Перевод с английского М. Горбунова-Посадова
С рисунками автора.
Издание третье
"Посредник"
Москва -- 1927
Главлит No 81580. Тираж 5000.
Типография ГАХН Главнауки НКП. Каляевская. 33. Тел. 5-25-25.
Глава I.
Заботливая кукушка.
Высоко на стене кухни старого сельского домика, на склоне горы в Швейцарии, висели маленькие деревянные часы. В маленьких деревянных часах жила маленькая деревянная кукушка, и каждый час она выскакивала из своей маленькой деревянной дверки и бросала взгляд вокруг, чтобы посмотреть, что делается на свете и выкрикнуть время. Затем она впрыгивала обратно в свой маленький темный домик, чтобы дождаться там, тикая свои минуты, того времени, когда ей снова можно будет сообщить людям -- который час.
Однажды весной, под вечер, когда солнечный свет, все уменьшаясь, окрашивал снежные вершины гор в прекрасные цвета и посылал длинные снопы золотого света через всю долину, кукушка вздрогнула и проснулась.
-- Ах! -- сказала она себе, -- уже шесть часов -- и ни звука в кухне! Ведь как раз пора матери Адольф готовить ужин. Что бы случилось с этой семьей, если бы я о них не заботилась! Они никогда не знали бы, когда время ужинать, если бы я им этого не говорила, и должны бы умереть от голода. Это несомненно! Какое счастье для них, что я такая заботливая птица!
Маленькая деревянная дверка распахнулась и кукушка высунула свою маленькую деревянную головку.
В кухне не было слышно ни звука, кроме громкого тиканья часов.
Вдоль стены кухни стоял стол, и на нем сидела маленькая серая мышка, которая грызла крошку сыра. Длинный сноп света пробивался сквозь западное окно прямо к большой изразцовой печке, как бы стараясь разбудить внутри ее пламя. Один из лучей упал на миску с водой, которая стояла на полу, и послал веселых зайчиков танцевать по блестящей жестяной посуде в буфете.
Внутри часов послышался странный ворчащий звук. И затем внезапно раздалось громкое "ку-ку" кукушки. Мгновенно маленькая серая мышка соскочила со стола и удрала в свою дырку в полу, а золотой солнечный луч задрожал и исчез.
-- Ку-ку, ку-ку, -- выкрикивала кукушка во весь голос. -- Ку-ку, ку-ку, ку-ку, -- шесть часов! -- Исполнив свою обязанность, кукушка впрыгнула обратно в свой маленький темный домик, и дверка захлопнулась за ней.
В саду мать Адольф услышала кукушку и, приподняв голову от грядки лука, которую она полола, сосчитала по пальцам: "Час, два, три, четыре, пять, шесть! Ай, ай! Уже шесть часов и солнце светит из-за старого Пилатуса!" -- сказала она и, поднявшись со своих немного затекших колен, постояла минутку, смотря на зеленые склоны горы Пилатуса, спускающиеся к долине.
Далеко, далеко внизу синие воды Люцернского озера отражали огненные краски горных вершин. Горы возвышались там, вдали, на той стороне озера, а ближе виднелось, раскинувшееся по уступам старого Пилатуса, маленькое село, все в зелени садов. В это время зазвонили колокола на колокольне, и звуки неслись через поля, усеянные желтыми златоцветниками, и достигли матери Адольф, уже стихая. Колокола соседних деревень присоединились к этому звону, и воздух весь был. пронизан их звуками, которым вторило тысячекратное эхо гор.
-- Где же это пропадают дети? -- сказала мать Адольф, оглядываясь вокруг. -- Что то не слышно ни малютки, ни близнецов уже больше часа. -- И, сделав из рук лодочку, она прибавила собственную песенку к хору гор:
Так пела мать Адольф, и сейчас же из-за ив, которые окаймляли ручей в конце сала, два детских голоса пропели ответную мелодию:
Секунду спустя, два загорелых, белокурых, голубоглазых малыша, мальчик и девочка лет десяти, появились, таща за собой поставленный на колеса грубый ящик, в котором сидела круглая, розовая, голубоглазая крошка.
Со смехом и криком они бросились по садовой дорожке к матери.
Далеко внизу на длинной тропинке, ведущей от деревни, шел человек, согнувшийся под тяжестью огромной корзины. Он с трудом взбирался по крутому склону.
-- Смотрите, -- воскликнула мать Адольф. -- вон идет отец из деревни. Он таишт целую корзину хлеба. Беги, Сеппи, помоги ему донести. Фриц тоже скоро придет с козами. Они с отцом, наверное, голодны, как волки. Слышите!
Она остановилась, прислушиваясь.
Вдали, из-за голубых гор, несся звук рожка, наигрывавшего веселую песенку.
-- Вот и Фриц! -- воскликнула мать Адольф. -- Живо, Сеппи! А ты, Ленели, иди со мной в кухню. Ты можешь дать Розели поужинать, пока я накрою на стол и сварю ужин.
Она подняла ребенка на руки и пошла торопливой походкой к дому. Ленели бежала сзади, тащила коляску, и в тоже время играла с Розели, сидящей на плечах у матери, в прятки
Когда они дошли до двери. Ленели села на ступеньку и мать Адольф дала Розели ей на руки, а сама вошла в дом. Оттуда послышался шум ее торопливых шагов по кухне, треск печной заслонки и звон жестяной посуды. Скоро мать опять появилась в дверях, держа в руках чашку и ложку.
Чашку она дала Ленели, а маленькая Розели завладела ложкой и, лепеча от удовольствия, совала ее сначала себе в глаз, а затем в маленький розовенький носик, стараясь изо всех сил найти рот. Было очень смешно смотреть на Розели, как этот ее розовенький рот никак не попадался ей, хотя она старательно открывала его, стараясь его отыскать. Наконец, Ленели взяла ее ручонку в свою и показывала путь каждому глотку.
Над их головами, на ветке черешни около двери, сидел реполов и щебетал свою вечернюю песенку:
"Черешни красные, черешни красные, черешни красные в июне", -- казалось, пел реполов. По крайней мере, Ленели говорила малютке, что он поет именно это, а она, конечно, должна была знать, что он поет.
Перед тем как Розели успела проглотить последний глоток, появились с корзиной отец и Сеппи, и в то же мгновение послышался топот многих маленьких копыт по твердой земле двора, и из-за угла их старого серенького домика показался старший их брат Фриц с козами. С Фрицем явился и Белло, лая и виляя хвостом от радости, что он опять дома и всех их видит Белло бросился к Ленели и лизнул ей руку, едва не опрокинув в своем шумном приветствии миску с молоком, а Розели радостно залепетала от удовольствия, поймав его длинные, шелковистые уши.
-- Прочь, Белло, прочь! -- закричала Ленели, подняв миску высоко над головой. -- Ты прольешь наш ужин!
Белло же решил выпросить себе молока. Он встал на задние лапы, скрестил передние и пролаял три раза. Так учил его делать Фриц.
-- Ему нужно дать кусочек, иначе он забудет свои фокусы! -- засмеялся Фриц, и Ленели, отломив кусок хлеба, бросила его собаке. Белло поймал его на лету, проглотил в один глоток и принялся просить снова.
-- Нет, нет, -- сказала Ленели, -- ступай, Белло, теперь с Фрицем и помоги ему загнать в сарай коз. А потом и ты поужинаешь.
Фриц свистнул, и мгновенно Белло, как пуля, летел за Нэнни, черной козой, которая уже пробиралась к саду, чтобы отведать зеленую ботву моркови.
-- Время детям отправляться спать, -- сказала себе кукушка и, выскочив из своего маленького домика, провозгласила "ку-ку" так внушительно, что Ленели торопливо поднялась с Розели, чтобы уложить ее в колыбель.
Розели не была довольна кукушкой. Она хотела бы поиграть с Белло и слушать песню перепела, но Ленели сидела около ее колыбели, пока мать Адольф доила коз, и качала, напевая старинную песенку:
Баю, деточка, баю.
Песню я тебе спою.
Твой отец пригонит коз,
Мама дуб из листьев-грез
Чуть тряхнет своей рукой, --
Сон-листок уж над тобой.
Баю, девочка, баю.
Песню дальше я спою:
В небе звездочки горят --
То овечек и ягнят
Серебристая луна
Стережет -- пастух она.
Баю, деточка, баю.
Песню снова я спою.
Снова и снова пела Ленели эту песенку до тех пор, пока тяжелые веки не закрыли голубые глазенки Розели. Тогда Ленели быстро спустилась вниз в темноте по скрипящей лестнице. В кухне уже сидели отец, мать, Фриц и Сеппи. Ленели села за стол и принялась есть суп, заедая хлебом и сыром.
В девять часов в комнате было снова тихо и пусто. Маленькая мышка выскользнула из своей дырки в полу. Белло, уткнув нос в лапы, заснул у дверей. Высоко над горой Пилатусом плыл месяц через усыпанное звездами небо, обливая своим серебристым светом сельский домик и вершины гор, покрытые снегом.
-- Ку-ку, -- сказала девять раз в девять часов маленькая деревянная кукушка, и опять колокола на сельской колокольне ответили ей. -- Все хорошо, -- протикала кукушка. -- Надо не забыть, что завтра, утром я должна в три часа разбудить петухов, солнце в четыре, а семья должна встать в пять. Ну, а теперь я вернусь и вздремну немножко, пока мне это можно. -- И она вскочила снова в часы и захлопнула за собой дверку.
Глава II
Сеппи и Ленели учатся новой работе.
На следующее утро в пять часов мать Адольф уже встала, и кукушка разбудила только Фрица. Хотя она и прокричала пять часов изо всей своей силы, но ни Сеппи, ни Ленели не проснулись. Они спали очень крепко.
-- Фриц, пойди разбуди близнецов! -- сказала мать Адольф и пошла к дверям сарая, где обыкновенно доила коров. -- Только не буди малютку. Я хочу, чтобы она спала сколько захочет.
-- Хорошо, мама, -- сказал Фриц и взбежал наверх по скрипящей лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек.
Он подбежал сначала к кровати Ленели и пощекотал ей пятки. Она поджала ноги и продолжала спать. Тогда он подошел к кровати Сеппи и начал трясти и толкать его, стараясь его разбудить. Но все было напрасно. Тогда Фриц схватил Сеппи за одну ногу и вытащил его из-под одеяла. С криком Сеппи проснулся и бросился на Фрица, и не прошло и секунды, как оба мальчика катались по полу с таким криком, словно они были индейцы. Их борьба разбудила Ленели и Розели, а мать Адольф, услышав из козлятника шум, прибежала как раз во время, чтобы увидеть, как Сеппи сидит на Фрице и выбивает по его животу такт песенки, которую он поет во все горло. Розели сидела на руках у Ленели и была очень довольна этим зрелищем.
Мать Адольф с ужасом посмотрела на эту драку. Она стащила Сепии с живота Фрица и прикрикнула строго на старшего сына.
-- Фриц, -- сказала она, -- я же велела тебе идти тихонько и не разбудить малютку.
-- Я был тих, -- сказал Фриц, поднимаясь с полу. -- Я был так тих, как я только мог, но они не проснулись, так что мне пришлось стащить Сеппи с кровати, -- иначе невозможно было разбудить его.
Он посмотрел на мать такими невинными глазами, что, против ее желания, у нее дрогнули губы, и она улыбнулась.
-- Я буду знать теперь, что значит посылать такого большого оболтуса с такими поручениями, -- сказала она. -- Белло сделал бы это лучше. Право, в другой раз я буду посылать его.
-- А теперь, когда вы все проснулись, я хочу вам сообщить большую новость, которую отец сказал мне вчера вечером. Отец выбран обществом пасти сельское стадо в высоких Альпах и пробудет там со стадом все лето. Он возьмет с собой и Фрица, чтобы он пас скот, пока отец будет делать сыр. Во всех горах нет лучшего мастера по приготовлению сыра, чем ваш отец, -- прибавила она с гордостью.
Больше чем о чем либо другом на свете каждый мальчик в этой части Швейцарии мечтает отправиться со стадом на все лето в высокие горные пастбища, и Фриц был так рад, что перевернулся от удовольствия в воздухе. Когда он встал снова на ноги, лицо его сделалось серьезным и озабоченным.
-- Но кто же будет заботиться о наших козах? -- спросил он.
-- Ах, -- ответила мать, слегка вздохнув. -- Да больше некому, кроме Сеппи и Ленели. Вместе они смогут справиться с этим. Сегодня же ты, Фриц, должен взять их с собой в горы, чтобы показать им дорогу на пастбище и научить их пасти коз.
-- Сегодня? Вот в этот самый день? -- воскликнули оба близнеца. Они никогда раньше не были на пастбищах коз, и для них пойти туда было необыкновенным происшествием.
Но тут Ленели подумала о матери. Она бросилась к ней на шею.
-- Но кто же останется с тобой, мамочка? -- воскликнула она. -- Ты будешь целые дни одна, некому будет тебе помочь, и тебе не с кем будет поговорить, кроме Розели.
-- Да, -- вздохнула мать, -- это правда. Для меня это будет долгое, одинокое лето. Но другого выхода нет, ничего не поделаешь. Это большое счастье для нас, что отец и Фриц будут зарабатывать в горах деньги. А вы с умным старым Белло скоро станете такими же хорошими пастухами коз, как и Фриц. Идите-ка теперь скорее завтракать, потому что козы уже подоены и с нетерпением ждут, чтобы их выгнали в горы.
Она взяла Розели на руки и потихоньку сошла вниз по лестнице. Когда, несколько минут спустя, близнецы и Фриц спустились в кухню, они нашли уже приготовленное для них молоко и хлеб и завернутый в чистое полотно завтрак из хлеба и сыра, который Фриц должен был нести в кармане.
Отец Адольф вернулся из огорода, где он окучивал картошку, чтобы посмотреть, как дети в первый раз пойдут в горы,
Впереди прошли козы, резвясь на свежем утреннем воздухе и позванивая своими колокольчиками. За ними с очень важным видом бежал Белло, затем Фриц с петушиным пером на шляпе, с маленьким рожком в руках и с фляжкой, подвешенной через плечо, и, наконец, сзади всех оба близнеца.
-- Ну, у вас будет длинный путь, детки, -- сказала мать Адольф, целуя их на прощание, -- ваши ноги очень скоро устанут взбираться все выше и выше. Если бы каждый из нас стал останавливаться, когда он устанет, ни одна бы работа на свете не была бы сделана. Хорошенько запоминайте дорогу, не уходите от тропинки далеко, что бы ни случилось.
-- Слушайтесь Фрица, -- прибавил отец Адольф, -- и не теряйтесь. Оставайтесь все время с Фрицем и козами.
-- Хорошо! -- воскликнули близнецы и пустились догонять брата, который успел уйти довольно далеко от них. Они обернулись там, где тропинка огибала большой утес и где было такое хорошее эхо, и замахали матери руками. Фриц же проиграл на прощанье веселую песенку на рожке.
Затем скалы скрыли их из виду, и они бодро начали подниматься в горы. Им надо было пройти много тяжелых, поднимающихся в гору километров, к высотам, где паслись козы. Маленькие, непривычные ноги близнецов заныли от утомления еще задолго до того, как они достигли лужаек зеленой травы, которые были отведены для их коз. Они прошли мимо поля, где паслись коровы, и на долю Белло выпала трудная работа удержать коз на тропинке, так как это пастбище было только для коров, а козы не хотели признавать этого.
Целых два часа они взбирались все выше и выше по горной тропинке, которая временами шла рядом со стремительными ручьями, временами по краям головокружительных пропастей и все время между утесами. Наверху виднелись покрытые снегом горные вершины, а внизу расстилались зеленые долины.
Наконец, когда измученным детям казалось, что они больше не смогут сделать ни шагу, они вышли к первому козьему пастбищу. Здесь они сделали привал. Козы радостно прыгали вокруг и жадно щипали траву, которая росла среди скал. Белло тяжело опустился на гладкий камень, высунув язык, а Фриц с близнецами растянулись отдохнуть на мягкой траве.
Почти в ту же минуту Сеппи заявил: -- Я голоден.
-- Я тоже, -- сказала Ленели.
-- Вы будете голодны тут все время, -- сказал Фриц. -- Уж такой здесь воздух!
-- Давайте завтракать, -- предложил Сеппи.
Фриц вытащил сверток с завтраком из кармана и развернул его.
-- Какой маленький завтрак! Он стал гораздо меньше, чем был дома, -- заметила Ленели. -- Отчего это случилось?
-- Ты теперь голоднее, чем была тогда, -- объяснил Фриц.
-- Я бы мог его съесть один, -- заявил Сеппи.
-- Нет, ты этого не сделаешь, -- засмеялся Фриц. -- Я позабочусь об этом.
Он разделил хлеб и сыр на три равных порции и вручил по одной каждому из близнецов.
-- Теперь мне уж нет дела до того, что вы будете делать с вашими частями, -- сказал он. -- Только имейте в виду, что если вы съедите сейчас все сразу, вы будете к тому времени, как можно будет возвращаться домой, так голодны, что будете рады щипать траву вместе с козами. Лучше съешьте-ка сейчас только по одному кусочку и запейте водой, а остальное доедайте понемногу.
Сеппи посмотрел с жадностью на свою порцию и взял один кусочек. Но он уже не мог остановиться до тех пор, пока не увидел, что весь завтрак исчез. А было еще только девять часов утра!
Ленели взяла два кусочка, завернула остальное в платок и положила на край нависшей над ними скалы, чтобы быть подальше от соблазна.
В то время как Фриц учил Сеппи, что должен делать мальчик-пастух. Ленели нашла себе крошечную лужайку, всю усеянную голубыми гиацинтами, и вздремнула, положив голову на руку.
Ленели неожиданно была разбужена звоном колокольчика козы прямо над ее головою. Она вскочила как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее завтрак вместе с платком исчезает во рту Нэнни, коричневой козы! Бедная Ленели закричала от горя, а Фриц и Сеппи, думая, что она ушиблась, бросились к ней.
Ленели кипела от гнева. Она могла только показать на Нэнни, которая спокойно стояла над ними с последним кусочком платка, торчащим у нее изо рта.
-- Ах, ты жадная, свинская коза! -- кричала Ленели, топая ногою. -- Ты села весь мой завтрак, а я Села только два тоненьких ломтика! Ах, лучше бы я его съела весь, как этот обжора Сеппи!
Фриц и Сеппи рассердились на козу, но когда они увидели, с каким спокойствием она смотрела на Ленели, пока Ленели бранилась и бушевала, они оба повалились на землю от хохота.
-- Вам-то хорошо смеяться, -- ворчала на них Ленели, -- вы оба сберегли свой завтрак, -- и она сердито отвернулась и села на камень. Белло подбежал к ней, сел рядом и лизнул ей руку.
Фриц убежал за отбившейся козой. Он скоро вернулся со своим завтраком в руке.
-- Вот, -- сказал он, -- ты можешь поесть моего хлеба.
-- Ах, Фрици, -- сказала Ленели. -- Спасибо. Ты так же хорош, как противна эта отвратительная коза. Я возьму только один тоненький ломтик, чтобы заморить червячка.
-- Хорошо, -- сказал Фриц, протягивая ей ломоть хлеба. -- Завтра мы попросим маму положить нам больше хлеба и сыра, а если вы все-таки будете голодны. вы можете подоить старую Нэнни и сквитаться с ней таким образом.
-- Но я не умею доить, -- сказала Ленели с полным ртом.
-- Вот и самое подходящее время, чтобы научиться, -- сказал Фриц ободряюще. -- Ты ведь видела, как доит мать. Идем, я научу тебя.
Нэнни спрыгнула со своей скалы и теперь пила из маленького искрящегося ручья, бегущего через пастбище.
-- Иди сюда, -- закричал Фриц козе. -- Ты еще успеешь заняться этим. -- Он взял свою фляжку в руку и направился к козе, но коза не пожелала, чтобы ее беспокоили и, как только дети подходили к ней, она отходила дальше.
-- Не надо пугать ее, -- сказал Фриц. -- Это вредно для молока.
Наконец, им удалось совсем близко подойти к козе, но в этот самый момент она неожиданно прыгнула на скалу, а оттуда перепрыгнула на еще более высокую скалу, пока не очутилась в безопасности от них на головокружительной высоте.
-- Ай да Нэнни! Она свернет себе шею, да и мою в придачу, -- сказал гневно Фриц, так как ему нужно было вернуть козу обратно.
Он вскарабкался на дерево, которое росло в расщелине скалы, и прыгнул с ветки дерева на узкий уступ скалы прямо перед козой. Белло бегал тем временем взад и вперед внизу, оглушительно лая. Он не в состоянии был последовать на крутизну по следам Нэнни или взобраться по дереву, как это сделал Фриц
-- Ну, ну, Нэнни, иди сюда! -- звал Фриц, протягивая к козе руку и осторожно продвигаясь к ней.
Нэнни фыркнула и повернулась к нему. Ленели и Сепии наблюдали снизу, затаив от волнения дыхание. Если коза побежит назад слишком быстро, она может сорваться со скалы и разбиться. Если она бросится вперед, коза может столкнуть Фрица.
Но Фриц был опытный пастушонок. Он сунул руку в карман и вытащил оттуда пригоршню соли, которую всегда берег для таких случаев, Он протянул руку с солью к Нэнни, а сам стал тихонько и осторожно подвигаться от края уступа, ласково зовя ее за собой. Когда коза делала шаг вперед, он отступал на столько же назад, и, таким образом, он вывел ее на широкую тропинку, спускающуюся с другой стороны утеса к тому месту, где спокойно паслись остальные козы.
-- О, Фриц, я никогда не смогла бы этого сделать, -- воскликнула Ленели, когда брат уже был в безопасности. -- Я бы так боялась.
-- А я смог бы!- заявил живо Сеппи. -- Я бы не испугался.
-- Это еще неизвестно, малыш, -- сказал Фриц. -- Ты вовсе не должен стараться сделать что-нибудь подобное. Хороший козий пастух тот, который удерживает коз, чтобы они не забирались в опасные места. Нужно гораздо больше искусства, чтобы удержать их от таких поступков, чем заманить их обратно.
Они отложили урок доения до другого раза.
Когда длинный день кончился, и дети с козами начали спускаться вниз по горным тропинкам, они пришли к обширной ровной лужайке. Здесь они сделали привал, и в то время как Сеппи, держа за шею Нэнни, кормил ее пучком сочной травы, Ленели сама надоила столько молока, что они все трое смогли подкрепиться для их длинного обратного пути.
С пением, играя на рожке, разбудив этими звуками разноголосое эхо в горах, они сбежали вниз по крутой горной тропинке гораздо скорее, чем они карабкались по ней утром, и как раз в шесть часов, когда звонили колокола, они увидели свой старенький домик. Вдруг Нэнни вспомнила о чем-то зеленом, растущем в саду, что она видела вчера, и неожиданно бросилась вперед вниз по страшной крутизне горной тропинки. Остальное стадо беспорядочно побежало за ней, и детям пришлось так же быстро бежать вниз, чтобы спасти морковь в их огороде от неминуемой гибели.
Последняя миля была сделана так быстро, что еще до того, как кукушка успела прокуковать семь часов, дети, козы и собака влетели все вместе галопом во двор.
В следующие два дня близнецы так же выходили с Фрицем рано утром и оставались вместе с козами весь день в горах, возвращаясь домой только при солнечном закате. Но на четвертый день все вышло совсем, совсем иначе. Вышло все иначе не только потому, что они должны были идти в первый раз с козами одни, но и от того, что это был тот день, в который случилось самое большое событие во всем том году.
В это утро коровы всего селения уходили на все лето в высокие горы. В маленьком сельском домике все встали с рассветом, и в то время, как мать Адольф доила коз, близнецы, захватив с собою завтрак, побежали на большой камень возле горной тропинки, откуда им хорошо было видно лежащее внизу село.
Еще до рассвета отец Адольф и Фриц, поцеловав мать Адольф и простившись с Розели, ушли в деревню собирать стадо для длинного пути в горы. Они не простились с близнецами, потому что близнецы должны были присоединиться к ним, когда стадо коров будет проходить мимо их дома, так как первые две мили пути на высокие горные пастбища, где будет пастись стадо коров, были те же, что и на пастбище для коз.
Ленели и Сеппи уже съели свой хлеб и выпили молоко и прыгали от волнения на своем камне, когда снизу, из деревни, донеслись первые звуки веселой музыки. Они поняли, что это стадо с провожающими его жителями деревни двинулось в муть. Это была очень красивая, торжественная и веселая процессия.
Сеппи побежал в хлев с такой быстротой, с какой только способны были нести его ноги.
-- Они идут, они идут! -- кричал он.
-- Наши козы готовы, -- ответила мать Адольф. -- Вы с Белло можете выводить их на тропинку и дожидаться там, пока пройдет стадо. Тогда вы должны будете вместе с отцом и Фрицем идти сзади стада и дойти вместе с ними до Больших Сосен, что растут у разветвления тропинок. Там отец и Фриц вас оставят, и вы с Ленели пойдете дальше одни. Вы хорошо знаете дорогу?
И мать с беспокойством посмотрела в голубые глаза Сеппи.
-- О, да, мама, -- сказал Сеппи уверенно. -- Не беспокойся, я знаю ее хорошо и Ленели тоже. Мы можем беречь коз не хуже Фрица. Ты увидишь.
Сеппи, с помощью Белло, выгнал коз к горной тропинке, где они могли пока пощипать траву Несколько минут спустя, мать Адольф присоединилась к ним, таща за собой Розели в деревянной тележке.
Процессия вышла из деревни. Она была уже вся видна на извивающейся крутой горной тропинке. Впереди шли три прекрасные пестрые коровы, каждая с висящим на шее колокольчиком чуть ли не с целое ведро величиной, и с гирляндами цветов на рогах. За ними шло еще тридцать коров каждая с маленьким колокольчиком. Они шли, важно выступая, гуськом за своими предводительницами. Все колокольчики звенели, и народ, который шел вслед за стадом из деревни, пел и насвистывал так, что весь воздух был полон веселых звуков.
Задняя корова несла на рогах табуретку для дойки, и за нею шли пастухи -- отец Адольф с Фрицем.
Белло, который прекрасно понимал, что происходит, так как видел это каждый год, удерживал коз всех вместе у края тропинки, а когда Сеппи и Ленели, крича и распевая вместе со всеми, погнали их вперед, Белло важно пошел сзади коз, махая хвостом словно флагом.
Мать Адольф с гордостью смотрела на идущих так весело мужа и детей, но когда они исчезли из вида и звуки музыки начали понемногу ослабевать, доносясь издалека, она утерла глаза передником, подобрала оставленные близнецами после завтрака миски и пошла потихоньку с маленькой Розели в свой опустевший домик.
Народ из деревни прошел еще немного дальше, а затем все, уже без песен, стали спускаться по горной тропинке и разбрелись по своим домам. Над горами воцарилась тишина.
Все выше и выше забиралось стадо коров и коз, извиваясь по скалистой тропинке, пока не добралось до Больших Сосен. Здесь отец Адольф и Фриц остановились.
-- Запомните, дети, -- сказал отец Адольф торжественно близнецам: -- козы -- это наше единственное имущество. Если они заблудятся, потеряются или упадут со скалы и разобьются, будет ваша вина. Вы должны быть добросовестны, внимательны и смелы и не допускать, чтобы с козами что-нибудь случилось, -- иначе, когда придет зима, мы будем голодать.
Затем он и Фриц простились с близнецами, и дети зашагали по своей одинокой дороге. Они чувствовали, что делают очень важное, нужное дело.
Белло был удивительный пес. Очевидно он умел считать, потому что он всегда знал, когда не хватало хоть одной козы. Тогда он принимался бегать, втягивая носом воздух, вдоль тропинки до тех пор, пока ему не удавалось найти отбившуюся козу и присоединить ее к стаду. Но, несмотря на все свое искусство и ум, Белло был совершенно сбит с толку, когда увидел в первый раз, что Фриц идет в одну сторону, а козы в другую. Он стоял на разветвлении дорог и, смотря то на одну тропинку, то на другую, жалобно выл. Затем он бросился за Фрицем.
-- Нет, нет, Белло, ступай за козами! -- закричал Фриц. Уши и хвост Белло опустились, и он посмотрел умоляюще на Фрица.
Фриц уже отдал свой рожок Сеппи и теперь крикнул брату:
-- Труби в рожок, Сеппи!
Сеппи не умел играть веселой песенки Фрица и издал какой то ужасный звук рожком. Белло знал, что он должен следовать за звуком рожка, даже если это должно разлучить его с Фрицем.
-- Добрый, старый нес! -- сказал Фриц, ласково хлопая его по спине. -- Иди, гони коз.
Белло лизнул его руку и понесся в горы за козами.
Когда Белло догнал коз, он обежал вокруг них и начал гнать коз обратно к Фрицу. Едва-едва Сеппи удалось растолковать ему, что козы должны идти на пастбище, как обычно. И когда Белло понял, что от него хотят, он добросовестно погнал коз в горы, но уже не бегал, как он делал обыкновенно, весело описывая круги вокруг стада, и не бросался с лаем на каждое валявшееся бревно. Он шел печально около Ленели, тыча носом в ее руку.
-- Смотри, Сеппи, -- сказала она: -- Белло понимает, что он должен помогать нам пасти коз, но ему хотелось бы идти с Фрицем.
-- На свете есть много людей, которые понимают меньше, чем Белло, -- ответил Сеппи задумчиво.
Сеппи поднес рожок к губам, надул щеки и затрубил изо всей силы. Получилось какое то ужасное гудение, которое повторило эхо в скалах. Издалека, с горной тропы, донесся ответ Фрица. Белло насторожил уши и завыл. Фриц и Сеппи перекликались снова и снова, но звуки становились все тише и тише, по мере того, как они все дальше уходили друг от друга.
Скоро они не слышали уже больше друг друга. Близнецы впервые оказались совсем одни на горе с Белло и козами.
Добравшись, наконец, до пастбища, они бросились па траву. Ленели вынула из кармана вязанье и принялась за работу. Белло вздохнул и растянулся около нее, не сводя глаз с коз. Тепло грело солнце, и было совсем тихо на склоне горы. Не слышно было ни звука, кроме сочного хрустения травы, которую щипали козы, и звона их колокольчиков.
Тогда Сеппи принялся учиться играть на рожке. Он дул и дул до тех пор, пока его лицо не сделалось совсем красным. Он старался сыграть песенку Фрица, но из рожка выходил только какой-то хрипящий рев.
Ленели долго мужественно переносила это. Наконец она сорвала стебель травы, натянула его между ладонями и, когда Сеппи отвернулся в другою сторону, дунула изо всей силы прямо ему в ухо. Раздался пронзительный звук, и эхо подхватило его так, что казалось, что весь воздух разрывается на тысячу кусков.
Сепии вскрикнул и зажал уши руками.
-- Как это ты сделала? -- сердито воскликнул он. -- Мне только что начало удаваться подобрать песенку.
-- Хорошо, -- сказала Ленели, -- может быть тебе и начало удаваться, но ты так долго, бесконечно долго подбирал ее. Мой свист право не хуже твоего. Я не буду больше, если только и ты перестанешь.
Сеппи недовольно отложил рожок. Он поднялся и стал смотреть на удивительный вид, раскинувшийся под ними. На той стороне долины горный хребет Риги поднимал свои гребни к самому небу. Маленькие, точно игрушечные, деревни, каждая с белой колокольней, лежали, как бы заснув, в солнечном сиянии. На противоположном берегу озера был виден город Люцерн. Он был совсем как на картинке, так как звуки с шумных улиц не достигали до них, и на них не было заметно никакого движения. На озере белые пароходы казались белыми бабочками, порхающими по голубой воде.
-- Мне кажется, что мы видим отсюда весь мир, -- как ты думаешь? -- спросила Ленели.
-- Фу! Нет, -- ответил Сеппи насмешливо: -- мы не видим даже большей части его. Но, конечно, это лучшая его часть. Видишь ли, еще есть океаны, которые больше Люцернского озера и глубиной в целую милю. А потом где то еще есть Париж и Лондон.
-- Сеппи, -- сказала Ленели, -- мама говорит, что мы очень близки к богу в горах, что он может смотреть вниз и видеть всех людей, видеть, что они делают, но я не понимаю, как он может уследить за всеми нами сразу?
-- Да, он, конечно, не может, глупая, -- ответил ее брат еще более насмешливо. -- Разве ты не знаешь, что земля круглая? II как бы внимательно он ни смотрел, он, все равно, может видеть только одну ее сторону. Я думаю, что он поэтому и делает ночь. Он погружает часть людей на одной стороне земли в темноту, и в это время наблюдает за теми, которые остаются на другой стороне.
Сеппи никогда не думал об этом раньше, но всегда считал своим долгом отвечать на вопросы сестры, если даже он сам понимал в этом не больше ее.
Ленели же всегда верила тому, что говорил Сепии, даже тогда, когда он говорил такие глупости.
Выслушав объяснение Сеппи, она снова принялась за вязанье.
Козы мирно паслись вокруг них. Воздух был совсем чист, и солнце так тепло грело. Около белоснежного хребта Риги собрались маленькие клочки облаков. Они делались все длиннее и длиннее и спускались вниз по горному склону.
-- В Люцерне идет дождь, -- сказал Сеппи.
Облака спустились совсем вниз и покрыли всю долину, так что дети видели под собой только сплошное море мглы. В клубящихся облаках слышались раскаты грома и блестели молнии.
-- Как-то здесь одиноко, когда весь мир скрылся от нас за облаками и вокруг никого нет, -- правда? -- спросила Ленели робко.
-- Но ведь здесь козы и Белло, -- ответил ободряюще Сеппи.
Он посмотрел наверх. Маленькие клочки облаков собирались теперь и вокруг гребня старого Пилатуса. Солнце неожиданно спряталось, и на Сеппи упала капля дождя.
-- Через минуту и здесь пойдет дождь, и тоже сильный, -- сказал он.
-- Что же нам делать? -- воскликнула Ленели, свертывая вязанье и вскочив на ноги.
-- Очевидно вымокнуть, -- ответил Сеппи. -- Здесь некуда спрятаться.
-- Что-нибудь и здесь можно найти, -- сказала Ленели. -- Я пойду поищу, а ты с Белло посмотри за козами. -- И она отправилась на поиски.
Скоро с вершины скалы, которая была несколько ниже их, Сеппи услышал ее голос.
Козы, Белло и Сеппи -- все бросились мгновенно вниз по тропинке. Ленели стояла уже под нависшей скалой, защищенной со всех сторон ветками раскидистой сосны. Белло и Сеппи нырнули тоже под скалу. Козы плотно столпились вокруг них, так как действительно разразилась буря. Молния сверкала, гром гремел, дождь лил, как из ведра. Перед скалой несся грязный, бурлящий поток.
Дети забились вглубь убежища, насколько только они могли, и не произносили ни слова. Только один раз, когда струйка воды неожиданно скатилась сверху на шею Ленели, она вскрикнула "Ой!" таким голосом, что Сеппи услышал его, несмотря на рев бури.
Так они долго сидели, пока буря бушевала вокруг. Наконец, гром начал греметь все дальше и дальше от них, дождь прекратился и солнце выглянуло снова.
-- Буря кончилась, -- сказал Сеппи, -- нам можно вылезать отсюда.
Козы уже успели разбрестись по соседним скалам и щипали мокрые пучки травы, когда близнецы вышли из под скалы.
Струйка воды, которая проникла через трещину в скале и скатилась на шею Ленели, совсем перепачкала ее платье, и теперь девочка вертелась во все стороны, стараясь разглядеть размеры несчастья.
Вдруг раздался страшный грохот и гул, как будто снова загрохотал гром, хотя небо было совсем голубое и ясное.
Дети в испуге бросились друг к другу, козы задрожали, а Белло удрал снова под скалу.
-- Снежный обвал! -- с трудом вымолвила Ленели, дрожа от страха. -- Отец думал, что его уже не будет этой весной... Ах, как хорошо бы сейчас быть дома!
Издалека, снизу, со склона горы несся треск и гул выворачиваемых с корнями могучих деревьев и падающих снежных глыб, разбивавшихся о скалы и перепрыгивавших с уступа на уступ.
Казалось, весь мир разрывается на куски. Наконец, страшный грохот прекратился и наступила зловещая тишина. Дети знали хорошо страшную опасность обвалов. С тех пор, как они только себя помнили, они слышали истории о путешественниках, погребенных заживо под глыбами льда и снега, и о целых деревнях, которые были совершенно сметены с лица земли или же так завалены камнями, деревьями и землей, что никто из их жителей не увидел больше света.
Первая мысль близнецов была о матери.
-- Ах, -- сказала Ленели, -- как ты думаешь, наш дом не засыпан обвалом?
Сеппи подумал секунду, затем сказал рассудительно:
-- Нет, это не может случиться, потому что между, склоном горы и нашей усадьбой есть большая впадина. Обвал должен бы обрушиться сначала туда. Я уверен, что обвал не может снести наш дом.
-- А отец! Фриц! -- всхлипнула Ленели.
-- Они уже обогнули гору и теперь на другой ее стороне, -- сказал Сеппи. -- А там вряд ли солнце тоже растопило снега. Поэтому там не может быть обвала. От этого же обвала им не будет никакого вреда, так как он скатился по этой стороне горы.
-- Идем же домой, -- сказала Ленели, -- хотя еще и рано. Я не могу дожидаться вечера, чтобы узнать -- целы ли мама и Розели.
-- Мы должны пасти коз весь день, -- возразил Сеппи, -- иначе они на ночь не дадут молока.
-- Они все равно много не дадут, -- возразила Ленели, -- потому что они очень перепугались. А мы пойдем тихо, и они смогут пощипать по пути то там, то здесь травы.
Она взяла свою альпийскую палку, которую она всегда носила с собой, завязала в узелок завтрак, подвесила его к концу палки, положила ее на плечо и, крикнув Белло, начала собирать коз.
Сеппи, немного колеблясь, последовал за ней, и скоро они все спускались по крутой горной тропинке.
Солнце снова ярко светило. Белые облачка плыли по бездонному голубому небу и казалось, что не произошло ничего ужасного.
Совесть Сепии беспокоила его.
-- Это ведь была только гроза, -- сказал он Ленели. -- А снежный обвал уже кончился, и он не сделал нам никакого вреда. Я думаю о том, что бы было, если бы отец не ушел в горы и был теперь дома. Он мог бы подумать, что мы не лучше маленьких ребятишек, потому что так перепугались.
Ленели ничего не ответила. Она продолжала идти вперед. Так они молча шли некоторое время.
Они дошли до Больших Сосен, где разветвлялись дороги и где они расстались с отцом и Фрицем, и пошли по изгибу тропинки.
Вдруг Белло, который был с козами немного впереди, начал бешено лаять.
-- Это Нэнни, я в этом совершенно уверен, -- сказал Сеппи. -- Она, наверное, старается где-нибудь свернуть себе шею.
Он бросился вперед и скрылся за высокой скалой, а Ленели последовала за ним неторопливыми шагами.
Через мгновение Сеппи прибежал обратно к ней с бледным и перепуганным лицом.
-- Это не Нэнни, -- сказал он. -- Это снежный обвал. Он весь в ущелье. Мы не можем пройти там.
Он схватил за руку сестру и потащил ее на вершину скалы, которая возвышалась над ущельем. Оттуда они с ужасом смотрели вниз.
Там, где утром так весело, с музыкой, шли в горы коровы и козы, извиваясь красивой лентой по склону горы, теперь лежала огромная масса льда, снега и камней, совершенно загораживая дорогу. Еще хуже было то, что снежный обвал образовал плотину через русло горного ручья в том месте, где козы обыкновенно останавливались пить, и превратил ручей в маленькое озеро, которое с каждой минутой делалось все глубже и шире. Козы, тревожно блея, жались у его края, в то время как Белло, совершенно сбитый с толку, бегал взад и вперед, дико лая.
Дети знали хорошо, как серьезно их положение. Они были одни на горе, с закрытым проходом к деревне и без пищи, кроме завтрака, который они взяли утром из дому.
Несколько секунд они молча наблюдали, как вода непрестанно поднималась в маленьком озере. Они были слишком испуганы для того, чтобы говорить. Наконец Ленели сказала:
-- Идем обратно к Большим Соснам и там обдумаем, что делать.
Сеппи затрубил в рожок, но, вместо того, чтобы поворачивать коз, Белло только посмотрел на него и завыл. Это был день ужасных неожиданностей для Белло. Сначала его покинул Фриц. Затем разразилась гроза. Потом возвращение домой посреди дня, а не вечером. И теперь, к довершению всего, исчезла их дорога. Неудивительно, что он был сбит с толку.
Сеппи бросился вниз к краю воды и погнал сам коз наверх. Когда же они начали щипать траву, бродя вокруг сосен, Сеппи с Ленели сели под старую сосну, чтобы обдумать свое положение.
-- Мы не можем пройти домой этой дорогой, это несомненно, -- сказал Сеппи. показывая на заваленный проход.
-- Но мы не можем так же оставаться здесь, -- чуть не плача сказала Ленели. -- Должна же здесь быть какая-нибудь дорога, хотя бы в другом направлении.
-- Тут есть та дорога, по которой пошли этим утром отец и Фриц, -- сказал Сеппи. -- Мы можем исследовать ее. Она должна куда-нибудь выходить.
-- Может быть она тоже завалена, -- сказала Ленели.
-- Я пройду немного по ней и посмотрю, -- предложил Сеппи, -- а ты оставайся здесь и смотри за козами.
-- Дай мне тогда твой рожок, -- попросила Ленели. -- Я буду время от времени трубить для того, чтобы ты мог найти дорогу обратно. Ты помнишь, что отец всегда говорил, что никогда не нужно покидать тропинку, так как в горах легко заблудиться.
-- Да это верно, -- согласился Сеппи. -- Попробуй, можешь ли ты трубить в рожок.
Ленели поднесла рожок к губам и подула в него с такой силой, что ее лицо сделалось красным, но у нее выходил лишь жалобный писк.
-- Я лучше возьму рожок с собой, -- сказал Сепии, беря его у сестры, -- и буду время от времени трубить в него. Ты можешь отвечать, дуя в стебель травы, так, как ты сделала тогда. Девочки, конечно, неспособны управляться с рожком.
Ленели была слишком несчастна, чтобы отвечать на это обидное замечание, и в следующую минуту Сеппи ушел по неизвестной тропинке.
Долго, очень долго, как казалось Ленели, она отвечала на звуки рожка, которые становились все тише и тише. Наконец, она совсем перестала их слышать.
-- Ах, что я буду делать, если Сеппи совсем ушел? -- простонала она, когда на все ее отчаянные сигналы уже больше не приносилось ответа.
Она еще долго прислушивалась. Наконец, вдали послышался звук рожка Сеппи.
-- Сеппи, Сеппи идет! -- радостно воскликнула она и, сорвав новый стебель травы, натянула его между ладонями и дала ответный сигнал.
Сеппи скоро появился на тропинке.
-- Иди, -- закричал он, отчаянно махая руками по направлению тропинки.
Ленели, позвав Белло, погнала вместе с ним коз.
-- Снежный обвал, должно быть, начался на той стороне нашего прохода. -- сказал Сеппи, когда Ленели подошла ближе. -- На этой стороне нет и намека на него.
-- Может быть, если мы пройдем далеко по этой тропинке, мы найдем отца и Фрица, -- воскликнула Ленели, оживляясь.
-- Я тоже сначала подумал об этом, -- ответил Сепии, -- но если здесь найдется какая-нибудь тропинка, которая бы спускалась вниз, мы должны пойти по ней, чтобы успокоить маму. Отец и Фриц ничего не знают об обвале, так что они не встревожены, но мать, если мы не придем домой, будет думать, что мы погибли.
-- Как я хотела бы сейчас, чтобы мы умели летать, -- сказала Ленели.
-- Тогда бы нам пришлось пожелать так же крылья и для коз, -- пошутил Сеппи, -- потому что, помнишь' отец сказал, что мы должны заботиться о них, что бы ни случилось.
Несмотря па то, что Ленели была напугана, она не могла не рассмеяться.
-- Какими бы они были смешными, если бы неслись по воздуху вместе с нами и Белло, -- сказала она. -- Во всяком случае они могли бы двигаться тогда немного скорее, чем теперь, -- нетерпеливо прибавила она, подгоняя Нэнни палкой.
-- Они голодны, -- сказал Сепии. -- Они почти ничего не ели с тех пор, как пронеслась буря.
И ему в голову пришла блестящая мысль:
-- Я тоже голоден, -- сказал он, -- да и ты. наверное. Давай-ка, съедим наш завтрак, пока козы пощиплют траву, -- тогда у них будет больше сил, и они скорее пойдут дальше.
Глава IV.
Одинокий пастух.
Солнце уже клонилось к западу, когда они покончили с последними крошками хлеба и сыра и, запив их водой из горного ручья, отправились дальше. Они продвигались вперед без особенного труда, так как дорога была утоптана многочисленными ногами стада, проходившего здесь этим утром, и в час они прошли уже несколько миль, не встретив ни одной живой души и не найдя никаких признаков человеческого жилья.
Дорога становилась все более дикой и, извиваясь, медленно поднималась все выше и выше.
-- Скоро уже будет темно, -- сказала Ленели, стараясь скрыть дрожь в своем голосе, -- а мы все еще идем вверх, вместо того, чтобы спускаться. -- Сеппи, как ты думаешь, здесь есть медведи и волки?
-- Может быть, -- ответил Сеппи и начал напевать для бодрости. -- Но если они и есть, -- прибавил он, решительно стараясь видеть только хорошую сторону вещей, -- им наверное вкуснее есть коз. Я не думаю, чтобы они обратили внимание на нас.
-- Хорошо, если они поступят так, -- сказала Ленели дрожащим голосом, -- я надеюсь, что они начнут с Нэнни.