Книговод

Рождественская песнь в прозе

Диккенс Чарльз


  

Полное собраніе сочиненій
ЧАРЛЬЗА ДИККЕНСА

КНИГА 2

БЕЗПЛАТНОЕ ПРИЛОЖЕНІЕ
къ журналу "ПРИРОДА И ЛЮДИ"
1909 г.

  

Рождественская пѣснь въ прозѣ.

Переводъ бар. С. А. Врангель.

  

Строфа I. Духъ Марли.

   Дѣло началось съ того, что Марли умеръ. Насчетъ этого не могло быть ни малѣйшаго сомнѣнія. Свидѣтельство о его смерти подписали священникъ его прихода, конторщикъ, хозяинъ похоронныхъ процессій и его душеприказчикъ. Самъ Скруджъ подписалъ его, а подпись Скруджа пользовалась полнѣйшимъ довѣріемъ всего биржевого міра, на чемъ бы ему ни было угодно ее поставить.
   И такъ старикъ Марли былъ мертвъ, мертвъ, какъ дверной гвоздь {Народная англійская поговорка ("Dead as а door--nail").}.
   Однако, позвольте. Я вѣдь вовсе не хочу сказать, будто доподлинно знаю, что ничего на свѣтѣ нѣтъ мертвѣе дверного гвоздя! Что касается меня лично, то я скорѣе склоненъ думать, что гробовой гвоздь является наиболѣе мертвымъ предметомъ во всей области желѣзной мелочи. Но вѣдь въ пріисканіи подобныхъ сравненій сказалась мудрость нашихъ предковъ и, конечно, не моимъ нечестивымъ рукамъ прикасаться къ этимъ священнымъ завѣтамъ. Такое посягательство грозило бы отечеству гибелью! Поэтому то, я надѣюсь, вы разрѣшите мнѣ, повторить еще болѣе энергично, что старикъ Марли былъ мертвъ, какъ дверной гвоздь.
   Зналъ ли Скруджъ о его смерти? Безъ всякаго сомнѣнія. Да развѣ могло быть иначе? Вѣдь я ужъ и не знаю впродолженіи сколькихъ лѣтъ Марли и Скруджъ были компаньонами. Кромѣ того, Скруджъ былъ его единственнымъ душеприказчикомъ, единственнымъ администраторомъ его имущества, единственнымъ участникомъ его дѣла, единственнымъ наслѣдникомъ всего его капитала, единственнымъ его другомъ и единственнымъ человѣкомъ шедшимъ за его гробомъ. Но даже и Скруджъ не былъ столь потрясенъ этимъ грустнымъ событіемъ, чтобы не быть въ состояніи заключить въ самый день похоронъ очень выгодную сдѣлку, проявилъ себя чрезвычайно искуснымъ дѣльцомъ.
   Упоминаніе о похоронахъ Марли заставляетъ меня вернуться къ началу моего разсказа. Въ томъ, что Марли умеръ не можетъ быть никакого сомнѣнія и это необходимо себѣ хорошо намотать на усъ, ибо вь противномъ случаѣ не окажется ничего сверхъестественнаго въ томъ, что я собираюсь разсказать.
   Согласитесь, что, еслибы мы не были вполнѣ убѣждены, что отецъ Гамлета умеръ еще до поднятія занавѣса, то вѣдь его блужданія ночью, подъ сильнѣйшими порывами западнаго вѣтра, по собственнымъ владѣніямъ, не показались бы намъ нисколько болѣе поразительными, чѣмъ самая обыденная прогулка какого-нибудь пожилого господина по,-- ну скажемъ, хоть по кладбищу св. Петра, съ цѣлью поразить и безъ того слабый умъ своего сына. Скруджъ былъ слишкомъ практиченъ, чтобы уничтожить на вывѣскѣ своего торговаго дома имя Марли. Оно красовалось надъ его дверью еще много лѣтъ спустя. Фирма его дома была извѣстна подъ двойнымъ именемъ: Марли и Скруджъ. Нѣкоторые же люди, новички въ торговомъ домѣ называли ее иногда "Скруджъ и Скруджъ", а иногда и просто "Марли". Но ему и то и другое имя было безразлично и онъ охотно отзывался на оба. Да, нечего сказать, тертый калачъ былъ этотъ Скруджъ! Порядочная таки жила и скряга! Пронырливый, хитрый, какъ лиса, скрытный и злой -- ну словомъ закоренѣлый старый грѣшникъ! Жесткій и острый какъ кремень, изъ котораго никакое треніе никогда не вызвало ни одной добродѣтельной искры. Да, онъ ловко умѣлъ схватывать жертву своими цѣпкими, желѣзными пальцами, схватить, жать, мучить, терзать и такъ и не выпустить изъ своихъ ежовыхъ рукавицъ! Наполнявшій его душу холодъ леденилъ черты его старческаго лица, изсушалъ его,острый носъ, морщилъ его щеки, дѣлалъ его походку подпрыгивающей, глаза красными, тонкія губы синими, голосъ сварливымъ и гнусавымъ. Какой-то, словно, иней никогда не сходилъ съ его головы и бровей и остраго, выдающагося подбородка. Онъ всюду вносилъ съ собой свою низкую температуру, леденилъ воздухъ своей конторы въ лѣтнее время и ни на Іоту не согрѣвалъ его въ дни рождественскихъ святокъ.
   Ни внѣшній холодъ, ни внѣшнее тепло не производили никакого вліянія на Скруджа. Лѣтнія жары такъ же не могли согрѣть его, какъ суровые морозы не могли сдѣлать его еще холоднѣе. Никакіе порывы вѣтра не могли быть яростнѣе и рѣзче, чѣмъ онъ самъ. Никогда падающій снѣгъ съ такимъ упорствомъ не добивался своей цѣли, никогда ливень не былъ болѣе неумолимъ. Никакое ненастье не было въ силахъ помѣриться съ нимъ, и самые безумные дожди, снѣжныя вьюги и градъ могли похвастаться передъ нимъ лишь однимъ преимуществомъ, тѣмъ, что они были щедры:-- слово совершенно чуждое пониманію Скруджа.
   Никогда никто не остановилъ его на улицѣ, чтобы спросить съ привѣтливымъ выраженіемъ лица:-- "Дорогой Скруджъ, какъ бы поживаете? Когда навѣстите насъ?" Ни одинъ нищій не рѣшался подойти къ нему за подаяніемъ, ни одинъ ребенокъ не спрашивалъ его который часъ. Никогда въ жизни ни одна женщина, ни одинъ мужчина не просили его указать имъ дорогу. Даже собаки, вожаки слѣпыхъ, казалось знали его, и при встрѣчѣ съ нимъ быстро увлекали своихъ хозяевъ въ подворотни и шевелили хвостами, какъ бы говоря:-- "Эхъ, хозяинъ, право лучше совсѣмъ не имѣть глазъ, чѣмъ имѣть такіе злые!"
   Вы думаете, что все это хоть немного трогало Скруджа? Нисколько. Это именно и было то, чего онъ добивался. Идти одинокимъ по жизненнымъ путямъ, кишащимъ людьми, отстранять и пугать встрѣчныхъ, было для Скруджа такъ же сладко, какъ пирожное для маленькихъ лакомокъ.
   Однажды, въ этотъ лучшій изъ всѣхъ хорошихъ дней года, въ рождественскій Сочельникъ, старый Скруджъ, погруженный въ свои дѣла, сидѣлъ у себя въ конторѣ. Погода была холодная, пронизывающая и вмѣстѣ съ тѣмъ пасмурная. Скруджу было слышно, какъ проходившіе по переулку взадъ и впередъ люди, дули себѣ въ руки, тяжело дыша, ударяли себя въ грудь и сильно топая, быстро передвигали ногами чтобы хоть какъ-нибудь согрѣться.
   На городскихъ часахъ только что пробило три, а между тѣмъ было уже темно, какъ ночью, да и весь день почти не было свѣта. Зажигавшіеся въ окнахъ сосѣднихъ конторъ огни, представлялись какими-то красноватыми пятнами, расплывавшимися на темномъ фонѣ такого густого воздуха, что, казалось, его можно было осязать. Туманъ проникалъ внутрь домовъ черезъ всѣ щели и даже скважины замковъ. Снаружи онъ былъ такъ плотенъ, что, хотя эта улица и была одною изъ самыхъ узкихъ въ городѣ, дома напротивъ представлялись лишь какими то смутными призраками. Смотря на эти темныя облака, все ниже спускающіяся и обволакивающія все окружающее глубокою тьмою, можно было предположить, что природа, расположившись гдѣ то по близости, затѣяла что-то недоброе.
   Дверь комнаты, въ которой сидѣлъ Скруджъ была пріотворена, чтобы хозяйскому глазу было удобнѣе наблюдать за конторщикомъ, помѣщавшимся рядомъ, въ угрюмой, маленькой каморкѣ, напоминавшей темный колодецъ. Скруджъ по своей скупости разводилъ у себя въ каминѣ самый маленькій огонь, огонь же въ комнатѣ конторщика былъ еще меньше:-- казалось, что въ каминѣ лежалъ одинъ ничтожный кусокъ угля. Несчастный писарь дрожалъ отъ холода, но не могъ подбавить топлива, такъ какъ, ящикъ съ углемъ Скруджъ держалъ у себя въ комнатѣ, и каждый разъ, какъ бѣдный конторщикъ входилъ съ лопатой въ рукѣ за углемъ, хозяинъ неизмѣнно повторялъ, что будетъ вынужденъ расчитать его. Вотъ почему бѣдный конторщикъ надѣвалъ бѣлый вязаный шарфъ и старался согрѣться пламенемъ свѣчи. Но такъ какъ онъ не обладалъ сильнымъ воображеніемъ, то всѣ его старанія и пропадали даромъ.
   -- Богъ помощь дядя! Съ праздникомъ!-- раздался веселый голосъ. Очевидно этотъ голосъ принадлежалъ племяннику Скруджа; онъ такъ быстро подошелъ къ дядѣ, что тотъ его замѣтилъ лишь когда раздалось его веселое привѣтствіе. Только благодаря этому Скруджъ не помѣшалъ ему войти.
   -- Ну тебя!--отозвался старикъ,-- это еще что за глупости!
   Племянникъ Скруджа, согрѣвшійся быстрою ходьбою въ туманномъ, морозномъ воздухѣ, весь горѣлъ; его разрумянившееся лицо было удивительно красиво. Глаза его блестѣли и паръ вырывался вмѣстѣ съ его дыханіемъ.
   -- Какъ! Рождество глупости, дядя?-- сказалъ племянникъ.-- Вѣдь, вы, конечно, не это хотѣли сказать?
   -- Нѣтъ, именно это,-- отвѣчалъ Скруджъ. "Веселое Рождество!" Изъ за чего тебѣ быть такимъ веселымъ? Какое ты имѣешь право быть веселымъ? Ты, бѣднякъ?...
   -- Ну, ну,-- весело воскликнулъ племянникъ,-- а какое право имѣете вы быть не веселымъ? Какія причины можете имѣть вы, чтобы быть недовольнымъ? Вы?... Богачъ?...
   -- Ну!...-- промычалъ дядя, не имѣя на готовѣ лучшаго отвѣта. За этимъ "ну" послѣдовало вторично слово "глупости".
   -- Ну перестаньте, дядя, упрашивалъ племянникъ.
   -- Да какъ же мнѣ быть,-- возразилъ Скруджъ,-- разъ я живу въ этомъ мірѣ безумцевъ? "Веселое" Рождество! Провались оно, это Рождество! Чѣмъ другимъ является этотъ праздникъ, какъ не тѣмъ временемъ года, когда обыкновенно сводятъ счеты, часто даже не имѣя денегъ для уплаты ихъ? Съ каждымъ новымъ Рождествомъ только дѣлаешься старше годомъ и ни на волосъ богаче. Это тотъ день, въ который при подведеніи баланса конторскихъ книгъ, убѣждаешься, что послѣ двѣнадцати мѣсяцевъ каторжнаго труда, ни на одной изъ отраслей торговли, указанныхъ въ этихъ книгахъ, не имѣешь ни копѣйки барыша! Еслибъ я могъ исполнить свое завѣтное желаніе,-- продолжалъ со злобою Скруджъ,-- то всякаго балбеса, бѣгающаго съ праздничной улыбкой на лицѣ, я сварилъ бы вмѣстѣ съ его рождественскимъ пудингомъ, воткнулъ бы ему въ сердце вѣтку падуба {Падубъ, остролистникъ (flex aquifolium) обрядовое рождественское дерево въ Англіи.}, да такъ бы и похоронилъ. Вотъ это было бы дѣло!
   -- Дядя!-- съ мольбой въ голосѣ произнесъ племянникъ.
   -- Племянникъ!-- возразилъ ему грубо Скруджъ,-- празднуй Рождество, какъ хочешь, и не мѣшай мнѣ праздновать его по-своему.
   -- Не мѣшать праздновать Рождество!-- повторилъ племянникъ съ удивленіемъ.-- Но развѣ вы празднуете его?
   -- Ну, и оставь меня въ покоѣ! Увидимъ, много ли оно тебѣ принесетъ радости. Вѣроятно столько же, что и въ прошлые годы!
   -- Я не отрицаю,-- сказалъ племянникъ, что есть множество вещей, изъ которыхъ я бы могъ извлечь для себя выгоду и чего я не сдѣлалъ. Тоже самое я могу сказать и относительно праздника Рождества. Но тѣмъ не менѣе, я всегда ждалъ этотъ день, и когда онъ приходилъ, радостно и съ благоговѣніемъ встрѣчалъ его. Съ самаго ранняго моего дѣтства и по сегодня онъ представлялся мнѣ днемъ радости, всепрощенія, доброжелательности, удовольствія,-- тѣмъ единственнымъ днемъ въ длинномъ календарѣ цѣлаго года, въ который, я глубоко вѣрю, всѣ люди, мужчины и женщины, какъ бы по обоюдному согласію раскрываютъ свободно самыя глубокія тайны своего сердца и видятъ въ людяхъ низшихъ слоевъ общества дѣйствительныхъ братьевъ,-- товарищей на длинномъ трудномъ жизненномъ пути, ведущемъ всѣхъ къ могилѣ, а не какую то другую расу людей, стремящихся къ иной цѣли. Вотъ почему, дядя, не смотря на то, что Рождество не положило мнѣ въ карманъ ни одной золотой, ни серебряной монеты, я вѣрю, что оно дало мнѣ настоящую радость, и я повторяю: да будетъ благословенъ день Рождества!
   Писарь, сидѣвшій за своей безконечной работой въ сосѣдней каморкѣ, невольно выразилъ свое одобреніе, произнесеннымъ племянникомъ словамъ, горячими аплодисментами. Сейчасъ же сообразивъ, что онъ выкинулъ нѣчто непристойное, онъ взялся за мѣхи, чтобы раздуть огонь, но вмѣсто того погасилъ послѣднюю искру.
   -- Если я услышу еще малѣйшій шумъ въ вашей конурѣ,-- сказалъ Скруджъ, то вы отпразднуете Рождество потерею мѣста. Что-же касается васъ, сударь,-- прибавилъ онъ, обернувшись къ племяннику,-- то вы дѣйствительно блестящій ораторъ, и я пораженъ, что вы до сихъ поръ не членъ Парламента.
   -- Не сердитесь, дядя, а приходите-ка, лучше къ намъ завтра и пообѣдайте съ нами.
   На это милое приглашеніе Скруджъ послалъ племянника къ... Представьте, онъ дѣйствительно произнесъ это пожеланіе все цѣликомъ, нимало не стѣсняясь.
   -- Но отчего же?-- вскричалъ племянникъ,-- отчего?
   -- Зачѣмъ ты женился?-- перебилъ его дядя.
   -- Потому что я влюбился.
   -- Потому что влюбился!-- передразнилъ его Скруджъ, съ такимъ выраженіемъ, какъ будто эта женитьба была самою большою глупостью въ мірѣ, послѣ праздника Рождества.-- Ну, однако, до свиданья, племянничекъ!
   -- Но, дядя, вѣдь вы и до моей женитьбы никогда не бывали у меня. Зачѣмъ же теперь вамъ понадобился особый предлогъ для отказа?
   -- До свиданія!-- повторилъ Скруджъ.
   -- Но вѣдь я ничего не жду отъ васъ, ничего не прошу. Почему бы намъ не быть друзьями?
   -- До свиданія!-- повторилъ Скруджъ.
   -- Я очень, очень огорченъ, дядя, видя васъ такимъ. Вѣдь мы же никогда не ссорились, по крайней мѣрѣ, я не ссорился съ вами. Я сдѣлалъ эту попытку только ради Рождества и сохраню свое радостное, праздничное настроеніе. Итакъ счастливыхъ святокъ!
   -- До свиданья,-- отвѣтилъ Скруджъ.
   -- И желаю вамъ также хорошо встрѣтить новый годъ, дядя!
   -- До свиданья,-- повторилъ Скруджъ.
   Племянникъ спокойно вышелъ изъ комнаты, не сказавъ ни одного слова упрека.
   Остановившись у выходной двери, онъ поздравилъ съ наступающимъ праздникомъ и конторщика Скруджа. Ходя писецъ совершенно окоченѣлъ, тѣмъ не менѣе онъ оказался теплѣе своего хозиіь на и съ большою искренностью отвѣчалъ на поздравленіе.
   -- Вотъ еще второй идіотъ,-- прошепталъ Скруджъ, услышавъ голосъ конторщика,-- который при огромной семьѣ, получая всего пятнадцать шиллинговъ въ недѣлю, тоже пускается въ разсужденія о веселомъ Рождествѣ.
   Проводивъ племянника Скруджа, писарь впустилъ въ контору двухъ посѣтителей. Это были джентльмены, весьма представительной наружности, съ привѣтливыми лицами. Подойдя къ конторкѣ Скруджа, они сняли шляпы и вѣжливо поклонились. Въ рукахъ они держали портфели и какія то бумаги.
   -- Если я не ошибаюсь, это контора г.г. Марли и Скруджа?-- спросилъ одинъ изъ нихъ, пробѣгая глазами, бывшій у него въ рукахъ списокъ.-- Имѣю ли я честь видѣть г. Марли или г. Скруджа?
   -- Мистеръ Марли умеръ семь лѣтъ тому назадъ,-- отвѣчалъ Скруджъ.-- Сегодня въ полночь будетъ ровно семь лѣтъ, какъ онъ скончался.
   -- Мы не сомнѣваемся, что преемникъ мистера Марли, вмѣстѣ со всѣмъ его имуществомъ, унаслѣдовалъ и его щедрость,-- продолжалъ незнакомецъ, передавая Скруджу свои довѣренности для сбора пожертвованій.
   Конечно, что и говорить, Скруджъ ее унаслѣдовалъ отъ Марли, такъ какъ оба компаньона были похожи другъ на друга, какъ двѣ капли воды. При словѣ "щедрость" Скруджъ насупилъ брови и, покачавъ головой, возвратилъ бумагу просителю.
   -- Въ этотъ радостный день праздника Тождества, мистеръ Скруджъ,-- сказалъ посѣтитель, взявъ перо,-- прямая обязанность людей достаточныхъ, болѣе чѣмъ когда либо, помогать нашимъ бѣднымъ братьямъ, терпящимъ такую сильную нужду въ это холодное, зимнее время.
   -- А развѣ у насъ не существуетъ тюремъ?-- перебилъ его Скруджъ.
   -- О, къ сожалѣнію ихъ еще слишкомъ много,-- отвѣчалъ тотъ, роняя перо.
   -- А пріюты, смирительные дома, исправительныя заведенія, развѣ перевелась у насъ?-- продолжалъ Скруджъ.
   -- Простите, сударь, но далъ бы Богъ, чтобы ихъ дѣятельность прекратилась.
   -- Стало быть сейчасъ всѣ эти заведенія въ ходу?-- не унимался Скруджъ.
   -- О, постоянно и безъ отдыха.
   -- Ну, слава Богу, а я было ужъ испугался, слушая васъ, что какія то непредвидѣнныя обстоятельства прекратили дѣятельность этихъ столь полезныхъ учрежденій. Я въ восторгѣ, что убѣждаюсь въ обратномъ,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Такъ какъ мы лично убѣждены, что подобныя учрежденія не способны по христіански удовлетворять ни душевныя ни тѣлесныя нужды людей, то мы всячески стараемся собрать небольшую сумму денегъ, чтобы купить для этихъ бѣдняковъ мяса и чаю, и топлива, чтобы согрѣть ихъ холодныя помѣщенія. Мы избрали именно это время года, потому что въ этотъ великія праздникъ нужда особенно сильно чувствуется, а люди съ достаткомъ усиленно наслаждаются.-- Что же прикажете записать на вашу долю?
   -- Ничего,-- отвѣчалъ Скруджъ.
   -- Вы желаете остаться неизвѣстнымъ?
   -- Я желаю, чтобы меня оставили въ покоѣ. Разъ вы меня спрашиваете, господа, о моемъ желаніи, то вотъ вамъ мой отвѣтъ, Я лично нисколько не радуюсь этому празднику и не могу и не желаю содѣйствовать радости тунеядцевъ. Я вношу извѣстную сумму денегъ на содержаніе учрежденій, о которыхъ мы только что имѣли честь съ вами разсуждать, и увѣряю васъ, что это мнѣ обходится достаточно дорого. Тѣ, кому плохо живется дома, могутъ обратиться къ ихъ помощи.
   -- Но вѣдь есть много такихъ, сударь, которые не могутъ это сдѣлать, и много другихъ, предпочитающихъ этимъ заведеніямъ смерть.
   -- Если это такъ,-- возразилъ Скруджъ, то они хорошо сдѣлали, еслибъ умерли, и уменьшили бы этимъ избытокъ населенія. Впрочемъ, простите меня, у меня по этой части нѣтъ свѣдѣній, и я вообще этимъ не занимаюсь.
   -- Но вамъ было бы очень не трудно ознакомиться съ этимъ дѣломъ,-- настаивалъ посѣтитель.
   -- Не къ чему. Это не входитъ въ кругъ моихъ занятій,-- возразилъ Скруджъ.-- Каждому человѣку вполнѣ достаточно своихъ личныхъ заботъ и дѣлъ, и незачѣмъ мѣшаться въ чужія. Я всецѣло поглощенъ своими. И такъ, добрый вечеръ, почтенные господа!
   Покачавъ головою и сообразивъ, что они все равно ничего не добьются, сборщики вышли изъ конторы, а Скруджъ вернулся къ своимъ занятіямъ, очень, видимо, довольный собою и даже болѣе веселый, чѣмъ обыкновенно.
   Между тѣмъ темнота такъ усилилась и туманъ такъ сгустился, что по всѣмъ направленіямъ улицъ виднѣлись люди съ зажженными факелами въ рукахъ. Они предлагали свои услуги кучерамъ идти передъ лошадьми и показывать дорогу. Старинная колокольня церкви, колоколъ которой, казалось, съ любопытствомъ выглядывалъ сквозь готическое окно, продѣланное въ стѣнѣ, на Скруджа, до сихъ поръ сидѣвшаго въ конторѣ, вдругъ скрылась, и въ окутавшемъ ее туманѣ послышался бой часового колокола. Раздались дрожащіе, тягучіе звуки, будто колокольня щелкала зубами, тамъ наверху, въ замерзшемъ воздухѣ. Холодъ становился невыносимымъ. На углу главной улицы нѣсколько рабочихъ, занятыхъ исправленіемъ газовыхъ проводовъ, развели огромный костеръ, вокругъ котораго тѣснилось множество людей и оборванныхъ ребятишекъ, которые согрѣвали свои окоченѣвшія руки и радостно жмурились, глядя на огонь... Вода, выливавшаяся изъ оставленнаго открытымъ крана, замерзла вокругъ него въ унылую глыбу льда. Въ ярко освѣщенныхъ магазинахъ сверкали вѣтви и ягоды падуба, а ряды оконныхъ лампочекъ бросали яркій свѣтъ, при которомъ оживлялись озябшія лица прохожихъ. Магазины живности и гастрономіи щеголяли роскошными выставками; это было грандіозное и торжественное зрѣлище, заставлявшее надѣяться, что низменныя мысли купли и продажи не могутъ имѣть ничего общаго съ этою необычайною роскошью.
   Лордъ-мэръ, въ своемъ роскошномъ дворцѣ давалъ распоряженія пятидесяти поварамъ и пятидесяти слугамъ для приготовленія рождественскаго стола, сообразно своему достоинству и положенію. Даже самый несчастный портной, приговоренный тѣмъ же самымъ лордомъ-мэромъ къ штрафу на прошлой недѣлѣ, за произведенный имъ на улицѣ въ пьяномъ видѣ скандалъ, и тотъ готовился на своемъ чердакѣ ко встрѣчѣ великаго праздника, обдумывая пуддингъ, а его тощая половина съ тощимъ ребенкомъ на рукахъ, побѣжала за необходимыми припасами.
   Между тѣмъ туманъ все сгущался и холодъ усиливался. Холодъ рѣзкій, пронизывающій до костей. Еслибы добрый святитель Дунстанъ прихватилъ діавола за носъ подобной непогодой, вмѣсто того, чтобы воспользовался своимъ обычнымъ оружіемъ, то безъ сомнѣнія злой духъ не удержался бы отъ безумныхъ воплей.
   Владѣлецъ маленькаго юнаго носа, изъѣденнаго голоднымъ холодомъ, какъ кости бываютъ изъѣдены собаками, нагнулся было надъ скважиной замка Скруджа, чтобъ порадовать его звуками рождественскаго гимна. По при первыхъ же словахъ,
  
   Храни васъ Богъ, милый баринъ,
   Ничто да не нарушитъ вашей радости,--
  
   Скруджъ схватилъ съ такимъ угрожающимъ видомъ линейку, что пѣвецъ въ ужасѣ отскочилъ, предпочитая этой замочной скважинѣ, все же болѣе дружественный туманъ и даже морозъ.
   Наконецъ пришло время закрывать контору. Съ угрюмымъ видомъ сошелъ Скруджъ съ своего высокаго табурета, давая понять конторщику этимъ молчаливымъ способомъ, что онъ можетъ уходить. Послѣдній только и ждалъ этого счастливаго момента и, погасивъ свѣчу, надѣлъ шляпу.
   -- Вы желаете завтра отпуска на цѣлый день?-- спросилъ его Скруджъ.
   -- Если милости вашей будетъ угодно,-- пробормоталъ конторщикъ.
   -- Милости моей этого не угодно, да оно бы и не было справедливо. Еслибы я вычелъ у васъ за этотъ день, то вы бы навѣрное считали себя обиженнымъ, неправда-ли?
   Конторщикъ слегка улыбнулся.
   -- А между тѣмъ,-- продолжалъ Скруджъ, вамъ и въ голову не приходитъ, что я могу считать себя обиженнымъ, платя вамъ за праздничный день.
   Писарь боязливо замѣтилъ, что Рождество бываетъ разъ въ году.
   -- Пустая отговорка, ради того, чтобы запускать каждое 25 декабря руки въ карманъ хозяина,-- продолжалъ Скруджъ, застегиваясь на всѣ пуговицы. Если вы ужъ непремѣнно хотите завтра прогулять цѣлый день, то приходите пораньше послѣзавтра.
   Конторщикъ обѣщалъ, и Скруджъ вышелъ ворча изъ конторы. Контора была закрыта въ одно мгновеніе, и писарь, завязавъ потуже на шеѣ свой бѣлый шарфъ, радостно выбѣжалъ на улицу, и въ сопровожденіи кучи ребятишекъ разъ двадцать прокатился по покрытому льдомъ тротуару и затѣмъ торопливо направился домой въ Камденъ-Тоунъ.
   Скруджъ съѣлъ свой незатѣйливый обѣдъ, въ мрачной гостиницѣ, гдѣ онъ обыкновенно ѣлъ; прочитавъ всѣ имѣющіяся тамъ газеты и просидѣвъ остатокъ времени за конторскими книгами, онъ пошелъ спать. Онъ жилъ въ той же квартирѣ, которую когда-то занималъ покойный Марли. Она представляла собою цѣлый рядъ мрачныхъ, пустыхъ комнатъ, занимавшихъ часть стариннаго, темнаго зданія, расположеннаго на концѣ глухого переулка. Этотъ огромный домъ до того не подходилъ къ этой узенькой улицѣ, что невольно приходило въ голову, что онъ попалъ сюда совершенно случайно въ дни своей юности, играя въ прятки съ другими домами, да такъ тутъ и остался, не найдя дороги обратно.
   Въ то время домъ этотъ былъ очень старъ, да и достаточно печаленъ. Кромѣ Скруджа, въ немъ никто другой не жилъ, и все остальное помѣщеніе было занято конторами и бюро. Дворъ дома былъ такой темный, что даже Скруджъ, которому былъ знакомъ въ немъ каждый камень, не иначе пробирался по нему, какъ ощупью. Туманъ и иней такъ окутали старую входную дверь, что, казалось, самъ Духъ Ненастья сидѣлъ на ея порогѣ, погруженный въ свои тяжелыя думы.
   Надо вамъ замѣтить, что въ дверномъ молоткѣ не было ничего необыкновеннаго, кромѣ того развѣ, что онъ былъ необычайно великъ. Также не было сомнѣнія и въ томъ, что Скруджъ видѣлъ его каждый день, утромъ и вечеромъ, съ того самаго времени, какъ поселился здѣсь. Кромѣ того, необходимо замѣтить, что Скруджъ менѣе, чѣмъ всякій житель Лондона, обладалъ тѣмъ, что принято называть воображеніемъ. Наконецъ, Скруджъ ни разу не вспомнилъ о Марли послѣ того, какъ Марли умеръ семь лѣтъ тому назадъ. Пусть же мнѣ объяснятъ, послѣ всего вышесказаннаго, какимъ образомъ могло случиться, что Скруджъ, въ то время, какъ онъ вкладывалъ ключъ въ замочную скважину и лицо его приходилось какъ разъ противъ дверного молотка, увидѣлъ вмѣсто этого молотка -- лицо Марли?
   Да, лицо умершаго Марли! Оно не было окружено непроницаемой тьмой, какъ всѣ остальные предметы во дворѣ; оно, напротивъ, распространяло вокругъ ссбя слабый свѣтъ, вродѣ того, какой исходитъ отъ несвѣжаго омара въ темномъ погребѣ. Не имѣло оно также ни страшнаго, ни грознаго выраженія, а смотрѣло на Скруджа такъ, какъ обыкновенно смотрѣлъ Марли; очки призрака, были подняты на его лобъ. Волосы его были причудливо взвихрены, какъ бы порывомъ вѣтра или струей пара; а широко раскрытые глаза оставались тусклыми, мертвыми, что вмѣстѣ съ землянымъ цвѣтомъ лица дѣлало его прямо отвратительнымъ. Но, казалось, что ужасъ внушаемый этимъ лицомъ вызывался не самымъ лицомъ и не его выраженіемъ, а чѣмъ-то инымъ, особеннымъ. Когда Скруджъ попробовалъ пристальнѣе вглядѣться въ видѣніе, оно снова обратилось въ скобу.
   Сказать, что Скруджъ не испугался, что кровь его не застыла отъ ужаса, котораго онъ не испытывалъ со времени своего дѣтства, было бы ложью. Но онъ быстро овладѣлъ собою, отперъ дверь и вошелъ въ домъ.
   Нѣсколько времени онъ стоялъ въ нерѣшимости, раньше чѣмъ запереть дверь Потомъ онъ началъ внимательно осматривать за дверью, будто опасаясь, что увидитъ хвостъ Марли. Но за дверью ничего не оказалось, кромѣ гаекъ и винтовъ дверного молотка.
   -- Экая дичь!..-- произнесъ, успокоившись, Скруджъ и крѣпко захлопнулъ дверь.
   Стукъ затворившейся двери раскатился какъ громъ по всему дому и каждая комната наверху и каждый боченокъ въ винномъ погребѣ, казалось, отозвались на него различнымъ эхо. Но Скруджъ не былъ изъ тѣхъ, кого бы подобные звуки могли испугать. Онъ только задвинулъ болтъ и не спѣша прошелъ черезъ переднюю и по лѣстницѣ въ свою комнату, но дорогѣ снявъ со свѣчи.
   Вы воображаете себѣ, можетъ быть, прекрасную лѣстницу добраго стараго времени, по которой легко могла подняться карета, запряженная шестеркой; но увѣряю васъ, что лѣстница Скруджа была еще шире. По ней легко могла подняться цѣлая похоронная процессія, да еще не вдоль, а поперекъ, такъ чтобы погребальная колесница стала передкомъ къ стѣнѣ, а дверцею къ периламъ, и мѣста не только бы хватило, а еще осталось бы. Вотъ почему, быть можетъ, Скруджу и почудилось въ окружающей его темнотѣ погребальное шествіе. Полдюжины газовыхъ уличныхъ рожковъ съ трудомъ бы освѣтили эту лѣстницу, поэтому вы легко представите себѣ, какая тамъ царила тьма при одной свѣчѣ. Но Скруджъ, ни мало не смущаясь, продолжалъ себѣ подниматься. Онъ даже ничего не имѣлъ противъ темноты: вѣдь она такъ дешево стоитъ. Раньше, чѣмъ запереть болтомъ свою тяжеловѣсную дверь, онъ прошелъ по всѣмъ комнатамъ, смотря все ли въ порядкѣ. Быть можетъ воспоминаніе о таинственномъ привидѣніи заставило его быть столь осмотрительнымъ.
   Гостиная, спальная, чуланъ -- все оказалось въ надлежащемъ порядкѣ. Никого не было ни подъ столомъ, ни подъ диваномъ. Въ каминѣ мелькалъ огонекъ; на столѣ чашка и ложка; на огнѣ разогрѣвалась кашица (Скруджъ простудился). Никого также не оказалось ни подъ кроватью, ни подъ халатомъ, такъ подозрительно висѣвшимъ на стѣнѣ. Въ чуланѣ все было въ обычномъ видѣ: старая рѣшетка отъ камина, двѣ старыя щетки, корзинки для рыбы, умывальникъ на трехъ ножкахъ и старая кочерга. Совершенно успокоенный, Скруджъ заперъ дверь двойнымъ оборотомъ и, обезопасивъ себя такимъ образомъ отъ всевозможныхъ неожиданныхъ посѣщеній, онъ снялъ галстукъ, надѣлъ халатъ, туфли, ночной колпакъ и усѣлся въ кресло передъ каминомъ, собираясь приступить къ своей похлебкѣ.
   По правдѣ сказать, огонь въ каминѣ былъ совсѣмъ жалкій, въ особенности для такой холодной ночи. Скруджъ долженъ былъ придвигаться къ нему совсѣмъ близко, чтобы почувствовать хоть какое нибудь тепло. Эта старинная печь была сложена очень много дѣтъ тому назадъ, какимъ то голландскимь купцомъ. Вся она была изукрашена фламандскими изразцами, съ изображенными на нихъ сценами изъ священнаго писанія. Тутъ были и Авель съ Каиномъ, и дочери Фараона, и Савская царица, и ангелы, спускающіеся по облачнымъ ступенямъ, подобнымъ пуховикамъ. Здѣсь были и Авраамъ, и Балтазаръ, и апостолы, пускающіеся въ море въ лодкахъ, вѣ видѣ соусниковъ, и сотни другихъ фигуръ, способныхъ развлечь Скруджа. Между тѣмъ фигура умершаго семь лѣтъ назадъ Марли, заслоняла собою все остальное. Еслибы каждый изъ этихъ блестящихъ изразцовъ обратился въ пустую рамку, обладающую способностью изобразить на своей гладкой поверхности кое-какіе обрывки думъ Скруджа, то каждый квадратикъ преобразился бы въ голову Марли.
   -- Глупости!-- произнесъ Скруджъ и принялся шагать взадъ и впередъ но комнатѣ. Пройдя такимъ образомъ нѣсколько разъ, онъ снова сѣлъ въ кресло и въ то мгновеніе, когда онъ старался поудобнѣе прислониться головой къ его мягкой высокой спинкѣ, взглядъ его совершенно случайно упалъ на звонокъ, проведенный для какой то давно забытой цѣли въ комнату, расположенную въ самомъ верхнемъ этажѣ дома, и давнымъ давно заброшенный. Охваченный удивленіемъ и ужасомъ, Скруджъ замѣтилъ, что какъ только глаза его остановились на этомъ звонкѣ, онъ сталъ шевелиться. Сначала движенія были очень слабы, вызывая еле слышный звонъ, по вскорѣ колокольчикъ зазвонилъ сильно и громко и всѣ остальные звонки дома отозвались на его звонъ.
   Этотъ перезвонъ длился не болѣе полуминуты, или минуты, но и это короткое мгновеніе показалось для Скруджа безконечнымъ. Звонъ прекратился также внезапно, какъ и начался. И вдругъ, среди наступившаго безмолвія, ясно донесся издали, изъ подвала, какой то громкій хляскъ, будто тяжелыя, желѣзныя цѣпи перекатывались по бочкамъ съ виномъ. Тогда Скруджъ вспомнилъ разсказы о томъ, что появляющіяся въ домахъ привидѣнія обыкновенно влачатъ за собою цѣпи.
   Дверь подвала вдругъ распахнулась съ оглушительнымъ стукомъ, и Скруджъ ясно услышалъ такой же шумъ въ первомъ этажѣ; потомъ выше по лѣстницѣ зазвучали шаги и остановились возлѣ самой его двери.
   -- Все это глупости!-- повторилъ Скруджъ. Никогда я этому не повѣрю!
   Однакожъ онъ сильно измѣнился въ лицѣ, когда призракъ, ив останавливаясь ни на секунду, не растворяя двери, проникъ къ нему въ комнату... Въ тоже самое мгновеніе, замиравшее пламя камина ярко вспыхнуло, какъ бы восклицая:-- "Я узналъ его! Это духъ Марли!" -- и вновь погасло.
   Да, это былъ онъ, онъ самъ! Даже одѣтъ онъ былъ такъ, какъ обычно одѣвался Марли. Только вмѣсто пояса на немъ висѣла длинная желѣзная тяжелая цѣпь, вся составленная изъ металлическихъ ларцевъ, ключей, висячихъ замковъ, счетныхъ книгъ и различныхъ документовъ. Тѣло привидѣнія казалось совершенно прозрачнымъ и Скруджъ, пристально вглядѣвшись въ него, увидалъ сквозь животъ Марли двѣ пуговицы на спинѣ его фрака. Скруджъ часто слыхалъ какъ люди говорили, что у Марли нѣтъ сердца, нѣтъ внутренностей, но до сихъ поръ онъ не вѣрилъ этому.
   Нѣтъ, конечно, этого не можетъ быть, онъ и теперь не вѣритъ, хотя взглядъ его пронизывалъ привидѣніе насквозь, хотя онъ видѣлъ его прямо передъ собою, хотя онъ чувствовалъ леденящій взглядъ его глазъ, хотя онъ видѣлъ даже ткань куска полотна, обвязаннаго вокругъ головы и проходившаго подъ подбородкомъ, котораго при жизни Марли, онъ никогда на немъ не замѣчалъ. Тѣмъ не менѣе все существо его отказывалось вѣрить, все въ немъ возставало противъ этого.
   -- Что все это значитъ?-- наконецъ спросилъ Скруджъ своимъ обычнымъ невозмутимо-холоднымъ тономъ,-- и что вамъ надо отъ меня?
   -- Очень многаго!
   Это былъ голосъ Марли, сомнѣнія тутъ не могло быть.
   -- Кто ты такой?
   -- Лучше спроси, кто я былъ,-- глухимъ голосомъ отвѣчало привидѣніе.
   -- Кѣмъ же ты былъ?-- спросилъ Скруджъ, возвышая голосъ.-- Ты довольно странный.... духъ.
   -- При жизни я былъ твоимъ компаньономъ Джекобомъ Марли.
   -- Быть можетъ вы.... могли бы присѣсть?...-- спросилъ пораженный и не вѣря своимъ ушамъ Скруджъ.
   -- Могу
   -- Тогда сядьте....
   Скруджъ задалъ этотъ вопросъ, не будучи увѣренъ, способно ли такое прозрачное привидѣніе сѣсть на стулъ и, онъ чувствовалъ, что еслибы вдругъ это оказалось бы невозможнымъ, то вынудило бы его на довольно неудобное объясненіе. Но призракъ такъ спокойно сѣлъ по ту сторону камина, противъ Скруджа, будто весь день только и дѣлалъ, что сидѣлъ тутъ.
   -- Ты повидимому не вѣришь въ меня?-- спросилъ духъ.
   -- Нѣтъ,-- отвѣчалъ Скруджъ
   -- Какое же долженъ я привести тебѣ доказательство, чтобъ ты повѣрилъ въ меня?
   -- Я не знаю.
   -- Но почему же ты не вѣришь своимъ собственнымъ чувствамъ?
   -- Потому что такъ немного нужно, чтобы нарушить правильность ихъ отправленій. Достаточно самаго пустячнаго разстройства желудка, чтобъ онѣ уже обманули человѣка. И въ концѣ концовъ ты можешь представлять собою ничто иное, какъ кусочекъ дурно провареннаго мяса, ложечку горчицы, ломтикъ сыру, небольшой остатокъ полу-сырой картофелины... Кто бы ты ни былъ, отъ тебя больше отдаетъ плотью, чѣмъ духомъ.
   Скруджъ вообще не обладалъ способностью острить, а въ то время онъ еще менѣе находился въ настроеніи придумывать каламбуры. Но онъ прибѣгнулъ къ этой шуткѣ, какъ къ единственному средству, чтобы измѣнить направленіе своихъ мыслей и превозмочь все сильнѣй охватывавшій его страхъ. Голосъ призрака заставлялъ его содрагаться до мозга костей.
   Сидѣть неподвижно въ креслѣ, со взоромъ устремленнымъ на мертвые, стеклянные глаза призрака было для Скруджа, онъ это чувствовалъ, дьявольскимъ испытаніемъ. Дѣйствительно, было что-то ужасное въ этой адской атмосферѣ, которая витала вокругъ привидѣнія. Хотя духъ продолжалъ сидѣть неподвижно, его волосы, края его одежды, кисточки его сапогъ,-- все это шевелилось, какъ бы подъ легкимъ дуновеніемъ раскаленнаго, выходящаго изъ камина воздуха.
   -- Видишь ты эту зубочистку?-- спросилъ Скруджъ, не останавливаясь ни передъ чѣмъ, лишь бы стряхнуть съ себя все болѣе охватывавшій его страхъ и стремясь хоть немного отвлечь отъ себя, леденящій, какъ мраморъ, взглядъ призрака.
   -- Да,-- отвѣчалъ духъ.
   -- Но ты даже не посмотрѣлъ на нее,-- продолжалъ Скруджъ.
   -- Но это не мѣшаетъ мнѣ ее видѣть,-- отвѣчалъ призракъ.
   -- Ну, и вотъ, мнѣ стоитъ ее проглотить, разглагольствовалъ Скруджъ,-- и до послѣдняго дня моей жизни меня будутъ преслѣдовать и терзать милліоны злыхъ духовъ, созданныхъ мною же самимъ. Глупости, глупости все это!-- прибавилъ онъ. Но при послѣднихъ словахъ мертвецъ такъ застоналъ и такъ страшно потрясъ своими цѣпями, что Скруджъ невольно схватился обѣими руками за кресло, чтобы не упасть отъ испуга. Ужасъ его еще усилился, когда призракъ снялъ повязку, покрывавшую его шею и голову, и нижняя его челюсть отвалилась на грудь. Скруджъ упалъ на колѣни, закрывъ руками лицо.
   -- О, сжалься надо мной, ужасный духъ!-- молилъ онъ.-- За что ты пришелъ такъ мучить меня?
   -- Человѣкъ, всецѣло преданный низкимъ, земнымъ интересамъ, вѣришь ли ты въ меня или нѣтъ?-- спросилъ призракъ.
   -- Вѣрю,-- отвѣчалъ Скруджъ,-- не могу не вѣрить. Но скажи мнѣ зачѣмъ духи бродятъ по землѣ и приходятъ мучить меня?
   -- Отъ каждаго человѣка требуется,-- отвѣчалъ ему духъ,-- чтобъ душа его слилась съ душею его ближнихъ и не отдѣлялась бы отъ нее на всемъ его жизненномъ пути. Человѣкъ не выполнившій своего долга при жизни, вынужденъ исполнить его послѣ своей смерти. Душа его обречена странствовать по всему міру (о, несчастный я) и быть лишь пассивной свидѣтельницей всего происходящаго вокругъ, изъ чего при жизни она могла бы извлечь столько для себя радости и счастья.
   Призракъ вновь застоналъ, потрясая цѣпями и ломая въ отчаяніи свои безтѣлесныя руки.
   -- Ты закованъ въ цѣпи?-- спросилъ дрожа Скруджъ.-- Скажи мнѣ за что?
   -- Я ношу цѣпь, которую самъ сковалъ себѣ въ теченіи всей своей жизни. Я самъ создалъ ее звено за звеномъ, аршинъ за аршиномъ. Я самъ, своей свободною волею заковалъ ее на себѣ и по своей волѣ буду носить ее безконечно. Развѣ тебѣ она представляется чѣмъ то чуждымъ?
   Скруджа все сильнѣе колотила дрожь.
   -- Быть можетъ ты бы хотѣлъ, обратился духъ къ Скруджу, узнать вѣсъ и длину цѣпи, которую ты влачишь за собою? Семь лѣтъ тому назадъ, она была точь въ точь одной длины и тяжести съ моею, но вѣдь съ тѣхъ поръ, прошло цѣлыхъ семь рождественскихъ сочельниковъ, во время которыхъ ты не мало постарался чтобы довести ее до колосальныхъ размѣровъ! О, теперь это вполнѣ надежная цѣпь!-- прибавилъ призракъ.
   Скруджъ посмотрѣлъ вокругъ ссбя, опасаясь увидѣть себя окруженнымъ нѣсколькими десятками саженей желѣзнаго каната, но ничего не увидалъ.
   -- Джэкобъ Марли,-- сказалъ онъ съ мольбою въ голосѣ,-- мой старый другъ Джэкобъ, разскажи мнѣ все, что тебѣ извѣстно. Скажи мнѣ хоть слово утѣшенія!
   -- Мнѣ нечѣмъ утѣшить тебя,-- возразилъ духъ. Утѣшеніе нисходитъ изъ другихъ областей, Эбенезеръ Скруджъ! Оно приносится иными людьми, чѣмъ я, и не такимъ, какъ ты. Да, кромѣ того, я не могу сказать тебѣ и того, что хотѣлъ бы. Въ моемъ распоряженіи остается слишкомъ мало времени. Я не могу нигдѣ отдохнуть, ни остановиться, ни побыть. За всю мою жизнь ни одна моя мысль не залетѣла за стѣны нашей конторы, никогда не заходила дальше узкихъ границъ нашей мѣняльной лавки, и ты это знаешь. Вотъ потому я и обреченъ теперь на эти безконечныя, мучительныя странствованія.
   У Скруджа была привычка, когда онъ предавался размышленіямъ, засовывалъ руки въ карманы. Такъ и теперь, задумавшись надъ словами духа, онъ принялъ свою обычную позу, но не рѣшаясь поднять глазъ и не вставая съ колѣнъ.
   -- Ты, вѣроятно, теперь очень запоздалъ Джэкобъ?-- съ озабоченностью дѣлового человѣка, хотя и съ выраженіемъ покорности и смиренія замѣтилъ Скруджъ.
   -- Запоздалъ!-- повторилъ призракъ.
   -- Семь лѣтъ быть мертвымъ и все время въ движеніи!-- шепталъ Скруджъ
   -- Всѣ эти годы,-- простоналъ духъ,-- ни покою, ни отдыха, одно сплошное угрызеніе совѣсти.
   -- И ты быстро движешься?-- спросилъ Скруджъ.
   -- На крыльяхъ вѣтра.
   -- Ты, вѣроятно, пролетѣлъ огромныя пространства за эти семь лѣтъ?
   При этихъ словахъ привидѣніе жалобно застонало въ третій разъ и его цѣпь такъ страшно лязгнула въ мрачномъ безмолвіи ночи, что ночной дозоръ былъ бы вполнѣ на высотѣ своего положенія, еслибы привлекъ къ отвѣтственности духа за нарушеніе общественной тишины.
   -- О, я несчастный, дважды порабощенный рабъ!-- вскричалъ призракъ.-- Горе мнѣ, не знавшему, что каждый человѣкъ долженъ вложить свою долю въ общій великій трудъ человѣчества, и содѣйствовать его совершенствованію; что нѣтъ такой безконечной скорби, которая могла бы искупить хотя бы одно мгновеніе нашей жизни, въ которое мы не сдѣлали то доброе, что было въ нашихъ силахъ! И вотъ такимъ я былъ въ своей жизни! Именно такимъ!
   -- Но вѣдь ты же всегда былъ исполнительнымъ и добросовѣстнымъ дѣльцомъ!
   -- Дѣлецъ! Дѣла!-- воскликнулъ, всплеснувъ руками Марли,-- О людяхъ долженъ былъ я думать, общее благо должно было быть моимъ дѣломъ! Милосердіе, доброта, снисхожденіе, благожелательность -- вотъ чѣмъ я долженъ былъ проявлять себя! Всѣ же операціи моего торговаго дома должны были быть лишь незамѣтной каплей въ океанѣ моей обширной дѣятельности
   И чтобы показать Скруджу полною безнадежность своихъ горькихъ сѣтованій онъ поднялъ цѣпь во всю длину своей руки и тяжело вновь бросилъ на землю.
   -- Именно въ это время, когда годъ подходитъ къ концу, я страдаю всего сильнѣе,-- сказалъ призракъ.-- О, зачѣмъ проходилъ я тогда мимо своихъ собратій съ опущенными глазами, занятый одними низменными интересами, никогда не поднимая взора къ небу, гдѣ горитъ эта благословенная Виѳлеемская звѣзда, приведшая волхвовъ къ жилищу бѣдняка! Развѣ не было на землѣ, при моей жизни, тѣхъ бѣдныхъ лачугъ, къ которымъ лучи этой звѣзды могли привести меня?
   Скруджъ чрезвычайно испугался, слыша въ устахъ Марли подобныя слова.
   -- Слушай же меня хорошенько!-- вскричалъ призракъ.-- У меня почти не остается болѣе времени
   -- Я слушаю тебя,-- отвѣчалъ Скруджъ, но только молю тебя, не будь слишкомъ краснорѣчивъ, а скорѣе скажи въ чемъ дѣло.
   -- Какъ случилось, что мнѣ удалось явиться передъ тобою такимъ, что ты можешь видѣть меня, я не могу объяснить и самъ. Я столько разъ садился возлѣ тебя, оставаясь незамѣченнымъ тобою.
   Отъ этого не особенно пріятнаго сообщенія Скруджа ударило въ потъ.
   -- И увѣряю тебя, что это было для меня не малою мукою.-- Сегодня вечеромъ, продолжалъ духъ,-- я пришелъ предупредить тебя, что у тебя еще есть возможность избѣгнуть моей участи. И эту возможность ты получишь черезъ меня, Эбенезеръ!
   -- Ты всегда мнѣ былъ вѣрнымъ другомъ,-- сказалъ Скруджъ,-- спасибо тебѣ!
   -- Къ тебѣ явятся три духа,-- продолжалъ призракъ.
   Лицо Скруджа мгновенно стало такъ же блѣдно, какъ лицо духа.
   -- Если мое спасеніе связано съ посѣщеніемъ трехъ духовъ,-- весь дрожа, шепталъ Скруджъ,-- то мнѣ... мнѣ.... кажется, я предпочитаю отказаться отъ него.
   -- Безъ явленія этихъ трехъ духовъ,-- продолжалъ призракъ,-- для тебя нѣтъ надежды избѣжать моей горькой участи. Будь же готовъ встрѣтить перваго духа завтра, когда часы прозвонятъ часъ ночи.
   -- А нельзя развѣ, чтобы они явились всѣ сразу?-- молилъ Скруджъ.
   -- Второго жди въ тотъ же самый часъ слѣдующую ночь, а третьяго, когда прозвонитъ послѣдній ударъ полночи, въ третью ночь. Не надѣйся встрѣтиться еще разъ со мною и въ своихъ собственныхъ интересахъ постарайся не забыть всего, что произошло между нами.
   Съ послѣдними словами духъ взялъ лежавшую на столѣ повязку и обвязалъ ее вокругъ своей головы, какъ прежде. Скруджъ понялъ это по сухому треску его зубовъ, когда перевязанныя челюсти вновь соединились. Лишь тогда Скруджъ рѣшился поднять глаза на своего удивительнаго посѣтителя, стоявшаго передъ нимъ съ намотанной вокругъ руки цѣпью.
   Привидѣніе пятясь удалилось отъ Скруджа, и съ каждымъ его шагомъ окно немного пріотворялось, такъ что, когда призракъ приблизился къ нему, оно уже было раскрыто настежь. Онъ знакомъ подозвалъ къ себѣ Скруджа и тотъ повиновался. Когда они стояли на разстояніи двухъ шаговъ другъ отъ друга, духъ Марли поднялъ руку, останавливая Скруджа, чтобъ онъ ближе не подходилъ. Скруджъ остановился, не столько изъ желанія повиноваться, какъ изъ за охватившаго его чувства удивленія и страха. Въ тотъ моментъ, когда духъ поднялъ руку, до него донеслись какіе то неопредѣленные звуки, не то стоны отчаянія, не то жалобы невыразимой скорби и безнадежнаго раскаянія и сожалѣнія. Призракъ, прислушивавшійся нѣсколько мгновеній къ этому душу разрывающему хору, самъ слился съ нимъ и потонулъ въ темной беззвѣздной ночи. Скруджъ, пожираемый ужасомъ, кинулся вслѣдъ за нимъ къ окну.
   Весь воздухъ былъ наполненъ милліонами призраковъ, блуждающихъ тамъ и сямъ, какъ скорбныя души, сопровождая свое появленіе жалобными стонами. Каждый изъ духовъ, какъ духъ Марли, влачилъ за собою цѣпь. Нѣкоторые изъ нихъ, хотя немногіе (быть можетъ члены правительства) были скованы группами; по нескованныхъ не было совсѣмъ. Многіе изъ нихъ при жизни были хорошо знакомы съ Скруджемъ. Онъ даже когда-то былъ близокъ со старымъ призракомъ въ бѣломъ жилетѣ, къ ногѣ котораго былъ прикованъ чудовищныхъ размѣровъ желѣзный ящикъ. Этотъ духъ терзался отчаяньемъ, что не можетъ помочь одной несчастной женщинѣ съ ребенкомъ, которыхъ онъ видѣлъ внизу, на порогѣ двери. Очевидно, всѣ муки этихъ духовъ заключались въ ихъ слишкомъ позднемъ стремленіи вносить свою долю участія въ общее человѣческое дѣло. Они навсегда лишились этой возможности.
   Куда дѣвались всѣ эти призрачныя существа:-- растаяли ли сами въ туманѣ или туманъ заволокъ ихъ своимъ мракомъ? Скруджъ не могъ дать себѣ въ этомъ отчета. Онъ только зналъ, что призраки исчезли, голоса ихъ замолкли и ночь стала вновь тою прежнею ночью, какою она была, когда нѣсколько часовъ тому назадъ онъ вернулся къ себѣ домой.
   Скруджъ закрылъ окно, тщательно осмотрѣлъ дверь, сквозь которую проникъ къ нему духъ. Она была попрежнему заперта на два оборота ключа, какъ онъ заперъ ее раньше своими руками. Задвижки также были цѣлы. Онъ попробовалъ было произнести свое любимое словцо "глупости", но остановился на первомъ же слогѣ. Вдругъ почувствовавъ непреодолимую потребность въ отдыхѣ, вслѣдствіе ли пережитыхъ волненій и утомленія всего дня, или отъ проникновенія въ Невидимый Міръ, или отъ печальнаго разговора съ духомъ Марли, или изъ за поздняго часа,-- онъ направился прямо къ своей постели, не раздѣваясь бросился на нее и тотчасъ заснулъ глубокимъ сномъ.
  

Строфа II. Первый изъ трехъ духовъ.

   Когда Скруджъ проснулся, было еще такъ темно, что выглянувъ изъ своей кровати, онъ могъ съ трудомъ отличить прозрачное окно отъ темныхъ стѣнъ комнаты. Пока онъ старался пронзить мракъ своими острыми какъ у хорька глазами, на колокольнѣ сосѣдней церкви часы пробили три четверти. Скруджъ прислушался, чтобы узнать, котораго именно часа пробило три четверти.
   Къ его великому удивленію тяжеловѣсный колоколъ прозвонилъ и шесть, и семь и восемь и такъ далѣе до двѣнадцати и тогда только замолкъ.
   Полночь! Но вѣдь онъ легъ послѣ двухъ часовъ ночи! Или часы его невѣрны? Должно быть колеса въ нихъ обмерзли. Полночь!
   Скруджъ попробовалъ нажать машинку боя своего хронометра, чтобы узнать время. И что-же? Маленькій быстрый пульсъ его часовъ, пробивъ двѣнадцать разъ, остановился.
   -- Что же это? Развѣ возможно, чтобы я проспалъ цѣлый день и часть слѣдующей ночи? Но, нельзя также допустить, чтобы съ солнцемъ произошло что либо сверхестественное и чтобы вмѣсто полудня была полночь?-- бормоталъ себѣ подъ носъ Скруджъ.
   Однако всѣ эти размышленія настолько разстроили его, что онъ быстро соскочилъ съ кровати и ощупью добрался до окна. Раньше чѣмъ онъ могъ что либо разглядѣть, ему пришлось рукавомъ халата обтереть обмерзшія стекла, но и тогда онъ не много увидалъ. Онъ могъ лишь замѣтить, что туманъ по прежнему окутываетъ своею пеленою городъ, что было страшно холодно, и что не было слышно, чтобъ люди сновали во всѣ стороны, производя страшный шумъ, а это несомнѣнно было бы, еслибъ ночь дѣйствительно прогнала день и завладѣла міромъ. Это сознаніе чрезвычайно утѣшило Скруджа. Дѣла идутъ днемъ, а не ночью, и что же было бы съ векселями Скруджа, еслибъ не было дня, а только ночь? Какой смыслъ имѣли бы тогда упоительныя слова: "Черезъ три дня повиненъ я уплатить г. Скруджу или кому онъ прикажетъ", и т. д.?
   Скруджъ снова легъ на кровать и сталъ размышлять обо всемъ происшедшемъ съ нимъ. Но сколько разъ онъ ни передумывалъ все, сколько разъ ни возвращался все къ тому же самому, онъ ничего не понималъ. Чѣмъ больше онъ напрягалъ свой разумъ, тѣмъ больше мысли его путались. Духъ Марли необычайно волновалъ его. Всякій разъ послѣ зрѣлаго обсужденія, онъ рѣшалъ, что все происшедшее съ нимъ былъ сонъ, но разумъ его опять и опять, какъ спущенная пружина, возвращался все къ тому же, неразрѣшимому вопросу, надъ которымъ онъ уже столько и безплодно размышлялъ.
   -- Однако же, былъ это сонъ или дѣйствительность?-- еще и еще спрашивалъ себя Скруджъ.
   Онъ оставался въ такомъ мучительномъ состояніи, пока его хронометръ не прозвонилъ еще три четверти; тогда онъ вдругъ вспомнилъ, что духъ Марли предупредилъ его, что въ моментъ когда часы пробьютъ часъ ночи, къ нему явится призракъ. Сообразивъ, что пока назначенное время не пройдетъ, ему такъ же будетъ невозможно заснуть, какъ проглотить луну, онъ рѣшилъ бодрствовать въ ожиданіи привидѣнія. Нельзя не признать его рѣшеніе вполнѣ мудрымъ.
   Эта четверть часа показалась ему столь безконечною, что онъ нѣсколько разъ думалъ, что задремалъ и пропустилъ бой часовъ. Наконецъ до его напряженнаго слуха донесся звонъ:
   -- Динь, донъ!
   -- Четверть,-- считалъ Скруджъ.
   -- Динь, донъ!
   -- Половина!-- сказалъ Скруджъ.
   -- Динь, донъ!
   -- Три четверти!-- сказалъ Скруджъ.
   -- Динь, донъ!
   -- Часъ, часъ! И никого нѣтъ!-- вскричалъ Скруджъ, торжествуя.
   Онъ произнесъ эти слова раньше, чѣмъ хронометръ прозвонилъ, но въ то мгновеніе какъ раздался одинъ глубокій, зловѣщій, глухой, скорбный ударъ, по всей комнатѣ разлился яркій свѣтъ и занавѣски на кровати Скруджа раздвинулись
   Занавѣси его кровати, я говорю вамъ, были раздвинуты чьею то невидимою рукою, но не тѣ, которыя ниспадали къ его ногамъ и не тѣ, которыя находились за его головой, но именно тѣ, къ которымъ было обернуто его лицо. Скруджъ быстро привсталъ и очутился лицомъ къ лицу съ сверхъестественнымъ посѣтителемъ, находившимся такъ же близко отъ него, какъ я нахожусь близко къ вамъ, а замѣтьте, что я стою въ видѣ призрака, около вашего локтя.
   Явившійся духъ былъ престраннаго вида. Онъ былъ какъ будто ребенокъ и въ то же время меньше походилъ на ребенка, чѣмъ на старика, видимаго сквозь какую-то странную завѣсу, уменьшавшую его до размѣровъ ребенка. Его развѣвающіеся и ниспадающіе на спину волосы были бѣлы, какъ волосы старика, а между тѣмъ лицо его было безъ единой морщинки, было свѣжо и румяно, какъ лицо юноши. Руки были очень длинны и мускулисты, кисти рукъ также, казалось, обладали необычайной силой. Ноги и ступни удивительно красивой формы были обнажены, какъ и верхняя часть туловища. Его одежды сіяли снѣжной бѣлизной, а поясъ, обвивавшій его станъ, сверкалъ тысячью алмазовъ. Въ рукахъ онъ держалъ вѣтку падуба и какъ поразительный контрастъ этой эмблемѣ зимы, его одежды были убраны лѣтними цвѣтами... Но самое необычайное во всей его фигурѣ былъ огненный фонтанъ, струившійся съ самой макушки его головы, благодаря которому и было ясно видно все окружающее. Въ минуты подавленнаго настроенія, онъ вмѣсто шляпы надѣвалъ себѣ на голову большой гасильникъ, который теперь онъ держалъ подъ мышкой.
   Но въ глазахъ Скруджа, внимательнѣе приглядѣвшагося къ духу, не гасильникъ былъ самымъ страннымъ изъ всѣхъ его атрибутовъ. Его поразилъ поясъ духа, сіявшій и блестѣвшій, то въ одномъ мѣстѣ, то въ другомъ. То, что сейчасъ ослѣпляло глаза, черезъ мгновеніе становилось темнымъ пятномъ и наоборотъ. Вся фигура привидѣнія также отражали на себѣ эти свѣтовые переливы, вслѣдствіе чего и представлялась въ самыхъ разнообразныхъ видахъ. То она казалась съ одной ногой, то съ одной рукой, то сразу съ двадцатью ногами, то съ одной головой безъ туловища. Скрывающіяся такимъ образомъ части тѣла не было возможности разглядѣть, благодаря мраку, поглощавшему ихъ. Потомъ какимъ то невѣроятнымъ чудомъ, призракъ вновь становился самимъ собою, ясно очерченнымъ и видимымъ.
   -- Ты тотъ духъ, о явленіи котораго мнѣ было предсказано?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Да,-- отвѣчалъ призракъ чрезвычайно нѣжнымъ и пріятнымъ голоскомъ и въ тоже время столь слабымъ, что Скруджу показалось, будто это "да" проговорили гдѣ то далеко, а не у его кровати.
   -- Кто же ты такой?-- продолжалъ допрашивать Скруджъ.
   -- Я духъ прошедшаго Рождества!
   -- Давно прошедшаго?-- спросилъ Скруджъ, вглядываясь въ карликовую фигурку духа.
   -- Нѣтъ, твоего послѣдняго Рождества.
   Вѣроятно Скруджъ и самъ бы затруднился отвѣтить, почему ему вдругъ захотѣлось, чтобы духъ надѣлъ шляпу. Но желаніе это было столь велико, что онъ не удержался попросить призрака исполнить его.
   -- Ахъ!-- воскликнулъ духъ,-- зачѣмъ торопишься ты своими смертными руками загасить тотъ божественный свѣточъ, который я принесъ тебѣ? Неужели тебѣ еще мало, что ты являешься однимъ изъ тѣхъ людей, изъ страстей которыхъ сооруженъ мой колпакъ, и изъ за которыхъ и обреченъ носить его цѣлые вѣка, нахлобученнымъ на моей головѣ?
   Скруджъ въ очень почтительной формѣ отрицалъ какое бы то ни было съ своей стороны поползновенье оскорбить духа и увѣрялъ, что никогда въ жизни сознательно не содѣйствовалъ его "околпаченію". Послѣ этого Скруджъ осмѣлился спросить духа, что собственно его привело сюда?
   -- Желаніе тебѣ добра!-- отвѣчалъ духъ.
   Скруджъ не преминулъ высказать ему свою искреннюю благодарность, но въ то же время подумалъ про себя, что спокойный, непрерванный въ теченіе ночи сонъ, болѣе бы содѣйствовалъ достиженію этой цѣли.
   Очевидно духъ "подслушалъ" его мысли, такъ какъ немедленно сказалъ ему:
   -- Вѣрнѣе сказать, забота о твоемъ исправленіи! Берегись!
   Съ этими словами, онъ вытянулъ свою мускулистую руку и коснувшись плеча Скруджа, произнесъ:
   -- Встань и слѣдуй за мной!
   Скруджъ хотѣлъ было отговориться, что онъ не одѣтъ, что у него насморкъ, что такое позднее время не совсѣмъ благопріятно для прогулокъ, но духъ, не давъ ему высказать всѣхъ этихъ отговорокъ, взялъ его за руку и повелъ за собою. Прикосновеніе руки призрака было нѣжное и слабое, какъ пожатіе дамской ручки, но тѣмъ не менѣе Скруджъ не былъ въ силахъ противиться и вставъ послѣдовалъ за нимъ. Замѣтивъ же, что призракъ направляется къ окну, онъ схватилъ его за край одежды, умоляюще крича:
   -- О, духъ, я вѣдь только простой смертный и легко могу упасть!
   -- Дай я коснусь моей рукою вотъ сюда,-- сказалъ духъ, прикладывая руку къ сердцу Скруджа,-- и тогда ты выдержишь еще большія испытанія.-- Пока духъ произносилъ эти слова, они незамѣтно проникнувъ сквозь стѣну, очутились далеко за городомъ, на дорогѣ, но обѣимъ сторонамъ которой разстилалось широкое поле. Городъ былъ такъ далеко отъ нихъ, что не было видно даже его колоколенъ. Ночь миновала, загоралась заря и надъ безпредѣльной снѣжной равниной засверкалъ морозный ясный день....
   -- Праведное небо!-- воскликнулъ Скруджъ, осмотрѣвшись вокругъ и всплеснувъ руками,-- да, вѣдь это моя родина! Здѣсь я игралъ, здѣсь провелъ я мою юность!
   Духъ взглянулъ на него съ доброю улыбкою. Какъ ни было мимолетно и легко прикосновеніе духа, оно пробудило чувства стараго Скруджа. Онъ жадно вдыхалъ ароматы, разлитые въ воздухѣ и каждое благоуханіе пробуждало въ немъ тысячи воспоминаніи, надеждъ, радостей и заботъ, такъ давно уже позабытыхъ...
   -- Твои губы дрожатъ,-- замѣтилъ ему призракъ.-- А что это у тебя блеститъ на щекѣ?
   -- Ничего,-- прошепталъ растроганнымъ голосомъ Скруджъ,-- увѣряю тебя, что страхъ тутъ не причемъ. Веди меня, пожалуйста, куда хочешь!
   -- Узнаешь ли ты эту дорогу?-- спросилъ духъ.
   -- Узнаю-ли?-- съ горячностью воскликнулъ Скруджъ.-- Да я бы слѣпымъ узналъ ее!
   -- Тѣмъ болѣе странно, что ты могъ ни разу не вспомнить о ней впродолженіи столькихъ, долгихъ лѣтъ,-- промолвилъ духъ. Идемъ дальше!
   Путники продолжали свое странствованіе и Скруджъ узнавалъ по дорогѣ каждый холмикъ, каждый столбъ, каждое дерево.
   Наконецъ вдали показалось небольшое предмѣстье со своими мостомъ, церковью и текущей серебряной лентою рѣкою.
   Въ это время они увидѣли нѣсколько малорослыхъ, съ длинными гривами, деревенскихъ лошаденокъ, на спинахъ которыхъ сидѣли ребятишки, перекликавшіеся съ другими дѣтьми, ѣхавшими въ сельскихъ телѣжкахъ. Всѣ дѣти, чрезвычайно веселыя и оживленныя, наполняли воздухъ тысячью разнообразныхъ звуковъ. Все окружающее обширное пространство было переполнено этой ликующей музыкой, и, казалось, самый воздухъ отвѣчалъ ей радостнымъ смѣхомъ.
   -- Это все тѣни былого; онѣ даже не сознаютъ нашего присутствія,-- сказалъ духъ.
   Веселые маленькіе путешественники все приближались и по мѣрѣ ихъ приближенія Скруджъ узнавалъ то одного, то другого, называя ихъ по имени. Все это были его сверстники, веселые товарищи юныхъ лѣтъ...
   Почему его радость видѣть ихъ была больше, чѣмъ это возможно выразить? Почему взглядъ его, обыкновенно безжизненный и тусклый, теперь загорѣлся? Почему сердце такъ радостно трепетало въ груди? Почему душа его переполнилась счастьемъ, когда онъ услыхалъ, какъ дѣти, разъѣзжаясь по домамъ, чтобы встрѣтить Рождество, поздравляли одинъ другого?
   Что такое въ сущности было веселое Рождество для Скруджа? Къ чорту веселыя святки! Что они радостное когда-нибудь принесли ему?
   -- Школа еще не совсѣмъ опустѣла,-- сказалъ духъ. Въ ней остался маленькій мальчикъ, позабытый всѣми родными и близкими.
   Скруджъ отвѣчалъ, что знаетъ объ этомъ, и горько зарыдалъ.
   Свернувъ съ большой дороги, они пошли по тропинкѣ, хорошо извѣстной Скруджу и вскорѣ подошли къ огромному, темнокрасному кирпичному зданію, надъ которымъ возвышался небольшой куполъ съ колоколомъ. Это когда то роскошное строеніе своимъ видомъ указывало на превратности судьбы! Прилегавшія къ нему обширныя службы были заброшены; стѣны дома отсырѣли и обросли мхомъ; стекла въ окнахъ были разбиты; двери пришли въ полную негодность. Куры и пѣтухи разгуливали по пустымъ конюшнямъ, полы сараевъ и амбаровъ проросли травой. Внутренность дома также ничѣмъ не напоминала о своемъ прошломъ величіи. Достаточно было войти въ мрачную, грязную прихожую и черезъ открытыя настежь двери бросить взглядъ на цѣлый рядъ комнатъ, чтобы убѣдиться, какъ онѣ одиноки, пусты, холодны! Воздухъ въ нихъ былъ пропитанъ чѣмъ то затхлымъ, нежилымъ. Все здѣсь дышало холодомъ, леденящимъ душу, и заставляло думать, что обитатели этого уголка, часто встаютъ засвѣтло и не очень сытно ѣдятъ.
   Черезъ прихожую духъ и Скруджъ подошли къ двери, находящейся въ задней части дома. Она сама распахнулась передъ ними и ихъ взорамъ представилась длинная, мрачная и голая комната, казавшаяся еще болѣе неприглядной отъ разставленныхъ въ ней рядами простыхъ сосновыхъ столовъ и скамеекъ. На одной изъ нихъ сидѣлъ одиноко ребенокъ и при слабомъ мерцаніи свѣчи что-то читалъ. Узнавъ въ этомъ забытомъ, всѣми покинутомъ мальчикѣ самого себя, Скруджъ закрылъ себѣ лицо руками и горько заплакалъ. Самое слабое эхо въ домѣ, малѣйшій шорохъ мыши, возившейся за большимъ шкапомъ, звукъ падающей капля за каплей воды изъ водопровода на заднемъ дворѣ, слабый шумъ засохшихъ вѣтвей печальнаго тополя, лѣнивое качаніе двери амбара на полуоборванной петлѣ, еле слышное потрескиваніе умирающаго въ каминѣ огня,-- всѣ эти звуки цѣлительнымъ бальзамомъ ложились на душу Скруджа, заставляя легче и обильнѣе литься его горячія слезы. Духъ, коснувшись его рукою, указалъ ему на ребенка, на этого второго "я" Скруджа, поглощеннаго своею книгою. Вдругъ, за окномъ ясно, какъ я вижу васъ, показался во весь ростъ какой то человѣкъ въ чрезвычайно странномъ одѣяніи, съ топоромъ на поясѣ, который велъ осла, навьюченнаго дровами.
   -- Вѣдь это Али-Баба! -- воскликнулъ восхищенный Скруджъ.-- Славный, старый Али-Баба! О, я узнаю его! Въ одно, давно, давно прошедшее Рождество, когда, вонъ этотъ ребенокъ также былъ здѣсь одинъ, всѣми забытый, всѣми покинутый, онъ пришелъ къ нему въ первый разъ, совершенно также одѣтымъ, какъ и сейчасъ. Бѣдный мальчикъ! А, вотъ и Валентинъ, продолжалъ Скруджъ и его братъ, Орсонъ, оба здѣсь! А, какъ звали того спящаго и почти что голаго, котораго положили у воротъ города Дамаска? А вотъ и конюхъ султана, перевернутый вверхъ ногами! Да онъ и теперь еще стоитъ на головѣ! Отлично! Поступите же съ нимъ такъ, какъ онъ этого заслуживаетъ. Ахъ, какъ я радъ всему этому! Кто его просилъ жениться на принцессѣ?!
   Какъ велико было бы удивленіе коллегъ Скруджа, еслибы они могли слышать съ какимъ воодушевленіемъ, съ какою горячностью, то смѣясь, то плача, давалъ онъ волю всѣмъ нахлынувшимъ на него воспоминаніямъ и видѣть какою радостью и оживленіемъ горѣли его глаза!
   -- А вотъ попугаи,-- продолжалъ онъ,-- съ зеленымъ туловищемъ и желтымъ хвостомъ и съ хохолкомъ на головѣ, напоминающимъ кустикъ латука.-- Однажды, когда Скруджъ возвратился домой послѣ катанья на лодкѣ вокругъ острова, онъ его прозвалъ бѣднымъ Робинзономъ Крузе. Вдругъ попугай закричалъ: "Бѣдный Робинзонъ Крузэ, гдѣ ты былъ"? Скруджъ думалъ, что онъ грезитъ; но нѣтъ попугай, желтый попугай, котораго вы всѣ знаете, дѣйствительно былъ передъ нимъ. А вотъ и Пятница, бѣгствомъ спасающій свою жизнь! Ну, скорѣе, не теряй бодрости! Такъ, такъ!
   И переходя отъ одного къ другому, съ живостью, совершенно ему не свойственной, Скруджъ вдругъ опять проникался безконечной жалостью къ этому покинутому, одинокому ребенку, своему второму я, и шепча:-- "бѣдный, бѣдный мальчикъ", опять горько рыдалъ.
   -- Мнѣ бы такъ хотѣлось,-- тихо проговорилъ Скруджъ, отеревъ глаза, кладя руки въ карманы и оглядываясь,-- мнѣ бы такъ хотѣлось... но теперь вѣроятно слишкомъ поздно...
   -- Что такое?-- спросилъ духъ.
   -- Ничего,-- отвѣтилъ Скруджъ,-- ничего. Я просто вспомнилъ о ребенкѣ, который вчера вечеромъ пѣлъ рождественскій гимнъ у порога моей двери. Мнѣ такъ жаль, что я ничего не далъ тогда. Вотъ и все.
   Призракъ задумчиво улыбнулся, двинулъ рукою, и промолвилъ:
   -- Взглянемъ на другое Рождество.
   При этихъ словахъ Скруджъ увидѣлъ свое второе я выросшимъ, а комнату ставшей еще болѣе мрачной и болѣе грязной. Въ стѣнахъ виднѣлись щели, окна покосились, на полу валялись куски упавшей штукатурки съ потолка, на которомъ обнажилась драница. Но какимъ образомъ всѣ эти превращенія могли произойти такъ неожиданно, внезапно? Скруджъ также мало могъ объяснить себѣ это, какъ и вы. Онъ зналъ лишь, что все это дѣйствительно такъ было, что это онъ самъ находился тамъ, совершенно одинокій, всѣми забытый, въ то время, какъ его товарищи весело проводили рождественскіе праздники среди своихъ родныхъ.
   Теперь онъ уже болѣе не читалъ, а съ отчаяніемъ въ душѣ ходилъ вдоль и поперекъ комнаты. Скруджъ взглянулъ на духа, покачалъ головою и съ выраженіемъ безпокойства и ожиданія ежесекундно взглядывалъ на дверь.
   Вдругъ она распахнулась и маленькая, крошечка дѣвочка, гораздо моложе, чѣмъ мальчикъ, какъ стрѣла влетѣла въ комнату, кинулась къ нему, обвила его шею руками и цѣлуя его нѣсколько разъ, шептала:
   -- Милый, милый братъ! Я пріѣхала, чтобы увезти тебя домой, милый, милый братъ,-- повторяла она, хлопая въ ладоши, своими маленькими, худенькими ручками и чуть не падая отъ охватившаго ее безумнаго, радостнаго хохота.-- Я сейчасъ увезу тебя домой, домой, домой!
   -- Домой, маленькая Фанни?-- повторялъ за ней мальчикъ.
   -- Да, домой!-- сіяла она.-- Домой и навсегда! Папа теперь сталъ такой добрый, хорошій, и теперь у насъ стало гораздо лучше, теперь настоящій рай! Онъ разъ вечеромъ такъ ласково говорилъ со мною, что я даже рѣшилась еще разъ спросить его, можно ли тебѣ вернуться домой? Онъ мнѣ отвѣтилъ, что, конечно, можно, и сегодня же послалъ меня за тобою на почтовыхъ лошадяхъ. Ты скоро сдѣлаешься настоящій мужчина!-- съ гордостью прибавила она, широко раскрывая свои огромные глаза.-- И ты больше ни когда, никогда не вернешься сюда. Но самое главное это то, что мы проведемъ праздники вмѣстѣ и намъ будетъ ужасно, ужасно весело!
   -- Ты настоящая женщина, маленькая моя сестренка!-- вскрикнулъ мальчикъ. Она радостно забила въ ладоши и вновь расхохоталась. Потомъ попробовала погладить, его волосы, но для этого она была слишкомъ мала. Это ее опять ужасно разсмѣшило и она встала на ципочки, чтобы поцѣловать его. Въ своемъ дѣтскомъ увлеченіи, она стала толкать его къ выходу и онъ радостно слѣдовалъ за нею, не испытывая ни малѣйшаго сожалѣнія покинуть эту мрачную комнату.
   Вдругъ снизу, изъ передней до нихъ донесся ужасный голосъ:-- "Давайте сюда вещи мистера Скруджа, да поживѣе!" -- И въ то же мгновеніе въ дверяхъ классной показался самъ господинъ учитель, взглянувшій на мальчика со свирѣпою снисходительностью и неожиданно протянувшій ему въ знакъ прощанія руку, что повергло мальчика въ невѣроятное смущеніе. Послѣ этого онъ провелъ брата и сестру въ низкую, холодную и сырую, какъ погребъ комнату, гдѣ развѣшанныя по стѣнамъ географическія картины и разставленные по нишамъ оконъ земные и небесные глобусы, казались совершенно замерзшими. Онъ поставилъ передъ ними графинъ очень легкаго вина и нѣсколько ломтей очень тяжелаго торта. Угощая собственноручно эту молодую парочку подобными прелестями, онъ въ то же время послалъ человѣка, крайне невзрачной наружности предложить "что-нибудь" кучеру, на что тотъ отвѣчалъ, что очень благодаритъ барина, но что если его хозяинъ угоститъ тѣмъ самымъ виномъ, которымъ его когда-то тутъ угощали, то онъ предпочитаетъ отказаться отъ него. Тѣмъ временемъ успѣли привязать чемоданъ Скруджа на крышку кареты. Молодые люди, очень сердечно простились съ учителемъ и, сѣвъ въ экипажъ, съ легкимъ сердцемъ выѣхали изъ аллей парка. Быстро катящіяся колеса вздымали снѣгъ и иней съ придорожныхъ кустовъ.
   -- Это было всегда нѣжное, слабое созданье, которое малѣйшее дуновенье вѣтра могло погубить,-- сказалъ призракъ. Но какое огромное сердце вмѣщало въ себѣ это маленькое существо!
   -- Да!-- вскричалъ Скруджъ.-- Ты правъ, и конечно не мнѣ оспаривать это. Сохрани меня Богъ!
   -- Она умерла, будучи замужемъ и кажется оставила двухъ сиротъ?
   -- Одного,-- отвѣтилъ Скруджъ.
   -- Правда,-- сказалъ духъ,-- твоего племянника.
   Скруджу видимо стало какъ-то не по себѣ, и онъ коротко отвѣтилъ "да".
   Хотя они только что оставили школу, они уже находились въ самой многолюдной части Лондона, гдѣ сно

Рождественская пѣсня въ прозѣ

Святочный разсказъ Чарльса Диккенса.

Новый переводъ съ англійскаго

С. Долгова.

A Christmas Carol In Prose - 1843

http://az.lib.ru

OCR Бычков М. Н.

МОСКВА.

Типографія И. Д. Сытина и Ко., Валовая улица, собственный домъ.

1891.

  

Ивану Михайловичу Живаго
въ знакъ глубокаго уваженія
и искренней благодарности
трудъ свой
посвящаетъ
Переводчикъ.

  

I.

ТѢНЬ МАРЛЕЯ.

  
   Марлей умеръ -- начнемъ съ того. Сомнѣваться въ дѣйствительности этего событія нѣтъ ни малѣйшаго повода. Свидѣтельство объ его смерти было подписано священникомъ, причетникомъ, гробовщикомъ и распорядителемъ похоронной процессіи. Оно было подписано и Скруджемъ; а имя Скруджа, какъ и всякая бумага, носившая его подпись, уважалисъ на биржѣ.
   А зналъ ли Скруджъ, что тотъ умеръ? Конечно, зналъ. Иначе не могло и быть. Вѣдь они съ Марлеемъ были компаньонами Богъ вѣсть сколько лѣтъ. Скруджъ же былъ и его единственнымъ душеприказчикомъ, единственнымъ наслѣдникомъ, другомъ и плакальщикомъ. Но и тотъ не былъ особенно пораженъ этимъ печальнымъ событіемъ, и, какъ истинно дѣловой человѣкъ, почтилъ день похоронъ своего друга удачной операціей на биржѣ.
   Упомянувъ о похоронахъ Марлея, я поневолѣ долженъ вернуться еще разъ къ тому, съ чего началъ, т. е., что Марлей несомнѣнно умеръ. Это необходимо категорически признатъ разъ навсегда, а то въ предстоящемъ моемъ разсказp3; не будетъ ничего чудеснаго. Вѣдь если бы мы не были твердо увѣрены, что отецъ Гамлета умеръ до начала пьесы, то въ его ночной прогулкѣ, невдалекѣ отъ собственнаго жилища, не было бы ничего особенно замѣчательнаго. Иначе стоило любому отцу среднихъ лѣтъ выйти въ вечернюю пору подышатъ свѣжимъ воздухомъ, чтобы перепугать своего трусливаго сына.
   Скруджъ не уничтожилъ на своей вывѣскѣ имени стараго Марлея; прошло нѣсколько лѣтъ, а надъ конторой по-прежнему стояла надпись: "Скруджъ и Марлей". Подъ этимъ двойнымъ именемъ фирма ихъ и была извѣстна, такъ что Скруджа иногда называли Скруджемъ, иногда, по незнанію, Марлеемъ; онъ отзывался на то и на другое; для него это было безразлично.
   Но что за отьявленный кулакъ былъ этотъ Скруджъ! Выжать, вырвать, сгресть въ свои жадныя руки было любимымъ дѣломъ этого стараго грѣшника! Онъ былъ твердъ и остеръ, какъ кремень, изъ котораго никакая сталь не могла извлечь искры благороднаго огня; скрытный, сдержанный, онъ прятался отъ людей, какъ устрица. Его внутренній холодъ отражался на его старческихъ чертахъ, сказывался въ заостренности его носа, въ морщинахъ щекъ, одеревенѣлости походки, краснотѣ глазъ, синевѣ его тонкихъ губъ и особенно въ рѣзкости его грубаго голоса. Морозный иней покрывалъ его голову, брови и небритый подбородокъ. Свою собственную низкую температуру онъ всюду приносилъ съ собою: замораживалъ свою контору въ праздничные, не трудовые дни и даже въ Рождество не давалъ ей нагрѣться и на одинъ градусъ.
   Ни жаръ, ни холодъ наружный не дѣйствовали на Скруджа. Никакое тепло не въ силахъ было согрѣть его, никакая стужа не могла заставить его озябнуть. Не было ни вѣтра рѣзче его, ни снѣга, который, падая на землю, упорнѣе преслѣдовалъ бы свои цѣли. Проливной дождь, казалось, былъ доступнѣе для просьбъ. Самая гнилая погода не могла донять его. Сильнѣйшій дождь и снѣгъ, и градъ только въ одномъ могли похвалиться передъ нимъ: они часто сходили на землю красиво, Скруджъ же не снисходилъ никогда.
   Никто на улицѣ не останавливалъ его веселымъ привѣтствіемъ: "Какъ поживаете, любезный Скруджъ? Когда думаете навѣстить меня?" Нищіе не обращались къ нему за милостыней, дѣти не спрашивали у него, который часъ; ни разу во всю его жизнъ никто не спросилъ у него дороги. Даже собаки, которыя водятъ слѣпцовъ, и тѣ, казалось, знали, что это за человѣкъ: какъ только завидятъ его, поспѣшно тащатъ своего хозяина въ сторону, куда-нибудь въ ворота или во дворъ, гдѣ, виляя хвостомъ, какъ будто хотятъ сказатъ своему слѣпому хозяину: безъ глаза лучше, чѣмъ съ дурнымъ глазомъ!
   Но что за дѣло было до всего этого Скруджу? Напротивъ, онъ былъ очень доволенъ такимъ отношеніемъ къ нему людей. Пробираться въ сторонѣ отъ торной дороги жизни, подальше отъ всякихъ человѣческихъ привязанностей,-- вотъ что онъ любилъ.
   Однажды -- это было въ одинъ изъ лучшихъ дней въ году, а именно наканунѣ Рождества Христова -- старикъ Скруджъ занимался въ своей конторѣ. Стояла рѣзкая, холодная и притомъ очень туманная погода. Снаружи доносилось тяжелое дыханіе прохожихъ; слышно было, какъ они усиленно топали по тротуару ногами, били рука объ руку, стараясь какъ-нибудь согрѣть свои окоченѣвшіе члены. День еще съ утра былъ пасмурный, а когда на городскихъ часахъ пробило три, то стало такъ темно, что пламя свѣчей, зажженныхъ въ сосѣднихъ конторахъ, казалось сквозь окна какимъ-то красноватымъ пятномъ на непрозрачномъ буромъ воздухѣ. Туманъ пробивался сквозь каждую щель, чрезъ всякую замочную скважину и былъ такъ густъ снаружи, что дома, стоявшіе по другую сторону узкаго двора, гдѣ помѣщалась контора, являлись какими-то неясными призраками. Смотря на густыя, нависшія облака, которыя окутывали мракомъ все окружающее, можно было подуматъ, что природа сама была здѣсь, среди людей, и занималасъ пивовареніемъ въ самыхъ широкихъ размѣрахъ.
   Дверь изъ комнаты, гдѣ занимался Скруджъ, была открыта, чтобы ему удобнѣе было наблюдать за своимъ конторщикомъ, который, сидя въ крошечной полутемной каморкѣ, переписывалъ письма. Въ каминѣ самого Скруджа былъ разведенъ очень слабый огонь, а то, чѣмъ согрѣвался конторщикъ, и огнемъ нельзя было назвать: это былъ просто едва-едва тлѣющій уголекъ. Растопить пожарче бѣдняга не осмѣливался, потому что ящикъ съ углемъ Скруджъ держалъ въ своей комнатѣ, и рѣшительно всякіи разъ, когда конторщикъ входилъ туда съ лопаткой, хозяинъ предупреждалъ его, что имъ придется разстаться. Поневолѣ пришлось конторщику надѣть свой бѣлый шарфъ и стараться согрѣть себя у свѣчки, что ему, за недостаткомъ пылкаго воображенія, конечно, и не удавалось.
   -- Съ праздникомъ, дядюшка! Богъ вамъ на помощъ! -- послышался вдругъ веселый голосъ.
   Это былъ голосъ племянника Скруджа, прибѣжавшаго такъ внезапно, что это привѣтствіе было первымъ признакомъ его появленія.
   -- Пустяки! -- сказалъ Скруджъ.
   Молодой человѣкъ такъ нагрѣлся отъ быстрой ходьбы по морозу, что красивое лицо его какъ бы горѣло; глаза ярко сверкали, и дыханіе его было видно на воздухѣ -- Какъ? -- рождество пустяки, дядюшка?! -- сказалъ племянникъ.-- Право, вы шутите.
   -- Нѣтъ, не шучу,-- возразилъ Скруджъ.-- Какой тамъ радостный праздникъ! По какому праву ты радуешься и чему? Ты такъ бѣденъ.
   -- Ну,-- весело отвѣтилъ племянникъ,-- а по какому праву вы мрачны, что заставляетъ васъ быть такимъ угрюмымъ? Вы вѣдь такъ богаты.
   Скруджъ не нашелся, что отвѣтить на это и только еще разъ произнесъ:
   -- Пустяки!
   -- Будетъ вамъ сердиться, дядя,-- началъ опять племянникъ.
   -- Что же прикажете дѣлать,-- возразилъ дядя,-- когда живешь въ мірѣ такихъ глупцовъ? Веселый праздникъ! Хорошъ веселый праздникъ, когда нужно платить по счетамъ, а денегъ нѣтъ; годъ прожилъ, а побогатѣть и на грошъ не побогатѣлъ -- приходитъ время подсчитывать книги, въ которыхъ за всѣ двѣнадцать мѣсяцевъ ни по одной статьѣ не оказывается прибыли. О, еслибъ моя воля была,-- продолжалъ гнѣвно Скруджъ,-- каждаго идіота, который носится съ этимъ веселымъ праздникомъ, я бы сварилъ вмѣстѣ съ его пудингомъ и похоронилъ бы его, проколовъ ему сперва грудь коломъ изъ остролистника {Пудингъ -- необходимое рождественское блюдо англичанъ, какъ остролистникъ -- обязательное украшеніе ихъ комнатъ на святочныхъ вечерахъ.}. Вотъ чтобъ я сдѣлалъ!


   -- Дядя! дядя! -- произнесъ, какъ бы защищаясь, племянникъ.
   -- Племянникъ! -- сурово возразилъ Скруджъ,-- справляй Рождество, какъ знаешь, и предоставь мнѣ справлять его по-моему.
   -- Справлятъ! -- повторилъ племянникъ.-- Да развѣ его такъ справляютъ?
   -- Оставь меня,-- сказалъ Скруджъ.-- Поступай, какъ хочешь! Много толку вышло до сихъ поръ изъ твоего празднованія!
   -- Правда, я не воспользовался какъ слѣдуетъ многимъ, что могло бы имѣть добрыя для меня послѣдствія, напримѣръ Рождество. Но, увѣряю васъ, всегда, съ приближеніемъ этого праздника, я думалъ о немъ какъ о добромъ, радостномъ времени, когда, не въ примѣръ долгому ряду остальныхъ дней года, всѣ, и мужчины и женщины, проникаются христіанскимъ чувствомъ человѣчности, думаютъ о меньшей братіи какъ о дѣйствительныхъ своихъ спутникахъ къ могилѣ, а не какъ о низшемъ родѣ существъ, идущихъ совсѣмъ инымъ путемъ. Я уже не говорю здѣсь о благоговѣніи, подобающемъ этому празднику по его священному имени и происхожденію, если только что-нибудь, связанное съ нимъ, можетъ быть отдѣлено отъ него. Поэтому-то, дядюшка, хотя оттого у меня ни золота, ни серебра въ карманѣ не прибавлялось, я все-таки вѣрю, что польза для меня отъ такого отношенія къ великому празднику была и будетъ, и я отъ души благословляю его!
   Конторщикъ въ своей каморкѣ не выдержалъ и одобрительно захлопалъ въ ладоши, но въ ту же минуту, почувствовавъ неумѣстность своего постунка, поспѣшно загребъ огонь и потушилъ послѣднюю слабую искру.
   -- Если отъ васъ я услышу еще что-нибудь въ этомъ родѣ,-- сказалъ Скруджъ:-- то вамъ придется отпраздновать свое Рождество потерею мѣста. Однако, вы изрядный ораторъ, милостивый государь,-- прибавилъ онъ, обращаясь къ племяннику:-- удивительно, что вы не членъ парламента.
   -- Не сердитесь, дядя. Пожалуйста, приходите къ намъ завтра обѣдать.
   Тутъ Скруджъ, не стѣсняясъ, предложилъ ему убраться подальше.
   -- Почему же? -- воскликнулъ племянникъ. -- Почему?
   -- Почему ты женился? -- сказалъ Скруджъ.
   -- Потому что влюбился.
   -- Потому что влюбился! -- проворчалъ Скруджъ, какъ будто это была единственная вещь въ мірѣ, еще болѣе смѣшная, чѣ;мъ радость праздника.-- Прощай!
   -- Но, дядюшка, вы вѣдь и до этого событія никогда не бывали у меня. Зачѣмъ же ссылаться на него какъ на предлогъ, чтобъ не придти ко мнѣ теперь?
   -- Прощай! -- повторилъ Скруджъ вмѣсто отвѣта.
   -- Мнѣ ничего отъ васъ не нужно; я ничего не прошу у васъ: отчего бы не быть намъ друзьями?
   -- Прощай!
   -- Сердечно жалѣю, что вы такъ непреклонны. Мы никогда не ссорились по моей винѣ. Но ради праздника я сдѣлалъ эту попытку и останусь до конца вѣренъ своему праздничному настроенію. Итакъ, дядюшка, дай вамъ Богъ въ радости встрѣтить и провести праздникъ!
   -- Прощай! -- твердилъ старикъ.
   -- И счастливаго Новаго года!
   -- Прощай!
   Несмотря на такой суровый пріемъ, племянникъ вышелъ изъ комнаты, не произнеся сердитаго слова. У наружной двери онъ остановился поздравить съ праздникомъ конторщика, который, какъ ему мы было холодно, оказался теплѣе Окруджа, такъ какъ сердечно отвѣтилъ на обращенное къ нему привѣтствіе.
   -- Вотъ еще другой такой же нашелся,-- пробормоталъ Скруджъ, до котораго донесся разговоръ изъ каморки.-- Мой конторщикъ, имѣющій пятнадцать шиллинговъ въ недѣлю да еще жену и дѣтей, толкуетъ о веселомъ праздникѣ. Хоть въ сумасшедшій домъ бѣдняга, проводивъ племянника Скруджа, впустилъ двухъ другихъ людей. Это были представительные джентльмены пріятной наружности. Снявъ шляпы, они остановились въ конторѣ. Въ рукахъ у нихъ были книги и бумаги. Они поклонились.
   -- Это контора Скруджа и Марлея, если не ошибаюсь? -- сказалъ одинъ изъ господъ, справляясь съ своимъ листомъ.-- Имѣю честь говорить съ г. Скруджъ или съ г. Марлей?
   -- Г. Марлей умеръ семь лѣтъ тому назадъ,-- отвѣтилъ Скруджъ.-- Сегодня ночью минетъ ровно семь лѣтъ со времени его смерти.
   -- Мы не сомнѣваемся, что его щедрость имѣетъ достойнаго представителя въ лицѣ пережившаго его товарища по фирмѣ,-- сказалъ джентльменъ, подавая свои бумаги.
   Онъ сказалъ правду: это были родные братья по духу. При страшномъ словѣ "щедрость" Скруджъ нахмурилъ брови, покачалъ головой и отстранилъ отъ себя бумаги.
   -- Въ эту праздничную пору года, г. Скруджъ,-- сказалъ джентльменъ, беря перо,-- болѣе, чѣмъ обыкновенно, желательно, чтобы мы немного позаботились о бѣдныхъ и нуждающихся, которымъ очень плохо приходится въ настоящее время. Многія тысячи нуждаются въ самомъ необходимомъ; сотни тысячъ лишены самыхъ обыкновенныхъ удобствъ, милостивый государь.
   -- Развѣ нѣтъ тюремъ? -- спросилъ Скруджъ.
   -- Тюремъ много,-- сказалъ джентльменъ, кладя перо на мѣсто.
   -- А рабочіе дома? -- освѣдомился Скруджъ.-- Существуютъ они?
   -- Да, по-прежнему,-- отвѣтилъ джентльменъ.-- Хотѣлось бы, чтобъ ихъ больше не было.
   -- Стало быть, исправительныя заведенія и законъ о бѣдныхъ въ полномъ ходу? -- спросилъ Скруджъ.
   -- Въ полнѣйшемъ ходу и то и другое, милостивый государь.
   -- Ara! А то я было испугался, слыша ваши первыя слова; подумалъ, ужъ не случилось ли съ этими учрежденіями чего-нибудь, что заставило ихъ прекратить свое дѣйствіе,-- сказалъ Скруджъ.-- Очень радъ это слышать.
   -- Сознавая, что врядъ ли эти суровые способы доставляютъ христіанскую помощь духу и тѣлу народа,-- возразилъ джентльменъ,-- нѣкоторые изъ насъ взяли на себя заботу собрать сумму на покупку для бѣдняковъ пищи и топлива. Мы выбрали это время какъ такое, когда нужда особенно чувствуется, а изобиліе услаждается. Что прикажете записать отъ васъ?
   -- Ничего,-- отвѣтилъ Скруджъ.
   -- Вы хотите остаться неизвѣстнымъ?
   -- Я хочу, чтобы меня оставили въ покоѣ,-- сказалъ Скруджъ. -- Если вы меня спрашиваете, чего я хочу, вотъ вамъ мой отвѣтъ. Я самъ не веселюсь на праздникѣ и не могу доставлять возможности веселиться празднымъ людямъ. Я даю на поддержаніе учрежденій, о которыхъ упомянулъ; на нихъ тратится не мало, и у кого плохи обстоятельства, пусть туда идутъ!
   -- Многіе не могутъ идти туда; многіе предпочли бы умереть.
   -- Если имъ легче умереть,-- сказалъ Скруджъ,-- пусть они лучше такъ и дѣлаютъ; меньше будетъ лишняго народа. Впрочемъ, извините меня, я этого не знаю.
   -- Но вы могли бы знать,-- замѣтилъ одинъ изъ посѣтителей.
   -- Это не мое дѣло,-- отвѣтилъ Скруджъ. -- Довольно для человѣка, если онъ понимаетъ собственное дѣло и не мѣшается въ чужія. Моего дѣла съ меня достаточно. Прощайте, господа!
   Ясно видя, что имъ не достигнуть здѣсь своей цѣли, господа удалились. Скруджъ принялся за работу съ лучшимъ мнѣніемъ о самомъ себѣ и въ лучшемъ расположеніи духа, нежели обыкновенно.
   Между тѣмъ туманъ и мракъ сгустились до такой степени, что на улицѣ появились люди съ зажженными факелами, предлагавшіе свои услуги идти передъ лошадьми и указывать экипажамъ дорогу. Древняя колокольня, угрюмый старый колоколъ которой всегда лукаво поглядывалъ внизъ на Скруджа изъ готическаго окна въ стѣнѣ, стала невидимой и отбивала свои часы и четверти гдѣ-то въ облакахъ; звуки ея колокола такъ дрожали потомъ въ воздухѣ, что казалось, какъ будто въ замерзшей головѣ ея зубы стучали другъ объ друга отъ холода. На главной улицѣ, около угла подворья, нѣсколько работниковъ поправляли газовыя трубы: у разведеннаго ими въ жаровнp3; большого огня собралась кучка оборванцевъ, взрослыхъ и мальчиковъ, которые, жмуря передъ пламенемъ глаза, съ наслажденіемъ грѣли у него руки. Водопроводный кранъ, оставленный въ одиночествѣ, не замедлилъ покрыться печально повисшими сосульками льда. Яркое освѣщеніе магазиновъ и лавокъ, гдѣ вѣтки и ягоды остролистника трещали отъ жара оконныхъ лампъ, отражалось красноватымъ отблескомъ на лицахъ прохожихъ. Даже лавочки торговцевъ жизностью и овощами приняли какой-то праздничный, торжественный видъ, столь мало свойственный дѣлу продажи и наживы. Лордъ-мэръ въ своемъ громадномъ, какъ крѣпость, дворцѣ отдавалъ приказанія своимъ безчисленнымъ поварамъ и дворецкимъ, чтобы все было приготовлено къ празднику, какъ подобаетъ въ хозяйствѣ лорда-мэра. Даже плюгавый портной, оштрафованный имъ въ прошлый понедѣльникѣ на пять шиллинговъ за появленіе въ пьяномъ видѣ на улицѣ, и тотъ, сидя на своемъ чердакѣ, мѣшалъ завтрашній пудингъ, пока худощавая жена его вышла съ ребенкомъ купить мяса.
   Тѣмъ временемъ морозъ все крѣпчалъ, отчего туманъ сталъ еще гуще. Изможденный холодомъ и голодомъ, мальчикъ остановился у двери Скруджа пославить Христа и, нагнувшись къ замочной скважинѣ запѣлъ было пѣсню:
  
   "Пошли вамъ Богъ здоровья, добрый баринъ!
   "Пусть будетъ радостенъ для васъ великій праздникъ!"
  
   Но при первомъ же звукѣ его голоса Скруджъ схватилъ линейку такъ порывисто, что пѣвецъ пустился съ испуга бѣжать, предоставивъ замочную щель туману и еще болѣе сродному Скруджу морозу.
   Наконецъ, пришло время запирать контору. Нехотя слѣзъ Скруджъ съ своего табурета и тѣмъ молча призналъ наступленіе этой непріятной для него необходимости. Конторщикъ только того и ждалъ; онъ моментально задулъ свою свѣчу и надѣлъ шляпу.
   -- Вы, полагаю, захотите воспользоваться цѣлымъ завтрашнимъ днемъ? -- сухо спросилъ Скруджъ.
   -- Да, если это удобно, сэръ.
   -- Это совсѣмъ неудобно,-- сказалъ Скруджъ,-- и не честно. Еслибъ я удержалъ полкроны изъ вашего жалованья, вы навѣрное сочли бы себя обиженнымъ.
   Конторщикъ слабо улыбнулся.
   -- Однако,-- продолжалъ Скруджъ,-- вы не считаете меня обиженнымъ, когда я даромъ плачу дневное жалованье.
   Конторщикъ замѣтилъ, что это бываетъ только разъ въ году.
   -- Плохое извиненіе въ обкрадываніи чужого кармана каждое двадцать пятое декабря! -- сказалъ Скруджъ, застегивая до подбородка свое пальто.-- Но, полагаю, вамъ нуженъ цѣлый день. Зато на слp3;дующее утро будьте здѣсь какъ можно раньше!
   Конторщикъ обѣщалъ исполнить приказаніе, и Скруджъ вышелъ, бормоча что-то про себя. Контора была заперта во мгновеніе ока, и конторщикъ, съ болтавшимися ниже куртки концами своего бѣлаго шарфа (верхняго платья у него не было), разъ двадцать прокатился по льду замерзшей канавки позади цѣлой вереницы ребятишекъ -- такъ радъ былъ онъ отпраздновать ночь на Рождество -- а затѣмъ во всю прыть побѣжалъ домой въ Кэмденъ Таунъ играть въ жмурки.
   Скруджъ съѣлъ свой скучный обѣдъ въ своемъ обычномъ скучномъ трактирѣ; затѣмъ, прочтя всѣ газеты и проведя остатокъ вечера въ разсматриваніи своей записной банкирской книжки, отправился домой. Онъ занималъ помѣщеніе, принадлежавшее нѣкогда его покойному компаньону. Это былъ рядъ неприглядныхъ комнатъ въ большомъ, мрачномъ домѣ, въ глубинѣ двора; этотъ домъ былъ такъ не на мѣстѣ, что иной могъ подумать, что, будучи еще молодымъ домомъ, онъ забѣжалъ сюда, играя въ прятки съ другими домами, но, потерявъ дорогу назадъ, остался здѣсь. Теперь это было довольно старое зданіе, угрюмаго вида, потому что никто, кромѣ Скруджа, въ немъ не жилъ, а другія комнаты всѣ отдавались подъ конторы. На дворѣ стояла такая темнота, что даже Скруджъ, знавшій каждый камень, которымъ онъ былъ устланъ, долженъ былъ идти ощупью. Морозный туманъ такъ густо нависъ надъ старою темною дверью дома, что казалось, какъ будто геній погоды сидѣлъ въ мрачномъ раздумьѣ на его порогѣ.
   Несомнѣнно, что, кромѣ большихъ размѣровъ, рѣшительно ничего особеннаго не было въ колотушкѣ, висѣвшей у двери. Одинаково вѣрно, что Скруджъ, за все время пребыванія своего въ этомъ домѣ, видалъ эту колотушку и утромъ и вечеромъ. Къ тому же у Скруджа то, что называется воображеніемъ, отсутствовало въ одинаковой мѣрѣ, какъ и у любого обитателя лондонскаго Сити {Торговая часть Лондона.}. Не забудъте при этомъ, что Скруджъ ни разу не подумалъ о Марлеѣ съ тѣхъ поръ, какъ при разговорѣ въ конторѣ онъ упомянулъ о совершившейся семь лѣтъ тому назадъ его кончинѣ. И пусть теперь кто-нибудь объяснитъ мнѣ, если можетъ, какимъ образомъ могло случиться, что Скруджъ, вкладывая ключъ въ замокъ двери, увидалъ въ колотушкѣ, которая никакого непосредственнаго превращенія не потерпѣла -- не колотушку, а лицо Марлея.
   Лицо это не было покрыто непроницаемымъ мракомъ, окутывавшимъ другіе бывшіе на дворѣ предметы -- нѣтъ, оно слегка свѣтилось, какъ свѣтятся гнилые раки въ темномъ погребѣ. Въ немъ не было выраженія гнѣва или злобы, оно смотрѣло на Скруджа такъ, какъ, бывало, всегда смотрѣлъ Марлей -- поднявъ очки на лобъ. Волосы стояли дыбомъ, какъ будто отъ дуновенія воздуха; глаза, хотя и совершенно открытые, были неподвижны. Видъ этотъ при сине-багровомъ цвѣтѣ кожи былъ ужасенъ, но этотъ ужасъ былъ какъ-то самъ по себѣ, а не въ лицѣ.
   Когда Скруджъ пристальнѣе вглядѣлся въ это явленіе, оно исчезло, и колотушка стала опять колотушкой.
   Сказать, что онъ не былъ испуганъ, и что кровь его не испытала страшнаго ощущенія, которому онъ былъ чуждъ съ дѣтства,-- было бы неправдой. Но онъ снова взялся за ключъ, который было уже выпустилъ, рѣшительно повернулъ его, вошелъ въ дверь и зажегъ свѣчку.
   Но онъ остановился на минуту въ нерѣшительности, прежде чѣмъ затворилъ дверь, и сперва осторожно заглянулъ за нее, какъ бы отчасти ожидая бытъ испуганнымъ при видѣ если не лица Марлея, то косы его, торчащей въ сторону сѣней. Но сзади двери ничего не было, кромѣ винтовъ и гаекъ, на которыхъ держалась колотушка. Онъ только произнесъ: "фу! фу!" и захлопнулъ дверь съ шумомъ.
   Звукъ этотъ, какъ громъ, раздался по всему дому. Казалось, каждая комната наверху, каждая бочка въ подвалѣ виноторговца внизу обладала своимъ особымъ подборомъ эхо. Скруджъ былъ не изъ т123;хъ, которые боятся эхо. Онъ заперъ дверь, прошелъ черезъ сѣни и сталъ всходить по лѣстницѣ, но медленно, поправляя свѣчу.
   Разсказываютъ про старинныя лѣстницы, будто по нимъ можно было въѣхать шестерикомъ; а про эту лѣстницу можно подлинно сказать, что по ней легко бы можно было поднять цѣлую погребальную колесницу, да еще поставивъ ее поперекъ, такъ что дышло приходилось бы къ периламъ, а заднія колеса къ стѣнѣ. Мѣста для этого было-бы вдоволь, да и еще осталось бы. По этой, можетъ быть, причинѣ Скруджу представлялось, что передъ нимъ подвигаются въ темнотѣ погребальныя дроги. Полдюжины газовыхъ фонарей съ улицы не освѣтили бы достаточно входа,-- такъ онъ былъ обширенъ; отсюда вамъ станетъ понятно, какъ мало свѣта давала свѣча Скруджа.
   Скруджъ шелъ себѣ да шелъ, ни мало объ этомъ не безпокоясь; потемки не дорого стоятъ, а Скруджъ любилъ дешевизну. Однако, прежде чѣмъ запереть свою тяжелую дверь, онъ прошелъ по всѣмъ комнатамъ съ цѣлью убѣдиться, что все было въ порядкѣ. У него какъ разъ настолько осталось воспоминанія о лицѣ Марлея, чтобы пожелать исполнить эту предосторожность.
   Гостиная, спальня, кладовая,-- все какъ слѣдуетъ. Никого не оказалось ни подъ столомъ, ни подъ диваномъ; въ каминѣ маленькій огонь; на полкѣ камина приготовленныя ложка и миска да небольшая кастрюля съ кашицей (у Скруджа была немного простужена голова). Ничего не нашлось ни подъ кроватью, ни въ шкафу, ни въ его халатѣ, висѣвшемъ въ нѣсколько подозрительномъ положеніи на стѣнѣ. Въ кладовой все тѣ же обычные предметы: старая рѣшетка отъ камина, старые сапоги, двѣ корзины для рыбы, умывальникъ на трехъ ножкахъ и кочерга.
   Вполнѣ успокоившись, онъ заперъ дверь и при этомъ дважды повернулъ ключъ, что не было въ его обыкновеніи. Обезопасивъ себя такимъ образомъ отъ нечаянностей, онъ снялъ галстукъ, надѣлъ халатъ, туфли и ночной колпакъ, и сѣлъ передъ огнемъ ѣсть свою кашицу.
   Не жаркій это былъ огонь, совсѣмъ не по такой холодной ночи. Ему пришлось сѣсть къ камину вплотную и еще нагнуться, прежде чѣмъ онъ могъ почувствовать хотя небольшую теплоту отъ такого малаго количества топлива. Каминъ былъ старинный, построенъ Богъ вѣсть когда какими-нибудь голландскими купцами и кругомъ выложенъ причудливыми голландскими изразцами, долженствовавшими изображать библейскія сцены. Тутъ были Каины и Авели, дочери фараона, савскія царицы, небесные посланники, сходящіе по воздуху на облакахъ, подобныхъ пуховымъ перинамъ, Авраамы, Валтазары, апостолы, пускающіеся въ море въ масленкахъ; сотни другихъ фигуръ, которыя могли бы привлечь къ себѣ мысли Скруджа. Т123;мъ не менѣе лицо Марлея, умершаго семь лѣтъ назадъ, являлось подобно жезлу пророка и поглощало все естальное. Если бы каждый изразецъ былъ гладкій и въ состояніи былъ бы отпечатлѣть на своей поверхности какое-нибудь изображеніе изъ несвязныхъ отрывковъ его мыслей, на каждомъ изъ нихъ изобразилась бы голова стараго Марлея.
   -- Пустяки! -- сказалъ Скруджъ и сталъ ходить по комнатѣ.
   Пройдясь нѣсколько разъ, онъ сѣлъ опятъ. Когда онъ откинулъ голову на спинку кресла, взоръ его случайно остановился на колокольчикѣ, давно заброшенномъ, который висѣлъ въ комнатѣ, и для какой-то, теперь уже забытой, цѣли былъ проведенъ изъ комнаты, помѣщавшейся въ самомъ верхнемъ этажѣ дома. Къ великому изумленію и странному, необъяснимому ужасу Скруджа, когда онъ смотрѣлъ на колокольчисъ, тотъ началъ качаться. Онъ качался такъ слабо, что едва производилъ звукъ; но скоро онъ зазвонилъ громко, и ему началъ вторить каждый колокольчикъ въ домѣ.
   Можетъ быть, это продолжалось полминуты или минуту, но Скруджу показалось часомъ. Колокольчики замолчали такъ же, какъ и начали -- разомъ. Затѣмъ глубоко внизу послышался звенящій звукъ, какъ будто кто-нибудь тащилъ тяжелую цѣпь по бочкамъ въ подвал 23; виноторговца. Тутъ Скруджу пришли на память слышанные имъ когда-то разсказы, что въ домахъ, гдѣ есть домовые, послѣдніе описываются влекущими цѣпи.
   Вдругъ дверь погреба съ шумомъ растворилась, звукъ сталъ гораздо громче; вотъ онъ доносится съ пола нижняго этажа, затѣмъ слышится на лѣстницѣ и, наконецъ, направляется прямо къ двери.
   -- Все-таки это пустяки! -- произесъ Скруджъ.-- Не вѣрю этому.
   Однако, цвѣтъ лица его измѣнился, когда, не останавливаясь, звукъ прошелъ сквозь тяжелую дверь и остановился передъ нимъ въ комнатѣ. Въ эту минуту угасавшее въ каминѣ пламя вспыхнуло, какъ будто говоря: я знаю его! это духъ Марлея! и -- снова упало.
   -- Да, это было то самое лицо. Марлей съ своей косой, въ своемъ жилетѣ, узкихъ обтянутыхъ панталонахъ и сапогахъ; кисточки на нихъ стояли дыбомъ, такъ же какъ и коса, полы кафтана и волосы на головѣ. Цѣпь, которую онъ носилъ съ собою, охватывала его поясницу и отсюда свѣшивалась сзади вродѣ хвоста. Это была длинная цѣпь, составленная -- Скруджъ близко разсмотрѣлъ ее -- изъ желѣзныхъ сундучковъ, ключей, висячихъ замковъ, конторскихъ книгъ, дѣловыхъ бумагъ и тяжелыхъ кошельковъ, обдѣланныхъ сталью. Тѣло его было прозрачно, такъ что Скруджъ, наблюдая за нимъ и смотря чрезъ его жилетку, могъ видѣть двѣ заднія пуговицы его кафтана.
   Скруджъ часто слыхалъ отъ людей, что у Марлея не было ничего внутри, но онъ никогда до сихъ поръ не вѣрилъ этому.
   Да и теперь онъ не вѣрилъ. Какъ онъ ни смотрѣлъ на призракъ, какъ хорошо ни видѣлъ его стоящимъ предъ собою, какъ ни чувствовалъ леденящій взоръ его мертвенно холодныхъ глазъ, какъ ни различалъ даже самую ткань сложеннаго платка, которымъ была подвязана его голова и подбородокъ, и который онъ сначала не замѣтилъ,-- онъ все-таки оставался невѣрующимъ и боролся съ собственными чувствами.
   -- Ну, что же? -- сказалъ колко и холодно, какъ всегда, Скруджъ.-- Что тебѣ отъ меня нужно?
   -- Многое! -- раздался въ отвѣтъ несомнѣнный голосъ Марлея.
   -- Кто ты?
   -- Спроси меня, кто я былъ.
   -- Это же былъ ты? -- сказалъ Скруджъ, повышая голосъ.
   -- При жизни я былъ твоимъ компаньономъ, Яковомъ Марлеемъ.
   -- Можешь ли ты... можешь ли ты сѣсть?-- спросилъ Скруджъ, сомнительно смотря на него.
   -- Могу.
   -- Такъ сядь.
   Скруджъ сдѣлалъ этотъ вопросъ, не зная, можетъ ли духъ, будучи такимъ прозрачнымъ, сѣсть на стулъ, и тутъ же сообразилъ, что если бы это оказалось невозможнымъ, вызвало бы необходимость довольно непріятныхъ объясненій. Но привидѣніе сѣло по другую сторону камина, какъ будто было совершенно привычно къ этому.
   -- Ты не вѣришь въ меня? -- замѣтилъ духъ.
   -- Нѣтъ, не вѣрю,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Какого доказательства желалъ бы ты въ моей дѣйствительности, сверхъ своихъ чувствъ?
   -- Я не знаю,-- отвѣтилъ Скруджъ.
   -- Почему ты сомнѣваешься въ своихъ чувствахъ?
   -- Потому,-- сказалъ Скруджъ,-- что веякая бездѣлица на нихъ вліяетъ. Желудокъ не въ порядкѣ -- и они начинаютъ обманывать. Можетъ быть, ты не больше, какъ непереваренный кусокъ мяса, комочекъ горчицы, крошка сыра, частица недоварившейся картофелины. Что бы тамъ ни было, но могильнаго въ тебѣ очень мало.
   Не въ привычкѣ Скруджа было отпускатъ остроты, тѣмъ болѣе въ эту минуту ему было не до шутокъ. На самомъ дѣлѣ, если онъ теперь и старался острить, то лишь съ цѣлью отвлечь свое собственное вниманіе и подавить свой страхъ, такъ какъ голосъ привидѣнія тревожилъ его до самаго мозга костей.
   Просидѣть и одну минуту, глядя въ упоръ въ эти неподвижные стеклянные глаза, было выше его силъ. Что еще особенно наводило ужасъ, это какая-то сверхъестественная атмосфера, окружавшая привидѣніе. Скруджъ самъ не могъ ощущать ее, тѣмъ не менѣе присутствіе ея было несомнѣнно, такъ какъ, несмотря на полную неподвижность духа, его волосы, фалды и кисточки,-- все находилось въ движеніи, какъ будто ими двигалъ горячій паръ изъ печки.

Ч. Диккенсъ

Рождественская пѣснь въ прозѣ

Переводъ съ aнглійскаго Пушешникова

  

КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО
"УНИВЕРСАЛЬНАЯ БИБЛІОТЕКА"
МОСКВА.

http://az.lib.ru
OCR Бычков М. Н.

  

ОГЛАВЛЕНІЕ

   Строфа I. Духъ Марли
   Строфа II. Первый духъ
   Строфа III. Второй духъ
   Строфа IV. Послѣдній духъ
   Строфа V. Эпилогъ
  

СТРОФА I.
Духъ Марли.

   Начнемъ съ того, что Марли умеръ. Въ этомъ нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія. Актъ о его погребеніи былъ подписанъ пасторомъ, причетникомъ, гробовщикомъ и распоредителемъ похоронъ. Самъ Скруджъ подписалъ этотъ акть. А имя Скруджа служило ручательствомъ на биржѣ за все, къ чему бы онъ ни приложилъ руку...
   Итакъ, старикъ Марли былъ мертвъ, какъ дверной гвоздь.
   Замѣтьте,-- я не хочу сказать, будто я самолично убѣдился, что есть нѣчто особенно мертвое въ дверномъ гвоздѣ. Я-то склоненъ считать самой мертвой вещью изъ всѣхъ желѣзныхъ издѣлій скорѣе гробовой гвоздь. Но въ сравненіяхъ -- мудрость отцовъ нашихъ, и ради спокойствія отечества не подобаетъ мнѣ недостойными руками касаться ихъ.
   Позвольте же поэтому еще настойчивѣе повторить, что Марли былъ мертвъ именно какъ дверной гвоздь.
   Зналъ ли Скруджъ объ этомъ? Разумѣется, зналъ. Да я могло ли быть иначе? Скруджъ и Марли были компаніонами въ продолженіе, я не знаю, сколькихъ лѣтъ. Скруджъ былъ его единственнымъ душеприказчикомъ, единственнымъ распорядителемъ, единственнымъ преемникомъ, единственнымъ наслѣдникомъ, единственнымъ другомъ единственнымъ поминальщикомъ и однако Скруджъ былъ вовсе не такъ ужасно пораженъ этимъ печальнымъ событіемъ, чтобы не оататься даже въ самый день похоронъ истымъ дѣльцомъ и не ознаменовать его одной несомнѣнно хорошей сдѣлкой.
   Но упоминаніе о похоронахъ Марли заставляетъ меня вернуться къ тому, съ чего я началъ. Нѣть ни малѣйшаго сомнѣнія, что Марли умеръ. И этого никакъ нельзя забывать, иначе не будетъ ничего удивительнаго въ исторіи, которую я намѣреваюсь разсказать. Вѣдь если бы мы не были твердо убѣждены въ томъ, что отецъ Гамлета умеръ до начала представленія, то и его скитанія по ночамъ, при восточномъ вѣтрѣ, вдоль стѣнъ его же собстаеннаго замка были бы ничуть не замѣчательнѣе поступка любого господина среднихъ лѣтъ, ночью вышедшаго прогуляться куда-нибудь -- ну, скажемъ, на кладбище св. Павла,-- только затѣмъ, чтобы поразить своего слабоумнаго сына.
   Скруджъ не стеръ съ вывѣски имя старика Марли: оно и послѣ смерти его еще долго красовалось надъ дверью конторы: "Скруджъ и Марли". Новички звали Скруджа иногда Скруджемъ, а иногда и Марли, и онъ отзывался, и на то, и на другое имя. О, это было совершенно безразлично для него,-- для этого стараго грѣшника и скряги, для этой жилы и паука, для этихъ завидущихъ глазъ и загребущихъ рукъ! Твердый и острый, какъ кремень, изъ котораго никакая сталь не выбивала никогда ни единой благородной искры, онъ былъ скрытенъ, сдержанъ и замкнутъ въ самомъ себѣ, какъ устрица въ своей раковинѣ. Внутренній холодъ оледенилъ его поблекшія черты, заострилъ его носъ, покрылъ морщинами щеки, сдѣлалъ походку мертвенной, глаза красными, тонкія губы синими, и рѣзко сказывался въ его скрипучемъ голосѣ. Точно заиндевѣли его голова, его брови, его колючій подбородокъ. Онъ вносилъ съ собою этотъ холодъ повсюду; холодомъ дышала его контора -- и такой же была она и въ рождественскіе дни.
   Окружающее мало вліяло на Скруджа. Не согрѣвало его лѣто, не знобила зима. Никакой вѣтеръ не былъ такъ лютъ, никакой дождь не былъ такъ упоренъ, какъ онъ, никакой дождь не шелъ такъ упрямо, какъ шелъ Скруджъ къ своей цѣли, никакая адская погода не могла сломить его. Ливень, вьюга, градъ, крупа имѣли только одно преимущество передъ нимъ. Они часто бывали щедры, Скруджъ -- никогда; Никогда и никто не останавливалъ его на улицѣ радостнымъ восклицаніемъ: "Какъ поживаете, дорогой мой! Когда же вы заглянете ко мнѣ?" Ни одинъ нищій не осмѣливался протянуть къ нему руки, ни одинъ ребенокъ не рѣшался спросить у него который часъ, ни единая душа не освѣдомилась у него ни разу за всю его жизнь, какъ пройти на ту или другую удипу. Даже собаки слѣпцовъ, казалось, раскусили Скруджа и, завидя его, тащили своихъ хозяевъ под ворога и во дворы, виляли хвостами и какъ будто хотѣли сказать:
   "Лучше вовсе не имѣть глазъ, хозяинъ, чѣмъ имѣть такіе глаза".
   Но какое дѣло было до этого Скруджу? Это-то ему и нравилось. Пробираться по тѣсной жизненной тропѣ, пренебрегая всякимъ человѣческимъ чувствомъ,-- вотъ что, по словамъ людей знающихъ, было, цѣлью Скруджа.
   Однажды -- въ одинъ изъ лучшихъ дней въ году, въ сочельникъ,-- старый Скруджъ работалъ въ своей конторѣ. Стояла ледяная, туманная погода, и онъ слышалъ, какъ снаружи люди, отдуваясь, бѣгали взадѣ и впередъ, колотили себя руками и топали, стараясь согрѣться.
   На городской башнѣ только что пробило три часа, но было уже совсѣмъ темно: съ самаго утра стояли сумерки, и въ окнахъ сосѣднихъ конторъ красноватыми пятнами мерцали сквозь бурую мглу свѣчи. Туманъ проникалъ въ каждую щель, въ каждую замочную скважину, и былъ такъ густъ, что противоположные дома казались призраками, хотя дворъ былъ очень узокъ. Глядя на это грязное облако, опускавшееся все ниже и все омрачавшее, можно было подумать, что природа на глазахъ у всѣхъ, затеваетъ что-то страшное, огромное.
   Дверь своей комнаты Скруджъ не затворялъ, чтобы имѣть возможность постоянно наблюдать за своимъ помощникомъ, переписывавшимъ письма въ маленькой, угрюмой и сырой каморкѣ рядомъ. Невеликъ былъ огонекъ въ каминѣ Скруджа, а у писца онъ былъ и того меньше: подкинуть угля нельзя было,-- Скруджъ держалъ угольный ящикъ въ своей комнатѣ. Какъ только писецъ брался за лопатку, Скруджъ останавливалъ его замѣчаніемъ, что имъ, кажется, придется скоро разстаться. И писецъ закуталъ шею своимъ бѣлымъ шарфомъ и попытался было согрѣться у свѣчки, въ чемъ, однако, не имѣя пылкаго воображенія, потерпѣлъ неудачу.
   -- Съ праздникомъ, дядя, съ радостью! Дай вамъ Богъ всѣхъ благъ земныхъ! -- раздался чей-то веселый голосъ.
   То крикнулъ племянникъ Скруджа, такъ внезапно бросившійся ему на шею, что Скруджъ только тутъ замѣтилъ его появленіе.
   -- Гм!..-- отозвался Скруджъ.-- Вздоръ!
   Племянникъ такъ разгорячился отъ быстрой ходьбы на морозу и туману, что его красивое лицо пылало, глаза искрллись, и отъ дыханія шелъ паръ.
   -- Это Рождество-то вздоръ, дядя?-- воскликнулъ онъ.-- Вы, конечно, шутите?
   -- Нисколько,-- сказалъ Скруджъ. -- Съ радостью! Какое ты имѣешь право радоваться? Какое основаніе?
   -- Но тогда,-- весело возразилъ племянникъ,-- какое право имѣете вы быть печальнымъ? Какое основаніе имѣете вы быть мрачнымъ? Вы достаточно богаты.
   Скруджъ, не найдясь, что отвѣтить, повторилъ только: "Гм!.. Вздоръ!"
   -- Не сердитесь, дядя! -- сказалъ племянникъ.
   -- Какъ же мнѣ не сердиться?-- отозвался дядя,-- когда я живу среди такихъ дураковъ, какъ ты? Съ радостью, съ Рождествомъ! Отстань ты отъ меня со своимъ Рождествомъ! Что такое для тебя Рождество, какъ не время расплаты по счетамъ при совершенно пустомъ карманѣ, какъ не день, когда, ты вдругъ вспоминаешь, что постарѣлъ еще на годъ и не сдѣлался богаче ни на іоту, какъ не срокъ подвести балансы и найти во всѣхъ графахъ, за всѣ двенадцать мѣсяцевъ дефицить? Будь моя воля,-- продолжалъ Скруджъ, съ негодованіемъ,-- я бы каждаго идіота, бѣгающаго съ подобными поздравленіями, сварилъ бы вмѣстѣ съ его рождественскимъ пуддингомъ и воткнулъ бы въ его могилу остролистовый колъ! Непремѣнно бы такъ и сдѣлалъ!
   -- Дядя! -- возразиль племянникъ.
   -- Племянникъ! -- перебилъ его Скруджъ строго,-- справляй Рождество по-своему, а мнѣ позволь справлять его, какъ мнѣ хочется.
   -- Справлять! -- воскликнулъ племянникъ.-- Но вѣдь вы его совсѣмъ не справляете!
   -- Ну, такъ и позволь мнѣ совсѣмъ не справлять его,-- сказахъ Скруджъ.-- А ты справляй себѣ на здоровье! Много пользы извлекъ ты изъ этихъ празднованій!
   -- Могъ бы извлечь,-- отозвался племянникъ,-- но смѣю сказать, что я никогда не стремился къ этому. Я только всегда былъ убѣжденъ, всегда думалъ, что Рождество, помимо священныхъ воспоминаній, если только можно отдѣлить отъ него эти воспоминанія -- есть время хорошее,-- время добра, всепрощенія, милосердія, радости, единственное время во всемъ году, когда кажется, что широко раскрыто каждое сердце, когда считаютъ каждаго, даже стоящаго ниже себя, равноправнымъ спутникомъ по дорогѣ къ могилѣ, а не существомъ иной породы, которому подобаетъ итти другимъ путемъ. И поэтому, дядя, я вѣрю, что Рождество, которое не принесло мнѣ еще ни полушки, все-таки принесло и будетъ приносить много пользы, и говорю; да, благословить его Богъ!
   Писецъ въ своей сырой каморкѣ не выдержалъ и зааплодировалъ, но спохватился и сталъ мѣшать уголья въ каминѣ, при чемъ погасилъ въ немъ и послѣднюю слабую искру.
   -- Еще оденъ звукъ,-- сказалъ Скруджъ,-- и вы отпразднуете ваше Рождество потерявъ мѣсто.-- Вы выдающійся ораторъ, сэръ,-- прибавилъ онъ, обращаясь къ племяннику.-- Удивляюсь, почему, вы не въ парламентѣ.
   -- Не гнѣвайтесь, дядя! Слушайте, приходите къ намъ завтра обѣдать.
   Скруджъ, въ отвѣтъ на это, послалъ его къ чорту.
   -- Да что съ вами? -- воскликнулъ племянникъ. -- За что вы сердитесь на меня?
   -- Зачѣмъ ты женился?-- сказалъ Скруджъ.
   -- Потому что влюбился.
   -- Потому что влюбился! -- проворчалъ Скруджъ ткимъ тономъ, точно это было еще болѣе нелѣпо, чѣмъ поздравленіе съ праздникомъ.-- До свиданья!
   -- Дядя, но вы вѣдь и до моей женитьбы никогда не заглядывали ко мнѣ. Почему же вы ссылаетесь на это теперь?
   -- До свиданья! -- сказалъ Скруджъ.
   -- Но, нѣдь мнѣ ничего не надо отъ васъ, я ничего у васъ не прошу,-- почему же мы не можемъ быть друзьями?
   -- До свиданья! -- повторилъ Скруджъ.
   -- Мнѣ отъ всей души жаль, что вы такъ упрямы. Между нами никогда не было никакой ссоры, виновникомъ которой являлся бы я. Ради праздника я и теперь протянулъ вамъ руку и сохраню праздничное настроеніе до конца. Съ праздникомъ, дядя, съ праздникомъ!
   -- До свиданья! -- сказалъ Скруджъ.
   -- И съ счастливымъ новымъ годомъ!
   -- До свиданья! -- сказалъ Скруджъ.
   Однако племянникъ вышелъ изъ конторы, такъ и не сказавъ ему ни единаго непріятнаго слова. Въ дверяхъ онъ остановился, чтобы поздравить и писца, который, хотч и окоченелъ, былъ все-таки теплѣе Скруджа и сердечно отозвался на привѣтствіе.
   -- Воть еще такой же умникъ, -- проговорилъ Скруджъ, услыша это,-- господинъ съ жалюваніемъ въ пятнадцать шиллинговъ въ недѣлю, съ супругой, дѣтками, радующійся праздникамъ! Я, кажется, переселюсь въ Бедламъ!
   А писецъ, затворяя дверь за племянникомъ: Скруджа, впустилъ еще двухъ господъ. Это были почтенные, прилично одѣтые люди, которые, снявъ шляпы, вошли въ контору съ книгами и бумагами и вѣжливо поклонились.
   -- Скруджъ и Марли, не правда ли? -- сказалъ одинъ изъ нихъ, справляясь со спискомъ.-- Я имѣю честь говорить съ г. Скруджемъ или г. Марли?
   -- Г. Марли умеръ ровно семь лѣтъ тому назадъ, -- возразилъ Скруджъ.-- Нынче какъ разъ годовщина его смерти.
   -- Мы не сомнѣваемся, что его щедрость цѣликомъ перешла къ пережившему его компаньону,-- сказалъ господинъ, протягивая Скруджу подписной листъ. И сказалъ совершеннѣйшую правду, ибо Скруджъ и Марли стоили другъ друга. При зловѣщемъ словѣ "щедрость" Скруджъ нахмурился, покачалъ головой и подалъ листъ обратно.
   -- Въ эти праздничные дии,-- сказалъ господинъ, взявъ перо въ руки,-- еще болѣе, чѣмъ всегда, подобаетъ намъ заботиться о бѣдныхъ и сирыхъ, участь коихъ заслуживаетъ теперъ особеннаго состраданія. Тысячи людей терпятъ нужду въ самомъ необходимомъ. Сотни тысячъ лишены самыхъ простыхъ удобетвъ.
   -- Развѣ нѣтъ тюремъ?-- опросилъ Скруджъ.
   -- Ихъ черезчуръ много,-- сказалъ господинъ, снова кладя перо на столъ.
   -- А работныхъ домовъ? -- продолжалъ Скруджъ.-- Развѣ они уже закрыты?
   -- Нѣтъ,-- отозвался госдодинъ,-- но объ этомъ можно только сожалѣть.
   -- Развѣ пріюты и законы о призрѣніи бѣдныхъ бездѣйствуютъ?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Напротивъ, у нихъ очень много работы.
   -- О! А я было испугался, заключивъ изъ вашихъ первыхъ словъ, что они почему-нибудь пріостановили свою общеполезную дѣятельность. Очень радъ слышать противное.
   -- Убѣжденіе въ томъ, что эти учрежденія не оправдываютъ своего назначенія и не даютъ должной пищи ни душѣ, ни тѣлу народа, побудило насъ собрать по подпискѣ сумму, необходимую для пріобрѣтенія бѣднымъ пищи, питья и топлива. Время праздниковъ наиболѣе подходить для этой цѣли, ибо теперь бѣдняки особенно рѣзко чувствуютъ свою нужду, люди же состоятельные менѣе скупятся.-- Сколько прикажете записать отъ вашего имени?
   -- Ничего не надо писать,-- отвѣтилъ Скруджъ.
   -- Вы желаете остаться неизвѣстнымъ?
   -- Я желаю, чтобы оставили меня въ покоѣ,-- сказалъ Скруджъ.-- Вотъ и все. Съ своей стороны, я содѣйствую процвѣтанію тѣхъ учрежденій, о которыхъ только что упоминалъ: они обходятся мнѣ не дешево; а посему пусть нуждающіеся отправляются туда.
   -- Многіе изъ нихъ охотнѣе умрутъ...
   -- И отлично сдѣлаютъ,-- по крайней мѣрѣ этимъ они уменьшатъ избытокъ народонаселенія. Впрочемъ, извините меня, я тутъ не при чемъ.
   -- Но могли бы быть причемъ
   -- Не мое это дѣло,-- возразилъ Скруджъ.-- Для каждаго вполнѣ достаточно исполнять свои собственныя дѣла и не вмѣшиваться въ чужія. Я же и такъ неустанно забочусь о своихъ. До свиданья, господа.
   Убѣдившись, что настаивать безполезно, посѣтители удалились.
   Довольный собою и въ необычно-шутливомъ настроеніи, Скруджъ снова принялся за работу.
   Между тѣмъ мракъ и туманъ сдѣлались такъ густы, что появились факельщики, предлагавшіе освѣщать дорогу проѣзжавшимъ экипажамъ. Старинная церковная башня, съ готической амбразуры которой всегда косился на Скруджа мрачный викингъ, сдѣлалась невидимой; колоколъ вызванивалъ теперь часы и четверти гдѣ-то въ облакахъ, и каждый ударъ его сопровождался дребезжаніемъ, точно тамъ, въ вышинѣ, стучали въ чьей-то окочевѣвшей отъ холода головѣ зубы. Становилось все холоднѣе. Противъ конторы Скруджа рабочіе чинили газовые трубы, разведя большой огонъ, и около него столпилась кучка оборванцевъ и мальчишекъ: они съ наслажденіемъ грѣли руки и мигали глазами передъ пламенемъ. Водопроводный кранъ, который забыли запереть, изливалъ воду, превращавшуюся въ ледъ. Свѣтъ изъ магазиновъ, въ которыхъ вѣтви и ягоды осгролиста потрескивали отъ жары оконныхъ лампъ, озарялъ багрянцемъ лица проходящихъ. Лавки съ битой птицей и овощами совершенно преобразились, представляя дивное зрѣлище, и трудно было повѣрить, что со всѣмъ этимъ великолѣпіемъ связывалось такое скучное слово, какъ торговля.
   Лордъ-мэръ въ своемъ дворцѣ отдавалъ приказанія пятидесяти поварамъ и дворецкимъ отпраздновать Рождество сообразно его сану. И даже маленькій портной, котораго онъ оштрафовалъ въ прошлый понедѣльникъ на пять шиллинговъ за пьянствр и буйство на улицѣ, мастерилъ у себя на чердакѣ пуддингъ, въ то время какъ его тщедушная жена, захвативъ съ собой ребенка, пошла въ мясную лавку.
   Туманъ густѣлъ, холодъ становился все болѣе пронизывающимъ, колючимъ, нестерпимымъ. Если бы добрый св. Дунстанъ не своимъ обычнымъ орудіемъ, а этимъ холодомъ хватилъ бы по носу дьявола, тотъ навѣрное, взвылъ бы какъ слѣдуетъ. Нѣкій юный обладатель крохотнаго носика, до котораго лютый морозъ добрался, какъ собака до кости, прильнулъ къ замочной скважинѣ Скруджа съ намѣреніемъ пропѣть Рождественскую пѣснь. Но при первыхъ же звукахъ:
  
   Пусть васъ Богъ благословитъ,
   Пусть ничто васъ не печалитъ,--
  
   Скруджъ съ тажой энергіей схватилъ линейку, что пѣвецъ въ ужасѣ бросился бѣжать, предоставляя замочную скважину туману и морозу, столь близкому душѣ Скруджа.
   Наконецъ, наступилъ часъ запирать контору. Съ неохотой слѣзъ Скруджъ со своего кресла, подавая тѣмъ знакъ давно ожидавшему этой минуты писцу, что занятія окончены, и тотъ мгновенно потушилъ свѣчу и надѣлъ шляпу.
   -- Вы, вѣроятно, хотите освободиться отъ занятій на весь завтрашній день?-- сказалъ Скруджъ
   -- Если это удобно, сэръ.
   -- Это не только неудобно, это еще и несправедливо,-- сказалъ Скруджъ.-- Вѣдь если бы я вычелъ въ этотъ день полкроны, я убѣжденъ, что вы сочли бы себя обиженнымъ.
   Писецъ слабо улыбнулся.
   -- И однако,-- сказалъ Скруджъ,-- вы и не думаете, что я могу быть обсчитанъ, платя вамъ даромъ жалованіе.
   Писецъ замѣтилъ, что это бываеть только разъ въ году.
   -- Слабое оправданіе, чтобы тащить изъ моего кармана каждое двадцать пятое декабря, -- сказалъ Скруджъ, застегивая пальто вплоть до подбородка.-- Но такъ и быть, весь завтрашній день въ вашемъ распоряженіи. Послѣ завтра утромъ приходите пораньше.
   Писецъ пообѣщалъ, и Скруджъ, ворча, вышелъ. Писецъ въ одну минуту заперь контору и, размахивая длиннѣйшими концами своего шарфа пальто у него совсѣмъ не было), прокатился въ честь Сочельника разъ двадцать по льду въ Коригиллѣ, вслѣдъ за шеренгой мальчишекъ и во весь духъ пустился домой.
   Скруджъ съѣлъ свой скучный обѣдъ въ своемъ скучномъ трактирѣ, и, перечитавъ всѣ газеты, скоротавъ остатокъ вечера за счетоводной книгой, отправился домой спать. Онъ жилъ тамъ же, гдѣ когда-то жилъ его покойный компаньонъ. То была анфилада комнатъ въ мрачномъ и громадномъ зданіи на заднемъ дворѣ, которое наводило на мысль, что оно попало сюда еще во дни своей молодости, играя въ прятки съ другими домами, да такъ и осталось, не найдя выхода.
   Зданіе было старое и угрюмое. Никто, кромѣ Скруджа, не жилъ въ немъ, ибо всѣ другія комнаты отдавались въ наемъ подъ конторы. Дворъ былъ такъ теменъ, что даже Скруджъ, отлично знавшій каждый его камень, съ трудомь, ощупью, пробирался по немъ. Въ морозномъ туманѣ, окутывавшемъ старинныя черныя ворота, чудился самъ Геній Зимы, сторожившій ихъ въ печальномъ раздумьѣ.
   Поистинѣ, въ молоткѣ, висѣвшемъ у двери не было ничего страннаго, развѣ только то, что онъ отличался большими размѣрами. Самъ Скруджъ видѣлъ его ежедневно утромъ и вечеромъ, все время своего пребыванія здѣсь. При томъ же Скруджъ, какъ и всѣ обитатели лондонскаго Сити, не исключая и старшинъ, и членовъ городского совѣта и цѣховъ,-- да простится мнѣ великая дерзость! -- не обладалъ ни малѣйшимъ воображеніемъ.
   Не надо также забывать и того, что до сегодняшняго дня, когда Скруджъ упомянулъ имя Марли, онъ ни разу не вспомнилъ своего усопшаго друга.
   А поэтому пусть, кто можетъ, объяснитъ мнѣ теперь, какъ произошло то, что, вкладывая ключъ въ замокъ, Скруджъ увидѣлъ въ молоткѣ, хотя послѣдній не подвергся ровно никакой перемѣнѣ, лицо Марли.
   Лицо Марли! Оно не было окутано темнотой, подобно другимъ предметамъ на дворѣ, но, окруженное зловѣщимъ сіяніемъ, напоминало испорченнаго морского рака въ темномъ погребѣ. Лицо не было сурово или искажено гнѣвомъ, но было именно такое, какъ при жизни Марли, даже съ его очками, приподнятыми на лобъ. Волосы странно шевелились, точно отъ дуновенія горячаго воздуха, широко раскрытые и неподвижные глаза, свинцовый цвѣтъ лица,-- все это дѣлало его ужаснымъ; но главный ужасъ все-таки скрывался не въ самомъ лицѣ или выраженіи его, а въ чемъ-то постороннемъ, непостижимомъ.
   Видѣніе тотчасъ же снова становилось молоткомъ, какъ только Скруджъ пристально вглядывался въ него.
   Было бы неправдой сказать, что Скруджъ не испугался и не ощутилъ волненія, забытаго имъ съ самыхъ дѣтскихъ лѣтъ. Однако послѣ нѣкотораго колебанія онъ рѣшительно взялся за ключъ, крѣпко повернувъ его и, войдя въ комнату, тотчасъ зажетъ свѣчу.
   Помедливъ въ нерѣшительности нѣсколько мгновеній, прежде чѣмъ запереть дверь, онъ осторожно оглянулся, точно боясь увидѣть за дверью косичку Марли. Но за дверью не было ничего, кромѣ винтовъ и гаекъ молотка. И, издавъ неопредѣленный звукъ, Скруджъ крѣпко захлопнулъ дверь.
   Стукъ, подобно грому, раскатился по всему дому. Каждая комната въ верхнемъ этажѣ дома и каждая бочка въ винномъ погребѣ отвѣчали ему. Заперевъ дверь, Скруджъ медленно прошелъ черезъ сѣни вверхъ по лѣстаницѣ, на ходу поправляя свѣчу.
   По этой лѣстницѣ можно было бы провести погребальную колесницу, поставивъ ее поперекъ, дышломъ къ стѣнѣ, а дверцами къ периламъ, при чемъ осталось бы еще свободное пространство. Можетъ быть, это и заставило Скруджа вообразитъ, что онъ видатъ во мракѣ погребальную колесницу, которая двигается сама собою. Полдюжина газовыхъ фонарей съ улицы слабо освѣщала сѣни и, слѣдовательно, при свѣтѣ сальной свѣчи Скруджа въ нихъ было довольно темно.
   Скруджъ шелъ вверхъ, мало безпокоясь объ этомъ. Темнота стоитъ дешево, а это Скруджъ очень цѣнилъ. Однако, прежде чѣмъ запереть за собой тяжелую дверь, онъ подъ вліяніемъ воспоминанія о лицѣ Марли прошелся по комнатамъ -- посмотрѣть, все ли въ исправности.
   Въ гостиной, спальнѣ, чуланѣ все было какь слѣдуетъ: никого не было ни подъ столомъ, ни подъ диваномъ, маленькій огонекъ тлѣлъ за рѣшеткой камина. Вотъ ложка, кастрюлька съ овсянкоц, въ устьѣ камина,-- и никого ни подъ постелью, ни въ стѣнномъ шкапу, ни въ шлафрокѣ, какъ-то подозрительно, висѣвшемъ на стѣнѣ. Все какъ всегда: чуланъ, каминная рѣшетка, старые башмаки, двѣ корзины для рыбы, умывальникъ на трехъ ножкахъ, кочерга. Успокоившись, Скруджъ заперъ дверь, повернувъ ключъ два раза, чего прежде никогда не дѣлалъ.
   Предохранивъ себя такимъ образомъ отъ нападенія. Скруджъ снялъ галстукъ, надѣлъ шлафрокъ, туфли и ночной колпакъ и сѣлъ передъ огнемъ, чтобы поѣсть овсянки.
   Для такой лютой ночи этотъ огонекъ былъ черезчуръ малъ. Скруджъ долженъ былъ сѣсть очень близко къ нему и нагнуться, чтобы отъ этой горсточки углей почувствовать едва уловимое дыханіе теплоты.
   Старинный каминъ, сложенный, вѣроятно, давнымъ давно голландскимъ купцомъ, былъ обложенъ голландскими кафелями, украшенными рисунками изъ Св. Писанія. Тутъ были Каинъ и Авель, дочери фараона, царица Савская, вѣстники-ангелы, парящіе въ воздухѣ на облакахъ, похожихъ на перины, Авраамъ, Валтасаръ и апостолы, отправляющіеся въ плаваніе на лодкахъ, напоминающихъ соусники, и сотни другихъ забавныхъ фигуръ. И однако лицо Марли, умершаго семь лѣтъ тому назадъ, поглощало все. Если бы каждый чистый кафель могъ запечатлѣть на своей поверхности образъ, составленный изъ разрозненныхъ представленій Скруджа, то на каждомъ такомъ кафлѣ появилось бы изображеніе головы старика Марли.
   -- Вздоръ все это! -- сказалъ Скруджъ и, пройдясь по комнатѣ взадъ и впередъ, снова сѣлъ. Откинувъ голову на спинку стула, онъ случайно взглянулъ на старый, остававшійся безъ употребленія колокольчикъ, предназначенный неизвѣстно для какой цѣли и проведенный въ комнату въ верхнемъ этажѣ дома. Смотря на него Скруджъ съ безграничнымъ удивленіемъ и необъяснимымъ ужасомъ замѣтилъ, что колокольчикъ началъ качаться. Сначала онъ качался такъ тихо, что звука почти не было, но потомъ зазвонилъ громче, и тотчасъ же къ нему присоединились всѣ колокольчики въ домѣ.
   Быть можетъ, звонъ длился и не болѣе минуты, но Скруджу эта минута показалась часомъ. Колокольчики замолкли всѣ сразу, а вслѣдъ за ними откуда-то изъ глубины послышался шумъ, подобный лязгу тяжелой цѣпи, которую тащили по бочкамъ въ винномъ погребѣ. Скруджъ тотчасъ же припомнилъ тѣ разсказы, въ которыхъ говорилось, что въ тѣхъ домахъ, гдѣ водится нечистая сила, появленію духовъ сопутствуетъ лязгъ влекомыхъ цѣпей.
   Дверь погреба распахнулась съ глухимъ шумомъ настежь, и Скруджъ услышалъ, какъ подземный шумъ, усиливаясь, поднимался вверхъ по лѣстницѣ, прямо по направленію къ его двери.
   -- Все это вздоръ! -- сказалъ Скруджъ.-- Я не вѣрю въ эту чертовщину.
   Однако онъ даже измѣнился зъ лицѣ, когда духъ, пройдя сквозь тяжелую дверь, очутился въ комнатѣ передъ его глазами.
   При его появленіи едва тлѣвшій огонекъ подпрыгнулъ, какъ будто хотѣлъ воскликнуть: "Я знаю его! Это духъ Марли!" И точно -- это было его лицо, самъ Марли со своей косичкой, въ своемъ обычномъ жилетѣ, узкихъ брюкахъ и сапогахъ, съ торчащими кисточками, которыя шевелились такъ же, какъ его косичка, полы сюртука и волосы на головѣ. Цѣпь, которую онъ влачилъ за собою, опоясывала его. Она была длинна и извивалась какъ хвостъ. Скруджъ хорошо замѣтилъ, что она была сдѣлана изъ денежныхъ ящиковъ, ключей, висячихъ замковъ, счетныхъ книгъ, разныхъ документовъ и тяжелыхъ стальныхъ кошельковъ. Тѣло призрака было прозрачно, и Скруджъ, зорко приглядясь къ нему, могъ видѣть сквозь жилетъ двѣ пуговицы сзади на сюртукѣ.
   Скруджъ часто слышалъ, какъ говорили, что у Марли нѣтъ ничего внутри, но донынѣ онъ не вѣрилъ этому. Не повѣрилъ даже и теперь, хотя духъ былъ прозраченъ и стоялъ передъ, нимъ. Что-то леденящее, чувствовалъ онъ, исходило отъ его мертвыхъ глазъ. Однако онъ хорошо замѣтилъ то, чего не замѣчалъ раньше,-- ткань платка въ складкахъ, окутывавшаго его голову, и подбородокъ. Но все еще не довѣряя своимъ чувствамъ, онъ пытался бороться съ ними.
   -- Что вамъ отъ меня нужно?-- сказалѣ Скруджъ ѣдко и холодно какъ всегда.-- Чего вы хотите?
   -- Многаго! -- отвѣтилъ голосъ, голосъ самого Марли.
   -- Кто вы?
   -- Спросите лучше, кто я былъ?
   -- Кто вы были?-- сказалъ Скруджъ громче.-- Для духа вы слишкомъ требовательны. (Скруджъ хотѣлъ было употребитъ выраженіе "придирчивы", какъ болѣе подходящее).
   -- При жизни я былъ вашимъ компаньономъ, Яковомъ Марли.
   -- Но, можетъ быть, вы сядете? -- спросилъ Скруджъ, во всѣ глаза глядя на него.
   -- Могу и сѣсть.
   -- Пожалуйста.
   Скруджъ сказалъ это, чтобы узнать, будетъ ли въ состояніи призракъ сѣсть; онъ чувствовалъ. что въ противномъ случаѣ предстояло бы трудное объясненіе. .
   Но духъ сѣлъ съ другой стороны камина съ такимъ видомъ, какъ будто дѣлалъ это постоянно.
   -- Вы не вѣрите въ меня?-- сяросилъ духъ.
   -- Не вѣрю,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Какого же иного доказательства, помимо вашихъ чувствъ, вы хотите, чтобы убѣдиться въ моемъ существованіи?
   -- Не знаю,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Почему же вы сомнѣваетесь въ своихъ чувствахъ?
   -- Потому,-- сказалъ Скруджъ,-- что всякій пустякъ дѣйствуетъ на нихъ. Маленькое разстройство желудка -- и они уже обманываютъ. Можетъ быть, и вы -- просто недоваренный кусокъ мяса, немножко горчицы, ломтикъ сыра, гнилая картофелина. Дѣло-то, можетъ быть, скорѣе сводится къ какому-нибудь соусу, чѣмъ къ могилѣ.
   Скруджъ совсѣмъ не любилъ шутокъ, и въ данный моментъ ему нисколько не было весело, но онъ шутилъ для того, чтобы такимъ путемъ отвлечь свое вниманіе и подавить страхъ, ибо даже самый голосъ духа заставлялъ его дрожать до мозга костей. Для него было невыразимой мукой просидѣть молча, хотя бы одно мгновеніе, смотря въ эти стеклянные, неподвижные глаза.
   Но всего ужаснѣе была адская атмосфера, окружавшая призракъ. Хотя Скруджъ и не чувствовалъ ея, но ему было видно, какъ у духа, сидѣвшаго совершенно недодвижно, колебались точно подъ дуновеніемъ горячаго пара изъ печки, волосы, полы сюртука, косичка.
   -- Видите ли вы эту зубочистку,-- сказалъ Скруджъ, быстро возвращаясь къ нападенію, побуждаемый тѣми же чувствами, и желая хоть на мгновеные отвратитъ отъ себя взглядъ призрака.
   -- Да,-- отвѣтилъ призракъ...
   -- Но вы однажо не смотрите на нее,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Да, не смотрю, но вижу.
   -- Отлично,-- сказалъ Скруджъ. -- Такъ вотъ, стоитъ мнѣ проглотить ее и всю жизнь меня будетъ преслѣдовать легіонъ демоновъ,-- плодъ моего воображенія. Вздоръ! Повторяю, что всѣ это вздоръ!
   При этихъ словахъ духъ испустилъ такой страшный вопль и потрясъ цѣпью съ такимъ заунывнымъ звономъ, что Скруджъ едва удержался на стулѣ и чуть не упалъ въ обморокъ. Но ужасъ его еще болѣе усилился, когда духъ снялъ съ своей головы и подбородка повязку, точно въ комнатахъ было слишкомъ жарко, и его нижняя челюсть отвалилась на грудь.
   Закрывъ лицо руками, Скруджъ упалъ на колѣни:
   -- Пощади меня, страшный призракъ! Зачѣмъ ты тревожишь меня?
   -- Рабъ суеты земной, человѣкъ,-- воскликнулъ духъ, -- вѣришь ли ты въ меня?
   -- Вѣрю,-- сказалъ Скруджъ.-- Я долженъ вѣрить. Но зачѣмъ духи блуждаютъ по землѣ? Зачѣмъ они являются мнѣ?
   -- Такъ должно быть,-- возразилъ призракъ,-- духъ, живущій въ каждомъ человѣкѣ, если этотъ духъ былъ скрытъ при жизни, осужденъ скитаться послѣ смерти среди своихъ близкихъ и друзей и -- увы! -- созерцать то невозвратно потерянное, что могло дать ему счастье.
   И тутъ призракъ снова испустилъ вопль и потрясъ цѣпью, ломая свои безтѣлесныя руки.
   -- Вы въ цѣпяхъ, -- сказалъ Скруджъ, дрожа.-- Скажите, почему?
   -- Я ношу цѣпь, которую сковалъ при жизни,-- отвѣтилъ духъ.-- Я ковалъ ее звено за звеномъ, ярдъ за ярдомъ. Я ношу ее не своему доброму желанію. Неужели ея устройство удивляетъ тебя?
   Скруджъ дрожалъ все сильнѣе и сильнѣе.
   -- Развѣ ты не желалъ бы знать длину и тяжесть цѣпи, которую ты носишь,-- продолжалъ духъ.-- Она была длинна и тяжела семъ лѣтъ тому назадъ, но съ тѣхъ поръ сдѣлалась значительно длиннѣе. Она очень тяжела.
   Скруджъ посмотрѣлъ вокругъ себя, нѣтъ ли и на немъ железнаго каната въ пятьдесять или шестьдесятъ саженъ, но ничего не увидѣлъ.
   -- Яковъ,-- воскликнулъ онъ.-- Старый Яковъ Марли! Скажи мнѣ что-нибудь въ утѣшеніе, Яковъ!
   -- Это не въ моей власти, -- отвѣтилъ духъ.-- Утѣшеніе дается не такимъ людямъ, какъ ты, и исходитъ отъ вѣстниковъ иной страны, Эбензаръ Скруджъ! Я же не могу сказать и того, что хотилъ бы сказать. Мнѣ позволено очень немногое. Я не могу отдыхать, медлить, оставаться на одномъ и томъ же мѣстѣ. Замѣть, что во время моей земной жизни я даже мысленно не перступалъ границы нашей мѣняльной норы, оставаясь безучастнымъ ко всему, что было внѣ ея. Теперь же передо мной лежить утомительный путь.
   Всякій разъ, какъ Скруджъ задумывался, онъ имѣлъ обыкновеніе закладывать руки въ карманы брюкъ. Обдумывая то, что сказалъ духъ, онъ сдѣлалъ это и теперь, но не всталъ съ колѣнъ и не поднялъ глазъ.
   -- Ты должно быть не очень торопился,-- замѣтилъ Скруджъ тономъ дѣлового человѣка, но покорно и почтительно.
   -- Да, -- стазалъ духъ.
   -- Ты умеръ семь лѣтъ тому назадъ,-- задумчиво сказалъ Скруджъ.-- И все время странствуешь?
   -- Да,-- сказалъ духъ,-- странствую, не зная отдыха и покоя, въ вѣчныхъ терзаніяхъ совѣсти.
   -- Но быстро ли совершаешь ты свои перелеты?-- спросилъ Скруджъ.
   -- На крыльяхъ вѣтра,-- отвѣтилъ духъ.
   -- Въ семъ лѣтъ ты могъ облетѣть бездны пространства,-- сказалъ Скруджъ.
   Услышавъ это, духъ снова испустилъ вопль и такъ страшно зазвенѣлъ цѣпью, въ мертвомъ молчаніи ночи, что полицейскій имѣлъ бы полное право обвинить его въ нарушеніи тишины и общественного спокойствія.
   -- О, плѣнникъ, закованный въ двойныя цѣпи,-- воскликнулъ призракъ,-- и ты не зналъ, что потребны цѣлые годы непрестаннаго труда существъ, одаренныхъ безсмертной душой для того, чтобы на землѣ восторжестаовало добро. Ты не зналъ, что для христіанской души на ея тѣсной земной стезѣ жизнь слишкомъ коротка, чтобы сдѣлать все добро, которое возможно? Не зналъ, что никакое раскаяніе, какъ бы продолжительно оно ни было, не можетъ вознаградить за прошедшее, не можетъ загладить вины того, кто при жизни упустилъ столько благопріятныхъ случаевъ, чтобы творить благо? Однако я былъ такимъ, именно такимъ.
   -- Но ты всегда былъ отличнымъ дѣльцомъ,-- сказалъ Скруджъ, начиная примѣнять слова духа къ самому себѣ.
   -- Дѣльцомъ! -- воскликнулъ духъ, снова ломая руки.-- Счастье человѣческое должно было быть моей дѣятельностью, любовь къ ближнимъ, милосердіе, кротость и доброжелательство -- на это, только на это должна была бы бытъ направлена она. Дѣла должны были бы быть только каплей въ необъятномъ океанѣ моихъ обязанностей.
   И онъ вытянулъ цѣпь во всю длину распростертыхъ рукъ, точно она была причиной его теперь уже безполезной скорби, и снова тяжко уронилъ ее.
   -- Теперь, на исходѣ года,-- продолжалъ онъ,-- мои мученія стали еще горше. О, зачѣмъ я ходилъ въ толпѣ подобныхъ мнѣ съ опущенными глазами и не обратилъ ихъ къ благословенной звѣздѣ, приведшей волхвовъ къ вертепу нищихъ! Развѣ не было вертеповъ нищихъ, къ которымъ ея свѣть могъ привести и меня!
   Пораженный Скруджъ, слушая это, задрожал всѣмъ тѣломъ.
   -- Слушай, слушай меня,-- вокричалъ духъ,-- срокъ мой кратокъ.
   -- Я слушаю,-- сказалъ Скруджъ,-- но прошу тебя, Яковъ, не будь такъ жестокъ ко мнѣ и говори проще.
   -- Какъ случилось, что я являюсь передъ тобой въ такомъ образѣ, я не знаю. Я ничего не могу сказать тебѣ объ этомъ. Много, много дней я пребывалъ невидимымъ возлѣ тебя.
   Эта новость была не весьма пріятна Скруджу... Онъ отеръ потъ со лба.
   -- Наказаніе мое было еще тяжелѣе отъ этого,-- продолжалъ духъ.-- Сегодня ночью я здѣсь затѣмъ, чтобы предупредить тебя, что ты, Эбензаръ, имѣешь еще возможность при моей помощи избѣжать моей участи.
   -- Благодарю тебя. Ты всегда былъ моимъ лучшимъ другомъ.
   -- Къ тебѣ явятся три духа,-- сказалъ призракъ.
   Лицо Скруджа вытянулось почти такъ же, какъ у духа.
   -- Это и есть та возможность, о которой ты говоришь, Яковъ?-- спросилъ Скруджъ прерывающимся голосомъ.
   -- Да.
   -- По-моему,-- сказалъ Скруджъ,-- лучше, если бы не было совсѣмъ этой возможности!
   -- Безъ посѣщенія духовъ ты не можешь избѣжать того пути, по которому шелъ я. Жди перваго духа завтра, какъ только ударить колоколъ.
   -- Не могутъ ли они притти всѣ сразу? -- попробовалъ было вывернуться Скруджъ.
   -- Второго духа ожидай въ слѣдующую ночь въ этотъ же самый часъ. Въ третью ночь тебя посѣтитъ третій духъ, когда замолкнетъ колоколъ, отбивающій полночь. Не смотри такъ на меня и запомни наше свиданіе. Ради твоего собственнаго спасенія, ты болѣе не увидишь меня.
   Произнеся эти слова, духъ снова взялъ со стола платокъ и повязалъ его вокругъ головы. По стуку зубовъ Скруджъ понялъ; что челюсти его снова сомкнулись. Онъ рѣшился поднять глаза и увидѣлъ, что неземной гость стоитъ передъ нимъ лицомъ къ лицу: цѣпь обвивала его станъ и руки.
   Призракъ сталъ медленно пятиться назадъ, къ окну, которое при каждомъ его шагѣ понемногу растворялось, а когда призракъ достигъ окна, оно широко распахнулось. Призракъ сдѣлалъ знакъ, чтобы Скруджъ приблизился,-- и Скруджъ повиновался.
   Когда между ними осталось не болѣе двухъ шаговъ, духъ Марли поднялъ руку, запретивъ ему подходить ближе. Побуждаемый скорѣе страхомъ и удивленіемъ, чѣмъ послушаніемъ,Скруджъ остановился, и въ ту, же минуту, какъ только призракъ поднялъ руку, въ воздухѣ пронесся смутный шумъ -- безсвязный ропотъ, плачъ, стоны раскаянія, невыразимо скорбный вопль. Послушавъ ихъ мгновеніе, призракъ присоединилъ свой голосъ къ этому похоронному пѣнію и сталъ постепенно растворяться въ холодномъ мракѣ ночи.
   Скруджъ послѣдовалъ за нимъ къ окну: такъ непобѣдимо было любопытство. И выглянулъ изъ окна.
   Все воздушное пространство наполнилось призраками, тревожно метавшимися во всѣ стороны и стенящими. На каждомъ призракѣ была такая же цѣпь, какъ и на духѣ Марли. Ни одного не было безъ цѣпи, а нѣкоторые,-- быть можетъ,преступные члены правительства,-- были скованы вмѣстѣ. Многихъ изъ нихъ Скруджъ зналъ при жизни. Напримѣръ, онъ отлично зналъ стараго духа въ бѣломъ жилетѣ, тащившаго за собой чудовищный желѣзный ящикъ, привязанныи къ щиколкѣ. Призракъ жалобно кричалъ, не будучи въ состояніи помочь несчастной женщинѣ стъ младенцемъ, сидѣвшимъ внизу, на порогѣ двери. Было ясно, что самыя ужасныя муки призраковъ заключались въ томъ, что они не были въ силахъ сдѣлать то добро, которое хотѣли бы сдѣлалъ.
   Туманъ ли окуталъ призраки или они растаяли въ туманѣ, Скруджъ не могъ бы сказать увѣренно. Но вотъ голоса ихъ смолкли, всѣ сразу, и ночь опять стала такою же, какой была при возвращеніи Скруджа домой.
   Скруджъ заперъ окно и осмотрѣлъ дверь, черезъ которую вошелъ духъ. Она была заперта на двойной замокъ, повѣшенный имъ же самимъ, задвижка осталась нетронутой. Онъ попытался было сказать "вздоръ", но остановился на первомъ же слогѣ, и, отъ волненій ли, которыя онъ испыталъ, отъ усталости ли, оттого ли; что заглянулъ въ невѣдомый міръ или же вслѣдствіе разговора съ духомъ, поздняго часа, потребности въ отдыхѣ, но онъ тотчасъ же подошелъ къ кровати и мгновенно, даже не раздѣваясь, заснулъ.
  

СТРОФА II.
Первый духъ

   Когда Скруджъ проснулся, было такъ темно, что, выглянувъ изъ алькова, онъ едва могъ отличить прозрачное пятно окна отъ темныхъ оконъ своей комнаты. Онъ зорко всматривался въ темноту своими острыми, какъ у хорька, глазами, и слушалъ, какъ колокола на сосѣдней церкви отбивали часы.
   Къ его великому изумленію, тяжелый колоколъ ударилъ шесть разъ, потомъ семь, восемь и такъ до двѣнадцати; затѣмъ все смолкло. Двѣнадцать! А когда онъ ложился, былъ вѣдь третій часъ. Очевидно, часы шли неправильно. Должно быть, ледяная сосулька попала въ механизмъ. Двѣнадцать! Онъ дотронулся до пружины своихъ часовъ съ репетиціей, чтобы провѣрилъ тѣ нелѣпыя часы. Маленькій быстрый пульсъ его часовъ пробилъ двѣнадцать и остановился.
   -- Какъ! Этого не можетъ быть! -- сказалъ Скруджъ,-- не можетъ быть, чтобы я проспалъ весь день да еще и порядочную часть слѣдующей ночи! Нельзя же допустить, чтобы что-нибудь произошло съ солнцемъ и чтобы сейчасъ былъ полдень!
   Съ этой тревожной мыслью онъ слѣзъ св кровати и ощупью добрался до окна. Чтобы увидѣть что-нибудь, онъ былъ принужденъ рукавомъ своего халата протереть обмерзшее стекло. Но и тутъ онъ увидѣлъ не много! Онъ убѣдился только въ томъ, что было очень тихо, туманно и чрезвычайно холодно. На улицахъ не было обычной суеты, бѣгущихъ пѣшеходовъ, что всегда бывало, когда день побѣждалъ ночь и овладѣвалъ міромъ.
   Скруджъ снова легъ въ постель, предаваясь размышленіямъ о случившемся, но не могъ прійти ни къ какому опредѣленному рѣшенію. Чѣмъ болѣе онъ думалъ, тѣмъ болѣе запутывался и чѣмъ болѣе старался не думать, тѣмъ болѣе думалъ.
   Духъ Марли окончательно сбилъ его съ толку. Какъ только, послѣ зрѣлаго размышленія, онъ рѣшалъ, что все это былъ сонъ, его мысль, подобно отпущенной упругой пружинѣ, отлетала назадъ къ первому положенію, и снова предстояло рѣшить: былъ ли это сонъ, или нѣтъ?
   Въ такомъ состояніи Скруджъ лежалъ до тѣхъ: поръ, пока колокола не пробили еще три четверти и онъ вдругъ не вспомнилъ, что, согласно предсказанію Марли, первый духъ долженъ явиться, когда колоколъ пробьетъ часъ. Онъ рѣшилъ не спать и дождаться часа. Такое рѣшеніе было, конечно, самое благоразумное, такъ какъ заснуть для него было теперь такъ же невозможно, какъ подняться на небо.
   Время шло такъ медленно, что Скруджъ подумалъ, что, задремавъ, онъ пропустилъ бой часовъ. Наконецъ, до его насторожившагося слуха донеслось :
   -- Динь-донъ!
   -- Четверть,-- сказалъ Скруджъ, начиная считать.
   -- Динь-донъ!
   -- Половина,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Динь-донъ!
   -- Три четверти,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Динь-донъ:
   -- Вотъ и часъ,-- сказалъ Скруджъ,-- и ничего нѣтъ.
   Онъ произнесъ эти слова прежде, чѣмъ колоколъ пробилъ часъ,-- пробилъ какъ-то глухо, пусто и заунывно. Въ ту же минуту комната озарилась свѣтомъ, и точно чья-то рука раздвинула занавѣски его постели въ разныя стороны, и именно тѣ занавѣски, къ которымъ было обращено его лицо, а не занавѣски въ ногахъ или сзади. Какъ только онѣ распахнулись, Скруджъ приподнялся немого и въ такомъ положеніи встрѣтился съ неземнымъ гостемъ, который, открывая ихъ, находился такъ близко жъ нему, какъ я въ эту минуту мысленно нахожусь возлѣ васъ, читатель.
   Это было странное существо, похожее на ребенка и вмѣстѣ съ тѣмъ на старика, ибо было видимо сквозь какую-то сверхъестественную среду, удалявшую и уменьшавшую его. Его волосы падали на плечи, были сѣды, какъ у старца, но на нѣжномъ лицѣ его не было ни единой морщины. Руки его были очень длинны, мускулисты, и въ нихъ чувствовалась гигантская сила. Ноги и ступни имѣли изящную форму и были голы, какъ руки. Онъ былъ облеченъ въ тунику ослѣпительной бѣлизны; а его станъ былъ опоясанъ перевязью, сіявшей дивнымъ блескомъ. Въ его рукѣ была вѣтвь свѣже-зеленаго остролистника,-- эмблема зимы,-- одежда-же была украшена лѣтними цвѣтами. Но всего удивительнѣе было то, что отъ вѣнца на его головѣ лились потоки свѣта, ярко озарявшіе все вокругъ, и, очевидно, для этого-то свѣта предназначался большой колпакъ-гасильникъ, который духъ держалъ подъ мышкой, чтобы употреблять его, когда хотѣлъ сдѣлаться невидимымъ. Когда же Скруджъ сталъ пристальнѣе присматриваться къ призраку, то замѣтилъ еще болѣе странныя особенности его. Поясъ призрака искрился и блестѣлъ то въ одной части, то въ другой, и то, что сейчасъ было ярко освѣщено, черезъ мгновеніе становилось темнымъ, и вся фигура призрака ежесекундно мѣнялась: то онъ имѣлъ одну руку, то одну ногу, то былъ съ двадцатью ногами, то съ двумя ногами безъ головы, то была голова, но безъ туловища: то та, то другая часть его безслѣдно исчезала въ густомъ мракѣ. Но еще удивительнѣе было то, что порою вся фигура призрака становилась ясной и отчетливой.
   -- Вы тотъ духъ, появленіе котораго было мнѣ предсказано?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Да.
   Голосъ у духа былъ мягкій, нѣжный и такой тихій, что, казалось, доносился издалека, хотя духъ находился возлѣ самого Скруджа.
   -- Кто вы?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Я духъ минувшаго Рождества.
   -- Давно минувшаго?-- спросилъ Скруджъ, разсматривая его.
   -- Нѣтъ, твоего послѣдняго.
   Можетъ быть, Скруджъ и самъ не зналъ, почему у него явилось странное желаніе видѣть духа въ колпакѣ-гасильникѣ, но онъ все-таки попросилъ духа надѣть колпакъ.
   -- Какъ! -- воскликнулъ духъ.-- Ты уже такъ скоро пожелалъ своими бренными руками погасить тотъ свѣтъ, который я распространяю? Тебѣ мало, что ты одинъ изъ тѣхъ рабовъ страстей, ради которыхъ я принужденъ долгіе годы носить этотъ колпакъ, низко надвинувъ его на лобъ?
   Скруджъ почтительно отвѣтилъ, что вовсе не хотѣлъ его обидѣть, что онъ никакъ не можетъ понять, какимъ образомъ онъ могъ служить причиной, заставившей духа носить колпакъ. Затѣмъ онъ осмѣлился спросить, что именно привело его сюда?
   -- Твое благополучіе,-- сказалъ духъ. Скруджъ поблагодарилъ, но не могъ удержаться отъ мысли, что спокойно проведенная ночь болѣе способствовала бы этому благополучію. Но Духъ понялъ его мысль, ибо тотчасъ же сказалъ:
   -- И твое спасеніе.
   Сказавъ это, онъ протянулъ свою сильную руку и ласково коснулся Скруджа.
   -- Встань и слѣдуй за мною.
   Скруджъ чувствовалъ, что было бы безполезно сказать что-нибудь въ свое оправданіе, что дурная погода и поздній часъ не годятся для прогулокъ, что въ постели тепло, а термометръ стоитъ ниже нуля, что онъ слишкомъ легко одѣтъ,-- въ туфляхъ, шлафрокѣ и ночномъ колпакѣ,-- и что онъ не здоровъ. Хотя прикосновеніе духа было нѣжно, какъ прикосновеніе руки женщины, оно однако не допускало сопротивленія. И Скруджъ всталъ, но, увидѣвъ, что духъ направился къ окну, схватилъ его за одежду.
   -- Я вѣдь смертный, -- сказалъ онъ умоляющимъ голосомъ,-- и могу упасть.
   -- Позволь только моей рукѣ прикоснуться къ тебѣ,-- сказалъ духъ, кладя свою руку на сердце Скруджа,-- и ты будешь внѣ всякой опасности.
   Произнеся эти слова, духъ повелъ Скруджа сквозь стѣну, и они очутились за городомъ на дорогѣ, по обѣимъ сторонамъ которой тянулись поля. Городъ исчезъ за ними совершеній безслѣдно, а вмѣстѣ съ нимъ исчезли и туманъ и мракъ. Былъ ясный, холодный зимній денъ, и земля была одѣта снѣжнымъ покровомъ.
   -- О Боже! -- воскликнулъ Скруджъ, всплеснувъ руками и осматриваясь кругомъ. -- Здѣсь, въ этомъ мѣстѣ, я родился. Здѣсь я росъ.
   Духъ кротко посмотрѣлъ на него. Нѣжное прикосновеніе его, тихое и мимолетное, тронуло старое сердце. Скруджъ ощутилъ тысячу запаховъ въ воздухѣ, изъ которыхъ каждый былъ связанъ съ тысячью мыслей, радостей, заботъ и надеждъ, давно, давно забытыхъ.
   -- Твои губы дрожать, -- сказалъ духъ.-- Что такое на твоей щекѣ?
   Запинающимся голосомъ Скруджъ проговорилъ, что это прыщикъ, и просилъ духа, вести его туда, куда онъ захочетъ.
   -- Припоминаешь ли ты эту дорогу?-- спросилъ духъ.
   -- О, да,-- съ жаромъ произнесъ Скруджъ.-- Я прошелъ бы по ней съ завязанными глазами.
   -- Странно. Прошло такъ много лѣтъ, а ты еще не забылъ ея,-- замѣтилъ духъ.-- Идемъ.
   Они пошли. Скруджъ узнавалъ каждыя ворота, каждый столбъ, каждое дерево. Вдали показалось маленькое мѣстечко съ церковью, мостомъ и извивами рѣки. Они увидѣли нѣсколько косматыхъ пони, бѣгущихъ рысью по направленію къ нимъ; на пони сидѣли мальчики, которые перекликались съ другими мальчиками, сидѣвшими рядомъ съ фермерами въ большихъ одноколкахъ и телѣжкахъ. Всѣ были веселы и, перекликаясь, наполняли звонкими голосами и смѣхомъ широкій просторъ полей.
   -- Это только тѣни прошлаго,-- сказалъ духъ.-- Они не видятъ и не слышатъ насъ.
   Когда веселые путешественники приблизились, Скруджъ сталъ узнавать и каждаго изъ нихъ называть по имени. Почему онъ былъ такъ несказанно радъ, видя ихъ, почему блестѣли его холодные глаза, а сердце такъ сильно билось? Почему сердце наполнилось умиленіемъ, когда онъ слышалъ, какъ они поздравляли другъ друга съ праздникомъ, разставаясь на перекресткахъ и разъѣзжаясь въ разныя стороны? Что за дѣло было Скруджу до веселаго Рождества? Прочь эти веселые праздники! Какую пользу они принесли ему?
   -- Школа еще не совсѣмъ опустѣла,-- сказалъ духъ.-- Тамъ есть заброшенный, одинокій ребенокъ.
   Скруджъ сказалъ, что знаетъ это,-- и зарыдалъ.
   Они ввернули съ большой дороги на хорошо памятную ему тропу и скоро приблизились къ дому изъ потемнѣвшихъ красныхъ кирпичей съ небольшимъ куполомъ и колоколомъ въ немъ, съ флюгеромъ на крышѣ. Это былъ большой, но уже начавшій приходить въ упадокъ домъ. Стѣны обширныхъ заброшенныхъ службъ были сыры и покрыты мхомъ, окна разбиты и ворота полуразрушены временемъ. Куры кудахтали и расхаживали въ конюшняхъ, каретные сараи и навѣсы заростали травой. Внутри дома также не было прежней роскоши; войдя въ мрачныя сѣни сквозь открытыя двери, они увидѣли много комнатъ, пустыхъ и холодныхъ, съ обломками мебели. Затхлый запахъ сырости и земли носился въ воздухѣ, все говорило о томъ, что обитатели дома часто не досыпаютъ, встаютъ еще при свѣчахъ и живутъ впроголодь.
   Духъ и Скруджъ прошли черезъ сѣни къ дверямъ во вторую половину дома. Она открылась, и ихъ взорамъ представилась длинная печальная комната, которая, отъ стоявшихъ въ ней простыхъ еловыхъ партъ, казалась еще пустыннѣе. На одной, изъ партъ, около слабаго огонька, сидѣлъ одинокій мальчикъ и читалъ. Скруджъ опустился на скамью и, узнавъ въ этомъ бѣдномъ и забытомъ ребенкѣ самого себя, заплакалъ.
   Таинственное эхо въ домѣ, пискъ и возня мыши за деревянной обшивкой стѣнъ, капанье капель изъ оттаявшаго жолба, вздохи безлистаго тополя, лѣнивый скрипъ качающейся дверіи въ пустомъ амбарѣ и потрескиваніе въ каминѣ -- все это отзывалось въ сердцѣ Скруджа и вызывало слезы.
   Духъ, прикоснувшись къ нему, показалъ на его двойника,-- маленькаго мальчика, погруженнаго въ чтеніе. Внезапно за окномъ появился кто-то въ одеждѣ чужестранца, явственно, точно живой, съ топоромъ, засунутымъ за поясъ, ведущій осла, нагруженнаго дровами.
   -- Это Али-баба! -- воскликнулъ Скруджъ въ восторгѣ.-- Добрый, старый, честный Али-баба, я узнаю его. Да! Да! Какъ-то на Рождествѣ, когда вотъ этотъ забытый мальчикъ оставался здѣсь одинъ, онъ, Али-баба, явился передъ нимъ впервые точно въ такомъ же видѣ, какъ теперь. Бѣдный мальчикъ! А вотъ и Валентинъ,-- сказалъ Скруджъ,-- и дикій брать его Орзонъ, вотъ они! А какъ зовутъ того, котораго, соннаго, въ одномъ бѣльѣ, перенесли къ воротамъ Дамаска? Развѣ ты не видалъ его? А слуга султана, котораго духи перевернули внизъ головой,-- вонъ и онъ стоитъ на головѣ! Подѣломъ ему! Не женись на принцессѣ!
   Какъ удивились бы коллеги Скруджа, услышавъ его, увидѣвъ его оживленное лицо, всю серьезность своего характера, расточающаго на такіе пустые предметы и говорящаго совсѣмъ необычнымъ голосомъ, голосомъ, похожимъ и на смѣхъ и на крикъ.
   -- А вотъ и попугай! -- воскликнулъ Скруджъ,-- зеленое туловище, желтый хвостъ и на макушкѣ хохолъ, похожій на листъ салата! Бѣдный Робинзонъ Крузо, какъ онъ назвалъ Робинзона, когда тотъ возвратился домой, послѣ плаванія вокругъ острова. "Бѣдный Робинзонъ Крузо.-- Гдѣ былъ ты, Робинзонъ Крузо?" Робинзонъ думалъ, что слышитъ это во снѣ, но, какъ извѣстно, кричалъ попугай. А вотъ и Пятница, спасая свою жизнь, бѣжитъ къ маленькой бухтѣ! Голла! Гопъ! Голла!
   Затѣмъ, съ быстротой, совсѣмъ несвойственной его характеру, Скруджъ перебилъ самого себя, съ грустью о самомъ себѣ воскликнулъ: "Бѣдный мальчикъ!" -- и снова заплакалъ.
   -- Мнѣ хочется,-- пробормоталъ Скруджъ, отирая обшлагомъ глаза, закладывая руки въ карманы и осматриваясь,-- мнѣ хочется... но нѣтъ, уже слишкомъ поздно...
   -- Въ чемъ дѣло?-- спросилъ духъ.
   -- Такъ, -- отвѣчалъ Скруджъ.-- Ничего. Прошлымъ вечеромъ къ моей двери приходилъ какой-то мальчикъ и пѣлъ, такъ вотъ мнѣ хотѣлось дать ему что-нибудь... Вотъ и все...
   Духъ задумчиво улыбкулся, махнулъ рукой и сказалъ: "Идемъ, взглянемъ на другой праздникъ!"
   При этихъ словахъ двойникъ. Скруджа увеличился, а комната сдѣлалась темнѣе и грязнѣе; обшивка ея потрескалась, окна покосились, съ потолка посыпалась штукатурка, обнаруживая голыя дранки. Но какъ это случилось, Скруджъ зналъ не лучше насъ съ вами. Однако онъ зналъ, что это такъ и должно быть,-- чтобы онъ снова остался одинъ, а другіе мальчики ушли домой съ радостно встрѣчать праздникъ.
   Онъ ужи не читалъ, но уныло ходилъ взадъ и впередъ. Посмотрѣвъ на духа, Скруджъ печально покачалъ головой и безпокойно взглянулъ на дверь.
   Дверь растворилась, и маленькая дѣвочка, гораздо меньше мальчика, вбѣжала въ комнату и, обвивъ его шею рученками, осыпая его поцѣлуями, называла его милымъ, дорогимъ братомъ.
   -- Я пришла за тобою, милый брать,-- сказала она.-- Мы вмѣстѣ поѣдемъ домой,-- говорила она, хлопая маленькими ручками и присѣдая отъ смѣха.-- Я пріѣхала, чтобы взять тебя домой, домой, мой!
   -- Домой, моя маленькая Фанни?-- воскликнулъ мальчикъ.
   -- Да,-- сказала въ восторгѣ дѣвочка.-- Домой навсегда, навсегда! Папа сталъ гораздо добрѣе, чѣмъ прежде, и у насъ дома, какъ въ раю. Однажды вечеромъ, когда я должна была, идти спать, онъ говорилъ со мною такъ ласково, что я осмѣлилась попросить его послать меня за тобой въ повозкѣ. Онъ отвѣтилъ: Хорошо,-- и послалъ меня за тобою въ повозкѣ. Ты теперь будешь настоящій мужчина,-- сказала дѣвочка, раскрывая глаза,-- и никогда не вернешься сюда. Мы будемъ веселиться вмѣстѣ на праздникахъ.
   -- Ты говоришь совсѣмъ, какъ взрослая, моя маленькая Фанни,-- воскликнулъ мальчикъ.
   Она захлопала въ ладоши, засмѣялась, стараясь достать до его головы, приподнялась на цыпочки, обняла его и снова засмѣялась. Затѣмъ, съ дѣтской настойчивостью, она стала тащить его къ двери, и онъ, не сопротивляясь, послѣдовалъ за нею.
   Какой-то страшный голосъ послышался въ сѣняхъ: "Снесите внизъ сундукъ Скруджа". Появился самъ школьный учитель, который, посмотрѣвъ сухо и снисходительно на Скруджа, привелъ его въ большое смущеніе пожатіемъ руки. Затѣмъ онъ повелъ его вмѣстѣ съ сестрой въ холодную комнату, напоминающую старый колодезь, гдѣ на стѣнѣ висѣли ландкарты, а земной и небесный глобусы, стоявшіе на окнахъ и обледенѣвшіе, блестѣли, точно натертые воскомъ. Поставивъ на столъ графинъ очень легкаго вина, положивъ кусокъ очень тяжелаго пирога, онъ предложилъ дѣтямъ полакомиться. А худощаваго слугу онъ послалъ предложить стаканъ этого вина извозчику, который поблагодарилъ и сказалъ, что если это вино то самое, которое онъ пилъ въ прошлый разъ, то онъ отказывается отъ него. Между тѣмъ чемоданъ Скруджа былъ привязанъ къ крышѣ экипажа, и дѣти, радостно простясь съ учителемъ, сѣли и поѣхали; быстро вертѣвшіяся колеса сбивали иней и снѣгъ съ темной зелени деревьевъ.
   -- Она всегда была маленькимъ, хрупкимъ существомъ, которое могло убить дуновеніе вѣтра,-- сказалъ духъ.-- Но у нея было большое сердце!
   -- Да, это правда,-- воскликнулъ Скруджъ.-- Ты правъ. Я не отрицаю этого, духъ. Нѣтъ, Боже меня сохрани!
   -- Она была замужемъ,-- сказалъ духъ,-- и, кажется, у нея были дѣти.
   -- Одинъ ребенокъ,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Да, твой племянникъ,-- сказалъ духъ. Скруджъ смутился; и кратко отвѣтилъ: "да".
   Прошло не болѣе мгновенія съ тѣхъ поръ, какъ они оставили школу, но они уже очутились въ самыхъ бойкихъ улицахъ города, гдѣ, какъ призраки, двигались прохожіе, ѣхали телѣжки и кареты, перебивая путь другъ у друга,-- въ самой сутолокѣ большого города. По убранству лавокъ было видно, что наступило Рождество. Былъ вечеръ, и улицы были ярко освѣщены. Духъ остановился у двери какого-то магазина и спросилъ Скруджа, знаетъ ли онъ это мѣсто?
   -- Еще бы,-- сказалъ Скруджъ. -- Развѣ не здѣсь я учился?
   Они вошли. При видѣ стараго господина въ парикѣ, сидящаго за высокимъ бюро, который, будь онъ выше на два дюйма, стукался бы головой о потолокъ, Скруджъ, въ сильномъ волненіи, закричалъ:
   -- О, да это самъ старикъ Феззивигъ! Самь Феззивигъ воскресъ изъ мертвыхъ!
   Старикъ Феззивигъ положилъ перо и посмотрѣлъ на часы,-- часы показывали семь. Онъ потеръ руки, оправилъ широкій жилетъ, засмѣялся, трясясь всѣмъ тѣломъ и крикнулъ плавнымъ, звучнымъ, сдобнымъ, но пріятнымъ и веселымъ голосомъ.
   -- Эй, вы, тамъ! Эбензаръ! Дикъ!
   Двойникъ Скруджа, молодой человѣкъ, живо явился, въ сопровожденіи товарища, на зовъ.
   -- Такъ и есть,-- Дикъ Вилкинсъ,-- сказалъ Скруджъ духу.-- Это онъ. Дикъ очень любилъ меня. Дикъ, голубчикъ! Боже мой!
   -- Эй, вы, молодцы! -- сказалъ Феззивигъ. -- Шабашъ! На сегодня довольно! Вѣдь сегодня сочельникъ, Дикъ! Рождество завтра, Эбензаръ! Запирай ставни! -- вскричалъ старикъ Феззивигъ, громко хлопнувъ въ ладоши.-- Мигомъ! Живо!
   Трудно себѣ представить ту стремительность, съ какою друзья бросились на улицу за ставнями. Вы не успѣли бы сказать: разъ, два, три, какъ уже ставни были на своихъ мѣстахъ, вы не дошли бы еще до шести, какъ ужь были заложены болты, вы не досчитали бы до двѣнадцати, какъ молодцы уже вернулись въ контору, дыша, точно скаковыя лошади.
   -- Ну! -- закричалъ Феззивигъ, съ удивительной ловкостью соскакивая со стула возлѣ высокой конторки.-- Убирайте все прочь, чтобы было какъ можно больше простора. Гопъ! Годъ, Дикъ! Живѣй, Эбензаръ!
   Все долой! Все было сдѣлано въ одно мгновеніе. Все, что возможно, было мгновенно убрано и исчезло съ глазъ долой. Полъ былъ подметенъ и политъ водой, лампы оправлены, въ каминъ подброшенъ уголь, и магазинъ сталъ уютенъ, тепелъ и сухъ, точно бальный залъ
   Пришелъ скрипачъ съ нотами, устроился за конторкой и загудѣлъ, какъ полсотня разстроенныхъ желудковъ. Пришла мистриссъ Феззивигъ, сплошная добродушная улыбка. Пришли три дѣвицы Феззивигъ, цвѣтущія и хорошенькія. Пришли шесть юныхъ вздыхателей съ разбитыми сердцами. Пришли всѣ молодые люди и женщины, служившіе у Феззивига. Пришла служанка со своимъ двоюроднымъ братомъ, булочникомъ. Пришла кухарка съ молочникомъ, закадычнымъ пріятелемъ ея брата. Пришелъ мальчишка, живущій въ домѣ черезъ улицу, котораго, какъ думали; хозяинъ держалъ впроголодь. Мальчишка старался спрятаться за дѣвочку изъ сосѣдняго дома, уши которой доказывали, что хозяйка любила драть ихъ. Всѣ вошли другъ за другомъ -- одни застѣнчиво, другіе смѣло, одни -- ловко, другіе неуклюже; одни толкая, другіе таща другъ друга; но всѣ, какъ никакъ, все-таки вошли. И всѣ разомъ всѣ двадцать паръ, пустились танцовать, выступая впередъ, отступая назадъ, продѣлывая, пара за парой, самыя разнообразныя фигуры. Наконецъ, старикъ Феззивигъ захлопалъ въ ладоши и, желая остановить танецъ, воскликнулъ: "Ловко! Молодцы!" Скрипачъ погрузилъ разгоряченное лицо въ кружку портера, предназначенную для него. Потомъ, пренебрегая отдыхомъ, онъ снова появился на своемъ мѣстѣ и тотчасъ же началъ играть, хотя желающихъ танцовать еще не было,-- съ такимъ видомъ, точно прежняго истомленнаго скрипача отнесли домой на ставнѣ, а это былъ новый, рѣшившійся или превзойти того, или погибнуть.
   Потомъ опять были танцы, дальше игра въ фанты и опять танцы. Напослѣдокъ подали пирожное, глинтвейнъ, большой кусокъ холоднаго ростбифа, кусокъ холодной вареной говядины, пирожки и пиво, пиво... Но главный эффектъ вечера былъ послѣ жаркаго и вареной говядины, когда скрипачъ (хитрая бестія,-- онъ зналъ дѣло гораздо лучше насъ съ вами!) ударилъ "Сэръ Роджеръ де-Коверли". Тутъ старикъ Феззивигъ съ мистриссъ Феззивигъ выступили впередъ, приготовляясь начать танецъ, и притомъ первой парой; но вѣдь это не шутка! Вѣдь приходилось танцовать съ двадцатью тремя-четырьмя парами,-- и съ народомъ, который вовсе не намѣревался шутить, съ народомъ, который хотѣлъ пуститься въ плясъ во всю, а не прохаживаться.
   На если бы ихъ было вдвое болѣе, вчетверо даже; все-таки старшій Феззивигъ и мистриссъ Феззивигъ были бы на высотѣ своей задачи. Мистриссъ Феззивигъ была достойной партнершей своего мужа во всѣхъ отношеніяхъ. Если же эта похвала, не достаточна, скажите мнѣ болѣе высокую, и я охотно употреблю ее. Положительно какой-то свѣтъ брызгалъ отъ икръ Феззивига! Они сверкали во всякой фигурѣ танца. Въ какой нибудь одинъ моментъ вы ни за что не угадали бы, что будетъ въ слѣдующій! И когда старикъ Феззивигъ и мистриссъ Феззивигъ продѣлали всѣ па: "впередъ, назадъ, обѣ руки вашему партнеру, поклонъ, реверансъ, штопоръ, продѣваніе нитки въ иголку, и назадъ, на свое мѣсто",-- Феззивигъ подпрыгнулъ такъ, что, казалось, его ноги мигнули, и сталъ какъ вкопанный.
   Когда часы пробили одиннадцать, семейный балъ кончился, мистеръ Феззивигъ съ супругой заняли мѣста по обѣимъ сторонамъ двери, и, пожимая руки выходившимъ гостямъ, желали имъ весело провести праздникъ. Когда всѣ, кромѣ двухъ учениковъ, ушли, хозяева точно такъ же простились и съ ними. Веселые голоса замерли, и юноши разошлись по своимъ кроватямъ въ задней комнатѣ.
   Все это время Скруджъ велъ себя какъ человѣкъ, который не въ своемъ разсудкѣ. Его душа была погружена въ созерцаніе своего двойника. Онъ смотрѣлъ, вспоминалъ, радовался всему и испытывалъ странное возбужденіе. И только теперь, когда ясныя лица его двойника и Дика отвернулись отъ него, онъ вспомнилъ про духа и почувствовалъ, что духъ смотритъ прямо на него и что на головѣ его горитъ яркій свѣтъ.
   -- Какъ мало надо для того, чтобы заслужить благодарность этихъ глупцовъ,-- сказалъ духъ.
   -- Мало! -- повторилъ Скруджъ.
   Духъ знакомъ заставилъ Скруджа прислушаться къ разговору двухъ учениковъ, которые отъ всей души расточали похвалы и благодарности Феззивигу. И, когда Скруджъ послушалъ, духъ сказалъ :
   -- Ну, не такъ ли? Истратилъ онъ нѣсколько фунтовъ, ну, быть можетъ, три, четыре фунта... Неужели этого достаточно, чтобы заслужить такія похвалы?
   -- Не въ этомъ дѣло,-- сказалъ Скруджъ, задѣтый за живое его словами, и невольно говоря своимъ прежнимъ юношескимъ тономъ.-- Не въ этомъ дѣло, духъ. Въ его власти сдѣлать насъ счастливыми или несчастными, нашу службу -- радостнымъ или несчастнымъ бременемъ, наслажденіемъ или тяжелымъ трудомъ. Допустимъ, что его власть заключается въ какомъ-либо словѣ или взглядѣ -- вещахъ столь ничтожныхъ, незначительныхъ и неуловимыхъ, -- но такъ что же? Счастье, которое онъ даетъ, такъ велико, что равняется стоимости цѣлаго состоянія.
   Онъ почувствовалъ взглядъ духа и остановился.
   -- Что такое? -- спросилъ духъ.
   -- Ничего особеннаго,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Какъ будто что-то случилось съ вами,-- настаивалъ духъ.
   -- Нѣтъ, -- сказалъ Скруджъ.-- Нѣтъ, мнѣ бы хотѣлось сказать теперь два-три слова моему писцу. Вотъ и все.
   Когда онъ говорилъ это, его двойникъ загасилъ лампы, и Скруджъ и духъ опять очутились подъ открытымъ небомъ.
   -- У меня остается мало времени,-- замѣтилъ духъ.-- Скорѣе!
   Слова эти не относились ни къ Скруджу, ни къ кому-либо другому, кого могъ видѣть духъ, но дѣйствіе ихъ тотчасъ же сказалось,-- Скруджъ снова увидѣлъ своего двойника. Теперь онъ былъ старше, въ самомъ расцвѣтѣ лѣтъ. Черты его лица не были еще такъ жестки и грубы, какъ въ послѣдніе годы, но лицо уже носило признаки заботъ и скупости. Глаза его бѣгали безпокойно и жадно, что говорило о глубоко вкоренившейся страсти, которая пойдетъ далеко въ своемъ развитіи.
   Онъ былъ не одинъ, онъ сидѣлъ рядомъ съ красивой молодой дѣвушкой въ траурѣ. На глазахъ ея стояли слезы, блестѣвшіе въ сіяніи, исходившемъ отъ духа минувшаго Рождества.
   -- Пустяки,-- сказала она тихо и нѣжно.-- Пустяки, -- для васъ-то. Другой кумиръ вытѣснилъ меня изъ вашего сердца. И если въ будущемъ онъ дастъ вамъ утѣшеніе и радость, что постаралась бы сдѣлать и я, мнѣ нѣтъ причинъ роптать.
   -- Какой же это кумиръ?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Деньги.
   -- Въ вашихъ словахъ безпристрастный приговоръ свѣта! Такова людская правда! -- сказалъ онъ.-- Ничто не порицается такъ сурово, какъ бѣдность, и вмѣстѣ съ тѣмъ ничто такъ безпощадно не осуждается, какъ стремленіе къ наживѣ.
   -- Вы ужъ слишкомъ боитесь свѣта,-- отвѣтила она кротко.-- Всѣ ваши другія надежды потонули въ желаніи избѣжать низкихъ упрековъ этого свѣта. Я видѣла, какъ всѣ ваши благородныя стремленія отпадали одно за другимъ, пока страсть къ наживѣ не поглотила васъ окончательно. Развѣ это не правда?
   -- Что же изъ того?-- возразилъ онъ.-- Что же изъ того, что я сдѣлался гораздо умнѣе? Развѣ я перемѣнился по отношенію къ вамъ?
   Она покачала головой.
   -- Перемѣнился?
   -- Союзъ нашъ былъ заключенъ давно. Въ тѣ дни мы оба были молоды, всѣмъ довольны и надѣялись совмѣстнымъ трудомъ улучшить со временемъ наше матеріальное положеніе. Но вы перемѣнились. Въ то время вы были другимъ.
   -- Я былъ-тогда мальчишкой,-- сказалъ Скруджъ съ нетерпѣніемъ.
   -- Ваше собственное чувство подсказываетъ вамъ, что вы были не такимъ, какъ теперь,-- отвѣтила она.-- Я же осталась такою же, какъ прежде. То, что сулило счастье, когда мы любили другъ друга, теперь, когда мы чужды другъ другу, предвѣщаетъ горе. Какъ часто, съ какою болью въ сердцѣ я думала объ этомъ! Скажу одно: я уже все обдумала и рѣшила освободитъ васъ отъ вашего слова.
   -- Развѣ я просилъ этого?
   -- Словами? Нѣтъ. Никогда.
   -- Тогда чѣмъ же?
   -- Тѣмъ, что вы перемѣнились, начиная съ характера, ума и всего образа жизни, тѣмъ, что теперь другое стало для васъ главной цѣлью. Моя любовь уже ничто въ вашихъ глазахъ, точно между нами ничего и не было,-- сказала дѣвушка, смотря на него кротко и твердо.-- Ну, скажите мнѣ, развѣ вы стали бы теперь искать меня и стараться пріобрѣсти мою привязанность? Конечно, нѣтъ.
   Казалось, чт

   

ЧАРЛЬЗЪ ДИККЕНСЪ.

СВЯТОЧНЫЕ РАЗСКАЗЫ.

ПОЛНЫЙ ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО,
Ф. РЕЗЕНЕРА.

ИЗДАНІЕ ЧЕТВЕРТОЕ, СЪ 62 ПОЛИТИПАЖАМИ И ЗАСТАВКАМИ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
ИЗДАНІЕ В. И. ГУБИНСКАГО.

   

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ ПѢСНЬ ВЪ ПРО3Ѣ.

СВЯТОЧНЫЙ РАЗСКАЗЪ СЪ ПРИВИДѢНІЯМИ.


Глава I.
Тѣнь Марлея.

   Марлей умеръ. Въ этомъ нѣтъ никакого сомнѣнія. Свидѣтельство объ его смерти было подписано священникомъ. Духъ Марлей является Скруджу подрядчикомъ и главнымъ погребальщикомъ. Самъ Скруджъ подписалъ его, а всякій документъ, подписанный Скруджемъ, имѣлъ большую цѣну на биржѣ.
   Старый Марлей былъ мертвъ, какъ камень. Я не хочу этимъ сказать, будто, по моему убѣжденію, въ камнѣ нѣтъ ничего живого; я скорѣе думаю, что если есть что-нибудь дѣйствительно мертвое между камнями, то это долженъ быть гробовой камень; но такъ какъ со временъ предковъ сложилось уже такое выраженіе, то я и не хочу касаться ихъ мудрости своими неосвященными руками. Итакъ, повторяю: Марлей былъ мертвъ, какъ камень.
   Зналъ ли Скруджъ навѣрное, что Марлей умеръ? Конечно, зналъ. Какъ же ему было не знать, когда они -- Богъ знаетъ сколько лѣтъ -- состояли компаньонами. Скруджъ былъ его единственнымъ душеприкащикомъ, единственнымъ распорядителемъ его имущества, единственнымъ наслѣдникомъ его движимой и недвижимой собственности, единственнымъ его другомъ -- и, наконецъ, одинъ только и оплакивалъ смерть Марлея. Впрочемъ, даже Скруджъ не былъ до такой степени убитъ горемъ, чтобы не справить его похоронъ, какъ подобаетъ истинно дѣловому человѣку, выгоднымъ оборотомъ.
   Повторяю: Марлей, безъ всякаго сомнѣнія, умеръ.
   Я настаиваю на этомъ, потому что читатель если не обратитъ вниманія на это обстоятельство, то ему вовсе покажется страннымъ то, что я хочу разсказать. Еслибы мы не знали положительно, что отецъ Гамлета умеръ до начала спектакля, то насъ вовсе не удивило бы, что онъ при сильномъ восточномъ вѣтрѣ отправился ночью прогуляться по стѣнамъ своего города. Это было бы не удивительнѣе того, какъ еслибы какой-нибудь другой человѣкъ, среднихъ лѣтъ, пошелъ въ сильный вѣтеръ прогуляться по открытому мѣсту -- напримѣръ по кладбищу при церкви Св. Павла -- чтобы удивить своего пугливаго сына.
   Скруджъ не уничтожилъ имени Марлея на вывѣскѣ. Она, нетронутая, висѣла много лѣтъ послѣ Марлея надъ входной дверью въ контору. Всѣ знали фирму подъ именемъ "Скруджъ и Марлей". Нѣкоторые новички въ дѣлѣ называли Скруджа -- то Скруджемъ, то Марлеемъ и онъ одинаково отвѣчалъ на оба имени; ему рѣшительно было все равно; важны для него были однѣ деньги.
   О! Скруджъ былъ настоящій кулакъ: онъ умѣлъ схватить сильно, какъ въ клещи, прижать, скрутить, сгрести. Это былъ старый грѣшникъ -- алчный, любостяжательный, крѣпкій какъ кремень, изъ котораго никакая сталь ни разу не высѣкала благороднаго огня,-- скрытный, угрюмый и замкнутый, какъ устрица.
   Внутренній холодъ Скруджа морозилъ его старыя черты, щемилъ его острый носъ, морщилъ его щеки, прямилъ его походку. Отъ холода глаза Скруджа были красны, тонкія губы сини и хитрая рѣчь его скрипуча. Холодный иней лежалъ на его головѣ, бровяхъ и на его худомъ подбородкѣ. Скруджъ повсюду вносилъ съ собою свою низкую температуру; въ самые жаркіе лѣтніе дни онъ леденилъ свою контору и не давалъ ей оттаять ни на одинъ градусъ даже о Рождествѣ.
   Внѣшніе холодъ и жаръ не оказывали на Скруджа никакого вліянія. Никакая жара не могла согрѣть Скруджа, никакая зимняя погода не знобила его. Напротивъ, не было вѣтра рѣзче его, никакого снѣга упрямѣе, дождя неумолимѣе Скруджа. Самая скверная погода не находила въ Скруджѣ мѣста, гдѣ бы пронять. Проливной дождь, снѣгъ, градъ, слякоть имѣли надъ нимъ только одно преимущество: то, что они бываютъ иногда щедры, Скруджъ-же -- никогда;
   Никто при встрѣчѣ съ нимъ на улицѣ не останавливался, чтобы дружелюбно спросить его: "какъ поживаете, дорогой Скруджъ? Когда-же вы зайдете ко мнѣ?" Нищіе никогда не ждали отъ него милостыни; дѣти не спрашивали у него, который часъ; никто изъ встрѣчныхъ, ни мужчина, ни женщина, во всю его жизнь не просили указать имъ дорогу. Казалось, даже, что собаки слѣпыхъ нищихъ знали Скруджа и, завидя его, скорѣе тащили своихъ хозяевъ куда-нибудь подъ ворота или во дворъ, махая хвостомъ и какъ-бы желая сказать: "Лучше ужъ пусть никакой глазъ не смотритъ, чѣмъ дурной глазъ. Неправда-ли, мой слѣпой хозяинъ?".
   Скруджъ не обращалъ на все это никакого вниманія. Напротивъ, ему нравилось проталкиваться по многолюднымъ путямъ жизни, отстраняя отъ себя всякое людское сочувствіе. Это было ему такъ-же сладко, какъ мальчишкѣ пряникъ.
   Однажды, въ канунъ лучшаго изъ всѣхъ дней въ году, въ канунъ Рождества, старый Скруджъ сидѣлъ и занимался въ своей конторѣ. Погода стояла холодная, мрачная, рѣзкая и туманная. Скруджъ могъ слышать, какъ люди ходили по двору, кряхтя отъ холода, хлопая руками и стукая ногами о мостовую, чтобы согрѣться. Часы на башнѣ пробили только три, а уже было совершенно темно; да и во весь-то день не проглядывало солнышко. Туманъ былъ такъ густъ, что дома по ту сторону двора, какъ ни былъ онъ узокъ, казались призраками. Огни въ противоположныхъ окнахъ казались красными пятнами на ощутимомъ сѣромъ полотнѣ воздуха. Туманъ проникалъ во всякую щель, въ каждую замочную скважину.
   Видя такой густой туманъ, спустившійся на землю и нагонявшій совершенную мглу, можно было подумать, что сама мать-природа гдѣ-нибудь неподалеку заварила на праздникъ пиво въ громадныхъ размѣрахъ.
   Скруджъ оставлялъ дверь своей конторы отворенной, чтобы наблюдать за писцомъ, который копировалъ письма въ сосѣдней канурѣ, до того тѣсной и мрачной, что она походила на чанъ. Каминъ у Скруджа топился очень слабо; въ каминѣ же писца было такъ мало огня, что, казалось, горѣлъ одинъ только уголекъ. Но писецъ не могъ увеличить огня, потому, что ящикъ съ углями стоялъ въ комнатѣ Скруджа, и каждый разъ, какъ писецъ входилъ туда съ каминной лопаткой, хозяинъ предупреждалъ его. что имъ придется разстаться. Писецъ надѣлъ на себя свой бѣлый шарфъ и старался согрѣться у свѣчки; но такъ какъ онъ не обладалъ сильнымъ воображеніемъ, то попытка эта не удалась.
   -- Съ веселымъ Рождествомъ дядя! Да хранитъ васъ Господь! послышался вдругъ радостный голосъ. То былъ голосъ племянника Скруджа, быстро вошедшаго въ комнату.
   -- Что за вздоръ! сказалъ Скруджъ.
   Племянникъ Скруджа. такъ согрѣлся отъ быстрой ходьбы по холоду и туману, что румянецъ горѣлъ на его щекахъ и глаза блестѣли. Онъ былъ очень хорошъ въ эту минуту.
   -- Рождество вздоръ, дядя? возразилъ племянникъ Скруджа. Вы не то, конечно, хотѣли сказать?
   -- Ошибаешься: именно то, сказалъ Скруджъ. Веселое Рождество! Какое право имѣешь ты радоваться? Какая причина тебѣ быть веселымъ? Ты, кажется, уже довольно бѣденъ.
   -- Помилуйте, весело возразилъ племянникъ; скажите лучше, какое вы имѣете право быть печальнымъ? По какой причинѣ вы такъ угрюмы? Вы, кажется, довольно богаты.
   Скруджъ, не находя въ эту минуту лучшаго отвѣта, повторилъ свое: ахъ, вздоръ!
   -- Ну, не сердись, дядя, сказалъ племянникъ.
   -- Какъ-же мнѣ не сердиться, возразилъ дядя, когда я живу въ свѣтѣ, наполненномъ такими глупцами, какъ ты! Радостное Рождество! Не говори мнѣ о радостномъ Рождествѣ! Что такое Рождество, какъ не время платить безъ денегъ счеты, время, указывающее, что человѣкъ сталъ годомъ старѣе и ни однимъ часомъ богаче; время сводить книги и видѣть, что каждая статья въ теченіе цѣлыхъ двѣнадцати мѣсяцевъ прямо противъ насъ. Еслибы я могъ дѣйствовать по своему желанію, воскликнулъ Скруджъ съ негодованіемъ, я бы всякаго дурака, который шляется, Христа славя, сварилъ вмѣстѣ съ его пуддингомъ и похоронилъ бы съ елкой, воткнутой въ сердце! Да, я непремѣнно бы сдѣлалъ это!
   -- Дядя! умолялъ племянникъ.
   -- Племянникъ, возразилъ дядя серьезно, празднуй Рождество по-своему и предоставь мнѣ соблюдать его, какъ я хочу.
   -- Вы называете это соблюдать! воскликнулъ племянникъ. Но въ томъ-то и дѣло, что вы его вовсе не соблюдаете.
   -- Ну такъ предоставь мнѣ вовсе о немъ не думать. Пусть оно приноситъ тебѣ всѣ блага! Да, полно, принесло-ли оно тебѣ когда-нибудь добро?
   -- Есть много вещей, изъ которыхъ я могъ бы извлечь добро и которыми, могу сказать, я не воспользовался; между прочимъ, и Рождество. Но во всякомъ случаѣ, кромѣ глубокаго благоговѣнія, которое я питаю къ Рождеству за его святое происхожденіе, я еще считаю этотъ день самымъ лучшимъ въ году; добрымъ, всепрощающимъ. любящимъ, веселымъ днемъ; единственнымъ днемъ, какой я знаю въ длинномъ спискѣ календаря, когда узкія сердца людей расширяются и дѣлаются способны смотрѣть на бѣдный классъ людей, какъ на своихъ спутниковъ въ жизни къ одной общей цѣли,-- къ смерти; когда, они не считаютъ ихъ существами другой породы, предназначенными для иного пути въ жизни и для иныхъ цѣлей. И потому, дядя, хотя Рождество никогда не положило мнѣ въ карманъ ни одного куска золота или серебра, все-же я увѣренъ, что оно принесло мнѣ добро и будетъ приносить, и я благословляю его.
   Писецъ въ чану невольно захлопалъ въ ладоши въ знакъ одобренія, но тотчасъ-же, почувствовавъ все неприличіе такого поведенія, онъ принялся мѣшать угли въ каминѣ, потушивъ и послѣднія слабыя искры.
   -- Издайте еще какой-нибудь звукъ, закричалъ Скруджъ, и вы отпразднуете свое Рождество потерею мѣста.
   Затѣмъ, обращаясь къ племяннику, онъ прибавилъ:
   -- Вы великолѣпный ораторъ, милостивый государь, и я удивляюсь, что вы не поступаете въ парламентъ.
   -- Не сердитесь, дядя! Приходите-ка лучше къ намъ завтра обѣдать.
   -- Убирайся къ ............ (и, дѣйствительно, Скруджъ договорилъ фразу до конца), прежде чѣмъ я приду къ тебѣ.
   -- Но почему же? Почему?
   -- А зачѣмъ ты женился? отвѣтилъ ему Скруджъ вопросомъ.
   -- Потому что влюбился.
   -- Потому что влюбился! проворчалъ Скруджъ съ такимъ презрѣніемъ, какъ-будто ему показали единственную вещь, которая можетъ быть еще нелѣпѣе радостнаго Рождества. Прощай!
   -- Но, дядя, вѣдь вы ни разу у меня не были и прежде, чѣмъ я женился; зачѣмъ-же теперь вамъ отговариваться моей женитьбой?
   -- Прощай! повторилъ Скруджъ.
   -- Я ничего отъ васъ не требую, ничего у васъ не прошу; почему-же намъ не быть друзьями?
   -- Прощай! произнесъ Скруджъ въ третій разъ.
   -- Я до глубины сердца огорченъ вашей настойчивостью. Между нами никогда не было ссоры, къ которой бы я подалъ поводъ. Я сдѣлалъ попытку склонить васъ Рождествомъ и до конца праздника сохраню свое веселое рождественское настроеніе. Итакъ, желаю вамъ, дядя, радостно встрѣтить Рождество.
   -- Прощай! произнесъ опять Скруджъ.
   -- И счастливаго новаго года!
   -- Прощай! еще разъ сказалъ Скруджъ.
   Не смотря на все это, племянникъ вышелъ изъ комнаты, не произнеся ни одного сердитаго слова.
   Онъ остановился у наружной двери, чтобы пожелать счастливаго праздника писцу, и тотъ, не смотря на то, что совсѣмъ замерзъ, оказался теплѣе Скруджа и отъ всего сердца отвѣтилъ на обращенное къ нему привѣтствіе.
   Услыхавъ это, Скруджъ проворчалъ:
   -- Вотъ еще человѣкъ! Писецъ, получающій пятнадцать шиллинговъ въ недѣлю, съ женою и цѣлымъ семействомъ на шеѣ, толкуетъ также о радостномъ Рождествѣ! Нѣтъ, уходи хоть въ сумасшедшій домъ!
   Выпустивъ племянника Скруджа, писецъ впустилъ двухъ другихъ господъ. Къ Скруджу подошли двое почтенныхъ мужчинъ, пріятной наружности; они подошли къ Скруджу съ бумагами въ рукахъ и поклонились ему.
   -- Это контора Скруджа и Марлея, кажется? началъ одинъ изъ мужчинъ, взглянувши въ списокъ, который держалъ въ рукахъ. Съ кѣмъ я имѣю удовольствіе говорить: съ господиномъ-ли Скруджемъ или съ Марлеемъ?
   -- Сегодня исполнилось ровно семь лѣтъ, какъ Марлей умеръ, отвѣтилъ Скруджъ.
   -- Мы увѣрены въ томъ, что его щедрость нашла достойнаго представителя въ пережившемъ его компаньонѣ, сказалъ господинъ, подавая ему подписной листъ.
   Въ этомъ отношеніи онъ былъ правъ: Скруджъ и Марлей были двѣ родныя души.
   Но при зловѣщемъ словѣ щедрость Скруджъ насупилъ брови, покачалъ головой и возвратилъ листъ.
   -- Въ нынѣшній праздникъ, продолжалъ господинъ, предлагая Скруджу перо, болѣе, чѣмъ когда-либо, было бы желательно купить нѣсколько припасовъ для бѣдныхъ, которые сильно страдаютъ въ эту холодную пору. Тысячи людей нуждаются въ самомъ необходимомъ, сотни тысячъ не имѣютъ самыхъ простыхъ удобствъ.
   -- Развѣ не существуетъ болѣе тюремъ? спросилъ Скруджъ.
   -- Тюремъ слишкомъ довольно, отвѣчалъ господинъ, опуская перо.
   -- А рабочіе дома Союза все еще дѣйствуютъ?
   -- Я бы желалъ сказать, что нѣтъ. Но, увы они слишкомъ дѣятельны.
   -- А дисциплинарная мельница? А законъ о бѣдныхъ все еще въ силѣ?
   -- Въ полной силѣ.
   -- А! а я боялся: думалъ, не случилось-ли чего, что могло остановить ихъ полезную силу. Я очень радъ слышать противное.
   -- Но такъ какъ всѣ эти учрежденія едва-ли доставляютъ пищу, необходимую для поддержанія духа и тѣла народа, то нѣсколько человѣкъ изъ насъ стараются составить капиталъ, на счетъ котораго можно было-бы покупать бѣднымъ мясо, питье, топливо и теплую одежду. Мы выбрали этотъ праздникъ для своей дѣятельности, потому что въ это время болѣе, чѣмъ когда-либо, даетъ себя чувствовать нужда, и вмѣстѣ съ тѣмъ это время, когда веселятся богатые люди. Сколько прикажете записать отъ вашего имени?
   -- Ничего, отвѣчалъ Скруджъ.
   -- Вы желаете остаться неизвѣстнымъ?
   -- Я желаю, чтобы меня оставили въ покоѣ, господа, если вы ужъ меня спрашиваете о моемъ желаніи. Вотъ мой отвѣтъ. Я самъ на Рождество не веселюсь и не имѣю средствъ доставлять возможность веселиться лѣнтяямъ. Я съ своей стороны помогаю поддержанію тѣхъ учрежденій, о которыхъ упомянулъ; они стоятъ довольно дорого, и тѣмъ, кому приходится плохо, слѣдуетъ поступить въ одно изъ нихъ.
   -- Многіе не могутъ туда поступить; многіе согласились бы скорѣе умереть.
   -- Еслибы они согласились скорѣе умереть, возразилъ Скруджъ, тѣмъ лучше: пускай умираютъ; они уменьшатъ излишекъ населенія. Впрочемъ, извините меня, я этого факта не знаю.
   -- Но вы могли бы знать, замѣтилъ господинъ.
   -- Это не мое дѣло, возразилъ Скруджъ. Достаточно человѣку знать свои собственныя дѣла и не вмѣшиваться въ чужія. Мои дѣла занимаютъ все мое время. Прощайте, милостивый государь.
   Видя ясно, что дальнѣйшія настоянія ни къ чему не поведутъ, пришедшіе господа удалились. А Скруджъ продолжалъ работу съ весьма хорошимъ мнѣніемъ о себѣ и въ болѣе веселомъ расположеніи духа, чѣмъ въ какомъ бывалъ обыкновенно.
   Между тѣмъ, туманъ сдѣлался такъ густъ и темнота такъ непроницаема, что на улицахъ появились люди съ зажженными факелами, предлагая проводить экипажи, въ темнотѣ затруднявшіеся найти дорогу.
   Старый черный колоколъ и древняя башня, въ которой онъ висѣлъ и изъ готическаго окна которой обыкновенно лукаво поглядывалъ на Скруджа, исчезли въ темнотѣ; колоколъ билъ часы и четверти точно изъ-за облаковъ, гудя послѣ боя глухимъ дрожащимъ звукомъ, точно будто зубы стучали въ замерзшей головѣ башни. Морозъ крѣпчалъ. Въ большой улицѣ, противъ входа во дворъ, нѣсколько работниковъ исправляли газовыя трубы. Они развели большой огонь въ рѣшетчатой жаровнѣ вокругъ которой толпились мужчины и дѣти въ лохмотьяхъ, грѣя свои руки и съ наслажденіемъ моргая глазами передъ пламенемъ. Вода, скопившаяся вокругъ водопроводнаго крана, котораго никто не трогалъ, замерзла, и кранъ обратился въ кусокъ льду. Только блескъ отъ лампъ въ окнахъ магазиновъ, разукрашенныхъ елками, бросалъ красный цвѣтъ на лица прохожихъ. Въ этотъ вечеръ шла большая торговля въ курятныхъ, овощныхъ и фруктовыхъ лавкахъ. Онѣ представляли до того великолѣпное зрѣлище, что трудно было себѣ представить, какую связь можетъ имѣть это великолѣпіе съ такимъ скучнымъ дѣломъ, какъ продажа и купля.
   Лордъ-мэръ, въ своемъ, похожемъ на крѣпость, дворцѣ, отдавалъ приказанія пятидесяти поварамъ и буфетчикамъ, чтобы приготовленія къ Рождеству были достойны дома лордъ-мэра; и даже бѣдный портной на чердакѣ, котораго мэръ оштрафовалъ пятью шиллингами въ прошлый понедѣльникъ за то, что тотъ былъ пьянъ и обнаружилъ на улицѣ кровожадность,-- и тотъ замѣшивалъ свой пудднигъ къ завтрашнему дню, пока его тощая жена ходила съ ребенкомъ покупать мясо.
   Между тѣмъ, туманъ дѣлался все гуще и морозъ крѣпче, пронзительнѣе, нестерпимѣе.
   Одинъ бѣдный мальчикъ, носикъ котораго морозъ глодалъ такъ, какъ собака гложетъ кость, остановился у замочной скважины двери Скруджа, чтобы угостить его Рождественской пѣсней; но только что онъ запѣлъ первый стихъ: "Богъ храни васъ, господинъ; пусть ничто васъ не тревожитъ...", какъ Скруджъ съ такою энергіею схватилъ линейку и произнесъ такое бѣшеное проклятіе, что пѣвецъ съ ужасомъ убѣжалъ, предоставивъ входъ въ замочную скважину туману и симпатичному для Скруджа морозу.
   Насталъ, наконецъ, часъ запирать контору. Неохотно всталъ Скруджъ со своего стула и тѣмъ подалъ знакъ писцу въ канурѣ, который тотчасъ-же потушилъ свѣчку и надѣлъ шляпу.
   -- Вы, вѣроятно, захотите воспользоваться всѣмъ завтрашнимъ днемъ? спросилъ Скруджъ.
   -- Если это вамъ удобно.
   -- Вовсе не удобно и притомъ несправедливо. Если бы я вычелъ съ васъ за этотъ день полкроны, вы, навѣрно, сочли-бы себя обиженнымъ?
   Писецъ робко улыбнулся.
   -- И однакоже, продолжалъ Скруджъ, вы и не думаете, что я могу быть обиженъ, когда плачу жалованье за день бездѣлья.
   Писецъ замѣтилъ, что это случается только разъ въ годъ.
   -- Хороша причина, чтобы обирать карманы людей каждое 25-е число декабря, сказалъ Скруджъ, застегивая свое пальто до подбородка. Впрочемъ, пожалуй, пусть будетъ завтрашній день вашимъ; зато придите на слѣдующій день какъ можно раньше.
   Писецъ обѣщалъ придти рано, и Скруджъ вышелъ, ворча, изъ конторы. Писецъ заперъ ее съ быстротою молніи и, закутавшись въ свой бѣлый шарфъ, длинные концы котораго висѣли изъ-подъ сюртука (у него не было пальто), побѣжалъ по Корнгиллю, скользя вслѣдъ за рядомъ мальчиковъ по замерзшимъ лужамъ и празднуя такимъ образомъ канунъ Рождества. Затѣмъ онъ со всѣхъ ногъ побѣжалъ домой къ Кэмденъ-Тауну, за неимѣніемъ свѣчки, играть въ жмурки со своими дѣтьми.
   Скруджъ отобѣдалъ въ мрачномъ трактирѣ, куда имѣлъ обыкновеніе ходить, прочелъ всѣ газеты и, посвятивъ остальную часть вечера наслажденію въ сообществѣ своихъ банкирскихъ книгъ, отправился спать.
   Онъ занималъ квартиру, принадлежавшую нѣкогда его покойному компаньону. Ото былъ рядъ мрачныхъ комнатъ въ огромномъ домѣ, стоявшемъ въ самомъ концѣ маленькаго двора, гдѣ ему было вовсе неудобно. Казалось, что этотъ домъ, играя, въ юности, въ прятки съ другими домами, зашелъ на этотъ дворъ и потомъ не зналъ уже, какъ оттуда выйти. Теперь же онъ былъ настолько старъ и мраченъ, что никто, кромѣ Скруджа, не жилъ въ немъ. Остальныя комнаты были отданы въ наемъ подъ конторы. Дворъ былъ такъ теменъ, что даже Скруджъ, которому знакомъ былъ каждый его камень, принужденъ былъ итти ощупью. Густой туманъ висѣлъ надъ мрачными, старыми воротами.
   Теперь читателю необходимо обратить вниманіе на молотокъ у двери и замѣтить, что въ немъ не было положительно ничего необыкновеннаго, кромѣ развѣ того, что онъ былъ очень великъ. Еще несомнѣнно то, что Скруджъ видѣлъ его каждое утро и каждый вечеръ съ тѣхъ поръ, какъ жилъ въ этомъ домѣ. Замѣтьте притомъ, что у Скруджа воображеніе было развито менѣе, чѣмъ у кого-либо въ лондонскомъ Сити, не исключая даже городской думы и гласныхъ (оговорка очень смѣлая).
   Помните также, что въ продолженіе семи лѣтъ Скруджъ ни разу не подумалъ о Марлеѣ, кромѣ развѣ того, что передъ вечеромъ сказалъ посѣтившимъ его господамъ, что Марлей умеръ семь лѣтъ тому назадъ. Взявъ все это въ соображеніе, пусть кто-нибудь объяснитъ мнѣ, какимъ образомъ, вложивъ ключъ въ замокъ, Скруджъ ясно увидѣлъ въ молоткѣ не молотокъ, а лицо Марлея, хотя молотокъ ни мало не измѣнился. Не смотря на окружавшую темноту, лицо было освѣщено какимъ-то слабымъ свѣтомъ, похожимъ на свѣтъ, распространяемый гнилушкой въ темнотѣ. Лицо не было ни сердитое, ни злое и смотрѣло на Скруджа такъ же спокойно, какъ Марлей при жизни имѣлъ обыкновеніе смотрѣть на него сквозь очки, ушки которыхъ охватывали его голову. Волоса Марлея какъ-то странно шевелились, точно колеблемые дыханіемъ или теплымъ воздухомъ. Глаза, широко раскрытые и совершенно неподвижные, и мертвенная блѣдность дѣлали его страшнымъ; но ужасъ этотъ навѣвался какъ-то вопреки выраженію лица Марлея и, казалось, какъ-бы безъ его вѣдома.
   Какъ только Скруджъ началъ пристально вглядываться въ это явленіе, оно исчезло, и молотокъ, оказался опять молоткомъ.
   Если мы скажемъ, что Скруджъ не испугался и не почувствовалъ въ своей крови волненія, каковое ему съ дѣтства не было знакомо, то это будетъ неправда. Однако же, онъ опять взялся за ключъ, который, было, въ испугѣ выпустилъ изъ рукъ, смѣло повернулъ его, вошелъ и зажегъ свѣчку. Но прежде, чѣмъ запереть дверь, онъ остановился въ нерѣшимости, затѣмъ осторожно заглянулъ за дверь, какъ будто ожидая, что его испугаетъ видъ торчащей въ двери косички парика Марлея. Но на двери ничего не было, кромѣ винтовъ и гаекъ, которыми держался молотокъ. Скруджъ произнесъ "вздоръ" и съ шумомъ захлопнулъ дверь.
   Звукъ отъ этого шума раздался но всему дому, какъ раскатъ грома. Его повторило эхо каждой комнаты наверху и каждаго боченка въ погребѣ виннаго торговца внизу. Но Скруджъ былъ, не таковъ, чтобы пугаться эхо. Онъ заперъ дверь на ключъ, прошелъ черезъ переднюю и тихо поднялся по лѣстницѣ, поправляя сальную свѣчку щипцами.
   Часто говорится, что можно проѣхать шестерней по хорошей старинной лѣстницѣ или сквозь пробѣлы незрѣлаго парламентскаго акта; я же говорю, что по лѣстницѣ Скруджа можно было, буквально, пронести поперекъ погребальныя дроги, т. е. дышломъ, обращеннымъ къ стѣнѣ, и дверцами къ периламъ. Лѣстница была такъ широка, что вы сдѣлали бы это совершенно свободно, и еще осталось бы мѣсто. Поэтому-то, можетъ быть, и показалось Скруджу, что передъ нимъ, въ полумракѣ, движутся по лѣстницѣ сами собою громадныя дроги. Полдюжины газовыхъ уличныхъ фонарей не могли бы достаточно освѣтить эту лѣстницу. Поэтому вы можете себѣ представить, что при свѣтѣ сальной свѣчки на лѣстницѣ было довольно темно.
   Но Скруджъ пошелъ наверхъ, не обращая на это никакого вниманія. Темнота -- вещь дешевая, и Скруджъ любилъ ее, а потому онъ совершенно спокойно продолжалъ свой путь. Но прежде, чѣмъ запереть за собою тяжелую дверь, онъ прошелся по своей комнатѣ, посматривая, все ли въ порядкѣ. Побудила его къ тому память о только что видѣнномъ лицѣ.
   Все было въ обычномъ видѣ: и кабинетъ, и спальня, и кладовая. Никого не было подъ столомъ, никого подъ диваномъ; въ каминѣ тлѣлъ слабый огонь; чашка и ложка были приготовлены; кастрюлька съ теплымъ питьемъ стояла на каминной заслонкѣ, на случай, еслибъ Скруджъ чувствовалъ небольшую простуду. Никого не было подъ кроватью, никого въ шкафу, никого даже въ халатѣ, который какъ-то подозрительно висѣлъ на стѣнѣ. Въ кладовой стояли на своемъ обыкновенномъ мѣстѣ: старая рѣшетка, старые сапоги, двѣ корзины для рыбы, умывальникъ на трехъ ложкахъ и кочерга.
   Оставшись совершенно доволенъ своимъ осмотромъ, Скруджъ заперся на замокъ, -- даже повернулъ ключъ два раза, чего не дѣлывалъ прежде.
   Обезпечивъ себя такимъ образомъ отъ неожиданнаго нападенія, онъ снялъ съ себя галстухъ, надѣлъ халатъ, туфли, ночной колпакъ и сѣлъ къ огню, принять свое теплое питье.
   Огонь былъ очень малъ для такой холодной ночи. Скруджъ принужденъ былъ сѣсть очень близко къ огню, даже нагнуться надъ нимъ, чтобы извлечь малѣйшее ощущеніе тепла отъ такой горсточки углей.
   Каминъ былъ очень старый, поставленный очень давно какимъ-то голландскимъ купцомъ; онъ весь былъ выложенъ странными голландскими изразцами, съ пестрыми рисунками изъ священнаго писанія. Тутъ были Каины и Авели, дочери Фараона, ангелы, спускавшіеся на облакахъ, похожихъ на перины, Авраамы, Валтасары, апостолы, пускавшіеся въ море въ душегубкахъ,-- словомъ, сотни лицъ могли обратить на себя вниманіе Скруджа. И все это вдругъ замѣнилось лицомъ Марлея, умершаго семь лѣтъ тому назадъ. Еслибы каждый изразецъ былъ совершенно чистъ и могъ отразить на своей поверхности картину изъ несвязныхъ мыслей Скруджа, то каждый изразецъ представилъ бы портретъ стараго Марлея.
   -- Какой вздоръ! сказалъ Скруджъ и прошелся по комнатѣ.
   Походивши немного, онъ опять сѣлъ. Откинувъ голову на спинку стула, онъ нечаянно взглянулъ на колокольчикъ, висѣвшій въ комнатѣ и давно уже не употреблявшійся. Этотъ колокольчикъ былъ нѣкогда проведенъ изъ комнаты верхняго этажа, для какой-то цѣли, давно забытой. И вдругъ, къ неописанному удивленію и невольному ужасу Скруджа, этотъ колокольчикъ сталъ качаться. Сперва онъ качался очень медленно, не издавая почти звука, но потомъ громко зазвонилъ, и ему стали вторить всѣ колокольчики въ домѣ. Этотъ звонъ продолжался съ полминуты -- можетъ быть, съ минуту, -- но Скруджу это время показалось цѣлымъ часомъ.
   Затѣмъ всѣ колокольчики разомъ смолкли.
   Тогда въ самомъ низу, въ подвалѣ дома, послышалось какое-то бряцанье, точно кто нибудь тащилъ тяжелую цѣпь по боченкамъ въ погребѣ виннаго торговца. Скруджъ вспомнилъ тогда, что ему говорили, будто духи, которые являются людямъ на землѣ, всегда тащатъ за собою цѣпи. Потомъ дверь погреба отворилась съ страшнымъ трескомъ, и Скруджъ услыхалъ то же бряцанье, но болѣе явственное, въ нижнемъ этажѣ, затѣмъ то же бряцанье по лѣстницѣ и наконецъ у самой двери своей комнаты.
   -- И все-таки вздоръ! сказалъ Скруджъ. Не хочу этому вѣрить!
   Однако онъ перемѣнился въ лицѣ, когда привидѣніе, не останавливаясь, прошло сквозь дверь, вошло въ комнату и предстало передъ нимъ. При входѣ его потухавшее пламя запрыгало, какъ бы желая воскликнуть: "Я его знаю; это тѣнь Марлея!", и опять померкло.
   То была, дѣйствительно, фигура Марлея, въ его парикѣ, обыкновенномъ камзолѣ, узкихъ панталонахъ и длинныхъ сапогахъ, кисточки которыхъ шевелились такъ же, какъ косичка, полы сюртука и волосы на головѣ. Цѣпь, которую Марлей тащилъ за собою, была прикрѣплена къ его таліи; она была очень длинна и извивалась какъ хвостъ; она состояла (какъ Скруджъ хорошо замѣтилъ) изъ денежныхъ ящиковъ, ключей, замковъ, изъ конторскихъ книгъ, изъ актовъ и тяжелыхъ мѣшковъ съ деньгами. Все это было сдѣлано изъ стали. Тѣло привидѣнія было такъ прозрачно, что Скруджъ, смотря на него спереди, сквозь камзолъ, могъ видѣть его двѣ заднія пуговки.
   Скруджу часто приходилось прежде слышать, что у Марлея нѣтъ сердца; но онъ этому не вѣрилъ до сихъ поръ, да и теперь не вѣрилъ. Онъ внимательно разсматривалъ привидѣніе насквозь и видѣлъ, что оно стояло прямо передъ нимъ; онъ чувствовалъ на себѣ холодящее дѣйствіе его мертвенно-холодныхъ глазъ; онъ разсмотрѣлъ даже изъ какой матеріи былъ сдѣланъ платокъ, который связывалъ Марлею голову и подбородокъ и котораго Скруджъ прежде не замѣтилъ. И все-таки онъ не вѣрилъ и боролся со своими внѣшними чувствами.
   -- Ну-съ, сказалъ Скруджъ холодно и рѣзко, чего вы желаете отъ меня?
   -- Очень многаго, отвѣчало привидѣніе.
   То былъ голосъ Марлея,-- никакого сомнѣнія.
   -- Кто вы такой?
   -- Спросите лучше, каковъ я былъ?
   -- Ну, кто были вы? сказалъ Скруджъ, возвысивъ голосъ.. Вы, хотя и тѣнь, по очень щепетильны.
   -- При жизни я былъ вашимъ компаньономъ, Яковомъ Марлеемъ.
   -- Не можете ли... вы... присѣсть? спросилъ Скруджъ. подозрительно поглядывая на привидѣніе.
   -- Могу.
   -- Такъ садитесь.
   Скруджъ сдѣлалъ этотъ вопросъ потому, что не зналъ, обладаетъ ли такое прозрачное привидѣніе способностью сидѣть, и чувствовалъ, что если оно отвѣтитъ отрицательно, то объясненіе будетъ очень неудобно. Но привидѣніе усѣлось совершенно свободно по другую сторону камина.
   -- Вы не вѣрите въ меня? замѣтило привидѣніе.
   -- Не вѣрю, отвѣчалъ Скруджъ.
   -- Какое желали бы вы имѣть доказательство въ моей дѣйствительности, кромѣ свидѣтельства вашихъ собственныхъ глазъ?
   -- Не знаю, отвѣчалъ Скруджъ.
   -- Почему вы не вѣрите своимъ глазамъ?
   -- Потому что иногда самая ничтожная вещь вліяетъ на наши внѣшнія чувства. Легкое разстройство желудка дѣлаетъ ихъ невѣрными, и они насъ тогда обманываютъ. Вы, можетъ быть, въ дѣйствительности не что иное, какъ непереваренный въ желудкѣ кусокъ говядины, корка отъ сыра или недопеченый картофель; въ васъ, я думаю, болѣе неудобосваримаго, чѣмъ серьезнаго.
   Скруджъ не имѣлъ привычки острить и въ эту минуту былъ вовсе не въ шутливомъ расположеніи духа. По правдѣ сказать, онъ старался шутить, чтобы развлечь себя и прогнать страхъ, которымъ голосъ привидѣнія пронималъ его до мозга костей.
   Онъ чувствовалъ, что сидѣть молча и смотрѣть въ неподвижные стеклянные глаза будетъ, для него гибелью. Притомъ привидѣніе было окружено какой-то адской атмосферой. Скруджъ не могъ ее чувствовать, но она сказывалась потому, что, хотя провидѣніе сидѣло совершенно неподвижно, однако, волосы, кисточки на сапогахъ и полы сюртука колебались, точно отъ струи теплаго воздуха, выходящаго изъ печи.
   -- Видите-ли вы эту зубочистку? спросилъ Скруджъ, возвращаясь къ разговору и желая отвратить отъ себя хоть на мгновеніе пристальный взоръ привидѣнія.
   -- Вижу, отвѣчало привидѣніе.
   -- Но вы не смотрите на нее, замѣтилъ Скруджъ.
   -- И все-таки вижу, возразило привидѣніе.
   -- Ну, такъ мнѣ стоитъ, продолжалъ Скруджъ, проглотить ее, чтобы затѣмъ до конца жизни меня преслѣдовалъ цѣлый легіонъ духовъ, измышленныхъ собственной моей фантазіей. Вздоръ, я вамъ говорю, вздоръ!
   Услышавъ это, привидѣніе издало такой страшный и печальный крикъ и съ такимъ ужаснымъ шумомъ потрясло своею цѣпью, что Скруджъ долженъ былъ схватиться за стулъ, чтобы не упасть въ обморокъ; но страхъ его достигъ крайняго предѣла, когда привидѣніе сняло повязку со своей головы, какъ-будто ему было жарко въ комнатѣ.
   При этомъ нижняя челюсть Марлея упала ему на грудь.
   Скруджъ опустился на колѣни и закрылъ лицо руками.
   -- О, пощади! воскликнулъ онъ. Зачѣмъ ты, страшное видѣніе, такъ тревожишь меня?
   -- О, человѣкъ съ земнымъ умомъ, вѣришь-ли ты въ меня теперь? спросилъ духъ.
   -- Вѣрю, отвѣтилъ Скруджъ. Я принужденъ вѣрить. Но зачѣмъ духи являются на землю, и зачѣмъ они приходятъ ко мнѣ?
   -- О, Скруджъ! сказало привидѣніе, отъ всякаго человѣка требуется, чтобы душа его не оставалась замкнута, чтобъ она была въ постоянномъ общеніи съ его ближними, принимала всегда участіе въ другихъ, -- и если душа не исполнила этого своего предназначенія при жизни, то обречена выполнить его по смерти. Она осуждена бродить по свѣту и видѣть -- о, горе мнѣ!-- видѣть то, въ чемъ не можетъ принять участія, видѣть тѣхъ, съ кѣмъ при жизни она могла бы дѣлиться и счастье которыхъ было въ ея рукахъ.
   Привидѣніе опять застонало, потрясло цѣпью и стало ломать свои прозрачныя руки.
   -- Вы скованы, сказалъ Скруджъ дрожащимъ голосомъ. Отчего? Скажите мнѣ.
   -- Я ношу ту цѣпь, которую сковалъ себѣ при жизни, отвѣчалъ духъ; я самъ постепенно прибавлялъ къ ней звено за звеномъ, аршинъ за аршиномъ; надѣлъ ее на себя и ношу по своей волѣ. Неужели тебѣ кажется страннымъ ея составъ?
   Скруджъ дрожалъ все болѣе и болѣе.
   -- Или, можетъ быть, ты желаешь знать, продолжалъ духъ, вѣсъ и длину той цѣпи, которую ты самъ носишь? Она была такой же тяжести и такой же длины, какъ моя, семь лѣтъ тому назадъ. Съ тѣхъ поръ ты много надъ нею работалъ, и она вышла очень тяжела.
   Скруджъ посмотрѣлъ на полъ, какъ-бы желая увидѣть себя окруженнымъ пятидесятью или шестидесятью саженями желѣзной цѣпи, но не увидѣлъ ничего.
   -- Яковъ, началъ онъ умоляющимъ голосомъ, старый Яковъ Марлей, скажи мнѣ еще что нибудь. Успокой меня, Яковъ.
   -- Мнѣ нечѣмъ тебя успокоить, Эбенезеръ Скруджъ, возразилъ духъ. Успокоеніе нисходитъ изъ другихъ сферъ, приносится иными посланными и дается другого сорта людямъ. Я даже не могу тебѣ сказать всего, что бы хотѣлъ. Мнѣ дозволено очень немного говорить съ тобою. Я нигдѣ не могу останавливаться, нигдѣ не могу отдыхать и мѣшкать. Моя душа при жизни никогда не переступала за порогъ нашей конторы,-- слушай меня внимательно,-- никогда не выходила за узкіе предѣлы нашей размѣнной ямы, и потому мнѣ предстоитъ много тяжелыхъ путешествій.
   Скруджъ въ раздумьѣ заложилъ руки въ карманы (онъ это дѣлалъ всегда, когда задумывался) и, не подымаясь съ колѣнъ и не открывая глазъ, сталъ обдумывать то, что говорило ему привидѣніе.
   -- Однако, ты совершаешь эти путешествія, должно быть, очень медленно, замѣтилъ Скруджъ, какъ бы дѣловымъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ смиреннымъ и почтительнымъ тономъ.
   -- Медленно! воскликнулъ Марлей.
   -- Ты уже семь лѣтъ какъ умеръ, сказалъ тихо Скруджъ, и все время путешествуешь?
   -- Да, все время, отвѣчалъ духъ; и мнѣ нѣтъ ни отдыха, ни покоя; меня вѣчно грызетъ раскаяніе.
   -- Ты скоро двигаешься? спросилъ Скруджъ.
   -- На крыльяхъ вѣтра, отвѣчалъ духъ.
   -- Такъ ты облетѣлъ, должно быть, громадныя пространства въ эти семь лѣтъ? замѣтилъ Скруджъ.
   Вмѣсто отвѣта, привидѣніе опять застонало и потрясло свою цѣпь, зловѣщее бряцанье которой раздалось въ ночной тишинѣ съ такимъ ужаснымъ шумомъ, что полиція могла бы справедливо вознегодовать на нарушеніе общественнаго спокойствія квартала.
   -- О, несчастное, плѣнное, скованное существо! воскликнуло привидѣніе. Не знаешь ты, что годы непрестаннаго труда, совершаемаго безсмертными существами для этой земли, должны перейти въ вѣчность прежде, чѣмъ осуществится добро, котораго ты можешь достигнуть своими усиліями. Не знаешь ты, что всякая христіанская душа, желающая дѣлать добро въ своемъ скромномъ кружкѣ, найдетъ жизнь свою слишкомъ короткой для той пользы, которую могла бы принести. Не знаешь ты, что никакое раскаяніе не можетъ загладить цѣлой жизни, потраченной даромъ. И я этого не зналъ! Да, таковъ я былъ!
   -- Но ты всегда былъ отличнымъ дѣловымъ человѣкомъ, Яковъ, возразилъ Скруджъ, запинаясь, ибо онъ началъ чувствовать, что слова привидѣнія примѣняются и къ нему.
   -- Дѣловымъ! воскликнуло привидѣніе, ломая руки. Дѣло мое было человѣчество, дѣло мое было общее благо, любовь, состраданіе, терпимость, благотворительность -- все это было моимъ дѣломъ! Торговые-же обороты мои были только каплею въ томъ океанѣ дѣлъ, которыя были предназначены мнѣ.
   Съ этими словами привидѣніе протянуло къ Скруджу цѣпь съ такимъ отчаяніемъ, какъ-будто она одна была причиною всѣхъ его страданій, и снова отбросило ее съ шумомъ на полъ.
   -- Въ это время года, продолжало привидѣніе, я страдаю болѣе всего. О, зачѣмъ я ходилъ между своими ближними съ закрытыми глазами; зачѣмъ ни разу не поднялъ этихъ глазъ къ той звѣздѣ, которая привела волхвовъ къ бѣдному жилищу! Развѣ мало здѣсь бѣдныхъ жилищъ, къ которымъ могъ привести меня ея свѣтъ!
   Отъ такого оборота рѣчи у Скруджа болѣзненно сжалось сердце, и онъ началъ дрожать.
   -- Слушай меня! воскликнуло привидѣніе. Я скоро долженъ буду тебя оставить.
   -- Я буду слушать, отвѣчалъ Скруджъ. Только умоляю тебя, Яковъ, не проводи предо мной такихъ картинъ, не будь такъ цвѣтистъ.
   -- Я не имѣю права объяснять тебѣ, почему я сегодня явился къ тебѣ въ видимой формѣ. Но скажу тебѣ, что часто, очень часто я невидимо сиживалъ около тебя.
   Скруджу не было никакого удовольствія слышать это; онъ вздрогнулъ и отеръ потъ съ своего лица.
   -- И это не легкая часть моего наказанія, продолжало привидѣніе. Сегодня-же ночью я пришелъ предупредить тебя, что ты можешь еще надѣяться избѣжать моей участи, Эбенезеръ; я самъ придумалъ для этого средство.
   -- Ты всегда былъ моимъ добрымъ другомъ, отвѣчалъ Скруджъ; благодарю тебя.
   -- Тебя посѣтятъ три духа, закончило привидѣніе.
   У Скруджа былъ такой жалкій видъ, какъ у привидѣнія, когда у него повисла челюсть.
   -- Развѣ въ этомъ заключаются та возможность и надежда, о которыхъ ты говорилъ, Яковъ?
   -- Именно въ этомъ.
   -- Я думаю что этого мнѣ бы не хотѣлось.
   -- Безъ ихъ посѣщенія, отвѣчало привидѣніе ты не можешь избѣжать моей участи. Ожидай-же перваго изъ нихъ завтра, когда пробьетъ часъ ночи.
   -- Нельзя-ли мнѣ принять ихъ всѣхъ разомъ и на томъ покончить, Яковъ? намекнулъ Скруджъ.
   -- Ожидай второго въ слѣдующую ночь, въ то же самое время. Третій придетъ въ третью ночь, съ послѣднимъ ударомъ полночи. Меня ты больше не увидишь; но для твоего же собственнаго блага помни все, что произошло между нами.
   Произнесши эти слова, привидѣніе взяло со стола свой платокъ и обвязало имъ попрежнему голову. Скруджъ зналъ, что оно это дѣлаетъ, потому что услышалъ стукъ соединившихся челюстей.


   Тогда онъ осмѣлился поднять глаза и увидѣлъ своего сверхъестественнаго посѣтителя стоящимъ прямо противъ него съ навернутою на рукѣ цѣпью. Оно стало отступать отъ Скруджа, и при каждомъ шагѣ его окно понемногу отворялось, такъ что когда призракъ подошелъ къ самому окну, оно уже было широко раскрыто.
   Привидѣніе кивнуло Скруджу подойти, что онъ и сдѣлалъ; но на разстояніи двухъ шаговъ оно сдѣлало ему знакъ не приближаться болѣе. Скруджъ остановился, не столько изъ послушанія, какъ отъ удивленія и страха, потому что въ эту минуту онъ услышалъ какіе-то неясные звуки, носившіеся въ воздухѣ. То былъ какой-то плачъ горя, раскаянія и самообвиненія. Привидѣніе, прислушавшись къ раздававшимся звукамъ, присоединило къ нимъ и свой плачъ и медленно уплыло въ холодную темную ночь.
   Скруджъ съ ужасомъ подошелъ къ окну и выглянулъ.
   Онъ увидѣлъ массу привидѣній, быстро двигавшихся въ воздухѣ и жалобно стонавшихъ. На каждомъ изъ нихъ была цѣпь, подобная цѣпи Марлея. Нѣкоторыя изъ нихъ (очень, впрочемъ, немногія) были скованы вмѣстѣ (вѣроятно, преступные члены разныхъ кабинетовъ); ни одно не было свободно. Многія изъ этихъ тѣней были при жизни лично знакомы Скруджу. Онъ былъ даже друженъ съ однимъ старымъ привидѣніемъ въ бѣломъ жилетѣ, къ ногѣ котораго былъ прикованъ громадный желѣзный сундукъ. Оно отчаянно плакало, тщетно пытаясь придти на помощь бѣдной женщинѣ съ ребенкомъ, сидѣвшей внизу, на порогѣ двери. Ясно было, что страданіе всѣхъ тѣней происходило оттого, что онѣ хотѣли помочь несчастнымъ людямъ, а между тѣмъ навѣки потеряли возможность къ тому.
   Наконецъ, онѣ исчезли, а вмѣстѣ съ ними исчезъ и жалобный звукъ ихъ голосовъ. Скруджъ не могъ разсмотрѣть, какъ это произошло; онѣ-ли скрылись за туманомъ, или туманъ поглотилъ ихъ. Но съ ихъ исчезновеніемъ снова водворилась тишина, какъ въ пору возвращенія Скруджа домой. Онъ быстро заперъ окно и сталъ осматривать дверь, черезъ которую вошла тѣнь Марлея. Дверь была заперта на замокъ, какъ онъ ее самъ раньше заперъ, и задвижка была цѣла. Скруджъ хотѣлъ было сказать "вздоръ", но остановился на первомъ звукѣ.
   Между тѣмъ, отъ испытаннаго-ли волненія, отъ дневной-ли работы, оттого-ли, что онъ заглянулъ въ загробный міръ, отъ тоскливаго-ли разговора с-ъ привидѣніемъ, или, наконецъ, отъ поздняго часа ночи,-- Скруджъ почувствовалъ сильную потребность въ отдыхѣ, подошелъ къ постели, бросился въ нее, не раздѣваясь, и тотчасъ-же заснулъ.
   

Глава II.
Первый изъ трехъ духовъ.

   Когда Скруджъ проснулся, было такъ темно, что онъ, сидя въ постели, едва могъ отличать прозрачныя окна отъ непрозрачныхъ стѣнъ своей комнаты. Стараясь своими проницательными глазами разсмотрѣть что-нибудь въ темнотѣ, онъ услыхалъ бой курантовъ сосѣдней церкви; они пробили четыре четверти; тогда онъ сталъ прислушиваться, чтобы узнать часъ.
   Къ великому его удивленію, тяжелый колоколъ пробилъ шесть, затѣмъ продолжалъ семь, восемь, и такъ до двѣнадцати, и остановился. Двѣнадцать! Вѣдь былъ уже третій часъ, когда онъ легъ спать. Часы не вѣрны! Должно быть, ледяная сосулька попала въ механизмъ. Двѣнадцать!
   Онъ прижалъ пружину своихъ часовъ съ репетиромъ, чтобы повѣрить нелѣпые куранты; но и частый бой репетира показалъ двѣнадцать и остановился.
   -- Невѣроятно, сказалъ Скруджъ, чтобы я проспалъ цѣлый день и часть слѣдующей ночи. Не можетъ быть также, чтобы что-нибудь случилось съ солнцемъ и что теперь двѣнадцать часовъ дня.
   Послѣдняя мысль такъ встревожила его, что онъ вскочилъ съ постели и ощупью направился къ окну. Желая увидѣть что-нибудь, онъ долженъ былъ рукавомъ своего халата стереть ледъ съ окна, но и тогда увидѣлъ очень мало. Онъ узналъ только, что было еще очень туманно и чрезвычайно холодно, что на улицѣ не было никакого движенія, не только шума и волненія, которые несомнѣнно были бы очень сильны, еслибы ночь побѣдила день и навсегда воцарилась на землѣ. Это разсужденіе было для Скруджа очень успокоительно, потому что еслибы не было больше счета дней, то фраза денежныхъ документовъ, которые такъ цѣнилъ Скруджъ: "три дня по предъявленіи сего долженъ такой-то уплатить г. Эбенезеру Скруджу или кому онъ прикажетъ" и т. д.,-- фраза эта сдѣлалась бы такимъ же пустымъ обезпеченіемъ, какъ гарантія Соединенныхъ Штатовъ.
   Скруджъ легъ опять въ постель и сталъ думать, думать и не могъ ни до чего додуматься. Чѣмъ болѣе онъ думалъ, тѣмъ болѣе путался, а чѣмъ болѣе старался не думать, тѣмъ болѣе думалъ.
   Мысль о тѣни Марлея крайне тревожила Скруджа. Каждый разъ, какъ послѣ долгаго обсужденія онъ рѣшалъ, что все это былъ только сонъ, его мысль, какъ спущенная пружина, принимала прежнее направленіе и ставила тотъ же открытый вопросъ: былъ-ли то сонъ, или нѣтъ?
   Скруджъ лежалъ въ такомъ состояніи до тѣхъ поръ, когда куранты пробили еще три четверти: тогда онъ вдругъ вспомнилъ, что привидѣніе предупредило его о новомъ посѣщеніи, когда пробьетъ часъ. Онъ рѣшилъ не спать, пока не пройдетъ часъ; и такъ-какъ заснуть было ему такъ-же трудно, какъ попасть въ царствіе небесное, то это рѣшеніе казалось самымъ благоразумнымъ съ его стороны.
   Четверть часа длилась такъ долго, что Скруджъ не разъ былъ убѣжденъ, что онъ незамѣтно заснулъ и прослышалъ бой часа. Наконецъ онъ услыхалъ бой.
   "Дингъ-донгъ!"
   -- Четверть, считалъ Скруджъ.
   "Дингъ-донгъ!"
   -- Половина.
   "Дингъ-донгъ!"
   -- Три четверти.
   "Дингъ-донгъ!"
   -- Часъ, и ничего нѣтъ! воскликнулъ торжествующій Скруджъ.
   Но онъ произнесъ это прежде, нежели пробилъ самъ часъ, и только теперь колоколъ прозвучалъ глубокимъ, густымъ, мрачнымъ звукомъ: часъ. Въ то же мгновеніе въ комнату ворвался свѣтъ, и пологъ у Скруджевой постели былъ отдернутъ. Пологъ постели былъ отдернутъ, говорю вамъ, чьей-то рукой, и именно не та часть, которая была у ногъ или за спиной Скруджа, а та, которая была противъ его лица. Итакъ, пологъ былъ отдернутъ. Скруджъ вскочилъ и въ полулежачемъ положеніи встрѣтился лицомъ къ лицу съ потревожившимъ его неземнымъ посѣтителемъ. Послѣдній стоялъ такъ же близко къ нему, какъ я теперь къ вамъ, а я въ вашей мысли нахожусь въ эту минуту у самаго вашего локтя.
   Посѣтитель этотъ былъ странное существо: онъ имѣлъ фигуру ребенка, однако, былъ скорѣе похожъ на старика, чѣмъ на ребенка,-- но на старика, котораго какая-то окружавшая его сверхъестественная среда удаляла отъ глазъ и уменьшала до размѣровъ ребенка. Волосы, падавшіе ему на плечи, были бѣлы какъ у старика. между тѣмъ, какъ на его свѣжемъ, точно у ребенка, лицѣ не было ни одной морщинки. Руки его были очень длинны и мускулисты и, казалось, обладали необычайной силой. Онѣ были голы, также какъ и логи; по послѣднія были чрезвычайно нѣжны. На немъ была надѣта туника чистѣйшей бѣлизны, опоясанная ярко-блестящимъ поясомъ. Онъ держалъ въ рукѣ вѣтку вѣчнозеленаго зимняго растенія, а платье его было украшено лѣтними цвѣтами. Но наиболѣе странно было то, что отъ его головы распространялась вверхъ яркая полоса свѣта, которая дѣлала все это видимымъ. Поэтому-то, въ свои мрачныя минуты, онъ, какъ видно, употреблялъ вмѣсто шляпы большой гасильникъ, который и держалъ теперь подъ мышкой.
   Но когда Скруджъ посмотрѣлъ еще пристальнѣе, то и это свойство оказалось не самымъ страннымъ въ явившемся существѣ. Какъ поясъ его блестѣлъ и сверкалъ то въ одной части, то въ другой, и казавшееся свѣтлымъ одну минуту дѣлалось темнымъ въ другую, такъ и вся фигура существа была ясна частями и мѣнялась въ очертаніяхъ. То это было существо съ одною рукою, то съ одною ногою, то вдругъ съ двадцатью ногами; то было это просто двѣ ноги безъ головы, то голова безъ туловища, и при всѣхъ этихъ измѣненіяхъ нельзя было замѣтить даже самыхъ очертаній разныхъ частей тѣла,-- такъ онѣ быстро исчезали во мракѣ. И вдругъ, къ удивленію Скруджа, видѣніе стало опять самимъ собою: яснымъ и свѣтлымъ, какъ прежде.
   -- Не тотъ-ли вы духъ, милостивый государь, о посѣщеніи котораго я предупрежденъ? спросилъ Скруджъ.
   -- Тотъ самый.
   Голосъ былъ мягокъ и нѣженъ, но, удивительная вещь, звучалъ тихо, какъ-будто духъ находился на нѣкоторомъ разстояніи, а не такъ близко къ Скруджу.
   -- Кто вы, и что вы такое? спросилъ Скруджъ.
   -- Я духъ прошедшаго Рождества.
   -- Давно прошедшаго? полюбопытствовалъ Скруджъ, присматриваясь къ крошечному существу.
   -- Нѣтъ, вашего послѣдняго Рождества.
   Скруджу -- хотя онъ самъ не сознавалъ, почему -- очень хотѣлось видѣть духа въ шляпѣ, и потому онъ попросилъ его накрыться.
   -- Что! воскликнулъ духъ, неужели ты желалъ бы такъ скоро уничтожить человѣческими руками тотъ свѣтъ, который я распространяю. Развѣ мало того, что ты одинъ изъ тѣхъ, страсти которыхъ создали эту шапку и которые заставляютъ меня носить ее, опустивши до самыхъ бровей, въ теченіе цѣлаго ряда годовъ.
   Скруджъ почтительно отрицалъ всякое желаніе обидѣть духа и сказалъ, что онъ не помнитъ, чтобы когда-нибудь въ своей жизни имѣлъ намѣреніе надѣть на него шапку. Затѣмъ онъ взялъ на себя смѣлость спросить, какое дѣло привело къ нему духа.
   -- Твое благополучіе, отвѣчалъ послѣдній.
   Скруджъ выразилъ свою благодарность, но не могъ не подумать при этомъ, что ночь непрерваннаго сна была бы сообразнѣе съ этою цѣлью. Должно быть, духъ угадалъ, о чемъ думалъ Скруджъ, и потому тотчасъ-же сказалъ.
   -- Высказывай свои возраженія, но обдумывай.
   Духъ протянулъ свою сильную руку и ласково дотронулся до Скруджа.
   -- Вставай и пойдемъ со мною.
   Напрасно было бы Скруджу доказывать, что ни погода, ни время не благопріятствовали прогулкамъ; что постель была тепла, а термометръ стоялъ гораздо ниже пуля; что самъ онъ былъ одѣтъ очень легко (на немъ были только туфли, халатъ и ночной колпакъ) и что онъ страдалъ въ это время простудой. Высказывать все это было бы напрасно, потому что сжиманію руки духа, хотя и нѣжному, какъ пожиманіе женской руки, нельзя было противиться. Скруджъ всталъ, но, видя, что духъ направляется къ окну, онъ съ умоляющимъ видомъ ухватился за его платье и воскликнулъ:
   -- Я смертный и могу упасть!
   -- Дай мнѣ дотронуться до твоего сердца, сказалъ духъ, положивъ ему руку на грудь, и мое прикосновеніе поддержитъ тебя не только въ этомъ, но и въ другихъ дѣлахъ.
   За этими словами они прошли сквозь стѣну и очутились на проселочной дорогѣ, по обѣимъ сторонамъ которой тянулись поля. Городъ совершенно исчезъ, и не оставалось ни малѣйшаго признака его. Исчезли также и темнота, и туманъ; былъ ясный, холодный, зимній день, и земля была покрыта снѣгомъ.
   Скруджъ осмотрѣлся и, всплеснувъ руками, воскликнулъ:
   -- Боже мой! я здѣсь воспитывался; я былъ здѣсь ребенкомъ!
   Духъ ласково посмотрѣлъ на него. Его нѣжное прикосновеніе, хотя очень легкое и мгновенное, казалось, продолжало дѣйствовать на чувство стараго человѣка.
   Скруджу чудились въ воздухѣ тысячи запаховъ, съ которыми связывались тысячи давно-давно забытыхъ думъ, надеждъ, радостей и заботъ.
   -- Губы твои дрожатъ, замѣтилъ духъ; а что это такое на твоей щекѣ?
   Скруджъ пробормоталъ, заикаясь, что это прыщъ, и просилъ духа вести его, куда захочетъ.
   -- Ты помнишь дорогу? спросило привидѣніе.
   -- Помню-ли я ее? воскликнулъ съ жаромъ Скруджъ; я могъ бы итти по ней съ завязанными глазами.
   -- Странно, что ты въ продолженіе столькихъ лѣтъ не вспоминалъ о ней, замѣтило привидѣніе. Пойдемъ!
   Они пошли по дорогѣ. Скруджъ узнавалъ каждыя ворота, каждый столбъ, каждое дерево. На нѣкоторомъ разстояніи показался маленькій городокъ со своими мостомъ, церковью и извивающейся рѣкой. Нѣсколько косматыхъ лошаденокъ бѣжали мелкой рысцей, и мальчики, ѣхавшіе на нихъ верхомъ, перекликались съ другими мальчиками, ѣхавшими въ деревенскихъ одноколкахъ и повозкахъ, которыми правили фермеры. Дѣти были чрезвычайно веселы и, перекликаясь, до того наполняли широкія поля радостными кликами, что, слушая ихъ, хохоталъ и самый воздухъ.
   -- Это только тѣни того, что когда-то существовало, сказалъ духъ; они не видятъ и не слышатъ насъ.
   Веселые путешественники приближались, и Скруджъ узнавалъ каждаго изъ нихъ и каждаго называлъ по имени. Почему онъ безгранично радовался, видя ихъ, почему холодные глаза заблестѣли и сердце забилось, почему доставляло ему удовольствіе слышать, какъ они желали другъ другу веселаго Рождества, когда разставались на перекресткахъ? Что было въ Рождествѣ радостнаго для Скруджа? Прочь мысль о радостномъ Рождествѣ! Когда приносило оно ему добро?
   -- Школа еще не совсѣмъ опустѣла, сказалъ духъ. Тамъ до сихъ поръ сидитъ одинокій мальчикъ, оставленный своими близкими.
   Скруджъ сказалъ, что онъ это знаетъ, и заплакалъ.
   Они свернули съ дороги на хорошо знакомую Скруджу тропинку и подошли къ темному кирпичному строенію, надъ крышей котораго возвышалась небольшая башенка съ колоколомъ и флюгеромъ. Это былъ большой домъ, совершенно запущенный. Стѣны большихъ службъ, стоявшихъ безъ употребленія, были сыры и покрыты плѣсенью, окна разбиты, ворота развалились, въ конюшняхъ гуляли и кудахтали куры; сараи и навѣсы заросли травой. Не лучше того сохранился домъ и внутри. Изъ мрачной передней можно было заглянуть, черезъ отворенныя двери, въ комнаты и видѣть, какъ онѣ были велики, бѣдно меблированы и холодны.. Какой-то сырой земляной запахъ, носившійся въ воздухѣ, холодъ и пустота невольно наводили на мысль, что тутъ встаютъ очень рано и очень мало ѣдятъ.
   Духъ и Скруджъ прошли черезъ переднюю и остановились у двери въ самую заднюю часть дома. Дверь отворилась передъ ними и обнаружила длинную, голую, мрачную комнату, которая казалась еще пустѣе отъ длинныхъ рядовъ простыхъ сосновыхъ скамеекъ и пюпитровъ. За однимъ изъ нихъ сидѣлъ у слабаго огня одинокій ребенокъ и читалъ. Скруджъ сѣлъ на скамейку и заплакалъ, при видѣ своего собственнаго бѣднаго я, забытаго какъ всегда въ то время.
   Малѣйшее эхо въ домѣ, пискъ и возня мышей за штукатуркой, звукъ отъ капель воды, падавшихъ съ оттаивавшей водокачалки, шелестъ безлистыхъ вѣтвей стараго тополя, скрипъ качаемой вѣтромъ двери пустой кладовой, всякій трескъ огня дѣйствовали на сердце Скруджа смягчающимъ образомъ и разстраивали его до слезъ.
   Духъ прикоснулся къ рукѣ Скруджа и указалъ ему на его младшее я, углубившееся въ чтеніе. Вдругъ за окномъ предсталъ предъ ними совершенно ясно человѣкъ въ иностранномъ костюмѣ; изъ-за кушака его торчалъ топоръ, и человѣкъ этотъ держалъ за узду осла, нагруженнаго дровами.
   -- Да вѣдь это Али-Баба! воскликнулъ Скруджъ въ восторгѣ. Это добрый, старый, честный Али-Баба! Да, да, я знаю.-- Однажды въ Рождество, когда Скруджъ, еще ребенкомъ, былъ оставленъ одинъ, точно также представился ему въ первый разъ Али-Баба {Дѣйствующее лицо въ одной сказкѣ "Тысячи и Одной Ночи".}. Бѣдный мальчикъ!-- А вотъ идетъ и Валентинъ, продолжалъ Скруджъ, и его дикій братъ Орсонъ; вотъ и они! А вотъ также... какъ его имя?... того, который спящимъ былъ оставленъ у воротъ Дамаска? Вотъ и слуга султана, котораго геній поставилъ вверхъ ногами. Вотъ онъ стоитъ на головѣ! И подѣломъ ему, я очень радъ: съ какой стати было ему жениться на принцессѣ!
   Какъ удивились бы дѣловые друзья Скруджа, еслибы увидѣли его разгоряченное и взволнованное лицо и услыхали, на какіе предметы онъ тратитъ всю серьезность своего характера и какимъ голосомъ онъ говоритъ: не то смѣясь, не то плача.
   -- А вотъ и попугай! воскликнулъ Скруджъ. Зеленыя крылья, желтый хвостъ и что-то въ родѣ салата, растущаго на головѣ; онъ самый и есть. "Бѣдный Робинъ Крузоэ", говорилъ онъ, когда Робинзонъ вернулся домой послѣ путешествія вокругъ острова, "бѣдный Робинъ Крузоэ! гдѣ ты былъ, Робинъ Крузоэ?" Робинзонъ думалъ, что онъ видитъ это во снѣ, но онъ не спалъ; это былъ попугай, вы знаете. Вотъ идетъ и Пятница; онъ бѣжитъ къ бухтѣ, спасая свою жизнь, и ему кажется, будто догоняютъ его и кричатъ: "Эй, держи его!"
   Затѣмъ, быстро перемѣнивъ тонъ, что было совершенно чуждо обыкновенному характеру Скруджа, онъ сказалъ, жалѣя самого себя: "Бѣдный мальчикъ!" и опять заплакалъ.
   -- Я бы желалъ... пробормоталъ онъ, вытерши слезы обшлагомъ своего рукава, засовывая руку въ карманъ и оглядываясь кругомъ; но теперь уже поздно.
   -- Въ чемъ дѣло? спросилъ духъ.
   -- Ничего, отвѣчалъ Скруджъ, ничего; въ прошлую ночь одинъ мальчикъ пѣлъ у моихъ дверей рождественскую пѣснь; мнѣ бы хотѣлось дать ему что-нибудь.
   На лицѣ духа показалась задумчивая улыбка; онъ сдѣлалъ движеніе рукою и сказалъ: "Посмотримъ другое Рождество".
   При этихъ словахъ прежній маленькій Скруджъ сдѣлался больше, а комната стала немножко темнѣе и еще грязнѣе. Двери покосило, окна потрескались, штукатурка осыпалась съ потолка и обнажила рѣшетины. Какимъ образомъ это случилось,-- Скруджъ зналъ не лучше васъ; онъ зналъ только, что это было совершенно вѣрно и что все случилось такъ. И вотъ, опять онъ здѣсь одинъ, когда всѣ мальчики отправились домой на веселые праздники.
   Онъ теперь не читалъ, но въ отчаяніи ходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ. Скруджъ посмотрѣлъ на духа, и, мрачно покачавъ головой, боязливо взглянулъ по направленію къ двери. Она отворилась, и маленькая дѣвочка, гораздо моложе мальчика, вбѣжала въ комнату, бросилась ему на шею и, крѣпко цѣлуя его, говорила: "Милый, милый братъ!"
   -- Я пріѣхала за тобою, милый братъ, продолжала дѣвочка, хлопая своими худенькими рученками и отъ души смѣясь; я пріѣхала за тобою, чтобы отвезти тебя домой, домой, домой!
   -- Домой, маленькая Фанни? спросилъ удивленный мальчикъ..
   -- Да, отвѣчала сіяющая отъ радости дѣвочка,-- домой, совсѣмъ и навсегда. Отецъ сталъ такой добрый, что дома совершенный рай. Онъ такъ ласково говорилъ со мною одинъ вечеръ, когда я шла спать, что я не побоялась спросить его еще разъ, можешь-ли ты вернуться домой. Онъ отвѣтилъ, что можешь, и послалъ меня въ каретѣ за тобою. Ты будешь мужчиною, продолжала дѣвочка, широко раскрывая глаза, и никогда больше не вернешься сюда; но сперва мы проведемъ всѣ праздники вмѣстѣ и будемъ веселиться больше всѣхъ на свѣтѣ.
   -- А ты стала совершенно взрослой женщиной, моя крошка! воскликнулъ мальчикъ.
   Она захлопала въ ладоши, смѣялась и старалась дотронуться до его головы; но для этого она была слишкомъ мала; она хохотала и становилась на цыпочки, чтобы обнять его. Затѣмъ, со своею дѣтскою поспѣшностью, она стала тащить его къ двери; онъ же былъ вовсе не прочь слѣдовать за нею.
   Страшный голосъ закричалъ внизу: "Принесите чемоданъ мистера Скруджа", и во дворѣ показался самъ школьный учитель, который смотрѣлъ на своего ученика съ суровымъ снисхожденіемъ и привелъ его въ страшное смущеніе, пожавъ ему руку. Затѣмъ учитель провелъ дѣтей въ холодную, прехолодную гостиную,-- совершенный колодезь, гдѣ карты на стѣнахъ и небесные и земные глобусы на окнахъ были покрыты сыростью, какъ лакомъ. Здѣсь онъ досталъ графинъ какого-то удивительно легкаго вина и кусокъ удивительно-тяжелаго пирога и угостилъ дѣтей этими лакомствами; вмѣстѣ съ тѣмъ онъ послалъ худощавую служанку предложить стаканъ чего-нибудь кучеру, который отвѣчалъ, что онъ благодаритъ господина, но что если ему хотятъ подать что-нибудь изъ той самой бочки, изъ которой онъ пробовалъ раньше, то онъ не будетъ пить. Чемоданъ молодого Скруджа былъ уже привязанъ наверху кареты, и дѣти поспѣшили проститься со школьнымъ учителемъ; они сѣли въ карету и быстро покатили по извилистымъ дорожкамъ сада, сбивая колесами иней и снѣгъ съ лавровыхъ кустовъ, окаймлявшихъ узкія дорожки.
   -- Она была всегда нѣжнымъ созданіемъ, которое могло увянуть отъ дуновенія малѣйшаго вѣтерка, замѣтилъ духъ; но у нея было доброе сердце.
   -- О, да! воскликнулъ Скруджъ, ты правъ; я не стану этого отрицать,-- Боже меня сохрани!
   -- Она была замужемъ, когда умерла, и отъ нея остались, кажется, дѣти, сказалъ духъ.
   -- Одинъ ребенокъ, отвѣчалъ Скруджъ.
   -- Правда. Твой племянникъ.
   Скруджу сдѣлалось неловко, и онъ коротко отвѣтилъ. "Да".
   Духъ и Скруджъ покинули школу и въ тотъ-же мигъ очутились въ многолюдныхъ улицахъ города, по которымъ сновали взадъ и впередъ тѣни прохожихъ, а тѣни телѣгъ и каретъ мелькали и толпились, перебивая другъ у друга дорогу; словомъ, духъ и Скруджъ очутились среди живой дѣятельности и шума большого города. По убранству лавокъ ясно было видно, что и тутъ празднуется Рождество; только теперь уже былъ вечеръ, и улицы были освѣщены.
   Духъ остановился у двери конторы оптоваго магазина и спросилъ Скруджа, знаетъ-ли онъ ее.
   -- Знаю ли я ее! воскликнулъ Скруджъ; вѣдь я былъ здѣсь въ ученьѣ.
   Они вошли. При видѣ стараго господина въ парикѣ, сидѣвшаго за такимъ высокимъ пюпитромь, что если бы старикъ былъ двумя дюймами выше ростомъ, то ударился бы головой о потолокъ, Скруджъ пришелъ въ большое волненіе и воскликнулъ:
   -- Какъ! это старый Фецвигъ! Дай Богъ ему здоровья! Фецвигъ живъ!
   Старый Фецвигъ положилъ перо и посмотрѣлъ на часы, которые показывали семь. Онъ потеръ себѣ руки, поправилъ свой обширный жилетъ, засмѣялся всѣмъ тѣломъ -- отъ сапогъ до маковки -- и закричалъ довольнымъ, жирнымъ, густымъ, веселымъ голосомъ:
   -- Эй, сюда, Эбенезеръ, Дикъ!
   Прежній Скруджъ, уже молодымъ человѣкомъ, вбѣжалъ въ комнату со своимъ товарищемъ.
   -- Вѣдь это Дикъ Вилькинсъ! сказалъ Скруджъ духу. Боже мой, да, это онъ; онъ былъ очень привязанъ ко мнѣ. Бѣдный Дикъ! милый, добрый!
   -- Ну, ну, дѣти мои, сказалъ Фецвигъ, довольно работать! Сегодня канунъ Рождества, Дикъ; да, Рождества, Эбенезеръ. Чтобъ ставни были заперты въ одно мгновеніе ока!
   Вы не можете себѣ представить, съ какою быстротою они принялись за дѣло. Разъ, два, три,-- они выбѣжали на улицу со ставнями; четыре, пять, шесть,-- ставни были уже на мѣстѣ; семь, восемь, девять,-- болты были задвинуты и замкнуты, и, запыхавшись, какъ скаковыя лошади, молодые люди были уже дома, прежде нежели вы могли бы насчитать до двѣнадцати.
   -- Теперь, дѣти, закричалъ старый Фецвигъ, съ необыкновенною ловкостью соскочивши со своего высокаго табурета, уберите-ка все это, и чтобы было какъ можно просторнѣе. Скорѣе, Дикъ! Живо, Эбенезеръ!
   Убрать все! Да не было ничего на свѣтѣ, чего бы они не захотѣли или не могли убрать подъ наблюденіемъ старика Фецвига. Уборка была окончена въ минуту. Все, что стояло въ комнатѣ. было унесено, полъ выметенъ и вымытъ, лампы заправлены, каминъ затопленъ, и контора обратилась въ бальный залъ, такой уютный, теплый, сухой и свѣтлый, какого только можно желать въ зимнюю ночь.
   Вошелъ скрипачъ съ нотами, усѣлся за высокій пюпитръ и сталъ издавать невѣроятные, раздирающіе звуки. Вошла госпожа Фецвигъ, вся особа которой была ничто иное, какъ добродушная улыбка. Вошли три дѣвицы Фецвигъ, свѣженькія и прелестныя. Вошли за ними шесть молодыхъ ухаживателей, сердца которыхъ были сокрушены молодыми дѣвушками. Вошли всѣ молодые люди и женщины, служившіе въ домѣ. Вошла горничная со своимъ двоюроднымъ братомъ, булочникомъ. Вошла кухарка съ молочникомъ, близкимъ пріятелемъ ея брата. Вошелъ мальчикъ, котораго предъ тѣмъ привели съ улицы, подозрѣвая, что хозяинъ недостаточно накормилъ его. Мальчикъ прятался за дѣвочку, которая жила по той же улицѣ черезъ домъ, и уши которой свидѣтельствовали о томъ, что хозяйка порядкомъ надрала ихъ. Всѣ они вошли одинъ за другимъ, -- одни застѣнчиво, другіе бойко, нѣкоторые граціозно, нѣкоторые неловко, одни толкаясь, другіе пробиваясь; по какъ бы. то ни было и кто бы то ни былъ, всѣ вошли. Всѣ они, въ двадцать паръ, пустились въ танцы, выступая попарно впередъ и держа дамъ за обѣ руки, потомъ отступая назадъ и поочередно чрезъ пару въ разныя стороны; затѣмъ они образовали кольцо, которое двигалось кругомъ, кругомъ, съ разными видоизмѣненіями въ группахъ. Потомъ вновь образовались ряды; первая пара начинала фигуры, все новыя, когда проходила очередь задней пары; затѣмъ танцевало по нѣскольку паръ, и наконецъ всѣ заднія пары вмѣстѣ, такъ что между ними уже побыло ни одной передней, которая могла бы руководить остальными и поправить путаницу, наступившую подъ конецъ танцевъ. Тутъ старикъ Фецвигъ захлопалъ въ ладоши, чтобы остановить наконецъ танцы, и закричалъ: "Отлично!". Скрипачъ погрузилъ свое разгоряченное лицо въ кружку съ портеромъ, приготовленную нарочно для него. Но вскорѣ опять показалось его лицо, и онъ, пренебрегая отдыхомъ, снова началъ играть, хотя танцующихъ еще не было на мѣстѣ, и притомъ игралъ съ такою энергіею, какъ будто прежняго скрипача, истомленнаго до полусмерти, вынесли на носилкахъ домой, а это былъ совершенно свѣжій музыкантъ, рѣшившійся побѣдить своего предшественника или погибнуть.
   Опять танцовали; потомъ играли въ фанты и снова танцевали. Потомъ было подано угощеніе: тутъ были и сладкій пирогъ, и глинтвейнъ, и большой кусокъ холоднаго жаркого и большой кусокъ холодной вареной говядины, и пироги съ говядиной, и пиво въ изобиліи. Но главный эффектъ вечера былъ послѣ жаркого и говядины, когда скрипачъ подалъ сигналъ къ экоссезу (хитрая каналья, не забудьте! такой человѣкъ, который зналъ свое дѣло лучше, чѣмъ мы могли бы ему подсказать). Итакъ, когда онъ заигралъ экоссезъ, старикъ Фецвигъ съ госпожею Фецвигъ выступили на середину залы и стали танцевать,-- притомъ еще въ первой парѣ. И имъ предстоялъ немалый трудъ, потому что приходилось дирижировать двадцатью-тремя или четырьмя парами, и все такимъ народомъ, съ которымъ неудобно шутить, который хотѣлъ, во что бы то ни стало, танцовать, а вовсе не прохаживаться. Но если бы ихъ было вдвое -- да что -- вчетверо больше, то и тогда старикъ Фецвигъ не уступилъ бы имъ, какъ и госпожа Фецвигъ. Что же касается до нея, то она во всѣхъ отношеніяхъ была достойна своего кавалера. Если это не достаточно высокая похвала, то укажите мнѣ высшую и я употреблю ее. Икры Фецвига, одѣтыя въ шелковые чулки, свѣтились какъ луна и сверкали во время танца во всѣхъ концахъ комнаты. Вы положительно не могли бы указать, гдѣ они очутятся въ слѣдующую минуту. Исполнивши весь танецъ до конца, Фецвигъ такъ лихо подскочилъ, перебирая ногами, что, казалось, будто ими замигалъ, и, не пошатнувшись, онъ сталъ опять на ноги, какъ вкопанный.
   Когда пробило одиннадцать, балъ прекратился. Господинъ и госпожа Фецвигъ стали по обѣимъ сторонамъ дверей и, пожимая руки каждому и каждой, кто проходилъ, желали всѣмъ весело провести Рождество. Когда всѣ удалились и остались только оба наши ученика, хозяева такимъ же образомъ простились и съ ними двумя. Смолкли веселые голоса, и молодые люди отправились въ заднюю комнату спать.
   Въ продолженіе всего этого времени Скруджъ былъ внѣ себя. Сердце и душа его были на мѣстѣ происшествія. Онъ узнавалъ каждую вещь, вспоминалъ обо всемъ, радовался всему и находился въ сильномъ волненіи. Только теперь, когда веселыя лица двухъ учениковъ отвернулись отъ него, онъ вспомнилъ о духѣ и почувствовалъ, что послѣдній пристально смотритъ на него и что свѣтъ ярко горитъ на его головѣ.
   -- Какіе пустяки наполняютъ благодарностью этихъ глупыхъ людей! сказалъ духъ.
   -- Пустяки? вопросительно воскликнулъ Скруджъ.
   Духъ указалъ ему на двухъ учениковъ, восхвалявшихъ отъ вали взадъ и впередъ безтѣлесныя существа, гдѣ двигались тѣни экипажей и телѣгъ, гдѣ все было полно гамомъ и сутолокой городской жизни. По праздничной одеждѣ толпы было очевидно, что здѣсь было Рождество. Наступилъ уже вечеръ и улицы были освѣщены.
   Призракъ остановился у дверей одного изъ магазиновъ и спросилъ Скруджа, узнаетъ ли онъ его.
   -- Узнаю ли его?-- воскликнулъ тотъ.-- Да развѣ не здѣсь былъ я подмастерьемъ?
   Они вошли. При видѣ стараго господина въ парикѣ, сидящаго за такою высокою конторкою, что будь онъ на два пальца выше, то ударился бы головою о потолокъ, Скруджъ сильно волнуясь, воскликнулъ:
   -- Тьфу ты, пропасть! Да вѣдь это старый Феззнунгъ! Онъ самый и есть, какъ живой!
   Въ это время старикъ Феззнунгъ положилъ перо, взглянулъ на стѣнные часы, показывавшіе семь пополудни, потеръ обѣ руки, поправилъ свой обширный жилетъ, расхохотался во все горло, содрогнувшись отъ этого смѣха отъ головы до пятъ, и хлопнувъ въ ладоши, крикнулъ звонкимъ и веселымъ голосомъ:-- Кто тамъ? Эбенезеръ! Дикъ!
   Другое я Скруджа, теперь ужъ въ видѣ взрослаго молодого человѣка, быстро вошло въ комнату въ сопровожденіи своего товарища, другого подмастерья.
   -- Это навѣрное Дикъ Вилькинсъ,-- прошепталъ Скруджъ духу.-- Да, да это онъ! Боже мой! Добрый, милый Дикъ! Какъ онъ любилъ меня!
   -- Ну, пріятели,-- сказалъ Феззнунгъ, на сегодня шабашъ! Вѣдь сегодня рождественскій сочельникъ, Дикъ! Правда вѣдь, Эбенезеръ? Закрывайте-ка магазинъ въ одно мгновеніе ока!-- весело кричалъ старикъ, хлопая въ ладоши.
   Вы никогда не сумѣете представить себѣ, съ какимъ усердіемъ и быстротою юноши исполнили это приказаніе. Они кинулись на улицу со ставнями въ рукахъ -- одна, другая, третья... всѣ поставлены на мѣсто; четвертая, пятая, шестая.... укрѣплены поперечины и винты; седьмая, восьмая, девятая... И ранѣе чѣмъ вы бы успѣли сосчитать до двѣнадцати, они уже вернулись обратно, запыхавшіеся, какъ скаковыя лошади.
   -- Браво, браво!-- кричалъ старый хозяинъ съ невѣроятною живостью слѣзая со стула.-- Уберемъ ка теперь комнату и вынесемъ изъ нея все лишнее!
   Вынести все лишнее! Да развѣ могло быть что-нибудь, чтобы они не могли или не хотѣли сдѣлать для старика Феззнунга. Въ одно мгновеніе все было кончено. Что только можно было двигать было унесено, какъ бы навсегда спрятано съ глазъ людскихъ. Полъ былъ выметенъ и спрыснутъ; лампы заправлены, уголь подбавленъ въ каминъ; и магазинъ превратился въ такую уютную, теплую, сухую и свѣтлую бальную залу, о какой только можно было мечтать.
   Вскорѣ съ нотами подъ мышками явился скрипачъ и устроившись около высокой конторки, загудѣлъ, какъ полсотни разстроенныхъ желудковъ! Затѣмъ появилась въ залѣ мистриссъ Феззнунгъ само олицетвореніе добродушія, за нею три сіяющихъ и очаровательныхъ миссъ Феззнунгъ, въ сопровожденіи шести вздыхателей съ разбитыми сердцами. Потомъ молодые люди, служащіе у хозяина, писцы и приказчики; а тамъ пришла и служанка со своимъ двоюроднымъ братомъ булочникомъ и кухарка съ пріятелемъ своего брата, молочнымъ торговцемъ, и маленькій подмастерье изъ дома напротивъ, котораго подозрѣвали въ томъ, что хозяинъ недостаточно кормитъ его. Онъ прятался за служанку сосѣдней квартиры, которой его хозяйка, что было доказано, надрала уши. Всѣ они входили одинъ за другимъ, нѣкоторые робко, иные смѣло, одни граціозно, другіе неуклюже, но въ концѣ концовъ такъ или иначе, вошли всѣ, желавшіе войти. А ото главное. Пустились танцовать всѣ сразу, паръ двадцать, держась за руки и образуя крутъ. Половина несется впередъ, потомъ возвращается назадъ; теперь очередь однихъ балансировать въ тактъ, другихъ увлекать тѣхъ впередъ; потомъ опять и опять они всѣ кружатся, то группами, то развиваясь длинною лентою. Старыя пары вѣчно путаютъ, а молодыя, очень довольныя этимъ, съ удвоенною быстротою несутся съ одного конца зала на другой. Наконецъ всѣ сбились, всѣ перепутались, не знали что и дѣлать. Пользуясь этимъ блестящимъ результатомъ, достигнутымъ танцующими, старикъ Феззнунгъ, чтобы окончательно прервать танцы захлопалъ въ ладоши и закричалъ веселымъ голосомъ: "Отлично", а скрипачъ погрузилъ свое разгоряченное лицо въ огромную кружку холоднаго портера, спеціально для этого приготовленнаго. Но, когда онъ вновь показался, презрительно отказываясь отдохнуть, и заигралъ еще съ большимъ одушевленіемъ, хотя зала еще была пуста, то казалось, что перваго скрипача обезсиленнымъ вынесли на ставнѣ отъ окна, а это явился новый замѣнить его, рѣшившійся побѣдить или погибнуть.
   Опять пошли танцы, потомъ игра въ фанты, потомъ опять танцы, потомъ сладкій пирогъ, лимонадъ, огромныя блюда холоднаго ростбифа, или рожки съ фаршемъ и въ огромномъ количествѣ пиво. Но гвоздемъ вечера, былъ тотъ моментъ, когда музыкантъ (ну и тонкая же, я вамъ скажу бестія; ни вы, ни я не могли бы ему прибавить хитрости) заигралъ "Сэръ Роджеръ Коверли" {Англійскій старинный танецъ.}. При первыхъ же звукахъ этой музыки мистеръ Феззнунгъ поднялся съ мѣста и всталъ вмѣстѣ со своею супругою впереди всѣхъ танцующихъ.
   Вотъ гдѣ пошла работа! Я вамъ скажу, это не шутка, вести за собою двадцать три или двадцать четыре пары, да еще такой молодежи, которая ужъ ежели пляшетъ, такъ не ходитъ, а мчится.
   Но, еслибы танцующихъ было и вдвое больше, и втрое, и вчетверо, то и тогда ни мистеръ Феззнунгъ, ни его уважаемая половина не ударили бы лицомъ въ грязь. Въ этомъ сомнѣнья нѣтъ! Одно могу сказать, что его супруга была достойной ему парой, въ самомъ широкомъ смыслѣ этого слова. А если это не есть самая высшая похвала, то подыщите мнѣ болѣе подходящее выраженіе в я обѣщаю вамъ воспользоваться имъ. Изъ икръ мистера Феззнунга положительно сыпались искры; при каждомъ его движеніи онѣ сіяли, какъ двѣ звѣзды. Онѣ то появлялись, то пропадали, то становились еще болѣе яркими и не было никакой возможности отгадать во что онѣ обратятся въ слѣдующее мгновеніе. И когда мистеръ и мистриссъ Феззнунгъ исполнили весь танецъ, продѣлали всѣ фигуры:-- "впередъ, назадъ, подайте руку вашей дамѣ, балансируйте, кланяйтесь, благодарите",-- то въ заключеніе мистеръ Феззнунгъ сдѣлалъ такой смѣшной прыжокъ, что ноги его заболтались въ воздухѣ; по къ счастью ему удалось довольно удачно вновь встать на нихъ...
   Когда стѣнные часы пробили одиннадцать, то этой семейной вечеринкѣ насталъ конецъ. Мистеръ и мистриссъ Феззнунгъ встали у дверей залы, дружески пожимая руки, онъ мужчинамъ, а она дамамъ, и по мѣрѣ того, какъ они выходили изъ комнаты, желали счастливаго Рождества. Когда въ залѣ никого болѣе не оставалось, кромѣ двухъ подмастерьевъ, то они и съ ними простились также радушно; потомъ веселые, оживленные голоса замолкли, и молодые люди весело пошли спать и еще долго разговаривали въ постеляхъ.
   Все это время Скруджъ такъ волновался, будто потерялъ разсудокъ. Его душа и сердце слились съ душою и сердцемъ его второго я. Онъ все вспомнилъ, все узналъ, всему радовался и испытывалъ какое то необычайное безпокойство. И только когда сіяющія радостью лица его другого я и Дика скрылись изъ виду, онъ вспомнилъ о духѣ и замѣтилъ, что тотъ внимательно къ нему приглядывается, а свѣтъ на макушкѣ его головы разгорается все ярче и ярче.
   -- Немного надо, чтобы снискать благодарность этихъ простаковъ,-- сказалъ духъ.
   -- Немного...-- повторилъ Скруджъ.
   Призракъ сдѣлалъ ему знакъ прислушиваться къ разговору подмастерьевъ, изливавшихся въ самыхъ сердечныхъ похвалахъ своимъ хозяевамъ. Когда Скруджъ исполнилъ его приказаніе, духъ продолжалъ:
   -- Что-же, развѣ я не правъ? Хозяинъ истратилъ нѣсколько несчастныхъ фунтовъ стерлинговъ, быть можетъ три, четыре и неужели стоитъ его за это такъ благодарить?
   -- Не въ этомъ вѣдь дѣло,-- перебилъ его Скруджъ, задѣтый за живое и говоря, самъ не сознавая того, отъ имени Скруджа своей юности.-- Не въ этомъ дѣло, духъ. Въ рукахъ Феззнунга находится возможность сдѣлать насъ счастливыми или несчастными; поставить насъ въ такое положеніе, чтобы жизнь наша была легка или тяжела, обратить трудъ нашъ въ радость или въ муку. А что власть, которою онъ можетъ дать намъ то или другое, и проявляется въ словѣ, взглядѣ, въ вещахъ столь незначительныхъ, столь неуловимыхъ, что ихъ невозможно подсчитать и анализировать -- такъ не все ли равно? Развѣ въ этомъ суть? Счастье, которое оно намъ дастъ, для насъ такъ же дорого, какъ еслибы оно ему стоило всего его состоянія!
   Встрѣтивъ пронизывающій взглядъ духа, Скруджъ остановился.
   -- Что съ тобою?-- спросилъ призракъ.
   -- Ничего особеннаго,-- отвѣчалъ Скруджъ.
   -- Нѣтъ, съ тобою что-то творится,-- настаивалъ тотъ.
   -- Да, нѣтъ же, ничего. Мнѣ бы только очень хотѣлось сказать два, три слова моему конторщику. Вотъ и все.
   Въ то время, какъ Скруджъ произносилъ эти слова, его второе я загасило лампы и духъ со Скруджемъ снова очутились на улицѣ.
   -- У меня остается совсѣмъ мало времени... Скорѣе!-- сказалъ призракъ.
   Слова эти не были обращены ни къ Скруджу, ни къ кому-нибудь другому, кого онъ могъ видѣть, но онѣ мгновенно произвели необычайное дѣйствіе, такъ какъ Скруджъ вновь увидѣлъ самого себя. Но теперь онъ былъ старше, въ самомъ цвѣтущемъ возрастѣ. Черты его лица еще не приняли выраженія сухости и черствости, свойственнаго Скруджу въ зрѣломъ возрастѣ, но въ нихъ уже проглядывала скупость и какая то тревога. Въ его взглядѣ было что-то хищническое и алчное, такъ ясно выражавшее захватившую его всецѣло страсть -- наживу. Не могло уже быть сомнѣнія, въ какомъ направленіи раскинется тѣнь пустившаго ростки дерева. Скруджъ былъ не одинъ. Рядомъ съ нимъ стояла красивая молодая дѣвушка въ траурномъ платьѣ, съ глазами полными слезъ, такъ ярко блестѣвшими при свѣтѣ, исходящимъ изъ призрака прошлогоднихъ святокъ.
   -- Конечно, все равно,-- говорила она тихимъ голосомъ,-- по крайней мѣрѣ для васъ. Другое божество замѣнило меня въ вашемъ сердцѣ. Но если оно вамъ дастъ ту радость и то утѣшеніе, какія я старалась вамъ доставить, то быть можетъ я напрасно такъ убиваюсь.
   -- Какое божество замѣнило васъ?-- спросилъ онъ.
   -- Золотой телецъ!
   -- Вотъ она людская несправедливость!-- воскликнулъ онъ.-- Ничего не проклинаютъ они съ такимъ озлобленіемъ, какъ бѣдность, и въ то же время ничего такъ не осуждаютъ, какъ погоню за богатствомъ.
   -- Вы слишкомъ боитесь общественнаго мнѣнія,-- возразила дѣвушка.-- Вы отдали ему все свое будущее. Я видѣла, какъ всѣ ваши благородныя стремленія гасли одно за другимъ, пока вами всецѣло не завладѣла главная ваша страсть -- Нажива. Развѣ неправда?
   -- Ну, такъ что-же?-- вызывающе отвѣчалъ онъ.-- Что изъ того, что я сталъ болѣе практичнымъ, болѣе разсудительнымъ? Развѣ я измѣнился въ отношеніи васъ?
   Она покачала головою.
   -- Измѣнился?-- повторилъ онъ.
   -- Мы давно дали слово другъ другу -- сказала она.-- Мы ото сдѣлали тогда, какъ мы оба были бѣдны и не жаловались на свою судьбу, ожидая того времени, когда будемъ въ состояніи улучшить наше матеріальное положеніе нашимъ скромнымъ заработкомъ. Когда мы дали другъ другу слово, вы были другимъ человѣкомъ.
   -- Я тогда былъ ребенкомъ,-- сказалъ онъ нетерпѣливо.
   -- Ваша собственная совѣсть говоритъ вамъ, что вы теперь не тотъ, чѣмъ вы были тогда,-- возразила она.-- Что же касается меня, то я все та же. Все то, что намъ сулило счастье, пока мы одинаково чувствовали и одинаково думали, теперь является для насъ источникомъ страданія и муки. Сколько разъ и съ какою душевною болью думала я обо всемъ этомъ, я не въ силахъ высказать. Достаточно, что я была въ состояніи такъ думать. И теперь я вамъ возвращаю ваше слово.
   -- Развѣ я когда-нибудь высказывалъ желаніе взять его обратно?-- спросилъ онъ.
   -- Словами? Нѣтъ. Никогда.
   -- Чѣмъ же тогда?
   -- Вашимъ измѣнившимся отношеніемъ, угнетеннымъ настроеніемъ. Все перемѣнилось въ васъ, все стало инымъ: весь духъ вашей жизни, цѣль къ которой вы стремитесь. Еслибы тогда вы не дали мнѣ слово,-- продолжала молодая дѣвушка, нѣжно смотря на него, но твердымъ голосомъ,-- скажите мнѣ, просили бы вы меня теперь быть вашей женой? О, конечно, нѣтъ!
   Казалось, что онъ помимо своей воли готовъ былъ согласиться съ этимъ, слишкомъ справедливымъ предположеніемъ. Тѣмъ не менѣе онъ еще попробовалъ бороться съ собою.
   -- Вы сами не думаете того, что говорите,-- сказалъ онъ.
   -- Какъ бы я была счастлива думать иначе, еслибы я только могла, одному Богу извѣстно!-- отвѣчала она,-- Вѣдь лишь непреоборимая сила могла привести меня къ подобному заключенію. Но, еслибы вы были сейчасъ свободны, могла бы я развѣ вѣрить, что вы избрали бы себѣ въ жены бѣдную дѣвушку,-- вы, который даже въ минуты самаго сильнаго увлеченія, не перестаете взвѣшивать все на вѣсахъ наживы и смотрѣть на все съ этой точки зрѣнія? Еслибы даже вы на мгновеніе забыли тѣ единственныя начала, которыя руководятъ вашею жнзнью, и остановились бы на этомъ выборѣ, то развѣ для меня можетъ быть сомнѣніе, что вы очень скоро пожалѣли бы и раскаялись въ сдѣланномъ вами шагѣ? Поэтому я и возвращаю вамъ ваше слово. Дѣлаю я это отъ чистаго сердца, во имя любви, которую я питала къ вамъ, когда вы были столь не похожи на того, кѣмъ вы стали теперь.
   Онъ хотѣлъ прервать ее, по она продолжала, отвернувшись отъ него.
   -- Быть можетъ,-- и я даже въ этомъ увѣрена,-- память прошлаго заставитъ васъ страдать отъ этого рѣшенія. Но это будетъ недолго, о, очень недолго! Вы сумѣете прогнать всякое воспоминаніе о нашей любви, съ радостью, съ какою возвращаются къ дѣйствительности послѣ тяжелаго сна. Будьте счастливы, если можете, въ избранной вами самимъ жизни.
   Она оставила его, и такъ они разстались.
   -- Послушай духъ,-- простоналъ Скруджъ -- довольно! Веди меня домой! Я болѣе не въ силахъ выносить этихъ мукъ!
   -- Еще одна тѣнь!-- воскликнулъ призракъ.
   -- Нѣтъ, больше ни одной, ни одной больше! Я не могу! Довольно мучить меня!-- кричалъ Скруджъ.
   Но неумолимый духъ охватилъ его обѣими руками и заставилъ смотрѣть на то, что произошло дальніе.
   Они перенеслись въ другую обстановку и иныя картины развернулись передъ ихъ глазами. Это была ни большая, ни роскошно обстановленная, но очень уютная и удобная комната. Около весело и ярко пылавшаго камина сидѣла молодая дѣвушка, такъ напоминавшая ту, которую онъ только что видѣлъ, что Скруджъ принялъ ее за ту, пока не замѣтилъ, что она теперь обратилась въ серьезную мать семейства, сидящею напротивъ своей дочери.
   Невообразимый гвалтъ, царившій въ комнатѣ, происходилъ отъ находившихся тамъ дѣтей, которыхъ Скруджъ при своемъ волненіи не замѣтилъ. И въ противоположность той прославленной поэмой ватагѣ изъ сорока дѣтей, которыя держали себя такъ, какъ будто вмѣсто ихъ сорока былъ одинъ, каждый, изъ находившихся здѣсь, оралъ и шумѣлъ за сорокъ. Неизбѣжнымъ послѣдствіемъ подобнаго положенія вещей былъ гвалтъ, о которомъ невозможно себѣ составить точнаго представленія, но никого изъ окружающихъ онъ не безпокоилъ. Даже, напротивъ, мать и дочь смѣялись отъ всего сердца и видимо были очень довольны. Сестра было попробовала даже принять участіе въ ихъ вознѣ, но подверглась самому безжалостному нападенію этихъ маленькихъ разбойниковъ, по своему расправлявшихся съ нею. Что бы я далъ, чтобы быть однимъ изъ нихъ! Хотя, конечно, я бы не поступилъ съ нею столь жестоко, о, нѣтъ! За все золото въ мірѣ, я бы такъ грубо не растрепалъ ее красиво причесанные волосы! А что касается очаровательной, миніатюрной туфельки, то даже ради спасенія своей жизни, я бы силою не снялъ ее, сохрани меня Боже! Обнять ее за талію, какъ это сдѣлали во время игры безъ всякаго стѣсненія маленькіе храбрецы, я бы, конечно, также никогда не рѣшился. Я бы боялся, что въ наказаніе за подобное святотатство, моя рука навсегда останется согнутой, никогда уже не имѣя возможности выпрямиться. А между тѣмъ какъ бы я хотѣлъ коснуться ея губъ своими губами; какъ бы хотѣлъ задать ей вопросъ, чтобы отвѣчая мнѣ, она вынуждена была раскрыть свои губки; хотѣлъ бы остановить свой взоръ на ея опущенныхъ глазахъ и чтобы она не покраснѣла отъ этого; хотѣлъ бы распустить ея благоухающіе волосы, каждый локонъ которыхъ былъ бы для меня цѣлымъ откровеніемъ. Однимъ словомъ, я бы хотѣлъ, сознаюсь въ этомъ, чтобы мнѣ было разрѣшено воспользоваться вблизи нея всѣми преимуществами ребенка, и въ то же время остаться взрослымъ, чтобы оцѣнить всю ихъ прелесть.
   Но тѣмъ временемъ, послышался стукъ въ дверь и вслѣдъ за нимъ невѣроятный шумъ и крики -- и вся веселая ватага дѣтей, не давая опомниться сестрѣ, быстро схватила ее за руки и съ радостными, торжествующими криками, побѣжала къ двери, на встрѣчу отцу, входившему въ сопровожденіи человѣка, навьюченнаго рождественскими игрушками и подарками. Представьте себѣ крики, драки, наскоки и натиски на безпомощнаго посыльнаго! Кто взбирался на него по устроенной изъ стульевъ лѣстницѣ, кто вырывалъ изъ его рукъ различные пакеты, завернутые въ желтой бумагѣ, кто хваталъ за концы его шарфа, кто виснулъ на его шеѣ, кто въ припадкѣ нѣжности дубасилъ его въ спину. А при какихъ радостныхъ, восторженныхъ восклицаніяхъ открывался каждый свертокъ! Какое отчаяніе вызвало предположеніе, что одинъ изъ малютокъ положилъ въ ротъ жестяную кастрюлечку изъ кукольной кухни и проглотилъ сахарнаго индюка, приклееннаго къ деревянному блюду! Какой вздохъ облегченія вырвался у всѣхъ, когда узнали, что это была ложная тревога! Ихъ радость, ихъ благодарность, ихъ восторгъ не поддаются описанію. Наконецъ настало время ложиться спать и мало-по-малу, всѣ дѣти, одинъ за другимъ, вышли изъ гостиной и поднялись наверхъ, гдѣ находились ихъ комнаты. Скоро они улеглись, и въ домѣ воцарилась тишина.
   Послѣ ухода дѣтворы, хозяинъ дома, на плечо котораго нѣжно опиралась старшая дочь, сѣлъ между нею и женою возлѣ ярко пылавшаго камина. Скруджъ съ напряженнымъ вниманіемъ слѣдилъ за ними. При мысли, что другое существо, такое же милое и граціозное, какъ эта дѣвушка, могла называть его отцомъ, могла замѣнить ему грустную, мрачную зиму его жизни, свѣтлымъ, радостнымъ лѣтомъ, глаза его наполнились слезами.
   -- Бэла,-- сказалъ мужъ, обернувшись къ женѣ, съ нѣжной улыбкой,-- я видѣлъ сегодня одного изъ твоихъ старыхъ друзей.
   -- Кого?
   -- Отгадай?
   -- Какъ могу я отгадать? Ахъ, я знаю,-- прибавила она, улыбаясь, какъ и ея мужъ.-- Вѣроятно Скруджа?
   -- Именно. Я проходилъ мимо его конторы и такъ какъ ставни не были закрыты и въ комнатѣ было свѣтло, то я невольно увидѣлъ его. Говорятъ, что его компаньонъ при смерти, и онъ теперь тамъ совсѣмъ одинокъ. Я думаю, что онъ одинокъ во всемъ мірѣ.
   -- Духъ,-- сказалъ, прерывающимся голосомъ Скруджъ -- уведи меня отсюда.
   -- Я вѣдь предупреждалъ тебя,-- отвѣчалъ ему призракъ,-- что покажу тебѣ тѣни твоей прошлой жизни. Вини же себя, что онѣ таковы, какъ эти, а не иныя.
   -- Уведи меня, уведи меня!-- кричалъ тотъ.-- Я не въ силахъ долѣе выносить подобныя зрѣлища.
   Обернувшись къ духу, онъ замѣтилъ, что тотъ смотритъ на него лицомъ, на которомъ, по какой-то непонятной случайности, отпечатлѣлись черты всѣхъ лицъ, которыя призракъ ему показывалъ. Въ изступленіи Скруджъ бросился на него.
   -- Оставь меня!-- кричалъ онъ.-- Уведи меня домой, перестань мучить меня!
   Во время борьбы съ призракомъ, если только это можно было назвать борьбой, такъ какъ духъ безъ всякаго видимаго усилія отразилъ всѣ нападенія Скруджа, онъ замѣтилъ, что свѣтъ на головѣ призрака разгорался все сильнѣе и ярче. Объяснивъ этимъ обстоятельствомъ непобѣдимость духа, Скруджъ схватилъ гасильникъ и изо всей силы нахлобучилъ его на голову призрака. Духъ такъ съежился подъ тяжестью этого фантастическаго головного убора, что его совсѣмъ не стало видно. Но какъ Скруджъ ни напиралъ на него всѣмъ своимъ тѣломъ, онъ никакъ не могъ добиться, чтобы гасильникъ скрылъ собою свѣтъ; напротивъ, онъ вырывался изъ подъ гасильника съ какою то особенною яркостью, озаряя все вокругъ себя.
   Скруджъ вдругъ почувствовалъ себя до нельзя утомленнымъ и одержимымъ непреодолимою потребностью сна. Вскорѣ онъ очутился у себя въ спальнѣ и въ то время, когда онъ сдѣлалъ послѣднее усиліе, чтобы еще больше надвинуть гасильникъ, рука его вытянулась и онъ только успѣлъ упасть на постель, чтобы заснуть крѣпкимъ сномъ.
  

Строфа III. Второй изъ трехъ духовъ.

   Разбуженный посреди громогласнаго храпа, Скруджъ сѣлъ на своей кровати, чтобы собраться съ мыслями. Онъ чувствовалъ, что наступило время, когда стѣнные часы пробьютъ часъ и что сейчасъ ему придется познакомиться со вторымъ духомъ, который долженъ былъ явиться ему черезъ посредство Джэкоба Марли. Но находя слишкомъ непріятною охватившую его дрожь въ ожиданіи разрѣшенія мучительнаго для него вопроса, какую именно изъ занавѣсокъ его кровати духъ отдернетъ, Скруджъ своими собственными руками раздвинулъ ихъ, послѣ чего опять легъ, уставившись глазами въ пространство возлѣ кровати, такъ какъ онъ рѣшилъ храбро встрѣтить призрака въ моментъ его появленія, не имѣя ни малѣйшаго желанія быть застигнутымъ врасплохъ, или поддаться черезчуръ сильному волненію.
   Господа, крѣпкіе умы, привыкшіе никогда ни въ чемъ не сомнѣваться, хвалящіеся тѣмъ, что они видали всякія виды и воображающіе, что всегда находятся на высотѣ положенія, доказываютъ свою неустрашимую храбрость при встрѣчѣ съ опасностью тѣмъ, что объявляютъ себя готовыми на все, начиная съ игры въ орлянку, до человѣкоубійства. Между такими крайностями, конечно, обрѣтается достаточно обширное поле для самыхъ безконечныхъ градацій. Не желая нисколько изобразить въ лицѣ Скружа; а подобнаго хвастуна, я, тѣмъ не менѣе, не могу отрѣшиться отъ желанія просить васъ повѣрить, что онъ также готовъ былъ броситъ вызовъ цѣлому сонму самыхъ поразительныхъ и фантастическихъ призраковъ, не поддавшись ни малѣйшему удивленію при видѣ чего бы то ни было въ этомъ родѣ -- начиная съ ребенка въ колыбели и кончая носорогомъ!
   Но если Скруджъ и былъ готовъ ко всему самому необыкновенному, то онъ нисколько не подготовился къ тому, чтобы ничего не случилось. Вотъ почему, когда стѣнные часы пробили часъ и ни одинъ призракъ не явился, то онъ весь похолодѣлъ и затрясся, какъ въ лихорадкѣ, Прошли пять, десять, пятнадцать минутъ...-- Все нѣтъ ничего! Впродолженіе всего этого времени, онъ не двигаясь, лежалъ на кровати, на которой, какъ въ фокусѣ сосредоточивались красные лучи, освѣтившіе ее всю въ то мгновеніе, какъ часы, пробили часъ. Уже одинъ этотъ свѣтъ волновалъ Скруджа сильнѣе, чѣмъ то могли сдѣлать десятки призраковъ, такъ какъ онъ совершенно не могъ объяснить себѣ ни его значенія, ни происхожденія. Временами онъ даже опасался, что представляетъ собою интересное и рѣдкое явленіе внезапнаго самовозгоранія, не имѣя притомъ утѣшенія быть въ этомъ увѣреннымъ. Въ концѣ концовъ онъ началъ думать (съ чего конечно и я и вы начали бы, какъ это всегда, впрочемъ, бываетъ съ людьми, не находящимися въ затруднительномъ положеніи и потому всегда хорошо знающими, что надо было предпринять въ такомъ-то случаѣ и что именно сдѣлали бы они), наконецъ, повторяю я, онъ началъ думать, что таинственное начало этого необъяснимаго свѣта находится, быть можетъ, въ сосѣдней комнатѣ, такъ какъ слѣдя за свѣтомъ, такъ сказать, по направленію его исхожденія, можно было видѣть, что онъ начинался именно въ той комнатѣ. Это предположеніе такъ захватило Скрѵджа, что онъ быстро соскочилъ съ кровати, надѣлъ туфли и безшумно проскользнулъ къ двери.
   Въ тотъ моментъ, какъ онъ брался за ручку, какой то странный голосъ позвалъ его по имени, приказывая войти. Скруджъ повиновался.
   Безъ сомнѣнія это была его гостиная, но какъ удивительно преобразилась она! Всѣ стѣны и потолокъ были роскошно разукрашены гирляндами сверкающей, свѣжей зелени, такъ что она казалась настоящей рощей, пестрѣвшей кроваво-красными ягодами. Кудрявая листва падуба, омелы и плюща отражала въ себѣ свѣтъ, какъ будто все это было увѣшано милліономъ маленькихъ зеркалъ. Въ каминѣ пылалъ яркій огонь, какого этотъ окаменѣлый очагъ не знавалъ ни во времена Марли, ни во времена Скрѵджа, ни много, много лѣтъ! На полу огромною кучею, образуя родъ трона, громоздились индюшки, гуси, всякаго рода дичь, жирныя куры, огромные куски мяса, молочные поросята, ветчинные окорока, цѣлыя сажени колбасъ, паштеты, пуддинги, корзины устрицъ, жареные каштаны, румянныя яблоки, сочные апельсины, сладкія груши, огромныя, дымящіяся кулебяки, груды печеній, торты и чаши съ горящимъ пуншомъ, наполнявшимъ комнату своимъ утонченнымъ ароматомъ. На верху всѣхъ этихъ прелестей, возсѣдалъ, какъ на тронѣ, великанъ, великолѣпный съ виду, такой веселый и румяный, что пріятно было на него смотрѣть. Въ рукахъ онъ держалъ зажженный факелъ, въ формѣ рога изобилія. Въ то мгновеніе, когда Скруджъ заглядывалъ въ пріотворенную дверь великанъ поднялъ надъ своею головою факелъ, и свѣтъ его озарилъ фигуру Скруджа.
   -- Войди!-- закричалъ призракъ.-- Не бойся поближе познакомиться со мною, мой другъ.
   Скромно вошелъ въ комнату Скруджъ и склонилъ голову передъ духомъ. Это не былъ прежній суровый Скруджъ и, не смотря на добродушное и привѣтливое выраженіе глазъ призрака, онъ опустилъ передъ нимъ свои.
   -- Я Духъ наступающихъ Святокъ,-- сказалъ призракъ.-- Взгляни на меня!
   Скруджъ почтительно повиновался. Духъ Святокъ былъ одѣтъ въ темно-зеленыя одежды, родъ мантіи, опушенной бѣлымъ мѣхомъ. Мантія такъ свободно висѣла на немъ, что его широкая грудь оставалась обнаженной, къ чему онъ, видимо, относился вполнѣ равнодушно. Изъ подъ ея глубокихъ складокъ виднѣлись его ноги, также обнаженныя. На головѣ у него была только корона изъ остролистника, усѣянная тамъ и сямъ маленькими сверкающими ледяными сосульками. Его черные, вьющіеся волосы свободною волною падали по плечамъ. Также свободно было его открытое лицо, его блестящій взоръ, его щедрая рука, его веселый голосъ, его непринужденныя манеры и весь его жизнерадостный обликъ. Старыя, на половину изъѣденныя ржавчиною ножны, но безъ меча, болтались у него на поясѣ.
   -- Тебѣ никогда не приходилось видѣть такого, какъ я?-- воскликнулъ духъ.
   -- Никогда,-- отвѣчалъ Скруджъ.
   -- Но развѣ ты не встрѣчался на жизненномъ пути съ младшими членами моей семьи? Я подразумѣваю (такъ какъ я самъ очень молодъ) моихъ старшихъ братьевъ, родившихся за эти послѣдніе годы?-- продолжалъ призракъ.
   -- Не думаю,-- отвѣчалъ Скруджъ,-- я даже почти увѣренъ, что нѣтъ. А развѣ у тебя много братьевъ, Духъ?
   -- Больше тысячи восьмисотъ,-- сказалъ духъ.
   -- Необыкновенно многочисленная семья,-- прошепталъ Скруджъ.-- Что должно стоить ея содержаніе!
   Духъ наступающихъ Святокъ поднялся съ своего трона.
   -- Духъ,-- говорилъ Скруджъ,-- веди меня, куда хочешь. Прошлою ночью меня увлекли противъ моей воли и полученный мною урокъ начинаетъ приносить свои плоды. Если ты намѣренъ еще чему-нибудь научить меня, то я съ радостью воспользуюсь этою же ночью твоимъ желаніемъ.
   -- Прикоснись рукою къ моей одеждѣ!
   Скруджъ съ силою вцѣпился въ край его мантіи: падубовыя вѣтви, омела, плющъ, кроваво-красныя ягоды, индюки, гуси, дичь, куры, ветчинные окорока, молочные поросята, колбасы, устрицы, паштеты, пуддинги, фрукты, пуншъ -- все мгновенно исчезло. Гостиная, огонь въ каминѣ, красноватый свѣтъ, и даже самая ночь, все одинаково скрылось и Скруджъ съ призракомъ очутились раннимъ рождественскимъ утромъ на шумныхъ улицахъ Лондона, гдѣ множество людей, (подъ вліяніемъ жестокаго мороза) производили довольно странную по дикости звуковъ музыку, но которая, благодаря живости темпа, не была лишена извѣстной прелести, они сгребали снѣгъ съ тротуаровъ своихъ домовъ и сметали его съ крышъ, къ безумной радости дѣтей, восхищенныхъ при видѣ падающаго внизъ на улицу снѣга, разсыпавшагося тысячью маленькихъ искусственныхъ лавинъ.
   Стѣны домовъ, а въ особенности окна казались совершенно черными не только сравнительно съ бѣлой и гладкой пеленой снѣга, покрывавшей крыши домовъ, но даже и съ гораздо менѣе чистымъ снѣгомъ, лежавшимъ на мостовой, верхній слой котораго былъ какъ бы распаханъ глубокими бороздами отъ колесъ. Всѣ эти борозды скрещивались и перекрещивались во всевозможныхъ направленіяхъ на поворотахъ главныхъ улицъ, образуя запутанные лабиринты узкихъ каналовъ въ желтоватой, сверху затвердѣвшей грязи и въ скованной морозомъ водѣ. Небо было свинцовое; самыя узкія улицы скрывались подъ остывавшимъ ихъ густымъ туманомъ, спускающимся въ видѣ изморози, тысячами покрытыхъ сажею атомовъ -- будто всѣ трубы Великобританіи въ перегонку старались выпустить возможно большее количество сажи. Ни Лондонъ, ни его климатъ, конечно, не представляютъ ничего особенно пріятнаго, а между тѣмъ, вокругъ, по всѣмъ улицамъ замѣчалась такая жизнерадостность, царило такое оживленіе, которыя самый ясный день и самое яркое солнце напрасно старались бы создать.
   Даже рабочіе, счищавшіе съ крышъ снѣгъ,-- и тѣ были довольны и веселы; они оживленно перекликивались съ одной крыши дома на другую и отъ времени до времени перекидывались снѣжками, сопровождая ихъ шутками и хохоча отъ всего сердца каждый разъ, когда попадали въ цѣль и не меньше, когда промахивались.
   Магазины живности были открыты только на половину, тогда какъ фруктовые красовались всею своею роскошью. Здѣсь были огромныхъ размѣровъ круглыя пузатыя корзины великолѣпныхъ каштановъ, напоминавшія своею выпуклостью чрева милыхъ, любящихъ покушать старичковъ. Эти корзины, выставленныя въ дверяхъ магазиновъ, казалось, готовы были упасть, вывалиться на улицу, въ экстазѣ своего апоплексическаго самодовольства. Виднѣлись головки красноватаго испанскаго лука, такія яркія, широкобокія, напоминавшія своею полнотою своихъ соотечественниковъ монаховъ и кидавшія вызывающіе взгляды на скромно проходившихъ дѣвушекъ, еле рѣшавшихся поднять глаза на падубовыя вѣтви, развѣшанныя гирляндами; тамъ дальше лежали груши и яблоки красивыми и аппетитными пирамидами; грозди винограда, которые продавцы, движимые особенною предупредительностью, развѣсили въ наиболѣе видныхъ мѣстахъ, чтобы у любителей потекли слюнки и они бы даромъ освѣжились. Еще цѣлыя груды темныхъ, мшистыхъ орѣховъ, напоминающихъ своимъ нѣжнымъ ароматомъ давно забытыя прогулки по лѣсамъ, гдѣ испытывалось наслажденіе чуть не до колѣнъ проваливаться въ слой сухого листа; тамъ были еще печенья, сушеныя Норфолькскія яблоки, сморщенныя и темныя, такъ красиво выдѣляющіяся на золотомъ фонѣ апельсиновъ и лимоновъ, которые, казалось, такъ хвалились своею величиною и сочностью, напрашиваясь, чтобы ихъ завернули въ бумагу, унесли домой и съѣли бы за дессертомъ. Золотыя и серебряныя рыбки и тѣ, не смотря на свою принадлежность къ пассивной и холоднокровной породѣ, выставленныя въ бокалахъ среди этой роскоши фруктовъ, догадывались, что происходитъ что-то необычайное, и безостановочно, съ открытыми ртами и въ большомъ волненіи, двигались взадь и впередъ по своему маленькому царству. А торговцы колоніальными товарами! О, какіе у нихъ товары! Хотя ихъ магазины были почти закрыты, но все же черезъ щели ставней какія виднѣлись чудесныя вещи! Вѣдь дѣло было не только въ веселомъ звукѣ вѣсовъ, ударявшихся о прилавокъ или въ шуршаньи крахмальной тесьмы, быстро отдѣляющейся отъ своей катушки, или въ непрерывномъ звонѣ жестянокъ съ кофе и чаемъ, предлагаемыхъ посѣтителямъ. Бумъ, бумъ, бумъ! по прилавку; онѣ появляются, исчезаютъ, онѣ летаютъ по рукамъ приказчиковъ, какъ шарики жонглера. Дѣло было, повторяю, не только въ смѣшанномъ ароматѣ чая и кофе, столь пріятномъ для обонянія; въ красивомъ и крупномъ изюмѣ, въ снѣжно-бѣломъ миндалѣ, въ такихъ длинныхъ и прямыхъ палочкахъ корицы и другихъ превкусныхъ прянностяхъ; ни въ такъ хорошо глазированныхъ фруктахъ, въ пятнахъ отъ сахара, одинъ видъ которыхъ волновалъ наиболѣе равнодушныхъ прохожихъ и заставлялъ сохнуть отъ зависти; ни въ мягкихъ и мясистыхъ винныхъ ягодахъ, ни въ французскихъ сливахъ, съ скромнымъ румянцемъ, въ роскошныхъ корзинкахъ, ни наконецъ, во всѣхъ этихъ вкусныхъ вещахъ, разодѣтыхъ въ праздничные уборы. Но надо было видѣть покупателей, такъ нетерпѣливо и жадно стремящихся исполнить весь намѣченный на сегодня планъ; надо было видѣть, какъ они толкались въ дверяхъ, съ силою ударяя другъ друга своими корзинками съ провизіей, какъ, забывая въ прилавкѣ свои покупки, бѣгомъ возвращались за ними и вообще совершали тысячи подобныхъ оплошностей въ самомъ радужномъ настроеніи, въ то время какъ хозяинъ съ прикащиками выказывали столько искренности, что полированныя жестяныя сердца, которыми они сзади прикрѣпляли свои передники, положительно являлись изображеніемъ ихъ собственныхъ сердецъ выставленныхъ на глаза публики для свободнаго обозрѣнія. Это были прекрасныя, позолоченныя сердца, сердца готовыя отдаться, если вы только пожелаете, сударыни!
   Вскорѣ раздался звонъ колоколовъ, призывающій добрыхъ людей въ церковь. Цѣлыми толпами повалили они къ службѣ, наводняя улицы, въ праздничныхъ платьяхъ, съ радостными лицами. Въ тоже время изъ множества прилегающихъ боковыхъ улицъ, безимянныхъ переулковъ и дворовъ показалось множество людей, несущихъ разогрѣть свои скромные обѣды. Видъ этихъ бѣдняковъ, съ ихъ жалкой трапезой въ рукахъ, казалось, возбудилъ участіе Духа, такъ какъ онъ всталъ вмѣстѣ съ Скруджемъ въ дверяхъ одной изъ булочныхъ и приподнимая покрышку каждаго блюда, по мѣрѣ того, какъ ихъ проносили мимо, вспрыскивалъ ихъ обѣдъ своимъ факеломъ. Надо признаться, что факелъ этотъ обладалъ чудодѣйственною силою. Нѣкоторые изъ бѣдняковъ, торопясь съ своими обѣдами, нѣсколько разъ сталкивались другъ съ другомъ, что вызывало, каждый разъ, между ни ми ужасную перебранку. Но только стоило Духу бросить на нихъ нѣсколько капель воды, какъ они сейчасъ же приходили въ самое хорошее настроеніе, приговаривая, что ссориться въ день Рождества великій грѣхъ. И какъ они правы! Какъ они глубоко правы!
   Но вотъ колокола отзвонили, булочныя закрылись. Въ воздухѣ носился живительный, вкусный запахъ, предвѣстникъ всѣхъ готовящихся обѣдовъ, а надъ трубой каждой печки булочника скоплялся густой туманъ, и изразцы ея испускали паръ, какъ будто также варились вмѣстѣ съ обѣдомъ.
   -- Развѣ въ томъ, что ты изливаешь изъ твоего факела есть какое нибудь особенное благоуханіе?-- спросилъ Скруджъ Духа.
   -- Да есть. Мое собственное.
   -- И оно могло передаться всѣмъ обѣдамъ, которые ты окропилъ?
   -- Всѣмъ, предложеннымъ отъ добраго сердца и въ особенности бѣднымъ.
   -- Почему же бѣднымъ?
   -- Потому что они болѣе другихъ нуждаются.
   -- Духъ,-- сказалъ Скруджъ послѣ минутнаго размышленія,-- послѣ твоихъ словъ, меня крайне удивляетъ, что среди всѣхъ существъ, населяющихъ смежные съ нашимъ міры, духи, подобные тебѣ, взяли на себя столь жестокую обязанность -- лишать именно этихъ несчастныхъ такъ рѣдко представляющагося имъ случая удовлетворить невинное желаніе.
   -- Я лишаю?-- воскликнулъ призракъ.
   -- Ну, конечно, ты лишаешь ихъ возможности обѣдать каждый седьмой день, тотъ единственный день, въ недѣлю, когда они, можно сказать, обѣдаютъ по человѣчески.
   -- Я?-- повторилъ духъ.
   -- Да ты. Развѣ ты не заставляешь закрывать эти заведенія въ дни отдыха? Развѣ это не тоже самое?-- спрашивалъ Скруджъ.
   -- Я! Я заставляю!-- негодовалъ призракъ.
   -- Прости меня, если я ошибаюсь,-- сказалъ Скруджъ.-- По вѣдь все это дѣлается во имя твое или во всякомъ случаѣ во имя твоей семьи.
   -- На этой землѣ, на землѣ, на которой ты живешь, находятся люди, воображающіе, что они насъ хорошо знаютъ, и которые, прикрываясь нашимъ именемъ, лишь служатъ своимъ порочнымъ страстямъ: гордости, злобѣ, ненависти, зависти, скупости, ханжеству и эгоизму. Но они столь же чужды намъ и всей нашей семьѣ, какъ еслибы ихъ никогда и не существовало. Помни же это и другой разъ, считай отвѣтственными за ихъ поступки ихь самихъ, а не насъ.
   Скруджъ обѣщалъ ему это и они, все такіе же невидимые, какъ и до сихъ поръ, перенеслись въ предмѣстье города. Призракъ обладалъ удивительною способностью, крайне поразившею Скруджа еще въ булочной. Онъ умѣлъ, не смотря на свой гигантскій ростъ, устроиться въ каждомъ данномъ мѣстѣ, какъ бы оно мало ни было, такъ, чтобы никого не стѣснять. Онъ одинаково сохранялъ свойственную ему грацію и особое величіе, какъ подъ сводами высокаго дворца, такъ и подъ низкимъ потолкомъ лачуги.
   Быть можетъ то удовольствіе, которое испытывалъ духъ, показывая свою удивительную способность, а быть можетъ, влеченіе его доброй, милосердной и любящей души къ бѣднымъ привело его въ домъ конторщика Скруджа, вмѣстѣ съ самимъ Скруджемъ, не выпускавшимъ изъ своихъ судорожно сжатыхъ рукъ одежды призрака. На порогѣ входной двери духъ улыбнулся и, пріостановившись благословилъ жилище Боба, окропивъ его брызгами изъ своего факела. Знаете ли вы, что Бобъ Прочитъ имѣлъ всего только пятнадцать бобовъ {Бобъ -- народное названіе шиллинга.} въ недѣлю? Каждую субботу онъ заполучалъ лишь пятнадцать штукъ, полученнаго имъ при крещеніи имени, а между тѣмъ это обстоятельство не помѣшало духу Святокъ благословить его маленькій домишко изъ четырехъ комнатъ. Въ это самое мгновеніе встала съ кресла мистриссъ Кречитъ, жена Боба, скромно одѣтая въ своемъ дважды перевернутомъ платьѣ, но за то вся разукрашенная дешевыми ленточками, производившими, могу васъ увѣрить, недурное впечатлѣніе за свою ничтожную цѣну -- двѣнадцать пенсовъ. Съ помощью своей второй дочери, Белинды, также тонувшей въ лентахъ, она стала накрывать на столъ, тогда какъ мастеръ Петеръ Кречитъ варилъ въ кастрюлькѣ картофель и почти что давился краями воротничка своей чудовищной крахмальной рубашки,-- въ сущности, впрочемъ, не вполнѣ своей, такъ какъ она принадлежала его отцу. Но Бобъ одолжилъ ее ради Рождества своему сыну и наслѣднику, который былъ на седьмомъ небѣ, чувствуя себя такъ хорошо одѣтымъ, и горѣлъ нетерпѣніемъ показаться въ подобныхъ воротничкахъ въ фешенебельномъ паркѣ Лондона. Потомъ двое маленькихъ Кречитовъ, мальчикъ и дѣвочка, стремительно вбѣжали въ комнату и съ восторгомъ, перебивая одинъ другого, лепетали о томъ, что они сейчасъ слышали возлѣ булочной запахъ жаренаго гуся и узнали въ немъ своего. Заранѣе предвкушая прелесть вкуснаго блюда съ соусомъ изъ шалфея и лука, маленькіе обжоры принялись танцовать вокругъ стола и возносить до небесъ искусство мастера Петера, исполнявшаго сегодня обязанности повара, тогда, какъ онъ, (нисколько не гордясь, не смотря на угрожавшіе задушить его воротнички) такъ усердно раздувалъ огонь въ каминѣ, что запоздавшій было картофель наверсталъ потерянное время и безцеремонно заколотилъ въ крышку кастрюльки, давая понять, что онъ готовъ и настало время его снимать.
   -- Что могло такъ задержать отца?-- сказала мистриссъ Прочитъ. И Тини Тимъ не идетъ? И Марта также? Въ прошлогоднее Рождество она уже была дома въ это время.
   -- А, вотъ и Марта, мама!-- воскликнула молодая дѣвушка, показываясь въ дверяхъ.
   -- А вотъ и Марта, мама!-- повторили оба маленькіе Кречита.-- Ура. Еслибы ты знала Марта, какой у насъ будетъ гусь!
   -- Дорогая дѣвочка, да благословитъ тебя Господь! Какъ ты поздно пришла!-- говорила мистриссъ Кречитъ, цѣлуя ее разъ двѣнадцать и съ невообразимою нѣжностью снимая съ нее шляпу и шаль.
   -- Намъ пришлось сидѣть вчера очень долго, заканчивая срочную работу,-- сказала молодая дѣвушка,-- а сегодня пришлось разносить ее по домамъ.
   -- Ну, довольно, довольно! Ты ужъ дома, нечего объ этомъ вспоминать,-- сказала мистриссъ Кречитъ.-- Сядь поближе къ огню, моя дорогая и погрѣйся.
   -- Нѣтъ, нѣтъ! Теперь поздно садиться!-- кричали маленькіе.-- Вотъ и папа идетъ домой.-- Спрячься Марта, спрячься! -- перебивали они другъ друга.
   И Марта спряталась. Вслѣдъ за этимъ вошелъ маленькій Бобъ, съ своимъ бѣлымъ вязанымъ шарфомъ, висѣвшимъ по крайней мѣрѣ на аршинъ, не считая бахромы. Его изношенное, лоснящееся отъ долгаго употребленія платье было аккуратно заштопано и вычищено, чтобы придать ему праздничный видъ. Бобъ несъ на плечѣ крошку Тима. Увы! бѣдный крошка Тимь! У него былъ маленькій костыль и желѣзная съ механизмомъ машинка, поддерживавшая его слабыя ноги.
   -- Ну, а гдѣ же Марта?-- воскликнулъ Бобъ, окидывая глазами комнату.
   -- Она не пришла,-- отвѣчала мистриссъ Кречитъ.
   -- Не пришла?-- сказалъ пораженный Бобъ, потерявъ мгновенно свое веселое настроеніе и весь тотъ порывъ радости, съ которымъ онъ несъ отъ самой церкви Крошку Тима, изображая изъ себя его верховую лошадку.-- Не пришла! Въ такой день!
   Но Марта не въ силахъ была видѣть его огорченіе и, не дожидаясь долѣе, вышла изъ за шкапа, за которымъ спряталась, бѣгомъ кинулась къ нему и повисла у него на шеѣ, тогда, какъ двое маленькихъ завладѣли Крошкой Тимомъ и понесли его въ кухню, чтобы онъ могъ слышать, какія веселыя пѣсни распѣвалъ въ печкѣ пуддингъ.
   -- А какъ велъ себя Крошка Тимъ?-- спросила м-съ Кречитъ, послѣ того, какъ вдоволь посмѣялась надъ довѣрчивостью Боба, а онъ достаточно поласкалъ свою дочь.
   -- Какъ настоящее золото,-- отвѣчалъ Бобъ,-- и даже того лучше. Вынужденный такъ подолгу оставаться на одномъ мѣстѣ, въ полномъ одиночествѣ, онъ страшно много размышляетъ и прямо удивляешься всѣмъ тѣмъ мыслямъ, которыя приходятъ ему въ голову. На обратномъ пути изъ церкви Тимъ сказалъ, мнѣ, что онъ увѣренъ, что всѣ бывшіе въ церкви обратили на него вниманіе, потому что онъ калѣка, и что имъ навѣрное пріятно вспомнить, особенно въ день Рождества того, кто заставлялъ ходить хромыхъ и видѣть слѣпыхъ.
   Голосъ Боба дрожалъ, когда онъ повторялъ эти слова, но когда онъ прибавилъ, что Крошка Тимъ съ каждымъ днемъ дѣлается болѣе сильнымъ и крѣпкимъ, то его голосъ еще больше прерывался.
   Скоро застучалъ по полу маленькій костыль, и черезъ секунду вошелъ въ комнату, въ сопровожденіи маленькихъ брата и сестры Крошка Тимъ и прошелъ прямо къ своей скамеечкѣ, стоявшей у камина. Тогда Бобъ, засучивъ изъ экономіи рукава, какъ будто (бѣдный малый) онѣ могли стать хуже, взялъ со стола бутылку можжевелевой настойки, нѣсколько лимоновъ и смастерилъ въ небольшой чашѣ нѣчто вродѣ грога, который онъ и согрѣлъ въ каминѣ, предварительно хорошо его размѣшавъ. Тѣмъ временемъ мастеръ Петеръ и двое маленькихъ, обладавшіе способностью сразу быть въ двадцати мѣстахъ, отправились за гусемъ и очень торжественно принесли его.
   Видя смятеніе, которое произвело появленіе гуся, можно было думать, что онъ самая рѣдкая изъ птицъ, пернатый феноменъ, въ сравненіи съ которымъ черный лебедь не стоилъ бы никакого вниманія. И дѣйствительно, въ этой бѣдной семьѣ гусь являлся однимъ изъ семи чудесъ свѣта. М-ссъ Кречитъ скипятила въ каминѣ заранѣе приготовленный въ кастрюлькѣ соусъ; мастеръ Петеръ съ невѣроятнымъ воодушевленіемъ возился съ картофелемъ; миссъ Белинда прибавляла сахаръ въ яблочное пюре, Марта вытирала горячія тарелки, Бобъ посадилъ возлѣ себя Крошку Тима, а двое маленькихъ разставляли для всѣхъ стулья, не забывая и себя, и, какъ только они очутились на своихъ мѣстахъ, то много не думая, засунули себѣ въ ротъ ложки, чтобы не поддаться искушенію попросить гуся, ранѣе чѣмъ настанетъ ихъ чередъ. Наконецъ кушанья были на столѣ, молитва передъ ѣдой прочитана и, послѣ минутнаго молчанія, послѣдовавшаго за ней, м-ссъ Кречитъ, проведя взоромъ по лезвію припасеннаго для гуся ножа, приготовилась вонзить его въ утробу птицы. Нэ только успѣла она это сдѣлать, едва фаршъ, такъ нетерпѣливо и давно ожидаемый успѣлъ стремительно выскочить на блюдо, какъ раздались радостныя восклицанія вокругъ стола и самъ Крошка Тимъ, подстрекаемый маленькими братомъ и сестрой, ударилъ по столу ручкой своего ножа и крикнулъ слабымъ голосомъ: "Ура!"
   Нѣтъ, положительно подобнаго гуся никогда не было видано! Бобъ увѣряетъ, что онъ не вѣритъ, чтобы когда нибудь былъ зажаренъ гусь, подобный этому. Нѣжность мяса, тонкость вкуса, величина, дешевизна -- служили темою разговора, поддерживаемаго всѣми съ какимъ то особенно нѣжнымъ чувствомъ. Этотъ гусь вмѣстѣ съ картофелемъ и пюре былъ вполнѣ достаточнымъ для всей семьи.
   -- И дѣйствительно,-- сказала м-ссъ Прочитъ, замѣтивъ на блюдѣ намекъ на маленькую косточку,-- мы даже не могли съѣсть его до конца, а вѣдь, кажется, каждый ѣлъ сколько хотѣлъ!
   Двое малышей перемазанныхъ до самаго лба соусомъ и яблочнымъ пюре, наглядно подтверждали слова м-ссъ Кречитъ. Послѣ того, какъ миссъ Белинда замѣнила грязныя тарелки чистыми, м-ссъ Кречитъ встала и отправилась за пуддингомъ, въ полномъ одиночествѣ, такъ какъ отъ слишкомъ сильнаго волненія, она не могла вынести свидѣтелей!
   Представьте себѣ, что вдругъ пуддингъ не удался, или переломился, когда его перекладывали на блюдо, или кто нибудь перелѣзъ черезъ стѣну задняго двора и укралъ его, пока всѣ лакомились гусемъ! При подобныхъ предположеніяхъ маленькіе Кречиты зеленѣли. Положительно не было тѣхъ ужасовъ, которыми бы всѣ не пугали другъ друга.
   О, какой густой паръ! Наконецъ пуддингъ вынутъ изъ кастрюли! Какой пріятный запахъ идетъ отъ полотнища, въ которое онъ былъ завернутъ! Какая смѣсь аппетитныхъ ароматовъ! Не то пахнетъ кухмистерской, не то сосѣдней пекарней, не то прачкой, живущей за угломъ! Но что за пуддингъ!
   Черезъ какую нибудь минуту вернулась обратно въ столовую м-ссъ Кречитъ, взволнованная, но радостная и веселая, съ пуддингомъ въ рукахъ, похожимъ на испещренное крапинками пушечное ядро. Необычайно крѣпкій и твердый, онъ плавалъ въ четверть пинтѣ пылающей водки и былъ увѣнчанъ въ честь Рождества вѣткой падуба.
   О, какой необычайный пуддингъ! Бобъ объявилъ, и, замѣтьте, серіознымъ и спокойнымъ тономъ, что онъ смотритъ на этотъ пуддингъ, какъ на главное образцовое произведеніе м-ссъ Кречитъ съ тѣхъ поръ, какъ они женаты. М-ссъ Кречитъ отвѣчала ему, что лишь теперь, когда съ ея плечъ свалился камень въ видѣ этого пуддинга, она признается, что у нея были кое-какія сомнѣнія относительно пропорціи муки.
   Каждый вставилъ свое слово, но никто не рѣшился высказать, если и думалъ, что это былъ слишкомъ маленькій пуддингъ для такой многочисленной семьи. Откровенно говоря, было бы одинаково грѣшно и думать и высказать подобную вещь. Навѣрное каждый изъ семьи Кречитъ покраснѣлъ бы отъ стыда.
   Наконецъ обѣдъ кончился, скатерть сняли, и въ одно мгновеніе комната была выметена и прибрана и огонь въ каминѣ еще веселѣе затрещалъ отъ прибавленнаго угля. Былъ испытанъ и оказался чрезвычайно вкуснымъ приготовленный Бобомъ грогъ; на столъ поставили яблоки и апельсины, а въ каминъ бросили цѣлую кучу каштановъ, послѣ чего вся семья усѣлась вокругъ пылавшаго камина, какъ выражался Бобъ, желая сказать полу-кругомъ передъ каминомъ. Передъ Бобомъ на столикѣ выставили весь семейныя хрусталь: два стакана и кружку съ отбитой ручкой. Но какое это могло имѣть значеніе? Вѣдь они точно также могли вмѣстить въ себя кипящій пуншъ изъ большого жбана, какъ и золотые кубки, и Бобъ разливалъ его съ сіяющими отъ радости глазами, подъ веселый трескъ лопавшихся каштановъ. Бобъ началъ слѣдующимъ тостомъ:
   -- Желаю, друзья, всѣмъ намъ весело провести Рождество! Да благословитъ насъ Господь!
   Вся семья повторила тостъ дружнымъ эхо.
   -- Да благословитъ Господь каждаго изъ насъ!-- сказалъ послѣ всѣхъ Крошка Тимъ.
   Онъ сидѣлъ на своей обычной скамеечкѣ, совсѣмъ близко къ отцу, который не выпускалъ его маленькой, худенькой ручки изъ своей, какъ бы желая особенно выказать ему свою любовь и въ то же время, какъ бы опасаясь, чтобы его не отняли у него...
   -- Духъ,-- спросилъ Скруджъ, проникнутый участіемъ, котораго онъ никогда раньше не испытывалъ,-- скажи мнѣ, будетъ ли крошка Тимъ живъ?
   -- Я вижу пустой стуликъ у бѣднаго, семейнаго очага,-- отвѣчалъ призракъ,-- который берегутъ съ благоговѣніемъ. Если Будущее не измѣнитъ все видимое мною, то ребенокъ умретъ...
   -- О, нѣтъ, о нѣтъ, милосердный Духъ!-- молвилъ Скруджъ -- скажи, что онъ будетъ жить!
   -- Если видимыя мною тѣни,-- повторилъ духъ,-- останутся нетронутыми Будущимъ, ни одинъ изъ другихъ членовъ моей семьи не увидитъ его. Ну, и что же? Вѣдъ, если онъ умретъ, только уменьшится этотъ никому не нужный избытокъ бѣднаго населенія!
   Услышавъ свои собственныя слова, повторенныя призракомъ, Скруджъ опустилъ голову. Грусть и раскаяніе наполнили его душу.
   -- Человѣкъ!-- продолжалъ духъ.-- Если только въ груди у тебя сердце, а не камень, избѣгай употреблять эти жестокія выраженія, пока не поймешь что такое представляетъ собою этотъ избытокъ населенія и гдѣ онъ находится. Развѣ тебѣ дано рѣшать какіе люди должны жить, какіе умереть? Быть можетъ въ глазахъ Творца ты менѣе пригоденъ для жизни, чѣмъ милліоны существъ, подобныхъ ребенку этого несчастнаго отца! О, великій Боже, каково слышать, какъ насѣкомое, не видящее дальше листа, на которомъ оно сидитъ, высказываетъ сожалѣніе, что среди его голодныхъ, валяющихся въ пыли братьевъ слишкомъ много живыхъ!
   Скруджъ смутился, услышавъ порицаніе духа и, весь дрожа, опустилъ глаза. Но, вскорѣ, услышавъ свое имя, вновь поднялъ ихъ
   -- За Скруджа!-- произнесъ громко Бобъ,-- выпьемъ за здоровье Скруджа, за хозяина, которому мы обязаны нашимъ маленькимъ пиромъ!
   -- Ужъ правда, что ему обязаны!-- воскликнула м-ссъ Кречитъ, вся красная отъ негодованіи.-- Хотѣлось бы мнѣ, чтобы он\ явился сюда; я бы задала ему пиръ, по своему! Ему надо бы было имѣть волчій аппетитъ, чтобы не отказаться отъ такого угощенія!
   -- Милая, уговаривалъ ее Бобъ,-- при дѣтяхъ!... Въ такой праздникъ!...
   -- Дѣйствительно, только въ такой великій праздникъ и можно рѣшиться пить за здоровье этого отвратительнаго, безсердечнаго скряги,-- волновалась миссъ Кречитъ.-- Да я думаю, Бобъ, что ты все это знаешь еще лучше меня...
   -- Милая,-- повторялъ Бобъ,-- дѣти... день Рождества.
   -- Я выпью за его здоровье во имя моей любви къ тебѣ, Бобъ, и ради сегодняшняго дня,-- сказала м-ссъ Кречитъ. И такъ желаю Скруджу долгую жизнь, веселое Рождество и счастливый Новый Годъ! Развѣ всего этого недостаточно, чтобы сдѣлать его и счастливымъ и веселымъ? Но я сомнѣваюсь.
   Дѣти пили за здоровье Скруджа вмѣстѣ съ м-ссъ Кречитъ и это была первая вещь въ теченіе всего дня, исполненная ими не отъ добраго сердца. Даже Крошка Тимъ, пившій послѣднимъ, и тотъ съ радостью уклонился бы отъ предложеннаго тоста. Скруджъ являлся для всей семьи чѣмъ-то вродѣ людоѣда и уже одно упоминаніе его имени набросило на этотъ маленькій семейный праздникъ облачко, разсѣявшееся не ранѣе, какъ черезъ добрыхъ четверть часа.
   Но за то послѣ этого дѣти стали еще въ десять разъ оживленнѣе и веселѣе, отъ одного успокоительнаго сознанія, что покончили съ ненавистнымъ Скруджемъ. Бобъ Прочитъ очень торжественно объявилъ имъ, что имѣетъ въ виду мѣсто для мастера Петера, которое, въ случаѣ удачи, можетъ приносить пять шиллинговъ, шесть пенсовъ въ недѣлю. Маленькіе Кречиты расхохотались, какъ сумасшедшіе, представивъ себѣ мастера Петера, занимающагося дѣлами, и виновникъ этого смѣха, самъ Петеръ, задумчиво устремилъ глаза, между двухъ уголковъ воротничковъ, въ каминъ, какъ бы соображая, какому учрежденію онъ сдѣлаетъ честь помѣщеніемъ своихъ будущихъ сбереженій, при огромномъ заработкѣ пяти шиллинговъ, шести пенсовъ въ недѣлю!
   Бѣдная Марта, ученица въ модномъ магазинѣ, разсказывала, какого рода работу она должна исполнять, сколько часовъ, безъ отдыха, заставляютъ ее шить, и по-дѣтски радовалась, что можетъ завтра подольше поспать, по случаю пребыванія дома. Она прибавила, что нѣсколько дней тому назадъ она видѣла какую то графиню и графа и что послѣдній былъ приблизительно роста Петера. При этихъ словахъ мастеръ Петеръ такъ вытащилъ свой воротникъ, что еслибы вы даже были тамъ, то и тогда не смогли бы распознать его головы. Жареные каштаны и грогъ не переставали обходить всю веселую компанію; потомъ Крошка Тимъ спѣлъ балладу о ребенкѣ, заблудившемся среди снѣговъ. Голосокъ у него былъ слабенькій и жалобный, но спѣлъ онъ свою пѣсенку превосходно, увѣряю васъ!
   Во всемъ этомъ не было ничего особенно аристократическаго, всѣ они не были ни изящны, ни роскошно одѣты. Башмаки ихъ давно утратили свою водоупорность, платья свою свѣжесть, и легко можетъ статься, что мастеръ Петеръ былъ недурно знакомъ съ внутреннимъ убранствомъ кассы ссудъ. Но все это не мѣшало имъ быть счастливыми, довольными, обожающими другъ друга и благодарными судьбѣ. И въ тотъ моментъ когда Скруджъ ушелъ, они казались особенно счастливыми, при свѣтѣ искръ падающихъ на нихъ изъ факела духа. Удаляясь, Скруджъ съ трудомъ оторвалъ отъ нихъ глаза и въ особенности ему, казалось, было жалко разстаться съ Крошкой Тимомъ.
   Спустилась темная, угрюмая ночь; снѣгъ падалъ большими хлопьями, и въ то время, какъ духъ и Скруджъ проходили по улицамъ города, изъ оконъ вырывался какой то особенный свѣтъ, отъ огней, горѣвшихъ въ кухняхъ, гостиныхъ и другихъ комнатахъ. Здѣсь колеблющееся пламя давало возможность разглядѣть приготовленія къ роскошному обѣду, грѣющіяся на конфоркахъ груды тарелокъ, тяжелыя темно-красныя портьеры. Тамъ всѣ дѣти дома выскочили на улицу, въ снѣгъ, встрѣтить своихъ замужнихъ сестеръ, братьевъ, дядей, тетокъ, торопясь первыми поздороваться съ ними. Въ другомъ мѣстѣ, на спущенныхъ сторахъ рисовались силуэты собравшихся гостей. Цѣлая группа молодыхъ дѣвушекъ, въ платьяхъ, капюшонахъ, мѣховыхъ шапкахъ, болтая всѣ заразъ, весело шли куда-нибудь по сосѣдству; бѣда холостяку (хитрыя чародѣйки хорошо знаютъ это), который увидитъ ихъ съ ихъ румяными щечками, обжигающими устремленный на нихъ взоръ!
   Судя по множеству встрѣчаемыхъ ими людей, невольно должно было придти въ голову, что не осталось ни въ одномъ домѣ ни единой души, чтобы радостно привѣтствовать ихъ, а между тѣмъ, было какъ разъ наоборотъ: ни одного дома, гдѣ бы не ждали гостей, ни одного камина, не переполненнаго весело горящимъ углемъ. За то какъ же и былъ счастливъ Духъ! Какъ обнажалъ онъ свою мощную грудь, какъ раскрывалъ свою щедрую руку, какъ носился надъ толпою, изливая на нее свою наивную и живительную радость! Даже фонарщикъ, и тотъ, отмѣчавшій свой путь по темнымъ улицамъ зажигавшимися звѣздочками, въ праздничномъ платьѣ собиравшійся провести вечеръ у товарища, громко расхохотался, когда Духъ прошелъ мимо него, хотя добрый малый и не подозрѣвалъ, что встрѣтился съ самимъ Рождествомъ!
   Вдругъ безъ слова предупрежденія со стороны Духа, они очутились среди безотраднаго, пустыннаго болота, съ разбросанными по немъ чудовищными грудами необтесаннаго камня, напоминавшими кладбище великановъ; вода, не имѣвшая никакихъ преградъ, разлилась бы повсюду, еслибы не сковавшій ее морозъ. Кромѣ мха, вереска и чахлой, сухой травы, не было никакой растительности. На горизонтѣ, со стороны запада, заходящее солнце оставило слѣдъ, въ видѣ ярко огненной полосы, какъ злой глазъ, блеснувшей надъ этою пустынею отчаянія. Опускаясь все ниже, ниже, ниже, эта полоса потонула во мракѣ темной ночи.
   -- Гдѣ мы?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Въ мѣстѣ, гдѣ живутъ рудокопы, работающіе въ нѣдрахъ земли. Посмотри сюда! Они узнали меня!-- говорилъ Духъ.
   Въ окнѣ одной изъ бѣдныхъ хижинъ виднѣлся свѣтъ, къ которому они быстро направились. Пройдя черезъ цѣлыя кучи грязи и камня, они увидѣли веселую компанію, сидящую передъ ярко пылавшимъ огромнымъ очагомъ. Престарѣлый дѣдъ, его старая жена, дѣти, внуки, и еще одно поколѣніе, собрались всѣ вмѣстѣ въ этотъ великій праздникъ. Старикъ, голосомъ, лишь изрѣдка покрывавшимъ завываніе пронзительно дующаго надъ этой пустынной страной вѣтра, пѣлъ рождественскій гимнъ. Гимнъ этотъ былъ очень старъ, такъ какъ онъ пѣлъ его еще будучи ребенкомъ. Вся семья старика отъ времени до времени подхватывала хоромъ припѣвъ пѣсни; и каждый разъ, какъ раздавались ихъ голоса, старикъ чувствовалъ приливъ новыхъ силъ и энергіи, а по мѣрѣ того, какъ хоръ замолкалъ, онъ вновь впадалъ въ свою обычную старческую вялость.
   Не оставаясь здѣсь дольше, Духъ приказалъ Скруджу крѣпче держаться за его мантію и перенесъ его, пролетѣвъ надъ болотомъ -- какъ вы думаете куда? Но не на море же, наконецъ? Да, именно на море! Повернувъ голову, Скруджъ съ ужасомъ видѣлъ, какъ далеко за ними оставалась земля, послѣдній выступъ берега, рядъ чудовищныхъ скалъ. Въ ушахъ его раздавался, совершенно оглушая его, шумъ вздымавшихся, ревущихъ волнъ, яростно, бѣшено разбивающихся объ утесы скалъ, какъ бы кидая вызовъ подмываемой ими землѣ.
   Построенный на печальномъ рифѣ подводныхъ камней въ нѣсколькихъ миляхъ отъ берега, омываемый впродолженіе цѣлаго, длиннаго года водою, возвышался одинокій маякъ. Множество морскихъ растеній обвивало его основаніе, а буревѣстники -- эти морскія птицы, рожденныя вѣтромъ, какъ водоросли рождены моремъ -- рѣяли вокругъ одинокаго маяка, то вздымаясь надъ нимъ, то опускаясь, подобно волнамъ, бѣлыхъ гребней которыхъ онѣ чуть касались крыломъ...
   И даже здѣсь, два сторожа маяка зажгли огонь, ярко озарившій страшное море, сквозь отверстіе толстой стѣны. Протянувъ, надъ простымъ деревяннымъ столомъ, другъ другу грубыя, шершавыя рабочія руки, они пожелали одинъ другому счастливаго Рождества и громко чокнулись стаканами съ горячимъ грогомъ. Старшій, съ изуродованнымъ отъ дѣйствія постоянныхъ перемѣнъ воздуха, лицомъ, похожимъ на фигуры, вырѣзанныя на кормѣ старыхъ судовъ, запѣлъ своимъ хриплымъ голосомъ какую то дикую пѣсню, напоминавшую порывъ вѣтра во время грозы.
   Опять понесся Духъ надъ мрачнымъ, бушующимъ моремъ, все дальше и дальше отъ земли, какъ онъ самъ сказалъ Скруджу, пока, наконецъ, они не очутились на бортѣ какого то судна. На немъ они постоянно мѣняли мѣста: то становились возлѣ рулевого, то возлѣ марсоваго, то возлѣ офицеровъ на вахтѣ -- возлѣ всѣхъ этихъ сумрачныхъ, призрачныхъ фигуръ, исполняющихъ свои разнообразныя обязанности. Но каждый изъ этихъ людей напѣвалъ себѣ подъ носъ рождественскую пѣсню или шопотомъ разсказывалъ своему сосѣду-товарищу, какъ онъ проводилъ прежде рождественскіе праздники, высказывая радостныя надежды скоро возвратиться въ родную семью. И каждый человѣкъ, находящійся на борту этого судна, бодрствующій или спящій, добрый или злой, перекинулся сегодня съ остальными болѣе теплымъ, болѣе сердечнымъ словомъ, чѣмъ въ теченіе всего года. Всѣ они, въ большей или меньшей степени, переживали радостное праздничное настроеніе, всѣ они вспомнили своихъ родныхъ и друзей, съ радостною увѣренностью, что и тѣ въ свой чередъ думаютъ о нихъ.
   Для Скруджа, въ то время, какъ онъ прислушивался къ жалобнымъ завываніямъ вѣтра и размышлялъ, сколько величія заключаетъ въ себѣ подобное странствованіе среди мрака ночи, надъ неизвѣданными пропастями, скрывающими въ своихъ бездонныхъ глубинахъ тайну небытія, явились великою неожиданностью донесшіеся до него звуки громкаго хохота. Удивленіе его стало еще больше, когда онъ узналъ голосъ племянника и увидѣлъ себя въ ярко освѣщенной, теплой, блиставшей чистотой комнатѣ. Рядомъ съ нимъ очутился и Духъ Рождества, привѣтливо и ласково глядѣвшій на племянника Скруджа.
   -- Ха, ха, ха!-- не унимался тотъ,-- ха, ха, ха! Еслибы вамъ посчастливилось, что крайне невѣроятно, встрѣтиться съ человѣкомъ, смѣющимся отъ болѣе чистаго сердца, чѣмъ племянникъ Скруджа, то, одно могу сказать, я бы чрезвычайно желалъ, чтобы вы меня познакомили съ нимъ. Представьте ему меня и я буду поддерживать это знакомство.
   Въ силу счастливаго, справедливаго и благороднаго закона равновѣсія, если болѣзни и горе заразительны, то въ то же время нѣтъ ничего заразительнѣе смѣха и радости. Въ то время, какъ племянникъ Скруджа, держась за бока, такъ хохоталъ, дѣлая самыя невѣроятныя гримасы, племянница Скруджа, по мужу, хохотала также отъ души, какъ и онъ. Друзья, бывшіе у нихъ въ гостяхъ, не отставали отъ нихъ, хохоча во все горло: "ха, ха, ха!"
   -- Честное слово, онъ мнѣ самъ сказалъ,-- кричалъ племянникъ Скруджа,-- что Рождество, это глупости! И я убѣжденъ, что онъ искренно такъ думалъ.
   -- Тѣмъ хуже для него, Фредъ!-- съ негодованіемъ воскликнула племянница Скруджа.
   Племянница Скруджа, была хорошенькая, удивительно хорошенькая женщина, съ очень милымъ, наивнымъ личикомъ, съ прелестнымъ ротикомъ, созданнымъ для того, чтобы его цѣловали, что очевидно, такъ и было; съ чудными ямочками на подбородкѣ, сливавшимися одна съ другой, когда она смѣялась, и съ живыми, сверкающими глазами. Однимъ словомъ въ ея красотѣ было нѣчто вызывающее, но зато и вполнѣ способное удовлетворить вызванныя ею желанія.
   -- Это какой то совсѣмъ необычайный старый чудакъ!-- сказалъ племянникъ.-- Правда, онъ могъ бы быть попривѣтливѣе! Но вѣдь его недостатки несутъ въ себѣ самихъ и наказаніе, и я ничего не хочу говорить противъ него.
   -- Онъ кажется очень богатъ? -- продолжала племянница Скруджа.-- Ты самъ говорилъ мнѣ это, Фредъ.
   -- Какой смыслъ въ его богатствѣ, милая? -- сказалъ ея мужъ.-- Его богатство ровно ничего не даетъ ему. Онъ не пользуется имъ ни для себя, ни для другихъ. Онъ даже лишенъ удовольствія думать о томъ,-- ха, ха, ха!... что мы рано или поздно будемъ осчастливлены его богатствомъ!
   -- Терпѣть я его не могу!-- продолжала жена.
   Сестры племянницы Скруджа и всѣ остальные гости были того же мнѣнія.
   -- Выходитъ, что я снисходительнѣе васъ всѣхъ отношусь къ нему,-- сказалъ племянникъ. Я только очень жалѣю его и никогда, даже еслибъ захотѣлъ, не могу питать дурное чувство къ нему. И это неудивительно, потому что вѣдь онъ же самъ страдаетъ отъ своихъ причудъ. Только онъ! Я вѣдь не отъ того такъ говорю, что онъ, вбивъ себѣ въ голову, что не любитъ насъ, отказался придти съ нами сегодня пообѣдать. Въ концѣ концовъ, онъ только избѣгнулъ невкуснаго обѣда...
   -- Ты такъ думаешь? Ну, а я такъ убѣждена, что онъ прозѣвалъ чудесный обѣдъ,-- перебивая мужа воскликнула его жена.
   Всѣ присутствовавшіе признали справедливость ея словъ. А они то, мнѣ думается, были весьма компетентными судьями, такъ какъ только что отобѣдали. Дессертъ даже еще не былъ убранъ и они всѣ толпились возлѣ камина, при свѣтѣ лампъ параднаго обѣденнаго стола.
   -- Тѣмъ лучше,-- продолжалъ племянникъ,-- я очень радъ слышать это, такъ какъ, откровенно говоря, я не питаю особеннаго довѣрія къ кулинарному искусству молодыхъ хозяекъ! Что вы скажете на это, Топперъ?
   Очевидно, Топперъ былъ неравнодушенъ къ одной изъ сестеръ племянницы Скруджа, такъ какъ онъ отвѣчалъ, что въ его положеніи холостяка, равносильномъ положенію паріи, онъ лишенъ права высказать поэтому вопросу какое либо мнѣніе.
   При этихъ словахъ, сестра племянницы Скруджа, пухленькая, молоденькая особа -- та, которая была въ кружевномъ платочкѣ, а не та, что съ розами,-- сильно покраснѣла,
   -- Кончай же Фредъ то, что ты хотѣлъ сказать!-- воскликнула она, ударяя рука объ руку.-- Смѣшно, право, никогда ничего не кончать.-- Племянникъ Скруджа разразился новымъ припадкомъ хохота, а такъ какъ не было никакой физической возможности не заразиться имъ, хотя пухленькая особа, видимо, старалась всячески удержаться, нюхая съ воодушевленіемъ ароматическій уксусъ, всѣ безъ исключенія, послѣдовали примѣру Фреда.
   -- Мнѣ только остается добавить,-- продолжалъ племянникъ Скруджа,-- что дядя, отнесясь къ намъ столь недружелюбно и отказавшись придти съ нами пообѣдать, тѣмъ самымъ лишилъ себя нѣкоторой доли радости, которая врядъ ли бы повредила ему. Развѣ наше общество не было бы для него пріятнѣе, чѣмъ то, которое составляютъ для него его думы, его старая, мрачная контора, пустыя, непривѣтливыя комнаты? Но тѣмъ не менѣе меня ничто не остановитъ, приглашать его къ себѣ каждое Рождество, независимо отъ того, какъ онъ будетъ относиться къ моему приглашенію. Право, онъ внушаетъ мнѣ безконечную жалость. Пусть, хоть до самой смерти онъ говоритъ, что смѣется надъ Рождествомъ, а я убѣжденъ, что въ концѣ концовъ, онъ все-же сдастся, видя меня, изъ года въ годъ, приходящимъ къ нему съ неизмѣнными привѣтливыми словами: "какъ поживаете, дядюшка?" Еслибы это могло навести его на мысль завѣщать своему конторщику хотя полсотни фунтовъ стерлинговъ -- я былъ бы удовлетворенъ. Я, конечно, не вполнѣ увѣренъ, но мнѣ кажется, что вчера я растрогалъ его!
   Теперь ихъ очередь настала хохотать надъ наивностью Фреда, воображавшаго, что онъ могъ растрогать Скруджа! Но такъ какъ у него былъ чудный характеръ и его нисколько не интересовала причина, вызвавшая ихъ хохотъ, а лишь радовало ихъ веселье, то онъ только поддержалъ его, раскупоривъ еще бутылку вина.
   Послѣ чая занимались музыкою, но не слишкомъ долго. Это была семья музыкантовъ, отлично исполнявшихъ всевозможные куплеты и пѣсенки, въ особенности Топперъ, потрясавшій воздухъ своимъ басомъ, какъ заправскій пѣвецъ, причемъ у него нисколько не напрягались жилы на лбу, и не наливались кровью глаза. Племянница Скруджа, очень хорошо игравшая на арфѣ, между другими вещами, исполнила одну простенькую вещицу, съ очень несложнымъ мотивомъ, (который вы бы черезъ двѣ минуты отлично насвистывали), именно любимую пѣсенку той самой дѣвочки, которая когда то пріѣзжала за Скруджемъ въ школу... При этихъ столь -- пріятныхъ звукахъ, всѣ картины, показанныя Скруджу духом nt color="Black">
   -- Видишь ты эту зубочистку? -- спросилъ Скруджъ, стараясь хотя на секунду отвлечь отъ собя стеклянный взоръ своего загробнаго посѣтителя.
   -- Вижу,-- отвѣтилъ духъ.
   -- Ты не смотришь на нее,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Не смотрю, но все-таки вижу,-- отвѣчалъ духъ.
   -- Такъ,-- возразилъ Скруджъ. -- Стоитъ мнѣ только проглотить ее, чтобы на весь остатокъ моей жизни подвергнуться преслѣдованію цѣлаго легіона привидѣвій; и все это будетъ дѣло собственныхъ рукъ. Пустяки, повторяю тебѣ, пустяки!
   При этихъ словахъ духъ поднялъ страшный крикъ и съ такимъ ужасающимъ звукомъ потрясъ своею цѣпью, что Скруджъ крѣпко ухватился за кресло, боясь упасть въ обморокъ. Но каковъ былъ его ужасъ, когда привидѣніе сняло съ головы свою повязку, какъ будто ему стало жарко отъ нея въ комнатѣ, и нижняя челюсть его упала на грудь.
   Скруджъ бросился на колѣна и закрылъ лицо руками.
   -- Смилуйся, страшное видѣніе! -- произнесъ онъ.-- За что ты меня мучаешь?


  
   -- Человѣкъ земныхъ помысловъ! -- воскликнулъ духъ,-- вѣришь ли ты въ меня или нѣтъ?
   -- Вѣрю,-- сказалъ Скруджъ.-- Я долженъ вѣрить. Но зачѣмъ духи ходятъ по землѣ и для чего являются они ко мнѣ?
   -- Отъ всякаго человѣка требуется,-- отвѣтило видѣніе,-- чтобы духъ, живущій въ немъ, посѣщалъ своихъ ближнихъ и ходилъ для этого повсюду; и если этотъ духъ не странствуетъ такимъ образомъ при жизни человѣка, то осуждается на странствованіе послѣ смерти. Онъ обрекается скитанію по свѣту -- о, увы мнѣ! -- и долженъ бытъ свидѣтелемъ того, въ чемъ участія принять уже не можетъ, но могъ бы, пока жилъ на землѣ, и тѣмъ достигъ бы счастія!
   Духъ снова поднялъ крикъ, потрясая свою цѣпь и ломая себѣ руки.
   -- Ты въ оковахъ,-- сказалъ Скруджъ дрожа.-- Скажи, почему?
   -- Я ношу цѣпь, которую сковалъ себѣ при жизни,-- отвѣтилъ духъ.-- Я работалъ ее звено за звеномъ, ярдъ за ярдомъ; я опоясался ею по своей собственной волѣ и по собственной же свободной волѣ ношу ее. Развѣ рисунокъ ея не знакомъ тебѣ?
   Скруджъ дрожалъ все сильнѣе и сильнѣе.
   -- И если бы ты зналъ,-- продолжалъ духъ,-- какъ тяжела и длинна цѣпь, которую ты самъ носишь! Еще семь лѣтъ тому назадъ она была такъ же тяжела и длинна, какъ вотъ эта. А съ тѣхъ поръ ты надъ ней много потрудился. О, это тяжелая цѣпь!
   Скруджъ посмотрѣлъ на полъ около себя, ожидая увидѣть себя окруженнымъ пятидесяти саженнымъ желѣзнымъ канатомъ, однако ничего не увидалъ.
   -- Яковъ! -- произнесъ онъ умоляющимъ тономъ. Старинный мой Яковъ Марлей, повѣдай мнѣ еще. Скажи мнѣ что-нибудь утѣшительное, Яковъ.
   -- У меня нѣтъ ут123;шенія,-- отвѣтилъ духъ.-- Оно приходитъ изъ другихъ сферъ, Эбенизеръ Скруджъ, и сообщается чрезъ иное посредство иного рода людямъ. И сказать тебѣ того, что бы хотѣлъ, я не могу. Лишь немногое еще дозволено мнѣ. Для меня нѣтъ ни остановки, ни покоя. Мой духъ никогда не выходилъ за стѣны нашей конторы -- замѣть себѣ! -- при жизни духъ мой никогда не покидалъ тѣсныхъ предѣловъ нашей мѣняльной лавчонки, за то теперь передо мною безконечный тягостный путь!
   У Скруджа была привычка опускать руки въ карманы брюкъ, когда онъ задумывался. Такъ сдѣлалъ онъ и теперь, размышляя о словахъ духа, но все не поднимая глазъ и не вставая съ колѣнъ.
   -- Ты, должно быть, очень медленно совершаешь свое путешествіе, Яковъ,-- замѣтилъ Скруджъ дѣловымъ, хотя и почтительно-скромнымъ тономъ.
   -- Медленно! -- повторилъ духъ.
   -- Семь лѣтъ какъ умеръ,-- удивлялся Скруджъ,-- и все еще странствуетъ.
   -- Да, все время,-- сказалъ духъ,-- не зная ни отдыха, ни покоя, и подъ безпрерывной пыткой угрызенія совѣсти.
   -- Ты скоро путешествуешь?и-- спросилъ Скруджъ.
   -- На крыльяхъ вѣтра.
   -- Много ты успѣлъ пройти за семь лѣтъ.
   При этихъ словахъ духъ снова вскрикнулъ и такъ неистово загремѣлъ своею цѣпью среди мертвой тишины ночи, что полиція была бы въ правѣ назвать это нарушеніемъ порядка.
   -- О, жалкій узникъ, скованный по рукамъ и по ногамъ! -- воскликнуло привидѣніе.-- не знать, что вѣка непрестаннаго труда безсмертныхъ твореній должны отойти въ вѣчность, прежде чѣмъ восполнится мѣра добра, на которое земной міръ способенъ. Не знать, что всякая христіанская душа, дѣлающая добро въ своей ограниченной области, какова бы она ни была, не можетъ не видѣть, что земная жизнь ея слишкомъ коротка для ея обширныхъ средствъ къ добру и служенію ближнимъ. Не знать, что никакіе вѣка раскаянія не могутъ возвратить того, что упущено при жизни! А я былъ такимъ! О, я былъ такимъ!
   -- Но вѣдь ты всегда былъ хорошимъ дѣловымъ человѣкомъ, Яковъ,-- произнесъ Скруджъ, который началъ прилагать это къ себѣ.
   -- Дѣловой! -- воскликнулъ духъ, опять ломая себѣ руки.-- Заботы о человѣческомъ родѣ, объ общемъ благѣ были моимъ дѣломъ; любовь къ ближнему, милосердіе и благотворительность,-- все это было моимъ дѣломъ. Занятія торговлей составляли лишь каплю въ обширномъ океанѣ моихъ трудовъ.
   Онъ вытянулъ руку, держа свою цѣпь, какъ будто въ ней была причина его безплодныхъ сокрушеній, и съ силою бросилъ ее опять на полъ.
   -- Въ эту пору истекающаго года,-- сказалъ духъ,-- я страдаю больше всего. Зачѣмъ я, проходя между толпами своихъ ближнихъ, смотрѣлъ все внизъ и ни разу не поднялъ глазъ на ту благословенную звѣзду, которая привела мудрецовъ къ убогому жилищу? Развѣ не было бѣдныхъ домовъ, къ которымъ свѣтъ ея привелъ бы меня!
   Скруджу страшно было это слышать, и онъ началъ дрожать всѣмъ тѣломъ.
   -- Слушай! -- воскликнулъ духъ.-- Мнѣ остается мало времени.
   -- Я буду слушатъ,-- сказалъ Скруджъ.-- Но не будь жестокъ ко мнѣ! Говори проще, Яковъ! Прошу тебя!
   -- Какъ это происходитъ, что я являюсь передъ тобою въ видимомъ для тебя образѣ, того я не могу сказать тебѣ. Невидимо я сидѣлъ рядомъ съ тобою въ теченіе многихъ, очень многихъ дней.
   Мысль объ этомъ была не изъ пріятныхъ. Скруджъ содрогнулся и вытеръ выступившій у него на лбу потъ.
   -- Это одна изъ моихъ сильнѣйшихъ очистительныхъ жертвъ,-- продолжалъ духъ. -- Въ эту ночь я здѣсь для того, чтобы предупредить тебя, что у тебя есть еще случай и надежда избѣгнуть моеи участи. Тѣмъ и другимъ ты мнѣ обязанъ, Эбенизеръ.
   -- Ты былъ мнѣ всегда хорошимъ другомъ,-- сказалъ Скруджъ.-- Благодарю тебя!
   -- Къ тебѣ явятся,-- возразило видѣніе,-- три духа.
   Лицо Скруджа сдѣлалось при этихъ словахъ почти такъ же длинно, какъ и у его загробнаго посѣтителя.
   -- Это тотъ самый случай и надежда, о которыхъ ты упомянулъ, Яковъ? -- спросилъ онъ голосомъ виноватаго.
   -- Да.
   -- Знаешь что? Мнѣ бы этого не хотѣлось,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Безъ ихъ посѣщенія, -- отвѣтилъ духъ,-- ты не можешь надѣяться избѣжать пути, которымъ я иду. Ожидай перваго завтра, когда пробъетъ часъ.
   -- Нельзя ли мнѣ принятъ ихъ всѣхъ сразу и тѣмъ покончить съ ними, Яковъ? -- вставилъ Скруджъ.
   -- Ожидай второго въ слѣдующую ночь и въ тотъ же часъ. Третьяго -- еще черезъ сутки, какъ только пробьетъ полночь. Меня больше не жди, но ради собственнаго блага не забудь того, что произошло между нами!
   Сказавъ эти слова, привидѣніе взяло со стола свою повязку и по-прежнему подвязало ею голову. Скруджъ узналъ объ этомъ по легкому звуку, произведенному зубами привидѣнія, когда повязкой челюсти были сдвинуты вмѣстѣ. Онъ рѣшился снова поднять глаза и увидалъ, что его сверхъестественный собесѣдникъ уже стоитъ передъ нимъ, и цѣпь по-прежнему обвита вокругъ его тѣла и руки.
   Привидѣніе стало отодвигаться отъ него задомъ, и съ каждымъ его шагомъ окно понемногу открывалось, такъ что, когда духъ дошелъ до него, оно было уже открыто настежъ. Онъ знакомъ приказалъ Скруджу приблизиться, что тотъ и сдѣлалъ. Когда они были на разстояніи двухъ шаговъ другъ отъ друга, духъ Марлея поднялъ руку, предупреждая его не подходить ближе. Скруджъ остановился, но не столько изъ повиновенія, сколько пораженный удивленіемъ и страхомъ, потому что въ то мгновеніе, какъ привидѣніе подняло руку, до слуха Скруджа донесся раздававшійся въ воздухѣ неясный шумъ какихъ-то несвязныхъ воплей раскаянія, невыразимо горестныхъ стоновъ самообвиненія. Привидѣніе, прислушавшись на минуту, затянуло ту же жалобную пѣснь и исчезло въ мракѣ холодной ночи.
   Скруджъ подошелъ къ окну и, влекомый любопытствомъ, выглянулъ наружу.
   Воздухъ былъ наполненъ привидѣніями, которыя, жалобно стеня, безостановочно носились взадъ и впередъ. Каждое изъ нихъ тащило цѣпь, похожую на цѣ;пь Марлея; нѣкоторые были скованы вмѣстѣ, но ни одно не свободно отъ узъ. Многихъ Скруджъ зналъ лично при ихъ жизни. Особенно близко знакомъ онъ былъ когда-то съ однимъ изъ нихъ: это былъ старикъ, въ бѣломъ жилетѣ; къ ног 23; его былъ привязанъ громадный желѣзный сундукъ; старикъ горъко и громко плакалъ, что не въ состояніи помочь бѣдной женщинѣ съ ребенкомъ, которую видѣлъ внизу у порога одного дома. Горе всѣхъ ихъ, очевидно, заключалось въ томъ, что имъ хотѣлось бы вмѣшаться, съ доброю цѣлью, въ людскія дѣла, но возможность для этого миновала для нихъ навсегда.
   Сами ли эти существа поблекли въ туманѣ, или туманъ закуталъ ихъ, Скруджъ не могъ сказать. Но съ исчезновеніемъ ихъ смолкли и ихъ неземные голоса, и ночь стала опять такою же, какою она была, когда онъ шелъ домой.
   Скруджъ закрылъ окно и осмотрѣлъ дверь, чрезъткоторую вошелъ духъ. Она оказалась на двойномъ запорѣ, какъ онъ собственноручно заперъ ее, и задвижки были не тронуты. Онъ было хотѣлъ опять сказать: "пустяки", но удержался на первомъ же слогѣ. Затѣмъ, отъ перенесенныхъ ли имъ волненій, вслѣдствіе ли дневныхъ трудовъ, или мимолетно упавшаго на него отблеска невидимаго міра, или отъ печальной бесѣды съ духомъ, или, наконецъ, за позднимъ часомъ ночи,-- но онъ сильно нуждался въ рокоѣ; поэтому, не раздѣваясь, легъ въ постель и въ ту же минуту заснулъ.
  

II.

ПЕРВЫЙ ИЗЪ ТРЕХЪ ДУХОВЪ.

  
   Когда Скруджъ проснулся, было такъ темно, что, выглянувъ изъ-за занавѣсокъ постели, онъ едва могъ различить просвѣтъ окна отъ непрозрачныхъ стѣнъ своей комнаты. Пока онъ усиливался проникнуть сквозь темноту своими зоркими, какъ у хорька, глазами, колокола сос&#</font><font color="Black">1123;</font><font color="Black">дней церкви пробили четыре четверти. Онъ сталъ прислушиваться, сколько они пробьютъ часовъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Къ великому его удивленію, тяжелый колоколъ переходилъ отъ шести къ семи, отъ семи къ восьми</font><font color="Black"> </font><font color="Black">и такъ попорядку, пока пробилъ, наконецъ, дв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">надцать и -- остановился. Дв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">надцать! Былъ третій часъ, когда онъ легъ въ постелъ. Часы врутъ. Должно быть, сосулька льда попала въ ихъ механизмъ. Неужели дв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">надцать часовъ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ нажалъ пружинку своего репетитора, чтобы узнать настоящій часъ. Репетиторъ быстро прозвонилъ дв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">надцать и смолкъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какъ? Не можетъ быть, чтобы я проспалъ ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лый день и прихватилъ еще изрядную часть сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дующей ночи. Нельзя же допустить, чтобы что-нибудь случилось съ солнцемъ, и что теперь дв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">надцать часовъ дня?-- сказалъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Такъ какъ эта мысль не могла не встревожить его, то онъ кое-какъ выбрался изъ постели и ощупью добрелъ до окна. Ему пришлось рукавомъ халата протереть замерзшее стекло, прежде ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ онъ могъ увидать что-нибудь, да и тогда почти ничего не было видно. Оказалось только, что по-прежнему стоялъ густой туманъ, и было очень холодно, на улиц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> никакого шума, ни мал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йшей суетни; </font><font color="Black">а </font><font color="Black">это непрем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нно бы случилось, если бы ночь нагрянула вдругъ, среди б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лаго дня, и завлад</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">томъ. Легко вздохнулъ Скруджъ, уб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дившись, что съ этой стороны тревога его была напрасна. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">то представьте себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> безпомощное положеніе челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка: текстъ векселя гласитъ: "черезъ три дня по предъявленіи заплатите Эбенизеру</font><font color="Black"> </font><font color="Black">Скруджъ или его приказу" и т. д. -- </font><font color="Black">а </font><font color="Black">какіе же тогда дни считать?</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ снова улегся въ постель и началъ думать, думать и думать, но ни до чего не могъ додуматься. Ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ больше онъ думалъ, т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ больше становился втупикъ, и ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ больше старался не думать, т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ неотвязчив</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е были его мысли. Духъ Марлея р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шительно не давалъ ему покоя. Каждый разъ, какъ онъ, посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> зр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лаго размышленія, р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шалъ въ себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, что все это былъ сонъ, умъ его отпрядывалъ опять назадъ, подобно отпущенной пружин</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, къ своему первому положенію и представлялъ на р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шеніе все ту же задачу: "сонъ это былъ или н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ?"</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ пролежалъ въ этомъ состояніи, пока часы пробили еще три четверти. Тогда онъ вдругъ вспомнилъ слова Марлея, что одинъ изъ возв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щенныхъ имъ пос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тителей явится, когда колоколъ пробьетъ часъ. Онъ р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шилъ лежать съ открытыми глазами, пока этотъ часъ не наступитъ. Если принять въ соображеніе, что ему такъ же трудно было бы заснуть, какъ и взойти на небо, то это было, пожалуй, самое мудрое р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шеніе, на которомъ онъ могъ остановиться.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Эта четверть тянулась такъ долго, что Скруджъ не одинъ разъ приходилъ къ уб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жденію въ томъ, что незам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тно для себя засыпалъ и не слышалъ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">боя. Наконецъ, до его напряженнаго слуха донесся первый ударъ. "Динъ, донъ!"</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Четверть,-- сказалъ Скруджъ, прислушиваясъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">"Динъ, донъ!"</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Половина,-- сказалъ Скруджъ.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">"Динъ, донъ!"</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Три четверти,-- сосчиталъ Скруджъ.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">"Динъ, донъ!"</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вотъ и часъ,-- произнесъ Скруджъ, торжествуя:-- </font><font color="Black">а </font><font color="Black">ничего н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ проговорилъ эти слова прежде, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ замеръ посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дній звукъ колокола, отличавшійся на этотъ разъ какимъ-то особенно глубокимъ, глухимъ, печальнымъ тономъ. Въ комнат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> вдругъ блеснулъ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, и занав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ски его постели раздвинулись.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тьте: он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> были раздвинуты рукою; не т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> занав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ски, что приходились </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него надъ головою, и не т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, что были сзади, но именно та часть ихъ, куда обращено было его лицо. Пораженный такимъ неожиданнымъ явленіемъ, Скруджъ привскочилъ наполовину и очутился лицомъ къ лицу съ неземнымъ пос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тителемъ, который ихъ отодвинулъ. Онъ очутился къ нему такъ же близко, какъ я къ вамъ теперь.</font><font color="Black"></font> <div align="center" > <p > <font color="Black"><img src="http://az.lib.ru/img/d/dikkens_c/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo-3.jpg" alt="0x01 graphic" width="637" height="969" ><br></font><font color="Black"></font> </p> </div> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Это была странная фигура -- какъ будто ребенокъ, но въ то же время еще бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е похожая на</font><font color="Black"> </font><font color="Black">старика. Смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть на нее приходилось сквозь какую-то сверхъестественную среду, благодаря которой она видн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лась какъ бы вдалек</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, и отъ разстоянія разм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ры ея казалисъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тскими. Волосы призрака св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">;</font><font color="Black">шивались ему на шею и спину и были старчески б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лы; но на лиц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не было ни морщинки, и самый н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жный пушокъ покрывалъ его кожу. Руки были длинны и мускулисты, какъ бы обличая необыкновенную силу. Ноги, очень изящно сложенныя, были, какъ и верхнія оконечности, голы. Станъ его од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вала б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лая, какъ сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гъ, туника, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">талію охватывалъ восхитительно блест</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вшій поясъ. Въ рукахъ онъ держалъ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жую в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тку зеленаго остролистника, за то, въ противоположность этой эмблем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> зимы, платье его было украшено л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тними цв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тами. Всего же зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чательн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е въ немъ было то, что съ верхушки его головы выходилъ яркій лучъ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">та, которымъ все это и осв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щалось. Нав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рное, по причин</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> этого св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">та </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него подъ мышкой вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто шапки былъ большой гасильникъ, который онъ над</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">валъ на себя въ минуты своего затменія.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но даже и не это еще оказалось самою странною особенностью призрака, когда Скруджъ пристально всмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лся въ него. Верхомъ чудеснаго былъ поясъ: онъ искрился и переливался то въ одной, то въ другой своей части; то, что св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилось въ одну минуту, было темно въ другую, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> </font><font color="Black">съ нимъ то осв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щалась, то </font><font color="Black">помр</font><font color="Black">ачалась и самая фигура вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нія; то </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него одна рука, то одна нога, то вдругъ какъ бы двадцать ногъ, или дв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ноги безъ головы, или одна голова безъ т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла, такъ что никакъ нельзя было уловить очертанія его отд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">льныхъ частей, когда он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> вдругъ быстро исчезали, едва усп</font><font color="Black">&#</font><font color="Black">1123;</font><font color="Black">въ осв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">титься. Потомъ вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> эти переливы внезапно пропадали, и призракъ становился опять самимъ собою, яснымъ и лучезарнымъ по-прежнему.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ты духъ, появленіе котораго было мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> предсказано? -- спросилъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Голосъ былъ пріятный и н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жный и настолько тихій, что какъ будто доносился издалека.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"> </font><font color="Black">--</font><font color="Black"> Кто и что ты? -- осв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">домился Скруджъ.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">--</font><font color="Black"> Я духъ прошедшаго Рождества.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">--</font><font color="Black"> Давно прошедшаго? -- допытывался Скруджъ, смотря на маленькій ростъ призрака.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, твоего прошедшаго.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджу очень хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лось посмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть на духа въ шапк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, и онъ попросилъ его накрыться. В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">роятно Скруджъ и не сум</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ бы объяснить этого желанія, если бы кто-нибудь спросилъ его.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">--</font><font color="Black"> Какъ! -- воскликнулъ духъ,-- уже такъ скоро ты хочешь своими земными руками погасить св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, который я даю? Разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не довольно того, что ты принадлежишь къ числу людей, чьи страсти создали эту шапку и заставляютъ меня въ теченіе</font><font color="Black"> </font><font color="Black">долгаго ряда л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ носить ее нахлобученною до бровей!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ почтительно отрекся отъ всякаго нам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ренія нанести духу обиду, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ мен</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е сознательно. Зат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ, онъ см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло спросилъ его, по какому д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лу онъ къ нему явился.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ради твоего благополучія! -- сказалъ духъ.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ выразилъ свою благодарность, но не</font><font color="Black"> </font><font color="Black">могъ не подумать, что этой ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли скор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е соотв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ствовала бы ночь ненарушимаго покоя. В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">роятно духъ узналъ его мысль, и сказалъ:</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ну, такъ ради твоего исправленія. Берегись!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Говоря это, онъ своею сильною рукою схватилъ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">руку Скруджа.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вставай и иди со мною!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Напрасно сталъ бы Скруджъ представлять резоны противъ удобства путешествовать п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шкомъ въ такую погоду и въ такой часъ; тщетно бы онъ сталъ доказывать, что въ постели тепло, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">термометръ показываетъ гораздо ниже нуля, что од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ онъ очень легко: въ туфляхъ, халат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> да ночномъ колпак</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, и что ему не совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ здоровится: рука хотя и н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жная, какъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">женщины, не допускала сопротивленія. Онъ всталъ, но, видя, что духъ направляется къ окну, съ мольбою схватился за его платье</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я смертный,-- упрашивалъ онъ,-- и могу упасть.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Дай мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> только коснуться тебя вотъ зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь,-- сказалъ духъ, кладя ему руку на сердце,-- и тогда ты и больше этого вынесешь!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Едва были произнесены эти слова, какъ они прошли сквозь ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ну и очутились на открытой проселочной дорог</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, по об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">имъ сторонамъ которой широко разстилались поля. Городъ совершенно исчезъ изъ вида, незам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тно было и сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">да его. Вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> съ нимъ пропали и темнота и туманъ, такъ какъ стоялъ ясный, холодный зимній день, и сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гъ покрывалъ землю.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Богъ мой! -- воскликнулъ Скруджъ, всплеснувъ руками и осматриваясь но сторонамъ.-- Я родился зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь. Я былъ зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь мальчикомъ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ кротко погляд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на него. Его н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жное прикосновеніе, хотя оно было легко и кратковременно, еще живо отзывалось въ ощущеніяхъ старика. Онъ почувствовалъ тысячи благоуханій, мосившихся въ воздух</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, и каждое изъ нихъ соединялось для него съ тысячами мыслей и надеждъ, и заботъ, и радостей, давно давно, забытыхъ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- У тебя дрожатъ губы,-- сказалъ духъ.-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">что это </font><font color="Black">у </font><font color="Black">тебя на щек</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ съ необычною для него дрожью въ голос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> невнятно отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ, что это родинка, и попросилъ духа вести его, куда онъ хочетъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ты помнишь эту дорогу? -- спросилъ духъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какъ не помнить! -- отозвался Окруджъ горячо.-- Я бы могъ пройти по ней съ завязанными глазами!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Странно, что ты столько л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ объ ней не вспомнилъ,-- зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ духъ.-- Пойдемъ дальше.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Они пошли вдоль дороги. Скруджъ узнавалъ каждыя ворота, каждый столбъ, каждое дерево. Наконецъ, вдали сталъ виденъ небольшой городокъ съ мостомъ, церковью и вьющеюся, какъ лента, р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">кой. Навстр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чу имъ показалось н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколько мохнатыхъ</font><font color="Black"><sup> </sup></font><font color="Black">пони, на которыхъ </font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хали верхомъ мальчишки, перекликавшіеся съ другими малъчиками, </font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хавшими въ деревенскихъ тел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гахъ и повозкахъ, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> кучерами были фермеры. Вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> эти мальчики были очень веселы и такъ громко переговаривались между собою, что крики ихъ далеко разносились по широкимъ полямъ, раскатываясь въ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жемъ морозномъ воздух</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Это лишь т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ни былыхъ вещей,-- сказалъ духъ.-- Он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чаютъ нашего присутствія.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Веселые путники скоро поровнялись съ ними, и тутъ Скруджъ узнавалъ вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ, называя каждаго по имени. Отчего это ему такъ невыразимо пріятно было вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть ихъ? Отчего такъ блисталъ его холодный взоръ, такъ трепетало его еердце, когда они про</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">зжали мимо? Отчего онъ полонъ былъ радости, слыша ихъ взаимное прив</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тствіе съ веселымъ праздникомъ, когда они разъ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">зжались при поворотахъ по разнымъ дорогамъ, направляясь каждый подъ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">свою родную кровлю? Что значитъ веселое Рождество для Скруджа? Прочь съ веселымъ Рождествомъ! Что добраго онъ вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ отъ него когда-нибудь?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Школа еще не совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ опуст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла,-- сказалъ духъ.-- Тамъ еще остался одинъ ребенокъ, о которомъ забыли его друзья.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ сказалъ, что ему это изв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стно, и вздохнулъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Они повернули съ большой дороги въ хорошо памятный ему переулокъ и скоро дошли до непригляднаго зданія изъ краснаго кирпича; на крыш</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> его возвышался ув</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нчанный флюгеромъ куполъ, подъ которымъ вис</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ колоколъ. Это былъ обширный домъ, когда-то богатый, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">теперь запущенный; его просторныя комнаты были почти пусты, ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ны сыры и покрыты мохомъ, окна повыбиты, двери покосились. Въ конюшняхъ бродили, кудахтая, куры, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">сараи и нав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сы поросли травой. Да и внутри дома не больше оставалось сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довъ прежняго его состоянія: когда они вошли въ мрачныя с</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ни и заглянули чрезъ открытыя двери въ ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лый рядъ комнатъ, то оказалось, что хотя он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> были велики, но холодны и очень б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дно меблированы. Въ воздух</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> пахло гнилью; голо и безжизненно смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло все кругомъ; вообще какъ-то чувствовалось, что зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь любили вставать при св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чахъ и питаться впроголодь.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ и Скруджъ направились чрезъ с</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ни къ двери, ведущей въ заднюю половину дома. Дверь передъ ними растворилась и открыла глазамъ ихъ длинную, безъ всякихъ украшеній, мрачную комнату, которая еще тосклив</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е казалась отъ разставленныхъ въ ней рядами скамеекъ и конторокъ. За одной изъ нихъ, невдалек</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> отъ едва топившагося камина, сид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ одинокій мальчикъ и читалъ книгу. И Скруджъ с</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">;</font><font color="Black">лъ на одну изъ скамеекъ и горько заплакалъ при вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> этого б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">днаго забытаго ребенка, въ которомъ онъ узналъ себя.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Каждый едва уловимый звукъ, раздававшійся въ дом</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">: и возня мышей за ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нной панелью, и капель полуоттаявшаго жолоба на заднемъ двор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, и легкій шумъ в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">твей безлистнаго унылаго тополя, и скрипъ двери въ пустой кладовой, и слабое потрескиванье огня,-- все отзывалось въ сердц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> Скруджа смягчающимъ вліяніемъ, и все свободн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е и свободн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е текли его слезы.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ дотронулся до его руки и указалъ ему на прежняго маленькаго Скруджа, углубившагося въ свое чтеніе. Вдругъ подъ окномъ явился какой-то челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ въ странной чужеземной одежд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, но совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ какъ настоящій, живой челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ, съ топоромъ за поясомъ и державшій въ поводу осла, нагруженцаго дровами.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ахъ, да это Али-Баба!-- закричалъ Скруджъ въ восторг</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.-- Это дорогой, честный старикъ Али-Баба! Да, да, знаю! Одинъ разъ, на Рождеств</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, какъ тотъ покинутый ребенокъ оставался зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ одинъ, онъ пришелъ въ первый разъ совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ вотъ какъ сейчасъ. Б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дный мальчикъ! И Валентинъ,-- продолжалъ Скруджъ,-- и его дикій братъ, Орсонъ, вонъ они идутъ! </font><font color="Black">А </font><font color="Black">какъ, бишь, зовутъ того, что спящимъ былъ спущенъ въ своихъ панталонахъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">воротъ Дамаска; разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ты не видишь его? </font><font color="Black">А </font><font color="Black">султанскій конюхъ, котораго геніи поставили вверхъ ногами! вонъ онъ на голов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> стоитъ! По д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ломъ ему. Я очень радъ. Съ какой стати ему жениться на принцесс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Если бы кто-нибудь изъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ловыхъ друзей Скруджа посмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на него въ эту минуту, когда онъ, откинувъ всю серьезность своей натуры, такъ искренно увлекался подобными вещами, выражая свой восторгъ самымъ необыкновеннымъ голосомъ, и см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ясь и плача въ одно и то же время, тотъ, нав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рное, не пов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рилъ бы собственнымъ глазамъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">вотъ и попугай! -- воскликнулъ Скруджъ.-- Самъ зеленый, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">хвостъ желтый, и на голов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> точно салатъ выросъ, вотъ онъ! Б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дный Робинъ Крузо!-- кричалъ онъ ему, когда тотъ возвращался домой, объ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хавъ весь островъ. -- Б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дный Робинъ Крузо, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ты былъ, Робинъ Крузо? Челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ подумалъ, что во сн</font><font color="Black">&#1123;</font> о, даже помимо своей воли, Скруджъ соглашался съ этимъ. Однако, сдѣлавъ надъ собою усиліе, онъ сказалъ:
   -- Вы сами не убѣждены въ томъ, что говорите. Я была бы рада думать иначе,-- сказала она,-- но не могу,-- видитъ Богъ. Когда я узнала правду, я поняла, какъ она сильна, непоколебима. Сдѣлавшись сегодня или завтра свободнымъ, развѣ вы женитесь на мнѣ, бѣдной дѣвушкѣ, безъ всякаго приданаго? Развѣ могу я разсчитывать на это? Вы, все оцѣнивавшій при нашихъ откровенныхъ разговорахъ съ точки зрѣнія барыша! Допустимъ, вы бы женились, измѣнивъ своему главному принципу; но развѣ за этимъ поступкомъ не послѣдовало бы раскаяніе и сожалѣніе? Непремѣнно. И такъ вы свободны, я освобождаю васъ, и дѣлаю это охотно, изъ-за любви къ тому Скруджу, какимъ вы были раньше.
   Онъ хотѣлъ было сказать что-то, но она, отвернувшись отъ него, продолжала:
   -- Можетъ быть, воспоминаніе о прошломъ заставляетъ меня надѣяться, что вы будете сожалѣть объ этомъ. Но все же спустя короткое время вы съ радостью отбросите всякое воспоминаніе обо мнѣ, какъ пустой сонъ, отъ котораго вы, къ счастью, очнулись. Впрочемъ, желаю вамъ счастья и на томъ жизненномъ пути, по которому вы пойдете.
   И они разстались.
   -- Духъ,-- сказалъ Скруджъ,-- не показывай мнѣ больше ничего. Проводи меня домой. Неужели тебѣ доставляютъ наслажденіе мои муки?
   -- Еще одна тѣнь,-- воскликнулъ духъ.
   -- Довольно! -- вскричалъ Скруджъ.-- Не надо! Не хочу ея видѣть! Не надо!
   Но духъ остался неумолимымъ и, стиснувъ обѣ его руки, заставилъ смотрѣть.
   Они увидѣли иное мѣсто и иную обстановку: комната не очень большая, но красивая и уютная; около камина сидитъ молодая дѣвушка, очень похожая на ту, о которой только что шла рѣчь. Скруджъ даже не повѣрилъ, что это была другая, пока не увидѣлъ сидѣвшей напротивъ молодой дѣвушки ея матери -- пожилой женщины, въ которую превратилась любимая имъ когда-то дѣвушка. Въ сосѣдней комнатѣ стоялъ невообразимый гвалтъ: тамъ было такъ много дѣтей, что Скруджъ, въ волненіи, не могъ даже сосчитать ихъ; и вели себя дѣти совсѣмъ не такъ, какъ тѣ сорокъ дѣтей въ извѣстной поэмѣ, которые держали себя, какъ одинъ ребенокъ,-- нѣтъ, наоборотъ, каждый изъ нихъ старался вести себя, какъ сорокъ дѣтей. Потому-то тамъ и стоялъ невообразимый гамъ; но, казалось, онъ никого не безпокоилъ. Напротивъ, мать и дочь смѣялись и радовались этому отъ души. Послѣдняя скоро приняла участіе въ игрѣ, и маленькіе разбойники начали немилосердно тормошить ее. О, какъ бы я желалъ быть на мѣстѣ одного изъ нихъ! Но я никогда бы не былъ такъ грубъ! Никогда! За сокровища цѣлаго міра я не рѣшился бы помять этихъ заплетенныхъ волосъ! Даже ради спасенія своей жизни я не стащилъ бы этотъ маленькій, безцѣнный башмачокъ! Никогда я не осмѣлился бы обнять этой таліи, какъ то дѣлало въ игрѣ дерзкое молодое племя: я бы ожидалъ, что въ наказаніе за это моя рука скрючится и никогда не выпрямится снова, и однако, признаюсь, я дорого бы далъ, чтобы прикоснуться къ ея губамъ, спросить ее о чемъ-нибудь -- и только для того, чтобы она раскрыла ихъ, чтобы смотрѣть на ея опущенныя рѣсницы, распустить ея волосы, самая маленькая прядь которыхъ была бы сокровищемъ для меня. Словомъ... я желалъ бы имѣть право хотя бы на самую ничтожную дѣтскую вольность, но въ то же время хотѣлъ бы быть и мужчиной, вполнѣ знающимъ ей цѣну.
   Но вотъ послышался стукъ въ дверь, -- и тотчасъ же вслѣдъ за этимъ дѣти такъ ринулись. къ двери, что дѣвушка со смѣющимся лицомъ и помятымъ платьемъ, попавъ въ самую средину раскраснѣвшейся буйной толпы, была подхвачена ими и вмѣстѣ со всей ватагой, устремилась привѣтствовать отца, возвратившагося домой въ сопровожденіи человѣка, который несъ рождественскіе подарки и игрушки.
   Толпа дѣтей тотчасъ же бросилась штурмомъ на беззащитнаго носильщика. Дѣти взлѣзали, на него со стульевъ, замѣнявшихъ имъ приставныя лѣстницы, залѣзали къ нему въ карманы, тащили свертки въ оберточной коричневой бумагѣ, крѣпко вцѣплялись въ его галстукъ, колотили его по спинѣ, и брыкались въ приливѣ неудержимой радости. И съ какими криками восторга развертывался каждый свертокъ! Какой ужасъ охватилъ всѣхъ, когда одинъ изъ малютокъ былъ захваченъ на мѣстѣ преступленія, въ тотъ моментѣ, когда онъ положилъ кукольную сковородку въ ротъ, и какое отчаяніе вызывало подозрѣніе, что онъ-же проглотилъ игрушечнаго индюка, приклееннаго къ деревянному блюду, и какъ спокойно вздохнули всѣ, когда оказалось, что все это -- ложная тревога. Шумъ смолкъ, и дѣти постепенно стали удаляться наверхъ, гдѣ и улеглись спать.
   Скруджъ сталъ еще внимательнѣе наблюдать:
   Онъ видѣлъ, какъ хозяинъ, на котораго нѣжно облокотилась дочь, сѣлъ рядомъ съ ней и женою у камелька. Взоръ Скруджа омрачился, когда онъ представилъ, что это милое, прелестное существо могло называть его отцомъ, согрѣвать зиму его жизни.
   -- Бэлла,-- сказалъ мужчина, съ улыбкой обращаясь къ женѣ.-- Сегодня я видѣлъ твоего стараго друга.
   -- Кого?
   -- Угадай.
   -- Какъ же я могу! Ахъ, знаю,-- прибавила она, отвѣчая на его смѣхъ.-- Мистера Скруджа?
   -- Да. Я проходилъ мимо окна его конторы и, такъ какъ оно не было заперто, а внутри горѣла свѣча, я видѣлъ его. Его компаньонъ, я слышалъ, умеръ и теперь онъ сидитъ одинъ совсѣмъ одинъ въ цѣломъ мірѣ.
   -- Духъ,-- сказалъ Скруджъ съ дрожью въ голосѣ,-- уведи меня отсюда!
   -- Я вѣдь сказалъ тебѣ, что это тѣни минувшаго,-- сказалъ духъ.
   -- Уведи меня! -- воскликнулъ Скруджъ.-- Я не перенесу этого!
   Онъ повернулся и встрѣтилъ взглядъ духа, въ которомъ страннымъ образомъ сочетались отрывки всѣхъ лицъ, только что имъ видѣнныхъ.
   -- Оставь меня, уведи меня, не смущай меня болѣе!
   Не высказывая ни малѣйшаго сопротивленія всѣмъ попыткамъ Скруджа, духъ однако остался непоколебимъ, и только свѣтъ, исходившій отъ него, разгорался все ярче и ярче.
   И смутно сознавая, что сила духа находится въ зависимости отъ этого свѣта, Скруджъ внезапно схватилъ гасильникъ и съ силой надавилъ его на голову духа.
   Духъ съежился подъ гасильникомъ, закрывшимъ его всего. Несмотря на то, что Скруджъ надвигалъ гасильникъ со всей присущей ему силой, онъ все-таки не могъ погасить свѣтъ, лившійся изъ-подъ него непрерывнымъ потокомъ.
   И вдругъ онъ почувствовалъ себя въ своей спальнѣ соннымъ, разбитымъ Сдѣлавъ послѣднее усиліе придавить гасильникъ, при которомъ совсѣмъ ослабѣла его рука, онъ, едва успѣвъ дойти до кровати, погрузился въ глубокій сонъ.
  

СТРОФА III.
Второй духъ.

   Всхрапнувъ слишкомъ громко, Скруджъ внезапно очнулся и сѣлъ на кровати, чтобы собраться съ мыслями. Онъ отлично зналъ, что колоколъ скоро пробьетъ часъ, и почувствовалъ, что пришелъ въ себя именно въ то время, когда предстояла бесѣда со вторымъ духомъ, предсказаннымъ Яковомъ Марли. Скруджу очень хотѣлось знать, какую изъ занавѣсокъ теперь отодвинетъ призракъ. Но, ощутивъ, отъ такого ожиданія непріятный холодъ, онъ не утерпѣлъ и самъ раздвинулъ ихъ, снова улегся въ постель и насторожился. Въ моментъ встрѣчи съ духомъ онъ приготовился окликнуть его и тѣмъ скрыть свой страхъ и волненіе.
   Люди ловкіе, умѣющіе найтись въ какихъ угодно обстоятельствахъ, говорятъ, хвастаясь своими способностями, что имъ рѣшительно все равно, играть ли въ орлянку, или убить человѣка, хотя между обоими этими занятіями лежитъ цѣлая пропасть. Я не настаиваю на томъ, что это вполнѣ примѣнимо къ Скруджу, но вмѣстѣ съ тѣмъ и не сталъ бы разувѣрять васъ въ томъ, что Скруджъ былъ настроенъ самымъ страннымъ образомъ и, пожалуй, не особенно бы поразился, увидавъ вмѣсто грудного младенца носорога.
   Приготовясь ко всему, Скруджъ однако никакъ не предполагалъ, что ничего не увидитъ, а потому, когда колоколъ пробилъ часъ, никто не явился, его охватила сильная дрожь. Прошло пять, десять минутъ, четверть часа,-- ничего не случилось. Скруджъ продолжалъ лежать на своей постели, освѣщаемый потокомъ какого-то красноватаго свѣта, тревожившаго его своей непонятностью гораздо болѣе, чѣмъ появленіе двѣнадцати духовъ, -- лежалъ до тѣхъ поръ, пока часы не пробили часъ. Порой у него возникало опасеніе,-- не происходитъ ли ужъ въ этотъ моментъ рѣдкій случай самосгоранія, но и это мало утѣшало его, такъ какъ и въ этомъ онъ не былъ твердо убѣжденъ.
   Однако онъ, наконецъ, остановился на той самой простой мысли, которая намъ съ вами, читатель, пришла бы въ голову раньше всего. А ужъ это такъ всегда бываетъ: человѣкъ въ чужой бѣдѣ гораздо находчивѣе и отлично знаетъ, что надо дѣлать.
   Итакъ, говорю я, Скруджъ, наконецъ, рѣшилъ, что источникъ и разгадка этого таинственнаго свѣта находится въ сосѣдней комнатѣ, откуда, повидимому, и исходилъ свѣтъ. Когда эта мысль окончательно овладѣла имъ, онъ тихо всталъ и въ туфляхъ подошелъ въ двери.
   Въ ту минуту, когда Скруджъ взялся за скобку, чей-то странный голосъ назвалъ его по имени и приказалъ ему войти.
   Онъ повиновался.
   Въ томъ, что это была его собственная комната не могло быть ни малѣйшаго сомнѣнія, но съ ней произошла изумительная перемѣна. Стѣны и потолокъ были задрапированы живой зеленью, производя впечатлѣніе настоящей рощи; на каждой вѣтви ярко горѣли блестящія ягоды. Кудрявыя листья остролиста, омелы, плюща отражали въ себѣ свѣтъ, точно маленькія зеркала, разсѣянныя повсюду. Въ трубѣ камина взвивалось огромное свистящее пламя, какого эти прокопченные камни никогда не знали при Скруджѣ и Марли за много, много минувшихъ зимъ. На полу, образуя тронъ, громоздились индюшки, гуси, дичь, свинина, крупныя части тушъ, поросята, длинныя гирлянды сосисекъ, пуддинги, боченки устрицъ, до-красна раскаленные каштаны, румяныя яблоки, сочные апельсины, сладкія до приторности груши, крещенскіе сладкіе пироги, кубки съ горячимъ пуншемъ, наполнявшимъ комнату тусклымъ сладкимъ паромъ. На тронѣ свободно и непринужденно сидѣлъ пріятный, веселый великанъ. Онъ держалъ въ рукѣ пылающій факелъ, похожій на рогъ изобилія и высоко поднялъ его, такъ чтобы свѣтъ падалъ на Скруджа, когда тотъ подошелъ къ двери и заглянулъ въ комнату.
   -- Войди! -- произнесъ духъ.-- Познакомимся по.ближе.
   Скруджъ робко вошелъ и опустилъ голову передъ духомъ. Онъ не былъ тѣмъ, угрюмымъ и раздражительнымъ Скруджемъ, какимъ бывалъ обыкновенно. И хотя глаза духа были ясны и добры, онъ не хотѣлъ встрѣчаться съ ними.
   -- Я духъ нынѣшняго Рождества,-- сказалъ призракъ.-- Приглядись ко мнѣ.
   Скруджъ почтительно взглянулъ на него. Онь былъ одѣть въ простую длинную темно-зеленую мантію, опушенную бѣлымъ мѣхомъ. Мантія висѣла на немъ такъ свободно, что не вполнѣ закрывала его широкой обнаженной груди, словно пренебрегавшей какимъ бы то ни было покровомъ. Подъ широкими складками мантіи ноги его были также голы. На головѣ былъ вѣнокъ изъ остролиста, усѣянный сверкающими ледяными сосульками. Его темные распущенные волосы были длинны. Отъ его широко раскрытыхъ, искрящихся глазъ, щедрой руки, радостнаго лица и голоса, отъ его свободныхъ, непринужденныхъ движеній вѣяло добродушіемъ и веселостью. На его поясѣ висѣли старинныя ножны, изъѣденныя ржавчиной и пустыя.
   -- Ты никогда не видалъ подобнаго мнѣ?-- воскликнулъ духъ.
   -- Никогда,-- отвѣчалъ Скруджъ.
   -- Развѣ ты никогда не входилъ въ общеніе съ младшими братьями моей семьи, рожденными въ послѣдніе годы, и изъ которыхъ я самый младшій?-- продолжалъ духъ.
   -- Кажется, нѣтъ,-- сказалъ Скруджъ.-- Много ли у тебя братьевъ, духъ?
   -- Болѣе тысячи восьмисотъ,-- сказалъ духъ.
   -- Вотъ такъ семья!-- проворчалъ Скруджъ.-- Попробуй-ка ее прокормить!
   Духъ нынѣшняго Рождества всталъ.
   -- Духъ,-- сказалъ покорно Скруджъ,-- веди меня, куда хочешь. По волѣ духа, я пространствовалъ всю прошлую ночь и признаюсь, полученный мною урокъ не пропалъ даромъ. Позволь же мнѣ и въ эту ночь воспользоваться твоими поученіями.
   -- Прикоснись къ моей одеждѣ.
   Скруджъ исполнилъ приказаніе духа, крѣпко ухватившись за его мантію.
   Остролистъ, омела, красныя ягоды, плющъ, индюшки, гуси, дичь, свинина, мясо, поросята, сосиски, устрицы, пуддингъ, плоды, пуншъ -- все мгновенно исчезло. Скрылась и комната, огонь, потокъ красноватаго свѣта, исчезла ночь, и они очутились въ рождественское утро на улицахъ города, гдѣ рабочіе съ рѣзкими, но пріятными звуками счищали съ тротуаровъ и крышъ домовъ снѣгъ, который, падая, внизъ на улицу, разсыпался снѣжной пылью, приводя въ восторгъ мальчишекъ.
   Окна мрачныхъ стѣнъ домовъ казались еще мрачнѣе отъ гладкой бѣлой пелены снѣга на крышахъ, домовъ и грязнаго снѣга на землѣ, который тяжелыми колесами каретъ и ломовыхъ фуръ былъ изрытъ, точно плугомъ,-- глубокія борозды пересѣкались въ разныхъ направленіяхъ по сто разъ одна съ другой, особенно на перекресткахъ улицъ, гдѣ онѣ такъ перепутались въ желтой, густой, ледяной слякоти, что ихъ невозможно было отграничить.
   Небо было пасмурно, и даже самый короткія улицы задыхались отъ темной влажно-ледяной мглы, насквозь пропитанной, сажей дымовыхъ трубъ, частицы которой вмѣстѣ съ туманомъ спускались внизъ. Казалось, всѣ трубы Великобританіи составили заговоръ и дымили во-всю.
   Несмотря на то, что ни въ погодѣ, ни въ городѣ ее было ничего веселаго, въ воздухѣ вѣяло чѣмъ-то радостнымъ, чего не могли дать ни лѣтній воздухъ, ни самый яркій блескъ солнца.
   Люди, счищавшіе снѣгъ съ крышъ, были радостны и веселы; они перекликались другъ съ другомъ изъ-за перилъ, перебрасывались снѣжками -- перестрѣлка, болѣе невинная, чѣмъ шутки словесныя -- и одинаково добродушно смѣялись, когда снѣжки попадали въ цѣль и когда пролетали мимо.
   Между тѣмъ какъ лавки съ битой птицей были еще не вполнѣ открыты, фруктовыя уже сіяли во всемъ своемъ великолѣпіи. Разставленныя въ нихъ круглыя пузатыя корзины съ каштанами походили на жилеты веселыхъ пожилыхъ джентльменовъ, которые, вслѣдствіе своей чрезмѣрной полноты подвержены апоплексіи, и которые, развалившись у дверей, точно собираются выйти на улицу. Смуглый, красноватый испанскій лукъ, напоминающій своей толщиной испанскихъ монаховъ, съ лукаво-игривой улыбкой посматривалъ съ полокъ на проходившихъ дѣвушекъ и съ напускной скромностью на висящія вверху омелы. Груши и яблоки были сложены въ цвѣтистыя пирамиды. Прихотію лавочниковъ кисти винограда были развѣшены весьма затѣйливо, весьма соблазнительно для прохожихъ. Груды коричневыхъ, обросшихъ мхомъ лѣсныхъ орѣховъ своимъ благоуханіемъ заставляли вспоминать былыя прогулки въ лѣсу, когда доставляло такое наслажденіе утопать ногами въ сухихъ листьяхъ. Пухлыя сушеныя яблоки изъ Норфолька, смуглымъ цвѣтомъ еще рѣзче оттѣнявшія желтизну апельсиновъ и лимоновъ, были сочны и мясисты и, казалось, такъ и просились, чтобы ихъ, въ бумажныхъ мѣшкахъ, разнесли по домамъ и съѣли послѣ обѣда. Даже золотыя и серебряныя рыбы, выставленныя въ чашкѣ среди этихъ отборныхъ фруктовъ -- тупыя существа съ холодной кровью,-- кругобразно и беззаботно плавая въ своемъ маленькомъ міркѣ другъ за другомъ и открывая ротъ при дыханіи, казалось, знали, что творится нѣчто необычное.
   А лавки колоніальныхъ товаровъ! Онѣ еще заперты. Быть можетъ, снята только одна-другая ставня. Но чего, чего не увидишь тамъ, хотя бы мелькомъ заглянувъ въ окна!
   Чашки вѣсовъ съ веселымъ звукомъ спускались на прилавокъ, бечевки быстро разматывались съ катушки, жестянки съ громомъ передвигались, точно по мановенію фокусника, смѣшанный запахъ кофе и чаю такъ пріятно щекоталъ обоняніе. А какое множество чудеснаго изюма, какая бѣлизна миндаля, сколько длинныхъ и прямыхъ палочекъ корицы, обсахаренныхъ фруктовъ и другихъ пряностей! Вѣдь отъ одного этого самый равнодушный зритель почувствовалъ бы истому и тошноту! Винныя ягоды, сочны и мясисты, французскій кислый черносливъ скромно румянится въ разукрашенныхъ ящикахъ -- все, все въ своемъ праздничномъ убранствѣ пріобрѣтало особый вкусъ!
   Нo, этого мало. Надо было видѣть покупателей! Въ ожиданіи праздничныхъ удовольствій, они такъ суетились и спѣшили, что натыкались другъ на друга въ дверяхъ, (при чемъ ихъ ивовыя корзины трещали самымъ ужаснымъ образомъ), забывали покупки на прилавкахъ, прибѣгали за ними обратно и продѣлывали сотни подобныхъ оплошностей, не теряя однако прекраснаго расположенія духа.
   Но скоро съ колоколенъ раздался благовѣстъ, призывавшій добрыхъ людей въ церкви и часовни, и толпа, разодѣтая въ лучшее платье, съ радостными лицами, двинулась по улицамъ. Тотчасъ же изъ многочисленныхъ улицъ, невѣдомыхъ переулковъ, появилось множество людей, несшихъ въ булочныя свой обѣдъ. Видъ этихъ бѣдняковъ, которые тоже собирались покутить, очень занималъ духа, и онъ, остановясь у входа булочной и снимая крышки съ блюдъ, когда приносившіе обѣды приближались жъ нему, окуривалъ ладаномъ своего факела ихъ обѣды. Это былъ удивительный факелъ: всякій разъ, когда прохожіе, натолкнувшись одинъ на другого, начинали ссориться, достаточно было, духу излить на нихъ нѣсколько капель воды изъ своего факела, чтобы тотчасъ же всѣ снова становились добродушными и сознавались, что стыдно ссориться въ день Рождества. И поистинѣ они были правы.
   Спустя нѣкоторое время, колокола смолкли, булочники закрыли лавки. Надъ каждой печкой остались слѣды, въ видѣ влажныхъ талыхъ пятенъ, глядя на которыя, было пріятно думать объ успѣшномъ приготовленіи обѣдовъ. Тротуары дымились, словно самыя камни варились.
   -- Развѣ ѣда пріобрѣтаетъ особый вкусъ отъ того, что ты брызгаешь на нее?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Да. Вкусъ, присущій только мнѣ.
   -- Всякій ли обѣдъ сегодня можетъ пріобрѣсти такой вкусъ?
   -- Всякій, который даютъ радушно. Особенно же обѣды бѣдныхъ людей.
   -- Почему?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Потому что бѣдняки нуждаются въ обѣдѣ болѣе, чѣмъ кто-либо другой.
   -- Духъ,-- сказалъ Скруджъ, послѣ минутнаго раздумья.-- Меня удивляетъ, почему изъ всѣхъ существъ безчисленныхъ міровъ, которые окружаютъ насъ, именно ты препятствуешь этимъ людямъ пользоваться иногда самыми невинными наслажденіями.
   -- Я?-- воскликнулъ духъ.
   -- Ты даже не допускаешь, чтобы они обѣдали каждое воскресеніе, а вѣдь только въ этотъ день они, можно сказать, обѣдаютъ по-человѣчески,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Я? -- воскликнулъ духъ.
   -- Да вѣдь ты же стараешься, чтобы по воскресеньямъ эти мѣста были закрыты,-- сказалъ Скруджъ. ,
   -- Я стараюсь?-- воскликнулъ духъ.
   -- Если я не правъ, прости меня. По крайней мѣрѣ, это дѣлается отъ твоего имени или отъ имени твоей семьи,-- сказалъ Скруджъ.
   -- Много людей на землѣ,-- возразилъ духъ,-- которые нашимъ именемъ совершаютъ дѣла, исполненныя страстей, гордости, недоброжелательства, зависти, ханжества и себялюбія. Но люди эти намъ чужды. Помни это и обвиняй ихъ, а не насъ.
   Скруджъ обѣщалъ, и они, оставаясь, такъ же, какъ и прежде, невидимыми, направились въ предмѣстья города. Духъ обладалъ замѣчательнымъ свойствомъ, заключавшимся въ томъ, (Скруджъ замѣтилъ это въ булочной) что, несмотря на свой гигантскій ростъ, могъ легко приспособляться ко всякому мѣсту и также удобно помѣщаться подъ низкой крышей, какъ и въ высокомъ залѣ. Можетъ быть, желаніе проявить это свойство, въ чемъ добрый духъ находилъ удовольствіе, а можетъ быть, его великодушіе и сердечная доброта привели его къ писцу Скруджа, въ домъ котораго онъ вошелъ вмѣстѣ со Скруджемъ, державшимся за его одежду. На порогѣ двери духъ улыбнулся и остановился, дабы кропаніемъ изъ факела благословить жилище Боба Крэтчита. Вѣдь только подумать! Бобъ зарабатывалъ всего пятнадцать шиллинговъ въ недѣлю; въ субботу онъ положилъ въ карманъ пятьдесятъ монетъ, носившихъ его же имя "Бобъ" {"Бобъ" -- народное названіе шиллинга. (Прим. перев.).} -- и однако духъ благословилъ его домъ, состоявшій всего изъ четырехъ комнатъ. Въ это время мистриссъ Крэтчитъ встала. Она была бѣдно: одѣта въ платье, уже вывернутое два раза, но украшенное дешевыми лентами, которыя для шести пенсовъ, заплаченныхъ за нихъ, были положительно хороши. Со второй своей дочерью, Белиндой, которая также была разукрашена лентами, она накрыла столъ. Петръ погрузилъ вилку въ кастрюльку съ картофелемъ и, несмотря на то, что углы его большого воротника (воротникъ этотъ принадлежалъ Бобу, который по случаю праздника передалъ его своему, сыну и наслѣднику), лѣзли ему въ ротъ, очень радовался своему элегантному платью и охотно показалъ бы свое бѣлье даже гдѣ-нибудь въ модномъ паркѣ. Два маленькихъ Крэтчита, мальчикъ, и дѣвочка, сломя голову вбѣжали въ комнату съ криками, что изъ пекарни они слышатъ запахъ своего гуся. Мечтая съ восхищеніемъ о шалфеѣ и лукѣ, маленькіе Крэтчиты начали танцовать вокругъ стола и превозносить до небесъ Петра Крэтчита, который несмотря на то, что воротнички окончательно задушили его, продолжалъ раздувать огонь до тѣхъ поръ, пока неповоротливый картофель не сталъ пускать пузыри, а крышка со стукомъ подпрыгивать,-- знакъ, что наступило время вынуть и очистить его.
   -- Что случилось съ вашимъ отцомъ и братомъ, Тайни-Тимомъ?-- спросила мистриссъ Крэтчить.-- Да и Марта въ прошлое Рождество пришла раньше на полчаса.
   -- А вотъ и я, мама! -- сказала, входя, дѣвушка.
   -- Вотъ и Марта,-- закричали два маленькихъ Крэтчита. -- Ура! Какой гусь у насъ будетъ, Марта!...
   -- Что же это ты такъ запоздала, дорогая? Богъ съ тобою! -- сказала мистрисъ Крэтчитъ, цѣлуя дочь безъ конца и съ ласковой заботливостью снимая съ нея шаль и шляпу.
   -- Наканунѣ было много работы,-- отвѣтила дѣвушка,-- кое-что пришлось докончить сегодня утромъ.
   -- Все хорошо, разъ ты пришла,-- сказала мистрисъ Крэтчитъ.-- Присядь къ огню и погрѣйся, милая моя. Да благословитъ тебя Богъ!
   -- Нѣтъ, нѣтъ!-- закричали два маленькихъ Крэтчита, которые поспѣвали всюду.-- Вотъ идетъ отецъ! Спрячься, Марта, спрячься!
   Марта спряталась. Вошелъ самъ миленькій Бобъ, закутанный въ свой шарфъ, длиною въ три фута, не считая бахромы. Платье его, хотя и было заштопано и чищено, имѣло приличный видъ. На его плечѣ сидѣлъ Тайни-Тимъ. Увы; онъ носилъ костыль, а на его ножки были положены желѣзныя повязки.
   -- А гдѣ же наша Марта?-- вскричалъ Бобъ Крэтчитъ, осматриваясь.
   -- Она еще не пришла,-- сказала мистриссъ Крэтчитъ.
   -- Не пришла,-- сказалъ Бобъ, мгновенно дѣлаясь грустнымъ. Онъ былъ разгоряченъ, такъ какъ всю дорогу отъ церкви служилъ конемъ для Тайни-Тима.-- Не пришла въ день Рождества!
   Хотя Маргарита сдѣлала все это въ шутку, она не вынесла его огорченія и, не утерпѣвъ, преждевременно вышла изъ-за двери шкапа и бросилася къ отцу въ объятія. Два маленькихъ Крэтчита унесли Тайни-Тима въ прачечную послушать какъ поетъ пудднигъ въ котлѣ.
   -- А какъ велъ себя маленькій Тайни-Тимъ?-- спросила мистрисъ Крэтчитъ, подшучивая надъ легковѣріемъ Боба, послѣ того какъ онъ долго цѣловался съ дочерью.-- Прекрасно,-- сказалъ Бобъ.-- Это золотой ребенокъ. Онъ становится задумчивымъ отъ долгаго одиночества и потому ему приходятъ въ голову неслыханныя вещи. Когда мы возвращались, онъ разсказалъ мнѣ, что люди въ церкви при видѣ его убожества съ радостью вспомнили о Рождествѣ, и о томъ, кто исцѣлялъ хромыхъ и слѣпыхъ. Все это Бобъ говорилъ съ дрожью въ голосѣ и волненіемъ, которое еще болѣе усилилось, когда онъ выражалъ надежду, что Тайни-Тимъ будетъ здоровъ и крѣпокъ.
   По полу раздался проворный стукъ его костыля, и не успѣли сказать и одного слова, какъ Тайни-Тимъ вмѣстѣ съ своимъ братомъ и сестрой вернулся къ своему столу, стоявшему возлѣ камина,-- какъ разъ въ то время, когда Бобъ, засучивъ рукава (Бѣднякъ! Онъ воображалъ, что ихъ возможно износить еще болѣе!) составлялъ въ глиняномъ кувшинѣ какую-то горячую смѣсь изъ джина и лимоновъ, которую, размѣшавъ, онъ поставилъ на горячее мѣсто на каминѣ. Петръ и два маленькихъ Крэтчита отправились за гусемъ, съ которымъ скоро торжественно и вернулись.
   Съ появленіемъ гуся началась такая суматоха, что можно было подумать, что гусь самая рѣдкая птица изъ всѣхъ пернатыхъ -- чудо, въ сравненіи съ которымъ черный лебедь самая заурядная вещь. И дѣйствительно, гусь былъ большой рѣдкостью въ этомъ домѣ.
   Заранѣе приготовленный въ кастрюлькѣ соусъ мистриссъ Крэтчитъ нагрѣла до того, что онъ шипѣлъ, Петръ во всю мочь хлопоталъ съ картофелемъ, миссъ Белинда подслащивала яблочный соусъ, Марта вытирала разогрѣтыя тарелки. Взявъ Тайни-Тима, Бобъ посадилъ его за столъ рядомъ съ собою на углу стола. Два маленькихъ Крэтчита поставили стулья для всѣхъ, не забывъ, впрочемъ, самихъ себя и, занявъ свои мѣста, засунули ложки въ ротъ, чтобы не просить гуся раньше очереди.
   Наконецъ, блюда были разставлены и прочитана молитва передъ обѣдомъ. Всѣ, затаивъ дыханіе, замолчали. Мистриссъ Крэтчитъ, тщательно осмотрѣвъ большой ножъ, приготовилась разрѣзать гуся и, когда послѣ этого брызнула давно ожидаемая начинка, вокругъ поднялся такой шопотъ восторга, что даже Тайни-Тимъ, подстрекаемый двумя маленькими Крэтчитами, ударилъ по столу ручкой своего ножа и слабымъ голоскомъ закричалъ: "Ура!"
   Нѣтъ, никогда не было такого гуся! По увѣренію Боба, невозможно и повѣрить тому, что когда-либо къ столу приготовлялся такой гусь. Его нѣжный вкусъ, величина и дешевизна возбуждали всеобщій восторгъ. Приправленный яблочнымъ соусомъ и протертымъ картофелемъ, гусь составилъ обѣдъ для цѣлой семьи. Увидѣвъ на, блюдѣ оставшуюся небольшую косточку, мистриссъ Крэтчитъ замѣтила, что гуся съѣли не всего. Однако, всѣ были сыты и особенно маленькіе Крэтчиты, которые сплошь выпачкали лица лукомъ и шалфеемъ. Но вотъ Белинда перемыла тарелки, а мистриссъ Крэтчитъ выбѣжала изъ комнаты за пуддиномъ, взволнованная и смущенная.
   -- А что, если онъ не дожарился? А что, если развалился? Что, если кто-нибудь перелѣзъ черезъ стѣну задняго двора и укралъ его, когда они ѣли гуся.-- Это были такія предположенія, отъ которыхъ два маленькихъ Крэтчита поблѣднѣли, какъ смерть. Приходили въ голову всевозможные ужасы.
   Цѣлое облако пару! Пуддингъ вынули изъ котелка, и отъ салфетки вошелъ такой запахъ мокраго бѣлья, что казалось, будто рядомъ съ кондитерской и кухмистерской была прачечная. Да, это былъ пуддингъ! Спустя полминуты явилась мистрисъ Крэтчить, раскраснѣвшаяся и гордо улыбающаяся, съ пуддингомъ, похожимъ на пестрое пушечное ядро, крѣпкимъ и твердымъ, кругомъ котораго пылалъ ромъ, а на вершинѣ въ видѣ украшенія былъ пучокъ остролиста).
   Какой дивный пуддингъ! Бобъ Крэтчитъ замѣтилъ -- и притомъ спокойно -- что мистриссъ Крэтчить со времени ихъ свадьбы ни въ чемъ не достигала такого совершенства.
   Почувствовавъ облегченіе, мистриссъ Крэтчитъ призналась въ томъ, что она очень боялась, что положила не то количество муки, которое было нужно. Каждый могъ что-либо сказать, но всѣ воздержались даже отъ мысли, что для такой большой семьи пуддингъ недостаточно великъ, хотя всѣ сознавали это. Развѣ можно было сказать что-нибудь подобное? Никто даже не намекнулъ на это.
   Наконецъ, обѣдъ конченъ, скатерть убрана со стола, каминъ вычищенъ и затопленъ. Отвѣдавъ смѣсь въ кувшинѣ, всѣ нашли ее превосходной; яблоки и апельсины были выложены на столъ, и совокъ каштановъ былъ брошенъ на огонь. Потомъ вся семья собралась вокругъ камина, расположившись такимъ порядкомъ, который Бобъ называлъ "кругомъ", подразумѣвая полукругъ, и была выставлена вся стеклянная посуда: два стакана и стеклянная чашка безъ ручки.
   Но посуда эта вмѣщала все содержимое изъ кувшина не хуже золотыхъ кубковъ. Каштаны брызгали и шумно потрескивали, пока Бобъ съ сіяющимъ лицомъ разливалъ напитокъ.
   -- Съ праздникомъ васъ, съ радостью, дорогіе! Да благословитъ васъ Богъ!
   Вся семья и послѣднимъ Тайни-Тимъ повторили это восклицаніе.
   Тайни-Тимъ сидѣлъ рядомъ съ отцомъ на своимъ маленькомъ стулѣ. Бобъ любовно держалъ его худую ручку въ своей рукѣ, точно боялся, что его отнимутъ у него, и хотѣлъ удержанъ.
   -- Духъ,-- сказалъ Скруджъ съ участіемъ, котораго раньше никогда не испытывалъ,-- сказки, будетъ ли живъ Тайни-Тимъ?
   -- Въ уголкѣ, возлѣ камина, я вижу пустой стулъ,-- отвѣтилъ духъ,-- и костыль, который такъ заботливо оберегаютъ! Если тѣни не измѣнятся, ребенокъ умретъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ! -- воскликнулъ Скруджъ. -- О, нѣтъ! Добрый духъ, скажи, что смерть пощадитъ его.
   -- Если тѣни не измѣнятся, духъ будущаго Рождества уже не встрѣтитъ его здѣсь,-- сказалъ духъ.-- Что же изъ того? Если онъ умретъ, онъ сдѣлаетъ самое лучшее, ибо убавитъ излишекъ населенія.
   Скруджъ склонилъ голову, услышавъ свои собственныя слова и почувствовалъ печаль и раскаяніе.
   -- Человѣкъ,-- сказалъ духъ,-- если въ тебѣ сердце, а не камень, воздержись отъ нечестивыхъ словъ, пока не узнаешь, что такое излишекъ населенія. Тебѣ ли рѣшать, какіе люди должны жить, какіе умирать? Передъ очами Бога, можетъ быть, ты болѣе недостойный, и имѣешь меньше права на жизнь, чѣмъ милліоны подобныхъ ребенку этого бѣдняка. Боже! Каково слушать букашку, разсуждающую о такихъ же, какъ она сама, букашкахъ, живущихъ въ пыли и прахѣ!
   Скруджъ, дрожа, наклонилъ голову и опустилъ глаза. Но онъ снова быстро поднялъ ихъ, услышавъ свое имя.
   -- За мистера Скруджа! -- сказалъ Бобъ.-- Пью за здоровье Скруджа, виновника этого праздника
   -- Дѣйствительно, виновникъ праздника! -- воскликнула мистриссъ Крэтчитъ, краснѣя. -- Какъ бы я хотѣла, чтобы онъ былъ здѣсь. Я бы всѣ высказала ему откровенно, и, думаю, мои слова не пришлись бы ему по вкусу.
   -- Дорогая моя,-- сказалъ Бобъ,-- вѣдь сегодня день Рождества!
   -- Конечно,-- сказала она, -- только ради такого дня и можно выпить за здоровье такого противнаго, жаднаго и безчувственнаго человѣка, какъ мистеръ Скруджъ. Никто лучше тебя не знаетъ его, бѣдный Робертъ!
   -- Дорогая,-- кротко отвѣтилъ Бобѣ,-- вѣдь сегодня Рождество!
   -- Только ради тебя и такого дня я выпью за его здоровье,-- сказала мистриссъ Крэтчитъ,-- но не ради Скруджа. Дай Богъ ему подольше пожить! Радостно встрѣтитъ праздникъ и счастливо провести Новый годъ! Я не сомнѣваюсь, что онъ будетъ веселъ и счастливъ!
   Послѣ нея выпили и дѣти. Это было первое, что они сдѣлали безъ обычной сердечности. Тайни-Тимъ выпилъ послѣднимъ, оставаясь совершенно равнодушнымъ къ тосту. Скруджъ былъ истымъ чудовищемъ для всей семьи, упоминаніе его имени черной тѣнью осѣнило всѣхъ присутствующихъ, и эта тѣнь не разсѣивалась цѣлыхъ десять минутъ.
   Но послѣ того, какъ они отдѣлались отъ воспоминаній о Скруджѣ, они почувствовали такое облегченіе, что стали въ десять разъ веселѣе.
   Бобъ сказалъ, что имѣетъ въ виду мѣсто для Петра и, если удастся получить это мѣсто, то оно будетъ приносить еженедѣльно пять шиллинговъ и шесть пенсовъ.
   Два маленькихъ Крэтчита страшно смѣялись при мысли о томъ, что вдругъ Петръ станетъ дѣльцомъ; а самъ Петръ задумчиво смотрѣлъ изъ-за своихъ воротничковъ на огонь, точно соображая, куда лучше помѣстить капиталъ, съ котораго онъ будетъ получать фантастическій доходъ. Марта, служившая ученицей у модистки, разсказала о своихъ работахъ, о количествѣ часовъ, которые она работала подъ рядъ, и мечтала о томъ, какъ завтра она будетъ долго лежать въ постели и наслаждаться отдыхомъ. Завтра праздникъ, и она проведетъ его со своими. Она разсказывала еще о томъ, какъ нѣсколько дней тому назадъ видѣла лорда, который былъ такъ же высокъ ростомъ, какъ Петръ; при этомъ Петръ такъ высоко потянулъ воротнички, что почти не стало видно его головы. Все это время каштаны и кружка переходили изъ рукъ въ руки, а вскорѣ Тайни-Тимъ запѣлъ пѣснь о заблудившемся въ снѣгахъ ребенкѣ -- запѣлъ маленькимъ жалобнымъ голоскомъ, но по-истинѣ чудесно.
   Во всемъ этомъ праздникѣ не было ничего особеннаго. Одѣты всѣ были бѣдно, красивыхъ лицъ не было. Башмаки были худы, промокали, платья поношены, и очень вѣроятно, что Петръ отлично зналъ, гдѣ закладываютъ вещи. Но всѣ были счастливы, довольны, благодарны другъ другу, и когда исчезали въ яркихъ потокахъ свѣта, исходившихъ изъ факела духа, то казались еще счастливѣе, и Скруджъ до послѣдней минуты своего пребыванія у Боба не спускалъ глазъ съ его семьи, а особенно съ Тайни-Тима.
   Тѣмъ временемъ стало темно, и пошелъ довольно сильный снѣгъ. Въ кухняхъ, гостиныхъ и другихъ покояхъ домовъ чудесно блестѣли огни, когда Скруджъ и духъ проходили по улицамъ. Тамъ, при колеблющемся свѣти камина, шли, очевидно, приготовленія къ пріятному обѣду съ горячими тарелками, насквозь прохваченными жаромъ; тамъ, чтобы заградить доступъ мраку и холоду, можно было во всякій моментъ опустить темно-красныя гардины. Тамъ всѣ дѣти выбѣжали на улицу, въ снѣгъ, встрѣтить своихъ веселыхъ сестеръ, братьевъ, кузинъ, дядей и тетокъ и первыми повидаться съ ними. Тамъ, напротивъ, на оконныхъ шторахъ ложатся тѣни собравшихся гостей; а здѣсь толпа дѣвушекъ, наперебой болтающихъ другъ съ другомъ, перебѣгаетъ легкими шагами въ сосѣдній домъ -- и плохо тому холостяку, который увидитъ ихъ съ пылающими отъ мороза лицами, -- а объ этомъ хорошо знаютъ коварныя чародйки!
   Судя по множеству людей, щедшихъ въ гости, можно было подумать, что никого не осталось дома и некому было встрѣчать гостей, которыхъ однако ожидали повсюду, затопивъ камины. Духъ радостно благословлялъ все. Обнаживъ свою широкую грудь и большую длань, онъ понесся впередъ, изливая по пути чистыя радости на каждаго.
   Даже фонарщикъ, усѣивающій сумрачную улицу пятнами свѣта, одѣлся въ праздничное платье въ чаяніи провести вечеръ гдѣ-нибудь въ гостяхъ, и громко смѣялся, когда проходилъ духъ, впрочемъ, нимало не подозрѣвая объ этомъ.
   Но вотъ, безъ всякаго предупрежденія со стороны духа, они остановились среди холоднаго пустыннаго болота, гдѣ громоздились чудовищныя массы грубаго камня, точно это было кладбище гигантовъ; вода здѣсь разливалась бы гдѣ только возможно, если бы ее не сковалъ морозъ. Здѣсь ни росло ничего, кромѣ моха, вереска и жесткой густой травы. Заходящее на западѣ солнце оставило огненную полосу, которая на мгновеніе освѣтивъ пустыню и все болѣе и болѣе хмурясь, подобно угрюмому глазу, потерялась въ густомъ мракѣ темной ночи.
   -- Что это за мѣсто?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Здѣсь живутъ рудокопы, работающіе въ нѣдрахъ земли,-- отозвался духъ.-- И они знаютъ меня. Смотри.
   Въ окнахъ хижины блеснулъ свѣтъ, и они быстро подошли къ ней. Пройдя черезъ стѣну, сложенную изъ камня и глины, они застали веселую компанію, собравшуюся у пылающаго огня и состоявшую изъ очень стараго мужчины и женщины съ дѣтьми, внуками и правнуками. Всѣ были одѣты по-праздничному. Старикъ пѣлъ рождественскую пѣснь, и его голосъ изрѣдка выдѣлялся среди воя вѣтра, разносясь въ безплодной пустынѣ.
   То была старинная пѣсня, которую онъ пѣлъ еще мальчикомъ; время отъ времени всѣ голоса сливались въ одинъ хоръ. И всякій разъ, когда они возвышались, старикъ становился бодрѣе и радостнѣе, и смолкалъ, какъ только они упадали.
   Духъ недолго оставался въ этомъ мѣстѣ и, приказавъ Скруджу держаться за его одежду, полетѣлъ надъ болотомъ. Но куда онъ спѣшилъ? Не къ морю ли? Да, къ морю. Оглянувшись назадъ, Скруджъ съ ужасомъ увидѣлъ конецъ суши, рядъ страшныхъ скалъ; онъ былъ оглушенъ неистовымъ гуломъ волнъ, которыя крутились, бушевали и ревѣли среди черныхъ пещеръ, выдолбленныхъ ими, и такъ яростно грызли землю, точно хотѣли срыть ее до основанія. Но на мрачной грядѣ подводныхъ скалъ въ нѣсколькихъ миляхъ отъ берега, гдѣ весь годъ бѣшено билось и кипѣло море, стоялъ одинокій маякъ. Множество морскихъ водорослей прилипало къ его подножію, и буревѣстники, рожденные морскимъ вѣтромъ, какъ водоросли -- морской водой, поднимались и падали вокругъ него, подобно волнамъ, которыхъ они чуть касались крыльями.
   Но даже и здѣсь два человѣка, сторожившіе маякъ, развели огонь, который сквозь оконце въ толстой стѣнѣ проливалъ лучъ свѣта на грозное море. Протянувъ другъ другу мозолистыя руки надъ грубымъ столомъ, за которымъ они сидѣли съ кружками грога, они поздравляли другъ друга съ праздникомъ: тотъ, который былъ старше и лицо котораго отъ суровой непогоды было покрыто рубцами, какъ лица фигуръ на носахъ старыхъ кораблей, затянулъ удалую пѣсню, звучавшую, какъ буря.
   Снова понесся духъ надъ чернымъ взволнованнымъ моремъ, все дальше и дальше, пока, наконецъ, далеко отъ берега, они не опустились на какое-то судно. Они побывали позади кормчаго, занимающаго свое обычное мѣсто, часового на носу, офицеровъ на вахтѣ, стоявшихъ на своихъ постахъ, подобно призракамъ. Каждый изъ нихъ думалъ о Рождествѣ, тихонько напѣвалъ рождественскую пѣснь или разсказывалъ вполголоса своему товарищу о прошедшихъ праздникахъ и дѣлился своими мечтами о родинѣ, тѣсно связанными съ этими праздниками: Каждый изъ бывшихъ на кораблѣ моряковъ, бодрствовалъ онъ или спалъ, былъ ли добръ или золъ, каждый въ этотъ день становился ласковѣе и добрѣе, чѣмъ когда-либо, и вспоминалъ о тѣхъ далекихъ людяхъ, которыхъ онъ любилъ, вѣря, что и имъ отрадно думать о немъ.
   Прислушиваясь къ завываніямъ вѣтра, Скруджъ думалъ о томъ, какъ сильно должно поражать сознаніе, что ты несешься, сквозь безлюдную тьму надъ невѣдомой бездной, глубины которой таинственны, какъ смерть. Занятый такими мыслями Скруджъ очень удивился, услышавъ, вдругъ искренній смѣхъ, и удивился еще болѣе, когда узналъ смѣхъ своего племянника и очутился въ теплой, ярко освѣщенной комнатѣ рядомъ съ духомъ, который привѣтливо улыбался его племяннику.
   -- Ха! ха!-- смѣялся тотъ;-- Ха, ха, ха!--
   Если вамъ, благодаря какому-либо невѣроятному случаю приходилось знать человѣка, превосходящаго племянника Скруджа способностью такъ искренно смѣяться, то я скажу, что охотно познакомился бы и постарался сблизиться съ нимъ.
   Какъ прекрасно и цѣлесообразно устроено все на свѣтѣ! Заразительны печали и болѣзни, но ничто такъ не заражаетъ, какъ смѣхъ и веселость. Вслѣдъ за своимъ мужемъ, который смѣялся, держась за бока и корча всевозможныя гримасы, не менѣе искренно смѣялась жена. Собравшіеся гости также не отставали отъ нихъ
   -- Ха, ха, ха, ха!
   -- Онъ сказалъ, что Рождество вздоръ! Честное слово! -- вскричалъ племянникъ Скруджа.-- Мало того, онъ твердо убѣжденъ въ этомъ!
   -- Тѣмъ стыднѣе для него! -- съ негодованіемъ сказала племянница Скруджа. -- Да благословитъ Богъ женщинъ: онѣ никогда ничего не дѣлаютъ наполовину и ко всему относятся серьезно.
   Жена племянника Скруджа была очень хорошепькая женщина. Ея личико съ ямочками на щекахъ, нѣсколько удивленнымъ выраженіемъ, яркимъ маленькимъ ротикомъ, точно созданнымъ для поцѣлуевъ и который, конечно, часто цѣловали -- было очень привлекательно. Прелестныя маленькія пятнышки на подбородкѣ сливались, когда она начинала смѣяться, а пару такихъ блестящихъ глазъ вамъ врядъ ли случалось видѣть. Словомъ, она была очень пикантна и никто не пожалѣлъ бы, познакомившись съ ней поближе.
   -- О, онъ забавный старикъ,-- сказалъ племянникъ Скруджа,-- это правда, и не такъ пріятенъ,какъ могъ бы быть. Я не упрекаю его: за свои ошибки онъ самъ же и получаетъ должное.
   -- Я увѣрена, что онъ очень богатъ,-- попробовала намекнуть племянница Скруджа.-- По крайней мѣрѣ, ты всегда увѣряешь въ этомъ:
   -- Что же изъ того, дорогая,-- сказалъ племянникъ Скруджа,-- его богатство не приноситъ ему никакой пользы. Что хорошаго онъ изъ него извлекъ? Онъ не видитъ отъ него никакой радости. Его нисколько не утѣшаетъ мысль, что онъ могъ бы осчастливитъ насъ своимъ богатствомъ. Ха, ха, ха!
   -- Невыносимый человѣкъ,-- замѣтила племянница Скруджа. И сестры ея и всѣ другія женщины присоединились къ ея мнѣнію.
   -- Нѣтъ, я не согласенъ съ этимъ,-- сказалъ племянникъ Скруджа.-- Мнѣ жаль его. Я не могъ бы на него сердиться, еслибы и хотѣлъ. Кто страдаетъ отъ его чудачествъ? Только онъ самъ. Видите ли, онъ забралъ себѣ въ голову, что не расположенъ къ намъ и не хочетъ притти обѣдать. Ну и что же? Онъ же и теряетъ, хотя, правда, немного.
   -- А по-моему, онъ лишился очень хорошаго обѣда,-- прервала племянница Скруджа.
   Всѣ подтвердили ея слова, и съ темъ большимъ основаніемъ, что обѣдъ былъ конченъ, и всѣ собрались вокругъ стола за десертомъ при свѣтѣ лампы.
   -- Мнѣ очень пріятно это слышать,-- сказалъ племянникъ Скруджа,-- ибо я не очень-то довѣряю искусству молодыхъ хозяекъ. Вы что скажете, Топперъ?
   Очевидно, имѣя виды на одну изъ сестеръ племянницы Скруджа, Топперъ отвѣтилъ, что холостякъ -- человѣкъ жалкій, отверженный и не имѣетъ права выражать своего мнѣнія по этому поводу. Одна изъ сестеръ племянницы Скруджа, полная дѣвушка въ кружевной косынкѣ (не та, у которой были розы), покраснѣла при этихъ словахъ.
   -- Продолжай же, Фредъ,-- сказала племянница Скруджа, захлопавъ въ ладоши.-- Никогда онъ не договариваетъ того, что начнетъ. Смѣшной человѣкъ!
   Снова племянникъ Скруджа, такъ расхохотался, что невозможно было не заразиться его веселіемъ. Всѣ единодушно послѣдовали его примѣру, хотя сестра племянницы Скруджа, полная дѣвушка, желая удержаться отъ смѣха, усиленно нюхала ароматическій уксусъ.
   -- Я хотѣлъ только сказать,-- промолвилъ племянникъ Скруджа,-- что слѣдствіемъ его нерасположенія къ намъ и нежеланія повеселиться вмѣстѣ съ нами выходить то, что онъ теряетъ много прекрасныхъ минутъ, которыя, конечно, не принесли бы ему вреда. Все же, я думаю, ему гораздо интереснѣе было бы посѣтить насъ, чѣмъ носиться со своими мыслями или сидѣтъ въ затхлой старой конторѣ или пыльныхъ комнатахъ. Мнѣ жалъ его, а потому ежегодно я намѣренъ приглашать его къ намъ, не обращая вниманія на то, нравится ли это ему или нѣтъ. Пусть до самой смерти онъ относится съ Рождеству такъ, какъ теперь; не считаясь съ этимъ, а все-таки ежегодно буду приходить къ нему и радостно спрашивать: "Какъ ваши здоровье, дядюшка?.." и, надѣюсь, онъ перемѣнить, наконецъ, о немъ мнѣніе. И если, подъ вліяніемъ этого, онъ оставитъ своему бѣдному, писцу 50 фунтовъ стерлинговъ послѣ смерти, то и этого будетъ довольно съ меня. Думаю, что вчера мои слова тронули его.
   Всѣ засмѣялись при послѣднихъ словахъ. Но будучи предобродушно настроенъ и нисколько не смущаясь тѣмъ, что смѣются надъ нимъ, лишь бы только смѣялись, племянникъ Скруджа поощрялъ ихъ въ этомъ веселіи, передавая съ сіяющимъ видомъ изъ рукъ въ руки бутылку вина.
   Семья была музыкальна, и сейчасъ же послѣ чая началась музыка. Всѣ отлично знали свое дѣло, а особенно Топперъ, который во время исполненія хоровой пѣсни и канона рычалъ басомъ, даже не покраснѣвъ и не напруживъ толстыхъ жилъ на лбу. Племянница Скруджа хорошо играла на арфѣ, и среди другихъ пьесъ исполнила простую коротенькую пѣсенку (ее можно было выучиться насвистывать въ двѣ минуты), знакомую даже тому маленькому ребенку, который пріѣзжалъ за Скруджемъ въ пансіонъ, какъ объ этомъ ему напомнилъ духъ минувшаго Рождества.
   Когда раздалась эта мелодичная пѣсенка, Скруджъ вспомнилъ все то, что показалъ ему духъ. Пѣсенка очень растрогала его, и онъ подумалъ, что если бы онъ прежде слышалъ ее чаще, онъ относился бы сердечнѣе къ людямъ и достигъ бы счастія и безъ помощи могильщика, закопавшаго тѣло Якова Марли. Но музыкѣ былъ посвященъ не весь вечеръ. Спустя нѣкоторое время начали играть въ фанты. Хорошо иногда сдѣлаться дѣтьми, а лучше всего быть ими въ дни Рождества, когда самъ Великій Основатель его былъ ребенкомъ, Сначала, разумѣется, играли въ жмурки. Я также мало вѣрю тому, что глаза Топпера были завязаны, какъ тому, что они были у него, въ сапогахъ. Между Топперомъ и племянникомъ Скруджа былъ, очевидно, уговоръ помогать другъ другу о чемъ зналъ и духъ Рождества. Уже одно то, какъ онъ ловилъ полную сестру племянницы Скруджа, было издѣвательствомъ надъ человѣческой довѣрчивостью. Преслѣдуя ее повсюду, онъ опрокидывалъ каминныя принадлежности, спотыкался о стулья, наталкивался на фортепіано, запутывался въ занавѣсахъ; онъ всегда зналъ, гдѣ она, и ловилъ только ее одну. Если бы вы умышленно старались попасться ему подъ руку (что и дѣлали нѣкоторые), онъ сдѣлалъ бы видъ, что ловитъ васъ, а на дѣлѣ стремился бы только къ полной дѣвушкѣ. Она все кричала, что это не честно и была, конечно, права. Но, наконецъ, онъ поймалъ ее, загнавъ въ уголъ, откуда не было выхода, несмотря на всѣ старанія ея пропорхнуть мимо него, шурша шелковымъ платьемъ. Здѣсь поведеніе его стало еще возмутительнѣе! Онъ притворился, что не узнаетъ ее. Ему, видите ли, надо было дотронуться до нея, чтобы убѣдиться въ этомъ, ощупать кольцо на ея рукѣ или цѣпочку на ея шеѣ. Гадко и омерзительно! Воспользовавшись моментомъ, когда ловилъ другой, а они оставались наединѣ за занавѣсками, она, конечно, откровенію высказала, ему свое мнѣніе о его поведеніи.
   Усѣвшись на большомъ стулѣ въ уютномъ утолкѣ и поставивъ ноги на скамейку, племянница Скруджа совсѣмъ не играла въ жмурки. Позади нея стояли духъ и Скруджъ. Въ фанты же играла и она -- и играла дѣйствительно искусно. Когда она играла въ игру "Какъ, когда и гдѣ", она, къ великому удовольствію своего мужа, перещеголяла своихъ сестеръ, несмотря на то, что и онѣ были очень находчивы въ этой игрѣ,-- это могъ подтвердить и самъ Топперъ. Скруджъ также принималъ участіе въ игрѣ, ибо играли всѣ присутствующіе двадцать человѣкъ, молодые и старые. Играя, Скруджъ иногда совершенно забывалъ о томъ, что не слышно его голоса, и часто вслухъ давалъ вѣрные совѣты. Порой ни одна иголка самаго лучшаго издѣлія не могла своей остротой превзойти Скруджа, хотя онъ и дѣлалъ видъ, что мало догадливъ.
   Духъ былъ очень доволенъ настроеніемъ Скруджа и такъ ласково смотрѣлъ на него, что тотъ, какъ мальчикъ, просилъ еще побыть здѣсь до тѣхъ поръ, пока гости не разойдутся. Однако духъ не согласился.
   -- Начинается новая игра,-- сказалъ Скруджъ.-- Еще полчаса, духъ.
   Игра называлась "Да и нѣтъ". Всѣ должны были отгадать то, что задумывалъ племянникъ Скруджа.
   На вопросъ онъ имѣлъ право отвѣчать только словами: "да" и "нѣтъ". На него полился цѣлый потокъ вопросовъ -- и выяснялось, что задумалъ онъ животное, не совсѣмъ пріятное, дикое, которое иногда рычитъ и хрюкаетъ, иногда говоритъ, проживаетъ въ Лондонѣ и расхаживаетъ по улицамъ,-- животное, котораго не показываютъ, не держатъ въ звѣринцѣ и не предназначаютъ на убой, которое -- ни лошадь, ни оселъ, ни корова, ни быкъ, ни тигръ, ни собака, ни свинья, ни кошка, ни медвѣдь. При каждомъ новомъ вопросѣ, который предлагали загадавшему, онъ разражался звонкимъ смѣхомъ, точно его щекотали, и въ припадкѣ такого смѣха соскакивалъ съ дивана и топалъ ногами.
   -- Угадала, знаю, Фредъ, что это,-- воскликнула, наконецъ, полная дѣвушка, сестра племянницы Скруджа, разразившись такимъ же смѣхомъ.-- Знаю!
   -- Что?-- воскликнулъ Фредъ.
   -- Вашъ дядя Скруджъ.
   Она угадала. Всѣ были въ восторгѣ, Нѣкоторые, впрочемъ, замѣтили, что на вопросъ: "Медвѣдь ли это?" надо было отвѣтить "Да", а отрицательный отвѣтъ повелъ къ тому, что отвлекъ мысли отъ Скруджа, хотя многіе и думали о немъ.
   -- Мы ужъ достаточно повеселились по его милости,-- сказалъ Фредъ.-- Въ благодарность за это удовольствіе выпьемъ за его здоровье. Вотъ стаканъ глинтвейна. Итакъ: "За здоровье дяди Скруджа!"
   -- Прекрасно! За здоровье дяди Скруджа!-- воскликнули всѣ.
   -- Желаемъ ему радостно встрѣтить праздникъ. Каковъ бы ни былъ старикъ Скрудхъ, мы желаемъ ему счастливаго Новаго года!-- сказалъ племянникъ Скруджа.
   Незамѣтно для самого себя дядя Скруджъ сдѣлался такъ веселъ, и на душѣ у него стадо такъ радостно, что онъ, если бы духъ не торопилъ его, съ удовольствіемъ отвѣтилъ бы тостомъ всѣмъ присутствующимъ, которые и не подозрѣвали, что онъ находится среди нихъ... Но все исчезло раньше, чѣмъ племянникъ Скруджа договорилъ послѣднія слова. Скруджъ и духъ снова уже были въ пути.
   Чего, чего они ни видали въ своихъ долгихъ странствованіяхъ! Они посѣтили множество домовъ, всюду принося счастье; останавливались у кроватей больныхъ -- и духъ облегчалъ ихъ страданія, тѣ же, которые были въ чужимъ странахъ, чувствовали себя, благодаря ему, какъ на родинѣ. Въ людей борьбы духъ вселялъ надежды, бѣдные чувствовали себя въ его присутствіи богатыми. Въ богадѣльнѣ, госпиталѣ, тюрьмѣ, въ притонахъ нищеты,-- вездѣ, гдѣ только человѣкъ не закрывалъ дверей передъ духомъ, онъ разсыпалъ свои благословенія и поучалъ Скруджа.
   Если только все это совершилось въ одну ночь, то ночь эта была очень длинна,-- казалось, что она вмѣстила въ себя много рождественскихъ ночей. Странно было то, что въ то время, какъ Скруджъ оставался такимъ, какимъ былъ, духъ, видимо, старѣлъ. Замѣтивъ въ немъ эту перемѣну, Скруджъ однако ничего не сказалъ о ней до того момента, какъ они вышли изъ дома, гдѣ была дѣтская вечеринка. Тутъ, оставшись наединѣ съ духомъ подъ открытымъ небомъ, онъ вдругъ замѣтилъ, что волосы духа стали сѣдыми.
   -- Развѣ жизнь духовъ такъ коротка?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Моя жизнь кончится сегодня ночью.
   -- Такъ для тебя эта ночь послѣдняя! -- воскликнулъ Скруджъ.
   -- Да, конецъ мой нынче въ полночь. Часъ мой близокъ. Слушай.
   Въ этотъ моментъ часы пробили три четверти двѣнадцатаго.
   -- Прости за нескромный вопросъ,-- сказалъ Скруджъ, внимательно присматриваясь къ одеждѣ духа.-- Я вижу подъ твоей одеждой что-то странное, тебѣ несвойственное. Нога, это или лапа?
   -- Какъ будто лапа,-- печально отвѣтилъ духъ.
   Изъ складокъ его одежды вышло двое дѣтей, несчастныхъ, забитыхъ, страшныхъ, безобразныхъ и жалкихъ. Возлѣ ногъ духа они стали на колѣни, цѣпляясь за полы его плаща.
   -- О, человѣкъ! -- воскликнулъ духъ.-- Взгляни сюда!
   То были мальчикъ и дѣвочка. Желтые, худые, оборванные, они, точно волчата, смотрѣли исподлобья, но взглядъ ихъ былъ несмѣлый, покорный. Казалось бы, прелесть и свѣжесть молодости должна была свѣтиться въ ихъ чертахъ. Но дряхлая, морщинистая рука времени уже обезобразила ихъ. Тамъ, гдѣ должны были царить ангелы, таились и грозно глядѣли дьяволы. Никакая низость, никакая извращенность, какъ бы велики онѣ ни были, не могли создать въ мірѣ подобнаго уродства.
   Скруджъ въ ужасѣ отшатнулся. Онъ хотѣлъ сказать, что дѣти красивы, но слова сами собой замерли у него на устахъ, которыя не осмѣливались произнести подобной лжи.
   -- Духъ, они твои?-- только и могъ сказать Скруджъ.
   -- Нѣтъ, это дѣти человѣка,-- произнесъ духъ, смотря на нихъ.-- Они не выпускаютъ края моей одежды, взывая о защитѣ отъ собственныхъ своихъ родителей. Мальчикъ -- невѣжество, дѣвочка -- Нужда. Остерегайся ихъ обоихъ и всѣхъ подобныхъ имъ, а пуще всего мальчика, ибо на челѣ его начертано: гибель. Остерегайся его, если только не сотрется это роковое слово. Возстань на него! -- вскричалъ духъ.-- Или же, ради своихъ нечистыхъ умысловъ, узаконяй его, увеличивай его силу! Но помни о концѣ!
   -- Развѣ у нихъ нѣтъ крова, развѣ никто не протягиваетъ имъ руку помощи?-- воскликнулъ Скруджъ.
   -- Развѣ ни существуетъ тюремъ?-- спросилъ духъ, обращаясь къ нему въ послѣдній разъ.-- Развѣ нѣтъ рабочихъ домовъ?
   Колоколъ пробилъ двѣнадцать.
   Скруджъ хотѣлъ взглянуть на духа, но духъ уже исчезъ. Когда замеръ послѣдній звукъ колокола, Скруджъ вспомнилъ предсказаніе Якова Марли и, поднявъ глаза, увидѣлъ величественный образъ, привидѣніе съ закутанной головой, которое, точно облако тумана, подвигалось къ нему.
  

Строфа IV.
Послѣдній духъ.

   Призракъ подходилъ безмолвно, медленно важно. При его приближеніи Скруджъ упалъ на колѣни. Что-то мрачное и таинственное разсѣивалъ призракъ вокругъ себя.
   Голова, лицо, вся фигура его были закутаны въ черную мантію, и, если бы не оставшаяся на виду простертая впередъ рука, его трудно было бы отдѣлить отъ ночного мрака.
   Когда призракъ поровнялся со Скруджемъ, Скруджъ замѣтилъ, что онъ былъ огромнаго роста, и таинственное присутствіе его наполнило душу Скруджа торжественнымъ ужасомъ. Призракъ былъ безмолвенъ и неподвиженъ.
   -- Я вижу духа будущаго Рождества?-- спросилъ Скруджъ.
   Призракъ не отвѣтилъ, но указалъ рукой впередъ.
   -- Ты покажешь мнѣ тѣни вещей, которыхъ еще нѣтъ, но которыя будутъ? -- продолжалъ Скруджъ.-- Да?
   Казалось, духъ наклонилъ голову, ибо верхній край его мантіи на мгновеніе собрался въ складки. Это былъ единственный отвѣтъ, который получилъ Скруджъ. Онъ уже привыкъ къ общенію съ духами, но этотъ безмолвный образъ вселилъ въ него такой страхъ, что ноги его дрожали; онъ чувствовалъ, что едва держится на нихъ, что не въ состояніи слѣдовать за духомъ. Духъ помедлилъ мгновеніе, точно наблюдая за нимъ и давая ему время опомниться.
   Но отъ этого Скруджу сдѣлалось еще хуже. Безотчетный, смутный страхъ охватилъ его цри мызли, что изъ-подъ этого чернаго покрывала на него устремлены безплотныя очи, тогда какъ онъ, сколько ни старался напрягать свое зрѣніе, ничего не видалъ, кромѣ призрачной руки и безформенной черной массы.
   -- Духи будущаго!-- воскликнулъ Скруджъ.-- Ты страшишь меня больше прежнихъ духовъ, видѣнныхъ мною. Но зная твое желаніе сдѣлать меня добрымъ, и надѣясь стать инымъ человѣкомъ, чѣмъ прежде, я готовъ съ благодарностью слѣдовать за тобою. Почему ты ничего не говоришь мнѣ?
   Духъ попрежнему молчалъ. Его рука была направлена впередъ.
   -- Веди меня! -- сказалъ Скруджъ.-- Веди меня! Ночь убываегъ, а время; дорого мнѣ -- я знаю это. Веди меня, духъ!
   Призракъ сталъ отдаляться отъ Скруджа точно такъ же, какъ и подходилъ къ нему. Въ тѣни его мантіи Скруджъ послѣдовалъ за нимъ и ему казалось, что она уносила его съ собой, а городъ какъ будто самъ надвигался и окружалъ ихъ.
   Они очутилисъ какъ разъ въ центрѣ городка, на биржѣ, среди купцовъ, суетливо бѣгавшихъ. взадъ и впередъ, звенѣвшихъ деньгами, толпившихся и разговаривавшихъ между собой, посматривавшихъ на часы, задумчиво игравшихъ золотыми брелоками часовъ,-- словомъ, они очутились въ обстановкѣ, хорошо знакомой Скруджу.
   Духъ остановился возлѣ небольшей кучки купцовъ. Замѣтивъ, что рука духа указывала на нее, Скруджъ подошелъ послушать разговоръ.
   -- Нѣтъ,-- сказалъ крупный, толстый госдрдинъ съ громаднымъ подбородкомъ.-- Я объ этомъ совершенно ничего не знаю. Знаю только, то, что онъ умеръ.
   -- Когда же? -- спросилъ другой. -- Кажется, прошлой ночью?
   -- Что же случилось съ нимъ?-- спросилъ третій, взявъ изъ объемистой табакерки большую щепотку табаку.-- А я думалъ, что онъ никогда не умретъ.
   -- Богъ его знаетъ,-- сказалъ первый, зѣвая.
   -- А что онъ сдѣлалъ съ деньгами?-- спросилъ господинль съ краснымъ лицомъ и висячимъ, трясущимся, какъ у индюка, наростомъ на концѣ носа.
   -- Я не слыхалъ, -- сказалъ человѣкъ съ большимъ подбородкомъ и опятъ зѣвнулъ.-- Но, можетъ быть, онъ завѣщалъ деньги своей гильдіи? Мнѣ онъ ихъ не оставилъ, я это прекраано знаю.
   Эта шутка вызвала общій смѣхъ.
   -- Вѣроятно, похороны будутъ очень скромныя,-- сказалъ тотъ же самый господинъ.-- Я не знаю никого, кто бы пошелъ его проводитъ до могилы. Чеетное слово! не пойти ли намъ не дожидаясь приглашенія?
   -- Я, пожалуй, не прочь, но только въ томъ случаѣ, если будетъ завтракъ,-- замѣтилъ господинъ съ наростомъ на носу.-- Только тогда я приму участіе въ проводахъ, если меня угостятъ.
   Снова раздался хохотъ.
   -- Чудесно! А я вотъ безкорыстнѣе васъ всѣхъ,-- сказалъ первый господинъ, -- я никогда не носилъ черныхъ перчатокъ и не ѣлъ похоронныхъ завтраковъ. Но все же и провожу его, если найдутся еще желающіе. Мнѣ теперь сдается,-- не былъ ли я его близкимъ другомъ, ибо, встрѣчаясь съ нимъ, мы обыкновенно раскланивались и перекидывались нѣсколькими словами. Прощайте, господа! Счастливо оставаться!
   Говорившіе и слушавшіе разбрелись и смѣшались съ другими группами. Скруджъ хорошо зналъ этихъ людей -- и вопросительно взглднулъ на духа, ожидая объясненія того, что только что говорилось на биржѣ.
   Но духъ уже двинулся далѣе, по улицѣ. Онъ указалъ пальцемъ на двухъ встрѣтившихся людей. Стараясь и здѣсь найти объясненіе толковъ на биржѣ, Скруджъ снова прислушался. Онъ зналъ и этихъ людей: то были очень богатые и знатные дѣловые люди. Скруджъ всегда дорожилъ ихъ мнѣніемъ, конечно, въ сферѣ чисто дѣловыхъ отношеній.
   -- Какъ поживаеге?-- сказалъ одинъ изъ нихъ.
   -- А вы какъ?-- спросилъ другой.
   -- Хорошо, -- сказалъ первый.-- Старый хрычъ, такъ-таки допрыгался,
   -- Я слышалъ,-- отвѣтилъ второй.-- А холодно, не правда ли?
   -- По-зимнему, вѣдь Рождество! Вы не катаетесь на конькахъ?
   -- Нѣтъ. Нѣтъ, мнѣ не до того! Мнѣ и кромѣ этого есть о чемъ подумать! До свиданія!
   Сначала Скруджъ удивился, почему духъ придавалъ такую важность столь пустымъ, повидимому, разговорамъ, но, чувствуя, что въ нихъ кроется какой-то особенный смыслъ, задумался. Трудно было допустить, что разговоръ шелъ о смерти его стараго компаньона Якова Марли, ибо то относилось къ области прошлаго; здѣсь же было царство духа будущаго. Онъ не могъ вспомнить никого изъ своихъ знакомыхъ, кто былъ бы связанъ непосредственно съ нимъ и къ кому онъ могъ бы отнести ихъ разговоръ. Не нисколько не сомнѣваясь, что, къ кому бы онъ ни относился, въ немъ скрывается тайный смыслъ, клонящійся къ его къ собственному благу, онъ старался сохранить въ памяти каждое слово,-- все, что видѣлъ и слышалъ. Онъ рѣшилъ тщательно наблюдать за своимъ двойникомъ, какъ только тотъ появится, надѣясь, что поведеніе его двойника послужитъ руководящей нитью къ изъясненію всѣхъ загадокъ.
   Онъ оглядывался вокругъ себя, ища взорами своего двойника. Но въ томъ углу, гдѣ обычно стоялъ Скруджъ, былъ другой человѣкъ, часы же показывали какъ разъ то время, когда долженъ былъ быть тамъ Скруджъ. Притомъ въ толпѣ, которая стремительно входила въ ворота, онъ не замѣтилъ ни одного человѣка, похожаго на него самого. Однако, это мало удивило его, ибо, рѣшившись измѣнить образъ жизни, онъ свое отсутствіе здѣсь объяснялъ осуществленіемъ своихъ новыхъ плановъ.
   Протянувъ впередъ руку, стоялъ сзади него спокойный, мрачный призракъ. Очнувшись отъ сосредоточенной задумчивости, Скруджъ почувствовалъ, по повороту руки призрака, что его невидимые взоры были пристально устремлены на него. Скруджъ содрогнулся, точно отъ холода.
   Покинувъ бойкое торговое, мѣста, они отправились въ смрадную часть города, куда Скруджъ никогда не проникалъ прежде, хотя и зналъ ея мѣстоположеніе и дурную славу, которой она пользовалась. Улицы были грязны и узки, лавки и дома жалки, люди полуодѣты, пьяны, безобразны, обуты въ стоптапную обувь. Закоулки, проходы въ ворота, мѣста подъ арками, словно помойные стоки, изрыгали зловоніе, грязь и толпы людей. Ото всего квартала такъ и вѣяло порокомъ, развратомъ и нищетой.
   Въ глубинѣ этого гнуснаго вертепа находилась низкая, вросшая въ землю, съ покосившейся крышей и навѣсомъ, лавченка,-- лавченка, въ которой скупали желѣзо, старое тряпье, бутылки, кости и всякій хламъ. Внутри ея, на полу, были навалены кучи ржавыхъ гвоздей, ключей, цѣпей, дверныхъ петель, пилъ, вѣсовъ, гирь и всякаго скарба. Мало охотниковъ нашлось бы узнать тѣ тайны, которыя скрывались здѣсь подъ грудами безобразнаго тряпья, подъ массами разлагающагося сала и костей. Среди всего этого, возлѣ печки, топившейся углемъ и сложенной изъ старыхъ кирпичей, сидѣлъ торговецъ -- сѣдой, старый, семидесятилѣтній плутъ. Защитившись отъ холода грязной занавѣской, сшитой изъ разныхъ лохмотьевъ и висѣвшей на веревкѣ, онъ курилъ трубку, наслаждаясь мирнымъ уединеніемъ.
   Скруджъ и духъ вошли въ лавку одновременно съ женщиной, тащившей тяжелый узелъ; почти слѣдомъ за ней и жоже съ узломъ въ лавку вошла другая женщина, а по пятамъ за ней вошелъ человѣкъ въ полинялой черной парѣ. Увидавъ и узнавъ другъ друга, они остолбенѣли. Затѣмъ, послѣ нѣсколько мгновеній смущенія и удивленія, которымъ охваченъ былъ и самъ хозяинъ, державшій трубку въ рукѣ, всѣ разразились смѣхомъ.
   -- Позвольте поденщицѣ быть первой,-- сказала прежде всѣхъ вошедшая женщина.-- Прачка пусть будетъ второй, а слуга гробовщика -- третьимъ. Каково, старикъ Джо! Нежданно-негаданно мы всѣ трое встрѣтились здѣсь.
   -- Мѣсто, какъ нельзя болѣе подходящее,-- сказалъ старикъ Джо, вынимая трубку изо рта.-- Но идемъ въ гостиную! Вы знаете, что вы тамъ съ давнихъ поръ свой человѣкъ, да и тѣ двое не чужіе. Подождите, я затворю дверь въ лавку. Ахъ, какъ она скрипитъ! Мнѣ кажется, что въ моей лавкѣ нѣтъ ни одного куска желѣза болѣе заржавленнаго, чѣмъ ея петли, и, я увѣренъ, что нѣтъ ни единой кости старѣе моихъ; ха, ха! Наша профессія и мы сами -- мы стоимъ другъ друга. Но въ гостиную! Идемте же!
   Гостиной называлось отдѣленіе за зававѣской, сшитой изъ тряпокъ. Старикъ сгребъ угли въ кучу старымъ желѣзнымъ прутомъ, бывшимъ когда-то частью перилъ, лѣстницы и, оправивъ коптящую лампочку (была ночь) чубукомъ своей трубки, снова взялъ ее въ ротъ.
   Въ то время, когда онъ дѣлалъ это, говорившая до этого женщина бросила свой узелъ на полъ и развязно усѣлась на стулъ, положивъ руки на колѣни, нахально и вызывающе смотря на прочихъ.
   -- Ну, что изъ того? Что изъ того, миссъ Дильберъ! -- сказала женщина. -- Каждый человѣкъ имѣетъ право заботитьая о самомъ себѣ. Онъ такъ и дѣлалъ всегда.
   -- Это совершенно вѣрно,-- сказала прачка.-- Но, кажется, никто не воспользовался этимъ правомъ въ большей степени, чѣмъ онъ.
   -- Ну, чего вы таращите глаза другъ на друга, точно другъ друга боитесь? Кто знаетъ объ этомъ? Кажется, намъ нѣтъ смысла строить другъ другу каверзы.
   -- Конечно,-- сказали въ одинъ голосъ Дильберъ и слуга гробовщика.-- Конечно!
   -- Ну, и отлично,-- воскликнула женщина.-- Довольно объ этомъ. Кому станетъ хуже отъ того, что мы кое-что взяли? Не мертвецу же!
   -- Разумѣется,-- сказала Дильберъ, смѣясь.
   -- Если этотъ скаредъ хотѣлъ сохранить всф эти вещички послѣ смерти,-- продолжала женщина,-- то почему при жизни онъ никому не дѣлалъ добра: вѣдь если бы онъ былъ подобрѣе, навѣрное нашелся бы кто-нибудь, кто приглядѣлъ-бы за нимъ при кончинѣ, не оставилъ бы его одинокимъ при послѣднемъ издыханіи.
   -- Нѣтъ словъ справедливѣе этихъ! -- сказала Дильберъ.-- Вотъ и наказаніе ему.
   -- Было бы даже лучше, если бы оно было потяжелѣе! -- отвѣтила женщина.-- Оно и было бы таковымъ, повѣрьте мнѣ, еслибы только я могла забрать еще что-нибудь. Развяжите узелъ, старикъ Джо и назначьте цѣну за вещи. Говорите на чистоту. Я не боюсь того, что вы развяжете мой узелъ первымъ, а они увидятъ содержимое его. Кажется, мы довольно хорошо знаемъ занятья другъ, друга, еще и довстрѣчи здѣсь. Въ этомъ нѣтъ грѣха. Развязывайте узелъ, Джо.
   Но деликатность ея сотоварищей не позволила этого, и человѣкъ въ черной полинявшей парѣ отважился первымъ показать награблвивую добычу: ея было немного. Одна или двѣ печати, серебряный карандашъ, пара запонокъ и дешевенькая булавка для галстука -- вотъ и все! Старикъ Джо разсматривалъ и оцѣнивалъ каждую вещь въ отдѣльности, мѣломъ записывая на стѣнѣ сумму, которую разсчитывалъ дать за каждую вещь.
   Кончивъ дѣло, онъ, подвелъ итогъ.
   -- Вотъ! -- сказалъ Джо.-- Я не прибавлю и шести пенсовъ, даже если бъ меня живьемъ сварили въ кипяткѣ. Теперь чья очередь?
   Слѣдующей была мистрисъ Дильберъ. У нея было нѣсколько простынь, полотенецъ, немного носильнаго платая, одна или двѣ старомодныхъ чайныхъ серебряныхъ ложки, сахарные щипцы и нѣсколько сапогъ.
   Ея счетъ записывался на стѣнѣ тѣмъ же порядкомъ.
   -- Женщинамъ я даю всегда очень дорого, Это моя слабость, и она въ конецъ разоритъ меня,-- сказалъ старикъ Джо.-- Вотъ вашъ счеть. Если вы будете настаивать на прибавкѣ даже въ одинъ пенни, я раскаюсь въ своей щедрости и вычту полкроны.
   -- А теперь развяжите мой узелъ, Джо,-- сказала первая женщина.
   Чтобы развязать его, Джо для большаго удобства опустился на колѣни и, развязавь множество узловъ, вытащилъ большой тяжелый свертокъ какой-то темной матеріи.
   -- Что это? -- спросилъ Джо.-- Постельныя занавѣски?
   -- Да,-- отвѣтила женщина со смѣхомъ, наялюѵ щнась,-- Постельныя, занавѣски?
   -- Беужели ты хочешь сказать, что ты снялп ихъ вмѣстѣ съ кольцами, когда онъ еще лежалъ на кровати?-- спросилъ Джо.
   -- Разумѣется,-- отвѣтила женщина.-- А почему бы мнѣ и не снять ихъ?
   -- Тебѣ на роду написано быть богатой,-- сказалъ Джо,-- и ты, навѣрное, добьешься этого.
   -- Разъ представляется случай что-нибудь взять, да еще у такого человѣка, я стѣсняться не стану!-- возразила женщина хладнокровно.-- Не капните масломъ на одѣяло.
   -- Развѣ это его одѣяло?-- спросилъ Джо.
   -- А чье же еще, вы думаете?-- отвѣтила женщина.-- Небось, не простудится и безъ одѣяла.
   -- Надѣюсь, онъ умеръ не отъ какой-либо заразной болѣзни?-- спросилъ старикъ Джо, оставляя работу и смотря на нее.
   -- Но безпокойтесь,-- возразила женщина.-- Не такое ужъ удовольствіе доставляло мнѣ его общество, не стала бы я изъ-за этаго всего сердца Фецвига, и велѣлъ Скруджу слушать. Скруджъ повиновался.
   -- Ну что, развѣ не пустяки? спросилъ духъ. Онъ истратилъ немного вашего бреннаго металла; три или четыре фунта, не болѣе. Развѣ это такъ много, чтобы заслужить такую похвалу?
   -- Не въ томъ дѣло, отвѣчалъ Скруджъ, говоря своимъ прежнимъ, а не теперешнимъ тономъ. Не въ томъ дѣло, духъ. Онъ обладаетъ силой дѣлать васъ счастливыми или несчастными; дѣлать ваше служеніе легкимъ или тягостнымъ: обратить его въ удовольствіе или въ мученіе. Если ты скажешь, что сила эта заключается въ словахъ и во взглядѣ, вещахъ такихъ легкихъ и незначительныхъ, что нельзя сложить ихъ и подвести имъ итогъ, такъ что же? То счастье, которое онъ доставляетъ, стоитъ цѣлаго состоянія.
   Скруджъ почувствовалъ на себѣ взглядъ духа и остановился.
   -- Въ чемъ дѣло? спросилъ духъ.
   -- Ничего особеннаго, отвѣчалъ Скруджъ.
   -- Мнѣ кажется, что ты о чемъ-то думалъ, настаивалъ духъ.
   -- Нѣтъ, сказалъ Скруджъ, ничего. Я только желалъ бы сказать нѣсколько словъ своему писцу. Вотъ и все.
   Молодой Скруджъ потушилъ лампы, и старый Скруджъ и духъ опять очутились на открытомъ воздухѣ.
   -- Времени осталось у меня мало. Скорѣе!
   Эти слова не относились ни къ Скруджу, ни къ кому-другому, кого бы онъ могъ видѣть; но они немедленно произвели свое дѣйствіе. Опять Скруджъ увидѣлъ своего прежняго я. Теперь онъ былъ старше, -- молодымъ человѣкомъ въ цвѣтѣ лѣтъ. Лицо его еще не поражало рѣзкими и грубыми чертами его позднѣйшихъ лѣтъ, но уже носило въ себѣ признаки заботь и скупости. Въ глазахъ его было какое-то безпокойное, алчное выраженіе, которое обнаруживало, какого рода страсть пустила въ немъ корни и должна была разрастись до огромныхъ размѣровъ.
   Прежній Скруджъ былъ не одинъ: возлѣ него сидѣла красивая молодая дѣвушка въ траурѣ; глаза ея были наполнены слезами, которыя блестѣли при свѣтѣ, распространяемомъ привидѣніемъ.
   -- Ничего, говорила она тихимъ, нѣжнымъ голосомъ; да и для васъ все равно: другой идолъ замѣнилъ меня, и если онъ можетъ веселить и поддерживать васъ, какъ я старалась бы это дѣлать, то у меня нѣтъ серьезной причины горевать.
   -- Какой идолъ замѣнилъ васъ? спросилъ Скруджъ.
   -- Золотой.
   -- Таково требованіе свѣта, сказалъ онъ. Свѣтъ ни къ чему такъ строго не относится, какъ къ бѣдности, въ то же время прикидываясь строго осуждающимъ погоню за богатствомъ.
   -- Вы слишкомъ боитесь свѣта, кротко возразила она. Всѣ ваши прочія надежды поглотила одна: избѣгнуть низкаго упрека свѣта. Я видѣла, какъ всѣ ваши благороднѣйшія стремленія понемногу поглощались вашей главной страстью -- наживой, которая совсѣмъ завладѣла вами. Развѣ не такъ?
   -- Такъ что же? возразилъ онъ; что за бѣда, что я сталъ умнѣе? Изъ-за этого я не измѣнился въ отношеніи къ вамъ.
   Она покачала головой.
   -- Развѣ я измѣнился?
   -- Договоръ нашъ старъ. Онъ былъ заключенъ тогда, когда мы оба были бѣдны и согласны довольствоваться своею бѣдностью до тѣхъ поръ, пока наше состояніе не улучшится терпѣливымъ и честнымъ трудомъ. Тогда вы были другимъ человѣкомъ. Да, вы измѣнились.
   -- Тогда я былъ еще мальчикомъ, отвѣчалъ онъ нетерпѣливымъ тономъ.
   -- Ваши собственныя чувства говорятъ вамъ, что вы были не тѣмъ, что вы теперь; я же не измѣнилась ни въ чемъ. И то, что обѣщало намъ счастіе, когда мы оба сердцемъ и душою составляли одно существо, теперь предвѣщаетъ горе, такъ какъ мы стали людьми совершенно различными. Я не стану вамъ разсказывать, какъ часто и съ какой болью въ сердцѣ я объ этомъ думала. Достаточно того, что я думала объ этомъ и могу теперь возвратить вамъ свободу.
   -- Развѣ я когда-нибудь добивался ея?
   -- Словами,-- нѣтъ, никогда.
   -- Чѣмъ же?
   -- Измѣнившимся сердцемъ и умомъ, другимъ образомъ жизни, другими цѣлями въ жизни; всѣмъ, что придавало цѣну моей любви въ вашихъ глазахъ. Если бы между нами ничего не произошло прежде, скажите мнѣ, старались-бы вы теперь пріобрѣсти мою любовь? О, нѣтъ!
   Онъ, казалось, соглашался противъ своей воли съ такимъ предположеніемъ, но сдѣлалъ надъ собою усиліе и сказалъ:
   -- Вы думаете, что нѣтъ.
   -- Богъ знаетъ, что я отъ души желала бы думать иначе, отвѣчала она. Но, узнавъ такую истину, я чувствую, какъ она сильна и неотразима. Но даже если бы вы были свободны сегодня, завтра, вчера, могу ли я повѣрить, что вы выбрали бы безприданную дѣвушку,-- вы, который, говоря съ нею откровенно, взвѣшивали все прибылью; или, если бы вы измѣнивши на минуту своему руководящему правилу, выбрали ее, развѣ я не знаю, что за этимъ послѣдовали бы раскаяніе и сожалѣніе. Я это знаю и потому возвращаю вамъ свободу, съ сердцемъ, переполненнымъ любви къ тому, чѣмъ вы были прежде.
   Онъ хотѣлъ что-то сказать; но она, отвернувшись отъ него, продолжала:
   -- Можетъ быть (воспоминаніе о томъ, что прошло, даетъ мнѣ эту надежду) -- можетъ быть, вы будете горевать объ этомъ, но очень, очень короткое время, а затѣмъ съ удовольствіемъ отгоните отъ себя всякое воспоминаніе о происшедшемъ, какъ о безвыгодномъ снѣ, отъ котораго вы счастливо отдѣлались пробужденіемъ. Дай Богъ, чтобы вы были счастливы въ той жизни, которую себѣ избрали!
   Она вышла, и они разстались.
   -- Духъ, воскликнулъ Скруджъ, не показывай мнѣ ничего больше! Веди меня домой! Къ чему тебѣ наслаждаться моимъ мученіемъ.
   -- Посмотри еще одну тѣнь, сказалъ духъ.
   -- Не нужно больше! воскликнулъ Скруджъ; я не хочу ее видѣть. Не показывай мнѣ больше ничего.
   Но неумолимый духъ схватилъ его обѣими руками и заставилъ смотрѣть.
   Они очутились въ другомъ мѣстѣ и въ другой комнатѣ,-- комнатѣ не очень большой и не великолѣпной, во чрезвычайно уютной. Около камина сидѣла прелестная молодая дѣвушка, до того похожая на ту, которую Скруджъ только что видѣлъ, что онъ былъ убѣжденъ, что эта та же самая. Но скоро онъ убѣдился, что послѣдняя была дочь первой: онъ увидѣлъ и прежнюю, которая теперь стала почтенной и прекрасной матерью семейства. Она сидѣла противъ своей дочери.-- Шумъ въ этой комнатѣ былъ оглушительный: тутъ было такъ много дѣтей, что Скруджъ, въ своемъ волненіи, не могъ ихъ сосчитать;-- притомъ же про нихъ нельзя было сказать словами поэмы: "ихъ было сорокъ дѣтей, которыя вели себя такъ тихо, какъ одинъ ребенокъ"; напротивъ,-- каждый изъ дѣтей велъ себя какъ сорокъ вмѣстѣ. Изъ этого выходила невѣроятная суматоха, но она никого, казалось, не безпокоила; напротивъ, мать и дочь отъ души смѣялись и радовались дѣтскому веселью. Послѣдняя даже вмѣшалась въ игры и стала цѣлью безжалостнаго нападенія èo стороны малышей-разбойниковъ. Чего бы я не далъ, чтобы и мнѣ быть однимъ изъ нихъ, хотя я никогда не могъ бы быть такимъ грубымъ! Ни за какія блага въ мірѣ не смялъ бы я этихъ косъ, не сорвалъ бы маленькаго башмачка съ хорошенькой ножки. Что же касается того, чтобы обнять дѣвушку за талію, какъ дѣлали это они,-- смѣлый молодой народъ, -- я не могъ бы этого сдѣлать; я бы ожидалъ, что въ наказаніе за это, рука моя останется согнутой и никогда больше не выпрямится. И все-таки я бы очень желалъ, признаюсь, коснуться ея губъ; говорить съ нею, чтобы видѣть, какъ она ихъ открываетъ; смотрѣть на рѣсницы ея опущенныхъ глазъ, не заставляя ее краснѣть; распустить ея волосы, маленькая прядь которыхъ была бы для меня безцѣннымъ подаркомъ; словомъ, я хотѣлъ бы имѣть хоть малѣйшую часть привилегій ребенка, и вмѣстѣ съ тѣмъ быть мужчиною, чтобы сознавать ихъ цѣну.
   Но вдругъ послышался стукъ въ дверь; тогда молодой народъ такъ стремительно бросился по направленію къ ней, что увлекъ за собою и молодую дѣвушку, которая, смѣясь и поправляя свой истерзанный костюмъ, очутилась въ центрѣ сіяющей и буйной толпы, подоспѣвшей какъ разъ во время, чтобы встрѣтить отца, который возвращался домой въ сопровожденіи человѣка, нагруженнаго игрушками и подарками на Рождество. Тогда-то начались настоящіе крики, толкотня; беззащитный носильщикъ претерпѣлъ самое жестокое нападеніе; дѣти наставили вокругъ него стулья, чтобы взбираться по нимъ, какъ по лѣстницамъ, отбирали у носильщика пакеты, завернутые въ сѣрую бумагу, лазили въ его карманы и, ограбивъ его совсѣмъ, бросились къ отцу, повисли у него на шеѣ, хлопали его по спинѣ, болтали своими ножонками, ударяя о его ноги, и все это съ неотразимыми ласками. Затѣмъ послѣдовали крики удивленія и восторга при развертываньи каждаго пакета. Но вотъ кто-то вскрикнулъ отъ ужаса при видѣ того, какъ самый маленькій ребенокъ положилъ въ ротъ игрушечную сковороду, и отъ опасенія, что онъ проглотилъ индюка, наклееннаго на деревянной тарелочкѣ; за этимъ послѣдовало успокоеніе, какъ какъ тревога оказалась напрасной. Нѣтъ способа описать всю радость, благодарность и восторгъ дѣтей. Это продолжалось до тѣхъ поръ, когда дѣти вышли изъ гостинной и отправились въ верхній этажъ; тамъ они легли спать, и все утихло.
   Теперь, когда хозяинъ дома, нѣжно обнимая свою старшую дочь, усѣлся возлѣ камина, Скруджъ сталъ смотрѣть внимательнѣе. Когда онъ подумалъ, что такое же существо, милое и прелестное, могло бы и его называть отцомъ и быть весеннимъ лучомъ въ суровой зимѣ его жизни, у него навернулись на глазахъ слезы.
   -- Белла, сказалъ мужъ, обращаясь съ улыбкой къ своей женѣ: я видѣлъ сегодня одного изъ твоихъ старыхъ друзей.
   -- Кого же?
   -- Отгадай.
   -- Какъ же я могу отгадать!
   Но, видя, что онъ смѣется, она тотчасъ же прибавила, также смѣясь:
   -- А, знаю, знаю: мистера Скруджа!
   -- Да, мистера Скруджа. Я проходилъ мимо его конторы, и такъ какъ ставни не были заперты, а у него былъ огонь, то я увидѣлъ его. Я слышалъ, что компаніонъ его лежитъ при смерти; и онъ сидѣлъ одинъ,-- совершенно одинъ въ цѣломъ свѣтѣ, я думаю...
   -- Духъ, сказалъ Скруджъ надорваннымъ голосомъ, уведи меня отсюда.
   -- Я сказалъ тебѣ, что показываю только тѣни минувшаго, отвѣчалъ, духъ; потому не обвиняй меня, что онѣ похожи на дѣйствительность.
   -- Уведи меня! воскликнулъ Скруджъ: я не могу этого вынести.
   Онъ повернулся къ духу и, видя, что тотъ пристально смотритъ на него и что лицо его состоитъ изъ страннаго сочетанія всѣхъ лицъ, которыя онъ ему показывалъ до сихъ поръ, Скруджъ сталъ бороться съ нимъ.
   -- Оставь меня, повторялъ онъ. Веди меня домой; не посѣщай меня больше.


   Во время борьбы,-- если это только можно назвать борьбою, когда духъ, безъ всякаго видимаго сопротивленія, не чувствовалъ, казалось, нападеній своего противника,-- Скруджъ замѣтилъ, что свѣтъ духа горитъ очень сильно и ярко, и инстинктивно сознавая, что съ этимъ свѣтомъ связано вліяніе духа на него, Скруджа, онъ схватилъ гасильникъ и быстрымъ движеніемъ надѣлъ его на голову привидѣнія.
   Духъ совершенно изсчезъ подъ гасильникомъ; но, несмотря на то, что Скруджъ прижималъ гасильникъ изо всѣхъ силъ, онъ не могъ погасить свѣта, который распространялся изъ-подъ гасильника по всей комнатѣ.
   Скруджъ почувствовалъ себя истомленнымъ, и на него напала неотразимая дремота. Онъ очутился въ своей спальнѣ и въ послѣдній разъ прижалъ гасильникъ, причемъ рука его ослабѣла. Потомъ, едва успѣлъ онъ, шатаясь, добраться до своей постели и лечь на нее, какъ погрузился въ тяжелый сонъ.
   

Глава III.
Второй изъ трехъ духовъ.

   Проснувшись среди невѣроятно сильнаго храпа и сидя на постели, Скруджъ сталъ приводить въ порядокъ свои мысли. Не было никакой нужды напоминать ему, что колоколъ долженъ былъ опять пробить часъ.
   Онъ чувствовалъ, что былъ приведенъ въ сознаніе какъ-разъ во-время, для свиданія со вторымъ духомъ, посланнымъ Яковомъ Марлеемъ. Онъ сталъ наблюдать за пологомъ постели, чтобы увидѣть, которую его часть отдернетъ новый духъ, но, почувствовавъ въ этотъ сидячемъ положеніи холодъ, самъ отдернулъ пологъ и, снова улегшись, сталъ внимательно наблюдать. Ему хотѣлось, при появленіи духа, окликнуть его, не быть застигнутымъ врасплохъ и не испугаться.
   Такъ-называемые сильные умы, гордящіеся тѣмъ, что они во всѣхъ обстоятельствахъ сохраняютъ присутствіе духа и ловко умѣютъ вывернуться изъ нихъ, такіе господа выражаютъ обыкновенно невѣроятныя способности на подвиги словами: мы-де на все способны, начиная отъ игры въ орелъ и рѣшетку и кончая убійствомъ. А между этими двумя крайностями лежитъ, безъ сомнѣніи, обширный рядъ поступковъ и дѣйствій.
   Не дерзая говорить такъ же рѣзко о Скруджѣ, я однако-же прошу васъ вѣрить, что онъ былъ приготовленъ встрѣтить въ жизни много странныхъ и необыкновенныхъ явленій и что едвали существовала въ свѣтѣ вещь, которая могла бы его удивить, начиная съ ребенка и кончая носорогомъ.
   Впрочемъ, хотя онъ былъ приготовленъ ко всему, но на дѣлѣ вовсе не былъ готовъ къ тому, чтобы предъ нимъ не произошло ровно ничего; слѣдовательно, когда колоколъ пробилъ часъ и никто не являлся, имъ овладѣлъ сильный страхъ. Прошло пять минутъ, десять минутъ, четверть часа -- ничто не являлось. Все это время Скруджъ лежалъ въ постели, которая, съ той минуты, какъ пробилъ часъ, сдѣлалась какъ бы фокусомъ или центромъ сіянія красноватаго свѣта, устремившагося на нее откуда-то цѣлымъ потокомъ. Этотъ свѣтъ былъ гораздо страшнѣе и безпокоилъ Скруджа больше, чѣмъ цѣлая дюжина духовъ, такъ какъ онъ не могъ догадаться, что значитъ этотъ свѣтъ и какая его цѣль; Скруджъ опасался даже, не представляетъ ли онъ собою въ эту минуту интереснаго субъекта внезапнаго самовозгоранія, -- не имѣя даже утѣшенія знать это и чувствовать.
   Наконецъ онъ началъ думать, какъ вы и я подумали бы съ самаго начала (вѣдь всегда та особа, которая не находится въ извѣстномъ затрудненіи, знаетъ, какъ слѣдуетъ поступить, и непремѣнно сдѣлала бы то, что было нужно), -- и такъ, онъ начатъ думать, что источникъ и причина этого свѣта должны быть въ сосѣдней комнатѣ, откуда дѣйствительно и врывался свѣтъ, какъ оказалось по оглядкѣ. Сдѣлавъ это открытіе, Скруджъ тихо всталъ съ постели и, шлепая туфлями, направился къ двери.
   Въ ту минуту, какъ онъ брался за ручку, странный голосъ назвалъ его по имени и попросилъ войти. Скруджъ вошелъ.
   Комната была, безъ сомнѣнія, его собственная; но она очень перемѣнилась; стѣны и потолокъ были до того убраны свѣжею зеленью, что комната походила на рощу, во всѣхъ углахъ которой горѣли ярко-красныя ягоды. Блестящіе листья остролистника, омелы и плюща отражали свѣтъ, какъ-будто тутъ было собрано столько же маленькихъ зеркалъ; въ каминѣ былъ такой сильный огонь, какого этотъ темный окаменѣлый очагъ не видалъ уже много лѣтъ,-- съ тѣхъ поръ какъ Скруджъ и Марлей поселились въ домѣ.
   На полу были высоко навалены, въ видѣ трона, индѣйки, гуси, дичь, куры, колбасы, большіе куски мяса, поросята, длинныя гирлянды сосисокъ, мясные пироги, пломпуддинги, боченки съ устрицами, горячіе каштаны, краснощекіе яблоки, сочные апельсины, сладкія груши, огромные сладкіе пироги и чаши съ кипящимъ пуншемъ; все это наполняло комнату чудеснымъ запахомъ. Удобно помѣстившись на этомъ ложѣ, сидѣлъ красивый, веселый атлетъ, очень привлекательный на видъ; въ рукѣ у него былъ горящій факелъ, который онъ держалъ высоко надъ головой, освѣщая Скруджа въ ту минуту, какъ тотъ выглянулъ изъ-за двери.


   -- Войди! воскликнулъ атлетъ; войди и познакомься со мною.
   Скруджъ робко вошелъ и наклонилъ голову предъ духомъ. Онъ уже не былъ прежнимъ упрямымъ Скруджемъ, и хотя взоръ духа былъ очень свѣтелъ и ласковъ, однако, Скруджу не хотѣлось съ нимъ встрѣтиться.
   -- Я духъ нынѣшняго Рождества, сказалъ атлетъ; посмотри на меня!
   Скруджъ почтительно повиновался. Духъ былъ одѣтъ въ простую зеленую мантію, опушенную бѣлымъ мѣхомъ. Она была накинута на него очень свободно, такъ что широкая грудь его была открыта, какъ-будто не желая скрываться подъ чѣмъ-нибудь искусственнымъ. Ноги духа, выставлявшіяся изъ-подъ широкихъ складокъ мантіи, были также голы. На головѣ у него былъ вѣнокъ изъ зимней зелени, украшенный тамъ и сямъ сверкающими льдинками. Темнокаштановые локоны его были длинны и распущены по плечамъ; его доброе лицо было открыто, глаза блестѣли, голосъ былъ веселъ. Вообще, онъ весь дышалъ радостью и непринужденностью. У пояса его висѣли очень старинныя ножны, съѣденныя наполовину ржавчиной, и безъ шпаги.
   -- Ты никогда не видѣлъ подобныхъ мнѣ? воскликнулъ духъ.
   -- Никогда, отвѣчалъ Скруджъ.
   -- Никогда не гулялъ съ младшими членами нашего семейства, т. е. со старшими моими братьями? Я вѣдь самый младшій.
   -- Не думаю, чтобы гулялъ когда-нибудь съ ними, сказалъ Скруджъ; кажется нѣтъ. А у васъ много братьевъ, духъ?
   -- Болѣе тысячи восьмисотъ, отвѣчалъ духъ.
   -- Это ужасное семейство; какіе должны быть расходы...
   Духъ Рождества всталъ.
   -- Духъ, сказалъ Скруджъ покорнымъ голосомъ, веди меня, куда хочешь. Въ прошлую ночь я шелъ противъ воли, и данный мнѣ урокъ теперь дѣйствуетъ на меня. Если и ты намѣренъ сегодня учить меня, то я хочу воспользоваться твоимъ урокомъ.
   -- Прикоснись къ моему платью.
   Струджъ крѣпко ухватился за него. Въ тотъ же мигъ исчезли и зелень, и ягоды, и индѣйки, и гуси, и дичь, и куры, и колбасы, и говядина, и сосиски, и устрицы, и пироги, и пуддинги, и фрукты, и пуншъ. Исчезли также комната, огонь, яркій свѣтъ; исчезъ ночной мракъ, и они очутились на улицахъ города въ Рождественское утро. Холодъ былъ сильный, и люди сгребали снѣгъ съ тротуаровъ передъ своими домами и съ крышъ, производя этимъ шумную, но веселую и пріятную музыку; мальчишкамъ-же, бѣгавшимъ по улицѣ, было наслажденіе видѣть, какъ снѣгъ валился съ крышъ, разсыпаясь въ видѣ мятели.
   Фасады домовъ казались мрачными, а окна еще мрачнѣе въ сравненіи съ гладкой, бѣлой снѣжной скатертью на крышахъ и менѣе бѣлой на землѣ, гдѣ послѣдній выпавшій снѣгъ былъ изборожденъ тяжелыми колесами телѣгъ и фуръ; борозды эти перекрещивались сотнями; гдѣ сходились большія улицы, онѣ образовали очень запутанную систему каналовъ, которую трудно было прослѣдить въ густой желтой грязи и замерзшей водѣ. Небо смотрѣло пасмурно, и маленькія улицы были наполнены сырымъ и холоднымъ туманомъ, тяжелыя частицы котораго падали въ видѣ настоящаго ливня изъ сажи какъ будто бы всѣ печи Великобританіи разомъ затопили и пылали полнымъ огнемъ. {Извѣстно, что атмосфера Лондона полна копоти.} Хотя ни городъ, ни погода не представляли ничего особенно веселаго, однакоже, воздухъ оглашался такимъ весельемъ, какого не могли бы дать ни теплый лѣтній воздухъ, ни яркое лѣтнее солнце.
   Люди, сгребавшіе снѣгъ съ крышъ, весело перекликались другъ съ другомъ и перебрасывались снѣжными комками, смѣясь отъ души, если попадали въ цѣль, и не менѣе смѣясь, когда давали промахи. Курятныя лавки были еще наполовину отперты, а фруктовыя блестѣли полною роскошью. Тутъ было множество большихъ, круглыхъ и пузатыхъ корзинъ съ прекрасными каштанами, похожихъ на жилеты добродушныхъ стариковъ, развалившихся передъ дверьми и, казалось, падавшихъ на улицу отъ избытка апоплексическаго богатства. Тутъ былъ рыжій, огромный испанскій лукъ, похожій своею толщиною и жиромъ на испанскаго монаха. Онъ какъ будто дѣлалъ глазки проходящимъ дѣвушкамъ, бросая въ то же время скромные и умильные взгляды на висѣвшую омелу {Въ Англіи существуешь обычай вѣшать на Рождество вѣтки омелы надъ дверьми, и если мужчинѣ удастся поставить подъ такую вѣтку дѣвушку, то онъ имѣетъ право ее поцѣловать.}. Груши и яблоки были сложены въ видѣ большихъ разноцвѣтныхъ пирамидъ. На самыхъ видныхъ мѣстахъ благотворительные лавочники выставили спѣлыя виноградныя гроздья, для того, чтобы при взглядѣ на нихъ у прохожихъ могли даромъ течь слюньки. Груды орѣховъ, въ своей зеленой, мшистой оболочкѣ, напоминали о прогулкахъ по лѣсамъ, гдѣ такъ пріятно тонутъ ноги въ засохшихъ листьяхъ. Апельсины, такіе желтые и сочные, сами, казалось, упрашивали, чтобы ихъ завернули въ бумажные пакеты, унесли домой и съѣли послѣ обѣда. Даже серебряныя и золотыя рыбки, поставленныя въ стеклянныхъ сосудахъ, посреди фруктовъ, не смотря на то, что принадлежали къ породѣ съ холодной кровью, казалось, чувствовали, что происходитъ нѣчто необыкновенное, и въ какомъ-то безстрастномъ волненіи, открывая ротъ, постоянно оплывали свой маленькій міръ.
   А лавки съ колоніальными товарами! Онѣ были, почти всѣ, еще закрыты; только въ нѣкоторыхъ были сняты одна или двѣ ставни;-- но какое зрѣлище представляли онѣ даже сквозь эти немногія окна!
   Чашки вѣсовъ падали безпрестанно съ веселымъ звукомъ на выручку; тонкія бичевки быстро развертывались съ катушки; жестянки съ шумомъ двигались во всѣ стороны, какъ-будто руками фокусника; смѣшанные ароматы кофе и чая пріятно щекотали обоняніе. Виноградъ былъ такъ хорошъ, миндаль до того сверкалъ своею бѣлизною, палки корицы были такъ длинны и прямы, прочія пряности такъ вкусны, засахаренные фрукты такъ хорошо приготовлены и такъ обильно посыпаны сахаромъ, что могли потрясти самаго хладнокровнаго зрителя.
   Но не въ этомъ дѣло. Дѣло также не въ томъ, что винныя ягоды были сочны и мясисты, что французскія сливы были уложены въ разукрашенныхъ коробкахъ, наконецъ, что все было такъ вкусно и красиво въ своемъ рождественскомъ убранствѣ. Дѣло въ томъ, покупатели, въ ожиданіи многообѣщающаго праздника, до того торопились и суетились, что наталкивались, напирали другъ на друга въ дверяхъ, до треска корзинъ или забывали свои покупки на выручкѣ, бѣгомъ возвращались за ними и, вообще, дѣлали много неловкостей и ошибокъ, но въ самомъ веселомъ расположеніи духа. А хозяинъ лавки и его прикащики были такъ вѣжливы и добродушны, что полированныя сердца {Пряжки въ видѣ сердца.} изъ мѣди, которыми они застегивали свои передники на спинѣ, казались ихъ собственными сердцами, которые они носили на виду для того, чтобы всѣ ихъ видѣли и чтобы рождественскія галки {Англійское простонародье называетъ галчатами подростковъ и дѣвушекъ.} могли клевать ихъ, если имъ это угодно.
   Но вскорѣ раздался благовѣстъ, сзывавшій добрыхъ людей въ церковь, и по улицамъ повалила толпа народа въ лучшихъ праздничныхъ платьяхъ и съ самыми веселыми лицами. Въ то же самое время, изъ сотни боковыхъ улицъ и узкихъ переулковъ, высыпало множество людей, которые несли свои обѣды въ пекарни. Видъ этихъ бѣдныхъ людей, повидимому, готовившихся пировать, очень интересовалъ духа, и онъ, вмѣстѣ со Скруджемъ, остановился у порога одной пекарни. По мѣрѣ того, какъ бѣдные люди проносили свои обѣды мимо духа, онъ снималъ крышки съ блюдъ и кропилъ яства чѣмъ-то изъ своего факела. Это былъ совершенно необыкновенный факелъ: когда нѣкоторые изъ проходившихъ, столкнувшись въ дверяхъ, начинали ссориться и въ это время духъ ронялъ на нихъ нѣсколько капель со своего факела, къ нимъ тотчасъ же возвращалось хорошее расположеніе духа, и они говорили, что стыдно ссориться въ день Рождества. И дѣйствительно стыдно.
   Благовѣстъ смолкъ, и пекарни закрылись; но слѣды всѣхъ этихъ обѣдовъ и ихъ приготовленія остались въ видѣ пятенъ отъ растаявшаго снѣга надъ каждой печкой булочника; тротуары дымились, какъ-будто и камни варили себѣ обѣдъ.
   -- Развѣ то, что ты вспрыскиваешь изъ своего факела, имѣетъ особенный вкусъ? спросилъ Скруджъ.
   -- Имѣетъ: мой собственный вкусъ.
   -- Придается-ли онъ всякому обѣду въ этотъ день?
   -- Всякому, за который садятся добрые люди; обѣду бѣдныхъ людей въ особенности.
   -- Почему-же ихъ обѣду въ особенности?
   -- Потому что они больше всего въ немъ нуждаются.
   -- Духъ, сказалъ Скруджъ послѣ небольшого раздумья: я удивлюсь, что изъ всѣхъ существъ, обитающихъ всѣ міры, насъ окружающіе, именно ты желалъ бы ограничить число случаевъ, когда эти бѣдные люди могутъ наслаждаться самымъ невиннымъ образомъ.
   -- Я желалъ бы? воскликнулъ духъ,
   -- Ты хочешь лишить ихъ возможности обѣдать каждый седьмой день недѣли,-- пожалуй, единственный день, когда они, можно сказать, обѣдаютъ. Развѣ ты этого не хочешь?
   -- Я хочу? воскликнулъ духъ.
   -- Вѣдь ты же требуешь, чтобы эти мѣста были закрыты по воскресеньямъ. А это приводитъ къ тому же.
   -- Я требую? опять воскликнулъ духъ.
   -- Извини меня, если я ошибаюсь; по это было сдѣлано отъ твоего имени или, по крайней мѣрѣ, отъ имени твоего семейства, сказалъ Скруджъ.
   -- На землѣ есть люди, возразилъ духъ, которые чванятся знакомствомъ съ нами и отъ нашего имени совершаютъ всѣ свои дѣянія, исполненныя страстей, гордости, недоброжелательства, ненависти, зависти, ханжества и эгоизма; но эти люди настолько же чужды намъ, какъ еслибы они не родились на свѣтъ. Помни это и вини ихъ, а не насъ.
   Скруджъ обѣщалъ помнить, и они, попрежнему невидимо, продолжали свой путь и достигли предмѣстій города.
   Духъ обладалъ необыкновенною способностью (которую Скруджъ замѣтилъ еще въ дверяхъ пекарни): не смотря на свой исполинскій ростъ, приноравливаться ко всякому мѣсту; онъ стоялъ, такъ же легко и свободно подъ низкой кровлей, какъ и въ высокомъ залѣ.
   Можетъ быть, удовольствіе, которое испытывалъ добрый духъ, показывая эту способность, или, просто, его любящее, великодушное сердце и расположеніе къ бѣднымъ людямъ, привели его къ жилищу писца Скруджа, и духъ направился прямо туда, вмѣстѣ со Скруджемъ, который держался за его платье. На порогѣ духъ остановился, улыбнулся, благословилъ жилище Боба Крэчита и окропилъ нѣсколькими каплями изъ своего факела. Подумайте только! Бобъ получалъ всего пятнадцать шиллинговъ въ недѣлю, и, не смотря на это, духъ настоящаго Рождества благословилъ его небольшую квартирку.
   Госпожа Крэчитъ, жена Крэчита, была одѣта очень бѣдно, въ платье, два раза вывернутое, но украшена лентами, которыя дешевы и за шесть пенсовъ придаютъ нарядный видъ. Она встала и съ помощью Белинды Крэчитъ, своей второй дочери, также украшенной лентами, накрыла столъ скатертью, между тѣмъ какъ Петръ Крэчитъ пробовалъ вилкою, сварился ли картофель. На Петрѣ были чудовищныхъ размѣровъ воротники (собственность Боба, которую онъ, въ честь праздника, передалъ во владѣніе своему сыну и наслѣднику); концы этихъ воротниковъ попадали Петру въ ротъ, но онъ радовался своему изящному наряду и жаждалъ удовольствія показать его въ фешенебельныхъ паркахъ. Два младшіе Крэчита -- мальчикъ и дѣвочка -- съ шумимъ вбѣжали въ комнату, крича, что они сквозь двери пекарни слышали запахъ гуся и узнали въ немъ своего собственнаго гуся. Наслаждаясь сладостными мечтами о соусѣ съ яблоками и лукомъ, они начали скакать вокругъ стола, восхваляя до небесъ Петра Крэчита, между тѣмъ какъ тотъ (далеко не гордый, не смотря на то, что воротникъ почти душилъ его) раздувалъ огонь, пока картофель не вскипѣлъ; тогда, громко ударивъ въ крышку кастрюли, онъ возвѣстилъ, что картофель пора вынуть и очистить.
   -- Что это такъ долго нѣтъ вашего отца и вашего брата.
   -- Тайни Тима? произнесла госпожа Крэчитъ. Да и Марта пришла въ прошлое Рождество лишь получасомъ раньше.
   -- Марта здѣсь, матушка! сказала молодая дѣвушка, войдя въ комнату.
   -- Вотъ Марта, матушка! кричали два младшіе Крэчиты. Ура! Марта, какой тамъ гусь!
   -- Что это ты какъ поздно пришла сегодня, моя дорогая? спросила госпожа Крэчитъ, цѣлуя Марту десятки разъ и съ нѣжною заботливостью снимая съ нея платокъ и шляпу.
   -- Намъ нужно было ночью окончить много работы, матушка, отвѣчала дѣвушка, а сегодня все убрать.
   -- Хорошо, благо ты пришла! Садись, дорогая моя, у огня и согрѣйся. Благослови тебя Господь!
   -- Нѣтъ, нѣтъ! Отецъ идетъ! закричали младшіе Крэчиты, которые были разомъ повсюду. Спрячься, Марта, спрячься!
   Марта спряталась, и вошелъ отецъ, маленькій Бобъ, передъ которымъ висѣло три фута шарфа, кромѣ бахромы; его изношенное платье было заштопано и вычищено, чтобы сдѣлать его праздничнымъ; онъ несъ на плечахъ Тайни Тима, ибо, увы, Тайни Тимъ носилъ костыль, и ножки его были задѣланы въ желѣзные лубки.
   -- Гдѣ-же Марта? воскликнулъ Бобъ Крэчитъ, осматриваясь кругомъ.
   -- Не пришла, отвѣчала госпожа Крэчитъ.
   -- Не пришла! произнесъ Бобъ, падая духомъ. Онъ былъ очень веселъ, когда вошелъ, потому что всю дорогу изъ церкви служилъ лошадью Тайни Тиму и прискакалъ съ нимъ какъ кровный скакунъ. Теперь-же онъ вдругъ сдѣлался грустнымъ и повторилъ: она не пришла въ день Рождества.
   Марта не любила видѣть его грустнымъ, даже ради шутки, она выбѣжала изъ-за двери шкафа и бросилась къ нему въ объятья, между тѣмъ какъ молодые Крэчиты схватили Тайни Тима и понесли его въ прачешную для того, чтобы онъ послушалъ, какъ тамъ пуддингъ поетъ въ котлѣ.
   Когда Бобъ нацѣловался съ дочерью, а госпожа Крэчитъ достаточно посмѣялась надъ его легковѣріемъ, она спросила его:
   -- А какъ велъ себя Тайни Тимъ?
   -- Какъ золотой мальчикъ, отвѣчалъ Бобъ: даже лучше. Онъ, сидя часто одинъ, привыкъ задумываться, и ему приходятъ иногда въ голову самыя странныя вещи. Возвращаясь домой, онъ висказалъ мнѣ надежду, что его замѣтили въ церкви, потому что онъ калѣка, и что пріятно напомнить всѣмъ въ день Рождества о Томъ, Кто заставлялъ хромыхъ ходить и слѣпыхъ видѣть.
   Голосъ Боба дрожалъ, когда онъ говорилъ это, и задрожалъ еще болѣе при увѣреніи отца, что Тайни Тимъ растетъ и становится сильнымъ и здоровымъ.
   Бобъ не успѣлъ ничего болѣе прибавить, потому что послышались частые удары костыля о полъ, и Тайни Тимъ, въ сопровожденіи брата и сестры, вошелъ въ комнату и усѣлся на свою скамеечку у огня. Тогда Бобъ, заворотивъ обшлага своихъ рукавовъ (какъ будто ихъ можно было еще больше износить), налилъ въ кружку джину, положилъ туда лимонъ и, замѣшавши это питье, поставилъ его на очагъ, вскипѣть. А Петръ и вездѣсущіе два молодые Крэчиты отправились за гусемъ, котораго они вскорѣ и принесли въ торжественномъ шествіи.
   Гусь произвелъ такое волненіе, какъ-будто онъ самая рѣдкая птица,-- пернатое существо, передъ которымъ и черный лебедь самое обыкновенное явленіе; и вправду, въ этомъ домѣ гусь являлся очень рѣдко. Госпожа Крэчитъ заправила соусъ, который уже кипѣлъ въ кастрюлькѣ; Петръ сталъ съ необыкновенною энергіею растирать картофель; Белинда посыпала яблочный соусъ сахаромъ; Марта вытирала горячія тарелки; Бобъ посадилъ Тайни Тима рядомъ съ собою на углу стола; два молодые Крэчиты поставили стулья всѣмъ, не забывъ и самихъ себя, и, усѣвшись на свои мѣста, всунули себѣ ложки въ ротъ, чтобы онъ не просилъ гуся, пока не дойдетъ до нихъ очередь. Наконецъ блюда были поставлены на мѣсто, и Бобъ произнесъ молитву. За молитвой послѣдовало томительное молчаніе, пока госпожа Крэчитъ, медленно осмотрѣвши ножикъ, приготовилась погрузить его въ грудь гуся. Но когда она приступила къ этой операціи и изъ груди гуся полѣзла давно-ожидаемая начинка, вокругъ стола поднялся шопотъ восхищенія. Даже Тайни Тимъ, возбужденный двумя молодыми Крэчитами, забилъ объ столъ ножикомъ и слабымъ голосомъ прокричалъ: ура!
   Никогда не было такого гуся! Бобъ сказалъ, что онъ не повѣритъ, чтобы когда-нибудь жарили такого гуся. Нѣжность, ароматъ, величина и дешевизна гуся были предметами общаго удивленія. Съ прибавкою яблочнаго соуса и тертаго картофеля онъ самъ составлялъ совершенно достаточный обѣдъ для цѣлаго семейства; и дѣйствительно,-- какъ съ большимъ удовольствіемъ замѣтила госпожа Крэчитъ (при видѣ одного маленькаго кусочка кости на блюдѣ),-- они еще не съѣли его всего. Однакоже каждый былъ сытъ, а младшіе Крэчиты были запачканы начинкой до самыхъ бровей. Когда Бэлинда перемѣнила тарелки, госпожа Крэчитъ вышла изъ комнаты одна (она не могла бы вынести свидѣтелей), вышла затѣмъ, чтобы вынуть пуддингъ и принести его. Предположите, что онъ недоваренъ! Предположите, что онъ сломался, когда его вынимали изъ котла! Предположите, что въ то время, когда все семейство наслаждалось гусемъ, кто-нибудь перелѣзъ черезъ стѣну задняго двора и укралъ пуддингъ; это такое предположеніе, отъ котораго два младшіе Крэчита уже поблѣднѣли какъ полотно, дѣйствительно предположивъ всевозможные ужасы.
   Но, вотъ, сколько пару! значитъ, пуддингъ вынутъ изъ котла; затѣмъ запахъ, какой бываетъ въ день стирки: пуддингъ вывернутъ изъ салфетки, въ которой варился. Наконецъ, разнесся такой запахъ, какой можетъ быть, если рядомъ съ трактиромъ помѣщается пирожная, а за ней живетъ прачка: значитъ, идетъ самъ пуддингъ! Черезъ полминуты вошла госпожа Крэчитъ, раскраснѣвшаяся, но съ торжествующей улыбкой на губахъ и неся въ рукахъ пуддингъ: круглый, крѣпкій, точно пестрое пушечное ядро, облитый четвертью пинты горящей водки и украшенный на верхушкѣ рождественскою зеленью.
   О, какой чудесный пуддингъ! Бобъ Крэчитъ сказалъ очень серьезно, что пуддингъ представляетъ собою величайшій успѣхъ, достигнутый госпожею Крэчитъ съ тѣхъ поръ, какъ онъ, Бобъ, на ней женился. Госпожа Крэчитъ говоритъ, что теперь у нея отлегло отъ сердца, потому что, признаться, она сомнѣвалась-таки на счетъ количества муки. Каждый нашелъ, что сказать, но никто не сказалъ и не подумалъ даже, что этотъ пуддингъ очень малъ, для такой большой семьи. Каждый изъ Крэчитовъ покраснѣлъ бы отъ подобной мысли.
   Наконецъ, обѣдъ былъ конченъ, скатерть снята, очагъ выметенъ и затопленъ. Когда попробовавши питье, готовившееся въ кружкѣ, всѣ нашли его очень вкуснымъ,-- на столъ были поставлены яблоки и апельсины, а на огонь брошена полная лопатка каштановъ. Все семейство усѣлось у камина. У самаго локтя Боба Крэчита стояла вся фамильная стеклянная посуда: два бокала и кружка безъ ручки. Но они также хорошо вмѣстили въ себѣ горячее питье, какъ золотые кубки. Бобъ весело сталъ наполнять ихъ, между тѣмъ какъ каштаны съ шумомъ шипѣли и трещали на огнѣ, и провозгласилъ:
   -- Дорогіе мои, дай Богъ намъ радостнаго Рождества! Да благословитъ насъ Богъ!
   Все семейство въ одинъ голосъ повторило его слова, а Тайни Тимъ послѣ всѣхъ произнесъ:
   -- Да будетъ надъ каждымъ изъ насъ благословеніе Бога, его любовь и благодать.
   Онъ сидѣлъ очень близко возлѣ отца. Бобъ съ любовію держалъ его маленькую сухую ручку, какъ-будто хотѣлъ удержать его при себѣ и боялся, чтобы Тайни Тима не отняли у него.
   -- Духъ, сказалъ Скруджъ съ выраженіемъ участія, котораго онъ до сихъ поръ никогда не обнаруживалъ: скажи мнѣ, будетъ-ли жить Тайни Тимъ?
   -- Я вижу пустое мѣсто въ углу около камина, возразилъ духъ, и бережно сохраняемый въ семьѣ одинокій костыль. Если эти тѣни не измѣнятся въ будущемъ, то ребенокъ умретъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, воскликнулъ Скруджъ. О нѣтъ, добрый духъ скажи, что онъ будетъ пощаженъ.
   -- Если эти тѣни не измѣнятся въ будущемъ, повторилъ духъ, никто изъ моего семейства уже не увидитъ его здѣсь. Но что-же такое? Пускай умираетъ: онъ этимъ уменьшитъ излишекъ народонаселенія.
   Скруджъ наклонилъ голову, услыхавъ свои собственныя слова, приводимыя духомъ; имъ овладѣли раскаяніе и грусть.
   -- Человѣкъ! произнесъ духъ; если у тебя человѣческое сердце, а не камень, не повторяй этихъ злыхъ, фальшивыхъ, глупыхъ общихъ мѣстъ, пока ты не узнаешь, что такое излишекъ народонаселенія и гдѣ онъ находится. Тебѣ-ли рѣшать, кому жить и кому умирать? Въ глазахъ Бога ты, можетъ быть, менѣе достоинъ жить, нежели милліоны такихъ блѣдныхъ дѣтей. О, Боже мой! Слышать, какъ букашка на листкѣ говоритъ, что живутъ чрезчуръ много ея голодныхъ братьевъ въ пыли!
   Скруджъ, услыхавъ этотъ упрекъ духа, склонилъ голову и, дрожа, устремилъ свои глаза внизъ. Но онъ быстро поднялъ ихъ, услыхавъ свое имя.
   -- За здоровье мистера Скруджа! провозгласилъ Бобъ. Пью за здоровье господина Скруджа, которому мы обязаны этимъ пиромъ.
   -- Которому мы обязаны этимъ праздникомъ? воскликнула госпожа Крэчитъ, краснѣя отъ волненія; я бы желала, чтобъ онъ былъ здѣсь. Я бы высказала ему свое мнѣніе о немъ. Пусть-бы онъ его скушалъ съ аппетитомъ.
   -- Милая моя, остановилъ ее Бобъ: передъ дѣтьми! въ день Рождества!
   -- Конечно, только въ такой великій праздникъ и можетъ случиться, чтобы кто пилъ за здоровье такого отвратительнаго, скупого, злого, безчувственнаго человѣка, какъ мистеръ Скруджъ. Ты, Робертъ, знаешь, каковъ онъ. Никто этого не знаетъ лучше тебя, мой бѣдный.
   -- Милая моя, кротко отвѣтилъ Бобъ: сегодня Рождество!
   -- Я буду пить за его здоровье ради тебя и ради дня, но не ради его самого, сказала мистриссъ Крэчитъ и затѣмъ провозгласила: долгой жизни ему! Радостнаго Рождества и счастливаго новаго года! Онъ, безъ сомнѣнія, будетъ очень веселъ и очень счастливъ!
   За матерью выпили тостъ и дѣти. То было первое ихъ дѣйствіе, совершенное безъ сердечнаго увлеченія. Тайни Тимъ выпилъ послѣ всѣхъ, но не цѣнилъ этого тоста ни во что. Скруджъ былъ страшилищемъ всего семейства. Одно его имя навлекло темную тѣнь, которая не разсѣялась въ продолженіе цѣлыхъ пяти минутъ.
   Когда-же тѣнь прошла, всѣ сдѣлались еще веселѣе, отъ одной мысли, что покончили съ несчастнымъ Скруджемъ.
   Бобъ сказалъ, что имѣетъ въ виду мѣсто для Петра, которое, если онъ его получитъ, будетъ приносить цѣлыхъ пять шиллинговъ и шесть пенсовъ въ недѣлю. Два молодые Крэчиты громко захохотали при мысли, что Петръ будетъ дѣловымъ человѣкомъ. Самъ-же Петръ задумчиво поглядывалъ изъ-за воротничковъ на огонь, какъ-бы размышляя о томъ, куда онъ помѣститъ на проценты свои деньги, когда сдѣлается обладателемъ такого огромнаго дохода.
   Марта, которая была только еще въ ученьѣ у модистки, разсказала о томъ, какого рода работу она исполнила, сколько часовъ работала за одинъ присѣстъ и какъ долго она намѣрена завтра спать, такъ какъ ей позволено на слѣдующій день остаться дома. Она разсказала также о томъ, какъ она, нѣсколько дней тому назадъ, видѣла графиню и лорда и что лордъ былъ почти одного роста съ Петромъ. При этихъ словахъ Петръ такъ высоко выдернулъ свои воротнички, что они совсѣмъ закрыли его голову. Во время этой бесѣды каштаны и кружка съ питьемъ ходили кругомъ, а отъ времени до времени Тайни Тимъ пѣлъ пѣсню о ребенкѣ, заблудившимся посреди лѣса въ снѣгу. У Тайни Тима былъ маленькій жалостный голосокъ; но онъ пѣлъ очень хорошо.
   Во всемъ этомъ праздникѣ не было ничего великолѣпнаго. Семейство Крэчитовъ было отнюдь не блистательно. Одѣты были они не хорошо: башмаки ихъ далеко не были непромокаемы; платья ихъ были изношены, а Петръ, вѣроятно, былъ хорошо знакомъ съ помѣщеніемъ кассы ссудъ. Но Крэчиты были счастливы, благодарны Богу и за малое, дарованное имъ. были довольны другъ другомъ и временемъ, которое провели вмѣстѣ. Когда они уже исчезали передъ взорами Скруджа, то казались еще счастливѣе при свѣтѣ факела, которымъ духъ благословилъ ихъ на прощанье. Скруджъ до послѣдней минуты пристально смотрѣлъ на нихъ и въ особенности на Тайни Тима.
   Между тѣмъ стало темно, и пошелъ сильный снѣгъ. Когда Скруджъ и духъ проходили по улицамъ, блескъ трещавшихъ огней въ кухняхъ, въ гостиныхъ и во всякаго рода комнатахъ былъ великолѣпенъ. Тутъ дрожащее пламя освѣщало приготовленія къ уютному обѣду; тарелки грѣлись на огнѣ, а тяжелые красные занавѣсы готовы были спуститься, чтобы оградить комнату отъ холода и темноты. Тамъ всѣ дѣти семейства выбѣгали на улицу встрѣчать своихъ замужнихъ сестеръ, братьевъ, кузеновъ, дядей, тетокъ, чтобы первыми привѣтствовать ихъ. Здѣсь обрисовывались на шторахъ тѣни собравшихся гостей, а тамъ кучка красивыхъ дѣвушекъ, закутанныхъ съ ногъ до головы и весело разговаривавшихъ, быстро переходила въ какой-нибудь сосѣдній домъ, и горе тому холостяку, который увидитъ, какъ онѣ, разрумяненныя холодомъ и весельемъ, покажутся у него въ дверяхъ.
   Судя по числу людей, бывшихъ на улицахъ и отправлявшихся провести вечеръ въ дружномъ кружкѣ, вы подумали-бы, что дома не осталось никого и некому принять гостей. Но, напротивъ, каждый домъ ожидалъ гостей, и въ каждомъ домѣ ярко и весело пылали камины. О, какъ духъ радовался всему! Онъ посылалъ каждому дому свои благословенія. Его широкая грудь, его сильная, могучая длань были для всѣхъ открыты; свѣтлая, безобидная радость разливалась на всемъ его пути и повсюду, куда достигали его взоры. Всѣ были веселы, всѣ радовались. Даже фонарщикъ, одѣтый въ праздничное платье, какъ-будто собирался провести вечеръ гдѣ-нибудь въ гостяхъ, и громко засмѣялся, проходя мимо духа, хотя зналъ, что кромѣ Рождества и фонарей у него нѣтъ другихъ товарищей.
   Духъ велъ Скруджа, не предупреждая его о томъ, куда они идутъ, и вдругъ они очутились посреди мрачнаго и пустыннаго болота, на которомъ были нагромождены чудовищныя массы камней, придававшія всей мѣстности видъ кладбища великановъ. Вода просачивалась вездѣ, гдѣ хотѣла, или просачивалась-бы, если-бы не сковалъ ее морозъ; ничто не росло здѣсь, кромѣ мха, терновника и жесткой травы. На западѣ послѣ захода солнца оставалась только огненная полоса, которая, подобно мрачному глазу, оглянула эту пустыню и затѣмъ, жмурясь все больше и больше, исчезла, наконецъ, въ густомъ мракѣ темной ночи.
   -- Что это за мѣсто? спросилъ Скруджъ.
   -- Здѣсь живутъ рудокопы, работающіе въ нѣдрахъ земли, отвѣчалъ духъ. Но они знаютъ меня. Смотри!
   Въ окнѣ одной лачуги показался свѣтъ, и духъ со Скруджемъ быстро направились къ ней. Они прошли сквозь сложенную изъ камня и глины стѣну и увидѣли веселое общество, собравшееся вокругъ пылающаго огня. Оно состояло изъ стараго-стараго мужчины и такой-же женщины, ихъ дѣтей съ дѣтьми и внуками; всѣ были одѣты въ лучшія праздничныя платья. Старикъ, голосъ котораго рѣдко осиливалъ завыванія вѣтра въ окружающей пустынѣ, пѣлъ рождественскую пѣснь; то была очень старая пѣснь, сложенная въ то время, когда старикъ былъ еще мальчикомъ. Отъ времени до времени всѣ, хоромъ, подхватывали эту пѣснь и каждый разъ, какъ раздавались голоса окружающихъ, старикъ становился веселъ и голосъ его дѣлался громче, и каждый разъ, какъ хоръ смолкалъ, поникалъ и старикъ.
   Духъ оставался здѣсь недолго. Онъ велѣлъ Скруджу взяться за его платье и направился... Куда? Не къ морю же? Именно къ морю. Скруджъ оглянулся и къ ужасу своему увидѣлъ за собою конецъ земли и страшный рядъ скалъ. Слухъ его былъ оглушенъ громовымъ шумомъ воды, волны которой летѣли одна на другую, съ ревомъ врываясь въ пробитыя ими пещеры, какъ-будто желая подкопать землю.
   Въ нѣсколькихъ миляхъ отъ берега, на мрачной грядѣ подводныхъ скалъ, о которыя круглый годъ ударяли и разбивались кипучія волны, стоялъ одинокій маякъ. На его подножіи висѣли громадныя массы морской травы, и морскія птицы, какъ-будто рожденныя вѣтромъ, подобно тому, какъ морская трава рождена водою, стаями летали вокругъ, то поднимаясь вверхъ, то опускаясь, подобно волнамъ, которыхъ онѣ на лету касались своими крыльями.
   Но даже и здѣсь два человѣка, смотрѣвшіе за маякомъ, развели огонь, который, сквозь окно въ толстой каменной стѣнѣ, бросалъ яркій лучъ свѣта на страшное море. Протягивая черезъ деревянный столъ свои жесткія руки, они, со стаканами грога, пожелали другъ другу радостнаго Рождества, и старшій изъ нихъ, лицо котораго было все обвѣтрено суровой погодой, какъ бываетъ испорчена на старомъ кораблѣ фигура, прикрѣпляемая къ носовой части, затянулъ громкую пѣсню, похожую на завываніе бури.
   Духъ снова пустился въ путь надъ темнымъ и мрачнымъ моремъ, удаляясь, какъ онъ сказалъ Скруджу, отъ всякаго берега, пока они не спустились на какой-то корабль. Они приближались къ рулевымъ, къ вахтеннымъ на бакѣ, къ офицерамъ на вахтѣ; всѣ эти темныя фигуры казались привидѣніями на своихъ постахъ, но каждый изъ нихъ напѣвалъ въ полголоса рождественскую пѣснь или думалъ о Рождествѣ, или, наконецъ, тихимъ голосомъ передавалъ своему сосѣду какое-нибудь воспоминаніе о прошедшемъ Рождествѣ, связанное съ надеждами на скорое возвращеніе домой. И каждому человѣку на кораблѣ, изъ бодрствовавшихъ и спавшихъ, добрыхъ и злыхъ,-- каждому случилось въ этотъ день, чаще нежели во всякій другой въ году, сказать доброе слово своему ближнему, и у каждаго была своя доля праздника; каждый вспоминалъ дорогихъ его сердцу, теперь далекихъ отъ него, и зналъ, что въ этотъ день они съ любовью вспоминаютъ о немъ.
   Когда Скруджъ, внимательно вслушиваясь въ завыванія вѣтра, думалъ о томъ, какъ торжественно и странно двигаться во мракѣ надъ невѣдомой пучиной, тайны которой глубоки какъ смерть, слухъ его вдругъ поразилъ громкій задушевный хохотъ. Еще больше поразило его, когда онъ узналъ въ этомъ хохотѣ голосъ своего племянника и самъ очутился въ свѣтлой сухой комнатѣ. Духъ, улыбаясь, стоялъ возлѣ Скруджа и дружелюбно смотрѣлъ на племянника.
   -- Ха, ха, смѣялся племянникъ Скруджа; ха, ха, ха!
   Если вамъ случалось, что невѣроятно, знать человѣка, который бы смѣялся болѣе отъ души, чѣмъ племянникъ Скруджа, то я могу только сказать, что желалъ бы знать этого человѣка. Прошу васъ познакомить меня съ нимъ, и я охотно буду его пріятелемъ.
   Въ безпристрастной природѣ встрѣчаются прекрасныя сочетанія и противорѣчія: между тѣмъ, какъ нужда и болѣзни порождаютъ заразу, -- также, не можетъ быть ничего заразительнѣе смѣха и веселья.
   Въ то время, когда племянникъ Скруджа хохоталъ, держась за бока и съ самыми ужасными гримасами, жена его также отъ души хохотала, и собравшіеся у нихъ друзья вторили имъ также громко и весело: Ха, ха, ха! Ха, ха, ха!
   -- Онъ сказалъ, что Рождество -- вздоръ! воскликнулъ наконецъ племянникъ Скруджа, и еще самъ вѣритъ этому.
   -- Тѣмъ большій для него стыдъ, Фредъ! проговорила съ негодованіемъ его жена.-- Славныя существа женщины: онѣ ничего не дѣлаютъ вполовину, а все принимаютъ къ сердцу.
   Жена племянника была очень, очень хорошенькая женщина. Славное личико имѣло самое наивное выраженіе; маленькій розовый ротикъ былъ, казалось, созданъ для поцѣлуевъ, и его, безъ сомнѣнія, часто цѣловали; когда она смѣялась, то маленькія ямочки на ея подбородкѣ сливались въ одну; а другой пары такихъ блестящихъ и ясныхъ глазъ я никогда не видывалъ. Вообще, въ ней было что-то вызывающее, и подстрекающее, но въ то же время каждый остался бы ею совершенно доволенъ. Ручаюсь!
   -- Онъ престранный старикъ! сказалъ племянникъ Скруджа,-- и не такъ пріятенъ, какъ могъ бы быть. Однакоже, творимое имъ зло наказываетъ его самого, и потому я не могу сердиться.
   -- Я увѣрена, что онъ очень богатъ, Фредъ, проговорила его жена: по крайней мѣрѣ, ты всегда говорилъ мнѣ это.
   -- Что-же толку въ его богатствѣ, моя милая, отвѣчалъ племянникъ Скруджа: оно не приноситъ ему никакой пользы; онъ не дѣлаетъ изъ него никакого добра; онъ даже себѣ не доставляетъ никакихъ удобствъ, даже не тѣшится мыслью,-- ха, ха, ха!-- что богатство его достанется когда-нибудь намъ.
   -- Я его терпѣть не могу, проговорила жена, а за нею повторили то же и прочія дамы.
   -- А я нисколько, возразилъ племянникъ Скруджа: мнѣ жаль его; я не могъ бы, еслибъ и хотѣлъ, сердиться на него. Кто страдаетъ отъ дурного характера? Всегда онъ же. Напримѣръ, онъ вбилъ себѣ въ голову не любить насъ и отказался придти обѣдать съ нами. Ну, и что-же? Онъ-же теряетъ обѣдъ, хотя и не Богъ знаетъ какой.
   -- Я, напротивъ, думаю, что теряетъ очень хорошій обѣдъ, прервала его жена. Всѣ присутствующіе выразили то же мнѣніе, а они имѣли право судить компетентно, такъ-какъ только-что отобѣдали и теперь, при свѣтѣ лампъ, собрались за десертомъ у камина.
   -- Я очень радъ слышать это, сказалъ племянникъ Скруджа, потому что не очень-то довѣряю искусству молодыхъ хозяекъ. Что скажете вы, Топперъ?
   Топперъ, вѣрно, заглядѣлся-было на одну изъ сестеръ племянницы Скруджа, почему и отвѣтилъ, что холостякъ есть несчастный отверженный, не имѣющій права выражать своего мнѣнія по этому вопросу. При этомъ сестра племянницы Скруджа,-- полненькая дѣвушка, въ кружевной пелеринкѣ (а не та, что съ розами) -- покраснѣла.
   -- Продолжай, Фредъ, воскликнула племянница Скруджа, хлопая въ ладоши; ты никогда не кончаешь того, что началъ говорить! Такой, право, странный!
   Племянникъ Скруджа опять разразился смѣхомъ, и такъ какъ невозможно было не заразиться этимъ смѣхомъ, хотя полненькая сестра и очень старалась воздержаться, нюхая для этого ароматическій уксусъ, то всѣ и послѣдовали примѣру хозяина.
   -- Я только хотѣлъ сказать, выговорилъ наконецъ племянникъ Скруджа, что упорствомъ своимъ быть съ нами въ ссорѣ и не желать вмѣстѣ повеселиться онъ лишаетъ себя нѣсколькихъ пріятныхъ минутъ, которыя не принесли-бы ему вреда. Я увѣренъ, что онъ теряетъ болѣе веселое общество, чѣмъ найдетъ наединѣ со своими мыслями въ сырой конторѣ или въ своихъ пыльныхъ комнатахъ. Я намѣренъ приглашать его каждый годъ, какъ-бы онъ это ни принялъ, потому что мнѣ жаль его.
   Теперь настала очередь всему обществу смѣяться надъ нимъ за его надежду поколебать Скруджа, но, по своему добродушію и не очень обращая вниманія на то, надъ чѣмъ они смѣются, онъ еще старался подстрекнуть ихъ веселость и пустилъ бутылку вкругъ стола.
   Послѣ чая они занялись музыкой и пѣніемъ. Семья была музыкальная, и они отлично исполнили нѣсколько хоровъ, въ особенности Топперъ, который могъ пѣть самымъ густымъ басомъ, причемъ жилы на его лбу нисколько не раздувались и лицо его не краснѣло. Жена племянника Скруджа играла хорошо на арфѣ и, между прочимъ, сыграла маленькую арію, очень простенькую (насвистывать которую вы могли бы научиться въ двѣ минуты), которую имѣла обыкновеніе пѣть и дѣвочка, пріѣзжавшая въ школу за Скруджемъ, какъ о томъ напомнилъ ему духъ прошедшаго Рождества.
   Когда раздались звуки этой аріи, Скруджъ вспомнилъ все, что показывалъ ему духъ, и сердце его все больше и больше смягчалось. Скруджъ подумалъ, что еслибы онъ могъ, много лѣтъ тому назадъ, часто слышать эту пѣсенку, то устроилъ бы свою жизнь совершенно счастливо и теперь не было-бы надобности прибѣгать къ вызыванію изъ мертвыхъ Якова Марлея.
   Но не весь вечеръ былъ посвященъ музыкѣ. Немного спустя, общество стало играть въ фанты. Хорошо быть иногда дѣтьми, и въ особенности хорошо это въ день Рождества, когда великій Основатель этого праздника былъ самъ ребенкомъ.
   Впрочемъ, сначала общество стало еще играть въ жмурки; и я такъ же мало вѣрю, чтобы глаза Топпера были дѣйствительно закрыты платкомъ, какъ тому, что они были у него въ сапогахъ. Я подозрѣваю, что щелочка подъ платкомъ была условлена между Топперомъ и племянникомъ Скруджа, и что духъ настоящаго Рождества зналъ это.
   Способъ, которымъ Топперъ бѣгалъ за полненькой сестрой въ кружевной манишкѣ, былъ оскорбленіемъ человѣческой довѣрчивости. Куда она, туда бросался и онъ,-- опрокидывая каминный приборъ, прыгая черезъ стулья, наталкиваясь на фортепіано, путаясь въ занавѣсахъ. Онъ всегда зналъ, гдѣ находилась полненькая сестра, и не хотѣлъ ловить никого другого. Еслибы нарочно (какъ нѣкоторые дѣлали) натолкнулись на него, то онъ сдѣлалъ бы притворное усиліе поймать васъ, что было бы оскорбленіемъ вашему разуму, и тотчасъ-же бросился бы по направленію къ полненькой сестрѣ. Она часто кричала, что это нечестно, и дѣйствительно это было нечестно. Но, когда онъ ее наконецъ поймалъ, когда, не смотря на ея быстрое порханіе мимо него, онъ загналъ ее въ уголъ, изъ котораго не было никакого исхода, тогда поведеніе его было еще хуже. Его притворство, будто онъ не узнаетъ ея, увѣреніе, что необходимо дотронуться до ея головного убора, и затѣмъ притязаніе, что для полнѣйшаго удостовѣренія въ ея личности непремѣнно нужно коснуться извѣстнаго кольца на пальцѣ и цѣпочки на шеѣ,-- все это было нечестно, чудовищно! Безъ сомнѣнія, она высказала Топперу свое мнѣніе объ этомъ, когда они такъ тихо разговаривали потомъ наединѣ за занавѣсами и уже другой бѣгалъ съ завязанными глазами.
   Хозяйка дома не принимала участія въ игрѣ въ жмурки; ее усадили удобно въ большое кресло, со скамеечкой подъ ногами, въ уютномъ углу, причемъ духъ и Скруджъ близко стояли возлѣ нея. Но она приняла участіе въ игрѣ въ фанты и въ игрѣ "какъ вы его любите?" Она превосходно умѣла находить возможность любить на всѣ буквы алфавита. Также въ игрѣ "какъ, когда и гдѣ?" она была очень ловка и, къ тайному удовольствію племянника Скруджа, далеко превзошла своихъ сестеръ, хотя и онѣ были догадливыя дѣвушки, какъ могъ-бы сказать вамъ Топперъ. Здѣсь было собрано человѣкъ двадцать, молодыхъ и старыхъ, и всѣ играли. Скруджъ также принималъ участіе въ игрѣ, сильно интересуясь всѣмъ тѣмъ, что происходило вокругъ него; онъ совершенно забывалъ, что голосъ его не могъ доходить до слуха, и часто высказывалъ громко свои догадки. Онъ очень часто отгадывалъ совершенно вѣрно, потому что самая лучшая острая иголка не могла быть проницательнѣе Скруджа, хотя онъ и старался казаться грубымъ и тупымъ.
   Духъ былъ очень доволенъ, видя Скруджа въ такомъ настроеніи, и посмотрѣлъ на него съ такимъ снисхожденіемъ, что Скруджъ, словно мальчикъ, попросилъ у духа позволенія остаться, пока гости не разъѣдутся. Но духъ на это не согласился.
   -- Они начинаютъ другую игру, сказалъ Скруджъ. Останемся еще на полчаса, только на полчаса.
   То была игра въ "да и нѣтъ". Племянникъ Скруджа долженъ былъ загадать что-нибудь, а остальные отгадывать то, что онъ загадалъ, между тѣмъ, какъ онъ могъ отвѣчать на ихъ вопросы не иначе, какъ словами: "да" или "нѣтъ". Изъ отвѣтовъ на многочисленные вопросы, посыпавшіеся на племянника, оказалось, что имъ загаданъ живой звѣрь, непріятный, дикій, иногда ворчащій, иногда хрюкающій, иногда говорящій, живущій въ Лондонѣ, ходящій по улицамъ, что его не водятъ напоказъ, что онъ не живетъ въ звѣринцѣ и не предназначенъ на убой, что этотъ звѣрь -- не лошадь, не оселъ, не корова, не быкъ, не тигръ, не собака, не свинья, не кошка, не медвѣдь. При каждомъ новомъ вопросѣ племянникъ разражался хохотомъ, и ему было до того невыразимо смѣшно, что онъ принужденъ былъ встать съ дивана и топать ногами.
   Наконецъ, полненькая сестра, разразившись такимъ-же хохотомъ, воскликнула:
   -- Я отгадала! Я знаю, что это такое, Фредъ! я знаю, что это такое!
   -- Ну что? спросилъ Фредъ.
   -- Это вашъ дядя, Скру-у-уджъ!
   Она угадала и тѣмъ вызвала общій восторгъ, хотя нѣкоторые и замѣтили, что на вопросъ -- "не медвѣдь-ли?" слѣдовало-бы отвѣтить -- "да" и что отрицательнаго отвѣта на этотъ вопросъ было достаточно, чтобы отвлечь мысль отъ господина Скруджа, хотя-бы играющіе и думали о немъ.
   -- Онъ достаточно повеселилъ насъ, сказалъ Фредъ, и было неблагодарно не выпить за его здоровье. Вотъ стаканъ глинтвейна подъ рукой, и я провозглашаю тостъ за здоровье дяди Скруджа!
   -- Отлично! За здоровье дяди Скруджа! воскликнули всѣ.
   -- Каковъ-бы онъ ни былъ, дай Богъ ему веселаго Рождества и счастливаго новаго года, сказалъ племянникъ Скруджа. Онъ не хотѣлъ принять отъ меня этого пожеланія, во все-же пускай оно исполнится. За здоровье дяди Скруджа!
   Дядѣ Скруджу стало такъ весело и легко на душѣ, что онъ охотно отвѣтилъ-бы тостомъ и поблагодарилъ-бы неслышнымъ никому голосомъ всю компанію, если бы духъ далъ ему на это время. Но вся сцена унеслась отъ глазъ съ послѣднимъ словомъ племянника, и Скруджъ вмѣстѣ съ духомъ были уже опять въ дорогѣ..
   Они летали очень далеко; видѣли многое, посѣтили множество домовъ, и каждое ихъ посѣщеніе приносило счастіе. Духъ останавливался у постелей больныхъ, и больные развеселялись; изгнанникамъ казалось, что они близко къ своему дому; духъ Рождества посѣщалъ людей, поставленныхъ въ трудную борьбу съ судьбою... и къ нимъ возвращались надежда и силы; когда духъ подходилъ къ бѣдняку, послѣднему казалось, что онъ богатъ. Въ богадѣльняхъ, больницахъ, въ тюрьмѣ, во всякомъ притонѣ бѣдствія и нищеты, гдѣ только человѣкъ не запиралъ дверей и не преграждалъ доступа духу, повсюду онъ вносилъ свои благословенія и раскрывалъ предъ Скруджемъ тайныя причины и значеніе всѣхъ этихъ печалей и бѣдствій.
   То была длинная ночь, если только была лишь одна, ночь; но Скруджъ сомнѣвался въ этомъ, потому что всѣ праздники Рождества, казалось, были заключены въ періодъ, который онъ провелъ вмѣстѣ съ духомъ. Странно было еще то, что хотя Скруджъ нисколько не измѣнялся въ лицѣ, духъ замѣтно становился все старше и старше.


   Скруджъ замѣтилъ эту перемѣну, но ниразу не упомянулъ о ней, пока они не вышли съ одного дѣтскаго праздника и Скруджъ, бросивъ взоръ на духа, не увидѣлъ, что волосы его совсѣмъ посѣдѣли.
   -- Развѣ жизнь духовъ такъ коротка? спросилъ Скруджъ.
   -- Жизнь моя на землѣ очень коротка, отвѣчалъ духъ; конецъ ей сегодня ночью.
   -- Сегодня ночью! воскликнулъ Скруджъ.
   -- Да, сегодня въ полночь. И время это близко. Слушай!
   Въ эту минуту куранты пробили три четверти двѣнадцатаго.
   -- Прости мнѣ мой вопросъ, сказалъ Скруджъ, пристально смотря на платье духа; подъ твоимъ одѣяніемъ я вижу что-то странное и непринадлежащее тебѣ. Что это такое? Нога или коготь?
   -- Оно могло бы назваться когтемъ, судя по мясу, которое есть на немъ, съ грустью отвѣтилъ духъ. Смотри.
   Изъ складокъ его платья вышло двое дѣтей, -- несчастныхъ, оборванныхъ, ужасныхъ. Они упали на колѣни, цѣпляясь за полы его платья.
   -- О, человѣкъ, смотри; смотри, смотри сюда внизъ! воскликнулъ духъ.
   То были мальчикъ и дѣвочка, -- желтые, худые, оборванные, сморщенные, дикіе, грубые, хотя въ ихъ уничиженіи сказывалось что-то пресмыкающееся. Вмѣсто того, чтобы прекрасная юность округлила ихъ формы и окрасила ихъ самыми свѣжими красками, жесткая, костлявая рука, какъ бы рука времени, смяла, обезцвѣтила и сморщила ихъ. Въ ихъ юныхъ чертахъ, вмѣсто добраго, ангельскаго выраженія, виднѣлось что-то зловѣщее, демоническое, угрожающее. Никакое паденіе, никакое развращеніе человѣчества, въ какой бы то ни было степени, не могло создать уродовъ, хотя-бы на половину столь отвратительныхъ и ужасныхъ, какъ эти.
   Скруджъ отступилъ, блѣдный отъ ужаса. Онъ пытался сказать, что они красивыя дѣти, но слова эти скорѣе задушили бы его, чѣмъ приняли участіе въ такой громадной, невѣроятной лжи.
   Скруджъ могъ только спросить:
   -- Духъ, это твои дѣти?
   -- То дѣти людей, произнесъ духъ, смотря на нихъ внизъ; они цѣпляются за меня, взывая противъ своихъ отцовъ. Мальчика этого зовутъ Невѣжество, а дѣвочку -- Нужда. Берегись ихъ обоихъ и всего, что имъ сродно; но больше всего страшись перваго, потому что, я вижу, на челѣ его уже написанъ приговоръ: "Проклятіе".... если только приговоръ этотъ не будетъ смытъ съ его чела. Духъ простеръ руку по направленію къ Лондону и воскликнулъ: Посмѣй отрицать этотъ приговоръ! Клевещи на тѣхъ, кто дерзаетъ указать его тебѣ! Или признай его для твоихъ злодѣйскихъ цѣлей партій и поступай еще хуже. Но берегись конца!
   -- Развѣ у нихъ нѣтъ никакого пріюта? спросилъ Скруджъ.
   -- Развѣ нѣтъ тюремъ? отвѣтилъ духъ, повторяя въ послѣдній разъ его собственныя слова. Развѣ нѣтъ рабочихъ домовъ?
   Колоколъ пробилъ двѣнадцать.
   Скруджъ повернулъ голову, чтобы посмотрѣть на духа, но духа уже не было. Когда прозвучалъ послѣдній ударъ, Скруджъ вспомнилъ предсказаніе стараго Якова Марлея и, поднявъ глаза, увидалъ страшное привидѣніе, закутанное съ головы до ногъ и приближавшееся къ нему подобно стелящемуся по землѣ, туману.
   

Глава IV.
Послѣдній изъ духовъ.

   Тихо, торжественно и молчаливо приближалось привидѣніе. Когда оно подошло близко, Скруджъ опустился на колѣни. Самый воздухъ, окружавшій привидѣніе, распространялъ, казалось, мракъ и таинственность. Оно было покрыто чернымъ одѣяніемъ, скрывшимъ его голову, лицо, формы тѣла и оставлявшимъ на виду только одну простертую руку. Если-бы не эта рука, трудно было бы отличить фигуру духа среди ночи и отдѣлить его отъ мрака, которымъ онъ былъ окруженъ.
   Скруджъ видѣлъ что привидѣніе было огромнаго роста, и, при его приближеніи, чувствовалъ, что таинственное присутствіе духа наполняетъ его душу ужасомъ. Больше онъ ничего не зналъ, потому что духъ не говорилъ, не шевелился.
   -- Я нахожусь въ присутствіи духа будущаго Рождества? произнесъ Скруджъ.
   Духъ не отвѣчалъ и указалъ только рукою впередъ.
   -- Ты будешь показывать мнѣ тѣни тѣхъ вещей, которыя еще не случились, но должны случиться въ будущемъ, продолжалъ Скруджъ. Не такъ-ли, духъ?
   Верхнія складки одѣянія свернулись на мгновеніе, какъ будто духъ наклонилъ голову; это было единственнымъ его отвѣтомъ.
   Хотя Скруджъ и привыкъ въ послѣднее время къ обществу привидѣній, однако-же эта молчаливая фигура такъ пугала его, что ноги его дрожали, и когда онъ готовился слѣдовать за духомъ, то почувствовалъ, что едва-ли будетъ въ состояніи держаться на ногахъ. Духъ остановился, какъ-будто замѣтивъ его состояніе и желая дать ему время придти въ себя. Но Скруджу сдѣлалось отъ этого еще хуже. Имъ овладѣвалъ смутный ужасъ отъ сознанія, что изъ-за этого темнаго облака на него пристально устремлены глаза духа, между тѣмъ какъ онъ, Скруджъ, не смотря на всѣ старанія открыть свои глаза какъ можно больше, не могъ видѣть ничего, кромѣ руки привидѣнія и большой массы чего-то чернаго.
   -- Духъ будущаго! воскликнулъ онъ, я боюсь тебя болѣе, нежели всѣхъ духовъ, которыхъ я видѣлъ до сихъ поръ. Но такъ, какъ я знаю, что твое намѣреніе -- дѣлать мнѣ добро, и такъ какъ я надѣюсь жить съ цѣлью сдѣлаться другимъ человѣкомъ, то я готовъ перенести твое общество, и перенести его съ благодарнымъ сердцемъ. Ты не будешь говорить со мною?
   Привидѣніе ничего не отвѣчало. Рука была протянута прямо впередъ.
   -- Веди меня, сказалъ Скруджъ, веди! Ночь быстро проходитъ, а это время драгоцѣнно для меня, я знаю. Веди же меня!
   Привидѣніе двинулось впередъ такъ же плавно, какъ оно пришло. Скруджъ слѣдовалъ въ тѣни его одѣянія, которое, какъ ему казалось, подымало и вело его,
   Едва-ли можно сказать, что они вошли въ городъ: скорѣе городъ двинулся къ нимъ и заключилъ ихъ въ себя. Какъ-бы то ни было, они очутились въ самомъ центрѣ его,-- на биржѣ, среди негоціантовъ. Одни быстро ходили взадъ и впередъ, другіе, позвякивая деньгами въ карманѣ, собирались въ кучки и разговаривали,-- кто смотря на часы, кто задумчиво вертя свои большія золотыя печати, и такъ далѣе, какъ часто видѣлъ ихъ Скруджъ и до этого.
   Духъ остановился за кучкой дѣловыхъ людей. Видя, что рука его направлена въ ту сторону, Скруджъ подошелъ послушать разговоръ негоціантовъ.
   -- Нѣтъ, говорилъ большой, жирный господинъ съ громаднымъ подбородкомъ. Я ничего больше не знаю объ этомъ. Я знаю только, что онъ умеръ.
   -- Когда онъ умеръ? спросилъ другой.
   -- Въ прошлую ночь, кажется.
   -- Что же такое случилось съ нимъ? спросилъ третій, забравши множество табаку изъ очень большой табакерки. Я думалъ, что онъ никогда не умретъ.
   -- Богъ знаетъ, отвѣтилъ первый со вздохомъ.
   -- Что онъ сдѣлалъ со своими деньгами? спросилъ краснолицый господинъ съ висячимъ на носу наростомъ, который дрожалъ, какъ у индюка.
   -- Я не слыхалъ объ этомъ ничего, отвѣчалъ опять со вздохомъ господинъ съ большимъ подбородкомъ. Можетъ быть, онъ оставилъ ихъ мнѣ,-- вотъ все, что я знаю.
   Эта шутка была встрѣчена общимъ смѣхомъ.
   -- Похороны его будутъ очень печальны, сказалъ тотъ же господинъ: я положительно не знаю человѣка, который бы пошелъ на нихъ. Развѣ намъ собрать охотниковъ.
   -- Я не прочь пойти, если будетъ завтракъ, отвѣчалъ господинъ съ наростомъ на носу; но я непремѣнно долженъ быть накормленъ, если буду однимъ изъ охотниковъ.
   Послѣдовалъ другой взрывъ смѣха.
   -- Въ такомъ случаѣ -- я самый безкорыстный изъ васъ, сказалъ первый, потому что никогда не ношу черныхъ перчатокъ и никогда не завтракаю; но я, пожалуй, пойду, если найдутся еще охотники. Думая объ этомъ, я почти убѣжденъ, что былъ его лучшимъ другомъ, потому что когда мы встрѣчались, то останавливались и разговаривали. Прощайте, прощайте!
   Говорившіе разошлись и смѣшались съ другими кружками. Скруджъ зналъ перваго господина и посмотрѣлъ на духа, чтобы получить объясненіе.
   Привидѣніе проскользнуло въ улицу. Палецъ его указалъ на двухъ встрѣтившихся лицъ. Скруджъ сталъ опять слушать, думая найти объясненіе.
   Онъ этихъ особъ отлично зналъ. То были дѣловые люди, очень богатые и значительные. Онъ всегда старался высоко стоять въ ихъ мнѣніи -- въ дѣловомъ отношеніи, конечно, и только въ одномъ дѣловомъ.
   -- Здравствуйте, сказалъ одинъ.
   -- Какъ поживаете? спросилъ другой.
   -- Хорошо, отвѣчалъ первый. Старый скряга получилъ! наконецъ свое, а?
   -- Да, говорятъ, возразилъ второй. Холодно, не правда-ли?
   -- Какъ всегда на Рождество. Вы не катаетесь на конькахъ? ъ прошедшихъ святокъ, вновь воскресли въ его воспоминаніяхъ. Все съ большею и большею болью въ сердцѣ, Скруджъ думалъ, что еслибы онъ чаще слышалъ эти напѣвы въ теченіе многихъ, давно прошедшихъ лѣтъ, то, конечно, онъ своими собственными руками, для своего же собственнаго счастья, сберегъ бы нѣжные цвѣты своихъ жизненныхъ привязанностей, вмѣсто того, чтобъ прибѣгать къ лопатѣ могильщика засыпавшаго Джэкоба Марли!
   Но не весь вечеръ былъ посвященъ музыкѣ. Черезъ нѣкоторое время стали играть въ карты, потомъ въ фанты, такъ какъ вѣдь необходимо, хоть изрѣдка вновь обращаться въ дѣтей, въ особенности въ день Рождества, этотъ праздникъ дѣтей!
   Вниманіе! Началась игра въ жмурки. Ахъ, этотъ плутъ Топперъ! Онъ представляется, что ничего не видитъ съ своею повязкою на лбу, но можете быть спокойны, что онъ не спряталъ глаза въ карманъ! Я увѣренъ, что онъ сговорился съ племянникомъ Скруджа и что духъ участвовалъ въ этомъ заговорѣ!
   Способъ, которымъ этотъ слѣпой ловилъ пухленькую сестренку племянницы Скруджа, являлся истиннымъ оскорбленіемъ человѣческой довѣрчивости. Налетала ли она на рѣшетку камина, скакала ли по стульямъ, ударялась ли о фортепіано, пряталась ли за тяжелыми драпировками, Топперъ всюду слѣдовалъ за ней! Онъ всегда отлично зналъ, гдѣ находится хорошенькая кругленькая особа съ кружевнымъ шарфомъ на плечахъ; онъ, положительно, не желалъ ловить никого другого. Вы могли, сколько угодно, бѣгая вокругъ него, задѣвать его, какъ многіе это и дѣлали нарочно, а онъ представлялся, что ловитъ васъ, но дѣлалъ это съ очевидною неловкостью и, въ то же мгновеніе кидался совсѣмъ въ сторону, гдѣ находилась пухленькая сестренка племянницы Скруджа.-- "Такъ нельзя играть!" -- говорила она убѣгая, и она была права. Когда въ концѣ концовъ онъ ловилъ ее, не смотря на ея стремленіе убѣжать отъ него, не смотря на быстрое шуршаніе ея шелковаго, измятаго платья по всѣмъ угламъ гостиной, ему удалось загнать ее въ такое мѣсто, откуда ей не было возможности ускользнуть отъ него, то его поведеніе становилось прямо-таки возмутительнымъ. Подъ предлогомъ, что онъ не знаетъ кого поймалъ, ему необходимо ощупать ея прическу, тронуть кольцо на ея рукѣ, пошевелить цѣпочку на ея шеѣ! Отвратительное чудовище! Конечно, нѣтъ ничего удивительнаго, что послѣ всѣхъ его продѣлокъ, она высказываетъ ему свое мнѣніе о его способѣ держать себя и, какъ только платокъ съ его глазъ переходитъ на глаза другого, между ними происходитъ интимный разговоръ въ углубленіи окна, за занавѣской.
   Племянница Скруджа не участвовала въ игрѣ въ жмурки; она сидѣла, въ уединенномъ, уютномъ уголкѣ гостиной, въ удобномъ креслѣ, съ скамеечкой подъ ногами! Призракъ и Скруджъ стояли сзади. Въ фанты она играла и была прямо таки прелестна въ игрѣ: "Какъ любите вы его?". Точно также и въ игрѣ "Гдѣ, Когда и Какъ" она проявила удивительныя умственныя способности и, къ тайной радости племянника Скруджа, нѣсколько разъ разбила на голову сестеръ, хотя, увѣряю васъ, онѣ далеко не были глупы! О, далеко нѣтъ! Спросите-ка объ этомъ лучше Тоипера!
   Въ гостиной собралось человѣкъ двадцать гостей и молодыхъ и старыхъ и всѣ они, безъ исключенія, принимали одинаковое участіе въ играхъ. Даже Скруджъ такъ интересовался всѣмъ происходящимъ, что совершенно упустилъ изъ виду, что голосъ его не можетъ быть слышенъ, и громко выкрикивалъ, отгадываемыя слова. И я долженъ признаться, что ему это часто удавалось, такъ какъ самая тонкая, сама острая игра не можетъ быть тоньше и острѣе ума Скруджа, не смотря на его придурковатый видъ, который онъ себѣ нарочно придавалъ, чтобы легче ловить въ свои сѣти людей.
   Призраку, повидимому, доставляло удовольствіе радостное настроеніе Скруджа и онъ глядѣлъ на него съ выраженіемъ такого добродушія, что тотъ умолялъ его, какъ бы это сдѣлалъ ребенокъ оставаться до окончанія вечера. По призракъ отвѣчалъ ему, что это невозможно.
   -- Начали новую игру,-- сказалъ Скруджъ,-- побудемъ еще полчаса, всего лишь полчаса! Эта игра была въ "Да и Нѣтъ". Племянникъ Скруджа долженъ былъ что-нибудь задумать, а остальные стараться отгадать, что онъ задумалъ; на всѣ вопросы онъ могъ отвѣчать Да или Нѣтъ. Жаркая перестрѣлка вопросами, которой подвергся племянникъ Скруджа, заставила его сдѣлать множество признаній, а именно, что задуманное имъ было животное, что это животное живое, непріятное, дикое, что оно иногда ворчитъ, иногда рычитъ и изрѣдка даже говоритъ; что находится это животное вь Лондонѣ, прогуливается по его улицамъ, что за деньги его не показываютъ, на привязи не водятъ, что оно не живетъ въ звѣринцѣ, что его но убиваютъ никогда на бойнѣ. Что это ни лошадь, ни оселъ, ни корова, ни быкъ, ни кошка, ни тигръ, ни собака, ни свинья, ни медвѣдь. При каждомъ новомъ вопросѣ, этотъ пройдоха племянникъ, разражался бѣшеннымъ взрывомъ хохота, приводившимъ его въ такое состояніе, что онъ былъ принужденъ вскакивать съ дивана и какъ безумный прыгать по комнатѣ. Наконецъ пухленькая особа, въ свою очередь, разразившаяся неудержимымъ смѣхомъ, вскричала:
   -- Я отгадала, я отгадала, Фредъ!
   -- Кто же это?-- спросилъ онъ.
   -- Твой дядя Скру-у-у-у-джъ!
   Такъ и было. Всѣ были въ восторгѣ, хотя кое кто и замѣтилъ, что отвѣтъ на вопросъ "это медвѣдь?" долженъ былъ быть "да", такъ какъ отрицательный отвѣтъ былъ достаточенъ, чтобы перестать думать о Скруджѣ, если сначала и подразумѣвали его.
   -- Однако, онъ не мало содѣйствовалъ нашему общему веселью,-- сказалъ племянникъ, -- и мы оказались бы крайне неблагодарными, если бы не выпили за его здоровье. Какъ разъ каждый изъ насъ держитъ въ рукахъ по стакану вина. И такъ, за дядю Скруджа!
   -- Идетъ! За дядю Скруджа!-- кричали всѣ.
   -- Веселаго Рождества и счастливый Новый Годъ старичку, каковъ бы онъ ни былъ!-- сказалъ племянникъ Скруджа. Быть можетъ, онъ бы и отвергъ мое пожеланіе, но я тѣмъ не менѣе высказываю его. За здоровье, дяди Скруджа!
   Мало по малу Скруджу передавалось общее веселье и на душѣ у него было такъ легко, такъ радостно, что онъ, несомнѣнно, присоединился бы къ ликующей компаніи, не замѣчавшей его присутствія и произнесъ бы отвѣтный тостъ, еслибы Духъ далъ ему время. Но при послѣднемъ словѣ спича племянника, все исчезло, и Скруджъ съ духомъ вновь пустились странствовать. Много они видѣли различныхъ странъ, много посѣтили жилищъ, всегда принося радость тѣмъ, къ кому приближался Духъ. Онъ становился у изголовья больныхъ и тѣ выздоравливали; посѣщалъ изгнанниковъ и они чувствовали себя на родинѣ; касался отчаивающихся и изнемогающихъ въ жизненной борьбѣ и души ихъ примирялись и вѣрили въ лучшее будущее; подходилъ къ бѣднымъ и тѣ считали себя богатыми. Въ дома призрѣнія, больницы, тюрьмы, всѣ эти убѣжища нищеты и несчастья, куда суетный и гордый человѣкъ своею столь ничтожной и мимолетной властью не смогъ преградить ему доступъ, онъ приносилъ свое благословеніе, давая Скруджу свои совѣты милосердія.
   Это была длинная ночь, если только это была одна ночь. Но Скруджъ сомнѣвался въ этомъ, такъ какъ ему казалось, что нѣсколько праздниковъ Рождества вмѣстились въ тотъ промежутокъ времени, пока онъ носился съ Духомъ. Также ему казалось крайне страннымъ, что въ то время, какъ онъ, Скруджъ, нисколько не мѣнялся въ своемъ внѣшнемъ обликѣ, призракъ становился замѣтно старше и старше. Но онъ ни словомъ не намекнулъ ему на это, пока при выходѣ на улицу съ одного сборища дѣтей, по сличаю праздника Крещенья, онъ съ ужасомъ не увидалъ, что волосы призрака стали совершенно сѣдыми.
   -- Развѣ жизнь духовъ такъ коротка?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Жизнь моя на землѣ очень коротка,-- отвѣчалъ духъ -- и прекратится сегодня ночью.
   -- Сегодня ночью?-- вскричалъ Скруджъ.
   -- Да, въ полночь! Торопись! Времени остается мало!
   Часы на колокольнѣ пробили три четверти одиннадцатаго.
   -- Прости меня, быть можетъ, за нескромный вопросъ,-- сказалъ Скруджъ, пристально смотря на подолъ одежды Духа,-- но я гижу что-то странное, не принадлежащее тебѣ, подъ подоломъ твоей мантіи. Что это нога или лапа?
   -- Судя по тѣлу, должно быть лапа. Смотри!
   Изъ подъ складокъ мантіи Духа вышли двое дѣтей, два несчастныхъ, порочныхъ, страшныхъ, отвратительныхъ существа, павшихъ къ его ногамъ, и крѣпко вцѣпившихся въ край его одежды.
   -- О, человѣкъ! смотри сюда, смотри внизъ!-- кричалъ Духъ.
   Это были мальчикъ и дѣвочка, съ желтымъ цвѣтомъ лица, въ лохмотьяхъ, съ нахмуреннымъ и звѣрскимъ выраженіемъ лица, униженно пресмыкавшіеся на землѣ. Вмѣсто юношеской граціи, которой должны были бы быть проникнуты ихъ черты, вмѣсто здороваго, яркаго румянца, высохшая рука, рука Времени, покрыла ихъ морщинами, высушила и обезобразила. Тамъ, гдѣ должно было царить ангельское выраженіе, казалось, укрылись злые духи, выглядывающіе угрожающимъ взглядомъ. Никакое измѣненіе, никакая испорченность, никакое растлѣніе нравовъ рода человѣческаго, на всемъ пути наиболѣе великихъ тайнъ творенія никогда не производили чудовищъ столъ ужасныхъ и отталкивающихъ, какъ эти. Скруджъ, весь блѣдный отъ ужаса отвернулся, но опасаясь оскорбить чувства Духа, быть можетъ отца ихъ, попробовалъ было сказать, что это прелестныя дѣти; но эти слова, чтобъ не стать соучастниками такой невѣроятной лжи, сами застряли у него въ горлѣ.
   -- Духъ! Это твои дѣти?-- только и могъ произнести Скруджъ.
   -- Это дѣти человѣка!-- сказалъ призракъ, опуская на нихъ взоръ.-- Они хватаются за меня, прося защитить ихъ отъ отцевъ ихъ! Это -- указалъ онъ на мальчика -- Невѣжество, а дѣвочка -- Нужда. Избѣгай и того и другого и всего, что происходитъ отъ нихъ, но въ особенности перваго, такъ какъ на лбу его начертано: Гибель. Ты можешь отрицать это!-- возопилъ Духъ, простирая руку къ городу.-- Ты можешь клеветать на тѣхъ, кто тебѣ это говоритъ. Но берегись конца!
   -- Развѣ у нихъ нѣтъ убѣжища, никакой помощи?-- воскликнулъ Скруджъ.
   -- Развѣ нѣтъ тюремъ? Развѣ нѣтъ исправительныхъ заведеній?-- съ ироніей отвѣчалъ ему, его же словами, духъ.
   Часы пробили полночь.
   Скруджъ искалъ глазами Духа, не не видѣлъ его. Когда звукъ послѣдняго удара колокола замеръ, онъ вспомнилъ предсказаніе старика Джэкоба Марли и, поднявъ глаза, увидалъ новый призракъ, величественнаго облика, въ мантіи съ капюшономъ, который приближался къ нему ползучимъ движеніемъ, словно туманъ.
  

Строфа IV. Послѣдній призракъ.

   Величественно, безмолвно и медленно приближался призракъ. Когда онъ подошелъ къ Скруджу, тотъ преклонилъ передъ нимъ колѣни, потому что этотъ Духъ, казалось, разливалъ въ окружавшемъ его воздухѣ мрачный и таинственный трепетъ.
   Длинная черная одежда, какъ саванъ, облекала его всего, закрывая голову, лицо, и все туловище, оставляя открытою лишь одну вытянутую руку. Не будь этого было бы трудно выдѣлить его фигуру изъ мрака ночи и разглядѣть въ окружающей ее тьмѣ.
   Очутившись рядомъ съ призракомъ, Скруджъ замѣтилъ его высокій ростъ и почувствовалъ охватившій его священный страхъ, отъ близости загадочнаго явленія. Онъ ничего не зналъ о немъ итого, такъ какъ духъ не произнесъ ни одного слова, не сдѣлалъ ни одного движенія.
   -- Я вижу передъ собою Духа будущихъ святокъ?-- спросилъ Скруджъ.
   Духъ продолжалъ держать руку вытянутою и не отвѣчалъ ни слова.
   -- Ты покажешь мнѣ тѣни того, чего еще не было и что случиться въ будущемъ?-- продолжалъ Скруджъ.-- Не такъ ли, Духъ?
   Верхняя часть савана, какъ бы сморщилась, точно Духъ склонилъ голову. Другого отвѣта на вопросъ Скруджа не было.
   Хотя Скруджъ уже нѣсколько и привыкъ имѣть общеніе съ духами, но въ присутствіи этого безмолвнаго призрака онъ испытывалъ такой страхъ, что ноги отказывались ему служить и онъ не зналъ, какъ ему слѣдовать за нимъ. Духъ, какъ бы замѣтивъ его состояніе, на мгновеніе пріостановился, чтобы дать ему возможность оправиться.
   Но Скруджа это вниманіе только болѣе смутило. Каждый разъ, какъ онъ чувствовалъ, что глаза призрака внимательно смотрятъ на него изъ за чернаго савана и что при всемъ своемъ стараніи, онъ не можетъ ничего видѣть, кромѣ руки призрака и его безформенной, сливающейся съ тьмой ночи, черной массы, его охватывалъ непреодолимый страхъ и онъ начиналъ дрожать всѣмъ тѣломъ.
   -- Духъ будущаго,-- вскричалъ онъ,-- ты внушаешь мнѣ безконечный ужасъ, больше, чѣмъ тѣ духи, которыхъ я видѣлъ до тебя! Но такъ какъ я вѣрю, что ты хочешь мнѣ добра и потому, что я такъ стремлюсь стать инымъ, чѣмъ я былъ до сихъ поръ, я благодарю тебя отъ всего сердца и готовъ слѣдовать за тобою. Отчего не хочешь ты говорить со мною?
   Никакого отвѣта. Рука все время оставалась вытянутою впередъ.
   -- Веди меня,-- сказалъ Скруджъ,-- веди! Ночь быстро наступаетъ, а ночное время такъ дорого для меня! Веди же меня, Духъ!
   Призракъ медленно двинулся и Скруджъ слѣдовалъ за нимъ въ тѣни его одежды, и ему казалось, что эта тѣнь и поднимаетъ и поддерживаетъ.
   Нельзя сказать, чтобъ они, именно, вошли въ городъ; казалось, что городъ обступилъ ихъ, окружилъ своей сутолкою и шумомъ.
   Какъ бы тамъ, впрочемъ, ни было, но они очутились въ самомъ его сердцѣ, на биржѣ, среди негоціантовъ, спѣшно снующихъ взадъ и впередъ, звенящихъ набитымъ въ карманахъ золотомъ и серебромъ, собирающихся въ небольшія кучки для дѣловыхъ разговоровъ. Они смотрѣли на часы, вертѣли съ задумчивымъ видомъ огромные дорогіе брелоки, и т. д.-- однимъ словомъ происходило все то, что Скруджъ такъ часто видѣлъ.
   Духъ остановился у небольшой группы крупныхъ капиталистовъ, и Скруджъ, замѣтивъ, что его рука вытянута въ ихъ сторону, подошелъ прислушаться къ разговору.
   -- Нѣтъ,-- говорилъ высокаго роста, чрезвычайно толстый господинъ съ чудовищнымъ подбородкомъ,-- я больше ничего не знаю, кромѣ того, что онъ умеръ.
   -- А когда именно?-- спросилъ другой.
   -- Кажется прошлою ночью.
   -- Отчего и какъ онъ умеръ?-- спросилъ третій, нюхая табакъ изъ серебряной табакерки.-- Я думалъ, что онъ никогда не умретъ.
   -- Ну, это могъ знать одинъ Богъ,-- зѣвая, сказалъ первый.
   -- А что онъ сдѣлалъ съ деньгами?-- спросилъ господинъ съ багрово-краснымъ лицомъ и жировымъ наростомъ на кончикѣ носа, на подобіе нароста индюка.
   -- А я, право, хорошенько не знаю,-- отвѣчалъ господинъ съ двойнымъ подбородкомъ.-- Быть можетъ, онъ завѣщалъ ихъ своему товариществу. Во всякомъ случаѣ, не я ихъ унаслѣдовалъ -- это я хорошо знаю!-- Эта шутка вызвала общій смѣхъ.
   -- Вѣроятно,-- продолжалъ тотъ же,-- что ни стулья въ церкви, ни экипажи не обойдутся ему дорого, такъ какъ, клянусь жизнью, я никого не знаю, кто бы пошелъ на его похороны. А, что еслибы мы, безъ всякаго приглашенія, собрались проводить его?
   -- Если тамъ будетъ хорошій завтракъ, то я ничего не имѣю противъ,-- замѣтилъ господинъ въ очкахъ.-- Я охотно поѣлъ бы, если только тамъ меня накормятъ.-- Новый взрывъ хохота.
   -- Ну, въ концѣ концовъ, мнѣ кажется, что я всѣхъ безкорыстнѣе,-- сказалъ первый.-- Я никогда не хожу на кладбище и никогда не завтракаю; но, если кто нибудь изъ васъ соберется на похороны, то я присоединяюсь. Припоминая нашу съ нимъ привычку при встрѣчѣ всегда останавливаться и перекидываться двумя, тремя словами, я начинаю думать, не былъ ли я его самымъ близкимъ другомъ. Прощайте господа, до свиданья!
   Кучка разсѣялась, смѣшавшись съ другими. Скруджъ, узнавшій рѣшительно всѣхъ этихъ дѣльцовъ, обернулся къ Духу, какъ бы ища объясненія всему слышанному. Въ отвѣтъ на это призракъ проскользнулъ на улицу, указывая пальцемъ на двухъ бесѣдующихъ господъ. Скруджъ прислушался, надѣясь найти объясненіе загадкѣ. Этихъ двухъ лицъ, указанныхъ духомъ, онъ также хорошо зналъ: это были два очень богатыхъ и вліятельныхъ биржевика, и Скруджъ всегда очень добивался ихъ уваженія къ себѣ, конечно, какъ къ дѣловому человѣку, только и единственно съ точки зрѣнія дѣлового человѣка.
   -- Какъ поживаете?-- спросилъ одинъ.
   -- А вы?-- отвѣчалъ другой.
   -- Отлично! А старый то хрычъ, получитъ наконецъ, разсчетъ, а?
   -- Да, я слышалъ объ этомъ.... А, правда холодно?
   -- Самая обыкновенная погода для этого времени года! Вѣдь Рождество! Вы не катаетесь на конькахъ, надѣюсь?
   -- Конечно, нѣтъ! У меня есть другія дѣла. Добрый день!
   И ни слова больше. Такова была ихъ встрѣча, такова бесѣда, таково прощанье.
   Сначала Скруджа поражало, что Духъ придавалъ такое значеніе, въ сущности, совершенно безсодержательнымъ, разговорамъ; но въ тоже время, внутренно убѣжденный, что они заключаютъ въ себѣ скрытый смыслъ, онъ принялся размышлять, въ чемъ именно онъ могъ заключаться? Трудно было допустить, чтобы слышанное имъ относилось къ смерти Джэкоба Марли, его стараго компаньона; уже по одному тому такое предположеніе представлялось мало вѣроятнымъ, что смерть его произошла сравнительно давно, такъ сказать, принадлежала прошлому, а духъ имѣлъ отношеніе лишь къ будущему. Въ то же время Скруджъ не могъ вспомнить никого изъ своихъ знакомыхъ къ кому бы относились эти разговоры. Ни мало не сомнѣваясь, что кто бы ни была личность, которой они касались, они во всякомъ случаѣ, заключаютъ въ себѣ тайный урокъ, именно ему, направленный для его же добра, на которомъ онъ долженъ сосредоточить свое вниманіе, онъ рѣшилъ съ благоговѣніемъ прислушиваться къ каждому слову, и въ особенности самымъ внимательнымъ образомъ наблюдать за своею собственною тѣнью, если она появится, убѣжденный, что образъ дѣйствій его будущаго "я" дастъ ему тотъ ключъ, который откроетъ ему доступъ къ мучащей его, пока неразрѣшенной, загадкѣ. И такъ онъ сталъ искать здѣсь самого себя. Но кто же это, занявшій его обычное мѣсто, въ особенно любимомъ имъ уголкѣ? Не смотря на то, что биржевые часы показывали именно то время, когда Скруджъ обыкновенно являлся сюда, онъ не могъ найти себя въ толпѣ, шумно входившей въ ворота биржи. Впрочемъ, это обстоятельство мало его смутило, такъ какъ послѣ явленія ему перваго же призрака, онъ рѣшилъ въ глубинѣ души измѣнить свой образъ жизни и теперь онъ предполагалъ, что отсутствіе его на биржѣ является доказательствомъ, что онъ уже на дѣлѣ началъ примѣнять свои мечты.
   Призракъ, попрежнему мрачный и неподвижный, продолжалъ стоять возлѣ него. Очнувшись отъ своихъ мыслей, Скруджъ замѣтилъ, что глаза духа не отрываясь смотрятъ на него. Это ощущеніе вновь заставило его задрожать съ ногъ до головы.
   Оставивъ эту шумную часть города, они отправились въ одинъ изъ его бѣдныхъ и отдаленныхъ кварталовъ, куда Скруджу никогда ранѣе не приходилось проникать, хотя ему и были хорошо извѣстны населявшіе его люди и дурная слава ихъ. Улицы тамъ были темныя и грязныя; дома и лавки нищенскіе, люди полуголые, босые, пьяные, внушающіе отвращеніе. Проулки и проходы невѣроятно узкіе, какъ клоаки, извергавшіе зловоніе, нечистоты и скотоподобныхъ людей, ютящихся въ этихъ лабиринтахъ-улицахъ. Весь кварталъ дышалъ преступленіемъ, грязью, нищетою. Въ глубинѣ этого гнуснаго притона, подъ навѣсомъ сосѣдней кровли, виднѣлась низенькая, маленькая лавченка, въ которой торговали желѣзомъ, тряпьемъ, старыми бутылками, костями, остатками вчерашняго обѣда, собранными съ грязныхъ тарелокъ. На полу, внутри лавки, были нагромождены ржавые ключи, гвозди, цѣпи, петли, лезвія, чашки отъ вѣсовъ, гири и всевозможнаго вида и формы желѣзо. Тайны, раскрыть которыя, врядъ ли нашлось бы много охотниковъ, были погребены подъ грудами невообразимыхъ лохмотьевъ, массою прогорклаго сала и горами костей. Возлѣ небольшой печки для древеснаго угля, сложеной изъ стараго обломаннаго кирпича, среди своего товара, расположился сѣдой старый негодяй, лѣтъ семидесяти. Отъ холоднаго воздуха улицы онъ защитилъ себя занавѣской изъ выпачканыхъ жиромъ разнородныхъ тряпокъ, висѣвшихъ на веревкѣ, и наслаждаясь своимъ одиночествомъ, курилъ трубку. Скруджъ и Духъ очутились возлѣ него въ тотъ моментъ, какъ какая то женщина съ тяжелымъ узломъ въ рукахъ, проскользнула въ лавку. Слѣдомъ за нею, и также со сверткомъ, вошла другая, и сейчасъ же послѣ нея какой то мужчина, въ черномъ, поношенномъ платьѣ. Очевидно, всѣ трое были крайне удивлены, увидѣвъ здѣсь другъ друга. Послѣ нѣсколькихъ мгновеній общаго молчанія, всѣ трое разразились хохотомъ.
   -- Пусть начинаетъ поденщица!-- вскричала ранѣе пришедшая.-- За нею прачка, а послѣднимъ будетъ хозяинъ бюро похоронныхъ процессій! А что вы скажете, старый Джоэ, на то, что мы всѣ собрались сразу? Можно подумать, что мы сговорились встрѣтиться здѣсь.
   -- Во всякомъ случаѣ, вы не могли выбрать лучшаго мѣста,-- сказалъ старый Джоэ, вынимая изо рта трубку.-- Пройдите въ комнату! Уже давненько вы пользуетесь свободнымъ входомъ туда, да и двое остальныхъ не чужіе для меня люди. Подождите, я запру дверь! О, о, какъ она скрипитъ! Не думаю я, чтобы во всемъ моемъ товарѣ нашлись петли болѣе заржавленныя, чѣмъ эти, и кости болѣе старыя, чѣмъ мои. Да, да, мы гармонируемъ съ нашимъ положеніемъ, вполнѣ соотвѣтствуемъ ему! Проходите же въ мою гостиную, проходите! -- Гостиная, отдѣлялась отъ лавки какимъ то дранымъ, засаленнымъ кускомъ матеріи. Старый торговецъ помѣшалъ уголь обломкомъ желѣза, когда то составлявшимъ часть перилъ лѣстницы и оживилъ пламя лампы (была ночь) своею трубкою, послѣ чего вновь сунулъ ее въ ротъ. Пока старикъ такимъ образомъ проявлялъ свое гостепріимство, женщина, пришедшая первой, бросила на полъ свой узелъ и сѣла въ самой безцеремонной позѣ на табуретъ, сложивъ руки на колѣняхъ, какъ бы вызывая на тоже самое и остальныхъ двухъ.
   -- Ну, что? Въ чемъ же дѣло, м-съ Дильберъ?-- проговорила она.-- Я того мнѣнія, что каждый человѣкъ имѣетъ право заботиться о самомъ себѣ. Развѣ онъ занимался чѣмъ либо инымъ въ теченіе всей своей жизни?
   -- Сущая правда!-- сказала прачка. Никто въ мірѣ столько не заботился о себѣ, какъ онъ.
   -- Такъ чего же вы сидите и таращите глаза, какъ будто вы боитесь! Я думаю, что волки не грызутся между собою.
   -- Конечно!-- въ одно время сказали и м-съ Дильберъ и хозяинъ бюро похоронныхъ процессій.
   -- Въ такомъ случаѣ,-- продолжала женщина,-- все обстоитъ благополучно и не къ чему искать вчерашняго дня. Да и о чемъ безпокоиться? Кому подобные пустяки могутъ повредить? Не покойнику же, я думаю?
   -- Конечно, нѣтъ!-- разсмѣялась м-съ Дильберъ.
   -- А, если онъ хотѣлъ сохранить ихъ и послѣ своей смерти, старый скряга, то почему же онъ не поступилъ, какъ всѣ добрые люди?-- продолжала женщина.-- Почему же онъ не позаботился, чтобъ въ ту минуту, когда смерть пришла за нимъ, возлѣ него сидѣла сидѣлка, вмѣсто того, чтобы, какъ собака, забраться въ уголъ и околѣть тамъ!
   -- Да, ужъ, что и говорить,-- сказала м-съ Дильберъ.-- Онъ пожалъ то, что посѣялъ! Ваша правда!
   -- Я бы еще и не то сказала, повѣрьте,-- продолжала женщина,-- еслибы у меня было время думать о чемъ нибудь, кромѣ того, за чѣмъ я пришла сюда. Раскрывайте узелъ, Джо, и посмотрите чего онъ стоитъ. И пожалуйста будьте откровенны. Я не боюсь начать первой, и чтобъ остальные видѣли все, что здѣсь есть. Вѣроятно, мы всѣ хорошо знали для чего шли сюда. Грѣха въ этомъ нѣтъ. Открывайте же, Джо.
   Но тутъ произошли китайскія церемоніи, такъ какъ благовоспитанность ея товарищей не могла допустить этого, и хозяинъ бюро похоронныхъ процессій первымъ выставилъ свою добычу. Она не была значительна: одна, двѣ печати, карандашъ въ футлярѣ, пара запонокъ и малоцѣнная булавка -- вотъ и все. Каждая вещь была отдѣльно и тщательно изслѣдована и даже обнюхана старымъ Джо, отмѣчавшимъ въ то же время мѣломъ на стѣнѣ назначаемую за нихъ цѣну. Видя, что другихъ вещей нѣтъ, онъ подвелъ итогъ.
   -- Вотъ оцѣнка вашего добра, и хотя бы меня жарили на медленномъ огнѣ, я не прибавлю и шести пенсовъ. Ну, что тамъ еще!-- крикнулъ старый Джо.
   Теперь пришла очередь м-съ Дильберъ. Она развернула простыни, салфетки, платье; вынула чайныя серебряныя ложки, какую то античную фигуру, щипцы для сахара и нѣсколько сапогъ. Ея счетъ также былъ записанъ на стѣнѣ.
   -- Я всегда слишкомъ много выдаю дамамъ, это одна изъ моихъ слабостей, которая разоряетъ меня,-- сказалъ старый Джо.-- Вотъ вашъ разсчетъ. Если вы попросите меня прибавить, хоть одинъ лишній пенни и будете торговаться, то я могу пожалѣть о своей щедрости и сбавить полъ кроны!
   -- А теперь Джо, развязывайте мое,-- сказала первая женщина.
   Для большаго удобства, Джо всталъ на колѣни и, развязавъ безконечное количество затянутыхъ узловъ, вытащилъ оттуда огромный, тяжелый свертокъ темной матеріи.
   -- Что это такое?-- спросилъ онъ,-- занавѣски отъ кровати?
   -- Да,-- засмѣявшись отвѣчала женщина,-- кроватныя занавѣски.
   -- Неужели же вы стащили все это, и занавѣси и кольца и всѣ принадлежности, пока онъ еще лежалъ на кровати?-- спросилъ Джо.
   -- Именно, что да,-- отвѣчала женщина.-- Да и почему же мнѣ было не сдѣлать этого?
   -- Ну въ такомъ случаѣ вы родились на свѣтъ, чтобъ составить себѣ состояніе, и вы достигнете этого.
   -- Ужъ конечно, я не отдерну руку при возможности цапнуть что нибудь, лишь изъ за уваженія къ этому человѣку Въ этомъ вы можете быть увѣрены, Джо!-- хладнокровно проговорила женщина. Осторожнѣе, не капните саломъ на одѣяло.
   -- Его одѣяло?-- спросилъ Джо.
   -- А чье же еще?-- отвѣчала женщина.-- Не боитесь ли вы, что онъ оставшись безъ одѣяла схватитъ насморкъ?
   -- Не въ томъ дѣло! Я лишь боюсь, не умеръ ли онъ отъ какой нибудь заразной болѣзни, а?-- сказалъ Джо.
   -- Будьте спокойны, я ужъ не такъ падка до его общества, чтобы изъ за подобной дряни осталась при немъ, еслибы рисковала заболѣть. О, вы можете разглядывать эту рубашку, пока глаза ваши не лопнутъ: въ ней нѣтъ ни единой дырочки. Это лучшая его рубашка и надо отдать ей справедливость, что она не дурна. Это вышло очень счастливо, что я была тамъ, иначе она бы пропала....
   -- Отчего пропала?-- поинтересовался Джо.
   -- Да оттого, что его бы навѣрное похоронили въ ней. Повѣрите-ли, что нашелся какой то дуракъ, успѣвшій уже натянуть ее на него, но я догадалась во время снять ее. Если коленкоръ недостаточно хорошъ для этой цѣли, то я и не знаю, на что онъ пригоденъ. А мнѣ такъ кажется, что онъ даже очень подходитъ къ покойнику, и старичекъ не будетъ уродливѣе въ коленкоровой рубашкѣ, чѣмъ былъ бы въ полотняной; это прямо таки невозможно!
   Скруджъ съ ужасомъ прислушивался къ этимъ разговорамъ. Всѣ эти люди, сидящіе, подобно звѣрямъ, вокругъ своей добычи, притиснувши одинъ къ другому, вызывали въ немъ чувство такого отвращенія и ненависти, какъ будто онъ видѣлъ передъ собою безстыдныхъ демоновъ, занятыхъ куплею-продажею свѣжаго трупа.
   -- Ха, ха!-- продолжала со смѣхомъ женщина, когда старый Джо, вытащивъ фланелевый мѣшокъ, набитый деньгами, отсчиталъ каждому причитающуюся ему сумму.-- Вѣдь это лучшее, что онъ сдѣлалъ въ жизни! Пока былъ живъ, онъ всѣхъ отгонялъ отъ себя, чтобы дать намъ поживиться, когда умретъ! Ха! ха! ха!
   -- Духъ,-- сказалъ, вздрагивая Скруджъ.-- Я понялъ, я все понялъ. Судьба этого несчастнаго, можетъ быть моею судьбою! Къ такому именно концу и должна приводить жизнь, подобная моей... Милосердный Боже! Что я вижу?
   Онъ въ ужасѣ отшатнулся. Картина внезапно измѣнилась, и онъ почти касался голой, безъ занавѣсей кровати, на которой, подъ рваной простыней что-то лежало, хотя и безмолвное, но такъ страшно поясняющее все, что онъ только что видѣлъ и слышалъ.
   Комната была темная, слишкомъ темная, чтобы можно было подробно разглядѣть, что въ ней находится, хотя Скруджъ, подчиняясь какому то внутреннему побужденію съ безпокойствомъ окидывалъ ее любопытными взорами. Слабый свѣтъ, проникавшій снаружи, падалъ прямо на кровать, гдѣ лежалъ трупъ этого обобраннаго, невидимаго, покинутаго всѣмъ міромъ человѣка!
   Скруджъ оглянулся на духа; роковая рука указывала на голову мертвеца. Саванъ такъ небрежно былъ накинутъ на него, что достаточно было самаго слабаго прикосновенія къ нему руки Скруджа, чтобы раскрыть покойника. Скруджа стала преслѣдовать эта мысль. Онъ понималъ, какъ легко это было сдѣлать, и желаніе исполнить это все сильнѣе охватывало его. Но у него одинаково не хватило силъ отдернуть саванъ, какъ и отогнать стоявшаго рядомъ съ нимъ духа.
   О! холодная, холодная, суровая, ужасная смерть! Здѣсь ты можешь воздвигнуть себѣ престолъ, окруживъ его всѣми присущими тебѣ ужасами, ибо здѣсь твое царство! Но ты не властна воспользоваться для твоихъ цѣлей ни однимъ волосомъ на головѣ любимаго, уважаемаго и почитаемаго существа! Ты безсильна исказить хотя бы одну черту его лица. Это не значитъ, что рука его не тяжела, что она не упадетъ, если я опущу ее; не значитъ, что пульсъ и сердце небезмолвны. Но это значитъ, что когда то рука эта была открыта, щедра, благородна; что сердце это было горячо, нѣжно, честно, что это было настоящее сердце настоящаго человѣка! Рази, неумолимая смерть, рази! Твои удары безсильны! Ты лишь увидишь, какъ изъ нанесенной тобой раны ключомъ брызнутъ благія дѣла, эти сѣмена жизни вѣчной!
   Ничей голосъ не произнесъ этихъ словъ, а между тѣмъ, Скруджъ такъ ясно слышалъ ихъ, когда смотрѣлъ на лежавшаго на кровати покойника... Еслибы этотъ человѣкъ могъ начать новую жизнь, думалъ онъ, то что бы онъ сказалъ о своихъ прежнихъ взглядахъ? Скупость, безсердечіе, страсть къ наживѣ -- все это привело его къ хорошему концу -- нечего сказать!
   Онъ валяется подъ рваной простыней, брошенный въ этомъ пустомъ, мрачномъ домѣ и на всемъ свѣтѣ нѣтъ человѣка, который могъ бы сказать: "онъ былъ добръ ко мнѣ въ такую то минуту моей жизни и я въ память за его доброе слово, отвѣчу ему тѣмъ же".
   Лишь кошка царапала дверь, и гдѣ то внизу подъ каминомъ возились мыши. Чего искали онѣ въ комнатѣ мертвеца? Почему были онѣ такъ безпокойны и шумливы? Скруджу было страшно остановиться на этихъ вопросахъ.
   -- Духъ,-- промолвилъ онъ,-- мѣсто, гдѣ мы находимся, ужасно. Покинувъ его, я никогда не забуду полученнаго мною урока, увѣряю тебя. Но уйдемъ скорѣе!
   Призракъ попрежнему неподвижною рукою указывалъ на голову покойника.
   -- Я понимаю, что ты требуешь отъ меня,-- сказалъ Скруджъ,-- и я бы исполнилъ это, еслибы могъ. Но у меня силъ не хватаетъ, Духъ, силъ у меня нѣтъ на это!
   Казалось, призракъ еще болѣе внимательно взглянулъ на него.
   -- Если для кого нибудь смерть эта является скорбью,-- прошепталъ въ тоскѣ Скруджъ,-- то покажи мнѣ этого человѣка, духъ, молю тебя!
   Призракъ на мгновеніе распростеръ надъ собою въ видѣ крыла свой саванъ, потомъ вновь опустила его -- и взорамъ Скруджа представилась, освѣщенная солнцемъ комната, въ которой находилась мать съ дѣтьми.
   Она ждала кого то съ мучительнымъ безпокойствомъ; ходила изъ угла въ уголъ, вздрагивала,-- при малѣйшемъ шумѣ выглядывала въ окно, смотрѣла на стѣнные часы, пробовала, но тщетно, приняться за работу и видимо съ трудомъ переносила крики играющихъ дѣтей. Наконецъ, раздался такъ давно ожидаемый ударъ въ дверь. Она бѣгомъ бросилась въ переднюю: это былъ ея мужъ, еще совсѣмъ молодой человѣкъ, но уже съ утомленнымъ, омраченнымъ заботами лицомъ. Теперь же оно выражало нѣчто странное; нѣчто въ родѣ скорбной радости, которой онъ, очевидно стыдился и старался скрыть. Онъ сѣлъ за обѣдъ, который жена все время грѣла возлѣ камина, и когда она спросила его слабымъ голосомъ, послѣ долгаго молчанія:
   -- Какія новости?-- онъ казался смущеннымъ и какъ бы но рѣшался отвѣтить.
   -- Хорошія или дурныя?-- сказала она, помогая ему.
   -- Дурныя,-- отвѣтилъ онъ.
   -- Мы окончательно разорены?
   -- Нѣтъ, Каролина, еще есть надежда.
   -- Въ томъ случаѣ, если онъ сжалится?-- сказала она пораженная.-- Ну, послѣ подобнаго чуда, конечно, можно бы было на все надѣяться.
   -- Онъ не можетъ сжалиться,--сказалъ мужъ.-- Онъ умеръ.
   Женщина ѳта была терпѣливымъ и любящимъ существомъ.
   Достаточно было взглянуть на нее, чтобы въ этомъ не сомнѣваться и, тѣмъ не менѣе, она не могла въ глубинѣ души не поблагодарить Бога за это неожиданное извѣстіе. Хотя, черезъ секунду, она и просила прощенія у неба, во всякомъ случаѣ первое ея чувство была радость.
   -- Значитъ то, что полупьяная баба, о которой я говорила тебѣ вчера,-- обратилась она къ мужу,-- сказала мнѣ, когда я пробовала пройти къ нему, чтобъ добиться недѣльной отсрочки, было правда? Даже болѣе того; онъ не только былъ боленъ, но онъ умеръ. А мнѣ, казалось, что ея слова были лишь предлогомъ, чтобы не впустить меня.
   -- Къ кому ты думаешь, перейдетъ нашъ домъ?-- спросилъ мужъ.
   -- Не знаю. Но во всякомъ случаѣ къ тому времени у насъ будутъ необходимыя деньги. А, еслибы даже и нѣтъ, то надо быть слишкомъ большими неудачниками, чтобы его преемникъ оказался такимъ же неумолимымъ, какъ онъ. Мы можемъ спокойно спать эту ночь!
   Да, независимо отъ ихъ воли, имъ дышалось легче и у нихъ съ души спало тяжелое бремя. Личики, окружавшихъ ихъ дѣтей, прислушивавшихся къ разговору, въ которомъ они такъ мало понимали, стали веселѣе и беззаботнѣе. Смерть этого человѣка внесла немного счастья въ эту семью! Единственное ощущеніе, вызванное этою смертью, свидѣтелемъ чего Духъ сдѣлалъ Скруджа, было ощущеніе радости!
   -- Духъ,-- сказалъ Скруджъ,-- покажи мнѣ смерть, тѣсно связанную съ любовью; иначе та мрачная, только что покинутая нами комната, навсегда останется гнетомъ на моей памяти!
   Призракъ провелъ его по нѣсколькимъ, уже знакомымъ ему улицамъ. Все время, пока они шли, Скруджъ внимательно всматривался то въ одну, то въ другую сторону, ища свою тѣнь, но нигдѣ не находилъ ее. Они взошли въ домъ бѣднаго Боба Кречитъ, въ тотъ самый домъ, гдѣ онъ былъ еще такъ недавно. Они увидѣли мать съ дѣтьми.
   Тихо, совсѣмъ тихо было тамъ. Обыкновенно такіе шумливые маленькіе братъ и сестра, сидѣли неподвижно въ углу комнаты, какъ статуи, не спуская глазъ съ Петера, державшаго въ рукахъ раскрытую книгу. Мать съ дочерью работали. Но какъ необычно тихо было здѣсь. "И Онъ взялъ ребенка и поставилъ его среди нихъ". Гдѣ слышалъ Скруджъ эти слова? Вѣдь не во снѣ же? Очевидно мальчикъ громко произнесъ ихъ, когда онъ съ Духомъ переступилъ порогъ комнаты. Почему же прервалъ онъ вдругъ свое чтеніе?
   Мать положила работу на столъ и закрыла лицо руками.
   -- Мнѣ больно глазамъ отъ цвѣта этой матеріи,-- сказала она.
   Отъ ея цвѣта? О бѣдный Крошка Тимъ!
   -- Теперь мнѣ лучше,-- сказала жена Кречита.-- Вѣроятно, работа при свѣтѣ утомляетъ мои глаза, а я ни за что не хочу чтобы вашъ отецъ замѣтилъ это. Онъ вѣрно сейчасъ придетъ, ужъ пора бы ему быть дома.
   -- Давно пора,-- отвѣтилъ Петеръ, закрывая книгу.-- Но знаешь, мама, мнѣ кажется, что съ нѣкоторыхъ поръ, онъ сталъ ужасно медленно ходить.
   Всѣ замолкли и какъ бы замерли. Наконецъ, мать вновь заговорила спокойнымъ веселымъ голосомъ, который только разъ дрогнулъ.
   -- А я помню время, когда онъ ходилъ быстро, даже очень быстро съ Крошкой Тимомъ на плечѣ.
   -- И я тоже,-- сказалъ Петеръ,-- и даже часто...
   -- И я тоже, произнесъ кто то еще.
   Всѣ поочереди произнесли:-- "и я тоже".
   -- Но вѣдь Крошку Тима было легко нести,-- произнесла мать, склоняясь надъ работой. Кромѣ того отецъ его такъ любилъ, что для него но могло быть трудно носить его.... о, нѣтъ! Мнѣ кажется, что отецъ подошелъ къ двери.-- Оиа побѣжала ему навстрѣчу. Маленькій Бобъ вошелъ въ комнату съ шарфомъ на шеѣ, который былъ такъ нуженъ бѣдному отцу. Чай для него стоялъ на огнѣ и всѣ наперерывъ старались услужить ему. Два меньшихъ Кречита взобрались къ нему на колѣни и прижались своими маленькими щечками къ его щекамъ, какъ будто желая сказать:-- "Не думай больше объ этомъ, папа, не огорчайся!" --
   Бобъ очень быль веселъ съ ними, для каждаго имѣлъ ласковое слово. Увидѣвъ, разложенную на столѣ работу, онъ сталъ хвалить искусство жены и дочерей.-- "О, это будетъ окончено гораздо раньше воскресенья" -- сказалъ онъ.
   -- Воскресенья?-- спросила жена.--Ты значитъ былъ тамъ?
   -- Да, дорогая моя,-- отвѣтилъ Бобъ.-- И я очень жалѣлъ, что тебя не было со мною; тебѣ доставило бы удовольствіе видѣть, какъ тамъ все зелено. Ну, да ты и такъ будешь тамъ часто бывать. А я вѣдь обѣщалъ ему приходить туда гулять по воскресеньямъ... Крошка моя, мальчикъ мой!-- воскликнулъ Бобъ.
   Бобъ разрыдался. Онъ слишкомъ любилъ своего ребенка, слишкомъ близко побылъ около него, чтобы имѣть силы теперь сдержать себя.
   Онъ вышелъ изъ гостиной и поднялся въ верхній этажъ, въ комнатку, весело освѣщенную и украшенную, какъ на Рождествѣ зеленью. У самой кроватки ребенка стоялъ стулъ и видно было, что еще недавно кто-то былъ здѣсь... Бѣдный Бобъ сѣлъ на этотъ стулъ и когда немного успокоился и собрался съ мыслями, онъ поцѣловалъ это дорогое маленькое личико. Послѣ этого, какъ будто примиренный съ этимъ жестокимъ горемъ, онъ спустился внизъ, почти счастливымъ.
   Вся семья разговаривала возлѣ камина; мать съ дочерьми продолжали работать. Бобъ сталь имъ разсказывать о томъ необычайномъ вниманіи, которое выказалъ ему племянникъ Скруджа, встрѣтившій его сегодня на улицѣ. Они видѣлись всего одинъ разъ и только мелькомъ, и вдругъ теперь, замѣтивъ его нѣсколько.... нѣсколько угнетенное настроеніе, онъ такъ участливо спросилъ его, не случилось ли съ нимъ что-нибудь непріятное.
   -- Въ отвѣтъ на это,-- продолжалъ Бобъ,-- я не могъ не разсказать ему все -- вѣдь болѣе привѣтливаго человѣка нельзя встрѣтить.-- "Я истинно скорблю о томъ, что вы разсказали мнѣ, г. Кречитъ,--сказаль онъ,-- за васъ и за вашу добрую жену".-- Кстати, я не понимаю, какъ ему это можетъ быть извѣстно?
   -- Что извѣстно, мой другъ?
   -- Что ты добрая женщина?
   -- Да развѣ это не извѣстно всѣмъ!-- сказалъ Петеръ.
   -- Хорошо сказано, сынокъ!-- воскликнулъ Бобъ.-- Я надѣюсь, что всѣ это знаютъ.-- "Искренно опечаленъ изъ за вашей достойной жены,-- повторилъ онъ мнѣ, а затѣмъ прибавилъ, передавая мнѣ карточку:-- "Вотъ мой адресъ. Если я могу вамъ быть полезнымъ, прошу васъ зайти ко мнѣ"...-- Я былъ прямо очарованъ, не столько мыслью, что онъ можетъ для насъ что нибудь устроить, сколько его сердечною добротою. Можно было подумать, что онъ зналъ нашего Крошку Тима и дѣйствительно скорбитъ о немъ, какъ мы.
   -- Я увѣрена, что у него доброе сердце,-- сказала м-съ Кречитъ.
   -- Ты бы еще болѣе въ этомъ убѣдилась, еслибы видѣла его и говорила съ нимъ, какъ я. Меня вовсе не удивитъ, замѣтьте это, если онъ доставитъ Петеру лучшее мѣсто.
   -- Слышишь, Петеръ?-- сказала м-ссъ Кречитъ.
   -- И тогда -- воскликнула одна изъ дѣвушекъ -- Петеръ женится и заживетъ своимъ домомъ!
   -- Ну, что вы выдумываете,-- отвѣтилъ онъ съ ужимкою.
   -- Господи!-- сказалъ Бобъ,-- конечно, никто не можетъ ручаться ни за то, ни за другое. Это такое дѣло, которое можетъ случиться и на дняхъ, хотя, дитя мое, времени у насъ впереди еще и много. Но какъ и когда бы мы ни разстались другъ съ другомъ, я убѣжденъ, что никто изъ насъ не забудетъ бѣднаго Крошку Тима. Неправда ли, мы всегда будемъ помнить эту первую разлуку?
   -- Всегда, отецъ!-- отвѣтили всѣ.
   -- И я знаю,-- продолжалъ Бобъ,-- знаю, друзья мои, что вспоминая его любовь и терпѣнье, хотя онъ былъ совсѣмъ маленькимъ, маленькимъ ребенкомъ, никакая ссора не будетъ возможна между нами, потому что иначе пришлось бы забыть бѣднаго Крошку Тима.
   -- Нѣтъ, никогда, отецъ!-- опять повторили всѣ.
   -- Вы меня дѣлаете очень счастливымъ,-- сказалъ маленькій Бобъ,-- да, очень счастливымъ!
   М-ссъ Кречитъ поцѣловала его; поцѣловали его и двѣ дочери и двое меньшихъ дѣтей, а Петеръ пожалъ ему крѣпко руку.
   Одухотворенный дѣтскій образъ Крошки Тима, какъ духъ Божій виталъ надъ ними!
   -- Призракъ,-- сказалъ Скруджъ -- что то мнѣ говоритъ, что часъ нашей разлуки приближается. Я предчувствую ее, хотя и не знаю какъ она произойдетъ. Скажи мнѣ, кто былъ тотъ человѣкъ, котораго мы видѣли лежащимъ на своемъ смертномъ одрѣ?
   Духъ грядущихъ святокъ перенесъ Скруджа, какъ и тотъ разъ въ кварталъ, гдѣ собирались биржевики и дѣльцы. Духъ несся прямо; нигдѣ не останавливаясь, никуда не заворачивая, какъ бы стремясь возможно скорѣе достигнуть цѣли своего путешествія, такъ что, наконецъ, Скруджъ сталъ молить его остановиться, хоть на минуту.
   -- Въ этомъ дворѣ, черезъ который мы такъ быстро несемся,-- сказалъ Скруджъ -- находится моя контора, и здѣсь сосредоточены всѣ мои занятія. А вотъ я вижу и самый домъ. Духъ, покажи мнѣ мое будущее!
   Призракъ остановился, указывая рукою въ другую сторону.
   -- Вѣдь мой домъ тамъ!-- вскричалъ Скруджъ.-- Зачѣмъ же ты указываешь мнѣ другое мѣсто и заставляешь идти дальше?
   Но неумолимый Духъ не мѣнялъ направленіе руки.
   Скруджъ бросился къ своей конторѣ и черезъ окно сталъ жадно всматриваться во внутрь ея. Комната по прежнему оставалась конторою, но уже не его. Мебель была чья то чужая, въ креслѣ сидѣлъ не онъ. Призракъ продолжалъ указывать ему все тоже. Скруджъ вновь вернулся къ нему и не переставая размышлять, почему онъ не видѣлъ себя въ конторѣ и что могло съ нимъ случиться, послѣдовалъ за Духомъ. Вдругъ они остановились передъ какой то желѣзной оградой. Прежде чѣмъ войти въ нее, Скруджъ внимательно оглянулся вокругъ.
   Кладбище! Вотъ здѣсь, подъ землей, на глубинѣ нѣсколькихъ футовъ, очевидно, лежитъ тотъ несчастный, имя котораго онъ сейчасъ узнаетъ. Это было мѣсто, окруженное безконечными каменными стѣнами сосѣднихъ домовъ, заросшее травами и бурьяномъ, растеніями смерти, а не жизни, которыя гнили отъ черезчуръ обильнаго удобренія.
   Духъ, стоя среди могилъ, указывалъ на одну изъ нихъ. Скруджъ дрожа приблизился къ ней. Призракъ продолжалъ быть тѣмъ же, чѣмъ онъ былъ и раньше, но Скруджу казалось, что въ его торжественномъ обликѣ есть что-то новое, что трогало его.
   -- Прежде, чѣмъ я сдѣлаю шагъ къ этому надгробному камню, который ты мнѣ указываешь,-- сказалъ Скруджъ,-- отвѣть мнѣ на единственный вопросъ, который я тебѣ сдѣлаю:-- Все, что я вижу, есть ли картина того, что должно свершиться, или же только того, что можетъ быть?
   Вмѣсто всякаго отвѣта, Духъ опустилъ руку къ могилѣ, возлѣ которой онъ стоялъ.
   -- Конечно,-- продолжалъ Скруджъ,-- жизнь каждаго человѣка, идущаго извѣстными путями неизбѣжно приведетъ его къ одному извѣстному результату. Но, если человѣкъ сойдетъ съ своего прежняго пути, вѣдь и результатъ будетъ иной? Это ли хотѣлъ ты доказать мнѣ своими картинами?
   Духъ попрежнему оставался неподвижнымъ. Скруджъ дрожа отъ страха, почти ползкомъ приблизился къ могилѣ и, слѣдуя указанію руки Духа, прочелъ на ея камнѣ свое собственное имя:

ЭБЕНЕЗЕРЪ СКРУДЖЪ.

   -- Такъ это значитъ я себя видѣлъ лежащимъ на смертномъ одрѣ?-- воскликнулъ онъ, опускаясь на колѣни. Палецъ Духа указывалъ то на него, то на могилу.
   -- Нѣтъ, призракъ, нѣтъ, нѣтъ!
   Палецъ продолжалъ то же движеніе.
   -- Духъ!-- закричалъ Скруджъ, цѣпляясь за его одежды.-- Выслушай меня! Я болѣе не тотъ человѣкъ, какимъ былъ до встрѣчи съ тобою. Зачѣмъ показываешь ты мнѣ все это, если для меня ужъ нѣтъ никакой надежды на спасеніе?
   Впервые рука Духа, какъ будто дрогнула.
   -- Добрый Духъ,-- продолжалъ Скруджъ, все еще распростертый у его ногъ, съ лицомъ повернутымъ къ землѣ,-- заступись за меня и сжалься надо мною! Скажи мнѣ, что въ моихъ силахъ измѣнить тѣ образы, которые ты мнѣ показалъ, если я измѣню свою жизнь!
   Рука одобрительно зашевелилась.
   -- Я всею своею душою буду чтить Рождество и въ теченіе всего года съ благоговѣніемъ буду ждать его. Я буду жить въ прошломъ, настоящемъ и будущемъ; и всѣ три Духа вѣчно будутъ жить во мнѣ, такъ какъ я никогда не забуду полученныхъ отъ нихъ уроковъ. О, Духъ, скажи, мнѣ, что я могу стереть надпись съ этого камня!
   Въ тоскѣ схватилъ онъ руку призрака. Рука какъ бы сдѣлала попытку освободиться, но Скруджъ крѣпко держалъ ее. Однако Духъ, будучи сильнѣе его, освободилъ ее. Простирая руки, въ послѣдней мольбѣ объ измѣненіи своей судьбы, Скруджъ вдругъ замѣтилъ, что мантія и капюшонъ призрака стали уменьшаться, съеживаться и наконецъ обратились въ столбикъ кровати.
  

Строфа V. Заключеніе.

   Да, это былъ столбикъ кровати!
   Да притомъ, его собственной кровати, въ его собственной комнатѣ! Но еще счастливѣе и радостнѣе было сознаніе, что и время также его собственное, и что его было достаточно, чтобы исправить и передѣлать свою жизнь.
   -- Я хочу жить въ прошломъ, настоящемъ и будущемъ!-- повторилъ Скруджъ, вскакивая съ кровати. Духи всѣхъ трехъ временъ завоевали меня. О, Джэкобъ Марли! Да прославится Небо и Рождество за ихъ благодѣянія! На колѣняхъ произношу я эти слова, Джэкобъ Марли, да, на колѣняхъ!
   Онъ такъ былъ возбужденъ, такъ воодушевленъ всѣми наполнявшими его добрыми намѣреніями, что его слабый, дрожащій голосъ совершенно не соотвѣтствовалъ силѣ переполнявшихъ его чувствъ. Отъ неудержимыхъ рыданій во время борьбы съ призракомъ, лицо его было мокро отъ слезъ.
   -- Онѣ цѣлы, онѣ на мѣстѣ!-- восклицалъ Скруджъ, цѣлуя занавѣски своей кровати.-- Ни онѣ, ни кольца не сорваны! Все цѣло, все на мѣстѣ! Онъ здѣсь и я здѣсь, и тѣни того, что могло случиться, я знаю, могутъ разсѣяться! Я знаю, что онѣ исчезнутъ, я увѣренъ въ этомъ!
   Руки его, однако, путались въ его платьѣ; онъ надѣвалъ вещи на изнанку; волнуясь, онъ ихъ рвалъ, ронялъ, словомъ, продѣлывалъ съ ними всякія несообразности.
   -- Не понимаю, что я дѣлаю!-- восклицалъ Скруджъ, плача и смѣясь одновременно и въ совершенствѣ изображая изъ себя, съ чулками на рукахъ, фигуру Лаокоона со змѣями.
   -- Я легокъ, какъ перышко; счастливъ, какъ ангелъ; веселъ, какъ школьникъ; безпеченъ, какъ пьяница! Желаю всѣмъ веселаго Рождества! Счастливаго Новаго Года! Ура, ура, ура!
   Въ припрыжку перебѣжалъ Скруджъ въ гостиную и остановился, окончательно запыхавшись.
   -- А вотъ и кастрюля, въ которой я разогрѣвалъ свою кашу!-- воскликнулъ онъ, принимаясь скакать передъ каминомъ.-- Вотъ дверь, черезъ которую вышелъ духъ Марли! Вотъ уголъ, гдѣ сидѣлъ духъ теперешнихъ святокъ! Вотъ окно, черезъ которое я видѣлъ блуждающія тѣни! Все на мѣстѣ! Все правда! Все дѣйствительно такъ и было!.. Ха, ха, ха!
   Для человѣка, который столько лѣтъ не смѣтся, дѣйствительно, это былъ поразительный, удивительный смѣхъ; это было начало безконечнаго, радостнаго хохота въ будущемъ!
   -- Я не знаю, какое число сегодня,-- продолжалъ Скруджъ,-- и не знаю сколько времени пробылъ я среди духовъ! Однимъ словомъ, я ровно ничего не знаю; я какъ младенецъ! И это мнѣ безразлично! И я предпочитаю быть младенцемъ! Ура! ура!
   Его восклицанія были заглушены церковными колоколами, которые отбивали самые веселые перезвоны, какіе когда либо приходилось ему слышать: Динь, динь, донъ, бумъ! бумъ, динь, динь, динь, донъ, бумъ, бумъ, бумъ! Донъ, динь, динь, донъ, бумъ!...
   О, великолѣпно! Восхитительно!
   Подбѣжавъ къ окну, онъ открылъ его и высунулся. Ни тумана, ни мглы! Ясный, морозный день, одинъ изъ тѣхъ дней, которые бодрятъ и веселятъ душу и заставляютъ энергичнѣе переливаться кровь въ жилахъ. Солнце, ясное небо, чистый воздухъ, звонъ колоколовъ! О, великолѣпно! о, восхитительно!
   -- Какой сегодня день?-- кричалъ Скруджъ черезъ окно маленькому мальчику въ праздничномъ платьѣ, который остановился подъ окномъ, быть можетъ для того, чтобы посмотрѣть на него.
   -- Что?-- спросилъ удивленный ребенокъ.
   -- Какой сегодня день, милый мальчикъ? -- повторилъ Скруджъ.
   -- Сегодня?-- проговорилъ ребенокъ.-- Да вѣдь сегодня день Рождества!
   -- День Рождества!-- прошепталъ Скруджъ.-- Значитъ я не пропустилъ его! Духи все совершили въ одну ночь? Конечно, оии могутъ сдѣлать все, что только пожелаютъ; кто въ этомъ можетъ сомнѣваться? Конечно, они всесильны! Эй, послушай, милый мальчикъ!
   -- Чего?-- отозвался ребенокъ.
   -- Знаешь ли ты лавку продавца битой птицы, на углу второй улицы отсюда?
   -- Еще-бы!
   -- Какой умный ребенокъ!-- сказалъ Скруджъ.-- Замѣчательный ребенокъ!-- Ты быть можетъ замѣтилъ, проданъ ли тотъ чудный индюкъ, который вчера былъ на выставкѣ? Не маленькій, а самый большой?
   -- Который съ меня?
   -- Что за прелестный ребенокъ!-- восхищался Скруджъ.-- Пріятно разговаривать съ такимъ мальчикомъ.-- Да, да, мой котенокъ, тотъ самый!
   -- Онъ еще тамъ,-- сказалъ ребенокъ.
   -- Неужели?-- обрадовался Скруджъ. Такъ иди и купи его!
   -- Разсказывай сказки!-- воскликнулъ мальчикъ.
   -- Нѣтъ,-- отвѣчалъ Скруджъ,-- я говорю совершенно серіозно.-- Поди купи его и скажи, чтобы принесли сюда, а я здѣсь дамъ адресъ, куда надо будетъ его доставить. И вернись сюда вмѣстѣ съ мальчикомъ изъ лавки, а я тебѣ дамъ шиллингъ. А, если ты все это обдѣлаешь скорѣе чѣмъ въ полчаса, то получишь цѣлую крону!
   Мальчуганъ полетѣлъ, какъ пуля. Чтобы пустить стрѣлу, хотя бы съ половинной быстротой, надо было найти стрѣлка съ очень твердой рукой.
   -- Я пошлю этого индюка мистеру Бобу,-- шепталъ. Скруджъ, потирая руки и разражаясь веселымъ смѣхомъ. Онъ никогда не отгадаетъ отъ кого. Онъ, пожалуй, вдвое больше Крошки Тима. Я увѣренъ, что Бобъ вполнѣ оцѣнитъ эту штуку. Никогда, ничего подобнаго не удавалось сдѣлать старому Джо.
   Онъ написалъ адресъ, хотя и не совсѣмъ твердымъ почеркомъ, но все же написалъ и спустился внизъ, чтобы открыть входную дверь и встрѣтить мальчика съ индюкомъ. Пока онъ стоялъ здѣсь въ ожиданіи, его глаза остановились на дверномъ молоткѣ.
   -- Всю жизнь я буду любить его!-- воскликнулъ онъ, гладя молотокъ рукою.-- Хорошъ же я, нечего сказать, что никогда раньше не замѣчалъ его! А между тѣмъ, какой у него милый видъ! Ахъ, добрый, хорошій дверной молотъ! Но вотъ и индюкъ! Эй, слушай, сюда! Какъ поживаешь, мальчикъ? Желаю тебѣ весело провести Рождество!
   Дѣйствительно индюкъ былъ на славу! Трудно даже себѣ представить, чтобы эта птица стояла когда-нибудь на своихъ собственныхъ ногахъ. Вѣдь, онѣ бы, навѣрное, подломились подъ ея тяжестью въ одну минуту, какъ сюргучныя палочки!
   -- Но вотъ что, пріятель, тебѣ не дотащить ее до Камденъ-Тауна,-- сказалъ Скруджъ.-- Возьми кэбъ!
   Смѣхъ, съ которымъ онъ сказалъ это, смѣхъ, съ которымъ онъ уплатилъ за индюка, смѣхъ, съ которымъ онъ далъ деньги для кэба, смѣхъ, съ которымъ онъ вознаградилъ маленькаго мальчика, былъ превзойденъ лишь только тѣмъ неудержимымъ хохотомъ, съ которымъ онъ опустился въ свое кресло, весь въ испаринѣ, задыхаясь и продолжая хохотать до слезъ. Не легко ему было побриться, такъ какъ руки его продолжали сильно дрожать, а между тѣмъ это занятіе требуетъ большого вниманія, даже тогда, когда вы не пляшете во время бритья. Но, еслибы онъ себѣ даже отрѣзалъ кончикъ носа, то и тогда бы онъ не утратилъ своего веселаго расположенія духа, а ограничился бы лишь тѣмъ, что преспокойно бы наклеилъ на ранку кусочекъ англійскаго пластыря.
   Онъ надѣлъ свое лучшее платье и, покончивъ съ туалетомъ, вышелъ на улицу прогуляться. Толпа въ это время дня также оживленно сновала взадъ и впередъ по улицамъ, какъ когда онъ былъ на нихъ въ обществѣ Духа настоящихъ святокъ. Заложивъ руки за спину, Скруджъ шелъ, смотря на всѣхъ съ радостной улыбкой. Онъ имѣлъ такой привѣтливый видъ, что два -- три веселыхъ уличныхъ мальчишки не могли удержаться, чтобы не окликнуть его:-- Здравствуйте, сэръ! Желаемъ вамъ веселыхъ праздниковъ, сэръ. Скруджъ часто увѣрялъ потомъ, что изъ всѣхъ пріятныхъ звуковъ, которые ему приходилось слышать въ жизни, эти слова, безъ сомнѣнія, для него были самыми пріятными.
   Пройдя нѣсколько шаговъ, онъ узналъ въ господинѣ, идущемъ ему на встрѣчу, того самаго почтеннаго человѣка, который заходилъ наканунѣ къ нему въ контору, спрашивая: "Здѣсь-ли контора Скруджа-Марди?"
   Сердце сжалось у Скруджа при мысли какъ этотъ пожилой господинъ на него взглянетъ, когда они встрѣтятся; но въ тоже время, почувствовавъ, какъ онъ долженъ поступить теперь, онъ самъ быстро подошелъ къ нему:
   -- Милостивый государь,-- сказалъ онъ, пожимая ему обѣ руки,-- какъ ваше здоровье? Надѣюсь, вчерашній день былъ для васъ вполнѣ удаченъ? Вашъ образъ мыслей дѣлаетъ вамъ честь. Желаю вамъ весело провести Рождество!
   -- Господинъ Скруджъ?
   -- Да, это мое имя; боюсь, что для васъ оно не изъ самыхъ пріятныхъ. Позвольте мнѣ извиниться передъ вами. Не будете ли вы столь добры... (тутъ Скруджъ что-то прошепталъ ему на ухо).
   -- Хорошо ли я разслышалъ?-- воскликнулъ тотъ ошеломленный.-- Дорогой мистеръ Скруджъ, серіозно ли вы говорите?
   -- Пожалуйста, пожалуйста,-- перебилъ его Скруджъ,-- ни на одинъ пенсъ меньше! Увѣряю васъ, что я лишь плачу старый долгъ. Сдѣлаете ли вы мнѣ эту милость?
   -- Дорогой мой, мистеръ Скруджъ,-- отвѣчалъ тотъ, сердечно пожимая руку Скруджа,-- не знаю, право, какъ и благодарить васъ за такую невѣроятную щедр...
   -- Ни слова больше, прошу васъ,-- прервалъ его Скруджъ.-- Зайдите ко мнѣ. Вы не откажетесь?
   -- О, съ охотою!-- воскликнулъ пожилой господинъ.
   Не подлежало сомнѣнію, что въ этихъ словахъ выразилось его самое искреннее намѣреніе посѣтить Скруджа.
   -- Благодарю васъ,-- сказалъ Скруджъ,-- безконечно вамъ благодаренъ, тысячу разъ благодарю васъ! До свиданья!
   Онъ вошелъ въ церковь; потомъ прошелся по нѣсколькимъ улицамъ, торопливо всматриваясь въ мимо проходившихъ людей; ласково гладилъ по головкѣ встрѣчающихся съ нимъ дѣтей, распрашивалъ нищихъ, съ любопытствомъ заглядывалъ въ кухни домовъ, потомъ переносилъ взгляды на ихъ окна. Все, что онъ видѣлъ, ему чрезвычайно нравилось. Онъ никогда не думалъ, чтобы прогулка или вообще что бы то ни было могло доставить столько радости. Послѣ полудня онъ направился въ ту часть города, гдѣ жилъ его племянникъ. Разъ двѣнадцать прошелъ онъ взадъ и впередъ передъ дверью его дома, не рѣшаясь подняться на ступеньки подъѣзда, не рѣшаясь постучать.
   Наконецъ, онъ собрался съ духомъ и постучалъ.
   -- Баринъ дома, дитя мое? -- спросилъ Скруджъ горничную, прехорошенькую дѣвушку.
   -- Да, сударь.
   -- Гдѣ же онъ, милая?
   -- Въ столовой, сударь, вмѣстѣ съ барыней. Позвольте, я васъ провожу туда.
   -- Спасибо, я пройду одинъ, баринъ меня знаетъ,-- проговорилъ Скруджъ, взявшись за ручку двери, ведущей въ столовую.
   Онъ осторожно нажалъ ручку двери и, пріотворивъ ее, просунулъ въ нее голову. Въ это время находившаяся тамъ молодая чета разсматривала празднично накрытый столъ, какъ и полагается молодоженамъ, дорожащимъ изяществомъ своей сервировки и потому желающихъ убѣдиться, все ли на столѣ въ порядкѣ.
   -- Фредъ!-- произнесъ Скруджъ.
   Милосердный Боже! Какъ вздрогнула жена племянника Скруджа! Еслибы онъ въ эту минуту не забылъ, что видѣлъ се сидѣвшею въ углу на мягкомъ креслѣ со скамеечкою подъ ногами, то никогда бы не рѣшился такъ ее обезпокоить.
   -- Господи прости!-- воскликнулъ Фредъ.-- Кто это тамъ?
   -- Это я, твой дядя Скруджъ. Я пришелъ къ тебѣ обѣдать. Можно мнѣ войти, Фредъ?
   Можно ли войти? Скруджъ долженъ былъ благодарить Бога, что Фредъ не оторвалъ ему, отъ радости видѣть его, руку! Черезъ десять минутъ Скруджъ чувствовалъ себя, какъ дома. Сердечнѣе пріема, оказаннаго ему племянникомъ, нельзя было ничего себѣ представить; жена племянника во всемъ слѣдовала примѣру мужа. Когда явился Топперъ, и онъ не отставалъ отъ нихъ; такъ же поступила и маленькая, пухленькая сестренка и всѣ гости, по мѣрѣ того какъ они являлись. Какой восхитительный праздникъ, какія восхитительныя шутки, какое восхитительное единодушіе, какое вос-хи-ти-тель-но-е счастье!
   Но тѣмъ не менѣе онъ рано поднялся на слѣдующее утро и отправился къ себѣ въ контору. О! очень рано! Какъ хотѣлось ему придти туда первымъ и захватить врасплохъ пришедшаго послѣ него Боба Кречита! Въ ту минуту это было его главнымъ желаніемъ. И ему это удалось! Да, онъ имѣлъ это удовольствіе! Часы пробили девять, а Боба все не было! Четверть десятаго, а Боба нѣтъ, какъ нѣтъ! Онъ уже опоздалъ ровно на восемнадцать съ половиною минутъ. Скруджъ сидѣлъ съ настежъ растворенною дверью, чтобы видѣть какъ Бобъ Кречитъ прошмыгнетъ въ свою конуру.
   Прежде чѣмъ открыть дверь, Бобъ снялъ шляпу, затѣмъ вязаный бѣлый шарфъ; въ одинъ мигъ усѣлся онъ на свой табуретъ, и перо забѣгало по бумагѣ, какъ будто торопясь нагнать потерянное время.
   -- Это еще что?-- проворчалъ Скруджъ, стараясь придать своему голосу прежній тонъ,-- развѣ можно такъ опаздывать?
   -- Я очень извиняюсь, мистеръ Скруджъ, что опоздалъ,-- сказалъ Бобъ.
   -- Опоздалъ! Я думаю, что опоздалъ!-- возразилъ Скруджъ.-- Прошу васъ войти на минуту ко мнѣ.
   -- Вѣдь это случилось только разъ въ теченіе цѣлаго года,-- конфузясь, оправдывался Бобъ, выходя изъ своего чулана.-- Это болѣе не случится, увѣряю васъ, сэръ. Вчера я немного повеселился.
   -- Очень хорошо все это, но я долженъ вамъ сказать, другъ мой,-- проговорилъ Скруджъ,-- что я долѣе не намѣренъ терпѣть подобныя вещи. Поэтому,-- продолжалъ онъ, быстро соскакивая съ своего табурета и нанося такіе тычки въ бокъ Бобу, что того откинуло вновь въ его конуру,-- поэтому я прибавлю вамъ жалованье!
   Бобъ, весь дрожа, кинулся къ линейкѣ, лежавшей на конторкѣ. Одну минуту онъ собирался хватить ею Скруджа, взять его за- шиворотъ и позвать прохожихъ, чтобы надѣть ему смирительную рубашку.
   -- Желаю вамъ провести весело Рождество, Бобъ,-- сказалъ Скруджъ съ такимъ серіознымъ видомъ, что нельзя было усомниться въ его искренности и при томъ онъ такъ дружески похлопалъ Боба по плечу.-- Пусть это будетъ гораздо болѣе счастливое Рождество, чѣмъ я желалъ вамъ многіе многіе годы, Бобъ! Я прибавлю вамъ жалованье и всячески постараюсь поставить на ноги вашу выбивающуюся изъ силъ семью, и сегодня же послѣ обѣда, ва чашей дымящагося пунша мы все это хорошенько обсудимъ. А пока затопите-ка хорошенько камины, да сбѣгайте и купите новое ведро для угля!
   Скруджъ сдѣлалъ еще гораздо больше, чѣмъ обѣщалъ. Что касается Крошки Тима, который остался живъ, то для него Скруджъ былъ вторымъ отцомъ.
   Онъ превратился въ такого добраго друга, такого добраго хозяина, такого добраго человѣка, какими бывали добрые люди въ доброе старое время въ старой доброй странѣ, въ добромъ городѣ. Находились люди, которые подсмѣивались надъ нимъ изъ за происшедшей съ нимъ перемѣны, но онъ не обращалъ на это никакого вниманія. Онъ былъ достаточно мудръ, чтобъ знать, что все хорошее на земномъ шарѣ всегда подвержено насмѣшкамъ со стороны извѣстнаго рода людей. Такъ какъ подобные люди должны были считаться слѣпыми, такъ думалъ онъ, то въ концѣ концовъ пусть лучше болѣзнь ихъ выразится въ морщинахъ вокругъ глазъ отъ смѣха, чѣмъ въ какой либо другой менѣе привлекательной формѣ. Вся душа его смѣялась, и этого для него было вполнѣ достаточно. Съ духами у него болѣе не было сношеній, зато съ людьми онъ ихъ всячески поддерживалъ, и вся его жизнь была основана на началахъ доброжелательности. И про него шла молва, что, если кто достойно встрѣчаетъ и проводитъ праздникъ Рождества, то это, именно, онъ;-- эту справедливость ему отдавали всѣ.
   Желаю отъ души, чтобы такое же мнѣніе сложилось о васъ, обо мнѣ, о насъ всѣхъ, и тогда, какъ говорилъ Крошка Тимъ: Да благословитъ Богъ всѣхъ насъ и каждаго изъ насъ!
  
;<font color="Black"> это слышитъ; совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ. Это былъ попугай, ты знаешь. Вонъ Пятница ищетъ спасенія въ б</font><font color="Black">p</font><font color="Black">3;</font><font color="Black">гств</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, сп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ша къ заливу! Гипъ, гопъ, ура!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Вдругъ, съ весьма чуждою его обычному характеру быстротою перехода, онъ, жал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">я своего прежняго я, произнесъ:</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дный мальчикъ!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">И опять заплакалъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лось бы,-- проговорилъ Скруджъ невнятно, опуская руку въ карманъ и смотря около себя, вытеревъ себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> сперва глаза рукавомъ,-- но теперь уже поздно.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Въ чемъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло? -- спросилъ духъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ничего,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ Скруджъ.-- Ничего. Вчера какой-то б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дный мальчикъ приходилъ было ко мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> Христа славить. Мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лось бы дать ему что-нибудь, вотъ и все.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ задумчиво улыбнулся и махнулъ рукою, говоря:</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Посмотримъ другое Рождество!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">При этихъ словахъ прежній маленькій Скруджъ сталъ больше, и комната сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лалась н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколько темн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е и грязн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е. Панели растрескались; стекла въ окнахъ полопались; штукатурка съ потолка м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стами пообвалилась, обнаживъ р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шетку изъ драни; но какъ все совершилось, Скруджъ такъ же мало зналъ, какъ и вы. Одно онъ только зналъ, что все это было в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рно, все это такъ и произошло когда-то на самомъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> -- что онъ опять былъ одинокъ зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь, когда вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> другіе мальчики у</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хали по домамъ веселиться на праздникахъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Только онъ не читалъ теперь, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">ходилъ взадъ и впередъ въ отчаяніи. Скруджъ посмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на духа и, грустно покачивая головою, въ тоскливомъ ожиданіи гляд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на дверь.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Она отворилась, и въ нее быстро вб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жала д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вочка, гораздо моложе мальчика, и, обвивъ его шею руками и ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">луя, называла его: "милый, милый братецъ".</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я за тобой прі</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хала, милый братецъ! -- сказала она, всплеснувъ своими тонкими ручонками и готовясь разсм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ятъоя.-- Домой, домой повезу тебя, домой!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Домой, Фанни? -- переспросилъ мальчикъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Да! -- воскликнулъ ребенокъ, сіяя отъ радости.-- Домой совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ и навсегда. Отецъ сталъ теперь гораздо добр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е; дома </font><font color="Black">у </font><font color="Black">насъ какъ въ раю! Онъ такъ ласково говорилъ со мною какъ-то вечеромъ, когда я шла спать, что я не побоялась спросить его, можно ли теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> вернуться къ намъ, и онъ сказалъ: "да, онъ вернется", и вел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> за тобою </font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хать. И ты будешь мужчиной! -- сказалъ ребенокъ, раскрывая глаза:-- и никогда уже больше сюда не вернешься; но сначала мы вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> проведемъ вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> праздники и навеселимся досыта.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ты </font><font color="Black">у </font><font color="Black">меня совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ большая, Фанни!-- сказалъ мальчикъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Она ударила въ ладоши и, весело см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ясь, старалась достать до его головы; но такъ какъ была еще мала ростомъ, то только опять засм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялась и встала на цыпочки, чтобы обнять его. Зат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ она начала со свойственною д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тямъ настойчивостью тащить его къ дверямъ, куда очень охотно онъ и пошелъ за нею.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Вдругъ раздался страшный голосъ: "Снесите внизъ сундукъ мастера Скруджа!" и въ с</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">няхъ появился самъ школьный учитель; онъ посмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на мастера Скруджа съ какимъ-то свир</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пымъ снисхожденіемъ и, подавъ ему руку, привелъ его въ состояніе ужаса. Зат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ онъ повелъ обоихъ въ свою холодную и сырую гостиную, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> вис</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вшія на ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нахъ карты и разставленные по окнамъ глобусы отъ холода покрыты были точно инеемъ. Тутъ онъ досталъ графинъ съ зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чательно легкимъ виномъ и кусокъ зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чательно тяжелаго пирога и началъ угощать этимъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей. Въ то же время вел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ своему тощему слуг</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> вынести стаканчикъ "чего-нибудь" кучеру; тотъ вел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ поблагодарить барина, сказавъ, впрочемъ, что если это такой же напитокъ, какой онъ пробовалъ прошлый разъ, то "лучше не надо". Такъ какъ за это время багажъ мастера Скруджа оказался уже привязаннымъ на верху экипажа, то д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ти очень охотно посп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шили распрощаться съ учителемъ, с</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли въ повозку и весело покатили домой.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Она была всегда очень н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жнаго сложенія, готовая увянуть отъ мал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йшаго в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">терка,-- сказалъ духъ.-- За то какое любящее было </font><font color="Black">у </font><font color="Black">нея сердце!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Твоя правда,-- отозвался Скруджъ. -- Спаси меня Богъ отвергать это.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Она умерла уже замужемъ,-- прибавилъ духъ,-- и, кажется, </font><font color="Black">у </font><font color="Black">нея были д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ти.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Одинъ только ребенокъ,-- поправилъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рно,-- сказалъ духъ. -- Это твой племянникъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ почувствовалъ себя неловко и коротко отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ:-- "Да".</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Хотя и минуты не прошло еще, какъ они покинули школу, но усп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли уже очутиться въ оживленной части какого-то города, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> происходила обычная уличная суета, двигались взадъ и впередъ прохожіе, т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">снились, прокладывая себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> дорогу, всевозможные экипажи и тяжелыя фуры. По убранству лавокъ очевидно было, что и зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь справлялось Рождество; но былъ вечеръ, и на улицахъ гор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли фонари.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ остановился </font><font color="Black">у </font><font color="Black">дверей одной конторы и спросилъ Скруджа, знакома ли она ему.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Еще бы! -- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ онъ.-- В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь я зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь былъ въ ученьи!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Они вошли. При вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> пожилого господина въ большомъ парик&#1123;, сид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вшаго за такой высокой конторкой, что если бы она только еще на вершокъ была повыше, то онъ ударился бы головой</font><font color="Black"> </font><font color="Black">о потолокъ, Скруджъ въ сильномъ волненіи воскликнулъ:</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Да в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь это старикъ Феззивигъ! Ей-Богу, это онъ, живой опять!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Старый Феззивигъ положилъ перо и посмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на часы, которые показывали семь. Онъ потеръ руки, поправилъ свой широкій жилетъ и, какъ бы улыбаясь вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ своимъ существомъ, пріятнътмъ, жнрнымъ, веселымъ голосомъ крикнулъ:</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Эй, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> вы тамъ! Эбенизеръ! Дикъ!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Прежній Скруджъ, теперь уже молодой челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ, быстро вб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жалъ въ комнату вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> со своимъ товарищемъ, другимъ ученикомъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Такъ и есть, это Дикъ Вилькинсъ! -- сказалъ Скруджъ, обращаясь къ духу.-- Ахъ, Господи, онъ это, онъ! Какъ онъ былъ ко мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> привязанъ, б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дный, милый Дикъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вотъ что, ребятушки,-- сказалъ Феззивигъ.-- Довольно работать. Насталъ Рождественскій вечеръ. Закрывайте-ка ставни, да, чуръ, живо!-- вдругъ воскликнулъ онъ, громко ударивъ въ ладоши.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Вы бы не пов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рили, какъ дружно принялись они за работу. Разъ, два, три -- и молодцы были уже со ставнями на улиц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">; четыре, пять, шестъ -- и они вдвинули ихъ на м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто; семь, восемь, девять -- и они наложили задвижки и закр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пили ихъ, и, прежде ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ вы усп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли бы досчитать до дв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">надцати, они были уже опять въ комнат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, дыша какъ заморившіеся кони.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Теперь,-- воскликнулъ старый Феззивигъ, удивительно ловко спрыгивая съ своего высокаго табурета,-- убирайте зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь, ребятушки, убирайте, чтобы побольше было намъ м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ста. Живо, Дикъ! Весел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">й, Эбенизеръ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Какое тутъ убирать! Чего бы они только ни убрали, когда за ними смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ старый Феззивигъ. Въ минуту все было сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лано. Все, что можно было сдвинуть, было вытащено, будто оказалосъ навсегда излишнимъ; полъ выметенъ и вспрыснутъ, лампы оправлены, въ каминъ подкинуто угля, и торговое пом</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щеніе превратилось въ приличную, теплую, сухую, ярко осв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щенную бальную залу.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Вотъ вошелъ скрипачъ съ нотами и, расположившись на высокой конторк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, началъ жалобно настраивать свою скрипку. Вотъ вошла мистриссъ Феззивигъ, изображая собою одну широкую улыбку. Вошли три красивыя и лучезарныя д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вицы Феззивигъ. Вошли шестеро вздыхавшихъ по нихъ молодыхъ людей. Вошли вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> молодые мужчины и женщины, бывшіе при д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Вошла горничная съ своимъ двоюроднымъ братомъ, пекаремъ. Вошла кухарка съ близкимъ другомъ своего брата, молочникомъ. Явился и мальчикъ изъ лавки, что по ту сторону улицы, о которомъ разсказывали, будто хозяинъ плохо кормитъ его; войдя въ комнату,</font><font color="Black"> </font><font color="Black">онъ старался спрятаться за д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вочкой изъ сос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дняго заведенія, относительно которой было удостов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рено, что хозяйка таскала ее за уши. Вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> явились одинъ за другимъ; одни робко, другіе см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло, одни граціозно, другіе неуклюже, однихъ какъ будто кто толкалъ, другихъ точно тянули насильно. Но какъ бы то ни было, вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> пришли, вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> были налицо. Начались танцы. Сразу двадцать паръ пошли подъ звуки скрипки, двигаясь то гусемъ вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> направо, то такъ же вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> нал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">во, то на средину, то опять назадъ, прод</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лывая ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лый рядъ мудревн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йшихъ фигуръ. По окончаніи посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дней старикъ Феззивигъ ударомъ въ ладоши подалъ знакъ остановиться, и скрипачъ не замедлилъ жадно погрузить свое разгоряченное лицо въ приготовленную для него кружку съ портеромъ. Но, вынырнувъ оттуда, онъ, вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто отдыха, когда никто еще и не собирался танцовать, вдругъ запиликалъ снова, и съ такимъ жаромъ, какъ будто прежній скрипачъ, какъ выбившійся окончательно изъ силъ, былъ замертво отнесенъ домой на ставн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">это былъ совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жій музыкантъ, р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шившійся, во что бы то ни стало, или затмить своего предшественника или погибнуть.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Опять пошли танцы, за танцами -- фанты, за фантами -- снова танцы; зат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ подавался пирогъ, посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> пирога глинтвейнъ, за ними огромныя части холоднаго мяса въ двухъ видахъ, пирожки съ коринкой и, наконецъ, обильное количество пива. Но самый эффектный моментъ вечера наступилъ посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> этихъ угощеній, когда скрипачъ -- лукавый былъ онъ мужчина и куда какъ тонко понималъ свое д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло -- заигралъ "Сиръ Роджеръ ди Коверлей". Тутъ выступили на сцеіи старый Феззивигъ и мистриссъ Феззивигъ, составивъ первую пару. Не легкое предстояло имъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло въ виду ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лыхъ двадцати, если</font><font color="Black"> </font><font color="Black">не больше, паръ участниковъ; съ этимъ народомъ шутить было нельзя: ужъ никакъ не ходить они собирались, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">танцовать, и танцовать какъ сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дуетъ.</font><font color="Black"></font> <div align="center" > <p > <font color="Black"><img src="http://az.lib.ru/img/d/dikkens_c/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo-4.jpg" height="567" width="508" alt="0x01 graphic" ><br></font><font color="Black"></font> </p> </div> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но, будь ихъ вдвое, куда -- вчетверо больше, старикъ, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">также и мистриссъ Феззивигъ, не ударили бы въ грязь лицомъ передъ ними. Что ея касается, это была дама достойная своего кавалера во вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ отношеніяхъ; </font><font color="Black">а </font><font color="Black">это ли не похвала? Какъ дв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> луны мелькали икры Феззивига. Напрасно бы вы старались предугадать, что он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> изобразятъ собою въ сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дующее же мгновеніе. Когда старикъ съ супругою прод</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лали вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> должныя фигуры, Феззивигъ закончилъ танецъ, такъ ловко выкинувъ посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">днее кол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">но, будто мигнулъ ногами въ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">воздух</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, и твердо, не качнувшись, опустился на полъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Когда пробило одиннадцать часовъ, этотъ домашній балъ кончился. Мистеръ и мистриссъ Феззивигъ заняли м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ста по об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> стороны двери и, подавая руку каждому изъ расходившихся гостей, поздравляли ихъ съ праздникомъ, желая весело провести его. Когда очередъ дошла до двухъ учениковъ, хозяева и ихъ прив</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тствовали подобнымъ же образомъ. Такъ постепенно смолкли веселые голоса, и мальчики были отпущены спать. Постели ихъ пом</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щались подъ прилавкомъ въ задней комнат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> конторы.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Въ теченіе всего этого времени Скруджъ былъ какъ бы вн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> себя. Его сердце и душа переселились</font><font color="Black"> </font><font color="Black">въ его прежнее я и вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> съ нимъ переживали все происходившее передъ его глазами. Онъ все чувствовалъ, все вспоминалъ, всему радовался и находился въ сильн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ишемъ возбужденіи. Только когда скрылись изъ вида довольныя лица его прежняго я и его товарища Дика, вспомнилъ онъ о дух</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> и зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ, что тотъ пристально на него смотритъ, и св</font><font color="Black">p</font><font color="Black">3;</font><font color="Black">тъ на его голов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> горитъ особенно ярко.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Немногое нужно,-- сказалъ духъ,-- чтобы вызвать такое чувство благодарности </font><font color="Black">у </font><font color="Black">этихъ простоватыхъ людей.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Немногое! -- отозвался Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лалъ ему знакъ прислушаться къ разговору обоихъ учениковъ, изливавшихъ свою душу въ похвалахъ Феззивигу, и потомъ сказалъ:</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Не правда ли? В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь куда какъ немного истратилъ онъ вашихъ презр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нныхъ денегъ, всего какихъ-нибудь три-четыре фунта {Тридцать-сорокъ рублей на наши деньги}. Неужели это</font><font color="Black"> </font><font color="Black">большая сумма, чтобъ онъ заслуживалъ подобной похвалы!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Не въ томъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло,-- сказалъ Скруджъ, возбужденный этимъ зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чаніемъ и говоря безсознательно языкомъ своего прежняго, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">не настоящаго я.-- Не въ этомъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло, духъ. Въ его власти сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лать насъ счастливыми или несчастными, сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лать </font><font color="Black">нашу службу легкою или тяжелою, удовольствіемъ или трудной работой. Д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йствительно, власть его заключается въ словахъ и взглядахъ, въ вещахъ столь легкихъ и незначительныхъ, что н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ возможности собрать и сосчитать ихъ. Но что изъ этого? Сообщаемое имъ счастіе стоитъ ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лаго состоянія.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ почувствовалъ на себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> взглядъ духа и остановился.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Что съ тобой? -- спросилъ духъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ничего особеннаго,-- сказалъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Однако? -- настаивалъ духъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ,-- сказалъ Скруджъ,-- н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ. Мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> только хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лось бы им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть возможность сказать сейчасъ два слова своему конторщику. Вотъ и все.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">При этихъ словахъ Скруджа его прежній я погасилъ лампы, и Скруджъ очутился съ духомъ снова на открытомъ воздух</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Мой срокъ истекаетъ,-- зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ духъ.-- Скор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">й!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Эти слова не были обращены ни къ Скруджу, ни къ кому-либо другому, кого бы онъ могъ вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть, но они произвели непосредственное д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йствіе. Скруджъ снова увидалъ себя. Теперь онъ былъ старше, челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">комъ въ лучшей пор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> жизни. Лицо его еще не носило р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">зкихъ и грубыхъ чертъ поздн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йшихъ л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, но обнаруживало уже признаки заботъ и скупости. Въ безпокойномъ движеніи глазъ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">сказывались инстинкты алчности и наживы; видно было, что эти страсти уже пустили корни въ немъ и вскор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щали бросить на его взоръ т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нь быстро растущаго отъ нихъ дерева.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ былъ не одинъ, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">сид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ рядомъ съ красивой д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вушкой, од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">той въ трауръ. Въ глазахъ ея видн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лись слезы, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">въ нихъ искрился св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, сіявшій съ головы духа прошедшаго Рождества.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Это не важно,-- сказала она тихо.-- Для тебя это безд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лица. Другой кумиръ зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стилъ меня; и если онъ можетъ послужить теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">;</font><font color="Black"> въ будущемъ радостью и ут</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шеніемъ, которыя я старалась бы доставить теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, то </font><font color="Black">у </font><font color="Black">меня н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ повода печалиться.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какой кумиръ зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нилъ тебя? -- возразилъ онъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Золотой кумиръ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вотъ вамъ людское безпристрастіе! -- сказалъ онъ.-- Ни къ чему міръ такъ строго не относится,</font><font color="Black"> какъ къ </font><font color="Black">б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дности, и въ то же время ничто такъ сурово не осуждаетъ, какъ стремленіе къ богатству!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ты слишкомъ боишься св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">та,-- кротко отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тила она.-- Вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> твои надежды поглощены одного -- изб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гнуть повода къ его горькимъ упрекамъ. Я была свид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тельницеіо того, какъ твои бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е благородныя стремленія пропадали одно за другимъ, уступая свое м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто одной господствующей страсти -- наживы. Не такъ ли?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Что же изъ этого? -- возразилъ онъ.-- Что изъ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">того, что я настолько поумн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ? К,ъ теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> я не перем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нился.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Она покачала головою.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не такъ?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Мы помолвлены давно. Въ то время мы оба были б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дны и не скучали этимъ, въ надежд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, при лучшихъ обстоятельствахъ, устроить наше вн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шнее счастіе терп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ливымъ трудомъ. Ты не тотъ теперь. Тогда ты былъ другимъ челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">комъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я былъ мальчикомъ,-- сказалъ онъ нетерп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ливо.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Твое собственное сердце говоритъ теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, что ты не тотъ, что былъ,-- возразила она.-- Я не перем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нилась. То, что об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щало намъ счастіе, когда </font><font color="Black">у </font><font color="Black">насъ было одно сердце, превратилось въ б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ду, когда наши стремленія разошлись въ разныя стороны. Мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> нечего говорить, какъ часто и какъ мучительно я объ этомъ думала. Довольно того, что мною теперь все обдумано, и я могу освободить тебя.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> я когда-нибудь искалъ разлуки?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- На словахъ -- н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, никогда.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Такъ въ чемъ же ты это видишь?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Въ перем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> твоихъ наклонностей, твоего характера, въ иномъ взгляд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> на жизнь и пресл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дованіи въ ней иной окончательной ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли -- во всемъ, что придавало моей любви какое-нибудь значеніе или ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ну въ твоихъ глазахъ. Если бы ничего</font><font color="Black"> </font><font color="Black">этого между нами не было,-- продолжала она, глядя на него кротко, но р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шительно:-- скажи мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, остановилъ ли бы ты теперь на мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> свой выборъ и старался ли бы пріобр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сти мое расположеніе? Нав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рное, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ, повидимому, невольно соглашался съ справедливостью этого предположенія, но, подавивъ въ себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> голосъ сов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сти, отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ:</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ты этого не думаешь.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- И</font><font color="Black"><i> </i></font><font color="Black">бы рада была думать иначе, если бы могла,-- возразила она.-- Богу изв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стно, что, уб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дившись въ подобной истин</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, я не могла не вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть, насколько она неотразима. Но, будь ты свободенъ сегодня, завтра, могу ли я пов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рить, чтобы ты избралъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вушку-безприданницу -- ты, который даже въ интимной бес</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> съ нею взв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шиваешь все со стороны выгоды; даже допустивъ, что ты изм</font><font color="Black">p</font><font color="Black">3;</font><font color="Black">нилъ на минуту своему руководящему правилу и женился бы на такой д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вушк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не знаю я, что ты непрем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нно бы въ этомъ раскаялся и сожал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ бы о своемъ поступк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">? Слишкомъ хорошо я это знаю и потому освобождаю тебя отъ даннаго тобою слова. Я д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лаю это отъ полнаго сердца, ради любви къ тому, какимъ ты былъ когда-то.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ было хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ заговорить, но она, отвернувшись отъ него, продолжала:</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Можетъ быть -- въ чемъ воспоминаніе прошлаго н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколько обнадеживаетъ меня -- можетъ быть,</font><font color="Black"> </font><font color="Black">ты и поскорбишь объ этомъ, но очень, очень не долго, и освободишься отъ этихъ воспоминаній съ радостью, какъ отъ безполезной мечты или сновид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нія, отъ котораго пріятно бываетъ проснуться. Итакъ будь счастливъ въ своей новой жизни!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Она вышла, и они разстались.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Духъ! -- воскликнулъ Окруджъ,-- будетъ съ меня! Сведи меня домой. Что теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> за удовольствіе терзать меня?</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Еще одно вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ніе,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ духъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Не надо! Не хочу больше ничего вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть!-- умолялъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но безжалостный духъ схватилъ его об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ими руками и принудилъ наблюдатъ, что будетъ дальше.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Они очутились въ другомъ м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> и передъ новою сценой. Это была не особенно большая или богатая комната, но комфортабельно и уютно обставленная. Недалеко отъ камина сид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла красивая молодая д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вушка, такъ похожая на только что вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нную, что Скруджъ принялъ ее за одну и ту же, пока не узналъ вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нную раньше въ лиц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> другой красивой женщины, теперь уже матери семейства, сид</font><font color="Black"></font><font color="Black">123;</font><font color="Black">вшей противъ своей дочери. Шумъ въ комнат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> стоялъ невообразимый. Тамъ было столько д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей, что Скруджъ не могъ. при своемъ волненіи, сосчитать ихъ. Въ полномъ противор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чіи со стадомъ, о которомъ говорится въ одной поэм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">;</font><font color="Black">сь не то, что сорокъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей можно было счесть</font><font color="Black"> </font><font color="Black">за одного, </font><font color="Black">а, </font><font color="Black">напротивъ, каждый въ отд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">льности производилъ больше шума, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> сорокъ челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Можете себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> представить, что это была за суматоха. Никто, однако, ею не тяготился, напротивъ, мать и дочь весело см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялись, съ удовольствіемъ глядя на д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей. Скоро д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вушка даже сама приняла участіе въ ихъ играхъ, и порядкомъ же ей досталось.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но вотъ послышался стукъ въ дверь, и вся шумная ватага опрометью бросилась къ ней, увлекая съ</font><font color="Black"><i> </i></font><font color="Black">собою растрепанную, съ измятымъ платьемъ, старшую сестру, и очутилась </font><font color="Black">у </font><font color="Black">входа какъ разъ въ то мгновеніе, когда въ дверяхъ показался отецъ въ сопровожденіи челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка, нагруженнаго рождественскими подарками. Радостнымъ возгласамъ и конца не было. Плохо пришлось б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дному носильщику, когда нетерп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ливыя д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ти начали подставлять къ нему стулья, вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стницы, карабкаться на него самого, заглядывать къ нему въ карманы, тащить его за воротникъ, обшаривать и теребить его со вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ сторонъ, добывая завернутыя въ желтую бумагу сокровища. И какимъ взрывомъ восторга сопровождалось вскрытіе каждаго пакета! Вдругъ страшная в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сть, что грудной ребенокъ засунулъ себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> въ ротъ кукольную сковороду, при чемъ, по всей в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">роятности, уже усп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ проглотить игрушечную инд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йку, изжаренмую на деревянномъ противн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">! </font><font color="Black">А </font><font color="Black">потомъ всеоб</font><font color="Black">щее облегченіе, когда тревога оказалась напрасной. Со вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ сторонъ крики радости, благодарности, восторга! Трудно поддается описанію подобная сцена. Хорошо, что д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей одного за другимъ увели спать наверхъ, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> взволнованные голоса ихъ постепенно смолкли.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ сталъ внимательн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е прежняго наблюдать, когда хозяинъ дома, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">;</font><font color="Black">жно обнявъ свою дочь, с</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ съ нею и съ ея матерью на свое обычное м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто </font><font color="Black">у </font><font color="Black">камина. Глаза Скруджа подернулись слезами при мысли, что подобное существо, такое же милое и столь много об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щающее, могло бы называть его отцомъ и быть весеннею отрадой въ суровую зимнюю пору его жизни.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Бэлла! -- сказалъ мужъ, обращаясь съ улыбкой къ жен</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">,-- я вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ сегодня одного твоего стараго друга.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Кого же это?</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Угадай.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какъ могу я угадать? </font><font color="Black">А </font><font color="Black">впрочемъ, постой,-- посп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шила она прибавить, см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ясъ какъ и онъ.-- Мистера Скруджа?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рно. Я проходилъ мимо оконъ его конторы, и такъ какъ они не были закрыты, и внутри гор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ча, то я не могъ удержаться, чтобы не взглянуть на него. Говорятъ, компаньонъ его при смерти, и вотъ онъ сидитъ теперь одинъ. В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него никого н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, я думаю.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Духъ! -- взмолился опять Скруджъ надломленнымъ голосомъ,-- уведи меня отсюда.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я сказалъ теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, что это т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ни былыхъ вещей,-- сказалъ духъ: -- не моя вина, что он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> таковы.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Уведи меня! -- настаивалъ Скруджъ. -- Мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> этого не вынести.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Обернувшись въ сторону духа и видя, что тотъ смотритъ на него лицомъ, въ которомъ необъяснимымъ образомъ отражались отд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">льныя черты вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ показанныхъ ему духомъ лицъ, Скруджъ старался высвободиться изъ его кр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пкихъ рукъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Отпусти меня! Сведи меня назадъ и покинь меня!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Въ этой борьб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> -- если это только можетъ назваться борьбою, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> духъ безъ всякаго видимаго напряженія съ своей стороны не поддавался никакимъ усиліямъ своего противника -- Скруджъ зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ, что св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ его горитъ широко и ярко; смутно объясняя себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, что именно въ этомъ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> заключается сдерживающая его сила духа, онъ схватилъ шапку-гасильникъ и быстрымъ движеніемъ накрылъ ею голову призрака.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ съежился подъ нею, такъ что гасильникъ покрылъ его всего; но хотя Скруджъ давилъ на него изо всей силы, онъ не могъ совершенно загасить св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, который стремился изъ-подъ гасильника и ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лымъ потокомъ разливался до полу.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ чувствовалъ, что силы оставляютъ его, и одол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ваетъ непреоборимая дремота, что, кром</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> того, онъ находится въ своей спальн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Онъ еще разъ надавилъ шапку, и рука его опустилась въ изнеможеніи, такъ что едва усп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ онъ добраться до постели, какъ въ то же мгновеніе кр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пко заснулъ.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"></font> <div align="center" > <p > <font color="Black">III</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> </p> </div> <div align="center" > <p > <font color="Black">ВТОРОЙ ИЗЪ </font><font color="Black">Т</font><font color="Black">РЕХ</font><font color="Black">Ъ</font><font color="Black"><i> </i></font><font color="Black">ДУХОВЪ</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> </p> </ хлама долго возиться съ нимъ, если бы онъ дѣйствителыго умеръ отъ такой болѣзни. Разглядывайте сколько угодно, не найдете ни одной дыры, ни одного потертаго мѣста. Это -- самая лучшая и самая тонкая изъ всѣхъ его рубашекъ. Не будь меня, она такъ бы и пропала зря!!
   -- Что вы этимъ хотите сказать? Почему пропала бы?-- спросилъ старикъ Джо.
   -- Навѣрное, ее надѣли бы на него и похоронили бы въ ней,-- отаѣчала женщина со смѣхомъ.-- Да и нашелся было такой дуракъ, который сдѣлалъ это, но я снова сняла ее. Если и коленкоръ не хорошъ для этой цѣли, то на что же послѣ этого онъ годенъ! Коленкоръ очень идетъ къ покойнику, и, авось, онъ не станетъ хуже въ коленкорѣ, чѣмъ въ этой рубашкѣ.
   Скруджъ съ ужасомъ слушалъ этотъ разговоръ. Когда всѣ грабители собрались вокругъ своей добычи при тускломъ свѣтѣ лампочки старика, онъ съ омерзеніемъ и отвращенімъ смотрѣлъ на нихъ, онъ не чувствовалъ бы себя лучше, даже если бы сами демоны торговали его трупомъ.
   -- Ха, ха!-- смѣялась та же женщина, когда старый Джо выложилъ фланелевый мѣшокъ съ деньгами и сталъ считать, сколько приходятся каждому.-- Вотъ и развязка! Всю жизнь онъ скряжничалъ, словно для того, чтобы послѣ своей смерти дать намъ поживиться. Ха, ха, ха!
   -- Духъ,-- сказалъ Скруджъ, дрожа всѣмъ тѣломъ.-- Я вижу, вижу. Участь того несчастнаго можетъ быть и моей. Мнѣ не избѣжать ея! Но, Боже милосердный! Что это?
   Онъ отшатнулся въ ужасѣ, ибо сцена измѣнилась, и онъ очутился возлѣ голой, незанавѣшенной постели, на которой, подъ изорваннымъ одѣяломъ, лежало что-то говорившее своимъ молчаніемъ больше, чѣмъ словами.
   Комната была настолько темна, что ее почти, невозможно было разсмотрѣть, хотя Скруджъ, повинуясь какому-то тайному влеченію, внимательно разглядывалъ окружающее, стараясь опредѣлить, что это за комната. Блѣдный свѣтъ, проникавшій снаружи, падалъ прямо на кровать, на которой лежалъ забытый, ограбленный, безиризорный и неоплаканный трупъ.
   Скруджъ смотрѣлъ на духа. Его неподвижная рука указывала на голову. Покровъ былъ накинутъ такъ небрежно, что достаточно было легкаго прикосновенія, чтобы онъ спалъ съ лица, Скруджъ подумалъ о томъ, какъ легко это сдѣлать, томился желаніемъ сдѣлать это, но не имѣлъ силы откинуть пркрывала, равно какъ и удалить призракъ, стоявшій рядомъ съ нимъ.
   О, смерть, суровая, ледяная, ужасная, воздвигни здѣсь свой алтарь и облеки его такимъ ужасомъ, какимъ только можешь, ибо здѣсь твое царство! Но по твоей волѣ не спадетъ и единый волосъ съ головы человѣка, заслужившаго любовь и почетъ. Ты не въ силахъ, ради страшныхъ цѣлей своихъ, внушить отвращеніе къ чертамъ лица его, хотя рука его тяжела и падаетъ когда ее оставляютъ, хотя прекратилось біеніе сердца его и замеръ пульсъ; эта рука была вѣрна, честна, открыта; это сердце было правдиво, тепло и нѣжно, этотъ пульсъ бился по-человѣчески. Рази, убивай! Ты увидишь, какъ изъ ранъ прольется кровь его добрыхъ дѣлъ и возрастить въ мірѣ жизнь вѣчную!
   Никто не сказалъ Скруджу этихъ словъ, но имъ слышалъ ихъ, когда смотрѣлъ на кровать. Онъ думалъ о томъ, каковы были бы первыя мысли этого человѣка, если бы онъ всталъ теперь. Алчность, страсть къ наживѣ, притѣсненіе ближняго? Поистинѣ, къ великолѣпному концу они привели ero.
   Онъ лежалъ въ темномъ, пустомъ домѣ, всѣми покинутый, не было ни одного мужчины, ни одной женщины, ни одного ребенка, которые сказали бы: онъ былъ добръ къ намъ, и мы заплатимъ ему тѣмъ же. Кошеа царапалась въ дверь, а подъ каменнымъ поломъ, подъ каминомъ что-то грызли крысы. Почему онѣ старались проникнуть въ комнату покойника, почему онѣ были такъ неугомонны и безпокойны,-- объ этомъ Скруджъ боялся и думать.
   -- Духъ,-- сказалъ онъ,-- здѣсь страшио.-- Повѣрь, оставивъ это мѣсто, я не забуду твоего урока. Уйдемъ отсюда!
   Но духъ указалъ на голову трупа.
   -- Понимаю тебя и сдѣлалъ бы это,-- сказалъ Скруджъ,-- но не могу. Не имѣю силы, духъ, не имѣю.
   И снова ему показалось, что призракъ смотритъ на него.
   -- Есть ли хоть одинъ человѣжъ въ городѣ, который сожалѣетъ о кончинѣ этого несчастнаго?-- спросилъ Скруджъ, изнемогая. -- Покажи мнѣ такого, духъ.
   Призракъ раскинулъ передъ нимъ на мгновеніе черную мантію, подобно крылу, и, открывъ ее, показалъ комнату при дневномъ свѣтѣ, комнату, гдѣ была мать съ дѣтьми. Она тревожно ожидала кого-то, расхаживая взадъ и впередъ по комнатѣ и вздрагивая при малѣйшемъ звукѣ, смотря то въ окно, то на часы. Несмотря на всѣ усилія, она не могла приняться за иглу и едва переносила голоса играющихъ дѣтей.
   Наконецъ, услышавъ давно ожидаемый стукъ, она поспѣшно подошла къ двери и встрѣтила своаго мужа. Это былъ еще молодой человѣкъ, но лицо его уже носило отпечатокъ утомленія, заботъ и горя. Выраженіе его лица свѣтилось, какою-то радостью, которой онъ, повидимому стыдился, которую онъ старался подавить. Онъ сѣлъ за обѣдъ, подогрѣвавшійся для него, и когда она, послѣ долгаго молчанія, нѣжно спросила, какія новости, онъ, казалось, затруднился, что отвѣтить.
   -- Хорошія или дурные?-- спросила она, желая вывести его изъ этого затрудненія.
   -- Дурныя,-- отвѣтилъ онъ.
   -- Мы разорены въ конецъ?
   -- Нѣтъ, еще осталась надежда, Каролина.
   -- Если онъ смилостивится, -- сказала пораженная женщина,-- то, конечно, еще не все пропало, если бы случилось такое чудо, осталась бы нѣкоторая надежда.
   -- Ему уже теперь не до того: онъ умеръ,-- сказалъ ея мужъ.
   Судя по выраженію лица, Каролиа была кроткимъ, терпѣливымъ существомъ -- и все-таки она не могла скрыть своей радости при этомъ извѣстіи. Но въ слѣдующее мгновеніе она. уже раскаялась, подавивъ голосъ сердца.
   -- Значить, это правда,-- то, что вчера. вечеромъ сказала мнѣ эта полупьяная женщина,-- я о ней уже разсказывала тебѣ,-- когда я хотѣла повидаться съ нимъ и попросить отсрочки на недѣлю. Значитъ, это была не простая отговорка, не желаніе отдѣлаться отъ меня, но совершеннѣйшая правда. Онъ былъ не только боленъ, онъ лежалъ при смерти. Къ кому же перейдетъ нашъ долгъ?
   -- Я не знаю. Я думаю, мы еще успѣемъ приготовигъ деньги къ сроку. Едва ли его преемникъ окажется столь же безжалостнымъ кредиторомъ. Мы можемъ спокойно спать, Каролина.
   Да. Какъ ни старались они скрыть своихъ чувствъ, они все-таки испытывали облегченіе. Лица притихшихъ, собравшихея въ кучку послушать непонятный для нихъ разговоръ дѣтей повеселѣли. Смерть этого человѣка осѣнила счастьемъ этотъ домъ. Единственное чувство, вызванное этой смертью, было чувство радости.
   -- Если ты хочешь, чтобы эта мрачная комната изгладилась изъ моей памяти,-- сказалъ Скруджъ,-- покажи мнѣ, духъ, такого человѣка, который сожалѣлъ бы о смерти покойника.
   Духъ повелъ его по разнымъ знакомымъ ему улицамъ. Проходя по нимъ, Скруджъ всматривался во все, стараясь найти своего двойника, но нигдѣ не видѣлъ его. Они вошли въ домъ бѣдняка Крэтчита, гдѣ они уже однажды были. Мать и дѣти сидѣли вокругъ огня. Было тихо.
   Очень тихо. Маленькіе шалуны Крэтчиты сидѣли въ углу тихо и неподвижно, точно статуэтки, глядя на Петра, державшаго передъ собою книгу. Мать и дочери, занятыя шитьемъ, тоже были какъ-то особенно тихи.
   "И онъ взялъ ребенка и поставилъ его посреди нихъ".
   Гдѣ слышалъ Скрудиъ эти слова? Не приснились же они ему? Навѣрное, мальчикъ прочелъ ихъ, когда они переступили порогъ. Почему же онъ не продолжаетъ?
   Мать положила работу на столъ и подняла руки къ лицу.
   -- Этотъ цвѣтъ раздражаетъ мои глаза,-- сказала она.-- Ахъ, бѣдный, маленькій Тимъ! Теперь лучше,-- сказала жена Крэтчита.-- Я хуже вижу при свѣтѣ свѣчей. Мнѣ очень не хочется, чтобы вашъ отецъ, придя домой, замѣтилъ, что глаза мои такъ утомлены. -- Давно бы пора ему придти,-- отвѣтилъ Петръ, закрывая книгу.-- Мнѣ кажется, что нѣсколько послѣднихъ вечеровъ онъ ходитъ медленнѣе, чѣмъ обыкновенно.
   Снова воцарилось молчаніе. Наконецъ, жена Крэтчита сказала твердымъ веселымъ голосомъ, который вдругъ оборвалоя.
   -- Я знаю, что онъ... Помню, бывало, и съ Тайни-Тимомъ на плечѣ онъ ходилъ быстро.
   -- И я помню это,-- воскликнулъ Петръ.
   -- И я,-- отозвался другой.-- Всѣ видѣли это.
   -- Но онъ былъ очень лёгокъ,-- начала она снова, усердно занимаясь работой,-- и отецъ такъ любилъ его, что для него не составляло труда носить его. А вотъ и онъ!
   И она поспѣшила навстрѣчу. маленькому Бобу, закутанному въ свой неизмѣнный шарфъ.
   Приготовленный къ его возвращенію чай подогрѣвался у камина, и всѣ старались прислуживать Бобу, кто чѣмъ могъ. Затѣмъ два маленькихъ Крэтчита взобрались къ нему на колѣни, и, каждый изъ нихъ приложилъ маленькую щечку къ его щекѣ, какъ бы говоря: не огорчайся, папа! Бобъ былъ очень веселъ и радостно болталъ со всѣми. Увидѣвъ на столѣ работу, онъ похвалилъ мистримсъ Крэтчитъ и дѣвочекъ за усердіе и быстроту; они, навѣрное, кончатъ ее раньше воскресенія.
   -- Воскресенія! Ты уже былъ тамъ сегодня, Робертъ?-- сказала мистриссъ Крэтинтъ.
   -- Да, дорогая,-- отозвался Бобъ.-- Жаль, что ты не могла пойти туда, у тебя отлегло бы на сердцѣ при видѣ зеленой травы, которой заросло то мѣсто. Да ты еще увидишь его. Я обѣщалъ приходить туда каждое и воскресеніе. Мой бѣдный мальчикъ, мое бѣдное дитя!
   Онъ не въ силахъ былъ удержать рыданій. можетъ быть, онъ и удержалъ бы ихъ, да ужъ слишкомъ любили они другъ друга!
   Выйдя изъ комнаты, онъ поднялся по лѣстницѣ наверхъ, въ комнату, украшенную по-праздничному. Возлѣ постели ребенка, стоялъ стулъ и были замѣтны слѣды недавняго пребыванія людей. Немного успокоившись, Бобъ сѣлъ на стулъ и поцѣловалъ маленькое личико. Онъ примирился съ тѣмъ, что случилось и пошелъ внизъ успокоенный.
   Всѣ придвинулись къ камину, и потекла бесѣда. Дѣвочки и мать продолжали работать. Бобъ разсказывалъ о чрезвычайной добротѣ племянника Скруджа, котораго онъ видѣлъ только одинъ разъ. "Да, только разъ, и однако, встрѣтивъ меня послѣ этого на улицѣ,-- говорилъ Бобъ,-- и замѣтивъ, что я разстроенъ, онъ тотчасъ же освѣдомился, что такое со мной случилось, что такъ огорчило меня. И я,-- сказалъ Бобъ,-- я все разсказалъ ему, ибо это необыкновенно славный человѣкъ. "Я очень сожалѣю объ этомъ, мистеръ Крэтчитъ,-- сказалъ онъ,-- и душевно сочувствую горю вашей доброй супруги". Впрочемъ, я удивляюсь, откуда онъ знаетъ все это?
   -- Что, мой дорогой?
   -- Что ты добрая, прекрасная жена!
   -- Всякій знаетъ это,-- сказалъ Петръ.
   -- Ты сказалъ хорошо, мой мальчикъ,-- воскликнулъ Бобъ.-- Надѣюсь, это сущая правда. "Сердечно сочувствую вашей доброй женѣ. Если я могу быть чѣмъ-нибудь полезенъ вамъ, -- сказалъ онъ,-- то вотъ мой адресъ. Пожалуйста, навѣстите меня!" Это восхитительно, и прежде всего не потому, что онъ можетъ принести намъ какую-либо пользу, восхитительна прежде всего его любезность: онъ какъ будто зналъ нашего Тима и раздѣлялъ наши чувства.
   -- Онъ, вѣроятно, очень добръ,-- сказала мистриссъ Крэтчитъ.
   -- Ты еще болѣе убѣдилась бы въ этомъ, дорогая,-- отвѣтилъ Бобъ,-- если бы видѣла его и поговорила съ нимъ. Меня, замѣть, нисколько не удивитъ, есла онъ дастъ Петру лучшее мѣсто.
   -- Слышишь, Петръ?-- сказала мистриссъ Крэтчитъ.
   -- А потомъ Петръ найдетъ себѣ невѣсту,-- воскликнула одна. изъ дѣвочекъ.-- И обзаведется своимъ домкомъ.
   -- Отстань,-- отвѣтилъ Петръ, улыбаясь.
   -- Это все еще въ будущемъ,-- сказалъ Бобъ,-- для этого еще довольно времени. Но когда бы мы ни разстались другъ съ другомъ, я вѣрю, что ни одинъ изъ насъ не забудетъ бѣднаго Тима! Не правда ли?
   -- Никогда, отецъ,-- вскричали всѣ.
   -- Я знаю,-- сказалъ Бобъ,-- знаю, дорогіе мои, что когда мы вспомнимъ, какъ кротокъ и терпѣливъ онъ былъ, будучи еще совсѣмъ маленькимъ, мы не будемъ ссориться въ память о немъ, не забудемъ бѣднаго Тима.
   -- Никогда, отецъ, никогда, -- снова закричали всѣ.
   -- Я очень счастливъ,-- сказалъ маленькій Бобъ, -- я очень счастливъ.
   Мистриссъ Крэтчить, дочери и два маленькихъ Крэтчита поцѣловали его, а Петръ пожалъ ему руку.
   -- Духъ,-- сказалъ Скруджъ, -- мы должны скоро разстаться -- я знаю это.-- Но я не знаю, какъ это будетъ? Скажи мнѣ, кто тотъ покойникъ?
   Духъ будущаго Рождества снова повелъ его впередъ, какъ велъ и прежде, хотя, казалось, время измѣнилось: дѣйствительно, въ видѣніяхъ уже не было никакой послѣдовательности, кромѣ того, что всѣ они были въ будущемъ. Они были среди дѣловыхъ людей, но тамъ Скруджъ не видѣлъ своего двойника. Духъ упорно, не останавливаясь, шелъ впередъ, точно преслѣдуя какую-то цѣль, пока Скруджъ не попросилъ его остановиться хотя на одно мгновеніе.
   -- Дворъ, по которому мы мчимся такъ быстро, былъ мѣстомъ, гдѣ я долгое время работалъ,-- сказалъ Скруджъ.-- Я вижу домъ. Позволь мнѣ посмотрѣтъ, что станетъ со мной въ будущемъ.
   Духъ остановился, но рука его была простерта въ другую сторону.
   -- Вѣдь вотъ домъ,-- воскликнулъ Скруджъ.-- Почему же ты показываешь не на него?
   Но рука духа оставалась неподвижна.
   Скруджъ быстро подошелъ къ окну своей конторы и заглянулъ въ нее. Сама комната, ея обстановка были тѣ же, что и прежде, но сидѣвшій на стулѣ человѣкъ былъ не онъ. Однако призракъ неизмѣнно указывалъ въ томъ же направленіи.
   Скруджъ снова обернулся къ нему, не понимая, куда и зачѣмъ ведутъ его, но покорился и слѣдовалъ за духомъ до тѣхъ поръ, пока они не достигли желѣзныхъ воротъ.
   Кладбище. Здѣсь подъ плитой лежалъ тотъ несчастный, имя котораго предстояло узнать Скруджу. Это было мѣсто достойное его. Оно было окружено домами, заросло сорной травой и другой растительностью -- не жизни, а смерти, пресыщенной трупными соками. Да, поистинѣ достойное мѣсто!
   Духъ стоялъ посреди могилъ и указывалъ на одну изъ нихъ.
   Съ дрожью во всемъ тѣлѣ Скруджъ приблизился къ ней. Призракъ оставался тѣмъ же, но Скруджъ теперь боялся его, видя что-то новое во всей его величественной фигурѣ.
   -- Прежде чѣмъ я подойду къ этому камню, на который ты указываешь,-- сказалъ Скруджъ,-- отвѣть мнѣ на одинъ вопросъ. Это тѣни будущихъ вещей или же тѣни вещей, которыя могутъ быть?
   Духъ указалъ на могилу, возлѣ которой стоялъ Скруджъ.
   -- Пути жизней человѣческихъ предопредѣляютъ и конецъ ихъ,-- сказалъ Скруджъ.-- Но вѣдь если пути измѣнятся, то измѣнится и конецъ. Согласуется ли это съ тѣмъ, что ты показываешь?
   Духъ былъ попрежнему недвижимъ.
   Скруджъ, дрожа, подползъ къ могилѣ, слѣдуя указанію пальца духа и прочиталъ на камнѣ заброшенной могилы свое имя:
   "Эбензаръ Скруджъ".
   -- Но неужели человѣкъ, лежавшій на кровати,-- я?-- воскликнулъ Скруджъ, стоя на колѣняхъ.
   Палецъ поперемѣнно указывалъ то на него, то на могилу.
   -- Нѣтъ, духъ, нѣтъ!
   Палецъ указывалъ въ томъ же направленіи.
   -- Духъ,-- воскликнулъ Скруджъ, крѣпко хватаясь за одежду духа,-- выслушай меня. Я уже не тотъ, какимъ былъ. Я не хочу быть такимъ, какимъ былъ до общенія съ тобою! Зачѣмъ ты показываешь все это, разъ нѣтъ для меня никакой надежды на новую жизнь?
   Казалось, рука дрогнула -- въ первый разъ.
   -- Добрый духъ,-- продолжалъ Скруджъ, стоя передъ нимъ на колѣняхъ.-- Ты жалѣешь меня. Не лишай же меня вѣры въ то, что я еще могу, исправившись, измѣнить тѣни, которыя ты показалъ мнѣ!
   Благостная рука снова дрогнула.
   -- Всѣмъ сердцемъ моимъ я буду чтить Рождество, и воспоминаніе о немъ буду хранить въ сердцѣ круглый годъ! Я буду жить прошлымъ, настоящимъ и будущимъ! Воспоминаніе о духахъ будетъ всегда живо во мнѣ, я не забуду ихъ спасительныхъ уроковъ. О, скажи мнѣ, что я еще могу стереть начертанное на этомъ камнѣ!
   Въ отчаяніи Скруджъ схватилъ руку призрака. Тотъ старался высвободить ее, но Скруджъ держалъ ее настойчиво, крѣпко. Но духъ оттолкнулъ его отъ себя. Простирая руки въ послѣдней мольбѣ, Скруджъ вдругъ замѣтилъ какую-то перемѣну въ одѣяніи духа.. Духъ сократился, съежился,-- и Скруджъ увидѣлъ столбикъ своей кровати.
  

Строфа V.
Эпилогъ.

   Да, это былъ столбикъ его собственной кровати. И комната была его собственная. Лучше же всего, радостнѣе всего было то, что будущее тоже принадлежало ему -- онъ могъ искупить свое прошлое,
   -- Я буду жить прошлымъ, настоящимъ и будущимъ! -- повторялъ Скруджъ, слѣзая съ кровати.-- Въ моей душѣ всегда будетъ живо воспоминаніе о всѣхъ трехъ духахъ. О, Яковъ Марли! Да будутъ благословенны небо и Рождество! Я произношу это на колѣняхъ, старый Марли, на колѣняхъ!
   Онъ былъ такъ взволнованъ и возбужденъ желаніемъ поскорѣе осуществить на дѣлѣ свои добрыя намѣренія, что его голосъ почти отказался повиноваться ему. Лицо это было мокро отъ слезъ,-- вѣдь онъ такъ горько плакалъ во время борьбы съ духомъ.
   -- Онѣ цѣлы! -- вскричалъ Скруджъ, хватаясь за одну изъ занавѣсокъ кровати.-- Все цѣло -- я ихъ увижу,-- всего того, что могло быть, не будетъ! Я вѣрю въ это!
   Онъ хотѣлъ одѣться, но надѣвалъ платье наизнанку чуть не разрывалъ его, забывалъ, гдѣ что положилъ,-- продѣлывалъ всякія дикія штуки.
   -- Я не знаю, что дѣлать!-- вскричалъ Скрудижъ, смѣясь и плача, возясь со своими чулками, точно Лаокоонъ со змѣями.-- Я легокъ, какъ перо, счастливъ, какъ ангелъ. Веселъ, какъ школьникъ! Голова кружится, какъ у пьянаго. Съ радостью всѣхъ! Съ праздникомъ! Счастливаго Новаго года всему міру! Ура! Ура!
   Вбѣжавъ въ припрыжку въ пріемную, онъ остановился, совершенно запыхавшись.
   -- Вотъ и кастрюлька съ овсянкой! -- вскричалъ онъ, вертясь передъ каминомъ.-- Вотъ дверь, черезъ которую вошелъ духъ Якова Марли! Вотъ окно, въ которое я смотрѣлъ на рѣющихъ духовъ! Все какъ и должно быть, все, что было,-- было. Ха, ха, ха!
   Онъ смѣялся,-- и для человѣка, который не смѣялся столько лѣтъ, этотъ смѣхъ былъ великолѣпенъ, чудесенъ. Онъ служилъ предвѣстникомъ чистой, непрерывной радости.
   -- Но какое число сегодня?-- сказалъ Скруджѣ.-- Долго ли я былъ среди духовъ? Не знаю, не знаю ничего. Я точно младенецъ. Да ничего, это не бѣда! Пусть лучше я буду младенцемъ! Ура! Ура! Ура!
   Громкій, веселый перезвонъ церковныхъ колоколовъ,-- такой, котораго онъ никогда не слыхалъ раньше, вывелъ его изъ восторженнаго, оостоянія. Бимъ, бомъ, бамъ: Донъ, динь, донъ! Бомъ, бомъ, бамъ! О, радость, радость!
   Подбѣжавъ къ окну, онъ открылъ его и высунулъ голову. Ни тумана, ни мглы! Ярко, свѣтло, радостно, весело, бодро и холодно! Морозъ, отъ котораго играетъ кровь! Золотой блескъ солнца. Безоблачное небо, свѣжій сладкій воздухъ, веселые колокола! Какъ дивно-хорошо! Какъ великолѣпно все!
   -- Какой день сегодня?-- воскликнулъ Скруджъ, обращаясь кь мальчику въ праздничномъ костюмѣ, которыя зазѣвался, глядя на него?
   -- Что? -- спросилъ сильно удивленный мальчикъ.
   -- Какой у насъ сегодня день, мой другъ?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Сегодня?-- отвѣтилъ мальчикъ.-- Вотъ тебѣ разъ! Рождество, конечно!
   -- Рождество! -- сказалъ Скруджъ самому себѣ.-- Значитъ, я не пропустилъ его. Духи все сдѣлали въ одну ночь. Они все могутъ, все, что захотятъ. Разумѣется, все. Ура, дорогой другъ.
   -- Ура! -- отозвался мальчикъ.
   -- Знаешь ли ты лавку, на сосѣдней улицѣ на углу, гдѣ торгуютъ битой птицей?-- спросилъ Скруджъ.
   -- Еще бы не знать! -- отвѣтилъ мальчшсъ.
   -- Умникъ! -- сказалъ Скруджъ.-- Замѣчательный мальчикъ! Такъ вотъ, не знаешь ли-ты, продана или нѣтъ индѣйка, висѣвшая вчера тамъ,-- та, что получила призъ на выставкѣ? Не маленькая индѣйка, а большая, самая большая?
   -- Это та, что съ меня величиной?-- спросилъ мальчикъ.
   -- Какой удивительный ребенокъ! -- сказалъ Скруджъ.-- Пріятно говорить съ нимъ! Да, именно та, дружокъ!
   -- Нѣтъ, еще не продана,-- сказалъ мальчикъ.
   -- Да?-- воскликнулъ Скруджъ.-- Ну, такъ ступай и купи ее.
   -- Вы шутите?
   -- Нѣтъ, нѣтъ,-- сказалъ Скруджъ.-- Нисколько. Ступай и купи ее. И, скажи, чтобы ее доставили сюда, а тамъ я скажу, куда ее отнести. Вернись сюда вмѣстѣ съ приказчикомъ, который понесетъ индѣйку. За работу получишь шиллингъ. Если же вернешься разьше, чѣмъ черезъ пять минутъ, я дамъ тебѣ полкроны.
   Мальчикъ полетѣлъ, какъ стрѣла изъ лука, да съ такой быстротой, съ которой не пустилъ бы ее и самый искусный стрѣлокъ.
   -- Я поіилю ее Бобу Крэтчиту,-- прошепталъ Скруджъ, потирая руки и разражаясь смѣхамъ.
   -- И онъ такъ и не узнаетъ, кто ее прислалъ. Она вдвое больше Тайни-Тима.. Джекъ Миллеръ никогда бы не придумалъ подобной штуки -- послать Бобу индѣйку!
   Почеркъ, которымъ онъ писалъ адресъ, былъ нетвердъ. Написавъ кое-какъ, Скруджъ спустился внизъ по лѣстницѣ, чтобы открыть дверь и встрѣтить лавочника. Ожидая его, онъ остановился. Молотокъ попался ему на глаза.
   -- Всю жизнь буду любить его! -- воскликнулъ Скруджъ, потрепавъ его.-- А прежде я почти не замѣчалъ его. Какое честное выраженіе лица! Удивительный молотокъ! А вотъ и индѣйка! Ура! Какъ поживаете? Съ праздникомъ!
   Ну, и индѣйка! Врядъ ли эта птица могла стоять на ногахъ? Онѣ мгновенно переломились бы, какъ сургучныя палки!
   -- Да ее невозможно будетъ отнести въ Камденъ-Таунъ! -- воспликнулъ Скруджъ. -- Придется нанять извозчика.
   Со смѣхомъ говорилъ онъ это, со смѣхомъ платилъ за индѣйку, со смѣхомъ отдалъ деньги извозчику, со смѣхомъ наградилъ мальчика -- и все это кончилось такимъ припадкомъ хохота, что онъ былъ принужденъ сѣсть на стулъ, едва пероводя духъ, хохоча до слезъ, до коликъ.
   Выбриться теперь, когда такъ сильно. дрожали руки, было нелегко: бритье требуетъ вниманія даже и тогда, когда вы совершенно спокойны. Ну, да и то не бѣда -- если онъ сбрѣетъ кончикъ носа, можно будетъ наложить кусочекъ липкаго пластыря, и дѣло въ шляпѣ!
   Одѣвшись въ самое лучшее платье, Скруджъ вышелъ, наконецъ, на улицу. Толпа народа сновала такъ же, какъ и во время его скитаній съ духомъ нынѣшняго Рождества. Заложивъ руки назадъ, Скруджъ съ радостной улыбкой смотрѣлъ на каждаго. Выраженіе его лица было такъ привѣтливо, что трое добродушныхъ прохожихъ сказали ему; "Добраго утра, сэръ! Съ праздникомъ!" -- и впослѣдствіи Скруджъ часто говорилъ, что изъ всего, что онъ когда-либо слышалъ, это было самое радостное.
   Сдѣлавъ нѣсколько шаговъ, онъ встрѣтился съ пожилымъ представительньшъ господиномъ, приходившимъ вчера въ его контору и сказавшимъ ему: "Скруджъ и Марли, не такъ ли?" -- и что-то кольнуло его въ сердце, когда онъ подумалъ, какъ-то взглянетъ онъ на него. Все же онъ отлично зналъ теперь, что надо дѣлать, и прямо подошелъ къ нему.
   -- Дорогой сэръ,-- сказалъ Скруджъ, ускоряя шаги и беря господина подъ руку.-- Какъ поживаете? Полагаю, что вы поработали успѣшно. Какъ это хорошо съ вашей стороны. Поздравляю васъ съ праздникомъ!
   -- Мистеръ Скруджъ?
   -- Да,-- отвѣтилъ Скруджъ. -- Меня зовутъ Скруджемъ, но я боюсь, что это непріятно вамъ. Позвольте попросить у васъ извиненія. Будьте такъ добры... -- И тутъ Скруджъ шепнулъ ему что-то на ухо.
   -- Боже мой! -- воскликнулъ господинъ, съ трудомъ переводя духъ.-- Вы не шутите, дорогой Скруджъ?
   -- Нѣтъ, нѣтъ,-- сказалъ Скруджъ.-- И ни полушки менѣе! За мной много долговъ, съ которыми я и хочу теперь расплатиться. Прошу васъ!
   -- Дорогой сэръ! -- сказалъ господинъ, пожимая ему руку.-- Не знаю, какъ и благодарить васъ за такую щедрость.
   -- Ни слова больше, пожалуйста,-- быстро возразилъ Скруджъ.-- Не откажитесь навѣстить меня. Навѣстите? Да?
   -- Съ удовольствіемъ! -- воскликнулъ господинъ и такимъ тономъ, что было ясно, что онъ исполнитъ свой обѣщаніе.
   -- Благодарю васъ,-- сказалъ Скруджъ. -- Я многимъ обязанъ вамъ. Безконечно благодаренъ вамъ.
   Онъ зашелъ въ церковь, а затѣмъ бродилъ по улицамъ, присматриваясь къ людямъ, торопливо сновавшимъ взадъ и впередъ, заговаривалъ съ нищими, ласково гладилъ по головѣ дѣтей, заглядывалъ, въ кухни и въ окна домовъ,-- и все это доставляло ему радость. Ему и во снѣ ни снилось, что подобная прогулка могла доставить столько радости! Въ полдень онъ направился къ дому своего племянника.
   Но прежде чѣмъ онъ отважился постучать и войти, онъ разъ двѣнадцать прошелъ мимо двери. Наконецъ, стремительно схватился за молотокъ.
   -- Дома ли хозяинъ, милая?-- сказалъ онъ горничной.-- Какая вы славная! Просто прелесть!
   -- Дома, сэръ.
   -- А гдѣ, милая моя?
   -- Онъ въ столовой, сэръ, вмѣстѣ въ барыней. Я провожу васъ, если вамъ угодно.
   -- Благодарю. Онъ знаетъ меня, -- сказалъ Скруджъ, берясь за дверь въ столовую.
   Онъ тихо отворилъ и украдкой заглянулъ въ комнату. Хозяева осматривали обѣденный столъ, накрытый очень парадно, ибо вѣдь молодые въ этомъ отношеніи очень взыскательны, очень любять, чтобы все было какъ у людей.
   -- Фредъ,-- сказалъ Скрудажъ.
   Батюшки мои, какъ вздрогнула при этихъ словахъ его племянница. Онъ совершенно забылъ, что она сидѣла въ углу, поставивъ ноги на скамейку, иначе онъ не сказалъ бы этого.
   -- Съ нами крестная сила! -- воскликнулъ Фредъ.-- Кто это?
   -- Это я. Твой дядя Скруджъ. Я пришелъ обѣдать. Можно войти, Фредъ?
   Можно ли войти! Ему чуть не оторвали руку! не прошло и пяти минутъ, какъ Скруджъ почувствовалъ себя уже совсѣмъ какъ дома. Нельзя было и представить болѣе радушнаго пріема. И племянница не отставала въ любезности отъ мужа. Да не менѣе любезны были и пришедшіе вслѣдъ за Скруджемъ. Топперъ и полная дѣвушка, сестра племянницы, не менѣе любезны были и всѣ остальные гости. Какая славная составилась компанія! Какія затѣялись игры! Кажая царила радость, какое единодушіе!
   На слѣдующее утро Скруджъ рано пришелъ въ свою контору. И, да, ранехонько! Непремѣнно надо было придти раньше Боба Крэтчита и уличить его въ опозданіи. Этого онъ хотѣлъ больше всего -- и такъ оно вышло. Да. Часы пробили девять. Боба нѣтъ. Прошло еще четверть часа. Боба нѣтъ. Онъ опоздалъ на цѣлыхъ восемнадцать съ половиной минутъ! Скруджъ сидѣлъ, широко растворивъ дверь, чтобы увидѣть, какъ войдетъ Бобъ въ свою каморку.
   Прежде чѣмъ отпереть дверь, Бобъ снялъ шляпу, а затѣмъ и шарфъ. Въ одно мгновеніе онъ былъ на своемъ стулѣ и заскрипѣлъ перомъ съ необыкновенной поспѣшностью.
   -- Гм! -- проворчалъ Скруджъ, стараясь придать своему голосу обычный тонъ.-- Что значитъ, что вы являетесь въ такую пору?
   -- Я очень огорченъ, сэръ,-- сказалъ Бобъ.-- Я опоздалъ.
   -- Опоздалъ? Я думаю! Потрудитесь пожаловать сюда, сэръ. Прошу васъ!
   -- Это случается только разъ въ годъ,-- сказалъ Бобъ, выходя изъ каморки.-- Этого не повторится больше. Вчера я немного засидѣлся, сэръ.
   -- А я, мой другъ, хочу сказать вамъ слѣдующее,-- сказалъ Скруджъ.-- Я не могу болѣе терпѣть этого. А потому,-- продолжалъ онъ, соскакивая со стула и давая Бобу такой толчокъ въ грудь, что тотъ отшатнулся назадъ, въ свою каморку,-- я прибавляю вамъ жалованія!
   Бобъ. задрожалъ и сунулся къ столу, къ линейкѣ. У него мелькнула мысль ударить ею Скруджа, схватить его, позвать на помощь народъ cо двора и отправить его въ сумасшедшій домъ.
   -- Съ праздникомъ! Съ радостью, Бобъ! -- сказалъ Скруджъ съ серьезностью, не допускавшей ни малѣйшаго сомнѣнія, и потрепалъ его по плечу.-- Съ праздникомъ, дорогой мой, но не такимъ, какіе я устраивалъ вамъ раньше: я прибавлю вамъ жалованья и постараюсь помочь нашей бѣдной семьѣ. Объ этомъ мы еще поговоримъ сегодня послѣ обѣда за чашкой дымящагося пунша. Прибавьте огня и купите другой ящикъ для угля. И не медля, Бобъ Крэтчитъ, не медля ни минуты!
   Скруджъ сдержалъ свое слово. Онъ сдѣлалъ гораздо болѣе того, что обѣщалъ. Для Тайни-Тима, который остался живъ, онъ сталъ вторымъ отцомъ.
   Онъ сдѣлался мовершенно другимъ -- добрымъ другомъ, добрымъ хозяиномъ и добрымъ человѣкомъ, такимъ добрымъ, котораго врядъ ли зналъ какой-либо добрый старый городъ въ доброе старое время.
   Нѣкоторые смѣялись, видя эту перемѣну, но онъ мало обращалъ на нихъ вниманія: онъ былъ достаточно мудръ и зналъ, что есть не мало людей на землѣ, осмѣивающихъ вначалѣ все хорошее. Зналъ, что такіе люди все равно будуть смѣяться, и думалъ, что пусть лучше смѣются они на здоровье, чѣмъ плачутъ. Съ него было достаточно и того, что у него самого было радостно и легко на душѣ.
   Больше онъ уже не встрѣчался съ духами, но всю свою послѣдующую жизнь помнилъ, о нихъ. Про него говорили, что онъ, какъ никто, встрѣчаетъ праздникъ Рождества. И хорошо, еслибы такъ говорили окаждомъ изъ насъ, да, о каждомъ изъ насъ! и да благословить Господь каждаго изъ насъ, какъ говорилъ Тайни-Тимъ.
  
  
  
  
   -- Нѣтъ, нѣтъ; некогда объ этомъ думать. Прощайте.
   Ни одного слова больше. Въ этомъ одномъ заключался ихъ разговоръ, и съ тѣмъ они и разстались.
   Скруджъ сначала удивился-было, что духъ придаетъ значеніе такимъ, повидимому, пустымъ разговорамъ; но, чувствуя, что они должны заключать въ себѣ какое-нибудь скрытое значеніе, онъ сталъ отыскивать, какое именно оно можетъ быть. Едва-ли эти разговоры могли относиться къ смерти Якова, его стараго компаньона, потому что то было прошлое, а сопровождавшій его духъ имѣлъ дѣло съ будущимъ. Скруджъ не могъ также припомнить никого близкаго себѣ, къ кому могъ бы отнести эти разговоры. Но, безъ сомнѣнія, къ кому бы они ни относились, они заключали въ себѣ скрытое значеніе, направленное къ его исправленію. Поэтому онъ рѣшился взвѣшивать каждое услышанное слово и каждую увидѣнную вещь, въ особенности-же наблюдать за своею собственною тѣнью, когда она появится; онъ ожидалъ, что поведеніе его будущаго и дастъ ему нить, на которую онъ не могъ до сихъ поръ попасть, и сдѣлаетъ легкимъ разрѣшеніе смущавшихъ его загадокъ.
   Онъ сталъ осматриваться, чтобы увидѣть свой образъ, но въ углу, въ которомъ онъ имѣлъ обыкновеніе стоять, находился другой человѣкъ, и хотя часы показывали время, въ которое Скруджъ имѣлъ обыкновеніе приходить сюда, онъ не видѣлъ ничего похожаго на себя въ толпѣ, проходившей черезъ портикъ. Однакоже это его мало удивило, потому что онъ рѣшилъ въ умѣ перемѣнить свою жизнь. Онъ думалъ и надѣялся, что здѣсь именно начинаютъ исполняться его новыя намѣренія.
   Тихо и мрачно стояло за нимъ привидѣніе со своею протянутою рукою. Когда Скруджъ очнулся, то по положенію тѣни, стоявшей за нимъ, ему показалось, что невидимые глаза пристально впились въ него. Это заставило его вздрогнуть и бросило въ холодъ.
   Они покинули шумную и дѣятельную биржу и отправились въ мрачную часть города, въ которой Скруджъ никогда не бывалъ до сихъ поръ; однакоже онъ узналъ ее и ея дурную славу. Улицы были грязны и узки; лавки и дома самой печальной наружности; люди полунагіе, пьяные, въ стоптанныхъ сапогахъ, грязные. Входы въ дома, подобно помойнымъ ямамъ, извергали на кривыя улицы вонь и грязь; весь кварталъ дышалъ преступленіемъ, развратомъ и нищетой.
   Въ самомъ центрѣ этого вертепа позора находилась мрачная лавчонка подъ навѣсомъ съ крышею, гдѣ покупались желѣзо, старое тряпье, бутылки, кости и всякіе грязные отброски. Внутри лавки полъ былъ заваленъ кучами ржавыхъ ключей, гвоздей, цѣпей, крючковъ, пилъ, вѣсовъ, гирь и всякаго рода негоднаго желѣза. Тайны, которыя мало кто захотѣлъ бы изслѣдовать, были скрыты подъ ворохами непристойныхъ лохмотьевъ, подъ кучами гнилого сала и костей. Среди этого товара, передъ камелькомъ, сложеннымъ изъ старыхъ кирпичей, въ которомъ горѣлъ коксъ, сидѣлъ торговецъ,-- сѣдой мошенникъ, лѣтъ около семидесяти. Онъ защищалъ себя отъ наружнаго холода изношеннымъ покрываломъ, сдѣланнымъ изъ разныхъ лоскутьевъ и висѣвшимъ на шестѣ, и курилъ свою трубку съ полнымъ наслажденіемъ тихаго отдыха.
   Скруджъ и привидѣніе очутились передъ этимъ человѣкомъ въ то самое время, когда въ лавку прокрадывалась женщина съ тяжелымъ узломъ; но едва она вошла, какъ явилась другая женщина, нагруженная такимъ же образомъ; слѣдомъ же за послѣднею вошелъ человѣкъ въ поношенномъ черномъ платьѣ, и при видѣ этихъ женщинъ онъ былъ крайне пораженъ. И онѣ, и онъ тотчасъ узнали другъ друга. Послѣ короткой паузы неописаннаго удивленія, къ которому присоединился и старикъ, всѣ разразились хохотомъ.
   -- Поденщица будетъ, конечно, первая! воскликнула первая вошедшая женщина; прачка пусть будетъ вторая, а гробоносецъ третій. Смотри, старый Джо, тебѣ будетъ добыча. Недаромъ мы всѣ трое встрѣтились здѣсь невзначай!
   -- Вы не могли встрѣтиться въ лучшемъ мѣстѣ, сказалъ старый Джо, вынимая трубку изо рта. Войдите въ гостиную; вы давно уже получили доступъ въ нее; и двое другихъ также намъ не чужіе. Подождите, пока я запру дверь въ лавку. Ахъ, какъ она скрипитъ! Я думаю, здѣсь нѣтъ ни одного такого ржаваго куска желѣза, какъ ея крючки, такъ же какъ, я полагаю, здѣсь нѣтъ ни однѣхъ такихъ старыхъ костей, какъ мои. Ха, ха! Мы всѣ вѣрны своему призванію; мы хорошо подобраны другъ къ другу. Войдите-же въ гостиную, войдите.
   Гостиной называлось пространство за ширмами изъ лохмотьевъ. Старикъ помѣшалъ угли въ камелькѣ старымъ желѣзнымъ прутомъ и, сбросивъ нагаръ съ дымящейся лампы (дѣло было ночью) чубукомъ своей трубки, снова взялъ его въ ротъ.
   Пока онъ занимался этимъ, женщина, которая уже говорила, бросила свои узелъ на полъ, нахально усѣлась на скамейку, опустивъ локти на колѣни, и, съ дерзкимъ вызовомъ смотря на двухъ другихъ, сказала:
   -- Что тутъ дурного? что дурного, госпожа Дильберъ? Каждый имѣетъ право заботиться о самомъ себѣ. Онъ всегда это дѣлалъ.
   -- Это дѣйствительно такъ, сказала прачка; никто не заботился больше о себѣ, чѣмъ онъ.
   -- Ну такъ чего-же стоять и глядѣть, какъ испуганнымъ? Кто будетъ знать объ этомъ? А мы, я полагаю, не станемъ осуждать другъ друга.
   -- О, нѣтъ! сказала вмѣстѣ и госпожа Дильберъ, и человѣкъ въ черномъ. Конечно, нѣтъ!
   -- Ну и отлично! воскликнула женщина; довольно же объ этомъ. Кто станетъ страдать отъ потери нѣсколькихъ такихъ вещей, какъ эти; не умершій, я полагаю.
   -- Конечно, нѣтъ, сказала госпожа Дильберъ, смѣясь.
   -- Если этотъ злой, старый скряга желалъ сохранить ихъ послѣ своей смерти, продолжала женщина, такъ зачѣмъ-же онъ не былъ почеловѣчнѣе во время своей жизни? Если-бы онъ былъ подобрѣе, то кто-нибудь ухаживалъ-бы за нимъ, когда наступалъ часъ его смерти, и не лежалъ-бы онъ при послѣднемъ издыханіи одинъ-одинешенекъ.
   -- Вотъ самыя справедливыя слова, когда-либо слышанныя мною, сказала госпожа Дильберъ. Это достойная ему награда и судъ надъ нимъ.
   -- Я бы хотѣла только, чтобы этотъ судъ былъ немного потяжелѣе, возразила женщина, потряхивая узелъ, и я вамъ ручаюсь, что онъ былъ-бы тяжелѣе, если-бы я могла наложить руки на что-нибудь другое. Развяжи узелъ, Джо, и оцѣни-ка мнѣ это. Говори просто. Я не боюсь быть первой и также не боюсь показать имъ то, что въ узлѣ. Мы отлично знаемъ, я полагаю, что мы всѣ работали для себя, прежде чѣмъ встрѣтиться здѣсь. Тутъ нѣтъ грѣха. Развяжи же узелъ, Джо.
   Но любезность ея друзей не допустила этого, и человѣкъ въ черномъ взялъ на себя смѣлость показать свою добычу. Она была не велика: одна или двѣ печати, ящикъ для карандашей, пара запонокъ, булавка небольшой цѣны, вотъ и все. Старый Джо по нѣскольку разъ осматривалъ каждую вещь и, оцѣнивъ ее, отмѣчалъ мѣломъ сумму, которую онъ тутъ-же можетъ дать за нее; затѣмъ, когда увидѣлъ, что больше ничего не осталось, подвелъ итогъ и сказалъ:
   -- Вотъ вамъ разсчетъ, и, я не дамъ шести пенсовъ больше, хотя бы меня за это сварили живымъ въ кипяткѣ. Чья очередь теперь?
   Выступила госпожа Дильберъ. Ея добыча состояла изъ простынь, полотенецъ, кой-какого платья, двухъ старомодныхъ серебряныхъ чайныхъ ложекъ, пары сахарныхъ щипчиковъ и нѣсколькихъ сапоговъ. Разсчетъ съ ней былъ составленъ такимъ-же образомъ.
   -- Дамамъ я всегда даю больше, чѣмъ слѣдуетъ; это моя слабость, и этимъ я разоряю себя, сказалъ старый Джо. Вотъ вамъ счетъ. Если вы спросите у меня однимъ пенни больше и сдѣлаете изъ этого открытый вопросъ, я раскаюсь въ своей щедрости и сбавлю полъ-кроны.
   -- Теперь, Джо, разверни мой узелъ, сказала первая женщина.
   Для большаго удобства Джо сталъ на колѣни и, развязавши съ трудомъ узелъ, вытащилъ большой и тяжелый свертокъ темной матеріи.
   -- Что это такое? спросилъ Джо; неужели пологъ съ кровати?
   -- Ну да, смѣясь и выгибая локти и колѣни впередъ, подхватила женщина. Конечно, пологъ съ кровати!
   -- Неужели вы его сняли такъ съ кольцами, совсѣмъ, когда онъ лежалъ на кровати? спросилъ Джо.
   -- Конечно, отвѣчала женщина. Почему-же мнѣ было этого не сдѣлать?
   -- Вы родились, чтобы составить себѣ состояніе, сказалъ Джо, и вы, конечно, разбогатѣете.
   -- Я, конечно, не стану удерживать своей руки, когда стоитъ протянуть ее, чтобы достать что-нибудь, и еще ради такого человѣка, какимъ былъ онъ; я вамъ ручаюсь за это, холодно возразила женщина. Не пролейте масло на одѣяло.
   -- Это его одѣяло? спросилъ Джо.
   -- Чье-же, думаете вы? возразила женщина. Я полагаю, что теперь онъ не простудится безъ него.
   -- Я надѣюсь, что онъ умеръ не отъ заразительной болѣзни, а? спросилъ старый Джо, остановивши свою работу и смотря вверхъ.
   -- Не безпокойтесь объ этомъ, возразила женщина, мнѣ не такъ было пріятно его общество, чтобы я стала копаться съ такими вещами возлѣ него, еслибы онъ умеръ отъ заразительной болѣзни. А ты можешь осматривать эту рубашку, пока глаза у тебя заболятъ, и не найдешь въ ней ни одной дырки, ни одного даже потертаго мѣста. Это лучшая его рубашка, и дѣйствительно, она очень хороша. Она пропала-бы, если-бы я не взяла ее себѣ.
   -- Что вы хотите этимъ сказать? спросилъ старый Джо.
   -- А то, что его навѣрное похоронили-бы въ ней, отвѣчала женщина со смѣхомъ. Кто-то былъ такъ глупъ, что надѣлъ ее на. него, но я ее сняла. Если коленкоръ недовольно хорошъ для того, чтобы въ немъ хоронить, то на что же онъ годенъ? Это какъ разъ приличная матерія для такого тѣла; онъ не можетъ казаться отвратительнѣе въ коленкоровой рубашкѣ, чѣмъ онъ былъ въ этой.
   Скруджъ слушалъ разговоръ этотъ съ ужасомъ. При видѣ этихъ людей, собравшихся вокругъ своей добычи, при тускломъ свѣтѣ лампы старика, Скруджемъ овладѣли ненависть и отвращеніе, которыя едва-ли могли-бы быть больше при видѣ злыхъ демоновъ, торгующихъ самихъ тѣломъ.
   -- Ха, ха, ха! хохотала та же женщина, пока старый Джо вынималъ фланелевый кошелекъ и высчитывалъ каждому его получку.
   -- Вотъ и конецъ ему, при жизни онъ всѣхъ отталкивалъ отъ себя для того, чтобы мы были въ выигрышѣ послѣ его смерти. Ха, ха, ха!
   -- Духъ, воскликнулъ Скруджъ, дрожа всѣмъ тѣломъ; я вижу, вижу: судьба моя могла-бы быть сходна съ судьбою этого несчастнаго человѣка; моя жизнь вела къ тому. Боже милосердный, что это такое!
   Онъ отступилъ въ ужасѣ, потому что мѣсто дѣйствія перемѣнилось, и онъ почти прикасался къ кровати, къ голой кровати безъ полога, на которой что-то лежало подъ изодранной простыней, что-то, хотя и нѣмое, но говорившее за себя страшнымъ языкомъ.
   Комната была очень темна, такъ темна, что ее нельзя было разсмотрѣть, хотя Скруджъ осматривался кругомъ, повинуясь какому-то тайному влеченію и боясь узнать, что это за комната. Слабый свѣтъ, проникавшій снаружи, падалъ прямо на кровать, и на ней лежало тѣло этого человѣка, ограбленнаго, брошеннаго, никѣмъ не оплакиваемаго, оставленнаго безъ надзора.
   Скруджъ взглянулъ на привидѣніе. Его твердая рука указывала на изголовье. Покрывало было накинуто такъ небрежно на покойника, что малѣйшее прикосновеніе къ нему пальца Скруджа открыло-бы все лицо. Онъ думалъ объ этомъ, чувствовалъ, какъ это было-бы легко сдѣлать, и желалъ это сдѣлать; но онъ настолько-же былъ лишенъ власти сдернуть покрывало, какъ и удалить отъ себя привидѣніе.
   О, холодная, холодная, суровая, ужасная смерть! Воздвигни здѣсь свой алтарь и окружи его всѣми ужасами, которые находятся въ твоей власти, ибо здѣсь твое царство! Но ты не въ состояніи перевернуть, ради своихъ ужасныхъ цѣлей, ни одного волоска на головѣ любимаго, уважаемаго, почитаемаго человѣка; ты не можешь исказить ни одной черты его. И это не потому, чтобы рука любимаго мертвеца была не такъ тяжела и не падала снова, когда ее поднимутъ; не потому, чтобы сердце и пульсъ бились; но потому, что рука была открыта и щедра, сердце билось правдиво, великодушно, тепло и мягко, а пульсъ былъ человѣческій. Рази, смерть, рази! и ты увидишь, какъ изъ нанесенной тобою раны вытекутъ добрыя дѣла покойнаго и разсѣятъ по свѣту вѣчную о немъ память!
   Никто не произнесъ этихъ словъ, но Скруджъ слышалъ ихъ, смотря на постель. Въ это время онъ думалъ: Что, еслибы, этого человѣка воскресить! Какія могли быть его воспоминанія? Скупость, кулачество, жестокость и заботы о наживѣ. Да, они привели его къ богатому концу, нечего сказать!
   Онъ лежалъ въ темномъ, пустомъ домѣ, и не было тутъ ни одного мужчины, ни женщины, ни ребенка, чтобы сказать: онъ былъ добръ ко мнѣ въ томъ-то, и, въ память одного ласковаго отъ него слова, я буду добръ къ нему. Только кошка возилась у двери, а подъ камнями очага грызлись крысы. Что имъ нужно было въ этой комнатѣ смерти, и почему онѣ были такъ неугомонны? Объ этомъ Скруджъ не смѣлъ думать.
   -- Духъ, произнесъ онъ, это страшное мѣсто. Покинувъ его, я не забуду урока, повѣрь мнѣ. Уйдемъ отсюда.
   Но духъ продолжалъ указывать на изголовье.
   -- Я понимаю тебя, возразилъ Скруджъ; я-бы сдѣлалъ это, если-бы могъ; по это не въ моей власти, духъ, не въ моей власти.
   Привидѣніе, казалось, опять посмотрѣло на него.
   -- Если есть въ городѣ кто-нибудь, въ комъ смерть этого человѣка вызвала какое-нибудь волненіе, произнесъ Скруджъ, едва дыша, то умоляю тебя, духъ, покажи мнѣ эту особу.
   Привидѣніе на одно мгновеніе развернуло, подобно крылу, свое черное одѣяніе, и тотчасъ-же обнаружилась комната при дневномъ свѣтѣ, въ которой сидѣла мать съ дѣтьми.
   Она ожидала кого-то съ видимымъ нетерпѣніемъ, потому что ходила взадъ и впередъ по комнатѣ, останавливалась при каждомъ звукѣ, выглядывала въ окно, смотрѣла на часы, напрасно старалась приняться за иголку и едва могла выносить голоса своихъ дѣтей.
   Наконецъ-то раздался давно ожидаемый стукъ въ дверь; мать побѣжала и встрѣтила своего мужа, человѣка молодого, но на лицѣ котораго былъ отпечатокъ заботъ и печали. Теперь въ этомъ лицѣ было замѣчательное выраженіе: что-то въ родѣ серьезной радости, которой онъ какъ будто стыдился и которую старался сдержать.
   Онъ сѣлъ за обѣдъ, который былъ приготовленъ для него передъ огнемъ, и, когда, послѣ долгаго молчанія она спросила слабымъ голосомъ: какія новости? онъ, казалось, затруднялся, какъ отвѣтить.
   -- Хорошія или дурныя? продолжала она, чтобы ему помочь.
   -- Дурныя, отвѣчалъ онъ.
   -- Мы совсѣмъ раззорены?
   -- Нѣтъ, Каролина, есть еще надежда.
   -- Надежда можетъ быть, если онъ смягчится,-- возразила она съ удивленіемъ; все возможно, если случится такое чудо.
   -- Онъ болѣе не въ состояніи смягчиться, сказалъ мужъ: онъ умеръ.
   Судя по ея лицу, она была мягкое и терпѣливое созданье; но, услыхавъ послѣднее, она обрадовалась и выказала это, всплеснувъ руками; она тотчасъ же затѣмъ раскаялась въ своей радости и огорчилась ею; но первое движеніе -- было движеніе ея сердца.
   -- То, что мнѣ сказала вчера вечеромъ полупьяная женщина, когда я хотѣлъ его видѣть и испросить недѣлю отсрочки, и то, что я принялъ за пустую отговорку, чтобы избѣжать свиданія со мною, оказывается правдою: онъ не только былъ очень боленъ, но тогда-же именно умиралъ.
   -- Кому же будетъ переведенъ нашъ долгъ?
   -- Не знаю; но до этого у насъ будутъ деньги; а еслибы ихъ даже и не случилось, то неужели мы такъ несчастны, что найдемъ такого-же немилосерднаго кредитора въ его наслѣдникѣ. Эту ночь, Каролина, мы можемъ спать спокойно.
   Да, смягчайте это, какъ хотите, а нельзя не признать, что сердца ихъ облегчились. Лица дѣтей, собравшихся вокругъ своихъ родителей, чтобы слушать то, что они такъ мало понимали, сдѣлались веселѣе; вообще, смерть этого человѣка водворила счастье и спокойствіе во всемъ домѣ. Единственное волненіе, какое духъ могъ показать Скруджу, было чувство удовольствія, произведенное этимъ происшествіемъ.
   -- Духъ, покажи мнѣ какое нибудь нѣжное чувство, связанное со смертью, сказалъ Скруджъ, а то эта темная комната будетъ вѣчно у меня передъ глазами.
   Духъ повелъ его по многимъ знакомымъ ему улицамъ; по дорогѣ Скруджъ осматривался кругомъ, чтобы увидѣть себя, но его тѣни нигдѣ не было. Они вошли въ домъ, гдѣ жилъ бѣдный Бобъ Крэчитъ, въ то самое жилище, которое Скруджъ уже разъ посѣтилъ, и гдѣ теперь онъ увидѣлъ мать и дѣтей, сидѣвшихъ вокругъ огня.
   Они сидѣли тихо, очень тихо. Шумные маленькіе Крэчиты, смирныя теперь, какъ статуи, сидѣли въ углу и смотрѣли на Петра, который держалъ передъ собою книгу. Мать и дочери шили также очень, очень тихо.
   "И, взявъ ребенка, поставилъ среди ихъ".
   Гдѣ слышалъ Скруджъ эти слова? Не во снѣ-же. Ихъ, вѣрно, прочелъ мальчикъ, когда Скруджъ, вмѣстѣ съ духомъ, переступилъ порогъ. Зачѣмъ мальчикъ не продолжаетъ?
   Мать опустила работу на столъ и приложила руку къ глазамъ.
   -- У меня болятъ глаза отъ чернаго, сказала она.
   Отъ чернаго! А, бѣдный Тайни Тимъ!
   -- Имъ лучше теперь, сказала жена Крэчита; они слабѣютъ у меня отъ работы при свѣчахъ, а я ни за что на свѣтѣ не хотѣла-бы показывать слабыхъ глазъ вашему отцу, когда онъ вернется. Время ему притти.
   -- Оно давно прошло, отвѣтилъ Петръ, закрывая книгу; но мнѣ кажется, мама, что онъ всѣ эти послѣдніе дни ходитъ тише, нежели прежде.
   Они опять притихли. Наконецъ, она проговорила твердымъ, веселымъ голосомъ, который разъ только задрожалъ:
   -- Я видѣла, какъ онъ ходилъ съ... я видѣла, какъ онъ очень скоро, бывало, ходилъ съ Тайни Тимомъ на плечахъ.
   -- И я также часто видѣлъ! воскликнулъ Петръ.
   -- И я также! подхватилъ другой. Всѣ видѣли.
   -- Но Тайни Тимъ былъ очень легокъ, продолжала она, наклонившись надъ работой, и отецъ такъ любилъ его, что ему было не трудно его носить, совсѣмъ не трудно. А, вотъ и отецъ вашъ!
   Она вскочила ему навстрѣчу, и въ комнату вошелъ маленькій Бобъ въ своемъ шарфѣ, который былъ ему очень нуженъ, бѣднягѣ. Чай для него былъ готовъ и стоялъ на заслонкѣ. Всѣ старались помочь Бобу,-- каждый въ чемъ могъ. Когда онъ усѣлся, два младшихъ Крэчита влѣзли къ нему на колѣни, и оба ребенка приложили свои щечки къ его лицу, какъ-будто желая сказать: не горюй, папа, не надо горевать.
   Бобъ былъ очень веселъ съ ними и болталъ со всѣмъ семействомъ. Онъ посмотрѣлъ на работу и похвалилъ госпожу Крэчитъ и ея дѣтей за ихъ искусство и быстроту въ работѣ. Они, по его мнѣнію, кончатъ гораздо раньше воскресенья.
   -- Воскресенья! Такъ ты былъ тамъ сегодня, Робертъ? спросила его жена.
   -- Да, моя милая, отвѣчалъ Бобъ, и я жалѣю, что и ты не могла сходить туда; тебѣ было-бы пріятно видѣть, какое это хорошее мѣсто, все покрытое зеленью. Но ты часто будешь видѣть его. Я обѣщалъ ему, что буду ходить туда гулять каждое воскресенье. Мое маленькое, маленькое дитя, воскликнулъ Бобъ со слезами, мое маленькое дитя!
   Тутъ онъ вдругъ разрыдался. Онъ не могъ удержаться. Для того, чтобы удержаться, нужно было, чтобы онъ не чувствовалъ себя еще такъ близко къ ребенку.
   Онъ вышелъ и поднялся въ верхнюю комнату, ярко освѣщенную и украшенную зеленью, гдѣ лежалъ ребенокъ. Бѣдный Бобъ сѣлъ противъ него и, немного придя въ себя, поцѣловалъ маленькое личико. Онъ примирился съ тѣмъ, что случилось, и сошелъ внизъ совершенно счастливый.
   Все семейство придвинулось къ огню; мать и дочери продолжали свою работу, между тѣмъ какъ Бобъ имъ расказывалъ о необыкновенной добротѣ племянника господина Скруджа, котораго онъ видѣлъ только одинъ разъ и который, встрѣтивъ его въ этотъ день на улицѣ и видя, что онъ немного... только немного опечаленъ, говорилъ Бобъ, спросилъ его, что съ нимъ случилось. На что я ему и отвѣтилъ, продолжалъ Бобъ, потому что онъ самый милый и любезный господинъ, какого я когда-либо видѣлъ. "Это мнѣ очень грустно, господинъ Крэчитъ, сказалъ онъ, и я душевно огорченъ за вашу добрую жену!" Я положительно не понимаю, откуда онъ знаетъ это.
   -- Что знаетъ, мой милый?
   -- Что ты добрая жена, отвѣчалъ Бобъ.
   -- Всѣ это знаютъ, сказалъ Петръ.
   -- Отлично сказано, мой мальчикъ! воскликнулъ Бобъ. Конечно, всѣ знаютъ. Такъ онъ говоритъ: "Душевно огорченъ за вашу добрую жену. Если я могу быть вамъ полезенъ въ чемъ бы то ни было, продолжалъ онъ, давая мнѣ свою карточку, вотъ гдѣ я живу; пожалуйста, приходите ко мнѣ". Теперь я вамъ скажу, воскликнулъ Бобъ, не потому это было такъ восхитительно, что онъ могъ-бы что-нибудь сдѣлать для насъ, по потому, что онъ такой добрый. Положительно казалось, что онъ зналъ нашего Тайни Тима и чувствовалъ вмѣстѣ съ нами.
   -- Я увѣрена въ томъ, что онъ добрая душа! сказала госпожа Крэчитъ.
   -- Ты еще больше увѣрилась-бы въ этомъ, моя милая, возразилъ Бобъ, еслибы ты его увидѣла и поговорила съ нимъ. Я вовсе не буду удивленъ,-- замѣтить, что я говорю,-- я вовсе не буду удивленъ, если онъ доставитъ Петру лучшее положеніе.
   -- Слышишь, Петръ? сказала госпожа Крэчитъ.
   -- И тогда, воскликнула одна изъ дѣвочекъ, Петръ станетъ ухаживать и заведетъ свое хозяйство.
   -- Подите! проговорилъ Петръ, улыбаясь.
   -- И это можетъ случиться въ одинъ прекрасный день, сказалъ Бобъ, хотя на это еще довольно времени. Но, во всякомъ случаѣ, какъ-бы и когда-бы мы не разстались другъ съ другомъ, я увѣренъ, что никто изъ насъ не забудетъ бѣднаго Тайни Тима, такъ какъ эта была наша первая разлука, не правда-ли?
   -- Никогда не забудемъ, папа! закричали всѣ.
   -- И я знаю, мои милые, продолжалъ Бобъ, что вспоминая, какъ онъ, хотя и очень маленькій ребенокъ, былъ терпѣливъ и кротокъ, мы не будемъ ссориться между собою и тѣмъ забывать бѣднаго Тайни Тима.
   -- Нѣтъ, никогда, папа! опять воскликнули всѣ.
   -- Я очень счастливъ, сказалъ маленькій Бобъ; я очень счастливъ!
   Госпожа Крэчитъ и дочери поцѣловали его; Петръ пожалъ ему руку. Да, Тайни Тимъ, душа твоя была отъ Бога!
   -- Духъ, сказалъ Скруджъ, что-то говоритъ мнѣ, что моментъ нашего разставанья близокъ; я чувствую это, хотя и не знаю, какимъ образомъ. Скажи мнѣ, кто тотъ мертвецъ, лежавшій на голой кровати?
   Духъ будущаго Рождества перенесъ его -- хотя, казалось, въ другое время (и дѣйствительно, не было какъ будто никакого порядка во времени всѣхъ послѣднихъ видѣній, кромѣ того только, что они всѣ были въ будущемъ), на мѣсто сборища дѣловыхъ людей. Но тамъ Скруджъ не увидѣлъ себя. Духъ, не останавливаясь, шелъ все прямо впередъ, какъ-бы къ желанному концу, пока Скруджъ не попросилъ его остановиться на минуту.
   -- Этотъ дворъ, сказалъ Скруджъ, черезъ который мы такъ поспѣшно летимъ, тотъ самый, гдѣ была такъ много лѣтъ моя контора. Я и домъ вижу. Дай мнѣ взглянуть на то, чѣмъ я буду въ будущемъ времени.
   Духъ остановился, но рука его указывала по другому направленію.
   -- Вотъ домъ! воскликнулъ Скруджъ. Зачѣмъ-же ты указываешь въ другую сторону?
   Неумолимый палецъ не измѣнялъ своего направленія.
   Скруджъ подбѣжалъ къ окну своей конторы и посмотрѣлъ въ него. Конторой была она и теперь, но не его конторой. Мебель была не та, и человѣкъ, сидѣвшій на стулѣ, былъ не онъ. Привидѣніе продолжало указывать по прежнему направленію.
   Скруджъ повернулся къ духу и, удивляясь тому, куда и зачѣмъ они идутъ, слѣдовалъ за нимъ до желѣзныхъ воротъ. Тутъ онъ остановился, чтобы осмотрѣться прежде, чѣмъ войти, и увидѣлъ кладбище. Такъ здѣсь-то подъ землею почіетъ тотъ несчастный, котораго имя онъ теперь долженъ узнать. Это было достойное его мѣсто: запертое вокругъ высокими домами, заросшее сорными травами, произведеніями не жизни, а смерти, загроможденное могилами. Да, достойное мѣсто!
   Духъ стоялъ между могилами и указывалъ на одну изъ нихъ. Скруджъ дрожа всѣмъ тѣломъ, подошелъ къ ней. Привидѣніе нисколько не измѣнилось, но Скруджу казалось, что онъ читаетъ въ его торжественной фигурѣ другое страшное значеніе.
   -- Прежде, чѣмъ я приближусь къ этому камню, произнесъ Скруджъ, отвѣть мнѣ на одинъ вопросъ. Тѣни-ли это того, что будетъ, или только того, что могло-бы быть?
   Духъ продолжалъ указывать на могилу, передъ которой онъ стоялъ.
   -- Образъ жизни людей предсказываетъ имъ извѣстный конецъ, если они не измѣнятъ его, сказалъ Скруджъ; если же они измѣнятъ этотъ образъ жизни, то и конецъ измѣнится. Скажи мнѣ, что такъ будетъ и съ тѣмъ, что ты мнѣ показываешь.
   Духъ былъ недвижимъ попрежнему.
   Скруджъ приблизился къ нему, дорожа всѣмъ тѣломъ, и, слѣдя глазами за направленіемъ его пальца, прочелъ на покинутой всѣми могилѣ свое собственное имя: Эбенезеръ Скруджъ.
   -- Неужели! воскликнулъ онъ, уже стоя на колѣняхъ. Человѣкъ, лежавшій на той кровати,-- я?
   Палецъ поднялся съ могилы на него и снова опустился къ могилѣ.
   -- Нѣтъ, духъ! О, нѣтъ, нѣтъ!
   Но палецъ не двигался.
   -- Духъ, воскликнулъ Скруджъ, крѣпко держась за одежду привидѣнія, слушай меня! Я теперь уже больше не тотъ человѣкъ, какимъ былъ прежде. Послѣ твоихъ указаній я не хочу быть тѣмъ, чемъ-бы сдѣлался. Зачѣмъ-же показывать мнѣ все это, если нѣтъ больше надежды на мое исправленіе!
   Въ первый разъ рука, будто, шевельнулась.
   -- Добрый духъ, продолжалъ Скруджъ. все еще стоя на колѣняхъ, ты жалѣешь меня; увѣрь меня, что я могу измѣнить тѣни, показанныя тобою, измѣнивъ къ лучшему свою жизнь.
   Добрая рука задрожала.
   -- Я буду почитать въ своемъ сердцѣ Рождество и буду стараться думать о немъ круглый годъ. Я буду жить въ прошедшемъ, въ настоящемъ и въ будущемъ. Всѣ три духа будутъ всегда со мной. Я не забуду ихъ уроковъ. О, скажи мнѣ, что я могу стереть надпись съ этого камня!
   И въ страстной мольбѣ своей онъ схватилъ руку привидѣнія; оно старалось освободиться, по объятія Скруджа были сильны и удержали руку. Однако духъ, еще болѣе сильный, оттолкнулъ его.
   Поднявъ руки въ послѣдней мольбѣ, Скруджъ вдругъ сталъ замѣчать измѣненіе въ одѣяніи духа. Оно осѣло, сузилось и уменьшилось до размѣровъ столбика у его кровати.


ГЛАВА V.
Заключеніе.

   Да, до размѣровъ столбика его собственной кровати. Кровать была его, и комната его. Но что было лучше и пріятнѣе всего -- это то, что будущее принадлежало ему и что было еще время раскаяться.
   -- Я буду жить въ прошломъ, настоящемъ и будущемъ! повторилъ Скруджъ, вскакивая съ постели. Всѣ три духа будутъ работать во мнѣ. О, Яковъ Марлей! Да будутъ благословенны Небо и Рождество. Я говорю это, преклонивъ колѣна; да, старый Яковъ, преклонивъ колѣна!
   Онъ былъ такъ взволнованъ и одушевленъ своими добрыми намѣреніями, что его прерывающійся голосъ не повиновался его волѣ. Во время послѣдней борьбы съ духомъ онъ сильно рыдалъ, и все лицо его было теперь покрыто слезами.
   -- Его не сорвали! воскликнулъ онъ, схвативъ полотно своего полога; его не сорвали съ кольцами и со всѣмъ! Онъ здѣсь; я здѣсь, и тѣни того, что случилось-бы, могутъ быть еще разсѣяны и уничтожены; я знаю, что онѣ будутъ уничтожены!
   Между тѣмъ, онъ старался одѣться; но руки, не повинуясь хозяину, вертели платье, выворачивали его, надѣвали вверхъ ногами, рвали, мяли его.
   -- Я не знаю, что дѣлать! воскликнулъ Скруджъ, смѣясь и, плача въ одно и то же время и представляя собою, со своими чулками, совершеннаго Лаокоона. Я чувствую легкость, подобно перу; счастливъ какъ ангелъ, веселъ какъ школьникъ; у меня голова идетъ кругомъ, какъ у пьянаго. Дай Богъ каждому веселаго Рождества! Дай Богъ счастливаго новаго года всему свѣту! О, о, какъ я счастливъ!
   Онъ побѣжалъ, подпрыгивая, въ столовую и, совершенно запыхавшись, остановился тамъ посреди комнаты.
   -- Вотъ и кастрюлька, въ которой было теплое питье! воскликнулъ Скруджъ, и сталъ снова ходить вокругъ камина. Вотъ и дверь, въ которую вошелъ духъ Якова Марлея. Вотъ уголъ, въ которомъ сидѣлъ духъ настоящаго Рождества! Вотъ окно, изъ котораго я видѣлъ блуждающихъ духовъ. Это все такъ, совершенно вѣрно; все это случилось. Ха, ха, ха!
   Этотъ хохотъ былъ хорошій, добрый хохотъ, особенно для человѣка, который уже много лѣтъ, какъ отвыкъ отъ смѣха,-- хохотъ, предвѣстникъ частаго, веселаго смѣха!
   -- Я не знаю, какое число сегодня, сказалъ Скруджъ. Я не знаю, долго-ли я былъ въ сношеніи съ духами! Я ничего не знаю! Я совершенный ребенокъ! Да что за бѣда! Я охотно соглашусь быть ребенкомъ. Ахъ, какъ я счастливъ, какъ я счастливъ!
   Громкій и веселый благовѣстъ остановилъ его восторги. Динь, динь, дингъ, бумъ! Бумъ, динь, дингъ, донгъ! Бумъ, бумъ! Дингъ, дингъ, дингъ, донгъ, бумъ, бумъ, бумъ, бумъ, бумъ! Какъ славно, какъ чудесно!
   Онъ побѣжалъ къ окну, отворилъ его и сталъ смотрѣть на улицу. Ни тумана, ни дыма; ясный, свѣтлый, веселый, холодный день; морозъ пѣлъ, казалось, для того, чтобы кровь прыгала и играла. Солнце обливало своими лучами точно золотомъ; небо сіяло; воздухъ былъ необыкновенно свѣжъ и пріятенъ, а колокола такъ весело звонили. Чудесно! чудесно!
   -- Какой сегодня день? закричалъ Скруджъ мальчику въ праздничной одеждѣ, который, можетъ быть, и шлялся здѣсь затѣмъ, чтобы смотрѣть на него.
   -- А? произнесъ въ отвѣтъ необыкновенно удивленный мальчикъ.
   -- Какой сегодня день, красавчикъ мой? повторилъ Скруджъ.
   -- Сегодня? возразилъ мальчикъ. Да Рождество-же Христово!
   -- Сегодня Рождество! сказалъ самъ себѣ Скруджъ. Я не пропустилъ его! Духи сдѣлали все въ одну ночь! Они вѣдь могутъ совершить все, что захотятъ. Конечно, конечно! Эй, мой славный малый!
   -- Что? откликнулся мальчикъ.
   -- Знаешь-ли ты курятную лавку, тамъ, черезъ улицу, на углу? спросилъ Скруджъ.
   -- Еще-бы не знать! возразилъ мальчикъ.
   -- Ахъ, какой смышленный! сказалъ Скруджъ: замѣчательный мальчикъ! Не знаешь ты,-- проданъ-ли индюкъ, получившій призъ на выставкѣ и висѣвшій въ лавкѣ? Не маленькій индюкъ, а большой?
   -- Какъ! тотъ индюкъ, который ростомъ съ меня? спросилъ мальчикъ.
   -- Что за прелестный ребенокъ! воскликнулъ Скруджъ: положительное удовольствіе говорить съ нимъ. Да, голубчикъ, мой.
   -- Онъ и теперь еще виситъ тамъ, отвѣтилъ мальчикъ.
   -- Въ самомъ дѣлѣ? произнесъ Скруджъ. Такъ ступай и купи его.
   -- Ну, что вы шутите! воскликнулъ мальчикъ.
   -- Нѣтъ, нѣтъ, сказалъ Скруджъ: я говорю серьезно. Ступай, купи его и скажи, чтобы они принесли его сюда. Я укажу, куда его снести. Самъ же вернись вмѣстѣ съ лавочникомъ, и я дамъ тебѣ шиллингъ; если вернешься менѣе, чѣмъ въ пять минутъ, то я дамъ тебѣ полкроны.
   Мальчика какъ не было: самая твердая рука не могла-бы сдѣлать болѣе быстраго выстрѣла.
   -- Я пошлю его Бобу Крэчиту, прошепталъ Скруджъ, потирая руки и разразившись смѣхомъ. Онъ не узнаетъ, кто прислалъ. Индюкъ вдвое больше Тайни Тима. Вотъ будетъ славная шутка!
   Рука, писавшая адресъ, была еще очень нетверда, но все-таки Скруджъ написалъ кое-какъ и спустился съ лѣстницы, чтобы отворить дверь на улицу и встрѣтить лавочника.
   Стоя тутъ, онъ взглянулъ на молотокъ.
   -- Я буду любить его всю жизнь! воскликнулъ Скруджъ, лаская его рукой. Едвали я прежде и смотрѣлъ-то на него! Какое честное выраженіе въ его фигурѣ! Удивительный молотокъ! А, вотъ и индюкъ! Здравствуйте! Какъ поживаете? Съ веселымъ праздникомъ! Вотъ-такъ индюкъ! Невѣроятно, чтобы эта птица могла стоять на ногахъ; она навѣрное тотчасъ-бы сломала ихъ, какъ сургучныя палочки.
   -- Вѣдь его невозможно донести до Камденъ-тоуна, добавилъ Скруджъ. Наймите извощика.
   Сильнѣе хохота, съ которымъ онъ все это произнесъ, хохота, съ которымъ онъ заплатилъ за индюка и за извощика, хохота, съ которымъ онъ наградилъ мальчика, могъ быть только хохотъ, съ которымъ онъ, совершенно запыхавшись, бросился потомъ на стулъ и смѣялся до слезъ.
   Выбриться было для него нелегкой задачей, потому что рука его продолжала сильно дрожать, а бритье требуетъ вниманія, даже когда вы сидите совершенно смирно. Но если-бы онъ и порѣзалъ себѣ кончикъ носа, то налѣпилъ-бы на него кусочекъ липкаго пластыря и былъ-бы совершенно счастливъ.
   Онъ одѣлся въ самое лучшее свое платье и вышелъ, наконецъ, на улицу. Въ это время народъ выходилъ толпами изъ домовъ, точь-въ-точь какъ показывалъ ему духъ настоящаго Рождества.
   Заложивши руки за спину, Скруджъ шелъ, поглядывая на всѣхъ съ восхищенной улыбкой. Онъ имѣлъ такой веселый и любезный видъ, что трое или четверо добродушныхъ малыхъ сказали ему: "Добраго утра, милостивый государь! Съ праздникомъ Рождества Христова!" И Скруджъ часто говорилъ послѣ того, что изъ всѣхъ звуковъ, когда-либо слышанныхъ имъ, то были самые радостные самые пріятные звуки.
   Онъ отошелъ еще недалеко, когда встрѣтился съ господиномъ почтенной наружности, который наканунѣ приходилъ къ нему въ контору и спрашивалъ: "это-ли контора Скруджа и Марлея?" Сердце у него вздрогнуло при мысли,-- какъ этотъ господинъ посмотритъ на него; но онъ зналъ теперь, какая дорога прямая, и пошелъ по ней.


   -- Милостивый государь, сказалъ Скруджъ, ускоряя шагъ и взявъ господина за обѣ руки. Какъ ваше здоровье? Я надѣюсь, что вамъ удалось вчера. Это очень хорошо съ вашей стороны. Дай Богъ вамъ веселаго Рождества!
   -- Господинъ Скруджъ?
   -- Да, сказалъ Скруджъ, это мое имя, и я боюсь, что оно вамъ не совсѣмъ пріятно. Позвольте просить у васъ извиненія, и не будете-ли вы добры... Тутъ Скруджъ шепнулъ ему что-то на ухо.
   -- Господи! воскликнулъ господинъ, почти задыхаясь: любезный г. Скруджъ, серьезно-ли вы это говорите?
   -- Пожалуйста, сказалъ Скруджъ: ни одной копѣйкой меньше; въ этомъ заключаются взносы, которые мнѣ слѣдовало-бы сдѣлать раньше, увѣряю васъ. Окажите мнѣ эту милость.
   -- Любезный господинъ Скруджъ, произнесъ тотъ, пожимая ему руки, я не знаю, какъ и отвѣтить на такую щед...
   -- Не говорите ни слова больше, возразилъ Скруджъ. Заходите, пожалуйста, ко мнѣ. Придете?
   -- Приду! воскликнулъ господинъ, и изъ его тона было ясно, что онъ намѣренъ исполнить это обѣщаніе.
   -- Благодарю васъ, сказалъ Скруджъ; я вамъ очень обязанъ; благодарю васъ тысячу разъ. Да благословитъ васъ Господь!
   Онъ пошелъ въ церковь, потомъ гулялъ по улицамъ, смотрѣлъ на людей, спѣшившихъ въ разныя стороны, ласкалъ дѣтей, распрашивалъ нищихъ, смотрѣлъ внизъ въ кухни, вверхъ на окна и чувствовалъ, что все это доставляетъ ему удовольствіе. Онъ и во снѣ никогда не видалъ, чтобы какая-нибудь прогулка или что-бы то ни было могли сдѣлать его такимъ счастливымъ.
   Послѣ полудня онъ направился къ дому, гдѣ жилъ его племянникъ.
   Онъ прошелъ разъ десять мимо двери, прежде чѣмъ рѣшился постучаться. Но наконецъ онъ разомъ сдѣлалъ это.
   -- Дома-ли вашъ хозяинъ, моя милая? спросилъ Скруджъ дѣвушку. Славная дѣвушка! Очень милая.
   -- Дома, сударь.
   -- Гдѣ онъ, голубушка?
   -- Онъ, сударь, въ столовой, вмѣстѣ съ госпожей. Я укажу вамъ дорогу наверхъ, если угодно.
   -- Благодарю васъ; онъ знаетъ меня, сказалъ Скруджъ, положивъ уже руку на ручку двери, ведшей въ столовую. Я войду туда, моя милая.
   Онъ тихонько повернулъ ручку и заглянулъ въ дверь. Столъ былъ накрытъ очень нарядно посреди комнаты, а молодые хозяева (они вѣдь всегда щепетильны на этотъ счетъ) смотрѣли, все-ли въ порядкѣ.
   -- Фредъ, сказалъ Скруджъ.
   Бѣдная племянница его, какъ она испугалась! Если-бы Скруджъ вспомнилъ, какъ она сидѣла въ уголкѣ со скамеечкою подъ ногами, онъ ни за что не сдѣлалъ бы этого.
   -- Господи, Боже мой! воскликнулъ Фредъ, кто это?
   -- Это я, твой дядя Скруджъ. Я пришелъ къ обѣду. Можно войти?
   Можно-ли ему войти! Скруджъ долженъ былъ благодарить Бога, что племянникъ не оторвалъ ему рукъ, пожимая ихъ. Болѣе чистосердечной встрѣчи не могло быть. Племянница встрѣтила его такъ-же ласково, и примѣру ихъ послѣдовали и Топперъ, когда онъ пришелъ, и полненькая сестра и, наконецъ, всѣ остальные гости, когда они явились. Что за удивительный это былъ вечеръ! какія славныя игры! какое единодушіе! какое счастье!


   Но на другое утро Скруджъ рано пришелъ въ свою контору. О, очень рано! Онъ только и думалъ о томъ, какъ-бы ему притти первымъ и поймать Боба Крэчита въ неаккуратности.
   Такъ и случилось. Часы пробили девять, -- Боба нѣтъ; четверть десятаго,-- Боба, нѣтъ. Онъ опоздалъ ровно на восемнадцать минутъ съ половиною. Скруджъ сидѣлъ передъ широко раскрытою дверью, чтобы видѣть Боба въ то время, какъ онъ войдетъ въ свою конуру.
   Бобъ, еще за дверьми, снялъ шляпу и шарфъ и однимъ прыжкомъ сидѣлъ уже на стулѣ, скрипя перомъ съ такою поспѣшностью, какъ-будто онъ хотѣлъ догнать девять часовъ.
   -- Эй! закричалъ Скруджъ своимъ (насколько онъ могъ притвориться) обыкновеннымъ голосомъ. Что это значитъ, что вы приходите въ такіе часы?
   -- Извините меня, милостивый государь, проговорилъ Бобъ, я дѣйствительно опоздалъ,
   -- Опоздалъ, повторилъ Скруджъ; еще бы нѣтъ! Ступайте сюда, милостивый государь!
   -- Это только одинъ разъ въ году, умолялъ Бобъ, выходя изъ своей конуры. Это не повторится, милостивый государь. Я вчера немного веселился.
   -- Теперь я вотъ что скажу вамъ, мой другъ, сказалъ Скруджъ. Я не намѣренъ болѣе терпѣть такихъ вещей, и потому, продолжалъ онъ, вставая со стула и давая Бобу такого тумака въ бокъ, что тотъ снова полетѣлъ въ свою конуру,-- и потому я намѣренъ увеличить ваше жалованье.
   Бобъ задрожалъ отъ испуга и схватилъ линейку. Одно мгновеніе у него блеснула мысль ударить ею Скруджа, скрутить его, позвать съ улицы народъ на помощь и послать за сумасшедшей рубашкой.
   -- Съ праздникомъ Рождества Христова, Бобъ, сказалъ Скурджъ совершенно серьезно, хлопая его по спинѣ. Дай Богъ тебѣ радостнаго Рождества, мой добрый другъ, чѣмъ тѣ праздники, которые я столько лѣтъ доставлялъ тебѣ! Я увеличу ваше жалованье и постараюсь помочь вашей бѣдной семьѣ. Мы потолкуемъ обо всемъ этомъ сегодня-же вечеромъ за стаканомъ горячаго пунша, Бобъ. Затопите-ка потеплѣе камины, а прежде всего -- скорѣе, чѣмъ моргнете,-- купите себѣ другой ящикъ для угля.
   Скруджъ исполнилъ все, что обѣщалъ, и даже гораздо больше; что-же касается до Тайни Тима, который не умеръ, то Скруджъ сталъ для него вторымъ отцомъ.
   Онъ сдѣлался такимъ добрымъ другомъ, добрымъ хозяиномъ и добрымъ человѣкомъ, какихъ только зналъ добрый старый Лондонъ или, вообще, какой-либо старый городъ въ добромъ старомъ свѣтѣ. Нѣкоторые смѣялись надъ происшедшей въ Скруджѣ перемѣной, но онъ не обращалъ на это никакого вниманія. Онъ, по уму своему, зналъ, что всякое добро, все хорошее и великое, являющееся на этомъ свѣтѣ, всегда возбуждаютъ смѣхъ въ людяхъ извѣстнаго сорта. Зная, что такіе люди все-таки останутся слѣпы, Скруджъ призналъ за лучшее, чтобы они жмурили свои глаза отъ смѣха, чѣмъ отъ дѣйствительной слѣпоты, которая гораздо менѣе пріятна. Онъ самъ въ душѣ смѣялся и былъ доволенъ.
   Послѣ этого происшествія Скруджъ уже не имѣлъ сношеній съ духами, но всю жизнь свою руководился строгими правилами и любовью къ ближнимъ, умѣя отказывать себѣ и всегда помогать другимъ, и про него говорили, что если кто умѣетъ истинно чтить Рождество,-- то это Скруджъ. Дай Богъ, чтобы то же самое можно было сказать о всѣхъ насъ! Итакъ, повторимъ за маленькимъ Тайни Тимомъ: да будутъ надъ каждымъ изъ насъ благословеніе Божіе, Его любовь и благодать!
   
   
   
   
div> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Проснувшись </font><font color="Black">среди сильн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ишаго храпа и с</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">въ въ постели, чтобы собраться съ мыслями, Скруджъ не им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ случая узнать, что колоколъ готовъ опять пробить часъ. Онъ, однако, чувствовалъ, что пришелъ въ сознаніе какъ разъ къ тому времени, когда ему нужно было принять второго изъ числа трехъ пос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тителей, об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щанныхъ Яковомъ Марлеемъ. Но, ощутивъ непріятный холодъ при мысли о томъ, которую изъ занав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сокъ постели раздвинетъ этотъ второй пос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">титель, онъ собственноручно отодвинулъ ихъ со вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ сторонъ и, улегшись снова, сталъ зорко наблюдать вокругъ постели. Онъ хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ окликнуть духа въ самый моментъ его появленія, совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ не желая быть застигнутымъ врасплохъ и испытать нервное потрясеніе.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Есть люди, которые ни надъ ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ не задумываются; они любятъ похвастаться, что ихъ нич</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ не удивишь и не испугаешь, начиная съ игры въ орлянку до убійства челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка. Н</font><font color="Black"> </font><font color="Black">23;</font><font color="Black">тъ сомн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нія, что между такими крайностями существуетъ безчисленное множество переходовъ. Я не берусь причислить Скруджа вполн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> къ такого сорта людямъ и ув</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рять васъ, что онъ приготовился къ очень многимъ разновидностямъ чудесныхъ явленій, что ничто не могло особенно поразить его, начиная съ младенца и кончая носорогомъ. Приготовившись почти ко всему, онъ никоимъ образомъ не думалъ, что не произойдетъ ничего особеннаго; потому, когда колоколъ пробилъ часъ, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">никакого вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нія не появлялось, его начала пробирать сильная дрожь. Прошло пять минутъ, прошло десять минутъ, прошло четверть часа, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">все никого не было. Въ теченіе всего этого времени онъ лежалъ въ постели какъ разъ въ самомъ центр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> полосы красноватаго св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">та, упавшаго на него въ ту же минуту, какъ пробило часъ. Этотъ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ тревожилъ его гораздо больше, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лая дюжина духовъ, такъ какъ онъ никакъ не могъ понять, что бы это значило и откуда происходитъ. Ему даже приходило на мысль, не представляетъ ли онъ самъ въ эту минуту интереснаго случая внезапнаго самовозгаранія. Напосл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">докъ, однако, онъ началъ догадываться, что, по всей в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">роятности, источникъ этого св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">та находился въ сос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дней ком</font><font color="Black">нат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, откуда, если просл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дить за нимъ, онъ, казалось, и выходилъ. Когда эта мысль вполн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> овлад</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла его умомъ, онъ потихонъку всталъ и, шмыгая туфлями, подошелъ къ двери.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Въ ту минуту, когда рука Скруджа схватилась за ручку двери, странный голосъ назвалъ его по имени, приглашая войти. Онъ повиновался.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Это несомн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нно была его собственная комната, только подвергшаяся удивительной перем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ны и потолокъ были такъ густо зав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шаны св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жею зеленью, что представляли собою настоящую аллею, испещренную повсюду ярко блест</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вшими ягодами. Кудрявые листья остролистника, омелы и плюща отражали св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, подобно множеству маленькихъ зеркалецъ; въ камин</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> былъ разведенъ такой огонь, какого это каменное олицетвореніе домашняго очага никогда не видало ни въ Скруджево, ни въ Марлеево время. На полу, образуя н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">что въ род</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> трона, были нагромождены инд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йки, гуси, всякаго рода дичь и жизность, окорока, большія части мяса, связки зелени, пироги съ коринкой, плумъ-пудинги, боченки съ устрицами, горячіе каштаны, румяныя яблоки, сочные апельсяны, сладкія груши, громадные паштеты и кипящія чаши съ пуншемъ, который своимъ благовоннымъ паромъ, какъ туманомъ, наполнялъ всю комнату. Наверху всей этой груды сид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ въ свободной поз</font><font color="Black">p</font><font color="Black">3;</font><font color="Black"> веселый гигантъ, на котораго любо было посмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть;</font><font color="Black"> </font><font color="Black">въ его рук</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> былъ яркій факелъ, своею формою напоминавшій рогъ изобилія; геній держалъ его высоко надъ головой, осв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щая Скруджу дорогу.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Взойди! -- воскликнулъ духъ.-- Взойди и узнай меня поближе, челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ вошелъ робко и поникнулъ головою предъ духомъ. Это не былъ прежній упрямый Скруджъ, такъ что, хотя глаза гиганта св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тились ласкою и добротою, онъ не могъ смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть въ нихъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я духъ мастоящаго праздника Рождества Христова,-- сказалъ гигантъ.-- Посмотри на меня!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ почтительно посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довалъ этому приглашенію. Гигантъ былъ од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ въ простой темно-зеленый плащъ, или мантію, опушенную м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хомъ. Эта одежда такъ свободно держалась на его фигур</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, что открывала его могучую грудь, какъ бы не выносившую искусственной покрышки. Ноги его, видн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вшіяся изъ-подъ широкихъ складокъ мантіи, были также голы, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">на голов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> простой в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нокъ изъ остролистника, украшенный кое-гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ледяными сосульками. Темно-каштановые волосы ниспадали на плечи длинными, вольными прядями; взоръ его былъ блестящъ, лидо открыто, движенія свободны. На пояс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> вис</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли старыя, покрытыя ржавчиной, ножны, въ которыхъ меча, однако, не было.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ты никогда еще не видалъ подобныхъ мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">!-- воскликнулъ духъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Никогда,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"><i>-- </i></font><font color="Black">Никогда не ходилъ съ младшими членами моей семьи: я в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь очень молодъ, потому разум</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ю моихъ старшихъ братьевъ, родившихся въ посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дніе годы,-- продолжалъ призракъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Кажется, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ,-- сказалъ Скруджъ.-- Боюсь, что этого со мною не случалосъ. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">много было </font><font color="Black">у </font><font color="Black">тебя братьевъ, духъ?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Больше тысячи восьмисотъ,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ гигантъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- О, какъ дорого стоитъ содержать такую огромную семью! -- молвилъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">При этихъ словахъ призракъ поднялся съ своего м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ста.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Духъ!-- произнесъ покорно Скруджъ,-- веди меня, куда хочешь. Вчера ночью я странствовалъ поневол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> и вынесъ изъ этого путешествія урокъ, котораго больше не забуду. Всли и ты им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ешь научить меня чему-нибудь, дай мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> воспользоваться и, твоимъ урокомъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Коснись моей одежды!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ кр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пко за нее ухватился.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Вдругъ остролистникъ, красныя ягоды. плющъ, инд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йки, гуси, куры, свинина, ветчина, зелень, устрицы, пудинги, фрукты и пуншъ,-- все мгновенно исчезло. Исчезла и комната съ каминомъ, и красноватый св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, и самый часъ ночи, и наши путники очутились на улицахъ города въ рождественское утро. Со вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ сторонъ слышалась своеобразная музыка скребковъ и заступовъ, которыми люди счищали сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гъ и ледъ съ тротуаровъ противъ своихъ жилищъ и съ крышъ домовъ (холодъ стоялъ изрядный).</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тямъ любо было смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть, какъ глыбы сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">га, падая сверху, разлетались въ воздух</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> на множество блестящихъ сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жинокъ. Ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ны домовъ и особенно впадины оконъ казались просто черными отъ яркой б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лизны сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жнаго покрова, лежавшаго на крышахъ. Зато сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гъ, покрывавшій землю, усп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ уже пріобр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сти желтоватый отт</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нокъ; множество двигавшихся во вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ направленіяхъ экипажей и фуръ избороздило его м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стами оттаявшую поверхность глубокими колеями, казавшимися непросл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">димою ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пью безчисленныхъ миніатюрныхъ каналовъ. Небо было пасмурно, и взоръ не проникалъ до конца даже самыхъ короткихъ улицъ, зав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шенныхъ полузамерзшимъ, полуоттаявшимъ туманомъ; бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е тяжелыя части этого тумана спускались въ вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> дождя изъ закопченныхъ воздушныхъ атомовъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Можно было подумать, что вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> трубы Великобританіи сговорились между собою и сразу задымили во всю свою мочь и волю. Несмотря, однако, на такую невеселую погоду, все кругомъ было въ какомъ-то радостномъ настроеніи, какъ не бываетъ и въ самый яркій солнечный день. Весело</font><font color="Black"> </font><font color="Black">шла работа людей, сбрасывавшихъ сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гъ съ крышъ домовъ; какъ-то особенно были одушевлены ихъ лица; шутливо перекликались они изъ-за парапетовъ, обм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ниваясь повременамъ сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жкомъ -- метальнымъ снарядомъ, бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е невиннымъ, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ многія словесныя шутки -- и отъ души см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ясь, когда комъ попадалъ въ ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ль, и еще бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е радуясь, когда онъ пролеталъ мимо. Лавки торговцевъ живностью были открыты лишь наполовину, за то настежъ стояли двери </font><font color="Black">у </font><font color="Black">фруктовщиковъ. Большія пузатыя корзины съ каштанами выставлялись изъ нихъ подобно широкимъ жилетамъ пожилыхъ гулякъ, прислонившихся къ дверямъ и выставившихъ на показъ свою грозящую ударомъ тучность. Румяныя, темнолицыя испанскія луковицы, своимъ дородствомъ напоминавшія испанскихъ монаховъ, лукаво поглядывали съ полокъ на проходящихъ красавицъ и съ притворною скромностью вскидывали въ то же время глаза на подв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шенный къ потолку остролистникъ. Тутъ же красовались цв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тущія пирамиды изъ грушъ и яблокъ, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">на самомъ виду спускались съ потолка кисти винограда; благодушный хозяинъ нарочно подв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">силъ ихъ на такомъ м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> -- пускай, молъ, </font><font color="Black">у </font><font color="Black">прохожихъ слюнки текутъ на здоровье. Груды крупныхъ л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сныхъ ор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ховъ, пушистыхъ, загор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лыхъ, напоминали своимъ особымъ ароматомъ осеннія прогулки въ л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">су, когда нога пріятно погружалась въ мягкій слой засохшей листвы; норфольскія</font><font color="Black"> </font><font color="Black">печеныя яблоки отт</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">няли темнотою своей сморщенной кожи яркую желтизну своихъ сос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дей, апельсиновъ и лимоновъ; аппетитно-сочные, такъ и просились они на посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">денный дессертъ. Даже золотыя и серебряныя рыбки въ вазахъ, разставленныхъ между этими отборными плодами, и т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, несмотря на свою холодную кровь, казалось, знали, что происходитъ н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">что особенное; вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> съ любопытствомъ сновали по своему водному мірку и какъ-то необыкновенно, хотя и безстрастно, волновались. Еще праздничн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли колоніальные магазины, если заглянуть чрезъ ихъ полузакрытыя окна. Весело звен</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь безпрестанно опускавшіяся на прилавокъ чашки в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">совъ; порывисто шумя, развертывалась со своей катушки бичева; ловко, точно рукою фокусника, пододвигались къ ней все новыя и новыя плетенки, не посп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вавшія вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щать безчисленныя покупки. См</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь ароматовъ чая и кофе пріятно раздражала обоняніе. Разб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гались глаза при вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дкой величины изюма, небывалой б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лизны миндалинъ, отборныхъ палочекъ корицы и разныхъ пряностей. Лакомо приготовленные цукаты были такъ обильно пропитаны сахаромъ, что могли довести до обморока самаго хладнокровнаго зрителя, если онъ устоялъ противъ соблазна отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дать тутъ же разложенныхъ мясистыхъ и сочныхъ винныхъ ягодъ и скромно гляд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вшаго изъ своихъ украшенныхъ ящиковъ французскаго чернослива.</font><font color="Black"> </font><font color="Black">Нужно было вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть нетерп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ливую, въ ожиданіи праздника, суетливость покупателей: какъ угор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лые, торопились они исполнить свои покупки, сталкивались другъ съ другомъ въ дверяхъ, зац</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пляясь корзинами; выб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жавъ изъ лавки, многіе снова возвращались въ нее взять забытыя второпяхъ покупки, д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лали много другихъ подобныхъ ошибокъ, ни на минуту не теряя, однако, своего праздничнаго настроенія. Самъ торговецъ и его приказчики смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли такими св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жими и бодрыми молодцами, что ярко вычищенныя м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дныя сердечки, которыми застегивалась сзади ихъ фартуки, можно было принять за ихъ собственныя сердца, выставленныя на показъ вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ и каждому.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но вотъ съ колоколенъ раздался благов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стъ, призывавшій добрыхъ людей въ церкви, и на улицахъ появились толпы богомольцевъ въ своихъ лучшихъ нарядахъ и съ самыми радостными лицами. Въ то же время изъ вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ переулковъ, безымянныхъ тупиковъ и закоулковъ потянулся безчисленный людъ, несшій къ пекарямъ свои об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ды. Видно было, что духъ интересовался этими любителями попировать, такъ какъ, пом</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стившись съ Скруджемъ въ дверяхъ одной пекарни, онъ приподнималъ покрышку съ ихъ ноши и кропилъ на ихъ об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ды изъ своего факела. Это былъ какой-то необыкновенный факелъ. Когда разъ, другой случилось, что носильщики об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довъ обм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нивались н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколькими сердитыми словами, онъ проливалъ да нихъ н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколько капель изъ своего факела, и мгновенно возвращалось къ людямъ ихъ доброе расположеніе духа, "Стыдно ссориться въ такой праздникъ",-- тутъ же говорили они.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Вотъ замолкли колокола, и пекарни закрылись; но какъ будто все еще носился призракъ этихъ об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довъ, и продолженіе ихъ стряпни видн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лось на оттаявшемъ пятн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> сырости надъ каждою печью пекарни; даже мостовыя передъ ними дымились, будто кип</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли самые камни.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ ли какой-нибудь особой силы въ той влаг</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, которою ты кропишь изъ своего факела?-- сдросилъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какъ же. Это моя собственная сила.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- И на всякій сегодняшній об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дъ оказываетъ она свое д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йствіе? -- спросилъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- На всякій, если онъ предлагается отъ добраго сердца, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">въ особенности на об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дъ б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дняка.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Почему же въ особенности на об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дъ б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дняка?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Потому что онъ больше въ ней нуждается. Они, по-прежнему оставаясь невидимыми, направились дал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е въ предм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стье города. Чудесный спутникъ Скруджа отличался удивительною способностью (которую Скруджъ зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ еще, когда они были съ нимъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">пекарей) приспособляться, несмотря на свой гигантскій ростъ, ко всякому м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сту: подъ низкой крышей онъ пом</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щался такъ же непринужденно и свободно, какъ и въ высокой зал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Можетъ быть, онъ повиновался побужденію своей доброй, великодушной природы и своему расположенію ко вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">днымъ людямъ, направившись прямо къ конторщику Скруджа. Онъ въ самомъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> пошелъ туда, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">съ нимъ и Сируджъ, держась за его платье. Передъ входомъ духъ, улыбаясь, остановился, чтобы окропить изъ своего факела жилище Боба Крэтчита. Подумайте только! Бобъ получалъ всего пятнадцать шиллинговъ въ нед</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лю, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">духъ настоящаго Рождества благословлялъ его скромное пом</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щеніе!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Вотъ поднялась</font><font color="Black"><sub> </sub></font><font color="Black">съ своего м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ста мистриссъ Крэтчитъ, жена Крэтчита, од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тая б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дно въ дкажды вывороченное платье, зато въ убор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> изъ лентъ; не дорого он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> стоятъ и для шести пенсовъ очень приличны. При помощи Белинды Крэтчитъ, своей второй дочери, тоже въ ленточномъ убор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, она стала накрывать на столъ, тогда какъ молодой Петръ Крэтчитъ, запустивъ вилку въ кастрюлю, наблюдалъ, какъ варился картофель; чувствуя, что концы необъятныхъ воротничковъ его манишки (личная собственность отца, уступленная сыну и насл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">днику въ честь великаго праздника) попадали ему въ ротъ, онъ гордился своимъ изысканнымъ нарядомъ и предвкушалъ удовольствіе показать</font><font color="Black"> </font><font color="Black">свое б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лье въ фэшенебельномъ парк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Вотъ двое младшихъ Крэтчитовъ, мальчикъ и д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вочка, ворвались въ комнату, крича, что </font><font color="Black">у </font><font color="Black">пекаря пронюхали гуся и признали его за своего; увлекшись заманчивой мечтой о соус</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> изъ шалфея съ лукомъ, д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ти принялись плясать вокругъ стола, превознося до небесъ своего старшаго брата, который (безъ гордости, хотя воротнички буквально душили его) раздувалъ огонь, пока, наконецъ, л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нивыя картофелины не застучали громко въ крышку кастрюли, прося выпустить ихъ наружу и облупить.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Однако, куда же это пропалъ твой отецъ,-- сказала мистриссъ Крэтчитъ,-- и братъ твой Тимоша? да и Марта въ прошлое Рождество пришла получасомъ раньше!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">вотъ вамъ, матушка, и Марта! -- послышался голосъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вушки, показавшейся въ эту минуту въ дверяхъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Мама, вотъ Марта! -- закричали оба маленькіе Крэтчиты.-- Ура! какой </font><font color="Black">у </font><font color="Black">насъ гусь, Марта!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Что это, милая моя, какъ ты поздно! -- сказала мистриссъ Крэтчитъ, осыпая свою дочь поц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">луями и въ то же время сп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ша снимать съ нея шаль и шляпку.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Нужно было много работы окончить,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чала д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вушка,-- </font><font color="Black">а </font><font color="Black">нынче утромъ пришлось убираться.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ну, ничего, хотя поздно, да пришла! -- сказала мать. -- Садись-ка къ огню, моя милая, да погр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йся!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ! Вонъ папа идетъ! -- закричали маленькіе, всюду посп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вавшіе Крэтчиты.-- Спрячься, Марта, спрячься!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Марта спряталась, и въ комнату вошелъ отецъ Бобъ, съ шеи котораго, по крайней м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, на три фута св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шивался развязавшійся и болтавшійся передъ нимъ шарфъ; его поношенное платье было тщательно заштопано и вычищено по такому торжественному случаю; на плечахъ онъ держалъ сына Тимошу. Увы, б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дняжка былъ кал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка и носилъ костыль!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> же Марта? -- спросилъ Бобъ Крэтчитъ, озираясь по сторонамъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Не пришла,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тила мать.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Не пришла? -- переспросилъ Бобъ, и голосъ его сразу упалъ; </font><font color="Black">а </font><font color="Black">онъ еще во весь духъ б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жалъ домой, изображая лошадь для Тимоши, и вдругъ "не пришла" въ такой праздникъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Марта, не желая дольше разстраивать отца, хотя бы и въ шутку, вышла изъ-за дверцы шкафа и бросилась въ его объятія; двое же маленькихъ Крэтчитовъ подхватили Тимошу и унесли его въ прачечную послушать, какъ тамъ въ котл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> кипитъ пудингъ.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ну, какъ велъ себя Тимоша? -- спросила мистриссъ Крэтчитъ, посм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">явшись надъ дов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рчивостью Боба, когда тотъ вдоволь нац</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ловался съ дочерью.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какъ золото, да еще лучше,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ отецъ. -- Сидя одинъ, онъ, должно быть, все размышляетъ про себя и подчасъ додумывается до удивительн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йшихъ вещей. Когда мы шли домой, онъ сказалъ мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, что, в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">роятно, люди вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли его въ церкви, такъ какъ онъ былъ кал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка, и имъ, должно быть, пріятно было въ праздникъ Рождества Христова вспомнить о Томъ, Кто исц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лялъ хромыхъ и давалъ зр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ніе сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пымъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Голосъ Боба задрожалъ при этихъ словахъ и задрожалъ еще бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е, когда онъ сказалъ, что Тимоша сталъ кр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пче и бодр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е.</font><font color="Black"></font> <div align="center" > <p > <font color="Black"><img src="http://az.lib.ru/img/d/dikkens_c/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo-5.jpg" alt="0x01 graphic" width="614" height="912" ><br></font><font color="Black"></font> </p> </div> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Въ это время послышался слабый стукъ костыля по полу, и Тимоша вернулся въ сопровожденіи сестры и брата, которые усадили его на его обычный стулъ рядомъ съ каминомъ. Пока Бобъ, засучивъ манжеты -- б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дняга полагалъ, что он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> могутъ еще бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е загрязниться -- составлялъ въ кружк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь изъ лимоновъ и джина и, старательно растеревъ, поставилъ ее погр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть на полку камина, молодой Крэтчитъ вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> съ двумя везд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сущими маленькими Крэтчитами отправился добывать гуся, съ которымъ они скоро и вернулись въ торжественной процессіи.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Тутъ произошелъ такой шумъ, что можно было</font><font color="Black"> </font><font color="Black">подумать, будто гусь самая р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дкостная птица въ мір</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">кій феноменъ въ перьяхъ, передъ которымъ черный лебедь очень обыкновенная птица. Да въ этомъ дом</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> почти такъ и было на самомъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Мистриссъ Крэтчитъ сп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шила разогр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть раньше приготовленную подливку; Петръ съ нев</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">роятною силою разминалъ картофель; миссъ Белинда подслащивала яблочный соусъ; Марта вытирала горячія тарелки. Отецъ посадилъ Тимошу рядомъ съ собою въ уголк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> </font><font color="Black">у </font><font color="Black">стола; двое младшихъ Крэтчитовъ поставили для вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ стулья, не забывая и себя, и, пом</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стившись дозорными на своихъ постахъ, засунули въ ротъ свои ложки изъ боязни вскрикнуть отъ нетерп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нія прежде, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ дойдетъ до нихъ очередь. Наконецъ, блюда были поданы и прочитана молитва. Наступила мертвая тишина, когда мистриссъ Крэтчитъ, лукаво погляд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">въ на лезвіе ножа, приготовилась погрузить его въ грудь гуся; но лишь только она надр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">зала птицу, и изъ нея хлынула начинка, какъ по всему столу пронесся шопотъ восторга, и даже маленькій Тимоша, увлеченный своими братишкой и сестрицей, ударилъ по столу ручкой своего ножа и слабымъ голоскомъ прокричалъ ура.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Никогда еще не бывало подобнаго гуся. Бобъ даже выразилъ сомн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нье, чтобы когда-нибудь подавался такой гусь. Его н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жность и сочность, его разм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ры и дешевизна были предметомъ всеобщаго</font><font color="Black"> </font><font color="Black">удивленія. Съ прибавкою яблочнаго соуса и мятаго картофеля его вполн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> хватило на об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дъ всему семейству, такъ что мистриссъ Крэтчитъ, увидавъ на одной изъ тарелокъ крошечную косточку, зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тила, что и того-то не могли до</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сть. Вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> были сыты, въ особенности младшіе Крэтчиты, вымазавшіеся начинкой до самыхъ бровей. Зат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ, когда миссъ Белинда перем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нила тарелки, мистриссъ Крэтчитъ вышла изъ комнаты, чтобы выпрокинуть пудингъ и принести его; она пошла одна: при ея нервномъ возбужденіи свид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тели были бы для нея невыносимы.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">А </font><font color="Black">ну какъ онъ не дошелъ какъ сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дуетъ! Что если онъ развалится, когда его станутъ опрокидывать! Ну, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">ежели случился такой гр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ, что кто-нибудь перел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">зъ черезъ ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ну съ задняго двора да укралъ его, пока они тутъ пировали надъ гусемъ. При одной мысли объ этомъ кровь застывала </font><font color="Black">у </font><font color="Black">молодыхъ Крэтчитовъ. Какихъ только ужасовъ они себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не воображали.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Ага! Вотъ поднялся паръ столбомъ, значитъ пудингъ вынутъ изъ кастрюли. Пошелъ запахъ точно отъ паренаго б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лья! Это отъ салфетки. Наконецъ, запахло какъ въ трактир</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">! Это уже самъ пудингъ. Черезъ полминуты показалась и мистриссъ Крэтчитъ: раскрасн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вшаяся, но съ горделивой улыбкой и -- съ пудингомъ, какъ пестрая бомба, твердымъ и кр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пкимъ, ус</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">яннымъ бл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дными</font><font color="Black"> </font><font color="Black">огоньками горящаго спирта, и съ в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ткой остролистника, воткнутой въ верхушку въ вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> рождественской эмблемы.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">О, какъ превосходенъ былъ пудингъ! Бобъ Крэтчитъ потихоньку высказалъ, что, на его взглядъ, это былъ самый крупный усп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ, достигнутый мистриссъ Крэтчитъ со времени ихъ свадьбы. Мистриссъ Крэтчитъ призналась, что теперь </font><font color="Black">у </font><font color="Black">нея гора съ плечъ свалилась, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">то она очень побаивалась, достаточно ли было муки. Каждый что-нибудь высказывалъ по этому поводу, но никто не сказалъ и не подумалъ, что пудингъ былъ малъ для большой семьи. Это было бы грубой ересью. Любой изъ членовъ семьи покрасн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ бы даже отъ намека въ этомъ смысл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Наконецъ, об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дъ кончился; скатерть убрали со стола, подмели очагъ и оправили огонь. Когда см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь въ кружк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> была испробована и найдена превосходною, на столъ были поданы яблоки и апельсины, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">на огонь брошенъ полный совокъ каштановъ. Тогда вся семья разм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стилась кружкомъ передъ каминомъ; рядомъ съ отцомъ поставили стеклянный семейный сервизъ: два большихъ стакана и объемистую чашку безъ ручки.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Въ этой посуд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> перелитый изъ кружки горячій напитокъ пом</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щался такъ же удобно, какъ бы и въ золотыхъ бокалахъ; Бобъ съ довольнымъ видомъ разливалъ его, пока каштаны съ трескомъ поджаривались на огн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Зат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ Бобъ поднялъ стаканъ и произнесъ:</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Поздравляю васъ вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ, мои милые, съ радостнымъ праздникомъ Рождества Христова. Да хранитъ насъ Богъ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Вся семья дружно отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тила на это прив</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тствіе.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Да благословитъ Богъ каждаго изъ насъ!-- крикнулъ Тимоша посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">днимъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ сид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ рядомъ съ отцомъ на своемъ маленькомъ стул</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Бобъ взялъ его маленькую худую ручку въ свою, какъ бы боясь лишиться своего дорогого ребенка.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Духъ! -- сказалъ Скруджъ съ участіемъ, котораго никогда еще не ощущалъ до сихъ поръ.-- Скажи мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, останется ли живъ Тимоша?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я вижу незанятый стулъ въ томъ б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дномъ уголк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ духъ,-- и костыль безъ хозяина, бережно хранимый семьей. Если эти т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ни не будутъ изм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нены будущимъ -- ребенокъ умретъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ! -- сказалъ Скруджъ. -- о, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, добрый духъ! скажи, что онъ будетъ живъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Если эти т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ни не изм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нятся будущимъ, ни одинъ изъ моихъ сородичей не найдетъ его зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь,-- возразилъ духъ. -- Да и что теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> въ томъ? Если ему нужно умереть, т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ лучше, меньше будетъ лишнихъ людей.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ понурилъ голову, услышавъ повторенныя духомъ свои собственныя слова, и имъ овлад</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло чувство раскаянія и печали.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ! -- произнесъ духъ,-- если </font><font color="Black">у </font><font color="Black">тебя въ груди челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ческое сердце, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">не алмазъ, воздержись отъ неум</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стныхъ словъ, пока не узнаешь, что лишнее и гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> оно. Теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ли р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шать, которому челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ку жить, которому умирать? В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь, можетъ быть, въ глазахъ Неба ты гораздо недостойн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е и негодн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е для жизни, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ милліоны д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей этихъ б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дняковъ. О, Боже! ничтожный червь, взобравшійся на травку, не считаетъ за оставшимися внизу своими голодными братьями одинаковыхъ съ собою правъ на жизнь!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ преклонился передъ укоризной духа и, дрожа вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ломъ, опустилъ глаза въ землю. Но быстро поднялъ голову, услышавъ свое имя.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Предлагаю вамъ теперь выпить за здоровье мистера Скруджа, виновника нашего пира,-- произнесъ Бобъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Хорошъ виновникъ пира! -- воскликнула мистриссъ Крэтчитъ, красн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">я.-- Жаль, что его зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ: я бы дала ему себя знать, въ другой разъ не захот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ бы.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Э, полно, моя милая,-- зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ Бобъ: -- при д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тяхъ-то, да и въ такой праздникъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Хорошъ праздникъ,-- продолжала она,-- когда предлагаютъ пить за здоровье такого отвратительнаго скряги, жестокаго, безчувственнаго челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка, какъ мистеръ Скруджъ. Точно ты самъ этого не знаешь, Робертъ! Теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дняг</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, это лучше вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ изв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стно.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь нынче Рождество Христово,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ Бобъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Хорошо, я готова выпить за его здоровье, но только не ради его самого, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">ради тебя и ради великаго праздника. Многія ему л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">та! Съ праздникомъ его и наступающимъ Новымъ годомъ! -- то-то, думаю я, будетъ онъ счастливъ и веселъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">За нею тостъ повторили д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ти. Это было ихъ первымъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йствіемъ, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> сердце ихъ не участвовало. Тимоша выпилъ посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">днимъ и еще равнодушн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е прочихъ, ибо Скруджъ былъ въ глазахъ этой семьи какимъ-то людо</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">домъ, чудовищемъ. Упоминаніе его имени бросило черную т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нь на все маленькое общество, и эта т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нь минутъ пять не могла разс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">яться.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Когда, наконецъ, она исчезла, веселое настроеніе ихъ удесятерплось. Бобъ Крэтчитъ сообщилъ имъ тогда, что </font><font color="Black">у </f ont><font color="Black">него им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лось въ виду м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто для Петра, которое, если удастся получить его, будетъ приносить ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лыхъ пять съ половиною шиллинговъ въ нед</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лю. Оба младшіе Крэтчита разразились неудержимымъ см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хомъ, представляя себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, Петръ будетъ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ловымъ челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">комъ; самъ же Петръ глубокомысленно смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ изъ-за своихъ воротничковъ на</font><font color="Black"> </font><font color="Black">огонь, какъ будто разсуждая про себя, какое онъ предпочтетъ себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лать платье, когда будетъ обладать такимъ несм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тнымъ доходомъ. Марта, бывшая въ ученьи </font><font color="Black">у </font><font color="Black">модистки, разсказала имъ потомъ, какая </font><font color="Black">у </font><font color="Black">нея была работа и какъ по случаю праздника нам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ревалась завтра выспаться; какъ н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколько дней тому назадъ она вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла графиню и лорда, и какъ этотъ лордъ былъ почти такъ же высокъ ростомъ, какъ Петръ. Посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дній при этихъ словахъ еще дальше выправилъ свои воротнички, такъ что изъ-за нихъ едва видно было его самого. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">между т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ каштаны и кружка ходили взадъ и впередъ по рукамъ. Немного спустя Тимоша зап</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сенку при покинутаго ребенка, какъ онъ шелъ зимою по сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жной дорог</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">; хотя и слабый, жалкій голосокъ былъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">малютки, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">сп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ онъ очень не дурно.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Ничего выдающагося семья эта не представляла. Лицомъ они вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> были некрасивы, од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ты и обуты плохо, и Петру не въ диковинку было заглядывать въ лавку закладчика; т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ не мен</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е они были счастливы, довольны другъ другомъ и праздникомъ. Когда пришло время духу и Скруджу покинуть это жилище, и образъ семьи сталъ бл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть, Скруджъ до посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дней минуты не спускалъ глазъ съ этихъ людей и особенно съ Тимоши.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Между т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ стало темн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть, и пошелъ густой сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гъ. Когда Скруджъ и духъ шли вдоль улицъ,</font><font color="Black"> </font><font color="Black">взорамъ ихъ представлялось отовсюду св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тившееся яркое пламя печей и каминовъ. Зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь, видимо, готовились къ об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ду, тамъ кучка д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей выб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гала изъ дома навстр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чу своей замужней сестры, своихъ братьевъ, дядюшекъ, тетушекъ. Тамъ опять на опущенныхъ сторахъ видн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лись силуэты уже собравшихся гостей, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь группа хорошенькихъ барышенъ, въ м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ховыхъ шубкахъ и теплыхъ сапожкахъ, быстро направлялась къ сос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">днему дому, тараторя вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> сразу и не слушая другъ друга.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">При вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> такого множества людей, идущихъ въ гости, вы бы пришли въ недоум</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ніе, кто же въ такомъ случа</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> оставался дома принимать вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ этихъ пос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тителей и растапливать въ ожиданіи ихъ свои камины.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">О, какъ торжествовалъ спутникъ Скруджа при вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> всего этого! Какъ широко раскрывалась его могучая грудь, какъ свободно протягивалась его сильная рука, распространяя искреннее и невинное веселье повсюду вокругъ себя. Даже фонарщикъ, видимо торопившійся въ гости, такъ какъ былъ од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ по-праздничному и б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гомъ сп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шилъ отъ фонаря къ фонарю поскор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е разбросать по темнымъ улицамъ убогіе пятнышки св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">та -- и тотъ громко разсм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялся, поравнявшись съ духомъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Вдругъ, ни словомъ не предупредивъ Скруджа, духъ перенесъ его на пустынную, болотистую м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стность, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> нагромождены были высокія кучи</font><font color="Black"> </font><font color="Black">необд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ланнаго камня, представляя собою какое-то кладбище великановъ. Кругомъ, между замерзшихъ лужъ воды, видн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лись только мохъ да верескъ, да клочья какой-то грубой, жесткой травы.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Заходящее солнце оставило на небосклон</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> огненно-красную полосу, которая р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">зко, какъ бы мигнувъ, осв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тила на минуту эту дикую пустыню, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">зат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ, все хмурясь и хмурясь, исчезла въ глубокомъ мрак</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ночи.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Что это за м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто? -- спросилъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь живутъ рудокопы, которые трудятся въ</font><font color="Black"><i> </i></font><font color="Black">н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">драхъ земли,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ духъ.-- Но и они меня знаютъ. Вотъ, смотри!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Изъ окна какой-то хижины показался огонекъ, и они быстро двинулись туда. Пройдя сквозь сложенную изъ камней и грязи ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ну, они увидали веселое общество, собравшееся вокругъ яркаго огня,-- старый-престарый мужчина и такая же женщина, ихъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ти, внуки и правнуки, вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> разряженные по-праздничному. Старикъ голосомъ, едва заглушавшимъ вой гулявшаго за ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нами хижины в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тра, п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ имъ рождественскую п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сню; это была очень старинная п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сня, которую онъ п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">валъ еще мальчикомъ; отъ времени до времени ему подп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вали хоромъ остальные, и каждый разъ, какъ т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> возвышали голоса, громче и весел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е начиналъ п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть и старикъ; какъ только замолкали они, и его голосъ раздавался слаб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ не сталъ медлить зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь, но, вел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">въ Скруджу ухватиться за свое платье, понесся съ нимъ надъ болотомъ, но -- куда?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Не къ морю ли? Да, къ морю. Оглянувшись назадъ, Скруджъ къ ужасу своему увид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ, что берегъ, въ вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> страшныхъ утесистыхъ громадъ, уже позади ихъ; уже оглушаетъ его ревъ волнующагося моря, которое клокочетъ и б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">снуется, будто хочетъ подмыть самыя основы суши.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">На уединенной, полупогруженной въ воду, скал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, въ разстояніи около мили отъ берега, стоялъ одинокій маякъ. Ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лыя кучи водорослей обл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пляли его основаніе, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">бурев</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стники -- такіе же сыны в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тра, какъ водоросли д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ти волнъ -- взлетали и опускались вокругъ него, подобно волнамъ, надъ которыми они носились.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но даже и зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь двое сторожей развели огонь, бросавшій сквозь узкое окошко тонкій лучъ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">та на темное море. Дружески протянувъ черезъ столъ свои мозолистыя руки, державшія по стакану грога, они поздравляли другъ друга съ праздникомъ; и одинъ изъ нихъ, который былъ постарше, съ загруб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лымъ отъ бурь и непогодъ, какъ галліонъ стараго корабля, лицомъ, затянулъ громкую, что сама буря, п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сню.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Снова понесся духъ надъ чернымъ бушующимъ моремъ, стремясь все дальше и дальше, пока, очутившись вдали отъ всякаго берега, они не опустились на корабль. Они становились и рядомъ съ рулевымъ за колесомъ, и позади часового, и подл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> офицеровъ, державшихъ вахту; -- подобно темнымъ призракамъ стояли эти люди каждый на своемъ посту, но каждый изъ нихъ или нап</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">валъ про себя какую-нибудь рождественскую п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сенку, или думалъ какую-либо рождественскую думу, или шопотомъ говорилъ своему товарищу объ одномъ изъ прошлыхъ праздниковъ и соединенныхъ съ нимъ надеждахъ или воспоминаніяхъ о родин</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. И </font><font color="Black">у </font><font color="Black">всякаго изъ бывшихъ на корабл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, спящаго ли, или бодрствующаго, и хорошаго и дурного -- </font><font color="Black">у </font><font color="Black">вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ находилось въ такой день бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е доброе ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ обыкновенно слово, и вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> такъ или иначе, больше или меньше, отличали торжественное значеніе этого дня; вспоминали т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ, о комъ и въ далекой разлук</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> они заботились, зная, что и т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> въ свою очередь вспоминаютъ о нихъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Велико было удивленіе Скруджа, когда, прислушиваясь къ вою в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тра и размышляя о томъ, какъ страшно должно быть плыть во тьм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> надъ неизв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">данной пучиной, таящей въ себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> глубокія, какъ сама смерть, тайны -- когда, занятый такими мыслями, онъ вдругъ услышалъ веселый см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ. Но Скруджъ еще бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е удивился, узнавъ, что это былъ см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ его племянника, что самъ онъ очутился въ сухой, ярко осв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щенной комнат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, и что рядомъ съ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">нимъ стоялъ улыбающійся духъ, одобрительно-ласково смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вшій на племянника Скруджа.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ха, ха! -- см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялся племянникъ Скруджа.-- Ха, ха, ха!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Если вамъ по какому-нибудь нев</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">роятному случаю пришлось познакомиться съ челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">комъ, который бы см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялся увлекательн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е Скруджева племянника, могу васъ только объ одномъ просить -- познакомить меня съ нимъ, и я буду весьма радъ этому знакомству.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Благод</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">теленъ и вполн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> справедливъ тотъ порядокъ вещей, по которому, при заразительности бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">зней и печали, на св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ ничего заразительн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ха и веселаго расположенія духа. Когда племянникъ Скруджа см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялся такъ, что держался за бока, раскачиваясь головою и выд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лывая лицомъ всевозможныя гримасы, племянница Скруджа по мужу хохотала такъ же искренно, какъ и онъ, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">всл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дъ за ними хохотала и вся ихъ дружеская компанія.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ха, ха! Ха, ха, ха, ха!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ну, право же онъ сказалъ, что Рождество, это пустяки! Да онъ и впрямь такъ думаетъ!-- кричалъ Скруджевъ племянникъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ больше ему должно быть стыдно, Фридрихъ! -- съ негодованіемъ сказала племянница.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Женщины ничего не д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лаютъ на половину. Он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> со всему относятся серьезно.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Она была очень, очень красива. Наивное, какъ бы удивленное личико, пара самыхъ лучезарныхъ глазъ, которые вамъ когда-либо встр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чались, маленькій розовый ротикъ, какъ-будто созданный для поц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">луевъ, что, впрочемъ, несомн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нно и было; н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколько пл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нительныхъ ямочекъ вокругъ подбородка придавали ей особенную прелесть, когда она см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялась.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Что онъ чудакъ,-- сказалъ племянникъ,-- такъ это в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рно, и не такъ прив</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тливъ, бы могъ быть, но несправедливость его сама себя наказываетъ, и я ничего противъ него не им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ю.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Онъ, конечно, очень богатъ, Фридрихъ,-- зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тила племянница. -- По крайней м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ты мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> такъ разсказываешь.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Что намъ до этого, милая!--сказалъ племянникъ.-- Да и ему н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ пользы отъ его богатства. Никакого добра онъ изъ него не д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лаетъ и на себя ничего не тратитъ. Разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, чего добраго, ут</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шается мыслью -- ха, ха, ха! -- что когда-нибудь насъ наградитъ имъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, не терплю я его,-- зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тила племянница.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">То же мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ніе высказали ея сестры и вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> остальныя дамы и барышни.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">я такъ жал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ю его,-- сказалъ племянникъ.-- Если бы и захот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ, и то, кажется, не разсердился бы на него. Кто терпитъ отъ его</font><font color="Black"> </font><font color="Black">странностей? -- Всегда онъ самъ. Представилось ему теперь, что онъ насъ не любитъ, и вотъ онъ не хочетъ придти къ намъ об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">датъ. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">что изъ этого? Не велика для него потеря.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Напротивъ, мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> кажется, что онъ лишаетъ себя очень хорошаго об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">да,-- перебила мужа племянница.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">То </font><font color="Black">же сказалъ каждый изъ гостей, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">они могли быть компетентными судьями, такъ какъ только что встали изъ-за об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">да, и теперь, расположившись вокругъ камина, занимались десертомъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Очень радъ это слышать,-- сказалъ племянникъ Скруджа,-- потому что не очень-то дов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ряю этимъ молодымъ хозяйкамъ. Какъ ваше мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ніе, Топперъ?</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Топперъ, очевидно, им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ въ виду одну изъ </font><font color="Black">ce</font><font color="Black">стеръ Скруджевой племянницы, такъ какъ отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ, что холостякъ -- это жалкій отбросокъ, который не им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">етъ права высказываться объ этомъ предмет</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. При этомъ одна изъ сестрицъ покрасн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла -- не та, </font><font color="Black">у </font><font color="Black">которой были розы въ голов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">другая, толстушка, что въ кружевной косынк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Продолжай дальше, Фридрихъ,-- сказала Скруджева племянница, ударяя въ ладоши. -- Онъ всегда такъ: начнетъ говорить, и не кончитъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Племянникъ Скруджа снова закатился см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хомъ, и такъ какъ невозможно было имъ не заразиться, хотя сестрица толстушка и пыталась воспротивиться этому при помощи ароматическаго уксуса, то вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> единодушно посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довали прим</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ру хозяина.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я только хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ сказать,-- заговорилъ онъ,-- что всл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дствіе его нелюбви къ намъ и нежеланія повеселиться съ нами, онъ, думаю, теряетъ н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколько пріятныхъ минутъ, которыя бы не принесли ему вреда. Я ув</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ренъ, что онъ лишается бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е пріятныхъ собес</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дниковъ, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ какихъ можетъ найти въ своихъ собственныхъ мысляхъ, въ своей затхлой контор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> или въ своихъ пыльныхъ комнатахъ. Я нам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ренъ каждый годъ доставлять ему такой же случай, будетъ ли это ему нравиться или н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, потому что мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> жаль его. Пускай его будетъ всю жизнь свою см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">яться надъ Рождествомъ; но, наконецъ, станетъ же онъ лучше о немъ думать, если я изъ года въ годъ весело буду являться къ нему и говорить: какъ ваше здоровье, дядюшка Скруджъ? Если этимъ я добьюсь хотя того, что онъ оставитъ пятьдесятъ фунтовъ своему б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дному конторщику, и то хорошо; и мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> кажется, что я вчера тронулъ его.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Теперь ужъ за ними была очередь разем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">яться, когда онъ сказалъ, что растрогалъ Скруджа. </font><font color="Black">Но, </font><font color="Black">по доброт</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> своего сердца, онъ не смущался этимъ см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хомъ -- только бы см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялись. Чтобы подогр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть веселость гостей, онъ еще началъ ихъ потчевать виномъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Напившись чаю, вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> занялись музыкой. Это</font><font color="Black"> </font><font color="Black">была музыкальная семья и, что касается п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нія, они были мастера своего д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла, въ чемъ могу васъ ув</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рить, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">въ особенности Топперъ, который басилъ преисправно, нисколько притомъ не надуваясь и не красн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">я въ лиц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Племянница Скруджа не дурно играла на арф</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">; между прочимъ она сыграла маленькую, очень простую по мотиву, п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сенку, которую хорошо зналъ ребенокъ, прі</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">зжавшій когда-то въ школу за Скруджемъ. Когда раздались звуки этой п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сенки, все, что этотъ духъ показалъ Скруджу, пришло ему теперь на память; онъ становился все мягче и мягче и думалъ, что если бы прислушивался къ ней почаще въ теченіе долгихъ л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, то могъ бы доетигнуть радостей въ своей жизни своими собственными руками. не приб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">гая къ заступу могильщика, похоронившаго Якова Марлея.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но не весь вечеръ былъ посвященъ ими музык</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Немного спустя они стали играть въ фанты. Хорошо иногда быть д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тьми, особенно въ праздники Рождества. Сначала, впрочемъ, зат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялась игра въ жмурки -- это ужъ само собою разум</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ется. И я столько же в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рю въ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йствительную сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">поту Топпера, сколько въ то, что глаза </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него были въ сапогахъ. Я полагаю, что все д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло было заран</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шено между нимъ и племянникомъ Скруджа, и что духу настоящаго Рождества это было изв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стно. Тотъ способъ, какимъ Топперъ ловилъ тол</font><font color="Black">стую сестрицу въ кружевной косынк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, былъ прямой насм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шкой надъ челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ческой дов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рчивостью. Роняя то ту, то другую вещь, прыгая черезъ стулья, натыкаясь на роялъ, запутываясь въ драпировкахъ, онъ неизм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нно устремлялся всл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дъ за нею. Онъ всегда зналъ, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> была толстая сестрица, и никого другого не хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ ловить. Когда н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">которые нарочно поддавались ему, онъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лалъ видъ, какъ будто хочетъ схватить васъ, чему бы вы, конечно, не пов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рили, и вдругъ бросался отъ васъ въ сторону толстой сестрицы. Она не разъ кричала, что это нехорошо, неправильно,-- конечно такъ. Но когда онъ, наконецъ, поймалъ ее, когда, несмотря на вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ея уловки и хитрости, онъ загналъ ее въ уголъ, изъ котораго уже нельзя было спастись,-- тогда поведеніе его стало окончательно невозможнымъ. Подъ предлогомъ сомн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нія, она ли это, онъ ув</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рялъ, что ему необходимо дотронуться до ея головного убора, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">для окончательнаго удоетов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ренія ея личности онъ будто бы принужденъ обсл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довать одно колечко на ея пальц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> и ея шейную ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">почку. Не правда ли, разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не чудовищно такъ вести себя? По этому предмету она, в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">роятно, и высказывала ему свое мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ніе, когда водить пришлось другому, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">они вели какую-то таинственную бес</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ду за занав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ской. Племянница Скруджа не принимала участія въ жмуркахъ, ее усадили на кресло въ уютномъ уголк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">,</font><font color="Black"> </font><font color="Black">такъ что Скруджъ съ духомъ очутились рядомъ съ нею. Зато она учаетвовала въ фантахъ, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">потомъ и въ игр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> какъ, когда и гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, при чемъ, къ тайному удовольствію мужа, совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ забила своихъ сестеръ, хотя и т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> были очень острыя барышни, какъ Топперъ могъ бы сообщить вамъ. Общество состояло челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ изъ двадцати, и вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> они, и старые, и молодые, играли. Игралъ и Скруджъ; вполн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> участвуя во всемъ происходившемъ передъ нимъ, онъ совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ забылъ, что они не могли слышать его голоса, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">потому иногда совершенно громко произносилъ свой отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ на предложенный вопросъ и очень часто отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ удачно.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ былъ очень доволенъ, видя его въ такомъ настроеніи, и такъ одобрительно смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на него, что онъ какъ мальчикъ сталъ просить его остаться зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь, пока гости не разъ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дутся. Но духъ сказалъ, что этого нельзя сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лать.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вотъ новая игра,-- упрашивалъ Скруджъ.-- Только полчасика, духъ; ну, пожалуйста!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Это была игра подъ названіемъ да и н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, въ которой племянникъ Скруджа долженъ былъ что-нибудь задумать, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">остальные должны были отгадывать; онъ только отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ да или н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ на ихъ вопросы. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">они градомъ сыпались на него: онъ думаетъ о животномъ, о гадкомъ животномъ, о дикомъ животномъ, которое ворчитъ и хрюкаетъ,</font><font color="Black"> </font><font color="Black">а </font><font color="Black">иногда разговариваетъ, и живетъ въ Лондон</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, и ходитъ по улицамъ, и за деньги не показывается, и ник</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ не водится, не живетъ въ зв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ринц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, не убивается для продажи, и ни лошадь, ни оселъ, ни корова, ни быкъ, ни тигръ, ни собака, ни свинья, ни кошка, ни медв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь. При каждомъ новомъ вопрос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, съ которымъ обращались къ нему, племянникъ разражался новымъ раскатомъ см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ха; наконецъ, его довели до того, что онъ принужденъ былъ вскочить съ дивана и затопать ногами. Тутъ толстая сестрица, придя въ такое же состояніе неудержимой веселости, прокричала:</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я отгадала! Я знаю, кто это! Знаю, знаю!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ну, кто? -- спросилъ Фридрихъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вашъ дядя Скру-у</font><font color="Black">-</font><font color="Black">джъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Она д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йствительно отгадала. Посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довало всеобщее удивленіе, хотя н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">которые и говорили, что на вопросъ: "не медв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь ли?" сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довало сказать -- "да", такъ какъ отрицательнаго отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">та было достаточно, чтобы отвлечь ихъ мысли отъ Скруджа, какъ бы близко он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> къ нему ни были.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Право, онъ доставилъ намъ много удовольствія,-- сказалъ Фридрихъ,-- и было бы неблагодарностью не выпить за его здоровье. Вотъ кстати и стаканъ съ глинтвейномъ. За здоровье дядюшки Скруджа!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Хорошо! За здоровье дяди Скруджа! -- было ему отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">томъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Каковъ бы онъ ни былъ, желаю старику веселыхъ праздниковъ и счастливаго Новаго года!-- произнесъ племянникъ. -- Онъ не принялъ бы отъ меня этого прив</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тствія, но Богъ съ нимъ. Итакъ за здоровье дяди Скруджа!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Дядя Скруджъ незам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тно такъ развеселился, ему стало такъ легко и пріятно на сердц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, что онъ готовъ былъ отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тить тостомъ неподозр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вавшему его присутствія обществу и поблагодарить неслышною для него р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чью, если бы духъ далъ ему время. Но вся сцена исчезла въ одно мгновеніе при посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">днемъ слов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> племянника; и Скруджъ и духъ снова очутились въ пути.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Много м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стъ обошли они, многое вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли и, въ какой домъ ни заходили, всюду приносили счастье. Духъ становился </font><font color="Black">у </font><font color="Black">постелей больныхъ, и они ут</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шались и д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лались веселы; являлся къ живущимъ на чужбин</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, и къ нимъ придвигалась родина; пос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щалъ удрученныхъ жизненной борьбою, и къ нимъ возвращались терп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ніе и надежда -- б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дныхъ, и они забывали, что они б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дны. Въ богад</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">льняхъ, въ больницахъ, въ тюрьмахъ, во вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ пріютахъ нищеты, куда суетный челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ, въ силу своей ничтожной</font><font color="Black">,</font><font color="Black"> быстропреходящей власти, не преграждалъ путь духу, повсюду онъ оставлялъ благословеніе и наставлялъ Скруджа въ своихъ правилахъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Это была длинная ночь, если это была только одна ночь. Но Скруджъ сомн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вался въ этомъ, такъ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">какъ вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> рождественскіе праздники представлялись сжатыми въ пространств</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> времени, которое они провели вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> съ духомъ. Другая странность </font><font color="Black">зак</font><font color="Black">лючалась въ томъ, что, тогда какъ Скруджъ оставался неизм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нившимся въ своей наружности, духъ видимо становился все старше и старше. Скруджъ раньше зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ въ немъ эту перем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ну, но ничего не говорилъ объ этомъ до того времени, когда они, покинувъ одну д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тскую вечеринку, очутились на открытомъ м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь Скруджъ зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ, что </font><font color="Black">у </font><font color="Black">духа волосы пос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> такъ коротка жизнъ духовъ? -- спросилъ онъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Моя жизнь на земномъ шар</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> очень коротка,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ духъ.-- Сегодня ночью ей конецъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Сегодня ночью! -- воскликнулъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Да, сегодня въ полночь! Чу! время близко.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Въ эту минуту на башн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> пробило три четверти</font><font color="Black"> </font><font color="Black">дв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">надцатаго.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Прости меня, если я не им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ю права объ этомъ спрашивать,-- сказалъ Скруджъ, пристально смотря на платье духа,-- но я вижу, что что-то странное, не принадлежащее теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, выглядываетъ изъ-подъ твоей полы. Что это -- нога или лапа съ когтями?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- По тому, сколько на ней мяса, ее, пожалуй, в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е назвать лапою съ когтями,-- былъ грустный отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ духа.-- Смотри сюда.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Изъ-подъ широкихъ складокъ его оделеды вышло двое д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей, жалкихъ, отвратительныхъ, ужасныхъ, несчастныхъ. Они опустились на кол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">на </font><font color="Black">у </font><font color="Black">его ногъ и ухватились за край его одежды.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Смотри, смотри сюда, челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ, смотри! -- воскликнулъ духъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Это были мальчикъ и д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вочка. Желтые, худые, оборванные, съ дикимъ, какъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">волка, взглядомъ, но въ то же время покорные.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Тамъ, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> благодатная юность должна была бы округлить черты и придать имъ самыя св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жія свои краски, жесткая, морщинистая, какъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">старика, рука, казалось, ощипала, скрутила и изорвала ихъ въ лоскутья. Гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> бы царить ангеламъ -- оттуда угрожающе, дико выглядывали дьяволы. Ни на какой степени изм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ненія, упадка, или извращенія челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чества, среди вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ тайнъ непостилшмаго творенія, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ и наполовину столь страшныхъ чудовищъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ въ ужас</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> отшатнулся назадъ. Считая ихъ, должно быть, за д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей духа, онъ было хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ сказать, что это прелестныя д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ти, но слова замерли </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него на язык</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, отказываясь быть участниками такой колоссальной лжи.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Духъ, твои они? -- только и могъ онъ произнести.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Это челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ческія д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ти,-- сказалъ духъ, глядя на нихъ.-- Они хватаются за меня съ жалобой на</font><font color="Black"> </font><font color="Black">своихъ отцовъ. Этотъ мальчикъ Нев</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жество. Эта д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вочка Нужда. Берегись ихъ обоихъ, но больше всего остерегайся этого мальчика, ибо на лбу его я читаю приговоръ Судьбы, если только написанное не будетъ изглажено. Не признавайте его! -- воскликнулъ духъ, простирая руку по направленію къ городу. -- Злословьте т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ, кто говоритъ вамъ объ этомъ! Допускайте его ради вашихъ партійныхъ ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лей и усугубляйте зло! </font><font color="Black">И </font><font color="Black">ждите конца!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> </font><font color="Black">у </font><font color="Black">нихъ н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ опоры, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ пріюта? -- спросилъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ тюремъ? -- сказалъ духъ, обращаясь къ нему съ посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">днимъ своимъ словомъ.-- Разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ рабочихъ домовъ?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Колоколъ пробилъ полночь.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ сталъ искать глазами духа, но его не было видно. Какъ только замеръ посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дній звукъ колокола, онъ вспомнилъ предсказаніе Марлея и, поднявъ глаза, увидалъ окутанный съ головы до ногъ таинственный призракъ, который, какъ туманъ по земл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, медленно къ нему приближался.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"></font> <div align="center" > <p > <font color="Black">IV.</font><font color="Black"></font> </p> </div> <div align="center" > <p > <font color="Black">ПОСЛ</font><font color="Black">&#1122;</font><font color="Black">ДІЙ ИЗЪ ДУХОВЪ.</font> </p> </div> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Призракъ подвигался тихо, торжественно, молча. Когда онъ приблизился, Скруджъ упалъ на кол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">на, потому что въ самой атмосфер</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, чрезъ которую подвигался этотъ духъ, онъ, казалось, распространялъ таинственный мракъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ былъ закутанъ въ широкую черную одежду, скрывавшую его голову, лицо и станъ, оставляя на виду одну только протянутую впередъ руку. Не будь этого, трудно было бы отличить его фигуру отъ ночи и выд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лить ее изъ окружавшаго ее мрака.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Очутившись рядомъ съ нимъ, Скруджъ чувствовалъ только, что онъ высокъ и строенъ и что его таинственное присутствіе наполняло его неизъяснимымъ ужасомъ. Дальше онъ ничего не зналъ, такъ какъ призракъ не говорилъ и не двигался.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Передо мною духъ будущихъ Рождественскихъ праздниковъ? -- произнесъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ не отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ, но указалъ рукою на землю.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ты хочешь показать мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ни вещей еще не бывшихъ, но им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ющихъ совершиться въ будущемъ? -- продолжалъ Скруджъ.-- Не такъ ли?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Верхняя часть одежды собралась на мгновеніе</font><font color="Black"> </font><font color="Black">въ складки, какъ будто духъ наклонилъ голову вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">та.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Хотя и попривыкнувъ за это время къ обществу духовъ, Скруджъ такъ сильно боялся этого молчаливаго образа, что ноги дрожали подъ нимъ, и ему казалось, что онъ едва можетъ стоять. Духъ оставался пока неподвижнымъ, какъ бы наблюдая за Скруджемъ и давая ему время придти въ себя.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но Скруджу отъ этого было еще хуже. Необъяснимый ужасъ охватилъ его при мысли, что за таинственнымъ покровомъ скрывались глаза, пристально устремленные на него, тогда какъ онъ, какъ ни напрягалъ своего зр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нія, могъ вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть только протянутую впередъ руку и большую черную массу.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Духъ будущаго! -- воскликнулъ онъ, -- я боюсь тебя больше, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ любого изъ вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нныхъ мною духовъ. Но зная, что ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ль твоя сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лать мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> добро, и такъ какъ я над</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">юсь жить, чтобы стать другимъ, лучшимъ челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">комъ, нежели я былъ, то я готовъ оставаться въ твоемъ обществ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> и д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лаю это съ чувствомъ благодарности. Ты не будешь говорить со мною?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">та не посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довало, только рука указывала впередъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Веди! -- сказалъ Скруджъ.-- Веди! Ночь быстро исчезаетъ, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">это драгоц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нное для меня время. Я знаю. Веди, духъ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Призракъ сталъ двигаться такъ же, какъ приближался. Скруджъ сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довалъ за нимъ въ т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ни его одежды, которая, какъ онъ думалъ, несла его.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Казалось, не они входили въ городъ, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">городъ какъ бы самъ выросталъ вокругъ нихъ. Но вотъ они въ самомъ центр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> его, на бирж</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, среди купцовъ; н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">которые изъ нихъ торопливо переходили съ м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ста на м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто, другіе разговаривали группами, посматривая на свои часы и глубокомысленно играя своими большими золотыми ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">почками. Однимъ словомъ, передъ глазами нашихъ путниковъ повторялась картина, къ которой такъ привыкъ Скруджъ, часто пос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щавшій биржу.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ остановился подл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> одной кучки д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ловыхъ людей. Увидавъ, что рука указывала на нихъ, Скруджъ подошелъ послушать ихъ разговоръ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ,-- сказалъ одинъ изъ нихъ, высокій, толстый господинъ съ огромнымъ подбородкомъ,-- подробностей я не знаю, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">только слышалъ, что онъ умеръ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Когда онъ умеръ? -- полюбопытствовалъ другой.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вчера въ ночь, кажется.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какъ? что это съ нимъ сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лалось? -- спросилъ третій, доставая крупную щепоть табаку изъ своей громадной табакерки.-- Я такъ думалъ, что ему и в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка не будетъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">Богъ его знаетъ,-- сказалъ первый з</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вая.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Что онъ сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лалъ съ своими деньгами? -- спросилъ краснолицый господинъ съ такимъ огромнымъ наростомъ на конц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> носа, что онъ болтался </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него, какъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">индюка.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Не слыхалъ,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ съ широкимъ подбородкомъ, снова з</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вая. -- Можетъ быть, компаніону своему оставилъ. </font><font color="Black">Mн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> онъ не отказалъ ихъ -- вотъ все, что я знаю.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Эта шутка встр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чена была общимъ см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хомъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- То-то дешевыя будутъ похороны,-- сказалъ тотъ же собес</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дникъ: -- хоть убей меня -- не знаю никого, кто бы пошелъ на нихъ. Вотъ разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> намъ собраться, такъ, по доброй вол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Пожалуй, я пойду, если будетъ завтракъ,-- зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ джентльменъ съ наростомъ на носу.-- К,то хочетъ меня вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть, долженъ кормить меня.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Опять см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Такъ я, пожалуй, безкорыстн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ васъ, -- сказалъ первый собес</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дникъ,-- потому что никогда не ношу черныхъ перчатокъ и никогда не завтракаю. Но я готовъ отправиться, если еще кто-нибудь пойдетъ. В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь если подумать, то врядъ ли придется отрицать, что я былъ ближайшимъ его другомъ: при всякой встр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> мы, бывало, съ нимъ останавливались и разговаривали. Прощайте, господа!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Говорившіе и слушавшіе разошлись и скоро см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шались съ толпою. Скруджъ зналъ этихъ людей и посмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на духа, какъ бы ожидая отъ него объясненія.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Призракъ перенесся на улицу. Зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь палецъ его указалъ на двухъ встр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тившихся людей. Скруджъ сталъ опять прислушиваться, думая, что найдеть зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь объясненіе.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ зналъ очень хорошо и этихъ людей. Это были д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ловые люди, очень богатые и важные. Онъ всегда старался быть </font><font color="Black">у </font><font color="Black">нихъ на хорошемъ счету, конечно съ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ловой и именно съ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ловой точки зр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нія.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какъ вы поживаете? -- сказалъ одинъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">вы какъ? -- спрашивалъ другой.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Хорошо! -- сказалъ первый.-- Старый скряга-то умеръ,-- слышали вы?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Говорятъ,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ другой.-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь холодно, не правда ли?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какъ и должно быть о Рождеств</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Вы, нужно полагать, на конькахъ не катаетесь?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Э, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ. </font><font color="Black">И </font><font color="Black">безъ того есть о чемъ подумать. До свиданія.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Вотъ и все. Встр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тились, поговорили и разстались.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ сначала удивлялся, что духъ придаетъ значеніе такимъ, повидимому, пустымъ разговорамъ; но чувствуя, что въ нихъ кроется какая-нибудь тайная ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ль, онъ сталъ размышлять: чтобъ именно</font><font color="Black"> </font><font color="Black">это могло быть? Врядъ ли можно было предположить, что они им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ютъ какое-нибудь отношеніе къ смерти Марлея, его стараго компаніона, потому что то было прошедшее, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">это былъ духъ будущаго. Одинаково онъ не могъ отнести ихъ къ кому-либо изъ людей, непосредственно близкихъ ему. Не сомн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ваясь, однако, что къ кому бы они ни относились, въ нихъ заключается какая-нибудь скрытая мораль въ ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ляхъ его собственнаго исправленія, онъ р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шился принимать къ сердцу всякое слышанное имъ слово и все, что увидитъ, въ особенности внимательно наблюдать свою собственную т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нь, когда она будетъ являться. Онъ ожидалъ, что поведеніе его будущаго и</font><font color="Black"><i> </i></font><font color="Black">дастъ ему ключъ къ разр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шенію этихъ загадокъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ тутъ же началъ искать глазами свой собственный образъ; но на его обычномъ м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> стоялъ другой, и хотя по времени это былъ всегдашній часъ пребыванія его на бирж</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, онъ не вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ сходства съ собою ни въ одномъ изъ множества людей, сп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шившихъ воити въ двери биржевого зала. Впрочемъ, онъ не особенно дивился этому, такъ какъ мысленно уже изм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нилъ свою жизнь, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">потому думалъ и над</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялся, что видитъ уже осуществившимися свои недавнія р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шенія.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Неподвижнымъ и мрачнымъ стоялъ подл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> него призракъ съ своею вытянутою рукою. Очнувшись отъ занимавшихъ его мысли вопросовъ, Скруджъ,</font><font color="Black"> </font><font color="Black">по изм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нившемуся положенію руки призрака, представилъ себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, что невидимый взоръ упорно остановился на немъ. Это заставило его содрогнуться, и сильный холодъ проб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жалъ по его т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лу.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Они покинули эту оживленную сцену и направились въ другую часть города, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> Скруджу не приходилось бывать раньше, хотя ему изв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стно было, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> она находится и какой дурной славой пользуется. Грязныя и узкія улицы; жалкіе дома и лавчонки; полуголое, пьяное и дикое населеніе. Безчисленные переулки и закоулки, подобно множеству сточныхъ ямъ, извергали на улицы отвратительное зловоніе, грязь и людей; отъ всего квартала несло порокомъ, скверной и нищетой.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Въ одномъ изъ отдаленн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йшихъ уголковъ этого логовища позора скрывалась подъ покатою кровлей низенькая лавчонка, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> продавалось жел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">зо, старые лохмотья, бутылки, кости и всякіе сальные, грязные отброски. Внутри ея, на полу, лежали кучи ржавыхъ ключей, гвоздей, ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пей, крючковъ, петель, в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">совъ, гирь и тому подобнаго жел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">знаго лома. Тайны, на разгадку которыхъ немного нашлось бы охотниковъ, зарождались и погребались зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь въ грудахъ непригляднаго тряпья, кучахъ протухлаго сала и старыхъ костей.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Посреди этихъ товаровъ, около печки, сложенной изъ старыхъ кирпичей, сид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ с</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довласый семидесятид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тній плутъ-хозяинъ, который, загородивъ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">себя отъ наружнаго холода растянутой на веревк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> занав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ской изъ засаленнаго тряпья, сосалъ свою трубку, наслаждаясь тихимъ уединеніемъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ и призракъ очутились въ присутствіи этого челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка въ ту самую минуту, когда въ лавку проскользнула женщина съ тяжелымъ узломъ въ рукахъ. Всл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дъ за нею вошла другая женщина съ подобной же ношей, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">за ней мужчина въ полинявшей черной одежд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, который не мен</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е былъ испуганъ при вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> женщинъ, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> сами, когда узнали другъ друга. Посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколькихъ минутъ безмолвнаго изумленія, которое разд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лялъ и самъ хозяинъ лавочки, они вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> трое разразились см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хомъ,</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Приди сперва поденщица одна! -- сказала женщина, вошедшая сначала. -- Потомъ бы прачка одна, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">третьимъ бы гробовщикъ, тоже одинъ. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">то вотъ какой случай, д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">душка Осипъ! В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь нужно же было намъ зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> столкнуться!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Да гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> же вамъ и сойтись, какъ не зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ старикъ, отнимая ото рта трубку.-- Пойдемте въ пріемную, ты тамъ уже давно свой челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ; да и т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> тоже не чужія. Дайте только запереть наружную дверь. Ишь ты какъ скрипитъ. Пожалуй что ржав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е этихъ петель ничего зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь не найдется, и коетей старше моихъ тутъ не сыщешь. Ха, ха! Мы вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> подходящій народъ для нашего д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла. Ступайте, ступайте въ пріемную.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Пріемной называлось пространство за занав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ской изъ лохмотьевъ. Старикъ сгребъ уголья въ печк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> старымъ прутомъ отъ шторы и, поправивъ свой смрадный ночникъ (была уже ночь) чубукомъ своей трубки, засунулъ ее снова въ ротъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ временемъ женщина, явившаяся первою, бросила свой узелъ на полъ и съ важностью ус</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ласъ на стулъ, облокотившись на кол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">на и нахально-недов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рчиво посматривая на остальныхъ двоихъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ну, что же? зач</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло стало, мистриссъ Дильберсъ? -- сказала она.-- Всякій им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">етъ право о себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> заботиться. Онъ самъ всегда такъ поступалъ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- И то правда! -- сказала прачка. -- На этотъ счетъ ему пары не было.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Такъ что жъ вы глаза-то вытаращили, точно испугались другъ друга? Ну, кто умн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">й? В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь не обобрать одинъ другого мы пришли сюда.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, зач</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ же! -- сказали Дильберсъ и мужчина въ одинъ голосъ.-- Совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ не для того, полагать надо!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- И отлично! -- воскликнула женщина,-- Больше ничего и не требуется. Кому тутъ убытокъ, что мы прихватили подобную безд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лицу. В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь не мертвецу же это нужно.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Конечно, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ! -- сказала Дильберсъ со см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хомъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Если старый скряга хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ, чробы эти вещи остались ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лы посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> его смерти, продолжала женщина,-- такъ что жъ онъ жилъ не какъ люди? Живи онъ по-людски, было бы кому и присмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть</font><font color="Black"> </font><font color="Black">за нимъ, когда смерть-то его настигла; не лежалъ бы такъ, какъ теперь -- одинъ-одинешенекъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е этого и сказать нельзя,-- подтвердила Дильберсъ.-- Под</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ломъ ему.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Не м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шало бы этому узлу быть потяжеле,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тила женщина;-- да и былъ бы онъ тяжеле, будьте покойны, только вотъ руки-то не дошли до другого. Развяжи-ка его, узелъ-то, д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">душка Осипъ, да скажи, что онъ стоитъ. Говори на чистоту. Я не боюсь быть первой, и не боюсь, что они увидятъ. Мы в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь отлично знали, что помогали другъ другу, прежде ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь встр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тились. Осипъ, развязывай узелъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но учтивость ея друзей не допустила этого, и мужчина въ полиняломъ черномъ плать</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, вскочивъ на брешь первымъ, выложилъ свою добычу. Не велика она была. Одна-дв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> печати, коробка для карандашей, пара пуговицъ отъ рукавовъ, дешевая брошь,-- вотъ и все. Старикъ сталъ ихъ разсматривать и ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нить, при чемъ сумму, которую готовъ былъ дать за каждую изъ вещей, писалъ м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ломъ на ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">; наконецъ, переписавъ вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> вещи, подвелъ итогъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вотъ твой счетъ,-- сказалъ старикъ,-- и что хочешь со мной д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лай, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">я шести пенсовъ къ нему не прибавлю. Чья теперь очередь?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Очередь была за Дильберсъ. Т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ же порядкомъ была записана оц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нка принесенныхъ ею вещей:</font><font color="Black"> </font><font color="Black">простынь и полотенецъ, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколькихъ штукъ носильнаго б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лья, двухъ старинныхъ чайныхъ ложекъ, пары сахарныхъ щипчиковъ и н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколькихъ сапоговъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я всегда слишкомъ много плачу дамамъ. Такова ужъ моя слабость, этимъ и разоряю себя,-- сказалъ старикъ.-- Вотъ что вамъ приходится. Если бы вы хоть пенсъ попросили прибавить, мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> пришлось бы раскаяться въ своей щедрости и прямо скостить полкроны.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ну, д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">душка, теперь мой узелъ развязывай,-- сказала первая женщина.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Старикъ сталъ на кол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">на, чтобы удобн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е было развязывать. Наконецъ, съ трудомъ распутавъ узелъ, онъ вытащилъ широкій и тяжелый свертокъ какой-то темной матерій.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Это что такое по-вашему? -- спросилъ онъ. -- Занав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">съ отъ постели!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- А-то что жъ!</font><font color="Black"><i> </i></font><font color="Black">Занав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">съ и есть,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тила женщина, см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ясь и подаваясь впередъ со своего стула.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Такъ-таки вы его и стащили, ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ликомъ, съ кольцами и совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ, когда онъ лежалъ подъ нимъ! -- удивился Осипъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Да, такъ и стащила. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">что же?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вы рождены для того, чтобы составить себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> состояніе,-- зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ старикъ:-- и вы этого достигнете.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Понятное д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло, я не положу охулки на руку, когда что попадетъ подъ нея, особенно ради</font><font color="Black"> </font><font color="Black">такого челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка, какимъ онъ былъ,-- равнодушно отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чала женщина.-- Можете быть спокойны на этотъ счетъ. Смотрите, масло-то на од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">яло прольете.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Это его од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">яло? -- спросилъ старикъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">чье же еще по-вашему? Думаю, что онъ и безъ него теперь не простудится.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Над</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">юсь, онъ не отъ заразы какой нибудь померъ? А? -- спросилъ старикъ, оставивъ свое занятіе и посмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">въ на нее.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Этого не бойтесь,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чала женщина.-- Я не настолько дорожу его обществомъ, чтобы оставаться около него для такого д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла, если бы онъ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">отъ заразы померъ. Хотя до боли глазъ смотрите сквозь ту сорочку, ни одной дырочки, ни одного протертаго м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стечка не найдете въ ней. Это его лучшая сорочка была, да она и вправду отличная. Они бы истратили ее даромъ, если бы не я.</font><font color="Black"></font> <div align="center" > <p > <font color="Black"><img src="http://az.lib.ru/img/d/dikkens_c/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo-6.jpg" width="578" alt="0x01 graphic" height="491" ><br></font><font color="Black"></font> </p> </div> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какъ такъ истратили бы ее? -- спросилъ старикъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Схоронили бы его въ ней,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чала женщина, см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ясь. -- Какой-то дуракъ такъ было и сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лалъ; только я опять сняла ее. Если для этой ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли коленкоръ не годится, такъ я не знаю, на что онъ посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> того годенъ. Самая подходящая матерія для покойника. Въ ней онъ не смотритъ страшн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ въ той.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ съ ужасомъ прислушивался къ этому разговору. Видя ихъ сидящими надъ своей добычей, при слабомъ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ночника, онъ смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на нихъ съ неменьшимъ отвращеніемъ, какъ если бы это были безобразные демоны, торговавшіеся изъ-за самаго трупа его.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ха, ха! -- раздался см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ женщины, когда старикъ, вытащивъ изъ кармана фланелевый м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шокъ съ деньгами, сталъ каждому отсчитывать его выручку.-- Вотъ вамъ и конецъ всему! Пока живъ былъ, отпугивалъ отъ себя всякаго; зато какъ померъ, мы отъ него и попользовались! Ха, ха, ха!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Духъ! -- сказалъ Скруджъ, трясясь вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ломъ,-- я вижу, вижу. Случай съ этимъ несчастнымъ челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">комъ могъ бы повториться со мною</font><font color="Black"> </font><font color="Black">самимъ. Моя настоящая жизнь ведетъ къ тому. Милосердый Боже, что это такое!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ отскочилъ въ ужас</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, такъ какъ сцена изм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нилась, и онъ теперь почти касался кровати -- кровати голой, безъ занав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сокъ, на которой подъ худой, изорванной простыней лежало что-то прикрытое, которое, хотя и было н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мо, говорило о себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ужаснымъ языкомъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Въ комнат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> было очень темно, такъ темно, что разгляд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть ее хорошенько нельзя было, хотя Скруджъ, повинуясъ тайному побужденію, осмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лся кругомъ, чтобы узнать, что это была за комната. Бл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дный св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, пробивавшійся снаружи, падалъ прямо на кровать; </font><font color="Black">а </font><font color="Black">на ней, ограбленное, покинутое, безпризорное, неоплаканное, лежало т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ взглянулъ въ сторону призрака. Его рука неподвижно указывала на голову трупа. Покрышка была накинута такъ небрежно, что стоило бы Скруджу слегка дотронуться до нея пальцемъ, и лицо бы раскрылось. Онъ подумалъ объ этомъ, чувствовалъ, какъ легко бы ему было это сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лать, и ему сильно хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лось этого, но </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него одинаково не хватало силъ сдвинуть покрывало, какъ и освободить себя отъ присутствія призрака.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">О, холодная, холодная, суровая, страшная смерть! воздвигай зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь алтарь свой, од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вай его ужасами, какіе есть въ твоей власти, ибо это твое царство!</font><font color="Black"> </font><font color="Black">Но </font><font color="Black">ты не можешь, для своихъ страшныхъ ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лей, тронуть ни одного волоса, не см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ешь исказитъ ни одной черты на лиц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> любимаго, почитаемаго и уважаемаго челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка. Пусть тяжела рука, пусть падаетъ она, когда ея не держатъ; пусть не бьется сердце и не слышенъ пульсъ; зато эта рука была открыта, благородна и в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рна; сердце было честно, горячо и н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жно. Поражай, т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нь, поражай! И смотри, какъ изъ нанесенной тобою раны изливаются добрыя д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла, чтобы нас</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ять въ мір</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> жизнь безсмертную!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Не голосомъ были произнесены эти слова на ухо Скруджа, т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ не мен</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е онъ слышалъ ихъ. когда смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на постель. Онъ думалъ, что если бы можно было поднять теперь этого челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка, то какія были бы его первыя мысли! Скупость, кулачество, жадность къ нажив</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">? Къ доброму концу привели они его, въ самомъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Одинокимъ лежалъ покойникъ въ уныломъ, пустомъ дом</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">; около него ни мужчины, ни женщины, ни ребенка, которые бы могли сказать, что вотъ онъ въ томъ или въ другомъ былъ добръ ко мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, и, памятуя хоть одно доброе слово, я заплачу ему добромъ же. Какая-то одичалая кошка царапалась </font><font color="Black">у </font><font color="Black">двери, да слышалось, какъ подъ каминомъ возились мыши. Чего имъ нужно было въ этой комнат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> смерти, и отчего обнаруживали он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> такое безпокойство, о томъ Скруджъ не см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ и помыслить.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Духъ! -- сказалъ онъ,-- это страшное м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто. Покидая его, я не забуду его урока, пов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рь мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Уйдемъ отсюда!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но призракъ продолжалъ неподвижною рукою указывать ему на голову.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Понимаю тебя,-- произнесъ Скруджъ: -- и я бы сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лалъ это, если бы могъ. </font><font color="Black">Но у </font><font color="Black">меня н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ силы, духъ. У меня н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ силы.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Призракъ какъ будто снова погляд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на него.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Если есть въ город</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> хотя кто-нибудь, кто принимаетъ къ сердцу смерть этого челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка. -- продолжалъ Скруджъ въ страшной тоск</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">,-- то покажи мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> его, умоляю тебя, духъ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Призракъ на мгновеніе распустилъ свое темное од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">яніе на подобіе крыла; зат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ, сложивъ его, открылъ взорамъ Скруджа осв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щенную дневнымъ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">томъ комнату, въ которой находилась мать съ своими д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тьми.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Она кого-то ждала и ждала съ большимъ нетерп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ніемъ, потому что быстро ходила взадъ и впередъ по комнат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, выглядывала изъ окна, смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла на часы, старалась, хотя и напрасно, приниматься за свое шитье и едва могла переносить голоса р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">звившихся д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Наконецъ, послышался давно ожидаемый стукъ въ дверь. Она бросилась къ ней, и встр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тила своего мужа; лицо его, хотя еще и молодое, носило печать заботъ и унынія. Теперь на немъ зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тно</font><font color="Black"> </font><font color="Black">было какое-то странное выраженіе довольства, котораго онъ стыдился и которое, видимо, старался побороть въ себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ с</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ за приготовленный для него об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дъ, и когда она, посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> долгаго молчанія, робко спросила его, что новаго, онъ, казалось, затруднялся отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">томъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Хорошія или дурныя в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сти? -- спросила она, чтобы какъ-нибудь помочь ему.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Дурныя,-- былъ отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Мы разорены окончательно?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ. Еще есть надежда, Каролина.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Если онъ смягчится,-- сказала она съ изумленіемъ,-- то конечно есть! Можно над</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">яться на все, если случится подобное чудо.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ему уже нельзя смягчиться. Онъ умеръ.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Она была кроткимъ и терп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ливымъ существомъ,</font><font color="Black"> </font><font color="Black">если в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рить ея лицу; но въ душ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> она рада была такому изв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стію, что и высказала, всплеснувъ при этомъ руками. Въ сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дующую же минуту она просила </font><font color="Black">у </font><font color="Black">Бога прощенія и очень жал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла о своей радости, хотя первое ощущеніе ея шло отъ сердца.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- То, что та полупьяная женщина, о которой я вчера вечеромъ говорилъ теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, передавала мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, когда я пытался повидаться съ нимъ, чтобы выпросить нед</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">льную отсрочку, и что я считалъ простымъ предлогомъ не принять меня -- оказывается вполн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рнымъ. Онъ не только былъ очень боленъ, но умиралъ тогда.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Съ кому же перейдетъ теперь нашъ долгъ?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Не знаю. Но къ тому времени деньги </font><font color="Black">у </font><font color="Black">насъ будутъ готовы; да если бы даже и не такъ, то было бы уже положительнымъ несчастьемъ, если бы преемникъ его оказался такимъ же безжалостнымъ кредиторомъ. Эту ночь мы можемъ спать спокойно, Каролина!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Да. Какъ ни старались они ослабить свое чувство, т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ не мен</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е это было чувство облегченія. Лица д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей, потихоньку столпившихся кругомъ, чтобы прислушаться къ столь мало понятному для нихъ разговору, просв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли, и вообще весь домъ сталъ счастлив</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е всл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дствіе смерти этого челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка. Единственное, вызванное этимъ событіемъ, ощущеніе, которое духъ могъ показать ему, было ощущеніемъ удовольствія.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Покажи мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> какое-нибудь проявленіе чувства сожал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нія по поводу чьей-либо смерти,-- сказалъ Скруджъ:-- иначе та мрачная комната, которую мы только что покинули, будетъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">меня всегда передъ глазами.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Призракъ провелъ его по н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколькимъ столь знакомымъ ему улицамъ; по пути Скруджъ смотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ направо и нал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">во, ища себя, но его нигд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не было видно. Они вошли въ домъ Боба Крэтчита, въ тотъ самый, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> онъ былъ уже раньше, и застали мать и д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей сидящими вокругъ огня.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Въ комнат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> было тихо. Шумливые младшіе</font><font color="Black"> </font><font color="Black">Крэтчиты неподвижно, какъ вкопанные, сид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли въ углу, смотря на Петра, державшаго передъ собою книгу. Мать съ дочерьми заняты были шитьемъ и тоже молчали.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- "И Онъ взялъ младенца, и поставилъ его среди ихъ".</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> слышалъ Скруджъ эти слова? Не во сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> же онъ ихъ слышалъ. В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">роятно, мальчикъ прочелъ ихъ, когда они съ духомъ переступали порогъ. Но что же онъ не продолжаетъ?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Мать положила на столъ свою работу и поднесла руку къ лицу.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жетъ глаза,-- сказала она.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ? Ахъ, б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дный Тимоша!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ну, теперь опять ничего,-- сказала мать. -- Отъ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чки устаютъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">меня глаза, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ни за что на св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лось бы показывать вашему отцу, когда онъ вернется домой, что они </font><font color="Black">у </font><font color="Black">меня плохи. Пора бы ему придти, кажется.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Да, уже прошло его время,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font co lor="Black">чалъ Петръ, закрывая книгу. -- Но мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> кажется, матушка, что посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дніе н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколько дней онъ тише ходитъ, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ обыкновенно.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> снова замолкли. Наконецъ, мать нарушила молчаніе, произнеся твердымъ, веселымъ голосомъ, при чемъ онъ только разъ дрогнулъ:</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Знаю я, какъ онъ ходилъ, какъ шибко ходилъ, неся, бывало, на плечахъ Тимошу.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- И я знаю! -- воскликнулъ Петръ.-- Часто видалъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- И я тоже! -- повторили вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Но его очень легко было носить,-- продолжала она, углубившись въ свою работу:-- и отецъ такъ любилъ его, что и за трудъ не считалъ. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">вотъ и онъ, вашъ отецъ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Она посп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шно встала ему навстр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чу, и Бобъ вошелъ, окутанный своимъ шарфомъ (б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дняг</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> онъ куда какъ былъ нуженъ). Чай для него стоялъ уже готовымъ на полк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> камина, и всякій старался, какъ могъ, услужить ему. Зат</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ двое младшихъ Крэтчитовъ забрались къ нему на кол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">на и каждый изъ нихъ, прильнувъ щечкой къ его лицу, какъ будто говорилъ: ничего, папа, не горюй!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Бобъ былъ очень веселъ съ ними и ласково бес</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">довалъ со всей семьей. Посмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">въ лежавшую на стол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> работу и похваливъ прилежаніе и спорость жены и дочерей, онъ высказалъ ув</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ренность, что он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> управятся задолго до воскресенья.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- До воскресенья! Такъ ты ходилъ туда сегодня, Робертъ? сказала жена.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Да, моя милая,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ Бобъ.-- Хочется, чтобы и вы могли сходить туда. Вамъ бы пріятно было увидать, какъ зелено это м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стечко. Впрочемъ, вы часто будете видать его. Я об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щалъ ему приходить туда по воскресеньямъ. О, мой малютка! Мой маленькій малютка! -- воскликнулъ Бобъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Такъ онъ, наконецъ, не выдержалъ. Не по силамъ ему это было. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">если бъ было по силамъ, онъ и ребенокъ его были бы, можетъ быть, гораздо дальше другъ отъ друга, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ теперь.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ оставилъ семью и поднялся по л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стниц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> въ верхнюю комнату, которая была ярко осв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щена и украшена попраздничному. Въ ней рядомъ съ гробомъ малютки стоялъ стулъ и вообще видно было, что кто-нибудь незадолго приходилъ сюда. Б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дный Бобъ с</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ на стулъ и задумался; просил</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">въ такъ н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколько времени, онъ, тювидимому, успокоился, поц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ловалъ маленькое личико какъ бы въ знакъ примиренія съ совершившимся событіемъ и сошелъ внизъ вполн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> спокойный.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Они ус</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лись вокругъ огня и стали разговаривать; д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вицы и мать продолжали работу. Бобъ разсказалъ имъ о р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дкой доброт</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> племянника Скруджа, котораго онъ вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ только разъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Несмотря на то, онъ, встр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тивъ меня сегодня на улиц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> и зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тивъ, что я немножко -- ну, такъ немножко не въ дух</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, спросилъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">меня, что случилось, что меня такъ разстроило. Когда я ему объяснилъ въ чемъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло,-- продолжалъ Бобъ,-- в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь это самый любезный челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ, какого я только знаю -- онъ тутъ же сказалъ: "Мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> искренно жаль васъ и вашу добрую супругу!" Но только какъ уже онъ узналъ про э_т_о, право, не знаю.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Про что узналъ, мой милый?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Да про то, что ты хорошая жена,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ Бобъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Кто же этого не знаетъ! -- зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ Петръ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Отлично сказано, сынокъ мой! -- похвалилъ Бобъ.-- Над</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">юсь, что такъ. "Искренно жаль, говоритъ, вашу добрую супругу. Если могу хотя ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ-нибудь вамъ быть полезнымъ, сказалъ онъ, давая мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> свою карточку, вотъ гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> я живу. Пожалуйста приходите ко мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">". И знаете,-- продолжалъ Бобъ,-- не потому, чтобы онъ могъ оказать намъ какую-нибудь помощь, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">главное его добрая, радушная манера р</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шительно очаровала меня. Право, </font><font color="Black">каза</font><font color="Black">лось, будто онъ зналъ нашего Тимошу и чувствовалъ вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ст</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> съ нами.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"><i>-- </i></font><font color="Black">Добрая, должно быть, душа </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него! -- сказала мистриссъ Крэтчитъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ты бы въ этомъ еще бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е уб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дилась, моя милая,-- возразилъ Бобъ,-- если бы увидала его и поговорила съ нимъ. Я бы нисколько не удивился,-- зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть, что я говорю -- если бы онъ доставилъ Пет</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> лучшее м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Слышишь, Петя? -- сказала мистриссъ Крэтчитъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">потомъ,-- сказала одна изъ сестеръ,-- Петя вступитъ въ кому-нибудь въ компанно и откроетъ свое д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Подите вы! -- отозвался Петръ, пріятно улыбаясь.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Еще бы,-- сказалъ Бобъ,-- когда-нибудь и это</font><font color="Black"> </font><font color="Black">будетъ, хотя для того еще не мало времени впереди, мои милые. Но какъ бы и когда бы намъ ни пришлось разлучаться другъ съ другомъ, я ув</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ренъ, что никто изъ насъ не позабудетъ б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">днаго Тимошу -- не такъ ли? -- или эту первую среди насъ разлуку.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Никогда, папа! -- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тили вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- И я знаю,-- сказалъ Бобъ,-- я знаю, мои милые, что если мы будемъ помнить, какъ онъ былъ терп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ливъ и кротокъ, хотя онъ былъ и маленькій, маленькій ребенокъ -- намъ трудно будетъ ссориться другъ съ другомъ и т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ доказывать, что мы забыли о б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дномъ Тимош</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, папа, никогда! -- снова отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тили вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я очень счастливъ,-- сказалъ маленькій Бобъ,-- очень счастливъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Мистриссъ Крэтчитъ поц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ловала его, то же сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лали дочери и двое меньшихъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">Петръ кр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пко пожалъ отцу руку. -- Душа крошки Тима, отъ Бога было твое д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тское существо.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Призракъ! -- сказалъ Скруджъ,-- что-то говоритъ мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, что минута нашей разлуки близка. Скажи мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, кто это, кого мы вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли мертвымъ?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ грядущаго Рождества повелъ его, какъ и прежде, м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">стами, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> сходятся д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ловые люди, но не показывалъ ему его самого. Призракъ, нигд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не останавливаясь, шелъ все дальше, какъ бы стремясь къ желанной Скруджемъ ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли, пока посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дній, наконецъ, не обратился къ нему съ мольбою остановиться на минуту.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Этотъ дворъ,-- сказалъ</font><font color="Black"><sup> </sup></font><font color="Black">Скруджъ, -- черезъ который мы теперь несемся, и есть м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> я занимаюсь уже давно. Я вижу домъ. Дай мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> посмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть, что будетъ со мною со временемъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ остановился, но рука его указывала въ другомъ направленіи.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вотъ гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> домъ! -- воскликнулъ Скруджъ.-- Почему ты не туда указываешь?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но указательный палецъ призрака не м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нялъ направленія.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ посп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шилъ къ окну своей квартиры и заглянулъ туда. Это была все еще контора, но не его. Мебель была не та, и фигура, сид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вшая въ кресл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, тоже не его. Такъ какъ призракъ не м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нялъ своего положенія, то Скруджъ снова присоединился къ нему и, не понимая куда и зач</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ они шли, сопровождалъ его, пока они не пришли къ какимъ-то жел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">знымъ воротамъ. Прежде ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ войти въ нихъ, онъ остановился, чтобы осмотр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ться вокругъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Кладбище. Такъ вотъ гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> погребенъ тотъ челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ, имя котораго онъ долженъ былъ сейчасъ узнать. Достойное это было м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто: окруженное со вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ сторонъ домами, поросшее сорными травами, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не жизнь, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">смерть питала и растила ихъ, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> земля разжир</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла отъ слишкомъ обильной пищи. Достойное м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Призракъ остановился среди могилъ и указалъ на одну изъ нихъ. Съ трепетомъ направился къ</font><font color="Black"> </font><font color="Black">ней Скруджъ. Духъ былъ все такимъ же, но ужасъ подсказывалъ Скруджу, что какое-то новое значеніе было въ его торжественной поз</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Прежде ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ я подойду къ камню, на который ты мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> указываешь,-- сказалъ онъ,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> на одинъ вопросъ: т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ни ли это вещей, которыя будутъ, или только того, что можетъ быть?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Призракъ продолжалъ указывать на могилу, </font><font color="Black">у </font><font color="Black">которой стоялъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Образъ жизни людей предзнаменуетъ тотъ или другой конецъ, къ которому онъ долженъ привести ихъ,-- произнесъ Скруджъ.-- Но если въ немъ произойдетъ перем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">на, то и конецъ будетъ иной. Скажи, не такой ли смыслъ им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">етъ и то, что ты мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> показываешь?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Духъ былъ неподвиженъ, какъ всегда.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ, продолжая трястись отъ страха, подползъ къ могил</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> и, сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дя за пальцемъ духа, прочелъ на камн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> свое собственное имя:</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"></font> <div align="center" > <p > <font color="Black">ЭБЕНИЗЕРЪ СКРУДЖЪ.</font> </p> </div> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Такъ это и тотъ челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">къ, что лежалъ тамъ на постели? -- вскрикнулъ онъ, не подымаясь съ кол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Палецъ указалъ съ могилы на него и обратно.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, духъ! О, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ, н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Палецъ не опускался.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Духъ! -- воскликнулъ онъ, кр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пко хватаясьза его одежду,-- выслушай меня! Я не тотъ, что былъ. Я не буду т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ бы я долженъ былъ стать,</font><font color="Black"> </font><font color="Black">не получивъ этого урока. Зач</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> это показывать, если для меня н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ никакой надежды?</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Въ первый разъ, казалось, дрогнула рука призрака.</font><font color="Black"></font> <div align="center" > <p > <font color="Black"><img src="http://az.lib.ru/img/d/dikkens_c/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo-7.jpg" height="974" width="614" alt="0x01 graphic" ><br></font><font color="Black"></font> </p> </div> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Добрый духъ! -- продолжалъ Скруджъ, все еще оставаясь передъ нимъ на кол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нахъ. -- Само твое сердце меня жал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">етъ и проситъ за меня. Дай мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ув</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ренность, что я еще могу изм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нить эти, показанныя мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> тобою, т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ни, перем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нивъ свою жизнь!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Добрая рука снова дрогнула.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я буду чтить Рождество отъ всего сердца и постараюсь круглый годъ блюсти его. Буду жить въ прошедшемъ, настоящемъ и будущемъ. Духи вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ трехъ будутъ бороться во мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> за первенство. Я не забуду данныхъ мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> ими уроковъ. О, скажи мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, что я могу стереть надпись на этомъ камн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Въ своей отчаянной душевной борьб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> онъ схватилъ руку призрака. Тотъ старался высвободить ее, но державшая ее рука не уступала. Однако, духъ оказался сильн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е и оттолкнулъ его.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Поднявъ кверху руки въ посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дней мольб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, онъ зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ въ призрак</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> перем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ну. Онъ сталъ сжиматься, опадать и -- превратился въ столбикъ кровати.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"></font> <div align="center" > <p > <font color="Black">V.</font><font color="Black"></font> </p> </div> <div align="center" > <p > <font color="Black">КОНЕ</font><font color="Black">ЦЪ.</font> </p> </div> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Д</font><font color="Black">а! И кровать его собственная и комната его собственная. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">всего лучше и дороже, что время для исправленія было </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него впереди.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Буду жить въ прошедшемъ, настоящемъ и будущемъ,-- повторялъ Скруджъ, сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">зая съ кровати.-- Духи вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ трехъ будутъ бороться во мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> за первенство. О, Яковъ Марлей! Небу, Рождеству и теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> я обязанъ этимъ! Говорю это, стоя на кол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нахъ, старый Яковъ,-- на кол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нахъ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ былъ такъ взяволнованъ, такъ охваченъ своими порывами къ добру, что голосъ его едва повиновался ему. Онъ сильно рыдалъ во время борьбы съ духомъ, и лицо его было мокро отъ слезъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не сдернуты! -- воскликнулъ Скруджъ, сжимая въ рукахъ одну изъ занав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сокъ своей кровати,-- он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не сняты, он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь, и кольца и все зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь! Я зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь, т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ни вещей, которыя могли бы быть, могутъ быть разс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">яны. Такъ и будетъ. Я знаю, он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> разс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ятся!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Все это время руки его работали надъ платьемъ: онъ сп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шилъ од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ться, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">он</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> его не слушались; что ни схватитъ -- шиворотъ на выворотъ, за что ни возьмется -- все перевертывается на изнанку или вверхъ ногами; то найдетъ вещь, то опять ее потеряетъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Что жъ я буду д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лать! -- воскликнулъ онъ, см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ясь и плача въ одно и то же время и представляя изъ себя настоящаго Лаокоона, только обвитаго чулками вм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто зм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">й. -- Я легокъ, какъ перышко, счастливъ, какъ ангелъ, веселъ, какъ школьникъ, и голова точно съ похмелья. Поздравляю всякаго съ радостнымъ праздникомъ! Всему св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ту желаю счастья на Новый годъ. Гей! Ура! Ура!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ выскочилъ въ сос</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">днюю комнату и остановился, едва переводя духъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вотъ она кастрюля, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> была кашица! -- закричалъ онъ, снова придя въ движеніе и суетясь около камина. -- Вотъ дверь, въ которую вошелъ духъ Якова Марлея. Вотъ уголъ, гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> сид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ духъ настоящаго Рождества! </font><font color="Black">А </font><font color="Black">вотъ окно, изъ котораго я вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ странствующія души! Все такъ, все в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рно, все это было. Ха, ха, ха!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Отличный былъ это см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ, настоящій, знаменитый см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ для челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ка, который столько л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ прожилъ безъ всякаго см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ха. Этотъ хохотъ предв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щалъ длинный, длинный рядъ блестящихъ повтореній!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Не знаю, какое сегодня число, какой день м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сяца! Не знаю, долго ли я былъ съ призраками. Ничего, ничего не знаю. Совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ какъ ребенокъ. Да что за важность, лучше буду ребенкомъ. Гей! Ура, ура!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Его восторги были прерваны звономъ колоколовъ, звучавшихъ какъ никогда прежде. Динь, динь, донъ. Динь-диринъ-динь, донъ, донъ донъ! О, чудесно, чудесно!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Подб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жавъ къ окну, онъ отворилъ его и выглянулъ. Тумана какъ не бывало; яркій, веселый, морозный день. Блестящее солнце, прозрачное небо! О, чудо, о, восторгъ!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какой день сегодня? -- закричалъ Скруджъ, окликая шедшаго внизу мальчика въ праздничномъ плать</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Что? -- отозвался тотъ въ полномъ недоум</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ніи.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какой нынче день, мальчуга? -- повторилъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Нынче? Да нынче Рождество Христово.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- А, Рождество! -- сказалъ Скруджъ самому себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.-- Значитъ, я не пропустилъ его. Духи все въ одну ночь обработали. Все, что хотятъ, то и д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лаютъ. Конечно, они это могутъ. Конечно. Эй, мальчикъ?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Что вамъ? -- отозвался тотъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Знаешь ты мясную лавку, что на углу второй отсюда улицы?-- осв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">домился Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Какъ не знать!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Умный мальчикъ! -- сказалъ Скруджъ.-- Зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чательный мальчикъ! </font><font color="Black">А </font><font color="Black">не знаешь ли ты, продали они ту знаменитую индюшку, что была </font><font color="Black">у </font><font color="Black">нихъ выв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шена? Не маленькую, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">ту, толстую?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- А это что съ меня-то будетъ? -- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чалъ мальчикъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ну что за прелесть этотъ мальчикъ! -- сказалъ Скруджъ.-- Просто удовольствіе говорить съ нимъ. Она самая, молодчикъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Она и сейчасъ тамъ виситъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Правда? Поди-ка, купи ее.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Э, полно вамъ шутить!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Кром</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> шутокъ. Серьезно говорю. Поди, купи ее да вели сюда принести; я скажу, куда ее отправить. Самъ тоже приходи съ посланнымъ, я дамъ теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> шиллингъ. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">если вернешься съ нимъ сюда раньше, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ пройдетъ пять минутъ, то подарю теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> полкроны!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Мальчикъ пустился б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жать изо всей мочи.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Пошлю ее Бобу Крэтчиту,-- шепталъ Скруджъ, потирая руки и пос</font><font color="Black">м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">иваясь -- онъ не узнаетъ, кто ее послалъ. Она какъ разъ вдвое больше Тимоши. Вотъ штука-то будетъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Нетвердою рукою написалъ онъ адресъ, но все-таки написалъ, и сошелъ внизъ къ наружной двери встр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тить посланнаго изъ лавки. Стоя тамъ въ ожиданіи, онъ взглянулъ на колотушку.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Всю жизнь буду любить ее! -- воскликнулъ Скруджъ, схвативъ ее рукою.-- Врядъ ли когда прежде я обращалъ на нее вниманіе. Какой </font><font color="Black">у </font><font color="Black">нея пріятный видъ! Зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чательная колотушка! А, вотъ и индюшка. Ура! Какъ поживаете? Съ праздникомъ васъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">И что это была за индюшка! Нав</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">рное, на ногахъ не могла стоять отъ жира, когда жива была.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- </font><font color="Black">А </font><font color="Black">что, в</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь ее пожалуй не донести до Кэмденъ Тауна,-- сказалъ Скруджъ. -- Нужно взять вамъ извозчика.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Радостный см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ, съ которымъ онъ сказалъ это, см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ, съ которымъ онъ заплатилъ за индюшку, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">потомъ за извозчика, и съ которымъ наградилъ мальчика, уступалъ разв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> только тому см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ху, съ которымъ онъ, едва переводя духъ, ус</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лся опять въ свое кресло и зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь все продолжалъ см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">яться, пока, наконецъ, не заплакалъ отъ радости!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Не легкое д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло было теперь обриться, потому что руки </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него тряслись сильн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">йшимъ образомъ; </font><font color="Black">а </font><font color="Black">бритье требуетъ осторожности даже въ спокой</font><font color="Black">номъ состояніи. </font><font color="Black">Но </font><font color="Black">если бы даже онъ отр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">залъ себ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> кончикъ носа, то наложилъ бы только кусочекъ пластыря на обр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">занное м</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сто -- и горя мало.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ од</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лся въ свое лучшее платье и, наконецъ, вышелъ на улицу. Народъ тамъ двигался взадъ и впередъ, какъ онъ вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ передъ этимъ, находясь въ обществ</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> духа настоящаго Рождества. Заложивъ руки за спину, Скруджъ посматривалъ на вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ съ пріятною улыбкою. Видъ его былъ такъ прив</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тливъ, что трое или четверо встр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чныхъ, находившихся въ особенно веселомъ расположеніи духа, обратились къ нему съ прив</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тствіемъ и пожеланіемъ веселаго праздника. Скруджъ часто потомъ разсказывалъ, что это были самые пріятные изъ когда-либо слышанныхъ имъ звуковъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ еще не далеко отошелъ, какъ увидалъ шедшаго ему навстр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чу полнаго господина, который наканун</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> вошелъ въ его контору со словами: "Это контора Скруджа и Марлея, если не ошибаюсь?" Сердце его почувствовало боль при мысли, какъ посмотритъ на него этотъ господинъ, когда они встр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тятся; но онъ зналъ, какой путь предстоялъ ему теперь, и, не задумываясь, пошелъ по немъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Дорогой сэръ,-- сказалъ Скруджъ, ускоряя шаги и беря стараго джентльмена за об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> руки,-- какъ вы поживаете? Над</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">юсь, что вы им</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ли усп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ вчера. Это очень хорошо съ вашей стороны. Желаю вамъ веселыхъ праздниковъ, сэръ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Мистеръ Скруджъ?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Да,-- произнесъ онъ,-- это мое имя; боюсь только, что оно можетъ быть вамъ непріятно. Позвольте мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> попросить </font><font color="Black">у </font><font color="Black">васъ извиненія. И не будете ли вы такъ добры,-- тутъ Скруджъ сказалъ ему что-то на ухо.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- О, Боже! -- воскликнулъ джентльменъ, пораженный удивленіемъ.-- Дорогой мистеръ Скруджъ, да серьезно ли вы говорите?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Пожалуйста,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ Скруджъ. -- Ни фартинга {Полушка.} меньше. Тутъ много отплатъ за прежнее, ув</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ряю васъ. Такъ вы мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лаете это одолженіе?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Дорогой сэръ,-- сказалъ тотъ, тряся ему руку,-- не знаю что и сказать о такой щедрости.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Пожалуйста, ни слова больше,-- возразилъ Скруджъ.-- Приходите ко мн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Не правда ли, вы придете?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Непрем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">нно! -- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ старый джентльменъ.</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Ясно было, что онъ нам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ренъ былъ исполнить</font><font color="Black"> </font><font color="Black">свое об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щаніе.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Благодарю васъ,-- сказалъ Скруджъ.-- Очень вамъ обязанъ. Сто разъ благодарю васъ. Дай вамъ Богъ всего хорошаго!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ побывалъ въ церкви, ходилъ по улицамъ, наблюдалъ, какъ сп</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шили люди туда и сюда, гладилъ д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тей по голов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, разспрашивалъ нищихъ, заглядывалъ внизъ въ кухни домовъ и наверхъ въ окна, находя, что все можетъ доставить ему удовольствіе. Ему и во сн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> никогда не снилось, чтобы прогулка, что бы что бы то ни было могло принести ему такъ много счастія. Посл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> полудня онъ направилъ шаги къ дому своего племянника.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Разъ десять прошелъ онъ мимо двери, прежде ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ осм</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лился подойти къ ней и постучать. Наконецъ, собравшись съ духомъ, онъ быстро подб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">жалъ къ ней и ударилъ молоткомъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Дома ли твой хозяинъ, моя милая? -- сказалъ Скруджъ отворявшей ему горничной. -- Славная д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">вушка, право!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Дома, сэръ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Гд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> онъ, моя дорогая? -- спросилъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Онъ въ столовой, сэръ, съ барыней. Не угодно ли вамъ пожаловать за мною наверхъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Благодарю. Онъ меня знаетъ,-- отв</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тилъ Скруджъ, уже положивъ руку на ручку двери въ столовую.-- Я</font><font color="Black"><i> </i></font><font color="Black">зд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сь взойду, моя милая.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ тихонько пріотворилъ дверь и просунулъ въ нее лицо. Мужъ и жена осматривали въ эту минуту парадно-накрытый столъ.-- В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь молодые хозяева всегда щепетильны на этотъ счетъ и любятъ, чтобы все было, какъ сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дуетъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Фрэдъ! -- произнесъ Скруджъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">О, батюшки св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ты, какъ вздрогнула съ испуга жена его племянника! Скруджъ забылъ въ эту минуту, что она была не совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ здорова, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">то бы ни за что на св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> не сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лалъ этого.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Ахъ, Боже мой! -- воскликнулъ Фрэдъ,-- кто тамъ?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Это я. Твой дядя Скруджъ. Пришелъ об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дать. Можно взойти, Фрэдъ?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Можно ли взойти! Чудо еще, что тотъ совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ не оторвалъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">него руки отъ радости. Не прошло и пяти минутъ, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">Скруджъ былъ уже какъ </font><font color="Black">у </font><font color="Black">себя дома. Ничто не могло быть сердечн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е оказаннаго ему пріема какъ со стороны племянника, такъ и со стороны его жены. Такъ же отнесся къ нему и Топперъ, когда пришелъ; такъ же и толстушка-сестрица, когда она пришла; такъ же -- и вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> остальные явившіеся потомъ гости. Отличная была эта компанія, отличныя были игры, удивительное единодушіе, зам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">чательное счастіе!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Но на сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дующее утро Скруджъ рано уже былъ въ контор</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Совс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ таки рано. Главное, чтобы ему первому быть тамъ и поймать Боба Крэтчита, когда тотъ опоздаетъ! Достигнуть этого ему хот</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лось во что бы то ни стало.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Такъ онъ и сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лалъ. Пробило девять часовъ -- Боба п</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ. Четверть десятаго -- Боба все н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ. Онъ опоздалъ на ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лыхъ восемнадцать минутъ съ половиною. Скруджъ с</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ, оставивъ свою дверь открытою, чтобы вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть, какъ тотъ войдетъ въ свою каморку.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Прежде ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ войти, тотъ уже снялъ шляпу и свои шарфъ. Въ одинъ мигъ онъ очутился на своемъ стул</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> и быстро заработалъ перомъ, какъ бы желая нагнать опозданное время.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Эге! -- заворчалъ Скруджъ, стараясь, какъ только могъ, подражать своему обыкновенному голосу. Что это значитъ, что вы являетесь сюда въ такое время?</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Я очень сожал</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ю, сэръ,-- сказалъ Бобъ.-- Я опоздалъ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вы опоздали? -- повторилъ Скруджъ.-- Думаю, что такъ. Не угодно ли вамъ пожаловать сюда.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- В</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дь это только разъ въ ц</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лый годъ, сэръ,-- оправдывался Бобъ, выходя изъ своей каморки.-- Въ другой разъ этого не случится. Ужъ очень вчера весело было, сэръ.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Вотъ что я вамъ скажу, другъ мой. -- произнесъ Скруджъ:-- я не нам</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ренъ допускать повторенія подобныхъ вещей. </font><font color="Black">А </font><font color="Black">потому,-- продолжалъ онъ, вскакивая со стула и такъ ударивъ Боба, что тотъ отскочилъ назадъ въ свою каморку,-- </font><font color="Black">а </font><font color="Black">потому хочу прибавить вамъ жалованья!</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Бобъ задрожалъ и н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">сколько пододвинулся къ линейк</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">. Ему пришла вдругъ мысль ударить ею Скруджа, связать его и, призвавъ на помощь людей съ улицы, над</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ть на него горячечную рубашку.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">-- Съ праздникомъ тебя, Бобъ! -- сказалъ Скруджъ такимъ серьезнымъ тономъ, что въ немъ нельзя было ошибиться, и ударяя конторщика по спин</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">.-- Желаю теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, другъ мой, праздника повесел</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е т</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ, которые ты вид</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ отъ меня въ теченіе многихъ л</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ! Я прибавлю теб</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> жалованья и постараюсь помочь твоей б</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">дствующей семь</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, и </font><font color="Black">ce</font><font color="Black">годня же вечеромъ мы обсудимъ, Бобъ, твои д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ла за стаканомъ горячаго пунша. Разведи-ка огонь да сію же минуту купи другой ящикъ для угля.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Скруджъ оказался еще добр</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ об</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">щалъ. Онъ все сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лалъ и еще несравненно больше; </font><font color="Black">а </font><font color="Black">маленькій Тимоша не умеръ, и Скруджъ сталъ его вторымъ отцомъ. Онъ сд</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лался такимъ хорошимъ другомъ, такимъ добрымъ хозяиномъ и челов</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">комъ, какого только зналъ св</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">тъ. Н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">которые см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялись происшедшей съ нимъ перем</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">н</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">, но онъ не обращалъ на это вниманія, такъ какъ зналъ, что какое бы доброе д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ло ни д</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лалось, всегда найдутся въ мір</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> люди, для которыхъ оно послужитъ предметомъ на см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">шки. Зная также, что такіе люди бываютъ сл</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">пы во всемъ, онъ думалъ, что пускай ихъ лучше морщинятъ свои глаза см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хомъ, ч</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">мъ обнаруживаютъ свою бол</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">знь въ мен</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">е привлекательныхъ формахъ. Его собственное сердце см</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">ялось, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">этого было для него вполн</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black"> достаточно.</font><font color="Black"></font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black">Онъ больше уже не видался съ духами, </font><font color="Black">а </font><font color="Black">прожилъ остальную жизнь по правиламъ полнаго воздержанія; и объ немъ всегда говорили, что онъ ум</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">лъ чтить Рождество, если вообще кто-либо изъ живыхъ людей обладалъ этимъ знаніемъ. Хорошо, если то же можетъ быть справедливо сказано про каждаго изъ насъ! Итакъ повторимъ слова маленькаго Тимоши: да благословитъ Господь вс</font><font color="Black">&#1123;</font><font color="Black">хъ насъ!</font> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"></font> <div align="center" > <p > <font color="Black">КОНЕЦЪ.</font><font color="Black"></font> </p> </div> <dd>&nbsp;&nbsp; <font color="Black"></font> <!--Section Ends--> <xxx7> </div> <!---------------------------------------------------> </noindex> <center> <hr size=1 noshade> <table width=90% border=0 cellpadding=0 cellspacing=0> <tr><td><ul> <!---- Блок описания произведения (слева внизу) -----------------------> <font size=-1> <li><A HREF="http://az.lib.ru/cgi-bin/comment?COMMENT=d/dikkens_c/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo">Оставить комментарий</A> <li><a href="index.html">Диккенс Чарльз</a> (<u>&#98&#109&#110&#64&#108&#105&#98&#46&#114&#117</u>) <li>Год: 1843 <li>Обновлено: 21/08/2012. 372k. <a href=stat.shtml#text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo.shtml>Статистика.</a></div> <li><a href=../../type/index_type_2-1.shtml>Повесть</a>: <a href="../../janr/index_janr_1-1.shtml">Проза</a>, <a href="../../janr/index_janr_4-1.shtml">Переводы</a> </font> </ul></td><td valign=bottom align=right> <!-------------- Блочек голосования (оценка) нижний --------> <form action="http://az.lib.ru/cgi-bin/votecounter" method=POST> <input type=hidden name=FILE value=text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo > <input type=hidden name=DIR value=d/dikkens_c > <!-- 1 Оценка: <b>*1</b> 1 --> &nbsp;<font size="-1">Ваша оценка: <select name=BALL><br> <option value="10">шедевр</option> <option value="9">замечательно</option> <option value="8">очень хорошо</option> <option value="7">хорошо</option> <option value="6">нормально</option> <option value="0" selected>Не читал</option> <option value="5">терпимо</option> <option value="4">посредственно</option> <option value="3">плохо</option> <option value="2">очень плохо</option> <option value="1">не читать</option> </select> <input type=submit name="OK" value="ОК"></font> </form> <!---------------------------------------------------> </td></tr></table> <hr size=1 noshade> <i><a href=../../p/petrienko_p_w/index.html>Связаться с программистом сайта</a>.</i> <table border=0><tr><td> </td></tr></table> <br> <!-- sape.ru request: /d/dikkens_c/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo.shtml 109.252.65.226 /home/lib/az/tmp-e//d/dikkens_c/text_1843_a_christmas_carol_in_prose_oldorfo.shtml--> <table align=center width=90% border=0 cellspacing=10><td align=center><font size=-1> <script type="text/javascript"> <!-- var _acic={dataProvider:10};(function(){var e=document.createElement("script");e.type="text/javascript";e.async=true;e.src="https://www.acint.net/aci.js";var t=document.getElementsByTagName("script")[0];t.parentNode.insertBefore(e,t)})() //--> </script><!--27663898326--><div id='lH2Y_27663898326'></div></font></table> </center> <div align=right></div> <noindex><!--Rating@Mail.ru COUNTER--><a target=_top href="http://top.mail.ru/jump?from=786618"><img src="http://top.list.ru/counter?id=786618;t=210" border=0 height=1 width=1 alt="Рейтинг@Mail.ru"/></a><!--/COUNTER--> <!--LiveInternet counter--><script type="text/javascript"><!-- document.write("<a href='http://www.liveinternet.ru/click' "+ "target=_blank><img src='http://counter.yadro.ru/hit?t22.10;r"+ escape(document.referrer)+((typeof(screen)=="undefined")?"": ";s"+screen.width+"*"+screen.height+"*"+(screen.colorDepth? screen.colorDepth:screen.pixelDepth))+";u"+escape(document.URL)+ ";"+Math.random()+ "' alt='' title='LiveInternet: показано число просмотров за 24"+ " часа, посетителей за 24 часа и за сегодня' "+ "border='0' width='88' height='31'><\/a>") //--></script><!--/LiveInternet--> </noindex> </body> </html>
Ко всем произведениям автора К списку авторов