Хмельницкие, или Присоединение Малороссии

ХМѢЛЬНИЦКІЕ
или
ПРИСОЕДИНЕНІЕ МАЛОРОССІИ.

ИСТОРИЧЕСКІЙ РОМАНЪ

XVII ВѢКА

Соч. П. Голоты.

ЧАСТЬ І.

МОСКВА,
въ типографіи Лазаревыхъ Института
Восточныхъ языковъ.
1834.

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

съ тѣмъ, чтобы, по отпечатаніи, представлены были въ Ценсурный Комитетъ три экземпляра. Москва. Мая 11 дня, 1834 года.

Ценсоръ А. Болдыревъ.

АННѢ ИВАНОВНѢ
ПОЛЯНСКОЙ

ПОСВЯЩАЕТЪ

Сочинитель.

ХМѢЛЬНИЦКІЕ

Нехай вѣчна буде слава,
Же презь шаблю маемъ права!

ЧАСТЬ I.

ГЛАВА I.

Выкличь минѣ дѣвку изъ хаты,

Щосъ я маю ій сказать!.

Щука рыба въ водѣ, доводи гуляя,

А я стою, да думаю, що пары не маю.

Малорос. пѣсня.

А намъ дукаты и дукаты!...

Въ Ком. -- вод. Карант. Хмѣльницкій

Долго стенала Малороссія подъ тяжкимъ бременемъ царствованія Сигизмунда III. Никакія усилія героевъ -- облегчить страданія соотчичей -- не имѣли желаннаго успѣха. Со смертію сего притѣснителя Украйны, угнетенные, казалось, вздохнули свободнѣе. Приемникомъ его явился Владиславъ IV Государь, гораздо разсудительнѣе, милосерднѣе и благосклоннѣе къ Малороссіянамъ. Но сей отдыхъ отъ бѣдствій уподоблялся на минуту стихнувшей бурѣ, которая потомъ усилится съ большею яростію, и произведешь рѣшительное опустошеніе. Вельможи Польскіе, приобрѣтшіе почти неограниченную власть въ Королевствѣ, и дерзнувшіе руководить дѣйствіями даже самаго Короля, вскорѣ начали приобрѣтать себѣ владѣнія въ Малороссіи подъ различными предлогами, -- и жажда корысти ожесточила ихъ сердца, и помрачила разсудокъ до того, что, забывая пользу отечества, и помня только свои личныя выгоды, они довели сію, страну до самой крайней нищеты и бѣдствія: -- никакіе вопли невнятны были симъ безчеловѣчнымъ тираннамъ. Впрочемъ, приобрѣгая какое нибудь владѣніе, они, даже не видавши его, отдавали на аренду Жидамъ, которые умѣли употребишь сей случай въ свою пользу. Церкви, имущества, даже позволеніе отправлять и соблюдать нѣкоторые обряды, совершенно зависѣло отъ власти Жидовъ, купившихъ сіе ужасное право цѣною золота и готовностію исполнять всѣ затѣйливыя прихоти вельможъ. Можно вообразить, каково было положеніе несчастныхъ подданныхъ, долженствующихъ все терпѣть и унижаться предъ волею самой презрителной твари человѣческаго рода. Заглянемъ въ обиталище одного изъ ихъ собратій.

Сумракъ едва только началъ распространяться надъ безмолвною и печальною окрестностію, какъ въ нечистой и дымной лачужкѣ Лейбы засверкалъ тусклый огонекъ. Лейба былъ арендаторъ Пана Чаплицкаго, Подстаросты Чигиринскаго, но сіе достоинство все таки не мѣшало ему основать, между нѣсколькими селами, пространную корчму, обнесенную со всѣхъ сторонъ плетнемъ, законопаченнымъ клейкою жидкостію. Онъ только что окончилъ химическое смѣшеніе вина съ водою, которой, разумѣется, было втрое болѣе, нежели вина; подлилъ въ брагу нечистой влаги, которая по запаху и цвѣту своему получила названіе помой; уставилъ на полкахъ расписные штофы и такія же чарки, поставилъ на столъ бутылку добраго вина и штофъ вишневки, и, загнавши гусей, утокъ и цыплятъ подъ полуразвалившуюся печку, съ крикомъ и. воплемъ шествующихъ на такой незавидной ночлегъ, а коростевую (какъ тамъ именуютъ) телку въ незамѣтный уголъ корчмы, отдѣлявшійся отъ самаго жилища только перегородкою, набросилъ молитвенную одежду, состоящую изъ полосатаго, на подобіе утиральника, пояса которымъ накрылъ голову и поставилъ на немъ сосудецъ, родъ плошки, взялъ ветхую книгу въ руки, и, качаясь всѣмъ тѣломъ то взадъ, то впередъ, забормоталъ вечернюю молитву, по временамъ, взвизгивая, ударяя себя въ грудь и посылая грязью голову. Нѣсколько зажженныхъ свѣчей и усердная молитва Лейбы, предзнаменовали наступившій шабашъ. Не смотря однакожъ на сіе, онъ изрѣдка съ беспокойствомъ посматривалъ на дверь и въ такомъ случаѣ еще скорѣе усиливалъ свое бормотанье и безпрерывную качку. Наконецъ ревностное моленіе сіе окончилось. Жидъ почтительно снялъ наружныя принадлежности обряда, съ благоговѣніемъ осыпалъ его тысячью поцѣлуями, и бережно заперъ въ другой маленькой комнаткѣ, гдѣ и самъ, увѣрившись, что уже никто не придетъ, расположился за раскрашеннымъ липовымъ столомъ. Съ осторожностію и трепетомъ онъ вытащилъ изъ боковаго кармана сафьянный кошелекъ, и высыпалъ на столъ, какъ жаръ, горѣвшіе червонцы. Маленькіе, красноватые глаза его воспламенились и отрази ли въ себѣ яркій блескъ идола, чтимаго всѣми народами и во всѣхъ пяти частяхъ свѣта безъ исключенія; но преимущественно и съ постоянною ревностію между поколѣніемъ сребролюбиваго Іуды. Дряхлый, престарѣлый Лейба, разиня ротъ еще болѣе, согнулся; сѣдая, рѣдкая борода его и оставшіеся на вискахъ волосы стали дыбомъ, -- и онъ весь превратился въ зрѣніе и слухъ, сподобляясь въ семь случаѣ Сатурну, съ жадностію поглощающему времена и годы. Не имѣя отважности дать безъ нарушенія закона волю осязанію -- чувству, котораго сладости онъ такъ невыразимо желалъ предаться, что было замѣтно по судорожному притягиванію и отталкиванію его рукъ; онъ наконецъ схватилъ двѣ деревянныя спички, началъ поворачивать и разсматривать червонцы, и производимый при семъ гармоническій звонъ приводилъ все его существо въ трепетъ, и неизъяснимая улыбка просіяла на его изуродованныхъ, поблекшихъ и покрытыхъ плѣсенью устахъ, изъ подъ коихъ виднѣлось нѣсколько въ безпорядкѣ торчащихъ полусогнившихъ клыковъ. Лейба въ упоеніи забылъ самаго себя и весь свѣтъ, и только, наклонясь лѣвымъ ухомъ, прислушивался къ лестному для него бряцанію золота, превышавшему въ его понятіи и слухѣ бряцаніе всякой возможной титической арфы, лиры и чего вамъ угодно; какъ вдругъ раздавшійся у дверей протяжный стукъ поразилъ его сильнѣе всякаго громоваго удара. Онъ вскочилъ и, трясясь какъ осиновый листъ, не зналъ, что ему дѣлать: то посматривалъ на золото, то на дверь, прикрикивая: заразъ, заразъ! и все таки не могъ рѣшишься ни на что; между тѣмъ стукъ дѣлался сильнѣе и чаще. Лейба, попрыгивая съ ноги на ногу, щипалъ на себѣ волосы, грызъ пальцы, не могшіе пересыпать ему все золото вдругъ, и продолжалъ кричать: заразъ, заразъ, якъ Пана Бога Кохамъ заразъ! Но слыша, что дверь начинаетъ трещать, онъ позабылъ и обрядъ, воспрещавшій ему брать деньги руками, и наказаніе, могущее отъ сего произойти, схватилъ съ поспѣшностію обѣими изсохшими руками милые сердцу предметы и, заключивши ихъ въ кошелекъ, а потомъ за пазуху, опрометью бросился отворять дверь, все еще приговаривая: заразъ; но на сей случаи услуга его оказалась безполезна; ветхая дверь соскочила и упала прямо на лоснящійся лобъ Лейбы.--

"Ой вай миръ!" закричалъ онъ, отскочивши шаговъ десять назадъ. "Какой дьяволъ эдакія вещи дѣлаетъ? Это разбои, грабительство! Карауль!" --

"Перестань кричать, сумашедшій!" -- прервалъ статный Ляхъ, зажавши ему ротъ, -- "чортъ ли тебѣ велитъ не отпирать, когда велятъ?"

"Ахъ это вы, Наияснѣйшій! проще выбазиць, я вацъ Пана не узналъ, чтобъ меня, злыдни побылы, не узналъ, чтобъ мнѣ сей часъ издохнуть, не узналъ!" -- ворчалъ скороговоркою Лейба, узнавши въ пришедшемъ Лихѣ Пана Чаплицкаго, котораго красивая наружность явно отличалась отъ простаго платья, состоявшаго изъ зеленаго суконнаго жупана съ прорѣзами подъ рукавами, изъ подъ которыхъ виднѣлось исподнее платье малиноваго цвѣта, уланской маленькой шапочки, красныхъ кумачевыхъ шароварахъ и плисовыхъ сапогахъ.

-- "Что же ты дѣлалъ не отворяя мнѣ такъ долго! Я горю нетерпѣніемъ, досадою, отчаяніемъ, а ты -- чортъ тебя побери"...

-- "Я молился Пану Богу. Пустъ Вельможный не гнѣвается."

-- "Ужъ не золотому ли, котораго вылили вы въ Аравійскихъ пустыняхъ?" -- спросилъ съ самодовольнымъ хохотомъ Ляхъ. При семъ Лейба содрогнулся, но долженъ былъ также улыбнуться и присовокупить свое осиплое: хе, хе, хе! Панъ жартуетъ надъ бѣдными Жидами."

-- "Ну триста чертей съ вами и съ золотомъ! я не о томъ пришелъ поговорить. Кстати вотъ и вино! По крайней мѣрѣ не жутко будетъ просидѣть минуты двѣ въ этой отвратительной лачугѣ"...

-- "А что жъ дѣлать," -- подхватилъ лукавый Жидъ,-- "добро вамъ Панамъ говорить такъ, а бѣдному Лейбѣ гдѣ взять? Паньски поборы, горѣлки никто не пьешь, да и нѣкому продать, да и нѣчего....

-- "Молчи, скаредный! знаемъ ваги доходы.-- Дери, да сбирай чубатыхъ мужиковъ! воля тебѣ дана; чего жъ ты еще хочешь, ненасытный?"

-- "Хе, хе! Панъ можетъ быть не знаешь, что нѣчего уже брать;-- всѣ обголѣли.

-- "Кожу сдирай, да продавай!" -- прибавилъ улыбаясь Чаплицкій. Да чортъ побери какъ ихъ, такъ и тебя! Что мнѣ до этого за нужда? я еще не успѣлъ и слова сказать: -- хочешь ли денегъ?...

Лейба съ поспѣшностію схватилъ засаленный яломокъ и подставилъ его съ раболѣпною униженностію предъ Паномъ; но, вѣроятно, вспомня, что шабашъ наступилъ, а въ яломкѣ деньгамъ не оставаться же, или замѣтя, что Чаплицкій не слишкомъ торопится дать ему оныя, медленно надѣлъ опять яломокъ и заложа руки въ боковыя карманы, искусно потряхивалъ оными, давая чрезъ то понятіе объ ихъ пустотѣ.

-- "Кто ихъ не хочетъ," -- сказалъ онъ со вздохомъ -- "но для Вельможнаго можно все сдѣлать и безъ денегъ. Вы такъ милостивы, такъ житечны, такъ снисходительны, такъ.... такъ человѣколюбивы, такъ... такъ....

-- "Такъ жидолюбивы, хочешь ты прибавить?"-- И отвѣтомъ послужило ему многозначительное: хе, хе, хе! и почти земной поклонъ.

-- "Послушай же, Лейба, ты помнишь, я говорилъ тебѣ о молоденькой дѣвушкѣ, Которая живетъ у Эконома Суботинскаго села.

-- "Какъ ее забыть? она такъ слична, какъ Рахиль, какъ Іудиѳъ, какъ Ева...

-- "Словомъ какъ пѣнкна кобита.

-- "Точно такъ, далибугъ, точно такъ! она мнѣ ночи не даетъ спать!..

-- "Ужъ и ты не влюбился ли въ нее?" сказалъ Чаплицкій, захохотавъ во все горло,

-- "Хе, хе! какъ то можно, что это вы, Наияснѣйшіе!-- Я только думалъ, какъ бы это сдѣлать, чтобъ она была вашею.

-- "Я не могу долѣе жить безъ нея? Слышишь ли, Лейба -- я хочу, я требую отъ тебя, чтобы ты поскорѣе сдѣлалъ, какимъ бы то ни было образомъ! Однако славное у тебя вино! ты вѣрно ожидалъ меня?

-- "По паньскому приказу."

-- "Ну что жъ, ты успѣлъ?-- Говори! согласенъ ли Экономъ?"

-- "Гмъ, гмъ! онъ все твердитъ одно и тоже: она оставлена только на мое попеченіе, покуда приѣдетъ его Панъ Хмѣльницкій, который отъ отца Лудвиги назначенъ попечителемъ ей."

-- "Да что мнѣ Хмѣльницкіе и всѣ дьяволы на свѣтѣ?" -- закричалъ вспылчиво Подстароста -- "я я хочу имѣть ее -- и этого довольно!"

-- "Давно бы, Ясновельможный, имѣли ее, когда бы явились въ своемъ видѣ, и потребовали ее насильно. Кто бы вамъ смѣлъ отказать -- такому великому Пану? А то, съ позволенія Вацъ Пана, всякъ подумаетъ, что такъ, какой нибудь Шляхта, и сама Лудвига тогда не то бы сказала."

Чаплицкій призадумался, но наконецъ покачалъ головою.

-- "Ахъ Лейба, -- ты не знаешь, какъ страстно, какъ пламенно я люблю ее... Мнѣ бы хотѣлось, чтобъ и Лудвига полюбила меня не за одно только богатство и знатность!"

-- "Хе, хе; я не знаю за что же еще любятъ...."

Чаплицкій бросилъ на него презрительный взглядъ.

-- Негодный! ты этого не понимаешь! Я самъ до сихъ поръ не испыталъ того сладостнаго чувства, которое вполнѣ теперь обладаетъ мною. Съ одной Лудвигой могу я быть счастливъ, и какъ приятно видѣть, что любятъ тебя, а не достояніе твое! Лейба, сдѣлай, коли можешь, чтобъ я былъ любимъ Лудвигой! я набью твои яломокъ золотомъ!"

-- "Чтожъ съ этого, если она Вацъ Пана и любитъ, когда вы не хотите насильно взять ее къ себѣ?"

-- "Лейба! ты знаешь, что на меня такъ сказано, будто я обезчестилъ многихъ дѣвицъ этой страны. Притомъ же въ нынѣшнихъ обстоятельствахъ не надо обнаруживать наказному Гетману нарушенія ихъ правъ. Какъ бы я желалъ, чтобъ это проклятое завѣщаніе попалось мнѣ въ руки?"

-- "Вай, вай! славная мысль!" -- воскликнулъ Жидъ, ударя себя по лбу -- "его можно имѣть?"

-- "Что ты говоришь, Лейба? Какимъ это образомъ? я позолочу твою бороду -- говори поскорѣе!"

-- "Вотъ вамъ бумага и перо!" -- сказалъ Жидъ, торопливо принеся то и другое.-- "Напишите къ Эконому отъ име" Подстаросты, чтобъ онъ явился къ вамъ и далъ отчетъ, по какому праву онъ содержитъ у себя Лудвигу?"

-- "Ну что жъ, безтолковая голова? Онъ узнаетъ тогда меня -- и весь планъ мой разрушится."

-- "Нѣтъ! якъ Пана Бога кокамъ, нѣтъ А принесу ему это повелѣніе и буду провожать къ вамъ. Тутъ мимоходомъ зайдемъ въ корчму."

-- "Понимаю!" вскричалъ радостно Ляхъ, "ты чортъ на выдумки и змія обольщенія."

Въ минуту повеленіе было готово; Чаплицкій отбросилъ перо и призадумался.

"Однако, Лейба! какая же изъ этого польза? Лудвиги я все таки не буду имѣть, если она не люби изъ меня. Я не могу оскорбить ее и обезчестить себя!"

-- "А мы это сей часъ узнаемъ! Кажется, я вамъ могу поручиться объ ея любви.... я догадываюсь......

-- "Ты такъ думаешь?"

-- "Мало ли чего я думаю? Я мыслю, что и Вельможный не оставитъ за такую услугу бѣднаго Лейбу."

-- "Будь увѣренъ въ моей признательности, а это возьми покамѣстъ на первый разъ! и При семъ Чаплицкій бросилъ кошелекъ, попавшій прямо въ разставленный карманъ Жида, умильно при семъ ослабившагося

-- "Пусть же Панъ идетъ теперь въ село и поговоритъ съ Панною Лудвигою, пока нѣтъ дома Эконома. Я пойду вслѣдъ за вами и свое дѣло сдѣлаю, какъ не льзя лучше. Завтра поутру явлюсь къ вамъ съ отчетомъ и надѣюсь принести приятную вѣсть. Найнизшій слуга вельможнаго Пана. Я кое что еще приготовлю."

-- "Ахъ! Лейба, ты придаешь мнѣ новыя силы и надежду. И такъ слово Гонору, ты завтра долженъ быть у меня. Прощай!"

-- "Падамъ доногъ! Желаю Пану всякаго счастія и успѣха въ любви! хе, хе, хе!" проворчалъ Жидъ и съ поспѣшностію возвратился въ свой кабинетъ, вѣроятно, взглянуть на обольстительные дукаты и предашься вполнѣ удовольствію -- лицезрѣть ихъ; но мы на сей разъ оставимъ Лейбу въ такомъ плѣнительномъ занятіи и послѣдуемъ въ село Суботово, куда спѣшитъ также и Панъ Чаплицкій.

ГЛАВА II.

Стала слава, стала слава,
Сталы и поговоры,
Дана тую дѣвчиноньку
Що чорныи бровы.
Мал. пѣсня.

Напрасно цѣнители изящнаго старались бы полюбоваться, во время, описываемое здѣсь, веселыми танцами или хороводами дѣвическими, сборищами и различными играми, вечеринками, досвитками и тому подобными удовольствіями, которыя съ такою приятностію умѣютъ разнообразить нынѣшныя Украинки; удовольствіями, носящими на себѣ отпечатокъ простоты, невинности, чистосердечія, плѣнительной скромности, застѣнчивости и святой нравственности. Тогда было не до пѣсень, не до веселья. Всеобщее чувство, гнетущее Малороссіянъ, уподоблялось плачу Іереміи надъ погибающимъ Іерусалимомъ, или, если позволятъ такъ выразиться, жалобному, пронзительному воплю крокодила надъ умирающимъ человѣкомъ, котораго онъ самъ привелъ въ сіе положеніе. Какъ бы то ни было, но повторяю, что Малороссія представляла тогда самую печальную картину опустошенной страны: -- это была пустыня, оглашаемая только унылыми стонами и тщетными жалобами, которымъ никто не внималъ, не могъ, или не хотѣлъ внимать, и изрѣдка трогательными пѣсенками случайно заблудшаго путника отрады.

При всемъ томъ Малороссіяне, или потому, что уже начали привыкать къ новому Египетскому рабству (такъ называли они власть Поляковъ), или потому, что человѣку и въ самой крайности доступны иногда сладостныя чувства, составляя по вечерамъ маленькій кругъ, разговаривали между собою; а молодые люди, предавшись отъ горя беззаботности и приговаривая свою любимую присловицу: атъ врагъ его беры! вжежъ гиріне не буде! даже осмѣливались, подъ унылый звукъ сопѣлки выбивать тропака съ юными дѣвами, по временамъ боязливо и съ осторожностію посматривавшихъ вокругъ себя, какъ будто опасаясь вторженія голоднаго волка, или внезапнаго появленія бѣшенной собаки.

Таково было расположеніе духа и обитателей села Суботова, когда Чаплицкій, оставя Жида, пробирался къ дражайшему предмету. Оставя всѣ заботы, Суботовцы вполнѣ начали предаваться сельскому удовольствію, которое еще болѣе увеличила присоединившаяся къ сопѣлки разгульная кобза. Старики, припоминая молодечество, собрались вокругъ танцующихъ, и горькая улыбка ихъ выражала прискорбіе объ утратѣ лѣтъ минувшихъ, невозвратныхъ.

Одно только существо не раздѣляло всеобщаго удовольствія и не предавалось приличному своимъ лѣтамъ занятію. Это была юная, прелестная Лудвига, питомица Эконома. Опершись на ошулу {Верея.} своихъ воротъ и вперя неподвижный взоръ на землю, она о чемъ-то размышляла; но волненіе полной груди, стянутой пурпуровымъ корсетомъ, сверкающія слезы на черныхъ пламенныхъ очахъ, блѣдность, покрывающая ея привлекательное личико, обнаруживали противное, то есть, что ея мысли находились въ безпорядкѣ; это обстоятельство еще подтверждалось тѣмъ, что юная дѣва по временамъ общипывала, хотя безъ надобности, зеленый передникъ я бѣлую узорчатую сорочку, да изрѣдка посматривала на высокіе, желтые черевички съ пестрыми чулками, безъ вниманія иногда перебирала двѣ полныя темнорусыя косы, соединяющіяся между собою искусно сдѣланнымъ изъ розовыхъ лентъ бантомъ, и поигрывала разноцвѣтными намыстами, изобильно разсыпанными на ея роскошной груди.

-- "Что ей попритчилось?" сказалъ молодой парень, ведя за руку другаго и повидимому оскорблявшійся уныніемъ Лудвиги. "Была дѣвка, какъ полная рожа {Цвѣтокъ сего имени.}, а теперь не отъ того, не отъ сего хоть ты ей рожна дай неприступу."

-- "На всякаго своя пора приходитъ, любезнѣйшій!" -- отозвался другой!-- "Почему знать? можешь быть и Лудвига печалится объ своей недолѣ?"

-- "Да и въ самомъ дѣлѣ!" подхватилъ третій; "она бѣдненькая круглая сирота -- ни отца ни матери! по неволѣ взгрустнется! "

-- "Вотъ еще! да ей Экономъ развѣ не лучше другаго отца? Вишъ, какъ приодѣлъ, да приходилъ!"

-- "Вѣстимо!" -- подхватилъ первый; "у кого бѣда за плечами, тому не до пригожества; а она вишъ какъ причепурилась, словно Пава! Нѣтъ хлопцы!" присовокупилъ онъ вздохнувши: "Я знаю, отъ чего это Лудвига такъ раскапустились."

-- "А что бы такое?" вопросили прочіе съ нетерпѣніемъ.

-- "Да такъ; багацько говоритъ, да ничего слушать!"

-- "Развѣ мы раскажемъ кому, что ли? Полно Грицай, съ другими притаивайся, а съ нами нѣчего."

-- "Ну такъ, замѣтили ль вы того Ляха, который иногда по вечерамъ сносыгается шутъ?"

-- "Какъ этого волка не замѣтить! Дьяволъ бы его побралъ! онъ всегда разстроиваетъ наше веселье!"

-- "То-то и оно! Надобно бы его отучить окаяннаго: онъ-то и Лудвигу съ ума сводитъ!"

-- "Вотъ что! Э, братъ, такъ мы съ нимъ по свойски развѣдаемся!"

-- "Въ самомъ дѣлѣ!" -- подхватили прочіе. "Что намъ Ляхъ? у насъ есть свой Панъ -- нехай ему легенько згадается. Плюемъ на всякаго бродягу Ляха.

-- "Потише, хлопцы! что вы такъ разплевались? и сказалъ одинъ пожилой мужикъ, прислушавшись къ ихъ дружескому разговору.-- "Какъ бы не было хуже вамъ за это!"

-- "А развѣ мы не вольны думать, что намъ заблагоразсудится?"

-- "То-то нѣтъ, любезный! Мы теперь, благодаря Бога, живемъ у своего Пана, какъ у Бога за дверми; а что будетъ дальше.... не знаемъ!"

-- "Вошь пришелъ проклятый вѣщунъ!" -- сказалъ Грицай съ негодованіемъ.-- "Ну чтожъ? какъ живемъ, такъ и будемъ жить; лишь бы Богъ далъ здоровья нашему Пану."

-- "Ну, если нашего Пана убили, Боже сохрани! что тогда скажешь, прешелеповатый?"

-- "У насъ останется Панычь! нехай здоровъ будетъ, вельможный Тымишъ. А съ нимъ и море по колѣно! что за горе? объ этомъ нѣчего и толковать, я

-- "Мнѣ что-то не вѣрится" -- продолжалъ мужикъ, и теперь Ляхи всюду запаковали; почему звать, можетъ и насъ приберутъ къ рукамъ?"

-- "На тебѣ бы и окотилось это. А у насъ руки отпали -- что ли? Еще дадимъ отпоръ всякому, другому, прочему!" -- сказалъ Грицай, сжавши могучіе кулаки. "Да что его слушать? вотъ мы на первыхъ же парахъ зададимъ такого пиру этому заклятому бродягѣ, что ему и небо съ овчинку покажется. Такъ ли, хлопцы?"

-- "Именно!" подхватили всѣ единогласно, -- "только покажись онъ.-- О, мы постоимъ за себя!"

-- "Дурни, дурни!" -- сказалъ пожилой мужикъ, покачивая головою.-- "Развѣ мнѣ не также прискорбно смотрѣть на своевольство Ляховъ и на бѣдную Лудвигу?-- Да что мы сдѣлаемъ сами? Только что останемся виноваты предъ своимъ же Паномъ." -- Сіи слова, сказанныя увѣрительнымъ тономъ, привели въ раздумье молодцовъ.

-- "Кирюкъ говоритъ что-то дѣльное!" -- проворчали они, посматривая на Грицая, который, какъ говорится, былъ душею молодецкаго общества.

-- "А развѣ ты не можешь донести объ этомъ Панычу?" возразилъ онъ.-- "Ужъ сами же не станемъ расправляться. Возыся конъ съ конемъ, волъ съ воломъ, а свинья объ тынъ колы не съ кѣмъ."

-- "Вотъ что дѣло, то дѣло!" -- прибавилъ Кирюкъ; -- "если такъ, то и я не прочь."

-- "Однако подальше, подальше, ребята! вишь дьяволъ, какъ легокъ на поминѣ, да прямо такъ и чепичкуетъ къ Лудвигѣ."

При появленіи Чаплицкаго, красовавшагося на сѣромъ полякѣ, всѣ крестьяне отхлынули по дворамъ, оставя мѣсто веселья совершенно пустымъ. Унылая тишина и прерывистый шопотъ заступили мѣсто бывшаго шуму, и всѣ съ боязнію посматривая <испорчено>шившаго, по видимому, вниманія на происшедшую суматоху.

-- "Эй добродій!" отозвался Грицаи, бодро выступя противъ грознаго неприятеля. Вашеци вѣроятно надобенъ вашъ молодой Панъ?" -- И не получивши никакого отвѣта, продолжалъ: а если къ нему, то есть къ Вельможному Пану Тимоѳею Хмѣльницкому дорога, то я вашеци проведу самъ, чтобъ въ случаѣ добродій не заблудился." -- Чаплицкій съ презрѣніемъ улыбнулся и поворотилъ лошадь ко двору Эконома. Тогда разсерженный Грицай сталъ на дорогѣ, и, будучи подстрекаемъ одобрительными знаками товарищей, схватилъ лошадь за узду.-- "Если же не къ Пану приѣхалъ приятель, то ступай назадъ, потому что я не пущу дальше."

-- "Увидимъ!" -- проворчалъ Чаплицкій, и далъ волю арапнику приласкать бѣдную спину Грицая.

-- "Что не на своего брата вѣрно наскочилъ?" -- сказалъ кто-то возвращающемуся <испорчено>дочный ударь отъ могучаго кулака взбѣшеннаго паробка.

-- "Что тутъ за смѣхъ, хлопцы?" сказалъ Кирюкъ.-- "Нашихъ бьютъ, да наши же и смѣются! Надобно поколотишь этого Ляха!"

-- "Да, чортъ возьми!" прибавилъ Грицай, задыхаясь отъ злости, -- "я бы и самъ за себя постоялъ, да уговоръ лучше денегъ. Не выпускайте Ляха изъ села. Я сей часъ дамъ знать Панычу!" -- Между тѣмъ Чаплицкій слѣзъ съ лошади и привязалъ ее къ вѣтвистому вязу, украшавшему ворота Эконома, привѣтливо подошелъ къ Лудвигѣ и отвѣсилъ самый учтивый поклонъ.--

"Якъ можетъ, пенкна Панно?" {Здоровы-ли, прекрасная барышня?}

Лудвига была, какъ говорится, сама не своя: она вспыхнула, потупила очи, и наклоненіемъ головы отвѣчала на лестное привѣтствіе Ляха.

"Какіе у васъ наглецы!" -- продолжалъ Чаплицкій. "Не имѣя сами нѣжныхъ чувствъ, они желаютъ, чтобы весь свѣтъ не осмѣливался обольщаться прелестною дѣвой; но это не въ нашей волѣ: кто можетъ запретить своему сердцу не любить того предмета, который невольно очаровываетъ насъ Какъ вы думаете, прелестная Лудвига?"

-- "Я ничего не думаю.... я думаю, что можетъ быть и такъ.... что такъ другіе думаютъ."

-- "Такъ думаютъ всѣ; но въ особенности" -- прибавилъ съ чувствомъ страстный Ляхъ, схвативши ея руку, которую она какъ будто силилась вырвать, -- "но въ особенности тѣ, которымъ счастіе доставило случаи испытать сіе сладостное, невыразимое чувство."

-- "Я ничего не знаю ... мнѣ, можетъ быть, не слѣдовало бы говорить съ вами..." -- произнесла дрожащимъ голосомъ Лудвига, и слеза повисла на ея черныхъ рѣсницахъ."

-- "Отъ чего жъ такъ, милая Лудвига, быть можетъ, вамъ запрещено говорить со мною; или я оскорбилъ своимъ неумышленнымъ разговоромъ?...

-- "Ахъ нѣтъ.... но....

-- "Если слова мои не противны, то я презираю всякое запрещеніе, которое кто-либо осмѣлится сдѣлать вамъ.

-- "Но говорятъ, что Ляхи обманываютъ нашихъ бѣдныхъ дѣвушекъ...

-- "О не вѣрь этимъ бреднямъ, моя прелестная, прекрасная Лудвига! Я уже сказалъ вамъ, что зависть говоритъ устами вашихъ козаковъ, что одна только пламенная любовь наша тому виною. Такъ неужели бы вы запретили любить себя тому, кто при этомъ роковомъ отказѣ можетъ лишиться блаженства въ сей и будущей жизни, -- можетъ Сдѣлаться убійцею самаго себя?...

-- "О Боже васъ сохрани отъ этого!.. Но ахъ! что я сказала, несчастная?

-- "Не стыдитесь своего чувства, божественная Лудвига! Ты еще не знаетъ, какъ упоительно любить и быть любимымъ!" -- произнесъ Ляхъ, съ нѣжностію прижимая руку ея къ своему сердцу, и пристально глядя на опущенныя очи Лудвиги и на ея сильно волнующуюся грудь и нѣжный пурпуръ, покрывшій ея прелестныя ланиты. Ляхъ чувствовалъ трепетаніе ея руки, понялъ свое блаженство и желалъ бы продлить его до безпредѣльнаго времени; но въ сію минуту получилъ сильный ударъ по плечу и невольно оборотился. Движеніе, сдѣланное имъ, заставило взглянуть и Лудвигу; но она вдругъ закричала и скрылась отъ глазъ изумленнаго Ляха. Передъ нимъ стоялъ теперь довольно высокій и стройный козакъ, котораго сложеніе съ перваго взгляда обнаруживало его необыкновенную силу, а черты лица -- благородство и твердость характера. Хотя онъ былъ и молодъ; но черныя, нахмурившіяся брови, смугловатый цвѣтъ лица и судорожное движеніе губъ -- дѣлали его мрачнымъ и грознымъ.

Чаплицкій невольно смутился, видя неподвижный взоръ, устремленный на него, и бездѣйствіе Козака; но оскорбленная любовь возопіяла.

-- "Цо то значы?" вскричалъ онъ, окинувши глазами съ ногъ до головы противника.-- а Что тебѣ надобно отъ меня?"

-- "Удовлетворенія за обиду, нанесенную моему крестьянину!" -- сказалъ довольно грубо молодой Козакъ.

-- "А такъ я имѣю удовольствіе говорить съ самимъ Паномъ Зиновіемъ Хмѣльницкимъ?"

-- "Покамѣстъ съ сыномъ его! Ну теперь ты на меня довольно насмотрѣлся. Отвѣчай же мнѣ, кто ты и по какому праву смѣешь своевольничать въ чужомъ владѣніи?"

Чаплицкому хотѣлось сохранить свое инкогнито, но видъ опасности и насмѣшки окружавшихъ Козаковъ привели его въ замѣшательство.

-- "Развѣ невольно проѣзжать Поляку," сказалъ онъ, "гдѣ ему вздумается, и побить каждаго подлаго мужика, преграждающаго ему дорогу?" -- Хмѣльницкій заскрипѣлъ зубами и бросилъ убійственный взглядъ на Подстаросту.

-- "Негодный!" -- вскричалъ онъ запалчиво, замахнувшись нагайкою; -- я могу наказать тебя подобнымъ же образомъ; я не позволю никакому Ляху соблазнять моихъ крестьянокъ, а тѣмъ болѣе такому подлому Шляхтѣ. Гей, хлопцы! отмстите за своего брата! онъ не достоинъ, чтобъ я возложилъ на него свою руку."

-- "О это ужъ слишкомъ!!-- возопилъ разъяренный Чаплицкій, выхватя свою саблю. -- "Я научу тебя, дерзкій малчишка, какъ говорить съ своими повелителями!"

-- "Очень желательно выучиться -- наказывать ихъ!" -- возразилъ Хмѣльницкій, обнажая свою турчанку, и съ ловкостію отразилъ ударъ Чаплицкаго.

Искра, брошенная на сухой порохъ, всегда производитъ свое дѣйствіе. Иногда самое малѣйшее произшествіе влечетъ за собою много важныхъ послѣдствій? Если бы Парисъ не влюбился въ Елену, Троя существовала бы; если бы Папѣ не понадобились деньги, расколъ Лютера не возъимѣлъ бы своего начала и полвѣка не лилась бы кровь человѣческая; если бы не буря, разбившая корабль Карѳагенянъ, Римъ не сдѣлался бы владыкою свѣта; если бы не бунтъ въ Парижѣ, извѣстный подъ именемъ частей города, Наполеонъ не былъ бы Императоромъ и пр. и проч. Наконецъ, еслибъ Чаплицкому не приглянулась хорошенькая Лудвига, Малороссія или не существовала бы, или долго, долго носила бы на себѣ шяжкое иго Поляковъ. Но это законъ судьбы, предопредѣленіе свыше, или проще сказать, по нашей народной поговоркъ: Чему бытъ, тому не миновать. Недолго продолжалась неровная битва, и отлетѣвшая на сторону сабля Чаплицкаго засвидѣтельствовала о совершенномъ его пораженіи. Кровь хлынула изъ раны и вмѣстѣ раздался унылый вопль со двора Эконома.

-- "Ой вай миръ! вай миръ!" -- кричалъ съ другой стороны прибѣжавшій Лейба.-- "Что вы тутъ надѣлали? Ой вай миръ!....

Хмѣльницкій невольно смутился -- и великодушіе заступило мѣсто злости. Онъ подошелъ къ истекавшему кровью Чаплицкому и съ состраданіемъ началъ поднимать его.

-- "Очистить комнату въ моемъ домѣ для этого Пана!" -- сказалъ онъ.

-- "Прочь, нечестивецъ!" -- прохрипѣлъ Чаплицкій; "я не нуждаюсь въ твоей ненавистной помощи!"

-- "Не трогайте его, ради Бога!" -- закричалъ подбѣжавшій Жидъ;-- "я самъ возму на себя отвѣтственность доставить Пана въ надежное мѣсто. Ваи, вай! что вы надѣлали?"

-- "Развѣ онъ тебѣ знакомъ?" спросилъ съ безпокойствомъ Тимоѳей.

-- "Ахъ какъ же! онъ и вашъ и мой Панъ!" -- прибавилъ онъ шопотомъ: "это вельможный Подстароста, недавно вступившій въ эту должность!"

-- "Кто же ему велитъ дѣлать такіе безпорядки? на другой разъ ему наука. Хлопцы! приказываю забыть о томъ, что здѣсь случилось,-- слышите!-- а ты, Кирюкъ,-- останься на помощь Жиду."

Мгновенно окружавшіе разсыпались, и лишенный чувствъ Чаплицкій былъ отнесенъ на носилкахъ въ корчму Лейбы.

ГЛАВА III.

Не боится Козаченько
Ны грому ны тучы!
Мал. пѣсня.

Спустя нѣсколько времени послѣ происшествія, описаннаго предъ симъ, воина, производившаяся съ такимъ ожесточеніемъ, окончилась во вредъ Малороссіянамъ. Не излишнимъ почитаю сказать нѣсколько словъ о побудитѣльной и главной причинѣ сей войны съ ея послѣдствіями.

Сказано уже, что при возшествіи на престолъ Владислава IV Малороссіяне успокоились, или, лучше сказать, надѣялись успокоиться, и жестоко обманулись. Уніаты не преставали притѣснять Схизматиковъ, а вельможи Польскіе подъ видомъ покровительства первымъ, и подъ видомъ распространенія новой вѣры, безчеловѣчно поступали съ послѣдними, отнимая у нихъ имущество, спокойствіе и даже самую жизнь. Такіе поступки алчныхъ властителей, несообразныя съ объявленными привиллегіями и льготами, привели въ справедливое негодованіе угнетенныхъ, -- и чувство мести, подобно электрическому удару, сообщилось всѣмъ вообще. Мятежъ вспыхнулъ въ Малороссіи, и Козаки избрали себѣ предводителемъ Павлюка -- мужа, отчаянно храбраго, но не слишкомъ опытнаго въ военномъ ремеслѣ и, къ несчастію, довольно легковѣрнаго. Въ первомъ же сраженіи подъ Кумеикями 16 Декабря 1636 года Павлюкъ былъ совершенно разбитъ и вынужденнымъ нашелся въ безпорядкѣ отступать къ мѣстечку Боровицѣ. Здѣсь Ляхи обнаружили подлость и низость, недостойныя даже самыхъ грубыхъ и дикихъ народовъ: побѣждая оружіемъ, они не стыдились прибѣгать къ самимъ унизительнымъ обманамъ. Потоцкій предложилъ миръ вождю козаковъ, объявляя прощеніе и милость Короля вмѣстѣ съ прежними привиллегіями, если они сдадутся безъ битвы; въ противномъ случаѣ угрожалъ уничтоженіемъ его войска. Павлюкъ, не надѣясь на свои силы, и полагаясь на слова коварнаго вельможи, положилъ оружіе, былъ схваченъ со многими полковниками и отправленъ подъ названіемъ плѣнника въ Варшаву, гдѣ и подвергся ужасной казни: съ Павлюка живаго содрана съ головы кожа, и, набитая мякиною, выставлена на позоръ въ Чигиринѣ. Такое несчастіе должно бы устрашить козаковъ; но они въ семъ случаѣ уподоблялись разъяренной собакѣ, на которую поднятая палка или брошенный камень имѣли противное вліяніе; а посему съ наступленіемъ весны новыя толпы подъ предводительствомъ Гетмановъ Остраницы и Гуна напали на безпечныхъ Поляковъ. Нѣсколько разъ поражали ихъ и совершенно почти разбили Потоцкаго при рѣчкѣ Старицѣ. Но сей полководецъ Польскій и на сей разъ не устыдился прибѣгнуть къ прежней низости, заключилъ на прежнихъ условіяхъ миръ, и тогда какъ Гетманъ Остраница ненаученный, по какому-то странному затмѣнію ума человѣческаго, оплошностію своего предшественника и понадѣясь на условія мира, распустилъ свои войска по городамъ и селамъ, а самъ отправился въ Каневъ для принесенія благодарственнаго молебствія Богу за дарованную побѣду; Поляки, предувѣдомленные о семъ отъ Жидовъ, окружили монастырь и захватили въ плѣнъ Гетмана вмѣстѣ съ 31 первѣйшими Малороссіянами, отправили въ Польшу, гдѣ и преданы были безчеловѣчному, превышающему человѣческое понятіе наказанію. Самъ Гетманъ съ нѣкоторыми приближенными былъ колесованъ: медленно тянули "изъ нихъ жилы по колесамъ до самой кончины, а прочіе Малороссіяне были, или пробиты насквозь желѣзными спицами, или пригвождены къ доскамъ, или растерзаны желѣзными лапами, или четвертованы; даже самимъ женамъ ихъ отрѣзывали сосцы и били оными мужей до самой ихъ кончины: ползавшіе вокругъ труповъ своихъ родителей младенцы также подвергались мучительной казни, будучи бросаемы на желѣзныя рѣшетки, подъ которыми раздуваемъ былъ огонь. Невѣроятная, невообразимая жестокость Поляковъ! По къ стыду человѣческаго рода надо признаться, что они именно были таковы, пока небесный громъ не разразился надъ ихъ главами и чрезъ междоусобныя ссоры не наказалъ ихъ. Потомство и вѣчность да будетъ ихъ строгими судіями.

Малороссіяне еще не унывали и помѣряли силы свои съ притѣснителями подъ предводительствомъ, сперва Полторакожуха, а потомъ Гулака. Но все уже было тщешно: ихъ совершенно разбили и отняли и малѣйшую надежду на всякое освобожденіе отъ тяжкаго ига. Но мысль о семъ созрѣвала въ предпріимчивомъ, хитромъ и здравомъ умѣ Зиновія Хмѣльницкаго, находившагося въ сіе время при Коронномъ Гетманѣ Конецъ-Польскомъ во вновь построенной симъ полководцемъ крѣпости Кудакѣ, гдѣ на вопросъ Гетмана: какова ему кажется сія крѣпость? отвѣчалъ, что руки человѣческія созидаютъ, то и разрушается руками. Таковый отвѣтъ поселилъ подозрѣніе въ Коронномъ Гетманѣ; онъ предчувствовалъ, на какой поступокъ готовишь себя сей, незабвенный для благодарныхъ его соотчичей, герои и мудрый политикъ своего времени.

Между тѣмъ Чаплицкій совершенно оправился послѣ продолжительной болѣзни и, пылая мщеніемъ, готовилъ различные планы для наказанія своего оскорбителя. Тѣмъ надежнѣе онъ думалъ успѣть въ этомъ, что Малороссія уже пала и зависѣла рѣшительно отъ воли побѣдителей. Размышленія гордаго и мстительнаго Пана были прерваны приходомъ одного изъ Гайдуковъ, составлявшихъ его охранительную стражу. Войдя раболѣпно въ залу, гдѣ прохаживался большими шагами Чаплицкій, безпрерывно поправлявшій на себѣ гарнетуровый шлафрокъ и бисерную шапочку на головѣ (что обнаруживало разстройство его духа), Гайдукъ поблѣднѣлъ, задрожалъ всѣмъ тѣломъ и забылъ, за чѣмъ взошелъ было. Симъ еще болѣе увеличилъ яростный взглядъ, брошенный Чаплицкимъ, и тонъ, съ которымъ онъ произнесъ:

-- "Что тебѣ надобно, Янко? говори, негодный, зачѣмъ ты пришелъ мѣшать мнѣ?

-- "Я хотѣлъ было доложить вашей милости.... меня послали къ Ясновельможному.... простите моей смѣлости....

-- "Не запинайся, Лайдакъ! что ты хочешь сказать, а то я велю тебѣ придать памяти сто лозанами. Ну яснѣе, короче... удовлетворительно и поскорѣе!

Янко совершенно ошеломѣлъ и, вытраща на Пана глаза, оставался неподвижнымъ. Положеніе сіе разсмѣшило Чаплицкаго и придало наконецъ, по видимому, нѣкоторую бодрость холопу.

-- "Лейба проситъ .." -- произнесъ онъ наконецъ, -- "доложишь Ясновельможному Пану, что онъ ожидаетъ повелѣній вашей милости.

-- "Вотъ что значитъ новичекъ!" сказалъ съ самодовольною улыбкою Панъ, которому, какъ и всѣмъ ему подобнымъ, нравился трепетъ подчиненныхъ.-- "А еще Запорожецъ -- чего жъ ты боишься меня? Кажется я не похожъ на звѣря?-- Ну если пришелъ Лейба, впусти его.

Янко почтительно поклонился и, выходя, бросилъ такой пронзительный и насмѣшливый взглядъ, который дорого бы ему обошелся, если бы замѣтилъ Чаплицкій; но этотъ не обратилъ вниманія на поведеніе своего холопа и, бросившись на первыя попавшіяся ему кресла, съ нѣкоторымъ безпокойствомъ приготовлялся принять услужливаго Жида. сей послѣдній не замедлилъ явиться. Униженно раскланявшись и погладивъ яломокъ, Лейба съ таинственною улыбкою, похожею на осклабленіе собаки, которую намѣревается хозяинъ бишь, остановился у дверей въ ожиданіи, что скажетъ Панъ.

-- "Лейба! ты не погнѣвайся," началъ Чаплицкій, а что тебя не такъ скоро впустилъ этотъ дородный холопъ; быть можетъ, онъ тебя не знаетъ, потому что недавно принятъ въ мою службу."

-- "Крый Боже! Ясновельможный! можно ли бѣдному Лейбѣ на кого нибудь гнѣваться? Я готовъ 40 дней ожидать въ собачій канурѣ приказаній Вашей Мосьци."

-- "Я бъ не заставилъ пробыть Лейбу въ такомъ-убѣжищѣ, хотя ты по сродству съ симь животнымъ и не заслуживаешь лучшаго; но чортъ со всѣмъ тѣмъ, что не относится къ нашему дѣлу! Говори, въ чемъ ты успѣлъ?"

-- "По приказу Вельможнаго я отдалъ бумагу Эконому. Бѣдняжка, получивши оную, затрясся, какъ иногда нашъ братъ Еврей, когда отымаютъ у него послѣднюю копѣйку. Сперва началъ было представлять, что у него есть Панъ, которому онъ даетъ отчетъ во всемъ, что отъ Пана и должно требовать отчета, кого онъ передерживаешь въ своемъ селѣ."

-- "Триста чертей возьми и Эконома и его Пана! но ежели я требую послушанія и отъ собаки мужицкой, она должна повиноваться мнѣ, а никому иному."

-- "Точно такъ! и я говорилъ ему тоже самое; я даже прибавилъ, что ежели онъ покажетъ ваше повелѣніе своему молодому Пану, который глупъ, какъ свиное ухо, то будетъ худо имъ обоимъ; между прочимъ не забылъ его пригласишь въ корчму, дабы провести къ Пану Подстаростѣ."

-- "Но... чортъ возьми! если узнаетъ объ этомъ проклятый молокососъ, его Панъ, то мнѣ не видать въ глаза завѣщанія Буцая, и планъ мой разрушится."

-- "Да и за чѣмъ вамъ это завѣщаніе?" перебилъ Жидъ.-- "Скажите только слово, никто и не пикнетъ: со всѣми животами выдадутъ не только Лудвигу, хоть и всѣхъ дѣвчатъ Украинскихъ."

-- "Нѣтъ, Лейба! я лѣнюсь перемѣнять свое намѣреніе. Да и чортъ возьми! Кто имѣетъ право меня ослушаться? О, я скоро переведу этихъ Пановъ ихъ и покажу, что мы только властны владѣть помѣстьями, а не всякій глупый Козакъ!.."

-- "Совершенная правда, Ясновельможный! А село Суботово, хоть куда такъ находка; еще доходецъ живой, хлѣба скота, грошей....

-- "Обождемъ до времени, Лейба! все будетъ наше:" -- прервалъ Чаплицкій; -- вотъ-то и причина моей скрытности на счетъ Лудвиги, а то, пожалуй, послѣ подумаютъ наши же братья, которымъ также хотѣлось бы имѣть лишнее село, что я изъ мести стараюсь при обрѣсть Суботово. Молчать, Лейба, до времени: все устроится само собою и ты рано или поздно будешь пользоваться доходами Субошовскими.

-- "Панъ лучше знае, вѣстимо лучше, к прибавилъ Жидъ, потирая отъ радости руки. "И такъ что сдѣлано, пусть такъ и будетъ. Пусть же Ясновельможный отошлетъ со мною нѣсколько хлопцевъ."

-- "Дабы въ случаѣ сопротивленія овладѣть и силою," -- прибавилъ Панъ -- "понимаю! Гей Янко! славный малый этотъ Гайдукъ, хотя и недавно у меня; но я лучше всѣхъ люблю его. Онъ умѣетъ служить и достоинъ довѣренности. Жаль только, что очень боязливъ; да впрочемъ какъ же холопу и не бояться своего Папа! Гей Янко!" -- Трепеща всѣмъ тѣломъ, Янко ожидалъ уже приказаній своего Пана.

-- "Собери нѣсколько Гайдуковъ и отправь ихъ въ корчму. Старайся какъ можно лучшее угостить Эконома села Суботова и выманить у него ту бумагу, которую онъ долженъ бы представить мнѣ; въ ней заключается завѣщаніе отца той хорошенькой дѣвушки, которую, помнишь, мы когда-то видѣли. Но чортъ возьми -- что ты улыбаешься? Да и я ошеломѣлъ; къ чему тебѣ все это знать? главное -- успѣй достать эту бумагу и -- только!"

-- "Да проститъ мнѣ Вельможный! я улыбнулся отъ радости, что нашелся случай показать свою ревностную службу Вашей Мосьци."

-- "Хорошо! такъ и надобно думать всякому холопу, а не то -- чортъ возьми! я заставлю по неволѣ радоваться. Слушай же еще, Янко! Послѣ успѣха въ корчмѣ, ты долженъ отправиться въ село и ожидать меня около лѣсу. Понимаешь ли?"

-- "Будетъ все выполнено! ручаюсь Пану головою."

-- "Тамъ мы постараемся уловить птичку, которую и ты знаетъ; но -- чортъ возьми! все это не твое дѣло.-- За успѣхъ можешь надѣяться получишь награду.

-- "Дзѣнькую за Паньскую ласку" -- побормоталъ съ низкимъ поклономъ Янко.

-- "Теперь все кажется, Лейба?" -- сказалъ Чаплицкій, обращаясь къ сему послѣднему.

-- "Панъ забылъ еще объ удаленіи молодаго Хмѣльницкаго" -- отвѣчалъ Жидъ.

-- Да, надобно, чтобъ этотъ молокососъ не воспрепятствовалъ намъ, хотя я и презираю всякое сопротивленіе съ его стороны; но мои планы... И такъ вотъ письмо, Янко! доставь его Хмѣльницкому сію же минуту, и оттуда ступай прямо въ корчму,!

Янко почти вырвалъ письмо изъ рукъ своего Пана и опрометью бросился выполнить такое важное порученіе, имѣя, можеть быть, въ предметѣ совсѣмъ другое.

-- "Какое ревностное усердіе къ службѣ въ этомъ молодомъ Гайдукѣ!" сказалъ съ восторгомъ Чаплицкій.

-- "Сильно ли увѣрены вы въ немъ?-- Слугамъ не всегда можно довѣрять, а особливо новичкамъ," возразилъ съ подозрительнымъ видомъ Жидъ.

-- "И, полно, Лейба! ты думаешь всѣ такіе же лицемѣры, какъ ваша братья?"

-- "Я ничего не думаю, Вельможный Панъ; алежъ мы трошечки понимаемъ Паньскихъ слугъ, которые усердны только изъ подпалки, не такъ, какъ бѣдные и вѣрные Евреи."

-- "Ну чортъ съ вами! Вы за деньги готовы все сдѣлать: это намъ поизвѣстнѣе твоего."

-- Крый Боже! не давай Вельможный ни телята, все равно усердіе мое къ нему не перемѣнится."

-- "Особливо, если за оное будетъ послѣ вознагражденіе, котораго все таки ты отъ меня ожидай?"

"Въ Панской волѣ награждать, а мы ?наемъ свое дѣло и постараемся поскорѣе выполнить его. Падамъ доногъ. Нѣхъ Панъ Бендзѣ здрувъ."

-- "До зобаченя, Лейба! завтра мы успѣемъ еще расчитаться." -- При сихъ словахъ послышался топотъ коня, означавшій отъѣздъ Янка.

-- "Какъ все идетъ своимъ порядкомъ!" воскликнулъ Чаплицкій, потирая отъ радости руки. "Ну поспѣшай, Лейба, и будь хоть въ половину такъ усерденъ, какъ этотъ подозрительный для тебя холопъ." Жидъ покачалъ головою и сдѣлалъ такую гримасу, которую нельзя было растолковать, что выражала: -- зависть ли, злобу, сожалѣніе или неувѣренность въ словахъ Чаплицкаго; но онъ не хотѣлъ, чтобъ сей послѣдній могъ сдѣлать какое нибудь невыгодное заключеніе объ немъ, и потому, раскланявшись еще съ самимъ подобострастнымъ видомъ, оставилъ Подстаросту на свободѣ предаваться своимъ мечтамъ и строить воздушные замки.

ГЛАВА IV.

Что движетъ гордою душею,
Какою мыслью занять онъ?
Пушкинъ.

За Неманъ идешь, мене покидаешь:

Чого-жъ тамъ мій мылый, чого тамъ бажаешь?

Хиба жь тобѣ краще чужа сторона

Своій милѣше, риднѣніе вона.
Мал. пѣсня.

Роковая вѣсть о совершенномъ истребленіи Поляками Малороссіи, съ быстротою молніи пронеслась уже въ опустошенной странѣ сей. Уныніе и оцѣпенѣніе какъ моральныхъ, такъ и физическихъ силъ овладѣли побѣжденными. Не оставалось уже надежды возстать; ибо не было по видимому, человѣка, на которомъ бы опочили надежды угнетенныхъ. Такъ размышлялъ и Тимоѳеи Хмѣльницкій, удалясь въ уединенный уголъ своей хижины. Мрачная угрюмость покрывала его чело, и дикій огонь, выражавшій въ высшей степени гнѣвъ его, сверкалъ поминутно въ черныхъ очахъ.

-- "И такъ мщеніе кровожадныхъ Ляховъ восторжествовало надъ усиліями бѣдныхъ моихъ соотчичей!" -- произнесъ онъ глухимъ тономъ.-- "Нѣтъ спасенія погибающимъ! Нѣтъ героя, способна то одушевишь остатки твердаго народа и противопоставить отчаяніе силѣ, благоразумную дѣятельность могуществу и хитрый умъ ненасытному и безчеловѣчному властолюбію враговъ вѣры и добродѣтели. Увы! кто поручится и за жизнь моего отца; не погибъ ли и онъ съ мечемъ въ рукѣ между вѣрными своими сподвижниками?... Но горе вамъ, алчные волки!" -- вскричалъ онъ въ изступленіи, потрясая саблею.-- "Рука сына можетъ жестоко отмстить за отца! Клянусь затаить въ сердцѣ своемъ вѣчную, непримиримую вражду къ притѣснителямъ рода человѣческаго, и всѣми возможными средствами дать почувствовать имъ права оскорбленныхъ, обезчещенныхъ, разоренныхъ! Есть народы, которые оцѣнятъ наши чувства, прольютъ слезу состраданія о нашихъ бѣдствіяхъ, и снисходительно подадутъ руку помощи: Россія приметъ участіе въ единовѣрцахъ; Турки воспользуются случаемъ исторгнуть нѣкоторыя владѣнія; Татары постараются удовлетворить алчному своему корыстолюбію, Молдавія...." -- Тутъ онъ остановился, лице его поблѣднѣло и невольный вздохъ вырвался изъ стѣсненной груди; глубокая дума овладѣла юнымъ героемъ; казалось, воображеніе рисовало ему картины прошедшаго, невозвратимаго и сильно дѣйствовавшаго на бѣдное сердце -- источникъ радостей и печалей человѣка. "Розанда! прекрасная Розанда!" воскликнулъ онъ наконецъ. "Нѣтъ! ты не можешь никогда принадлежать мнѣ! И какую надежду можетъ питать ничтожный Козакъ противъ дочери великаго Господаря? Провидѣнію вѣроятно угодно было" -- произнесъ онъ спокойнѣе -- "наказать меня съ самаго еще вступленія на шумное поприще свѣта, поставивъ въ числѣ защитниковъ Молдавіи, представивъ случай увидѣть несравненную Розанду и подвергнувъ благосклонному вниманію ея надменнаго, гордаго отца. Да! прошло то блаженное время, которое, можешь быть, будетъ имѣть вліяніе на всю мою жизнь.-- Слабость, свойственная и самымъ героямъ, овладѣла на минуту душею Хмѣльницкаго; но какъ бы устыдясь оной, онъ вооружился бодростію и надеждой.-- "Что же мѣшаетъ мнѣ я" -- вскричалъ онъ -- "сдѣлаться достойнымъ ея?-- Отечеству я не могу до времени быть полезнымъ? Ляхамъ, нечестивымъ гонителямъ православія, никогда не послужу. Нѣтъ! Хмѣльницкіе не унизятъ себя до такой степени!-- Пойду предложить свои услуги въ страну чуждую, но драгоцѣнную для меня по чувствамъ сердца и кто знаетъ будущее? Прощай милая родина! быть можетъ, я не увижу болѣе тебя; по крайней мѣрѣ не расположенъ видѣть въ такомъ разстройствѣ и несчастномъ твоемъ положеніи!" -- Тутъ онъ посмотрѣлъ вокругъ себя, -- и предметы, милые сердцу, представились его взору. Вечерній сумракъ начиналъ уже сгущаться; повсюду царствовала тишина. Различныя мысли поперемѣнно тѣснились въ его головѣ. Онъ оставлялъ домъ, гдѣ провелъ лучшіе годы своей жизни, можетъ быть на разграбленіе врагамъ; оставлялъ наслѣдіе своего отца и бѣдныхъ поселянъ, за жизнь и безопасность коихъ долженъ отвѣчать ему, а въ случаѣ смерти сего послѣдняго намѣревался осиротить несчастное семейство.... Онъ закрылъ лице руками, -- и слезы -- невсегдашнее доказательство немощныхъ духовъ, но неотъемлемая принадлежность людей чувствительныхъ, -- брызнули изъ его очей. Въ это время, лежавшая въ углу собака, по истертой шерсти коей и по излишней худощавости можно бы заключить, что ее содержали, въ знакъ благодарности, какъ стариннаго Друга хозяина дома, посмотрѣла еще пристальнѣе, нежели прежде сего дѣлала въ продолженіе безпокойства Хмѣльницкаго, медленно подошла къ нему, завыла протяжнымъ и раздражительнымъ тономъ и начала ласкаться.

-- "И ты, вѣрный слуга моего отца, напоминаешь мнѣ мою должность!" -- воскликнулъ горестно Хмѣльницкій.-- "Но желаніе мое да будетъ непремѣнно! Я заплатилъ дань священнымъ чувствамъ. Довольно этого! лучшаго я не въ силахъ сдѣлать; послѣднее предоставляется на волю всеблагаго Провидѣнія; такъ участь моя рѣшена!... Прощай, Лыска, неизмѣнный другъ нашего дома! Будь оберегателемъ ему отъ ненасытныхъ хищниковъ; прощай!" -- повторилъ онъ и хотѣлъ было приласкать Лыску; но сей послѣдній еще трогательнѣе залаялъ и бросился къ дверямъ. Изумленный Хмѣльнтакій остановился, увидя вошедшую сестру, которая вела за руку малолѣтнаго Юрія.

Катерину нельзя было назвать прелестною или прекрасною, хотя впрочемъ эти эпитеты присвоиваются лицами. рѣшительно или не заслуживающими оные, или не высоко цѣнящими значеніе ихъ; Катерина не была такова. Лице ея было блѣдновато-смугло; но удивительная правильность во всѣхъ чертахъ онаго и трогательное, неизъяснимое выраженіе -- дѣлали ее привлекательною, (если это сравненіе не унизитъ ея достоинства); въ голосѣ было нѣчто такое, что проникало въ сердце и располагало въ пользу юной дѣвы; она въ высшей степени обладала природнымъ даромъ -- ласкать, привлекать, обворожатъ другихъ; а при всемъ томъ украшалась скромностію, свойственною ея полу, и стыдливою робостію, сообразною съ тогдашними обстоятельствами. Печать тайной грусти, дѣлающая Катерину еще интереснѣе, покрывала ея высокое чело завѣсою меланхоліи; розы пылали на ея поблекшихъ ланитахъ, ежеминутно, можетъ быть, орошаемыхъ слезами, что еще и теперь было замѣтно; губы ея не могли назваться коралловыми: онѣ потускнѣли отъ безпрерывныхъ вздоховъ; но стань ея былъ гибокъ, и всѣ формы тѣла стройны и соразмѣрны, или, если можно такъ сказать, художественны. Если къ сему присоединишь неизъяснимый блескъ и живость очей, выказывавшихъ внутреннее ея расположеніе и благородство души, непобѣждаемой бурями сильныхъ страстей, да густоту черныхъ, лоснящихся волосъ, природными локонами разсыпанныхъ по плечамъ, то можно имѣть нѣкоторое понятіе о дочери Хмѣльницкаго, заступавшей въ сердцѣ его второе мѣсто послѣ брата ея Тимоѳея, за которой уже слѣдовалъ малолѣтній Юрій, не пользовавшійся особенною любовью отца за свой лукавый и подозрительный видъ. Взойдя въ комнату, онъ быстро и проницательно взглянулъ на своего брата, и бросился къ нему, дабы приласкаться со свойственною ему пріятностію.

-- "Куда же ты, братецъ?" спросилъ онъ.-- "Мнѣ сестрица сказывала, что ты оставляешь насъ; не оставляй насъ, братецъ, или возьми меня съ собою. Ты, вѣрно, поѣдешь къ батюшкѣ?" -- Мнѣ давно хотѣлось бы увидѣться съ нимъ... Ты ничего не говоришь, братецъ, ахъ посмотри на меня такъ, какъ ты прежде смотрѣлъ!.. Что жъ это значитъ? знать ты на насъ прогнѣвался, или сестра меня обманула? Да, я и забылъ, что она приказывала мнѣ упрашивать тебя остаться съ нами; останься, братецъ! пожалуйста, останься; намъ будетъ скучно! Витъ сестра плачетъ; что ты, сестрица, плачешь?" -- Съ сими словами онъ подбѣжалъ къ Катеринѣ, и также началъ ласкаться. Тимоѳей взглянулъ на любимую сестру и не могъ долго перенесши такой разительной для себя сцены.

-- "Ахъ, все противъ меня! "вскричалъ онъ -- "Сестра! братъ! чего вы отъ меня требуете?"

-- "Твоей любви и покровительства этому невинному сироткѣ!" -- сказала трогательно Катерина, указывая на Юрія, который безъ надежнаго путеводителя въ свѣтѣ можетъ упасть на этомъ скользкомъ пути и возроптать на тѣхъ, кто могъ наставить его, но пренебрегъ этою священною должностію."

-- "Не говори такъ, сестра! ты раздираешь мое сердце, что я могу сдѣлать рабу иноплеменниковъ! Для перенесенія тяжкаго ига не требуется большой опытности?"

-- "Я согласна съ тобою, братецъ; но развѣ унизительно служить тому Королю, которому мы поклялись въ вѣрности но уставамъ своей Церкви? Развѣ это рабство -- исполнять велѣнія вельможъ, поставленныхъ надъ нами отъ его имени, и развѣ не мы ли сами этого хотѣли?" -- сказала Катерина, желая испытать его мысли и намѣренія.

"А!" возразилъ горестно Тимоѳей -- "это совсѣмъ другое дѣло! Дѣды и отцы наши желали этого потому, что существо слабаго неразлучно съ покровительствомъ сильныхъ, и пока Религія не была угнетена и гонима, мы съ восторгомъ проливали кровь нашу за добрыхъ Королей, вельможъ -- покровителей народныхъ. Спроси Татаръ, Турковъ, Литовцевъ: отъ чего поля ихъ плодородны?-- Они умащены кровію Козаковъ, -- отвѣтятъ они. Чьи это насыпи, сугробы, курганы и цѣлыя горы, служащія увеселеніемъ для взора другихъ?-- Гробница нашихъ праотцевъ, со славою павшихъ, съ оружіемъ въ рукахъ сражаясь за своихъ властелиновъ Спроси Речь Посполиту: кто добылъ эти знамена, кольчуги, щиты, это безсмѣтное количество золота и серебра -- эти трофеи славы? Кто доставилъ наконецъ и самую славу Польшѣ?-- Безпристрастные потомки и самые Ляхи скажутъ: вѣрные Козаки!-- Да! сестра, мы много сдѣлали для нашихъ Пановъ и не получили отъ нихъ даже права -- свободно исповѣдывать свою вѣру; гдѣ же благодарность?.... гдѣ безпристрастіе и воздаяніе каждому должнаго? Скажу еще болѣе: я и всѣ подобные мнѣ служили бы и теперь еще съ прежнею преданностію къ престолу; но они вмѣсто великодушія къ побѣжденнымъ, въ торжествѣ своемъ поклялись истребишь весь родъ Малороссіянъ до основанія, и поелику пренебрегаютъ, унижаютъ вѣру,-- значитъ не уважаютъ нашу присягу, значитъ -- освобождаю! въ насъ отъ оной; -- это неоспоримо! значитъ, словомъ сказать, вооружаютъ насъ противъ себя; и мы не дѣти, чтобъ быть игрушками для взрослыхъ; мы не немощные, чтобъ не доказать могущество своей руки; мы ручные львы, которыхъ все-же таки опасно раздражать.-- Ты меня понимаешь, сестра?"

-- "Слѣдовательно" -- подхватила Катерина -- "пути Господни неисповѣдимы! и намъ предстоитъ еще возможность или возвратить потерянное, или рѣшительно освободиться отъ рабства?-- Но гдѣ же удобнѣе исполнишь это, какъ не въ нѣдрахъ своего отечества, какъ не подъ руководствомъ опытнаго вождя?"

-- "На это потребно время!"

-- "И оно еще не ушло отъ насъ; чаша горести не вполнѣ еще испита."

-- "Уже съ излишествомъ! Она насильно и чрезъ мѣру влита въ наше горло, и мы можемъ захлебнуться."

-- "Есть средство исторгнуть этотъ напитокъ изъ внутренностей нашихъ, и замѣнить сладостнымъ напиткомъ мира и радости освобожденія.-- Братъ! твое мнѣніе согласно съ моимъ, и ты не долженъ оставлять отечество въ самомъ крайнемъ, болѣзненномъ состояніи; для него надобенъ искусный лекарь. И если не возвратится нашъ отецъ, способный одинъ, по моему мнѣнію, быть онымъ; ты заступи его мѣсто!"

Юрій, бѣгавшій доселѣ по комнатѣ и игравшій съ Лыскою, также присоединяется къ нимъ.

-- "Останься, братецъ, съ нами;" -- сказалъ онъ какъ бы съ упрекомъ -- "Ляхи такіе добрые, такіе веселые! мнѣ бы хотѣлось познакомиться съ ними покороче!" -- Тимоѳей поблѣднѣлъ, но мгновенно успокоился.

-- "Боже сохрани тебя отъ этого!" -- сказалъ онъ съ горестною улыбкою. "Знакомство сіе было бы подобно дружбѣ цыпленка съ кошкою; ступай, Юрко, играй! покамѣстъ не чувствуешь еще боли отъ ранъ сердечныхъ и не видишь лезвія косы надъ своею головой. Рѣзвись, подобно невинному барашку, къ которому идетъ хозяинъ съ убійственнымъ орудіемъ, добро еще, если только снять тереть, но не рѣдко лишить и самой жизни"

-- "Ахъ! у меня есть славный барашекъ. братецъ! хочешь, я тебѣ покажу? Правда онъ теперь спитъ, впрочемъ я пойду разбужу его."

-- "Не буди его, мой другъ!" -- вскричалъ ужасно Тимоѳей -- ".... Да! правда, поди разбуди!" -- примолвилъ онъ, опомнясь. "Поди поиграй съ нимъ, душенька!"

Юрій не заставилъ повторить приказанія и бросился посмотрѣть свое любимое животное.

-- "Братецъ!" -- сказала послѣ нѣкотораго молчанія Катерина,-- "съ недавняго времени ты сталъ непохожъ на себя; какая таинственность и скрытность видны во всѣхъ твоихъ поступкахъ! Я тебя не понимаю. Ужели бѣдствіе народа могло убить тебя до такой степени, что ты совершенно упалъ духомъ? Тимоѳей! сказала она еще съ большимъ участіемъ, взявши его за руку и отброса черный локонъ, покрывшій его чело -- "не стыдно ли тебѣ таишься предъ сестрою, для которой нѣтъ ничего святѣе довѣренности брата?-- Мои любезный Тимоѳей! перелей свою тоску въ мое сердце; пускай я раздѣлю твое горе! Быть можетъ тебѣ легче будетъ."

-- "Добрая, милая сестрица! о вскричалъ онъ съ чувствомъ, прижимая ее къ своей груди. "И я хотѣлъ оставить такого ангела! Да! милая Катя, мнѣ легче, очень легко будетъ! Я полонъ чувствъ, которыя меня удушили, сожгли своимъ огнемъ. Я виноватъ предъ тобою, не открывъ доселѣ оныхъ; я боялся оскорбить твою чувствительность и сдѣлать невинное сердце твое участникомъ моей горести."

-- "Могъ ли ты повѣрить, что я буду спокойнѣе, видя моего добраго Тимоѳея, снѣдаемаго тайною горестію?"

-- "Да! я виноватъ предъ тобою, мой ангелъ! Прости своего брата: онъ убѣгалъ тебя; ты напоминала ему существо, подобное тебѣ. Но сядь возлѣ меня, снисходительно выслушай и оцѣни, осуди!... Нѣтъ! напередъ прошу тебя -- не осуждай моего чувства и будь сострадательна къ слабостямъ человѣческимъ..... Я люблю, люблю такъ, какъ ни одинъ человѣкъ въ мірѣ семъ не можетъ, не способенъ любить, и... люблю безнадежно. Сестрица! довольно ли этого для тебя?"

-- "Нѣтъ!... какъ хочешь... нѣтъ! разскажи, любезный братецъ!..." -- сказала сильно смутившаяся и покраснѣвшая Катерина

-- "Помнишь, когда были въ Чигиринѣ послы Молдавскаго Господаря?" -- началъ успокоившись Тимоѳей -- "ты въ это время была также въ нашей столицѣ; помнишь также и то, что они приглашали Козаковъ вспомоществовать имъ противъ Татаръ. Я съ радостію полетѣлъ проливать кровь нашихъ враговъ, Крымцевъ, и былъ почтенъ отъ своихъ званіемъ Пятисотеннаго. Однажды... но говорить ли объ этомъ происшествіи? однажды возвращаясь съ поля битвы, увѣнчанный лаврами, я съ товарищемъ, съ незабвенными другомъ и сослуживцемъ, случайно приближились къ стану Молдавскаго Господаря, дабы дашь отчетъ въ своихъ дѣйствіяхъ; но какимъ поражены были удивленіемъ, видя бѣгущихъ, разстроенныхъ и изувѣченныхъ Молдаванъ, и слыша отвратительные крики Крымцевъ, выражавшихъ чрезъ сіе свое остервененіе и несомнѣнную побѣду. Не успѣли мы еще опомниться, какъ въ толпѣ бѣгущихъ представилась намъ Но здѣсь я не въ силахъ болѣе говорить."

-- "Продолжая, любезный братъ! ты только усугубишь мое мученіе своимъ молчаніемъ!" -- сказала съ нетерпѣніемъ Катерина.

-- "Такъ и быть!" продолжалъ вздохнувши Тимоѳеи -- "вооружусь мужествомъ и разскажу вкратцъ; не требуй отъ меня подробностей!... Это была дѣва, которой прелестей не въ силахъ я высказать, но твердо увѣренъ, что нѣтъ ей подобной, развѣ только между существами не здѣшняго міра. Съ воплемъ и трогательнымъ краснорѣчіемъ убѣждала она остановиться бѣгущихъ и спасти отъ явной погибели Господаря. Ея, смертною блѣдностію покрытое, лице, растрепанные волосы и ужасъ, выражавшійся во всѣхъ движеніяхъ, обнаруживали въ ней дочь Лукуллы, Молдавскаго Господаря, которая, какъ извѣстно, всегда была неразлучною спутницею отца и управительницею его намѣреній, мыслей и дѣйствій. Я никогда прежде сего не видалъ ее, но слава объ имени Розанды вездѣ была извѣстна. Я удивился хладной безчувственности Молдаванъ къ такимъ трогательнымъ убѣжденіямъ и, не видя и не слыша болѣе ничего, велѣлъ товарищамъ своимъ стремиться туда, куда долгъ и честь ихъ призывали.

Уже Крымцы расхитили сокровища Господаря и самъ Лукулла, стоя на колѣнахъ возлѣ разрушеннаго своего шатра, молилъ о пощадѣ двухъ изверговъ, стоявшихъ надъ нимъ съ обнаженными саблями и предлагавшихъ, по видимому, условія.-- Я окаменѣлъ отъ удивленія, но пронзительный крикъ: "Храбрый вождь, спаси моего отца! а отозвался въ моемъ сердцѣ -- и я грянулъ на враговъ. Невидимая сила управляла моею рукою; по словамъ Козаковъ, никогда еще я не былъ такъ храбръ и опрометчивъ; я ничего не понималъ, что со мною дѣлалось. Опомнясь, я увидѣлъ себя въ палаткѣ Господаря распростертаго на землѣ и... что же? въ объятіяхъ невыразимой Розанды! Да! не удивляйся этому! меня за мертво принесли къ освобожденному Лупуллѣ, и только попеченіямъ его дочери обязана ты тѣмъ, что имѣешь брата."

-- "Милая, несравненная женщина!" -- воскликнула съ восторгомъ Катерина.-- "Какъ бы я желала имѣть такую подругу, такую сестру!...

Тимоѳей вздохнулъ отъ глубины души.-- "Онъ еще дышетъ, онъ еще живъ!" вскричала она, отнявъ руку отъ моего сердца и прелестное ухо отъ устъ, запекшихся кровію.-- "Онъ живъ!" -- повторила она, бросаясь въ объятія престарѣлаго человѣка. Это былъ самъ Лупулла.

Пробудясь какъ бы отъ сладкаго усыпленія, и жалѣя, что уже не сообщаюсь дыханіемъ съ существомъ, такъ сильно подѣйствовавшимъ на меня, и тяжело вздохнулъ и аалился кровью. Мнѣ промыли оную водой, и я бъ состояніе былъ спросишь: -- разбитъ ли непріятель?..-- "Во всѣхъ пунктахъ!" отвѣчалъ Лупулла, "мы, благородный юноша, обязаны тебѣ жизнію, честію и, что всего болѣе, возвращеніемъ къ сердцу нашему дражайшей дочери. Мы не позабудемъ въ свое время воздашь достойную дань твоему мужеству." -- Я хотѣлъ было приподняться, дабы поблагодаришь Господаря, но чувствовалъ убійственную боль въ груди, и тогда только догадался, что былъ раненъ. Нечай, стоявшій тутъ же со слезами на глазахъ, не допустилъ меня до этого, и я впалъ въ безпамятство. Довольно тебѣ сказать, что съ тѣхъ поръ я находился подъ покровительствомъ Лупуллы и успѣлъ, къ своему несчастно, заразиться болѣзнію, отъ которой не надѣюсь когда либо нацѣлиться:-- это недугъ сердца; успѣлъ даже услышать признаніе Розанды, поразившее меня сильнѣе, нежели я того ожидалъ, и совѣтъ -- удалиться изъ Яссъ; ибо отецъ ея уже подозрѣвалъ меня; подала нѣкоторую надежду, хуже безнадежности, и этотъ залогъ любви," -- прибавилъ Тимоѳей, обнажа свою грудь,-- "это портретъ несравненной Розанды! онъ прикрываетъ ту рану, которую я получилъ, спасая ея отца, и растравляетъ ту, которую я получилъ отъ нея самой. Довольно, довольно, сестра! не требуй отъ меня болѣе; теперь мнѣ легче стало!" -- вскричалъ Хмѣльницкій, осыпая поцѣлуями безжизненную живопись.

-- "Ахъ, Тимоѳей, ты еще очень счастливъ, заставя биться сердце женщины, обладающей такими прелестями!" сказала съ тяжкимъ вздохомъ Катерина, разсматривая внимательно портретъ Розанды. "Ты очень счастливъ! а я!...."

-- "Что милая сестра! неужели и ты испила сладостный и вмѣстѣ опасный ядъ любви? Говори, открой мнѣ свою тайну, и будь увѣрена въ живѣйшемъ участіи твоего друга и брата!"

-- "Довѣренность требуетъ взаимности; это неотъемлемыя условія истиннаго дружества; но повѣсть моя слишкомъ кратка и неудовлетворительна. Любовь моя совершенно безнадежна; ибо я не увѣрена даже, знаетъ ли меня предметъ моихъ страданій. Ты уже упомянулъ, что я была во время описанное въ Чигиринѣ; тебѣ извѣстно, что туда стекались Козаки со всѣхъ сторонъ Украйны; братецъ, пожалѣй обо мнѣ: я влюблена въ Запорожца, въ человѣка, неспособнаго слѣдовательно любить, въ которыхъ законъ запрещаетъ сіе святое чувство...

-- "Но не можетъ истребить," -- прервалъ Хмѣльницкій.-- "Законы природы вопіютъ противу насъ сильнѣе всякихъ постановленій человѣческихъ. Кто знаетъ, можетъ быть и ты успѣла подѣйствовать на его сердце? Нечай также Запорожецъ; но кто имѣетъ такія пылкія, горячія чувства относительно сего предмета?..."

-- "Нѣтъ, не обольщай меня пустыми предположеніями; признаюсь, братецъ, увидя его, я не могла отвести глазъ; онъ замѣтилъ это, онъ видѣлъ мое смущеніе, слышалъ, пересчиталъ мои вздохи и біенія сердца и пребывалъ, какъ окаменѣлый, устремя неподвижный, холодный взоръ на бѣдную жертву. Сколько сожалѣнія, а можетъ быть и презрѣнія, заключилъ въ себѣ этотъ взоръ; онъ отпечатался въ моемъ сердцѣ." Тутъ она остановилась и, пронзительно закричавъ, бросилась въ объятія брата.

-- "Что съ тобою, милая Катя?" -- спросилъ удивленный Тимоѳей?"

-- "Ахъ, братецъ! укрой твою сестру!" продолжала съ ужасомъ Катерина -- к мнѣ и теперь еще представляется этотъ взоръ. Да, я видѣла его тутъ! "-- присовокупила она, посмотрѣвъ пристально на полурастворенную дверь, оставленную такъ убѣжавшимъ прежде сего Юріемъ.

-- "Успокойся, другъ мой! это мечта, игра воображенія!...

Въ сіе время вбѣжалъ опять Юрій.-- "Братецъ!" -- сказалъ онъ -- "тебя спрашиваетъ какой-то Ляхъ; проситъ, чтобъ ты позволилъ войти ему. Онъ здѣсь стоитъ въ сѣняхъ и не смѣетъ самъ взойти, такой робкій... А мой барашекъ спитъ; я не будилъ его... Такъ чтожъ? пускай войдетъ Лях

ХМѢЛЬНИЦКІЕ
или
ПРИСОЕДИНЕНІЕ МАЛОРОССІИ.

ИСТОРИЧЕСКІЙ РОМАНЪ

XVII ВѢКА

Соч. П. Голоты.

ЧАСТЬ III.

МОСКВА,
въ типографіи Лазаревыхъ Института
Восточныхъ языковъ.
1834.

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

съ тѣмъ, чтобы, по отпечатаніи, представлены были въ Ценсурный Комитетъ три экземпляра. Москва. Іюля 21 дня, 1834 года.

Ценсоръ А. Болдыревъ.

ХМѢЛЬНИЦКІЕ

Нехай вѣчна буде слава,
Же презь шаблю маемъ права!

ЧАСТЬ III.

ГЛАВА XIII.

Идемъ матки ратоваты,
Не даймо ій погибаты!
Малор. дума.

Не допустимъ гирькой муки
Матцѣ нашій бильше терпѣти,
Нуие врагивъ, нуте биты!
Тоже.

Еще въ недавнемъ времени пороги Днѣпровскіе были непреодолимымъ препятствіемъ и ужасомъ для самыхъ отважныхъ мореходцевъ; но время, нужды, образованность народа, и золото, которое, какъ говорится, камень долбитъ, побѣдили природу, и Русская пословица не даромъ говорится, что дѣло мастера боится, сбылась на самомъ дѣлѣ. Теперь безъ всякой почти опасности можно отправлять суда чрезъ нихъ, и мореходцы, не блѣднѣя, припѣваючи отважно несутся въ пространный Лиманъ Днѣпра, оставляя за собою только бѣлую клубящуюся пѣну и сердитый ропотъ волнъ. Не то было въ половину XVII столѣтія; тогда пороги сіи уподоблялись дикимъ каменистымъ и острымъ скаламъ, останавливавшимъ бурное стремленіе свирѣпаго Днѣпра, коего воды, съ ревомъ и шумомъ, разносившимся на нѣсколько верстъ, низвергались въ страшную бездну и наводили ужасъ и трепетъ на окрестныя мѣста. Самые звѣри и хищныя шпицы бѣгали сихъ мѣстъ, предпочитая онымъ дремучія дебри и вершины горъ; изрѣдка только черный воронъ вился надъ выброшенною волнами добычею, или голодный волкъ осмѣливался рыскать по опасному берегу; но и то не надолго. Во времена языческія, пороги сіи уподобили бы ступенямъ трона Нептунова, но мы не такъ суевѣрны и, благоговѣя къ Творцу еще большихъ чудесъ, удивляемся лишь Его могуществу, величію и силѣ. Бѣглецы, преступники, грабители, разбойники еще менѣе того обращали вниманіе на сіи ужасы и именно по этому даже и избрали ихъ мѣстомъ своею пребыванія, какъ надежнѣйшею защитою отъ преслѣдованія законовъ, или какъ уютнымъ гнѣздомъ, для произведенія замысловъ въ надлежащее дѣйствіе. Отсюда происхожденіе Запорожской сѣчи и ея столь славныхъ, непобѣдимыхъ и страшныхъ Козаковъ. Сіи буйные, грубые и, можетъ быть, недостойные члены гражданственности, какъ бы озлобясь на весь міръ и благоустроенныя общества, составили отдѣльную республику, положили строгіе обычаи и правила (нельзя сказать законы), отъ коихъ, къ удивленію, никто не отступалъ, и чрезъ то сдѣлались могущественными и опасными для своихъ сосѣдей. Такъ часто своеволіе или судьба созидаютъ цѣлыя націи, даютъ имъ совершенно оригинальный, особенный характеръ, образъ мыслей, особенную нравственность, цивилизацію, особенную жизнь и совсѣмъ не тѣ законы, которымъ они были прежде подчинены. Нельзя не вспомнишь при семъ высокаго изреченія: всякъ человѣкъ есть ложь, и не удивишься отъ чего грубые невѣжды-поселенцы, преступавшіе прежде на всякомъ шагу удобоисполнимые законы, съ невѣроятною, стоическою твердостію стали повиноваться своимъ гораздо суровѣйшимъ, жестокимъ основаннымъ на грубыхъ предразсудкахъ и невѣжественныхъ понятіяхъ. Такъ почитая грабежъ, разбои и убійство за самую необходимѣйшую цѣль бытія человѣческаго, они въ тоже самое время казнили смертію того, кто бы осмѣлился насладиться утѣхами даже законной любви, или уличенъ былъ въ воровствѣ у своего собрата. Защищая Ляха противъ Русскаго, на завтра искали его гибели, соединясь съ прежними врагами. Словомъ, Запорожцы представляли собою странную смѣсь храбрости, честности и вмѣстѣ непостоянства, варварства, даже любви къ родинѣ {Надобно признаться, что Запорожцы не могли похвалиться самъ высокимъ чувствомъ; причина тому полагаю та, что не всѣ изъ нихъ были настоящіе Малороссіяне, а смѣсь изъ разныхъ Европейскихъ народовъ, и если удалось Хмѣльницкому склонитъ ихъ на свою сторону, то это надобно также отнести къ ихъ ненасытному корыстолюбію, желанію прославиться и случаю подраться.} и глубокаго почтенія, преданности къ вѣрѣ, равняясь и съ первыми Римлянами и съ дикими обитателями Гренландіи. Но при всемъ томъ, сей союзъ братства, ибо иначе нельзя его назвать, былъ необходимъ и весьма полезенъ во многихъ случаяхъ и для многихъ враждующихъ Державъ, гдѣ требовалась ихъ помощь; такъ на пр. Россіи, Польшѣ и наконецъ Малороссіи, какъ мы послѣ сего увидимъ. Но кому уже они неизвѣстны, гдѣ не пронеслось звучное имя Запорожцевъ и кѣмъ они не были описаны (хотя можетъ быть и съ ненадлежащею точностію)! А посему ограничимся покамѣстъ и симъ маловажнымъ предувѣдомленіемъ, необходимымъ впрочемъ для послѣдующихъ произшествій въ романѣ.

Во время, описываемое теперь, Запорожцы побунтовавъ по бѣлу свѣту и успѣвши передраться и перессоришься съ Русскими, Поляками, Татарами и Турками, теперь оставались въ бездѣйствіи, занимались охотою, или разбоемъ по Дону и Донцу; немногіе только оставались въ сѣчѣ, влача бездѣйственную, непревычную жизнь въ скукѣ, тоскѣ и отчаяніи, и предавая проклятію всѣхъ народовъ, вздумавшихъ безъ всякой важной причины жить сложа руки, и безмятежно бранили также Малороссіянъ за ихъ трусость и неготовность возстать еще разъ противъ Поляковъ; рѣшались даже сами сдѣлать нападеніе на пограничныя воеводства Польши, и одно лишь малочисліе ихъ удерживало сей пламенный порывъ страсти. Дабы хоть нѣсколько утишить свой гнѣвъ и какъ нибудь разсѣяться, Запорожцы въ самые бурные ненастные дни, когда разсвирѣпѣвшій Днѣпръ, выступая за предѣлы, истреблялъ все встрѣчающееся ему на пути, Запорожцы пускались въ легкихъ чайкахъ по вздымавшимся его валамъ, или преслѣдовали ожесточенныхъ звѣрей въ самыхъ ихъ логовищахъ, и наконецъ тѣшились взирая на борьбу стихій, предаваясь опасностямъ, ища смерти. Такъ грустна и безотрадна, жизнь кочующая, хищническая, буйная, безсемейная! Въ одинъ изъ таковыхъ дней, когда природа поссорясь, такъ сказать, сама съ собою, изъявила негодованіе зловѣщею, гибельною бурею, Запорожцы, собравшись на берегахъ Днѣпра, варили кашу, курили люльки, безчувственно, холодно смотрѣли на удальство своихъ товарищей, кои то показывались въ волнахъ, то опять надолго исчезали и неожиданно являлись вдругъ около зрителей; рукоплесканія, дикій, принужденный хохотъ и свисты, смѣшанные съ ревомъ и воемъ бури, заключали въ себѣ нѣчто ужасное и отвратительное; на грубыхъ лицахъ Козаковъ замѣтно однакожъ было тайное уныніе и грусть. Казалось, ничто не могло ихъ развлечь, хотя они и старались чѣмъ нибудь заняться; такъ на пр. плотный, здоровый мужчина, въ красной, засаленои и покрытой дегтемъ рубахѣ съ плотно выстриженною макушкою и подрѣзанными въ кружокъ волосами, пододвинувшись къ пылавшему костру, разбиралъ по складамъ какую то ветхую книгу, по временамъ вздыхая и возводя очи горѣ. Другой, обладающій длинною, скелетною фигурою, нещадно курилъ трубку, запивая брагою, и браня скудоуміе и необразованность своихъ собратій, не находящихъ удовольствія, подобно Нѣмцамъ, его соотчичамъ, пресыщаться пивомъ, бутеръ бродомъ и вассеръ вейномъ. Безобразный Татаринъ, съ бритою головою, невѣроятно длинными, тонкими на концѣ усами, присѣвши на корточкахъ, дѣлалъ нападеніе на оставшійся окорокъ конины, усугубляя сладость онаго добрымъ кумысомъ; между тѣмъ какъ прочіе, природные Козаки, въ ожиданіи, когда поспѣетъ каша, тянули изъ баклажекъ сивуху, приправляя горечь оной чеснокомъ, лукомъ и тому подобными яствами, отъ коихъ разливалось пріятное для обонянія ихъ благоуханіе. Одинъ только изъ нихъ не принималъ участія въ общемъ дѣдѣ и, опершись на саблю, задумчиво глядѣлъ на безпредѣльную даль, изрѣдка поглаживалъ знакомую намъ Лыску, который не оставилъ своего господина, и теперь лежалъ у ногъ его, отвѣчая на ласки глухимъ взвизгиваніемъ и шевеля хвостомъ.

-- "Э, эхъ! плохія времена! тебѣ чай скучно теперь у насъ, Хмѣльницкій?" -- сказалъ потягиваясь Кошевой, занимавшій почетное мѣсто. Тимоѳей кивнулъ головою въ знакъ согласія, и опять продолжалъ смотрѣть."

-- "Мейнъ Готъ!" -- завизжалъ Нѣмецъ -- "очень плоха времена, будь, мой Кошевой. О донеръ-веттеръ, мой пошла бъ, пошла передъ!...."

-- "И безъ тебя бы, скаредный Нѣмчура, пошли, да куда прикажешь?" -- возвалъ Кошевой.

-- "О моя-бъ пошла, свѣтъ польшой, моя-бъ пошла!"

-- "Попъ свое, а чертъ свое!" -- вскричалъ съ негодованіемъ Атаманъ -- "пожалуй ступай хоть къ самому сатанѣ, своему дѣдушкѣ, на котораго ты, мимоходомъ сказать, съ рожи-то довольно похожъ. *

-- "Донеръ-веттеръ! твоя пальшой туракъ?" -- возопилъ вспыхнувшій Нѣмецъ, выхватя саблю; но ловкій ударъ Хмѣльницкаго вышибъ оную изъ рукъ его.

-- "Эге, ге, ге!" -- воскликнулъ приподымаясь ужасной величины Запорожецъ -- "это похоже что-то на нарушеніе устава. Берко, гдѣ бишь колодка? забей Нѣмчуру, чтобы простылъ въ немъ жаръ; а не то, такъ мы не посмотримъ на его поджаристую милость; пожалуй у насъ не долго въ огонь головой, да и квитъ."

Татаринъ оставилъ свое занятіе и раздвинулъ большую колоду, въ которую бѣдный Нѣмецъ въ минуту былъ забить.

-- "Однакожъ" -- присовокупилъ Козакъ почесывая въ затылкѣ и обращаясь къ Хмѣльницкому -- "какъ посмотришь, такъ въ самомъ дѣлѣ грусть возметъ. Что мы теперь? настоящія бабы! Да Кстати ужъ лучше веретено въ руки взять; а то вишь проклятый раскольникъ уши прожужжалъ своимъ чтеніемъ!" -- прибавилъ онъ толкнувши ногою книгу.-- "Нагнали намъ эту голую русь; легко ли то и дѣло набожничаютъ. Гей, Остапъ! или какъ бишь тебя по письменски Евстафій что ли? не лучше ли любезный, табакомъ занюхать, грусть -- кручину?" -- При чемъ онъ поднесъ лубянку съ зеленцомъ.

-- "Иди и не согрѣшай къ тому да не горше ты что будетъ!" -- возразилъ Русакъ, съ отвращеніемъ отклоняя отъ себя подносимое.

-- "Говори проще, пріятель, а не то, не дадимъ каши; соловья баснями не кормятъ."

-- "Не о хлѣбѣ единомъ живъ будетъ человѣкъ!"-- отвѣчалъ раскольникъ съ умиленіемъ.

-- "Не о хлѣбѣ толкъ идетъ, дружище!" -- возразилъ Запорожецъ -- "а нѣтъ ли въ Писаніи запрещенія на пьянство? Посмотри-ка пристальнѣе, да поучи и насъ уму-разуму."

-- "Именно тамъ сказано: не упивайшеся виномъ...."

-- "Довольно! ну, Тяпкинъ, какъ же быть? вѣдь мы, кажется, небезгрѣшны съ тобою въ этой статьѣ. Полно притворяться; прямо въ рай не пойдешь; также къ чертямъ на снѣданье."

-- "Что жъ дѣлать? съ беззаконными беззаконенъ будеши и со строптивыми развратишися.-- Подумай, Кошевой, чему не научимся съ такими забіяками?"

-- "А языку-то нашему, да пѣснямъ, хоть лопни ужъ никакъ; ну да объ этомъ нѣчего и толковать; славно дерись, много пей, и пой -- будешь нашъ братъ и товарищъ. Выпьемъ ка съ гора, не отляжетъ ли отъ сердца."

-- "Велика мудрость вашъ языкъ и пѣсни?" -- возразилъ раскольникъ осушивши съ благоговѣніемъ полбокала.

-- "Такъ докажи же, пріятель!" -- подхватилъ весело Запорожецъ -- "Ну за мною!"

Бувъ тутъ да нема

Да поихавъ до млына

Нисъ кѣмъ сѣсти вечераты

Хиба сяду сама.

-- "Теперь пой ты; увидимъ такъ ли храбръ на дѣлѣ, какъ на словахъ."

Тяпкинъ приосамился, отложилъ въ сторону книгу, пригладилъ усы и бороду и визгливымъ, дрожащимъ голосомъ затянулъ:

Былъ здѣсь да нѣту ти,

Вишь поѣхалъ на мѣльницу,

Нѣтъ съ кѣмъ сѣсть мнѣ поужинать,

Развѣ сяду одна.

Общій хохотъ прервалъ пѣніе Тяпкина. "Знатно! одолжилъ! ай да Тяпкинъ!" -- раздавалось со всѣхъ сторонъ и веселье зашумѣло было въ собраніи.

-- "Ахти! подкусили окаянные!" -- воскликнулъ Тяпкинъ, всплеснувъ съ ужасомъ руками -- "ни какъ нынче Пятничный день. Увы! Блаженъ мужъ, иже неиде на совѣтъ нечестивыхъ и на пути грѣшниковъ неста, но въ законѣ его поучашася день и нощь....

-- "Послушай, Тяпкинъ, а вѣдь ты, помнится, не каждую ночь исполняешь это;"-- прервалъ Запорожецъ -- а помнишь ли наши разгульные набѣги?"

-- "Виноватъ предъ Богомъ!" -- воззвалъ сокрушенно Тяпкинъ -- "отправилъ сотъ нѣсколько съ бѣла свѣта, да впрочемъ въ Писаніи ничего не говорится ни о Татарахъ, ни о Полякахъ, ни даже о Русскихъ; дѣло иное, еслибъ они были чистые Хрістіяне.

-- "Однакожъ и сихъ послѣднихъ случалось удить, не правда ли?...."

-- "Что было сдѣлано, то поправлено; намѣдни я получилъ разрѣшеніе отъ грѣховъ у нашего батьки, да прибавилъ къ тому сто и одинъ поклонъ; теперь съ Божію помощію пора бы и опять пустишься на промыселъ"

-- "О, охъ пора!" -- воскликнули всѣ въ одинъ голосъ.

-- "Я предчувствую, храбрые товарищи, что скоро наступишь славный для сего случай; я -- сказалъ Небаба -- "молодой товарищъ нашъ" -- прибавилъ онъ указывая на Хмѣльницкаго -- " давно обѣщалъ уже доставить намъ оный.

-- "Такъ зачѣмъ же дѣло стало?" -- подхватили прочіе.

-- "А вотъ зачѣмъ" -- началъ Тимоѳей -- Вы знаете, что начинать дѣло безъ размышленія, безъ плана и безъ цѣли очень безразсудно и даже невозможно; а посему надо непремѣнно обождать намъ моего отца, который не замедлитъ явиться, я въ этомъ совершенно увѣренъ. Онъ одинъ, можно рѣшительно сказать, знаетъ средства, какъ дѣйствовать съ успѣхомъ, и одинъ въ состояніи расторгнуть оковы, наложенныя на родину мою тяжелою рукою Поляковъ. Но, признаюсь, нетерпѣніе мое истощается; если онъ возвратился изъ Польши и получилъ мое письмо, то не думаю, чтобъ заставилъ насъ такъ долго ожидать. Знайте, храбрые мои друзья, что и Татарскій Ханъ, а можетъ быть и Молдавскій Господарь, будутъ намъ помощниками въ славномъ дѣлѣ; -- я имѣю объ этомъ достовѣрныя свѣдѣнія и предчувствія; сообщилъ оныя отцу и если онъ получилъ ихъ, то не замедлитъ явиться къ намъ; въ противномъ случаѣ вотъ вамъ рука моя, мы и безъ него начнемъ свои дѣйствія."

-- "Чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше!" -- закричали нетерпѣливые Запорожцы -- "Былибы руки да сабли, мы съумѣемъ справиться хоть съ самыми чертями, в

-- "Въ мужествѣ и силѣ вашей никто не посмѣетъ усумниться, мои друзья; но кромѣ оружія необходима здравая, благоразумная и искусная политика.

-- "А что это такое за политика?" -- спросилъ удивленный разумъ.

-- "Средство оградить себя безопасностію, и безъ излишняго пролитія крови достичь вѣрнѣе предположенной цѣли; средство приобрѣсть друзей, обмануть враговъ и терпѣливо находить мѣсто и случай, гдѣ смертельно можно поразить непріятеля."

-- "Какой вздоръ!"-- раздалось въ толпѣ, окружившей Хмѣльницкаго -- "чортъ ли въ ней? политика наша -- сабля и средство не выдавать своихъ."

-- "А чтобъ не выдать своихъ," -- подхватилъ Тимоѳей -- "надобно, друзья, лишняя сила и хитрость -- вотъ вамъ, коли хотите, часть политики; въ ней то невыразимо искусенъ отецъ мой, и по сей то причинѣ безъ него мы ненадежно можемъ начать свои дѣйствія, в

-- "Такъ подавай же его сюда!" -- закричали Запорожцы.-- "Что это въ самомъ дѣлѣ мы сидимъ, сложа руки для того, чтобъ дождаться одного человѣка, а между тѣмъ наши братья гибнутъ. Подавай намъ Хмѣльницкаго; пускай ведетъ насъ на тысячу смертей, хотя противъ цѣлыхъ легіоновъ демоновъ, мы безъ боязни пойдемъ."

Восхищенный Тимоѳей бросился обнимать неустрашимыхъ товарищей, и можетъ быть въ сію роковую минуту любовь къ славѣ и ненависть къ врагамъ вы нудили бы у него согласіе рѣшиться на желаніе Запорожцевъ предводительствовать ими, но разсудокъ побѣдилъ взволновавшіяся чувства; онъ тяжело вздохнулъ и устремилъ мрачный взоръ на безпредѣльную даль. Въ это время свирѣпствовавшая буря утихла, тучи разсѣялись и солнце, склоняясь къ западу, озарило радостныя, но дикія лица Запорожцевъ, окружавшихъ Тимоѳея, который съ какимъ то дивнымъ выраженіемъ еще пристальнѣе началъ смотрѣть въ даль, откуда облаками поднялась черная пыль. Лыска, доселѣ лежавшая у ногъ своего хозяина, также обратила туда свое вниманіе, и посматривая то на Тимоѳея, то на поднявшуюся пыль, старалась обоняніемъ узнать приближавшихся гостей; наконецъ глухо, невнятно завыла, начала бишь хвостомъ, бѣгать около Хмѣльницкаго, и вдругъ съ осиплымъ лаемъ понеслась впередъ, на встрѣчу показавшимся безчисленнымъ всадникамъ.

-- "Къ оружію, товарищи!" -- закричалъ Кошевой -- "это непріятели."

-- "Успокойтесь, друзья моя!" -- воскликнулъ восторженный Тимоѳей -- "вотъ отецъ мой съ своими сподвижниками. Согласны ли принять его, или теперь же остановлю благородный порывъ Малороссіянъ?" -- Съ сими словами онъ понесся на встрѣчу соотечественникамъ. Запорожцы съ громкими, дикими и нестройными криками послѣдовали его примѣру.

-- "Хмѣльницкій съ нами" -- разразилось въ устахъ каждаго, и бурный восторгъ заставилъ биться сердце мужественныхъ Казаковъ при видѣ отца, повергнувшагося въ объятія сына.

-- "Я вашъ и навсегда, мои добрые друзья!" -- воскликнулъ Хмѣльницкій, обращаясь къ Запорожцамъ -- "примите и моихъ друзей въ свое сотоварищество; они на равнѣ будутъ подвизаться съ вами за дѣло славное, великое и общеполезное. Я и подчиненные мнѣ оруженосцы, которыхъ а успѣлъ собрать на пути къ вамъ, теперь ваши братьи, и выгоды наши должны быть общія."

-- "Будь нашимъ отцомъ!" -- воскликнули всѣ" -- дѣти твои суть наши братья!"

-- "Благодарю васъ, храбрые Запорожцы. Какъ истинные сыны Отечества, вы принимаете въ немъ участіе и готовы жизнію своею искупить поношеніе и яремъ братій своихъ. Намѣреніе благородное, высокое и достойное имени Запорожцевъ; но замѣтьте, друзья мои, что мы обнажимъ оружіе не для корысти и тщеславія; но за отечество, за милую родину, за дѣтей, женъ и братьевъ нашихъ; наконецъ, что еще славнѣе, за честь, права к собственность нашу -- за свободу Вѣры. Если Создатель одарилъ самыхъ звѣрей и чтицъ орудіями къ защитѣ своей свободы, то зачѣмъ же намъ, друзья, оставаться нечувствительными къ своей родинъ и влачить тяжкія оковы рабства въ дремотѣ и постыдномъ невольничествѣ. И такъ побѣдимъ свое уничиженіе, расторгнемъ оковы рабства и отмстимъ за ужасную смерть нашихъ Гетмановъ, отцевъ и невинныхъ младенцевъ!-- Вѣчная и громкая слава будетъ наградою за столъ похвальныя дѣла и дорогая свобода удѣловъ храбрыхъ и благочестивыхъ мужей!"

Мертвое молчаніе царствовало во время рѣчи Хмѣльницкаго; безчувственные и холодные Запорожцы утирали рѣкою хлынувшія слезы, и наконецъ чувства ихъ разразились въ единодушномъ восклицаніи;

-- "Повелѣвай нами Хмѣльницкій! веди куда честь и польза требуютъ. Мы готовы отмстить за страдальцевъ нашихъ и за поруганіе святыни. Побѣдимъ, или падемъ со славою, но да не увидимъ болѣе поношенія нашего и не навлечемъ чрезъ то укоризны потомства.-- И такъ будь нашимъ Гетманомъ!"

-- " Сколь не лестно для меня сіе достоинство, но не заслужа еще онаго, я не могу принять: однѣ заслуги должны быть наградою, но не увлекать насъ для пустаго тщеславія. Не забудьте общей цѣли и пользы -- вотъ главныя условія. Прошу у васъ только одного повиновенія и безпрекословія моимъ распоряженіямъ; начнемъ съ того, что поелику я извиценъ отъ сына, что и Татарскій Ханъ и Молдавскій Господарь могутъ принять участіе въ судьбѣ нашей, то полагаю за полезное воспользоваться ихъ расположеніемъ, и не прежде начать свои дѣйствія, пока не получимъ отъ нихъ вспоможенія. И такъ, любезный сынъ," -- прибавилъ онъ обращаясь къ сему послѣднему -- "продолжай начатое. Если ты успѣлъ имѣть переговоры съ будущими нашими друзьями" то и не прерывай ихъ: отправляйся теперь же къ Хану и убѣдительнѣйше проси его о вспоможеніи."

-- "Батюшка! воля ваша законъ для меня, особливо когда собственныя мои желанія согласны съ оною. Благословите на путь чести и славы. Прощайте, добрые Запорожцы; вмѣсто себя я оставляю вамъ надежнѣйшаго и искуснѣйшаго руководителя. Прощайте, до будущаго, радостнаго свиданія!"

-- "Такъ какъ и я знаю отчасти тѣ мѣста, куда отправляется Тимоѳей,"-- сказалъ Янко, обращаясь къ Зиновію -- это для всякаго случая позвольте и мнѣ сопутствовать ему."

-- "Съ Богомъ, мой добрый Нечай. Ты сдѣлалъ и такъ уже много для насъ."

-- "Вы сами сказали, чтобы не забывать общей цѣли и пользы, а поелику въ сопутствіи Тимоѳея я предполагаю ихъ, слѣдовательно для васъ ничего тутъ не дѣлаю."

-- "Друзья!" -- воскликнулъ радостно Зиновій къ Запорожцамъ -- "вотъ вамъ первый примѣръ, такъ должны дѣйствовать всѣ."

-- "И крики радости и печаль нѣкоторыхъ проводили друзей изъ Запорожской сѣчи.

ГЛАВА XIV.

Кто сильно любитъ, тотъ ревнуетъ!
И Козловъ.

Кто щаслывь бувъ хоть часочекъ,
По вѣкъ не забуде.
Мал. пѣсня.

Желая болѣе занять читателей и обратить вниманіе на романическую жизнь моихъ героевъ, нежели на дипломатику ихъ дѣйствій, я не позаботился описать посольства Тимоѳея въ Крымъ, что даже непростительно и достойно сожалѣнія; ибо Тимоѳей Хмѣльницкій, какъ извѣстно, былъ искуснѣйшій политикъ своего времени и много содѣйствовалъ успѣхамъ безсмертнаго отца. Но какъ быть! не мнѣ данъ въ удѣлъ завидный талантъ, по сей части, описывать возвышенныя и славныя дѣла великихъ мужей! будемъ довольствоваться и малымъ; да притомъ же по пословицѣ моихъ земляковъ: что напысано пиромъ, того не вывезешь и воломъ.-- И такъ довольно сказать, что Тимоѳей слишкомъ успѣшно исполнилъ порученіе Зиновія у Хана, коимъ и послано уже было войско въ Запорожье; о послѣдствіи всего этого скажется въ свое время. Такимъ образомъ Тимоѳей, радуясь благопріятному началу, поспѣшилъ счастливо и окончишь. Съ симъ намѣреніемъ онъ съ вѣрнымъ и неразлучнымъ своимъ сопутникомъ Нечаемъ прибылъ и въ Яссы. Но съ какимъ трепетомъ и біеніемъ сердца онъ привѣтствовалъ сей древній городъ, знакомыя поля, роскошные сады и уютныя хижины, въ которыхъ онъ нѣкогда провелъ такъ счастливо нѣсколько мгновеній своей жизни! съ какою сладостною пріятностію припоминалъ прошедшее!-- Такъ пробужденный послѣ очаровательнаго сна силится продолжишь свое упоеніе, припомнишь лучшее изъ видѣніи, желаетъ пробыть еще нѣсколько секундъ въ семъ волшебномъ забвеніи, но очарованіе разрушается и сонъ остается мечтою и предметомъ воспоминаніи. Вмѣстѣ съ тихою невинною радостію заглянула и тоска въ сердце Козака; онъ не смѣлъ вѣрить постоянству другихъ, не слишкомъ былъ увѣренъ въ себѣ, зналъ свое ничтожное, по его мнѣнію, происхожденіе, обезчещенное именемъ раба. Эта мысль подавила его благородный духъ, тяжелымъ свинцомъ упала на сердце и отразила борьбу внутреннихъ чувствъ на мрачномъ челѣ Тимоѳея: кто сильно любитъ, тотъ ревнуетъ.

-- "Безумный!" -- сказалъ онъ -- "чего я надѣюсь, чего требую? Прилично ли дочери Господаря питать нѣжныя уравнительныя чувства къ человѣку, который не можетъ называться даже свободнымъ. И по какому праву, въ силу какихъ предположеній я осмѣливался помышлять о любви Розанды? Я спасъ жизнь ея отцу; но не сдѣлалъ ли бы того всякій на моемъ мѣстѣ? Она сама призналась въ своихъ чувствахъ, ласкала меня, покровительствовала, проливала слезы разлучаясь, просила даже поспѣшить опять къ ней, вступишь въ службу ея отца, прославить свое ими, дабы чрезъ то содѣлаться достойнымъ ея руки, и не она ль обѣщалась до гроба не измѣнить Козаку?-- По что значатъ клятвы въ этомъ родѣ? и неблагодарность ли за мой поступокъ побуждала ее къ сему? Предписать законы сердцу не въ нашей волѣ. -- Такъ, я не виню Розанды! Бѣдный, ничтожный Тимоѳей, ты одинъ достоинъ сожалѣнія; ты одинъ и долженъ испытать мученія страсти; зачѣмъ забылся ты?...

--"И такъ Тимоѳей Хмѣльницкій тоже подверженъ отчаянію и малодушію?" -- перебилъ Янко, доселѣ равнодушію внимавшій жалобамъ его.

-- "Ахъ, любезный товарищъ, ничто въ мірѣ не заставило-бы очей моихъ ороситься слезами; но сердце....

-- "Если оно имѣетъ такую власть надъ тобою, то зачѣмъ не предположить, что и другіе подвержены подобной силѣ? Утѣшься, другъ; любовь, сказываютъ, хитра: она нерѣдко прокладываешь тропинки отъ чертоговъ до бѣдныхъ хижинъ, равно дѣйствуетъ надъ Царями и ничтожными бурлаками Козацкими, хоть примѣромъ сказать надъ гульвисою Янкомъ. Да и то молвишь есть о чемъ и горевать; чортъ возьми! еще не вѣдаемъ ни про что, а ужъ заранѣе собрались хныкать, словно, по какомъ нибудь покойникѣ. Полно, Тимоѳей, не смѣялись бы голомшивые Молдаване.

-- "Да, я хочу вѣришь, что Розанда не забыла еще меня. Что мнѣ нужды въ приличіяхъ свѣта, въ правахъ родства?-- Природа -- вотъ сильнѣйшія нрава для человѣчества; она должна руководить ихъ дѣйствіями. Еслибъ я былъ Турецкій Султанъ, или, что еще болѣе, даже Московскій Царь, съ какою радостію предложилъ бы руку прекрасной, добродѣтельной, благородной Розандѣ; почему жъ не повѣрить, что и она одинакихъ со мною чувствъ, мыслей и намѣреній. Такъ ли Янко? Ахъ увѣряй меня, ради Бога, подкрѣпи мои сомнѣнія, будь утѣшителемъ моимъ; я тебя о томъ умоляю.

-- "Такъ, разумѣется такъ, чортъ возьми! Что тутъ еще за сомнѣнія? Полно, братецъ; эдакъ, пожалуй, ты и меня разжалобишь до слезъ!" -- подхватилъ съ поспѣшностію Янко, стиснувъ кулакомъ слезу, готовую вырониться изъ очей.-- "Смотри, пожалуй, экой недовирокъ, Господи ты Боже мои; что за бѣда бѣдущая и что за диковина, если ты любишь Розанду, а она тебя? Больше ничего, кромѣ того, что въ шляпѣ дѣло, и концы въ водѣ. Повеселѣй, Хмѣльницкій! Въ самомъ дѣлѣ, что за грусть злодѣйка одолѣла тебя, плюнь на все, я увѣряю тебя, что Розанда еще не забыла того, кто спасъ жизнь ея отца."

-- "Да... и только! я хочу больше; сердце мое горитъ желаніемъ, чтобы она помнила простаго Козака Тимоѳея, меня самаго. Ахъ! я не знаю почему это для меня сомнительно.... столько времени.... блестящая участь Розанды могла привлечь къ ней тысячи поклонниковъ.... почему знать, быть можетъ одинъ изъ нихъ, счастливѣе меня, обратилъ ея вниманіе...."

-- "Постой, постой! Если это и такъ; то развѣ мы заставимъ себя томиться въ неизвѣстности? Вотъ тебѣ моя рука, нынче же все узнаешь.

-- "Быть по твоему, добрый Янко! Съ своей стороны обѣщаю тебѣ, что если я несчастливъ, перестану роптать: съ судьбою не льзя спорить; но ежели еще она любитъ меня и отецъ, сей гордый, тщеславный владыка...."

-- "О! плевать на отца! онъ, кажется, долженъ помнить тебя и обязанъ живѣйшею благодарностію. Чегожъ больше? въ противномъ случаѣ, мы выкинемъ ему такія штуки...."

-- "Да, мы постараемся побѣдить его великодушіемъ. Пойдемъ сражаться за него; падемъ на полѣ чести за славу имени прекрасной Розанды."

-- "Именно, любезнѣйшій! обними меня; я опять вижу въ тебѣ отрасль Хмѣльницкаго. Иду ходатайствовать за тебя."

"Но я и забылъ въ упоеніи своемъ узнать средства, которыя ты хочешь употребить для узнанія ея сердца? я

-- "Вотъ то-то-же влюбленные не обращаютъ никогда вниманія вокругъ себя. Неужели ты забылъ, что во время нашего пребыванія здѣсь, я угощалъ тебя нерѣдко самымъ крупнымъ виноградомъ и самыми свѣжими и сочными плодами."

-- "Что жъ изъ этого слѣдуетъ?"

-- "А то, что я знакомъ былъ съ Дейнекою, однимъ изъ Запорожцевъ, оставшихся здѣсь по старости лѣтъ и по неспособности переносить военныя трудности. Тутъ онъ сдѣланъ садовникомъ Господаря, живетъ припѣваючи, какъ бы не солгать, сказать, и я такъ не одинъ десятокъ бутылокъ Молдавскаго поглотилъ съ пріятелемъ. Ну теперь, я чай, все понятно. Прощай до времени!"

Долго провожалъ Тимоѳей глазами вѣрнаго друга, наконецъ обратясь къ небесамъ, онъ послалъ къ нимъ душевный вздохъ, соединенный съ мольбою, и печально побрелъ ожидать приговора своей участи.

Разставшись съ Хмѣльницкимъ, Янко спѣшилъ къ дворцу Господаря; веселое лице, которое онъ принималъ для развлеченія Тимоѳея, покрылось мракомъ задумчивости и унынія.

Бѣдный Тымошь! подумалъ онъ, какъ мнѣ жаль его и чѣмъ бы не пожертвовалъ я для блага такого друга; но могу ли доставить ему утѣшеніе въ то время, когда и самъ нуждаюсь въ ономъ? По крайней мѣрѣ Розанда любила его, а Катя, милая дорогая сестра товарища... кто поручится мнѣ, что она не презираетъ даже, бывшаго холопа Чаплицкаго? Ахъ! зачѣмъ я при теперешнихъ обстоятельствахъ не взялъ клятвы съ Тимоѳея, что онъ будетъ споспѣшествовать моему счастію! Но что я говорю, несмысленный? это значило бы убивать его, или стараясь за друга, имѣть въ виду свою пользу. Нѣтъ, это слишкомъ низко, и кои чоригь выдумалъ пословицу: своя сорочка къ тѣлу ближе? Пусть только Тимоѳей будетъ счастливъ, а ужъ онъ не оставитъ меня; въ противномъ случаѣ, чортъ возьми, мнѣ ли помышлять о любви въ то время, когда еще не удовлетворилъ я своей мести, когда обезчещенъ мой родъ.... Нѣтъ, это уже рѣшено! сперва сдѣлаюсь достойнымъ любви Катерины, а теперь не о томъ мысль; даже для пріятеля позабудемъ на время месть и будемъ только имѣть въ виду благо Тимоѳея и исполненіе обѣщанія, даннаго ему.-- Разсудивъ такимъ образомъ, Янко принялъ на себя по прежнему веселый и беззаботный видъ, затянулъ разгульную пѣсню, толкнулъ высокую баранью шапку на ухо и, подобравши повыше саблю, гоголемъ пустился по широкой улицѣ, ведущей ко дворцу. Остановись неожиданно предъ обширнымъ и пышнымъ садомъ, обнесеннымъ со всѣхъ сторонъ желѣзными гратками, что дѣлало его совершенно открытымъ, онъ ни мало удивился такому превращенію, воспослѣдовавшему вѣроятно по стараніямъ Дениски.

-- "Ого! старый пріятель мои порядочно накутилъ тутъ. Да и то сказать, вѣдь онъ собаку съѣлъ въ этомъ родѣ. Прибавилъ Печай покачивая головою, слегка посвистывая и внимательно разсматривая крупныя кисти винограда, роскошно перевиснувшія чрезъ перила, равно какъ пышныя каштаны, плѣняющіе взоръ абрикосы, персики и тому подобное: Всматриваясь болѣе, Козакъ примѣтилъ между кустарниками движущуюся фигуру человѣка съ бритою головою, съ необыкновенно длинными усами, безпрерывно шевелящимися какъ у таракана, и съ оселедцемъ, закрученнымъ рачительно за правое ухо, чрезъ которое извиваясь, упадалъ на открытую грудь, украшенную густымъ сѣдоватымъ мохомъ. Разсматривая этого человѣка, Янко подошелъ поближе и по багровому лицу рѣзко обозначенному глубокими чертами, и по широкимъ кумячевымъ, краснымъ шароварамъ, не могъ не признать въ немъ Дейнеки. Янко не хотѣлъ вдругъ начать съ нимъ разговора, дабы не прервать его занятій, Дейнека брилъ себѣ бороду широкою садовою косою, по-Козацки безъ пыла, по коего кривляньямъ, вздохамъ и частымъ возгласамъ можно было заключить, что Запорожецъ началъ уже отвыкать отъ прежней жизни. Выведенный изъ терпѣнія такимъ долгимъ мученіемъ Дейнеки, Янко снялъ значительно шапку, облокотился на гратки и, кашлянувши раза три, громогласно возвалъ:

-- "Помогай Богъ братику!

-- "Спасибо!" -- отвѣчалъ Запорожецъ не смотря на привѣтствовавшаго.

-- Чи вже?

-- Охъ ще!

-- Давно?

-- Давже!

-- Ащо?

-- Хоть плачь!

-- За що?

-- Свій грихъ!

-- Колы?

-- Разъ въ разъ!

-- Не вже жъ?

-- Да такъ!

-- Брехня!

-- Якъ бачь!

-- Гай, гай!...

-- Охъ, охъ!

-- Глянь-бо?

-- Дывлюсь!

-- Пизнавъ?

-- Ослѣпъ!

-- Нечай!

-- Иванъ?

-- Ага!

-- Не ты?

-- Авже жъ!

Гой да! (*)

(*) Это обыкновенный разговоръ Малороссіянъ, который они очень понимаютъ.

-- "Насилу то распозналъ давнишнаго знакомца, что, я чай, и въ умѣ не клалъ встрѣтиться со мною въ сей жизни!" -- воскликнулъ Янко протягивая обѣ руки -- "Дай обнять товарища."

-- "Гора съ горою не сходится, а человѣкъ съ человѣкомъ всегда!" -- возразилъ Дениска, отбросивши мучительную косу и стараясь приподняться -- "Какимъ это образомъ?"

-- "Да такъ какъ видишь."

-- "Какъ же ты перемѣнился, мой голубь сизый; дай себя обнять, вотъ такъ. Подобру ли, поздорову?"

-- "И такъ и сякъ!"

-- "Что занесло тебя въ нашъ край? тутъ о нашихъ братьяхъ и слухъ запалъ, чай, важныя дѣла?"

-- "Не легкая, проще сказать.

-- "Ужъ не воина ли какая что ли опять? или ужъ нашимъ не возставать, одолѣли окаянные?"

-- "Кой прахъ!"

-- "Не говори этого; сердце вѣщунъ, вотъ и къ нашей Господаривнѣ подобрался одинъ изъ этихъ Шмелевъ, то и дѣло жужжитъ въ уши день и ночь."

-- "Вотъ что! о чемъ же онъ жужжитъ!"

-- "Да такъ о многомъ кое чемъ."

-- "На примѣръ. Ужъ не возбуждаетъ ли Господаря на воину противъ Русскихъ или противъ Турокъ?"

-- "Мое ль это дѣло знать?"

-- "Ну какъ, помилуй братецъ, не знать; свои ты человѣкъ, все это дѣлается передъ глазами, ужъ не замышляютъ ли совсѣмъ подавить нашу братью?"

-- "Вотъ съ чемъ подъѣхалъ?"

-- "Чтожъ бы такое? ужъ не умеръ ли нашъ добрый Король?.... не хотятъ ли Лупуллѣ доставить какую честь, или не хочетъ ли онъ самъ съ кѣмъ подраться?"

-- "Кои прахъ!"

-- "Что въ самомъ дѣлѣ ты переминаешься? Чортъ возьми, я изъ кожи лѣзу вонъ, а онъ словно холодною водою окачиваетъ!"

-- "Мы теперь квиты съ тобою, зачѣмъ же ты самъ прежде не давался на слова; вѣрно больно хитеръ!"

-- "Вольно тебѣ было заводитъ разговоръ здѣсь; какой спѣсивецъ не позвалъ вишь и на хлѣбъ-соль."

-- "Виноватъ, любезнѣйшій; отъ радости у меня изъ головы вонъ родной обычай; а ты, я чай, продрогъ?"

-- "Да, такъ почти; что-то кости поламываетъ, ужъ не отъ дороги ли полно?..."

-- "Или отъ желанія промочить горло, что впрочемъ все равно и одно другому не помѣха. Ну пойдемъ ко мнѣ, пріятель; я тебѣ отворю калитку, ступай прямо къ концу сада, тамъ какъ разъ наткнешься на бѣлую хатку, это моя, вотъ смотри! Гелъ, Генъ! видитъ ли?"

-- "Ну какъ не видать? еще слава Богу, она изъ памяти не вышла. Кстати, что дочь твоя, чай, подросла, похорошѣла?"

-- "Тамъ увидишь. А ужъ какое винцо!..."

-- "Ну, ну поварачивайся; товаръ лицемъ продаютъ. Пожалуй заранѣе слюнки потекутъ.

Не успѣлъ еще Янко дойти до калитки, какъ замѣтилъ вышедшую изъ хижины Дейнеки стройную и богато одѣтую Госпожу, сопровождаемую молоденькою дѣвушкою. По ея благородной и скромной поступи, по ослѣпительной красотѣ, а болѣе всего по дорогой одеждѣ, Янко сей часъ узналъ Розанду, дочь Господаря. О! по этому я много кой чего узнаю объ ней у Дейнеки, когда она посѣщаетъ его домъ, подумалъ про себя Нечай и былъ пораженъ взглядомъ Розанды, какъ бы ненарочно на него брошеннымъ. Онъ поспѣшилъ снять шапку и низко поклониться. Дочь Господаря бъ свою очередь пришла въ смущеніе, остановилась, хотѣла было о чемъ-то спросить подошедшаго Дейнеку; но раздавшійся звонъ во дворцѣ, приглашавшій къ завтраку, помѣшалъ ея намѣренію; и она съ видимымъ безпокойствомъ и досадою поспѣшила предстать предъ гордаго отца, который не терпѣлъ медленности.

-- "Какова наша панночка? узнаешь ли ты ее?" -- спросилъ Дейнека, отворяя калитку.

-- "Не намъ съ тобою судить о такой высокой особѣ, Пане Тарасу!" -- отозвался Нечай.-- Довольно сказать, что она ни чуть не измѣнилась по наружности; предполагаю и въ душѣ также."

-- "О! что за душа, любезный, ангельская! ей Богу право, ангельская, словца не услышишь суроваго, лица гнѣвнаго не узриши. Увидитъ ли бѣднаго, милость и щедрота ея немедленно польются; такая благосклонность во взглядѣ; да вотъ чего тебѣ, недалеко сказать, лишь только она тебя замѣтила...

-- "Ну, провалъ тебя возьми, такъ чтожъ? Не ужели ты и меня въ разрядъ нищихъ жалуешь? смотри, пожалуй! Лучше бы пріятель держать тебѣ языкъ за зубами; ужъ ты черезъ чуръ словоохотливъ; прежняя дурь не вышла изъ головы, иногда слова обухомъ не вышибить, а чуть сама ползетъ."

-- "Не въ томъ дѣло, дружина;" -- перебилъ Дейнека трепля его по плечу -- "я хотѣлъ сказать, что лишь она увидѣла тебя, то сей часъ, я чай, припомнила того Козака, который былъ товарищемъ славному Тимоѳею Хмѣльницкому."

-- "Вотъ что! такъ она и до сихъ поръ помнитъ насъ? посмотри, пожалуй, кажись статочное бъ ли дѣло Господаривнѣ заниматься пустяками?"

-- "Мягко стелетъ да жестко спать! Вишь ты, это у него пустяки спасти Господаря? По этому Катъ его бери, все на свѣтѣ пустяки, даже, языкъ бы тебѣ прикусить, даже и обработка садовъ пустяки, въ умѣ ли ты, Янко? Пустяки! вишь пустяки!"

-- "Что и говорить? Противъ тебя спорить только лишь бѣду накликать, виноватъ до времени; однакоже скажи, пожалуй. Почему бы тебѣ знать всѣ такія штуки, а? ужъ не колдунъ ли ты сдѣлался, или имѣешь разговоры съ барышнею?"

-- "Мало ли а чего еще знаю, товарищь."

-- "Что жъ бы такое на примѣръ?.... Какъ посмотришь, ты сдѣлался здѣсь человѣкомъ нужнымъ."

-- "Да" такъ знаешь, Богъ не оставляетъ своими милостями, ну и барышня.... Впрочемъ что же мы стоимъ здѣсь развѣся уши; взойдемъ-ка въ хату, не осуди, пожалуй, чѣмъ богаты, тѣмъ и рады; вишь и избушка -- то какъ на курьихъ лапкахъ."

-- "Не красна хата углами, а красна пирогами!" -- возразилъ важно Нечай, переставляя свою ногу черезъ порогъ, и стараясь пролѣсть въ узенькую дверь.-- "Только, кажись, входъ-то по твоему росту склеенъ."

-- "Не всѣмъ же быть и великанами; ко мнѣ, кто никто, развѣ въ годъ одинъ пожалуетъ, да и то все поджаристые Молдаванешты. Ну къ дѣлу, разговоръ въ сторону, я угощу пріятеля чудеснѣйшимъ винцомъ" -- прибавилъ Дениска, вытаскивая изъ подъ кровати огромную сулію и усаживаясь, по праву хозяина, на покутѣ, предъ которымъ стоялъ небольшой столъ.

-- "Что же братецъ!" -- возгласилъ Нечай,-- "или ты не завтракаешь?... пить вино не закусывая, это ужь слишкомъ по Запорожски."

-- "Ошеломѣлъ, дружище; безъ дочери-то я почти не знаю, гдѣ что стоитъ; впрочемъ вышкварки да быкусъ въ печи."

-- "Подавай ихъ сюда, меня оскома взяла. Вотъ такъ! теперь дѣло ладнѣе пойдетъ; начинай-ка съ легкой руки.

Предки наши на веселѣ любили попить, погулять, что называется припѣваючи; не съ Нѣмецкою флегмою, но отброся всю грусть кручину на сторону принимали видъ, соотвѣтственный занятію. Малороссіянинъ, который отъ природы будто молчаливъ, сухъ, холоденъ, угрюмъ, даже свирѣпъ, когда заблещетъ цѣлительная влага, разглаживаетъ глубокія морщины на челѣ, даетъ мѣсто живости, въ замѣнъ безпечности, протираетъ заранѣе усы, потряхиваетъ плечами и отверзаетъ гортань, изъ которой готовъ хлынуть неизсякаемый потокъ выраженій шуточныхъ, остроумныхъ, затѣйливыхъ и шумныхъ. Не забывая дѣлать честь Ноеву изобрѣтенію, онъ въ тоже время весь дѣйствіе, весь жизнь -- веселая, разгульная, молодецкая; сколько пословицъ, присказокъ, разсказовъ, и пѣсень услышишь въ это время! Минута удовольствія перерождаетъ Малороссіянина, заливаетъ въ немъ внутренній огонь тайныхъ страстей, горестей и бѣдъ; тяжелыя думы его исчезнутъ вмѣстѣ съ виннымъ паромъ, даже обременительное иго рабства дѣлается для него ничтожнымъ; онъ смѣется надо всѣмъ и къ несчастію, быть можетъ, предаетъ все забвенію; жену, дѣтей, настоящее, прошедшее, будущее, самаго себя и все его окружающее; тогда онъ живетъ одною стихіею горѣлкою! Добиваюсь къ тому, чтобъ выговоришь нѣсколько извиненія моимъ Козакамъ, которые на сей разъ презрѣли свои обычаи и обратили вниманіе на одинъ предметъ. Хотя Дейнека и начиналъ было по старинному; но любопытство Нечая и собственная его словоохотливость того не позволили; только и успѣлъ онъ сдѣлать начало. Перекрестившись благоговѣйно и осѣня такимъ же знаменіемъ сулію, онъ налилъ большую чару, поднесъ ее передъ себя и кашлянувши возвалъ:

Изъ чаго ся чарочка?

Зъ не хворошу!

А чія вона дочка?

Виныкова!

Що зъ нею робыты?

Къ чему вона годна?

Треба іи питы

До дна!

Послѣ чего онъ залпомъ влилъ ее въ гортань и передалъ Нечаю, не заставившему себя долго просить. При семъ не лишне будетъ замѣтить, что просьбы, въ такомъ случаѣ, играютъ немаловажную (юлъ и почитаются за необходимую принадлежность настоящаго веселія; обязанность хозяина смѣшить, веселить, заговаривать, не показывать печальнаго вида и пр. и пр. и пр., словомъ, въ полномъ смыслѣ занимать гостей; въ противномъ случаѣ и угощеніе его не въ прокъ -- его же осудятъ. Обязанность сія простирается до того, что хозяинъ, не рѣдко предъ чваннымъ гостемъ, долженъ стоять на колѣнахъ, цѣловать руки, что я говорю? даже ноги, для того, чтобъ онъ выпилъ; буде же гость непреклоненъ (!!!), бѣдный хозяинъ почитаетъ это за немилость, тоскуетъ, груститъ, а хозяйка горько, неутѣшно плачетъ. Что же дѣлать? что городъ, то норовъ, что деревня, то обычаи! своимъ добромъ набиваются, да есть такіе, которые и этимъ не дорожатъ.

-- "Безъ присказокъ" -- возразилъ Янко поглоти изрядную порцію вы шкварокъ; теперь не о томъ рѣчь....

-- "Будетъ и о томъ и именно теперь же начинается ъ -- перебилъ Дейнека, наливая жестяную кварту.-- "За здоровье и за будущее счастіе нашей барышни, съ ея женихомъ; пусть они скачутъ, да не плачутъ; пусть же радуются, веселятся; чтобъ ихъ занесло песками золота, чтобъ они не видѣли ни дня, ни ночи печальныхъ, чтобъ имъ жить не пережить, чтобъ имъ богатѣть и толстѣть, чтобъ имъ плодиться да не переводиться, чтобъ имъ...

-- "Чтобъ тебя черти взяли, или языкъ отсохъ, что нибудь одно изъ двухъ!" -- вскричалъ разгнѣванный и изумленный Янко, выпуча свои большіе глаза на усерднаго доброжелателя новобрачнымъ.-- "Къ чему твои безумныя рѣчи клонятся?"

-- "Вишь какой палывода! смотри ты на него, ужъ мнѣ не льзя и пожелать здравія брачной четѣ."

-- "Какой четѣ, безтолковой? въ умѣ ли ты?"

-- "То тоже сидѣвъ бы Янъ... чего не скажу въ гостяхъ, коли не знаешь, такъ слушай; у насъ давно есть женишекъ."

-- "Какой? И кому? я тебя не понимаю" -- спросилъ съ безпокойствомъ Нечай.

-- "Сынъ Короннаго Гетмана, Вишневецкій давно, говорю тебѣ, присватался къ Господаривнѣ.... вотъ почти сей часъ послѣ вашего отъѣзда.... да вишь Розанда больно не взлюбила его, такъ и гонишь съ глазъ долой, сохнетъ да чахнетъ. Ужъ чего ей не дѣлали, женихъ какъ женихъ, а дѣвка какъ "дурману, объѣлась; покойница жена ужъ и переполохъ ей выливала и горшки кажись на животъ набрасывала и зѣлья разныя давала пить, шептала да охала, а все дѣло хоть брось."

-- "Ворожбу мимо, я вижу тутъ много вранья и вздору съ твоей стороны; но что дѣлать? дурную траву не выкосишь. Далѣе."

-- "Никакого вздору тутъ нѣтъ, а я говорю....

-- "Далѣе!" -- вскричалъ съ нетерпѣніемъ Нечай, ударя по столу кулакомъ.

-- "Далѣе... эхъ какой огонь! гдѣ это такъ набрался?"

-- "Чортъ возьми! Дейнека, долго ли это будетъ?"

-- "Говорю. Ну, такъ знаешь, какъ дали ей волю и все при утихло; Господарь опять началъ приставать къ дочери, а женихъ, какъ проклятый оводъ въ коня, вцѣпился. Розанда было и туда и сюда, да отецъ прикрикнулъ, что коли де ты не хочешь утѣшишь мою старость и послушаться отца, не дочь ты мнѣ болѣе отъ сего дня. Взвыла было моя дѣвка да взрыдала, но дѣлать было нѣчего, дала свое согласіе, такъ теперь веселымъ паркомъ да и за свадебку; вотъ что, дурню ходышь!

-- "И такъ погибло все кромѣ чести!" -- подумалъ Янко; но вдругъ счастливая мысль мелькнула въ его головѣ; вѣдь она еще не за мужемъ! горевала -- знать любила Тимоѳея, да и теперь такой взглядъ на меня бросила... О! чортъ возьми, если такъ, то развѣ мы не можемъ увезти ее... Спасибо за хлѣбъ за соль, Дейнека, я еще къ тебѣ заверну. Прощай!"

-- "Кудаже зато ты, помилуй!-- ужъ не обидѣлъ ли я тебя своимъ безтолковьемъ какъ нибудь? обожди, пожалуста ... мы еще не выпили и по чаркѣ завѣтнаго; да вотъ къ стати и дочь."

-- "Ахъ хвала Богу, хвала Богу, Панъ-Отче!" -- восклицала сія послѣдняя, вбѣжавши опрометью въ комнату; но увидя незнакомаго, дѣвушка закраснѣлась до ушей, потупила черныя очи и начала робко ощипывать передникъ.

-- "Что тамъ такое, Галю? что мое рыбятико! не соромляйся дурочка, это Панъ Иванъ, ты знаешь, что жъ ты хотѣла сказать? я

-- "Наша Панночка не выходитъ за мужъ?"

-- "Какъ такъ! "-- воскликнули оба Козака.

-- "Такъ, не хочетъ да и только; лучше, говоритъ, пойду въ намастырь {Монастырь.}, нежели выйду противъ своей воли."

-- "Та, та, та! какія фигуры изволила вылить; по этому мое приготовленное вино хоть въ помои брось?" -- закричалъ Дейнека.

-- "Чого же, Галю, женихъ сказалъ?" -- спросилъ обрадовавшійся Янко.

-- "А что онъ будешь говорить больше; ужъ и такъ намъ надоѣлъ!" -- возразила дѣвушка, покачиваясь съ стороны на сторону и играя передникомъ.-- "Онъ сказалъ, что если томиться такъ долго, такъ лучше ему рѣшительно и окончательно, такъ онъ говорилъ, узнать свою долю, и такъ если Панночка любишь кого другаго, то онъ отступается отъ своего счастія."

-- "Что же Розанда, чтожь Панночка?"

-- "А что жъ Панночка? Панночка отвѣчала отцу, что сердце уже избрало вѣчнаго друга, съ которымъ и могила ее не разлучитъ; а безъ него и корона будетъ гробомъ! Вотъ что Панночка сказала. Ее еще спрашивали, кто такой ея избранной, а Панночка просила, чтобъ до времени умолчать объ немъ, и что даже, если они признаютъ избраннаго ея недостойнымъ и докажутъ это, то и она готова отказаться отъ него. Только она и говорила, больше ничего не говорила; ахъ виновата, я было совсѣмъ и забыла...

-- "Что тамъ еще, моя ласточка, моя прескверная, поганая щебетунья?" -- спросилъ ласково отецъ, трепля ее по полной румяной щечкѣ.

-- "Панночка велѣла спросить, если я застану его Мосць Пана Ивана, не шошь ли онъ, который былъ съ Хмѣльницкимъ, а если тотъ, то гдѣ его другъ, не здѣсь ли?"

-- "Здѣсь, здѣсь, моя галочко, моя зирочко, мое серденько!" -- восклицалъ радостно Янко, цѣлуя благополучную вѣстницу.

-- "Геть бо, Пане Иване... что это такое.... вы цѣлуете меня... геть бо говорю вамъ... я такъ и заплачу."

-- "Дурочка!" -- подхватилъ отецъ -- "старымъ знакомымъ развѣ не льзя этого сдѣлать?"

-- "Ну теперь прощай, Дейнека, пожалуста безъ просьбъ; теперь онѣ не нужны, а коли хочешь и тебя буду просить позволенія привести къ тебѣ нынѣшній вечеръ Хмѣльницкаго?"

-- "Сдѣлай милость, сдѣлай милость; очень радъ и хлѣбомъ и солью и всѣми животами движимыми и недвижимыми."

-- "А ты, Галю," -- продолжалъ Янко обращаясь къ дѣвушкѣ -- "скажи Панночкѣ, что тѣ Козаки, которые когда то были здѣсь, придутъ къ ней на поклонъ, когда она будетъ прогуливаться въ саду; только чуръ не болтать никому."

-- "Что это вы, стану я болтать, вошь еще славно.... съ чего вы взяли... ни за что"

-- "А, а, а!... вотъ она штука то!... теперь я въ шолкъ взялъ, Дурню хоть чого не скажу... въ очи, а винъ каже дождь иде!"

-- "То тоже любезный!" -- подхватилъ Янко. Ну оставайтесь съ Богомъ до вечера, да приготовь, Дейнека, вишневки."

-- "Теперь Хмѣльницкій торжествуй!" думалъ про себя Нечай и спѣшилъ обрадовать друга счастливымъ окончаніемъ своего дѣла. Не нужно говорить, успѣлъ ли онъ произвести живѣйшее впечатлѣніе на умъ и сердце Тимоѳея; мы видѣли, въ какомъ положеніи его оставили. Теперь обратимся къ другимъ лицамъ.

ГЛАВА XV.

То Панъ Хмѣльницкій добре учинывъ,
Польшу засмутывъ.
Дума о Хмѣл.

Въ той часъ булы честь и слава
Войсковая справа,
Сама себе на смѣхъ де давала,
Непріятеля подъ ноги топтала.
Тоже.

По отбытіи Тимоѳея изъ сѣчи, много важныхъ произшествіи случилось въ этой своевольной и гордой республикѣ. Наставляемые опытнымъ вождемъ своимъ Зиновіемъ, Запорожцы болѣе и болѣе воспламенялись бурнымъ огнемъ отваги, укрѣплялись въ мужествѣ, приготовялись къ будущимъ подвигамъ и мысленно пресыщались полученіемъ богатой корысти, прославленіемъ своего имени и удовлетвореніемъ давнишней злобы, кипѣвшей въ сердцамъ ихъ противъ враговъ Украйны. Прочіе Запорожцы, доселѣ разгуливавшіе по Дону, на Русскихъ границахъ и въ другихъ мѣстахъ, гдѣ, подобно бѣлкамъ, приготовляющимъ запасы на зиму, собирая подати съ купцовъ и зажиточныхъ людей, добывали копѣйку на черный годъ; теперь по отголоску роднаго чувства, при общемъ возстаніи всей сѣчи, и они, какъ стая вороновъ, слетѣлись на готовую добычу. Нѣкоторые изъ нихъ зарубали уже имена свои, кровавыми буквами, на границахъ Польши, собрали также довольное количество пейсовъ и бородъ Жидовскихъ, изъ коихъ сплели себѣ нагайки, употребляемыя на спину потомковъ же Іудовыхъ; отняли нѣсколько сотенъ сабель и коней Польскихъ и перевѣшали не одинъ десятокъ тучныхъ Пановъ, предоставя свободу бѣднымъ рабамъ ихъ, которые умѣли воспользоваться симъ случаемъ, дабы, содѣлавшись Запорожцами, выместить прошедшія бѣды на спинахъ и головахъ прочихъ помѣщиковъ. Зиновій смотрѣлъ на все сіе какъ бы сквозь пальцы; ибо приостановить таковыя дѣйствія удальцевь значило-бы повелѣть затихнуть бурѣ, или преградишь рукою стремленіе шумнаго и непокорнаго Днѣпра. Удачы Козаковъ подстрекнули и прочихъ послѣдовать ихъ примѣру; а свобода, доставленная нѣкоторымъ Малороссіянамъ, побудила и другихъ, страдавшихъ подъ гнетомъ чуждой власти, сдѣлаться независимыми. Такимъ образомъ, въ непродолжительное время, почти вся Малороссія узнала объ возстаніи Запорожцевъ, поспѣшно начала сбрасывать свои цѣпи, и съ шумною радостію стремиться въ объятія вольныхъ собратовъ, осыпая бранью, угрозами и проклятіями своихъ властителей, и всюду оставляя по себѣ кровавые слѣды, пожары и опустошенія.,

Съ перваго взгляда покажется страннымъ, отъ чего Малороссіяне, безпрерывно стараясь освободиться отъ тяжкой власти Поляковъ, доселѣ не возставали съ такимъ единодушіемъ, упорствомъ, силою и отвагою? отъ чего, видя всегдашнія пораженія, вмѣсто того, чтобъ ослабѣть, они какъ будто возродились новымъ духомъ, какъ бы не знали, не имѣли пона; шія, не вѣрили прежнимъ неудачамъ, и съ самоувѣренностію шли на явную, по видимому, погибель? Отъ чего съ такою быстротою пронеслась вѣсть, что скоро ударитъ часъ освобожденія Малороссіи, и какъ удобно, съ охотою, не сомнѣваясь, вѣрили сему? съ какимъ самопожертвованіемъ всѣ обрекли себя на службу родинѣ и принесли послѣднее достояніе на олтарь любви къ отчизнѣ!-- Случалось ли видѣть вамъ двухъ опытныхъ, могучихъ борцевъ, замѣчать ихъ усилія, хитрости, неудачу, приискиваніе всѣхъ возможныхъ средствъ для поверженія противника, и когда всѣ сіи способы окажутся недѣйствительными, когда одинъ изнеможетъ отъ усиленныхъ натисковъ другаго, тогда пламенѣя гнѣвомъ, местію и стыдомъ, онъ собираетъ послѣднія силы, призываетъ въ помощь все оставшееся мужество и съ напряженіемъ, такъ сказать, всего существа своего, дѣлаетъ рѣшительное усиліе надъ противникомъ, послѣ чего или побѣждаетъ или дѣлается жертвою своего безсилія. Вотъ вамъ, по моему мнѣнію, главная и основная причина, отъ чего Малороссіяне при одномъ звукѣ о свободѣ, еще отдаленномъ, невнятномъ, но очень знакомомъ для нихъ, съ такою радостію и, можно сказать, дерзостію приговаривая: або Панъ, або пропавъ, шумными толпами понеслись подъ знамена Хмѣльницкаго, не очень впрочемъ довольнаго таковою ихъ поспѣшностію и открытіемъ своего замысла, который онъ хотѣлъ содержать до поры, до времени еще въ тайнѣ. Но чему быть, того не миновать, и случившагося не льзя было поправить. Впрочемъ можно замѣтить, что опасенія Зиновія были почти напрасны; ибо Поляки такъ были увѣрены въ своей силѣ и укоренившейся чувствѣ раболѣпства Козаковъ, къ которому они, казалось, привыкли, что и послѣ нѣсколькихъ удачь со стороны Запорожцевъ, послѣ всеобщаго возстанія, они съ пренебреженіемъ смотрѣли на кучу собравшихся пьяныхъ, по ихъ словамъ, мужиковъ, которыхъ разогнать и разсѣять достаточно одного Гайдука. Такое тщеславіе и самонадѣянность всегда наказываются, что мы и увидимъ въ послѣдствіи. Напротивъ того, Хмѣльницкій, полагаясь на Бога, дѣйствовалъ какъ можно осторожнѣе, выбиралъ, созидалъ планы наиболѣе вѣрнѣе и надежнѣе, углублялся въ самыя завѣтныя тонкости политики, и тогда уже рѣшился дѣйствовать, когда былъ увѣренъ въ несомнѣнномъ успѣхѣ; но и тутъ, какъ говорятъ, сдѣлалъ много ошибокъ.... Кто же совершенъ!... Такимъ образомъ чрезъ посольство Тимоѳея, Зиновій успѣлъ склонить на свою сторону Ислама II, и съ часу на часъ ожидалъ уже къ себѣ многочисленныя полчища Татаръ, извѣстныхъ тогда своимъ искусствомъ и умѣньемъ побѣждать. Все было обдумано и рѣшено. Поляки съ своей стороны начали помышлять объ уничтоженіи скопища бунтовщиковъ, но дѣйствія ихъ были недальновидны и пренебрежительны. Коронный Гетманъ Потоцкій едва рѣшился выслать тысячь до шести войска, включая въ то число и Малороссіянъ, присягнувшихъ въ вѣрности Ржечи Посполитой. Слухъ о приближеніи Польскихъ войскъ усилилъ ярость и готовность въ сердцахъ Козаковъ; съ нестройными криками и изъявленіемъ буйной радости они безчисленными толпами собрались въ Никитиномъ рогѣ, гдѣ имѣлъ тогда свое мѣстопребываніе Хмѣльницкій, и требовали немедленнаго выступленія и битвы. Обнадеженные въ томъ и другомъ отъ имени самаго Зиновія, они съ веселыми, разгульными пѣснями расположились выпить, на остаткахъ погулять для бодрости, и попробовать своего оружія и коней, и вскорѣ ржаніе сихъ послѣднихъ дало извѣстіе о начавшемся турнирѣ.

-- "Гей Почека!" -- гикнулъ одинъ незавиднаго роста Козакъ, обращаясь къ удалому наѣзднику, рисовавшемуся на дикомъ Полякѣ -- "ты намедни, кажись, хвастался своею лошаденкой; попробуемъ, не выдержитъ ли и мой Вѣтрогонъ противъ хваленаго; держу на кварту браги и осьмуху горѣлки?"

-- "Я не прочь и удвоить эту мѣру, только жаль тебя, Нехорошко, ты и такъ давно бурлакою ходишь; проигрышъ для тебя накладенъ!"

-- "Отвѣтимъ за себя, а не то поддержутъ добрые люди. Гей Хлопцы, кто за меня?"

-- "Я, я, я..." раздалось во многихъ мѣстахъ.

-- "Видишь ли? Будьте же свидѣтелями, товарищи, а ужъ замну Поляка. Ну, Почека, теперь нѣчего отнѣкиваться,"-- прибавилъ Нехорошко и, заломивши шапку, приподнялся на стременахъ, подался впередъ и съ гикомъ, осыпавши добраго коня ударами, быстрѣе молніи понесся на ровнѣ съ своимъ противникомъ.

Вмѣсто шуму заступило мертвое молчаніе; вся душа зрителей перешла въ зрѣніе, коимъ слѣдили они успѣхи ратоборцевъ,

-- "Чѣмъ чортъ не шутитъ!" -- сказалъ наконецъ одинъ, дрожа отъ какого-то повидимому страха -- а пожалуй, чего добраго, проклятый Полякъ заломитъ Вѣтрогона Нехорошкова; да что за бѣсова матерь, этотъ оплошалъ такъ..."

-- "Шалишь, дружище!" -- отозвался другой -- а это только хитрость, что называется, но нашински дѣла обдѣлываются. Нехорошко даетъ перевести духъ Вѣтрогону, между тѣмъ какъ Почека объ этомъ не гугу; увидимъ кто будетъ въ выигрышѣ, а я за Нехорошка готовъ держать еще осьмухи двѣ!"

-- "За Почеку хоть пять!" -- отозвался первый.

-- "И такъ по рукамъ."

-- "А мнѣ кажется, что оба не ударять лицемъ въ грязь," -- отозвался еще кто то -- "и за это готовъ я отвѣчать двумя квартами браги."

-- "Экую чепуху занесъ!" -- перебилъ его другой -- "если хочешь проиграть, я принимаю твой вызовъ. Вотъ такъ -- увидимъ."

-- "Знаете ли что, други?" -- возгласилъ еще одинъ -- "вѣдь наѣздники то оба не успѣютъ; я такъ и ожидаю что кони падутъ.

-- "Вотъ еще съ чѣмъ подъѣхалъ;" -- перебилъ сію рѣчь близь стоявшій Козакъ -- "я держу ведро сивухи и двѣ кварты меду противъ этого."

-- "Пожалуй, я готовъ выпить на твой счетъ."

Между тѣмъ, какъ производились подобные споры между Козаками, герои наши; подобно стрѣламъ Перуновымъ, неслись по чистому полю. Почека далеко оставилъ позади себя Нехорошка и, казалось, что сей послѣдній будетъ непремѣнно предметомъ всеобщаго осмѣянія. Но вдругъ, приостановя Вѣтрогона, онъ взялъ повода въ зубы, схватилъ въ обѣ руки нагайки и осыпая коня безпрерывными ударами, съ крикомъ пронесся мимо неосторожнаго Почекы, осадилъ его лошадь и круче поворотилъ назадъ. Шумныя привѣтствія встрѣтили Нехорошка при его возвращеніи, и ядовитыя насмѣшки подоспѣвшаго вскорѣ Почеку. Заклады были разыграны и выпиты звучные тосты въ честь лучшему наѣзднику. Увлеченные симъ примѣромъ, многіе также пробовали свое искусство съ разными успѣхами и одинакими окончаніями, т. е. выпивкою; отъ чего молодецкая кровь ихъ вскипятилась и сердца преисполнились отвагою. Въ такую минуту Запорожцы была опаснѣе всѣхъ подземныхъ духовъ.

Но вдругъ шумные, клики радости были прерваны внезапнымъ появленіемъ всадника, покрытаго потомъ и пылью. По нетерпѣнію, выражавшемуся во всѣхъ чертахъ его лица и по усталости измученнаго коня, можно было заключитъ, что не одна охота къ славѣ и грабежу завлекла его въ сѣчь, но что нибудь поважнѣе и необыкновеннѣе.

-- "Гдѣ курень Хмѣльницкаго?" -- спросилъ онъ едва переводя Духъ -- а или одного изъ вашихъ Начальниковъ?"

-- "Курень Зиновія предъ твоими глазами;" -- отвѣчалъ молодой Козакъ, стоявшій съ длинною пикою у входа бѣдной хаты, которая помѣщала въ сіе время одного изъ великихъ вождей того вѣка -- "но самъ Гетманъ, кажется, занятъ дѣломъ.

Слово Гетманъ, значительно произнесенное, привело въ смущеніе незнакомца.

-- "Какъ, развѣ Зиновій успѣлъ уже сдѣлаться онымъ!" -- спросилъ онъ съ удивленіемъ.

-- "Ну, да хотя онъ и не согласился принять такой титулъ, пока, говоря его словами, не заслужитъ того; однакожъ это не мѣшаетъ намъ, по любви къ Хмѣльницкому, называть и почитать его, какъ бы онъ и впрямъ уже былъ Гетманомъ."

Незнакомецъ задумался, машинально поворотилъ было назадъ своего коня, но былъ остановленъ тѣмъ же Козакомъ.

-- "Что же ты, Вельможный? тьфу пропасть, да не какъ ты Полякъ.... далъ же было я зѣвка упустишь такую птицу.... Постой, Панъ, мы поговоримъ съ тобою посвойски."

Между тѣмъ толпа любопытныхъ окружила новое лице, и начала разсматривать его со всѣхъ сторонъ.

-- "Ужъ не шпіонъ-ли это, братцы?" -- сказалъ кто то въ полголоса.

-- "Статься можетъ!" -- подхватили прочіе.

-- "Эй добродѣй, что тебѣ у насъ надобно?"

-- "Что сдѣлано, того не воротишь!" -- шепнулъ про себя Полякъ.-- "Мнѣ надобно было посмотрѣть," -- прибавилъ онъ потомъ, обратясь съ веселымъ лицемъ къ Козакамъ -- "готовы ли вы встрѣтить непріятеля?"

-- "А что, неужъ-то онъ близокъ?"

-- "Почти подъ носомъ у васъ. Объ этомъ то предметѣ хотѣлъ было я поговорить съ вашимъ Гетманомъ, да этотъ молодецъ не допустилъ къ нему."

-- "Экой розиня!" -- прикрикнули многіе -- "поставили олуха, будто дичь сторожить! Скорѣе къ Гетману!"

И вдругъ вѣсть о приближеніи непріятеля, подобно электрической силѣ, сообщилась всѣмъ, и вмѣсто чоканія стакановъ раздался звонъ сабель и копій, ржаніе лошадей, и призывные клики къ оружію: на коней. Чрезъ нѣсколько минутъ торжество Бахуса исчезло и, казалось, самъ Марсъ снисшелъ къ своимъ любимцамъ, котораго встрѣтила тишина, порядокъ и всеобщая готовность.

Зиновій Хмѣльницкій сидѣлъ за небольшимъ сосновымъ столикомъ въ своемъ куренѣ и разбиралъ какія то бумаги. Высокія думы рисовались на его челѣ въ сію оковую минуту; съ необыкновенною живостію пробѣгалъ онъ огненными глазами разныя письма, и то улыбался, то принималъ на себя важный видъ, и въ то время залпомъ выпивалъ по нѣсколько чарокъ горѣлки, стоявшей передъ нимъ, отъ чего, по видимому, наполнялся опять вдохновенія, отваги и рѣшимости.-- Наконець онъ взялъ еще разъ одно письмо, которое и прежде безпрерывно прочитывалъ, началъ высчитывать что то по пальцамъ, морщиться, ломать руки и поперемѣнно обращаться то къ письму, то къ любимому своему напитку; но вдругъ бросивши и то и другое, онъ съ гнѣвомъ Всталъ изъ за стола, пробѣжалъ по комнатѣ и остановился предъ толпою чиновниковъ, безмолвно стоявшихъ передъ нимъ и ожидавшихъ его повелѣній.

-- "Это не возможно!" -- вскричалъ онъ -- такая неслыханная медленность!... проклятое корыстолюбіе! Сынъ мой не станетъ меня обманывать; онъ именно означилъ время, когда Тугай Беи пришлетъ своихъ Татаръ; но намѣстнику Перекопскому вѣрно показалось незначительнымъ ной подарки, мои обѣщанія.... время проходитъ, я не вижу Крымцевъ,!

-- "А развѣ безъ нихъ дѣло не обойдется?" -- прервалъ Баданъ.-- "Посмотри на множество храбрыхъ удальцовъ, готовыхъ по одному мановенію искуснаго вождя положишь свои головы за отечество!-- Чего же намъ не достаетъ?... Мужества?... имъ съ избыткомъ преисполнены наши дружины! Любви къ родинѣ и славѣ? но кто въ этомъ посмѣетъ усу мнишься, кромѣ Поляковъ! Великаго Полководца? но благодаря Бога и того наконецъ мы имѣемъ въ твоемъ лицѣ! И такъ повторяю, чего же не достаетъ намъ, чтобы и безъ Татаръ успѣть въ своемъ предпріятіи?"

-- "Силы, любезный товарищъ, силы! Виговскій пишетъ, что непріятель близокъ границъ Запорожья, а на первый разъ надо бы не только поразить его, но потрясши, привести въ ужасъ и самую Польшу, ободришь Малороссіянъ, отклонишь союзниковъ нашего врага, которые при удачѣ нашей не преминутъ поднять оружіе на общихъ притѣснителей, и тогда надежда не оставитъ насъ."

-- "Но и кромѣ Татаръ мы можемъ имѣть союзниковъ, именно Молдаванъ."

-- "Не говори объ нихъ, я напередъ подозрѣваю, что робкій Лупулла до тѣхъ поръ не тронется съ мѣста, пока сильные не восторжествуютъ надъ слабыми; но я не буду нуждаться въ немъ! При успѣхѣ и съ Божіею помощію самъ подъ стѣнами Яссъ подамъ ему совѣтъ, какъ обращаться съ тѣми, кои нѣкогда жертвовали за него своею жизнію."

-- "Впрочемъ позволь мнѣ сказать еще одно обстоятельство: вступая въ союзъ съ Крымцами, не навлечемъ ли мы чрезъ сіе негодованія могущественной Россіи?"

-- "Я и самъ опасался прежде сего несчастія, но по увѣренію Бояръ Русскихъ мы можемъ быть покойны до тѣхъ поръ, пока Татары не сдѣлаютъ нападенія на предѣлы Россіи, а удержать ихъ отъ сего намѣренія это ужъ мое дѣло."

-- "Никто не посмѣетъ прекословишь тебѣ, почтенный Хмѣльницкій; я хотѣлъ было только показать, что усердіе наше къ выполненію твоихъ плановъ безпредѣльно и готовность неистощима, хотя бы то было и безъ помощи другихъ.

-- "О! кто въ этомъ не увѣренъ, любезный Раданъ; скажу тебѣ еще болѣе: будущее у меня разочтено, и если бы Татары не пришли къ намъ, съ Божіею помощію мы постараемся и сами восторжествовать надъ непріятелемъ."

--"И чѣмъ скорѣе тѣмъ лучше?" -- подхвати ли прочіе.

-- "Чу! что за крикъ! это не похоже на изъявленіе обыкновенной радости нашихъ дружинъ" -- сказалъ Зиновій, прислушиваясь къ возгласамъ Козаковъ.-- "Кажется, Господа, желаніе ваше исполнится; Козаки на коняхъ, непріятель близокъ."

"Даже такъ, какъ Хмѣльницкій и не воображаетъ того!" -- возразилъ Полякъ, вошедшій въ сію минуту въ сопровожденіи молодаго Козака."

-- "Панъ Виговскій! возможно ли!" -- воскликнулъ Хмѣльницкій въ недоумѣніи.

-- "Ничего нѣтъ удивительнаго. Желаніе споспѣшествовать общей пользѣ привлекло меня предъ свѣтлыя очи Гетмана."

-- "Вы ошибаетесь, Виговскій; предъ вами простой Козакъ, пылающій общимъ рвеніемъ освободить родину отъ бѣдствій; мы не за титулами гонимся, не за богатствомъ и почестями: предоставляемъ это другимъ болѣе насъ достойнымъ."

-- "Вотъ вамъ рука моя!" -- позвалъ обрадованный Виговскій -- "я съ вами однихъ чувствованій и мнѣній, но приступимъ къ дѣлу. Я горѣлъ нетерпѣніемъ оказать пользу избранному воинству и сдѣлался на сей разъ шпіономъ. Напрасно думали вы скрыть свой благородный замыселъ; онъ открылся еще въ самомъ началѣ. Поляки доселѣ не обращали на то вниманія, но нынѣ обдумались и, полагаясь на мои увѣренія, что силы ваши незначительны. Коронный Гетманъ заблагоразсудилъ послать нѣкоторый, такъ сказать, отрядъ для рѣшительнаго истребленія взбунтовавшихся, не имѣя никакого понятія о сношеніи вашемъ съ Крымцами. Къ этому надобно прибавить, что большая чаешь этого отряда состоишь изъ Украинцевъ, предводительствуемыхъ Гетманомъ Барабашемъ, которые, разумѣется, при первомъ случаѣ готовы присоединиться къ своимъ соотечественникамъ.

-- "Догадались же они, кому поручить начальство надъ этимъ войскомъ!" -- сказалъ съ улыбкою Зиновій.

-- "Надъ Поляками начальствуютъ сынъ Короннаго Гетмана Потоцкій, Чарнецкій и Сапѣга, люди хотя молодые, но одаренные прямымъ геройскимъ духомъ, впрочемъ не опасные; ибо силы ихъ незначительны, будучи къ тому еще раздѣлены по распоряженію Короннаго Гетмана. Одни изъ нихъ, подъ начальствомъ Барабаша, должны дѣйствовать на водѣ, остальные же на сухомъ пути. Предлагая вамъ планъ воинскихъ распоряженіи непріятеля, я призналъ за полезное посовѣтовать вамъ не медлишь нападеніемъ, пока еще не узнали

ХМѢЛЬНИЦКІЕ
или
ПРИСОЕДИНЕНІЕ МАЛОРОССІИ.

ИСТОРИЧЕСКІЙ РОМАНЪ

XVII ВѢКА

Соч. П. Голоты.

ЧАСТЬ ІІ.

МОСКВА,
въ типографіи Лазаревыхъ Института
Восточныхъ языковъ.
1834.

ПЕЧАТАТЬ ПОЗВОЛЯЕТСЯ

съ тѣмъ, чтобы, по отпечатаніи, представлены были въ Ценсурный Комитетъ три экземпляра. Москва. Іюля 13 дня, 1834 года.

Ценсоръ А. Болдыревъ.

ХМѢЛЬНИЦКІЕ

Нехай вѣчна буде слава,
Же презь шаблю маемъ права!

ЧАСТЬ I.

ГЛАВА VIII.

Всѣ покаю щире прагнуть,
А не въ одинъ гужъ всѣ тягнуть,
Той на право, той на лѣво --
А все братья: то-то диво!
Дум. Мал.

Барабашъ сидѣлъ по прежнему на томъ же мѣстѣ и съ такою же пріятностію проводилъ драгоцѣнное время, съ тою только разницею, что теперь онъ часто посматривалъ на кресла, кои обыкновенно занималъ Виговскій, и изрѣдка восклицалъ:

-- "По всѣмъ видимостямъ, Панъ Виговскій стало занимается нашими дѣлами у Хмѣльницкаго, заключаю, что оно должно быть такъ, а не иначе."

-- "А съ Паномъ Виговскимъ, надѣюсь, ничего непріятнаго не можетъ случиться; онъ какъ вьюнъ: какъ его не сжимай; онъ все выползетъ съ бѣды, да еще и съ пользою!" -- сказалъ одинъ изъ чиновниковъ.

-- "Гмъ! гмъ! Однако заключаю, что эту пользу не худо бы, да и пора уже предъявить намъ. Но мы за благо заключили, поразмыслить о семъ обстоятельствѣ на досугѣ" -- прибавилъ Барабашъ, и, уставясь въ землю лбомъ, предался, по видимому, разнымъ размышленіямъ и умозаключеніямъ; но на самомъ дѣлѣ маленькіе, смежившіе глаза его обнаруживали наклонность и позывъ ко сну; а посему онъ и наслаждался изрѣдка сладостною дремотою, какъ тучный Астраханскій котъ, жеманный баловень служанки.

Внезапное и нечаянное появленіе Виговскаго съ Зиновіемъ потрясло все его дородное существо до основанія; блѣдный, съ искаженною и жалкою улыбкою, соединенною вмѣстѣ съ боязнію, неподвижно смотрѣлъ онъ на Зиновія, который, по его мнѣнію, въ образѣ неумолимаго мстителя пришелъ наказать его за оплошность и слабость.

-- "Именемъ Бога, чего вы отъ меня хотите?" -- вопіялъ онъ жалостно.-- "По всѣмъ видимостямъ я ни чуть не виновенъ; заключите, что мнѣ нѣчего было дѣлать."

-- "Вельможный Гетманъ! есть пословица, что съ воза пало, то пропало, но я хочу говорить съ вами совсѣмъ о другомъ предметѣ, который не требуетъ свидѣтелей."

Барабашъ съ ужасомъ взглянулъ на Виговскаго и на чиновниковъ; но догадливый Ляхъ уже далъ знать товарищамъ и они удалились.

-- "Ну, Кумъ, не надѣялся я отъ тебя такой обиды!" -- сказалъ со вздохомъ Зиновій.

-- "Что жъ дѣлать, милый, дорогой Зиновіи; по всѣмъ видимостямъ сила солому ломитъ."

-- "Это правда, но если силѣ противупоставить силу и власть, дарованную тебѣ отъ Короля, тогда бѣдное мое семейство не пришло бы въ нищенское состояніе, за то, что предокъ ихъ заслужилъ имъ достояніе цѣною своей крови."

-- "По всѣмъ видимостямъ мнѣ очень жаль тебя, добрый Кумъ;" -- сказалъ прослезившійся Барабашъ -- "но повторяю, что жъ дѣлать намъ, когда по заключенію это должно быть такъ, а не иначе?"

-- "Гетманъ! ужъ не воротить мнѣ покамѣстъ потеряннаго, и напрасно ты будешь извиняться предо мною въ томъ, что меня сдѣлалъ несчастнымъ злобный, мстительный Ляхъ; я знаю, ты никогда не возсталъ бы противъ преданнаго тебѣ Хмѣльницкаго: въ этомъ надо винишь обстоятельства и, прибавлю, твою простоту. Кумъ! Признайся, неужели тебѣ легко носишь бремя власти какого нибудь ничтожнаго подстаросты въ то время, когда бы ты самъ могъ предписывать ему законы; неужели внутреннее чувство не напоминаетъ тебѣ о томъ, что думаютъ о поступкахъ твоихъ Козаки, тѣ самые, которымъ ты долженъ быть отцомъ, защитникомъ, покровителемъ! И будто ты не въ силахъ отвратить бѣдствіе народное? будто власть и званіе твои такъ ничтожны, чтобъ всякій Ляхъ могъ пренебречь оными! Но Барабашъ, знай, что ты представитель цѣлаго народа, и поступками своими можешь обезславить, погубить своихъ.

-- "Я понимаю и чувствую, что все это должно быть такъ, а не иначе; но заключаю, что поступать несообразно съ волею властей и стараться отвратить какія-то бѣдствія, и того еще гибельнѣе."

Хмѣльницкій съ презрѣніемъ улыбнулся, покачалъ головою и взглянулъ на Виговскаго.

-- "Вельможный Гетманъ отшучивается;" -- сказалъ сей послѣдній -- "онъ не таковъ, чтобъ позволить Ляхамъ позабавиться собою, какъ игрушкой, для того, чтобъ послѣ быть заброшеннымъ, осмѣяннымъ и поруганнымъ; при случаѣ и онъ обнаружитъ свое вліяніе на Государственныя дѣла, и за пользу ввѣреннаго народа пожертвуетъ всѣмъ возможнымъ; о! онъ не таковъ, чтобъ могъ быть орудіемъ другихъ!"

-- "Чортъ возьми! По всѣмъ видимостямъ не таковъ!" воскликнулъ оживившійся Барабашъ.

-- "А надо признаться," -- прибавилъ Зиновіи -- "что теперешній твой поступокъ доказалъ противное; ибо ты, зная, что достояніе отца моего есть именно заслуженное, согласился на отнятіе онаго.-- Богъ тебѣ Судья! Однакожъ разсуди здраво: если Подстароста поступилъ со многими такъ несправедливо, то что помѣшаешь ему и съ тобою сдѣлать тоже?"

-- "Я что-то самъ не свой на счетъ этого предмета; какъ заключаете, Панъ Виговскій?"

-- "Панъ Хмѣльницкій говоритъ отъ части правду, и нѣчего таить, по истинѣ и теперь уже отнята у всѣхъ почти вся власть; сидимъ сложа руки и только обязаны исполнять предписанное. А кто поручится за Козаковъ, ожесточенныхъ нашимъ бездѣйствіемъ и слабостію? кто поручится за самую даже жизнь, которая въ большой опасности?"

-- "Бога ради не говорите этого!" вскричалъ трепещущій Барабашъ.-- "По всѣмъ видимостямъ это Гетманство на бѣду мнѣ дано."

-- "Не льзя сказать, чтобъ на радость!" отвѣчалъ Хмѣльницкій. "Но, любезный кумъ, есть средство избѣгнуть отъ такого горя и мы пришли предложить тебѣ оное."

-- "Дѣлайте что хотите! Если Панъ Виговскій нашелъ что нибудь полезнымъ, то заключаю и я, что это должно быть такъ, а не иначе."

-- "И такъ выслушайте!" началъ съ важностію Виговскій. "Малороссіяне приведены теперь до самой крайней степени бѣдствія; власть Гетмана унижена, презрѣна; мы дѣлали все что могли, повиновались, раболѣпствовали, исполняли всѣ прихоти, тиранствовали по волѣ другихъ и, не дорожа драгоцѣнною жизнію, приносили на жертву все своимъ богамъ; но мѣра терпѣнія должна истощиться, чаша горестей испита уже, надобно поправить испорченное, и это не такъ страшно и невозможно, какъ съ перваго разу кажется."

-- "Но какъ произвесть все это въ надлежащее дѣйствіе и порядокъ, я ничего не понимаю Пожалуйста, нельзя ли меня отстранить отъ этого запутаннаго дѣла."

-- "Именно мы и стараемся оставить Гетмана въ сторонѣ,"-- отвѣчалъ Хмѣльницкій.-- "И такъ замѣть: поелику ты поставленъ намъ въ начальники отъ Короля и обязанъ исполнять велѣнія единственно только одного его, то не въ правѣ ли ты жаловаться на своевольство тѣхъ, кои дерзнули повелѣвать тобою?"

-- "Это по всѣмъ видимостямъ должно быть такъ; но я рѣшительно не имѣю охоты приносить жалобы какого бы то ни было рода."

-- "Вы говорите какъ человѣкъ, одаренный добрымъ сердцемъ;"--перебилъ Виговскій; -- "но не Гетманъ, а народъ приноситъ жалобу Королю; и чрезъ кого можетъ онъ сдѣлать сіе, какъ не чрезъ васъ, своего покровителя?"

-- "Теперь понимаешь ли, что ты, добрый кумъ, совершенно въ сторонѣ?"

-- "А! что сказалъ Панъ Виговскій, это, заключаю, совсѣмъ другое дѣло, и я согласенъ исполнить требованіе народа."

-- "Тѣмъ безопаснѣе бы можете это сдѣлать;" -- подхватилъ Виговскій -- "что Панъ Зиновій будетъ гонцомъ и представителемъ Малороссія, и всю бѣду, еслибъ она могла случиться, беретъ на себя."

-- "Это прекрасно! безподобно!" восклицалъ обрадованный Барабашъ.-- "Теперь я готовъ подписать просьбу народа."

-- "Къ стати она ужъ и готова," сказалъ хитрый Ляхъ улыбаясь и подавая оную Зиновію, который, пробѣжавши ее глазами, пожалъ ему руку съ благодарностію и передалъ Гетману; сей, не читая и не смотря даже, усердно подписалъ."

-- "Ну теперь по всѣмъ видимостямъ все кончено!" возвалъ Барабашъ -- "и мнѣ дозвольте уже успокоиться."

-- "Прощай, Гетманъ! будь счастливъ и благоразуменъ!" воскликнулъ Хмѣльницкій, прижимая бумагу къ сердцу своему; "теперь, надѣюсь, я буду отмщенъ; Украйна, быть можетъ, чрезъ меня получитъ льготы и права. О! какъ восхитительно мыслить объ этомъ; я отдалъ бы половину жизни за доставленіе имъ такого блаженства."

-- "Позвольте обнадежить васъ, Панъ Хмѣльницкій, что все будетъ къ лучшему, и старанія наши увѣнчаются желаннымъ успѣхомъ!" -- произнесъ съ таинственнымъ видомъ Виговскій.

-- "По всѣмъ видимостямъ должно быть такъ, а не иначе."

-- "Какъ я буду обязанъ вамъ, добрый товарищъ!" продолжалъ Хмѣльницкій съ чувствомъ, пожимая руку Виговскаго.

-- "Намъ нѣчего распространяться въ подобныхъ изъясненіяхъ; мы понимаемъ другъ друга и время обнаружитъ послѣдствія; не ослабѣвайте только и шествуйте впередъ."

-- "Въ этомъ могу васъ увѣришь, и такъ прощайте до будущаго свиданія. Въ Варшаву! въ Варшаву! и да погибнутъ враги моего народа!"

Не нужно описывать тѣхъ слезъ, сѣтованіи и отчаянія, которыя бываютъ обыкновенными спутниками при разлукѣ людей, связанныхъ священными узами родства, дружбы и любви; только два лица не предавались, по видимому, общей горести: это были Тимоѳеи и Лудвига. Первый, казалось, не чувствовалъ своей потери, напротивъ, на лицѣ его мелькала по временамъ дикая улыбка какого-то внутренняго удовольствія, и онъ равнодушно и мрачно смотрѣлъ на терзаніе и непритворную горесть своей сестры, съ жадностію лобызающей руки отца. Лудвига же задумчиво, опершись на спинку креселъ, ожидала своей очереди проститься; медленно, робко подошла она къ нему и запечатлѣла стыдливый поцѣлуй на загорѣвшемъ челѣ воина; Хмѣльницкій съ жаромъ прижалъ ее къ груди своей и, схватя маленькаго Юрія, со слезами на глазахъ поднесъ къ ней.-- "Добрая Лудвига! воскликнулъ онъ, будь ему второю матерью! "Онъ не могъ больше ничего сказать.

-- "Маменька! я буду тебя любить!" сказало съ невинною простотою дитя, протягивая къ ней свои рученки.

Тронутая такою неожиданною сценою, Лудвига невольно прослезилась и, прижавши Юрія, осыпала его поцѣлуями.

-- "Да, любезное дитя!" -- продолжалъ Зиновій въ забытіи; "она будетъ твоею матерью! Дѣти мои," -- прибавилъ онъ, обращаясь къ прочимъ -- "уважайте, любите Лудвигу: кто знаетъ, чѣмъ она для васъ будетъ!"

Сіи незначущія почти слова произвели сильное дѣйствіе на многихъ. Катерина остолбенѣла отъ удивленія, взоръ Тимоѳея еще болѣе отуманился, и Лудвига то краснѣла, то блѣднѣла и не смѣла взглянуть на окружавшихъ ее. Общее смущеніе прервано было прибытіемъ Янка и Виговскаго.

-- "Теперь все готово;" -- сказалъ сей послѣдній -- "но для лучшаго хода дѣлъ не безполезно будетъ вамъ вручить сіе письмо Воеводѣ Киселю, онъ Грекороссійскаго исповѣданія и можетъ быть намъ во многомъ полезнымъ."

-- "Я и самъ имѣю счастіе быть знаему благороднѣйшимъ Воеводою, и надѣюсь, что онъ не оставитъ меня своимъ ходатайствомъ у престола."

-- "Однако предполагаю, что и письмо не будешь излишнимъ; ибо оно докажешь., что не только вы, но и весь народъ требуешь помощи!" -- проворчалъ сквозь зубы обманувшійся въ своей надеждѣ Виговскій."

-- "О, я никогда не посмѣлъ бы отвергнуть руку помощи отъ кого бы то ни было, а тѣмъ болѣе отъ искренняго доброжелателя!" -- отвѣчалъ догадливый Зиновій. "Вы меня очень обяжете.-- Увы! я и такъ буду слишкомъ облагодѣтельствованъ вами -- какъ покровителемъ моего несчастнаго семейства."

-- "По крайней мѣрѣ не на этотъ разъ" -- перебилъ Янко -- "потому, что было бы вамъ извѣстно: Чаплицкій, по его словамъ, снисходитъ къ положенію вашему и позволяетъ остаться въ семъ домѣ, который и будетъ почитаться вашею собственностію."

-- "Проклятое снисхожденіе!" вскричалъ съ бѣшенствомъ Тимоѳей.-- "И въ хищномъ Ляхѣ ошибкою нашлось великодушіе; но да погибну я отъ руки своей, ежели воспользуюсь этою преступною, презрительною и ложною милостію."

-- "Въ самомъ дѣлѣ это что-то не похоже на благонамѣренность" -- сказалъ Радакъ, наблюдавшій доселѣ глубокое молчаніе -- "и мнѣ кажется, не прелестная ли Лудвига причиною такой беневоленцій."

-- "Любезный другъ, ты оскорбляешь невинность ея" -- возразилъ Зиновій, подозрительно впрочемъ посмотря на смѣшавшуюся дѣву."

-- "Что жъ дѣлать, товарищъ; я настоящій недовѣрокъ."

-- "А чтобъ разувѣрить васъ и доказать противное," -- перебилъ Янко съ лукавою улыбкою -- "то да будетъ вѣдомо всѣмъ, что изъ этой милости именно изключена только одна Лудвига, и по сему она не можетъ долѣе оставаться здѣсь! По словамъ Чаплицкаго, за презрѣніе отплачивается презрѣніемъ."

-- "И я слишкомъ унизилась бы, еслибъ могла оскорбишься онымъ!" -- возразила съ негодованіемъ Лудвига. "Я еще могу приобрѣсши насущный хлѣбъ трудами рукъ своихъ и лучше соглашусь быть рабою самаго ничтожнаго человѣка, чѣмъ пресмыкаться предъ рабомъ страстей своихъ."

-- "Съ такими чувствами и душою можно ли не любить ея!" -- воскликнулъ восторженный Зиновій. "Я самъ отвергаю подлое предложеніе тиранна, но мои дѣти, дѣти мои" прибавилъ онъ печально и закрылъ лице руками.

-- "Позвольте успокоить васъ на всякой счетъ" -- сказалъ съ привѣтливою ласкою Виговскій. "Я готовъ превозносить до небесъ чувства ваши;"-- прибавилъ онъ обращаясь къ Лудвигѣ -- "но чтобъ быть рабою, это не возможно! это несообразно ни съ вашимъ умомъ, ни съ вашими достоинствами, какъ внутренними, такъ и наружными; но если бы я смѣлъ ласкать себя плѣнительною надеждою, что услуги мои не будутъ презрѣны, я бы съ восхищеніемъ постарался сдержать слово, данное Пану Хмѣдьницкому, и предложилъ бы вамъ покамѣстъ все, что я имѣю."

-- "Ахъ! какъ бы вы меня одолжили!" вскричалъ Зиновій, принимая его въ свои объятія.-- "Такое сокровище должно быть цѣнимо не варварами и тираннами, не безчувственными и хладными обольстителями...

-- "Перестаньте! и прервала Лудвига, удерживая рыданія.-- "Я рѣшилась на все то, что угодно моему благодѣтелю, и теперь же готова оставить домъ, въ которомъ я провела нѣсколько спокойныхъ, счастливыхъ и незабвенныхъ дней!" -- прибавила она, умильно посмотрѣвъ на Катерину".

-- "И такъ теперь я съ полнымъ спокойствіемъ духа буду дѣйствовать на пользу общую;" --сказалъ обрадованный Хмѣльницкій -- "ибо увѣренъ, любезный Раданъ,-- прибавилъ онъ обращаясь къ сему послѣднему -- "что и ты не забудешь старой пріязни нашей и заступишь въ домѣ моемъ мѣсто отца и покровителя дѣтямъ; будь имъ защитникомъ отъ житейскихъ бурь, а въ случаѣ чего донеси обо всемъ мнѣ."

-- "Воля твоя будетъ исполнена, какъ нельзя точнѣе, и -- отвѣчалъ Радамъ -- столько я не отвѣчаю за геройскій духъ твоего сына; онъ, какъ видно, хочетъ оставишь насъ."

-- "Козакъ найдетъ вездѣ себѣ мѣсто" -- отвѣчалъ онъ -- "и мнѣ не въ первый разъ оставлять прибѣжище моего отца."

-- "Я надѣюсь и -- присовокупилъ Зиновій, заботливо посмотрѣвши на сына -- "что Тимоѳей, одаренный здравымъ разсудкомъ, не посрамитъ своего имени и оправдаетъ ту любовь, которую я къ нему питаю."

-- "Вы объ этомъ услышите скорѣе, нежели предполагаете, батюшка."

-- "И такъ прощайте, друзья и лѣта мои; благословите меня на путь и молите Создателя, дабы Онъ не оставилъ въ могущественной и святой своей помощи."

Раданъ взялъ хлѣбъ и соль и, утирая градомъ катившіяся слезы, благословилъ подошедшаго къ нему Зиновія {Сей обычай, равно какъ и многіе другіе подобные сему, сохранились и доселѣ въ Малороссіи.}, который перецѣловалъ еще нѣсколько разъ друзей и родныхъ. Съ какимъ то предчувствіемъ не хотѣлъ освободишься изъ объятій Лудвиги; но потомъ, какъ бы вспомня должность, призывавшую его, насильно вырвался, палъ предъ образомъ, излилъ свои чувствованія въ слезахъ и внутренней молитвѣ, призвалъ благословеніе Его на дѣтей и на весь домъ, пожалъ руку товарищамъ, вспрыгнулъ на коня и исчезъ съ глазъ опечаленныхъ и неутѣшныхъ свидѣтелей сего приключенія. Немного спустя, когда всѣ, давъ волю своимъ чувствамъ, наконецъ успокоились, Лудвига также изъявила согласіе простишься и предашь себя попеченіямъ Виговскаго. Трогательно было прощаніе двухъ дѣвъ, связанныхъ уже нѣжнѣйшими узами дружбы; ихъ насильно отвлекли, опасаясь дурныхъ послѣдствіи, и двѣ подруги разлучились, можетъ быть на вѣки.

Тимоѳеи, отправившись на слѣдующее утро по обыкновенію на охоту, не возвращался, и домъ, бывши прежде вмѣстилищемъ радости и безмятежной жизни, содѣлался обителью плача и неутѣшной скорби. Такъ-то все превратно и скоропреходяще въ мірѣ семъ; но послѣ бурь и ненастья солнце свѣтитъ яснѣе, и природа дѣлается еще привлекательнѣе.

ГЛАВА IX.

Хибі тебе я забуду,
Якъ очи заплющу.
Мал. пѣт.

Лудвига и въ новомъ своемъ убѣжищѣ же могла оторвать змію, впустившую далеко ядовитое жало въ сердце: вѣроломство и подлый обманъ Чаплицкаго безпрерывно занимали ея душу и не давали покоя. Возможно ли, думала она, чтобъ подъ такою счастливою наружностію скрывались столь низкія чувства и столь гнусная душа; а я съ такою довѣрчивостію и простосердечіемъ добровольно предавалась на жертву алчному крокодилу.... не предпочтительнѣе ли любовь благороднѣйшаго изъ смертныхъ, какъ по честности, уму и добротѣ сердца, такъ и по способности питать высокія, священныя чувства; но увы я только могу заплатить ему неблагодарностію; до гроба я не престану уважать Зиновія, но любить его.... нѣтъ, не властна! сердце мое не мнѣ уже принадлежитъ; пусть оно превратится въ прахъ, въ ничтожество, но я не могу располагать онымъ. Чудовище пріобрѣло на него полное право, и это чудовище еще очень драгоцѣнно и мило; -- мнѣ ли забыть его!..." Вздохи и рыданія прерывали ея думы и она, дабы облегчить себя, не рѣдко удалялась въ образную и тамъ предъ сердцевѣдцемъ старалась успокоить и подкрѣпить себя.

Въ одно изъ таковыхъ занятій, слухъ ея былъ пораженъ прерывистымъ и по временамъ жаркимъ разговоромъ, происходившимъ за противоположною стѣною.

-- "Наконецъ все, кажется, уладилось, какъ нельзя лучше!" -- произнесъ одинъ голосъ, проникнувшій до самыхъ потаенныхъ изгибовъ сердца Лудвиги -- "Чаплицкій давно уже порывается сюда, но я его покамѣстъ отвлекаю; надобно, чтобъ страсть и нетерпѣніе его возрасли до невозможной степени и уподобились бурномъ потоку, не знающему никакихъ преградъ; тогда то настанетъ самая лучшая пора моему мщенію. О! какъ я благодаренъ тебѣ, Виговскій!"

-- "Послушай же, Янко!" -- отозвался другой голосъ -- "я исполнилъ твое желаніе. Лудвига въ нашихъ рукахъ, предоставляю тебѣ право и всѣ способы мстишь Пода старостѣ; но, пожалуйста, держи меня какъ можно далѣе отъ этого дѣла и не вмѣшивай ни во что; потому... ты знаешь, я трусливъ, какъ заяцъ, остороженъ и чертовски ненавижу запутанностей на мой счетъ."

-- "Ты хочешь, дружище, представлять иль себя дурака предо мною, да не на того напалъ. Какъ будто ты не постигаешь, что погибель Чаплицкаго въ теперешнихъ обстоятельствахъ будешь причтена самому Гетману; а развѣ ты не мѣтишь на его мѣсто?"

-- "Оно такъ, а все таки лучше сидѣть у моря, да ждать погоды."

-- "Сиди сколько хочешь, никто ни помѣха, только замѣть, что колы вовка лякатѣся, то и по грыбы не ходыть. Перестанемъ объ этомъ толковать, а будемъ лучше удивляться, какъ не могъ Хмѣльницкій возымѣть подозрѣнія."

-- "Что шутъ удивительнаго? мы съ Чаплицкимъ разочли, что оставить Лудвигу и Зиновія будетъ и опасно и не возможно продолжать любовныя похожденія: а я прибавилъ въ умѣ, что и планамъ твоимъ не сбыться тамъ; а во вторыхъ, оставя семейство Хмѣльницкаго на мѣстѣ, и оказавши призрѣніе Лудвигѣ, можно отклонить всякое подозрѣніе, могущее возникнуть со стороны ревниваго Козака."

-- "Это превосходно выдумано!" -- подхватилъ Янко -- "тутъ-то я наслажусь медленнымъ страданіемъ Чаплицкаго, когда онъ встрѣтитъ холодность и сопротивленіе отъ Лудвиги, и наконецъ.... Тутъ сказано было что-то шопотомъ."

-- "Но отъ чего такая немилость? скажи, пожалуй.

-- "На это есть много причинъ, товарищь, и вотъ главныя.... Тутъ опять голосъ Янка перемѣнился и ничего не льзя было услышать."

-- "А! эти поступки достойны ужасной мести и я признаю тебя за благороднаго человѣка, нѣжнаго сына, добраго роднаго и твердаго въ своемъ словѣ и правилахъ Запорожца. Браво, Янко, какъ не льзя лучше! Чаплицкій, во чтобы ни стало, долженъ погибнуть, и для этого именно надо употребить орудіемъ Лудвигу.

-- "О, сколько случаевъ имѣлъ я пронзить его кинжаломъ, упоеннымъ самымъ убійственнымъ ядомъ; но ты постигаешь удовольствіе дальновидной, постепенной, точной и утѣшительной мести, отъ извѣстныхъ лицъ, при извѣстныхъ обстоятельствахъ и способахъ."

-- "Прелестно! я самъ готовъ раздѣлить съ тобою эти чувства, и на развалинахъ власти его основать свое могущество."

-- "И съ завтрашняго даже дня, пора вывести его на сцену, а теперь покамѣстъ прощай."

Какъ оглушенная громомъ, вперя смутныя взоръ на стѣну, стояла неподвижно блѣдная, обезображенная Лудвига, не смѣя сдѣлать никакого движенія.

-- "Боже мой! воскликнула она наконецъ, какъ люди злы и какъ я обманута; но во чтобы то ни стало, я спасу его отъ когтей этихъ злодѣевъ и съ нетерпѣніемъ буду ожидать завтрашняго дня."

Чаплицкій съ своей стороны считалъ дни и минуты, когда случай доставишь ему ни съ чѣмъ несравненное удовольствіе увидѣть предметъ своего обожанія, прижатъ ее къ біющемуся сердцу и услышать еще разъ обворожительное люблю изъ устъ милой прелестной Лудвиги. Сколько мыслей пролетѣло въ его головѣ, сколько картинъ, одна другой обольстительнѣе, смѣшались въ его разгоряченномъ воображеніи, и сколько надеждъ, непреодолимыхъ желаній столпились въ сердцѣ; ночь и сонъ украсили оныя своею обворожительною фантасмагоріею. Для Лудвиги все сіе было въ разительной противоположности. Вечерняя и утренняя заря застали и оставили ее въ слезахъ; она съ трепетомъ и боязнію ожидала Чаплицкаго, не выходя даже изъ своей комнаты, и онъ наконецъ явился.

-- "Извините, сударыня," -- сказалъ онъ съ почтительною робостію -- что я своимъ безпременнымъ посѣщеніемъ обезпокоилъ васъ; а хотѣлъ было оправдаться въ своемъ поступкѣ, который навлекъ на меня ваше негодованіе, изъяснить, что причиною тому была моя невинная, пламенная любовь и желаніе лишить Хмѣльницкаго неизъяснимаго блаженства наслаждаться вашимъ присутствіемъ и ласками ихъ! Вы конечно не пожелаете быть причиною моей погибели" -- прибавилъ онъ, ставши на одно колѣно -- "и удостоите проститъ человѣка, до гроба преданнаго вамъ."

-- Встаньте, Вельможный Подстароста!-- произнесла съ печальною вѣжливостію Лудвига -- "я чувствую, что любовь ваша ко мнѣ гибельна для многихъ."

-- "Что это значитъ? я васъ не понимаю!" -- спросилъ съ удивленіемъ Чаплицкій.

-- "Никогда не причинила бы я несчастія благородному семейству Хмѣльницкаго, а можетъ быть и вамъ самимъ. Знайте, что Зиновій отправился въ Варшаву повергнуться предъ трономъ Короля и просить объ удовлетвореніи."

-- "О, на этотъ счетъ будьте покойны, милая Лудвига!" -- возразилъ съ наглою улыбкою Подстароста -- "я тамъ имѣю такъ много друзей, что рѣшительно не опасаюсь никакой мести незначительнаго мужика."

-- "Не отзывайтесь такъ о человѣкѣ, который изобильно одаренъ достоинствами; вы сдѣлали величайшую ошибку, разлучивъ меня съ этимъ домомъ. Подъ покровомъ его я провела бы много безмятежныхъ дней."

-- "А.!" -- вскричалъ поблѣднѣвшій Чаплицкій -- "такъ меня не обманули въ любви твоей къ нему. Измѣнница! и ты предпочла низкаго раба человѣку, который пожертвовалъ бы жизнію за одинъ твой ласковый взглядъ; и ты смѣялась вмѣстѣ съ моимъ злѣйшимъ врагомъ надъ посрамленіемъ Чаплицкаго. Вѣроломная! и ты, обманувши мою довѣрчивость своимъ ложнымъ признаніемъ, теперь спокойно можешь смотрѣть на мое бѣшенство, отчаяніе и стыдъ, и ты....

-- "Удержись, любезный другъ!" -- воскликнула Лудвига, бросясь въ его объятія -- "клянусь всѣмъ Священнымъ, что сердце мое не принадлежало и не будетъ принадлежать никому, выключая тебя. Но, милый мой, ты окруженъ неблагодарными людьми, которые ищутъ погибели твоей на мой счетъ. Умоляю тебя, будь менѣе довѣрчивъ и болѣе остороженъ въ выборѣ друзей."

-- "Я желалъ бы знать, кто эти дерзновенные, которые безъ ужаса отваживаются замышлять что либо противъ меня?"

-- "Это покрыто завѣсою неизвѣстности для насъ обоихъ; но заклинаю тебя забудь меня, по крайней мѣрѣ до лучшаго для насъ времени; оставь свои посѣщенія, пускай одна я буду осуждена на страданіе -- моя такая доля."

-- "Тебя забыть и въ то время, когда ты только возвращена мнѣ!" -- воскликнулъ съ жаромъ Чаплицкій, сильно прижавъ ее къ груди -- "Нѣтъ! ты меня не знаешь... И на краю могилы, когда померкъ бы взоръ мой и оставили послѣднія силы, и тогда, имѣя тебя въ одной рукѣ, другою силился бы я подавить злобу, ненависть, зависть, всѣ чудовища земныя я бы старался побѣдить и саму іо смерть. Оставить тебя тогда, какъ едва лишь началось настоящее мое блаженство? нѣтъ это выше силъ и понятій моихъ!" --

Тронутая и упоенная любовію Людвига забыла всѣ будущія опасности и предалась волѣ своего идола. Всѣ подозрѣнія и совѣты ея были отринуты, и только положено было наблюдать съ обѣихъ сторонъ тончайшую осторожность и благоразумную предусмотрительность. Чаплицкій замѣчалъ поступки всѣхъ окружающихъ его. Одна улыбка или мрачный взглядъ кого-либо опредѣляли несчастному неизбѣжное наказаніе. Даже самъ Виговскій казался для Подстаросты подозрительнымъ; но его угодливость, готовность выполнишь самомалѣйшія прихоти, и невозможность взять отъ него Лудвигу, не навлеча на себя нареканія, удерживали еще вельможу отъ гнѣва. Одинъ только Янко, при всѣхъ испытаніяхъ, вышелъ невредимъ, по прежнему казался глупъ, робокъ, преданъ до невѣроятности волѣ своего Пана, и ко всему рѣшительно холоденъ и равнодушенъ, а по сему, по мнѣнію Подстаросты, могъ ли онъ быть для него опасенъ?

Однажды Чаплицкій пришелъ радостнѣе прежняго; всѣ черты лица его обнаруживали удовлетворенное удовольствіе; нестройныя движенія, странный и безпрерывный хохотъ и потираніе рукъ дѣлала его близкимъ къ сумашествію.

-- "Ну, Янко," -- воскликнулъ онъ, бѣгая по комнатѣ, -- поздравь меня, я рѣшительно счастливъ. О, какъ обворожительны утѣхи любви!... я вполнѣ насладился ими." -- Янко поблѣднѣлъ, затрепеталъ всѣмъ тѣломъ; улыбка, показавшаяся было на его устахъ, исказила и обезобразила всѣ черты лица; взоръ его уподоблялся взору василиска. Задыхаясь отъ внутренняго волненія, онъ не могъ ничего произнести, но машинально поднятыя верхъ руки выразили его ужасъ, удивленіе и бѣшенство."

-- "Чему жъ тутъ удивляться, мой простенькій Янко?" -- продолжалъ Чаплицкій съ самодовольнымъ и насмѣшливымъ видомъ.-- "Я сказывалъ тебѣ прежде, что подозрѣнія твои, на счетъ любви Людвиги къ Хмѣльницкому, никуда не годятся; любовь сильна и неизмѣняема, доказательство тому моя удовлетворенная страсть; но ахъ! я чувствую теперь, что безъ Лудвиги долѣе не могу существовать."

-- "Быть можетъ я ошибся на счетъ сего предмета;" -- отозвался Янко -- "но Наияснѣйшій Панъ извинитъ моему усердію къ его службѣ."

-- "И полно, дорогой Янко!-- "я ни чуть не сержусь на тебя и нынѣшній день расположенъ дѣлать всякому добро; проси у меня что тебѣ угодно, я все исполню; ты того заслуживаешь."

-- "Мнѣ ничего не остается просить, какъ только позволенія раздѣлять съ Наияснѣйшимъ его радости; а если Ваць Панъ расположенъ въ самомъ дѣлѣ на добро, то окажите оное сему нищему, который такъ пристально смотришь въ окно!" -- прибавилъ Янко, указывая на какого-то человѣка, угрюмаго вида, стоявшаго точно предъ окномъ.-- "Вѣроятно слуги Паньскіе отгоняютъ его, и онъ ищетъ глазами Господина, который бы подалъ ему помощь и и спасъ можетъ быть какъ его, такъ и самое семейство отъ погибели."

Чаплицкій взглянулъ въ окно и нахмурился.

-- "Признаюсь, -- сказалъ онъ, -- "разбойничій видъ этого человѣка, его неподвижный, подозрительный взглядъ отвращаютъ меня отъ благодѣянія, и я точно велѣлъ слугамъ отогнать его; но такъ и быть, можетъ статься лице бѣдняка выражаетъ гнѣвъ за мою нечувствительность къ его несчастнымъ; удовлетворяю твоему желанію; вели впустить его." -- Приказаніе Чаплицкаго было выполнено, и въ непродолжительномъ времени явился странный незнакомецъ. Высокій ростъ, излишняя худощавость и блѣдность, черная, торчащая въ безпорядкѣ борода, недавно, но видимому, отрощенная и закрывавшая большую половину лица, лохмотья, покрывавшія его, и дикій взоръ поселили невольный ужасъ и недовѣрчивость къ нему.

-- "Тебѣ нужны деньги, любезнѣйшій?" -- сказалъ Чаплицкій, подавая ему кошелекъ -- "но прошу тебя, не являйся больше предъ моимъ окномъ."

-- "Мнѣ не нужны твои деньги!" -- возразилъ незнакомецъ, машинально отклоняя предлагаемый подарокъ.

-- "Чего же ты отъ меня требуешь?"

-- Удовлетворенія за непростительную я жестокую обиду."

-- "Въ чемъ оная состоитъ?"

-- "Что ты думаешь о такомъ человѣкѣ, который, по одной своей прихоти, дѣлаетъ несчастными цѣлыя семейства бѣдныхъ Козаковъ, лишенныхъ помощи, даже состраданія, выключая своей мести? что ты думаешь о томъ, кто, по одной только ненасытной алчности, убиваетъ, грабитъ невинныхъ и разстроиваетъ ихъ благо въ сей жизни?"

-- "Что? онъ подобенъ волку, который по праву сильнаго можетъ удушить всякую попавшуюся ему немощную овцу."

-- "Лжешь, негодяй!" -- вскричалъ съ бѣшенствомъ незнакомецъ -- "Онъ подобенъ гнусному оводу, который сосетъ кровь, хотя мощныхъ, но до времени терпѣливыхъ созданій! Одна смерть изглаживаетъ его преступленіе; а дабы доказать тебѣ это, подлый тираннъ, то познай во мнѣ сына Хмѣльницкаго, который умѣетъ подтверждать сказанное на самомъ дѣлѣ. Защищайся, если можешь!" -- присовокупилъ онъ, выхвати изъ подъ полы убійственную шашку -- "намъ не въ первый разъ съ тобою перевѣдываться. Пускай же не напрасно скитался я по лѣсамъ, обезобразилъ свое лице и покрылъ себя рубищами, смерть твоя вознаградитъ мои потери. Защищайся!-- Но ты неподвиженъ, робкая тварь; и такъ не постыжусь же и я раздавишь негоднаго червя, который не въ состояніи мнѣ противиться!" -- Съ сими словами Тимоѳей съ остервенѣніемъ бросился на Чаплипкаго, занесъ роковое орудіе, но свершеніе удара было при остановлено мощною рукою Запорожца. Шашка отлетѣла назадъ и трепещущій отъ ярости Хмѣльницкій устремилъ удивленный взглядъ на Запорожца.

-- "Какъ, и ты противъ меня!" -- воскликнулъ онъ гробовымъ голосомъ -- "Недовольно ли и того, что стихіи, вся природа, все человѣчество возстало противъ несчастныхъ, и ты лучшій изъ друзей измѣнилъ мнѣ, мнѣ оставленному, забытому всѣми. Спасъ изверга, но погубилъ Козака, друга, брата! Злодѣя уже нѣтъ; ускользнулъ ненавистный!" -- прибавилъ онъ, скрежеща зубами и посмотря вокругъ себя.

-- "Тимоѳей!" -- произнесъ Янко,-- "если останавливающій безразсудные порывы достоинъ осужденія и нареканія, то я виновенъ предъ тобою; но размысли: не подвергалъ ли ты совершенной погибели отца, сестру, брата, друга и самаго себя? Неужели ты не былъ увѣренъ, что а совершу надъ врагомъ моимъ казнь примѣрную, неслыханную?... Но мнѣ кажется идутъ" -- прибавилъ онъ и бросился замереть дверь -- "Бѣги, любезный другъ, пока есть время; спасай себя!" -- Все это было сказано въ скоромъ времени.

-- "Мнѣ бѣжать.... нѣтъ, лучше погибну, но съ честію и съ оружіемъ въ рукахъ!"

-- "Бѣги! повторяю тебѣ; не будь причиною гибели невинныхъ родственниковъ и проклятій отца."

-- "Ахъ, ты правъ, любезный другъ! Но побѣгомъ своимъ я погублю тебя."

-- "Обо мнѣ не безпокойся, бѣги!"

Въ это время раздался стукъ и звукъ оружія. Любовь къ жизни воскресла въ душѣ Тимоѳея, и онъ, не размышляя далѣе, прижалъ своего друга къ сердцу и выскочилъ въ окно.

Блѣдный, съ измѣнившимся лицемъ, бросился Янко на полъ, пронзительно за стоналъ и какъ будто лишился чувствъ.

Крикъ, стукъ и смятеніе возрастали и усиливался страхъ Янка за друга.

-- "Ломайте дверь, Гицли!" -- раздался звонкій голосъ Чаплицкаго -- "цѣною жизни своей вы заплатите за упущеніе злодѣя.

Устрашенные гайдуки принялись еще ревностнѣе, и крѣпкая дверь уступила соединеннымъ ихъ усиліямъ.

-- "Гдѣ онъ! гдѣ этотъ подлый мститель! я обмою свое оскорбленіе гнусною его кровію!" -- кричалъ изступленный Чаплицкій, вбѣжавъ вмѣстѣ съ смѣшавшимися гайдуками

-- "Но что я вижу? Янко, любезный, вѣрный товарищъ, неужели ты заплатилъ жизнію за спасеніе своего Господина? Онъ неподвиженъ, бездыханенъ, мертвъ -- такъ клянусь же небомъ и землею, водою и огнемъ, что каждый волосокъ главы твоей окупится тысячью смертями. Хлопцы, тысячу злотыхъ, кто приведетъ живаго изверга и тысячу батоговъ, кто мертваго. Слышите ли? слово мое да будетъ вамъ закономъ!" -- Гайдуки спѣшили исполнишь повелѣніе своего Пана; но движеніе, производимое рукою Янки, остановило ихъ неумѣстную ревность; всѣ съ испугомъ смотрѣли на его судорожныя движенія, трепетали, слыша ею могильные, потрясающіе душу вздохи, и не смѣли пошевелиться; у самаго Чаплицкаго волосы стали дыбомъ и лице покрылось смертною блѣдностію.-- "Не оставляйте меня одного!" -- сказалъ онъ,

-- "Быть можетъ надобно будетъ пособіе Запорожцу."

Наконецъ Янко открылъ мутный взоръ и медленно обвелъ оный вокругъ.

-- "Вы живы, Наияснѣйшій Пане?" -- простоналъ онъ едва внятнымъ тономъ и радость просіяла на его лицѣ.-- "Слава Богу!" -- прибавилъ онъ -- "моя жизнь такъ не значительна, что я радуюсь пожертвовавъ оною за ваше спасеніе."

-- "Нѣтъ, живи, мой вѣрный Янко!" -- воскликнулъ съ чувствомъ Подстароста,

-- "Живи по крайней мѣрѣ до того дня, когда я отмщу за тебя и ты насладишься казнею нашего врага. Гей, хлопцы, исполняйте мое приказаніе!"

-- "Остановитесь!" -- вскричалъ съ живостію Янко, -- "и не подвергайтесь явной опасности!"

-- "Его сила намъ не страшна, почтенный сотоварищъ" -- сказалъ одинъ молодцоватый гайдукъ -- "мы и на медвѣдя хаживали, а этого мезинцемъ задавимъ."

-- "И вѣстимо!" -- подхватили прочіе -- "что за невидаль такая Хмѣльницкій, подавай его сюда." -- Янко покачалъ головою и горько улыбнулся.

-- "Приподымите меня, друзья мои!" -- сказалъ онъ, и по исполненіи его желанія обратился къ Чаплицкому.

-- "Позвольте мнѣ доказать этому молодцу, что онъ обо мнѣ худыхъ мыслей."

-- "По къ чему это, помилуй? только время уходитъ; при томъ-же ты и такъ почти убитъ."

-- "Минутное дѣло, Наияснѣйшій; впрочемъ я чувствую себя легче; отъ удара я только пообезпамятовалъ. Нутка, Кайтанъ," -- присовокупилъ онъ, обращаясь къ сему послѣднему -- "какъ ты на медвѣдя выходилъ?"

-- "А вотъ посмотримъ, Янко; только жаль тебя; ты и такъ какъ мертвый."

-- "Увидимъ!" -- отвѣчалъ Запорожецъ, обвивши руки вокругъ его. Они сдѣлали нѣсколько круговъ по комнатѣ, Кайтанъ напрягалъ всѣ свои силы, чтобъ свергнуть противника; но Запорожецъ, какъ дубъ, пребывалъ неподвиженъ и у луча время, вдругъ поднялъ на воздухъ бѣднаго Гайдука и поставилъ на полъ такъ, что несчастный пронзительно закричалъ отъ треска, произшедшаго въ костяхъ, и повалился на полъ.

-- "Я помѣшалъ тебѣ получить 1000 червонныхъ, Кайтанъ; но не жалѣй объ этомъ."

-- "Что это все значитъ, Янко? я тебя не понимаю!" -- спросилъ Чаплицкій.

-- "А то, Наияснѣйшій, что я и самъ съумѣлъ бы сладить съ Хмѣльницкимъ, еслибъ онъ не быль скаженный {Бѣшеный, крайняя степень сумашествія, но болѣе это слово относится къ угрызеннымъ бѣшеною собакою.}.

-- "Скаженный!" -- воскликнули всѣ въ испугѣ.

-- "Вздоръ, одна мечта, или неуспокоенное разстройство твоего ума!" -- вскричалъ съ негодованіемъ Подстароста. -- "Хлопцы 2000, кто доставитъ его даже мертваго! Если онъ и скаженный, то по крайней мѣрѣ смертенъ; но какъ бы я радъ былъ, если бы вы, сохраняя примѣрную вѣрность Янки, отбросили всякое подозрѣніе и представили мнѣ его хотя полуживымъ; о какъ бы я наградилъ того усерднаго слугу!!""

-- "Коли это угодно Вашей Вельможности, то я не пощажу и на этотъ разъ себя!" отозвался Янко. Гей, товарищи, за мною! Многіе послѣдовали примѣру Янки и мгновенно разсыпались въ разныя стороны, оставивъ Запорожца одного съ его мыслями, удовольствіемъ и намѣреніями.

-- "Благодареніе Вышнему!" -- воскликнулъ онъ, ставши на колѣна и воздѣвши руки къ небу -- "я спасъ его; но кто знаетъ на долго ли. Боже! сохрани его и не допусти, варварамъ торжествовать надъ преданными тебѣ; вразуми и настави меня, какъ дѣйствовать на пользу его!" Послѣ сего онъ всталъ, отеръ слезу, невольно выкатившуюся на черный усъ, и поспѣшилъ къ дому Хмѣльницкаго. Прелестная Катерина печально сидѣла у окна и вслухъ читала Псалтырь. Казалось, она хотѣла почерпнуть изъ божественныхъ словъ Пророка спасительную силу, могущую успокоить волненіе ея души; но крупныя слезы, безпрерывно падавшія на бумагу, измѣняли ей и приводили въ смущеніе и жалость добраго Радана, со вниманіемъ ее слушавшаго.

-- "Перестань, милая Катя!-- говорилъ онъ съ участіемъ -- "я не знаю когда будетъ конецъ твоей скорби; пора бы успокоиться.-- Упованіе на Бога никогда не остается безъ награды."

-- "Ахъ, я это сама чувствую; но, добрый дядюшка, сколько ліанъ съ твердостію я переносила удары рока: лишилась милой матери, оставалась безъ отца, безъ путеводителя! Одной отрадой моей была бесѣда съ любезнымъ братомъ и другомъ, и съ тѣмъ судьба разлучила меня. Увы, не постигаю, можно ли быть еще несчастнѣе меня!-- Я даже лишена послѣдняго удовольствія, знать о мѣстопребываніи Тимоѳея."

-- "Какъ храбрый Козакъ, онъ не останется безъ дѣла, и вѣроятно вознамѣрился шествовать по слѣдамъ своего отца."

-- "По мнѣ лучше бы онъ предоставилъ дѣйствовать другимъ; съ его пылкимъ характеромъ можно многое испортить, а и того хуже, если онъ предприметъ что нибудь самъ по себѣ."

-- "Онъ навѣрно бы сдѣлалъ насъ участниками своей тайны."

-- "Вотъ что и убиваетъ меня; я знаю Тимоѳея, тайны его сокрыты отъ самыхъ близкихъ къ его сердцу."

-- "Въ такомъ случаѣ намъ ничего не остается дѣлать, какъ только ожидать послѣдствій, которыхъ мы не въ силахъ, по видимому, отвратить."

-- "Далъ бы Богъ, чтобъ эти послѣдствія не навлекли ему гибели!" -- прибавила со вздохомъ Катерина, и, перевернувши нѣсколько листовъ, начала было читать: На рѣкахъ Вавилонскихъ тамо сѣдохомъ, и плакахомъ, внегда помянути намъ Сіона; вдругъ что-то мелькнувшее предъ окномъ поразило ее; она испустила пронзительный крикъ, уронила книгу и съ ужасомъ смотрѣла на дверь, въ ожиданіи какого нибудь страшнаго явленія. Самъ Раданъ смирился, схватилъ пистолетъ, бывшій всегда при немъ, вынулъ саблю и всталъ въ оборонительномъ положеніи передъ трепещущею дѣвою."

-- "Кто тамъ? взойди!" -- воззвалъ онъ твердымъ голосомъ.-- Дверь потихоньку отворилась и изумленнымъ глазамъ ихъ представилась страшная фигура Тимоѳея, на увядшемъ лицѣ коего выражалось стыдъ, раскаяніе и скорбь казалось, онъ не хотѣлъ нарушать спокойствія милой своей сестры и въ нерѣшимости стоялъ на одномъ мѣстѣ.

-- "Возможно ли? это ты, любезный Тимоѳей!" -- воскликнула наконецъ Катерина. оправившись отъ нерва то смущенія -- "и я могла не узнать тебя?" -- прибавила она, бросясь въ его объятія и окропляя открытую грудь его слезами -- "Но какая перемѣна! ты похожъ на мученика."

-- "Тсъ! молчите, ради Бога!" -- прошепталъ невнятно Тимоѳей -- "я хуже нежели мученикъ; я преступникъ, я губитель моего семейства! Замолчите! повторяю; меня окружаютъ убійцы, злодѣи, шпіоны; но я не запятнаю имени Хмѣльницкихъ; лучше умру, но съ честію.... Нѣтъ, для блага вашего я долженъ сдѣлаться бѣглецомъ... Прощай, добрая Катя, и вспомни нѣкогда о своемъ братѣ."

-- "Что съ тобою, мой ангелъ?" -- спросила изумленная Катерина -- "къ чему относятся твои слова? Ахъ, ты ужасенъ; слова твои отрывисты и непонятны... не смотри ни меня такъ дико.... Боже мой, неужели разсудокъ твои помрачился?" --

-- "Я было потерялъ его; но благодаря дружбѣ и любви Нечая, возвратилъ обратно, увидѣлъ неизмѣримую, страшную бездну, въ которую, по горячности своей, готовъ былъ ввергнуть всѣхъ васъ и приостановился. Теперь гроза прошла;" -- прибавилъ онъ съ мрачною улыбкою --" но я долженъ укрыться отъ будущей, которая должна быть ужаснѣе первой.-- Не за себя страшусь я оной, за васъ, дражайшіе сердцу моему. Скажите батюшкѣ, что мы увидимся еще на полѣ ратномъ, и не иначе, какъ подъ знаменами родной страны. Прощайте, не спрашивайте меня болѣе ни о чемъ. Нечай объяснитъ вамъ все."

-- "Любезный Тимоѳей," -- отозвался Раданъ -- "если какая опасность угрожаетъ тебѣ, то неужели общими силами не можно отвратить оной?"

-- "Не теперь, добрый другъ моего отца; я къ сожалѣнію началъ тѣмь, чѣмъ надо было окончить; но рѣшимость не рѣдко бываетъ полезна; постараемся увѣриться въ этомъ, и приступимъ къ тому, что будетъ вскорѣ необходимостію."

-- "И такъ ты рѣшился оставишь насъ?" -- спросила задумчиво Катерина.

-- "Этого не льзя ни чѣмъ отвратить, хотя разлука съ вами очень тягостна для моего сердца."

-- "Но, любезный братъ, помнишь ли первый нашъ разговоръ при такомъ же обстоятельствѣ; неужели ты перемѣнился послѣ того, и любовь твоя къ намъ охладѣла? Неужели родныя поля и нивы не привлекаютъ болѣе тебя, соотечественники не занимаютъ высокихъ твоихъ думъ, и бѣдствіе наше не трогаетъ нѣжныхъ чувствъ? Что же скажешь о престарѣломъ отцѣ, котораго убьетъ вѣсть о добровольномъ твоемъ изгнаніи, о сестрѣ, которая не будетъ имѣть ни одной спокойной ночи, представляя тебя въ нищетѣ, горестяхъ, несчастіяхъ и опасностяхъ!... Но нѣтъ, ты не оставишь насъ! сверкнувшія слезы на очахъ твоихъ служатъ въ томъ лучшею для меня порукою."

-- "Нѣтъ! не говори этого!" -- воскликнулъ съ живостію Тимоѳей -- "намѣреніе мое рѣшительно и необходимо. Развѣ не слышишь ты неистовыхъ криковъ моихъ преслѣдователей!" -- прибавилъ онъ схватись за рукоять сабли.

-- "Успокойся, Тимоѳей;" -- возразилъ Раданъ -- это происходитъ отъ разстроеннаго твоего воображенія.

-- "Но этотъ шорохъ, шопотъ.... слышите ли сюда идутъ.... спасайтесь, умоляю васъ... Я дешево не предамся въ руки изверговъ."

Въ сіе время вбѣжалъ Янко и съ удивленіемъ отскочилъ назадъ.

-- "Какъ? и ты еще здѣсь!" -- воскликнулъ онъ почти съ неудовольствіемъ -- "Спасайся, любезный другъ; тебя вездѣ ищуть и даже" -- прибавилъ онъ шопотомъ -- "здѣсь около дома я замѣтилъ одного изъ ревностныхъ исполнителей воли Чаплицкаго. Теперь всѣ мои пособія будутъ безполезны; ибо это мой противникъ, котораго еще сего дня я унизилъ."

-- "Слышишь ли, сестра? теперь я не могу долѣе оставаться. Прощай, быть можетъ, на вѣки!"

-- "Увы! я вижу необходимость разстаться съ тобою, милый братъ;" -- произнесла съ твердостію Катерина -- "И такъ да будешь надъ тобой благословеніе Вышняго!"

Тимоѳей схватилъ ее въ свои объятія, слился, такъ сказать, въ одно существо и только слово Янка спасайся, оторвало его отъ нѣжной сестры. Онъ еще разъ съ отчаяніемъ взглянулъ на нее, лишенную почти чувствъ, простился съ Раданомъ и стремительно оставилъ домъ, въ которомъ гнѣздилось столько радостей и поселившихся надеждъ.

-- "Боже мой, что съ нимъ будетъ!" воскликнула отчаянная Катерина, ломая руки.

-- "Ничего если успѣетъ спастись;" -- отвѣчалъ Янко -- "но въ противномъ случаѣ.... я безпокоюсь объ общей участіи"

-- "Что же онъ сдѣлалъ такое?" -- спросилъ Раданъ.

-- "Всякой благородный человѣкъ и Запорожецъ сдѣлалъ бы тоже;" -- отвѣчалъ Янко -- "но Тимоѳей не сообразился съ обстоятельствами; онъ покусился на жизнь Чаплицкаго..."

-- "Вы ничего не слышите?" -- прервала вдругъ поблѣднѣвшая Катерина.... "Этотъ звукъ и крики суть вѣстники смерти..... ахъ! поспѣшайте спасти моего брата."

Въ самомъ дѣлѣ пронзительные вопли, возраставшіе часъ отъ часу, привели въ содроганіе сердца бесѣдовавшихъ.

-- "Онъ погибъ и невозвратно!" вскричалъ съ ужасомъ Янко -- "надо отвратить гибель."

-- "Я готовъ пожертвовать жизнію за спасеніе любимаго сына моего друга, пойдемъ...

-- "Такъ мнѣ ли оставаться въ бездѣйствіи," -- воскликнула геройски Катерина -- "въ то время, когда чужіе принимаютъ участіе въ судьбѣ моего брата! Не посрамлю же и я имени моего отца, поспѣшу къ нему, буду пресмыкаться у трона, у ногъ вельможъ, постараюсь тронуть ихъ окаменѣлыя сердца, и увѣрена, что надежнѣе успѣю. Увы! друзья не спасутъ Тимоѳея; онъ вѣроятно уже въ рукахъ злодѣевъ!-- Боже! будь мнѣ помощникъ и покровитель."

Едва лишь Козаки наши оставили домъ Хмѣльницкаго, какъ ужасное зрѣлище представилось ихъ взорамъ; окровавленный Тимоѳей между толпами народа махалъ саблею и отгонялъ еще дерзновенныхъ, изъ коихъ никто не осмѣливался подступить; народъ болѣе и болѣе стекался и даже начиналъ роптать на такое насиліе, причиняемое ихъ собрату; но вдругъ появился цѣлый отрядъ дюжихъ Гайдуковъ и Козаковъ; стоявшій ближе всѣхъ къ Тимоѳею бросился неожиданно къ нему подъ ноги, опровергнулъ на землю, и хохотъ и рукоплесканіе были наградою его успѣха. Козаки также подняли крикъ, засучили рукава и намѣревались вступишь въ неравный бой, но нагайки, обнаженныя сабли и пистолеты отклонили ихъ отъ сего намѣренія."

-- "Увы! мы уже поздно пришли!" -- сказалъ шопотомъ Янко, указывая на связаннаго Тимоѳея, котораго яростный взглядъ, скрежетъ зубовъ и кровавая пѣна на устахъ выражали лютость, неудачу и отчаяніе."

-- "Ни чуть не поздно!" -- возразилъ съ досадою Раданъ -- "развѣ мы не можемъ пожертвовать жизнію за него?"

-- "Напрасный трудъ; ибо, погубившя себя, мы все таки не сдѣлаемъ ничего лучшаго, тѣмъ болѣе, что Козаки уже всѣ разогнаны и Тимоѳея уводятъ; надо предпринять что нибудь надежнѣе. Поспѣшайте ради Бога къ Зиновію и старайтесь отвратить грозу."

Въ сіе время пронеслась около нихъ лошадь съ всадникомъ и Раданъ невольно уронилъ саблю.

-- "Этого только недоставало;" -- вскричалъ онъ съ горестію -- "и Катерина оставляетъ насъ."

-- "Поспѣшайте за ней! умоляю васъ; она вѣроятно спѣшитъ къ отцу; будьте ей покровителемъ!" --

Радамъ, не размышляя болѣе ни о чемъ, вскочилъ на лошадь и, подобію вихрю, понесся вслѣдъ за Катериною.

-- "Нѣтъ, они такимъ образомъ не спасутъ его!" -- воззвалъ съ горестію Янко, "Покамѣстъ Варшава узнаетъ о насиліяхъ и самовластіи Подстаросты, бѣдный Тимоѳей заплатитъ, можетъ быть, жизнію, если я не пособлю ему. Несчастный Янко! не ты ли причиною такого бѣдствія благороднаго и невиннаго семейства; но га!"... присовокупилъ онъ съ яростію -- "мы знаемъ надежнѣйшее средство какъ отвратить бурю. Теперь, Чаплицкій, насталъ твой часъ; пора за старые долги расплатиться. И безъ того честь Лудвиги и безразсудство ея требовали отмщенія: оно настала, и я не Запорожецъ, если не свершу его съ успѣхомъ и со славою.

Съ такимъ ужаснымъ намѣреніемъ Янко отправился къ Виговскому. Лудвига задумчиво сидѣла въ своей комнатѣ, облокотись на маленькій столикъ, на которомъ разбросаны были разныя дорогія вещицы. Смущеніе, робость и стыдъ, а можетъ быть раскаяніе, изображались въ ея отуманенномъ взорѣ, и тяжко воздымавшаяся грудь означала душевное волненіе."

-- "До чего доводитъ любовь и необдуманность!" -- сказала она наконецъ. "Какъ сладостно упоеніе любви и сколь ужасно пробужденіе Ахъ! если Чаплицкій полагаетъ, что эти бездѣлицы, которыя онъ мнѣ прислалъ, вознаградятъ меня за потерю неоцѣненнаго сокровища, моей невинности.... но нѣтъ, онъ не таковъ; я на опытѣ увѣрилась въ его неопреодолимомъ влеченіи ко мнѣ, простирающемся даже до самопожертвованія; его доброта, благородство и непритворное чистосердечіе, вотъ надежные поруки его благонамѣренности. Онъ будетъ мой! Я имѣю на него священное право, и кто осмѣлится похитишь у меня Чаплицкаго!...

-- "Я!" -- сказалъ Янко, стремительно взойдя въ комнату.-- "Ты напрасно, Лудвига, обольщаешь себя пустыми надеждами, которыя никогда не сбудутся; надобно знать характеръ Подстаросты, его наклонность обольщать подобныхъ тебѣ, дабы послѣ наслаждаться своими побѣдами и злополучіемъ безразсудной жертвы."

-- "Несчастный! что ты говоришь? чего отъ меня требуешь?" -- вскричала съ ужасомъ Лудвига.

-- "Твоего мщенія, примѣрнаго, заслуженнаго мщенія за обиду, причиненную твоей чести, и за подлый обманъ, чрезъ который такъ искусно достигъ своей цѣли Чаплицкій."

-- "Нѣтъ! не говори этого, ты не знаешь намѣреніи его и шои страстной, пламенной любви, которую онъ питаетъ ко мнѣ, тѣхъ обѣтовъ и клятвъ, которыя произнесены имъ предъ образомъ Предвѣчнаго и скрѣпили нашъ союзъ на вѣки."

-- "А между прочимъ знаю твое посрамленіе, о которомъ Чаплицкій прожужжалъ уши всѣмъ, чего не дѣлаютъ люди, питающіе чистую, святую любовь и скрывающіе въ сердцѣ своемъ послѣдствія оной! Ахъ, какъ ты обманута и достойна всякой жалости, а статься можетъ, отъ другихъ и отъ самаго Чаплицкаго презрѣнія, поруганія и безславія."

-- "Ты такъ думаешь?" -- спросила поблѣднѣвшая Лудвига.

-- "Я въ этомъ увѣренъ."

-- "Боже мой! это ужасно, непостижимо! Янко, какой злой духъ внушилъ тебѣ такія адскія подозрѣнія... Но ахъ... ты все знаешь и кто, кромѣ его, могъ открыть мой стыдъ и черноту души обольстителя. Онъ поругался надо мной, надъ природою, надъ добродѣтелью и надъ самою даже Святынею. Безчеловѣчный! и онъ позавидовалъ моему блаженству, могъ прямо взирать на небеса, произноситъ роковыя клятвы, проливать слезы, трепетать въ моихъ объятіяхъ, выражать такія нѣжныя чувства, такую благородную душу... а громы не поразили изверга!...."

-- "Они молчатъ для того, чтобъ доставить случай обиженному исполнить заповѣдь природы: месть за месть, кровъ за кровь, стыдъ за стыдъ и смерть за смерть!.... Понимаешь ли меня, Лудвига?..."

-- Понимаю!.... и постараюсь выполнишь сказанное тобою.... Но нѣтъ, нѣтъ, не подавай мнѣ убійственнаго оружія, не подходи ко мнѣ съ такимъ звѣрствомъ, нѣтъ!... я не могу преодолѣть себя -- Вѣроломный, онъ дороже мнѣ самаго спокойствія, самой жизни."

-- "А чести?" -- спросилъ съ злобною улыбкою Запорожецъ -- "чести твоей, будущаго младенца, чести моего отца, всего рода, и чести цѣлой націи, что ты на это скажешь?"

-- "Не искушай меня, закаленный въ преступленіяхъ и обрызганный кровію подобныхъ себѣ! И безъ тебя муки ада терзаютъ мою внутренность!.... И что побуждаешь тебя на такое предпріятіе? на измѣну своему господину?-- не алчность ли упиться кровію?-- ты можешь исполнишь сіе на мнѣ. Ахъ! умоляю тебя, ужасный человѣкъ," -- прибавила Лудвига, сжимая его руки -- "будь мстителемъ за честь націи; а виновна во всемъ и должна быть наказана; вотъ грудь моя, погрузи этотъ кинжалъ въ сердце, заклейменное позоромъ, и цѣль твоя будетъ достигнута. Но ты неподвиженъ? окончи мое страданіе, заклинаю тебя!"

-- "Ты меня не поняла, Лудвига;" -- отвѣчалъ Янко, озлобленный такимъ выраженіемъ страсти -- " мнѣ надобна кровь того, кто свелъ во гробъ твоего отца, лишилъ дѣтей его покрова, имущества, славы, заслугъ и наконецъ даже самой жизни; мнѣ надобна кровь Чаплицкаго. Преступная!" -- прибавилъ онъ, устреми яростный взглядъ на трепещущую, лишенную почти чувствъ Лудвигу! -- ч неужели ты не чувствовала, что змія, ядовитая, смертоносная змія, обвившись вокругъ твоего сердца, высасываетъ и послѣднюю кровь славнаго Буцая? Неужели не знала ты, что тотъ, которому ты осмѣлилась жертвовать своею жизнію, есть убійца, грабитель твоего престарѣлаго отца, завѣщавшаго своему роду -- затаить, подъ клятвою, въ сердцѣ безпредѣльную месть къ губителю. Ты преступила клятву -- Богъ наказалъ тебя; но еще есть время исправиться. Нынѣшнюю же ночь, когда Чаплицкій, забывши все земное, будетъ упиваться восторгами въ объятіяхъ твоихъ, вмѣсто поцѣлуя -- вонзи этотъ кинжалъ въ сердце преступника, и честь рода Буцая до омоется кровію тирана."

-- "Довольно!-- дай мнѣ орудіе смерти; кто бы ты ни былъ, я исполню твою волю и обѣтъ, данный на смертномъ одрѣ моему отцу; но удались, присутствіе твое ужасаетъ, убиваетъ меня; я могу охладѣть. Удались!"

-- "Повинуюсь; но замѣть, Людвига, я самъ буду тайно присутствовать при совершеніи казни; если рука твоя дрогнетъ, призови на помощь Янка; мои удары вѣрнѣе!... И не забудь" что если сердце твое побѣдитъ разсудокъ, месть моя падетъ на васъ обоихъ... Я твердъ въ своемъ словѣ, что могу доказать на самомъ дѣлѣ. Прощай, укрѣпись духомъ, будь рѣшительна, мужественна и непоколебима въ своемъ предпріятіи; приучайся мстить и проливать кровь нашихъ варваровъ; можетъ быть, придется неоднократно подвизаться въ такомъ дѣлѣ.... Уже сумерки, скоро наступить роковая минута. Лудвига, повторяю, не посрами имени Козацкаго! Прощай!"

Долго стояла Лудвига на одномъ мѣстѣ, закрывши глаза и пребывая въ безчувственномъ положеніи.

-- "Не дьяволъ ли въ человѣческомъ образѣ искусилъ меня? не сонь это, или мечта, привидѣніе, картина разстроеннаго воображенія?" -- прошептала она, потирая лобъ, отброса назадъ черные локоны, въ безпорядкѣ разсыпавшіеся на обнаженной груди, и обводя дикій взоръ вокругъ себя. Наконецъ, остановивши оный на кинжалѣ, затряслась всѣмъ тѣломъ и отскочила въ судорожномъ движеніи назадъ.-- "Нѣтъ! это не мечта!" -- воскликнула она въ изступленіи -- "отъ меня требуютъ крови моего друга и отца будущему дитятѣ. Судьба, неумолимая судьба! и ты поставила меня въ такое положеніе! Природа, и ты не предупредила меня, изобличивши злодѣя, губителя моего рода? Ты украсила его всѣми изящными своими дарами, тою обольстительною прелестію, тою улыбкою, выражающею доброту и невинность, такимъ невыразимымъ огнемъ очей и такимъ обворожительнымъ умѣньемъ изъяснять свои чувства, расточать живые, губительные поцѣлуи.... Увы! зачѣмъ не положила ты на челѣ его печати отверженія и порока? я бы ненавидѣла его и не принуждена бъ была мстить за безчестіе и бѣдствіе моего рода! Но ктожъ увѣритъ меня" -- прибавила она послѣ нѣкотораго размышленія -- "кто докажетъ; что обожаемый мною есть дѣйствительно убійца моего родителя! кто подтвердитъ, что любовь Чаплицкаго притворна, обманчива, преступна?... Развѣ мало враговъ, имѣющихъ свои виды.... Развѣ не могъ Янко, этотъ злодѣй, по одной уже наружности, подслушать мои жалобы?... Боже мои!.... и не я ли слышала ихъ заговоръ съ Виговскимъ.... Га!.... какъ я вновь обманута?... Подкрѣпите меня, всѣ силы небесныя; я должна спасти его.... какъ?.... своею жизнію? къ тому есть и удобный случай. Это орудіе могло бы отвратить много бѣдъ и погребсти со мной всѣ мученія мои; но развѣ изверги пощадятъ его? О милый, безцѣнный другъ, какъ ты дорогъ моему сердцу! Если ты и убійца моего отца, то я одна виновна, заслуживаю проклятіе, будучи безсильна преодолѣть ту силу чувствъ, которыми я полна къ тебѣ. Да! ты будешь спасенъ, во чтобы то ни стало. Убійцы будутъ сторожить насъ у дверей и у оконъ; я благодарна Янку и за то, что онъ оставилъ мнѣ кинжалъ. Къ этой стѣнѣ примыкаетъ садъ; пророю ходъ туда, и Чаплицкій будетъ внѣ опасности." -- Съ сими словами обрадованная Лудвига принялась рыть землю орудіемъ; крупный потъ, смѣшавшись съ слезами, орошалъ оную и облегчалъ тяжкій трудъ, который продолжался до самой ночи. Наконецъ дверь скрыпнула и съ привѣтливою улыбкою явился пригожій Чаплицкій."

-- "Что это значитъ!" -- спросилъ онъ съ нѣкоторымъ удивленіемъ.

Лудвига приложила палецъ къ губамъ, съ сильнымъ движеніемъ схватила его руку, прижала къ біющемуея сердцу, принудила стать на колѣна и обратить взоръ къ небесамъ.

-- "Любишь ли ты меня?" -- спросила она шопотомъ.

-- "Болѣе жизни, чести, болѣе всего на свѣтѣ! Этого мало, болѣе будущаго своего предназначенія, какъ въ семъ, такъ и въ будущемъ вѣкѣ."

-- "И такъ слѣдуй за мною."

Чаплицкій невольно повиновался своей прелестной путеводительницѣ."

Пробѣжавши садъ и нѣсколько улицъ, она остановилась предъ костеломъ.

-- "Слава Богу! теперь ты спасенъ!"--

воскликнула она.-- "Знай, что Янко, преданнѣйшій тебѣ, вручилъ мнѣ сей кинжалъ, дабы поразить тебя. Ты убійца нашего рода я дочь Буцая...."

-- "Неужели.... Боже мой! "-- вскричалъ Чаплицкій.... "Ахъ!-- это правда, я погубилъ его."

-- "Несчастный! ты долженъ бы заплатить жизнію за свое безразсудство; но ахъ, любовь моя слишкомъ сильна; она преодолѣваешь клятву, данную мною отцу."

-- "Лудвига, безцѣнная, милая Лудвига, исполняй волю твоего отца, жизнь моя въ твоихъ рукахъ, клятвы должны быть исполняемы...."

-- "Какъ, слѣдовательно и ты, любезный другъ, не преступилъ своей и не измѣнилъ мнѣ?"

-- "Кто? я? да поразитъ меня Всевышній, если когда нибудь и мысль объ этомъ мелькнетъ въ моемъ умѣ. я

-- "Ахъ, какъ я счастлива! прими же поцѣлуй любви и вѣчной до могильной вѣрности. По послушай, не предавайся излишнимъ восторгамъ; спасеніе твоей жизни зависишь отъ потери моей. Спаси же и ты меня, умоляю тебя; намъ нельзя теперь вмѣстѣ жить, не запятнай своей и моей чести и не подвергнувъ себя опасности. Вотъ храмъ Господень, сочетайся со мной законнымъ бракомъ и тогда... что Богъ соединяетъ, человѣкъ не разлучаетъ."

-- Прелестный другъ, ты предупредила мое желаніе, я самъ пришелъ къ тебѣ за тѣмъ, чтобъ предложить свою руку."

-- "Довольно! я понимаю, что мы созданы одинъ для другаго, слѣдовательно пойдемъ къ Ксёндзу, пошли за своими людьми и соединеніе наше безопасно совершится."

Всѣ знали Подстаросту Чаплицкаго и воля его не рѣдко для иныхъ была закономъ; а потому Ксёндзъ ни мало не противился его желанію, и при явленіи луны, свидѣтельницы клятвъ и слезъ двухъ любовниковъ, совершилось ихъ вѣчное соединеніе, по обрядамъ Римской церкви.

Между тѣмъ Янко, трепещущій отъ гнѣва и радости скораго отмщенія, стоялъ у дверей спальни Лудвиги и съ нетерпѣніемъ ожидалъ минуты, въ которую призовутъ его, или воззрѣнія на совершившуюся казнь, или на поданіе помощи; но не видя ни того, ни другаго, и истощивши всякое терпѣніе, онъ выхватилъ саблю, отбилъ дверь и съ бѣшенствомъ, подобно духу истребителю, вбѣжалъ въ пустую комнату.

При взглядѣ на дорогу, спасшую преступниковъ, ярость Янки дошла до невѣроятной степени; онъ рвалъ на себѣ волосы, царапалъ лице, грызъ руки, разбилъ стекла, столъ, изорвалъ все украшеніе комнаты и наконецъ рѣшился преслѣдовать убѣжавшихъ. Свѣжіе слѣды довели его до храма; какъ Фурія, онъ подбѣжавъ къ окну, увидѣлъ увѣнчанныхъ супруговъ, и стражу, ихъ окружавшую, услышалъ радостные напѣвы и гармоническій звукъ органа, ударилъ себя съ отчаяніемъ въ грудь и неистово воззвалъ: -- "Погибло все: и честь, и гласъ природы, и благоденствіе отчизны! погибъ и несчастный Тимоѳей!" и въ безсиліи, лишась чувствъ, упалъ на хладный камень."

ГЛАВА X.

Тилько Богъ Святый знае,
Що Хмѣльницкій думае, гадае!

Сжалься Боже Украини,
Що не вкупѣ мае сыны.
Дум. мал.

Между тѣмъ Зиновій прибылъ въ Варшаву и началъ свои дѣйствія тѣмъ, что явился къ Адаму Киселю, Воеводѣ Кіевскому, своему единовѣрцу, подъ знаменами коего онъ нѣкогда служилъ и посему былъ ему извѣстенъ.

-- "Будьте великодушнымъ моимъ покровителемъ" -- сказалъ Хмѣльницкій, объявляя причину своего прибытія -- "и наставьте, какъ поступить въ семъ случаѣ."

-- "Увы! любезный Зиновій," -- отвѣчалъ Кисель -- "званіе мое такъ незначительно и заслуги отечеству такъ маловажны, что я не въ силахъ ничего сдѣлать въ твою пользу; конечно поступокъ Чаплицкаго явно противозаконенъ и подверженъ строгому наказанію, поелику онъ вреденъ равно и для Полыни; но Паны иначе смотрятъ на дѣла такого рода и по безразсудной неосмотрительности позволяютъ своимъ соотечественникамъ дѣлать все что имъ угодно; я даже увѣренъ, что большая часть изъ нихъ знаютъ уже обо всемъ и приготовлены на рѣшительный отказъ твоей просьбѣ"

-- "Такъ чтожъ, по этому бѣдные Козаки за свою преданность, пожертвованія и неоцѣненные подвиги и не въ правѣ требовать покровительства законовъ? поэтому нѣтъ уже власти свыше этихъ дерзновенныхъ магнатовъ, и всякій ничтожный Ляхъ можетъ грабить, разорять, раполагать жизнію и честію каждаго Малоросса."

-- "Къ сожалѣнію эта язва покамѣстъ еще неисцѣлима; самъ Король лишенъ правъ дѣйствовать по своей волѣ, или но силѣ законовъ; единовѣрцы мои гибнутъ и никто не въ силахъ отвратить сего зла. Впрочемъ, быть можешь, для тебя будетъ исключеніе; явись завтра на Сеймъ, я между тѣмъ переговорю съ Канцлеромъ Осолинскимъ, единственнымъ только человѣкомъ въ Польшѣ, при такихъ несчастныхъ обстоятельствахъ, который имѣетъ здравый разсудокъ, обширный умъ, благородное сердце и великую душу. Онъ не рѣдко старался вразумишь нашихъ Пановъ, что, угнетая Малороссію, они чрезъ-то приготовляютъ бѣдствія самой Польши, что видно было на самомъ опытѣ; ибо хотя Козаки и усмирены, но сколько зла причинено отечеству, сколько убытковъ, крови, истощенія силъ, и потеря того мнѣнія, которое имѣли о насъ сосѣдственныя Государства. И еще кто знаетъ, быть можетъ и теперь явится возвышенный духомъ и умомъ изъ среды Козаковъ человѣкъ, который, постигнувти какъ физическое, такъ и нравственное разслабленіе Польши, можетъ нанести ей, если не роковой, то по крайней мѣрѣ рѣшительный, сильный ударъ."

-- "Клянусь Богомъ это можетъ статься!" -- воскликнулъ съ жаромъ Зиновій до сихъ поръ съ жадностію внимавшій Киселю. И неужели Паны такъ не дальновидны, что не ожидаютъ этого? значитъ, они почитаютъ насъ безсмысленными тварями, которыя равнодушно могутъ вытягивать шею подъ ярмо, и съ терпѣніемъ нести возложенную противъ силы тягость. О! вскорѣ мы докажемъ противное сему; тогда Магнаты увѣрятся, да можетъ быть поздно, что одною кротостію, милосердіемъ и справедливостію можно привлечь къ себѣ подвластныхъ, но не жестокостію и насиліемъ; напрасно они думаютъ, что, дабы заставить коня повиноваться волѣ Господина, слѣдуетъ держать его въ уздѣ, но забываютъ, что если этотъ Господинъ безъ нужды будетъ терзать, мучить его, тогда и самый небуйный конь свергнетъ своего тирана и на бокахъ его оставитъ знаки своей силы, непокорности и свободы."

-- "Мой совѣтъ тебѣ не мыслить въ слухъ," -- сказалъ съ улыбкою Кисель,-- "потому что у насъ и стѣны имѣютъ уши."

-- "По крайней мѣрѣ не въ томъ домѣ, который занимаетъ Ясновельможный Воевода,"

-- "Нельзя ни за что ручаться, добрый мой товарищъ, равно какъ и за успѣхъ твоего дѣла; но увидимъ. Явись же завтра; мы съ Канцлеромъ также будемъ но возможности противорѣчить наглымъ крикамъ нѣкоторыхъ Пановъ, и если успѣемъ, твое счастіе. До свиданія."

На другой день Зиновій предсталъ на Сеймѣ и съ нетерпѣніемъ ожидалъ окончанія участи своего семейства. Съ негодованіемъ видѣлъ онъ проходящихъ мимо Пановъ съ величавою спѣсью, не иначе обращавшихъ на него свой повелительный и и высокій взглядъ, какъ съ презрительнымъ отвращеніемъ и отвергавшимъ велерѣчивыя уста свои, для произношенія наглыхъ ругательствъ и насмѣшекъ. Въ ушахъ его безпрерывно отдавалось: еще одна собака осмѣливается надоѣдать намъ! когда мы успѣемъ отдѣлаться отъ нихъ и передушить до послѣдней! Скрѣпя сердце, Зиновіи сносилъ подобныя выходки; наконецъ явился и Кисель, слѣдуя за мужемъ истинно благородной и важной наружности, съ кротостію выражавшеюся въ его улыбкѣ, во взорѣ, во всемъ лицѣ, и съ отпечатками возвышеннаго ума на его морщиноватомъ челѣ. По этимъ признакамъ Хмѣльницкій узналъ Канцлера и вѣжливо поклонился. Взглянувши внимательно на него, Осолинскій отвѣтствовалъ подобнымъ привѣтствіемъ и благосклоннымъ выраженіемъ лица. Совѣщаніе началось, и чтожъ? какъ предсказывалъ Кисель, такъ и сбылось: ни рѣзкія доказательства его невинности, ни предложенія и предстательство Канцлера, ни убѣжденія Киселя, ничто не помогло Хмѣльницкому. Примасъ опредѣлилъ, что для одного человѣка не должно перемѣнять суда, произведеннаго уже въ Чигиринѣ Старостою; а въ добавокъ Кисель признанъ безпрерывно ходатайствующимъ за своихъ единовѣрцевъ безъ всякаго разбора и разсужденія; Канцлеръ охотникомъ противорѣчить на всякомъ шагу благоразумнымъ постановленіямъ Сейма и заступаться за всякаго встрѣчнаго и поперечнаго возмутителя. На семь опредѣленіи Сеймъ основался, и просьбѣ Зино вія рѣшительно и на всегда было отказано. Оскорбленный Канцлеръ оставилъ собраніе и взявъ за руку Хмѣльницкаго, увлекъ за собою.

-- "Храбрый, но несчастный Козакъ!" -- сказалъ онъ -- "чувствую всю справедливость твоихъ притязаніи и оскорбленій правь цѣлаго Козацкаго войска, и постараюсь, сколько силъ моихъ достанетъ, вспомоществовать тебѣ. Я иду къ доброму нашему Королю, и будь увѣренъ, что просьба твоя не останется безъ удовлетворенія."

-- "Справедливость, воздаваемая Наияснѣйшимъ Канцлеромъ моему отечеству, внушаетъ мнѣ смѣлость повергнуть чрезъ него къ ногамъ милостиваго нашего Короля всеподданнѣйшее прошеніе отъ всѣхъ Козаковъ. Несчастіе одного лица не должно быть общимъ, по крайней мѣрѣ я льщу себя надеждою, что тяжкія бѣдствія моего отечества будутъ отвращены чрезъ ваше высокое предстательство. Они изложены въ этомъ письмѣ" -- прибавилъ Хмѣльницкій, подавая оное.

-- "Если отечество твое почтило меня своею довѣренностію, то я употреблю всю возможность содѣлаться достойнымъ оной; сего дня же доложу Королю и доставлю тебѣ случай видѣть лицемъ къ лицу Его Величество, и самому подробнѣе объяснишь всѣ обстоятельства сего важнаго для цѣлой Польши дѣла."

Успокоенный и обнадеженный Хмѣльницкій спѣшилъ на квартиру, дабы въ тайнѣ предашься своей радости и сообщить оную своему хозяину, доброму и чувствительному Киселю, принимавшему къ нимъ живѣйшее участіе; но тамъ ожидало его новое горе, новое несчастное извѣстіе.

Еще издали увидѣлъ онъ стоявшаго у ворошь Козака, покрытаго пылью и потомъ, который, по приближеніи его, со слезами бросился въ его объятія.

-- "Это ты, любезный Радамъ!" -- воскликнулъ удивленный Хмѣльницкій -- "что привело тебя сюда? Не новое ли бѣдствіе?"

-- "Укрѣпись духомъ, несчастный другъ; ибо то, что я скажу тебѣ, требуетъ невѣроятной твердости и твоего только мужества."

-- "Говори смѣло; я привыкъ къ потерямъ и горестямъ."

-- "И такъ знай, что Тимоѳей, послѣ твоего отъѣзда, покусился на жизнь Чаплицкаго и теперь находится подъ судомъ; если ты не успѣешь помочь ему, онъ погибнетъ."

-- "Я исторгну его изъ челюстей ада!" -- вскричалъ изступленный Зиновій -- "но за то ввергну туда своего ненавистнаго противника, это неминуемо, неизбѣжно. Чаплицкій узнаетъ съ кѣмъ имѣетъ дѣло.... я докажу ему, что никто, выключая верховной власти, не имѣетъ права судить мой родъ и причинять ему наивозможныя оскорбленія.... Но сынъ мой!... неосторожный! до чего онъ довелъ себя!....

-- "Этого мало. Отчаянная дочь твоя, видя, что нѣтъ возможности отвратить собравшуюся грозу, отправилась, какъ по оставленному письму я узналъ, къ тебѣ. Я послѣдовалъ было за нею, но вспомнивши, что Юрій останется безъ покрова, возвратился, дабы отдать его на попеченіе Виговскому и Янкѣ, и къ несчастію послѣ не могъ уже догнать Катерины; участь ея и до сихъ поръ мнѣ не извѣстна, если ты самъ не знаешь объ ней."

-- "Еще что? говори все, доливай полнѣе чашу горести, дабы я разомъ могъ испитъ весь убійственный ядъ оной!" -- сказалъ Зиновій, вперя дикій взоръ на вѣстника злополучія.

-- "Довольно и этого кажется," -- отвѣчалъ Раданъ -- "а въ добавокъ къ твоему несчастію скажу, что я, отъѣзжая, просилъ Янка написать мнѣ, что случится, и вотъ письмо, въ которомъ говорилъ онъ о бракосочетаніи Чаплицкаго съ Лудвигой."

-- "Боже мой! этого еще недоставало! о -- простоналъ отчаянно Зиновіи и, закрывъ лице руками, пребывалъ въ молчаніи.-- "Но что же я дѣлаю?" -- вскричалъ онъ наконецъ -- "слезы ничего не помогутъ; надобно дѣйствовать и дѣйствовать поспѣшнѣе, рѣшительнѣе, дабы дождаться той минуты, когда я обагрю руки кровію своего варвара, когда утѣшусь его терзаніями, просьбами, моленіями, послѣдними вздохами. О, съ какою радостію исторгну я преступное сердце изверга, пронжу его тысячью ударами и брошу алчнымъ псамъ на съѣденіе! Пора приступить къ дѣлу; мои несчастія ничтожны еще въ сравненіи съ общими; пора ошарашить, уничтожить гибель и спасти милую, дражайшую родину отъ тяжкаго бремени, которое она не въ состояніи уже перенести. Нашимъ просьбамъ не будешь конца, и развращенной волѣ, притѣсненіямъ, жестокостямъ, безчеловѣчію Ляховъ -- перемѣны. Начнемъ дѣло великое и славное; Богъ да будетъ между нами судьею; но обождемъ, что скажетъ Король."

Между тѣмъ Осолинскій спѣшилъ къ Владиславу и отправился прямо въ садъ, гдѣ, сказали ему, находился Король; но какимъ былъ пораженъ удивленіемъ, когда увидѣлъ распростертую дѣву у ногъ Короля, силившагося ее приподнять и утѣшить.

-- "Поспѣшай ко мнѣ, любезный Канцлеръ!" -- воскликнулъ Король, утирая слезы -- "и пособи успокоить это невинное и жалости достойное существо. Можетъ быть тебя удивляетъ такая сцена," -- прибавилъ Король сжимая его руку -- "но я разскажу вкратцѣ происхожденіе оной. Уже нѣсколько дней замѣчалъ я, что въ этотъ самый часъ, когда я выходилъ прогуливаться, встрѣчалась мнѣ эта прелестная дѣвица; неоднократное явленіе такое удивило меня и заставило повелѣть представить ее и объяснить чего она желает." -- Во время разсказа Короля просительница встала, оправила черныя локоны, устремила внимательный и умоляющій взглядъ, и сложа крестообразно на грудь руки, ожидала рѣшенія своей участи.-- "Но представь въ чемъ заключается ея просьба: какой-то Подстароста Чаплицкій, разоривши все ея семейство, захватилъ брата и думаетъ самоправно наказывать его; но я не допущу такихъ безпорядковъ, разстраивающихъ общественное благо."

-- "И превосходно сдѣлаете, Ваше Величество! Объ этомъ Чаплицкомъ я также слышалъ и вотъ вамъ нота, заключающая доказательство его противузаконныхъ дѣйствій" -- прибавилъ Канцлеръ, подавая ему бумагу -- "и вотъ жалоба отъ лица цѣлаго народа."

Король бѣгло посмотрѣлъ и то и другое, перемѣнился нѣсколько разъ въ лицѣ, закусилъ губы и, горько улыбнувшись, покачалъ головою и обратился къ Осолинскому.

-- "Ну добрый мой Канцлеръ, если Панамъ не дѣлаетъ никто зла и отечеству бѣдствія, то они сими стараются навлечь оныя; опять ропотъ народа и притѣсненія, которыя Богъ знаетъ чѣмъ могутъ окончиться."

-- "Вторичнымъ возстаніемъ Козаковъ," -- отвѣчалъ Осолинскій -- "которое при теперешнихъ обстоятельствахъ будетъ очень ощутительно для насъ. Опытъ вразумилъ Малороссіянъ, кто нибудь наставитъ, а ослабленіе наше довершитъ несчастіе Польши. Магнаты объ этомъ не безпокоятся; корысть заглушаетъ въ нихъ любовь къ отечеству."

-- "Но я забочусь объ ономъ и постараюсь удовлетворить справедливому требованію Малороссіянъ, отыму у Пановъ ихъ помѣстья и возвращу Козакамъ всѣ ихъ права и преимущества."

-- "И начните съ перваго Хмѣльницкаго, у котораго беззаконно отнято достояніе отца, пожалованное отъ Короны."

-- "Но кто этотъ Хмѣльницкій?"

-- "Ахъ! это мой отецъ!" -- воскликнула дѣва, упавши опять предъ Королемъ.-- "Будьте защитникомъ его правъ! служа всегда на ратномъ полѣ противъ непріятелей Польши, проливая съ радостію за нее кровь свою, онъ едва пользовался я малымъ достаткомъ съ своимъ семействомъ; но и послѣдній кусокъ хлѣба насильно исторгнутъ у насъ вмѣстѣ съ спокойствіемъ и самою даже честію."

-- "Это примѣрный Козакъ, Ваше Величество" -- прибавилъ удивленный и тронутый словами Катерины Осолинскій.-- "Всѣ, съ кѣмъ служилъ онъ, отзываются объ немъ, какъ о человѣкѣ, одаренномъ удивительнымъ мужествомъ, обширнымъ умомъ и рѣшительнымъ, твердымъ характеромъ. И что же? я самъ защищалъ на Сеймѣ его дѣло и Магнаты отказали несчастному!"

-- "И ты его дочь!" -- спросилъ Король быстро взглянувъ на смутившуюся Катерину -- "что же заставило тебя безъ позволенія отца искать моего покровительства?"

-- "Онъ не зналъ объ участи моего брата, но еслибъ и постигъ мое намѣреніе, не дозволилъ бы безпокоить Ваше Величество; ибо онъ не дорожитъ бѣдствіемъ одного человѣка, но старается о перемѣнѣ участи цѣлой отчизны; личность не входитъ въ составъ его дѣйствій.

-- "И такихъ-то людей лишаютъ Магнаты покровительства законовъ! Но я Король и долженъ имѣть власть надъ своими подданными. Я открою имъ глаза, покажу ту бездну, въ которую они хотятъ ввергнуть отечество и возвращу, милая," -- прибавилъ онъ относясь къ Катеринѣ -- "твоему семейству прежнія права собственности.-- Теперь еще Сеймъ не разошелся, поспѣшимъ туда, Осолинскій, и увидимъ, какъ они осмѣлятся противорѣчить Королю,!

-- "Но, Наияснѣйшій Король, до тѣхъ поръ мой братъ можетъ погибнуть....

-- "О нѣтъ, этого не должно быть, я сей часъ дамъ тебѣ предписаніе, и если ты не застанешь въ живыхъ брата, то получишь трупъ врага его."

-- "Обожди здѣсь!"-- шепнулъ Канцлеръ удаляясь за Королемъ.

Въ упоеніи радости Катерина бросилась на колѣна, воздѣла руки къ небесамъ и слезами благодарила милосердаго Бога за счастливое окончаніе ея подвига.

Въ непродолжительномъ времени возвратаился и Осолинскій.-- "Вотъ представленіе Короля;" -- сказалъ онъ -- а поспѣшай, ты можешь еще спасши брата, но прежде явись къ отцу, котораго ты найдешь въ домѣ Киселя, Воеводы Кіевскаго; обрадуй его и скажи, чтобъ онъ ожидалъ повелѣній Короля и отвѣта на письмо Гетмана; мы идемъ ходатайствовать за него."

-- "Да продлитъ Создатель драгоцѣнные дни добраго Короля и ваши, благодѣтеля и покровителя невинныхъ!" -- воскликнула съ чувствомъ Катерина.

-- "Будь и надъ тобой Его благословеніе, милое дитя!" -- сказалъ Канцлеръ, поцѣловавъ ее въ лобъ -- Не забудь же моего совѣта. Прощай!"

Не чувствуя себя отъ такого неожиданнаго счастія, Катерина летѣла въ объятія отца, и нашла его бесѣдовавшаго еще въ Рада немъ.

-- "Добрыя вѣсти, добрыя вѣсти, батюшка!" -- воскликнула она, бросясь въ объятія изумленнаго Хмѣльницкаго."

-- "И такъ ты мнѣ возвращена, дражайшая дочь!" -- произнесъ Зиновій, прижимая ее къ сердцу -- "По гдѣ и какимъ образомъ обрѣталась ты доселѣ?"

-- "Ахъ, да здѣсь и дядюшка, по этому вы знаете уже причину моего сюда прибытія. Я старалась всѣми силами увидѣть Короля и испросишь у него милости Тимоѳею; наконецъ мнѣ удалось и вотъ его повелѣніе."

-- "Добрый Король!" -- воскликнулъ Зиновій, цѣлуя печать Владислава -- "о если бы Магнаты имѣли подобныя сердца и умъ, отечество мое не бѣдствовало бы. Но неужели ты не знала о моемъ пребываніи здѣсь, жестокая?" -- прибавилъ онъ, обращаясь къ дочери -- "за чѣмъ лишала ты меня такъ долго удовольствія обнять тебя и раздѣлить наше горе?"

-- "Я нѣсколько разъ видѣла васъ. О! какъ сильно билось тогда мое сердце; какъ бы желала я упасть въ ваши объятія, открыть участь, постигшую Тимоѳея, и соединишь свои слезы и старанія съ вашими, но мысль, что вы можете возвратиться въ отечество не оконча дѣлъ своихъ здѣсь, или запретите мнѣ прибѣгнуть къ Королю, заставляла меня скрываться, и съ терпѣніемъ выжидать случая представиться Королю. Ахъ! какъ онъ великодушенъ и уменъ."

-- "Достойная дочь, ты вполнѣ заслуживаешь мою любовь; но какимъ же образомъ ты могла убѣдишь Короля?"

-- "Въ этомъ споспѣшествовалъ мнѣ случившійся тогда Канцлеръ Осолинскій; онъ просилъ за васъ, говорилъ о справедливости требованія Козаковъ и о безуміи Пановъ; Король разгнѣвался на Магнатовъ и отправился ходатайствовать за насъ на Сеймѣ. Канцлеръ препоручилъ мнѣ сказать вамъ, чтобъ вы ожидали повелѣній Короля, а мнѣ совѣтывалъ немедленно предпринять обратный путь, дабы можно было спасти Тимоѳея. Итакъ я пришла простишься съ вами, батюшка."

-- "Хотя мнѣ и тяжело разстаться съ тобою, любезная Катя, едва увидясь; но не простительно бъ было и удерживать благородный твой порывъ. Спѣши, дочь моя, и возврати мнѣ сына моего; но на сей разъ я не пущу тебя одну: Раданъ будешь твоимъ сопутникомъ."

-- "Тѣмъ приятнѣе для меня. "

-- "А для меня въ десятеро," -- отвѣчалъ Раданъ -- "потому что отсутствіе твое дорого стоило моему сердцу; но въ самомъ дѣлѣ нѣчего мѣшкать. Прощай, Зиновій, до радостнаго свиданія; дай Богъ, чтобъ дѣла наши приняли лучшій оборотъ."

-- "Прощайте, друзья мои; Богъ вамъ сопутникъ!" -- сказалъ печально Зиновіи, горячо прижавши обоихъ, и, по удаленіи ихъ, предался обыкновенной своей думѣ и грусти.

-- "Вотъ до какихъ мѣръ принуждаютъ насъ Поляки! Придется поднять оружіе противъ добрѣйшаго изъ Королей; но онъ ли причиною сему, и не злобные ли Магнаты управляютъ Королевствомъ, предписываютъ законы, налагаютъ подати, грабятъ подвластныхъ народовъ, тиранствуютъ надъ ними подъ видомъ распространенія Вѣры и ослабляютъ сами чрезъ то свое отечество, возстановляя противъ него своихъ же подданныхъ?-- Насъ назовутъ бунтовщиками, возмутителями, непокорными, своевольными, но свидѣтельствуюсь Богомъ, кто изъ Малороссіянъ возставалъ, или противился благонамѣреннымъ постановленіямъ властителей до тѣхъ поръ, пока угнетеніе за Вѣру, и попраніе священныхъ правъ не пробудили въ нихъ уснувшее чувство старинной вольности, бывшей подъ лучшимъ правленіемъ. Но гласъ Вѣры силенъ; его трудно заглушить. Безразсудны и несчастны тѣ, кои возстаютъ противъ мудрыхъ правителей, подъ установленіями коихъ они благоденствуютъ; но недостойны названія человѣка тѣ, кои, соображаясь съ волею своего владыки, будутъ жертвовать религіею, честію и служить жалкимъ орудіемъ ихъ страстей. Нѣтъ, не предосудительно свергнуть такое бремя и подчинишь себя правителямъ благоразумнымъ, милосердымъ и вѣротерпимымъ, или же въ случаѣ крайности, содѣлаться самостоятельными. Нидерландцы служатъ тому разительнымъ примѣромъ; самыя Испанцы не осудили ихъ, и надѣюсь, что и Поляки воздадутъ намъ должную справедливость.

-- "Размышленія сіи прерваны были приходомъ Киселя, коего печальный видъ не предвѣщалъ ничего благоприятнаго.

-- "Ну, любезный Хмѣльницкій, теперь надежды наши рѣшительно рушились; но ты не можешь вообразишь, до какой степени возрасла власть Магнатовъ, и до какого униженія и невѣроятности ихъ дерзость. Самъ Король былъ на Сеймѣ и предложилъ на разсмотрѣніе твое дѣло и воззваніе всѣхъ Козаковъ, старался доказать имъ необходимость возстановить ихъ права и возвратить привиллегіи, вмѣстѣ съ совершенною свободою богослуженія и съ возвращеніемъ отнятыхъ Панами имуществъ. Доказательства его были сильны, убѣдительны и справедливы. Канцлеръ и нѣкоторые другіе поддерживали его сторону и увы! все кончено. Примасъ, поддерживаемый знатнѣйшими и многочисленнѣйшими сановниками, которые всѣ имѣли свои помѣстья въ Малороссіи, рѣшительно отвергнули его представленія и не согласились перемѣнить ни одной статьи въ своемъ правленіи. Король разгорячился и хотѣлъ было обнаружить свою власть; но ему сказано, что онъ: dziś kvót aj litrem drugy; а посему напрасно и не вмѣшивался бы ни въ свое дѣло. Владиславъ говорилъ, что онъ самъ готовъ покровительствовать Козакамъ, на что отвѣтствовано, что онъ наравнѣ съ ними, и раздѣлитъ или сомнительныя лавры, или возможность неудачъ и прочаго."

Едва убѣдили приверженцы Владислава оставишь этотъ нечестивый совѣтъ и не подать повода къ грубѣйшимъ дерзостямъ. Пылая негодованіемъ, Король поклялся отмстить Панамъ, а Примасъ унизить ею власть. Изъ всего этого предвижу величайшія несчастія для бѣдной Польши, но я забылъ сказать, что Король желаетъ видѣть тебя."

-- "Слѣдовательно дѣло рѣшеное!" -- произнесъ съ мрачною улыбкою Зиновій. -- "Я предвижу, къ чему это все клонится, но не намъ роптать; быть можетъ это предопредѣленіе свыше; кто постигнешь тайны Предвѣчнаго? Увидимъ, что скажетъ Король; но я не намѣренъ долѣе оставаться въ Варшавѣ; тутъ нѣчего надѣяться."

Блѣдный, съ мрачнымъ взоромъ, съ трясущимися губами, заложа руки за поясъ, ходилъ Король большими шагами по залѣ и безпрерывно останавливался предъ Канцлеромъ, не говоря ни слова. "Ну, Осолинскій!" -- вскричалъ онъ наконецъ -- "ты не видалъ подобнаго времени, подобныхъ неустройствъ, безначалія, и такой власти подданнаго надъ своимъ Государемъ; обожди, мы доживемъ еще до худшаго."

-- "Это невѣроятно, непостижимо!" -- восклицалъ горестно Канцлеръ -- "на ли принять свои мѣры, Ваше Величество."

-- "Мы ихъ приняли и теперь же приведемъ въ исполненіе. Что! не явился еще Хмѣльницкій?"

-- "Онъ ожидаетъ уже повелѣній Вашего Величества."

-- "Пусть взойдетъ."

Хмѣльницкій пораженъ былъ величавымъ видомъ и умомъ, выражавшимся въ глазахъ Короля Онъ былъ не много толстъ; но имѣлъ лице открытое, черты благородныя и означавшія его высокій санъ. Зиновій съ благоговѣйнымъ трепетомъ палъ къ ногамъ его и облобызалъ руку, окропляя ее непритворными слезами

-- "Добрый, Великій Король!" -- восклицалъ онъ -- "Отецъ моей страны! мы готовы жертвовать жизнію за твое благо; будь намъ покровителемъ, полюби преданный тебѣ народъ!"

-- "Вѣрные мои Козаки!" -- сказалъ съ чувствомъ Владиславъ -- "Вы одни достойны имѣть Короля; я испыталъ ваше благородство и привязанность къ престолу; на васъ моя надежда; вы возвратите мнѣ мою власть, утвердите оную и ваше отечество найдетъ во мнѣ своего благодѣтеля."

-- "Наияснѣйшій Король! располагай нашею участью, мы всѣ въ твоей колѣ, но прежде всего намъ надо возвратить потерянныя свои права; кто намъ будетъ помощникомъ въ этомъ великомъ дѣлѣ?"

-- "О мои дѣти! я самъ! надобно доказать этимъ Панамъ, что они слишкомъ безразсудны и нерасчетливы. Вы воины храбрые, саблю и силу имѣете, кто же воспретитъ вамъ возстать за себя?-- И ты также, добрый мой Зиновій, въ правѣ употребишь противъ Чаплицкаго такія же средства, какъ и онъ противъ тебя. Совѣтую и всѣмъ тоже сдѣлать.-- Такова, мой отвѣть всѣмъ Козакамъ; онъ заключается также и въ этомъ письмѣ, которое ты отдай Гетману."

Немногія эти слова имѣли великое дѣйствіе, какъ въ послѣдствіи времени мы это увидимъ. Зиновій еще разъ обнялъ колѣна Короля и пылая мщеніемъ и дикою радостію поспѣшилъ на родину.

ГЛАВА XI.

Другій ляхамъ за грошъ служить,
По Вкраинѣ и той тужить;
Маты моя старенькая,
Чимъ ты вельми слабенькая!
Дум. Мал.

Я самъ бѣдный нездолаю,
Хиба тилько заволаю.
Тоже.

Засѣдаютъ вороженьки,
Хотятъ тебе вбиты.
Мал. пѣс.

-- "Самаго себя вини, пріятель! Еслибъ ты было открылъ мнѣ свой умыселъ, Чаплицкому бъ не избѣгнуть смерти. Есть пословица: умъ хорошо, а два лучше; тогда удовлетворилась бы твоя месть, спасся Тимоѳеи и омыта честь Лудвиги. Дѣлать нѣчего; терпи Козакъ, атаманъ будешь!-- Такъ говорилъ Виговскій въ утѣшеніе печальному Янкі, сидѣвшему противъ него, съ поникшею головою и съ видомъ совершеннаго отчаянія.-- а Но тѣмъ лучше, дорогой Янко;" -- продолжалъ Виговскій -- а наказаніе Хмѣльницкаго падетъ также на Гетмана, мы восторжествуемъ и тогда можемъ надежнѣе отмстить Чаплицкому."

-- "Чортъ возьми всѣхъ ихъ съ тобою!" -- вскричалъ съ гнѣвомъ Янко -- а теперь не о томъ дѣло; надо спасти Тимоѳеа, котораго я самъ ввергнулъ въ пучину золъ."

-- "Въ этомъ была твоя воля; теперь поправить не возможно. Ты знаешь, что надъ Тимоѳеемъ произведенъ уже судъ, и презрительное, поносное наказаніе должно совершиться сего же дня"

-- "Знаю все, не раздражай меня своею убійственною холодностію; я покажу тебѣ, коли ты самъ не хочешь мнѣ помочь, что еще можно отвратить казнь."

-- "А какимъ-бы-то образомъ, если смѣю спросить?"

-- Надобно произвести мятежъ, только съ осторожностію и твердою рѣшительностію; въ такомъ случаѣ подозрѣніе лучше падетъ на Барабаша, и ты надежнѣе можешь достигнуть своей цѣли."

-- "А что ты думаешь, это въ самомъ дѣлѣ прекрасно! По рукамъ Янко; послушай же! Спѣши ты самъ разстроивать чернь, увѣрь ихъ, что Гетманъ принимаетъ живѣйшее участіе въ этомъ дѣлѣ, и что онъ не преминетъ своею особою явиться на мѣсто казни: это да будетъ сигналомъ къ ихъ возстанію; а я между тѣмъ представлю убѣдительные доводы, что Барабашъ долженъ присутствовать при совершеніи наказанія; пожалуй, случишься можетъ, что въ происшедшемъ бунтѣ можетъ кто нибудь невзначай задѣть неосторожно Гетмана... Понимаешь ли меня, товарищъ?...

-- "Понимаю; тогда, Янъ, откроется тебѣ дорога на Гетманской престолъ. И такъ приступимъ къ дѣлу. Чу! слышишь ли набатъ? Хорошее предзнаменованіе; значитъ, предпріятіе наше совершится съ успѣхомъ; но нѣчего медлить, поспѣшимъ!"

Площадь, на которой съ наглою спѣсью и свирѣпымъ, кровожаднымъ видомъ прохаживался профостъ {Палачъ.}, мало по малу начала покрываться народомъ, шептавшимъ между собою и по временамъ бросавшимъ яростные взгляды на окружавшую мѣсто казни стражу. Наконецъ появился и Янко. Пробираясь между толпами народа, съ равнодушнымъ видомъ онъ внимательно прислушивался къ разговорамъ Козаковъ, и наконецъ остановился около двухъ запорожцевъ.

-- "Экая проклятая спѣсь у этихъ Ляховъ!" -- промолвилъ одинъ, подбоченясь и закручивая усы -- давно пора свернуть бы имъ головы; не попадутся они въ нашу сѣчь, тамъ далъ бы имъ карачунъ да и концы въ воду."

-- "Хорошо тебѣ говорить, Небаба, на просторѣ;" -- отозвался другой -- "а каково бѣдному Хмѣльницкому; право жаль его. Объ отцѣ его я такъ наслышанъ, славный Козакъ; бѣда, что нѣтъ его здѣсь, а то бъ онъ не допустилъ такой невзгоды!"

-- Вѣдь я не попусту говорю. Знаешь ли что, Подкова? у меня такъ вотъ руки и зудятъ, что еслибъ насъ по больше, не дали бъ мы Хмѣльницкаго въ руки этимъ крысамъ, и

-- Зачѣмъ же дѣло стало!" -- возразилъ Янко -- "развѣ вы не замѣчаете, что всѣ настроились на тотъ же ладъ, только ждутъ случая?"

-- "Ой ли? Право, это по нашенски, да и пора проучить подлецовъ."

-- "Вѣстимо пора;" -- прибавилъ еще одинъ подошедшій Козакъ, -- "да вишъ наши всѣ зѣваютъ."

-- "Ну хоть и не всѣ, развѣ такіе трусы, какъ ты, пріятель?-- "сказалъ съ ироническою улыбкою Янко.

-- "Не на такомъ мы мѣстѣ, товарищъ, а то бъ я показалъ тебѣ свою трусость!" -- возразилъ оскорбленный Козакъ -- "Да что мы сдѣлали бы трое?" -- прибавилъ онъ, указывая на подошедшихъ еще двухъ товарищей.

-- "Какъ что? да развѣ насъ мало? только скажи слово, такъ всѣ съ руками оторвутъ!" -- продолжалъ Янко.-- "Вѣдь знаете ли, чудаки, самъ Гетманъ со многими старшинами возсталъ противъ такого злоупотребленія, и вы увидите его: онъ выѣдетъ съ цѣлымъ отрядомъ при* верженцовъ; тогда кому же стыдно, какъ не намъ, что мы, сложа руки, спокойно смотрѣли на казнь своего собрата?"

-- "Какъ бы не такъ! и -- возразили многіе и въ томъ числѣ нѣсколько вновь подошедшихъ -- "ужъ коли Гетманъ взялъ нашу сторону, такъ намъ ли оставаться безъ дѣла. Передушимъ изверговъ, не вѣкъ намъ рабствовать."

Слухъ о семъ разнесся по рядамъ; толпа сдѣлалась гуще и многолюднѣе, всѣ на перерывъ старались выказать свое мужество и готовность пожертвовать жизнію за спасеніе Тимоѳея. Замѣтя такое расположеніе умовъ своихъ соотечественниковь, Янко совѣтовалъ имъ разойтись по разнымъ сторонамъ, дабы не подать подозрѣнія, и по данному отъ него сигналу, когда явится Гетманъ, напасть на хищниковъ и отмстить примѣрнымъ образомъ.

Совѣтъ его былъ уваженъ и ропщущіе Козаки разсыпались по площади въ ожиданіи развязки сего неожиданнаго произшествія. Наконецъ трубный звукъ вторично раздался и Тимоѳей съ пасмурнымъ, но спокойнымъ видомъ, окруженный немалочисленною стражею, выведенъ былъ на площадь. Всѣ ахнули отъ изумленія, видя лучшій цвѣтокъ своего юношества, предаваемый посрамленію. Хмѣльницкій твердою ногою ступилъ на мѣсто казни, обвелъ мутными глазами все собраніе, потомъ съ презрительною улыбкою взглянулъ на приготовлявшаго кнутъ пророста и, сдѣлавши рукою знакъ молчанія, разительнымъ тономъ воскликнулъ:

-- "Козаки! если вы можете бытъ хладнокровными свидѣтелями унижающей человѣчество казни надъ вашимъ сотоварищемъ, то я совѣтывалъ бы вамъ лучше разойтися по домамъ, дабы не зрѣть посрамленіе цѣлой націи, котораго вы не омоете кровію нашихъ притѣснителей."

-- "Нѣтъ; мы не допустимъ такого безславія!" -- вскричали Козаки, обнажа своя, сабли.-- "Впередъ товарищи, Гойда! къ чорту профостовъ и Ляховъ; да здравствуетъ Козацкая вольность!" --

Бунтъ готовъ былъ вспыхнуть; уже полетѣло нѣсколько шляхетскихъ шапокъ на воздухъ и кнутъ приласкалъ спину самаго профоста, ускользнувшаго при семъ неблагопріятномъ для него началѣ; но вдругъ съ крикомъ и воплемъ сквозь толпу народную прорвалась блѣдная и усталая Катерина и упала въ объятія Тимоѳея!-- "Успокойтесь!" -- произнесла она удивленнымъ Козакамъ -- "мой братъ спасенъ; Гетманъ объявитъ вамъ Королевское прощеніе.-- Въ сіе же время появился и Барабашъ въ сопровожденіи Радава, Виговскаго и другихъ чиновниковъ."

-- "По всѣмъ видимостямъ вы напрасно горячитесь, друзья;" -- сказалъ онъ съ недовольнымъ видомъ, обращаясь къ Казакамъ -- "можно было обождать поведенія Короля."

-- "Развѣ оное имѣется?-- спросилъ начальникъ стражи, съ боязнію приближаясь къ Гетману.

-- "Вошь оно, читайте, если угодно;" -- сказалъ Барабашъ подавая оное -- "но но всѣмъ видимостямъ здѣсь строжайше запрещено чинить какой либо вредъ сыну Хмѣльницкаго съ опасностію подвергнуть личность самаго Подстаросты истязанію; да и то предоставлено Зиновію вѣдаться съ нимъ. Слѣдовательно заключаю, что Тимоѳей Хмѣльницкій, Козацкій Хорунжій, совершенно свободенъ отъ всякихъ притязаній и наказанія, и это должно быть такъ, а не иначе."

-- "Да здравствуетъ нашъ справедливый Король!" -- воскликнули единодушно Козаки, и съ радостными криками проводили Тимоѳея до самаго дома; послѣ чего съ разными угрозами и ругательствами противъ Ляховъ разошлась, и вскорѣ все успокоилось.

-- "Ахъ какъ я рада!" -- воскликнула Катерина, не выпуская Тимоѳея изъ своихъ объятіи -- "какъ я рада, что успѣла спасти тебя отъ посрамленія!"

-- "Я обязанъ тебѣ болѣе нежели жизнію, любезная сестра, и вамъ также, любезный Раданъ; вы спасли честь всего нашего дома, но что касается до меня, то и намѣреніе въ глазахъ моихъ тоже, что наказаніе; а посему я не могу долѣе оставаться въ Чигиринѣ, и теперь принимаю рѣшительное, твердое и непремѣнное желаніе отправиться въ страну чуждую, гдѣ я съ пользою употреблю тягостную жизнь свою и незначительныя способности; при удобномъ случаѣ я извѣщу батюшку о себѣ и, можетъ быть, буду надобенъ со временемъ и ему."

-- "Боже мой! и такъ едва лишь возвратила я тебя къ моему сердцу, ты опять лишаешь насъ удовольствія наслаждаться твоимъ присутствіемъ?"

-- "По крайней мѣрѣ обождалъ бы приѣзда Зиновія;" -- отозвался Раданъ -- "ты опять причинишь ему безпокойство."

-- "Нѣтъ! я не снесу его благороднаго вида и сострадательнаго взгляда; онъ также не долженъ видѣть печати посрамленіи на моемъ челѣ. До времени намъ должно разстаться. "

-- "Любезный Тимоѳей, я привелъ къ тебѣ моихъ прежнихъ сослуживцевъ; они рады познакомиться съ тобою и предложить тебѣ свои услуги."

-- "Я очень радъ этому обстоятельству, и если я въ самомъ дѣлѣ такъ счастливъ, что товарищи твои желаютъ быть мнѣ полезными, то я обременю ихъ просьбою быть мнѣ сопутниками въ Запорожскую сѣчь."

-- "Неужели ты хочешь оставить насъ."

-- "И Нечай спрашиваетъ меня объ этомъ?",

-- "Твоя правда, милый другъ! О! какъ бы и я желалъ послѣдовать за тобою, но меня связываетъ клятва.... такъ и быть... прибавилъ онъ утирая слезы -- "мы еще увидимся; эта надежда утѣшительна и несомнѣнна."

-- "Утѣшься, добрая Катя;" -- сказалъ Тимоѳей -- "я оставляю на мѣсто свое Нечая; пускай онъ замѣнитъ тебѣ брата и друга. Что таиться, я знаю, вы любите другъ друга."

-- "Ахъ братецъ!" -- воскликнула Катерина, скрывши лице свое на его груди -- а какъ ты жестокъ!....

-- "Другъ мой, что ты сказалъ? доверши мое благополучіе. Могу ли обольщать себя чарующею надеждою быть любимымъ отъ твоей сестры?" -- вскричалъ Янко, сжимая его руку.

-- "Подтверди, Катю, мои слова и избавь меня отъ названія лжеца."

-- "Братецъ, любезный Тимоѳей! ты знаешь тайны моего сердца!" -- произнесла Катерина, не перемѣняя своего положенія, но Тимоѳей передалъ ее въ объявшія восторженнаго Лика!" -- Я надѣюсь," -- сказалъ онъ -- "что батюшка благословитъ вашъ союзъ, основанный на долговременной и слышанной любви. Ахъ! еслибъ и я былъ такъ счастливъ; но пойду искать своего предназначенія; теперь спокойно разлучаюсь съ вами, дражайшими сердцу моему; но да будетъ надъ вами благословеніе Вышняго. Вы, другъ отца моего, благословите меня вмѣсто его, постарайтесь извинить поступокъ мои въ глазахъ родителя и пусть Нечай заступитъ мѣсто мое въ сердцѣ его.-- Между прочимъ вручи ему это письмо: оно объяснитъ мои образъ мыслей, намѣренія, планы и дальнѣйшія дѣйствія, на которое я буду ожидать отвѣта и его велѣній въ сѣчѣ." --

Общая горесть при разставаніи была безпредѣльна, но Катерина утѣшалась тою мыслію, что братъ ея спасенъ, и душа полна новыхъ, непонятныхъ^пылкихъ чувствъ. Мечай былъ также въ одинакомъ съ нею положеніи. Чаплицкій во весь день не могъ успокоишься, пропусти такой драгоцѣнной случай отмстить и нанести рѣшительный ударъ гордынѣ Хмѣльницкаго; но съ другой стороны и безпокойство, смѣшанное съ боязнію, закралось въ его сердце, и, подобно червяку, начало точишь оное. Ему казалось непонятнымъ, отъ чего Король принимаетъ участіе въ ничтожномъ Козакѣ; ужъ не скрытныя ли какія козни противъ него? не провѣдалъ-ли Владиславъ о его противозаконныхъ поступкахъ? не позавидовали ли Паны его такъ скоро приобрѣтенному богатству? Послѣ этого, нѣчего было хорошаго ожидать; притомъ же повелѣніе Короля поступить Зиновію съ нимъ такъ, какъ онъ, ужасало его болѣе всего; за честь сына Хмѣльницкій не преминетъ воздать ему по заслугамъ, лишить отнятаго несправедливо имѣнія и даже простретъ и на будущее непріязненныя дѣйствія. Онъ-mo, полагалъ Чаплицкій, пружина такого неблаготворнаго вниманія Короля, и пока онъ будетъ существовать, благополучіе мое не можетъ утвердишься на прочномъ основаніи. А посему Нодстароста положилъ въ мысляхъ, во что бы ни стало, оградить свою мочную безопасность погибелью Хмѣльницкихъ.

Въ сіе время взошла Лудвига и, не сказавъ ни слова, сѣла на кресла, подперлась рукою и задумалась; частые вздохи и ея безмолвіе обратили вниманіе Чаплицкаго; съ участіемъ онъ подошелъ къ ней, взялъ за руку, поцѣловалъ въ лобъ и, смотря въ глаза, казалось, хотѣлъ узнать причину ея грусти."

-- "Ты, мой другъ, съ недавняго времени сама на себя не похожа;" -- сказалъ онъ -- "къ чему всѣ эти слезы и вздохи; мнѣ кажется, нѣтъ особенной причины скрывать отъ меня свои тайны."

-- "Я не имѣю никакихъ тайнъ, мой ангелъ" -- отвѣчала съ нѣжностію Лудвига -- "причина же невеселаго расположенія моего тебѣ кажется извѣстна; сколько разъ просила я тебя пощадишь Тимоѳея."

-- "А! это старая пѣсня на новый ладъ;" -- проворчалъ сквозь зубы Чаплицкій -- "но пожалуйста, прошу не наскучать мнѣ подобными просьбами. Я не понимаю, отъ чего вы принимаете такое участіе, сударыня, во врагѣ своего мужа?"

-- "Ты, кажется, расположенъ сердиться, Даніель; тебѣ все кажется подозрительнымъ."

-- "Какъ же прикажете назвать ваши страданія, слезы, вздохи, безсонница и пр. и пр. и 4000 прочаго приношенія въ жертву преступному мужику, котораго судьба для васъ, повидимому, очень дорога."

-- "Слѣдовательно я почитаю за безполезное и разувѣрять васъ въ этомъ, сударь. Если ша жертва, которую принесла я вамъ, забывъ свое состояніе, долгъ и честь.... ахъ..... Даніель, какъ ты жестокъ."

-- "Не такъ, какъ вы изволите полагать, сударыня;" -- возразилъ съ гордостію Чаплицкій -- "доказательствомъ тому служитъ благосклонное принятіе вашей жертвы. Я даже хотѣлъ бы знать, чья жертва важнѣе въ глазахъ свѣта: ваша ли, что вы промѣняли романическаго любовника Козака на законнаго супруга вельможу, или моя....

-- "Боже мой! я потеряла тебя на вѣки; но, жестокосердый! развѣ ты не знаешь моей невинности, которой такъ безчеловѣчно лишилъ, и за какія блага въ мірѣ рѣшилась бы я обмануть тебя. Ахъ! еслибъ жизнь твоя не была тогда въ опасности, я бы продолжала жалкое существованіе въ одиночествѣ, будучи презираема отъ всѣхъ, но не требовала бы твоей руки въ вознагражденіе за твой поступокъ."

-- "Мнѣ что-то и эта статья сомнительна" -- ворчалъ Чаплицкій, бѣгая по комнатѣ.-- "Не можетъ быть, чтобъ Янко, тотъ, который въ глазахъ моихъ спасъ мнѣ жизнь, обезоруживъ злодѣя, вами любимаго, могъ покуситься тайно отнять оную. О! какъ бы онъ теперь нуженъ былъ мнѣ. Да, я виноватъ; въ порывѣ старавши и упоенія, забывши и долгъ и честь, я повергъ было васъ въ погибель, и вы въ правѣ были, сударыня, всякими средствами возвратить оную."

-- "Несчастная!" -- возопила отчаянно Лудвига, залившись слезами -- "Ахъ! не говори такъ со мною, Даніель. Мы можемъ загладишь свою ошибку и разстаться на вѣки. Да," -- прибавила она съ твердостію, -- "я не хочу быть въ тягость тому, за котораго бы охотно я пожертвовала жизнію; но, милый, Даніель не будь неблагодарнымъ и не называй меня преступною, обманчивою; не предавай презрѣнію, а вспомни, что послѣ заговора Янка, онъ больше не являлся къ тебѣ, равно какъ и Виговскій. Кто знаетъ, какія козни готовятъ они въ тайнѣ; но да сохранитъ тебя Всевышній! Прощайте, сударь, кромѣ высокаго уваженія, я не должна осмѣлиться питать къ вамъ другихъ нѣжнѣйшихъ чувствъ. Прощайте!...."

-- "Остановись, милая Лудвига!" -- вскричалъ опомнившійся Чаплицкій -- "Къ бѣдствіямъ моимъ ты еще хочешь присовокупить новыя, роковыя, убійственныя! Я не переживу разлуки съ тобой, да и кто можетъ лишишь меня такого блага на землѣ?" -- прибавилъ онъ, крѣпко прижавши ее къ груди своей -- "Ахъ! прости меня, милая, безцѣнная Лудвига, мои ангелъ, душа моя!..." продолжалъ онъ осыпая поцѣлуями растроганную супругу, которая отвѣчала ему еще съ большею пылкостію, нѣжностію и расточительностію.-- "Я тебя жестоко обидѣлъ; меня ошеломило твое участіе, принимаемое въ этомъ ненавистномъ человѣкѣ, который есть смертельный, непримиримый и опасный врагъ для насъ."

-- "И потому-то я принимаю участіе въ немъ, Даніель. Ты не знаешь утонченной адской хитрости мстителей! Янко, спасая тебѣ жизнь, отвращалъ тѣмъ погибель, которая разразилась бы надъ всѣмъ родомъ Хмѣльницкихъ, а уготовлялъ тебѣ смерть тайную, ужасную и безотвѣтственную. Теперь безчестіе Тимоѳея будетъ роковымъ приговоромъ для тебя, и ты никакимъ средствомъ не избѣгнулъ бы смерти. Неужели не замѣтилъ ты охлажденія усердія къ тебѣ служителей, общаго ропота народа, таинственности окружающей насъ, мертвой тишины предъ ужасною бурею?-- Ахъ, на колѣняхъ умоляю тебя, постарайся исправишь ошибку; повели освободить Тимоѳея."

-- Увы! онъ уже свободенъ!" -- произнесъ съ тяжкимъ вздохомъ Подстароста.

-- "Какъ я рада! какъ я рада! мои дорогой, коханый, пшіемный Даніель!" -- восклицала восторженная Лудвига, осыпая его поцѣлуями.

-- "Умѣрь свои восторги, Лудвига!" -- сказалъ съ мрачнымъ видомъ Подстароста, уклоняясь отъ ея ласкъ -- "причиною освобожденія его не я, а самъ Король: вотъ прочти эту бумагу, ты узнаешь обо всемъ," -- прибавилъ онъ подавая приказъ Короля, который до сихъ поръ еще держалъ онъ въ рукахъ.

-- "Боже мой!" -- воскликнула поблѣднѣвшая Лудвига -- "какую ужасную грозу собрали мы надъ своими головами; теперь погибель наша неизбѣжна!"

-- "Постараемся отвратишь оную" -- возразилъ съ ироническою улыбкою Подана роста -- "Ты права, я самъ замѣтилъ всеобщее къ себѣ нерасположеніе; теперь когда Зиновій Хмѣльницкій усилился, онъ не преминетъ мнѣ отмстить за сына, за похищеніе тебя, и за отнятіе собственности; а посему надо принять всевозможныя мѣры къ истребленію своихъ враговъ. Тимоѳей уже уѣхалъ, слѣдовательно не опасенъ, а отца мы съумѣемъ отправить на берега Стикса; тогда, тогда только я буду вполнѣ счастливъ."

-- "И вотъ представляется бъ тому удобный для тебя случай!" -- воззвалъ громовымъ голосомъ Зиновій, неожиданно войдя вдругъ въ комнату. Лудвига вскрикнула и хотѣла было бѣжать.

-- "Остановитесь, сударыня, вы должны быть свидѣтельницею нашего разговора."

-- "Чего вы отъ меня хотите, Панъ Хмѣльницкій!" -- спросилъ гордо, но съ примѣтною робостію Чаплицкій -- "Я позову людей и ваша жизнь въ опасности."

-- "Подстароста можетъ объ этомъ не безпокоишься, потому что моя смерть будетъ сей часъ же извѣстна городу; ибо друзья мои знаютъ куда я пошелъ; при томъ же я не намѣренъ сдѣлать ничего подлаго, предосудительнаго и преступнаго, а прошу васъ выслушать меня."

-- "Говорите, я буду имѣть терпѣніе; но не забывайте! что оно въ случаѣ можетъ истощиться."

-- "И такъ слушайте! Вы лишили меня самымъ несправедливымъ и постыднымъ образомъ всего имѣнія, чести и жены! Да, неблагодарная!" -- прибавилъ онъ, обращаясь къ Лудвигѣ -- "я давно старался образовать тебя, изгладить изъ памяти твоей тѣ удары, кои нанесены были отъ Чаплицкаго твоему семейству, любилъ тебя болѣе всего въ мірѣ, даже, можетъ быть, наравнѣ съ своимъ отечествомъ, и ты забыла мои благодѣянія, презрѣла любовь старца и отдалась во власть убійцѣ, кровожадному извергу, подлецу!...

-- "Это уже слишкомъ!" -- вскричалъ съ бѣшенствомъ Подстароста, поддерживая лишившуюся чувствъ Лудвигу.-- Знаешь ли, Вацъ-Панъ, что такія обиды и слова искуплаюшся только кровію?"

-- "Знаю и очень увѣренъ; а посему, какъ благородный человѣкъ, не желающій унизить себя низкимъ поступкомъ, предлагаю вашему Шляхетству дуель, основанный на правилахъ чести. Жизнь ваша теперь въ моихъ рукахъ; но я надѣюсь, что въ душѣ вашей, можетъ быть, осталась еще искра совѣсти, въ сердцѣ любви къ благородству, а въ умѣ понятія о чести."

-- "Этого довольно. Часъ, мѣсто и орудіе!"

-- "Въ 40 часовъ по полудни, въ Черномъ лѣсу, на сабляхъ; я буду ожидать Вацъ-Пана безъ секундантовъ, чего и отъ васъ надѣюсь."

-- "Verbum nobile, вотъ вамъ моя рука. Прощайте." --

По удаленіи Хмѣльницкаго, Подстароста старался привесть въ чувство Лудвигу, и наконецъ успѣлъ въ томъ; она открыла глаза, обвела ихъ кругомъ, собирала мысли, хотѣла припомнить бывшее.-- "Гдѣ онъ?" -- спросила она вдругъ, устремя дикій взоръ на Чаплицкаго -- "что онъ говорилъ? какой ужасной жертвы онъ отъ меня требуетъ?.... еще ли страданія мои не значительны.... еще ли несчастіе и участь моя не трогаетъ холодныхъ каменныхъ сердецъ?... Но ахъ, ты правъ! отецъ мой.... клятвы, благодѣянія.... измѣны... Ахъ это ужасно. Пощадите меня, безчеловѣчные, избавьте меня отъ этихъ ненасытныхъ кровопійцъ и мстителей; я не могу подавить сердечныя чувства, я уже произнесла други клятвы, другіе обѣты..."

-- "Успокойся, кохана Кобито!" -- сказалъ Чаплицкій, усаживая ее на диванъ -- "ты разстроилась, тебѣ нуженъ покой... и будь увѣрена," -- прибавилъ онъ съ злобною улыбкою -- "что я избавлю тебя отъ несноснаго этого забіяки." -- Онъ вышелъ, захлопалъ въ ладоши, отдалъ какія-то приказанія людямъ; послѣ чего все въ домѣ засуетилось и Чаплицкій съ двумя дѣвушками взошелъ опять въ комнату.-- Лудвига неутѣшно рыдала, закрывъ лице руками.

-- "Ты меня убиваешь, Лудвига!" -- сказалъ почти съ неудовольствіемъ Подстароста -- "Неужели пустыя слова этого сорванца, могли такъ сильно подѣйствовать на тебя? Поди на свою половину; тебѣ нуженъ покой; ты больна, мой ангелъ."

-- "Но гдѣ онъ? скажи мнѣ, не угрожаетъ ли опасность?-- Эта суета въ домѣ, эти приготовленія....

"Все это ничего не значитъ, а только лишь дѣйствуетъ на твои слабые нервы.-- Хмѣльницкій рѣшительно, наговоривши мнѣ разныхъ грубостей, уѣхалъ въ слѣдъ за своимъ сыномъ и мы, можетъ быть, на всегда избавимся его присутствія. А я забылъ сказать тебѣ, что нынче я получилъ отъ Старосты приглашеніе поохотиться, такъ я велѣлъ слугамъ быть готовыми. Поди же успокойся, душенька; всякіе пустяки тебя тревожатъ."

"Не подозрѣвая ничего и чувствуя въ самомъ дѣлѣ излишнюю слабость, Лудвига повиновалась мужу и, поддерживаемая служанками, удалилась. Чаплицкій предался своему бѣшенству, скрежеталъ зубами, рвалъ на себѣ волосы, дико хохоталъ, потиралъ руки и по временамъ посвистывалъ.

-- "Лошадь ваша готова, Ясновельможный," -- сказалъ вошедшій Каптанъ.

-- "Очень хорошо; все ли въ исправности?"

-- "Положитесь на меня, Наияснѣйшій."

-- "Будьте же въ готовности; мы сей часъ отправимся.

Ясная и превосходная ночь осѣнила окрестность Чичирина своимъ таинственнымъ покровомъ: блѣдная луна выплыла на голубой горизонтъ и по временамъ, ныряя въ мимо летѣвшія облака, наводила какое-то уныніе и тоску: Порывистый вѣтеръ шумѣлъ на верхахъ высокихъ пихтъ и елей, и своимъ завываніемъ умножалъ сѣтованіе отцвѣтавшей природы. Опершись на грудь своего коня, Хмѣльницкій давно уже былъ на назначенномъ мѣстѣ, и черныя думы рисовались на его возвышенномъ челѣ. Лошадь, какъ бы что нибудь предчувствуя, махала волнистою гривою и хвостомъ, рыла копытомъ землю и по временамъ лизала опустившуюся руку хозяина; казалось, слезы градомъ текли изъ очей добраго животнаго; но Зиновій не замѣчалъ этого и погрузился въ свою задумчивость.

-- "Не безразсуденъ ли такой поступокъ съ моей стороны?" -- сказалъ онъ наконецъ -- "Что мнѣ пользы, если я задавлю ничтожнаго червяка? Но судьбы Вѣчнаго неисповѣдимы; статься можетъ и я содѣлаюсь жертвой рока, тогда что будетъ съ моимъ семействомъ, друзьями, отечествомъ, бѣдною, несчастною родиною! Не я ли мысленно поклялся спасти ее, и теперь довѣряюсь человѣку, не понимающему никакихъ нравственныхъ правилъ, въ которомъ подавлены, что я говорю? истреблены благородныя, возвышенныя чувства, который можетъ окружить меня гнусными убійцами! а я даже не сказалъ и друзьямъ объ своихъ намѣреніяхъ. Но такъ и быть; я оградилъ себя орудіями, которыя могутъ противустоять ничтожнымъ, робкимъ и безсильнымъ рабамъ, возложилъ упованіе на Бога и не буду жалѣть о томъ, чего уже воротить не возможно."

-- "И поздно" -- раздался позади его голосъ, сопровождаемый сабельнымъ ударомъ. Зиновій оборотился и, увидя предъ собою пылающаго гнѣвомъ Чаплицкаго, выхватилъ саблю и началъ было поражать дерзкаго; но вдругъ съ дикими криками бросилась на него разъяренная толпа Гайдуковъ и оглушила частыми ударами. Хмѣльницкій призвалъ всѣ силы на помощь и перваго изъ нихъ повергъ на землю; но удары сдѣлались чаще и гибельнѣе; наконецъ вся толпа бросилась на Зиновія, обезоружила и повергла бездыханно на окровавленную мураву. Вдругъ раздались шопотъ и ржаніе коней.

-- "На коней!" -- закричалъ Чаплицкій -- "убитаго съ собой! Спасайтесь, я слышу приближающихся враговъ!" -- И въ минуту убійцы съ несчастною жертвою унеслись подобно вихрю.

-- "Ахъ, не оставляйте меня!" -- простоналъ убитый Гайдукъ, но голосъ его повторился лишь воемъ усилившагося вѣтра и замеръ въ пустомъ пространствѣ.

Между тѣмъ Янко и Радань долго ожидали возвращенія куда-то уѣхавшаго друга, и не видя его уже за полночь, начали безпокоиться; сообщили другъ другу свои подозрѣнія на счетъ личной безопасности Зиновія, начали было совѣтываться что предпринять въ подобномъ случаѣ, какъ вдругъ лошадь на всемъ скаку остановилась у воротъ, необыкновенно и нѣсколько заржала и начала бить ногами въ затворенныя ворота.

-- "Это что ни будь не даромъ!" -- воззвалъ Янко -- "Слѣдуй за мною, Раданъ." -- Но увидя одну лошадь безъ сѣдока, онъ всплеснулъ руками."

-- "Нашъ другъ вѣроятно погибъ," -- возопилъ отчаянно Раданъ -- "и конь требуетъ нашей помощи."

-- "Ахъ! еслибъ это была неправда!" -- сказалъ печально Янко -- "Но мѣшкать нѣчего; садись на свою лошадь, я сяду на коня Хмѣльницкаго: разумное животное навѣрно привезетъ насъ къ мѣсту погибели. Не размышляя долѣе, Козаки исполнили свое намѣреніе и мы уже видѣли, что приближеніе ихъ разсѣяло подлыхъ убійцъ. Прибѣжавши къ тому мѣсту, гдѣ погибъ Зиновій, конь пребылъ неподвиженъ и всѣ чувства, казалось, въ немъ замерли."

-- "Боже мой! И такъ нѣтъ у насъ друга, онъ погибъ и невозвратно!" -- воскликнулъ горестно Раданъ.

-- "Молчи, товарищъ!" -- шепнулъ Янко -- "я слышу чей-то стонъ; по одеждѣ заключаю, что это не Козакъ. Подержи лошадь, я все узнаю." -- И съ сими словами онъ подбѣжалъ къ умирающему.-- "Что я вижу! это Кайтанъ!"

-- "И такъ Зиновій сдѣлался жертвою ненависти Чаплицкаго?" -- подхватилъ Раданъ.

-- "Постой! я не вижу его трупа; онъ гдѣ нибудь скрылся, или еще сражается."

-- "Ахъ! умертвите меня, добрые люди" -- едва внятно простоналъ Кайтанъ -- "мученія мои нестерпимы."

-- "Онъ живъ!" -- воскликнулъ радостно Янко -- "мы можемъ еще узнать о судьбѣ нашего друга. Кайтанъ!" -- воззвалъ онъ грозно -- "мы можемъ прекратить твои мученія, но скажи, живъ ли Хмѣльницкій и гдѣ онъ?"

-- "Это ты, Янко?" -- прошипѣлъ Кайтанъ, стараясь приподняться -- "проклятіе на главу твою! нѣтъ, вы болѣе не увидите его. Тайна эта пусть умретъ со мною."

-- "А если я начну разрывать твои члены по составамъ и усиливать мученія смерти самымъ ужаснымъ образомъ?" -- спросилъ Янко.

-- "Они не могутъ быть ужаснѣе теперешняго."

-- "Но знаешь ли, что они не могутъ прекратиться со смертію?-- За гробомъ ожидаютъ тебя муки ада, которыхъ ты испытываешь только тысячную долю."

-- "Ахъ не говори такъ, это сверхъ естественно."

-- "Признаніемъ своимъ ты хотя нѣсколько можешь смягчить справедливый гнѣвъ милосердаго Бога. Кайтанъ! минуты коротки, говори пока смерть не лишила тебя этого блага."

-- "Ты правь, Янко," -- сказалъ Каптанъ приподнявшисъ -- "надобно уменьшить число мукъ хоть однимъ добрымъ дѣломъ. Хмѣльницкій, полагаю, не убитъ, но только оглушенъ ударомъ, потому что а замѣтилъ на немъ шлемъ и латы, а иначе онъ бы погибъ отъ моихъ ударовъ. Предъ вашимъ проѣздомъ они увезли его.... ахъ.... довольно.... не спрашивайте болѣе.... свѣтъ померкъ въ моихъ очахъ.... я вижу всѣ страшилища ада.... я ничего не вижу.... прощайте...." Съ сими словами онъ еще сдѣлалъ усиліе, чтобъ перекреститься; но рука его застыла и нераскаянный злодѣй погибъ, какъ и всѣ ему подобные.

-- "Раданъ, теперь спасеніе Хмѣльницкаго зависитъ отъ искусства; постараемся воспользоваться онымъ. Клянись исполнить мои совѣты!"

-- "Какъ честный Козакъ; вотъ тебѣ рука моя."

-- "Начнется тѣмъ, что Катерина не должна знать ни о чемъ -- это ее убьетъ; скажемъ, что онъ отозванъ на нѣсколько дней въ Кіевъ, а дальше что Богъ дастъ!"

ГЛАВА XII.

Чорна Хмара розыйдется
И дожчу не буде;
Мы съ тобою розыйдемосъ
Коханья не буде!
Мал. пѣс.

Мы позабыли давишняго знакомца нашего Грицая, который съ такою славою сражался съ Тимоѳеемъ и заплатилъ было жизнію; теперь, по завладѣніи Чаплицкимъ Суботовымъ, онъ принадлежалъ ему своею особою, но не сердцемъ. Склона печально голову, медленными шагами онъ пробирался къ дому сего послѣдняго и, противъ всякаго чаянія, повстрѣчался съ Янкомъ.

-- "Здорово, пріятель!" -- воскликнулъ сей послѣдній, -- "ого! да какъ же ты, братъ, похудѣлъ!"

-- "Не отъ чего и потолстѣть;" -- отвѣчалъ Грицай, тяжело вздохнувши -- "съ тѣхъ поръ, какъ мы лишились добраго своего Пана, намъ не житье, а каторга.-- Чтобъ этому Чаплицкому, ни дна ни покрышки; сгубилъ онъ наши души, проклятый!"

-- "А что, я чай, вспомнишь, пожалуешь о Хмѣльницкомъ?"

-- "Какая дьявольская разница!-- То былъ не Панъ, а отецъ своимъ дѣтямъ! какъ подумаешь, такъ сердце и подворотитъ; за него я и теперь готовь хоть въ воду и огонь."

-- "Я знаю доброе твое сердце, Грицай; ты быль душею и тѣломъ приверженъ Хмѣльницкимъ, посуди же, какъ теперь должно быть больно для тебя, когда узнаешь, что Зиновій погибъ безвозвратно."

-- "Боже сохрани! отъ чего и какъ?" -- спросилъ съ безпокойствомъ Грицай. Упокой, Господи, его душу; онъ будетъ праведникомъ."

-- "Покамѣстъ онъ живъ еще, мои добрый Грицай; но жизнь эта хуже смерти."

-- "Что же съ нимъ сдѣлалось? нельзя ли какъ помочь ему? "

-- "Послушай, Грицай, я буду съ тобою откровененъ. Ты, и вижу, идешь на Панскій дворъ, скажи, раза b тебѣ тамъ кто нибудь знакомъ и часто ли тамъ бываешь?"

-- "Моя сестра въ горничныхъ у Госпожи. Пани завтра имянинница, такъ посылали Мавру отыскать цымбалиста; она поручила мнѣ это дѣло, я его отыскалъ и теперь иду сказать ей объ этомъ."

-- "Прекрасный случай" -- воскликнулъ вдругъ оживившійся Янко.-- "Грицай, хочешь ли ты спасти Хмѣльинцкаго?"

-- "Даже и тогда, если бъ это сопряжено было съ потерею моей жизни, которая мнѣ теперь почти что въ тягость."

-- "И такъ знай, что благодѣтель твой въ злодѣйскихъ рукахъ Чаплицкаго; надобно только знать, гдѣ онъ находится и какимъ образомъ можно его спасти Ты не знакомъ съ людьми Подстаросты?"

-- "Почти ни съ кѣмъ, но все равно, за сестрой волочится одинъ изъ нихъ."

-- "Тѣмъ лучше; но можно ли на нее положишься?"

-- "Какъ на меня самаго. У насъ течетъ одинакая кровь, и мы лежали подъ однимъ сердцемъ."

-- "Постарайся же убѣдить ее быть на случай поблагосклоннѣе къ своему любовнику, и внуши ей мысль узнать объ участи Зиновія поосновательнѣе, и цымбалисту своему откажи, а вмѣсто его рекомендуй меня.

-- "Но тебя знаютъ всѣ и, какъ говорятъ, желаютъ и ищутъ твоей тайной, или явной смерти."

-- "Объ этомъ не безпокойся, Грицай; на что я рѣшился, то не можетъ быть опасно не для кого изъ насъ. Ну, теперь ступай; завтра я ожидаю отвѣта, а о будущихъ дѣйствіяхъ еще условимся. Смотри, не дай въ кашу наплевать."

-- "Я употреблю всѣ свои силы для пользы Хмѣльницкаго. Завтра ожидая меня на этомъ же мѣстѣ."

Янко съ нетерпѣніемъ ожидалъ на другой день роковаго отвѣта. Наконецъ Грицай появился; но съ пасмурнымъ и ничего добраго не предвѣщающимъ лицемъ лѣниво подходилъ къ Янкѣ."

-- "Ну что, товарищъ?" -- спросилъ сей послѣдній, устремя испытующій, любопытный взглядъ на вѣстника -- "что ты узналъ?"

-- "Почти ничего, только къ большому горю увѣрился, что почтенный мой Панъ (ибо это никто иной долженъ быть, какъ онъ) точно заключенъ въ подземномъ ліоху (Погребъ, подвалъ.) Чаплицкаго. Сестра употребила всю власть и вліяніе свое надъ любовникомъ, но не узнала ничего, выключая сказаннаго мною, потому что любовникъ и самъ мало знаетъ; ибо ключи отъ ліоха находится у самаго Подстаросты. Послѣ твоей измѣны онъ сталъ недовѣрчивъ ко всѣмъ."

-- "Этого только и надобно для меня. Радуйсь, Грицай, дѣло нате пойдетъ, какъ нельзя лучше. И такъ ты меня нынче представляешь какъ цимбалиста."

-- "Я говорилъ объ этомъ; почему же ты обрадовался?"

-- "Тому, что Хмѣльницкій, съ помощію Божіею, будетъ свободенъ, а иначе я не Запорожецъ! Только повтори мнѣ клятву быть вѣрнымъ Зиновію."

-- "Я никогда не клянусь; но теперь готовъ сказать: Богъ да будетъ свидѣтелемъ моей готовности помочь ему."

-- "И твоя помощь очень необходима; ты можешь ли ночевать на Панскомъ дворѣ?"

-- "Я прежде это часто дѣлывалъ, и проводилъ ночи на сѣнной, дабы по чаще видѣться съ сестрою."

-- "Нынѣшнюю ночь ты долженъ непремѣнно быть тамъ, и въ самое то время, когда всѣ уже на порядкѣ подопьютъ, зажечь сѣнникъ и ожидать меня около саду. Этимъ только мы можемъ спасти Хмѣльницкаго, и ты освободишься отъ рабства Подстаросты."

-- "Не мое дѣло разсуждать въ такомъ случаѣ, когда дѣло идетъ о жизни моего благодѣтеля и о возможности опять соединишься съ нимъ. Я исполню твой приказъ."

-- "По рукамъ, храбрый Козакъ! я въ тебѣ не обманулся. Теперь будемъ готовишься къ вечеру и ты меня представишь сестрѣ. Кончено. Прощай!"

Чаплицкій суетился въ приготовленіяхъ къ празднику, который намѣревался дать къ вечеру; онъ былъ чрезвычайно веселъ и заботливъ; весь домъ сталъ на ногахъ; во всемъ стараніе, поспѣшность, усердіе и веселье; самъ Подстароста помогалъ своей супругѣ въ туалетныхъ трудахъ, къ коимъ она еще не привыкла и не совсѣмъ умѣла.

-- "Надобно, душенька!" -- сказалъ онъ -- "чтобъ ты затьмила всѣхъ своею красотою, любезностію, умомъ и талантами. Хозяйка должна быть предметомъ всеобщаго вниманія; ужъ это такъ водится."

-- "А признаюсь, мнѣ это не слишкомъ нравится; я нахожу одно удовольствіе быть предметомъ твоего лишь вниманія, расточать одному тебѣ свои ласки и любовь, а о другихъ мало нуждаюсь. И къ чему эти всѣ уборы, обременяющіе тѣло и ни чушь не возвышающіе душу? я право не привыкла къ подобнаго рода занятіямъ."

-- "Научайся привыкать, ангелъ мой; это законъ необходимости въ свѣтской жизни; я даже буду просить тебя объ этомъ. Нельзя же намъ вдвоемъ только проводить всю жизнь; для услажденія оной нужны общества, а они имѣютъ свои требованія, свои необходимости, свои правила, которымъ впрочемъ подчинивши себя безъ труда однажды, будемъ находить послѣ неизъяснимое удовольствіе.

-- "Если тебѣ это пріятно, то я долгомъ почту себѣ соображаться съ твоею волею"

-- "Долгомъ, долгомъ!" -- перебилъ Чаплицкій, шуточно передразнивая Лудвигу.-- "Ты все объ одномъ твердишь, милая. Не хмурься только, а посмотри въ зеркало самой полюбится. "При чемъ онъ подвелъ ее къ стоявшему противъ во весь ростъ зеркалу, и началъ поворачивать въ разныя стороны. Въ самомъ дѣлѣ стянутая натуго по верхъ бѣлаго платья пурпуровая шелковая юпанечка, обозначавшая всѣ округлости стройнаго стана Лудвиги, широкія фижмы, подъ которыми воздымалась полная роскошная грудь, украшенная висѣвшимъ на золотой цѣпочкѣ бриліантовымъ крестикомъ, и подобранные вверхъ волосы, убранные жемчужною подвязкою, и открывавшіе вполнѣ всю прелесть ея лица, сдѣлали пріятное впечатлѣніе надъ сердцемъ женщины, и улыбка самодовольствія была слѣдствіемъ сего, а жаркій продолжительный поцѣлуй мужу, благодарностію за его попеченія объ ней."

-- "Все это недурно," -- сказала она наконецъ -- "и я перестану, какъ ты говоришь, хмуриться; но смѣю спросить, хотя впрочемъ это и пріятно для меня, отъ чего, коханый Даніель, ты такъ радостенъ, бывши до сихъ поръ угрюмъ. И отъ чего, любя общество, прежде не давалъ ты никакихъ праздниковъ?"

-- "Ахъ Боже мой, какой странной вопросъ?" -- возразилъ нѣсколько смущенный Полета роста -- "Причиною тому обстоятельства, политическія смуты; занятія по службѣ; да мало ли причинъ? Теперь же день твоего рожденія, моя жизнь, моя миленькая, лучшая половина моей души, чѣмъ же ознаменовать этотъ день, какъ не радостію, въ которой я хочу, чтобъ приняли участіе и другіе; при томъ же теперь самый лучшій случай ввести тебя въ свѣтъ. Имянинницы имѣютъ много на своей сторонѣ; самые даже недостатки ихъ будутъ прелестны въ глазахъ пресыщающихся удовольствіями гостей; въ радости есть нѣчто симпатическое: если мы преисполнены оною, то расположены видѣть во всемъ хорошее. Теперь довольно покамѣстъ для тебя этого нравоученія, прибавилъ онъ, подавая ей руку. Гости начинаютъ съѣзжаться, поспѣшимъ встрѣтить ихъ прилично достоинствамъ каждаго. Быть можетъ найдутся здѣсь люди знакомые тебѣ, или непріятные но чему нибудь, даже подозрительные, не смущайся, и не обращай никакого вниманія; но обходись со всѣми съ радушіемъ и одинакимъ участіемъ."

-- "Боже мой, да за чѣмъ же приглашать такихъ людей, которые намъ въ тягость, налагать на себя трудную обязанность притворствовать."

Чаплицкій улыбнулся. Ты еще не знаешь, другъ мои, свѣтскихъ отношеній. Сколько смертельныхъ враговъ съ восторгомъ, съ жадностію пьютъ за здоровье угостителя, и въ тайнѣ изощряютъ кинжалъ; но ихъ связи, необходимость скрывать чувства, питаемыя къ нимъ, для отвращенія какихъ нибудь непріятностей, и доказательство, что не дорожатъ ихъ кознями, не обращаютъ вниманія, или не знаютъ будто объ образѣ мыслей, дабы тѣмъ удобнѣе можно сразить неосторожныхъ, заставляютъ нерѣдко казаться истинными друзьями, или по крайней мѣрѣ доброжелателями."

Лудвига вздрогнула, вспомня характеръ Малороссіянъ, ихъ обычаи, откровенность и прямодушіе, и хотѣла было что-то сказать; но тутъ дверь съ шумомъ распахнулась, и съ важностію явился свѣжія, бодрый, съ воинственнымъ видомъ, строгимъ взглядомъ, означавшимъ привычку повелѣвать, въ пышной одеждѣ, высокій, стройный мужчина: это былъ Александръ Конецпольскій, Староста Чигиринскій.

-- "Vivat! Панъ Чаплицкій, якъ cѣ машъ?" -- сказалъ онъ протягивая фамиліарно руку.

-- "Ахъ Наинснѣйшій Панъ Староста, якѣ сченсцѣ! чи здрувъ Вацъ-Панъ, чи веселъ?" -- восклицалъ Чаплицкій, съ жаромъ обнимая его и разсыпаясь въ поклонахъ.-- "Я уже началъ отчаиваться, что вы не обрадуете насъ своимъ посѣщеніемъ. Ахъ! какъ я вамъ обязанъ и благодаренъ! какое счастіе! теперь-то ужъ мы вполнѣ повеселимся. Да здравствуетъ нашъ благородный и храбрый Староста; много лѣтъ желаемъ дорогому гостю! (тутъ невидимыя трубы и литавры загремѣли). Позвольте представить, Вельможный Панъ Староста, мою жену; извините, если мы не въ состояніи и не въ силахъ будемъ принять васъ какъ должно и не съ такимъ неподражаемымъ умѣньемъ, какъ Наияснѣйшій; это особенный даръ неба и Фортуны, которымъ не всякому предоставлено воспользоваться {Конецпольскій славился умѣньемъ принимать гостей.}.

При взглядѣ на Лудвигу строгое начальническое лице Конецпольскаго прояснилось и отразило въ себѣ всю любезность его въ обхожденіи.

-- "Вельможна Пани,"-- сказалъ онъ подходя къ ея рукѣ -- "за счастіе почту отдать себя подъ покровительство Царицѣ прелестей нашего края и женѣ моего товарища; не отвергните одного изъ преданнѣйшихъ, неизмѣнныхъ и страстныхъ почитателей вашего нѣжнаго пола. При чемъ позвольте пожелать вамъ безконечныхъ лѣтъ и неограниченной долгой власти надъ бѣдными сердцами мужчинъ, неувядаемой красоты и всевозможнаго счастія."

-- "Очень благодарна, Пану Александрови (У многихъ Поляковъ обычай называть знакомыхъ просто, однимъ именемъ или чиномъ.); но я опасаюсь за сердце Старосты, если такія прелести, какъ мои, обращаютъ на себя его вниманіе."

-- "Ужъ это въ крови Поляковъ, кохана Пани, и въ особенности сродно моему характеру; но я твердо увѣренъ, что личныя достоинства Вашей Мосьци смягчили бы сердце даже Русскаго."

-- "А посему не мѣшаетъ поздравить Лудвигу съ оными" -- прибавилъ Чаплицкій, поднося большой серебряной бокалъ съ Венгерскимъ -- "и пожелать ей на долго благосклоннаго расположенія Вельможнаго Пана Старосты." -- При чемъ онъ осушилъ бокалъ и наливши, передалъ Конетюльскому.

-- "Нѣхъ жіе!...." -- воскликнулъ Староста и, ставши на одно колѣно, выпилъ сладостную влагу, погладилъ усы и осшашками брызнувъ въ потолокъ, поцѣловалъ ея руку. Лудвига помогла ему привстать и отблагодарила въ самыхъ вѣжливыхъ выраженіяхъ. Въ слѣдъ за Старостою явился Барабашъ съ женою, Виговски.мъ и другими подвластными ему чиновниками, и долженъ былъ испытать туже участь, выполнить подобный же обрядъ, только съ нѣкоторою разницею; во 1-хъ онъ не могъ стать на колѣна, по причинѣ своего неспособнаго къ тому тѣлосложенія и потому, какъ оцъ выразился, что по всѣмъ видимостямъ прошли уже его прежнія лѣта, когда съ ловкостію моіъ исполнить этотъ пріятный и истинно молодецкій обрядъ. Во 2-хъ къ общей фразѣ поздравленія, прибавилъ относясь къ Лудвигъ: "да здравствуетъ и толстѣешь со всѣхъ сторонъ!" и, самодовольно захохотавъ отъ сказанной остроты, заключилъ, что это будетъ такъ, а не иначе. А въ 3-хъ, онъ забылъ брызнуть остатками, потому что таки и не любилъ сего пункта, да и вино искусило его до того, что пилъ оное какъ забывчивыя воды Леты.

При взглядѣ на Виговскаго, лице Лудвиги вспыхнуло и готово было выразить удивленіе, негодованіе и презрѣніе; но вспомня совѣты мужа, она, не дослушавъ его что-то слишкомъ длиннаго привѣтствія, постаралась поскорѣе отрекомендовать себя женѣ Барабаша и заняться ею.

Между тѣмъ гости съ женами постепенно умножались, Лудвига должна была каждому, желающему представиться, подносить вино, знакомиться съ женами, бытъ неусыпною, внимательною, привѣтливою, словоохотливою и любезною, чтобъ никому не наскучить, каждаго занять, разсѣять, понравишься, не показать и тѣни усталости, или безпокойства и, надобно отдать честь Лудвигѣ, она со славою выдержала трудную свою обязанность. Смотря на ея обращеніе, всякъ забывалъ кто она была и что теперь есть; такъ она умѣла всѣмъ угодить и принаровиться къ капризамъ и характеру каждаго.-- Чаплицкій занималъ мужчинъ и также со славою выдержалъ свой постъ. Пошли разсужденія и мнѣнія относительно политики; споры, противорѣчія, шумъ, крикъ сопровождались за каждымъ словомъ, но ходатайство Чаплицкаго и, что лучше и вѣрнѣе всего, поднесенныя разныя вина, настойки, наливки, (чѣмъ такъ славятся Малороссіяне и Поляки) опять примиряли всѣхъ; враги обнимались, лобызались и клялись въ вѣчной дружбѣ, согласіи и почтеніи. Наконецъ Чаплицкій, замѣтя, что упоеніе дорогихъ собесѣдниковъ въ самомъ уже развалѣ, и что для усиленія и оживленія онаго нужно что нибудь новое:

-- "Я намѣренъ, Панове," -- сказалъ онъ -- "повеселиьь васъ самымъ невиннымъ и пріятнымъ образомъ. Гей! позовите-ка цымбалиста: лихой музыкантъ и еще къ тому же чудно поетъ."

-- "Тѣмъ лучше, онъ насъ поутѣшитъ родными пѣснями. Подавай его сюда!"

Мгновенно въ два прыжка очутился посреди залы высокій, въ дугу согбенный съ взъерошенною бородою и длинными пейсами потомокъ Израиля и, оборотивши за спиною висѣвшіе цымбалы, дрожащими руками взялъ крючки и, ожидая повелѣнія, устремилъ быстрые, огненные и плутовскіе глаза на все собраніе."

-- "Чтожъ, Мовша, начинай!" -- вскричалъ Чаплицкій -- "Я нынче слышалъ уже его, смотри жъ, не оробѣй!"

-- "А лезь яку приказсте, Найяснѣйсый?" -- отвѣчалъ Жидъ, извлекши нѣсколько гармоническихъ аккордовъ, приведшихъ въ удивленіе слушателей -- "понѣвазь Евреи скаче, якъ Панъ рачы."

-- "Нѣхъ его даблы везмо!" -- воскликнулъ кто-то, -- "проклятый славно играетъ."

-- "Не мозно статься, азе бы Евреи не играли на праотцовскомъ инструменцѣ. Панамъ сабля, Панамъ слава, а бѣдному Зыдови плаць Іереміи, а инколы, цого цорный рокъ не робышь -- дукаты, пшіемны дукаты."

-- "А, такъ вижу ты охотникъ до нихъ Хамово отродье!" -- сказалъ Конецпольскій.

-- "А сцозъ робышь, Ясневельмозный; вамъ ныцого не треба, мусыте купаться въ золотѣ, якъ шень сыръ въ маслѣ, а у несцастнаго Еврея -- зинка, маленьки дѣтки, нузда, голодъ, короста, парсы, этцетера...." --

-- "Ну, ну, хорошо; ваша братья всегда найдетъ причину. Сыграйка, да получше, я не пожалѣю килька дукатовъ.

Мовша приосанился, расправилъ, округлилъ руки, кашлянулъ и разразился на цимбалахъ....

-- "Ой вай миръ, ой вай миръ, сцо зыду робыты,

Дерутъ его и мордуютъ, и зыдокъ забытый;

Туды зыда, сюди зыда, Еврей хлопецъ вшиcmкимъ

За тезъ іого якъ собаку и назвалы бзыдкимъ.

-- "Чортъ ли мнѣ въ твоей жидовщинѣ!" -- воскликнулъ Конецпольскій -- "сыграй намъ что нибудь по лучше.

-- "Мовша славно поетъ Козацкія пѣсни;" -- сказалъ Виговскій, подойдя къ нему.-- "сыграйка что нибудь.-- "Ну, Янко," -- шепнулъ онъ -- "чортъ тебя умудрилъ; здѣсь что нибудь скрывается; лучше убираться по добру по здорову."

-- "И лучше сдѣлаешь!" -- сказалъ мнимый Мовша и опять заигралъ.

Ишовъ Козакъ, Запорожецъ.

Да напавь на Ляха,

Скрутивъ его, звершивъ его

Якъ той шулякь птаха

Така пѣсня не по Ляху;

Крикнувъ винъ галасу!

Дай бувъ такій, дай Богъ ноги

Добраться до лясу...

-- "Мовша!" -- закричалъ съ негодованіемъ Конецпольскій -- "ты вѣрно пробуешь, крѣпка ли у тебя голова? наши, за эдакія пѣсни, полосуютъ спины."

-- "Жидъ! играй Польскій" -- подхватилъ Чаплицкій, боясь суматохи въ домѣ -- "а мы между прочимъ"-- прибавилъ онъ, подводя жену къ Старостѣ -- "немного пройдемся." -- Самъ же пригласилъ жену Барабаша, который видя, что по всѣмъ видимостямъ и онъ не долженъ безъ дѣла оставаться, когда одна половина его уже занята, также предложилъ руку каконшо, одинакаго, съ его особою, сложенія го" спожѣ и, переваливаясь со стороны на сторону, пошелъ въ слѣдъ за другими.

Мовша между тѣмъ успѣлъ оправишься и загладить свою ошибку. Воспламенясь новымъ жаромъ, онъ съ чувствомъ заигралъ и запѣлъ извѣстный Польскій:

Nie est Rycerzem, a ni ènotlywv!

Niechay wolilosci stwierdzaią zdanie,

Bronce oyczyzny, póki krwi staie.

Pokażiny dawnych przodków swych męstwo

Nie wstąpię s placu oprucz zwycięstwa.

Na bok wenery! gdy czas do boiu

żołnierz swą bawi miłość pokoiu;

Zos tańce wszysci dziewczenty zdrowie,

Zacznicie sobie kochac iuż nowe.

A gdy poginein mocą oręża,

Sczęsłiwym będzie, kto nas zwycicnżc!

Niech potym, o tym kuli swistaią,

Dźwięk pałaszami, z harmaty daią!

Nuż dali, wiara nawszystkie strony,

Król i oyczyzna są do obrony.

Nie est Rycerzem, a ni ènotlywvrn!

Niechay wolilosci stwierjzaią zdanie,

Bronce oyczyzny, póki krwi staie.

Pokażiny dawnych przodków swych męstwo

Nie wstąpię s placu oprucz zwycięstwa.

Na bok wenery ! gdy czas do boiu

żołnierz swą bawi miłość pokotu;

Zos tańce wszysci dziewczenty zdrowie,

Zacznicie sobie kochac iuż nowe.

A gdy poginein mocą oręża,

Sczęsłiwym będzie, kto nas zwycicn ъ?.. Ахъ, я и забылъ сказать! онъ проситъ, чтобъ наединѣ съ вами поговоришь.

-- "Тимоѳей! быть можетъ, это какой нибудь злой умыслъ противъ тебя?" -- сказала встревоженная Катерина.

-- "Не опасайся ничего, любезная сестрица! Когда сабля при мнѣ, злые умыслы недѣйствительны. Теперь оставьте покамѣстъ меня одного," -- Онъ провелъ ихъ въ другу то дверь и, затворивши оную, взялся за рукоять сабли.

-- "Гей! кто тамъ?" -- вскричалъ онъ -- "войди сюда!"

Извѣстный уже читателямъ Янко взошелъ, почтительно поклонился и съ сильнымъ смущеніемъ подалъ письмо Чаплицкаго. Онъ не могъ скрыть какого-то радостнаго чувства, невольно выражавшагося въ его лицѣ.

Хмѣльницкій, взявъ писмо, посмотрѣлъ на печать и нахмурился.

-- "Отдай его обратно пославшему тебя; я не могу безъ отца получать никакихъ приказаній."

-- "Вы очень хорошо и дѣлаете;" -- отвѣчалъ Янко -- "но я скажу вамъ, что, вѣроятно, въ письмѣ содержится приказаніе отдалиться вамъ куда нибудь на цѣлые сутки.

-- "Какой голосъ!" -- сказалъ про себя Хмѣльницкій, всматриваясь въ лице Янка.-- "Почему же ты это знаешь?"

-- "Я слышалъ противъ васъ заговоръ: нынѣшнюю же ночь Подстароста вознамѣрился похитишь Лудвигу...

-- "Какъ онъ смѣетъ это помыслишь?".-- вскричалъ, вспыхнувши, Тимоѳей.-- "Но что жъ общаго" -- прибавилъ онъ потомъ спокойнѣе -- "между Лудвигой и заговоромъ противъ меня?..."

-- "Очень много! Знайте, что Лудвига по завѣщанію предоставлена на попеченіе вашего отца!"

-- "Какъ! и я этого доселѣ не зналъ? Я долженъ защитишь ее."

-- "И потому-то я осмѣлился предувѣдомить васъ объ этомъ. Экономъ вашъ Стыцько имѣетъ свои причины не открывать вамъ сего завѣщанія; ибо опасается вашего пылкаго нрава; но я знаю васъ!...

-- "Кой прахъ! Да кто же ты такой, что меня знаешь? ужъ не обманываютъ ли меня мои чувства? или ты умѣешь искусно принимать на себя личины! Не служилъ ли ты въ Запорожской сѣчѣ?... въ Крыму...

-- "Тимоѳей! ужъ коли ты насильно хочешь узнать Нечая, то мнѣ не остается болѣе ничего дѣлать, какъ броситься въ твои объятія; но тсъ! молчаніе!..."

-- "Другъ мой, Нечай!" -- вскричалъ радостно Хлѣльницкій, прижимая его къ сердцу.-- "Но кто же тебя нарядилъ въ шутовской кафтанъ служителя Подстаросты?"

-- "Мщеніе, любезнѣйшій! ты не испыталъ еще его сладости!" -- сказалъ значительно Янко (мы не будемъ покамѣстъ перемѣнять это названіе.) -- "Но сдѣлай милость -- оставимъ до времени распросы и отвѣты, а слушай меня!...

-- "Неужели ты ничего не скажешь мнѣ, какъ оставилъ Молдавію, что знаешь о Розандѣ?"

-- "Терпѣніе, Тымошъ! терпѣніе! на все будетъ время, а теперь слушай, что я тебѣ скажу: -- завѣщаніе отца я доставлю въ руки тебѣ. Возпользуйся правами своего отца, и имѣй смотрѣніе за Лудвигой!"

-- "Ужъ не влюбленъ ли и ты въ нее?"

Янко злобно улыбнулся и покачалъ головою.

-- "На то есть свои причины, мой другъ! Но будь остороженъ; Чаплицкій хочетъ приобрѣсти Субошово, старайся уловишь его нынѣшнюю ночь, что называется съ поличнымъ; тогда онъ не можетъ въ видѣ мести завладѣть селомъ. Я вижу, что ты хочешь опять меня о чемъ-то распрашивать; предувѣдомляю, что не буду отвѣчать, ибо иначе я не доставлю тебѣ завѣщанія. Прощай! послѣ успѣха мы должны увидѣться у каменнаго кургана, у гробницы твоего дѣда. Но слушай: -- старайся не убить твоего врага. О!" -- присовокупилъ онъ съ дикимъ хохотомъ -- "этого мало для него; мы изобрѣтемъ для него тысячу медленныхъ, ужасныхъ каръ, дабы имѣть время насладиться упоительною местію. Прощай!"

-- "Странный человѣкъ! "-- сказалъ изумленный Хмѣльницкій по уходѣ Янка -- "совсѣмъ перемѣнился! Что за причина этой мести? Но какъ бы то ни было мы должны всѣ мстить, и его месть, должно быть, происходить отъ одного же источника съ моею." -- Сказавши сіе, Тимоѳей приготовился на ловлю Ляховъ и пошелъ успокоить встревожившуюся сестру.

ГЛАІВА V.

Иде Козакъ въ Украйну,
Мушкетъ за плечами.

Не доѣзжая до славнаго Чигирица, бывшаго столицею Малороссійскихъ Гетмановъ, любуешься красотою мѣстоположенія, роскошными пажитями и богатствомъ страны, равно какъ и веселою безпечностію счастливыхъ сыновъ Юга. Сколько воспоминаніи, и радостныхъ и горькихъ, раждается при взглядѣ на городъ, бывшій вмѣстилищемъ злополучія и потомъ блаженства Украинцевъ! Какъ сильно должно забиться сердце Малоросса, ступивши на землю, упитанную кровію его праоищевъ! Онъ воздѣнетъ руки съ теплою молитвою къ своему Создателю, не до конца гнѣвающемуся, но правосудному и вмѣстѣ милосердому, пекущемуся о благѣ пребывшихъ ему вѣрными даже до самой крайней степени бѣдствій. Онъ ороситъ сію землю благодарными слезами въ память незабвеннаго избавителя, и лице его просіяетъ чистѣйшею радостію, вида себя окруженнымъ счастіемъ, довольствомъ, безопасностію своей личности и собственности. Не то было во время, описываемое нами. Развалины селъ и городовъ, сожженныя поля и еще свѣжая, дымящаяся кровь, унылыя и блѣдныя лица прохожихъ, съ ужасомъ и подозрѣніемъ бросаемые взгляды вокругъ -- свидѣтельствовали о положеніи Малороссіи, о тяжкомъ угнетеніи беззащитныхъ, о несносной и наполненной всегдашнимъ страхомъ жизни гонимыхъ за вѣру; когда никто не могъ надѣяться на неприкосновенность его прахъ; трудолюбіе было изгнано изъ бѣдныхъ хижинъ поселянъ; ибо что приобрѣталось сегодня, то завтра же дѣлалось добычею ихъ притѣснителей, Отецъ съ трепетомъ отталкивалъ ласкающуюся дочь; мужъ съ рыданіемъ убѣгалъ своей жены, опасаясь дашь волю нѣжнымъ, святымъ чувствамъ, которыя чрезъ минуту могутъ быть подавлены отчаяніемъ и безнадежностію -- всѣ страшились зрѣть свое посрамленіе. Но есть ли это первоначальная причина недѣятельности, холодности и флегмы Малороссійскихъ крестьянъ? ихъ меланхолическаго и печальнаго образа, небрежности и даже самой походки -- медленной, нетвердой? Не симъ ли наконецъ временамъ обязаны мы унылыми и трогательными пѣснями Украинскими, которыя долго не престанутъ обворожишь наши чувства, извлекать слезы умиленія, и переносишь во времена, давно, безвозвратно канувшія въ вѣчность?...

Чигиринъ окруженъ быль небольшими мѣстечками и селами, принадлежавшими по большей части Польской Шляхтѣ, и нѣкоторыя, весьма немногія, природнымъ Малороссійскимъ старшинамъ, пожалованныя отъ Короны за ихъ личныя или предковъ заслуги Королевству.

Къ симъ-то послѣднимъ, въ прекрасную лѣтнюю ночь, пробирались два всадника на утомленныхъ коняхъ. Они ничего не говорили между собою, но пристально разсматривали окружавшіе ихъ предметы, по временамъ останавливались, вздыхали и старались удержать невольно текущія слезы.

-- "Ну вотъ и Суботово!" -- сказалъ наконецъ одинъ изъ нихъ, снявши шапку и благоговѣйно оградивши себя крестомъ -- "не увѣренъ застану ли въ живыхъ милыхъ дѣтей и приютный уголъ въ домѣ? Поляки, вѣрно, погостили въ нашемъ краю?" прибавилъ онъ печально, посмотрѣвъ на товарища.

-- "Да нѣчего сказать!" -- отозвался другой.-- "Хоть катомъ покати, все выжгли неугомонные! Чтожъ дѣлать? и у меня было сельцо, и я теперь круглый сирота; одной тяжестью больше на сердцѣ: бились, проливали кровь, а что выиграли? нѣтъ, трудно прать противъ рожна!"

-- "Успокойся, мой добрый Раданъ! Богъ милостивъ. Если у меня осталось достояніе моего отца, будемъ жить побратски; все, что мнѣ принадлежитъ, располагай имъ, какъ полный хозяинъ, а будущее кто постигъ?"

-- "Сердечно благодарю тебя, Зиновій!" примолвилъ Раданъ, обнимая его.-- "Ты будешь мой благодѣтель! Но что значитъ одинъ человѣкъ въ сравненіи съ тысячью разоренныхъ? Кто поможетъ имъ въ несчастій? Да и будущее очень явственно!"

-- "Почему знать? Богъ до конца испытываетъ наше терпѣніе и вѣру. Правымъ Онъ помощникъ и Покровитель!"

-- "Не сами ли мы виною такого злополучія? Зачѣмъ при самомъ началѣ гоненія не возстали единодушно? Лучше бы всѣ погибли вѣрными и славными, чѣмъ дожили до такого униженія и насилія.

-- "Ты судишь, какъ воинъ; но всему есть мѣра. Мы старались до сихъ поръ доказать Полякамъ, что можемъ сдѣлать, если они не перемѣнятъ своего поведенія съ нами."

-- "И только увеличили бѣдствія свои и злобную месть Ляховъ! Смерть Наливайка, Павлюка, Остраницы служитъ тому неоспоримымъ доказательствомъ.

-- "Не напоминай объ этомъ!" -- перебилъ содрогнувшись Зиновій. "Ни время, ни обстоятельства, ни самыя дѣйствія не сообразовались съ благороднымъ намѣреніемъ сихъ истинныхъ героевъ. Тогда Король не предвидѣлъ тѣхъ несчастій, которыя отъ своеволія и корыстолюбивыхъ видовъ магнатовъ его могутъ произойти. Самая сила и полководцы Польскіе препятствовали нашимъ успѣхамъ; да и что могла сдѣлать горсть хотя и одушевленныхъ воиновъ, сражавшихся за вѣру, противъ безчисленныхъ полчищъ вражескихъ. Почему не прибѣгнуть было къ единовѣрцамъ своимъ, или къ здравымъ совѣтамъ политики?-- Но будь увѣренъ, любезный другъ," -- прибавилъ онъ, сжавши руку съ жадностію слушавшаго его Родана -- "придетъ время, что Король увидитъ злобныя намѣренія магнатовъ; другія державы примутъ участіе въ нашемъ бѣдствія; силы и единодушіе наши возрастятъ и тогда... что будетъ, то будетъ, а будетъ то, что Богъ дастъ!

-- "И такъ" -- воскликнулъ съ восторгомъ Раданъ -- я надежда наша еще не совсѣмъ угасла? И такъ вѣра восторжествуетъ надъ гоненіемъ и единовѣрцы соединятся нѣкогда? Какое благо проникнуло бы въ жилища страдальцевъ! Да и можетъ ли бѣдствіе наше дойти еще до худшаго положенія?... Но..." -- присовокупилъ онъ, какъ бы опомнясь -- "кто будетъ такой герой, который бы совершилъ все это?"

-- "Тсъ! потише, Радамъ!" -- прервалъ Зиновій -- "насъ не подслушали бъ, слышишь-ли...-- что это значитъ?"

Въ это время они подъѣхали почти къ самому селу. Нестройный и сиповатый напѣвъ, прерываемый какимъ-то разговоромъ, обратилъ на себя ихъ вниманіе. Зиновіи приостановилъ лошадь, подалъ знакъ товарищу сдѣлать тоже, и устремилъ все свое вниманіе въ ту сторону, откуда разносился напѣвъ. Въ непродолжительномъ времени показался какой-то человѣкъ въ изорванномъ сѣромъ кафтанѣ съ Польской магеркой на бекрень и съ повиснувшими въ безпорядкѣ руками. Положеніе его было самое комическое и обнаруживало опьянѣлость. Онъ остановился, вперилъ блуждающій взоръ въ землю, и, качаясь со стороны на сторону, дико улыбался: наконецъ плюнувши нѣсколько разъ: А катъ его бери -- просипѣлъ рѣзкимъ басомъ -- своя рубашка къ тѣлу ближе.

Ой на горѣ метелыця

Чому старый не женытьця?...

-- Да ба! ужъ голосу недостаетъ... Гмъ!.. меня провести!.. Ихъ батько тогда еще не родился, какъ я... гмъ! гмъ!.. А славно подчуютъ дьяволовы Ляхи!...

Вотъ стой да слухай Чмеленъ.

Ой наставѣ млынь

На покутѣ блынь.

Теперь чорная сумота

Якъ мара ты згинь!

Дай, вишъ, имъ листъ Пана Куцая! гмъ!... Покойникъ не тѣмъ будь помянутъ! вельми не жаловалъ Ляховъ. А они славно подчуютъ медомъ.-- Га?.. славно, ей Богу славно! такъ вотъ и метляется что-то въ головѣ. Еще успѣешь и завтра сходить къ Подстаростѣ, сказалъ Лейба. Охъ этотъ Лейба! Да что мнѣ Хмѣльницкій? гмъ! гмъ!.. Если онъ убитъ, такъ нѣкому и отвѣчать придется. Да я не о томъ говорю; о! меня не проведутъ: а Лудвига, ей Богу, такая моторная, якъ кровъ съ молокомъ. Такъ вить Ляхамъ и пожива. Да меня не проведутъ. О! Стыцько не кто другой!

Наварила, напекла,

Не для кого, для Стыцька

Ой лыхо нестыцекъ...

Нѣтъ, врагъ его побери! Стыцекъ нейдетъ къ этой пѣсни, не подходитъ чорный усъ, усокъ, носокъ! не такъ! право не такъ!.. Что мнѣ Подстароста? Плюю я на Подстаросту! Я самъ себѣ Панъ; наши братья недаромъ кровь льютъ. Ого! знай нашихъ! А Ляхи славно подчуютъ; что правда, то не грѣхъ. Какъ бишъ они пѣли, подчуя меня!..

-- "Ба, ба! здорово, добрые люди!..

-- "А что, приятель," -- сказалъ Радамъ -- "знать нашимъ Козакамъ весело?"

-- "Хоть бы такое веселье на томъ свѣтѣ Ляхамъ!... Такъ что жъ, -- ужъ мнѣ развѣ нельзя и выпить? Меня никто не повѣситъ. Нехай легенько згадается моему Пану, коли живъ, а коли умеръ, нехай ему за моремъ вечера. Пойдемъ-ка, Панове, выпьемъ по чаркѣ!

-- "А кто вашъ Панъ? знать, добрый человѣкъ?.." спросилъ Раданъ.

-- "И еще какой Панъ! безъ него охъ да охь другаго Хмѣльницкаго не добудешь... Да что мнѣ теперь до него?.. Гмъ! еще, пожалуй, придется до раздѣла; съ нимъ не легко справляться, или ужъ коли бъ ѣхалъ, такъ поскорѣе, выкупить изъ бѣды... Пойдемъ же что-ли въ корчму? цѣлую ночь не стоятъ же на полѣ!"

-- "Кажется, ты и такъ выпилъ до вольно, Стыцько!" -- возразилъ гнѣвно Зиновіи -- "а если хочешь, чтобъ я выкупилъ изъ бѣды, такъ сказывай, въ чемъ она заключается?" -- Сіи немногія слова, произнесенныя давно знакомымъ, но неожиданнымъ тономъ, произвели магическое дѣйствіе надъ бѣднымъ Стыцькомъ; вся кровь бросилась ему въ голову и выгнала находящіеся тамъ винные пары. Простоявъ нѣсколько минутъ, какъ окаменѣлый онъ началъ что-то шептать и креститься; но когда Хмѣльницкій началъ подходишь ближе, Стыцько съ ужасомъ возопилъ: "Да воскреснетъ Богъ!... смертію смерть поправъ... Згинь ты Мара. Господи прости мое согрѣшеніе и окаянное пьянство! Алилуія, алилуія, слава тебѣ Боже! -- и бросился со всѣхъ ногъ бѣжать въ противную сторону, по быль остановленъ сильною рукою Зиновія.

-- "Стыцько!" сказалъ онъ сурово -- "не прикидывайся глупцомъ. Развѣ ты не узналъ своего Пана?"

-- "Отецъ родной! тебя ли вижу!" -- вскричалъ обрадованный Экономъ, бросившись цѣловать его руки -- "А мнѣ оглашенному и не вѣсть что въ голову взошло. Ахъ какъ кстати Богъ васъ послалъ на помощь! Да позвольте-жъ мнѣ обнять ваши колѣна!"

-- "Это послѣ ты можешь сдѣлать, а теперь говори дѣло. Да не лучше ли намъ скорѣе домой?" -- прибавилъ Зиновіи, обращаясь къ Радану.

-- "Пропала моя бѣдная голова!.. Караулъ, ратуйте!" -- закричалъ неистово Экономъ, пошаривая въ карманахъ. -- "Ляхи обокрали меня, похитили мою жизнь, мое сокровище, неоцѣненную бумагу. Охъ! проклятое пьянство, проклятый Лейба! что мнѣ теперь дѣлать?"

-- "Что это значитъ Стыцько? или еще хмѣль не вышелъ у тебя изъ головы? Что за бумага, о которой ты кричишь?"

-- "Охъ какой ужъ тутъ хмѣль! онъ давно пропалъ; чтобъ такъ пропали наши недоброжелатели!"

-- "Этакъ мы ничего отъ тебя не добьемся!" -- сказалъ Раданъ.-- Говори, какую бумагу отняли у тебя Ляхи? мы можемъ возвратишь ее; корчма, чай недалеко?"

-- "Охъ! Паночку послушайте! Вашъ добрый Буцай приказалъ вамъ долго жить.

-- "Какъ! онъ умеръ! какое несчастіе, какая потеря для отечества!" -- вскричали оба Козака.

-- "Еще до смерти" -- продолжалъ скороговоркою Экономъ -- "у него похитилъ имѣніе какой-то Ляхъ; умирая, онъ оставилъ дочь свою на попеченіе ваше, и сдѣлалъ завѣщаніе. Но поелику васъ не было, то онъ препоручилъ мнѣ исполнишь его послѣднюю волю, и попросить, чтобъ вы не забыли и его сына, съ которымъ онъ имѣлъ переписку на счетъ сего предмета, но объ которомъ я не знаю, гдѣ находится и чуть ли остался живъ."

-- "Что же тутъ общаго съ твоею бумагою?" -- спросилъ Раданъ. "Ты по пусту распространяешься; говори самое дѣло!"

-- "Не мѣшай ему, товарищъ!" -- возразилъ Зиновій -- "я догадываюсь уже объ общемъ несчастій. Продолжай, Стыцько."

-- "Недавно потребовалъ меня Подстароста къ себѣ, дабы я далъ отчетъ въ передержательствѣ Лудвиги."

-- "А какое онъ имѣлъ на это право? и почему зналъ, что она тебѣ не своя?" -- спросилъ Хмѣльницкій.

-- Ба! какой же я дуракъ! мнѣ этого и на мысль не взошло!" -- вскричалъ Стыцько -- "все проклятый Жидъ."

-- "Если Жидъ замѣшанъ, то нѣчего ожидать добра -- примолвилъ Раданъ.

-- Правда, я и самъ твердилъ, что не мое дѣло давишь отчетъ, что дѣлается въ Паньскомъ селѣ; но онъ меня такъ постращалъ, что я принужденъ былъ повиноваться, зашелъ въ корчму и, Господи прости мое согрѣшеніе!-- предался искушенію. Въ корчмѣ было нѣсколько Ляховъ, кои меня подчивали, особливо одинъ, который съ виду не похожъ на Ляха, а вѣрно самъ чортъ сидитъ въ немъ; такъ знать, онъ-то и укралъ бумагу покойнаго Буцая."

-- "Вотъ что!" -- вскричалъ Хмѣльницкій -- "давно ли ты оставилъ Корчму?"

-- "А вотъ предъ самымъ проѣздомъ вашимъ, Панове!"

-- "Раданъ! хочешь-ли ты слѣдовать за мною? Ляхи, должно быть, еще не ушли; я возвращу то, что по всѣмъ правамъ принадлежитъ мнѣ.

-- "Ты можешь располагать моею жизнію, Зиновій, да и дружба къ Буцаю повелѣваетъ мнѣ слѣдовать за тобою."

-- "И такъ съ Богомъ! Стьщько впередъ!"

Громкій хохотъ и говоръ, происходившій въ корчмѣ, далеко давалъ знать о пирующихъ, на счетъ своего Господина, служителяхъ Чаплицкаго, которыхъ собственноручно и привѣтливо угощалъ Арендаторъ Лейба, что было также не маловажно въ тогдашнее время; ибо презрѣнные отъ всѣхъ Жиды хотя и пресмыкались до невозможнаго униженія предъ Панами, старались за то поддержать свое достоинство въ глазахъ черни, имѣющей въ нихъ нужду. И теперь еще назови-ка Израильтянина какой нибудь ничтожный холопъ Жидомъ; онъ съ язвительными ругательствами напомнитъ, что онъ не Жидъ, а честный Еврей. И такъ обрадованный своимъ успѣхомъ, Лейба позволялъ Ляхамъ Чаплицкаго собесѣдовать съ собою въ видѣ равенства, шутить, кричать и даже смѣяться надъ его бородою....

-- "Одъ вацъ Пана, довацъ Пана!" -- закричалъ Янко, чокая стаканами.-- "Погуляемъ, Хлопцы! быть можетъ не скоро дождемся такого праздненства. Вѣдь Лейба не всегда щедръ" -- примолвилъ онъ и выливалъ подносимое въ разинутую пасть. Между тѣмъ посматривалъ изъ подлобья, пьютъ ли и его товарищи; ибо это было главнымъ пунктомъ въ его планѣ.

-- "Нещедръ, когда мнѣ не служатъ; а будь вы попроворнѣе и послушнѣе -- было бы вашимъ и нашимъ."

-- "Именно!" -- подхватилъ Янко -- "о Лейба добрѣйшій человѣкъ! налей-ка еще. Ну хлопцы, дружнѣе!" -- Всѣ подняли стаканы вверхъ и, смотря на своего предводителя, затянули на разладъ:

Ріу Kubek, do Jakuba

Jakub do Michlaa!

Wiwat ty, wiwat ia

Kompanie cala!

A kto, nie wypie

Tego wedwa Kiie....

Эхъ вы! не мѣшай нашимъ мѣшать!" прикрикнулъ Янко, ударя стаканомъ по столу. Однако настоящія бабы эти Ляхи; толи дѣло Запорожецъ? Эй, Совраты", Будило, Чухрай! чуръ не отставать: пить такъ пить! Бумага," -- прибавилъ онъ -- "вотъ она. Чего же еще болѣе? Экономъ, чай и до завтраго не воротится?

-- "А если онъ уже здѣсь, негодный!" -- закричалъ громовымъ голосомъ Хмѣльницкій, стремительно войдя въ корчму въ сопровожденіи своихъ спутниковъ.

-- "Тѣмъ лучше!" -- отвѣчалъ хладнокровно Запорожецъ.

Жидъ, смотрѣвшій доселѣ съ безпокойствомъ на дремлющихъ Ляховъ, у которыхъ голова давно уже возъимѣла перевѣсъ вредъ прочими частями тѣла, на выпитую горѣлку и на трезваго еще Запорожца, который, казалось, въ состояніи поглотить не только одну бочку, но и всю его корчму, -- ужаснулся при видѣ вошедшихъ Козаковъ, вооруженныхъ съ ногъ до головы и, по наружности своей, не предвѣщавшихъ ничего добраго для него.

-- "Что вамъ здѣсь надобно?" -- сказалъ онъ наконецъ немного оправясь -- "теперь неурочный часъ; не велено никого принимать."

-- "Однакожъ у тебя пируютъ, любезнѣйшій!" -- возразилъ Раданъ, ударя его по плечу, отъ чего бѣдный Жидъ на вершокъ сдѣлался сутуловатѣе.-- "Что, Лейба, скажи откровенно, кому ты желаешь болѣе добра? я чай, кто больше денегъ дастъ?"

-- "Помозы Бозе и пасымъ и васымъ!" -- отвѣчалъ испуганный Лейба.

Въ сіе время Хмѣльницкій, внимательно разсматривавшій Янка, приступилъ къ нему ближе.

-- "Послушай, дружокъ! ты, кажется, мнѣ не совсѣмъ безъизвѣстенъ; я гдѣ-то тебя видалъ?"

-- "Быть можетъ!" отвѣчалъ этотъ, дѣлая знаки, дабы онъ замолчалъ.-- "Но чего вы отъ меня хотите?"

-- "Послушанія!" -- сказалъ догадавшійся Хмѣльницкій, уставя противъ него пистолетъ.-- "Если кто пошевелится изъ этихъ пьяныхъ рожъ, то я отправлю тебя въ адъ, къ твоимъ товарищамъ."

-- "Сидите, не вставайте, не шевелитесь! говорю вамъ! я -- завизжалъ суетливо Лейба, опасавшійся за жизнь любимца Подстаросты. И никогда никто не исполнялъ такъ охотно приказанія; ибо опьянѣвшіе и испуганные Ляхи и безъ того прятались по угламъ, не имѣя даже при себѣ, по распоряженію Янка, никакого оружія.

-- "Желаніе ваше исполнено;" -- сказалъ сей послѣдній -- "теперь вамъ, кажется, не остается ничего желать, кромѣ моего кошелька."

-- "Не увертывайся, проклятый!" -- закричалъ Экономъ -- "Бумагу мою подай, бумагу!"

-- "А я кую-жъ бумагу?" -- подхватилъ Жидъ -- "ты отъ меня пошелъ безъ всякой обиды."

-- "Брешешь, пакосный!"-- вскричалъ съ негодованіемъ Стыцько -- "вотъ она на столѣ!" -- Подай ее сюда!" -- присовокупилъ онъ, бросившись къ тому мѣсту, гдѣ въ самомъ дѣлѣ лежала бумага, оставленная покамѣсть Янкомъ, дабы не подать подозрѣнія о себѣ; но движеніе Эконома было предупреждено проворствомъ Лейбы -- и завѣщаніе уже пылало посреди комнаты.

Янко испустилъ невольный крикъ и ударилъ себя по лбу.

-- "Безумный! что я сдѣлалъ?"

-- "Держи Лейбу, Раданъ!" -- закричалъ изумленный Хмѣльницкій; но Жидъ и въ семъ случаѣ отдѣлался только однимъ ударомъ нагайки и былъ уже внѣ корчмы, а слѣдовательно и внѣ всякой опасности

-- "Теперь уже поздно возвратить то, что потеряно!" -- сказалъ Янко съ досадою, выбѣжавши вмѣстѣ съ Козаками изъ корчмы.

-- "Панъ Хмѣльницкій будетъ во всю жизнь жалѣть, что повѣрилъ Эконому; будто Запорожецъ измѣнишь своимъ!"

-- "Какъ! слѣдовательно ты не имѣлъ никакого злаго умысла противъ меня?"

-- "Объ этомъ сынъ вашъ скажетъ вамъ, если онъ выйдетъ изъ той опасности, которой онъ теперь можетъ подвергнуться."

-- "Я тебя не понимаю, странный пріятель!" -- сказалъ съ недоумѣніемъ Хмѣльницкій -- "Говори яснѣе, какая опасность?"

-- "Впрочемъ еще можно нѣсколько исправишь это дѣло; только запретите выть и безъ нужды визжать вашему Эконому, а поспѣшайте скорѣе въ Суботово: тамъ вы обо всемъ узнаете обстоятельно, а я покамѣстъ пойду удерживать своихъ Ляховъ, которые безъ меня разбредутся и могутъ вредить вашему успѣху. Вашъ сынъ дерется теперь съ Подстаростою, непримиримымъ врагомъ Козаковъ."

-- "Этого было довольно, чтобъ воспламенить отцовское и Козацкое сердце и заставитъ коней понестись подобно вихрю. По какъ бы они быстро ни летѣли, намъ все таки можно поспѣть въ Суббтово ранѣе ихъ нѣсколькими часами, и обозрѣть ходъ произшествій, случившихся въ эту достопамятную ночь.

Послѣ произшествія, случившагося съ Паномъ Чаплицкимъ въ Субошовѣ, Лудвига совершенно потеряла прежнее спокойствіе съ прежней радостью; печаль тяжкимъ свинцомъ упала на сердце, и невинныя игры воображенія омрачились представленіемъ будущаго -- чего-то ужаснаго. Въ семъ однакожъ она не могла отдашь себѣ самой отчета. Лудвига ясно почувствовала, что питаетъ пламенную любовь къ Поляку, и между прочимъ не довѣряла или не хотѣла довѣрять своей страсти, старалась подавишь, истребить невольное чувство къ одному изъ тѣхъ, которыхъ отецъ не однократно предавалъ проклятію, завѣщевая и ей затаишь такую же ненависть къ притѣснителямъ до самой могилы. Ей очень памятенъ былъ тотъ день, въ который рѣшилась участь ея фамиліи. Когда по приговору суда отецъ ея лишился имѣнія въ пользу какого-то Ляха, и съ безчестіемъ выгнали ихъ изъ того села, въ которомъ она провела лучшіе годы своей жизни. Иногда же, посреди ея мечтаній, образъ умирающаго отца живо представлялся ея воображенію, и тайный шопотъ, повелѣвавшій не довѣрять обольстителю и убѣгать его, ужасалъ и приводилъ въ оцѣпенѣніе бѣдную Лудвигу. Если присовокупишь къ сему явленіе иногда страннаго человѣка, внимательно наблюдавшаго за всѣми ея поступками; его неподвижный, испытующій, мутный взглядъ, дикую улыбку и что-то подозрительное, ужасное во всѣхъ пріемахъ... можно судишь въ какомъ страдательномъ положеніи находилась разстроенная Лудвига. И при всемъ томъ она тѣмъ живѣе, тѣмъ чувствительнѣе угадывала любовь къ Чаплицкому, и тѣмъ невольнѣе посвящала всѣ думы, всѣ желанія сему идолу своего сердца. Несчастіе же, случившееся съ Чаплицкимъ, совершенно овладѣло ея душою и тѣмъ убійственнѣе, что она не могла знать о послѣдствіяхъ случившагося поединка, ни даже о самомъ существованіи своего любезнаго; ибо съ тѣхъ самыхъ поръ она уже не видала Чаплицкаго. Все сіе вмѣстѣ взятое занимало безутѣшную Лудвигу въ ночь, теперь описываемую. Будучи одна въ домѣ, она свободно предалась размышленіямъ болѣе грустнымъ, нежели пріятнымъ. Какія-то предчувствія или, такъ сказать, невольный трепетъ еще болѣе отравлялъ оныя, особливо если прибавить къ сему то, что она въ этотъ же вечеръ видѣла страннаго незнакомца-преслѣдователя, котораго взглядъ выражалъ какую-то дикую радость и нетерпѣніе. Опустя отягченную голову на прелестную ручку, въ легкомъ ночномъ нарядѣ, она долго сидѣла подъ окномъ, какъ бы любуясь полною луною, блещущею на чистомъ горизонтѣ и бывшею въ это время единственною свидѣтельницею ея горести; но мысли ея были далеки отъ такого упражненія; онѣ носились надъ Чигириномъ, можетъ быть, о пригожемъ Ляхѣ, или о ея благодѣтелѣ, безпокоившемъ ее своимъ отсутствіемъ на цѣлый день, что впрочемъ хотя и часто случалось, но теперь она расположена была обо всемъ безпокоиться. Кто же изобразитъ ея удивленіе, испугъ и особенное трепетаніе сердца, когда до ушей ея коснулись гармоническіе звуки гитары, сопровождаемой чистымъ, звонкимъ и обворожительнымъ теноромъ, съ чувствомъ выражавшимъ слѣдующія на смѣшанномъ языкѣ слова.

Моя Панно дрога

Кохамъ цѣ якъ Бога!

Твои очки чернесеньки,

Твое лычко билесеньке

Все сердцу тревога!

Волялъ бымъ я цебѣ,

Якъ Аніола въ небѣ;

Ты мнѣ сченсьце даровала,

Сличнѣ такъ причаровала

Жице й сердце къ себѣ.

Пѣнкны саять тепъ милый

Сталъ южъ мы постылый

Ахъ Панѣнко, хоть пшинай мнѣ

Свое серденько отдай мнѣ

До самой могилы.

При послѣднихъ словахъ пѣвшій страстно взглянулъ на окно Лудвиги, мгновенно по какому-то магическому дѣйствію тихонько растворившемуся, чрезъ что упоенная дѣва могла узнать своего знакомца Чаплицкаго.

-- "Что вы тутъ дѣлаете, ради Бога!" -- сказала она голосомъ, выражавшимъ боязнь, радость и удивленіе.

-- "Воспѣваю свои страданія, прелестная Панна," -- отвѣчалъ Подстароста.

-- "Но въ такое необыкновенное время.... быть можетъ, это не совсѣмъ прилично."

-- "Какъ! неприлично выражать свою любовь, сіе святое чувство, которымъ долженъ гордишься человѣкъ? и вы это говорите, милая Лудвига!"

-- "Но что скажутъ сосѣди, услыша васъ?".... продолжала запинаясь смутившаяся; ибо слово милая было произнесено съ такимъ чувствомъ и значеніемъ, которое въ состояніи воспламенить юную кровь.

-- "И такъ позвольте мнѣ къ вамъ взойти, прекрасная Панна!"

-- "Ахъ, нѣтъ! Боже васъ сохрани! Вы знаете, у насъ это не водится?"

-- "Но я вамъ хочу объявить то, отъ чего зависитъ наша жизнь, благополучіе, или отчаяніе и погибель."

-- "Моя жизнь зависитъ отъ Бога;" -- сказала торжественно Лудвига -- "а благополучіе.... Но позвольте, не входите, пожалуйста, лучше я сама виду" -- прибавила она и мотылькомъ выпрыгнула на улицу.

-- "А благополучіе, хотѣли вы сказать, отъ кого? Ради Бога, докончите, милая, божественная Панна!" -- вскричалъ Чаплицкій, схватя ея руку и осыпая поцѣлуями.-- "Отъ кого? скажите мнѣ, пролейте радость въ мое сердце, или убейте однимъ словомъ; отъ кого же, мой Ангелъ?"

-- "Отъ васъ!" -- прошептала она, склонясь къ нему на грудь.

-- "О невыразимое блаженство! и -- воскликнулъ Ляхъ, сжимая ее въ своихъ объятіяхъ.-- "И такъ ты меня любить, кроткое, невинное существо! И такъ ты послѣдуешь за мною, ты довершишь мое благо?" -- продолжалъ Подстароста, увлекая ее за собою.

-- "Куда? чего вы еще хотите отъ меня?" -- вскричала взрыдавшая, какъ ребенокъ, Лудвига.

-- "Успокойся, моя крошечка, мой агнецъ, мой цвѣточекъ! я не имѣю худыхъ намѣреніи, но существованіе мое должно быть сопряжено съ твоимъ. Ты будешь моей женою, царицею моей души, моею участью, вторымъ Провидѣніемъ! Желанія твои, будутъ для меня законь, и тебѣ уже пора знать, что я не простой Ляхъ, но Польскій Вельможа, который будетъ тебя водить въ золотѣ, въ каменьяхъ, въ жемчугахъ; но Лудвига, милая Лудвига! повтори еще разъ, любишь ли ты меня?"

-- "Ахъ люблю, люблю! но Боже мой! не спрашивайте меня ничего болѣе!" -- воскликнула ина бросясь въ объятія Чаплицкаго.

-- "И такъ ты слѣдуешь за мною? ты согласна оставишь скучный домъ Эконома?"

412

-- "Но что мѣшаетъ вамъ переговорить объ этомъ съ самимъ Экономомъ?"

-- "Если ты любишь меня, то это лишнее, и развѣ Чаплицкій спрашивался г когда либо и у кого нибудь, какъ составлять свое счастіе?"

-- "Повторите еще свою фамилію! Бога ради умоляю васъ, повторите!" -- сказала прерызающимся отъ ужаса голосомъ Лудвига.

-- "Что съ тобою, мои Ангелъ? ты вся трепещешь, блѣдна какъ смерть! что съ тобою! неужели фамилія Чаплицкаго имѣетъ нѣчто ужасное?"

-- "О Боже! это онъ!" возопила неистово Лудвига, и, рванувшись съ усиліемъ, бросилась бѣжать отъ изумленнаго Подстаросты, котораго счастіе такъ мгновенно и такъ странно исчезло; но не останавливаясь ни на чѣмъ, онъ далъ знакъ стоявшимъ отъ него въ нѣкоторомъ разстояніи служителямъ слѣдовать за собою и самъ пусшилса за убѣжавшею такъ нечаянно Лудвигою. Ужъ онъ достигалъ ее, ужъ обезсиленная въ изнеможеніи упа*

113

ла, и Чаплицкій готовъ быль схзатишь ее въ свои объятіи, какъ былъ прерванъ ужаснымъ и знакомымъ голосомъ:

-- "Остановись, гнусный соблазнитель!" II глазамъ изумленнаго Подстаросты представился яростный Тимоѳей въ сопровожденіи Грицая и Кирюка.

-- "Такъ ты и здѣсь осмѣливаешься мѣшать моему счастію, презрѣнный рабъ! о -- вскричалъ съ изступленіемъ Чаплицкій.-- t Но я покажу тебѣ, какъ надобно уважать своихъ повелителей! Гей хлопцы!"

Слова: рабъ и повелитель, привели въ кранную степень бѣшенства и безъ того озлобленнаго Хмѣльницкаго. Заскрежетавъ зубами, онъ бросился на Подстаросту; но роковой ударъ его сабли былъ отраженъ нѣсколькими мгновенно посыпавшимися надъ головою отчаяннаго Тимоѳея, къ которому пристали и два его спутника. Битва очевидно была неровная; ибо какъ Янко ни старался прежде сего хитростію ослабить сторону Чаплицкаго (какъ мы уже и видѣли); но осторожный на сей разъ Подстароста умѣлъ оградить себя безопасностію. Звукъ и стукъ сабель и дикіе крики сражающихся далеко разносились. Ужъ Кирюкъ и Грицай были сражены, и въ су дорожныхъ движеніяхъ оглушали окрестность стономъ, а равно и Тимоѳей окружилъ себя нѣсколькими храбрецами. Лудвига пришла въ себя отъ перваго безпамятства, и съ ужасомъ и недовѣрчивостію смотрѣла на происходившее; какъ вдругъ блеснувшая сабля надъ головою ея обожателя возвратила ей всѣ чувства; съ быстротою молніи бросилась она въ толпу сражающихся и остановила грозную руку Тимоѳея. Это обстоятельство послужило къ погибели нашего героя; ибо онъ въ туже минуту былъ обезоруженъ, и нахальный хохотъ Ляховъ возвѣстилъ побѣду ихъ, впрочемъ непродолжительную; ибо изъявленіе радости ихъ было замѣнено ужаснымъ крикомъ Козацкимъ, котораго Ляхи боялись, какъ роковой трубы въ будущемъ вѣкѣ. Подлые служители смѣшались и съ трепетомъ смотрѣли на своего господина, не зная, что предпринять; но крикъ дѣлался явственнѣе. Тимоѳей съ своей стороны отозвался, и, пользуясь замѣшательствомъ державшихъ его, рванулся изо всей силы, и схватя мощными руками изумленнаго Чаплицкаго, повергъ на землю. Въ это время Зиновій и Раданъ явились предъ глаза оробѣвшихъ слугъ, и одного появленія ихъ достаточно было для одержанія рѣшительной побѣды; ибо подчиненные, видя начальника своего въ рукахъ непріятеля, разсѣялись въ разныя стороны.

-- "Браво, Тымошъ!" -- воскликнулъ Зиновій -- "поудержись! Жизнь слабаго зависитъ отъ великодушія сильнаго. Предоставъ противнику своему возпользоваться симъ незавиднымъ правомъ, сынъ мои! "

-- "Какъ! это вы, батюшка, спасли сына своего отъ посрамленія?"

-- "Я вижу, что ты хочешь прижать своего отца; а -- сказалъ Раданъ -- ступай, любезный, а я и самъ управлюсь съ этимъ поганымъ Ляхомъ."

Слѣдствіе встрѣчи при такомъ случаѣ отца съ сыномъ послѣ долгой разлуки всякому извѣстно. Герои наши не пролили впрочемъ слезъ, не воздыхали, не предавались излишней нѣжности и горячности, свойственной родителямъ и дѣтямъ; но крѣпко сжавши другъ друга въ объятіяхъ и слившись, такъ сказать, въ одно существо, забылись на мини ту, и, не говоря ни слова, очень много выражали своимъ молчаніемъ. Звуки знакомаго голоса вдохнули жизнь умирающимъ служителямъ Хмѣльницкаго; приподнявши головы, они узрѣли своего благодѣтеля и, съ усиліемъ подползши къ нему, любызали ноги его.

-- "Дѣти мои! дѣти мои!" -- воскликнулъ горестно Хмѣльницкій, обнимая ихъ; -- "и вы заплатили жизнію за свою преданность!"

-- "Мы не умремъ!" -- сказалъ слабымъ голосомъ Грицай -- "но силы наши въ изнеможеніи. Кирюкъ еще опаснѣе меня; о Боже! ужъ онъ не существуетъ?" -- Въ самомъ дѣлѣ бѣдный Кирюкъ, прижавшись къ ногѣ Хмѣльницкаго, отъ излишняго напряженія силъ испустилъ духъ съ улыбкою на устахъ. Зиновій растрогался, оросилъ тѣло несчастнаго слезами, данью благодарности, а Тимоѳей принялъ на себя трудъ спасти и Грицая отъ такой же участи.

-- "И такъ чего же медлить?" -- вскричалъ огорченный Раданъ -- я надобно оыыть кровь кровью.

-- "Нѣтъ! любезный другъ!" -- возразилъ Зиновій. Кровь его недостойна быть жертвою за кровь Козака, и я гнушаюсь такою местію. Онъ обидѣлъ меня, и я принимаю на себя обязанность наказать обольстителя. Гей, Стыцько! лошадь! вотъ эту, которая привязана къ отулѣ твоего двора. Но гдѣ же твоя воспитанница?"

-- "Не безпокойтесь! я видѣлъ ее, хоть она и хныче, сидя на прилавкѣ въ хатѣ; но есть пословица: перелопче да истулыть." -- сказалъ Стыцько, приводя сѣраго коня Чаплицкаго.

-- "Раданъ накажетъ его по Козацки!" -- сказалъ Хмѣльницкій, и въ минуту бѣдный Подстароста очутился на лошади лицемъ къ хвосту, привязанный всѣмъ тѣломъ на хребтѣ своего любимца. Удары батогами градомъ посыпались на спину Чаплицкаго, который, скрежеща зубами, старался снести терпѣливо такое поношеніе.-- "Варвары!" -- простоналъ онъ -- "я этого не забуду?"

-- "И очень недурно сдѣлаешь!" -- сказалъ Раданъ, пустивши лошадь, которую онъ держалъ. Въ сіе время послышался пронзительный крикъ. Всѣ обратились въ ту сторону, и глазамъ изумленныхъ представилась Лудвига, поддерживаемая Янкомъ, который съ ядовитою улыбкою указывалъ ей на понесшуюся лошадь Чаплицкаго.

-- "Ужъ это слишкомъ!" -- воскликнулъ Зиновій, пораженный красотою Лудвиги,-- "я беру ее подъ свою защиту."

-- "Ахъ спасите меня отъ сего ужаснаго человѣка!" -- возопила отчаянная дѣва, бросясь къ Хмѣльницкому -- "онъ преслѣдуетъ меня на каждомъ шагу; но не обидьте его. Да! онъ говорилъ правду."

-- "Что это все значитъ, любезный Нечай?" -- спросилъ Тимоѳей.

-- "Все объяснится въ свое время, товарищъ! Но пора, прощайте! лечу въ слѣдъ за своимъ Паномъ, дабы насладиться его посрамленіемъ. Благодарю васъ за оное, добрые друзья! И не забывайте, что я вашъ покорнѣйшій слуга во всякомъ случаѣ. Прощайте до времени!" -- прибавилъ онъ, и приударя файдою коня, какъ молнія исчезъ въ сумракѣ ночномъ.

-- "Странный, непонятный молодой человѣкъ!" -- воскликнули въ одинъ голосъ Козаки.

-- "Теперь, друзья, прошу васъ къ себѣ, и даже васъ, милая Лудвига. Отнынѣ я заступлю вамъ мѣсто отца.

-- "Это опекунъ твой, моя коханная Панно, завѣщанный отъ твоего отца. Теперь намъ должно разстаться!" -- сказалъ Стыцько, утирая невольно выкатившіяся слезы.

Лудвига горестно взглянула на бѣдную хату Эконома, гдѣ она провела много грустныхъ и веселыхъ дней; гдѣ впервые узнала любовь и испытала ея сладость и мученіе, теперь безотрадную безнадежность и отчаяніе. Она вздохнула изъ глубины души, закрыла глаза, и рыдая упала на руки растроганнаго Хмѣльницкаго, съ чувствомъ заключившаго ее въ свои объятія.

ГЛАВА VI.

Несчастье мое
Не доля моя!
Малор. пѣсня.

Въ пространной передней, нерѣдко служившей для нѣкоторыхъ просителей вмѣстѣ и пріемною, сидѣли въ задумчивости всѣ служители Пана Чаплицкаго, въ разноцвѣтныхъ ливреяхъ, но всѣ съ печальною миною; изрѣдка перешептывались и робко посматривали другъ на друга. Таинственность, осторожность и боязнь замѣтны были во всѣхъ ихъ движеніяхъ. Они ожидали чего-то необыкновеннаго.

-- "Богъ вѣсть, что-то теперь будетъ съ нашимъ Паномъ? Говорятъ всю нынѣшнюю ночь прокричалъ да проохалъ" -- сказалъ наконецъ одинъ изъ нихъ, приложа палецъ къ губамъ,

-- "Да! не на шутку захворалъ. Сомнительно даже, выздоровѣетъ ли; такая горячка, что не приведи Богъ!" -- отозвался другой. -- "Въ одинъ мѣсяцъ, куда дѣвалась красота и свѣжесть въ лицѣ? Лучшихъ въ гробъ кладутъ! Какъ посмотришь, такъ въ самомъ дѣлѣ жалость возметъ! Что мы безъ него будемъ? какъ пятое колесо въ возѣ?"

-- "Странно, отъ чего онъ сдѣлался вдругъ боленъ?-- прибавилъ третій -- "съ его здоровьемъ можно ли было ожидать такой внезапности."

-- "На все есть свои причины;" --сказалъ второй, который по староста своей, казалось, бралъ преимущество предъ прочими -- "болѣзнь-то приключилась съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ вы были въ корчмѣ. По старости лѣтъ я одинъ оставался дома и помню только, что, вздремнувши, я пробужденъ былъ ужаснымъ шумомъ. Выбѣжавши на дворъ, увидѣлъ я Пана, покрытаго кровью и несомаго на рукахъ Янка. Я не посмѣлъ спросить сего послѣдняго о причинѣ такой странности; но возвратившись въ переднюю, слышалъ горячій разговоръ, долго продолжавшійся между ими, стоны, ругательства и стукъ. На другой день явился Лейба, но уже засталъ нашего Пана, по его словамъ, въ сильной горячкѣ."

-- "Странная вещь!" -- воскликнули многіе -- "тутъ что нибудь да скрывается; ужъ этотъ намъ Янко!"

-- "Тсъ!" -- подхватилъ старикъ -- "Боже васъ сохрани объ немъ вымолвить, хоть слово. Вы лучше скажите: неужели не могли отыскать лучшаго Доктора, какъ этого кровопредателя Лейбу?"

-- "Стало быть, нѣтъ!" -- подхватилъ первый.-- "Вишъ Лейба, говорятъ, будто почти поставилъ уже Пана на ноги, и въ нынѣшнюю ночь должна рѣшишься его у часть."

-- "Особливо, когда будетъ при немъ этотъ лицемѣръ Янко!" -- сказалъ съ язвительною улыбкою третій.

-- "Что жъ бы значили слова твоей мосьци? "

-- "Да такъ! ничего покамѣстъ. Нашему брату, холопу, ничего нельзя витъ говорить. А мы сами иногда видали, какъ поступаетъ этотъ Запорожецъ съ нашимъ Паномъ. Да и то правда: какъ волка ни корми, онъ все въ лѣсъ смотритъ."

-- "Что же ты замѣтилъ за нимъ?"

-- "Почти ничего! бездѣлицу, только и того, что, сидя надъ постелью Подстаросты, онъ забавляется его бредомъ, свяжетъ, мучитъ его и улыбается, такъ, что морозъ по кожѣ деретъ, когда тотъ неистово кричитъ. Послѣ этого не надежно, чтобъ скоро выздоровѣлъ Панъ, да и причина то болѣзни.... "

-- "Тсъ!" -- повторилъ опять старикъ -- "ни какъ онъ идетъ." -- Въ сіе время отворилась дверь и съ мрачнымъ, угрюмымъ видомъ показался Янко. Присутствіе его между служителями было теперь такъ рѣдко (ибо онъ все время находился съ больнымъ), что приводилъ въ содроганіе сихъ послѣднихъ; они невольно привстали съ своихъ мѣстъ.

-- "Не приходилъ еще Лейба?" спросилъ онъ.

-- "Ни какъ нѣтъ!" -- отвѣчали всѣ въ одинъ голосъ.

-- "Если придетъ, пусть обождешь; Панъ нашъ започивалъ." -- Съ сими словами онъ опять ушелъ въ спальню Чаплицкаго и расположился молча за письменнымъ столомъ, стоявшимъ почти около самой кровати больнаго, теперь покойно почивавшаго.

Блѣдный, изнеможенный, со впалыми глазами, съ почернѣвшими ланитами и посинѣвшими губами, связанный за руки и за ноги, лежалъ несчастный Чаплицкій въ минутной забывчивости. Казалось, и во снѣ онъ не менѣе страдалъ, что доказывали искажавшіяся поперемѣнно черты лица его. Но еслибъ зналъ онъ, какое чрезъ эти мученія доставляетъ удовольствіе своему любимцу Янкѣ!-- Съ улыбкой, выражавшею самую высшую злобу и удовлетворенное мщеніе, со взоромъ, упитаннымъ, такъ сказать, убійственнымъ ядомъ, наблюдалъ онъ за самомалѣйшими движеніями своего Пана и радовался, что исключительно ему одному предоставлено право наслаждаться такимъ привлекательнымъ зрѣлищемъ. Послѣ долговременнаго молчанія, царствовавшаго въ роскошной спальнѣ Подстаросты, послѣдовалъ тяжкій стонъ сего послѣдняго и непонятный ропотъ, могущій произвесть ужасъ въ чувствительныхъ сердцахъ; но хладный, какъ ледъ, Запорожецъ былъ не такого свойства; это еще болѣе усугубило его вниманіе.

-- "И такъ, не смотря ни на что, ты будешь моею...." произнесъ едва внятнымъ голосомъ Чаплицкій.-- "И адъ и рай не разлучатъ насъ; ты любишь мене... ты это мнѣ сказала... Нѣтъ! не напоминай мнѣ о томъ посрамленіи; клянусь тебѣ, я умѣю мстишь... Кто онъ?.. никто не будетъ любить тебя, болѣе мен... кровію своею онъ омоетъ пятно моего стыда, и разрушится преграда между нами. Да, милая Лудвига! ты моя, моя навѣки. Приди въ мои объятія, напечатлѣй первый поцѣлуй любви на челѣ твоего обожателя!" -- Съ сими словами Чаплицкій сдѣлалъ движеніе, какъ бы желая обнять невидимое существо; но туго навязанныя веревки произвели мучительную боль, и онъ трогательно застоналъ; сей стонъ смѣшался съ дикимъ хохотомъ Янка, и пробудилъ страдальца. Онъ открылъ мутные глаза и устремилъ оные на потолокъ. Нѣсколько минутъ находился онъ въ такомъ положеніи, потомъ взглянулъ на Янка и неподвижность такого ужаснаго взгляда произвела нѣкоторое смущеніе и въ сердцѣ Запорожца. Испытательный взглядъ Подстаросты, казалось, навсегда остановился на Янкѣ. Вдругъ страждущій, не перемѣняя положенія своего, протяжно запѣлъ какую-то погребальную пѣснь и началъ бить ногами и руками. Запорожецъ покамѣсть пришелъ въ себя и, устыдясь своей слабости, началъ по прежнему улыбаться.

-- "Да!" -- произнесъ Чаплицкій, все таки не сводя глазъ съ Янка -- "Чей это адскій хохотъ слышался?... Она не такъ смѣется. О! этотъ Ангелъ не сближается съ дьяволами..." Знаешь ли, товарищъ?-- я ее видѣлъ... я говорилъ съ нею... ты пони* маешь -- съ твоею сестрою.. а.. вишъ, какъ ты поблѣднѣлъ... ничего! не пугайся! я ничего съ нею не сдѣлалъ."

-- "Я не имѣю никакой сестры; вы опять бредите, Вельможный! Чортъ побери вашу горячку! мнѣ покоя нѣтъ -- право!"

Чаплицкій наморщился какъ-бы желая заплакать, отворотился на другую сторону и опять закрылъ глаза. Запорожецъ въ смущеніи ходилъ большими шагами по комнатѣ и посматривалъ на стѣнные часы, стоявшіе въ углѣ комнаты. Чрезъ нѣсколько минутъ Чаплицкій опять оборотился, и на сей разъ глаза его, облитыя слезами, не выражали ничего дикаго; казалось, онъ пришелъ въ себя.

-- "Янко!" -- произнесъ онъ умирающимъ голосомъ -- "это ты, мой вѣрный, заботливый другъ? Ахъ! освободи меня отъ этихъ тяжкихъ веригъ. Къ чему связывать меня? я и такъ не могу пошевелишься. Развяжи меня, пожалуйста. Прошу тебя, не усугубляй моихъ мученій!"

-- "Къ сожалѣнію моему не могу этого исполнить, по приказанію Лейбы," -- отвѣчалъ Янко, мгновенно перемѣна тонъ и выраженіе лица.

-- "Увы! какое жестокосердіе у этихъ людей!" -- произнесъ печально Подстароста, спустя отягченную голову на грудь.-- По крайней мѣрѣ дай мнѣ воды; я стараю отъ внутренняго жару!" -- присовокупилъ онъ, стараясь языкомъ раздѣлитъ запекшіяся кровію уста:

-- "Какъ убійственно, что не могу исполнить и этого желанія Вашей Мосьци, а я полагаю, что Лейба уже пришелъ, то не прикажете ли позвать его; быть можетъ, онъ сдѣлаетъ разрѣшеніе."

Чаплицкій съ горестною улыбкою покачалъ головою и сдѣлалъ знакъ согласія.

Лейба давно уже ожидалъ пробужденія Чаплицкаго, внутренно радуясь, что старанія его, по видимому, увѣнчаются желаннымъ успѣхомъ и не останутся безъ приличнаго вознагражденія, и по призыву Янка поспѣшилъ обозрѣть положеніе больнаго. Въ самомъ дѣлѣ продолжительный сонъ произвелъ свое дѣйствіе надъ больнымъ, подкрѣпилъ его ослабѣвшія силы и сдѣлалъ чрезъ сіе переломъ тяжкой болѣзни. Немедленно Лейба развязалъ страждущаго и ощупалъ его пульсъ съ самодовольною улыбкою.

-- "Вамъ, кажется, легче, Наияснѣйшій!" -- сказалъ онъ, стараясь приподнять больнаго и обложишь его подушками.-- "Посидите немного! это сдѣлаетъ вамъ пользу. Какъ вы себя теперь чувствуете?"

-- "Ахъ мнѣ очень, очень легко! по крайней мѣрѣ я свободенъ;" -- отвѣчалъ Чаплицкій, съ усиліемъ стараясь поднять руки -- "меня такъ долго лишали свободы!"

-- "Быть можетъ, этому причиною излишнее усердіе Янка, потому что въ болѣзни Вашей Мосьци опасна подобная свобода."

-- "Благодарю за вниманіе. Далъ бы Богъ выздоровѣть, я не забуду васъ, друзья!"

Жидъ, посовѣтовавши что надобно дѣлать и какъ поступать въ продолженіе выздоровленія, и назначивъ что принимать, пожелалъ всякаго благополучія и скораго выздоровленія, поспѣшилъ обрадовать служителей Чаплицкаго, съ нетерпѣніемъ ожидавшихъ его. Одинъ только Янко не былъ вполнѣ доволенъ такою перемѣною; онъ зналъ, что можетъ сдѣлать Чаплицкій и заблаговременно старался принять свои мѣры.

Здоровье Подстаросты въ самомъ дѣлѣ день ото дня улучшалось; ужъ онъ могъ прохаживаться по комнатѣ, бесѣдовать съ Янкомъ, не забывшимъ его въ самыя критическія минуты, и выдумывать планы, какъ бы удобнѣе отмстить ненавистнымъ для него Хмѣльницкимъ, которые были причиною его бѣдствія. Прелести Лудвиги по прежнему стали занимать воображеніе и сердце его. Чаплицкій началъ увѣряться, что безъ нея не можетъ существовать. Въ этомъ мнѣніи онъ еще болѣе утвердился, имѣя однажды слѣдующій разговоръ съ Янкомъ и Лейбою.

-- "Теперь, Ясновельможный Панъ, кажется, вы совершенно выздоровѣли?" -- сказалъ сей послѣдній съ униженіемъ, цѣлуя его руки.-- "Наияснѣйшій не повѣритъ, какъ я радъ, какъ счастливъ и веселъ чрезъ это."

-- "Благодарю, Лейба, за твое обо мнѣ попеченіе; но правду сказать" -- прибавилъ Чаплицкій съ улыбкою" -- ты не облегчилъ, а только усилилъ мою болѣзнь."

-- "Какъ это? я Ваць Пана не разумѣю" -- подхватилъ оробѣвшій Жидъ.

-- "И не тебѣ понимать это, Лейба; развѣ ты забылъ о моей страсти къ прелестной Лудвигѣ?"

-- "Пора бы и вамъ забыть ее!" -- сказалъ угрюмо Янко, сдѣлавшійся свободнѣе въ обращеніи послѣ болѣзни Пана.

-- "Отъ чего же такъ, любезный дружище? развѣ не помѣшаешь ли ты мнѣ на любовномъ поприщѣ?" -- возразилъ шутливо Чаплицкій.

-- "Она, кажется, не можетъ теперь принадлежать вамъ; ибо... извините, Наияснѣйшій, я и до сихъ поръ не могъ доложишь вамъ, что препорученіе ваше достать завѣщаніе отца Лудвиги, при всемъ ревностномъ стараніи моемъ, осталось неисполнено."

-- "Ахъ! да я и забылъ объ этомъ обстоятельствѣ; но почему же вы оба не могли успѣть въ этомъ? неужели я обманулся въ васъ?"

-- "Довѣренность, которою Ясновельможный изволили почтить насъ, была оправдана съ нашей стороны на самомъ дѣлѣ: мы имѣли это завѣщаніе въ своихъ рукахъ, но....

-- "Все сдѣлалось къ лучшему, Наияснѣйшій; не извольте безпокоиться" -- подхватилъ съ самодовольствіемъ Лейба.

-- Чортъ васъ побери, если я кого нибудь понимаю!" -- сказалъ съ неудовольствіемъ Чаплицкій.-- "Говори яснѣе, Лейба: что прошло, того не ворошитъ. По крайней мѣрѣ пусть я буду знать обо всемъ."

-- "Однимъ словомъ, Найукоханьшій Пане, мы могли лишишься этого завѣщанія въ пользу самаго Хмѣльницкаго; ибо онъ сдѣлалъ было посѣщеніе въ мою корчму; но я поспѣшилъ сжечь его, дабы оно никому не досталось. Горячность моя въ семъ случаѣ, надѣюсь, похвальна;" -- прибавилъ Лайба съ низкимъ поклономъ -- "ибо если Вельможный не имѣете этого дорогаго завѣщанія, то также и Хмѣльницкій не имѣетъ онаго, и не можетъ предъявить правъ своихъ на Лудвигу."

-- "Подставъ яламокъ, лейба!" -- воскликнулъ восхищенный Чаплицкій, брося въ оный полный кошелекъ.-- "Вотъ что есть лучшаго въ твоихъ поступкахъ! тѣмъ болѣе, что это не только не повредило моему плану, но чушь ли не сдѣлалось къ лучшему. Да, грубый мужикъ!" -- прибавилъ онъ, бѣгая по комнатѣ и потирая руками -- "я научу тебя, какъ уважать шляхетскую кровь и споришь о равенствѣ правъ. И тебѣ ли имѣть возвышенныя чувства, чтобъ обладать такимъ неземнымъ твореніемъ, такими прелестями, соединенными съ такимъ умомъ и сердцемъ, каковыми одарена несравненная Лудвига. Нѣтъ! не для тебя природа истощила свои дары, украшая лучшее свое твореніе!" -- продолжалъ изступленный любовникъ.-- "Я исторгну ее изъ твоихъ ястребиныхъ когтей; твоею гибелью искуплю ея терпѣніе и мой позоръ, и тогда -- съ какимъ невыразимымъ трепетомъ прижму ее къ страстному своему сердцу! съ какимъ восторгомъ буду прислушиваться къ твоимъ жалобамъ, и какъ сладостно мы будемъ вмѣстѣ смѣяться надъ твоими страданіями!"

-- "Только не поздно-ли уже?..." возразилъ Янко, трепеща всѣмъ тѣломъ и устремя гнѣвный, сверкающій взоръ на безумныя движенія Подстаросты.

-- "Для меня ничего нѣтъ невозможнаго и никогда не поздно!" -- отвѣчалъ Чаплицкій, не обращая вниманія на происшедшую перемѣну въ положеніи Янка.-- "Но почему же ты такъ думаешь?" -- спросилъ онъ, вдругъ остановись предъ Янкомъ.

-- "Я слышалъ, говорятъ, любовь иныхъ опасна, обманчива и скоропреходяща!" -- отвѣчалъ оправившійся Янко.

-- "А! понимаю твои опасенія, любезный приятель!" -- сказалъ Чаплицкій, ударя его по плечу -- "Но непростительно подозрѣвать въ этомъ милую Лудвигу; она не способна къ притворству; она меня любитъ, я въ этомъ болѣе нежели увѣренъ."

-- "Однако все таки не перестану жалѣтъ" -- началъ Лейба, со свойственною ему осторожностію и подобострастіемъ -- что Наияснѣйшій не уважили моего совѣта и давно, прежде проѣзда Хмѣльницкаго, не похитили Лудвиги; тогда не было бы того, что случилось съ вами и...."

-- "Лейба! ты осмѣливаешься трогать самую чувствительную струну моего сердца. Но къ чему ведутъ слова твои?"

-- "Если усердіе мое навлекаетъ гнѣвъ Вашей Мосьци, я замолчу."

-- "Нѣтъ, говори, Лейба! ты долженъ открытъ все то, что относится ко благу или вреду твоего Пана."

-- "Приятнѣе было бы для всепокорнаго слуги вашего извѣщать Вацъ-Пана о первомъ; но, къ сожалѣнію, долженъ я сказать относящееся къ послѣднему."

-- "Говори безъ предисловій!" -- перебилъ съ нетерпѣніемъ Чаплицкій.

-- "Носятся слухи, Наияснѣйшій, что Лудвига очень привязалась къ семейству Хмѣльницкаго и даже будто бы... Впрочемъ я не утверждаю... такъ говорятъ... хотя и невѣроятно...."

-- "Оканчивай! ты истощишь самое дьявольское терпѣніе. "

-- "Говорятъ, будто бы она неравнодушна и къ самой особѣ Зиновія "-- прибавилъ Жидъ, подвинувшись къ дверямъ."

-- "Быть не можетъ!" -- закричалъ Чаплицкій, скрежеща зубами. Хотя и улыбается мой Янко, какъ Асмодей, но все это одно сомнѣніе ваше, ни на чѣмъ не основанное."

"А я слышалъ еще большее тому доказательство" -- прибавилъ Янко -- "Говорятъ, что какой-то знатный Ляхъ былъ причиною погибели ея отца. Умирая, сей послѣдній завѣщалъ ей ненависть ко всѣмъ Ляхамъ, и проклятіе, если она осмѣлится почувствовать привязанность къ нимъ Хмѣльницкій успѣлъ напомнить ей объ этомъ, и она рѣшилась заглушить въ себѣ страсть, противную желаніямъ покойнаго отца."

-- "Га! духъ злобы, ненависти и зависти! я понимаю теперь твои козни!" -- вскричалъ Чаплицкій съ бѣшенствомъ.-- "Да! благодарю васъ, вѣрные мои слуги; вы открыли мнѣ глаза. Глупецъ! и я до сихъ поръ остаюсь въ бездѣйствіи, даю время усилишься ихъ привязанности; допущаю этому хитрому грубіяну витійствовать и посѣвать въ сердцѣ невинной дѣвушки сѣмена жестокаго невѣжества и злобы. Нѣтъ! давно пора истребить заразу въ нашемъ краю -- этого Хмѣльницкаго съ его приверженцами и послѣдователями, а иначе не было бы и того еще хуже. О! я научу ихъ, какъ противиться властямъ и научать другихъ, какъ мстить своимъ благодѣтелямъ, которыхъ они, въ безуміи своемъ, называютъ притѣснителями. Лейба! я теперь воспользуюсь твоимъ докторскимъ позволеніемъ выѣзжать, и сію же минуту. Янко, вели осѣдлать мою лошадь.

-- "Которую приказать изволите, Вельможный? не сѣрую-ли, на которой...."

-- "Янко!" -- закричалъ Чаплицкій -- "я замѣчаю, что ты часто рискуешь благосостояніемъ своей спины. Уже приказано, чтобы конь сей не существовалъ. Осѣдлать вороную!"

-- "Иду исполнить волю Вацъ-Пана!" -- отвѣчалъ съ униженностію Янко.

-- "Лейба," -- продолжалъ Подстароста въ такомъ же тонѣ -- "ты мнѣ теперь не нуженъ. Но завтра и въ это же самое время ты долженъ быть непремѣнно здѣсь. Мы приступимъ къ дѣлу, которое тебѣ тогда же сообщу. Прощай, не забудь же!"

-- "Падамъ до ногъ Паньскихъ! наинизшій слуга Вельможнаго!" -- вскричалъ Лейба, оробѣвшій отъ такого нерасположеніи Подстаросты.

-----

Не излишнимъ почитаю напомнить моимъ читателямъ, что частые мятежи, происходившіе въ Малороссіи, заставили Польскихъ Магнатовъ запретить избраніе Гетмановъ Украйны свободными голосами, (ибо это обстоятельство именно служило, кажется, ко вреду Польши) и отмѣнить самоуправство Козаковъ, умерщвлять недостойныхъ, или преданныхъ Польшѣ Гетмановъ, и присвоить себѣ право сами назначать имъ повелителей въ особѣ наказнаго Гетмана, изъ коихъ первый, по прекращеніи упомянутыхъ выше мятежей, былъ Барабашъ, человѣкъ ума слишкомъ ограниченнаго и тупаго, недальновиденъ, недѣятеленъ, несвѣдущъ въ военномъ искусствѣ, непредпріимчивъ, тихъ, молчаливъ, подобострастенъ, подлъ и до излишества преданный волѣ своенравныхъ Пановъ, орудіе ихъ замысловъ, желаній и политики. Такого ли надобно было Гетмана для Малороссовъ въ тогдашнія, смутныя времена?... Но для Польши именно таковъ безцѣненъ былъ. Къ сему-то Гетману спѣшилъ и оскорбленный любовникъ нашъ; а за чѣмъ, мы это увидимъ вскорѣ; теперь же покамѣстъ познакомимся съ высокоименитою особою сего славнаго мужа, Я и позабылъ было упомянуть, что Политика также внушила Панамъ мысль -- окружить Барабаша чиновниками, состоящими изъ природныхъ Поляковъ, дабы сіи послѣдніе, наблюдая за самомалѣйшими его поступками, обо всемъ доносили своему Правительству. Въ кругу-то сихъ надзирателей, поодаль это всѣхъ, сидѣлъ робкій Барабашъ, не смѣя вмѣшиваться въ ихъ распоряженія, и курилъ люльку -- занятіе необходимое какъ по привычкѣ, такъ и по излишне тучному его тѣлосложенію.

-- "Посмотри на нашего Гетмана," -- шепнулъ молодой Шляхтичь Виговскій, мѣтившій (прибавимъ мимоходомъ; ибо мы будемъ еще имѣть случай подробнѣе говорить объ немъ) на мѣсто своего начальника, и посему не упускавшій случая позабавиться на счетъ глупости его -- "можно живо представишь себѣ паука, спокойно отдыхающаго на приготовленныхъ тенетахъ, и ожидающаго, пока кто бросятъ ему муху на жертву." -- Всѣ почти неучтиво захохотали и посмотрѣли на Барабаша, который не обратилъ вниманія на эту выходку, а преспокойно устремя глупый, ничего не выражающій взоръ на потолокъ, наслаждался плѣнительнымъ бездѣйствіемъ.

-- "По всѣмъ видимостямъ заключаю, что это такъ, а не иначе;" -- сказалъ онъ наконецъ -- "и вспотѣвшій потолокъ свидѣтельствуетъ о перемѣнѣ погоды."

-- "Ну, слава Богу! хоть что нибудь проговорилъ" -- сказалъ Виговскій.-- "Пора приступить къ дѣлу и позволить успокоиться бѣдному Гетману.-- Не угодно ли будетъ Вашей Вельможности выслушать нѣкоторыя статьи, постановленныя на бывшемъ сеймѣ, на которыя требуется вашего отвѣта: полезны ли онѣ или напротивъ?"

Барабашъ кивнулъ головою въ знакъ согласія, и Виговскій началъ читать бумагу, будто сей часъ переведенную имъ:

1. Поелику мятежи еще не истребились, а неунитскіе попы посѣваютъ раздоръ, подъ видомъ исполненія нѣкоторыхъ требъ; то симъ воспрещается ходить онымъ къ мнимо-умирающимъ со святыми тайнами, да и погребать усопшихъ уже почитаемъ за излишнее по многимъ причинамъ.

-- "Какъ вамъ кажется сія статья?" -- спросилъ съ коварною улыбкою Виговскій.

-- "По всѣмъ видимостямъ заключаю, что это должно быть такъ, а не иначе" -- отвѣчалъ съ невѣроятнымъ бездушіемъ Барабашъ.

2. Дабы поселить уваженіе къ Католической, истинной вѣрѣ и открыть заблудшимъ путь ко спасенію, симъ поведѣвается всѣмъ и каждому порознь, буде ежели кто послѣ крестныхъ ходовъ и всякаго молитвословія не зайдетъ въ Костелъ, таковъ смертію казненъ да будетъ.

-- "Что думаете объ этой статьѣ?"

-- "Объ ней я тоже думаю, что и вы, Пане Янѣ."

-- "Панъ Янъ, кажется, не успѣлъ еще подумать" -- сказалъ кто-то.

-- "По всѣмъ видимостямъ заключаю, что онъ или уже подумалъ, или думаетъ, или думать будетъ. И это должно быть такъ, а не иначе"-- возразилъ смѣшавшійся Барабашъ.

-- 3. Поелику многіе изъ Козаковъ разорились послѣ своихъ безчинствъ и теперь не въ состояніи платить положенную подать, то симъ воспрещается впредь и навсегда дѣлать пожертвованія для украшенія неунитскихъ храмовъ; ибо украшеніе оныхъ есть глава церкви.

Барабашъ началъ вертѣться и ковырять въ носу, что означало его нетерпѣніе и недоразумѣніе.

-- "Пишите, коханый Янѣ, такъ, чтобы все согласовалось съ волею высокомочныхъ Магнатовъ, господъ моихъ; ибо они знаютъ, что по всѣмъ видимостямъ должно быть такъ, а не иначе и -- сказалъ онъ послѣ продолжительнаго молчанія, прерываемаго насмѣшками подчиненныхъ.-- "Вы сами лучше можете подумать и отвѣчать на сіи статьи."

-- "Слѣдовательно, сказалъ Виговскій съ почтительнымъ видомъ, закуся впрочемъ губы, по всѣмъ видимостямъ и прочія статьи отложить до моего разсмотрѣнія?"

-- "И заключаю, что это должно быть такъ, а не иначе" -- прибавилъ Барабашъ, вставая съ своего мѣста и желая откланяться почтенному своему причешу; но въ туже минуту вбѣжалъ Гайдукъ съ извѣстіемъ о приѣздѣ Чаплицкаго.

Прибытіе такого нежданнаго посѣтителя произвело всеобщее смятеніе и суматоху: всѣ бросились по разнымъ мѣстамъ и приготовились показать видъ трудолюбія и неусыпной дѣятельности. Виговскій поспѣшилъ встрѣтишь вельможнаго Подстаросту, а Барабашъ, переваливаясь со стороны на сторону, разиня ротъ и выпуча глаза, шатался въ нерѣшимости, что ему предпринять. Но Чаплицкій уже взошелъ, провождаемый вѣжливымъ Виговскимъ, который почтительно принималъ его шапку и хлыстикъ, и расточался въ выраженіяхъ своей преданности и глубочайшаго уваженія.

-- "По всѣмъ видимостямъ я имѣю честь принимать Наивельможнѣйшаго Пана Подстаросту, и заключаю, что это должно быть такъ, а не иначе."

-- Аминь!" -- произнесъ Чаплицкій, пожимая его пухлую руку -- "Кажется, я еще не такъ перемѣнился, чтобъ не можно было узнать меня."

-- "Истинно такъ, Наияснѣйшій Пане!" -- примолвилъ Виговскій -- "Красота и привѣтливость Вацъ Пана такъ блистательны, плѣнительны и неувядаемы, что до гроба не забудешь, и за предѣлами жизни сей узнаешь благородную душу Наияснѣйшаго Подстаросты Чаплицкаго.-- Не прикажете ли пододвинуть кресла?"

Барабашъ, найдя такого сильнаго представителя и помощника себѣ, не почелъ за нужное распространяться въ изъясненіяхъ своихъ чувствъ; а только за каждымъ словомъ Виговскаго начиналъ говорить: по всѣмъ видимостямъ, запинался, и отдѣлывался безпрерывными поклонами.

-- Благодарю, благодарю, друзья, за ваше вниманіе; однакожъ я не люблю мѣшкать.-- Вельможный Гетманъ, а -- сказалъ Чаплицкій, привставши съ своего мѣста -- "я сей часъ отъ Старосты и привезъ вамъ отъ него бумагу. Соизвольте разсмотрѣть и утвердить предписанное."

Барабашъ также всталъ, посмотрѣлъ съ жалкою миною на Виговскаго, принялъ трепещущею рукой бумагу, поцѣловалъ ее, прочиталъ, положилъ на голову въ знакъ уваженія и передалъ оную Виговскому.

-- "По всѣмъ видимостямъ это должно быть такъ, а не иначе."

-- "Вы знаете этого своевольника Хмѣльницкаго?"

-- Слышалъ объ немъ; но по всѣмъ видимостямъ сельцо Суботино, точно помнится, подарено отъ Короны отцу его за отличныя заслуги."

-- "Но всѣмъ видимостямъ вамъ что-то нехорошо помнится, Вельможный Гетманъ а я полагаю, что Панъ Виговскій это знаетъ лучше."

-- Сотскому Хмѣльницкому за заслуги именно подаренъ маленькій участокъ земли въ этомъ сельцѣ; но не самое Суботово, которымъ сынъ, вѣроятно, завладѣлъ по своевольству, -- отвѣчалъ хитрый Виговскій, напередъ пробѣжавши глазами бумагу -- "а село сіе со всѣми угодьями принадлежитъ Старостѣ Чигиринскому и доходы изъ онаго должны быть собираемы въ пользу Старосты..."

-- "Которые предоставлены теперь мнѣ" -- прибавилъ Чаплицкій.-- "И такъ видите ли, Вельможный Гетманъ, что уже успѣли прежде васъ изслѣдовать и вамъ только предоставляется честь показать свою власть и вывести изъ владѣнія Хмѣльницкаго, съ наложеніемъ узаконеннаго штрафа за неправильное владѣніе и своевольные поступки. Понимаете ли вы меня?"

-- "По всѣмъ видимостямъ теперь вижу, что это должно быть такъ, а не иначе."

Между тѣмъ, какъ приготовлялись такія козни противъ невиннаго Зиновія, посмотримъ его домашній бытъ.

ГЛАВА VII.

Волы ревутъ,
Воды не пьютъ,
Дороженьку чуютъ.
Мал. пѣсня.

Сумраченъ и дикъ бѣгалъ Янко и безпрерывно посматривалъ на дверь, ведущую въ кабинетъ Чаплицкаго, гдѣ время отъ времени раздавались восклицанія, хохотъ и удары по рукамъ, смѣнявшіеся потомъ невнятнымъ шопотомъ. Запорожецъ грызъ ногти и ломалъ руки отъ досады и нетерпѣнія. Наконецъ отворилась дверь и Чаплицкій, сопровождаемый Виговскимъ, съ радостными лицами, предстали взорамъ оправившагося Козака.

-- "Янко!" -- возвалъ Чаплицкій, проводя Пана Виговскаго къ Хмѣльницкому -- "Пане Яне, вотъ вашъ проводникъ."

Виговскій взглянулъ на Запорожца и затрепеталъ отъ ужаса; рука его невольно выпала изъ рукъ изумленнаго Чаплицкаго.

-- "Что это значитъ?" -- спросилъ онъ у стремя испытующій взглядъ на Виговскаго.

Янко въ свою очередь взглянулъ довольно понятнымъ образомъ для Поляка и сдѣлалъ вопросительный знакъ.

-- "Тьфу пропасть!" -- произнесъ наконецъ оправившійся Виговсскій -- "какъ ужасенъ видъ этого Козака. Признаюсь, Ясновельможный, я немного трусливъ, да я все таки удивляюсь, какъ могли вы окружишь себя такими молодцами?"

-- "Не суди по наружности, мой любезный; Янко есть самый преданнѣйшій изъ моихъ слугъ, и самый ревностный въ исполненіи своей должности; ты можешь безопасно довѣришься ему. Ну до зобаченъ, мой коханый Я не, не забывай же!

По уходѣ Чзилицкаіо, Янко быстро схватилъ за руку трепетавшаго еще Виговскаго.

-- "Янъ!" -- воскликнулъ жалостно сей послѣдній -- "неужели ты такъ злопамятенъ, что и до сихъ поръ помнишь обиду, причиненную тебѣ?"

-- "Ты не хорошо меня по этому знаешь;" -- отвѣчалъ хладнокровно Козакъ. Правда, что чрезъ ябедничество твое изгнанъ я изъ училища, претерпѣлъ много бѣдствій семейныхъ, сдѣлался Запорожцемъ и наконецъ тѣмъ, чѣмъ видишь, искалъ случая отмстить тебѣ, но теперь хочу доказать противное тому и только требую со стороны твоей обѣта."

-- "Располагай мною по своей волѣ; требуй, я все исполню, что будетъ зависѣть отъ моихъ силъ и способовъ."

-- "И такъ слушай.-- Давно я зналъ о твоемъ здѣсь пребываніи, могъ причинишь тебѣ вредъ, могъ открыть глаза Чаплицкому и показать тебя въ настоящемъ видѣ; я этого не сдѣлалъ, слѣдовательно и отъ тебя подобнаго же требую."

-- "Можешь надѣяться на Виговскаго."

-- "Слушай далѣе.-- Я имѣю средство надѣяться и безъ твоего увѣренія;" -- продолжалъ Янко, вынимая изъ пазухи пистолетъ -- "это орудіе накажетъ тебя за нескромность; гдѣ бы ты и что бы ты не былъ, не избѣжишь моей мести, между твоими друзьями есть мои сообщники, слѣдовательно страшись моего гнѣва!"

-- "Говори далѣе; я вижу, что мы оба преизрядные мошенники."

-- "Грачъ грача, изъ далека баче, есть пословица; но присовокупи другую: Воронъ ворону очи не выклюе; ты меня понимаешь?"

-- "Теперь я отдохнулъ и не страшусь твоей мести, потому что не заслужу оной. Ели ты надѣешься мнѣ быть полезнымъ, я въ десятеро...

-- "И такъ вниманіе!-- Я заклятый врагъ Чаплицкому. Эти причины извѣстны мнѣ и моему кинжалу; до тебя онѣ не относятся и ненужны; пожалуй, узнаешь въ свое время."

-- "Не смотрѣть на причины и послѣдствія оныхъ, а на средства къ достиженію предположенной цѣли, вотъ мое правило. Далѣе."

-- "Желая постепенно насладиться местію, я навлекъ погибель на лучшаго и добрѣйшаго изъ людей, то есть на Хмѣльницкаго. Онъ пострадалъ, какъ орудіе моихъ плановъ; но я желаю какъ ни будь поправить свою ошибку. Эта бумага, которая у тебя въ рукахъ, вѣроятно заключаетъ въ себѣ приказаніе лишишь Хмѣльницкаго достоянія -- этого н настоящихъ вашихъ силъ. Первая побѣда, которую вы одержите, будетъ предвѣстницею могущества Малороссіи; дальнѣйшее же распоряженіе представляется воинскому генію Хмѣльницкаго."

-- "Отъ лица всего нашего войска приношу вамъ благодарность, Панъ Виговскій, за доставленныя намъ свѣдѣнія, и не преминемъ воспользоваться вашимъ совѣтомъ, тѣмъ болѣе, что если Татары подарятъ насъ своимъ вспомоществованіемъ, то это будетъ тогда для насъ необходимѣе; ибо заключаю, что скоро Поляки образумятся и откроютъ глаза, усыпленныя роскошью и нѣгою."

-- "Предчувствую, что скоро Малороссія стряхнешь съ себя тяжкія цѣпи" -- воскликнулъ съ жаромъ Виговскій -- "и вскорѣ будетъ управляема Гетманомъ умнымъ и благодѣтельнымъ."

-- "И именно такимъ, какъ вы! Кто болѣе принесетъ ей пользы?" -- прибавилъ съ улыбкою Зиновій, пожимая руку честолюбца

-- "Будемъ общими силами стараться о доставленіи выгодъ Малороссіи; послѣ первой же удачи со стороны вашей вы увидите въ станѣ своемъ Яна Виговскаго.

-- "Съ радостію примемъ его въ свои объятія и будемъ по возможности пользоваться его полезными совѣтами."

-- "А онъ научаться отъ васъ воинскимъ доблестямъ. Богъ вамъ помощникъ; дѣйствуйте по его волѣ. До радостнаго свиданія!"

-- "И такъ къ дѣлу, храбрые мои сотоварищи!" -- воскликнулъ Хмѣльницкій, поднявъ саблю верхъ и обратясь къ многочисленной дружинѣ, встрѣтившей его громкими привѣтствіями.-- "Или славная смерть не подъ ярмомъ врага, или свобода! Знайте, что вы вооружились за вѣру, за права свои и за благоденствіе цѣлаго края. За гробомъ ожидаетъ васъ вѣчная награда, въ сей жизни спокойствіе и миръ душевный. Дѣйствуйте жъ такъ, чтобъ и отдаленное потомство съ благодарностію вспомнило о насъ и чтобъ слава Запорожцевъ никогда не умолкла. Имѣя въ мысляхъ Бога, Поборника правымъ, а въ предметѣ освобожденіе отечества, вы твердою грудью встрѣтите врага и кровію его омойте свой прежній стыдъ. Въ настоящемъ обѣщаю вамъ возвращеніе всѣхъ сокровищъ, коими завладѣли Поляки и разширеніе предѣловъ нашей родины."

-- "Мы не хотимъ быть рабами иновѣрцовъ!" -- загремѣло въ воздухѣ.-- "Честь и свобода! веди насъ, Хмѣльницкій, на поле битвы; мы готовы встрѣтить врага!"

-- "И такъ впередъ, друзья! съ нами Богъ.

-----

-- "Не тучи громовыя по небу идутъ, не вѣтры буйныя по лѣсамъ воютъ, несутся храбрые Козаки на встрѣчу врагу малосильному. То не громъ грохочетъ и не молнія горитъ, сверкаютъ копья удалыхъ, несется гулъ отъ копытъ конскихъ; то не черный боръ стоитъ, и не вихрь шумитъ -- Запорожцы поютъ, разглагольствуютъ. Не орелъ ли паритъ по поднебесью? нѣтъ, то вождъ Козаковъ, Богомъ данный мужъ. Впереди всегда, онъ отвагой кипитъ, ободряетъ своихъ, угрожаетъ врагу; за отчизны, любовь и за вѣру отцовъ не щадитъ ничего, не жалѣетъ себя. Налетѣлъ соколомъ, нарать дичи Ляховъ и разсѣялъ ихъ прахъ по лицу земли, и омылъ кровью ихъ прежній стыдъ и срамъ, возвратилъ дѣтище къ груди матери."

Такъ говорятъ добрые старички, раскащики о славномъ подвигѣ Хмѣльницкаго. Оставя нѣкоторую чаешь своего войска подъ начальствомъ Радана на островахъ, онъ съ прочна и стремительно понесся на встрѣчу непріятеля, удивленнаго такимъ быстрымъ движеніемъ. Не имѣя надлежащихъ свѣдѣній и способовъ описать достославную битву на Желтыхъ водахъ, со всѣми ея подробностями, конечно очень занимательными; ибо они доказывали бы геній Полководца и степень тогдашняго Донскаго искусства, скажу только о послѣдствіяхъ оной. Вожди Польскія, не получая подкрѣпленія, рѣшились мужественно защищаться и дорого продать свою жизнь; а почему, не будучи въ состояніи вступить, по обычаю Запорожцевъ, въ рукопашный бой, они открыли губительный огонь изо всѣхъ орудій. Долго продолжалась такая неравная битва; толпы Козаковъ примѣтно рѣдѣли и начинали отступать; пламень отваги и мужества началъ остывать и даже отчаяніе проступило на лицахъ нѣкоторыхъ; но не измѣнялся геній Хмѣльницкаго: плоды политики его послужили въ семъ случаѣ къ пользѣ и славѣ Козаковъ. По распоряженію Зиновія, прибывшіе Крымцы съ ужаснымъ гикомъ кинулись съ тыла на враговъ, смяли, растроили ихъ и подали возможность Козакамъ съ новымъ рвеніемъ и надеждою сдѣлать вторичное нападеніе. Поляки не устояли и обратили тылъ; еще нѣсколько времени рогатки обоза спасали ихъ отъ всеобщаго истребленія, будучи окружены превосходными силами, оставшіеся положили оружіе и сдались въ плѣнъ. Обрадованный первою побѣдою, Хмѣльницкій спѣшитъ на помощь оставленнымъ на островахъ, и въ то время, какъ воины Барабаша, не получая подкрѣпленія отъ Потоцкаго и будучи сильно поражаемы Островитянами, начали въ безпорядкѣ отступать, явился, какъ нѣкій Ангелъ примиритель между членами одного семейства. Миръ Христіанству) восклицаетъ онъ, держа въ рукѣ бѣлое знамя съ изображеніемъ креста, и громы умолкаютъ, ярость и мщеніе, изображавшіяся на лицахъ воиновъ, замѣняются тихою, благоговѣйною радостію и удивленіемъ. Друзья! продолжаетъ онъ! противъ кого вооружились вы и за кого проливаете кровь? Не корысть заставила насъ поднять оружіе, но любовь къ отечеству, къ чадамъ, къ женамъ нашимъ. Всѣ народы дѣлали тоже; самые звѣри и птицы до истощенія силъ защищаютъ свои пещеры и гнѣздилища, жизнь и свободу. Почтожъ намъ, братья, оставаться нечувствительными? Поляки, вооружившіе васъ, должны быть общими врагами; отъ нихъ страждетъ наша честь, права, собственность и даже вѣроисповѣданіе; остается при насъ одна жизнь, но и та ненадежная, постылая, угнетаемая страхомъ и отчаяніемъ. Тщетно предки наши подвизались за выгоды Польши -- заслуги ихъ вознаграждены всякаго рода тира яствами и презрѣніемъ, смертію славныхъ Гетмановъ и даже младенцевъ, которые съ невинностію тщетно умоляли ихъ о пощадѣ. Всѣ они приняли мученическій вѣнецъ за свою родину и вѣру отцевъ; они вопіютъ къ вамъ изъ гробовъ, требуя мщенія и обороны отечеству."

Съ слезами умиленія слушали Хмѣльницкаго воины Барабаша, проклиная минуту, въ которую они согласились поднять оружіе на своихъ, единовѣрцевъ и братьевъ.

-- "Повелѣвай нами, Хмѣльницкій!" -- воскликнули они -- а мы готовы умереть за вѣру и отечество; отмстимъ за страдальцевъ и поруганіе святыни! Побѣдимъ или падемъ со славою, но да не узримъ поношенія нашего и не навлечемъ укоризны отечеству!"

-- "И безъ того никогда бы не подняли мы оружія противъ своихъ;" -- отозвался Джеджелеи, бывшій потомъ Полковникомъ -- "если бы не рабская покорность воли магнатамъ нашего презрѣннаго Гетмана и не излишняя его слабость!"

-- "Гдѣ онъ?" -- закричали прочіе -- "пусть кровію своей злодѣй омоетъ наше преступленіе и позоръ! Барабашъ долженъ погибнуть смертію предателя и раба!"

Тщетно Зиновій истощалъ свое краснорѣчіе, подкрѣпляемое мольбами, совѣтами и угрозами, несчастный Барабашъ былъ вытащенъ изъ за кустовъ, гдѣ онъ скрывался, и брошенъ въ толпу разъяренныхъ.

-- "Говори, бездѣльникъ!" -- заревѣлъ Джеджелей -- "что понудила тебя потворствовать волѣ Ляхамъ?"

-- "Но всѣмъ видимостямъ" -- отозвался трепещущій Гетманъ -- "въ этомъ была не моя воля,"

-- "Чья же, робкій заяцъ!" -- продолжалъ испытатель -- "воля силы?"

-- "Заключаю, что это должно было такъ а не иначе."

-- "Га!" -- раздалось въ толпѣ -- и такъ мы должны были сдѣлаться жертвою безсилія и глупости начальника? Таковъ ли долженъ быть у насъ Гетманъ въ теперешнихъ обстоятельствахъ!" -- повторяли прочіе"-- пусть будетъ онымъ Хмѣльницкій!-- Погибель трусу измѣннику и вѣроломцу!

-- "И да погибнетъ память его!" -- съ шумомъ воскликнулъ Джеджелеи и за нимъ всѣ вообще.

-- "Спаси меня, Кумъ!" -- вопіялъ бѣдный Барабашъ -- "ибо по всѣмъ видимостямъ заключаю, что жизнь моя на волоскѣ."

Но уже сабли сверкнули; Хмѣльницкій закрылъ лице руками, кровь брызнула и пала первая жертва слабости. Козаки съ изступленными криками провозгласили паденіе своего Гетмана; казалось, что со смертію его окончилось для нихъ иго рабства и они явились свободными, сильными и готовыми на все для утвержденія сихъ качествъ своихъ. И въ самомъ дѣлѣ съ помощію такихъ поборниковъ Хмѣльницкій надѣлалъ чудесъ и прославилъ себя взятіемъ Курсуня, Кудака, Черкассъ, Канева и прочихъ городовъ Малороссійскихъ, признавшихъ его за Гетмана, и проникнулъ до Бѣлой Церкви, гдѣ и основалъ главную свою квартиру. Къ сему надо присовокупитъ, что Виговскій сдержалъ свое слово и былъ полезенъ новому Гетману во многихъ случаяхъ. Но пора обратиться къ оставленному въ Молдавіи Тимоѳею.

ГЛАВА XVI.

Нетиштеся вороженьки,
Не тшитиеся съ того
Колы буде Божа воля,
То буду я ёго.
Мал. пѣс.

Въ пышной диванной Господаря, обитой пурпуровымъ штофомъ, съ позолотою и серебряными кистями, и устланной, восточными коврами, сидѣли самъ Лупулла и молодой Вишневецкій, облокотись небрежно на искусно вырѣзанныя ручки дивана, обитаго мягкимъ бархатомъ, и проводили послѣобѣденное время въ куреніи трубокъ и въ разговорѣ между собою. На широко-плоскомъ лицѣ Господари рѣзко выражались его недальній, но хитрый умъ, соединенный вмѣстѣ съ подозрительнымъ и робкимъ характеромъ. Напротивъ того, на открытомъ челѣ Ляха рисовались важность, гордость и чувствованіе своего Шляхетскаго достоинства

-- "И такъ счастіе мое рушилось;" -- сказалъ сей послѣдній, выпустя густую струю дыма -- "при всѣхъ усиліяхъ и никакъ не могъ понравишься паннѣ Розаидѣ."

-- "Пустое, вельможный Панъ Димитрій;--" возразилъ Лупулла! "--для дѣвушки ея лѣтъ вовсе неприлично забирать дурь въ голову и разсуждать о томъ, нравишься ли ей избранный отцомъ женихъ или нѣтъ; она должна исполнять мою волю."

-- "Для меня весьма пріятнѣе было бы, если бы желанія прекрасной Розанды согласовались не только съ разсудкомъ, но и съ сердцемъ, въ противномъ случаѣ я не могу надѣеться на свое блаженство."

-- "Смѣшны мнѣ всѣ эти молодые люди, которые безпрерывно мечтаютъ, что супружеское счастіе основывается именно на какой-то пылкой, бурной страсти. Какъ они ошибаются въ семъ случаѣ; мало ли примѣровъ, что сей пароксизмъ чувствъ мгновенно проходя, превращается потомъ въ скучный, холодный ненавистный переломъ жизни. Привычка, искусство умѣть повелѣвать и повиноваться, вотъ надежные поруки семейнаго счастія; все прочее юношескій бредъ, одни. картины романическаго воображенія. Увѣряю васъ, что рука моей дочери будетъ принадлежать тому, кого изберетъ ея отецъ."

-- "Но я далъ честное слово отстать отъ своихъ искательствъ на руку Розанды, если сердце ея избрало достойнѣе меня, а честное слово для Поляка должно быть свято; притомъ же и вы согласились на сіе."

-- "Будучи напередъ увѣренъ, что достойнѣе васъ она никого не можетъ избрать....

-- "А ежели....

-- "Какъ вы мало о себѣ думаете! Если Вишневецкій почтенъ отъ Лупуллы, то Розанда должна благоговѣть къ нему.

-- "Очень благодаренъ за расположеніе, но, признаюсь, у женщинъ свой вкусъ."

-- "Помилуйте! увѣряю васъ, что это только одна хитрость со стороны дочери; ея ужасаетъ супружеская, обязательная жизнь; она любитъ дѣвическую свободу, невинныя радости, больше ничего."

-- "Дай Богъ, чтобъ это такъ было, но у меня сердце вѣщунъ..."

-- "Перестанемъ те говорить о томъ, что по маловажности своей не заслуживаетъ особеннаго вниманія, и обратимся къ дѣлу болѣе интересному. Не можетъ быть, я все еще сомнѣваюсь, чтобы малосильный, ничтожный Хмѣльницкій могъ настать противъ могущественной Польши и нанести ей такой ощутительный вредъ."

-- "Къ сожалѣнію эта истина доказана дѣлами Зиновія, но кто виноватъ въ томъ? мы сами! Съ самаго начала еще можно было погасить пожаръ, двинувшись превосходными силами на толпу мятежниковъ; а теперь, пожалуй, онъ въ состояніи угрожать и самому Господарю Молдавскому."

-- "Этого ужъ слишкомъ много для простою Запорожца. Какъ вѣрный союзникъ Полыни, я всегда готовъ вспомоществовать ей своими силами, и въ такомъ случаѣ не боюсь никакихъ угрозъ буйныхъ бродягъ."

-- "Вы можете положиться въ этомъ на наше слово. Не съ тѣмъ я присланъ отъ лица всего Сената, дабы, вооружая васъ противъ Козаковъ, имѣть въ предметѣ отвлеченіе Хмѣльницкаго отъ Польши, но дабы увидѣть ваше расположеніе къ намъ и участіе. Скажу болѣе: кто виноватъ въ нарушеніи повиновенія Козаковъ?.. самъ Король....

-- Что вы чрезъ это хотите сказать?-- это, что Сенатъ вооруженъ противъ его, и народъ желаетъ перемѣны Правителя.

-- "Но изъ сего ничего особеннаго не слѣдуетъ; силы Польши не у величаться, потеряннаго не возвратить."

-- "А мы такъ напротивъ думаемъ, что избравши на престолъ сосѣдняго владѣтеля, мы чрезъ присоединеніе его областей увеличимъ свое могущество; новый Король не вздумаетъ потакать бунтовщикамъ и дѣла примутъ прежній ходъ."

-- "А, по этому у васъ начали помышлять о временахъ Баторія и Собіескаго; такъ, я вижу что въ Польшѣ опять возникли великіе умы, которые умѣютъ избрать достойнаго властителя, а какъ вы думаете, мои любезнѣйшій зятюшка, на кого жребій падаетъ?"

-- "До времени я не смѣю вамъ открыть сего, но обстоятельства объяснять все дѣло; довольно для васъ, что Господарь Молдавскій, отъ всѣ къ уважаемъ, имѣетъ много доброжелателей на своей сторонѣ, изъ числа которыхъ есть самый ревностнѣйшій, вашъ покорный слуга, потомокъ бывшаго Короля, съ которымъ не унизительно будетъ сочетать дочь великаго Лупуллы."

-- "О! будьте увѣрены въ томъ, Наияснѣйшій Панъ Вишневецкій, чтобъ имѣть на своей сторонѣ такого сильнаго помощника, кто не пожертвовалъ бы всѣмъ возможнымъ."

-- "Довольно этого, я вижу ваши намѣренія и рано или поздно они исполняться. Владиславъ окруженъ врагами.... слабъ.... старъ.... подверженъ болѣзнямъ... далеко ли до гроба.... вы меня понимаете; теперь извѣстна вамъ и послѣдняя тайна моего посольства, оставляю васъ поразмыслить о такомъ важномъ дѣлѣ, и испрашиваю позволенія удалишься."

-- "О! нѣтъ, Боже васъ сохрани, не уходите; я теперь имѣю нужду въ совѣтникѣ, вы меня очень обяжете согласившись провести со мною лишній часъ; но такъ какъ вы имѣете привычку подъ вечеръ прогуливаться въ саду, то позвольте и мнѣ раздѣлишь съ вами это удовольствіе."

Между тѣмъ Хмѣльницкій, упоенный любовію, забывая все въ мірѣ для идола сердца своего, спѣшилъ, хотя одинъ разъ еще въ жизни, взглянуть на ту, за которую онъ готовъ былъ сразиться съ полвселенною, если бы она объявила свои права на прекрасную Розанду; спѣшилъ еще разъ услышать изъ прелестныхъ устъ магическое слово люблю, согрѣться, такъ сказать, огнемъ ея очей черныхъ, какъ осенняя полночь, блистательныхъ какъ ясный день, и привѣтливыхъ какъ ранній лучъ денницы воскресить свои чувства обольстительною надеждою, или умереть у ногъ неблагодарной, забывшей его.

Не стану описывать радушнаго пріема, который сдѣлалъ герою нашему Дейнека; такія сцены можно чувствовать, понимать, но не описывать. Видали ли вы если кто, благоговѣя къ той особѣ, которую онъ хочетъ принять въ своемъ домѣ, истощаетъ всѣ усилія, дабы сдѣлать угодное дорогому гостю, и все таки кажется не успѣваетъ въ достиженіи своей цѣли, бываетъ самъ собою недоволенъ, смѣшивается, робѣетъ, дѣлается неловкимъ и заботливою наружностію своей показываетъ будто гость ему въ тягость -- это подобіе того пріема, который сдѣлалъ Дейнека; за всѣмъ тѣмъ Тимоѳей слишкомъ высоко оцѣнилъ услугу садовника Господарскаго и горячо принялъ это къ сердцу. Не стану даже говорить и о томъ, какъ любопытная, рѣзвая, но стыдливая и неловкая Галя, единственная дочь Деинеки, желая видѣть новаго и настоящаго по ея мнѣнію жениха, удовлетворивши такому преступному для 16-ти лѣтней дѣвушки желанію, бѣгала изъ угла въ уголъ, принималась что нибудь дѣлать и опять оставляла это занятіе, поправляла волоса, вертѣла передникъ, прыгала, смѣялась, безпрерывно повторяла: якій же винъ урядчивый, якій же винъ гарный, да моторный. Довольно сказать, что, при появленіи его, она тотчасъ скрылась и, спустя нѣсколько, возвратившись, шепнула Тимоѳею, дабы не упустилъ случая воспользоваться хорошею погодою и, погулявши въ саду, зашелъ въ любимую Розанды бесѣдку, гдѣ, можетъ быть, удастся и ее увидѣть. Восхищенный Тимоѳей съ восторгомъ возблагодарилъ природу, споспѣшествующую его дѣйствіямъ и намѣреніямъ и, взявши за руку товарища своей жизни неразлучнаго Нечая, поспѣшилъ къ назначенной цѣли. Гуляя по саду въ ожиданіи вечера, Тимоѳей не могъ скрыть радости, овладѣвшей всѣмъ его существомъ; каждой цвѣточекъ, каждая шравка, или какая нибудь незначительная вещь, поперемѣнно обращали на себя его вниманіе; онъ лобызалъ ихъ, прижималъ къ сердцу, какъ предметы воспоминанія дней минувшихъ, сладостныхъ, незабвенныхъ. Смотря на сего героя битвъ, украшеннаго отпечатками его храбрости и опрометчивости, можно было удивляться его ребячеству -- чего Не дѣлаетъ всемогущая, всепобѣждающая любовь!... Я видѣлъ льва, котораго свирѣпость укрощали появленіемъ львицы супруги; тогда онъ дѣлался кротче ягненка, ласковѣе вѣрной собаки. Напротивъ того Нечай былъ грустенъ, скученъ, задумчивъ; казалось, радость друга была ему въ тягость. Такая перемѣна въ вѣчно веселомъ и шутливомъ Янкѣ не могла быть незамѣченою Тимоѳеемъ.

-- "Что съ тобою, Нечай?" -- спросилъ онъ -- "ты совсѣмъ на себя не похожъ; къ чему такая печаль?"

-- "Если говоришь правду, то я и самъ не могу дать отчета въ собственныхъ чувствахъ; бываютъ минуты, въ которыя человѣкъ, какъ-бы приговоренный къ пыткѣ, или къ позорной смерти, упадаетъ духомъ и невольно плачетъ о чемъ-то, и эти минуты есть убійственныя въ жизни; онѣ пришли теперь для меня."

-- "Но развѣ нѣтъ средствъ отклонить отъ себя подобное бѣдствіе? О мой другъ, ты всегда принималъ во мнѣ живѣйшее участіе, обними меня и радуйся моему благополучію."

-- "Отъ всего сердца, добрый товарищъ, отъ всей души!" -- воскликнулъ Нечай съ чувствомъ, прижимая друга къ груди; во Бога ради умоляю тебя, не спрашивай о причинѣ моего горя; -- оно неизбѣжно, я я плачу дань ему съ покорностью, иногда, коли хочешь, даже съ пріятностію."

-- "Изъ словъ твоихъ ясно вижу, что тебѣ извѣстна причина твоихъ тайныхъ горестей, зачѣмъ-же скрывать ихъ отъ друга? между нами не должно быть ничего таинственнаго: скрытность есть преграда дружбѣ и непростительно платить оною за мою откровенность. Знай же, что до тѣхъ поръ я не приму тебя въ свои объятія, пока ты не раскроешь предо мною своего сердца; кто знаетъ? можетъ быть и я въ свою очередь буду тебѣ полезенъ."

-- "Ахъ! ты одинъ только и можешь пособить мнѣ; но на колѣняхъ я готовъ умолять тебя, только не въ эту минуту, не при такомъ обстоятельствѣ, иначе ты можешь подумать, что я требую отъ тебя жертвы за свою услугу."

-- "А почему-же ты одинъ только присвоилъ себѣ право услуживать другимъ? за чѣмъ-же хочешь имѣть меня въ долгу? Нѣтъ, любезный Нечай, говори все, что у тебя на сердцѣ, требуй, всего, что только въ силахъ я сдѣлать, и я буду благословлять случай, доставившій мнѣ невыразимое удовольствіе сдѣлать полезное другу."

-- Отъ тебя, знать, ничѣмъ не отдѣлаешься; однако замѣть, что если я открою то, чего бы не хотѣлось мнѣ сдѣлать, въ такомъ случаѣ настоятельно потребую исполненія просьбы."

-- "Безъ условій я на все согласенъ."

-- "Помнишь-ли когда мы прежде были въ Молдавіи, я говорилъ тебѣ, что я любилъ и можетъ быть безъ надежды? по этому самому я хотѣлъ заглушить чувство, которое могло бъ быть причиною моего несчастія. Возвратясь на родину, я увидѣлъ опять обожаемый предметъ и любовь гораздо пламеннѣе, неизъяснимѣе зажглась въ бѣдномъ сердцѣ; я не въ силахъ теперь побѣдить себя; эта любовь нескоропреходящее чувство, но постоянная, чистѣйшая, возвышенная, все побѣждающая.... По ты меня понимаешь, ты самъ любишь; преимущество, или разница состоятъ только въ томъ, что ты близокъ къ своей цѣли, а я.... ужасная противоположность!

-- "Я понимаю, ты говоришь о моей сестрѣ. Точно между нами существуетъ ужасная противоположность; ты дѣйствительно любимъ, а я еще долженъ сомнѣваться; ты уже соединенъ почти...."

-- "Ахъ! но я не могу еще назвать ее своею предъ алтаремъ Творца; я не получилъ еще ея руки. Къ тому же она дочь Гетмана."

-- "И сестра простаго Козака, твоего друга."

-- "Тимоѳей! ты меня приводишь въ восхищеніе. И такъ дай клятву, что сестра твоя будетъ принадлежать мнѣ во что бы то ни стало."

-- "Хмѣльницкій никогда не измѣняли своему слову!-- Вотъ тебѣ моя рука; но помилуй, я тутъ не вижу жертвы съ моей стороны: сестра моя давно тебѣ обѣщана. Если это причина твоей сильной горести, то я нехорошо понялъ твой характеръ."

-- "Слушай далѣе. Теперь слѣдуетъ непросить у тебя обѣщаніе пожертвовать всѣмъ милымъ и дорогимъ для тебя въ жертву другу, тогда лишь только я буду вполнѣ благополученъ.

-- "Я не знаю чего ты отъ меня потребуешь; я не надѣюсь, чтобы жертва, приносимая въ пользу твою, могла быть сопряжена съ потерею моей чести, добраго имени, а что всего болѣе -- чести моего рода. "

-- "О Боже мой! можешь ли ты объ этомъ подумать? напротивъ, я стараюсь, дабы родъ Хмѣльницкаго не имѣлъ ни одного пятна въ своемъ гербѣ."

-- "И такъ говори же, требуй отъ меня невозможнаго даже, я всѣмъ пожертвую для поддержанія чести Хмѣльницкаго."

-- "Вопервыхъ ты долженъ воспротивишься своему отцу...."

-- "Что это значитъ, Нечай! не измѣна ли здѣсь скрывается...."

-- "Выслушай безъ гнѣва и подозрѣній. Скажу коротко: Зиновій любитъ Лудвигу -- это неоспоримая истина, но если она сдѣлается его женою...."

-- "Клянусь небомъ никогда! она обезчещена Чаплицкимъ, она любитъ этого изверга рода человѣческаго, этого вампира, злодѣя, которому я поклялся отмстить во что бы то ни стало."

-- "И смерть котораго я готовъ замѣнять своею головою! Къ этому прибавь, что если Лудвига будетъ принадлежать твоему отцу, то сестра твоя никогда мнѣ."

-- "Хмѣльницкіе не допустятъ себя до такого позора, чтобъ гнушались прочіе вступить съ ними въ родство!!"

-- "Не сердись, Тимоѳей; ты меня опять не понялъ; Лудвига.... Но со временемъ все откроется; я не хочу заранѣе себя позорить."

-- "Что это значитъ? неужели...."

-- "Остановись, товарищи! это роковая, ужасная тайна, которая не мнѣ принадлежитъ -- могилѣ."

-- "А! теперь я отчасти постигаю причины твоей угрюмости и задумчивости! Ну, другъ, клятва за клятву; онѣ должны быть священны!"

-- "Кончено.-- Теперь день близокъ вечера. Прости мни, другъ, я отвлекъ тебя отъ желанной цѣли; спѣши въ объятія твоего ангела, я буду ожидать тебя у Дейнеки."

Послѣ сего разговора радость Хмѣльницкаго вдругъ замѣнилась какимъ то безпокойнымъ раздумьемъ и неудовольствіемъ. Несчастный! ожидалъ ли онъ, что предъ самою блаженнѣйшею минуту въ жизни встрѣтитъ первую и самую несносную непріятность?"

Это заставило его предаться какимъ то предчувствіемъ сужденію объ измѣнѣ, притворствѣ и нечистой совѣсти, и наконецъ расположило его духъ рѣшительно невыгоднымъ для любви образомъ. Прислонясь къ дереву близь обѣтованной бесѣдки, онъ съ жадностію устремилъ неподвижный взоръ вдаль и съ нетерпѣніемъ ожидалъ появленія его божества; шопотъ листьевъ, перепархиванье птичекъ и свистъ саранчи, все приводило его въ трепетъ, и онъ уподоблялся теперь младенцу, оставленному въ непроходимомъ лѣсу, среди звѣрей, при свирѣпѣющей бурѣ, гдѣ на каждомъ шагу долженъ былъ встрѣчать опасности; или несчастному моряку, когда онъ страшиться каждую минуту налетѣть на подводный камень. Наконецъ что-то мелькнуло, сердце замерло въ немъ, голова закружилась, колѣна начали сгибаться и онъ въ безсиліи опустился на дерновую скамью.-- Какъ поразительно первое свиданіе послѣ долгой разлуки! Кто испыталъ это на себѣ, тотъ понимаетъ меня.

-- "Тимоѳей!" -- шепнулъ кто-то невдалекѣ.-- "Тимоѳей!" -- повторилось еще ближе, и глазамъ Хмѣльницкаго представилась Розанда, обольстительная какъ Майскій день, роскошная какъ природа востока, прелестная какъ Гурія, какъ Аврора, и упоншельна, какъ любовь. Это ты, мой милый другъ!"

-- "Это ты, мой ангелъ?"

Были первыя слова ихъ, и они бросились въ объятія. Долгое молчаніе ничѣмъ не прерывалось; они пожирали другъ друга жадными, испытующими глазами. Какъ много хотѣлось имъ высказать другъ другу, надѣлать вопросовъ! и за всѣмъ тѣмъ они не сказали ничего.

-- "И ты не измѣнилась, Розанда? ты не забыла бѣднаго Козака; ты не презрѣла его пылкихъ, огненныхъ, непобѣдимыхъ чувствъ?"

-- "Ты все также ревнивъ, Тимоѳей, какъ и прежде. Могу ли я забыть тебя? скорѣе мнѣ можно предаться подозрѣнію; въ вашей странѣ такъ много прелестныхъ, что я должна была опасаться за тебя."

-- "Взгляни на голубое небо, на немъ много блистательныхъ свѣтилъ, но что всѣ они значатъ въ сравненіи съ этою юною Луною?"

-- "Еще будетъ время поговоришь о небесахъ, теперь обратимъ вниманіе на земное.-- Что привело тебя въ Яссы, когда соотечественники твои стараются свергнуть иго Ляховъ и прославляютъ свое имя?"

-- "Таже самая цѣль. Я имѣю порученіе склонить твоего отца взять нашу сторону....

-- "Напрасный трудъ, мой милый; къ несчастію, Ляхи совершенно овладѣли сердцемъ престарѣлаго моего отца; они Дѣлаютъ надъ нимъ что хотятъ, и теперь, когда дошла до насъ вѣсть, что Хмѣльницкій нѣсколько разъ разбилъ уже Поляковъ, они еще болѣе стараются вооружить Господаря противъ Козаковъ и, какъ кажется, войска наши готовятся въ походъ."

-- "Это самое большее изъ несчастій, которое можетъ постигнуть насъ; но неужели вліяніе твое надъ отцемъ не распространяется до такой степени, какъ прежде? неужели ты не захочешь отвратишь бури, собирающейся надъ головою твоего обожателя? О! мой ангелъ, умоляю тебя отъ лица всѣхъ соотечественниковъ моихъ, не заставляй насъ проливать кровь подданныхъ того, къ дочери коего я питаю самыя священныя чувства!"

-- "Милый Тимоѳей, съ нѣкотораго времени я потеряла довѣріе у Господаря, при теперешнемъ случаѣ ходатайство мое въ пользу Козаковъ почтется преступленіемъ."

-- "Ахъ! вѣроятно ты намекаешь на принужденіе, которое дѣлаютъ тебѣ, дабы ты отдала сердце другому?"

-- "Нѣтъ, никогда не будетъ этого, скорѣе отдамъ его хладной сырой могилѣ; но вѣчнымъ обладателемъ моимъ будетъ милый, неизмѣнный Тимоѳей; клянусь въ томъ небесами!"

-- "Дочь преступная! кто позволилъ тебѣ призывать имя Божіе всуе!" -- закричалъ Лупулла, съ яростію вбѣжавши въ бесѣдку. Такъ вотъ идолъ твоего сердца; его то ты предпочла благородному, именитому Вишневецкому?"

-- "Да, я предпочитаю сына великаго Хмѣльницкаго незначительному вельможѣ!" возразила съ твердостію Розанда -- Я предпочитаю того, кто спасъ жизнь моему родителю., и никакія силы и средства не могутъ разлучить съ нимъ; -- я его на вѣки!"

-- "Жестокая! ты убиваешь старость своего отца, ты позоришь его сѣдины предъ глазами твоего знаменитаго жениха!"

-- "Прошу не безпокоиться обо мнѣ!" сказалъ съ важностію подошедшій Полякъ -- "я не унижусь до того, чтобы состязаться съ презрѣннымъ Козакомъ, съ сыномъ мятежника и холопа!"

-- "Дерзновенный!" -- вскричалъ съ бѣшенствомъ Хмѣльницкій -- "не выводи меня изъ границъ благоприличія и должнаго уваженія къ тому, предъ лицемъ коего мы теперь находимся."

-- "Этому-же случаю обязанъ ты и тѣмъ, что я по праву твоего Начальника не арестую бунтовщика и не пошлю въ станъ Польскій, гдѣ вѣроятно повытрясли бы изъ тебя высокія и нѣжныя чувства."

-- "Нахалъ! я выхожу изъ себя."

-- "Умолкни, несчастный! -- отозвался Лупулла -- а я проклинаю тотъ случай, въ который спасъ ты мнѣ жизнь, расплачиваюсь съ тобою, даруя оную и тебѣ; но сію же минуту оставь мои владѣнія, иначе я не ручаюсь за свое обѣщаніе." -- Какъ! простому Козаку имѣть дерзость обольстить дочь Господаря -- это не слыхано! это чрезвычайно!"

-- "Не всѣ великіе люди были обязаны своимъ величіемъ происхожденію, благородный Господарь, и запретить чувствамъ своимъ противишься природѣ, это не въ нашей волѣ."

-- "Но это будетъ состоять въ моей. Розанда! сію же минуту подай руку Вишневецкому, или перестань называться моею дочерью!"

-- "О! вы этого не сдѣлаете, мой добрый, любезный родитель; по слезамъ вашимъ вижу, что сердце отцовское говоритъ въ пользу дочери. Батюшка! не сдѣлайте меня несчастливою навѣки; я не могу принадлежать Вишневецкому, но если такова воля ваша, то я не буду принадлежать также и Хмѣльницкому."

-- "Боже мой! Розанда! что ты сказала?" -- воскликнулъ отчаянно Тимоѳей.

-- "То, что всякая покорная дочь сдѣлала бы на моемъ мѣстѣ" -- сказала она подойдя къ Хмѣльницкому. Пусть-же этотъ поцѣлуи обожаемому мною будетъ послѣднимъ утѣшеніемъ въ моей жизни и вѣчною преградою искателямъ моей руки." Я иду въ монастырь.

Въ недоумѣніи всѣ стояли, повѣся головы.

-- "Что вы скажете на это, вельможный Панъ Вишневецкій?" -- спросилъ съ горестію Лупулла.

-- "Я никогда не старался насильно сдѣлаться милымъ прекрасной Розандѣ, а послѣ всего здѣсь случившагося долженъ даже отказаться отъ ея руки и уступить счастливому сопернику, которому при первомъ же случаѣ я постараюсь своротить шею."

-- "И лучшій къ тому случай, я думаю, теперешній;" -- прервалъ его Тимоѳей -- "у ногъ Розанды одинъ изъ насъ долженъ непремѣнно положить свою голову! "

-- "Дерзкій рабъ!" -- воскликнулъ Лупулла -- "ты много позволяешь себѣ въ нашемъ присутствіи; мы объявили уже свою волю; повинуйся оной." -- Тимоѳей бросилъ убійственный взглядъ на Ляха, потомъ горестно посмотрѣлъ на Розанду, поддерживаемую отцомъ.-- "Прости!" -- прошепталъ онъ едва внятно.

-- "Прости на вѣки, мой ангелъ!" -- воскликнула Розанда, заглушаемая рыданіями.

-- "Нѣтъ! клянусь Всевышнимъ, рано или поздно ты будешь принадлежать мнѣ; а принужу къ тому твоего гордаго отца!" -- воскликнулъ Хмѣльницкій и, закрывъ глаза рукою, съ горестію удалился отъ мѣста своего несчастій и потерянной надежды.

-- "Подлый холопъ!" -- возваль Ляхъ.-- "Откуда такая смѣлость?-- Но будетъ время я проучу его; впрочемъ мы разстаемся по прежнему доброжелателями, благородный Господарь, и будемъ стараться къ достиженію извѣстной вамъ цѣли, а тамъ, кто знаетъ, можетъ быть и прекрасная Розанда одумается и свяжетъ нашу дружбу своею драгоцѣнною рукою!"

-- "Никогда! никогда! Хмѣльницкій или могила! средины не должно быть!" -- восклицала безотрадная, будучи почти насильно увлекаема отцемъ.

Въ отчаяніи, какъ сумасшедшій, Хмѣльницкій бѣгалъ по саду, истреблялъ попадавшіеся ему на встрѣчу цвѣты, рвалъ на себѣ волосы, скрежеталъ зубами и безпрерывно дотрогиваясь до сабли, посматривалъ въ ту сторону, гдѣ такъ не кстати поминалъ его блаженству ненавистный Ляхъ.

-- "Кровь и адъ! я гдѣ нибудь его встрѣчу и тогда пусть смерть искателя будетъ наградою моей потери, или погибнетъ Хмѣльницкій; ему нѣтъ болѣе счастья въ сей постылой жизни, пускай умру въ странѣ чуждой, отдаленной, и прахъ мои да развѣется бурнымъ вѣтромъ! Пусть крикъ чернаго ворона будетъ мнѣ надгробною пѣснію; но останется въ утѣшеніе то, что надъ могилою моею канетъ драгоцѣнная слеза Розанды -- болѣе нѣтъ желаній, мнѣ не остается уже ничего!"

-- "А слава, любезный другъ, а спасеніе отечества?" -- сказалъ подошедшій Нечан.

-- "Кто говоритъ мнѣ о славѣ? Слава -- это мимолетный гулъ, отдаленный рокотъ грома, мгновенно исчезающіе, что они оставляютъ послѣ себя?-- удивленіе, одно темное воспоминаніе и по обыкновенному ходу дѣлъ, забвеніе! Какая польза въ томъ, что за необыкновенные труды, подъятые въ жизни сей, кто нибудь незначительный вспомнитъ, что былъ нѣкогда такой-то, прославилъ себя тѣмъ"то, и слава Богу, если скажетъ хоть это... Сколько безсмертныхъ, сколько истинно великихъ для насъ неизвѣстны? Повѣрь, что всѣ герои нашей родины, всю жизнь свою посвятившіе для блага человѣчества, даже по именамъ своимъ не будутъ извѣстны и единоплеменникамъ. И такъ оставимъ въ покоѣ будущее; я жажду жизни въ настоящемъ отравительной, сладостной, изящной."

-- "Что съ тобою, Тимоѳей? я не узнаю тебя! Не ты ли нѣкогда говорилъ, что мы живемъ и дѣйствуемъ не для невѣждъ, не для слабыхъ, изнѣженныхъ сластолюбцевъ, которые не примутъ на себя труда подумать: существуютъ ли они даже сами; но для людей истинно образованныхъ: они оцѣнятъ по достоинству наши подвиги, сохранятъ въ памяти славныя имена и передадутъ отдаленному потомству; а какое чувство останется въ сердцахъ соотечественниковъ -- развѣ этимъ можно пренебречь? Ты говорилъ, чтобъ жить, надобно существовать, существуя, надо дѣйствовать такъ, чтобъ изъ дѣйствій нашихъ произошла новая жизнь, сильная, безпредѣльная, неизмѣняемая. Хмельницкій, мы оживемъ въ потомствѣ!"

-- "Ахъ, товарищъ, извини порыву моего негодованія, въ теперешнія минуты я готовъ излить желчь на весь свѣтъ, на всю природу, на все земное, на все, что только носитъ образъ человѣка."

-- "Неужели измѣнила тебѣ Розанда?"

-- "О, это неземное существо не способно къ убійству; она меня любитъ, я испыталъ, видѣлъ это."

-- "О чемъ же ты безпокоиться?"

-- "Ахъ! не спрашивай больше, она не можетъ принадлежать мнѣ, она окружена чудовищами, исчадіями ада, которыя не выпускаютъ ея изъ когтей своихъ, которые съ алчностію высасываютъ изъ нея кровь, и живую обрекли могилѣ. Поклянусь еще разъ, Хмѣльницкій исторгнетъ ее и оттуда. Что мнѣ ихъ знатность, богатство и почести? Знатность это пылинка, случайно вознесенная бурею на высокую скалу, дунетъ вѣтерокъ и она опять превратится въ ничтожество. Богатство -- это сосудъ, полный дорогой влаги, одинъ неосторожный толчекъ, и куда дѣвались сокровища. А почести -- посмотри на это пугалище, поставленное въ саду для робкихъ птицъ; они страшатся его до времени, но рука садовника столкнетъ чучело и оно сдѣлается сѣдалищемъ трепетавшихъ его. Одинъ лишь тотъ великъ и славенъ, шло собственными дѣлами заслужилъ сіи почетныя, священныя титла; постараюсь сдѣлаться достойнымъ оныхъ и докажу этимъ гордецамъ, трусамъ, что твердая, звонкая мѣдь всегда достойна быть смѣшана съ блестящимъ, но мягкимъ золотомъ. Любезный другъ, полетимъ на родину и постараемся оправдать олова свои на самомъ дѣлѣ. Розанда, милая Розанда, ты или моя или ничья!"

ГЛАВА XVII.

Ой хто въ лѣсѣ озовися,
Да выкрешемъ огню,
Да потягнемъ люльки
Нежурися!
Мал. пѣс.

Въ Кіевѣ, прямо къ Васильковской заставѣ, находится одна изъ лучшихъ тамошнихъ улицъ, съ незапамятныхъ временъ именуемая Ризницкою. Во время, описываемое нами, она еще не могла похвалиться изящностію зданій, чистотою и обширностію. На ней болѣе всего селилисъ Жиды, которые ни въ какомъ случаѣ не могутъ похвалиться опрятностію. Но за то въ 1649 году она по многолюдству своему могла поспорить съ лучшею даже въ столицахъ; причиною сего обстоятельства было ожиданіе въ Кіевъ прославленнаго Гетмана и признаннаго героя, побѣдителя Зиновія Хмѣльницкаго. Уже вѣсть о смерти любимаго Козаками, но ненавидимаго Поляками, Владислава IV давно пронеслась въ Малороссіи и получила дань признательныхъ слезъ. Молва выдумывала разныя причины такому событію. Иные говорили, что Дворянство Польское, будучи недовольно имъ за отнятіе ихъ владѣній, желало перемѣны Короля; другіе, и большее число, утверждаютъ, будто смерть Короля была дѣломъ Іезуитовъ, что подтверждалось восшествіемъ на престолъ брата его, Кардинала, Іезуита, Яна Казимира II, человѣка нрава суроваго и непреклоннаго. Нѣсколько голосовъ намекали на супругу Владислава, которая потомъ вышла за брата его, этого же самаго Казимира II. Не наше дѣло входить въ разбирательство подобныхъ слуховъ, основанныхъ на одномъ только вѣроятіи; мы пишемъ Романъ -- не Исторію; довольно сказать, что Хмѣльницкій болѣе всѣхъ чувствовалъ сію потерю (ибо рано или поздно онъ надѣялся примириться съ Владиславомъ) и болѣе всѣхъ способствовалъ къ возведенію на престолъ Яна Казимира; а посему, послѣ въѣзда въ Кіевъ, онъ намѣревался торжественно отслужить панихиду о покойномъ Королѣ, праздновать возшествіе новаго и шутъ принять пословъ Польскихъ. Для сего обстоятельства, на канунѣ въѣзда Гетмана, древняя столица Россіи была иллюминована самымъ блистательнымъ образомъ; казалось, весь городъ былъ зажженъ и разноцвѣтные огни, отражаясь по зыбямъ величественнаго Днѣпра, представляли великолѣпную картину. Народъ шумѣлъ, веселился и гурьбою ходилъ по улицамъ, любуясь богатымъ празднествомъ, особливо Рѣзницкая привлекала къ себѣ большое число любопытныхъ. Здѣсь даже самые Козаки, пребывшіе нарочно изъ стана прежде обыкновеннаго, взявшись за руки, горделиво посматривая на другихъ, также принимали участіе въ общемъ веселіи. Два изъ нихъ, позамѣчательнѣе прочихъ, съ любопытствомъ остановились передъ однимъ ветхимъ домикомъ, предъ коимъ трепещущею рукою престарѣлый Евреи ставилъ закопченую плошку, а мальчикъ лѣтъ 6-ти того же отродья, осторожно подливалъ масло, боязливо посматривая на своего патріарха.

-- "Мовша, сынъ дьявола! не пролей, говорю я тебѣ!" -- взвизгнулъ Жидъ приударя по макушкѣ бѣднаго ребенка и, вырвавши изъ рукъ у него бутылку, началъ самъ по каплямъ вливать масло, стараясь только поддержать, а не увеличить горѣніе. Разореніе, дали бугъ, разореніе бѣдности!" продолжалъ онъ, утирая кулакомъ раскраснѣвшіе глаза. "Повыдумывали какое то освѣщеніе -- охъ, ой ней, ужъ мнѣ это освѣщеніе послѣднюю койѣйку съ плечь тянутъ! Бодай на его черный годъ пришелъ, чтобъ онъ шелъ не вернулся, чтобъ на него злыдни напали, чтобъ ему свѣта Божьяго не видать, охъ, ой, вей, пришла на насъ невзгода, чтобъ ему ни дна не покрышки, на завтра оліи въ кашу недостанетъ; пропалы наши головы, охъ ней! что бъ онъ не мавъ ни кошки ни собаки, чтобъ онъ самъ брехавъ и мышей ловивъ, чтобъ онъ своего не мавъ, а по чужимъ карманамъ руки гривъ!"

-- "Кого это такъ, любезнѣйшій, подчивать изволишь?" -- спросилъ одинъ изъ Козаковъ -- "ужъ не Гетмана ли?"

-- "Крый Боже, Панове, что это вы?"-- воскликнулъ затрепетавшій Жидъ, уроня плошку съ масломъ -- "Какъ это можно? Да здравствуетъ онъ многія лѣта, подобно Маѳусаилу! да изліется на него щедроты Бога Авраама и Исаака! Какъ это можно? Я проклинаю хлопца что Панство видите; разорилъ онъ меня въ конецъ, Хамово отродье!" -- закричалъ онъ, поднявши опять на воздухъ Мовшу -- "Своимъ прыганьемъ ты опять надѣлалъ мнѣ тысячу пакостей и убытковъ; послѣднее масло пролилъ, ой, ней! что я теперь буду дѣлать? подбирай съ Земли, крысенокъ, а иначе я съ тебя духъ вытрясу."

Бѣдный Мовша съ визгомъ, стремительно бросился наполнить разбитую бутылку, все таки дрожа отъ страха и опасаясь вторичнаго нападенія.

-- "Кой прахъ!" -- продолжалъ тотъ же Казакъ -- "кажись это Лейба. Здорово дружище? узналъ ли меня?"

-- "Нѣхъ Панъ выбачы!" -- подхватилъ Жидъ, согнувшись въ дугу и подталкивая ногою Мовшу, давая чрезъ то разумѣть, чтобъ онъ оставилъ свое занятіе и присоединился къ нему воздать почтеніе знакомымъ.-- "Теразъ я вельми не добачаю."

-- "Полно вздоръ молоть! Ну какъ не узнать Янка, холопа Чаплицкаго!"

-- "Нѣхъ Панъ жіе! дали бугъ не позналемъ; але-жъ такая давность! Съ тѣхъ поръ я успѣлъ разориться въ конецъ, по маленьку добраться до Кіева съ подросшимъ внучкомъ (кланяйся, Мовша!); всюду насъ бѣдныхъ гонятъ, а за что.... нѣхъ Панъ Богъ змилуется надъ нами! А Вацъ Панъ съ Старостой прибыли.... на Пану Казацкій мундуржъ."

-- "Ну, да это не мѣшаетъ все таки числишься намъ пріятелями; впрочемъ кому бы ты пожелалъ болѣе добра: Ляхамъ или Козакамъ?"

-- "Я не знаю какъ, Наияснѣйшій.

-- "Да ты какъ; ужъ мы, разумѣется, другимъ не пожелаемъ, а себѣ."

-- "Помоги Богъ и нашимъ и вашимъ!"

-- "Обыкновенный отвѣтъ. Но это въ сторону, скажи-ка лучше, съ кѣмъ ты здѣсь?"

-- "Самъ какъ палецъ, какъ бѣдный палецъ, дали бугъ, якъ палецъ."

-- "Ну такъ я заверну къ тебѣ на дняхъ въ гости."

-- "Что ваша мосць говоритъ? крый Боже!" -- возопилъ поблѣднѣвшій Жидъ.-- "У меня избушка на курьихъ лапкахъ, такая невзрачная, такая вонючая, смердючая, плюгавая...

-- "Что за бѣда, для Козака и это раздолье; приготовь только сивухи, да свинова уха. Ну перестань морщиться; прощай!"

-- "Экая у тебя страсть балагурить со всякимъ встрѣчнымъ и поперечнымъ;" -- отозвался другой Козакъ, поворота въ слѣдующую улицу -- а а со мной двухъ словъ еще не вымолвилъ."

-- "Изволь, любезный Раданъ, я готовъ удовлетворить твоему любопытству; спрашивай о чемъ угодно, но напередъ хочу увѣрить тебя, что я даромъ ни съ кѣмъ слова не молвлю. У меня съ Лейбой короткая связь -- это преимущественный мошенникъ, и пребываніе его въ Кіевѣ для меня очень подозрительно; я постараюсь хорошенько развѣдать обо всемъ. Теперь твоя очередь, изволь, я готовь отвѣчать."

-- "Давно ли съ Тимоѳеемъ возвратились вы изъ Молдавіи? Я его еще не видалъ. Ну что каковъ? онъ не перемѣнился, все по прежнему?"

-- "Мы прибыли еще только вчера. Отецъ за что-то журилъ его, предполагаю, за неуспѣшное посольство въ Молдавію. Но когда узналъ, что Лупулла принялъ его не ласково, то взбѣсился и угрохалъ проучить этого гордеца. Похваляя любовь Тимоѳея къ Розандѣ, вѣроятно имѣя и свои политическіе виды, онъ обѣщалъ сыну, во что бы то ни стало, женить его на дочери Господаря; а что скажетъ Зиновій Хмѣльницкій, тому такъ и быть. Я напередъ радуюсь счастію любезнаго, достойнаго друга."

-- "Зиновій, кажется, безъ ума отъ сына, да и то сказать, есть за что и полюбить его. Онъ много сдѣлалъ намъ пользы во время пребыванія своего въ Крыму. Зиновій часто говоритъ, что счастіемъ своимъ обязанъ въ 4-хъ Богу, во 2-хъ народу и въ 3-хъ сыну."

-- "Плодъ недалеко отъ дерева падаешь, что шутъ и говорить много!" -- перебилъ Нечай -- "а скажи-ка лучше, дорогой свѣтъ, что моя нареченная? здорова ли она? гдѣ она, моя несравненная?"

-- "Неужели не удалось тебѣ видѣть ее? все семейство теперь съ Гетманомъ."

-- "Не знаю какъ это случилось, но Боже мой, что я говорю, я не догадываюсь о своемъ несчастій; быть можешь Гетманъ не согласится выдать за меня милую Катю."

-- "Вишь что!-- А полковникомъ ты за что же сдѣланъ? Не тужи, Нечай; я говорилъ объ этомъ съ Гетманомъ, онъ и руками и ногами. Лишь бы хорошо, говоритъ, жили; а я въ любви имъ не помѣха."

-- "О благодѣтель мой! какъ я много тебѣ обязанъ!" -- воскликнулъ восторженный Нечай, прижимая Радана.-- "И такъ я могу теперь поспѣшить къ ногамъ моей дражайшей Катерины, могу свободно говоришь о своихъ чувствахъ, глядѣть ей прямо въ глаза, любоваться ея прелестью... даже, о восторгъ! даже прижимать, напечатлѣть первый поцѣлуй на ея розовыхъ устахъ и услышать сладостное люблю отъ предмета моего обожанія; о! полечу сей часъ же, сію минуту. Прости мнѣ, добрый, дорогой Раданъ, а тебя оставляю."

Раданъ на силу могъ освободиться изъ тѣсныхъ объятій товарища и, съ улыбкою глядя на скорый его побѣгъ, мысленно призывалъ благословеніе Вышняго на добраго Нечая; потомъ замѣтя, что время уже близко къ полуночи, также побрелъ къ своему посту.

Нечай, будучи въ самой высокой степени упоенія, весело пробѣгалъ улицы Кіевскія, напѣвая про себя страстныя пѣсни и смѣшивая ихъ думами о походахъ, восклицаніями о своемъ счастіи и изрѣдка нѣжными вздохами, данью внутренняго треволненія. Проходя по Рѣзницкой, онъ вспомнилъ о престарѣломъ Лейбѣ и невольно остановился предъ его избушкой. Глухой говоръ, происходящій въ оной, не кстати смутилъ его духъ и подстрекнулъ любопытство; для него показалось страннымъ, отъ чего въ то время, когда уже всѣ почти огни потухли въ городѣ и воцарилась мертвая тишина, у одного Лейбы свѣтился огонекъ. Подозрѣніе закралось въ сердце недовѣрчиваго Козака и онъ вознамѣрился исполнить теперь же обѣщаніе, данное не за долго передъ симъ Лейбѣ. Не смотря на лай собакъ, раздавшійся въ разныхъ сосѣднихъ дворахъ, онъ безъ шуму перепрыгнулъ черезъ низкій заборъ, осторожно подошелъ къ полузакрытой ставнѣ и могъ свободно разсмотрѣть, что происходило внутри обиталища Лейбы. Прямо противъ окна, облокотись на столъ, сидѣлъ какой то Ляхъ; густые сѣдые волосы на головѣ, на огромныхъ бакенбардахъ, усахъ и еще не вышедшей изъ моды со временъ Сигизмунда рояли, скрывали почти всѣ черты его лица; онъ съ жадностію глядѣлъ на согбенно стоявшаго предъ нимъ Лейбу и со вниманіемъ слушалъ каждое его слово.

-- "И ты говоришь правду?" -- спросилъ задумчиво Полякъ.

-- "Якъ Пана Бога кохамъ! я тутъ ни одного лишняго словечка не прибавилъ."

-- "Отъ кого ты слышалъ всѣ эти глупости?"

-- Найяснѣйшій Староста, по приказанію Вацъ-Пана я вездѣ старался узнать объ ея мѣстопребываніи; такъ мудрено ли, что наконецъ успѣлъ въ этомъ?"

-- "Боже мой! это Чаплицкій!" -- шепнулъ про себя Нечай, невольно схватившись за саблю.-- а Бездѣльникъ, какъ же искусно онъ умѣлъ скрыть себя подъ этимъ парикомъ."

-- "И я вамъ повторяю," -- продолжалъ Лейба -- "что съ тѣхъ поръ, какъ вельможный развелся съ нею, она думала было удалиться въ тотъ монастырь, гдѣ въ дѣтствѣ еще воспитывалась, то есть, въ Кіевѣ; на пути, именно къ Бѣлой Церквѣ, отъ сильной горести она занемогла, и была даже близка смерти; въ это время Хмѣльницкій основалъ свою главную квартиру въ этомъ же мѣстѣ, узналъ о положеніи Лудвиги, старался объ ея исцѣленіи, и вотъ она и до сихъ поръ при немъ.-- Говорятъ, но въѣздѣ въ Кіевъ онъ намѣренъ сочетаться съ нею законнымъ бракомъ."

-- "Несчастный! теперь все погибло." -- подумалъ Нечай.-- "Почему же Раданъ не сказалъ мнѣ этого. Правда, онъ не знаетъ роковой тайны, для него все равно."

-- "И такъ она измѣнила мнѣ, безпутная!" -- воскликнулъ съ гнѣвомъ Чаплицкій. Я ненарочно подозрѣвалъ ее и прежде въ преступномъ чувствѣ къ этому Гайдамакѣ, къ этому нарушителю общественнаго порядка, зажигателю, грабителю, разбойнику. О! я отмщу за себя примѣрнымъ образомъ, а вѣроломной....

-- "Найснѣйшій говоритъ такія вещи, которыя ни на что ни похожи. Кто сказалъ вамъ, что она вѣроломная? напротивъ, такой любви, какую она къ вамъ питаетъ, я еще не слыхивалъ.-- Доказательство, что она, будучи еще въ самой цвѣтущей молодости, согласилась было на вѣки заключить себя въ монастырь."

-- "Что же побуждаетъ ее отдать руку Зиновію въ то время, когда она уже принадлежитъ другому?"

-- "Самъ Найвельможный! зачѣмъ было искать развода съ нею?"

-- "Бездѣльникъ! за тѣмъ, что она посмѣялась надо мною, желала моей погибели, доставивши Хмѣльницкому свободу; видишь, какія произошли отъ того послѣдствія."

-- "Охъ, вижу, на мою голову; кому больше это видѣть, какъ не бѣднымъ Евреямъ; того и гляди, что можетъ быть, завтра прибьютъ гвоздемъ яломокъ къ головѣ. Однакожъ, нѣхъ Панъ выбдчы, мы люди глупые, важныхъ дѣлъ не разумѣемъ, вашихъ добродѣтелей не имѣемъ, потому, что за нихъ у насъ кожу съ плечь дерутъ, однакожъ...."

-- "Что ты тутъ будешь говорить мнѣ объ однакожъ, пресмыкающаяся тварь? я не хочу ничего знать и слышать объ однакожъ. Для меня довольно того, что своимъ неблагоразумнымъ поступкомъ, разумѣется, произщедшимъ отъ любви къ этому дьяволу, она погубила цѣлую Польшу, и чуть было не предала меня самаго въ руки варвару."

-- "А почему ей это знать? Я хотѣлъ было сказать, что у насъ, ничтожныхъ Евреевъ, отецъ, мать, благодѣтели могутъ требовать отъ насъ всякихъ пожертвованій. Онъ былъ ей вторымъ отцомъ, невинно страдалъ, такъ какъ же добренькой женщинѣ не искупитъ его отъ бѣды? И теперь поразмыслите хорошенько, что побуждаетъ ее отдашь руку Хмѣльницкому -- благодарность, Найяснѣйшій, сущая благодарность, якъ честный Еврей естемъ, что она."

-- "Машкара! я раздроблю тебя на части; не выводи меня изъ терпѣнія!" -- закричалъ вспыльчиво Чаплицкій, поднявши руку вверхъ; но Лейба ускользнулъ и сложа руки на грудь, опять смиренно приготовился слушать Пана.-- "Какой благодарности можетъ требовать отъ нея общія нашъ врагъ? Не должна ли она всѣми возможными средствами каждую минуту искать случая, чтобъ пронзишь сердце изверга

-- "Ахъ, ахъ, что это вы, Найяснѣйшій?-- онъ спасъ ей жизнь, а она будетъ лишать его оной! Гдѣ жъ это такъ водится? Что вы ни говорите, такъ она во всѣхъ случаяхъ права. Что оставалось ей дѣлать послѣ того, какъ вы оставили, презрѣли, забыли ее? больше ничего, какъ предаться волѣ своего благодѣтеля. Но знаете ли что -- явитесь вы теперь съ прежней любовью къ ней, и она, могу увѣрить васъ, забудетъ свой долгъ, свои обязанности и добродѣтель, и снова послѣдуетъ за вами, хоть на край свѣта."

-- "Искуситель! такъ помоги же моей страсти; безъ Лудвиги я не могу существовать."

-- "Теперь, крый Боже! я самъ еще ничего не знаю, есть ли у меня голова на плечахъ, или она уже торчитъ на копьяхъ Козацкихъ."

-- "Но если я приставлю на мѣсто оной золотую, неужели и тогда откажетъ Лейба? ты такъ всегда былъ вѣренъ мнѣ."

-- "Другія времена, другія племена! Найяснѣйшій, ежели залецишь межъ вороны, то треба кракаць якъ и они. Я теперь ничего не могу сдѣлать, и такъ много рискую собою, отдавши вамъ свою хату на прожитокъ."

-- "Безмозглый! ты знаешь, я нахожусь въ числѣ посольства къ Гетману, слѣдовательно моя особа неприкосновенна."

-- "О, охъ! другой не мыслитъ объ этомъ такъ, какъ напримѣръ бурлака Янко, повстрѣчавшійся на мою бѣду нынѣшній вечеръ со мною. Онъ обѣщался зайти ко мнѣ въ гости, что будетъ, если увидитъ васъ?"

-- "Мы расчищаемся съ нимъ за старые долги!" -- возразилъ Ляхъ, гордо ударивши по саблѣ.

-- "Ней, ней, ратуйте, караулъ!" -- закричалъ неистово Лейба, упавши на полъ и указывая трепещущею рукою на окно.

-- "Что съ тобою, Лайдакъ?" -- спросилъ въ свою очередь смутившійся Ляхъ.

-- "Пропала моя голова! вай миръ, онъ здѣсь! Ариханде шателе, ариханде мамеле -- Янко здѣсь!"

Вошедшій Нечай прекратилъ его крикъ и недоумѣніе Чаплицкаго.

-- "Цсъ, ни слова!" -- прошепѣлъ онъ -- "я пришелъ не губишь, а помочь вашей бѣдѣ."

-- "Охъ, какая тутъ помощь?" -- визжалъ Лейба -- "пришовъ на насъ черный годъ!"

-- "Замолчи, скаредный!" -- прервалъ его Нечаи -- "въ другое время я не совѣтовалъ бы Пану Старостѣ встрѣчаться со мною гдѣ бы то ни было; но при теперешнихъ обстоятельствахъ дѣлать нечего, надо помочь ему, потому, что въ этомъ заключается и мое благополучіе."

-- "Ни въ какомъ случаѣ я не могу принять помощи отъ Янка!" -- возразилъ Ляхъ.

-- "Я силою предложу тебѣ оную. Слушай! выбирай любое: или сей часъ ступай за мною на свиданіе съ Лудвигой, убѣди ее слѣдовать за собою, или какъ злѣйшаго непріятеля я представлю тебя Хмѣльницкому."

-- "Но можно ли мнѣ положишься на твое обѣщаніе?"

-- "Повѣрь, что еслибъ я въ этомъ случаѣ не для себя старался, то не сталъ бы такъ долго тратить словъ по пустому; надо быть слиткомъ глупу съ твоей стороны, чтобъ не понять этого. Теперь, а думаю, продолжаютъ еще шумное празднество въ станѣ; Зиновій любитъ погулять, и такъ слѣдуй за мною -- вотъ удобный случай, который никогда не возвратится."

-- "И вотъ моя рука; я на все согласенъ."

-- "Теперь твоя очередь, Лейба, помогать Пану Чаплицкому безъ всякаго опасенія со стороны насилія Козаковъ; я въ этомъ порука" -- продолжалъ Печай.-- "Найди пару самыхъ лучшихъ коней; Панъ, я чай, не пожалѣетъ на это денегъ -- и ожидай насъ у первой виты {Столбъ, на которомъ означается число верстъ.} что къ стану. Если въ случаѣ (чего даже не можетъ быть) кто спроситъ чьи кони, скажи Нечая, понимаешь ли?"

-- "Охъ, какъ не понимать; но уже и такъ моимъ старымъ костямъ много на вѣку досталось."

-- "Полно охать, Іуда!" -- прервалъ развеселившійся Ляхъ, выброса на столъ полновѣсный кошелекъ, заставившій запрыгать маленькіе глазки Лейбы -- "будь увѣренъ, что такая услуга не останется безъ награжденія."

-- "Хе, хе! нѣчего съ Панствомъ робыть;" -- подхватилъ Лейба, трепещущею рукою принимая кошелекъ -- "скачи враже, якъ Панъ каже; будетъ все исполнено."

-- "Теперь поелику Панъ, по видимому мастеръ принимать на себя различныя рожи, то не угодно ли будетъ, снявши весь этотъ головный уборъ, выпачкать какъ можно больше лице сажей; вмѣсто кунтуша надѣть мою куртку, а я, по Запорожски и подъ веселую руку, могу обойтися и безъ оной; для Лудвиги у меня въ ставкѣ найдется и другая. Вошь такъ.... теперь Намъ Староста, какъ двѣ капли воды похожъ если не на Запорожца, то по крайней мѣрѣ на дьявола; нѣчего зѣвать, впередъ Чаплицкій!"

Козацкій станъ, расположившійся за Кіевомъ, представлялъ въ сію ночь самую блистательную картину воинскаго празднества. Будучи, такъ сказать, весь въ пламени, онъ напоминалъ симъ героямъ о тѣхъ битвахъ, гдѣ они прославили свое звучное имя и обозначили его на скрижаляхъ временъ и въ сердцахъ благодарнаго потомства. За то далеко разносились удалыя пѣсни Донцевъ и Запорожцевъ, нестройные визги Татаръ, также не преминувшихъ потѣшаться кумысомъ, и веселое ржаніе вѣрныхъ коней, какъ будто принимавшихъ живѣйшее участіе въ общей радости. Здѣсь разныя племена, чуждыя по нарѣчью, происхожденію и образу жизни, составляли какъ будто одно согласное счастливое семейство. Одна слава -- была ихъ общественнымъ девизомъ и одинъ Хмѣльницкій -- предметомъ обожанія. За то и онъ умѣлъ цѣнить ихъ преданность и обладалъ способностію вполнѣ владычествовать надъ ихъ сердцами. Не жалѣя никакихъ издержекъ, Гетманъ хотѣлъ потѣшить своихъ героевъ, напомнить имъ о быломъ и поощрить на будущее, и Козаки старались вполнѣ оправдать его довѣріе веселясь, что называется, до упаду. Это тѣмъ болѣе было кстати, что уже всѣ знали о намѣреніи Гетмана вступить во второй бракъ. Каждый Козакъ съ восторгомъ разсказывалъ другому, какъ Хмѣльницкій, выводя невѣсту предъ глаза всѣхъ, поклонился воинству почти до земли и просилъ полюбить и жаловать его будущую жену, какъ Гетманшу. Громкіе клики радости не умолкали до полуночи; но съ этихъ поръ, когда уже въ городѣ почти прекратилась иллюминація въ станѣ Козаковъ, торжество веселія, казалось, только началось еще, тушь наступило веселіе у самаго Гетмана, а кому неизвѣстна охота Хмѣльницкаго до шумныхъ пиршествъ? Звуки музыки раздались у главной ставки, и весь станъ превратился въ хаосъ; всякій безъ исключенія спѣшилъ порадоваться радости Начальника и изъявить это пронзительными восклицаніями. Земля дрогнула отъ топота пустившихся въ танцы, и дальный боръ заревѣлъ отъ шума, грохота и криковъ. Не смотря на сіе неустройство, весь станъ былъ обведенъ очередною цѣпью, внѣшній порядокъ ограждался рѣшительною безопасностію. Въ это время Нечай съ своимъ сопутникомъ приближался къ первому посту и былъ удивленъ страннымъ явленіемъ: Запорожскій Козакъ сидѣлъ вмѣстѣ съ Венгерскимъ Гусаромъ, и жарко изъясняясь на разныхъ нарѣчіяхъ, другъ другу непонятныхъ, безпрерывно хохотали, обнимались и запивали стоявшею предъ ними сивухою. Увидя постороннихъ, они тотчасъ вскочили и Запорожецъ, пошатываясь, грозно окликнулъ: кто идетъ?"

-- "Полковникъ Нечай. А ты что, любезнѣйшій, кажется, Довбыло, подѣлываешь съ этимъ Гусарикомъ?"

-- "Да такъ, какъ видите, добродію, потѣшаемся разговорами."

-- "Полно, понимаете ли вы другъ друга?

-- "А какъ не понимать, у насъ есть переводчикъ!" -- возразилъ Запорожецъ, указывая ни боченокъ сивухи.

Нечай невольно разсмѣялся и, посовѣтовавши страннымъ друзьямъ не слишкомъ довѣряться такому непостоянному переводчику, поспѣшилъ окончить начатое предпріятіе. Проведя Чаплицкаго въ свою ставку, подтвердивши ему положиться на него и не выходить изъ оной до времени, онъ поспѣшилъ вмѣшаться въ толпу веселящихся.

Въ открытой и богатоубранной палаткѣ за роскошнымъ столомъ, согнувшимся подъ тяжестью разныхъ лакомыхъ блюдъ и дорогихь винъ, пировалъ Гетманъ съ своими избранными чиновниками и воинами, и будучи самъ на веселѣ, принуждалъ и другихъ не отставать; а дабы болѣе поощритъ ихъ къ сему, повелѣлъ дочери подносить каждому заздравные тосты, а самъ принималъ оные изъ рукъ прелестной Лудвиги, блиставшей на семъ праздникѣ драгоцѣнными нарядами и своей личной красотой и любезностію. Сердце Нечая сжалось при семь зрѣлищѣ и готово было разорваться отъ досады и отчаянія.

-- "Лудвига, ты забыла о первомъ мужѣ, преступная!" -- шепнулъ онъ въ то время, какъ она подошла на край палатки. Мгновенно она оборотилась и невольно вскрикнула.

-- "Что это значитъ, милая Лудвига? что тебя напугало?" -- спросилъ съ участіемъ Гетманъ,

Лудвига сдѣлала усиліе, чтобъ засмѣяться.-- "Ахъ, это пресмѣшно; я и до сихъ поръ не могу равнодушно взглянуть на мужественное лице Нечая, особливо ежели это случится нечаянно."

-- "Развѣ онъ здѣсь? А, милости просимъ, Панъ Полковникъ; я люблю мужественныя лица; подъ ними скрываются высокая душа и благородное, геройское, Козацкое сердце. Не такъ ли, Господа?-- И такъ за здоровье Пана Нечая; кто не выпьетъ за оное, тотъ не желаетъ и мнѣ добра. Катю, подноси своему нареченному жениху, избавителю твоего отца; поздравь его съ чиномъ, и, вмѣстѣ съ поцѣлуемъ, увѣрь въ моемъ расположеніи, въ своей любви и въ непремѣнности имѣющаго быть союза," Катерина, съ застѣнчивостію, подошла къ смутившемуся герою и робко напечатлѣла первый поцѣлуй любви.

-- "Браво!" -- раздалось со всѣхъ сторонъ -- "да здравствуютъ молодые!"

Звонъ чарокъ выразилъ желаніе и послужилъ предлогомъ къ дальнѣйшимъ подвигамъ такого рода. Нечай не чувствовалъ самаго себя, огонь пожиралъ его внутренность и дрожь пробѣгала по тѣлу: эта минута была самая мучительная въ его жизни.

-- "Ободрись, Нечай!" -- сказалъ Тимоеей, взявши его за руку и выведя изъ палатки -- "я понимаю тебя, дорогой товарищъ, будь покоенъ, мы уладимъ все дѣло какъ не льзя лучше."

Нечай взглянулъ на утѣшителя и содрогнулся, замѣтя смертную блѣдность на пасмурномъ лицѣ Тимоѳея.

-- "Любезный другъ, кажется, утѣшеніе необходимо намъ обоимъ; ты такъ смущенъ, растроенъ."

-- "Отецъ мои великъ, но кто безъ слабостей! Никакія мольбы не могли смягчить его сердца и перемѣнишь намѣренія вступить въ бракъ съ этой ненавистной женщиной. Впрочемъ не робѣй, я далъ клятву воспрепятствовать этому браку и нынѣшную же ночь исполню оную."

-- "Боже мой, ты меня пугаешь. Какимъ образомъ?

-- "Ахъ не спрашивай объ этомъ, я приношу дружбѣ жертву, тяжкую, ужасную, но не давши слова, держись, а давши, крѣпись; клятва великое дѣло!.... Да, такъ! на завтра же Лудвиги не станетъ."

-- "Удержись, несчастный! на какое постыдное дѣло ты обрекъ себя."

-- "Но измѣнить дружбѣ, попрать клятву, это не постыднѣе ли, мои другъ? Нѣтъ, я ежеминутно буду слѣдить каждый ея шагъ, и смерть Лудвиги да очиститъ всѣ ея прошедшія преступленія и напасти; она не должна быть виновницею никакихъ бѣдъ."

-- "Хмѣльницкій, ты этого не сдѣлаешь, не посмѣешь сдѣлать."

-- "Цсъ!" -- прошипѣлъ Тимоѳей почти въ безуміи.-- "Она прошла въ свою палатку. Га, увидимъ, кто будетъ такъ дерзокъ что помѣшаетъ мнѣ исполнить мое предпріятіе!" -- прибавилъ онъ выхватя кинжалъ.

-- "Остановись, Тимоѳей! ироніи лучше грудь Нечая, если для исполненія клятвы твоей нужна чья либо кровъ; я обѣщалъ отцу, поверженному на смертный одръ, пещись о благѣ его дочери. Лудвига моя сестра.

-- "Сестра!" -- воскликнулъ удивленный Тимоѳей.-- "Несчастный братъ! несчастный другъ, несчастный любовникъ! Скажи же мнѣ, что остается намъ дѣлать?"

-- "Ты клялся споспѣшествовать моему благополучію, клялся также отмстить Чаплицкому; которая клятва тебѣ святѣе?"

-- "Обѣ равносильны; но я отдаю преимущество первой; впрочемъ къ чему этотъ вопросъ?"

-- "Къ несчастію я не могъ оправдать надежду моего отца; преступная сестра отдала сердце и руку Чаплицкому; дѣлать нѣчего, она должна хотя для моего счастія и принадлежать ему на вѣки. Чаплицкій здѣсь; я провелъ его, давши честное слово защитить отъ всякаго оскорбленія. И такъ, любезный другъ, помоги мнѣ способствовать ихъ побѣгу."

-- "Велика и эта жертва, но для друга я на все согласенъ."

-- "Кончено. Старайся прекратить празднество какъ можно скорѣе; займи отца, такъ чтобъ онъ не могъ замѣтить отсутствія Лудвиги; все прочее я беру на себя. Теперь сестра вѣроятно-освобождена отъ исполненія своей должности; я иду къ ней.-- Прощай до времени!"

Лудвига, послѣ первыхъ словъ Нечая, произнесенныхъ такъ нечаянно и въ такое время, совсѣмъ перемѣнилась; изъ веселой и беззаботной сдѣлалась вдругъ мрачною, печальною и задумчивою. Зиновій, причтя это къ усталости, просилъ ей успокоиться и оставить веселящихся. Теперь, въ своемъ уединеніи, она вполнѣ предалась тоскѣ, закравшейся въ ея грудь; образъ Чаплицкаго живо представился ея воображенію, прежняя любовь возбудилась съ новою силою, и слезы невольно покатились изъ ея очей. Она уважала Хмѣльницкаго, благоговѣла къ его особѣ, но питать къ нему страсти пылкой, пламенной -- не могла, не умѣла, и теперь, когда должна была сочетаться съ нимъ до гроба, ей напоминаютъ о первомъ мужѣ, о ея обязанности, и кто же? злѣйшій врагъ Чаплицкому, безпрестанный ея преслѣдователь.-- Къ чему, и для чего? непонятная вещь!-- Размышленія ея прерваны были шорохомъ, раздавшимся отъ поднятія занавѣса палатки, и изумленнымъ глазамъ Лудвиги представился блѣдный, обезображенный Нечай.

-- "И опять ты, непостижимый для меня человѣкъ! Скажи, какая еще жертва нужна тебѣ, я готова исполнить оную, но избавь меня отъ своего ужаснаго присутствіи?"

-- "Лудвига! а знаетъ ли почему оно для тебя ужасно?-- Совѣсть угрызаетъ тебя за твои проступки; невѣдомое чувство говоритъ тебѣ: вотъ строгій судья, знающій твое поведеніе, вотъ кому ты доли, на давать отчетъ въ ономъ -- Неужели сердце Лудвиги до сихъ поръ не признало во мнѣ сына покойнаго Буцая?"

-- "Братъ мой!... увы! зачѣмъ же такъ Долго ты скрывалъ отъ меня свое имя; узнавши оное, быть можетъ, я не была бы несчастна. Ахъ! позволь хотя въ объятіяхъ твоихъ уронить слезу раскаянія и попросить прощенія о прошедшемъ."

-- "Забудемъ оное, Лудвига, и постараемся въ будущемъ сдѣлаться достойными другъ друга. Я даже не открылъ бы себя, если бы не обстоятельства того требовали; слушай и отвѣчай откровенно: любишь ли ты еще Чаплицкаго?"

-- "О! не спрашивай объ этомъ; ты меня убиваешь."

-- "Лудвига, я требую повиновенія."

-- "Братъ мой! другъ мой! кляни меня, я преступна, я люблю Чаплицкаго выше всего возможнаго, невыразимаго, болѣе жизни настоящей и..."

-- "Довольно этого. Ты должна я принадлежать ему, тѣмъ болѣе, что въ этомъ состоитъ и мое счастіе."

-- "Увы! любовь моя напрасна, жестокій презрѣлъ ее, и разстался со мною на всегда!"

-- "А вотъ онъ самъ объяснитъ тебѣ это!" -- возразилъ Нечаы, сдѣлавши знакъ стоявшему позади палатки Чаплицкому.

-- "Чаплицкій въ станѣ Козаковъ!" -- воскликнула удивленная Лудвига.

-- "Чего не дѣлаетъ любовь, милая супруга, если можно еще именовать такъ измѣнницу Лудвигу Но перестанемъ дѣлать упреки; послѣ слышаннаго мною могу ли надѣяться обладать на всегда безцѣнною рукою и нѣжнымъ сердцемъ той, которой слово отнынѣ будетъ мнѣ закономъ?"

-- "Неужели думаешь ты, что Гетманство обольщало мое честолюбіе? о вѣрь, мой ангелъ, сердце мое никогда бъ не принадлежало другому! Пусть брать вторично соединитъ наши руки и поклянемся не разставаться до могилы."

-- "Отъ всего сердца!" -- воскликнулъ Чаплицкій -- "клянусь всѣми силами небесными обожать тебя, даже если можно и за предѣлами гроба."

-- "Теперь, Лудвига, вотъ мой Козацкій плащь и шапка;" -- сказалъ Нечай -- "въ этомъ нарядѣ на тебя никто не обратитъ вниманія. Съ Богомъ, прощайте! Но, Чаплицкій, не совѣтую тебѣ встрѣчаться вторично со мною; не забудь, что ты убійца моего отца!"

Шумный пиръ стараніемъ Тимоѳея скоро окончился, тѣмъ болѣе, что Зиновій отъ излишняго употребленія вина сдѣлался неспособнымъ продолжать оный. На другой день звонъ колоколовъ возвѣстилъ торжественный въѣздъ Малороссійскаго войска въ Кіевъ. Но Хмѣльницкій былъ угрюмъ и дикъ, ни на что не обращалъ вниманія, ко всему былъ равнодушенъ; но при всемъ томъ старался не показывать виду, будто извѣстіе о бѣгствѣ Лудвиги могло потрясти великую его душу, и когда Митрополитъ Іосифъ и духовенство при отправленіи молебствія наименовали его Богданомъ, тогда величественное чело его просіяло; онъ сдѣлался есь восторгъ, высокій, божественный.

-- "Я быль увѣренъ," сказалъ онъ -- "что найду признательныя сердца, которыя поймутъ и оцѣнятъ меня." -- И въ тотъ же вечеръ, призвавши Тимоѳея, Нечая и дѣтей своихъ, сказалъ:

-- "Провидѣнію не угодно было, чтобъ та, которая содѣлалась почти причиною нашего возстанія, была моею женою; я хотѣлъ изъ благодарности, что она нѣкогда возвратила мнѣ свободу, осчастливить ее; она пренебрегла этимъ -- Богъ между нами судья! И такъ пускай же ты одинъ, благородный Нечай, воспользуешься данью моей признательности. Вотъ тебѣ рука моей дорогой Кати. Спѣшите предъ алтаремъ Всевышняго дать взаимные обѣты въ вѣчной любви и да будетъ надъ ваши его благословеніе! "

-- "Да здравствуетъ нашъ благодѣтель и отецъ!" -- воскликнули восторженныя дѣти?

-- "Да будетъ долголѣтенъ нашъ добрый Гетма нъ!" -- повторная предстоявшіе.

ГЛАВА XVIII.

Ой вы, Яссы мои, Яссы!
Булы ести барзо красны,
Да вже не будете таки
Якъ придутъ Козаки.
Дума о Хмѣл.

Зиновій Богданъ Хмѣльницкій былъ на верху своего могущества, силы и славы, осыпаемый благословеніями преданнаго народа, получая дань уваженія отъ царственныхъ сосѣдей и владѣтелей; онъ не могъ еще назвать себя вполнѣ счастливымъ, былъ увѣренъ въ перемѣнчивой дружбѣ корыстолюбивыхъ и коварныхъ Татаръ; не слишкомъ полагался на льстивыя обѣщанія возведеннаго чрезъ его посредство на престолъ -- Короля-Іезуита, и видѣлъ какъ-бы холодность Россіи, которая, не принимая участія въ его побѣдахъ, даже отчасти страшилась могущественнаго Гетмана, сколько ни старался сей послѣдній увѣрить ее въ своей непоколебимой преданности и любви, и сколько не показывалъ желанія подвергнуть себя защитѣ высокаго Монарха. Оставался одинъ Султанъ, истощавшій различныя средства и способы, чтобъ преклонишь вождя Козаковъ на свою сторону; но Хмѣльницкій былъ слишкомъ опытенъ въ познаніи сердца человѣческаго, чтобы, посвятивши всю жизнь для блага Провидѣніемъ ввѣреннаго ему народа, повергнуть его изъ одной пучины бѣдствія въ другую; вѣра праотцевъ его страдала отъ угнетенія Поляковъ-Христіанъ, что-же было бы когда бъ оная состояла подъ покровительствомъ враговъ Христіанства!...

Видя себя одного оставленнаго на произволъ судьбы, Гетманъ нерѣдко предавался черной думѣ; грусть тяжелымъ свинцомъ лежала у него на сердцѣ и онъ старался изыскивать въ умѣ своемъ всѣ возможные способы, рѣшительно и на всегда облегчить участь своего народа обезпечишь спокойствіе милой родины. Узнавши же, что Россія тогда только приметъ Малороссію подъ свою мощную руку, когда они сами успѣютъ отдѣлишься отъ Польши, союзницы ея, Гетманъ, возложивши всю надежду на Бога, предположилъ достигнуть сей высокой цѣли, во что бы то ни стало. Для сихъ, столь важныхъ причинъ, Хмѣльницкій призналъ за необходимое увеличишь свои силы и распространить политическія связи чрезъ родственный союзъ сына своего съ дочерью Молдавскаго Господаря.-- Предстояла одна только трудность склонить силою Лупуллу на сіе согласіе, но теперь Гетманъ отдыхалъ на лаврахъ, слѣдовательно было время и возможность раздѣлить силы свои и поручить начальство надъ одной изъ оныхъ Тимоѳею; а пламенная, непобѣдимая любовь сего послѣдняго была вѣрнѣйшею порукою въ успѣхѣ. Побѣда препятствіе съ этой стороны, Зиновій, съ согласія Турецкаго двора, далъ знать Господарю, что буде онъ не согласится добровольно признать аяшемъ сына его, сто тысячъ брачныхъ гостей насильно посѣтятъ Молдавскія владѣнія.

Вѣсть о семъ скоро разнеслась въ Яссахъ, и повергла въ уныніе робкихъ Молдаванъ, неоднократно испытавшихъ уже силу рукъ Запорожцевъ.

Народъ безпрерывно шумными толпами тѣснился на площади, совѣтовался какъ избѣгнуть опасности и отвратить предстоявшую бурю; а между тѣмъ гордый Лупулла, не желая унизишься на вынужденное согласіе, велъ переговоры съ Вишневецкимъ и Поляками. Къ этому наиболѣе побуждалъ его Чаплицкій; робкій Староста, боясь мщенія Хмѣльницкаго, зная, что сей послѣдній неоднократно требовалъ выдачи его у Короля, и видя возраставшее могущество Гетмана, для безопасности почелъ за нужное удалиться съ похищенною Лудвигою въ Молдавію, гдѣ до перемѣны обстоятельствъ думалъ спокойно насладиться жизнію.... И вскорѣ, чрезъ его посредство и стараніе явились предъ Лесами Поляки, подъ предводительствомъ молодаго Витневецкаго. Надѣясь на свое искусство и силы, Польскій вождь съ нетерпѣніемъ ожидалъ соперника, дабы на полѣ битвы рѣшить, кто изъ нихъ достоинъ обладать рукою прекрасной Розанды. Воины его равно горѣли нетерпѣніемъ посчитаться съ Козаками за старые долги и потому, въ ожиданіи будущихъ благъ, беззаботно предавались веселію на счетъ бѣдныхъ Молдаванъ.

Въ одну ночь, когда всѣ почти въ станѣ предавались сладостному усыпленію и мертвая тишина лишь изрѣдка прерывалась однообразными звуками переклички часовыхъ, изъ за дальнаго лѣсу показался человѣкъ, поспѣшно идущій къ стану. Луна, нырявшая въ тусклыхъ облакахъ, то скрывала его, то отражалась на блѣдномъ лицѣ и обнаруживала страсти, волновавшія душу путника. Часовой, стоявшій на семъ постѣ, преспокойно облокотись на ружье, наслаждался непобѣдимою дремотною. Подходя къ нему, незнакомецъ остановился, положилъ было руку на саблю, но какъ бы опомнясь, опять отнялъ оную. "Зачѣмъ, сказалъ онъ, лишать жизни солдата, хотя правда и не исполняющаго своего долга, но жалкаго потому, что готовится проливать кровь, самъ не зная за что; нынѣшную ночь судьба и такъ рѣшитъ его участь; но за то рука моя не обагрится преступнымъ образомъ. Да, я и такъ избралъ незавидную роль шпіона; но это дѣло относится ко мнѣ, и я долженъ самъ дѣйствовать: честь и любовь, вотъ что я долженъ приобрѣтать." Потомъ подбѣжавъ стремительно къ часовому: "Такъ то ты исполняешь приказъ начальника, негодный!" закричалъ онъ на Польскомъ діалектѣ -- "хорошо, любезный, хорошо! Я сей часъ велю смѣнить тебя и тогда, милости просимъ, къ Вишневецкому." -- Солдатъ не могъ опомнишься отъ ужаса, хотѣлъ отдать честь ружьемъ, но руки его замерли, глаза смотрѣли неподвижно въ противную сторону и лихорадочная дрожь пронимала до костей. Собравшись съ духомъ, онъ робко посмотрѣлъ вокругъ себя, но грозный требователь былъ уже далеко. "Ахъ, такъ и быть!" воскликнулъ бѣдный Полякъ, заливаясь слезами -- "остаться здѣсь разстрѣляютъ, убѣжать -- быть можетъ постигнетъ одинакая участь; но ужъ по крайней мѣрѣ еще остается время пожить, а можетъ быть и избѣгнуть отъ ранней смерти! Съ сими словами посмотрѣвши еще разъ на раскинутые шатры своихъ соотчичей, онъ бросился бѣжать прямо къ синѣвшему вдали лѣсу, но новое удивленіе оковало снова всѣ чувства Ляха; ему показалось, что изъ за кустовъ выглядывали безобразныя рожи съ торчащими, какъ у таракановъ, усами и съ красной головою, украшенною чѣмъ-то на подобіе роговь. Не вѣря собственнымъ чувствамъ, онъ посмотрѣлъ назади себя, но и тутъ, какъ саранча, пошли подобныя существа въ густой травѣ. "Если это чертовское увеселеніе," подумалъ онъ перекрестясь, "то оно не тронетъ меня; въ противномъ случаѣ не худо и мнѣ послѣдовать ихъ примѣру." Съ сими словами онъ приникъ къ землѣ и рѣшился ожидать конца своей участи. Между тѣмъ незнакомецъ успѣлъ окинуть бѣглымъ взглядомъ Польскій станъ и увѣрился въ совершенной безпечности, Ляховъ: все было погружено въ роковой сонъ я покрыто таинственнымъ, гибельнымъ мракомъ; въ одномъ шатрѣ лишь брезжилъ огонекъ. Незнакомецъ догадался что это было мѣстопребываніе и осторожными шагами приблизимся къ ставкѣ; звуки голоса, исходившіе изъ оной, усугубили его вниманіе и онъ весь обратился въ слухъ.

-- "И ты увѣренъ"-- сказалъ одинъ -- "что она можетъ еще полюбить меня послѣ всего того, что случилось было въ глазахъ моихъ въ бытность этого сорванца Хмѣльницкаго?"

-- "Вишневецкій! ты не знаешь женщинъ. Правда, любовь ихъ пламеннѣе, чистѣе, постояннѣе нашей, потому что, будучи почти всегда праздными, онѣ безпрестанно рисуютъ въ воображеніи своемъ образъ милаго предмета своей страсти, всѣ мысли ихъ заняты однимъ, всѣ чувства направлены къ главному; сердце въ эти минуты побѣждаетъ разсудокъ и такую любовь истребить трудно, но не льзя сказать -- невозможно. Женщины способное насъ къ принятію живѣйшихъ впечатлѣніи; надобно только имѣть способность внушить имъ оныя безъ домогательствъ, безъ настойчивости ожидать перелома страсти, стараться изгладить изъ памяти прежняго обожателя, тогда повѣрь мнѣ, въ воображеніи ихъ такъ перемѣшаются даже самыя лица искателей, что въ одномъ она будетъ любитъ другаго, и тогда побѣда одержана.

-- "Нѣтъ правила безъ исключенія, любезный Чаплицкій, и Розанда рѣшительно выходитъ изъ этого правила. Да, мнѣ кажется, что она никогда не престанетъ ненавидѣть меня."

-- "А развѣ нѣтъ другихъ способовъ. Послушай, Вишневецкій, я разговаривалъ съ Розандою о предстоящей войнѣ; она не одобряетъ поступокъ Хмѣльницкаго, что онъ для приобрѣтенія руки ея идетъ разорять владѣнія Господаря; развѣ не льзя увѣрить ее, что не любовь руководствуетъ дѣйствіями Хмѣльницкаго, но одна жажда приобрѣтенія чужой собственности, намѣреніе разорить, опустошить, овладѣть Молдавіей) -- и тогда кто же болѣе удостоится ея вниманія, какъ не тотъ, кто для отца Розанды, для спасенія родины ея жертвуетъ собою, своею будущностію, не смѣя даже надѣяться на лестную неблагодарность? О повѣрь, никакая нѣжная дочь и патріотка не устоитъ противъ такого талисмана."

-- "Злодѣй!" подумалъ незнакомой поправя винтовку, висѣвшую у него за спиной.

-- "Да что, помилуй братецъ, есть тысяча и безъ того способовъ;" -- продолжалъ Чаплицкій -- "притомъ же Хмѣльницкій, статься можетъ, будетъ убитъ, или по крайней мѣрѣ прогнанъ; тогда Розанда по неволѣ должна потерять всякую надежду когда либо соединиться съ нимъ; а вѣкъ проводить въ скучномъ одиночествѣ пригоженькой дѣвушкѣ несбыточное, невозможное дѣло."

-- "Положимъ, это все такъ, но если на бѣду нашу вздумается этому дряхлому Господарю струсить Козаковъ, и измѣни намъ, выдать Розанду за ихъ молодаго предводителя, не находя ничего предосудительнаго вступить въ родство съ прославленнымъ Гетманомъ, любимцемъ его владыки Султана, что ты на это скажеть?"

-- "Вотъ статья, которая по истинѣ могла бы заставить насъ призадуматься, если бы прежде сего я не взялъ своихъ мѣръ; пора открыть тебѣ роковую тайну, въ которой ты также долженъ занять немаловажную роль.... Что это? какъ будто слышенъ шумъ... Боже мой все ли у насъ въ порядкѣ?"

-- "Вишневецкій не допуститъ напасть на себя въ расплохъ? не безпокойся, ты немного трусоватъ, шумъ полеваго вѣтра кажется тебѣ гикомъ Татаръ и Козаковъ; однакожъ ты меня заинтересовалъ, изволь же теперь продолжать."

Чаплицкій примѣтно подвинулъ стулъ и разговоръ ихъ сдѣлался отрывистое, тише; незнакомецъ приподнялъ немного одну занавѣсъ и могъ свободно разсматривать злодѣевъ, пожиравшихъ другъ друга жадными, любопытными глазами.

-- "Замѣть," -- началъ Чаплицкій -- "что послѣ побѣды, которую если удастся одержать Хмѣльницкому надъ нами, первое требованіе отъ Господаря была бы выдача меня; посему неудивительно, что не желая, дабы дѣло сіе окончилось миромъ, я простеръ виды свои насчетъ безопасности гораздо далѣе, нежели ты представить можеть. Господарь давно подозрѣваетъ и боится своего Великаго Лагофета, который, по видимому, собирается заступить его мѣсто; я умѣлъ вкрасться въ довѣренность Стефана Бурдуца..... узнать его будущіе планы и предложить свои и соотечественниковъ моихъ услуги. Народъ любитъ его, недостаетъ только законнаго предлога свергнуть Лупуллу съ престола; измѣна его будетъ достаточна для сего. И такъ, Вишневецкій, для своей и общей пользы соглашаешься ли ты вспомоществовать Бурдуцу въ такомъ дѣлѣ?"

-- "Но послушай, что же я тутъ выигрываю? одна Розанда можетъ вознаградить меня за всѣ мои труды, издержки и безпокойства."

-- "Она-то и вознаградитъ тебя.

-- "Какимъ-бы это образомъ?"

-- "По волѣ новаго Господаря; это не то, что отецъ: сказано, сдѣлано."

-- "Вотъ тебѣ моя рука; для приобрѣтенія Розанды я рѣшился на все."

Чаплицкій хотѣлъ было протянуть руку; но вдругъ раздался выстрѣлъ и онъ упалъ къ ногамъ удивленнаго Вишневецкаго; съ ужасомъ сей послѣдній замѣтилъ улыбку удовлетвореннаго мщенія на блѣдномъ лицѣ стоявшаго предъ нимъ Хмѣльницкаго и повторенные выстрѣлы во всемъ станѣ.-- "Онъ убитъ мною, какъ подлецъ; а -- сказалъ Тимоѳей -- "Вишневецкій, ты свободно можешь помѣрять силы свои со мною."

Вишневецкій съ яростію схватилъ было саблю, но ужасный, пронзительный гикъ Татаръ съ одной и разразившійся громъ пушекъ съ другой стороны напомнили ему его должность, и онъ съ ловкостію, отрази ударъ Хмѣльницкаго, выбѣжалъ изъ ставки и первому попавшемуся Литаврщику повелѣлъ бить тревогу.

Описывать битву и въ особенности такую, которую вели Татары и Козаки, значитъ не понимать важности и трудности этого предпріятія. Надо перенестись въ то время, напитаться духомъ тогдашняго героизма, искусства и мстительности; надо постигнуть всю кровожадность страшныхъ Татаръ, коихъ одного имени достаточно было для обращенія въ бѣгство цѣлыхъ полчищь. Въ ей время они еще были въ славѣ и силѣ, но уже продавали сіи качества за деньги, подобно Швейцарской пѣхотѣ въ концѣ среднихъ временъ. Одни Козаки были страшны для нихъ; можно же вообразить, что были они въ совокупности, особливо тогда, какъ всякій, не щадя послѣдней капли крови, силился подражать великому вождю своему. Тимоѳей былъ вездѣ первымъ, гдѣ только рука его должна была рѣшишь побѣду; вопль женщинъ, крикъ дѣтей, скрежетъ зубовъ и стоны умирающихъ оглашали воздухъ; въ городѣ также всѣ суетились, бѣгали, но никто не осмѣливался подать помощь союзникамъ и землякамъ. Сраженіе было продолжительное, упорное и ужасное; наконецъ весь станъ объялся пламенемъ и уподобился аду, безъ милосердія сожигающему несчастныя жертвы.

-- "Побѣда!" -- закричалъ обагренный кровію и закоптѣвшій дымомъ Тимоѳей, въ одной рукѣ потрясая хоругвь съ гербомъ Польскимъ, а въ другой незастывшую еще саблю.

-- "Вишневецкій бѣжалъ въ городъ," -- подхватилъ прилетѣвшій Нечай -- "прикажешь окончить дѣло, что ли?"

-- "Любезный другъ, не кровь пришелъ я проливать сюда, вольно имъ было упорствовать; пускай бѣжитъ трусъ, бѣгствомъ не спасетъ себя отъ посрамленія; да кажется не съ кѣмъ ужъ намъ больше и справляться?"

-- "Признаюсь, порядочную мы имъ задали пирушку! Кричите ура, Козаки, гикните-ка, Татары молодцы!"

Окрестность встрепенулась отъ выполненія сего приказанія и опять наступила мертвая тишина.

-- "Помогите, спасите!" -- раздался въ сторонѣ женскій голосъ, и Нечай вздрогнулъ при звукѣ онаго.-- "Это сестра!" -- Сказалъ онъ поблѣднѣвъ.

-- "Я понимаю, что это значитъ; отозвался Хмѣльницкій -- "она проситъ помощи своему супругу. Нечай, ты хотѣлъ отмстить смерть своего отца, или за мной и полюбуйся мученіями его убійцы!"

Изъ полусгорѣвшаго шатра, въ судорожныхъ движеніяхъ выпалзывалъ Чаплицкій; смерть изображалась на его челѣ и ядъ мести во взорѣ.

-- "Это ты, моя Лудвига!" -- простоналъ онъ -- "Чего ты отъ меня хочешь? Кончина милыхъ отравительна для сердца; оставь меня, не усугубляй моихъ мученій."

-- "Нѣтъ, не оставляй меня, безцѣнный милый другъ! Живи для блага моего, что мнѣ жизнь безъ тебя? ты можешь, ты долженъ еще жить!" -- воскликнула рыдающая Лудвига, упавъ на его грудь и покрывая посинѣлыя уста его жаркими поцѣлуями.

-- "Ахъ! уже поздно, Лудвига, мертвые не воскресаютъ; но чу! я слышу сюда идутъ!" -- прошипѣлъ онъ при поднявшись.-- Га! это общій врагъ нашъ, это отродье ада, Хмѣльницкій. Дражайшая! они хотятъ разлучишь насъ на вѣки; а -- простоналъ онъ, прижимая ея къ сердцу -- "но нѣтъ, мы клялись въ вѣрности и за гробомъ насталъ случай выполнишь наши клятвы на самомъ дѣлѣ. Плюю на всѣхъ моихъ враговъ, и смѣюсь ихъ тщетнымъ усиліямъ мучить меня въ своихъ рукахъ!" -- присовокупилъ онъ и, сдѣлавши послѣднѣе усиліе, увлекъ въ пылавшій шатеръ и беззащитную Лудвигу.

-- "Поздняя помощь!" -- воскликнулъ печально Нечай, но твои судьбы неисповѣдимы, Всевышній! быть можетъ Тебѣ благоугодно было наказать преступницу такою ужасною смертію; буди воля Твои святая!" -- Послѣ сего, сдѣлавши три земныхъ поклона, онъ съ веселою улыбкою обратился къ Тимоѳею.-- "Не смущайся, любезный другъ; прошедшаго не льзя возвратить; окончимъ начатое; пусть хоть одного тебя я буду видѣть счастливымъ, мой другъ.-- Впередъ, въ Яссы!"

Между тѣмъ Молдаване мятежною толпою тѣснились вокругъ дома Господаря и громогласно требовали появленіи его, или выдачи дочери.

Господарь ломалъ руки, бѣгалъ по комнатѣ, и изрѣдка бросалъ, то жалостные, то гнѣвные взгляды на блѣдную, какъ приговоренную къ смерти, Розанду.

-- "Вотъ до чего довела твоя безпутная любовь къ холопу!" -- сказалъ онъ остановясь вдругъ предъ трепещущей дочерью.

-- "Батюшка!" -- воскликнула она съ умоляющимъ взоромъ.

-- "Никогда-бы поля Молдавіи не упились кровію твоихъ соотечественниковъ и моихъ друзей, проклятія не висѣли надъ сѣдою головою твоего отца, и онъ съ благословеніями народа взошелъ бы въ могилу."

-- "Батюшка!" -- повторила Розанда", заливаясь слезами.

-- "Видано ли когда, чтобъ глупая, презрѣнная чернь смѣла предписывать законы волѣ Господаря, вторгаться насильно въ его домъ и, можетъ быть, посягать на жизнь, поругаться надъ моей беззащитной головою....

-- "Батюшка! пощадите меня, или я принуждена буду сказать вамъ, что кто въ этомъ виноватъ, какъ не вы сами?"

-- "Преступная! ты осмѣливаешься еще осуждать поступки своего отца!-- Говори, что ты можешь сказать въ оправданіе своихъ словъ?"

-- Развѣ Хмѣльницкій не достоинъ меня; развѣ отецъ его не равенъ вамъ по сану величію, по уму?"

-- "Они рабы -- я владыка."

-- "Опасайтесь, чтобъ свинцовая рука Султана не отяготѣла надъ вами! Вы должны искать такихъ сильныхъ союзниковъ, какъ великій Гетманъ, который страшенъ даже для самой Отоманской Порты."

-- "Я и безъ того искалъ его дружбы, но не родства; я не унижусь....

Въ сіе время крики побѣды страшно зазвучали въ ушахъ Господаря, и народъ еще яростнѣе началъ требовать выдачи Розанды.

-- "Какъ тебѣ это покажется?" -- про, шепталъ смущенный Лупулла.

-- "Не желая унизиться, вы точно теперь близки того; но я ручаюсь за благородную душу Хмѣльницкаго, что онъ поступитъ въ этомъ случаѣ, какъ великодушный побѣдитель и будетъ до могилы вамъ вѣрный союзникъ и оберегатель. Вы знаете, въ какой силѣ Лагофетъ; Богъ знаетъ, что еще можетъ случиться."

-- "Боже мой! вы ничего не слышите, благородный Господарь!" -- воскликнулъ, едва переводя духъ отъ усталости и страха, вбѣжавшій Дейнека -- а народъ бунтуетъ и чуть было не побилъ каменьями возвратившагося съ битвы Вишневецкаго, если бы сей послѣдній не спасся въ домѣ Лагофета; теперь яростная чернь отворила ворота побѣдителямъ и вторгнулась во дворецъ; жизнь вата въ опасности."

-- "Измѣна! это козни Лагофета!" -- воззвалъ отчаянно Лупулла.-- "Дочь моя, обними меня въ послѣдній разъ! Если не станетъ меня, ищи покровительства Хмѣльницкаго."

Розанда съ рыданіемъ бросилась въ его объятіи и, казалось, не хотѣла пережить престарѣлаго отца.-- "Нѣтъ! я не оставлю васъ; пускай или умру вмѣстѣ, или возвращу вамъ жизнь и Господарство!" -- Трескъ и стукъ раздавались примѣтно ближе и ближе, и наконецъ роковой ударъ отозвался въ послѣдней двери, соскочившей съ крюковъ; свирѣпыя рожи Молдаванъ показались изумленнымъ взорамъ Господаря; но присутствіе Розанды остановило ихъ дерзость. Долго продолжалось молчаніе съ обѣихъ сторонъ; наконецъ кто-то шепнулъ: "Что же остановились? берите дочь, тащите отца!" -- Молдаване готовы были ринуться на беззащитныхъ, но роковое:

-- "Стой! ни съ мѣста, если кто дорожитъ жизнію!" -- громоподобнымъ голосомъ произнесенное сзади, охладило ихъ ярость и принудило попятиться назадъ, и въ туже минуту, сопровождаемый нѣсколькими Козаками и Нечаемъ, предсталъ Хмѣльницкій, потрясающій саблею.

-- "Дерзкіе! и -- грозно сказалъ онъ оборотись къ оробѣвшимъ злодѣямъ -- "какъ осмѣлились вы помыслить поднять руку на своего Владыку, и кто позволилъ вамъ самопроизвольно требовать того, что до васъ не касается?-- Удалитесь, повелѣваю вамъ!" -- Сіи, спустя уши и согнувшись въ поясъ, подлыя орудія воли другихъ смиренно вышли вонъ.

-- "Позволитъ-ли благороднѣйшій Господарь" -- присовокупилъ тихо Тимоѳей преклони одно колѣно -- "просишь у него прощенія, что я безъ воли его вознамѣрился съ войскомъ погостить въ его столицѣ, и засвидѣтельствовать глубочайшее почтеніе моего отца, вмѣстѣ съ просьбою не отказать его сыну называться и вашимъ вмѣстѣ? Между прочимъ отвѣта моего онъ ожидаетъ въ Каменецъ Подольскѣ."

-- Хмѣльницкій! дорого стоить мнѣ твое угощеніе, но ты спасъ мнѣ жизнь въ другой разъ; дочь увѣряетъ меня, что ты будешь оберегателемъ моей власти....

-- "Клянусь въ томъ самимъ Богомъ!" воскликнулъ съ жаромъ Тимоѳей.

-- "И такъ вотъ рука твоей прекрасной Розанды."

-- "Моей!" -- закричалъ изступленный Хмѣльницкій, заключая въ объятія бросившуюся къ нему Роланду, и жаркій поцѣлуй любви былъ вѣстникомъ ихъ блаженства. Чрезъ нѣсколько времени пышно Совершено было бракосочетаніе Тимоѳея Хмѣльницкаго, сына Гетмана Малороссіи, съ Розандою, единственною дочерью Господаря Молдавскаго, который самъ сопровождалъ юную чету въ Каменецъ Подольскъ, гдѣ ожидалъ ихъ Зиновій-Богданъ-Хмѣльницкій. Это событіе случилось въ 1652 году. Пріятно бы было оканчивать романы подобнымъ благополучіемъ, гдѣ порокъ наказывается, а добродѣтель торжествуетъ, гдѣ слава и геройство доставляютъ блаженство и въ этой скучной жизни; но человѣкъ предполагаетъ, а Богъ располагаетъ.

Слѣдуя Исторіи, я съ прискорбіемъ долженъ придержаться истины и тѣмъ огорчишь, можетъ быть, хотя одно чувствительное сердце. Можетъ быть многіе воскликнутъ; "Помилуйте, Г. Голота, вы дарите насъ уже третьемъ романомъ подобнаго почти окончанія!" Что жъ дѣлать? слава и громкое имя соотечественниковъ моихъ нерѣдко умирали подобнымъ образомъ!... Тѣмъ восхитительнѣе смерть шла, если не въ одномъ, то по крайней мѣрѣ въ другомъ отношеніи.

ГЛАВА XIX.

Отъ всѣхъ сторонъ ворогуютъ,
Огнемъ, мечемъ руинуютъ.
Отъ всѣхъ нема зычливости
А ни слушной учтивости.
Дума мал.

По удаленіи Господаря изъ Яссъ, между жителями сперва тайно, а въ послѣдствіи времени и явно, начали распространяться ропотъ и неудовольствіе; даже самые благонамѣренные осуждали Лупуллу, что онъ оставилъ въ ихъ отечествѣ многочисленное войско Ляховъ, Богъ знаетъ съ какого цѣлію. Иные говорили, что не имѣя денегъ, чѣмъ вознаградить по напрасно понесенные убытки Поляками, онъ позволилъ имъ взятъ контрибуцію съ города; другіе и большая часть, что гнѣваясь на народъ за ослушаніе, онъ вознамѣрился подвигнуть Гетмана, дабы онъ силою своего оружія заставилъ смириться буйныхъ. Какъ бы то ни было, но негодованіе было общее, и граждане толпами, безъ всякой повидимому цѣли, тѣснились вокругъ дома великаго Лагофета и безпрерывно восклицая, желали ему здравія и величія. Можно было догадаться, что большая часть восклицающихъ были подкуплены на этотъ, подвигъ и чрезъ то увлекли за собою другихъ, коимъ щедрою рукою Степанъ Бурдуцъ разсыпалъ золото и продовольствіе, увѣряя при семъ, что Ляхи гостятъ у нихъ не какъ враги, но какъ доброжелатели, въ чемъ они сами скоро увѣрятся. И въ самомъ дѣлѣ народъ замѣчалъ, что безврестанно гонцы летали то къ Лагофету, то отъ него; въ домѣ примѣтна была суматоха и волненіе; Бурдуцъ никуда не выходилъ, и даже пронеслась молва, что скоро пребудетъ въ Яссы какой то значительный вельможа. Любопытство подстрекало многихъ увидѣть сего необыкновеннаго человѣка, и потому многіе даже не отходили отъ дворца Лагофета. Наконецъ, въ одинъ прекрасный вечеръ, отъ дворца до самыхъ городскихъ воротъ были разставлены въ два ряда воины Вишневецкаго, который и самъ въ непродолжительномъ времени вмѣстѣ съ Бурдуцомъ въ великолѣпныхъ одеждахъ явились на крыльцѣ, и въ туже минуту два гонца, летѣвшіе отъ воротъ во всю прыть, остановились предъ ними и донесли, что давно ожиданный гость наконецъ въѣхалъ въ городъ; чернь шумною толпою хлынула туда и жадными глазами пожирала статнаго, отучнѣвшаго вельможу, въ великолѣпномъ Польскомъ платьѣ, рисовавшагося на Арабскомъ жеребцѣ масаковаго цвѣту. Лагофетъ привѣтствовалъ его пожатіемъ руки, а Вишневецкій дружескими объятіями.

-- "Позвольте представить вамъ общаго нашего друга и помощника, котораго мы такъ нетерпѣливо желали видѣть;" -- сказалъ Вищневецкій войдя въ комнаты -- "это Панъ Виговскій, Генеральный Писарь войска Запорожскаго."

Оба знакомлющіеся почтительно поклонилась и быстрыми глазами измѣряли другъ друга; на лицѣ Виговскаго явилась лукавая полуулыбка.

-- "Не надобно повторять теперь," -- сказалъ онъ -- "что должно быть основаніемъ и неразрывною цѣпью нашего дружества; они мнѣ давно извѣстны изъ писемъ Чаплицкаго, Вишневецкаго и наконецъ Вашей Мосьци. Условія священны и непоколебимы. Вы хотите быть Господаремъ, я Гетманомъ; для вашего благополучія не долженъ существовать Лупулла; для моего -- сынъ Гетмана. Съ нимъ самимъ я еще не въ силахъ состязаться; надо признаться, что онъ одаренъ необыкновеннымъ умомъ и силою воли!" -- примолвилъ онъ невольно вздохнувши.

-- "Съ вашими чрезвычайными способностями всего можно достигнуть почти безъ пролитія крови" -- отозвался Бурдуцъ.

-- "Человѣкъ рожденъ для того, чтобы безпрерывно усовершаться; вамъ остается одна только ступень до высокаго могущества, которому не было равнаго; ибо вы будете самовластительнымъ, независимымъ Гетманомъ."

-- "Я съ вами согласенъ, великій Лагофетъ; всякій долженъ стараться объ возвышеніи и облагороженіи своего существа; въ свѣтѣ называютъ такихъ людей эгоистами себялюбцами, ха, ха! Смѣшно! я желалъ бы знать, кто же не эгоистъ въ семъ мірѣ? Я беру за текстъ своего разсужденія любовь къ ближнему. Всякъ долженъ любить ближняго, какъ самаго себя, слѣдственно я долженъ любить себя для ближняго, долженъ любить себя, для себя; отсюда себялюбіе -- эгоизмъ. По этому то въ моемъ понятіи, что выгодно для меня, должно быть выгодно для ближняго, и на оборотъ; вотъ цементъ нашей дружбы. Я не стану говорить о тѣхъ, кто старается достигнуть почестей и богатства для дѣтей, для поддержанія, то есть, своего имени или, лучше сказать, для продолженія любви къ самому себѣ; кто созидаетъ или разрушаетъ царства, силится прославить себя мудрецомъ, будто для блага общаго, но истинно изъ любви къ самому себѣ."

-- "По этому вводители Христіанства, издатели полезныхъ законовъ, распространители просвѣщенія, каратели порока, по вашему мнѣнію эгоисты?" -- подхватилъ съ жаромъ Вишневецкій.

-- "На это не могу отвѣчать вамъ ни да ни нѣтъ;" -- отвѣчалъ съ презрительною улыбкою безнравственный Виговскій -- "я хорошо объ этомъ предметѣ еще не поразмыслилъ, но желалъ бы знать, что вы называете порокомъ, для котораго находятся каратели. Если человѣкъ созданъ въ сей жизни для благополучія, то онъ долженъ стремиться достигнуть его всѣми возможными способами, и на повѣрку выходитъ, что чѣмъ болѣе кто плутоватъ (по вашему), тотъ счастливѣе."

-- "Слѣдовательно" -- продолжалъ Вишневецкій -- "герои, не щадившіе жизни, бывшіе чрезъ то несчастливы въ семъ мірѣ, какъ напр. хотя бы Малороссійскіе Гетманы Наливайко, Остраница и проч., имъ надо отдать надлежащую честь; они трудились для родины, не для себя, слѣдовательно и они эгоисты."

-- "И тутъ я могъ бы вамъ сказать да; но допущу, что нѣтъ правила безъ исключенія. Въ самомъ дѣлѣ есть такіе люди, которые, по странному заблужденію ума, всю жизнь свою трудятся для другихъ: -- это фанатики, изувѣры, сумасшедшіе, или, какъ ихъ называютъ, благонамѣренные. По моему, трудясь для другихъ, надо трудиться для себя, и на оборотъ, чему примѣромъ можетъ служить вашъ покорнѣйшій слуга. Разсужденія мои ведутъ къ тому, что во всякомъ случаѣ вы можете положиться на меня; мы всѣ стремимся къ одинакой цѣли."

Вишневецкій закусилъ губы и холодно пожалъ поданную ему руку хитрецомъ.

-- "Разсужденія ваши о предназначеніи человѣка въ сей жизни, Панъ Виговскій, и -- отозвался Бурдуцъ послѣ нѣкотораго размышленія -- "навели меня на мысль: всѣ ли люди стремятся къ сему предназначенію, достигаютъ ли его, достигнемъ ли мы съ вами, и въ чемъ состоитъ это предназначеніе, то есть счастіе?" -- Виговскій сдѣлалъ гримасу на подобіе печальной улыбка.

-- "Это все равно" -- сказалъ онъ -- а если бы кто спросилъ: всѣ ли должны поддерживать жизнь, данную отъ Бога, поддерживаютъ ли они оную, и въ чемъ состоишь истинное здоровье? Истиннаго счастія нѣтъ въ мірѣ семъ! Если есть будущая жизнь, то развѣ тамъ; здѣсь о счастіи различнаго мнѣнія: иные полагаютъ его въ безсмертномъ имени; но что за нужда: будутъ ли надъ гробомъ моимъ гремѣть проклятія или благословленія;-- они не помѣшаютъ насѣкомымъ преспокойно точить, истреблять мои смрадный трупъ и превращать его въ прахъ, въ ничтожество. Другіе поправляютъ счастіе въ спокойствіи духа и совѣсти, значитъ: въ совершенномъ бездѣйствіи; этого положенія не льзя допустить въ гражданскомъ обществѣ; по этому всякое холодное, глупое, безчувственное существо есть счастливое; человѣкъ, въ обморокѣ находящійся есть счастливъ."

-- "О, совсѣмъ не такъ!" -- возразилъ Вишневецкій.-- "Говорятъ спокойствіе совѣсти и духа есть торжество добродѣтели, слѣдовательно вѣчная жизнь, но только тихая безъ взрывовъ, безъ мятежей, сладостная, обворожительная"

-- "Молодой человѣкъ!" -- воскликнулъ Вишневецкій, качая головою -- "въ чемъ состоитъ добродѣтель? Можетъ ли хотя одинъ человѣкъ назваться спокойнымъ? Это понятія неосуществленныя. Если бы и былъ добродѣтельный, то не могъ бы вполнѣ быть спокойнымъ; добродѣтель гонима. Положимъ, гоненіе безсильно смутишь его, но положеніе его семейства и будущая участь онаго...."

-- "Въ самомъ дѣлѣ мы всѣ такъ созданы," -- перебилъ Бур.шмъ -- "что желанія наши ни какъ не ограничиваются; мы жаждемъ все большаго, а потому бываемъ безпокойны.-- Если ограничатся всѣ наши желанія, мы будемъ счастливы; говорятъ, въ будущей жизни это исполнится."

-- "Слѣдовательно" -- подхватилъ Виговскій, воспользовавшійся этой минутой -- "никто не въ состояніи противиться закону природы; мы должны желать большаго и стараться удовлетворить сему чувству. Отсюда третій разрядъ людей, полагающихъ счастіе въ удовлетвореніи желаній; по сему бываютъ мгновенія счастія и мы обязаны ловить эти мгновенія."

-- "Именно!"-- подхватили два прочіе собесѣдника и руки ихъ крѣпко сцѣпились между собою.

-- "Вина" -- закричалъ Бурдуцъ -- "и приступимъ къ дѣлу!"

Приказаніе его тотчасъ было выполнено, бокалы налиты съ жемчужной влагой и Лагофеть приподнялъ одинъ изъ нихъ вверхъ.

-- "За исполненіе нашихъ плановъ!....

-- "Виватъ!" -- подхватили прочіе -- Они исполнятся!" -- прибавилъ Виговскій.-- "Вотъ вамъ письма, которыя подтвердятъ мои слова. Татарскій Ханъ на нашей сторонѣ; при первомъ появленіи Козаковъ, Татары отдѣлятся, Волохи и Трансильванцы уже на пути. Хотя меня Хмѣльницкій посылалъ туда за своими дѣлами, по кто же виноватъ, что они не согласны соединишься съ нимъ?"

-- "Но самъ Гетманъ не помѣшаетъ ли нашимъ успѣхамъ?" -- прибавилъ Бурдуцъ.

-- "О. будьте спокойны. Божіею милостію мы, Генеральный Писарь войска Запорожскаго, имѣемъ полное вліяніе на характеръ Гетмана; происками моими онъ опять увлеченъ въ войну съ Поляками, слѣдовательно одинъ Тимоѳей съ какими нибудь 8 тысячами явится къ вамъ, и тогда надѣюсь, Панъ Вишневецкій съумѣешъ разставить ему силки и отмстить за все прошедшее. Для избѣжанія же всякаго подозрѣнія я сей часъ отправляюсь къ Гетману, доношу Лупуллѣ о нѣкоторыхъ неустройствахъ, произшедшихъ въ его Господарствѣ, онъ упроситъ зятя сопутствовать ему и....

-- "Да здравствуетъ Панъ Виговскій, будущій Гетманъ войска Запорожскаго и всея сущія Украины!"

-- "Предъ отъѣздомъ надобно еще исполнить одинъ обрядъ;" -- прибавилъ Виговскій -- "представьте меня народу!"

Весь городъ, удивленный такимъ необычайнымъ пріемомъ, сдѣланнымъ неизвѣстному человѣку, изъ любопытства желая узнать кто онъ и каковъ, столпился на главной площади, гдѣ надо было проѣзжать Ваковскому. При появленіи его, волны народа отхлынули и онъ съ Лагофетомъ явился посреди онаго.

-- "Почтенные воины и граждане Молдавскіе!" -- сказалъ онъ, снявши высокую шапку и почтительно поклонясь на всѣ стороны -- "вы находитесь въ крайне бѣдственномъ положеніи; вашъ бывшій Господарь, выдавши дочь свою за сына моего Гетмана и благодѣтеля, и будучи удрученъ старостію, по сему чувствуя себя неспособнымъ управлять вами, желаетъ уступить свое мѣсто зятю и подчинить васъ власти Козаковъ." -- Явный ропотъ и негодованіе распространились съ шумомъ въ народѣ.

-- "Не хотимъ! этого быть не должно!" -- воскликнули всѣ.-- "Къ чорту чужеземное иго!"

-- "Будучи посланникомъ къ вамъ отъ Гетмана, я и прежде предвидѣлъ вашу благородную рѣшимость и негодованіе, а потому, снисходя ходатайству за васъ великаго Лагофета, и соболѣзнуя лично о Молдаванахъ, какъ о пріятеляхъ Польшѣ моей родинѣ, я вмѣсто того, чтобы склонить сосѣдей вашихъ быть вамъ врагами, помощію золота Лагофета, пекущагося о благѣ своихъ соотечественниковъ, подвигнулъ ихъ на помощь къ вамъ; сего дня же, я думаю, они явятся предъ стѣнами вашего города, и тогда пусть Лагофетъ распоряжается ими, какъ его необыкновенный умъ ему то внушитъ."

-- "Да здравствуетъ нашъ великій Лагофетъ!" -- загремѣло въ воздухѣ -- "одинъ онъ достоинъ быть нашимъ Господаремъ."

Лагофетъ униженно раскланивался народу за привѣтствія (къ коимъ большая половина была уже подготовлена), представлялъ, что не для высокаго сана, но для спасенія отечества онъ рѣшился на такое предпріятіе. Шумъ и радостныя восклицанія не прерывались и такія же провождали измѣнника и неблагодарнаго друга, Виговскаго, коего золото было единственнымъ идоломъ, а удовлетвореніе желаніи -- цѣлью.

ГЛАВА XX.

Зозуля литала, надъ нымъ куючи
А коныки ржали его везучи,
Колеса скрипѣли подъ нымъ котоючись
Козаки тужили за нымъ идучи!
Малор. пѣсня.

Въ пространной гостиной, на великолѣпной софѣ сидѣла Розанда въ черномъ одѣяніи и, склонясь прелестно округленной ручкой на маленькой столикъ, о чемъ-то размышляла; потупившійся взоръ, изрѣдка сверкавшій алмазными брызгами, частые вздохи и блѣдность на лицѣ доказывали ея внутреннія страданія; противъ нея находилась также задумчива и пасмурна дочь Гетмана, нынѣшняя супруга Нечая.

-- "Зачѣмъ заранѣе тревожить себя мрачными думами," -- сказала она -- "вѣдь Виговскій сказывалъ, что этотъ мятежъ ничего нѣтъ легче утишить."

-- "А любовь народа, милая сестрица?" -- прервала печально Розанда -- "она на всегда потеряна?...."

-- "Можно тысячью способами опять ее возвратить."

Розанда тяжело вздохнула и покачала головою.

-- "Чернь не понимаетъ въ чемъ состоитъ истинная любовь; страхъ раждаетъ и поддерживаетъ оную; но если эта самая чернь можетъ быть подкуплена -- такъ владыка ея несчастливъ."

-- "Но гдѣ любовь родилась отъ страха, тамъ она и возстановляется этимъ же чувствомъ. Не забудь, сестрица, что Тимоѳей сопутствуетъ Господарю, и силу руки его, я думаю, испытали многіе враги."

-- "Кто въ этомъ болѣе увѣренъ, какъ не я, милая Катю!" -- произнесла протяжно Розанда -- "но законы судьбы неисповѣдимы, а послѣдствія случая необыкновенны. Знаешь ли, сестрица, бываетъ такія минуты, въ которыя самъ не постигаешь, отъ чего хочется плакать и вздыхать. Какъ не разувѣряй себя, какъ не обольщай... но тяжелый свинецъ невольно давитъ сердце; я вѣрю предчувствіямъ."

-- "Странная вещь!" -- воскликнула Катерина, невольно призадумавшись -- "нѣсколько разъ братъ мой былъ въ опасности, нѣсколько разъ ходилъ и не на такія сраженія, я всегда была спокойна и даже весела, что представляется ему случай прославить свое имя, а нынѣ, что то въ груди невольно тѣснится."

-- "Мнѣ припоминается теперь мое младенчество;" -- перебила Розанда -- "нѣсколько разъ учитель твердилъ намъ, что мы состоимъ изъ тѣла и души, которыя тѣсно связаны между собою; если тѣло имѣетъ власть надъ душою, человѣкъ безчувственъ; если душа отдѣляется при сильныхъ ощущеніяхъ, мы способны предвидѣть, предчувствовать, хотя нѣсколько темно, будущее; маѣ кажется я нахожусь теперь въ такомъ состояніи, и будущее что-то не слишкомъ много радостей для меня обѣщаешь."

-- "Самъ Виговскій для меня подозрителенъ," -- продолжала Катерина "-- если онъ веселъ, то для другихъ это вѣрный знакъ печали, но гасъ.... кто то идетъ."

Взошли два старика, Гетманъ и Господарь, и, печально посмотрѣвъ на своихъ дочерей, покачали головою.

-- "Настоящія бабы!" -- произнесъ насмѣшливо Хмѣльницкій -- "нарядились въ черное, какъ будто живыхъ собираются погребать! Полноте стыдить имена своихъ супруговъ и отцовъ, а ты Катерина еще дочь Козака!"

-- "Батюшка!" -- возразила сія послѣдняя -- "вы можете быть увѣрены въ моей твердости; а черное платье всегда прилично горести.-- Розанда въ первые еще разлучается съ своимъ супругомъ."

-- "Экая бѣда! надо радоваться случаю, что мой сынъ будетъ полезенъ Господарю, а на счетъ его личности я увѣренъ, что ни огонь, ни вода его не возьмутъ."

-- "Развѣ измѣна!..." сказала сквозь зубы Розанда.

-- "Ну дѣти!" -- присовокупилъ Хмѣльницкій, захлопавъ въ ладоши -- "пора прощаться, да и въ путь съ Богомъ."

Въ тоже время явился Нечай. Мгновенно бросившійся въ объятія Материны, блаженство это продолжалось одну минуту. Нечай сталъ на своемъ мѣстѣ какъ ни въ чемъ не бывало. За нимъ слѣдовалъ мрачный, угрюмый, съ измѣнившимся лицемъ Тимоѳей и, не дойдя до половины комнаты, остановился; казалось, онъ не рѣшался проститься съ предметомъ, поддерживающимъ его бытіе.

-- "Розанда! прекрасная Розанда!" -- воскликнулъ онъ -- "ты клялась отцу, что я буду его оберегателемъ -- исполняю твою клятву."

-- "Я увѣрена въ тебѣ!" -- прервала рыдающая супруга -- "но, милый другъ, щади, умоляю тебя, щади себя въ опасностяхъ для любящей тебя Розанды."

Съ сими словами они поверглись въ объятія, существа ихъ слились въ одинъ продолжительный поцѣлуй, изобильно оросившійся слезами; казалось, никто не въ силахъ былъ разлучить ихъ; но вдругъ Тимоѳей вырвался, махнулъ рукою Нечаю и быстро исчезъ изъ глазъ неутѣшныхъ друзей.

-- "Дай еще хоть одинъ разъ полюбоваться собою, мой милый;" -- восклицала убитая тоскою Розанда -- "но Боже мой, ты убѣгаешь меня; быть можетъ я не увижу тебя! Постой, жестокій! ахъ!... мнѣ чудится звукъ оружія... вѣроломство друзей... дымящаяся кровь.... смерть..... безпредѣльная разлука.... вѣчность.... Боже, пощади меня!" -- Она упала безъ чувствъ.

Рыдающіе отцы старались отнесши ее въ спальню, куда препроводили и Катерину, для прислугъ и утѣшенія.

-- "Эхъ мнѣ эти женщины!" -- ворчалъ Хмѣльницкій -- "они ни куда не годятся для воина; по неволѣ вспомнишь Запорожье, то-то славное житье!"

Первый предметъ, представившійся Розандѣ, когда она открыла мутный взоръ, была тоскующая Катерина, которая безъ свидѣтелей могла свободно проливать слезы. Едва лишь замѣтила она пришедшую въ чувство невѣстку, какъ въ ту же минуту старалась утереть глаза, дабы не оставишь и малѣйшаго слѣда печали.

-- "И ты плачешь, милая Катя?" -- произнесла она протяжно -- "ахъ ты счастлива, что можешь слезами облегчить сердце; я не имѣю права и на это."

-- "Слезы счастью непоможутъ! поютъ наши добрые Козаки" -- отвѣчала Катерина.

-- Да, и ты точно несчастлива, и у тебя нѣтъ брата!"

-- "И супруга!" -- прибавила тихо дочь Гетмана -- "но онъ никогда не оставитъ Тимоѳея. Ахъ! въ самомъ дѣлѣ," -- прибавила она нѣсколько веселѣе -- "что мы за жены воиновъ, что не умѣемъ перенести и минутной разлуки съ ними. Что будетъ, то будетъ, а будетъ то, что Богъ дастъ, твердитъ нашъ почтенный отецъ."

-- "Желала бы и я утѣшить себя этою мыслію; но въ самомъ дѣлѣ, къ чему же слишкомъ предаваться печали; супругъ мой исполняетъ свою обязанность, я клялась за него въ этомъ: онъ возвратитъ похищенное достояніе отцу, и тогда возвратится еще славнѣе, еще милѣе."

-- "А признаться надо, что, послѣ долгой разлуки, обворожительно прижать милаго къ сердцу. Тимоѳей же тебя очень любитъ; я никогда не видала его въ такомъ положеніи, какъ онъ прощался съ тобою!"

-- "Да! я увѣрена, онъ слишкомъ меня любитъ и эта то любовь порукою мнѣ въ будущемъ моемъ блаженствѣ; мнѣ теперь даже досадно, что я показала себя слишкомъ слабою въ присутствіи его и великаго Гетмана.-- Теперь, Катю, дабы показать, что мы не предаемся грусти и отчаянію, возьми гитару и спой мою любимую пѣсню."

Катерина съ радостію исполнила ея просьбу, раздались гармоническіе звуки гитары и комната огласилась ангельскимъ напѣвомъ.

Засвистали Козаченьки

Въ походъ зъ полуночи;

Заплакала Марусенька

Свои ясны очи.

Не плачь, не плачь, Марусенько,

Не плачь, не журися

За своего миленькаго,

Богу помолися!

Стоить мѣсяцъ надъ горою

Да солнца не мае;

Маты сына въ дороженьку

Слизно провожае:

Прощай, мылыи міи сыночку

Да не забавляйся,

Чрезъ чотыры недѣлоньки

До дому вертайся.

Ой радъ бы я матусенько,

Скорѣше вернуться;

Да щось кинь мій вороненькій

Въ воротахъ спиткнувся!

Ой Богъ знае колы вернусь

Въ якую годыну!

Пріймнжъ мою Марусеньку

Якъ ридну дытыну.

Прійми іи матусенько,

Всѣ въ Божія волѣ!

Бо хто знае: чи живъ вернусь,

Чи ляжу на полѣ?

Сильное ржаніе лошадей прервало усладительную пѣсню, и обѣ сестры бросились въ окошку: Гетманъ съ Господаремъ сидѣли уже на коняхъ и первый, отдавши нѣкоторыя приказанія людямъ, свиснулъ на коня, и какъ молнія исчезъ изъ глазъ изумленныхъ сестеръ. За нимъ послѣдовалъ также и Господарь. Не успѣли еще опомниться онѣ, какъ взошелъ Козакъ и объявилъ, что Ясновельможные Паны велѣли имъ отдать поклонъ и пожурить, чтобъ не печалились; они отправились въ Чигоринъ, откуда съ войскомъ двинутся опять къ Каменецъ-Подольску, гдѣ вновь открылись военныя дѣйствія съ Поляками.

-- "И такъ мы однѣ остались въ Суботовѣ, какъ въ могилѣ!" -- сказала со вздохомъ Розанда.

-- "Да будетъ власть Господня!и -- прибавила Катерина.

Спустя нѣсколько времени, послѣ произшествія здѣсь описаннаго, Розанда въ одно прекрасное утро прогуливалась по обыкновенію въ саду и со вниманіемъ читала какую то книгу. Все еще по видимому предавалось покою и ничто не нарушало обворожительнаго молчанія. Солнце едва лишь только начало показываться изъ за горъ, будучи привѣтствуемо пѣніемъ птицъ и стономъ соловья; вокругъ Розанды природа дышала нѣгой и упоеніемъ Мая, но углубленная въ чтеніе, она не обращала ни на что вниманія; наконецъ отдаленный взрывъ и трескъ грома, или чего-то подобнаго тому, потрясли и оковали всѣ ея чувства; она уронила книгу изъ рукъ и, стоя неподвижно, прислушивалась, не повторится ли еще разъ необыкновенный звукъ, который она ни какъ не хотѣла признать за раскатъ грома; но все по прежнему безмолствовало, одинъ лить жаворонокъ, ныряя въ воздухѣ, привѣтствовалъ прекрасный день упоительнымъ щебетаньемъ. Розанда долго преслѣдовала его взорами, но и предвѣстникъ погоды оставилъ наконецъ Субботово. Сердце Розанды невольно сжалось, грусть овладѣла ею, слезы канули на полуоткрытую грудь, безпрерывно тѣснимую вздохами, и она хотѣла уже было прекратить утренную прогулку, какъ вдругъ появленіе блѣдной и встревоженной Катерины остановило ея намѣреніе.

-- "Что съ тобою, мой ангелъ?" -- спросила она съ безпокойствомъ.

-- "Пріѣхалъ посланный отъ батюшки, это другъ дома нашего, почтенный Раданъ."

-- "Тѣмъ лучше, мы что нибудь услышимъ радостное объ родныхъ."

-- "Ахъ, нѣтъ! меня какое то предчувствіе безпокоитъ. Раданъ рѣдко бывалъ такъ печаленъ и это ничего добраго не обѣщаетъ. Укрѣпись духомъ, милая сестрица; онъ проситъ позволенія предстать предъ тебя."

-- "Не задерживай его, Бога ради! введи сюда, по крайней мѣрѣ участь наша рѣшится поскорѣе." -- Катерина дала знакъ и посѣдѣвшій Радань явился съ поникшею головою.

-- "Что скажете новинькаго, нашъ почтенный другъ?"-- спросила трепещущая Розанда.

-- "Поклонъ Гетмана и требованіе, чтобъ вы въ наступающія минуты явили себя героинею и достойною супругою безсмертнаго его сына!"

-- "Не ужели Гетманъ сомнѣвается во мнѣ и такъ мало цѣнишь мою твердость?"

Онъ далекъ отъ этихъ мыслей, но, будучи Козакомъ, не вѣритъ, чтобъ въ то время, когда надо женщинамъ плакать, онѣ бы веселились.

-- "Говорите яснѣе, Пане Раданъ!" -- прервала нетерпѣливо Розанда.

-- "Желали бы вы услышать, что супругъ вашъ находится въ плѣну у Татаръ, Венгерцевъ, или и того хуже, у непримиримаго врага вашего отца, Степана Бурдуца?"

-- "Боже меня сохрани отъ этого! сынъ Гетмана не можетъ найтись въ такомъ бѣдственномъ положеніи."

-- "Хотя бы даже это стоило ему жизни"

Розанда не рѣшалась отвѣчать; наконецъ въ полголоса, почти невнятно, произнесла:

-- "Хотя бы и эта жертва требовалась."

-- "И такъ онъ вполнѣ остался героемъ и оправдалъ ваше довѣріе, вмѣстѣ съ выполненіемъ своего обѣта."

-- "Значитъ, онъ не существуетъ болѣе!" вскричала отчаянно Катерина въ то время, когда Розанда, какъ пораженная тысячью громами или подобно мраморной статуи, стояла неподвижно, безжизненно. Въ сіе время раздался прежній трескъ и громъ; но уже явственнѣе и понятнѣе.

-- "Что означаютъ эти удары? говорите намъ, Бога ради!" -- продолжая дочь Гетмана, сжимая руку Радана.

-- "Я вполнѣ долженъ выполнить волю Гетмана и повелителя моего и разсказать вамъ все дѣло по порядку. Когда войска наши выступили изъ Украины, общимъ и главнымъ предводителемъ въ это время былъ Тимоѳей. При появленіи его, союзныя войска бунтовщика мгновенно разсѣялись; вся твердость и мужество ихъ исчезли, и съ перваго разу Хмѣльницкій возвратилъ было Яссы вельможному своему тестю, но возвращаясь назадъ, онъ явно замѣтилъ ропотъ, похожій на возмущеніе, между нѣкоторыми отрядами войска; для сего раздѣлилъ начальство между тремя вождями, а самъ принялъ начальство надъ подозрительными Татарами. Нечаю поручилъ Запорожцевъ, а мнѣ Украинскихъ Козаковъ. Въ такомъ порядкѣ, поражая вторично напавшихъ союзниковъ, мы пришли къ Сутчавѣ. Здѣсь Тимоѳей укрѣпился и дѣлалъ частыя вылазки, наносившія большой вредъ непріятелю. Между тѣмъ число противниковъ нашихъ день ото дня увеличивалось и положеніе нате становилось опаснѣе; но что значило бы сила противъ отважности и геніяльнаго ума Тимоѳея, если бы онъ долѣе остался живъ между нами....

-- "Слѣдовательно онъ погибъ?" -- возопила отчаянно Розанда.

-- "Отъ рукъ измѣнившихъ намъ Татаръ, которые, при первомъ визгѣ своихъ одноземцевъ съ противной стороны, обратили противъ насъ оружіе, и первой жертвою ихъ кровожадности и сребролюбія -- былъ великій и незабвенный предводитель нашъ Тимоѳей Хмѣльницкій."

Вмѣсто криковъ, воплей, слезъ и отчаянія, Розанда съ дикою улыбкою смотрѣла неподвижно на злополучнаго вѣстника и шевелила губами; можно однакожъ было разслышать нѣкоторыя слова:

-- "Безумная! за чѣмъ предаваться отчаянію? не ты ли этого хотѣла... не ты ли послала его на смерть.... ты предузнала его конецъ... радуйся же исполненію своихъ желаніи!"

-- "Сколько же погибло нашихъ вмѣстѣ съ безсмертнымъ братомъ?" -- спросила рыдающая Катерина.

-- "Изъ 8 тысячъ осталось только четыре, которые сопровождаютъ гробъ своего предводителя."

-- Не палъ ли въ числѣ погибшихъ и мой супругъ?" -- прибавила она почти шопотомъ.

-- "Нечай? о, безъ него мы бы всѣ погибли! Когда сынъ Гетмана умиралъ на нашихъ рукахъ и просилъ, дабы мы передали послѣдній вздохъ его милой супругѣ..."

-- "Послѣдній вздохъ онъ посвятилъ мнѣ!-- простонала Розанда -- "Боже мой! и я лишена блаженства принадлежать ему...."

-- "Нечай, указывая на посинѣлый трупъ друга," -- продолжалъ Раданъ -- "вскричалъ Запорожцамъ: Друзья, теперь остается намъ только сохранить безцѣнные остатки нашего вождя, или погибнуть вмѣстѣ съ нимъ; окажемъ себя героями, достойными предводительства Хмѣльницкаго!"

-- "Ура!.... отвѣтствовали Запорожцы и отчаянно ринулись исторгнуть добычу изъ рукъ похитителей: три мѣсяца защищались мы упорно, ожидая помощи отъ Гетмана, но онъ занимался въ это время переговорами съ Русскимъ дворомъ. Радуясь этому обстоятельству, мы не отчаявались, что скоро будемъ спасены, и наконецъ къ довершенію нашихъ ожиданій явилось 20 тысячь войска, предводимаго Кіевскимъ Полковникомъ; но оно подоспѣло поздно: Хмѣльницкій не существовалъ уже, по крайней мѣрѣ мы имѣли возможность хотя драгоцѣнные остатки его доставить въ Субботово... они скоро явятся, я слышу звонъ колоколовъ."

Въ самомъ дѣлѣ заунывный звонъ, пушечные выстрѣлы и крикъ народа оглушали воздухъ, и въ непродолжительномъ времени показалась погребальная церемонія. Впереди шествовалъ Митрополитъ съ многочисленнымъ духовенствомъ, за ними братъ покойника, 15-ти лѣтній Юрій, держа въ рукахъ обнаженную саблю, неразлучную спутницу Тимоѳея. Потомъ великолѣпный балдахинъ, везомый шестеркою вороныхъ коней, и поддерживаемый по обѣимъ сторонамъ полковниками и знатными сановниками войска Запорожскаго, впереди коихъ находились Нечай и Виговскій; сей послѣдній казался неутѣшнымъ, между тѣмъ какъ первый сохранялъ мрачное равнодушіе. Позади всѣхъ толпился народъ и войско, и рыданіями своими заглушалъ погребальные напѣвы. Катерина и Роданъ бросились на встрѣчу шедшихъ, но Розанда оставалась неподвижною; когда-же усопшій былъ внесенъ въ церковь, построенную Гетманомъ, и раздался общій ружейный залпъ, она, какъ бы выведенная изъ безчувствія, залилась слезами и съ неистовымъ крикомъ полетѣла отдать послѣдній поцѣлуй другу. Народъ отхлыну ль и Розанда, блѣдная какъ смерть, съ распущенными волосами, бросилась на трупъ и, казалось, сцѣпила свое существо съ онымъ; но и въ гробѣ, казалось, слышны были слова: "Ты этого хотѣла; а исполнилъ твою клятву!"

Самаго Гетмана въ это время не было; онъ постановлялъ условія, въ силу коихъ рѣшался отдать Украйну подъ покровительство Россіи, и посему погребеніе сына велѣлъ оставишь до своего прибытія; слѣдовательно Розанда имѣла случай утолять свою горесть слезами и отчаяніемъ; всѣхъ убѣгая, ни съ кѣмъ не говоря, и не желая никого видѣть, она день и ночь проводила на гробь, бесѣдуя съ отсутствующимъ супругомъ. Наконецъ прибылъ и Гетманъ, оплакавши потерю, ничемъ незамѣнимаго сына, который одинъ только въ состояніи былъ поддержать его планы, и поблагодари Нечая и дружину его за то, что они и мертваго не отдали въ руки враговъ, онъ съ великолѣпіемъ предалъ землѣ остатки сына 27 Декабря 1654 года.

Вскорѣ за симъ объявлено было народу, что вся Украина и Запорожье присоединены, для общаго блага, на вѣчныя времена къ единовѣрной Россіи; и Козаки свободнѣе вздохнули, надѣясь на спокойствіе и благословляя память безсмертнаго благодѣтеля родины великаго Гетмана Зиновія Богдана Хмѣльницкаго.

КОНЕЦЪ.

żc!

Niech potym, o tym kuli swistarą,

Dźwięk pałaszami, z harmaty daią!

Nuż dali, wiara nawszystkie strony,

Król i oyczyzna są do obrony.

Всѣ, такъ сказать, ошеломѣли отъ упоенія и восторга, произведенныхъ удивительною игрою цымбалиста и искусствомъ его пѣнія.

-- "Браво, знатно, do skonalie!" -- восклицалъ безпрерывно Конецпольскій, и всѣ Поляки повторяли за нимъ сіи восклицанія.

Чаплицкій былъ внѣ себя отъ радости, угодивши такимъ образомъ своимъ гостямъ. По удовольствіе его мгновенно исчезло, когда онъ нечаянно взглянулъ въ окно.

Черный дымъ клубомъ валился прямо на дворъ, и огонь, подобно зміѣ, вился въ отверстіе сарая; разсыпавшіяся искры сверкали въ безпредѣльномъ пространствѣ, подобно звѣздамъ, метеорамъ или, проще сказать, чуднымъ ракетамъ. Видъ былъ величественный, прекрасный, но вмѣстѣ съ тѣмъ мрачный, вселяющій ужасъ. Подстароста стоялъ, какъ окаменѣлый и не зналъ что подумать и на что рѣшишься; испуганные гости съ любопытствомъ окружили его; но вдругъ ударъ, подобный грому, разверзшійся предъ глазами зрителей, произвелъ всеобщій крикъ и испугъ; женщины бросились бѣжать съ воплемъ, мужчины старались подать имъ помощь, всѣ уходили сами не зная куда, сбивали пьяныхъ слугъ, били сосуды, наступали на ноги моськамъ, испускавшимъ пронзительный визгъ; трескъ, шумъ, стукъ, вопли ляскотня отъ пощечинъ слугамъ, завыванія животныхъ, громъ подаваемыхъ экипажей, всеобщая суматоха и даже какой-то дикій хохотъ замѣнили мѣсто веселія.

-- "Я заключалъ," -- прикрикивалъ огичаянный Барабашъ, не успѣвшій слѣдовать за другими -- "я заключалъ, что это и будетъ такъ, а не иначе. По всѣмъ видимостямъ давно пора убираться домой."

-- "Убирайтесь вы хоть къ чорту!" -- ворчалъ раздосадованный Конецпольскій, толкая его въ бокъ -- этолько позвольте, Ясневельможный, какъ нибудь пробраться около вашей крѣпости. Гей, кто со много? надо тушить пожаръ!....

Чаплицкій давно уже бѣгалъ, какъ ошеломленный, билъ слугъ, которые не въ состояніи были даже двинуться съ мѣста; прочіе слѣдовали его примѣру и вскорѣ зала очистилась отъ гостей; осталась только Лудвига и Жидъ.

Сей послѣдній съ невыразимою радостію и злобою глядѣлъ на происходившее, и наконецъ остановилъ дикій взоръ на безчувственной Лудвигѣ, до сихъ поръ не могшей собраться съ мыслями.

-- "Это только часть той мести, которую заслуживаетъ твой недостойный супругъ!" -- сказалъ наконецъ мнимый Жидъ; -- "но погибель ваша будетъ ужаснѣе во сто кратъ, если ты не отвратишь оной."

-- "Боже мой! кто ты и чего отъ меня требуешь?" -- спросила съ ужасомъ Лудвига.

-- "Я думаю пора бы тебѣ узнать Янка!" -- отвѣчалъ онъ, сброся Жидовскія принадлежности.

-- "Ахъ, несчастная!.... Гей... люди..."

-- "Не безпокойся, милая; если и самъ супругъ твой явится, у меня есть отпоръ всѣмъ" -- сказалъ онъ, показывая губительный кинжалъ и пистолеты.-- "Но послушай! я былъ бы очень глупъ, если бы хотѣлъ мстить тебѣ или супругу! что прошло невозвратно; онъ загладилъ обиду, причиненную тебѣ, и покамѣстъ довольно. Я могъ бы и теперь вонзить ему роковое орудіе въ сердце; но это не надо: дѣло идетъ о спасеніи васъ обоихъ. Ты не слыхала ли, Лудвига" -- прибавилъ онъ, взявъ ея трепетущую руку -- "ты не слыхала ль въ ночной тиши какихъ нибудь стоновъ, рыданій, звука цѣпей, не зрѣла ль ты призрака смерти, чаши, наполненной ядомъ или саблей, поднятыхъ надъ главою страдальца?"

-- "Ахъ ужасно! не говори такъ со мною; оканчивай! Чего ты хочешь?"

-- "Такъ, значитъ, ты не знала, что благодѣтель твой, тотъ, кто заступалъ мѣсто отца, воспиталъ, взлелѣялъ тебя, не щадилъ жизни за спасеніе твоей чести, словомъ, что Хмѣльницкій, обремененный оковами, томится въ подземельи этого дома, лишенный куска хлѣба, капли воды, надежды, отрады, свѣта? Кто же заключилъ его?-- твой вѣроломный супругъ -- чудовище, какого міръ не производилъ!"

-- "Какъ!" -- вскричала въ изступленіи Лудвига -- "и я не знала этого до сихъ поръ.... такъ вотъ причина его радости. Увы! ожидала ли я найти такое звѣрское сердце! Ахъ, какъ я несчастна!"

-- "Повторяю, что прошло невозвратно, но я зналъ свойство Лудвиги и рѣшился, пренебрегая жизнію, прибѣгнуть къ тебѣ.-- Спаси его."

-- "Да! во что бы ни стало я избавлю его отъ тирана. Пойдемъ, Янко, пойдемъ, разорвемъ поносныя цѣпи благороднѣйшаго изъ смертнымъ.... Но какимъ же образомъ?" -- спросила она вдругъ остановясь.

-- "Все уже придумано мной; ключи отъ ліоха въ кабинетѣ твоего супруга; ты найдешь около сада незамѣтную почти въ землѣ дверь: это входъ къ несчастному. Бѣги, спасай его; въ теперешней суматохѣ тебя никто не замѣтитъ, а я пойду постараюсь еще болѣе увеличитъ оную и буду ожидать тебя съ плѣнникомъ у садовой калитки."

Сказать, рѣшиться, исполнить было минутное дѣло, и уже Лудвига трепещущею рукою вложила ключъ въ роковую дверь, крючья заскрипѣли и могильный холодъ повѣялъ на героиню; невольно приостановялась она, но оградивъ себя крестомъ, пошла осторожно по ступенямъ лѣстницы и вдругъ при свѣтѣ фонаря увидѣла привидѣніе, прикованное за руки и за ноги къ каменной стѣнѣ. Дрожь пробѣжала по всѣмъ членамъ Лудвиги; она не могла повѣрить, чтобъ это былъ Зиновій.

-- "Изверги!" -- простоналъ сей послѣдній -- "за чѣмъ и доселѣ не лишите меня тягостной жизни? Увы! можетъ ли человѣкъ наслаждаться подобнымъ зрѣлищемъ? Но нѣтъ!.... это не чудовища, это не гнусные исполнители замысловъ Чаплицкаго, это не служители ада.... какъ, это ты, милая Лудвига? Ахъ, если ты пришла прекратить мои страданія, то умоляю, заклинаю тебя, позволь мнѣ прежде промочишь изсохшій языкъ; ты мнѣ доставишь сіе послѣднее удовольствіе за все то, что я прежде сдѣлалъ для тебя, безцѣнная!...."

-- "Не смерти, спасенія твоего ищу я, великій мужъ!" -- вскричала Лудвига бросясь къ его ногамъ и орошая его слезами.

-- "Какой восторгъ влила ты въ мое существо, милое дитя! Итакъ въ тебѣ не погасла еще искра благородства, въ тебѣ течетъ кровь Козацкая и я узнаю дочь Буцая."

-- "Ахъ! благодѣтель мой, чувства, которыя питаю къ вамъ, сойдутъ со мною въ могилу; нѣтъ, они безпредѣльны какъ вѣчность; сердце мое принадлежитъ другому, но имя Хмѣльницкаго кровавыми буквами врѣзано тамъ, и мнѣ ли позабыть виновника моего счастія. Клянусь вольностію родины, вы будете властелинъ моей судьбы....

-- "Ради Бога поспѣшайте, насъ могутъ открыть и тогда все погибло!" -- вскричалъ вбѣжавшій Янко, задыхаясь отъ усталости.

Въ минуту цѣпи были отперты и Хмѣльницкій бросился въ объятія избавителей

-- "Дѣти мои," -- воскликнулъ онъ торжественно -- "Богъ да наградитъ васъ за доброе дѣло! Сдѣлавши пользу мнѣ, вы, можетъ быть, осчастливите многихъ."

Поддерживаемый ими, онъ вышелъ опять на свѣтъ, съ жадностію вдыхалъ въ себя свѣжій воздухъ и изумился, увидя багровое зарево, объявшее домъ съ разныхъ сторонъ.

-- "Неужели такою цѣною искуплена мнѣ свобода?" -- спросилъ онъ съ нѣкоторымъ удивленіемъ Янка.

-- "Иначе ты не существовалъ бы.-- Но поспѣшимъ, Грицай насъ ожидаетъ съ лошадьми, минута упущенія и мы можемъ всѣ погибнуть, я

-- "Прощай, милая Лудвига!" -- сказалъ Зиновій, опять прижавши ее; -- "быть можетъ это свиданіе послѣднее въ нашей жизни; но этотъ день будетъ незабвенъ въ памяти моей. Да, я тебя не забуду."

-- "И я васъ никогда, никогда, Богъ въ томъ свидѣтель!"

-- "Лудвига!" -- прибавилъ Янко -- "оставь звѣроподобнаго мужа; онъ будетъ нѣкогда причиною твоей погибели; я прошу тебя объ этомъ какъ человѣкъ, принимающій участіе въ судьбѣ другихъ; я требую какъ...

-- "Нѣтъ! мнѣ измѣнить супругу!" -- воскликнула съ живостію Лудвига.-- "Ахъ! я ею люблю болѣе жизни; я буду уважать, боготворить васъ, вѣчно помнить, проливать слезы и молить Бога о вашемъ благѣ; но нѣтъ! я не способна къ вѣроломству, -- я безсильна побѣдить чувство, сердце и голосъ любви. Нѣтъ, нѣтъ, это не возможно, прощайте! Лечу въ его объятія, обагренныя, быть можетъ, кровію моихъ соотчичей; но въ нихъ я нахожу приютъ отъ бурь житейскихъ, невыразимое блаженство, рай земной, спокойствіе души и сладостную нѣгу любви; нѣтъ, я не измѣню своему идолу. Прощайте и вспомните нѣкогда съ жалостію о бѣдной Лудвигѣ."

-- "Безумная!" -- вскричалъ съ негодованіемъ Янко.

-- "Несчастная," -- повторилъ Зиновій -- "достойная жалости, но примѣрная жена! о! какъ я много теряю въ ней."

Ржаніе лошадей напомнило друзьямъ о ихъ необходимосьи, и Хмѣльницкій, заключивши въ объятія вѣрнаго Грицая, полетѣлъ обрадовать Радана и посовѣтываться о дальнѣйшихъ предпріятіяхъ.-- Они застали его и Виговскаго, которые съ нетерпѣніемъ и безпокойствіемъ, хотя по различнымъ причинамъ ихъ ожидали. Послѣ взаимныхъ знаковъ радости и поздравленій съ счастливымъ окончаніемъ такого важнаго дѣла:

-- "Видишь," -- сказалъ Вимовскій обращаясь къ Янкѣ -- "что и я также не безъ хитрости. Переодѣтый Янко не да. ромъ, подумалъ я, въ домѣ Чаплицкаго, и поелику вся жизнь твоя, какъ видно, посвящена Зиновію, то я и поспѣшилъ сюда узнать, что случилось и увы!... могъ ли кто предвидѣть подобную грозу? Боже мой!...

-- "Теперь не о томъ надо думать," -- возразилъ Янко -- "а посовѣтуемся общими силами что предпринять. Оставаться здѣсь намъ обоимъ невозможно, да и не должно."

-- "Да, пора возстановить права нашего народа!" -- произнесъ торжественно Зиновій -- "долго стенала родина подъ тяжкимъ игомъ иноплеменниковъ, пора возвратишь ее въ объятія матери Россіи. Не намъ пресмыкаться предъ своенравными хищниками; для нихъ мученья наши -- отрада, вопли и взыванія -- пища самолюбію, нищета -- тріумфъ, и рабство -- ихъ слава. Не постыдимъ же и мы себя; и если умремъ, то по крайней мѣрѣ свободны. Идемъ въ сѣчь, тамъ сердца Запорожцевъ еще преисполнены любовію къ бранной славь, геройскій духъ не подавленъ рабствомъ; они поймутъ насъ и оцѣнятъ наши намѣренія."

-- "Ты также, Виговскій, будешь намъ полезенъ;" -- прибавилъ Янко, -- "посѣвай раздоръ между Ляхами, возбуждай Козаковъ поднять оружіе и мы достигнемъ своей цѣли, о

-- "Мои намѣренія и цѣль основаны на одномъ началѣ съ вашими, такъ мнѣ ли не содѣйствовать общему благу? Вотъ рука моя, мы скоро увидимся. Что произойдетъ послѣ васъ, я не премину увѣдомить; но поспѣшайте, дабы планъ вашъ не растроился."

-- "Свобода вѣры и присоединеніе Малороссіи къ царству Русскому, или славная смерть на полѣ брани, но не на плахѣ подъ сѣкирою Варшавскаго палача, отнынѣ да будетъ нашимъ девизомъ!" -- воскликнулъ Зиновій -- "а Запорожская сѣчь началомъ благородныхъ подвиговъ! Идемъ туда, друзья; тамъ ожидаетъ насъ слава!" -- И новые Римляне но духу оставили шумный Чигиринъ, быть можетъ, на долго. Но обратимся опять къ Чанлицкому.

Искра, произведшая сперва дымъ, потомъ постепенный незначительный огонь, теперь превратилась въ бурный, всепожирающій пламень, который освѣтилъ весь Чигиринъ. Испуганные зрители въ разныхъ положеніяхъ бѣгали по улицамъ, воображая опять нашествіе Татаръ, Ляховъ или что нибудь подобное. Шумная толпа окружала домъ Чаплицкаго и, заложа руки за поясъ, хладнокровно смотрѣло на сію величественную и прекрасную картину, не мало не располагаясь перемѣнишь оную.

-- "А погляды, погляды лышь Вакула!-- сказалъ одинъ Козакъ, толкая подъ бокъ товарища -- "ище одна хоромына занялась, го, го!... якъ пыше, да pвe!...."

-- "А въ правду!" -- отвѣчалъ другой приложа руку къ глазамъ, дабы удобнѣе разсмотрѣть -- "воно бь то бачъ и тее.... да колы бъ лишень... а то... катъ ихъ батька зна, що воны робятъ, отъ що я тебѣ скажу. Имъ-бы чужими руками жаръ загребать."

-- "Говорижъ ты," -- подхватилъ еще одинъ Козакъ -- "вражы Ляхи умѣютъ палытъ, а не гасыть, ну щобъ стоило по бильше воды... а то орютъ, якъ навиженные бачь... бачь? увва, яка оголедиця поднялась."

-- "Ну пропалъ нашъ Подстароста," -- прервалъ еще одинъ, -- "теперь не збудуе уже такихъ будынокъ, доновыхъ виныкивъ."

-- "Чого? врагъ его не взявъ, съ насъ же здере, да злупытъ. Эге, не братыще, не зъ нашихъ; да що-жъ тутъ и за погыбелъ? только сараи и пошли огнемъ да поломьемъ, а першій будынокъ и въ усъ не дуе, нще покуда-то черга и до его дойде.

-- "А отъ побачымъ, да колыбъ и самаго Чаплицкаго не чиста сыла взяла, не ухнулы бь: собацѣ такая и смерть."

-- "Что вы тутъ розини стоите! провалъ бы васъ взялъ!" -- закричалъ подъѣхавшій Гайдукъ -- "рукъ нѣту что ли, Хамово отродье? По васъ хоть весь свѣть гинь огнемъ. Что жъ стали, впередъ, а не то нагайкой!"

-- "Чы вжето!" -- возразилъ Вакула съ презрѣніемъ -- "ишь якій выскочка, трясьцабъ его матери, не бачыли Гайдука !... а на твои спыни, хиба неокошитыця, отгрызетесь и сами якъ собаки."

Озлобленный Гайдукъ началъ уже было подымать владычицу спинъ, хребтовъ и проч., но замѣтя себя одного посреди Козаковъ, онъ опустилъ оную на спину измученнаго коня.

-- "Добрый ты человѣкъ, Вакула," -- сказалъ онъ ласково -- "а такую чепуху городишь, что право уши вянутъ. Посмотри Староста не намъ чета, а весь въ огнѣ, какъ чертъ; будемъ каяться да поздно -- грѣхъ на душу падетъ."

-- "Давже жъ що буде, то буде!" -- возразилъ Вакула, гордо переваливаясь, -- "а мы таки по своему поставимъ. Старосты бачъ не огонь, не вода не бере, такъ ему въ саму пору погрѣться."

-- "А мабуть и поджаритьця," -- прервалъ другой, -- "погляды мышь, якъ его кидае, мовъ родымецъ напавъ."

И точно, въ самомъ ужасномъ пламени, какъ ангелъ истребитель, вездѣ показывался неустрашимый Конецпольскій, приказывалъ, увѣщевалъ, грозилъ, самъ дѣйствовалъ, но все было тщетно: выключая сараевъ, анбаровъ и проч. уже самыя флигеля начали загораться, ничто не могло принудить Козаковъ тронуться съ мѣста; но одно обстоятельство разрѣшило и сіе бездѣйствіе: къ неумолимымъ показался Виговскій.

-- "Гай, гай, товарищи!" -- вскричалъ онъ со смѣхомъ -- "какіе жъ вы трутни; кто по умнѣе, давно уже руки нагрѣлъ, а вы стоите, да зѣваете, по васъ хоть трава не рости."

-- "А що таке, Вельможный писарь?" -- спросило вдругъ нѣсколько голосовъ.

-- "Да какъ же? передъ вашими глазами пожива, а вы не съ мѣста прочь; гдѣ же и поживиться, какъ не у Чаплицкаго? Впрочемъ мнѣ какая нужда, я такъ любя васъ хотѣлъ было посовѣтовать; а пожалуй, чужимъ-же достанется -- а скарбу-то сколько, разной збруи, сабель, серебра!....

-- "Що жъ мы дурни распотякались? гей, гей до роботы, хлопци; а ну за мною!" -- закричалъ Викула.-- И цѣлая толпа, возбужденная призывомъ къ корысти, хлынула за первымъ рѣшившимся на отважный поступокъ.

Дѣло мгновенно приняло другой оборотъ, и хотя, правду сказать, болѣе было крику и шуму, нежели дѣйствія; но все таки удальцы успѣли истребишь огонь, иные поживиться, другіе Поссориться за добычу, нѣкоторые наконецъ съ пустыми руками, проклиная Лиховъ, такъ отправиться во свояси; но не менѣе того спокойствіе было возстановлено и оставшіеся гости защитники на минуту возвратились опять къ Чаплицкому.

Мраченъ и отчаянъ былъ Подстароста, и, казалось, ничто не могло утѣшитъ его. Съ блѣднымъ, искаженнымъ лицемъ, изъ подлобья подозрительно посматривалъ онъ на гостей и иногда откланивался, какъ бы благодаря за поздравленія и старанія своихъ гостей.

-- "А пожаръ, нѣчего сказать, былъ ужасный;" -- произнесъ одинъ изъ нихъ -- "ужъ какъ я ни старался, какихъ ни дѣлалъ, признательно сказать, чудесъ, и все изъ рукъ вонъ; да что и говорить, ужъ коли и Староста, при сверхъестественныхъ своихъ дѣйствіяхъ, едва могъ успѣть; такъ что нашей мѣлкой шляхтѣ говорить!"

-- "Мнѣ что-то мнится какъ будто а не примѣтилъ вашего геройства," -- отозвался другой -- "а правду сказать, дѣло было жаркое. Вы замѣтили ли, какъ я, схватясь за бревно, повисъ было на воздухѣ, весь въ пламени, и если бы не Староста оторвалъ его, можетъ быть а не успѣлъ-бы того сдѣлать что удалось."

"Чуть ли и Панъ Ясинскій не наводить туманъ на глаза;" -- проворчалъ третій -- "вотъ, что на нашъ пай досталось, съ Паномъ Паціевскимъ, такъ ужъ досталось! Въ память-ли Вацъ-Пану," -- прибавилъ онъ, подмигивая глазами -- "какъ мы оба сошлись было около самой трубы, изъ конторой исходило пламя -- и вцѣпились было другъ другу въ волоса" -- подхватилъ Паціевскій -- "полагая, что мы терзаемъ трубу. Да, если бы появившійся среди насъ Староста не прекратилъ этого дѣйствія, Богъ знаетъ, чѣмъ бы все это окончилось."

Всѣ на перерывъ старались выказать свои небывалые подвиги въ такомъ-же видѣ, оканчивая всегда появленіемъ Старосты; наконецъ, истощившись, устремили свои глаза на Конецпольскаго, который съ презрительною улыбкою глядѣлъ на глупыя ихъ фарсы.

-- "Да, благодаря вашей неустрашимости, господа," -- сказалъ онъ -- "пожаръ прекращенъ; теперь, поблагодаря хозяина, пора бы отправляться во свояси."

-- Не приписывайте намъ неустрашимости Ясновельможный!" -- воскликнули многіе, -- "безъ васъ, что бы могли сдѣлать."

-- "Прибавьте лучше безъ Виговскаго!"

-- "Безъ Виговскаго!" -- перебилъ вдругъ Чаплицкій -- "развѣ онъ былъ на пожарѣ?"

Именно. И если бы не усовѣстилъ этихъ холодныхъ сердецъ Козацкихъ, мало бы мы въ чемъ успѣли."

-- "Странная вещь!" -- примолвилъ Чаплицкій, отведя въ сторону Старосту -- "знаете ли, мнѣ казалось, что онъ былъ причиною этого пожара?"

-- "Что это вы? полноте вамъ; съ чего вы это взяли?" -- спросилъ съ удивленіемъ Староста.

-- "Я имѣю много причинъ думать такъ; онъ тайный врагъ мнѣ, я это испыталъ."

-- "Его можно доѣхать, но все это не доказательство, и мнѣ кажется еще болѣе дѣлаетъ ему чести."

-- "Но замѣтили ли вы, что онъ среди самаго пиршества ушелъ, не сказавшись никому, и вдругъ послѣ того я увидѣлъ огонь?"

-- "Удивительно, если это правда, но его поступокъ что-то не соотвѣтственъ. Эхъ полноте смущаться и подозрѣвать безъ причины; обѣщаю вамъ узнать объ этомъ по обстоятельнѣе и не премину порядочно притѣснить преступника."

-- "Очень вамъ благодаренъ; по крайней мѣрѣ для меня осталось бы хотя одно утѣшеніе -- месть!"

-- "Будьте увѣрены, что я не премину доставить вамъ случай къ тому. Но теперь желательно бы узнать о здоровьѣ и положеніи вашей супруги, да и пора бы до лясу. Ахъ, къ стати, о словѣ до лясу; гдѣ же дѣвался подозрительный для меня Жидокъ, который такъ невѣжливо отправлялъ всѣхъ Ляховъ до лясу?" -- Чаплицкій быстро взглянулъ на мѣсто подвиговъ Янка и остолбенѣлъ, увидя халатъ и бороду, имъ оставленные.-- "Такъ, все объясняется!" -- вскричалъ онъ въ иступленіи -- "теперь я узнаю своего врага! Гдѣ Жидъ.... гдѣ замаскированный злодѣй, убійца, зажигатель, гдѣ онъ?... я растерзаю его на части!" -- кричалъ съ бѣшенствомъ Чаплицкій, бѣгая по залѣ. Въ сіе время взошла Лудвига.

-- "Гдѣ цимбалистъ?" -- спросилъ ее Чаплицкій -- "гдѣ этотъ вампиръ, который прельщаетъ свою жертву, дабы высосать изъ нея кровь?"

-- "Этотъ вопросъ я могла бы тебѣ сдѣлать" -- произнесла значительно Лудвига.-- "Благодарю васъ, господа," -- прибавила она обращалась къ прочимъ -- "вы спасли намъ болѣе нежели жизнь."

-- "За. которую мы готовы жертвовать всегда своею!" -- отвѣчалъ Староста.-- "Мы очень рады, видя васъ въ безопасности" -- прибавилъ онъ замѣтя затруднительное положеніе хозяевъ -- "и просимъ позволенія пожелать вамъ спокойнаго провожденія остальной ночи. До забоченя, любезный Чаплицкій!" -- Но сей послѣдній не внималъ уже ничему; двусмысленный и колкій отвѣтъ Лудвиги разстроилъ его совершенно.

-- "Кто этотъ Жидъ?" -- спросилъ онъ по уходѣ гостей -- "что за змія, или адскій духъ? отвѣчай, открой мнѣ все, не щади меня, я перенесу несчастіе; ну говори, продолжай, не запинайся; изъ взоровъ твоихъ вижу, что ты знаешь злодѣя; отвѣчай же, не мучь меня, кто онъ такой?"

-- "Запорожецъ Янко."

-- "Янко!" -- вскричалъ испуганный Подстароста -- "за чѣмъ онъ приходилъ, чего онъ отъ меня хотѣлъ, что думалъ со мной сдѣлать?... Боже мой!... быть можетъ, злодѣй и теперь здѣсь.... Варвары, они ищутъ моей смерти. Жестокая!" -- прибавилъ онъ замѣтя странную улыбку Лудвиги, -- "измѣнница! и ты была въ заговорѣ."

-- "Не унижай меня, и не сравнивай съ низкими душами тайныхъ злодѣевъ!" -- возразила съ гордостію Лудвига -- "пожаръ не отъ меня зависѣлъ."

-- "Не отъ тебя!" -- прошепталъ Чаплицкій, утирая холодный потъ, проступившій у него на челѣ -- "не отъ тебя значитъ и отъ тебя... и отъ васъ что нибудь зависѣло."

-- "Спасеніе Хмѣльницкаго, котораго ты противозаконнымъ, гнуснымъ, жестокимъ образомъ хотѣлъ лишить возможности вредить тебѣ."

-- "Какъ, Хмѣльницкій свободенъ!" -- возопилъ отчаянно Подстароста, вперя неподвижный взглядъ на Лудвигу -- "вѣроломная, ты спасла врага моего отечества, непримиримаго мучителя, ужаснаго человѣка, ты спасла изверга и погубила мужа? Это ли та пылкая, неизяснимая любовь, о которой ты безпрерывно твердила мнѣ, неблагодарная? Ахъ! я согрѣлъ около сердца своего лютую змію, дабы она удобнѣе впустила смертоносное жало въ него? И послѣ этого ты можешь не краснѣя увѣрять меня, что не была въ заговорѣ съ моими ненавистными врагами?"

-- "И теперь клянусь тебѣ въ этомъ, безцѣнный, любезный Даніель; но умоляю тебя, допусти къ сердцу своему чувство благородства, чести и справедливости, и отвѣчай мнѣ не запинаясь, какъ называется тотъ, кто обманомъ обезоруживаетъ врага, старается прекратить жизнь его томительнымъ голодомъ и адскими мученіями, кто веселился такому варварскому отмщенію, и скажи, что должна была дѣлать я, обязанная всѣмъ своему благодѣтелю?"

-- "Умертвить его, безразсудная, да, умертвить и набавить меня на всегда отъ его преслѣдованій. Но нѣтъ, что я говорю, ты обязана ему всѣмъ, даже любовью, жизнію, блаженствомъ въ будущей жизни, добродѣтелью такою высокою, такою безпримѣрною.... ха, ха, ха.... И я глупецъ, я чего искалъ въ ней?... могилы хладной, безчувственной могилы, ко всѣмъ моимъ ласкамъ, просьбамъ, ко всей моей чувствительности, пламенной, бурной, глупой любви. Несчастный! чего я требовалъ? я хотѣлъ вдохнуть въ ея душу тотъ огонь, который вмѣсто крови течетъ въ моихъ жилахъ, перелить тѣ непобѣдимыя чувства, которыя питалъ во всей силѣ, и что же она?-- безчувственна какъ духъ злобы, мертва какъ камень; она безъ жалости, вмѣсто поцѣлуя чистой, искренней любви, поднесла мнѣ полную чашу яду, вонзая кинжалъ въ грудь, вмѣсто того, чтобъ бросишься въ объятія. Нѣтъ и того ужаснѣе предать меня въ жертву мстительнаго врага.-- Но я умѣю отвратить отъ себя погибель и доставить тебѣ полную свободу насладиться плодами своего подвига; отнынѣ вы, сударыня, не принадлежите мнѣ. Разрывъ неизмѣнный и вѣчный! Я отправляюсь въ Варшаву искать защиты и убѣжища у своихъ друзей."

-- "Что ты сказалъ, Даніель? ахъ, отрекись, откажись отъ своихъ словъ!" -- воскликнула изумленная Лудвига, схватя его за руку -- "забудь ихъ, или ты произнесъ ужасный приговоръ. Мнѣ разлучиться съ тобою! нѣтъ, никакія силы ада не могутъ исторгнуть меня изъ объятій того, кому я предъ алтаремъ Творца вселенной клялась въ вѣчной, неизмѣнной любви, кому я посвятила жизнь свою, пожертвовала честію и добродѣтелью. Нѣтъ, Даніель, ты не въ состояніи сдѣлать меня несчастною, или я гдѣ бы ты не былъ, чтобы не предпринялъ, буду насильно участницею и сопутницею."

-- "А развѣ а не имѣю средства избавиться отъ этого собесѣдничества?" -- возразилъ Чаплицкій указывая на пистолетъ.

-- "Ахъ! съ какою радостію умру я отъ твоей руки!" -- вскричала Лудвига, бросясь на колѣни -- а Поражай, милый Даніель; но вспомни нѣкогда, что, любя добродѣтель и желая содѣлаться тебя достойною, я пожертвовала ничтожною жизнію своею; вспомни, что я нѣкогда питала къ тебѣ чувства, которыя, можетъ быть, были противны блаженству; ибо, признаюсь, я любила тебя подобно ему. Теперь довершай свое благодѣяніе, рази беззащитную грудь женщины и вмѣстѣ съ поцѣлуемъ исторгни душу, преданную тебѣ и за предѣлами гроба. Рази!"

-- "Эхидна въ образѣ женщины! она и теперь хочетъ обмануть меня! Лѣтъ, не обольщай моего слуха; прошла пора власти красныхъ словъ твоихъ, они осѣкаются теперь объ окаменѣвтееся сердце. Измѣнница, какъ я любилъ тебя нѣкогда!.... какъ еще и теперь.... но нѣтъ, бѣги отъ меня, Лудвига; я въ самомъ дѣлѣ сдѣлаюсь убійцей: никакія увѣренія не оправдаютъ тебя въ моихъ глазахъ, не хочу вѣрить ни чему, быть можетъ злодѣи окружаютъ меня, острятъ кинжалы, смѣются моему заблужденію, моему ничтожеству, безсилію, быть можетъ ты сама.... О! это ужасно! прочь съ глазъ моихъ! вѣчная преграда между нами! вѣчное забвеніе прошедшаго, и непримиримая вражда въ будущемъ.... или я выскажу тебѣ все мое презрѣніе и....

-- "Остановись! этого довольно, Даніель; ты рѣшился предать меня забвенію и мнѣ ничего не остается, какъ только примиришься съ своею судьбою и съ терпѣніемъ перенести роковой ударъ. Я буду въ тайнѣ лить слезы, но слѣды оныхъ будутъ сокрыты отъ всѣхъ; раны сердца моего не заживутъ до гробовой доски, но только червь могильный откроетъ, узнаетъ ихъ. Твои тайны священны для меня; онѣ также погребутся въ глубинѣ души моей; но будь остороженъ: одно слово твое, сказанное неблагопріятно на мой счетъ, можетъ послужишь къ твоей погибели, во мнѣ течетъ кровь Запорожцевъ -- ты меня понимаешь. Теперь прощай на вѣки!-- Я пришла къ тебѣ безъ ничего и такъ же удалюсь!"--прибавила она и брося послѣдній взглядъ на идола своей любви, залилась слезами и оставила Чаплицкаго, который не удостоилъ ея даже взглядомъ.

-- "Очень понимаю тебя," -- произнесъ онъ скрежеща зубами -- "больше нежели ты думаешь; но мнѣ очень понятенъ вашъ заговоръ, вы всѣ готовы вырвать у меня сердце, дабы послѣ насладиться его трепетаніемъ!-- Ошибаетесь; я предупрежду васъ.-- Но какимъ образомъ она узнала о заключеніи Хмѣльницкаго? какъ могъ Янко развѣдать объ этомъ?... ахъ, можетъ быть Лудвига не такъ виновата; сердце мое что-то говоритъ въ ея пользу; быть можетъ одна только глупая чувствительность, дѣтское понятіе о благодарности, о чести, возмутили ея духъ; о еслибъ это было правда! По не менѣе того я все таки долженъ опасаться вѣрной мести Хмѣльницкаго. Такъ! рѣшено, ѣду въ Варшаву, объясню свои потери и потребую удовлетворенія; а Лудвига? она будетъ несчастна, надобно обезпечить ея состояніе и оставить въ домѣ. Отсутствіе обоихъ насъ можетъ навлечь на самаго меня подозрѣніе въ зажигательствѣ; притомъ же увы! какъ она дорога для моего сердца. Эй, кто нибудь!"

-- "Что прикажете, Вельможный Панъ?" -- сказалъ вошедшій слуга.

-- "Отдай это письмо госпожѣ, какъ я уѣду."

-- "Слушаю, ладамъ до ногъ Паньскихъ."

-- "Прощай, Чигиринъ! не скоро можетъ быть я тебя увижу;" -- сказалъ Чаплицкій; но по крайней мѣрѣ достигну своей цѣли. И такъ въ Варшаву, къ друзьямъ, къ покровителямъ!"

Между тѣмъ, какъ робкій Воевода рѣшился на безполезное и безнужное предпріятіе, какъ мы это увидимъ въ слѣдующей главѣ, пора обратиться къ нашимъ героямъ.

КОНЕЦЪ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

ельзя уже отвратить, потому что мы хуже еще надѣлаемъ, но.... требую большаго вниманія: ты хочешь быть Гетманомъ.-- Не смотри на меня съ удивленіемъ; мнѣ все извѣстно; и такъ вотъ удобный случай, который, можетъ быть, не представится тебѣ вторично."

-- "Чортъ возьми, я предъ тобою дуракъ дуракомъ; послѣ этого нѣчего намъ долго изъясняться. По рукамъ, товарищь; мы понимаемъ другъ друга. Только сперва мнѣ надобно узнать характеръ Хмѣльницкаго."

-- "Ты сей часъ это узнаешь. Но еще одно обстоятельство: надобно дать убѣжище его семейству, и въ особенности питомицѣ его Лудвигѣ."

Виговскій потеръ лобъ и улыбнулся.

-- "Янъ, тутъ скрытность неумѣстна."

-- "Довѣренность за довѣренность. Если она тебѣ любовница или что другое, то знай, что и Чаплицкій имѣетъ на нее свои виды."

-- "Знаю, да не объ этомъ ли онъ и разговаривалъ теперь съ тобою?"

-- "Именно; но не вѣдаешь, что онъ просилъ меня силою своей хитрости успѣть привлечь на свою сторону Лудвигу, и дать ей убѣжите въ своемъ домѣ, дабы тамъ могъ онъ произвесть давно предположенный планъ. Что ты смѣешься, неужели?....

-- "Виговскій! ничего нѣтъ превосходнѣе этой статьи;" -- вскричалъ съ дикою радостію Козакъ -- "и именно я этого и желалъ. Вотъ гдѣ исполнится мое желаніе и совершится достойная казнь извергу. Пойдемъ, тозарищь! дѣло само собою ведется какъ нельзя лучше. Пойдемъ къ Хмельницкому!"

Въ убогомъ кабинетѣ Хмѣльницкаго, который вмѣстѣ служилъ и спальнею и приемною, сидѣли два мужа, извѣстные только во бранѣхъ и на поприщѣ опытной жизни.-- Это были Зиновій и вѣрный другъ его Раданъ.-- Хмѣльницкій съ угрюмымъ видомъ читалъ обнародованныя постановленія Сейма, и по временамъ съ горестною, печальною улыбкою посматривалъ на Радана, внимательно также смотрѣвшаго на него.

-- "Возможно ли!" -- вскричалъ Зиновій -- дойти до такой глупости, наглости и эгоизма! Запретишь Христіанамъ раждаться, жить и даже умирать по Христіански, запретишь стараться о спасеніи дуть, подавишь самыя возвышенныя чувства, самыя чистѣйшія желанія и необходимѣйшія потребности. Вотъ, любезный другъ, до чего мы съ тобою дожили, и вотъ кому должны повиноваться.

-- "И мнѣ, уже это выше всякой жестокости и самовольства!" -- отвѣчалъ Раданъ.-- "Эти Магнаты хотятъ, чтобъ мы признавали ихъ, какъ язычники, за боговъ я во всемъ бы безпрекословно и съ рабскою униженностію повиновались, о! ужъ это слишкомъ много! Пора бы опять напомнить имъ о существованіи неугомонныхъ, по ихъ мнѣнію, Козаковъ и наставить на путь разумѣнія."

-- "Вразумить ихъ несбыточное дѣло. Скажи ожесточенному тигру: перестань терзать собственное свое дитя; скажи голодному волку: оставь невинную овцу, послушаютъ ли они тебя?"

-- "За то остается еще одно средство, которое по мнѣ благонадежнѣе и прочнѣе всѣхъ прочихъ."

-- "Понимаю тебя! но до времени, добрый товарищъ, до времени мы уже видѣли опыты безразсудной, хотя и героической опрометчивости своихъ собратій. Участь ихъ потрясаетъ душу и извлекаетъ невольныя слезы, какъ дань признательности; но вмѣстѣ служитъ и урокомъ. Этотъ урокъ очень важенъ, и мы въ полной силѣ постараемся воспользоваться онымъ. Повторяю давно сказанное. Что будетъ, то будетъ, что будетъ, то будетъ, а будетъ то, что Богъ дастъ!"

-- "Прекрасно! но все таки это разсужденіе не пособитъ бѣднымъ Козакамъ, которые должны будутъ вмѣстѣ же съ нами испытать всю тягость постановленій этого сумазбродааго Сейма.

-- "Да что предъ тобой скрываться! Знай, добрый Раданъ, что намѣреніе освободишь Малороссію, давно заронилось въ сердцѣ моемъ; теперь настоитъ удобный случай къ тому; Король, какъ слышно, оскорбленный Магнатами, ищетъ случая показать свою власть и видимо покровительствуетъ Украинцамъ. Прибѣгнемъ къ нему!"

Въ сіе время раздался обворожительный звукъ гитары, сопровождаемый прелестнымъ трогательнымъ Украинскимъ напѣвомъ. Хмѣльницкій позабылъ всѣ замыслы и предпріятія свои, всѣ порывы возвышенной благородной души и, опустя бумаги, съ жадностію внималъ плѣнительной гармоніи.-- "Ахъ Раданъ!" -- воскликнулъ онъ!-- "прости моей слабости, я чувствую, что сгараю непобѣдимою страстію любви, и къ кому же?-- къ своей питомицѣ!"

-- "Ничего нѣтъ удивительнаго, мой другъ; она такъ мила, что и въ мои лѣта не предосудительно предаться всѣмъ порывамъ пламеннаго чувства; надобно винить нашъ климатъ, способствующій воспламенять кровь и разливать въ сердце пріятное ощущеніе."

-- "Ты правъ, товарищъ мой! но пойдемъ, послушаемъ ихъ пѣсни."

Въ пространной комнатѣ, въ которой единственнымъ украшеніемъ были лавки, {Скамейки.} проведенныя вдоль стѣнъ, и широкій сосновый столъ, за коимъ бесѣдовало въ сіе время семейство Хмѣльницкаго, Катерина съ плѣнительною пріятностію бряцала на гитарѣ и съ чувствомъ удовольствія смотрѣла на покраснѣвшую Лудвигу, которая при входѣ двухъ товарищей только что перестала пѣть. Юрій, играя монистами, разсыпанными, на ея роскошной груди, умильно смотрѣлъ, какъ будто прося продолжать сладостное пѣніе. Въ отдаленіи ото всѣхъ, мрачный, съ поникнутымъ челомъ, углубясь въ свои размышленія, или предавшись обольстительнымъ мечтамъ, сидѣлъ Тимоѳей, не занимаясь, по видимому, происходившимъ вокругъ него.

-- "Люда! ахъ, какъ ты хорошо поешь, милая!" -- прервалъ общее молчаніе Юрій, не преставая отъ перваго своего занятія. Спой еще, душенька, и тато послушаетъ."

-- "Юрій предупредилъ мою просьбу, кохана Лудвига; услади нашъ слухъ чѣмъ нибудь пріятнымъ" -- сказалъ Зиновіи, взявъ ее за руку -- Вы же такая мастерица пѣть," -- подхватилъ Раданъ" -- что невольно Козацкое сердце вздрогнетъ отъ родимаго звука, котораго мы такъ долго лишены были удовольствія слышать, проливая кровь за причуды проклятыхъ Ляховъ." -- Лудвига невольно вздохнула, смѣшалась, потупила очи и невнятно произнесла:

-- "Полноте вамъ.... что это вы.... не стыдно ли насмѣхаться.... что это за пѣніе..."

-- "По скромности ты не хочешь, милая, отдать себѣ должной справедливости;" -- сказала Катерина -- "но я тебя прошу, другъ мой, споемъ любимую пѣсню батюшки."

-- "Чтобъ сдѣлать угодность моему благодѣтелю, я готова предать себя его же осужденію."

-- "Которое будетъ въ твою пользу! И такъ начнемъ!" -- прибавила Катя и извлекла нѣсколько трогательныхъ аккордовъ. Лудвига съ миною непринужденности и глубокимъ чувствомъ, чистымъ и проникающимъ въ душу голосомъ запѣла извѣстную пѣсню:

Ой бѣда Чайци! (*)

(*) Эту пѣсню и до сихъ поръ вы услышите безъ всякихъ отмѣнъ отъ каждаго Малоросса, и найдете также въ прежнемъ моемъ романѣ: Наливайко.

Хмѣльницкій, заливаясь слезами, бросился поперемѣнно цѣловать то дочь свою, то прелестную пѣвицу (что впрочемъ было въ то время позволительно и даже означало благосклонность и вниманіе высшаго къ низшему. Обычай сей и до сихъ поръ не измѣняется еще между коренными Малороссіянами и старобытными Шляхтичами) -- "Довольно, милыя мои, вы совершенно вызвали душу мою и уста, и я желалъ бы сообщишь вамъ мои ощущенія. Очень благодаренъ за такое горькое и вмѣстѣ усладительное удовольствіе." -- Тимоѳей, до сихъ поръ пребывавшій въ безчувственномъ положеніи, также оживился; огонь засверкалъ въ очахъ и тайная улыбка отразила въ себѣ сокровенныя его чувства.

-- "И этотъ бездушный злодѣи хотѣлъ овладѣть такимъ божествомъ!" -- воскликнулъ онъ, утирая слезы.

-- "Видишь, любезная сестрица," сказала съ улыбкою Катерина -- "я напередъ предсказывала тебѣ успѣхъ."

-- "Своей лирѣ," -- подхватила Лудвига -- "а безъ оной, куда бы годилось мое пѣніе."

Въ сіе время отворилась дверь и обѣ дѣвы невольно вскрикнули, поблѣднѣли, смѣшались и хотѣли у идти.

-- "Не безпокоитесь, прелестные панночки!" -- сказалъ съ пріятною важностію Виговскій, входя вмѣстѣ съ Запорожцемъ.-- "Если видъ нашъ такъ ужасенъ, что приводитъ васъ въ трепетъ, то мы не долго заставимъ васъ страдать и удалился, какъ скоро я буду имѣть честь объяснишься съ Паномъ Хмѣльницкимъ."

-- "Позвольте представить вамъ добраго моего комгу, {Товарища.} Пана Виговскаго;?-- сказалъ Янко, подводя его къ Хмѣльницкому -- "онъ хочетъ сообщить вамъ много кой чего интереснаго; прошу полюбишь и не оставить."

-- "Очень буду радъ познакомишься съ Паномъ Виговскимъ, который, мнѣ помнится, служитъ у нашего добраго Гетмана."

-- "Вы угадали," -- подхватилъ Виговскій -- "и именно почти отъ него я посланъ къ вамъ, дабы....

-- "Нѣтъ, дѣла покамѣстъ въ сторону; мои обычай прежде всего принять какъ слѣдуетъ дорогаго гостя.-- Прошу на мою половину".

-- "Покорно благодарю; но мнѣ очень прискорбно, что я долженъ..."

-- "Вы еще ничего не должны мнѣ, а если и такъ, то сосчитаемся у меня; милости просимъ."

-- "Мнѣ совѣстно отказаться отъ вашего предложенія, по повторяю, что такой гость, какъ я, не можетъ быть для васъ пріятенъ."

-- "Ну братъ! и -- сказалъ Хмѣльницкій, обращаясь съ улыбкою къ Ликѣ -- "ты привелъ неумолимаго гостя; онъ поступаешь съ нами не по-Козацки и не побратски."

-- "Да онъ и есть Полякъ."

-- "Такъ на коего же чорта ты привелъ его въ нашъ домъ?" -- вскричалъ вспыльчивый и неосторожный Тимоѳей.

-- "Не болѣе и не менѣе какъ для этого!" -- отвѣчалъ оскорбленный Виговскій, подавши Богдану бумагу.

-- "Молчи, сынъ мой," -- возразилъ сурово Зиновій, положивши не читая бумагу въ карманъ -- "и между Поляками есть очень много людей умныхъ, любезныхъ, разсудительныхъ и добрыхъ; отъ чего же и Пана Виговскаго не отнесши къ этому разряду? При томъ же онъ состоитъ въ нашей службѣ; а что всякій народъ имѣетъ свой обычай, такъ это ни чуть неудивительно."

-- "Въ Виговскомъ вы можете ошибиться;" -- сказалъ съ лукавою улыбкою Янко -- "онъ Полякъ, но по душѣ и по чувствамъ истинный Украинецъ."

-- "Очень сожалительно," -- прибавилъ въ свою очередь Виговскій, хорошо понявшія намекъ Запорожца -- "что многіе изъ насъ прикрываютъ себя обманчивою личиною и тѣмъ самимъ вредятъ какъ себѣ, такъ и націи, и если на мнѣ есть оная, предоставляю всякому сорвать и изобличить меня. Впрочемъ въ свое оправданіе скажу, что я такъ давно въ Малороссіи и такъ хорошо побратался съ Козаками, что совсѣмъ на нихъ похожъ и рѣшительно какъ бы переродился."

-- "Я не имѣлъ намѣренія обидѣть васъ, почтенный пріятель моего друга, въ порывѣ невольнаго чувства, которое я, по совѣсти сказать, питаю ко всѣмъ Ляхамъ, а потому прошу извинить меня" -- присовокупилъ Тимоѳеи, съ ласкою пожимая его руку.

-- "Напротивъ я радуюсь, что нахожу себя въ сообществѣ истинныхъ Козаковъ; ибо, по моему, кто любитъ отечество, тотъ достоинъ онаго."

-- "И такъ пожалуста негоститесь, Панъ Виговскій" -- подхватилъ Зиновій -- "и позвольте мнѣ имѣть случай покороче познакомиться съ вами."

-- "Теперь уже рѣшительно я не смѣю отказаться, дабы не навести на себя еще большаго подозрѣнія; ибо вниманіемъ вашимъ я имѣю много причинъ дорожить, и что я истинный Малороссъ, то сей часъ же докажу всѣмъ на самомъ дѣлѣ."

-- "Милости же просимъ."

По удаленіи ихъ трепетавшія дѣвы немного успокоились, но положеніе ихъ чуть ли не сдѣлалось еще хуже. Катерина поперемѣнно то краснѣла, то блѣднѣла, ходила по комнатѣ, опять садилась, ощипывала на себѣ платье, поправляла волосы, обнаруживала сильное внутренное волненіе; между тѣмъ Лудвига погрузилась въ мрачную задумчивость и тоску.

-- "Что бы это значило, милыя мои?" -- спросилъ подозрительно Тимоѳей, подошедши къ Катѣ и взявши ее за руку.-- "Отъ чего присутствіе этихъ гостей возмутило духъ вашъ до такой степени? Положимъ, что видъ ихъ неприятенъ для Лудвиги, по извѣстному ей случаю, но отъ чего же тебѣ, любезная Катя?"

-- "Ахъ, братецъ," -- произнесла слабымъ прерывающимся голосомъ Катерина -- "это тотъ самый Запорожецъ, котораго я видѣла."

-- "Какъ? и это Нечай успѣлъ подѣйствовать на твое сердце?-- Ну, сестра, поздравляю; по этому ты напрасно сомнѣвалась въ его чувствахъ и называла холоднымъ: онъ объ тебѣ-то и твердилъ безпрерывно въ Молдавіи. И и былъ такъ несообразителенъ, что но портрету, описываемому Нечаемъ, не могъ узнать тебя, милая сестра.

-- "Жестокосердый! и ты смѣешься надъ мою слабостію, которой и самъ подверженъ!" -- возразила Катя, скрывши лице свое на его груди.

-- "Катю! кохана Катю! можешь ли ты не вѣрить мнѣ? Успокойся; Нечай именно видѣлъ въ то самое время, какъ ты сказывала, какую то Дѣву и страстно влюбился въ нее; но въ кого же болѣе, какъ не въ тебя, что доказываетъ даже теперешнее его смущеніе. О! Нечай умѣетъ любишь, я бъ этомъ увѣренъ.

Катерина и Лудвига съ жадностію слушали его.

-- "И онъ называется Нечай!" -- воскликнула сія послѣдняя -- "слава Богу! Но что же значатъ его поступки со мною? отъ чего черты лица сіи такъ глубоко врѣзаны въ моемъ сердцѣ? такъ почему то памятны и знакомы?"

-- "Ужъ не влюблена ли и ты въ него?" -- спросила лукаво Катерина -- "и не тебя ли видѣлъ онъ въ Чигиринѣ?" -- прибавила она со вздохомъ.

-- "Ахъ нѣтъ, я не была въ то время еще въ вашемъ краю и ни чуть не влюблена въ него; но чувствую къ этому человѣку, не знаю почему, особенную боязнь, какое то уваженіе и что-то еще такое, чего я сама не могу не только объяснить, но и понять даже."

Въ сіе время произошелъ шумъ въ отдѣленіи Зиновія, и Тимоѳеи поспѣшилъ туда.

Сдѣлавши нѣсколько возліяній въ честь Вакха и Цереры, то есть выпивши по обычаю Малороссіянъ за здоровье гостя, хозяина и другихъ, собесѣдники наши сдѣлались разговорчивѣе и искреннѣе.

-- "Признательно сказать" -- началъ Раданъ немного поразвеселись -- "земляки Вацъ-Пана одолѣли насъ бѣдныхъ Козаковъ; но за то жъ "мы утремъ имъ носа; съ нашими не туши!"

-- "Пожалуста не причисляйте меня къ землякамъ жестокихъ Ляховъ!" -- возразилъ Виговскій -- "Скажу вамъ однимъ словомъ: еслибъ Польша была гидрою, а я свыше одаренъ Геркулесовою силою, однимъ ударомъ я лишилъ бы ея головы, дабы никогда не возставала."

-- "Это слишкомъ по геройски," -- сказалъ Хмѣльницкій -- "и не бывши Геркулесомъ, можно нанести ей ощутительный вредъ."

-- "Я понимаю васъ, но для этого надо имѣть способы, которые, кажется, у насъ не совсѣмъ достаточны."

-- "Съ перваго взгляда именно кажется такъ; но углубившись въ изслѣдованія причинъ бывшихъ неудачъ, въ характеръ нашего народа, который, какъ видите, ежеминутно готовъ жертвовать собою и посредствомъ коего можно достигнуть сей цѣли, незапинаясь, можно рѣшительно сказать, что мы еще очень опасны, по крайней мѣрѣ, для изнѣженной Польши.

-- "Что правда, то на грѣхъ, есть пословица, почтенный хозяинъ;" -- произнесъ Виговскій, прикидываясь подпившимъ -- "до машина безъ мастера, умѣющаго управлять оною, никуда не годна, и силы наши безъ надежнаго и искуснаго правленія ненадежны."

-- "Вацъ-Панъ намекаетъ о Гетманѣ;" -- перебилъ Раданъ -- "признательно сказать, такого какъ у насъ теперь, хоть куры не клюй. Да ба! что жъ будешь дѣлать, когда проклятые, но хитрые Ляхи лишили насъ и этого единственнаго права, избирать себѣ начальниковъ?"

-- "Не такъ дѣлается, какъ думаете, почтеннѣйшіе,-- "возразилъ Виговскій съ таинственнымъ видомъ -- "и если бы Козаки пожелали имѣть лучшаго Гетмана, это въ ихъ волѣ."

-- "Если вы искушаете насъ," -- отвѣчалъ съ важностію Зиновій -- "то не успѣете въ томъ, потому что возмущаться по напрасно, противъ добраго нашего Барабаша, было бы непростительно и противно волѣ Короля."

-- "Вотъ то тоже, что вы меня не поняли. Да и что тутъ скрытничать. Повѣрьте, Панъ Зиновіи, что мнѣ извѣстны ваши мысли и планы въ будущемъ, и если вы думаете, что сказали какое нибудь лишнее слово, такъ я и подавно сдѣлалъ то, можетъ быть, слиткомъ неосторожно; слѣдовательно мы обоюдно въ рукахъ одинъ другаго. Но это въ сторону.-- Что Барабашъ глупъ, слабь и недостоинъ того званія, которое носитъ на себѣ, въ этомъ разувѣрять было бы низко и смѣшно, и что предстоятъ надобность перемѣнить его, это явная необходимость. Чтобы можно было почесть низверженіе его невозможнымъ, это отвергаю тѣмъ, что Король тайно, и даже почти уже явно, покровительствуетъ намъ и ищетъ случая оказать какую нибудь милость. Въ какой же болѣе нуждаемся мы, какъ не въ дарованіи намъ человѣка, который бы умѣлъ силою ума и твердой воли доставить намъ политическую самостоятельность, облегчилъ бы наши бѣдствія, возстановилъ потерянныя права и содѣлалъ достойными нашихъ предковъ?"

-- "Руку, товарищъ!" -- воскликнулъ восторженный Зиновіи.-- "Ты мыслишь по Козацки. Выпьемъ же за нашего Короля."

Всѣ налили полные кубки и хозяинъ, первый ставши на одно колѣно, провозгласивъ тостъ Владислава, залпомъ выпилъ и поставилъ кубокъ на голову; примѣру его послѣдовали и прочіе.

-- "Однакожъ пріятель" -- началъ Янко, до сихъ поръ сохранявшій глубокое молчаніе и слѣдуя за постепеннымъ ходомъ выраженій Виговскаго -- "какимъ бы то образомъ можно подвигнуть Короля на милость, Вашеци вѣроятно это больше знаетъ."

-- "Въ этомъ нѣтъ излишней мудрости" -- отвѣчалъ хитрый Ляхъ -- "Само по себѣ разумѣется, что не всякому можно проситъ Короля; надобно избрать человѣка невинно обиженнаго: тотъ только можетъ требовать удовлетворенія, и между прочимъ завести рѣчь и о другомъ."

-- "Ну теперь змія пустила жало!" -- пробормоталъ про себя Янко -- "надобно укрѣпиться духомъ."

-- "Кого же больше можно было обидѣть, какъ не меня?" -- сказалъ Раданъ -- "Поляки все опустошили, разграбили и лишили послѣдняго достоянія."

-- "Вы правы отчасти;" -- отвѣчалъ Виговскіи -- "но обычаи воины совсѣмъ другое дѣло. А я знаю человѣка, который истинно невиненъ и жестоко обиженъ; у котораго отнимаютъ имѣніе не грубые и алчные воины, не знающіе никакихъ правъ человѣчества, кромѣ правъ воинской необходимости, голода и нужды, а несправедливые тираны грабители, завистники, похитители чужой собственности, изъ алчности къ богатству, изъ мщенія, изъ зависти, изъ всякихъ низкихъ и подлыхъ притязаній."

-- "Кто жъ бы это былъ такой несчастный человѣкъ?" -- спросили всѣ въ одинъ голосъ.

-- "Это тотъ, въ которомъ я принимаю самое живѣйшее участіе, который именно способенъ на все великое и хвалы достойное, и которому готовъ я посвятишь всю жизнь на служеніе. Это великій мужъ, избранный свыше изъ среды нашей, для совершенія важныхъ подвиговъ, которымъ современники удивляться, а потомки воздадутъ должную дань его памяти, однимъ словомъ, это Зиновіи Хмѣльницкій.-- Въ удостовѣреніе чего извольте прочесть бумагу, почтенный хозяинъ и другъ мой, которую я вручилъ вамъ предъ симъ."

Съ судорожнымъ движеніемъ выхватилъ Зиновій роковой приказъ и, пробѣжавши его, поблѣднѣлъ, побагровѣлъ, заскрежеталъ, и разорвавши оный, попралъ ногами.

-- "Еще не умерла Козацкая мать!" -- воскликнулъ онъ въ изступленіи -- "и пока сабля при мнѣ, я съумѣю возвратить неправильно отнятое!"

-- "Позвольте сказать вамъ, что вы не успѣете въ семъ чрезъ такія средства;" -- возразилъ Виговскій -- "надобно поступить такъ, какъ я прежде сего предложилъ; ибо возвратить то, что похищено по злоухищреніямъ Чаплицкаго, простымъ искательствомъ у его же, или все равно у Старосты, невозможно, а Барабашъ -- это есть одно только орудіе ихъ воли."

-- "Я бы простилъ своему убійцѣ, какъ человѣку безъ правилъ; разбойнику, поставляющему за обязанность жить на счетъ ближняго; перенесъ бы всѣ возможныя притѣсненія отъ ненасытныхъ Ляховъ, не имѣющихъ никакихъ чувствъ и любви къ человѣку; простилъ бы хищныя происки Чаплицкаго, какъ личнаго врага моему дому, за что однакожъ, надѣюсь, не избѣгнетъ моей мести; извинилъ бы всѣхъ злодѣевъ на свѣтѣ, которые дѣйствуютъ на основаніи испорченныхъ правилъ, худой нравственности и по убѣжденію своихъ чувствъ; но Барабашъ, слабый, ничтожный менѣе, чѣмъ глупый Барабашъ, онъ могъ согласишься на подлое притѣсненіе!-- Увы! какъ перемѣнчивы наши нравы."

-- "Успокойтесь, любезный мои хозяинъ: Провидѣніе, кажется, наказывая, открываетъ вамъ очи и показываетъ путь, по которому слѣдуя, мы доставите общую пользу. Послушайтесь меня. Отцу вашему за особенныя заслуги подарено Субошово отъ Короля; слѣдовательно, потерявши оное, къ кому болѣе обратишься, какъ не къ доброму и справедливому Владиславу?

-- "Ваша правда, Панъ Виговскій. и клянусь моимъ Создателемъ, я приведу, вы чтобы то ни стало, сей мною уже обдуманный планъ въ исполненіе."

-- "Но прошу выслушать меня до конца. Притѣсненіе, которое осмѣлились сдѣлать вамъ, не явно ли показываетъ, что бѣднымъ соотчичамъ нашимъ будешь и того хуже, и не говоритъ ли вамъ внутренній голосъ, ваша должность, чтобъ отвратить въ самомъ скорѣйшемъ времени такое бѣдствіе? И кто же имѣетъ болѣе на это право, какъ не Хмѣльницкій, оставшійся для Козаковъ единственнымъ утѣшеніемъ, подпорою и надеждою?"

-- "Именно такъ!" -- воскликнули всѣ вмѣстѣ съ Тимоѳеемъ, стоявшимъ уже давно около дверей -- "и да будешь онъ нашимъ Ангеломъ-хранителемъ."

-- "Я постараюсь выполнить свои обязанности съ величайшею скромностію" -- отвѣтствовалъ Хмѣльницкій.

-- "Но для этого небезполезно подвигнуть и Барабаша;" -- присовокупилъ лукавый Виговскій -- "ваше предстательство иногда можешь почесться за личность; но возваніе Гетмана, который въ содѣланіи вамъ обиды можешь извиниться невозможностію противорѣчить властямъ, познаніе отъ всего народа можетъ подѣйствовать и подвигнуть его на милость."

-- "Согласится ли слабоумный нашъ Гетманъ взять на себя такую обязанность, которая безъ всякаго сомнѣнія навлечетъ ему много непріятностей."

-- "О! въ этомъ не извольте сомнѣваться; я ручаюсь, что совѣты мои мгновенно подѣйствуютъ на Гетмана."

-- "И такъ нѣчего откладывать до завтрашняго, что можно сего дня сдѣлать. Любезный Виговскій, не откажитесь со мной сей часъ же идти къ Гетману, уговорить его на такой благой подвигъ."

-- "Я готовъ удовлетворить вашему требованію; это еще будетъ имѣть и ту выгоду, что личное ваше присутствіе и ходатайство совершенно расположатъ его въ нашу пользу. Идемъ!"

-- "Батюшка!" -- возвалъ запальчиво Тимоѳей -- "и вы рѣшаетесь пресмыкаться предъ напыщенными своею знатностію Панами и предъ ничтожнымъ животнымъ Барабашемъ?-- По моему, что приобрѣтено силою мощной руки, то можетъ такимъ же образомъ быть и возвращено. Мы не нуждаемся, кажется, въ особенной помощи такого рода я можемъ показать разительный примѣръ и прочимъ."

-- "Сынъ мои! обстоятельства перемѣняютъ образъ мыслей и самый способъ дѣйствованія; мы должны дѣйствовать уже не за себя, не за личное оскорбленіе, но за весь православный народъ нашъ, который вопіетъ къ намъ, взывая о помощи, а гласъ народа, гласъ Божій; по сему надобно сообразоваться съ правилами здравой политики, и основать свои предпріятія на надежномъ, прочномъ и предусмотрительномъ началѣ. Послѣдствія оправдаютъ сказанное мною; твоя-же обязанность, Тимоѳей, утѣшать бѣдное мое семейство и приготовить его къ роковому извѣстію. Ахъ, это одно только тяготитъ меня и мѣшаетъ съ точностію выполнить свой планъ!"

-- "Въ такомъ случаѣ позвольте мнѣ предложить свои услуги, если вы удостоите оныя отъ меня принять, безъ чего я не осмѣлился бы и предложить ихъ."

-- "Я вамъ очень обязанъ, добрый пріятель," -- сказалъ съ чувствомъ Хмѣльницкій -- "и даже совѣстно обременять васъ своими нуждами."

-- "А если такъ, то рѣшаюсь просить васъ, дабы до тѣхъ поръ, пока вы будете въ Польшѣ по дѣламъ своимъ, позволено было мнѣ предложить семейству вашему свои домъ и все то, чтобы могло на время утѣшишь ихъ въ потерѣ достоянія и отца; а я съ своей стороны надѣюсь по возможности удовлетворить всѣмъ ихъ требованіямъ, усладить ихъ горесть и сократить время разлуки

-- "О! благодѣтельный <испорчено>чалъ обрадовавшійся Зиновій<испорчено> въ своихъ объятіяхъ.-- <испорчено>свободенъ, и съ ревностію<испорчено> свой долгъ. Пойдемъ же, любезный<испорчено> чѣмъ болѣе теряемъ времени, тѣмъ<испорчено> терпѣніе становится сильнѣе и непреодолимѣе.--

-- "Слѣдуйте же вы внушенію своего разума и сердца, а я послѣдую своимъ; увидимъ, кто изъ насъ выиграетъ. Но и при самомъ издыханіи, еслибъ возвращеніе жизни моей зависѣло отъ слова, отъ одного взгляда ненавистнаго Ляха, и тогда я остался бы непреклоненъ и не рѣшился пресмыкаться у ногъ своихъ враговъ. Кончено, я поставлю на своемъ, и семейство наше не утѣшать бы слѣдовало и отдавать подъ покровительство неизвѣстнаго, подозрительнаго даже человѣка: но и стараться постепенно влить ядъ ненависти, презрѣнія и мести ко всему, что носитъ на себѣ отпечатокъ Польской тираніи!...

Такъ восклицалъ Тимоѳей, но отецъ не слышалъ уже его и летѣлъ на крыльяхъ надежды къ Гетману.

КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.