Сосновский Лев Семёнович - Четыре письма из ссылки

Бюллетень Оппозиции (Большевиков-ленинцев) No 3-4 (1929 - Сентябрь); Борьба большевиков-ленинцев (оппозиции) в СССР; Письма из СССР

Четыре письма из ссылки

О письмах тов. Сосновского

Мы печатаем ниже четыре письма, написанные тов. Л. С. Сосновским из Барнаула, т. е. с места ссылки, в течение 1928 года. Письма написаны на общественные, бытовые и политические темы. Три из них адресованы т. Троцкому. Они посвящены процессам и явлениям, происходящим в сибирской деревне, в партии и в стране вообще. Как все работы т. Сосновского несравненного публициста и бытовика, письма пронизаны дыханием подлинной жизни. Главное свойство Сосновского, без которого вообще немыслим публицист крупного масштаба - это свежесть восприятия. Готовыми формулами, казенными диаграммами, на Льва Семеновича воздействовать нельзя. За формулами и цифрами он ищет и находит живых людей, и умеет всегда взять их в двух разрезах: личном и классовом. Именно эта свежесть восприятия и способность видеть то, что происходит в стране, и сделало т. Сосновского одним из вождей оппозиции большевиков-ленинцев. Четвертое письмо адресовано Вардину, одному из капитулянтов второго призыва. Очень краткое письмо это является превосходным образцом политической публицистики. Когда-нибудь его включат в революционные хрестоматии.

Всем четырем письмам уже больше года. Последнее из них написано 22-го августа 1928 года. Несмотря на то, что они написаны по живым следам событий и опираются на самые злободневные факты, письма Сосновского ни в малейшей мере не устарели. Они приурочены к первым шагам сталинского "левого курса", который официально открылся 15-го февраля 1928 года. Сосновский с превосходным мастерством прослеживает противоречия "левого курса", который трусливо обворовывая оппозицию в то же время подвергал ее организационному разгрому. С этой оценкой левого курса, его противоречий и перспектив, неразрывно связано отношение т. Сосновского к капитулянтам. Письмо к Вардину кажется написанным вчера, так как капитулянты третьего призыва (Радек, Преображенский, Смилга) не прибавили ни слова к тому, что сказано и сделано было их плачевными предшественниками.

Печатаемые ниже письма достаточно объясняют, почему автор их был арестован уже в Барнауле, на месте ссылки, и заключен в челябинский изолятор, где находится и по сей день.

Редакция Бюллетеня посылает Л. С. Сосновскому, и в его лице всем ссыльным и заключенным большевикам-ленинцам, горячий оппозиционный привет.

Редакция Бюллетеня.

В первом письме я писал вам на основании материалов сибирской печати насколько ощутительно здесь влияние кулака в хозяйстве. Сибирские газеты с разрешения Сталина на 2-3 недели раньше начали живописать кулака, чем центральная печать. Дошло дело до того, что Сырцов встревожился. У него кулак легализован и доступен обозрению, а в других районах не слышно. Как бы не обвинили в недостатке распорядительности: развел излишек кулаков. Он запросил Москву, почему нигде нет кулаков? Ему ответили, что будут приняты меры. Вскоре воспоследовала знаменитая передовица "Правды" от 15 февраля, приписываемая перу Сталина. В духе этой статьи разосланы на места директивы.

Итак, теперь не нужно доказывать, что кулак - если и не центральная, то во всяком случае достаточно приметная фигура в деревенской действительности. Курьезными кажутся теперь шпагоглотательские упражнения Яковлева и Ко по части гомеопатического исчисления численности кулака в деревне. Я приведу вам совершенно разительный пример из барнаульской действительности. В книге "Барнаульский округ" есть данные за 1926 год такие. В округе почти поголовно молотят хлеб молотилками. Но своими молотилками молотят только 8% дворов, а 88% - наемными. Значит почти весь округ зависит от 8% кулаков, ибо во всем арсенале эксплуататорских ресурсов кулака -- молотилка самое ядовитое. Сроки уборки по климатическим условиям здесь короткие. Бедноте нельзя ждать ни одного лишнего дня. И она в руках у кулака. Кулаку выгодно бывает даже оставить свой хлеб не убранным, зарабатывая в это время не эксплоатации машинами. Теперь выяснилось, что кулак великолепно оценил с.-х. инвентарь, как орудие господства. Мы то всаживали в инвентарь валюту, мы то платили заграницу наличными и при том золотом, а машины продавали в кредит. Мы то ввели на инвентарь довоенный прейс-курант. Конечно, это хорошо, поскольку речь идет о бедняках и средняках. Но затрачивая валюту для снабжения кулака орудиями закабаления, отрывая при этом средства от индустриализации - это неслыханный просчет.

Насколько мог, я внимательно следил за газетными сообщениями о судебных процессах над кулаками по 107 ст. Меня интересовало вот что. На суде обычно приводились яркие и обильные доказательства кулацкого естества обвиняемого. И самый его хлебный запас бледнел перед не-хлебным его богатством. Когда перечислялось, сколько у него инвентаря и скота, какими способами он держит в руках бедноту, то думалось: а если бы он дал в этом году хлеб? Сколько еще времени позволяли бы ему беспрепятственно обогащаться? Из всех фактов приведу один. Это был герой первого по времени процесса после приезда сюда Сталина. Кулак Кабардин. Оказалось, что сей муж, вооружившись надлежащим документом сельсовета о своей "трудовой" природе, отправился в Зиновьевск (Елисаветград) на завод в качестве "представителя сибирских хлеборобов". Там с ним "смычковали", митинговали и он - вопреки всем порядкам синдицированного сбыта - приобрел пять молотилок (вспомните сказанное выше о поразительной концетрации молотилок в кулацких руках). Он привез молотилки сюда, раздал 4 штуки приятелям. Потом - использовав сезон, продал и свою пятую, а взамен выписал себе из Зиновьевска шестую. Ведь шесть молотилок в деревне - не иголка. Но никто не обратил внимания. И только когда высшее начальство приказало устраивать суды над кулаками, всплыла на суде и эта кулацкая проделка. Читал здесь в газетах такие перечни инвентаря у обвиняемых кулаков, что диву давался. Не кулак, а госсельсклад какой то!

Местные люди откровенно говорят, что если бы не затруднения с хлебом, то резолюция XV съезда о "форсированном нажиме на кулака" преспокойно лежала бы в шкафах комитетов. Теперь же встряска партийно-советского механизма по этой линии бесспорно произошла. Я было недоверчиво относился к разговорам о повороте курса на бедноту. Должен сказать на основании наблюдений и газетных материалов, что может быть впервые после комбедовского периода о бедноте начинают думать более серьезно. Конечно, это пока относится только к области ведомственных мероприятий. Например, распределение кредитов, машин. И то только начинается. В организационном же отношении сдвиг в работе с беднотой еще мало ощутителен. И потому нажим на кулака (ниже я скажу, как нажимают на середняка) дает хлеб и отчасти деньги, но не дает политического эффекта, какой можно и должно было получить. Я думаю, что не преувеличиваю: в большинстве случаев беднота остается после проведения нажима на кулака в смятении, в испуге. Была в г. Камне окружная конференция групп бедноты. Настроение было таково, что местный партийный вождь решил было: это не бедняки, а кулаки. И начал в подтверждение своего тезиса искать их окладные листы по налогу. Кое как удалось втолковать ему, что это настоящие бедняки, но головы их находятся в распоряжении кулаков, поскольку партия еще не удосужилась заняться ими. Это конференция окружного масштаба, уже подобранная. В более же мелком масштабе беднота постоянно издает жалостные звуки: к кому же мы теперь пойдем за хлебом, раз у кулака не будет хлеба? Надо сказать, что тревога эта не лишена оснований. Нажим произвели, хлеб пошел. А о снабжении хлебом бедноты не позаботились. Приходит бедняк в ЕПО, хочет купить несколько пудов хлеба. Ему не дают: должны вывозить весь хлеб на станцию. Где же я куплю хлеба? -- Где хочешь. А до нового хлеба еще далеко. Идет к кулаку. Тот злобно направляет его в то же ЕПО: теперь мой хлеб там, пусть они тебя кормят. Даже те 25% конфискованного хлеба, которые предназначались для снабжения бедноты, усердные заготовители ухитрились смешать с заготовленным хлебом и вывезти из района. Таких случаев много. Только впоследствии бедняцкая тревога дошла до города и появились распоряжения о частичном удовлетворении бедноты (речь идет о продаже за деньги).

Нельзя отрицать, что в некоторых случаях - я утверждаю, что это были именно случаи - нажим проводился при участии бедноты. Приезжали в село, проводили собрания бедноты, выясняли с ними местных кулаков и их хлебные запасы, вовлекали их в дальнейшую работу. В таких местах беспорно беднота подняла голову, а политический авторитет кулака низведен до нуля. Беднота впервые чувствует себя предметом забот. Тут и середняк более дружественно настроен. Но таких случаев, думаю, не много.

Мне известно, что "пятаковые политики" [Т. е. политики в духе капитулянта Пятакова. Ред.] поспешили поверить, будто подобная политика стала здесь правилом. Каменев и Зиновьев, находящиеся в почетном (!?) плену в Калуге, где отбывал плен горный орел, Шамиль, пекут "калуцкое тесто" сладких успокоительных уверений: новый курс начался, "ныне отпущаеши". Отрицать поворота я не могу. Разговоры совсем другие и не только разговоры. Когда распределяются фонды денежного и машинного кредитования, бесспорно теперь больше внимания и интереса к тому, чтобы фонды не попали кулаку. Бесспорно, больше интереса и внимания стали проявлять к задачам коллективизации бедноты. Скажем, если получается кредит в 100.000 руб. на теплые - скотные дворы, то 80% сразу выделяется на коллективные скотные дворы, а 20% на единоличные. Тут даже замечается некий перегиб, вернее, проявление коллективизаторского "административного восторга". В порядке разверстки каждому району предписывается к такому то числу создать столько то коммун, машинных товариществ и пр. коллективов. Пример: в Барнаульском округе 30 коммун. Из них 16 оффициально признаны больными. Прироста коммун не было все последние годы. Наоборот из сотен коммун осталось 30, да и те наполовину больные. И вот предписывается к весне создать 14 новых коммун. Там конечно создадут и трижды 14. Но ни финансовые ресурсы, ни организационные не позволят этого сделать, как следует. Зато -- в окружную, а затем краевую и далее сводки попадет бешеный рост коллективизации. Это и есть бюрократизация всякого живого дела.

Тут мы подходим к вопросу, достаточно ли пригоден нынешний низовой аппарат к проведению нового курса в деревне. Я лично думаю, что мало пригоден. Из передовой статьи "Правды" от 15 февраля мы узнали, что у нас "целый ряд" организаций не видит в деревне классов. Количественное определение этого факта наивно затемняется словечками: нередко и зачастую и кое-где и сплошь и рядом и иногда. Иди доказывай, какой процент партии не видит классов в деревне, хочет жить в мире со всеми, - в том числе и с кулаком. Одно можно сказать - большой процент.

Сейчас в сибирской печати совершенно откровенно начали выяснять, много ли в партии кулаков. Не кулацких подголосков, а форменных кулаков, богачей, скрывающих хлеб сотнями и тысячами пудов, имеющих сложный с.-х. инвентарь, пользующихся наемным трудом и потому активно выступающих против всякого изменения прежней, благоприятной кулакам политики в деревне. Что такой сорт коммунистов в деревне имеется - никто не сомневается. Но что среди них имеются и секретари ячеек, и члены райкомов и инструктора райкомов - признаться и я не предполагал. А между тем, когда начальство разрешило об этом говорить, в "Советской Сибири" появилась удивительная портретная галлерея кулаков-коммунистов с указанием их фамилий, адресов, должностей. Сообщалось, что они (например, один инструктор райкома) выступали на крестьянском сходе против "грабиловской" политики партии. Указывалось, что такие коммунисты укрывают от сдачи по 1090 пудов хлеба и тайком продают его городским спекулянтам (в упомянутой передовице "Правды" как раз говорилось о смычке кулака со спекулянтом, но не говорилось, что есть такие члены партии). Ком-кулаков начинают исключать из партии. Особенно энергично судя по газетам, делают это в Рубцовском округе. И что же? Как только исключили из партии первых 20-30 кулаков, сразу обозначился приток в партию батраков и бедняков даже в самые, застойные ячейки. В газетах прямо говорится, что кулаки не пускали бедноту и батраков в партию.

Можно ли удивляться, что находились не только ячейки, но даже райкомы и даже чуть ли не окружкомы, которые утверждали, что во вверенном им районе кулаков не обнаружено. Можно ли удивляться, что "целый ряд" организаций не видел в деревне классов. Ведь еще "Коммунистическим манифестом" установлено, кажется, что именно имущие классы заинтересованы в замазывании самого факта существования разделения общества на классы.

Я приведу вам две интересных цитаты из краевого партийного органа "На ленинском пути". Статья М. Гусева в No 3 журнала за 1928 год называется: "О хлебозаготовках, деревенских настроениях и "точке зрения". (О Канском округе). В ней говорится:

"В результате что то не слышно, чтобы где-нибудь в округе коммунисты первые показали пример сдачи излишков хлеба. Наоборот, известен ряд случаев, когда коммунисты плетутся в хвосте худших настроений. "Другие держат хлеб. Чем я хуже?" -- "Я волен распорядиться своими излишками и повыгоднее продать, кому и когда захочу". Прямо поддерживают враждебную кулацкую агитацию: "Партия нас угнетает, хочет взять хлеб по твердой цене в интересах только рабочих. Нам надо организовать свою крестьянскую партию. Пусть сначала сбавят в городе высокие ставки, а потом и нас заставят сдавать хлеб". Есть коммунисты, имеющие по 300-500 и более пудов излишков, не сдававшийся до последнего времени, и среди них председатели правлений кооперативов сельсоветов. А сельские ячейки об этом ни звука. Такие настроения и факты, мне кажется, не являются присущим одному округу. В большей или меньшей степени они, очевидно, имеют место и в других округах".

Статья М. Гусева помещена без всяких примечаний. Да она мало чем отличается от ряда других сообщений последнего времени. Итак, утверждение о том, что нижние этажи здания затопляются кулацкими элементами подтверждается не только в отношении советского и кооперативного зданий, но частично даже в отношении партийного, о чем мы еще не решались говорить утвердительно, не зная всей правды. Если таковы партийные председатели кооперативов и сельсоветов, то каковы же беспартийные?

Совершенно очевидно, что таковой аппарат еще кое-как под страшнейшим нажимом сверху проводил предписанные ему мероприятия. Но классовой политики он провести не в состоянии и сейчас. Мне рассказывали о методах одного из самых блестящих "ударников", посылаемых из центра для проведения заготовок, займа, самообложения. Где он появится - там сводки дают скачущие вверх цифры. Приведу рассказ так, как я сам слышал:

-- Приезжает Х. в сельсовет. - Вы председатель? - Да, я. - А кто ваш заместитель, пошлите за ним. А сами приготовьте дела к сдаче ему. Печати и все прочее. - Почему? - Да потому, - поедете со мной в город. - Зачем? - Очень просто, зачем - в тюрьму. Заготовки не выполнены, заем тоже, самообложение тоже. Я с вами шутить не буду: в тюрьму. Впрочем, оставайтесь здесь до завтра. Я проеду пока дальше, а завтра вернусь. Если не соберете полностью, собирайтесь в тюрьму".

И что же? Приедет завтра, а все собрано. Уж какими средствами это сделано - другой вопрос. Но сделано и в округ летят сводки с цифрами.

Яркий свет на эти методы бросает другая статья в том же журнале, принадлежащая перу И. Нусинова "На ленинском пути" No 4, стр. 19. Два слова о Нусинове. Это Яковлев в сибирском масштабе, главный спец по статистическим аргументам о ничтожности кулака.

Тем интереснее его замечание:

"Чрезвычайно характерным является то, что чем слабее партийная организация, чем меньшим влиянием она пользуется среди бедноты и средняков, чем меньше были ее возможности по линии мобилизации общественного мнения села в борьбе с кулаком, тем охотнее она переходила к голому административному нажиму, злоупотребления "дозами", теряя чувство меры. Нужно прямо сказать: чем сильнее сопротивлялась ячейка нашему нажиму на кулака в начале кампании, чем охотнее она разглагольствовала о том, что "все бедняки - лодыри", тем легче она под градом репрессий в разгаре кампании переходила к оголтелому администраторству".

Из этого отрывка вы видите, что речь идет о таком нажиме, когда потеряно чувство меры, когда начинается оголтелое администраторство. Терминология, напоминающая мне период 1919 г., когда я ездил от ЦК и ВЦИК развинчивать гайки комбедовского режима в Тверской губернии.

Но с другой стороны ясно, что речь идет не о кулаке, как жертве этого "оголтелого администраторства". Едва ли даже Нусинов стал бы нынче печаловаться за обиженного кулака. Нет, речь идет о "размолвке со средняком". По всем впечатлениям моим от газет и встреч, нажим на середняка за редкими исключениями был поистине оголтелым, с потерей чувства меры. На него налетели с небывалым после 18-19 годов шумом, проводя сразу 15 кампаний и все кампании формулировались одним словом: "даешь"и

-- Даешь хлеб, налог - (до срока), страховку, ссуды, паевые, заем, самообложение, семфонд - (кажется, еще не все?).

Если бы даже все эти кампании проводились максимально тактично, выдержанно, мудро, с преобладанием убеждения, то и тогда это сгущение во времени целой серии экономических мероприятий должно было встревожить и насторожить середняка. Но разговаривать с ним было некогда и некому. Главное - некому. Время бы нашлось, да некому. Партийно-советско-кооперативный аппарат меньше всего приспособлен был к проведению классовой линии методами убеждения. Он либо глухо (или громко) подпевал кулакам, либо очертя голову кидался, как пес, спущенный с цепи. Оживление советов и секций выразилось в описанном мною выше наезде окружного ударника: сдавай печати, собирайся в тюрьму.

Нусинов констатирует факт, не объясняя его. Почему же наиболее благосклонные к кулакам ячейки оказывались наиболее оголтелыми в нахрапе? По моему это объясняется очень просто. Оборонительная тактика кулака при всей ее гибкости и разнообразии сводится к одному. Он стремится занесенный над ним удар отвести на более широкую мишень, распределить более уравнительно на всю деревню. Вообще принцип уравнительности в налогах и др. тяготах находит в кулаках истинных апологетов. А политически кулак хочет, чтобы против партии была раздражена вся деревня, а не он один. И, проявляя оголтелое администраторство, подкулачники в сущности выполняют кулацкую директиву. Поэтому нет ничего удивительного в том, что этот азарт совмещается с объявлением бедноты лодырями.

Ошибка Сталина (прежняя и нынешняя, поскольку он в Сибири снова повторил эти слова) в том, что он не понимает классового смысла нынешнего рецидива "раскулачивательных" тенденций. Он говорил на 14 съезде и позже, что партия наиболее готова именно к раскулачиванию. Ничего подобного. Партия (говоря о деревне) оказала сопротивление первой попытке нажать только на кулака. Тут не только сельские коммунисты, но даже судьи и прокуроры в первые моменты отказывались проводить процессы по 107 ст. против кулаков. Первые процессы были полугласными. Когда же эти подкулачники убедились, что партия хлеб возьмет во что бы то ни стало, они поспешили перераспределить силу удара по кулаку и на середняцкие (частью даже на бедняцкие) спины. В этом прямой и ясный классовый смысл. В этом правильная (с кулацкой точки зрения) тактика. Вот почему так легко от саботажа заготовок часть аппарата перешла к безудержной продразверсточной методике вплоть до сажания в холодную тех, кто не купил облигаций. - Я ведь его только один день подержал, - оправдывался здесь один уполномоченный округа по проведению всех кампаний.

Здесь в печати опубликованы факты, когда партийцы созывали собрание бедноты и каждый пункт повестки гласил: "Давай". И давай в первую очередь, чтобы доказать кулаку, какой он мерзавец и какие молодцы бедняки: первыми отдают последние гроши на облигации, первыми несут последний мешок зерна, чтобы устыдить подлого кулака.

И это не только в Сибири. Я получил письмо от одного старого партийца (не оппозиционера), работающего по заготовкам на Украине. Он, старый наркомпродчик, всю революцию проведший на заготовках, утверждает, что происходящее на Украине невозможно называть словом "заготовки". Есть хождение по амбарам, по чердакам, но заготовок, по его словам, нет. Он очень тревожится за настроения средняков. Говорит, что они засыпают армию жалобными письмами. Кое что по этой части мы знаем и в Сибири.

Так вот, не имея возможности определить количественно степень "размолвки со средняком", я полагаю, что размолвка эта все же получилась. Исключения составляют районы и села, где велась кое-какая работа с беднотой. Там и середняк спокоен, и кулак прижат и беднота выпрямилась. Но много ли у нас мест, где работа с беднотой велась всерьез и приспособлен ли нынешний партийно-советский аппарат к такой работе? Нынешняя зима показала даже слепым, каковы жильцы нижних этажей нашего здания. С этой точки зрения "Правда" права: произошел экзамен.

К сожалению, я ничего не могу сказать о том, как переживают городские рабочие (партийные и беспартийные) всю эту деревенскую встряску. А несомненно, что средняцкие настроения должны до фабрик и заводов докатиться.

Ну, вот вам и все важнейшие сибирские новости. В сущности, конечно, трудновато в нашем нынешнем положении уследить за фактами, особенно за деревенскими фактами. Но я старался выудить из печати все, что можнои

Март 1928 г. Барнаул.

II.

Тов. Вардин. Возвращая вам письмо ваше к Саркису от 13 апреля, еще и еще раз спросил себя, справедливо ли я нападал на вас в предыдущем своем письме, пересланном через Ваганяна? Да, вполне справедливо. Но прежде всего, к чему вы столько возились с "мертвым трупом утоплого человека"? Вы хоронили его с таким церемониалом, вместо того, чтобы оттащить падаль на свалку и только. Сколько увесистых аргументов потратили вы на Саркиса. И для чего? Чтобы самому вступить на оный путь.

Оппортунисты и центристы орут на весь мир: "троцкизм - вот враг". С 23 года в этом малопочтенном хоре орали также и вы под дирижерством Сталина - Зиновьева. После 14 съезда вы уже перестали орать о троцкизме, а устами Зиновьева смущенно покаялись, что в борьбе 1923 года был прав Троцкий, а не вы, сталинские подголоски. Вырабатывая платформу, этот документ международного и исторического значения, спасавший знамя большевизма, никто из вас не попытался сказать об "историческом троцкизме", как опасности. После того, писались контр-тезисы к XV съезду. Там тоже ни звука о "колебаниях старого троцкизма". После того до самого съезда выходили при нашем с вами участии бюллетени оппозиции. Опять -- ни слова о колебаниях старого троцкизма.

И только попав в Сибирь в качестве виновных по 58 статье, по той самой, которая предъявляется шахтинским белогвардейцам, вы с Сафаровым вспомнили, что есть на свете опасность "старого троцкизма", есть тезис Троцкого о термидоре, и что на всем этом можно кое-что подработать у Сталина. Вы были правы, когда писали Саркису, что он не попадет в рай, если скажет Сталину и Микояну, что они обанкротились. Поэтому Саркис и написал попросту, что обанкротился он, Саркис, и просит простить его согрешения. Всю свою душеспасительную переписку с ближними этот пройдоха бросил в клозет. Все разговоры, что оппозиция победила политически, хотя и разгромлена организационно -- это были фокусы достойного ученика зиновьевской политшколы. Всю эту волынку тянул Саркис единственно для того, чтобы поднести Сталину на блюде не одно свое заявление, а групповое. Таковые все же котируются на рынке выше, чем единоличные покаяния и отречения ренегатов.

Но теперь выступаете вы, тоже зиновьевские ученики. Вы тоже чувствуете, что прийти к Сталину с рассуждениями о его банкротстве - значит не достигнуть желаемого результата. А прийти - вам прямо брюхом хочется, нутро требует. Отсюда - "старый троцкизм", который вы поднимаете, как мишень. Попросту сказать, вы предлагаете свои услуги на должности не только "проработчиков" троцкизма (должность вами занимавшаяся до 14 съезда) под руководством Слепкова - Мартынова - Рафеса и К-о. Нет, время проработки - это пройденная ступень. Теперь вы должны занять пост тюремщиков при камерах троцкистов, авторов платформы, контр-тезисов. Попробуйте доказать, что нас есть за что держать в камерах после 15 съезда. Оправдайте 58-ю статью. Вот что будет вам предложено, как экзаменационная работа на звание раскаявшегося участника "троцкистской оппозиции".

По выдержкам из писем Саркиса видно, что он не сразу, а довольно плавно скатывался на мягких частях на путь философии "применительно к подлости". Ваши письма к Саркису как-будто говорили, что вы - против сей философии. Вы правы, что с такой философией можно искать службу (да и то скорее прислужничество), чем революционную работу.

Но, по совести говоря, ваше с Сафаровым заявление о готовности искоренять троцкизм -- при попытке в то же время сохранить на лице некоторую тень невинности, -- производит еще более отталкивающее впечатление. То-то посмеется Слепков. Стоило ли вам с Воздвиженки на Старую площадь [Старая пл., в Москве - место где находится здание ЦК ВКП(б). Ред.] двигаться через Бийск и 58-ю статью. Ведь это курам на смех.
Чего это стоит политически - вы сами понимаете. А по человечеству -- зрелище отвратительное. Я просил Ваганяна рассказать вам об одной детали еврейского похоронного обряда. Когда покойника собираются уже выносить из синагоги на кладбище, служка наклоняется к покойнику, окликает по имени и объявляет "Знай, что ты умер". Хороший обычай.

Л. Сосновский, 30 мая 1928 г. Барнаул.

III

Дорогой Л. Д.

Последнее Ваше письмо от 5 мая (ваша дата) имеет штемпель алма-атинский от 7 мая и мне вручено -- 24 мая, что все же скорее, чем месяц и 6 дней. Вообще я замечаю на некоторых получаемых мною письмах разницу в дате самого отправителя и почтового штемпеля, что наводит на размышления о двойной работе ведомства (при отправке и получении). Рационализация не повредила бы и здесь: ведь все дороги ведут в одно здание.

Я получил от Радека в мае письмо. В письме этом есть одна фраза, требующая ответа, который я и попытался дать. Он пишет, что в отношении своего пролетарского состава, партийное "большинство" оказалось несколько лучшим, чем мы о нем думали.

Во-первых, не ясно, что он подразумевает под словами: "пролетарский состав". Во-вторых, я ему указал, что когда, он, Радек, думал о составе большинства хуже, оно все же не арестовывало и не ссылало рабочих большевиков сотнями. Лучше же стал о его пролетарском составе думать Радек именно тогда, когда аресты и ссылки большевиков-рабочих приняли массовый характер.

Теперь о письме-тезисах Преображенского. Вероятно до вас они дошли. Я сначала ответил ему телеграммой: "Поменьше торопливости, поменьше преувеличений, иллюзий, вспомните 5 декабря 1923 г.". [5 декабря 1923 г. Политбюро приняло резолюцию т. Троцкого о партийной демократии, чтоб немедленно же растоптать ее ногами. Ред.]

Затем послал коротенькое письмецо.

Вообще, публика гадает и спорит: есть ли новый курс (левый) и если есть, то как к нему отнестись. Молодежь (ссыльная) ведет очень горячую дискуссию (письменную). Я тоже, как и вы, страстный почитатель Щедрина. Под рукой у меня сейчас его сочинений нет, но я на память могу приблизительно процитировать страничку из "Убежища Монрепо". Помните, герой решает заняться "международными" делами. Он слышал, что царское российское правительство, освободив любезных "братушек" болгар, задумало осчастливить их конституцией. Он запрашивает одного болгарского деятеля: "Правда ли, что у вас будет конституция". Тот отвечает: "Действительно, будет конституция, сиречь Устав о пресечении".

Рубцовская газета "Степной пахарь" (Рубцовск - это новый окружной город между Барнаулом и Семипалатинском) напечатала речь Сталина на московском активе в несколько выправленной редакции. В "Правде" было напечатано: "Мы должны, товарищи, держать открытым клапан самокритики. В Рубцовской же газете напечатано: "Мы должны, товарищи, держать открытым капкан самокритики".

Которая редакция точнее? И что у нас будет: самокритика или 58-я статья, конституция или устав о пресечении? По моему, очень преждевременно ставить диагноз. Факт таков, что именно после апрельского пленума ЦК, то есть после решений о самокритике, последовали массовые аресты и высылки из Москвы, преимущественно рабочих. Очень показателен и случай с Блесковым. В тех вырезках, что я вам посылал, было письмо слесаря екатеринославского завода им. Петровского Блескова к Затонскому. Письмо [Содержание письма Блескова сводится к следующему: образовалась пропасть между рабочими и партией. Молчать стыдно - говорить нельзя. Буржуазный спец может надругаться над рабочими. Идет взаимное укрывательство "бессменной" верхушки и т. д. Ред.] не предназачалось для печати; но Затонский направил письмо в редакцию, снабдив лестным, почти восторженным примечанием. Если бы такое примечание (предисловие) дал оппозиционер, ну, тогда понятно: известные пессимисты, маловеры, нытики, паникеры, не видящие светлых сторон и прочее. Но Затонский, председатель ЦКК КПУ, успешно расправляющийся с оппозицией, собственноручно выдал Блескову аттестат, оценив его письмо, как замечательное и подлинное выражение воли и мыслей пролетариата, как крик "изболевшей души" рабочего.

"Рабочая Газета" в самых резких выражениях обрушилась и на Блескова и на Затонского. Целая страница газеты была озаглавлена "Против паникерства и нытья". "Откровения т. Блескова и неуместный восторг т. Затонского". Статья (во всю страницу) объявляет критику Блескова не честной и не революционной и выражает крайнее удивление, как это Затонский мог выдать документ за волю и мысли лучшей части пролетариата что нападение было инспирировано из ЦК, я вам тогда же писал. Мое предположение подтвердилось документально. На днях передовица "Правды", разъясняя лозунг самокритики, тоже указывала на письмо Блескова, как на образец критики нездоровой, враждебной. Между тем, Блесков -- старый рабкор, известный редакциям. Письмо его проникнуто действительно пролетарской болью за творящееся вокруг него. Разве меньшевик стал бы целые страницы заполнять критическими указаниями на разные непорядки и вносить практические предложения? И с чего бы стал он писать лично Затонскому? Наконец, свидетельство Затонского тоже чего-нибудь да стоит. Неужто он разучился отличать злостное меньшевистское нытье от здоровой рабочей критики? Таким образом, пределы самокритики очерчены. Бедный Затонский! Как то он будет выпутываться. А кое-где водятся оптимисты насчет "левого" курса! Если даже Затонский оказался неблагонадежным, куда уж дальше. Буде вам известны такие оптимисты, преподайте им историю грехопадения Затонского.

Нет, право, хоть переписывай сказку Щедрина об идеалисте-карасе и скептике-ерше.

И еще одно. Сразу после помещения письма Блескова о "бумажном бандитизме", который захватывает заводы, ВСНХ Украины созвал совещание - для выяснения, есть ли на заводах указываемый Блесковым "бумажный бандитизм". Совещание признало, что в общем указываемое им явление есть в наличности.

А Петровский выступая в Харькове на конференции рабкоров, заявил, что в письме Блескова он не усматривает ничего, кроме цинизма и хвастовства. Так и сказал. Вот вам образчик монолитности украинского руководства. Затонский признает подлинным выражением воли и мыслей пролетариата. Петровский объявляет цинизмом и хвастовством. А все это читает пролетариат Украины. Читает и размышляет: самокритика или 58 статья, конституция или устав о пресечении? По-моему это факт огромного политического значения. Не меньшего, чем смоленское дело.

В качестве старой газетной крысы я читаю чуть не все столичные газеты и кое-какие провинциальные.

Что самое важное в смоленском, как и артемовском, сталинском (прошу не смешивать город с "мастером"), и пр. делах? Не то, что уже сама ЦКК пустила в оборот термин "перерожденчество", хотя и это характерно. Самое важное в том, что нынешняя система руководства и администрирования абсолютно бессильна не только предотвратить, сделать невозможным подобные "случаи", но даже узнавать о них сколько-нибудь своевременно. Едва ли не с Дымовки мы начали узнавать о "дымовках" только благодаря разным случайностям. Убийство, самоубийство, изнасилование и т. п. -- вот казусы, благодаря которым узнают, что в организации не все благополучно. Подумать только: такой густо пролетарский округ, как Артемовский, с 180.000 рабочих и соответственной численности партийной организацией, оказывается неспособным не только устранить перерожденцев, прохвостов, уголовников и пр., но хотя бы поднять перед центром этот вопрос.

На харьковской фабрике "Канатка" обнаружен был факт диктаторства нескольких прохвостов (терминологии харьковских газет). Прохвостов сняли, а затем газета объявила, что ячейка фабрики "в общем и целом" здоровая, оппозиции давала единодушный отпор, неукоснительно идет по ленинскому пути.

По поводу признания ячейки здоровой скептически высказался в "Правде" небезызвестный Ф. Ксенофонтов (тот, что установил кроме эпох Маркса и Ленина еще эпоху Сталина -- помните историю с его статьей для "Большевика"?). Ксенофонтов резонно спрашивает: как же можно признать ячейку здоровой, если она "непротивленчески" относится к диктаторству кучки прохвостов? Разве ленинизм мирится с непротивленчеством? Притворяющийся наивным или насквозь глупый Ксенофонтов не понимает, что он ходит около самого опасного вопроса. Ярославский в Артемовске тоже заявлял, что организация здорова, только руководили ею отборные прохвосты. Сейчас Яковлев в Смоленске декламирует такие же пошлости.

Кстати, знаете ли вы, кто был секретарем ОК в знаменитом г. Сталине? Тот самый Моисеенко, который приобрел печальную известность "перманентными" выкриками с места на 14 съезде партии. Он орал так много, что Зиновьев сказал ему: если сложить все ваши "реплики", то получится самая длинная речь. Я помню отвратительную рожу этого субъекта: тип из чайной "союза русскаго народа", подрядившийся изъявлять гнев доброго русского народа. Вот этот гусь и руководил Юзовкой, ныне Сталиным. ЦК опубликовал ему выговор, запрещение занимать ответственные должности за пьянство, воровство, разврат. После Юзовки он секретарствовал еще в Полтаве. Там его и застигло постановление ЦК о сталинской организации (бюро окружкома распущено). Один сосланный из Полтавы товарищ рассказывал, как сей Моисеенко во время дискуссии высоко держал знамя 100 процентного ленинизма. Наши оппозиционеры оказались "шляпами". Имея в руках материалы о преступлениях этого вождя, они постеснялись открыть рабочим глаза на порядок, при котором такие типы могут назначаться в руководители партии. Зачем, дескать, припутывать к принципиальной политике такие грязные дела? Чудаки! Затем интересно, что сталинское дело, то есть дело Моисеенко, уже разбиралось, а Моисеенко управлял Полтавою. Газета с резолюцией ЦК прибыла в Полтаву во время пленума ОК, на котором председательствовал Моисеенко. Делегаты молчком передавали газету друг другу, а стопроцентник продолжал сидеть на председательском месте. Я вас уверяю, дорогой Л. Д., что ни у одного члена пленума не хватило бы революционного мужества сказать сему прохвосту: пошел вон, негодяй, тебя ЦК изгоняет с ответственных постов! Нет, они смирно сидели с "Правдой" в руках и ждали, что будет. Когда, наконец, газета попала и ему на глаза, он ни говоря ни слова, "смылся" с заседания и смылся из Полтавы.

Вот это зрелище, как целый комитет сидит с резолюцией ЦК в руках и слушает разглагольствования уже снятого, клейменного негодяя, не смея поднять голоса - может ли быть что-нибудь убийственнее! Какой Гоголь, какой Щедрин изобразит это сконцентрированное стопроцентное молчалинство. И чего же требовать от рядовых членов этой здоровой сталинской (в кавычках и без оных) организации, когда комитетчики, даже с резолюцией ЦК в руках, сидят, как загипнотизированные кролики перед удавом? ЦК мол далеко, а Моисеенко близко.

Говорить о здоровье организации в таких случаях - не значит ли уподобиться наивному пациенту, который заявляет доктору: я то вообще здоров, только нос почему то провалился.

Ведь в Артемовске, Сталине, Смоленске мы видели форменный паралич многочисленных организаций. А шахтинский процесс? Я с глубоким вниманием читал весь обвинительный акт по делу. Впечатление такое, точно дело происходило в какой то пустыне. Ни партии, ни профсоюзов, ни советов, ни РКИ, ни органов ВСНХ -- никаких препятствий. Ведь это жутко! Вспоминается ленинская брошюра: "Удержат ли большевики власть". Сколько там ставки на каждого рабочего, каждого солдата, каждую работницу в деле строительства советской власти. А тут на 11 году - и такая пустыня в Донбассе.

Возвращаюсь к моим размышлениям о системе. Дорогой Л. Д., об этом надо подумать и с точки зрения будущего. Помимо режима сталинизации, остается также вопрос о том, насколько нынешняя государственно-профсоюзно-кооперативно-торгово-партийно-комсомольская система обеспечивает возможность видеть что-нибудь сверху?

Вот Смоленск. Во главе всей губернии стояла форменная банда. Снизу ни один рот не открывался для того, чтобы разоблачить банду перед ЦК и ЦКК. Целые тысячи молчаливых укрывателей с партбилетами (злобные обыватели называют в применении к таким деятелям партбилет "хлебной карточкой"). А сверху целые тучи инструкторов и прочих деятелей ездят обследовать, ревизовать, инструктировать Смоленскую губернию -- каждый по своей линии (ВКП, КСМ, ВЦСПС, Наркоматы, Коопцентры всех видов). Мне кажется, по какой бы линии я ни приехал в город, где управляет спевшаяся и спившаяся банда, о проделках которой вопиют даже камни, я бы учуял, что в губернии -- неблагополучно. Если таков губком и ГКК, чего же ждать от хозяйственников, торговых и кооперативных деятелей, соприкасающихся с НЭП'ом? И еще одна печальная странность: во всех этих делах (Артемовск, Сталин, Смоленск, за исключением Шахтинского) никакой роли не сыграло ГПУ. Об этом стоило бы поговорить особо. Итак, инструктирующая, обследующая, ревизующая саранча ничего не видит и ставит подписи под благополучными "в общем и целом" актами.

Другая саранча сидит в центре над отчетами, сводками, таблицами, из смоленско-артемовско-сталинских трущоб и сводит все это во всесоюзные благополучные отчеты, подготовляемые к съездам, на которых произносятся теперь шестичасовые речи. Какой-нибудь Рухимович даже на съезде комсомола выступает с необозримыми диаграммами о промышленности. Если вспомнить, что у Ломова в Донугле Управлением нового строительства целиком овладели нынешние подсудимые, то цена этой статистике о новом строительстве все таки понижения. А ведь сколько денег стоит вся эта фиктивная и полуфиктивная отчетность о смоленско-артемовско-сталинском хозяйстве. Я, конечно, не проповедую упразднение цыфири, но думаю, что на этом пути лежат большие миллионы, потребные на индустриализацию, жилища, культуру. А взамен этой обманной информации надо искать путей к живому и более правильному осведомлению о действительности. До чего доходит безсмыслица. Я видел как то в ВСНХ, как ловко устроено движение бумаг из отдела в отдел. А вот что происходит дальше. В ВСНХ есть маленький человечек, который только и делает, что наклеивает марки на исходящие из ВСНХ пакеты и сдает их на почту. Этакий советский Акакий Акакиевич. И вот Акакий Акакиевич стал деньги, отпускаемые на марки, пропивать, а пакеты сваливать в большой шкап. Длилось это около трех месяцев. Около половины всех исходящих от ВСНХ пакетов лежали в шкапу. Вскрылось дело, когда пьяницу прогнали и когда кто то заглянул в его шкап. Пакеты преспокойно лежат. И механизм работы таков, что самопроверка исключена. Попробуйте при сборке автомобиля не навинтить одной гайки -- это вскроется еще до выпуска машины из цеха. А тут посылали срочные, весьма срочные пакеты (например, о подготовке к сплавной кампании) и лежащие в шкапу пакеты ни капельки не потревожили ни вверху, ни внизу ни одного винтика в механизме ВСНХ. Идут ли пакеты, лежат ли пакеты. А дон Померанцо все пишет, и пишет.

Нужно ли его писание? На Старой площади у Сталина аппарат вырос до 1.200 человек. А что делается в Херсоне? Знал в Москве я и еще 2-3 человека. То же и об Одессе, тоже о Владимире (дело знаменитого Асаткина, замятое его покровителями, не худшее, чем смоленское: там обнаружился двухмиллионный фонд в распоряжении секретаря губкома для подкупа аппарата, чтобы был послушен секретарю). Тоже о многих других городах.

Нет, помимо внутрипартийной демократии надо еще свежими глазами посмотреть, как "фукцирует" всяческий наш аппарат. С этой точки зрения не худо вспомнить даже наш оппозиционный механизм в период дискуссии. Одна комната, одна девица, один телефон. И против нас - весь Левиафан Угланова с районами и некоторыми "подсобными" учреждениями, что находятся неподалеку от начала Мясницкой улицы. И все же сражались и

26/V. 1928 г., Барнаул.

Дорогой Л. Д.!

Я не писал вам около месяца. Будучи заняты критикой проекта программы Коминтерна, вы, пожалуй, и не заметили этого. А события стремительно развиваются. То, о чем думали писать вчера, сегодня уже бледнеет, кажется устаревшим. Даже у вас в заключительной части разбора программы кое-что уже устарело, пока написанное шло до меня. Вы там справедливо говорите о нашей готовности поддерживать всякий хотя бы и слабый маленький шажок центристов влево. Увы, кажется, и поддерживать то после пленума ЦК ничего не остается. В ближайшее время воспоследует "расшифровка" резолюций, перевод их на язык декретов, циркуляров, ассигнований. Тогда все станет ясно.

Дело в том, что слово "левый курс" принадлежит не самим сталинцам, а оппозиционерам. Центристы делают вид, что ничего нового не случилось и что они плавно и неуклонно развивают без толчков и скачков свою всегда правильную (ну, еще бы!) линию. А кое-кто старается их уговорить, что они ужасно полевели. И нас хотят убедить в том же. Впору Сталину хоть с опровержением выступать против возводимого на него поклепа. Но лучше всего опроверг обвинение в левизне закончившийся пленум.

Итак, весь антикулацкий курс - временная неприятная вспышка, которую стараются забыть. Кулак более, чем наполовину амнистирован. Не он, оказывается, главный виновник заготовительного кризиса, а объективная бесхлебица: мало у нас товарного хлеба и шабаш. А тут еще цены на хлеб низковаты. Теперь ЦК нашел 8 способов устранить всякую необходимость применения чрезвычайных мер.

Представьте себе, что кулак Юдин с этим несогласен. Кулак Юдин, о котором я прочел в No 148 "Челябинского Рабочего" смотрит в корень. Он не принадлежит ни к тем людям, которые не видят классов, ни к тем, которые, по словам Сталина, мыслят себе советский строй опирающимся на рабочих и одновременно на кулаков. Когда к кулаку Юдину пришли за хлебом, он запер ворота на запор и никого не пускал. Пришлось проникнуть к нему обходным путем через забор. У Юдина оказался спрятанным хлеб.

"Свидетель Власов рассказывает:

"Когда хлеб у Юдина был уже обнаружен, я его спросил, как он теперь, обманувши советскую власть, будет смотреть ей в глаза, Юдин с иронией ответил: - меня учить нечего, я прекрасно знаю, что делаю, на то и классовая борьба".

В подтверждение этого Власов показывает, что кроме 500 пудов спрятанного под домом хлеба у Юдина там же была припрятана винтовка. Юдин лучше многих других понимает, что такое классовая борьба. Пусть теоретики мирного врастания кулака в социализм поучатся классовой идеологии у челябинского кулака Юдина, у которого спрятанный хлеб прекрасно дополняется спрятанной винтовкой.

Успокоят ли Юдина 8 пунктов июльского пленума ЦК, откажется ли он от своей классовой программы (выражением ее служит винтовка в подвале) - покажет будущее.

Прячут ли везде винтовки с хлебом - не знаю, но что хлеб прячут в ямы - это факт. Весь май и июнь сибирские газеты пестрили заметками о ямах, в которых кулаки (и не они одни) прячут хлеб. В местной барнаульской газете я насчитал таких заметок десятки и относятся они равномерно ко всем районам округа. Спрятать в деревне сотни пудов хлеба, чтобы не узнали соседи - немыслимо. Отсюда мой вывод, что прятание хлеба в ямах пользовалось известным покровительством со стороны большинства. Прилагаю при сем для вашего архива вырезку из минусинской газеты (передовая от июня), где разоблачается середняк Кочерга, спрятавший в лесу пять пудов хлеба. Кочерге напоминают о 107 статье Уг. Кодекса. Укрывательство пяти пудов в богатом минусинском пшеничном округе -- о чем говорит это факт политически? Он говорит, что охрипшие от криков о середняке чекисты сумели в кратчайший срок восстановить против партии середняка и бросить его в объятия кулаку. Какого еще вотума недоверия надо Сталину? В некоторых заметках имеется характернейшее указание, что использованы ямы, сделанные еще в 1920 году (дата для Сибири зловещая). И эти люди так усердно травили Ивана Никитича Смирнова за его замечание, что в крайнем случае можно пойти на временную размолвку со средняком, лишь бы не дать советской власти погибнуть. Я не знаю, какие именно слова сказал там И. Н. Но всякому ясно, что мы прежде всего обеспечивали бы себе полную поддержку бедноты, чего нынешнее руководство абсолютно не может, а его аппарат абсолютно не хочет. При этом условии возможность поссориться со средняком была бы сведена к минимуму. Во-вторых, ведь наши предложения делались еще в прошлом году, не в порядке паники, а в порядке предвидения и должны были целиком обеспечить более плавное поступление хлеба. Каррикатурная история с займом денежным вместо предполагавшегося займа натурального - свидетельство о бедности. Рассовывали этот заем по рабочим, по учителям, по бедноте. С триумфом печатали в газетах, что беднячка такая то отдала на облигации последнюю трешницу не в пример кулакам, которые не берут таковых облигаций. Или наоборот, в нашей барнаульской газете на первой странице помещен был портрет бородатого мужичка, который -- вот истинный сын отечества! - сразу взял на 300 рублей облигаций. (Средний валовой доход по нашему округу не превышает 300 рублей в год, следовательно это кулак).

Не помню, писал ли вам, как барнаульские и иные кулаки, помимо спрятанных винтовок, решили использовать винтовки, находящиеся в казармах. Армия была залита потопом писем, воззваний, телеграмм из деревни. Тон всех обращений был весьма высокий. Политотделам пришлось повозиться не мало. Оказалось, что и в казарме нашлось не мало сторонников жизни "в мире со всеми классами".
Мне сообщали, что в некоторых городах пришлось потом изъять из армии до 5% состава, как явно кулацких элементов. Там были не только рядовые красноармейцы. Если вы вспомните, в какую цифру определяли разные Яковлевы процент кулаков в деревне, и сопоставите с этим процент коммунистов в армии, могущий противостоять кулакам в шинелях, то картина получится ясная. Да и все ли коммунисты надежны по части желания жить "в мире со всеми классами?" По отдельным отрывочным данным я знаю, что в некоторых районах УЖЕ пришлось исключить до 25% коммунистов из партии (в деревне). Я не уверен, что и сами исключатели нынешние вполне благонадежны по этой части.

Как пойдут заготовки этого года? Во всяком случае, сразу после ям к спокойному рыночному режиму перейти трудновато. Даже и при повышенных ценах. У нас виды на урожай пока хорошие, лучше прошлого года.

Теперь о самокритике. Заметили ли вы в "Правде" на этих днях целую сводку о том, как воспринимается циркуляр ЦК от 3/VI на предприятиях Москвы и др. городов? Картина безотрадная. В то время, как Сафаров и К-о кричат: "осанна", на местах даже не заметили этой "новой эры". Так себе, еще новый циркуляр за No 0000. Новая кампания. Секретари ячеек так и заявляли: сначала выполним календарный план (проработка резолюций райкома, губкома и т. п.), а потом проработаем и этот циркуляр. Встаньте в очередь, сталинская хартия вольностей! Еще не все резолюции райкома проработаны. Это ли не шедевр? Недаром даже Угланов однажды публично жаловался по поводу неудачнаго двукратного визита Кости Уханова на Прохоровку: планировать то мы научились, а огонька большевистского у нас нету. Святая простота! Откуда огоньку взяться? Слава тебе Господи, поработали брандмейстеры за последние пять лет.

Организует самокритику и небезизвестный Киров, которому ведь самокритика "нужна, как воздух". Дело Зорича все знают. Политбюро должно было заткнуть рот Зоричу, чтобы удовлетворить "жаждущего самокритики" Кирова с его двумя собачками. Теперь Киров приглашает желающих "самокритиковаться". Прения по его докладу на областкоме очень поучительны (сужу по "Красной Газете"). Вот вкратце самое существенное из речей ораторов.

"Средние звенья аппарата - райкомы, областком остаются незатронутыми. Подвергаются критике только цех: "ячейки да коллективы".

"Элементы, достаточно обюрократившиеся, в первую очередь прикинутся ярыми сторонниками самокритики и выхолостят таким образом ее содержание".

"Необходимо побороть боязнь со стороны рабочих, которые опасаются репрессий".

Характерен заголовок ответной статьи секретаря райкома Аменицкого в "Ленингр. Правде" "Стоит ли беспокоиться за линию райкома?" Аменицкий, конечно, прав. Не стоит. Разве может быть плохая линия у районов, а тем более губернского, областного и - прошу встать! - у Центрального Комитета. На них почиет благодать божия.

Что касается боязни рабочих критиковать, я приведу вам только один, взволновавший даже меня факт из ленинградской действительности, опубликованный "Трудом" (от 3/VII). На табачной фабрике им. Клары Цеткиной работница Фадеева (жена коммуниста) выступила с критикой производимой рационализации. Директор заявил, что так могут выступать только "люди не из рабочего лагеря", чуть ли не контр-революционеры. Фадеева протестует. Ее отец и мать всю жизнь были рабочими, муж коммунист, сестра и муж сестры - коммунисты, брат - комсомолец. Это она то не из рабочего лагеря? Разве она не имеет право высказаться на собрании в защиту неправильно выгоняемых на биржу труда?

Директор заявляет: ваши слова уже зафиксированы в протоколе. Фадеева начинает беспокоиться. Она, очевидно, знает всю меру произвола, который распустился под крылом у Кирова пышным цветом. Она просит дать ей на просмотр протокол с ее речью. Шабаш! Что написано услужливым пером секретаря, то свято. Фадеева в величайшем нервном возбуждении. Она так усердно готовилась к выступлению. Читала речи Сталина и Орджоникидзе, делала из них вырезки и вот попала в контр-революционерки. За что? Почему? (дальше цитирую по "Труду").

Больше не буду выступать, - говорила она, - и беспрерывно плакала. Каждый звонок заставлял ее вздрагивать: не за ней ли пришли, не арест ли? И в ночь на 1 мая она умерла. Работницы, ее подруги, узнали об этом, собравшись на первомайскую демонстрацiю. Не знающее границ возбуждение. -- Фадеева погибла за нас, за правду!".

Дальше описывается, как хоронили умершую от страха работницу. Как работницы требовали, чтобы ее тело привезли на фабрику, а ячейка отказывала. Как настояли рабочие, какие речи произносились над ея гробом.

-- Не будем больше выступать, - говорили и говорят делегаты, - не будем больше ходить на собрания. Не будем больше писать в стенгазету. Какой смысл? Все равно, делают по своему, - говорят рабочие рабкорам, которые у них просят заметок".

Такова атмосферочка на крупной фабрике в красном Ленинграде. Я забыл добавить, что Фадеева выступала на цеховом производственном совещании в связи с рационализацией и предстоящим сокращением. Если от страха умирает, во всяком случае ждет ареста за речь даже потомственная пролетарка, член коммунистической семьи, можете себе представить, какой террор испытывают новые пришельцы на фабрику.

Мудрено ли, что циркуляр No 0000 от 3/VI не производит ни малейшего впечатления на массы. Это и констатирует масса заметок в "Правде" и др. газетах.

Киров в докладе констатировал факт оживления работы оппозиции в Ленинграде и др. местах.

"Правда, здесь не только самокритика помогла, но и хлебозаготовки и затруднения с колдоговорами, а самокритика дала легальный паспорт".

Киров призывает давать нежелательным критикам "буквально по затылку". Этот карьерист будто бы не понимает, что вся разложившаяся аппаратная банда смоленского типа и без того усердно ударяет по затылку всех рабочих. Что достаточно простой работнице выступить на производственном совещании против директора, чтобы попасть в контр-революционерки. Мудрено ли, что "за линию райкома (кировского) стоит ли беспокоиться?" Конечно, не стоит.

Было бы с моей стороны несправедливым, если бы я не отметил более интересных симптомов в жизни сибирской организации. Из всех читаемых мною газет я ни в одной не заметил тона, какой иногда звучит здесь. Вот заголовки над одной статьей, открывшей кампанию против Кузнецкого окружкома:
Кузнецкий Окружком партии признает критику только "сверху вниз".

Тем, кто осмеливается критиковать снизу верх, предлагают получить расчет. В результате налицо огромные недочеты в работе окружкома и районных комитетов партии.

Партийная организация Кузнецка должна заставить Окружком изменить свою линию или переизбрать самый Окружком.

Статья довольно интересная. Она рисует заурядные порядки в аппарате. Верхи, вполне свободные от ответственности перед низами, пьянствуют, дебоширят, разлагаются. Низы в зажиме. За критику -- расчет. Окончательно пропившегося переводят в другой район. "Принцип передвижек". В округе 12 райкомов. Число их 12, говорит автор, вполне достаточно для бесконечного числа комбинаций с передвижками. Таким образом, райкомы "обновляются" (это для отчетов об оживлении), а люди все те же. Автор (их впрочем два) констатирует ужасающе низкий уровень политического развития партийной массы и приводит очень интересное соображение:

"Политическая неграмотность членов партии мешает их критическому отношению к работе парторганов. Это несомненно. Но несомненно также и то, что зажим, строгое соблюдение принципа критики только сверху вниз препятствуют политическому развитию членов партии. Если партийной массе не дают критиковать парторганы, если ее воспитывают в духе безгрешности членов окружкома и даже райкомщиков, то нет стимула к учебе, нет желания вникнуть в работу, отмирает стремление принять участие в коллективной работе организации.

Вот где корень политической неграмотности Кузнецкой организации ("Сов. Сиб." 6/VI).

Боюсь повредить авторам статьи и (по-видимому, молодым пропагандистам из центра), но по моему Л. Д. Троцкий не мог бы короче и выразительнее охарактеризовать крах системы политучебы при Сталине. Только вместо слов Кузнецкая организация надо поставить -- международная, -- а вместо безгрешных окружкомщиков и райкомщиков -- безгрешных цекистов и цекакистов. Все остальное останется. Попытка вместо выработки миросозерцания органическим участием в партийной жизни и борьбе дать зубрежку и муштровку приносит на одном полюсе слепковщину, а на другом -- ужасающую политическую неграмотность, соединенную с отвращением к навязываемой насильно политграмоте.

Самый факт признания этого низовыми пропагандистами знаменателен. Вы показали своим разбором программы КИ то же самое только в международном масштабе. То же политнеграмотность -- только вождей компартий. Уровень дискуссии по проекту программы - безнадежный.

Но вернемся к Кузнецкому окружному. После напечатания статьи с приведенным заголовком вожди окружкома - безгрешные - поступили так:

"Это не самокритика, а потуги к развалу нашей славной организации.
Секретарь ОКК сказал еще лучше:

"Критика, это, брат, тонкая штука. Ты представляешь, что у нас сейчас может получиться?

Что скажет рядовой коммунист?"

Наконец, корреспондента "Сов. Сибири" вызвали на квартиру секретаря окружкома Новикова и в присутствии секретарей и заворгов райкомов сказали ему так:

-- Не за свое дело взялся. Источник всей шумихи - оппозиция. Такая критика направлена к подрыву всей организации. Кое-кому свернут за это голову и отберут партбилет. И с тебя попросим партбилет. Лучше перестань, пока не поздно, заниматься такой критикой. Имей в виду, что критикующих мы выявим через ГПУ.

(Все это я привожу из газетного сообщения. Комментарии излишни).

Когда же секретарь ОК Новиков увидел, что кампания против ОК явно санкционирована Крайкомом, [Только потому она и могла состояться. Ред.] он в подходящей форме "признал свою ошибку". Он правильно учел, что нынче большой спрос на "признающих ошибку". Если осужденным по 58 возвращают партбилет за "признание", то уж ему-то портфель оставят наверняка. Он еще даже в гору может пойти, как человек "способный исправляться". Но оказалось, что кое-что доходит до массы. Когда массе дали немножечко поговорить об окружкомских делах, секретарю оставаться было невозможно и его "переизбрали". Вообще здесь сейчас пытаются не снимать сверху, а подвести под переизбрание. Иногда комбинируют то и другое, как было в Иркутске, где "переизбрали" все бюро ОК, а секретаря ОК Зимина сняли с санкции ЦК. Кстати, об этом иркутском деле. Что там было по существу -- нам судить трудненько. ОК сопротивлялся проведению "тарифной реформы" на ж. д. Затем ОК вел какую то политику на образование отдельной от Сибкрая новой области. По-видимому, тут таки есть вредный душок эсеровского областничества.

Но перлом иркутских дел является обращение ОК (в лице пред. ОИК Кучмина) к местному купечеству с предложением помочь местной власти в трудном хозяйственном положении. Местное купечество, с разрешения власти устроило собрание для выработки своей платформы и предъявило таковую в ОК. В скобках сказать, это только нам нельзя собраться для выработки обращения в партийную инстанцию, а купечеству -- сколько угодно. Платформу купечества огласил в одной речи Сырцов. Суть платформы -- проста. Отменить советскую конституцию, а если можно то и советскую власть. В крайнем случае, они согласны примириться с советской властью на основе другой конституции. Они требуют не только избирательных прав, но и вообще уравнения частника решительно во всем с "остальными гражданами". Мало этого, они требуют, чтобы государственные и кооперативные предприятия не пользовались никакими преимуществами перед частными в области кредита, сырья, поставок государству. Требуют изменения налоговой политики. Требуют изменения общественной атмосферы вокруг частников. "Вот и все". Основным принципом хозяйственного порядка, по мнению частников, должен быть принцип "свободной конкуренции" -- вплоть до найма рабочих и служащих. В случае выполнения их "пожеланий" купечество согласно "подмогнуть" советской власти всеми силами. Из речи Сырцова не видно, сослали ли авторов документа по 58-й статье. Между тем, именно здесь все элементы 58 статьи: попытка подорвать и ослабить советскую власть. Ибо что останется от соввласти после осуществления этой купеческой "хартии вольностей?" Купечеству даже не пришлось прибегать к захвату МВТУ, [Моск. Высш. Технич. Училище - аудитория которого была захвачена оппозицией в ноябре 1927 г. для массового собрания. Ред.] чтобы выработать свою платформу: им и помещение дали.

Письмо мое затянулось, но я поступлю, как толстые журналы летом: выпущу его двойной нумерацией. Накопилось много всяких фактов.

Острейшая схватка между комсомолом и ВЦСПС по поводу брони выражалась внешне в полемике между "Трудом" и "Комс. Пр.". Люди сведущие сообщали, что кампания комсомола инспирируется или негласно санкционируется "мастером" революции. Борьба умолкла так же неожиданно, как и возникла. Но кое-где в провинции ее приняли всерьез. Вот как выразилось это понимание всерьез в Твери в комсомольской газете "Смена" от 19 июня. Через всю первую страницу громадные заголовки:

Тысячи подростков на улицу!

За что голосовал президиум ВЦСПС?

Тверской Губпрофсовет не имеет твердого мнения

Требуем немедленного пересмотра решения ВЦСПС

Далее идет рисунок-карикатура. Нарисован за письменным столом бюрократ, поглядывающий на жизнь сквозь знак "%". А далее здание Биржи Труда и у ее дверей необозримая толпа безработной молодежи. И под этим надпись:

Что будет если ВЦСПС не пересмотрит своего решения?

Согласитесь, что это немножко рискованно. Но при отсутствии нормальных форм партийной, профсоюзной и комсомольской общественности у нас скачки от низкопоклонства к необузданной демагогии вполне возможны. При всей правоте "Комс. Пр." в данном споре и у нее вырывались заголовочки: "Узколобое делячество" (о ВЦСПС). На что "Труд" отвечает заголовком: "Узколобое рвачество" и вопрошал: кто это дал комсомолу право на монопольное представительство рабочей молодежи! Кажется, у Щедрина это формулировано так: -- Или в морду или "ручку пожалуйте!"

Хотелось бы обратить ваше внимание на сл. факт. За последний месяц разогнано несколько местных правлений союза коммунальных работников и посажены руководители соответствующих комхозов. Пьянка, злоупотребления, взятки и т. п. А в результате в этих городах комхозы, оказывается, успели за несколько последних лет сплавить массу домов капиталистам. А это отразилось на положении рабочих. Особенно отличилась, как водится, Украина, эта "передовая" в смысле классового перерождения и всяческого разложения страна.

Газета "Харьковский Пролетарий" сообщает такие данные. В 800 обследованных харьковских жилкоопах из 40.310 рабочих и членов их семейств 38% живут в подвалах.

Из речи секретаря харьк. ОК Постышева:

-- Почему это в Харькове, в пролетарском центре 72% жилой (кооперативной) площади падает не на рабочих?

Подзаголовок газеты к дальнейшей части его речи:

Квартирный закон закупорил рабочих в подвалах.

Еще подзаголовок:

Нет закона, запрещающего рабочим жить в хорошей квартире

Наивный Постышев думает, что в капиталистических странах такие законы есть. Воспрещается, мол, рабочему жить в хорошей квартире. Есть законы капитализма, которые загоняют рабочих в подвалы, хотя юридически рабочему разрешается жить даже в дворцах. Эти же законы капитализма стали загонять в подвалы харьковских рабочих. А советские суды ускоряли переселение рабочих в подвалы. Из речи того же Постышева:

"Здесь очень многие т. т. говорили о том, что, если надо выселить рабочего, то суд, мол, сделает это в два счета, а если, мол, надо выкинуть нэпмана - то суд его никак выкинуть не может.

(С места: "Правильно!").

Товарищи, я этого никак не могут понять. Ведь у нас в судах сидят рабочие. Вот вы скоро будете выбирать новых народных заседателей.

(С места: "Давайте нам юристов и защитников рабочих, а не тех защитников, которые поддерживают нэпманов).

И это верно. Но, товарищи, судья то ведь рабочий, заседатели тоже рабочие".

Очевидно, в результате прорвавшегося возмущения рабочих, сейчас в Харькове декретировано выселение нетрудового элемента из национализированных домов. Проходит это с великим трудом, ибо сила маскировки буржуйчиков очень велика. В Тифлисе заново происходит национализация домов у владельцев, к которым дома успели вернуться за эти годы "мирного врастания". Ежедневно публикуется список домов, отбираемых по решению суда за безхозяйственное якобы содержание их.

Итак, только 28% национализированной жилой площади в Харькове досталось рабочим. Да и та наполовину подвальная площадь. К этому надо прибавить повышение квартирной платы (вместе с общим повышением цен).

Обращают на себя внимание также довольно многочисленные заметки о "гнойниках" в финорганах. В Ленинграде, в Ростове и др. городах произведены аресты целыми сотнями финраб отников (в том числе верхушки). Помимо пьянки, служебных злоупотреблений всюду обнаруживается подкуп аппарата частниками в целях уменьшения налогового обложения. Вот картинка нравов в Азербейджанском наркомфине:

"Начиная с декабря 1926 г. по март 1928 г. налоговыми инспекторами и агентами было произведено описей имущества недоимщиков 6.649 на сумму 970.000 руб. Из этой суммы реализовано имущества всего на 57.000 р. Остальная часть описанного имущества - свыше 900.000 р. - остается подарком наркомфинских заправил частниками в ущерб государственному бюджету.

Выясняется недообложение значительных сумм оборотов, составившее по одной только торговле персидскими товарами во втором участке свыше 2.800.000 р. Обложение доходов зачастую снижалось. Подоходный налог с известных в Баку подрядчиков Розиновых с 55.000 р. был уменьшен до 21.700 р. Таких случаев имеется много. Администрация второго участка (налогового) состояла из контрреволюционных элементов.

Возглавляет этот участок Конгерлюдинский -- Нахичеванский бек, высланный в свое время из НАХ ССР, как социально-опасный элемент. Он был связан со спекулянтами и богачами, которым он скащивал налоги.

В Наркомфине господствовал лозунг: "Тюрок спекулянт нам ближе, чем коммунист другой нации". Этот лозунг строго проводился в жизнь. Много партийцев, прошедших царские тюрьмы и каторги, вынуждены были уходить из Наркомфина -- такая там была обстановка работы.

Люди из Азербейджанского НКФ хотят, очевидно, жить в мире со всеми классами, кроме пролетариата. Чтобы бакинские вожди не знали людей из НКФ - не представляю себе. Конечно, знали. Но раз ставка поставлена на стопроцентника - хороши и эти господа.

Из области аппаратных дел два слова еще о "черном конверте". В кассе одного ВИКА Воронежской губернии сформировалось секретно отделение - "черный конверт": Всякими темными путями там аккумулировались средства для темных дел волостных дельцов. Может быть теперь дойдет очередь и до "черного конверта" в губернском масштабе - город Владимир. Я, кажется, говорил вам во время дискуссии, что в мои руки попал убийственный материал о деятельности владимирских вождей, во главе с Асаткиным -- в то время членом ревизионной комиссии ВКП. Это всесоюзный ревизор партии завел у себя, для подкупа аппаратчиков, нелегальный фонд путем обложения хозорганов. Фонд этот в общем достиг 2 миллионов рублей. Покорные секретарю аппаратчики получали из фонда воспособление по личному усмотрению Асаткина. Материал этот известе и ЦКК и ЦК. Когда в ЦКК разматывали кусочек владимирского клубка, Серго [Орджоникидзе - Ред.] воскликнул: да ведь это - прямой подкуп! Увы, "черный конверт" действительно напоминал что то из романов Золя (Ругон-Макары). Две картинки нравов Владимира. Жена Асаткина ворочает губздравом. Не понравился ей врач. Она приказала милиции отправить врача в сумасшедший дом. Когда прокурор Налбандов по телеграмме из "Правды" потребовал у милиции освобождения врача, начмилиции только усмехнулся: пойти против жены Асаткина? Полноте шутить. Другой факт. Председатель КК (он же случайно оказался в тот момент и пред. ГИК), находясь в Москве на съезде советов, посылает во Владимир своей жене чуть не шифровку, чтобы она спрятала его личный архив. От кого? От секретаря губкома Асаткина. Даже пред. КК не гарантирован от выемки у него бумаг, компрометирующих Асаткина. А узнал я об этом лишь потому, что эти светлые личности подрались на глазах у всего всесоюзного съезда из-за циковского значка на френче. Таковы нравы. Я много знаю о Владимире и считаю это место ничуть не менее махровым, чем Смоленск. ЦКК имеет все материалы, но потихоньку сняла Асаткина. А сейчас в розницу отдельными ассенизационными бочками разгребают владимирскую свалку. Разогнали союз текстильщиков, отдельные уездные органы, губздрав, Гусь-Хрустальный и т. п.

* * *

"Труд" сообщал о "неудачной вылазке оппозиции" на собрании общегородского актива Одессы. Мой знакомый из Одессы подтверждает: действительно "неудачная" вылазка. Всего 8 выступлений в духе оппозиции или вроде того на 30 ораторов говоривших. Были вылазки и на комсомольском активе Одессы, и на заводе б. Гена, и на Джутовой.

Что именно было в Красноярске у железнодорожников - не могу сказать в точности. Громовые статьи местной газеты сообщают о раскрытии чего то вроде "оппозиционного гнойника". Исключены 4 рабочих из партии. Из них один был раньше Зав. Отд. Сиб. Крайкома ВЛКСМ и направлен к станку. Вот его то и обвиняют в троцкизме, хвостизме и т. п. Факт таков, что на ж. д. проводили сначала "тарифную реформу", а потом "корректировку" зарплаты. На собрании рабочих было предложено 2 резолюции, обе коммунистами, но не прошли обе. Тогда этот тов. предложил третью, и она прошла. Кроме того, он подал в КК заявление за 22 подписями против исключения одного партийца, где резко критиковал райкомщиков. После того, как его исключили, в газете появилось два письма партийцев-рабочих против исключения. Они, между прочим, пишут, что всюду говорят: вот теперь и критикуй. Из обвинительных статей видно, что речи исключенного ныне т. Выжукал встречались апплодисментами как на рабочих, так и на партийных собраниях, в то время, как представителям "здоровой линии" не давали говорить. Что там было в действительности -- судить трудновато, но троцкизм склоняется во всех падежах.

В заключение я бы хотел просить вас написать письмо по поводу речи Рыкова, вернее, той части речи, в которой он приписывает нам, оппозиции, одобрение так называемым "экстраординарным" мерам. Рыков изображает дело так, что мы ужасно обеспокоены, как бы не прекратились безобразия рыково-сталинского аппарата в деревне.

Я упоминал вкратце о бедняцкой окружной конференции, проходившей в Барнауле. Все выступления бедняков разоблачали антисередняцкую и даже антибедняцкую политику аппарата в связи с заготовками, облигациями и проч. Я цитировал вам статью главнаго троцкистоеда здешнего Нусимова (ныне орготдел в Барнауле), который справедливо подметил, что именно те ячейки азартно вводили уравнительную продразверсточную систему, которые до того сильнее всего сопротивлялись нажиму на кулака, доказывали, что кулаков у них нет - "все хресьяне", все в "музолях". Только Нусинов не объяснял, почему так выходит: что именно кулачествующие коммунисты азартно проводят разверстку со всеми атрибутами вплоть до нагана, запирания в холодную и пр. А это и была форма классовой самозащиты кулака: разложить удар на спину всей деревни, обеспечить себе сочувствие всей деревни. Когда я читал речь Рыкова, я видел довольные лица этих деревенских коммунистов, уверяющих, что здесь "все хресьяне, все трудятся".

На кого возложить ответственность за перегибы? Сталин с величайшей, почти мистической таинственностью посетил 2-3 города, в величайшей тайне провел собрание в Барнауле, где присутствовало человек 40 из 4 округов -- самая верхушка аппарата. Эта верхушка столь же таинственно намагничивала следующий слой аппарата. Все друг другу подмигивали. Все смотрели сквозь пальцы на безобразия появившихся "ударников" по заготовкам и облигациям.

Нам ясно было, что без настоящей организации бедноты одним аппаратом, да еще таким окулаченным, как в Сибири, кулака не прощупаешь. Именно здесь я увидел, как правильно наше требование организации союза бедноты. На днях я прочел в "Заре Востока" статью об Армении (от 8/VII), где приводятся слова бедняка, обозленного нашей политикой:

"По этому поводу отдельные бедняки говорят: "Нас зовут только тогда, когда мы нужны, раз в три месяца, а когда вы нам нужны - вас с фонарем не сыщешь". Один из наиболее обозленных сказал: "У вас политика такая: митинг - бедняку, хозяйство - кулаку".

Формула этого обозленного сталинской политикой бедняка поистине замечательна. Митинг -- бедняку, хозяйство -- кулаку. Ведь это и есть "обогащайтесь!" При такой празднично-митинговой политике ничего кроме безобразия и не могло получиться. В результате трудно сказать, какой слой деревни не обозлен сейчас цекистской политикой.

Так глупые обвинения против нас в антикрестьянском уклоне рассеялись, а нынешнее руководство доказало всему миру, что оно не в состоянии провести серьезных мероприятий, чтобы не восстановить против партии всю деревню, в том числе даже и бедноту. Закрытие рынка, поголовный обход дворов, введение в употребление термина "излишки", запрещение молоть крестьянам зерно выше скудной потребительской нормы, принудительное распределение (с наганом) облигаций займа, нарушение всех сроков взимания налога, самообложение, как дополнительный внезапный налог на середняка (кулака окулаченный аппарат не очень беспокоил) - где в нашей платформе или контр-тезисах что-нибудь подобное? Упразднение нэпа в деревне - кому из нас могло это прийти в голову даже в горячке дискуссии? А ЦК все это осуществил. Пусть не играют комедии с обвинениями в перегибе. Достаточно официальных документов имеется, чтобы изобличить руководство в отмене на практике нэпа.

Вы думаете, только в области хлеба? А как закрыли разом всю кожевенную кустарную промышленность в деревне? Конечно, лучше бы всю кожу перерабатывать на заводах и снабжать деревню. Но в каком отношении к нэпу и к официальной политике стоит административное единовременное закрытие всей крестьянской кустарной промышленности, обслуживающей деревню? Таких фактов много. От "обогащайтесь" до уничтожения деревенской кустарной политики -- такова "монолитная" политика.
Я вспомнил на днях и профсоюзную дискуссию и пресловутое сращивание профсоюзов с хозорганами. Да, прав был Ленин. Посколько дело шло к нэпу, немыслимо было разоружать пролетариат, лишать его защиты от органов государства, способных подпадать под влияние буржуазных классов.

А нынешнее руководство ухитрилось в расцвете нэпа довести профсоюзы до такого сращиванья, что в срощенном организме уже не заметно никаких следов собственного профсоюза. Вчера я вырезал из "Труда" корреспонденцию из Донбасса (именно из Шахтинского округа) под названием "Кто мы?" Некий профсоюзник в горестном недоумении спрашивает себя: кто мы? Профсоюзники или хозяйственники? Мы потеряли наше лицо. И это в Донбассе, где оказалось налицо влияние Парижа, Варшавы, Берлина на весь ход жизни, где негодные карьеристы типа Ломова были жалким орудием в чужих руках. Вот вам и сращивание! Вот оно, когда осуществилось то!

То же с антикрестьянским уклоном. В то время, как мы в дискуссии резко очертили свою позицию ленинским лозунгом, Молотов его объявил "прошлогодним снегом". И это сошло. Я вам еще зимой описывал, как лозунг Ленина об опоре только на бедноту и о непрестанной борьбе с кулаком -- вдруг появился в "Сов. Сибири" во всю страницу. Молотов же (см. его доклад на съезде - в изд. ГИЗ стр. 104-5) доказывал, что приводить теперь этот лозунг -- бесчестно со стороны оппозиции, издевательство над Лениным и т. п. А в "Правде" от 15 февраля этот издевательский лозунг появился, как актуальный. Зато на днях мы посмеялись над "письмом в редакцию" "Большевика" Молотова. Какое же это, действительно, убожество и какое низкое мнение о партии! Влопаться в такую историю с основной ленинской директивой и думать, что отделаешься таким письмом - вот уж самомнение то непомерное. Нет, мы еще поговорим об этой "ошибочке" в деревенском вопросе.

И странно, что эту ошибку Молотов заметил лишь в июле и лишь по запросу из Славянска. А на самом съезде ни одна душа не запротестовала против упразднения Ленина. Очень им это важно. Посчитать, сколько там смоленско-артемовских героев сидело!

Наше предложение провести натуральный принудительный заем у верхушки - заплевали, уверяя, что это поссорит нас с деревней. А теперь фактически поссорились и именно со всей деревней. И будут платить большую дань за "мировую". Этим повышением цен дело не ограничится.

Вот почему я думаю, что следовало бы ясно ответить на речь Рыкова по поводу нашего отношения к "чрезвычайным" мероприятиям минувшей зимы. Нечего подкидывать своих ублюдков и

Злоба дня еще - образование "О-ва борьбы с алкоголизмом", где главные шефы -- Д. Бедный и Буденный [Известные на всю Москву пьянчуги /И-R/.].

Чувствую, как должны краснеть московские лошади. Что там самарский баньщик Челышев! Тот хоть не отвечал за бюджет, он хоть голосовал против пьяной части бюджета, вносил поправки. А это - просто "батюшки" из "Попечительства о нар. трезвости". Это называется - культурная революция, вернее, "Эпоха культурной революции".

Ну, вот я и кончаю, наконец, это небывало длинное письмо, бессистемное и сбивчивое. Это всегда бывает, когда долго откладываешь письмо и потом не можешь справиться с массой материала. Уж вы не журите. Считайте, что сразу получили три письма

Л. Сосновский.

Нет, не могу. Надо поделиться с вами этим перлом поэзии. В "Комсомольской Правде" напечатан отрывок из "превосходного" стихотворения:

Пускай напишет вереницы

Стальных узоров на стене,

И синевой зальет страницы

"Социализм в одной стране".

Ка-ко-во?

28/VII - 22/VIII, Барнаул.

Оригинал здесь: http://www.revkom.com/index.htm?/biblioteka/bulleteni/3-4/32pisma.htm