Переводъ съ французскаго подъ редакціей, съ предисловіемъ и приложеніемъ статьи.
ТЕОРІЯ ВОСПИТАНІЯ СПЕНСЕРА
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Въ тип. Ф. С. Сущинскаго.-- Могилевская, 7.
1871.
Болѣе столѣтія прошло съ тѣхъ поръ какъ Руссо писалъ своего "Эмиля." Въ этомъ сочиненіи одинъ изъ величайшихъ геніевъ XVIII вѣка хотѣлъ закрѣпить въ человѣчествѣ идеи этого вѣка -- воспитаніемъ. Въ педагогическихъ теоріяхъ Руссо отразился не только XVIІІ вѣкъ съ его идеями свободы, разума, съ его протестомъ противъ мрака, насилія и суевѣрія, но и личность самаго автора. Идеалистъ и мизантропъ вслѣдствіе своего идеализма, Руссо, запершись въ своемъ углу отъ всего міра, проповѣдывалъ что ребенка слѣдуетъ воспитывать внѣ всякаго вліянія общества, слѣдуя исключительно указаніямъ его природы. Природа это альфа и омега теоріи воспитанія Руссо. Но природа Руссо не грубая животная сила, создающая однихъ дикарей, а разумная оживотворенная духомъ сила, которая должна была создать идеалъ человѣка. "Все хорошо что выходитъ изъ рукъ Творца всѣхъ вещей, говоритъ Руссо; все растлѣвается въ рукахъ человѣка." Теорія воспитанія построенная на такомъ безпощадномъ отрицаніи силъ человѣчества не могла не привести къ ложнымъ выводамъ. Но ложность ихъ оказалась впослѣдствіи, для восемнадцатаго вѣка сказались только благотворные результаты ея. Оно было протестомъ противъ темныхъ предразсудковъ и нелѣпой обрядности отживающаго средневѣковаго быта, который калечилъ живыя силы нарождавшихся поколѣній. Благодаря этому протесту дѣтство спасалось отъ затхлаго воздуха католицизма и растлѣвающаго вліяніе аристократическихъ будуаровъ и гостиныхъ на лоно природы, и вырождавшееся поколѣніи смѣнялось другимъ здоровымъ и сильнымъ. Ложный выводъ былъ сдѣлалъ поклонниками Руссо, которые раболѣпно принимали каждое слово его какъ священный завѣтъ. Воспитаніе на лонѣ природы сдѣлалось воспитаніемъ одной природы, какъ ее понимали по дуалистическимъ воззрѣніямъ того времени т. е. одной животной стороны человѣка, эту сторону развивали такъ усердно, что она подавляла собой умственную. Этотъ ложный выводъ теоріи Руссо сказался всего болѣе въ нашемъ обществѣ, и наши доморощенные педагоги по системѣ Руссо плодили хорошо откормленныхъ, здоровыхъ и сильныхъ животныхъ человѣческой породы, въ родѣ юноши въ романѣ г. Авдѣева, "Между двухъ огней", воспитаннаго волтеріанцемъ отцемъ.
Книга Альфонса Эскироса "Эмилъ XIX столѣтія" есть дальнѣйшее развитіе педагогическихъ теорій Руссо и вмѣстѣ съ тѣмъ опроверженіе того, что въ нихъ есть ложнаго. Наука измѣнила мистически сентиментальный взглядъ ка природу человѣка; въ обществѣ сложился другой идеалъ человѣка, не чувствительнаго любящаго добродѣтельнаго человѣка природы Руссо, но энергическаго борца, честнаго работника для блага человѣчества, гражданина общества. Показать какъ воспитываютъ такого человѣка -- задача книги Эскироса. Общество вообще относится недовѣрчиво ко всѣмъ педагогическимъ теоріямъ, впрочемъ всего болѣе отъ равнодушія къ вопросу воспитанія, а всего менѣе отъ весьма основательнаго недовѣрія къ теоріямъ. И если педагогическія теоріи внушаютъ большее недовѣріе чѣмъ другія научныя теоріи, то это естественное слѣдствіе той низкой степени на которой стоитъ педагогика. Она еще только дѣлаетъ первыя попытки изъ эмпирическаго сборника разныхъ на удачу подмѣченныхъ правилъ, сложиться въ опредѣленную и строго логичную систему. Педагоги одинъ за другимъ усердно плачутся о неудовлетворительномъ состояніи педагогіи и о пренебреженіи къ ней великихъ ученыхъ, забывая что данныя, на которыхъ можно построить науку о воспитаніи человѣка, далеко еще не выяснены. Наука о воспитаніи человѣка можетъ создаться только тогда, когда наука о человѣкѣ скажетъ свое послѣднее слово. Физіологія далеко еще не разрѣшила самые важные вопросы, безъ этого разрѣшенія психологія можетъ только теряться въ безплодныхъ умозрѣніяхъ. Педагогика должна быть выводомъ обѣихъ.
Эскиросъ тоже раздѣляетъ основательное недовѣріе съ теоріямъ, но не питаетъ и обожанія Руссо къ природѣ. На основаніи теоріи Дарвина, онъ утверждаетъ что вѣковая цивилизація должна была оставить свой слѣдъ на организмѣ ребенка: ребенокъ цивилизованной расы родится съ задатками цивилизаціи, которыхъ не можетъ имѣть ребенокъ дикарей океанійскихъ острововъ. Но эти задатки могутъ развиться въ немъ или заглохнуть смотря по обстоятельствамъ, и наконецъ эти задатки такъ слабы, что дѣти цивилизованныхъ расъ въ первые годы своей жизни, по замѣчанію Спенсера, стоятъ очень близко къ дикарямъ. Всѣ ихъ потребности, желанія, чувства не идутъ далѣе крохотной точки -- личнаго я. Задача воспитанія должна состоять въ томъ, чтобы вывести ребенка изъ этой крохотной точки въ необъятный кругъ міровой жизни. Задача трудная. Эта крохотная точка имѣетъ свои права, свои силы. Эти силы надо развивать такъ чтобы не задавить ихъ, но сдѣлать способными нести великую работу жизни, эти права надо уважать чтобы воспитать человѣка но не раба. Вотъ теорія воспитанія Эскироса, и противъ правды ея невозможно спорить. Но признавая истину ея, можно на практикѣ достичь совершенно противуположныхъ результатовъ. Уваженіе правъ личности ребенка можно довести до раболѣпства передъ его малѣйшей прихотью и вмѣсто самостоятельнаго, независимаго человѣка сдѣлать изъ него маленькаго разнузданнаго деспота. Стараясь избѣгнуть этой крайности можно впасть въ другую и развивая въ немъ самообладаніе, сдержанность, подавить его личность. Здравый смыслъ долженъ указать разумную середину, но эта золотая середина не должна быть тѣмъ, что обыкновенно подразумѣвается подъ этими словами т. е. пошлой посредственностью, но гармоническимъ развитіемъ всѣхъ силъ человѣка. Воспитаніе не можетъ никакъ попасть на эту золотую середину, а постоянно кидается изъ крайности въ крайность и каждая изъ нихъ опирается на одну и туже теорію. Приложеніе теоріи -- вотъ мечъ обоюдоострый, которымъ убиваютъ жизнь. Сообразоваться съ природой ребенка, ведя воспитаніе его къ указанной цѣли -- вотъ девизъ Эскироса.
Это правило всего чаще теряется изъ вида при воспитаній, и изъ двухъ указанныхъ крайностей всего болѣе въ ходу та, которая насилуетъ природу человѣка. Ребенка считаютъ вообще листомъ бѣлой бумаги, на которой воспитатель можетъ вписать рѣшительно все, что онъ ни захочетъ, воскомъ который онъ можетъ отлить въ какую угодно форму. У воспитателей нѣтъ недостатка въ авторитетахъ для подтвержденія своихъ деспотическихъ привычекъ, и этими авторитетами для нихъ бываютъ даже геніи наиболѣе служившіе освобожденію ума человѣческаго: Аристотель учившій что многое, въ сущности все зависитъ отъ того съ чему мы были пріучены въ дѣтствѣ; Кантъ сказавшій: Der Mensch kann nur Mensch werden durch E^iehung, er ist nichts, als. was die Erziehung ans оhm macht; Локке приводившій мысль, что изъ 10 человѣкъ 9 обязаны своимъ характеромъ, всѣми своими качествами воспитанію; Гёте говорившій въ своихъ ксеніяхъ
Man könn't erzogene Kinder gebäxen,
Wenn die Eltern selbst erzogen wären.
Неоспоримыя истины о важности воспитанія, высказанныя такими авторитетами, послужили доказательствомъ для родителей и педагоговъ ихъ права гнуть и насиловать природу ребенка по произволу. Люди всегда толкуютъ ученія сообразно со своими наклонностями. Прежде деспотизмъ находитъ опору въ мистическомъ ученіи о подчиненіи плоти духу, въ наше время въ ученіи о всемогущемъ вліяніе среды. Если среда всемогуща, то мы всемогущи потому что мы представляемъ среду для ребенка, говорятъ деспоты воспитатели. Локкъ училъ, что въ умѣ не можетъ быть ничего чтобы не было вложено въ него путемъ сознанія -- слѣдовательно умъ ребенка долженъ воспринимать все, что мы вкладываемъ въ него путемъ его сознанія. Но со времени Локка наука сдѣлала огромный шагъ впередъ; теорія Дарвина о происхожденіи видовъ доказала, что если нѣтъ прирожденныхъ идей, отвергаемыхъ Локкомъ, за то есть прирожденныя силы, склонности, которыя передаются путемъ наслѣдственности, часто черезъ нѣсколько поколѣній. Эти силы замѣчаются и самими родителями и воспитателями, но исключительно въ тѣхъ случаяхъ когда ихъ всемогущество оказывалось не состоятельнымъ и при этомъ они обыкновенно, ограждая собственную репутацію воспитателей, приписываютъ всѣ хорошія качества ребенка своему вліянію, дурныя исключительно ему. Это онъ самъ, съ нимъ ничего не подѣлаешь, вотъ слова въ которыхъ они высказываютъ и собственную несостоятельность и несостоятельность педагогіи вызвать въ ребенкѣ тѣ силы, которыхъ въ немъ нѣтъ, или привить ему то, что не сродно его природѣ. Есть границы вліянію среды. Пріучая ухо ребенка къ гармоническимъ звукамъ, глаза его въ хорошимъ картинамъ, вы разовьете въ немъ и вѣрность слуха и зрѣнія, но вы не сдѣлаете его ни музыкантомъ, если у него нѣтъ такъ называемой музыкальной организаціи, ни живописцемъ, если въ немъ нѣтъ способности воспроизводить очертанія видимыхъ предметовъ. Быть можетъ, тщательнымъ естественнымъ подборомъ и неизмѣннымъ устраненіемъ другихъ вліяній, которыя могли бы перевѣсить вліяніе музыкальной и живописной среды и удалось бы черезъ нѣсколько поколѣній выработать замѣчательнаго музыканта или живописца, изъ расы не имѣвшей ни малѣйшихъ способностей ни бъ тому ни другому искуству, такъ какъ вырабатываютъ шелковистую шерсть мериносовъ, или извѣстную форму голубинаго клюва; но это уже будетъ результатомъ не воспитанія -- одной личности, а послѣдовательнаго воспитанія цѣлыхъ поколѣній. Только въ этомъ смыслѣ можно сказать, что нѣтъ ничего невозможнаго для воспитанія. Но въ томъ смыслѣ какъ обыкновенно понимается воспитаніе -- оно можетъ только поднять поколѣніе на слѣдующую ступень, отъ той на которой стоитъ старое.
Воспитаніе должно находиться въ прямой зависимости отъ того идеала, до пониманія котораго поднялось общество. Жизнь всегда ниже идеала выработаннаго цивилизаціей; и если бы воспитаніе сообразовалось только съ ея требованіями -- то человѣчество было бы обречено на застой. Въ каждомъ честномъ человѣкѣ живо стремленіе съ лучшему, есть свой идеалъ жизни, которому не можетъ удовлетворять дѣйствительность. Честные люди каждаго поколѣнія живутъ въ надеждѣ что то, чему не удалось сбыться для нихъ сбудется для ихъ дѣтей. Къ этому лучшему они ведутъ дѣтей своихъ. Изъ этого вовсе не слѣдуетъ чтобы это лучшее было бы несбыточной утопіей и чтобы недовольство настоящимъ этихъ людей было бы болѣзненной хандрой идеалиста, который требовалъ отъ жизни невозможныхъ совершенствъ. Идеалы этихъ людей вполнѣ реальны, требованія ихъ законны, какъ нельзя болѣе, они подсказаны имъ самой природой человѣка, и только воспитывая дѣтей сообразно требованіямъ этого реальнаго идеала можно сдѣлать ихъ честными людьми и полезными гражданами. Родителямъ нечего опасаться что это воспитаніе можетъ сдѣлать дѣтей ихъ непригодными для жизни. Опередить свой вѣкъ на столько, чтобы быть для него лишнимъ человѣкомъ и быть свѣточемъ будущихъ вѣковъ -- удѣлъ исключительныхъ личностей, масса идетъ всегда въ уровень съ вѣкомъ и родители подготовляя своихъ дѣтей для высшей ступени, чѣмъ та на которой стоитъ общество, нимало не рискуютъ сдѣлать ихъ непригодными для практической жизни. Вліяніе среды: окружающей родителей, отъ котораго невозможно уберечь ребенка, наконецъ примѣръ самихъ родителей -- все разсчитано на то чтобы не дать ребенку оторваться отъ почвы настоящаго, и тѣмъ болѣе ему необходимо дать идеалъ высшаго развитія, для того чтобы почва не засосала его въ свое болото. Если позже среда по извѣстному выраженію заѣстъ его, то все таки въ немъ будетъ что заѣдать; что болѣе или менѣе крѣпко привито къ нему первыми уроками, что будетъ болѣе или менѣе долго бороться противъ растлѣвающаго вліянія среды. Эта борьба, какъ она ни незначительна, не пропадетъ даромъ, такъ какъ ничто не пропадаетъ въ жизни даромъ, она будетъ замѣчена окружающими его людьми. Человѣкъ не сразу уступилъ средѣ, уступилъ ей съ болью въ сердцѣ, чувствомъ стыда и униженія. Это униженіе, это чувство стыда при уступкѣ будутъ подрывать нравственное значеніе среды, эта окончившаяся паденіемъ борьба послужитъ урокомъ другимъ, которые поведутъ ее тѣмъ успѣшнѣе чѣмъ болѣе будетъ подрываться нравственное значеніе среды. Эскиросъ указываетъ на этотъ реальный идеалъ -- "Эмиль" Руссо воспитывался быть добродѣтельнымъ человѣкомъ, "Эмиль" Эскироса -- свободнымъ человѣкомъ.
Эскиросъ внушаетъ воспитателямъ полнѣйшее уваженіе къ личности ребенка. Вести ребенка по указанному имъ пути, не значитъ вести его за руку и указывать ему каждый шагъ. Роль воспитателей ограничивается тѣмъ, чтобы указать ему дорогу и сгладить съ пути его препятствія, которыя ему не по силамъ. Но идти онъ долженъ самъ. Дѣло воспитателя вызывать въ немъ самостоятельное развитіе силъ. Эту самостоятельность слѣдуетъ охранять даже въ играхъ. Ребенокъ развивается играми, на основаній этого правша нѣмецкіе педагоги изобрѣли разныя развивающія игры, которыя вмѣсто развиванья притупляютъ ребенка, потому что нѣмецкая педантическая дисциплина стала сковывать силы ребенка нелѣпой регламентаціей, не понявъ что есть здраваго въ идеяхъ Фребеля. Вліяніе этихъ идей сказывается во многихъ мѣстахъ Эмиля. Зналъ ли о нихъ Эскиросъ или нѣтъ, на то нѣтъ указаній въ его книгѣ, но то мѣсто, гдѣ матъ Эмиля пишетъ мужу о томъ, что она отдала сына въ ученье маленькому идіоту пастуху, который умѣлъ превосходно отличать каждую овцу своего стада отзывается идеями Фребеля. Фребелевская система воспитанія, не смотря на мистическій идеализмъ творца ея, построена на системѣ Локка -- что нѣтъ ничего въ сознаніи, чтобы ни было передано ему чувствами. Если это опредѣленіе Локка не совсѣмъ вѣрно въ отношеніе дальнѣйшаго развитія мышленія; потому что на основаніи впечатлѣній воспринятыхъ чувствами, умъ человѣчка вырабатываетъ отвлеченныя идеи, которыя не были вызваны внѣшними предметами, дѣйствующими на чувства, но возникли изъ впечатлѣній, уже прежде полученныхъ путемъ чувствъ; за то кто опредѣленіе вполнѣ вѣрно для перваго возраста дѣтства, когда сознаніе развивается въ человѣкѣ подъ вліяніемъ внѣшнихъ впечатлѣній, воспринимаемыхъ чувствами. Чѣмъ вѣрнѣе передаютъ чувства впечатлѣнія мозгу, тѣмъ вѣрнѣе и полнѣе сознаніе. Отсюда очевидна важность правильнаго развитія чувствъ. Воспитаніе въ первые годы дѣтства должно быть воспитаніемъ чувствъ. Мать Эмиля помимо нравственнаго урока братской любви къ послѣднему человѣческому созданію, давала сыну практическій урокъ развитія зрѣнія.
Тотъ же естественный методъ долженъ лечь въ основаніе всего воспитанія. Оно начнется знакомствомъ ребенка съ видимымъ міромъ, сначала изъ узкаго круга домашней жизни, затѣмъ -- сада, поля, окружающей его природы, чтобы перейти съ познанію всего міра природы и человѣческой мысли. Онъ указываетъ, какъ родители и воспитатели должны пользоваться каждымъ случаемъ, каждымъ средствомъ для достиженія этой цѣли и вѣрный своему отвращенію къ регламентаціи, не возводитъ эти случаи и средства въ методъ, которому должно рабски слѣдовать, и по которому слѣдуетъ гнуть способности ребенка. Здравый смыслъ матери долженъ рѣшать какія средства пригодны для способностей ея ребенка, какимъ случаемъ пользоваться чтобы имѣть благотворное вліяніе на сего. Отъ познанія видимыхъ предметовъ, ребенокъ долженъ перейти къ пониманію законовъ управляющихъ ими и причинъ ихъ развитія, а затѣмъ уже къ общимъ законамъ явленій на сколько онѣ опредѣлены наукой. На этотъ же путь развитія умственныхъ способностей указываетъ и Спенсеръ въ своей теоріи воспитанія, называя его совершенно справедливо естественнымъ методомъ. Читатели увидятъ это изъ приложенія, въ которомъ въ статьяхъ "Теорія воспитанія" Спенсера, помѣщенныхъ въ 5 и 6 книжкахъ "Дѣтскаго Сада" за 1869 г. изложена система этого естественнаго метода воспитанія.
Эскиросъ какъ и Спенсеръ сравниваетъ развитіе человѣка съ развитіемъ всего человѣчества. Воспитаніе должно провести ребенка черезъ всѣ ступени, которыми шло человѣчество съ его младенчества до настоящаго развитія. Человѣкъ въ свое развитіи проходитъ всѣ эпохи, по которымъ развивалось оно. Сначала эпоха, когда еще разумъ его не былъ еще пробужденъ и могучая сила фантазіи окружала его таинственнымъ миромъ -- это годы перваго дѣтства. Эскиросъ тутъ впадаетъ въ заблужденіе, которое избѣжалъ Спенсеръ, онъ хочетъ развить еще сильнѣе эту, и безъ того преобладающую способность дѣтства, волшебными сказками. Онъ какъ и Лабуле находитъ, что волшебныя сказки имѣютъ очеловѣчивающее вліяніе на дѣтей, заставляя ихъ проливать слезы надъ страданіями Красной Шапочки, или жены Синей бороды. Но это же человѣчное чувство состраданія къ ближнимъ можетъ быть внушено несравненно дѣйствительнѣе примѣрами жизни, и привычка проливать слезы надъ книжными несчастіями не мѣшаетъ нимало относиться совершенно безучастно къ страданіямъ ближняго, когда онѣ являются не въ такой эффектной и поэтической формѣ какъ та, къ которой книжныя страданія пріучатъ ребенка. При преобладаніи фантазіи въ дѣтствѣ, волшебныя сказки имѣютъ положительно вредное вліяніе, населяя умы дѣтей страшными призраками. Но изъ этого не слѣдуетъ чтобы должно было подавлять воображеніе дѣтей, это было бы насиліемъ ихъ природы. Воображеніе -- способность доказывать важность которой въ жизни совершенно излишне. Ни одна гипотеза, открывавшая новый путь наукѣ, не создалась бы, если бы эта способность было задавлена въ человѣчествѣ. Воображеніе сильный помощникъ ума при его развитіи. Дѣти, обладающія способностью представить себѣ то, что имъ объясняютъ, несравненно быстрѣе усвоиваютъ себѣ познанія чѣмъ тѣ, которые лишены этой способности. Ребенокъ лишенный воображенія былъ бы какою то аномаліей, маленькимъ черствымъ педантомъ. Но дѣло воображенія быть помощникомъ ума, оно подчиненная сила и потому при воспитаніи ей надо отводить ея мѣсто. Если она выйдетъ изъ границъ -- жизнь ребенка испорчена. Онъ растетъ въ призрачномъ мірѣ, онъ сживается съ нимъ до того, что ему становится нестерпимо все что вызываетъ его изъ этого міра, и онъ кончаетъ позже отвращеніемъ и полнѣйшей неспособностью къ дѣйствительной жизни. Не даромъ французы зовутъ воображеніе la folle du logis, и горе тому дому, гдѣ хозяйничаетъ эта folle. Стройное развитіе всѣхъ способностей -- вотъ задача воспитанія, и задача не легкая,
Въ періодъ юношества развивается умъ и характеръ. Вѣрный цѣли воспитать свободнаго человѣка -- Эскиросъ даетъ имъ развиваться самостоятельно и въ этомъ онъ слѣдуетъ правилу Спенсера, который говоритъ что роль воспитателя должна ограничиваться только тѣмъ, что онъ доставитъ необходимую пищу для умственныхъ и нравственныхъ силъ ребенка. Умъ ребенка переработаетъ эту пищу сообразно законамъ своей природы, точно также какъ желудокъ его переработываетъ данную ему пищу. Пища должна быть сообразна съ требованіями природы ребенка, и этимъ приготовленіемъ необходимой пищи родители и воспитатели держатъ участь ребенка въ своихъ рукахъ. Такъ же какъ желудокъ не приметъ слишкомъ тяжелую пищу, переварить которую у него не достанетъ силъ, точно также и умъ еще не крѣпкій не усвоитъ себѣ пищу, которую въ силахъ усвоить болѣе развитой.
Точно также какъ отъ недостаточной пищи ослабѣваетъ дѣятельность желудка и хирѣетъ весь организмъ, точно также и отъ неудовлетворительной умственной пищи слабѣетъ дѣятельность мозга. Но тутъ и останавливается вліяніе родителей. Далѣе они безсильны. Также какъ они не могутъ заставить желудокъ ребенка выработывать напр. углекислоту изъ веществъ, которыя должны доставлять его организму азотъ, также точно они не могутъ сдѣлать чтобы тѣ условія, которыя развиваютъ чувство развили бы умъ, которыя развиваютъ умъ развили бы воображеніе, которыя развиваютъ впечатлительность и раздражительность ребенка, развили бы сдержанность, обдуманность и хладнокровіе. А между тѣмъ большинство родителей и воспитателей имѣютъ въ виду именно это невозможное развитіе, когда они говорятъ о всемогуществѣ воспитанія.
Эскиросъ врагъ общественнаго воспитанія, что вполнѣ объясняется состояніемъ воспитательныхъ заведеній во Франціи во время императорскаго правительства. Всѣ школы были подчинены вліянію католическаго духовенства, которое имѣло въ виду не умственное развитіе воспитанниковъ, а упроченіе своей власти надъ умами. Для этой цѣли все приносилось въ жертву. Да процвѣтаетъ клерикализмъ и да гибнетъ міръ -- было всегда девизомъ католическаго духовенства. И если міръ не погибъ не смотря на то, что столько вѣковъ католичество заправляло его судьбами, то потому что разумъ великая всепобѣждающая сила и рано или поздно восторжествуетъ надъ мракомъ. Отъ мертвящаго вліянія католицизма ускользали немногія сильныя личности, которыя впослѣдствіи дѣлались его непримиримыми врагами -- системы же воспитанія должна быть разсчитана не на исключенія, а на массы. Воспитатели имѣютъ въ виду обыкновенныхъ дѣтей, которыя неизбѣжно бываютъ жертвами ложной и вредной системы. Эта система съ первыхъ же годовъ душитъ умъ словами: слушай, вѣрь, а не разсуждай. Пріучая его подчиняться безъ разсужденій она такимъ образомъ подготовляетъ безотвѣтныхъ рабовъ вмѣсто свободныхъ гражданъ. Послѣ этого понятно почему Людовикъ Наполеонъ, бывшій свободнымъ мыслителемъ въ то время когда былъ изгнанникомъ авантюристомъ добивавшимся трона, добившись его поспѣшилъ заключить тѣсный союзъ съ католицизмомъ и отдалъ въ его руки воспитаніе народа. Люди развитые самостоятельно, люди, честно понимавшіе обязанности гражданъ, никогда не пошли бы въ оффиціальныя кандидатуры, никогда не согласились бы безмолвно выносить продажность во всѣхъ сферахъ общественной жизни, которая поставила Францію на край гибели. Ему нужны были холопы, которые упрочивали бы его власть, и которымъ онъ за то позволялъ грабить, раззорять и продавать Францію. Дисциплина клерикализма -- лучшее средство воспитать такихъ холоповъ. Умы воспитанные по командѣ: вѣрь безъ разсужденій, какъ нельзя легче принимаютъ и другую: повинуйся безъ разсужденій. Съ этой стороны нельзя не раздѣлять вполнѣ отвращенія Эскироса съ "нелѣпому, возмутительному и безбожному коммунизму," французскихъ государственныхъ воспитательныхъ заведеній. Семья, въ которой уцѣлѣли преданія человѣческаго достоинства, свободы, должна спасать свободу Франціи, должна готовить французскому обществу гражданъ. Но принимать то, что Эскиросъ говоритъ противъ императорскихъ школъ и заведеній Франціи, за безусловное доказательство вреда общественнаго воспитанія -- большая ошибка. Семья поставленная въ такія условія, чтобы дать ребенку разумное воспитаніе и способная дать его, какъ семья Эмиля -- рѣдкое исключеніе. Много ли найдется женщинъ, какъ мать Эмиля, которыя были бы способны заняться серьезно собственнымъ перевоспитаніемъ, тѣмъ болѣе при такихъ несчастныхъ обстоятельствахъ, для того чтобы быть въ состояніи воспитывать своего ребенка. Много ли найдется отцовъ, которые бы какъ докторъ Эразмъ соединяли въ себѣ познанія доктора, физіолога, педагога и философа съ неподкупной честностью и героизмомъ гражданина? Вообще семья поглощена исключительно своими личными интересами и можетъ воспитывать дѣтей только для семьи. Общество можетъ воспитать дѣтей для общества. Оно можетъ отдать воспитаніе въ руки педагоговъ, изъ которыхъ каждый можетъ имѣть одно или два качества изъ тѣхъ, какія были такимъ счастливымъ исключеніемъ соединены въ лицѣ доктора Эразма. Оно можетъ имѣть возможность, собравъ извѣстное число дѣтей подъ надзоромъ избранныхъ педагоговъ, дать имъ такое воспитаніе, которое они ни когда не получили бы воспитываясь порознь каждый въ своей семьѣ, потому что у многихъ ли семей найдутся средства устроить комфортабельную дѣтскую и такой прекрасный садъ для дѣтей, какъ та дѣтская и садъ въ которыхъ росъ Эмиль. Наконецъ въ другихъ мѣстностяхъ климатъ загонитъ дѣтей въ тѣсныя и душныя комнаты, гдѣ на нихъ будутъ поневолѣ смотрѣть какъ на шумливую назойливую помѣху, и это еще участь дѣтей родителей съ кое какими средствами, что же сказать о другихъ дѣтяхъ. Даже казармы "безбожнаго комунизма", съ ихъ голыми стѣнами и однообразной дисциплиной -- завидная участь для такихъ дѣтей. Въ этихъ казармахъ есть по крайней мѣрѣ просторъ, есть товарищи, есть часы, когда дисциплина позволяетъ бѣгать и шумѣть на отведенномъ для того мѣстѣ. Но изъ того что школы императорской Франціи были устроены по системѣ "безбожнаго комунизма," съ его "безпощадной стрижкой подъ гребенку" каждой свѣтлой мысли, каждой здоровой силы, вовсе не слѣдуетъ чтобы общественныя воспитательныя заведенія должны быть непремѣнно устроены по той же системѣ. Самъ же Эскиросъ находитъ что средства семьи далеко не достаточны на то, чтобы удовлетворить всѣмъ требованіямъ воспитанія, и предлагаетъ устроить какъ онъ называетъ "храмы науки," въ родѣ хрустальнаго дворца, гдѣ бы были собраны всѣ произведенія ремеслъ, промышленности и искуства, музеи всѣхъ царствъ природы, выставки панорамъ въ родѣ знаменитой панорамы Мисиссипи, которые знакомили бы дѣтей съ міромъ промышленности, науки, искуствъ и поверхностью земли, животными которыя населяютъ ее, растеніями, покрывающими ея почву и сокровищами скрытыми въ нѣдрахъ ея. Общественныя воспитательныя заведенія порученныя избраннымъ педагогомъ, которые отнеслись бы съ любовью къ своему дѣлу, достигли бы съ большимъ успѣхомъ цѣли Эскироса давать обществу гражданъ. И устроить такія заведенія какъ оно ни трудно, все таки легче чѣмъ обезпечить каждой семьѣ средства дать дѣтямъ разумное воспитаніе; дождаться такихъ педагоговъ можно скорѣе чѣмъ дождаться чтобы каждый отецъ превратился въ опытнаго педагога; да еслибы это и было возможно то ему пришлось бы бросить другія занятія и общественныя обязанности и обществу пришлось бы содержать при каждомъ ребенкѣ по педагогу. Такъ могъ поступить только политическій изгнанникъ какъ докторъ Эразмъ, у котораго не было никакихъ общественныхъ занятій по выходѣ изъ тюрьмы. Но есть ли возможность возводить исключительное положеніе въ общее правило?
Эскиросъ имѣлъ при этомъ въ виду другую цѣль -- охранитъ ребенка отъ всякихъ внѣшнихъ вліяній, которыя навязали бы ему извѣстный обязательный образъ мыслей и помѣшали его самостоятельному развитію. Эта цѣль вполнѣ понятна для честнаго гражданина Франціи. Онъ видѣлъ какъ имперіализмъ и клерикализмъ подготовляли гибель его страны и хотѣлъ спасти въ сынѣ честнаго сына Франціи. Эта цѣль достигается его семьей, хотя далеко не далеко не вполнѣ, что для совершеннаго огражденія ребенка отъ всякихъ вліяній, слѣдовало бы увезти воспитателя его на необитаемый островъ. Эмиль жилъ въ англійскомъ обществѣ, тоже глубоко пропитанномъ духомъ клерикализма, который и въ Англіи оказывается сильнымъ тормазомъ прогрессу, какъ то свидѣтельствуетъ самъ Спенсеръ, который противъ допущенія женщинъ въ парламентъ приводитъ не избитые доводы объ ихъ неспособности къ общественной дѣятельности и измѣнѣ ихъ естественному призванію, а справедливый доводъ -- что допущеніе ихъ усилитъ партію клерикаловъ враждебную свободѣ и наукѣ. Не смотря на разность формы духъ клерикализма одинъ и тотъ же, онъ какъ въ Англіи такъ и во Франціи ищетъ прозелитовъ и всего болѣе старается захватить въ свои руки вліяніе на умы. Какъ ни сильно вліяніе хорошей семьи на ребенка, но когда онъ подрастая увидитъ, что она одна держится извѣстныхъ взглядовъ, а окружающее его общество другаго, въ его умъ невольно западаетъ сомнѣніе, неужели она одна права, а все общество ошибается? Дѣло другое, еслибы отдѣльный кружокъ, общества, который держался бы взглядовъ Эскироса, устроилъ бы воспитательное заведеніе съ цѣлью оградить дѣтей отъ того обязательнаго образа мыслей, который поставилъ Францію на край гибели. Ребенокъ съ первыхъ годовъ сознанія привыкъ бы видѣть что противъ этого обязательнаго образа мыслей стоятъ не единичныя личности, но цѣлая часть общества.
Воспитаніе Эмиля заканчивается въ нѣмецкомъ университетѣ. Юноша становится лицомъ къ лицу съ таинственными вопросами такъ страшными для незрѣлыхъ умовъ и съ практическими вопросами: что дѣлать, чѣмъ быть. На эти вопросы своего Эмиля деистъ и мизантропъ Руссо указалъ на обоготвореніе великаго творящаго духа природы и на мирную семейную жизнь, вдали отъ ненавистнаго ему общества, на лонѣ природы, наполненную филантропіей, любовью и восторгами. Эта жизнь должна обновить человѣчество -- по мнѣнію женевскаго мечтателя. Въ этой аркадіи измученное больное человѣчество XVIII вѣка искало спасенія отъ всѣхъ золъ, и не нашло его, потому что этой аркадіи не существуетъ нигдѣ.
Въ XIX вѣкѣ Эскиросъ же могъ указать на сентиментальный мистицизмъ Руссо; этотъ мистицизмъ привелъ Францію къ товіанизму, мессіанизму, къ богу Ма-Па и наконецъ къ религіи позитивистовъ съ непогрѣшимымъ папой во главѣ, въ образѣ первосвященника О. Конта. Государственная религія Франціи -- католицизмъ велъ въ застою и порабощенію и онъ указалъ сыну единственный выходъ возможный для него -- скептицизмъ. На вопросы сына что дѣлать, чѣмъ быть -- онъ отвѣчаетъ будь честнымъ гражданиномъ Франціи. И образъ дѣйствія, который онъ указываетъ ему вполнѣ понятенъ и практиченъ для француза. Онъ въ горячей діатрибѣ противъ чиновничества отсовѣтываетъ сыну "идти увеличивать собой несчетную армію чиновниковъ". Чиновники для него -- паразиты, которые добиваются синекуръ, торгаши совѣстью и честью, тупоумные рабы. Въ этой діатрибѣ высказался дальновидный политикъ предвидѣвшій гибель, въ которую ввергла Францію централизація съ ея арміей чиновниковъ. Настоящее положеніе Франціи вполнѣ оправдаетъ эту діатрибу противъ чиновниковъ и тѣ совѣты противъ государственной службы, которые докторъ Эразмъ давалъ своему сыну. Каждый честный человѣкъ, также ясно понимавшій положеніе дѣлъ какъ онъ, долженъ былъ сказать сыну: "Если ты не хочешь продавать честь и свободу, если не хочешь губить отечество, то не служи правительству, которое губитъ его, а ступай въ ряды оппозиціи". И совѣтъ этотъ былъ вполнѣ практиченъ въ отношеніи императорской Франціи. Современныя событія доказали, что служить правительству, продажное интендантство котораго не заготовило средствъ для обороны страны, полуторастотысячныя арміи котораго сдавались съ оружіемъ въ рукахъ и императоромъ во главѣ -- значило готовить позоръ и гибель своей страны.
Но разумѣется то, что справедливо въ отношеніи одной страны не можетъ быть принято безусловнымъ правиломъ, которое должно лечь основаніемъ воспитанія веденнаго при другихъ условіяхъ. Еслибы напримѣръ въ то время, когда Іосифъ II дѣлалъ свои реформы, какой нибудь австріецъ также горячо служившій прогрессивнымъ идеямъ какъ докторъ Эразмъ, вздумалъ отсовѣтывать сыну идти въ чиновники, то это было бы въ высшей степени неразумно, это было бы измѣной интересамъ своей страны и всего человѣчества. Удерживая молодежь отъ службы прогрессивному правительству, онъ ослаблялъ бы его и лишалъ бы ее возможности служить своему отечеству. Но Франція была поставлена въ исключительное положеніе. Непрочность смѣенявшихся правительствъ указывала на возможность служить Франціи помимо правительства и потому то, что говоритъ Эразмъ сыну въ главѣ II послѣдней книги, справедливо только по отношеніи къ Франціи. Въ другихъ странахъ, гдѣ государственная служба главное и почти единственное поприще открытое для образованныхъ членовъ общества, было бы въ высшей степени непрактично возстановлять противъ нея молодыя силы, представляя неизбѣжныя во всѣхъ человѣческихъ учрежденіяхъ темныя стороны ея всесильными втянуть и поглотить все, что есть хорошаго въ стремленіяхъ молодости. Молодости слѣдуетъ указать на эти неизбѣжныя темныя стороны, но для того чтобы она внесла въ нихъ свѣтъ всего того, что въ ней есть хорошаго и честнаго, чтобы подъ вліяніемъ постояннаго притока ея свѣжихъ силъ, старыя злоупотребленія исчезали, старая неправда умирала и общество, по закону прогрессивнаго развитія, поднималось бы на высшую ступень.
Теперь, быть можетъ, инымъ придетъ въ голову вопросъ: къ чему же переводится книга, которая требуетъ въ предисловіи столькихъ оговорокъ. Но дѣло въ томъ что еслибы выбирать для перевода только тѣ книги, съ которыми переводчики безусловно во всемъ согласны -- то пришлось бы не выбрать ни одной. Полнаго безусловнаго согласія во всемъ не можетъ существовать между людьми, какъ бы близко ни были ихъ взгляды и убѣжденія. Лишать публику книги, которая заключаетъ въ себѣ много истинно полезнаго, потому только что въ этой книгѣ попадаются мысли, съ которыми нельзя безусловно согласиться, было бы въ высшей степени нелѣпо. А что книга Эмигль XIX столѣтія заключаетъ въ себѣ много истинно полезнаго -- неоспоримо. Система воспитанія, которую авторъ указываетъ родителямъ вполнѣ разумна и подтверждается доказательствами науки. Эскиросъ, наравнѣ съ Спенсеромъ и немногими учеными занимавшимися вопросомъ воспитанія, сказалъ обществу, что ребенокъ самостоятельная личность -- и въ этомъ его великая заслуга. Если общество проникнется этой истиной -- человѣчество сдѣлаетъ великій шагъ на пути развитія. Тогда съ первыхъ годовъ не будутъ гнуться и ломаться его живыя силы -- силы, которымъ принадлежитъ будущее. Кромѣ этой великой истины онъ указываетъ на многія практическія мѣры, которыя должны имѣть благодѣтельное вліяніе на развитіе дѣтства и юношества, напр. устройство выставокъ, панорамъ -- и того что онъ называетъ храмовъ науки. Все это можно устроить очень дешевыми средствами, и даже еслибы дорогими, то всѣ подобныя траты производительны и сторицею откупятся обществу. Наконецъ Эскиросъ своей книгой указалъ идеалъ къ которому должно стремиться воспитаніе. Идеалъ Руссо былъ -- воспитать добродѣтельнаго человѣка, идеалъ Эскироса -- честнаго гражданина на службу обществу. Онъ могъ понимать эту службу по своему, сообразно съ условіями своей страны, но изъ этого не слѣдуетъ чтобы идеаль воспитанія на который онъ указываетъ, былъ ложенъ.
ЭМИЛЬ ДЕВЯТНАДЦАТАГО СТОЛѢТІЯ.
I.
Докторъ Эразмъ*** своей женѣ.
Цѣлую долгую недѣлю я не былъ въ состояніи писать тебѣ, милая Елена. Не нахожу словъ выразить тебѣ все, что я выстрадалъ въ это время. Ужасъ тюремнаго заключенія не въ лишеніи свободы идти куда вздумается, а въ томъ уныніи, которое подавляетъ душу. Глазъ устаетъ видѣть все тѣ же своды, тѣ же столбы, тѣ же корридоры; голова кружится въ этой живой могилѣ, среди этихъ камней становишься камнемъ и самъ. Безъ голоса, почти безъ движенія, безъ мыслей я сидѣлъ истуканомъ въ своей тюрьмѣ. Мнѣ казалось, что у меня отняли мою собственную личность; что не я жилъ, а жила эта тюрьма, которая захватила меня какъ добычу и заключила меня въ кругъ безвыходнаго и механическаго существованія. Нужно много работать надъ собой, увѣряю тебя милая Елена, для того, чтобы снова стать самимъ собой. Я пережилъ дни этой работы, и теперь я снова тотъ же, чѣмъ былъ.
Не жди отъ меня описанія ***. Заключенный въ тюрьмѣ не знаетъ мѣстности гдѣ живетъ. Меня вывезли изъ *** при заходѣ солнца и ночь уже наступила, когда мы прибыли сюда. Я едва могъ разглядѣть на черномъ небѣ еще болѣе черные силуеты каменныхъ башенъ, шпилей и остроконечныхъ крышъ: тюрьма казалось выстроенной изъ мрака. Мы вышли изъ кареты и поднялись пѣшкомъ по узкому проходу, высѣченному ступенями въ скалѣ; онъ оканчивался у тюрьмы для государственныхъ преступниковъ. Я шелъ какъ во снѣ, но не смотря на то, меня поразила величественная красота зданія, вѣнчающаго вершину мрачнаго утеса, и море, волны котораго съ ревомъ разбивались другъ о друга. Этотъ утесъ сплошная масса гранита, которая поднимается надъ песчаной степью.
Берегъ пустынный и печальный тянулся къ океану, который я узналъ издали по дрожавшему блеску его зыби. Но не всегда такъ бываетъ. При высокомъ приливѣ океанъ заливаетъ песчаную пустыню, съ ревомъ поднимается выше и окружаетъ утесъ своими неизмѣримыми клокочущими волнами.
Моя келья, изъ которой видно море, освѣщена узкимъ окномъ, прорубленнымъ въ толщѣ стѣны. Это даже не окно, а какъ говорятъ инженеры, бойница -- и эта жалкая щель для меня открываетъ безграничное. Это окно такъ высоко, что я долженъ встать, чтобы видѣть вѣчно бѣгущія волны, и даже приподняться на носки. Когда я сижу -- я вижу одно небо. Все равно и у меня есть свой уголъ въ природѣ. Я по цѣлымъ часамъ наблюдаю цѣлый рядъ явленій, которыя до сихъ поръ не останавливали мое вниманіе: смѣняющіеся переливы свѣта и тѣни, громъ, градъ, туманъ -- словомъ мрачную и величественную красоту метеоровъ. Пусть другіе любятъ смотрѣть на отраженіе неба въ поверхности воды, въ которую глядятся проносясь облака; для меня эта картина оборочена. Я вижу море въ небѣ.
Ты видишь, что я беру свою долю въ природѣ. Слѣдя по цѣлымъ часамъ за облаками, я вижу въ нихъ цѣпи горъ и въ безграничномъ эфирѣ синѣющіяся поля. Эти картины, висящія въ воздухѣ, я знаю, призраки вызванные моею мыслью, или моими воспоминаніями. Въ одиночествѣ одна отрада вызывать призраки знакомой мѣстности и любимыхъ людей. Я люблю видѣть эти прекрасные сны прошедшаго въ свѣтломъ пространствѣ, которое открывается надо мной. Я вижу тамъ тебя.
Неужли я дошелъ до галлюцинацій? Это было бы послѣднимъ наказаніемъ для ума, который болѣе двадцати лѣтъ былъ занятъ положительными науками. Я не жалуюсь. Счастливъ тотъ, который въ своемъ пораженіи можетъ найти опору въ сознаніи, что онъ защищалъ правое, честное дѣло. Я страдаю только отъ мысли, что я принесъ тебѣ страданіе.
Вчера, между десятымъ и одинадцатымъ часомъ, густой туманъ покрылъ весь берегъ. Здѣсь обычай въ такомъ случаѣ звонить въ колоколъ. Всѣ колокола окрестныхъ деревень подняли непрерывный звонъ. Я тотчасъ догадался о томъ, что означалъ этотъ звонъ. Морской берегъ, который тянется отъ подножія скалъ перерѣзанъ болотами, лужами стоячей воды, зыбучими песками; опасность грозитъ на каждомъ шагу незнакомому съ мѣстностью путнику. Звонъ колокола долженъ указать ему дорогу къ подошвѣ горы. Вечеромъ я распрашивалъ своего сторожа, семейство котораго живетъ въ деревнѣ, и онъ сказалъ мнѣ, что двое дѣтей, захваченныхъ приливомъ, были спасены смѣлыми прибрежными рыбаками, которые сами чуть не погибли спасая ихъ.
Ты видишь, что у меня нашлась сегодня хорошая вѣсть, чтобы записать для тебя.
Здѣсь дни идутъ другъ за другомъ и повторяютъ одинъ другой. Жизнь кажется однимъ безконечнымъ днемъ подавляющаго однообразія. Еслибъ еще я могъ знать, что дѣлается за стѣнами тюрьмы! Если бы я могъ имѣть вѣсти о тебѣ!
Мнѣ позволяютъ каждый день выходить на часъ или два для прогулки, на высокой площадкѣ тюрьмы. Я употребляю время прогулки на путешествіе... глазами. До сихъ поръ я жилъ въ мѣстности совершенно мнѣ незнакомой, я походилъ на мертвеца, не сознающаго, куда его бросили. Съ недѣлю уже я началъ знакомиться съ мѣстностью. Подъ вліяніемъ инстинкта, который вѣроятно, тюрьма прививаетъ всѣмъ заключеннымъ, я стараюсь запомнить видъ окрестностей. Мои глаза постоянно ищутъ новую, ускользнувшую отъ нихъ подробность; мнѣ кажется, я теперь въ состоянія нарисовать на память очертанія береговъ изъѣденныхъ моремъ, заливовъ, длинныхъ мысовъ, которые тянутся до горизонта, скалъ, которыя поднимаются облитыя солнечнымъ свѣтомъ или до половины скрыты туманомъ дали. Я также изучилъ въ совершенствѣ планъ тюрьмы, въ которую запертъ; красивыя архитектурныя линіи, укрѣпленія ея, и военныя и данныя природой, валы и ярусы стѣнъ опоясывающихъ скалу. Я не обдумываю планъ бѣгства. Другіе дѣлали попытки бѣжать -- и всѣ были неудачны. Не говоря уже о солдатахъ и тюремныхъ сторожахъ, отъ бдительности которыхъ ничто не ускользнетъ, насъ стережетъ океанъ съ своими предательскими песками и еще тысячи препятствій. Я изучаю положеніе крѣпости только для развлеченія. Я бѣгу изъ своей тюрьмы только мыслью.
Знаешь ли что дѣлаетъ со мной тюрьма! Она учитъ меня быть свободнымъ человѣкомъ.
Человѣкъ безсиленъ поработить человѣка. Я это все болѣе и болѣе чувствую съ каждымъ днемъ. Есть горькая радость въ сознаніи, что мы сильнѣе угнетенія. Гранитныя стѣны, желѣзные засовы, часовые не остановятъ мысль, свѣтъ ея прорвется черезъ всѣ преграды. Воля заключеннаго борется съ волей того, кто заковалъ его въ этихъ стѣнахъ; побѣжденный онъ не сдается, и если на его сторонѣ справедливость, онъ сильнѣе своего побѣдителя. Чтобы ни дѣлали -- мысль неуловима какъ воздухъ. Закуйте члены, но совѣсть вамъ не достать! Это сознаніе непобѣдимости моего я даетъ мнѣ великую увѣренность въ будущемъ. Да! я клянусь всѣми тюрьмами, клянусь тѣнью тѣхъ, которые погибли въ этихъ каменныхъ мѣшкахъ и желѣзныхъ клѣткахъ, право и свобода восторжествуютъ въ мірѣ!
Я наконецъ нашелъ средство переслать тебѣ это письмо. Ты получишь его черезъ ***, который рискуетъ всѣмъ, чтобы помочь намъ переписываться. Если сила и богатство имѣютъ толпы прислужниковъ, за то и несчастіе находитъ иногда друзей неизвѣстныхъ и преданныхъ.
Наконецъ я получила твое письмо нашей тайной почтой. Оно успокоила меня. Мнѣ такъ нужно было утѣшеніе. О! сколько я выстрадала болѣе мѣсяца.
Мое здоровье разстроилось. Докторъ, за которымъ я послала послѣ твоего ареста, очень много распрашивалъ меня; ему пришла безумная мысль. Онъ увѣряетъ... но нѣтъ, я увѣрена, что онъ ошибается.
Во чтобы ни стало, я хочу тебя видѣть. Еще нѣтъ и года что мы женаты и уже разлучены, это ужасно! Я не могу болѣе выносить разлуку. Я выѣзжаю сегодня изъ Парижа съ разрѣшеніемъ подписаннымъ министромъ юстиціи. Они должны впустить меня въ твою тюрьму. Люди не имѣютъ права разлучать произволомъ то, что соединила любовь.
Не бойся нашего свиданія. Я ѣду не для того, чтобы просить тебѣ помилованіе. Какъ мнѣ ни мучительна разлука съ тобой, я уважаю твои убѣжденія, хотя не вполнѣ понимаю ихъ. Я могу имѣть слабости жены, но не подлость любовницы. Честь твоя -- часть моей любви. Гордый и неподкупный -- ты все таки мой, несмотря на то, что стѣны тюрьмы скрываютъ тебя отъ моихъ глазъ, и сталъ бы мнѣ чужимъ, измѣнивъ принципамъ и убѣжденіямъ твоей жизни, даже если бы я могла по прежнему обнять тебя. Сдѣлавшись твоей женой, я связала себя съ лучшею частью тебя -- твоей совѣстью. Оставайся ей вѣрнымъ, и я клянусь быть для тебя тѣмъ, чѣмъ ты для нея, вѣрной до смерти.
Мы скоро увидимся. Я люблю тебя всею печалью моей души.
III.
Отъ той же къ тому же,
Я ничего не сказала тебѣ, а мнѣ нужно было сказать тебѣ такъ много. Вотъ почему я пишу тебѣ.
Было два часа, когда я позвонила вчера у воротъ твоей тюрьмы. Поговоривъ нѣсколько минутъ съ директоромъ, сторожъ со связкой ключей провелъ меня въ комнату, гдѣ я должна была ожидать тебя. Его тяжелые шаги раздавались по каменнымъ плитамъ. Я дала себѣ слово быть твердой -- и не смогла, несмотря на всѣ мои усилія. Пустынность стѣнъ, безмолвіе сводовъ, прерываемое щелканьемъ замковъ, которые отпирались и запирались въ дальнихъ корридорахъ, тяжело налегли на душу. Когда ты пришелъ, я не помнила себя. Радость тебя видѣть, печаль видѣть тебя въ тюрьмѣ, все разомъ нахлынуло и потрясло всю меня. Я могла только плакать и кинуться къ тебѣ на шею.
Ты тоже былъ очень блѣденъ. Ты былъ боленъ? Боже мой, я даже забыла тебя спросить о томъ. Я не въ силахъ была ни о чемъ думать, я не видѣла ничего, я не могла сказать ни слова. Я чувствовала, что ты со мной.
Знаешь ли, какія мысли мучили меня въ глубинѣ души. Мнѣ казалось -- страшныя стѣны имѣли глаза и уши. Еслибъ я сдѣлала малѣйшее движеніе, взяла бы твою руку, -- онѣ увидѣли бы, еслибъ я тебѣ сказала шопотомъ нѣсколько словъ -- онѣ услыхали бы и передали...
Сторожъ пришелъ напомнить намъ, что время отмѣченное для нашего свиданія, прошло. Я вздрогнула. Я готова была присягнуть, что часы невѣрны и я только вошла. О! я готова была отдать и то немногое что имѣю, свою жизнь, все за лишній часъ съ тобой.
Нужно было разстаться. Убитая, безъ слезъ, безъ голоса, почти безъ сознанія я прошла по плацу вслѣдъ за сторожемъ, который несъ фонарь. Кажется, ночь тогда уже наступила, я уходила все далѣе отъ тебя и, несмотря на то, мнѣ казалось, что я на каждомъ шагу слышала, что твой голосъ звалъ меня. Разъ я даже обернулась и увидѣла передъ собой массивную огромную дверь, которою запирается выходъ въ деревню.
Мой проводникъ хорошо зналъ берегъ и повелъ меня вдоль него къ маленькой деревушкѣ ***, гдѣ я хотѣла переночевать въ хижинѣ рыбаковъ. Это дорога опасна. Измученная усталостію и тоской, я два раза едва не осталась на пескахъ.
Чтобы придать себѣ бодрости, я смотрѣла на твою тюрьму. Ночь была тихая, но страшно темная. Ни мѣсяца, ни звѣздъ. Мелкій и холодный дождь сѣялъ безпрерывно и усиливалъ темноту ночи; море, покрытое сѣроватыми испареніями, ревѣло невдалекѣ. Я разглядѣла наконецъ маленькій огонекъ, который мерцалъ звѣздочкой на горѣ; я не знала, горѣлъ ли онъ въ одномъ изъ домиковъ деревни, или въ твоей тюрьмѣ. Еслибъ этотъ свѣтъ погасъ, мнѣ кажется -- я умерла бы отъ утомленія.
Къ счастію, проводникъ хорошо зналъ дорогу. Онъ поддерживалъ меня всю дорогу и, благодаря ему, мы наконецъ очутилась противъ ***, отъ котораго насъ отдѣляла рѣка. Надо было переѣзжать въ лодкѣ. Обезсиленная потрясеніями этого дня и усталостью, я сѣла на скамью, которую мнѣ указали гребцы. Этотъ отдыхъ и тишина, царствовавшая вокругъ меня, дали новое направленіе моимъ мыслямъ. Я думала о томъ, что говорила тебѣ на счетъ моего здоровья и предположеній доктора, и вдругъ почувствовала, какъ что то живое затрепетало подъ моимъ поясомъ... Боже мой! Неужели докторъ правъ и я буду матерью.
Помнишь ли, имѣть ребенка отъ тебя, было любимой мечтой нашихъ счастливыхъ дней. Теперь мнѣ страшно.
Но эта минута прошла. Вслѣдъ за нахлынувшимъ страхомъ меня охватилъ приливъ радости, гордости, счастья, лучъ надежды засвѣтилъ мнѣ. Теперь я не уходила одна, мнѣ казалось, что я снова нашла тебя послѣ нашей насильственной разлуки. Да это былъ, мой другъ, твой живой образъ, плоть твоея плоти, трепетаніе которой я съ восторгомъ чувствовала въ себѣ. Была минута, что мнѣ казалось, будто волны плескомъ своимъ звали меня женой и матерью. Теперь я была сильна, теперь мнѣ не страшна ни черная ночь, ни зыбучіе пески, ни тюрьма, ни запрещенія, ни часовые и тюремщики. Они не отнмутъ его у меня! Въ немъ живетъ отецъ его, по крайней мѣрѣ часть его отца; я вырощу его свободнымъ, я сберегу его отъ нихъ, въ своемъ убѣжищѣ, какъ раненая львица охраняетъ своего львенка въ логовищѣ.
Меня пугаетъ мысль: какъ воспитать его. Я часто слышала какъ ты говорилъ объ обязанностяхъ родителей. Ты такъ честно и свято понималъ ихъ, что сердце мое билось радостной надеждой за нашего будущаго ребенка. Теперь эта надежда осуществляется и мнѣ страшно. Кто исполнитъ эти обязанности, которыя ты умѣлъ понимать. "Если у меня будетъ ребенокъ, -- говорилъ ты:-- я буду самъ воспитывать его." И ты съ жаромъ возставалъ противъ нелѣпости методъ, по которымъ воспитываютъ наше юношество. Каждое твое слово врѣзалось въ моей памяти. Но чѣмъ болѣе я удивляюсь истинѣ твоихъ взглядовъ, твоихъ плановъ, тѣмъ болѣе я пугаюсь мысли объ отвѣтственности, которая падаетъ теперь на одну меня. Пропасть вырыта законами человѣчества между нами и въ то время, когда мнѣ всего болѣе нужны твои совѣты, твое знаніе, твоя опора. Что выйдетъ изъ ребенка, который лишенъ надзора отца. Что могу сдѣлать для него я, надломленная трость, которая гнется подъ обрушившимся на нее ударомъ.
Добрый негръ Купидонъ, котораго ты привезъ изъ Америки ждалъ меня на другомъ берегу рѣки съ своей женой. Увидѣвъ меня, они кинулись насильно цаловать мои руки, говоря, что эти руки прикасались съ рукамъ человѣка, которому обязаны свободой. Я продрогла до костей и на мнѣ не было сухой нитки. Къ счастію, они приготовили мнѣ постель и развели огонь изъ хвороста въ одной изъ рыбацкихъ хижинъ на берегу мора. Огонь, трещавшій въ печкѣ, а еще болѣе нѣжныя заботы этихъ добрыхъ людей понемногу согрѣли меня. Доброта дѣйствуетъ благотворно. Я легла спать, сознавая, что я стала лучше, не смотря на то, этотъ день былъ для меня тяжелымъ днемъ, въ который я готова была проклинать жизнь. Проснувшись сегодня по утру, я сѣла писать тебѣ въ тойже хижинѣ.
По нашему вчерашнему уговору, ты найдешь мое письмо зашитымъ въ твоемъ сюртукѣ, который я посылаю тебѣ и который я сама чинила. Бумага тонка, но прочна и я свернула ее какъ форму пуговицы и обтянула матеріей. Разберешь ли ты мой мелкій почеркъ?
Послѣ завтра я приду въ тюрьму. Мнѣ обѣщали впустить меня въ часъ. Можетъ быть на этотъ разъ я буду въ состояніи говорить съ тобой.
До свиданія. Обнимаю тебя всею силою моей любви.
Шесть часовъ утра. Въ семь двадцать арестантовъ, и меня въ томъ числѣ, перевезутъ въ тюрьму ***. Приказъ объ этомъ перемѣщеніи полученъ ночью изъ Парижа. И никакихъ средствъ предупредить тебя. Никакой надежды увидѣться еще разъ. Когда ты получишь это письмо, я буду уже на дорогѣ къ острову, куда меня ссылаютъ.
Прощай. Гдѣ бы я ни былъ, я люблю тебя.
Я была сегодня въ твоей тюрьмѣ. Ты поймешь мой испугъ, когда я узнала, что тебя тамъ не было. Одинъ мигъ -- въ головѣ мелькнула безумная мысль, что ты освобожденъ. Секретарь тюрьмы поспѣшилъ разувѣрить меня, сказавъ, что тебя отправили на островъ ***, это его собственныя слова. Я поѣду за тобой черезъ море. Гдѣ бы ты ни былъ, хоть на краю свѣта и я буду, меня не остановятъ ни жгучее солнце, ни пустыня, ни цѣпи горъ. Пиши мнѣ, и ни свидимся снова.
Ты любишь меня, не слѣдуй за мной, вотъ что я требую отъ тебя, во имя всего, что тебѣ свято въ жизни.
Мѣсяцъ или два тому назадъ, не зная что ты беременна, я бы съ радостью приняль твою жертву. Ты одна можешь принести мнѣ утѣшеніе въ моей тюрьмѣ. Видя тебя хоть одинъ часъ въ день, я въ этотъ часъ забывалъ бы все, что выношу -- въ твоемъ взглядѣ. Теперь все перемѣнилось и мы оба не имѣемъ права жертвовать всѣмъ нашей любви, То, что соединяетъ мужа съ женой, должно насъ разлучить. Мы должны принести наши радости въ жертву тому, кто еще не существуетъ въ полномъ смыслѣ этого слова, но въ отношеніи котораго природа уже наложила на насъ обязанности. Природа, призвавъ тебя къ счастью быть матерью, требуетъ отъ тебя повиновенія ея законамъ.
Я говорю тебѣ какъ докторъ, какъ мужъ и, быть можетъ, какъ отецъ. Тебѣ необходимо теперь спокойствіе, насколько это возможно для тебя, тебѣ нужно безопасное убѣжище. Исполни мой совѣтъ, уѣзжай изъ Франціи, покинь эту почву, которая колеблется подъ ногами. Я зналъ въ Англіи физика, какъ они называютъ докторовъ. Этотъ собратъ по наукѣ будетъ тебѣ полезенъ и дастъ тебѣ необходимыя свѣдѣнія какъ и гдѣ лучше устроиться по ту сторону пролива. Небольшое состояніе, скопленное трудомъ, дастъ намъ средства доставить тебѣ все необходимое. Трать его сперва на твое содержаніе, не лишая себя ничего, а тамъ на воспитаніе ребенка. О, какъ бы я желалъ поскорѣе узнать, что ты далеко отъ нашихъ гражданскихъ смутъ.
Ты никогда не была еще такъ дорога мнѣ, какъ въ эти минуты, когда я прошу тебя не слѣдовать за мной въ мое изгнаніе. Не тревожься такъ много обо мнѣ. Величайшее несчастіе арестанта въ сознанія его безполезности: я пережилъ эту нравственную пытку. Но теперь у меня есть новая обязанность и я надѣюсь исполнить ее, не смотря на всѣ препятствія.
Прощай. Я уважаю тебя такъ глубоко, что сомнѣніе въ твоей любви не придетъ мнѣ на умъ; знаю, что и ты не станешь никогда сомнѣваться въ моей.
P. P. Кладу въ этотъ конвертъ письмо къ доктору Уарингтону, въ Лондонъ.
Исполняю твою волю. Завтра я ѣду въ Англію. Мнѣ кажется, что ко мнѣ вернулась моя прежняя бодрость. Твое письмо открыло мнѣ новую сторону жизни. Пусть жена принесетъ себя въ жертву матери. Это законъ природы; и я повинуюсь ему. Ребенокъ, котораго я жду, будетъ нашей связью; онъ сблизитъ разстояніе, которое насъ раздѣляетъ. Я хочу жить для него, для тебя. Я хочу чтобы онъ былъ нашей гордостью, нашимъ утѣшеніемъ въ тотъ день, когда мы снова свидимся. Будемъ надѣяться.
Я уже въ Англіи. Въ понедѣльникъ вечеромъ я проѣхала въ наемной каретѣ разстояніе между лондонскимъ мостомъ и Юстонъ скверомъ! Я въ столицѣ великобританскихъ острововъ -- и не видала ее. Меня сначала везли по большимъ пустимъ площадямъ, обстроеннымъ домами, обсаженнымъ деревьями и садами; все спало, вездѣ темнота и тишина. Вдругъ справа и слѣва отъ дверецъ кареты открылись длинный до безконечности улицы съ рядами магазиновъ; вдоль улицъ тянулась двойная линія огней и терялась въ темнотѣ. Сзади черная тьма, впереди бездна и огня. Линіи огней отражались на сырыхъ тротуарахъ и въ грязныхъ лужахъ. Толпы народа сновали взадъ и впередъ съ дѣловымъ и озабоченнымъ видомъ. Шумъ толпы смѣнялся промежутками тишины. Все это было странно до нельзя, послѣ нашего парижскаго шума. Шелъ дождь -- безъ дождя, т. е. туманъ осаждался тонкой до не возможности водяной пылью, ровно, медленно, казалось, что онъ будетъ падать цѣлыя тысячи лѣтъ. Этотъ чужой городъ, облитый водой и закутанный туманомъ и темнотой, показался мнѣ городомъ безъ начала и конца, городомъ могущества и ничтожества, величія и нищеты. Таковъ ли Лондонъ? Эта мысль занимала меня всю дорогу.
Я остановилась въ гостинницѣ, которую мнѣ указалъ М**. Все тамъ безукоризненно чисто, тихо, методично. Мнѣ подали ужинать въ отдѣльную комнату, очень не дурно меблированную, возлѣ моей спальни. У служанки прислуживавшей за столомъ, было очень интересное личико и я, припомнивъ, что знала англійскаго въ пансіонѣ, заговорила съ ней, она отвѣчала мнѣ короткими словами. Ея сдержанность и сконфуженный видъ дали мнѣ понять, что англійскія служанки очень не похожи на нашихъ и не гоняются за тѣмъ, чтобы съ ними говорили. Меня болѣе всего удивило, что въ гостинницѣ не спросили ни моего имени, ни званія. Что за необыкновенная страна! Здѣсь, кажется, и не подозрѣваютъ, что я пріѣхала съ цѣлью ниспровергнуть правительство.
По твоему совѣту, я отправилась на другое утро къ доктору Уарингтону и передала ему твое письмо. Онъ тотчасъ вспомнилъ твое имя и принялъ меня серьезно, но радушно.
-- Вашъ мужъ правъ, сказалъ онъ довольно хорошимъ французскимъ языкомъ.-- Вамъ будетъ хорошо въ Англіи; но я вамъ совѣтую жить въ деревнѣ. Большіе города не годятся ни для женщинъ въ вашемъ положеніи, ни для дѣтей. Наши крупные лондонскіе негоціанты начинаютъ наконецъ понимать выгоды деревенской жизни. Ихъ не останавливаетъ ни ежедневный проѣздъ взадъ и впередъ по желѣзной дорогѣ, ни многія лишенія, въ родѣ неимѣнія клуба, для того, чтобы дать семейству возможность пользоваться чистымъ воздухомъ, зеленью и солнцемъ. Они такимъ образомъ отвлекаютъ женъ отъ центра спектаклей, ночныхъ увеселеній, и всѣ остаются въ выигрышѣ: всего болѣе дѣти, здоровье которыхъ укрѣпляется свободной жизнью на свѣжемъ воздухѣ. Только кокетство и пустота остается въ накладѣ отъ этихъ порядковъ; но чтоже дѣлать? maternité oblige. Взгляните на дѣтей, воспитанныхъ въ большихъ городахъ; они блѣдны и чахлы, какъ растенія, выросшія въ тѣни. Но можетъ быть они выигрываютъ въ умственномъ и нравственномъ развитіи, что теряютъ въ физическомъ? Я не такъ думаю. Атмосфера шумной городской и увеселительной, и дѣловой жизни не годится для естественнаго развитія дѣтскаго ума. Подъ дѣйствіемъ ея искуственной теплоты дѣти дѣлаются слишкомъ рано людьми, правда всего чаще неудавшимися людьми.
Онъ закончилъ эти слова легкой улыбкой, которая разошлась горизонтальными чертами по его круглому саксонскому лицу, обрамленному парой короткихъ бакенбардъ, уже начинавшихъ сѣдѣть.
-- Дайте мнѣ вамъ все устроить, продолжалъ онъ. У одного изъ моихъ пріятелей есть хорошенькая вилла, въ небольшой деревенькѣ Маразіонъ, какъ разъ противъ Пензенскаго замка. Онъ собирается уѣхать для здоровья въ Италію и отдаетъ свой домъ въ наемъ съ мебелью. Я бы совѣтовалъ вамъ посмотрѣть его. Эта поѣздка разсѣетъ васъ и я, еслибы имѣлъ честь быть вашимъ докторомъ, непремѣнно предписалъ бы вамъ перемѣну воздуха. Повѣрьте мнѣ, я это испыталъ на себѣ, очень немногія нравственныя страданія устоятъ противъ новизны и разнообразія впечатлѣній. Я родился въ Корнвалисѣ и скажу вамъ, что эта мѣстность пользуется самымъ умѣреннымъ климатомъ въ Великобританіи; мирты, геранія и алое растутъ тамъ круглый годъ подъ открытымъ небомъ. Я не знаю положительно цѣну, которую мой пріятель хочетъ взять за свой домъ, но я увѣренъ, что она будетъ умѣренная. Мистрисъ Уарингтонъ теперь въ Пензенсѣ съ дѣтьми и будетъ очень рада васъ видѣть. Каждый разъ, когда я могу вырваться изъ Лондона, я отправляюсь къ ней подышать роднымъ воздухомъ.
Я разсталась съ докторомъ въ лучшихъ отношеніяхъ и онъ говорилъ мнѣ о тебѣ съ большимъ уваженіемъ. Разъ всего онъ намекнулъ съ сочувствіемъ на мое настоящее вдовство, но безъ всякихъ пошлыхъ утѣшеній, которыя такъ оскорбляли мою гордость жены. Мы порѣшили что я завтра же отправлюсь въ Пензенсъ. Тамъ или въ другомъ мѣстѣ, не все ли равно для меня.
Я прибыла въ Пензенсъ ночью. Меня встрѣтила при выходѣ изъ дилижанса мистрисъ Уарингтонъ, которую мужъ ея увѣдомилъ о моемъ пріѣздѣ. Представь себѣ женщину лѣтъ тридцати пяти, ни красавицу, ни урода, но съ очень пріятнымъ лицомъ и удивительно похожую на одного изъ твоихъ пріятелей Жана Николя.
Слуга перенесъ мой багажъ, въ карету и мы отправились на дачу доктора. Домъ показался мнѣ необычайно красивымъ при свѣтѣ ночнаго неба. Онъ выстроенъ изъ гранита какъ большая часть виллъ и крестьянскихъ хижинъ. Огромныя глыбы сверкаютъ мѣстами блестками слюды и фельдшпата какъ искорками при свѣтѣ луны. Днемъ еще лучше. Тогда можно любоваться роскоши тропическихъ растеній, ихъ нѣжными и богатыми оттѣнками. Вдоль фасада идетъ крытая галлерея, по которой вьются колоссальныя фуксіи. Я еще никогда не видала такой роскоши цвѣтовъ. Главное мѣсто въ архитектурѣ дома занимаютъ оранжереи. Комната, которую мнѣ приготовили была бы маленькимъ раемъ, еслибы былъ рай для душъ одинокихъ и оскорбленныхъ. На разсвѣтѣ я слышала пѣніе жаворонка.
Мистрисъ Уарингтонъ прекрасная матъ: она дѣлитъ свою жизнь между дѣтьми и цвѣтами. У ней остается еще достаточно времени на чтеніе; и хотя она чужда малѣйшихъ претензій на званіе ученой женщины, она судитъ о многихъ вещахъ очень здраво; видно что она получила основательное образованіе. Дѣти ея очень милы. Двѣ старшія дочери, первая уже семнадцатилѣтняя дѣвушка, свѣжи какъ розы, употребляя избитое сравненіе. За ними идетъ цѣлая шеренга дѣвочекъ и мальчиковъ, неровныя головки которыхъ составляютъ прелестную лѣстницу. Я слышала что у англичанокъ много дѣтей, но боже мой, что это была за роскошь бѣлокурыхъ волосъ, открытыхъ плечь и яркаго румянца.
Вчера я ѣздила кататься съ мистрисъ Уарингтонъ по большой дорогѣ которая огибаетъ гору Сен-Мишель. Видъ великолѣпенъ. Но не скалы и не волны плескавшіе о песокъ дороги не привлекли мое вниманіе, а огромное зданіе, крѣпость или старинное аббатство, которое стоитъ на вершинѣ скалы. Мнѣ казалось что я его видѣла прежде. Я спросила мистрисъ Уарингтонъ что это такое и поблѣднѣла, когда она отвѣтила мнѣ послѣ минутнаго колебанія. "Это наша гора Сенъ-Мишель." Она замѣтила мое волненіе и предложила вернуться домой... Нѣтъ, поѣдемте туда, просила я. Мы обогнули заливъ и проѣхали Маразіонъ.
Пока мы ѣхали отливъ унесъ воду и гора, которая казалась мнѣ островомъ, превратилась въ полуостровъ. Мы прошли по высохшему дну моря тропинкой мокраго песка, по обѣимъ сторонамъ которой вѣковой природою поднимались глыбы камня, покрытыя морскими растеніями и мокрымъ мохомъ. Подходя ближе я еще болѣе была поражена сходствомъ этихъ скалъ, которыя носятъ одно и тоже имя. Тотъ же сѣрый гранитъ, тоже море, тоже зданіе. Сенъ-Мишель Моунтъ у англичанъ былъ прежде монастыремъ, потомъ крѣпостью; но къ счастію человѣчества онъ никогда не былъ государственной тюрьмой. До этой минуты я еще не рѣшила гдѣ я устроюсь, но видъ Моунтъ Сенъ-Мишель Корнвалисъ покончилъ мои колебанія. Эти скалы омытыя тѣмъ же океаномъ, эти мрачныя зданія вѣнчающія ихъ такъ знакомы мнѣ; они мнѣ родные. Но первая крѣпость на землѣ Англіи говоритъ о забвеніи мрачнаго прошлаго; вторая, на нашей землѣ, кажется посылаетъ небу крикъ ужаса и надежды.
Мы въ тотъ же день осмотрѣли домъ, который я хотѣла нанять. Маразіонъ, деревня гдѣ я буду жить, была, какъ говоритъ преданіе, выстроена евреями которые еще задолго до рождества христова, вели тамъ дѣятельную торговлю жестью. Но я не думаю чтобы теперь нашлось тамъ много потомковъ этихъ торговцевъ. Одно имя деревня напоминаетъ о прежнихъ поселенцахъ и это имя мнѣ нравится. Она означаетъ: "горькій Сіонъ." Здѣсь я буду вспоминать о Франціи. Группа новенькихъ домиковъ, нѣкоторые очень изящной англійской архитектуры, построены вдоль берега противъ горы Сенъ-Мишель. Заливъ около горы очень живописенъ, огромная масса воды, въ рамкѣ изъ песковъ и зубчатыхъ гранитныхъ скалъ.
Теперь я хочу описать тебѣ нашъ домъ. На прочность постройки невозможно пожаловаться, потому что онъ выстроенъ изъ гранита, единственнаго камня, который здѣсь водятся въ изобиліи. Рѣзцу трудно пронять его твердыя глыбы, и потому жители Маразіона только обтесываютъ его огромными глыбами и наружныя стѣны домовъ кажутся шероховатыми. Внутреннее расположеніе дома не похоже на наши дома. Здѣсь не только дома стоятъ особнякомъ другъ отъ друга, но и комнаты отдѣлены корридорами. Здѣсь только возможна вполнѣ неприкосновенность частной жизни. Вилла, которую я нанимаю стоитъ на небольшой песчаной возвышенности; я опасалась сначала что она открыта сильнымъ морскимъ вѣтрамъ, но меня увѣряли что вѣтры здѣсь теплые и здоровые. Меблировка комнатъ простая и нравится мнѣ. Я очень удивилась увидѣвъ въ верхнемъ этажѣ двѣ комнаты раздѣленныя корридоромъ, очень простыя, но на солнечной сторонѣ. Изъ оконъ ихъ открывался лучшій видъ на окрестности. Свѣтъ свободно проникаетъ въ комнату сквозь большія чистыя окна, не защищенныя занавѣсами. Снаружи нижнія стекла оконъ защищены желѣзной рѣшеткой. Сердце мое сжалось когда я увидѣла ее. Но это непріятное впечатлѣніе тотчасъ изгладилось, когда я узнала что эти комнаты были дѣтской. Желѣзная рѣшетка у оконъ должна предохранить дѣтей отъ опасности, которымъ они легко подвергаются по незнанію опасноcти и рѣзвости свойственной ихъ возрасту. Эта рѣшетка мѣра предосторожности, а не признакъ тюремнаго заключенія. Въ одной изъ комнатъ дѣти спятъ въ другой играютъ, когда холодъ или дурная погода не позволяютъ выпускать ихъ въ садъ. Мнѣ сказали что такія (nursery) дѣтскія устроены во всѣхъ порядочныхъ англійскихъ домахъ.
Я должна сознаться что это меня удивило. Въ нашихъ парижскихъ домахъ вы найдете необходимыя удобства и роскошь: столовую, салонъ, спальню, кабинетъ для занятій и будуаръ, однимъ словомъ все что нужно для привычекъ дѣловаго человѣка, или великосвѣтской женщины. Одно существо забыто -- ребенокъ.
Принужденный жить жизнью взрослыхъ, проводить и дни и ночи въ одной комнатѣ съ нервной и болѣзненной матерью или съ отцомъ, постоянно занятымъ дѣлами, ребенокъ не можетъ не сдѣлаться для нихъ безпокойнымъ гостемъ, а для себя вѣчно недовольнымъ плѣнникомъ. Какъ ему удержаться отъ искушенія обломать иногда мебель, разорвать книги, разбить фарфоръ? Его живость и убытокъ, который она наноситъ родителямъ навлекаютъ на него постоянные упреки. Его бранятъ, его наказываютъ за то что онъ слишкомъ рѣзовъ, живъ, шумливъ, однимъ словомъ за то что онъ дитя. Часто въ тѣсных ъ квартирахъ для него нѣтъ мѣста и чтобы онъ не мѣшалъ его гонятъ на дворъ, и ты знаешь что такое дворы въ большихъ городахъ, это волчьи ямы безъ луча свѣта. Англичане лучше насъ поняли семейную жизнь. У нихъ новорожденный считается личностью; у него есть своя комната.
Я не сказала еще тебѣ ничего о садѣ: но онъ нравится мнѣ болѣе всего. Нѣтъ ни стѣнъ, ни заборовъ, одна живая изгородь, которая въ іюнѣ покрывается золотыми цвѣтами дрока. Представь себѣ два акра земли покрытые кустами розъ, смородины и другихъ растеній. Песчаная почва и близость моря не позволяютъ рости большимъ деревьямъ. Теперь уже въ травѣ разцвѣтаютъ фіалки, чтоже будетъ черезъ пять или шесть недѣль когда весна вызоветъ всѣ силы этой старой дюны.
Я наняла домъ и переѣду черезъ недѣлю. Мистрисъ Уарингтонъ любезна со мной по прежнему, но мнѣ тяжело среди этой роскоши; я помню что ты въ тюрьмѣ.
Дай мнѣ вѣсточку о себѣ. Перемѣна мѣста улучшила ли твое положеніе, или оно стало еще тяжелѣе? не скрывай ничего отъ меня.
Твое письмо очень успокоило меня, милая Елена. Въ немъ видны мужество и умѣнье бороться съ собой. Благодарю тебя, ты все та-же дорогая подруга, какою я тебя зналъ. Мнѣ тюрьма, тебѣ изгнаніе и ты честна взяла свою долю жертвы.
Нашъ другъ докторъ Уарингтонъ, далъ тебѣ прекрасной совѣтъ: тишина деревни полезнѣе для тебя шума городовъ. Ты скорѣе среди природы укрѣпишь свои силы которыя, я боюсь, были сильно потрясены нравственными страданіями.
Помни что теперь твой долгъ быть здоровой. Да ты съ этой минуты должна отдавать отчетъ природѣ на тотъ залогъ, который она дала тебѣ. Не удивляйся если я заговорю съ тобой языкомъ физіолога. Не даромъ же я докторъ.
Все что имѣетъ въ себѣ хоть искру жизни подвержено страданію.и измѣненію; слѣдовательно существуютъ болѣзни зародыша. Но какіе причины этихъ болѣзней, въ чемъ состоятъ ихъ признаки. Многіе изъ нихъ ускользаютъ еще отъ науки; но мы имѣемъ положительныя данныя, что въ большинствѣ случаевъ сама женщина бываетъ виновата въ уродливомъ развитіи зародыша. Помнишь ли очаровательную г-жу Д., которая была одержима бѣсомъ баловъ и непропускала ни одного случая танцовать въ парижскихъ салонахъ; она прыгала даже въ ту минуту какъ родила горбатую дочку.
Но съ другой стороны невозможно прослѣдить таинственную связь между чувствами впечатлѣніями женщины и характеромъ таинственнаго существа, которое она скрываетъ въ своемъ организмѣ, которое въ такой тѣсной связи съ ея жизнью, ея органами, ея личностью. Гоббесъ приписывалъ свою чрезмѣрную застѣнчивость продолжительному страху, который вынесла его мать во время своей беременности. Тогда испанская армада плавала около береговъ и навела ужасъ на жителей.
Ты читала "Приключенія Найгеля". Что за жалкій человѣкъ Іаковъ II. Онъ дрожитъ и блѣднѣетъ при видѣ обнаженной сабли. Трусость короля кажется намъ смѣшной, но она должна возбудить въ насъ другое чувство, если справедливо что она была послѣдствіемъ трагическихъ сценъ, которыя видѣла Марія Стюартъ во время своей беременности.
Вопросъ въ томъ до какой степени зародышъ скрытый, въ нервной системѣ женщины ощущаетъ потрясенія этой системы. При настоящемъ состояніи науки еще невозможно дать на него отвѣтъ. Но и одного этого предположенія достаточно для того чтобы мы оберегали ту, которая носитъ въ себѣ другую жизнь отъ всякихъ сильныхъ волненій, тяжелыхъ впечатлѣній, утомленія и лишеній.
Женщина -- форма, въ которую отливается будущее человѣчество, это налагаетъ на нее обязанность беречи здоровье. Ей нужна спокойная, умѣренная жизнь. Но въ томъ свѣтѣ, который почему то принято называть большимъ свѣтомъ, женщины рѣдко имѣютъ мужество отказаться отъ удовольствій, баловъ, спектаклей ради заслуги принести здоровыхъ дѣтей. Какъ жаль что ни за какую цѣну нельзя передать наемницѣ беременность, какъ передается кормленіе грудью, а то богатыя женщины давно стали бы отдавать свои зародыши вынашивать женщинамъ народа.
Тѣ въ свою очередь не имѣютъ ни времени ни средствъ думать о своемъ будущемъ потомствѣ. Я часто видѣлъ какъ многія женщины въ послѣдній періодъ беременности зимой полоскали бѣлье въ ледяной водѣ Сены, таскали тележки или носили на спинѣ тяжести, которые не снесъ бы и носильщикъ на рынкѣ. Что за жалкое человѣчество даетъ намъ нашъ безчеловѣчный общественный бытъ. Все что ослабляетъ женщину ведетъ расу къ вырожденію и если общество хочетъ имѣть здоровыхъ дѣтей, которые будутъ въ послѣдствіи здоровыми людьми, оно должно прежде позаботиться о равномъ распредѣленіи труда и объ обезпеченіи женщины.
Ты угадала мое намѣреніе, я хочу работать вдали отъ васъ и на сколько позволятъ мои силы для счастія того, кого мы ожидаемъ. Быть можетъ этотъ ребенокъ никогда не будетъ меня знать; быть можетъ онъ упрекнетъ меня когда нибудь, что я пожертвовалъ обязанностями природы для защиты другихъ правъ... Эта мысль тяжела. Но онъ будетъ въ правѣ упрекнуть меня, если я вмѣсто заботъ и попеченій, которыя не могу дать ему, исполню долгъ отца тѣмъ единственнымъ образомъ, который дозволяютъ обстоятельства.
Я буду письмами помогать тебѣ воспитывать нашего ребенка. Во время моего путешествія вокругъ свѣта въ качествѣ корабельнаго доктора, я имѣлъ случай изучить природу человѣка; я видѣлъ его въ разныхъ климатахъ и на разныхъ степеняхъ общественности; и я буду въ состояніи изъ своихъ воспоминаній и размышленій составить систему воспитанія, основанную на законахъ природы и исторіи.
Будемъ работать вмѣстѣ. Я буду записывать для тебя мои идеи, ты мнѣ передавай свои. Твои письма будутъ говорить мнѣ о немъ и ты скажешь ему что я живу. Мнѣ нечего бояться будущаго. Первое воспитаніе ребенку дается матерью и съ твоимъ умомъ и сердцемъ ты вполнѣ способна исполнить эту задачу, позже мы увидимъ.
Опредѣлимъ прежде всего цѣль, къ которой мы должны направить наши усилія. Я не знаю никакой формы, въ которую отливать геніевъ; или по крайней мѣрѣ, эта форма не въ рукахъ воспитателей: она въ рукахъ природы. Если наше дитя мальчикъ мы должны стремиться не къ тому чтобы сдѣлать изъ него великаго человѣка, но свободнаго человѣка.
Я устроилась совершенно. Купидонъ и Жоржіа, наши черные слуги, остававшіеся во Франціи, чтобы укладывать вещи, пріѣхали сегодня поутру съ пароходомъ. Они устроились въ маленькой бесѣдкѣ, которая примыкаетъ къ дому со стороны сада. Добрый негръ уже сдѣлалъ множество плановъ. Онъ хочетъ вскопать садъ, сѣять, прививать, сажать и пр. и пр. Не моя вина будетъ, если нашъ садъ не принесетъ лучшіе плоды и овощи въ цѣлой деревнѣ, говоритъ Купидонъ. Онъ не забылъ, что обработывалъ землю когда быль рабомъ и нетерпѣливо хочетъ работать изъ благодарности, тогда какъ прежде работалъ изъ подъ кнута. "Я буду въ сто разъ лучше работать теперь, какъ у меня нѣтъ господина", повторяетъ Купидонъ.
Съ сожалѣнію я должна сознаться, что жителямъ Маразіона трудно согласить имя бога любви съ толстыми губами, плоскимъ носомъ и черной кожей. Мнѣ кажется это имя было дано ему въ насмѣшку его прежними господами, но я не рѣшаюсь посовѣтовать ему перемѣнить имя; это значило бы сказать ему что онъ безобразенъ или что европейцы не способны отдать должную справедливость африканскому типу.
Я живу въ полнѣйшемъ уединеніи и вижусь единственно съ мистрисъ Уарингтонъ и ея семействомъ, гдѣ я иногда встрѣчаю дамъ Пензенса, или сосѣднихъ деревень. Меня всего болѣе поражаетъ въ англичанкахъ умѣнье воспитывать дѣтей и я учусь у нихъ обязанностямъ матери.
Жители Корнваллиса не принадлежатъ къ англо-саксонской расѣ; они нроисходятъ, какъ говорятъ, отъ племени кельтовъ. Я нахожу что они цвѣтомъ волосъ и чертами лица очень похожи на нашихъ бретонцевъ. Впрочемъ здѣсь есть нѣсколько англійскихъ семействъ, которыя давно поселились здѣсь и если не смѣшались кровью, за то переняли многіе обычаи и отчасти нравы побѣжденнаго народа.
Представь что въ Англіи не знаютъ обыкновенія пеленать новорожденныхъ. Англичанки въ насмѣшку увѣряютъ что мы нарочно сажаемъ нашихъ дѣтей въ узкіе мѣшки, чтобы ихъ удобнѣе повѣсить на гвоздь въ стѣнѣ и такимъ образомъ избавить себя отъ лишнихъ хлопотъ, которые они надѣлали бы намъ, еслибы ихъ члены оставались свободными. Дѣти нашихъ сосѣдей пользуются полною свободой движеній. Въ своей длинной фланелевой блузѣ ребенокъ полный господинъ своихъ движеній въ тѣхъ умѣренныхъ границахъ, которыя отмѣрила ему природа. Я признаюсь тебѣ что мнѣ это очень нравися; мнѣ всегда жаль било видѣть эти маленькія созданія сжатыми, укутанными, ушпиленными въ своихъ пеленкахъ, какъ муміи въ своихъ повязкахъ изъ папируса.
Англійскіе доктора точно также осуждаютъ систему помочей, тростниковыхъ ходуль и машинокъ на колесахъ, которые помогаютъ ребенку ходить. Это вѣрное средство изуродоватъ дѣтямъ грудь и скривить ноги, утверждаютъ они, потому что вся тяжесть тѣла надаетъ на пятки. Докторъ Уарингтонъ идетъ далѣе. "Нужно пріучить ребенка чтобы во всемъ, что онъ дѣлаетъ, было побужденіе его собственной воли. Поддерживая его искуственными способами, когда онъ не въ состояніи еще держаться на ногахъ вы даете ему ложное понятіе о его силахъ. Онъ будетъ воображать что онъ идетъ, когда идетъ машина; и это вредное самообольщеніе онъ перенесетъ въ послѣдствіи на другія роды дѣятельности".
Здѣсь дѣти учатся двигаться сами, оставленные на свободѣ они катаются и ползаютъ по разостланному на полу коврѣ. Мало по малу развиваютъ въ себѣ силы на столько чтобы встать на ноги, потомъ рѣшаются сдѣлать нѣсколько шаговъ, держась за мебель, которая у нихъ подъ рукой. Если нетвердыя ноги измѣнятъ и ребенокъ покачнется, то руки матери всегда готовы подхватить его.
Эта метода воспитанія предоставлять все природѣ, т. е., не стѣснять ничѣмъ свободу движеній ребенка, еще болѣе распространена въ Америкѣ, чѣмъ въ Англіи. Мнѣ разсказывали но этому поводу какъ одинъ путешественникъ англичанинъ увидѣлъ въ Америкѣ мальчика лѣтъ двухъ или трехъ, который ползъ на четверенькахъ по сломанному мосту надъ быстрымъ ревѣвшимъ ручьемъ. Испуганный опасностью грозившей маленькому смѣльчаку, англичанинъ пошелъ къ матери, которая стирала бѣлье внизу у ручья. На всѣ увѣщанія англичанина она отвѣчала безъ малѣйшаго признака безпокойства, что ребенокъ привыкъ управляться самъ собой безъ присмотра и что еслибы она теперь кинулась къ нему на помощь со всѣми признаками тревоги и страха, то ребенокъ навѣрно потерялъ бы голову, и упалъ въ воду. Путешественникъ долженъ былъ удовольствоваться тѣмъ, что смотрѣлъ съ берега на мальчугана, который преблагополучно выпутался изъ своего опаснаго положенія.
Я ни за что въ мірѣ не хотѣла бы чтобы мой ребенокъ когда-нибудь подвергся этой опасности; но мнѣ кажется что эта женщина не была совершенно неправа. Она лучше насъ понимала истинныя обязанности матери. Не этому ли обращенію съ дѣтьми съ первыхъ годовъ ихъ жизни, слѣдуетъ предписать предпріимчивый и независимый духъ сѣверныхъ американцевъ?
Но что же дѣлать чтобы предохранить ребенка отъ паденій и ушибовъ? Англичанки предохраняютъ дѣтей постояннымъ заботливымъ надзоромъ -- но ничѣмъ болѣе. Онѣ только издали слѣдятъ за нимъ и утверждаютъ что чѣмъ болѣе водить ребенка за руку -- тѣмъ хуже. Чѣмъ менѣе ребенокъ чувствуетъ что его оберегаютъ, тѣмъ болѣе пріучается оберегать самъ себя. Необходимо съ первыхъ годовъ пріучать его находить защиту и опору въ собственныхъ силахъ, а не въ разныхъ стѣснительныхъ мѣрахъ, результатъ которыхъ болѣе или менѣе сомнителенъ. Англійскій ребенокъ, съ голой головой, голыми руками, голыми ногами, смотритъ маленькимъ геркулесомъ и если ему не пришлось задавить змѣй въ своей колыбели то единственно потому что ихъ болѣе не водится на островѣ, въ этомъ ручается его смѣлый взглядъ. Гдѣ найдете вы болѣе чистую кровь и болѣе здоровое и сильное молодое поколѣніе. Здѣсь уродливость необычайно рѣдкое явленіе. Представь я еще до сихъ поръ не встрѣтила ни одного горбатаго. Это поразительная красота расы всего сильнѣе говоритъ въ пользу системы свободы, на которой основано воспитаніе вашихъ сосѣдей.
Колыбель, другая необходимая принадлежность нашей домашней жизни, почти неизвѣстна по ту сторону пролива. У англичанъ для новорожденныхъ есть кроватки, но ихъ нельзя качать какъ наши, легкимъ движеніемъ руки. Всѣ англичане безъ исключенія осуждаютъ обыкновеніе укачивать дѣтей. "Это вѣрное средство пріучить ихъ не смыкать глазъ безъ разныхъ искуственныхъ средствъ", говорятъ они. Мы ихъ учимъ укачиваньемъ требовать отъ другихъ того, что они должны ожидать отъ самихъ себя и отъ природы. Наконецъ спѣша угомонить дѣтей мы не думаемъ о вліяніи, которое произведетъ на ихъ характеръ эта неумѣстная и вредная услужливость. Какъ ни бѣдны и неясны ощущенія новорожденнаго въ немъ все таки хватитъ хитрости на то чтобы воспользоваться выгодами своей слабости и снисходительности окружающихъ ихъ людей. Сколько есть людей, которымъ только и нужно чтобы ихъ укачивали всю жизнь. Полубодрствующіе, полусонные они отдаются теченію жизни; они убаюкиваютъ себя снами и мечтами вмѣсто того чтобы опоясать свои чресла для дѣла и борьбы".
Эти слова очень смахиваютъ на проповѣдь: но такъ буквально выражалась одна серьезная матрона пріятельница мистрисъ Уарингтонъ, которую та не даромъ считаетъ авторитетомъ въ дѣлѣ breeding. Умѣть воспитывать дѣтей, главная наука женщинъ Англіи.
Неужели это предубѣжденіе съ моей стороны въ пользу англійскихъ порядковъ, но мнѣ показалось что новорожденные гораздо менѣе плачутъ въ Англіи чѣмъ у насъ. Но это весьма естественно. Плачь ребенка выраженіе его страданія. Свобода которой онъ пользуется, гигіеническія условія, въ которыхъ его ростятъ, хорошая питательная пища, все разсчитано на то, чтобы сохранить его здоровье. Англичане употребили много денегъ и трудовъ на улучшеніе разныхъ народъ животныхъ. Нигдѣ не найти такихъ красивыхъ и сильныхъ лошадей и собакъ какъ въ Англіи? Неужели они пренебрегли бы физическимъ воспитаніемъ человѣка.
Вообще англичанки сами кормятъ своихъ дѣтей. Королева сама подала имъ примѣръ. Оттого и англійское слово nurse не имѣетъ на англійскомъ языкѣ значенія слова кормилицы, оно означаетъ просто женщину, которая няньчаетъ ребенка. Вотъ отчего англійскія nurse дѣлятся на два совершенно отдѣльныя класса: (dry nurses) въ буквальномъ переводѣ сухія няньки и (wet nurses) или сырыя т. е. которыя кормятъ ребенка: но число послѣднихъ несравненно меньше, чѣмъ у насъ и ихъ берутъ только въ крайнемъ случаѣ когда мать не въ состояніи по болѣзни сама кормить ребенка. Но и тогда большая часть англичанокъ предпочитаетъ выкормить своего ребенка рожкомъ, чѣмъ довѣрить его наемницѣ. Насъ упрекаютъ, и совершенно справедливо, въ непростительной небрежности въ этомъ отношеніи. Сколько француженокъ и очень порядочныхъ поручаютъ то, что должно бы имъ быть дороже всего въ мірѣ -- своего ребенка, грубымъ и грязнымъ крестьянкамъ, которыхъ онѣ не подпустили бы къ себѣ какъ горничныхъ.
Въ Англіи чистота первое основаніе дѣтской гигіены и во многихъ семействахъ, даже самыхъ бѣдныхъ купаютъ дѣтей каждое утро.
Здѣсь, какъ и вездѣ, доктора громко возстаютъ противъ корсетa и ихъ также мало слушаютъ. Китаянки уродуютъ свои ноги, мы уродуемъ нашъ станъ: такъ повелѣваетъ обычай, или лучше сказать мода. Но надо сознаться, что англичанки гораздо менѣе насъ, стараются скрывать беременность. Онѣ гордятся ею, беременная женщина, по удачному сравненію одной изъ нихъ, -- это дерево со своимъ плодомъ.
Въ наши счастливые дни, когда я опираясь на твою руку, гуляла по Тюльери или Люксамбургу, мы съ тобой не разъ сожалѣли объ участи несчастныхъ маленькихъ мучениковъ моды, которыхъ водятъ гулять съ такими церемоніями. Передъ прогулкой няньки рядятъ ихъ съ головы до ногъ "чтобы они дѣлали честь своей семьѣ" Что же выходитъ изъ этого. Наряженный ребенокъ уже не ребенокъ: онъ гуляетъ не для собственнаго удовольствія, но для удовольствія другихъ. Если малютка захочетъ копать землю руками, если вѣтеръ растреплетъ его красиво расчесанные кудри, ему тотчасъ дѣлаютъ выговоры за непослушаніе, за испачканное платье. Цѣль этой прогулки не удовольствіе и здоровье ребенка, а выводка его на показъ. Ребенка водятъ гулять не для того чтобы онъ порадовался солнечному свѣту, свѣжему воздуху, разправилъ свои члены и укрѣпилъ здоровье движеніемъ, а для того чтобы онъ чисто прошелся какъ нарядная кукла на пружинахъ и унизилъ тщеславіе другихъ женщинъ. О еслибы г-жа N или г-жа X могла видѣть ее, она лопнула бы отъ зависти, думаетъ про себя счастливая мать маленькой дѣвочки въ шелковомъ платьѣ выложенномъ кружевами.
И въ Англіи наряжаютъ дѣтей съ непозволительной роскошью, но рѣдко и то по воскресеньямъ. Дѣти, которые воспитываются въ деревнѣ, какъ дѣти мистрисъ Уарингтонъ, никогда не просятся никуда въ продолженіи недѣли. Они пользуются полной свободой играть въ саду на солнцѣ; дѣвочки въ короткихъ простенькихъ платьяхъ, мальчики въ легкихъ шерстяныхъ блузахъ. Англичане тщательно избѣгаютъ всякаго вмѣшательства въ игры дѣтей. У насъ манія управлять всѣмъ такъ сильна, что мы хотимъ управлять и распоряжаться даже играми дѣтей.
Помнишь ли когда мы были съ тобой въ салонѣ г-жи С. и когда наслѣдникъ этой фамиліи, малютка лѣтъ пяти или четырехъ вошелъ въ комнату съ самымъ недовольнымъ видомъ и, подойдя къ матери, спросилъ: "мамаша, что мнѣ дѣлать чтобы мнѣ было весело?" Я и до сихъ поръ помню, какъ ты удивился и шутилъ надъ этимъ ребенкомъ, уже скучавшимъ своей маленькой жизнью. У бѣднаго малютки была гувернантка, которой платили очень дорого, и его немедля отправили къ ней, такъ какъ ея прямая обязанность была забавлять его, но по всему видно было, что она очень скучала этой обязанностью.
Въ нѣкоторыхъ англійскихъ семьяхъ, тоже держатъ гувернантокъ, но сколько я могла судить, онѣ управляютъ своимъ маленькимъ міромъ, такъ же какъ англійская королева своимъ народомъ. Я хочу сказать что вліяніе ихъ равняется нулю, по крайней мѣрѣ надъ забавами дѣтей. Англичане уважаютъ свободу дѣтскихъ игръ на основаніи слѣдующихъ вполнѣ разумныхъ соображеній. Взрослые, говорятъ они, вмѣшиваясь въ игры дѣтей, всегда навязываютъ имъ свои вкусы и желанія, вмѣсто того, чтобы соображаться съ возрастомъ и потребностями дѣтей. Такимъ образомъ ребенка лишаютъ голоса, въ такомъ вопросѣ, рѣшать который составляетъ его не отъемлемое право, тѣмъ болѣе, что права его и безъ того очень ограничены. Другой болѣе важный доводъ, который приводятъ англичане противъ вмѣшательства взрослыхъ -- тотъ, что это вмѣшательство подавляетъ въ ребенкѣ всякую иниціативу. Вмѣсто его собственныхъ побужденій, ему навязывются чужія; плохое средство для развитія его самостоятельности. Живой здоровый ребенокъ всегда найдетъ средства забавлять себя и этимъ онъ пріучается не зависѣть отъ другихъ для своего развлеченія. Привычка съ тому, чтобы другіе занимали ихъ, создали старинныхъ, вѣчно скучавшихъ королей, которымъ нуженъ былъ цѣлый дворъ потѣшниковъ и шутовъ, чтобы забавлять ихъ.
Для тѣхъ кто привыкъ къ нашимъ французскимъ обычаямъ и въ первый разъ бываетъ въ Англіи, семейная жизнь англичанъ поражаетъ съ перваго взгляда сдержанностью и холодностью. Англійскія малютки, которыхъ несравненно менѣе ласкаютъ и захваливаютъ чѣмъ вашихъ, тоже несравненно менѣе привѣтливы и разговорчивы съ посторонними. Эта наружная холодность есть ли свойство народнаго характера, или только слѣдствіе разсчитанной системы воспитанія? Англичанка, которая дала мнѣ всѣ нужныя свѣдѣнія о воспитаніи дѣтей, говоритъ что англичане избѣгаютъ лишней угодливости и ласокъ въ отношеніи дѣтей для того, чтобы не пріучить ихъ къ лишнимъ и пустымъ требованіямъ. У насъ обращаются съ ребенкомъ какъ съ женщиной; и того и другую учатъ не столько любить, сколько заставлять другихъ любить себя. Это обращеніе дѣлаетъ изъ женщинъ эгоистокъ, изъ дѣтей -- баловней. Любовь вызываетъ любовь; но ласки и лесть развиваютъ только эгоизмъ и тщеславіе. Ребенокъ за которымъ ухаживаютъ, начинаетъ воображать, что все въ мірѣ существуетъ для него, а онъ никому ничѣмъ не обязанъ.
Посылаю тебѣ на удачу свои замѣтки, потому, что онѣ пригодятся тебѣ для твоихъ занятій,
P. S. Какъ мы назовемъ нашего ребенка.
Ты права, моя милая: образъ нашего воспитанія нелѣпъ и смѣшонъ. Но онъ вполнѣ согласуется съ нашими нравами и нашими политическими учрежденіями. Надо крѣпко сдавливать пеленками существо, которое впослѣдствіи будутъ связывать всевозможныя постановленія и приказы. У насъ еще нѣтъ недостатка помочей для всѣхъ возрастовъ. Вѣроятно безъ нихъ мы были бы не въ состояніи ходить; и насъ учатъ ходить по прямой дорогѣ, туда, куда насъ ведутъ. Мудрая предусмотрительность отняла у насъ съ перваго шага нашего всякую увѣренность въ себѣ и пріучила насъ зависѣть во всемъ отъ системы покровительства и опеки. Молодежь наша ростетъ, учится, развивается подъ постоянной неусыпной опекой и приготовляется жить подъ не менѣе неусыпной опекой полиціи. Превосходная система! Всѣ части ея заковываются одна въ другую, какъ звенья цѣпи. Заковываются это настоящее слово.
Послѣ того что ты мнѣ писала о воспитаніи, которое англичане даютъ дѣтямъ -- мнѣ понятна Англія. Она обязана своими свободными учрежденіями искуству воспитывать свободныхъ людей. Мы французы надѣемся слишкомъ много на обстоятельства и слишкомъ мало на свои силы. Сказать ли тебѣ? Мы не французы, мы евреи, потому что мы постоянно ждемъ Мессію въ формѣ спасающаго правительства,
Я не отрицаю важность измѣненія формы государственной жизни, я не былъ бы тамъ, гдѣ я теперь, если бы былъ индиферентомъ въ политикѣ. Но чѣмъ болѣе я думаю объ этомъ предметѣ, тѣмъ болѣе прихожу къ убѣжденію, что царство свободы въ насъ самомъ и что надо его крѣпко основать въ умахъ отдѣльныхъ личностей, если мы хотимъ основать его въ цѣломъ народѣ.
Ты спрашиваешь меня какое дать имя нашему ребенку? Если это мальчикъ, назови его Эмилемъ въ память книги, которой ты такъ восхищалась, когда мы съ тобой читали ее по вечерамъ.
Съ нѣкотораго времени между нашими умниками вошло въ моду съ пренебреженіемъ относиться къ Ж. Ж. Руссо. Пожалѣемъ тѣхъ, которые бросаютъ камни на могилу великаго писателя. Въ то время когда другіе мыслители его вѣка, обращались къ мущинамъ, чтобы преобразовать общество, онъ обратился къ матерямъ и дѣтямъ Это било вдохновеніе генія. Но если мы исключимъ краснорѣчивыя страницы, горячихъ упрековъ возмущенной совѣсти честнаго гражданина, восторженныхъ похвалъ добродѣтели и диѳирамбы деиста при рядѣ красотъ природы, что останется намъ въ Эмилѣ? Вся система воспитанія автора сводится на это: слѣдовать указаніямъ природы и говорить разуму ребенка. Но природа, если мы будемъ рабски слѣдовать ей, сдѣлаетъ изъ ребенка дикаря. Дикарь былъ идеаломъ философа, правда идеальный дикарь, потому что отвергая ученіе откровенія, Жанъ-Жакъ вѣрилъ по своему въ совершенство человѣческой природы. Что касается разума, то можно написать много прекрасныхъ вещей въ честь его и я нисколько не удивляюсь, что въ XVIII вѣкѣ ему воздвигли алтари. Но изо всѣхъ человѣческихъ способностей, разумъ всего менѣе развитъ въ первомъ періодѣ дѣтства; какъ же можно разсчитывать на эту еще дремлющую силу, чтобы внушить ребенку идею добра?
Знаешь ли чѣмъ всего болѣе послужилъ Руссо дѣлу воспитанія? Подготовивъ французскую революцію.
У какъ слишкомъ мало цѣнятъ перемѣны, которыя произвела эта великая эпоха въ бытѣ семьи. Она незамѣтно для всѣхъ, но значительно смягчила родительскую власть. Историки вообще очень мало замѣчаютъ прогрессъ нравовъ и семейнаго быта. Люди 89 и 92 почти не сознавали измѣненія, которыя внесла общественная реформа въ семью. Никто не замѣчаетъ то, что дѣлается всѣми. Чтобы прослѣдить это измѣненія, надо обратиться къ мемуарамъ конца XVII и начала ХVIII столѣтія. Въ нихъ мы увидимъ до чего чопорны и сухи были скованныя аристократическими церемоніями, отношенія мужа и жены, матери и дѣтей. Я говорю только о нашихъ дворянскихъ семьяхъ; жизнь другихъ неизвѣстна намъ, но вѣроятно онѣ болѣе или менѣе слѣдовали примѣру аристократіи и двора. Семья управлялась заповѣдью: "Чти отца твоего и мать твою" и строго держались ея буквы. Моисей не прибавилъ что ихъ надо любить.
Жена называла своего мужа monsieur, онъ ее звалъ madame. Привычка звать другъ друга по имени, которая придаетъ столько прелести семейнымъ отношеніямъ была неизвѣстна, по крайней мѣрѣ въ присутствіи постороннихъ. Революція ввела въ семью обычай говорить ты. Она уничтожила различіе между старшимъ и младшими дѣтьми и подрѣзала въ корнѣ соціальное неравенство. Она подняла достоинство женщины и упрочила союзъ истиннаго брака. Домашній очагъ силою обстоятельствъ сдѣлался эхомъ форума. Отношенія мужа и жены сдѣлались болѣе свободны и человѣчны. Съ другой стороны до 89 года ребенокъ принадлежалъ болѣе церкви чѣмъ семьѣ. Домашняя жизнь походила своей холодной обрядностью на монастырскую, среди которой большею частью воспитывалась мать. Неужели до революціи родители не любили своихъ дѣтей? Я не говорю этого; но революція освободивъ человѣка освободила и его привязанности. Причиной всѣхъ великихъ переворотовъ земли былъ огонь; причиной всѣхъ великихъ переворотовъ человѣчества бываетъ любовь.
Такъ было и всегда. Начиная съ Индіи, гдѣ ребенокъ только отпрыскъ дерева кастъ, съ Рима, гдѣ отецъ имѣлъ право надъ жизнью и смертью ребенка, до современныхъ обществъ, гдѣ ребенокъ почти личность, семья во всѣхъ своихъ измѣненіяхъ слѣдовала за прогрессомъ свободы. Вслѣдъ за преобразованіемъ государства преобразовалась и идея родительской власти.
Единственныя революціи, которыя остались жить въ исторіи и принесли прочныя результаты были тѣ, которыя захватили въ свои руки воспитаніе. Реформація оттого такъ прочно утвердилась въ Англіи, Германіи, Швейцаріи, Голландіи что въ этихъ странахъ протестантизмъ. учреждалъ школы и завѣдуетъ ними до сихъ поръ. Французская революція не успѣла заняться школами. Она наскоро, среди общественныхъ бурь, набросала превосходный планъ народнаго образованія; но вихрь, событій не позволилъ ей привесть его въ исполненіе.
Энтузіазмъ великихъ идей свободы успѣлъ уже значительно охладѣть, когда приступили къ основанію настоящей системы народнаго воспитанія. Идеи диктаторства сильной личной власти, деспотизма носились въ воздухѣ. Власть сдѣлалась школьнымъ учителемъ, какъ была уже первосвященникомъ, главнымъ милостынераздавателемъ главнымъ законодателемъ, главнымъ военачальникомъ, словомъ главнымъ во всемъ. Отъ этого бога, вышедшаго изъ мертваго механизма потребовали чтобы онъ просвѣщалъ народъ, фабриковалъ ученыхъ и полу-ученыхъ. Первоначальное образованіе, образованіе среднихъ училищъ и образованіе на всѣхъ его ступеняхъ было заковано регламентаціей. Я не думаю осуждать государство за основаніе школъ, но я плохо вѣрю въ его способность воспитывать свободныхъ людей. Это не его дѣло. Въ обществѣ, какъ и въ организмѣ, каждый органъ: имѣетъ свою функцію, которую невозможно мѣнять по произволу.
Мы постоянно слышимъ, что невѣжество одно изъ главныхъ препятствій для развитія свободы, и я вѣрю этому. Но при этомъ обыкновенно прибавляютъ: "Пусть правительство декретируетъ намъ даровое и обязательное обученіе и все пойдетъ хорошо. Такъ ли? Тѣмъ, которые считаютъ механизмъ обученія приведенный въ движеніе рукою власти отличнымъ средствомъ для развитія и цивилизаціи народа, не мѣшало бы припомнить примѣръ Китая. Тамъ почти каждый подданный умѣетъ читать и писать. Школъ, экзаменовъ, лицеевъ не перечесть; книгопечатаніе, самое революціонное изо всѣхъ искуствъ было изобрѣтено китайцами за пятьсотъ лѣтъ до изобрѣтенія его въ Европѣ; и какія же мы видимъ послѣдствія? Обученіе, которое даетъ власть щедрой рукой, книги разрѣшенныя ею только заковали жизнь народа въ неподвижныя формы.
Тоже самое будетъ со всѣми народами, гдѣ власть возьметъ на себя всю заботу приготовлять гражданъ для государства. Я могу назвать тебѣ не одинъ народъ въ Европѣ, который не далеко ушелъ въ этомъ отношеніи отъ отечества мандариновъ. Вслѣдствіе вмѣшательства гражданской и духовной власти воспитаніе съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе прививаетъ народу притупляющее пассивное повиновеніе. Педагогъ въ такомъ случаѣ оборотная старика тирана, и я не удивляюсь ни мало что изгнанный съ трона Діонисій сдѣлался школьнымъ учителемъ.
Ошибочно думаютъ, что абсолютныя правительства ради собственныхъ выгодъ враги народнаго образованія. Чего имъ бояться распространенія въ массѣ извѣстныхъ познаній, которыя они могутъ опредѣлять и урѣзывать по произволу. Какъ будто не они держатъ въ рукахъ своихъ всѣ нити системы, какъ будто не они утверждаютъ методы преподаванія, выбирая нарочно тѣ, которыя всего болѣе могутъ утвердить въ умахъ принципъ власти. Добровольное порабощеніе -- вотъ паденіе, котораго я всего болѣе опасаюсь для народа. Цѣпи сковывающія члены раба могутъ упасть при первомъ потрясеніи (мы видали примѣры въ исторіи); но ливрея крѣпко держится на спинахъ лакеевъ. Народъ погибъ, когда его выучили подчиняться произволу изъ выгодъ, изъ честолюбія или изъ убѣжденія.
Система воспитанія основанная на авторитетѣ власти держится исключительно подавленіемъ личности. Слова учителя законъ. Отъ воспитанниковъ не требуется ни самостоятельной работы мысли, ни самостоятельности поступковъ; они должны дѣлать то что имъ приказываютъ. Дѣтство это мягкая глина, изъ которой лѣпятъ безпрекословныхъ слугъ правительству. До другаго дѣда нѣтъ. Тѣмъ лучше, если при такой системѣ школа дѣлается разсадникомъ посредственностей. Народъ превращенный въ стадо барановъ удобнѣе гнать.
У насъ во главѣ образованія націи стоятъ нѣсколько либеральныхъ и просвѣщенныхъ людей. Университетъ нашъ имѣетъ ту неоцѣненную заслугу въ глазахъ мыслителей, что онъ обновился французской революціей, и не можетъ, чтобы онъ ни дѣлалъ, отречься отъ своего происхожденія. Университетъ нашъ единственный оплотъ отъ доктрины к захватовъ клерикаловъ. Великіе и свободные умы выходятъ ежегодно изъ факультетовъ университета и нашихъ коллегій. Правительство можетъ предписать законы преподаванія, но оно не можетъ уничтожить вліяніе философіи, идей 89 года и другихъ вліяній, которыя на зло всѣмъ регламентаціямъ дѣйствуютъ на впечатлительные умы молодежи. Система педагогіи, основанная на нашихъ нравахъ, обычаяхъ и предразсудкахъ только задерживаетъ напрасно то, что она не въ силахъ будетъ отвратить.
Домашнее воспитаніе у насъ ведется еще хуже чѣмъ общественное. Едва успѣетъ новорожденный войти въ жизнь какъ мы спѣшимъ уже согнуть его по требованію нашей рутины. Его начинаютъ учить и сообщаютъ познанія въ эмпирическомъ порядкѣ; кто потрудился распредѣлить этотъ порядокъ сообразно съ свойствами его природы? Болѣе полувѣка прошло съ тѣхъ поръ какъ мы приняли новые методы въ естественныхъ наукахъ, въ политической экономіи, въ исторіи, философіи, литературѣ, критикѣ, во всемъ исключая воспитанія дѣтей. Тогда какъ слѣдовало начать съ него.
Прежде всего я хочу, чтобы даже въ ребенкѣ уважали человѣческую личность.
Когда мнѣ приходилось слушать рѣчи моралистовъ и государственныхъ людей противъ коммунизма, этой нелѣпой, возмутительной, безбожной доктрины, я всегда съ удивленіемъ замѣчалъ, входя въ наши школы и лицеи, слѣды того же коммунизма. Однообразіе громадныхъ достроекъ, однообразіе методы, дисциплины, все разчитано на то чтобы загонять и тѣло и умъ въ казармы. Египтяне, какъ говоритъ преданіе, изобрѣли печи для высиживанія цыплятъ, мы изобрѣли такія же печи для воспитанниковъ. Способности, которыя всего болѣе развиваются отъ этой искуственной теплоты -- память и подражательность -- далеко не высшія способности ума. Въ этихъ школахъ повидимому задались цѣлью обезличить человѣка и сдѣлать его похожаго на всѣхъ какъ стертыя монеты. И еще находятся люди, которые утверждаютъ, что это неизбѣжное слѣдствіе нашихъ демократическихъ тенденцій. Какимъ нелѣпымъ силлогизмомъ приравниваютъ однообразіе познаній, талантовъ, умовъ къ равенству правъ всѣхъ гражданъ? Граждане Соединенныхъ Штатовъ, которые гораздо дальше насъ ушли на пути демократіи, въ тоже время довели до высшей степени энергическое развитіе личности -- этотъ корень свободы.
Каждый молодой человѣкъ будетъ въ состояніи если захочетъ выучиться самъ тому, чему его плохо выучили или вовсе не выучили въ школѣ и коллегіи; мы всѣ это дѣлали по окончаніи курса. Но кто изъ нихъ будетъ въ состояніи порвать цѣпь привычекъ, въ которыя его заковали съ первыхъ лѣтъ жизни? Какимъ образомъ сдѣлается онъ способнымъ управлять собой, по выходѣ изъ школы, когда постоянно каждый поступокъ его былъ до этого времени подъ строжайшимъ контролемъ. Къ чему говорить о свободной волѣ, когда юношу пріучили видѣть совѣсть не въ собственномъ сознаніи, а въ рукахъ начальства. Вотъ чего я всего болѣе боюсь для нашей молодежи. Пускай разсказываютъ намъ о примѣрахъ знаменитыхъ людей, дѣтство которыхъ было подчинено той же системѣ надзора и принужденія, и которые несмотря на то сдѣлались тѣмъ чѣмъ были; Вольтеръ былъ воспитанъ іезуитами и наши титаны 89 года вышли изъ рукъ духовенства. Эти примѣры не доказываютъ ничего, и тѣ которыя приводятъ ихъ забываютъ постоянно, что говорятъ объ исключительныхъ личностяхъ. Я же имѣю въ виду не исключенія, но массы, и спрашиваю какое вліяніе должны имѣть эти системы на обыкновенные характеры и способности. Повѣрь мнѣ далеко не у каждаго хватитъ силы отстоять свои независимость и самостоятельность, когда онъ былъ годами пріученъ подчиняться чужой волѣ.
Ты часто встрѣчала въ свѣтѣ молодыхъ людей, которые считаются образованными по его понятіямъ; скажи мнѣ многіе ли изъ нихъ отличались независимостью и смѣлостью ума. Развѣ всѣ они не возставали съ иронической усмѣшкой, противъ нововведеній и перемѣнъ, которыя положили бы конецъ ихъ честолюбивымъ разсчетамъ и видамъ. Они равнодушно вѣрятъ всему, что освящено временамъ и подтвержденіемъ большинства, потому что имъ все равно, вѣрить или не вѣрить. Что имъ за дѣло до истины, или лжи, до справедливости или неправды, лишь бы имъ удалось достигнуть своихъ цѣлей. Вполнѣ довольные своей посредственностью, которую они прикрываютъ самоувѣреннымъ видомъ, они издѣваются надъ побѣжденными, надъ самоотверженіемъ, надъ совѣстью вѣрной себѣ. Легковѣсные, съ дешевенькимъ остроуміемъ, тщеславные и изворотливые, они какъ нельзя лучше умѣютъ примѣняться къ существующему порядку. Съ скуднымъ запасомъ поверхностныхъ возваній, они кажутся людьми всезнающими. Общество для нихъ обширное поприще, на которомъ они стараются наперерывъ добиться перваго приза, или по крайней мѣрѣ похвальнаго листа. На этой сценѣ личное достоинство играетъ одну изъ послѣднихъ ролей. Произволъ раздаетъ награды, интрига удостоивается ихъ. Нечего удивляться тому рвенію, съ какимъ ваша образованная молодежь переходитъ изъ школьной дисциплины подъ опеку правительства.
Если ты захочешь исполнить мое желаніе, мы не воспитаемъ нашего ребенка по жалкой рутинѣ называемой воспитаніемъ. Можетъ быть мы сдѣлаемъ лучше чѣмъ другіе, можетъ быть хуже. Но во всякомъ случаѣ мы поступимъ по совѣсти.
Я много думала о твоемъ письмѣ, милый Эразмъ, и мнѣ пришла счастливая мысль; но прежде я разскажу тебѣ какъ она пришла.
Докторъ Уарингтонъ пробылъ два дня въ своей семьѣ и предписалъ мнѣ діэту особаго рода. Впрочемъ эта діэта очень обыкновенна для всѣхъ англичанокъ, когда они находятся въ такъ называемомъ интересномъ положеніи, онъ совѣтовалъ мнѣ дѣлать поболѣе движенія, гулять. "Воздерживайтесь, сказалъ онъ, отъ раздражающаго вреднаго чтенія, отъ романовъ съ неестественными и сильными страстями. Греки были мудрѣе насъ. Они окружали своихъ женщинъ во время беременности статуями и картинами великихъ художниковъ. Я, разумѣется, не стану утверждать, что гречанки вслѣдствіе этой мѣры рождали красивыхъ дѣтей. Но я не вижу причины почему произведенія искуства, производя въ хорошо организованныхъ натурахъ пріятное впечатлѣніе, не могутъ этимъ самымъ способствовать поддержанію здоровья. Многія изъ нашихъ леди предаются въ періодъ беременности, какой то мечтательной праздности. Умъ ихъ не занятый ничѣмъ дѣльнымъ, гоняется за призраками и фантазіями. Вы любите природу, гуляйте чтобы любоваться красивой мѣстностью; создайте себѣ постоянныя занятія и для рукъ и для ума".
Я нашла его совѣты очень дѣльными, и на другой же день отправилась гулять, распорядившись дома по хозяйству. Вмѣсто того, чтобы идти какъ всегда вдоль залива до горы Сенъ-Мишель, я пошла въ глубь долей. Мѣстность была богатая и хорошо обработана. Ты помнишь эти весеннія утра, когда кажется въ воздухѣ носится животворная оплодотворяющая сила. Съ кустарниковъ, съ полей молодой ржи, съ узкихъ дорожекъ обсаженныхъ живой изгородью, неслись теплыя и укрѣпляющія испаренія, отъ которыхъ горѣло мое лицо: казалось земля носила въ себѣ весну. Я думала о тебѣ, о томъ что я скоро буду матерью, если никакой несчастный случай не разрушитъ наши надежды. Я вспомнила слова твоего послѣдняго письма: "Я тебѣ ввѣряю его"! Развѣ я не могу быть воспитательницей моего ребенка подумала я. Въ Соединенныхъ Штатахъ воспитаніе дѣтей обоего пола въ рукахъ женщины и находятъ даже, что она гораздо лучше исполняетъ эту трудную обязанность чѣмъ мужчина. Я постараюсь слѣдовать примѣру американокъ, къ тому же мужъ мой хочетъ этого. На основаніи соображеніи, которыя я вполнѣ понимаю, онъ врагъ школъ и прочихъ воспитательныхъ заведеній; я должна быть въ состояніи занять его мѣсто, по крайней мѣрѣ на время при нашемъ будущемъ ученикѣ. Это будетъ мой долгъ и моя гордость, и я исполню его, клянусь въ томъ могучей творческой силой природы, которая своимъ примѣромъ зоветъ меня на дѣло, на развитіе всѣхъ моихъ силъ!
Ты не будешь смѣяться надъ моими планами. Я хорошо знаю все, чего не достаетъ мнѣ, чтобы исполнить эту трудную и многосложную обязанность. Я не могу жаловаться чтобы мое первоначальное воспитаніе было хуже другихъ, а между тѣмъ сколько пробѣловъ въ моихъ познаніяхъ; но кто же можетъ помѣшать мнѣ учиться. Я еще молода и въ состояніи учиться. Пока нашъ ребенокъ будетъ рости, я буду образовывать себя чтобы быть въ состояніи учить его. Я не буду считать себя матерью вполнѣ, если не передамъ ему свои идеи и убѣжденія.
Мы будемъ вмѣстѣ работать. Ты будешь давать совѣты, соображаясь съ ними я буду дѣйствовать. Я обѣщала тебѣ быть твердой; я хочу, я буду. Физическое упражненіе и ученье дадутъ мнѣ здоровье тѣла и ума, которые необходимы чтобы исполнить мою обязанность. Боже меня сохрани, отъ желанія казаться лучшей, нежели какова я на самомъ дѣлѣ. Я не святая и не отшельница; было время что свѣтъ съ его шумными удовольствіми былъ для меня полонъ прелести; и это время еще не очень далеко, мнѣ не болѣе двадцати трехъ лѣтъ. Я вовсе не по собственному влеченію отказалась отъ театровъ, концертовъ, общества умныхъ людей, въ которомъ я съ такой гордостью бывала вмѣстѣ съ тобой. Нужны были обстоятельства, бросившія мрачную тѣнь на мою жизнь, чтобы заставить меня отказаться отъ всего этого. Не думай, что я жалѣю о прошедшемъ; если бы я могла снова выбирать, я выбрала бы снова тебя. Наша разлука усилила мою любовь; но я тоскую... Есть нравственная гигіена для страданій. Душа успокоивается возвышаясь. Надежда воспитывать нашаго ребенка, для твоихъ принциповъ подниметъ меня нравственно и успокоитъ тревожныя мысли и тоску разлуки. Я отдаю свою жизнь этой дѣли.
Покамѣстъ я занималась хозяйствомъ, Купидонъ забралъ себѣ въ голову сдѣлаться фермеромъ. Онъ завелъ въ нашемъ птичьемъ дворѣ куръ, утокъ, козу и другихъ животныхъ. Весь этотъ маленькій міръ очень занимаетъ меня. У насъ есть старая голубятня, которую онъ снова населилъ голубями. Я воображала, что имѣю понятіе о животныхъ, потому что прочла нѣсколько сочиненій объ естественной исторіи. Какъ я ошибалась. Я замѣчаю каждый день, новые чудеса въ этомъ мірѣ, о которыхъ ученые не говорили ничего. Жоржіа вмѣстѣ со мной кормитъ нашихъ птицъ зерномъ; онѣ, кажется понимаютъ, что мы ихъ любимъ, потому что съ радостью летятъ и бѣгутъ на встрѣчу намъ.
Продолжаю, мой милый Эразмъ, записывать для тебя все что дѣлаю, вижу и слышу.
Нѣсколько недѣль сряду, я встрѣчаю у твоего пріятеля доктора одного друга дома, шотландца, высокаго, сухаго старика. Онъ выѣхалъ по причинамъ мнѣ неизвѣстнымъ, изъ своего отечества, и такъ какъ онъ не можетъ жить безъ моря, скалъ и песковъ, то онъ на время остановился въ Корнваллисѣ. Большая часть французовъ стали бы смѣяться надъ его чопорными манерами. Онъ кашляетъ методически встаетъ со стула какъ будто отъ толчка пружины, при входѣ дамы, и приноситъ въ салонъ свою физіономію, также жестко накрахмаленную какъ бантъ его галстуха. Меня ни мало не удивляетъ уваженіе, съ которымъ его встрѣчаютъ; онъ много путешествовалъ, говоритъ очень хорошо по французски, и какъ кажется очень ученый человѣкъ, его зовутъ серъ Джонъ Сентъ-Андрюзъ. Онъ много занимался вопросомъ воспитанія, осматривалъ школы въ Англія, Шотландіи я на континентѣ. Его разговоръ полонъ живаго интереса и такъ какъ воспитаніе, которое онъ основательно изучилъ, составляетъ предметъ твоихъ занятій, то я его слушаю за двоихъ.
Въ Великобританіи, говоритъ онъ, обращаютъ большое вниманіе на развитіе физическихъ силъ юношества. Тѣлесныя упражненія развиваютъ сильные здоровые члены, которые могли бы служить уму и волѣ. Отсюда, ведется цѣлая, система игръ, которая далеко не похожа на французскія.
У насъ въ школахъ существуетъ, для развитія физическихъ силъ воспитанниковъ гимнастика; но это искуство далеко не въ милости у воспитанниковъ англійскихъ школъ. Они предпочитаютъ правильнымъ размѣреннымъ пріемамъ, исполняемымъ подъ командой учителя, разныя игры, которыя даютъ здоровое упражненіе ихъ силамъ.
Дѣти и юноши сами выбираютъ и устраиваютъ съ полной свободой своя атлетическія развлеченія. Крикетъ, гольфъ, бѣгъ, борьба, множество другихъ игръ даютъ имъ возможность развить упругость мышцъ, силу членовъ и пріучиться выносить усталость.
Вы не найдете нигдѣ людей такъ приготовляемыхъ къ физическому труду и борьбѣ съ препятствіями какъ въ Англіи. Кто первый взбирается на вершины: высочайшихъ горъ какъ не англичанѣ. Въ Индіи, въ Австраліи, въ Новой-Зеландіи -- вездѣ на земномъ шарѣ, гдѣ только есть опасности, которыя стоитъ побороть, вы найдете англичанъ, которые устоятъ и противъ климата, противъ бурь, противъ дикихъ племенъ. Всѣ трудности и опасности побѣждаются спокойной непреклонной волей, на службѣ у которой мускулы изъ стали.
Во всѣхъ учебныхъ заведеніяхъ дисциплина допускается лишь на столько, на сколько нужно для поддержанія необходимаго порядка. Одинъ начальникъ большого училища учредилъ вопреки обыкновенію надзоръ за учениками на мѣстѣ отведенномъ для игръ, но ему вскорѣ пришлось раскаяться въ этой мѣрѣ. Онъ сознался впослѣдствіи, что этотъ надзоръ въ скоромъ времени видимо понизилъ нравственность молодежи.
Ученики англійскихъ школъ и другихъ учебныхъ заведеній вполнѣ свободны во время рекреаціи. Они могутъ уходить изъ училища и гулять въ городѣ или поляхъ. Никто не приставленъ смотрѣть за ними, они идутъ куда хотятъ. Отъ нихъ требуютъ одного: вести себя какъ прилично джентльмену. Это слово трудно перенести, но у англичанъ оно означаетъ идеалъ хорошо воспитаннаго человѣка, итогъ качествъ, которыя пріобрѣтаются скорѣе воспитаніемъ чѣмъ происхожденіемъ. Эти преимущества теряются въ общественномъ мнѣніи низкимъ неблагороднымъ поступкомъ. Страхъ унизить себя и потерять уваженіе честныхъ людей имѣетъ несравненно болѣе сильное вліяніе на умы молодежи чѣмъ самый строгій надзоръ. Если вы хотите чтобы вашъ сынъ сдѣлался человѣкомъ, обращайтесь съ нимъ какъ съ человѣкомъ -- вотъ правило англичанъ.
Ты бы удивился навѣрно, встрѣтивъ на пароходахъ, желѣзныхъ дорогахъ, въ дилижансахъ множество мальчиковъ, которые путешествуютъ одни во время каникулъ съ вѣдома и разрѣшенія родителей и воспитателей. Они какъ нельзя лучше умѣютъ справляться въ дорогѣ, избѣгать опасностей и прибывать на мѣсто своего назначенія. Это практическая школа, въ которой англійская молодежь учится пробивать себѣ дорогу въ жизни.
Англичане вообще оказываютъ большое довѣріе дѣтямъ. Употребляютъ ли они иногда во зло это довѣріе? Надо очень плохо знать человѣческую природу чтобы утверждать противное и ожидать отъ дѣтей мудрость несвойственную ихъ возрасту. Но англичане находятъ, что сдѣланные вслѣдствіе слабаго присмотра проступки легко исправляются, тогда какъ очень трудно поднять характеръ задавленный недовѣріемъ и опекой.
Эта система воспитанія развиваетъ нравственную силу юношества. Молодые люди, даже мальчишки, бываютъ способны вести дѣла, которыя требуютъ извѣстной зрѣлости ума. Мнѣ приводили въ примѣръ одного изъ первыхъ лондонскихъ негоціантовъ, который четырнадцати лѣтъ ходилъ по улицамъ Сити съ портфелемъ туго набитымъ банковыми билетами и заключалъ отъ имени отца сдѣлки съ многими торговыми домами. Этотъ духъ независимости, самоувѣренности (self reliance) развиваютъ съ первыхъ годовъ дѣтства не въ одной промышленной сферѣ, но и въ мірѣ искуства, литературы и другихъ профессій. Понятно что англичане не могутъ быть ни лучшей ни болѣе развитой расой чѣмъ наша; но привыкшіе съ дѣтства жить своимъ умомъ и отвѣчать за свои поступки, они всегда во всемъ самостоятельны и менѣе похожи на панурговыхъ овецъ чѣмъ мы.
Часы ученья не такъ многочисленны въ англійскихъ школахъ какъ въ нашихъ, и это не только не задерживаетъ учениковъ, но еще болѣе содѣйствуетъ ихъ успѣхамъ. Ребенокъ учится не изъ однихъ книгъ: онъ учится почти столько же отъ окружающей его природы, живописной мѣстности; онъ учится въ разговорахъ съ товарищами и въ урокахъ жизни своей семьи. Нѣтъ никакой необходимости забивать съ утра до вечера въ колодки преподаванія молодой умъ, для того чтобы сдѣлать замѣчательнаго человѣка. Наши сосѣди думаютъ такъ и утверждаютъ что умъ развивается и крѣпчаетъ и въ отдыхѣ т. е. въ перемѣнѣ упражненій.
Это правило подтверждается тѣмъ, что во всѣхъ школахъ, гдѣ въ послѣднее время убавили часы ученія, замѣнивъ ихъ полезными ручными работами, успѣхи удвоились, потому что неутомленное вниманіе и понятливость дѣтей сдѣлались болѣе воспріимчивыми. Преподаваніе пошло живѣе; время не пропадало даромъ. Успѣхи ученика измѣряются не продолжительностью уроковъ, но легкостью съ которою они усвоиваютъ понятія.
Англичане прежде всего имѣютъ въ виду воспитать здоровый умъ. "Плохой разсчетъ, -- говорятъ они, -- когда, чтобы сдѣлать маленькаго генія изъ ребенка, вы ослабите его нервную и мозговую дѣятельность непосильными упражненіями и изсушите ради безплодныхъ успѣховъ, источники его способностей и талантовъ. Сколько молодыхъ увѣнчанныхъ на экзаменахъ учениковъ продаютъ свой хлѣбъ еще на корнѣ.
Что бы ни говорили профессора, не тотъ или другой методъ преподаванія важенъ, важно самостоятельное развитіе ученика, важно то что онъ дѣлаетъ и учится самъ собой. Одинъ школьный учитель въ Шотландіи бралъ экстерновъ въ свою школу, его такъ какъ увеличеніе его доходовъ зависѣло главнымъ образомъ отъ полныхъ пансіонеровъ, то они были предметомъ его особенной заботливости и онъ проводилъ всѣ вечера, приготовляя съ ними уроки къ слѣдующему дню. Что же выходило изъ этого? Дѣти изъ сосѣднихъ фермъ и коттэджей, не имѣвшіе никакого репетитора, и приготовлявшіе свои уроки на свободѣ у себя дома, оказались гораздо развитѣе полныхъ пансіонеровъ, которыхъ такъ усердно дрессировалъ педагогъ; къ величайшему удивленію его, они знали уроки гораздо лучше его пансіонеровъ. Педагогъ былъ умный человѣкъ, сталъ добираться до причины своего неуспѣха и вскорѣ нашелъ ее. Дѣло объяснялось какъ нельзя проще. Пансіонеры; привыкшіе полагаться на помощь учителя, который, такъ сказать, снималъ съ нихъ весь трудъ ученья своими объясненіями, оставляя имъ одну механическую работу памяти; тогда какъ дѣти фермъ и коттеджей были принуждены сами добираться до многаго въ своихъ урокахъ, ихъ умъ работалъ и укрѣплялся въ этой работѣ. Отсутствіе учительской опеки въ вечерніе уроки были для нихъ большой выгодой, и нѣтъ ничего удивительнаго, если они были постоянно первыми въ классѣ. Учитель воспользовался урокомъ, который ему дала жизнь. Съ этого времени онъ оставилъ и пансіонеровъ приготовлять уроки безъ надзора, давъ имъ необходимыя пособія -- грамматику и словари, и результатъ былъ самый плодотворный, пансіонеры вскорѣ сравнялись съ экстернами. И въ дѣлѣ воспитанія какъ въ дѣлахъ общественныхъ, наши сосѣди ожидаютъ гораздо большаго отъ личныхъ усилій чѣмъ отъ помощи другихъ. Ихъ девизъ воспитанія: "Помогай себѣ самъ, учитель поможетъ тебѣ".
Шотландцы еще болѣе англичанъ занимались въ послѣднее время воспитаніемъ дѣтей. Въ Эдинбургѣ существуютъ первоначальныя школы, въ которыхъ учитель не ограничивается обученіемъ дѣтей, но старается развить ихъ характеръ. Въ этихъ школахъ дѣтскіе недостатки, эгоизмъ, лживость, несправедливость, жестокость къ животнымъ исправляются не проповѣдями и нравоученіями, но призывомъ къ совѣсти и чувству справедливости и человѣческаго достоинства въ дѣтяхъ. Въ большей части дѣтскихъ проступковъ, дѣти судятъ другъ друга и произносятъ приговоръ надъ собственными проступками.
Я могла бы привести тебѣ много случаевъ, для подтвержденія моихъ словъ; но и одного достаточно для того чтобы дать тебѣ понятіе объ этой методѣ исправленія.
Два мальчика, два брата лѣтъ четырехъ и пяти, опоздали разъ въ школу цѣлою четвертью часа. Учитель сказалъ, что они должны сознаться въ причинѣ, которая заставила ихъ прогулять начало урока и что если эта причина окажется уважительной, то они могутъ занять свои мѣста на скамьѣ, не подвергаясь наказанію. Но кто долженъ былъ рѣшить уважительна ли причина или нѣтъ? Товарищи ихъ, такіе же, школьники, которые составляли судъ. Оба маленькіе обвиненные разсказали одинъ за другимъ, что они встрѣтили на дорогѣ большую гусеницу; они никогда такой не видали. Ты можешь судить объ ихъ удивленіи. Насѣкомое принимало тысячи необыкновенныхъ формъ, то приподнималось на хвостѣ, то растягивалось по землѣ, то извивалось въ крутые изгибы. Пока маленькіе любопытные любовались имъ, насѣкомое доползло до ближняго кустарника и скрылась. "Зачѣмъ же -- спросилъ строгимъ голосомъ учитель -- вы не раздавили гусеницу?" Дѣти выпучили на него глаза въ изумленіи. "Вы имѣли полную возможность убить ее, потому что она отвлекала ваше вниманіе и задерживала васъ отъ урока?" "Мы, конечно, могли это сдѣлать, отвѣчалъ старшій изъ братьевъ, но это было дурно и жестоко". При этихъ словахъ оба малютки были оправданы единодушнымъ приговоромъ дѣтей.
Ребенокъ судится своими равными -- вотъ тебѣ зародышъ учрежденія суда присяжныхъ, которое справедливо считается главнымъ оплотомъ свободы Англіи и Шотландіи. Намъ можетъ показаться что англичане начинаютъ слишкомъ издалека, но они находятъ что нужно какъ можно, ранѣе развивать въ человѣкѣ сознаніе нравственной отвѣтственности. Англичане думаютъ что сохраненіе извѣстной формы управленія зависитъ отъ того на сколько всѣ члены общества приготовлены поддерживать ее, "что лучшей гарантіей правъ гражданъ бываютъ привычки пріобрѣтенныя съ первыхъ годовъ дѣтства". Я не стану совѣтовать ввести нашъ образъ воспитанія въ другія страны, говорилъ мнѣ шотландецъ, если онѣ въ тоже время не станутъ вводить и наши свободныя учрежденія. Намъ нужны независимые характеры, которые гармонировали бы съ духомъ нашихъ учрежденій и были способны поддерживать ихъ съ энергіей. Но тотъ же образъ воспитанія далъ бы въ другихъ странахъ подданныхъ, которыми невозможно было бы управлять.
Каждая медаль имѣетъ свою оборотную сторону; я начинаю убѣждаться въ этой истинѣ.
Мои собственныя наблюденія подтверждаютъ во многихъ отношеніяхъ то, что я слышала отъ сера Джона С. Андрюза; но присмотрѣвшись внимательнѣе къ англійской жизни, я должна сдѣлать нѣкоторыя оговорки. Я постоянно встрѣчаю у мистрисъ Уарингтонъ нѣсколько матерей съ большимъ семействомъ и замѣтила до какой степени къ дѣтямъ прививаются предразсудки общества, среда котораго они живутъ. Какъ ни мало успѣли прожить эти малютки, но они какъ нельзя лучше понимаютъ различіе между мущиной и джентльменомъ, женщиной и лэди. Они съ перваго взгляда умѣютъ отличать тѣхъ, которые рождены на то чтобы имъ служить отъ тѣхъ, кому они обязаны оказывать вниманіе и уваженіе. Они очень усердно стараются вести себя какъ взрослые; но только въ отношеніи соблюденія приличій свѣта. Я увѣрена что этотъ маленькій міръ показался бы тебѣ довольно чопорнымъ. Что за сдержанность съ посторонними, что за ребяческая торжественность.
Дѣло въ томъ, что англичане -- этотъ свободный народъ, который вполнѣ достоинъ своей свободы -- рабы общественнаго мнѣнія. Кажется Паскаль назвалъ общественное мнѣніе царицей міра? Я не знаю на сколько оно царитъ въ мірѣ, но знаю, что въ одной части его оно имѣетъ несравненно болѣе власти чѣмъ Викторія. Съ самаго ранняго возраста наши сосѣди пріучаются къ добровольному рабству передъ нѣкоторыми общественными условіями и палагаютъ на себя обязанность подчиняться безъ всякаго анализа тому, что уважаетъ большинство образованныхъ людей. Каждый англичанинъ сообразуетъ свое поведеніе и даже свои мнѣнія съ авторитетомъ большинства. Въ салонахъ говорятъ мало и разговоръ не выходитъ изъ рамокъ опредѣленныхъ обычаемъ. Есть цѣлый разрядъ идей, которыя, такъ сказать, окаменѣли въ нравахъ общества, и о которыхъ безмолвнымъ общимъ согласіемъ узаконено никогда не поднимать спора.
Я еще слишкомъ мало знаю англичанъ, чтобы хорошо понять причину этой рѣзкой противуположности; но они въ тоже время вполнѣ свободны въ своихъ поступкахъ и вполнѣ зависимы отъ общества въ своемъ образѣ мыслей. Молодежь пользуется не стѣсненнымъ ничѣмъ правомъ идти куда вздумается, она дѣлаетъ почти все что хочетъ; но она не позволитъ себѣ желать что либо противное семейнымъ преданіямъ и обычаямъ порядочнаго общества. Быть можетъ нуженъ былъ якорь, чтобы сдерживать эти натуры, которыя на всѣхъ парусахъ несутся къ свободѣ, и этотъ якорь нашли въ дисциплинѣ семейныхъ нравовъ, національныхъ обычаевъ и принциповъ религіи.
Я думаю, другъ мой, что мое время приходитъ. Хотя мое здоровье вообще очень хорошо, но я боюсь этого часа испытанія. Одно твое присутствіе можетъ облегчить для меня ожидаемыя страданія. Боже мой! зачѣмъ тебя нѣтъ со мной.
Прощай! Когда я тебѣ буду писать въ другой разъ, мой ненаглядный, я буду уже матерью. Я дрожу отъ радости при этой мысли и рвусь къ тебѣ всѣми силами моего существа.
XIII.
Отрывки изъ журнала Эразма.
Ночная бабочка, влетѣвшая я не могу понять какимъ образомъ въ мою тюрьму, вотъ уже болѣе четверти часа бьется о стекло окна, чтобы вылетѣть. Свѣтъ, просторъ, жизнь зовутъ ее. Узкое окно затворено и воздушное созданіе не понимаетъ, что прозрачная преграда отдѣляетъ ее отъ всего, что ей нужно для жизни Она прильнула къ стеклу, отлетѣла, снова кинулась къ нему и прильнула.
Преграды, которыя существуютъ въ мірѣ идей, похожи на это стекло. Человѣкъ не можетъ сразу отдать себѣ въ нихъ отчетъ. Бездѣлица, толщина стекла стала на ея пути: но этой бездѣлицы, зовите ее какъ хотите -- предразсудкомъ, догматомъ, ложнымъ понятіемъ, софизмомъ, достаточно на то, чтобы остановить умъ на пути къ свободѣ. И нашъ бѣдный умъ напрасно упорно бьется о него и обрываетъ свои крылья.
Я открылъ окно. Лети бѣдное крылатое созданіе. Лети на свѣжій воздухъ, на вольный просторъ, на солнце. Довольно и одного заключеннаго въ этомъ казематѣ.
Я часто наблюдалъ морской берегъ въ промежутокъ двухъ приливовъ. На мокромъ гладкомъ пространствѣ видны тысячи слѣдовъ людскихъ шаговъ, колеи, которыя оставляютъ колеса удаляющихся телегъ и слѣды копытъ лошадей; разные причудливые узоры, выведенные пальцами дѣтей въ мягкомъ пескѣ, имена, начертанныя концомъ палки, тысячи слѣдовъ, тысячи мелочей. Океанъ возвращается и изглаживаетъ все.
Правосудіе народа и время имѣютъ свои приливы.
Пишите, созидайте, составляйте законы, чертите ваши планы на пескѣ -- придетъ день, часъ, когда приливъ покроетъ все, унесетъ все. "Я вступаю въ мои владѣнія, говоритъ океанъ. Я вступаю въ свои права, скажетъ народъ",
Вылъ человѣкъ, который потрясъ цѣлый міръ своими побѣдами. Онъ умеръ и, не смотря на то что онъ былъ свергнутъ съ трона, его похоронили съ великими почестями и выставили на парадномъ катафалкѣ. Муха сѣла къ нему на носъ и руки его, которыя въ былое время держали судьбы великой имперіи, были безсильны, чтобы согнать насѣкомое.
И для того, чтобы придти къ такому концу, попираютъ справедливость, свободу, права народовъ.
Курица хотѣла прикрыть своими крыльями цыплятъ, которые уже оперились. "Намъ не нужны болѣе твои попеченія, кричали цыплята: ты душишь насъ". "Пустяки, отвѣчала курица: вы ничего не понимаете. Очень можетъ быть что я вамъ не нужна болѣе, но вы мнѣ нужны. Во-первыхъ, мнѣ нравится имѣть власть надъ кѣмъ нибудь, это придаетъ столько почета, а во вторыхъ, и ѣмъ вашу долю зерна".
Вотъ образъ власти у народовъ, которые созрѣли на столько, что могутъ управлять собой сами.
Я провелъ страшную ночь.
Бываютъ минуты, что мои мысли принимаютъ образы и встаютъ передо мной, какъ страшные призраки. Неужели я схожу съ ума?
То былъ не сонъ, то было на яву: но это состояніе было страннѣе всякаго сна. И я видѣлъ... ее.
Елена лежала на постели; я прислушивался къ ея тяжкому дыханію; я щупалъ ея лихорадочной пульсъ. Боже мой! Мнѣ показалось, что я слышалъ крикъ!
Она страдаетъ и меня нѣтъ съ нею!
О, въ эти минуты тревоги и неизвѣстности чувствуешь вполнѣ весь ужасъ тюремнаго заключенія. Я хотѣлъ подать женѣ моей примѣръ мужества и въ первый разъ тюрьма побѣдила меня. Голова моя низко сгибается и сердце обливается кровью въ первый разъ отъ безчеловѣчнаго мщенія человѣческихъ законовъ.
XIV.
Докторъ Уарингтонъ доктору Эразму.
Увѣдомляю васъ, милостивый государь, что вы отецъ славнаго мальчика, который родился въ три часа утра. Роды были трудны и мучительны. Наканунѣ, вечеромъ, я по нѣкоторымъ признакамъ боялся несчастнаго случая; но природа помогла намъ и сегодня здоровье матери такъ хорошо, какъ только можно желать, Что же касается ребенка, то онъ обѣщаетъ жить долго и принести вамъ и радость и честь.
Пользуюсь этимъ случаемъ, чтобы выразить вамъ все мое уваженіе и сочувствіе. Если вамъ нужны мои услуги, располагайте ими, не щадя меня ни въ какомъ случаѣ. Я буду вамъ благодаренъ, потому что это будетъ доказательствомъ, что вы помните стараго друга. Насъ англичанъ обвиняютъ въ холодности и сдержанности, но мы, быть можетъ, лучше нашей репутаціи. Во всякомъ случаѣ, мы умѣемъ уважать несчастіе.
Преданный вамъ и пр.
Я должна разсказать тебѣ подробно о своихъ родахъ, или какъ называютъ англичане, о своемъ заключеніи (confinement).
Я пригласила по здѣшнему обыкновенію сидѣлку, мы какъ ее здѣсь называютъ, nurse. Эта женщина очень опытна и свѣдуща въ своемъ дѣлѣ и ты бы удивился, услышавъ, какъ она говоритъ о медицинѣ, хирургіи, уходѣ за дѣтьми и пр. и пр. Кажется въ Англіи есть цѣлое племя этихъ матронъ. Онѣ даютъ совѣты молодымъ матерямъ, исполняютъ предписанія доктора и обладаютъ, если имъ вѣрить, несмѣтнымъ числомъ разныхъ рецептовъ и всевозможные случаи. У нихъ неистощимый запасъ анекдотовъ и, если всѣ ихъ разсказы о числѣ дѣтей, которыхъ онѣ спасли отъ неминуемой смерти, справедливы, то я не удивляюсь болѣе, какъ въ Англіи нашлось столько жителей, чтобы заселить Австралію, новую Зеландію и всѣ колоніи.
Сидѣлка, которая ходитъ за мной, славная женщина; въ ней кажется развитъ инстинктъ матери для всего человѣчества. Она маленькаго роста, изящно сложена, въ съ очень пріятной наружностью; по всему видно, что она знавала лучшіе дни. Оша вдова какого то смотрителя работъ, который былъ засыпанъ землей въ корнвалійскихъ рудникахъ, когда обрушились своды галлерей. У ней было нѣсколько человѣкъ дѣтей, которые разъѣхались давно по сушѣ и морямъ; двое изъ ея сыновей моряки, которые иногда присылаютъ ей ящикъ чаю и нѣсколько золотыхъ. Ей предлагали быть сидѣлкой въ большомъ госпиталѣ; она отказалась, не смотря на выгодныя условія, говоря что лучше желаетъ встрѣчать тѣхъ, кто появляется на свѣтъ, чѣмъ провожать тѣхъ, кто покидаетъ его навсегда.
Докторъ Уарингтонъ, которому она дала знать по его приказанію при первыхъ признакахъ родовъ, пріѣхалъ немедля изъ Лондона еще до первыхъ болей. Въ англичанахъ мнѣ нравится ихъ деликатность, или гордость, назови какъ хочешь; но они никогда не хотятъ подать видъ, что дѣлаютъ одолженіе. Когда я благодарила его за то, что онъ оставилъ свою лондонскую практику для меня, онъ перебилъ меня: "Да я не для васъ пріѣхалъ, я хотѣлъ видѣть жену и дѣтей". По нашимъ французскимъ понятіямъ слова эти были далеко не любезно; я увѣрена что не одна парижанка обидѣлась бы на моемъ мѣстѣ;во я поняла смыслъ, который былъ какъ нельзя болѣе деликатенъ. Не смотря на то, что я была убѣждена въ противномъ, онъ хотѣлъ увѣрить меня, что пріѣхалъ случайно, и что я слѣдовательно ему не обязана ничѣмъ.
Онъ не удовольствовался тѣмъ, что помогъ мнѣ своей наукой какъ докторъ и своимъ искуствомъ, какъ акушеръ, но онъ, какъ другъ, далъ мнѣ совѣты какъ ходить за моимъ новорожденнымъ.
Я говорю матери-новичку, говорилъ онъ:-- и потому она приметъ мои совѣты, которые опираются на долголѣтній опытъ. Многіе изъ моихъ собратовъ по наукѣ старались во всѣхъ странахъ обратить вниманіе общества на страшную смертность дѣтей въ первый годъ ихъ жизни. Можно приписать это печальное явленіе многимъ причинамъ, какъ-то: нищетѣ, разврату и безпечности родителей, недостаточной пищѣ; но я убѣжденъ, что главной причиной -- невѣжество матерей. Несвоевременное употребленіе разныхъ средствъ, слишкомъ усердныя и безполезныя попеченія, столько же гибельны для новорожденныхъ, какъ и небрежный уходъ. Я не держусь того мнѣнія, что надо предоставлять все природѣ: мы бы поступали противъ ея законовъ, еслибы отреклись, отъ разума, который она намъ дала на то, чтобы исправлять ея недостатки и управлять ее дѣйствіями. Предразсудки, застарѣлые нелѣпые обычай, вотъ враги, противъ которыхъ мы должны вооружиться. Несмотря на указанные недостатки, мнѣ кажется, мы воспитываемъ нашихъ babies не хуже другихъ народовъ, потому что народонаселеніе наше увеличивается съ замѣчательной быстротой. Мы не знаемъ, что дѣлать съ излишкомъ жителей и выселяемъ ихъ тысячами колонизировать дальнія страны. Населеніе увеличивается не по числу рождающихся дѣтей, а на числу дѣтей остающихся въ живыхъ. Я приписываю живучесть нашихъ дѣтей, здоровой англосаксонской крови, привычкѣ къ домашней жизни нашихъ женщинъ и вліянію просвѣщенія и науки. Знаменитые доктора не считали унизительнымъ для себя распространять въ нашемъ народѣ здравыя понятія объ уходѣ за дѣтьми.
Послѣ этихъ словъ, докторъ Уарингтонъ принялся за дѣло и устроилъ мою спальню по своему. Онъ нашелъ, что мы дурно сдѣлали, поставивъ колыбель Эмиля противъ свѣта. "Я видѣлъ, -- прибавилъ онъ, что дѣти дѣлались слѣпыми и косыми, оттого, что ихъ клали черезъ нѣсколько дней послѣ рожденія, такъ что сильный свѣтъ падалъ имъ прямо въ глаза". Я не буду повторять тебѣ другіе совѣты, которые были не менѣе полезны, и которые я исполнила буквально. Докторъ Уарингтонъ ухаживалъ за мной гораздо усерднѣе чѣмъ за другими женщинами, какъ за женой друга. Впрочемъ, мнѣ говорили, что англійскіе акушеры не считаютъ свое дѣло оконченнымъ, когда они примутъ ребенка, но всегда даютъ совѣты объ уходѣ за нимъ.
Чѣмъ болѣе я смотрю на Эмиля, тѣмъ болѣе нахожу сходства съ тобой.
Я должна разсказать тебѣ, мой милый Эразмъ, случай, о которомъ много говорили въ нашемъ мѣстечкѣ. Одинъ протестантскій пасторъ, которыя жилъ на югѣ Англіи, пріѣхалъ въ К орнваллисъ и захотѣлъ осмотрѣть одинъ старый замокъ. Ему особенно хотѣлось его видѣть, потому что этотъ замокъ въ давнишнія времена принадлежалъ его предкамъ. Представь себѣ его удивленіе, когда онъ увидѣлъ на старомъ портретѣ себя самаго въ черной одеждѣ и покрытаго латами среднихъ вѣковъ. Другой портретъ поразилъ его еще болѣе, такъ что онъ въ удивленіи отступилъ, назадъ -- это былъ портретъ юноши, который, казалось, былъ снятъ съ его сына тринадцати-лѣтняго мальчика, котораго онъ привелъ съ собой.
Что ты думаешь объ этомъ повтореніи типовъ по наслѣдству. Мнѣ даже дѣлается страшно при мысли, что живой человѣкъ узналъ себя и своего сына въ двухъ членахъ семейства, умершихъ за нѣсколько вѣковъ...
Неужли мы выходцы прошедшихъ вѣковъ.
Я еще очень слаба и нѣсколько разъ принималась писать тебѣ это письмо. По обычаю англичанокъ я пролежала въ постелѣ двѣнадцать дней. Теперь я встаю и хожу немного по комнатамъ. Какъ ты, я путешествую глазами, мыслью; но мое заключеніе отрадно...
Неужли я обманываю себя, но мнѣ кажется что Эмиль знаетъ меня. Я не хочу вѣрить, что я для него же болѣе какъ "грудь полная молока", какъ то говоритъ одинъ ученый.
Слабый, почти неподвижный, новорожденный ребенокъ требуетъ многаго, а даетъ мало. Удовольствіе, которое онъ намъ доставляетъ, не зависитъ отъ его воли; это тоже удовольствіе, какое мы получаемъ отъ цвѣтка. И все таки изъ насъ двухъ я больше эгоистка, нежели онъ, потому что я счастлива тѣмъ, что люблю его. Если бъ еще онъ могъ подозрѣвать то добро, которое онъ дѣлаетъ! Съ нѣкоторыхъ поръ, признаюсь, мой характеръ вслѣдствіе одиночества сталъ нѣсколько раздражителенъ. Недавно я разсердилась на Жоржію, а она такая славная и внимательная женщина. Дѣло въ томъ, что она терпѣть не можетъ кормилицу; ей досадно, что та имѣетъ права на мою благодарность; мы должны же быть благодарны тѣмъ, кто намъ служитъ. Ревность эта, проистекающая изъ дурно понимаемой привязанности, разсердила меня и я не могла этого скрыть. Каково же было мое удивленіе и ужасъ когда я увидѣла, что Эмиль побагровѣлъ отъ злости, и услышала раздирающій крикъ, которымъ онъ разразился. Неужели страсти матери отражаются на страстяхъ ребенка? Право, съ этого дня, мнѣ хочется этому вѣрить.
Какъ бы то ни было, я дала себѣ слово воспользоваться этимъ урокомъ, и теперь каждый разъ какъ чувствую что теряю терпѣніе и готова выйти изъ себя, я смотрю на Эмиля и успокоиваюсь изъ уваженія къ моему ребенку. Если я сдѣлаюсь лучше, терпѣливѣе, сдержаннѣе, то этимъ буду обязана ему!
Докторъ Уарингтонъ получилъ твое письмо и сообщилъ мнѣ его содержаніе {Письмо это пропало.}. Ты унижаешь себя говоря, что упрекаешь себя за то, что отравилъ мою жизнь своимъ несчастіемъ и что потому ты не заслуживаешь счастья быть отцомъ. Я заранѣе согласилась на все, что случилось послѣ нашего брака и согласилась не по величію души, не по чувству долга, какъ ты думаешь? Нѣтъ -- по любви. Съ той или другой стороны, раскаяніе было бы теперь подлостью. Я нисколько не жалуюсь на мое несчастье: я горжусь имъ. Что касается нашего сына, то мнѣ кажется намъ пора приняться за дѣло. Что такое воспитаніе? Гдѣ оно начинается? Гдѣ оканчивается? Жду твоего отвѣта.
P. S. Эмиль спитъ. Я сейчасъ поцѣловала его думая о тебѣ.
Ты спрашиваешь меня гдѣ начинается воспитаніе?
Оно начинается быть можетъ еще прежде появленія ребенка на свѣтъ, потому что у всѣхъ человѣческихъ расъ неизмѣнно замѣчаются способности, получаемыя путемъ наслѣдственности. Сынъ дикаря родится дикаремъ; сынъ варвара -- варваромъ; сынъ цивилизованныхъ родителей родится съ задатками цивилизаціи. Очевидно что силы, изъ которыхъ развивается ребенокъ, еще до появленія его на свѣтъ опредѣляютъ въ извѣстной степени размѣръ и родъ его способностей. То, что мы называемъ врожденными идеями, духовными силами, природными дарованіями и пр. по всей вѣроятности, ничто иное, какъ результатъ его соціальнаго быта, т. е. плодъ умственныхъ усилій предшествовавшихъ поколѣній. Ты справедливо называешь насъ выходцами исторіи.
Я вѣрю, что если въ какой нибудь складкѣ нашего мозга оказываются безъ вѣдома нашего слѣды того, что другіе дѣлали или думали до насъ; что матерія съ ея силами передается отъ поколѣнія къ поколѣнію переработанною умомъ другихъ людей; что новорожденный является на свѣтъ уже съ измѣненными, прогрессомъ органами; что все это взятое вмѣстѣ увеличиваетъ число факторовъ развитія, но такъ какъ наша воля безсильна передъ этими общими причинами, то безполезно далѣе останавливаться на нихъ.
Но есть естественныя условія, которыя доступны наукѣ и могутъ быть измѣнены ею. Со временемъ физіологія будетъ въ состояніи опредѣлить вліяніе оказываемое на актъ дѣторожденія возрастомъ, состояніемъ здоровья, гигіеническими условіями жизни мужчины и женщины. Уже были сдѣланы попытки нѣкоторыми знаменитыми учеными въ этомъ направленіи. Такимъ образомъ физіологія должна сдѣлаться отраслью педагогики.