Книговод

О физико-географических условиях разселения русского народа

Венюков Михаил Иванович


  

О физико-географическихъ условіяхъ разселенія русскаго народа.

  
   По мѣрѣ того, какъ естествознаніе расширяетъ кругъ своихъ изысканій, вліяніе его все глубже и глубже проникаетъ въ жизнь современныхъ человѣческихъ обществъ. И это не только въ сферѣ матеріальныхъ приложеній механики, физики и химіи, какъ, напр., въ желѣзныхъ дорогахъ, телеграфахъ, красильномъ искусствѣ, но и въ области самыхъ высокихъ соображеній о судьбахъ всего человѣчества. Лучшіе умы, передовые люди нашего времени, и даже тѣ изъ нихъ, которые по складу понятій наклонны къ отвлеченностямъ, мало-по-малу отказываются отъ иной основы для своихъ теорій, выводовъ и самой практической дѣятельности, какъ та почва, которую доставляетъ изученіе природы. Наиболѣе смѣлые идутъ дальше и прямо говорятъ, что вся исторія человѣческаго рода, въ которой еще недавно большинство видѣло чуть не исключительно сферу проявленія свободной воли человѣка и людскихъ страстей, а иногда мистическаго предопредѣленія и фатализма, что эта исторія есть не болѣе, какъ продолженіе исторіи животнаго царства, которой главныя черты, совершенно независимыя отъ человѣческой воли, намѣчены впередъ и вполнѣ согласны съ законами геологіи, палеонтологіи, зоологіи и физіологіи. Идеалисты-метафизики, люди горячаго воображенія и сердца, но не критическаго ума, борются противъ этой теоріи, стараются даже найти для себя точку опоры не въ однихъ преданіяхъ, не въ однихъ старыхъ авторитетахъ, но изъ самомъ естествознаніи, толкуемомъ ими по своему (вспомнимъ геолога Де-ли-Беча), но шагъ за шагомъ твердая почва изъ-подъ нихъ изчезаетъ, и они должны бываютъ или оставаться на воздухѣ, въ пустотѣ отвлеченностей (напр. Гартманъ), или склонить свою, нѣсколько спѣсивую, выю передъ неотразимостью доводовъ ихъ противниковъ. {Ради важности содержанія талантливой статьи почтеннаго автора, не можемъ отказать себѣ въ удовольствіи напечатать ее въ нашемъ журналѣ, хоть и почитаемъ несогласнымъ съ результатами строгой науки утвержденія, что исторія человѣчества не болѣе, какъ продолженіе исторіи животнаго царства, слѣдовательно не болѣе, какъ проявленіе законовъ жизни физической природы. Противъ такого отождествленія законовъ физической природы съ законами духа возстаютъ не одни идеалисты метафизики, не только люди, какъ выражается авторъ, не критическаго ума, но первостепенные представители науки и точнаго, строгало мышленія. Ученіе, сводящее психическую жизнь только къ канонамъ внѣшней природы, неотразимо опровергается трудами такихъ геніальныхъ изслѣдователей природы, какъ Тельмгольцъ и др. (см. его изслѣдованія объ ощущеніи звука и по физіологіи зрѣнія) и такихъ физиковъ, какъ Тетъ и др. Приглашаемъ читателей нашихъ прочесть, но только въ подлинникѣ, Populäre Vortrage Гельмгольца и, хоть въ нѣмецкомъ переводѣ, извѣстнаго физика Вертлейна, послѣднюю страницу первой лекціи изъ Vorlesungen über neuere Fortschrite der Phisik Тета. Тетъ обвиняетъ чистыхъ спиритуалистовъ не хотящихъ знать опыта въ Thorheit, а матеріалистовъ, желающихъ объяснить волго человѣка и его сознанія, какъ результаты дѣйствій силъ физической природы въ неспособности мыслить, въ Unsinn. Ред.}
   Въ числѣ вопросовъ, на рѣшеніи которыхъ особенно отразилось это современное направленіе науки и жизни, однимъ изъ наиболѣе крупныхъ является вопросъ о размноженіи и вырожденіи расъ, видовъ, родовъ и даже цѣлыхъ семействъ растительнаго и животнаго царствъ. Палеонтологія совершенно точно, съ неотразимою ясностью доказала, что для каждаго рода и вида, для каждаго племени имѣются свои періоды возрастанія и упадка, свои эпохи появленія на землѣ и изчезновенія съ нея. Сигилларіи и древовидные хвощи, очень мелкіе нуммулиты и огромные дипотеріи и мамонты, плезіоаавры и дронты являлись постепенно на земной сушѣ, въ водахъ или въ воздухѣ, распложались увеличивались въ числѣ и объемѣ, а потомъ мало-по-малу мельчали, становились рѣже и наконецъ изчезали совсѣмъ. На мѣсто ихъ нарождались и размножались другія существа, иногда сходственныхъ типовъ, иногда весьма отдаленныхъ. Рыбы, бывшія изобильными въ девонскую эпоху, замѣнились гадами въ юрскую и млекопитающими въ періодъ новѣйшихъ наносовъ. Водоросли, хвощи и папортники переходныхъ образованій замѣнены въ наше время растеніями двудольными, которыя ботаника признаетъ совершеннѣйшими по устройству и которыя вовсе не были извѣстны въ силлурійскій періодъ. Человѣкъ, въ западной Европѣ, сталъ на мѣсто гіенъ, пещерныхъ медвѣдей, сѣверныхъ оленей и пр., бывшихъ очень обильными, напр., во Франціи, Швейцаріи и Бельгіи въ первое время появленія тамъ человѣческихъ организмовъ. Вырожденіе этихъ животныхъ, подъ вліяніемъ перемѣнъ въ строеніи почвы и въ климатѣ и борьбы между собою и съ людьми, можно слѣдить уже въ историческія времена {Напримѣръ, олени изчезли въ Швейцаріи при концѣ среднихъ вѣковъ. Въ XII вѣкѣ они еще составляли любимую пищу, напр., монаховъ Сенъ-Галленскаго монастыря, какъ видно изъ сохранившихся вѣдомостей сборовъ съ монастырскихъ крестьянъ.}, и эти наблюденія еще разъ несомнѣнно подтверждаютъ, что для каждаго органическаго типа, растительнаго или животнаго, есть свои эпохи появленія, размноженія упадка и изчезанія.
   Ученіе Дарвина о родовомъ подборѣ и о борьбѣ за существованіе, изъ которой побѣдителями всюду выходятъ сильнѣйшіе, т. е. наилучше развитые типы, внесло свѣтъ въ ту огромную массу данныхъ, изъ которыхъ извлеченъ эмпирическій законъ замѣны однихъ типовъ другими, съ искорененіемъ первыхъ. Оно показало, что иначе и быть не можетъ въ мірѣ организмовъ, для размноженія которыхъ природа поставила предѣлы, съ одной стороны, въ ограниченности протяженія земной суши, а съ другой, въ количествѣ солнечныхъ тепла и свѣта, которые суть настоящіе возбудители и двигатели органической жизни на нашей планетѣ и которыхъ годовое количество есть величина постоянная для всего земнаго шара, хотя и колеблющаяся около извѣстныхъ среднихъ величинъ для каждой отдѣльной мѣстности. Какъ. только на землѣ появляются организмы болѣе сильные, болѣе приспособленные къ средѣ, чѣмъ прежде существовавшіе ихъ сородичи, такъ послѣдніе начинаютъ склоняться къ упадку, потому что средства существованія, которыя обезпечивали ихъ жизнь, захватываются другими, сильнѣйшими, а новыхъ земля произвести не можетъ. Усиліями естествоиспытателей средства эти исчислены и изучены съ большею или меньшею подробностью, и мы можемъ теперь безъ большаго труда опредѣлять впередъ, чего можно ожидать, напр., отъ растительности страны, которая лежитъ подъ такими-то параллелями, въ такомъ-то разстояніи отъ береговъ океана, на такой-то средней высотѣ надъ его уровнемъ и имѣетъ такую-то почву. А затѣмъ растительною природою страны опредѣляется уже составъ ея животнаго царства, которое питается растительными продуктами. Такъ, не бывъ вовсе на Амурѣ, можно было предсказать, что бассейнъ этой рѣки, особенно вблизи Японскаго моря, имѣетъ климатъ холодно-влажный, что тамошнія рѣки многоводны и, слѣдовательно, богаты рыбою, что почва тамъ покрыта лѣсами и что, слѣдовательно, тамъ должно быть изобиліе пушныхъ звѣрей, водяныхъ птицъ и т. п. Для подобнаго предсказаній не нужно даже подробно изучать трактаты Декандоля, Гризебаха и Уоллеса о географіи растеній и животныхъ, а достаточно быть знакомымъ съ учебникомъ земной физики.
   Но это еще не все. Зная географическое положеніе мѣста, его среднія температуры, годовую и мѣсячныя, количество влажности въ воздухѣ и господствующее направленіе вѣтровъ, можно безошибочно сказать, на сколько оно удобно для жительства людей. Тотъ, кто бы, напр., вздумалъ увѣрять, что страны на югъ отъ Алжира, Туниса и Триполи или на востокъ отъ Каспійскаго моря могутъ вмѣщать въ себѣ многочисленное и осѣдлое населеніе, могъ бы безъ труда быть опровергнутъ простымъ перечисленіемъ невыгодныхъ физико-географическихъ условій этихъ мѣстностей. Естествоиспытатель сказалъ бы ему, что если средняя годовая температура Сахары выше, чѣмъ, напр., Ломбардіи, то крайности наибольшей и наименьшій теплоты, вредныя для большей части организмовъ, въ ней гораздо чувствительнѣе, чѣмъ въ долинѣ По, а атмосферное орошеніе совершенно ничтожно, такъ что никакая древесная растительность тамъ невозможна, а травяная можетъ существовать только въ теченіи очень короткаго періода дождей, да и то лишь въ долинахъ, гдѣ влага скопляется съ сосѣднихъ высотъ и гдѣ ея испареніе отъ вѣтровъ замедляется присутствіемъ тѣхъ же высотъ. Напротивъ, не нужно ѣздить на Зондскіе острова, чтобы представить себѣ, что въ этомъ архипелагѣ почва должна быть покрыта богатѣйшею растительностью, преимущественно древесною, что климатъ его -- влажно-жаркій, съ рѣдкимъ постоянствомъ температуры по временамъ года и даже по часамъ дня, что при роскошной флорѣ тамъ должна быть и богатая фауна и что, слѣдовательно, человѣку тамъ легко питаться и вообще жить безъ большаго труда.
   Какъ скоро мы стали на эту точку зрѣнія на условія географическаго распространенія людей, такъ, независимо даже отъ увлекательныхъ теорій такихъ великихъ учителей, какъ Бэръ, Риттеръ, Бокль и пр., передъ вами съ совершенною ясностью становится положеніе, что въ этомъ распредѣленіи гораздо сильнѣе даетъ себя чувствовать физическая природа страны, чѣмъ свободная воля человѣка, хотя бы вооруженнаго всѣми орудіями современной цивилизаціи. Напрасно, напримѣръ, было бы мечтать о заселеніи сѣверной Сибири или закаспійскихъ степей осѣдлыми земледѣльцами; напрасно думать, что на прибрежьяхъ Охотскаго моря можетъ процвѣтать что либо, кромѣ звѣриной и рыбной ловли и лѣсныхъ промысловъ. Неорганическая природа, конечно, не зависятъ отъ климатовъ, и гдѣ-нибудь на верховьяхъ Маи или Уды могутъ быть отысканы розсыпи золота, способныя привлечь немало людей; но съ истощеніемъ металла окрестная страна должна опять обратиться въ мѣстную пустыню.
   Эту зависимость между физико-географическими условіями страны и возможностью заселенія ея людьми не трудно выразить нѣкоторыми цифрами, хотя нельзя не признаться, что онѣ относятся къ вопросу нѣсколько косвенно, такъ какъ вообще географія животныхъ организмовъ доселѣ почти вовсе не имѣетъ численныхъ данныхъ. По закону Девандоля для созрѣванія сама-то неприхотливаго хлѣбнаго злака, ячменя, нужно, чтобы развивающееся зерно получило въ суммѣ около 1750° Ц. тепла за все время развитія и чтобы притомъ это тепло никогда не было менѣе 0°: иначе всходы, цвѣты или плоды погибнутъ отъ холода. Для яровой пшеницы нужны: до 2.100° тепла, средняя температура періода созрѣванія отъ 15 до 20° Ц., а наименьшая до 3--4° Ц. Кукуруза требуетъ 2.600° тепла и средней температуры періода созрѣванія въ 20° Ц. и т. д. Отсюда ясно, что если какое-либо человѣческое племя привыкло питаться однимъ изъ этихъ хлѣбовъ и думаетъ переселиться въ страну, гдѣ онъ не можетъ созрѣвать, то оно не найдетъ привычныхъ для себя условій жизни и должно будетъ измѣнить привычки и потребности и даже можетъ вовсе изнемочь въ борьбѣ съ недостаткомъ нужныхъ ему условій, т. е. уменьшиться въ числѣ или и совсѣмъ выродиться. Конечно, человѣческій организмъ гибокъ; онъ иногда очень легко замѣняетъ одну пищу другою. Но если эта послѣдняя не доставляетъ ему прежнихъ количествъ азотистыхъ и безъазотныхъ веществъ, то самый организмъ измѣняется, начинаетъ худѣть, истощаться, порода распложается медленнѣе прежняго, подвергается частымъ болѣзнямъ и затѣмъ вымиранію. Мы можемъ сказать, что, въ общемъ итогѣ, для современнаго европейца страна съ 0° годовой средней температуры и съ такимъ лѣтомъ, которое не даетъ возможности созрѣвать хоть одному изъ европейскихъ зерновыхъ хлѣбовъ, есть страна неудобная для жизни. И въ самомъ дѣдѣ, взявъ дли сравненія двѣ карты, этнографическую и годовыхъ изотермовъ, мы увидимъ, что лишь въ немногихъ мѣстностяхъ европейская жизнь устроилась за нулевою линіею, а гдѣ и перешли ее къ сѣверу, то тамъ навѣрное лѣто столь же тепло, какъ гдѣ-нибудь въ Парижѣ или хотя въ Москвѣ, Иркутскѣ, Барнаулѣ, Нерчинскѣ находятся именно въ этихъ послѣднихъ условіяхъ {
   Среднія температуры въ этихъ городахъ суть:
   Въ Барнаулѣ годов. 0°,4 Ц. лѣтняя 17°,6 Ц.
   " Иркутскѣ " 0°, 5 " 16°,5
   " Нерчинскѣ " 3°,8 " 16°,4
   Ср. темп. лѣта въ Москвѣ 17°,7 Ц.}. Но за то въ южной половинѣ Камчатки европейская культура невозможна, хотя тамъ, именно въ Петропавловскѣ (53° шир.), средняя годовая температура выше нуля (+2°3 Ц.). Лѣтомъ этой странѣ недостаетъ тепла, нужнаго для созрѣванія хлѣбныхъ злаковъ (ср. лѣт. т. = 43,4° Ц.), и чтобы европеецъ могъ жить въ Камчаткѣ, нужно для него предметъ первѣйшей необходимости, хлѣбъ, подвозить издалека.
   Пониманіе всѣхъ этихъ явленій и взаимной ихъ связи, если не научное, то наглядное, извлеченное изъ опыта, издавна.усвоено всѣми сколько-нибудь развитыми человѣческими племенами, и оно-то влекло я влечетъ постоянно наиболѣе сильныя изъ нихъ въ захвату земель съ возможно выгодными географическими, т. е. почвенными и метеорологическими условіями. Тѣ поколѣнія, которыя успѣли прочно утвердиться на выгодныхъ мѣстахъ земной суши и развились физически и умственно лучше другихъ, тѣ и заручились вс123;мъ нужнымъ, чтобы оттѣснитъ или даже стереть въ лица земли племена менѣе удачливыя. Европейскіе народы въ этомъ случаѣ особенно счастливы. Они занимаяютъ издавна одну изъ лучшихъ частей земной поверхности, богато орошенную рѣками и глубоко врѣзавшимися морскими заливами, самую теплую изъ всѣхъ, лежащихъ съ ней подъ одними широтами, наилучше увлажаемую дождями, отъ крайностей холода и жара, парализующихъ дѣятельность человѣческаго организма, и, наконецъ, находившуюся въ срединѣ континентальнаго полушарія нашей планеты. У европейцевъ есть все: и плодородная почва, и легкость обмѣна ея произведеній по дешевымъ естественнымъ путямъ, и температура, не мѣшающая сильному физическому и умственному труду въ теченіе круглаго года. Этимъ безъ сомнѣнія опредѣлилось и превосходство европейской расы надъ прочими, превосходство, которое современною антропологіею признано окончательно, не смотря на то, что еще въ 1840-хъ годахъ А. Гумбольдъ признавалъ всѣ человѣческія племена "одинаково" благородными и противился раздѣленію ихъ на высшія и низшія.
   Но физико-географическія условія различны въ разныхъ частяхъ Европы, а съ ними неодинаково и физіологическое развитіе разныхъ частей европейскаго населенія. Легче всего было людямъ размножиться и получить досугъ отъ чисто физическихъ трудовъ, а затѣмъ разумно установить общественныя князи на берегахъ Средиземнаго моря: тамъ дѣйствительно и родились европейскія образованность и гражданственность. Но для преуспѣянія уже развитой, физически и умственно, породы людей наиболѣе выгодныя условія представляетъ Великобританія. Англичане живутъ на островѣ, недоступномъ для частыхъ вторженій съ материка, и вотъ они уже 800 лѣтъ не знаютъ раззореній отъ нашествій внѣшнихъ враговъ и отъ содержанія большихъ постоянныхъ армій, тогда какъ населеніе континентальной Европы страдаетъ отъ войнъ приблизительно въ каждые десять лѣтъ разъ, при чикъ, разумѣется, воюющія стороны и особенно театръ войны раззоряются. Острова Британскіе лежатъ среди океана, но не вдалекѣ отъ богатѣйшихъ странъ западной Европы, и вотъ англичане имѣютъ легкое средство сдѣлаться торговцами, т. е. отдаться промыслу наиболѣе выгодному. Климатъ Англіи таковъ, что зима и лѣто тамъ различаются мало и притомъ среднія годовыя температуры напоминаютъ южную часть европейской Россіи, отъ параллели Кіева {
   Беремъ для сравненія Эдинбургъ, Ливерпуль и Плимутъ. Вотъ ихъ широты по сравненію съ тремя русскими городами, имѣющими одинаковыя годовыя температуры:
   Ср. год. темп. +6°,2 Ц.-- Эдинбургъ 55°, " шир. Понава 49°,6 м.; разн. шир. 6°,3
   +8,3 , -- Ливерпуль 53,4 " Орловъ 47,1 " " 6,3
   +8,9 " -- Плимутъ 50,2 " Пятигор. 44,1 " " " 6,1
   О характерѣ зимы и лета въ тѣхъ же трехъ альпійскихъ городахъ даетъ понятіе сравненіе ихъ съ тремя слѣдующими русскими городами, находящимися на тѣхъ же параллеляхъ:
   Широта 55°,9 Эдинбургъ ср. т. +6°,2 Ц., лѣта +11°,1 зимы +2°,4 р. л. -- з. 8°,7 Ц.
   " 55, т Казань " +2,8 " +17,8 " --12,5; " 30,3 "
   " 53,3 Ливерпуль " +8,3 " +12,9 " +4,1; 8,3 "
   " 53,1 Пенза " +3,9 " " +19,2 " --11,1 "30,3 "
   " 50,2 Плимутъ " +8,3 " +13,9" +5,7; " 8,2 "
   " 50,3 Волчанскъ " +6,5 " +19,2 " --6,5 " 25,7 "}. Въ атмосферномъ орошеніи недостатка нѣтъ. Въ заключеніе всего, почва богата каменнымъ углемъ, который даетъ дешеваго двигателя для всякаго рода мaшинъ, увеличивающихъ производительность человѣческаго труда. Оттого мы видимъ, что англичане -- самая развитая, передовая раса въ Европѣ, и физически, и умственно. Средній ростъ англичанина больше таковаго же, напр., у француза на два вершка, а вѣсъ англійскаго мозга больше французскаго на 18 золотниковъ.
   За англичанами, по физической крѣпости и количеству головнаго мозга, слѣдуютъ другіе народы германскаго племени: голландцы, датчане, шведы, собственно нѣмцы. Только у всѣхъ этихъ племенъ, какъ, впрочемъ, и у англичанъ низшихъ классовъ, если ростъ тѣла и даже абсолютный вѣсъ мозговаго вещества нѣсколько выше, чѣмъ у большинства романскихъ народовъ, напр. французовъ и итальянцевъ, то процентное отношеніе количества мозга въ вѣсу цѣлаго тѣла ниже, чѣмъ у средняго человѣка романской расы. Причина понятна. Романскіе народы съ гораздо болѣе давняго времени трудятся въ умственной сферѣ, чѣмъ народы германскіе. Сама Германія начала широкую умственную жизнь лишь съ XVI столѣтія, т. е. со времени реформаціи, и во всякомъ случаѣ не ранѣе Карла Великаго, т. е. IX вѣка; между тѣмъ, какъ во Франціи и Испаніи римская цивилизація (не говоря уже о финикійской) была привита до Рождества Христова, а въ самой Италіи греческая образованность была извѣстна еще восемью-девятью вѣками ранѣе. Французы и итальянцы успѣли за время своей исторической дѣятельности ослабѣть физически, измельчать, главнымъ образомъ отъ многочисленныхъ войнъ, истреблявшихъ цвѣтъ мужскаго населенія; но развитіе мозга поддерживалось у нихъ почти непрерывно, и оттого романскія націи были первыми, у которыхъ, послѣ средневѣковаго застоя, проявилось широкое умственное движеніе въ XV и даже въ XIV столѣтіяхъ.
   Ниже и германцевъ, и романскихъ народовъ, естественно, стоятъ славяне, которыхъ территорія не пользуется тѣми же удобствами, какъ земли, занятыя западо-европейскими націями. И какъ русскій народъ даже между славянами поставленъ въ наименѣе выгодныя условія, то мы и остановимся здѣсь съ нѣкоторою подробностью надъ изученіемъ этихъ условій. Справедливо говоритъ Реклю въ недавно появившейся "Географіи Россіи", что страна эта въ физико-географическомъ смыслѣ занимаетъ не столько востокъ, сколько сѣверъ Европы. Многія части ея, по условіямъ температуры, какъ бы лежать на 10, 12 и даже 15 градусовъ сѣвернѣе соотвѣтственныхъ по широтѣ приатлантическихъ странъ. Такъ, напр., въ Норвегіи, въ Бергенѣ, почти подъ 61о ш. средняя годовая температура равна 6,1 Ц, а въ Россіи, чтобы найти такую же, нужно спуститься до Сарепты, т. е. до 48,5 шир. Каковы же послѣдствія этого? А таковы, что въ Россіи, даже только европейской, не говоря уже про Сибирь, почва, при одинаковомъ химическомъ составѣ съ западно-европейскою, можетъ, подъ тѣми же параллелями, производить лишь небольшую часть того, что производитъ, напр., почва Англіи или Франціи.
   Чтобы лучше убѣдиться въ этомъ, остановимся на нѣкоторыхъ частныхъ данныхъ физической географіи. Россіи, при чемъ взглянемъ и на другіе элементы русской климатологіи, кромѣ тепла. Весь юговостокъ европейской части имперіи, отъ Кагула, Елизаветграда, Харькова, Саратова и Бузулука до морей Чернаго, Азовскаго и Каспійскаго и до подошвы Кавказа, т. е. площадь въ 12-ть квадратныхъ миль, представляетъ степь или страну, вовсе лишенную лѣса, а мѣстами даже и воды. Если бы не таяніе зимнихъ снѣговъ, то, вѣроятно, что почва значительной части этихъ мѣстностей была бы и вовсе непригодна не только для осѣдлой, но даже для кочевой жизни людей, потому что лѣтомъ орошеніе ея почти ничтожно, особенно на востокѣ, вблизи Урала {Атмосфера воды падаетъ, подъ 51° шир., въ Курскѣ всего 16,3 дюйм. а въ Саутемптонѣ 34,8 дюймовъ.}. Чтобы развести здѣсь лѣса, нужно сдѣлать огромныя усилія, да и тѣ не будутъ безплодны лишь въ черноморскомъ бассейнѣ, но едва ли въ Каспійскомъ {Въ Черноморскомъ, какъ извѣстно, они и удаются, какъ доказали опыты около Чугуева, въ Екатеринославской губерніи и пр.; но въ Каспіискомъ мы не знаемъ результатовъ удачныхъ, не смотря на то, что одно время вопросъ о лѣсоразведеніи въ Оренбургскомъ краѣ стоялъ такъ "на очереди", что сосновыя шишки высылались туда, по ходатайству мѣстной администраціи, на почтовыхъ.}. Между тѣмъ, безъ лѣса осѣдлая, цивилизованная жизнь почти невозможна, особенно если еще при этомъ для замѣны его, какъ строеваго матеріала, нѣтъ камня, а какъ топлива -- минеральнаго угля. Вспомнимъ, что для отопленія почти всей степной полосы Россіи употребляются нынѣ солома, лузга и даже сухой навозъ (кизякъ), т. е. что у почвы безвозвратно отнимается то, что должно быть отдаваемо ей для подержанія плодородія!... Вотъ почему мы должны признать, что 12,000 квадратныхъ милъ, т. е. восьмая часть европейской Россіи, едва ли когда въ состояніи будетъ сравняться по удобствамъ для человѣческой жизни съ соотвѣтственными по широтамъ мѣстностями западной Европы {Выраженіе никогда, впрочемъ, слишкомъ абсолютно; точнѣе сказать: впредь до расширенія Каспійскаго моря чepезъ обращеніе въ него воды изъ морей Азовскаго и Чернаго, для чего достаточно прорыть безшлюзный каналъ по долинѣ Маныча и Кумы, употребивъ на то до 380 милліоновъ рублей, т. е. сумму, втрое меньшую издержекъ послѣдней турецкой войны.}. Однолѣтнія растенія, напр., пшеница, просо, овесъ, подсолнечники, арбузы, могутъ тутъ прозябать успѣшно, но и они подвергаются слишкомъ большимъ случайностямъ отъ засухъ. Такимъ образомъ, мы должны сложить со счета вполнѣ удобныхъ для цивилизованной жизни земель около 13% европейской Россіи даже изъ числа тѣхъ, которыхъ средняя температура далеко выше нуля. На этихъ 12,000 миляхъ привлекать въ себѣ осѣдлое населеніи могутъ только узкія долины рѣкъ и прибрежья морей.
   О сѣверѣ, кажется, нечего и говорить. Проведя линію отъ Васы черезъ Петрозаводскъ, Устюгъ Великій и Чердынь, мы отрѣжемъ въ сторонѣ Ледовитаго океана страну въ 20.000 квадратныхъ географическихъ миль, которая самою природою назначена лишь для полудикихъ звѣролововъ и рыболововъ и въ которой цивилизованный человѣкъ можетъ жить только по нуждѣ или въ видахъ эксплуатаціи мѣстныхъ бѣдняковъ. Единственное богатство этихъ мѣстъ -- лѣса; но съ увеличеніемъ населенія въ западной Европѣ, куда вывозъ дерева и другихъ лѣсныхъ продуктовъ нетруденъ, лѣса эти довольно быстро исчезаютъ, а съ ними изчезаютъ и звѣри. Край, поэтому, не имѣетъ исторической будущности, и населеніе его всегда будетъ кормиться на счетъ избытковъ хлѣбѣ въ средней Россіи, а съ уменьшеніемъ ихъ начнетъ убывать въ числѣ, или, по крайней мѣрѣ, остановится на одной, очень скромной цифрѣ, недалекой отъ современной: 950.000 душъ, т. е. по 47 человѣкъ на 1 квадратную милю. Единственное исключеніе могли бы составить поморяне, для которыхъ открытъ океанъ, съ его торговымъ и промысловымъ движеніемъ; но эти бѣдные люди уже оттѣснены отъ своихъ естественныхъ путей къ обогащенію конкурренціею сосѣднихъ норвежцевъ и другихъ народовъ сѣверо-запада Европы, поставленныхъ въ болѣе выгодныя физико-географическія условія.
   И такъ, въ распоряженіи исторіи русскаго народа остаются въ Европѣ лишь 60.000 кв. миль средней Россіи, Малороссіи, Бѣлоруссіи и прибалтійскихъ мѣстностей, а съ присоединеніемъ сюда черноморской части степной полосы, отъ устья Дуная до верховьевъ Кубани, -- около 65.000 кн. миль. Конечно, это пространство огромно; оно превосходитъ всю западную Европу, безъ Скандинавіи и острововъ, и, стало быть, даетъ возможность русскому народу стать на весьма высокое мѣсто въ ряду европейскихъ націй; но мы не должны заблуждаться на счетъ значенія цифры квадратныхъ миль. "Земля наша велика, но не обильна", или, по крайней мѣрѣ, недовольно удобна, можемъ мы сказать, перефразируя выраженіе, приписанное Несторомъ новгородскимъ посламъ. И вотъ въ чемъ состоятъ неудобства и практическія послѣдствія ихъ.
   Прежде всего, мы должны замѣтить, что все населеніе европейской Россіи обязано имѣть одежду двухъ разрядовъ: зимнюю и лѣтнюю. Рѣзкости температуръ іюля и января такъ велики, что англичанинъ, напр., даже не можетъ представить ихъ себѣ {Въ Казани ср. теми. іюля +19о,7 Ц., января -- 13о,7, слѣдовательно разность равна 33°,4 Ц.; въ Оренбургѣ она еще болѣе, именно 36°,6 Ц. Припомнимъ разсказъ Бёрнаби о томъ, какъ онъ, сдѣлавъ въ Лондонѣ возможно теплѣйшую одежду на англійскій образецъ, для путешествія по Россіи, долженъ былъ бросить ее и замѣнить русскою по пріѣздѣ въ Петербургъ.}. Онъ, привыкшій ходить зиму и лѣто почти въ той же самой одеждѣ, удивляется, что въ Москвѣ, Кіевѣ и даже Одессѣ люди носятъ шубы зимою и бѣлые кителя и рубашки лѣтомъ. Какъ человѣкъ практическій, онъ тотчасъ исчисляетъ расходы на этотъ двойной комплектъ одежды и естественно видитъ, что его родина въ этомъ случаѣ счастливѣе Россіи. А тѣ изъ англичанъ, которые знакомы съ наукою, видятъ еще, что, благодаря рѣзкостямъ русскаго климата, и другія гигіеническія условія жизни въ Россіи очень неблагопріятны, такъ что смертность въ ней неизбѣжно долила быть сильнѣе, чѣмъ гдѣ-нибудь въ западной Европѣ. Я дѣйствительно, развернувъ статистическія таблицы, мы видимъ, что въ Англіи изъ 1.000 солдатъ, т. е. людей крѣпкаго возраста, умираетъ въ годъ лишь 9--10, а у насъ въ казанскомъ военномъ округѣ около 40. Мы не беремъ уже для сравненія еще болѣе невыгодныя цифры населенія, вообще тамъ разница просто поразительна; но, быть можетъ, она происходитъ отчасти отъ несовершенства русской гражданской статистики.
   То же, что здѣсь сказано относительно зависимости отъ климатическихъ условій характера одежды, можетъ быть повторено и на счетъ устройства и содержанія жилищъ. Зимніе холода требуютъ зданій особенно прочныхъ, съ двойными дверями и рамами и съ большимъ числомъ объемистыхъ печей: для поддержанія теплоты въ жилищахъ необходимо тратить огромное количество топлива; для освѣженія воздуха въ покояхъ нужна хорошая система искусственнаго провѣтриванія, такъ какъ невозможно допустить открыванія оконъ на улицу, которое служитъ для этой цѣли не только въ Италіи, но во Франціи и даже Англіи. Такъ какъ удовлетворить этимъ требованіямъ гигіены трудно безъ большихъ издержекъ, то послѣдствіемъ является крайняя неприспособленность большей части русскихъ жилищъ въ климату, а затѣмъ страшная болѣзненность и смертность между людьми, о которой мы сейчасъ упомянули. Къ довершенію неудобствъ, въ большей части Россіи вовсе нѣтъ камня, который бы могъ служить для сооруженія прочныхъ и долговѣчныхъ домовъ, а приходится послѣдніе строить изъ дерева, которое легко гніетъ, а еще чаще истребляется пожарами, нигдѣ такъ не опустошающими страну, какъ у насъ. Чтобы понять, какую разницу въ экономическихъ условіяхъ жизни цѣлыхъ поколѣній дѣлаетъ эта необходимость строить дома деревянные, напомнимъ, что, по соображеніямъ Гакстгаузена, вся сельская Россія перестроивается, среднимъ числомъ, разъ въ 30 лѣтъ, между тѣмъ, какъ во Франція, Швейцаріи, Италіи можно сплошь и рядомъ найти не только у богатыхъ землевладѣльцевъ, но и у бѣдныхъ крестьянъ дома, сооруженные 200--300 лѣтъ назадъ и совершенно годные для жительства въ настоящее время. Потребность въ топливѣ приводятъ и уже привела въ большей части европейской Россіи къ истребленію лѣсовъ, а какое вліяніе имѣетъ это обезлѣсеніе страны не только на дороговизну дерева, но и на невыгодное измѣненіе климата, изсушеніе почвы, обмеленіе рѣкъ и т. д., о томъ уже болѣе столѣтія заявляетъ наука въ лицѣ такихъ авторитетныхъ представителей, какъ Палласъ, Кеппенъ, князь Васильчиковъ и др.
   Третье невыгодное для русскаго народа обстоятельство, вытекающее изъ континентальныхъ свойствъ климата страны, это сравнительная малость количества питательныхъ произведеній почвы. Цѣлые полгода или, чтобы быть точнѣе, отъ 5 до 7 мѣсяцевъ, земля у насъ не производитъ ничего, оставаясь покрытою снѣгомъ между тѣмъ, напр., въ окрестностяхъ. Парижа и Лондона свѣжіе овощи не переводятся крупный годъ, а въ болѣе южныхъ частяхъ западной Европы удается собирать и съ полей по двѣ жатвы. И какія бы усилія не употреблялъ русскій человѣкъ для обработки роднаго поля, сколько бы удобренія ни клалъ на него, онъ никогда не достигнетъ среднихъ урожаевъ равныхъ не только ломбардскимъ, но даже нормандскимъ. Его десятина, равная 1,07 гектара, можетъ дать ему случайно, въ одно лѣто, не менѣе продуктовъ, чѣмъ, средній французскій гектаръ; но возьмемъ 5--6 лѣтъ сряду, и, въ результатѣ получится отношеніе 1:3 или, до крайней мѣрѣ, 1:2,5 въ пользу Франціи, гдѣ земля остается непроизводительною лишь съ ноября по конецъ февраля и рѣдко до половины марта н. ст.
   Мало того, краткость лѣта въ Россіи приводитъ еще къ тому, что на это время года, т. е. на 5 1/2 мѣсяца, въ апрѣля по сентябрь, выпадаютъ всѣ возможѣня полевыя роботы, тогда какъ во Франціи, Англіи, Венгріи, Румыніи, не говоря уже про Италію, можно пахать поля въ февралѣ, а виноградъ убирать въ концѣ октября. Трудъ селянина тамъ раздѣленъ на восемь мѣсяцевъ, т. е. на время въ полтора раза большее, чѣмъ у васъ. А это обстоятельство позволяетъ, напр., французскому крестьянину быть исключительно земледѣльцемъ, работать не торопясь, тщательно, и не отвлекаться уже другими занятіями, въ которыхъ онъ не силенъ и для производства которыхъ нужно либо самому имѣть особыя орудія, либо ходить каждую зиму на сторону, во временную кабалу къ заводчику либо торговцу, которые, разумѣется, даютъ за работу лишь ровно столько, чтобы работникъ не умеръ съ голода {Этотъ избытокъ непроизводительнаго времени у русскихъ селянъ-хлѣбопашцевъ заставляетъ особенно желать поддержанія у насъ кустарной промышленности или даже развитія заводскихъ рабочихъ товариществъ, которыя бы владѣли фабриками сами и работали зимою исключительно въ свою пользу, а не для одного обогащенія немногихъ фабрикантовъ.}.
   Пагубныя для растительной жизни засухи, какъ извѣстно, нигдѣ, въ цѣлой Европѣ, не случаются такъ часто, какъ у насъ, и онѣ зависятъ опять отъ такихъ физико-географическихъ условій нашей родины, съ которыми бороться трудно, чтобъ не сказать невозможно. Если бы за Ураломъ разстилался не обширный материкъ, а океанъ, Россія была бы одною изъ благодатнѣйшихъ странъ умѣреннаго пояса и напоминала бы Соединенные Штаты или хотъ Амурскій бассейнъ, съ Маньчжуріею и частью Кореи. Но за Ураломъ тянется огромная площадь земель пустынныхъ то отъ крайняго холода, то отъ чрезвычайной сухости, доходящей до 0,13 водяныхъ паровъ въ атмосферѣ, тогда какъ западная Европа имѣетъ ихъ отъ 0,60 до; 0,85. Съ этихъ сухихъ и холодныхъ зауральскихъ пустынь воздухъ, повинуясь общимъ законамъ земной физики, движется къ юго-западу, въ болѣе теплыя при-атлантическія страны и, проходя надъ русскою землею, не только охлаждаетъ, но и изсушаетъ ея почву. Академикъ Веселовскій очертилъ полосу, гдѣ восточные вѣтры являются въ европейской Россіи господствующими. Его указанія, за малыми развѣ, чисто мѣстными исключеніями, несомнѣнно точны, обоснованы на болѣе или менѣе продолжительныхъ наблюденіяхъ, и его карта вѣтровъ показываетъ, что подъ изсушающимъ вліяніемъ Азіи находится около одной трети страны. При этомъ названная треть -- лучшая по географическому своему положенію на югѣ, а не на сѣверѣ. Въ составъ ея входятъ не только астраханская и заволжскія губерніи, но и ставропольская, саратовская, области: терская, кубанская, донская, губернія: воронежская, харьковская, екатеринославская, таврическая, херсонская, отчасти тамбовская, курская, полтавская, кіевская, подольская и бессарабская. Если бы на поверхность этихъ провинцій падало въ годъ 5--6 дюймовъ воды болѣе нынѣшняго, или даже если бы атмосфера ихъ только содержала на 20--30% болѣе влажности, чѣмъ теперь, -- какую бы благодатную страну представляли онѣ! А теперь мѣстный русскій крестьянинъ и даже крупный землевладѣлецъ, имѣющій средства хорошо удобрять землю и косить въ степяхъ огромное количество сѣна, часто (приблизительно въ 4 года разъ) не успѣваетъ, благодаря засухамъ, собрать посѣяннаго зерна или наносить травы, нужной, чтобы прокормить скотъ до слѣдующей весны. Одной зимы бываетъ достаточно, чтобы весь этотъ скотъ вымеръ съ голоду или былъ продавъ за безцѣнокъ, послѣ чего все хозяйство приходитъ въ упадокъ. Засухи вообще -- главный бичъ юга-восточной Россіи, и она отъ нихъ не избавится до тѣхъ поръ, пока не рѣшится на великій техническій подвигъ, сходный съ прорытіемъ суезскаго канала и противоположный тому, который сдѣлали голландцы, выкачавъ воду изъ Гарлемскаго озера. Мы уже намекали на сущность этого подвига: нужно избытокъ воды въ Черномъ и Азовскомъ моряхъ, уходящій черезъ проливы: Керченскій, Босфоръ и Дарданеллы въ Средиземное море, повернуть на востокъ, въ Каспійское. Но когда это будетъ, и будетъ ли вообще? Конечно, водораздѣлъ въ 17 сажень надъ моремъ, существующій между Манычемъ и Кумою, не великая гора, срыть ее можно, равно какъ углубить до нужной степени русла обѣихъ рѣкъ; не гдѣ необходимыя для работъ денежныя средства, гдѣ, наконецъ, прочное сознаніе людьми вліятельными пользы самаго предпріятія? Мы начали осушать Полѣсье и долину Кубани; но обводнить какую-либо мѣстность у насъ еще никто не рѣшался. Мало того, самая мысль о прорытіи кумо-манычскаго канала, основанная на фактахъ, добытыхъ Бергштретеромъ, Блюмомъ, Данивымъ и др., подвергалась насмѣшкамъ въ нѣкоторыхъ даже soi-disant ученыхъ кругахъ....
   Мы коснулись, такимъ образомъ, важнѣйшихъ постоянныхъ явленій, совершающихся въ воздухѣ, который покрываетъ европейскую Россію, явленій, которыя имѣютъ огромные вліяніе на развитіе органической жизни въ странѣ, а слѣдовательно, и на бытъ человѣка. Мы видимъ, что всѣ главныя метеорологическія условія жизни въ Россіи менѣе выгодны, чѣмъ въ западной Европѣ. Но не одни эти условія вліяютъ на судьбы человѣческихъ обществъ, занимающихъ ту или другую часть земной суши. Въ нимъ присоединяется иного другихъ вліяній, чисто топографическихъ и способныхъ то усиливать значеніе климата для исторической жизни народовъ, то ослаблять и видоизмѣнять его. Знаменитый основатель сравнительной географіи, Б. Риттеръ, съ разсмотрѣнія этихъ-то именно топографическихъ условій и началъ построеніе своей науки. Африка, замѣтилъ онъ, лежитъ подъ самыми благодатными широтами, но, тѣмъ не менѣе, есть самая неудобная для человѣческаго развитія часть свѣта, потому что доступъ въ глубь ея труденъ отъ недостатка глубоко-вдающихся въ материкъ. морскихъ заливовъ. Ея береговая линія относится въ ея поверхностному протяженію въ миляхъ какъ 1 къ 106, т.-е., въ ней на одну милю берега приходится не менѣе 113 кн. миль пространства, тогда какъ въ Европѣ это отношеніе равно 1:37, что втрое выгоднѣе. Если взглянуть съ этой точки зрѣнія на европейскую Россію, то получится отношеніе очень недалекое отъ африканскаго, именно 1:101. И притомъ, каковы моря, окружающія Россію? Сѣверный океанъ съ Бѣлымъ моремъ и другими заливами открытъ для мореплаванія не болѣе 135 дней въ году, Балтика, въ среднемъ выводѣ, около семи мѣсяцевъ, Каспій -- девять, и только южная его часть. и Черное море, да и то послѣднее не повсемѣстно, остаются открытыми круглый годъ. Балтійское море при этомъ отрѣзало отъ океана проливами, находящимися въ рунахъ чужеземцевъ, Черное -- также, а Каспійское есть внутреннее озеро, которое ведетъ лишь въ раззоренную Персію и въ совершенно пустынную Туркменію. Такимъ образомъ, моря русскія почти вовсе не облегчаютъ вступленіе русскаго народа на всемірно-историческое поприще, торговое и политическое. Напротивъ, благодаря несчастливому ихъ положенію, Россія постоянно находится и, вѣроятно, еще долго будетъ находиться въ зависимости отъ произвола морскихъ націй. Съ другой стороны, ея сухопутныя границы совершенно открыты для вторженія непріятелей съ запада и съ востока, и непріятели этимъ воспользовались. На западѣ, вотъ уже девять вѣковъ сряду, съ неотразимою послѣдовательностью оттѣсняетъ или даже заливаетъ единокровныя русскому народу славянскія племена волна германизма; съ востока Русь была въ теченіе многихъ столѣтій, опустошаема печенѣгами, половцами, хазарами и монголо-татарами, изъ которыхъ послѣдніе владѣли русской землею 240 лѣтъ и своимъ владычествомъ наложили на русскій народъ доселѣ не вполнѣ еще изглаженные слѣды азіатскихъ обычаевъ и порядковъ.
   Къ важнымъ территоріальнымъ невыгодамъ европейской Россіи принадлежитъ очертаніе ея рѣчныхъ бассейновъ: 38.000 кв. г. миль, т.-е. болѣе 40% всей поверхности страны, принадлежатъ въ водоему Каспійскако моря, т. е., выражаясь нѣсколько тривіально, мѣшка, изъ котораго нѣтъ выхода никуда, кромѣ Туркменіи и сѣверной Персіи. 20.000 кв. миль принадлежатъ въ бассейну Ледовитаго океана и, наконецъ, бассейны двухъ большихъ рѣкъ западной части имперіи, именно Вислы и Нѣмана (въ совокупности около 4500 кв. миль), важнѣйшими своими частями, т. е. устьями этихъ рѣкъ, принадлежатъ Пруссіи. Такимъ образомъ, рѣчная система Россіи далеко не имѣетъ той политической и экономической важности, какъ, напр., рѣки Германіи, Англіи и Франціи. Прибавимъ сюда 1) что на всѣхъ русскихъ рѣкахъ судоходство прекращается на 4,5, иногда даже 8 мѣсяцевъ, и 2) что рѣки эти, вслѣдствіе сухости климата, далеко не такъ многоводны, какъ, напр., французскія, равной съ ними длины. Въ настоящее время, конечно, рѣчныя сообщенія начинаютъ утрачивать часть той абсолютной важности, которую они имѣли до введенія желѣзныхъ дорогъ; однако, на одной Волгѣ съ ея притоками работаетъ около 450 пароходовъ, и эти пароходы, замѣтимъ, должны; цѣлыхъ пять мѣсяцевъ въ году стоять безъ употребленія, замерзшими во льду, чрезъ что, разумѣется, владѣльцы ихъ теряютъ часть дохода и для вознагражденія себя должны бываютъ лѣтомъ назначать провозныя цѣны несоразмѣрно большія, къ невыгодѣ проѣзжающихъ и товароотправителей, т. е. всего населенія страны.
   Почти всѣ русскія рѣки (за исключеніемъ Невы) отличаются широкими и продолжительными весенними разливами, какъ слѣдствіемъ обильныхъ зимнихъ снѣговъ и слабаго ската почвы къ сторонѣ морей. Во всей Европѣ подобные разливы считаются несчастіемъ, ибо уничтожаютъ плоды многихъ человѣческихъ трудовъ въ рѣчныхъ заливахъ. У насъ, наоборотъ, большимъ разливамъ радуются, какъ гарантіи обильныхъ сборовъ сѣна на заливныхъ лугахъ. Мало просвѣщенный народъ не понимаетъ, что, такимъ образомъ, лучшія, производительнѣйшія части почвы завсегда обрѣчены быть безполезными для высшей культуры: садоводства, огородничества, хлѣбопашества, травосѣянія. Но люди образованный не могутъ не знать истинной цѣны этому "благодѣянію" природы, которое сближаетъ Россію съ Африкою и среднею Азіею, гдѣ безъ разливовъ, какъ извѣстно, настаетъ голодъ. Регулировать эти разливы помощью канализаціи долинъ, которая бы, не лишая ихъ весенняго оплодотворенія почвы, спасала отъ размыванія, конечно, можно, но кто сочтетъ милліарды рублей, которые нужны для этого, и откуда будутъ взяты эти милліарды? Въ послѣдніе тридцать лѣтъ Россія несомнѣнно сдѣлала огромные экономическія успѣхи, но къ національному богатству ея прибавились не однѣ величины положительныя, а и значительная отрицательная величина въ 3.500.000.000 рублей государственнаго долга на крымскую и турецкую войны, на завоеваніе не покрывшихъ пока доходовъ Кавказа и Туркестана, на выдачу денегъ концессіонерамъ и др.
   Отъ рѣкъ, орошающихъ почву, перейдемъ къ самой почвѣ. Природа въ этомъ отношеніи щедрѣе къ намъ, чѣмъ ко многимъ другамъ европейскимъ народамъ. Въ Россіи почти нѣтъ горныхъ вершинъ и скатовъ, негодныхъ къ обработкѣ или каменистости или крутизнѣ, можно пахать и сѣять почти вездѣ, а гдѣ и нельзя устроять волей, тамъ можно сажать деревья или кустарники. Кромѣ того въ предѣлахъ европейской Россіи находится обширная площадь чернозема, лучшей въ мірѣ почвы, для образованія которой нужны были тысячелѣтія растительной жизни въ странѣ. Эта черноземная полоса тянется отъ береговъ Прута до Вятки и Бѣлой и отъ Кременца, Кіева, Орла, Тулы и Ядрина до Азовскаго моря, Эльборуса, Ергеней, Волги, Иргиза и Общаго Сырта, т. е. занимаетъ около 28.000 кн. миль. Отдѣльные клочки ея встрѣчаются въ губерніяхъ владимірской, костромской и даже архангельской. Если бы можно было поручиться, что черноземъ сохранится въ цѣлости навсегда, то; мы могли бы спокойно смотрѣть на будущность весьма далекаго потомства, но въ дѣйствительности этого быть не можетъ. Черноземъ истощается уже потому, что мы огромное количество растительныхъ продуктовъ отсылаемъ за-границу, а значительную часть удобренія, которое необходимо для возстановленія израсходованныхъ органическихъ элементовъ или спускаемъ въ русла овраговъ и рѣкъ или, 4п6 еще хуже, сожигаемъ въ видѣ соломы, лузги и кизяка. Извѣстный химикъ-земледѣлецъ, Энгельгардтъ, справедливо пророчитъ намъ незавидную экономическую будущность при такой системѣ хозяйства. Но система эта по большей части не зависитъ отъ нашей воли, а истекаетъ изъ физико-географическихъ условій страны. Мы уже сказали, что кизякъ и солому у насъ жгутъ во многихъ мѣстахъ, потому что нѣтъ другаго топлива; а что до вывоза зерна во Францію, Англію, Германію и пр., то чѣмъ же инымъ можемъ мы расплачиваться за тѣ капиталы, которые къ намъ притекаютъ оттуда въ видѣ ли денегъ или въ видѣ заводскихъ произведеній? Своихъ фабрикъ, кромѣ винныхъ заводовъ, мы не завели въ достаточномъ количествѣ, даже ленъ и коноплю мы отправляемъ въ Англію, Голландію и Бельгію въ сыромъ видѣ, шерсть тоже, и т. д. Поэтому не должны мы и удивляться, что система нашего хозяйства разрушаетъ въ корнѣ наше же собственное благосостояніе. Объ этомъ можно жалѣть, можно заботиться о пріисканіи средствъ устранить зло въ будущемъ, напр., чрезъ изученіе, вмѣсто мертвыхъ языковъ, химіи и технологіи и чрезъ приложеніе ихъ къ дѣлу, но удивляться злу, уже существующему, -- нельзя....
   Сказавъ, что было естественно сказать въ нашемъ очеркѣ о значеніи чернозема въ экономической жизни русскаго народа, мы не должны упускать изъ виду и другихъ разрядовъ почвы, встрѣчающихся въ европейской Россіи. Здѣсь на первомъ планѣ стоятъ пески при-каспійскихъ равнинъ, Полѣсья и огромнаго числа мѣстностей въ сѣверной и средней Россіи. Когда пески эти орошаются достаточнымъ количествомъ дождей, а подпочва ихъ состоитъ изъ глины, тогда на нихъ образуются болота, обыкновенно покрытыя лѣсомъ. Это отнимаетъ у культуры вѣроятно 5--6 тысячъ квадратныхъ миль, быть можетъ и болѣе. Но такая потеря, сравнительно говоря, еще небольшое зло, потому что лѣсъ, растущій на песчаной почвѣ, представляетъ значительную цѣнность, особенно если его легко вывозить по сплавнымъ и судоходнымъ рѣкамъ. Канализація Полѣсья въ этомъ случаѣ можетъ многое сдѣлать для поднятія экономическаго уровня страны, особенно если пріобрѣтенный при этомъ опытъ будетъ съ пользою приложенъ въ другихъ песчано-болотистыхъ мѣстностяхъ. Но извлечь какую-нибудь пользу изъ песковъ, не орошаемыхъ дождями и потому не покрытыхъ растительностью, дѣло трудное, чтобъ не сказать невозможное, а такихъ песковъ не мало въ губерніяхъ астраханской и ставропольской, въ областяхъ уральской и терской. И они составляютъ не только безполезную, но даже вредную часть русской территоріи, во 1-хъ, потому что затрудняютъ устройство хорошихъ дорогъ между плодородными и населенными мѣстностями, и во 2-хъ, потому что, будучи переносимы вѣтрами, они постепенно засыпаютъ земли воздѣланныя и обращаютъ ихъ въ пустыни. Итакъ такое поступательное движеніе песковъ не обѣщаетъ ничего хорошаго въ будущемъ, то необходимо принять противу него мѣры, именно: развести лѣса по окраинамъ песчаныхъ степей (если это возможно) или, еще лучше, затопить эти, вообще низкія степи водами расширеннаго Каспійскаго моря.
   За песками слѣдуютъ супеси и суглинки, разстилающіяся по большей части сѣверной и средней Россіи. Это тѣ почвы, которыя даютъ, въ нашемъ климатѣ и при нашемъ скудномъ удобреніи, урожая самъ 2--3 и которыя по этому не обезпечиваютъ существованія сколько-нибудь густаго населенія чисто сельскаго. Владѣя подобною землею, крестьянинъ неизбѣжно долженъ заботиться о снисканіи себѣ средствъ въ жизни помощью какихъ-нибудь ремеслъ, направленныхъ въ возвышенію цѣнности добываемаго имъ сырья. И дѣйствительно, мы видимъ, что въ провинціяхъ, занятыхъ супесями и суглинками, изстари возникли разные промыслы, частію мѣстные, а частію отхожіе. На сколько это обстоятельство отзывается на образѣ жизни русскаго народа въ губерніяхъ московской, тверской, новгородской, ярославской, владимірской, костромской, нижегородской и проч., мы полагаемъ, извѣстно каждому. И едва ли не супесямъ и суглинкамъ съ ихъ урожаями самъ 2--3 Россія больше всего обязана образованіемъ тѣхъ колоній на востокѣ, которыя мало-по-малу сдѣлали ее владычицею Вятки, Перми, Урала и всей Сибири. Замѣтимъ, что тѣ же супеси въ сѣверной Германіи прогоняютъ ежегодно часть ея населенія за океанъ.
   Отъ взгляда на составъ поверхностнаго слоя почвы, того, который производитъ растительныя богатства страны, перейдемъ къ очерку подземныхъ слоевъ съ ихъ богатствами минеральными. Огромное протяженіе осадочныхъ формацій во всей Россіи, за исключеніемъ Финляндіи, Урала, части Олонецкаго края и полосы между Днѣпромъ и Бугомъ, служитъ причиною, что добыча металловъ возможна у насъ только на дальнемъ востокѣ или на пустынномъ сѣверо-западѣ страны, за сотни и даже тысячи верстъ отъ мѣстностей, гдѣ скопилось населеніе. Небольшія добычи желѣза въ рязанской, екатеринославской и др. губерніяхъ не стоитъ принимать въ разсчетъ. А между тѣмъ, безъ широкаго распространенія металловъ въ домашнемъ обиходѣ немыслима сколько нибудь удовлетворительная экономическая жизнь націи. Колеса безъ шинъ, полозья безъ подрѣзовъ, двери и окна безъ желѣзныхъ замковъ и петель, печи безъ чугунныхъ заслоновъ и даже вьюшекъ, недостатокъ рабочихъ инструментовъ во всѣхъ отрасляхъ ремесленной дѣятельности -- вотъ послѣдствія этой скудости металловъ въ Россіи {Добыча желѣза въ Россіи доходитъ лишь до 24 фунтовъ на человѣка въ годъ. Во Франціи эта цифра равна 200 фунтамъ, въ Германіи 240, а въ Англіи даже 1.200 фунтамъ. Конечно, послѣдняя страна сама потребляетъ лишь часть этой громадной добычи, но не продажею ли другой части она больше всего обогащается. Желѣзо, уголь и обработка, при помощи ихъ, хлопка суть главные источники процвѣтанія Англіи.}, не говоря уже про то, что она не могла и думать объ устройствѣ у себя желѣзныхъ дорогъ безъ привоза иностранныхъ рельсовъ, локомотивовъ и проч. Про другіе металлы -- мѣдь, свинецъ, цинкъ, олово, ртуть, необходимые для жизни, можно сказать, что ихъ либо вовсе нѣтъ въ европейской Россіи, либо они добываются въ количествѣ ничтожномъ, совершенно несоотвѣтственномъ потребностямъ населенія. Такимъ образомъ, и по отношенію въ минеральнымъ богатствамъ почва Россіи далеко уступаетъ западной Европѣ. "Но, могутъ сказать люди, склонные къ самообольщенію: по словамъ акад. Гельмерсена, въ европейской Россіи залежи одного каменнаго угля занимаютъ 24.000 ни. миль; богатство Урала желѣзомъ и мѣдью неисчерпаемы; цинкъ мы находимъ въ Польшѣ, олово и свинецъ въ Сибири, слѣд. вообще дома". Да, но домъ этотъ такъ обширенъ, что выгоднѣе покупать свинецъ и олово въ Англіи и рельсы въ Бельгіи, чѣмъ привозить ихъ изъ Алапаевска, Барнаула и Нерчинска. А что до каменнаго угля, то до сихъ поръ изъ 24.000 кн. миль, имъ будто бы занятыхъ, разработывается едва 15--20 миль, что, впрочемъ, и естественнѣе, ибо площадь, очерченная г. Гельмерсеномъ, по большей части заключаетъ лишь пласты плохихъ лигнитовъ, часто обремененныхъ сѣрнымъ ролчеданомъ, а еще чаще имѣющихъ такую ничтожную толщину, что ихъ пока не стоитъ разработывать, особенно въ виду сравнительной дешевизны ньюкестля и кардиффа, привозимыхъ изъ Англіи.
   Такимъ образомъ, какое бы физико-географическое условіе человѣческой жизни въ Россіи мы не взяли, мы неизбѣжно приходимъ съ заключенію, что страна эта представляетъ менѣе удобствъ для цивилизованной жизни, ч 23;мъ западная Европа. Нѣкоторыя изъ этихъ невыгодъ неустранимы, другія хотя и могутъ быть ослаблены въ своемъ значеніи, но лишь цѣною большихъ усилій, требующихъ прежде всего распространенія въ народѣ точныхъ познаній, а потомъ проницательности людей, руководящихъ общественною дѣятельностью и, главное, энергіи самаго населенія. И того, и другаго, и третьяго у насъ пока нѣтъ, отчасти вслѣдствіе вѣковаго вліянія тѣхъ же невыгодныхъ физико-географическихъ условій, отчасти же отъ причинъ случайныхъ и преходящихъ. А потому не станемъ удивляться, если мало-по-малу русское племя даже у себя дома будетъ оттѣсняться на второй планъ иностранцами, сначала, конечно, одинокими піонерами, захватывающими въ свои руки лучшія статьи дохода и выгодныя мѣста въ обществѣ, потомъ становящимися владѣльцами земли, т. е. производительной почвы, а потомъ, наконецъ, и полными хозяевами страны, при чемъ можетъ даже не встрѣтиться надобности прибѣгать къ оружію, т. е. дѣлать грубое и рискованное насиліе. Западная Польша, Остзейскій край, Петербургъ, южнорусскіе города, даже нѣкоторыя подмосковныя мѣстности могутъ представить немало тому доказательствъ уже въ настоящее время. Что будетъ далѣе, -- мы не знаемъ. Искренно желаемъ, чтобы русскій народъ не изнемогъ въ борьбѣ за существованіе; но не можемъ не прибавить, что для успѣха борьбы нужно имѣть усовершенствованныя орудія и полную свободу движеній. Другими словами: чтобы побѣда осталась за нами, нужно торопиться пріобрѣсти точныя знанія, разумный, практическій взглядъ на свою землю и, главное, ту энергію, которая есть необходимое условіе успѣха всякаго дѣла и которая, въ свою очередь, дается лишь людямъ, умѣвшимъ освободиться отъ всякихъ стѣсненій ума и воли силою искренняго уваженія въ себѣ человѣческаго достоинства.
  

II.

   Обозрѣвая физико-географическія условія существованія человѣка въ европейской Россіи, мы видимъ, что эти условія вообще менѣе выгодны, чѣмъ тѣ, которыя представляетъ западная Европа. Отсюда тотъ выводъ, что борьба за существованіе для русскаго труднѣе, чѣмъ, напр., для француза, и что для добыванія себѣ равныхъ или, по крайней мѣрѣ, подходящихъ къ французскимъ средствъ къ жизни русскій долженъ, во 1-хъ, работать, лично или посредствомъ машинъ, болѣе, чѣмъ французъ, и, во 2-хъ, располагать большимъ количествомъ почвы, чѣмъ этотъ послѣдній. Достиженіе перваго условія очень возможно: были бы запасы угля для полученія механическаго двигателя и знаніе законовъ механики, физики и химіи, чтобы этого двигателя направлять наивыгоднѣйшимъ для себя образомъ. Но одно размноженіе механическихъ и химическихъ производствъ недостаточно для обезпеченія экономической судьбы націи, потому что они приложимы лишь въ переработкѣ готоваго сырья, а само сырье доставляется все же природою, т. е. факторомъ, отъ насъ пока очень мало зависящимъ. Вотъ почему, желая, чтобы русскій народъ жилъ въ экономическомъ отношеніи (т. е. ѣлъ, пилъ, одѣвался, помѣщался, перемѣщался и пр.) не хуже западо-европейцевъ, мы должны обратить еще разъ взглядъ нашъ на отношенія его къ территоріи. Для этого вспомнимъ то, что уже было замѣчено относительно средней производительности русской почвы. Одна десятина ея приноситъ владѣльцу лишь 40% того, что десятина французская; слѣдовательно, если бургундцу или туреньцу достаточно для достиженія извѣстной доли благосостоянія пять десятинъ, то рязанцу или орловцу ихъ нужно не менѣе 12-ти или даже 15-ты. И въ самомъ дѣлѣ, наблюденія показываютъ, что только та средняя русская семья (5 душъ: мужъ, жена, двое дѣтей и старикъ или старуха) живетъ довольно обезпеченно, въ пользованіи которой есть 12--15 десятинъ огорода, пашни, луга, выгона и лѣса, при чемъ она содержитъ одну корову, 1--2 лошади, 2--3 овцы, свинью и нѣсколько куръ. Если же чего-либо изъ исчисленнаго здѣсь не достаетъ, то начинаются лишенія, или, какъ говорятъ въ народѣ, нужда, которая заставляетъ главу семьи или одного изъ членовъ ея, иногда даже нѣсколькихъ, нарушить семейныя связи и идти на сторону искать работы, вознаграждаемой поденною платою, те. сдѣлаться изъ независимаго человѣка подначальнымъ наемникомъ, что въ иныхъ случаяхъ равносильно нисхожденію на степень машины или скота. Но много ли русскихъ людей находится нынѣ въ завидномъ положеніи обладателей 12--15 десятинъ? -- Раскрывъ труды Васильчикова, Янсона, Вильсона или документы, обнародованные министерствомъ государственныхъ имуществъ, мы увидимъ, что очень немногіе. Какія же затѣмъ средства можетъ употребить и дѣйствительно употребляетъ крестьянинъ-земледѣлецъ для поднятія своего благосостоянія хоть на столько, чтобы питаться, быть одѣтымъ по климату и кое-какъ поддерживать домъ?-- Отвѣтъ даютъ изслѣдованія Чаславскаго, Гацисскаго и др. объ отхожихъ промыслахъ, книга Флеровскаго о положеніи рабочаго класса въ Россіи и многочисленныя статьи въ вашихъ ежемѣсячныхъ и ежедневныхъ изданіяхъ. Эти изслѣдованія и статьи прямо говорятъ, что положеніе средняго русскаго человѣка, не смотря на то, что онъ -- землевладѣлецъ, нерѣдко бываетъ хуже положенія европейскаго безземельнаго бобыля и что наилучшій исходъ для него изъ этого печальнаго состоянія есть оставленіе роднаго жилища и переселеніе въ мѣста, гдѣ еще свободныхъ земель довольно. Само правительство въ послѣднее время стало раздѣлять это мнѣніе и уже не такъ стѣсняетъ переселеніе, какъ кто было въ первые 15--16 лѣтъ по уничтоженіи крѣпостнаго права. Стало-быть, колонизація есть очередной историческій вопросъ для современнаго русскаго поколѣнія {Разумѣемъ исключительно колонизацію, вызываемую экономическими причинами, увеличенію которой можно только радоваться, благо пустыхъ мѣстъ въ Россіи довольно. Что же касается до выселеній изъ родины, обусловливаемыхъ причинами политическими, то можно только скорбѣть, что эти причины существуютъ, и желать, чтобы онѣ скорѣе прошли.}. Но чтобы переселенія были не разрушительны для благосостоянія колонистовъ, а плодотворны, нужно прежде всего знать, куда выгодно переселяться, гдѣ есть свободныя производительныя земли и какія физико-географическія и экономическія условія ожидаютъ переселенцевъ на новыхъ мѣстахъ. Это, какъ извѣстно, нашими статистиками и экономистами оставлено почти въ совершенномъ небреженіи, и во всей русской литературѣ нельзя найти ничего хотя бы только подходящаго къ "Отчетамъ сѣверо-американскаго эмиграціоннаго бюро", дающимъ превосходныя указанія для переселенцевъ въ Соединенные Штаты. Мы, разумѣется, не можемъ и думать о пополненіи пробѣла въ настоящемъ случаѣ; во чтобы все-таки внести извѣстную долю свѣта въ обсуждаемый предметъ, попробуемъ характеризовать тѣ земли, которыя составляютъ какъ бы запасный экономическій фондъ русской націи и лежитъ преимущественно въ Азіи. Начнемъ съ ближайшей страны, съ Кавказа.
   Кавказскій перешеекъ, завоеваніе котораго стоило русскому народу столько жертвъ кровью и деньгами, представляетъ, безъ сомнѣнія, благодатнѣйшую часть русскихъ владѣній. По крайней мѣрѣ, это безусловно можно сказать про западную его половину, отъ меридіана Владикавказа и Тифлиса до Чернаго моря. Послѣ Андалузіи и Ломбардіи это, быть можетъ, лучшая часть Европы по климатическимъ и почвеннымъ условіямъ. И если доселѣ, напр., черноморское прибрежье пользуется репутаціею страны нездоровой, лихорадочной, то это лишь потому, что она не воздѣлана, что лѣсистыя болота, находящіяся въ рѣчныхъ долинахъ, не осушены и что новые пришельцы, незнакомые со страною, ceлятся именно въ этихъ долинахъ, а не на откловахъ горъ. Изучивъ лично топографію и физическую географію Европы отъ Тахо до Урала, отъ Лондона и Стокгольма до Мессины и Матапана, я смѣло утверждаю, что если въ Россіи есть мѣстность, способная вмѣщать столь же густое населеніе, какъ, напр., долины Роны, средняго Рейна или даже По, то это, конечно, западный Бавказъ. Между тѣмъ, мы видмъ, что въ немъ, на пространствѣ 4.000 кв. миль, живетъ лишь два съ половиною милліона людей, т. е. менѣе, чѣмъ въ Альзасѣ и Баденѣ, занимающихъ въ совокупности едва 650 кн. миль. Если для сравненія возьмемъ страну, сходную по топографическимъ свойствамъ, хотя и худшую по климату, именно Швейцарію, то увидимъ, что въ этой послѣдней на протяженіи 750 кн. миль живетъ именно столько народа, сколько его есть теперь на 4.000 кв. миляхъ западнаго Кавказа. Стало-быть, можно допустить, что населеніе въ 10 или даже 12 милліоновъ душъ не будетъ обременительнымъ для совокупноcти областей, орошаемыхъ Кубанью, Ріономъ, Чарокомъ, верхними Араксомъ, Курою и Терекомъ. А если это такъ, то можно только желать, чтобы эта цифра населенія была достигнута какъ можно скорѣе, хотя бы съ временнымъ ослабленіемъ населенности бассейновъ окскаго, донскаго и отчасти днѣпровскаго (по лѣвому берегу) и волжскаго (въ верхнихъ и среднихъ его частяхъ). У насъ нетрудно найти экономистовъ и администраторовъ, которые тотчасъ возразятъ, что это значитъ желать раззоренія средоточія государства; но мы скажемъ, что, напротивъ, это значитъ желать обогащенія именно средней Россіи и людей, нынѣ ея населяющихъ. Оставленіе переселенцами земель, истощенныхъ культурою, дастъ возможность послѣднимъ отдохнуть, пріобрѣсти вновь плодородіе, а, главное, дастъ въ руки людямъ, остающимся на мѣстахъ, большіе противу нынѣшняго надѣлы, приблизитъ среднюю русскую крестьянскую семью къ обладанію тѣми 15 десятинами, которыя недостижимы для нея теперь. Переселенцы же въ богатомъ отъ природы западно-кавказскомъ краѣ быстро пріобрѣтутъ все нужное для ихъ благосостоянія, лишь бы они не были подчинены военно-подьяческому управленію, какъ козаки.
   Значительно менѣе способна къ колонизаціи восточная половина кавказскаго намѣстничества, гдѣ встрѣчаются обширныя степныя пространства по Кумѣ, Тереку и Курѣ или безлѣсныя, каменистыя горы -- въ Дагестанѣ. Кромѣ того, здѣсь уже почти всѣ годныя подъ населенія мѣста заняты частію русскими, а частію, и гораздо большею, туземнымъ мусульманскимъ населеніемъ. Тѣмъ не менѣе, и восточный Кавказъ можетъ еще вмѣстить вѣроятно до милліона и болѣе пришельцевъ съ сѣвера, особенно если въ долинахъ его рѣкъ, отъ природы негодныхъ къ судоходству, будетъ введено орошеніе въ родѣ того, которому начало уже положено да Терекѣ и Курѣ. Если же когда-нибудь, черезъ устройство кумо-маныческаго канала, будетъ поднятъ уровень Каспія, то несомнѣнно, что во всей восточной половинѣ Кавказа воздухъ сдѣлается влажнѣе, и тѣ части страны, которыя не будутъ затоплены моремъ, пріобрѣтутъ почти тѣ же условія производительности, какъ западная половина перешейка. Мы охотно соглашаемся, что пока этотъ взглядъ есть мечта, идеалъ; но въ томъ-то и достоинство, какъ отдѣльныхъ людей, такъ и цѣлыхъ націй, чтобы преслѣдовать неуклонно, настойчиво достиженіе идеаловъ, имѣющихъ цѣлью общее благо.
   Кавказскій перешеекъ, сверхъ растительныхъ своихъ богатствъ, обусловливаемыхъ благораствореннымъ климатомъ, заключаетъ въ нѣдрахъ своихъ и огромныя минеральныя сокровища, начиная отъ нынѣ разработываемыхъ нефти, серебра, свинца, желѣза и пр., до каменнаго угля, соли, марганца, мѣди и даже золота. Такимъ образомъ, природа не отказала ему ни въ чемъ, чтобы изъ него могло выйдти цвѣтущее экономическое цѣлое, которое притомъ, по положенію своему между двумя морями и и, ъ сосѣдствѣ двухъ большихъ государствъ передней Азіи, заслуживаетъ особаго вниманія нынѣ господствующаго на немъ народа русскаго. Въ цѣломъ своемъ составѣ Кавказъ на памяти исторіи ни разу еще не принадлежалъ одной націи, а тѣмъ болѣе такой, которая имѣетъ европейскій складъ жизни: это, слѣдовательно, какъ бы пробный камень для колонизаторскихъ или вообще цивилизаторскихъ способностей русскаго племени.
   Не признавая такую исключительную важность Кавказа, какъ запасной территоріи для русскаго народа, мы должны, конечно, оговориться, что лучшія мѣста страны уже заняты и притомъ народами, которыхъ національность довольно рѣзво опредѣлилась цѣлыми вѣками исторіи, такъ что ассимиляцію ихъ пришлыми русскими элементами трудно предположить осуществимою. Грузины и особенно армяне, вѣроятно, завсегда останутся грузинами и армянами, хотя бы сдѣлали важныя уступки европеизму въ обычаяхъ и даже складѣ понятій. У нихъ есть свои литературы, свои органы общественнаго мнѣнія и, прибавимъ, свои національные интересы, которые отнюдь не всегда сходятся съ русскими. А они -- хозяева большей половины Закавказья, и если могутъ мало-по-малу слиться съ русскими, то лишь благодаря, съ одной стороны, вліянію общихъ интересовъ научныхъ и нравственно-политическихъ, а съ другой -- вліянію браковъ, довольно уже частыхъ особенно между русскими и грузинами. Что до татаръ тифлисской, елизаветпольской и бакинской губерній, то одна ихъ принадлежность въ мусульманской вѣрѣ кладетъ довольно широкую пропасть между ними и русскими.... впрочемъ, также между ними и грузино-армянами. Притомъ, они занимаютъ либо степи, среди которыхъ нелегко водворить сколько-нибудь значительныя русскія селенія, либо долины въ горахъ Малаго Кавказа и Карабаха, гдѣ уже все годное для культуры захвачено ими. Наконецъ, горцы Дагестана и Чечни не только составляютъ коренное населеніе двухъ этихъ провинцій, но и упрочены въ коихъ жилищахъ легальнымъ отводомъ имъ земель по межевымъ планамъ: очевидно, что само правительство и не думаетъ замѣнять ихъ русскими колонистами, хотя люди дальновидные, въ родѣ гр. Евдокимова, давно были въ пользу удаленія горцевъ въ Турцію. И такъ, остаются на Кавказѣ болѣе или менѣе свободнымъ поприщемъ для разселенія собственно русскаго народа только восточное прибрежье Чернаго моря и вновь присоединенныя области Карская и Батумская. Начало ихъ заселенія и сдѣлано, но пока въ очень скромныхъ размѣрахъ, при чемъ еще въ Черноморскомъ округѣ и бывшихъ Цебельдѣ и Абхазіи сдѣланы крупныя экономическія ошибки черезъ раздачу земель не дѣйствительнымъ земледѣльцамъ, а крупнымъ помѣщикамъ, чиновникамъ и офицерамъ, которые мало думаютъ о личномъ водвореніи на полученныхъ участкахъ, а еще менѣе о разумной ихъ обработкѣ и о привлеченіи на нихъ выходцевъ изъ Россіи.
   Переходя съ Кавказа на восточный берегъ Каспійскаго моря, мы вступаемъ на почву Туркменіи или, точнѣе, пустынь, которыхъ южная окраина населена туркменами, а сѣверная -- киргизами и хивинцами. Физико-географическія свойства этой мѣстности нынѣ уже довольно извѣстны. Почва -- безплодная, глинистая или песчаная степь, безъ воды; климатъ -- суровая зима, съ холодными вѣтрами и мятелями, и сухое, знойное лѣто, почти безъ весны и осени. Цивилизованная жизнь тутъ невозможна, да не только цивилизованная, а почти всякая. Не многіе обитатели страны, прижавшіеся къ сѣвернымъ склонамъ Кепетъ-Дага, живутъ преимущественно разбоями, производимыми въ сосѣднихъ персидскихъ провинціяхъ, и едва-ли могутъ жить иначе, такъ какъ небольшіе, рѣдкіе оазисы ихъ собственной родины неспособны производить достаточно продовольствія для ихъ семей и скота, составляющаго почти единственное ихъ достояніе. Такимъ образомъ, все протяженіе Закаспійскаго военнаго отдѣла, фиктивно опредѣляемое въ 5 или болѣе тысячъ квадратныхъ миль, должно быть сброшено со счетовъ, когда идетъ рѣчь о земляхъ, годныхъ для разселенія русскаго племени. Мы готовы даже сказать, что въ сумму этихъ земель закаспійскія степи должны быть введены съ минусомъ, ибо удержаніе ихъ за Россіею, неизбѣжное по политическимъ соображеніямъ, ничего, кромѣ убытка, не приноситъ и приносить никогда не будетъ, развѣ если удастся расширить Каспій на столько, чтобы залить значительную долю пустынь {Уровень теперешняго Каспійскаго моря на 89 футовъ ниже Чернаго. Если кумо-ханычскій каналъ будетъ доставлять столько воды, что горизонтъ ея въ Каспіѣ возвысится на 6 саженъ (42 ф.), то значительная часть губерній астраханской, ставропольской и бакинской, областей терской и уральской, а главное -- Туркменіи, исчезнетъ съ поверхности земной суши, и за всѣмъ тѣмъ паденіе воды въ каналѣ будетъ достаточно, чтобы движеніе ея къ востоку не прерывалось.}, при чемъ, съ одной стороны, расширится область рыболовства, а съ другой, увеличатся влажность воздуха и зависящее отъ нея плодородіе почвы степей.
   Почти то же, что о Туркменіи, должно сказать о степяхъ киргизскихъ, простирающихся отъ Мангышлака до Зайсана и отъ рѣки Урала до Бухары. Сухость воздуха здѣсь такъ же велика, какъ и въ пустыняхъ, окружающихъ Хиву, а зимніе холода и бураны еще сильнѣе. Оренбургъ холоднѣе Гельсингфорса, а Омскъ Улеаборга, хотя оба степные города лежатъ на 1000 верстъ ближе къ экватору, чѣмъ города финляндскіе. Въ Казалинскѣ, подъ одинаковою широтою съ Ліономъ, мы находимъ среднюю годовую температуру въ 7,9° Ц., между тѣмъ, какъ въ Ліонѣ она переходитъ за 10° Ц.; а если вз ять для сравненія амплитуды между самыми теплыми и самыми холодными мѣсяцами въ году, то увидимъ, что разница между ними огромна и, конечно, не въ пользу Казалинска. Именно, въ Ліонѣ самый холодный мѣсяцъ, январь, имѣетъ среднюю температуру +1°, а въ Казалинскѣ -- 13°; въ Ліонѣ іюльская жара не переходитъ, среднимъ числомъ, за +18,5°, а въ Казалинскѣ она равна +25,5°, что даетъ разницы между крайностями въ Ліонѣ только 17,5°, а въ Казалинскѣ цѣлыхъ 38,5°; а это, конечно, отзывается разрушительнымъ образомъ на здоровьѣ людей и скота, особенно въ виду того, что они не имѣютъ такихъ закрытій отъ зимнихъ непогодъ, какъ во французскомъ городѣ. У насъ съ 1820-хъ годовъ возникла и даже осущесвляется мысль колонизировать степи, гдѣ будто бы есть хорошія и обширныя земледѣльческія угодья. Отвергать безусловно пользу такой колонизаціи, особенно въ политическомъ смыслѣ, мы не можемъ; но опытъ показываетъ, что положеніе переселенцевъ тутъ незавидно. Были даже случаи, когда приходилось устроенные уже селенія оставлять, какъ, напр., Улутау; вообще же козачьи станицы, а особенно степныя укрѣпленія съ ихъ поселками, представляютъ жалкій видъ, кромѣ трехъ-четырехъ мѣстностей, въ которыхъ возникли степные базары, такъ сказать, -- торговые аванпосты Троицка, Петропавловска и другихъ промышленныхъ пунктовъ на линіи уральско-иртышской, а вмѣстѣ и этапы для каравановъ, ходящихъ съ сѣвера на югъ, поперегъ степей и обратно. Во всякомъ случаѣ, крайнимъ предѣломъ мѣстностей, сколько-нибудь удобныхъ для водворенія русскихъ колоній, можно считать 51-ю параллель. Все же, что лежитъ отъ нея въ югу, или представляетъ случайныя исключенія, напр., Фергана, Міанкалъ, подгорья Алатау, -- или вовсе не годится для осѣдлой, а иногда и не для какой жизни. Въ придачу замѣтимъ, что значительная часть плодородныхъ оазисовъ уже занята узбекскимъ и таджикскимъ населеніемъ, имѣющимъ свою исторію и исповѣдающимъ мусульманскую вѣру. Для колонизаціи русской, особенно сельской, тутъ очень немного мѣста, и если, напр., въ Семирѣченской области успѣли водвориться 30--35 т. душъ русскихъ переселенцевъ, то мы не должны забывать, что они уже заняли все, что можно было занять, такъ что дальнѣйшій приливъ колонистовъ невозможенъ. Сумма этихъ занятыхъ русскими частей Семирѣчья едва ли превосходитъ 35 кв. миль, т. е. 1/265 долю страны! Все же остальное -- степи, часто совершенно безплодныя, или горы, южные скаты которыхъ обыкновенно представляютъ голыя скалы, а сѣверные производительны лишь тогда, когда на вершинахъ горъ лежитъ вѣчный снѣгъ. Въ сыръ-дарьинской области, аму-дарьинскомъ и самаркандскомъ отдѣлахъ мѣста, орошаемыя изъ рѣкъ, также повсюду заняты уже мѣстнымъ населеніемъ, и русскій переселенцы, чтобы водвориться, должны бываютъ или оттѣснять туземцевъ, или выводить новые каналы для орошенія своихъ полей и садовъ, что не всегда бываетъ возможно, особливо въ виду того, что для насъ очень важно поддерживать двѣ главныя рѣки края -- Сыръ и Аму-Дарьи -- въ состояніи, годномъ для судоходства, т. е. не распускать на арыки. Соображая все это и имѣя въ виду, что номадамъ нужно также оставить въ пользованіе не однѣ голыя пустыни, а и болѣе или менѣе удобныя пастбища или даже пашни, которыя у нихъ имѣютъ огромное политическое значеніе {Киргизы, которые начинаютъ ѣсть хлѣбъ и потому пахать и обсѣвать землю, суть совершенно мирные русскіе подданные; напротивъ, кочевники всегда склонны къ хищничествамъ и бунтамъ.}, мы можемъ сказать, что изъ пространства въ 60,000 кн. миль, принадлежащаго намъ въ Средней Азіи, едва ли болѣе 800 миль могутъ быть когда либо заняты собственно русскимъ народомъ, а остальная площадь навѣки останется за полудикими, кочевыми киргизами или за осѣдлыми уже, но не дружелюбными къ намъ таджиками и узбеками.
   На сѣверѣ отъ степей, какъ извѣстно, лежатъ зауральскія части губерній оренбургской и пермской, а потомъ западная Сибирь. Значительная часть двухъ первыхъ провинцій, именно, пространство между рѣками Уею и Тагилью, достаточно теплое, хорошо орошенное, имѣющее плодородную почву, принадлежитъ къ лучшимъ мѣстностямъ азіатской Россіи и потому уже нынѣ довольно густо населено. Тутъ развились: хлѣбопашество, скотоводство, горные промыслы и даже нѣкоторыя другія заводскія производства, не исключая машиностроительнаго и химическихъ. По физико-географическимъ условіямъ эта приуральская полоса земли, въ 400 верстъ длиною и около 250 шириною, много напоминаетъ сосѣднія ей съ запада европейско-русскія губерніи, пермскую и уфимскую, потому для оцѣнки ея, какъ запасной территоріи русскаго племени, критеріумъ очень ясенъ. Она можетъ содержать безбѣдно до трехъ милліоновъ жителей, вмѣсто нынѣшнихъ 1.200.000. Но колонизировать эту страну новыми выходцами едва ли удобно: почти всѣ лучшія мѣста въ ней заняты, а остальное пространство нужно предоставить потомкамъ теперешняго ея населенія, которые и обратятъ его въ страну культурную. Что же касается до сѣверо-востока пермской губерніи и до юго-востока оренбургской, то на нихъ надежды мало. Первый можетъ доставлять занятія немногимъ горнопромышленникамъ и лѣсосѣкамъ, а второй -- немногимъ же скотоводамъ; но для густаго земледѣльческаго населенія они неудобны, одинъ по суровости климата, другой -- по крайней его сухости.
   Затѣмъ мы вступаемъ на почву западной Сибири. О значеніи этой страны для русской колонизаціи еще недавно говорилъ, не безъ убѣдительности, извѣстный знатокъ ея, г. Ядринцевъ, и съ большею частью его положеній слѣдуетъ согласиться, такъ какъ извѣстная полоса земель въ бассейнѣ Оби-Иртыша довольна удобна для водворенія въ ней колонистовъ изъ средней и сѣверной Россіи. Но почтенный писатель нѣсколько преувеличилъ это значеніе. Такъ, едва-ли можно сомнѣваться, что не только большая изъ принятыхъ имъ цифръ -- 285.000.000 д., но и самая малая -- 51.000.000 душъ, не можетъ вмѣститься въ пространство Барабы и предгорій Алтая. Причинъ этому много; важнѣйшая изъ нихъ -- климатъ. Если мы проведемъ крайній предѣлъ земледѣлія въ Западной Сибири, т. е. линію отъ Тобольска въ Томску и Ачинску, то она отдѣлитъ ровно 3/5-хъ всей площади страны, т. е. около 25.000 квадр. миль, которыя обречены на историческое ничтожество по той же причинѣ, какъ губерніи улеаборгская, архангельская, олонецкая и большая часть вологодской въ европейской Россіи. Остаются, слѣдовательно, 16.000 кн. миль, составляющія южную половину тобольской и томской губерній и сѣверныя окранны областей акмолинской и семипалатинской, т. е., говоря географическимъ языкомъ, Бараба и Алтай. Но Бараба -- страна бѣдная, болотистая и до такой степеіи мало привлекательная для колонистовъ, что только силою администрація успѣла въ ней заселить двѣ линіи вдоль большихъ почтовыхъ дорогъ. На лѣвой сторонѣ Иртыша, между меридіанами Омска и Тюмени, правда, населеніе погуще; но и теперь большихъ удобствъ для жизни нѣтъ, такъ что, не будь обширныхъ пастбищъ для скота и возможности вслѣдствіе той же обширноcти пустырей, вести переложное хозяйство, -- населеніе бѣдствовало бы. Не забудемъ, что Омскъ, занимающій почти средину культурной полосы западной Сибири, имѣетъ среднюю годовую температуру всего +0,°3 Ц.^ среднія температуры апрѣля и октября тоже около +0°,5 Ц., а пяти зимнихъ мѣсяцевъ --15° Ц. Въ распоряженіи земледѣльца остаются всего 5 мѣсяцевъ въ году, правда, со среднею температурою +15°,1 Ц., но съ значительными заморозками по ночамъ въ маѣ и сентябрѣ, даже августѣ. Оттого во всей Барабѣ, какъ и на Алтаѣ, населеніе не знаетъ озимыхъ посѣвовъ, и всѣ земледѣльческія работы должно справлять между 20 апрѣля и 10 сентября, т. е. въ теченіе 145 дней, а иногда и того скорѣе. Засухи тоже не рѣдкость въ западной Сибири или, по крайней мѣрѣ, въ Барабѣ; да и все количество атмосферной воды, падающей въ теченіи года на почву, не превосходитъ, напримѣръ, въ Барнаулѣ, 9 дюймовъ, что въ 2 1/2 раза меньше, чѣмъ въ Москвѣ. Междугорныя и подгорныя долины Алтая, конечно, богаты очень хорошими земледѣльческими угодьями и имѣютъ, кромѣ того, важное преимущеотво лежать вблизи богатыхъ металлами горъ, по ненужно также преувеличивать ихъ достоинствъ, потому что среднія годовыя температуры равны: въ Томскѣ лишь --1° Ц., въ Барнаулѣ +0°,4 Ц. и даже въ Семипалатинскѣ лишь +2°,3 Ц., что приравниваетъ весь Алтайскій округъ къ губерніямъ олонецкой, вологодской и вятской. По этому мы думаемъ, что если западная Сибирь когда-нибудь населится такъ, что люди въ ней будутъ потреблять все, производимое ея земледѣліемъ, ничего не сбывая за предѣлы края, то это населеніе будетъ милліоновъ 18--20, никакъ не болѣе. Конечно, и 20.000.000 цифра большая, но отсюда до 285 или даже до 51 милліона разстояніе очень значительно. Замѣтимъ при томъ, что въ Барабѣ, кромѣ Оби и Иртыша, нѣтъ судоходныхъ рѣкъ, нѣтъ камня для устройства желѣзныхъ и даже шоссейныхъ дорогъ, нѣтъ каменнаго угля для локомотивовъ; слѣдовательно, все это придется привозить изъ-далека, не ближе какъ. съ Алтая. Въ Омскѣ и теперь плитнякъ для фундаментовъ сплавляется изъ Усть-Каменогорска, т. е. за 1.000 верстъ: отъ того-то онъ и обстроенъ такъ дурно.
   И такъ, западная Сибирь -- страна сравнительно недурная, но не могущая имѣть большой экономической будущности. Ея богатства сосредоточиваются главнѣйше въ ея юго-восточномъ углу, къ которому дешевый доступъ есть лишь по двумъ рѣкамъ, Оби и Иртышу, но эти рѣки семь мѣсяцевъ въ году недоступны для судоходства. широкихъ и прочныхъ морскихъ сообщеній съ Европою установить нельзя, потому что путь туда изъ бассейна Оби лежитъ черезъ Обскую губу, Карское море и Maточкинъ-шаръ, которые свободны отъ льда какихъ-нибудь 80 дней въ году, да и тогда не привлекательны для мореплавателей. Желѣзная дорога изъ Екатеринбурга на Тюмень или Шадринскъ и Омскъ, а оттуда на Барнаулъ и Томскъ, конечно, можетъ много помочь экономическому развитію края, а съ нимъ и духовному развитію населенія; но повторяемъ опять, возможный предѣлъ этого развитія тотъ же, что въ олонецкой, вологодской и вятской губерніяхъ, и 25.000.000 душъ на всемъ пространствѣ, отъ Урала до границъ восточной Сибири намъ представляются maximum'омъ населенія страны даже въ самомъ далекомъ будущемъ.
   Что же послѣ этого сказать про восточную Сибирь, отъ Алтая до Тихаго океана и отъ Ледовитаго моря до Саяна, Яблоноваго и Становаго хребтовъ? Въ ней нолевая изотерма спускается почти до самыхъ южныхъ ея предѣловъ, именно до Верхнеудинска (51°50' м.), и даже южнѣе этого пункта есть мѣстности, въ которыхъ, благодаря высокому ихъ положенію, средняя годовая температура ниже ноля, какъ, напр., въ Кяхтѣ (50°21' м.) -- 1°,1 Ц. и въ Нерчинскомъ заводѣ (51°19') --3°,8 Ц. Не будемъ уже говорить про енисейскій округъ или якутскую область, гдѣ лѣтомъ земля оттаиваетъ съ поверхности лишь на нѣсколько вершковъ, а затѣмъ представляетъ ледяную толщу въ нѣсколько сажень; возьмемъ только югъ страны: минусинскій, красноярскій и канскій округи енисейской губерніи, всю Иркутскую и все Забайкалье. Эти три провинціи занимаютъ около 40.000 кв. мили во изъ нихъ для осѣдлой, цивилизованной жизни едва ли годна и половина, скорѣе менѣе. Безусловно способными къ содержанію довольно густаго осѣдлаго населенія могутъ быть призваны только долины рѣкъ, но и то если онѣ довольно глубоко врѣзаны въ высокую вообще почву страны и, съ другой стороны, не обставлены большими горами, въ которыхъ дуютъ холодные вѣтры. Окрестности Красноярска, Минусинска, Иркутска, Верхнеудинска, Нерчинска производятъ хорошіе яровые хлѣба, но въ достаточномъ ли количествѣ даже для теперешняго рѣдкаго населенія? Не всегда, какъ показываютъ примѣры нѣсколькихъ голодныхъ годовъ въ послѣднее время. Да оно и понятно. Стоитъ вспомнить, что рѣка Шилка, подъ широтою Варшавы (52° 1/4), вскрывается лишь 20--25 апрѣля, что черезъ Енисей подъ Красноярскомъ (шир. Витебска) ѣздятъ по льду тоже около 25 апрѣля и что, наконецъ, нерѣдки случаи, что черезъ Байкалъ, подъ 52° шир., переѣзжаютъ по льду же около 5 мая. Эти данныя, полагаемъ, больше говорятъ уму, чѣмъ знаменитый державинскій стихъ: "Богатая Сибирь.... и пр.", нерѣдко повторяемый на разные лады горячими хвалителями этой страны. Затѣмъ, если восточная Сибирь и обладаетъ дѣйствительно огромными минеральными и лѣсными богатствами, то гдѣ пути, по которымъ бы можно были обмѣнивать ихъ на предметы какъ самой первой необходимости, въ родѣ хлѣба, такъ и цивилизованнаго обихода, въ родѣ колоніальныхъ продуктовъ, винъ, тканей шелковыхъ и бумажныхъ, и пр.?-- Устья Енисея и Лены, на которыя теперь, послѣ экспедицій Норденшильда, указываютъ поклонники плаваній по Ледовитому морю?-- Но плаванія Норденшильда и другихъ были и суть не болѣе, Какъ удачные налеты, которые отнюдь не всегда будутъ удаваться, какъ и доказалъ примѣръ 1879 года, если ужъ не брать въ разсчетъ многовѣковаго опыта нашихъ предковъ: Стадухина, Бузы, Прончищева, Лаптева, Шалаурова, Сарычева, Врангеля, Литке, и цѣлаго ряда мореплавателей англійскихъ и голландскихъ, искавшихъ сѣверо-восточнаго пути въ Тихій океанъ. Мы знаемъ, конечно, что "не о хлѣбѣ единомъ человѣкъ живъ бываетъ", но и безъ хлѣба-то жить люди не могутъ, такъ что по одной этой причинѣ многія страны неспособны вмѣщать населенія болѣе извѣстной цифры.А ставъ на эту точну зрѣнія, мы не можемъ не замѣтить, что для восточной Сибири этою предѣльною цифрою являются 18--20 милліоновъ душъ, изъ которыхъ притомъ значительная доля будетъ, конечно, состоять изъ бурятовъ, минусинскихъ и др. татаръ и якутовъ, которые всѣ лучше приспособлены къ климату страны, чѣмъ выходцы изъ европейской Россіи. Русская колонизація должна расчитывать на восточную Сибирь даже менѣе, чѣмъ на западную.
   Къ счастію, русскія владѣнія въ Азіи не исчерпываются двумя частями Сибири и Туркестаномъ: тамъ есть еще у насъ и Амурскій край. Нѣтъ сомнѣнія, что это лучшая изъ русско-азіатскихъ провинцій, особливо въ виду ея положенія у моря, съ которымъ и самыя отдаленныя отъ него части ея связаны прекрасными водяными путями. По физическимъ свойствамъ она напоминаетъ среднія части европейской Россіи, отъ Петрозаводска до Курска и даже болѣе южныхъ мѣстностей, такъ какъ, вслѣдствіе теплоты лѣта, въ ней возможно созрѣваніе винограда и многихъ плодовыхъ деревьевъ; по великолѣпной лѣсной растительности (дубы, вязы, грѣцкіе орѣшники, сосны, кедры, красныя березы и пр.) она превосходитъ всѣ остальныя части Россіи, кромѣ западнаго Кавказа, а по минеральнымъ богатствамъ едва ли въ чемъ уступаетъ лучшимъ частямъ Сибири и Урала. Безплодныхъ земель тамъ нѣтъ вовсе, за исключеніемъ развѣ немногихъ голыхъ каменныхъ вершинъ въ Становомъ хребтѣ и Сихота-Алинѣ. По математическому своему положенію она соотвѣтствуетъ даже лучшимъ странамъ западной Европы, именно южной Англіи, Франціи и сѣверной Италіи, отъ Ливерпуля до Флоренціи. Но это-то сравненіе и наводитъ насъ немедленно на путь къ истинной оцѣнкѣ физическихъ условій Амурскаго края. Въ то время, какъ въ западной Европѣ названныя сейчасъ мѣстности лежатъ между изотермами +9° и +14° Ц., Николаевскъ и Владивостокъ, двѣ крайнія точки Амурской страны, имѣютъ среднія годовыя температуры не болѣе: первый --2°,7 Ц., а второй +4°,7 Ц. Это, слѣдовательно, климаты Скандинавскаго полуострова, а не Аппенинскаго, даже не Франціи и Бельгіи. Поэтому, принимая въ разсчетъ, что собственно для земледѣлія въ Амурскомъ краѣ найдется годною лишь половина пространства (5.500 к. м.), а остальная земля должна навсегда остаться подъ лѣсами, пастбищами и горными пріисками, мы можемъ предположить, что вѣроятный предѣлъ населенія страны есть 15--16 милліоновъ душъ, изъ которыхъ три четверти, конечно, размѣстятся на среднемъ Амурѣ, въ бассейнѣ Усури и на прибрежьѣ Японскаго моря, оставивъ подножія Становаго хребта столь же почти безлюдными, какъ сосѣдняя Якутская область.
   Наконецъ, у васъ имѣются въ видѣ запасныхъ земель островъ Сахалинъ и полуостровъ Камчатка. На первый изъ нихъ, какъ извѣстно, теперь обращено особое вниманіе тюремной администраціи, которая ежегодно отправляетъ туда значительныя партіи ссыльныхъ, изъ которыхъ, впрочемъ, говорятъ, около трети успѣваетъ спастись за-границу или умереть отъ лишеній. Большаго населенія Сахалинъ содержать не можетъ, ибо хлѣбопашество удается лишь въ немногихъ мѣстахъ, и его нужно замѣнять огородничествомъ и скотоводствомъ; но за то обширные лѣса, залежи каменнаго угля и обильныя рыбныя ловли у береговъ даютъ право надѣяться, что при разумномъ хозяйничаніи населеніе острова можетъ стать очень зажиточнымъ. Если мы, положивъ, что Сахаливъ будетъ такъ же густо населенъ, какъ теперь сѣверная и средняя Шотландія, похожая на него природою, то онъ въ состояніи будетъ содержать до милліона душъ. Что же касается до Камчатки, то, хотя ея среднія годовыя температуры выше сахалинскихъ, подъ тѣми же широтами, но распредѣленіе тепла по временамъ года столь не выгодно для земледѣлія, что на заселеніе этой страны, столь же обширной, какъ Италія, нѣтъ надежды, по крайней мѣрѣ до тѣхъ поръ, пока не явится надобность на всемірномъ рывкѣ въ произведеніяхъ ея лѣсовъ и рыбныхъ ловель, или пока не откроются въ ея почвѣ значительныя минеральныя богатства, способныя привлечь горнопромышленниковъ.
   Сводя теперь все изложенное относительно русско-азіатскихъ владѣній, какъ запасной территоріи русскаго племени, мы можемъ съ нѣкоторою вѣроятностію сказать, что для народа русскаго тутъ найдется пригодныхъ земель меньше, чѣмъ ихъ есть въ европейской Россіи вашего времени. Шестьдесятъ -- семьдесятъ милліоновъ душъ прибыли противу теперешней цифры населенія Кавказа, Туркестана, Сибири и Амурскаго края -- и азіатская Россія будетъ переполнена жителями, т. е. должна будетъ получать свой хлѣбъ извнѣ, какъ теперь губерніи петербургская, московская и всѣ промежуточныя. Это можетъ, на первый взглядъ, показаться страннымъ, даже пессимистическимъ, преувеличенно-мрачнымъ, но что же дѣлать, если къ этому приводятъ данныя, которыя трудно оспаривать? Притомъ, кажется, что собственно-горестнаго тутъ нѣтъ ничего. 85 + 65 = 150, а полтораста милліоновъ есть цифра достаточно почтенная, чтобы нація, которой числительность она выражаетъ, была спокойна за свое историческое существованіе, даже если бы одновременно съ нею развивались другіе, соперничествующіе и болѣе многолюдные, богатые и могущественные народы. Конечно, въ то время, когда Россія будетъ имѣть 150.000.000 населенія, т. е. лѣтъ черезъ 60, англо-саксонское племя въ Европѣ, Африкѣ, Америкѣ и Австраліи размножится до цифры еще болѣе значительной, особенно благодаря ассимиляціи другихъ европейцевъ, выселяющихся въ Соединенные Штаты и въ британскія владѣнія, конечно, развитію Россіи много будутъ мѣшать поступательное движенія нѣмцевъ съ запада и неурядицы азіятскихъ народовъ, живущихъ вдоль южныхъ предѣловъ имперіи;не возможность занимать почетное мѣсто въ исторіи у насъ не отнята тѣмъ, что физико-географическія условія вашей территоріи плохи. "Не o хлѣбѣ единомъ будетъ живъ человѣкъ", повторимъ мы въ свою очередь и напомнимъ, что умъ человѣка есть такая сила, которая во многомъ можетъ уравновѣшивать невыгоды обитаемой человѣкомъ земли. Голландія -- тому примѣръ; да и не одна Голландія, а сама Россія, которая въ теченіи какого-нибудь столѣтія выдвинулась на очень замѣтное мѣсто среди европейскихъ націй. И чтобы съ успѣхомъ продолжать это прогрессивное движеніе, средства не отняты у насъ. Первымъ и самымъ главнымъ представляется, конечно, званіе законовъ природы и умѣнье прилагать ихъ къ производству такихъ предметовъ, которые были бы полезны, какъ для насъ самихъ, такъ и для тѣхъ племенъ, которыя обитаютъ въ странахъ, богатыхъ отъ природы сырьемъ, особенно питательными продуктами. Пусть мы будемъ снабжать Бразилію или Зондскій архипелагъ желѣзомъ, мѣдью, машинами, оружіемъ, а они намъ станутъ высылать рисъ, кофе, сахаръ, хлопокъ: мы будемъ сыты и одѣты, несмотря на скудость нашихъ урожаевъ. Пусть Китай и Монголія обращаются къ намъ за выдѣланными кожами, за сукнами, за мѣхами, за обработаннымъ деревомъ, а намъ даютъ чай, скотъ, шерсть, шелкъ и т. п.: результатъ будетъ тотъ же. Пусть наши заводы и желѣзныя дороги начнутъ дѣйствовать исключительно русскимъ каменнымъ углемъ и сполна обрабатывать у себя дома русское сырье -- и мы въ состояніи будемъ жить не хуже шотландцевъ, шведовъ, датчанъ, нѣмцевъ, быть можетъ, даже англичанъ и французовъ. Весь вопросъ въ томъ, чтобы, изучивъ физическія свойства странъ, своей и чужихъ, сознательно намѣтить цѣль нашей умственной и промышленной дѣятельности и вѣрно угадать тѣ пути, которые ведутъ къ этой разумной цѣли: тогда благо состояніе наше будетъ обезпечено, а съ нимъ обезпечены умственное развитіе и всемірно-историческое значеніе. Здѣсь, разумѣется, не мѣсто входить въ указаніе этихъ путей и самой цѣли, однако, мы не можетъ пройдти молчаніемъ нѣкоторыхъ сторонъ вопроса. Мы видѣли, что почва Россіи никогда не можетъ стать также производительною, какъ почва Франціи, Англіи, Бельгіи, подъ тѣми же широтами; отсюда прямой выводъ, что главною промышленностью Россіи должна быть не обработка повepxности земли, а выработка ея нѣдръ. И эти нѣдра способны обогатить насъ не однимъ золотомъ или серебромъ, а многими предметами, болѣе ихъ важными, какъ-то: топливомъ, т. е. согрѣвателемъ нашихъ жилищъ и двигателемъ нашихъ машинъ, желѣзомъ и мѣдью -- матеріалами для этихъ машинъ, и пр. Пусть наши горныя и техническія училища даютъ намъ не 100--120 техниковъ въ годъ, а 10--12 тысячъ; пусть наша зажиточная интеллигенція, вмѣсто траты времени и средствъ на изученіе латинскихъ супиновъ, риторики, палеографіи, семитическихъ литтературъ и теорій, учится химіи, минералогіи, геогнозіи, механикѣ и средства свои употребляетъ на разработку угля, желѣза, мѣди, на постройку заводовъ и фабрикъ, -- она не только обогатитъ себя умственно и вещественно, но и обезпечить успѣхъ своихъ отдаленныхъ потомковъ въ трудной борьбѣ народовъ за историческое существованіе. Математика, физика, естественная исторія притомъ разовьютъ умственныя способности наши лучше, чѣмъ запоминаніе звонкихъ фразъ Цицерона и усвоеніе безсмысленныхъ бредней мистицизма, являющихся подъ видомъ-ли метафизики или подъ рубрикою "морали". {Никто, конечно, не будетъ стоять за усвоеніе какихъ нибудь безсмысленныхъ бредней мистицизма, особенно прикрытыхъ маскою нравственности, да ничего подобнаго, впрочемъ нигдѣ и не преподается -- но можно -- и все знаніе ограничить только званіемъ химіи, минералогіи, геогнозія, механики, рода ихъ практической пользы? Не единымъ хлѣбомъ живъ человѣкъ. Отказаться отъ стремленіи къ красотѣ и къ познанію ради того, что есть и было и что истинно само по себѣ, независимо отъ практическихъ цѣлей значитъ отупѣть умомъ и нравственно пасть.} Человѣкъ, владѣющій знаніемъ природы, -- и только онъ одинъ -- есть та сила, предъ которою все склоняется. Его взоръ дальновиденъ, его энергія всегда разумно направлена. Онъ не бродитъ въ потемкахъ, отыскивая цѣль жизни и наилучшія средства для ея достиженія; онъ не служитъ рабочимъ скотомъ для другихъ людей, болѣе свѣдущихъ и богатыхъ средствами; онъ -- дѣйствительный homo sapiens и всевластный naturae rex.
   Кромѣ этого общаго указанія на необходимость вознаградить невыгодность физико-географическихъ условій русской земли разумнымъ направленіемъ умственной практической дѣятельности русскаго народа, мы позволимъ себѣ указать и на нѣсколько частныхъ вопросовъ, отъ рѣшеній которыхъ будетъ много зависѣть успѣхъ развитія нашего племени. Чуть ли не самымъ важнымъ изъ нихъ является вопросъ о расширеніи Каспія помощью водъ Чернаго моря, проведенныхъ по кумо-манычской ложбинѣ. Мы знаемъ, что рѣшеніе его еще не созрѣло въ обществѣ; но это не мѣшаетъ намъ стоять на своемъ, въ твердомъ убѣжденіи, что недалеко время, когда на великое дѣло взглянутъ серьезно представители интеллигенціи и даже власти.-- Затѣмъ, весьма важною задачею представляется облѣсеніе тѣхъ мѣстностей, откуда берутъ начало рѣки. Совѣты Палласа, Кеппена, Васильчикова и другихъ дальновидныхъ людей должны быть исполнены, если мы не хотимъ постепеннаго расширенія степей на счетъ плодородной почвы.-- Далѣе, все вліяніе мѣстныхъ образованныхъ людей, всѣ средства земствъ, если ужъ не государства, поглощеннаго у насъ почти исключительно заботами о такъ называемой securite publique внѣшней и внутренней, -- должны быть употреблены на то, чтобы деревянныя жилища и постройки вообще замѣнить каменными. Это не только обезпечитъ націю отъ огромныхъ ежегодныхъ убытковъ, причиняемыхъ пожарами, но и сообщитъ самой осѣдлой жизни ту устойчивость, которой нашему народу не достаетъ. Жизнь трехъ-четырехъ поколѣній сряду въ одномъ и томъ же домѣ есть почти порука ихъ прочной любви къ родинѣ, а вмѣстѣ и обезпеченіе успѣховъ хозяйства. При скудости въ европейской Россіи пріисковъ натуральнаго плитняка и дороговизнѣ обожженнаго кирпича, нужно замѣнять ихъ суррогатами, которыхъ современныя химія и технологія предлагаютъ немало.-- Затѣмъ, мы можемъ пожелать, чтобы большая магистральная желѣзная дорога связала наконецъ Россію европейскую съ отдаленнѣйшими частями азіятскими, до самаго Японскаго моря. Какой могущественный толчекъ экономическому и духовному развитію цѣлой націи придала бы эта дорога, трудно себѣ и представить. Амурскій край и лучшія части Сибири колонизировались бы, обмѣнъ произведеній востока и запада пересталъ бы зависѣть, отъ множества случайностей, которымъ онъ подвергается теперь, при перевозкѣ гужомъ или даже на пароходахъ, плавающихъ всего 5--6 мѣсяцевъ въ году; нація быстро объединилась бы въ умственномъ, политическомъ и даже этнографическомъ отношеніяхъ.-- Наконецъ, позволивъ себѣ къ этимъ крупнымъ дезидератамъ присоединить одну, самую скромную, но вовсе немаловажную. Пусть наконецъ тѣ, въ рукахъ которыхъ находятся всѣ способы, дадутъ народу общедоступное руководство въ заселенію далекихъ пустынныхъ окраинъ: ихъ трудъ по справедливости не будетъ забытъ русской исторіей....
   Нетрудно предвидѣть впечатлѣніе, которыя произведутъ эти строки на большинство читателей, постоянно живущихъ въ Россіи и стоящихъ слишкомъ близко отъ хода событій. Они отнесутся въ значительной части всего, здѣсь написаннаго, нѣсколько иронически: одни -- по недовѣрію съ точности положеній и выводовъ, другіе -- по убѣжденію въ неосуществимости "идеаловъ". Не станемъ оспаривать ихъ. Если жизнь приводитъ людей въ упорному скептицизму, въ утратѣ вѣры въ человѣческое Достоинство, къ умственной и нравственной апатіи, -- ихъ не передѣлаетъ чтеніе нѣсколькихъ страницъ, хотя бы написанныхъ на тему самаго жгучаго интереса и даже съ талантомъ, котораго, конечно, мы не смѣемъ подозрѣвать въ нашихъ строкахъ. Но тогда, надѣемся, они и не удивятся, если мы скажемъ: вспомните притчи Христа о талантахъ, розданныхъ рабамъ господиномъ, и о десяти дѣвахъ, ждавшихъ "жениха во полунощи...." Полночь эта настанетъ, и тѣмъ скорѣе, чѣмъ другія народности, благодаря успѣхамъ цивилизаціи, окажутся болѣе достойными оттѣснить безпечную расу съ поприща всемірной исторіи.

М. Венюковъ.

   Женева, іюль 1880.

"Русская Мысль", No 1, 1881

  
Ко всем произведениям автора К списку авторов