Книговод

Шоколадный солдатик

Шоу Бернард


   

Б. Шоу.

ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ.

Томъ IV.

   

Изданіе В. М. Саблина.

   

ШОКОЛАДНЫЙ СОЛДАТИКЪ.

(пьеса пріятная).

Переводъ Л. Экснера.

Москва.-- 1911.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

   Дѣйствіе происходитъ въ Болгаріи, въ ноябрѣ 1835 г. Маленькій городишко у Драгоманскаго прохода въ Балканахъ. Ночь. Дѣвичья спальня. Черезъ открытое окно съ маленькимъ балкономъ видны чудной красоты вершины горъ, одѣтыя сверкающей ризою снѣга. Онѣ кажутся страшно близко, совсѣмъ рукой подать, хотя въ дѣйствительности отстоятъ на нѣсколько миль.
   Обстановка комнаты совсѣмъ не похожа на западно-европейскую. Это оригинальная смѣсь болгарской роскоши съ дешевымъ вѣнскимъ комфортомъ. Надъ изголовьемъ кровати, стоящей у короткой стѣны, срѣзывающей уголъ комнаты по діагонали, деревянный синій съ золотомъ кивотъ съ образомъ Христа изъ слоновой кости и лампадкою передъ нимъ въ кругломъ филигранной работы металлическомъ подлампадникѣ, повѣшенномъ на трехъ цѣпочкахъ. У другой стѣны, противъ окна -- турецкая оттоманка. Одѣяло и пологъ надъ кроватью, оконныя занавѣски, коврикъ и всѣ вышитыя вещи восточной работы и бросаются въ глаза своею пышностью; обои на стѣнахъ дрянненькіе, выписанные съ Запада. У стѣны между оттоманкою и окномъ умывальникъ, состоящій изъ простого желѣзнаго эмалированнаго тазика въ крашеной металлической оправѣ и ведра подъ нимъ; на перильцѣ умывальника полотенце. Тутъ же вѣнскій гнутаго дерева стулъ съ плетенымъ сидѣньемъ. Между кроватью и окномъ туалетный столъ, простой, сосновый некрашеный, покрытый пестрою скатертью; на немъ роскошное туалетное зеркало. Съ другой стороны кровать, ближе къ двери,-- комодъ, также покрытый скатертью съ болгарскими вышивками. На немъ горка романовъ въ бумажныхъ обложкахъ, коробка шоколадныхъ конфектъ и маленькій мольбертикъ съ большимъ фотографическимъ портретомъ чрезвычайно красиваго офицера, величавая осанка и магнетическій взглядъ котораго чувствуются даже на портретѣ. Комната освѣщается свѣчею на комодѣ и другою, въ подсвѣчникѣ со спичечницею, на туалетномъ столикѣ.
   Окно, устроенное въ родѣ двери, раскрыто настежь. Открывающіяся наружу ставни также раскрыты. На балконѣ любуется покрытыми снѣгомъ Балканами молодая дѣвушка. Очарованіе, производимое романтическою красотою ночи, усиливается въ ней сознаніемъ, что ея собственная молодость и красота являются составною частью этой чудной картины. Длинная мѣховая мантилья на ея плечахъ, по скромной оцѣнкѣ, превышаетъ въ три раза стоимость всей обстановки ея комнаты.
   Мечты ея прерываются ея матерью, Катериною Петковой. Это женщина лѣтъ уже за сорокъ, властная и энергичная, съ великолѣпными черными волосами и глазами, могла бы быть великолѣпнымъ типомъ жены крестьянина-горца, но предпочитаетъ разыгрывать роль свѣтской барыни-вѣнки и съ этой цѣлью ходитъ всегда въ модныхъ нарядахъ.
   Катерина входитъ поспѣшно, вся возбужденная радостными вѣстями. Раина! Она ставитъ удареніе на и. Раина! Подходитъ къ кровати, ожидая найти тамъ Райну. Гдѣ же --?.. Райна заглядываетъ въ комнату. Господи Боже! Ты не Въ постели, а на воздухѣ! Ночью! Вѣдь такъ можно на смерть простудиться! А Лука сказала мнѣ, что ты легла спать.
   Райна входитъ. Я ее услала отъ себя. Хотѣлось остаться одной. Звѣзды такія прекрасныя! Въ чемъ дѣло?
   Катерина. Ахъ, такія новости! Было сраженіе.
   Райна съ расширенными глазами. Ахъ! Сбрасываетъ мантилью на оттоманку и подбѣгаетъ къ Катеринѣ въ ночномъ капотѣ изъ хорошей матеріи, очевидно накинутомъ на голое тѣло.
   Катерина. Генеральное сраженіе подъ Сливницей! Побѣда! И ее одержалъ Сергѣй.
   Раина съ крикомъ восторга. Ахъ! Въ восхищеніи. О, Мама! Затѣмъ съ внезапной тревогой. А отецъ живъ? Здоровъ?
   Катерина. Живъ, здоровъ и благополученъ: онъ и прислалъ это извѣстіе. А Сергѣй -- герой дня, кумиръ всего полка.
   Райна. Разскажи, разскажи. Какъ это было? Въ экстазѣ. О, мама, мама, мама! Порывисто усаживаетъ мать на оттоманку; неистово цѣлуются.
   Катерина съ возрастающимъ воодушевленіемъ. Ты и представить себѣ не можешь, какой это былъ блестящій подвигъ. Кавалерійская атака! Подумай только! Онъ не побоялся нашихъ русскихъ командировъ -- рѣшился, не получивъ приказаній -- взялъ атаку на свою личную отвѣтственность -- самъ руководилъ ею -- первый прорвался сквозь ихъ штыки. Ты представь себѣ только, Райна: наши удальцы -- болгары, со сверкающими очами и саблями, какъ лавина -- несутся и разсѣиваютъ и гонятъ этихъ несчастныхъ сербовъ съ ихъ щеголями -- австрійскими офицерами. А ты! Ты заставляла Сергѣя ждать цѣлый годъ, покуда ты рѣшишь обручиться съ нимъ. О, если въ тебѣ есть хоть капля болгарской крови, ты должна преклониться передъ нимъ въ обожаніи, когда онъ вернется сюда.
   Райна. Что ему мое несчастное маленькое обожаніе послѣ одобренія со стороны цѣлой арміи героевъ? Но все равно: я такъ счастлива -- я такъ горжусь! встаетъ и возбужденно шагаетъ взадъ и впередъ по комнатѣ. Въ концѣ концовъ это доказываетъ, что всѣ наши идеи были реальны.
   Катерина съ негодованіемъ. Наши идеи реальны! Что ты хочешь этимъ сказать?
   Райна. Наши идеи о томъ, что долженъ совершить Сергѣй -- нашъ патріотизмъ -- наши героическіе идеалы. Иногда меня брало сомнѣніе. Мнѣ казалось, что это пустыя грезы. Ахъ, что за маловѣрныя созданія мы, дѣвушки! Когда я пристегивала саблю къ портупеѣ Сергѣя, онъ глядѣлъ такъ благородно: измѣною было бы подумать о разочарованіи, или униженіи, или несдачѣ. И однакоже... и однакоже... Быстро. Обѣщай мнѣ, что ты никогда не скажешь ему.
   Катерина. Не требуй отъ меня обѣщаній, когда я не знаю, что я обѣщаю.
   Райна. Ну, хорошо Какъ разъ въ тотъ моментъ, когда онъ держалъ меня въ объятіяхъ и глядѣлъ мнѣ въ глаза, мнѣ пришло въ голову, что можетъ быть наши героическія идеи у насъ только потому, что мы такъ много читали Байрона и Пушкина и съ такимъ восторгомъ слушали въ этомъ сезонѣ оперу въ Бухарестѣ. А дѣйствительная і жизнь такъ рѣдко бываетъ похожа на все это!.. Пожалуй, что и никогда, насколько мнѣ довелось узнать ее. Съ раскаяніемъ. Ты подумай только, мама, я усомнилась въ немъ; у меня мелькала мысль: а вдругъ все его геройство окажется чистымъ воображеніемъ, когда ему придется побывать въ настоящемъ сраженіи. У меня была смутная боязнь, что онъ будетъ пожалуй представлять жалкую фигуру рядомъ со всѣми этими прославленными русскими офицерами.
   Катерина. Жалкую фигуру! У сербовъ австрійскіе офицеры такіе же знаменитые, какъ и наши русскіе; и однакоже мы били ихъ въ каждой битвѣ.
   Райна смѣется и снова садится. Да я была просто напросто маленькая прозаическая трусиха. О, только подумать, что все это было вѣрно -- что Сергѣй и на самомъ дѣлѣ такой же блестящій и благородный, какъ онъ выглядитъ -- что міръ и въ дѣйствительности полонъ славы для женщинъ, которыя могутъ видѣть его славу, и для мужчинъ, создающихъ его поэзію! Все сбылось на самомъ дѣлѣ! Какое счастіе! Какое невыразимое счастье! Ахъ! Становится на колѣни около матери и страстно обнимаетъ ее. Сцена прерывается приходомъ Луки, красивой, гордой дѣвушки въ живописномъ болгарскомъ крестьянскомъ нарядѣ съ двойнымъ передникомъ; Лука вообще держится такъ вызывающе, что ея услуги почти невыносимы для Райны; Катерины она еще боится по и съ нею позволяетъ себѣ довольно много. Теперь она также возбуждена, но не сочувствуетъ торжеству Райны и презрительно относится къ проявленіямъ восторга своихъ барынь. Окинувъ ихъ пренебрежительнымъ взглядомъ, она обращается къ нимъ.
   Лука. Барыня, говорятъ, нужно затворить всѣ окна и ставни. Говорятъ, по улицамъ, можетъ быть, будутъ стрѣлять. Райна и Катерина подымаются вмѣстѣ, встревоженныя. Сербовъ прогнали за проходъ, и говорятъ, они, можетъ быть, забѣгутъ въ городъ. Наша кавалерія будетъ ихъ преслѣдовать, и наши люди, конечно, будутъ ей помогать расправляться съ бѣглецами. Выходитъ на балконъ и закрываетъ ставни; затѣмъ возвращаете ея въ комнату.
   Райна. Я бы желала, чтобы нашъ народъ не былъ такъ жестокъ. Какая слава -- убивать несчастныхъ бѣглецовъ?
   Катерина дѣловито, съ проснувшимся инстинктомъ хозяйки. Я должна приглядѣть, чтобы тамъ убрали все внизу.
   Райна Лукѣ. Оставьте ставни такъ, чтобы я могла закрыть ихъ въ послѣдній моментъ, чуть только услышу какой-нибудь шумъ.
   Катерина авторитетно, по дорогѣ къ дверямъ Ахъ, нѣтъ, надо закрыть на крючокъ, а то ты навѣрное еще уснешь и оставишь ихъ открытыми. Закрой на крючокъ, Лука.
   Лука. Хорошо барыня. Закрываетъ.
   Райна. Обо мнѣ не безпокойся. Какъ только услышу выстрѣлъ, я сейчасъ же потушу свѣчи, лягу въ постель и закутаюсь съ головой подъ одѣяломъ.
   Катерина. И самое лучшее, моя дорогая. Спокойной ночи.
   Райна. Спокойной ночи. Цѣлуются; Райну на минуту снова охватываетъ прежнее волненіе. Пожелай мнѣ радости въ счастливѣйшую ночь моей жизни... если бы только не было бѣглецовъ.
   Катерина. Ложись спать, моя милая, и не думай о нихъ. Уходитъ,
   Лука по секрету Райнѣ. А вы, барышня, если захотите открыть ставни, такъ толкните ихъ вотъ такъ. Толкаетъ, ставни открываются, она снова закрываетъ ихъ. Крючокъ-то вѣдь испортился и не держитъ.
   Райна съ достоинствомъ, дѣлая ей выговоръ. Спасибо, Лука, но мы должны дѣлать, что намъ сказано. Лука дѣлаетъ гримасу. Спокойной ночи.
   Лука пренебрежительно. Спокойной ночи. Шумно уходитъ. Оставшись одна, Райна подходитъ къ комоду и съ чувствомъ, не поддающимся выраженію, отдается обожанію портрета. Не цѣлуетъ и не прижимаетъ къ груди и вообще не проявляетъ чувства физической привязанности; она только беретъ его въ руки и точно жрица поднимаетъ его съ молитвенно устремленнымъ на него взоромъ
   Райна. О, никогда больше не буду я недостойной тебя, герой души моей -- никогда, никогда, никогда. Благоговѣйно ставитъ портретъ на мѣсто. Затѣмъ изъ кучи книгъ выбираетъ недочитанный романъ; мечтательно перелистываетъ и, найдя страницу, перегибаетъ на ней книгу; наконецъ со вздохомъ счастья укладывается въ постель, приготовляясь почитать на сонъ грядущій. Но прежде чѣмъ предаться чтенію, еще разъ закрываетъ глаза, думая о благословенной дѣйствительности, и шепчетъ. Мой герой! Мой герой! Отдаленный выстрѣлъ прерываетъ молчаніе ночи. Она вздрагиваетъ, прислушивается. Раздаются еще два выстрѣла, уже гораздо ближе. Она вскакиваетъ въ испугѣ съ постели и поспѣшно задуваетъ свѣчу на комодѣ. Затѣмъ, заткнувъ пальцами уши, бросается къ туалетному столу, гаситъ свѣчу и спѣшитъ обратно въ постель. Темно. Видно только мерцаніе свѣта въ лампадкѣ передъ иконою да звѣзды сквозь щели на верху ставенъ. Снова раздаются выстрѣлы: сильная перестрѣлка совсѣмъ поблизости. Еще не замолкло ея эхо, какъ раскрываются ставни и на бѣломъ четыреугольникѣ сіяющаго снѣга на мгновеніе вырисовывается чернымъ силуэтомъ фигура человѣка. Ставни сейчасъ же захлопываются, и въ комнатѣ снова темно. Но молчаніе теперь прерывается звукомъ тяжело переводимаго дыханія. Затѣмъ по срединѣ комнаты слышно чирканіе зажигаемой спички, и свѣтъ ея на минуту освѣщаетъ пространство.
   Райна, забившись въ уголъ постели. Кто здѣсь? Спичка моментально гаснетъ. Кто здѣсь? Кто это?
   Мужской голосъ въ темнотѣ глухой, но угрожающій. III-ш! Не кричите; или я васъ застрѣлю. Будьте добры; я не сдѣлаю вамъ ничего дурного. Слышно, что она встала и направляется къ дверямъ. Берегитесь; бѣжать вамъ не удастся. Помните: если вы закричите, мой револьверъ стрѣляетъ. Повелительно. Зажгите свѣчу, чтобы я васъ видѣлъ. Слышите? Еще мгновеніе молчанія и темноты. Она возвращается къ туалетному столу, зажигаетъ свѣчу, и вся таинственность исчезаетъ. Онъ -- человѣкъ лѣтъ 35, въ ужасномъ состояніи, весь забрызганный грязью, кровью и снѣгомъ, съ лоскутьями синей блузы офицера сербской артиллеріи, замотавшимися на поясѣ и на шнуркѣ револьвера. Несмотря на его грязный, растрепанный видъ, при свѣтѣ свѣчи можно разглядѣть, что это человѣкъ средняго роста, не отличающійся изяществомъ осанки, но зато широкоплечій съ крѣпкимъ затылкомъ; круглая, упрямо глядящая голова покрыта короткими курчавыми бронзовыми кудрями; ясные быстрые голубые глаза, красивыя брови и добродушный ротъ; безнадежно прозаическій, немного дѣтскій носъ; солдатская выправка и энергичныя манеры; и полное хладнокровіе, допускающее даже возможность юмористическаго отношенія къ своему отчаянному положенію, однако безъ малѣйшаго желанія играть имъ или упустить какой-либо изъ представляющихся шансовъ. Съ одного взгляда онъ опредѣляетъ все, что можно угадать относительно Райны -- ея возрастъ, ея соціальное положеніе, ея характеръ, степень ея страха,-- и продолжаетъ въ болѣе вѣжливомъ, но еще болѣе рѣшительномъ тонѣ. Извините, что я потревожилъ и перепугалъ васъ, но вы узнаете мою форму -- она сербская! Если меня поймаютъ, меня убьютъ. Угрожающе. Поняли?
   Райна. Да.
   Незнакомецъ. А я не хочу, чтобы меня убили Еще болѣе грозно. Понимаете вы это? Замыкаетъ дверь на ключъ.
   Райна съ презрѣніемъ. Вѣроятно, нѣтъ. Гордо выпрямляется и съ подчеркнутымъ сарказмомъ произноситъ, глядя ему прямо въ глаза. Я знаю, что нѣкоторые солдаты боятся смерти.
   Незнакомецъ съ сердитымъ юморомъ. Всѣ они барышня, боятся, всѣ до единаго, вы ужъ повѣрьте. Нашъ долгъ и обязанность жить какъ можно дальше. Такъ вотъ если вы подымете крикъ...
   Райна, обрывая его... то вы застрѣлите меня. А почему вы знаете, что я боюсь умереть?
   Незнакомецъ лукаво. А-а! Но предположимъ, я васъ не застрѣлю. Что же произошло бы? Орда вашихъ кавалеристовъ -- величайшихъ сорванцовъ и головорѣзовъ въ вашей арміи -- ворвалась бы въ вашу уютную комнатку и зарѣзала бы меня здѣсь какъ свинью; потому что я окажу имъ отчаяннѣйшее сопротивленіе и живымъ имъ въ руки не дамся: знаю я этихъ негодяевъ и не хочу, чтобы они увели меня на улицу себѣ на потѣху. Но готовы ли вы въ вашемъ дезабилье принять такого сорта компанію? Райна, спохватившись, что она въ ночномъ капотѣ, инстинктивно съеживается, оправляя его. Онъ наблюдаетъ ее и безжалостно прибавляетъ. Костюмъ-то, пожалуй, и не совсѣмъ презентабельный, а? Она поворачивается къ оттоманкѣ. Онъ моментально подымаетъ револьверъ, Стой! Она останавливается. Куда вы?
   Райна съ терпѣливымъ достоинствомъ. Всего лишь за ротондой.
   Незнакомецъ, проворно бросаясь къ оттоманкѣ и схватывая ротонду. Великолѣпная идея! Я завладѣю ротондой, а вы ужъ позаботитесь о томъ, чтобы никто не зашелъ и не увидѣлъ васъ безъ нея. Это оружіе получше револьвера. Бросаетъ револьверъ на оттоманку.
   Райна, возмущенная. Оружіе непорядочнаго человѣка.
   Незнакомецъ. Оно достаточно хорошо для человѣка, когда между нимъ и смертью стоите только вы. Мгновеніе они мѣряютъ другъ друга взглядами. Райна едва въ состояніи вѣрить, что даже сербскій офицеръ можетъ быть до такой степени циническимъ эгоистомъ, лишеннымъ всякаго рыцарскаго чувства. Въ это время на улицѣ начинается перестрѣлка. Страхъ угрожающей смерти заставляетъ его понизить голосъ. Слушайте. Если вы позовете сюда эту сволочь, то вамъ придется принимать ихъ неодѣтою. Райна встрѣчаетъ его взглядъ рѣшительнымъ презрѣніемъ. Внезапно онъ вздрагиваетъ и начинаетъ прислушиваться. За сценою слышны шаги. Кто-то пытается открыть дверь, затѣмъ стучится поспѣшно и настойчиво. Райна глядитъ на него, затаивъ дыханіе. Поднявъ голову съ жестомъ человѣка, увидавшаго, что пришелъ его конецъ, онъ отказывается отъ принятой имъ тактики запугиванія и бросаетъ ей ротонду, съ искреннимъ и добрымъ чувствомъ восклицая. Все равно. Я погибъ. Скорѣе! Закутайтесь. Они идутъ.
   Райна, ловя ротонду. О, спасибо. Закутывается съ облегченной душою. Онъ обнажаетъ саблю и оборачивается къ двери въ ожиданіи.
   Лука за сценой стучитъ въ дверь. Барышня! Барышня! Скорѣе вставайте и откройте дверь.
   Райна встревоженно. Что вамъ нужно.
   Незнакомецъ свирѣпо. Э, да все равно. Отойдите съ дороги. Исторія будетъ недолгая.
   Райна съ порывомъ сочувствія. Я помогу вамъ. Спрячьтесь, О, спрячьтесь скорѣе за занавѣской. Схватываетъ его за оторванный лоскутъ его рукава и тащитъ къ окну.
   Незнакомецъ, поддаваясь ей. Теперь шансы за и противъ одинаковые, если только вы сохраните благоразуміе. Помните: девять солдатъ изъ десяти -- дураки отъ рожденія. Прячется за занавѣской, выглядывая на минуту-только чтобы сказать: Если они найдутъ меня, обѣщаю вамъ битву -- дьявольскую битву! Исчезаетъ. Райна сбрасываетъ ротонду и кладетъ на постели въ ногахъ. Затѣмъ съ заспаннымъ и встревоженнымъ видомъ открываетъ дверь. Лука входить возбужденная.
   Лука. На вашъ балконъ, говорятъ, вскарабкался по водосточной трубѣ какой-то сербъ. Солдаты хотятъ искать его; и они всѣ такіе дикіе и пьяные... страшные. Барыня говоритъ, чтобы вы сейчасъ же одѣлись.
   Райна, будто бы раздосадованная, что ее разбудили. Нечего имъ тутъ искать. Зачѣмъ ихъ впустили?
   Катерина вбѣгая. Райна, милая, съ тобой ничего не случилось? Ты никого не видѣла? Ничего не слышала?
   Райна. Я слышала выстрѣлы. Солдаты, разумѣется, не посмѣютъ войти сюда?
   Катерина. Слава Богу, я встрѣтила русскаго офицера, онъ знаетъ Сергѣя. Обращается черезъ двери къ кому-то за сценой. Войдите, милостивый государь. Моя дочь приметъ васъ.
   Молодой русскій офицеръ въ болгарской формѣ входитъ съ саблею въ рукѣ.
   Офицеръ съ военною выправкой и мягкою кошачьей вѣжливостью. Добрый вечеръ, барышня. Мнѣ очень жаль, что я принужденъ ворваться къ вамъ непрошеннымъ гостемъ. Но на вашемъ балконѣ скрывается бѣглецъ. Будьте любезны удалиться вмѣстѣ съ вашею матушкой, пока мы произведемъ здѣсь обыскъ.
   Райна сердито. Что за вздоръ! Милостивый, государь, вы можете убѣдиться, что на балконѣ никого нѣтъ. Распахнувъ ставни настежь, становится спиною къ занавѣскѣ, за которою спрятался человѣкъ, и указываетъ на залитый луннымъ свѣтомъ балкокъ. Подъ окномъ раздаются два выстрѣла, и одна пуля разбиваетъ стекло позади Райны, которая закрываетъ глаза и раскрываетъ ротъ, но не двигается съ мѣста. Катерина взвизгиваетъ, а офицеръ съ крикомъ: "Осторожнѣй!" -- выбѣгаетъ на балконъ.
   Офицеръ. На балконѣ кричитъ дикимъ голосомъ, обращаясь на улицу. Перестаньте стрѣлять, болваны! Перестаньте стрѣлять, чортъ васъ побери! Смотритъ внизъ нѣсколько минутъ; затѣмъ обращается къ Райнѣ, пытаясь вернуться къ вѣжливому тону. Не могъ ли кто-нибудь зайти въ комнату такъ, чтобы вы не замѣтили этого? Вы спали?
   Райна. Нѣтъ. Я еще не ложилась.
   Офицеръ нетерпѣливо, возвращаясь въ комнату. У вашихъ сосѣдей головы полны бѣглыми сербами, такъ что они вездѣ готовы ихъ видѣть, вѣжливо. Тысячу извиненій, барышня. Спокойной ночи. Военный поклонъ, на который Райна отвѣчаетъ холодно. Другой поклонъ Катеринѣ; уходитъ. Катерина идетъ провожать его. Райна закрываетъ ставни, поворачивается и видитъ Луку, которая съ любопытствомъ наблюдала всю сцену.
   Райна. Не оставляйте маму одну, Лука, покамѣстъ тамъ солдаты. Лука смотритъ на Райну, на оттоманку и на занавѣску; подбираетъ многозначительно губы, смѣется про себя и уходитъ. Страшно оскорбленная этою выходкою, Райна провожаетъ ее до двери и, захлопнувъ послѣднюю, со звономъ поворачиваетъ ключъ въ замкѣ. Спрятавшійся за занавѣскою человѣкъ выходитъ въ ту же минуту, вкладывая саблю въ ножны.
   Незнакомецъ. Маленькая передышка, но и то хороша Милая барышня, слуга вамъ до гроба. Ради васъ я хотѣлъ бы, чтобы лучше я оказался на службѣ въ болгарской арміи, а не въ сербской. Я родомъ не сербъ.
   Райна надменно. Вы изъ австріяковъ, науськивающихъ на насъ сербовъ, чтобы лишить насъ національной независимости, и офицерствующихъ въ ихъ арміи.
   Незнакомецъ. Это я-то австріецъ? О, нѣтъ! Не относитесь ко мнѣ съ ненавистью, милая барышня. Я швейцарецъ, а воевать пошелъ только потому, что я солдатъ по профессіи. На сторону сербовъ я сталъ потому, что по дорогѣ изъ Швейцаріи раньше попалъ въ ихъ сторону, а не въ вашу. Будьте благородны, потому что разбили-то вы насъ случайно.
   Райна. А развѣ я поступила не благородно?
   Незнакомецъ. Геройски благородно! Однакоже я все-таки не спасенъ. Конечно, эта маленькая тревога скоро кончится; но преслѣдованіе будетъ продолжаться всю ночь въ нѣсколько пріемовъ. Мнѣ нужно будетъ попробовать счастье и улучить спокойный промежутокъ между двумя тревогами. Вы ничего не будете имѣть противъ, если я пережду здѣсь минутку-другую?
   Райна. Ахъ, конечно, нѣтъ. Печально, что вамъ снова придется подвергаться опасности. Указывая на оттоманку. Не присядете ли? Въ эту минуту замѣчаетъ револьверъ и не кончаетъ фразы, не будучи въ состояніи удержаться отъ тревожнаго восклицанія. Онъ вздрагиваетъ всѣми нервами, какъ перепуганный конь.
   Незнакомецъ раздраженно. Не пугайте меня такъ! Что случилось?
   Райна. Вашъ револьверъ! Онъ все время глядѣлъ дуломъ въ лицо офицеру. Какъ удивительно, что онъ не бросился ему въ глаза!
   Незнакомецъ съ досадою, что былъ понапрасну испуганъ. И только и всего?
   Райна смотритъ на него нѣсколько свысока и по мѣрѣ того, какъ онъ все болѣе и болѣе падаетъ въ ея мнѣніи, она начинаетъ чувствовать себя все болѣе и болѣе непринужденно. Мнѣ очень жаль, что я испугала васъ. Беретъ револьверъ и подаетъ ему. Вотъ, возьмите пожалуйста. Можетъ быть, вамъ нужно будетъ защищаться отъ меня.
   Незнакомецъ съ усталою улыбкой беретъ револьверъ. Все равно, милая барышня. Имъ не защитишься. Онъ не заряженъ. Съ пренебрежительной гримасой прячетъ его въ кобуръ.
   Райна. Такъ зарядите же на всякій случай.
   Незнакомецъ. У меня нѣтъ патроновъ. Да и къ чему они въ битвѣ? Вмѣсто нихъ я обыкновенно ношу шоколадъ; послѣднюю плитку я съѣлъ -- увы!-- уже нѣсколько часовъ тому назадъ.
   Райна, оскорбленная въ своихъ самыхъ возвышенныхъ идеалахъ и представленіяхъ мужественности. Шоколадъ! Вы какъ школьникъ набиваете карманы сластями даже отправляясь на поле битвы?
   Незнакомецъ съ проснувшимся чувствомъ голода. О, если бы мнѣ раздобыть его хоть плиточку!
   Райна смотритъ на него большими глазами, не будучи въ состояніи выразить своихъ чувствъ. Затѣмъ, съ презрѣніемъ къ нему величественно направляется къ комоду и возвращается съ коробкой конфетъ въ рукѣ.
   Райна. Позвольте предложить вамъ. Мнѣ жаль, что я съѣла почти все. Предлагаетъ ему коробку.
   Незнакомецъ съ жадностью. Вы просто ангелъ! Проглатываетъ конфекты. Съ кремомъ! Восхитительно! Оглядываетъ коробку, нѣтъ ли еще. Оказывается, что нѣтъ. Съ патетическимъ юморомъ примиряется съ горькой судьбою и говоритъ съ благодарнымъ чувствомъ. Благослови васъ Богъ, милая барышня! А насчетъ патронныхъ сумокъ и ксбуровъ попробуйте-ка спросить кого-нибудь изъ военныхъ постарше. Молодые таскаютъ съ собою револьверы и патроны; а кто постарше -- только съѣстные припасы. Спасибо вамъ. Возвращаетъ коробку. Она презрительно беретъ ее и бросаетъ на полъ. Онъ снова пугается. Ухъ, не дѣлайте вы, барышня, такихъ внезапныхъ движеній. Вы какъ будто отомстить хотите за то, что я напугалъ васъ.
   Райна гордо. Напугали меня! Знаете ли, милостивый государь, я хотя и женщина, но думаю, что сердце у меня такое же храброе, какъ и у васъ.
   Незнакомецъ. Я думаю. Вы не были три дня подъ огнемъ, какъ я. Я могу выдержать два дня, не показывая виду. Но никто не можетъ выдержать трехъ дней: теперь я нервенъ какъ мышь. Садится на оттоманку, опираясь головою на руки. Хотѣли бы вы посмотреть, какъ я плачу.
   Райна встревоженная. Нѣтъ.
   Незнакомецъ. А если бы захотѣли, то вамъ было бы достаточно только прикрикнуть на меня, какъ нянькѣ на малаго ребенка. Если бы я былъ теперь у нихъ въ лагерѣ, то они продѣлали бы надо мною разнаго рода шутки.
   Райна, немного тронутая. Мнѣ очень жаль васъ. Я не прикрикну на васъ. Тронутый нотой сочувствія въ ея тонѣ, онъ поднимаетъ голову и благодарно взглядываетъ на нее, она моментально отодвигается и говоритъ холодно. Вы ужъ извините меня, я все-таки скажу: наши солдаты не таковы. Отходитъ отъ оттоманки.
   Незнакомецъ. О, да.. Есть только два сорта солдатъ: старые и молодые. Я прослужилъ четырнадцать лѣтъ; а большая половина вашихъ до сегодня и не нюхала пороху. Въ самомъ дѣлѣ: почему ваши побили насъ? Только благодаря полному невѣжеству въ военномъ дѣлѣ. Исключительно только поэтому. Съ негодованіемъ. Никогда въ жизни я не видалъ такого грубаго нарушенія элементарнѣйшихъ правилъ военнаго искусства.
   Райна иронически. Которое выразилось въ томъ, что они побили васъ?
   Незнакомецъ. Ну, скажите на милость: соотвѣтствуетъ ли правиламъ военной науки повести полкъ кавалеріи въ атаку на батарею пулеметовъ со смертельной увѣренностью, что если только начнется огонь пулеметовъ, то ни одинъ, человѣкъ и ни одна лошадь не переступятъ живыми дистанціи въ пятьдесятъ ярдовъ? Я глазамъ своимъ отказался вѣрить, когда увидалъ это.
   Райна горячо, со вспыхнувшимъ воодушевленіемъ и мечтами о славѣ. Вы видѣли эту кавалерійскую атаку? О, разскажите! Опишите мнѣ ее!
   Незнакомецъ. А вы никогда не видали кавалерійской атаки..
   Райна. Откуда мнѣ видѣть ее?
   Незнакомецъ. Ну, конечно! А это занятное зрѣлище. Это все равно, какъ если бросить горсть гороха въ оконное стекло: сначала въ него ударяется одна горошина; затѣмъ еще двѣ-три непосредственно вслѣдъ за первой; а затѣмъ и вся остальная куча.
   Pайна съ расширенными глазами, поднявъ руки въ экстазѣ. Да, сначала одинъ!.. первый!.. храбрѣйшій изъ храбрыхъ!
   Незнакомецъ прозаически. Гм!.. Посмотрѣли бы вы на несчастнаго, какъ онъ несется на своемъ конѣ.
   Райна. То-есть что вы хотите сказать?
   Незнакомецъ нетерпѣливо. А то, что конь несетъ его. А вы небось думали, что бѣднягѣ ужасно хочется быть убитымъ первому? А затѣмъ появляются и всѣ остальные. Молодыхъ вы бы узнали по ихъ дикости, съ которою они рубятъ направо и налѣво. А кто постарше, тѣ несутся немного пригнувшись, въ позѣ "смирно! на караулъ!" Они знаютъ, что пытаться сражаться безполезно, что они исполняютъ только роль пущеннаго снаряда. Раны при этомъ получаются въ большинствѣ случаевъ одного рода: переломъ костей ногъ отъ налетающихъ одна на другую лошадей.
   Райна. Ухъ! Но я не думаю, чтобы первый былъ трусомъ. Я убѣжденъ, что онъ герой!
   Незнакомецъ добродушно. Если судить только по сегодняшней атакѣ, то вы правы.
   Райна не въ силахъ перевести дыханія, готовая все простить ему за одни эти слова. Ахъ, я знаю это. Разскажите мнѣ о немъ.
   Незнакомецъ. Ну, онъ выглядѣлъ совсѣмъ какъ оперный теноръ, со сверкающими очами и милыми усами, когда съ боевымъ крикомъ на устахъ онъ понесся на насъ точно Донъ-Кихотъ на вѣтряныя мельницы. Сначала мы чуть не лопнули со смѣху, глядя на это зрѣлище; но когда къ намъ подбѣжалъ сержантъ, блѣдный какъ смерть, и отрапортовалъ, что намъ присланы негодные патроны и что раньше десяти минутъ намъ невозможно открыть пальбу, то мы засмѣялись уже другою половиной нашихъ ртовъ. Никогда въ жизни не чувствовалъ я себя такъ плохо; а мнѣ случалось бывать разъ или два въ очень серьезныхъ передѣлкахъ. У меня не было даже револьверныхъ патроновъ -- ничего кромѣ шоколада. А у нашихъ солдатъ не было даже штыковъ. Ну, конечно, они и расколотили насъ въ пухъ и прахъ. И вотъ Донъ-Кихотъ надулся спѣсью, какъ тамбуръ-мажоръ, въ увѣренности, что онъ совершилъ и нивѣсть какой славный подвигъ. А его за этотъ подвигъ слѣдовало бы подъ судъ отдать, подъ военный. Изо всѣхъ безумцевъ, которые когда-нибудь сложили свои кости на полѣ брани, онъ былъ можетъ быть наиболѣе сумасшедшій. Онъ со своимъ полкомъ просто покушался на самоубійство -- и только пистолетъ далъ осѣчку. Вотъ и все.
   Райна глубоко уязвленная, но все еще вѣрная своимъ идеаламъ. Въ самомъ дѣлѣ! А вы бы узнали его, если бы вамъ пришлось снова встрѣтиться съ нимъ?
   Незнакомецъ. Могу ли я забыть его!
   Она направляется снова къ комоду. Онъ слѣдитъ за нею со смутной надеждой, что у нея можетъ быть найдется еще что-нибудь съѣстное. Она беретъ портретъ съ подставки и подаетъ ему.
   Райна. Это фотографія патріота и героя -- моего жениха.
   Незнакомецъ, узнавъ его, вздрагиваетъ. Мнѣ очень жаль, что я говорилъ объ этомъ. Смотритъ на нее. Зачѣмъ вы завели объ этомъ разговоръ? Снова смотритъ на портретъ. Да, это онъ. Онъ, внѣ всякаго Сомнѣнія. Подавляетъ усмѣшку,
   Райна, быстро. Чему вы смѣетесь?
   Незнакомецъ, пристыженный, но все еще борясь со смѣхомъ. Я не смѣялся, увѣряю васъ. По крайней мѣрѣ я не хотѣлъ смѣяться. Но когда я только вспомню, какъ онъ несся въ атаку на вѣтряныя мельницы, въ увѣренности, что совершаетъ чудеснѣйшій подвигъ... Останавливается, еле удерживаясь отъ смѣха.
   Райна сердито. Отдайте мнѣ портретъ, милостивый государь. Слышите?
   Незнакомецъ, съ искреннимъ раскаяніемъ. О, да. Конечно. Извините пожалуйста. Она демонстративно цѣлуетъ карточку и, смѣривъ его взглядомъ, возвращается къ комоду поставить ее на мѣсто. Онъ слѣдуетъ за нею, извиняясь. Знаете ли, можетъ быть я неправъ. Вѣроятнѣе всего, что онъ какъ-нибудь провѣдалъ, что у насъ съ патронами не ладно, и пои елъ навѣрняка.
   Райна. То-есть что онъ былъ обманникомъ и трусомъ. Раньше вы этого не осмѣлились сказать.
   Незнакомецъ, съ комическимъ жестомъ отчаянія. Ахъ, все равно, милая барышня! Я не могу васъ заставить взглянуть на это дѣло съ точки зрѣнія военнаго человѣка. Возвращается къ оттоманкѣ. Въ это время въ отдаленіи снова начинается перестрѣлка.
   Райна угрюмо, видя, что онъ прислушивается къ выстрѣламъ. Тѣмъ лучше для васъ!
   Незнакомецъ, поворачиваясь. То-есть какъ?
   Райна. Вы мой непріятель; и вы въ моихъ рукахъ. Какъ бы я поступила, если бы я была военнымъ?
   Незнакомецъ. Ахъ, да, вѣрно, милая барышня. Вы всегда правы. Я знаю, какъ добры бы вы были ко мнѣ. До послѣдняго своего часа не забуду я этихъ трехъ шоколадныхъ конфетокъ. Это было не по-солдатски; но вы поступили какъ ангелъ.
   Райна холодно. Спасибо. А теперь я поступлю по-солдатски. Вамъ нельзя оставаться здѣсь дольше послѣ словъ, которыя вы сказали о моемъ будущемъ супругѣ. Я выйду на балконъ и посмотрю, не опасно ли вамъ будетъ спуститься на улицу. Поворачивается къ окну.
   Незнакомецъ, мѣняясь въ лицѣ. Внизъ по водосточной трубѣ! Постойте! Погодите! Я не могу! У меня не хватитъ мужества! Одна мысль объ этомъ вызываетъ у меня головокруженіе. У меня еле хватило силъ взобраться по ней, когда смерть гналась за мною по пятамъ. Но стать теперь хладнокровно лицомъ къ лицу! Падаетъ на оттоманку. А, все равно. Сдаюсь. Я побѣжденъ. Можете поднять тревогу. Въ полномъ изнеможеніи опускаетъ голову на руки.
   Райна, обезоруженная жалостью. Ну, не приходите въ отчаяніе. Нагибается надъ нимъ съ почти материнскимъ чувствомъ. Онъ качаетъ головою. Ахъ, вы очень жалкій солдатъ -- шоколадный солдатикъ, да еще съ кремомъ! Ну же, ободритесь. Чтобы спуститься внизъ по трубѣ, нужно меньше мужества, чѣмъ рѣшиться попасть въ плѣнъ. Помните это.
   Незнакомецъ устало. Нѣтъ, плѣнъ -- это только смерть; а смерть это сонъ. Ахъ, сонъ, сонъ, сонъ, ненарушимый сонъ! А спуститься внизъ по трубѣ -- это значитъ что-то предпринимать,-- что-то дѣлать -- о чемъ-то думать! Нѣтъ лучше десять разъ смерть.
   Райна удивленная, улавливая усталый ритмъ его рѣчи, мягко. Вамъ до такой степени хочется спать?
   Незнакомецъ. Съ тѣхъ поръ какъ я въ сербской арміи, мнѣ не приходилось спать болѣе двухъ часовъ подъ рядъ. Я въ генеральномъ штабѣ. Вы не знаете, что это значитъ во время войны. А теперь я сорокъ восемь часовъ не смыкалъ глазъ.
   Райна, растерявшись. Но что же мнѣ дѣлать съ вами?
   Незнакомецъ въ виду ея отчаянія подымается съ трудомъ. Стало быть, я долженъ что-то предпринять. Шатается; собирается съ силами и говоритъ съ новою энергіей и мужествомъ. Вотъ видите ли, спалъ ли человѣкъ или не спалъ, голоденъ ли или сытъ, усталъ ли или не усталъ, онъ всегда можетъ сдѣлать что-нибудь, если знаетъ, что это должно быть сдѣлано. Такъ вотъ, значитъ, должно спуститься по водосточной трубѣ. Ну и прекрасно. Натыкается на уголъ комода. Слышишь ты, шоколадный солдатикъ? Поворачивается къ окну.
   Райна, встревоженная. Но если вы упадете?
   Незнакомецъ. Я засну тогда на камняхъ, какъ на пуховой постели. Прощайте. Смѣло направляется къ окну; и его рука уже на ставнѣ, когда внизу на улицѣ начинается ужасная перестрѣлка.
   Райна, бросаясь къ нему. Стойте! Схватываетъ его, забывъ всѣ церемоніи, и толкаетъ назадъ. Они убьютъ васъ.
   Незнакомецъ спокойно, но прислушиваясь. Все равно. Такого рода вещи входятъ въ мое ремесло. Я обязанъ рисковать. Рѣшительно. А теперь дѣлайте какъ я вамъ скажу. Потушите свѣчи, чтобы они не видѣли свѣта, когда я открою ставни. И держитесь подальше отъ окна на всякій случай. Если они замѣтятъ меня, они навѣрное будутъ стрѣлять.
   Райна, не выпуская его. Они васъ навѣрное замѣтятъ. Балконъ весь залитъ луннымъ свѣтомъ. Я спасу васъ. Ахъ, какъ вы можете относиться къ этому такъ равнодушно? Вы не хотите, чтобы я васъ спасла?
   Незнакомецъ. Я серьезно не хочу причинять вамъ безпокойства. Она нетерпѣливо трясетъ его. Увѣряю васъ, милая барышня, я совсѣмъ не равнодушно отношусь къ этому. Но что же дѣлать?
   Райна. Отойдите отъ окна -- пожалуйста! Принуждаетъ его вернуться на средину комнаты. Онъ смиренно покоряется. Тогда она отпускаетъ его и говоритъ покровительственнымъ тономъ. А теперь послушайте. Вы должны довѣриться нашему гостепріимству. Вы, однако, не знаете, въ чьемъ вы домѣ. Я Петкова.
   Незнакомецъ. Петкова? Ну хорошо. Что же дальше?
   Pайна, немного оскорбленная. Я хочу сказать, что принадлежу къ роду Петковыхъ, самому богатому и самому извѣстному во всей странѣ.
   Незнакомецъ. Ахъ, да, да. Конечно. Извините пожалуйста. Петковы, ну, конечно. Это было глупо съ моей стороны.
   Райна. Вы никогда не слыхали о нихъ до этой минуты. Зачѣмъ же вамъ притворяться?
   Незнакомецъ. Простите. Я слишкомъ усталъ, чтобы думать. И перемѣна темы разговора была мнѣ не по силамъ. Не кричите на меня.
   Райна. Я и забыла. Вы еще начнете плакать. Онъ киваетъ совершенно серьезно. Она дуется немного, затѣмъ снова начинаетъ въ покровительственномъ топѣ. Должна вамъ сказать, что мой отецъ занимаетъ высшій постъ въ нашей арміи, какой только можетъ занимать болгаринь. Съ гордостью. Онъ майоръ.
   Незнакомецъ, притворяясь пораженнымъ. Майоръ! О, Господи! Скажите!
   Райна. Вы обнаружили большое невѣжество, полагая, что нужно карабкаться на балконъ, разъ это единственный двухъэтажный домъ въ городѣ. Внутри есть лѣстница.
   Незнакомецъ. Лѣстница! Какая роскошь! Вы живете въ очень богатомъ домѣ, милая барышня!
   Райна. Знаете ли вы, что такое библіотека?
   Незнакомецъ. Библіотека? Комната, полная книгъ.
   Райна. Да. У насъ есть библіотека, единственная во всей Болгаріи.
   Незнакомецъ. Серьезно? Настоящая библіотека! Ахъ, я бы хотѣлъ взглянуть на нее.
   Райна жеманно. Сообщаю вамъ все это, чтобы вы видѣли, что вы въ домѣ цивилизованныхъ людей, а не какихъ-нибудь невѣжественныхъ мужиковъ, которые убьютъ васъ, какъ только увидятъ на васъ сербскую форму. Мы ежегодно ѣздимъ въ Бухарестъ на оперный сезонъ. А я провела кромѣ того цѣлый мѣсяцъ въ Вѣнѣ.
   Незнакомецъ. Я такъ и зналъ, милая барышня. Я сразу догадался, что вы бывали за границей.
   Райна. Видали вы когда-нибудь оперу Эрнани?
   Незнакомецъ. Это въ которой появляется дьяволъ въ красномъ бархатѣ и хоръ солдатъ?
   Райна презрительно. Нѣтъ!
   Незнакомецъ съ тяжелымъ вздохомъ усталости. Тогда я не видалъ.
   Райна. Я думала, что вы можетъ быть помните сцену, когда Эрнани, спасаясь отъ враговъ, вотъ какъ вы теперь, находить убѣжище въ замкѣ своего злѣйшаго врага, стараго кастильскаго дворянина. Дворянинъ отказывается его выдать. Гость для него священная особа.
   Незнакомецъ быстро, съ пробудившимся вниманіемъ. А вашему народу доступны такія понятія?
   Райна. Моей матери и мнѣ доступны такія, какъ вы выражаетесь, понятія. И если бы вмѣсто того, чтобы грозить мнѣ револьверомъ, вы попросту обратились къ намъ какъ бѣглецъ за гостепріимствомъ, вы были бы у насъ въ такой же безопасности, какъ въ домѣ у своихъ родителей.
   Незнакомецъ. Навѣрно?
   Райна, отворачиваясь отъ него съ отвращеніемъ. Ахъ, вѣдь безполезно увѣрять васъ, вы все равно не поймете.
   Незнакомецъ. Не сердитесь. Поймите, вѣдь для меня каждое недоразумѣніе могло бы оказаться роковымъ. Мой отецъ, напримѣръ, очень гостепріимый человѣкъ: онъ содержитъ шесть отелей. Однакоже, я не поручился бы за него въ подобномъ случаѣ. Можете ли вы ручаться за своего?
   Райна. Онъ въ Сливницѣ, сражается за отчизну. Я ручаюсь за вашу безопасность. Вотъ вамъ моя рука въ томъ порукой. Успокоитъ ли это васъ? Протягиваетъ ему руку.
   Незнакомецъ, сомнительно оглядывая свою руку. Лучше не прикасайтесь къ моей рукѣ, милая барышня. Мнѣ бы нужно было сначала вымыть ее.
   Райна тронутая. Это очень мило съ вашей стороны. Я вижу, что вы человѣкъ порядочнаго общества.
   Незнакомецъ пораженный. То-есть почему?
   Райна. Не думайте пожалуйста, что я поражена. Болгары изъ состоятельнаго класса -- люди нашего общества -- моютъ руки почти каждый день. Но я цѣню вашу деликатность. Можете пожать мою руку. Снова протягиваетъ ее.
   Незнакомецъ, спрятавъ руки за спину, цѣлуетъ ей руку. Спасибо, милая барышня. Теперь я чувствую себя въ полной безопасности. Не думаете ли вы, что теперь надо сообщить новость вашей матери? Я бы не хотѣлъ, чтобы это оставалось въ тайнѣ дольше, чѣмъ нужно.
   Райна. Хорошо, но только смотрите, чтобы вы здѣсь сидѣли не шелохнувшись въ мое отсутствіе.
   Незнакомецъ. О, конечно. Садится на оттоманку. Райна подходитъ къ постели и набрасываетъ на себя ротонду. Его глаза смыкаются. Она идетъ къ дверямъ и оглянувшись замѣчаетъ, что онъ уже почти спитъ.
   Райна въ дверяхъ. Но вы не заснете тутъ, не правда ли? Онъ бормочетъ что-то невнятное; она подбѣгаетъ къ нему и начинаетъ тормошить. Слышите? Проснитесь. Вы засыпаете!
   Незнакомецъ. А? Засып... Ахъ, нѣтъ. Совсѣмъ нѣтъ. Я только погрузился въ размышленіе. Не безпокойтесь. Я не сплю.
   Райна сурово. Пожалуйста, встаньте и оставайтесь на ногахъ, покуда я не вернусь. Онъ неохотно подымается. Все время, слышите?
   Незнакомецъ. Да, разумѣется. Можете на меня положиться. Держится на ногахъ не слишкомъ твердо. Райна недовѣрчиво смотритъ на него. Онъ слабо улыбается. Она поворачиваетъ къ дверямъ, съ неудовольствіемъ замѣчая, что онъ не можетъ одержать зѣвоты. Уходитъ.
   Незнакомецъ сонливо. Спать, спать, спать, спать, спать. Слова переходятъ въ бормотанье. Чуть не потерявъ равновѣсіе, вздрагиваетъ и просыпается. Гдѣ я? Единственное, что я хочу знать, это:-- гдѣ я. Я долженъ бодрствовать. Надо помнить, что заставить меня бодрствовать можетъ только опасность съ напряженіемъ опасность, опасность, опас... Снова бормочетъ и снова вздрагиваетъ. Гдѣ опасность? Надо разыскать. Ищетъ, оглядывая комнату мутнымъ взглядомъ. Чего я ищу: сна... опасность... не знаю. Натыкается на кровать. Ахъ да. Знаю, знаю. Ну теперь все ясно. Я ложусь въ постель, но не затѣмъ, чтобы заснуть -- о, нѣтъ, спать не полагается, совсѣмъ не полагается -- въ виду опасности. И даже лечь нельзя. Можно только посидѣть. Садится на постель. На лицѣ его появляется блаженная улыбка. Ахъ! Съ счастливымъ вздохомъ откидывается, вытягиваясь во всю длину; подымаетъ послѣднимъ усиліемъ ноги на постель и моментально засыпаетъ.
   Входитъ Катерина, за нею Райна.
   Райна смотритъ на оттоманку. Онъ исчезъ! Я оставила его здѣсь.
   Катерина. Здѣсь! Значитъ онъ спустился съ б...
   Райна, увидавъ его. Ой! Указываетъ на него.
   Катерина шокированная. Однако! Большими шагами подходитъ къ кровати, Райна становится у другого конца. Разлегся и заснулъ! Вотъ скотина!!
   Райна испуганно. Ш-ш!
   Катерина тормошитъ его. Милостивый государь! Тормошитъ сильнѣе. Милостивый государь! Еще сильнѣе, очень сильно. Господинъ!
   Райна, хватая ее за руку. Перестань, мама. Онъ усталъ, бѣдняжечка? Пусть спитъ! Не тревожь его!
   Катерина, выпуская его и поворачиваясь въ изумленіи къ Райнѣ. Бѣдняжечка! Райна!! Смотритъ строго на свою дочь. Незнакомецъ слитъ глубокимъ сномъ.
   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

   Шестое марта 1886 года. Садъ передъ домомъ майора Петкова. Прекрасное весеннее утро; въ саду свѣжо и хорошо. За оградою сейчасъ же начинается спускъ въ долину, въ которой очевидно расположенъ городокъ, такъ какъ между рѣшетками ограды виднѣются верхушки двухъ минаретовъ. На разстояніи нѣсколькихъ миль поднимаются и замыкаютъ ландшафтъ Балканы. Съ лѣвой стороны сада домъ съ крылечкомъ у двери. Справа ворота на конный дворъ. Вдоль ограды и у дома кусты ягодъ съ наброшеннымъ на нихъ сохнущимъ бѣльемъ. Вокругъ дома дорожка, у угла его подымающаяся на двѣ ступеньки и скрывающаяся изъ виду. Посреди сада два вѣнскихъ стула и небольшой столъ, накрытый для завтрака: турецкій кофейникъ, чашки, булки и т. д. Но чашки уже грязныя и хлѣбъ раскрошенъ. У стѣны справа садовая деревянная скамейка.
   Лука стоитъ между столомъ и домомъ, сердито повернувшись спиною къ читающему ей нотацію служителю, и куритъ папироску. Онъ человѣкъ среднихъ лѣтъ хладнокровнаго темперамента и неширокаго, но яснаго и смѣлаго ума, съ учтивостью слуги, знающаго свою обязанность быть привѣтливымъ, соединяющій невозмутимость точнаго расчета, свободнаго отъ всякихъ иллюзій. На немъ бѣлый болгарскій костюмъ: куртка съ расшитыми галуномъ и шелкомъ бортами, широкій поясъ, широкія шаровары и расшитыя штиблеты. Голова его обрита до маковки, благодаря чему онъ немножко похожъ на японца. Зовутъ его Никола.
   Никола. Говорю тебѣ, Лука, опомнись. Ты должна измѣнить свои манеры. Я знаю барыню. Она такой человѣкъ, что ей и въ голову не можетъ прійти, чтобы служанка могла относиться къ ней безъ уваженія; но разъ она только заподозритъ, что ты нарочно перечишь и дурачишь ее, то она сейчасъ же прогонитъ тебя.
   Лука. Ну да, нарочно. И дразню и буду дразнить. Мнѣ на нее наплевать.
   Никола. Если ты поссоришься съ этой семьей, то я не смогу жениться на тебѣ. Это все равно, какъ если бы ты поссорилась со мною!
   Лука. Такъ она для тебя значитъ больше меня?
   Никола разсудительно. Я всегда буду въ зависимости отъ этой семьи. Когда я уйду отъ нихъ и открою лавку въ Софіи, половина моего капитала будетъ въ томъ, что они будутъ у меня покупатели и заказчики. Плохой отзывъ съ ихъ стороны -- и я разоренъ.
   Лука. Ты глупъ. Хотѣла бы я посмотрѣть, какъ это они осмѣлятся хоть слово сказать противъ меня.
   Никола съ чувствомъ сожалѣнія. Я думалъ, что ты умнѣе, Лука. Но ты еще молода, ты совсѣмъ молода!
   Лука. Ну да. А тебѣ это небось не нравится, что я молода? Эхъ ты! А я вѣдь знаю кой-какіе секреты этой семьи. Ипускай только поссорятся со мною! Пусть только попробуютъ!
   Никола съ сострадательнымъ превосходствомъ. А знаешь ли, что случилось бы, если бы они услышали твои рѣчи?
   Лука. Ну, какъ по-твоему.
   Никола. Прогнали бы тебя, вотъ и все тутъ. Ты думаешь, тебѣ бы кто-нибудь повѣрилъ, если бы ты стала послѣ этого разсказывать свои исторіи? Или ты разсчитываешь, что тебѣ удалось бы получить другое мѣсто у кого-нибудь во всей округѣ? Да ты знаешь ли, что всѣ служащіе этого дома перестали бы разговаривать съ тобою изъ боязни, чтобы ихъ кто-нибудь не подглядѣлъ? А твой отецъ! Ты думаешь, онъ бы еще остался арендаторомъ на ихъ землѣ? Она нетерпѣливо бросаетъ окурокъ папиросы и растаптываетъ его. Ты еще совсѣмъ ребенокъ и не знаешь, какая сила и власть въ рукахъ у богатыхъ людей. Гдѣ ужъ такимъ бѣднякамъ, какъ мы съ тобою, бороться съ ними. Подходитъ ближе и говоритъ понизивъ голосъ. Посмотри на меня, я ужъ десять лѣтъ на службѣ у нихъ. Ты думаешь, я не знаю ихнихъ секретовъ? Знаю, голубушка, все знаю. Насчетъ барыни знаю такія вещи, что она ни за тысячу левовъ не согласилась бы разсказать ихъ барину. Да и насчетъ барина знаю кое-что такое, что, сболтни я объ этомъ барынѣ, она бы по меньшей мѣрѣ съ полгода не подпускала бы его къ себѣ. Да, развяжи я только языкъ, такъ и свадьбѣ барышни съ Сергѣемъ...
   Лука, быстро поворачиваясь къ нему. Какъ? Ты знаешь? Откуда? Вѣдь я тебѣ не разсказывала!
   Никола, хитро прищуривая глаза. Такъ въ этомъ и весь твой маленькій секретъ? Я такъ и думалъ, что это какой-нибудь пустякъ въ такомъ родѣ. Ну такъ помни мой совѣтъ и держи себя почтительно., Дай барышнѣ почувствовать, что это неважно, знаешь ли ты или не знаешь; что она можетъ положиться на тебя, что ты умѣешь держать языкъ за зубами и вѣрно служишь всей семьѣ. Это они любятъ; и только такимъ путемъ ты и можешь все сдѣлать съ ними.
   Лука съ презрительной насмѣшкой. У тебя холопская душа, Никола.
   Никола снисходительно. Ну да, вѣдь въ этомъ и весь секретъ успѣха, когда человѣкъ на службѣ.
   Громкій стукъ рукояткою хлыста въ деревянныя ворота съ коннаго двора.
   Мужской голосъ за сценой. Эй! Никола! Эй!
   Лука. Баринъ! Вернулся съ войны!
   Никола быстро..Готовъ объ закладъ пойти, война кончена! Помяни мое слово, Лука. А теперь скорѣе свѣжаго кофе. Бѣжитъ на конный дворъ.
   Лука, собирая кофейникъ и чашки на подносъ и направляясь къ дому. Никогда не удастся вамъ вогнать въ меня рабскую душу!
   Майоръ Петковъ идетъ съ коннаго двора въ сопровожденія Николы. Онъ веселый, вспыльчивый, необразованный и во всѣхъ смыслахъ незначительный человѣкъ лѣтъ 50, съ честолюбіемъ, не идущимъ за предѣлы желанія слыть первымъ богачомъ въ округѣ и играть роль въ мѣстномъ обществѣ. Теперь онъ чрезвычайно гордъ своимъ военнымъ чиномъ, доставшиеся ему, какъ самому вліятельному въ городѣ человѣку. Горячка проснувшагося среди болгаръ подъ вліяніемъ нападенія сербовъ патріотизма погнала его на войну; но онъ очевидно радъ, что вернулся къ роднымъ пенатамъ.
   Петковъ, указывая хлыстомъ на столъ. Подать сюда завтракъ. Слышишь?
   Никола. Слушаю-съ. Барыня съ барышней только что ушли въ комнаты.
   Петковъ садится и беретъ булочку. Пойди, скажи, что я вернулся; и подай кофе.
   Никола. Его уже подаютъ, баринъ. Идетъ къ крыльцу. Ему навстрѣчу Лука со свѣжимъ кофе, чистой чашкой и бутылкой коньяку на подносѣ. Сказала барынѣ?
   Лука. Да. Она идетъ.
   Никола уходитъ. Лука ставитъ кофе на столъ.
   Петковъ. Ну что, сербы не тронули васъ?
   Лука. Нѣтъ, баринъ.
   Петковъ. Ну и прекрасно. Коньяку принесла?
   Лука ставитъ бутылку на столъ. Вотъ, баринъ.
   Петковъ. Вотъ это хорошо. Наливаетъ немного въ коф
   Съ крыльца спускается Катерина, еще не въ туалетѣ въ такой ранній часъ. Въ красномъ, когда-то роскошномъ, но уже наполовину сношенномъ пенюарѣ, съ болгарскимъ передникомъ поверхъ него, съ цвѣтнымъ платкомъ, повязаннымъ поверхъ густыхъ черныхъ волосъ, и въ турецкихъ туфелькахъ на босую ногу -- она выглядитъ поразительно красивой и величественной. Лука заходитъ въ домъ.
   Катерина. Павелъ! Милый! Вотъ сюрпризъ! Нагибается надъ спинкою стула и цѣлуется съ нимъ. Дали тебѣ свѣжаго кофе?
   Петковъ. Да. Лука позаботилась обо мнѣ. Война кончена. Миръ заключенъ три дня тому назадъ въ Бухарестѣ. А приказъ о расформированіи арміи былъ обнародованъ вчера.;
   Катерина, выпрямляясь, возбужденная, со сверкающими глазами. Война кончена! Павелъ! И вы позволили австрійцамъ заставить васъ заключить миръ?
   Петковъ смиренно. Милая! Они не спросились меня. Я-то тутъ при чемъ? Она садится, отвернувшись отъ него. Но разумѣется, мы ужъ смотрѣли, чтобы условія договора были почетныя. Договоромъ объявляется миръ...
   Катерина оскорбленная. Миръ!
   Петковъ, успокаивая ее. Да, но недружескія отношенія. Обрати вниманіе. Они хотѣли вставить и это; но я настоялъ, чтобы вычеркнули. Развѣ я могъ сдѣлать больше?
   Катерина. Вы бы могли присоединить къ намъ Сербію и провозгласить князя Александра балканскимъ императоромъ. Я бы это сдѣлала.
   Петковъ. Не сомнѣваюсь, моя милая. Но тогда бы намъ пришлось сначала покорить всю австрійскую имперію. А это задержало бы меня слишкомъ долго вдали отъ тебя. Я страшно скучалъ безъ тебя.
   Катерина смягчаясь. А-а! Нѣжно протягиваетъ руку черезъ столъ, чтобы погладить и пожать его руку.
   Петковъ. А какъ жилось тебѣ тугъ за это время, моя милая?
   Катерина. Да ничего; возилась только немного по обыкновенію съ горломъ.
   Петковъ убѣжденно. Это все оттого, что ты каждый день моешь шею. Я тебѣ постоянно говорилъ, что это такъ.
   Катерина. Вотъ вздоръ ты говоришь, Павелъ!
   Петковъ, занятый своимъ кофе и папиросой. Не довѣряю я этимъ увлеченіямъ новыми обычаями. Всѣ эти умыванія и омовенія не проходятъ безслѣдно для здоровья. Они не естественны. Въ Филиппополѣ былъ одинъ англичанинъ, такъ тотъ обыкновенно каждое утро мылся весь съ головы до ногъ холодною водою. Отвратительно! Все это идетъ изъ Англіи: климатъ у нихъ тамъ очевидно такой, что они постоянно грязнятся и имъ приходится постоянно мыться. Посмотри на моего отца! Онъ въ жизни никогда не купался; а дожилъ вотъ до девяноста восьми и все время былъ самымъ здоровымъ человѣкомъ въ Болгаріи. Я ничего не имѣю противъ того, чтобы вымыться хорошо, ну, скажемъ, разъ въ недѣлю; но продѣлывать это каждый Божій день,-- это значитъ доводить дѣло до смѣшной крайности.
   Катерина. Ты все еще варваръ въ душѣ, Павелъ. Надѣюсь, ты держался все-таки прилично передъ всѣми этими русскими офицерами.
   Петковъ. По мѣрѣ силъ. Я имъ разсказалъ, что у насъ есть библіотека.
   Катерина. Ахъ, а ты не разсказалъ имъ еще, что у насъ есть электрическій звонокъ? Вѣдь я постаралась, чтобы у насъ устроили электрическіе звонки.
   Петковъ. А что такое электрическій звонокъ?
   Катерина. Представь себѣ: ты нажимаешь пуговку, а что-то звенитъ въ кухнѣ, и появляется Никола.
   Петковъ. Какъ? И не нужно кричать, чтобы онъ пришелъ?
   Катерина. Цивилизованные люди никогда не кричатъ своей прислуги. Я научилась этому въ твое отсутствіе.
   Петковъ. Ну ладно. Я тоже кой-чему научился за это время и скажу тебѣ, что цивилизованные люди не развѣшиваютъ бѣлья тамъ, гдѣ оно можетъ броситься въ глаза посѣтителямъ. И я бы тебѣ посовѣтовалъ убрать Все это указываетъ на бѣлье на кустахъ куда-нибудь въ другое мѣсто.
   Катерина. Ахъ, вотъ еще глупости, Павелъ. Я полагаю, что люди дѣйствительно утонченнаго воспитанія даже не замѣчаютъ такихъ вещей.
   Кто-то стучится въ ворота съ коннаго двора.
   Петковъ. Это Сергѣй. Кричитъ. Эй, Никола!
   Катерина. Ахъ, не кричи, Павелъ. Это серьезно неприлично.
   Петковъ. Пустяки! Кричитъ еще громче. Никола!
   Никола появляется въ дверяхъ. Что угодью, баринъ?
   Петковъ. Если это майоръ Сарановъ, такъ пригласи его сюда.
   Никола. Слушаю-съ. Идетъ на конный дворъ.
   Петковъ. Займи его разговоромъ, милая, пока не выйдетъ Райна. А то онъ надоѣлъ мнѣ своими жалобами, что мы отсрочили ихъ обрученіе.
   Катерина. Когда онъ женится на Райнѣ, ему слѣдовало бы получить повышеніе въ чинѣ. Да и вообще необходимо, чтобы у насъ былъ хоть одинъ генералъ изъ болгаръ.
   Петковъ. Да. Чтобы онъ могъ повести на вѣрную гибель уже не одинъ полкъ, а цѣлую бригаду. Ну, да все равно, моя милая. У него на повышеніе нѣтъ никакихъ шансовъ, пока не будетъ обезпеченъ прочный миръ.
   Никола провозглашаетъ въ воротахъ. Майоръ Сергѣй Сарановъ! Заходитъ въ домъ и возвращается сейчасъ же съ третьимъ стуломъ, который онъ ставитъ у стола. Затѣмъ удаляется.
   Майоръ Сергѣй Сарановъ, оригиналъ портрета въ комнатѣ Райны, высокій красавецъ, одаренный отвагой, великодушіемъ и воспріимчивымъ воображеніемъ полудикаго вождя горцевъ. Въ то же время тонкое изящество всей его фигуры носитъ на себѣ характерную печать цивилизованнаго типа. Смѣлый очеркъ его бровей, изгибающихся надъ выступами наружныхъ угловъ глазныхъ дугъ; вдумчивый и наблюдательный взоръ; тонкій, смѣлый и выразительный, несмотря на воинственно-высокое переносье и широкія ноздри, носъ, и наконецъ рѣшительный подбородокъ -- сдѣлали бы честь парижскому салону. Вообще это типъ умнаго впечатлительнаго варвара съ острымъ критическимъ чутьемъ, проснувшимся для усиленной дѣятельности подъ вліяніемъ вторженія западной цивилизаціи на Балканскій полуостровъ. Въ результатѣ получилось какъ разъ то же самое явленіе, которое было впервые порождена въ Англіи подъ вліяніемъ новыхъ идей начала девятнадцатаго вѣка, а именно байронизма. Стремленіе посвятить жизнь свою служенію идеаламъ и постоянныя терзанія совѣсти по поводу своихъ и чужихъ паденій, въ связи съ вытекающимъ отсюда циническимъ презрѣніемъ къ человѣчеству; безплодная вѣра въ абсолютную цѣнность своихъ понятій и убѣжденіе въ негодности міра, относящагося къ нимъ съ отрицаніемъ и враждою; нетерпѣніе и насмѣшки подъ уколомъ мелкихъ разочарованій, въ изобиліи приносимыхъ каждымъ часомъ пребыванія съ людьми, особенно при его наблюдательности и повышенной чувствительности; все это вмѣстѣ взятое придаетъ ему наполовину трагическій, наполовину ироническій видъ, таинственную угрюмость, благодаря которой получается впечатлѣніе, будто за нимъ есть какое-то необычайное и ужасное прошлое, оставившее за собою неумирающія угрызенія совѣсти, словомъ все то, чѣмъ когда-то приковывалъ къ себѣ Чайльдъ-Гарольдъ сердца нашихъ бабушекъ. Очевидно, что онъ и только онъ и есть идеальный герой Райны. Катерина врядъ ли менѣе воодушевлена имъ, чѣмъ ея дочь, и гораздо менѣе сдерживаетъ проявленія своего чувства. Когда онъ появляется въ воротахъ коннаго двора, она порывисто бросается ему навстрѣчу. Петковъ очевидно гораздо менѣе расположенъ ухаживать за гостемъ.
   Петковъ. Уже здѣсь, Сергѣй! Радъ васъ видѣть.
   Катерина. Ахъ Сергѣй! Дорогой! Протягиваетъ ему обѣ руки.
   Сергѣй цѣлуетъ ихъ съ изысканною галантностью. Дорогая мама, если вы позволите называть себя такъ.
   Петковъ сухо. Теща, Сергѣй, теща! Садитесь; не выпьете ли кофе?
   Сергѣй. Спасибо, не хочу. Отходитъ отъ стола съ нѣкоторою досадой на Петкова и становится въ сознаніи своего достоинства, прислонившись къ периламъ крыльца.
   Катерина. Вы выглядите превосходно -- прямо блестяще. Кампанія послужила вамъ на пользу. А здѣсь всѣ по васъ съ ума сходятъ. Мы всѣ въ восторгѣ отъ этой великолѣпной кавалерійской атаки.
   Сергѣй съ серьезною ироніей. Мадамъ, это была и колыбель и могила моей военной репутаціи.
   Катерина. Какъ такъ?
   Сергѣй. Я выигралъ сраженіе вопреки правиламъ военнаго искусства, тогда какъ наши почтенные русскіе генералы собирались по всѣмъ правиламъ проиграть его. Это нарушило ихъ планы и уязвило ихъ самолюбіе. Двое изъ ихъ полковниковъ вернулись со своими полками, разбитые въ точности по указаніямъ военной науки. Двое генералъ-майоровъ были убиты съ соблюденіемъ всѣхъ строгостей военнаго этикета. Теперь эти два полковника произведены въ генералъ-майоры, а я остался простымъ майоромъ!
   Катерина. Вы не останетесь имъ, Сергѣй! Женщины всѣ на вашей сторонѣ; и онѣ ужъ позаботятся о томъ, чтобы вамъ воздано было по заслугамъ.
   Сергѣй. Слишкомъ поздно. Я дождался только заключенія мира и подалъ въ отставку.
   Петковъ удивленный, отодвигая свою чашку. Въ отставку!
   Катерина. О, вы должны взять ее назадъ.
   Сергѣй, скрестивъ руки, рѣшительно, отчеканивая слова Никогда! Никогда!
   Петковъ съ досадой. Ну кто бы могъ подумать, что вы сыграете такую штуку?
   Сергѣй съ жаромъ. Всякій, кто знаетъ меня. Но довольно обо мнѣ и о моихъ дѣлахъ. Какъ поживаетъ Райна и гдѣ она?
   Райна, внезапно появляясь изъ-за угла дома и останавливаясь на ступенькахъ дорожки. Райна здѣсь. Всѣ поворачиваются къ ней. Она выглядитъ очаровательно, какъ на картинкѣ. На ней платье блѣдно-зеленаго шелка, покрытое другимъ, ажурнымъ, изъ тонкаго шелковаго сырца, расшитаго золотомъ; на головѣ изящная фригійская шапочка съ золотыми блестками. Сергѣй съ восклицаніемъ восхищенія порывисто бросается ей навстрѣчу. Она протягиваетъ ему руку, которую онъ цѣлуетъ какъ рыцарь, опустившись на одно колѣно.
   Петковъ тихо Катеринѣ, сіяя отцовскою гордостью Какъ она мила, не правда ли? И всегда появляется легка на поминѣ.
   Катерина нетерпѣливо. Ну да, потому что подслушиваетъ сначала. Возмутительная привычка.
   Сергѣй ведетъ Райну съ утонченной любезностью точно королеву. Дойдя до стола, она поворачивается къ нему, кивая головою; онъ съ глубокимъ поклономъ возвращается на старое мѣсто, а она подходитъ къ стулу отца.
   Райна наклоняется и цѣлуетъ отца. Папа! Дорогой! Здравствуй!
   Петковъ ласково треплетъ ее по щекѣ. Здравствуй, милая шалунья! Цѣлуетъ ее. Она садится на стулъ, принесенный Николой для Сергѣя.
   Катерина. Итакъ, вы бросаете военную службу Сергѣй.
   Сергѣй. Да бросаю. Потому что военное искусство -- подлое искусство и заключается оно въ томъ, чтобы безпощадно нападать, когда самъ силенъ, и держаться на почтительномъ разстояніи, когда слабъ. Въ этомъ и весь секретъ удачныхъ войнъ. Поймать врага на какомъ-нибудь слабомъ пунктѣ; и никогда, ни въ какомъ случаѣ не вступать въ сраженіе при равенствѣ шансовъ. Не такъ ли, майоръ?
   Петковъ. Да, они-таки не хотѣли, чтобы дѣло дошло до настоящей битвы. А впрочемъ я полагаю, что военное искусство такое же ремесло, какъ и всякое другое.
   Сергѣй. Вотъ именно. А мое честолюбіе не идетъ такъ далеко, чтобы желать быть первокласснымъ ремесленникомъ. Поэтому я и послѣдовалъ совѣту этого комми-вояжера по военной части, ну, этого капитана, что руководилъ обмѣномъ плѣнныхъ въ Пиротѣ. Послушался его и подалъ въ отставку.
   Петковъ. Какъ! Это тотъ швейцарецъ? Я часто вспоминалъ объ этомъ обмѣнѣ, Сергѣй. Онъ-таки здорово надулъ насъ на лошадяхъ.
   Сергѣй. Ну, конечно, надулъ. Его отецъ былъ содержателемъ гостиницы и извозчичьяго двора. И первыми своими успѣхами онъ былъ обязанъ тому, что зналъ толкъ въ лошадиномъ барышничествѣ. Съ насмѣшливымъ воодушевленіемъ Ахъ, это былъ солдатъ, такъ солдатъ! Военный съ головы до ногъ! О, если бы я умѣлъ такъ покупать лошадей для своего полка вмѣсто того, чтобы безумно вести его въ опасность! Я бы теперь былъ уже фельдмаршаломъ!
   Катерина. Швейцарецъ? А что онъ дѣлаетъ въ сербской арміи?
   Петковъ. Ну, конечно, доброволецъ -- такая ужъ его профессія. Со смѣхомъ. Вѣдь мы бы не знали, какъ и начать сраженіе. Да вотъ спасибо иностранцы показали, какъ это дѣлается. А то бы ни мы ни сербы не знали, какъ и ступить. Ей-Богу! Безъ нихъ вѣдь и войны-то не было бы!
   Райна. А много офицеровъ швейцарцевъ въ сербской арміи?
   Петковъ. Нѣтъ, у нихъ все австріяки, все равно какъ у насъ русскіе. Это былъ единственный, съ которымъ я встрѣтился. Но больше ужъ никогда въ жизни не повѣрю я швейцарцу. Вѣдь какъ надулъ насъ! Совсѣмъ одурачилъ! За пятьдесятъ крѣпкихъ совершенно годныхъ къ строю плѣнниковъ онъ всучилъ намъ двѣсти изморенныхъ кавалерійскихъ клячъ! Вѣдь онѣ даже на конину не годятся!
   Сергѣй. Да, мы съ вами, майоръ, были совсѣмъ какъ ребята малые въ рукахъ этого мытаго во всѣхъ водахъ "настоящаго" солдата; не правда ли? Какъ два невинныхъ младенца.
   Райна. А каковъ онъ изъ себя?
   Катерина. О, Раина! Какой глупый вопросъ!
   Сергѣй. Онъ глядѣлъ комми-вояжеромъ въ военной формѣ. Мѣщанинъ съ головы до ногъ! Настоящій приказчикъ.
   Петковъ, скаля зубы, Сергѣй, разскажите Катеринѣ эту странную исторію, о томъ, какъ ему удалось спастись послѣ Сливницы. Помните, намъ разсказывалъ его пріятель? Еще какъ его укрывали двѣ женщины.
   Сергѣй съ горькою ироніей. Ахъ, да. Это настоящій романъ! Онъ служилъ какъ разъ въ той самой батареѣ, на которую я, наперекоръ всей военной наукѣ, повелъ свой полкъ въ атаку. Будучи до мозга костей военнымъ человѣкомъ, онъ, конечно, бѣжалъ, какъ и всѣ его сослуживцы. Преслѣдуемый нашими кавалеристами, онъ не нашелъ ничего лучшаго, какъ скрыться въ комнаткѣ одной молодой болгарской барышни -- патріотки. Дѣвица была очарована убѣдительнымъ краснорѣчіемъ этого странствующаго приказчика. Она очень скромно пробесѣдовала съ нимъ съ часъ или около того, а затѣмъ, чтобы не испортить своей дѣвичьей репутаціи, позвала свою маменьку. Ну, маменькино сердце онъ тоже моментально плѣнилъ; и на утро бѣглецъ былъ выведенъ на дорогу, переряженный въ старый костюмъ хозяина дома, который въ это время находился на войнѣ.
   Райна, поднимаясь съ величавымъ достоинствомъ. Вы загрубѣли за время вашей лагерной жизни, Сергѣй. Я не думала, что вы станете разсказывать передо мною подобную Исторію, Холодно отворачивается.
   Катерина, также вставая. Она права, Сергѣй. Если такія женщины и существуютъ, то кажется можно бы пощадить наши уши и не разсказывать о нихъ.
   Петковъ. Фу! Ну, что за вздоръ! Какъ будто это такъ важно?
   Сергѣй пристыженный. Нѣтъ, Петковъ, я виноватъ. Къ Райнѣ съ искреннимъ смиреніемъ. Прошу прощенія. Мое поведеніе ужасно. Простите меня, Райна. Она сдержанно кланяется. И вы также, сударыня. Катерина милостиво кланяется и садится. Онъ продолжаетъ торжественно, снова обращаясь къ Райнѣ. За эти послѣдніе нѣсколько мѣсяцевъ мнѣ много приходилось видѣть изнанки жизни, и я сталъ циникомъ; но я не долженъ былъ приносить сюда этого цинизма -- и менѣе всего въ вашемъ присутствіи, Райна. Я... Поворачиваясь къ Петкову и Катеринѣ, онъ очевидно собирается держать долгую рѣчь, но майоръ прерываетъ его.
   Петковъ. Что за вздоръ, Сергѣй! Стоитъ тратить столько словъ по пустякамъ! Дочь солдата должна умѣть выдержать и покрѣпче разговоры, не падая въ обморокъ. Встаетъ. Ну, пора однако и за дѣло Надо вѣдь позаботиться о томъ, какъ доставить три полка обратно въ Филиппополь. На Софійской-то дорогѣ провіанту для нихъ нѣтъ. Идетъ къ дому. Ну, пойдемъ. Сергѣй собирается пойти за нимъ, когда встаетъ и вступается за него Катерина.
   Катерина. Ахъ, Павелъ, неужели ты не можешь нѣсколько минутъ обойтись безъ Сергѣя? Райна совсѣмъ не успѣла и повидаться съ нимъ какъ слѣдуетъ. Можетъ быть я сумѣю помочь тебѣ въ этомъ дѣлѣ насчетъ отправки полковъ?
   Сергѣй протестуя. Невозможно, сударыня. Вы...
   Катерина, останавливая его, шутливо. Вы остаетесь здѣсь, дорогой Сергѣй. Нечего вамъ спѣшить, Мнѣ нужно перемолвить пару словъ съ Павломъ. Сергѣй моментально покоряется, кланяется и идетъ обратно. Ну, милый, беретъ Петкова подъ руку, идемъ, я тебѣ покажу электрическій звонокъ.
   Петковъ. Прекрасно, прекрасно. Ласково бесѣдуя, отправляются въ домъ. Сергѣй, оставшись наединѣ съ Райной, тревожно смотритъ на нее, опасаясь, что она еще чувствуетъ себя оскорбленной. Она улыбается и протягиваетъ ему руку.
   Сергѣй спѣшитъ къ ней. Такъ я прощенъ?
   Райна кладетъ ему руки на плечи и смотритъ на него съ восхищеніемъ и обожаніемъ. Мой герой! Мой король!
   Сергѣй. Моя королева! Цѣлуетъ ее въ лобъ.
   Райна. Какъ я завидовала тебѣ, Сергѣй! Ты былъ въ широкомъ мірѣ -- на полѣ битвы -- ты могъ доказать, что ты достоинъ самой лучшей женщины въ мірѣ: а я оставалась дома -- въ бездѣйствіи, въ безполезныхъ мечтахъ -- ничего не сдѣлавъ такого, что бы давало мнѣ право сказать, что я также достойна героя.
   Сергѣй. Дорогая, всѣ мои подвиги созданы тобою. Ты вдохновляла меня. Я шелъ на войну, какъ рыцарь на турниръ, чувствуя на себѣ взглядъ своей дамы!
   Райна. И знаешь ли, дѣйствительно не было минуты, когда бы я не думала о тебѣ. Очень торжественно Сергѣй, мнѣ кажется, что мы двое открыли высшую любовь. Когда я думаю о тебѣ, я чувствую, что никогда не могла бы совершить ничего низкаго, не могла бы даже подумать дурной мысли.
   Сергѣй. Милая! Святая моя! Съ почтительною нѣжностью обнимаетъ ее.
   Райна, обнимая его въ отвѣтъ. Мой господинъ! Мой...
   Сергѣй. Ш-ш!.. Обожаніе пусть будетъ только съ моей стороны. Ты и не знаешь, какъ недостоинъ даже лучшій мужчина, страсти чистой дѣвушки.
   Райна. Я вѣрю. тебѣ. Я люблю тебя. Я никогда не разочаруюсь въ тебѣ, Сергѣй. Слышенъ голосъ Луки, поющей пѣсню въ домѣ. Они быстро отступаютъ другъ отъ друга. Я не могу притворяться и начать передъ нею безразличный разговоръ. Мое сердце слишкомъ полно. Входитъ Лука со своимъ подносомъ. Она идетъ къ столу и прибираетъ посуду, повернувшись къ нимъ спиною. Пойдемъ прогуляемся до завтрака. Я только надѣну шляпку. Хорошо?
   Сергѣй. Только поскорѣе. Пять минутъ мнѣ покажутся пятью часами. Райна бѣжитъ и на ступенькахъ оглядывается, чтобы обмѣняться съ нимъ взглядомъ и послать ему воздушный поцѣлуй обѣими руками. Онъ смотритъ нѣсколько мгновеній ей вслѣдъ, взволнованный. Затѣмъ медленно поворачивается съ сіяющимъ отъ восторга лицомъ. При этомъ движеніи мѣняется его поле зрѣнія и въ него попадаетъ край двойного передника Луки. Это сразу приковываетъ къ себѣ его вниманіе, онъ пристально смотритъ на нее и начинаетъ съ не добрымъ чувствомъ крутить свой усъ, подбоченясь лѣвою рукою. Наконецъ, пристукнувъ каблуками, съ развязностью кавалериста подходитъ къ столу съ противоположной стороны и говоритъ ей. Лука, знаешь ли ты, что такое высшая любовь?
   Лука удивленная. Нѣтъ, баринъ.
   Сергѣй. Если затянуть надолго, такъ это очень утомительная штука. Человѣкъ чувствуетъ потребность на чемъ-нибудь отдохнуть, чѣмъ-нибудь подкрѣпиться послѣ этого.
   Лука невинно. Не хотите ли немножко кофе, баринъ? Протягиваетъ руку за кофейникомъ.
   Сергѣй беретъ ея руку. Спасибо, Лука.
   Лука притворно вырываясь. Ахъ, баринъ, вы же знаете, я не затѣмъ протянула руку. Не ждала я отъ васъ.
   Сергѣй, отходя отъ стола, тянетъ ее за руку. Я и самъ не ожидалъ этого отъ себя, Лука. Что сказалъ бы Сергѣй, герой Сливницы, если бы онъ поглядѣлъ на меня теперь? Что сказалъ бы обо мнѣ теперь Сергѣй, апостолъ высшей любви? Что сказали бы обо мнѣ полдюжины Сергѣевъ, внезапно появляющихся и исчезающихъ въ моемъ прекрасномъ тѣлѣ, если бы они Застали насъ здѣсь? Выпускаетъ ея руку и ловко обнимаетъ ея станъ рукою. Ты находишь, что я красивъ, Лука?
   Лука. Баринъ, пустите. Вѣдь меня прогонять. Вырывается, онъ не пускаетъ. Ахъ, пустите ли вы меня?
   Сергѣй смотритъ ей прямо въ глаза. Нѣтъ,
   Лука. Ну такъ станемъ по крайней мѣрѣ такъ, чтобы насъ не видно было. У васъ здраваго смысла нѣтъ.
   Сергѣй. Ахъ, да, ты права. Отходитъ съ нею къ воротамъ двора, гдѣ ихъ не видно изъ дому.
   Лука жалуясь. Ахъ, меня все-таки видно изъ оконъ. Барышня навѣрно подглядываетъ, что вы дѣлаете.
   Сергѣй, задѣтый, отпуская ее. Берегись, Лука. Я-то въ достаточной степени негодяй, что обманываю высшую любовь; но ты не смѣй оскорблять ея.
   Лука съ лицемѣрною скромностью. Ахъ, конечно, баринъ, ни за что на свѣтѣ. Можно мнѣ уже итти? Меня работа ждетъ.
   Сергѣй, снова обнимая ее. Ты милая плутовка, Лука. Скажи, если бы ты любила меня, ты бы шпіонила за мною?
   Лука. Вотъ видите ли, баринъ, вы же говорите, что въ васъ сидитъ шестеро различныхъ молодцовъ. Такъ мнѣ пришлось бы очень много слѣдить за вами.
   Сергѣй очарованный. И остроумна и мила. Пытается поцѣловать ее.
   Лука не дается. Нѣтъ, Я не хочу, чтобы вы меня цѣловали. Вы, господа, всѣ однимъ муромъ мазаны. Вы за спиною у барышни ухаживаете за мною; а они дѣлаетъ тоже самое у васъ за спиною.
   Сергѣй, отступая на шагъ. Лука!
   Лука. Отсюда видно, какъ мало вы въ дѣйствительности любите другъ друга.
   Сергѣй, оставляя фамильярный тонъ, съ ледяною вѣжливостью. Если вы хотите продолжать бесѣду со мною, Лука, то пожалуйста помните, что порядочный человѣкъ не допускаетъ обсужденія поведенія дамы, въ которую онъ влюбленъ, съ ея служанкой.
   Лука. Ахъ, это таки довольно трудная штука, знать, что допускаетъ и чего не допускаетъ порядочный человѣкъ. Судя по вашей попыткѣ поцѣловать меня, я думала, что вы на этотъ счетъ не такъ щепетильны.
   Сергѣй отворачивается отъ нея и идетъ обратно въ садъ, хлопая себя по лбу. Ахъ, чортъ! Дьяволъ!
   Лука. Ха-ха-ха! Я думаю, что изъ шестерыхъ вашихъ я, хоть одно да похоже на меня, баринъ; хотя я только служанка барышни Райны. Идетъ къ столу и принимается за свою работу, больше не обращая вниманія на него.
   Сергѣй говоритъ самъ съ собою. Какой же изъ шестерыхъ"Настоящій? Вотъ вопросъ, который мучаетъ меня. Одинъ изъ нихъ герой, другой шутъ, третій лгунъ, четвертый можетъ быть немного негодяй. Останавливается и, взглянувъ тайкомъ на Луку, прибавляетъ съ глубокою горечью. И по меньшей мѣрѣ одинъ изъ нихъ подлый трусъ -- ревнивый, какъ и всѣ подлые трусы. Подходитъ къ столу. Лука!
   Лука. Что, баринъ?
   Сергѣй. Кто мой соперникъ?
   Лука. Этого я вамъ никогда не скажу, ни за ласку, жи за деньги, ни за что.
   Сергѣй. Почему?
   Лука. Все равно почему. Впрочемъ, вѣдь вы бы сказали, что узнали отъ меня. И меня бы прогнали съ мѣста.
   Сергѣй, поднимая правую руку въ знакъ обѣщанія. Нѣтъ. Клянусь честью... останавливается, и рука его безсильно падаетъ, когда онъ заключаетъ сардонически... человѣка, способнаго вести себя такъ, какъ я велъ себя послѣднія пять минутъ. Кто онъ?
   Лука. Не знаю. Я никогда не видѣла его. Я только слышлла его голосъ черезъ дверь ея комнаты.
   Сергѣй. Проклятіе! Какъ ты смѣешь?
   Лука отступая. Ахъ, я не хотѣла сказать ничего дурного. Барыня знаетъ обо всемъ этомъ. А я только утверждаю, что если этотъ человѣкъ когда-нибудь вернется сюда, то барышня., хочетъ ли онъ или не хочетъ, а выйдетъ за него замужъ. Потому что я замѣтила, какая разница, какъ вы себя держите, когда вы съ нею или когда это дѣлается естественно. Сергѣй содрогается, какъ если бы она ударила его палкой. Затѣмъ съ гнѣвно нахмуреннымъ лицомъ, большими шагами подходитъ къ іей и схватываетъ ее обѣими руками выше локтей.
   Сергѣй. Слушай.
   Лука, корчась отъ боли, Не такъ крѣпко. Мнѣ больно. У меня будутъ синяки.
   Сергѣй. А, все равно. Ты запятнала мою честь, сдѣлавъ меня участникомъ своихъ подслушиваній и подглядываній. А затѣмъ ты предательски измѣнила своей госпожѣ.
   Лука, извиваясь у него въ рукахъ. Пожалуйста.
   Сергѣй. Это значить, что ты отвратительный комочекъ самой обыкновенной грязи съ душою рабыни. Выпускаетъ ее, какъ если бы она была чѣмъ-то нечистымъ, и, отряхивая руки какъ будто отъ грязи, садится на садовую скамью у стѣны, отвернувъ голову и погружаясь въ мрачныя размышленія.
   Лука съ сердитымъ хныканьемъ ощупываетъ сквозь рукава свои синяки. Вы умѣете сдѣлать больно и языкомъ, такъ же какъ руками. Но это не важно. Я все-таки вижу, что вы изъ такой же грязи, какъ и я по вашимъ словамъ. А она лгунья; и ея благородный видъ одинъ обманъ; я въ десять разъ лучше ея. Справившись со своею болью, закидываетъ голову и снова берется за свою работу, собирая посуду на подносъ. Онъ нерѣшительно взглядываетъ на нее разъ и другой. Она складываетъ скатерть надъ подносомъ, собираясь захватить все сразу. И въ то время, когда она нагибается, чтобы взять подносъ, онъ встаетъ.
   Сергѣй, Лука! Она останавливается и вызывающе смотритъ на него. Порядочный человѣкъ ни при какихъ обстоятельствахъ не имѣетъ права причинить женщинѣ физической боли. Съ глубокимъ почтеніемъ обнажая голову. Прошу прощенія.
   Лука. Такого рода извиненіе можетъ удовлетворить только свѣтскую даму. Зачѣмъ оно служанкѣ.
   Сергѣй, уязвленный въ своихъ рыцарскихъ чувствахъ, смѣется горькимъ смѣхомъ и говоритъ пренебрежительнымъ тономъ. Ахъ да, ты хочешь, чтобы я заплатилъ тебѣ за причиненную боль? Разстегиваетъ куртку и вынимаетъ изъ кармана нѣсколько монетъ.
   Лука съ глазами, противъ воли наполнившимися слезами. Нѣтъ. Я желаю другого удовлетворенія за свою боль.
   Сергѣй, нѣсколько смутившись. Какого же?
   Засучиваетъ лѣвый рукавъ и, взявъ свой синякъ пальцами правой руки, разглядываетъ его. Затѣмъ подымаетъ голову и смотритъ ему прямо въ глаза. Наконецъ, горделивымъ жестомъ подставляетъ ему синякъ для поцѣлуя. Изумленный онъ смотрятъ сначала на нее, затѣмъ на синякъ, потомъ снова на нее; колеблется и наконецъ, содрогаясь всѣмъ существомъ своимъ, восклицаетъ: "Никогда!" -- и отходитъ какъ можно дальше отъ нея.
   Ея рука падаетъ. Не говоря ни слова и безо всякой аффектаціи она съ достоинствомъ беретъ свой подносъ и уже приближается къ дому, когда изъ дверей появляется Райна въ вѣнской модной шляпкѣ и жакеткѣ сезона предыдущаго (1885) года. Лука съ надменнымъ видомъ уступаетъ ея дорогу и затѣмъ уходитъ.
   Райна, Ну, я готова. Въ чемъ дѣло? Весело. Вы тутъ ухаживаете за Лукой?
   Сергѣй торопливо. Нѣтъ, нѣтъ. И какъ это вамъ въ голову можетъ прійти такая мысль?
   Райна пристыженная. Прости меня, дорогой, я пошутила. Я такъ счастлива сегодня.
   Онъ быстро подходитъ къ ней и полный раскаянія цѣлуетъ ей руку. Въ это время на ступенькахъ дорожки появляется Катерина и зоветъ ихъ.
   Катерина. Мнѣ очень жаль, что я помѣшаю вамъ, дѣти. Но Павелъ совсѣмъ съ ума сошелъ съ этими тремя полками. Онъ не знаетъ, какъ отправить ихъ въ Филиппополь; и на всякое мое предложеніе у него сейчасъ же десять возраженій. Вы должны пойти помочь ему, Сергѣй. Онъ въ библіотекѣ.
   Райна разочарованная. А мы только что собирались на прогулку,
   Сергѣй. Я не задержусь. Ждите меня ровно черезъ пять минутъ. Бросается по ступенькамъ къ дверямъ.
   Райна провожаетъ его до крыльца и взглядываетъ на него снизу вверхъ съ робкимъ кокетствомъ. Я буду ходить и ждать подъ окнами библіотеки. Вы навѣрно привлечете на меня вниманіе отца. А если вы хоть на мгновеніе останетесь тамъ больше пяти минуть, то я пойду и уведу васъ, несмотря ни на какіе полки.
   Сергѣй смѣется. И прекрасно сдѣлаете. Уходить Райна нѣкоторое время смотритъ ему вслѣдъ. Затѣмъ съ видимымъ облегченіемъ начинаетъ задумчиво ходить взадъ и впередъ по саду.
   Катерина. И подумать только, что они встрѣтились съ этимъ швейцарцемъ и выслушали всю эту исторію! Ты представь себѣ, отецъ первымъ дѣломъ спрашиваетъ у меня свой старый сюртукъ, въ которомъ мы тогда выпроводили его. Славную кашу ты заварила нечего сказать.
   Райна, продолжая ходить и задумчиво глядя на песокъ. Ахъ, скотинка!
   Катерина. Скотинка! Что ты говоришь!
   Райна. Пойти и разсказать! Ахъ, попадись онъ мнѣ только, я бы его такъ напичкала шоколадомъ, что онъ никогда бы ужъ не сталъ пересказывать!
   Катерина. Не болтай такого вздору. Послушай, Райна, скажи мнѣ правду. Сколько времени онъ пробылъ въ твоей комнатѣ передъ тѣмъ, какъ ты пришла ко мнѣ?
   Райна, поворачиваясь кругомъ и начиная ходить въ противоположномъ направленіи. Ахъ, не помню.
   Катерина. Не можетъ быть, чтобы ты не помнила! Что, онъ дѣйствительно взобрался по трубѣ послѣ того, какъ ушли солдаты? Или онъ былъ уже въ комнатѣ, когда офицеръ производилъ обыскъ?
   Райна. Нѣтъ. Да. Я думаю, что онъ вѣроятно уже былъ въ комнатѣ.
   Катерина. Ты думаешь! О, Райна, Райна! Когда же ты исправишься? Вѣдь если Сергѣй узнаетъ, то все кончено между вами.
   Райна съ холодною дерзостью. О, я знаю, что Сергѣй твой любимецъ. И иногда мнѣ бы хотѣлось, чтобы ты вышла вмѣсто меня за него замужъ. Ты бы была ему какъ разъ подъ пару. Ты бы тогда лелѣяла и баловала его и нянчилась бы съ нимъ, сколько твоей душенькѣ угодно.
   Катерина, открывая широко глаза, съ искреннимъ изумленіемъ. Да ты что это въ самомъ дѣлѣ за вздоръ городишь!
   Райна капризно, наполовину обращаясь къ себѣ самой. Я постоянно чувствую страстное желаніе выкинуть какую-нибудь такую штуку или сказать ему что-нибудь такое скандальное, чтобы у него даже въ глазахъ потемнѣло. Катеринѣ, упрямо. Мнѣ рѣшительно безразлично, узнаетъ онъ что-нибудь насчетъ шоколаднаго солдатика или нѣтъ. Мнѣ даже хочется, чтобы онъ узналъ. Снова поворачивается и быстро идетъ по дорожкѣ до угла дома.
   Катерина. Скажи на милость! А что же мнѣ сказать отцу?
   Райна черезъ плечо, поднявшись на двѣ ступеньки. Ахъ, бѣдный отецъ! Какъ будто это его дѣло! Поворачиваетъ за уголъ и исчезаетъ изъ виду.
   Катерина смотритъ ей вслѣдъ, чувствуя, что у нея руки чешутся отъ желанія надавать ей затрещинъ. О, будь ты только на десять лѣтъ помоложе! Изъ дома выходитъ Лука съ подносикомъ въ опущенной рукѣ. Въ чемъ дѣло?
   Лука. Тамъ пришелъ какой-то господинъ, барыня, какой-то сербскій офицеръ...
   Катерина съ негодованіемъ. Сербскій офицеръ! Какъ онъ смѣетъ... Прерывая себя, съ горечью. Ахъ да, я и забыла. Мы заключили мирный договоръ. Теперь прійдется еще вѣроятно ежедневно принимать ихъ и выслушивать ихъ комплименты. Ну да все равно. Но разъ это офицеръ, почему же ты не доложила о немъ барину? Вѣдь баринъ въ библіотекѣ съ майоромъ Сарановымъ. А ты зачѣмъ-то сейчасъ же ко мнѣ!
   Лука. Но онъ спрашиваетъ васъ, барыня. И онъ кажется не знакомъ съ вами, потому что онъ проситъ вызвать къ нему хозяйку дома. Онъ далъ мнѣ для васъ эту бумажку. Вынимаетъ изъ-за пазухи визитную карточку, кладетъ ее на подносикъ и подаетъ Катеринѣ.
   Катерина читаетъ. "Капитанъ Блюнчли!" Это нѣмецкая фамилія.
   Лука. Кажется, швейцарская, барыня.
   Катерина, вскакивая такъ, что Лука пятится назадъ Швейцарецъ! А какъ онъ выглядитъ?
   Лука оробѣвъ. Онъ, барыня, съ громаднымъ чемоданомъ.
   Катерина. О, Господи! Онъ явился возвратить этотъ сюртукъ! Ушли его назадъ -- скажи, что насъ дома нѣтъ -- попроси оставить свой адресъ, я напишу ему. Стой. Этого я никогда не сдѣлаю. Погоди! Садится, чтобы обдумать. Лука ждетъ. Баринъ и майоръ Сарановъ заняты въ библіотекѣ. Не такъ ли?
   Лука. Да, барыня.
   Катерина рѣшительно. Проведи этого господина сейчасъ же сюда въ садъ. Повелительно. И, смотри, повѣжливѣе съ нимъ. Ну, поскорѣе. Постой. Нетерпѣливо вырываетъ у нея подносикъ. Оставь это здѣсь. А теперь -- прямо къ нему.
   Лука. Слушаю, барыня. Уходитъ.
   Катерина. Лука!
   Лука, останавливаясь. Что, барыня?
   Катерина. Что, дверь отъ библіотеки закрыта?
   Лука. Кажется, закрыта.
   Катерина. Если нѣтъ, такъ закрой, какъ пройдешь мимо.
   Лука. Хорошо, барыня. Поворачивается, чтобы уйти.
   Катерина. Постой! Лука останавливается. Отсюда его проводишь этой дорогой. Показываетъ на ворота съ коннаго двора. Скажи Николѣ, пусть онъ принесетъ сюда его чемоданъ вслѣдъ за нимъ. Не забудь.
   Лука удивленно. Его чемоданъ?
   Катерина. Ну да, какъ можно скорѣе сюда. Повелительно. Ну живѣе! Лука убѣгаетъ. Катерина снимаетъ передникъ и бросаетъ его за кусты. Затѣмъ беретъ подносикъ и глядится въ него какъ въ зеркало. Въ результатѣ платокъ, повязанный на головѣ, постигаетъ та же участь, что и передникъ Поправивъ прическу и обдернувъ платье, она, наконецъ находитъ свою внѣшность достаточно презентабельной. И можно же быть такимъ дуракомъ! И выбралъ же время! Въ дверяхъ дома появляется Лука и докладываетъ: "Капитанъ Блюнчли!" Отступаетъ въ сторону, чтобы пропустить его, и уходитъ. Капитанъ Блюнчли -- герой полуночнаго приключенія въ комнатѣ Райны. Онъ чисто вымытъ и гладко причесанъ, на немъ изящный мундиръ, на лицѣ его нѣтъ ни слѣда тревоги, но -- ошибиться невозможно, это онъ. Въ тотъ самый моментъ какъ Лука поворачиваетъ спину, Катерина стремительно бросается къ нему съ повелительнымъ, безотлагательнымъ требованіемъ. Капитанъ Блюнчли, я очень рада васъ видѣть; но вы должны немедленно же оставить этотъ домъ. Онъ поднимаетъ брови. Мой мужъ вернулся и вмѣстѣ съ нимъ мой будущій зять; и имъ ничего неизвѣстно. А если они узнаютъ, то послѣдствія будутъ ужасны. Вы иностранецъ,-- вамъ непонятна та національная вражда, которая обуреваетъ насъ. Мы все еще ненавидимъ сербовъ. Единственная разница, которая создалась благодаря миру, это то, что мой мужъ чувствуетъ себя теперь какъ левъ, у котораго отняли добычу. Если онъ откроетъ нашъ секретъ, онъ никогда не простить мнѣ; и жизни моей дочери будетъ грозить опасность. Я аппелирую къ вашимъ рыцарскимъ чувствамъ, къ вашимъ чувствамъ военнаго человѣка, и, прошу васъ немедленно же удалиться, пока онъ не засталъ еще васъ здѣсь.
   Блюнчли разочарованно, но съ философскимъ спокойствіемъ. Сію минуту, сударыня. Я вернулся только поблагодарить васъ и возвратить сюртукъ, которымъ вы тогда меня снабдили. Если вы позволите мнѣ вынуть его изъ чемодана и передать слугѣ передъ уходомъ, то я васъ больше не задерживаю. Поворачивается, собираясь зайти въ домъ.
   Катерина ловитъ его за рукавъ. Вамъ не нужно возвращаться Въ переднюю. Направляетъ его къ воротамъ. Эта дорога короче. Спасибо вамъ. Я такъ рада, что могла оказать вамъ услугу. Прощайте.
   Блюнчли. А какъ же мой чемоданъ?
   Катерина. Онъ будетъ вамъ доставленъ. Дайте мнѣ вашъ адресъ.
   Блюнчли. Правильно. Сію минуту. Вынимаетъ бумажникъ и пишетъ. Катерина еле въ силахъ сдержать свое нетерпѣніе. Когда онъ вручаетъ ей свою визитную карточку, съ крыльца быстро спускается Петковъ, безъ шапки, въ порывѣ гостепріимства, за нимъ Сергѣй.
   Петковъ поспѣшно сбѣгая по ступенькамъ. А-а, капитанъ Блюнчли! Здравствуйте!
   Катерина. О, Господи Боже! Падаетъ въ изнеможеніи на садовую скамейку у стѣны.
   Петковъ, слишкомъ занятый, чтобы обращать на нее вниманіе, сердечно, пожимаетъ руки Блюнчли. Эта глупая прислуга провела васъ сюда, вмѣсто того чтобы проводить васъ къ намъ въ... мм!... библіотеку. Онъ не можетъ произнести этого слова, не обнаруживая, какъ онъ гордится тѣмъ, что у него есть библіотека. Я замѣтилъ васъ изъ окна, и удивился, отчего это вы не заходите. Со мною Сарановъ. Вы его помните?
   Сергѣй раскланивается немного насмѣшливо и затѣмъ съ чарующей граціей протягиваетъ руку. Добро пожаловать, нашъ другъ-непріятель!
   Петковъ. По счастью, ужъ больше не непріятель. Немного озабоченно. Надѣюсь, вы зашли къ намъ въ качествѣ друга, а не по поводу лошадей или плѣнныхъ,-- а?
   Катерина. О, да, да, Павелъ. Я только что предлагала капитану Блюнчли остаться у насъ на завтракъ; но онъ заявляетъ, что немедленно долженъ уйти.
   Сергѣй сардонически. Невозможно; Блюнчли. Вы намъ какъ разъ нужны до-зарѣзу. Намъ нужно отправить три кавалерійскихъ полка въ Филиппополь; а мы не имѣемъ ни малѣйшаго представленія, какъ это сдѣлать.
   Блюнчли съ внезапно пробудившимся вниманіемъ, дѣловито. Въ Филиппополь? Вѣроятно, затрудненія насчетъ фуража?
   Петковъ съ жаромъ. Вотъ-вотъ. Сергѣю. Сразу видать, что человѣкъ понимающій.
   Блюнчли. Мнѣ кажется, я могу помочь вамъ, какъ справиться съ этимъ дѣломъ.
   Сергѣй. Неоцѣнимый человѣкъ! Идемте! Наклоняясь надъ Блюнчли, кладетъ ему руку на плечо и ведетъ къ крыльцу. Въ моментъ, когда Блюнчли только что заноситъ ногу на первую ступеньку, въ дверяхъ появляется Райна.
   Райна, совершенно растерявшись отъ неожиданности. Ахъ! Шоколадный солдатикъ!
   Блюнчли останавливается какъ вкопанный, съ невозмутимымъ спокойствіемъ на лицѣ. Сергѣй изумленно смотритъ на Райну, затѣмъ на Петкова, который въ свою очередь смотритъ на него и затѣмъ на жену.
   Катерина, не теряя присутствія духа. Милая Райна, ты что же, не видишь, что у насъ гость? Капитанъ Блюнчли, одинъ изъ нашихъ новыхъ сербскихъ друзей.
   Райна кланяется; Блюнчли кланяется въ отвѣтъ.
   Райна. Ахъ, какъ это глупо съ моей стороны! Спускается въ центръ группы, между Блюнчли и Петковымъ Сегодня утромъ я приготовила чудную форму для мороженаго, а этотъ глупый Николай какъ разъ уронилъ на него нѣсколько плитокъ шоколаду, и все погибли. Къ Блюнчли, съ очаровательной улыбкой. Надѣюсь, вы не приняли этого на свой счетъ, капитанъ Блюнчли.
   Блюнчли со смѣхомъ. Увѣряю васъ, что принялъ. Бросая ей лукавый взглядъ. Ваше объясненіе сняло тяжесть съ души моей,
   Петковъ подозрительно Райнѣ. А ты съ какихъ это поръ стала у насъ за кухарку?
   Катерина. Она съ вашего отъѣзда увлекается кулинарнымъ искусствомъ. Это ея послѣдній капризъ.
   Петковъ раздраженно. Что же это Никола? Выпилъ онъ что ли? Раньше онъ былъ внимательнѣй? А тутъ онъ сначала приводитъ капитана Блюнчли сюда, зная прекрасно, что я -- гм!-- въ библіотекѣ; а затѣмъ отправляется и разрушаетъ шоколаднаго солдатика. Его нужно... На ступенькахъ появляется Никола съ чемоданомъ! спускается и почтительно ставитъ его передъ Блюнчли и ждетъ дальнѣйшихъ приказаній. Всеобщее изумленіе. Не замѣчая производимаго эффекта, Никола глядитъ совершенно спокойно, довольный самимъ собой. Обрѣтая способность рѣчи, Петковъ набрасывается на Николу. Ты что это, Никола, съ ума сошелъ, что ли?
   Никола пораженный. Что такое, баринъ?
   Петковъ, Зачѣмъ ты принесъ сюда это?
   Никола. А это барыня приказали такъ. Мнѣ Лука сказала...
   Катерина, прерывая его. Я приказала!? Что онъ вретъ? Зачѣмъ это мнѣ понадобилось бы приказать вамъ принести сюда багажъ капитана Блюнчли? О чемъ ты думаешь, Никола?
   Никола, на минуту удивившись, беретъ чемоданъ, обращаясь къ Блюнчли съ заискивающимъ извиненіемъ опытнаго слуги. Простите, пожалуйста, баринъ. Катеринѣ. Виноватъ, барыня, извините. Кланяется и подымается на крыльцо съ чемоданомъ. Петковъ, все еще не успокоившись, раздраженно кричитъ ему.
   Петковъ. Иди и поставь чемоданъ на мороженое барышни! Этого слишкомъ много даже для Николы, и чемоданъ падаетъ у него изъ рукъ. Убирайся вонъ, неуклюжій олухъ!
   Никола подхватываетъ чемоданъ и уходитъ со словами. Слушаю-съ, баринъ.
   Катерина. Ахъ, Павелъ, не сердись такъ,-- по пустякамъ.
   Петковъ ворчитъ. Негодяй! Совсѣмъ испортился малый! Я его научу! Вспомнивъ о гостѣ. Ну, ладно. А вы, Блюнчли, и не думайте уходить. Что за взоръ! Вѣдь не сейчасъ же вы собираетесь обратно въ Швейцарію. Оставайтесь-ка до отъѣзда у насъ.
   Райна. Ахъ, пожалуйста, капитанъ Блюнчли!
   Петковъ Катеринѣ. Ну, Катерина, это ты его такъ напугала. Попроси его, такъ онъ останется.
   Катерина. Я, конечно, буду очень рада, если -- взывая къ его чувству -- капитанъ Блюнчли дѣйствительно хочетъ остаться. Мои желанія ему извѣстны.
   Блюнчли сухо, по-военному. Я къ вашимъ услугамъ сударыня. Сергѣй сердечно. Значитъ и рѣшено.
   Петковъ радушно. Ну, конечно.
   Райна. Вотъ видите, вы должны остаться.
   Блюнчли улыбаясь. Ну, если долженъ, такъ долженъ. Катерина дѣлаетъ жестъ отчаянія.
   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

   Послѣ завтрака, въ библіотекѣ. Библіотека совсѣмъ не важная. Все ея книжное богатство состоитъ изъ одной прибитой къ стѣнѣ на подставкахъ большой полки, уставленной старыми не переплетенными, истрепанными, въ кофейныхъ пятнахъ романами, и изъ пары подвѣшенныхъ на веревочкахъ полочекъ съ нѣсколькими книгами въ роскошныхъ переплетахъ, очевидно, подаренными на память. Остальныя стѣны украшены трофеями войны и охоты. Въ сущности комната глядитъ не библіотекой, а очень уютной, комфортабельной гостиной. Изъ трехъ широкихъ оконъ открывается видъ на панораму горъ, какъ разъ въ самомъ выгодномъ освѣщеніи, залитыхъ мягкими, ласкающими лучами послѣполуденнаго солнца. Въ углу у праваго окна почти до самаго потолка подымается какъ настоящая башня изъ расписанной узорами кафли большая обезпечивающая массу тепла четыреугольная печка. Посрединѣ оттоманка съ вышитыми подушками; подъ окнами мягкіе диваны. Турецкіе столики, изъ которыхъ на одномъ приборъ для кальяна, и подобранная къ нимъ подъ цвѣтъ ширма довершаютъ эффектъ изящества всего убранства комнаты. Есть, однакоже, одинъ предметъ безнадежно негармонирующій со всею остальною обстановкой. Это небольшой кухонный столъ, слишкомъ плохой, чтобы можно было не обращать на него вниманія. Онъ замѣняетъ собою письменный столъ; на немъ старая жестянка изъ-подъ кофе съ перьями и карандашами, рюмка для яицъ, налитая чернилами, и жалкій обрывокъ уже давно отслужившей свое время пропускной бумаги.
   За этимъ столомъ противъ лѣваго окна сидитъ за работою Блюнчли. Передъ нимъ двѣ географическихъ карты генеральнаго штаба. Онъ быстро изготовляетъ ордеръ за ордеромъ. У другого угла стола Сергѣй, Онъ также будто бы за работой, но въ дѣйствительности только грызетъ свое перо да смотритъ на быструю, увѣренную, дѣловитую работу Блюнчли со смѣшаннымъ чувствомъ завистливаго раздраженія по поводу своей собственной неспособности и почтительнаго удивленія къ его ловкости и умѣлости, которыя представляются ему почти чудесными и только благодаря своей прозаичности незаслуживающими уваженія. Майоръ комфортабельно расположился на оттоманкѣ съ газетою въ рукѣ и трубкою подъ рукою. Катерина сидитъ спиною къ печкѣ и вышиваетъ. Райна на диванѣ у праваго окна, съ забытымъ романомъ на колѣняхъ, мечтательно смотритъ на развернувшійся передъ нею горный ландшафтъ.
   Дверь по той же сторонѣ, гдѣ и лечь, подальше отъ окна, между дверью и печью пуговка электрическаго звонка.
   Петковъ, поднимая глаза отъ газеты, чтобы взглянуть, какъ подвигаются дѣла за столомъ. Вы увѣрены, что я вамъ ничѣмъ не могу помочь, Блюнчли?
   Блюнчли, не отрываясь отъ писанія. Я убѣжденъ ВЪ этомъ. Спасибо. Мы тутъ управимся и вдвоемъ.
   Сергѣй сердито. Ну да: мы управимся. Онъ тутъ соображаетъ, что нужно дѣлать; сочиняетъ приказы; а я подписываю. Раздѣленіе труда, майоръ. Блюнчли передаетъ ему бумагу. Еще одинъ? Спасибо. Кладетъ бумагу прямо передъ собою, старательно устанавливаетъ свой стулъ параллельно столу и подписываетъ бумагу съ видомъ человѣка, рѣшившагося исполнить трудную и опасную штуку. Эта рука привыкла болѣе владѣть мечомъ, чѣмъ перомъ,
   Петковъ, Вы слишкомъ добры, Блюнчли. Вы въ самомъ дѣлѣ взваливаете всю работу на себя. Вы развѣ совершенно убѣждены въ томъ, что я ничего не могу сдѣлать?
   Катерина тономъ легкаго предупрежденія. Ты бы лучше не мѣшалъ, Павелъ,
   Петковъ, вздрогнувъ и оглядываясь на нее. А? Ахъ, да! Совершенно вѣрно. Ты права, моя милая. Снова берется за газету, но сейчасъ же оставляетъ ее. Эхъ! Не бывала ты на войнѣ, Катерина. Ты себѣ и представить не можешь, какъ пріятно сидѣть здѣсь послѣ вкуснаго завтрака, вотъ такъ, ничего не дѣлая. Для полнаго наслажденія мнѣ не хватаетъ только одной вещи.
   Катерина, Чего же именно?
   Петковъ. Моего стараго сюртука. Въ этомъ я не чувствую себя какъ дома, а точно я на парадѣ,
   Катерина. Ахъ, Павелъ, надоѣлъ ты мнѣ со споимъ глупымъ старымъ сюртукомъ! Онъ виситъ себѣ, вѣроятно, въ голубомъ шкафу, гдѣ ты оставилъ его,
   Петковъ. Милая Катерина, говорю тебѣ, я искалъ его уже тамъ. Могу ли я довѣрять своимъ Глазамъ или нѣтъ? Катерина спокойно встаетъ и нажимаетъ пуговку электрическаго звонка у печки. Ну что ты докажешь своимъ звонкомъ? Катерина, кинувъ на него величественный взглядъ, молча садится на свое мѣсто и снова берется за работу. Вотъ, вѣдь, чисто женское упрямство! Тамъ въ шкафу только и было, что два Райниныхъ старыхъ платья, твой ватерпруфъ да мой макинтошъ И неоткуда тамъ теперь взяться моему сюртуку!
   Входитъ Никола.
   Катерина, не обращая вниманія на выходку Петкова Никола, пойди и принеси изъ голубого шкафа старый сюртукъ барина -- знаешь, со шнурками, что онъ обыкновенно носитъ дома.
   Никола. Слушаю, барыня. Уходитъ.
   Петковъ. Катерина.
   Катерина. Что, Павелъ?
   Петковъ. Я ставлю брошку, браслетъ, серьги или что ты пожелаешь выписать изъ Софіи противъ недѣльныхъ денегъ на хозяйство, что сюртука нѣтъ,
   Катерина. Идетъ, Павелъ, по рукамъ!
   Петковъ, входя въ азартъ, возбужденно. Господа, кто еще хочетъ на пари? Блюнчли, я ставлю шесть противъ одного.
   Блюнчли невозмутимо. Это значило бы грабить васъ, майоръ. Мадамъ, очевидно, знаетъ, что она права. Не поднимая глазъ отъ работы, передаетъ еще нѣсколько бумагъ Сергѣю.
   Сергѣй также возбужденно, Браво, Швейцарія! Майоръ, я ставлю своего лучшаго коня противъ арабской кобылицы для Райны, что Никола найдетъ сюртукъ въ голубомъ шкафу.
   Петковъ, разгорячившись. Вашего лучшаго.*
   Катерина, поспѣшно прерывая его. Не сходи съ ума, Павелъ. Арабская кобыла обойдется, тебѣ въ 50.000 левовъ.
   Райна, сразу очнувшись изъ своего живописнаго мечтательнаго состоянія. Не понимаю въ самомъ дѣлѣ, мама, почему ты возстаешь противъ арабской лошади для меня, когда сама собираешься урвать себѣ браслетъ или брюшку.
   Никола возвращается съ сюртукомъ и подаетъ его Петкову который съ трудомъ вѣритъ своимъ глазамъ.
   Катерина. Гдѣ онъ былъ, Никола?
   Никола. Висѣлъ въ голубомъ шкафу, барыня, Петковъ. Ахъ ч-ч...
   Катерина, останавливая его. Павелъ!
   Петковъ. Я бы могъ поклясться, что. его тамъ не было. Возрастъ что ли на меня дѣйствуетъ? Вѣдь, это же просто наважденіе. Николѣ. Ну-ка, помоги. Вы ужъ извините, Блюнчли. Никола помогаетъ ему раздѣть сюртукъ. Помните же, Сергѣй, съ вами пари я не держалъ. А коня арабскаго для Райны покупайте ужъ сами, разъ вы возбудили въ ней ожиданія. Вѣдь, такъ, Райна? Оглядывается на нее, но она уже снова погружена въ созерцаніе красотъ ландшафта. Въ приливѣ отцовской нѣжности и гордости онъ указываетъ на нее и говоритъ. Въ мечтахъ и въ грезахъ, какъ и всегда.
   Сергѣй. Можете положиться на меня, она ужъ не останется въ убыткѣ.
   Петковъ. Тѣмъ лучше для нея. Мнѣ это тоже, вѣроятно, не дешево обойдется. Переодѣваніе закончено. Никола удаляется со скинутымъ сюртукомъ. Уфъ! Наконецъ-то, Я чувствую себя совсѣмъ дома. Садится и съ видимымъ облегченіемъ берется за газету.
   Блюнчли, вручая Сергѣю бумагу. Ну вотъ и послѣдній приказъ.
   Петковъ, вскакивая. Что? Кончено?
   Блюнчли. Кончено.
   Петковъ подходитъ къ Сергѣю и, нагнувшись надъ его лѣвымъ плечомъ, слѣдитъ, какъ тотъ выводитъ свою подпись. Съ дѣтскою завистью. А у васъ ничего не найдется на мою долю, чтобы и я что-нибудь подписать?
   Блюнчли. Не нужно. Его подписи достаточно
   Петковъ. Ну, мы-таки здорово поработали за сегодняшній день, прямо на диво. Отходитъ отъ стола. Могу я еще чѣмъ-нибудь помочь?
   Блюнчли. Вы теперь позаботьтесь насчетъ курьеровъ. Сергѣю. А вы возьмитесь-ка за этихъ молодцовъ. Прежде всего вы имъ покажите, что на приказахъ отмѣчено время, въ которое они должны быть доставлены на мѣсто. А во-вторыхъ, скажите, что если они будутъ останавливаться въ пути, чтобы выпить или поболтать,-- что если они опоздаютъ хоть на десять минутъ, то вы съ нихъ шкуру сдерете.
   Сергѣй встаетъ съ негодованіемъ, Я скажу, какъ вы говорите. И если кто-нибудь изъ нихъ найдетъ въ себѣ достаточно мужества, чтобы плюнуть мнѣ въ лицо за оскорбленіе, то я заплачу ему за разжалованіе и начну выплачивать ему пенсію. Выходитъ большими шагами, глубоко оскорбленный въ своихъ гуманныхъ чувствахъ
   Блюнчли конфиденціально Петкову. Вы бы всё-таки приглядѣли за нимъ, майоръ, чтобы онъ имъ внушилъ это какъ слѣдуетъ.
   Петковъ услужливо. Совершенно вѣрно, Блюнчли, вы правы. Я пригляжу. Съ дѣловымъ видомъ направляется къ двери, но на порогѣ останавливается въ нерѣшительности. Кстати, Катерина, пожалуй, лучше и тебѣ пойти со мною. Они тебя больше боятся.
   Катерина, оставляя свое вышиваніе. Пожалуй, что и правда. А то ты тамъ напутаешь еще чего-нибудь. Петковъ придерживаетъ дверь; она проходитъ, онъ -- за нею.
   Блюнчли. Удивительная страна! Пушки у нихъ изъ вишневаго дерева, а для поддержанія дисциплины офицеры у нихъ обращаются за помощью къ своимъ женамъ! Начинаетъ складывать и составлять перечень бумагъ. Райна, поднявшись съ дивана, проходитъ по комнатѣ, заложивъ руки за спину и недовольно глядя на него.
   Райна. А вы выглядите гораздо изящнѣе, чѣмъ тогда, при нашей. первой встрѣчѣ. Онъ взглядываетъ на нее изумленный. Что вы сдѣлали для этого?
   Блюнчли. Вымылся, причесался, выспался и подкормился. Вотъ и все.
   Райна. А въ то утро у васъ никакихъ больше приключеній не было? Добрались благополучно?
   Блюнчли. Спасибо. Никакихъ.
   Райна. А ваши тамъ очень сердились, что вы бѣжали отъ Сергѣевой атаки?
   Блюнчли. О, нѣтъ, наоборотъ, они осѣ радовались, потому что и сами поступили бы точно такъ же.
   Райна подходитъ и наклоняется къ нему, опираясь на столъ. Имъ, вѣроятно, показалось очень забавною эта исторія,-- обо мнѣ и о моей комнатѣ.
   Блюнчли. Чудесная исторія. Но я разсказалъ ее только одному изъ нихъ -- своему другу.
   Райна. А на его скромность вы могли положиться?
   Блюнчли. Безусловно.
   Райна. Гм!.. А онъ разсказалъ все моему отцу и Сергѣю въ день, когда вы обмѣнивали плѣнныхъ. Поворачивается и съ безразличнымъ видомъ идетъ въ другой конецъ комнаты.
   Блюнчли, глубоко опечаленный, и не вполнѣ довѣряя ей. Нѣтъ! Не можетъ быть! Вы, вѣроятно, не то хотѣли сказать!
   Pайна, поворачиваясь, съ внезапною страстностью. Нѣтъ, то! Но они не знаютъ, что вы скрывались именно въ этомъ домѣ. И если Сергѣй узнаетъ, то онъ вызоветъ васъ на дуэль и убьетъ васъ.
   Блюнчли. Господи Боже! Тогда не говорите ему.
   Райна съ упрекомъ къ его легкомыслію. Представляете вы себѣ, что это значитъ для меня,-- обманывать его? Вѣдь я желаю, чтобы въ моихъ отношеніяхъ съ нимъ господствовала полная искренность -- не допускающая обмана даже въ мелочахъ. Мои отношенія къ нему -- это единственно прекрасная и дѣйствительно благородная сторона моей жизни. Надѣюсь, вы мржеі понять это.
   Блюнчли скептически. То-есть вы хотите сказать, что вамъ не хотѣлось бы, чтобы онъ узналъ, что вся эта исторія съ мороженымъ была,-- понимаете?
   Райна, хмурясь. Ахъ, не говорите объ этомъ такъ легко. Я солгала -- я это знаю. Но я сдѣлала это, чтобы спасти вашу жизнь. Вѣдь онъ бы васъ убилъ. Это второй разъ въ моей жизни я сказала ложь. Блюнчли быстро встаетъ и смотритъ на нее съ сомнѣніемъ и съ нѣкоторою суровостью. Вы помните, при какихъ обстоятельствахъ это случилось со мною въ первый разъ?
   Блюнчли. Кто? Я? Нѣтъ! Развѣ я былъ при этомъ?
   Райна. Да. Я сказала тогда офицеру, искавшему васъ, что васъ нѣтъ въ моей комнатѣ.
   Блюнчли. Ахъ, да. Этого-то я не забылъ.
   Райна съ большею увѣренностью. Ахъ, это такъ естественно, что вы первый забыли объ этомъ. Вѣдь, намъ это ничего не стоило, а мнѣ стоило -- лжи!-- лжи! Садится на оттоманку со взглядомъ, устремленнымъ въ пространство, и обхвативъ руками колѣно. Блюнчли, тронутый, подходитъ къ оттоманкѣ и садится рядомъ съ нею, желая ободрить и утѣшить ее.
   Блюнчли. Не огорчайтесь, дорогая барышня. Не забудьте, что я солдатъ. Ну, а какія же двѣ вещи приключаются съ солдатомъ такъ часто, что онъ даже перестаетъ и думать о нихъ? Это, во-первыхъ, что онъ слышитъ, какъ лгутъ люди. Райна вздрагиваетъ, а во-вторыхъ, что ему приходится спасать свою жизнь при всякаго рода обстоятельствахъ и съ помощью всякаго рода людей.
   Райна, вставая съ негодующимъ протестомъ. И такимъ образомъ онъ становится существомъ, неспособнымъ ни говорить правду, ни чувствовать благодарности?
   Блюнчли съ гримасою. А вамъ нравится благодарность? Мнѣ нѣтъ. Если состраданіе родственно съ любовью, то благодарность родственна съ чѣмъ-то совсѣмъ другимъ.
   Райна. Благодарность! Наклоняясь къ нему. Если вы неспособны къ благодарности, то вы не способны ни къ какому благородному чувству. Даже животныя чувствуютъ благодарность. О, теперь я понимаю, какъ вы относитесь ко мнѣ! Вы совсѣмъ не удивились, когда услышали ложь изъ моихъ устъ. Вы себѣ подумали, что я, вѣроятно, привыкла ко лжи, лгу каждый день, каждый часъ. Такого мнѣнія мужчины о женщинахъ. Начинаетъ ходить по комнатѣ съ мелодраматическимъ видомъ.
   Блюнчли. Всякое мнѣніе имѣетъ свое основаніе. Съ сомнѣніемъ. Вы говорите, что за всю свою жизнь только два раза сказали неправду. Милая барышня, не слишкомъ ли это мало? Я самъ человѣкъ довольно прямой; но моей правдивости не хватило бы мнѣ и на одно утро.
   Райна надменно мѣряя его взглядомъ. Понимаете ли вы, милостивый государь, что вы оскорбляете меня?
   Блюнчли. Что жъ дѣлать? Когда вы становитесь въ благородную позу и начинаете говорить дрожащимъ голосомъ, то я удивляюсь вамъ; но нахожу для себя невозможнымъ повѣрить хоть единому вашему слову.
   Райна гордо. Капитанъ Блюнчли!
   Блюнчли, не смущаясь. Ну-те?
   Райна немного приближается, какъ бы не вѣря своимъ ушамъ. Вы именно то и хотѣли сказать, что сказали сейчасъ вотъ? Понимаете ли вы, что вы только что сказали?
   Блюнчли. Да.
   Райна, съ трудомъ переводя дыханіе. Я! Я! Указываетъ на себя, не довѣряя себѣ, какъ бы желая сказать; "Я, Райна Петкова, лгунья!?" Онъ твердо выдерживаетъ ея взглядъ. Тогда она внезапно садится съ нимъ рядомъ и обращается къ нему совершенно иначе, переходя изъ героическаго въ простой дружескій тонъ. Какимъ образомъ вы разгадали меня?
   Блюнчли быстро. Инстинктивно, милая барышня. Мнѣ помогло мое чутье и знаніе свѣта.
   Райна, удивляясь. А знаете ли вы, что вы первый человѣкъ въ моей жизни, который не принялъ меня всерьезъ?
   Блюнчли. То-есть вы хотите сказать, не правда ли, что я первый человѣкъ въ вашей жизни, который отнесся къ вамъ совершенно серьезно.
   Райна. Да, мнѣ кажется, я это и хотѣла сказать. Радостно, чувствуя себя совершенно непринужденно. Какъ это странно, когда съ тобою говорятъ такимъ образомъ! Знаете ли, я, вѣдь, постоянно такая была, иначе и не выступала, какъ въ благородной позѣ и съ дрожью въ голосѣ. Еще крошечнымъ ребенкомъ я справлялась такимъ образомъ со своею нянькой. И она вѣрила. Теперь я выступаю такъ передъ родителями. Они вѣрятъ. И передъ Сергѣемъ. И онъ тоже вѣритъ.
   Блюнчли. Да. Онъ немного и самъ такой же. Не правда ли?
   Райна, вздрогнувъ. Вы думаете?
   Блюнчли. Вѣдь, вы же его лучше знаете.
   Райна. Удивляюсь. Я удивляюсь. Неужели же и онъ? Если бы я думала такъ! Грустно. Ну, да все равно. Теперь, когда вы разгадали меня, вы, вѣроятно, презираете меня?
   Блюнчли, вставая, горячо. Нѣтъ, милая барышня, нѣтъ, нѣтъ и тысячу разъ нѣтъ. Вѣдь это часть вашей молодости -- часть вашей прелести. И я подобно всѣмъ имъ -- вашей нянькѣ, вашимъ родителямъ и Сергѣю -- отношусь къ вамъ съ постояннымъ восхищеніемъ.
   Райна радостно. Серьезно?
   Блюнчли по-нѣмецки, сильно ударивъ рукою въ грудь. Hand aufs Herz! Серьезно и искренно!
   Райна, совсѣмъ счастливая. Но что вы подумали обо мнѣ, когда я вамъ дала свою фотографическую карточку?
   Блюнчли съ изумленіемъ. Вашу карточку! Вы мнѣ никогда ея не давали.
   Райна быстро. Вы хотите сказать, что никогда не получали ее?
   Блюнчли. Нѣтъ. Садится рядомъ съ нею, съ новымъ интересомъ, и говоритъ съ нѣкоторымъ сожалѣніемъ. А когда вы послали ее мнѣ?
   Райна съ негодованіемъ. Я и не думала посылать. Отворачивается и прибавляетъ застѣнчиво. Она была въ карманѣ сюртука.
   Блюнчли, собравши губы кружочкомъ и выпучивъ глаза. Охъ-охъ-охъ! Такъ, вѣдь, я же ее не нашелъ! Она, вѣроятно, еще тамъ.
   Райна, вскакивая. Какъ еще тамъ? Это чтобы ее нашелъ папа сейчасъ же, какъ только сунетъ руку въ карманъ. Эхъ вы! Ну какъ же можно быть такимъ глупымъ?
   Блюнчли, также вставая. Ну, не важно: вѣдь, это же только фотографія. Откуда же ему знать, для кого ена предназначалась? Скажите, что онъ самъ засунулъ ее въ карманъ.
   Райна нетерпѣливо. Да, это такъ ясно -- такъ ясно!
   О, что мнѣ дѣлать!
   Блюнчли. Ага, понимаю. Вы сдѣлали надпись. Это было необдуманно.
   Райна, чуть не плача отъ досады. И сдѣлать это для васъ, которому это безразлично -- который только смѣется надо мною -- охъ! Вы увѣрены, что никто ея не тронулъ?
   Блюнчли. Увы, не увѣренъ. Вотъ видите-ли, я, вѣдь, не могъ таскать все время съ собою этотъ сюртукъ. На дѣйствительной службѣ невозможно брать съ собою много багажу.
   Райна. Что же вы сдѣлали съ нимъ?
   Блюнчли. Когда я проѣзжалъ черезъ Пиротъ, то мнѣ нужно было пристроить его куда-нибудь на время. Сначала я думалъ было сдать его на храненіе на вокзалѣ. Но при теперешнихъ войнахъ желѣзныя дороги первыя подвергаются разграбленію. Ну я и рѣшилъ заложить его.
   Райна. Заложить erof
   Блюнчли. Я знаю, это звучитъ не особенно изящно; но это было самое безопасное мѣсто. Позавчера я его выкупилъ. Только кто его знаетъ, не были ли при этомъ очищены его карманы.
   Райна въ бѣшенствѣ, кидая слова ему прямо въ лицо. У васъ низкій умъ, умъ лавочника. Вы думаете о вещахъ, которыя бы никогда не пришли въ голову порядочному человѣку.
   Блюнчли флегматически. Это національная черта швейцарскаго характера, милая барышня.
   Райна. О, желала бы я никогда не встрѣчаться съ вами! Большими шагами направляется къ окну, садится тамъ и закуриваетъ папиросу.
   Входитъ Лука съ цѣлою кучей писемъ и телеграммъ на подносикѣ. Со своимъ дерзкимъ видомъ смѣлою поступью направляется она къ столу. Лѣвый рукавъ ея пришпиленъ къ плечу красивой булавкой; на обнаженной рукѣ выше локтя широкій золотой браслетъ, закрывающій синякъ.
   Лука къ Блюнчли. Это для васъ. Высыпаетъ письма безъ церемоній на столъ. А человѣкъ тамъ ждетъ. Она, очевидно, рѣшилась не особенно соблюдать правила вѣжливости по отношенію къ сербскому офицеру, даже когда ей приходится передать ему письма.
   Блюнчли къ Райнѣ. Вы ужъ извините меня. Послѣднюю почту я получилъ три недѣли тому назадъ. Здѣсь послѣдовательныя накопленія. Четыре телеграммы -- послѣдняя получена уже недѣлю назадъ. Открываетъ одну. Ого! Печальныя вѣсти!
   Райна встаетъ и подходитъ къ нему съ нѣкоторымъ раскаяніемъ. Печальныя?
   Блюнчли. Отецъ мой умеръ. Глядитъ на телеграмму, сжавъ губы кружочкомъ, въ раздумьѣ по поводу неожиданно представляющейся необходимости измѣнить свои планы.
   Райна. Ахъ, это большое горе!
   Блюнчли. Да, черезъ часъ я долженъ собраться домой. Онъ оставилъ цѣлую кучу громадныхъ отелей, которые требуютъ надзора. Беретъ толстое письмо въ длинномъ голубомъ конвертѣ. Вотъ обстоятельное письмо отъ нашего семейнаго повѣреннаго по дѣламъ. Разрываетъ конвертъ и просматриваетъ письмо. Боже милосердный! Семьдесятъ! Двѣсти! Въ изнеможеніи. Четыреста! Четыре тысячи! Девять тысячъ шестьсотъ! Ну что мнѣ съ ними дѣлать, съ такою массой!
   Райна робко. Девять тысячъ отелей?
   Блюнчли. Отелей! Вотъ вздоръ. Если бы вы только знали! Охъ это такъ смѣшно! Извините меня, пожалуйста. Я долженъ дать своему денщику распоряженія по поводу сборовъ къ отъѣзду. Съ бумагами въ рукѣ поспѣшно покидаетъ комнату.
   Лука язвительно. Не слишкомъ-то сердечный онъ человѣкъ, этотъ швейцарецъ, хоть и любитъ такъ сербовъ. Хоть бы слово тебѣ горести о своемъ несчастномъ отцѣ.
   Райна съ горечью. Горести! Это у человѣка, который голы только и занимался, что искусствомъ убивать людей! Развѣ онъ къ чему-нибудь привязанъ? Развѣ есть привязанности у солдата? Идетъ къ дверямъ, еле сдерживая слезы.
   Лука. Майоръ Сарановъ также сражался въ бою; однакоже, онъ сохранилъ чувствительное сердце. Райна въ дверяхъ окидываетъ ее надменнымъ взглядомъ и уходитъ. Ага! Видно, не больно-то много чувства у твоего солдатика, сударыня! Собирается послѣдовать за Райной, когда входитъ Никола съ охапкою дровъ для печки.
   Никола, влюбленно улыбаясь ей. Цѣлое послѣ-обѣда стараюсь я улучить минутку побыть съ тобою наединѣ, моя милая дѣвочка. Его настроеніе измѣняется, когда онъ замѣчаетъ ея руку. Что такое? Ты что это за моду выдумала рукавъ засучивать?
   Лука гордо. Это моя собственная мода!
   Никола. Скажите, пожалуйста! Вотъ барыня увидитъ, такъ она тебѣ задастъ. Сбрасываетъ дрова у оттоманки и располагается комфортабельно рядомъ съ ними.
   Лука. Развѣ это резонъ, чтобы тебѣ подражать ей въ разговорѣ со мною?
   Никола. Ну, ну, не ссорься, не сердись. У меня есть кое-какія новости для тебя. Пріятныя. Вынимаетъ бумажныя деньги. Лука съ жаднымъ блескомъ въ глазахъ подходитъ къ нему поглядѣть ихъ поближе. Вотъ посмотри: двадцатифранковая бумажка! Это мнѣ далъ Сергѣй. Такъ, совершенно зря, изъ чистаго хвастовства! Дуракъ скоро прощается со своими денежками. А вотъ десятифранковая. Эту мнѣ далъ швейцарецъ за то, что я поддержалъ барынину и Райнину ложь -- насчетъ него. Онъ не дуракъ. О, нѣтъ. А барыня! Ты бы послушала старую Катерину, какая она на лѣстницѣ была вѣжливая -- не узнать! И Никола такъ, и Никола этакъ, только бы майоръ не догадался, а то онъ немножко нетерпѣливъ! О, они прекрасно знаютъ, что я хорошій слуга -- хоть и выставили меня предо всѣми и лгуномъ и дуракомъ! Двадцать франковъ пойдутъ въ нашу копилку, а десять тебѣ на расходы. Только поговори ты со мною по душѣ, чтобы я вспомнилъ, что я человѣкъ, а то я усталъ быть слугою.
   Лука презрительно. Ну да! Ты продаешь себя за 30 франковъ и хочешь купить меня за 10! Спрячь свои деньги. Ты родился быть лакеемъ. А я нѣтъ. И когда ты откроешь свою лавочку, такъ ты будешь только лакеемъ у всѣхъ, вмѣсто того чтобы быть лакеемъ у нѣсколькихъ лицъ.
   Никола, подбирая дрова и направляясь къ печкѣ. Ахъ, ты только подожди, такъ сама увидишь. Вечера у насъ будутъ свободные, мы тогда сами себѣ будемъ господа; и обѣщаю тебѣ, я буду хозяиномъ-господиномъ въ своемъ собственномъ домѣ. Сбрасываетъ дрова и становится на колѣни у печки.
   Лука. Ты никогда не будешь господиномъ въ моемъ. Гордо садится на стулъ, гдѣ сидѣлъ Сергѣй,
   Никола, поворачиваясь, все еще на колѣняхъ и затѣмъ на корточкахъ, довольно жалкій, обезкураженный ея неумолимымъ презрѣніемъ. У тебя большая амбиція, Лука. Ты помни: если тебѣ когда-нибудь достанется счастье, такъ только благодаря мнѣ.
   Лука. Тебѣ?
   Никола самодовольно. Ну да, мнѣ. Кто, какъ не я, заставилъ тебя отказаться носить на головѣ фунта два фальшивыхъ черныхъ волосъ и красить губы и щеки на манеръ другихъ болгарскихъ дѣвушекъ? Кто научилъ тебя стричь ногти, мыть руки и вообще держать себя чистенькой, точно какая-нибудь знатная русская барыня? Я!-- слышишь ты? Я! Она гордо закидываетъ голову; а онъ поднимается въ очень плохомъ настроеніи, прибавляя болѣе холодно. Я часто думалъ, что если бы Райна какъ-нибудь устранилась съ дороги, а ты была бы немного меньшею дурой, а Сергѣй немного большимъ дуракомъ, то ты бы могла стать моей самой лучшей, самой крупной покупательницей, вмѣсто того чтобы быть только моей женою и тратить мои деньги.
   Лука. Я знаю, что ты лучше бы годился мнѣ въ слуги, чѣмъ въ мужья. И ты бы даже желалъ, чтобы я вышла въ барыни. О, я знаю твою душу.
   Никола подходить совсѣмъ близко; съ большою выразительностью. Никогда ты не поймешь моей души. Но все равно. Ты послушай лучше моего совѣта. Если ты желаешь стать барыней, то твое4 поведеніе со мною для этого не годится. Развѣ... развѣ его можно допустить, когда мы остаемся съ глазу на глазъ. А то оно слишкомъ грубо и безстыдно. А безстыдство -- это своего рода фамильярность, свидѣтельствующая о твоей привязанности ко мнѣ. Съ другой стороны, не слѣдуетъ тебѣ пытаться быть со мною надменной и вообще важничать. Ты совсѣмъ какъ и всѣ деревенскія дѣвки: вы думаете, что это выйдетъ по-благородному, если обходиться со слугою, какъ я обхожусь съ какимъ-нибудь дворовымъ мальчишкой. А это только ваше невѣжество; и ты этого не забывай. А затѣмъ не старайся ты держаться со всѣми такъ вызывающе. Дѣйствуй всегда такъ, какъ будто ты исполняешь свою волю, а не ждешь, чтобы тебѣ приказали. Для того, чтобы умѣть держаться какъ барыня, и для того, чтобы умѣть держаться какъ прислуга, нужно одно и то же: нужно знать свое мѣсто. Въ этомъ и весь секретъ. И можешь на меня положиться: я буду знать свое мѣсто, если ты попадешь въ барыни. Подумай объ этомъ, моя милая. Я тебѣ помогу: слуги всегда должны помогать другъ другу.
   Лука, нетерпѣливо вставая. Я должна нести себя посвоему. Своей хладнокровною мудростью ты отнимаешь у меня всякое мужество. Лучше бы ты топилъ себѣ печку: по крайней мѣрѣ, дѣлалъ бы дѣло, которое понимаешь. Никола не успѣваетъ еще отвѣтить, когда входитъ Сергѣй. Увидавъ Луку, онъ останавливается на минуту; затѣмъ подходитъ къ печкѣ.
   Сергѣй Николѣ. Надѣюсь, я не мѣшаю вамъ топить печь.
   Никола ласковымъ тономъ человѣка въ лѣтахъ. Ахъ, нѣтъ, баринъ, что вы, что вы? Я тутъ только выговаривалъ этой сумасбродкѣ за ея привычку постоянно забѣгать сюда въ библіотеку, чуть только ей представится случай, заглядывать въ книги. Это самая худшая сторона ея воспитанія, баринъ. Оно привило ей привычки, несоотвѣтствующія ея положенію. Лукѣ. Прибери-ка тамъ на столѣ для господина майора. Чинно уходитъ.
   Лука, не глядя на Сергѣя, начинаетъ прибирать бумаги со стола. Онъ медленно приближается къ ней и внимательно разглядываетъ, какъ зашпиленъ ея рукавъ.
   Сергѣй. А ну, дай посмотрѣть, остался ли знакъ? Отодвигаетъ браслетъ и разсматриваетъ синякъ. Она стоитъ неподвижно, не подымая на него глазъ: у нея захватило дыханіе отъ восторга, однакоже, она насторожѣ. Ф-ф-ф!.. Болитъ?
   Лука. Да.
   Сергѣй. Дай, вылѣчу.
   Лука моментально отодвигается; гордо, но все еще не подымая на него глазъ. Нѣтъ. Теперь ужъ не вылѣчите.
   Сергѣй съ барскими нотами въ голосѣ. Ты увѣрена? Дѣлаетъ движеніе, какъ будто чтобы заключить ее въ объятія.
   Лука. Не шутите со мною, пожалуйста. Офицеръ не долженъ шутить со служанкою.
   Сергѣй, касаясь ея руки сильнымъ ударомъ указательнаго пальца. Это была не шутка, Лука.
   Лука. Нѣтъ. Въ первый разъ взглядывая на него, Вамъ жаль?
   Сергѣй, скрестивъ руки, съ разсчитанною выразительностью. Я никогда не жалѣю о своихъ поступкахъ.
   Лука задумчиво. Хотѣлось бы мнѣ повѣрить, что мужчина можетъ быть такъ непохожъ на женщину. Скажите, вы дѣйствительно храбрый человѣкъ?
   Сергѣй, мѣняя позу, просто. Да, я храбрый человѣкъ. При первомъ выстрѣлѣ мое сердце забилось точно у женщины; но во время атаки я нашелъ, что я храбръ. Да, по крайней мѣрѣ, это дѣйствительно есть во мнѣ.
   Лука. Замѣтили ли вы во время атаки, что сыновья бѣдныхъ людей, въ родѣ моего отца, отличаются меньшею храбростью, чѣмъ люди богатые, такіе какъ вы, напримѣръ.
   Сергѣй съ горечью. Ни капли. Всѣ они рубили направо и налѣво, ругались и кричали, словомъ, были героями. Но увы! Это дешевое мужество -- прійти въ бѣшенство и убивать. У меня былъ англійскій бульдогъ,-- такъ у него такого рода храбрости было больше, чѣмъ у всей болгарской націи да еще и русской впридачу. И однакоже, онъ позволялъ моему мальчишкѣ-конюху наказывать себя хлыстомъ. Вотъ таковы же и всѣ солдаты! Нѣтъ, Лука, твои бѣдняки могутъ рѣзать непріятелямъ глотки; но они боятся своихъ офицеровъ; они терпѣливо переносятъ удары и оскорбленія; они присутствуютъ и смотрятъ, какъ ихъ товарищи подвергаются наказаніямъ точно дѣти -- и сами же помогаютъ еще, если прикажутъ. А офицеры! Съ короткимъ, горькимъ смѣхомъ. Вотъ Я -- офицеръ. О! Горячо. Дайте мнѣ человѣка, который въ угоду своей совѣсти и волѣ не побоялся бы вызвать на смертный бой всѣ силы неба и земли. Только такой человѣкъ и можетъ быть названъ мужественнымъ человѣкомъ.
   Лука. Эхъ! Легко разговоры разговаривать! Мнѣ кажется, мужчины никогда не становятся взрослыми: у всѣхъ у нихъ мысли точно у школьниковъ. Вы не совсѣмъ знаете, что такое истинное мужество.
   Сергѣй иронически. Въ самомъ дѣлѣ? Хотѣлось бы узнать. Не разскажешь ли ты?
   Лука. Взгляните на меня! Много ли я могу проявить своей воли? Я должна прибрать для васъ комнату, подмести и вытереть пыль, вынести и принести, что нужно. Развѣ можетъ унизить меня то, что не унизило бы васъ, если бы вы сами это сдѣлали? Но со сдержанной страстью если бы я была русской царицей, выше всѣхъ людей на свѣтѣ, то... о, тогда, хотя по вашему я совсѣмъ и не моДы бы тогда проявить мужества -- о, вы бы увидѣли, вы бы увидѣли!..
   Сергѣй. Что жъ бы вы сдѣлали тогда; ваше величество царица?
   Лука. Я бы вышла замужъ за человѣка, котораго бы я полюбила. Ни у одной королевы въ Европѣ не хватаетъ на это мужества. А у меня бы хватило! Если бы я полюбила васъ, то хотя бы вы были настолько же ниже меня, насколько я теперь ниже васъ, у меня бы хватило мужества поставить васъ рядомъ съ собою. А посмѣли ли бы вы сдѣлать это, какъ бы горячо вы ни любили меня? Нѣтъ! Если бы вы почувствовали, что въ васъ шевелится любовь ко мнѣ, вы подавили бы ее въ зародышѣ. Вы не посмѣли бы! Вы женились бы на дѣвушкѣ изъ богатой семьи, потому что боялись бы, что скажутъ о васъ люди.
   Сергѣй, увлеченный. Лжешь! Неправда! Клянусь всѣми звѣздами! Если бы я полюбилъ тебя, то, будь я хоть самимъ царемъ, я посадилъ бы тебя на тронѣ рядомъ съ собою. Но ты знаешь, что я люблю другую женщину, женщину, отличающуюся отъ тебя, какъ небо отъ земли. И ты завидуешь ей.
   Лука. Вотъ ужъ нечего мнѣ ей завидовать! Теперь она ужъ не пойдетъ за васъ. Человѣкъ, о которомъ я вамъ говорила, вернулся. Она выйдетъ за швейцарца.
   Сергѣй, отступая. За швейцарца!
   Лука. Да, за человѣка, который лучше десяти такихъ, какъ вы. Тогда вы явитесь за мною; а я откажу вамъ. Потому что вы для меня недостаточно хороши. Поворачиваетъ къ дверямъ.
   Сергѣй бросается за нею и неистово заключаетъ ее въ объятія! Я убью швейцарца; а съ тобою затѣмъ поступлю, какъ мнѣ захочется.
   Лука въ его объятіяхъ, не сопротивляясь, но смѣлымъ тономъ. Можетъ-быть, швейцарецъ васъ убьетъ. Въ любви онъ васъ побилъ. Побьетъ, пожалуй, и въ бою.
   Сергѣй, терзаемый сомнѣньемъ. Ты думаешь, я повѣрю, что она... Она! Вѣдь ея самая худшая мысль благороднѣе твоихъ самыхъ чистыхъ помысловъ! Неужели, ты думаешь, я повѣрю, что она способна забавляться съ кѣмъ-нибудь за моею спиною?
   Лука. Какъ вы думаете, она повѣрила бы швейцарцу, если бы онъ сказалъ ей, что я теперь въ вашихъ объятіяхъ?
   Сергѣй въ отчаяніи, отступая отъ нея. Проклятіе! О, проклятіе! Обманъ! Издѣвательство! Все, что я дѣлаю, обманываетъ и издѣвается надо всѣмъ, что я думаю! Бѣшено бьетъ себя въ грудь. Подлецъ! Лгунъ! Дуракъ! Убить ли мнѣ себя, какъ подобаетъ мужественному человѣку, или же продолжать жить, притворяясь, будто Я самъ смѣюсь надъ собою? Она снова поворачиваетъ къ дверямъ. Лука! Она останавливается у двери. Помни: ты моя.
   Лука спокойно. Что это значитъ? Оскорбленіе?
   Сергѣй повелительно. Это значить, что ты любишь меня и что я держалъ тебя тутъ въ объятьяхъ и можеть быть сдѣлаю это и еще. Оскорбленіе ли это, не знаю и знать не хочу. Понимай какъ тебѣ угодно. Но -- горячо -- я не хочу быть болтуномъ или подлымъ трусомъ. И если я увѣрюсь, что люблю тебя, то у меня хватитъ мужества. Жениться на тебѣ, хотя бы вся Болгарія была противъ. Если эти руки еще разъ коснутся тебя, онѣ коснутся моей невѣсты.
   Лука. Посмотримъ, посмѣете ли вы сдержать свое слово. Только смотрите, я долго ждать не буду.
   Сергѣй, снова скрестивъ руки, становится неподвижно по среди комнаты. Да, посмотримъ. А ты будешь ждать моей воли.
   Входитъ Блюнчли, очень занятый, все еще со своими письмами въ рукѣ, оставляя дверь открытою для Луки. Взглянувъ мимоходомъ на нее, онъ проходитъ къ столу. Сергѣй внимательно слѣдитъ за нимъ, не мѣняя своей рѣшительной позы. Лука уходитъ. Дверь остается открытою.
   Блюнчли разсѣянно, садясь за столъ на старое мѣсто и раскладывая свои бумаги. Замѣчательно красивая дѣвушка.
   Сергѣй, не двигаясь, важно. Капитанъ Блюнчли!
   Блюнчли. А?
   Сергѣй. Вы обманули меня. Вы мой соперникъ. Соперниковъ я не выношу. Въ шесть часовъ я буду одинъ на конѣ съ саблею въ рукѣ въ ущельѣ Клиссурской дороги. Поняли?
   Блюнчли изумленно, но оставаясь въ спокойной позѣ! Благодарю покорно. Это предложеніе кавалериста. А я артиллеристъ. Выборъ оружія предоставляется мнѣ. Если я пойду, такъ захвачу ужъ пулеметъ. И позабочусь къ тому же, чтобы на этотъ разъ не вышло недоразумѣнія съ патронами.
   Сергѣй, краснѣя, но съ убійственнымъ хладнокровіемъ. Берегитесь, милостивый государь. У насъ въ Болгаріи съ такого рода вызовомъ не шутятъ.
   Блюнчли, горячась. А! Что вы мнѣ говорите о своей Болгаріи! Вы, вѣдь, не понимаете, что значитъ бой! Но Богъ съ вами! Будь по-вашему. Можете явиться съ саблею. Я васъ встрѣчу.
   Сергѣй, страшно довольный, что противникъ оказался человѣкомъ толковымъ. Прекрасно сказано, швейцарецъ! Одолжить вамъ моего лучшаго коня?
   Блюнчли. Нѣтъ! Ну его къ чорту, вашего коня! Во всякомъ случаѣ, спасибо за предложеніе. Входитъ Райна и слышитъ слѣдующую фразу. Лучше я буду драться съ вами пѣшимъ! На коняхъ это слишкомъ опасно. Я не желаю убивать васъ, разъ это зависитъ отъ меня.
   Райна бросается впередъ, встревоженная. Сергѣй, я слышала, что сказалъ капитанъ Блюнчли. Вы собираетесь драться на дуэли. По какому поводу? Сергѣй молчаливо отворачивается и идетъ къ печкѣ, гдѣ и становится, наблюдая за нею, когда она обращается къ Блюнчли. Въ чемъ дѣло?
   Блюнчли. А я не знаю. Онъ мнѣ не сказалъ Да вы лучше не вмѣшивайтесь, милая барышня. Ничего опаснаго тутъ нѣтъ. Мнѣ часто приходилось на своемъ вѣку давать уроки фехтованія. Меня онъ ранить не сумѣетъ, а я его -- не хочу. Ну, а насъ это избавитъ отъ объясненій. Завтра утромъ я уѣзжаю; и вы никогда больше не увидите меня и ничего не услышите обо мнѣ. А вы съ нимъ помиритесь и будете себѣ жить припѣваючи.
   Райна, отворачиваясь, глубоко задѣтая, чуть не со слезами въ голосѣ. Я никогда не говорила, что желаю васъ еще когда-нибудь видѣть!
   Сергѣй, подходя большими шагами. Ага! Признаніе!
   Райна надменно. Что вы хотите сказать?
   Сергѣй. Вы его любите!
   Райна, скандализованная. Сергѣй!
   Сергѣй. Вы ему позволяете ухаживать за вами за моей спиной, а меня принимаете какъ жениха за его спиной. Блюнчли, вы знали наши отношенія, и вы обманули меня. За это я васъ и требую къ барьеру, а вовсе не за ласки, которыми она васъ дарила, а меня нѣтъ.
   Блюнчли, вскакивая въ негодованіи. Вздоръ! Ерунда! Какія ласки? Вѣдь она не знаетъ даже, женатъ ли я или нѣтъ?
   Райна, забывшись. О! Падая на оттоманку. Вы женаты?
   Сергѣй. Вы видите ея отчаяніе, капитанъ Блюнчли. Отрицаніе безполезно. Недавно, ночью, вы воспользовались привилегіей быть принятымъ въ ея спальнѣ.
   Блюнчли, вспыливъ, прерывая его. Ну да, глупый вы человѣкъ! Ну да, она приняла меня, когда я направилъ револьверъ ей въ упоръ. Ваши кавалеристы гнались за мною по пятамъ. И я бы убилъ ее, если бы она издала хоть одинъ крикъ.
   Сергѣй, пораженный. Блюнчли! Райна, правда это?
   Райна, подымаясь гнѣвно и величаво. О, какъ вы смѣли, какъ вы смѣли?
   Блюнчли. Извинитесь, Сергѣй, извинитесь! Садится на свое мѣсто.
   Сергѣй, становясь въ привычную позу, со скрещенными руками и съ разсчитанною выразительностью. Я никогда не извиняюсь.
   Райна страстно. Это все надѣлалъ вашъ другъ, капитанъ Блюнчли. Это онъ распускаетъ про меня эту ужасную сплетню. Возбужденно ходитъ по комнатѣ.
   Блюнчли. Нѣтъ, его уже нѣтъ въ живыхъ -- онъ сожженъ заживо.
   Райна останавливается потрясенная. Сожженъ заживо?
   Блюнчли. Онъ былъ раненъ въ бедро и лежалъ на дровяномъ дворѣ. Ваши гранаты зажгли дерево, а онъ не въ состояніи былъ выползти и сгорѣлъ вмѣстѣ съ полдюжиной другихъ такихъ же несчастныхъ.
   Райна. Какой ужасъ!
   Сергѣй. И какъ смѣшно! О, война, война! Мечта патріотовъ и героевъ! Такой же обманъ, Блюнчли, такая же пустая мистификація, какъ и любовь!
   Райна, оскорбленная. Какъ и любовь! И вы это говорите передо мною!
   Блюнчли. Полно, Сарановъ! Вѣдь все уже разъяснилось!
   Сергѣй. Обманъ, притворство! Я утверждаю это. Развѣ вы вернулись бы сюда, если бы между вами не произошло ничего другого, кромѣ того, что вы грозили стрѣлять изъ револьвера. Райна ошибается. Я узналъ объ этомъ не отъ вашего сгорѣвшаго друга.
   Райна. Отъ кого же, въ такомъ случаѣ? Внезапно угадывая истину. Ахъ, отъ Луки, отъ моей горничной, моей служанки! Вы были съ нею сегодня все утро послѣ... послѣ... О! На какого же Бога я молилась! Онъ встрѣчаетъ ея взглядъ съ сардонической усмѣшкой по поводу ея разочарованія. Съ нарастающимъ раздраженіемъ и обидой подходитъ она къ нему ближе и произноситъ тихо и выразительно. Знаете ли вы, что, поднявшись къ себѣ наверхъ, я выглянула тогда изъ окна, чтобы еще разъ увидать своего героя; и увидала нѣчто, чего я тогда не поняла. Теперь я знаю, что вы ухаживали за нею.
   Сергѣй со злымъ чувствомъ. А, вы видѣли?
   Райна. И даже слишкомъ хорошо. Отходитъ и бросается на диванъ подъ среднимъ окномъ, совершенно обезсилѣвъ.
   Сергѣй цинически, Райна, нашъ романъ разбился вдребезги. Наши грезы -- иллюзія, жизнь -- это фарсъ.
   Блюнчли Райнѣ добродушно. Вотъ видите, теперь онъ понялъ самого себя.
   Сергѣй. Блюнчли, я вамъ позволилъ назвать меня глупцомъ. Теперь вы можете назвать меня еще и трусомъ. Я отказываюсь драться съ вами на дуэли. и знаете почему?
   Блюнчли. Нѣтъ; но это не важно. Я не спрашивалъ у васъ: "почему?", когда вы трубили наступленіе; не спрашиваю: "почему?" и теперь, когда вы бьете отбой. Я солдатъ по профессіи: сражаюсь, когда приходится, и очень радъ, когда не приходится. А вы вѣдь только любитель и думаете, что сражаться -- это развлеченіе.
   Сергѣй. Ну, хоть вы и профессіоналъ, вы все-таки выслушайте мои основанія. Они заключаются въ томъ, что въ сраженіи, вообще въ борьбѣ есть нѣчто захватывающее для человѣка, т.-е., конечно, для настоящаго человѣка, обладающаго сердцемъ, кровью, честью. А съ вами вступать въ борьбу я не могу, все равно какъ не могу любить безобразную женщину. Въ васъ нѣтъ ничего магнетическаго, вы не человѣкъ, а машина.
   Блюнчли, защищаясь. Да, да, совершенно вѣрно. Я всегда былъ такимъ чудакомъ. Мнѣ очень жаль. Но вы теперь вѣдь поняли, что жизнь не фарсъ, а нѣчто совершенно разумное и серьезное. Какія же у васъ теперь препятствія, мѣшающія вашему счастью?
   Райна, вставая. Вы что-то черезчуръ заботитесь о моемъ и его счастьѣ. Вы развѣ забыли, что у него новая любовь -- Лука? Теперь ему придется драться уже не съ вами, а съ новымъ соперникомъ, съ Николой.
   Сергѣй. Соперникомъ!! Хлопаетъ себя по лбу.
   Райна. А вы развѣ не знали, что они обручены.
   Сергѣй. Никола! Что это? Новая пропасть разверзается передо мною? Никола!!
   Райна саркастически. Не правда ли, какая жертва? Такая красота! Такой умъ? Такая скромность! И все это погибаетъ! Достается какому-то пожилому лакею! Нельзя же, въ самомъ дѣлѣ, Сергѣй, допустить совершиться такой ужасной вещи. Вѣдь, это же было бы даже не по-рыцарски съ вашей стороны.
   Сергѣй, теряя всякое самообладаніе. Ехидна! Змѣя! Въ бѣшенствѣ бѣгаетъ взадъ и впередъ по комнатѣ.
   Блюнчли. Опомнитесь, Сарановъ! Послѣ жалѣть будете.
   Райна, все болѣе и болѣе раздражаясь. Понимаете ли вы, что онъ сдѣлалъ, капитанъ Блюнчли? Онъ приставилъ эту дѣвушку шпіонить за нами; а въ награду онъ ухаживаетъ за нею.
   Сергѣй. Ложь? Чудовищная ложь!
   Райна. Ложь? Мѣряя его взглядомъ. Такъ вы станете отрицать, что это она вамъ сказала, что капитанъ Блюнчли былъ у меня въ спальнѣ?
   Сергѣй. Нѣтъ; но...
   Райна, прерывая его. Или станете отрицать, что любезничали съ нею, когда она сказала вамъ это?
   Сергѣй. Нѣтъ; но говорю вамъ...
   Райна, презрительно останавливая его. Дальнѣйшіе разговоры безполезны. Этого совершенно достаточно, Отворачивается отъ него и величественно направляется обратно къ окну.
   Блюнчли спокойно Сергѣю, который, чувствуя себя окончательно опозореннымъ, опускается на оттоманку, сжимая голову кулаками и отворачиваясь. Вѣдь говорилъ я вамъ, пожалѣете, Сарановъ.
   Сергѣй. Тигрица!
   Райна, возбужденно подбѣгая къ Блюнчли. Вы слышите, какъ этотъ человѣкъ ругаетъ меня, капитанъ Блюнчли?
   Блюнчли. А что же ему остается дѣлать, барышня? Долженъ же онъ какъ-нибудь защищаться. Очень убѣдительно. Ну, не ссорьтесь. Вѣдь, что съ того проку? Райна, тяжело переводя дыханіе, садится на оттоманку и послѣ напрасныхъ усилій глядѣть огорченной заражается юморомъ Блюнчли и еле можетъ удержаться отъ смѣха.
   Сергѣй. Обручена съ Николой! Встаетъ. Ха-ха-ха! Подходитъ къ печкѣ и становится къ ней спиною. Да, Блюнли, правы вы, что васъ не волнуетъ этотъ ужасъ и обманъ, царящій кругомъ.
   Райна ласково къ Блюнчли, угадывая, что онъ думаетъ. Вы, вѣроятно, смотрите на насъ какъ на пару большихъ дѣтей, не правда ли?
   Сергѣй, насмѣшливо оскаливая зубы. О, да, конечно. Швейцарская цивилизація, какъ нянька заботящаяся о болгарскомъ варварствѣ, не такъ ли? А?
   Блюнчли, краснѣя. Совсѣмъ нѣтъ, увѣряю васъ Я только очень радъ, что мнѣ удалось успокоить васъ обоихъ. Полно вамъ въ самомъ дѣлѣ горячиться. Переговорите объ этомъ какъ слѣдуетъ, тишкомъ да ладкомъ. Гдѣ эта другая молодая дѣвица?
   Райна. Вѣроятно, подслушиваетъ у дверей.
   Сергѣй, содрогаясь, какъ будто пуля поразила его, говоритъ спокойно, но съ глубокимъ негодованіемъ. Я докажу сейчасъ, что, по крайней мѣрѣ, это -- клевета. Съ достоинствомъ подходитъ къ двери и раскрываетъ ее. Крикъ бѣшенства вырывается у него изъ груди, когда онъ выглядываетъ наружу. Бросаясь въ коридоръ, онъ возвращается, таща за собою Луку. Съ силою проталкиваетъ ее къ столу, восклицая. Судите ее вы, Блюнчли, вы, безпристрастный, холодный человѣкъ; судите эту подслушивательницу. Лука стоитъ гордо я молчитъ.
   Блюнчли качаетъ головою. Я не могу судить ее. Мнѣ самому пришлось разъ подслушивать у палатки, гдѣ происходило совѣщаніе заговорщиковъ, когда въ полку готовъ былъ вспыхнуть бунтъ. Весь вопросъ тутъ въ томъ, чѣмъ вызвано подслушиваніе. У меня жизнь была на ставкѣ.
   Лука. А у меня на ставкѣ была моя любовь. Сергѣй отворачивается, противъ воли стыдясь ея. Я не стыжусь.
   Райна презрительно. Твоя любовь! Ты хочешь сказать -- любопытство.
   Лука, смотря ей прямо въ глаза и вызывая въ ней уже не презрѣніе, а интересъ. Моя любовь сильнѣе чѣмъ все, что вы можете чувствовать даже къ вашему шоколадному солдатику.
   Сергѣй со вспыхнувшимъ подозрѣніемъ, быстро къ Лукѣ. Что это значитъ?
   Лука гордо. Это значитъ...
   Сергѣй, прерывая ее, пренебрежительно. Ахъ, да, это про мороженое. Жалкій упрекъ, Лука! Молчала бы ужъ лучше.
   Входитъ майоръ Петковъ, безъ сюртука.
   Петковъ. Извините, господа, что я такъ запросто. Райна, тутъ кто-то безъ меня надѣвалъ мой сюртукъ. Я готовъ поклясться въ этомъ -- кто-то широкоплечій. Сюртукъ на спинѣ даже разошелся по швамъ. Мать зашиваетъ его теперь. Мнѣ бы хотѣлось, чтобы она поскорѣе. А то я вѣдь могу простудиться. Оглядываетъ ихъ внимательнѣе. Тутъ у васъ что-то п роизошло?
   Райна. Нѣтъ. Садится-у печки съ спокойнымъ видомъ.
   Сергѣй. О, нѣтъ. Садится у конца стола, какъ раньше. Блюнчли, уже и раньше сидѣвшій. Ничего, ничего. Петковъ садится на оттоманку на свое старое мѣсто. Ну и прекрасно. Замѣчаетъ Луку. Тебѣ что-нибудѣ нужно, Лука?
   Лука. Нѣтъ, баринъ.
   Петковъ благодушно. Ну и прекрасно. Чихаетъ. Будь хорошею служанкой, пойди и спроси у барыни мой сюртукъ. Слышишь? Она поворачивается и собирается уйти; но въ это время входитъ Никола съ сюртукомъ; тогда она остается въ комнатѣ подъ предлогомъ, что ей нужно еще кое-что прибрать, и переставляетъ маленькій столикъ съ кальяномъ къ стѣнѣ ближе къ окну:
   Райна быстро встаетъ, увидавъ Николу съ сюртукомъ въ рукахъ. Вотъ онъ, папа дай мнѣ его, Никола; а ты подложи пару полѣньевъ въ огонь. Беретъ сюртукъ и подаетъ майору, который встаетъ, чтобы одѣться. Никола возится у огня.
   Петковъ Райнѣ, нѣжно дразня ее. Ага! Ты собираешься хоть разъ поухаживать за своимъ бѣднымъ старикомъ-отцомъ въ день его возвращенія съ войны. Да?
   Pайна съ торжественнымъ упрекомъ. О, папа! Какъ ты можешь говорить мнѣ это?
   Петковъ. Ну, ну, ничего, я, вѣдь, только пошутилъ немножко. Иди, поцѣлуй меня. Ѳна цѣлуетъ его. А теперь дай мнѣ сюртукъ.
   Pайна. Нѣтъ, я помогу тебѣ. Повернись спиною. Онъ поворачивается и суетъ руки, чтобы попасть въ рукава. Она проворно вынимаетъ фотографію изъ кармана и бросаетъ ее на столъ Блюнчли, который закрываетъ ее листомъ бумаги передъ самымъ носомъ Сергѣя. Сергѣй наблюдаетъ эту сцену съ изумленіемъ, и въ немъ съ новою силою оживаютъ его подозрѣнія, А Райна затѣмъ помогаетъ Петкову. Сюда, папочка! Ну что, теперь удобно?
   Петковъ. Очень, моя милочка. Спасибо. Садится, а Райна возвращается на свое мѣсто у печки. Ахъ, да, кстати. Я нашелъ что-то очень забавное. Что означаетъ такая вещь? Суетъ руку въ украшенный шнурками карманъ. Стой! Ищетъ въ другомъ. Я могъ бы поклясться!.. Изумленный лѣзетъ въ боковой карманъ. Удивительно!.. Снова шаритъ въ первомъ карманѣ. Куда же она могла дѣться? Вдругъ соображаетъ и вскакиваетъ, восклицая. Ага! Это твоя мать вынула!
   Райна, вся зардѣвшись. Вынула -- что?
   Петковъ. Твою фотографію съ надписью: "Райна своему шоколадному солдатику на память". Такую вещь, знаешь ли, не каждый день найдешь. Пойду, разыщу ее. Кричитъ. Никола!
   Никола, роняя полѣно и оборачиваясь. Что угодно, баринъ?
   Петковъ. Ты дѣйствительно-таки испортилъ сегодня утромъ Райнину стряпню?
   Никола. Вѣдь, барышня при васъ это сказала, что испортилъ, баринъ.
   Петковъ. Это я знаю, болванъ. Но правда ли это?
   Никола. Я убѣжденъ, что барышня неспособна сказать неправду, баринъ.
   Петковъ. Ты убѣжденъ? А я нѣтъ, Обращается ко всѣмъ остальнымъ. Вы думаете, я не вижу, что у васъ тутъ дѣлается? Подходитъ къ Сергѣю и хлопаетъ его по плечу. Сергѣй, вѣдь шоколадный-то солдатикъ -- это вы. Вѣдь, такъ? Сознайтесь.
   Сергѣй, вскакивая. Кто я? Шоколадный солдатикъ? Конечно, нѣтъ.
   Петковъ. Нѣтъ! Смотритъ на нихъ. Всѣ они сохраняютъ полнѣйшую серьезность. Вы что же, хотите сказать, что Райна раздаетъ фотографіи на память другимъ мужчинамъ, кромѣ васъ?
   Сергѣй загадочно. Міръ совсѣмъ не такое невинное мѣсто, какъ мы привыкли думать, Петковъ.
   Блюнчли, вставая. Не ломайте себѣ головы, майоръ, и не волнуйтесь. Шоколадный солдатикъ -- это я. Петковъ и Сергѣй оба одинаково изумлены. Милая барышня спасла мою жизнь: я умиралъ отъ голода, и она дала мнѣ кремовыхъ шоколадныхъ конфетъ. Вкуса ихъ я никогда не забуду. Въ Пиротѣ мой покойный другъ Штольцъ разсказалъ вамъ исторію приключеній одного бѣглеца. Исторія эта была про меня.
   Петковъ. Про васъ! Съ трудомъ переводитъ дыханіе. Сергѣй, помните вы поведеніе этихъ двухъ женщинъ сегодня утромъ, когда мы упомянули объ этой исторіи? Сергѣй цинически улыбается, Петковъ строго смотритъ на Райну. Милая ты дѣвица, нечего сказать!
   Райна съ горечью. Майоръ Сарановъ измѣнилъ свои намѣренія. А когда я дѣлала надпись на фотографіи, я еще не знала, что капитанъ Блюнчли женатъ.
   Блюнчли, протестуя самымъ энергичнымъ образомъ. Я не женатъ.
   Райна съ глубокимъ упрекомъ. А вы сказали, что да. Блюнчли. Не говорилъ я этого. Совсѣмъ нѣтъ. Никогда въ жизни я не былъ женатъ.
   Петковъ, разсердившись. Райна, скажешь ли ты мнѣ, наконецъ, толкомъ, въ кого изъ нихъ ты влюблена? Вѣдь, кажется не много у тебя спрашиваю!
   Райна. Ни въ того, ни въ другого. Предметъ нѣжной страсти майора Саранова въ настоящее время вотъ ЭТа дѣвица. Указываетъ на Луку, которая гордо встрѣчаетъ направленные на нее взгляды.
   Петковъ. Лука! Да вы съ ума сошли, что ли, Сергѣй? Вѣдь, она невѣста Николы.
   Ники ла, выступая впередъ. Извините, баринъ. Здѣсь недоразумѣніе. Лука мнѣ не невѣста.
   Петковъ. Какъ не невѣста, скотина ты! Вѣдь, и же самъ подарилъ тебѣ двадцать пять левовъ въ день вашего обрученія, а Лука тогда получила этотъ золотой браслетъ отъ барышни.
   Никола съ холодной елейностью. Мы отказались отъ этого плана, баринъ. Да и все это обрученіе я затѣялъ единственно съ цѣлью обезпечить Лукѣ протекцію. Душою она выше своего положенія; и я никогда не былъ для нея ничѣмъ, какъ преданнымъ слугою. Какъ вамъ извѣстно, баринъ, я собираюсь впослѣдствіи открыть лавочку въ Софіи. И я разсчитываю на нее какъ на мою постоянную покупательницу, если она выйдетъ замужъ за богатаго человѣка. Да, кромѣ того, много значатъ еще и рекомендаціи. Уходитъ со скромнымъ видомъ, оставляя всѣхъ въ сильномъ изумленіи.
   Петковъ, прерывая молчаніе. Гм!.. Н-да!
   Сергѣй. Это или благороднѣйшій героизмъ, или подлѣйшая низость. Какъ по-вашему, Блюнчли?
   Блюнчли. По-моему ни то, ни другое. Никола умнѣйшій человѣкъ изъ всѣхъ, кого я только встрѣчалъ въ Болгаріи. Если онъ говоритъ по-французски или по-нѣмецки, то я его сдѣлаю завѣдующимъ отеля.
   Лука, внезапно переставая сдерживаться, Сергѣю. Здѣсь меня всѣ оскорбляли. И вы подали имъ примѣръ. Вы должны извиниться передо мною. Сергѣй, точно часы съ репетиціей, въ которыхъ надавили пружинку, моментально становится въ позу, скрестивши руки на груди.
   Блюнчли раньше, чѣмъ онъ успѣваетъ раскрыть ротъ. Ваше требованіе напрасно. Онъ никогда не извиняется.
   Лука. Это передъ вами, равнымъ ему и къ тому же врагомъ. А передо мною, его несчастною служанкой, онъ не откажется извиниться.
   Сергѣй одобрительно. Ты права. Съ величайшей торжественностью преклоняетъ одно колѣно. Прости меня.
   Лука, я васъ прощаю. Робко протягиваетъ руку, которую онъ цѣлуетъ. Это прикосновеніе дѣлаетъ меня вашей невѣстой.
   Сергѣй, вскакивая. Ахъ, я и забылъ совсѣмъ.
   Лука холодно. Вы можете, если желаете, взять свое слово обратно.
   Сергѣй. Взять обратно! Никогда! Ты принадлежишь мнѣ. Обнимаетъ ее.
   Входитъ Катерина и застаетъ Луку въ объятіяхъ Сергѣя, а всю остальную компанію съ живымъ изумленіемъ созерцающую это зрѣлище.
   Катерина. Что это значитъ. Сергѣй оставляетъ Луку.
   Петковъ. Знаешь ли, моя милая, Сергѣй, оказывается, собирается жениться вмѣсто Райны на Лукѣ. Она готова разразиться гнѣвомъ надъ нимъ; онъ останавливаетъ раздражительно. Да не ругай ты меня, я-то тутъ при чемъ. Отходитъ къ печкѣ.
   Катерина. Жениться на Лукѣ! Сергѣй, вы связаны своимъ словомъ съ нами!
   Сергѣй, скрестивши руки. Меня ничто не связываетъ.
   Блюнчли, довольный проявленнымъ Сергѣемъ здравымъ смысломъ. Сарановъ, вашу руку. Поздравляю васъ. Эти ваши героическія ухватки имѣютъ все-таки и свою практическую сторону. Лукѣ. Мадемуазель! Лучшія пожеланія со стороны добраго республиканца! Цѣлуетъ ея руку, къ великому неудовольствію Райны,
   Катерина угрожающе. Лука, ты тутъ насплетничала!
   Лука. Я никакого вреда не сдѣлала Райнѣ.
   Катерина надменно. Райнѣ! Райна также негодуетъ по поводу такой вольности.
   Лука. Я въ правѣ называть ее Райной: она называетъ меня Лукой. Я сказала майору Саранову, что она ни въ коемъ случаѣ не выйдетъ за него, если вернется вотъ господинъ швейцарецъ.
   Блюнчли, пораженный. Ого!
   Лука, обращаясь къ Райнѣ. Я полагала, что вы относитесь къ нему съ большею нѣжностью, чѣмъ къ Сергѣю. Вамъ лучше знать, права ли я.
   Блюнчли. Что за вздоръ! Увѣряю васъ, дорогой майоръ и любезная мадамъ, что милая барышня только спасла мнѣ жизнь и ничего больше. А относилась ко мнѣ совершенно безразлично. Да, Господи Боже мой, вы только взгляните на нее и на меня. Она молодая, богатая, прекрасная, съ воображеніемъ, рисующимъ ей сказочныхъ красавцевъ, героевъ, блестящія кавалерійскія атаки и еще Богъ вѣсть что! А я обыкновенный швейцарскій солдатъ, за пятнадцать лѣтъ казармъ и сраженій позабывшій, что такое приличная жизнь; бродяга, человѣкъ, испортившій всѣ шансы своей жизни, благодаря неизлѣчимо-романтическому складу души, человѣкъ.
   Сергѣй, точно иголкой уколотый, вскакиваетъ, прерывая Блюнчли съ недовѣрчивымъ изумленіемъ. Извините, пожалуйста, Блюнчли, благодаря чему, вы говорите, испортили вы шансы своей жизни?
   Блюнчли, охотно удовлетворяя его любопытству. Благодаря неизлѣчимой склонности къ романтизму. Мальчикомъ еще я дважды убѣгалъ изъ дому Я сталъ военнымъ вмѣсто того, чтобы заняться отцовскимъ дѣломъ. Я вскарабкался на балконъ этого дома, когда всякій здравомыслящій человѣкъ на моемъ мѣстѣ укрылся бы куда-нибудь въ погребъ. Я притащился сюда, чтобы еще разъ взглянуть на свою спасительницу, тогда какъ всякій другой человѣкъ моего возраста отослалъ бы сюда сюртукъ.
   Петковъ. Мой сюртукъ!
   Блюнчли. Ну да! Отослалъ бы его обратно да и вернулся бы себѣ спокойно домой. Неужели же вы полагаете, что въ такого рода человѣка можетъ влюбиться молодая дѣвушка? А возрастъ! Вы только подумайте! Мнѣ уже тридцать четыре; а ей -- не думаю, чтобы было много больше семнадцати. Эта оцѣнка производитъ всеобщую сенсацію: всѣ переглядываются. Не замѣчай этого, онъ продолжаетъ. Все это приключеніе, въ которомъ для меня шелъ вопросъ о жизни и смерти, для нее представлялось не больше, какъ игрою школьницы -- шоколадныя конфеты и прятки. Вотъ вамъ доказательство! Беретъ со стола фотографію. Скажите Бога ради, послала ли бы это мнѣ женщина, которая бы серьезно была заинтересована мною, послала ли бы она мнѣ свою карточку съ такою надписью: "Райна своему шоколадному солдатику на память"? Съ торжествомъ показываетъ фотографію, полагая, что теперь уже все ясно и никакія возраженія невозможны.
   Петковъ. Ага! А я искалъ ее! Что за чортъ! Какимъ образомъ она попала на столъ?
   Блюнчли ласково Райнѣ. Надѣюсь, я все разъяснилъ какъ слѣдуетъ, милая барышня.
   Райна съ неудержимою досадой. Я совершенно согласна съ характеристикой вашей собственной персоны. Вы -- романтикъ И глупецъ! Блюнчли несказанно пораженъ. На слѣдующій разъ, надѣюсь, вы сумѣете увидать разницу между семнадцати лѣтней школьницей и женщиною двадцати трехъ лѣтъ.
   Блюнчли, опѣшивъ. Двадцати трехъ!
   Райна съ презрѣніемъ вырываетъ карточку у него изъ рукъ, разрываетъ пополамъ и куски бросаетъ къ его ногамъ.
   Сергѣй, злорадствуя, что его соперникъ такъ оскандалился. Блюнчли, пропала моя послѣдняя вѣра. Ваша разсудительность такой же обманъ, какъ и все остальное. У васъ еще меньше здраваго смысла, чѣмъ у меня.
   Блюнчли, до послѣдней степени поращенный. Двадцати трехъ! Двадцати трехъ!! Соображаетъ. Гм!.. Быстро принимая рѣшеніе. Въ такомъ случаѣ, майоръ Петковъ, позвольте мнѣ сдѣлать формальное предложеніе просить разрѣшить мнѣ вмѣсто отказавшагося майора Саранова считаться женихомъ вашей дочери.
   Райна. И вы смѣете!
   Блюнчли. Если вамъ было двадцать три, когда вы мнѣ говорили всѣ эти вещи сегодня послѣ обѣда, то я ихъ принимаю всерьезъ.
   Катерина съ надменною вѣжливостью. Не знаю, милостивый государь, ясно ли вы себѣ представляете соціальное положеніе моей дочери или майора Саранова, мѣсто котораго вы предлагаете заступить. Петковы и Сарановы извѣстны какъ самые выдающіяся и самыя богатыя фамиліи во всей странѣ. Притомъ наша извѣстность имѣетъ уже почти историческое значеніе: мы считаемъ уже приблизительно двадцатилѣтнюю давность.
   Петковъ. Ахъ, это не важно, Катерина. Къ Блюнчли. Мы были бы очень рады, Блюнчли, если бы вопросъ шелъ только о вашемъ общественномъ положеніи. Но вотъ въ чемъ бѣда. Райна, знаете ли, привыкла къ очень комфортабельной обстановкѣ. У Сергѣя, напримѣръ, двадцать лошадей.
   Блюнчли. Но скажите на милость, для чего это нужно столько лошадей? Не циркъ же устраивать!
   Катерина строго. Моя дочь, милостивый государь, привыкла имѣть первоклассный выѣздъ"
   Райна. Мама, тьт меня выставляешь въ смѣшномъ видѣ.
   Блюнчли. Ну, ладно. Если вопросъ идетъ о состояніи -- ну что жъ! Стремительно бросается къ столу и схватываетъ бумаги въ синемъ конвертѣ. Сколько, вы говорите, у васъ лошадей?
   Сергѣй. Двадцать, благородный швейцарецъ.
   Блюнчли. А у меня двѣсти. Всѣ поражены. А сколько экипажей?
   Сергѣй. Три.
   Блюнчли. А у меня семьдесятъ. Изъ нихъ двадцать четыре двѣнадцати-мѣстныхъ, не считая двухъ мѣстъ на козлахъ рядомъ съ кучеромъ и кондукторомъ. Сколько у васъ скатертей?
   Сергѣй. Откуда мнѣ знать это, чортъ побери!
   Блюнчли. А все-таки наберется четыре тысячи?
   Сергѣй. Нѣтъ.
   Блюнчли. А у меня -- да. У меня есть девять тысячъ шестьсотъ паръ простынь и шерстяныхъ одѣялъ да еще двѣ тысячи четыреста стеганыхъ на гагачьемъ пуху, У меня есть десять тысячъ ножей и вилокъ и такое же количество десертныхъ ложекъ. У Меня есть шесть отелей, отстроенныхъ какъ дворцы, да, кромѣ того, два извозчичьихъ двора, одинъ садъ-ресторанъ и одинъ частный домъ. У меня есть четыре медали за отличія, я состою въ чинѣ офицера и по воспитанію я человѣкъ изъ порядочнаго общества; кромѣ того, у меня три родныхъ разговорныхъ языка. Укажите мнѣ хоть одного человѣка въ Болгаріи, который бы обладалъ всѣмъ этимъ!
   Петковъ съ ребяческимъ благоговѣніемъ. Вы, можетъ быть, швейцарскій императоръ?
   Блюнчли. Мое званіе -- самое высокое въ Швейцаріи: я свободный гражданинъ.
   Катерина. Въ такомъ случаѣ, капитанъ Блюнчли, разъ вы избранникъ моей дочери, я не буду мѣшать ея счастью. Петковъ собирается говорить. Эти чувства раздѣляетъ и майоръ Петковъ.
   Петковъ. О, я буду очень радъ. Двѣсти лошадей! Ф-фью!
   Сергѣй. А что же скажетъ сама дама?
   Райна, притворно дуясь. А дама скажетъ, что онъ можетъ сохранить для себя свои скатерти и омнибусы. Я здѣсь не затѣмъ, чтобы быть проданной тому, кто дастъ больше.
   Блюнчли. А я не принимаю такого отвѣта. Я обратился къ вамъ какъ бѣглецъ, какъ нищій, какъ съ голоду околѣвающій человѣкъ. И вы приняли меня. Вы дали мнѣ свою руку для поцѣлуя, вы уступили мнѣ свою постель для сна, вы укрыли меня подъ своимъ кровомъ.
   Райна, прерывая его. Все это я дала не швейцарскому императору.
   Блюнчли. Я это именно и говорю. Быстро схватываетъ ея руку и глядитъ ей прямо въ глаза, прибавляя довѣрчиво и властно. Ну, скажите намъ, кому же вы дали все это.
   Райна, уступая его желанію, съ застѣнчивой улыбкой. Моему шоколадному солдатику.
   Блюнчли съ задорнымъ смѣхомъ восхищенія. Ну вотъ и довольно. Спасибо. Взглядываетъ на часы и внезапно принимаетъ дѣловой видъ. Однако, пора, майоръ. Вы такъ хорошо управились съ отправкой этихъ полковъ, что вамъ, навѣрно, поручатъ еще отправку части пѣхоты изъ Тимокской дивизіи. Тогда вы ихъ будете транспортировать черезъ Ломъ-Паланку. Сарановъ, подождите со свадьбой до моего возвращенія. Я буду здѣсь ровно въ пять вечера во вторникъ черезъ двѣ недѣли. Mesdames, до свиданья. Дѣлаетъ военный поклонъ и уходитъ.
   Сергѣй. Что за человѣкъ! Что за человѣкъ!
   
   
   
   
Ко всем произведениям автора К списку авторов