, какъ ни плохи настоящія обстоятельства, не безвозвратно еще потерянъ, покамѣстъ онъ за нами, а между высокороднымъ Аннесли Бичеромъ, ближайшимъ наслѣдникомъ баронетства, и Китомъ Девисомъ, въ просторѣчіи именуемымъ Грогомъ, разстояніе немаленькое. Это, впрочемъ, не относится къ самой дѣвочкѣ, которая, клкъ высоко вы ее не поставьте, спору нѣтъ, вездѣ будетъ на своемъ мѣстѣ. Назовите ее Гренвиль, Стэнли или Сэймуръ, и ей не побрезгуетъ первый человѣкъ въ цѣлой Англіи. Сдѣлайте ее завтра графиней, и вы не отличите ее отъ природной графини.
   Справедливость требуетъ замѣтить, что не безъ уважительной причины голова пошла кругомъ у Бичера. Девисъ, выставлявшій ему на видъ, что потеряны для него всѣ преимущества богатства и знатности, что теперь онъ не болѣе, какъ подобный ему самому искатель приключеній, тотъ же Девисъ обращался къ нему, какъ къ будущему баронету, который въ своемъ выборѣ подруги презрительно кинетъ перчатку остальному свѣту. И во всемъ этомъ не было ошибки со стороны Девиса. Этотъ проницательный человѣкъ, втеченіе своей юридической практики имѣлъ случай замѣтить, что искусные стряпчіе любятъ пестрить свои защитительныя рѣчи такого рода показаніями, которыя нерѣдко противорѣчатъ одно другому; въ одномъ мѣстѣ они утверждаютъ, что никогда никакого долга не существовало, въ другомъ, что если и былъ долгъ, то онъ давно уплоченъ. Въ подражаніе-то этой тактикѣ Девисъ старался приспособить свои начертанія ко всевозможнымъ случайностямъ и доказать Бичеру, что перомъ ли, простымъ ли смертнымъ, онъ можетъ только выиграть черезъ бракъ съ Лицци.-- Откиньте въ сторону родословную -- и изъ нея выдетъ величавая жена пера. Допустимъ, что процессъ приметъ неблагопріятный для насъ оборотъ, и тогда, гдѣ вы найдете женщину, которая съумѣла бы подобно ей встрѣтить всѣ превратности судьбы? Таковъ былъ конечный выводъ размышленій, стоившихъ ему цѣлое утро умственнаго напряженія, и въ сущности гораздо болѣе утомительныхъ для него, чѣмъ любое шумное преніе для какого нибудь вождя великой парламентской партіи.
   Что Девисъ не имѣлъ намѣренія дѣйствовать на него угрозою, было ясно доказано тѣмъ, что онъ уничтожилъ векселя. Если бы онъ искалъ опоры въ понудительныхъ мѣрахъ, средства къ тому были у него подъ рукою; онъ могъ сказать: "выбирайте между уголовнымъ судомъ и женитьбой." Такой способъ аргументаціи отличался бы краткостью и убѣдительностью и какъ нельзя лучше подходилъ подъ общія воззрѣнія Грога; а между тѣмъ, онъ но собственному желанію навсегда отказался отъ такого выгоднаго положенія. Бичеръ былъ теперь свободенъ Въ первый разъ, послѣ долгихъ дѣть, онъ всталъ съ постели безъ боязни передъ закономъ и его блюстителями; миновался ужасный кошмаръ, такъ часто его мучившій, врывавшійся внезапнымъ страхомъ въ минуты самого буйнаго разгула, сгущавшій мракъ отчаянья новою, еще болѣе мрачною тѣнью; проснувшись, онъ почувствовалъ, что во взглядѣ какого нибудь "Бика" нѣтъ болѣе ничего такого, что грозило бы ему бѣдою, и что нечего ему теперь трепетать передъ испытующими взорами какого нибудь сыщика. Тотъ, кто много лѣтъ прожилъ среди опасностей, постоянно мучимый сознаніемъ бѣды, грозящей надъ нимъ разразиться не ныньче, такъ завтра, не завтра, такъ послѣ завтра наконецъ до того сживается съ ощущеніемъ страха, что когда настаетъ минута освобожденія, онъ долго отказывается вѣрить въ свою безопасность. Узнику снятся его цѣпи не одну ночь послѣ того, какъ ему была возвращена свобода; мореплаватель не можетъ позабыть утлую доску и пустынный океанъ, по которому его носило бурею: не легко и Бичеру убѣдиться въ томъ, что онъ можетъ ходить съ высоко поднятою головой и смѣло глядѣть въ глаза короннымъ прокурорамъ и присяжнымъ.
   Я уже больше не въ долгу у васъ, мистеръ Грогъ, проговорилъ онъ, весело разсмѣиваясь про себя; посмотримъ, какъ-то вы опять поддѣнете меня на удочку! Какъ же, ждите, чтобы я влетѣлъ въ западню, разставленную вашими рукаии. Нечего сказать, погоняли-таки вы меня на кордѣ, и могли бы гонять и до сихъ поръ, еслибы собственными руками не сняли уздечку. Ну, теперь я свободенъ, и ужъ какъ же я навострю отъ васъ лыжи! И хотѣлъ бы я знать, кто меня за это осудитъ? Когда человѣка выпускаютъ изъ тюрьмы, онъ не нанимаетъ себѣ квартиру рядомъ съ острогомъ. Не я просилъ его жечь эти бумаги, на то была его собственная воля; онъ человѣкъ себѣ на умѣ, а слѣдовательно, полагаю, зналъ что дѣлалъ. Быть можетъ, онъ такъ разсудилъ: Бичеръ необыкновенно даровитый малый; не лучше ли, вмѣсто того, чтобы отправить его каторжникомъ въ Австралію, имѣть его своимъ другомъ? Можетъ статься, что я многое черезъ него выиграю; а что мнѣ за прибыль спровадить его за море, ради одного удовольствія выместить на немъ свою досаду? Лучше я выступлю передъ нимъ во всемъ величіи своего милосердія, уничтожу бумаги въ его присутсгвіи и скажу: нука, пріятель, что ты скажешь о такой чертѣ великодушія? А вотъ что я на это скажу, мистеръ Девисъ, продолжалъ онъ, пріосаниваясь и приготавливаясь высказаться со всевозможною смѣлостью:-- Я скажу, что вы, безспорно, претонкая штука; но вы далеко не тотъ проницательный малый, за какого я васъ считалъ. Нѣтъ, нѣтъ, дружище, гдѣ вамъ тягаться съ Аннесли Бичеромъ! Онъ былъ связанъ до сихъ поръ по рукамъ и по ногамъ; но теперь онъ можетъ выпрямиться по весь ростъ, и ужъ онъ же покажетъ вамъ свою прыть.-- Я пойду далѣе и скажу ему: слушай, Грогъ! вотъ уже десять или двѣнадцать лѣтъ, какъ мы съ тобою плетемся рука объ руку, и ни тотъ, ни другой изъ насъ не видитъ себѣ отъ этого большой прибыли; попробуемъ-ка теперь разойтись въ разныя стороны, и пусть каждый изъ насъ поведетъ свои дѣлишки на свой собственный рискъ. Что ты на это скажешь? Если меня ждетъ впереди блестящая карьера, ты будешь гордиться мною, точь въ точь какъ Англія гордится преуспѣяньемъ которой нибудь изъ юныхъ своихъ колоній. Ты будешь говорить: какъ же, какъ же! вѣдь это мой питомецъ! Само собою разумѣется, что теперь конецъ всякимъ требованіямъ, всякимъ угрозамъ, да и пора было забастовать. Мнѣ ли все это не надоѣло! Я просто жизни былъ не радъ при этихъ порядкахъ. Куда бы я ни пошелъ, чѣмъ бы я ни занялся, всюду преслѣдовалъ меня одинъ и тотъ же вѣчный страхъ; я то и дѣло самъ себя спрашивалъ: не теперь ли онъ меня покончитъ? Мнѣ и до сихъ поръ не вѣрится, что все это миновалось.-- И онъ испустилъ глубокій вздохъ, какъ будто облегчая свое сердце отъ бремени послѣдней заботы.
   Девисъ дремать не любить, продолжалъ онъ:-- онъ скоро сообразитъ, какъ ему подобрать паруса при этой перемѣнѣ вѣтра, онъ пойметъ, что запугиваньемъ ничего больше не возьмешь.
   Рѣзкій, неожиданный звукъ пистолетнаго выстрѣла, сопровождаемый сильнымъ трескомъ и слабымъ позваниваньемъ колокольчика, прервалъ эти размышленія Бичеръ поспѣшилъ къ окну и увидѣлъ Девиса, который упражнялся въ виноградной аллеѣ въ пистолетной стрѣльбѣ. Пуля только что пробила мишень насквозь и звонъ колокольчика свидѣтельствовалъ, что она попала въ самый центръ. Бичеръ наблюдалъ за Девисомъ, пока тотъ снова прицѣливался; ему хотѣлось подмѣтить легкое движеніе руки, маленькую нетвердость у самой кисти,-- напрасно. Грянулъ выстрѣлъ и снова звонъ колокольчика засвидѣтельствовалъ о мѣткости прицѣла.
   -- Командуй мнѣ: разъ -- два! прокричалъ Девисъ человѣку, заряжавшему и передававшему ему пистолеты.
   -- Разъ -- два! громко просчиталъ тотъ, и въ ту же минуту колокольчикъ зазвенѣлъ и пуля ударилась въ цѣль.
   -- Какой выстрѣлъ, какой убійственный выстрѣлъ! бормоталъ Бичеръ, между тѣмъ какъ холодная дрожь пробѣгала у него по тѣлу. Девисъ, между тѣмъ, безостановочно продолжалъ свои упражненія, давая себѣ только время мѣнять пистолеты; четыре пули, пять, шесть пуль пробили небольшой кружокъ, колокольчикъ звенѣлъ безъ перерывовъ,-- такъ быстро выстрѣлъ слѣдовалъ за выстрѣломъ. Наконецъ, какъ бы пресыщенный успѣхомъ, онъ отвернулся и проговорилъ:-- завтра я попробую съ завязанными глазами.
   -- Но моему убѣжденію, проговорилъ Бичеръ: -- никому нельзя вмѣнить въ обязанность выходить на барьеръ съ такимъ молодцомъ. На то и дуэль, чтобы случай рѣшилъ дѣло; это не бойня: стоять подъ дуломъ его пистолета на разстояніи двадцати,-- какое -- сорока шаговъ, да это прямое самоубійство. Онъ васъ навѣрняка убьетъ. Я бы съ нимъ не сталъ иначе стрѣляться, какъ черезъ платокъ; я бы сказалъ ему: станемъ въ ровныя условія...
   Полно, Бичеръ, ничего бы ты такого не сказалъ, а если бы и сказалъ, то ни къ чему бы это не повело. Твое робкое сердце замерло бы подъ чарующимъ взглядомъ этихъ сѣрыхъ глазъ, устремленныхъ на тебя на твою же погибель вразстояніи какого нибудь ярда. Изблиска ли, издалека ли, онъ равно бы безпощадно тебя застрѣлилъ.
   Вѣроятно подавленный этимъ сознаніемъ, которое напрасно старались опровергнуть его тре пещущія губы, онъ опустился на стулъ. Между тѣмъ холодный, липкій потъ выступилъ у него на лицѣ и на лбу; онъ почувствовалъ смертельную слабость; свѣтъ затуманился у него въ глазахъ и вся комната, казалось, пошла вокругъ него ходенемъ. Куда дѣвалась теперь его отвага? Куда дѣвалась кичливая увѣренность, съ которой онъ еще недавно повторялъ себѣ, что онъ свободенъ отъ дерзкаго владычества Грога, отъ унизительной необходимости трепетать передъ каждымъ движеніемъ его бровей? О, сколько невыразимой горечи было въ новой мысли, омрачившей его недавнюю радость. Что сталось теперь съ его радужными мечтами освобожденія? Грогъ, это правда, не могъ уже болѣе засадить его въ тюрьму, за то онъ могъ уложить его въ могилу.
   -- Но я не принялъ бы его вызова, бормоталъ онъ про себя:-- никто не обязанъ подставлять лобъ подобному человѣку.
   Это маленькое разсужденіе: никто не обязанъ дѣлать то-то и то-то, воплощаетъ въ себѣ необыкновенно эластичную и сговорчивую мораль. Такъ какъ предполагаемое обязательство есть договоръ, заключенный между вами самими и воображаемымъ міромъ, то рѣдко случается, чтобы условія этого договора постановлялись убыточныя или требующія строгаго исполненія. Жизнь то и дѣло предъявляетъ такія требованія, которыхъ никто не обязанъ исполнять. Вы, напримѣръ, не обязаны платить долги вашего отца, хотя, быть можетъ, они и были сдѣланы по вашей милости, для вашей же пользы. Вы не обязаны жениться на дѣвушкѣ, любовь которой вы раздѣляли втеченіи многихъ лѣтъ, если вамъ представляется болѣе выгодная партія, и у дѣвушки нѣтъ въ рукахъ ни одной строки, писанной вами, которая имѣла бы значеніе формальнаго обязательства. Вы не обязаны спасать утопающаго, хотя бы и были хорошимъ пловцомъ, если онъ не хватается за васъ слишкомъ судорожно и не подвергаетъ самихъ васъ опасности. Вы не обязаны рисковать заразиться тифомъ, для того только, чтобы навѣститъ больного пріятеля. Вы не обязаны участвовать въ дѣлахъ благотворительности, которымъ вы только вполовину сочувствуете, помогать людямъ, которые терпятъ крайность по собственной винѣ, входить въ сношеніе съ личностями, до которыхъ вамъ лично никакого нѣтъ дѣла. Но къ чему пробѣгать далѣе этотъ каталогъ запрещеній? Ясно, что единственныя вещи, которыя мы обязаны дѣлать, суть тѣ, которыя общество навязываетъ намъ само, и въ которыхъ большинство голосовъ, вотирующихъ за, одерживаетъ верхъ надъ оппозиціею нашего эгоизма, какъ бы мы ни были въ немъ закалены и упорны.
   Если кто могъ похвастать длиннымъ спискомъ всему, что онъ не считалъ себя обязаннымъ дѣлать, такъ это былъ Аннесли Бичеръ. Полагаю, что если бы этотъ списокъ прикинуть на вѣсы съ тѣми вещами, которыя онъ признавалъ обязательными, то отношеніе между обоими оказалось бы такое же, какъ между выписными винами Фальстафа и ломтемъ черстваго хлѣба. Люди подобнаго закала воображаютъ себя обыкновенно великими мудрецами въ своемъ поколѣніи. Они недовѣрчивы и неоткровенны; въ нихъ нѣтъ ни добродушія, ни щедрости. Но вѣрьте, эта мудрость далеко не такъ удобна, какъ она кажется съ перваго взгляда, и люди эти проводятъ жизнь въ тѣсной неволѣ собственныхъ себялюбивыхъ инстинктовъ; собственныя опасенія замѣняютъ имъ оковы, природная трусливость тяготѣетъ надъ ними хуже всякихъ веригъ.
   Бичеръ разсуждалъ приблизительно такъ: Грогъ не былъ обязанъ уничтожить векселя. Онъ могъ бы цѣлую жизнь продержать ихъ съ угрозою надъ его головой, и подъ конецъ воспользоваться ими, смотря по надобности. Но разъ уже дѣло было сдѣлано, Бичеръ былъ обязанъ передъ самимъ собою обратить случившееся въ свою пользу. Великій вопросъ заключался для него въ томъ, какимъ кратчайшимъ и удобнѣйшимъ путемъ достигнуть желанной цѣли? Предполагая, что въ Лаккингтонѣ все обойдется благополучно, безъ оспариванья титула, безъ тяжбы за помѣстье, лучшимъ, что могъ сдѣлать Бичеръ при этихъ условіяхъ, было бы сняться съ якоря, распустить паруса и навсегда расторгнуть свое товарищество съ Грогомъ. Но одно великое затрудненіе представлялось при исполненіи этого плана: гдѣ былъ тотъ уголокъ земного шара, куда бы можно было укрыться и не быть настигнутымъ Грогомъ Девисомъ? Если бы существовала особая планета, спеціально отведенная для перовъ, если бы возможно было отправиться на луну и, предъявивъ свой патентъ, получить тамъ право гражданства: тогда, конечно, Бичеръ воспользовался бы своимъ преимуществомъ. Но, увы! Какъ ни далеко простирается неравенство житейское, одна и та же земля носитъ всѣхъ насъ, пока мы живы, и покоитъ наши кости по смерти. А надо замѣтить, что ту часть этой земли, которая образуетъ материкъ Европы, Девисъ зналъ не хуже любого сыщика. Нельзя было придумать болѣе безнадежное предпріятіе, какъ попытку отъ него укрыться. Какъ ни велика была его хитрость, она еще ничего не значила въ сравненіи съ его мужествомъ. Мужество это придавало ему что-то родственное съ дикимъ звѣремъ,-- такъ много было въ немъ отчаянности и удали, дѣйствующей очертя голову. Стоило только его вызвать, онъ всегда былъ готовъ на бой; стоило оскорбить его,-- и только кровью обидчика счелъ бы онъ себя удовлетвореннымъ. А какимъ страшнымъ оскорбленіемъ было бы для него, если бы Бичеръ воспользовался этою минутою, первою, быть можетъ, единственною во всей его жизни, когда онъ совершилъ благородное, великодушное дѣло, воспользовался бы для того, чтобы измѣнить ему. Бичеръ живо представлялъ себѣ Грога въ моментъ полученія рокового извѣстія. Онъ не пораженъ удивленіемъ, онъ не оглушенъ неожиданностью; ни тѣни хотя бы минутнаго колебанія. Подобно раненому тигру, онъ поднимается, готовый броситься въ погоню; зрачки его глазъ страшно сверкаютъ, и жилистыя руки судорожно сжимаются.
   Изъ всего этого явствовало, что бѣгство невозможно. А коли такъ, то какой же оставался выборъ?
   Вооружиться терпѣньемъ, вступить въ пожизненное товарищество съ Грогомъ и жениться на Лицци. Невеселая перспектива, далеко невеселая перспектива, милѣйшій Аннесли, разсуждалъ онъ съ самимъ собою. Тутъ на каждомъ шагу рискуешь сломать себѣ шею; станетъ ли у тебя терпѣнья на такую гонку? Бичеръ настолько зналъ жизнь, что понималъ, что подобное существованіе немногимъ чѣмъ отличается отъ скачка съ препятствіями, и не шутя задавалъ себѣ вопросъ: выдержитъ ли мозгъ и мышцы такое напряженіе? Правда, Грогъ былъ руководителемъ, какихъ мало, а Лицци -- какихъ, какихъ чудесъ не могла осуществить Лицци съ ея красотою, изяществомъ и умомъ! Не ранѣе, какъ въ концѣ длиннаго ряда размышленій, выступилъ передъ нимъ ея образъ: но разъ вызванный, онъ занялъ первый планъ. Вспомнились ему ея очаровательные пріемы, ея голосъ, похожій на голосъ сирены, ея бойкое остроуміе, ея свободныя, изящныя движенія, ея игривость, разнообразившая красоту ея такою прелестью. Онъ готовъ былъ подумать, что она владѣетъ волшебными чарами; при ней забывалось всякое горе; мало того -- одно воспоминаніе о ней было, какъ онъ испыталъ, самымъ дѣйствительнымъ средствомъ для уврачеванія мрачныхъ мыслей. Вѣчно ясная, сверкающая и довольная, она не знала, что такое уныніе, дурное расположеніе духа. Какое высокое блаженство назвать столь счастливо одаренное созданіе своимъ! Лучшаго и не могъ желать тотъ, кто не былъ самъ обладателемъ подобныхъ даровъ. Но все это не любовь, перебиваетъ нетерпѣливый читатель.
   Замѣчаніе справедливо, и я смиренно съ нимъ соглашаюсь. Это не то, что вы, или я, быть можетъ, назвали бы любовью, но это было все, чѣмъ могъ въ этомъ отношеніи располагать Аннесли Бичеръ.
   Случалось ли вамъ наблюдать, какъ люди, привыкшіе жить на ограниченныя средства, разбогатѣвъ, дѣлаютъ неловкія усилія, чтобы стать въ уровень съ своимъ положеніемъ? Они хорошо знаютъ, что теперь имъ не изъ чего себя урѣзывать и жаться, что Фортуна расширила передъ ними дорогу, и ничто имъ не мѣшаетъ выдти на болѣе обильныя, просторныя и привольныя пастбища, а между тѣмъ, они ни за какія блага не могутъ рѣшиться на непривычный шагъ, а если и рѣшаются, то это стоитъ имъ какого-то судорожнаго условія, несущаго съ собою больше страданія, чѣмъ удовольствія. Старые инстинкты неотвязно тяготѣютъ надъ ними, подавляя всѣ побужденія настоящаго благополучія. Всѣ эти щедроты судьбы кажутся имъ излишними, они наполовину подавлены всѣмъ этимъ изобиліемъ. То же самое бываетъ съ эгоистомъ, когда онъ старается расширить свое сердце для какой нибудь привязанности, такъ то было и съ Бичеромъ въ его попыткѣ стать любовникомъ.
   Нѣкоторые моралисты утверждаютъ, что любовь, даже въ лучшихъ натурахъ, есть существенно себялюбивая страсть. Какую же, послѣ этого, долю эгоизма несетъ она съ собою въ тѣхъ, которыя далеко не могутъ быть причислены къ лучшимъ? Но при всемъ томъ, будемъ справедливы къ бѣдному Бичеру. Лицци сумѣла затронуть въ немъ всю силу привязанности, насколько ея въ немъ было; все что еще не затихло въ немъ честности, доброты и нѣжности, было вызвано ею къ жизни. Если бы онъ былъ способенъ перемѣниться къ лучшему, одна она могла осуществить перемѣну; если что могло удержать его отъ дальнѣйшаго паденія, такъ это было спасительное прикосновеніе ея руки; и я не умѣю сказать, какъ это дѣлалось, но онъ самъ чувствовалъ, что это было такъ. Она могла высказывать при немъ великодушныя чувства, и онъ не считалъ ихъ лицемѣріемъ; отъ нея онъ могъ выслушивать слова надежды и довѣрія, не улыбаясь ея наивности. Она пріобрѣла ту степень господства надъ его помыслами, которая подчиняла ея вліянію всѣ его личныя предубѣжденія и, подобно всѣмъ слабымъ характерамъ, онъ никогда не былъ такъ счастливъ, какъ въ этомъ порабощеніи. Въ довершеніе всего, самолюбіе его было затронуто: конечно, лестно выигрывать призы на конскихъ скачкахъ, лестно срывать рулетные банки, но что все это передъ честью -- быть мужемъ первой красавицы въ Европѣ? Онъ переносился въ то время, когда они будутъ путешествовать по континенту, всюду собирая дань восторга, удивленія и зависти; онъ уже переносилъ на себя все совершенство будущей своей жены и гордился тѣми лаврами, которые ей предстояло пожинать.
   -- Клянусь честью, я это сдѣлаю! воскликнулъ онъ и ударилъ по столу рукою.-- Мнѣ дѣла нѣтъ, что тамъ будутъ говорить, я поставлю на своемъ; а если кто посмѣетъ найдти это смѣшнымъ, то Грогъ его застрѣлитъ. Я такой ужъ уговоръ сдѣлаю съ Грогомъ: ему это будетъ по вкусу, онъ любитъ драться. И онъ подвелъ итогъ своимъ разсчетамъ въ слѣдующемъ воображаемомъ сужденіи, которымъ свѣтъ долженъ былъ отозваться о его рѣшимости: "молодецъ этотъ Бичеръ! Году нѣтъ еще, какъ братъ его лишился перства, а онъ ужъ женатъ на красивѣйшей женщинѣ въ цѣлой Европѣ, живетъ по царски, ни въ чемъ себѣ не отказываетъ, соритъ деньгами -- и всего этого достигъ своимъ собственнымъ умомъ. Немного такихъ людей на свѣтѣ. Бывало, Лаккингтонъ называлъ его дуракомъ; хотѣлъ бы я знать, что онъ теперь объ немъ скажетъ"?
  

ГЛАВА II.

Мрачная исповѣдь.

   Нерѣдко случается, что уступки, стоившія намъ долгой внутренней борьбы и тяжкихъ усилій, встрѣчаются тѣми, для кого онѣ были сдѣланы, далеко не съ тою радостною готовностью, какой бы мы ожидали; мы и не подозрѣваемъ этого, а то какую глубокую рану нанесло бы подобное открытіе нашему самолюбію. Какъ бы мы удивились, если бы намъ показали, что мы вовсе не такъ благородны и не такъ великодушны, какъ воображали! На эти размышленія навела меня недавняя рѣшимость Аннесли Бичера, которою онъ такъ гордился. Любопытно было бы знать, что бы онъ почувствовалъ, если бы мнѣ подслушать разговоръ, происходившій стѣна объ стѣну съ его комнатой?
   Лицци Девисъ была уже совсѣмъ одѣта и готовилась сойти къ завтраку; но ей такъ нездоровилось и на душѣ у нея было такъ тяжко, что она прилегла на постель и, велѣвъ своей горничной закрыть ставни, попросила, чтобы ее оставили одну.
   -- Что съ тобою, Лицци, что съ тобой, дитя мое? спросилъ Девисъ, входя и садясь у ея изголовья.-- Руки у тебя точно въ огнѣ.
   -- Я дурно спала ночь, отвѣчала она слабымъ голосомъ:-- и у меня страшно болитъ голова.
   -- Бѣдняжка, проговорилъ онъ, цѣлуя ее въ горячій лобъ:-- всему этому я причиной. Да, Лицци, я это знаю, но что же было дѣлать? Вѣдь я такъ старался нѣсколько лѣтъ отсрочивать этотъ роковой часъ. Я хорошо чувствовалъ, что, кромѣ тебя, у меня нѣтъ на свѣтѣ утѣхи и радости, а между тѣмъ я готовъ былъ отказаться отъ единственнаго блага, которымъ дорожилъ, лишь бы сохранилъ тебя непорочной и чистой.
   Медленно, съ запинкой произносилъ онъ каждое слово, и когда онъ замолчалъ, губы его дрожали.
   -- Я право не знаю, не плохо ли вы разочли, поступивъ такъ? проговорила она вполголоса.
   -- Я и самъ начинаю теперь такъ думать, отвѣчалъ онъ громко.-- Но какъ быть! Я хотѣлъ все устроить къ лучшему.
   Она тяжело вздохнула и промолчала.
   -- Было у меня и другое въ мысляхъ, продолжалъ онъ, помолчавъ съ минуту:-- вотъ, думалъ я, настанетъ время, и ты обратишь вниманіе на всѣ мои жертвы и труды; вѣдь я работалъ такъ же, какъ работаютъ другіе; вѣдь мы одни изъ тѣхъ, которые влекутъ за собою каторгу.... Ну полно, полно, къ чему содрагаться... Вѣдь я теперь около тебя, цѣлъ и невредимъ. И такъ, я надѣялся, что ты обо всемъ этомъ пораздумаешь и скажешь: какъ-бы-то ни было, онъ далъ мнѣ все, что только могъ дать. Не въ его власти было доставить мнѣ богатство и общественное положеніе, но за то, благодаря ему, я съумѣю воспользоваться и тѣмъ, и другимъ, если они когда либо выпадетъ на мою долю. Онъ не унизилъ меня до своего уровня, моя жизнь изъята отъ тѣхъ жгучихъ, преступныхъ ощущеній, которыми день за день подтачивается его существованіе. Благодаря ему, я не уступаю любой благородной леди въ деликатности чувствъ и образѣ мыслей.
   -- Правда, правда, но для чего вы добивались всего этого? воскликнула она съ смятеніемъ и тоскою.
   -- Для того, дочка, отвѣчалъ онъ съ жаромъ:-- чтобы ничто не по мѣшало тебѣ самой стать современемъ на высокую ступень общественной жизни. Или ты думаешь, что эти послѣднія тридцать лѣтъ моей жизни не дали мнѣ прочувствовать, чѣмъ бы я могъ быть, если бы меня воспитали и научили тому, что знаютъ другіе? Развѣ я не сознавалъ въ себѣ той энергіи, отваги и настойчивости, которымъ не доставало только знанія, чтобы я могъ за поясъ заткнуть всѣхъ этихъ баръ? Но я сказалъ самому себѣ: она вся въ меня уродилась, а въ придачу ей еще дана красота. Отчего же бы ей и не мѣтить высоко? Ты понимаешь, что въ этихъ словахъ заключался мой собственный приговоръ. Прочить тебѣ высокую долю, значило самому себѣ прочить бездѣтное сиротство.
   Лицци закрыла лицо руками и не отвѣчала ни слова.
   -- Развѣ я самъ не предвидѣлъ, продолжалъ онъ почти съ бѣшенствомъ:-- что воспитанная въ нѣгѣ и роскоши, ты не могла не тяготиться бѣдностью, не могла не стыдиться такого отца, какъ я? Развѣ, чортъ побери, я не понималъ, что готовилъ себѣ въ будущемъ? Но, будь что будетъ, порѣшилъ я самъ съ собою: я хочу, чтобы она вступила въ жизнь при самыхъ благопріятныхъ условіяхъ, и посмотримъ, гдѣ тотъ дерзкій, который осмѣлится загородить ей дорогу.
   Пораженная сиплымъ, горловымъ звукомъ его голоса, Лицци отняла руки отъ лица и тревожно посмотрѣла на Девиса. Въ эту минуту демоническія черты его, дышавшія всею напряженностью страсти, представляли поразительное сходство съ ея прекрасными чертами. Не будь его тутъ, рядомъ съ нею, на ея лицѣ только и можно было бы прочесть выраженіе глубокаго страданія, смягченное необыкновенною прелестью очертаній; но сопоставленное съ выраженіемъ его лица, какъ бы служившимъ ему злобнымъ комментаріемъ, оно казалось воплощеніемъ титанической гордыни и дышало самымъ бѣшенымъ честолюбіемъ.
   -- Да, дочка, продолжалъ онъ:-- дорого ты мнѣ досталась, такъ дорого, что ни на золото, ни на серебро не оцѣнить. Если во мнѣ когда либо шевельнется то, что у людей называется совѣстью, то нелегко мнѣ будетъ раздѣлываться съ нею изъ за тебя.
   -- Батюшка, милый батюшка, перестаньте, воскликнула она тоскливо:-- ваши слова для меня точно острый ножъ.
   -- Хорошо, я замолчу, сказалъ онъ, отнявъ руку, которую она сжимала въ своей, и заложивъ ее за жилетъ.
   -- Или -- нѣтъ, продолжала она, ласкаясь къ отцу,-- разсказывайте мнѣ все безъ утайки. Вамъ нелегко было рѣшиться на эту исповѣдь; посмотримъ, не поможетъ ли она обоимъ намъ покончить наши счеты. Худшее я уже знаю.... Онъ покачалъ головой.-- Или это еще не все? воскликнула она въ ужасѣ.-- Такъ говорите же скорѣе....
   -- Какъ мнѣ досказать тебѣ то, что еще осталось? отвѣчалъ онъ угрюмо.-- Научу ли я тебя понимать жизнь и людей такъ, какъ я ихъ понимаю, и чувствовать, что въ каждомъ взглядѣ, уставленномъ на меня, кроется оскорбленіе, въ каждомъ словѣ, сказанномъ мнѣ въ смѣхъ -- насмѣшка? Вѣдь добрые люди встаютъ и уходятъ изъ-за стола, чтобы только не сидѣть рядомъ со мною! Положимъ, мнѣ удастся иногда подцѣпить какого нибудь молодца, который заходитъ слишкомъ далеко, и проучить его въ предостереженіе другимъ; но развѣ это мѣшаетъ имъ травить меня издалека, такъ что къ нимъ и подступиться нельзя? Вчера я отправился въ Нейвидъ на почту за письмами; казалось бы, что въ глухой деревушкѣ, на этомъ берегу Рейна, куда рѣдко и путешественникъ-то заглядываетъ, мнѣ можно было остановиться на часокъ, чтобы дать вздохнуть своей лошади и закусить самому; казалось бы, что хоть въ такомъ захолустьи мнѣ нечего опасаться преслѣдованій. Ничуть не бывало, слухомъ земля полнится... Въ одной комнатѣ со мной завтракали двое молокососовъ, пріѣзжихъ изъ Англіи; по платью, замашкамъ и дурному французскому выговору, я призналъ въ нихъ оксфордскихъ либо кембриджскихъ студентовъ. Они же принимали меня за иностранца, незнающаго по англійски, и поэтому, нисколько не стѣсняясь, продолжали разговаривать при мнѣ о всякой всячинѣ; я пропускалъ ихъ вздорную болтовню мимо ушей, какъ вдругъ дошедшее до меня имя Бичера возбудила мое вниманіе. Разговоръ шелъ о немъ и объ одной прелестной незнакомкѣ, которая часто показывалась съ нимъ вмѣстѣ въ Ахенѣ. Молокососы съ восторгомъ говорили о ея величавой красотѣ, о царственной роскоши ея нарядовъ. Однако они никакъ не могли взять въ толкъ, кто бы она такова могла быть? Что она не была сестра Бичера, это явственно изъ родословныхъ таблицъ перовъ; знали они также навѣрное, что она ему не жена; стало быть, оставалось еще одно только предположеніе.... А я во время этого разговора долженъ былъ сидѣть, какъ прикованный, и выслушивать всѣ ихъ глупыя выходки и пошлыя шутки! А что, что мѣшало мнѣ стать передъ ними и крикнуть: не смѣйте порочить ея доброе имя, она моя дочь? Да вотъ что. На первый же ихъ вопросъ я принужденъ бы былъ объявить, что зовутъ меня Девисомъ, Христофоромъ Девисомъ, Грогомъ Девисомъ тожъ: а всей твоей красоты, дочка, не хватитъ на то, чтобы искупить позоръ этого имени. Итакъ я поневолѣ, вставъ изъ-за завтрака и, ни до чего не дотронувшись, ретировался. Одну минуту я былъ въ нерѣшимости и хотѣлъ расплатиться съ ними, но тутъ мнѣ вспомнилась ты, Лицци, и я разсудилъ, что ты не должна быть героиней скандала и газетныхъ сплетенъ. Рано или поздно, думалъ я, она станетъ на ту высоту, куда едва дерзнетъ доходить робкій шопотъ злословія.
   -- Стало быть, спросила Лицци: -- неприлично было съ моей стороны такъ жить, какъ я жила въ Ахенѣ?
   -- Неприличіе неприличію рознь, отвѣчалъ онъ, не то съ досадой, не то въ замѣшательствѣ.-- Огласки надо было избѣгать. Но въ этомъ конечно ты нисколько невиновата; проклятому Бичеру слѣдовало понимать это....
   -- Впрочемъ, унять злые языки невозможно, дитя мое. Я разсчитывалъ оставить тебя въ Ахенѣ на день, много на два; ты пробыла тамъ нѣсколько недѣль. Кого же въ этомъ винить, спросишь ты?-- Меня, конечно меня, и никого другого; ничто иное и каждый шагъ въ твоей жизни, какъ моя же ошибка. Очень нужно мнѣ было воспитывать тебя внѣ моей собственной среды: если бы ты выросла въ обществѣ плутовъ и мошенниковъ, ты не стыдилась бы называть меня своимъ отцомъ.
   -- Ужь я и теперь не стыжусь этого, и никогда этому не бывать, воскликнула она, бросаясь къ нему на шею.-- Для кого же, какъ не для меня, пожертвовали вы цѣлой жизнью? Быть можетъ, вы слишкомъ высоко цѣните тѣ преимущества общественнаго положенія, которыхъ вы такъ пламенно желали для меня, но я въ этомъ случаѣ, я не могу съ вами согласиться. Какъ бы ты нибыло, а я знаю, что единственный источникъ вашего честолюбія заключается въ любви вашей ко мнѣ, что вы шли темной и тернистой дорогой только для того, чтобы мнѣ легко и свѣтло жилось на свѣтѣ.
   -- Ты за все заплатила мнѣ этими словами, проговорилъ онъ, проводя по глазамъ рукою.-- Я не потягогился бы трудомъ поденщика, я не побоялся бы плестись на одной цѣпи съ партіей колодниковъ и жевать арестантскій хлѣбъ, если бы этой цѣной могъ купить для тебя то, чего я желаю.
   -- Но чего же вы желаете?
   -- Я хочу, дитя мое, видѣть тебя женой пера. Я хочу, чтобы самое гордое и недоступное въ мірѣ сословіе признало тебя своею и придавало высокое значеніе, славу твоему каждому малѣйшему поступку...
   -- Чего? постойте, перебила она.-- Развѣ вы думаете, что люди забудутъ мое происхожденіе?
   -- Такъ что жъ, что не забудутъ? Неужели такой вздоръ можетъ тебя обезкуражить? Мало же въ тебѣ течетъ отцовской крови, если ты склоняешь голову передъ оскорбленіемъ.
   Лицци вся вспыхнула и глаза ея дико сверкнули, какъ будто хотѣли сказать: ужь въ этомъ-то отношеніи вамъ нечего бояться. Но тутъ же смертельная блѣдность смѣнила этотъ румянецъ, и голосомъ, дрожавшимъ отъ сильнаго волненія, она проговорила:
   -- Но къ чему же напрашиваться на безъисходную борьбу? Вѣдь вся ваша забота объ одномъ: обо мнѣ и о моемъ счастіи. Неужели же возможность счастья лежитъ для меня только въ азартной игрѣ честолюбія? Не поможетъ ли мнѣ то образованіе, которое я получила отъ васъ? Я могла бы быть гувернанткой.
   -- Да знаешь ли ты, дочь, что такое гувернантка? Это служанка, переряженная госпожей, существо, получившее образованіе не на радость себѣ, а на то, чтобы другіе могли имъ пользоваться, какъ имъ заблагоразсудится. Въ средніе вѣка существовалъ обычай убивать раба, для того чтобы господинъ могъ погрѣть ноги въ его неостывшей еще внутренности. Наша новѣйшая цивилизація не заходитъ такъ далеко, она довольствуется тѣмъ, что не одну бѣдную дѣвушку доводитъ до полупомѣшательства, для того чтобы начинить какую нибудь безмозглую голову подобіемъ знанія.
   -- Ну, а почему бы мнѣ не поступить на сцену? Я имѣю тщеславіе думать, что могла бы явиться на ней не безъ успѣха.
   -- И слышать объ этомъ не хочу! воскликнулъ Девисъ съ жаромъ.-- Если бы я зналъ, что изъ тебя выйдетъ вторая Сиддонсъ, и тогда я не позволилъ бы тебѣ ступить на подмостки. Я знаю, что такое закулисная жизнь и какую грубую свободу отношеній она допускаетъ. Труппа -- это семья, случайно набранная изо всякаго сброда, едва-едва возвышающаяся въ дѣлѣ умственной шлифовки надъ уровнемъ тупоумной публики. Въ этой средѣ, грязныя шутки площадныхъ комедій -- ходячая монета; высшіе интересы жизни вращаются около большого сбора съ бенефиса или пирушки въ Гриничѣ. Тебѣ ли якшаться съ такими людьми?
   -- Но если бы я имѣла успѣхъ?
   -- Не хочу я этого -- и баста. Я говорю тебѣ, дочка, одинъ только и есть для тебя выходъ...
   -- Но если у меня не станетъ духу погубить себя?
   -- А ты вполнѣ увѣрена, что у тебя станетъ духу погубить меня еще болѣе безвозвратнымъ образомъ, что тебѣ будетъ легко, въ отплату за цѣлую жизнь трудовъ и самопожертвованій, поставить ни во что и тѣ и другія? И ты, какъ ни въ чемъ не бывало, скажешь: глупъ же былъ мой старикъ-отецъ, что не захотѣлъ, чтобы дочь пошла по его слѣдамъ. Мнѣ ничего не стоитъ снизойти въ тѣ самые слои общества, къ которымъ онъ принадлежитъ и которыхъ стыдится. При мнѣ его будутъ оскорблять, поносить, а я, между тѣмъ, останусь спокойна, зная, что я одна могла бы оградить его отъ всего этого...
   -- О, не искушайте меня такими рѣчами! воскликнула она въ отчаяньи.
   -- Напротивъ, я ничего не оставлю недосказаннымъ, я испробую всѣ средства, чтобы заставить тебя согласиться на то, въ чемъ твое и мое спасеніе. Слушай, дочка: ты одна можешь доставить мнѣ возможность взглянуть въ глаза цѣлому свѣту. Сдѣлайся ты только знатною дамою,-- и я спасенъ. Пожалуй, мои враги и тогда будутъ рады строить мнѣ козни, но они поймутъ, что имъ отъ этого не поздоровится.
   -- И вы увѣрены, что въ этомъ ваше спасенье? проговорила она мрачно и холодно.
   -- Увѣренъ, отвѣчалъ онъ точно такимъ же тономъ.
   -- Можете ли вы дать мнѣ торжественное слово, что вы не видите другой возможности выпутаться изо всѣхъ этихъ затрудненій?
   -- Я готовъ чѣмъ угодно тебѣ въ этомъ поклясться, видитъ богъ; я не знаю другого средства обезпечить твою будущность.
   -- Не въ моей будущности тутъ дѣло, подумайте только о себѣ, отвѣчайте мнѣ прямо: нѣтъ для васъ другого выхода?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ онъ.
   -- Но, Боже мой, что же вы такое сдѣлали, чтобы я должна была искупить вашъ грѣхъ гибелью лучшихъ своихъ надеждъ! воскликнула она съ отчаяніемъ, котораго не могла долѣе сдерживать.
   -- Ты требуешь исповѣди? сказалъ онъ съ дикимъ одушевленіемъ. Тебѣ хочется, чтобы я самъ прочиталъ тебѣ обвинительный актъ? Хорошо же, будь по твоему. Слушай мой длинный перечень. Китъ Девисъ! явись къ отвѣту. На тебя взводятъ обвиненіе въ различныхъ плутовскихъ продѣлкахъ, продѣлкахъ впрочемъ неважныхъ и совершенныхъ за одно съ благородными и даже высокородными сообщниками. Не припомните ли вы, капитанъ Девисъ, сколько разъ вы портили вашими снадобьями лошадей и жокеевъ, чтобы только выиграть пари? Сколько разъ вы выигрывали огромные куши только потому, что опаивали до безсознательности вашего противника? Не случалось ли вамъ прибѣгать къ угрозамъ, чтобы получить удовлетвореніе самымъ наглымъ требованіямъ? Не случалось ли вамъ убивать человѣка, обвинившаго васъ въ шулерствѣ? Не водилось ли за вами привычки выставлять подъ векселями небывалыя подписи, вмѣсто вашей собственной? Не прибирали ли вы къ рукамъ чужія деньги, посредствомъ обмана? Скажите по совѣсти, изъ двадцати галерныхъ преступниковъ не найдется ли и пятидесятой доли того, чѣмъ вы можете похвалиться? Присягнете ли вы, что у васъ на совѣсти не лежитъ десятка полтора или два такихъ дѣлъ, за которыя добрые люди платятся каторгой, и не знаете ли вы за собой двухъ-трехъ грѣшковъ, подлежащихъ болѣе строгому наказанію? Не записаны ли ваши примѣты почти въ каждомъ полицейскомъ бюро Европы, и не разосланы ли ваши фотографическіе портреты по всѣмъ пограничнымъ паспортнымъ конторамъ маленькихъ нѣмецкихъ государствъ, чтобы оградить какой побудь Гессенъ-Кассель или Кобургъ отъ опустошеній хищнаго звѣря, именуемаго Грогомъ Девисомъ.
   -- Но если это такъ, воскликнула Линди въ отчаяньи:-- то какая же вамъ будетъ польза, если я пожертвую собой? Не лучше ли намъ уѣхать куда нибудь далеко, гдѣ мы будемъ свободны отъ преслѣдованья? Поѣдемъ въ Америку, въ Австралію,-- разстояніе меня не пугаетъ...
   -- Вздоръ! Я ни шагу не сдѣлаю изъ Европы. Будь со мною, что будетъ,-- но я не тронусь отсюда. Поступай только такъ, какъ я тебѣ говорю, дочка, и вѣрь, что кривая таки вывезетъ. Впродоженіи многихъ лѣтъ, я только тѣмъ и держался, что участь моя была связана съ участью многихъ другихъ, которыхъ мое паденіе увлекло бы за собою. Но время поубавило ихъ число. Многіе перемерли: холера, крымская компанія, сердечныя невзгоды, да и мало ли еще какія другія причины, сдѣлали свое дѣло. Изъ немногихъ уцѣлѣвшихъ, для однихъ скандалъ уже сдѣлался нипочемъ, другихъ я потерялъ изъ виду, и теперь, много-много если мнѣ удастся потянуть за собою на каторгу двухъ-трехъ представителей благородныхъ фамилій. Этого недостаточно. Я принужденъ искать опоры въ знатномъ родствѣ; мнѣ нужны такого рода связи, за которыми мнѣ жилось бы, какъ за каменной стѣной. Дай мнѣ только обзавестись ими, а онѣ уже сами порадѣютъ о своемъ добромъ имени. Ты не знаешь, но я знаю, что такое вліяніе знати въ Англіи. Нѣтъ ни одного преступленія, которое она не могла бы узаконить актомъ парламента. Браки и разводы въ ея власти, однимъ приговоромъ палатъ она связуетъ и разрѣшаетъ, установляетъ законность и незаконность; тоже полномочіе дано и общественнымъ ея приговорамъ: ей ничего не стоитъ -- плута подрядчика произвести въ лучшіе граждане Лондона, и если бы ей заблагоразсудилось, она могла бы сдѣлать Грога Девиса членомъ любого изъ своихъ аристократическихъ клубовъ; а разъ сдѣлавъ это, дочка, она подумаетъ да и подумаетъ, прежде чѣмъ пойдетъ на попятный дворъ.
   Девисъ пришелъ въ такое возбужденное состояніе, что быстро шагалъ по комнатѣ; лицо его горѣло, а въ глазахъ сверкало зловѣщее пламя. Между отличительными чертами, свойственными глубоко развращеннымъ характерамъ, особенно рѣзко выдается та наглость, съ которою они выставляютъ напоказъ всю свою безчестную находчивость, преувеличивая даже порою обиды, нанесенныя ими обществу. Есть что-то сатанинское въ этомъ издѣваньи надъ тѣмъ самимъ обществомъ, передъ которымъ они такъ жестоко провинились. По адскому ихъ кодексу честность и довѣрчивость не заслуживаютъ ничего, кромѣ презрѣнія, и тотъ только можетъ похвалиться дѣйствительнымъ мужествомъ, кто попираетъ наши законы, обязательные для другихъ людей.
   Девисъ былъ изъ числа не легко увлекающихся людей. Никто менѣе его не поддавался минутнымъ впечатлѣніямъ; онъ былъ воспитанъ въ слишкомъ суровой школѣ, чтобы давать волю случайному настроенію духа. Но на этотъ разъ обычное самообладаніе измѣнило ему; онъ до того увлекся желаніемъ поставить на своемъ, что позабылъ всякую осторожность: разъ начатую исповѣдь онъ продолжалъ, такъ сказать, на обумъ. Къ этому примѣшивалось то странное, жгучее тщеславіе, которое заставляетъ насъ находить наслажденіе въ нами же вызванномъ смущеніи и ужасѣ другого. Чѣмъ преступнѣе выставлялъ онъ свою преступную жизнь, тѣмъ живѣе давалъ онъ чувствовать, что съ нимъ шутить плохо. Въ случаѣ, еслибы ему не удалось затронуть въ дочери чувство привязанности, онъ могъ расчитывать на внушенія страха; вѣдь должна же она была понять, что отъ такого человѣка, какъ онъ, всего можно было ожидать. Наконецъ, разъ сбросивъ маску, онъ ничуть не дорожилъ лоскутьями того маскарада, въ которомъ такъ долго щеголялъ.
   -- Продолжать ли мнѣ? проговорилъ онъ сипло, какъ бы съ усиліемъ.-- Или ужь довольно?
   -- Неужели еще не все? спросила она съ горечью.
   -- Ты требовала, чтобы я разсказалъ тебѣ все, безъ утайки. Но едва я успѣлъ набросить бѣглый очеркъ того, что я могъ бы поразсказать, какъ она въ ужасѣ отшатнулась. Но пусть такъ; теперь, по крайней мѣрѣ, между нами нѣтъ тайнъ, и какъ ни жестокъ былъ данный мною урокъ, онъ все же мягче того, который дали бы тебѣ чужіе. Мнѣ только одно осталось сказать тебѣ, дочка, продолжалъ онъ, направляясь къ порогу и взявшись за дверную ручку:-- если ты захочешь остаться при своей рѣшимости, то чѣмъ раньше дашь мнѣ объ этомъ знать, тѣмъ лучше. Я высказалъ тебѣ все, что было нужно, остальное въ твоихъ рукахъ. Помни только, что если отказъ будетъ твое послѣднее слово, то ты должна предупредить меня заблаговременно, чтобы и я тоже могъ принять свои мѣры.
   Слова эти были сказаны совершенно спокойно, но въ самой суровой, безтрепетной ясности ихъ звучала какая-то потрясающая нота и Лицци вмѣсто отвѣта закрыла лицо руками и заплакала.
   Девисъ остановился въ нерѣшимости. Было мгновеніе, когда любовь, казалось, одержала верхъ; онъ сдѣлалъ движеніе, какъ будто хотѣлъ подойти къ ней, но вдругъ спохватившись и проворчавъ про себя:-- теперь все равно, дѣло кончено,-- вышелъ изъ комнаты.
  

ГЛАВА III.

Нѣсколько дней въ Гленгаррифѣ.

   Мы когда-то ознакомили читателя съ гленгаррифскимъ эрмитажемъ, съ его тѣнистымъ паркомъ, извилистой рѣчкой и атмосферой, пропитанной запахомъ розъ и другихъ цвѣтовъ Но съ тѣхъ поръ много воды утекло, и эти мѣста сдѣлались почти неузнаваемыми. Въ настоящую минуту паркъ перекрещивается по всѣмъ направленіямъ начатыми дорогами, мѣстами попадаются большія прогалины, загроможденныя строительнымъ матеріяломъ, глубоко изрытыя песочныя ямы кишатъ народомъ. Кирпичные сараи и сушильни для глины всюду распространяютъ свои удушливыя испаренія; въ воздухѣ раздаются нестройные удары молотовъ о гранитныя и аспидныя глыбы; словомъ, васъ окружаетъ цѣлый содомъ многообразной лихорадочной дѣятельности. Оглянитесь ли вы по направленію къ морю, васъ поразить таже невыгодная перемѣна. На мѣстѣ живописныхъ рыбачьихъ хижинъ возвышаются неуклюжія верфи: тамъ, гдѣ когда-то раздавался веселый ребячій смѣхъ, гуляютъ толпы пьяныхъ матросовъ.
   Но всѣ эти перемѣны, такъ глубоко оскорбительныя для поэтическаго чувства, служили для практическаго ума залогомъ прогресса и возрастающаго матеріяльнаго благосостоянія. Гленгаррифская компанія для сооруженія дачъ и товарищество Marine-Residence составляли громадное предпріятіе, акціи котораго стояли очень высоко и покупались нарасхватъ. По всему было видно, что мистеръ Дённъ хлопоталъ неусыпно объ успѣшномъ ходѣ дѣлъ. Не было такого захолустья во всѣхъ трехъ соединенныхъ королевствахъ, куда бы не проникли описанія вышеозначенной мѣстности. Еженедѣльныя сужденія и ежедневныя газеты постоянно напоминали публикѣ объ этомъ предпріятіи.
   Между многими преимуществами, выпавшими на долю его, выставлялось на видъ то обстоятельство, что герцоги и графы удостоивали его своего одобренія. "Мы съ удовольствіемъ узнали, говорилось въ "Почтѣ" что маркизъ Лаккингтонъ поручилъ сооруженіе своей приморской виллы въ Гленгаррифѣ изящному вкусу талантливаго сэра Джефри Блокслея, который въ настоящую минуту занятъ отдѣлкою Нудльтонъ-Галя въ той же очаровательной мѣстности, для его свѣтлости герцога боудскаго".
   Въ "Герольдѣ" передавался слухъ, что графъ Генперъ заплатилъ ни больше ни меньше какъ двѣнадцать тысячь гиней за тотъ маленькій клочекъ земли въ Гленгаррифѣ, гдѣ предназначалось стоять его дачѣ. "Слѣдуетъ, впрочемъ, замѣтить, прибавляла та же газета, что видъ изъ его оконъ открывается на весь заливъ, отъ Девенпортскаго обелиска вплоть до Дённскаго маяка; перспектива эта, смѣемъ ручаться, не имѣетъ себѣ равной въ цѣлой Европѣ". Но важнѣе всего этого было газетное извѣстіе о томъ, что ея величество намѣревается осчастливить прославленную мѣстность, избравъ ее на будущій сезонъ своей резиденціей.
   Гдѣ тотъ кровный британецъ, который не вдохнетъ въ себя съ наслажденіемъ вѣтерокъ, играющій королевскимъ флагомъ? Тотъ не потомокъ англо-саксовъ, кто не будетъ предпочитать всякой другой купальнѣ ту, въ которой прохлаждаается какой нибудь герцогъ. Самая аллея, подъ тѣнью которой прогуливается маркизъ, кажется какъ будто прохладнѣе. И вѣдь изъ этого не слѣдуетъ что честный Джонъ Буль старается втереться въ кругъ сильныхъ міра сего; онъ не причастенъ этой слабости или, если хотите, этому честолюбію. Онъ вовсе не желаетъ съ ними знаться; для него дорога только честь дышать однимъ съ ними воздухомъ, посѣщать одни и тѣ же гулянья, забирать провизію у одного и того же мясника и знать, что, въ случаѣ надобности, тотъ же гробовщикъ, который снаряжаетъ на тотъ свѣтъ знатнаго вельможу, будетъ распоряжаться и его похоронами.
   Знатоки въ литературѣ газетныхъ объявленій утверждали, что въ велерѣчивыхъ описаніяхъ Гленгаррифа нельзя не признать красиво округленнаго слога мистера Генкса. Достойный питомецъ Джорджа Роббинса, этого генія между оцѣнщиками, мистеръ Генксъ не положилъ охулки на руку. Не ограничиваясь красноѣчивымъ описаніемъ мѣстностей, онъ преимущественно распространялся о выгодности помѣщенія денегъ въ такое предпріятіе, которое, при благопріятномъ ходѣ дѣлъ, обѣщало дать до двухъ и трехъ сотъ процентовъ.
   Величіе гленгаррифскаго предпріятія распространяло свой золотой отблескъ на многія мили въ окружности. Оно отражалось на маленькихъ рыбачьихъ селеніяхъ, на одинокихъ хижинахъ, пріютившихся гдѣ нибудь въ долинѣ, на пустынныхъ заливахъ, по песчаному прибрежью которыхъ, бывало, едва пролегалъ слѣдъ человѣческій. Стоило человѣку, насмотрѣвшемуся на гленгаррифскія чудеса, вернуться домой -- и ему становилась постылою эта жизнь кропотливаго и невзрачнаго труда. Много ходило въ народѣ чудесныхъ разсказовъ о быстро нажитыхъ сокровищахъ. Такой-то выручилъ за свой клочокъ земли столько золота, что и не сосчитаешь; другой разбогатѣлъ продажею своего дрянного садика. Какъ презрѣнны казались въ виду такой легкой наживы и тяжелый трудъ земледѣльца, и тихо обезпеченный промыселъ рыбака! Перестать кормиться трудами рукъ своихъ и пуститься въ спекуляцію казалось высшею мудростью; у каждаго только и дѣла было, что вычислять, сколько можетъ дать богатый покупщикъ за такой-то клочекъ негодной земли, или за какую цѣну можетъ пойти на этомъ рынкѣ причудливыхъ потребителей такой-то пустынный мысокъ.
   Если мы позволили себѣ отклониться всторону, то имѣли на это свои побудительныя причины. Участь эрмитажа была рѣшена; общая молва гласила, что именно это мѣсто королева изволила избрать для своей будущей резиденціи. Справедливъ ли былъ этотъ слухъ, или его распустили спекуляторы, мы не знаемъ; какъ бы то ни было, искусный архитекторъ уже приступилъ къ перестройкѣ зданія и болѣе двухъ третей старыхъ построекъ уже было сломано; уцѣлѣла только самая древняя и самая живописная часть ихъ, состоявшая изъ небольшого флигеля. Передъ окнами флигеля тянулась небольшая колонада, совершенно утопавшая въ роскошной зелени, а отъ нея спускалась къ рѣкѣ великолѣпная клумба, пестрѣвшая самыми рѣдкими породами тюльпановъ и ранункуловъ. Въ этомъ-то уединенномъ мѣстѣ, куда, благодаря разбросанности прежняго зданія, едва доходилъ шумъ работъ, производившихся на другомъ концѣ его, жила Сибелла Келлетъ, полузабытая своими вельможными покровителями. Послѣдніе, вскорѣ послѣ побѣды оссорійскаго банка переѣхали въ Дублинъ, а оттуда въ Лондонъ, гдѣ они теперь ожидали принятія билля, дѣлавшаго гленгаррифскую акціонерную компанію привиллегированнымъ отъ правительства предпріятіемъ. Несмотря на то, что со времени великаго переворота въ судьбахъ Гленгаррифа завѣдываніе тамошними дѣлами перешло въ другія руки, услуги Сибеллы по прежнему продолжали считаться незамѣнимыми, благодаря ея усердію, расторопности и, главное, знанію народа.
   Но никто не цѣнилъ такъ высоко ея дарованій, какъ мистеръ Генксъ. Этотъ тонкій джентльменъ не могъ надивиться ея быстрой рѣшимости, ея находчивости въ виду возникавшихъ затрудненій, ея смѣлой, цѣлесообразной дѣятельности. "Она всѣхъ насъ за поясъ заткнетъ, сэръ, говаривалъ онъ сэру Элькене Нестону, главному инженеру присланному изъ Англіи. Всѣ совѣты ея превосходны!.. Мы не знали, какъ справиться съ этими песками, заносившими гавань,-- а она сразу смекнула въ чемъ дѣло и съумѣла нособить бѣдѣ. Кабы не она, кто догадался бы провести эту дорогу въ каменоломню, или съумѣлъ бы пересадить эти сосны,-- шутка-ли! на высоту тридцати пяти футовъ? И вѣдь всѣ деревья принялись, хоть бы одно пропало! Или возьмите тотъ мысокъ,-- вѣдь она имъ весь заливъ скрасила. Я не говорю о садахъ, которые она разбила террасами на прошлой недѣлѣ; такая штука хоть бы и самому сэру Джефри -- была бы въ пору. И представьте, что цѣлый день проработавъ такимъ образомъ, изъѣздивъ, можетъ, двадцать пять или тридцать миль верхомъ, она потомъ еще садится за свою конторку и пишетъ, не разгибая спины до поздней ночи.
   Очень немногаго недоставало, чтобы мистеръ Генксъ провозгласилъ Сибеллу совершенствомъ; но у нея былъ одинъ порокъ, который тѣмъ болѣе ставилъ втупикъ этого джентльмена, чѣмъ болѣе онъ думалъ о немъ. Обладая замѣчательною зоркостью, замѣчательнымъ умѣньемъ угадывать людей и проникать въ ихъ тайныя побужденія, она въ то же время точно за правило положила себѣ разстраивать всѣ выгодныя сдѣлки, на которыя такъ легко было бы поддѣть поселянъ. Вмѣсто того, чтобы пользоваться ихъ невѣжествомъ и неопытностью, она постоянно охраняла ихъ интересы; вмѣсто того чтобы стараться какъ нибудь оплести ихъ, она хлопотала о ихъ выгодѣ и строго воздерживалась отъ всего, что могло нанести имъ ущербъ.
   -- Не мѣшай намъ эта дѣвка, мы бы полграфства скупили за безцѣнокъ, говаривалъ мистеръ Генксъ. Это она намъ повсюду цѣны набила. Наладила себѣ одно; будемъ справедливы! Да я и не прочь быть справедливымъ, только въ отношеніи къ самому себѣ.
   Но мистеръ Генксъ употреблялъ выраженіе: "быть справедливымъ", какъ употребляютъ его многіе другіе. Сибелла же держалась того мнѣнія, что справедливость предполагаетъ обязательство съ обѣихъ сторонъ и, при случаѣ, всегда была готова взять на себя защиту бѣдняка и требовать признанія его правь. За то же и крестьяне обращались къ ея разбирательству въ самыхъ запутанныхъ и сложныхъ распряхъ. Они приносили ей свои древнія полуистертыя грамоты, которыя и разобрать-то было почти невозможно; они сообщали ей и подтверждали изустнымъ показаніемъ самые странные договоры, пускались въ нескончаемые разсказы о томъ, какъ достался имъ такой-то участокъ, и по какому праву владѣютъ они такою-то мѣстностью. Сибелла выслушивала ихъ до конца, вникала во всѣ подробности дѣла, и только тогда произносила приговоръ, которому крестьяне всегда подчинялись безпрекословно.
   Вся тайна ея вліянія на массы заключалась въ сердечномъ ея сочувствіи къ нимъ, въ ея способности принимать живое участіе въ ихъ печаляхъ и радостяхъ. Въ этомъ сочувствіи не было ничего поддѣльнаго или преувеличеннаго; оно было чуждо того льстиваго такта, который затверживаетъ наизусть имена, напоминаетъ разныя мелочи семейной жизни, подбираетъ разные анекдоты; оно выражалось искреннимъ, глубокимъ желаніемъ добра. Долго и внимательно присматривалась она къ поселянамъ, и убѣдилась, что худшая черта въ ихъ характерѣ,-- недовѣрчивость, въ то же время отзывается самымъ пагубнымъ образомъ и на собственномъ ихъ благосостояніи. Съ этой минуты она начала употреблять всѣ старанія на то, чтобы искоренить въ нихъ эту черту. Поступая съ ними честно, она съумѣла и ихъ сдѣлать честными; своей справедливостью, она дѣлала справедливость обязательною и для нихъ; наконецъ, неизмѣнное прямодушіе ея словъ и дѣйствій научило ихъ понимать, что жизнь могла бы идти гораздо пріятнѣе и удобнѣе, если бы люди не старались провести другъ друга.
   Обыкновенно съ ранняго утра къ ней начинали отовсюду стекаться на судъ и за совѣтомъ челобитчики. Подъ развѣсистой алеей стоялъ столъ, за которымъ она сидѣла и, не переставая писать, выслушивала ихъ нескончаемые разсказы. Она придерживалась неизмѣннаго правила -- не дѣлать мы одной покупки, не побывавъ предварительно на мѣстѣ продажи, не освидѣтельствовавъ лично всѣхъ удобствъ и неудобствъ мѣстности, и не расчитавъ на сколько возможная стоимость ея въ будущемъ можетъ вліять на настоящую оцѣнку. Такимъ образомъ она изъѣздила вдоль и поперекъ всю окрестность, перебывала въ самыхъ дальнихъ и безлюдныхъ пустыняхъ и ознакомилась съ такими захолустьями, куда не охотно отваживался пускаться робкій путникъ.
   За одной-то изъ такихъ аудіенцій засталъ ее однажды утромъ мистеръ Генксъ. Онъ явился съ огромною пачкою писемъ, только что полученныхъ съ почты, и все въ немъ дышало самодовольствомъ человѣка, только что запасшагося самыми свѣжими новостями.
   -- Важное извѣстіе, миссъ Белла, началъ онъ весело, чрезвычайно важное извѣстіе. Одинъ французскій принцъ изъявилъ желаніе построить здѣсь виллу. При этомъ онъ выговариваетъ себѣ небольшой паркъ, акровъ въ сорокъ или пятьдесятъ, который былъ бы у моря и доставилъ удобную пристань для его яхты; вотъ въ этой запискѣ вы найдете всѣ подробности. А это письмо отъ сэра Кревена Тольмеча; онъ желаетъ, чтобы мы ему выстроили дачу въ какой нибудь живописной мѣстности, неподалеку отъ взморья, и обязывается снять ее по контракту. Тутъ вотъ требуется сто акцій, изъ коихъ пятьдесятъ желаютъ промѣнять на акціи боквантильскихъ, кобальтовыхъ и цинковыхъ розсыпей. Мы должны увеличивать нашу территорію, раздвигать наши границы, миссъ Белла, счастье такъ и валитъ къ намъ. Это великолѣпнѣйшая операція изъ всѣхъ, когда либо произведенныхъ мистеромъ Дённомъ. А вотъ и письмо отъ него; онъ пишетъ немного и видимо въ торопяхъ: "Во вторникъ Девисъ потребуетъ вторичнаго чтенія нашего билля. Я говорилъ съ лордомъ канцлеромъ и все дѣло улажено. Прежде нежели билль поступитъ на обсужденіе палаты перовъ, мы должны произвести новый выпускъ акцій. Мнѣ нужно къ концу года сосредоточить въ рукахъ, по крайней мѣрѣ двѣсти пятьдесятъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ." О политикѣ онъ не говоритъ ни слова; да и не мудрено: онъ до того закружился въ вихрѣ свѣтской жизни, что едва находитъ время заниматься дѣлами. Онъ только мелькомъ замѣчаетъ, что пока не кончится эта глупая война, мы врядъ ли успѣемъ поставить наше предпріятіе дѣйствительно на большую ногу.
   -- И у него достаетъ духу ставить наши здѣшніе жалкіе замыслы на ряду съ геройскими подвигами нашихъ солдатъ въ Крыму! воскликнула Сибелла, въ первый разъ еще нарушивъ молчаніе.
   Неожиданность этого взрыва заставила вздрогнуть мистера Генкса; въ первую минуту онъ едва нашелся что отвѣчать.
   -- Гм, да вѣдь вы знаете, миссъ Белла, началъ онъ заикаясь на каждомъ словѣ,-- мы люди не воинственные, мы посвятили себя мирнымъ занятіямъ торговли... Нельзя же требовать, чтобы мы оставались равнодушными къ тѣмъ самимъ интересамъ, преуспѣянію которыхъ мы содѣйствовали всю свою жизнь.
   -- Такъ; но вы въ то же время сыны Англіи, сэръ; не говоря уже о томъ, что вы братья и родственники тѣхъ храбрецовъ, которые сражаются съ нашими врагами въ Крыму.
   -- Совершенно справедливо, миссъ Белла, какъ нельзя болѣе справедливо. Но мы и радуемся ихъ побѣдамъ и горячо сочувствуемъ всѣмъ ихъ геройскимъ подвигамъ. Однако вернемся къ письму мистера Дённа, онъ пишетъ: "Попросите мисъ Келлетъ осмотрѣть небольшой участокъ земли, именуемый Кильмагана; я не могу въ точности опредѣлить гдѣ онъ находится, знаю только, что къ сѣверу отъ Бентри-Бея. Не думаю, чтобы пріобрѣтенье этого клочка земли могло имѣть большое значеніе для нашего предпріятія; но я буду не прочь отъ него, если только владѣлецъ не заломитъ слишкомъ высокую цѣну. Участокъ этотъ былъ уже запроданъ Дрисколю, который включилъ разсрочку платежа въ условіе купли; но такъ какъ онъ еще въ прошломъ мартѣ мѣсяцѣ пропустилъ срокъ для взноса зачетной суммы, то его право владѣнія прекращается. Кстати, не можете ли вы разузнать, куда дѣвался этотъ Дрисколь? Вотъ уже четыре мѣсяца, какъ о немъ нѣтъ ни слуху ни духу. Что же касается до Кильмагана, то передайте миссъ Келлетъ, что ей представляется случай потѣшить свою природную щедрость; она можетъ на этотъ разъ розыграть роль тароватаго покупщика." Это онъ намекаетъ на ваше пристрастіе къ простому народу, миссъ Белла,-- пояснилъ мистеръ Генксъ, украдкой бросая боязливый взглядъ на ея вспыхнувшее лице. "Я даже согласенъ -- продолжалъ онъ читать -- дать за этотъ участокъ, что называется сумашедшую цѣну и скорѣе чѣмъ упустить его, готовъ переплатить противъ настоящей его стоимости сотню -- другую фунтовъ лишнюю. Похлопочите объ этомъ, да и про Дрисколя ни забудьте." Вотъ такъ загадка, миссъ Беллаі Съумѣемъ ли мы ее разгадать? заключилъ Генксъ, еще разъ пробѣгая это мѣсто въ письмѣ.
   -- Я плохая отгадчица загадокъ, мистеръ Генксъ; поищемте-ка лучше означенное мѣсто. И она принялась разсматривать большую ландкарту, лежавшую передъ ней на столѣ. На этой ландкартѣ отчетливо красовались, выведенныя ея собственной рукою и раскрашенныя цвѣтными чернилами, всѣ дороги, и до малѣйшихъ проселковъ въ околодкѣ Кильмагана.
   -- Названіе что-то знакомое; говорила она, слѣдъ по картѣ, я помню старинную башню, называвшуюся кильмаганскимъ фортомъ. А! да, вотъ и она. Ну, мѣсто это порядочная глушь, и мистеръ Дённъ правъ, полагая, что врядъ ли это пріобрѣтеніе будетъ полезно для его обширнаго замысла.
   -- Да мало ли какіе у него обширные замыслы, проговорилъ Генксъ, бросая на нее искоса двусмысленный взглядъ.
   Сибелла не обратила вниманія на эти слова и продолжала отмѣчать по картѣ маршрутъ къ означенному мѣсту. "Всего лучше будетъ -- сказала она -- пересѣчь заливъ вотъ въ этомъ мѣстѣ, это сбережетъ мнѣ миль тридцать крюку. Я разъ какъ-то ѣздила этой дорогой и хорошо ее запомнила.
   -- И вы не шутя думаете однѣ предпринять эту поѣздку? освѣдомился мистеръ Генксъ съ нѣкоторымъ удивленіемъ.
   -- Конечно. Я одного только и добиваюсь: чтобы у меня было дѣло, настоящее дѣло, и всегда рада, если при этомъ могу промѣнять письменный столъ на сѣдло, или, и того лучше, на рыбачью поѣздку бантрибейскаго перевозчика. Вы не женщина, и потому вамъ непонятно чувство гордости, внушаемое вамъ однимъ сознаніемъ нашей небезполезности.
   -- Мнѣ хочется попросить у васъ одной милости, сказалъ Генксъ, послѣ минутнаго раздумья.
   -- Милости, у меня! повторила она смѣясь, такъ забавны показались ей эти слова.
   -- Да, продолжалъ онъ. Я попрошу у васъ позволенія быть вашимъ спутникомъ въ этой поѣздкѣ. Я не имѣю никакого понятія объ этихъ дикихъ, малоѣзжихъ путяхъ, и мнѣ вдвойнѣ было бы пріятно ознакомиться съ ними въ вашемъ обществѣ.
   -- Если только за мною стало дѣло, то я охотно даю вамъ свое позволеніе; но вы должны напередъ знать, что ѣзда будетъ не изъ самыхъ удобныхъ...
   -- Когда же вы думаете отправиться въ путь? спросилъ мистеръ Генксъ.
   -- Завтра въ ночь будетъ полнолунье. Если мы выѣдемъ въ полночь, то часамъ къ шести, къ семи достигнемъ залива; оттуда, если только вѣтеръ будетъ попутный, пріѣдемъ въ Кильмагана часа въ четыре. Тамъ мы пробудемъ часа три или четыре, посмотримъ мѣстность, а часамъ къ восьми, или, пожалуй къ девяти опять въ дорогу...
   -- Но, боже мой, вы ни минуты не даете вздохнуть человѣку...
   -- Вы забываете, что мы около пяти часовъ проведемъ въ лодкѣ. Я нисколько не обижусь, если вы воспользуетесь этимъ временемъ, чтобы выспаться. Я и сама, если только погода будетъ хорошая, и не будетъ предстоять опасности набѣжать на рифъ, отдамъ руль старому Марку Стеллену и сосну немного.
   -- Да это силъ человѣческихъ не хватитъ на такую гонку,-- вскричалъ испуганный Генксъ... Но мнѣ все-таки такъ хотѣлось бы ѣхать съ вами, повторилъ онъ нѣсколько настойчивѣе прежнего.
   -- Будь по вашему! порѣшила она.
   -- Но скажите же мнѣ, какимъ способомъ мы поѣдемъ; въ экипажѣ, что ли?
   -- Въ экипажѣ! Помилуйте, мистеръ Генксъ, только керрійскій понни и можетъ не оступаясь и безъ головокруженія пробираться тѣми тропинками, по которымъ намъ придется ѣхать. Взгляните на силуэтъ этихъ береговыхъ утесовъ, вся его причудливая зубчатость не дастъ вамъ понятія о томъ, что это за скалы и за пропасти. Не даромъ я говорю, что ваше знакомство съ ирландской природой, также какъ и съ населеніемъ, еще впереди.
   -- Но мнѣ такъ хотѣлось бы побывать тамъ, настаивалъ онъ голосомъ, вовсе уже не согласовавшимся съ его словами.
   -- Нѣтъ ничего легче, сэръ. Я распоряжусь, чтобы для васъ завтра къ вечеру былъ на готовѣ понни,-- изъ самыхъ надежныхъ -- и буду ожидать васъ къ чаю.
   Мистеръ Генксъ поклонился въ знакъ благодарности и согласія.
   -- Мнѣ, кажется, сэръ, замѣтила она шутя, что я угадала вашу цѣль при этой поѣздкѣ.
   -- Моя цѣль, милая миссъ Келлетъ, отвѣчалъ онъ въ смущеніи, цѣль моя, это двойное удовольствіе -- ознакомиться съ любопытной мѣстностью и насладиться вашимъ пріятнымъ обществомъ.
   -- Пожалуйста безъ комплиментовъ. А я серьезно начинала думать, что вы хотѣли подкараулить секретъ, съ помощью котораго я умѣю ладить съ простымъ народомъ, и быть свидѣтелемъ одной изъ тѣхъ странныхъ конференцій, о которыхъ вы такъ много наслышались. Извольте, сэръ, я вамъ открою нашъ немудреный секретъ -- онъ просто на просто состоитъ въ томъ, что мы довѣряемъ другъ другу.
  

ГЛАВА IV.

Прогулка верхомъ.

   Мистеръ Генксъ вѣроятно немало удивилъ читателя своимъ вызовомъ сопутствовать Сибеллѣ Келлетъ. Справедливость требуетъ замѣтить, что и самъ мистеръ Генксъ не могъ себѣ въ этомъ случаѣ надивиться. Мистеръ Генксъ, выражаясь его собственными словами, не разъ имѣлъ случай убѣдиться, что миссъ Келлетъ обладаетъ не дюжинными дарованіями. Онъ въ ней замѣтилъ такія способности, благодаря которымъ изъ нея могъ выработаться хорошій дѣлецъ. Она сочиняла письма и отвѣты на письма съ изумительною легкостью, самыя сложныя подробности упрощались въ ея изложеніи; никакія трудности, казалось, не могли ее озадачить; она обладала рѣдкимъ и драгоцѣннымъ умѣньемъ не терять ни одной минуты попустому; выборъ ея сразу какъ-бы инстинктивно падалъ на такія средства, которыя прямо вели къ цѣли. Все это заставляло мистера Генкса думать, что она какъ будто была создана для того, чтобы служить ему правой рукою во всѣхъ его честолюбивыхъ замыслахъ. Видимъ же мы сплошь да рядомъ, что люди женятся изъ-за денегъ; а коли такъ, то почему же бы мистеру Генксу не жениться изъ-за того, что обезпечивало ему не только деньги, но и извѣстное общественное положеніе? Мистеръ Генксъ былъ вдовъ; первый опытъ его брачной жизни былъ неудаченъ. Покойная мистрисъ Генксъ была, что называется, bel esprit и имѣла всѣ слабости этаго неуживчиваго сословія -- она презирала своего мужа, то и дѣло съ нимъ ссорилась, сочиняла на него пасквили и сбѣжала съ издателемъ небольшаго еженедѣльнаго обозрѣнія, восхвалявшаго ея романы. Думали, что она умерла въ Австраліи, по крайней мѣрѣ она болѣе не возвращалась оттуда; мистеръ Генксъ разъ на всегда порѣшилъ считать ее покойницей и никому не приходило въ голову противорѣчить ему. На всякій случай онъ запасся свидѣтельствомъ о своемъ вдовствѣ, и могъ, когда угодно, хоть въ газетахъ публиковать о своемъ желаніи вступить въ бракъ.
   Миссъ Келлетъ была одарена и внѣшними преимуществами, къ которымъ нельзя сказать чтобы онъ оставался совершенно равнодушнымъ, но онъ смотрѣлъ на нихъ почти съ той же точки, съ которой человѣкъ, собирающійся купить помѣстье, сталъ бы смотрѣть на находящійся въ этомъ помѣстьѣ цвѣтникъ или прудъ для разведенія карасей. Впрочемъ онъ зналъ, какъ высоко цѣнилъ свѣтъ подобныя преимущества, и нисколько не прочь былъ обладать тѣмъ, что все таки представляло извѣстную стоимость. То были все таки въ своемъ родѣ обезпеченія, акціи, хотя и никто не могъ сказать, когда и какимъ способомъ уплатится по нимъ дивидендъ.
   Что касается до Сибеллы, она, правда, нѣсколько удивлялась его предложенію ѣхать съ нею, но не сочла нужнымъ ломать себѣ голову надъ тѣмъ, что бы оно могло значить. Согласилась же она на его просьбу просто на просто изъ свойственной ей обходительности и изъ желанія доставить ему удовольствіе. Во все продолженіе ихъ знакомства, его обращеніе съ нею оставалось ровнымъ, почтительнымъ и любезнымъ; но онъ былъ не изъ тѣхъ людей, обществомъ которыхъ она стала бы особенно дорожить.
   Дорогою они болтали о томъ, что на умъ приходило, объ окружающей мѣстности, о дорогѣ, о положеніи тѣхъ немногихъ жителей, которые составляютъ все населеніе этаго грустнаго края, и о томъ какъ могутъ отозваться на ихъ бытѣ великія преобразованія. совершавшіяся по сосѣдству съ ними. Какъ ни скрытенъ и ни остороженъ въ словахъ былъ мистеръ Генксъ, онъ не могъ вполнѣ утаить отъ Сибеллы, что для него преуспѣянье великаго предпріятія само по себѣ,-- а выгоды, могущія произойти отъ этого для народа, сами по себѣ и она безъ труда отгадывала то, что онъ не договаривалъ. Она слишкомъ вѣрно понимала характеръ своего собесѣдника, чтобы высказывать ему тѣ сомнѣнія относительно этого предмета, которыя ощущала въ глубинѣ собственной души; она прямо приступила къ дѣлу.
   -- Предположимъ, мистеръ Генксъ, что это предпріятіе пойдетъ такъ успѣшно, какъ только могутъ желать самые горячіе его приверженцы; предположимъ, что всѣ вы звѣзды первой величины -- директора, предсѣдатели, секретари, наживете столько богатства и столько могущества, сколько душа ваша желаетъ; предположимъ что ваши акціи день это дня будутъ подыматься въ цѣнѣ, ваши обороты окажутся одинъ другаго выгоднѣе; но что же между тѣмъ станется съ простымъ народомъ и съ бѣдняками?
   -- Какъ что? И на ихъ долю перепадутъ всевозможныя выгоды -- и они то-же будутъ богатѣть. Продавши что у нихъ есть за лучшую цѣну, они получатъ за свой трудъ большое вознагражденіе -- словомъ, будутъ участвовать въ нашемъ преуспѣяніи.
   -- Положимъ такъ. Но кто научитъ ихъ пользоваться пріобрѣтеннымъ богатствомъ? У васъ и у вашего брата, вкусы уже выработались, ваше золото пойдетъ на удовлетвореніе уже готовыхъ потребностей. Совсѣмъ другое дѣло простолюдинъ; избытокъ, можетъ статься, сдѣлаетъ его расточительнымъ, отсюда не далеко и до худшихъ крайностей. Кто будетъ его руководителемъ?
   -- О, что до этаго касается, то увеличеніе его благосостоянія само собою вызоветъ соотвѣствующее увеличеніе потребленія, онъ по неволѣ возвысится до уровня своего улучшеннаго положенія; да если бы этого и не случилось, такъ намъ что до того? Мы уже сдѣлали свое дѣло доставивъ ему возможность высшей цивилизаціи.
   -- А я не такъ думаю. Мнѣ сдается, что вы не только забываете одну изъ лежащихъ на васъ обязанностей, но и дѣлаете прямой вредъ. Возьмемъ другую возможность -- предположимъ то, что многіе уже предсказываютъ,-- что предпріятіе лопнетъ.
   -- Кто это говоритъ? поспѣшно воскликнулъ мистеръ Генксъ, забывая свою обычную осмотрительность.
   -- Многіе объ этомъ поговариваютъ. Люди, мнѣніемъ которыхъ я привыкла довѣрять, сказывали мнѣ самой, что спекуляція слишкомъ обширна, несоразмѣрна со средствами страны и затѣяна на такую большую ногу, что развѣ царственныхъ средствъ хватило бы довести его до конца.
   -- Но мы конечно не вѣрите всѣмъ этимъ предсказаніямъ?
   -- Дѣло не въ томъ, на сколько я имъ вѣрю, я тутъ ничего не значу. Но вотъ что я хотѣлъ знать: если предпріятіе рушится, что станется съ тѣми, которые довѣрили ему все свое достояніе? У богатыхъ много шансовъ, они всего своего имѣнія не поставятъ на одну карту. Но каково будетъ тѣмъ, которые все свое добро нагрузили на одну барку?
   Мистеръ Генксъ молчалъ, какъ бы обдумывая свой отвѣтъ, а она между тѣмъ продолжала:-- Я уже отважилась предложить этотъ вопросъ самому мистеру Дённу. Я писала ему объ этомъ два раза. Въ первый разъ я освѣдомлялась, какія обезпеченія можно давать владѣльцамъ небольшихъ капиталовъ, такимъ преимущественно, которые положили всѣ свои деньги въ наше предпріятіе? На это я не получила отвѣта. На второе же письмо я получила довольно сухое замѣчаніе, что я конечно забыла, на чьей нахожусь службѣ; что жалованье я получаю отъ графа гленгарифскаго, а не отъ мужиковъ, въ адвокаты которыхъ я записалась.
   -- Ну что же далѣе? воскликнулъ мистеръ Генксъ, любопытствуя узнать дальнѣйшій ходъ переписки.
   -- Далѣе, продолжала она кротко улыбаясь, я опять написала. Я сознавалась, что чуть не забыла факта, о которомъ онъ мнѣ напоминалъ, но приводила въ свое извиненіе то обстоятельство, что ни графъ, ни миледи не дали себѣ труда освѣжить мою память хоть бы однимъ отвѣтнымъ письмомъ на тѣ восемь или девять писемъ, которыя я имъ посылала. Я добавила, что лично я могу перенести это обидное пренебреженіе, но не въ правѣ помириться съ нимъ ради тѣхъ, интересы которыхъ я охраняю.
   -- Дайте мнѣ договорить, замѣтила она, видя, что онъ собирается перебить ее. Въ Гленгаррифѣ разнесся слухъ, что весь мой маленькій капиталъ, тѣ нѣсколько сотъ фунтовъ стерлинговъ, которые, благодаря стараніямъ мистера Дённа, уцѣлѣли отъ разоренія всего нашего состоянія, были помѣщены въ это предпріятіе. Мистеръ Дённъ посовѣтовалъ мнѣ такъ распорядиться съ деньгами, и я его послушалась. Что-же изъ этого вышло? Это довѣріе съ моей стороны побудило и другихъ послѣдовать примѣру, который, думали они, я нарочно имъ подала.
   -- И вы дѣйствительно помѣстили свои деньги въ предпріятіе?
   -- Да, отвѣчала она спокойно улыбаясь, хотя, по видимому, если бы я обратилась за совѣтомъ къ мистеру Генксу, онъ бы мнѣ отсовѣтовалъ.-- Немного помолчавъ она продолжала: Мнѣ пришла почти охота разсказать вамъ какъ это случилось.
   -- Разскажите, сдѣлайте милость.
   -- Слушайте же, вотъ какъ было дѣло; вскорѣ послѣ всѣхъ этихъ событій съ оссорійскимъ банкомъ по поводу золотой монеты, я получила отъ мистера Дённа нѣсколько строкъ, видимо писанныхъ въ торопяхъ, въ которыхъ онъ просилъ меня какъ можно энергичнѣе отстаивать гленгаррифское предпріятіе и поручилъ мнѣ отвѣчать на нѣкоторые газетные намеки, заподозрѣвавшіе состоятельность этого предпріятія и т. п. Для того чтобы возражать я, конечно, должна была предварительно прочитать эти статьи и, говоря откровенно, такова была сила употребленныхъ въ нихъ доводовъ, такъ логичны казались ихъ заключенія, и въ такомъ ужасномъ свѣтѣ являлись въ нихъ послѣдствія возможнаго крушенія предпріятія, что я въ первые усомнилась, не надъ волканомъ ли мы сооружаемъ наше великолѣпное зданіе? Мнѣ не хотѣлось высказать эти сомнѣнія мистеру Дённу. Нѣсколько разъ я начинала письмо съ этою цѣлью; но мнѣ такъ-таки не удалось передать свою мысль въ неоскорбительной формѣ. Я провела нѣсколько дней, обдумывая это дѣло и пріискивая средства выпутаться изъ затрудненія; наконецъ вотъ что пришло мнѣ въ голову: мистеръ Дённъ былъ моимъ опекуномъ; благодаря его стараніямъ у меня сохранились остатки нашего состоянія; что, если я попрошу его помѣстить весь мой капиталецъ въ это предпріятіе? Согласіе мистера Дённа будетъ вѣрнымъ знакомъ, что страхъ мой былъ пустой страхъ. Если же напротивъ, онъ встрѣтитъ мое предложеніе неодобреніемъ, или даже просто выкажетъ нѣкоторое колебаніе,-- тогда, тѣ самые доводы, которыми онъ будетъ стараться отговорить меня, получатъ въ моихъ глазахъ особое значеніе, и у меня будутъ данныя для моихъ догадокъ. И такъ я написала ему и онъ отвѣчалъ мнѣ съ первой же почтой: "я вполнѣ одобряю поданную вами мысль, я распорядился собразно съ нею и вы теперь владѣтельница 54 акцій нашей компаніи. Теперь самая благопріятная минута для покупки акцій и потому очень жаль, что вы не можете столь же выгодно помѣстить капиталъ вашего брата. Его тысяча двѣсти фунтовъ лежатъ въ банкѣ за такіе пустые проценты, что и сказать стыдно".
   -- И такъ, вы взяли акціи? спросилъ мистеръ Генксъ вздыхая. Потомъ онъ прибавилъ: да, но скажите по какой цѣнѣ вы ихъ пріобрѣли?
   -- Къ стыду моему я должна сознаться, что не помню. Знаю только, что онѣ стояли тогда очень высоко.
   -- Послѣ исторіи съ оссорійскимъ банкомъ... бормоталъ онъ,-- стало быть дѣло было,-- этакъ въ сентябрѣ; въ это время курсъ былъ 127 и 1/4 или около того; позднѣе онъ поднялся еще выше, продержался высоко весь ноябрь мѣсяцъ, но къ концу года сталъ упадать; въ январѣ былъ уже изъ рукъ вонъ плохъ. Нѣтъ, нѣтъ, замѣтилъ онъ про себя, не слѣдъ было Дённу такъ поступать.
   -- Мистеръ Генксъ, какъ я вижу, того мнѣнія, замѣтила она съ полу-улыбкою, что гораздо лучше было бы, если бы деньги пролежали въ банкѣ.
   -- А впрочемъ, продолжалъ онъ, не обращая вниманія на ея замѣчаніе, Дённу ничего болѣе и дѣлать не осталось. Вы сами сознаетесь, что если бы онъ попробовалъ васъ отговаривать, вы тотъ часъ же забили бы тревогу и вывели бы такого рода заключеніе, что тутъ дѣло не чисто и что одно прекрасное утро покажетъ акціонерамъ, что они попали въ ловушку. Итакъ какъ Дённъ легко могъ во всякое время возвратить вамъ нѣсколько сотъ фунтовъ, то онъ былъ вполнѣ правъ, давая вамъ этотъ совѣтъ.
   -- Нѣтъ, онъ не былъ правъ, потому что въ этомъ случаѣ совѣтъ его сдѣлалъ меня предательскимъ примѣромъ для другихъ -- возразила она съ грустью. Нѣтъ, нѣтъ мистеръ Генксъ, если это предпріятіе не безукоризненно -- чисто, я отказываюсь отъ всякаго участія въ немъ.
   -- Но не забывайте, что я только дѣлаю предположеніе, воскликнулъ онъ поспѣшно, возможное, но крайне невѣроятное предположеніе.
   -- Въ этомъ мѣстѣ вамъ надо будетъ ѣхать позади меня, мистеръ Генксъ, прервала его Сибелла. Двумъ нельзя ѣхать рядомъ по тропинкѣ, огибающей этотъ утесъ. Держитесь ближе къ скалѣ, и если вы подвержены головокруженію, то не глядите внизъ.
   -- Господи! такъ это мы должны пробраться по окраинѣ этой пропасти! воскликнулъ мистеръ Генксъ, совершенно растерявшійся отъ ужаса.
   -- Если вамъ угодно, слуга мой поведетъ вашу лошадь подъ уздцы, продолжала она, не удостоивая отвѣтомъ его замѣчаніе; но смотрите, ступайте осторожнѣе, потому что мохъ, обрызганный прибоемъ, часто бываетъ прескользкій.
   Сибелла подала хлыстикомъ знакъ своему груму, который въ это время успѣлъ догнать ихъ и не мѣшкая поѣхала впередъ. Генксъ слѣдилъ за ней глазами, какъ она спускалась по большой покатости къ подошвѣ огромнаго утеса, вокругъ котораго обвивалась тропинка на самомъ краю глубокой пропасти. Даже съ той точки, гдѣ онъ теперь находился, онъ могъ отличить, какъ море въ нѣсколькихъ стахъ футахъ глубины подымалось и ревѣло; не смотря на то что ночь была тихая и безвѣтренная, вѣчно безпокойныя волны тяжело разбивались о прибрежныя скалы и цѣлые клубы пѣны высоко поднимались отъ нихъ въ воздухѣ.
   Онъ слѣдилъ за нею до тѣхъ поръ, пока на поворотѣ за уголъ утеса она не скрылась изъ виду.
   -- Я право боюсь, что голова у меня закружится, я не привыкъ къ такого рода переѣздамъ, сказалъ Генксъ старом у груму, который стоялъ и дожидался чтобы онъ слезъ съ лошади. Скажи, пожалуйста, очень это опасное мѣсто? въ самомъ ли дѣлѣ оно такъ страшно, какъ кажется?
   -- Еще то ли будетъ когда вы обогнете вонъ ту скалу, отвѣчалъ грумъ. Дорога-то тамъ идетъ все подъ гору, да круче домовой крыши, да откосомъ къ краю...
   -- Я шагу не иду далѣе; я не могу такъ рисковать, перебилъ его Генксъ.
   -- И точно, я бы вашей милости не посовѣтывалъ, сказалъ старикъ голосомъ слишкомъ искреннимъ, что бы въ немъ можно было заподозрѣть насмѣшку.
   -- Я знаю, что у меня непремѣнно закружится голова, продолжалъ онъ тономъ человѣка который въ душѣ только того и желаетъ, чтобы ему противорѣчили. Но старый грумъ слишкомъ всецѣло раздѣлялъ его убѣжденіе, чтобы вымолвить хоть бы одно слово въ опроверженіе, и думалъ только о томъ, какъ бы ему нагнать свою госпожу.
   -- Постой, крикнулъ Генксъ, дѣлая надъ собой неимовѣрное усиліе.-- Положимъ, что я благополучно проѣду, это... онъ хотѣлъ вставить крѣпкое словцо, но остановился:-- это мѣсто -- по крайней мѣрѣ могу я надѣяться, что дальше не найдется другого такого переѣзда?
   -- Какъ бы не такъ! вскрикнулъ старикъ.-- Развѣ вы минуете Кленкъ, гдѣ лошади приходится перепрыгивать черезъ рытвины, футовъ въ тридцать пять или въ сорокъ глубины? А Тимовъ островъ, гдѣ вы на крошечной площадкѣ должны поворачивать коня, тогда какъ у самихъ вашихъ ногъ обрывъ въ четыреста футовъ, спускающійся прямо къ морю, въ Чортовъ Носъ?
   -- Будетъ, будетъ, не трудись, любезный, я поѣду назадъ.
   -- Гляньте-ка, гдѣ она теперь, сказалъ старикъ, указывая хлыстомъ на каменистый выступъ съ отвѣсомъ въ нѣсколько сотъ футовъ, по которому видна была медленно пробирающаяся фигура всадницы.-- Вотъ въ этомъ мѣстѣ, скажу я вамъ, гдѣ она теперь крадется, надо глядѣть въ оба. Съ нами крестная сила! вскрикнулъ онъ въ ужасѣ:-- вѣдь это козье стадо идетъ ей навстрѣчу. Матерь Божія! что съ нею станется? Вонъ, они какъ прутъ себѣ впередъ между ногъ лошади. Ишь, обступили ее со всѣхъ сторонъ. Коли конь теперь на волосъ шарахнется въ сторону.... Страшный вопль вырвался въ эту минуту у старика, осколокъ утеса, сдвинутый съ мѣста напоромъ стада, съ грохотомъ покатился внизъ и съ плескомъ упалъ въ море.
   -- Слава тебѣ господи! пронесло бѣду, проговорилъ старикъ набожно крестясь, и ускакалъ, не теряя болѣе словъ, какъ бы досадуя на себя за свою мѣшкотность.
   Напрасно Генксъ кричалъ ему, чтобы онъ пообождалъ, остановился хоть на минуточку, что самъ онъ, мистеръ Генксъ также готовъ за нимъ слѣдовать и объ одномъ молитъ, чтобы его не покидали въ этой глуши, гдѣ онъ не знаетъ дороги ни назадъ ни впередъ,-- старикъ исчезъ у него изъ виду, и только вѣтеръ пустынный могъ слышать его напрасныя мольбы. Что же касается до Сибеллы, то ей только впору было думать о томъ, что было у нея подъ ногами; среди опасностей этой переправы, ей было не до товарища ея путешествія. Правду сказать, она ни разу и не вспомнила о немъ, пока старый грумъ не нагналъ ее на песчаномъ прибрежьи и не передалъ ей, не безъ нѣкотораго оттѣнка ироніи, объ испугѣ и отчаяніи мистера Генкса.
   -- Напрасно ты его оставилъ, Недъ, отвѣчала Сибелла, сдерживая улыбку, вызванную разсказомъ старика.-- Мнѣ кажется, тебѣ придется воротиться назадъ, а я уже одна поѣду далѣе.
   -- Стану я ворочаться назадъ изъ-за него. Для вашей милости, еще куда не шло, не побоялся бы я сломить себѣ шею на этихъ проклятыхъ тропинкахъ, ну а для другого -- шалишь! добавилъ онъ рѣшительно.
   -- Но куда онъ дѣнется, Недъ? Онъ совсѣмъ не знаетъ здѣшнихъ мѣстъ, онъ не попадетъ назадъ въ Гленгарифъ.
   -- Э, да ну его! Какого чорта ему сдѣлается? Небось этотъ народъ не пропадетъ. Проплутаетъ до свѣту, а можетъ попадетъ на Деффову мельницу, или уже во всякомъ случаѣ повстрѣчается съ парнемъ, что носитъ письма изъ Наэрклафа.
   Если Сибелла и не удовлетворилась этими доводами, то она слишкомъ хорошо знала, какъ безполезна будетъ всякая попытка измѣнить рѣшимость старика Неда, а потому молча продолжала путь. Но не безмолвствовалъ Недъ; ему представился случай, по поводу послѣдняго приключенія, распространиться о характерѣ и обычаяхъ англичанъ и онъ не пропустилъ имъ воспользоваться.
   -- Посмотрѣлъ бы я, какъ вашъ братъ Джекъ оставилъ бы молодую дѣвушку одну и удралъ бы домой, сказалъ онъ.
   Какъ ни старалась Сибелла охладить въ старикѣ порывы патріотическаго фанатизма при оцѣнкѣ его соотечественниковъ, Недъ продолжалъ сѣтовать на несчастную случайность, по милости которой болѣе даровитая раса подпала подъ власть низшей породы. Чтобы отвлечь его отъ предмета, который для ирландскаго крестьянина представляетъ такой неисчерпаемый интересъ, она заговорила съ нимъ о восточной войнѣ и о братѣ своемъ Джекѣ, и старикъ съ восторгомъ сталъ вслушиваться въ разсказъ о подвигахъ того самого юноши, котораго онъ когда-то носилъ на рукахъ.
   Чудные разсказы, черты высокаго благородства и неустрашимой отваги, которыя то и дѣло попадались въ частной корреспонденціи, оставили въ ней такое глубокое впечатлѣніе, что она безъ труда овладѣла его вниманіемъ. Замѣчательно, что ни одна черта изъ тѣхъ, которыя она передавала ему, не тронула старика за живое такъ, какъ великодушное самопожертвованіе тѣхъ женщинъ, которыя, оставивши домъ, отчизну, родныхъ, посвятили себя на служеніе раненымъ и больнымъ. Онъ не могъ вдоволь наслушаться, какъ онѣ подвергались смерти, въ самыхъ ужасающихъ ея видахъ, среди зараженной атмосферы госпиталей, среди такихъ ужасовъ, какихъ ни одно перо не въ силахъ описать; какъ онѣ брали на себя самыя тяжелыя обязанности, ставили ни во что трудъ, изнеможеніе и опасности, мужественно присутствовали при такихъ страданіяхъ, отъ одного разсказа о которыхъ поворачивалось сердце,-- и въ заботливости своей о бѣдныхъ страдальцахъ снисходили до исполненія самыхъ отталкивающихъ обязанностей; и все это совершали съ такою привѣтливостью, съ такимъ благодушіемъ, что ихъ скорѣе можно было принять за ангеловъ небесныхъ, чѣмъ за земныя существа.
   -- Мати божія! вотъ гдѣ бы вы были у мѣста, вскрикнулъ старикъ съ увлеченіемъ:-- лучше вашего никто не съумѣетъ обнадежить человѣка. Вы, кажется, и мертваго сможете оживить, при васъ и горе словно не горе. Миссъ Белла, родная, неужто вамъ ни разу не приходило на умъ туда поѣхать?
   -- Какъ же, Недъ, я сто разъ объ этомъ думала, отвѣчала она, грустно вздыхая.-- Я сама себѣ говорила: между этими женщинами, рожденными и взросшими среди довольства, у каждой есть отецъ, мать, братъ или сестра, которыхъ онѣ любятъ и которыми любимы. У домашняго очага онѣ оставляютъ пустое мѣсто. А я, между тѣмъ, одна одинешенька, нѣтъ у меня никого, кто бы пожалѣлъ обо мнѣ; уѣзжая, я не унесла бы съ собой за море воспоминаній о близкихъ, оставшихся на родичѣ. Отчего бы мнѣ не взяться за этотъ подвигъ?
   -- Такъ что же, подхватилъ онъ съ живостью, когда она пріостановилась: -- зачѣмъ же стало дѣло?
   -- Не страхъ удерживаетъ меня дома, продолжала она, не испугали бы меня тѣ картины страданій, которыя должны быть страшнѣе самой смерти. Удерживала меня одна надежда, скорѣе походившая на желаніе, чѣмъ на надежду, принести пользу нашимъ здѣшнимъ бѣднымъ, которые съ моимъ отъѣздомъ лишились бы послѣдней защиты. Быть можетъ, я переоцѣнила то, что дѣлала или что могла для нихъ сдѣлать, но съ каждымъ днемъ я убѣждаюсь, что этимъ людямъ нуженъ руководитель, человѣкъ, который могъ бы указать имъ, въ чемъ лежитъ ихъ дѣйствительная польза, и какими маленькими пожертвованіями они могли бы обезпечить себѣ лучшее будущее.
   -- Все это сущая правда. За то нѣтъ хижины, гдѣ бы за васъ не молили бога старый и малый. Иной до сихъ поръ не зналъ, что такое и лобъ-то перекрестить, а тутъ только научился, какъ сталъ просить у господа бога вамъ добраго здравья.
   -- Не надо и того забывать, продолжала она:-- что, благодаря милорду, мнѣ были предоставлены значительныя средства; я могла поддерживать всякаго, кто этого заслуживалъ. Одному я давала средства къ переселенію, другому оказывала небольшое денежное вспомоществованіе. Словомъ, Недъ, я сознавала, что они во мнѣ нуждаются, и чувствовала, что у меня самой къ нимъ лежитъ душа. Это уже одно удерживало меня дома; потомъ были и другія причины, продолжала она, и голосъ ея слегка задрожалъ. Не добрый примѣръ подадимъ мы другимъ, пренебрегая лежащими на насъ обязанностями, какъ бы онѣ смиренны ни были, для болѣе блестящихъ подвиговъ. Тутъ я разсуждала, какъ женщина.
   -- А правда ли, миссъ Белла, что мистеръ Дённъ все прибралъ здѣсь къ своимъ рукамъ, и что милордъ только тѣмъ и владѣетъ, что ему, но милости своей, оставилъ мистеръ Дённъ?
   -- Совершенно справедливо, Недъ, что всѣми громадными работами, производящимися здѣсь, завѣдываетъ мистеръ Дённъ. Всѣ каменоломни и рудники, всѣ дороги, пристани, набережныя, мосты, доки -- все въ его рукахъ.
   -- Творецъ небесный! Откуда же онъ беретъ деньги на все это? воскликнулъ онъ въ изумленіи.
   Какъ ни естествененъ былъ подобный вопросъ и какъ ни легко казалось на него отвѣтить, но на Сибеллу онъ произвелъ странное, почти потрясающее дѣйствіе. Не задавала ли она и сама себѣ сто разъ подобнаго же вопроса? И какъ же она его разрѣшила? Надъ отвѣтомъ нечего было, конечно, задумываться. Само собою разумѣется, что такія громадныя спекуляціи, какъ тѣ, въ которыя пускался мистеръ Дённъ, должны были приносить несчетныя выгоды. Но, несомнѣнно было и то, что онѣ поглощали страшныя деньги. Чего стоили эти линіи желѣзныхъ дорогъ, проводимыя на большомъ протяженіи, эти большія пристани? Прибавьте къ этому, что не всегда же дѣло оканчивалось удачно, самъ мистеръ Генксъ проговорился многозначительными намеками о какихъ-то "ошибкахъ". Конечно, всему этому можно было найти желаемое объясненіе въ громкомъ словѣ "кредитъ", но пойдите-ка, вбейте понятіе о кредитѣ въ голову бѣднаго крестьянина. Для наглядности объясненія, она взяла было въ примѣръ шлюзъ канала, который временно забираетъ въ себя воду для какого либо употребленія съ тѣмъ, чтобы потомъ возвратить ее въ неубавившейся пропорціи туда, откуда она была взята. Но увы! Недъ испортилъ все сравненіе вопросомъ: а ну, какъ воды не хватитъ, что тогда дѣлать? На выручку ея логики, дорога снова съузилась, такъ что двоимъ рядомъ стало невозможно ѣхать. Сибелла опять осталась одна, лицомъ къ лицу съ своими мыслями.
  

ГЛАВА V.

Открытіе.

   Мы не будемъ слѣдовать за Сибеллою въ ея дальнѣйшихъ странствованіяхъ. Еще менѣе расположены мы распространяться о похожденіяхъ мистера Генкса, хотя, если вѣрить его собственнымъ показаніямъ, обратное его путешествіе было цѣлымъ рядомъ страшныхъ приключеній. Довольно будетъ сказать, что онъ бросилъ свою лошадь на береговыхъ утесахъ, а самъ побрелъ какъ зналъ, то карабкаясь на крутизны, то спускаясь въ пропасти, путаясь въ густыхъ мхахъ и высокихъ папортникахъ, спотыкаясь между камней и завязая въ прибрежныхъ пескахъ, пока наконецъ, измученный, отупѣвшій отъ усталости, съ изорванной одеждой и обувью, не доплелся до маленькой гостиницы въ Бентри.
   Выспавшись за ночь и плотно позавтракавъ, онъ уже начиналъ оправляться отъ своихъ минутныхъ бѣдствій, когда Сибелла Келлетъ вошла въ его комнату. Она успѣла побывать въ коттеджѣ, осмотрѣть мѣстность, покончить то дѣло, которое было цѣлью ея поѣздки и на обратномъ пути завернула въ Бентри, услышавъ, что мистеръ Генксъ недавно прибылъ туда.
   Вмѣсто того, чтобы упрекнуть своего бывшаго спутника за его измѣну, она стала сіегка извиняться передъ нимъ въ томъ, что бросила его одного, и за тѣмъ тотчасъ же приступила къ отчету о его поѣздкѣ. Не останавливаясь на побочныхъ приключеніяхъ, она прямо перешла къ дѣлу, по которому ѣздила.
   -- Славное мѣсто этотъ старый коттеджъ, замѣтила она. Такой стиль не часто встрѣчается въ Ирландіи. Онъ выстроенъ во вкусѣ временъ королевы Елисаветы и, по преданію, былъ жилищемъ поэта Спенсера. Онъ невеликъ, и такъ пріютился къ пустой, березовой рощѣ, что вы пройдете въ пятидесяти шагахъ отъ двери и не замѣтите его. Вотъ этотъ наскоро набросанный эскизъ даетъ вамъ о немъ приблизительное понятіе.
   -- И море, дѣйствительно, такъ близко къ нему подходитъ? поспѣшно освѣдомлялся Генксъ.
   -- Рыбачья лодка причалила какъ разъ къ этой бухтѣ, которую вы видите на рисункѣ, и парусъ нашъ упалъ на только что скошенное сѣно.
   -- Да это какъ разъ будетъ на руку лорду Локвуду, онъ просто бредилъ загороднымъ домомъ въ какомъ нибудь уединенномъ мѣстѣ, и когда онъ узнаетъ еще, что коттеджъ былъ жилищемъ поэта, да онъ тогда ни за что съ нимъ не разстанется. Вы говорите, что Шекспиръ...
   -- Нѣтъ, Спенсеръ, авторъ "Faërie Quen", проговорила она, улыбаясь.
   -- Ну, да это все равно. Онъ назоветъ его какимъ нибудь вычурнымъ именемъ и будетъ себѣ потѣшаться воспоминаніями о его бывшемъ владѣльцѣ.
   -- Я надѣюсь, что на его долю не выпадетъ описываемое вами удовольствіе.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? Какимъ же образомъ?
   -- Я надѣюсь, что это мѣсто не ему достанется; другими словами, я хочу просить мистера Дённа, чтобы онъ мнѣ позволилъ оставить его за собою. Оказывается, что цѣна его равняется почти той суммѣ, которую, какъ вы знаете, я помѣстила въ ваше акціонерное товарищество, и я хочу просить, какъ особенной милости, чтобы мнѣ дозволили сдѣлать этотъ обмѣнъ. За землей я не гонюсь, мнѣ только нужна небольшая лужайка, облегающая коттеджъ.
   -- Коттеджъ, бывшій жилищемъ поэта Спенсера, выстроенный въ чистѣйшемъ вкусѣ временъ Елисаветы, и скрывающійся въ долинѣ... Вы, помнится, упомянули про долину, миссъ Келлетъ... Итакъ, скрывающійся въ долинѣ, обрамленной густымъ лѣсомъ и омываемый волнами Атлантическаго океана...
   -- Вы, кажется, сочиняете газетное объявленіе, сэръ?..
   -- Какъ разъ попали въ точку, миссъ Келлетъ. Я набрасываю черновую небольшого объявленія, которое хочу послать въ редакцію газеты.
   -- Но вы забываете, сэръ, что я желаю оставить это мѣсто за собою. Я хочу пріобрѣсти его...
   -- Чтобы выручить съ него конечно большіе барыши въ послѣдствіи, и зашибить эдакъ, чистыми деньгами, тысченки три-четыре или болѣе? Не такъ ли?
   -- Ничуть не бывало, мистеръ Генксъ. Я надѣюсь рано или поздно заработать столько, что мнѣ можно будетъ на покоѣ поселиться въ этомъ коттеджѣ. Мнѣ хочется имѣть свой собственный уголъ. Наградою за всѣ мои труды будетъ мнѣ возможность возвратиться "домой": да и бѣдному Джеку будетъ гдѣ преклонить голову, когда онъ возвратится въ Англію.
   Мистеръ Генксъ задумался. Въ первый разъ еще миссъ Келлетъ навела разговоръ на свою собственную личность, давая мистеру Генксу возможность и отъ себя замолвить слово,-- и онъ раздумывалъ, не воспользоваться ли ему этимъ случаемъ? Какъ-то приметъ она отъ него слово совѣта? Захочетъ ли его слушать? А если такъ, то что же далѣе? Но въ томъ-то и дѣло, что мистеръ Генксъ не зналъ, что будетъ далѣе. Надо было сознаться, что недавняя его выходка служила плохимъ образцомъ той вѣрности по гробъ, въ которой онъ готовился дать ей клятву. Но если она, дѣйствительно, обладаетъ тѣмъ яснымъ, здравымъ пониманіемъ, которое онъ въ ней предполагалъ, то она не могла придать большой важности тому, что въ сущности было вѣдь не болѣе, какъ дѣло темперамента. Быстро промелькнули эти размышленія въ его головѣ; онъ взглянулъ на нее украдкою: она сидѣла, какъ ни въ чемъ не бывало, попивая чай маленькими глотками и казалась воплощеніемъ невозмутимаго спокойствія.-- А кажется, крѣпко засѣлъ у нея въ головѣ этотъ коттеджа, подумалъ онъ про себя:-- дай-ка попытаемъ, нельзя ли мнѣ будетъ изъ этого выгадать что нибудь для себя. И съ этою цѣлью онъ самъ навелъ разговоръ на эту тему, которую она тотчасъ же подхватила со всей живостью неподдѣльнаго участья.
   -- Ну, а что касается до преданій, связующихъ коттеджъ съ именемъ великаго пѣснопѣвца, началъ мистеръ Генксъ своимъ любимымъ высокопарнымъ слогомъ, то на ихъ достовѣрность, думаю, нельзя полагаться,
   -- Вовсе нѣтъ, сэръ. Жилище Спенсера называлось Килькольменъ: онъ уѣзжалъ оттуда на два года, но по истеченіи ихъ возвратился въ старое гнѣздо. Этотъ-то промежутокъ времени онъ и провелъ въ коттеджѣ. Но вотъ странный случай: вчера при мнѣ тамъ открыли рукопись, писанную его рукою,-- именно, часть его переписки съ лордомъ намѣстникомъ. Она лежала въ небольшой дубовой шкатулкѣ, вмѣстѣ съ другими бумагами писанными частью по латыни, частью же на старинномъ французскомъ языкѣ. Ящикъ былъ такъ ловко вдѣланъ въ наличникъ камина, что только случай могъ навести на его открытіе.
   -- Надѣюсь, что вы захватили съ собой эти документы? воскликнулъ Генксъ.
   -- Да, сэръ; вотъ они, какъ были въ ящикѣ. Ректоръ посовѣтовалъ мнѣ взять ихъ съ собой для безопасности. Съ этими словами она положила на столъ массивной работы шкатулку, имѣвшую около фута въ длину. Мистеръ Генксъ бросился осматривать заключающіяся въ ней рукописи. Онъ былъ въ этомъ дѣлѣ не новичекъ, и его привычный глазъ сразу классифировалъ бумаги; по мѣрѣ того, какъ онъ опоражнивалъ ящикъ, онъ бормоталъ про себя свои комментаріи:-- Вотъ эта грамота кастельросскаго аббатства на Клачфренинскія дачи. Подъ ней выставленъ 1104 годъ. Въ ней же упоминается о нѣкоторыхъ правахъ предоставленныхъ барону Гёгу Притчарду Конуэй. Конуэй, Конуэй, бормоталъ онъ.-- Да это какъ разъ то имя, которое я старался и не могъ припомнить миссъ Келлетъ. Вы у меня какъ-то спрашивали имя солдата, взявшаго въ плѣнъ русскаго полковника и о которомъ, по этому поводу, прокричали всѣ газеты. Еще молодецъ этотъ былъ объ одной рукѣ: теперь я припоминаю,-- имя его Конуэй.
   -- Чарльзъ Конуэй,-- неужели Чарльзъ Конуэй! воскликнула она въ волненіи.-- Но кому же и быть другому? Онъ, дѣйствительно, потерялъ правую руку.
   -- Правую или лѣвую -- уже этого я незнаю, знаю только, что у него всего навсего осталась одна, и что онъ служилъ ординарцемъ въ штабѣ піемонтскаго генерала.
   -- О, благородный юноша! Я готова была поклясться, что онъ чѣмъ нибудь да отличится. Разскажите мнѣ съизнова, сэръ, всѣ подробности этого дѣла.
   Память мистера Генкса должна была выдержать суровый искусъ; отъ него потребовали такія подробности, надъ которыми пришлось бы попотѣть "собственному корреспонденту" любой газеты. Наградили ли Чарльза Конуэй за его подвигъ? Чѣмъ именно выразилась признательность отечества своему герою? Повысили ли его чиномъ, и въ какой именно чинъ произвели? Былъ ли онъ пожалованъ орденомъ и какимъ именно? Достовѣрны ли газетные слухи о томъ, что раны его неопасны? Гдѣ онъ теперь находится, на службѣ или въ госпиталѣ? Она досадовала на скудость его свѣдѣній, на видимое равнодушіе, съ которымъ онъ относился къ этому дѣлу.-- Неужели, воскликнула она, подобное геройство уже такое обыкновенное дѣло, что не стоитъ и распространяться о немъ болѣе краткаго газетнаго параграфа, въ которомъ даже забыли упомянуть, что сталось съ самимъ героемъ.
   -- Но, помилуйте, любезная миссъ Келлетъ, заговорилъ онъ наконецъ:-- не пройдетъ недѣли, чтобы разсказы о подобныхъ подвигахъ дюжинами не появлялись въ печати.
   -- Неправда, сэръ! воскликнула она гнѣвно. Наши солдаты безспорно храбрѣйшіе въ мірѣ. Источникъ ихъ мужества лежитъ внѣ побужденій своекорыстія и тщеславія. Въ дѣлѣ они настоящіе львы; но на подобное дѣло нужно было высшее развитіе джентльмена, согрѣтое рыцарскимъ пыломъ,-- только осмысленный патріотизмъ могъ задумать такой подвигъ.
   -- Что и говорить, отвѣчалъ мистеръ Генксъ въ смущеніи -- молодой человѣкъ показалъ себя молодцомъ. Но позвольте замѣтить вамъ, что въ газетахъ нѣтъ и намека о томъ, чтобы онъ былъ джентельменъ.
   -- Но я-то знаю, сэръ, что онъ джентльменъ; фактъ этотъ хорошо мнѣ извѣстенъ. Чарьзъ Конуэй принадлежитъ къ хорошей фамиліи; у него когда-то было большое состояніе; онъ служилъ офицеромъ въ уланскомъ полку; было время, онъ велъ буйный образъ жизни, сорилъ деньгами, съумасбродствовалъ пожалуй, если хотите.
   -- Да не объ томъ ли самомъ Конуэѣ вы говорите, которому дали прозвище Смашера? Быть не можетъ, чтобы это былъ тотъ самый повѣса, который катался, бывало, на четверкѣ рыжихъ по парку и бился объ закладъ, что въ одно окно магазина Стега и Ментля въѣдетъ, а въ другое выѣдетъ.
   -- Я нисколько не любопытствую узнать всѣ эти глупости, сэръ, когда есть чѣмъ лучше помянуть его; къ тому же, онъ лучшій другъ моего брата, и я желаю, чтобы при мнѣ о немъ отзывались съ уваженіемъ. Поймите меня, сэръ, я требую только того, что вы и сами бы сдѣлали, безъ всякаго напоминанія, будь онъ самъ здѣсь.
   -- Я вѣрю вамъ,-- какъ передъ Богомъ, я вамъ вѣрю! воскликнулъ онъ съ такой комичной искренностью въ голосѣ, что она не могла не улыбнуться.-- Такъ вотъ какъ!.. Ай да Конуэй Смашеръ!
   -- Прошу васъ, миссеръ Генксъ, оставьте это прозвище; воспоминанія, связанныя съ нимъ, кажется, достаточно заглажены другимъ, болѣе близкимъ къ намъ прошлымъ.
   -- Такъ, такъ, вы совершенно правы; къ тому же онъ другъ вашего брата. Но кто бы могъ подумать! кто бы могъ подумать!
   Мы не будемъ доискиваться повода, по которому мистеръ Генксъ счелъ за нужное придти въ такое изумленіе; посмотримъ лучше, какъ этотъ джентельменъ разбиралъ по одиночкѣ бумаги, заключавшіяся въ шкатулкѣ, и бормоталъ про себя свои комментаріи.
   -- Должно быть, сэръ Гуиллемъ Конуэй былъ въ свое время особа немаловажная. Вотъ изъ этого документа мы видимъ, что онъ получилъ "in capite" отъ короля двѣнадцать тысячъ десятинъ земли, съ обязательствомъ выстроить на ней укрѣпленіе. Это, повидимому, письмо самого сэра Гуиллема. А тутъ вотъ самъ онъ или его потомокъ, называющій себя барономъ Акройда и Беджеллерга предъявляетъ свое притязаніе на титулъ Лаккингтона, и повидимому предъявляетъ небезуспѣшно. Тутъ же приложена грамота, вызывающая его явиться въ палату перовъ съ титуломъ виконта Лаккингтона. Прелюбопытныя и преважныя тутъ есть бумаги, а впрочемъ, быть можетъ, онѣ и не имѣютъ другого значенія, кромѣ рѣдкости; земли эти по всѣмъ вѣроятіямъ съ тѣхъ поръ не разъ подвергались конфискаціи.
   -- У меня есть пріятель, антикварій, который дорого бы далъ за эти документы, миссъ Келлетъ, продолжалъ онъ съ какой аффектированною безпечностью въ полосѣ.-- Впрочемъ, они только и цѣнны для такихъ собирателей древнихъ памятниковъ; они на то только и годятся, чтобы бросить лучь свѣта на темную историческую эпоху или разъяснить какой нибудь старинный обычай. Какъ вы думаете ими распорядиться?
   -- Я думаю оставить ихъ пока у себя, Если мои виды относительно коттеджа сбудутся, тогда эти письма Спенсера къ сэру Лауренсу Эсмонду будутъ для меня драгоцѣнными документами. Если же на мою просьбу послѣдуетъ отказъ, тогда, само собою разумѣется, я возвращу ихъ мистеру Дённу,
   -- Но владѣльцы были, какъ видно, выходцы изъ графства уэльскаго, воскликнулъ мистеръ Генксъ, продолжая разбирать бумаги.-- Они вели свой родъ изъ Аберджедли.
   -- Изъ Аберджедли... повторила Сибелла нѣсколько разъ -- вотъ такъ странный случай...
   -- Что странный случай, миссъ Келлетъ? спросилъ Генксъ, любопытство котораго было за живо задѣто страннымъ выраженіемъ ея лица.
   Но вмѣсто отвѣта, она вынула изъ кармана небольшую записную книжку и устремила пристальный взглядъ на нѣсколько словъ вписанныхъ въ ней ея собственной рукой; тамъ стояло: "семейство Конуэй изъ Аберджедли. Откуда ведутъ они свой родъ? Владѣли ли когда помѣстьями въ Ирландіи, а если да, то гдѣ именно?" Эти немногія слова, а также годъ и число, выставленные подъ ними, привели ей на намять разговоръ, бывшій у нея однажды съ Терри Дрисколемъ.
   -- О чемъ это вы задумалась, миссъ Келлеть? обратился къ ней Генксъ. Не могу ли я помочь вамъ въ вашемъ затрудненіи?
   -- Я думаю о старинѣ; мнѣ вспомнилось нѣчто, случившееся много лѣтъ тому назадъ. Вы, кажется, говорили, что коттеджъ принадлежалъ одно время мистеру Дрисколю?
   -- Да. То есть, я упоминалъ что онъ внесъ за него часть его стоимости. Осмѣлюсь спросить: его имя наводитъ васъ на какія-то воспоминанія?
   Если она и разслышала этотъ вопросъ, то не удостоила его никакого вниманія и сосредоточенно продолжала думать свою думу. Ничто не могло оказать такого магическаго дѣйствія на мистера Генкса, какъ сознаніе, что рядомъ съ нимъ стоитъ человѣкъ, обладающій завѣтной тайной. Несправедливо было бы назвать это чувство любопытствомъ, потому что въ сущности въ немъ не столько участвовало желаніе вывѣдать тайну, сколько зависть къ человѣку, держащему, быть можетъ, въ своихъ рукахъ разъясненіе какой нибудь мудреной задачи. На этотъ разъ ему было ясно, что миссъ Келлетъ обладала тайною, или по крайней мѣрѣ, напала на слѣдъ, ведущій къ разъясненію какой-то тайны. Дрисколь и коттеджъ были прикосновенны къ дѣлу; можетъ статься, что кто нибудь изъ этихъ Конуэй тоже былъ тутъ замѣшанъ. Что это такое занесено въ записную книжку? Какъ бы ему заглянуть въ нее? Хоть бы мелькомъ увядать одну строчку, одно лишь слово,-- съ него было бы довольно.
   Мистеръ Генксъ помнилъ, какъ онъ довѣрился однажды ничего незнающему врачу для того только, чтобы выпытать у этого человѣка нужныя для него свѣденія, въ чемъ онъ и успѣлъ; въ другой разъ онъ предпринялъ путешествіе на плохомъ кораблѣ, состоявшемъ подъ командою пьянаго капитана, потому что буфетчица этого корабля обладала тайной, которую онъ, мучимый морской болѣзнью, вывѣдалъ у нея. Если бы кто нибудь шепнулъ ему наканунѣ, о томъ какія подозрѣнія зароятся на слѣдующій день въ его головѣ! Ни во что поставилъ бы онъ тогда опасную прогулку по узкой тропинкѣ съ громко бушующимъ у ногъ его моремъ, и ни на мигъ не отсталъ бы отъ Сибеллы; награда за этотъ подвигъ виднѣлась бы ему впереди. Но нельзя ли будетъ воротить ея хорошее мнѣніе о себѣ? Это казалось ему не совсѣмъ невозможнымъ дѣломъ: повидимому, она совсѣмъ позабыла его бѣгство; по крайней мѣрѣ, обращеніе ея съ нимъ ни на волосъ не измѣнилось со времени этого событія.
   -- Мы съѣдемся въ Гленгарифѣ, мистеръ Генксъ, сказала Сибелла вставая и укладывая разбросанныя бумаги въ шкатулку. Такъ какъ я намѣрена ѣхать назадъ береговой дорогой, то я и не приглашаю васъ сопутствовать мнѣ.
   -- Напрасно! А я только было хотѣлъ просить васъ объ этомъ, какъ о великой милости. Вчера мнѣ было не по себѣ, нервная головная боль, которой я подверженъ, дѣлала меня ни на что неспособнымъ.
   -- Послушайтесь моего совѣта, и не пускайтесь въ путешествіе, которое доставитъ вамъ мало удовольствія и много неудобствъ. Привычка совершенно освоила меня съ этими горными переѣздами, но я вполнѣ понимаю, что для новаго человѣка они представляютъ много опасностей. То мѣсто, гдѣ мы вчера съ вами разстались еще ничего всравненіи съ другими. Такъ лучше послушайтесь меня и поѣзжайте себѣ большой дорогой.
   Слова эти были сказаны совершенно просто, безъ малѣйшей тѣни сарказма, но мистеру Генксу тѣмъ не менѣе мерещилась въ нихъ затаенная насмѣшка.
   -- Но я докажу ей, во что бы то ни стало, что я не трусъ, пробормоталъ онъ про себя, и затѣмъ прибавилъ въ слухъ:-- извините мое ослушаніе, миссъ Келлетъ, я рѣшился навязаться къ вамъ въ спутники.
   Въ его голосѣ слышалась такая настойчивость, что Сибелла невольно на него оглянулась, и къ своему удивленію увидала на его лицѣ рѣшимость, которая рѣзко противорѣчила обычному выраженію этого лица. Если Сибелла и не обладала той хитростью и увертливостью, которую долгіе годы упражненія развили въ ея собесѣдникѣ до высокой степени совершенства, то у нея было то тонкое чутье, съ помощью котораго женщина безъ труда угадываетъ то, что мущина старается скрыть. Она слѣдила за направленіемъ его взгляда и видѣла, что этотъ взглядъ, даже теперь, въ ожиданіи ея отвѣта, какъ прикованный остановился на дубовой шкатулкѣ.
   -- Такъ! порѣшила она про себя:-- между нами затѣвается игра не на шутку, и ставка -- въ этой шкатулкѣ.
   Не знаю, угадалъ ли мистеръ Генксъ ея мысли, онъ только спросилъ:-- велѣть что ли подавать лошадей, миссъ Келлетъ?
   -- Да, я готова.
   -- Но этотъ ящикъ, какъ намъ съ нимъ быть? Лучше всего отдать его на сохраненіе содержателю гостиницы. Полагаю, что онъ не пропадетъ здѣсь? спросилъ онъ въ полузамѣшательствѣ.
   -- Конечно; дорогою намъ некуда было бы съ нимъ деваться. Не возмете ли на себя трудъ позвать содержателя гостиницы?
   Спровадивъ такимъ образомъ мистера Генкса изъ комнаты, Сибелла поспѣшно отперла шкатулку и, повыбравъ изъ нея всѣ бумаги, въ которыхъ только находилось имя Конуэй, снова заперла ее. Отобранныя бумаги она съ такой же поспѣшностью спрятала въ небольшую сумку, составлявшую принадлежность ея наѣздническаго наряда.
   Мистеръ Генксъ что-то уже очень долго замѣшкался съ своимъ порученіемъ, и когда онъ возвратился, въ немъ было замѣтно какое-то суетливое смущеніе; смущеніе это, а также и внезапная короткость, Богъ вѣсть откуда явившаяся между Генксомъ и хозяиномъ гостиницы, не ускользнули отъ проницательнаго взгляда Беллы.
   -- Вотъ такъ старинный замокъ, миссъ Келлетъ, и конечно гроша мѣднаго нестоящій, проговорилъ Генксъ, осматривая съ презрительной улыбкой старинную рѣзьбу, украшавшую замочную скважину.-- Ключь вѣроятно у васъ?
   -- Да; и не малаго труда стоило мнѣ вынуть его изъ замочной скважины, въ которой онъ ржавѣлъ вѣроятно впродолженіи многихъ лѣтъ.
   -- А то, вотъ что: не лучше ли мнѣ запечатать шкатулку своею печатью? Тогда -- кто не знаетъ -- подумаетъ, что въ ней лежатъ какія нибудь драгоцѣнности, и нашъ пріятель, мистеръ Рэркъ, выростетъ въ собственныхъ глазахъ, какъ хранитель такого сокровища.
   -- Я буду беречь его пуще глаза, сэръ; ужъ насчетъ этого будьте благонадежны, вмѣшался содержатель гостиницы.
   -- А любопытно было бы рѣшить съ юридической точки зрѣнія сказалъ Генксъ, накладывая третью и послѣднюю печать:-- любопытно бы рѣшить, кому принадлежитъ эта шкатулка? Одна бѣда, что игра свѣчъ не стоитъ, добавилъ онъ съ насмѣшливой улыбкой.-- А то возьмите: домъ былъ проданъ сегодня утромъ; Дрисколь между тѣмъ еще не совсѣмъ отрѣшенъ отъ владѣнія; но имя настоящаго покупщика не объявлено; вѣдь вы, полагаю, купили его на имя графа, или быть можетъ, на имя мистера Дённа?
   -- Нѣтъ, сэръ, я купила его на свое собственное имя и только ожидаю, чтобы мистеръ Дённъ соблаговолилъ укрѣпить за мной это пріобрѣтеніе тѣмъ способомъ, о которомъ я уже вамъ говорила.
   -- Въ самомъ дѣлѣ, воскликнулъ онъ съ непритворнымъ удивленіемъ.-- Такъ что вы можете, de facto, смотрѣть на себя, какъ на обладательницу коттеджа?
   -- Да, я и считаю себя ею, спокойно отвѣчала она.
   -- Въ такомъ случаѣ, извините за навязчивую услужливость, съ которою я поспѣшилъ запечатать шкатулку.
   Она улыбнулась, не отвѣчая ни слова, и лицо мистера Генкса побагровѣло. Онъ тоже догадывался, что между ними завязалась игра, и начиналъ терять довѣріе къ своей собственной ловкости.
   -- Такъ какъ же, мистеръ Генксъ? Ѣдемъ мы вмѣстѣ или нѣтъ? спросила Сибелла.
   -- Ужъ если вы хотите знать мое откровенное мнѣніе, миссъ Келлетъ, то я долженъ сознаться, что врядъ ли моя голова способна выдержать всѣ трудности этого путешествія по горамъ... Внезапная дурнота, приливъ крови къ головѣ... мало ли что можетъ случиться? Словомъ, природа не судила мнѣ быть охотникомъ за дикими козами и, сколько вы со мной ни бейтесь, я не окажу никакихъ успѣховъ по этой части
   -- И хорошо дѣлаете, сэръ, что не ѣдете. Такъ до свиданья, заключила она, и кивнувъ ему головой не то фамиліярно, не то холодно, вышла изъ комнаты.
   Мистеръ Генксъ слѣдилъ, какъ она выѣхала изъ города и прождалъ на улицѣ, пока фигуры двухъ всадниковъ не показались на склонѣ горы. Тогда онъ живо потребовалъ себѣ коляску.
   -- Какъ вамъ будетъ угодно, сэръ,-- взять шкатулку съ собой, или вы за ней пришлете, какъ изволили говорить, спросилъ содержатель гостиницы, стоя передъ ними съ дубовой шкатулкой въ рукахъ.
   -- Оставьте ее у себя до востребованія, я вамъ послѣ напишу,-- или нѣтъ, положите ее ко мнѣ въ коляску, такъ лучше будетъ.
  

ГЛАВА VI.

Двойная ошибка

   Какъ ни кратковременно было отсутствіе Сибеллы изъ эрмитажа, множество писемъ успѣло между тѣмъ прійти туда на ея имя. Надежда на заключеніе мира, которой, одно время, всѣ такъ довѣрчиво предавались, была разрушена внезапнымъ прекращеніемъ вѣнскихъ конференцій; это прекращеніе отозвалось паническимъ страхомъ на денежныхъ рынкахъ.
   Между множествомъ писемъ, полученныхъ Сибеллою, было и письмо отъ мистера Дённа, видимо, писанное второпяхъ. Вслѣдствіе ошибки, весьма понятной при такой сложной и спѣшной корреспонденціи, оно было адресовано на имя миссъ Келлетъ, хотя предназначалось для мистера Генкса. На конвертѣ крупными буквами было надписано: "секретно", а внизу стояло: "очень нужное".
   Въ послѣднее время Сибелла очень рѣдко получала письма отъ мистера Дённа и ни разу съ тѣхъ поръ, какъ она его знала, онъ не писалъ съ такой таинственностью. Поэтому она очень удивилась и не безъ нѣкотораго страха сломила печать. Въ заголовкѣ стояло: "Среда, Irish office" -- и начиналось такъ: Dear S.-- Она остановилась въ изумленіи. Никогда въ жизни не называлъ онъ ее Сибеллою и неизмѣнно величалъ ее миссъ Келлетъ. Она еще разъ осмотрѣла конвертъ и прочитала адресъ: "Миссъ Келлетъ Эрмитажъ въ Гленгаррифѣ".-- Такъ, тутъ не можетъ быть ошибки. Она продолжала читать: Dear S.-- Онъ, кажется, въ забывчивости опустилъ тутъ одно слово; намѣреваясь поговорить со мной задушевно, онъ вѣроятно хотѣлъ назвать меня миссъ Сибелла,-- но позабылъ вставить "миссъ". Письмо было слѣдующаго содержанія;
   "Мы потернѣли неудачу въ Вѣнѣ, но это съ нами случается вездѣ и во всемъ. Война затянется, вслѣдствіе чего наши обстотельства принимаютъ самый дурной оборотъ. Сегодня утромъ телеграфировалъ Глумталь, что онъ дальше идти не можетъ. Франкфуртскіе конечно послѣдуютъ его примѣру, такъ что къ концу недѣли Моунтъ Сенисъ будетъ порешенъ. Но меня гораздо болѣе безпокоитъ Гленгаррифъ, который надо поддержать на "это время", во чтобы то ни стало. Сегодня я кое-какъ могу еще поддержать акціи, быть можетъ, смогу и завтра. Старый графъ болѣе чѣмъ когда либо ослѣпленъ насчетъ предпріятія, хотя его порой тревожатъ письма, получаемыя имъ отъ этой дѣвченки..."
   -- Отъ этой дѣвченки... Про кого же это онъ говоритъ?
   "Она видимо имѣетъ свои подозрѣнія, хотя я и не могу понять, откуда бы имъ взяться. И потому, чѣмъ скорѣе вы приберете къ рукамъ переписку, тѣмъ лучше. Я съ нынѣшней же почтой сдѣлаю ей такое предложеніе, отъ котораго она, по всемъ вѣроятіямъ, не откажется. Во всякомъ случаѣ, настаивайте съ своей стороны, чтобы она его приняла".
   -- Это становится уже совсѣмъ непонятно, проговорила она, еще разъ заглядывая на адресъ, выставленный на конвертѣ.
   "Въ случаѣ, министерство потерпитъ въ понедѣльникъ пораженіе, положено распустить парламентъ; при новыхъ же выборахъ имъ ни шагу нельзя ступить въ Ирландію безъ моего содѣйствія,-- а мои условія они знаютъ: они должны оказать намъ вспомоществованіе, но существенное, денежное вспомоществованіе,-- почестями и должностями имъ меня не задобрить: не время теперь для тѣхъ и другихъ. Во что бы то ни стало, надо поддержать компанію и объявленія о новыхъ выборахъ. Надѣюсь, что вексель Лаккингтона былъ предъявленъ, какъ слѣдуетъ, потому что, оказывается, что о смерти его знаютъ здѣсь еще съ 4 числа. О мѣстопребываніи новаго виконта никто повидимому ничего не знаетъ. Такъ постарайтесь вы сбыть съ рукъ эту девченку.

"Преданный вамъ Д.-- Д."

   -- Тутъ навѣрное кроется какая нибудь мистификація, проговорила Белла въ раздумьи.-- Тутъ есть такіе намеки, что, не будь письмо писано ко мнѣ, я подумала бы, что рѣчь идетъ обо мнѣ. Эта "дѣвченка", которая пугаетъ своими письмами лорда Гленгаррифа и сама о чемъ-то догадывается: кто же это, какъ не я? А между тѣмъ онъ обо всемъ этомъ пишетъ мнѣ же самой и еще секретно! Я не могу пожаловаться на недостатокъ откровенности въ письмѣ, въ немъ все высказано безъ утаекъ. Каждая строка предвѣщаетъ новыя бѣдствія: великое предпріятіе стоитъ на краю гибели и ничто не можетъ спасти его, кромѣ правительственной поддержки, и съ этою цѣлью, такъ я по крайней мѣрѣ понимаю, заключается безчестный договоръ. Если все это правда, то въ какомъ позорномъ дѣлѣ я была сообщницей! Все это великолѣпное предпріятіе оказывается, просто, мошеннической продѣлкой. Бѣдняки, ввѣрившіе ему свои трудовыя деньги, будутъ разорены; собственный мой небольшой капиталъ тоже пропалъ. Боже мой, Боже мой! Страшной сѣтью обмана и интригъ я дала опутать себя и другихъ. Какъ могла я обмануть тѣхъ, довѣріе которыхъ мнѣ было такъ трудно пріобрѣсть? Эта "дѣвченка", эта "дѣвченка" -- кого это онъ могъ подразумѣвать?-- повторяла она, ходя по комнатѣ въ сильномъ волненіи.
   -- Можно войти? послышался тихій голосъ, и кто-то постучался въ дверь. Вслѣдъ за тѣмъ, не дожидаясь приглашенія, вошелъ мистеръ Генксъ. Вся особа его дышала предупредительностью и какой-то шелковистой мягкостью. Онъ улыбался самой вкрадчивой улыбкой, подвигался впередъ неслышными шагами, отвѣшивалъ поклоны, представлявшіе самое очаровательное сліяніе почтительности съ любезностью. Прикоснувшись руки миссъ Келлетъ, онъ выказалъ въ этомъ движеніи чисто придворное изящество, соединенное съ нѣжностью страстнаго поклонника. Но увы! всѣ его хлопоты пропали даромъ. Миссъ Келлетъ ихъ и не замѣтила; она такъ была озабочена письмомъ, что если бы мистеръ Генксъ предсталъ передъ нею въ кольчугѣ и съ палицею въ рукахъ, она и тогда бы не подумала удивиться.
   -- Я пришелъ, миссъ Келлетъ, вымолить у васъ прощеніе за одинъ ужасный проступокъ, въ которомъ я однако же безъ вины виноватъ. Письмо, которое въ настоящую минуту у меня въ рукахъ и которое, какъ вы видите, адресовано на имя С. Генкса, по всѣмъ вѣроятіямъ, было писано къ вамъ, а не ко мнѣ.
   -- Какъ? что?.. Оно попало не по назначенію, вслѣдствіе ошибки въ адресѣ? воскликнула она въ сильномъ волненіи.
   -- Именно такъ: оно попало не въ тотъ конвертъ, отвѣчалъ онъ расчитанно спокойнымъ голосомъ:-- такіе недосмотры сплошь да рядомъ бываютъ; въ настоящемъ случаѣ, по крайней мѣрѣ, это qui pro quo не имѣетъ никакой важности.
   -- Вы говорите, что мое письмо, т. е. то, которое предназначалось для меня, пришло въ вашемъ конвертѣ,-- такъ что ли? проговорила она торопливо.
   -- Именно такъ. Что касается до меня, то я могу привести въ свое оправданіе, что какъ скоро я замѣтилъ ошибку,-- а замѣтилъ я ее, едва взглянувъ на первыя строки,-- то сложилъ письмо и поспѣшилъ, какъ видите, вручить его вамъ.
   -- Вы были скромнѣе или счастливѣе меня, замѣтила она, странно улыбаясь. Письмо, которое вы видите у меня въ рукахъ, было адресовано на мое имя, а было писано, какъ я теперь только догадываюсь, къ вамъ,-- а я между тѣмъ прочла его не разъ и не два, и чуть не вызубрила наизустъ.
   Куда дѣвались всѣ вкрадчивые и мягкіе пріемы мистера Генкса? Что сталось съ его сладкими взглядами, его добродушнымъ и любезнымъ видомъ, его почтительнымъ и нѣжнымъ голосомъ? Они какъ будто окаменѣли, съ какимъ-то потеряннымъ выраженіемъ глаза его уставились на одну точку; онъ не взялъ, а вырвалъ письмо изъ рукъ.
   -- Но вы съ первыхъ словъ могли догадаться объ ошибкѣ, воскликнулъ онъ грубо:-- съ которыхъ поръ васъ зовутъ Симпсономъ Генксомъ?
   -- Нѣтъ: сэръ, мое имя было и есть Сибелла, а пишущій начинаетъ Dear S.-- Такое обращеніе, призналось, показалось мнѣ нѣсколько вольнымъ, но я полагала, что въ занимаемомъ мною положеніи оно можетъ быть допущено. Не угодно ли вамъ будетъ продолжать чтеніе: вы тогда увидите, что всякій бы сталъ втупикъ на моемъ мѣстѣ.
   Быть можетъ въ голосѣ, которымъ она проговорила эти слова дѣйствительно звучала торжествующая интонація; быть можетъ, это такъ только показалось мистеру Генксу; какъ бы то ни было, онъ вздрогнулъ и втеченіи цѣлой минуты не сводилъ съ нея привтальнаго взгляда, потомъ онъ вдругъ принялся за письмо.
   -- Какая роковая ошибка! воскликнулъ онъ, окончивъ чтеніе.
   -- Да, недоразумѣніе вышло очень важное, сэръ, отвѣчала она спокойнымъ голосомъ.
   -- Но вы, конечно, не способны воспользоваться случившимся, миссъ Келлетъ, поспѣшилъ онъ присовокупить.
   -- И это вы говорите, сэръ, той дѣвчонкѣ, которую надо сбыть съ рукъ? Вы говорите это той, чья довѣрчивость служила орудіемъ, приманкою для людей, которыхъ обманомъ вели къ разоренію? Нѣтъ, мистеръ Генксъ, вы слишкомъ высокаго мнѣнія о моей терпимости.
   -- Но что же вы такое сдѣлаете, сударыня?
   -- Э, да я не знаю, чего бы я не сдѣлала, сэръ, воскликнула она, давая волю негодованію.-- Надъ этимъ письмомъ было надписано мое имя: я знать ничего не знала объ ошибкахъ въ адресѣ,-- вотъ конвертъ: на немъ выставлено мое имя. Слѣдовательно, письмо принадлежитъ мнѣ, и я имѣю полное право предать его гласности, его же словами объявить цѣлому свѣту, что великое предпріятіе -- пуфъ, что глава этого предпріятія -- ничтожнѣйшій искатель приключеній, ведущій на удачу азартную биржевую игру, равнодушно ставящій на карту, какъ излишекъ богача, такъ и послѣдніе гроши бѣднаго труженика, промышляющій всѣмъ даже своимъ патріотизмомъ; и вмѣсто объясненій, я присовокуплю къ этому любопытному документу слѣдующія нѣсколько словъ: "получено Мною, Сибеллою Келлетх, такого-то сентября. Клятвенно свидѣтельствую о томъ, что приведенное письмо писано собственной рукой Девенпорта Дённа". Я велю напечатать его такимъ шрифтомъ, чтобы оно кидалось всѣмъ въ глаза, чтобы научились добрые люди беречься подобныхъ безсовѣстныхъ обманщиковъ. Да, сэръ! Что же касается до оскорбительнаго упоминанія обо мнѣ самой, то я дорожу имъ, какъ щитомъ противъ общественнаго презрѣнія: въ оправданіе мое, мнѣ довольно будетъ объявить, что я -- именно та дѣвченка, которую надо сбыть съ рукъ. Никто не смѣетъ заподозрить меня въ сообщничествѣ съ вами, потому что вѣдь и я лишилась черезъ васъ того немногаго, что имѣла. Но я пойду еще смѣлѣе, сэръ: тѣ люди, которыхъ и неумышленно помогала обманывать, имѣютъ полное право потребовать отъ меня отчета; я хочу опубликовать всю корреспонденцію, которую вела впродолженіи нѣсколькихъ мѣсяцевъ. Вы качаете головой? Что же вы отрицаете: мое право или рѣшимость воспользоваться этимъ правомъ?
   -- Вы забываете, миссъ Келлетъ, началъ Генксъ тономъ укора, что письмо это попало къ вамъ въ руки ошибкой, вы не имѣли никакого права знать то, что въ немъ заключалось; слѣдовательно, вы не имѣете права и воспользоваться своимъ знаніемъ. Не подлежитъ никакому сомнѣнію, что вы можете нанести намъ нѣкоторый ущербъ, поколебать нашъ кредитъ на день, на два. Но знаете ли вы, какое бѣдствіе, какое раззореніе вы накличите въ это время на людей, непричастныхъ къ дѣлу? Уронивъ наши акціи, вы сотни людей пустите по міру. Всѣ тѣ, которые около этого времени будутъ поставлены въ необходимость продать свои акціи, подвергнутся конечному раззоренію. Ударъ, предназначенный вами мистеру Дённу, падетъ на невинныя головы какихъ нибудь бѣдныхъ тружениковъ, которые ничего вамъ не сдѣлали. Я не говорю уже, продолжалъ онъ, видя сильное впечатленіе, вызванное его словами:-- я не говорю о тѣхъ страшныхъ бѣдствіяхъ, которыхъ вы будете виновницей въ здѣшнемъ краѣ, гдѣ всѣ работы станутъ и гдѣ тысячи рукъ останутся незанятыми. Это уже неотвратимое, логичное послѣдствіе задуманнаго вами дѣла. А теперь позвольте спросить, какая вамъ изо всего этого будетъ прибыль? Вы отнимаете власть и вліяніе у того человѣка, который, одинъ въ цѣломъ королевствѣ, обладаетъ умомъ и отвагою, необходимыми чтобы задумать и довести до конца этотъ гигантскій замыслъ,-- у единственнаго человѣка, который можетъ вести переговоры съ правительствомъ, поставляя при этомъ свои условія. Вы хотите сбросить его съ высоты, очистить его мѣсто для какой нибудь жалкой бездарности, невидящей дальше своего носа, не обладающей ни его геніемъ, ни его патріотизмомъ. Изъ-за чего же вы все это затѣваете?-- Изъ-за пустого слова, поразившаго васъ въ письмѣ, которое вовсе не предназначалось для вашего чтенія.
   Министеръ Генксъ видѣлъ, что его слушаютъ, и потому продолжалъ съ удвоеннымъ жаромъ. Искусно освѣтивъ все дѣло ложнымъ свѣтомъ, онъ почти убѣдилъ Сибеллу, что она дѣйствовала подъ вліяніемъ личной досады и не имѣетъ въ виду другой цѣли, кромѣ мести человѣку, ее оскорбившему.-- Но, продолжалъ онъ:-- неугодно ли вамъ будетъ пробѣжать то письмо, которое было писано къ вамъ. Я только мелькомъ взглянулъ на него и мнѣ показалось, что оно было написано съ искреннимъ доброжелательствомъ.
   И въ этомъ случаѣ онъ говорилъ правду. Въ письмѣ предлагалось Сибеллѣ очень выгодное мѣсто. Одинъ знатный джентльменъ, только что назначенный генералъ-губернаторомъ въ Остъ-Индію, искалъ хорошей компаньонки для своихъ дочерей, у которыхъ не было матери. Съ этимъ мѣстомъ были сопряжены значительныя выгоды, и Дённу стоило большихъ хлопотъ оставить его за Сибеллою. Но не ограничиваясь этимъ и зная, что маленькій ея капиталъ весь находится въ акціяхъ, и что ей, по всѣмъ вѣроятіямъ, немедленно понадобятся деньги, чтобы снарядиться въ такой дальній путь, онъ оставилъ акціи за собой, принявъ ихъ по самой высокой цѣнѣ. Все это было приправлено выраженіями глубокаго сожалѣнія о потерѣ, которую понесетъ Гленгаррифъ въ ея особѣ.
   -- Но при всемъ моемъ эгоизмѣ, такъ заключалъ онъ:-- я не могъ не сознавать, что было бы вопіющею несправедливостью удерживать въ смиренной долѣ ту, которая соединяетъ въ себѣ всѣ условія для высшаго и болѣе блестящаго положенія.
   При этихъ словахъ Сибелла улыбнулась и, указывая на письмо Дённа, проговорила: -- Счастье мое, сэръ, что я передъ этимъ прочитала другое письмо; безъ него я такъ легко могла поддаться на всѣ эти льстивыя увѣренія, которыя, при всей своей низости, не лишены нѣкотораго обаянія.
   -- Но я убѣжденъ, что миссъ Келлетъ обладаетъ слишкомъ здравымъ смысломъ, слишкомъ хорошо знаетъ жизнь и къ тому же слишкомъ великодушна...
   -- Позвольте васъ перебить, сэръ, иначе этому перечню всѣхъ моихъ совершенствъ конца не будетъ. Впрочемъ я дѣйствительно нуждаюсь во всѣхъ тѣхъ добродѣтеляхъ, которыя вы мнѣ приписываете, чтобы здраво обсудить настоящее свое положеніе. Я бы дорого дала, чтобы знать, какъ мнѣ теперь поступать.
   -- Очень просто, напишите мистеру Дённу, или пожалуй, предоставьте мнѣ ему написать. Я увѣдомлю его о томъ, какъ случилась эта бѣда. Я скажу ему, что вы двадцать разъ успѣли прочитать письмо, прежде чѣмъ догадались объ ошибкѣ въ адресѣ,-- что, слѣдовательно, теперь, въ томъ что касается великаго предпріятія,-- вы одна изъ нашихъ; что, хотя вы и неспособны воспользоваться тѣмъ орудіемъ, которое странный случай далъ вамъ въ руки, тѣмъ не менѣе однако, такъ какъ вы уже разъ обладаете фактами, которые.... ну, словомъ....
   -- Ну словомъ, я не должна упускать изъ рукъ то счастье, которое мнѣ само дается, съ невозмутимымъ спокойствіемъ закончила она за него начатую фразу.
   -- Именно такъ, поспѣшилъ подхватить мистеръ Генксъ. Мало того, требуйте себѣ какъ можно болѣе. Дённъ человѣкъ практическій, продолжалъ онъ, понижая голосъ; никто лучше его не знаетъ, гдѣ щедрость бываетъ у мѣста.
   -- Стало быть, въ настоящемъ случаѣ можно заломить высокую цѣну? спросила она тѣмъ же спокойнымъ голосомъ.
   -- По крайней мѣрѣ, я бы такъ поступилъ, будь я на вашемъ мѣстѣ. Со мной бы онъ дешево не раздѣлался, миссъ Келлетъ.
   -- Говоря откровенно, сэръ, я сознаю себя недостойною того счастья, которое мнѣ выпало на долю, потому что рѣшительно не знаю, какъ имъ воспользоваться, и желала бы, чтобы мистеръ Генксъ взялъ на себя трудъ вразумить меня.
   Улыбка, сопровождавшая эти слова, за живое задѣла мистера Генкса. Ему пришли на умъ его личные виды и онъ еще разъ повторилъ себѣ, что хорошее было бы дѣло, если бы эта партія состоялась.
   -- Всего лучше я приведу вамъ для поясненія одинъ случай, миссъ Келлетъ. Вы увидите изъ него какую цѣнность имѣетъ порою тайна. Дѣло было въ то время, когда сэръ Робертъ Пиль только что задумалъ свое преобразованіе хлѣбныхъ законовъ; кто-то изъ его приближенныхъ,-- имя намъ неважно,-- проболтался о предполагаемой мѣрѣ, которая еще держалась въ тайнѣ, и какъ бы вы думали? Одинъ изъ большихъ журналовъ заплатилъ ему ни болѣе, ни менѣе, какъ десять тысячъ фунтовъ за это извѣстіе: десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ!
   Белла повидимому задумалась надъ этимъ разсказомъ.
   -- Очень можетъ статься, продолжалъ Генксъ, что онъ вамъ отвѣтитъ: "Денегъ теперь очень мало, ваше требованіе застало насъ какъ разъ въ трудную минуту." -- И это, что говорить, было бы сущей правдой. Но я бы на вашемъ мѣстѣ отвѣчалъ: "Нѣтъ денегъ, такъ заплатите акціями изъ тѣхъ, которыя вы недавно выпустили."
   -- Что значитъ имѣть дѣло съ людьми практическаго склада ума! Всѣ трудности исчезаютъ сами собою, замѣтила Сибелла съ важнымъ видомъ.
   -- Ахъ, миссъ Келлетъ! Если бы я только зналъ, что настала благопріятная минута замолвить передъ вами слово въ пользу этихъ людей, или по крайней мѣрѣ, одного изъ нихъ, который преклоняется въ безмолвіи передъ вашими высокими достоинствами и говоритъ самъ себѣ: "чѣмъ бы она могла быть, если бы она шла рука объ руку съ человѣкомъ опытнымъ въ дѣлѣ жизни, закаленнымъ среди всевозможныхъ ея случайностей и превратностей...."
   -- Вотъ ужъ мнѣ никогда не приходило въ голову, сэръ, чтобы я могла возбуждать такое участіе, отвѣчала она спокойно.
   -- Это потому, что вы никогда не удостоивали подумать обо мнѣ, возразилъ мистеръ Генксъ съ умоляющимъ взглядомъ: -- но увѣряю васъ, продолжалъ онъ съ жаромъ:-- съ другой стороны далеко не было такого равнодушія. Ваши блестящія дарованія давно, очень давно, произвели на меня глубокое впечатлѣніе. Другой сталъ бы распространяться о вашихъ внѣшнихъ преимуществахъ и говорить вамъ о томъ, какъ онъ пораженъ вашею красотою. Но красота -- тепличный цвѣтокъ, и блекнетъ столь же быстро, какъ и онъ. Это не значитъ, впрочемъ, чтобы я оставался равнодушнымъ къ ея обаянію; нѣтъ, миссъ Келлетъ, я такой же смертный, какъ другіе,-- имѣю свои слабости.
   Сибелла почти не слышала его словъ. Не далѣе какъ день тому назадъ, бѣдный, безграмотный крестьянинъ, неучъ въ знаніи жизни и человѣческой природы, сказалъ, что считаетъ ее способною на подвиги высокаго самоотверженія, и что настоящее ея мѣсто было бы въ Крыму, между ранеными и умирающими. Не вѣрнѣе ли была его тогдашняя оцѣнка? Во всякомъ случаѣ то было бы славное поприще. Она не отваживалась ставить его въ паралель съ своимъ недавнимъ образомъ жизни,-- такъ ненавистно ей казалось это служеніе золотому тельцу, со всѣми его гнусными интригами.
   -- Извините меня, сэръ, я была немного разсѣяна и не разслышала того, что вы говорили, поспѣшила она оправиться.
   -- Не лучше ли мнѣ будетъ набросить свои мысли на бумагѣ, миссъ Келлетъ, и подождать вашего отвѣта -- положимъ хоть до завтра?
   -- Моего отвѣта? На что, сэръ?
   -- Я имѣлъ самонадѣянность предложить вамъ свою руку, миссъ Келлетъ, отвѣчалъ онъ съ видомъ глубоко оскорбленнаго достоинства. Остается еще конечно множество второстепенныхъ вопросовъ,-- я называю ихъ второстепенными, потому что они относятся къ денежнымъ дѣламъ,-- къ которымъ намъ еще нужно будетъ возвратиться впослѣдствіи. Такъ напримѣръ, что касается этихъ акцій....
   -- Чтобъ избавить и васъ и себя отъ лишнихъ хлопотъ, сэръ, я скажу вамъ теперь же, что очень благодарна вамъ за честь, которую вы мнѣ дѣлаете, но принять ее не могу.
   -- Я знаю, конечно, что нѣкоторая несоразмѣрность въ возрастахъ....
   -- Прошу васъ, сэръ, оставить этотъ разговоръ; я вамъ сказала мое послѣднее слово -- и не отступлю отъ него. Завтра утромъ я постараюсь вручить вамъ всю переписку, которую мистеръ Дённъ желаетъ поручить вашему охраненію. Многое въ ней потребуетъ спеціальныхъ разъясненій, но я постараюсь быть исправной.
   -- А мое предложеніе, миссъ Келлетъ?
   -- Я уже отказалась отъ него, сэръ.
   -- Но понимаете ли вы, миссъ, отчего вы отказались? спросилъ онъ съ сердцемъ.
   -- Объ этомъ предметѣ я не желаю съ вами распространяться, отвѣчала она надменно. Отдайте мнѣ письмо, которое я вамъ показала.
   -- Письмо! Это письмо принадлежитъ мнѣ; одинъ конвертъ только вашъ.
   -- Такъ вы намѣреваетесь оставить письмо у себя? спросила она торопливо.
   -- Мнѣ такъ думается, что это будетъ лучше -- лучше для насъ всѣхъ. Вы находитесь теперь, извините меня за откровенность, въ слишкомъ раздраженномъ состояніи духа; все что вы предпримете въ такомъ настроеніи, будетъ лишено той спокойной и зрѣлой обдуманности, которая составляетъ главную черту вашего характера.
   -- Только этого не доставало, чтобы переполнить мѣру! воскликнула она внѣ себя отъ негодованія.
   -- Я не совсѣмъ понимаю, что вы хотите сказать, миссъ Келлетъ.
   -- Я хочу сказать, что только этой вашей послѣдней выходки не доставало, чтобы переполнить мѣру моего глубокаго презрѣнія, которое я теперь ощущаю къ моему прошлому, и къ тѣмъ людямъ, съ которыми дѣйствовала за-одно. Письмо мистера Дённа со всѣми его постыдными признаніями, ваши собственные лукавые совѣты относительно того, какъ мнѣ лучше воспользоваться случайно открытою тайной, наконецъ, вашъ отказъ возвратить письмо -- эта низкая подозрительность основанная на злоупотребленіи довѣрія....
   -- Вы ошибаетесь, миссъ. Задерживая это письмо, я утверждаю, что оно моя собственность; я уже объяснилъ вамъ, что вамъ принадлежитъ но праву только одинъ конвертъ. Недавно состоявшееся въ судѣ рѣшеніе подобнаго же случая говоритъ совершенно въ мою пользу. Дѣло было у судьи Уайткраффа; тяжущіяся стороны -- Барнсъ противъ Барнса же.
   -- Если мое негодованіе внушаетъ мнѣ рѣшительныя мѣры, которыя не будутъ согласны съ совѣтами благоразумія, перебила его Сибелла, то помните, сэръ, что вы сами будете тому виною. Въ одномъ можете вы напередъ быть увѣрены: каково бы ни было мое рѣшеніе въ этомъ дѣлѣ, въ него не войдетъ ни малѣйшей заботливости о вашихъ интересахъ и объ интересахъ вашихъ друзей, я буду исключительно имѣть въ виду пользу другихъ, а ужь конечно не вашу. Ваша улыбка какъ будто хочетъ сказать: бой между нами неравный. Это я знаю. Я женщина, къ тому же бѣдна, одинока и беззащитна, вы же и всѣ ваши богаты и хорошо обезпечены; но, не смотря на эти неблагопріятныя условія, я не отказываюсь съ вами помѣряться и не отчаиваюсь въ побѣдѣ.
   Когда она вышла изъ комнаты и дверь за ней захлопнулась, мистеръ Генксъ вытеръ капли пота, выступившаго у него на лбу и опустился на стулъ съ совершенно потеряннымъ видомъ.
   -- Что-то она сдѣлаетъ? думалъ онъ про себя.-- Если она рѣшилась предать дѣло гласности -- мы пропали. Акціи падутъ съ невѣроятной быстротой въ какихъ нибудь четыре часа; онѣ выѣденнаго яйца не будутъ стоить. Надо однако, не медля, телеграфировать Дённу, сказалъ онъ, вставая и надѣвая шляпу.-- Самъ онъ заварилъ кашу, пускай самъ и расхлебываетъ.
   Мистеръ Генксъ сообщилъ о случившемся несчастьи Девенпорту Дённу; вслѣдъ за этой телеграммой, онъ отправилъ длинное письмо, въ которомъ излагались всѣ подробности случившагося и описывалась бурная сцена между миссъ Келлетъ и имъ самимъ. Онъ внушалъ своему патрону, что не слѣдуетъ жалѣть никакихъ издержекъ, лишь бы купить ея молчаніе и тонко намекалъ, что немедленнымъ щедрымъ награжденіемъ со стороны мистера Дённа можно побудить самого пишущаго сдѣлать Сибеллу своей законной супругой и этимъ запечатлѣть свою преданность общему дѣлу. "Изо всего, чему я сегодня былъ свидѣтелемъ, такъ писалъ онъ:-- для меня становится ясно, что ни вы, ни я никогда не понимали эту дѣвушку надлежащимъ образомъ; она, что называется, съ душкомъ и упряма, какъ чортъ. Дѣйствуя по внушенію того, что она называетъ своею совѣстью, она способна дойти до послѣднихъ крайностей, и я сильно сомнѣваюсь, чтобы на нее можно было подѣйствовать лаской или угрозой".
   Въ небольшой припискѣ онъ упоминалъ о находкѣ, сдѣланной въ коттеджѣ. "Между другими бумагами, писалъ онъ:-- отыскались преинтересные документы, касающіеся фамиліи Конуэй. Я запечаталъ ихъ въ шкатулкѣ и оставилъ у себя, но миссъ Келлетъ видимо не спускаетъ съ нихъ глазъ. Напишите мнѣ обстоятельно, какъ вы намѣреваетесь дѣйствовать. Въ случаѣ, если вы одобрите вполнѣ мое предложеніе, извѣстите объ этомъ по телеграфу. Сейчасъ я узналъ что она укладываетъ всѣ свои вещи и послала размѣнять билетъ въ двадцать фунтовъ стерлинговъ".
  

ГЛАВА VII.

Каунингъ Стритъ.

   Если бы разсказъ нашъ имѣлъ героя,-- а этого-то ему и не достаетъ,-- то этимъ героемъ былъ бы конечно Девенпортъ Дённъ, и читатели наши могли бы въ такомъ случаѣ упрекнуть насъ за то, что мы такъ долго не говоримъ о немъ. Мѣсяцы прошли съ тѣхъ поръ, какъ мы съ нимъ разстались. Лондонскій сезонъ кончился, парламентъ доживаетъ свои послѣдніе дни; усталые ораторы ждутъ не дождутся того времени, когда имъ будетъ позволено отдохнуть среди деревенскаго простора, или прокатиться куда нибудь на воды въ Германію. Города почти совсѣмъ опустѣли, дома имѣютъ въ нихъ тотъ пыльный и запустѣлый видъ, который намъ напоминаетъ имѣнье, находящееся въ опекѣ. Что бы это значило, что резиденція мистера Дённа въ Мерріонскверѣ пріубралось, какъ нарочно, среди общаго запустѣнья? Архитекторы пустили въ ходъ всѣ свои хитрыя выдумки -- и надѣлали чудесъ. Накладной дубъ на парадной двери и подѣльный мраморъ колоннъ -- неподражаемо хороши. Зеркальныя стекла оконъ отражаютъ въ себѣ чахоточныя деревья парка, балконъ убранъ роскошными цвѣтами; все принарядилось какъ будто въ ожиданіи какого-то событія,-- что бы это могло значить? Различные слухи носятся въ городѣ по этому поводу: одни утверждаютъ, что Мистерь Дённъ долженъ вступить въ исправленіе важной правительственной должности и будетъ введенъ въ высокое званіе; другіе говорятъ, что онъ собирается покончить съ дѣлами и жениться. Безъ сомнѣнія, человѣку этому повезло въ жизни. Въ каждомъ комерческомъ предпріятіи онъ былъ тѣмъ же, чѣмъ главный коноводъ бываетъ для своей партіи въ парламентѣ, или главнокомандующій на полѣ битвы для своей арміи. Имя его служило ручательствомъ за совершенство организаціи и правильности хода дѣлъ. Онъ всѣми былъ признанъ представителемъ тѣхъ добродѣтелей, передъ которыми англичане преклоняются всего охотнѣе, считая ихъ присущими національному своему типу. Въ немъ видѣли человѣка, обязаннаго настоящимъ своимъ положеніемъ собственному трудолюбію, а не преимуществамъ рожденія,-- и это возвышало его въ глазахъ всѣхъ. Онъ не былъ аристократомъ, у него не было поддержки со стороны знатныхъ родственниковъ; природа отказала ему даже въ тѣхъ дарованіяхъ, которыми другіе умѣютъ зарасположить къ себѣ толпу. Онъ не былъ вкрадчивъ въ обращеніи, плохо владѣлъ даромъ слова. Объ немъ отзывались, какъ о человѣкѣ застѣнчивомъ и неловкомъ, принужденномъ постоянно работать надъ собой, чтобы не дѣлать промаховъ въ обществѣ, и не имѣвшемъ другой поддержки, кромѣ сознанія своего внутренняго достоинства. Мистеръ Дённъ былъ особенно счастливо поставленъ судьбою въ отношеніи своихъ современниковъ. Онъ былъ жрецомъ идола золотого тельца, и свѣтъ не скупился повергать всевозможную лесть къ его ногамъ. Даже тѣ, которые не имѣли ни надобности, ни желанія въ немъ заискивать съ какой нибудь своекорыстной цѣлью, спѣшили воздать ему поклоненіе и присоединить свой голосъ къ общему хору, провозглашавшему его однимъ изъ великихъ людей нашего времени. На его воскресные обѣды съѣзжалось все, что было знатнаго, заслуженнаго и знаменитаго въ графствѣ. Въ его великолѣпномъ домѣ въ Пикадильи, который онъ нанималъ во время сезона за баснословную цѣну, толпились по утрамъ посѣтители совсѣмъ иного разряда, нежели тѣ, которые являлися на его дублинскіе выходы. То были уже не депутаціи, не директоры банковъ, не предсѣдатели обществъ желѣзныхъ дорогъ или дренажныхъ коммисій,-- нѣтъ, тутъ былъ цвѣтъ аристократіи: гордыя герцогини, владѣтельницы громадныхъ состояній, графини, высоко стоящія при дворѣ благородныя леди, одна благосклонная улыбка которыхъ служила фирманомъ для достиженія самыхъ высокихъ почестей. Домъ Дённа служилъ въ нѣкоторомъ родѣ биржею, на которой продавались и покупались акціи и облигаціи, переходили изъ рукъ въ руки такъ же дѣятельно, какъ и на всякой другой биржѣ, не смотря на то, что руки эти были обтянуты въ перчатки съ рубиновыми и изумрудными застежками.
   Въ этомъ-то блестящемъ обществѣ застала мистера Дённа -- телеграмма Генкса, о которой мы упоминали въ послѣдней главѣ. Мистеръ Дённъ съ давнихъ поръ умѣлъ уживаться со всѣми превратностями судьбы; много и долго работалъ онъ надъ собой, чтобы пріучить себя встрѣчать спокойно всевозможныя случайности; но не смотря на это, въ первую минуту, слѣдовавшую по прочтеніи этихъ немногихъ строкъ, присутствіе духа ему измѣнило.
   -- Водопроводная компанія Чимбораго... сказала между тѣмъ одна блѣднолицая графиня:-- ея акціи, кажется, подымаются; какъ вы мнѣ присовѣтуете, мистеръ Дённъ, брать мнѣ ихъ или нѣтъ?
   -- Общество для сооруженія гавани на маркизскихъ островахъ не нынче-завтра лопнетъ, Дённъ, проговорилъ старый джентельменъ съ двойными лорнетами на носу,-- и рука его, державшая бумагу, дрожала.-- Что вы на это скажете?
   -- Гленгаррифъ шибко идетъ въ гору, очень шибко, бормоталъ ему въ то же время на ухо лордъ Гленгаррифъ; но вдругъ остановился, пораженный внезапной блѣдностью его лица и спросилъ: -- что съ вами? Вамъ, кажется, дурно?
   -- Ничего, пустяки, безпечно отвѣчалъ Дённъ.-- Гм!.. А который теперь можетъ быть часъ? Вотъ какъ -- уже первый въ исходѣ, а мнѣ еще надо повидаться съ канцлеромъ казначейства. Смѣло берите эти акціи, леди Массингбердъ,-- проценты небольшіе, но вполнѣ обезпеченные.-- Акціи кобальтовыхъ жилъ въ Казьерѣ идутъ превосходно, сэръ Джорджъ; скупайте ихъ, какъ можно больше.-- Точно такъ, милордъ, далматская линія желѣзной дороги обезпечена австрійскимъ правительствомъ; я вчера еще видѣлся съ австрійскимъ посланникомъ. А теперь я долженъ откланяться, прося у васъ, милорды и миледи, извиненія въ моей поспѣшности.
   Карета его была подана, но передъ отъѣздомъ онъ успѣлъ еще отправить къ мистеру Генксу слѣдующую краткую телеграмму: "Задержите ее; озаботьтесь, чтобы ни одно письмо отъ нея не попадало въ почтовой ящикъ". Отославъ эту депешу, онъ поѣхалъ въ Даунингъ-Стритъ. Это земное святилище интриги было хорошо ему знакомо; много и много разъ взбирался онъ по ступенямъ этой мрачной лѣстницы, но ни разу еще не случалось, какъ оно случалось теперь, чтобы его не допустили прямо къ министру и пригласили "подождать нѣсколько минутъ". Это приглашеніе кинуло его въ холодный потъ:-- неужели роковой фактъ успѣлъ сдѣлаться извѣстнымъ? Подумавъ съ полминуты, онъ убѣдился, что это было невозможно; но въ такомъ случаѣ, что же значила эта задержка?
   Черезъ четверть часа двери распахнулись и изъ внутреннихъ покоевъ, громко смѣясь и разговаривая между собой, вышло пять или шесть джентельменовъ.
   -- Какъ ваше здоровье, мистеръ Дённъ?-- Какъ поживаете, Дённъ?-- Добраго утра, Дённъ!.. проговорили нѣкоторые изъ нихъ тономъ короткихъ знакомыхъ, проходя мимо его. Прежде чѣмъ онъ успѣлъ отвѣтить на эти привѣтствія, показался самъ лордъ Джедборгъ и знакомъ пригласилъ его войти. Ни разу еще Дённъ не переступалъ съ такимъ стѣсненнымъ сердцемъ этого порога; хотя разсудокъ и успокоивалъ его, что бояться нечего, но безотчетное предчувствіе и совѣсть говорили другое. Садясь, онъ бросилъ на министра быстрый, проницательный взглядъ, какъ бы желая прочитать свою будущность на этомъ лицѣ, но лицо не представляло ничего такого, что бы могло возбудить опасенія. Милордъ находился уже въ преклонныхъ лѣтахъ, волосы на головѣ его успѣли не только посѣдѣть, но и побѣлѣть, лобъ былъ изрытъ глубокими морщинами; но не смотря на это, безпечная развязность, улыбающаяся привѣтливость и какое-то добродушіе, которыми дышала вся его особа, скорѣе говорили о праздной и веселой жизни обыкновеннаго свѣтскаго человѣка, нежели о заботахъ и треволненіяхъ человѣка, стоящаго во главѣ великаго государства. Не переставая курить свою сигару, онъ небрежно развалился въ глубокомъ креслѣ и началъ такъ:
   -- Чѣмъ могу я услужить вамъ на островѣ Уайтѣ, Дённъ? Если я не ошибаюсь, то намъ предстоитъ завтра утромъ прокатиться въ Осборнъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ, милордъ? тревожно спросилъ Дённъ:-- стало быть, вы выходите въ отставку?
   -- Поговариваютъ объ этомъ, небрежно отвѣчалъ его собесѣдникъ.-- Вы курите? Попробуйте эти сигары съ Кубы, онѣ недурны. Такъ-то, Дённъ, поговариваютъ объ этомъ; Монслей увѣряетъ, что мы будемъ сегодня вечеромъ въ меньшинствѣ 15 или 16 голосовъ, Джекъ же полагаетъ, что и цѣлыхъ 25.
   -- Вы такъ легко говорите объ этомъ, милордъ, что я, кажется, въ правѣ заключить, что потеря не безвозвратна или же...
   -- Или -- что это вовсе не потеря? окончилъ за него милордъ.-- Такъ точно думаетъ и карлтонскій клубъ и мнѣніе это раздѣляется нѣкоторыми изъ вечернихъ газетъ.
   -- Я вижу, милордъ, замѣтилъ Дённъ, съ какой-то странной улыбкой, что бѣда вообще поправима.
   -- И вы не ошибаетесь, Дённъ, поспѣшно подхватилъ его собесѣдникъ.-- Мы порѣшили такъ, что позволимъ себя разбить. Противники наши, застигнутые врасплохъ, не съумѣютъ воспользоваться нашимъ пораженіемъ, котораго они никакъ не ожидаютъ. А разбить-то они разобьютъ насъ, но въ день составленія новаго кабинета, они положительно окажутся несостоятельными. Остальное понятно безъ объясненій: созовется новый парламентъ, а сами мы займемъ болѣе прочное положеніе, чѣмъ когда либо.
   -- Одинъ изъ моихъ соотечественниковъ -- умнѣйшій человѣкъ, милордъ, разсказывалъ мнѣ однажды, какою штукою онъ поднялъ одну компанію почтовыхъ экипажей, стоявшую на краю разоренія: онъ просто устроилъ подставную оппозицію, надъ которой одержалъ блестящую побѣду. Вотъ какую силу успѣхъ имѣетъ въ глазахъ большинства.
   Громкій смѣхъ министра засвидѣтельствовалъ о мѣткости сравненія; затѣмъ онъ безпечно добавилъ:-- Сэръ Джорджъ Ботлей разсказывалъ мнѣ также про одного господина, который устроилъ ликвидацію собственнаго банка противъ своего собственнаго кредита, для того только, чтобы поднять свой собственный кредитъ. Такой шутки и вамъ не выдумать, мистеръ Дённъ, хе, хе, хе...
   Дённъ вторилъ его смѣху, но съ побагровѣвшимъ лицомъ; впрочемъ изъ простодушнаго хохота министра онъ могъ видѣть что никто и не подозрѣваетъ его тайны.
   -- Этому молодцу слѣдовало бы быть министромъ, Дённъ. Онъ обладалъ, какъ видно, тѣмъ самымъ качествомъ, которое въ правительственномъ лицѣ -- неоцѣненный кладъ, именно -- пониманіемъ людской глупости.
   -- Но этого мало, милордъ, нужно еще умѣть пользоваться людскими слабостями.
   -- Конечно, конечно. Кстати Дённъ, хотя и не совсѣмъ à propos, замѣтилъ онъ, смѣясь:-- что подѣлываетъ гленгаррифское предпріятіе? Процвѣтаетъ конечно?
   -- Курсъ акцій 177 и одна восьмая, милордъ, спокойно отвѣчалъ Дённъ.-- Мнѣ остается только желать партіи вашего сіятельства такого же преуспѣянія.
   -- Ну нѣтъ, намъ въ настоящую минуту до него далеко, проговорилъ министръ съ улыбкой, выбирая новую сигару изъ лежавшей передъ нимъ пачки.
   -- Собственно цѣлью моего посѣщенія и было переговорить съ вашимъ сіятельствомъ объ этомъ предпріятіи, началъ Дённъ, придвигаясь поближе къ министру.-- Излишне было бы говорить вамъ, въ какой мѣрѣ правительственная поддержка содѣйствовала нашимъ успѣхамъ. Отчетъ парламентской комиссіи о гавани убажцща, обѣщаніе, что ея величество посѣтитъ Гленгаррифъ, лестный пріемъ, сдѣланный вами, милордъ, депутаціи являвшейса, къ вамъ по дѣлу станціи для американскихъ пакетботовъ, все это принесло намъ несомнѣнную, существенную пользу. Но намъ этого мало, милордъ, намъ этого мало.
   -- Въ самомъ дѣлѣ, чортъ возьми! Но знаете ли вы, любезный другъ, что за это исключительное покровительство, оказываемое нами вашему предпріятію, мы поплатились сотнями гнѣвныхъ адресовъ, которые присылаются къ намъ со всѣхъ концовъ королевства и выставляютъ намъ на видъ, чтобъ другихъ мѣстностяхъ климатъ благораствореннѣе, мѣстность живописнѣе, воды заливовъ глубже и самые заливы удобнѣе для стоянки кораблей. Если бы вы выстроили по виллѣ для каждаго изъ членовъ комитета, и отдали бы ихъ намъ безданно, безпошлинно во владѣніе, то и тогда не вознаградили бы насъ за все, что мы изъ-за васъ претерпѣли.
   -- Мы сочтемъ за честь и за удовольствіе, имѣть товарищей вашего сіятельства гостями своими въ Джедборгѣ-Кресчентѣ, подхватилъ Дённъ, раскланиваясь съ невозмутимо спокойнымъ видомъ.
   -- Желалъ бы я знать, чего вы еще отъ насъ хотите, брюзгливо продолжалъ милордъ, который, какъ истый вельможа, не терпѣлъ, чтобъ отъ его остротъ отшучивались такими же остротами.
   Мистеръ Дённъ казалось слегка былъ озадаченъ неожиданностью прямо поставленнаго вопроса. Лордъ Джедборгъ продолжалъ:-- Вы, конечно, не ожидаете отъ насъ денежныхъ вспомоществованій, вы слишкомъ хорошо знаете наши учрежденія, чтобы питать подобную надежду,-- эти вещи возможны во Франціи, но не здѣсь; нѣтъ, Дённъ, здѣсь онѣ положительно невозможны.
   -- А между тѣмъ, милордъ, во Франціи имъ скорѣе слѣдовало бы быть невозможными. Министры тамъ отвѣтственны только передъ своимъ государемъ: стоитъ имъ вдругъ разбогатѣть, чтобы каждый догадался, что они употребили по зло довѣріе своего монарха.
   -- Я не желаю распространяться объ этомъ предметѣ, перебилъ его милордъ.-- Скажите ка мнѣ лучше, что дѣлается въ Ирландіи? можемъ ли мы разсчитывать на нее при предстоящихъ выборахъ?
   -- Если повести дѣло надлежащимъ образомъ, быть можетъ, вамъ и посчастливится въ ней.
   -- Только то, и ничего больше?
   -- Конечно, ничего, милордъ, и я право не знаю, на какомъ основаніи вы ожидали бы большаго? То, что вы обыкновенно величаете уступками народнымъ требованіямъ, было въ сущности не болѣе какъ признаніемъ ошибокъ вашихъ товарищей: вы снимаете какой нибудь налогъ, который сами же наложили, или порицаете постановленіе, изобрѣтенное вами же самими.
   -- Довольно, довольно, мистеръ Дённъ; будетъ съ меня и тѣхъ выговоровъ, которые я выслушиваю въ нижней палатѣ; внѣ ея у меня много другого дѣла.
   Въ тонѣ, которымъ были сказаны эти слова, звучала твердая рѣшимость, показывавшая Дённу, что идти далѣе небезопасно.
   -- Но возвратимся къ Ирландіи; намъ нужно въ ней по крайней мѣрѣ шестьдесятъ или даже семдесятъ надежныхъ голосовъ; скорѣе, Дённъ, вынимайте вашъ списокъ! Мы же кстати имѣемъ въ настоящую минуту много мѣстъ, которыми можемъ располагать. У насъ есть ваканція на мѣсто епископа, ваканція на мѣсто младшаго судьи, цѣлыхъ три на -- адвоката, не считая около пятидесяти второстепенныхъ мѣстъ въ казначейство. Выбирайте изъ нихъ любое
   -- И выбирать нечего, милордъ, хладнокровно отвѣчалъ Дённъ:-- они мнѣ всѣ нужны; въ придачу я требую нѣсколько мѣстъ въ колоніяхъ, для тѣхъ изъ нашихъ друзей, которые найдутъ почему либо неудобнымъ оставаться въ Англіи.
   Милордъ откинулся въ своемъ креслѣ и засмѣялся.
   -- Въ настоящее время открылась ваканція въ Ямайкѣ: будетъ ли она вамъ на руку?
   -- Ваканція на мѣсто губернатора? Она какъ разъ мнѣ пригодится для одного стариннаго союзника вашей партіи, милордъ.
   -- Для кого бы это?
   -- Для графа гленгаррифскаго, милордъ. Пятидесятилѣтнее политическое постоянство этого нобльмена не было еще ни разу удостоено награды.
   -- Но помилуйте! Старикъ успѣлъ, я думаю, уже впасть во второе дѣтство. Если намять мнѣ не измѣняетъ, онъ былъ....
   -- Онъ ровно четырьмя годами старше вашего сіятельства; онъ говоритъ, что онъ былъ въ одно время съ вами въ Итонѣ.
   -- Э, да онъ ошибается, онъ вѣрно смѣшиваетъ меня съ моимъ отцомъ. Но къ дѣлу,-- что онъ можетъ для насъ сдѣлать?
   -- Я сейчасъ только упоминалъ о томъ, что онъ уже сдѣлалъ, милордъ, колко отвѣчалъ Дённъ.
   -- Ахъ, Дённъ! право мы не довольно богаты, чтобы быть благодарными. Эта роскошь хороша для милліонеровъ; къ тому же вы знаете, какое множество претендентовъ явится на такое отличное мѣсто.
   -- Позвольте узнать, милордъ, который изъ этихъ претендентовъ можетъ вамъ доставить поддержку цѣлыхъ девяти голосовъ?
   -- Ну, ну, хорошо, ударимъ по рукамъ; надѣюсь, что вы мною довольны.
   -- Не совсѣмъ еще, милордъ, не совсѣмъ. Вы отказываете въ вашей поддержкѣ гленгаррифскому предпріятію; такъ и быть, я погожу безпокоить васъ этимъ дѣломъ; вы можете, однако, помочь намъ инымъ образомъ. Билль о расширеніи правъ евреевъ крѣпко засѣлъ въ головѣ Глумталя; онъ желаетъ, ужь Господь его знаетъ для чего, видѣть своего брата въ парламентѣ. Могу ли я обѣщать ему, что въ слѣдующую сессію билль пройдетъ? Дайте мнѣ въ этомъ ваше слово, милордъ, и я телеграфирую ему немедленно.
   Милордъ покачалъ головой и отвѣчалъ: -- вы забываете, что у меня есть товарищи, Дённъ.
   -- Я помню это очень хорошо, милордъ; и прошу лишь вашего личнаго обѣщанія. Дѣло въ томъ, милордъ, что евреи повсемѣстно придаютъ огромную важность этому вопросу, и если мы сообщимъ эту тайну Глумталю, само собою разумѣется -- конфиденціально, то это придастъ ему огромное значеніе въ глазахъ его единовѣрцевъ.
   -- Объ этомъ надо будетъ подумать. Осуществима ли эта мѣра и какъ къ ней приступить?
   -- О, что до этого касается, милордъ, то современное законодательство въ своей процедурѣ имѣетъ много общаго съ простымъ торговымъ дѣломъ; вы публикуете, что вамъ нужно то-то и то-то, и получаете требуемое. Предложите журналамъ вопросъ: какъ допустить евреевъ въ парламентъ? Будьте увѣрены, отвѣтъ не замедлитъ явиться.
   -- Откровенность теперь въ ходу, и потому я желалъ бы знать: чего желаетъ мистеръ Девенпортъ Дённъ для самого себя?
   -- Дойдетъ и до него очередь, милордъ; дайте намъ прежде покончить съ другими.
   -- Но право я не знаю, Дённъ, что еще я могу для васъ сдѣлать: -- развѣ украсть корону?
   -- То, объ чемъ я теперь прошу, милордъ, сущій вздоръ; впрочемъ, быть можетъ я ошибаюсь, я мало смыслю въ этихъ дѣлахъ.... и поэтому поводу могутъ возникнуть нѣкоторыя затрудненія.... проговорилъ Дённъ, въ первый еще разъ приходя въ замѣшательство.-- У графа гленгаррифскаго есть незамужняя дочь; природа щедро надѣлила эту леди умомъ и красотой и сдѣлала ее вполнѣ достойною быть украшеніемъ любого двора.
   -- Въ кабинетѣ у насъ нѣтъ ни одного холостяка, даже лорды въ кабинетѣ и тѣ женатые, смѣясь перебилъ его лордъ Джедборгъ, которому, казалось, смущеніе мистера Дённа доставляло еще болѣе удовольствія, нежели его собственная острота.
   -- Я это знаю, милордъ, отвѣчалъ Дённъ, не раздѣляя его веселости; мое честолюбіе не мѣтило такъ высоко, просьба моя къ вашему сіятельству состояла въ томъ, чтобы доставить упомянутой леди мѣсто фрейлины при особѣ ея величества.
   -- Это невозможно, рѣшительно невозможно, Дённъ, воскликнулъ министръ, съ сердцемъ кидая сигару.-- Вы право потеряли всякое чувство мѣры въ вашихъ требованіяхъ; если бы я даже имѣлъ безуміе позволить себѣ такое неумѣстное вмѣшательство, то мнѣ навѣрное дали бы почувствовать всю его неловкость.
   -- Если бы ваше сіятельство имѣли терпѣніе дослушать меня до конца, то увидали бы, что я домогаюсь одной номинальной почести. Недѣлю спустя послѣ того, какъ имя ея сіятельства появится въ газетахъ, она выйдетъ замужъ.
   -- Но дѣло отъ этого нисколько неизмѣняется, я не имѣю права дѣлать такого рода представленія и положительно отказываюсь отъ нихъ.
   -- Очень жаль, милордъ. Отказъ вашего сіятельства можетъ стоить большихъ бѣдствій странѣ, вслѣдствіе вашего упрямства; правленіе можетъ перейти въ руки людей неспособныхъ, важнѣйшія должности займутся лицами недобросовѣстными и нерадивыми.
   -- Какъ, вы думаете, сэръ, рѣзко возразилъ министръ, кому лучше меня знать, гдѣ лежитъ предѣлъ моей власти? Я уже разъ сказалъ вамъ, что подобнаго рода назначенія не въ нашихъ рукахъ.
   -- Не такъ думалъ сэръ Робертъ Пиль, милордъ, онъ положительно настаивалъ на своемъ правѣ окружать престолъ своими политическими приверженцами.
   -- Кабинетъ не судебное мѣсто и не обязанъ руководствоваться примѣрами своихъ предшественниковъ; и еще разъ повторяю вамъ, Дённъ, мое ходатайство въ этомъ дѣлѣ не могло бы имѣть успѣха.
   -- Отъ чего бы виконтессѣ не замолвить слово? продолжать Дённъ съ такою настойчивостью, противъ которой, казалось, нельзя было устоять, если бы даже на ея просьбу послѣдовалъ отказъ: ваше сіятельство остались бы въ сторонѣ; миледи была бы дѣйствительно самымъ приличнымъ ходатаемъ въ этомъ дѣлѣ; она могла бы упомянуть о предстоящемъ замужествѣ леди Августы.
   -- Уже не отправить ли мнѣ васъ для окончательныхъ переговоровъ къ женѣ? спросилъ милордъ, смѣясь. Я право думаю что это будетъ самое приличное наказаніе за вашу дерзость. Свободны ли вы въ воскресенье? Если да, то отобѣдайте съ нами. Ну-съ, послѣдній билль отсроченъ, продолжалъ онъ съ усталымъ вздохомъ:-- къ чему же мы теперь перейдемъ?
   -- Теперь настало время поговорить и обо мнѣ, милордъ, отвѣчалъ Дённъ, съ едва замѣтнымъ дрожаніемъ въ голосѣ. Нечего и говорить, что я предпочелъ бы оставить свое дѣло въ рукахъ посторонняго ходатая. Впрочемъ, на мое счастье вашему сіятельству небезъизвѣстны права мои на благодарность вашей партіи. Втеченіи двадцати пяти лѣтъ, я неутомимо отстаивалъ ея интересы въ такой странѣ, гдѣ она была извѣстна только по имени, и никогда не пользовалась дѣйствительною популярностью. Вы недовѣрчиво улыбаетесь, милордъ,-- быть можетъ, вы желаете, чтобы я говорилъ доказательнѣе?
   -- Сохрани Богъ! воскликнулъ министръ, добродушно улыбаясь.
   -- Если бы я вздумалъ оцѣнить свое услуги на деньги и составить списокъ всѣмъ своимъ издержкамъ, то сумма вышла бы недурная! Сколько выборовъ поддержалъ я своими собственными средствами, сколько тысячъ фунтовъ стерлинговъ стоилъ мнѣ подкупъ провинціальной прессы! Я не считаю тѣхъ суммъ, которыя я истратилъ на разныя благотворительныя предпріятія съ цѣлью расположить общественное мнѣніе къ вашей партіи. Но всѣ тѣ сотни и тысячи фунтовъ стерлинговъ, которые я истратилъ такимъ образомъ -- ничто, въ сравненіи съ личными услугами, оказанными мною вашему дѣлу. Помните ли великій переворотъ, произведенный продажею заложенныхъ помѣстій? Кто усерднѣе меня оберегалъ тогда ваши интересы? А кто, какъ не я, замѣстилъ старинныхъ тори болѣе податливымъ населеніемъ землевладѣльцевъ -- людьми, предпочитавшими свою личную выгоду интересамъ партіи,-- словомъ, людьми, съ которыми всегда можно поладить такъ или иначе? Я возвысилъ авторитетъ виговъ, связавъ ихъ дѣло съ возрастаніемъ благосостоянія въ странѣ; благодаря мнѣ, каждый шагъ впередъ на пути прогресса являлся результатомъ вашего мудраго правленія. Вспомните, какою цѣною О'Коннель поддерживалъ вашихъ предшественниковъ? Въ награду, ему уступалось шагъ за шагомъ то, что вы привыкли считать оплотомъ конституціи. Но чѣмъ, скажите, заплатили мнѣ за эти услуги? Назовите мнѣ хоть одного человѣка изъ моихъ приближенныхъ, занимающаго мѣсто на коронной службѣ? Нѣтъ, милордъ, въ томъ-то и была моя сила, что я былъ чистъ отъ всякаго подозрѣнія въ своекорыстіи. Въ раздачѣ должностей я являлся не болѣе, какъ посредникомъ между вами и людьми наиболѣе достойными.
   -- Четыре часа, Дённъ, мнѣ пора ѣхать въ парламентъ.
   -- Я душевно сожалѣю, что задержалъ ваше сіятельство такимъ скучнымъ разговоромъ.
   -- Да, мнѣ и самому кажется, что безъ него можно было обойтись. Услуги ваши какъ нельзя лучше извѣстны мнѣ и моимъ товарищамъ; но сознайтесь, вы не можете пожаловаться, Дённъ, чтобы онѣ оставались непризнанными.
   Говоря такимъ образомъ, онъ искалъ чего-то въ лежавшей передъ нимъ кучѣ бумагъ и потому не могъ видѣть горькой досады, выразившейся на лицѣ мистера Дённа.-- Никакъ не найду; а хотѣлось бы мнѣ показать вамъ списокъ наградъ, гдѣ мы ходатайствуемъ передъ ея величествомъ о пожалованіи васъ баронетомъ.
   При этихъ словахъ, Дённъ привскочилъ на мѣстѣ. Оглянувшись, министръ прочелъ на лицѣ его выраженіе бѣшенства.
   -- Достоинствомъ баронета, милордъ, проговорилъ онъ смѣло, принято награждать талантливаго писателя, моднаго доктора; но люди, подобные мнѣ, люди поддерживавшіе партію всѣми средствами, лежавшими въ ихъ власти, и доставившіе своимъ посредничествомъ торжество этой партіи, вожди которой, при всей своей даравитости не обладали умѣньемъ...
   -- Договаривайте, вамъ нужно достоинство пера? прервалъ его министръ, явно начинавшій терять терпѣніе.
   -- Судя по тону вашего сіятельства, подобное притязаніе вамъ кажется почти невѣроятнымъ, спокойно возразилъ Дённъ.
   -- По крайней мѣрѣ, я знаю, какъ взглянутъ на него другіе.
   -- О, что до этого касается, милордъ, всякое повышеніе такого человѣка, какъ я, не пременить вызвать злые толки. Своими услугами вашей партіи я пріобрѣлъ себѣ много враговъ. Точно такіе же толки возбудила бы и та жалкая награда, которую вы такъ милостиво припасли для меня, и которую, говорю вамъ напередъ, не совѣтую мнѣ предлагать. Въ его тонѣ было въ эту минуту что-то такое, что заставило министра обратиться къ нему съ большимъ уваженіемъ, чѣмъ до сихъ поръ.
   -- Вы хорошо знаете, Дённъ, началъ онъ примирительно:-- что личное достоинство человѣка составляетъ только одно изъ условій такого повышенія. Оно оправдывается явными услугами претендента, т. е. такими, о которыхъ можно говорить во всеуслышанье. Прессу, каковы бы ни были ея недостатки въ настоящее время, никакъ уже нельзя обвинить въ отсутствіи откровенности, и мы можетъ быть увѣрены, что она забросаетъ насъ самыми разнообразными вопросами: -- Въ какой кампаніи отличился мистеръ Дённъ? Чѣмъ заявилъ онъ себя на дипломатическомъ поприщѣ? Гдѣ его заслуги, какъ юриста? Конечно, можно бы было отвѣчать, что въ вашемъ лицѣ мы поощряемъ промышленный геній страны. Но Манчестеръ и Бирмингамъ также имѣютъ своихъ милліонеровъ...
   -- Время вашего сіятельства слишкомъ драгоцѣнно, чтобы терять его въ подобныхъ разговорахъ,-- даже мое могло бы быть употреблено съ большею пользою. Вы теперь знаете, въ чемъ заключается моя просьба. Черезъ какихъ нибудь три недѣли она можетъ быть повержена на обсужденіе преемниковъ вашего сіятельства. Однимъ словомъ, если выходя изъ этой комнаты, я не возьму съ собой вашего положительнаго увѣренія, что будетъ такъ сдѣлано, какъ я хочу, вы можете вычеркнуть меня изъ списка вашихъ приверженцевъ.
   -- Однако уже половина пятаго, сказалъ лордъ Джедборгъ, надѣвая перчатки: я опоздаю въ парламентъ. Мы переговоримъ объ этомъ завтра утромъ, я у васъ буду въ одинадцать часовъ.
   -- Извините меня, милордъ, я сегодня же въ ночь уѣзжаю въ Ирландію.
   -- Да, ваше присутствіе тамъ необходимо, я было совсѣмъ забылъ. Ну, дѣлать нечего, поручите мнѣ хлопотать объ этомъ дѣлѣ, я переговорю съ Кройдономъ и Локслеемъ; оба они очень расположены къ вамъ. Я не даю честнаго слова, вы понимаете, я не могу дѣлать никакихъ положительныхъ обѣщаній...
   -- Такъ же, какъ и я, милордъ, сказалъ Дённъ, вставая.-- Я долженъ просить у васъ извиненія въ томъ, что не могу обѣдать у васъ въ воскресенье.
   -- Очень жалѣю, что буду лишенъ удовольствія васъ видѣть, отвѣчалъ милордъ, церемонно раскланиваясь.
   -- Надѣюсь по крайней мѣрѣ, что назначеніе къ этимъ должностямъ зависитъ отъ вашего сіятельства, сказалъ Дённъ, кладя на столъ составленный имъ списокъ.
   -- Кажется, что такъ, сказалъ министръ, застегивая свой сюртукъ.
   -- Позвольте пожелать вашему сіятельству добраго утра.
   Что-то странное звучало въ тонѣ этихъ словъ.
   -- Прощайте, мистеръ Дённъ, отрывисто проговорилъ министръ и взялся за колокольчикъ.
   Едва Дённъ успѣлъ сойти съ лѣстницы, какъ онъ услыхалъ позади себя торопливые шаги.
   -- Извините, мистеръ Дённъ, нагналъ его Багуэль, домашній секретарь министра: милордъ велѣлъ передать вамъ, что дѣло, о которомъ вы говорили, будетъ исполнено. Его сіятельство надѣется тоже, что вы не откажетесь отобѣдать у него въ воскресенье,
   -- О, да, конечно, съ большимъ удовольствіемъ. Милордъ уѣхалъ?
   -- Да, онъ ухалъ съ другого подъѣзда; онъ очень торопился, но все-таки, я думаю, опоздаетъ.
   -- Пезарскія поташовыя акціи превыгодное дѣло, Багуэль. Если у васъ есть въ запасѣ сотня -- другая фунтовъ, побывайте у меня завтра утромъ. И сдѣлавъ ему таинственный знакъ, Дённъ удалился, оставивъ Багуэля въ мечтахъ о богатствѣ.
  

ГЛАВА VII.

Ударъ.

   Было ужь за полночь, когда мистеръ Девенпортъ Дённъ возвратился домой послѣ отлучки, продолжавшейся нѣсколько дней. Никто въ домѣ не ожидалъ его такъ скоро, и ему пришлось довольно долго простоять у подъѣзда, пока ему отворили. Но онъ былъ такъ озабоченъ своими мыслями и гаданьями о будущемъ, что почти не замѣтилъ этой проволочки.
   Мистеръ Клоузъ, поднятый съ постели, прибѣжалъ съ извиненіями.-- Мы не ожидали васъ раньше завтрашняго дня, сэръ, проговорилъ онъ въ смущеніи. Мистеръ Генксъ думалъ даже, что вы вернетесь только въ пятницу.
   -- Когда онъ былъ здѣсь?
   -- Сегодня утромъ, сэръ; и оставилъ эту дубовую шкатулку и эти письма, сэръ.
   Пока Дённъ небрежно пробѣгалъ надписи писемъ, изъ которыхъ ни одна не представляла ему ни малѣйшаго интереса, Клоузъ упрашивалъ своего господина поужинать, или по крайней мѣрѣ, съѣсть бивстексъ и запить его стаканомъ хереса.
   -- Пошлите за мистеромъ Генксомъ, проговорилъ наконецъ мистеръ Дённъ, не удостоивъ ни малѣйшимъ вниманіемъ просьбу своего дворецкаго. Когда онъ придетъ, пускай дожидается меня здѣсь.-- Съ этими словами онъ взялъ свѣчку и пошелъ наверхъ.
   Войдя въ гостиную, Дённъ зажегъ канделябры у камина и, заперши дверь на замокъ, сѣлъ полюбоваться на недавно оконченное роскошное убранство комнаты. Рука мастера проглядывала во всемъ. Всюду была соблюдена строгая соразмѣрность съ незначительной величиной покоевъ и новѣйшимъ стилемъ архитектуры. Стѣны свѣтло зеленаго цвѣта украшались немногими отличными картинами итальянской школы. Небольшая статуэтка, изображавшая французскаго императора, всемилостивѣйше пожалованная имъ самимъ, стояла на небольшомъ столикѣ изъ малахита, и бюсты двухъ знаменитыхъ виговъ красовались на подставкахъ по обѣимъ сторонамъ большого зеркала. Кромѣ этихъ немногихъ украшеній, все было чрезвычайно просто; при меблировкѣ комнаты имѣлось преимущественно въ виду удобство и комфортъ; на блескъ было обращено мало вниманія. Надъ каминомъ висѣлъ портретъ леди Августы Арденъ, мастерски сдѣланный Торбёрномъ. Она была изображена въ амазонкѣ, и одна рука ея лежала на шеѣ арабскаго коня, подареннаго ей самимъ мистеромъ Дённомъ. Онъ остановился передъ портретомъ, любуясь необычайнымъ сходствамъ, но еще болѣе тонкимъ вкусомъ и обдуманностью въ расположеніи всѣхъ подробностей обстановки; послѣднее было дѣломъ Сибеллы; каждая складка драпировка была прилажена ею. Но вдругъ Дённъ вздрогнулъ и ноги его подкосились. На маленькомъ столикѣ близь качана стояло небольшое, золотое блюдечко работы Бенвенуто-Челлини, наполненное разными бездѣлками, какъ-то: старинными монетами, кольцами и драгоцѣнными каменьями. Между прочимъ на немъ лежалъ старинный перочинный ножикъ съ массивною гематитовою ручкою и съ прикрѣпленнымъ къ нему клочкомъ бумаги, на которомъ рукою миссъ Келлетъ было написано нѣсколько словъ. Видъ этаго предмета до того поразилъ мистера Дённа, что прошло нѣсколько минуть, прежде чѣмъ онъ рѣшился протянуть къ нему руку. Давно уже тому назадъ, онъ далъ миссъ Келлетъ порученіе разобрать лежавшія у него въ ящикахъ различныя драгоцѣнности и рѣдкости. Онъ совершенно позабылъ, что въ числѣ ихъ находится и этотъ перочинный ножикъ; впрочемъ естественно было предположить, что и миссъ Келлетъ проглядитъ его между столькими предметами, болѣе достойными вниманія. А между тѣмъ прикрѣпленный къ нему клочекъ бумаги свидѣтельствовалъ, что дѣло случилось наоборотъ.
   Почти судорожнаго усилія стоило ему овладѣть ножикомъ и прочитать надпись, содержаніе который было слѣдующее: "Мистеръ Дённъ, безъ сомнѣнія, припомнитъ исторію этого перочиннаго ножика". Прочитавъ эти слова, онъ выронилъ его изъ рукъ и откинулся въ креслѣ, близкій къ обмороку.
   И такъ ей былъ извѣстенъ проступокъ его ранней молодости. Она таила про себя это знаніе во все продолженіе ихъ знакомства и по одному этому случаю угадывала весь его характеръ; безъ сомнѣнія, она знала о послѣднемъ ужасномъ свиданіи Дённа съ ея отцемъ, знала и о предсказаніи умирающаго, предсказаніи, скорѣе походившемъ на проклятіе. Она лелѣяла всѣ эти воспоминанія, а между тѣмъ принимала его покровительство съ кажущимся простодушіемъ. Оставаясь съ виду благодарною и довѣрчивою, она не переставала обдумывать свою мысль. Если Поль Келлетъ разсказалъ ей исторію этого дѣтскаго проступка, то онъ, безъ сомнѣнія, не утаилъ отъ нея и послѣдовавшаго жестокаго мщенія... Она, стало быть, знала, съ какой неутомимой ненавистью Дённъ преслѣдовалъ ея отца и довелъ его до конечнаго разоренія. Она обладала хорошими данными для оцѣнки его настоящаго характера и задумала мщеніе болѣе страшное, чѣмъ его собственное. Да, она его перехитрила!
   Такъ думалъ онъ, утирая капли холоднаго пота, выступившія у него на лбу, и проклиная свое долгое ослѣпленіе. Онъ, котораго изворотливый умъ не плошалъ среди самыхъ суровыхъ испытаній, былъ обманутъ и осмѣянъ дѣвчонкой. Онъ припоминалъ малѣйшія подробности своего знакомства съ нею; самые пустые случаи, ничего незначащія слова пріобрѣтали для него глубокую знаменательность. Одно оставалось для него необъяснимымъ: за чѣмъ ей такъ хотѣлось пріобрѣсти коттеджъ близь Бантри? Какъ разъ въ этомъ коттеджѣ Дрисколь открылъ бумаги, принадлежавшія фамиліи Конуэй. Стало быть, между этимъ человѣкомъ и этой дѣвушкой существовала стачка. Мысль эта, какъ молнія промелькнувшая въ его головѣ, становилась все болѣе и болѣе вѣроятною. Никто лучше самого Дённа не зналъ, что за человѣкъ былъ Дрисколь. И потому подобный союзъ не имѣлъ для него ничего невѣроятнаго. А эти ново-открытые документы... Какое счастье, что Генксъ успѣлъ ими овладѣть! Быть можетъ, они и не имѣютъ никакой важности, но во всякомъ случаѣ ими можно запугать новаго лорда Лаккингтона. Перство досталось ему такъ неожиданно, что конечно всѣ обстоятельства спорнаго дѣла совершенно ему незнакомы. Этого не надо терять изъ виду. Въ эту минуту легкій стукъ въ дверь заставилъ его вздрогнуть.
   -- Мистеръ Генксъ дожидается внизу, сэръ, проговорилъ Клоусъ.
   -- Я сейчасъ сойду, отвѣчалъ Дённъ и снова погрузился въ размышленія...
  

ГЛАВА IX.

Господинъ и слуга.

   -- Она уѣхала? Куда?.. воскликнулъ Дённъ, не отвѣчая на многосложныя привѣтствія мистера Генкса.
   -- Да, сэръ, она вчера уѣхала на кораблѣ.
   -- На кораблѣ? Куда-же это?
   -- Въ Мальту, сэръ, на пароходѣ Эвксинъ. Она отправилась къ брату въ Крымъ. Одинъ изъ моихъ подчиненныхъ видѣлъ ея на палубѣ въ Соутемптонѣ.
   -- Она была одна?
   -- Совершенно одна, сэръ; мой подчиненный говоритъ, что она при немъ расплачивалась съ перевощиками; съ ней было очень мало поклажи, но съ нее запросили полъ-гинеи...
   -- Ну, а что узнали вы о Дрисколѣ? спросилъ его Дённъ, которому надоѣли эти мелочныя подробности.
   -- Двѣнадцатаго числа прошлаго мѣсяца, онъ выѣхалъ изъ Лондона въ Гавръ, паспортъ у него былъ прописанъ въ Италію; съ нимъ былъ денежный переводъ отъ Гартвеля на 300 фунтовъ стерлинговъ, и онъ долженъ былъ взять курьера въ Парижѣ, но не взялъ.
   -- Гдѣ-же онъ теперь? отрывисто спросилъ Дённъ,
   -- Этого я не знаю, сэръ, отвѣчалъ Генксъ краснѣя отъ своего невѣдѣнія.-- Послѣднее извѣстіе о немъ получилъ я съ береговъ Комо. Вы знаете, тамъ учредилось новое водолечебное заведеніе?
   -- Выжидалъ, вѣрно, встрѣчи съ виконтомъ лаккингтонскимъ, проговорилъ Дённъ съ сардоническимъ хохотомъ:-- не тутъ-то было, мистеръ Дрисколь; смерть опередила васъ, вы и на похороны-то опоздали. Теперь скажите, Генксъ, добавилъ онъ поспѣшно:-- какія вѣсти о новомъ виконтѣ,-- отвѣчалъ ли онъ на наши письма?
   -- Лично, нѣтъ, сэръ; но я получилъ короткую записку за подписью К. Христофоръ, извѣщающую о томъ, что его сіятельство былъ задержанъ болѣзнью въ Эмсѣ и обращается теперь къ нашему банку съ просьбою о доставленіи ему 200 фунтовъ стерлинговъ.
   -- Которые вы и препроводили къ нему?..
   -- Само-собою разумѣется, сэръ. Въ письмѣ этомъ были подробности, неоставлявшія ни малѣйшаго сомнѣнія относительно его подлинности.
   -- Къ тому же и сумма сама по себѣ небольшая, добавилъ Дённъ.-- Какъ вы думаете, Генксъ, она въ настоящую минуту едва ли успѣла пріѣхать въ Мальту? Или нѣтъ, что я говорю: она не будетъ тамъ раньше пятницы или субботы. Не помните, въ какомъ полку служитъ молодой Келлетъ?
   -- Нѣтъ, сэръ.
   -- Такъ разузнайте. Я между тѣмъ выхлопочу ему производство съ переводомъ въ Индію; не знаете-ли вы кого въ Мальтѣ, Генксъ?
   -- Какъ же, сэръ, я знаю тамъ Эдмонда Гранта -- служащаго при таможнѣ, Джемса Госклея -- помощника смотрителя гавани, Поля Весслея... Любой изъ нихъ можетъ сослужить намъ службу.
   -- Телеграфируйте, чтобы ее задержали, потому-что братъ ея отозванъ изъ дѣйствующей арміи. Я не хочу, чтобы она пріѣхала въ Крымъ.-- Въ послѣднихъ словахъ звучала такая мрачная и непреклонная рѣшимость, что Генксъ не отваживался попросись объясненія.-- Ну, а теперь поговоримъ о дѣлахъ. Какъ стоятъ акціи?
   -- Не такъ хорошо, какъ можно бы было ожидать, сэръ; колебаніе въ гленгаррифскихъ дѣлахъ отозвалось повсюду.
   -- Что вы хотите сказать? Акціи, правда, упали, но потомъ онѣ опять поднялись; подобныя колебанія неразлучны съ каждымъ промышленнымъ предпріятіемъ, но здѣсь онѣ сильно идутъ въ гору. Вчера курсъ былъ 143.
   -- Знаю, сэръ. Получивъ вашу телеграмму, я показалъ ее Вайлю и Чильдерсу, но они только улыбнулись и сказали:-- Тѣмъ лучше для акціонеровъ.
   -- И послѣ этого благодѣтельствуйте странѣ! воскликнулъ Дённъ съ негодованіемъ.-- Между ирландцами столько мелочной зависти, столько глупаго, жалкаго соревнованія, что самыя лучшія намѣренья, самыя мудрыя мѣры не принесутъ никакого плода. Пусть моя участь послужитъ предостереженіемъ для всякаго, кто имѣлъ бы безуміе идти по моимъ слѣдамъ.
   Не думаю, чтобы говоря, такимъ образомъ, мистеръ Дённъ желалъ разыграть передъ Генксомъ роль благороднаго патріота, оплакивающаго заблужденіе неблагодарной отчизны. Врядъ ли онъ могъ подумать, чтобы его хитрый сообщникъ, его правая рука и повѣренный самыхъ темныхъ его замысловъ, повѣрилъ всей этой комедіи великодушія и самоотверженія. Привычка театральныхъ эффектовъ проникаетъ и въ обыденную жизнь, и величайшій плутъ въ мірѣ никого такъ часто не обманываетъ, какъ самого себя.
   Точно стаканъ хересу выпилъ Дённъ,-- такое облегченіе онъ почувствовалъ послѣ этой красивой выходки. Онъ ощущалъ гордое самодовольство при мысли о томъ, какое великодушное сердце бьется подъ его жилетомъ, и сквозь призму этого самодовольства онъ благодушнѣе взиралъ на свѣтъ божій.
   -- Ну, а какъ идутъ дѣла оссорскаго банка, мистеръ Генксъ?
   -- Курсъ его 114 и есть надежда на повышеніе: вклады его значительно усилились, мы теперь можемъ считать себя главнымъ земскимъ банкомъ всего края; но и то сказать, мы дисконтируемъ свободно и дѣлаемъ щедрыя ссуды.
   -- Мнѣ скоро будетъ надобность въ наличныхъ деньгахъ Генксъ, приговорилъ Дённъ, расхаживая по комнатѣ съ заложенными назадъ руками и съ наклоненной впередъ головой. Вамъ придется продать часть бантрибейскихъ акцій.
   -- Бантрибейскихъ, сэръ? Но онѣ заложены братьямъ Глумталь.
   -- Такъ, такъ, я было забылъ; ну такъ акціи С. Коломбсъ, или акціи общества патентованнаго топлива, или общества для разработки ирландскаго асфальта, этого пуфа, выдуманнаго Петерсономъ; кстати же, я знаю одного американца, который возьметъ ихъ.
   -- Но всѣ онѣ низко стоятъ, сэръ, очень низко, мрачно отвѣчалъ Генксъ. Видя, что онѣ падаютъ все ниже и ниже, я позаботился, подъ шумокъ, выгородить наше имя изъ этого дѣла, такъ что мы при случаѣ можемъ сказать, что давнымъ-давно прекратили всякое сношеніе съ этимъ предпріятіемъ.
   -- Она врядъ-ли долго пробудетъ въ Мальтѣ, Генксъ? Ваша телеграмма должна прійти туда никакъ не позже четверга, вовсе некстати заговорилъ Дённъ, и какъ бы оправдывая свою разсѣянность, добавилъ:-- сегодня всевозможныя мысли путаются у меня въ головѣ.
   -- Вамъ нуженъ отдыхъ, сэръ; вамъ нужно добрыхъ девять или десять часовъ крѣпкаго сна...
   -- Развѣ у меня такой усталый и измученный видъ? спросилъ Дённъ такъ тревожно, что собесѣдникъ его и самъ испугался.
   -- Не много усталый, сэръ, не болѣе, осторожно отвѣтилъ Генксъ.
   -- А между тѣмъ я не чувствую ни малѣйшей усталости, отвѣчалъ онъ брюзгливо.-- Вы плохой физіономистъ, Генксъ.-- Итакъ я вамъ говорю, продолжалъ онъ торопливо:-- мнѣ вскорѣ нужно будетъ 12 или 15 тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Поищите, не найдется-ли гдѣ красиваго загороднаго дома,-- всего бы лучше, если бы на югѣ. Я раздумалъ отдѣлать Келлетскортъ. Домъ этотъ слишкомъ старъ и грозитъ паденіемъ, и перестройка обойдется намъ дороже покупки новаго.
   -- Если я не ошибаюсь, сэръ, почтительно проговорилъ Генксъ:-- я могу принести вамъ свои поздравленія по случаю одного счастливаго событія, на приближеніе котораго намекаютъ газеты.
   -- Вы хотите сказать: по случаю моей женитьбы? Да, эти слухи совершенно вѣрны. Конечно, разсуждая съ практической точки зрѣнія, я могъ бы мѣтить выше, т. е. не выше собственно, но я могъ бы сдѣлать то, что многіе назвали бы болѣе выгодною партіею. Отъ меня зависѣло жениться на деньгахъ; но свой выборъ я считаю самымъ благоразумнымъ. Вы, конечно, не знаете, что это была старинная привязанность. Мы почти были помолвлены съ леди Августой много лѣтъ тому назадъ. Она была очень молода, чуть не ребенокъ, въ пору нашей первой встрѣчи. Но она осталась вѣрна своей ранней привязанности, я съ своей стороны не уступалъ ей въ постоянствѣ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ, сэръ, проговорилъ Генксъ, не зная, какъ принять это сообщеніе.
   -- Я знаю, продолжалъ Дённъ, что въ глазахъ свѣта покажется невѣроятнымъ, что человѣкъ моего закала женится по любви. Насъ привыкли считать какимъ-то чудовищемъ въ человѣческомъ образѣ, сосредоточившимъ всѣ привязанности свои на матеріальныхъ интересахъ. Они не предполагаютъ въ насъ никакихъ чувствъ, Генксъ; они не допускаютъ въ насъ пониманія всей прелести семейной привязанности. Да! заключилъ онъ послѣ долгаго молчанія:-- врядъ ли можно найти другого человѣка, который такъ ложно былъ бы понятъ цѣлымъ свѣтомъ, какъ я.
   Генксъ испустилъ глубокій вздохъ; онъ чувствовалъ, что это было самымъ безопаснымъ отвѣтомъ; выражать свои чувства словомъ -- онъ не отваживался; впрочемъ, этотъ глубокій вздохъ краснорѣчивѣе всякихъ словъ говорилъ о томъ сострадательномъ презрѣніи, которое внушалъ ему этотъ свѣтъ своей близорукостью и низкой подозрительностью.
   -- Впрочемъ, продолжалъ Дённъ, это своего рода крестъ, котораго не избѣгалъ еще ни одинъ человѣкъ, выдающійся изъ толпы. Жалкіе искатели счастья, нисшаго разбора, вознаграждаютъ себя за свои неудачи, восклицая: "вотъ они каковы -- эти денежные люди!"
   Новый и болѣе глубокій вздохъ вырвался изъ груди мистера Генкса, который рѣшительно не зналъ, что и подумать о томъ, что слышалъ.
   -- Вы вѣроятно и сами, Генксъ, сто разъ слыхали подобное разсужденіе?
   -- Еще бы, сэръ, спѣшилъ онъ поддакнуть въ смущеніи; какъ не слыхать?
   -- Ну-съ, чтоже вы на нихъ отвѣчали, сэръ? мрачно спросилъ Дённъ.
   -- Я конечно осаживалъ ихъ, сэръ, сразу осаживалъ, т. е. я пожалуй и допускалъ въ нихъ нѣкоторое основаніе, я допускалъ, что принимая въ соображеніе то, что ежедневно творится на нашихъ глазахъ... Жизнь мудреное дѣло и признаюсь, чѣмъ больше, ее изучаешь, тѣмъ больше...
   -- Мнѣ любопытно было бы знать, проговорилъ Дённъ съ мрачной неподвижностью:-- отъ кого именно слыхали вы подобные отзывы обо мнѣ?
   Генксъ задрожалъ съ головы до ногъ. Онъ былъ призванъ въ качествѣ свидѣтеля, но чувствовалъ, что одно необдуманное слово можетъ его самого сдѣлать подсудимымъ.
   -- Вы никогда въ жизни ничего подобнаго не слыхали, сэръ, проговорилъ Дённъ съ такимъ бѣшенствомъ, что собесѣдникъ его обезумѣлъ отъ страха.
   -- Если существуетъ на свѣтѣ человѣкъ, ежедневная жизнь котораго служитъ блестящимъ опроверженіемъ такой клеветы, то человѣкъ этотъ -- я.
   Дённъ былъ въ сильномъ волненіи и ходилъ по комнатѣ изъ угла въ уголъ большими и твердыми шагами. Вдругъ онъ остановился, пристально поглядѣлъ Генксу въ лицо и сказалъ:-- никто, кромѣ этой дѣвчонки Келлетъ, не осмѣлился бы такъ говорить обо мнѣ,-- отвѣчайте же, сэръ! Я дознаюсь отъ васъ во что бы то ни стало.
   -- Такъ, сэръ, вы угадали: миссъ Келлетъ говорила это.
   -- Да проститъ вамъ небо эту ложь, мистеръ Генксъ; она никогда бы не пришла вамъ въ голову, если бы вамъ ее не подсказали. Не припомните ли вы, какое обстоятельство дало поводъ къ этому разговору? Я спрашиваю, продолжалъ онъ съ притворнымъ равнодушіемъ:-- какъ это случилось? Вы, конечно, болтали между собой, судили и рядили о томъ, о семъ,-- такъ что ли?
   -- Да, сэръ,-- именно такъ.
   -- И она замѣтила... Не припомните ли случайно, въ какихъ именно выраженіяхъ?
   -- Даю вамъ честное слово, сэръ, что ничего не помню, отвѣчалъ Генксъ съ очевидной искренностью.
   -- Люди, воображающіе себя большими умницами,-- а миссъ Келлетъ какъ разъ изъ числа такихъ людей,-- любятъ строить цѣлыя характеристики, основываясь на какихъ нибудь случайныхъ данныхъ; по одной чертѣ, взятой даже изъ ранняго дѣтства, они судятъ цѣлаго человѣка. Я почти увѣренъ, что именно такой способъ оцѣнки употребила эта молодая дѣвушка въ отношеніи меня. Она вѣроятно наслышалась, что въ школѣ я отличался тѣмъ-то и тѣмъ-то; напримѣръ, копилъ свои карманныя деньги и отдавалъ ихь за проценты. Ну-съ, а изъ этого она, конечно, выводила своя остроумныя заключенія, не такъ ли?
   Мистеръ Генксъ покачалъ головой и промолчалъ съ потеряннымъ и недоумѣвающимъ видомъ.
   -- Мнѣ, конечно, мало дѣла, что обо мнѣ думаютъ, продолжалъ гнѣвно мистеръ Дённъ:-- пускай себѣ клевещутъ и злословятъ, какъ знаютъ, а я между тѣмъ нахожусь наканунѣ моего вступленія въ ряды сословія перовъ. Да, Генксъ! Я поставилъ на своемъ и первая газета, послѣ новыхъ выборовъ, объявитъ мистера Девенпорта Дённа -- лордомъ Кастель-Дённомъ.
   Генксъ буквально припрыгнулъ на своемъ стулѣ. Будь онъ вѣрный слуга какого нибудь ученаго алхимика, имѣй онъ случай цѣлые годы слѣдить за удивительными манипуляціями и тонкими соображеніями своего господина, переходя съ ними отъ тигля къ тиглю, отъ реторты къ ретортѣ, до той торжественной минуты, когда среди пара и дыма передъ глазами его засверкалъ бы желтымъ блескомъ давно искомый металлъ,-- и тогда онъ не преклонился бы передъ своимъ патрономъ съ большимъ благоговѣніемъ. Дённъ прочелъ обожаніе въ каждой чертѣ его лица. Чувство это было вполнѣ искренно, насколько искренность была совмѣстима съ природой Генкса и, сказать правду, оно льстило великому человѣку, который съ юпитеровскимъ видомъ вдыхалъ въ себя этотъ фиміамъ.
   -- Я намѣренъ и для васъ сдѣлать многое, Генкъ, проговорилъ онъ покровительственнымъ тономъ:-- я вообще не забываю людей, которые мнѣ служили вѣрой и правдой. Конечно, мы должны предварительно покончить всѣ дѣла здѣсь; я намѣренъ сосредоточить въ своихъ рукахъ порядочный кушъ чистыми деньгами и удалиться.
   -- Словомъ, вы хотите обезпечить себя, сэръ? проговорилъ Генксъ многозначительно.
   -- Да, Генксъ, именно обезпечить себя.
   -- Трудное это будетъ дѣло, сэръ, очень трудное.
   -- Я еще ни разу не отступалъ передъ трудностями, мистеръ Генксъ; единственная трудность, которую я признаю въ жизни, состоитъ въ выборѣ между различными затрудненіями. Этотъ выборъ сдѣланъ; все остальное -- пустяки.
   Съ этими словами мистеръ Дённъ сѣлъ къ столу, и съ той спокойной обдуманностью, съ которой онъ обыкновенно относился къ дѣловымъ вопросамъ, изложилъ мистеру Генксу свои виды касательно каждаго изъ великихъ предпріятій, въ которомъ они участвовали. Акціи англійскихъ обществъ предполагалъ онъ сначала промѣнять на иностранныя, съ тѣмъ чтобы продать эти послѣднія. Что же касается частной собственности, отданной подъ разныя обезпеченія, то та только часть, въ расчетахъ его, подлежала выкупу, которая принадлежала лицамъ, стоявшимъ отъ Дённа въ совершенной независимости. Въ его храненіи находилась не одна семейная тайна, ему были извѣстны факты, обнародываніе которыхъ могло погубить многихъ. Надо же ему было извлечь пользу изъ этого знанія. Свирѣпою гордостью сверкалъ его взглядъ, пока онъ пробѣгалъ списокъ лицъ, поставленныхъ такимъ образомъ отъ него въ зависимость, и невнятно бормоталъ ихъ про себя. На имени виконта лаккингтонскаго Дённъ остановился и, положивъ голову на руку, сказалъ: -- Не забыть бы намъ отправить эту депешу въ Мальту.
   -- Бѣда намъ съ этимъ Лаккингтономъ, сэръ, сказалъ Генксъ:-- всѣ титулы его сіятельства лежатъ въ оссорскомъ банкѣ. Мы записали ихъ въ семистахъ фунтахъ выше ихъ дѣйствительной стоимости.
   -- Знаете ли, вы кто виконтъ Лаккингтонъ? спросилъ мистеръ Дённъ съ многозначительными удареніями.
   -- Нѣтъ, сэръ.
   -- И я этого не знаю, подхватилъ Дённъ:-- быть можетъ рѣшеніе этого вопроса обойдется въ нѣсколько тысячъ фунтовъ стерлинговъ, съ придачею порядочнаго количества скучной болтовни. Но во всякомъ случаѣ намъ съ вами оно ничего не будетъ стоить.
   -- Полагаю, сэръ, что уплату графу гленгаррифскому надо будетъ произвести сполна?
   -- Само собою разумѣется, и прежде всѣхъ другихъ. Но я теперь не хочу входить въ подробныя объясненія, Генксъ; мнѣ необходимъ тотъ отдыхъ, о которомъ вы сейчасъ только говорили. Я жду насъ завтра въ 12 часовъ, не болтайте пока о моемъ пріѣздѣ, да незабудьте захватить отчеты оссорскаго банка и дѣла три другихъ, изъ наиболѣе важныхъ.
   Мистеръ Генксъ всталъ, чтобы удаляться, но въ ту самую минуту, какъ онъ направлялся къ двери, взглядъ его упалъ на дубовую шкатулку съ тремя большими печатями, наложенными его собственной рукой.
   -- Вы едвали имѣли время заняться этими бумагами, сэръ? сказалъ онъ. Но онѣ будутъ имѣть большое значеніе, когда поднимется этотъ спорный вопросъ о перствѣ. Лаккингтоны носили имя Конуэй.
   -- Давайте посмотримъ ихъ, сказалъ Дённъ поспѣшно.
   Генксъ сломилъ печати и отперъ шкатулку, впродолженіи нѣсколькихъ минутъ онъ порылся въ лежавшихъ въ ней документахъ, потомъ опрокинулъ ихъ на столъ и внимательно разобралъ каждый по одиночкѣ.
   -- Боже правый! воскликнулъ онъ, какъ это могло случиться?
   -- Что такое? спросилъ Дённъ:-- неужели оказалась пропажа?
   -- Ихъ нѣтъ здѣсь, они пропали, лепеталъ Генксъ, близкій къ обмороку отъ испуга.
   -- Но вѣдь это тѣ самыя печати, которыя вы собственными руками наложили на шкатулку?
   -- Вижу, вижу, и ничего не могу понять.
   -- Мистеръ Генксъ! мистеръ Генксъ! Это плохія шутки, проговорилъ Дённъ, устремляя на испуганнаго своего собесѣдника испытующій взглядъ.
   -- Клянусь вамъ, какъ передъ Богомъ...
   -- Не клянитесь, лучше скажите, какъ могли онѣ пропасть?
   Генксъ внимательно осмотрѣлъ печати, онѣ были не тронуты, онъ освидѣтельствовалъ ящикъ со всѣхъ сторонъ, чтобы узнать, не открывался ли онъ другимъ какимъ либо способомъ; но ничего не нашелъ. Онъ снова перебралъ бумаги, раскладывая, вытряхивая и разсматривая каждую по одиночкѣ, и взаключеніе съ тихимъ стономъ опустился на стулъ, представляя собою живое изображеніе отчаянія.-- Если не самъ чортъ постарался...
   -- У чорта много другихъ болѣе важныхъ дѣлъ, сэръ, мрачно перебилъ его Дённъ; но потомъ продолжалъ болѣе спокойнымъ голосомъ:-- Положительно ли вы увѣрены, что видѣли тѣ самые документы, о которыхъ идетъ рѣчь, и когда именно?
   -- Видѣлъ ли я ихъ? Да помилуйте, я нѣсколько минутъ продержалъ ихъ въ рукахъ, самъ же я и положилъ ихъ въ шкатулку, прежде чѣмъ запечаталъ ее.
   -- Какой промежутокъ времени прошелъ между чтеніемъ бумагъ и наложеніемъ печатей на шкатулку?
   -- Всего какая нибудь минута, а можетъ и того менѣе.-- Постойте, воскликнулъ онъ вдругъ:-- я вспомнилъ теперь, что я выходилъ изъ комнаты, чтобы позвать хозяина гостиницы. Миссъ Келлетъ оставалась одна.
   Мистеръ Дённъ произнесъ страшное проклятіе, ударивъ себя рукой по лбу и опустился на стулъ.-- Что за проклятая оплошность и какихъ бѣдъ она намъ надѣлаетъ!..
   -- Тогда-то она, должно быть, и вынула ихъ; она воспользовалась этой самой минутой, бормоталъ Генксъ, погруженный въ свои собственныя безотрадныя мысли.
   -- Мой отецъ былъ правъ, вполголоса проговорилъ Дённъ: -- эта дѣвушка надѣлаетъ намъ еще много зла.
   -- Но я спрашиваю себя, какую цѣну могли они имѣть въ ея глазахъ? Она ничего не смыслитъ въ тѣхъ вопросахъ, къ которымъ они относятся. Она не могла даже разобрать заголовковъ документовъ.
   -- Я долженъ былъ заранѣе знать, я долженъ былъ готовиться къ этому, воскликнулъ Дённъ. Мнѣ видно на роду написано платиться за всѣ ошибки и глупости тѣхъ, которые должны бы были быть моими помощниками. Другимъ людямъ счастье въ выборѣ агентовъ, мнѣ же на долю достаются или неспособные, или того хуже.
   -- Если вы меня относите къ одной изъ этихъ категорій, сэръ, то неугодно ли сказать, къ какой именно? спросилъ Генксъ, вспыхнувъ отъ оскорбленія.
   -- Выбирайте сами,-- къ той или другой, а то пожалуй и къ обѣимъ, продолжалъ Дённъ внѣ себя.
   -- Тотъ человѣкъ, который такъ отзывается о другихъ, долженъ имѣть непоколебимое сознаніе своей собственной высокой честности, проговорилъ Генксъ замирающимъ отъ бѣшенства голосомъ.-- Какъ бы то ни было, свѣтъ рѣшитъ, кто изъ насъ правъ.
   -- Что вы хотите этимъ сказать? Ужь не намѣреваетесь ли предать гласности то, что произошло между нами? Станетъ ли у васъ смѣлости....
   -- О, у меня на многое хватитъ смѣлости, сэръ, если меня доведутъ до этого, отвѣчалъ Генксъ насмѣшливо.-- Я осмѣлился бы напримѣръ посвятить публику въ тайну современнаго искусства управлять банками. Я могу сообщить весьма интересныя свѣдѣнія о способѣ составленія новыхъ товариществъ, о томъ какъ акціи выпускаются, уничтожаются и снова выпускаются... У меня цѣлый запасъ забавныхъ анекдотовъ о заложенныхъ документахъ на помѣстья, которыя такъ и канули въ воду....
   Что побудило мистера Генкса такъ круто оборвать потокъ своего насмѣшливаго краснорѣчія? Почему онъ такъ поспѣшно кинулся къ двери, которую впрочемъ мистеръ Дённъ уже успѣлъ запереть на замокъ? Привело ли его въ трепетъ выраженіе лица мистера Дённа?... И дѣйствительно, при взглядѣ на это лицо, застыла бы кровь у болѣе мужественнаго человѣка. Но не то испугало мистера Генкса: онъ видѣлъ, какъ Дённъ вынулъ что-то изъ выдвижного ящика,-- что такое, онъ не могъ разглядѣть -- и поспѣшно сунулъ въ карманъ.
   -- Боже милосердый! воскликнулъ І'енксъ, дрожа, какъ осиновый листъ.-- Вы не осмѣлитесь...
   -- Подобно вамъ самимъ, сэръ, у меня на много станетъ смѣлости, если меня доведутъ до этого, сказалъ Дённъ, возвращаясь къ своему обычному самообладанію.-- Но однако будетъ, Генксъ; неужели изъ-за одного обиднаго намека мы порвемъ узы нашей старинной дружбы? Я былъ неправъ, я виноватъ передъ вами и прошу у васъ прощенія. Не тѣмъ бы слѣдовало отплатить вамъ за вашу вѣрную дружбу, дайте мнѣ вашу руку и скажите, что вы меня прощаете.
   -- Право, сэръ, сознаюсь, я никакъ не ожидалъ... мнѣ никогда не приходило въ голову..
   -- Полноте, полноте, неупрямьтесь; ужь коли мириться, такъ мириться отъ всей души.
   Генксъ взялъ протянутую къ нему руку и пробормоталъ какія-то отрывочныя и несвязныя слова.
   -- Ну, теперь садитесь и выкиньте всѣ эти непріятныя воспоминанія изъ головы.
   Говоря такимъ образомъ, онъ раскрылъ большой портфель и, порывшись въ немъ нѣсколько времени, вынулъ небольшой клочокъ бумаги.-- Наконецъ-таки нашелъ, сказалъ онъ:-- коммисіонерство продажи остъ-индскихъ помѣстій, двѣ тысячи фунтовъ въ годъ, не считая помѣщенія и прочаго. Мѣсто это предназначалось для сэръ Гептена Уаллеса: будетъ ли оно вамъ на руку, Генксъ? Многіе легко переносятъ остъ-индскій климатъ.
   -- О, что касается климата, сэръ, отвѣчалъ Генксъ, дрожа отъ удовольствія,-- я не боюсь его.
   -- Вамъ предоставляется полная свобода отлучаться отъ времени до времени, а послѣ шести лѣтней службы вы можете расчитывать на пенсію въ 1,200 фунтовъ, если я не ошибаюсь. Что вы на это скажете? Мѣсто это не можетъ долго оставаться вакантнымъ. Выставить мнѣ что ли ваше имя, вмѣсто имени сэра Гептена?
   -- О сэръ, вы слишкомъ великодушны!
   -- Ничуть не бывало, Генксъ, я только справедливъ; если я и могу чѣмъ похвалиться въ этомъ дѣлѣ, такъ развѣ тѣмъ самоотверженіемъ, съ которымъ я лишаю себя вѣрнаго испытаннаго помощника.
   -- Отчеты, о которыхъ вы говорили, сэръ, будутъ немедленно готовы, проговорилъ Генксъ:-- я просижу надъ ними всю ночь...
   -- Намъ некуда торопиться Генксъ, не утомляйте себя понапрасну, и смотрите, будьте здѣсь завтра въ двѣнадцать часовъ.
  

ГЛАВА X.

Аннесли Бичеръ въ новой роли.

   Около пяти недѣль прошло съ тѣхъ поръ, какъ мы покинули Грога Девиса и его общество въ Голбахѣ. Пять недѣль -- немного времени, но можетъ случиться, что и въ этотъ короткій срокъ много воды утечетъ. Такъ было и въ настоящемъ случаѣ. Что, казалось, могло бы нарушить однообразное теченіе этой мирной жизни, въ которой одинъ день ничѣмъ не отличался отъ другаго? А между тѣмъ этотъ маленькій мірокъ, состоявшій всего на все изъ трехъ индивидуумовъ, не былъ изъятъ отъ тѣхъ треволненій, отъ тѣхъ колебаній между страхомъ и надеждою, которыми жизнь преслѣдуетъ человѣка, брошеннаго въ полный круговоротъ ея.
   Въ началѣ Бичеръ выходилъ изъ себя отъ проволочки; Лицци показывалась лишь изрѣдка, и держала себя при этомъ такъ чинно, такъ натянуто, что онъ не могъ надивиться. Въ обращеніи ея не было замѣтно ни досады, ни чувства оскорбленія: только прежняя короткость ея съ нимъ исчезла. Не оставалось тоже и слѣда ея прежней веселости: въ ней нельзя было и узнать то смѣющееся, безпечное, рѣзвое созданіе, которое онъ знавалъ когда-то; она притихла и стала невозмутима серьезна. Сидитъ она бывало, и взглядъ ея молча блуждаетъ по окрестностямъ или слѣдитъ за извивами рѣки, а во взглядѣ этомъ проглядываетъ какая то, не то дума, не то забота. Впрочемъ, выраженіе лица ея оставалось спокойно, и ничто не изобличало въ ней положительнаго горя, кромѣ, развѣ, едва замѣтной блѣдности. Если голосъ ея утратилъ свою серебристую звонкость, за то онъ пріобрѣлъ такую глубокую, нѣжащую и мягкую интонацію, которая хватала за сердце слушателя. Сначала эта перемѣна имѣла для Бичера что-то охлаждающее и отталкивающее, но мало по малу онъ съ ней освоился. Правда, онъ не находилъ болѣе въ ея обществѣ того обаянія веселости и одушевленія, которому самъ невольно поддавался; но въ замѣнъ этого онъ чувствовалъ, что теперь могъ обращаться съ нею смѣлѣе и довѣрчивѣе. Ему открывалась возможность говорить ей свободнѣе чѣмъ прежде, о себѣ самомъ. Теперь ему нечего было опасаться тѣхъ злыхъ и мѣткихъ эпиграмъ, которыми она, бывало, преслѣдовала его мнѣнія и поднимала на смѣхъ его воззрѣнія на жизнь. Теперь онъ могъ расчитывать съ ея стороны, если не на участіе, то покрайней мѣрѣ, на снисходительность: по цѣлымъ часамъ высиживала она, слушая его безконечныя разглагольствованья на единственную тему, представлявшую для него интересъ,-- собственную личность. А кто не знаетъ, что ничто такъ предательски не опутываетъ человѣка, готоваго влюбиться, какъ эта благосклонная терпимость, оказываемая его себялюбивымъ инстинктамъ? не беру на себя утверждать, чтобъ Лицци, поступая такимъ образомъ, слѣдовала какой нибудь заранѣе обдуманной тактикѣ, говоря откровенно, я долженъ сознаться, что просто, не понимаю ея. Въ поступкахъ ея, а равно въ пріемѣ мышленія было что-то такое, ей одной исключительно свойственное; она не всегда являлась, что называется, послѣдовательною, но зато необычайно скоро ловила себя на каждомъ отклоненіи въ сторону, спѣшила понравиться. Вмѣстѣ съ сильнымъ желаніемъ нравиться: она обладала какимъ-то инстинктивнымъ пониманіемъ всякаго характера, съ которымъ приходила въ соприкосновеніе; наконецъ надо и то сказать, что не было человѣка, въ которомъ она отыскала бы той или другой черты, достойной ея сочувствія. Сначала она не мѣшала болтовнѣ Бичера, потому что это добавляю ему удовольствіе; кончилось же тѣмъ, что дѣлать пріятное для него понравилось и ей самой. Вспоминалъ ли онъ какое нибудь доброе дѣло, сдѣланное имъ случайно, разсказывалъ ли о какомъ нибудь великодушномъ поступкѣ, оно выставляла ему на видъ, что въ этихъ воспоминаньяхъ заключается источникъ болѣе законной гордости, чѣмъ во всѣхъ его ухорскихъ подвигахъ темныхъ продѣлкахъ на конскихъ скачкахъ. Бичеръ замѣчалъ въ какую сторону клонится ея сочувствіе, но все это приписывалъ ее незнанію жизни и твердо вѣрилъ, что жизненный опытъ научить ее цѣнить его умственныя способности даже выше его добраго сердца. Бѣдный! онъ и не подозрѣвалъ, что голова его и сердце стоили другъ друга, и что френологія могла бы указахъ на него, какъ на блестящее оправданіе своей теоріи о равновѣсіи, существующемъ между умственными способностями и нравственными свойствами. По прошествіи первой недѣли, они все время проводили съ глазу на глазъ, потому что Девисъ безпрестанно отлучался. Количество отправляемыхъ и получаемыхъ имъ писемъ и телеграммъ, было просто неимовѣрно и когда Бичеръ подшучивалъ надъ нимъ по этому поводу, онъ загадочно отвѣчалъ: "Все по вашимъ дѣламъ хлопочу, пріятель,-- все для васъ же стараюсь!" Аннесли Бичеръ былъ слишкомъ большой философъ, чтобы ломать себѣ голову тамъ гдѣ этого можно было избѣжать; а имѣть возлѣ себя человѣка, душою и тѣломъ преданнаго его интересамъ и взвалить на этого человѣка всѣ сношенія съ назойливыми кредиторами -- да это было такою роскошью, лучше которой онъ ничего себѣ и вообразить не могъ! Если бы еще Грогъ взялъ на себя трудъ драться за него на дуэляхъ и сидѣть въ тюрьмѣ, то онъ счелъ бы себя счастливѣйшимъ человѣкомъ въ мірѣ. "Но почемъ знать? разсуждалъ онъ самъ съ собою, можетъ и до этого дойдетъ. Я словно чарами обошелъ старика и право не знаю, чего онъ для меня не сдѣлаетъ".
   А между тѣмъ онъ, самъ того не замѣчая, давалъ себя опутывать другаго рода всемогущими чарами. Первою его мыслью, когда онъ просыпался, была Лицци. Онъ заботливо обдумывалъ каждую подробность своего туалета, прежде чѣмъ являлся завтракать съ нею. Послѣ завтрака онъ смирнехонько подсаживался къ ней братъ урокъ нѣмецкаго языка и прилежно спрягая: "Ich liebe", съ нетерпѣніемъ ожидалъ того дня, когда дѣло дойдетъ до повелительнаго наклоненія.
   Время летѣло быстро и пріятно, хотя Бичеръ и самъ не умѣлъ объяснить себѣ, какъ это такъ дѣлалось. Казалось бы достопримѣчательностей для осматриванья было мало подъ рукою, дѣла -- ровно никакого, а между тѣмъ на все это день оказывался слишкомъ малымъ. Случалось ему, правда, оставшись наединѣ съ самимъ собою, упрекать себя за то, что онъ называлъ постыдною праздностью своего настоящаго образа жизни и переноситься мысленно на тѣ скачки, которыя по расчетамъ его выпадали въ тотъ самый день; но, говоря вообще, онъ чувствовалъ себя совершенно счастливымъ. Давно не бывало у него такъ легко на душѣ, давно не ощущалъ онъ въ себѣ такого благодушнаго расположенія къ цѣлому свѣту. Его не порадовало бы въ эту минуту никакое несчастіе съ конюшней Гольта или съ трехгодовалымъ жеребчикомъ Шитмана; засыпая, онъ не молилъ Бога о томъ, чтобы Беверли сломилъ себѣ ногу, или у Найтъ-кома лопнуло сухожилье, но, что еще удивительнѣе, онъ могъ проснуться и не пожалѣть о томъ, что не онъ виконтъ Лаккингтонъ. Привыкнувъ повѣрять Лицци всѣ свои мысли, спрашивать у нея во всемъ совѣта и ждать отъ нея разрѣшенія всѣхъ своихъ недоумѣній, онъ не преминулъ сообщить ей и объ этомъ феноменѣ своей внутренней жизни, откровенно сознавшись, что для него онъ представляетъ неразрѣшимую загадку.
   -- Вы никогда, ни передъ чѣмъ не становитесь въ тупикъ, Лицци,-- еще за нѣсколько времени передъ этимъ онъ привыкъ называть ее Лицци,-- такъ скажите же мнѣ, какъ вы это объясняете? Согласитесь, что это очень странно?
   -- Да, это точно странно, проговорила она съ легкою улыбкой, въ которой проглядывала какая-то грустная задняя мысль.
   -- Да такъ странно, продолжалъ онъ, что скажи мнѣ кто-нибудь заранѣе: Бичеръ, ты проживешь два съ лишнимъ мѣсяца въ маленькой германской гостинницѣ, безъ всякаго дѣла, безъ всякаго развлеченія, и не соскучишься -- я бы отвѣчалъ: бьюсь съ вами объ закладъ на какихъ угодно условіяхъ, что этого никогда не будетъ -- и проигралъ бы, какъ Богъ святъ, проигралъ бы!
   -- Можетъ, и не проиграли бы. Если бы закладъ былъ съ вашей стороны очень значительный, вы по всѣмъ вѣроятностямъ не пріѣхали бы сюда.
   -- Какъ знать! Всему на свѣтѣ есть особое предопредѣленіе. Да, смѣйтесь, смѣйтесь -- а между тѣмъ это такъ. Чтоже, спрашиваю васъ, привело меня сюда, какъ не судьба? Почему гуляю я рядомъ съ вами по берегу этой рѣки?
   -- Отчасти, полагаю потому, что это вамъ пріятно, проговорила она съ какою-то важностью, и въ тоже время что-то лукаво веселое сверкнуло въ ея глазахъ.
   -- Нѣтъ, тутъ еще должна быть другая причина, проговорилъ онъ озабоченно, сознавая всю трудность рѣшенія этого вопроса и въ тоже время желая показать Лицци, что онъ не уклоняется отъ подобныхъ трудностей.
   -- Отчасти, быть можетъ, и потому, что это мнѣ пріятно, проговорила она тѣмъ же спокойнымъ голосомъ.
   Онъ недовѣрчиво покачалъ головою: ни одно изъ полученныхъ объясненій не удовлетворяло его.-- Какъ бы то ни было, сказалъ онъ, въ одномъ вы конечно согласитесь со мною, Лицци: ужь если это судьба, такъ противъ нея ничего не подѣлаешь. Вѣдь такъ, что ли, я говорю?
   -- Если вы хотите этимъ сказать, что должны, независимо отъ того, хотите вы или нѣтъ, гулять со мною рядомъ, то совѣтую вамъ для пробы переправиться на тотъ берегъ, а меня оставить одну.
   -- Оставить васъ одну! воскликнулъ Бичеръ, на котораго эти три слова всегда производили самое сильное впечатлѣніе. Но съ какой же стати, Лицци? Развѣ вы на меня сердитесь? Развѣ я наскучилъ вамъ?
   -- Нѣтъ, я не сержусь на васъ, отвѣтила она кротко.
   -- Такъ вы соскучились со мною, я надоѣлъ вамъ?
   -- Вы хотите во чтобы то ни стало добиться отъ меня комплиментовъ, мистеръ Бичеръ.
   -- Ну вотъ опять, воскликнулъ онъ обиженнымъ тономъ, вчера еще вы согласились называть меня Аннесли, а ныньче, какъ будто этого и не бывало, вы все забыли!
   -- Нѣтъ, я рѣдко, что забываю, къ несчастью;-- это послѣднее слово было добавлено ею про себя.
   -- Такъ вы будете называть меня Аннесли? спросилъ онъ съ одушевленіемъ.
   -- Да, если вы желаете этого,-- Аннесли.
   Передъ послѣднимъ словомъ она какъ будто заикнулась; когда же она произнесла его, голосъ у нея замеръ и щеки вспыхнули чуть замѣтнымъ румянцемъ.
   Что же касается Бичера, то сердце его запрыгало гордо и радостно, и по всему существу его пробѣжалъ какой-то бодрый, небывалый трепетъ, почти похожій на мужество. Въ эту минуту онъ былъ бы радъ кинуться на встрѣчу какой угодно опасности, лишь бы предстать передъ Лицци въ роли паладина.
   -- Лицци, мнѣ нужно переговорить съ вами объ одномъ важномъ дѣлѣ, началъ онъ, взявъ ее подъ руку. Мнѣ давно хотѣлось сказать вамъ нѣчто,-- и если вы выслушаете меня безъ гнѣва, то, клянусь вамъ,-- пусть мнѣ завтра же предложатъ помѣняться съ Лаккингтономъ, я не помѣняюсь. Одно ваше "да" будетъ для меня дороже перваго приза на какой угодно скачкѣ. Вы знаете, къ чему я веду дѣло, милая Лицци, а потому умоляю васъ, не томите меня далѣе.
   Она ничего не отвѣчала. Лицо ея страшно поблѣднѣло а судорожный трепетъ пробѣжалъ по всему ея тѣлу; но прошла минута,-- и она опять стала невозмутимо спокойна.
   -- Если вы любите другого, Лицци, продолжалъ Бичеръ, и губы его при этомъ задрожали,-- то скажите мнѣ откровенно. Чтожъ! Судьба моя видно во всемъ такая; впрочемъ, эта неудача будетъ обиднѣе всѣхъ прочихъ.
   Въ голосѣ его звучало такое задушевное, неподдѣльное чувство, что Лицци казалась тронутою: она взглянула на него украдкою, и въ этомъ косвенномъ взглядѣ выразилось состраданіе.
   -- Такъ что же, Лицци? Или вы въ самомъ дѣлѣ любите другого? повторилъ онъ еще болѣе взволнованнымъ голосомъ.
   -- Нѣтъ!-- чуть слышно проговорила она.
   -- Такъ скажите же мнѣ, милая Лицци, могу ли я, по крайней мѣрѣ, надѣяться? Я знаю, что такой бѣднякъ какъ я, младшій въ родѣ, не пара для васъ, и что вы, съ вашею красотой, могли бы мѣтить выше. Отъ васъ бы зависѣло имѣть и богатство, и высокое званіе, и общественное положеніе,-- это-то я хорошо понимаю. У меня же ничего нѣтъ, кромѣ жалкаго годоваго оклада, который даетъ мнѣ Лаккингтонъ, и на который только что можно не умереть съ голоду. Впрочемъ, я вовсе не намѣренъ продолжать тотъ образъ жизни, который велъ до сихъ поръ; нѣтъ, будетъ съ меня! Теперь я сталъ поумнѣе, и ужь мы съ вашимъ отцомъ сговорились, какъ намъ быть.
   Какой взглядъ бросила на него Лицци при этихъ словахъ! Подъ этимъ испытующимъ взглядомъ, кровь бросилась ему въ лицо и слова замерли на губахъ.
   -- Въ одномъ готовъ я поклясться передъ вами, Лицци, самыми торжественными клятвами, воскликнулъ онъ наконецъ: если вы согласитесь дѣлить мою участь, я не отважусь безъ вашего полнаго одобренія ни на одно предпріятіе, какъ бы выгодно и безопасно оно ни было. Послѣдніе годы моей жизни таки научили меня кое-чему. Дорого, правда, поплатился я за свой опытъ, ну, да по крайней мѣрѣ теперь я знаю штучки двѣ три: я глядѣлъ въ оба.
   О Аннесли Бичеръ! Неужели вы не догадывались, какой страшный ударъ наносили этими рѣчами своему собственному дѣлу?-- Неужели вы не видѣли, какъ эта головка отъ васъ отвернулась? Неужели вы не могли заглянуть въ это прекрасное лицо и прочитать на немъ выраженіе гордаго презрѣнія?
   -- Какое же это такое знаніе, которымъ вы такъ гордитесь? спросила она холодно.
   -- О! это знаніе касается такихъ вещей, о которыхъ вы и понятія не имѣете, отвѣчалъ онъ, слегка смущенный внезапной перемѣною ея тона. Конскія скачки, и люди, живущіе ими, образуютъ особый, замкнутый мірокъ. Для нихъ не существуютъ политическіе интересы, и имъ дѣла нѣтъ до того, кто въ министерствѣ, и кто въ оппозиціи.
   -- Я не вижу ничего дурнаго въ томъ, что вамъ дѣла нѣтъ до государственныхъ тайнъ; -- очень можетъ быть, что вы нашли бы въ нихъ мало интереснаго для себя. Но неужели вы не можете пріискать себѣ другое, болѣе приличное занятіе?-- Вѣдь настоящее ваше занятіе въ сущности ничто иное, какъ спекуляція на чужое легкомысліе. Превращать забаву въ доходное ремесло, по моему, низко, неблагородно.
   -- Не всѣ такъ смотрятъ на это дѣло. Все, что ни есть лучшаго въ цѣлой Англіи, не гнушается держать лошадей для скачекъ.
   -- Но именно потому, что люди эти богаты, они и стоятъ выше всякихъ искушеній; скачки развращаютъ только тѣхъ, которые живутъ ими.
   -- Ну хорошо, вотъ вамъ мое честное слово, что я все это брошу. никогда нога моя не будетъ у Таттерсоля въ Канмстонѣ, я велю вычеркнуть свое имя изъ списковъ торфъ-клуба. Довольны ли вы?
   Чистосердечная готовность его даже на подобную жертву вызвала у нея невольную улыбку; но въ этой улыбкѣ не было того презрѣнія, которое еще недавно выражалось на ея лицѣ.
   -- Идите скорѣе! супъ стынетъ и хересъ согрѣвается, прокричалъ имъ въ эту минуту Грогъ, махая салфеткою изъ окна маленькой гостинницы.
   -- Вотъ и папа насъ зоветъ, проговорила Лицци: -- кто бы подумалъ, что такъ поздно?
   -- А и въ самомъ дѣлѣ! уже семь часовъ, воскликнулъ Бичеръ, подавая ей руку, чтобы взойти на крыльцо. Задастъ же онъ намъ теперь за то, что мы такъ долго проморили его безъ обѣда.
   -- Я поѣлъ безъ васъ всю икру, всѣ пикули и выпилъ цѣлую бутылку мадеры, сказалъ Грогъ. Такъ ужь сдѣлайте милость, безъ переодѣванья, и маршъ прямо за столъ.
   -- Лицци, милая, шепнулъ ей Бичеръ на порогѣ; вымолвите одно слово,-- одно только маленькое словечко, и оно сдѣлаетъ меня счастливѣйшимъ или самымъ жалкимъ изъ смертныхъ!-- Но прежде нежели онъ договорилъ, Лицци взбѣжала на лѣстницу и скрылась въ своей комнатѣ.
   -- Эхъ! Подождать бы ей одну минуту, разсуждалъ Бичеръ съ самимъ собою и она узнала бы, что я рѣшился на будущее время стать другимъ человѣкомъ. Я разсказалъ бы ей, какую штучку мы задумали удрать съ баденскимъ банкомъ: положимъ, Грогъ убилъ бы меня на мѣстѣ, если бы пронюхалъ объ этомъ, ну, да не въ томъ дѣло. На этотъ разъ ей не къ чему будетъ придраться; она не въ правѣ будетъ попрекнуть меня панибратствомъ съ конюхами, жокеями и грумами. Все дѣло будетъ дѣлаться между нами, по семейному и, главное, безъ всякаго риску.
   Но знаете ли что, Аннесли Бичеръ?-- Какъ пораздумаешь, такъ вы право мало потеряли, что не успѣли выболтать Лицци все, что было у васъ на умѣ, и, напрасно такъ объ этомъ сокрушались.
  

ГЛАВА XI.

Пріятельская бесѣда послѣ ужина.

   Восемь или десять дней прошло со времени только-что описанныхъ нами происшествій; мы не станемъ распространяться о событіяхъ, ознаменовавшихъ эти десять дней,-- довольно будетъ упомянуть, что мѣсто дѣйствія все еще въ Гольбахѣ. Только сцена, вмѣсто аллей, усыпанныхъ сухою листвою и живописныхъ береговъ извивающейся рѣки, представляетъ небольшую, но комфортебельно убранную комнату знакомой намъ гостиницы. Обильный ужинъ разставленъ на буфетѣ,-- потому что средина комнаты занята карточнымъ столомъ, за которымъ сидятъ двое играющихъ. Нѣсколько растроенныя физіономіи ихъ и безпорядокъ, господствующій въ ихъ одеждѣ, показываютъ, что бой былъ продолжительный; этотъ же фактъ подтверждается красноватымъ отблескомъ разсвѣта, который пробивается сквозь щели ставней и сливается съ болѣзненно желтымъ мерцаніемъ свѣчъ. Полъ вокругъ нихъ усѣянъ колодами картъ, брошенны ми вѣроятно, въ сердцахъ, съ тою примѣсью суевѣрія, которая понятна только игрокамъ; графинъ и нѣсколько стакановъ стоятъ на столѣ возлѣ играющихъ, въ которыхъ мы узнаемъ старинныхъ нашихъ знакомыхъ: Грога Девиса и Павла Классона.-- Девисъ только-что отсчиталъ Павлу Классону сумму въ двѣсти наполеоновъ -- то была условленная плата за одну тайную службу, которую тотъ подрядился сослужить пріятелю.-- И видъ этой кучки блестящаго, только-что отчеканеннаго золота, лежавшаго на одномъ концѣ стола, до того подзадорилъ природную алчность Грога, что онъ не устоялъ противъ искушенія попытать счастья и отыграть деньги.-- Онъ очень хорошо зналъ, что даже въ случаѣ выигрыша, тотчасъ же принужденъ будетъ возвратить ихъ своему противнику, которому онѣ были необходимы для покрытія издержекъ предпринимаемаго имъ дальняго путешествія -- но это нисколько не охлаждало его увлеченія.
   Оба пріятеля были слишкомъ искусные игроки, чтобы сосредоточивать на настоящемъ своемъ занятіи всѣ свои умственныя способности, какъ то дѣлаютъ новички. Они свободно разговаривали обо всемъ, что приходило на умъ, лишь изрѣдка переплетая рѣчь свою техническими терминами игры. Нѣсколько времени счастье благопріятствовало Павлу и, по мѣрѣ того какъ онъ становился все ласковѣе, мягче и благоразумнѣе въ обращеніи, Грогъ дѣлался все мрачнѣе и мрачнѣе; глаза у него искрились зловѣщимъ свѣтомъ, и слова вырывались грубо и отрывисто. Утонченная вѣжливость Классона сердила и раздражала его, но онъ по видимому рѣшился подавлять по возможности это раздраженіе, чтобы не дать своему противнику надъ собою преимущества хладнокровія.
   -- У насъ едва хватитъ времени еще на одну пульку, Китъ, проговорилъ Классонъ:-- заря занимается.
   -- И я тоже думаю, возразилъ Девисъ съ горькимъ хохотомъ. Вы въ выигрышѣ... дайте-ка сосчитать на сколько... на двѣсти сорокъ или, этакъ, не двѣсти пятьдесятъ наполеончиковъ... Не дурной заработокъ для одной ночи; картишки, полагаю, повыгоднѣе проповѣдей будутъ.
   -- Конечно, если разсматривать дѣло съ чисто денежной точки зрѣнія...
   -- Будетъ вамъ врать-то -- снимайте карты, перебилъ его Девисъ.
   Пока Девисъ сдавалъ, Классонъ сидѣлъ откинувшись въ своемъ креслѣ, полузажмуря глаза и скрестивъ руки на груди; онъ изподтишка слѣдилъ за картами, по мѣрѣ того, какъ онѣ падали на столъ, но дѣлалъ видъ, что глубоко погруженъ въ свои собственныя размышленія.
   -- А скажу я вамъ, Девисъ, началъ онъ съ тою торжественною медленностью, которая возвѣщаетъ, что человѣкъ напалъ на хорошую мысль,-- вѣдь вы важно обработали это дѣльце.
   -- Кажется, что такъ, отвѣчалъ Девисъ съ какою-то мрачною рѣшимостью въ голосѣ. Только уладить все это было труднѣе, нежели вы думаете.
   -- Вѣрю, вѣрю, что вамъ много было хлопотъ, тихо проговорилъ Павелъ. Хоть я и мало его знаю, но имѣю основаніе думать, что онъ изъ тѣхъ людей, съ которыми ладить очень мудрено. Онъ гордъ, очень гордъ, и подозрителенъ до нельзя. У меня пять картъ,-- сорокъ семь.
   -- Не идетъ.
   -- Три дамы.
   -- Четыре десятки.
   -- Слѣдовательно моя пиковая тройка не идетъ. Одинъ.
   -- Пятнадцать да пять -- двадцать, да десятки -- девяносто четыре. Насилу-то дождался онёра.-- Всего больше хлопотъ было мнѣ съ моей дочерью; она и слышать не хотѣла объ немъ.
   -- Не хотѣла и слышать объ немъ?-- Да статочное ли это дѣло -- брезгать перомъ королевства!
   -- Почемъ она могла знать, что онъ перъ? Она видѣла въ немъ только дворянина Аннесли Бичера. Положимъ такъ. Но даже какъ дворянинъ Аннесли Бичеръ, онъ состоялъ въ родствѣ съ лучшими фамиліями, имѣлъ огромныя связи.-- Трефы, игра въ трефахъ.-- Такою партіею, я думаю ни въ какомъ случаѣ нельзя было пренебрегать.
   -- Но она, какъ видно, не раздѣляла вашего мнѣнія, отрывисто проговорилъ Девисъ, и не думаю, чтобы вы не подѣйствовали на нее, объявивъ ей, что онъ перъ.-- Вамъ сдавать.
   -- А самъ онъ не догадывается о смерти своего брата? спросилъ Классонъ, сдавая карты.
   -- Нисколько. Еще не далѣе какъ вчера онъ собирался написать ему о своей предстоящей женитьбѣ.
   -- Это вы умно распорядились! Умнѣе ничего нельзя было прядумать, воскликнулъ Павелъ въ восторгѣ.
   -- Очень можетъ быть, что узнавъ объ этой перемѣнѣ въ своемъ положеніи,-- онъ отказался бы отъ нея.
   -- Н-нѣтъ,-- я думаю, наврядъ-ли, отвѣчалъ Девисъ съ разстановкою, и свирѣпая страшная рѣшимость выразились на его лицѣ. Дама бубенъ! Вотъ такъ важная взятка! У меня теперь семь картъ... Посмотрѣлъ бы я какъ бы онъ отказался отъ нея. Не долго бы натѣшился онъ послѣ этого своимъ перствомъ. Когда я что забралъ себѣ бъ голову -- я умѣю поставить на своемъ. Да вотъ хоть бы вчера, этотъ мальчишка, attaché посольства во Франкфуртѣ, заупрямился было выдать мнѣ паспортъ для онаребля Аннесли Бичера и мистрисъ Бичеръ, личность которой, видите ли, до бракосочетанія, не существуетъ; я шепнулъ ему на ухо одно словечко, и паспортъ, какъ видите, у меня въ рукахъ.
   -- Они отправляются въ Италію! воскликнулъ Классонъ, пробѣгая бумагу, которую Девисъ перебросилъ ему черезъ столъ. Удивительный человѣкъ! Ничего-то онъ не забудетъ, пробормоталъ онъ про себя. Такъ когда же онъ узнаетъ о доставшемся ему наслѣдствѣ?
   -- Когда мы спровадилъ его по ту сторону Альпъ, подальше отъ этой классической стороны Rouge et Noir и рулетки. Тогда, пусть все узнаетъ на здоровье! Я съѣдусь съ ними въ Кохо или въ Миланѣ, потому что въ Баденъ мнѣ глазъ нельзя показать, даже въ настоящее, позднее время года. О смерти же Лаккингтона онъ узнаетъ еще до моего пріѣзда.
   -- Не догадается ли онъ, Китъ, что вы знали о ней прежде?
   -- Не знаю,-- можетъ быть, отвѣчалъ Грогъ равнодушно.
   -- Но обстоятельство это можетъ поселить между вами натянутыя отношенія.
   -- Можетъ статься.-- Семь червей и пять пикъ -- у васъ ни одной взятки, пріятель Павелъ... Такъ что же, что онъ будетъ догадываться? Велика важность! Мало ли объ чемъ догадываются добрые люди относительно меня?-- а найдется ли хоть одинъ который посмѣетъ обвинить меня прямо въ лице? Если бы мы съ вами жаловались на тѣ подозрѣнія, которыя на насъ падаютъ, такъ намъ бы лучше не жить на свѣтѣ.-- Ну-съ, теперь сведемъ наши счеты; если я не ошибаюсь, вы выиграли пятнадцать наполеонъ д'оровъ -- вотъ они.
   -- Боже милостивый! А я то расчитывалъ по крайней мѣрѣ на сотни.
   -- Такъ-съ, не считая очки; но вы проиграли пятьсотъ шестьдесятъ четыре,-- и вамъ право грѣшно жаловаться на судьбу... Вспомните, часто ли вамъ приходилось зашибать такую сумму честнымъ образомъ?
   Классонъ испустилъ тяжелый вздохъ, загребая деньги къ себѣ въ карманъ, и отвѣчалъ: право не могу сказать вамъ; память у меня день это дня слабѣетъ.
   -- По крайней мѣрѣ у васъ то утѣшеніе, что возвратившись въ Англію, вамъ всегда можно будетъ освѣжить вашу память -- стоитъ только навести справки въ полиціи.
   -- Позвольте узнать, сколько будетъ благородный виконтъ получать ежегоднаго дохода? спросилъ Классонъ, чтобы только перемѣнить предметъ разговора.
   -- Тысячъ этакъ восемь или десять.
   -- Славный кушъ, Китъ, право славный кушъ. Ну, да и самъ онъ, полагаю, малый не промахъ?
   -- Ничуть не бывало, коротко отвѣчалъ Девисъ. Онъ всегда былъ дуракъ,-- дуракомъ и останется.
   -- Тѣмъ больше для него счастья -- имѣть Христофора Девиса своимъ тестемъ.
   -- Не въ томъ его счастье, другъ Павелъ, а въ томъ, что Лицци будетъ его женою. Вы и въ самомъ дѣлѣ воображаете, что такая партія для нея нивѣсть какая находка, потому только, что онъ милордъ, виконтъ, а она -- моя дочь; но я вамъ скажу и готовъ чѣмъ угодно поручиться, что не встрѣчалъ еще ни одного человѣка, который былъ бы ея достоинъ. По части красоты, можетъ и найдутся другія дѣвушки, которыя не уступятъ ей, хотя я такихъ не видалъ; по части образованія,-- тоже -- въ этомъ дѣлѣ я не судья, но укажите мнѣ въ цѣлой Европѣ другую женщину, у которой было бы столько львиной отваги?-- Вы думаете она выходитъ за его титулъ?-- Будь онъ герцогъ, она не взяла бы его.-- Или за его состояніе?-- Будь онъ въ десять разъ богаче, она бы ему отказала. Она не соглашалась идти за него даже для того, чтобы спасти меня отъ петли и обезпечить мнѣ прочное положеніе въ обществѣ -- для этого она думала идти на сцену, или выкинуть другую какую нибудь глупость въ этомъ родѣ.-- Не могла она польститься на него какъ на человѣка, потому что знала, не хуже меня самого, что онъ дуракъ. Что же бы вы думали,-- преодолѣло ея отвращеніе?-- Ей нестерпима показалась мысль, что она не смѣетъ выдти за него замужъ, что сѣвъ не въ свои сани, она подвергнется такимъ оскорбленіямъ, которыя придутся ей не по силамъ. Я случайно напалъ на открытіе, что она скорѣе согласилась бы умереть, чѣмъ оставить эту перчатку не поднятою,-- это было все равно, какъ если бы мнѣ кто сказалъ: "послушай-ка, другъ Девисъ,-- не суйся вонъ туда, въ этотъ кругъ; милордамъ и джентльменамъ это не угодно". A! это имъ не угодно! Такъ на же, я на смѣхъ пойду туда. Вотъ что задѣло ее за живое, Павелъ Классонъ. Ей дѣла не было до всѣхъ этихъ знатныхъ баръ; дожила бы она припѣваючи свой вѣкъ, оставаясь тѣмъ, чѣмъ была. Ей не нужно было, чтобы ее величали графиней; но, какъ скоро намекнули ей, что бѣда ей, если она вотрется въ непрошенные ряды этой знати,-- она рѣшилась.-- Сама она никогда мнѣ ни въ чемъ не сознавалась, но я все узналъ, зорко наблюдая за нею. Однажды разсказалъ я ей, не помню уже какой анекдотъ о грубомъ оскорбленіи, нанесенномъ въ этихъ высшихъ слояхъ общества одной бѣдной выскочкѣ;-- такъ посмотрѣли бы вы, какъ привскочила она, точно ужаленная, и какъ загорѣлись у нея глаза, точно у тигра. Она схватила меня за руку и воскликнула: "Не разсказывайте мнѣ про эти вещи; слушать ихъ для меня больнѣе настоящаго горя!" Съ меня этого было довольно; я заглянулъ ей въ карты и, конечно, обыгралъ ее.
   Павелъ Классонъ испустилъ глубокій вздохъ и промолчалъ. Немного спустя онъ спросилъ съ легкимъ оттѣнкомъ нерѣшимости въ голосѣ:
   -- Говорили ли вы съ его сіятельствомъ о томъ, о чемъ я вамъ упоминалъ?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ Грогъ: -- подумавъ, я нашелъ, что лучше объ этомъ помолчать. Я увѣренъ, что у него нѣтъ ни одной ваканціи въ церковной іерархіи, которою онъ могъ бы располагать. Къ тому же, Павелъ Классонъ, онъ знаетъ, какъ и всякій другой, что вы за птица.
   -- Вы совершенно правы, Китъ. У меня мелкая душонка, способная только на карманную кражу; вашъ же геній дѣлаетъ васъ достойнымъ пожизненной каторги.
   Девисъ припрыгнулъ на стулѣ и страшно сверкнулъ глазами на своего собесѣдника, который между тѣмъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ наливалъ себѣ стаканъ вина.
   -- Не сердитесь, старый товарищъ, проговорилъ онъ ласково. Заботливая дружба,-- что хирургъ,-- часто причиняетъ намъ боль для нашей же пользы. Счастье еще если не болѣе безжалостная рука владѣетъ ножемъ или зондомъ.
   -- Будетъ вамъ святошествовать; мнѣ нужно переговорить съ вами о дѣлѣ. Вы, конечно, отправитесь въ путь сегодня?
   -- Тотчасъ же послѣ брачной церемоніи.
   -- Какою дорогою вы поѣдете?
   -- На Страсбургъ, Парижъ, Марсель; оттуда съ первымъ пароходомъ въ Константинополь.
   -- Далѣе?
   -- Далѣе Чернымъ моремъ въ Балаклаву.
   -- Но когда же вы думаете быть въ Крыму?
   -- Полагаю, что Балаклава находится въ Крыму.
   Девисъ вспыхнулъ, его больно уколола эта насмѣшка надъ недостаточностью его географическихъ свѣденій.
   -- Да увѣрены ли вы въ томъ, что поняли мои инструкціи? спросилъ онъ придирчиво.
   -- Дорого бы я далъ, чтобы такъ же быть увѣреннымъ въ полученіи деканскаго мѣста, отвѣчалъ Павелъ, чмокая губами надъ опорожненнымъ стаканомъ.
   -- А я такъ право даже жалѣю, что выбралъ васъ для этого порученія.
   -- Въ успѣхѣ предпріятія Павелъ Классовъ ручается вамъ своей головою.
   -- Въ тотъ день, когда вы возвратитесь ко мнѣ съ доказательствами этого успѣха, вы получите отъ меня пятьсотъ фунтовъ стерлинговъ.
   -- Чистыми деньгами?
   -- Да; и еще кое-что въ придачу, если окажется, что все исполнено вами вполнѣ удовлетворительно. Онъ,-- тутъ онъ указалъ мизинцемъ по направленію къ комнатѣ Бичера,-- онъ не забудетъ васъ. Павелъ зажмурилъ глаза и пробормоталъ про себя что-то, оканчивавшееся словами: "и пять фунтовъ стерлинговъ отъ преосвященнаго Павла Классона въ пользу общества уничтоженія жестокаго обращенія съ животными".-- Тогда у меня и на это хватитъ капиталу.
   -- Однако, на дворѣ уже день, воскликнулъ Грогъ, отворяя окно и открывая доступъ въ комнату розовому отблеску разсвѣта и свѣжему утреннему воздуху.
   -- Холодновато, однако, проговорилъ Классонъ, ежась и опоражнивая къ себѣ въ стаканъ остатки джина.
   -- Вы и такъ хватили лишняго, грубо замѣтилъ Грогъ,-- и стаканъ полетѣлъ за окно. Теперь ступайте, умойтесь и пріуберитесь немного -- право, глядя на васъ можно подумать, что вы провели ночь гдѣ нибудь въ полиціи.
   -- Когда мы свидимся черезъ нѣсколько часовъ, вы сами примете меня за архидіакона. И съ этими словами, придерживаясь за стулья, онъ направился къ двери.
   Девисъ тоже поспѣшилъ твердымъ, спокойнымъ шагомъ въ свою комнату; ни вино, ни безсонная ночь не оказали на него никакого дѣйствія. Вскорѣ онъ приступилъ къ своему туалету и черты его приняли при этомъ озабоченное выраженіе; дѣйствительно, въ это утро онъ одѣвался тщательнѣе обыкновеннаго и перебросалъ кучу галстуховъ на полъ, уже устланный множествомъ шитыхъ жилетовъ. Наконецъ, туалетъ его былъ конченъ, и Грогъ, оглядѣвши себя съ головы до ногъ въ большомъ зеркалѣ, остался доволенъ собою. Онъ зналъ, что ему никогда не походить на Аннесли Бичера, и еще менѣе на какого нибудь почтеннаго лорда; но въ наружности его, было, казалось ему, что-то воинственное, удалое, производившее, по своему, хорошій эффектъ. "Во всякомъ случаѣ, Лицци не будетъ стыдиться за меня", проговорилъ онъ самъ съ собою. Бѣдная, бѣдная Лицци, добавилъ онъ разбитымъ голосомъ, и опустившись въ кресло, припалъ головою къ столу.
   Въ эту минуту кто-то тоже постучался въ дверь. "Войдите," проговорилъ Девисъ, не поднимая головы,-- и она вошла. Шелестъ ея богатаго шелковаго платья не обратилъ на себя его вниманія; онъ остался неподвижнымъ даже и тогда, когда она склонилась надъ нимъ и, обвивъ его шею руками, поцѣловала его въ лобъ.
   -- Я хочу, чтобы вы поглядѣли на меня, дорогой папа, проговорила она тихо.
   -- Моя бѣдная Лицци, дорогое дитя мое, бормоталъ онъ невнятно,-- но вдругъ, пораженный, встрепенулся и воскликнулъ; Боже правый! Да стоитъ ли...
   -- Нѣтъ, папа, отвѣчала она съ жаромъ, нѣтъ, не стоить!
   -- Что ты хочешь сказать этимъ, спросилъ онъ круто измѣняя голосъ,-- какая была твоя мысль?
   -- Я отвѣчала на вашу мысль, возразила она горячо.
   -- Какъ ты хороша, Боже, какъ ты хороша, повторялъ онъ, придерживая ее за обѣ рука, и осматривая съ головы до ногъ. Это брюссельское кружево?
   Она утвердительно кивнула головою.
   -- А изъ чего сдѣланы эти пуговицы?
   -- Онѣ изъ опала.
   -- Какъ все это тебѣ къ лицу! Вотъ, я всегда желалъ бы видѣть тебя такою нарядною. И, какъ подумаешь, что нынѣшній день отниметъ тебя у меня... И онъ бросился ей на шею, нѣжно прижимая ее къ своему сердцу.
   -- Милый, милый папа! Если бы вы знали только... Она не могла договорить.
   -- Развѣ я не знаю?-- подхватилъ онъ. Неужели ты думаешь, что вся та горькая, развращающая опытность, которую я вынесъ изъ жизни, могла меня сдѣлать до такой степени безчувственнымъ?-- Но, Лицци, продолжалъ онъ болѣе спокойнымъ голосомъ, я знаю также, что не одно горе, казавшееся намъ невыносимымъ, переносится на дѣлѣ легко; мало того, мы до такой степени свыкаемся съ нимъ, что нѣсколько лѣтъ спустя, сами себѣ не можемъ надивиться, что сокрушались надъ такими пустяками.
   -- Неужели страданія могутъ до такой степени измѣнить нашу природу? проговорила она печально.
   -- Стало быть, что могутъ, отвѣчалъ онъ вздыхая.-- Потомъ, сдѣлавъ надъ собою усиліе, чтобы пріободриться, продолжалъ: Ты будешь часто писать мнѣ, Лицци, какъ можно чаще! Вѣдь я захочу знать, какъ ты ладишь со всѣми этими большими господами; за тебя-то я не боюсь, дочка. Но боюсь, чтобы зависть не озлобила ихъ противъ тебя. Ты такъ прекрасна, дитя мое, такъ прекрасна!
   -- Тѣмъ лучше, отвѣчала она съ видомъ горделиваго довольства.
   -- Кто тамъ? съ досадою крикнулъ Девисъ на громкій стукъ, раздавшійся у двери.-- То былъ Павелъ Классонъ, явившійся чтобы попросить на прокатъ бѣлый галстукъ, такъ какъ ни одинъ изъ его собственныхъ не казался ему приличнымъ для такого торжественнаго случая.
   -- Мнѣ совѣстно явиться передъ вами въ такомъ видѣ, миссъ Девисъ, началъ онъ, вваливаясь въ комнату и церемонно раскланиваясь на каждомъ шагу,-- вѣдь я конечно имѣю честь говорить съ самой миссъ Девисъ? Другая не могла бы и быть такъ поразительно прекрасна.
   -- Нате, возьмите то за чѣмъ пришли, и проваливайте, грубо перебилъ его Девисъ. Скоро семь часовъ.
   -- Ошибаетесь, восьмой въ началѣ. Все общество собралось уже внизу, и мистеръ Бичеръ,-- по крайней мѣрѣ я такъ догадываюсь, что это онъ,-- расхаживаетъ по маленькой террасѣ, мучимый понятнымъ нетерпѣніемъ жениха.-- Честь имѣю кланяться, миссъ Девисъ. И, отвѣсивъ глубоко почтительный поклонъ, Классонъ удалился.
   -- Я такъ много собирался сказать тебѣ, Лицци,-- началъ Девисъ,-- когда этотъ Классонъ помѣшалъ намъ.-- Крѣпкое словцо было уже готово сорваться у него съ языка, но онъ удержался.
   -- Признаюсь, папа, онъ не произвелъ на меня благопріятнаго впечатлѣнія.
   -- Онъ умнѣйшій человѣкъ и обладаетъ большою начитанностью. Это звѣзда первой величины между попами, и его чуть было не возвели въ епископы. Но не онъ озабочиваетъ меня въ настоящую минуту; мнѣ бы хотѣлось, дочь моя, поговорить съ тобою о Бичерѣ и объ этой гордячкѣ -- его невѣсткѣ. Я предчувствую, Лицци, что тебѣ съ нею будетъ много горя.
   -- Милый папа, не вы ли сами говаривали мнѣ, что готовясь заранѣе къ непріятнымъ случайностямъ жизни, мы преувеличиваемъ ихъ значеніе? Я не хочу поддаваться мрачнымъ предчувствіямъ.
   -- Вотъ и Бичеръ! воскликнулъ Девисъ, и, прижавъ ее еще разъ къ своему сердцу, повелъ внизъ.
   Все населеніе гостинницы было въ полномъ сборѣ, и комната была набита биткомъ. Были тутъ хозяинъ съ женою, четырьмя цвѣтущими дочерьми и двумя сыновьями. Были тутъ и половой -- разбитной малый въ очень узкихъ панталонахъ, и трактирная служанка, и цѣлыхъ три работницы съ фермы; у всѣхъ ихъ было по огромному букету въ рукахъ и по большому банту изъ бѣлыхъ лентъ на груди. При церемоніи, какъ и слѣдовало ожидать, присутствовали горничная Лицци, mademoiselle Annette, въ лиловомъ шелковомъ платьѣ и бѣлой креповой шляпкѣ, и Питерсъ, слуга Бичера, въ изящнѣйшемъ синемъ фракѣ, благодаря которому онъ болѣе чѣмъ кто либо изъ присутствующихъ, за исключеніемъ своего господина, походилъ за джентльмена.
   Что же касается самого Аннесли Бичера, то никто лучше его не умѣлъ усвоить себѣ искусства костюмировки, приличествовапшей обстоятельствамъ. Само собою разумѣется, что я не стану распространяться о томъ, какъ онъ былъ одѣтъ въ это достопамятное утро; довольно будетъ сказать, что всевозможное вниманіе было обращено имъ на свою наружность, и что старанія его одѣться къ лицу увѣнчались полнымъ успѣхомъ. А Павелъ, отче Павелъ, какимъ кроткимъ величіемъ, какою елейною ясностью сіяла его наружность! Ужъ подлинно можно было сказать, что брачное благословеніе, данное имъ, несетъ съ собою двойную благодать. Когда онъ дошелъ до вопроса: хочешь ли ты взять эту женщину?-- то сладкозвучный голосъ его задрожалъ, и онъ какъ будто неохотно выговорилъ послѣднее слово. Если бы можно было замѣнить слова обряда другими, онъ охотнѣе бы сказалъ: "этого ангела", но такъ какъ этого нельзя было сдѣлать, то выраженіе голоса его пополнило то, что осталось недосказаннымъ на словахъ.
   И такъ они стали мужемъ и женою. За бракосочетаніемъ послѣдовалъ парадный завтракъ, на который были приглашены всѣ присутствующіе и за которымъ Павелъ Классонъ привѣтствовалъ молодыхъ весьма краснорѣчивымъ миленькимъ спичемъ, очень искусно переплетая англійскій языкъ съ нѣмецкимъ. Послѣ завтрака молодые укатили на лихой почтовой четверкѣ, при шумѣ хлопающихъ бичей, напутствуемые улыбками, вздохами и прощальными пожеланіями всякаго благополучія.
  

ГЛАВА XII.

Неожиданная вѣсть.

   Гостинница Cour de Bade была заранѣе извѣщена телеграфическою депешею о прибытіи мистера Аннесли Бичера съ супругою. Когда ожиданная карета подъ вечеръ съ шумомъ въѣхала въ ворота гостинницы, самъ хозяинъ и вся прислуга въ нолномъ парадѣ были уже готовы къ принятію почетныхъ гостей.
   Давно уже тщеславіе Бичера не щекоталось этою предупредительною внимательностью, этою униженною почтительностью, которыя всюду оказываются исключительно богатству. Герръ Бауеръ получилъ депешу какъ разъ во время, чтобы удержать для Бачера свои лучшія комнаты, и даже отказалъ марграфу фонъ Швейнгаузенъ, желавшему занять ихъ. Это было очень лестно для самолюбія Бичера. Какъ ни ограничены были его познанія въ нѣмецкомъ языкѣ, онъ поймалъ на лету полусдержанныя восклицанія: "Ach Gott, wie schön! wie lieblich!" послышавшіяся въ слѣдъ его красавицѣ женѣ, когда она проходила на верхъ. Словомъ, онъ находился въ блаженнѣйшемъ настроеніи духа. Герръ Бауеръ удостоилъ лично прислуживать за столомъ, что онъ дѣлалъ только для именитыхъ посѣтителей, о не переставалъ любезничать во время обѣда.
   Когда на столъ подали дессертъ, Бауеръ удалился и они осталась вдвоемъ.
   -- Куча денегъ у этого Бауера, замѣтилъ Бичеръ. Онъ больше даетъ денегъ взаймы, чѣмъ любой жидъ во Франкфуртѣ. Не уломаю я а я его отсчитать и мнѣ сотню другую...
   -- Вы, стало быть, нуждаетесь въ деньгахъ? простодушно спросила Лицци.
   -- Не то чтобы положительно нуждался въ нихъ; я хочу сказать, что нуждаюсь ни больше, ни меньше, какъ и всякій другой; сколько ни давайте человѣку денегъ, онъ всегда найдетъ куда усадить ихъ.
   -- Это по моему не значитъ еще нуждаться, отвѣчала она почти холодно.
   -- Сыграй мнѣ что нибудь, Лицци. Тутъ есть фортепіано. Ну хоть бы этотъ сицилійскій мотивъ, и спой мнѣ его. Онъ подалъ ей руку чтобы вести ее къ инструменту, но она осталась неподвижною и только плотнѣе укуталась въ шаль.-- Или, быть можетъ, тебѣ больше будетъ по вкусу тотъ стирійскій танецъ, продолжалъ онъ.
   -- Я сегодня не въ духѣ, отвѣчала она спокойно.
   -- Не въ духѣ! Ну, сдѣлай милость, постарайся быть въ духѣ. Что до меня касается, я не запомню себя въ такомъ отличномъ настроеніи: Бауеръ угостилъ насъ такимъ славнымъ обѣдомъ, и вино было отличное,-- я не говорю, конечно, о пріятномъ обществѣ.-- А, Лицци, что ты на это скажешь?
   -- Дѣйствительно, господинъ Бауеръ былъ очень пріятнымъ собесѣдникомъ.
   -- Милая, у меня не Бауеръ былъ въ мысляхъ, а кое кто другой.
   -- Этого я не знала, отвѣчала она съ полуусталымъ вздохомъ.
   Бичеръ покраснѣлъ и отошелъ къ окну; она, между тѣмъ взяла книгу и углубилась въ чтеніе. По аллеѣ, подъ самыми окнами гостинницы, видны были кучки посѣтителей, отправлявшихся въ курзалъ, гдѣ теперь начиналась игра. Бичеръ слѣдилъ глазами за пестрыми группами, взбиравшимися по ступенямъ и исчезавшими во внутренности зданія, и воображеніе рисовало ему самыми соблазнительными красками то, что происходило въ этихъ завѣтныхъ стѣнахъ. "Я далъ обѣщаніе Грогу не посѣщать рулетку, это правда,-- разсуждалъ онъ самъ съ собою; но это значило только, что я не буду играть. Ничто не мѣшаетъ мнѣ зайти туда изъ любопытства, въ качествѣ посторонняго посѣтителя; смѣшно же было бы, наконецъ, отказывать себѣ и въ этомъ удовольствіи, особенно,-- продолжалъ онъ бросая взглядъ на Лицци,-- особенно когда здѣсь по видимому нѣтъ ни малѣйшаго расположенія сдѣлать мнѣ пребыванье дома пріятнымъ".
   Бичеръ съ сердцемъ пробормоталъ еще что-то про себя и вышелъ, хлопнувъ за собою дверью. Онъ направился прямо къ курзалу. Его настроеніе духа было не изъ самыхъ пріятныхъ: ему смутно казалось, что его обманули, "провели", хотя онъ и не могъ дать себѣ отчета въ томъ, когда это было сдѣлано, кѣмъ, какъ, и съ какою цѣлью. Онъ вошелъ въ залъ и подошелъ къ игорному столу въ самую критическую минуту: все, что ни было въ комнатѣ посѣтителей, столпилось вокругъ одного счастливаго игрока, котораго первая ставка луидоръ, удвоиваясь съ каждымъ ходомъ рулетки, дошла наконецъ до такой суммы, которая равнялась капиталу банка.
   -- Опять выигралъ! послышалось нѣсколько голосовъ. Въ тринадцатый разъ! Да это неслыханное, баснословное, чудовищное счастье!-- Между тѣмъ высокій мущина протянулъ руку къ столу и началъ сгребать золото, приговаривая любезнымъ, но нѣсколько суетливымъ тономъ:-- Тысячу разъ прошу у васъ извиненія; надѣюсь, что вы извините меня, мнѣ очень жаль было бы причинить вамъ безпокойство.-- Вы, если не ошибаюсь, сказали -- это уже относилось къ банкомету,-- тридцать восемь тысячъ франковъ?-- Покорнѣйше благодарю; да, нынѣшній вечеръ мнѣ точно задался, я не запомню такого счастья... И застѣнчиво сваливъ къ себѣвъ шляпу блестящія груды золота, какъ бы стыдясь замѣшательства, причиненнаго имъ въ игрѣ, онъ удалился къ боковому столику сосчитать свой выигрышъ.
   -- Старая пѣсня, какъ вижу, Твиннигъ, заговорилъ Бичеръ подходя къ нему. Въ жизнь свою не видалъ я и не слыхалъ, чтобы у человѣка была такая легкая рука.
   -- Да, счастье мнѣ везетъ, отлично везетъ, отвѣчалъ Твинингъ, потирая свои сухощавыя руки и потомъ ударяя ими о свои еще болѣе сухощавыя колѣни. Ваше сіятельство совершенно справедливо замѣтили. Мнѣ случается выигрывать не всегда, далеко не всегда, но таки случается. Очень радъ васъ видѣть здѣсь, какъ нельзя болѣе радъ.-- Экая штука-то, какъ подумаешь!-- А погода стоитъ хорошая, даромъ-что дѣло идетъ къ осени. Ваше сіятельство, полагаю, сейчасъ только пріѣхали?
   -- Какъ я вижу, вы не узнаете меня, Твинингъ, проговорилъ Бичеръ, улыбаясь на своего собесѣдника, которому счастье, казалось, совершенно вскружило голову.
   -- Какъ это можетъ быть, милордъ! У меня память на лица удивительная.
   -- Мнѣ очень жаль, что я въ настоящемъ случаѣ долженъ уличить вашу память въ погрѣшности, но не подлежитъ никакому сомнѣнію, что меня вы не узнаете. Скажите-ка, за кого вы меня принимаете?
   -- За кого я васъ принимаю, милордъ! Какъ за кого? Неужели же я ошибаюсь, думая, что говорю съ лордомъ Лаккингтономъ?
   -- Ну вотъ, такъ и зналъ, захохоталъ Бичеръ.-- Я такъ и думалъ, чортъ возьми! Однако неужели я такъ постарѣлъ? Вѣдь братъ мой, вы знаете, осьмнадцатью годами старѣе меня.
   -- Да, онъ былъ гораздо старше васъ, милордъ, отвѣчалъ Твинингъ, собирая свои деньги.-- И въ первую минуту, признаюсь, я глазамъ своимъ не повѣрилъ, встрѣтивъ васъ не въ траурѣ.
   -- Въ траурѣ! по комъ же это?
   -- По покойномъ виконтѣ, братѣ вашего сіятельства.
   -- Лакклинтонъ!.. Такъ Лаккингтонъ умеръ?
   -- Неужели ваше сіятельство этого не знаете? Быть не можетъ, чтобы до васъ не дошло ни одного письма съ этимъ извѣстіемъ? Событіе это случилось шесть,-- нѣтъ, семь недѣль тому назадъ, и я знаю, что миледи писала вамъ, настоятельно прося васъ пріѣхать къ ней въ Италію. Тутъ Твинингъ пустился въ подробное описаніе послѣдней болѣзни лорда Лаккингтона, но Бичеръ не слушалъ его; онъ стоялъ, какъ громомъ пораженный этимъ извѣстіемъ. Самыя противуположныя ощущенія боролись въ его сердцѣ: съ одной стороны, крутой переворотъ въ его настоящемъ положенія не могъ не потрясти его; съ другой, ему вспомнились доказательства братской любви и заботливости, данныя ему давно, очень давно, когда онъ былъ еще школьникомъ въ Гарроу, и "Лакъ" пріѣзжалъ навѣщать его; припомнилось ему, какъ и впослѣдствіи братъ не разъ выручалъ его изъ бѣды; въ то время онъ не умѣлъ цѣнить эти услуга,-- но теперь онъ вспомнилъ о нихъ болѣе чѣмъ съ благодарностью.
   -- Бѣдный Лаккингтонъ! проговорилъ онъ.-- И надо же, чтобы меня не было возлѣ тебя въ твои послѣднія минуты! Этими словами онъ самъ навелъ свои мысли на другую дорогу, и привскочилъ точно ужаленный сознаніемъ, что все это время былъ чужою игрушкою: Девисъ зналъ все, Девисъ перехватывалъ письма! Такъ вотъ почему онъ такъ долго удерживалъ его въ глухой прирейнской деревушкѣ; вотъ почему обращеніе его съ нимъ такъ замѣтно измѣнилось. Теперь объяснялись довѣрчивость, съ которою онъ сжегъ фальшивые векселя, и щедрость, съ которою онъ давалъ ему деньги и наконецъ -- женитьба.-- Какъ же они меня поддѣли, воскликнулъ онъ съ невыразимою горечью:-- какъ они меня поддѣли! Все это было заранѣе обдумано, подготовлено, и она была въ заговорѣ! Пока онъ бормоталъ такимъ образомъ, проклиная свою собственную глупость, Твинонгъ увелъ его изъ залы и незамѣтно удалился съ нимъ въ одну изъ наименѣе людныхъ аллей. Первые вопросы Бичера исключительно относились къ болѣзни брата; потомъ онъ перешелъ къ своей невѣсткѣ, распрашивалъ гдѣ она и какъ поживаетъ. Мало по малу дошло дѣло и до завѣщанія Лаккингтона. Твинингъ былъ въ числѣ душеприкащиковъ и могъ обо всемъ ему дать подробный отчетъ. Виконтъ оставилъ приличное, но нероскошное обезпеченье своей вдовѣ, все же остальное завѣщалъ брату.-- Бѣдный Лаккингтонъ! Я зналъ, что онъ любилъ меня всегда! Твинингъ пустился было тоже въ запутанное повѣствованіе о сдѣланной, или предположенной покойнымъ виконтомъ покупкѣ помѣстья въ Ирландіи, но Бичеръ пропустилъ разсказъ этотъ мимо ушей. Всѣ мысли его были сосредоточены на собственномъ его положеніи и на хитрой продѣлкѣ Девиса.-- Но гдѣ же вы все это время находились милордъ, что ни о чемъ не знали? спросилъ Твинингъ.
   -- Я былъ въ Германіи, въ Нассаускомъ герцогствѣ, забавлялся рыбною ловлею въ городѣ, отвѣчалъ Бичеръ въ смущеніи.
   -- Рыбною ловлею? Славное занятіе; я ужасно его люблю -- расходовъ никакихъ, только и заготовляйте что прутья да крючки, прутья да крючки. Не то что охота,-- охота, скажу я вамъ, просто раззоренье для нашего т. е. брата; про такихъ людей, какъ ваше сіятельство, я конечно не говорю.
   -- Бѣдный Лаккингтонъ! почти безсознательно повторилъ Бичеръ.
   -- Да! сочувственно вздохнулъ Твинингъ.
   -- Я все время собирался навѣстить его, но то одно, то другое задерживало меня.
   -- А жаль, что это такъ случилось, милордъ. Онъ все время не переставалъ о васъ безпокоиться. Вы конечно знаете, какъ онъ дорожилъ титуломъ и именемъ своего дома; онъ то и дѣло твердилъ: если бы Бичеръ былъ женатъ! если бы мы могли найдти жену для Аннесли!
   -- Жену! воскликнулъ тотъ неожиданно.
   -- Да, милордъ, жену. Славное дѣло, я вамъ скажу, женитьба; отличная штука!
   -- Но это дѣло уже сдѣлано, сэръ, я закабаленъ, воскликнулъ Бичеръ въ бѣшенствѣ:-- въ воскресенье была моя свадьба.
   -- Честь имѣю поздравить васъ съ такимъ счастливымъ событіемъ и желаю вашему сіятельству всевозможнаго благополучія. Виконтесса здѣсь?
   -- Да, она здѣсь, угрюмо отвѣчалъ Бичеръ.
   -- Смѣю ли я освѣдомиться о прежней фамиліи леди Лаккингтонъ?
   -- Имя ея, ея фамилія.... повторилъ Бичеръ съ презрительнымъ хохотомъ, но вдругъ, остановившись, схватилъ Твининга подъ руку и заговорилъ съ нимъ, понижая голосъ, тономъ самого пытливаго довѣрія:-- вы хорошо знаете свѣтъ, вы опытнѣе многихъ въ этомъ отношеніи, и можете мнѣ сказать, имѣетъ ли подобный бракъ законную силу?
   -- Про какого рода бракъ говорите вы?
   -- Обрядъ былъ совершенъ въ гостиницѣ, безъ предварительнаго оглашенія въ церкви, безъ всякихъ формальностей, чуть ли не разжалованнымъ священникомъ нѣкоимъ Классовомъ.
   -- Павломъ Классономъ? Отцомъ Павломъ? Умный малый, скажу я вамъ! Вздумалъ было какъ-то поддѣть меня на подписку въ пользу обращенія иинданскихъ индѣйцевъ,-- только я не поддался. Вотъ такъ штука.
   -- Полагаю, что обрядъ, совершенный имъ, не имѣетъ никакого значенія передъ закономъ?
   -- Боюсь, чтобы не вышло наоборотъ, милордъ. Еще вашъ покойный братецъ говаривалъ, что для брачныхъ узъ и гнилая веревка достаточно крѣпка. Не будь этого, сдается мнѣ, что не одинъ изъ насъ порвалъ бы канатъ и былъ таковъ. Вотъ такъ забавная штука, милордъ, право презабавная.
   -- По моему мнѣнію, такой бракъ выѣденнаго яйца не стоитъ, продолжалъ Бичеръ тѣмъ тономъ положительный увѣренности, которымъ онъ обыкновенно старался придать себѣ бодрости такъ, гдѣ настоящее мужество измѣняло ему.-- Я по крайней мѣрѣ убѣжденъ, что въ Англіи найдутся сотни людей, которые не затруднятся придумать не ту, такъ другую лазейку, чтобы объявить его недѣйствительнымъ.
   -- Такъ вы собираетесь навострить лыжи, милордъ? отрывисто спросилъ Твинингъ.
   -- Это будетъ зависѣть отъ обстоятельствъ. Видите ли, Твиннигъ, между Аннесли Бичеромъ, неимѣвшимъ ни гроша за душою, и виконтомъ Лаккингтономъ, обладателемъ изряднаго состояньица, разстояніе не маленькое. Конечно, если бы я только зналъ въ прошлое воскресенье свою настоящую стоимость, то я распорядился бы нѣсколько иначе.
   -- Но вы забываете родственниковъ вашей супруги.
   -- Родственниковъ! подхватилъ Бичеръ съ презрительнымъ хохотомъ.
   -- Ну семейство друзей: у нея конечно, есть отецъ, братья.-- Какъ же! у нея есть отецъ, чортъ возьми,-- есть отецъ.
   -- Осмѣлюсь я спросить....
   -- О, вы знаете его какъ нельзя лучше! Онъ извѣстенъ цѣлому свѣту. Кто не слыхалъ про Кита Девиса Грога?
   -- Грога Девиса, милордъ! Грога Девиса?
   -- Такъ точно, отвѣчалъ Бичеръ, закуривая сигару съ притворнымъ равнодушіемъ, которое старался выдать за мужество.
   -- Грогъ... Грогъ... Грогъ! Необыкновенный малый! Молодецъ на всѣ руки! Забавникъ удивительный! Я долженъ сказать, милордъ, что тесть вашего сіятельства въ высшей степени замѣчательный человѣкъ.
   -- Еще бы не замѣчательный, Твинингъ!
   -- И, принявъ въ соображеніе настоящія обстоятельства, я бы посовѣтовалъ вамъ, милордъ, не думать о разводѣ: и изъ головы вонъ выкиньте эту мысль.
   -- Я понимаю, что вы хотите сказать, Твинингъ; вамъ кажется, что шутить съ мистеромъ Грогомъ плохое дѣло. Я знаю, что о немъ ходятъ такого рода слухи; многіе положительно боятся его,-- только не я. Что, не вѣрите? Этотъ послѣдній вопросъ былъ вызванъ двусмысленною улыбкою, мелькнувшею на лицѣ собесѣдинка.-- Вы думаете, Твиннигъ, что я его боюсь? Но съ какой же бы стати мнѣ его бояться?
   -- И я тоже не вижу, милордъ, съ какой бы стати вамъ его бояться?
   -- Его считаютъ за опаснаго человѣка.
   -- Даже за очень опаснаго.
   -- Онъ мстителенъ.
   -- До чрезвычайности. Говорятъ, что онъ если разъ положилъ себѣ сдѣлать, то и сдѣлаетъ.
   -- Но мы живемъ въ цивилизованномъ вѣкѣ, Твинингъ. Люди его закала и рады бы, да не смѣютъ прибѣгать къ самопроизвольной расправѣ.
   -- Боюсь, милордъ, что къ ней-то они именно и прибѣгаютъ. Право рѣдко бываетъ на ихъ сторонѣ, но они всегда умѣютъ такъ или иначе поставить на своемъ.
   И мистеръ Твинингъ, потирая себѣ руки, залился веселымъ смѣхомъ.
   -- Вы напоминаете мнѣ утѣшителей Іова, Твинингъ, колко проговорилъ Бичеръ.
   -- Не вижу большого сходства между имъ и вашимъ сіятельствомъ! Развѣ наоборотъ. Вы имѣете больше поводовъ превозноситься, чѣмъ упражняться въ терпѣніи. Не такъ-то плохо очутиться перомъ и владѣльцемъ отличнаго состоянія.
   -- Знаю одно только, что я и когда не домогался быть ни тѣмъ, ни другимъ. Я могу сказать, положа руку на сердце, что никогда не желалъ купить это счастье цѣною... цѣною... А вотъ что я думаю, Твинингъ: отчего бы намъ не прибѣгнуть къ полюбовной сдѣлкѣ? Мнѣ кажется, что стоитъ предложить порядочный кушъ,-- а я вовсе не намѣренъ скупиться,-- и все дѣло уладятся какъ нельзя лучше. Всего удобнѣе было бы поручить веденіе этихъ переговоровъ какому нибудь смышленному пріятелю. Какъ вы думаете объ этомъ?
   -- Я совершенно согласенъ съ вами, милордъ! Я убѣждено, что нельзя было ничего умнѣе придумать.
   -- А что, если я попрошу васъ заступить меня въ этомъ дѣлѣ, я повидаться съ Девисомъ?
   Твинингъ поморщился, точно ему причинили физическую боль.
   -- Я не вижу въ этомъ большой важности, продолжалъ Бичеръ: -- вѣдь спросъ не бѣда.
   -- Именно такъ, милордъ.
   -- Вѣдь мы рискнемъ только для пробы.
   -- Вы совершенно правы, милордъ. Но и стрѣляютъ въ первый разъ изъ новой пушки только для пробы, а между тѣмъ я не хотѣлъ бы стоять на бреши подъ первымъ выстрѣломъ.
   -- Странное дѣло, какъ всѣ боятся этого человѣка; я же между тѣмъ дѣлаю изъ него все что хочу.
   -- Великое дѣло тактъ, милордъ, тактъ и находчивость.
   -- Видите ли, Твинингъ, началъ Бичеръ конфиденціально: -- дѣло въ томъ, что я и самъ не знаю, захочу ли съ ней разводиться; я еще ни на что пока не рѣшился. Тутъ многое можно сказать и за, и противъ. А мы вотъ что сдѣлаемъ: приходите-ка завтра утромъ и отзавтракайте съ нами, я бы охотнѣе пригласилъ васъ отобѣдать, но я выѣзжаю рано и думаю отправиться на югъ. Вы увидите ее, а тамъ мы переговоримъ.
   -- Охотно, милордъ, съ величайшимъ удовольствіемъ. Въ которомъ же часу?
   -- Часовъ въ одинадцать, если вамъ будетъ удобно.
   -- Какъ нельзя удобнѣе,-- я всегда къ вашимъ услугамъ, въ одинадцать, въ двѣнадцать, въ часъ, когда только вашему сіятельству заблагоразсудится.
   -- Такъ до свиданья, Твинингъ, покойной ночи.
   -- И вамъ того же желаю, милордъ. Вотъ такъ забавная штука, пробормоталъ онъ, разводя руками и отправляясь домой.
   Новый виконтъ возвратился въ гостиницу. Дѣло было подъ утро и весь домъ спалъ такъ крѣпко, это онъ съ добрыхъ полчаса простучалъ въ дверь, прежде чѣмъ его впустили.
   -- Васъ спрашивалъ, сэръ, какой-то джентльменъ, только что пріѣхавшій сюда. Онъ не сказалъ своего имени.
   -- Какой онъ на видъ? Старикъ или молодой высокаго или небольшого роста?
   -- Онъ среднихъ лѣтъ, сэръ, небольшого роста, съ рыжей бородой и съ усами. Онъ пилъ чай наверху съ вашей супругой и дожидался васъ почти до двухъ часовъ.
   -- Я знаю, кто это, проговорилъ Бичеръ и отправился къ себѣ. Войдя въ свою уборную комнату, онъ нашелъ столъ заваленнымъ множествомъ писемъ, адресованныхъ на имя его сіятельства виконта Лаккингтона и облѣпленныхъ множествомъ почтовыхъ марокъ; но болѣе всѣхъ обратила на себя его вниманіе карточка съ написанными на ней слѣдующими словами: "Не удивляйтесь -- вы дѣйствительно виконтъ. К. Д."
   Тяжелый стонъ вырвался у Бичера, онъ выронилъ карточку изъ рукъ и тяжело опустился на стулъ. Нескоро собрался онъ съ духомъ, чтобы распечатать письма и взглянуть въ ихъ содержаніе. То были большею частью письма отъ адвокатовъ и повѣренныхъ но дѣламъ; въ одномъ объяснялись различныя формальности, которыя необходимо было исполнить, въ другихъ почтительно просили новаго виконта о неоставленіи и впредь довѣріемъ. Одно очень длинное письмо заключало въ себѣ подробное изложеніе предстоящаго процесса изъ-за титула, и перечень тѣхъ документовъ, которые потребуются въ послѣдствіи для защиты. Это извѣстіе о возстаніи, совпадавшее съ первою минутою восшествія на престолъ, было уже черезъ-чуръ обидно: Бичеръ сердито швырнулъ на другой конецъ комнаты непріятное извѣщеніе; не такъ мечталъ онъ въ былыя времена встрѣтить давно желанный переворотъ въ своей судьбѣ.
   -- Надо полагать, что перемѣна эта къ лучшему, пробормоталъ онъ про себя:-- но пока я конца не вижу хлопотамъ и затрудненіямъ.
  

ГЛАВА XIII.

Непріятныя объясненія.

   Бичеръ только-что начиналъ засыпать, когда его разбудила тяжелые, твердые шаги, раздавшіеся въ его комнатѣ. Онъ вскочилъ и увидѣлъ Девиса.
   -- Какъ поживаетъ благородный виконтъ? началъ Девисъ, продвигая себѣ стулъ къ его постели.-- Я спѣшилъ сюда сломя голову, когда получилъ это извѣстіе.
   -- Вы сообщили ей объ этомъ? поспѣшно спросилъ Бичеръ.
   -- Сообщилъ ли я ей? Еще бы! Для чего же иного, какъ не для этого удовольствія пріѣхалъ я сюда? Вѣдь здѣсь меня каждую минуту могутъ арестовать и засадить въ раштадскую крѣпость. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ, я застрѣлилъ въ тамошнемъ гарнизонѣ австрійскаго офицера.
   -- Слышалъ я эту исторію, проговорилъ Бичеръ глубоко вздыхая.-- Итакъ она все уже знаетъ?
   -- Она знаетъ, что вы перъ Англіи, а она -- пересса.
   Бичеръ взглянулъ на своего собесѣдника, фигура котораго показалась ему въ эту минуту невыразимо нахальною; полузабытыя или ускользнувшія отъ него черты выступили теперь передъ нимъ во всей своей грубости. Девисъ, какъ будто угадывая то, что происходило въ душѣ Бичера, глядѣлъ ему прямо въ глаза съ вызывающимъ и рѣшительнымъ выраженіемъ.
   -- Быть можетъ, продолжалъ Грогъ:-- вы предпочли бы сами извѣстить ея сіятельство о случившемся, но мнѣ казалось, что ей равно пріятно будетъ выслушать эту вѣсть отъ своего отца.
   Бичеръ просидѣлъ нѣсколько времени молча, погруженный въ свои размышленія.-- Мистеръ Твинингъ, съ которымъ я нечаянно встрѣтился вчера вечеромъ, началъ онъ наконецъ:-- сказалъ мнѣ о смерти моего брата, случившейся, по его словамъ, восемь недѣль тому назадъ.
   -- Вотъ какъ! Давненько же онъ умеръ, сухо замѣтилъ Девисъ.
   -- Да, давно, повторилъ Бичеръ, глядя на него въ упоръ.-- Отъ того же Твининга я узналъ, что леди Лаккингтонъ писала мнѣ два или три письма, прося меня поспѣшить къ ней въ Италію, гдѣ она ожидаетъ моего прибытія съ часу на часъ. Много и другихъ писемъ было отправлено на мое имя, но ни одно изъ нихъ до меня не дошло. Все это странно, очень странно.
   -- Надѣюсь, что теперь вы получили ихъ всѣ до послѣдняго, нагло проговорилъ Грогъ, указывая на кучу писемъ, покрывавшихъ туалетный столикъ.
   -- Нѣтъ, эти всѣ недавно писаны и въ нихъ, кромѣ того, говорится о другихъ, которыхъ я не получалъ.
   -- Куда же всѣ другія могли дѣваться? смѣло спросилъ Грогъ.
   -- Вотъ этого-то вопроса я и не могу рѣшить и хотѣлъ обратиться за рѣшеніемъ къ вамъ.
   -- Что вы хотите этимъ сказать? спокойно спросилъ Грогъ.
   -- Я хочу сказать, продолжалъ Бичеръ:-- что мнѣ любопытно было бы услышать отъ васъ, сколько времени прошло съ тѣхъ поръ, какъ вы узнали о смерти моего брата?
   -- Быть можетъ, вамъ желательно будетъ слышать, сколько времени прошло съ тѣхъ поръ, какъ я началъ о ней догадываться,-- въ такомъ случаѣ я могу удовлетворить вашему любопытству.
   -- Ну-съ, повѣдайте намъ хоть это.
   -- Я сталъ догадываться о случившемся вскорѣ послѣ вашего пріѣзда въ Гольбафъ.
   -- А! такъ я зналъ! я такъ и думалъ! воскликнулъ Бичеръ съ торжествующимъ видомъ.
   -- Позвольте, не торопитесь; вы воображаете, что обыграли меня въ конецъ,-- ошибаетесь: у меня еще одна карта въ запасѣ. Когда вы въ Ахенѣ выдавали Лазарю Штейну извѣстные вамъ векселя, не вы ли надписали на нихъ Лаккингтонъ? Вы не смѣете отпираться въ этомъ, векселя у меня здѣсь въ бумажникѣ. Итакъ одно изъ двухъ: или брата вашего уже не было въ живыхъ, или вы употребили фальшивую подпись.
   -- Вы хорошо знаете, сэръ, высокомѣрно замѣтилъ Бичеръ: -- кто уговорилъ меня подписаться Лаккингтономъ.
   -- Я знаю? Ничего я не знаю. Но, прежде чѣмъ идти далѣе въ этомъ спорѣ, выслушайте отъ меня одинъ добрый совѣтъ: оставьте этотъ гордый тонъ -- онъ въ разговорѣ со мною не идетъ,-- говорю я вамъ, что нейдетъ. Если вы -- милордъ, виконтъ въ глазахъ свѣта, то вы чертовски хорошо знаете, что вы такое въ моихъ глазахъ и чѣмъ я могу сдѣлать васъ и во мнѣніи остальныхъ, если вы выведете меня изъ терпѣнія.
   -- Капитанъ Девисъ, началъ Бичеръ съ необычайною въ немъ твердостью.-- Мнѣ кажется, что намъ всего лучше будетъ разъ навсегда объясниться другъ съ другомъ. Наши отношенія не могутъ оставаться тѣмъ, чѣмъ они были до сихъ поръ. Я ненамѣренъ далѣе подчинять всѣ свои дѣйствія вашему контролю. Наши пути въ жизни расходятся въ противоположныя стороны, намъ незачѣмъ сходиться,-- а подавно, переходить другъ другу дорогу. Если леди Лаккингтонъ взглянетъ на это дѣло съ той же точки, какъ и я -- тѣмъ лучше; если же нѣтъ, то, полагаю, легко будетъ найти сдѣлку, удовлетворяющую обѣ стороны.
   -- Такъ вотъ какъ! Вы задумали ломать изъ себя благороднаго лорда передо мною? проговорилъ Девисъ съ ужасающею ироніею въ взглядахъ и въ голосѣ.-- Я всегда зналъ васъ за глупца, но чтобы ваша глупость завела васъ такъ далеко, этого, признаюсь, я никакъ не ожидалъ. Вы, кажется, хотите намекнуть,-- а если бы вы не трусили, вы бы и прямо сказали мнѣ,-- что краснѣете вашей женитьбы на моей дочери. На это я скажу вамъ, что во всей вашей праздной, безпутной, недостойной жизни, это единственный поступокъ, на который вы можете указать не краснѣя. Что она удостоила протянуть вамъ руку -- это другое дѣло; она болѣе украшаетъ настоящій вашъ санъ, нежели онъ ее украшаетъ. Да, удивляйтесь сколько угодно, но не усмѣхайтесь такъ презрительно, ее то, клянусь вамъ, это будетъ ваша послѣдняя усмѣшка. И быстрымъ движеніемъ руки, которою онъ схватился за бортъ своего сюртука, Девисъ придалъ такую грозную значительность своимъ словамъ, что Бичеръ вскочилъ съ мѣста и хотѣлъ было дернуть сонетку.-- Сидите смирно, тутъ на этомъ стулѣ, крикнулъ на него Грогъ, хриплымъ отъ бѣшенства голосомъ.-- Я еще не покончилъ съ вами; кликните только лакея, и я выброшу васъ изъ окна. Такъ вы воображали, что когда я сжегъ фальшивые векселя, то ее оставилъ себѣ противъ васъ на всякій случай другой, болѣе сильной улики? Плохо же вы знали Кита Девиса! Вы затѣвали помѣриться со мною? Эхъ, виконтъ! Пустое вы дѣло затѣвали, не по силамъ выбрали себѣ дѣло.
   Въ минуты самого страшнаго изступленія, Девисъ не терялъ способности наблюдательности. Отъ него и теперь не ускользнуло, что Бичеръ сохранилъ на этотъ разъ гораздо болѣе спокойствія и самообладанія, нежели въ другія критическія минуты своей жизни. Обстоятельство это немало изумило Грога.
   -- Когда вашъ гнѣвъ поостынетъ, хладнокровно заговорилъ Бичеръ: -- вы, быть можетъ, соблаговолите сказать мнѣ, чего вы отъ меня хотите.
   -- Чего я хочу отъ васъ -- отъ васъ! повторилъ Девисъ, болѣе озадаченный хладнокровіемъ своего противника, чѣмъ имѣлъ духу сознаться даже самому себѣ.
   -- Но чего же могу я хотѣть отъ васъ? Развѣ только того, чтобы вы не забывали кто вы, и кто я. Не забывайте, что я и теперь, какъ и встарь, держу васъ въ своихъ рукахъ, и что я такъ же легко могу погубить виконта Лаккингтона, какъ и онорабля Анесли Бичера.
   Бичеръ поблѣднѣлъ, но на одну только секунду; онъ отвѣчалъ съ чувствомъ собственнаго достоинства, котораго никакъ не ожидалъ отъ него Грогъ:
   -- Вы совершенно напрасно говорите со мною въ такомъ тонѣ, и я съ своей стороны не вижу никакой надобности выслушивать отъ васъ такія рѣчи. Послѣ всего, что между нами произошло, мы врядъ ли можемъ остаться друзьями, но изъ этого еще не слѣдуетъ, чтобы мы должны были враждовать другъ съ другомъ.
   -- Въ переводѣ это значитъ: вамъ вамъ Богъ -- а вотъ порогъ, мистеръ Грогъ. Такъ что ли? спросилъ онъ, осклабляясь.
   Бичеръ отвѣчалъ улыбкою, которую можно было растолковать какъ угодно.
   -- Ага! Стало быть, я угадалъ, воскликнулъ Девисъ, стараясь во чтобы то ни стало добиться отвѣта.
   Но Бичеръ, не говоря ни слова, приступилъ, какъ ни въ чемъ не бывало, къ своему туалету.
   -- Ну, это по крайней мѣрѣ откровенно, мрачно проговорилъ Девисъ.-- Хорошо же! и я буду съ вами откровененъ: не далѣе какъ нѣсколько дней тому назадъ, я думалъ, что все обработалъ къ лучшему, теперь же оказывается, что я промахнулся. Ныньче вы виконтъ -- но не пройдетъ и шести мѣсяцевъ, какъ вы не будете имъ.
   Бичеръ поглядѣлъ на него съ улыбкою самого оскорбительнаго недовѣрія.
   -- Да, я знаю, что вы не вѣрите, потому что я вамъ говорю это. Но тоже самое говорилъ одинъ повѣренный, пріѣзжавшій отъ Фордайса, и когда вы вскроете ваши письма, то вѣроятно найдете въ нихъ подтвержденіе моихъ словъ.
   Тутъ присутствіе духа измѣнило Бичеру, и стулъ, за который онъ держался, задрожалъ подъ его рукою.
   -- Вотъ въ чемъ дѣло, началъ Девисъ спокойно и обдуманно: -- Дённъ, тотъ самый господинъ, у котораго мы какъ-то были съ вами вмѣстѣ, напалъ на какую-то бумагу -- патентъ, что ли тамъ какой, или другого рода документъ,-- изъ которой явствуетъ, что вы не имѣете никакого права на званіе виконта, и что оно должно отойти, вмѣстѣ съ помѣстьями, къ другому лицу, представляющему старшую отрасль вашего рода. У Дённа этого, повидимому, были довольно запутанные счеты съ вашимъ братомъ -- онъ чуть ли не покупалъ земли по его довѣренности, а деньги не отдавалъ куда слѣдуетъ, либо отдавалъ деньги, а землю взамѣнъ не получалъ,-- что-то такое въ этомъ родѣ; словомъ, онъ не былъ въ расчетѣ съ вашимъ братомъ, и боясь, чтобы вы не заглянули поближе въ это дѣло, говоритъ: не пытайтесь сводить со мною счеты, и пользуйтесь себѣ на здоровье своимъ титуломъ. Троньте только меня -- и я перейду къ непріятелю.
   -- Но такого документа не можетъ быть.
   -- Повѣренные Фордайса говорятъ, что онъ точно существуетъ. Генксъ, повѣренный самого Дённа, передалъ имъ его сущность: и, какъ видно, о немъ упоминалось въ перечнѣ доказательствъ, только его до сихъ поръ не могли нигдѣ отыскать.
   Бичеръ уже не слушалъ его, но, поднявъ письмо адвоката, которое вчера еще отбросилъ въ сторону съ такимъ негодованіемъ, принялся внимательно его перечитывать.
   -- Тутъ самъ чортъ ничего не разберетъ, воскликнулъ онъ наконецъ, теряя терпѣніе. Право этотъ баринъ воображаетъ, что я писарь изъ маклерской конторы и долженъ понимать ихъ тарабарское нарѣчіе. И все это дѣлается для того, чтобы выжать изъ меня деньги.
   -- Не совсѣмъ такъ. Ружье не всегда бываетъ заряжено холостымъ зарядомъ -- и плохо испробовать это на себѣ, воскликнулъ Девисъ.
   -- Но неужели контора Фордайса не можетъ прислать повѣреннаго, для личныхъ со мною переговоровъ?
   -- Они и присылали такого повѣреннаго и я видѣлся съ нимъ, какъ ни въ чемъ не бывало отвѣчалъ Девисъ.
   Бичеръ побагровѣлъ и по губамъ его про.ѣжалі. судорожный трепетъ. Нелегко было ему удержаться отъ взрыва, но онъ переломилъ себя о только спросилъ:-- Что же далѣе?
   -- Далѣе? продолжалъ Девисъ: -- я отправилъ его обратно.
   -- Кто далъ вамъ право мѣшаться безъ спросу въ это дѣло? воскликнулъ Бичеръ съ бѣшенствомъ.
   -- Кто далъ мнѣ право? Участіе, принимаемое мною въ судьбѣ моей дочери, виконтессы Лаккингтонъ, съ дерзкою насмѣшливостью отвѣчалъ Грогъ.-- Вы можете быть увѣрены, что для васъ я не сталъ бы хлопотать. Кто далъ мнѣ право! И съ этими словами онъ нагло разразился саркастическимъ хохотомъ.
   -- Я вовсо не желаю обидѣть васъ, но согласитесь, можно ли довѣрить такое дѣло въ ваши руки?
   -- Вы думаете, что нельзя?
   -- Я положительно увѣренъ въ этомъ.
   -- А я, такъ нѣтъ. Мало того, я готовъ биться объ закладъ, что если ужъ я васъ не выручу, такъ не выручитъ васъ и никто другой. Что адвокаты? Они только затянутъ игру до безконечности: одинъ будетъ приводить такой-то актъ, другой выкопаетъ для возраженія ему такую-то статью духовнаго завѣщанія,-- и поведутъ они себѣ свои мины и контръ-мины на досугѣ; торопиться имъ некуда -- ихъ же выгода въ проволочкахъ. Тутъ нуженъ такой человѣкъ, которому рискъ былъ бы нипочемъ, который съумѣлъ бы показать, гдѣ лисій хвостъ, а гдѣ и волчій ротъ, и не побоялся бы въ случаѣ надобности достать или уничтожить любой документъ, даже съ опасностью окончить дни свои гдѣ нибудь въ Норфолькъ-Эйландѣ.
   -- Вы, кажется, воображаете, что и на свѣтѣ все также дѣлается, какъ на скачкахъ.
   -- А развѣ не такъ? Желалъ бы я знать, въ чемъ заключается разница. Ужь не такіе ли благородные лорды, какъ вы, укажутъ мнѣ на нее?
   -- Я самъ повидаюсь съ Фордайсомъ, холодно проговорилъ Бичеръ.
   -- Это будетъ совершенно напрасный трудъ, спокойно возразилъ Девисъ.-- Я и безъ того могу сказать вамъ, что существуетъ два способа уладить дѣло: первый, заключить мировую съ вашимъ соперникомъ, который какъ оказывается, никто иной, какъ молодой Конуэй, по прозванію Смашеръ.
   -- Молодой Конуэй, этотъ однорукій повѣса!
   -- Онъ самый. Другой же способъ состоитъ въ томъ, чтобы овладѣть бумагами, находящимися у Дённа. Что касается до перваго, то я уже отправилъ въ Крымъ одного надежнаго человѣка. Послѣднее же дѣло я беру на себя.
   -- Какъ такъ?
   -- А вотъ какъ: вы дадите мнѣ письменную довѣренность на полученіе отъ Дённа всѣхъ вашихъ фамильныхъ бумагъ и документовъ: я буду дѣйствовать въ качествѣ вашего уполномоченнаго по дѣламъ въ Ирландіи. Бичеръ вздрогнулъ и насмѣшливая улыбка скользнула по его губамъ; но что-то такое, изобразившееся на лицѣ Грога, быстро уничтожило всякій порывъ къ дальнѣйшей веселости, и сердце у него захолодѣло отъ ужаса. Грогъ продолжалъ: -- Дённъ конечно станетъ оттягивать дѣло въ дальній ящикъ, захочетъ предварительно объясниться съ вами, дожидаться отъ васъ различныхъ объясненій и инструкцій, и т. д. Будь я его поля ягода, я бы конечно согласился съ нимъ, но такъ какъ я -- Китъ Девисъ, а не кто другой, то я скажу ему: не артачься, дружокъ, попустому; эту партію мы тебѣ не уступимъ, сами хотимъ остаться въ выигрышѣ; такъ чѣмъ скорѣе ты смиришься, тѣмъ для тебя же будетъ лучше.-- И будьте увѣрены, мы отлично поймемъ другъ друга.
   Легкій стукъ въ дверь перебилъ Девиса на этомъ мѣстѣ, и слуга Бичера проговорилъ самымъ заискивающимъ голосомъ:
   -- Ея сіятельство ожидаетъ васъ къ завтраку, милордъ.
   Въ столовой они застали Лицци,-- да проститъ мнѣ читатель, что я, говоря о ней и ея мужѣ, называю ихъ порой по старой привычкѣ прежними именами,-- итакъ они застали Лицци въ разговорѣ съ мистеромъ Твинингомъ, который успѣлъ уже самъ отрекомендоваться ей и объяснить причину своего прохода.
   -- Вы знакомы съ капитаномъ Девисомъ, Твинингъ? Позвольте мнѣ васъ представить другъ другу, проговорилъ Бичеръ, краснѣя до ушей.
   -- Очень радъ, милордъ, за особенное удовольствіе сочту познакомиться. Если не ошибаюсь, мы уже прежде встрѣчались. Дѣло было на скачкахъ въ Іоркѣ. И Твинингъ пустился вспоминать съ Девисомъ эпизоды, ознаменовавшіе эти скачки.
   Пользуясь этимъ, Бичеръ отвелъ Лицци къ окну и сталъ ее распрашивать тревожнымъ шопотомъ:
   -- Тебя удивило это извѣстіе? началъ онъ, пристально вглядываясь ей въ лицо.
   -- Да, отвѣчала она спокойно.
   -- Вѣдь это случилось совсѣмъ неожиданно, продолжалъ онъ полувопросительнымъ тономъ:-- по крайней мѣрѣ для меня, добавилъ онъ, помолчавъ.
   Она видѣла, что ему на умъ запало какое-то подозрѣніе, но какое именно, она не догадывалась, да и не любопытствовала знать; не говоря болѣе ни слова, она повернулась и направилась къ столу. Бичеръ однако снова отозвалъ ее къ окну.
   -- Мнѣ бы очень хотѣлось предложить вамъ одинъ вопросъ, началъ онъ въ нѣкоторомъ замѣшательствѣ:-- только я долженъ быть напередъ увѣренъ, что вы не примете его въ дурную сторону.
   -- А развѣ есть опасность этого рода? спросила она.
   -- Да, можетъ быть, пролепеталъ онъ.
   -- Въ такомъ случаѣ не совѣтую вамъ и рисковать. И спокойная рѣшимость, съ которою были сказаны эти слова, была убѣдительнѣе всякихъ гнѣвныхъ возраженій. Бичеръ почувствовалъ, что онъ не смѣетъ ослушаться ея совѣта.
   Итакъ Лицци заняла свое мѣсто за столомъ. Каждый взглядъ ея, каждое слово и движеніе дышали развязностью и самообладаніемъ; съ неподражаемымъ тактомъ съумѣла она придать разговору тотъ непринужденный, веселый тонъ, который способствуетъ свободному обмѣну мыслей. Когда завтракъ кончился, Лицци встала, и опираясь на руку отца, увела его съ собою; имъ многое нужно было сказать другъ другу; а Бичеръ съ Твинигомъ остались одни.
   -- Ну, Твинингъ, началъ Бичеръ, закуривая сигару: -- скажите-ка мнѣ откровенно, какого вы мнѣнія о моемъ выборѣ? Не думаете ли вы, что онъ могъ быть и менѣе удаченъ?
   -- Вы не могли сдѣлать болѣе удачнаго выбора, воскликнулъ Тиннингъ.-- Я не говорю о красотѣ ея сіятельства, которою она превосходитъ все доселѣ видѣнное мною; но возьмите всѣ ея пріемы, это восхитительное смѣшеніе величавости съ привѣтливостью. Да, она могла бы служить украшеніемъ любого европейскаго двора.
   -- Мнѣ пріятно слышать это отъ васъ, Твинингъ; вѣдь ваши сужденія объ этихъ вещахъ слывутъ за авторитетъ, и я, откровенно вамъ говоря, очень радъ, что вы оправдываете мой выборъ.
   -- Ея появленіе въ свѣтѣ произведетъ неслыханный фуроръ, воскликнулъ Твинингъ.
   -- Думаю, что вы правы, Твинингъ; думаю, что вы правы, отвѣчалъ Бичеръ, просіявшій отъ удовольствія.-- И у кого она научилась всему этому -- вотъ чего я не могу понять, добавилъ онъ, понижая голосъ.
   -- Это одна изъ тѣхъ тайнъ, милордъ, которыя природа хранитъ про себя.
   -- Одна бѣда -- ея дражайшій родитель, этотъ старикашка Грогъ, продолжалъ Бичеръ еще болѣе осторожнымъ шопотомъ:-- ну что вы съ намъ подѣлаете?
   -- Безспорно, онъ великій оригиналъ, чудакъ, какихъ мало! Презабавная, я вамъ доложу, эта исторія! И Твинингъ мгновенно вошелъ въ свою обычную колею и принялся безпощадно хлопать себя по ногамъ.
   -- Я тутъ ничего забавнаго не вижу, по крайней мѣрѣ для меня, сердито отвѣчалъ Бичеръ.
   -- А впрочемъ, милордъ, онъ пользуется своего рода извѣстностью,-- какъ же! онъ настоящая знаменитость!
   -- Чорть возьми, воскликнулъ Бичеръ съ сердцемъ.-- Неужели вы не понимаете, что въ этомъ-то и заключается все неудобство? Нашего молодца знаютъ во всей Англіи: войдите въ любой клубъ и вы непремѣнно наткнетесь на разсказъ о какой нибудь его продѣлкѣ. Не проѣдете вы трехъ станцій по желѣзной дорогѣ, какъ услышите въ какомъ нибудь углу вагона: "А слышали вы, какую новую штуку откололъ Грогъ"? Онъ неутомимъ въ своихъ подвигахъ.
   -- Неисчерпаемая изобрѣтательность, находчивость изумительная! Презабавная это, я вамъ доложу, исторія.
   -- Вамъ, можетъ быть, угодно находить ее забавною, но мнѣ право не до шутокъ, съ досадою возразилъ ему Бичеръ.
   Твинингъ былъ слишкомъ добродушенъ, чтобы обижаться на эту выходку своего пріятеля, и весело продолжалъ посмѣиваться, потирая руки.
   -- И что всего хуже, продолжалъ Бичеръ:-- это, что онъ всегда и вездѣ будетъ выдаваться; какъ вы не бейтесь, а онъ съумѣетъ выдвинуться на первый планъ.
   -- Достаньте ему мѣсто въ отъѣздъ, милордъ, гдѣ нибудь въ колоніяхъ, замѣтилъ Твинингъ.
   -- Мысль у васъ недурная, Твинингъ; боюсь только, что его слишкомъ хорошо знаютъ.
   -- Это еще не бѣда, милордъ. У каждаго вѣдомства есть мѣста, спеціально предназначенныя для замѣщеніи ихъ опальными.
   -- Такъ вы въ самомъ дѣлѣ думаете, что мнѣ удастся выхлопотать для него какое нибудь мѣсто, т. е. такое мѣсто, которое онъ согласился бы принять?
   -- Не имѣю ни малѣйшаго сомнѣнія, милордъ. Мнѣ тоже на дняхъ было нужно сбыть съ рукъ одного бѣднаго родственника -- такъ что же бы вы думали? Его сдѣлали начальникомъ гавани въ Баффиновомъ замкѣ. Въ Баффиновомъ замкѣ! вотъ такъ забавная штука! И онъ разразился громкимъ смѣхомъ.
   -- Какъ же мнѣ взяться за это дѣло, Твинингъ? Вы знаете, что до настоящей минуты я не имѣлъ никакихъ сношеній съ политическими партіями.
   -- Нѣтъ ничего легче, милордъ, особенно для пера. Напишите первому министру, намекните ему о своей готовности поддерживать его во всемъ, отстаивать до крайности достославныя преимущества нашей конституціи и содѣйствовать постепенному прогрессу... Забавная это исторія, доложу я вамъ! Или же, если вамъ это не нравится, поручите обработать это дѣло Девенпорту Дённу. Онъ повѣренный вашего сіятельства въ Ирландіи -- по крайней мѣрѣ онъ былъ повѣреннымъ покойнаго виконта,-- я лучше его никто этого не сдѣлаетъ.
   -- Послѣднее ваше предложеніе мнѣ лучше нравится, проговорилъ Бичеръ въ раздумья.
   -- Что же касается Дённа, то онъ просто будетъ въ восторгѣ отъ этого доказательства вашего довѣрія. Онъ примется хлопотать, не теряя ни минуты, и прежде нежели ваше сіятельство начнете выѣзжать въ свѣтъ или у себя принимать, вашъ любезный и талантливый тесть отправится сборщикомъ податей куда нибудь въ Кохинхину.
   -- Остается еще одно затрудненіе, Твинингъ: какъ уломать самого Девиса? Онъ любитъ Европу, онъ ужился въ Англіи и на континентѣ.
   -- Это какъ нельзя болѣе занятно, я съ своей стороны нисколько не удивляюсь,-- еще бы онъ не цѣнилъ удовольствія общественной жизни -- онъ, который соединяетъ въ себѣ всѣ данныя, чтобы быть лучшимъ ея украшеніемъ. Забавная, доложу вамъ, исторія!
   -- Не согласитесь ли вы, продолжалъ Бичеръ:-- повести съ нимъ объ этомъ рѣчь стороною, намекните,-- только чтобы узнать, какъ онъ это приметъ...
   -- Гораздо удобнѣе будетъ вашему сіятельству взять это на себя.
   -- Да... но я право не знаю... мнѣ кажется...
   -- Да ужъ такъ, милордъ; вѣрьте мнѣ, это будетъ гораздо лучше: необыкновенный тактъ у вашего сіятельства... Ай, ай, ай! Каково? Уже второй часъ, а меня еще ждутъ въ одномъ мѣстѣ. И, разсыпаясь въ извиненіяхъ по случаю такого внезапнаго отъѣзда, извиненіяхъ, которыя онъ просилъ предать и ея сіятельству, Твинингъ скрылся изъ виду.
  

ГЛАВА XIV.

Рядъ надувательствъ.

   Планъ дѣйствій, предположенный Твинингомъ, пришелся какъ нельзя болѣе по сердцу Бичеру. Обстоятельства, какъ нарочно, сложились такъ, что все ручалось за успѣхъ: самъ Грогъ неотступно требовалъ у Бичера довѣрительнаго письма къ Девенпорту Дённу; при этомъ, какой отличный случай представлялся послѣднему вывѣдать у Девиса, какъ онъ принялъ бы подобное предложеніе, и при благопріятныхъ обстоятельствахъ выманить у него согласіе. Бичеръ, со свойственнымъ ему влеченіемъ къ двоедушію, началъ обдумывать, какими бы окольными путями ему достигнуть предположенной цѣли.
   -- Нашелъ, таки, нашелъ! воскликнулъ онъ съ восхищеніемъ и поспѣшно отправился въ свою комнату, гдѣ заперся на замокъ и присѣлъ къ письменному столу.
   Въ числѣ прочихъ своихъ талантовъ, Бичеръ не могъ похвастаться умѣньемъ свободно владѣть перомъ. Машинальная часть этого труда была для него такимъ же камнемъ преткновенія, какъ и самый процессъ мышленія; строки у него выходили неровныя, буквы разнокалиберныя, страницы были испещрены нереальными пятнами и помарками, кривописанье изобличало высокомѣрное презрѣнье ко всѣмъ установленнымъ по этому предмету правиламъ.
   Болѣе дюжины полуисписанныхъ листовъ оказались результатамъ двухчасовой работы, а между тѣмъ его трудная задача далеко не была приведена къ окончанію. Онъ не зналъ, какъ даже приступиться къ самому началу; по столу было разбросано съ добрый десятокъ листовъ, на которыхъ однако красовались слѣдующія слова: Лордъ Лаккингтонъ свидѣтельствуетъ свое почтеніе... Виконтъ Лаккингтонъ покорнѣйше проситъ... Лордъ Лаккингтонъ пользуется настоящимъ случаемъ... Любезный Дённъ... Любезный мистеръ Дённъ ...Любезный Д.. Наконецъ онъ написалъ: "Любезный Дённъ, такъ какъ мнѣ извѣстно ваше вліяніе на людей, имѣющихъ власть въ своихъ рукахъ...-- Нѣтъ, этакъ пожалуй будетъ слишкомъ накрахмалено, замѣтилъ онъ, перечитывая эти слова. "Такъ какъ я знаю, какая у васъ сильная рука въ Доунингъ Стритѣ",-- вотъ такъ будетъ гораздо лучше,-- "то я желалъ бы, чтобы вы пристроили вручителя этого письма",-- нѣтъ, это не годится,-- "я желалъ бы, чтобы вы мнѣ достали тепленькое мѣстечко въ колоніяхъ," -- или, еще лучше,-- "чтобы вы мнѣ выхлопотали приличное назначеніе въ колоніи для моего тестя," -- нѣтъ: для моего пріятеля,-- нѣтъ, для моего стариннаго, неизмѣннаго приверженца,-- это чертовски хорошо сказано,-- "для моего стариннаго, неизмѣннаго приверженца, капитана Девиса. Вы съ разу догадаетесь, почему я желаю упрятать его куда нибудь подальше," -- или, нѣтъ,-- "вы сами угадаете причины",-- или, и того лучше, "вы живо смекнете въ чемъ дѣло." Тутъ онъ бросилъ перо и въ упоеніи самодовольства потеръ себѣ руки. -- "Насчетъ климата не безпокойтесь,-- онъ силенъ, ка трехгодичный жеребецъ: главное, позаботьтесь, чтобы ему было поменьше дѣла и побольше удобствъ заниматься извѣстнаго рода шашнями. Что касается расходовъ на первое обзаведенье, то я беру ихъ на себя. А разъ мы его поставимъ на ноги, то быль бы только въ колоніяхъ хоть одинъ билліардный столъ, онъ и тамъ не пропадетъ."
   Окончивъ это письмо, Бичеръ принялся сочинять другое. Такъ какъ это послѣднее посланіе не предназначалось для отправки и долженствовало только отвести глаза самому Грогу, то ему было за нимъ гораздо меньше хлопотъ. Впрочемъ и тутъ не надо было упускать изъ виду того обстоятельства, что, неумѣренно возбуждая въ Грогѣ надежду получить въ управленіе ирландскія помѣстья, можно было повредить успѣху задуманнаго предпріятія. Вслѣдствіе этого Бичеръ старался соблюсти строгую осмотрительность въ выраженіяхъ и, рекомендуя Дённу капитана Девиса, какъ лицо, пользующееся полнымъ его, Бичера, довѣріемъ въ то же время весьма неопредѣленно намекалъ на свое намѣреніе современемъ сдѣлать его своимъ повѣреннымъ въ Ирландіи.
   Едва успѣлъ онъ окончить это письмо, какъ послышался громкій стукъ въ дверь, возвѣщавшій о приходѣ самого Девиса.
   -- Вас ъ-то именно мнѣ и было нужно, заговорилъ Бичеръ:-- присядьте-ка и прочитайте вотъ это.
   Грогъ вынулъ изъ кармана очки и весь ушелъ въ строгое просматриванье письма.-- Довольно темно написано, произнесъ онъ въ заключеніе.-- Другой бы ничего не могъ сдѣлать съ такою довѣренностью, но для Кита Девиса и ея за-глаза довольно.
   -- Я это зналъ, робко замѣтилъ Бичеръ.
   -- Этотъ мистеръ Дённъ, какъ слышно, человѣкъ практическій, и мы скоро поймемъ другъ друга, продолжалъ Девисъ.
   -- О, онъ вамъ очень понравится.
   -- Мнѣ дѣла нѣтъ до того, понравится ли онъ мнѣ, или я ему, перебилъ его Грогъ.
   -- Въ настоящую минуту онъ пользуется огромнымъ вліяніемъ; все министерство у него въ рукахъ.
   -- Тѣмъ лучше для него, отрывисто проговорилъ Грогъ.
   -- И для его друзей тоже, не забывайте, сэръ, добавилъ Бичеръ.-- Однимъ почеркомъ пера онъ можетъ кого угодно пристроить въ метрополіи ли, въ колоніяхъ ли.
   -- И это намъ какъ разъ на руку! замѣтилъ Грогъ и, случайно ли, преднамѣренно ли, взглядъ его при этихъ словахъ прямо уставился на Бичера, причемъ яркій румянецъ разлился по лицу послѣдняго.-- Право, это намъ какъ нельзя болѣе на руку, продолжалъ Грогъ, заставляя несчастнаго собесѣдника выносить нестерпимыя муки подъ своимъ упорнымъ, приводящимъ въ смущеніе, взглядомъ.-- Милордъ виконтъ, сказалъ онъ важно, примите отъ меня одно небольшое предостереженіе: не вздумайте когда либо совершить смертоубійство; ваша собственная трусливость, выдастъ васъ палачу.
   -- Я не понимаю васъ, замирающимъ голосомъ отвѣчалъ Бичеръ.
   -- Полноте, сдѣлайте милость,-- вы понимаете меня какъ нельзя лучше, закричалъ Грогъ.-- И кто это вбилъ вамъ въ голову вздорную мысль хлопотать о мѣстѣ для меня? Что за нелѣпая затѣя -- сдѣлать меня сборщикомъ того-то, или инспекторомъ того-то? Съ чего вы взяли, что изъ-за какого нибудь жалкаго годового оклада въ семьсотъ или восемьсотъ фунтовъ стерлинговъ, я такъ-таки и откажусь отъ того, съ чего я могу выручить въ шестеро больше? Вамъ, быть можетъ, хотѣлось бы спровадить меня въ Индію, или въ Китай? Вотъ оно что, я какъ разъ попалъ въ цѣль! воскликнулъ онъ, видя, какъ пылающій румянецъ охватилъ все лицо Бичера вплоть до самыхъ волосъ.-- Ну-съ, такъ куда же вы меня посылаете? Помнится, есть такое мѣсто, по имени Бигота, гдѣ никто еще не избѣжалъ жолтой лихорадки, такъ не можете ли вы мнѣ выхлопотать назначеніе туда консуломъ? Ахъ, Богъ, ты мой! разразился онъ громкимъ хохотомъ:-- и охота вамъ начинать игру, когда вы каждый разъ остаетесь въ дуракахъ.
   -- Мнѣ право кажется порой, что вы и сами не подозрѣваете, до какой степени оскорбительно ваше обращеніе со мной, сказалъ Бичеръ, негодованіе котораго начинало одерживать верхъ даже надъ страхомъ.-- Во всякомъ случаѣ, я долженъ предупредить васъ, что ваше знакомство не можетъ долѣе продолжаться.
   -- Я столько же дорожу вашимъ знакомствомъ, сколько и вы моимъ, отвѣчалъ Девисъ.-- Удерживаетъ меня здѣсь одно желаніе побыть съ дочерью.
   -- Что до этого касается, началъ было Бичеръ: то я не вижу необходимости... Тутъ голосъ его оборвался,-- такимъ угрожающимъ взглядомъ метнулъ въ него Девисъ.
   -- Будьте поосторожнѣе въ томъ, что вы говорите, прорычать не него Грогъ:-- я вообще не изъ смирнаго десятка, теперь же и подавно не совѣтую меня раздражать.
   -- Такъ говорите же, берете вы это письмо или нѣтъ? рѣшительно приступилъ къ нему Бичеръ,
   -- Беру, запечатайте его и надпишите адресъ, отвѣчалъ Грогъ, отыскивая спички, чтобы зажечь свѣчу. Бичеръ сложилъ письмо и сталъ надписывать адресъ. Девису между тѣмъ не удавалось высѣчь огонь и спички ломались у него въ рукахъ одна за другою. Дѣло было къ вечеру и въ комнатѣ уже настолько стемнѣло, что трудно становилось различать предметы. У Бичера тревожно забилось сердце при мысли, что даже теперь, если только у него хватитъ смѣлости, имъ успѣетъ перехитрить Грога. Какое счастье если ему удастся это!
   -- И дернулъ же чортъ выдумывать эти восковыя спички, проворчалъ Девисъ:-- прежнія деревянныя всегда зажигались... Ну вотъ, пятую испортилъ.
   -- Если бы вы потрудились позвать Фишера... Нетерпѣливое восклицаніе, сопровождаемое ругательствомъ, показало въ эту минуту, что Грогъ обжегъ себѣ палецъ; тѣмъ не менѣе онъ продолжалъ неутомимо шаркать спичками.
   -- Наконецъ-то, воскликнулъ онъ:-- насилу добился. И въ ту самую минуту, какъ пламя медленно разгоралось, Бичеръ, проворно сунувъ письмо къ себѣ въ карманъ, замѣстилъ его другимъ.
   -- Я выѣзжаю сегодня въ ночь, сказалъ Девисъ, опуская письмо къ себѣ въ карманъ. Очень можетъ быть, что я на день или на два остановлюсь въ Лондонѣ, чтобы повидаться съ Фордайсомъ. Куда адресовать мнѣ письмо къ вамъ?
   -- Объ этомъ мнѣ надо будетъ переговорить съ миледи, отвѣчалъ Бичеръ, едва-едва оправляясь отъ страха только-что миновавшей опасности. Мы обѣдаемъ въ шесть часовъ, добавилъ онъ вслѣдъ уходившему Девису.
   -- Лицци говорила мнѣ объ этомъ, отвѣчалъ Девисъ.
   За обѣдомъ случилось такъ, что всѣ три собесѣдника, сошедшіеся къ столу, были, каждый по своему, въ отличномъ расположеніи духа: Грогъ, потому что ему удалось съизнова подчинить Бичера своему вліянію; Бичеръ, потому что, оставаясь съ виду въ дуракахъ, успѣлъ провести своего противника; что же касается до Лицци, то ея веселость имѣла гораздо болѣе невинную причину:-- въ этотъ день она была одѣта какъ-то особенно къ лицу и сознавала это. Къ тому же она очень пріятно провела утро, благодаря мистеру Твинингу, который счелъ своимъ долгомъ обѣгать всѣхъ баденскихъ модныхъ торговцевъ, возвѣщая имъ пріѣздъ одного "милорда милліонера" и совѣтуя имъ отправиться въ отель съ соблазнительнымъ грузомъ своихъ товаровъ. Слѣдствіемъ этого было то, что гостиная Лицци вплоть до самого обѣда представляла поразительное сходство съ ярмаркой -- такъ она была завалена всевозможными изобрѣтеніями роскоши, начиная отъ изящно отдѣланныхъ драгоцѣнныхъ каменьевъ, роскошныхъ кружевъ и мѣховъ, до пѣнковыхъ трубокъ, украшенныхъ богатою рѣзьбою и тросточекъ для гулянья. Девисъ, который пришелъ провѣдать ее, нашелъ, что у нея глаза разбѣжались на все это великолѣпіе и тутъ же внушилъ ей, что одна изъ обязанностей ея званія состоитъ въ поощреніи этого рода промышленности.-- На кого же и расчитывать этимъ людямъ, какъ не на тебя и на подобныхъ тебѣ, сказалъ онъ.-- Жена англійскаго пера -- та же принцесса я обязана щедрою рукою сыпать вокругъ себя золото. И я долженъ сознаться, что ея сіятельство добросовѣстно исполнила обязательство своего званія, не заботясь даже порою освѣдомляться о цѣнѣ забираемыхъ ею предметовъ. Бичеръ слегка соротивлялся при видѣ всѣхъ этихъ покупокъ, но Девисъ тотчасъ же шепнулъ ему въ успокоеніе, что банкиръ, Герръ Кохъ, открылъ его сіятельству неограниченный кредитъ.
   Веселый обѣдъ приходилъ къ окончанію и кофе былъ уже поданъ на столъ, когда подъ окнами раздался шумъ подъѣхавшаго экипажа.
   -- Это мой экипажъ, замѣтилъ Девисъ:-- я велѣлъ ему быть здѣсь ровно въ половинѣ девятаго.
   -- Но въ этотъ часъ не отходитъ ни одного поѣзда по желѣзной дорогѣ, сказала Лицци.
   -- Знаю; но я буду всю ночь скакать на почтовыхъ и поспѣю какъ разъ къ утреннему поѣзду въ Карльсруэ. Мнѣ непремѣнно надо быть въ Лондонѣ къ понедѣльнику, вѣдь такъ милордъ?
   -- Да, никакъ не позже, отвѣчалъ Бичеръ: -- а во вторникъ вечеромъ въ Дублинѣ.
   -- Такъ, такъ, сказалъ Девисъ, вставая:-- и я постараюсь нигдѣ не опоздать ни минутой. Не будетъ ли мнѣ отъ васъ какихъ порученій?
   -- Не забудьте пріискать намъ курьера,-- онъ можетъ догнать насъ въ Римѣ. Намъ тоже понадобится поваръ; я знаю, что клубъ Маубрей имѣетъ отличнаго малаго по этой части, и убѣжденъ, что его легко можно будетъ сманить посредствомъ надбавки въ какихъ нибудь пятьдесятъ фунтовъ стерлинговъ. Наконецъ и для миледи нужна будетъ горничная половчѣе Аннеты.
   -- О, я ни за что не разстанусь съ Аннетой, сказала Лицци.
   -- Въ этомъ и нѣтъ никакой надобности, но нужно же тебѣ имѣть горничную, которая сумѣла бы причесать тебя по-христіански.
   -- А какъ же она теперь, по вашему, причесана? грубо спросилъ его Грогъ.
   -- Милордъ совершенно правъ, перебила Лицци:-- я переняла свою настоящую прическу у дѣвушки еврейки, изображенной на картонѣ, которую я только что купила сегодня утромъ, и нахожу, что эта прическа чудо какъ идетъ ко мнѣ.
   Игровая кокетливость этихъ словъ тотчасъ же поправила все, что было натянутаго въ положеніи присутствующихъ, и Бичеръ поблагодарилъ Лицци улыбкою за такую находчивость.
   Лицци, между тѣмъ, во избѣжаніе дальнѣйшихъ столкновеній, отвела отца всторону и обмѣнялась съ нимъ шопотомъ немногими словами на прощанье. Они говорили такъ тихо, что ничего нельзя было разслышать, но Бичеру показалось, что онъ поймалъ на лету слѣдующія слова, сказанныя Грогомъ: "смѣлостью этого можно будетъ достигнуть -- смѣлость города беретъ". За тѣмъ послѣдовалъ долгій, нѣжный поцѣлуй.-- Ну, прощай же, дочка! съ любовью проговорилъ Девисъ и, пожавъ руку Бичеру и закуривъ сигару, уѣхалъ.
   Съ той минуты, какъ Бичеръ избавился отъ ненавистнаго присутствія Грога, онъ чувствовалъ себя гораздо спокойнѣе. Человѣкъ этотъ, знавшій его въ самую темную эпоху его жизни, былъ для него какъ бы ходячею совѣстью, всегда готовою уликою; въ его присутствіи замирало въ немъ всякое честное побужденіе. А между тѣмъ онъ чувствовалъ въ душѣ, что виконтъ Лаккингтонъ, владѣющій десятью тысячами фунтовъ годового дохода, совсѣмъ не то, что оноребль Аннесли Бичеръ, перебивающійся на какіе нибудь триста фунтовъ. То, что для молодого человѣка представляло неодолимое искушеніе, возбуждало только улыбку благороднаго лорда. Но какое дѣло было до всего этого Грогу? Неумолимый, онъ всегда былъ готовъ напомнить Лаккингтону о его тождествѣ съ Бичеромъ. И надо же Бичеру было на бѣду свою встрѣтиться въ жизни съ этимъ человѣкомъ!
   На другой день, рано утромъ, дорожная карета стояла у подъѣзда и счастливая чета, напутствуемая низкими поклонами всей гостиницы, выѣхала по дорогѣ въ Италію:
   -- Такъ это Италія? проговорила Лицци, когда карета ихъ, оставивъ позади себя туманы верхнихъ Альпъ, стала спускаться по извилинамъ Шилюгена.
   -- Да, а эта жалкая нора носитъ названіе Кампо Дальчини, отвѣчалъ Бичеръ, перелистывая свой гидъ.-- Итальянцы тѣмъ и отличаются, что всему любятъ давать громкія имена, а мы-то, дураки, позволяемъ себя обманывать пустымъ звукомъ.
   -- Это пристрастіе къ громкимъ словамъ обще всѣмъ вамъ, какъ кажется, отвѣчала Лицци.-- Слова: ваше величество, ваше свѣтлость, заключаютъ въ себѣ какую-то магическую силу даже и тогда, когда самыя лица оказываются плохими представителями своего высокаго званія.
   -- Этими возрѣніями вы конечно позаимствовались отъ вашего отца, довольно сердито замѣтилъ Бичеръ.
   -- Про какія воззрѣнія говорите вы?
   -- Я говорю про эту замашку ставить ни во что высокое общественное положеніе и считать людей, занимающихъ его, годными только на то, чтобы быть обманутыми и водимыми за носъ.
   -- Нѣтъ, отвѣчала она спокойно, но рѣшительно. Если отецъ когда и касался со мною этого предмета, то всегда съ цѣлью внушить мнѣ высокое мнѣніе о личныхъ свойствахъ людей, высоко стоящихъ. Я однако боюсь, чтобы дѣйствительность не оказалась ниже моихъ ожиданій. Я могу только представить себѣ, чѣмъ эти люди могли бы быть, но право не знаю, найду ли ихъ такими.
   -- Совѣтую вамъ не говорить этого моей невѣсткѣ, насмѣшливо замѣтилъ Бичеръ.
   -- Я вовсе не имѣла этого намѣренія, отвѣчала Лицци тѣмъ же ровнымъ голосомъ.
   -- Я потому это вамъ замѣчаю, продолжалъ онъ:-- что она придерживается преувеличенныхъ, если хотите, понятій о превосходствѣ людей знатной породы надъ остальными. Мнѣ даже кажется, что она не совсѣмъ справедлива въ своей оцѣнкѣ людей низкаго происхожденія.
   -- Какъ много теряютъ черезъ это люди низкаго происхожденія! проговорила Лицци и тихо засмѣялась. Бичеръ взглянулъ на нее украдкой и замолчалъ.
   Впрочемъ молчалъ онъ не долго. Его мучило неодолимое желаніе задѣть обиднымъ отзывомъ тотъ слой общества, къ которому Лицци принадлежала по рожденію, и это не потому, чтобы эта презрѣніе было въ немъ искренно, но потому что онъ не видѣлъ другого способа отомстить Грогу, хотя, собственно говоря, это мщеніе обрушивалось не на самого Девиса, а на его дочь. Итакъ онъ пустился въ подробное изложеніе всѣхъ нелѣпыхъ сословныхъ предразсудковъ, которыхъ придерживалась леди Джорджіана и подобныя ей.
   -- Вамъ понадобится большая осторожность въ обращенія съ ней, сказалъ онъ.-- Вы конечно можете держать себя совершенно естественно и свободно, но отнюдь не фамильярно -- этого она вамъ не проститъ.
   -- Я буду осторожна, спокойно отвѣчала Лицци.
   -- По всѣмъ вѣроятіямъ она откопаетъ какихъ нибудь вашихъ однофамильцевъ и спроситъ у васъ съ своимъ обычнымъ, полубезпечнымъ видомъ: "не родня ли вамъ стаффрдширскіе Деви?" или: "не изъ такихъ-то ли вы Девисовъ?"
   -- На это я отвѣчу конечно, что не знаю, проговорила Лицци.
   -- Вотъ разодолжи такимъ отвѣтомъ, съ хохотомъ сказалъ Бичеръ.-- да вѣдь вы сдѣлаете страшный промахъ, если объявите, что и сами хорошенько не знаете -- родня они вамъ или нѣтъ. Вѣдь это будетъ равняться признанью, что ваше семейство не имѣетъ фамильныхъ преданій.
   -- Что же? вѣдь это было бы сущая правда, отвѣчала она тѣмъ же голосомъ.
   -- Правда сама по себѣ хорошее дѣло, но ее не всегда можно говорить.
   -- Но почему бы вамъ не избавить меня отъ допроса, на которомъ я рискую дѣлать столько промаховъ, прямо объявивъ, что вы взяли дѣвушку безъ состоянія, безъ имени, безъ общественнаго положенія? Какъ скоро эти факты будутъ констатированы, я убѣждена, что ея сіятельство не будетъ къ нимъ болѣе возвращаться и не поставитъ меня въ неловкое положеніе.
   -- Потомъ остается еще одинъ важный пунктъ, продолжалъ Бичеръ, видимо досадуя, что ему не удается раздразнить ее:-- остается еще одинъ важный пунктъ, за который совѣтую вамъ обратить особенное вниманіе: ни подъ какимъ видомъ не проговоритесь о томъ, что вы были воспитаны въ школѣ, или -- какъ бишь? въ пансіонѣ. Нѣтъ вещи, противъ которой моя невѣстка питала бы такое, сильное предубѣжденіе, какъ противъ пансіонскаго воспитанія. Смотрите же, почаще упоминайте въ разговорѣ о вашей гувернанткѣ.
   Она не отвѣчала ни слова и только улыбнулась.
   -- Потомъ, продолжалъ Бичеръ:-- она спроситъ васъ, выѣзжали ли вы въ свѣтъ, были ли представлены ко двору, и кѣмъ? И всѣ эти вопросы она предложитъ вамъ такъ просто и спокойно, что вамъ и въ голову не придетъ заподозрить ее въ намѣреньи оскорбить васъ.
   -- Темъ лучше, я и не почувствую оскорбленія.
   -- Что же касается до представленія ко двору, вы должны отвѣчать, что жили очень уединенно, постоянно въ деревнѣ, что отецъ вашъ мало выѣзжалъ и мало принималъ у себя.
   -- Это мы, кажется, выѣзжаемъ въ Кіавенну? спросила Лицци, зардѣвшись едва замѣтнымъ румянцемъ. Громкое хлопанье почтовыхъ бичей не дало имъ выговорить больше ни слова во все время, пока ихъ карета катилась по узкимъ улицамъ. У самого подъѣзда гостиницы стояла ободранная повозка веттурино, тотчасъ посторонившаяся, чтобы дать мѣсто болѣе изящному экипажу. Едва курьеръ успѣлъ соскочить на землю, какъ вся прислуга гостиницы засуетилась, освѣдомляясь, не угодно ли будетъ "Milordo" выдти изъ экипажа и предлагая его "Eccellenza" закусить чего нибудь.
   Но его "Eccellenza" наотрѣзъ отказался какъ отъ того, такъ и отъ другого; онъ былъ не въ духѣ и отрывисто отвѣчалъ:-- мнѣ ничего не нужно кромѣ почтовыхъ лошадей, чтобы поскорѣе выбраться изъ этого мерзкаго городишка. -- Сейчасъ видно, что англичанинъ, сказалъ кто-то въ извощичьей повозкѣ, видимо обращаясь къ другому сидѣвшему съ нимъ рядомъ.
   -- Но, Боже мой, вѣдь я знаю его! отвѣчалъ тотъ, выскакивая изъ экипажа:-- это новый виконтъ Лаккингтонъ. Подойдя къ каретѣ, онъ почтительно снялъ шляпу и проговорилъ:-- какъ ваше здоровье, милордъ?
   -- A! Спайсеръ! вы здѣсь какими судьбами? отвѣчалъ Бичеръ немного свысока.-- Отправляетесь конечно въ Англію?
   -- Нѣтъ, милордъ, я ѣду въ Римъ.
   -- И мы тоже, т. е. мы съ леди Лаккингтонъ, добавилъ онъ, чтобы осадить нѣсколько дерзкій взглядъ, брошенный на Лицци Спасейромъ.-- Не можете ли вы мнѣ сказать, застанемъ ли мы тамъ леди Джорджіану.
   -- Да, милордъ, она живетъ въ "Palazzo Gondi" на Пинтіанскомъ холмѣ.
   -- Pallazzo Gondi. Запомни, пожалуйста это названіе, обратился Бичеръ къ женѣ. Сдѣлавъ рукою прощальный знакъ Спайсеру, онъ проговорилъ:-- до свиданья, на дняхъ увидимся въ Римѣ,-- и отдалъ приказаніе ѣхать.
  

ГЛАВА XV.

Въ Римѣ.

   Въ маленькой довольно скромно убранной комнатѣ, на Пинтіанскомъ холмѣ въ Римѣ, сидѣли за работою двѣ дамы; одна изъ нихъ была въ глубокомъ траурѣ, другая въ черномъ шелковомъ платьѣ, старинный покрой котораго и отсутствіе всякихъ украшеній напоминали собою монашескую рясу. Одна изъ этихъ дамъ была вдовствующая виконтесса Лаккингтонъ, другая -- леди Гресь Твинингъ, недавно обращенная въ нѣдра римско-католической церкви и готовившаяся занять въ іерархіи этой церкви мѣсто шануанессы или какое нибудь другое, не менѣе почетное. У леди Лаккингтонъ былъ усталый, изнеможенный видъ, но наружность ея скорѣе изобличала глубокую озабоченность, чѣмъ сильное горе. Только за нѣсколько дней смерти своего мужа узнала она о тяжбѣ, грозившей ей лишеніемъ титула. Какъ ни мало прошло съ тѣхъ поръ времени, но съ каждою почтою приходили новыя и все болѣе и болѣе непріятныя извѣстія по этому дѣлу. О Бичерѣ между тѣмъ не было ни слуху, ни духу. На собственныя ея письма къ нему не послѣдовало отвѣта; ни Фордайсъ, ни мистеръ Дённъ не могли напасть на его слѣдъ; оставалось послѣднее средство -- призвать на помощь то учрежденіе, которое обыкновенно употребляетъ все свое инквизиторское рвеніе на отысканіе преступниковъ.
   Если въ Бичерѣ и можно было предположить отсутствіе нѣжной братской привязанности, то его никакъ уже нельзя было заподозрить въ равнодушіи къ своимъ собственнымъ интересамъ. Что же мѣшало ему въ эти послѣдніе два мѣсяца вступить во владѣніе своимъ наслѣдствомъ? Мрачныя предчувствія, волновавшія виконтессу по поводу этого таинственнаго исчезновенія, подтверждались и письмами адвокатовъ. Въ этихъ послѣднихъ то и дѣло намекалось на тѣсныя связи Бичера съ самыми подозрительными личностями между записными посѣтителями конскихъ скачекъ. Всѣмъ были извѣстны его безпорядочный образъ жизни и разорительныя сдѣлки, въ которыя онъ былъ поневолѣ увлеченъ своими стѣсненными денежными обстоятельствами. Очень естественно было предположить, что человѣкъ въ его положеніи, окруженный такого рода совѣтниками, не отступитъ ни передъ какою сдѣлкою, которая, въ замѣнъ невѣрныхъ благъ, ожидаемыхъ въ далекомъ будущемъ, дала бы ему небольшую, но существенную выгоду въ настоящемъ.
   Послѣднее письмо, полученное виконтессою отъ Фордайса содержало въ себѣ слѣдующія, малоуспокоительныя строки: "Не подлежитъ никакому сомнѣнію, что мистеръ Бичеръ не преминулъ бы воспользоваться въ самомъ скоромъ времени преимуществами новаго своего званія, если бы это только было въ его власти; слѣдовательно наше вниманіе должно быть обращено на тѣ обстоятельства, которыя воспрепятствовали ему тотчасъ же объявить себя виконтомъ Лаккингтономъ. Самонадѣянный тонъ, принимаемый съ нѣкоторыхъ поръ партіей Конуэя, даетъ намъ ключъ къ этой загадкѣ; все, что я узнаю, болѣе и болѣе приводитъ меня къ убѣжденію, что тутъ состоялась постыдная сдѣлка".
   Это-то письмо лежало передъ леди Лаккингтонь. Она дѣлала видъ, что занята своимъ рукодѣльемъ, и между тѣмъ въ пятидесятый разъ перечитывала неутѣшительныя строки.
   -- Ну, кто бы повѣрилъ, чтобы въ нашъ вѣкъ, при помощи желѣзныхъ дорогъ и телеграфовъ такъ трудно было отыскать мѣстопребываніе человѣка! проговорила леди Лаккингтонъ.
   -- Я право думаю, что онъ убитъ, замѣтила леди Гресъ, придавая своему голосу самую мягкую интонацію и склоняясь надъ великолѣпнымъ напрестольнымъ покровомъ, которые она вышивала.
   -- Что за нелѣпая мысль! Такое преступленіе тотчасъ же сдѣлалось бы гласнымъ.
   Леди Гресъ удовольствовалась вмѣсто отвѣта улыбкою состраданія.
   -- Я одного не могу понять: какъ вы напали на такое невѣроятное предположеніе, жолчно замѣтила виконтесса.
   -- Я одно только знаю, моя милая, не далѣе какъ вчера вечеромъ, монсиньоръ увѣрялъ меня, что черезъ Мадзини о черезъ библейскія общества вы можете подослать убійцъ къ кому угодно въ Европѣ, да и не въ одной Европѣ. Напрасно вы, милая, такъ презрительно улыбаетесь на эти слова: вспомните, кому они принадлежатъ. "Конечно, добавилъ монсиньоръ:-- безумные журналы всегда подоспѣютъ съ своими глупыми толкованіями, приписывая подобнаго рода дѣла то помѣшательству, то политическимъ страстямъ; такъ было въ дѣлѣ графа Росса, такъ объясняли убійство блаженной памяти архіепископа Парижскаго; но какой же истинно вѣруюшій поддавался на эти басни?"
   -- Посмотрѣла бы я, какъ бы монсиньоръ пустился со мною въ такіе разговоры, надменно отвѣчала леди Лаккингтонъ.
   -- Весьма вѣроятно, душа моя, что вамъ онъ этого бы и не сказали; эти вещи переданы мнѣ имъ конфиденціально.
   -- Не въ томъ дѣло, но мнѣ кажется, что онъ не захотѣлъ бы поколебать во мнѣ всякое уваженіе къ его здравому смыслу, поддерживая такія нелѣпости.--Что скажешь, Торнеръ? обратилась она къ своей горничной, вошедшей въ эту минуту.
   -- Сейчасъ пришли ваши вещи, упакованныя въ четырехъ ящикахъ, миледи. Мистеръ. Спайсеръ свидѣтельствуетъ вамъ свое нижайшее почтеніе, и самъ сейчасъ будетъ, онъ только заѣхалъ домой, чтобы переодѣться.
   -- Не могъ онъ явиться какъ былъ? Какое мнѣ дѣло до его костюма?
   -- Конечно никакого, миледи, отвѣтила Торнеръ и удалилась.
   -- Однако онъ поторопился, томно проговорила миледи.-- Выѣхалъ онъ отсюда, если не ошибаюсь, восьмого или девятаго; замѣтьте, онъ долженъ былъ распорядиться насчетъ моего траура,-- туалетъ мой по этой чаете былъ въ плачевномъ состояніе, потомъ съѣздить въ Лаккингтонъ, оттуда въ уэльское графство, наконецъ на островъ Уайтъ, повидаться по этимъ скучнымъ дѣламъ съ адвокатами, и все это онъ успѣлъ обдѣлать въ такой короткій срокъ. Право недурно!
   -- Надѣюсь, что онъ привезъ съ собою потиръ, со вздохомъ сказала леди Грэсъ.
   -- Надѣюсь, что онъ привезъ собою вѣсти о моемъ любезномъ деверѣ, сказала виконтесса такимъ тономъ, какъ будто желала указать, въ чемъ заключается самый существенный вопросъ.
   -- А икра? Только бы онъ про икру не забылъ. Монсиньоръ ничего больше не кушаетъ за завтракомъ во время рождественскаго поста.
   Презрительное движеніе головы было единственнымъ отвѣтомъ, которымъ леди Лаккингтонъ удостоила эти рѣчи. Помолчавъ немного, она продолжала:
   -- Право, этотъ Спайсеръ въ своемъ родѣ неоцѣненный человѣкъ, когда выкидываетъ изъ головы свои глупыя конскія скачки.
   -- Это правда, поддакнула леди Грэсъ.
   -- Впрочемъ у него не одинъ этотъ конёкъ: онъ любитъ корчить изъ себя богача, и что всего смѣшнѣе, воображаетъ себя джентльменомъ. И мысль эта показалась ея сіятельству до того забавною, что она громко расхохоталась.
   -- Мистеръ Спайсеръ, миледи, доложилъ лакей, широко распахивая двери, и джентльменъ этотъ, безукоризненно одѣтый для утренняго визита, появился въ комнатѣ, расшаркиваясь на каждомъ шагу. Леди Лаккингтонъ, послѣ слабой улыбки и вопроса: "какъ ваше здоровье"? указала ему легкимъ движеніемъ руки, на какой именно стулъ онъ долженъ сѣсть; но прежде чѣмъ занятъ это мѣсто, Спайсеръ отвѣсилъ почтительный поклонъ леди Грэсъ, которая съ своей стороны отвѣтила на него ничего невыражавшею улыбкой, и снова погрузилась въ свое рукодѣлье.
   -- По всему видно, что вы не теряете времени, Спайсеръ, начала леди Лаккингтонъ: -- я никакъ не ожидала васъ раньше субботы.
   -- Я цѣлыхъ шесть ночей не ложился въ постель, миледи.
   -- За то вы конечно отлично выспитесь сегодня.
   -- Переѣздъ нашъ черезъ Па-де-Кале былъ ужасный: по причинѣ сильнаго вѣтра онъ продолжался цѣлыхъ восемь часовъ.
   -- Вамъ пріятнѣе было, я думаю, продолжать путешествіе сухимъ путемъ?
   -- Какое! миледи, около Ліона вся окрестность была затоплена наводненіемъ и мы принуждены были идти пѣшкомъ цѣлыхъ одинадцать миль по насыпи желѣзной дороги подъ проливнымъ дождемъ. Но это все еще ничего. Когда я переправлялся черезъ Сенъ-Бернаръ...
   -- Право, я нисколько не интересуюсь подобными страшными происшествіями, я въ газетахъ ихъ всегда пропускала. Скажите лучше, что мой трауръ? Въ модѣ ли крепъ?
   -- Очень въ модѣ, миледи; его носятъ все больше буфами, вдоль платья.
   -- Со стеклярусомъ или просто? Вы не знаете, что отвѣчать на это, сэръ; вы, я вижу, забыли узнать про стеклярусъ.
   -- Нѣтъ, миледи, не забылъ, отвѣчалъ онъ съ торжествующимъ видомъ.-- Носятъ тоже чорныя бусы на выемкахъ оборокъ, m-me Frantin совѣтовала, основываясь на томъ, что ваше сіятельство терпѣть не можете черный цвѣтъ...
   -- Но съ чего она взяла, сэръ, что я его терпѣть не могу, перебила виконтесса гнѣвно.
   -- А скажите, мистеръ Спайсеръ, вы не забыли про икру? пролепетала леди Гресъ.
   -- Кекъ можно забыть, миледи! Только у Фортнема мнѣ боялись ручаться за ея достоинство: нынѣшній годъ, что-то такое случилось съ рыбою въ Балтійскомъ морѣ,-- что именно, не могу доложить вамъ въ точности.
   -- Обратимся однако, перебила виконтесса:-- къ главному дѣлу, но которому вы ѣздили: узнали ли вы что набудь о моемъ деверѣ?
   -- Да, миледи, я видѣлъ его въ Кіавеннѣ. Онъ въ одно время съ нами подъѣхалъ къ почтовой станціи перемѣнить лошадей; мы говорили съ нимъ всего нѣсколько минутъ, но я успѣлъ узнать отъ него, что они ѣдутъ въ Римъ.
   -- Кто это "они", сэръ?
   -- Лордъ и леди Лаккингтонъ, миледи.
   -- Стало быть, онъ женатъ? Вы, кажется, сказали, что онъ женатъ, сэръ? воскликнула она, и голосъ ея, вопреки всѣмъ ея усиліямъ, звучалъ, какъ порванная струна.
   -- Да, миледи, и я имѣлъ честь быть въ нѣкоторомъ родѣ представленнымъ ея сіятельству, которая, долженъ сознаться, необычайно хороша собою...
   -- Удержите ваши восторги, сэръ; они мнѣ ненужны. И вы положительно знаете, что она жена его?
   -- Его сіятельство прямо объявилъ мнѣ это, миледи; когда они остановились въ королевской гостиницѣ въ Миланѣ, я воспользовался случаемъ пораспросить ихъ курьера, котораго знавалъ прежде; онъ-то мнѣ все и разсказалъ.
   -- Продолжайте, сэръ.
   -- Я узналъ, миледи, что свадьба ихъ состоялась дней за десять или за двѣнадцать до нашей первой встрѣчи. Обрядъ былъ совершенъ въ какомъ-то глухомъ прирейнскомъ мѣстечкѣ, гдѣ мастеръ Бичеръ провелъ цѣлое лѣто и куда по странному случаю до него не дошло извѣстіе о кончинѣ покойнаго лорда; не то, онъ конечно бы не вступилъ въ этотъ несчастный бракъ.
   -- Почему вы его называете несчастнымъ, сэръ?
   -- Его иначе и нельзя назвать, миледи; по крайней мѣрѣ, такого мнѣнія будетъ о немъ свѣтъ.
   -- Кто она такая, сэръ?
   -- Она дочь человѣка, пользующагося самою громкою худою славою въ цѣлой Англіи,-- знаменитаго плута, Грога Девиса.
   Эти слова, выговоренныя съ видомъ притворнаго соболѣзнованія, такъ поразили ту, къ которой они обращались, что у нея ка нѣсколько минутъ отнялся языкъ. Она набросила себѣ на лицо носовой платокъ и долго оставалась въ этомъ положеніе. Для мистера Снайсера то была минута высокаго торжества: наконецъ-то ему удалось отомстить ей за всѣ оскорбленія, на который она была такъ щедра въ отношеніи его.
   Когда леди Лаккингтонъ отняла платокъ отъ лица, она была блѣдна, какъ смерть, и побѣлѣвшія губы ея дрожали.-- Слышали вы, Грэсъ, что сказалъ этотъ человѣкъ? проговорила она такимъ внятнымъ шопотомъ, что его можно было разслышать на противуположномъ концѣ комнаты.
   -- Какъ же, душа моя, это очень прискорбно.
   -- Прискорбно! Скажите же, что это позоръ нашему имени! Но вдругъ обратившись къ Спайсеру съ пылающимъ лицомъ и сверкающими глазами, она продолжала:-- впрочемъ вы отличаетесь особеннымъ умѣньемъ вѣчно все перепутать, сэръ; быть можетъ, и въ настоящемъ случаѣ вы не разобрали, въ чемъ дѣло: я увѣрена, что она не жена ему.
   -- Въ одномъ я могу поручиться вамъ, миледи: я навелъ самыя точныя справки по этому дѣлу, и такъ какъ Кюфнеръ, курьеръ, лично находился при бракосочетаніи...
   -- При бракосочетаніи, перебила она его иронически:-- но скажите, сэръ, развѣ такъ избираетъ перъ королевства ту, которая должна дѣлить съ нимъ почести его званія?
   -- Но вы забываете, миледи, возразилъ Спайсеръ:-- что онъ въ то время еще не зналъ о своемъ перствѣ, онъ и не ожидалъ ничего подобнаго. Старый Грогъ...
   -- Не забывайте, сэръ, съ кѣмъ вы говорите: эти безцеремонныя прозвища могутъ быть очень умѣстны на конскихъ скачкахъ, но мой слухъ прошу пощадить.
   -- Ну, скажемъ капитанъ, миледи,-- онъ равно извѣстенъ подъ обоими именами. Итакъ, капитанъ зналъ объ этомъ и задерживалъ письма, и такъ ловко обработалъ дѣло, что мистеръ Бичеръ въ первый разъ услыхалъ о смерти его сіятельства отъ мистера Твининга, въ Баденѣ.
   -- А я была увѣрена, что мистеръ Твинингъ въ Алжирѣ, или -- какъ бишь? въ Австраліи, нѣжно пролепетала леди Грэсъ.
   -- Но такой бракъ -- комедія, одна пустая комедія. Онъ расторгнетъ его, ужъ я добьюсь этого,-- онъ долженъ его расторгнуть, твердила леди Лаккингтонъ, расхаживая по комнатѣ большими шагами и напоминая собою тигрицу, засаженную въ клѣтку.
   -- Но, Боже мой, въ томъ-то и бѣда, что браки такъ трудно расторгаются, простонала леди Грэсъ. Мистеръ Твинингъ обнадежилъ меня было разводомъ, когда вышелъ новый законъ, удешевившій вею процедуру; но теперь онъ говоритъ, что это было же болѣе какъ ведоразумѣніе, и что, пока не выйдетъ новаго билля, или постановленія или чего-то въ этомъ родѣ, разводъ останется недоступною роскошью для людей съ ограниченными средствами.
   -- А я все таки настою на разводѣ, пробормотала леди Лакнигтонъ, шагая взадъ и впередъ по комнатѣ.
   -- Конечно, для васъ, милая, расходы ничего ровно не значатъ, вздыхая замѣтила леди Гресъ.
   -- И такъ вы говорите, сэръ, продолжала леди Лаккингтовъ, что это тотъ самый капитанъ Девисъ, о подвигахъ котораго извѣщаетъ насъ каждый новый нумеръ газетъ?
   -- Да, миледи, это тотъ самый знаменитый... Онъ чуть было не сказалъ: Грогъ, но во время поправился: капитанъ Девисъ; онъ находился въ теченіе многихъ лѣтъ въ самыхъ близкихъ сношеніяхъ съ теперешнимъ лордомъ Лаккингтономъ.
   Мистеръ Спайсеръ испытывалъ въ настоянную минуту глубокое наслажденіе; -- рѣдко удавалось ему причинить миледи столько страданій съ полною безопасностью для самаго себя. Но удача сдѣлала его неосторожнымъ: леди Лаккингтонъ, взглянувъ на него невзначай поймала на лицѣ его выраженіе лукаваго довольства.
   -- Берегитесь, сэръ, воскликнула она, грозясь на него пальцемъ:-- въ вашемъ разсказѣ могутъ отыскаться погрѣшности,-- и если это только окажется, мистеръ Спайсеръ, не думаю, чтобы лордъ Лаккингтонъ поблагодарилъ васъ за это, а ужъ я-то навѣрное не поблагодарю. И съ этою угрозою леди Лаккингтонъ величаво вышла изъ комнаты.
   -- Вотъ вамъ и благодарность за всю вашу услужливость; угождайте послѣ этого, не щадя своего живота... Съ такими печальными размышленіями Спайсеръ вышелъ изъ дому и пошелъ бродить по улицамъ. Подойдя къ одной изъ лучшихъ гостинницъ на Piazza di Spаgna онъ узналъ дорожный экипажъ Бичера, видимо недавно остановившійся у подъѣзда; курьеръ еще суетился около него, отдавая приказанія повелительнымъ тономъ, какъ и подобало слугѣ такого господина, который имѣлъ полную возможность не стѣсняться ничѣмъ и платить хорошо.
   -- Очистить весь бельэтажъ, до послѣдней комнаты, Фрейтагъ, кричалъ онъ. Милордъ терпѣть не можетъ, чтобы его безпокоили сосѣди.
   -- Помнится, въ былыя времена онъ не былъ такъ прихотливъ, подумалъ Спайсеръ про себя; случалось ему живать и вх одной комнатѣ самъ третій.
   -- Мистеръ Спайсеръ, мое почтенье! Милордъ говорилъ мнѣ, чтобы, въ случаѣ я васъ встрѣчу, я передалъ вамъ, что онъ желаетъ васъ видѣть.
   -- И ты думаешь, Кюфнеръ, что онъ можетъ принять меня теперь?
   -- Постойте, я пойду узнаю.
   Мистеръ Кюфнеръ не замедлилъ воротиться и, сдѣлавъ Спайсеру знакъ, чтобы онъ за нимъ слѣдовать, повелъ его въ комнату лорда Лаккингтона.-- Онъ теперь одѣвается къ обѣду, но васъ онъ приметъ, прибавилъ онъ, отворяя передъ нимъ дверь.
   Благородный виконтъ стоялъ передъ зеркаломъ и съ озабоченнымъ видомъ повязывалъ себѣ галстухъ; появленіе Спайсера не отвлекло его отъ этого занятія: не оборачиваясь къ нему, онъ только сказалъ:-- отыщите себѣ, Спайсеръ, гдѣ нибудь стулъ и садитесь.
   Но сказать это было легче, чѣмъ сдѣлать: комната была завалена тѣми роскошными бездѣлушками, которыя въ нашъ извѣженный вѣкъ сдѣлались принадлежностями мужского туалета; кромѣ того, всюду были разбросаны самыя дорогія и самыя разнообразныя одежды. Спайсеръ предпочелъ стать у камина и облокотиться о него въ такой неопредѣленной позѣ, которую, смотря по надобности, можно было передѣлать въ почтительную или безцеремонную.
   -- Давно ли вы пріѣхали? спросилъ милордъ.
   -- Часа два тому назадъ, было короткимъ отвѣтомъ. Бичеръ сдѣлалъ движеніе, чтобы взглянуть на человѣка, говорившаго съ нимъ такъ непочтительно, и глаза ихъ встрѣтились тутъ въ первый разъ. Спайсеръ видимо расчитывалъ наглымъ напоминовеніемъ Бичеру прежнихъ ихъ короткихъ отношеній возстановить это панибратство и на будущія времемена; но Бичеръ твердо положилъ не допускать этого и придалъ своему спокойному, упорному взгляду столько надменной рѣшимости, что Спайсеру стало неловко, и онъ нашелся вынужденнымъ понизитъ тонъ.
   -- Быть можетъ, и цѣлыхъ три часа будетъ, милордъ, поправился онъ какъ-то суетливо. Бичеръ отвернулся съ презрительнымъ подергиваньемъ губы, какъ будто хотѣлъ сказать: скоро же ты спасовалъ, пріятель. Спайсеръ подмѣтилъ это движеніе и поклялся отомстить за него.
   -- А я было думалъ, что вы пріѣдете сюда двумя или тремя днями раньше, небрежно проговорилъ Бичеръ.
   -- Плестись въ веттурино не то что скакать на почтовыхъ, милордъ, раболѣпно отвѣчалъ Спайсеръ.-- Вамъ ни почемъ отмахатъ сто миль между завтракомъ и позднимъ обѣдомъ, мы же рады-рады были, когда намъ удавалось угнать миль сорокъ отъ солнечнаго восхода и до поздней ночи.
   -- Это правда, сказалъ, зѣвая, Бичеръ:-- пренесносная должна быть эта ѣзда съ веттурино.
   -- Никто не можетъ это вамъ такъ хорошо засвидѣтельствовать, какъ тесть вашъ, милордъ. Онъ немало-таки изъѣздилъ на своемъ вѣку такимъ образомъ. Помню, какъ-то,-- дѣло было зимою и только-что вывалилъ глубокій снѣгъ,-- мы выѣхали изъ Брюсселя вчетверомъ: Берингъ, Ганъ, Фискъ, Грогъ и я.
   -- Я не любопытствую знать ваши приключенія и попросилъ бы васъ называть моего тестя Капитаномъ Девисомъ, избѣгая всякихъ прозвищъ.
   -- Клянусь честью, милордъ, слово это нечаянно сорвалось у меня съ языка. Но это все еще ничего,-- не далѣе какъ сегодня, оно сорвалось у меня еще болѣе неловкимъ образомъ въ присутствіи леди Лаккингтонъ,-- я хочу сказать, вдовы.
   -- Но какой же поводъ, сэръ, имѣли вы упоминать о капитанѣ Девисѣ въ ея просутствіи? гнѣвно спросилъ Бичеръ.
   -- Она прямо спросила у меня, милордъ, какое имя носила миледи до замужества и кто ея родные. На это я долженъ былъ отвѣтить, что о родныхъ ея никогда не слыхалъ, а знаю только ея отца, извѣстнаго въ просторѣчьи подъ именемъ Грога, человѣка знакомаго каждому любителю конскихъ скачекъ.
   -- Вы злой негодяй, Спайсеръ, проговорилъ Бичеръ, блѣдныя щеки котораго дрожали отъ волненія.
   -- Ну, этого я не думаю, милордъ, отвѣчалъ Спайсеръ съ невозмутимыхъ спокойствіемъ. Покрайней мѣрѣ не такая слава идетъ про меня въ свѣтѣ. Что же касается нынѣшняго нашего разговора съ миледи, то я съ своей стороны сдѣлалъ все, что могъ, во избѣжаніе затрудненій. Я сказалъ ей, что Брайтонское дѣло въ настоящую минуту почти забыто, такъ какъ съ тѣхъ поръ прошло цѣлыхъ 18 лѣтъ; я увѣрилъ ее, что вопросъ о смерти Чарльза Герберта не рѣшенъ и по сію пору окончательно, и что многіе положительно увѣряютъ, будто бѣдный Чарльзъ ударилъ Грога; наконецъ я внушилъ ей, что хотя судебное слѣдствіе въ Іоркѣ дѣйствительно надѣлало много шуму... Полноте, милордъ, не глядите на меня такъ гнѣвно, вѣдь я невиноватъ, что дѣла эти подверглись такой огласкѣ.
   -- Но вамъ ли говорить про капитана Девиса? Сами-то вы что такое? Не вѣкъ ли вы служили у него на посылкахъ, исполняя тѣ дѣла, которыми онъ пренебрегалъ заняться самъ?
   Это выраженіе пламеннаго негодованія, столь необычайное въ Бичерѣ, произвело на Спайсера потрясающее дѣйствіе: онъ глядѣлъ на своего противника съ какимъ-то смѣшеніемъ страха и злобы.
   -- Я утверждаю, мистеръ Спайсеръ, продолжалъ Бичеръ съ возрастающимъ гнѣвомъ: -- что если бы вы не были увѣрены, что нѣсколько тысячъ миль лежитъ между вами и Девисомъ, вы никогда бы не посмѣли такъ отзываться о немъ. Но я могу порадовать васъ извѣстіемъ, что дня черезъ два онъ будетъ здѣсь.
   -- Но я не сказалъ о немъ ни слова, которое не подтверждалось бы въ газетахъ, отвѣчалъ Спайсеръ угрюмо.
   -- Вотъ погодите, когда онъ потребуетъ васъ къ отвѣту,-- то или я очень ошибаюсь, или сами вы доставите содержаніе лишнему параграфу въ дневникѣ происшествій.
   Спайсеръ поморщился; онъ сдѣлалъ движеніе рукою, чтобы поправить свой галстухъ, потомъ рванулъ свою перчатку. Но ничто не помогало: онъ замѣтно дрожалъ съ головы до ногъ.
   -- Я его не хуже вашего знаю, милордъ, заговорилъ онъ наконецъ, теряя терпѣнье:-- и я знаю кромѣ того, что болѣе чѣмъ на половину континента онъ не смѣетъ носу показать.
   -- Быть можетъ, и этотъ фактъ вы поспѣшили довести до свѣдѣнья моей невѣстки? иронически спросилъ Бичеръ.
   -- Нѣтъ, объ этомъ я ничего не говорилъ, пробормоталъ тотъ.
   Послѣдовала пауза, впродолженіе которой каждый выжидалъ со стороны противника малѣйшей попытки примиренія, чтобы съ своей стороны отвѣтить тѣмъ же. Хотя съ обѣихъ сторонъ не существовало и тѣни дѣйствительнаго расположенія, тѣмъ не менѣе оба хорошо усвоили себѣ ту мудрость, которая совѣтуетъ плутамъ держаться другъ за друга.
   Послѣ долгаго раздумья съ обѣихъ сторонъ, Бичеръ наконецъ проговорилъ: Что оставилъ вамъ покойный братъ въ своемъ завѣщаніи?
   -- Уздечку и два кнута, милордъ.
   -- Добрый братъ! Онъ никого не забывалъ, сказалъ Бичеръ, вздохнувъ.
   -- Память у него, точно, была удивительная, милордъ: лѣтъ десять тому назадъ я занялъ у него двадцать фунтовъ на кентерберійскія скачки: и что же бы вы думали? Передъ самой своею болѣзнью онъ сказалъ мнѣ: Не безпокойся объ этой пустой суммѣ, которую ты мнѣ долженъ, Спайсеръ: я не возьму ее назадъ.
   -- Добрый, великодушный малый! проговорилъ Бичеръ.
   У Спайсера немного подергивало ротъ, но онъ промолчалъ.
   -- Такъ-то, пріятель, вдругъ началъ Бичеръ, дружески потрепавъ его по плечу; не слѣдовало вамъ говорить всего этого Джорджіанѣ; изъ такой болтовни бываетъ мало проку.
   -- Клянусь вамъ, милордъ, если я и говорилъ что, то у меня были при этомъ самыя благія намѣренья; я разсудилъ, что ея сіятельство все равно узнаетъ объ этомъ -- и потому лучше уже я теперь представлю ей все дѣло по возможности въ мягкомъ, шримирительномъ свѣтѣ.
   -- Полноте, полноте, Спайсеръ,-- не лгите, знаемъ мы, какъ вы станете хлопотать о мягкости и примирительности въ отношенія миледи. Ну, да что говорить -- дѣло сдѣлано и его перемѣнить нельзя -- и тутъ онъ испустилъ тяжелый вздохъ. Немного помолчавъ онъ продолжалъ: Какъ приняла она это извѣстіе?
   -- Сначала, милордъ, она ему вѣрить не хотѣла и только и знала что повторяла: она не жена ему; я говорю вамъ, что они не женаты.
   -- Ну, а потомъ?
   -- А потомъ, милордъ, я увѣрилъ ее, что относительно этого факта не можетъ оставаться ни малѣйшаго сомнѣнія, что ваше сіятельство сами удостоили меня чести быть представленнымъ...
   -- Положимъ, что представлять то васъ я и не думалъ, мистеръ Спайсеръ, и вы сами это очень хорошо знаете. Ну, да у васъ ложь поперегъ горла не станетъ.
   -- Какъ бы то ни было я заставилъ ее повѣрить, что вы женаты, и притомъ, на дочери человѣка, который не задумался бы сжить васъ со свѣта, если бы вы осмѣлились набросить хоть тѣнь сомнѣнія на дѣйствительность брака.
   -- Вотъ ужъ подлинно, что онъ не задумался бы, воскликнулъ Бичеръ, съ полною готовностью подтверждая такой важный фактъ:-- ну, какъ же приняла она это?
   -- Она не отвѣчала ни слова, только раскачивалась изъ стороны въ сторону, точно у нея душа съ тѣломъ разставалась.-- И точно,-- она была блѣдна какъ смерть. Потомъ она нѣсколько разъ вздохнула полной грудью и проговорила: "это всего хуже!" Наконецъ она оправилась и тутъ уже, нечего сказать, порядкамъ досталось вашему сіятельству; но припѣвъ у нея оставался одинъ и тотже; "онъ долженъ расторгнуть этотъ бракъ, я настою, чтобы онъ расторгнулъ его, хотя бы самъ архіепископъ кентерберійскій совершилъ надъ ними обрядъ."
   -- Все это хорошо говорить, мистеръ Спайсеръ, но вѣдь бракъ не такое дѣло, чтобы въ немъ можно было воротиться назадъ.-- Что говорить -- если бы оно было возможно,-- добавилъ онъ про себя. Жаль что у васъ не достало находчивости и смѣлости сказать ей что это мое дѣло, а не ея. Что же касается до чести Лаккигтоновъ и тому подобнаго, то вѣдь она столько же имѣетъ въ себѣ лаккингтоновской крови, сколько о вы. Правда, она сама изъ знатнаго рода,-- но все же, она не изъ нашихъ и вамъ бы слѣдовало напомнить ей объ этомъ.
   -- Признаюсь, у меня не стало бы на это духу; вѣдь у меня далеко нѣтъ вашей прыти, милордъ, отвѣчалъ Спайсеръ съ притворнымъ сожалѣніемъ.
   -- Да и у многихъ ли она есть, Спайсеръ, вы мнѣ вотъ что скажите?-- И самодовольное сознаніе собственныхъ блестящихъ дарованій заставило Бичера тотчасъ же позабыть все, что еще не за долго передъ тѣмъ возбуждало его досаду.-- Мы обѣдаемъ въ семь часовъ, Спайсеръ, заключилъ онъ; приходите къ этому времени и я представлю васъ миледи. Она найдетъ васъ забавнымъ.-- Что то странное было въ этихъ послѣднихъ словахъ, но мистеру Спайсеру не заблагоразсудилось придать имъ особенную важность: онъ былъ изъ тѣхъ людей, которые подъ часъ и ставятъ ни во что хлѣбъ съ масломъ, но за то отнюдь не пренебрегаютъ трюфелями,-- для этого они слишкомъ себѣ на умѣ.
  

ГЛАВА XVI.

Двѣ виконтессы.

   Спровадивъ Спайсера, новый виконтъ отправился съ визитомъ въ своей невѣсткѣ. Читатель, если онъ только слѣдилъ на ходомъ нашего повѣствованія, легко догадается, что не слишкомъ охотно приступалъ нашъ герой къ исполненію лежавшей на немъ обязанности. Напрасно старался онъ придать себѣ бодрости, повторяя про себя разныя общія мѣста, въ родѣ слѣдующихъ: она надо мною не опекунша, я не обязанъ отдавать ей отчетъ въ своихъ поступкахъ и далѣе, въ томъ же тонѣ. Онъ уже начиналъ задавать себѣ вопросъ: "да дѣйствительно ли ужъ такъ необходимо ему подвергаться свиданію, которое грозитъ такими непріятностями? Не лучше ли написать ей письмо или послать Лицци, велѣвъ сказать, что я боленъ и лежу въ постели?-- То то бы я думаю пустилъ и брандера! хоть бы однимъ глазкомъ взглянуть мнѣ, какъ онѣ сцѣпятся другъ съ другомъ! Что побѣда осталась бы за Джорджіаной -- это вѣрно; въ качествѣ grande dame она обладаетъ столькими преимуществами, что полувоспитанная дѣвчонка противъ нея не устояла бы.-- А все же дѣло не обошлось бы безъ борьбы -- и очень даже ожесточенной; Лицци по своему тоже баба не промахъ и ей недостаетъ только внѣшней полировки; о, кабы не это... На этомъ мѣстѣ оборвались его размышленія, потому что въ эту самую минуту онъ подъѣхалъ къ дому, въ которомъ жила его невѣстка. Съ какою-то тупою рѣшимостью дернулъ онъ за звонокъ -- и вошелъ: ея сіятельство одѣвалась, но черезъ минуту должна была выдти. И дѣйствительно, дверь вскорѣ отворилась и миледи показалась на порогѣ. Онъ поспѣшилъ къ ней на встрѣчу и привѣтствовалъ ее поцѣлуемъ въ обѣ щеки. Въ этой первой встрѣчѣ обѣ стороны лицемѣрили. Усѣвшись рядомъ на диванѣ и онъ и она хранили въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ глубокое молчаніе; наконецъ, она сказала ровнымъ, тихимъ голосомъ: -- Мы надѣялись увидѣть васъ гораздо ранѣе -- онъ нетерпѣливо ожидалъ вашего пріѣзда.
   Бичеръ испустилъ глубокій вздохъ; эта злополучная просрочка была тѣсно связана съ повѣстью остальныхъ его бѣдствій: а какъ приступить къ этому разсказу?
   -- Я писала вамъ не менѣе пяти писемъ, продолжала она: -- частью адресуя ихъ къ Фордайсу, частью же къ мистеру Девенпортъ-Дённу.
   -- Ни одно изъ нихъ до меня не дошло.
   -- Странно, очень странно, проговорила она съ улыбкой легкаго недовѣрія:-- въ наше время письма такъ рѣдко пропадаютъ. Но, что еще удивительнѣе, это то, что никто изъ другихъ вашихъ корреспондентовъ не извѣстилъ васъ о состояніи здоровья вашего брата. Времени на это, кажется, было довольно.
   -- Я ничего не зналъ. Даю вамъ честное слово, что я не имѣлъ ни о чемъ ни малѣйшаго подозрѣнія.
   -- Въ наши дни, при быстротѣ телеграфическихъ сообщеній, какъ бы, кажется, могло опоздать извѣстіе; а я писала Фордайсу, пустить въ ходъ всевозможныя средства, чтобы извѣстить васъ о случившимся.
   -- Мнѣ остается только повторить уже разъ сказанное; я ни о чемъ не зналъ до пріѣзда своего въ Баденъ, гдѣ случайно встрѣтилъ Твининга...
   -- Спайсеръ мнѣ обо всемъ разсказалъ, прервала она его тутъ, какъ бы желая избѣжать дальнѣйшихъ безполезныхъ разглагольствованій.-- Я тѣмъ болѣе нетерпѣливо ожидала вашего пріѣзда, что надо же было вамъ принять какія нибудь мѣры въ виду грозящаго намъ процесса. Уже были публикаціи о предстоящей тяжбѣ и большой ущербъ нанесенъ нашему дѣлу отсутствіемъ всякихъ инструкцій съ вашей стороны.
   -- Такъ дѣло и впрямъ затѣвается не на шутку, Джорджіана? спросилъ онъ непритворно встревоженнымъ голосомъ.
   -- Если вы возьмете на себя трудъ прочитать два послѣднихъ письма отъ Фордайса -- правда, они очень длинны и не совсѣмъ понятны,-- то вы увидите по крайней мѣрѣ, что его личное мнѣніе далеко для насъ не успокоительно. Дѣло въ томъ, что онъ считаетъ помѣстья въ Англіи безвозвратно потерянными для насъ.
   -- О Джорджіана милая! Неужели и вы того же мнѣнія?
   -- Что касается ирландской бароніи, а также кое какихъ земель въ Коркѣ, то на нихъ не изъявлено притязаній со стороны нашихъ противниковъ. Само собою, тоже разумѣется, что они не имѣютъ никакого права на помѣстья, купленныя лордомъ Лаккингтономъ черезъ посредничество мистера Дённа.
   -- Но титулъ?
   -- Виконтство отходитъ вмѣстѣ съ англійскими владѣніями.
   -- Боже правый! Мы пользовались этимъ титуломъ со временъ Эдуарда третьяго и никто до сихъ поръ не думалъ его оспаривать у насъ! Я просто не могу освоиться съ этою мыслью.
   -- Какъ бы велики ни были превратности житейскія, ихъ можно переносить съ достоинствомъ тамъ, гдѣ наша совѣсть ни въ чемъ насъ не упрекнетъ, проговорила она многозначительно и строго.
   -- Къ сожалѣнію, я не могу похвастаться такимъ же философскимъ взглядомъ, возразилъ онъ колко.
   -- Тѣмъ хуже -- вамъ онъ нужнѣе, чѣмъ даже мнѣ, если только все слышанное мною справедливо.
   Намекъ былъ ясенъ и Бичеръ колебался только, вступить ли ему тутъ же въ бой или дождаться вторичнаго вызова.
   -- Излишне и говорить, продолжала она:-- что большимъ утѣшеніемъ было бы для меня въ эту годину испытанія, если бы вы могли доказать, что дошедшіе до меня слухи не болѣе какъ выдумка и клевета.
   -- Говорите же, Джорджіана, прямо, если хотите, чтобы я понималъ васъ.
   -- Вы женаты, Аннесли? спросила она его вдругъ.
   -- Да, и думаю, что въ мои годы позволительно вступить въ бракъ не спрашивая на то согласія родственниковъ.
   -- Такъ это стало быть правда? проговорила она, понижая голосъ.
   -- Совершенная правда. Что же далѣе?-- И въ вопросѣ его звучала вызывающая интонація, которая еще болѣе раздражала ее.
   -- Что же далѣе? Что же далѣе? повторила она за нимъ:-- вы конечно хотите сказать: чѣмъ все это кончится?
   Бичеръ краснѣлъ и блѣднѣлъ поперемѣнно, обуреваемый то страхомъ, то негодованіемъ; но онъ не отвѣчалъ ни слова.
   -- Но дѣйствительно ли это бракъ? воскликнула она: -- или только комедія, разыгранная разстриженнымъ попомъ въ угоду честолюбивымъ плутамъ? О Аннесли, разскажите мнѣ откровенно, какими интригами притянули они васъ къ этому позорному дѣлу?-- И въ голосѣ ея звучала томящая нѣжность, которая тронула его на минуту; но въ немъ тотчасъ же воспрянуло чувство оскорбленнаго достоинства, и онъ отвѣчалъ:
   -- Я не могу допустить васъ продолжать въ этомъ тонѣ; бракъ мой -- дѣйствительный, законный бракъ и леди, раздѣляющая мою участь, такая же виконтесса Лаккингтонъ, какъ и вы сами.
   Она закрыла лицо руками и оставалась такъ впродолженіи нѣсколькихъ минутъ.
   -- Быть можетъ оно и къ лучшему, проговорила она тихо, но внятно.-- Потеря сана, имени и общественнаго положеніи тѣмъ легче отзовется на томъ, кто ничего этого не умѣлъ поддержать съ достоинствомъ.
   -- И въ эту то самую минуту, воскликнулъ онъ съ жаромъ:-- когда мнѣ грозитъ потеря титула и потеря имущества, вы нечего лучшаго не можете придумать, какъ осыпать меня оскорбленіями?
   Поразила ли ее рѣшительность тона, или справедливость слова, только она приняла этотъ укоръ почти съ покорностью.
   -- Вы должны немедленно отправиться въ Англію, Бичеръ, продолжала она уже спокойнымъ тономъ.-- Вы тотчасъ же должны призвать на помощь Фордайса и обратиться за совѣтомъ къ лучшимъ адвокатамъ.
   -- Я исполню все, что вы мнѣ совѣтуете, Джорджіана, отвѣчалъ Бичеръ, подсаживаясь къ ней поближе на диванъ.-- Если вы находите, что мнѣ необходимо побывать въ Англію, я ѣду туда, не теряя ни минуты.
   -- Да, ваше присутствіе необходимо въ Лондонѣ; тамъ вы имѣете, въ случаѣ надобности, возможность ежедневно, ежечасно совѣщаться съ адвокатами; но вы уже напередъ должны предоставитъ рѣшеніе спора между вами и вашими противниками одному закону. Я не могу, не хочу вѣрить, чтобы ваши права были недѣйствительны. Я убѣждена, что палата перовъ не откажется принять подъ свою защиту призваннаго своего сочлена противъ притязаній неизвѣстнаго соперника, но это сочувствіе только до тѣхъ поръ останется на вашей сторонѣ, пока сами вы останетесь вѣрны самому себѣ. Вы его лишитесь, какъ скоро дадите обольстить себя предложеніемъ сдѣлки. Аотъ почему, Аннесли,-- тутъ она понизила голосъ, видимо предавая болѣе вѣса своимъ послѣдующимъ словамъ:-- вотъ почему я совѣтовала бы вамъ отправиться въ Англію одному; не надо, чтобы посторонній вліянія мѣшали вамъ хладнокровно и спокойно обсуждать дѣла; пусть одни адвокаты знаютъ о вашемъ мѣстопребываніи,-- не допускайте къ себѣ, кромѣ ихъ, никого.
   -- Итакъ, вы думаете, что мнѣ всего лучше ѣхать безъ жены?
   -- Да, отвѣчала она холодно.-- Если она войдетъ съ вами, то отецъ ея и знакомые, съ которыми она, конечно, будетъ переписываться, узнаютъ, гдѣ вы находитесь, а обступятъ васъ съ своими предательскими совѣтами. Этого всего болѣе надо избѣгать.
   -- Но какъ же это устроить, леди Джорджіана? Не можетъ же она, покуда я буду въ Англіи, оставаться здѣсь въ гостинницѣ?
   -- А почему же бы и нѣтъ? Конечно, не имѣя чести быть лично знакомой съ леди Лаккингтонъ, я не могу угадать причины, дѣлающей это невозможнымъ. Молода она?
   -- Ей еще нѣтъ двадцати лѣтъ.
   -- Конечно, хороша собою? продолжаю она съ едва замѣтнымъ надменнымъ подергиваніемъ губъ.
   -- Очень хороша -- въ полномъ смыслѣ слова красавица, отвѣчалъ онъ безъ всякой, впрочемъ, восторженности.
   Леди Лаккингтонъ подумала съ минуту; она видимо рѣшала въ умѣ своемъ трудную задачу, отвѣчая на вызванныя ею же самою возраженія, по мѣрѣ того, какъ онѣ возникали въ ея умѣ. Она проговаривалась отрывистыми словами:
   -- Конечно опасно... особенно въ Римѣ... Но, опять таки, ѣхать ей въ Англію... объ этомъ нечего и думать: ея родственники... такъ пусть ужъ лучше... дѣлать нечего...-- И вдругъ обратившись къ Бичеру съ рѣшительнымъ видомъ, она объявила: "До вашего возвращенія она останется со мною".-- Прежде нежели онъ успѣлъ опомниться отъ изумленія, она добавила: пріѣзжайте оба сегодня вечеромъ къ чаю; вы меня познакомите съ нею.
   Бичеръ молча пожалъ ей руку, какъ бы не находя словъ для выраженія своей благодарности. Въ сущности же онъ рѣшительно терялся въ виду новыхъ возникавшихъ въ его положеніи трудностей.
   -- Мы рано будемъ у насъ, воскликнулъ онъ и удалился.
   Лицци равнодушно узнала о томъ, что они приглашены виконтессою къ чаю. То немногое, что она по наслышкѣ знала о ее сіятельствѣ, не располагало ее ожидать особеннаго удовольствія отъ этой встрѣчи.
   Между тѣмъ во всѣхъ пріемахъ ея мужа проглядывала какая-то тревожная озабоченность, доказывавшая, что предстоящее свиданіе имѣетъ въ глазахъ его большую важность, чему она рѣшительно не могла сочувствовать. Онъ то и дѣло возвращался въ разговорѣ въ "понятіяхъ Джорджіаны" о томъ или о другомъ предметѣ, и, относясь къ нихъ съ виду полунасмѣшливо, выказывалъ между тѣмъ, что въ душѣ благоговѣетъ передъ ними. Онъ простеръ даже свою заботливость на нарядъ Лицци, и сказалъ ей, чтобы она обратила на него по возможности строгое вниманіе.
   Чего бы не далъ Бичеръ въ ту минуту, какъ она катила въ каретѣ, за смѣлость прочитать ей наставленіе, дать ей совѣтъ. Но у него не доставало духу вымолвить слово, и она съ своей стороны молчала.
   Я не берусь рѣшить, какого рода представленіе составила себѣ леди Джорджіана о своей невѣсткѣ; дѣло въ томъ, что воображеніе рисовало ей не одинъ, а нѣсколько портретовъ одной и той же личности; самыя противуположныя черты чередовались въ этихъ произвольныхъ представленіяхъ -- дерзость и скромность, смѣлость и застѣнчивость, наивность и развязность,-- и она еще не рѣшила, на которой изъ нихъ остановиться въ своихъ ожиданіяхъ, когда Лицци вошла.-- При видѣ ея леди Джорджіана такъ поражена была удивленіемъ, что въ смущеніи пошла къ ней на встрѣчу и, взявъ ее за руку, повела къ дивану, на которомъ усадила рядомъ съ собою.
   Пока происходилъ между ними обмѣнъ обычныхъ вступительныхъ общихъ мѣстъ, каждая съ своей стороны внимательно всматривалась въ другую. Какіе выводы и соображенія были результатомъ этого взаимнаго осмотра, мы не беремся рѣшить, однѣ женщины обладаютъ тайною этихъ массонскихъ знаковъ; съ помощью которыхъ распознаваніе характера такъ же легко дается имъ какъ оцѣнка кружевной оборки. Если леди Джорджіана была поражена красотою своей невѣстки, то не менѣе поразила ее изящное спокойствіе, благородная красота,-- результатъ высшаго искусства, которыя дышали въ каждомъ ея движеніи, каждомъ словѣ. Гдѣ могла она перенять все это? Какъ усвоила она себѣ это тонкое остроуміе, которое искрится игриво, но не ослѣпляетъ? Кто научилъ ее вкладывать въ каждое свое слово это желаніе понравиться, которое имѣетъ для слушающаго такую силу? Ея сіятельство терялась въ догадкахъ, стараясь объяснить себѣ эту тайну.
   -- Скоро ли кончится мое испытаніе? шепнула между тѣмъ Лицци своему мужу, проходившему мимо ея: -- Я бы охотно съ разу подверглась осужденію, лишь бы избавиться отъ дальнѣйшаго допроса.
   Взглядъ, умолявшій объ осторожности, былъ единственнымъ его отвѣтомъ.
   Хотя леди Лаккингтонъ не могла разслышать изъ сказаннаго ни одного слова, тѣмъ не менѣе она догадалась, въ чемъ приблизительно дѣло, и по губамъ ея пробѣжала дрожь нетерпѣнія, когда она обратилась къ Бичеру:
   -- Говорили ли вы леди Лаккингтонъ о нашихъ планахъ относительно ея на время вашего отсутствія?
   -- Нѣтъ еще, отвѣчалъ онъ неохотно и отошелъ въ сторону.
   -- Надѣюсь, что вы одобрите наши намѣренія, начала леди Джорджіана почти холодно.-- Бичеру необходимо отправиться на нѣсколько недѣль въ Англію, а такъ какъ для васъ, неудобно и неприлично было бы проживать все это время одной въ гостинницѣ, то мы нашли, что всего лучше будетъ вамъ переѣхать ко мнѣ
   Лицци только взглянула на Бичера, но во взглядѣ этомъ ясно выражался вопросъ: И это ваше рѣшеніе?-- Онъ отвернулся и молчалъ.
   -- Впрочемъ, продолжала леди Лаккингтонъ:-- если кто нибудь изъ членовъ вашего собственнаго семейства можетъ пріѣхать сюда, и вы предпочтете его общество, то и того лучше. Такъ какъ же?
   -- Объ этомъ нечего и думать, миледи, отвѣчала Лицци: -- Отецъ мой въ настоящую минуту задержанъ важными дѣлами.
   -- О, я не имѣю въ мысляхъ именно вашего отца -- у васъ могутъ быть сестры?
   -- У меня ихъ нѣтъ.
   -- Или, можетъ статься, тетушка?
   -- Я по крайней мѣрѣ никогда не слыхала объ этомъ
   -- Лицци, какъ вамъ, Джорджіана, извѣстно, вступился Бичеръ, и голосъ его дрожалъ: -- Лицци была воспитана за границей,-- она ни разу не видала своихъ родственниковъ.
   -- Какъ это странно! И какъ досадно, что это такъ! проговорила миледи тономъ презрительнаго сожалѣнія.
   -- Ваше сіятельство, быть можетъ, еще болѣе удивитесь, если я скажу вамъ, что даже никогда ни о комъ изъ нихъ не слыхала.
   -- Во всякомъ случаѣ я не вижу, чтобы тутъ было чѣмъ гордиться, отвѣчала леди Лаккингтонъ въ отмщеніе за вызывающій взглядъ своей собесѣдницы.
   -- Смѣю увѣрить ваше сіятельство, что вы ошибаетесь, приписывая маѣ подобныя чувства. Мнѣ нечѣмъ гордиться.
   -- Но, кажется, настоящее ваше положеніе, леди Лаккингтонъ, могло бы внушить вамъ законную гордость.
   -- До сихъ поръ оно мнѣ еще не внушало ея, миледи. Мое знакомство съ благороднымъ сословіемъ, въ которое я только что вступила, слишкомъ кратковременно, а потому слишкомъ поверхностно. Быть можетъ, время пополнитъ этотъ недостатокъ.
   -- Однако, насмѣшливо замѣтила леди Джорджіана:-- не бездѣлица изъ миссъ Девисъ сдѣлаться виконтессою Лаккингтонъ.
   -- Когда перемѣна эта сдѣлается болѣе осязательною, тогда, конечно, миледи, она принесетъ свои плоды, неустрашимо отвѣчала Лицци.-- Но для этого надо, чтобы, выслушивая намеки на мое происхожденіе,-- намеки, полные завистливой злобы, я съ гордымъ самообладаніемъ могла встрѣчать эти попреки въ томъ, что не моя вина, а дѣло случая, и въ душѣ сознавала себя равною тѣмъ, которые хотѣли бы унизить меня. Тогда, конечно, мнѣ будетъ чѣмъ гордиться.
   -- Но этому, по всѣмъ вѣроятіямъ, никогда не бывать, холодно замѣтила леди Джорджіана.
   -- Очень можетъ быть, что вы правы, миледи. Съ моей стороны не было потрачено никакихъ усилій, чтобы занять то положеніе, которое вы цѣните такъ высоко; никакихъ усилій не потребуется и на то, чтобы обойтись безъ выгодъ, сопряженныхъ съ нимъ.
   -- Философія, по истинѣ, изумительная въ такой молоденькой женщинѣ! Я убѣждена, что лордъ Лаккингтонъ не подозрѣвалъ, что жена его окажется воплощенною мудростью. Впрочемъ, это быть можетъ наслѣдственная черта.
   -- Дѣйствительно, миледи, отецъ мой выказалъ много мудрости, предупредивъ меня заранѣе о томъ пріемѣ, который ожидаетъ меня среди моей новой обстановки; только въ своемъ незнаніи большаго свѣта, онъ предостерегалъ меня противъ скрытыхъ оскорбленій -- не противъ явныхъ дерзостей. Что до меня касается, я, какъ истая плебейка, предпочитаю послѣднія; по крайней мѣрѣ изъ нихъ я вижу, что враги мои не такъ-то опасны.
   -- Ваши слова убѣждаютъ меня, что совершенно напрасно было бы предлагать мое покровительство особѣ, обладающей такою житейскою опытностью.
   -- По крайней мѣрѣ ваше сіятельство можетъ изъ нихъ заключить, что я и не приняла бы этого покровительства.
   -- Но, Лицци, милая, опомнись, что ты говоришь! Леди Джорджіана можетъ доставить тебѣ такое положеніе въ обществѣ, какого никто другой тебѣ не доставитъ.
   -- Я и сама съумѣю поставить себя въ обществѣ, безъ посторонней помощи.
   -- Точь въ точь какъ отецъ ея, мистеръ Грогъ, не задумался бы всѣми неправдами проложить себѣ дорогу къ цѣли, проговорила леди Джорджіана шопотомъ, но такъ, чтобы Лицци могла ее разслышать.
   -- Ваше сравненіе не совсѣмъ удачно, миледи, замѣтила Лицци, улыбаясь:-- но, признаюсь, имѣя подъ рукою образчики тѣхъ дарованій, которымъ рукоплещетъ свѣтъ, я не отчаяваюсь за себя. Вѣдь я слышала, продолжала она, притворяясь простодушной:-- что ваше сіятельство имѣли рѣдкій успѣхъ въ обществѣ?
   Леди Лаккингтонъ поднялась съ своего мѣста и уставила на Лицци нагло оскорбительный взглядъ. Потомъ она вдругъ отвернулась и шепнула что-то на ухо Бичеру.
   -- Какъ бы то ни было, пробормоталъ онъ:-- не она начинала. Надѣвай свою шаль, Лицци, продолжалъ онъ громко:-- сестра мои рано ложится въ постель и намъ не слѣдуетъ нарушать ея привычки.
   Леди Лаккингтонъ и Лицци церемонно раскланялись другъ передъ другомъ, ни дать ни взять, какъ актрисы въ высокой комедіи; казалось, каждая хотѣла превзойти свою соперницу въ почтительности и чинности поклона.
   -- Ну, надѣлала же ты бѣдъ! воскликнулъ Бичеръ, когда она очутилась на улицѣ:-- Джорджіана по гробъ этого не забудетъ.
   -- Если бы она даже забыла, я постаралась бы освѣжить ей память, отвѣчала Лицци, смѣясь. И мягко звучалъ ея хохотъ, какъ будто она вѣкъ не знавала заботы.
   -- Мнѣ нужно завтра отправиться въ Англію, угрюмо проговорилъ Бичеръ, когда они подъѣхали къ гостинницѣ.
   Слова эти были сказаны съ тѣмъ, чтобы вызвать отвѣтъ, но никакого отвѣта не воспослѣдовало.
   -- По всѣмъ вѣроятіямъ, я пробуду нѣсколько недѣль въ отлучкѣ, продолжалъ онъ.
   И на это она промолчала, внимательно продолжая разсматривать корону, вышитую на углу ея платка.
   -- Такъ какъ обстоятельства требуютъ,-- такъ какъ я буду принужденъ ѣхать одинъ, а для молодой женщины, только что вышедшей замужъ, въ высшей степени неприлично оставаться жить въ гостинницѣ, совершенно одной, особенно въ томъ общественномъ положеніи, которое вы занимаете,-- то мы думали... т. е. мы съ Джорджіаной рѣшили, чтобы вы это время пробыли у нея.
   Лицци только улыбнулась, то что означала это странная улыбка, этого никакъ не могъ рѣшить Бичеръ.
   -- Въ этомъ отношеніи представляется только одно затрудненіе, продолжалъ онъ:-- и, такъ какъ это затрудненіе почти цѣликомъ причинено вами, то вы, конечно, не откажетесь исправитъ свою же ошибку. Тутъ онъ пріостановился, выжидая, чтобы она сама спросила его въ чемъ дѣло; ждалъ онъ долго, но она не выказывала ни малѣйшаго любопытства и по прежнему молчала.
   -- Я хочу сказать, продолжалъ онъ смѣлѣе:-- что прежде чѣмъ воспользоваться гостепріимствомъ моей сестры, вы должны извиниться передъ нею за что такъ обошлись съ нею.
   -- Обошлась съ нею, повторила за нимъ Лицци съ разстановкой и совершенно ровнымъ голосомъ.
   -- Да, именно такъ, отвѣчалъ онъ.
   -- Вы развѣ забыли какъ она обошлась со мною, спросила Лицци тѣмъ же спокойнымъ голосомъ.
   -- Ну, что до этого касается, отвѣчалъ онъ въ какомъ-то суетливомъ смущеніи: что до этого касается, вы не должны забывать кто она. Къ тому же, у нея манера такая; даже между своими, между людьми равными ей происхожденію, она привыкла нѣкоторымъ образомъ предписывать законы; въ модномъ свѣтѣ она занимаетъ съ общаго приговора первое мѣсто. Все это для васъ еще теперь непонятно,-- но со временемъ, вы, быть можетъ поймете. Словомъ, ей многое позволено, чего вы не можете и недолжны себѣ позволять, и чѣмъ раньше вы это узнаете, тѣмъ, лучше.
   -- Что же я по вашему должна сдѣлать? спросила она съ кажущимся простодушіемъ.
   -- Напишите ей записку, коротенькую записку, пожалуй, но въ самыхъ вѣжливыхъ выраженіяхъ, и попросите ее извинить васъ, если вы чѣмъ ее оскорбили; сошлитесь на вашу неопытность, ваше незнаніе свѣтскихъ приличій и т. д. Заявите полную готовность воспользоваться тѣми совѣтами, которые она, по добротѣ своей, будетъ давать вамъ на будущее время,-- не забывайте, что она великій знатокъ во всемъ, что касается свѣтскихъ приличій -- и наконецъ, заключите увѣреніемъ... Что съ вами? воскликнулъ онъ вдругъ, потому что она такъ неожиданно вскочила съ своего мѣста, что онъ потерялъ нить своихъ мыслей.
   -- Продолжайте, продолжайте, сказала она, возвращаясь къ своему прежнему спокойному тону.
   -- Вы совсѣмъ сбили меня; я не могу припомнить на чемъ остановился. Постойте! Я говорилъ... Что такое я говорилъ? Да! что-то такое въ смыслѣ...
   -- Что-то такое въ смыслѣ: виновата, впередъ не буду, подсказала она и тихо засмѣялась. Не медля ни минуты, она открыла свой пюпитръ и сѣла писать.
   Хотя Бичеру и пріятнѣе было бы если бы она выслушала его выговоръ съ большимъ смиреніемъ, но, говоря вообще, онъ остался доволенъ ея покорностью. Онъ не спускалъ съ нея глазъ, пока она писала. Водила она перомъ спокойно и обдуманно, ничто не изобличало въ ней волненія. Кончивъ записку, она стала ее складывать, но вдругъ остановилась и спросила:-- Быть можетъ, вы полюбопытствуете прочитать ее?
   -- Конечно я желалъ бы прочитать ее, поспѣшилъ онъ отвѣтить и, по лучивъ отъ нея записку, прочелъ въ слухъ:
   "Виконтесса Лаккингтонъ, получивъ отъ лорда Лаккингтона приказаніе извиниться передъ Джорджіаной, виконтессой Лаккингтонъ, за нѣкоторыя выраженія, которыя послѣдней могли показаться обидными, охотно приступаетъ къ этому дѣлу въ надеждѣ, что примѣръ ея напомнитъ и ея сіятельству объ умѣстности извиненія передъ той, которая пріѣзжала искать ея расположенія и защиты".
   -- И вы не шутя думаете отправить эту записку? воскликнулъ онъ, и, смявъ ее въ рукахъ, бросилъ въ огонь.
   -- Теперь, конечно, я ее не могу послать, отвѣчала она спокойно улыбаясь.
   -- Садитесь и пишите...
   -- Я ничего больше не напишу, отвѣтила она, вставая и медленнымъ шагомъ направляясь къ двери.
   -- Ну, заварилъ же я кашу, воскликнулъ Бичеръ, оставшись одинъ и, обхвативъ голову руками, подсѣлъ къ камельку.
  

ГЛАВА XVII.

Открытіе.

   Стоялъ густой туманъ и шелъ мелкій холодный дождикъ, когда пароходъ "Тигрисъ" вошелъ въ Балаклавскую гавань. Намъ, конечно, нѣтъ дѣда до груза корабля, состоявшаго преимущественно изъ обуви, а равно и до патентованнаго ячменя, сушеныхъ съѣстныхъ припасовъ и печатныхъ инструкцій, которыми онъ былъ снабженъ въ изобиліи. Для насъ гораздо интереснѣе два пассажира, пріѣхавшіе на немъ изъ Константинополя и успѣвшіе во время дороги довольно коротко познакомиться другъ съ другомъ. Наружность ихъ не имѣла въ себѣ ничего выдающагося, такъ что посторонній наблюдатель, проходя мимо ихъ, не съумѣлъ бы отличить одного отъ другаго: оба были плотны, широкоплечи и на видъ, что называется, тривіальны; обоимъ казалось лѣтъ сорокъ пять, а можетъ и болѣе; но другъ для друга они представляли своего рода загадку.
   Мы не желаемъ усиливать интересъ повѣствованія таинственностью, а потому сразу откроемъ читателю ихъ имена: одинъ изъ нихъ былъ Терри Дрисколь, другой же высокопочтенмый Павелъ Классонъ.
   Дрисколь успѣлъ довольно неопредѣленно проговориться своему собесѣднику о томъ, что цѣль его пріѣзда -- проводить повѣсу-племянника, которому вѣчно удавалось попадаться въ просакъ. Впрочемъ, онъ не зналъ, въ какомъ полку онъ служитъ, и гдѣ онъ стоитъ, и живъ ли онъ или нѣтъ -- и, странное дѣло,-- неизвѣстность эта, по видимому мало его растроивала. Что же касается до Павла, то, не распространяясь прямо о своей личности въ разговорѣ, онъ заявилъ свою принадлежность къ духовному званію не торопясь, слово за слово, будто невзначай, причемъ слушающему предоставлялось догадываться, что онъ санъ христіанскаго пастыря соединяетъ съ достоинствомъ литератора, не имѣя впрочемъ въ настоящую минуту опредѣленнаго занятія ни въ томъ, ни въ другомъ званіи.
   -- Мнѣ совѣтывали остановиться у какой-то мистрисъ Сиколь, сказалъ Классонъ, когда они высадились на берегъ, кишѣвшій солдатами, матросами, носильщикими тяжестей, между тѣмъ какъ турки, валахи, татары и греки тутъ же представляли въ лицахъ вавилонское смѣшеніе языковъ.
   -- Охъ, горе мнѣ! жалобно воскликнулъ Терри:-- я здѣсь все равно, что дитя малое; никого-то я не знаю, но объ чемъ-то не съумѣю распросить.
   -- Такъ пойдемте со иною. Павелъ Классонъ не плохой курьеръ. И, протолкавшись сквозь толпу, его преподобіе взвалилъ себѣ на плечи свой дорожный мѣшокъ и пошелъ далѣе.
   -- Хотѣлъ бы я знать, кто онъ такой, пробормоталъ Терри про себя, когда они достигли мѣста своего назначенія.-- Онъ какъ разъ, могъ бы помочь мнѣ въ этомъ дѣлѣ, если бы я могъ только ему довѣриться.
   По странному стеченію обстоятельствъ, въ ту же самую минуту Павелъ Классонъ разсуждалъ съ самимъ собою: Простоватость этого малаго могла бы оказать намъ неоцѣнимыя услуги, если бы мнѣ только удалось завербовать его въ нашу службу. Въ этихъ обстоятельствахъ одинъ такой дуракъ стоитъ двухъ умниковъ.
   Родъ кофейной, въ которой они ужинали, была биткомъ набита солдатами, матросами, статскими,-- словомъ, самымъ пестрымъ сбродомъ всѣхъ сословій и званій. Шумный разговоръ между собесѣдниками, сошедшимися, быть можетъ, въ первый разъ въ жизни, шелъ съ полною непринужденностью, какъ и подобаетъ между людьми, освобожденными отъ всякихъ стѣсненій обычнаго этикета. О чемъ, о чемъ тутъ не говорилось?-- Одинъ разсказывалъ о томъ, какъ онъ оправился послѣ болѣзни, другой о томъ, какъ такой-то испрашиваетъ себѣ отпускъ по домашнимъ обстоятельствамъ; одни хвастались, другіе ворчали, многіе подсмѣивались надъ французами и всѣ проклинали коммиссаріатъ...
   Но, между всѣми этими шумными разсказами и еще болѣе шумными комментаріями, одинъ предметъ разговора предпочтительно передъ всѣми прочими возбуждалъ горячія пренія. Дѣло шло о наградѣ, слѣдовавшей герою, чинъ котораго дѣлалъ для него орденъ Бани недоступнымъ.
   -- Говорю же я вамъ, горячился одинъ изъ собесѣдниковъ:-- что если бы это сдѣлалъ французъ, то конца бы не было похвальбамъ между нашими любезными союзниками, и ему бы дали ужъ я право не знаю которую степень почетнаго легіона, съ пенсіей въ придачу. Да укажите мнѣ хоть одного изъ нихъ, которому такой подвигъ былъ бы по плечу? Не въ отвагѣ тутъ дѣло -- отваги имъ не занимать стать, но гдѣ тотъ ѣздокъ, который удержался бы въ сѣдлѣ при такомъ скачкѣ?
   -- А какая была высота? спросилъ другой, затягиваясь сигарой.
   -- Одни говорятъ -- шесть футовъ, другіе -- пять; ну допустимъ четыре, или, пожалуй и того меньше, но вы то примите въ соображеніе, что цѣлью скачка былъ брустверъ съ двумя девятифунтовыми пушками и я опять таки повторяю, что въ цѣлой арміи не знаю кто бы это сдѣлалъ кромѣ Конуэя.
   До сихъ поръ путешественника прислушивались къ этому разговору съ празднымъ любопытствомъ, но едва имя Конуэй было произнесено, какъ оба привскочили отъ удивленія. Классонъ даже совсѣмъ поднялся съ своего мѣста и, подойдя поближе къ разсказчику, въ вѣжливыхъ выраженіяхъ освѣдомился, не тотъ ли это самый Конуэй, у котораго недостаетъ одной руки?
   -- Онъ самый, сэръ.
   -- И среди всѣхъ этихъ опасностей онъ остался здравъ и невредимъ? спросилъ Классонъ.
   -- Нѣтъ, этого я не говорилъ. Самъ онъ едва не былъ изрубленъ въ куски; лошадь его, пораженная четырьмя пулями, вынесла его на полдороги отъ нашей линіи и пала подъ нимъ мертвая.
   -- А Конуэй живъ? Есть надежда на его выздоровленіе? поспѣшно освѣдомился Павелъ.
   -- Доктора говорятъ, что оно невозможно; но самъ Чарльзъ увѣряетъ, что еще не собирается умирать, и по всѣмъ вѣроятіямъ сдержитъ свое слово.
   -- О Господи! какая жалость, проморталъ Дрисколь, прислушивавшійся къ разговору съ наиглупѣйшимъ видомъ.
   -- А гдѣ онъ теперь, сэръ, смѣю спросить, находится?
   -- Онъ въ монастырѣ св. Георгія, миляхъ въ восьми отсюда.
   -- Пошли ему Господи здоровья и силы опять драться съ русскими, проговорилъ Терри, и рѣчь его, сказанная тономъ такой естественности и простоты, была встрѣчена всеобщимъ хохотомъ.
  

ГЛАВА XVIII.

Монастырь св. Георгія.

   Дневной свѣтъ съ трудомъ пробивался сквозь рѣшетчатыя окна монастыря св. Георгія и тускло падалъ на толпу посѣтителей дожидавшихся въ пріемной. Тутъ были сухопутные и морскіе офицеры, пришедшіе провѣдать раненыхъ товарищей, лекари, сидѣлки, корреспонденты газетъ и пр.
   Прислушаемся къ разговору, который велся въ одной изъ небольшихъ группъ, разсѣянныхъ по залѣ; группа состояла изъ дюжины человѣкъ, между которыми главную рѣчь держали штабъ-офицеръ и флотскій капитанъ.
   -- Я убѣжденъ, говорилъ первый:-- что если занести въ лѣтопись частные эпизоды этой войны, то они покажутся гораздо необычайнѣе и занимательнѣе всѣхъ крупныхъ подвиговъ, ознаменовавшихъ эту компанію. Ну, хоть бы настоящій случай -- прошу покорно, гдѣ вы услышите что нибудь подобное? Раненаго солдата, полуизрубленнаго непріятельскими саблями, приносятъ на перевязочный пунктъ и тутъ онъ узнаетъ, что за нимъ признано право на перство и что ему остается только выздоровѣть, чтобы пользоваться пятнадцатью тысячами годоваго дохода.
   -- Гдѣ теперь этотъ Конуэй?
   -- Онъ здѣсь, и говорятъ, что несмотря на семь или на восемь довольно тяжелыхъ ранъ, есть надежда на его выздоровленіе. Да вотъ идетъ докторъ Рексъ; онъ всѣхъ лучше можетъ сказать намъ, какъ его здоровье.
   Поименованный джентльменъ шелъ быстрыми шагами по пріемной, сопровождаемый многочисленною свитою ассистентовъ, которымъ онъ раздавалъ на ходу приказанія; въ тоже время онъ распечатывалъ и пробѣгалъ глазами письма, которыя одинъ изъ нихъ передавалъ ему по одиночкѣ.
   -- Надоѣли мнѣ всѣ эти просьбы, Перксъ, проговорилъ онъ повелительнымъ голосомъ. Не дозволять никому свиданія съ больными, которые не переведены въ палату выздоравливающихъ. Эти свиданья вѣчно имѣютъ одно и тоже дѣйствіе -- прибавляютъ вамъ хлопотъ.
   Въ эту минуту доктора обступила густая толпа съ тревожными распросами; кто освѣдомлялся о лучшемъ другѣ, кто о близкомъ родственникѣ. На всѣ эти вопросы онъ отвѣчалъ отрывисто: "плохо, лучше, надежды мало", но ни разу повидимому память не измѣнила ему относительно имени и состоянія здоровья того лица, о которомъ его спрашивали.
   Мало по малу толпа начала рѣдѣть, и вскорѣ пріемная совсѣмъ опустѣла. Вдоль одного изъ монастырскихъ корридоровъ быстрыми шагами прохаживались два врача и вели между собою разговоръ о тѣхъ случайныхъ неудачахъ, которыя порою являются такою неразрѣшимою загадкою въ ихъ дѣлѣ.
   -- Плохой отчетъ придется намъ завтра отправить, Перксъ, говорилъ старшій изъ нихъ. Ни одинъ изъ паціентовъ, оперированныхъ въ послѣднее время, не поправляется: рана Малькольма принимаетъ очень подозрительный оборотъ; этотъ переломъ съ раздробленіемъ являетъ признаки омертвенія, наконецъ Конуэй, за котораго вчера еще мы всѣ надѣялись, быстро угасаетъ, повидимому отъ внутренняго кровотеченья.
   -- Какой-то статскій тамъ внизу, доложилъ больничный сержантъ, желаетъ видѣть мистера Конуэя.
   -- Нельзя, скажи ему, было короткимъ отвѣтомъ, и докторъ разорвалъ не читая клочекъ бумаги, на которомъ было написано имя посѣтителя.
   -- Это вѣрно адвокатъ, проговорилъ его товарищъ; какъ будто бѣдняку теперь до актовъ и до росписей доходовъ. Я думаю, теперь ему гораздо пріятнѣе будетъ проглотить двадцать капель морфину, чѣмъ узнать, что владѣнія его занимаютъ полъ-графства.
   Сержантъ подождалъ секунды съ двѣ, не перемѣнитъ ли докторъ своего рѣшенія и за тѣмъ почтительно удалился. Посѣтитель, въ ожиданіи его прихода, успѣлъ снять шинель и лыжи и грѣлъ руки передъ каминомъ.
   -- Что же, служивый, могу я его видѣть? спросилъ онъ съ живостью.
   -- Нѣтъ, доктора не позволяютъ.
   -- Да ты вѣрно не сказалъ имъ кто я такой: вѣдь я довѣренное лицо отъ его семейства и имѣю къ нему очень важныя порученія.
   -- Я не могъ этого сказать, по той простой причинѣ, что и самъ не зналъ, смѣясь отвѣчалъ сержантъ.
   -- Такъ ступай же скорѣе и скажи имъ, что мнѣ необходимо его видѣть -- тѣ десять минутъ, которыя я пробуду съ нимъ сберегутъ намъ много лѣтъ судебныхъ мытарствъ;-- и вотъ тебѣ продолжалъ онъ, десять фунтовъ стерлинговъ за эти десять минутъ.
   Сержантъ только разсмѣялся въ отвѣтъ и, закуривъ сигару, усѣлся къ камину.
   -- Они, видите ли, боятся, чтобы свиданье со мной не повредило ему, продолжалъ тотъ; а между тѣмъ, то что я имѣю сказать ему, подняло бы мертваго изъ гроба; тутъ, въ этой самой сумкѣ, у меня есть бумаги, которымъ недостаетъ только его подписи, чтобы подняться до стоимости не одной и не двухъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Слушай-ка, пріятель, я сейчасъ обѣщалъ тебѣ десять фунтовъ, но я обмолвился: я хотѣлъ сказать, что выложу тебѣ тутъ же сто золотыхъ совереновъ. Протяни-ка мнѣ руку.
   Будто шутя, сержантъ подставилъ ладонь и тотъ началъ отсчитывать въ нее по одиночкѣ обѣщанное количество монетъ. Ого! воскликнулъ онъ, когда послѣдняя монета скользнула изъ подъ его пальцевъ, и рука сержанта сжалась въ кулакъ надъ полученнымъ золотомъ.
   Во все продолженіе этого торга пара проницательныхъ глазъ слѣдили за нимъ изъ окна полузанесеннаго свѣтомъ.
   -- Подождите здѣсь, проговорилъ сержантъ:-- пойду и посмотрю, нельзя ли какъ нибудь это уладить.
   Но успѣлъ онъ выдти изъ комнаты, какъ наружная дверь отворилась и вошелъ человѣкъ, съ головы до ногъ засыпанный снѣгомъ.
   -- Такъ-то, другъ любезный, воскликнулъ онъ полнозвучнымъ, мягкимъ голосовъ; вы отъ меня подъ шумокъ дали тягу!
   -- Ахъ, истинный другъ! вы здѣсь какими судьбами! Вотъ ужъ гдѣ никакъ не ожидалъ васъ встрѣтить.
   Павелъ Классонъ и Дрисколь долго не спускали другъ съ друга глазъ и въ этомъ взглядѣ выражалось взаимное полное пониманіе и удивленіе двухъ равно искуссныхъ мошенниковъ.
   -- А надо вамъ отдать справедливость, Дрисколь, вы малый не промахъ, проговорилъ Павелъ одобрительно.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, куда мнѣ, я человѣкъ убогій, отвѣчалъ Терри, уныло покачивая головою.
   -- Дрисколь, началъ Павелъ послѣ продолжительной паузы, вы на чьей сторонѣ?
   -- На чьей сторонѣ? Ничего-то я, видитъ Богъ, не понимаю, что вы такое говорите, простоналъ тотъ.
   -- Полно, полно, пріятель, что пользы хитрить: я насквозь вижу вашу игру и знаю въ ней на перечетъ каждаго козыря.
   -- О, Господи, простоналъ Терри:-- и что это за жизнь наша какъ подумаешь?-- Только грѣхъ одинъ.
   -- Правда, ваша правда, Дрисколь. Но теперь обсудимъ эта вещи съ точки зрѣнія дѣловыхъ людей: ясно, что мы оба съ вами люди не богатые.-- Дрисколь вздохнулъ утвердительно.
   -- Оба мы, какъ я вижу, получили каждый съ своей стороны инструкціи обработать одно дѣльце; и потому, вмѣсто того, чтобы мѣшать другъ другу -- не лучше ли намъ дѣйствовать за одно. Только одна сторона и можетъ выиграть, такъ будемъ же оба служить ея интересамъ.
   Терри снова вздохнулъ, во слабѣе прежняго.
   -- Къ тому же, проговорилъ Классонъ, вставая и поворачивааясь къ огню спиною съ засунутыми въ карманы руками,-- я надежный другъ, но не совѣтую имѣть меня своимъ недругомъ.
   -- Думаете ли вы, что онъ останется въ живыхъ, спросилъ Терри, объясняя пантомимою, кого онъ подразумѣваетъ подъ этимъ мѣстоименіемъ.
   -- И думать нечего, конфиденціально отвѣчать Классовъ. Въ донесеніи онъ выставленъ тяжело раненнымъ, но мнѣ сообщили подъ секретомъ, что ему не встать.
   -- И его право умираетъ вмѣстѣ съ нимъ?
   -- Это еще подлежитъ сомнѣнію; на всякій случай, безопаснѣй прибрать его бумаги къ рукамъ, мистеръ Дрисколь.
   -- Это точно, подтвердилъ Дрисколь тономъ свѣдущаго. человѣка.
   -- Ну-съ, теперь вопросъ только въ томъ, кто изъ васъ ихъ стянетъ? Я имѣю къ нему доступъ въ качествѣ капитана, право не запомню какого полка. Вы же кто такой, многоуважаемый другъ?
   -- Я его родственникъ съ материнской стороны, отвѣчалъ Терри, шутовски подмигивая.
   -- Родственникъ! расхохотался Классонъ:-- превосходно, какъ нельзя лучше.
   -- Но не забывайте, уныло проговорилъ Терри, что намъ обоимъ стоитъ поперегъ дороги этотъ мистеръ Регисъ, адвокатъ изъ конторы Суиндаль и Регисъ, который привезъ это извѣстіе въ лагерь.
   -- Объ немъ уже позаботились, отвѣчалъ Классонъ, осклабляясь.
   -- Господи спаси и помилуй! Что вы хотите сказать? вскрикнулъ въ ужасѣ Терри.
   -- Ему нужно было вернуться отсюда вчера вечеромъ; я подкупилъ ему въ провожатые двухъ африканскихъ егерей. Они завезли его по ту сторону французскихъ передовыхъ постовъ и бросили въ пяти стахъ ярдахъ отъ казацкаго пикета, такъ что почтенный адвокатъ сидитъ себѣ теперь въ Севастополѣ. Не даромъ я вамъ говорилъ, душа моя Дрисколь, что скверная штука имѣть меня своимъ противникомъ.
   Терри засмѣялся въ знакъ согласія, но не весело звучалъ его смѣхъ.
   -- Дѣвчонка эта, одна изъ сестеръ милосердія, по имени миссъ Келлетъ, тоже въ плѣну, продолжалъ Классонъ.
   -- Миссъ Келлетъ, воскликнулъ Дрисколь съ ужасомъ смѣшаннымъ съ удивленіемъ. Я ее хорошо знаю, и если она только здѣсь, то она перемудритъ насъ обоихъ.
   -- Она хорошо упрятана въ настоящую минуту и вся ея тонкость ни къ чему не поведетъ. Словомъ, любезный Дрисколь, игра наша, лишь бы сами мы не плошали.
   -- Вотъ письменное разрѣшеніе одному изъ васъ, господа, смазалъ входя больничный ординаторъ, видѣться съ лейтенантовъ Конуэемъ.
   -- Это мнѣ, живо подхватилъ Дрисколь; и его родственникъ.
   -- А я его капеланъ, проговорилъ Классонъ вставай;-- такъ мы пойдетъ вмѣстѣ. И прежде нежели Дрисколь успѣлъ выговорить слово, Павелъ взялъ его подъ руку и увелъ съ собою.
  

ГЛАВА XIX.

Въ которой показывается, какъ раны залечиваются.

   На низенькой кровати въ небольшой комнатѣ, когда-то бывшей монастырской кельей, лежалъ Чарльзъ Конуэй, блѣдный, истощенный потерею крови и еле дышавшій. Въ больничныхъ отчетахъ онъ числился смертельно раненымъ и многіе изъ его товарищей приходили уже съ нимъ проститься. Въ настоящую минуту онъ былъ одинъ; у самой двери слышался тихій говоръ нѣсколькихъ голосовъ -- но онъ ихъ по видимому не слыхалъ.
   -- Такъ онъ поговаривалъ о завѣщаніи? шопотомъ спрашивалъ Классонъ.
   -- Да сэръ; онъ уже нѣсколько разъ освѣдомлялся, нѣтъ ли здѣсь такого человѣка, который бы могъ занести его послѣднюю волю на бумагу и далъ бы ему подписать ее при свидѣтеляхъ.
   -- Отлично, какъ нельзя болѣе кстати, проговорилъ Павелъ, переступая черезъ порогъ комнаты; за нимъ по пятамъ слѣдовалъ Дрисколь.
   -- Какъ подумаешь, какой пустой звукъ титулъ милорда, когда человѣкъ уже находится на краю гроба, проговорилъ Павелъ назидательнымъ тономъ. Слово милордъ было имъ выговорено съ такимъ отчетливымъ удареніемъ, что оно поразило слухъ больнаго.
   -- Такъ это стало быть правда, и я не брежу, проговорилъ Чарльзъ, вскидывая глазами на говорившаго.
   -- Все правда до послѣдняго слова, милордъ, отвѣчалъ Классонъ, садясь возлѣ его кровати.
   -- И я первый открылъ это, милордъ, вмѣшался Терри. Вашъ покорнѣйшій слуга первый напалъ на документы, завалявшіеся въ старинномъ коттеджѣ и показалъ ихъ Девенпорту Дённу.
   -- Дённъ, Дённъ, пробормоталъ Конуэй, припоминая что-то. Мы были вмѣстѣ на похоронахъ покойнаго Келлета; бѣдный Келлетъ! Онъ былъ рыцарь безъ страха и безъ упрека, такъ же какъ и сынъ его, Джекъ. Гдѣ теперь Джекъ? Я хотѣлъ назначить его своимъ наслѣдникомъ, продолжалъ Конуэй, начиная приходить въ забытье... Наслѣдникамъ! Не странно-ли, что у Чарльза Конуэя есть что оставлять по завѣщанію? Кто бы повѣрилъ этому мѣсяцъ тому назадъ? А теперь я милордъ, виконтъ,-- такъ, что-ли?
   -- Ваше желаніе на счетъ завѣщанія будетъ въ точности исполнено, сэръ, проговорилъ Классонъ вкрадчиво. Мы для того сюда и поспѣшили, чтобы узнать, какія будутъ ваши распоряженія.
   И съ расторопностью человѣка, набившаго руку въ подобныхъ дѣлахъ, Классонъ вынулъ изъ кармана небольшой бумажникъ, снабженный всѣми письменными принадлежностями, которыя и разложилъ въ порядкѣ передъ собою. Но больной ужа успѣлъ погрузиться въ забытье.
   -- Въ этой шкатулкѣ должны быть всѣ бумаги, проговорилъ Классонъ, вставая и крадясь по комнатѣ:-- и ключъ какъ разъ тутъ. Въ одно мгновеніе оба припали къ шкатулкѣ и принялись поспѣшно ее опоражнивать; они едва успѣли въ это время бросить бѣглый взглядъ на заключавшіяся въ ней бумаги и убѣдиться, что это тѣ самыя, которыя имъ были нужны. Каждую минуту они съ ужасомъ оглядывались, не очнулся-ли больной.
   -- Теперь все повыбрано, удачнѣе даже чѣмъ я ожидалъ, проговорилъ Классонъ. Набивайте-ка ими карманы. Намъ надо раздѣлить между собою добычу, да убираться по добру по здорову, пока онъ не пришелъ въ себя.
   -- Тсъ! шепнулъ ему собесѣдникъ; не показалось-ли вамъ, что онъ поглядѣлъ на насъ?
   Классонъ вздрогнулъ. Глаза больнаго были открыты и прямо уставлены на нихъ; полураскрытыя губы видимо силились что-то сказать, но не могли.
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ Классонъ чуть слышнымъ шопотомъ:-- это смерть.
   -- Говорю же я вамъ, что онъ видитъ васъ.
   -- А если даже и водитъ,-- что за бѣда? Онъ скоро будетъ тамъ, откуда ему нельзя будетъ васъ изобличить. Застегивайте-ка сюртукъ поплотнѣе, и маршъ отсюда.
   -- Убей Богъ мою душу, я глазъ съ него не могу спустить, проговорилъ Дрисколь, дрожа всѣмъ тѣломъ.
   -- Совѣтую не мѣшкать, пріятель, мало-ли что можетъ здѣсь съ нами случиться! Я кажется вижу на пальцѣ его кольцо съ печатью?
   -- Не мѣшало-бы свезти его на память его старухѣ матери, Дрисколь, проговорилъ Классонъ какъ-то двусмысленно.
   -- Оставьте, не троньте его, оно накличетъ на насъ бѣду, проговорилъ Дрисколь въ ужасѣ.
   -- Что за пустяки, прошепталъ Классонъ, стараясь стащитъ, съ пальца кольцо. Но вдругъ у него вырвался полу сдержанный крикъ.
   -- Что такое случилось? воскликнулъ Дрисколь.
   -- Каково! Онъ схватилъ меня за руку и держитъ, да еще какъ крѣпко, проговорилъ Классонъ, напрасно стараясь придать своему голосу шутливую интонацію:-- ну-ка, помогите мнѣ разогнуть его пальцы.
   -- Давайте мнѣ хоть тысячу гиней, я не дотронусь до него, содрогаясь, отвѣчалъ Дрисколь.
   -- Что за вздоръ! Намъ некогда здѣсь прохлаждаться, живѣе, разожмите осторожно его пальцы. Я слышу приближающійся шумъ голосовъ и конскій топотъ на дворѣ. Куда-же вы? Неужели вы хотите оставить меня одного?
   -- Убей Богъ мою душу, коли я знаю, что дѣлать! съ отчаяніемъ проговорилъ Дрисколь. И не говорилъ-ли я вамъ съ самаго начала, что вы этимъ накличете на насъ бѣду?
   -- Да ужъ хуже нѣтъ бѣды какъ имѣть труса и дурака своимъ помощникомъ, сердито отвѣчалъ Классонъ. Ну, дайте мнѣ хоть ножикъ, я самъ высвобожу свою руку.
   -- Богъ вамъ судья, вы ужасный человѣкъ, воскликнулъ Дрисколь, поспѣшно выбираясь изъ комнаты и притворяя за собою дверь.
   Съ минуту Классонъ простоялъ неподвижно, прислушиваясь къ тому, что происходило за дверью: въ корридорѣ слышались голоса, между которыми выдавался голосъ Дрисколя.-- А вѣдь подлецъ меня-же выдастъ, пробормоталъ Павелъ. Это можетъ плохо кончиться, если я не успѣю выбраться отсюда. И нагнувшись къ Конуэю, онъ заговорилъ ему на ухо:-- Разожмите ваши пальцы, сэръ, выпустите меня. Человѣкъ этотъ васъ обокралъ и мнѣ надо пуститься за нимъ въ погоню. Да нуже, голубчикъ, разожмите пальцы,-- не то, поздно будетъ.
   Показалось-ли ему только, или дѣйствительно по этому лицу, покрытому смертельною блѣдностью, промелькнула слабая улыбка?
   -- Ну, такъ ничего больше не остается дѣлать, пробормоталъ Классонъ съ проклятіемъ, видя, что всѣ мольбы его остаются тщетными: -- сами на себя и пеняйте. И съ этими словами, вынувъ изъ кармана складной ножикъ, онъ попробовалъ открыть его зубами. Но пружина оказывала ему нѣкоторое сопротивленіе,-- въ эту самую минуту въ корридорѣ послышались приближающіеся шаги и Классонъ опустился на колѣни подлѣ кровати; на лбу у него выступилъ холодный потъ и самъ онъ дрожалъ какъ осиновый листъ.
   Комната быстро наполнилась штабъ-офицерами и врачами, изъ толпы которыхъ поспѣшно отдѣлился человѣкъ, повидимому не принадлежавшій ни къ тѣмъ, ни къ другимъ; дорожное платье его было въ безпорядкѣ и самъ онъ казался утомленнымъ.-- Что это за человѣкъ, спросилъ онъ, увидѣвъ Классона: -- что онъ здѣсь дѣлаетъ?
   -- Смиренный миссіонеръ, сосудъ скудельный, отвѣчалъ послѣдній плаксивымъ голосомъ. Въ пароксизмѣ страданія онъ схватилъ меня за руку, да съ тѣхъ поръ такъ все и держитъ.-- Насилу-то, воскликнулъ онъ, потому что въ эту самую минуту пальцы больного разжались и выпустили его.
   -- Здѣсь дѣло нечисто, проговорилъ незнакомецъ, бывшій никто иной, какъ самъ мистеръ Регисъ:-- посмотрите, изъ этого ящика все выбрано, полъ усѣянъ бумагами -- этого человѣка надо задержать.
   -- Въ темницѣ и въ узахъ... началъ было Классонъ, приготовляясь произнести длинную проповѣдь, но ему не дали кончить и его вывели изъ комнаты.
   -- Въ его положеніи не замѣтно никакого ухудшенія, проговорилъ одинъ изъ докторовъ, успѣвшій между тѣмъ пощупать пульсъ Конуэя: -- хотя и нельзя еще положительно ручаться за его жизнь.
   -- Если я не ошибаюсь, продолжалъ мистеръ Регисъ, по милости этого-то пріятеля миссіонера я и попался въ плѣнъ къ русскимъ; хорошо по крайней мѣрѣ то, что меня не долго задержали въ Севастополѣ.
   -- Что миссъ Келлетъ? тоже на свободѣ? спросятъ кто-то изъ присутствующихъ.
   -- Какъ же; мы возвратились съ нею вмѣстѣ.
   -- Что съ вами Конуэй? спросилъ одинъ изъ врачей, замѣтивъ на лицѣ его тревожное выраженіе:-- вамъ хуже?
   Конуэй отрицательно покачалъ головою.
   -- Быть можетъ вамъ хочется пить?
   -- Нѣтъ, отвѣчалъ онъ чуть слышно.
   -- Такъ что же васъ безпокоитъ? продолжалъ онъ дружески допрашивать его.
   -- Такъ это не былъ сонъ! проговорилъ Конуэй задыхающимся голосомъ.
   -- Что казалось вамъ сномъ?
   -- Все, кромѣ вотъ этого, отвѣчалъ онъ, указывая на глубокую рану отъ сабли въ плечѣ.
   -- Но пройдутъ года,-- и это вамъ тоже будетъ казаться не болѣе какъ сномъ, сказалъ собесѣдникъ ободряющимъ голосомъ.
   Конуэй попросилъ его знакомъ наклониться къ постели и шепотомъ спросилъ:
   -- Правда ли то, что мнѣ сейчасъ послышалось? Точно ли она здѣсь?
   -- Вы говорите о миссъ Келлетъ?-- Да, это она вамъ привезла извѣстіе о признаніи васъ перомъ. Она же перевязала вамъ платкомъ поврежденную артерію и спасла вашу жизнь.
   -- Здѣсь, въ Крыму! Быть не можетъ, сказалъ со вздохомъ Конуэй:-- такъ это я ее видѣлъ на траншеяхъ, продолжалъ онъ съ жаромъ. То не былъ обманъ чувствъ?
   -- Она была на мѣстѣ дѣйствія въ ту ночь какъ русскіе произвели неожиданную аттаку на 5-й полкъ. Она первая подняла тревогу.
   -- Да, я видѣлъ сестру Джека Келлета, она ободряла сражающихся -- я готовъ былъ поклясться, что это она, но дѣло казалось невозможнымъ и я боялся довѣрять своимъ чувствамъ. Я уже думалъ, не предзнаменованіе ли это какое!-- теперь же, слава Богу, я избавился отъ этого суевѣрнаго страха и сталъ опять самимъ собою.
   -- Стало быть, вы можете меня теперь выслушать, вмѣшался Регисъ, садясь въ его постели и приступая къ своему повѣствованію. Но Конуэй слушалъ его разсѣянно и не разъ адвокатъ начиналъ терять съ нимъ терпѣніе.-- Я и такъ по возможности стараюсь быть краткимъ, сэръ, говорилъ онъ обиженнымъ голосомъ. Дѣло это, кажется, могло бы,-- даже должно бы было,-- васъ интересовать.
   -- Да оно и будетъ интересовать меня, если только вотъ докторъ надѣлитъ меня жизнью и здоровьемъ для наслажденія всѣми этими благами, отвѣчалъ Конуэй:-- какая приблизительная сумма доходовъ?
   -- Если мы возвратимъ одни англійскія помѣстья, то доходъ будетъ около двѣнадцати тысячъ въ годъ. Если вамъ посчастливится и съ ирландскими,-- то онъ будетъ тремя тысячами болѣе. Одна судебная инстанція уже рѣшила въ нашу пользу -- этимъ рѣшеніемъ,-- такъ думаютъ единодушно всѣ ваши адвокаты -- упрочивается за вами право на виконтство.
   -- Я едва могу представить себѣ это, мои мысли мѣшаются, проговорилъ Конуэй въ полголоса:-- первымъ моимъ дѣломъ будетъ купить офицерскій патентъ для Джека Келлета.
   -- Если вы говорите про брата миссъ Келлетъ, то онъ уже произведенъ въ прапорщики и на готовѣ отправиться въ свой полкъ, стоящій въ Индіи.
   -- Какъ вы это узнали?
   -- Она сама мнѣ сказала объ этомъ.
   -- Она! Гдѣ же? въ какое время вы ее видѣли?
   -- Я встрѣтился съ ней здѣсь, на главной квартирѣ; потомъ мы были вмѣстѣ въ плѣну въ Севастополѣ; вчера я опять ее встрѣтилъ въ лагерѣ. Къ сожалѣнію, она не долго здѣсь останется; она готовится послѣдовать за братомъ въ Калькуту.
   Смертельная блѣдность покрыла лице Конуэя; онъ закрылъ его руками, чтобы оно не выдавало того, что происходило у него на душѣ, и все окружающее для него исчезло. Онъ и не замѣтилъ какъ присутствующіе одинъ за другимъ тихонько повыбрались изъ комнаты и на мѣсто ихъ тихо подошла къ его изголовью стройная фигура молодой дѣвушки, одѣтая въ черное и покрытая вуалью.-- Какъ нарочно, проговорилъ онъ самъ съ собою вслухъ, все это такъ называемое счастье пришло ко мнѣ тогда, когда я всего менѣе въ немъ нуждаюсь.
   -- Какъ же это такъ?-- спросилъ тихій, мягкій голосъ почти надъ самимъ его ухомъ.
   -- Неужели это вы! воскликнулъ онъ съ жаромъ:-- такъ это ваше прикосновеніе я чувствовалъ на этихъ вискахъ, когда я раненый лежалъ за траншеями? Такъ это вашъ голосъ ободрялъ меня, когда меня унесли въ арьеръ-гардъ?
   Она слегка наклонила голову и проговорила: -- То была прямая обязанность сестры вашего стараго товарища.
   -- А теперь вы хотите меня покинуть? проговорилъ онъ съ глубокимъ отчаяньемъ въ голосѣ.
   Она слегка отвернулась и не отвѣчала ни слова.
   -- И я здѣсь останусь одинъ одинешенекъ, продолжалъ онъ разбитымъ голосомъ:-- развѣ и въ этомъ вы поступаете какъ сестра моего стараго товарища?-- Но вскорѣ ему самому сдѣлалось стыдно этихъ словъ и онъ торопливо добавилъ:-- Хорошъ я однако, что говорю вамъ это!-- вамъ, которая такъ много для меня сдѣлала, вамъ, обѣщавшей быть дочерью для моей бѣдной матери, когда меня не станетъ.
   -- Но вы не должны предаваться этимъ мрачнымъ мыслямъ, возразила она съ живостью:-- доктора въ одинъ голосъ говорятъ, что вамъ лучше и что черезъ недѣлю или двѣ васъ можно будетъ перевезти въ Константинополь.
   Онъ улыбнулся грустною, болѣзненною улыбкою.
   -- А тамъ чего не сдѣлаетъ живительный воздухъ уэльскихъ горъ при содѣйствіи нѣжныхъ заботъ любящей матери?
   -- А гдѣ вы будете въ это время? спросилъ онъ торопливо.
   -- Вѣроятно на пути въ дальнюю восточную страну, и болѣе одинока, чѣмъ когда либо.
   -- Такъ вотъ оно, мое хваленое счастье! воскликнулъ онъ съ ожесточеніемъ:-- въ ту самую минуту какъ жизнь начинаетъ мнѣ улыбаться, я теряю все, что заставляло меня дорожать ею. Вы рѣшились -- хорошо же! и я съ своей стороны тоже рѣшился: если вы уѣдете въ Индію, я останусь въ Крыму.
   -- Не ожидала я слышать это отъ сына, такъ нѣжно любящаго свою мать какъ вы, проговорила она съ укоромъ.
   -- Да Сибелла, тотъ день былъ бы счастливѣйшимъ днемъ въ моей жизни, когда я съ честью возвратился бы къ ней и могъ ей сказать: твой сынъ возвращается подъ твою кровлю не одинъ; онъ привезъ тебѣ новую дочь. Если бы перемѣна въ моей судьбѣ была сопряжена съ этимъ счастьемъ, тогда, точно, можно было бы мнѣ позавидовать. Безъ этой надежды ничто меня не привязываетъ къ жизни.
   Она пыталась тихонько вынуть свою руку изъ его руки, но онъ держалъ ее крѣпко.
   -- Пустите меня, проговорила она шопотомъ;-- мнѣ пора проститься съ вами.
   -- Повремените еще немного, Сибелла, воскликнулъ онъ страстно -- какъ ни тяжелы эти мгновенія, они все таки счастливѣйшія въ моей жизнм.
   -- Но это не хорошо, почти не великодушно съ вашей стороны, проговорила она, едва сдерживая свое волненіе и все еще пытаясь отнять руку.
   -- Вы правы, воскликнулъ онъ вдругъ:-- это недостойно мужчины и неблагородно. Только болѣзнь могла сдѣлать меня такимъ себялюбивымъ и внушить мнѣ такую униженную мольбу.-- Съ этими словами онъ выпустилъ ея руку, но тотчасъ же опять схватилъ ее и, прижавъ къ губамъ, залился слезами.-- Не такъ долженъ вести себя воинъ, Сибелла, проговорилъ онъ, силясь улыбнуться. Прощайте, прощайте.
   -- Теперь уже не время говорить это слово, отвѣчала она чуть слышно. Я никогда не уѣду.
   -- Вы не уѣдете, Сибелла, вы не покинете меня? воскликнулъ онъ:-- я не знаю, вѣрить ли своему слуху... Такъ вы сказали, что остаетесь со мною -- на долго ли?
   -- Навсегда, отвѣчала она, наклонясь и цѣлуя его въ лобъ.-- Черезъ минуту ея не было въ комнатѣ.
   -- Ну, Конуэй, говорилъ ему докторъ, не унывайте, другъ любезный, черезъ какую нибудь недѣлю вы будете молодецъ хоть куда. И то сказать, у васъ есть для чего жить теперь, если только правда все что говорятъ.
   -- Вы правы, докторъ, о вы болѣе правы, нежели вы думаете, весело отвѣчалъ Конуэй.
  

ГЛАВА XX.

Грогъ совѣщается.

   По пріѣздѣ своемъ въ Лондонъ, Грогъ остановился у одного стариннаго пріятеля и товарища по ремеслу, жившаго въ одной изъ тѣхъ мрачныхъ улицъ, которыя ведутъ отъ Странда къ Темзѣ. Проснувшись на другой день, Грогъ увидѣлъ, что ему предстоитъ коротать утро одному,-- хозяина его не было дома,-- и, потому, расположившись поуютнѣе въ креслѣ, онъ углубился въ чтеніе газеты. Не успѣлъ онъ дочитать заинтересовавшаго его параграфа, какъ въ комнату вошелъ посѣтитель.
   -- Боюсь, что я не туда попалъ, проговорилъ вкрадчивымъ голосомъ этотъ джентльменъ, который былъ никто иной, какъ старинный нашъ знакомый, мистеръ Генксъ:-- я былъ убѣжденъ, что это квартира капитана Фиска.
   -- Вы и не ошибаетесь, отвѣчалъ Грогъ, для котораго появленіе это повидимому вовсе не было неожиданностью: онъ съ головы до ногъ осматривалъ Генкса, разодѣтаго въ пухъ и прахъ.
   -- Мнѣ очень жаль, сэръ, торжественно началъ Генксъ: -- что я не имѣю чести...
   -- Полноте, полноте, вы имѣете честь, перебилъ его Грогъ:-- мы съ вами не со вчерашняго дня знакомы. Садитесь-ка, я, правда, не такъ хорошо сохранился какъ вы, но вы сейчасъ признаете меня: я Китъ Девисъ, милостивый государь; конечно вы не потребуете, чтобы я назвалъ васъ по имени.
   -- Девисъ, Грогъ Девисъ, бормоталъ про себя Генксъ, блѣдный, какъ полотно.
   -- Вы по видимому не очень рады этой встрѣчѣ со старымъ пріятелемъ, продолжалъ Грогъ двусмысленно усмѣхаясь:-- а напрасно, право напрасно. Старый другъ лучше новыхъ двухъ. Люди, знавшіе насъ въ пору нашихъ юношескихъ шалостей, всегда расположены снисходительнѣе относиться къ нашямъ старческимъ грѣхамъ. Долгонько таки мы съ вами не видались.
   -- Да! лѣтъ десять, или двѣнадцать будетъ.
   -- И всѣ двадцать восемь насчитаете, другъ любовный. Видѣлъ я васъ въ послѣдній разъ, дай Богъ память, въ Экстерѣ. Вы были подъ судомъ по дѣлу о векселяхъ Джорджа Кольборна. Не глядите такимъ испуганнымъ взглядомъ,-- насъ здѣсь никто не услышитъ. А дешево вы тогда отдѣлались, необычайно дешево. Вѣроятно послѣ этой-то продѣлки вы и приняли имя Генкса?
   -- Да, отвѣчалъ тотъ чуть слышнымъ шопотомъ.
   -- Ну, мнѣ не такъ везло въ жизни, какъ вамъ, продолжалъ Грогъ:-- я долженъ былъ съ трудомъ пробиваться.
   -- Но вы таки пробились, Девисъ; возразилъ тотъ, переходя въ дружественный тонъ:-- развѣ вы не выдали свою дочь за виконта?
   -- Кто вамъ это сказать? Какъ это узнали здѣсь? поспѣшно освѣдомился Девисъ.
   -- Я слышалъ объ этомъ отъ служащихъ у Фордайса, недѣли двѣ тому назадъ; и я же первый сообщилъ это извѣстіе Девенпорту Дённу.
   -- Что же онъ на это сказалъ?
   -- Говорить-то онъ немного объ этомъ говорилъ; подивился только, какъ это вамъ удалось, и замѣтилъ, что вы должны бытъ необыкновенно ловкій малый, потому что штука эта пахнетъ большими выгодами, если только все обойдется благополучно.
   -- То есть вы намекаете на предстоящую тяжбу изъ за титула?
   -- Именно такъ.
   -- Стало быть, онъ думаетъ, что исходъ дѣла сомнителенъ?
   -- Этого онъ не можетъ думать, потому что отъ него зависитъ рѣшить дѣло въ ту или въ другую сторону. Если ему заблагоразсудится вынуть изъ подъ спуда находящіяся у него бумаги, то можно считать, что право на перство признано за Конуэемъ. Вы знаете, что двѣ инстанціи уже рѣшили въ его пользу; но отъ Дённа зависитъ сберечь его адвокатамъ кучу времени и труда, и съ этою-то цѣлью онъ пріѣдетъ завтра въ городъ.
   -- Какія его условія? Сколько онъ требуетъ? быстро спросилъ Грогъ.
   -- Этого я не могу сказать съ достовѣрностью, я могу только догадываться.
   -- Ну-съ, какія же ваши догадки?
   -- А вотъ какія, отвѣчалъ Генксъ собираясь съ духомъ. Мнѣ кажется, что если онъ рѣшитъ въ пользу настоящаго виконта, то потребуетъ взамѣнъ укрѣпленія за собою всѣхъ ирландскихъ помѣстьевъ.
   -- Двѣ тысячи годового дохода и казенная собственность! воскликнулъ Девисъ.
   -- Это еще не все, хладнокровно отвѣчалъ Генксъ.
   -- Не все! Чего же ему еще надобно?
   -- Тутъ есть небольшой счетецъ; дѣло въ томъ, что во время продажи помѣстій, обремененныхъ долгами, одно изъ нихъ было куплено покойнымъ виконтомъ, по крайней мѣрѣ на его имя, и потомъ перепродано съ большимъ барышемъ... Тутъ Генксъ остановился, какъ будто испугался, что зашелъ слишкомъ далеко.
   -- Понимаю, подхватилъ Грогъ; виконтъ не видалъ полученныхъ за продажу денежекъ, какъ своихъ ушей, а вашъ пріятель Дённъ требуетъ росписки въ полученіи ихъ сполна.
   -- Вы угадали.
   -- А какой это, примѣрно, кушъ?
   -- Тридцать семь тысячъ шестьсотъ фунтовъ стерлинговъ.
   -- Не любитъ же этотъ Девенпортъ Дённъ играть, по маленькой, замѣтилъ Грогъ усмѣхаясь:-- надо ему отдать въ этомъ справедливость.
   -- Да, такой головы поискать, да и поискать, съ удивленіемъ отвѣчалъ Генксъ.
   -- Я пожалуй соглашусь съ вами, если голова убережетъ его шею отъ петли. Такъ вы говорите, что онъ всѣ эти бумаги и документы привезетъ съ собою?
   -- Да; онъ хочетъ такъ или иначе покончить это дѣло до своей свадьбы. А тамъ, онъ навсегда удалится отъ дѣлъ.
   -- А туго онъ, я думаю, набилъ карманы?
   -- Умнѣйшая онъ, я вамъ скажу, голова въ цѣлой Англіи! восклякнулъ Генксъ восторженно:-- когда настанетъ великій погромъ, а это будетъ не позже какъ черезъ мѣсяцъ отъ нынѣшняго дня -- тогда добрые люди увидятъ, что ихъ надули ни болѣе ни менѣе какъ на четыре милліона фунтовъ стерлинговъ; -- но концы при этомъ такъ ловко схоронены, что тутъ самъ чортъ не разберетъ кто кого надулъ: компанія ли желѣзныхъ дорогъ подорвала, рудокопни ли подкопались подъ оссорскій банкъ, оссорскій ли банкъ обанкрутилъ гленгаррифское предпріятіе. И этого мало, продолжалъ Генксъ, видя съ какимъ страстнымъ вниманіемъ слушаетъ его Грогъ:-- нѣтъ человѣка, отъ пера и до послѣдняго земледѣльца, котораго онъ не запуталъ бы въ свои плутни и не сдѣлалъ бы сообщникомъ своего успѣха. Такъ какъ каждое предпріятіе будетъ искать опоры для своей состоятельности въ банкротствѣ другаго, то оссорскій банкъ будетъ враждовать съ гленгаррифскимъ предпріятіемъ, дренажное товарищество всячески будетъ стараться повредить рудокопнямъ и т. д. Да коммисія о банкротствахъ пятьдесятъ лѣтъ будетъ разбирать дѣло и не найдетъ виноватыхъ.
   Грогъ весело потиралъ руки и громко хохоталъ.
   -- И этого молодца нельзя будетъ повѣсить? спросилъ онъ помолчавъ.
   -- Повѣсить! какъ бы не такъ!
   -- Ни даже сослать?
   -- Нѣтъ; ни одинъ волосъ на головѣ его не пострадаетъ.
   -- Все это можетъ случиться такъ именно, какъ вы говорите, мрачно возразилъ Грогъ:-- хотя, что до меня касается, я далеко не вѣpю этому безусловно. Но отъ этого мое дѣло съ нимъ ни на волосъ не подвигается впередъ. Мнѣ нужно достать отъ него эти Лаккингтоновскія бумаги; мнѣ тамъ дѣла нѣтъ, что съ нимъ будетъ, лишь бы положеніе моей дочери какъ виконтессы было обезпечено.
   -- Какого суммою наличныхъ денегъ можете вы располагать?
   Грогъ вынулъ затасканный бумажникъ изъ боковаго кармана и, раскрывъ его, принялся считать про себя.
   -- Пятьдесятъ семь фунтовъ и сколько-то шиллинговъ, отвѣчалъ онъ усмѣхаясь.
   -- Если бы у васъ было этакъ двѣнадцать или пятнадцать тысячъ, тогда бы еще, пожалуй, можно было съ вами толковать. Защитники Конуэя могутъ когда угодно выложить десять тысячъ.
   -- Отъ кого вы это знаете? вскрикнулъ Грогъ.
   -- Отъ самого Дённа. Но онъ не охотно пойдетъ съ ними на сдѣлку, потому что при этомъ, вопросъ объ ирландскомъ помѣстья останется неразрѣшеннымъ.
   -- Такъ что же мнѣ дѣлать? спросилъ Грогъ.
   -- Право не знаю, какой вамъ подать совѣтъ, отвѣчалъ Генксъ въ раздумьи:-- у Дённа есть одно неизмѣнное правило именно: никогда не вступать съ постороннимъ лицомъ въ такого рода переговоры, которые не могутъ быть окончены въ одно свиданье. Если бы вы прямо могли начать съ того, что показали бы ему банковые билеты, то и толковать бы нечего было.
   Грогъ всталъ и прошелся по комнатѣ скорыми шагами.
   -- Вы кажется сказали, что онъ завтра долженъ быть въ городѣ? Гдѣ онъ остановится?
   -- На этотъ разъ у Кальверта въ Брукъ-Стритѣ.
   -- Онъ пріѣдетъ, конечно, съ экстреннымъ поѣздомъ?
   -- Если только не съ особымъ локомотивомъ, отвѣчалъ Генксъ:-- впрочемъ, онъ всегда ѣздитъ въ отдѣльномъ вагонѣ, который нарочно для него прицѣпляется и никому другому не отдается. Самъ кондукторъ не смѣетъ отворить къ нему дверь, кромѣ случаевъ крайней необходимости.
   -- Однако уже двѣнадцать часовъ, проговорилъ Девисъ, а у меня еще куча дѣлъ. Скажите, пожалуйста, Генксъ, нельзя вамъ будетъ по навѣдаться ко мнѣ завтра вечеромъ? Быть можетъ у меня будетъ кое что сообщить вамъ.
   -- Надѣюсь, что все сказанное сегодня останется между нами, Китъ, шепнулъ ему собесѣдникъ.
   -- Пора бы вамъ знать меня,-- было единственнымъ отвѣтомъ Грога:-- я думаю злѣйшій мой врагъ не скажетъ про меня, чтобы я когда выдалъ человѣка, довѣрившагося маѣ.
   И крѣпко пожавъ другъ другу руки, они разстались.
  

ГЛАВА XXI.

Поѣздъ.

   Поѣздъ желѣзной дороги изъ Голигада опоздалъ нѣсколькими минутами и путешественники съ нетерпѣніемъ ожидала его прибытія на Честерской станціи. Наконецъ послышался издали пронзительный визгъ локомотива, и гремя и тяжело пыхтя вошелъ поѣздъ подъ своды станціи. Чиновникъ, служащій на желѣзной дорогѣ поспѣшилъ донести начальнику станціи: "Насъ задержалъ около 1/4 часа мистеръ Девенпортъ Дённъ -- ему нужно было осмотрѣть новую пристань. Впрочемъ мы почти наверстали потерянное время." "Хорошо" отвѣчалъ начальникъ станціи. Между тѣмъ по платформѣ пробирался одинъ незнакомецъ и, дойдя до отдѣльнаго купе съ опущенными сторами, остановился и взялся за дверную ручку, будто собираясь войти въ него.-- Не туда, сэръ, это семейный вагонъ, торопливо остановилъ его сторожъ, и незнакомецъ принужденъ былъ пройти далѣе въ другой вагонъ. Двое другихъ путешественниковъ занимали то отдѣленіе, въ которое онъ вошелъ. Усаживаясь на свое мѣсто, нашъ незнакомецъ потихоньку опустилъ въ карманъ отмычку, пригодность которой онъ успѣлъ уже испробовать въ тѣ немногія секунды, которыя пробылъ у двери частнаго вагона. Прикрывъ себѣ колѣни ковромъ, онъ спокойно откинулся назадъ. Вскорѣ раздался звонокъ и локомотивъ, тяжело скрыпя и вздыхая, поѣхалъ далѣе. Спутники нашего незнакомца, надвинувъ на брови дорожные колпаки, не замедлили погрузиться въ глубокій сонъ. Нашъ путешественникъ долго всматривался въ нихъ и, убѣдившись наконецъ, что они точно крѣпко спятъ, всталъ потихоньку и завѣсилъ сторою лампу, помѣщавшуюся въ вагонѣ. При дрожащемъ полусвѣтѣ, незнакомецъ снялъ съ себя густой черный парикъ, накладныя брови и усы того же цвѣта; потомъ онъ разоблачился отъ огромнаго плаща, подбитаго толстымъ слоемъ ваты, наконецъ отвинтилъ отъ сапогъ своихъ огромные каблуки дюйма въ два вышиною. Такимъ образомъ вмѣсто толстаго, неуклюжаго старика лѣтъ шестидесяти, явился человѣкъ небольшаго роста, плотнаго сложенія, съ рыжими волосами на головѣ и на бородѣ, съ сѣрыми сверкающими глазами и ртомъ, очертанія котораго говорили о несокрушимой твердости воли. Едва успѣлъ незнакомецъ, въ которомъ вы, конечно, узнали Грога Девиса, привести въ порядокъ свою наружность, какъ поѣздъ спустился въ глубокій оврагъ, лежавшій между двумя глинистыми насыпями. Повидимому онъ только этого и дожидался, потому что тотчасъ же съ помощью отмычки отперъ дверь вагона и очутился на наружной платформѣ. Ночь была темная и шелъ мелкій, теплый дождь: пробираясь отъ одного вагона къ другому съ ловкостью которая показывала, что это не первый его опытъ въ этомъ родѣ, Девисъ вскорѣ очутился у багажнаго вагона, непосредственно за которымъ находился купе Девенпорта Дённа.
   Окруженный письмами, бумагами и депешами, великій дѣлецъ работалъ съ такимъ же комфортомъ, какъ будто онъ былъ у себя въ кабинетѣ. Отъ Девиса не ускользнули пистолеты, помѣщавшіеся въ простѣнкѣ между оконъ и сонетка висѣвшая около самаго стола; снурокъ ея проходилъ сквозь крышу купе и видимо имѣлъ сообщеніе съ кондукторскимъ вагономъ. Обрѣзать его и завязать узелъ снаружи, чтобы сидящій внутри купе ни о чемъ не догадался, было дѣломъ одной минуты.
   Принявъ всѣ эти предосторожности, Девисъ впустилъ въ замочную скважину свою отмычку, безъ шума отперъ замокъ и отворивъ дверь, вошелъ во внутренность вагона. Шумъ захлопнувшейся двери заставилъ вздрогнуть Девенпорта Дённа, и оглянуться на вошедшаго. Первымъ его движеніемъ было позвонить, но снурокъ сонетки, какъ только онъ за него дернулъ, остался у него въ рукахъ -- и онъ понялъ, что все было обдумано я предусмотрѣно заранѣе.
   -- Оставьте ваши пистолеты въ покоѣ, хладнокровно замѣтилъ ему Грогъ, вѣдь я тоже не безоруженъ. Если бы мнѣ была нужна ваша жизнь, то я двадцать разъ успѣлъ бы убить васъ въ эти послѣднія десять или двѣнадцать минутъ.
   -- Что значитъ это насиліе, сэръ? По какому праву осмѣлились вы войти сюда?-- воскликнулъ Дённъ внѣ себя отъ гнѣва. И быстрымъ движеніемъ онъ опустилъ окно,-- но въ туже минуту желѣзная рука Грога схватила его и удержала неподвижнымъ на мѣстѣ.
   -- Полно валъ дурить, проговорилъ онъ сурово, я этого не потерплю. Я пришелъ сюда съ обдуманнымъ намѣреніемъ я не уйду, пока не исполню его. Вы меня знаете.
   -- И я дѣйствительно знаю васъ, съ оскорбительной ироніей отвѣчалъ Дённъ.
   -- Точно также какъ и я знаю, что вы за птица. Генксъ, Симми Генксъ, разсказалъ мнѣ штучки двѣ; впрочемъ скоро и цѣлый свѣтъ узнаетъ про нихъ. Но мнѣ до этого дѣла нѣтъ; оплетайте ихъ всѣхъ, сколько вамъ угодно, только не трогайте Кита Девиса. Вотъ что привело меня сюда: дочь моя замужемъ за Аннесли Бичеромъ, теперешнемъ виконтомъ Лаккингтономъ;-- право на титулъ и на помѣстья оспариваетъ у него другой; вы знаете коротко въ чемъ самая суть тяжбы и, какъ я слышалъ, можете по своему произволу удружить той или другой сторонѣ. Вотъ я и пришелъ съ вами сторговаться: сколько вы запросите? Лучше говорить прямо, а то, что толку плутать окольными путями?
   -- Я не могу быть вамъ полезенъ въ этомъ дѣлѣ, нерѣшительно отвѣчалъ Дённъ; бумаги находятся не у меня: процессъ Конуэя въ рукахъ у лучшихъ адвокатовъ...
   -- Все это я знаю, и знаю, кромѣ того, что у васъ въ отели Кальверта назначено по этому дѣлу свиданье съ Фордайсомъ; и такъ, говорите прямо и не хитрите со мною. У кого эти бумаги?
   Дённъ вздрогнулъ при этомъ неожиданномъ вопросѣ и быстро взглянулъ въ тотъ уголъ вагона, гдѣ стояла окованная мѣдью шкатулка. Какъ ни быстро былъ брошенъ этотъ взглядъ, онъ не ускользнулъ отъ напряженной наблюдательности Девиса, который снова приступилъ съ своимъ вопросомъ: -- Гдѣ же онѣ?
   -- Однѣ находятся у адвоката Конуэя, другія обманомъ увезены въ Крымъ особою, которая нѣкогда пользовалась моимъ довѣріемъ; часть ихъ, полагаю, находится у матери Конуэя, въ уэльскомъ княжествѣ...
   -- А другая часть лежитъ вотъ въ этой шкатулкѣ, подсказалъ Девмсь съ вызывающимъ взглядомъ.
   -- Ни одна, я могу поклясться варъ какою угодно страшною клятвою, что въ этой шкатулкѣ нѣтъ ни одного документа относящагося къ этому дѣлу. И при этихъ словахъ голосъ Дённа дрожалъ отъ волненія, и онъ былъ блѣденъ какъ полотно.
   -- А что если я не повѣрю вашимъ клятвамъ? перебилъ его
   Грогъ, проницательные глаза котораго, казалось, насквозь видѣли самые сокровенные помыслы противника. Мы съ вами не со вчерашняго дня научились шутить клятвами. Отоприте этотъ ящикъ, я самъ хочу просмотрѣть, что въ немъ такое хранится.
   -- Этого вамъ никогда не увидать! воскликнулъ Дённъ съ бѣшенствомъ, хватаясь за лежавшую передъ нимъ связку ключей и пряча ее у себя на груди.
   -- Мнѣ нравится ваша прыть, Дённъ, только она на этотъ разъ не поможетъ вамъ; выбирайте одно изъ двухъ: или отоприте мнѣ эту шкатулку теперь же, или я унесу со съ собою.
   -- Ни тому, ни другому не бывать, воскликнулъ Дённъ, доведенный до крайнихъ предѣловъ гнѣва.
   -- А вотъ мы прежде подальше припрячемъ эти скверныя игрушки -- и съ этими словами Девисъ однимъ прыжкомъ овладѣлъ пистолетами и выбросилъ ихъ изъ окна; но при этомъ онъ по необходимости долженъ былъ наклонить свое туловище впередъ и очутился къ Девенпорту Дённу спиною. Съ быстротою молніи выхватилъ Дённъ заряженый пистолетъ, спрятанный у него на груди и, приставивъ дуло къ головѣ противника, въ упоръ спустилъ курокъ. Быстрое движеніе шеи было причиною, что пуля только скользнула вдоль черепной кости и, пройдя между мускулами шеи, засѣла повыше плеча. Ужасная эта рана не помѣшала Девису тигромъ устремиться на своего врага. У него не вырвалось ни одного слова, ни одного звука; мучимый страшною болью, онъ схватилъ Дённа одною рукою за горло, другою же, вынувъ изъ за пазухи тяжелый кистень, ударилъ имъ его по головѣ. Раздался страшный крикъ, призывавшій на помощь, но онъ замеръ въ послѣдовавшемъ стенаній и Дённъ, свалившисъ. съ своего стула, мертвый растянулся за полу. Черепъ у него былъ раздробленъ въ двухъ мѣстахъ, и жизнь погасла мгновенно. Девисъ нагнулся, приложилъ руку къ сердцу и убѣдился, что все кончено. По тѣлу его пробѣжалъ мгновенный ознобъ, но онъ тотчасъ же разстегнулъ сюртукъ убитаго и, овладѣвъ связкою ключей, приступилъ къ осмотру шкатулки. Она была наполнена фамильными документами, принадлежавшими Гленгариффамъ; одна только бумага и была съ именемъ Лаккингтоновъ: то была отступная отъ всякихъ претензій противъ Девенпорта Дённа, данная будто бы покойнымъ лордомъ, подпись котораго была однако означена на бумагѣ карандашемъ.
   -- Игра не стоила свѣчъ, проговорилъ Девисъ, бросая помутившійся взглядъ на безжизненную массу, лежавшую у ногъ его. Впроченъ, добавилъ онъ, я не виноватъ, онъ началъ первый.
   Громкій свистъ локомотива возвѣстилъ о приближеніи къ станціи. Девисъ, не дожидаясь кондуктора, самъ отперъ дверь и, едва передвигая ноги, вслѣдствіе полученной имъ раны, сошелъ на платформу.
   -- Позовите начальника станціи, сказалъ онъ первому встрѣтившемуся чиновнику. Пошлите тоже кого нибудь за докторомъ, потому что я тяжело раненъ, и за полисменомъ, потому что я хочу отдать себя въ руки правосудія. Немного помолчавъ онъ добавилъ: Тамъ, въ вагонѣ, вы найдете мертвое тѣло.
  

ГЛАВА XXII.

Судъ.

   Не успѣли афиши, извѣщавшія объ ужасномъ убійствѣ Девенпорта Дённа, обѣжать весь городъ, какъ уже второе изданіе утреннихъ газетъ разнесло повсюду вѣсть о разореніи, являвшемся неминуемымъ послѣдствіемъ этого событія. Одна за другою приходили вѣсти о томъ, что казначей гленгариффской компаніи бѣжалъ съ пятидесятью тысячами фунтовъ, что оссорскій банкъ прекратилъ выдачу денегъ; только и слуховъ было, что о лопавшихся компаніяхъ и о повсемѣстныхъ кризисахъ. Впродолжевіи многихъ недѣль столбцы газетъ наполнялись описаніями безчисленныхъ бѣдствій, причиненныхъ безчестностью погибшаго милліонера. Судьямъ отбою не было отъ жалобъ просителей, лишенныхъ послѣднихъ средствъ существованія.
   Въ публичныхъ кафе толпились люди, торопившіеся узнать, подложны или нѣтъ тѣ документы и обезпеченія, въ которыхъ заключалось все ихъ состояніе. Казалось, что довѣрія нигдѣ болѣе не существуетъ. Каждый дрожалъ распечатывая письмо и никто не былъ увѣренъ, что слѣдующее же мгновеніе не принесетъ ему вѣсти о его конечномъ разореніи.
   Но между безчисленными жертвами вѣроломства Дённа, была одна, упорно отказывавшаяся вѣрить его виновности: то былъ старый графъ гленгариффскій. Онъ былъ такъ пораженъ извѣстіемъ объ убійствѣ, что умственныя способности его не могли уже вполнѣ оправиться отъ этого перваго потрясенія,-- онъ те ожидалъ съ тревожнымъ нетерпѣніемъ пріѣзда Дённа, то впадалъ въ уныніе, видя, что Дённа нѣтъ какъ нѣтъ. Такъ годъ за годъ проходила его жизнь; дочь окружала его всевозможными заботами, всячески старалась скрыть отъ него печальную истину ихъ положенія и въ угоду старику обманывала его надеждами на блестящее будущее.
   Наконецъ, общественное вниманіе было отвлечено въ другую сторону объявленіемъ, что въ такой-то день Христофоръ Девисъ будетъ судиться въ Ольдъ-Бели за убійство Девенпорта Дённа.
   Во все продолженіе слѣдствія Девисъ хранилъ упорное молчаніе относительно причинъ, побудившихъ его къ этому дѣлу. Онъ наотрѣзъ объявилъ, что откладываетъ всякія объясненія до того времени, когда будетъ стоять передъ судьями и, нисколько не стѣсняясь, выказывалъ дерзкое равнодушіе къ приговору, который, какъ онъ очень хорошо зналъ, не могъ измѣнить его участь; своему же адвокату онъ открылся, что не хочетъ, чтобы сторонники Конуэя узнали о неудачной попыткѣ его овладѣть бумагами, потому что его предполагаемое обладаніе ими быть можетъ еще склонитъ ихъ на сдѣлку съ Бичеромъ.
   Напрасно говорили ему, что упорство его не отвѣчать на вопросы присяжныхъ можетъ сильно повредить его дѣлу, возстановивъ противъ него общественное мнѣніе; онъ оставался непоколебимъ и лаконически отвѣчалъ: "Тутъ затронуты интересы поважнѣе моихъ собственныхъ -- интересы моей дочери, виконтессы; надо, объ ней думать, а не обо мнѣ". Въ теченіе всего долгаго промежутка времени, который предшествовалъ суду, онъ оказывалъ весьма ограниченное довѣріе своему адвокату; совѣщался онъ съ нимъ преимущественно о юридическихъ тонкостяхъ, распрашивалъ его о случаяхъ, схожихъ съ его собственнымъ, занесенныхъ въ лѣтописи уголовнаго права; по всему видно было, что онъ ищетъ только освоиться съ подробностями, и защиту свою передъ присяжными беретъ на себя.
   Наконецъ, настало многознаменательное утро, и когда въ присутствіи многочисленнаго собранія оффиціальный обвинитель предложилъ подсудимому обычный вопросъ: "признаетъ-ли онъ себя виновнымъ или невиновнымъ"? то общее вниманіе обратилось на послѣдняго. Одни ожидали видѣть его унылымъ и растеряннымъ, другіе готовилась жъ наглымъ пріемамъ. Тѣ и другіе ошиблись къ расчетѣ: онъ спокойнымъ твердымъ взглядомъ окинулъ судей и присяжныхъ и въ этомъ взглядѣ были неподдѣльное достоинство и сила. Онъ не напрашивался на привѣтствія тѣхъ своихъ знакомыхъ, которые находились между зрителями, но и не избѣгалъ ихъ и съ небрежною развязностью отвѣчалъ на поклоны всѣхъ "этихъ франтовъ", какъ онъ ихъ называлъ.
   Я вовсе не имѣю намѣренія задерживать читателя подробнымъ описаніемъ самого процесса. Въ мастерски составленномъ повѣствованіи адвокатъ обвиняющей стороны прослѣдилъ Девиса отъ самого отправленія его изъ Лондона и до прибытія въ Честеръ; самый подробный отчетъ былъ данъ о тѣхъ двухъ часахъ, которые онъ провелъ въ Честерѣ; правда, нѣсколько трудно было доказать тождественность подсудимаго съ путешественникомъ, сѣвшемъ на этой станціи, но были основательныя причины думать, что оба -- одно и тоже лице. Что же касалось до самого убійства, то тутъ единственнымъ основаніемъ для догадокъ могло служить положеніе, въ которомъ найдено тѣло и сущность ранъ, причинившихъ смерть. Относительно послѣднихъ не могло быть никакого сомнѣнія: медицинскіе свидѣтели въ одинъ голосъ показали, что смерть должна была быть мгновенно. Для объясненія причинъ, побудившихъ Девиса къ преступленію -- хотя онѣ были и не важны съ точки зрѣнія закона,-- адвокатъ обвиняющей стороны позволилъ себѣ намекнуть на всѣмъ извѣстныя личныя свойства подсудимаго и на какія-то черты изъ прежней его жизни.
   Но тутъ Девисъ неожиданно перебилъ ему рѣчь, воскликнувъ:
   -- Ни одна изъ нихъ не включена въ обвинительный актъ, сэръ:-- я сужусь теперь по обвиненію въ убійствѣ, а не за то, что отстегалъ васъ кнутомъ въ Аскотѣ, въ тотъ годъ, когда Комюсъ выигралъ призовую чашу.
   Эти оскорбительныя слова были сказаны такимъ голосомъ, который раздался по всей залѣ и принудилъ адвоката съ жаромъ обратиться къ судьямъ съ просьбою о заступничествѣ; судья не замедлилъ сдѣлать выговоръ Девису и напомнить ему о неприличіи подобной выходки со стороны человѣка, переживающаго такую торжественную минуту.
   -- Торжественна-то она точно могла бы быть, еслибы я сознавалъ себя виновнымъ, милордъ; но таксъ какъ совѣсть моя совершенно спокойна, то я могу только досадовать на непріятность настоящаго своего положенія -- Таковъ былъ отвѣтъ Грога, который при этомъ окинулъ все собраніе вызывающимъ взглядомъ.
   Когда кончилась перекличка свидѣтелей обвиняющей стороны, Девисъ всталъ, и, полный спокойнаго самообладанія, обратился къ ареопагу съ слѣдующей рѣчью:
   -- Если бы я хотѣлъ сообразоваться съ обычаемъ, принятымъ въ случаяхъ, подобныхъ настоящему, я началъ-бы съ того, что выразилъ-бы удовольствіе видѣть свое дѣло въ рукахъ столь праведнаго судьи и столь мудрыхъ присяжныхъ. Потомъ, послѣ небольшого отступленія на тему: что чистая совѣсть есть высочайшее изъ благъ, пустился-бы минутъ на пятнадцать или на двадцать въ краснорѣчивыя выраженія соболѣзнованья о томъ добродѣтельномъ мужѣ, безвременная смерть котораго дала поводъ къ настоящему процессу. Но я ничего этого ни сдѣлаю. Судьи обыкновенно бываютъ справедливы; присяжные большею частью добросовѣстно вникаютъ въ дѣло; и такъ, я считаю себя столь же безопаснымъ, стоя передъ вашимъ сіятельствомъ и передъ вами, господа, какъ и передъ любыми другими судьями. Что же касается до мистера Девенпорта Дённа и его добродѣтелей, то объ этомъ предметѣ, господа, такъ-же какъ и о репутаціи вашего покорнѣйшаго слуги, чѣмъ меньше мы будемъ распространиться, тѣмъ лучше. Это впрочемъ не значитъ, чтобы сравненіе съ нимъ могло быть невыгодно для меня,-- далеко нѣтъ; оба мы съ винъ были искатели приключеній, каждый изъ насъ пользовался слабостями ближнихъ для собственной наживы; вся разница только въ томъ, что онъ игралъ навѣрняка, между тѣмъ какъ я не уклонялся отъ своей доли риска. Моими жертвами были молокососы, вступавшіе въ жизнь съ большимъ запасомъ денегъ и малымъ запасомъ опытности; его же жертвами были сироты и вдовы, довѣрявшія ему свои послѣднія скудныя средства существованія. Но я полагаю, что вамъ нѣтъ дѣла ни до его, ни до моихъ личныхъ свойствъ; вы собрались здѣсь, чтобы узнать какъ онъ погибъ,-- и объ этомъ я вамъ разскажу.
   И въ совершенно спокойномъ и безстрастномъ повѣтствованіи онъ передалъ какъ, по дѣлу весьма важному, но сущность котораго онъ не желалъ излагать, онъ имѣлъ свиданіе съ Девенпортомъ Дённомъ въ тотъ роковой вечеръ, когда случилось убійство.
   -- Объясненія по этому дѣлу, продолжалъ онъ:-- вызвали весьма крупный разговоръ, и Девисъ, выведенный изъ терпѣнія, проговорился о томъ, что знаетъ всѣ тайныя плутни Девенпорта Дённа и объявилъ послѣднему, что настала пора сорвать съ него маску и показать свѣту, что онъ за человѣкъ. Я имѣлъ основаніе думать, продолжалъ онъ:-- что въ красной шкатулкѣ, стоявшей у могъ моихъ, находился документъ, предъявленіе котораго въ судѣ могло спасти отъ разоренія одного близкаго мнѣ человѣка, и который Дённъ везъ съ собою въ Лондонъ съ тѣмъ, чтобы передать его въ руки противной сторонѣ. Я сдѣлалъ видъ, что положительно увѣренъ, что документъ находится въ шкатулкѣ, и смущеніе его показало мнѣ, что догадка моя была справедлива. Я предложилъ ему самыя выгодныя условія, какихъ онъ только могъ ожидать, но онъ ихъ не принялъ. Между тѣмъ время шло и мы подъѣзжали къ станціи, на которой я долженъ былъ сойти; доведенный до отчаянія, я объявилъ ему, что взломаю шкатулку, если онъ не согласятся ее отпереть. Съ этими словами я наклонился; въ ту же минуту онъ схватилъ пистолетъ и выстрѣлилъ въ меня. Пуля скользнула по черепу и засѣла въ шеѣ. Вотъ рана,-- продолжалъ онъ, обнажая шею:-- а вотъ и самая пуля. Я не лишился чувствъ, а потому вскочилъ на ноги и убилъ его.
   При этихъ словахъ тихій ропотъ ужаса и негодованія пробѣжалъ въ толпѣ. Девисъ отвѣчалъ на это выраженіе неодобренія спокойнымъ, рѣшительнымъ взглядомъ.
   -- Остальныя подробности событія вамъ уже извѣстны, продолжалъ онъ:-- одинъ мой знакомый адвокатъ говорилъ мнѣ, что въ подобныхъ случаяхъ не безполезно бываетъ назвать нѣсколько лицъ, могущихъ дать о подсудимомъ одобрительныя свидѣтельства. Для меня нѣтъ ничего легче, какъ удовлетворить подобному требованію. Я могу назвать вамъ, между прочимъ, благороднаго лорда, который знаетъ меня съ давнихъ поръ; вы можете распросить обо мнѣ одного почтеннаго епископа, который научилъ меня одной штучкѣ много лѣтъ тому назадъ. Успокойтесь милордъ, я никого больше не назову -- мнѣ больше нечего говорить.
   Присяжные, выслушавъ краткую рѣчь судьи, удалились. Послѣ кратковременнаго совѣщанія, они возвратились съ рѣшеніемъ: не виноватъ въ преднамѣренномъ убійствѣ, виноватъ въ неумышленномъ убійствѣ только. Девисъ спокойно выслушалъ это рѣшеніе, къ которому присяжные присовокупили, скорѣе впрочемъ для формы, напоминаніе о милосердіи. Судья отложилъ присужденіе наказанія, желая обдумать его именно въ духѣ этого милосердія, и засѣданіе кончилось.
  

ГЛАВА XXIII.

Эпилогъ.

   Между смертью Девенпорта Дённа и процессомъ Кита Девиса прошло три мѣсяца; въ эти три мѣсяца въ участи нѣкоторыхъ изъ героевъ нашего разсказа произошли важныя перемѣны, Я не стану надоѣдать читателю подробнымъ изложеніемъ той судебной процедуры, результатомъ которой было признаніе за Чарльзомъ Конуэемъ титула и помѣстій, принадлежавшихъ ему по праву. Довольно будетъ упомянуть, что между всѣми документами, способствовавшими такому исходу дѣла, ни одинъ не имѣлъ такой важности, какъ тѣ, на которые случайно напала Сибелла Келлетъ. Конуэй, имя котораго не задолго передъ тѣмъ едва ли было извѣстно, сдѣлался, благодаря своимъ подвигамъ въ Крыму, настоящею знаменитостью и потому всѣ съ живымъ участіемъ прочитали въ газетахъ слѣдующее извѣстіе: "Сегодня утромъ въ церкви посольства въ Перѣ состоялось бракосочетаніе виконта Лаккингтона, болѣе извѣстнаго нашимъ читателямъ подъ именемъ крымскаго Конуэя, съ миссъ Келлетъ, единственною дочерью умершаго капитана Келлетъ изъ Келлетъ-Корта. Счастливая чета отправляется завтра на королевскомъ кораблѣ Дедалѣ въ Мальту; такъ какъ они намѣреваются по дорогѣ посѣтить Италію, то вѣроятно прибудутъ въ Англію не ранѣе двухъ мѣсяцевъ."
   Яснымъ осеннимъ вечеромъ небольшое общество сидѣло на террасѣ виллы д'Эсте, выходящей на озеро. Общество это состояло изъ дамы и двухъ джентльменовъ. Дама сидѣла нѣсколько въ сторонѣ отъ другихъ и повидимому съ безпокойнымъ ожиданіемъ глядѣла куда-то вдаль, то наклоняясь впередъ и къ чему-то прислушиваясь, то снова усаживаясь въ прежнемъ положеніи.
   Младшій изъ двухъ мужчинъ повидимому раздѣлялъ ея безпокойство; что же касается до старшаго, невысокаго, но плотно сложеннаго господина, то онъ выказывалъ свое нетерпѣніе развѣ тѣмъ, что прохаживался скорыми шагами взадъ и впередъ на небольшомъ пространствѣ и изрѣдка бросалъ на озеро быстрый, зоркій взглядъ. Никто изъ нихъ не говорилъ ни слова. Наконецъ невысокій господинъ спросилъ грубо:
   -- Да навѣрное ли вы помните, что она сказала, что они пріѣдутъ сегодня вечеромъ?
   -- Навѣрное; она сама прочитала мнѣ письмо. Къ тому же не въ привычкахъ сестры моей Джорджіаны дѣлать подобныя ошибки; не отправилась бы она такъ поспѣшно въ Лугано, если бы не была увѣрена, что они будутъ здѣсь сегодня къ вечеру.
   -- Признаюсь! Ваши знатные господа и благодарность какъ-то на своему понимаютъ, намъ и все остальное. Эти люди изъ деликатности оставили ей пожизненное пользованіе изряднымъ доходомъ, а она въ отплату за это бѣгаетъ отъ нихъ, какъ отъ чумы.
   -- Но это какъ нельзя болѣе понятно, вступилась въ эту минуту дама:-- развѣ она можетъ забыть, что они лишили ее титула, общественнаго положенія, самого имени даже? Я чувствую, что за ея мѣстѣ поступила бы точно также.
   -- Это правда, подхватилъ молодой человѣкъ:-- Лицци совершенно права. Если бы не они, Джорджіана все бы еще была виконтесса Лаккингтонъ.
   -- Вамъ и Богъ велѣлъ такъ смотрѣть на дѣло, съ презрительнымъ хохотомъ отвѣчалъ невысокій господинъ: -- оба вы въ одинаковомъ съ нею положеніи, съ тою только разницею, что вамъ не оставили тысячи двухсотъ фунтовъ годоваго дохода.
   -- Кажется, лодка плыветъ. Такъ! я слышу шумъ веселъ, воскликнула дама.
   -- А важно бы было, если бы на ваше счастье, набѣжалъ теперь посильнѣе шквалъ, проговорилъ невысокій господинъ:-- какъ подумаешь, какой вздоръ стоитъ иногда между человѣкомъ и двѣнадцатью тысячами годоваго дохода.
   Повидимому слова эти нашли мало сочувствія въ слушающихъ, потому что они промолчали на нихъ.
   -- Вы, кажется, такъ и не отослали письма, спросилъ онъ, обращаясь къ молодому человѣку.
   -- Конечно нѣтъ, папа, я не могла унизиться до такой подлости, отвѣчалъ за него женскій голосъ.
   -- Унизиться? воскликнулъ Грогъ,-- излишне и говорить, что это былъ никто иной, какъ онъ.-- Это мнѣ нравится! Мы толкуемъ объ униженіи, когда мы доведены до пресмыканья!
   -- Да, чортъ возьми, съ горечью проговорилъ Бичеръ:-- это правда.
   -- Я на вашемъ мѣстѣ непремѣнно отослалъ-бы письмо, продолжалъ Грогъ:-- я выставилъ-бы имъ на видъ, что вы, молъ, наградили же вдову, не забудьте и насъ.
   -- Батюшка, батюшка, воскликнула Лицци умоляющемъ голосомъ:-- вы-ли это говорите?
   -- Я и самъ чувствую, дочка, что въ былыя времена я-бы этого не сказалъ. Но послѣ этихъ шести мѣсяцевъ, что, я высидѣла въ ньюгетской тюрьмѣ, я сталъ точно самъ не свой. Того, чѣмъ я былъ прежде, не осталось во мнѣ и слѣда; скучная тюремная жизнь подкосила старика Грога и ему уже больше не оправиться.-- Тяжелый вздохъ закончилъ эту рѣчь и въ продолженія нѣсколькихъ минутъ всѣ хранили глубокое молчаніе.
   -- Къ пристани заворачиваетъ лодка, внезапно воскликнулъ Бичеръ.
   -- Я должна, я хочу ихъ видѣть, проговорила Лицци, вставая и кутаясь въ шаль: -- не изъ одного празднаго любопытства хочу я видѣть этого крымскаго героя и его героиню жену.-- Трудно было рѣшить, въ какомъ смыслѣ были сказаны послѣднія слова, такъ странно сливался въ нихъ сарказмъ съ серьезнымъ увлеченіемъ.-- Вы идете, батюшка?
   -- Я -- нѣтъ, милая, рѣзко отвѣчалъ Грогъ:-- двухгодовалый жеребчикъ хорошей породы гораздо интереснѣе для меня всѣхъ красавицъ и всѣхъ героевъ Европы.
   -- А ты, Бичеръ? улыбаясь обратилась она къ мужу.
   -- Гмъ! особеннаго желанія не имѣю. Оба они слишкомъ насолили мнѣ, чтобы я могъ относиться къ нимъ съ особенно теплымъ участіемъ.
   Не успѣлъ онъ договорить, какъ балконная дверь, выходившая на террасу, распахнулась настежь и широкая струя свѣта хлынула на то самое мѣсто, гдѣ они стояли. Въ ту же минуту къ нимъ подошелъ джентльменъ, ведя какую-то даму подъ руку.
   -- Мистеръ Аннесли Бичеръ здѣсь, если я не ошибаюсь? проговорилъ незнакомецъ.
   -- Да, это я самъ, было отвѣтомъ.
   -- Позвольте же мнѣ, по праву кузена, пожать вамъ руку, продолжалъ тотъ:-- вы знавали меня въ прежніе годы подъ именемъ Чарльза Конуэя, а жена моя имѣетъ притязаніе на еще болѣе старинное знакомство съ вами.
   -- Отецъ мой горячо любилъ васъ, поспѣшила тутъ вмѣшаться Сибелла.
   Бичеръ пробормоталъ какіе-то неясные звуки.
   -- Съ вашей стороны очень естественно смотрѣть на меня, какъ на виновника вашего несчастія, продолжалъ Конуэй:-- но я думаю, что нѣтъ такой игры, въ которой всѣ могли-бы остаться въ выигрышѣ. Одно небольшое вознагражденіе впрочемъ въ моей власти. Адвокаты говорили мнѣ, что для упроченія за вами права за ирландскія помѣстья потребуется особый процессъ. Возьмите-же ихъ себѣ: даю вамъ слово за себя и за наслѣдниковъ своихъ никогда не оспаривать ихъ у васъ. Я объ одномъ только прошу, чтобы между нами не оставалось и тѣни непріязни. Будемте друзьями.
   -- На меня, по крайней мѣрѣ, вы можете расчитывать въ этомъ отношеніи, сказала Лицци, протягивая ему руку.-- Откровенно говорю, я горжусь вашимъ знакомствомъ.
   -- Прошу и меня принять въ этомъ дружественный союзъ, сказала Сибелла, подходя къ Лицци.
   -- Намъ нечего прощать другъ другу, милая кузина, а потому намъ не нужно никакихъ предварительныхъ объясненій, чтобы, сдѣлаться друзьями.
   Послѣ такого удачнаго вступленія въ знакомство, они продолжали всѣ вмѣстѣ прогулку но террасѣ, пока наконецъ ночная свѣжесть не наполнила Конуэю, что онъ еще не такъ давно оправился отъ болѣзни.
   -- Такъ до завтра, проговорила Сибелла, цѣлуя Лицци въ щеку.
   -- До завтра, отвѣчала послѣдняя и крупная слеза при этомъ катилась у нея изъ глазъ. Не весело было у нея на душѣ, когда она проводила глазами удаляющуюся парочку.
   -- Ну, не молодецъ ли онъ! воскликнулъ Бичеръ, взявъ жену за руку и увлекая ее за собою.-- Представь себѣ, онъ и вѣрить не хочетъ, что мы подсылали тѣхъ молодчиковъ въ Крымъ, чтобы стащить у него бумаги; онъ воображаетъ, что между нами все дѣло велось на чистоту... Ба! да я и забылъ, что ты ничего этого не знала. Ну да не въ томъ дѣло; онъ безспорно великолѣпный малый,-- вѣдь онъ уступаетъ намъ ирландскія помѣстья и еще старый Келлетъ-картскій замокъ въ придачу. Гдѣ же твой отецъ? У меня такъ и чешется языкъ разсказать ему эту новость.
   -- Я здѣсь, угрюмо отвѣчалъ Девисъ, выходя изъ небольшой бесѣдки, въ которой укрывался.
   -- Ура, старый другъ, дѣла наши идутъ отлично, весело воскликнулъ Бичеръ.-- Я подъѣхалъ къ Конуэю съ родственностью и такъ съумѣлъ обойти его, что онъ въ концѣ концовъ предложилъ мнѣ ирландскія помѣстья.
   Грогъ издалъ отрывистое рычанье и уставилъ пристальный взглядъ на свою дочь, которая, поблѣднѣвъ и дрожа всѣмъ тѣломъ, ухватилась за его руку, чтобы не упасть.
   -- Онъ, конечно, понялъ, продолжать Бячеръ:-- что наше положеніе незавидное.
   -- Я хочу знать, что вы отвѣчали ему, проговорила Лицци задыхающимся голосомъ.
   -- Одинъ отвѣтъ только и былъ возможенъ, воскликнулъ Бичеръ:-- я ухватился за его предложеніе обѣими руками.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, я не хочу этому вѣрить, продолжала она въ сильномъ волненіи:-- вы не могли этаго сдѣлать; не вчера ли еще вечеромъ, гуляя по этой самой террасѣ, я говорила вамъ о томъ, какъ мы отправимся въ какую нибудь отдаленную англійскую колонію и тамъ будемъ существовать честнымъ трудомъ. Я говорила вамъ, что готова нести свою долю труда и вы соглашались со мною, что жить такимъ образоаіъ въ тысячу разъ лучше нежели жить въ зависимости со дня на день. Не могли же вы забыть все это?
   -- Забыть-то я не забылъ, но, признаюсь, я нашелъ, что теплый, уютный уголъ и тысяча двѣсти фунтовъ годоваго дохода куда болѣе сильныя приманки, чѣмъ должность школьнаго учителя въ Окландѣ или инженера путей сообщенія въ Викторіи.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, скажи мнѣ, Аннесли, что ты только пошутилъ со иною, что ты никогда этого не говорилъ.
   -- А вѣдь Лицци права; ей Богу, права! воскликнулъ Грогъ съ рѣшительнымъ видомъ.
   -- Если вы думаете, что я отказался отъ его предложенія, то вы оба жестоко ошибаетесь; чтобы скрѣпить договоръ, я даже объявилъ ему, что завтра же отправляюсь въ Ирландію.
   -- А я въ Новый Орлеанъ, проговорилъ Грогъ, встряхнувшись, какъ будто ему удалось сбросить съ плечъ тяжелую ношу.
   -- Не возьмете ли вы съ собою попутчика, батюшка? спросила Лицци тихимъ голосомъ.
   -- Кто же этотъ попутчикъ, дочка?
   -- Лицци,-- ваша Лицци!
   -- Возьму, дочка, и отъ всей души, воскликнулъ онъ, обнимая и цѣлуя ее съ глубокою нѣжностью.
   -- Прощайте, сэръ, продолжала она, протягивая руку Бичеру.-- Въ нашъ договоръ съ самаго начала закралась фальшь; было бы жалкимъ самообольщеніемъ держаться за него долѣе.
   -- Я зналъ, что рано или поздно, мнѣ повезетъ счастье, пробормоталъ Бичеръ, провожая ее глазами съ террасы.-- Но кто бы подумалъ, что въ одинъ вечеръ я приберу къ рукамъ помѣстье, и сбуду съ рукъ жену?

"Русское Слово", NoNo 3--9, 1863

OCR Бычков М. Н.

  
  
Ко всем произведениям автора К списку авторов