ОПИСАНІЕ ПРИМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ КОРАБЛЕКРУШЕНІЙ,
ВЪ РАЗНЫЯ ВРЕМЕНА СЛУЧИВШИХСЯ,
Сочиненіе Господина Дункена.
СЪ АНГЛІЙСКАГО
перевелъ и пополнилъ
примѣчаніями и поясненіями,
въ пользу
РОССІЙСКИХЪ МОРЕПЛАВАТЕЛЕЙ,
Флота Капитанъ-Командоръ ГОЛОВНИНЪ.
Напечатано по повелѣнію Государственнаго Адмиралтейскаго Департамента.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ,
УДОСТОЕНО МОРСКИМЪ УЧЕНЫМЪ КОМИТЕТОМЪ.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
Въ Типографіи Н. Греча.
1855.
съ тѣмъ, чтобы, по напечатаніи представлено было въ Ценсурный Комитетъ узаконенное число экземпляровъ.
С. Петербургъ, 18-го Іюля 1852 года.
Потеря англійскаго шлюпа Даная, подъ начальствомъ Капитана Лорда Пробе, случившаяся отъ возмущенія на шлюпѣ, происшедшаго 14-го Марта 1800 года
Потеря англійскаго остъ-иидскаго корабля Гангесъ, подъ начальствомъ Г. Гарингтона, потонувшаго у Мыса Доброй Надежды, 29-го Мая 1807 года
Крушеніе англійскаго фрегата Амазонка, подъ начальствомъ Капитана Рейнольдса, погибшаго въ заливъ Годіернъ, 14-го Января 1797 года, во время сраженія съ французскимъ кораблемъ Друа-де-л'оммъ
Гибель англійскаго пакетъ-бота Леди Гобартъ, на ледяномъ острову въ Атлантическомъ Океанъ, 28-го Іюня 1803 года, и чудесное спасеніе экипажа на двухъ открытыхъ гребныхъ судахъ
Крушеніе голландскаго остъ-индскаго корабля Фригейдъ, случившееся близъ Дувра, 23-го Ноября 1802 года
Крушеніе англійскаго фрегата Пандора, подъ командою Капитана Эдуардса, случившееся въ Великомъ Океанъ на каменномъ рифъ, 28-го Августа 1791 года
Крушеніе англійскаго остъ-индскаго корабля Галь свелъ, послѣдовавшее у мѣстечка Сикомба, на островъ Пурбекъ, при берегахъ Дорсетскихъ, 6-го Января 1786 года
Потеря англійскаго купеческаго корабля фанни, подъ управленіемъ Капитана Робертсона, случившаяся 29-го Ноября 1803 года, въ Китайскомъ Моръ
Крушеніе англійскаго шлюпа Провидъніе, находившагося въ 1797 году, подъ начальствомъ Капитана Бротона, въ путешествіи для открытій, и погибшаго въ Сѣверномъ Тихомъ Океанъ
Спасеніе офицеровъ китоловнаго корабля Честерфильдъ, и плаваніе ихъ на гребномъ суднѣ отъ береговъ Новой Гвинеи до острова Тимора
Бѣдствія, претерпѣнныя четырьмя русскими матросами, оставленными въ 1743 году на необитаемомъ острову къ востоку отъ Шпицбергена
Крушеніе англійскаго остъ-индскаго корабля Винтертонъ, погибшаго у береговъ острова Мадагаскара, 20-го Августа 1792 года, описанное третьимъ офицеромъ сего корабля
Гибель англійскаго 32-хъ-пушечнаго фрегатъ Амфіона, взорваннаго на воздухъ въ Гамозъ, 22-го Сентября 1796 года
Крушеніе корабля Бангалоръ, подъ начальствомъ Капитана Линча, погибшаго на коралловой мели въ Индѣйскомъ Моръ, 12-го Апрѣля 1802 года
Гибель англійскаго линѣйнаго корабля Принцъ Георгъ, сгорѣвшаго 43-го Апрѣля 1788 года
Выписка изъ письма достопочтеннаго Г. Шарпа, священника корабля Принца Георгъ
Письмо отъ одного изъ офицеровъ, по имени Пери
Крушеніе англійскаго 24-хъ-пушечнаго шлюпа Детермине, подъ начальствомъ Капитана Вечера, разбившагося на подводномъ камнѣ, у острова Джерси, 26-го Марта 1803 года
Крушеніе транспорта Эней, при берегахъ Нгофоундланда, въ 1805 году, при коемъ изъ 347 человѣкъ спаслось только семеро
Гибель англійскаго фрегата Тартаръ, подъ начальствомъ Капитана Видерса, на песчаныхъ банкахъ Маргетскаго рейда, 20-го Декабря 1804 года
Крушеніе англійскаго фрегата Севернъ, подъ начальствомъ Командора Оверніе, Принца Буліонскаго, случившееся на подводныхъ камняхъ при Заливѣ Грувильи, 21-го Декабря 1804 года
Крушеніе англійскаго остъ-индскаго корабля Генералъ Баркеръ, подъ начальствомъ Капитана Тодда, послѣдовавшее 17-го Февраля года, у береговъ голландскихъ
Гибель англійскаго военнаго шлюпа Тринкомале и французскаго корсера Ифигенія, въ Октябрѣ 1799 года, во время сраженія
ОПИСАНІЕ ПРИМѢЧАТЕЛЬНЫХЪ КОРАБЛЕКРУШЕНІЙ.
Потеря англійскаго шлюпа Данаи, подъ начальствомъ Капитана Лорда Пробе, случившаяся отъ возмущенія на шлютъ, происшедшаго 14-го Марта 1800 года.
Двадцати-пушечный шлюпъ Даная, подъ командою Капитана Лорда Пробе, находился въ крейсерствѣ у острова Уэсанта. 14-го Марта, около десяти часовъ вечера, всѣ Офицеры его были уже въ постеляхъ, кромѣ самого капитана, офицера морскихъ солдатъ и штурмана, бывшаго въ это время на вахтѣ. Тогда старшій изъ форъ-марсовыхъ матросовъ, по имени Джаксонъ, уроженецъ Ливерпуля, будучи на вахтѣ, вмѣстѣ съ плѣнными и съ нѣкоторыми изъ экипажа, всего въ числѣ сорока человѣкъ, бросился на шканцы; сбилъ съ ногъ штурмана и ранилъ его опасно. Это было знакомъ къ бунту; послѣ такого начала, столкнули они его въ палубу, закрыли всѣ люки и заколотили ихъ. Потомъ поставили на нихъ гребныя суда и наклали въ нихъ ядеръ; этимъ средствомъ лишили они остальную часть экипажа способовъ воспротивиться бунтовщикамъ. Послѣ того, поворотивъ нѣсколько пушекъ на корму, навели ихъ въ капитанскую каюту, но вреда никому ни какого не сдѣлали.
Штурманъ въ ту же минуту бросился въ каюту, и увѣдомилъ обо всемъ Лорда Пробе, который хотѣлъ выбѣжать наверхъ, и силою пробиться въ ахтеръ-люкъ, но нашелъ, что онъ былъ окруженъ вооруженными бунтовщиками, а притомъ и лѣстница была сброшена; всѣ же другіе люки, какъ выше сказано, они заколотили. Къ несчастно, нельзя было употребить и силы, ибо все нанизу находившееся оружіе состояло въ десяти тесакахъ, четырехъ ружьяхъ и нѣсколькихъ карманныхъ пистолетахъ. Офицеры собрали это оружіе, и роздали самымъ падежнымъ людямъ изъ бывшихъ съ ними внизу, коихъ число простиралось до сорока, и которые при началѣ бунта спали въ своихъ койкахъ. Они употребляли всѣ способы выбраться наверхъ, но безъ успѣха.
Овладѣвъ шлюпомъ, Джаксонъ сталъ править въ заливъ Камаретъ, въ которомъ легъ на якорь, и послалъ шлюпку на французскій національный бригъ Коломбъ. Вскорѣ съ брига пріѣхали лейтенантъ и нѣсколько человѣкъ солдатъ. Лейтенантъ спросилъ Лорда Пробе, кому онъ сдается. Лордъ гордо отвѣчалъ: "французской націи, но не бунтовщикамъ!" Тогда оба судна пошли въ Брестъ, куда прибыли 17-го Марта. На семъ переходѣ гнались за ними фрегаты Айсонъ и Боадисея; однако жъ имъ удалось уйти; ибо Джаксонъ показалъ флагами имя шлюпа, и сдѣлалъ опознательный сигналъ, и потому фрегаты думали, что шлюпъ въ погонѣ за непріятельскимъ бригомъ. Лордъ Пробе успѣлъ выбросить изъ каютнаго окна за бордъ ящикъ съ привязанною къ нему тяжестью, въ которомъ хранились секретныя бумаги и сигналы.
Въ Брестѣ Лорда Пробе и офицеровъ свезли на берегъ, а нижнихъ чиновъ, включая въ то число и бунтовщиковъ, къ великому удивленію послѣднихъ, отвели въ Динанскую тюрьму, гдѣ они должны были ждать рѣшенія Перваго Консула. Главнокомандующій въ Брестѣ Адмиралъ Брюи и всѣ французскіе офицеры обходились съ Лордомъ Пробе и его офицерами весьма учтиво, изъявляя притомъ величайшее негодованіе на гнусный поступокъ бунтовщиковъ. Капитанъ Жакобъ 44-хъ-пушечнаго фрегата Беллоны {Онъ послѣ взятъ, 11-го Октября 1801 года, англійскимъ 36-ти-пушечнымъ фрегатомъ Мелампусомъ, подъ командою Капитана Мура.} поступилъ съ плѣнными офицерами весьма благородно: за ихъ англійскія ассигнаціи заплатилъ онъ французскою золотою монетою, и тѣмъ избавилъ ихъ отъ недостатка. Капитана Пробе и всѣхъ офицеровъ отправили въ Валансьеннь.
Джексонъ былъ главнымъ секретаремъ Паркера при возмущеніи флота въ 1797 году {Когда флоты въ Портсмутѣ и въ Норѣ взбунтовались, требуя прибавки жалованья. Прим. перев.}. Говорятъ, что Лорда Пробе предостерегали и совѣтовали не брать этого человѣка: но какъ онъ былъ весьма исправный матросъ и послѣ прощенія всегда велъ себя хорошо, то Лордъ и взялъ его безъ всякаго опасенія.
Около тридцати человѣкъ изъ экипажа, включая офицеровъ, во время сего происшествія на шлюпѣ не были: они находились на судахъ взятыхъ въ плѣнъ. Увѣряютъ, будто бы заговоръ къ сему возмущенію составили французскіе матросы, охотою вступившіе въ англійскую службу; но на шлюпѣ не было ни какихъ французовъ, кромѣ пяти человѣкъ военноплѣнныхъ, взятыхъ 10-го числа на купеческомъ суднѣ.
При семъ случаѣ не было ни убитыхъ, ни раненыхъ, кромѣ Лорда Пробе, получившаго легкую рану въ голову саблей.
Потеря англійскаго остъ-индскаго корабля Гангеса, подъ начальствомъ Г. Гарингтона, потонувшаго у Мыса Доброй Надежды, 29-го Мая 1807 года.
Гангесъ имѣлъ уже течь за нѣсколько времени до случившагося съ нимъ несчастія, которая, правду сказать, была столь опасна, что надлежало всегда нести на немъ мало парусовъ и въ другихъ отношеніяхъ имѣть большую осторожность.
21-го Мая 1807 года, корабль этотъ, къ несчастію, разлучился съ королевскимъ фрегатомъ Конкордомъ и съ кораблями Остъ-Индской Компаніи, бывшими подъ его конвоемъ {Бенгалъ, Леди Дандасъ, Асія, Валтамстоу и Александръ.}. На слѣдующее утро былъ видѣнъ одинъ только остъ-индскій корабль Винсентъ, командиру коего, Джонсу, Г. Гарингтонъ, какъ младшій по службѣ, подчинилъ себя, и съ этого времени Г. Джонсъ всѣми средствами старался не разлучаться съ Гангесомъ, и держался сколько было возможно ближе къ нему до самаго того часа, какъ онъ пошелъ на дно,
28-го Мая, послѣ полудня было маловѣтріе при облачной погодѣ, а съ полуночи выяснѣло, и насталъ тихій вѣтеръ; волненіе сдѣлалось гораздо менѣе; но корабль все еще качало страшнымъ образомъ, и потому весьма было опасно сажать людей на гребныя суда, какъ съ кормы, такъ и у борда.
Спустя четверть часа послѣ полудня, когда С. Винсентъ находился еще въ четырехъ миляхъ отъ Гангеса, у нихъ было -въ кораблѣ воды семь футовъ. Старнъ-постъ на четыре дюйма отдѣлился отъ дейдвуда, и корабль не слушался руля; тогда съ большимъ рискомъ притянули они баркасъ къ борду; ибо не было ни какой возможности спустить въ него дамъ (пассажирокъ) съ кормовой галереи, хотя для этого нарочно вырубили балюстрадъ.
Наконецъ, въ исходѣ перваго часа, отправились на барказѣ всѣ пассажиры, кромѣ Г. Ролистона, чиновника Бомбейскаго Гражданскаго Управленія, который, по дружбѣ своей къ Капитану Гарингтону, непремѣнно хотѣлъ остаться на кораблѣ, и не прежде съѣхать съ него, какъ вмѣстѣ съ капитаномъ и офицерами {Спустя годъ послѣ сего происшествія я былъ на Мысѣ Доброй Надежды, и помню, какъ многіе удивлялись Г. Ролистону, и называли его поступокъ безразсуднымъ; ибо онъ, не имѣя на кораблѣ ни какого дѣла и будучи тамъ вовсе безполезенъ, не хотѣлъ оставить его заблаговременно. Но я тогда думалъ и теперь думаю, что хотя онъ былъ совсѣмъ ненужный человѣкъ, но оставшись на кораблѣ въ такомъ опасномъ положеніи, сдѣлался полезнѣе почти всѣхъ офицеровъ, ибо весьма много ободрялъ нижнихъ чиновъ, которые, видя значащаго человѣка, пассажира, добровольно съ ними остающагося, не могли потерять бодрости духа. Прим. перев.}.
Въ часъ пополудни большой катеръ повезъ съ корабля больныхъ, а между тѣмъ экипажъ и солдаты Королевскаго 77-го Полка охотно и неутомимо работали, отливая воду помпами. Въ три часа воды въ трюмѣ было уже восемь футъ, и корабль началъ погружаться, а въ половинѣ пятаго часа прибыла она до девяти футъ, и какъ теперь барказъ возвращался къ кораблю, то и приказано было людямъ, оставивъ помпы, выйти наверхъ.
Между тѣмъ спустили оба малые катера и отправили на нихъ столько людей, сколько безъ опасности помѣстить было можно, приказавъ катерамъ не возвращаться. Въ пять часовъ возвратились барказъ, большой катеръ и одно изъ гребныхъ судовъ С. Винцента, а въ половинѣ шестаго часа отправили на нихъ столько людей, сколько волненіе позволяло помѣстить; корабль въ это время былъ почти наполненъ водою.
Тотчасъ по отбытіи этихъ судовъ, всѣхъ оставшихся людей пересчитали; ихъ находилось еще на кораблѣ 49 человѣкъ, включая капитана, Г. Ролистона и трехъ офицеровъ. Тогда они опять приступили къ дѣйствію помпами, ибо ночь приближалась, и С. Винцентъ находился отъ нихъ довольно далеко.
Въ шесть часовъ вечера капитанъ, обще съ нѣкоторыми Офицерами, ходилъ въ послѣдній разъ осматривать внутри корабля, и нашелъ, что верхній конецъ старнъ-поста отсталъ отъ транца на шесть дюймовъ, и что всѣ кормовыя скрѣпленія около транцевъ расшаталось.
Въ половинѣ девятаго часа большой катеръ и шлюпка съ С. Винцента еще разъ пріѣхали къ кораблю; тогда капитанъ приказалъ людямъ оставить помпы, и отправилъ ихъ на сихъ гребныхъ судахъ, объявивъ, чтобъ они болѣе не возвращались. Пять минутъ спустя послѣ того, пріѣхалъ барказъ, на которомъ, въ исходѣ девятаго часа, капитанъ, со всѣми остальными Офицерами и нижними чинами, оставилъ несчастный Гангесъ, простившись съ нимъ троекратнымъ ура. Чрезъ двадцать минутъ прибыли они на корабль С. Винцентъ, капитанъ коего, Джонсъ, принялъ ихъ со всевозможнымъ уваженіемъ и гостепріимствомъ, приличными ихъ званію и несчастному положенію.
Когда послѣдній отрядъ отправился съ корабля, въ трюмѣ было десять футовъ воды, и онъ уже сѣлъ до половины баргоута, и потому руль не имѣлъ ни какого дѣйствія, а ютъ, шканцы и вообще верхняя часть его были въ большомъ движеніи, слѣдовательно, при такомъ разслабленіи корабля, гибель его была неизбѣжна.
Въ продолженіе ночи С. Винцентъ почти совсѣмъ не имѣлъ ни какого хода, а потому на разсвѣтѣ Гангесъ былъ у нихъ еще въ виду; на немъ мачты, реи и паруса всѣ были цѣлы, какъ и наканунѣ вечеромъ. Въ семь часовъ утра Капитанъ Джонсъ, по желанію Капитана Гарингтона, спустился къ нему, а въ девять часовъ послѣдній, съ нѣкоторыми изъ офицеровъ, отправился на барказѣ къ Гангесу въ надеждѣ, что можно будетъ что нибудь спасти изъ вещей. Но приблизившись они увидѣли, что изъ всѣхъ шпигатовъ нижняго дека, при качкѣ корабля, вода текла ручьями, и временно на волненіи бакъ уходилъ въ воду. При такомъ положеніи, когда видно было ясно, что корабль болѣе и болѣе погружался, не осмѣлились они пристать къ нему, и возвратились на С. Винцентъ, бывшій тогда отъ Гангеса не далѣе четверти мили.
Около полудня пріѣхали они на корабль, и тотчасъ имѣли причину благодарить Бога, что раздумали приставать къ Гангесу; ибо едва успѣли они взойти на корабль, какъ Гангесъ пошелъ на дно и такимъ образомъ, что изъяснить это весьма трудно: на немъ стояли три рифленные марселя, поставленные прямо, кромѣ крюссля, обрасопленнаго въ бейдевиндъ, и апсель; руль былъ на бордѣ подъ вѣтромъ и привязанъ, но корабль вдругъ покатился подъ вѣтеръ и, пришедъ на фордевиндъ, въ ту же минуту пошелъ на дно носомъ впередъ. Мачты, стеньги и реи его были цѣлы до самаго конца; одна только гротъ-стеньга переломилась въ эзельгофтѣ, когда грота-рей коснулся воды. Болѣе четырехъ сотъ человѣкъ были зрителями сего величественнаго и ужаснаго явленія, которое въ сердцахъ ихъ сдѣлало такое впечатлѣніе, какое только можно чувствовать, но не описывать, и о которомъ самое краснорѣчивое перо не можетъ сообщить достаточнаго понятія. Несчастный корабль потонулъ у Мыса Доброй Надежды въ широтѣ 38°, 22', долготѣ 19°, 50'.
Изъ 209-ти человѣкъ, находившихся на Гангесѣ, ни одинъ не лишился жизни. Такое избавленіе должно быть совершенно чудесное; ибо волненіе въ это время было столь велико, что безъ величайшей опасности невозможно было спустить гребныя суда, и держать ихъ у борда. Это счастливое обстоятельство показываетъ, съ какимъ искусствомъ и неустрашимостью дѣйствовали при семъ случаѣ капитанъ, Офицеры и нижніе чины.
Крушеніе англійскаго фрегата Амазонки, подъ начальствомъ Капитана Рейнольдса, погибшаго въ заливѣ Годіернѣ, 14-го Января 1797 года, во время сраженія съ французскимъ кораблемъ Друа-де-л'оммъ.
Въ Декабрѣ 1796 года фрегатъ Амазонки привезъ въ Фальмутъ извѣстіе, что онъ видѣлъ въ морѣ французскій флотъ, изъ коего нѣсколько кораблей гналось за нимъ. Послѣ того, 21-го Декабря, онъ и 44-хъ-пушечный фрегатъ Индефатигабль, подъ начальствомъ Сира Эдуарда Пелю, отправились въ море. Они пошли къ острову Уэсанту, чтобъ ближе можно было наблюдать за движеніями непріятеля; но пасмурная, туманная погода и крѣпкій западный вѣтеръ принудили ихъ держаться далѣе отъ французскихъ береговъ. Буря продолжалась довольно долго и увлекла ихъ далеко къ югу, а когда вѣтеръ утихъ, и погода прочистилась, они сочли за нужное осмотрѣть испанскіе берега. На сей конецъ нѣсколько времени держались у порта Коруньи, гдѣ удалось имъ взять одинъ изъ гаванскихъ кораблей, а вскорѣ послѣ того взяли еще два испанскія судна, и всѣ отправили въ Англію.
Они плыли вдоль берега до самаго мыса Финистера, но не встрѣтили ничего достойнаго вниманія, кромѣ того, что услышали отъ одного нейтральнаго судна, что французскій флотъ, состоящій въ девятнадцати линѣйныхъ корабляхъ и множествѣ транспортовъ съ войскомъ и снарядами, находился въ морѣ. Изъ сего извѣстія они заключили, что флотъ имѣетъ въ предметѣ какое нибудь важное предпріятіе, и какъ эти два фрегата ходили весьма хорошо, то они рѣшились употребить всевозможныя средства сойтись съ французскимъ флотомъ, осмотрѣть и замѣтить его силу и движенія, и сообщить о томъ своему флоту. Съ сею цѣлію взяли они курсъ къ N, и шли подъ всѣми парусами до широты 46°, гдѣ встрѣтили крѣпкій западный вѣтеръ, и какъ они теперь находились на трактѣ судовъ, идущихъ изъ Бреста, то и несли очень мало парусовъ, и весьма прилежно осматривали вокругъ себя горизонтъ.
13-го Января (1797) поутру вѣтеръ дулъ крѣпко отъ запада, при пасмурной и туманной погодѣ, которая къ полудню нѣсколько прочистилась: тогда командоръ (Сиръ Эдуаръ Пелю) усмотрѣлъ къ востоку чужое судно, къ коему они тотчасъ спустились, и замѣтили, что оно хотѣло отъ нихъ удалиться. Между тѣмъ погода прочистилась болѣе; они сдѣлали опознательный сигналъ, но чужое судно на него не отвѣчало, и тѣмъ показало, что оно было непріятельское. Тогда они выстрѣлили брамъ-стеньги, подняли брамъ-реи, и поставивъ всѣ возможные паруса, пустились за нимъ въ погоню, и скоро примѣтили, что оно отъ нихъ не могло уйти, ибо хотя уже смеркалось, но они его ее упускали изъ виду. Такимъ образомъ, увѣрившись, что имъ есть возможность его догнать, приготовились они къ сраженію.
Около шести часовъ утра командоръ, будучи впереди, подошелъ къ, непріятелю, и начавъ съ нимъ сраженіе, чрезъ короткое время миновалъ его, оставивъ свое мѣсто Амазонкѣ, которая тотчасъ заступила его; но имѣвши большой ходъ, едва успѣла дать ему нѣсколько залповъ, какъ прошла у него впередъ, а потому Капитанъ Рейнольдсъ отдалился отъ нея на вѣтеръ, и взявъ по одному рифу у марселей, чтобъ ровнѣе держаться съ непріятельскимъ кораблемъ, опять преслѣдовалъ его. Между тѣмъ увидѣли они, что непріятель весьма много потерпѣлъ во время сраженія, и потерялъ всѣ стеньги. Въ восемь часовъ утра они опять напали на непріятеля, и въ это только время догадались, что это былъ линѣйный корабль. Они скоро испытали, что онъ имѣлъ орудія весьма большаго калибра на обоихъ декахъ, и производилъ сильный ружейный огонь, а потому Капитанъ Рейнольдсъ счелъ за лучшее стрѣлять вдоль его; для сего, безпрестанно дѣйствуя парусами, ставилъ свой фрегатъ то на крамболѣ непріятельскаго корабля, то за кормою. Такимъ образомъ преслѣдовали они непріятельскій корабль до десяти часовъ, а тогда упала у него бизань-мачта. Этотъ случай, конечно, долженствовалъ причинить большую помѣху на кораблѣ; не смотря однако жъ на это, онъ производилъ безпрерывный огонь, и дрейфовалъ къ берегу подъ такими парусами, какіе могъ нести.
Въ это время непріятель конечно сдался бы англійскимъ фрегатамъ; но вѣтеръ былъ крѣпкій и дулъ прямо на берегъ, и какъ французы знали, что они находятся недалеко отъ своихъ береговъ, то и рѣшились поставить свой корабль на мель, хотя бы имъ это стоило жизни, но не отдаваться непріятелю.
Въ полдень непріятель находился въ самомъ дурномъ положеніи: у него не было ни одного цѣлаго рея, и мачты едва стояли; но какъ командоръ не дѣлалъ сигнала Амазонкѣ прекратить сраженіе, то она не оставляла непріятеля, а держась около его въ разныхъ положеніяхъ, продолжала съ нимъ сражаться.
Около трехъ часовъ пополуночи непріятельскія ядра перебили на Амазонкѣ гротъ-марса-рей и крюсъ-стеньгу, и какъ эти поврежденія, которыя они въ то время могли примѣтить, ничего не значили въ сравненіи съ тѣми, какія потерпѣлъ корабль непріятельскій, то Англичане аттаковали его на самое близкое разстояніе съ такимъ жаромъ и успѣхомъ, что французы скоро прекратили огонь, но въ то же время старались съ ними свалиться. Но какъ Амазонка имѣла довольно парусовъ и слушалась руля, то Англичанамъ легко можно было избѣгать такого случая, который конечно имѣлъ бы какъ для французскаго корабля, такъ и для нихъ самыя пагубныя послѣдствія.
Около четырехъ часовъ утра погода была все еще пасмурная. Тогда на Амазонкѣ замѣтили, что волненіе вдругъ гораздо уменьшилось, бросили лотъ, и нашли глубину только тринадцать саженъ. Въ то же время сквозь мрачность усмотрѣли непріятельскій корабль, совсѣмъ безъ мачтъ, стоящій на мели. Въ такомъ чрезвычайно опасномъ положеніи употреблены были всѣ способы поворотить фрегатъ на другой галсъ, но безъ успѣха; ибо брасы, фалы и многія другія снасти были перебиты, а также недостатокъ гротъ-марса-рея и крюсъ-стеньги много тому препятствовали. Тогда увидѣли они, что имъ не было возможности спасти фрегатъ, который и въ самомъ дѣлѣ 14-го числа, въ пять часовъ утра сталъ на мель. Первыя десять минутъ било его ужаснымъ образомъ. Капитанъ приказалъ срубить мачты, полагая, что фрегатъ будетъ лежать спокойнѣе, что дѣйствительно и случилось. Вода въ это время шла на убыль. Послѣ этого имъ не оставалось ничего другаго дѣлать, какъ только терпѣливо ждать разсвѣта, пребывая, такъ сказать, между страхомъ и надеждою. Впрочемъ они очень хорошо знали, что если бъ удалось имъ спасти жизнь свою, то надлежало сдѣлаться военноплѣнными. Не взирая однако жъ на такое горестное положеніе, они старались ободрять и успокоивать другъ друга, пока не настало утро. Между тѣмъ восемь человѣкъ изъ матросовъ, сговорясь, спустили потихоньку съ кормы гребное судно, но, не осмотрѣвъ его прежде, не замѣтили, что оно во время сраженія было повреждено, а потому едва успѣли отвалить, какъ оно наполнилось водою: шестеро изъ нихъ потонули, а двое съ большимъ трудомъ выплыли на берегъ.
Когда стало разсвѣтать, они увидѣли, что вода шла на убыль очень скоро, почему имъ легко было добраться до берега. Непріятельскій же корабль находился гораздо въ опаснѣйшемъ положеніи, нежели Амазонка. На берегу противъ ихъ собралось изъ окружныхъ селеній множество народа; нѣкоторые изъ жителей помогали спасать людей съ разбитыхъ судовъ, а другіе были просто зрителями.
Во время сраженія и при кораблекрушеніи фрегатъ потерялъ двухъ человѣкъ убитыми, 36 ранеными и шесть утонувшими {Изъ этого описанія видно, что въ потерѣ фрегата Амазонки виноватъ командоръ, то есть начальникъ фрегата Индефатигабля; ибо когда онъ увидѣлъ, что непріятельскій корабль лишился мачтъ, и крѣпкимъ вѣтромъ несло его прямо на берегъ, а Амазонка потеряла гротъ-марса-рей и крюсъ-стеньгу, то надлежало бы ему сдѣлать сигналъ фрегату не подвергаться опасности; но онъ этого не сдѣлалъ, за что и капитанъ фрегата Амазонки на него жалуется. Надобно знать, что англійскіе морскіе Офицеры чрезвычайно въ этомъ отношеніи щекотливы: Англичанинъ скорѣе потонетъ, нежели отступятъ отъ приказаннаго его начальникомъ. Въ нѣкоторыхъ другихъ безпорядочныхъ флотахъ иногда тщеславятся ослушаніемъ, сдѣланнымъ начальнику, но у Англичанъ такой поступокъ приноситъ величайшее безчестіе, не говоря уже о строгомъ наказаніи, если бъ старшій вздумалъ представить о неповиновеніи подчиненнаго. Прим. перев.}.
Гибель англійскаго пакетъ-бота Леди Гобартъ, на ледяномъ острову въ Атлантическомъ Океанѣ, 28-го Іюня 1805 года, и чудесное спасеніе экипажа на двухъ открытыхъ гребныхъ судахъ.
Описано командиромъ пакетъ-бота Феллосомъ.
22-го Іюня 1803 года пакетъ-ботъ Леди Гобартъ отправился изъ Галифакса въ Англію. Сначала мы правили къ юговостоку, чтобъ миновать такъ называемый Песчаный Островъ, а 24-го числа привели къ N съ намѣреніемъ пройти по сѣверной части Большой Нюфоундлендской Банки. Мы шли такъ далеко къ сѣверу для того, чтобъ не встрѣтиться съ непріятельскими крейсерами.
Въ семь часовъ по полуночи 26-го числа, находясь на Большой Нюфоундлендской Банкѣ, въ широтѣ 44° 37', долготѣ 51° 20', мы увидѣли большую шкуну подъ французскимъ флагомъ; она шла прямо къ намъ, и весь декъ ея былъ наполненъ людьми. По смѣлости, съ какою она спускалась къ намъ, мы заключили, что французы принимаютъ насъ за купеческое судно, и знаютъ уже о начатіи военныхъ дѣйствій, а потому мы приготовились къ сраженію, и подпустивъ шкуну на пушечный выстрѣлъ, въ восемь часовъ однимъ ядромъ заставили ее спустить флагъ. Овладѣвъ шкуною, нашли мы, что она называлась Прекрасная Юлія, и принадлежала къ Порту Либерте; величиною была въ восемьдесятъ тоннъ; совсѣмъ новая и хорошо построенная; шла въ помянутый портъ съ Острова Св. Петра, будучи нагружена соленою рыбой.
Призъ сей я поручилъ двумъ лейтенантамъ Королевскаго флота, бывшимъ у насъ пассажирами, которые добровольно согласились управлять имъ, и съ ними назначилъ нужное число людей. Въ десять часовъ увидѣли мы еще двѣ шкуны: онѣ принадлежали Англичанамъ, и шли въ С. Джонъ; по нимъ я раздѣлилъ французскихъ плѣнниковъ, а капитана, штурмана и мальчика, капитанскаго племянника, оставилъ у себя, по собственному ихъ желанію.
28-го Іюня дулъ крѣпкій вѣтеръ отъ запада съ большимъ волненіемъ; погода была пасмурная, и временно находилъ туманъ. Около часа пополуночи пакетъ-ботъ, идучи по семи узловъ, вдругъ нашелъ на ледяной островъ, и ударился съ такою силою, что многіе изъ служителей выпали изъ своихъ коекъ. Проснувшись отъ этого ужаснаго удара, я въ ту же минуту выскочилъ наверхъ. Передъ самымъ тѣмъ временемъ, когда надобно было ему удариться, руль положили лѣво на бордъ, а потому онъ, ударившись еще разъ лѣвою стороною противъ крамбола, поворотился совсѣмъ кругомъ, кормою къ льдинѣ, которая отбила у него руль, и вдавила ахтеръ-штевень. Въ это время ледяная громада, казалось, совсѣмъ нависла надъ нами, имѣя образъ весьма остроконечной пирамиды или пика, котораго высота, по крайней мѣрѣ, была вдвое противъ нашихъ мачтъ, въ длину же она простиралась отъ одной четверти до половины мили.
Волненіе ударяло на ледъ страшнымъ образомъ, а вода лилась въ судно такимъ стремленіемъ, что въ нѣсколько минутъ наполнила трюмъ. Мы бросили всѣ пушки за бордъ, отрубили якоря, подвели подъ подводную часть два паруса, выливали воду обѣими помпами и ведрами, въ надеждѣ не допустить, чтобъ судно пошло на дно; но все это не имѣло успѣха: менѣе чѣмъ въ четверть часа форъ-руслени опустились до самой воды.
Теперь мы находились въ самомъ отчаянномъ положеніи: будучи увѣренъ, что если одну минуту мы опоздаемъ спустить гребныя суда, ничто уже не будетъ въ состояніи спасти насъ, я требовалъ совѣта у Капитана Томаса, королевской морской службы, находившагося на пакетъ-ботѣ пассажиромъ, и отъ нашего штурмана, должны ли мы еще употреблять какія нибудь средства для сохраненія судна или единственно помышлять о спасеніи людей. И такъ какъ я имѣлъ большое желаніе спасти почту, то и спрашивалъ ихъ мнѣнія, можно ли намъ взять почтовые чемоданы съ собою на гребныя суда. Они оба единогласно утверждали, что мы немедленно должны спустить на воду гребныя суда, и какъ пакетъ-ботъ погружался скоро, то ни о чемъ болѣе не надобно думать, какъ только о спасеніи людей.
Обязанность моя заставляетъ меня отдать здѣсь справедливость всему экипажу, находившемуся подъ моимъ начальствомъ: отъ самаго начала случившагося съ нами несчастія они вели себя съ чрезвычайнымъ постоянствомъ, и сохраняли порядокъ и повиновеніе. Ни одинъ человѣкъ не изъявлялъ ни малѣйшаго нетерпѣнія или желанія оставить корабль прежде времени, и когда велѣно было садиться на гребныя суда, всякъ сходилъ на нихъ въ свою очередь и безъ торопливости, наблюдая во все время примѣрное равнодушіе.
Хотя волненіе было велико, однако жъ мы очень удачно спустили катеръ и ялъ; въ первый изъ нихъ мы посадили дамъ; одна изъ нихъ (дѣвица Котепгамъ) до того испугалась, что со шкафута прыгнула на катеръ и сильно объ него ударилась. Этотъ случай могъ бы послужить къ ея и нашей гибели, къ счастію однако жъ не имѣлъ ни какихъ дурныхъ слѣдствій.
Потомъ спустили мы на эти гребныя суда небольшое количество съѣстныхъ припасовъ, собранныхъ въ служительскихъ банкахъ, и отдали ихъ за корму. Въ это время носовая часть верхняго дека была уже подъ водою, и только одни шканцы не были еще затоплены; послѣ того велѣлъ я къ почтовымъ чемоданамъ привязать нѣсколько кусковъ чугуннаго баласта, и бросить ихъ въ воду. Между тѣмъ судно погружалось болѣе и болѣе: тогда закричалъ я на катеръ, чтобъ онъ подъѣхалъ и взялъ меня. Намѣреніе мое было спуститься въ катеръ съ конца гика, чтобы не разбило его о кормовой подзоръ. Когда катеръ подъѣхалъ, я предложилъ нашему штурману Баргосу, остававшемуся со мною до послѣдней минуты, спускаться въ него; но онъ мнѣ отвѣчалъ, что въ этомъ одномъ случаѣ онъ проситъ позволенія не исполнить моего приказанія, ибо намѣренъ не прежде оставить утопающее наше судно, какъ въ то время, когда увидитъ меня въ безопасности на катерѣ. Такой поступокъ, въ подобномъ нашему положеніи, не имѣетъ нужды въ моей похвалѣ, онъ самъ о себѣ свидѣтельствуетъ, но я не исполнилъ бы моего долга, если бъ не довелъ до свѣдѣнія высокопочтенныхъ господъ директоровъ почтъ {Въ Англіи всѣ почтовыя суда или пакетъ-боты находятся въ управленіи и зависимости директоровъ (post-masters general), управляющихъ почтами, и служащіе на нихъ имѣютъ особенный свой мундиръ: красный съ синимъ воротникомъ. Прим. перев.} о поступкѣ, приносящемъ такую честь и похвалу сему достойному офицеру.
Когда мы спускали гребныя суда, волненіе было такъ велико, что я никакъ не надѣялся спустить ихъ въ цѣлости, и за успѣхъ въ этомъ многотрудномъ и важномъ предпріятіи мы совершенно обязаны неустрашимости, проворству и послушанію нижнихъ чиновъ, къ чести коихъ должно сказать, что ни одинъ изъ нихъ не употребилъ чрезъ мѣру крѣпкихъ напитковъ, хотя они имѣли къ тому всѣ способы, если бъ хотѣло; напротивъ того, я видѣлъ, какъ одинъ матросъ вылилъ изъ бутыли мѣрою галлоновъ въ пять (полтора ведра) ромъ на палубу, чтобъ налить въ нее прѣсной воды. Эта вода въ послѣдствіи была единственнымъ нашимъ подкрѣпленіемъ.
Едва успѣли мы оставить корабль, какъ вдругъ онъ сильно покачнулся на лѣвую сторону, и тотчасъ пошелъ на дно, носомъ впередъ; это случилось менѣе нежели черезъ часъ послѣ перваго удара о льдину. При семъ случаѣ мы были на краю гибели, ибо насъ почти вовлекло въ водоворотъ, сдѣлавшійся отъ погруженія корабля. Не берусь описывать ужаса нашего положенія и того, что мы чувствовали, когда увидѣли себя на двухъ гребныхъ судахъ посреди необозримаго Атлантическаго Океана, не имѣя надежды ни на какую другую помощь, кромѣ самихъ себя, и на ту, какую могло послать намъ Провидѣніе!
Люди, привыкшіе къ опасностямъ и: къ переворотамъ счастія, не скоро приходятъ въ отчаяніе, но бываютъ ужасные случаи, коимъ человѣкъ самъ по себѣ безъ упованія на Всевышняго, не можетъ противустать {Нѣтъ въ свѣтѣ ничего справедливѣе этого замѣчанія: я это знаю опытами! Прим. перев.}! Симъ-то упованіемъ мы подкрѣпляли себя, и утѣшали Другъ друга въ нашемъ отчаянномъ положеніи.
Пока мы разсуждали, какой взять намъ курсъ, случилось весьма странное происшествіе, которое причинило намъ величайшее безпокойство, а потому и заслуживаетъ быть упомянутымъ: въ то время, когда пакетъ-ботъ тонулъ, онъ былъ окруженъ превеликимъ множествомъ китовъ, которые въ это время года идутъ къ берегамъ Нюфоундленда, преслѣдуя маленькихъ рыбокъ, называемыхъ капеландъ; и когда эти огромныя животныя приближались къ гребнымъ судамъ, мы чрезвычайно боялись, чтобъ они не нанесли намъ какого вреда, ибо въ китоловномъ промыслѣ не рѣдко случалось, что киты однимъ ударомъ хвоста разбивали надвое шлюпки, и потому мы кричали изъ всей мочи и употребляли разные другіе способы отогнать ихъ, но тщетно: они, казалось, нарочно слѣдовали за нами и окружали насъ съ полчаса; напослѣдокъ всѣ скрылись, не причинивъ намъ ни малѣйшаго вреда.
Съ величайшимъ трудомъ мы кое-какъ могли поставить и вооружить фокъ-мачту, и готовились взять лучшій курсъ, смотря по обстоятельствамъ; вѣтеръ же дулъ прямо отъ того румба, на который надлежало намъ править къ ближайшему отъ насъ берегу. Мы размѣстились по гребнымъ судамъ слѣдующимъ образомъ: на катерѣ находились три дамы, Капитанъ Томасъ, начальникъ французской шкуны Г. Россе, я, подштурманъ, констапель, тимерманъ, экономъ коммиссарскій и восемь матросовъ: всего осьмнадцать человѣкъ, коихъ тяжесть, вмѣстѣ съ съестными припасами, такъ загрузила нашъ ботъ, что фальшъ-борды были отъ воды не выше, какъ на шесть или на семь дюймовъ; величина же его была въ длину двадцать футъ, въ ширину шесть футъ четыре дюйма, а въ глубину два съ половиною фута. Изъ этого можно себѣ представить, въ какой тѣснотѣ мы должны были находиться, и что надлежало намъ перенести! А на ялѣ, имѣвшемъ четырнадцать футъ длины, пять футъ три дюйма ширины и два фута глубины, помѣстились штурманъ Баргусъ, Перваго Гвардейскаго Полка Подполковникъ Кукъ, ботсманъ, парусникъ и семь матросовъ: всего одиннадцать человѣкъ.
Изъ съѣстныхъ припасовъ мы успѣли взять только отъ сорока до пятидесяти фунтовъ сухарей, воды пять галлоновъ (полтора ведра) и еще небольшой кувшинъ; остатокъ спрюсоваго пива въ боченкѣ, пять галлоновъ рому и нѣсколько бутылокъ портвейну. Намъ также удалось взять два компаса, октантъ, зрительную трубу, жестяную кружку, рюмку, шканечный фонарь съ нѣсколькими свѣчами, а одинъ изъ матросовъ догадался взять огниво со всѣмъ приборомъ: такимъ образомъ мы были въ состояніи править по компасу и въ ночное время.
При разсвѣтѣ вѣтеръ дулъ крѣпкій отъ запада съ большимъ волненіемъ; мы тогда находились отъ Порта СантъДжона, что на Нюфоундлендѣ, въ разстояніи 350-ти миль, и какъ признаки означали продолженіе противныхъ вѣтровъ, то намъ надлежало употреблять строжайшую экономію въ съѣстныхъ припасахъ. На сеи конецъ я представилъ моимъ товарищамъ, что мы одинъ разъ должны положить для себя правила, отъ которыхъ ни подъ какимъ видомъ уже не отступать; ибо намъ предстояли величайшія затрудненія, которыя однако жъ я изложилъ имъ въ лучшемъ видѣ, нежели какъ самъ объ нихъ думалъ. Въ слѣдствіе сего представленія выдано было на каждаго человѣка по половинѣ сухаря и по рюмкѣ вина на всѣ слѣдующія сутки; воды же мы согласились не трогать, пока будетъ возможность обойтись безъ нея.
Къ счастію, при спусканіи гребныхъ судовъ на воду, вошла мнѣ въ голову мысль велѣть бросить въ катеръ смоленый брезентъ съ гротъ-люка; теперь онъ намъ пригодился: разрѣзавъ его на полосы, мы возвысили имъ фальшборды вмѣсто надѣлокъ, и тѣмъ удерживали всплески, которые иначе попадали бы въ катеръ. Я также велѣлъ тимерману взять съ собою сколько нибудь самыхъ нужныхъ инструментовъ, въ числѣ коихъ онъ не забылъ наполнить кармагны гвоздями, которыми мы теперь починили фалыпборды, переломанные при спускѣ катера.
Вскорѣ послѣ разсвѣта, взявъ ялъ на буксиръ, мы пошли въ путь, держа въ бейдевиндъ къ NW, въ надеждѣ дойти до Нюфоундлендскаго берега или встрѣтить какое либо судно. Мы прошли два ледяные острова, почти равной величины съ тѣмъ, на которомъ разбился пакетъ-ботъ нашъ, и принесли Богу благодареніе за избавленіе насъ отъ гибели. Въ полдень, по наблюденію, мы находились въ широтѣ 46° 33'. Портъ С. Джонъ отстоялъ отъ насъ на W3/4N въ 350-ти миляхъ.
29-го Іюня съ утра сталъ дуть тихій вѣтеръ изъ ZO четверти. Мы провели эту долгую ночь весьма безпокойно, а на разсвѣтѣ весь мой экипажъ, состоящій изъ 28-мы человѣкъ, устремилъ взоры свои на меня, чтобъ поскорѣе узнать, какимъ курсомъ я велю править для ихъ спасенія, и въ ожиданіи раздачи съѣстныхъ припасовъ. При освидѣтельствованіи ихъ нашли мы, что мѣшокъ сухарей былъ подмоченъ соленою водою, и потому надлежало уменьшить порцію, на что всѣ охотно согласились. Въ эту минуту я болѣе почувствовалъ весь ужасъ нашего состоянія, и возсылая Богу благодареніе за спасеніе насъ при кораблекрушеніи, просилъ Его не лишить насъ святаго Своего покровительства въ теперешнемъ отчаянномъ положеніи.
Вскорѣ послѣ нашелъ густой туманъ, продолжавшійся во весь день, съ сильнымъ дождемъ, который для насъ былъ вовсе безполезенъ, ибо мы не имѣли средствъ сбирать дождевую воду; но перемочивъ насъ, онъ сдѣлалъ намъ превеличайшій вредъ, а особливо въ такой тѣснотѣ, въ какой мы находились; притомъ же надобно знать, что сверхъ платья, которое было на насъ, никому не было позволено брать что либо, кромѣ одного капота или одѣяла.
Мы шли хотя подъ парусомъ, но и безпрестанно гребли, правя къ WNW, и осматриваясь во всѣ стороны, съ нетерпѣніемъ ожидали встрѣтить какой нибудь корабль. Въ полдень С. Джонъ находился отъ насъ въ 310-ти миляхъ на WNW3/4W; обсерваціи для широты не было. Тогда же каждому человѣку было выдано по четверти сухаря и по рюмкѣ рому. Одна изъ дамъ читала намъ молитвы объ избавленіи отъ бури.
На разсвѣтѣ 30-го числа мы такъ озябли отъ чрезмѣрной мокроты и холодной погоды, что сочтено было за нужное дать каждому человѣку по полурюмкѣ рому и по кусочку сухаря. Дамы сначала не хотѣли пить крѣпкихъ напитковъ, но послѣ, будучи убѣждены нами, согласились употреблять свою порцію: это весьма было для нихъ полезно въ столь сырую и холодную погоду. Туманъ и слякоть продолжались и въ эти сутки. Мы всю ночь шли на веслахъ, да и большую часть дня тоже, а какъ ялъ нашъ, къ несчастію, отвалилъ отъ корабля только съ тремя веслами, и имѣлъ ничего незначащій парусишко, то мы принуждены были безпрестанно держать его на буксирѣ; равнымъ образомъ и на катерѣ недоставало двухъ веселъ, потерянныхъ при спускѣ на воду, и какъ онъ сидѣлъ много въ грузу, то при малѣйшемъ волненіи шелъ очень тихо; слѣдовательно, въ слабые вѣтры успѣхъ нашъ былъ невеликъ.
Одинъ изъ матросовъ нашелъ въ ялѣ окорокъ ветчины, котораго прежде мы не замѣтили. Я велѣлъ дать отъ него на каждаго человѣка по кусочку съ грецкій орѣхъ, а остальное бросилъ въ море, опасаясь, что онъ произведетъ жажду, которую намъ нечѣмъ было утолить. Въ полдень мы считали себя на сѣверо-восточной оконечности Большой Банки. С. Джонъ отстоялъ на WNW3/4W въ 246-ти миляхъ. Наблюденій не было; сегодня отправили молитву по-прежнему.
Большую часть дня перваго Іюля дулъ свѣжій вѣтеръ отъ WZW съ великимъ волненіемъ. Туманъ со слякотью продолжался по-прежнему, во всѣ сутки, и погода была такъ холодна, что брызги, коими насъ обливало, тотчасъ на насъ замерзали, отчего мы находились въ самомъ горестномъ положеніи. Мы всѣ были доведены почти до послѣдней степени отчаянія, а недостатокъ пищи и безпрестанный холодъ до того насъ изнурили, что мы совершенно ослабли, и были неспособны ни къ какому дѣлу, гдѣ требовалась сила. Чрезвычайная тѣснота не позволяла намъ протянуть членовъ какъ должно, а оттого у многихъ распухли ноги, и они безпрестанно просили пить. Тогда я напоминалъ имъ о сдѣланномъ нами постановленіи: они соглашались, что причины мои были справедливы, и умолкали, но чрезъ нѣсколько минутъ опять требовали воды.
При началѣ крѣпкаго вѣтра мы шли къ NNW, uo катеръ, будучи много въ грузу, не могъ легко подниматься на волненіи, и часто въ него плескало воду, а потому мы принуждены были отдать буксиръ яла, и въ туманѣ скоро потеряли его изъ вида. Это горестное приключеніе причинило всѣмъ намъ большое безпокойство; ибо мы не знали, удастся ли намъ опять свидѣться съ несчастными нашими товарищами. Сверхъ того несчастіе наше было еще чувствительнѣе тѣмъ, что на ялѣ остались нашъ октантъ, зрительная труба и немалая часть съѣстныхъ припасовъ; Около четырехъ часовъ утра вѣтеръ усилился, а по мѣрѣ того и волненіе сдѣлалось больше; почему мы нашлись принужденными привести катеръ носомъ къ вѣтру помощію паруса нашего, который распустивъ, выпустили въ воду, привязавъ къ каждому ноку рея по веревкѣ, которыя закрѣпили на носу, отчего валы, встрѣчая парусъ прежде нежели доходили до насъ, нѣсколько уменьшались.
Въ продолженіе этого дня матросы нѣсколько разъ увѣряли меня, что видятъ судно; хотя я зналъ очень хорошо, что въ такую туманную погоду почти невозможно было усмотрѣть какой либо предметъ, но долженъ былъ, въ угожденіе настоятельному ихъ требованію, спускаться по вѣтру, чтобъ убѣдить ихъ въ ошибкѣ. Движенія эти подвергали насъ чрезвычайной опасности, а потому я старался всѣми способами доказать имъ неосновательность ихъ желаній, что одно только воображеніе заставляетъ ихъ мечтать, будто они видятъ корабль, и что происходящая оттого минутная радость послѣ повергнетъ ихъ въ большее еще отчаяніе. При всѣхъ сихъ несчастныхъ происшествіяхъ должно сказать, къ чести женскаго пола, что дамы показывали собою примѣръ удивительной твердости и терпѣнія.
Мы всѣ вмѣстѣ читали молитвы, и всегда съ непокрытыми головами, не смотря ни на вѣтеръ, ни на дождь. Это доставляло намъ большое утѣшеніе и спокойствіе въ нашихъ душевныхъ и тѣлесныхъ страданіяхъ. Въ полдень портъ С. Джонъ отстоялъ отъ насъ на WNW1/4W, во 148-мы миляхъ. Полуденной же высоты солнца для опредѣленія широты не было.
2-го Іюля во всю ночь шелъ сильный дождь, и съ такимъ пронзительнымъ холодомъ, что всѣ мы почти не могли пошевелиться. Ноги и руки у насъ до того распухли, что у нѣкоторыхъ почернѣли; причиною тому были тѣснота, сырость и холодъ. Поутру я далъ каждому человѣку по одной трети рюмки рому и по четверти сухаря, а предъ полуднемъ понемногу, спрюсоваго пива, отъ котораго чувствовали мы нѣкоторое облегченіе.
Все утро этого числа вѣтеръ дулъ крѣпко изъ ZW четверти при туманной погодѣ, а съ полудня утихъ и перешелъ въ NO четверть.
Въ половинѣ 12-го часа по полуночи увидѣли мы къ востоку корабль, который шелъ къ NW. Явленіе это внушило намъ надежду на немедленное избавленіе, и, такъ сказать, дало новую жизнь. Я тотчасъ приказалъ всѣмъ какъ можно плотнѣе прижаться другъ къ другу, чтобы катеръ нашъ не показался ему вооруженнымъ судномъ, и не настращалъ его, и провязавъ на крюкъ дамскую шаль махалъ ею, сколько позволяли мои силы. Между тѣмъ идучи на разные галсы, мы скоро приблизились другъ къ другу, и чрезъ четверть часа увидѣли, что это былъ вашъ ялъ. Мы скорѣе бы его узнали, если бъ онъ не имѣлъ другаго паруса, сдѣланнаго изъ моей простыни, которую случайно бросили въ ялъ. Парусъ этотъ они поднимали надъ фокомъ, а оттого ялъ имѣлъ видъ верхнихъ парусовъ судна, находящагося въ отдаленіи.
Невозможно изобразить той смѣси радости и огорченія, которая была написана на лицѣ каждаго при этомъ открытіи! Соединясь съ яломъ, мы взяли его опять на буксиръ, и пошли къ NW. Мы спрашивали другъ друга о здоровьѣ экипажа, и узнали, что находившіеся на ялѣ, такъ же какъ и мы, много страдали опухолью въ рукахъ и ногахъ, и что они весьма много огорчались на нашъ счетъ, боясь, чтобъ мы не погибли. Надобно замѣтить, что двѣ ночи они правили безъ огня, слѣдовательно соединеніе наше послѣ такой бурной погоды надлежитъ приписать одному Провидѣнію! Опасаясь, чтобъ еще намъ не разлучиться, мы на всякій случай раздѣлили нашъ запасъ по числу людей на каждомъ суднѣ.
Надежда наша на немедленное избавленіе при появленіи мнимаго корабля Обрадовала насъ до чрезвычайности, а потому и неудача была гораздо чувствительнѣе: до того даже, что нѣкоторые изъ матросовъ пришли въ крайнее отчаяніе, и невозможно было ни какими увѣщаніями ободрить ихъ и заставить, чтобъ они помогали ставить паруса.
Сегодня, въ первый еще разъ, далъ я полную рюмку прѣсной воды французскому капитану и нѣкоторымъ другимъ, имѣвшимъ въ этомъ пособіи болѣе надобности. Сколько я ни убѣждалъ моихъ товарищей не пить соленой воды, но нѣкоторые изъ нихъ меня не слушались и пили ее въ большомъ количествѣ, отчего сдѣлались у нихъ бредъ и судороги, а также боль въ животѣ. Этотъ случай, по крайней мѣрѣ, помогъ мнѣ уговорить остальныхъ, чтобъ они воздержались отъ этого чрезвычайно вреднаго питья.
Поутру, по обыкновенію, читали мы молитвы. Въ полдень С. Джонъ находился отъ насъ на WNW1/4W во 110-ти миляхъ. Широты по наблюденію не имѣли случая опредѣлить.
3-го Іюля мы терпѣли холодъ, мокроту, голодъ и жажду въ такой степени, что я изъяснить не могу, и находились въ самомъ жалостномъ положеніи. Вѣтеръ дулъ довольно крѣпко отъ юга; мы шли подъ всѣми парусами, какіе только могли выставить, а ялъ въ прибавокъ къ парусамъ шелъ и на веслахъ, чтобъ не отстать отъ насъ. Французскій капитанъ, уже нѣсколько дней бывшій въ такомъ отчаяніи, что ни какой возможности не было утѣшить его, вдругъ бросился въ безпамятствѣ за бордъ, и мгновенно пошелъ на дно! Въ это время катеръ шелъ съ большою скоростью, и весла были привязаны по борду, и такъ нельзя было бы спасти его даже и тогда, когда бы онъ держался на водѣ. Одинъ изъ плѣнниковъ, находившійся на ялѣ, дошелъ до такого бѣшенства, что нужно было его связать. Горестный конецъ несчастнаго Капитана Россе, къ которому я началъ имѣть большое уваженіе, чрезвычайно меня тронулъ, можетъ быть, болѣе нежели собственная моя участь. Въ то время, когда я распредѣлялъ людей по гребнымъ судамъ, онъ подошелъ ко мнѣ, и со слезами на глазахъ просилъ, чтобъ я не оставилъ его на утопающемъ суднѣ; я увѣрялъ его, что мнѣ никогда въ мысль не приходило сдѣлать такой безчеловѣчный поступокъ; напротивъ того, будучи невинною причиною его несчастія, я постараюсь всѣми способами спасти жизнь его, равно какъ и всѣхъ другихъ моихъ товарищей, и какъ мы всѣ подвержены одинаковой опасности, то и должны будемъ спастись или погибнуть вмѣстѣ. Это увѣреніе и надежда быть скоро размѣненнымъ по прибытіи къ порту, на время успокоили его; но твердость, послѣ имъ оказанная, скоро его оставила, и крѣпкіе напитки безъ примѣси воды, къ употребленію коихъ онъ не привыкъ, имѣли надъ нимъ удивительное дѣйствіе: они ускорили его сумасшествіе, вовлекшее его въ преждевременную смерть.
Это несчастное приключеніе надъ всѣми нами произвело странное дѣйствіе: самые ничего незначащіе случаи приводили насъ въ чрезвычайный гнѣвъ, а иногда на меня находила такая задумчивость, что я по нѣскольку часовъ сряду не помнилъ себя.
Сегодня случилась со мною сильная дрожь, повторявшаяся въ извѣстные промежутки времени. Я потерялъ позывъ на пищу и питье, и былъ въ большой опасности. Къ ночи, въ первый разъ еще послѣ кораблекрушенія, я спалъ три или четыре часа сряду. Во время сна я вспотѣлъ; пробудившись, чувствовалъ облегченіе, и былъ уже въ совершенной памяти, но тѣмъ болѣе приходилъ въ ужасъ, помышляя объ отчаянномъ нашемъ положеніи.
Между тѣмъ волненіе такъ часто плескало воду въ катеръ, что имѣвшіе еще сколько нибудь силы принуждены были безпрестанно выливать ее. Находившіеся въ кормѣ сидѣли такъ тѣсно, что съ трудомъ можно было просунуть въ карманъ руку, а матросы лежали въ водѣ подъ банками.
Утро, кромѣ дневнаго свѣта, не принесло намъ ни какого облегченія. Солнце только одинъ разъ во все время бѣдственнаго нашего путешествія согрѣло насъ благотворительною своею теплотою; и тѣ, которые на нѣкоторое время бывъ погружены въ сонъ, не чувствовали ужаснаго своего состоянія, просыпались потомъ несравненно съ большею горестью.
Наконецъ вѣтеръ отъ Z до того усилился и произвелъ такое волненіе, что потребны были чрезвычайное искусство и сила для управленія рулемъ; ибо малѣйшее упущеніе или неосторожность могли поворотить катеръ поперегъ волненія, которое потопило бы его непремѣнно. Мы шли прямо на фордевиндъ, ожидая каждую минуту, что насъ поглотятъ стремившія за нами волны; но съ помощію Божіею выдержали эту бурю, которая къ ночи стала утихать. Теперь, по счисленію нашему, мы прошли то разстояніе, въ которомъ полагали себя отъ С. Джона; только густота тумана не позволяла намъ видѣть предметы, даже въ самомъ маломъ разстояніи.
Вечеромъ прошли мы нѣсколько пучковъ морскихъ растеній, а Капитанъ Томасъ видѣлъ крыло морской птицы, которыя привитаютъ при берегахъ Нюфоундленда, и служатъ пищею тамошнимъ рыбакамъ. Эти обстоятельства показали намъ, что мы недалеко отъ земли, а потому всякъ изъ насъ съ большимъ вниманіемъ наблюдалъ все намъ попадавшееся. Въ это время прекрасная бѣлая птица, величиною и перьями весьма похожая на голубя, только съ перепонками на лапахъ, летала кругомъ насъ, и хотя катеръ очень качался, но она нѣсколько разъ покушалась сѣсть на него. Она продолжала летать около насъ до самой ночи. Сколь ни малозначительно это, обстоятельство, но мы считали его благопріятнымъ знаменіемъ, которое породило въ насъ нѣкоторую надежду: не даромъ говорятъ, что мореходцы вообще бываютъ суевѣрны, и вѣрятъ многимъ предразсудкамъ {Въ отношеніи къ Англичанамъ, это замѣчаніе можетъ быть справедливо, хотя мнѣ самому и не случилось того видѣть; но русскихъ мореплавателей нельзя укорять въ суевѣріи и предразсудкахъ: я никогда не замѣчалъ, чтобъ они по физическимъ явленіямъ выводили какія либо суевѣрныя заключенія и предсказанія. Прим. перев.}.
Имѣя основательныя причины думать, что земля была отъ насъ не очень далеко, я старался уговаривать всѣхъ тѣхъ, которые имѣли еще сколько нибудь силы, приняться за весла, и грести въ пособіе дувшему тогда весьма тихому вѣтру. Я убѣдительно представлялъ имъ, что буде поутру настанетъ береговой вѣтеръ, и отнесетъ насъ далеко въ море, тогда уже поздно будетъ вамъ думать о спасеніи; ибо кромѣ величайшаго безсилія, въ коемъ мы находились, у насъ оставалось сухарей, при самой крайней экономіи, только на два дня, а также и воды не могло стать на большее того время, хотя мы совсѣмъ ея не трогали, кромѣ вышеупомянутыхъ случаевъ. Шестеро сутокъ мы безпрестанно находились въ мокротѣ и на холоду, не имѣя другой пищи, кромѣ четверти сухаря и рюмки вина или рому въ день. Но, не взирая на это, убѣжденіе мое имѣло такое дѣйствіе, что люди, до того казавшіеся совершенно равнодушными къ своей участи, теперь выползли изъ-подъ банокъ, и употребили послѣднія свои силы за веслами.
4-го Іюля на разсвѣтѣ туманъ такъ сгустился, что мы ничего кругомъ себя не могли видѣть. Въ продолженіе же ночи нашлись принужденными отдать буксиръ съ яла, чтобъ понудить бывшихъ на немъ грести прилежнѣе, отчего мы потеряли его изъ виду, и это несчастное обстоятельство удивительно насъ огорчило. Я замѣтилъ, что при нашей слабости, самые бездѣльные, ничего незначащіе случаи производили надъ нами чудное дѣйствіе, и потому предостерегалъ моихъ товарищей, чтобъ они не вдругъ предавались восторгу, увидѣвъ что нибудь похожее на землю, и въ радости не объявляли о томъ другимъ, пока не увѣрятся совершенно, что видимый предметъ есть не призракъ, но настоящая земля; ибо извѣстно, что такъ называемыя туманныя банки или облака бываютъ весьма обманчивы. Не взирая однако жъ на мои увѣщанія, многимъ изъ нашихъ бѣдныхъ страдальцевъ безпрестанно что нибудь мечталось: кто слышалъ шумъ береговаго прибоя, а кто пушечные выстрѣлы. Эти послѣдніе дѣйствительно слышалъ и я, и мнѣ казалось, что какой нибудь корабль, стоявшій на мели, дѣлалъ сигналы бѣдствія, но послѣ мы узнали, что пушечными выстрѣлами намъ слышались удары китовъ по водѣ, которыхъ мы видѣли множество.
Вскорѣ по разсвѣтѣ солнце показалось во второй разъ послѣ кораблекрушенія. Въ продолженіе семи дней нашего бѣдствія мы ее имѣли случая взять высоту солнца, луны или звѣздъ, даже просушить свое платье. Напослѣдокъ туманъ сталъ прочищаться, и мы усмотрѣли землю въ разстояніи отъ насъ около мили. Открывшійся намъ берегъ находился въ Заливѣ Зачатія (Conception), разстояніемъ на четырнадцать лигъ отъ гавани С. Джона, и почти въ то же самое время, къ неизъяснимой нашей радости, увидѣли мы свой ялъ и еще шкуну, шедшую къ намъ прямо отъ берега.
Не умѣю достаточно описать чувствованій нашихъ при семъ трогательномъ явленіи! Увѣренность въ скоромъ избавленіи произвела надъ нами непостижимое дѣйствіе: многіе навзрыдъ плакали; другіе смотрѣли другъ на друга разинувъ ротъ, и, казалось, не вѣрили тому, что видѣли собственными глазами; иные, напротивъ, пребывали въ совершенномъ забвеніи, такъ что ни какія слова, ни какія утѣшенія не имѣли надъ ними дѣйствія. Что касается до меня, то хотя я также былъ до чрезвычайности растроганъ столь внезапною перемѣною въ нашемъ состояніи, но представивъ себѣ все нами претерпѣнное, и видѣвъ столь жалостное положеніе моихъ товарищей, я предложилъ имъ принести благодареніе Богу за Его къ намъ милосердіе. На это всѣ до одного человѣка охотно со мною согласились, и я, вынувъ изъ кармана молитвенникъ, взятый мною съ корабля, когда я въ послѣдній разъ пошелъ наверхъ изъ своей каюты, сталъ читать псалмы, при слушаніи коихъ на лицѣ каждаго живо были изображены умиленіе и живѣйшее чувство благодарности ко Всевышнему. Исполнивъ сію священную обязанность, матросы стали у меня просить по полубутылкѣ грогу на каждаго, но я, опасаясь дурныхъ слѣдствій, отказалъ въ ихъ просьбѣ, а смѣшавъ съ водою небольшое количество рому, далъ имъ понемногу.
Когда шкуна приблизилась къ намъ, мы увѣдомили ее о нашемъ состояніи. Она тотчасъ легла въ дрейфъ, и приняла насъ всѣхъ, а суда наши взяла на буксиръ. Теперь невозможно было воздержать людей нашихъ, и многіе изъ нихъ пили такъ много воды, что почувствовали чрезвычайную боль въ желудкѣ, но сдѣлавшись осторожнѣе отъ этого урока, не имѣли ни какихъ другихъ опасныхъ припадковъ.
Такъ какъ вѣтеръ съ берега дулъ весьма крѣпко, то мы не прежде достигли пристани на островѣ Ковѣ, какъ въ четыре часа вечера. Всѣ женщины и дѣти изъ цѣлой деревни съ двумя или тремя рыбаками (прочіе были на промыслѣ) вышли на берегъ, чтобъ насъ видѣть. Они чрезвычайно были тронуты нашимъ положеніемъ и помогали намъ выходить изъ шкуны, и на рукахъ переносили насъ по каменьямъ до своихъ жилищъ.
Мы весьма были счастливы, что увидѣли берегъ около сего мѣста; ибо далѣе къ сѣверу онъ неприступенъ, будучи окруженъ опасными каменными грядами, къ которымъ мы тотчасъ стали бы править, если бъ увидѣли ихъ ночью. Мы находились въ такомъ положеніи, что я рѣшился пристать къ первому берегу, который бы намъ открылся, и тогда мы всѣ должны были бы погибнуть {Послѣ авторъ описываетъ хорошій пріемъ, сдѣланный имъ начальникомъ и жителями колоніи, и способъ, коимъ возвратились они въ Англію; но какъ въ этомъ окончаніи нѣтъ ничего особенно любопытнаго или служащаго къ наставленію мореплавателя, то оно и не помѣщено въ переводѣ. Прим. перев.}.
Крушеніе голландскаго остъ-индскаго корабля Фригейда, случившееся близъ Дувра, 23-го Ноября 1802 года.
Когда корабль Англійской Остъ-Индской Компаніи, именуемый Замокъ Мельвиль, совершилъ обыкновенное число въ службѣ ея путешествій, она опредѣлила его продать, и продала повѣренному Голландской Остъ-Индской Компаніи. Корабль сей былъ отведенъ въ Амстердамъ, гдѣ въ верхнихъ частяхъ его починили, положили новую обшивку, и снова обили мѣдью. Между тѣмъ полусгнившія книсы и члены вообще оставлены были въ прежнемъ ихъ положеніи. Такимъ образомъ починивъ корабль, такъ сказать, на живую нитку, компанія отдала его знаемъ своему правительству, которому тогда нужно было отправить войска и снаряды на Мысъ Доброй Надежды и въ Батавію, съ правомъ привезти обратно грузъ для себя. Сарваеру предписано было освидѣтельствовать корабль, который, по его донесенію, былъ совершенно въ хорошемъ состояніи, и кромѣ нѣкоторыхъ снарядовъ для вооруженія его, ни въ чемъ не имѣлъ нужды. Въ слѣдствіе сего донесенія корабль оснастили, снабдили всѣмъ нужнымъ, выкрасили кругомъ и наименовали Фригендъ.
8-го Ноября 1802 года, войска, назначенныя къ отправленію на кораблѣ Фригендѣ, получили повелѣніе итти изъ Роттердама въ Амстердамъ, гдѣ выбрали 320 человѣкъ лучшихъ людей въ полку изъ тысячи, составлявшей второй баталіонъ морскихъ солдатъ Батавской Республики.
20-го числа перевезли ихъ на корабль безъ малѣйшаго замедленія, а рано слѣдующаго утра переѣхали на оный адмиралъ, полковникъ и всѣ офицеры съ своими женами, дѣтьми и служителями.
Послѣ сего корабль тотчасъ отправился въ путь при благополучномъ вѣтрѣ, продолжавшемся до утра 22-го числа, а тогда сдѣлался онъ совершенно съ противной стороны, и скоро превратился въ настоящій штормъ. Капитанъ велѣлъ спустить брамъ-реи и брамъ-стеньги, отчего корабль, казалось, былъ покойнѣе; но въ продолженіе утра вѣтеръ безпрестанно усиливался, и не взирая на всевозможное стараніе экипажа, состояніе ихъ часъ отъ часа дѣлалось хуже, ибо теперь открылось, что корабль, по ветхости своей, былъ въ большой опасности. Въ сіе время положеніе дамъ особенно было достойно жалости: нѣкоторыя изъ нихъ обнимали своихъ дѣтей и плакали надъ ними, не будучи въ состояніи промолвить ни слова; другія, но незнанію, тщетно умоляли мужей своихъ доставить имъ способъ выѣхать на берегъ, и болѣе не пускаться уже въ морское путешествіе. Командиръ корабля, Капитанъ Шерманъ, самъ находился въ весьма жалостномъ положеніи: онъ имѣлъ съ собою жену и грудное дитя; горесть Г-жи Шерманъ еще увеличивалась тѣмъ, что она видѣла, какъ многія другія женщины, рыдая надъ дѣтьми своими, упрашивали мужа ея спасти ихъ, но онъ не могъ ихъ убѣдить, чтобъ онѣ не докучали ему, и не мѣшали заниматься должностью, сопряженною въ это опасное время съ важнымъ его званіемъ.
Корабль несло по вѣтру почти до трехъ часовъ пополудни, и тогда буря превратилась въ настоящій ураганъ. Вскорѣ послѣ того сломило гротъ-мачту; она упала съ ужаснымъ трескомъ, и сбросила нѣсколько человѣкъ за бордъ, которые потонули, а трое или четверо были ранены. Это несчастіе увеличило всеобщій страхъ на кораблѣ; теперь самъ капитанъ, адмиралъ и другіе ОфИцеры начали помышлять, что жизнь ихъ находится въ величайшей опасности, ибо хотя они столь близко находились отъ береговъ провинціи Кента, что могли хорошо различать предметы, но волненіе, тогда бывшее подобное горамъ, не позволяло имъ надѣяться ни на какую помощь.
Сигналъ, означающій бѣдствіе, былъ поднятъ, и они съ превеликимъ трудомъ стали на якорь при входѣ въ Заливъ Гантъ (Hytlie Вау); но какъ тогда было очень темно, то.съ берегу никто къ нимъ на помощь не пріѣзжалъ, не взирая на то, что вѣтеръ дулъ не такъ крѣпко, какъ прежде. Въ кораблѣ открылась течь; немедленно всѣ помпы приведены были въ дѣйствіе; но въ то же время вѣтеръ сталъ крѣпчать съ большимъ усиліемъ. Теперь распрострапился по кораблю всеобщій ужасъ. При каждомъ жестокомъ порывѣ вѣтра, вопль и крикъ женщинъ и дѣтей достаточны были поколебать самыя неустрашимыя сердца. Этимъ несчастнымъ было оказано всякое вспоможеніе, какое только позволяли обстоятельства: многія изъ нихъ, обнявъ своихъ мужей и отцевъ, лишились всѣхъ чувствъ и лежали замертво.
Въ такомъ ужасномъ положеніи они находились нѣсколько часовъ, въ которые экипажъ сохранялъ величайшій порядокъ; но около шести часовъ утра 23-го числа, подорвало плехтова канатъ, и корабль понесло къ мѣстечку Димъ-чарчь-валъ, находящемуся въ разстояніи около трехъ миль на западъ отъ Гайта. Во все утро палили сигнальныя пушки, и держали флагъ, означающій, что имѣютъ нужду въ помощи. На разсвѣтѣ лоцманскій ботъ изъ Дувра подъѣзжалъ къ кораблю, и лоцманы совѣтовали капитану поворотить и итти въ Диль или Гантъ, гдѣ и остаться пока вѣтеръ не утихнетъ; "Если вы этого ее сдѣлаете (говорили они), ни одинъ человѣкъ не спасется; вамъ неизвѣстны здѣшніе берега, слѣдовательно если штормъ еще продолжится, то уже ничто васъ спасти не можетъ." Но капитанъ, полагая, что опасность не такъ велика, какъ они ее представляли, пренебрегъ ихъ совѣтомъ. Онъ надѣялся, что съ наступленіемъ дня вѣтеръ станетъ утихать, и тогда онъ будетъ въ состояніи самъ войти въ какой либо заливъ или портъ, не будучи принужденъ платить лоцманамъ по ихъ требованію, ниже пошлинъ за положеніе якоря на Дильскомъ Рейдѣ.
Едва лоцманы успѣли отойти отъ корабля, какъ командоръ эскадры, стоявшій въ Дилѣ отправилъ два бота привесть его на рейдъ; но несчастное безразсудное упрямство капитана простиралось до того, что онъ, не думая о томъ, что дѣлалъ командоръ, велѣлъ оставить корабль на произволъ вѣтра. Боты сдѣлали даже по кораблю нѣсколько выстрѣловъ, но безъ всякаго дѣйствія; одинъ изъ нихъ чрезъ нѣсколько минутъ послѣ того прошелъ подъ самою кормою корабля, и уговаривалъ капитана немедленно поворотить и итти въ ближайшій портъ, и тѣмъ нужнѣе было это сдѣлать, что у него потеряна была гротъ-мачта. На это увѣщаніе не было дано ни какого отвѣта; между тѣмъ вѣтеръ еще усилился, и боты скоро скрылисыізъ виду. Въ это время злосчастный капитанъ пришелъ въ чрезвычайное замѣшательство, горько плакалъ и раскаивался, что не взялъ лоцмановъ, но уже поздно. Волненіе было ужасное, и прибой у береговъ не позволялъ сдѣлать экипажу ни какой помощи.
Вѣтеръ или лучше сказать ураганъ дулъ отъ Z и ZW; съ корабля безпрестанно палили и капитанъ два раза покушался поворотить его, но тщетно. Онъ теперь находился близъ мѣстечка Димь-чарчь-вала, гдѣ, для защиты берега отъ волненія, мили на двѣ вдоль его набиты пребольшія сваи. Мѣстечко это, для большей еще безопасности, укрѣплено двумя деревянными мулами, далеко выдавшимися въ море. Корабль нанесло на первую изъ этихъ мулъ.
Въ этомъ отчаянномъ положеніи, когда вѣтеръ часъ отъ часу дѣлался свирѣпѣе, капитанъ велѣлъ срубить бизань-мачту и разбить водяныя бочки въ трюмѣ, чтобъ вылить прѣсную воду. Между тѣмъ часть служителей, подъ управленіемъ офицеровъ, безпрестанно дѣйствовала помпами. Почти весь баластъ былъ брошенъ за бордъ. Но не смотря на всѣ эти средства, опасность ежеминутно увеличивалась. Офицеры не могли воздержаться, чтобъ не укорять капитана въ пренебреженіи совѣта англійскихъ лоцмановъ; онъ въ полной мѣрѣ чувствовалъ свою ошибку, но раскаяніе было уже безполезно.
По совѣту адмирала, отдали запасный якорь и вытравили два каната, въ надеждѣ задержать корабль, который между тѣмъ било на сваяхъ страшнымъ образомъ, и волненіемъ такъ его заливало, что люди не могли болѣе оставаться въ трюмѣ; помпы же, совершенно засорившись пескомъ и иломъ, сдѣлались вовсе безполезны. Смерть была неизбѣжна: фокъ-мачта скоро упала за бордъ, сбросивъ въ воду 12 матросовъ, которые въ ту же минуту пошли на дно. Въ это время дамы раздѣлись донага (надобно думать, что въ подобныхъ случаяхъ голландскія женщины обыкновенно такъ поступаютъ {Странное замѣчаніе! Я думаю, что въ подобныхъ случаяхъ какъ мужчины, такъ и женщины въ цѣломъ свѣтѣ такъ поступаютъ. Авторъ согласится, что долѣе можно держаться на водѣ и легче спастись вплавь будучи нагимъ, нежели въ платьѣ, а гдѣ смерть въ глаза смотритъ, тамъ стыдъ въ сторону. Прим. перев.}, и при помощи своихъ мужей, отправились на бушпритъ. Другія же рѣшились ожидать своей участи на шканцахъ, гдѣ также находились адмиралъ и полковникъ съ своими супругами. Сіи послѣднія занимались оказываніемъ помощи несчастной капитаншѣ, которая сидѣла у ногъ своего супруга, и кормила грудью дитя.
Около осьми часовъ увидѣли, что руль соскочилъ съ крючьевъ, и румпелемъ все на нижнемъ декѣ ломало, а въ порты вода лилась ручьями. Въ это время большая часть пассажировъ и нѣкоторые изъ экипажа начали торжественно и громогласно совершать молебствіе. Между тѣмъ море волновалось ужаснымъ образомъ, и валы лились прямо чрезъ молящихся, такъ, что они съ большимъ усиліемъ едва могли держаться за снасти. Страшный шумъ, происходившій отъ рева бури и отъ волненія, заглушалъ сигнальные выстрѣлы, и они лишены были надежды на помощь съ берега. Капитанъ велѣлъ отдать остальные якоря, почитая это послѣднимъ средствомъ къ спасенію, но первый большой валъ подорвалъ канаты, и тогда корабль съ величайшимъ стремленіемъ понесло далѣе на сваи.
Теперь только одна мгновенная смерть была въ виду у сихъ несчастныхъ страдальцевъ: все, что можно было сдѣлать для спасенія корабля, было сдѣлано -- но безъ успѣха! И такъ, ничего уже болѣе не предпринимая, оставались они неподвижны, и въ страшномъ безмолвіи съ трепетомъ ожидали той минуты, въ которую надлежало имъ разстаться съ здѣшнимъ міромъ!
Поутру погода была чрезвычайно пасмурная, а корабль находился не далѣе четырехъ или пяти кабельтововъ отъ берега, такъ что экипажъ могъ видѣть людей, собравшихся на валу, которые однако жъ не могли имъ оказать ни какого пособія, а это еще болѣе умножало ужасы страшной картины. Наконецъ, около полови ны десятаго часа, огромный валъ ударилъ въ корабль съ такою силою, что всѣ его члены затрещали. Трескъ этотъ продолжался нѣсколько секундъ, и потомъ корабль развалился на двѣ части; при семъ случаѣ около ста семидесяти человѣкъ были въ одно мгновеніе залиты и поглощены волнами. На кораблѣ же, такимъ образомъ распавшемся надвое, находилось еще до трехъ сотъ несчастныхъ, державшихся за разныя его части, бывшія поверхъ воды; въ числѣ ихъ было много женщинъ и дѣтей, которыя пронзительнымъ и отчаяннымъ своимъ воплемъ наполняли воздухъ, и почти заглушали шумъ, происходившій отъ вѣтра и волненія.
По усильной просьбѣ адмирала, капитанъ велѣлъ спустить висѣвшій за кормою ялъ, въ которой онъ самъ (адмиралъ), полковникъ и восемь женщинъ были спущены. Г-жа Шерманъ безпрестанно плакала, но не хотѣла разстаться съ своимъ мужемъ, чтобъ послѣдовать за ними. Недалеко они отъѣхали, какъ залило ихъ пребольшимъ валомъ, и ялъ въ одно мгновеніе исчезъ; чрезъ нѣсколько секундъ показался полковникъ, старавшійся поддержать на водѣ свою супругу, но послѣдующій большой валъ покрылъ ихъ, и они болѣе уже не показывались.
Корабль погружался очень скоро, и теперь всякій уже самъ по себѣ предпринималъ что нибудь для своего спасенія. Капитанъ уговаривалъ свою супругу привязаться вмѣстѣ съ нимъ небольшому курятнику, и предать себя на произволъ волнамъ, которыя могли ихъ вынесть на берегъ. Въ слѣдствіе сего ихъ желанія, матросы привязали обоихъ ихъ и дитя къ курятнику, и спустили съ кормы на воду. Они были уже принесены почти къ самой стѣнѣ крѣпости, какъ волненіемъ нанесло на нихъ большое дерево, оторванное отъ корабля, которымъ мгновенно ихъ потопило въ глазахъ всѣхъ остававшихся на кораблѣ, и съ великимъ безпокойствомъ и страхомъ на нихъ смотрѣвшихъ. Сколь ни отчаянно было положеніе сихъ послѣднихъ, а особливо послѣ сего несчастнаго происшествія съ ихъ капитаномъ и его супругою, однако жъ они не остались въ недѣятельности, но рѣшились испытать другіе способы, чтобъ добраться до берега. На кормовой части корабля оставался еще одинъ лейтенантъ съ своею женою, двѣ служанки несчастнаго адмирала и нѣсколько человѣкъ нижнихъ чиновъ. Послѣдніе согласились сдѣлать плотъ; для сего связали они люкъ съ отломленною частью кормовой галереи и нѣсколькими досками, къ которымъ привязали женщинъ, а лейтенантъ, умѣвшій очень хорошо плавать, раздѣлся и привязавъ по поясу отъ плота веревку, спустился вмѣстѣ съ нимъ на воду. Чрезъ нѣсколько минутъ однако жъ набѣжалъ страшный вихрь, который, подхвативъ плотъ, поворотилъ его низомъ вверхъ, отъ чего всѣ бывшіе на немъ погибли!
Въ это время бакъ былъ отломленъ отъ корабля; на немъ находились нѣсколько офицеровъ, женщинъ и нижнихъ чиновъ, всего около ста человѣкъ, и какъ волненіемъ и силою буруновъ эту часть корабля постепенно прибивало ближе и ближе къ берегу, то остававшіеся на кормѣ съ ужасомъ и въ безмолвіи ожидали видѣть участь своихъ товарищей. и когда они считали уже ихъ внѣ опасности, въ самое то время нашелъ на нихъ пребольшой валъ, и, поглотилъ всѣхъ въ одно мгновеніе! Море немедленно покрылось ихъ тѣлами; многіе, будучи еще живы и въ силахъ, употребляли всевозможное усиліе выплытъ на берегъ; но валы, одинъ за другимъ на нихъ находившіе, изнурили ихъ и заставили погибнуть. При семъ случаѣ самое трогательное и жалостное явленіе представлялъ капитанъ морскихъ солдатъ: долго онъ поддерживалъ себя на водѣ одною рукою, а другою держалъ жену свою; напослѣдокъ, потерявъ силы, онъ поворотился, обнялъ ее обѣими руками, и погрузился на дно!
Между тѣмъ оставшіяся двѣ части корабля часъ отъ часа становились слабѣе, и находившіеся на нихъ служители, покушаясь по нѣскольку человѣкъ вмѣстѣ достичь берега на разныхъ обломкахъ корабля, всѣ погибали. Напослѣдокъ на обѣихъ половинахъ осталось не болѣе 45-ти человѣкъ, которые, бывъ свидѣтелями неудачныхъ предпріятій своихъ товарищей, не осмѣливались слѣдовать ихъ примѣру. Ихъ участь однако жъ скоро приближалась къ концу: обшивныя доски со всѣхъ сторонъ отрывало, и при нашествіи всякаго большаго вала уносило по два и по три человѣка, потерявшихъ силы болѣе другихъ. Наконецъ двое изъ матросовъ рѣшились попытать своего счастія: они привязали себя къ большому корыту, и спустились на воду. Чудеснымъ образомъ избѣжали они корабельныхъ обломковъ, угрожавшихъ имъ гибелью, и достигли берега благополучно. Эти два человѣка были первые, вышедшіе на берегъ изъ множества другихъ, тщетно покушавшихся спасти себя.
Успѣхъ ихъ ободрилъ и вселилъ надежду въ оставшихся на обломкахъ корабля: они тотчасъ приступили къ работѣ, и въ нѣсколько минутъ сдѣлали плотъ, которому ввѣрили судьбу свою. Едва успѣли они нѣсколько отдалиться отъ корабля, какъ весьма большой валъ ударилъ въ него съ такою силою и стремленіемъ, что онъ развалился на разные обломки, которые понеслись къ берегу, и угрожали бывшимъ на плоту неизбѣжною гибелью. Однако жъ ихъ хорошо несло къ стѣнѣ, доколѣ не столкнулись они съ однимъ большимъ корабельнымъ членомъ, который сорвалъ съ плота осьмнадцать человѣкъ изъ тридцати трехъ, а остальныхъ ушибъ болѣе или менѣе опаснымъ образомъ. Спустя десять минутъ послѣ сего несчастнаго приключенія, принесло ихъ къ берегу, на который вытащили ихъ почти полумертвыхъ отъ изнуренія и ушибовъ.
Такимъ образомъ изъ 472-хъ человѣкъ, бывшихъ на кораблѣ Фригейдѣ, спаслось не болѣе осьмнадцати (десять матросовъ и восемь солдатъ), которымъ жители окружнаго берега сдѣлали всякое возможное вспомоществованіе. Они также собрали выкинутыя на берегъ тѣла, и похоронили ихъ приличнымъ образомъ. Капитану же Шерману, супругѣ его и дитяти, который былъ найденъ у груди своей матери, и офицерамъ съ ихъ женами сдѣлано было погребеніе со всею званію ихъ пристойною почестью.
Должно замѣтить, что купеческое судно, вышедшее изъ Текселя въ одинъ день съ Фригейдомъ, взяло подлѣ Маргета лоцмана: оно выдержало бурю, и приведено было въ портъ благополучно {Изъ сего описанія видно, что причиною потери корабля Фригейда было упрямство или скупость капитана, который не хотѣлъ взять лоцмана. Но я думаю, что это произошло отъ его незнанія и неискусства въ морскомъ дѣлѣ; ибо изъ упрямства или отъ скупости никто не подвергнетъ себя явной погибели. Вѣрно капитанъ не имѣлъ подлежащаго понятія о дѣйствіи теченій при такихъ берегахъ, каковы въ Англійскомъ Каналѣ, Сѣверномъ Морѣ и проч., при жестокихъ вѣтрахъ, которые сообщаютъ имъ совсѣмъ другое направленіе и силу отъ бывающихъ въ обыкновенное время, и свѣдѣніе о коихъ ни какою лоціею невозможно сообщить достаточнымъ образомъ. Одна только долговременная и безпрестанная практика можетъ познакомить съ ними. Слѣдовательно у такихъ береговъ лоцманъ необходимо нуженъ, и никогда не должно упускать случая имѣть его. Стыдно и непростительно, для сбереженія нѣсколькихъ червонцевъ, подвергать опасности корабль и экипажъ! Прим. перев.}.
Крушеніе англійскаго фрегата Пандоры, подъ командою Капитана Эдуардса, случившееся въ Великомъ Океанѣ на каменномъ рифѣ, 28-го Августа 1791 года.
Выше сего описаны возмущеніе, происшедшее на шлюпѣ Боунти, и бѣдствія, претерпѣнныя въ слѣдствіе онаго командиромъ шлюпа, Лейтенантомъ Бляемъ. Когда извѣстіе о семъ происшествіи получено было въ Англіи, правительство отправило, для поиска бунтовщиковъ, фрегатъ Пандору, подъ начальствомъ Капитана Эдуардса. Онъ нашелъ на островѣ Отаити десять человѣкъ изъ нихъ, которыхъ и взялъ, но. на возвратномъ пути, будучи по близости Новой Гвинеи, въ разстояніи отъ острова Тимора около 1100 миль, фрегатъ нашелъ на неизвѣстный каменный рифъ, и погибъ 28-го Августа 1791 года. Всего спаслось съ него 99 человѣкъ, включая десять преступниковъ. Всѣ они размѣстились на четырехъ гребныхъ судахъ, а именно на осьмивесёльной шлюпкѣ, на двухъ шести-весельныхъ ялахъ и на барказѣ. Фрегатъ, нашедши на рифъ, чрезъ нѣсколько часовъ сошелъ съ него; тогда отдали якорь, но фрегатъ скоро наполнился водою, и пошелъ надно при восхожденіи солнца 29-го числа.
Капитанъ Эдуардсъ приказалъ гребнымъ судамъ, въ случаѣ разлученія, править къ острову Тимору, и пристать въ селеніи Купангѣ, находящемся на семъ островѣ.
Оба яла разлучились съ Капитаномъ Эдуардсомъ, бывшимъ на своей шлюпкѣ; онъ прибылъ въ Купангъ 16-го Сентября по его счету, а по счисленію на островѣ 17-го Сентября.
Во время сего перехода, первые три дня каждый человѣкъ получалъ въ сутки по три унціи сухарей, а потомъ только по двѣ, и по три небольшихъ рюмки воды или вина; мяса же ни какого они не могли спасти.
При такой крайней нуждѣ замѣчено, что они болѣе страдали отъ недостатка питья, нежели пищи. Это могло произойти отъ чрезмѣрнаго жара, который они терпѣли въ томъ климатѣ; напротивъ того, многихъ изъ молодыхъ людей голодъ больше мучилъ чѣмъ жажда. Капитанъ Эдуардсъ обыкновенно предъ тѣмъ, какъ надобно было ему пить, полоскалъ ротъ морскою водой, но отнюдь не глоталъ ея ни капли, ибо она увеличиваетъ жажду, и по другимъ причинамъ вредна здоровью; также иногда завертывался онъ въ епанчу, обмоченную въ соленой водѣ: онъ находилъ, что это его освѣжало и укрѣпляло тѣло. Гребныя суда благополучно достигли Тимора; люди въ нихъ всѣ были живы, и довольно здоровы, кромѣ того, что чувствовали большую слабость.
Крушеніе англійскаго остъ-индскаго корабля Гальсвеля, послѣдовавшее у мѣстечка Сикомба, на островѣ Пурбекѣ, при берегахъ Дорcemcкихъ, 6-го Января 1786 года.
Англійскій остъ-индскій корабль Гальсвель, въ 758 тоновъ, подъ начальствомъ Ричарда Пирса, былъ избранъ директорами для третьяго его путешествія къ берегамъ Бенгальскаго Залива. Въ слѣдствіе сего опредѣленія, 16-го Ноября 1785 года, пришелъ онъ въ Гревзендъ, гдѣ окончивъ нагрузку, и взявъ въ мѣстечкѣ Гопѣ всѣхъ своихъ пассажировъ, прошелъ 1-го Января 1786 года Дуврскимъ Проливомъ, а въ слѣдующее утро, когда онъ находился противъ мыса Доноса, наступило безвѣтріе.
Этотъ корабль былъ одинъ изъ лучшихъ въ компанейской службѣ, и въ такой совершенной исправности и порядкѣ, какихъ только желать можно. Начальствовалъ надъ нимъ человѣкъ въ морскомъ дѣлѣ искусный и съ отличными дарованіями. Офицеры были люди опытные и знающіе свое дѣло. Нижніе чины состояли изъ лучшихъ мореходцевъ, какихъ только можно было набрать, и въ полномъ числѣ по штатному положенію, а сверхъ того на кораблѣ находилось не малое число рекрутъ для войскъ Остъ-Индской Компаніи.
Пассажировъ было много: между прочими находились семь молодыхъ благородныхъ дѣвицъ {Въ подлинникѣ исчислены имена сихъ несчастныхъ.}, изъ коихъ нѣкоторыя, получивъ воспитаніе въ Англіи, возвращались къ родителямъ, а другія съ родственниками своими ѣхали въ Индію; въ числѣ послѣднихъ были двѣ дочери самого капитана.
Въ Понедѣльникъ, 2-го Января, въ три часа пополудни, вѣтеръ подулъ съ юга: тогда корабль подошелъ къ берегу, чтобъ отпустить лоцмана. Къ вечеру погода сдѣлалась пасмурная, съ такими перемѣнными вѣтрами, которые въ девять часовъ ночи заставили капитана положить якорь на осьмнадцати саженяхъ глубины. Экипажъ успѣлъ закрѣпить марсели, но фока и грота не могъ убрать, ибо тогда шелъ большой снѣгъ, который тотчасъ замерзалъ вмѣстѣ съ парусами, коль скоро на нихъ ложился.
Во Вторникъ, 3-го числа, въ четыре часа по полуночи началъ дуть отъ ONO весьма крѣпкій вѣтеръ, которымъ стало корабль дрейфовать. Это заставило капитана отрубить канатъ, и пуститься въ море. Въ полдень попался имъ купеческій бригъ, шедшій въ Дублинъ, на который отправили они лоцмана, а сами пошли въ путь, вдоль Канала. Въ восемь часовъ вечера вѣтеръ сдѣлался еще сильнѣе и отошелъ къ югу: тогда они зарифили марсели. Въ десять часовъ началась отъ S ужасная буря; она принудила экипажъ нести всѣ возможные паруса, чтобъ только не приблизиться къ берегу. Когда корабль находился въ такомъ опасномъ положеніи, волненіемъ выбило хдюсъ-саки, которые, по вновь-введенному обыкновенію {Они и должны быть вставлены изнутри корабля; иначе сильнымъ волненіемъ ихъ такъ крѣпко вобьетъ въ хлюзы, что и вынуть весьма трудно; но на этомъ кораблѣ ихъ выбило вѣрно отъ того, что они не такъ были вставлены, какъ должно. Прим. перев.}, вставлены были изнутри корабля, отчего въ нижнюю палубу влилось чрезвычайное количество воды. *
Въ то же самое время, смѣривъ воду въ льялѣ (пять футъ), нашли, что въ кораблѣ открылась течь; въ слѣдствіе этого капитанъ приказалъ взять гротъ-марсель и гротъ на гитовы; онъ хотѣлъ закрѣпить ихъ, но никакъ не могъ. Между тѣмъ, по открытіи течи, всѣ помпы приведены были въ дѣйствіе.
Въ Среду, 4-го числа, въ два часа ночи, экипажъ покушался поворотить корабль чрезъ фордевиндъ безъ всякаго успѣха. Это заставило капитана немедленно срубить бизань-мачту, и опять попытаться, но и вторичное покушеніе было не лучше перваго, а въ кораблѣ уже было семь футъ воды, и помпы ни мало не уменьшали количества ея. Въ такомъ опасномъ положеніи корабля, готоваго погрузиться на дно, сочтено было за необходимое, для спасенія его, срубить гротъ-мачту: при паденіи ея сброшены были въ воду и утонули квартирмейстеръ и четыре матроса. Къ осьми часамъ мачту совсѣмъ очистили, и поворотили корабль на другой галсъ, на которомъ въ теченіе двухъ часовъ посредствомъ помпъ уменьшили воду въ трюмѣ на два фута.
Въ десять часовъ утра вѣтеръ замѣтно смягчился, но волненіемъ качало корабль страшнымъ образомъ, и качкою сломило форъ-стеньгу, которая паденіемъ своимъ фокъ изорвала въ куски. Въ одиннадцать часовъ вѣтеръ перешелъ къ W, и погода прочистилась: тогда показался мысъ Берригедъ, въ разстояніи четырехъ или пяти миль. Между тѣмъ экипажъ, поставивъ фальшивую гротъ-мачту, и поднявъ брамсель вмѣсто грота, спустился къ Портсмуту; остальное время этого дня употреблено было на постановленіе фальшивой бизань-мачты.
Въ Четвертокъ, 5-го числа, въ два часа по полуночи, вѣтеръ отошелъ къ S, опять сталъ дуть крѣпко и наступила мрачная погода. Въ полдень Портландъ былъ видѣнъ на NtO, въ разстояніи двухъ или трехъ лигъ. Въ восемь часовъ вечера, при крѣпкомъ вѣтрѣ отъ юга, съ корабля видѣли портландскій маякъ на NW, въ разстояніи четырехъ или пяти лигъ; тогда капитанъ поворотилъ на другой галсъ къ западу. Но увидѣвъ, что на семъ галсѣ корабль много валило подъ вѣтеръ и прижимало къ берегу, опять поворотилъ на прежній галсъ, и сталъ держать къ осту, въ надеждѣ пройти на вѣтрѣ мыса Певереля. Если бъ ему удалось это сдѣлать, то намѣреніе его было стать на якорь въ заливѣ Стадландѣ. Въ одиннадцать часовъ ночи, усмотрѣвъ Мысъ С. Албанъ подъ вѣтромъ, только въ полуторѣ миляхъ разстоянія, экипажъ тотчасъ убралъ паруса, и положилъ дагликсъ, отдавъ до цѣлаго каната. Корабль, простоявъ на семъ якорѣ около получаса, сталъ дрейфовать. Тогда немедленно былъ отданъ запасный якорь также съ цѣлымъ канатомъ. Послѣ сего корабль еще стоялъ около двухъ часовъ, а потомъ опять начало его дрейфовать.
Находясь въ такихъ затруднительныхъ обстоятельствахъ, капитанъ послалъ за первымъ своимъ офицеромъ, Г. Меритономъ, и спрашивалъ его совѣта, какими бы средствами лучше спасти экипажъ. Сей отвѣчалъ равнодушно и откровенно, что онъ не надѣется имѣть въ этомъ предпріятіи ни какого успѣха, ибо корабль быстро несло къ берегу, и они должны ожидать каждую минуту, что онъ станетъ на мель. Капитанъ и Г. Меритонъ были оба того мнѣнія, что въ теперешнемъ положеніи корабля гребныя суда будутъ безполезны; однако жъ они согласились, на случай, когда обстоятельства позволятъ употребить ихъ, сообщить тайнымъ образомъ офицерамъ, чтобъ сберегли барказъ для нихъ самихъ и для дамъ. Согласно съ симъ намѣреніемъ и были приняты всѣ нужныя мѣры.
Въ Пятницу, 6-го числа, около двухъ часовъ ночи, корабль продолжало дрейфовать, и онъ весьма скоро приближался къ берегу. Г. Меритонъ въ это время пошелъ въ каюту, гдѣ находился тогда капитанъ. Послѣдній чрезвычайно безпокоился на счетъ положенія несчастныхъ своихъ дочерей, и въ превеликой заботѣ упрашивалъ его придумать какое нибудь средство для ихъ спасенія. Г. Меритонъ чистосердечно признавался, что онъ не находилъ къ тому ни какой возможности, и что развѣ по наступленіи дневнаго свѣта можетъ представиться имъ какой либо благопріятный для сего случай. Отвѣтъ этотъ повергъ Капитана Пирса въ крайнее отчаяніе: вздохнувъ и поднявъ въ молчаніи руки къ небу, онъ залился слезами!
Въ эту минуту корабль былъ брошенъ на мель съ такою силою, что тѣ изъ находившихся въ каютѣ, которые стояли, ударились головою въ палубу. При семъ случаѣ корабль затрещалъ страшнымъ образомъ, и въ то же время по всѣмъ каютамъ и декамъ раздались пронзительный вопль и громкій крикъ отчаянія!
Многіе изъ матросовъ, въ продолженіе бури, были весьма нерадивы въ исполненіи своихъ должностей, и даже уходили съ опредѣленныхъ имъ мѣстъ, и прятались въ койкахъ, оставляя работать наверху и дѣйствовать помпами однихъ офицеровъ и малое число нижнихъ чиновъ, не потерявшихъ еще стыда, и сохранившихъ присутствіе духа. Но когда корабль ударился о каменья, всѣ подлые трусы, которыхъ прежде офицеры ни ласками, ни угрозами {На остъ-индскихъ корабляхъ подчиненность наблюдается строже, нежели на обыкновенныхъ купеческихъ, но совсѣмъ не такъ и не по тѣмъ законамъ, какъ на военныхъ: за многія преступленія на сихъ послѣднихъ полагается смертная казнь, а на остъ-индскихъ корабляхъ, за то же, только тѣлесное наказаніе; отчего на нихъ весьма часто нижніе чины оказываютъ неповиновеніе своимъ офицерамъ. Прим. перев.} не могли заставить помогать имъ, когда еще ихъ пособіе могло быть нужно, теперь въ одну минуту выскочили наверхъ; но уже было поздно. Корабль сильно било на каменьяхъ; онъ вскорѣ наполнился водою, и повалился на бокъ къ сторонѣ берега. Когда онъ въ первый разъ ударился, многіе изъ служителей, полагая, что онъ немедленно разобьется на части, схватились за кормовой флагштокъ!
Увидѣвъ гибельное положеніе экипажа, Г. Меритонъ предложилъ несчастнымъ своимъ товарищамъ единственное средство къ спасенію: онъ совѣтовалъ имъ спуститься на ту часть корабля, которая ниже всѣхъ лежала на каменьяхъ, и выбирая время, стараться достичь берега поодиначкѣ. Давъ сей совѣтъ, пошелъ онъ въ верхнюю каюту, гдѣ находились всѣ пассажиры и большая часть офицеровъ; послѣдніе, пренебрегая опасностью и не взирая на угрожавшую имъ гибель, старалось казаться равнодушными, утѣшать и успокоивать дамъ! Что должны были чувствовать родители сихъ несчастныхъ въ эту минуту? Что чувствовалъ Капитанъ Пирсъ?
Корабль сталъ на каменья близъ мѣстечка Сикомба, на островѣ Пурбекѣ, который лежитъ между мысами Певерель и С. Албанъ. Въ этой части берега утесы чрезвычайной высоты, и поднимаются почти перпендикулярно, а въ томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ сталъ корабль, есть пещера, вдавшаяся въ утесъ на десять или на двѣнадцать ярдовъ (пять саженъ), въ отверзтіи же шириною въ 70 ярдовъ. Стороны пещеры такъ отвѣсны, что почти невозможно подняться по нимъ наверхъ, а по низу ея разбросаны острые неровной величины каменья, повидимому, оторванные отъ стѣнъ ея какимъ нибудь необыкновеннымъ дѣйствіемъ природы. При самомъ отверзтіи сей-то пещеры лежалъ корабль Гальсвель, занимая своею длиною почти всю ея ширину, и повалившись декомъ въ страшной пропасти, находящейся въ пещерѣ; но когда корабль принесло къ берегу, тогда темнота не позволила экипажу видѣть весь ужасъ своего положенія.
Число людей, находившихся въ верхней каютѣ, простиралось до пятидесяти, включая трехъ негритянокъ и двухъ солдатскихъ женъ, одной изъ которыхъ о мужъ тутъ же находился, по матросамъ Офицеры не позволили войти, хотя нѣкоторые изъ.нихъ просили позволенія только взять огня. Капитанъ Пирсъ сидѣлъ на диванѣ между двумя своими дочерьми, которыхъ поперемѣнно прижималъ къ сердцу. Всѣ же другія лица этого печальнаго собранія сидѣли на полу, по которому были разбросаны музыкальные инструменты, ноты, дамскіе рабочіе ящички, и проч.
Въ этой каютѣ Г. Меритонъ зажегъ нѣсколько восковыхъ свѣчъ и всѣ стекляные фонари, какіе только могъ найти, а потомъ сѣлъ въ намѣреніи дожидаться разсвѣта, чтобъ тогда попытаться какимъ нибудь способомъ спасти себя и несчастныхъ своихъ сострадальцевъ. Но замѣтивъ, что дамы были весьма утомлены и охрипли, онъ сыскалъ гдѣ-то корзинку апельсиновъ, и уговорилъ ихъ освѣжиться ими.
Вышедъ опять на декъ, онъ нашелъ въ кораблѣ большую перемѣну: стѣны примѣтнымъ образомъ раздались, падуба опустилась и многіе другіе признаки показывали, что корабль скоро долженъ развалиться. Покушаясь пробраться на бакъ, онъ тотчасъ увидѣлъ, что корабль въ срединѣ переломился, и передняя его половина перемѣнила свое положеніе, увалившись нѣсколько далѣе отъ берега. Въ этой крайности онъ рѣшился въ ту же минуту искать своего спасенія, ибо слѣдующая уже могла быть для него пагубна: онъ принялъ намѣреніе послѣдовать примѣру матросовъ и солдатъ, изъ коихъ" многіе оставили корабль и покушались добраться до берега, ужасное положеніе котораго они еще не знали.
Для лучшаго успѣха въ своемъ предпріятіи, Г. Меритонъ, съ нѣкоторыми другими, хотѣлъ положить кормовой флагштокъ съ корабельнаго борда на каменья; но лишь только они успѣли спустить его внизъ, какъ его тотчасъ изломало волненіемъ. Однако жъ, съ помощью фонаря, Г. Меритонъ усмотрѣлъ какое-то дерево запаснаго рангоута, которое, повидимому, доставало съ корабля до каменьевъ. Посредствомъ этого дерева онъ рѣшился искать своего спасенія, но когда легъ на оное и нѣсколько проползъ впередъ, то увидѣлъ, что оно недостаетъ до каменьевъ, однако жъ онъ добрался до конца дерева, на которомъ, скользнувъ, упалъ на каменья и больно ушибся; но прежде нежели успѣлъ онъ стать на ноги, бурунъ сдернулъ его съ каменьевъ въ море, и онъ нѣсколько секундъ плавалъ, пока сильнымъ прибоемъ не ударило его объ стѣну внутрь пещеры, гдѣ ему удалось схватиться за небольшой высунувшійся изъ стѣны камень; только, по причинѣ онѣмѣлости членовъ, онъ хотѣлъ было опуститься, но одинъ изъ матросовъ, стоявшій уже весьма твердо, протянулъ къ нему руку и пособилъ ему подняться на небольшой уступъ стѣны, откуда онъ взлѣзъ еще выше, такъ что прибой не могъ уже доставать до него.
Третій по командѣ Офицеръ, Г. Роджерсъ, находился съ капитаномъ и съ дамами минутъ около двадцати послѣ того, какъ Г. Меритонъ оставиль корабль, но чрезъ нѣсколько времени какъ послѣдній вышелъ изъ каюты, капитанъ спросилъ объ немъ. Г. Роджерсъ отвѣчалъ, что онъ пошелъ на декъ посмотрѣть нельзя ли чего предпринять для ихъ спасенія. Въ это время большой валъ, ударивъ въ корабль, перелился чрезъ него; тогда дамы боялись, не погибъ ли при этомъ Г. Меритонъ. Г. Роджерсъ хотѣлъ выйти посмотрѣть, что съ нимъ дѣлается, но онѣ его не пустили, опасаясь, чтобъ и его не лишиться.
Валы ударяли въ носовую часть корабля, и доставали до самой гротъ-мачты. Капитанъ Пирсъ и Г. Роджерсъ вышли съ фонаремъ на кормовую галерею, чтобъ яснѣе осмотрѣть каменья. Обозрѣвъ ихъ, капитанъ спросилъ Роджерса, какъ онъ думаетъ, можно ли спасти дочерей его; на это Роджерсъ отвѣчалъ, что, по его мнѣнію, нѣтъ ни какой возможности, ибо они кромѣ чернаго перпендикулярнаго каменнаго утеса ничего не могли видѣть, и не примѣтили пещеры, въ которой оставившіе корабль нашли убѣжище. Послѣ сего они возвратились въ каюту, гдѣ Капитанъ Пирсъ сѣлъ опять между своими дочерьми, стараясь скрыть выступившія на глазахъ его слезы.
Валы продолжали бить въ корабль очень сильно и часто. Это заставило Гг. Роджерса, Шутца и Макмануса попытаться достигнуть берега. Съ этою цѣлью вышли они на ютъ; но едва успѣли добраться до него, какъ вдругъ перекатился чрезъ корабль преужасный валъ, которымъ залило и изломало верхнюю каюту; въ ту же секунду услышали они вопль и крикъ женскихъ голосовъ, которые временно были заглушаемы шумомъ волнъ.
Г. Браймеръ пошелъ вмѣстѣ съ Роджерсомъ на ютъ, гдѣ, при нашествіи роковаго вала, оба они ухватились за курятникъ, на которомъ тотъ же валъ, погубившій всѣхъ внизу находившихся, вынесъ ихъ на камень; при семъ случаѣ они получили, опасныя раны и ушибы.
На камнѣ находились уже 27 человѣкъ, но тогда была малая вода; и какъ они были увѣрены, что приливомъ снесетъ ихъ съ камня, то и старались добраться до пещеры, въ которой могли бы на стѣнахъ ея укрыться отъ морскаго прибоя. Но изъ всѣхъ ихъ только восемь человѣкъ, въ томъ числѣ Гг. Роджерсъ и Браймеръ спаслись, а изъ прочихъ нѣкоторые утонули, другіе же погибли уже въ пещерѣ. Эти два офицера, достигнувъ пещеры, взлѣзли по стѣнамъ ея на небольшіе каменные уступы. Роджерсъ былъ такъ близко къ Меритону, что они могли разговаривать и поздравить другъ друга съ избавленіемъ. Но между ими было человѣкъ двадцать, которые находились въ такомъ положеніи, что ни одинъ изъ нихъ не могъ пошевелиться, не подвергая жизни своей величайшей опасности. Когда Г. Роджерсъ добрался до удобнаго мѣста, то силы его такъ ослабѣли, что онъ погибъ бы непремѣнно, если бъ нужно ему было еще нѣсколько минутъ лѣзть на утесъ.
Хотя весьма многіе достигли каменьевъ, находившихся внизу, но большая часть изъ нихъ погибли, покушаясь подняться на верхъ пещеры, а нѣкоторымъ удалось взлѣсть по утесамъ на самую высоту, такъ, что они были безопасны отъ прилива. Впрочемъ настоящаго положенія своего они не знали, и ни мало не помышляли, что, избавившись немедленной смерти, должны были еще встрѣтить множество препятствій и перенести великія затрудненія для своего спасенія. Они могли только видѣть одну часть корабля, и утѣшались мыслію, что онъ до разсвѣта не развалится; ибо, надобно отдать имъ справедливость, не взирая на собственное ихъ бѣдствіе, участь погибающихъ женщинъ трогала ихъ до глубины сердца; они желали имѣть случай спасти сихъ несчастныхъ; но каждый валъ, ударяя въ корабль, грозилъ ему совершеннымъ разрушеніемъ, и устрашалъ ихъ.
Къ несчастію, страхъ ихъ оказался основательнымъ! Едва Г. Роджерсъ успѣлъ добраться до безопаснаго мѣста, какъ вдругъ услышали они на кораблѣ страшный крикъ и вопль отчаянія; женскіе голоса пронзительностью своею навели на нихъ необыкновенный ужасъ, но въ одну минуту все замолкло; лишь были слышны свистъ вѣтра и шумъ буруновъ. Что же касается до корабля, то и признаковъ его не осталось: все поглотила морская бездна! Такимъ образомъ погибъ корабль Гальсвель а на немъ достояніе, честь, искусство, мужество, красота и дарованія!
Этотъ ударъ поразилъ, какъ громомъ, дрожащихъ, полумертвыхъ мореплавателей, такъ сказать прильнувшихъ къ стѣнамъ пещеры! Они, бѣдствуя сами, должны были въ то же время оплакивать своихъ женъ, родителей, братьевъ, сестеръ, можетъ быть, и любовницъ! Почти всякій изъ нихъ лишился какой нибудь дражайшей ему особы!
Но бѣдствія ихъ не кончились еще симъ ужаснымъ происшествіемъ: разныя другія суждено было имъ испытать въ эту роковую ночь. Многіе, занимавшіе нетвердыя мѣста по утесамъ, отъ усталости, изнеможенія или отъ онѣмѣнія членовъ, не могли долѣе держаться, и падали стремглавъ на каменья или въ морской прибой, и погибая у ногъ своихъ товарищей, громкими воззваніями къ небу и послѣдними своими вздохами наводили на нихъ страхъ, такъ сказать, предрекая и имъ подробную участь.
Наконецъ несчастные, испытавъ въ продолженіе трехъ часовъ крайнюю степень человѣческихъ бѣдствій, увидѣли дневной свѣтъ, который, вмѣсто облегченія ихъ участи, показалъ имъ вполнѣ весь ужасъ ихъ состоянія. Они знали, что жестокая буря, въ продолженіе ночи свирѣпствовавшая, и морской прибой препятствовали жителямъ слышать сигнальные выстрѣлы, которые они дѣлали до нашествія корабля на мель; но если бъ ими былъ встревоженъ весь округъ и собрался на берегъ, то они теперь увѣрились, что ни одинъ человѣкъ не могъ бы ихъ увидѣть въ томъ подземельѣ, въ которомъ они находились; отъ корабля же не осталось наружѣ ни одного члена, который могъ бы показать мѣсто его сокрушенія. Съ моря же ни какое судно не дерзнуло бы приблизиться къ грозному берегу. Да если бъ жители какъ нибудь и узнали о мѣстѣ ихъ пребыванія, то они не находили ни какихъ способовъ, посредствомъ коихъ было бы можно съ верху утесовъ спустить веревку къ нимъ въ пещеру.
Придумывая всѣ возможные способы для своего спасенія, они находили только одинъ, обѣщавшій нѣкоторый успѣхъ. Онъ состоялъ въ томъ, чтобъ стороною пещеры выползть къ отверзтію ея, изъ коего, посредствомъ высунувшагося камня, величиною съ ладонь, выбраться на утесъ, стоявшій почти отвѣсно, и по сему утесу взбираться на вершину его, имѣвшую около двухъ сотъ футовъ высоты. Сколь отчаянно ни было это предпріятіе, но нѣкоторые покусились привести его въ дѣйство, и были столь счастливы, что достигли желаемой цѣли. Другіе же напротивъ, отважась на это, оробѣли; страхъ произвелъ дрожаніе членовъ и безпамятство, въ которомъ они падали и погибали.
Квартирмейстеръ Томсонъ и корабельный поваръ, помогая и поддерживая другъ друга, первые поднялись на вершину утеса, и тотчасъ поспѣшили извѣстить жителей ближняго селенія о бѣдственномъ положеніи своихъ товарищей. Прежде всѣхъ узналъ объ нихъ Г. Гарландъ, правитель здѣшнихъ каменоломней; онъ тотчасъ собралъ мастеровыхъ своего вѣдѣнія, и, распоряжая ими, употребилъ всѣ зависѣвшіе отъ него способы, чтобъ спасти несчастныхъ мореходцевъ.
Когда Г. Гарландъ съ своими людьми прибылъ къ утесу, Г. Меритонъ былъ уже близъ вершины его Впереди его лѣзъ солдатъ, который стоялъ на небольшомъ высунувшемся изъ утеса камнѣ, а Г. Меритонъ за тотъ же самый камень держался руками. Каменоломщикъ, увидѣвъ солдата, бросилъ ему веревку и сталъ его тащить. Солдатъ же, чтобъ скорѣе подняться, сильно уперся ногами въ камень и отломилъ его. Г. Меритонъ навѣрное погибъ бы, если бъ въ самую эту секунду не успѣлъ ухватиться за веревку, къ нему брошенную: спасеніе его было чудесно.
Но участь Г. Браймера заслуживаетъ особеннаго сожалѣнія: она ужасна. Только за девять дней до отправленія корабля въ походъ, онъ женился. При кораблекрушеніи онъ добрался до пещеры вмѣстѣ съ Г. Роджерсомъ; поутру въ свою очередь изъ нея выползъ; но когда къ нему спустили веревку, то или отъ холода руки у него такъ онѣмѣли, что онъ не могъ ее завязать какъ должно, или въ-торопяхъ вовсе не завязалъ, только послѣдствія были для него пагубны: онъ сорвался съ утеса, и въ одинъ мигъ лишился жизни въ глазахъ своихъ сослуживцевъ, которые оплакали въ немъ пріятнаго товарища и весьма искуснаго морскаго офицера.
Способъ, употребленный Г. Гарландомъ для извлеченія бѣдствовавшихъ изъ пещеры, дѣлаетъ большую честь ему И его рабочимъ, и заслуживаетъ особеннаго вниманія. Надобно знать, что отъ вершины утеса до пещеры, надъ которою онъ нависъ, было, по крайней мѣрѣ, сто футъ, изъ коихъ только на десять съ самаго верха утесъ имѣлъ небольшую отлогость, а впрочемъ былъ почти перпендикулярный. На самомъ краю этой пропасти стояли двое отважныхъ каменоломовъ, привязавшись къ веревкамъ, кои были закрѣплены за толстый желѣзный ломъ, утвержденный на вершинѣ утеса; нѣсколько ниже ихъ стояли еще два человѣка, также привязаные, потомъ еще два, и такъ далѣе. Между ими была спущена толстая веревка, хорошо наверху закрѣпленная, за которую они держались, а другая съ петлею, сдѣланною удавкой, опускалась до самаго отверзтія пещеры. Такъ какъ вѣтеръ дулъ весьма крѣпко, то силою его конецъ сей послѣдней веревки вносило въ пещеру, и находившіеся тамъ могли иногда достать оную, не выползая изъ отверзтія. Такимъ образомъ, тотъ, кому удавалось поймать веревку, накладывалъ петлю себѣ по поясу, и неустрашимые каменоломы вытаскивали его наверхъ съ величайшею осторожностью.
Не взирая однако жъ на все.это, многіе изъ нихъ имѣли одинакую участь съ несчастнымъ Г. Браймеромъ. По причинѣ холода, слабости, необыкновеннаго волненія въ крови или отъ неудобности положенія тѣла, они не въ силахъ были пользоваться предлагаемымъ имъ пособіемъ, срывались съ утеса и разбивались въ пропасти о каменья, или, бывъ унесены буруномъ, поглощаемы волнами!
Изъ числа несчастныхъ сихъ страдальцевъ смерть барабанщика была особенно трогательна. Онъ упалъ въ воду и прибоемъ отнесло его отъ берега, къ которому онъ никакъ не могъ приблизиться, а напротивъ бурунами несло его далѣе; но какъ онъ умѣлъ отмѣнно хорошо плавать, то весьма долго боролся съ волнами въ виду своихъ товарищей; наконецъ, въ совершенномъ изнеможеніи, предъ ихъ же глазами погрузился на дно!
Уже поздно вечеромъ всѣ изъ пещеры были подняты въ безопасное мѣсто, кромѣ одного солдата, Вилліама Трейтона, который въ опасномъ своемъ положеніи оставался до слѣдующаго утра, и во все это время находился въ чрезвычайномъ страхѣ.
Г. Гарландъ всѣхъ спасенныхъ имъ принялъ въ свои домъ, гдѣ по счету нашлось, что изъ двухъ сотъ сорока человѣкъ остались только семьдесятъ четыре. Полагаютъ, что болѣе пятидесяти человѣкъ погибло въ каютѣ вмѣстѣ съ капитаномъ и дамами, около осьмидесяти человѣкъ достигли до каменьевъ, но были снесены съ нихъ буруномъ или попадали съ утеса. "Но всѣ тѣ, которые были вытащены на верхъ утеса, остались живы, кромѣ троихъ, умершихъ въ самое то время, когда ихъ тащили, и одного негра, который умеръ чрезъ нѣсколько часовъ по прибытіи въ домъ Г. Гарланда. Очень многіе однако жъ были весьма больно ушибены, даже такъ, что нѣкоторыхъ изъ нихъ жизнь находилась въ опасности.
При семъ случаѣ не должно умолчать о благородномъ поступкѣ содержателя гостиницы въ Бландфордѣ, именуемой Корона. Когда спасенные матросы прибыли въ этотъ городъ, онъ всѣхъ ихъ принялъ въ свой домъ, накормилъ хорошимъ обѣдомъ, и далъ каждому изъ нихъ по полукронѣ {72 копѣйки серебромъ.} на дорогу.
Потеря англійскаго купеческаго корабля Фанни, подъ управленіемъ Капитана Робертсона, случившейся 29-го Ноября 1803 года, въ Китайскомъ Морѣ.
Извѣстіе о семъ кораблекрушеніи сообщилъ намъ Г. Пейджъ, бывшій вторымъ офицеромъ на кораблѣ Фанни. Въ Мартѣ 1803 года отправился онъ въ Восточную Индію на кораблѣ Эльфистонѣ, подъ начальствомъ Капитана Крейга, въ качествѣ вольнопрактикующаго мореходца. Чрезъ двѣнадцать дней по отбытіи ихъ изъ Диля, прибыли они къ острову Мадерѣ; въ половинѣ Мая достигли Мыса Доброй Надежды, имѣя на семъ переходѣ много перемѣнныхъ вѣтровъ и дурную погоду.
Пребываніе его на Мысѣ Доброй Надежды было непродолжительно, ибо войска, за которыми единственно они туда заходили, отправились на другомъ кораблѣ, за нѣсколько дней до ихъ прихода, а потому, они скоро пошли въ путь, и 7-го Іюля прибыли въ Бомбей.
Въ Бомбеѣ, съ помощію рекомендательныхъ писемъ, привезенныхъ имъ къ разнымъ особамъ изъ Англіи, вступилъ онъ въ должность втораго Офицера на корабль Фанни, подъ начальствомъ Капитана Робертсона: кораблю сему надлежало плыть въ Китай.
8-го Августа поутру отправились они въ путь. Плаваніе ихъ до самаго Малакскаго Пролива совершилось благополучно, но тамъ стали они на мель, и у корабля отбило руль, который однако жъ они, снявшись съ мели, опять вставили, и продолжали, по-прежнему, плыть довольно счастливо до половины Сентября. Плаваніе въ семъ мѣсяцѣ, Китайскимъ Моремъ, чрезвычайно опасно, ибо по большей части тогда перемѣняется муссонъ, а перемѣны эти всегда сопровождаются ужасными бурями, которымъ рѣдкіе корабли могутъ противиться. Бури сіи, или ураганы называются тифонами отъ китайскаго реченія: тай-фунъ, то есть, крѣпкій вѣтеръ. Г. Барро, въ Путешествіи своемъ въ Китай, описываетъ ихъ слѣдующимъ образомъ:
"Эти ураганы дуютъ съ такою ужасною силою, что если бъ можно было, говоритъ одинъ опытный морской капитанъ остъ-индской службы, заставить нѣсколько тысячъ человѣкъ играть на трубамъ и бить въ барабаны на бакѣ, въ минуты самой величайшей свирѣпости тифона, то вѣрно на шканцахъ того же корабля звука этого нельзя было бы слышать. Множество китайскихъ судовъ разбивается во время тифоновъ; извѣстно, что изъ одного порта Кантона, при сихъ буряхъ, ежегодно погибаютъ отъ десяти до двѣнадцати тысячъ человѣкъ."
15-го Августа, наружный видъ луны предвѣщалъ бурю, которая дѣйствительно настала 19-го числа, и произвела большое волненіе, увеличивавшееся по мѣрѣ постепеннаго прибавленія силы вѣтра; по 20-го числа на небѣ показался яркій красноватый цвѣтъ, тучи быстро носились по всѣмъ направленіямъ, и на морѣ произошло странное толкучее волненіе. Всѣ эти явленія предзнаменовали что нибудь необыкновенное, и потому на кораблѣ, на всякій случай, сдѣланы были всѣ нужныя приготовленія и приняты мѣры къ отвращенію бѣдствія. Корабль Фанни былъ крѣпокъ и хорошо построенъ, слѣдовательно экипажъ не страшился встрѣтить всякую обыкновенную бурю.
Въ полдень 21-го числа началъ свирѣпствовать жестокій вѣтеръ, который къ осьми часамъ вечера усилился до такой степени, что на кораблѣ нельзя было поднять ни какого паруса. Жестокость бури во всю ночь усиливалась болѣе и болѣе, и волненіе было чрезвычайно велико. Это продолжалось до осьми часовъ утра: тогда вдругъ вѣтеръ прекратился, и настала совершенная тишина.
Никто на кораблѣ не предвидѣлъ наступленія тифона, который, въ половинѣ девятаго часа, началъ дуть ужаснымъ образомъ, превосходящимъ всякое описаніе. Онъ произвелъ такое волненіе, что море походило на кипящую въ котлѣ воду. Около девяти часовъ утра сломилась фокъ-мачта, которая, задѣвъ за руль, въ минуту оторвала его: тогда корабль стало нести по направленію вѣтра и волнъ. Въ это время у него было три фута воды въ трюмѣ, а потому весь экипажъ принялся за помпы. Къ несчастію еще, старшій штурманъ, помѣшался въ умѣ и дошелъ до совершеннаго бѣшенства, а самъ капитанъ до того впалъ въ уныніе, что не могъ дѣлать ни какихъ распоряженій. Что принадлежитъ до Г. Пейджа, то онъ находился у помпъ, и не переставалъ ободрять людей. Не взирая однако жъ на ужасное ихъ положеніе, Провидѣніе опредѣлило имъ испить несравненно горшую еще того чашу!
Въ полночь вѣтеръ немного сдѣлался тише, и экипажъ, безпрестанно дѣйствуя помпами, успѣлъ къ десяти часамъ утра 23-го числа отлить изъ корабля воду до девяти дюймовъ. Между тѣмъ корабль, по неимѣнію руля, продолжалъ нестись по вѣтру: если бъ они лишились всѣхъ своихъ мачтъ, то и это несчастіе не было бы столько для нихъ ощутительно, какъ потеря руля {Я не могу при семъ случаѣ не замѣтить пользы, которую принесъ нашимъ мореплавателямъ чиновникъ 7-го класса А. Я. Глотокъ, напечатаніемъ собранныхъ имъ описаній всѣхъ донынѣ извѣстныхъ способовъ дѣлать временные рули. Прим. перев.}. Въ это время они находились посреди опасностей, будучи въ широтѣ 17° 42' сѣверной, долготѣ 112° 18' восточной {Это было во 120-ти итал. миляхъ отъ острова Гайнана къ юго-востоку. Прим. перев.}. Вѣтеръ теперь примѣтно утихалъ, и потому зыбью качало корабль чрезвычайно, и, къ несчастію, нельзя было поднять на немъ ни одного паруса, чтобъ уменьшить качку, отъ которой въ десять часовъ ночи сломилась рротъ-стенга; она паденіемъ своимъ убила до смерти одного человѣка, а пятерыхъ ранила.
24-го числа удалось имъ поставить фальшивую фокъ-мачту; послѣ того около мѣсяца шли они кое-какъ по здѣшнему морю; правили посредствомъ парусовъ, и оттого нѣсколько разъ находились, такъ сказать, на волосъ отъ погибели. Наконецъ 13-го Октября увидѣли они гайнанскій берегъ, и того же дня стали при немъ въ одномъ небольшомъ заливѣ на якорь, а на другой день вставили временной руль, который сдѣлали, пока находились въ морѣ.
Послѣ полудня, 15-го числа, крѣпкимъ вѣтромъ подорвало у нихъ канатъ, и вынесло корабль изъ залива. Хотя они очень сожалѣли о потерѣ якоря, и тѣмъ болѣе, что нечѣмъ было замѣнить его, но, по крайней мѣрѣ, ихъ утѣшало то, что они успѣли вставить руль, слѣдовательно теперь могли опять править кораблемъ какъ должно.
Когда корабль пришелъ въ заливъ, старшій штурманъ уѣхалъ на берегъ, объявивъ, что онъ рѣшился лучше проводить жизнь свою съ дикими звѣрями, чѣмъ оставаться на кораблѣ, гдѣ онъ сдѣлался не только человѣкомъ безполезнымъ, но даже и въ тягость всему экипажу, и что находясь съ онымъ, онъ болѣе разстроитъ свое здоровье. Онъ отправился на берегъ въ посланной за водою шлюпкѣ, которая не успѣла возвратиться прежде того времени, какъ корабль вынесло бурею изъ залива, а потому, кромѣ штурмана и его слуги, остались на берегу еще четыре человѣка.
16-го числа корабль претерпѣлъ еще одну бурю, а 17-го увидѣли они берегъ, и стали на якорь въ заливѣ Тонгосоѣ, на юговосточной сторонѣ острова Гайнана. Заливъ сей, хорошо закрытый отъ сѣверовосточнаго муссона, позволилъ кораблю пробыть въ немъ три недѣли. Экипажъ запасся достаточнымъ количествомъ прѣсной воды, но съѣстныхъ припасовъ не могъ получить, ибо, не взирая на усильныя просьбы капитана, жителямъ было запрещено торговать съ кораблемъ. Но такъ какъ экипажъ издержалъ все свое сарачинское пшено, то для содержанія не имѣлъ ни какого другаго запаса, кромѣ четырехъ мѣшковъ индѣйскаго гороха. Правда, у нихъ было еще сорокъ мѣшковъ пшена, но никто на кораблѣ не зналъ, гдѣ оно положено {Не только на купеческихъ судахъ, на которыхъ часто некому записывать, гдѣ какая вещь погружена; но даже и на казенныхъ транспортахъ, имѣющихъ много офицеровъ, нерѣдко случается то же самое, а особливо когда грузъ состоитъ изъ многихъ разнородныхъ вещей. А весьма нужно, по многимъ отношеніямъ, знать, гдѣ именно въ кораблѣ какой грузъ положенъ. Прим. перев.}, а чтобъ отыскать его, надлежало перерыть весь трюмъ, на что нужно было бы употребить по крайней мѣрѣ цѣлый мѣсяцъ, ибо главный грузъ корабля состоялъ въ хлопчатой бумагѣ, которую кладутъ въ трюмъ, нажимая домкратами съ большимъ трудомъ, а притомъ для такой работы потребно много людей; слѣдовательно, если бъ они и знали мѣсто, гдѣ погружена крупа, то, со малолюдству, не могли бы достать ее. Увидѣвъ, что жители Гайнана не были расположены снабжать ихъ съѣстными припасами, капитанъ нашелся принужденнымъ опредѣлить на каждаго человѣка по полуфунту гороху въ сутки. Служители терпѣливо переносили сей недостатокъ: хотя и были голодны и примѣтнымъ образомъ теряли силы, однако жъ никогда не роптали.
До отбытія корабля изъ сего мѣста, капитанъ получилъ письмо отъ своего штурмана, который извѣщалъ его, что онъ и оставшіеся съ нимъ на берегу матросы взяты въ плѣнъ жителями, которые привели ихъ въ мѣстечко, находящееся недалеко отъ корабля, и поступаютъ съ ними самымъ безчеловѣчнымъ образомъ, что жестокость ихъ совершенно излечила его отъ сумасшествія, и онъ усерднѣйше проситъ капитана освободить его и несчастныхъ его товарищей.
Между тѣмъ четыре человѣка изъ экипажа взяли потихоньку барказъ съ намѣреніемъ бѣжать, и пустились къ берегу, однако жъ барказъ занесло въ бурунъ и разбило на мелкія части, а какъ жители н.е хотѣли выдать сихъ людей безъ выкупа, то Англичане, имѣя четыре шестифунтоваго калибра пушки, рѣшились принудить ихъ къ тому силою. Намѣреніе ихъ было, застращать жителей, для чего хотѣли они съ кораблемъ подойти къ самому селенію и объявить, что если не выдадутъ ихъ людей, то всѣ эти жилища будутъ превращены въ прахъ.
На сей конецъ 4-го Ноября снялись они съ якоря, но вскорѣ послѣ того вѣтеръ сдѣлался имъ противный и крѣпкій, которымъ отнесло ихъ отъ берега. Въ два часа пополудни изорвало у нихъ гротъ, который скоро замѣнили они другимъ, и поворотивъ, стали держать въ заливъ. Корабль достигъ уже 30-ти саженъ глубины, какъ вдругъ оторвало у него руль; отчего понесло ихъ въ море среди опасностей, и тогда, какъ пагубный рифъ, называемый Парасельсъ, который никогда не былъ хорошо описанъ {Нынѣ онъ извѣстенъ очень хорошо. См. Остъ-Индскую Лоцію, послѣднее изданіе 1819 года. Прим. перев.}, находился у нихъ подъ вѣтромъ.
Счастливы они были тѣмъ, что ихъ понесло между рифами и берегомъ Кохинхины. Не взирая однако жъ на это, корабль ежечасно встрѣчалъ новыя опасности, которыхъ избѣгалъ чудеснымъ образомъ. Напослѣдокъ экипажу удалось кое-какъ поворотить корабль на другой галсъ; тогда понесло ихъ къ юговостоку мимо южной оконечности рифа Парасельсъ. Такимъ образомъ несло ихъ до 21-го Ноября; тогда они кончили и вставили новый временной руль.
Будучи теперь опять въ состояніи править кораблемъ, капитанъ велѣлъ держать въ продолженіе ночи къ SO, а на разсвѣтѣ слѣдующаго утра вдругъ увидѣли они вокругъ себя каменья и песчаныя мели; старались найти проходъ между ими, но не могли, и потому принуждены были стать на якорь.
На кораблѣ была небольшая китайская лодка, которую экипажъ получилъ на островѣ Гайнанѣ, только въ такомъ дурномъ состояніи, что не было ни какой возможности спустить ее на воду, а потому рѣшено было починить ее и послать для отысканія прохода между рифами. На эту починку употреблено было трое сутокъ, въ теченіе коихъ корабль становился ближе и ближе къ подвѣтреннымъ каменьямъ, ибо при всякомъ порывѣ вѣтра его понемногу дрейфовало. Онъ находился не далѣе одной мили отъ ближайшаго къ нему рифа, на которомъ ходилъ ужасный бурунъ. На кораблѣ только и было два якоря, которые оба были положены. Къ несчастію экипажа, онъ не могъ хорошо починить лодку, которая почти столько же текла, сколько и прежде, а потому имъ оставалось одно средство спасти себя: они подняли одинъ якорь, а другой отрубили и вступили подъ паруса.
Въ это время подвѣтренный рифъ находился отъ нихъ не далѣе 100 ярдовъ (50 саженъ) разстоянія, однако жъ они могли бы миновать его, если бъ, къ несчастію ихъ, вдругъ не перемѣнился вѣтеръ; они хотѣли поворотить на другой галсъ и употребили всѣ средства спасти корабль, но тщетно: онъ сталъ на каменья!
Несчастіе это случилось въ часъ пополудни 26-го Ноября. Первымъ ударомъ отбило у нихъ руль, который стоилъ имъ столь много трудовъ и времени. Потомъ буруны били корабль чрезвычайнымъ образомъ, и подвигали далѣе и далѣе на рифъ. Опасаясь, чтобъ его совсѣмъ не разбило, экипажъ счелъ за нужное срубить бизань-мачту; послѣ сего корабль стоялъ покойнѣе и скоро сдѣлался недвижимъ. Когда корабль сталъ на мель, была полная вода, и потому они, кромѣ мелководія, ничего вокругъ себя не видали, но при отливѣ начали показываться вершины каменьевъ, а въ самую малую воду они окружены были на нѣсколько миль открывшимися каменными грядами. Во время полной воды подъ кораблемъ глубина была 12 футъ, и его весьма много накренило, а потому капитанъ велѣлъ спустить реи, и употребить ихъ вмѣсто стрѣлъ для поддержанія корабля.
Положеніе мореходцевъ при наступленіи ночи было таково, что они не чаяли уже видѣть восхожденія солнца! Едва ли вообразить себѣ можно состояніе, ужаснѣе и отчаяннѣе того, въ которомъ они находились! Корабль стоялъ на каменномъ, до сего неизвѣстномъ рифѣ, въ широтѣ 9° 44' N; долготѣ 113° 51' О (по луннымъ разстояніямъ) въ такое время, когда сѣверовосточный муссонъ дулъ съ величайшею своею силою. Ближайшею къ нимъ землею былъ берегъ Кохинхины, въ разстояніи отъ нихъ 250 миль, но берега сего, по причинѣ противнаго муссона, они достичь никакъ не могли. Къ одному только острову Пуло-Ауро, находившемуся отъ нихъ въ 800 миляхъ, была имъ возможность прійти, но они не имѣли ни одного гребнаго судна, которое было бы въ состояніи поднять ихъ; экипажъ же въ это время состоялъ изъ 56-ти человѣкъ. И ко всему этому надлежитъ присовокупить, что они ожидали всякую минуту погибнуть на разбившемся кораблѣ; къ счастію, однако жъ, онъ былъ такъ крѣпокъ, что въ продолженіе нѣсколькихъ дней могъ выдерживать удары буруновъ. Бѣдные Индѣйцы, сдѣлавшись, такъ сказать, полумертвы отъ голоду и отъ страху, не могли быть употреблены ни къ какой тяжелой работѣ.
Послѣ многихъ совѣтовъ, разсужденій и споровъ {Весьма обыкновенныхъ, въ опасныхъ случаяхъ, на купеческихъ судахъ, а не рѣдко и на военныхъ, гдѣ нѣтъ надлежащаго порядка и строгости, и гдѣ капитанъ противозаконными поступками, какъ напримѣръ пьянствомъ, торговлею и проч., подаетъ поводъ офицерамъ и нижнимъ чинамъ не уважать его, и не бояться его представленій. Прим. перев.}, рѣшено было снять съ корабля ютъ, и сдѣлать изъ него два плоскодонные парома (flat-bottomed floats); въ немъ только одномъ способѣ экипажъ находилъ нѣкоторую надежду спасти себя. Хотя бѣдствующіе крайне сомнѣвались въ успѣхѣ своего предпріятія, но охотно принялись за работу, и на другой день сняли ютъ, и приготовили доски для паромовъ. Между тѣмъ выбросили они въ воду нѣсколько кипъ хлопчатой бумаги, чтобъ не допустить корабля совсѣмъ повалиться на бокъ. Доставая кипы изъ трюма, къ величайшему удовольствію всего экипажа, нашли они 26 мѣшковъ сарачинскаго пшена, которое было въ весьма хорошемъ состояніи. Нашедъ это сокровище, они досыта накормили бѣдныхъ ласкаровъ {Ласкарами называются индѣйскіе матросы, служащіе на англійскихъ торговыхъ судахъ. Прим. перев.}; эта любимая ихъ пища придала имъ бодрости и духу, и они тотчасъ принялись помогать Англичанамъ; но одинъ изъ нихъ прямо сказалъ, что скорѣе лишится жизни, чѣмъ станетъ работать; объ участи этого человѣка будетъ сказано въ послѣдствіи.
Г. Пейджъ, усмотрѣвъ, что ихъ яликъ, имѣвшій около 12-ти футъ длины, можетъ быть исправленъ, предложилъ капитану починить его, чтобы въ случаѣ, если корабль разобьется прежде окончанія паромовъ, можно было имъ спастись на немъ. Намѣреніе его было, починивъ ялъ, повѣсить его за кормою, положить въ него нѣкоторое количество сарачинскаго пшена, прѣсной воды и нѣсколько бутылокъ вина, и если корабль до того ослабнетъ, что нельзя будетъ безъ опасности на немъ оставаться, тогда капитанъ съ своимъ слугою, констапель и онъ могутъ тайнымъ образомъ отправиться отъ экипажа на яликѣ; буде же паромы будутъ готовы прежде разбитія корабля, тогда они на немъ же могутъ ѣхать вмѣстѣ съ ними. Капитанъ тотчасъ согласился на это мнѣніе, и они скоро приступили къ тому. Это случилось 29-го Ноября: тогда въ кораблѣ было два фута семь дюймовъ воды, которая 2-го Декабря поднялась до четырехъ футъ девять дюймовъ.
2-го Декабря ботъ былъ уже совершенно исправленъ и по наружности казалось, что онъ не будетъ имѣть течи. Капитанъ и Г. Пейджъ освидѣтельствовали его съ кормы до носа, обмѣрили и расчислили грузъ, который онъ поднять можетъ; но констапель ничему не хотѣлъ вѣрить, кромѣ опыта, и потому влилъ въ ботъ съ полдюжины ведеръ воды, которая, къ величайшей ихъ горести, полилась изъ него, какъ изъ рѣшета. Опытъ сей до того ихъ изумилъ, что въ продолженіе нѣсколькихъ минутъ они не могли сказать ни слова, но съ ужасомъ смотрѣли то на ялъ, то другъ на друга!
Между тѣмъ въ трюмѣ было уже воды шесть футъ два дюйма, а какъ единственную свою надежду полагали они на ялъ, то, прервавъ прежнюю свою работу, снова начали починивать его. Поутру 3-го Декабря, вода въ трюмѣ поднялась уже до семи футъ девяти дюймовъ; вечеромъ была восемь футъ шесть дюймовъ; слѣдующаго утра (4-го числа) девять футъ десять дюймовъ, а въ полдень корабль совершенно наполнился, ибо вода въ трюмѣ пришла въ уровень съ поверхностью моря. Въ это время члены корабля во многихъ мѣстахъ стали расходиться, и обшивныя доски начали трещать и ломаться. Это привело экипажъ въ чрезвычайное смятеніе, ибо никто уже не думалъ, чтобъ послѣ сего корабль долго могъ оставаться въ цѣлости. Въ пятый день ялъ былъ снова починенъ, и найденъ совершенно крѣпкимъ и на счетъ течи безопаснымъ. Теперь постигло ихъ новое горе: недостатокъ прѣсной воды, который однако жъ былъ отвращенъ всесильною рукою Провидѣнія, ибо нѣсколько часовъ шелъ проливной дождь, и доставилъ имъ случай, посредствомъ растянутыхъ парусовъ, налить три или четыре бочки воды. Между тѣмъ они съ величайшимъ прилежаніемъ продолжали строить свои паромы.
Рифъ, на коемъ они находились, весь состоялъ изъ остроконечныхъ каменьевъ, кромѣ того мѣста, гдѣ стоялъ корабль; тутъ было песчаное дно, и мѣсто это во время отлива походило на небольшой заливъ. Если бы ихъ бросило только на нѣсколько саженъ въ сторону отъ сего мѣста, то въ нѣсколько часовъ корабль разбился бы на части, но Провидѣніе невидимо ихъ руководствовало. Въ малую воду, когда каменья совсѣмъ обсыхали, экипажъ сбиралъ но нимъ раковины, въ числѣ коихъ попадалось много устрицъ, но мясо ихъ было такъ жестко, что одни только Индѣйцы могли ѣсть его.
Пробывъ около двухъ недѣль въ семъ мѣстѣ, они начали чувствовать дѣйствіе гнилаго запаха, происходившаго отъ подмоченной хлопчатой бумаги. Воздухъ сдѣлался отъ нея такъ ядовитъ и заразителенъ, что серебряная ложка, будучи на самое короткое время опущена въ трюмъ, начинала чернѣть, а люди тотчасъ заболѣвали. Эта необыкновенная зараза начиналась опухолью лица и головы, и дѣйствовала такъ скоро, что тѣ, кои ложились спать въ совершенномъ здоровьѣ, вставали поутру такъ обезображенными опухолью, что ихъ узнать было нельзя. Капитанъ также занемогъ, но его болѣзнь гнѣздилась въ печени, и произошла отъ долговременнаго употребленія одного сарачинскаго пшена и соленаго мяса. Онъ скоро слегъ въ постель, и день отъ дня становилось ему хуже. Весь экипажъ былъ боленъ: въ одну недѣлю умерли четыре человѣка; да и всѣ прочіе доведены были до чрезвычайной слабости и величайшаго унынія, а потому сооруженіе паромовъ не имѣло почти ни какого успѣха. Ко всѣмъ симъ бѣдствіямъ должно присовокупить и то, что корабль часъ отъ часу во всѣхъ своихъ членахъ раздавался болѣе и болѣе. Въ такомъ злополучномъ состояніи пребывали они до 22-го Декабря, когда, къ неизреченному ихъ удивленію, усмотрѣли они на востокѣ корабль, прямо къ нимъ шедшій.
Принявъ судно это за малайское, отнесенное бурею отъ береговъ острова Борнео, и зная варварскій нравъ сего народа, оои не хотѣли имѣть съ нимъ ни какого сообщенія, а такъ какъ между ими протягивалась большая каменная гряда, то Малайцы ни какъ не могли приблизиться къ нимъ, не подвергая себя большой опасности. Когда это судно подошло ближе, они разсмотрѣли, что это былъ бригъ подъ американскимъ флагомъ: тогда и они подняли англійскій флагъ, гюйсомъ внизъ, въ знакъ претерпѣваемаго ими бѣдствія. Американецъ, увидѣвъ сигналъ, тотчасъ подошелъ къ самому рифу, и легъ въ дрейфъ, въ разстояніи около двухъ миль отъ ихъ корабля; потомъ отправилъ къ нимъ шлюпку; она пошла вдоль рифа, на коемъ море разбивалось страшными волнами.
Въ срединѣ сего рифа былъ только одинъ узкій проходъ,которымъ гребное судно могло пройти; но какъ Г. Пейджъ боялся, что Американцы не усмотрятъ его, то самъ съ тремя человѣками на яликѣ поѣхалъ къ проходу, и махая шляпою, показалъ его Американцамъ, которые, подъѣхавъ къ самому рифу, и увидѣвъ, что и въ проходѣ бурунъ былъ не малъ, приглашали знаками Г. Пейджа выѣхать къ нимъ. Желаніе ихъ онъ легко могъ исполнить, ибо ялъ его былъ особенной постройки, весьма удобный для мелководныхъ мѣстъ, но его удерживала мысль, что выѣхавши на тихую, глубокую воду, можетъ быть, онъ не будетъ уже имѣть возможности возвратиться къ кораблю. Въ такомъ случаѣ ему надлежало бы отправиться на американскомъ бригѣ, оставивъ несчастныхъ своихъ товарищей на погибшемъ кораблѣ. Но рѣшиться на такой поступокъ онъ никакъ не могъ, и хотя имѣлъ вѣрный случай спастись, но не желалъ имъ воспользоваться, а приглашалъ къ себѣ знаками Американцевъ, которые, опасаясь пуститься въ проходъ, поѣхали на свой бригъ, тогда и Г. Пейджъ возвратился къ кораблю.
Тотчасъ по пріѣздѣ американской шлюпки на бригъ, онъ пошелъ отъ рифа. Бѣдствующіе думали, что Американецъ рѣшился совсѣмъ ихъ оставить, однако жъ ошиблись: около полудня онъ опять подошелъ къ рифу, гораздо ближе прежняго, и послалъ гребное судно, которое, послѣ многихъ безполезныхъ покушеній, наконецъ успѣло пройти за рифъ, и прибыло на корабль. Тогда Англичане узнали, что бригъ сей изъ Филадельфіи и называется Пенсилваніею; за 43 дня предъ симъ вышелъ онъ изъ Малакки, и идетъ къ Кантонъ восточнымъ путемъ {Eastern passage: Англичане восточнымъ проходомъ называютъ путь между Молукскими Островами и вдоль береговъ Филиппинскихъ Острововъ къ сѣверу, и потомъ въ Кантонъ. Корабли плывутъ симъ путемъ, когда упустятъ время попутнаго муссона въ Китайскомъ Морѣ. Прим. перев.}.
Это извѣстіе объяснило причину встрѣчи брига въ здѣшнихъ водахъ" столь рѣдко посѣщаемыхъ европейскими мореплавателями. Американцы привезли къ Капитану Гобертсону письмо отъ ихъ начальника, который предлагалъ свои услуги и хотѣлъ сего же дня весь экипажъ перевести на бригъ, а на другой день забрать съ корабля нужные ему снаряды и вещи. На это предложеніе капитанъ отвѣчалъ, что онъ рѣшился не оставлять корабля иначе, какъ на паромахъ, которые теперь у него строятся, впрочемъ онъ не попрепятствуетъ никому изъ своихъ подчиненныхъ переѣхать на бригъ, буде они пожелаютъ.
Офицеръ, пріѣхавшій съ брига, отозвавъ въ сторону Г. Пейджа, совѣтовалъ ему не упускать сего случая, можетъ быть, единственнаго, который представился ему, спасти себя, а въ убѣжденіе примолвилъ, что теперь уже всѣ договоры и обязательства между имъ и капитаномъ сами собою уничтожаются, ибо корабль погибъ невозвратно, и что по всѣмъ причинамъ онъ въ правѣ оставить его, и за сей поступокъ никто въ Кантонѣ винить его не будетъ. Невзирая однакожъ на то, что всѣ ласкары готовы были оставить корабль, а старшій штурманъ давно уже съ него ушелъ, Г. Пейджь не рѣшился принять сей дружескій совѣтъ, но сказалъ Американцу въ отвѣтъ, что онъ весьма сожалѣетъ о себѣ и о своемъ капитанѣ, который принялъ столь отчаянное намѣреніе, но какъ онъ считаетъ поступокъ, оставить корабль и своего начальника прежде самой послѣдней крайности, недостойнымъ моренаго офицера, то и не можетъ никакъ согласиться на его предложеніе {Не показываетъ ли это, что даже купеческихъ кораблей чиновники за стыдъ и безчестіе вмѣняютъ при кораблекрушеніяхъ оставлять свои суда, доколѣ не принудитъ ихъ къ тому совершенная невозможность оставаться на нихъ? А военные Офицеры еще болѣе должны дорожить своею честію: имъ никогда не надобно забывать, что въ опасныхъ случаяхъ на морѣ, стихіи представляютъ непріятеля, а корабль крѣпость въ осадѣ. Прим. перев.}.
Послѣ сего американская шлюпка отправилась на свои бригъ, начальникъ коего, извѣстясь о намѣреніи Англичанъ, прислалъ Капитану Робертсону нѣсколько сахару, уксусу, сухарей и проч., и велѣлъ сказать ему, что онъ теперь не хочетъ взять на бригъ болѣе четырехъ человѣкъ, и тѣ, чтобъ были христіане. Объявленіе это жестоко опечалило всѣхъ прочихъ; но дѣлать было нечего: жребій палъ на четырехъ матросовъ изъ Португальцевъ, которые, взявъ съ позволенія капитана, нѣсколько снастей и парусовъ, отправились на бригъ.
На другой день поутру (25-го числа) бригъ еще находился въ виду, а въ десять часовъ пополуночи скрылся. Наши бѣдствующіе очень были рады, что онъ удалился, отъ нихъ изъ вида, и не напоминалъ имъ сильнѣе о несчастномъ положеніи, въ коемъ они находились. Легко можно себѣ представить, какъ провели они сей день Рождества Христова: всѣ они, вспоминая о прежнихъ подобныхъ праздникахъ, проведенныхъ счастливо въ кругу своихъ родственниковъ, друзей и знакомыхъ, заливались слезами.
Сахаръ, уксусъ и сухари въ нѣсколько дней возстановили здоровье капитана, и онъ могъ уже лично надсматривать надъ строеніемъ паромовъ, которые наконецъ были приведены къ окончанію 31-го Декабря. Суда эти, нѣкоторымъ образомъ, походили на весьма большіе ящики или сундуки, переднія или носовыя части коихъ имѣли уклона 45°, наподобіе употребляемыхъ въ Англіи грузовыхъ баржей {Barge, river-lighter: грузовое, плоскодонное и плосконосое судно. Любопытные могли прежде и на Невѣ видѣть остатки этихъ нескладныхъ машинъ: онѣ плавали между Петербургомъ и Кронштадтомъ, и извѣстны были подъ названіемъ плоскодонныхъ ботовъ. Въ Англіи, гдѣ есть сильный приливъ и отливъ, съ помощію коихъ ходятъ сіи суда, они удобны, но къ намъ введены не надолго пристрастіемъ къ англійскому. Прим. перев.}. Длиною они были 17 1/2 футовъ на днѣ, а вверху, по причинѣ уклона носовой части, 20 футъ; глубины имѣли пять футъ и столько же ширины, а какъ стѣны ихъ также имѣли небольшой уклонъ, и именно 15° отъ вертикала, то ширина вверху была восемь футъ. Паромовъ было два, и судя по числу экипажа, они были очень малы, а притомъ открыты, ибо малость ихъ не позволяла сдѣлать палубъ. Строеніе сихъ судовъ было весьма затруднительно и шло медленно, потому что для укрѣпленія ихъ по надлежащему, должно было отрывать отъ корабля баргоутныя доски и мѣдь. По окончаніи паромовъ три дня были употреблены на оснастку и нагрузку: они положили въ нихъ, сверхъ запасныхъ снастей и парусовъ, съѣстные припасы и прѣсную воду, но послѣдней только было по полторы бочки большой руки (butt) {Butt: бочка, содержащая 32 1/2 ведра.} въ каждомъ паромѣ.
Наконецъ, 4-го Января 1804 года, послѣ сорокодневнаго пребыванія на каменьяхъ, оставили они ихъ и погибшій корабль, ввѣривъ опять судьбу свою непостоянству стихій. Они помѣстились на сихъ необыкновенныхъ судахъ весьма тѣсно: на одномъ изъ нихъ находился капитанъ, штурманъ и всѣ Европейцы, числомъ 23 человѣка, а на другомъ всѣ ласкары, въ числѣ 24 человѣкъ. Суда ихъ, по образу своего строенія, могли плыть только по вѣтру и волненію; а при боковомъ, крѣпкомъ вѣтрѣ, они тотчасъ погибли бы, ибо волненіемъ могло ихъ скоро залить и пустить на дно. Малакка была ближайшая земля, къ которой они имѣли возможность пристать съ нѣкоторою безопасностью, но она находилась отъ нихъ въ 1,100 миляхъ; островъ Пуло-Ауро былъ гораздо ближе (800 миль); только онъ обитаемъ Малайцами, народомъ варварскимъ, который, по всѣмъ вѣроятностямъ, лишилъ бъ ихъ жизни, если бы имъ и удалось доплыть до сего острова.
Опасности угрожали имъ со всѣхъ сторонъ; они могли только выбрать одно зло предпочтительнѣе предъ другимъ. Но всякое предпріятіе было лучше, нежели оставаться на каменьяхъ и умереть съ голоду; и такъ, сообразивъ всѣ обстоятельства, они рѣшились пуститься къ Малаккѣ. На кораблѣ было одиннадцать ружей и нѣсколько аммуниціи, которыя капитанъ взялъ на свое судно, ибо ласкары слишкомъ робки, чтобъ могли защищать сами себя, а потому Англичане взялись оборонять ихъ. Китайскій свой ялъ привязали они за корму, и, съ помощію Божіею отправились въ путь.
Но предпріятіе ихъ въ самомъ началѣ было ознаменовано несчастнымъ происшествіемъ: покушаясь пройти за рифъ, оба парома стали на каменья, гдѣ ихъ било съ такою силою, что несчастные мореходцы ожидали каждую минуту гибели. Два часа пробыли они въ такомъ отчаянномъ положеніи; наконецъ добрались до находившагося въ рифѣ ущелья, имѣвшаго восемь футъ глубины, гдѣ на ночь стали на якорь. Удары, претерпѣнные капитанскимъ паромомъ на каменьяхъ, весьма много повредили у него дно и оторвали часть обшивной мѣди; отъ сего течь сдѣлалась столь велика, что два человѣка должны были во всю ночь безпрерывно отливать воду.
Поутру 5-го Января, долго искали они сквозь рифъ прохода, который наконецъ удалось имъ найти; только онъ былъ такъ узокъ, что паромъ ихъ едва могъ пройти и выйти на чистую воду. Послѣ сего отправили они свой ялъ на помощь къ другому парому, бывшему тогда въ превеликой опасности; однакожъ, посредствомъ необыкновеннаго усилія и трудовъ, удалось имъ и его вывесть за рифъ.
Люди, возвратившіеся на ялѣ, привезли извѣстіе, что ночью одинъ изъ ласкаровъ отравилъ себя опіумомъ: это былъ тотъ самый Индѣецъ, который, въ бытность ихъ на мели, не хотѣлъ работать. Теперь оказалось, что онъ не могъ перенести укоризнъ и насмѣшекъ своихъ товарищей, и отъ стыда лишилъ себя жизни.
Будучи на просторѣ, они поставили паруса, и стали править настоящимъ своимъ курсомъ. Паромы ихъ были только девять дюймовъ выше воды, будучи въ грузу четыре фута три дюйма, иначе нельзя было бы нести паруса; отъ сего плескало въ нихъ много воды, которую безпрестанно должно было выливать. Для отвращенія сего неудобства, они возвысили стѣны еще на девять дюймовъ досками, а потомъ парусиною во всю ширину оной. Сей способъ удерживалъ волненіе, но всплески не преставали попадать временно.
Для облегченія другаго парома, они посадили двухъ ласкаровъ на ялъ, бывшій у нихъ за кормою, и научили ихъ, какъ имъ править. Въ продолженіе дня они плыли очень хорошо, а на ночь подняли фонарь на мачтѣ, для означенія своего мѣста товарищамъ, которыхъ, на слѣдующее утро, къ величайшему ихъ удовольствію, увидѣли не въ дальнемъ отъ себя разстояніи.
Поутру 8-го Января, Англичане не видали другаго парома, и хотя во весь тотъ день шли подъ весьма малыми парусами, но онъ не показывался, а потому, заключивъ, что онъ потонулъ ночью, пошли они своимъ путемъ, ожидая и сами рано или поздно имѣть ту же участь. Но ядъ поднимался на волнахъ весьма легко; нужно было только хорошо имъ править, а потому штурманъ безпрестанно предостерегалъ бывшихъ въ немъ людей: на рулю не зѣвать, какъ говорятъ морскіе. Совѣтъ сей нѣсколько времени имѣлъ свое дѣйствіе, но 9-го Января рулевой оплошалъ, и волна опрокинула ялъ вверхъ дномъ: одинъ изъ ласкаровъ успѣлъ схватиться за буксиръ и спасся, а другой, вскричавъ: Алла, Алла, пошелъ на дно. Ялъ же былъ брошенъ, чтобъ не мѣшалъ править.
Послѣ сего несчастнаго происшествія, плыли они нѣсколько дней, наблюдая всевозможныя осторожности, чтобъ ихъ не залило; но въ семнадцатый день ихъ плаванія, волненіе увеличилось до такой степени, что они каждую минуту ожидали быть погребенными въ водахъ Океана, и приготовились къ сему страшному случаю!
Они находились въ самомъ ужасномъ положеніи, какое только себѣ можно представить: не говоря уже о смерти, которой всякую секунду они должны были ожидать, постигли ихъ разныя болѣзни. Капитанъ не могъ владѣть ни руками, ни ногами, а всѣ прочіе заразились цынготою; десять человѣкъ изъ нихъ не могли ничего дѣлать: десны и горло у нихъ распухли и покрылись ранами такъ, что они ничего не могли глотать; даже старыя раны, которыя за нѣсколько лѣтъ до того были залечены, теперь опять открылись. Болѣзнь эта произошла отъ подмоченнаго морскою водою сарачинскаго пшена, которое они ѣли. Вообще всѣ они болѣе или менѣе страдали цынгою, хотя и могли съ нуждою заниматься дѣломъ, кромѣ штурмана, котораго одного небо сохранило для общаго ихъ спасенія. Не взирая однако жъ на всѣ эти бѣдствія, они были такъ счастливы, что 23-го Января увидѣли берегъ, называемый Южный Анамбасъ.
26-го числа сильнымъ теченіемъ снесло ихъ по западную сторону необитаемаго острова Пуло-Тингея, къ которому они пристали, и простояли у него два дня въ надеждѣ сыскать какихъ нибудь пособій противъ цынги, но не нашедъ ничего, налили только пустыя бочки прѣсною водою, и пошли въ путь,
30-го числа, находясь въ Малаккскомъ Проливѣ, встрѣтили они бригъ, шедшій въ мѣстечко Рано, на островѣ Бентангѣ, для покупки у Малайцевъ перцу. Капитанъ брига снабдилъ Англичанъ небольшимъ количествомъ съѣстныхъ припасовъ, и совѣтовалъ имъ держаться ближе къ малаккскому берегу, потому что проливъ наполненъ морскими разбойниками, которые недавно напали на его бригъ, убили у него старшаго штурмана, а самого его ранили, и бригъ весьма повредили. Принявъ сей совѣтъ, бѣдные наши мореходцы пошли своимъ путемъ, по теченіемъ приблизило ихъ къ берегамъ острова Суматры, которыхъ они старались избѣгать всѣми средствами.
Пять дней шли они въ Проливѣ Малаккскомъ, наконецъ, 4-го Февраля, подошли къ гавани сего имени; находясь отъ нея въ шести миляхъ, встрѣтили они рыбацкую лодку, на которой отправили записку къ губернатору, и въ тотъ же день получили отъ него, на двухъ ботахъ, достаточное количество живности, плодовъ, зелени и вина. Боты взяли паромъ на буксиръ, и на слѣдующее утро ввели его въ рѣку, при многочисленномъ стеченіи жителей, собравшихся смотрѣть странниковъ.
Почетные граждане города старались, наперерывъ другъ передъ другомъ, оказать имъ всякое пособіе и гостепріимство. Опасно больныхъ немедленно отправили въ госпиталь, а прочихъ размѣстили по квартирамъ.
Вскорѣ послѣ ихъ прибытія, вошло въ портъ купеческое судно, на которомъ находился одинъ изъ ласкаровъ, бывшихъ на другомъ паромѣ; отъ него свѣдали, что плотъ ихъ, по разлученіи съ ними, шелъ прямо по вѣтру, доколѣ не подошелъ къ одному небольшому островку, въ проливѣ лежащему, къ которому они пристали по нуждѣ въ прѣсной водѣ; но безчеловѣчные Малайцы, напавъ на беззащитныхъ полумертвыхъ людей, всѣхъ ихъ перебили, кромѣ вышепомянутаго ласкара, спасшагося бѣгствомъ въ лѣсъ. Ночью спустилъ онъ потихоньку лодку, и переѣхалъ на островъ Бентангъ, гдѣ нашелъ христіанское судно, капитанъ коего принялъ его и доставилъ въ Малакку.
Капитанъ Робертсонъ и Г. Пейджъ, пробывъ въ Малаккѣ около двадцати дней, отправились оттуда на Остъ-Индскомъ флотѣ, шедшемъ изъ Китая въ Бомбей, куда и прибыли благополучно.
Крушеніе англійскаго шлюпа Провидѣнія, находившагося въ 1797 году, подъ начальствомъ Капитана Бротона, въ путешествіи для открытій, и погибшаго въ Сѣверномъ Тихомъ Океанѣ.
Капитанъ Бротонъ, бывъ еще лейтенантомъ, командовалъ въ 1791 году вооруженнымъ тендеромъ Чатамомъ, и служилъ подъ начальствомъ Капитана Ванкувера, въ путешествіи его, предпринятомъ, для открытій. Послѣдній отправилъ его изъ залива Нутки съ донесеніемъ въ Англію. Въ Октябрѣ 1793 года, Бротонъ былъ назначенъ командиромъ шлюпа Провидѣнія, недавно, подъ начальствомъ Капитана Бляя, возвратившагося изъ Западной Индіи, куда доставилъ онъ хлѣбныя деревья съ острова Отаитя. Шлюпъ сей былъ совершенно готовъ предпринять путешествіе кругомъ свѣта, однако жъ Бротонъ отправился въ путь не прежде Февраля 1795 года. Онъ имѣлъ секретную инструкцію, съ предписаніемъ явиться въ команду Капитана Друри, начальствовавшаго тогда надъ военнымъ кораблемъ Трасти, который шелъ съ конвоемъ въ Средиземное Море. Капитанъ Бротонъ, вышедши съ конвоемъ, пошелъ своимъ путемъ; приставалъ къ острову Тенерифѣ и въ Ріо-Жанейрѣ; 10-го Іюня видѣлъ островъ Гуфа (Gough's), и 18-го Августа прибылъ въ портъ Стифинсъ, гдѣ простоялъ одну недѣлю. Здѣсь нашли они поселившихся между жителями четырехъ Англичанъ, которые, за пять лѣтъ предъ тѣмъ, на открытой лодкѣ ушли изъ Портъ-Джаксона. Эти люди, получивъ увѣреніе, что съ ними дурно не поступятъ, съ трудомъ согласились пріѣхать на шлюпъ. Нѣкоторые изъ нихъ были здѣсь женаты, но оставили своихъ женъ и дѣтей безъ сожалѣнія.
27-го Августа путешественники достигли Портъ-Джаксона, въ которомъ пробыли до 13-го Октября; потомъ, прошедъ сѣвернѣе Новой Зеландіи, заходили къ острову Отаити, а 1-го Января 1796 года прошли къ Сандвичевымъ Островамъ. Здѣсь Бротонъ узналъ отъ экипажа одного американскаго судна, что Капитанъ Ванкуверъ съ обоими своими судами отправился въ Англію. На островѣ Овайги, владѣтель онаго Тамеамеа снабдилъ Англичанъ большимъ количествомъ съѣстныхъ припасовъ, а особливо свиней. За это они обязаны соотечественнику своему Юнгу, который уже шесть лѣтъ находился на помянутыхъ островахъ, и имѣлъ большое вліяніе на короля ихъ.
Шлюпъ оставилъ Сандвичевы Острова 22-го Февраля, а 17-го Марта прибылъ въ заливъ Ну тку. Онъ имѣлъ нужду въ исправленіи, и какъ для этого надобно было его кренить, то онъ и не могъ оставить залива прежде Мая. Изъ Нутки Капитанъ Бротонъ пошелъ къ югу вдоль сѣверозападнаго берега Америки, и заходилъ въ заливъ Монтерей.
"Теперь надлежало мнѣ, повѣствуетъ онъ, сдѣлать какое нибудь рѣшеніе о будущихъ моихъ дѣйствіяхъ, Я имѣлъ повелѣніе Адмиралтейства описать полуденную часть юго-западнаго берега Америки, по предположенію, что Капитанъ Ванкуверъ, имѣвшій такое же точно предписаніе, не могъ его исполнить. Но какъ я достовѣрно узналъ, что онъ оставилъ Монтерей за 18 мѣсяцевъ предъ симъ, и что оба его судна, Дисковери и Чатамъ, находились тогда въ хорошемъ состояніи, то я не имѣлъ ни малѣйшаго сомнѣнія, чтобъ этотъ искусный мореплаватель не исполнилъ сей части его инструкціи, и тѣмъ болѣе, что мнѣ извѣстно было объ отправленіи его изъ порта Вальпарайсо, лежащаго въ широтѣ 30° S, съ намѣреніемъ произвести вышепомянутую опись. И такъ, при сихъ обстоятельствахъ, я долженъ былъ самъ составить планъ будущимъ занятіямъ ввѣренной мнѣ экспедиціи; на сей конецъ я приказалъ каждому изъ офицеровъ подать свое мнѣніе письменно. Мое же собственное желаніе было употребить шлюпъ для пріобрѣтенія сколько возможно большихъ свѣдѣній, относящихся къ усовершенствованію мореплаванія и географіи, и я съ удовольствіемъ увидѣлъ, что мнѣніе офицеровъ во всемъ согласовалось съ моимъ собственнымъ: мы полагали, что не можемъ ничего лучше сдѣлать, какъ произвести опись азіатскаго берега отъ острова Сахалина (въ шир. 50°), до устья рѣки Нанкинъ (въ шир. 30°). Я имѣлъ также намѣреніе усовершенствовать опись сосѣдственныхъ острововъ, какъ-то: Курильскихъ, Эссо и Японіи, недоконченную въ послѣднее путешествіе Капитана Кука. Я думалъ, что такая опись можетъ принести большую пользу географіи, ибо чрезъ нее опредѣлились бы предѣлы Азіи и Америки, доколѣ можетъ простираться мореплаваніе, и тогда Сѣверный Ты^ій Океанъ былъ бы уже совершенно извѣстенъ.
"Другая причина сему предпріятію заключалась въ томъ, что я хотѣлъ доставить бывшему со мною астроному случай, исполнить данное ему отъ Коммиссіи опредѣленія долготы на морѣ {The Board of longitude: такъ называется въ Англіи комитетъ, учрежденный для изслѣдованія способовъ точнѣйшаго опредѣленія географической долготы на морѣ. Прим. перев.} предписаніе, которымъ повелѣвалось опредѣлить географическое положеніе мѣстъ, кои до сего не были извѣстны; прежде онъ не имѣлъ-такого случая потому, что обстоятельства заставили насъ плыть по слѣдамъ Ванкувера. Надобно знать, что по всему Сѣверному Тихому Океану мы ничего не могли сдѣлать, кромѣ опредѣленія положеній нѣкоторыхъ малозначащихъ острововъ; но изслѣдованіе азіатскаго берега и сосѣдственныхъ ему острововъ, могло быть несравненно полезнѣе и важнѣе для географіи, нежели опись всѣхъ другихъ земель сего Океана, доселѣ мало еще извѣстныхъ. И такъ какъ эта опись, по всѣмъ вѣроятнымъ предположеніямъ, не могла быть кончена прежде Іюня или Іюля мѣсяца 1798 года, то я хотѣлъ заняться ею до Рождества, потомъ итти въ Кантонъ за снарядами и съѣстными припасами, и начать продолженіе оной рано по веснѣ слѣдующаго года."
Въ слѣдствіе сего плана, Капитанъ Бротонъ отправился къ Сандвичевымъ Островамъ, а оттуда къ Островамъ Японскимъ и Курильскимъ, которые онъ описывалъ въ Сентябрѣ, Октябрѣ и Ноябрѣ, а въ Декабрѣ пришелъ въ Китай.
Въ Китаѣ купилъ онъ прекрасную шкуну, величиною отъ осьмидесяти до девяноста тоновъ, и въ Апрѣлѣ 1797 года, когда позволилъ муссонъ, отправился въ путь, имѣя на обоихъ своихъ судахъ съѣстныхъ припасовъ на пятнадцать мѣсяцевъ. Но въ Маѣ случилось съ нимъ ужасное и неожиданное происшествіе, едва было не положившее конца всѣмъ дальнѣйшимъ его изслѣдованіямъ: я разумѣю разбитіе шлюпа Провидѣнія, ставшаго на каменный рифъ подлѣ одного острова, находящагося отъ восточнаго берега Формозы въ разстояніи около ста лигъ, и извѣстнаго на картахъ подъ именемъ Тайпинсана. О семъ происшествіи Капитанъ Бротонъ, начиная съ 17-го числа Мая, повѣствуетъ слѣдующее:
"(17-го числа). Мы правили прямо къ востоку съ намѣреніемъ осмотрѣть сѣверные берега острововъ, которые въ прошломъ году прошли мы по южную ихъ сторону. Въ два часа пополудни увидѣли со шканцевъ небольшой песчаный островъ на SO 15°, въ разстояніи пяти лигъ, а въ три часа открылся другой къ востоку. Тогда мы привели на ONO, и въ четыре часа сдѣлали шкунѣ сигналъ привести бейдевиндъ на лѣвый галсъ. Въ половинѣ шестаго часа, мы также привели къ вѣтру и убавили парусовъ, чтобъ дать способъ шкунѣ держаться съ нами. Въ семь часовъ вечера за оконечностью другаго острова видѣнъ былъ холмъ, похожій на отдѣльный островъ, на SO 60°, а самый крайній Мысъ земли, открывшійся на О, теперь былъ на ZW 10° около пяти миль разстоянія. Въ это время вахтенный штурманскій помощникъ, находившійся на салингѣ, донесъ, что отъ вышепомянутыхъ острововъ ни къ О, ни къ N, и ни въ какомъ другомъ направленіи земли не видать, а также и по виду подвѣтреннаго берега, бывшаго у насъ на траверзѣ къ ZO, нельзя было ожидать ни какой опасности. И потому я продолжалъ итти прежнимъ галсомъ, намѣреваясь поворотить въ восемь часовъ, и потомъ до разсвѣта держаться на разные галсы. Луна должна была взойти въ самую полночь. Мы лежали NOtN1/2О, ишлипо472 узла, съ поставленнымъ гротомъ. Взявъ послѣдніе пеленги, я тотчасъ пошелъ въ каюту, чтобъ на картѣ опредѣлить наше мѣсто: оно находилось по сѣверную сторону острова, который прошли мы Декабря 3-го прошлаго года; жители называли его Тайпинсанъ; крѣпкій вѣтеръ, тогда дувшій, не позволилъ намъ съ островомъ имѣть сообщенія.
"Около половины осьмаго часа вдругъ съ обоихъ крамболовъ закричали: бурунъ видѣнъ впереди! и почти немедленно послѣ сего шлюпъ сталъ на коралловый рифъ. Почувствовавъ ударъ, я тотчасъ выбѣжалъ на шканцы; офицеры и нижніе чины также въ одну минуту были наверху, и мгновенно положили всѣ паруса на стеньгу. Когда я вышелъ на декъ, то нашелъ, что руль былъ положенъ на вѣтеръ на бордъ; шлюпъ носомъ стоялъ къ ONO съ наполненными парусами. Если бъ, при открытіи опасности, руль положили подъ вѣтеръ {При встрѣчѣ нечаянной опасности на морѣ въ темную ночь, по большой части руководствуетъ счастіе къ избѣжанію оной, ибо тогда некогда уже разсматривать, разсуждать, соображать, но надобно дѣйствовать вдругъ. Однако жъ бываютъ случаи, въ коихъ должно слѣдовать извѣстнымъ правиламъ, напримѣръ: увидѣвъ опасность во время тумана, когда неизвѣстно, какимъ движеніемъ лучше можно удалиться отъ нея, а глубина, грунтъ и состояніе погоды позволяютъ, надлежитъ стать на якорь. Идучи съ боковымъ вѣтромъ и усмотрѣвъ опасность прямо впереди, должно вдругъ положить паруса на стеньгу и оглядѣться. Если же корабль идетъ бейдевиндъ, а опасность откроется предъ носомъ, то буде вѣтеръ позволяетъ, надобно тотчасъ поворачивать оверъ-штагъ, выпустивъ совсѣмъ вѣтеръ изъ переднихъ парусовъ, дабы корабль при поворотѣ сколько возможно менѣе имѣлъ ходу, и проч. Иногда бываетъ нужно итти въ самыя темныя ночи, и даже нести много парусовъ, когда есть поводъ ожидать встрѣчи какой либо опасности: тогда уже надлежитъ брать осторожности, соотвѣтствующія мѣстнымъ обстоятельствамъ; но одна изъ нихъ есть непремѣнная и во всѣхъ такихъ случаяхъ необходимая: самъ капитанъ и весь экипажъ должны быть во всю ночь наверху, при своихъ мѣстахъ. Прим. перев.}, то, я думаю, мы избѣжали бы ея.
"Мы тотчасъ сдѣлали шкунѣ приличный сигналъ, и послали своего штурмана съ приказаніемъ поставить ее на якорь, какъ можно ближе къ намъ, чтобъ посредствомъ ея можно было стянуть шлюпъ съ мели. Между тѣмъ онъ все уклонялся подъ вѣтеръ, и уже пришелъ на О; мы убрали всѣ паруса на гротъ-мачтѣ, а прочіе сдѣлали левинтигъ, съ тѣмъ, чтобъ не давая хода шлюпу, допустить его катиться кругомъ. Но прежде нежели онъ уклонился на Z, ударился опять на рифъ, и сталъ на мели недвижимъ, носомъ прямо къ Z. Тогда бурунъ ходилъ недалеко отъ насъ по направленію на оба крамбола, и мы имѣли глубину съ правой стороны подъ русленями отъ 5-ти до 15-ти саженъ, а подъ кормою и подъ носомъ только 2 1/2 сажени. Укрѣпивъ руль закладками въ гнѣздѣ, мы спустили стеньги, и начали спускать гребныя суда, для чего именно оставили нижнія реи на своихъ мѣстахъ. Въ это время не очень сильно било шлюпъ о каменья, и въ немъ прибыло воды не болѣе какъ 19 дюймовъ; но, къ несчастію, вѣтеръ отъ NNW усилился и произвелъ большое волненіе, которымъ отбило руль, и мы удержали его только на кабельтовѣ. Тогда было девять часовъ; мы ожидали съ нетерпѣніемъ, чтобъ шкуна стала скорѣе на якорь, дабы можно было намъ закрѣпить на ней завозы, и попытаться стащить шлюпъ съ мели; между тѣмъ вода въ трюмъ прибывала очень скоро, а сильные удары угрожали паденіемъ нашимъ мачтамъ. Течь столько увеличилась, что едва успѣли мы спустить барказъ, какъ уже было семь футъ воды въ трюмѣ.
"Шкуна стала подлѣ насъ на 25-ти саженяхъ глубины, и штурманъ возвратился на шлюпъ, который въ самое это время вдругъ перемѣнилъ положеніе: покатился къ О, и скоро пришелъ носомъ на PО; во все это время било его ужаснымъ образомъ. Мы не успѣли еще завести кабельтова на шкуну, какъ тимерманъ донесъ мнѣ, что вода поднялась до орлопъ-дека, и что шлюпъ проломился въ носовой части Это извѣстіе принудило насъ оставить всякое помышленіе о снятіи его съ мели, ибо тогда онъ потонулъ бы непремѣнно. Хотя мы дѣйствовали всѣми помпами, но онѣ не помогали, и вода начала выступать на гонъ-декъ. Въ невозможности спасти шлюпъ всѣ офицеры были со мною одного мнѣнія. Мы думали срубить мачты, но и это не принесло бы ни какой пользы, потому что шлюпъ, будучи, какъ мы полагали, проломленъ подъ лѣвою скулою, быстро погружался носовою своею частью.
"И такъ теперь надлежало мнѣ только помышлять о спасеніи людей. На этотъ конецъ я велѣлъ готовить гребныя суда, приказавъ въ то же время собрать все ручное оружіе и принадлежащіе къ нимъ снаряды, а также слесарные и плотничьи инструменты; но какъ въ это время шлюпъ лежалъ уже на боку, и гонъ-декъ былъ полонъ воды, которою выбило переборки и вмѣстѣ съ сундуками {На всѣхъ англійскихъ военныхъ судахъ матросы имѣютъ сундуки для своего платья и бѣлья; капитаны приказываютъ имъ имѣть оные для того, что ихъ можно переносить съ мѣста на мѣсто, и тѣмъ удобнѣе содержать корабль въ чистотѣ и наблюдать, чтобъ въ палубахъ не было сырости, мокроты или гнили. Англичане весьма рѣдко дѣлаютъ тѣ неподвижные, на хлѣбные закромы похожіе ящики, столь обыкновенные въ другихъ флотахъ, которые, доставляя капитану способъ пощеголять наружною чистотою, служатъ хранилищемъ всякой дряни и сора, и ускоряютъ и распространяютъ гнилость въ самыхъ важныхъ членахъ корабля. Прим. перев.} носило ихъ по палубѣ, то и не было возможности спасти много сихъ вещей. На одной сторонѣ у насъ глубина простиралась до 3 1/2 саженъ, а на другой только шесть футъ. Носовая часть погрузилась въ воду, а чрезъ шканцы начиналъ ходить бурунъ, слѣдовательно мы были въ такомъ положеніи, что ничего не могли спасти, и потому я велѣлъ отправлять служителей. Они вступили на гребныя суда, отвалили удачно, и скоро послѣ одиннадцати часовъ ночи прибыли на шкуну благополучно, только съ потерею всего принадлежавшаго имъ имущества. Катеръ возвратился за мною и за остальными офицерами: въ часъ пополуночи мы оставили погибшій нашъ шлюпъ Провидѣніе.
"Луна взошла около полуночи, и тогда же вѣтеръ усилился; шкуна стояла на двухъ якоряхъ, и на весьма дурномъ грунтѣ, а потому я счелъ за нужное поднять одинъ якорь; канатъ же другаго подорвало въ четыре часа пополуночи, но, къ счастію, шкуна покатилась на ту сторону, гдѣ не было опасности. Мы тотчасъ поставили паруса, и тѣмъ спаслись отъ другаго кораблекрушенія, которое, если бъ послѣдовало, то мы непремѣнно должны были бы погибнуть. Хотя состояніе наше теперь было крайне худо, но, при всемъ томъ, мы имѣли причину радоваться и благодарить Бога за двукратное избавленіе насъ отъ смерти."
Спасеніе офицеровъ китоловнаго корабля Честерфильда, и плаваніе носъ на гребномъ судить отъ береговъ Новой Гвинеи до острова Тимора.
Принадлежащее калькутскимъ купцамъ судно Шахъ-Гормаци и китоловный корабль Честерфильдъ отправились 29-го Іюня 1793 года отъ острова Норфолка въ Батавію, съ намѣреніемъ на пути изслѣдовать хорошенько проходъ между Новою Голландіей) и Новою Гвинеею. Предпріятіе это имъ удалось исполнить, а сверхъ того открыли онностровъ, въ широтѣ^ 9° 40, долготѣ 143°, и назвали его Тетовымъ Островомъ. Два гребныя судна были посланы описывать его; они нашли, что островъ обитаемъ, и жители дружески приглашали нашихъ мореходцевъ знаками пристать къ нему, но какъ Англичане не были вооружены, то и не рѣшились исполнить ихъ желаніе. Не взирая на это, дикіе сами пріѣхали на корабль, и промѣнивали экипажу стрѣлы, луки и копья, на перочинные ножи, бисеръ, и проч. Между тѣмъ успѣли они украсть топоръ, который въ послѣдствіи едва не былъ пагубенъ Г. Шау, старшему Офицеру корабля, посланному 2-го Іюля на берегъ съ гребнымъ судномъ, на которомъ поѣхали Капитанъ Гиль и Гг. Картеръ и Гаскетъ съ тѣмъ, чтобъ сдѣлать замѣчанія о свойствѣ земли, произведеніяхъ и жителяхъ острова; съ ними на шлюпкѣ было четверо гребцовъ, и нѣсколько оружія для защиты; сверхъ того запаслись они нѣкоторымъ количествомъ разныхъ вещей для мѣны съ дикими.
Сначала жители приняли ихъ совершенно дружески: помогали имъ выйти на берегъ, цѣловали у нихъ руки, и все это, какъ послѣ обнаружилось, дѣлали съ намѣреніемъ заманить ихъ въ свои сѣти, напасть на нихъ, убить и ограбить. Дикари окруживъ ихъ, вдругъ напали на нихъ и на гребцовъ, находившихся въ шлюпкѣ, въ одно и то же время {Мореплаватели не могутъ быть довольно осторожны противъ притворства и ухищреній дикихъ, и тѣмъ болѣе, что они кажутся столь глупыми, что не въ состояніи притворяться и скрывать свои чувства. Многіе, полагая, что дикій тогда только опасенъ, когда на лицѣ его изображенъ видъ звѣрства, дѣлались жертвою своей ошибки. Прим. перев.}. Г. Картеръ, первый, получилъ топоромъ, украденнымъ дикими, ударъ въ голову, который повергъ его на землю. Г. Шау былъ раненъ, но Гаскетъ успѣлъ выстрѣлить изъ ружья, и тѣмъ обратилъ дикихъ въ бѣгство. Послѣ сего Англичане побѣжали къ шлюпкѣ. Дикіе убили Капитана Гиля и одного матроса, а двумъ, остававшимся на шлюпкѣ перерѣзали горло, и бросили ихъ въ воду. Съ великимъ трудомъ Гг. Картеръ, Шау и Гаскетъ добрались до шлюпки, въ которой нашли четвертаго гребца мертваго и ужаснымъ образомъ избитаго; впрочемъ ничего изъ ихъ вещей въ ней не было: дикіе все утащили, кромѣ паруса и нѣкоторыхъ бездѣлицъ.
Проворно вскочили они въ шлюпку, и, къ счастію ихъ, отражая дикихъ ружьями, могли скоро отвалить, и съ помощію паруса удалиться отъ берега. Въ это время Картеръ, отъ истеченія крови, такъ ослабѣлъ, что по перевязаніи его раны, лежалъ безъ чувствъ подъ банками.
Они не успѣли доѣхать до корабля прежде ночи, въ продолженіе коей теченіемъ унесло ихъ въ море; къ несчастію, дикіе лишили ихъ компаса. Въ такомъ бѣдственномъ состояніи не знали они что дѣлать; наконецъ Г. Шау, одинъ только изъ нихъ разумѣвшій морское искусство, предложилъ пуститься къ острову Тимору, до коего они, съ дувшимъ тогда вѣтромъ, могли дойти въ десять дней {Незнакомые съ тѣми морями могутъ спросить: зачѣмъ Англичане не старались -доѣхать до своего корабля, вмѣсто того, чтобъ пуститься въ такую даль? Вотъ зачѣмъ: ихъ отнесло муссономъ, т. е. вѣтромъ, дующимъ нѣсколько мѣсяцевъ съ одной стороны, и постояннымъ теченіемъ, противъ которыхъ невозможно было итти.