Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер

Чехов Антон Павлович

В двух томах

Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер

Том второй. 18 июня 1902 года -- 30 апреля 1904 года

Сост., коммент. З. П. Удальцовой.

Москва. Издательский дом "Искусство", 2004

OCR Ловецкая Т. Ю.

Содержание

1902

518. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 июня

519. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 июня

520. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 июня

521. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 июня

522. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 июня

523. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 июня

524. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20--21 июня

525. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 июня

526. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 июня

527. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 июня

528. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 июня

529. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 июня

530. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 августа

531. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 августа

532. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 августа

533. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 августа

534. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 августа

535. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 августа

536. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 августа

537. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 августа

538. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 августа

539. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 августа

540. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 августа

541. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 августа

542. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 августа

543. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 августа

544. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 августа

545. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 августа

546. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 августа

547. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 августа

548. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 августа

549. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 августа

550. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 29 августа

551. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 августа

552. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 31 августа

553. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 31 августа

554. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 сентября

555. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 сентября

556. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 сентября

557. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 3 сентября

558. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 сентября

559. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5 сентября

560*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 сентября

561. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 6 сентября

562. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 сентября

563. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 сентября

564. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 сентября

565. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 сентября

566. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 сентября

567. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 сентября

568. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 сентября

569. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 12 сентября

570. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 сентября

571. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 сентября

572. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 сентября

573. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 сентября

574. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 сентября

575. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 сентября

576. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 сентября

577. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 сентября

578. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 сентября

579. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 сентября

580. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 сентября

581. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 сентября

582. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 сентября

583. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 сентября

584. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 сентября

585. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 сентября

586. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 сентября

587. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 сентября

588. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 сентября

589. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 сентября

590. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 сентября

591. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 сентября

592. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 октября

593. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 октября

594. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 октября

595. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 октября

596. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5 октября

597. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 октября

598. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 октября

599. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 октября

600. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 октября

601. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 октября

602. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 ноября

603. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 ноября

604. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 ноября

605. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 ноября

606. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 ноября

607. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 ноября

608. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 ноября

609. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 декабря

610. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 декабря

611. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 декабря

612. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 декабря

613. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 декабря

614. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4 декабря

615. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 декабря

616. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 декабря

617. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5 декабря

618. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 декабря

619. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 6 декабря

620. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 декабря

621. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 декабря

622. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 декабря

623. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 декабря

624. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 декабря

625. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 декабря

626. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 декабря

627. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 декабря

628. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 декабря

629. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 12 декабря

630. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 декабря

631. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 декабря

632. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 декабря

633. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 декабря

634. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 декабря

635. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 декабря

636. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 декабря

637. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 декабря

638. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 декабря

639. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 декабря

640. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 декабря

641*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 декабря

642. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 декабря

643*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 декабря

644. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 декабря

645. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 декабря

646*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 декабря

647. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 декабря

648*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 декабря

649. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 декабря

650*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25декабря

651*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 декабря

652. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 декабря

653*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 декабря

654. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 декабря

655. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 декабря

656. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 декабря

657. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 декабря

658**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 декабря

659**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 31 декабря

1903

660. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 января

661**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 января

662. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 3 января

663*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 января

664**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 января

665. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5 января

666*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 января

667. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 января

668. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 января

669. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 января

670**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 января

671**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 января

672. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 января

673**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 января

674. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 января

675**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 января

676. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 января

677**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 января

678*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 января

679. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 13 января

680. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 13 января

681**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 января

682. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 января

683. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 января

684. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 января

685. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 января

686*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 января

687. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 января

688. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 января

689**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 января

690. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 января

691. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 января

692**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 января

693. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 января

694. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 января

695**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 января

696. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 января

697. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 января

698. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 января

699**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 января

700. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 января

701. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 января

702. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 января

703. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 января

704. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 31 января

705. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 февраля

706. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1-2 февраля

707. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 3 февраля

708**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 февраля

709. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 февраля

710. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5 февраля

711. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 февраля

712. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 февраля

713. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 февраля

714. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 февраля

715. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 февраля

716. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 февраля

717. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 февраля

718. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 февраля

719. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 февраля

720**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 февраля

721**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 февраля

722. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 февраля

723*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 февраля

724. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 февраля

725. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 февраля

726. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 февраля

727. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 февраля

728*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 февраля

729**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 февраля

730. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 февраля

731. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 февраля

732*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 февраля

733. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 февраля

734. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 февраля

735. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 февраля

736. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 февраля

737. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 февраля

738. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 февраля

739. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 февраля

740. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 февраля

741. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 февраля

742. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 февраля

743. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 марта

744. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 марта

745. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 3 марта

746. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 марта

747. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 марта

748. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4 марта

749*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5марта

750. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5-6 марта

751. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 марта

752**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 марта

753. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 марта

754**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 марта

755. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 марта

756. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 марта

757. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 марта

758*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 марта

759*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 марта

760. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 марта

761. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 марта

762*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 марта

763**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 марта

764. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 марта

765. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 марта

766*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 марта

767. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19марта

768. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 марта

769*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 марта

770. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 марта

771**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 марта

772. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 марта

773**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 марта

774. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 марта

775. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 марта

776. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 марта

777*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 марта

778*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 марта

779. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 марта

780. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 марта

781. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 марта

782**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 31 марта

783**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 апреля

784*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 апреля

785*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 апреля

786*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 апреля

787. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 апреля

788. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 апреля

789. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 апреля

790. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 апреля

791. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 апреля

792. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 апреля

793. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 апреля

794. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 апреля

795. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 апреля

796. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 12 апреля

797. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 апреля

798. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 апреля

799. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 апреля

800. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 апреля

801. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 апреля

802. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 апреля

803. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 апреля

804. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 апреля

805. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 13 мая

806. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 мая

807. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 или 23 мая

808. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 июня

809. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 сентября

810. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 сентября

811. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 сентября

812. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 сентября

813. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 сентября

814. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 сентября

815. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 сентября

816. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 сентября

817. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 сентября

818. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 сентября

819. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 сентября

820. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 сентября

821. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 сентября

822. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 сентября

823. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 сентября

824. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 сентября

825**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 сентября

826. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 сентября

827. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 сентября

828. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 сентября

829**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 сентября

830. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 сентября

831. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 29 сентября

832**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 сентября

833. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 сентября

834. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 октября

835*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 октября

836. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 октября

837. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 октября

838. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 октября

839. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 3 октября

840**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 октября

841. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4 октября

842. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 октября

843. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5-6 октября

844. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 октября

845. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 октября

846*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 октября

847. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 октября

848**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 октября

849. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 октября

850**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10октября

851. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 октября

852**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 октября

853. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 12 октября

854**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 октября

855*. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 октября

856. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 октября

857. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 октября

858**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 октября

859. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 октября

860. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 октября

861. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 октября

862. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 октября

863. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 октября

864. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 октября

865. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 октября

866. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 октября

867**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 октября

868. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 октября

869**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 октября

870**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 октября

871. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 октября

872. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 октября

873. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 октября

874. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 октября

875. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 октября

876. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 октября

877. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 октября

878. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 октября

879. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 октября

880. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 октября

881. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 октября

882. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 октября

883. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 октября

884**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 октября

885. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 31 октября

886. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 ноября

887**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 ноября

888. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 3 ноября

889**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 ноября

890*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 ноября

891. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5 ноября

892**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 ноября

893**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 ноября

894. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 ноября

895**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7ноября

896. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 ноября

897. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 ноября

898**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 ноября

899. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 ноября

900**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 ноября

901**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 ноября

902. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 12 ноября

903*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 ноября

904**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 ноября

905. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 ноября

906. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 ноября

907. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 ноября

908. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 ноября

909**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 ноября

910. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 ноября

911**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 ноября

912. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 ноября

913. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 ноября

914**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 ноября

915*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 ноября

916. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 ноября

917**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 ноября

918. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 ноября

919. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 ноября

920. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 ноября

921*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 ноября

922. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 ноября

923**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 ноября

924. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 ноября

925. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 29 ноября

926. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 ноября

927. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 ноября

928*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 ноября

929. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 ноября

930. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 декабря

1904

931*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 января

932. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 февраля

933**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 февраля

934. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 февраля

935*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 февраля

936. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 февраля

937*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 февраля

938. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 февраля

939. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 февраля

940**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 февраля

941*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 февраля

942. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 февраля

943**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 февраля

944. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 февраля

945*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 февраля

946**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 февраля

947. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 февраля

948*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 февраля

949. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 февраля

950*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 февраля

951. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 февраля

952*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 февраля

953. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 февраля

954**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 февраля

955. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 февраля

956*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 февраля

957**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 февраля

958. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 марта

959*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 марта

960. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 3 марта

961*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 марта

962. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4 марта

963*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 марта

964. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 6 марта

965*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 марта

966. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 марта

967*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 марта

968. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 марта

969. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 марта

970*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 марта

971. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 12 марта

972**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 марта

973**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 марта

974. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 марта

975. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 марта

976**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 марта

977. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 марта

978**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 марта

979. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 марта

980**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 марта

981. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 марта

982*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 марта

983*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 марта

984*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 марта

985. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 марта

986*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 марта

987. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 марта

988. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 марта

989. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 марта

990**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 марта

991. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 марта

992*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 марта

993. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 29 марта

994*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 марта

995*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 марта

996**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 31 марта

997. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 31 марта

998. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 апреля

999. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 апреля

1000**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 апреля

1001**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 апреля

1002. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4 апреля

1003**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 апреля

1004**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 апреля

1005**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 апреля

1006. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 апреля

1007. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 апреля

1008**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 апреля

1009**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 апреля

1010. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 апреля

1011**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 апреля

1012. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 апреля

1013*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 апреля

1014. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 13 апреля

1015*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 апреля

1016**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 апреля

1017. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 апреля

1018**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 апреля

1019. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 апреля

1020**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 апреля

1021. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 апреля

1022. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 апреля

1023**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 апреля

1024. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 апреля

1025**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 апреля

1026. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 апреля

1027. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 апреля

1028*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 апреля

1029. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 апреля

1030. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 апреля

Дневник О. Л. Книппер в форме писем к А. П. Чехову

Комментарии

Указатель имен

Указатель драматических и музыкально-драматических произведений

1902

518. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

18 июнь 1902 [пароход "Кама"]

Милая, хорошая моя жена Оля, в вагоне я спал чудесно всю ночь, теперь (12 час. дня) плыву по Волге. Ветер, прохладно, но очень, очень хорошо1. Все время сижу на палубе и гляжу на берега. Солнечно. Морозов везет с собой двух добродушных немцев, старого и молодого; оба по-русски -- ни слова, и я поневоле говорю по-немецки. Если вовремя переходить со стороны на сторону, то ветра можно не чувствовать. Итак, настроение у меня хорошее, немецкое, ехать удобно и приятно, кашля гораздо меньше. О тебе не беспокоюсь, так как знаю, уверен, что моя собака здорова, иначе и быть не может.

Вишневскому поклонись и поблагодари его; у него температура немножко высока, он трусит и хандрит -- это с непривычки.

Маме2 низко кланяюсь и желаю, чтобы ей было у нас покойно, чтобы ее не кусали клопы. Зину приветствую.

Буду писать каждый день, дуся моя. Спи спокойно, вспоминай о муже. Пароход трясет, писать трудно.

Целую и обнимаю жену мою необыкновенную.

Телеграфируй, что сказал Штраух.

Твой Antoine

519. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[18 июня 1902 г. Москва]

Штраух нашел улучшения пятницу разрешил гулять воздухе конце месяца позволяет переезд дачу целую все кланяются. Палочка

520. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[19 июня 1902 г. Москва]

Благополучно сплю отлично немного хожу Альтшуллер был кланяемся целую. Палочка

521. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19 июнь, под Лаишевым [1902 г.]

Дусик милый, телеграмму в Казани получил, большое спасибо, целую тебя тысячу раз. Теперь я плыву по Каме. Погода чудеснейшая, ясно, тепло. Савва очень в духе. Говорят, что Пьяного Бора мы не увидим, так как будем в нем в пять часов утра. Это обидно. На Каме воды очень много. Я пишу это, а сам посматриваю в окошко: подплываем к Лаишеву.

Береги себя, моя палочка. Без меня на дачу не переезжай, я скоро приеду, раньше 5-го июля. Я здоров, сыт, мне тепло. Не сердись, не скучай, а будь в духе. Поклонись маме, Володе и Эле, а если увидишь Карла Ивановича и дядю Сашу, то и им.

Целую и обнимаю. Храни тебя Создатель.

Твой Antoine.

Проехали мимо Лаишева, почтового ящика на пристани нет.

522. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[20 июня 1902 г. Москва]

Все лучше радуюсь твоему путешествию поклон спутнику целуем. Палочка

523. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Четверг [20 июня 1902 г. Сарапул]

Милый дусик, пишу это в Сарапуле. Сегодня жарко. Здесь получил твою телеграмму, посланную в Чистополь, и заплатил 1 р. 10 к. штрафу. Береги свое здоровье, по крайней мере хоть до июля, не ешь ржаного хлеба и проч.

Завтра буду в Перми. Целую мою палочку и обнимаю. Я очень здоров.

Твой Antoine.

Нижайший поклон и привет Александру Леонидовичу.

524. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[20--21 июня 1902 г. Пароход "Кама"]

Дуся, писем я не опускаю в ящик, а отдаю людям. Получаешь ли ты?

Конфеты я не взял, забыл дома.

Будь здорова! Кланяйся, деточка.

Твой Antoine.

Четверг.

Сегодня пятница, а письмо все еще не опущено. Прости, дусик, не виноват. Сегодня жарко, хорошо. В 4--5 часов приходим в Пермь. На пароходе встретил того самого священника из Митавы, блондина, который плыл с нами до Пьяного Бора в прошлом году.

525. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[21 июня 1902 г. Москва]

Гуляла самочувствие хорошее мама уехала пиши целую. Собака

526. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 июнь [1902 г. Пермь]

Милый мой дусик, палочка, я уже в Перми. Приехал сюда вчера, переночевал в Клубной гостинице, сегодня в 12 час. дня уезжаю на пароходе вверх по Каме в Усолье, оттуда в имение Морозова, потом опять в Пермь и наконец в Москву. Не знаю, какого числа получишь ты это письмо, вероятно не скоро; но знай, что 2-го июля я буду уже в Москве. Меня ужасно мучает ревность, жене своей я не верю и потому спешу, спешу. Буду тебя колотить.

Кама чудесная река. Надо бы нам как-нибудь нанять для всего семейства пароходик и поехать не спеша в Пермь и потом обратно, и это была бы дачная жизнь самая настоящая, какая нам и не снилась. Надо бы подумать об этом.

Береги свое здоровье, палочка, будь умницей. Если у Алексеева готово на даче, то 3 или 4-го июля мы уже переедем1. Времени терять не будем. Спасибо тебе за добрые телеграммы.

Ну, сейчас еду на пароход, пора. Плыть буду один сегодня, потом ночь, потом в 12 часов на поезд. Целую тебя, а если ты ведешь себя хорошо, то и обнимаю. Поклонись Вишневскому и Зине. Маме, если она все еще с тобой, передай мой сердечный привет.

Каждый день ем стерляжью уху.

К приезду моему ты обязана пополнеть и стать полной, пухлой, как антрепренерша.

Целую еще раз.

Твой Antoine

527. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Воскресенье [23 июня 1902 г. Усолье]

Милая моя, пишу тебе из Усолья. Ехал сюда долго, в душной, неуютной каютке, а теперь сижу и жду поезда, который пойдет через 4-5 часов. Очень уж жарко. Сегодня в 3 часа буду в Вильве, в имении Морозова, и там высплюсь.

2-го июля буду в Москве. Так выходит по нашему расчету.

Береги себя, дусик, не простудись и не испорть равновесия. Я очень жалею, что я не с тобой, а один. Избаловался я.

Ну, палочка, живи, будь здорова, не скучай. Скоро переедем на дачу. Христос с тобой.

Твой Antoine

528. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[28июня 1902 г. Пермь]

Телеграфируй Казань, пристань Каменских. Приеду второго.

529. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[29 июня 1902 г. Москва]

Все исправно жду нетерпением1.

530. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое авг. [1902 г. Любимовка]

Вот тебя и нет со мной, мой дорогой! Кажется, я ведь давно знала, что ты уедешь, и все-таки вышло совершенно неожиданно. И мне тяжело. Мучительно тяжело было расстаться с тобой. Точно все сразу вымерло кругом. Посидела на крылечке у мамани1. Пошла домой и всюду искала тебя, бессознательно. Почистила твой картуз, поцеловала его, понюхала, уложила комод и не знала, куда идти и что делать.

Пила чай одна, сидела и думала. Ни с кем в жизни мне не было так трудно разлучаться, как с тобой.

Как хорошо, что солнышко выглянуло и тебе не пасмурно было ехать. Как ты ехал до Москвы, что там делал, как и где обедал, и как теперь едешь? С жадностью буду читать и ждать первое письмо.

После чая сидела и читала, потом ходила по аллее, сидела и думала о тебе, о себе. Птичка какая-то назойливо свистела.

Обедала у Елиз. Васильевны. Все пошли в церковь, и я почему-то пошла. Народу было много, душно, свечи горели, у попа на носу бородавка. Смотрела на певчих, вспоминала Скитальца2. Вскоре хотела улизнуть, но маманя потащила меня прикладываться, и миром помазали меня.

Мне невыносимо грустно здесь без тебя будет. Прости меня, дусик, за каждую неприятную минуту, кот. я доставила тебе, а их было много, и я негодую на себя, что не сдерживала себя. Но я слишком хорошо знаю, отчего это происходит. Ну, Христос с тобой, дорогой мой, мысленно крещу тебя на ночь и целую мою дорогую голову. Может, ты будешь читать мое письмо в веселом настроении и тебе оно покажется смешным. Только не смейся. Будь здоров, береги себя.

Целую крепко, крепко.

Твоя Оля

531. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 авг. [1902 г. По дороге из Москвы в Ялту]

Милая Оля, пишу тебе в вагоне, прости за каракули. Только что был на ст. Белгород, еду хорошо. Жарко. В Курске виделся с М. В. Крестовской, она велела тебе кланяться, в восторге от тебя. Со мной в одном вагоне едет жена Шехтеля с детьми. Не скучай, дуся, будь веселенькой, раскладывай пасьянс и вспоминай обо мне. Прости, в Москве, за неимением ключа, я ножом и долотом отпер твой стол, чтобы достать свои бумаги. Замок цел. Сапоги почистил, фуфайки же в шкафу не оказалось1. Купил много закусок, целый ящик -- везу теперь в Ялту. Огурцов не успел купить.

В вагоне пыль.

Хоть ты и не велела писать о приезде, но все же я скоро приеду, очень скоро. Не сердись на своего рыболова. Крепко тебя целую, будь здорова, весела. Кланяйся Елизавете Васильевне, Марии Петровне, Дуняше, Егору, Смирновым2. Буду писать еще на Лозовой.

Твой А.

532. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое августа [1902 г. Любимовка].

Точно зима... Опять вечер, опять я одна, опять я пишу тебе, а ты в Ялте, дусик. 11 час. -- ты уже спишь в вагоне, вероятно. Завтра проснешься и увидишь море. Как ты себя чувствуешь? Я опять целовала твою фуражку, верно, каждый день так буду делать. Мне тоскливо здесь без тебя.

Хочешь знать, что я делала весь день? Встала, по привычке села в саду и слушала доносившееся из церкви пение, читала газеты, потом пришла маманя со всей ватагой, потащила к себе. M-me Кукина учила меня новым пасьянсам. Завтракала там, потом ушла к себе, лежала на балконе и читала "Идиота". Часа в 4 приехал д. Карл на велосипеде, затем приехали Вишневский с Стаховичем, а затем и Немирович. Видишь, сколько визитеров! Сидели, болтали, ходили по аллее. Стахович возмущался [так!] так же, как и ты, садом и клумбами. Говорил, что у него отстраивается флигель, кот. называют Чеховским, и что ждут нас с тобой туда хоть на будущий год. Обедали у мамани. Очень много говорили о тебе, копировали твой тон. Вишневский много рассказывал. Тебе не икалось? Немирович ночь играл в карты и пил шампанское, был бледен и пасмурен. Стахович трещал. Ели все много. После обеда пили у нас чай, и они уехали в 10 Ґ ч.

Вишневский рассказывал, как ты взламывал мой стол. Хорош жулик. А стол не попортили?

Собираюсь с Ворониным рыбу ловить.

Немирович привезет читать "Жертву политики"1.

Как мне скучно без тебя, дорогой мой. Как мне хочется увидать твою фигуру в саду или на плотике, с удочкой.

Кончилось житье в Любимовке, и точно меня вытащили из теплой ванны.

Будь здоров, родной мой, не простудись дорогой.

Сбросил с себя дорожные фуфайки, надел все чистое? Не забыл немку жену?

Целую тебя, дусика моего. Прижимаю тебя нежно и кусаю в ушко, можно?

Пиши мне скорее и подробнее.

Целую крепко.

Твоя Оля.

Кланяйся мамаше и Маше.

533. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 авг. [1902 г. Лозовая]

Я на Лозовой. Здравствуй, милая моя. Уже вечер, потемнело, жарко, душно. Выпил на станции молока.

Будь здорова, дуся, да хранит тебя Бог. Дома буду ждать от тебя письма. Целую и обнимаю.

Твой Antoine

534. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 авг. [1902 г. Ялта]

Наконец я дома, дуся моя. Ехал хорошо, было покойно, хотя и пыльно очень. На пароходе много знакомых, море тихое. Дома мне очень обрадовались, спрашивали о тебе, бранили меня за то, что ты не приехала; но когда я отдал Маше письмо от тебя и когда она прочла, то наступила тишина, мать пригорюнилась... Сегодня мне дали прочесть твое письмо, я прочел и почувствовал немалое смущение. За что ты обругала Машу? Клянусь тебе честным словом, что если мать и Маша приглашали меня домой в Ялту, то не одного, а с тобой вместе. Твое письмо очень и очень несправедливо, но что написано пером, того не вырубишь топором, Бог с ним совсем. Повторяю опять: честным словом клянусь, что мать и Маша приглашали и тебя и меня -- и ни разу меня одного, что они к тебе относились всегда тепло и сердечно.

Я скоро возвращусь в Москву, здесь не стану жить, хотя здесь очень хорошо. Пьесы писать не буду.

Вчера вечером, приехав весь в пыли, я долго мылся, как ты велела, мыл и затылок, и уши, и грудь. Надел сетчатую фуфайку, белую жилетку. Теперь сижу и читаю газеты, которых очень много, хватит дня на три.

Мать умоляет меня купить клочок земли под Москвой. Но я ничего ей не говорю, настроение сегодня сквернейшее, погожу до завтра.

Целую тебя и обнимаю, будь здорова, береги себя. Поклонись Елизавете Васильевне. Пиши почаще.

Твой А.

535. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое августа [1902 г. Любимовка]

Дорогой мой, вот уже два вечера, что не писала тебе. Ты не сердишься? Не писалось мне, да и как-то уставала к вечеру. Вчера получила твою открытку; чернила расплылись, т.к. везли под дождем.

Мне очень тоскливо и сильно тянет в Москву. Без тебя мне все здесь чуждо, и я беспокойно слоняюсь.

Третьего дня хандрила, голова болела с утра. Весь день торчала у Елиз. Вас, а вечер у Анны Сергеевны. Не хотелось быть одной. У мамани раскладывала пасьянсы, научилась новым. У Штекер возилась с детьми1. Вчера днем удила рыбу и ловила хорошо ершей. Коля2 насаживал червей. Мне приятно было удить твоей удочкой. Погода стояла славная, а когда приехал Немирович, -- пошел дождь, стало холодно, и сегодня хотя солнечно, но холодно. С Немировичем сидели наверху, слушали, как безнадежно идет дождь, раскладывали пасьянсы, болтали. Я прочла пьесу Бьернсона "Свыше нашей силы"3. Сильно, и мне нравится. В 2-х действиях, религиозная; герой -- сильно и глубоко верующий пастор. Приедешь -- прочтешь.

Сегодня утром много ходила, собирала зелень разных тонов, чтоб сделать огромные букеты на стены в комнату Алексеевых. Они приедут завтра4.

У Елиз. Вас. сегодня было в гостях прекурьезное семейство. Мы бы с тобой похохотали. Мамаша, две дочки трещотки -- близнецы, и сын, окончивший духовную семинарию и идущий в университет. Это семья священника из Болшева. Все типы, точно из прошлого столетия. Целое представление. Я тебе их всех представлю. Прямо пиши или играй их.

У меня и сегодня голова дурная и как-то не по себе. Сейчас вечером сидела у Елиз. Вас. и раскладывала пасьянс с m-me Кукиной, а маманя похрапывала. Везде топили печи. Картина покоя.

Будь здоров, дусик дорогой, все тебе кланяются. Целую крепко твои глаза, и губы и щеки крепко, крепко и нежно.

Твоя собака

536. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

18 авг. [1902 г. Ялта]

Дуся моя милая, в Ялте ужасно жарко, так жарко, что сил нет, и я уже стал помышлять о том, не удрать ли мне отсюда. И народ уже стал ходить, визитеры сидят подолгу -- и я отчаянно и молча злюсь. Сегодня за обедом подавали очень сладкую, холодную мягкую дыню, я ел с большим наслаждением; после обеда пил сливки.

Прости меня, дуся, вчера я послал тебе неистово скучное письмо. Не сердись на своего мужа.

Приходил Альтшуллер, требует от меня послушания, требует настойчиво и завтра явится выслушивать меня. Опротивело мне все это.

Сад наш в Ялте не высох. Высохла только трава. Еще не было от тебя писем, и я не знаю, как ты живешь. Живи веселей.

Обнимаю тебя тысячу раз, если позволишь, и целую. Целую каждый пальчик на твоей руке.

Твой А.

Кубышке и Цыгану поклон особый1.

Пиши каждый день.

С. П. Средину видели на днях в Москве; ее супруг гостит до сих пор у Соколовых2. Ярцева, как говорят, высылают из Ялты административным порядком, а за что -- неизвестно; это человек невиннейший и ленивейший3. Надежда Ивановна, недовольная, с заплаканными глазами, на днях уезжает в Москву к своему художнику. Манефы нет в Ялте, начальница одна теперь.

Дуся моя, пиши!

537. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое августа [1902 г. Любимовка]

Что ты поделываешь, дорогой мой? Как живешь? Приятно ли тебе в Ялте? Принялся ли писать? На все вопросы прошу ответа. О здоровье не забудь написать. Надеюсь, фуфайки есть в Ялте, хотя там, верно, так жарко, что можно носить сетки.

Как нашел мамашу, Машу? Маленьких наволок я тебе не положила, потому прачка не подала. Скажи Маше, чтоб дала тебе, если нет таковых в Ялте.

У нас холодно и сегодня к тому же дождь с утра. Мне тоскливо.

Вчера приехали Алексеевы. Ругают Запад отчаянно, ругают цивилизацию, культуру, главн. образом Мария Петровна. Страшно рады, что они в России, в Любимовке. Флигель им устроили отлично, уютно и им там гораздо лучше, чем у себя, т.ч. я успокоилась. Много спрашивали о тебе, и ждут тебя непременно сюда. Все они выглядят хорошо. К. С. сегодня читает пьесу Горького1. Легли вчера, конечно, поздно -- во втором часу. Говорили о театре и засиделись. Влад. Ив. тоже вчера приехал с К. С. и ночевал, утром поехал в театр.

Меня все-таки тянет в Москву, т.е. тянет домой. В нашу столовую я перетащу мебель из маленькой комнатки, где зерк. шкаф, поставлю письменный стол, chaise-longue, где ты можешь возлежать, а кабинет соединим с столовой, или столовую в маленьк. комнатку. Ты можешь таким образом скрываться от мифических гостей, кот., уверяю тебя, у нас не бывает. Так будет хорошо, увидишь; хорошо и уютно.

От безделья К. С. предлагает мне делать макетки2. Если сумею -- буду очень рада. Пиши скорее пьесу, чтобы она успела полежать, как ты любишь.

Ты отдыхаешь без меня? Да?

Как выглядит сад? Напиши мне.

Ты хорошо ешь? Аппетит есть?

Целую тебя, дусик милый. Прости за безвкусные письма. Целую крепко. Спи хорошо, не забывай жену и пиши пьесу.

Твоя Оля.

Будь добр, попроси Машу прислать с тобой часть моих вещей, или же, может, запаковать их все и багажом привези их тогда. Если часть, то привези: капот рыжий и две шерстяные кофты, полотенца, лифчик, наволоки, чулки, если есть. Ночные рубашки и летние кофты не нужно совсем привозить. Бел. кустарное платье привези, т.к. я буду его продавать. Простыни, сорочки денные, может, Маша привезет. Еще раз целую. Все благодарят за поклоны и кланяются тебе.

538. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 авг. 1902 [Ялта]

Дуся моя, жена, здравствуй! Вчера получил от тебя два засаленных, помятых письма; очевидно, оба письма были опущены в одно время, одним и тем же лицом. Как живешь? Какова погода? Сегодня в Ялте стало немного прохладней, дышать можно, ночью же было душно и вообще скверно. По соседству умерла татарка, и всю ночь и сегодня весь день голосили по ней родственники.

Долга я не получил1.

С Миролюбовым мы согласились ехать вместе в Nervi в конце ноября или начале декабря. До этой поездки в Nervi все время буду жить в Москве.

Ах, если б ты знала, как лезут у меня волосы! Гляди, как облысею, то перестанешь любить меня. Вчера помыл голову, и сегодня волосы пуще полезли. Подозреваю, что тут виновато мыло, прописанное мне твоей симпатией -- Членовым.

Нового ничего нет, все благополучно. Если в самом деле в сентябре ты не будешь принимать участия в репетициях, то попроси Таубе отпустить тебя в Ялту. Здесь совсем нет дождей, все пересохло, но к сентябрю, надо полагать, небеса смилуются и побрызгают. А мне с тобой было бы очень хорошо.

Как пьеса Найденова?2 Читал ли ее Немирович? Напиши, дуся моя, поподробнее.

Скажи Елизавете Васильевне, что я каждый день вспоминаю ее и благодарю за мятные лепешки. Приехала ли Мария Петровна?

Обо всем пиши, собака.

Дома в Москве позабыл свою ручку, позабыл очки, которые в твоем шкафу, -- одним словом, как ни вертись, а в Москву придется ехать.

Целую тебя, обнимаю, кусаю за ухо, потом кусаю за плечо, глажу тебя по спине и остаюсь

твой лысенький супруг Antoine.

Пиши, дуся. Отчего сегодня нет письма? К чему этот пост? Не ленись, моя деточка.

539. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22 [августа 1902 г. Любимовка]

Сегодня только я получила твоих два письма, дорогой мой Антон, а то уже волновалась порядком.

Ты пишешь, что будто я обругала Машу?1 Каким образом? Я, действительно, писала Маше сильно расстроенная, и даже не помню, что я писала. Неужели ты можешь думать, что я обижалась на то, что будто меня не приглашали в Ялту, а только тебя одного? Об этом не могло быть речи. Я не так мелочна.

А странно было ждать тебя на юг, раз знали, что я лежу. Явно высказывалось нежелание, чтоб ты был около меня, больной. Я сознаюсь, что тебе было не полезно пребывание в Москве, да еще при больной жене, но меня сильно огорчали эти слухи, и я высказала это Маше. А обругать ее, как ты пишешь, я не имела в виду, да и не могла бы так грубо это сделать. Но дело не в этом. Если бы Маша действительно любила меня по-прежнему и относилась бы сердечно, она бы никогда не показала тебе моего письма, и чутьем бы отгадала, в каком настроении я его писала. Теперь урок мне. Буду писать только официальные письма, кот. могут читать все и из которых ничего нельзя понять. Когда Маша присылала мне письма, которые, я знала, могли бы взволновать тебя -- я их скрывала от тебя, и не впутывала тебя в наши отношения, несмотря на то, что многое было, чего не должно было быть. Ты от меня никогда ничего не слыхал.

Довольно об этом. Ты, дусик, пожалуйста, не спеши сюда, раз тебе хорошо в Ялте, как ты пишешь. Живи и наслаждайся. И я тут ничего себе. Пьесу все-таки пиши. Теперь ты у себя, дома, тебе уютно, тепло, сиди, работай, забудь передряги последнего времени. Успокойся.

Я тебя как будто вышибаю из колеи, тяжелю твою жизнь. Прости мне, родной мой. Боже мой, если бы я умела, если бы я могла сделать тебе жизнь приятной, легкой, если бы я могла измениться -- как бы я была счастлива, безумно счастлива! Ах, если бы я могла все тебе рассказать, все, что у меня на душе. Или, может, этого не надо? Надо молчать и носить в себе? Но если я этого не могу, если я хочу много и горячо говорить тебе о всем, о чем хочется говорить? Сколько раз я сдерживала в себе эти порывы. Все мне кажется, что ты осмеешь, не поймешь меня, и я смущалась и молчала.

Стоят чудесные дни, свежие, солнечные, воздух необычайно чистый, звонкий, и чувствуется в нем непонятное обаяние, мягкая грусть, от которой больно на душе. Я ничего ровно не делаю и не хочу делать. Могу целыми часами сидеть и смотреть и прислушиваться. Быть с людьми мне тяжело. Я не знаю, что с ними надо делать. Хожу гулять, катаюсь в лодке.

Вчера были мама. Эля и Володя. Все тебе кланяются. Володя удил рыбу. Конст. Серг. в Москве. Егор взял у меня адрес Ивана Павловича. Ты мне ничего не говорил, что Егор хочет обучаться2. Мария Петр., кажется, не очень довольна его идеями. Я столовуюсь у Елиз. Вас. Егор спросил меня, когда мне представить счет всего съеденного. Видишь? А Вишневский думал прожить на даровщинку. Сейчас получила письмо от Икскуль. Кланяется тебе. Она вернулась с цинги3 и, если бы знала наш адрес, приехала бы ко мне.

Распорядись, чтобы из комнаты, где я лежала, опять бы сделали гостиную, а то приходит народ и эта комната производит неприятное впечатление. Попроси Машу.

Мария Петр, привезла тебе электрич. фонарик, такой, как я тебе показывала -- помнишь?

Я собираюсь переехать в Москву, чтоб чинить зубы и быть дома. Если тебе нужно и если тебе хорошо, умоляю оставаться в Ялте. А что дальше будет -- увидим. Напиши тогда, что тебе переслать отсюда.

Купальни все сняли, река стала красива, да и все здесь стало красивее, мягче, интереснее при осеннем солнце. Всюду вспоминаю тебя. Плотик пуст без тебя. Тебе все-таки приятно вспоминать Любимовку? Я всю мою жизнь не забуду ее... С твоим отъездом все здесь кончилось для меня. Целую тебя крепко,

твоя Оля.

Умоляю тебя, думай только о себе, о том, как тебе лучше, а обо мне не беспокойся совсем. Я как-нибудь поживу. Из-за меня не спеши в Москву. Мне не пришлось ехать с тобой. Что же делать!

Пиши мне в Москву, Красные ворота, д. Алексеевой, мне, лучше так.

540. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 авг. [1902 г. Ялта]

Милый мой, хороший дусик, от тебя долго не было писем, дня три, сегодня пришло одно. У меня по-прежнему жара несноснейшая, хоть караул кричи. Вчера вечером первый раз за все время прошел дождик, чуть-чуть, минуты на три.

Посылаю тебе объявление, которое дала мне Маша1. Прочти его. Быть может, если там пруд велик, можно было бы купить десятинки две-три.

У меня насморк. Волосы лезут, как никогда не лезли, и кожа болит на голове. Погожу еще немного, и если не перестанет болеть, то обреюсь, т.е. обрею голову.

М. С. Смирнова просила купить для нее татарские туфли, а мерки мне не дала.

Приехав сюда, я все свои мелкие долги уплатил, но сам долга не получил, так что С. Т. Морозову не уплачу 5 тыс.2. Буду ему писать.

Про пьесу Найденова ничего не знаю. Какова она? Немирович очень холоден с ним почему-то и, как мне кажется и казалось, несправедлив к нему. Найденов, кстати сказать, как драматург, гораздо выше Горького.

Здесь настоящая засуха, полный неурожай. Учительница Мария Федоровна из Мелихова уезжает завтра, теперь она у нас. Бедовая стала.

Не сердись на меня, жена моя, не сердись, милая. Право, все не так скверно, как ты думаешь. Я приеду, мы будем вместе до декабря, потом я уеду и вернусь не позже марта, а после марта я весь твой, если только я тебе нужен.

Бог тебя благословит, целую тебя крепко и обнимаю. Я сильно по тебе скучаю. Кровохарканий не было ни разу -- здесь в Ялте, в Любимовке же были почти каждый день в последнее время, хотя вес и прибавился.

Приедешь в Ялту? Поговори с Таубе.

Целую еще раз. Будь здорова и покойна, собака рыжая.

Твой Antoine

541. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье августа 1902 г. [Любимовка]

Сегодня удивительный день, дорогой мой. Тепло, солнечно, т.ч. лежала на балконе в одном платье. Утром гуляла, после завтрака ходила за грибами с М. П. и детьми, после чаю удили рыбу с Колей, отъезжала в лодке. Любовалась закатом, слушала вечерние звуки и дышала осенними ароматами. Вот тебе и весь день.

С последним поездом приедет Конст. Сергеевич.

Визитеры, значит, тебя уже одолевают? Но я пришла к тому убеждению, что это тебе нравится, и ты кокетничаешь, когда говоришь, что это злит тебя. Я права?

Я очень рада, что тебе так нравится в Ялте и что тебе так хорошо там. Сиди и не торопись сюда. Оставайся совсем в Ялте на всю осень -- это тебе будет очень хорошо, и Альтшуллер будет доволен. Напиши мне, что он тебе сказал. Слышишь? Все напиши, заставь себя. Как твое настроение, твое самочувствие? Пиши больше о себе, умоляю тебя. Как ты перенес дорогу?

Навес над лодками снесли, и теперь свободно. Все мальчики в разговоре копируют тебя1. Хорошая погода меня немного подбодрила, а то тянет меня отсюда. Я очень привыкла быть с тобой. О будущем совсем не думаю, т.е., наоборот, очень много думаю. Я сильно седею и, кажется, старею. Или этого мужьям не говорят? Как ты думаешь?

За пьесу принялся? Не ленись, дусик, отбрось все в мире и пиши, засядь. Это будет хорошо. На другой день приезда К. С. читал вслух "На дне". Все решили, что 3-й и 4-й акты слабее. Восторгов не было. Мике совсем не понравилось2.

Как мне хочется приласкаться к тебе! Я рисую себе зиму с тобой и с нашим будущим пискуном.

Целую тебя крепко. Как тебе спится? Будь весел и не забывай меня.

Напиши подробно о Ярцеве3.

Кланяюсь всем.

542. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Пятница, 23 авг. [1902 г. Ялта]

Копия

"Аделаида Юльевна Рид Константин Людвигович Андреолетти помолвлены1. Тифлис. Август 1902".

Это прислано в Ялту на твое имя. Писем от тебя нет.

Я здоров. Сегодня ветер. Завтра буду писать. Надежда Ивановна уехала в Москву.

Твой Antoine

543. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 авг. [1902 г. Ялта]

Дуся моя, вот уже 3 или 4 дня, как я не получаю от тебя писем. Не хочешь писать -- твое дело, только поручи кому-нибудь извещать меня о твоем здоровье, умоляю тебя.

Вот уже четвертый день, как дует ветер, сухой, противный. Я наконец начинаю привыкать и уже сижу за своим столом и кое-что пописываю. Кровохарканий не было. Но зато насморк отчаянный. Пью каждый день сливки, довольно хорошие. В городе не бываю.

Маша уезжает в Москву 4 сентября. Едим арбузы и дыни, винограда же еще нет; есть плохой.

Здесь Карабчевский.

Радость моя, не терзай меня, не мучай понапрасну, давай о себе знать почаще. Ты сердита на меня, а за что -- никак не пойму. За то, что я уехал от тебя? Но ведь я с тобой прожил с самой Пасхи, не разлучаясь, не отходя от тебя ни на шаг, и не уехал бы, если бы не дела и не кровохарканье. Долга я не получил, кстати сказать, а кровохарканья нет уже. Не сердись же, родная моя.

Ночью было прохладно, а сегодня утром опять жарко.

Когда переедешь в Москву? Напиши. Была ли у докторов? Что они сказали?

Целую тебя крепко, обнимаю мою радость, будь покойна и довольна и, умоляю, не сердись на своего мужа.

Твой Antoine

544. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

25-ое августа [1902 г. Любимовка]

Я вчера не писала тебе, дусик мой милый. Это ничего? Что ты поделываешь? Хорошее ли настроение у тебя? Сел ли писать пьесу? Здоров ли? Я эти дни провела на людях. Вчера приезжали Симов с помощником1, Стахович, Вишневский и Влад. Ив. Художники и Конст. Серг. клеили макетки для "На дне" и мне велели рисовать подвал. Видела фотографии для пьесы, присланные Горьким2. Умно это он сделал. Много мотивов, гримов.

Вчера был жаркий день с двумя грозами. Ходила гулять с М. П. и детьми. Когда все съехались, мне стало невыносимо тяжело среди них, и я удрала к себе и поревела. Все пристают -- отчего я кислая. К. С. рассказывал, как они были с Гиляровским в ночлежке3. К вечеру я немного отошла, подурила с Стаховичем, напевала с ним дуэты даже -- все смеялись. Сегодня утром гуляла много с Влад. Ив. В 12 ч. приехала мама и тетя Лёля. Стахович и Вишн. уехали вчера; Вишн. вернулся сегодня. После завтрака все вместе гуляли, были на хуторах. Приезжала m-me Брокар. После обеда сидели у мамани, молодежь и дети танцевали и М. П. тоже. Вечером все уехали, и вот я одна. Устала. Рвусь в Москву, чтоб чинить зубы, и разобраться в квартире. Директора злят меня и уговаривают подождать недельку. Мне нужно заняться хоть чем-нибудь, а то сделаюсь мрачной и ты меня разлюбишь. Воронин и Борис шлют тебе привет и жалеют, что тебя нет здесь. Они сегодня поймали ершей 40. Все копиру

Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер

В двух томах

Переписка А. П. Чехова и О. Л. Книппер.

Том первый. 16 июня 1899 года -- 13 апреля 1902 года

Сост., коммент. З. П. Удальцовой.

Москва. Издательский дом "Искусство", 2004

Содержание

От составителя

О. Л. Книппер. Об А. П. Чехове

ПИСЬМА

1899

1. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 июня

2. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 июня

3. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 июня

4. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 июля

5. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 июля

6. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 июля

7. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер Август, не позднее 24-го

8*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову Август, не позднее 24-го

9. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер Август, не позднее 24-го

10. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 августа

11. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 3 сентября

12. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову Начало сентября

13. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 сентября

14. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 сентября

15. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 сентября

16. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 сентября

17. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 сентября

18. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 29 сентября

19. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 сентября

20. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 октября

21. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4 октября

22. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 октября

23. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 октября

24. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 октября

25. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 октября

26. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 октября

27. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 ноября

28. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 ноября

29. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 ноября

30. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 декабря

31. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 декабря

32. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12-26 декабря

33. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 декабря

1900

34. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 января

35. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 января

36. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 января

37. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 января

38. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19-28 января

39. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 февраля

40. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 февраля

41. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 февраля

42. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 февраля

43. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 февраля

44. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 февраля

45. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 февраля

46. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 марта

47. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 марта

48. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 апреля

49. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 апреля

50. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 мая

51. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 мая

52. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 мая

53. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 мая

54. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 июня

55. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 июня

56. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 августа

57. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 августа

58. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 августа

59. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 августа

60. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 августа

61. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 13 августа

62. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 августа

63. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 августа

64. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 августа

65. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 августа

66. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 августа

67. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 августа

68. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 августа

69. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 августа

70. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 августа

71. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 августа

72. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 августа

73. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 августа

74. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 августа

75. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 августа

76. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 сентября

77. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 сентября

78. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5 сентября

79. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 6 сентября

80. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 сентября

81. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 сентября

82. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 сентября

83. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 сентября

84. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 сентября

85. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 сентября

86. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 сентября

87. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 сентября

88. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 сентября

89. О. Л. Книппер -- А. П.Чехову 24 сентября

90. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 сентября

91. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 сентября

92. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 сентября

93. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 сентября

94. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 сентября

95. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 октября

96. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4 октября

97. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 октября

98. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 октября

99. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 октября

100. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 октября

101. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 октября

102. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 октября

103. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 октября

104. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 октября

105. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 октября

106. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову Октябрь

107. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову Ноябрь

108. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 декабря

109. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 декабря

110. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 12 декабря

111. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 декабря

112. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 декабря

113. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 декабря

114. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 декабря

115. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 декабря

116. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 декабря

117. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 декабря

118. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 декабря

119. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 декабря

120. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 декабря

121. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 декабря

122. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 декабря

123. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 декабря

124. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 декабря

125. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 декабря

126. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 декабря

127. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 декабря

128. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 декабря

129. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 декабря

130. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 декабря

131. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 декабря

1901

132. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 января

133. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 января

134. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 января

135. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 января

136. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 января

137. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 января

138. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 января

139. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 6 января

140. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 января

141. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 января

142. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 января

143. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 января

144. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 января

145. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 января

146. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 января

147. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 января

148. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 января

149. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 января

150. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 января

151. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 января

152. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 января

153. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 января

154. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 января

155. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 января

156. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 января

157. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 января

158. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 января

159. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 января

160. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 января

161. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 января

162. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 января

163. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 29 января

164. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 31 января

165. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 февраля

166. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 февраля

167. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4 февраля

168. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 февраля

169. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 февраля

170. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 февраля

171. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 февраля

172. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 февраля

173. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 февраля

174. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 февраля

175. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 февраля

176. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 февраля

177. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 февраля

178. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 февраля

179. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 февраля

180. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 февраля

181. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 февраля

182. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 февраля

183. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 февраля

184. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 февраля

185. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 марта

186. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 марта

187.0. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 марта

188. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 марта

189.0. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 марта

190. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 марта

191. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 марта

192.0. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 марта

193. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 марта

194. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 марта

195. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 марта

196. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 марта

197.0. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 марта

198. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 марта

199. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 марта

200. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 марта

201. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 марта

202. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 марта

203. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 марта

204. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 апреля

205. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 апреля

206. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 апреля

207. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 апреля

208. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 апреля

209. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 апреля

210. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 апреля

211. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 апреля

212. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 апреля

213. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 апреля

214. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 апреля

215. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 апреля

216. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 апреля

217. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 апреля

218. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 апреля

219. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 апреля

220. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 апреля

221. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 мая

222. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову Конец апреля или начало мая

223. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 мая

224. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 6 мая

225. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 мая

226. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер Около 24 мая

227. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 августа

228. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 августа

229. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 августа

230. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 августа

231. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 августа

232. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 августа

233. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 августа

234. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 августа

235.О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 августа

236. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 августа

237. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 августа

238. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 августа

239. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 августа

240. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 августа

241. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 августа

242. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 августа

243. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 августа

244. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 августа

245. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 августа

246. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 августа

247. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 августа

248. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 августа

249. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 31 августа

250. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 31 августа

251. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 сентября

252. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 сентября

253. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 сентября

254. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 3 сентября

255. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 сентября

256. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4 сентября

257. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5 сентября

258. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 6 сентября

259. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 сентября

260. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 сентября

261. О. Л. Книппер -- А. П. Чехов 9 сентября

262. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 сентября

263. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 сентября

264. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 сентября

265. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 сентября

266. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 сентября

267. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 сентября

268. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 октября

269. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 октября

270. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 октября

271. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 октября

272. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 октября

273. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 29 октября

274. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 октября

275. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 октября

276. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 31 октября

277. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 ноября

278. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 ноября

279. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 ноября

280. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 ноября

281. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 ноября

282. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4-6 ноября

283. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 ноября

284. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 ноября

285. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 6 ноября

286. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 ноября

287. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 ноября

288. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 ноября

289. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 ноября

290. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 ноября

291. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 ноября

292. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 ноября

293. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 ноября

294. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 12 ноября

295. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 ноября

296. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 ноября

297. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 ноября

298. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 ноября

299. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 ноября

300. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 ноября

301. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 ноября

302. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 ноября

303. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 ноября

304. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 ноября

305. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18ноября

306. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 ноября

307. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 ноября

308. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 ноября

309. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 ноября

310. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 ноября

311. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 ноября

312. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 ноября

313. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 ноября

314. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 ноября

315. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 ноября

316. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25ноября

317. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 ноября

318. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 ноября

319. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 ноября

320. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 ноября

321. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 ноября

322. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 ноября

323. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 ноября

324. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 ноября

325. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 1 декабря

326. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 декабря

327. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 декабря

328. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 3 декабря

329. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 декабря

330. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4 декабря

331. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 декабря

332. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 декабря

333. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 6 декабря

334. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 декабря

335. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 декабря

336. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 декабря

337. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 декабря

338. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 декабря

339. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 декабря

340. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 декабря

341. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 декабря

342. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 декабря

343. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 12 декабря

344. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 13 декабря

345. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 декабря

346. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 декабря

347. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 декабря

348. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 декабря

349. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 декабря

350. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 декабря

351. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 декабря

352. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 декабря

353. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 декабря

354. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 декабря

355. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 декабря

356. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 декабря

357. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 декабря

358. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 декабря

359. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 декабря

360. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 декабря

361. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 декабря

362. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 декабря

363. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 декабря

364. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 24 декабря

365. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 декабря

366. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 декабря

367. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 26 декабря

368. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 декабря

369. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 декабря

370. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 декабря

371. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 29 декабря

372. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 декабря

373. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 30 декабря

374. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 декабря

375. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 31 декабря

1902

376. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 января

377. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 января

378. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 января

379. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 3 января

380. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 января

381. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 января

382. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 января

383. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5 января

384. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 января

385. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 января

386. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 января

387. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 января

388. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 января

389. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 января

390. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 января

391. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 января

392. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 января

393. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 12 января

394. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 13 января

395. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 января

396. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 января

397. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 15 января

398. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 января

399. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 января

400. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 января

401. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 января

402. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 января

403. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 января

404. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 19 января

405. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 января

406. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 января

407. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 января

408. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 января

409. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 21 января

410. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 января

411. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 января

412. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 23 января

413. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 января

414. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 января

415. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 января

416. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 января

417. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 января

418. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 января

419. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 января

420. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 29 января

421. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 января

422. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 30 января

423. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 31 января

424. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 февраля

425. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 февраля

426. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 февраля

427. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 февраля

428. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 4 февраля

429. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 февраля

430. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 февраля

431. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 6 февраля

432. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 февраля

433. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 7 февраля

434. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 февраля

435. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 февраля

436. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 февраля

437. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 февраля

438. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 февраля

439. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 февраля

440. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 [12] февраля

441. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 13 февраля

442. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 февраля

443. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 февраля

444. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 февраля

445. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 февраля

446. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 февраля

447. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 18 февраля

448. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 февраля

449. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 февраля

450. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 февраля

451. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 февраля

452. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 марта

453. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 1 марта

454. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 2 марта

455. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 марта

456. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 марта

457. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 марта

458. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 марта

459. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5 марта

460. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 марта

461. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 марта

462. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 марта

463. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 8 марта

464. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 марта

465. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 9 марта

466. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 марта

467. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 марта

468. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 марта

469. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 11 марта

470. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 11 марта

471. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 12 марта

472. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 марта

473. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 13 марта

474. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 14 марта

475. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 14 марта

476. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 15 марта

477. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 16 марта

478. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 16 марта

479. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 17 марта

480. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 17 марта

481. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 18 марта

482. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 19 марта

483. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 20 марта

484. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 20 марта

485. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 21 марта

486. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 22 марта

487. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 22 марта

488. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 23 марта

489. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 24 марта

490. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 25 марта

491. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 25 марта

492. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 26 марта

493. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 27 марта

494. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 27 марта

495. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 28 марта

496. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 28 марта

497. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 29 марта

498. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 31 марта

499. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 31 марта

500. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 2 апреля

501. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 3 апреля

502. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 4 апреля

503. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 апреля

504. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 5 апреля

505. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 5 апреля

506. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 6 апреля

507. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 апреля

508. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 6 апреля

509. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 апреля

510. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 7 апреля

511. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 8 апреля

512. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 апреля

513. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 9 апреля

514. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер 10 апреля

515. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 апреля

516. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 10 апреля

517. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову 13 апреля

Комментарии

От составителя

21 апреля 1914 г. М. П. Чехова обратилась к О. Л. Книппер "с большой просьбой": "Прошу ответить искренно и решительно, на чистоту. Пришлешь ли ты мне письма Антона за 1899 год? Мое мнение, что их печатать можно. Про дальнейшие письма я не могла бы сказать так смело, но за эти могу". Мария Павловна готовила как раз пятый том писем брата разным лицам, который охватывал годы с 1897 по 1899-й. Письма выходили в Книгоиздательстве писателей в Москве под ее редакцией (последние два тома, пятый и шестой, вышли в 1915 г.). Прошло десять лет со дня смерти писателя, и даже по тем пуританским временам считалось, что какие-то занавесочки над личной жизнью адресатов чуть приподнять уже можно. Ольга Леонардовна письма мужа за 1899 год предоставила (их было тринадцать за этот год). В шестом томе появилось еще шесть писем Чехова к Книппер (последнее -- от 20 мая 1900 г.). Дальнейшие печатать было нельзя: писатель и актриса перешли "на ты", характер переписки сильно изменился. В эту, интимную, сторону тогда заглядывать не полагалось. Правда, и эти 19 писем вышли с пропусками (как тогда было принято, они обозначались рядом точек, соответствующих количеству изъятых из писем знаков, -- этих точек было немало).

Прошло еще несколько лет, вместивших в себя войну, революции, бедствия, скитания. Летом 1919 г. Ольга Леонардовна уехала с группой актеров Художественного театра (так называемая "качаловская группа") на гастроли, чтобы после голодной Москвы подкормиться на сытой Украине. Здесь они попали в самый водоворот гражданской войны. Не желая быть втянутыми в междоусобицу, актеры отправляются сначала в отделившуюся Грузию, а оттуда в Европу. На несколько лет они оказываются отрезанными от Москвы, от родного театра. Играют они свой старый репертуар, основу которого составляют пьесы Чехова -- "Дядя Ваня", "Три сестры", "Вишневый сад". Успех гастролей, успех актеров, успех чеховского репертуара, волна интереса к творчеству Чехова, к его личности -- возможно, именно это побудило русского эмигранта, владельца берлинского издательства "Слово" И. В. Гессена предложить О. Л. опубликовать все письма к ней мужа отдельной книгой.

Возвратясь на три месяца на родину перед длительными, уже вполне легальными, одобренными советским правительством гастролями МХАТ в Европу и Америку, О. Л. "углубилась в работу над письмами Антона Павловича", как сообщает она своему товарищу по прошедшим скитаниям П. Ф. Шарову 3 августа 1922 г. Помогать ей в этом взялась ее молодая приятельница Е. Н. Коншина, на чью долю выпало снабдить письма минимальными комментариями, объясняющими в основном то, что происходило в паузах между письмами. В Соединенных Штатах О. Л. получает корректуру от Гессена и 9 мая 1923 г. обращается к Немировичу-Данченко с просьбой: просмотреть ее вместе с ней при встрече летом в Германии, где они оба одновременно будут отдыхать. Документальных свидетельств этой встречи и обмена мнениями не обнаружено. Сохранилось письмо Немировича от 27 июня 1924 г. к О. Л. во Фрейбург, где она отдыхала по окончании гастролей в США. Он благодарит за присланную ему только что вышедшую книгу писем Чехова, которую он читает "с волнением".

Издание писем Чехова 1924 г. объяснимо неполное: еще здравствовали многие из тех, о ком Чехов в своих доверительных письмах к жене отзывался подчас резко, категорически, нелицеприятно; были живы близкие ушедших в мир иной, об этом тогда полагалось помнить. Естественно для того времени было и исключение малейших намеков на выражение интимных чувств. Однако и в таком виде издание писем эмигрантской читающей аудиторией было принято неоднозначно. А в Советскую Россию книгу не пропускают вовсе, как свидетельствует об этом Ольга Леонардовна в письме к Марии Павловне 24 октября 1924 г. Ей самой удалось привезти с собой из-за границы лишь два экземпляра. Почему власти ввели запрет на книгу, даже представить сейчас трудно, может, сказалась в этом особо изощренная форма целомудрия советской власти. Возможно, сама фигура Чехова была под подозрением, ведь его канонизация была еще впереди.

Прошло еще несколько лет. С берлинским изданием писем Чехова к жене "удалось ознакомиться" литературоведу и театроведу А. Б. Дерману, и у него возникает мысль, что письма Чехова необходимо опубликовать вместе с письмами его жены, чтобы наконец у читателя создалась "картина взаимного обмена мыслей, чувств и настроений". В предисловии к "Переписке А. П. Чехова и О. Л. Книппер" Дерман объясняет, почему это надо было сделать незамедлительно. Он осознал, что только при помощи, содействии О. Л. Книппер может быть достигнута "необходимая точность фактических справок и комментариев к переписке ее с Чеховым". Момент этот действительно весьма важный, так как многие реалии бытового обихода адресатов, сведения об их знакомых, о каких-то моментах чисто личного, да и общественного характера могли быть прояснены только ею. Впрочем, помощь при подготовке писем оказывало и множество других людей, которых в предуведомлении к изданию поименовывает благодарный автор обширных и очень содержательных комментариев.

Документальных свидетельств того, как проходила работа над первым томом переписки, ни в архиве Дермана в Российской государственной библиотеке (ф. 336, к. 9. ед. хр. 40), ни в архиве О. Л. в Музее МХАТ не обнаружено. В вышедшем в 1934 г. в кооперативном издательстве "Мир" тиражом десять тысяч экземпляров первом томе нет даже указания на то, когда он подписан в печать. Второй том был сдан в набор 20 августа 1935 г., а подписан в печать через год -- 3 августа 1936 г. Вышел он уже в другом, государственном, издательстве "Художественная литература", которое поглотило ликвидированное издательство "Мир". Правда, оформление и формат остались неизменными.

Последнее письмо вышедшего второго тома датировано 10 октября 1902 г. -- это письмо О. Л., его порядковый номер 599. Оставалось издать немногим более 400 писем.

Вышедшее издание было предельно полное, в него были включены почти все письма, записки, телеграммы; купюры, конечно, были, иногда весьма существенные, но касались они в основном негативных упоминаний о лицах, которые еще благополучно здравствовали.

Подготовка к печати третьего тома безусловно шла, еще когда проходили производственный цикл первые два тома. Издание третьего необъяснимо затягивалось. 24 марта 1938 г. О. Л. пишет Дерману в Крым, где тот отдыхает: "Мне удалось дозвониться к Лупполу, Абрам Борисович, и он меня очень мило успокоил, что III том выйдет вовремя -- проверял даже по каким-то бумагам, но прибавил, что чего-то не представил А. Б. Дерман. Я не очень поверила и не поняла, чего Вы могли не представить". Дерман отреагировал сразу, 29 марта: "...то, что Дерман якобы что-то не представил, -- обидная Госиздатовская неразбериха". Упоминаемый здесь Иван Капитонович Луппол, видный философ-марксист, директор издательства "Художественная литература". Он, видимо, не лукавил, когда говорил о скором выходе книги. В РГБ хранятся листы с 28 по 46-й корректуры третьего тома. На них обычные по тем временам штампы и многочисленные подписи. По тому, как проходили через издательство листы, можно понять, что с выполнением заказа No 2529 торопились, читали отдельными кусками. 17 декабря согласно штампу и росписи корректора были прочитаны 28--34 листы и переданы Дерману, который их возвращает 27 декабря с пометой "после исправления дать на сверку" (такова принятая форма). Последнюю группу листов -- 39--46 -- Дерман подписывает на второй день нового, 1939 г., другие читающие, а их множество, тоже не отстают. Последний штамп и подпись: 9 января. Корректура с обильной правкой, в основном касающейся комментариев. Что дальше происходило с корректурой, неизвестно. В 1940 г. был арестован и в 1943 г. расстрелян И. К. Луппол. Видимо, война окончательно похоронила надежды на выход книги. В коротеньком письме из Чистополя, где он находился в эвакуации, Дерман пишет О. Л. 1 февраля 1942 г. в Тбилиси, куда она была отправлена с группой мхатовских стариков: "Я верю, что мы еще встретимся в Москве и даже поработаем вместе над чем-нибудь чеховским". Есть еще его небольшое письмецо к О. Л. в больницу и четыре поздравительных телеграммы, но о книге ни слова.

Когда вновь обратились к изданию третьего тома, опять же неизвестно. В Музее МХАТ хранится корректура, помеченная 1949 г. К ней приложен листок, который скорее всего появился уже после смерти Ольги Леонардовны в 1959 г. Рукой ее подруги и домоправительницы С. В. Баклановой засвидетельствовано: "Конца нет. Книга была остановлена выпуском". Больше ни слова. Когда? Почему? Корректура обрывается на половине письма Антона Павловича от 20 апреля 1904 г., за несколько дней до его последнего приезда в Москву. То есть отсутствуют одно письмо и две телеграммы О. Л. и одно письмо и телеграмма А. П. Правки нет. Комментарии во многом отличаются от тех, что были в сохранившихся листах верстки 1938 г. На музейной верстке есть обильные карандашные пометки, но они касаются только намеченных купюр (в добавление к уже существовавшим). Вероятнее всего они сделаны В. Я. Виленкиным при подготовке издания двухтомника, посвященного О. Л., один из томов которого был отдан переписке ее с А. П. Этот том фактически является тем третьим, в свое время не вышедшим, томом переписки. Начинается он с письма А. П. от 27 ноября 1902 г., когда он возвращался в свою "теплую Сибирь" после полуторамесячного пребывания в Москве -- второй том заканчивался письмом О. Л. от 10 октября, последним перед приездом А. П.

В. Я. Виленкин предпослал публикации преамбулу, сформулировав в ней принципы, которыми он руководствовался при подготовке книги. Он решительно отказался почти от всего, что не касалось творческой стороны жизни корреспондентов, исключил 75 писем (из тех, что входили в тот третий том), почти все остальные давал с купюрами, много более обширными, чем позволили себе первые публикаторы, некоторые письма давал только в извлечениях. В чем-то это был продуманный принцип, в чем-то вынужденная мера, это поймет всякий, кто помнит те времена, когда, помимо цензуры, над авторами, публикаторами, издательскими работниками постоянно висел дамоклов меч листажа, весьма скупо отпускаемого Комитетом по делам печати на издания такого рода. Несмотря на неполноту издания, 30-тысячный тираж сборника "Ольга Леонардовна Книппер-Чехова" разошелся мгновенно.

Нынешнее издание переписки купюр не имеет. Правда, чеховские письма к жене были изданы полностью еще в Полном собрании сочинений и писем 70--80-х гг. Письма же О. Л. без купюр не публиковались, некоторые из них вообще печатаются впервые.

Предваряют издание воспоминания О. Л. о муже. Впервые она написала о Чехове еще в 1922 г. для пражского сборника "Артисты Московского Художественного театра за рубежом"; ее воспоминания открывали и берлинский том писем А. П.; в переработанном виде они были помещены в первом томе переписки 1934 г. Окончательный вариант, который публикуется здесь, появился в "Ежегоднике МХТ" за 1949--1950 гг. Завершают переписку несколько дневниковых записей О. Л. августа--сентября 1904 г. в форме писем к А. П., которые опубликовал еще В. Я. Виленкин в двухтомнике 1972 г.

Издание снабжено новыми комментариями, которые вместе с тем в чем-то с неизбежностью опираются или ориентируются на сведения, почерпнутые из предыдущих изданий.

Письма А. П. Чехова публикуются по изданию: Чехов А. П. Полное собрание сочинений и писем в 30-ти т. Письма. Т. 8--12. М., 1980--1983 (с внесением некоторых корректив). Письма О. Л. Книппер публикуются по оригиналам, хранящимся в РГБ (ф. 331, к. 76, ед. хр. 1--34, и к. 77, ед. хр. 1--9).

Тексты писем О. Л. печатаются по современной орфографии с сохранением авторских особенностей написания отдельных слов и выражений (мятет, помпёзная, конфекты и т.п.). Сокращения слов, как правило, сохраняются. Пропущенные, но необходимые по смыслу слова ставятся в квадратные скобки.

Письма, которые печатаются впервые, помечены звездочкой; двумя звездочками отмечены те, что в прежних публикациях давались со значительными сокращениями.

Авторская дата дается со всеми особенностями ее написания и помещается вверху справа (независимо от ее нахождения в оригинале), редакторская дата помещается в квадратных скобках.

О. Л. Книппер

Об А. П. Чехове

Бывают в жизни большие светлые праздники. Таким светлым праздником был в моей жизни 1898 год -- год моего окончания драматической школы Филармонического училища в Москве, год открытия Московского Художественного театра, год моей встречи с А. П. Чеховым. И ряд последующих лет был продолжением этого праздника. То были годы радостного созидания, работы, полной любви и самоотвержения, годы больших волнений и крепкой веры.

Мой путь к сцене был не без препятствий. Я росла в семье, не терпевшей нужды. Отец мой, инженер-технолог, был некоторое время управляющим завода в бывш. Вятской губернии, где я и родилась. Родители переехали в Москву, когда мне было два года, и здесь провела я всю свою жизнь. Моя мать была в высшей степени одаренной музыкальной натурой, она обладала прекрасным голосом и была хорошей пианисткой, но по настоянию отца, ради семьи, не пошла ни на сцену, ни даже в консерваторию. После смерти отца и потери сравнительно обеспеченного существования она стала педагогом и профессором пения при школе Филармонического училища, иногда выступала в концертах и трудно мирилась со своей неудачно сложившейся артистической карьерой.

Я после окончания частной женской гимназии жила по тогдашним понятиям "барышней": занималась языками, музыкой, рисованием. Отец мечтал, чтобы я стала художницей (он даже показывал мои рисунки Вл. Маковскому, с семьей которого мы были знакомы) или переводчицей, -- я в ранней юности переводила сказки, повести и увлекалась переводами. В семье меня, единственную дочь, баловали, но держали далеко от жизни. Товарищ старшего брата, студент-медик, говорил мне о Высших женских курсах, о свободной жизни (видя иногда мое подавленное состояние), и, когда заметили, как я жадно слушала эти рассказы, как горели у меня глаза, милого студента тихо удалили на время из нашего дома. А я осталась со своей мечтой о свободной жизни.

Детьми и в ранней юности мы ежегодно устраивали спектакли; смастерили сцену у нас в зале, играли и у нас и у знакомых, участвовали и в благотворительных вечерах.

Но когда мне было уже за 20 лет и когда мы стали серьезно поговаривать о создании драматического кружка, отец, видя мое увлечение, мягко, но внушительно и категорически прекратил эти мечтания, и я продолжала жить, как в тумане, занимаясь то тем, то другим, но не видя цели.

Сцена меня манила, но по тогдашним понятиям казалось какой-то дикостью сломать семью, которая окружала меня заботами и любовью, уйти, и куда уйти? Очевидно, и своей решимости и веры в себя было мало.

Резко изменившиеся после внезапной смерти отца материальные условия поставили все на свое место. Надо было думать о куске хлеба, надо было зарабатывать его, так как у нас ничего не осталось, кроме нанятой в большом особняке квартиры, пяти человек прислуги и долгов. Переменили квартиру, отпустили прислугу и начали работать с невероятной энергией, как окрыленные. Мы поселились "коммуной" с братьями матери (один был врач, другой -- военный) и работали дружно и энергично. Мать давала уроки пения, я -- уроки музыки, младший брат, студент, был репетитором, старший уже служил инженером на Кавказе.

Это было время большой внутренней переработки, из "барышни" я превращалась в свободного, зарабатывающего на свою жизнь человека, впервые увидавшего эту жизнь во всей ее пестроте.

Но во мне вырастала и крепла прежняя, давнишняя мечта -- о сцене. Ее поддержало пребывание в течение двух летних сезонов после смерти отца в "Полотняном заводе", майоратном имении Гончаровых, с которыми дружили и родители и мы, молодежь. Разыскав по архивным документам, что небольшой дом, в котором тогда помещался трактир, имел в прошлом отношение, хотя и весьма смутное, к Пушкину (его жена происходила из того же рода), мы упросили отдать этот дом в наше распоряжение, и вся наша жизнь сосредоточилась в этом доме. Мы устроили сцену и начали дружно составлять программу народного театра. Мы играли Островского, водевили с пением, пели, читали в концертах. Наша маленькая труппа пополнялась рабочими и служащими писчебумажной фабрики Гончаровых. Когда в 1898 году мы открывали Художественный театр "Царем Федором", я получила трогательный адрес с массой подписей от рабочих Полотняного завода, -- это была большая радость, так как Полотняный завод оставил в моей памяти незабываемое впечатление на всю мою жизнь.

Мало-помалу сцена делалась для меня осознанной и желанной целью. Никакой другой жизни, кроме артистической, я уже себе не представляла. Потихоньку от матери подготовила я с трудом свое поступление в драматическую школу при Малом театре, была принята очень милостиво, прозанималась там месяц, как вдруг неожиданно был назначен "проверочный" экзамен, после которого мне было предложено оставить школу, но сказано, что я не лишена права поступления на следующий год. Это было похоже на издевательство. Как впоследствии выяснилось, я из числа четырех учениц была единственной принятой без протекции, а теперь нужно было устроить еще одну, поступавшую с сильной протекцией, -- отказать нельзя было. И вот я была устранена.

Это был для меня страшный удар, так как вопрос о театре стоял для меня тогда уже очень остро -- быть или не быть, вот -- солнце, вот -- тьма. Мать, видя мое подавленное состояние и, несмотря на то, что до этого времени была очень против моего решения идти на сцену, устроила через своих знакомых директоров Филармонии мое поступление в драматическую школу, хотя прием туда уже целый месяц как был прекращен.

Три года я пробыла в школе по классу Вл. И. Немировича-Данченко и А. А. Федотова, одновременно бегая по урокам, чтобы иметь возможность платить за учение и зарабатывать на жизнь.

Зимой 1897/98 года я кончила курс драматической школы. Уже ходили неясные, волновавшие нас слухи о создании в Москве какого-то нового, "особенного" театра; уже появлялась в стенах школы живописная фигура Станиславского с седыми волосами и черными бровями и рядом с ним характерный силуэт Санина; уже смотрели они репетицию "Трактирщицы", во время которой сладко замирало сердце от волнения; уже среди зимы учитель наш Вл. И. Немирович-Данченко говорил М. Г. Савицкой, В. Э. Мейерхольду и мне, что мы будем оставлены в этом театре, и мы бережно хранили эту тайну... И вот тянулась зима, надежда то крепла, то, казалось, совсем пропадала, пока шли переговоры... И уже наш третий курс волновался пьесой Чехова "Чайка", уже заразил нас Владимир Иванович своей трепетной любовью к ней, и мы ходили неразлучно с желтым томиком Чехова, и читали, и перечитывали, и не понимали, как можно играть эту пьесу, но все сильнее и глубже охватывала она наши души тонкой влюбленностью, словно это было предчувствие того, что в скором времени должно было так слиться с нашей жизнью и стать чем-то неотъемлемым, своим, родным.

Все мы любили Чехова-писателя, он нас волновал, но, читая "Чайку", мы, повторяю, недоумевали: возможно ли ее играть? Так она была непохожа на пьесы, шедшие в других театрах.

Владимир Иванович Немирович-Данченко говорил о "Чайке" с взволнованной влюбленностью и хотел ее ставить на выпускном спектакле. И когда обсуждали репертуар нашего начинающегося молодого дела, он опять убежденно и проникновенно говорил, что непременно пойдет "Чайка". И "Чайкой" все мы волновались, и все, увлекаемые Владимиром Ивановичем, были тревожно влюблены в "Чайку". Но казалось, что пьеса была так хрупка, нежна и благоуханна, что страшно было подойти к ней и воплотить все эти образы на сцене...

Прошли наши выпускные экзамены, происходившие на сцене Малого театра. И вот наконец я у цели, я достигла того, о чем мечтала, я актриса, да еще в каком-то новом, необычном театре.

14/26 июня 1898 года в Пушкине произошло слияние труппы нового театра: члены Общества искусства и литературы, возглавляемого К. С.Станиславским, и мы, кончившие школу Филармонии с Вл. И. Немировичем-Данченко, нашим руководителем, во главе. Началось незабываемое лето в Пушкине, где мы готовили пьесы к открытию. Для репетиций нам было предоставлено в парке знакомых К. С. летнее здание со сценой и одним рядом стульев. Началась работа над "Царем Федором Иоанновичем", "Шейлоком", "Ганнеле", а затем принялись за "Чайку", уже к осени.

Приступали мы к работе с благоговением, с трепетом и с большой любовью, но было страшно! Так недавно бедная "Чайка" обломала крылья в Петербурге в первоклассном театре, и вот мы, никакие актеры, в театре, никому не известном, смело и с верой беремся за пьесу любимого писателя. Приходит сестра Антона Павловича Мария Павловна и тревожно спрашивает, что это за отважные люди, решающиеся играть "Чайку" после того, как она доставила столько страданий Чехову, -- спрашивает, тревожась за брата.

А мы работаем, мучаемся, падаем духом, опять уповаем. Трудно было работать еще потому, что все мало знали друг друга, только приглядывались. Константин Сергеевич как-то не сразу почувствовал пьесу, и вот Владимир Иванович со свойственным ему одному умением "заражать" заражает Станиславского любовью к Чехову, к "Чайке".

Я вступала на сцену с твердой убежденностью, что ничто и никогда меня не оторвет от нее, тем более что в личной жизни моей прошла трагедия разочарования первого юного чувства. Театр, казалось мне, должен был заполнить один все стороны моей жизни.

Но на самом пороге этой жизни, как только я приступила к давно грезившейся мне деятельности, как только началась моя артистическая жизнь, органически слитая с жизнью нарождавшегося нашего театра, этот самый театр и эта самая жизнь столкнули меня с тем, что я восприняла как явление на своем горизонте, что заставило меня глубоко задуматься и сильно пережить, -- я встретилась с Антоном Павловичем Чеховым.

А. П. Чехов последних шести лет - таким я знала его:

Чехов, слабеющий физически и крепнущий духовно...

Впечатление этих шести лет -- какого-то беспокойства, метания, -- точно чайка над океаном, не знающая, куда присесть: смерть его отца, продажа Мелихова, продажа своих произведений А. Ф. Марксу, покупка земли под Ялтой, устройство дома и сада и в то же время сильное тяготение к Москве, к новому, своему театральному делу; метание между Москвой и Ялтой, которая казалась уже тюрьмой; женитьба, поиски клочка земли недалеко от трогательно любимой Москвы и уже почти осуществление мечты -- ему разрешено было врачами провести зиму в средней России; мечты о поездке по северным рекам, в Соловки, в Швецию, в Норвегию, в Швейцарию и мечта последняя и самая сильная, уже в Шварцвальде в Баденвейлере, перед смертью -- ехать в Россию через Италию, манившую его своими красками, соком жизни, главное музыкой и цветами, -- все эти метания, все мечты были кончены 2/15 июля 1904 года его словами: "Ich sterbe" (я умираю).

Жизнь внутренняя за эти шесть лет прошла до чрезвычайности полно, насыщенно, интересно и сложно, так что внешняя неустроенность и неудобства теряли свою остроту, но все же когда оглядываешься назад, то кажется, что жизнь этих шести лет сложилась из цепи мучительных разлук и радостных свиданий.

"Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству", -- писал как-то Антон Павлович.

Казалось бы, очень просто разрешить эту задачу -- бросить театр и быть при Антоне Павловиче. Я жила этой мыслью и боролась с ней, потому что знала и чувствовала, как ломка моей жизни отразилась бы на нем и тяготила бы его. Он никогда бы не согласился на мой добровольный уход из театра, который и его живо интересовал и как бы связывал его с жизнью, которую он так любил. Человек с такой тонкой духовной организацией, он отлично понимал, что значил бы для него и для меня мой уход со сцены, он ведь знал, как нелегко досталось мне это жизненное самоопределение.

Мы встретились впервые 9/21 сентября 1898 года -- знаменательный и на всю жизнь не забытый день.

До сих пор помню все до мелочей, и трудно говорить словами о том большом волнении, которое охватило меня и всех нас, актеров нового театра, при первой встрече с любимым писателем, имя которого мы, воспитанные Вл. И. Немировичем-Данченко, привыкли произносить с благоговением.

Никогда не забуду ни той трепетной взволнованности, которая овладела мною еще накануне, когда я прочла записку Владимира Ивановича о том, что завтра, 9 сентября, А. П. Чехов будет у нас на репетиции "Чайки", ни того необычайного состояния, в котором шла я в тот день в Охотничий клуб на Воздвиженке, где мы репетировали, пока не было готово здание нашего театра в Каретном ряду, ни того мгновения, когда я в первый раз стояла лицом к лицу с А. П. Чеховым.

Все мы были захвачены необыкновенно тонким обаянием его личности, его простоты, его неумения "учить", "показывать". Не знали, как и о чем говорить... И он смотрел на нас, то улыбаясь, то вдруг необычайно серьезно, с каким-то смущением, пощипывая бородку и вскидывая пенсне и тут же внимательно разглядывая "античные" урны, которые изготовлялись для спектакля "Антигона".

Антон Павлович, когда его спрашивали, отвечал как-то неожиданно, как будто и не по существу, как будто и общо, и не знали мы, как принять его замечания -- серьезно или в шутку. Но так казалось только в первую минуту, и сейчас же чувствовалось, что это брошенное как бы вскользь замечание начинает проникать в мозг и душу, и от едва уловимой характерной черточки начинает проясняться вся суть человека.

Один из актеров, например, просил Антона Павловича охарактеризовать тип писателя в "Чайке", на что последовал ответ: "Да он же носит клетчатые брюки". Мы не скоро привыкли к этой манере общения с нами автора, и много было впоследствии невыясненного, непонятного, в особенности когда мы начинали горячиться; но потом, успокоившись, доходили до корня сделанного замечания.

И с той встречи начал медленно затягиваться тонкий и сложный узел моей жизни.

Второй раз Чехов появился на репетиции "Царя Федора", уже в Эрмитаже, в нашем новом театре, где мы предполагали играть сезон. Репетировали мы вечером, в сыром, холодном, далеко еще не готовом помещении, без пола, с огарками в бутылках вместо освещения, сами закутанные в пальто. Репетировали сцену примирения Шуйского с Годуновым, и такими необычными казались звуки наших собственных голосов в этом темном, сыром, холодном пространстве, где не видно было ни потолка, ни стен, с какими-то грустными, громадными, ползающими тенями... И радостно было чувствовать, что там, в пустом, темном партере, сидит любимая нами всеми "душа" и слушает нас.

На другой день в дождливую, сырую погоду Чехов уезжал на юг, в тепло, в не любимую им тогда Ялту.

17 декабря 1898 года мы играли "Чайку" в первый раз. Наш маленький театр был не совсем полон. Мы уже сыграли и "Федора" и "Шейлока"; хоть и хвалили нас, однако составилось мнение, что обстановка, костюмы необыкновенно жизненны, толпа играет исключительно, но... "актеров пока не видно", хотя Москвин прекрасно и с большим успехом сыграл Федора. И вот идет "Чайка", в которой нет ни обстановки, ни костюмов -- один актер. Мы все точно готовились к атаке. Настроение было серьезное, избегали говорить друг с другом, избегали смотреть в глаза, молчали, все насыщенные любовью к Чехову и к новому нашему молодому театру, точно боялись расплескать эти две любви, и несли мы их с каким-то счастьем, и страхом, и упованием. Владимир Иванович от волнения не входил даже в ложу весь первый акт, а бродил по коридору.

Первые два акта прошли... Мы ничего не понимали... Во время первого акта чувствовалось недоумение в зале, беспокойство, даже слышались протесты -- все казалось новым, неприемлемым: и темнота на сцене, и то, что актеры сидели спиной к публике, и сама пьеса. Ждали третьего акта... И вот по окончании его -- тишина какие-то несколько секунд, и затем что-то случилось, точно плотину прорвало, мы сразу не поняли даже, что это было; и тут-то началось какое-то безумие, когда перестаешь чувствовать, что есть у тебя ноги, голова, тело... Все слилось в одно сумасшедшее ликование, зрительный зал и сцена были как бы одно, занавес не опускался, мы все стояли, как пьяные, слезы текли у всех, мы обнимались, целовались, в публике звенели взволнованные голоса, говорившие что-то, требовавшие послать телеграмму в Ялту... И "Чайка" и Чехов-драматург были реабилитированы.

Чем же мы взяли? Актеры мы все, за исключением Станиславского и Вишневского, были неопытные, и не так уж прекрасно играли "Чайку", но думается, что вот эти две любви -- к Чехову и к нашему театру, которыми мы были полны до краев и которые мы несли с таким счастьем и страхом на сцену, не могли не перелиться в души зрителей. Они-то и дали нам эту радость победы...

Следующие спектакли "Чайки" пришлось отменить из-за моей болезни -- я первое представление играла с температурой 39® и сильнейшим бронхитом, а на другой день слегла совсем... И нервы не выдержали: первые дни болезни никого не пускали ко мне; я лежала в слезах, негодуя на свою болезнь. Первый большой успех -- и нельзя играть!

А бедный Чехов в Ялте, получив поздравительные телеграммы и затем известие об отмене "Чайки", решил, что опять полный неуспех, что болезнь Книппер только предлог, чтобы не волновать его, не вполне здорового человека, известием о новой неудачной постановке "Чайки".

К Новому году я поправилась, и мы с непрерывающимся успехом играли весь сезон нашу "Чайку".

Весной приезжает Чехов в Москву. Конечно, мы хотели непременно показать "Чайку" автору, но... у нас не было своего театра. Сезон кончался, с началом Великого поста кончалась и аренда нашего театра. Мы репетировали где попало, снимая на Бронной какой-то частный театр. Решили на один вечер снять театр "Парадиз" на Большой Никитской, где всегда играли в Москве приезжие иностранные гастролеры. Театр неотопленный, декорации не наши, обстановка угнетающая после всего "нашего", нового, связанного с нами.

По окончании четвертого акта, ожидая, после зимнего успеха, похвал автора, мы вдруг видим: Чехов, мягкий, деликатный Чехов, идет на сцену с часами в руках, бледный, серьезный, и очень решительно говорит, что все очень хорошо, но "пьесу мою я прошу кончать третьим актом, четвертый акт не позволю играть...". Он был со многим не согласен, главное, с темпом, очень волновался и уверял, что этот акт не из его пьесы. И правда, у нас что-то не ладилось в этот раз. Владимир Иванович и Константин Сергеевич долго успокаивали его, доказывая, что причина неудачной нашей игры в том, что мы давно не играли (весь пост), а все актеры настолько зеленые, что потерялись среди чужой, неуютной обстановки мрачного театра. Конечно, впоследствии забылось это впечатление, все поправилось, но всегда вспоминался этот случай, когда так решительно и необычно для него протестовал Чехов, когда ему было что-то действительно не но душе.

Была радостная, чудесная весна, полная волнующих переживаний: создание нового нашего театра, итоги первого сезона, успех и неуспех некоторых постановок, необычайная наша сплоченность и общее волнение и трепет за каждый спектакль; большой, исключительный успех "Чайки", знакомство с Чеховым, радостное сознание, что у нас есть "свой", близкий нам автор, которого мы нежно любили, -- все это радостно волновало и наполняло наши души. Снимались с автором -- группа участвующих в "Чайке" и в середине Чехов, якобы читающий пьесу. Уже говорили о постановке "Дяди Вани" в будущем сезоне.

Этой весной я ближе познакомилась с Чеховым и со всей его милой семьей. С сестрой его Марией Павловной мы познакомились еще зимой и как-то сразу улыбнулись друг другу. Помню, А. Л. Вишневский привел Марию Павловну ко мне в уборную в один из спектаклей "Чайки".

Помню солнечные весенние дни, первый день Пасхи, веселое смятение колоколов, наполнявших весенний воздух чем-то таким радостным, полным ожидания... И в первый день Пасхи пришел вдруг Чехов с визитом, он, никуда и никогда не ходивший в гости...

В такой же солнечный весенний день мы пошли с ним на выставку картин, смотреть Левитана, его друга, и были свидетелями того, как публика не понимала и смеялась над его чудесной картиной "Стога сена при лунном свете", -- так это казалось ново и непонятно.

Чехов, Левитан и Чайковский -- эти три имени связаны одной нитью, и правда, они были певцами прекрасной русской лирики, они были выразителями целой полосы русской жизни.

Именно Чехов в своих произведениях дал право на жизнь простому, внешне незаметному человеку с его страданиями и радостями, с его неудовлетворенностью и мечтой о будущем, об иной, "невообразимо прекрасной" жизни.

И в жизни Чехов относился с необыкновенной любовью и вниманием к каждому так называемому незаметному человеку и находил в нем душевную красоту. Люди любили его нежно и шли к нему, не зная его, чтобы повидать, послушать; а он утомлялся, иногда мучился этими посещениями и не знал, что сказать, когда ему задавали вопрос: как надо жить? Учить он не умел и не любил... Я спрашивала этих людей, почему они ходят к Антону Павловичу, ведь он не проповедник, говорить не умеет, а они отвечали с кроткой и нежной улыбкой, что когда посидишь только около Чехова, хоть молча, и то уйдешь обновленным человеком...

Помню, когда я везла тело Антона Павловича из Баденвейлера в Москву, на одной глухой, заброшенной, ни ют твой тон. М. П. тебе кланяется. Ужасно желают видеть тебя здесь и мечтают, что ты здесь поживешь сентябрь и будешь писать. Мы бы с тобой были совсем одни в нашем флигеле. Тихо и спокойно. И ел бы ты один или со мной, как пожелаешь во время работы. Приставать к тебе не буду и буду кротка и мила. Не бойся меня. Завтра иду узнавать о землице.

Наташа Смирнова подарила мне этюд -- аллею, и я рада: любуюсь на нее. Привези ей что-ниб. из Ялты и Мане тоже, хоть по паре туфель с кисточками. Письмо мое гадкое, но я очень устала, прости. Если бы я могла понять твои письма! В них столько противоречий. Кланяйся Мирову, Альтшуллеру. Что он тебе сказал?

Целую тебя всего, нежный мой, любимый. Скучно без тебя. Целую и обнимаю.

Оля

545. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое августа [1902 г. Любимовка]

Два дня не было писем от тебя, дорогой мой! Ты не писал, или почта виновата -- не знаю. Но мне скучно без твоих писем. Ты ровно ничего не пишешь о своем здоровье. Ты не хочешь, чтоб я беспокоилась о тебе? Думай, что хочешь, а мне пиши больше о себе, чтобы я чувствовала, как ты живешь там, в Ялте. У тебя какой-то беспорядок в душе. Мне так чуется.

День сегодня ясный, но холодный. Утром мне было не по себе, и я себе места не находила; слонялась. Здесь говорят, что я без тебя одиноко слоняюсь по саду, как Маша в 4-м акте в "Сестрах". На скамеечке слушала службу. Сегодня была обедня -- две Наталии именинницы: Сапожникова и Смирнова.

Днем с Елиз. Вас. ездила на фабрику к директору и просила насчет землицы. Обещал хлопотать. Говорит, что место, кот. мы смотрели около Черкизова, очень хорошее, сухое и красивое. Если бы можно было оттянуть десятины у урядника -- тебе бы там нравилось или нет? Еще посмотрю около Мамонтовской платформы1, мне говорили сегодня. У директора познакомилась с Боткиным, доктором, женатым на Третьяковой2, в купальне которого ты удил рыбу. Он славный, веселый, уютный и совсем не похож на доктора.

Весь день почти лежала у себя, свернувшись на chaise-longue, и даже не читала, просто лежала. Перед обедом сидела на плотике и любовалась солнечным закатом. Думала много о тебе. Ты удивительно подходишь к этой природе. Я так ясно чувствую и знаю все, что ты любишь. Знаю, какою ты меня любишь. Только я не всегда могу быть такой. Тебе жалко? А я верно говорю? Сад с каждым днем делается красивее по тонам. Хорошо здесь. Я мечтаю пожить здесь с тобой сентябрь.

Слышал ли ты, что Горький на свободе и будет в Москве3. Зимовать будет в Нижнем. Я рада за него.

До завтра, родной мой. Будь счастлив, здоров, не хандри. Целую тебя нежно и любовно.

Твоя собака

546. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27-ое авг. [1902 г. Ялта]

Дусик мой, окунь мой, после долгого ожидания наконец получил от тебя письмо. Я живу себе потихоньку, в городе не бываю, беседую с посетителями и изредка пописываю. Пьесу писать в этом году не буду, душа не лежит, а если и напишу что-нибудь пьесоподобное, то это будет водевиль в одном акте.

Письма твоего Маша не давала мне1, я нашел его в комнате матери, на столе, машинально взял и прочел -- и понял тогда, почему Маша была так не в духе. Письмо ужасно грубое, а главное несправедливое; я, конечно, понял твое настроение, когда ты писала, и понимаю. А твое последнее письмо какое-то странное, и я не знаю, что с тобою и что у тебя в голове, дуся моя. Ты пишешь: "А странно было ждать тебя на юг, раз знали, что я лежу. Явно высказывалось нежелание, чтобы ты был около меня, больной..." Кто высказывал желание? Когда меня ждали на юг? Я же клялся тебе в письме честным словом, что меня одного, без тебя ни разу не звали на юг... Нельзя, нельзя так, дуся, несправедливости надо бояться. Надо быть чистой в смысле справедливости, совершенно чистой, тем паче, что ты добрая, очень добрая и понимающая. Прости, дусик, за эти нотации, больше не буду, я боюсь этого.

Когда Егор представит счет, ты заплати за меня, я отдам тебе в сентябре. У меня такие планы: до начала декабря я в Москве, потом уезжаю в Nervi, там и в Пизе живу до Поста, потом возвращаюсь. У меня в Ялте кашель, какого не было в милой Любимовке. Кашель небольшой, правда, но все же он есть. Ничего не пью. Сегодня был у меня Орленев, была Назимова. Приехал Дорошевич. Виделся на днях с Карабчевским.

Писал ли я тебе насчет "Чайки"? Я писал в Петербург Гнедичу слезное письмо, в котором просил не ставить "Чайки"2. Сегодня получил ответ: нельзя не ставить, ибо-де написаны новые декорации и проч. и проч. Значит, опять будет брань3.

Ты же не говори Маше, что я читал твое письмо к ней. Или, впрочем, как знаешь.

От твоих писем веет холодком, а я все-таки пристаю к тебе с нежностями и думаю о тебе бесконечно. Целую тебя миллиард раз, обнимаю. Пиши мне, дуся, чаще, чем один раз в пять дней. Все-таки я ведь твой муж. Не расходись со мной так рано, не поживши как следует, не родивши мне мальчишку или девчонку. А когда родишь, тогда можешь поступать как тебе угодно. Целую тебя опять-таки.

Твой Antoine

547. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое августа [1902 г. Любимовка]

Опять прошел день и опять ничего от тебя. Что это значит? Сильно удерживаюсь, чтоб не послать телеграмму, т.к. знаю, что ты этого терпеть не можешь и будешь ругаться. Но мне тяжело сидеть здесь одной и к тому же без писем. Здоров ли ты, дусик? Сердишься на меня и потому не пишешь? Я тебе противна, потому что ною? Ты отдыхаешь без меня? Мне всякие глупости лезут в голову, когда я не чувствую, что ты около меня, что ты любишь меня.

Сегодня чудесный день, т.ч. завтракали и пили чай на балконе. Утром я шаталась, лежала на балконе и читала. Днем ходила с Кирой и Игорем на фабрику за медом; принесли фунтик свеженького, вкусненького. После чая удила рыбу, но не клевала совсем. А хорошо было сидеть. Я наслаждалась. Ночь спала плохо. Не могла заснуть, потом мыши завелись и не дали спать, а под утро кошмары. Все я в море купалась.

Приехали сегодня Юрий Сергеевич из Харькова, с женой1, оба румяные, здоровые на вид, но она сильно страдает астмой. Мария Петровна здоровеет здесь и чувствует себя очень хорошо.

Мои кишки без клизмы совершенно не действуют, а вчера и сегодня даже клизма не помогла. Не знаю, что это. Не ем ничего лишнего и ем меньше. Волосы лезут сильно и седеют. Лезут по симпатии к тебе, вероятно. А ты мочи спиртом с нафталином. Ґ золоти, на Ґ бутылки. Делай это.

Как же ты меня зовешь в Ялту, раз ты сам говорил, что мне нельзя ехать? Не понимаю. Вообще ничего не понимаю.

К пасьянсам я охладела. Что с Ярцевым?2 Объясни. Что тебе сказал Альтшуллер? Я ничего здесь не знаю.

Скажи, чтоб Маша не писала на нашу квартиру, а то ее письмо лежало сколько дней. Ведь никто теперь не ездит. Надо писать к Красным воротам3.

Кланяйся матери и Маше, хотя я теперь, верно, в опале. Вероятно, имя мое избегают произносить. Целую тебя, моего дорогого, скучаю без тебя адски. Пиши мне чаще, умоляю. Мне жутко, когда ты не пишешь.

Твоя Оля

548. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 авг. [1902 г. Ялта]

Милая моя собака, г-жа Адель, уезжая, просила дать ей какое-нибудь поручение к тебе, и вот я посылаю часть того, что должен был бы сам привезти. Боюсь, как бы она не измяла или не рассердилась на меня за то, что я даю ей так много вещей.

По вечерам в Ялте уже холодно. Обидно становится, что лето уже прошло. Ты с удовольствием удишь рыбу, по целым часам сидишь неподвижно? Ты, значит, становишься такою, как я. Целую тебя, мою дусю ненаглядную, и обнимаю.

Твой Antoine.

Напиши, получила ли вещи, в исправности ли...

549. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое августа [1902 г. Любимовка]

Сегодня пришли два твоих письма и открытка, милый мой! Спасибо, что не забываешь меня. Тебе, значит, сюда не хочется вернуться? А я-то, дура, мечтала. Отчего ты сразу мне не сказал, что уезжаешь совсем? Недаром я это предчувствовала. Отчего откровенно не сказал мне, что уезжаешь из-за кровохаркания. Это так просто и так понятно. Ты, значит, скрывал от меня. Как мне это больно, что ты относишься ко мне как к чужой или как к кукле, кот. нельзя тревожить. Я была бы спокойнее и сдержаннее, если бы ты был откровенен со мной. Ты, значит, находишь, что мы достаточно пожили вместе. Пора разлучаться? Хорошо. Я чего-то не понимаю во всем. Что-то, должно быть, случилось. Хотя твои письма и ласковы, но отчего меня дрожь пробирает, когда я их читаю по несколько раз.

Как мы с тобой чудесно жили здесь! Хоть бы одним словом ты вспомнил в письмах своих о прошлом месяце! Мне бы так было приятно.

Ты возненавидишь мои письма. А я не могу молчать. Так, не подготовившись -- предстоит большая разлука с тобой, потому что осенью тебе никак нельзя приехать в Москву. Я бы поняла провести сентябрь в Любимовке.

Вообще получается чепуха из нашей жизни. Боже мой, если бы я знала, что я тебе нужна, что я тебе могу помогать жить, что ты чувствовал бы себя счастливым -- будь я всегда при тебе! Если бы ты мог дать мне эту уверенность! Но ведь ты способен жить около меня и все молчать. И я иногда чувствовала себя лишней. Мне казалось, что нужна я тебе только как приятная женщина, а я сама, как человек, живу чуждая тебе и одинокая. Скажи мне, что я ошибаюсь, разбей меня, если это не так. Не думай, что я болтаю вздор, не думай, что я сердита на тебя, или обвиняю тебя в чем-нибудь. Ты единственный человек в мире для меня, и если я тебе делаю неприятности, то только бессознательно или когда у меня очень уж смутно на душе. Ты не должен винить меня. Ты человек сильный, а я ничтожный совершенно, и слабый. Ты все можешь переносить молча, у тебя никогда нет потребности поделиться. Ты живешь своей, особенной жизнью и на каждодневную жизнь смотришь довольно равнодушно. Как это ужасно, Антон, если все, что я пишу, вызовет улыбку у тебя и больше ничего, или, может, покажешь письмо это Маше, как и она сделала?

Прости мне, дусик мой, нежный мой, любимый мой, не раздражайся на тон моего письма. Пойми только хорошенько, и больше мне ничего не надо. Мне страшно тяжело и пусто без тебя. Я как потерянная и дальнейшую жизнь не рисую себе совершенно. Я знаю, ты не любишь таких писем. Скажи мне, что лучше: написать все так, как я сделала, или все сжать в себе и написать милое, внешнее письмо, а себя оставить в стороне? Как ответишь, так и буду делать. Целую тебя крепко и обнимаю и ласкаю дорогого моего. Будь счастлив.

Оля.

Ко мне приехала Эля на три дня, и я с ней, верно, уеду в Москву. Мне тяжело здесь одной.

550. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

29 авг. [1902 г. Ялта]

Милая моя жена, актрисуля, собака моя, здравствуй! Ты просишь ответа на вопросы, которые предлагаешь в своем последнем письме1. Изволь! Да, визитеры уже одолевают меня. Вчера, например, приходили с утра до вечера -- и так, и по делам. Ты пишешь, что визитерство это мне нравится, что я кокетничаю, когда говорю, что это злит меня. Не знаю, кокетничаю или нет, только работать мне нельзя, от разговоров, особенно с незнакомыми, я бываю очень утомлен. Ты пишешь: "я очень рада, что тебе так нравится в Ялте и что тебе так хорошо там". Кто тебе писал, что мне тут так хорошо? Затем ты спрашиваешь, что мне сказал Альтшуллер. Сей доктор бывает у меня часто. Он хотел выслушать меня, настаивал на этом, но я отказался. Настроение? Прекрасное. Самочувствие? Вчера было скверно, принимал Гуниади, а сегодня -- ничего себе. По обыкновению, кашляю чаще, чем на севере. Дорогу перенес я очень хорошо; было только очень жарко и пыльно. Ты седеешь и стареешь? Это от дурного характера, оттого, что не ценишь и недостаточно любишь своего мужа. Спится мне как всегда, т.е. очень хорошо, лучше не нужно. Ярцев был у меня вчера, весело болтал, хвалил землю, которую он купил в Крыму (около Кокоз); по-видимому, у него и в Благотв. обществе все благополучно, так как все разъяснилось и начальство увидело, что оно, т.е. начальство, было обмануто доносчиками.

Жарко, ветер, неистово дую нарзан. Сегодня получил от Немировича письмо2, получил пьесу от Найденова3. Еще не читал. Немирович требует пьесы, но я писать ее не стану в этом году, хотя сюжет великолепный, кстати сказать.

Маша получила сегодня письмо из Алупки от Чалеевой. Пишет, что ей скучно, что она больна и что ей читать нечего. Письмо невеселое.

Маша приедет в Москву 6 сентября, привезет вина. Дуся моя хорошая, узнай, не может ли полк. Стахович дать письмо (свое или от кого-нибудь) министру народного просвещения Зенгеру о том, чтобы приняли одного еврея в ялтинскую гимназию. Этот еврей держит экзамены уже 4 года, получает одни пятерки, и все-таки его не принимают, хотя он сын ялтинского домовладельца. Жидков же из других городов принимают. Узнай, дуся, и напиши мне поскорее.

Напиши о своем здоровье хоть два слова, милая старушка. Удишь рыбу? Умница.

Не знаю, хватит ли у тебя денег, чтобы заплатить Егору за обед4. Не выслать ли тебе? Как ты думаешь? Пиши мне, собака, поподробней, будь женой. У нас обеды хуже, чем были в Любимовке, осетрина только хорошая. Я ем гораздо меньше, но молоко пью; пью и сливки, довольно порядочные.

Дождя нет, все пересохло в Крыму, хоть караул кричи. Вчера был у меня Дорошевич. Говорили много и долго о разных разностях. Он в восторге от Художеств. театра, от тебя. Видел тебя только в "В мечтах".

Беру за хвост мою собаку, взмахиваю несколько раз, потом глажу ее и ласкаю. Будь здорова, деточка, храни тебя Создатель. Если увидишь Горького на репетиции5, то поздравь его и скажи -- только ему одному, -- что я уже не академик, что мною послано в Академию заявление6. Но только ему одному, больше никому. Обнимаю мою дусю.

Твой муж и покровитель

551. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое августа [1902 г. Любимовка]

Голубчик мой, Антонка моя дорогая! Я тебе написала вчера очень тяжелое письмо. Ты только не обвиняй меня, не сердись на меня, а, повторяю, пойми. Мне ведь некому сказать так все, все, что у меня на душе. Ты только не делай из всего свой обыкновенный вывод: "Ты, дуся, сердита на меня". Если бы я была сердита, я бы никогда не написала тебе так.

Пишу так, потому что меня гнетет моя слабохарактерность и мое ничтожество. Я ужасно хочу, чтоб тебе было хорошо, и вместе с тем вижу, что тебе от меня не лучше. Мне сейчас хочется стоять перед тобой на коленях и просить прощения.

Какой ты там в Ялте? Что ты делаешь? Я еще не привыкла быть без тебя.

Мне грустно, грустно. Ты счастливый. Ты всегда такой ровный, такой безмятежный, и мне иногда кажется, что на тебя не действуют никакие разлуки, никакие чувства, никакие перемены. Это не от холодности твоей натуры, не от равнодушия, а что-то есть в тебе одно, что не позволяет тебе придавать значение всем явлениям нашей каждодневной жизни. Ты улыбаешься? Я вижу твое лицо, когда ты читаешь мое письмо. Вижу твою улыбку, все твои морщинки, кот. я так люблю, и мягкие линии рта. Дорогой мой!

Пьесу начал писать? Борис Серг. кланяется тебе и говорит, чтоб ты не горевал -- ерши не клюют. К. С. пишет mise en scХne "На дне". Воронин кланяется, да все о тебе спрашивают, спрашивают, отчего ты хотел приехать, а теперь уже не приедешь. Все кланяются. Сегодня я с Элей в лодке писала масляными красками пейзаж. Гуляла. Целую тебя крепко и люблю.

Твоя Оля

552. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

31 авг. [1902 г. Ялта]

Отчего ты не получаешь моих писем, дуся? Не знаю. Я пишу тебе почти каждый день, редко пропускаю. Прежде писал в Тарасовку1, а теперь по твоему приказанию в д. Алексеева.

Ну-с, в эти последние 3--4 дня я был нездоров, кашлял, тянуло всего, а теперь как будто ничего, только кашель остался. Вообще здесь я кашляю больше, чем на севере. Ты пишешь: "Как же ты меня зовешь в Ялту, раз ты сам говорил, что мне нельзя ехать? Не понимаю. Вообще ничего не понимаю". Я звал тебя в Ялту и при этом писал, чтобы ты попросилась у Таубе и Штрауха. Не я говорил тебе, что тебе нельзя ехать, а доктора. Ты пишешь, что вообще ничего не понимаешь. Чего, собственно, не понимаешь? Я выражаюсь как-нибудь иносказательно? Я обманываю? Нет, нет, нет, дуся, это все нехорошо.

Получил письмо от М. С. Смирновой с фотографиями и от Лили2. Отвечать им едва ли я соберусь когда-нибудь; скажи им, что не пишу, потому что скоро приеду и увижусь с ними. Скажи, чтобы Мария и Наталия прислали мерки со своих ног, без мерок нельзя купить башмаков.

В Ялте жарко, дождей нет совсем, и, похоже, будто не будет, по ночам я обливаюсь потом. Чернила сохнут. А ведь завтра сентябрь! Деревья в саду не пропали, но и ни на один вершок не выросли.

Если урядник уступит свой участок, то все же у нас берега не будет. А без своего берега нельзя. Тогда уж лучше взять около Алексеевых, у уделов. Лучше же всего -- подождать случая.

Пьесы Найденова еще не читал3. Как-то не тянет. Читаю богословские журналы и вообще журналы. Ну, будь здорова, дуся моя. Теперь я стал получать от тебя письма чаще, спасибо за это. Пиши же, не ленись, собака моя хорошая, девочка моя великолепная... Целую тебя и обнимаю много раз.

Твой А.

553. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

31-ое августа [1902 г. Москва]

Я в Москве, дусик милый! Ужасно рада. Даже скверный воздух меня не расстраивает. Сейчас была в бане и смеялась. Там была компания развеселых немок, вероятно, хористок; они -- ни слова по-русски, и объяснялись и рассчитывались с банщицей прекомично.

Я ехала с Элей и Володей. Волновалась, конечно, при виде поезда и людей. В Москве Эля поехала с вещами, а я с Володей по конкам. Ехали 50 минут. Мне нравилось. Ехали по Садовой и по Покровке до Ильинск. ворот, а потом пересели и прямо до нашего переулка. Дома Маша1 мне обрадовалась неистово. Ждала меня Тамара Адель, привезшая пакет и корзинку винограда, кот. мне посылает ее мать и кот. очень вкусен. Немного неловко, что ты дал им везти такой большой пакет. Маша могла бы привезти. Мне совестно стало, по правде сказать.

Понюхавши московского воздуха, мне вдруг захотелось пожить студентом, есть впроголодь, ходить в театр на галерку и ощущать легкость в движениях и во всем теле. Очень уж я долго жила барыней, как пава какая-нибудь. Надоела мне сытная еда, регулярная, скучная. Отпустили меня дня на два, чтоб испробовать себя. Послезавтра пойду по докторам. Пойду к Чемоданову, к Таубе, может, и к Штрауху. За харчи М. П. не разрешила мне платить2, мы долго с ней беседовали. Она вообще очень сердечна.

Погода стояла славная, воздух чудный. Вчера приезжали Роксанова с мужем3, довольные, веселые, энергичные; был Москвин, удил рыбу, но плохо. Все тебе кланяются.

Отчего, дусик, у тебя душа к пьесе не лежит? Если бы ты мне все написал! Настроение у тебя скверное, правда? Что за фантазия, что я хочу расходиться с тобой? Чем это навеяно? Неужели нашим мирным любимовским житьем? Если и были маленькие эпизоды, то что это доказывает? Ведь мы же люди, а не бескровные существа. Успокой меня, что это все одни фантазии, и больше ничего. Куда ты меня гонишь от себя? Зачем эти намеки? В шутку? Этого не надо. Завтра напишу толковее. Устала и взволнована.

Целую твою, т.е. мою дорогую голову, глаза, всего, всего.

Твоя Оля

554. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 сентября [1902 г. Ялта]

Милая моя, родная, опять я получил от тебя странное письмо. Опять ты взваливаешь на мою башку разные разности. Кто тебе сказал, что я не хочу вернуться в Москву, что я уехал совсем и уже не вернусь этой осенью? Ведь я же писал тебе, писал ясно, русским языком, что я приеду непременно в сентябре и буду жить вместе с тобой до декабря. Разве не писал? Ты обвиняешь меня в неоткровенности, а между тем ты забываешь все, что я говорю тебе или пишу. И просто не придумаю, что мне делать с моей супругой, как писать ей. Ты пишешь, что тебя дрожь пробирает при чтении моих писем, что нам пора разлучаться, что ты чего-то не понимаешь во всем... Мне кажется, дуся моя, что во всей этой каше виноват не я и не ты, а кто-то другой, с кем ты поговорила. В тебя вложено недоверие к моим словам, к моим движениям, все тебе кажется подозрительным -- и уж тут я ничего не могу поделать, не могу и не могу. И разуверять тебя и переубеждать не стану, ибо бесполезно. Ты пишешь, что я способен жить около тебя и все молчать, что нужна ты мне только как приятная женщина и что ты сама как человек живешь чуждой мне и одинокой... Дуся моя милая, хорошая, ведь ты моя жена, пойми это наконец! Ты самый близкий и дорогой мне человек, я тебя любил безгранично и люблю, а ты расписываешься "приятной" женщиной, чуждой мне и одинокой... Ну, да Бог с тобой, как хочешь.

Здоровье мое лучше, но кашляю я неистово. Дождей нет, жарко. Маша уезжает 4-го, будет в Москве 6-го. Ты пишешь, что я покажу Маше твое письмо; спасибо за доверие. Кстати сказать, Маша решительно ни в чем не виновата, в этом ты рано или поздно убедишься.

Начал читать пьесу Найденова. Не нравится мне. Не хочется дочитывать до конца. Когда переедешь в Москву, то телеграфируй. Надоело писать чужие адресы. Удочку мою не забудь, заверни удилище в бумагу. Будь весела, не хандри, или по крайней мере делай вид, что ты весела. Была у меня С. П. Средина, рассказывала много, но неинтересно; уже ей известно, как ты болела, кто около тебя был, а кто не был. Старуха Средина1 уже в Москве.

Если будешь пить вино, то напиши, я привезу. Напиши, есть ли у тебя деньги, или обойдешься до моего приезда. Чалеева живет в Алупке; дела ее очень плохи.

Ловим мышей.

Напиши, что ты делаешь, какие роли повторяешь, какие учишь вновь. Ты ведь не ленишься, как твой муж?

Дуся моя, будь женой, будь другом, пиши хорошие письма, не разводи мерлехлюндии, не терзай меня. Будь доброй, славной женой, какая ты и есть на самом деле. Я тебя люблю сильнее прежнего и как муж перед тобой ни в чем не виноват, пойми же это наконец, моя радость, каракуля моя.

До свиданья, будь здорова и весела. Пиши мне каждый день непременно. Целую тебя, пупсик, и обнимаю.

Твой А.

555. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое сентября [1902 г. Москва]

Сейчас вернулась от мамы, дорогой мой, где и обедала с дядями, Володей и Николашей, а мама приехала вечером из деревни от Шлиппе. Там, т.е. у мамы, богема в полном разгаре -- темпераменты кипят, говорят громко, хохочут громко, д. Саша не смолкал за весь вечер. Эля и т. Лёля тоже были, и все шумели чрезвычайно; мне это было дико после благовоспитанной Любимовки, но нравилось. Я все-таки люблю дух нашего дома. Не нытики, хотя вспыльчивы и кипятливы, но все искренно любят друг друга и помогают друг другу, и не чувствуешь шпилек или чего затаенного. Дух у всех бодрый, хотя ни у кого гроша за душой.

Утром сегодня Эля и Маша перетаскивали мебель, и я устроила, как писала, -- очень уютно и удобно. Потом сидела одна, читала, потом пришел Влад. Ив., много говорила с ним о себе как об актрисе. О тебе много говорили. Пришел д. Саша, и они проводили меня до мамы.

Завтра иду к Штрауху. Если он и Таубе разрешат поездку и если не займут на репетициях, то могу приехать в Ялту, хотя запугивают меня; а я уже нахворалась и побаиваюсь катать. Завтра напишу, что скажут.

Меня мучает, почему ты откладываешь писать пьесу? Что случилось? Так дивно все задумал, такая чудесная будет пьеса -- гвоздь нашего сезона, первого сезона в новом театре! Отчего душа не лежит? Ты должен, должен написать ее. Ведь ты любишь наш театр и знаешь, какое ужасное огорчение будет для нас. Да нет, ты напишешь.

Когда увижу Стаховича -- не знаю. Напишу ему1.

Отчего ты думаешь, что будет брань по поводу постановки "Чайки"?2 Никогда.

Была Щепкина-Куперник без меня, ей тебя нужно. Был Шехтель, думал, что я в Москве. Мне не хочется ехать в Любимовку. Поживу несколько дней, возьму багаж и уеду или в Ялту или в Москву. Я в Москве повеселела, отлично спала, встала бодрая и не тоскую о чудном воздухе, хотя в Любимовке очень хорошо. Жаль, что я не попросила прислать с Машей бочоночек винограда -- такой вкусный, кот. привезла m-me Адель. А винограду я ем порядочно.

Спи спокойно, дусик милый, и почувствуй мой нежный поцелуй на своих губах и щеках и глазах. Как волосы?

Иду спать. Будь здоров и весел.

Твоя собака.

Посылаю мерку ноги М. С. Смирновой для туфель. Длина всей мерки -- сбоку ноги, длина до надреза -- ступня. Привези подлиннее, и художнице3 тоже. Целую крепко. Поцелуй мамашу. На днях напишу ей.

556. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое сентября [1902 г. Москва]

Дусик милый, была я сегодня у Штрауха, и он глазам своим не поверил, что это я -- так я поправилась, по его словам. Он все смеялся, глядя на меня. Смотрел меня и сказал, что все рассосалось и никакой опухоли нет, сказал, что могу жить и делать, что хочу, но только не жить праздно. Кишками остался недоволен. Таубе сейчас за границей. Если, несмотря на прежнюю подвижную жизнь, кишки все-таки будут бездействовать, то обращусь к Таубе. Спрашивал про тебя. Очень недоволен письмом Немировича, и я с ним согласна1. Бестактно. Штраух много говорил по этому поводу. Поражен был моим бронзовым цветом лица и сказал, что я удивительно здоровая женщина. Ты доволен? Сына тебе хорошего подарю к будущему году. Ты пишешь, что если у нас будет дите, то тогда я могу поступать, как хочу. Значит, я тебе больше не буду нужна? Что это ты изрек?

Штраух только советует бросить эту квартиру. Я, говорит, скажу Вере Ивановне2, чтоб она разрушила контракт. Но квартиры в Москве необычайно дороги. Влад. Ив. ищет и не может найти. Сегодня в конке встретила Самарову. Утром был Членов, потом жена нашего шафера Алексеева3. Она очень симпатичная, занимается переводами и хочет переводить Чехова для Америки. Там сильно интересуются русской литературой. И гонорар будешь получать, кот, буду брать я, т.к. ты его игнорируешь. Ты позволяешь? Алексеева хотела сегодня писать тебе. Ответь, пожалуйста, ей, и мне сообщи свой ответ. И будь добр, не отказывайся. Когда ты думаешь приехать? Или не думаешь? Посылаю записку Конст. Серг., у которого был Киричко и говорил о землице4. Ужасно дорогая арендная плата. Каргашино -- это где мы были. В Болшеве посмотрю на днях. На хуторах, говорят, продаются 4 дачи, кот. можно бы снести. Только берег очень высокий. Удобно ли это? Напиши мне, дусик.

Членов много ездил и занимался романчиками; мечтает жить так с любимой женщиной, как мы с тобой, т.е. чтоб она работала, и съезжаться на несколько месяцев. Была Ольга Мих., Эля, вечером пришла мама и приехала Дроздова, кот. завтра утром переедет ко мне на несколько дней, пока найдет комнату. Заходил Влад. Ив. узнать результат визита к Штрауху. Я его побранила за письмо, он защищался. Завтра я позвала его обедать, а потом пойдем смотреть репетицию "Власти тьмы". Начнут репетировать Горького5. Я буду играть или Василису или Настю6.

Я радуюсь увидеть Машу. Привезет ли она мое остальное белье? Если нет, привези ты, дусик. Если бы я знала, что ты едешь на долгий срок, я бы все уложила с тобой. Зачем ты меня обманывал, говоря, что едешь на несколько дней? Я ведь все равно не верила и говорила это тебе. Мне нужно всегда говорить правду, всегда, -- тогда я не буду нервить и все пойму. И приставать не буду. Как это ты меня не раскусил до сих пор с этой стороны? Неужели у тебя шаблонный взгляд на вздорность женщины? Прости и меня за нотации -- больше не буду. 4-ого утром поеду в Любимовку и 5-ого вернусь совсем. Распрощусь с местами, где мне было так удивительно хорошо.

Не забудь привезти мне свои книжки, ты обещал мне. Мне сдается, что ты теперь засядешь писать, и когда втянешься, то приедешь.

Целую тебя крепко. Ешь и спи как следует. Не скучаешь без меня? Будь, дусик, мягкий, милый, нежный, каким был в Любимовке. Не сердись на меня и прости мне. Целую всего тебя горячо, горячо.

Твоя собака

557. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

3 авг. [сентября 1902 г. Ялта]

Оля, прелесть моя, дуся, вчера получил твое великолепное письмо, прочел и успокоился. Спасибо тебе, родная. Я живу помаленьку, приеду, вероятно, 20 сентября, если не случится чего-нибудь; если случится, тогда попозже приеду.

Маша уезжает завтра, мне теперь будет скучно. А у меня совсем нет аппетита, ем мало, сравнительно с прежним (любимовским) очень мало. Писем получаю еще меньше.

Целую мою жену великолепную, обнимаю. Пиши хоть через три дня в четвертый. А когда я начну адресовать свои письма не на Красные ворота?

Твой А.

558. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое сентября [1902 г. Москва]

Я что-то два дня, кажется, не писала тебе, дусик мой родной. Прости мне все мои "странные" письма, умоляю тебя. Никогда не допускай мысли, что мне кто-нибудь может наговорить на тебя. Это слишком чудовищно. Нет такого человека, кот. мог бы вложить мне недоверие к тебе. Не считай меня низкой. Писала то, что меня мучило; если писала непонятно, то потому, что чувствую себя виноватой, чувствую, что не так живу, как надо. Не могла примириться с твоим отъездом и черт знает что в голову лезло. Умоляю -- не волнуйся из-за меня, не стою я этого. Даю тебе слово, что буду весела, мягка и приятна.

Сегодня приехала совсем в Москву. Вчера уехала в Любимовку. Я ужасно к ней привязалась, т.е. к месту. Сегодня был теплый, солнечный летний день. Я с любовью обошла все местечки, где ты сиживал, всплакнула. Вспоминала, как мне было там блаженно хорошо. Много в душе пробежало. Деревья стоят все желтые, красивые, река темная, даль мглистая, воздух звонкий, доносилось пение из церкви (Близ. Вас. именинница). Сложила удочку. Весь день шаталась. В 6 ч. уехала. Именинный обед был у Штекер, т.к. у мамани в доме больная -- жена Юрия Серг. ужасно страдает астмой. Взяли с меня слово, что я буду приезжать. Повезу Машу, завтра она приедет. Я ей поставила цветы в комнату. Пожалуйста, не думай, что я Машу обижаю, и не оправдывай ее. Я не зверь, а Маша далеко не тот человек, кот. даст себя в обиду. Она сильнее меня. А я кажусь такой, потому что говорю громко и кипячусь. Не относись ко мне с недоверием.

Иду спать, голова трещит. Поставила клизму из одного прованского масла, а то кишки не действуют. Устала, т.к. разбиралась и много волновалась. Целую тебя крепко, крепко. Не осуждай меня.

Оля

559. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

5 сент. [1902 г. Ялта]

Дусик мой хороший, пишу я тебе, и мне кажется почему-то, что письма мои не доходят до тебя, -- и потому нет охоты писать. Когда я начну адресоваться на Неглинный? Этот адрес на дом Алексеева представляется мне крайне туманным, в чем, конечно, я и ошибаюсь.

У меня бывает Суворин, который теперь в Ялте. Сегодня он уезжает. Бывают Миролюбов и Дорошевич.

Пиши мне побольше. Я отдал г-же Адель твои вещи потому, что она сама просила.

Ну, дусик, переменяй же адрес. Жара здесь невозможная, дождей нет и, похоже, не будет. Я замучился, можно сказать.

Храни тебя Бог. Целую и обнимаю.

Твой А.

У меня народ непрерывно, писать нет возможности.

560. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[6 сентября 1902 г. Москва]

Пиши Москву.

561. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

6 сент. [1902 г. Ялта]

Крокодильчик мой, жена моя необыкновенная, не приехал я в Москву вопреки обещанию вот почему. Едва я приехал в Ялту, как барометр мой телесный стал падать, я стал чертовски кашлять и совершенно потерял аппетит. Было не до писанья и не до поездок. А тут еще, как нарочно, дождей нет и нет, хоть погибай, душа сохнет от жары. Хотел было принять по обычаю Гуниади Янос, но сия вода оказалась в Ялте поддельной, и у меня ровно два дня от нее были перебои сердца.

Видишь, какой скучный твой муж! Сегодня, чувствую, мне гораздо легче, но дождя нет, и не похоже, что он будет когда-нибудь. Поехал бы в Москву, да боюсь дороги, боюсь Севастополя, где придется сидеть полдня. А ты не приезжай сюда. Мне неловко звать тебя сюда в знойную пыльную пустыню, да и нет особенной надобности, так как мне уже легче и так как скоро я приеду в Москву.

100 р. за десятину -- это сумасшедшая цена, нелепая. Брось, дусик, осматривать дачи, все равно ничего не выйдет. Будем ждать случая, это лучше всего, или будем каждое лето нанимать дачу.

Про какое письмо Немировича пишешь ты? Письмо к Штрауху? Какое? В чем дело?1

В случае, если захочешь приехать в Ялту, то привези плевальницу (синюю, я забыл ее), pince-nez; рубах не привози, а привези фуфаечное белье, егеровское.

Суворин сидел у меня два дня, рассказывал разные разности, много нового и интересного -- и вчера уехал. Приходил почитатель Немировича -- Фомин, читающий публичные лекции на тему "Три сестры" и "Трое" (Чехов и Горький), честный и чистый, но, по-видимому, недалекий господинчик. Я наговорил ему что-то громоздкое, сказал, что не считаю себя драматургом, что теперь есть в России только один драматург -- это Найденов, что "В мечтах" (пьеса, которая ему очень нравится) мещанское произведение и проч. и проч. И он ушел.

Пишу тебе твой собственный московский адрес, так как ты, если верить твоему последнему письму, уже перебралась в Москву. И великолепно.

Целую мать моего будущего семейства и обнимаю. Скажи Вишневскому, чтобы он написал мне строчки две о том о сем.

Делаю salto mortale на твоей кровати, становлюсь вверх ногами и, подхватив тебя, перевертываюсь несколько раз и, подбросив тебя до потолка, подхватываю и целую.

Твой А.

562. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое сент. [1902 г. Москва]

Дорогой мой Антон, что ты поделываешь? Каким это моим письмом ты остался так доволен? Что же в нем хорошего?

А если бы ты знал, сколько я читаю в твоих письмах! Как я всего тебя чувствую в них!

Значит, ты приедешь к 20-му, а то и позднее. А по-моему, тебе не надо осенью приезжать в Москву. Перетерпи, дусик, а там что Бог даст, может, лучше так. А я среди зимы возьму отпуск. Подумай, милый мой, и не приезжай сюда в слякоть. Был бы смысл прожить здесь сентябрь. Раз этого нельзя, то что же делать. Покоримся.

Сегодня Горький читал сам пьесу. Волновался страшно и несколько раз плакал. Он выглядит нехорошо, кашляет и ужасно нервен. Были: Л.Андреев, Найденов, Чириков, Пятницкий, Шаляпин.

Как тебя не хватало!

Все кланяются тебе и спрашивали о тебе. Вся труппа была в сборе. Вечером беседовали о пьесе. Были все те же. Горький много и приятно говорил.

Стаховичу говорила о еврейчике1. Он завтра уезжает в деревню, и говорит, что письмом этого нельзя устроить. Если бы он был в Петербурге, то поговорил бы с кем следует и был бы рад быть тебе полезным. Морозов говорил мне, что ты отказался быть пайщиком. Он огорчен и говорит, что если это только денежное затруднение, то об этом не может быть и речи. Дорого, чтоб ты был сосиетером, а деньги ты можешь внести, когда хочешь. Он боится, что у тебя есть другая загвоздка, почему ты не хочешь быть в нашем театре. Ответь мне на это, будь добр.

Напиши мне, какая дума царит в твоей голове?

Мне ужасно противна наша квартира, и теперь еще больше по воспоминаниям. Была Мария Григорьевна Средина. Мне очень тоскливо. На людях оживляюсь и волнуюсь. А в общем все чепуха. Отчего ты мало ешь? Это нехорошо, постарайся есть побольше, порадуй меня. Целую тебя, дусик мой единственный.

Твоя собака.

Принес ли гурзуфский учитель томик моего Скитальца?

563. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое сент. [1902 г. Москва]

Как я буду жить без тебя, родной мой?! Никак не пойму, и не рисую себе, и не привыкну. А самое лучшее, кажется, не писать сегодня, т.к. хорошего не напишу.

Вообще буду писать только о внешней жизни и о фактах.

Сегодня была на экзамене1. Удивительные есть нахалы. Некоторые просто показывали процесс чтения и больше ничего. Одна просила разрешения импровизировать прозу. Конечно, это была приготовленная импровизация. Было и жалко и смешно. Особа двигалась по эстраде, ходила и изображала девочку в институте после смерти матери. Особа была не молодая и южанка, и некрасивая и неизящная. Приняли одного, кончившего низшее технич. училище где-то. Он отлично прочел "Ворону и лисицу". Никогда не играл. Говорит: что-с, да-с, нет-с. Очень много читал, читает твои рассказы вслух, играет на гитаре, на балалайке, поет, и на скрипке играет. Он очень симпатичный. Приняли Асланова (племян. Вл. Ив.), модный молодой человек, хорошо прочел "Лжеца"2.

Я играю Настю в "На дне". Костылев -- Бурджалов, Василиса -- Муратова, Клещ -- Загаров, Анна -- Савицкая, Сатин -- Конст. Серг., Актер -- Тихомиров, Лука -- Москвин, Наташа -- Андреева, Кривой Зоб -- Судьбинин, татарин -- Вишневский, Бутарь -- Грибунин, Квашня -- Самарова, Бубнов -- Лужский, Алешка -- Адашев, Васька Пепел -- Харламов3. Это ужасно, что после "Мещан" сейчас же -- "На дне". Если бы была твоя пьеса! Отчего ты не начал ее писать в Любимовке! Ты был в таком чудесном настроении. Как было хорошо! Как я была счастлива с тобой. Теперь у тебя ялтинская физиономия? Не люблю.

Сегодня были Малкиели, Членов, Вишневский, m-me Коновицер с братом, мама.

Целую тебя и люблю тебя, тебя одного. Антон, надо всегда молчать, что бы ни было на душе? Все люди должны так делать?

Твоя собака

564. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 сент.[1902 г. Ялта]

Сегодня, дуся, стало прохладно, дышится легко, и здоровье мое можно назвать великолепным. Сегодня даже есть хотелось.

Получил письмо от Валерии Алексеевой с просьбой -- разрешить ей для Америки перевод моих рассказов. Ты, помнится, уже писала мне об этой нелепости1. Разрешить ей я не могу, так как, кажется, разрешил уже другим; да и она может переводить без разрешения.

Ищешь квартиру? Напиши, как и что.

На дождь похоже, но, кажется, дождя не будет. Просто хоть караул кричи.

Будь здорова, моя милая воробьиха. Целую тебя, дусю мою ненаглядную.

Твой А.

565. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое сент. [1902 г. Москва]

Представь, дусик, -- сегодня выпал снег, т.е. выпал и пропал, но курьезное было зрелище -- при зеленых деревьях.

Днем сегодня я была у Саши Средина. Шла пешком и ехала на конке. У них славная, светлая квартирка, просторная и уютная на Остоженке, в переулке. Детка у них очень славная -- толстая, свежая, аппетитная девчонка. Вообще мне у них понравилось. Они еще разбираются, устраиваются. Мария Григорьевна здесь гораздо лучше и отношения у них наладились, как пожили одни, без родственников. Саша показывал этюды. Есть интересный портрет, но во всем преобладает как будто серый оттенок. Обедала у них. Потом вместе с ними отправилась к маме, где была и Надежда Ивановна. Бедная старушка выглядит нехорошо, похудела. Когда она ехала из Ялты, у нее в вагоне сделался приступ подагры, и она не могла выйти на станции, где ее ждал Саша. Она живет в том же доме, где и мама, у наших общих знакомых, внизу. У мамы не может поселиться из-за лестницы. Вечером мама пела, а я лежала на диване. Володя пел, и пел хорошо; у него гораздо меньше слащавости. Я с мамой поиграла в 4 руки Бетховена и была очень довольна. Мама с Володей пели дуэт. И я бы попела, да сделалась нездорова и на репетицию "Сестер" не пошла сегодня и завтра буду полеживать, хотя завтра первая репетиция "На дне".

Завтра день моего рождения, и у меня будут обедать мои. Вот и сегодняшний день прошел, наступит завтрашний. Дядя Карлун перечитывает твой "Сахалин" и велел тебя еще раз расцеловать за него.

И я тебя целую и говорю спокойной ночи, дусик милый. Пиши больше о себе, умоляю тебя. Пиши все. Кто это меня уверял, что едет на несколько дней в Ялту, и кто этому не верил? И кто оказался прав?

Целую крепко тысячи раз.

Твоя Оля

566. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

10 сентября [1902 г. Ялта]

Милый мой карапузик, насчет еврейчика не хлопочи1, он уже учится в гимназии. У нас дождя нет и нет, и не похоже, что он будет когда-нибудь. Воды нет. В воздухе взвешена невидимая пыль, которая, конечно, делает свое дело. Но все же я поправился, мне гораздо легче; кашляю меньше, и уже хочется есть.

Я отказался быть пайщиком у Морозова, потому что долга не получил и, по-видимому, не скоро его получу или совсем не получу. Быть же пайщиком только номинально, по названию я не хочу. Ты артистка, получаешь ты меньше, чем заслуживаешь, и потому ты можешь быть пайщицей в кредит, ну а я нет.

Ходишь ты теперь пешком или ездишь на извозчике? Бываешь в театрах? Вообще что поделываешь? Что читаешь? Если кто-нибудь поедет в Ялту, то пришли плевальницу и очки.

В этом году я непременно поеду за границу. Здесь зимовать по многим причинам я не могу.

А позволил ли Штраух тебе иметь детей? Теперь же или после? Ах, дуся моя, дуся, время уходит! Когда нашему ребенку будет полтора года, то я, по всей вероятности, буду уже лыс, сед, беззуб, а ты будешь, как тетя Шарлотта2.

О, если бы дождь! Подло без дождя.

Целую мою старушку и обнимаю. Пиши мне, не ленись, снисходи. Когда кончится постройка театра? Напиши, дуся.

Твой муж А.

567. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое сент. [1902 г. Москва]

Дорогой мой, милый мой, как мне хочется понежничать с тобой, приласкаться. Не могу тебе высказать, как мне обидно, что ты был так суров и не взял меня с собой. Я бы за тобой ходила, пока ты был нездоров, развлекала бы тебя, хотя не знаю, что бы могло тебя развлечь, серьезный ты мой человек. Я думаю, твое нездоровье в связи с грозой, во время которой ты сидел в купальне.

Я эти дни сижу дома, полеживаю, хотя мало. Сейчас к вечеру почувствовала, что я простужена -- насморк, горло не в порядке. Пришла из Большого театра с "Гугенот", у мамы была ложа. Хотели с Володей послушать наших знакомых, дебютирующих в "Фаусте" в Частной опере, и пошли туда, но оказалось, что они не поют сегодня, т.ч. мы прошли в Большой. Я прослушала половину и ушла. На дворе мокрый снег.

Вчера у меня обедали мои, была и бабушка. Николаша мне достал чудесный маленький инструмент, совсем новый, с фабрики, за 12 р. в месяц. Жаль, что не могу его купить. Надо сейчас 200 р. и потом по 20 р. в месяц. Это не пианино, а маленький рояль. Он отлично стал в столовой и оживил комнату. Вечером вчера сидел Конст. Серг. очень долго, пришел осведомиться о здоровье, испугался, что я послала записку относительно нездоровья. Говорил, что как режиссер томится по твоей пьесе. Горький, говорит, сильный, яркий, но надоедает скоро, т.е. приедается, нет твоей глубины. Тебя как-то не исчерпаешь. Я уверена, что ты, как почувствуешь себя лучше, сядешь писать.

Письма твои все получаю и целую крепко, крепко моего дорогого мужа. Как мне трудно без тебя! Я какая-то бесприютная без тебя. Когда мы будем вместе, голубчик мой?! А все-таки умоляю не ездить на октябрь в Москву. Перетерпи, дусик, лучше будет. Ты это должен понять. Ведь осень в Ялте приятная. А мы с тобой еще поживем, увидишь. Отчего ты мне не прислал с Машей сладкого винца? Я его люблю. Спи спокойно. Я к тебе приду во сне и поцелую нежно и шепну кое-что на ушко. Хочешь? Спасибо за salto mortale. Отвечаю тем же. Целую, обнимаю.

Оля

568. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое сент. [1902 г. Москва]

Как я счастлива от твоего сегодняшнего письма, дорогой мой! Значит, тебе легче, слава Богу. Как это мучительно думать о тебе и знать, что тебе нехорошо и не ешь ты опять.

У меня сильный насморк, адский, глаза выворачивает, приму хины и завтра тоже. Лихорадит. Маша вернулась с совета1 и просила тебе передать, что деньги она получила. Вечер сидела я одна и музыканила.

Днем заходил Вишневский. Он тебе будет писать. Все радуется, как хорошо дело ведет и дешевле все устраивает2. Вспоминали Любимовку. А ты ее не забыл? Надо будет с Машей съездить туда.

Завтра пойду на репетицию, а то без меня размечали первый акт. Надумываю фигуру Насти. Трудновато будет. Пробовала сегодня. Театра я еще не видала3.

Сегодня утром шаталась с Машей по магазинам, покупали то да се.

Мне хочется быть с тобой. Из бывшей столовой вышел славненький кабинетик, и я мечтаю, как бы мы с тобой посиживали на диване и чтобы твоя голова была бы близко от моего лица или бы я у тебя под мышкой лежала. Я бы тебя гладила, целовала, понежила бы. Хочешь, Антончик? Помнишь, как мы леживали в Любимовке, в моей комнате на тахте, и солнышко заходило, и так все было мирно, тихо и так чудесно освещено? Помнишь? Как было хорошо.

Отчего ты так против переводов? Тебе ведь все равно, а гонорар бы получал. Ответь потолковее Валерии Алексеевой. Она славная.

Ну, дусенок мой, надо идти греться в постель и принимать хину. Кончаю, до завтра.

Тебе не скучны мои письма? Т.к. у меня в голове одна преобладающая мысль, то все кругом как-то стушевывается, и я равнодушна ко всему почти и оттого пишу скучно и однообразно. Целую тебя и ужасно хочу видеть твою улыбку и твои глаза. Будь здоров, дусик, родной мой. Обнимаю горячо, целую ухо и затылочек.

Твоя собака

569. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

12 сентября [1902 г. Ялта]

Милая моя, дуся, ты пишешь, что 9-го сентября было твое рождение. Отчего же я не знал этого? Поздравляю мою новорожденную и конечно извиняюсь, так как ничего больше не остается, как только извиняться. В своем последнем письме ты, между прочим, упрекаешь меня за то, что я обманул тебя, остался в Ялте. Но разве я мог приехать? Ведь я кашлял неистово, зверски, всего меня ломало, я злился и скрипел, как старый воз с неподмазанными колесами. У вас снег, а здесь погода мерзкая, ни капли дождя, дует сухой пыльный ветер, по вечерам очень холодно. И вот теперь изволь решать вопрос, здесь ли мне оставаться или в Москву ехать.

Л. Средин приехал, был у меня. Скоро в Москву прибудет Миролюбов, побывает у тебя. Вероятно, и я скоро приеду, так как сидеть здесь невесело, да и все равно надо уехать, как ни финти. Кровохарканья не было ни разу.

Ты пишешь, что, по словам Штрауха, ты уже выздоровела, а между тем не ездишь на извозчике, все ходишь пешком. Почему это так? Или выздоровела, да не совсем?

Пиши о здоровье подробней -- об этом просил и прошу настойчиво, на основании законов, по которым жена должна быть на повиновении у мужа.

Дусик мой, целую тебя в лоб и затылок, скучаю без тебя отчаянно. Веди себя хорошо, не простуживайся, не хандри. Бог тебя благословит.

Твой А.

570. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое сент. 1902 [Москва]

Дусюка моя, вчера я не писала тебе. Ты не сердишься? Ужасно хочу тебя видеть, говорить с тобой, слышать твой голос, видеть твою улыбку. А тебе хочется меня видеть? Мне кажется, что целая вечность прошла со дня нашей разлуки.

Вчера я была в первый раз на репетиции в этом противном помещении1. Пока все смотрю по сторонам, привыкаю. Разбирались в 1-м акте, сегодня уже горячо поработали, только не я, т.к. не нашла еще Настю. Тончики наклевываются у Самаровой, Москвина, а пока еще темно. Влад. Ив. ведет пьесу. Конст. Серг. пока отсутствует эти дни. После репетиции Вл. Ив. водил меня в новый театр, и я пришла в восторг. Чудесный театр! Удобный, симпатичный2. Если приедешь, поведу тебя. Тебе понравится непременно. Какие славные уборные! Фойе дамское и мужское. Удивительно хорошо. А главное, чисто будет благодаря Вишневскому, твоему другу.

Вечером у нас были Бунин, Найденов, Дроздова, Членов. Средины сидели недолго, и Ваня. Найденов пока неинтересен. Не знаю, что будет потом. Спрашивал, каково твое мнение о его пьесе. Я молчала, а Маша лавировала. Всё спрашивает о твоей пьесе.

Сегодня вечером у меня была репетиция "Дяди Вани", т.е. чтение. Влад. Ив. привез Петрову -- Соню, и Чайку она могла бы играть. Вишневский тоже был. Читали все ее сцены. Она мне очень понравилась. Очень глубоко чувствует, голос приятный, мягкий, лицо нервное, и последний монолог говорит, как тебе нравится. Страшно очаровываться, а хорошо очень. Не знаю, как будет со сцены. Ты должен ее послушать. Она славная и с каким-то благоговением относится к театру. Она страшно волновалась, что читала с "настоящими" артистами3. Говорит, что со мной ей удивительно легко играть и что ей на самом деле захотелось рассказать мне о своей любви к Астрову. Мне было приятно ее слушать.

Мечта о землице пока, значит, в ящичек улеглась? Подождем случая. 100 р. -- цена адская и безумная. Жизнь входит в колею. Что дальше будет -- ничего не знаю. Пока только хочу видеть тебя, целовать, ласкать, голубить, Антона моего дорогого, единственного. А уж два дня не было письма.

Целую крепко, сильно, отчаянно.

Твоя Оля

571. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 сент. [1902 г. Ялта]

Собака, здравствуй! Здоровье мое теперь в общем недурно, кашель гораздо меньше. В купальне я не простужался, не выдумывай, сделай милость. У меня просто произошло обострение легочного процесса вследствие ялтинского зноя и невообразимой пыли. Теперь стало холодно -- и я ожил.

Опять-таки повторяю: я не взял тебя с собой, потому что Штраух не позволил. И мне кажется, что ты со мной все равно бы не поехала. Ты была уже охвачена своими интересами -- театром, съездом актеров, живыми разговорами, и тебе было уже не до Ялты. Ну, да все равно, дусик мой необыкновенный, скоро, вероятно, увидимся. Я отсюда поеду в Nervi через Москву и буду сидеть в оной Москве, около своей супружницы столько времени, сколько только можно.

Поздравляю с роялью1. Поиграй на нем, и если он окажется в самом деле хорошим, то не купить ли нам его в собственность? Подумай, собака. Я приеду, и тогда решим. Ведь Николаша не выберет дурного инструмента.

Вина я не выслал тебе, потому что сам привезу. Пьесы не могу писать, меня теперь тянет к самой обыкновенной прозе.

Холодно, барометр тянется все выше и выше, дождя нет, и не похоже, что он будет когда-нибудь. Я стал есть помногу. Мух теперь в комнатах чертова пропасть (на дворе им холодно), попадаются они в кофе и в супе. На море качает. Пыль.

Миролюбов поехал, привезет от меня 200 р. -- это на харчи тебе и Маше. Он или теперь вручит деньги, или вышлет из Петербурга, это смотря по обстоятельствам.

Каждый день ем арбузы.

До свиданья, деточка моя! Целую тебя, подбрасываю вверх, потом ловлю и, перевернув в воздухе неприлично, обнимаю, подбрасываю и опять обнимаю и целую мою актрисулю.

Нет ли каких новых пьес? Не предвидятся ли?

Твой А.

572. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое сент. [1902 г. Москва]

Где ты, дуся моя? Простить тебе не могу, что ты не взял меня с собой. До сей поры мы были б вместе и так до 1-го окт. Зачем ты был так суров со мной? И так мы все врозь, а ты еще устроил ненужную разлуку. Я потом решила, что ты уехал отчасти, чтоб отдохнуть от меня. Какой я гадкий, гадкий человек!

Значит, у тебя теперь есть аппетит? Ты ешь хорошо? А сливки пьешь? Умоляю тебя, питайся как следует. Сам ты медик и должен это отлично понимать. Ходит ли к тебе народ? И как ты к этому относишься?

У меня, дуся, нет охоты работать, ничего меня не радует, нет у меня почвы под ногами, как себя ни настраивай. Все это разрешится чем-нибудь.

Хожу я больше пешком, извощиков избегаю. Ноги болят все-таки. Вероятно, подагрические боли. Кишки бездействуют. Я уже похудела в Москве.

Театр еще не готов, т.е. зрительный зал. На сцене все главное сделано, уборные готовы совсем. Вишневский орудует вовсю и экономит, молодчина. Сегодня я навещала Раевскую, кот. больна инфлуэнцой. Была у Маши Васильева с сестрой, опять ищет квартиру.

Что я читаю? Ничего ровно. Конец моей покойной жизни. Даже газету просматриваю довольно быстро. Нервлюсь и беспокоюсь -- вот мое состояние. А главное -- ничего не понимаю. Пишу я тебе каждый день почти. Ты не жалуешься? А письма бессодержательны и сухи, сама знаю. Только не от того, что я к тебе охладела, как ты думаешь, а себя презираю -- вот отчего. Я знаю, ты не любишь, когда я так выражаюсь, но это верно. Когда я думаю о тебе, я всегда представляю себя, стоящею перед тобой на коленях и просящею прощения (нехорошо звучат два слова).

Тебе хочется иметь детку? Отчего ты раньше противился? Будет у нас детка непременно.

Целую тебя, моего дорогого.

Оля.

Будь добр, напиши Морозову то, что ты мне написал. Передавать такие вещи неудобно. Но ему это будет очень обидно.

573. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое сент. 1902 г. [Москва]

Мне скучно, когда нет письма от тебя, дорогой мой, а сегодня не было. Ты, вероятно, нехотя пишешь мне. Я тебя понимаю. Когда нет главного...

Сегодня был теплый, солнечный день и люди ожили. Я пошла на репетицию в летнем костюме и было как раз. Репетицию отменили. Влад. Ив. не мог быть. Я пошла домой, хотела пойти с Машей посмотреть мебель для уборной, на кот. выдают 75 р. Но Маша уже ушла. Я помузыканила, поиграла, попела, занялась ролью. Пробовала прямо третий акт, от которого пойдет уже первый, а то в первом только фразочки, нет сцены. Пробовала сделать то, что мне мерещилось, и разревелась -- так, что-то на меня нахлынуло, сильно очень почувствовала бедную Настю, мечтающую о "настоящей" любви. Не знаю, как она у меня выйдет. Первый акт не могу схватить. В третьем, может, и не то, что надо, но схватила.

Обедал у нас сегодня Вишневский и Дроздова. Вишневский киснет, что-то нездоровится ему.

Как твои волосы, дуся моя? Перестали лезть? Мои еще лезут. Самарова дала мне рецепт, попробую делать.

Что ты делаешь целыми днями? Много ли сидишь в саду? О чем думаешь упорнее всего? Ешь хорошо? Смотри, дусик, ешь, как ел в Любимовке, я тебя еще больше буду любить за это. После обеда мы с Машей на резиночках1 съездили в Петровское-Разумовское, немного погуляли там; чудесно пахнет пожелтевшим листом. Маша с Дроздовой собираются завтра съездить в Царицыно на этюды. А мне хочется навестить Любимовку. Исполню это на днях, если удастся.

Поклонись мамаше и скажи, что я ужасный поросенок перед ней -- давно уже не писала. Да как-то странно в один дом посылать по два письма. Хотя надо ей написать. Кланяйся всем, кто меня знает и кто не презирает меня. Целую тебя крепко. Пиши мне, что ты меня любишь, мне тогда легче. Обнимаю и прижимаюсь к тебе.

Твоя собака

574. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

16 авг. [сентября 1902 г. Ялта]

Дуся моя, птица моя, здравствуй! Как живешь-можешь? Что новенького? У нас ничего, если только не говорить о погоде, которая потеплела, стала приличной. А дождя все-таки нет, и не похоже, что он когда-нибудь будет.

Зачем и что я буду писать Валерии Алексеевой, если, во-первых, я не знаю, умеет ли она переводить, и, во-вторых, не знаю даже, как ее величать по батюшке. Для чего тебе нужно, чтобы я вышел в Америке? Да еще в дамском, т.е. очень плохом переводе? Ответь ей сама что-нибудь.

Передай М. С. Смирновой, что я не отвечу ей на письмо до тех пор, пока она не пришлет мне своего московского адреса и мерки с ноги сестры своей Наталии.

Была в новом театре? Ну как?

Сегодня получил жизнерадостное письмо от Вишневского, который, очевидно, как только окунулся в театральное дело, так и ожил. Я очень хочу тебя видеть и потрогать тебя за щеку, за плечо. Ведь я твой муж и имею право делать с тобой все, что угодно, -- имей это в виду.

Бываешь ли на репетициях, работаешь ли? Идут ли "Столпы общества"? Все, все напиши подробнейшим образом.

Целую моего карапузика и обнимаю. Бог тебя благословит, дуся. Я тебя люблю.

Твой А.

575. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое сент. [1902 г. Москва]

Голубчик мой, не говори, что я тебя упрекаю и что ты меня обманул, оставшись в Ялте. Если и упрекала, то с отчаяния, что не была с тобой все это время. Не думай очень уж дурно обо мне. Ты пишешь, приехать ли тебе в Москву. Во-первых, как ты себя чувствуешь? Во-вторых, смотря по тому, какая погода здесь установится. Ты ведь непоседа знаменитый. A la longue1 тебе все надоедает. Мне кажется, если бы мы были вместе все время, ты бы охладел ко мне или бы привык, как привыкают к столу, стулу... Я права?

А мы с тобой оба недоконченные какие-то.

Сейчас пришли с Машей из театра Корш. Смотрели "Холостую семью". Изображена маменька с 3-мя дочерьми и с их любовниками, дающими деньги на содержание всей семьи. Маменька потакает. У младшей зарождается настоящее чувство. Она молода, еще не испорчена душой, хотя на содержании у старика. Человек, кот. она любит, узнает о ее старике и отказывается от нее. Вот и вся пьеса. Примитивно. Славная актриса Грановская2, игравшая младшую. В четверг пойдем смотреть твою "Свадьбу". В театре мне все плакать хотелось, трогало меня все. Верно, нервы еще не совсем крепки. Здоровье мое хорошо, отлично, кроме кишок, кот. не работают. Каждый день клизма.

Была на репетиции. Влад. Ив. беседовал с каждым отдельно; каждый проходил свою роль в тон, при всей честной публике. Я сначала не хотела, а потом хватила с приблизительной силой 3-ий акт, помнишь, про Гастошу с леворвертом? Говорят, вышло сильно по искренности и темпераменту, и по надрыву. Я чувствую эту сцену, мечту о любви и разбитую душу Насти. Как выйдет -- не знаю.

Видела Морозова, передала то, что ты мне писал. Он говорит, чтоб ты ему дал бумаги и поручил бы взыскать долг, если не хочешь быть пайщиком в кредит. Вообще советую тебе написать Морозову, передавать все это я не берусь, выйдет чепуха. Так и Морозову скажу. Пусть сам тебе пишет. Умоляю -- напиши ему.

Была сегодня m-me Адель. Вишневский был с нами в театре. Посмотрели Мартынову в одном акте "Бойкой барыни"3. Стара и тривиальна, игра из XVII века точно. Целую моего дусика золотого в уста, в глаза, в щеки, в затылочек и кусаю за ушко и шепчу кое-что.

Твоя Оля

576. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

18 сент. [1902 г. Ялта]

Супружница моя славная, у меня целое событие: ночью был дождь. Когда утром сегодня я прошелся по саду, то все уже было сухо и пыльно, но все же был дождь, и я ночью слышал шум. Холода прошли, опять стало жарко. Здоровье мое совершенно поправилось, по крайней мере ем я много, кашляю меньше; сливок не пью, потому что здешние сливки расстраивают желудок и насыщают очень. Одним словом, не беспокойся, все идет если и не очень хорошо, то по крайней мере не хуже обыкновенного.

Сегодня мне грустно, умер Зола. Это так неожиданно и как будто некстати. Как писателя я мало любил его, но зато как человека в последние годы, когда шумело дело Дрейфуса, я оценил его высоко1.

Итак, скоро увидимся, клопик мой. Я приеду и буду жить до тех пор, пока не прогонишь. Успею надоесть, будь покойна. Скажи Найденову, если речь зайдет насчет его пьесы, что у него большой талант -- что бы там ни было. Я не пишу ему, потому что скоро буду говорить с ним -- так скажи.

Морозову я писал то же самое, что написал тебе, т.е. что я выхожу из пайщиков по безденежью, так как не получил долга, который рассчитывал получить.

Не хандри, это тебе не к лицу. Будь веселенькой, дусик мой. Целую тебе обе руки, лоб, щеки, плечи, глажу тебя всю, обнимаю и опять целую.

Твой А.

Где Котик?

Мать кланяется тебе и все жалуется, что ты ей не пишешь.

577. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое сент. [1902 г. Москва]

Я ужасно утомлена, дусик дорогой мой, необыкновенный. Я только что вернулась из Любимовки. Весь день было много впечатлений. Осенняя природа, бледное солнце, сквозной лес. Все грустно, все сжимается, угасает... Переживала свой первый приезд в Любимовку, все свои ощущения, весь блаженный месяц. Самые чудные минуты были, когда я совершенно одна пошла в наш флигелек. Шаги как-то одиноко звучали. Вошла в спальню -- все стоит, как было при мне. Отчего мне стало так ужасно больно, так защемило, так сжалось сердце? Как было все полно летом! Сочная зелень, запах сена, липового цвета, церковное пенье, колокольный звон... Как все было гармонично, и как у меня на душе было тихо и полно! Повторится ли это?! На балконе все маркизы были спущены, висели грустно, уныло, только ветер их шевелил и возил металлические кольца по полу -- единственный звук, нарушавший тишину. Я сбегала на плотик, посмотрела, нет ли Антона моего там, кому не известной станции, стоявшей одиноко среди необозримого пространства, подошли две робкие фигуры с полными слез глазами и робко и бережно прикрепили какие-то простые полевые цветы к грубым железным засовам запечатанного товарного вагона, в котором стоял гроб с телом Чехова. Это были люди простые, не герои, а из тех, которые приходили к нему "посидеть", чтобы после молчаливого визита уйти с новой верой в жизнь.

Не могу не пережить в памяти первого и последнего посещения студии Левитана (он вскоре скончался), не могу не вспомнить тишины и прелести тех нескольких часов, когда он показывал свои картины и этюды Марии Павловне и мне. Сильно волнуясь (у него была болезнь сердца), бледный, с горячими красивыми глазами, Левитан говорил о мучениях, которые он испытывал в продолжение шести лет, пока он не сумел передать на холсте лунную ночь средней полосы России, ее тишину, ее прозрачность, легкость, даль, пригорок, две-три нежные березки... И действительно, это была одна из замечательнейших его картин.

Три чудесных весенних солнечных дня провела я в Мелихове, небольшом имении Чеховых под Серпуховом. Все там дышало уютом, простой здоровой жизнью, чувствовалась хорошая, любовная атмосфера семейной жизни. Очаровательная матушка Антона Павловича, тихая русская женщина, с юмором, которую я нежно любила, Антон Павлович, такой радостный, веселый... Он показывал свои "владения": пруд с карасями, которыми гордился -- он был страстный рыболов, -- огород, цветник. Он очень любил садоводство, любил все, что дает земля. Вид срезанных или сорванных цветов наводил на него уныние, и когда, случалось, дамы приносили ему цветы, он через несколько минут после их ухода молча выносил их в другую комнату. Все решительно пленило меня там: и дом, и флигель, где написана была "Чайка", и сад, и пруд, и цветущие фруктовые деревья, и телята, и утки, и сельская учительница, гулявшая с учителем по дорожке, -- казалось, что шла Маша с Медведенко, -- пленяли радушие, ласковость, уют, беседы, полные шуток, остроумия...

Это были три дня, полные чудесного предчувствия, полные радости, солнца... "Какие чувства -- чувства, похожие на нежные, изящные цветы...".

Кончился сезон, и я уехала отдыхать на Кавказ, где жил мой брат с семьей на даче около Мцхеты. К этому периоду относится начало нашей переписки. Еще в Москве я обещала приехать с Кавказа в Крым, где Антон Павлович купил участок земли и строил дом. Письмами мы сговорились встретиться на пароходе в Новороссийске около 20 июля и вместе приехали в Ялту, где я остановилась в семье доктора Л. В. Средина, с которой была дружна вся наша семья. А Антон Павлович жил на набережной в гостинице "Марино", откуда он ходил ежедневно на постройку своего дома в Аутку. Он плохо питался, так как никогда не думал о еде, уставал, и, как мы с Срединым ни старались зазывать его под разными предлогами, чтобы устроить ему нормальное питание, это удавалось очень редко: Антон Павлович не любил ходить "в гости" и избегал обедов не у себя дома, хотя к Срединым он относился с симпатией. У них было всегда так просто и радушно, и все, что бывало в Ялте из мира артистического, литературного и музыкального, все это посещало всегда Срединых (Горький, Аренский, Васнецов, Найденов, Ермолова).

Место, которое Антон Павлович приобрел для постройки дома, было далеко от моря, от набережной, от города и представляло собой в полном смысле слова пустырь с несколькими грушевыми деревьями.

Но вот стараниями Антона Павловича, его большой любовью ко всему, что родит земля, этот пустырь понемногу превращался в чудесный, пышный, разнообразный сад.

За постройкой дома Антон Павлович следил сам, ездил на работы и наблюдал. В городе его часто можно было видеть на набережной в книжном магазине И. А. Синани, к которому Антон Павлович относился с большой симпатией, к нему и его семье. Исаак Абрамович был очень предан Антону Павловичу, с каким-то благоговением помогал ему хлопотать о приобретении Кучук-Коя и участка под Ялтой, наблюдал, помогал советами, исполнял трогательно все поручения.

Около магазина была скамейка, знаменитая скамейка, где сходились, встречались, сидели и болтали все приезжавшие в Ялту "знаменитости": и литераторы, и певцы, и художники, и музыканты... У Исаака Абрамовича была в магазине книга, в которой расписывались все эти "знаменитости" (и он гордился тем, что все это общество сходилось у него); у него же в магазине и на скамейке узнавались все новости, все, что случалось и в небольшой Ялте и в большом мире. И всегда тянуло пойти на ослепительно белую, залитую солнцем набережную, вдыхать там теплый, волнующий аромат моря, щуриться и улыбаться, глядя на лазурный огонь морской поверхности, тянуло поздороваться и перекинуться несколькими фразами с ласковым хозяином, посмотреть полки с книгами, нет ли чего новенького, узнать, нет ли новых приехавших, послушать невинные сплетни...

В августе мы с Антоном Павловичем вместе уехали в Москву, ехали на лошадях до Бахчисарая, через Ай-Петри... Хорошо было покачиваться на мягких рессорах, дышать напоенным запахом сосны воздухом, и болтать в милом, шутливом, чеховском тоне, и подремывать, когда сильно припекало южное солнце и морило душу зноем. Хорошо было ехать через живописную долину Коккоза, полную какого-то особенного очарования и прелести...

Дорога шла мимо земской больницы, расположенной в некотором отдалении от шоссе. На террасе стояла группа людей, отчаянно махавших руками в нашем направлении и как будто что-то кричавших... Мы ехали, углубившись в какой-то разговор, и хотя видели суетившихся людей, но все же не подумали, что это могло относиться к нам, и решили, что это сумасшедшие... Впоследствии оказалось, что это были не сумасшедшие, а группа ялтинских знакомых нам докторов, бывших в больнице на какой-то консультации и усиленно старавшихся остановить нас... Этот эпизод потом был источником смеха и всевозможных анекдотов.

В Москве Антон Павлович пробыл недолго и в конце августа уехал обратно в Ялту, а уже с 3 сентября возобновилась наша переписка.

В сезон 1899/1900 года мы играли "Дядю Ваню". С "Дядей Ваней" не так было благополучно. Первое представление похоже было почти на неуспех. В чем же причина? Думаю, что в нас. Играть пьесы Чехова очень трудно: мало быть хорошим актером и с мастерством играть свою роль. Надо любить, чувствовать Чехова, надо уметь проникнуться всей атмосферой данной полосы жизни, а главное -- надо любить человека, как любил его Чехов, и жить жизнью его людей. А найдешь то живое, вечное, что есть у Чехова, -- сколько ни играй потом образ, он никогда не потеряет аромата, всегда будешь находить что-то новое, не использованное в нем.

В "Дяде Ване" не все мы сразу овладели образами, но чем дальше, тем сильнее и глубже вживались в суть пьесы, и "Дядя Ваня" на многие-многие годы сделался любимой пьесой нашего репертуара. Вообще пьесы Чехова не вызывали сразу шумного восторга, но медленно, шаг за шагом внедрялись глубоко и прочно в души актеров и зрителей и обволакивали сердца своим обаянием. Случалось не играть некоторые пьесы несколько лет, но при возобновлении никогда у нас, артистов и режиссеров, не было такого отношения: ах, опять старое возобновлять! К каждому возобновлению приступали мы с радостью, репетировали пьесу, как новую, и находили в ней все новое и новое...

В конце марта труппа Художественного театра решила приехать в Крым с пьесами "Чайка", "Дядя Ваня", "Одинокие" и "Гедда Габлер".

Я приехала еще на Страстной с Марией Павловной, и как казалось уютно и тепло в этом новом доме, который летом только еще строился и был нежилым... Все интересовало, каждый пустяк; Антон Павлович любил ходить и показывать и рассказывать, чего еще нет и что должно быть со временем; и главное, занимал его сад, фруктовые посадки...

С помощью сестры Марии Павловны Антон Павлович сам рисует план сада, намечает, где будет какое дерево, где скамеечка, выписывает со всех концов России деревья, кустарники, фруктовые деревья, устраивает груши и яблоки шпалерами, и результатом были действительно великолепные персики, абрикосы, черешни, яблоки и груши. С большой любовью растил он березку, напоминавшую ему нашу северную природу, ухаживал за штамбовыми розами и гордился ими, за посаженным эвкалиптом около его любимой скамеечки, который, однако, не долго жил, так же как березка: налетела буря, ветер сломал хрупкое белое деревцо, которое, конечно, не могло быть крепким и выносливым в чуждой ему почве. Аллея акаций выросла невероятно быстро; длинные и гибкие, они при малейшем ветре как-то задумчиво колебались, наклонялись, вытягивались, и было что-то фантастическое в этих движениях, беспокойное и тоскливое... На них-то всегда глядел Антон Павлович из большого итальянского окна своего кабинета... Были и японские деревца, развесистая слива с красными листьями, крупнейших размеров смородина, были и виноград, и миндаль, и пирамидальный тополь -- все это принималось и росло с удивительной быстротой благодаря любовному глазу Антона Павловича. Одна беда -- был вечный недостаток в воде, пока наконец Аутку не присоединили к Ялте и не явилась возможность устроить водопровод.

По утрам Антон Павлович обыкновенно сиживал в саду и при нем всегдашние адъютанты -- две собаки-дворняжки, которые откуда-то появились и прижились очень быстро благодаря симпатии, с которой Антон Павлович относился к ним, и два журавля с подрезанными крыльями, которые всегда были около людей, но в руки не давались. Журавли эти были очень привязаны к Арсению (дворнику и садовнику вместе), очень тосковали, когда он отлучался. О возвращении Арсения из города весь дом знал по крику этих серых птиц и странным движениям, которыми они выражали свою радость, -- что-то вроде вальса.

В это же время был в Ялте и А. М. Горький, входивший в славу тогда быстро и сильно, как ракета. Он бывал у Антона Павловича и как чудесно, увлекательно, красочно рассказывал о своих скитаниях. И он сам и то, что он рассказывал, -- все казалось таким новым, свежим, и долго молча сидели мы в кабинете Антона Павловича и слушали...

Тихо, уютно и быстро прошла Страстная неделя, неделя отдыха, и надо было ехать в Севастополь, куда прибыла труппа Художественного театра. Помню, какое чувство одиночества охватило меня, когда я в первый раз в жизни осталась в номере гостиницы, да еще в пасхальную ночь, да еще после ласковости и уюта чеховской семьи... Но уже начались приготовления к спектаклям, приехал Антон Павлович, и жизнь завертелась... Начался какой-то весенний праздник... Переехали в Ялту -- и праздник стал еще ярче, нас буквально засыпали цветами... Закончился этот праздник феерией на крыше дачи гостеприимной Ф. К. Татариновой, которая с такой любовью относилась к нашему молодому театру и не знала, как и чем выразить свое поклонение Станиславскому и Немировичу-Данченко, создавшим этот театр. Артисты приезжали часто к Антону Павловичу, обедали, бродили по саду, сидели в уютном кабинете, и как нравилось все это Антону Павловичу, -- он так любил жизнь подвижную, кипучую, а тогда у нас все надеялось, кипело, радовалось...

Жаль было расставаться с югом, и с солнцем, и с Чеховым, и с атмосферой праздника... но надо было ехать в Москву, репетировать. Вскоре приехал в Москву и Антон Павлович, ему казалось пусто в Ялте после жизни и смятения, которые внес приезд нашего театра, но в Москве он почувствовал себя нездоровым и быстро вернулся на юг.

Я в конце мая уехала с матерью на Кавказ, и каково было мое удивление и радость, когда в поезде Тифлис -- Батум я встретила Антона Павловича, Горького, Васнецова, доктора Алексина, ехавших в Батум. Ехали мы вместе часов шесть, до станции Михайлово, где мы с матерью пересели на Боржомскую ветку.

В июле я снова гостила у Чеховых в Ялте.

Переписка возобновилась с моего отъезда в Москву в начале августа и прервалась приездом Антона Павловича в Москву с пьесой "Три сестры".

Когда Антон Павлович прочел нам, артистам и режиссерам, долго ждавшим новой пьесы от любимого автора, свою пьесу "Три сестры", воцарилось какое-то недоумение, молчание... Антон Павлович смущенно улыбался и, нервно покашливая, ходил среди нас... Начали одиноко брошенными фразами что-то высказывать, слышалось:

"Это же не пьеса, это только схема...", "Этого нельзя играть, нет ролей, какие-то намеки только..." Работа была трудная, много надо было распахивать в душах...

Но вот прошло несколько лет, и мы уже с удивлением думали: неужели эта наша любимая пьеса, такая насыщенная переживаниями, такая глубокая, такая значительная, способная затрагивать самые скрытые прекрасные уголки души человеческой, неужели эта пьеса могла казаться не пьесой, а схемой, и мы могли говорить, что нет ролей?

В 1917 году, после Октябрьской революции, одной из первых пьес, которые мы играли, была пьеса "Три сестры", и у всех было такое чувство, что мы раньше играли ее бессознательно, не придавая значения вложенным в нее мыслям и переживаниям, а главное -- мечтам. И впрямь иначе зазвучала вся пьеса, почувствовалось, что это были не просто мечты, а какие-то предчувствия, и что действительно "надвинулась на нас всех громада", сильная буря "сдула с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку...".

В середине декабря Антон Павлович отправился на юг Франции, в Ниццу, где он прожил около трех месяцев, сильно волнуясь ходом работ в театре над постановкой пьесы "Три сестры".

В Москве он смотрел "Когда мы, мертвые, пробуждаемся". К Ибсену Антон Павлович относился как-то недоверчиво и с улыбкой, он казался ему сложным, непростым и умствующим. Постановке "Снегурочки" Антон Павлович тоже не очень сочувствовал; он говорил, что пока мы не должны ставить таких пьес, а придерживаться пьес типа "Одиноких".

Наша возобновившаяся переписка тянулась с 11 декабря по 18 марта 1901 года. В начале апреля я ненадолго приезжала в Ялту, а с половины апреля (до половины мая) шла опять переписка.

Таковы были внешние факты. А внутри росло и крепло чувство, которое требовало каких-то определенных решений, и я решила соединить мою жизнь с жизнью Антона Павловича, несмотря на его слабое здоровье и на мою любовь к сцене. Верилось, что жизнь может и должна быть прекрасной, и она стала такой, несмотря на наши горестные разлуки, -- они ведь кончались радостными встречами. Жизнь с таким человеком мне казалась нестрашной и нетрудной: он так умел отбрасывать всю тину, все мелочи жизненные и все ненужное, что затемняет и засоряет самую сущность и прелесть жизни.

В половине мая 1901 года Антон Павлович приехал в Москву. 25 мая мы повенчались и уехали по Волге, Каме, Белой до Уфы, откуда часов шесть по железной дороге -- в Андреевский санаторий около станции Аксеново. По дороге навестили в Нижнем Новгороде А. М. Горького, отбывавшего домашний арест.

У пристани "Пьяный бор" (Кама) мы застряли на целые сутки и ночевали на полу в простой избе в нескольких верстах от пристани, но спать нельзя было, так как неизвестно было время, когда мог прийти пароход на Уфу. И в продолжение ночи и на рассвете пришлось несколько раз выходить и ждать, не появится ли какой пароход. На Антона Павловича эта ночь, полная отчужденности от всего культурного мира, ночь величавая, памятная какой-то покойной, серьезной содержательностью, и жутковатой красотой, и тихим рассветом, произвела сильное впечатление, и в его книжечке, куда он заносил все свои мысли и впечатления, отмечен "Пьяный бор".

В Аксенове Антону Павловичу нравилась природа: длинные тени по степи после шести часов, фырканье лошадей в табуне, нравилась флора, река Дёма (аксаковская), куда мы ездили однажды на рыбную ловлю. Санаторий стоял в прекрасном дубовом лесу, но устроен был примитивно, и жить было неудобно при минимальном комфорте. Даже за подушками пришлось мне ехать в Уфу. Кумыс сначала пришелся по вкусу Антону Павловичу, по вскоре надоел, и, не выдержав шести недель, мы отправились в Ялту через Самару, по Волге до Царицына и на Новороссийск. До 20 августа мы пробыли в Ялте. Затем мне надо было возвращаться в Москву: возобновлялась театральная работа.

И опять начинаются разлуки и встречи, только расставания становятся еще чувствительнее и мучительнее, и уже через несколько месяцев я стала сильно подумывать, не бросить ли сцену. Но рядом вставал вопрос: нужна ли Антону Павловичу просто жена, оторванная от живого дела? Я чуяла в нем человека-одиночку, который, может быть, тяготился бы ломкой жизни своей и чужой. И он так дорожил связью через меня с театром, возбудившим его живейший интерес.

Я невольно с необычайной остротой вспомнила все эти переживания, когда много лет спустя, при издании писем Антона Павловича, я прочла его слова, обращенные к А. С. Суворину еще в 1895 году: "Извольте, я женюсь, если вы хотите этого. Но мои условия: все должно быть, как было до этого, то есть она должна жить в Москве, а я в деревне (он жил тогда в Мелихове), и я буду к ней ездить. Счастья же, которое продолжается изо дня в день, от утра до утра, я не выдержу. Я обещаю быть великолепным мужем, но дайте мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день".

Я не знала тогда этих слов, но чувствовала, что я нужна ему такая, какая я есть, и все-таки после моей тяжелой болезни в 1902 году я опять серьезно говорила с нашими директорами о своем уходе из театра, но встретила сильный отпор. Антон Павлович тоже восставал, хотя и воздерживался от окончательного решения. Я понимала причину его сдержанности, но никогда мы не трогали ее словами и не говорили о том, что мешало нам до конца соединить жизнь, и только в письмах у меня появлялись недоговоренности, и подозрительность, и иногда раздражение.

Так и потекла жизнь -- урывками, с учащенной перепиской в периоды разлуки.

С этой поры жизнь Антона Павловича больше, чем прежде, делится между Москвой и Ялтой. Начались частые встречи и проводы на Курском вокзале и на вокзале в Севастополе. В Ялте ему надо было жить, в Москву тянуло все время. Хотелось быть ближе к жизни, наблюдать ее, чувствовать, участвовать в ней, хотелось видеть людей, которые хотя иногда и утомляли его своими разговорами, но без которых он жить не мог: не в его силах было отказывать человеку, который пришел с тем, чтобы повидать его и побеседовать с ним.

В Ялте привлекали сначала только постройка дома, разбивка сада, устройство жизни, а впоследствии он свыкся с ней, хотя и называл ее своей "теплой Сибирью". В Москву все время стремился, стремился быть ближе к театру, быть среди актеров, ходить на репетиции, болтать, шутить, смотреть спектакли, любил пройтись по Петровке, по Кузнецкому, посмотреть на магазины, на толпу. Но в самый живой период московской жизни ему приходилось быть вдали от нее. Только зиму 1903/04 года доктора разрешили ему провести в столице, и как он радовался и умилялся на настоящую московскую снежную зиму, радовался, что можно ходить на репетиции, радовался, как ребенок, своей новой шубе и бобровой шапке.

Мы эту зиму приискивали клочок земли с домом под Москвой, чтобы Антон Павлович мог и в дальнейшем зимовать близко от нежно любимой Москвы (никто не думал, что развязка так недалека). И вот мы поехали в один солнечный февральский день в Царицыно, чтобы осмотреть маленькую усадьбу, которую нам предлагали купить. Обратно (не то мы опоздали на поезд, не то его не было) пришлось ехать на лошадях верст около тридцати. Несмотря на довольно сильный мороз, как наслаждался Антон Павлович видом белой горевшей на солнце равнины и скрипом полозьев по крепкому укатанному снегу! Точно судьба решила побаловать его и дала ему в последний год жизни все те радости, которыми он дорожил: и Москву, и зиму, и постановку "Вишневого сада", и людей, которых он так любил... Работа над "Вишневым садом" была трудная, мучительная, я бы сказала. Никак не могли понять друг друга, сговориться режиссеры с автором.

Но все хорошо, что хорошо кончается, и после всех препятствий, трудностей и страданий, среди которых рождался "Вишневый сад", мы играли его с 1904 года до наших дней и ни разу не снимали его с репертуара, между тем как другие пьесы отдыхали по одному, по два, три года.

"Вишневый сад" мы впервые играли 17/30 января 1904 года, в день рождения и именин Антона Павловича.

Первое представление "Вишневого сада" было днем чествования Чехова литераторами и друзьями. Его это утомляло, он не любил показных торжеств и даже отказался приехать в театр. Он очень волновался постановкой "Вишневого сада" и приехал только тогда, когда за ним послали.

Первое представление "Чайки" было торжеством в театре, и первое представление последней его пьесы тоже было торжеством. Но как непохожи были эти два торжества! Было беспокойно, в воздухе висело что-то зловещее. Не знаю, может быть, теперь эти события окрасились так благодаря всем последующим, но что не было ноты чистой радости в этот вечер 17 января, -- это верно. Антон Павлович очень внимательно, очень серьезно слушал все приветствия, но временами он вскидывал голову своим характерным движением, и казалось, что на все происходящее он смотрит с высоты птичьего полета, что он здесь ни при чем, и лицо освещалось его мягкой, лучистой улыбкой, и появлялись характерные морщины около рта, -- это он, вероятно, услышал что-нибудь смешное, что он потом будет вспоминать и над чем неизменно будет смеяться своим детским смехом.

Вообще Антон Павлович необычайно любил все смешное, все, в чем чувствовался юмор, любил слушать рассказы смешные и, сидя в уголке, подперев рукой голову, пощипывая бородку, заливался таким заразительным смехом, что я часто, бывало, переставала слушать рассказчика, воспринимая рассказ через Антона Павловича. Он очень любил фокусников, клоунов. Помню, мы с ним как-то в Ялте долго стояли и не могли оторваться от всевозможных фокусов, которые проделывали дрессированные блохи. Любил Антон Павлович выдумывать -- легко, изящно и очень смешно, -- это вообще характерная черта чеховской семьи. Так, в начале нашего знакомства большую роль у нас играла "Наденька", якобы жена или невеста Антона Павловича, и эта "Наденька" фигурировала везде и всюду, ничто в наших отношениях не обходилось без "Наденьки" -- она нашла себе место и в письмах.

Даже за несколько часов до своей смерти он заставил меня смеяться, выдумывая один рассказ. Это было в Баденвейлере. После трех тревожных, тяжелых дней ему стало легче к вечеру. Он послал меня пробежаться по парку, так как я не отлучалась от него эти дни, и, когда я пришла, он все беспокоился, почему я не иду ужинать, на что я ответила, что гонг еще не прозвонил. Гонг, как оказалось после, мы просто прослушали, а Антон Павлович начал придумывать рассказ, описывая необычайно модный курорт, где много сытых, жирных банкиров, здоровых, любящих хорошо поесть, краснощеких англичан и американцев, и вот все они, кто с экскурсии, кто с катанья, с пешеходной прогулки, -- одним словом, отовсюду собираются с мечтой хорошо и сытно поесть после физической усталости дня. И тут вдруг оказывается, что повар сбежал и ужина никакого нет, -- и вот как этот удар по желудку отразился на всех этих избалованных людях... Я сидела прикорнувши на диване после тревоги последних дней и от души смеялась. И в голову не могло прийти, что через несколько часов я буду стоять перед телом Чехова!

В последний год жизни у Антона Павловича была мысль написать пьесу. Она была еще неясна, но он говорил мне, что герой пьесы -- ученый, любит женщину, которая или не любит его, или изменяет ему, и вот этот ученый уезжает на Дальний Север. Третий акт ему представлялся именно так: стоит пароход, затертый льдами, северное сияние, ученый одиноко стоит на палубе, тишина, покой и величие ночи, и вот на фоне северного сияния он видит: проносится тень любимой женщины.

Антон Павлович тихо, покойно отошел в другой мир. В начале ночи он проснулся и первый раз в жизни сам попросил послать за доктором. Ощущение чего-то огромного, надвигающегося придавало всему, что я делала, необычайный покой и точность, как будто кто-то уверенно вел меня. Помню только жуткую минуту потерянности: ощущение близости массы людей в большом спящем отеле и вместе с тем чувство полной моей одинокости и беспомощности. Я вспомнила, что в этом же отеле жили знакомые русские студенты -- два брата, и вот одного я попросила сбегать за доктором, сама пошла колоть лед, чтобы положить на сердце умирающему. Я слышу, как сейчас, среди давящей тишины июльской мучительно душной ночи звук удаляющихся шагов по скрипучему песку...

Пришел доктор, велел дать шампанского. Антон Павлович сел и как-то значительно, громко сказал доктору по-немецки (он очень мало знал по-немецки): "Ich sterbe"... Потом взял бокал, повернул ко мне лицо, улыбнулся своей удивительной улыбкой, сказал: "Давно я не пил шампанского...", покойно выпил все до дна, тихо лег на левый бок и вскоре умолкнул навсегда... И страшную тишину ночи нарушала только как вихрь ворвавшаяся огромных размеров черная ночная бабочка, которая мучительно билась о горящие электрические лампочки и металась по комнате...

Ушел доктор, среди тишины и духоты ночи со страшным шумом выскочила пробка из недопитой бутылки шампанского... Начало светать, и вместе с пробуждающейся природой раздалось, как первая панихида, нежное прекрасное пение птиц и донеслись звуки органа из ближней церкви. Не было звука людского голоса, не было суеты обыденной жизни, были красота, покой и величие смерти...

И у меня сознание горя, потери такого человека, как Антон Павлович, пришло только с первыми звуками пробуждающейся жизни, с приходом людей, а то, что я испытывала и переживала, стоя одна на балконе и глядя то на восходящее солнце и на звенящее пробуждение природы, то на прекрасное, успокоившееся, как бы улыбающееся лицо Антона Павловича, словно понявшего что-то, -- это для меня, повторяю, пока остается тайной неразгаданности... Таких минут у меня в жизни не было и не будет...

Письма

1899

1. A. П. Чехов -- О. Л. Книппер

16 июня [1899 г. Мелихово]

Что же это значит? Где Вы? Вы так упорно не шлете о себе вестей, что мы совершенно теряемся в догадках и уже начинаем думать, что Вы забыли нас и вышли на Кавказе замуж1. Если в самом деле Вы вышли, то за кого? Не решили ли Вы оставить сцену?

Автор забыт -- о, как это ужасно, как жестоко, как вероломно!

Все шлют Вам привет. Нового ничего нет. И мух даже нет. Ничего у нас нет. Даже телята не кусаются2.

Я хотел тогда проводить Вас на вокзал, но, к счастью, помешал дождь.

Был в Петербурге, снимался в двух фотографиях. Едва не замерз там. В Ялту поеду не раньше начала июля.

С Вашего позволения, крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего.

Ваш А .Чехов

2. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 июня [1899 г. Мелихово]

Рукой М. П. Чеховой:

"Забыть так скоро, Боже мой..." -- есть, кажется, романс такой? Я все ждала, что Вы что-нибудь напишете, но, конечно, потеряла терпение и вот пишу сама. Как Вы поживаете? Вероятно, Вам весело, что Вы не вспоминаете медвежьего уголка на севере. У нас лето еще не начиналось, идут дожди -- холодно, холодно и потому -- пусто, пусто, пусто... Хандрим, особенно иногда писатель. Он собирается в половине июля в Ялту, надеюсь, что оттуда он привезет Вас к нам непременно. Наша дача в Ялте будет готова только в половине сентября, так что раньше уехать из Москвы не придется. С каждым днем наше Мелихово пустеет -- Антон сдирает все со стен и посылает в Ялту. Удобное кресло с балкона уже уехало. Одну из Чайкиных групп брат подарил мне, и я, конечно, торжествую, она будет у меня в Москве, другая пошла в Крым. Поделитесь Вашими кавказскими впечатлениями и напишите хотя несколько строк. Будьте здоровы, не забывайте нас. Целую.

Ваша М. Чехова. 17 июня.

Приехала Лика, ожидаем ее в Мелихове.

Здравствуйте, последняя страница моей жизни, великая артистка земли русской. Я завидую черкесам, которые видят Вас каждый день.

Нового ничего нет и нет. Сегодня за обедом подавали телятину; значит, кусаются не телята, а наоборот, мы сами кусаем телят1. Комаров нет. Смородину съели воробьи.

Желаю Вам чудесного настроения, пленительных снов.

Я дал Маше адрес: Михайловская, 233. Так? Попробую еще написать в Мцхет, дача Берга. Напишите, когда будете в Ялте.

Автор

3. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое июня [1899 г. Мцхет]

Пожалуйста не думайте, что я пишу только ответ на Ваше письмо, -- давно бы написала, но все время была в таком отвратительном настроении, что ни строки не могла бы написать. Только второй день, как начинаю приходить в себя, начинаю чувствовать и немножечко понимаю природу. Сегодня встала в 6 час. и отправилась бродить по горам и первый раз взяла с собой "Дядю Ваню"1, но только больше сидела с книгой и наслаждалась дивным утром и восхитительным видом на ближние и далекие горы, на селение Мцхет, верстах в двух от нас, стоящее при слиянии Куры с Арагвой, чувствовала себя бодрой, здоровой и счастливой. Потом пошла вниз на почту, за газетами и письмами, получила весточку от Вас и ужасно обрадовалась, даже громко рассмеялась. А я-то думала, что писатель Чехов забыл об актрисе Книппер -- так, значит, изредка вспоминаете? Спасибо Вам. Что-то Вы поделываете в Мелихове, -- неужели все холодно? Я так счастлива, что могу греться на южном солнышке после холодного мая. Что Мария Павловна? Пописывает этюдики, или поленивается? Скажите ей, что я ее крепко целую и хочу ей написать. Отчего же телята больше не кусаются?2 А Бром и Хина3 живы? На скамеечке за воротами часто сидите? Несмотря на здешнюю красоту, я часто думаю о нашей северной шири, о просторе -- давят все-таки горы, я бы не могла долго здесь жить. А красиво здесь кругом -- прогулки великолепные, много развалин старинных, в Мцхете интересный древний грузинский собор; недалеко от нашей дачи, в парке же, поэтично приютилась маленькая церковка св. Нины, просветительницы Грузии, конечно, реставрированная, и там живут две любительницы тишины и уединения. Прокатились бы Вы сюда, Антон Павлович, право, хорошо здесь, отсюда бы вместе поехали в Батум и Ялту, а? Брат с женой народ хороший4, были бы очень рады. Может, вздумаете.

Недавно мы прокатились по вновь выстроенной дороге до Александрополя, до Карса она еще не достроена -- что это за красота! У нас был свой вагон, последний, т.ч. с задней площадки мы все время любовались дивной панорамой; я никак не ожидала увидать такое великолепие. В нескольких словах невозможно описать, а начнешь писать, так не кончишь, лучше расскажу.

Вчера не успела кончить письма; вечером сделали прогулку верст в 8, исследовали одну интересную лощину, да все по камням, без дороги, так что устала я порядком и не в силах была писать.

Сегодня опять встала в 6 ч., бродила и занималась, начала купаться -- у нас в парке отличный большой бассейн с проточной родниковой знаменитой Мцхетской водой, градусов 11, 12 -- хорошо? Давно бы уж купалась, если бы не расклеилась после путешествия сюда -- недели две плохо себя чувствовала.

По Военно-Грузинской конечно застряли, там ведь гладко никогда не проедешь. Сидели 2 дня на Казбеке за неимением колясок, да так и уехали в омнибусе и на багажной платформе -- порядки! Но было весело, подобралась славная компания человек в 11 -- таких же колясочных страдальцев. На Казбеке пролежала день мертвецом от мучительной головной боли. Ну вот сколько я Вам натрещала, надоела? Если да -- прошу прощения, больше не буду.

Жду из Ялты от Срединых письма5, писала им. От мамы узнала, что Леон. Вал. скверно, высылают из Ялты6. Напишу Вам, когда выеду отсюда. А Вы морских путешествий не любите? Передайте мой привет Вашей матушке7, сестре и Марии Федоровне8.

Жму Вашу рук.

Ольга Книппер.

А Вы мне напишете еще? Может, мухи появятся в Мелихове?9

4. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 июль [1899 г. Москва]

Да, Вы правы: писатель Чехов не забыл актрисы Книппер. Мало того, Ваше предложение поехать вместе из Батума в Ялту кажется ему очаровательным. Я поеду, но с условием, во-1-х, что Вы по получении этого письма, не медля ни одной минуты, телеграфируете мне приблизительно число, когда Вы намерены покинуть Мцхет; Вы будете держаться такой схемы: "Москва, Малая Дмитровка, Шешкова. Чехову. Двадцатого". Это значит, что Вы выедете из Мцхета в Батум 20-го июля. Во-2-х, с условием, что я поеду прямо в Батум и встречу Вас там, не заезжая в Тифлис, и в-3-х, что Вы не вскружите мне голову. Вишневский считает меня очень серьезным человеком, и мне не хотелось бы показаться ему таким же слабым, как все.

Получив от Вас телеграмму, я напишу Вам -- и все будет прекрасно, а пока шлю Вам тысячу сердечных пожеланий и крепко жму руку. Спасибо за письмо.

Ваш А. Чехов.

Мл. Дмитровка, д. Шешкова.

Мы продаем Мелихово. Мое крымское имение Кучукой1 теперь летом, как пишут, изумительно. Вам непременно нужно будет побывать там.

Я был в Петербурге, снимался там в двух фотографиях. Вышло недурно. Продаю карточки по рублю. Вишневскому уже послал наложен. платежом пять карточек.

Для меня удобнее всего было бы, если бы Вы телеграфировали "пятнадцатого" и во всяком случае не позже "двадцатого".

5. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[8 июля 1899 г. Москва]

Уезжаю Таганрог важному делу буду Новороссийске воскресенье семнадцатого1 там встретимся пароходе2. Чехов

6. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 июль [1899 г. Москва]

Пишу это в дополнение к своей телеграмме. Около 15 июля я должен быть в Таганроге по важному делу. Попасть в Батум к 17 я не успею. Из Таганрога я выеду 17-го и буду в Новороссийске 18-го -- там встретимся на пароходе. Если Вас задержит что-нибудь в Мцхете или Батуме хотя на день и Вы выедете из Батума не 17-го, то телеграфируйте мне по адресу: Таганрог, Чехову.

17-го в субботу из Батума пойдет хороший пароход прямым рейсом.

Мне не везет. Из Петербурга неаккуратно шлют корректуру1, живу в Москве, обедать негде, в "Аквариуме" скучно и проч. и проч.

Бегу из Москвы 12-го. Буду в Таганроге 14-го.

Итак, в случае, если измените маршрут, телеграфируйте в Таганрог.

До 18-го!! На пароходе будем пить вино.

Ваш А.Чехов.

Хуже, более по-свински, как живут летом москвичи, нельзя жить. Кроме "Аквариума" и фарса, нет других развлечений, и на улицах все задыхаются в асфальте. У меня варят асфальт под самым окном. От этого дыма и от разговора с Малкиелями я задыхаюсь.

7. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[Август, не позднее 24-го, 1899 г. Москва]

У меня в 2 часа деловой разговор. Буду у Вас обедать после 3-х, этак 3 Ґ -- 4 часа.

А.Чехов

8*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[Август, не позднее 24-го, 1899 г. Москва]

Приезжайте ко мне, я должна Вас видеть непременно сегодня.

О. Книппер

9. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[Август, не позднее 24-го, 1899 г. Москва]

Сегодня я не выхожу из дому, но тем не менее все-таки в 7 час. приеду.

10. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое авг. 99 г. [Москва]

Только четвертый день, как Вы уехали, а мне уже хочется писать Вам -- скоро? Особенно вчера хотелось в письме поболтать с Вами -- настроение было такое хорошее: мой любимый субботний вечер, звон колоколов, который так умиротворяет меня (фу, скажете, сентиментальная немка, правда?), прислушивалась к перезвону в Страстном монастыре, сидя у вас; думала о Вас. Но писать вечером не пришлось: с репетиции зашел Влад. Ив. и сидел долго.

Знаете, Антон Павлович, голубчик, я ведь получила роль Анны в "Одиноких людях"!!1 Вы должны себе представить, как я рада! Шенберг, не зная, что мне сообщено это самим директором, отводит меня торжественно в сторону и докладывает, что я получаю роль Анны. Желябужская играет жену, отца -- Санин, мать -- Самарова, остальное еще не решено, Иоганнес, конечно, Мейерхольд. Кстати, знаете, он сошелся опять с женой. Не странно это? Ну довольно пока о театре, потом поговорим.

Мне так грустно было, когда Вы уехали, так тяжело, что если бы не Вишневский, который провожал меня, то я бы ревела всю дорогу. Пока не заснула, -- мысленно ехала с Вами. Хорошо Вам было? Не мерзли? А попутчики скучные были, или сносные, или милые? Вот сколько вопросов надавала -- ответ получу? А уютненькая корзиночка с провизией пригодилась? И конфекты покушивали? Ну, не буду больше, надоела.

На Юге Вы, наверное, ожили; после нашей сырости, холода, хмурого свинцового неба -- увидать южное ласковое солнце, сверкающее море, да ведь сразу духом воспрянешь. Хлопочете на постройке2, ходите к Синани3, на набережную, пьете нарзан, все по-старому, конечно, только без актрисы Книппер. А актриса на другой день Вашего отъезда хандрила и не пошла к вам, как обещала Марии Павловне, а в пятницу лежала замертво от головной боли; вечером сидела у меня сестра писателя Чехова, я слушала ее милый, ласковый, тихий голос, смех, который я так люблю.

Вчера перед репетицией зашла к вам, видела М. С. Малкиель, Лику (pardon, что так называю) и Левитана. В Вашем кабинете стоит диван, висит Ваш большой портрет, уютно там, хорошо, и я абонировалась на угол дивана, прямо против портрета, буду приходить и сидеть.

Репетиции "Дяди Вани" вчера не было. Приехал Влад. Ив. и открыл министерский кабинет, пошли разговоры, исповеди и решили репетицию отменить. Вечером труппа приветствовала Конст. Серг. -- он очень поправился, повеселел, набрался сил, так что держись! Сегодня был генеральный смотр "Грозного"4. В общем остались довольны, кажется. Санин от волнения чуть пальцы не отгрыз вместе с ногтями5.

Сегодня мы с Марией Павловной были в Малом театре на генеральной репетиции "Эгмонта". Гликерия Николаевна затащила нас во второй ряд -- тут же восседали Теляковский, Нелидов et com-nie6. Насмотрелась я вдоволь на это милое начальство -- просто восторг! Мы еле сдерживались от смеху, слушая его замечания -- то подошвы южинских сапог слишком белы, то стул нехорош, то шнурочек на плаще Южина7 ему не нравится, и т.п. -- про игру ни слова.

Уж и физиономия же у него! Вспомнила Вас, его разговоры о "Дяде Ване" и внутренне помирала со смеху. Глик. Николаевна, бедная, все плакала, да, и не от игры, а что "это исторически верно", да и где ж теперь услышишь такие хорошие слова -- умереть за родину!

Играли, как всегда в Малом, -- с сильным оттенком скуки. Южин по внешности был великолепный Эгмонт и играл хорошо.

Вы бы, наверное, не вытерпели среди этой компании, где мы сидели, и удрали бы. Познакомились с Кондратьевым -- представился как мой верный поклонник, сильно интриговавший против меня, -- чтобы я перешла к ним. Одним словом, насмотрелась я ценителей искусства.

Надоела я Вам, писатель, правда? Если захочется, напишите тепленькое письмецо, а не захочется -- не пишите лучше совсем. Кланяйтесь Срединым. Вы ходите к ним? А обедаете Вы каждый день? Смотрите, питайтесь хорошенько. Ну, спите спокойно, будьте здоровы.

Жму Вашу руку.

Ольга Книппер

11. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

3 сент. [1899 г. Ялта]

Милая актриса, отвечаю на все Ваши вопросы. Доехал я благополучно. Мои спутники уступили мне место внизу, потом устроилось так, что в купе осталось только двое: я да один молодой армянин. По нескольку раз в день я пил чай, всякий раз по три стакана, с лимоном, солидно, не спеша. Все, что было в корзине, я съел. Но нахожу, что возиться с корзиной и бегать на станцию за кипятком -- это дело несерьезное, это подрывает престиж Художественного театра. До Курска было холодно, потом стало теплеть, и в Севастополе было уже совсем жарко. В Ялте остановился в собственном доме и теперь живу тут, оберегаемый верным Мустафою. Обедаю не каждый день, потому что ходить в город далеко, а возиться с керосиновой кухней мешает опять-таки престиж. По вечерам ем сыр. Видаюсь с Синани. У Срединых был уже два раза; Вашу фотографию они осматривали с умилением, конфеты съели. Л. В. чувствует себя сносно. Нарзана не пью. Что еще? В саду почти не бываю, а сижу больше дома и думаю о Вас. И проезжая мимо Бахчисарая, я думал о Вас и вспоминал, как мы путешествовали1. Милая, необыкновенная актриса, замечательная женщина, если бы Вы знали, как обрадовало меня Ваше письмо. Кланяюсь Вам низко, низко, так низко, что касаюсь лбом дна своего колодезя, в котором уже дорылись до 8 саж. Я привык к Вам и теперь скучаю и никак не могу помириться с мыслью, что не увижу Вас до весны; я злюсь -- одним словом, если бы Наденька2 узнала, что творится у меня в душе, то была бы история.

В Ялте чудесная погода, только ни к селу ни к городу вот уже два дня идет дождь, стало грязно и приходится надевать калоши. По стенам от сырости ползают сколопендры, в саду прыгают жабы и молодые крокодилы. Зеленый гад в цветочном горшке, который Вы дали мне и который я довез благополучно, сидит теперь в саду и греется на солнце.

Пришла эскадра. Смотрю на нее в бинокль.

В театре оперетка. Дрессированные блохи продолжают служить святому искусству. Денег у меня нет. Гости приходят часто. В общем скучно, и скука праздная, бессмысленная.

Ну, крепко жму и целую Вашу руку. Будьте здоровы, веселы, счастливы, работайте, прыгайте, увлекайтесь, пойте и, если можно, не забывайте заштатного писателя, Вашего усердного поклонника

А.Чехова

12. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[Начало сентября 1899 г. Москва]

Здравствуйте писатель! Как поживаете? Я на Вас зла и обижена -- писать мне не хотите, забыли актрису, ну и Бог с Вами. А все-таки посылаю Вам вкусных духов, авось вспомните меня. Ночь чудная, лунная, хочется за город, на простор, поедемте, а? Теперь хорошо в долине Кокоза!!! Прощайте, прощайте, писатель, будьте здоровы.

Ольга Книппер

13. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 сент. [1899 г. Ялта]

Записочку, духи и конфеты получил. Здравствуйте, милая, драгоценная, великолепная актриса! Здравствуйте, моя верная спутница на Ай-Петри и в Бахчисарай! Здравствуйте, моя радость!

Маша говорит, что Вы не получили моего письма. Как? Почему? Письмо я послал уже давно, тотчас же по прочтении Вашего.

Как живете? Как работается? Как идут репетиции? Нет ли чего новенького?

Наши приехали1. Помаленьку размещаемся в большом доме. Становится сносно.

Телефон. От скуки звоню каждый час. Скучно без Москвы, скучно без Вас, милая актриса. Когда мы увидимся?

Из Александринки получил телеграмму. Просят "Дядю Ваню"2.

Бегу в город и на базар. Будьте здоровы, счастливы, радостны! Не забывайте писателя, не забывайте, иначе я здесь утоплюсь или женюсь на сколопендре.

Целую крепко Вашу руку, крепко, крепко!!

Весь Ваш А.Чехов

"Паршак"3 ушел.

14. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое сент. 99 г. [Москва]

Вчера был ровно год, что мы с Вами познакомились, милый писатель, -- помните, в клубе1, на черновой репетиции "Чайки"? Как я дрожала, когда мне прислали повестку, что вечером будет присутствовать "сам автор"! Вы это понимаете? А теперь вот сижу и пишу этому "автору" без страха и трепета, и наоборот, как-то светло и хорошо на душе. И день сегодня чудный -- теплый, ясный, если удастся -- поеду куда-нибудь за город, подышать воздухом, полюбоваться на осеннюю природу, а пока любуюсь Тверским бульваром, когда иду в театр, -- он, право, очень красив теперь. Эх, бедные мы, городские жители!

Вчера минуточки не было свободной написать Вам, а так хотелось! Утром репетиция "Дяди Вани", в 5 -- "Грозный" и прямо из театра пошли в школу2 на беседу "Одиноких". В промежутке сидел у меня один офицер, наш попутчик по Военно-Грузинской дор., когда мы с братом ехали во Мцхет. День так и ускользнул.

В "Д. Ване" разбирали 3-ий и 4-ый акты; сегодня и завтра генеральная "Грозного", и потом примемся как следует за "Дядю Ваню". Мария Петровна будет отличная Соня, а какая я буду Елена -- сама не знаю. Понимаю я ее удивительно, а как передам -- Dieu sait3?

Савва Морозов повадился к нам в театр, ходит на все репетиции, сидит до ночи, волнуется страшно. Мы все, конечно, острим. Москвин уверяет, что он ходит наблюдать, хорошо ли работают приказчики. Я думаю, что он скоро будет у нас дебютировать, только не знаю еще в чем. Знаете, он решил, что я не могу играть Елену, т.к. у меня нет противного мужа и роль у меня будет не пережита. Я решила поискать. Вы мне ведь не откажете помочь, тем более что это для успеха Вашей же пьесы, милый писатель, правда? Если я буду так действовать и впредь, то из меня выйдет, вероятно, колоссальная актриса!

Я предлагаю Савве Морозову дать какую-нибудь должность при нашем театре4, авось скорее новый выстроит. Жаль, что место инспектора над актрисами просил оставить за собой наш "популярнейший писатель", а то бы отлично можно было пристроить Саввушку. На одной репетиции мы с Вишневским сильно вспомнили Вас, сколько бы Вы "словечек" хороших пропустили по адресу Саввы.

А третьего дня у Вас уши не горели? Мы были en famille5 в Больш. театре на "Спящей красавице". Что это за чудная, красивая, полная неги музыка! В конце концов не хотелось смотреть на сцену, на прыгающие ноги, на нелепые физиономии, -- так бы и утопала в этой дивной гармонии! Под впечатлением музыки Чайковского Николаша начал говорить о Вас, говорил много, хорошо, тепло, взволнованно, и мне было ужасно приятно слушать...

Спасибо, что передали фотографию и конфекты. И спасибо, что Вы мне написали, я с таким нетерпением ждала весточки, волновалась, думала, что не хотите писать мне. А Вы думаете, я к Вам не привыкла?

Пишите мне все, все, Наденька не узнает.

Я очень рада, что Ваши дамы теперь будут кормить Вас; так я и знала, что писатель не обедает каждый день. Неужели трудно было пойти или поехать в город, а? Ну, до следующего письма; не скучайте, обедайте, сидите в саду, думайте обо мне. А работать не принимались?

Передайте мой привет Марии Павловне, мамаше, желаю поскорее устроиться, чтоб было хорошо и уютно.

Жму Вашу руку и целую в правый висок. Не хандрите только.

Ольга Книппер.

Кланяйтесь Синани, Срединым, если увидите. Моя болтовня про Саввушку, надеюсь, между нами?

15. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое сент. 99 г. [Москва]

Мне кажется, что я уже целую вечность не писала Вам, мой дорогой писатель, и что Вы перестали думать обо мне. Отчего Вы не здесь?! У нас теперь тепло, солнце жарит, совсем лето. Ходила бы я к Вам чай пить после репетиции, раскладывала бы пасьянс, болтали бы о Художеств. театре. Я теперь занята порядком -- каждый день на репетициях, сегодня только вот выдался свободный денек. Скоро открытие у нас1 -- страшно, так все нервы и прыгают. На первое представление уже нет ни одного билета, на "Геншеля"2 тоже, кажется, уже все расписано.

В первое воскресенье идет "Чайка" -- с какой радостью я буду играть эту подлую актрису! Утром хотят ставить "12-ую ночь"3, но я решительно отказалась. Играть днем Виолу, в которой раз 8 я переодеваюсь с головокружительной быстротой (совсем Фреголи) и от которой я устаю, -- а вечером Аркадину! Это прямо жестоко даже говорить об этом. Так что утром пойдет, верно, "Антигона".

"Дядю Ваню" репетируем без Астрова, кот. теперь занят "Грозным"4. 3-ий акт нас так захватывает, что мы мчимся, закусивши удила, -- лица горят, глаза блестят, шпильки из головы летят, и такое чувство, что никто не в состоянии остановить нас. Театр будет стонать. Лужский -- отличный профессор5. Ах, писатель Чехов, если бы Вы могли бы быть на первом представлении!6 Вот был бы праздник! Да, верно, Вы уже раздумали ехать в Москву, сжились с Ялтой, с "собственным домом", и думать забыли о Москве, о нашем театре и об актрисах.

Ваша protИgИe, Томановская, телеграфировала, что вызваны они в Петербург, благодарит за хлопоты, etc. Была у меня Кундасова, просила "Одиноких". Она меня ждала часа полтора и все время стояла, знаете, в нашем стеклянном фонаре, в гостиной, говорит, что нашел столбняк и что она забыла, где она; потом отошла; мы болтали, пили чай с лимоном, ели черную кашу. Она была такая элегантная, просто прелесть. А знаете, больно на нее смотреть -- такая она истерзанная жизнью, так ей нужен был покой, ласка.

Не пишется мне сегодня.

Писала и Марии Павловне, да оба письма разорвала бы охотно. Какая-то я судорожная. Хотела написать много, много, -- ничего не вышло. Тянет меня вон из города на простор. Каша у меня в душе и в голове.

Прощайте, пишите мне скорее и побольше. Жму руку.

Ваша Ольга Книппер.

Мама шлет Вам привет.

Хочу Ваших писем.

16. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое сент. 99 г. [Москва]

Это Вам не стыдно, нехороший Вы человек, называть меня змеенышем1? Ах, ах, писатель, грех Вам! -- Мало пишу? Да все боюсь, что скучны мои письма. Если нет -- буду чаще болтать с Вами.

Спасибо за запонки. Только которая же птица -- Вы и которая -- я? Одна стоит в спокойном сознании своего величия и как бы с сожалением посматривает кругом себя -- довольно меланхолично. Другая с некоторым задорцем заглядывает снизу вверх и положение у нее наступательное, с кокетливым изгибом шейки...

Вишневскому передала Вашу посылочку, но он ничего не понял, то что должен был понять, -- по словам князя. Если бы Вы знали, как я обрадовалась, когда, пришедши с репетиции, застала князя у себя в комнате! Так сейчас и вспомнился милый Дегтярный переулок2, голодающий писатель, кругом рогожи, веревки, горбатый Димитрий, пасьянсы, Малкиели и т.д. Хорошее было время!

Князь рассказывал о Вас, о доме, обо всем, одним словом. Когда он уходил, случился казус -- у дверной портьеры оторвался аграмант и бедный князь попал ногою в петлю, как в капкан. Ужасно было смешно, я и сейчас хохочу; и жалко его было. Так это он элегантно расшаркнулся и шагнул в переднюю и вдруг -- стой! Ну ничего, обойдется. Просил, конечно, о билетах, оставил мне 10 руб. и, конечно, я его надую. Разве случайно достану у кого-нибудь из наших. В день открытия кассы народ стоял с часу ночи -- хвост неимоверный, до 2 500 человек перебывало в первый день; продано 16 билетных тетрадей. На первое представление "Грозного" в кассе не было ни одного билета, все расписали так. На три представления "Грозного", на "Чайку", "Федора" -- все почти уже расхватано. Каково? Мы все просто прыгали от радости -- такое приятное волнение! 28-го у нас молебен, 29 -- "Смерть Грозного", 30-го "Федор", 1-го "Чайка", затем "Грозный", "Федор", "Геншель". Утром 1-го "Антигона", 3-го "Двенадцатая ночь". Вот Вам начало наших подвигов. Думаю, что Вам интересно. Вчера на генеральной "Грозного" был Шаляпин и, говорят, стену колотил от восторга. Что-то публика скажет!

Поставлен "Грозный" очень интересно.

Сегодня мне здорово достается -- только что вернулась с генеральной "12-й ночи", пообедала, вот пишу Вам, а скоро опять бежать на генеральную "Федора", с новым Федором3. А погода мерзкая -- холодно, идет мокрый снег. Наша "12-я ночь" прошла сегодня с шиком. Мне начинает нравиться этот мир красивых женщин, пажей, поцелуев, томных взглядов, мир поэзии, любви, музыки, вперемежку со сценами безумного дурачества, веселья, тяжелого английского остроумия -- думаю, что выйдет интересный спектакль.

Репетиций "Дяди Вани" на этой неделе нет. Мы налаживаем: всю пьесу без Астрова, с Немировичем. Проходим отдельными сценами, много беседуем, нянчим ее, как нянчили "Чайку". Меня смущает ремарка Алексеева по поводу последней сцены Астрова с Еленой: Астров у него обращается к Елене, как самый горячий влюбленный, хватается за свое чувство, как утопающий за соломинку. По-моему, если бы это было так, -- Елена пошла бы за ним, и у нее не хватило бы духу ответить ему -- "какой вы смешной..." Он, наоборот, говорит с ней в высшей степени цинично и сам как-то даже подсмеивается над своим цинизмом. Правда или нет? Говорите, писатель, говорите сейчас же.

Я еще не чувствую монолога в конце 2-го действия, об Астрове, так хочется говорить горячо и искренно, т.е. искренность необходима, только другого тона. Третий акт мне будет легче всего играть. Не дождусь этого спектакля!

Ну, пора бежать в театр.

До свиданья, до следующего письма, мой дорогой писатель, не сердитесь на меня, любите и думайте обо мне хоть немножечко. Пришлите мне карточку Вашу, хорошую только, с надписью, тоже с хорошей, а то у меня только маленькая Ваша с опущенными глазами -- стоит у меня посредине стола. Пишу и взглядываю.

Передайте мамаше и дорогой Марии Павловне мой сердечный привет.

Жму хорошенько Вашу руку, крепко.

Ольга Книппер

17. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4 ч. утра 29-ое сент. [1899 г. Москва]

Спать не могу. Прошел "Грозный", и... скверно на душе, вероятно, у всех. Сейчас ничего ясно не понимаю, сознаю только, что должно бы быть иначе в день открытия второго сезона Художественного театра. Во-первых, Алексеев болен, играл с анонсом1, против чего восставала вся труппа; анонсы ведь парализируют публику. От постановки все в восторге, от игры Грозного -- никто. Вы были правы, помните, когда с таким недоверием отнеслись к тому, что Иоанна играет Алексеев. Принимали холодно, настроение у нас за кулисами было мрачное. Только, голубчик, Антон Павлович, я это пишу только Вам. Этого никто не должен знать; Вы это сами, впрочем, понимаете. Мне так больно, так тяжело на душе, я Вам передать не могу! Теперь все хаос, а завтра еще хуже будет. Хороши были Санин, Вишневский, Лужский, Савицкая2. Прав Немирович -- надо было сезон открывать "Дядей Ваней".

Воображаю, как завтра начнут нас грызть все газеты -- давно многие поджидают случая придраться3. Какую ночь проведет сегодня бедный Алексеев! Ошибка в том, что его публика не любит как актера, и в день открытия идет трагедия, где он -- главный. Наши все возмущены его игрой.

Ну, вот видите, как все обстоит. Как больно, как тяжело сознавать недочеты и промахи любимого, хорошего, молодого нашего дела. Буду все-таки думать, что следующие спектакли сотрут это неприятное впечатление.

Вы совсем забыли актрису, не хотите писать -- мне это больно. Отчего Вы молчите?

Ваша поникшая актриса

18. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

29 сент. [1899 г. Ялта]

Ваше благоразумное письмо с поцелуем в правый висок и другое письмо с фотографиями я получил. Благодарю Вас, милая актриса, ужасно благодарю. Сегодня у вас начало спектаклей, и вот в благодарность за письма, за память я шлю Вам поздравление с началом сезона, шлю миллион пожеланий. Я хотел было послать телеграмму директорам и поздравить всех, но так как мне не пишут, так как обо мне, очевидно, забыли и даже не прислали мне отчета (который, судя по газетам, вышел в свет недавно1) и так как в "Чайке" играет все та же Романова2, то я почел за лучшее делать вид, что я обижен, -- и вот поздравляю Вас только одну.

У нас был дождь, теперь ясная, прохладная погода. Ночью был пожар, я вставал, смотрел с террасы на огонь и чувствовал себя страшно одиноким.

Живем мы теперь в доме, обедаем в столовой; есть пианино.

Денег нет, совсем нет, и я занимаюсь только тем, что прячусь от своих кредиторов. И так будет до середины декабря, когда пришлет Маркс3.

Хотел бы написать Вам еще что-нибудь благоразумное, но никак ничего не придумаю. У меня ведь сезон не начинался, у меня нет ничего нового и интересного, все то же, что и было. И ничего не жду, кроме дурной погоды, которая уже на носу.

В Александринке идут "Иванов" и "Дядя Ваня"4.

Ну, будьте здоровы, милая актриса, великолепная женщина, да хранит Вас Бог. Целую Вам обе руки и кланяюсь в ножки. Не забывайте.

Ваш А.Чехов

19. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 сент. [1899 г. Ялта]

По Вашему приказанию, тороплюсь ответить на Ваше письмо, где Вы спрашиваете насчет последней сцены Астрова с Еленой. Вы пишете, что Астров в этой сцене обращается к Елене, как самый горячий влюбленный, "хватается за свое чувство, как утопающий за соломинку". Но это неверно, совсем неверно! Елена нравится Астрову, она захватывает его своей красотой, но в последнем акте он уже знает, что ничего не выйдет, что Елена исчезает для него навсегда -- и он говорит с ней в этой сцене таким же тоном, как о жаре в Африке, и целует ее просто так, от нечего делать. Если Астров поведет эту сцену буйно, то пропадет все настроение IV акта -- тихого и вялого.

Я послал с князем1 Александру Леонидовичу японский массаж. Пусть А. Л. покажет сию штуку своему шведу.

В Ялте вдруг стало холодно, подуло из Москвы. Ах, как мне хочется в Москву, милая актриса! Впрочем, у Вас кружится голова, Вы отравлены, Вы в чаду -- Вам теперь не до меня. Вы теперь можете написать мне: "Шумим, братец, шумим!"2

Я пишу Вам, а сам поглядываю в громадное окно: там широчайший вид, такой вид, что просто описать нельзя. Фотографии своей не пришлю, пока не получу Вашей, о змея! Я вовсе не называл Вас "змеенышем", как Вы пишете. Вы змея, а не змееныш, громадная змея. Разве это не лестно?

Ну-с, жму Вашу руку, низко кланяюсь, стукаюсь лбом о пол, многоуважаемая.

Скоро пришлю еще подарок.

Ваш А. Чехов

20. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое окт. 99 г. [Москва]

Вчера играли нашу любимую "Чайку". Играли с наслаждением. Театр был полон. Сердце запрыгало, как увидала милые декорации, уютную обстановку, услышала грустные вальсы за сценой, удары молотка перед поднятием занавеса, первый разговор Маши с Медведенко... Перед третьим актом прочла вывешенную у нас на доске телеграмму "писателя Чехова" и растрогалась1. Игралось хорошо, легко. Главный режиссер2 сказал, что я ни разу не играла так сильно. И сцена с Тригориным теперь идет лучше. Первым актом я недовольна -- волнуюсь, нервничаю и играю резко. Успокойтесь, дорогой писатель, Роксанова вчера, говорят, играла очень хорошо, сократила все паузы, не хлюпала, и Мейерхольд3 говорил мне сегодня, что чувствовалось, как публика слушала совсем иначе. Не волнуйтесь по этому поводу. Третьим актом, как всегда, прорвало публику, и четвертый тоже вызывал шумные одобрения.

Получили мое отчаянное письмо после "Грозного"? Пресса оказалась весьма благородной, всюду хорошие отзывы, -- доказывает только, какие корни пустил наш театр, и это меня радует. Алексеев еще болен, хотя вчера играл лучше обыкновенного. Трепов запретил выход Грозного из молельной, чтение синодика на коленях, и чтоб не было ни одной лампады4. Вот так штука! Славно у нас на Руси! Да, и еще, чтоб в сцене Замоскворечья занавес спускали раньше, чтоб не видно было, как народ рвет Кикина на части. С этим я вполне согласна -- это уже слишком реально и грубо. Я и на репетициях отворачивалась -- гадко!

"Грозный" все-таки будет делать сборы. С понедельника принимаемся горячо за "Дядю Ваню".

Почему Вы мне не пишете? Может и мне не надо писать? Или не хочется? Ну простите, больше не буду приставать. Князь передал мне пуговицу. Спасибо.

Будьте здоровы, гуляйте, наслаждайтесь, вдыхайте южный чудный воздух. Крепко жму Вашу руку.

Ваша Ольга Книппер.

Марию Павловну крепко целую. Мамаше мой сердечный привет. Скоро напишу.

21. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

4 окт. [1899 г. Ялта]

Милая актриса, Вы все сильно преувеличили в своем мрачном письме, это очевидно, так как газеты отнеслись к первому представлению вполне добродушно. Как бы ни было, одного-двух неудачных представлений совсем недостаточно, чтобы вешать нос на квинту и не спать всю ночь. Искусство, особенно сцена -- это область, где нельзя ходить не спотыкаясь. Впереди еще много и неудачных дней, и целых неудачных сезонов; будут и большие недоразумения, и широкие разочарования, -- ко всему этому надо быть готовым, надо этого ждать и, несмотря ни на что, упрямо, фанатически гнуть свою линию.

И конечно Вы правы: Алексееву не следовало играть Грозного. Это не его дело. Когда он режиссер -- он художник, когда же он играет, то он молодой богатый купец, которому захотелось побаловаться искусством.

А я 3--4 дня был болен, теперь сижу дома. Посетителей нестерпимо много. Праздные провинциальные языки болтают, и мне скучно, я злюсь, злюсь и завидую той крысе, которая живет под полом в Вашем театре.

Последнее письмо Вы писали в 4 часа утра. Если Вам покажется, что "Дядя Ваня" имел не такой успех, как Вам хотелось, то, пожалуйста, ложитесь спать и спите крепко. Успех очень избаловал Вас, и Вы уже не терпите будней.

В Петербурге дядю Ваню будет играть, кажется, Давыдов, и сыграет хорошо, но пьеса, наверное, провалится1.

Как поживаете? Пишите побольше. Видите, я пишу почти каждый день. Автор так часто пишет актрисе -- этак, пожалуй, гордость моя начнет страдать. Надо актрис в строгости держать, а не писать им. Я все забываю, что я инспектор актрис. Будьте здоровы, ангелочек.

Ваш А.Чехов

22. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7 окт. [1899 г. Ялта]

Милая, знаменитая, необыкновенная актриса, посылаю Вам шкатулку для хранения золотых и бриллиантовых вещей. Берите!

В Вашем последнем письме Вы сетуете, что я ничего не пишу, между тем я посылаю Вам письма очень часто, правда, не каждый день, но чаще, чем получаю от Вас.

Это письмо передаст Вам д-р П. И. Куркин, автор картограммы, которая будет участвовать в "Дяде Ване"1. Он гостил у нас и, буде пожелаете, расскажет хотела позвать его чай пить, но он ушел... Постояла на плотике, посмотрела на темную, холодную, стальную воду, на берега и думала о двух удивительных художниках, таких близких друг другу, -- о Чехове и Левитане. И обожала их. Это были лучшие моменты этого дня. Всюду я видела тебя, моего нежного, мягкого, изящного поэта. Видела тебя за удочкой, и лежащего на балконе с газетой, и на лавочке в саду во время обедни, и в спальной на диване. Весь июль месяц пережила вновь. Ты не смейся над моей сентиментальностью. А если смешно, так смейся. Мне было очень хорошо.

Конст. Серг. много говорил о тебе. Я гуляла с Марией Петр. Было холодно: +2®.

Без меня был Миров, сидел с Машей. Жалею, что не видела его. Прости за бестолковое письмо. Вчера обедали у Ивана.

Целую тебя, мою драгоценность, целую тепло и горячо и сильно и нежно, как хочешь. Не хандри, дусик. Мы еще дождемся жизни. Не сердись на меня, не разлюби меня.

Твоя собака

578. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое сент. [1902 г. Москва]

Я сегодня кислая, противная, разбитая. Ты меня не любишь такой? В такие дни мне не хочется видеть ни одного человеческого лица. Мне трудно говорить с людьми, и все кажется ненужным. Надо бы сидеть в это время одной, взаперти, чтоб не раздражать людей.

Ну, это неинтересно.

Была сегодня на репетиции. Ужасно горячусь на сцене. Кисло шло. Влад. Ив. нездоров, горло болит и лихорадит, но все-таки был на репетиции. Шли 1-ый и 2-ой акты.

После репетиции пошла к маме. Мама счастлива: ее ученицы произвели фурор на экзамене; это ее подбодрило, а то она очень уж утомляется. Я боюсь, что долго она не вынесет такой огромной нервной работы. А как человек самостоятельный, она будет биться изо всех сил, чтоб жить на свои гроши, без помощи детей. Она какая-то растерянная и нервная, и все просит Володю подольше не жениться, чтоб он не ушел от нее. Дядя Карл по обыкновению ругается с больницей. Д. Саша пропадает без вести. Верно, пьет. Видела Володю во фраке, прямо из суда. Адель доволен им и говорит, что выйдет толковый адвокат, не банальный. Во время обеда был Членов, негодующий и разносящий Москву. После обеда я лежала; тело какое-то разбитое. Штопала чулки, чинила белье. Часов в 10 пошли с Машей к Коршу, смотреть "Свадьбу", но ее отменили по болезни кого-то. Жаль. Маша вечер была у Желябужских, а я по гостям совсем не в состоянии ходить.

"Столпы" пойдут, верно, во 2-м полугодии1. Репертуар скрипит отчаянно, и все стонут. Без твоей пьесы будет очень слабо. Читал, что Аркадину играет Савина, Шамраева -- Санин, а Нину -- Селиванова?2 И что тебя ждут. Я ужасно хочу тебя видеть, дорогой мой, хочу тоже потрогать тебя, поговорить, поласкать. Ты не смеялся над моим вчерашним письмом?

Обнимаю тебя, дусю мою, крепко и сладко.

Твоя Оля

579. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 сент.[1902 г. Ялта]

Оля, мордуся моя милая, здравствуй! В последних письмах своих ты совсем превратилась в меланхолию и, быть может, совсем уже стала монашкой, а мне так хочется видеть тебя! Я скоро, скоро приеду и, повторяю, буду жить до тех пор, пока не прогонишь, хоть до января. Мать выезжает из Ялты 3 октября -- так, по крайней мере, она говорила вчера. Сначала она проедет в Петербург и потом уж, вернувшись оттуда, будет жить в Москве, у Ивана. Так я ей советую.

Что тебя так беспокоит мой пай у Морозова? Велика важность! Когда приеду в Москву, поговорю с ним, а пока не трогай его, дуся.

Итак, я в Москву поеду без плевальницы, а в вагоне это ух как неудобно. Ты не присылай, а то, пожалуй, разминусь с посылкой. В день моего приезда прикажи Маше зажарить телячью котлету, ту самую, которая стоит 30 коп. И пива бы Стрицкого "Экспорт". Кстати сказать, я теперь ем много, но сил и энергии все-таки мало, и опять стал кашлять, опять стал пить эмс. Но настроение ничего себе, не замечаю, как проходит день. Ну, да все это пустяки.

Ты пишешь, что если бы мы жили вместе неразлучно, то ты надоела бы мне, так как я бы привык к тебе, как к столу, к стулу. "А мы с тобой оба недоконченные какие-то". Не знаю, дуся, докончен я или нет, только уверен в том, что чем дольше жил бы с тобой вместе, тем моя любовь становилась бы глубже и шире. Так и знай, актрисуля. И если бы не болезнь моя, то более оседлого человека, чем я, трудно было бы сыскать.

Дождь покрапал ночью третьего дня, чуть покрапал вчера днем, и больше ни капли. Солнце жжет по-прежнему, все сухо. Насчет кишечника ты поговорила бы с Таубе. Вернулся он из-за границы? Ты справлялась? Ведь от плохого кишечника меланхолия, имей сие в виду. Под старость, благодаря этой болезни, ты будешь колотить мужа и детей. Колотить и при этом рыдать.

Завтра приедет Альтшуллер, будет выслушивать меня -- это первый раз за всю осень. Я все отказывал ему, а теперь как-то неловко. Он все пугал, грозил тебе написать. (Здесь в Ялте все почему-то думают, что ты строгая, держишь меня в субординации.)

Что же еще? Ну, еще целую моего клопика. Пиши о своем здоровье подробнее, повидайся, повторяю, с Таубе и опять-таки пиши. Итак, целую и глажу по спине, потом обнимаю. До свиданья.

Твой А.

Пиво Стрицкого называется "Экспорт". Если будешь выписывать из склада 20 бут., то выпиши так: 10 бут. "Мартовского" и 10 бут. "Экспорт". Перед приездом буду телеграфировать.

580. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое сент. [1902 г. Москва]

Дусик милый, единственный, здравствуй! Как много мне хочется сказать тебе, и поговорить, и посидеть молча с тобой! Ты пишешь, что приедешь. Хорошо ли это? Подумай, родной мой.

Зола жалко, жалко, что умер как-то нелепо. Если бы жена не просила его встать, чтоб открыть окно, он бы не попал головой на пол и, может быть, спасся1.

Очень рада, что был дождь, хотя, по-видимому, толку мало. Опять все сухо, как ты пишешь.

Вчера не писала тебе, потому что пришла из бани и была утомлена. У нас столуется Вишневский, платит 20 р.; просится еще в нахлебницы Инна Воронина; кажется, возьмем. Все доход.

Сегодня и вчера были славные репетиции с Конст. Серг. Вчера смотрел два акта, а сегодня занимались тонами. Неожиданные тона услыхал у Вас. Вас. и у меня. Хвалит Харламова -- Пепла, Самарову -- Квашню, остальные еще не утвердились. Сегодня очень было интересно. Каждый пробовал роль в разных тонах, пробовали походку, манеры. Ты бы смеялся сильно. Качалов очень смешил. Тихомирова жучили, Загарова, но все было приятно, гнета не было.

Сейчас вечером были у меня Конст. Серг., Влад. Ив., Вишневский и Петрова и читали "Дядю Ваню". К. С. в восторге от Сони, но говорит, что Мария Петровна будет ревновать. Я это понимаю. Посмотрим, какова Петрова будет со сцены2. Чайку будут пробовать с ней. У нее есть настоящий нерв и большое чутье. Занимался с ней Вл. Ив.

Заезжал Морозов, сидел, пил чай. Был доктор Раткевич, с кот. Маша познакомилась в вагоне и которого, оказывается, я тоже знаю. Утром мы с Машей были в новом театре, и Маша пришла в восторг. Шехтель ходил с нами, по-видимому, очень довольный. Писала ли я тебе, что он ничего не берет за работу? Надо теперь заниматься устройством уборной, выдают по 75 р. -- на это не разъедешься. На эти деньги надо купить драпировки, ковер, кушетку и кресло. Стол и шкаф с зеркалом дают. Неужели ты со мной здесь поживешь? Дуся моя, какое это будет для меня счастье! Я так же буду волноваться, как и прошлую осень. Как я тебя буду ласкать, целовать! Родной мой, голубчик. Полтора месяца мы уже врозь. Как я буду всматриваться в твое лицо, черты, глаза, в твою улыбку. А ты как? Приедешь так, будто уже 50 лет женат, или нет? Скажи.

Дусик милый, попроси m-me Бонье купить длинную коралловую цепь (нешлифованн. коралл), длинную, как теперь носят для часов и для побрякушек. Наша кассирша просила меня еще в прошлом году привезти ей из Ялты, но в феврале таковой не было, их можно найти во время сезона у итальянцев. Я не имею понятия, сколько она стоит. Будь добр, скажи это своей "подруге".

Покойной ночи, дусик. Смирновых не видаю. Туфли привези одинаковые, ведь они обе полные и приблизительно одного роста.

Целую тебя много, много раз. Ешь побольше и сливки пей непременно. Это мой приказ, и изволь слушаться; как-никак, а я жена твоя. Отчего же ты летом их переносил так хорошо?

Спи спокойно, да посетят тебя сны золотые, ласковые!

Обнимаю моего дорогого писателя, моего поэта.

Твоя собака

581. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 сент. [1902 г. Ялта]

Милая моя философка, немчушка моя, здравствуй! Сегодня получил от тебя великолепное письмо -- описание поездки твоей в Любимовку и, прочитавши, порадовался, что у меня такая хорошая, славная жена. Вчера был у меня Альтшуллер, смотрел меня в первый раз за эту осень. Выслушивал, выстукивал. Он нашел, что здравие мое значительно поправилось, что болезнь моя, если судить по той перемене, какая произошла с весны, излечивается; он даже разрешил мне ехать в Москву -- так стало хорошо! Говорит, что теперь ехать нельзя, нужно подождать первых морозов. Вот видишь! Он говорит, что это помог мне креозот и то, что я зиму провел в Ялте, а я говорю, что помог мне это отдых в Любимовке. Не знаю, кто прав. Из Москвы, по требованию Альтшуллера, я должен буду уехать тотчас же по приезде. Я сказал: "Уеду в декабре, когда жена пустит". Теперь вопрос: куда уехать? Дело в том, что в Одессе чума и очень возможно, что когда в феврале или марте я буду возвращаться из заграницы, то меня задержат на несколько суток и потом в Севастополе и Ялте будут смотреть как на прокаженного. Возвращаться же зимой мне можно только через Одессу. Как теперь быть? Подумай-ка!

У нас нет дождя. Ветер.

Читал статью Августа Шольца о Художественном театре1. Какой вздор! Чисто немецкая хвалебная галиматья, в которой больше половины сведений, которые автор уделяет публике между прочим, сплошное вранье; например, неуспех моих пьес на сцене московских императорских театров. Одно только и хорошо: ты названа самой талантливой русской актрисой.

Пиджаки и брючки мои износились, я стал походить на бедного родственника... Тебе будет совестно ходить со мной по Москве, и так и быть уж, я буду делать вид на улице, что ты со мной незнакома, -- и так, пока не купим новых брюк.

Ну, светик мой, мордочка, будь здоровехонька. Не хандри и не распускай нервов. Знай, что я обнимаю тебя и треплю изо всех сил. Скоро увидимся, дусик.

Твой А.

Итак, стало быть, я здоров. Так и знай.

582. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое сент. [1902 г. Москва]

Я мало спала последнюю ночь, дорогой мой. Было беспокойно, и сердце что-то колотится. Я какая-то взбудораженная. Попробую не пить кофе по утрам.

Занималась Настей, потом пошла на репетицию, потом было заседание о расценке мест в театре1, о том, как надо благодарить Морозова, Шехтеля. Потом обедала, легла; пришел Членов, пришла m-me Коновицер и сидела вечер -- вот и день мой весь.

Шел снег, холодно.

Зубы мои портятся отчаянно, и все не соберусь к дантисту.

Весь вечер пропал зря за беседой с m-me Коновицер. Время летит, а все ничего не делаю. Вишневский рад твоему письму2. Он сегодня репетировал в татарском кафтанчике и тюбетейке. Мария Федоровна тоже оделась для настроения3.

Мучительно репетировать в этом помещении4. В конце недели переходим в театр. Приезжает Горький. Будет смотреть "Мещан", репетицию.

Ну, пойду спать, не сердись, дусик, что пишу мало, и глупо, и сухо. Я устаю от репетиций и уже лежу после, и довольно долго.

Обнимаю мою дорогулю крепко, крепко. Кланяюсь мамаше, Альтшуллеру, гимназии.

Целую тебя со вкусом. Какие свиньи французы по отношению к Зола!5

А фон Валя-то повысили как!6 Вместо Трепова7 у нас будет, говорят, Гадон -- адъютант Сережи8. Слышал? В Москве грязь и гадость.

Целую тебя, милый мой, и люблю, люблю.

Твоя Оля

583. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 сент. 1902 [Ялта]

Дусик мой замечательный, у нас был дождь, довольно хороший, стало грязно. Стало быть, о дожде писать тебе больше уже не буду.

Прис. пов. Аделя я видел на пароходе, когда передавал его жене посылку. Он мне понравился, хотя пришлось недолго разговаривать. Я дразнил m-me Адель пирожками Бартельс1, говоря, что его надо в тюрьму, а он, т.е. ее муж, принял это всерьез и стал в защиту Бартельса и твоего брата.

Не забудь, собака: когда приеду в Москву, купим духов "Houbigant", самый большой флакон или два-три поменьше, и вышлем Альтшуллеру. Не забудь, пожалуйста, напомни мне.

Мать уезжает в Москву 1 окт. или самое позднее -- 3-го. Берет с собой кухарку Полю, горничную отпускают; остаемся я, бабушка и Арсений. Предполагается, что я буду обедать в городе. К 15 октябрю приедет в Москву сам. Трепещи. Возьму с собой пальто осеннее, шапку и шляпу. Если будет холодно, то шубу привезешь на вокзал. Но думаю, пальто достаточно. Возьму и плед.

Буду жить в Москве до декабря и даже дольше, смотря по обстоятельствам. Если чума будет в Одессе и зимой, то за границу не поеду -- по причинам, о которых я уже писал тебе. В Москве буду только есть, пить, ласкать жену и ходить по театрам, а в свободное время -- спать. Хочу быть эпикурейцем.

Не хандри, золото мое, это нехорошо. У вас Вишневский столуется и платит по 20 р. в месяц? Скажите, пожалуйста!

Если приедешь на вокзал встречать меня, то приезжай одна, умоляю тебя. Если же тебе еще трудно ездить на извозчиках, то не смей приезжать, сиди дома, я и сам приеду. Опять-таки умоляю.

Получил от Суворина письмо. Ставит одну свою пьесу в Москве, другую -- у себя в театре в Петербурге2. Стало быть, он приедет в Москву, будет ходить в дом Гонецкого, рассуждать о театре...

Ну, храни тебя Бог, моя жена хорошая. Благословляю тебя, целую, переворачиваю, поднимаю вверх за ногу, потом за плечи, обнимаю тысячу раз.

Твой А.

Не забывай меня, пиши. Твои последние письма очень хороши, спасибо тебе.

584. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое сент. [1902 г. Москва]

Вчера пропустила день, дорогой мой, не писала. Была очень уставши. Целый день бегала с Машей для обмундировки уборной, а вечером была репетиция "Мещан" для новых исполнителей1. Я еле лопотала. Вообще "Мещане" мне стали противны по воспоминанию о моей болезни, противна роль.

Ты мне милое письмо прислал, дусик мой. Я тебя люблю за это. Что-то в нем есть существенное. Только нехорошо, что ты опять кашляешь. Умоляю, не приезжай, если тебе не по себе, если не чувствуешь в себе достаточно сил. Думай о нашем будущем младенце и веди себя благоразумно, чтоб младенец не унаследовал легкомыслия. Ты понимаешь сие?

Плевательницу послать не с кем. Не слыхать, кто бы ехал в Ялту. Погода у нас не солнечная, было холодно, перепадал снежок, сегодня было +6®. Сносно.

Деньги Миров прислал. Спасибо тебе, дусик мой родной. Маша получила их через госуд. банк.

У нас теперь живет портниха из Василь-Сурска, по рекомендации Дроздовой. Она все будет шить, и это дешевле, чем все отдавать, и в доме она будет помогать. Зовут ее Ксения, она стриженая, рябинькая, знакома с Горьким. Была оклеветана в распространении прокламаций. Но она простая и далека от всех этих историй, рассуждает здраво. Славная, по-видимому. Дело в том, что у хозяйки, где она работала в Нижнем, были сходки и аресты, и потому она ушла от нее.

Репетируют теперь 2-ой акт, где меня нет, и потому я свободнее эти дни. В конце недели переходим в новый театр2. Будет треволнительное время. Конст. Серг. вступает теперь во "Власть тьмы". Играет Митрича. Мы совсем отвыкнем играть "господ". Репертуарчик-с! Нечего сказать. Если успею, напишу сейчас несколько строк Санину. Почему-то хочется.

Посылаю тебе телеграмму3.

Мунт играла Ирину (ты счастлив?), Кошеверова -- Ольгу, Буткевич4 (ты ее не знаешь) Машу, Кошеверов -- Вершинин, Снигирев -- Чебутыкин.

Ах, Антон, Антон...

Как я хочу тебя видеть! Мне так пусто без тебя. Хотя дни полны, набиты всякой всячиной, но все же пусто. Отдыхаю, когда думаю и стряпаю роль, только.

Обнимаю тебя, моего дорогого, любимого, хорошего, нежного. Насколько ты лучше и выше меня! Сделай меня такой же. Переделай меня. Голубчик мой!

Целую крепко и шепчу много тепленьких слов на ушко и целую затылочек и крепко тебя прижимаю.

Твоя Оля

585. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое сент. утро [1902 г. Москва]

Я чуть до потолка не подпрыгнула, когда прочла вчера твое письмо, дусик милый, любимый!

Значит -- улучшение! Но помни, что надо еще большее улучшение и потому, повторяю, веди себя хорошо, не делай легкомысленных поступков.

Значит, можно начать ждать тебя и думать о телячьей котлете в 30 к. и о Стрицком. Милый Стрицкий! Когда в старости буду вспоминать о нем - сейчас же нарисуется славная полоска нашей жизни -- тишина, покой, Любимовка. Дусик мой!

Брюки и сюртучок мы здесь закажем тебе, обмундируем. Ночные рубашки, длинные, я на днях закажу для тебя. Тебе будет хорошо здесь, уютно. Поживем хоть немножко.

Шольца я не читала; я ведь знаю его, т.е. беседовала с ним1.

Кушай хорошенько, милый, наедайся, будь всегда сытым. Когда буржуй сыт, то это противно, когда ты сыт, то это великолепно, так и знай.

Когда приедет мамаша? Она должна непременно пожить и у нас, а то обидно. Если она будет после твоего отъезда или до, то она может спать у Маши, а Маша у меня. Места довольно, и будет хорошо. Так и передай, да, впрочем, я сама напишу. Поведем ее в наш новый театр, будем увеселять.

Привези мне своих томиков, я хочу все отдать переплесть. Сделай мне этот подарок. Труда тебе никакого, а мне приятно и трогательно. Будь мил.

Лаврики растут. Воздух в квартире хороший. Будешь единственный мужчина в нашем женском монастыре. Хорошо тебе будет! Кормить отлично будем.

Сейчас пойду на репетицию размечать 4-ый акт "Дна".

Вчера была у нас Мария Федор. Желябужская с Женичкой2. Влад. Ив. болен, сидит дома.

Все благополучно. Вишневский с Инночкой столуются у нас и счастливы ужасно.

Ну, спешу, будь здоров, весел. Скоро увидимся, а? Родной мой, протертые мои брючки, берегите себя. Заклинаю.

Целую крепко, нежно и обнимаю. Мамаше целую ручку.

Твоя Оля

586. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

26 сент. [1902 г. Ялта]

Здравствуй, собака! В последнем письме ты жалуешься, что у тебя сердце колотится, что ты точно взбудораженная и что ты не будешь уже больше пить кофе. Кофе безвредно, дусик мой. Вся беда это твой кишечник, вялый и тугой. Тебе бы надо попробовать питаться молоком, т.е. кроме всего прочего съедать в день еще 5-6 стаканов молока. Ну, да об этом скоро поговорим.

Скажи Горькому, что я скоро приеду в Москву, чтобы он был на первых представлениях. Я ведь еще не видел "Мещан", не видел "В мечтах". Все теперь посмотрю, клопик мой, и похвалю мою жену необыкновенную.

Мать едет в почтовом поезде, потому что почтовый останавливается чаще; она не может ни стоять, ни ходить в вагоне, когда идет поезд.

Вчера был у меня Куприн, женатый на Давыдовой ("Мир Божий"), и говорил, что его жена плачет по нескольку раз в день -- оттого что беременна. И совы по ночам кричат, и кажется ей, что она умрет во время родов. А я слушал его и на ус себе мотал. Думал: как моя супруга станет беременной, буду ее каждый день колотить, чтобы она не капризничала.

Покашливаю, но мало. Все обстоит благополучно. На сих днях пойду стричься, потому что Ольга Леонардовна не любит у своего мужа длинных волос.

Итак, будь здорова и весела. Не гонись за работой, еще успеешь. Бери пример с меня.

Твой А.

587. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое сент. вечер [1902 г. Москва]

Как здравствуешь, дусюка? Что делаешь? Пишешь ты что-нибудь или нет? Об этом молчишь. Что-то ты сообразил про себя и молчишь. Много ли сидишь в саду, и какой он вид имеет? Хорошо ли ешь и почему опять-таки не пьешь сливки?

Сегодня приехал Горький, очень спрашивал про тебя, хочет видеть тебя. Останется здесь дней десять. Учил меня делать "собачью ножку", т.е. крутить папироску из бумажки и насыпать махорку; конечно, я буду сыпать табак, а не махорку. Придет к нам, сказал.

Представь, "На дне" идет раньше в Берлине, чем у нас1.

Завтра смотрят декорации "Власти тьмы" в Лианоз. театре2. Понемногу будем перебираться.

Вишневскому вчера д-р Степанов давил гланды. Он не ходит пока на репетиции, говорит не совсем свободно. Сегодня кончили разметку 4-ого акта, а 3-ий еще не трогали. Надеюсь, Горький посмотрит репетиции "Мещан" и "Дна". У меня очень сильный 4-ый акт, сильный по нерву. Мне бы хотелось, чтобы Горький послушал меня. Сам он очень нервен, все плачет. Начал рассказывать, как он читал "На дне" в ночлежке, где был настоящий барон Бухгольц3, настоящая Настя, и говорил со слезами, все давился. Говорит, плакали в ночлежке и кричали, что "мы хуже, хуже". Целовали его, обнимали. Рассказывает, а сам плачет. Опять он за кого-то вступается, защищает. Остановился у Скирмунта.

Для уборной мы с Машей почти все соорудили, слава Богу. Была сегодня твоя подруга Кундасова. Зелена, страшна. Ужасно она несчастная.

Влад. Ив. все еще болен, находится у сестры жены. Завтра хотим с Самаровой навестить его. Маша пошла сейчас к Корш, а я поеду на поганую Божедомку, на "Мещан". Там так пустынно и страшно вечером.

Плечо у меня все время побаливает, а вчера сильно разболелось, т.ч. Маша растирала скипидаром с вазелином, но я думала, что это что-то вроде неврита. Тяжелого не могу поднимать правой рукой, даже лампу не могу. Ты мне будешь массировать, дусик? Мне так это приятно будет.

А теперь, роднуля, до завтра, иду на репетичку. Напиши, когда соберешься в поездку. Веди себя умно в вагоне, не простуживайся. Целую и обнимаю крепко необыкновенного моего, целую глаза и морщиночки около рта. Будь здоров, весел.

Твоя Оля

588. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 сент. [1902 г. Ялта]

Актрисуля, ты каждый день, буквально каждый день ходишь покупать мебель для своей уборной (что видно из твоих писем), но не догадаешься купить широкое камышовое кресло для отдыха, кресло с покатой спинкой, в котором ты могла бы сидеть в то время, когда не играешь. Затем нужен хороший пульверизатор, нужен ковер, который легко снимался бы с пола при ежедневной уборке.

Я здоров совершенно; стало быть, оставаться мне в Ялте незачем, и я приеду к 15 или 16 октября, а если театр открывается позже, то к 20. Одним словом, приеду не позже 20-го, и вероятнее всего, что раньше 20-го, даже, быть может, раньше 15-го1. Без жены жить и в то же время быть женатым человеком -- необыкновенно скучно.

Мать будет в Москве 4 октября.

Настойчиво уверяют, что между Ялтой и Севастополем будет строиться скоро железная дорога и что до постройки, теперь же, билеты от Севастополя до Москвы будут продаваться не в Сев., а в Ялте.

Я люблю тебя, мой балбесик, бабочка моя, актрисуля. Господь с тобой, будь здорова и покойна. Будь весела. Целую тебя и обнимаю.

Твой А.

Сегодня послал письмо Мейерхольду2.

589. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое сент. [1902 г. Москва]

Антошка, милый мой, золотой, мы увидимся скоро!!! Урррааа!!! Можно опять жить надеждой, можно быть бодрой, не все уже так черно! Как я тебя буду целовать, как буду глядеть на тебя, рассматривать всего моего человека хорошего.

Твое письмо пришло как раз, когда был у нас Горький. Ему очень нужно тебя видеть, и он приедет, когда ты будешь в Москве. Он сидел долго, говорил. Чудак, хочет ехать сам к Шрамму хлопотать за Сулержицкого1 -- много бы он сделал! Мы его отговорили и сказали, что мы похлопочем через Стаховича, и завтра назначили им обоим свидание у нас.

Сегодня утром я была с Самаровой у Влад. Ив. Лежит бедный, да еще не дома, как-то неуютно. Жалко его. Вчера ему было нехорошо. Беляев проколол ему нарыв в ухе, а промывали ему неумелыми руками, раздражили, и у него поднялась рвота, продолжавшаяся 1 Ґ ч. Гриневский говорит, что это очень нехорошо. Он ужасно слаб, хотя лежит одетый на диване. Котик приезжает во вторник. Они перебрались на другую квартиру на Б.Никитскую.

Потом я была в театре. Демонстрировались звуки. Гром удивительный. Все зааплодировали, и братья Жуйкины раскланивались2. Проезжала пожарная команда, гудел ветер, завывал, свистел. Театр удивительный. Все тебе будем показывать. Вишневский уже мечтает, как ты будешь лежать на его тахте. Завтра будут сцену вертеть.

Я просила Гриневского побывать у меня насчет плеча. Он был недавно, всю меня слушал, стукал. Говорит, что боль нервно-мышечная, обострилась вследствие болезни. Прописал мазь, а через несколько дней начнет массажем лечить, массажистку привезет. Говорит, что дыхание в правой стороне боязливое, и правда, мне ведь больно дышать и вздыхать.

Была m-me Фейгина, был Членов, но я их мало видела, занята была с доктором.

На вокзал я обязательно приеду, привезу шубу; а если будет пакостно в природе, позволь в маленькой каретке встретить тебя. Позволь, дусик! Чистенькую возьму. Поболтаем по крайней мере. Можно ведь? Ответь. Ехать ли тебе за границу -- поговорим здесь. Телеграфируй день мамашиного приезда, я хочу ее встретить. Непременно. Слышишь? А то рассержусь. Меня мучает -- где ты будешь есть? В городе -- это чепуха. Очевидно, Марьюшка должна раскачаться. Умоляю только, не мори себя голодом и заказывай сам и помногу. Сделай это, умоляю тебя. Пока до свиданья, целую и обнимаю и перекувыркиваюсь через тебя.

Твоя Оля

590. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 сент. [1902 г. Ялта]

Актрисуля, угадай-ка, кто у меня был вчера. Не угадаешь ни за какие пряники. Вчера часа в четыре вдруг является твой доктор Штраух, одетый франтиком, с пестреньким галстучком; оказывается, он делал в Гурзуфе операцию. Говорил, что ты совершенно выздоровела и можешь играть сколько тебе угодно.

Вчера я переделывал один свой старый водевиль1. Сегодня перепишу и отправлю Марксу.

Завтра уезжает мать. Я остаюсь solo.

Здоровье мое становится все лучше и лучше. Ем за десятерых. Только вот не пью, ибо пива порядочного нет, а вино здесь тяжелое, неинтересное. Мать привезет Ґ бут. вина красного, для пробы. Попробуй с Машей, и если найдете, что оно хорошо, то я привезу. Кажется, ничего себе. Только скорее напиши, так как очень возможно, что я скоро выеду.

Значит, я буду на первом представлении! И вдруг мне не окажется места и придется сидеть в ложе вместе с Котиком!

Ну, балбесик мой, обнимаю тебя крепко. Не забывай, что у тебя есть муж. Вспоминай об этом хоть раз в два дня. Если вздумаете менять квартиру, то поищите в доме Гонецкой, повыше. Если дороже на 100-200 р., то это ничего. Как ты думаешь?

Твой А.

591. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое сент. [1902 г. Москва]

За твои последние письма, дусик мой, целую крепко-накрепко. Не дождусь тебя, дорогой мой. Ужасно хочу тебя видеть, тебя слышать, тебя обнимать.

Только что вернулась с Божедомки, где "марали" (играли) 3 акта "На дне" при Горьком. Играли вяло, скучно. Все волновались, что автор смотрит самую черновую работу, а по-моему, это хорошо. По крайней мере они высказались с Алексеевым, чего каждый хочет. Алексеев, конечно, волнуется, потому что Горький, как не актер, хвалит тех, кто идет чистенько на общих тонах. Устали все сильно. Долго слушали, что говорил Горький. Мария Петр. была; она выглядит очень хорошо, свежа и бодра и играть будет. Все сетует, что нет твоей пьесы и потому она без роли.

Вчера у нас были Горький и Стахович, и д-р Коробов. Первые два говорили о Сулержицком, как его бы вернуть в Москву. После их визита я поехала с Вишневским навестить Влад. Ив. Там были доктора, его belle-soeur1, с кот. мы и беседовали большую часть времени. Появился Влад. Ив., очень слабый; это история скверная и продолжительная у него. Воспаление среднего уха. Теперь ему лучше все-таки. Он говорил о тебе. Все говорят о тебе и не могут помириться, что ты из-за денег выходишь из пайщиков, как будто твоя главная подмога в деньгах. Конст. Серг. ведь писал тебе?2 Приедешь, переговоришь обо всем.

Сегодня утром Гриневский привез электрич. машину и электризовал меня. Думаю, что поможет и что плечо и рука не будут болеть. Кишки мои понемногу приходят в норму и действуют.

Завтра напишу тебе хорошее письмо, а сейчас устала, золото мое, иду спать. Завтра октябрь. Сегодня целый день шел мокрый снег. Целую, обнимаю и ласкаю мужа моего ненаглядного.

Твоя собака.

Умоляю есть хорошенько. На коленях горячо умоляю. Целую тысячу раз.

До свиданья.

592._О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое окт. [1902 г. Москва]

Твое письмо пахнет фиалкой, дусик мой родненький! Отчего это? Так тонко и так приятно.

Спасибо тебе, что ты заботишься о моей уборной. Меня это ужасно трогает. Вместо камышового кресла у меня будет удобная кушетка, на кот. я могу вытянуться, перед столом будет мягкое кресло, тоже удобное. Ковер будет. О пульверизаторе я еще не думала.

Мамаша, значит, уехала. Как ты теперь будешь питаться? Меня это смущает. Ведь бабушка очень стара. Будь милый, заказывай сам себе. Будешь, дусик мой нежный? Капризничать не будешь? Я поеду встречать мать, Маша будет на уроке.

Сегодня у меня был день без репетиций. Сидела утро дома, был Гриневский, электризовал меня. Пела я, потом навестила Надежду Ивановну и вместе с ней обедала у мамы. Как у нас там людно и шумно! Все время звонки, приходят, уходят, кое-как обедают, но обедают очень вкусно. У мамы работы масса. Как только она выносит такую беспокойную трудовую жизнь! Володя недавно выиграл дело одно и получил через него трех клиентов. Адель его приближает к себе, дает ему тоже работу. Я очень рада за Володю. Эля работает запоем в мастерской Мешкова. Они теперь очень скоро поженятся. Успокойся. У Бартельс выстроили чудесную новую печь и хлебы пекут отменные, но Эля худеет все-таки. Вечером мы все перекочевали к нам, пили чай, я пела с мамой дуэты, играла с Николашей в четыре руки. На моем рояльчике играть просто наслаждение, такой он мягкий и бархатный. Услышишь. Маша была у Ивана. У Володи корь, но он встал уже. Маша ездит в мастерскую с сестрой Марии Федоровны -- Женичкой1.

Собирались мы сегодня с Горьким в цирк, но он должен был быть у Симова, и потому не состоялось. Жаль. А с тобой мы пойдем в цирк? Пойдем? Когда ты у меня будешь в объятиях? Когда ты меня приласкаешь? А то мне сухо. Я не могу так жить. Затылочек выстриг? Прижимаю твою милую голову к своей груди и целую до тех пор, пока заснешь. Будь здоров, милый, будь покоен. Целую тебя.

Твоя собака

593. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 окт. [1902 г. Ялта]

Актрисуля, для чего это понадобилась тебе карета? Ведь карет порядочных нет в Москве, в карете всегда тошнит. Давай проедем просто на извозчике. Я буду в осеннем пальто, и шубы, быть может, не потребуется. Буду иметь плед, калоши.

Мать уехала вчера на мальпосте1 с тем, чтобы отправиться в Москву на почтовом. Не телеграфировал тебе, потому что не знаю наверное, найдет ли она в Севастополе билет, или нет. Говорят, поезда полны, билеты раскупаются за 2 недели.

То, что у Немировича была рвота, это в самом деле нехорошо. По крайней мере было нехорошо. Когда увидишь его, скажи, что я очень беспокоюсь и желаю ему скорейшего выздоровления.

В газетах печатают, будто все билеты на курьерском поезде и добавочном до 15 окт. уже распроданы. Каково, если это справедливо? Я написал в Севастополь, авось найдется местечко.

Живу во всем доме один. И ничего. Хотел было завести себе любовницу, да раздумал: осталось до отъезда так немного!

Будь здорова, собака моя хорошая, дворняжка. Если приедешь на вокзал встретить меня, то найми извозчика на вокзал и обратно.

Ну, кланяюсь тебе в ножки и обнимаю. Помни обо мне, а то будешь бита. Ты ведь знаешь, как я строг.

Твой Antoine.

Матери и Маше поклонись.

594. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое окт. [1902 г. Москва]

Сегодня неожиданно был у меня д-р Штраух, дорогой мой! Поразил и своим появлением и тем, что приехал от тебя1. Говорит, что ты очень хорошо выглядишь и хорошо чувствуешь себя. Как я рада была этим вестям! Дусик мой нежный.

Сегодня у меня опять свободный день. Утром я мыла цветы, много пела, была в голосе. Электризовалась. Ходила в Лианоз. театр насчет устройства уборной опять-таки, была в магазинах. Вечером сейчас были с Машей, Инночкой и Вишневским в Малом театре и смотрели Джерома "Мисс Гоббс"2. Пьеса неважная, наивная, играется неинтересно. Обстановка хорошая. Разрез каюты довольно мил, и двигают декорацию справа влево -- это должно изображать качку. Та же Лешковская, тот же Южин -- все в том же виде. Шла еще "Тяжба" Гоголя с Ленским и Рыбаковым. Последний был ужасен. Да и вообще к чему это. Скучно отчаянно. Во время пьесы Джерома я вздремнула раза два, а ведь радовалась пойти в театр! Теперь надо еще посмотреть Ермолову и потом -- adieu Малый театр на весь сезон. J'en ai assez3. Было очень много наших художественных в театре.

Завтра придется идти на "четверг" у Желябужских. Маша с ними чего-то подружилась, и мне уже неловко, раз она к ним ходит, вечно отказываться. Я не люблю ходить в гости и разводить разговоры.

Сегодня ужасная слякоть на дворе, хотя тепло и к вечеру теплеет еще. Если бы скорее погода установилась, чтобы тебе, моему писателю, было бы совсем хорошо здесь! Я утром опять думала о младенчике, о нашем будущем младенчике. Мне даже показалось, что он у меня на руках лежит. Я дура, а? Я уже рисовала себе, как я поеду встречать тебя, как ты выйдешь из вагона и так далее...

Теперь уже скоро увидимся и потому мне не так будет хотеться писать тебе.

Милый, привези мне, пожалуйста, складную рамку в моей комнате (если она еще существует), в которой вставлен твой портрет и портрет детишек. Я привыкла, чтоб это стояло на моем столе. Привезешь?

Пора спать. Целую тебя, моего хорошего, золотого, удивительного. Ласкаю нежно и ушко покусываю.

Твоя Оля

595. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое окт. [1902 г. Москва]

Два вечера не писала тебе, дорогой мой! Это ведь ужасно. И сейчас напишу нелепое письмо, чувствую. Все спешу куда-то. Подходит открытие, а у меня как будто ничего не готово.

Сегодня тепло, +10®, но слякотно. Вчера я была в отчаянии. Ездила вчера встречать мать, как ты написал 4-ого с почтов. поездом, и никого не встретила. Сначала испугалась, а потом решила, что виновато твое враждебное отношение к телеграммам: ты вот сэкономил, а я израсходовала 1 р. и зря протряслась на вокзал и обратно. Чувствуешь, тиран души моей? Да еще плюс беспокойство. Приезжал и Иван с супругой, и все не знали, что думать. Подождем сегодня.

Дни заняты "Мещанами" и "Властью тьмы". Третьего дня вечером первый раз репетировали на новой сцене. Чудесно! Просторно, аппетитно. Все хорошо. Только мы репетировали плохо. Пьесу играли мало, а уже надоела. Невольно все вспоминают твои пьесы, уже игранные без конца, но не надоевшие.

Почему ты нам не прислал переделанный водевиль?1 Маркс напечатал, и его сыграют раньше, чем у нас. Это нехорошо. Конст. Серг. возмутился.

Вчера жарили "Мещан" за столом, с часу до 6-ти. Во как! Вечерком я съездила к Немировичам. Посидела недолго. Вл. Ив. все еще слаб и посидит еще с неделю. Котик устраивает квартиру и возмущается толщиною Южина. Там была m-me Качалова, и она утащила меня к себе. Качалов ужасно смешной дома, не такой, как в театре.

Будь покоен, тебя усадят в театре и будешь все смотреть, и Котик не будет мешать.

Дуся моя, когда же ты приедешь? Как ты питаешься? Пиши все и подробнее, умоляю.

Целую тебя крепко и нежно, моего милого, дорогого.

Твоя собака

596. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

5 окт. [1902 г. Ялта]

Актрисуля, здравствуй! Мать выехала первого октября, затем я получил от нее письмо, из которого узнал, что она на поезд не попала и осталась ночевать в Севастополе и ночевала, вероятно, в какой-нибудь дешевой разбойницкой гостинице. Где она теперь, не знаю. Быть может, продолжает жить в Севастополе. А ты 4-го окт. ходила на вокзал встречать ее? Да, вот что значит -- не слушаться меня! Ведь я писал, чтобы не ездила встречать, потому что она приедет в Москву не раньше 27 ноября и не иначе, как в товаро-пассажирском поезде, в IV классе. Дуся, ради Создателя, пригляди, чтобы она в Петербург поехала на почтовом в 1-м классе или же на том поезде, который отходит и приходит в Петербург на Ґ часа позже почтового.

Как только узнаешь из письма или из телеграммы, когда я приеду, тотчас же пошли в аптеку взять для меня

1/2 ф. рыбьего жиру чистого, светлого.

10,0 (10 грамм) Kreosoti fagi.

Поняла? А приеду я или 14-го или 17 окт. Говорят, что все билеты до 15 уже разобраны, и если это правда, то приеду не раньше 17-го. Во всяком случае, я написал в Севастополь и теперь жду ответа.

Я обедаю хорошо. Бабушка готовит суп или борщ и жаркое. Ем и арбуз. Скажи матери, если она приехала, что Настя еще не ушла, чему я рад, так как есть кому собрать на стол и встретить гостя. Журавли сыты и довольны. Целый день отдыхают, а от какой работы -- неизвестно. Собаки целый день едят и спят. Погода солнечная, теплая, даже жаркая.

Ну, Христос с тобой, моя радость. Будь покойна и весела, за это я буду тебя любить еще больше.

Твой А.

597. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[6 октября 1902г. Москва]

Мамаша приехала вчера здорова целую. Оля

598. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое октября [1902 г. Москва]

Дусик ненаглядный, здравствуй! Я совсем засохла без любви, без ласки. Нехорошо так. Да и тебе нехорошо. Я стала писать неаккуратно. Какое-то суматошливое время, я устаю, путаю дни, числа.

Мамаша приехала благополучно. Сейчас у нее насморк. Спит она у Маши, а Маша у меня. Вчера обедали у нас Иван с супругой, была Надежда Ивановна. Третьего дня был старик Суворин, много говорил, говорил, что тебя очень любит, и прослезился, когда увидел тебя1. Прислал нам читать свою пьесу "Вопрос", кот. пойдет на Мал. сцене2. Был в нашем театре, говорит, что очень нравится сцена и уборные, а зрительный зал, говорит, современный, а я этого не понимаю.

В одно время с ним был и Бунин и Мария Григор. Средина, кот. была очень интересна, первый раз за все время, что я ее знаю, я хоть немного поняла, что Саша мог ею увлечься. Она перевела с итальянского драму, и, кажется, эта драма пойдет в Новом театре3.

Вчера была у нас генеральная "Мещан". Ничего, все подобрались. Был Найденов и кроме него никого. Горький, кажется, еще не уехал.

Мамаша сегодня была с Полей в Кремле, потом обедала у Ивана. Простуженную ее нельзя пускать в Петербург. Мы с Машей смеемся -- мать и здесь все ходит двери запирает. Завтра я ее поведу в Пассаж, если насморк будет лучше. Ей у нас нравится, по-видимому.

У нас тепло; сегодня был чудесный день. Вечер я была дома, у нас сидела Хотяинцева, я с ней пойду завтра в кружок послушать, о чем говорят умные люди, и посмотреть на них. А больше всего мне хочется увидеть моего умного, чудесного писателя, моего поэта с лучистыми глазами и с чистой душой. Ты меня не забыл? Не разлюбил? Я тебя буду долго разглядывать. Мне почему-то кажется, что твой приезд, т.е. наше свиданье, должно что-то решить, то, что сидит у меня в душе. Ты, конечно, не понимаешь меня. Ну, да это все равно. Что со мной будет в ту минуту, когда я увижу твою физиономию, вылезающую из вагона! Ты, конечно, состроишь самую равнодушную и спросишь о чем-нибудь постороннем. Я уж это знаю. И знаю, что у тебя внутри будет в эту минуту. Целую крепко, любовно, тысячу раз моего дорогого, и затылочек, и глаза, и губы, и усы и кусаю и шепчу в ушко.

Твоя собака.

Ты переделал "Юбилей". Верно? Я угадала?4

599. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 окт. 1902 [Ялта]

Актрисуля, если не получишь от меня телеграммы, то знай, что выезжаю я из Ялты, а в Москву приезжаю 14 октября. Так и знай. Билет уже заказан, отъезд решен окончательно. Итак, стало быть, 14-го буду в Москве.

Да ты с ума сошла!!! Давать водевиль в Художеств. театр!1 Водевиль с одним действующим лицом, которое только говорит, но не действует вовсе!! Для театра я пьесу напишу, это будет лучше.

Несчастные Смирновы заказали мне купить для них крымские башмаки, и я никак не найду; сегодня Синани купил и прислал с Арсением, но это обыкновенная мужицкая обувь, я не понимаю, для чего он купил, пропали только деньги.

Значит, жди, приеду. Я буду скверно одет, потому не подходи ко мне в Москве, не узнавай; вместо того, чтобы здороваться с тобой на вокзале, я только подмигну тебе.

Погода в Ялте теплая.

Сегодня подали мне кофе с мухой, вываренной мухой. Такая гадость!

Ну, собачка, будь здорова и весела. Обнимаю тебя и целую миллион триста тысяч раз.

Твой А.

600. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое окт. [1902 г. Москва]

Ты теперь успокоился, что мать благополучно прибыла в Белокаменную? Дусик мой родной! Только что приехали с Машей из кружка, видела много людей. Ехала назад, думала о тебе, и весь ты как-то стоишь отдельно от них всех, такой чистый, такой светлый. Мне безумно захотелось видеть тебя, услышать голос твой. Встречусь с тобой, и мне опять покажется, что я еще не жила с тобой. Все будет ново и интересно. Это хорошо или скверно? Или я глупый вопрос предлагаю?

Я не думаю, чтобы театр открылся 15-го. Ты во всяком случае должен быть на открытии -- хоть на ковре-самолете прилетай. Сегодня говорили о девушке Насте, и пожалуйста, если она нужна и если она хорошая -- не надо отпускать ее.

Рыбий жир и креозот приготовлю, будь покоен. И пиво будет тебе, и баня, и теплая постель, и еще кое-что.

Говорили в кружке о романтизме Горького. Говорил Любошитц, оппонировали Михеев, Голоушев и какие-то два задорные братья Койранские1 (кажется). Влетело и Худож. театру, но он говорил так смешно, что я хохотала. А что они вообще говорили, резюмировать я отказываюсь. Все как-то мелко и ненужно, и неглубоко. "Чайка" идет в Питере 23-го, говорил Эфрос. Маша, может, увидит. Она едет 18-го в Питер к Мише на неделю. Был Фейгин, были Кожевниковы, и все по-старому.

Сегодня я наконец снималась у Набгольца2. Через неделю посмотрим.

У нас тепло, приятно, дождя нет. Хоть бы тебя погода побаловала!

Неужели не будет твоей пьесы? У нас воют все. Я молчала, но тоже начну говорить.

Целую тебя крепко и говорю до скорого свиданья, дорогой мой.

Твоя Оля

601. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое октября [1902 г. Москва]

Сегодня, дорогой мой, мы проводили мамашу в Петербург. Отъехала благополучно с Полей. Поехали обе в 3-м классе; Маша уверяет, что так лучше, т.к. Поля все время при мамаше. Там очень чисто, места спальные, билеты Маша брала утром в Wagons-lits, бюро которых переехало теперь к нам на Неглинную. Вчера на ночь я напоила мать яблочным чаем, и ей стало гораздо лучше. Получил ли ты в воскресенье телеграмму, кот. я прислала на другой день по приезде матери?1

Что ты делаешь, мой Антон? Что ты делаешь целыми днями? Что ты думаешь? Куда глядишь? Чего ждешь? Как я хочу пожить с тобой! Хочу чувствовать тебя около себя, всегда, всегда.

Театр откроется не раньше 20-ого. Не справились с освещением. Вишневский волнуется, что все убыток для нас каждый пропущенный день. Да и правда. Вообще все волнуются и тревожатся. "На дне" сильно помарала цензура, т.ч. Горький в таком виде не хочет ставить. Вл. Ив. поедет в Питер хлопотать2. "Столпы" так помарали, что нечего играть. Пьес совсем нет. Наш любимый автор молчит. Для меня лично -- пока тайна, это молчание. Поговорим еще с тобой, дусик.

Вчера снимали "Мещан". Утомительно было. Приехал Горький с женой, Скирмунт и Пятницкий, и я даже снялась с ними всеми, только в своем виде. Горький сегодня уехал, а приедет к открытию.

Вечер вчера мы сидели дома, пришли Иван с женой, беседовали мирно, я раскладывала пасьянс. Ты вспоминаешь Любимовку? Я как вспомню ее, так на душе тепло станет. О многом мне надо будет поболтать с тобой.

Сегодня был Бунин. Я пошла на репетицию "Сестер", но ее отменили, и я поехала с Вишневским к Влад. Ив. Сидели, говорили о театре. Котика не было дома. Получила письмо от Мани Смирновой, очень любовное, спрашивает о тебе и кланяется. Привезешь ли ты мне коралловую цепь? Не забыл? Попроси m-me Бонье.

Целую тебя крепко, крепко много раз. Ленюсь писать, т.к. знаю, что скоро увижу тебя.

Твоя Оля.

Прилагаемое письмо посылает Алекс. Алексеевна Андреева, сестра жены Бальмонта. Телеграмму вчера передали мне3.

602. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 ноябрь [1902 г. Тула]

Дусик мой, тяжело было с тобой расставаться1. Скоро после Москвы подсел ко мне Шубинский, муж Ермоловой; беседовали, говорили о театрах, об Ермоловой, о художниках, т.е. о вас.

Я уже закусил, спасибо тебе, радость моя. Господь тебя благословит. Живи тихо, не горюй, не сердись. Целую тебя. Кажется, я ничего не забыл, все взял. Это опускаю в Туле.

Целую и обнимаю.

Твой А.

603. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое ноября 1902 г. [Москва]

Голубчик мой, дуся моя, опять ты уехал... Я одна, сижу в спальной и строчу. Все тихо. Ты, верно, около Орла, или уже в нем. Мне так многое хотелось бы тебе сказать, и я чувствую, что ничего не напишу толком, как-то дико сразу писать, а не говорить. Отвыкла. У меня так врезалось в памяти твое чудное лицо в окне вагона! Такое красивое, мягкое, изящное, красивое чем-то внутренним, точно что-то сияет в тебе. Мне так хочется говорить тебе все самое хорошее, самое красивое, самое любовное. Мне больно за каждую неприятную минуту, кот. я доставила тебе, дорогой мой.

Целую тебя. Как ты едешь? Что думаешь? Кушал ли? Спишь теперь, верно. Скоро час. В спальной пахнет вкусно тобой. Я полежала на твоей подушке и поплакала. Перестелила свои простыни на твою кровать и буду спать на твоей; моя с провалом.

С вокзала я завезла домой шубу и ботики, посмотрела на милого пса, кот. привезли без меня. Шнапсиком зовем. Породистый, отличный.

Дома оставаться было тяжело. Репетиции не было. Я села и поехала к Ольге Мих. (моей, а не твоей), на дороге встретила Володю с Элей и с ними пошла на выставку. Это было хорошо. Долго смотрела на лицо Демона. "Сирень" мне понравилась сегодня, нашла место, откуда смотреть1.

Видела m-me Бальмонт. С выставки пошли обедать к маме, потом я была у Ольги Мих., потом ездила к Эле за Гаршиным2 и от нее прямо в театр, играть "Мещан". Трудно было играть. Пришла домой и -- как пусто! И спешить некуда. Ах, Антон мой! Не дура ли я?

Умоляю, говори обо всем дома, чтоб тебе было уютно и хорошо и тепло. Христос с тобой, родной мой, крещу тебя на ночь и целую много тысяч раз. А рука ночью кренделем ложится? До свиданья, моя любовь.

Твоя собака.

Мамашу целую.

604. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 ноябрь [1902 г. Лозовая]

Пишу это в Лозовой. Холодно, мороз градусов десять, солнечно. Я здоров, ем рассольник. Скучаю по своей хозяйке. Милая дуся, пиши мне обо всем, не ленись. Шубинский покинул меня только сегодня утром. Поезд почти пустой.

Господь тебя благословит. Целую и обнимаю. Поклонись Маше.

Твой А.

605. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое ноября [1902 г. Москва]

Сейчас пришла домой и нашла твою открытку, дорогой мой, и поцеловала ее. Ты теперь спишь в вагоне, дусик милый! Видишь ли сны?

А как мы с тобой сжились за это время, правда? Ты мне стал гораздо ближе. А я тебе тоже? Какой ты чудесный!

А как без тебя пусто. Я сейчас еще не понимаю ясно, что тебя нет со мной. Дальше будет яснее и тоскливее. Как скучно приходить домой! Никто не взглянет ласково, никто не погладит, не поцелует. За обедом скучно. Чавкает Вишневский. Вечером нет работы с кроватями, нет передвигания. Нет красивого мужа с мягкими глазами. Стоит пустая кровать. Некому давать рыбий жир. А он едет себе в теплом вагоне по снежным полянам...

Сегодня была приблизительная генералка 2-х актов "На дне". Показывали грим, костюмы. Не было Конст. Серг. и Грибунина. Актера играет Громов, и очень хорошо, сильно, захватывает. Местами 2-ой акт интересен. Завтра опять чистая генеральная, а затем примемся за 3-ий акт. Я очень рада, т.к. у меня до 3-его нет роли. Декорация была приблизительная, но, кажется, будет хороша. Завтра все будет яснее и я напишу тебе.

Голова у меня тяжелая. После обеда лежала, читала Гаршина. В 8 час. поехала в Филармонию на ученический вечер, где пели мамины ученицы. Мама просила меня послушать их. Я с удовольствием слушала, волновалась их волнением. Пила чай и ужинала у мамы, слегка поругалась с д. Карлуном из-за современного направления в искусстве. Но он со мной не позволяет себе выходок, только погорячился.

Все в театре спрашивают о тебе, и я без конца отвечаю.

Электричество давно уже потухло, значит, поздно. Кончаю. Пасьянс раскладывал?

Сделай все возможное, чтоб у тебя было тепло. По субботам меняй белье и вспоминай обо мне. Жена, мол, приказала. Будешь?

Целую всего тебя горячо, обнимаю, ласкаю.

Твоя Оля

606. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое ноября [1902 г. Москва]

Здравствуй, золотой мой, ненаглядный мой! Как ты доехал? Как нашел в Севастополе мать, какими путями дальше ехали? Погода, правда, хорошая? Я ужасно рада. При солнце все легче. Тепло ли у тебя в кабинете? Все ли в порядке? Приспособь к себе Арсения, чтоб он при тебе состоял и все тебе делал. Напиши, если что не ладится. Как сад, журавли? Все напиши. А главное, как твое самочувствие? В духе ли ты? Или уже ялтинское выражение на лице? Не кисни, умоляю тебя. А сегодня я не получила открытки.

Читал в "Русск. ведомостях" о постановке "Мещан" в Вене и критику?1 Умные там люди.

Я вчера очень поздно заснула, и мыши все пугали, а утром разбудили рабочие рядом в помещении. Кофе пила и читала газеты в постели; в 12 ч. пошла на репетицию.

Два акта двинулись. Конст. Серг. будет хорошо играть. Фигура и грим отличные. Москвина все очень хвалят, Качалова, Громова. Сегодня Алешку репетировал опять Адашев, и очень удачно, дает удаль, орет вовсю, озорно. Мария Петровна была на репетиции. Говорит, что 1-й акт очень интересен, а второй скучноват, длинен. Странно, что в чтении -- наоборот.

Домой шла пешком, уже не летела на извозчике к мужу моему милому.

После обеда играла в четыре руки с Инночкой; заезжала Мария Петровна, звала завтра обедать к ним. Потом пришел Елпатьевский, Членов.

Первый едет месяца на три в Петербург. Оказывается, что попадья, у кот. жила и столовалась мама летом, -- его двоюродная сестра. Он ездил к матери, 2-го он смотрит "Власть тьмы"2. Спрашивал о тебе, спрашивал, отчего я такая худая. Пил чай у нас.

Часу в девятом приезжал Влад. Ив., я просила прослушать прозу Гаршина, кот. я завтра читаю3. Я еще ни разу не читала прозы на вечере, а в этой сказке много очень тонов -- разговоры животных. Прочла ему раза три, он мне сделал много дельных замечаний.

Вечер сидела, читала, учила роль, попела и поплакала.

На дворе тепло -- ноль. Мало места для прощания. Целую крепко мою любовь, ласкаю и люблю.

Твоя Оля.

Умоляю, вышли копию с договора или пошли ее прямо к Пятницкому4.

607. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 ноябрь [1902 г. Ялта]

Радость моя, дусик, вчера вечером я приехал в Ялту. Ехал я хорошо, народа в вагоне было мало, всего четыре человека; пил чай, ел супы, ел то, что ты дала мне на дорогу. Чем южнее, тем холоднее; в Севастополе застал я мороз и снег. Плыл в Ялту на пароходе, было спокойно на море, обедал, беседовал с генералом о Сахалине. В Ялте застал холод, снег. Сижу теперь за столом, пишу тебе, моей жене бесподобной, и чувствую, что мне не тепло, что в Ялте холоднее, чем в Москве. С завтрашнего дня начну поджидать от тебя письма. Пиши, моя дуся, умоляю тебя, а то я тут в прохладе и безмолвии скоро заскучаю.

Мать доехала благополучно, хотя и ехала на лошадях. Дома застал я все в порядке, все в целости; впрочем, дорогие яблоки, которые я оставил дома до декабря (они созревают только в декабре), Арсений и бабушка положили в кислую капусту. Когда у нас узнали, что ты привезешь такса, то все очень обрадовались. Собака очень нужна. Не захочет ли такс приехать с Машей на Рождестве? Подумай-ка.

Не скучай, светик, работай, бывай везде, спи побольше. Как мне хочется, чтобы ты была весела и здорова! В этот мой приезд ты стала для меня еще дороже. Я тебя люблю сильнее, чем прежде.

Без тебя и ложиться, и вставать очень скучно, нелепо как-то. Ты меня очень избаловала.

Сегодня приедет Альтшуллер, отдам ему твой бумажник. Собачка, цуцык мой, я целую тебя бесконечное число раз и крепко обнимаю. Пришел Жорж. Будь здорова. Пиши мне.

Твой А.

Ты положила мне в чемодан очень много сорочек. Для чего мне столько? В шкафу у меня образовалась целая гора.

Поклонись своей маме, поблагодари за конфеты, пожелай ей всего самого лучшего. Дяде Карлу, дяде Саше, Володе и Элле тоже поклон нижайший.

608. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое ноября [1902 г. Москва]

Дуся моя, целую тебя крепко. Как ты далеко от меня! Сегодня получила открытку из Лозовой. Спасибо, милый. Ужасно жалею, что не взяла с тебя слова известить меня телеграммой сейчас же, как приехали в Ялту. Жди теперь письма! Как мамаша перенесла дорогу? Скажи ей, что шляпа ее готова и вышла хорошо; я думаю, она останется довольной.

В спальне пусто, скучно, противно. Нет моего Антона, нежного и ласкового.

Сегодня был пестрый день. Утром была одна полтавянка, молоденькая, хорошенькая, приходила к тебе и ко мне просить помочь устройством концерта, что ли; семь человек ссылают на Дальний Восток за мартовские беспорядки в Полтаве и за типографию, кот. закрыли. В числе этих 7-ми -- ее муж; и она-то без права въезда в столицы. Жалко ее. Много рассказывала. Уже в декабре высылают их и еще 12 крестьян. Я обещала поговорить с Горьким. Короленко много уже помогал им. Горького я видела на репетиции, но не удалось толком поговорить с ним. Он какой-то взбудораженный. Размечали 3-й акт, и он делал свои замечания.

Получила письмо от Пятницкого. Просит прислать ему копию с неустоечной записи, о которой упоминается в договоре. Копия договора у него есть. И еще просит копию с доверенности, по кот. заключал договор Сергеенко1. Неустоечную запись ты должен был выдать Марксу, и с минуты ее подписания договор вступил в силу. Пришли мне копию со всего этого моментально, умоляю. Я перепишу и перешлю Пятницкому. Умоляю.

В 5 Ґ ч. мы поехали с неизбежным Вишневским обедать к Алексеевым, но во время обеда меня по телефону потребовали играть "Мещан". Савицкая уехала в Тверь на похороны своего учителя, кот. она обожала. Он последние годы был монахом. И не вернулась. Т.ч. я и в кружке не читала. Влад. Ив. сообщил туда. Принимали хорошо.

Леонидова от Корша уже взяли, т.е. сезон он доиграет там, а с Поста он наш. Завтра Горький читает "На дне", собрали больше 1000 р.2.

Напиши, когда сядешь за работу.

Как это ты вылезал из вагона в такой холод в осеннем пальто? Умоляю думать о своем здоровье, не делать глупости. А шею приучай к воде, меньше простужаться будешь. Целую твои глаза, губы, щеки, лоб, волосы и прижимаюсь к тебе, милый.

Твоя Оля

609. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 дек. [1902 г. Ялта]

Радость моя, голубчик, дуся, жена моя, как живешь без меня? Что чувствуешь, о чем думаешь? У меня все благополучно, я здоров, не кашляю, сплю хорошо и ем хорошо. Скучаю по тебе жестоко, моя бабуся, и злюсь поэтому, пребываю не в духе. Вчера был Альтшуллер. Твоему подарку (бумажнику) он очень обрадовался, о чем, вероятно, напишет тебе. Была начальница гимназии. Сегодня снегу уже нет, стаял. Солнечно. Кричат журавли. Здесь уже скоро, через месяц, через полтора, будет весна.

Когда получишь собаку, то опиши, какая она.

Газет скопилась чертова пропасть, никак не сложу их; сколько в них всякого вранья! Вчера ел осетрину с хреном, который привез с собой. Скажи Маше, чтобы она непременно купила у Белова хрена и привезла, также и окорок и прочее тому подобное. Завтра засяду писать. Буду писать с утра до обеда и потом с после обеда до вечера. Пьесу пришлю в феврале1. Жену буду обнимать в марте2.

Не ленись, дусик, пиши своему злому, ревнивому мужу, заставляй себя.

Здесь, в Ялте, новая церковь, звонят в большие колокола, приятно слушать, ибо похоже на Россию. На сих днях будет решен вопрос о железной дороге, зимой начнут строить. Скажи Маше, что воды у нас много, пей сколько хочешь. Водопровод аутский пускают теперь только в одну сторону -- в нашу.

Бабуня моя хорошая, Господь тебя благословит. Обнимаю тебя много раз. Не забывай своего мужа.

А.

610. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое декабря [1902 г. Москва]

Ни весточки от тебя сегодня, родной мой. Как ты, что ты? Не забыл ли уже меня по своему легкомыслию?

Все ли в порядке в твоих комнатах? Тепло ли тебе спать? Ты, кажется, укрывался тигровым пледом, кот. остался здесь; хотя он очень тяжел. Приятно ли тебе чувствовать себя среди своих вещей, давно знакомых? Приятно ли сидеть за письменным столом? Тебе здесь так было все неудобно, и как это меня мучило! А ты, милый мой, нежный мой, все молчал и терпел. Голубчик!

Сегодня славный морозный день после слякотной погоды. Встала я поздно, читала газеты, пела. Часам к двум пошла в театр "посмотреть" на чтение Горького, т.е. на публику. Все, конечно, именитое купечество налицо: нарядные дамы, мужчины. Горький читал неважно, да ведь с эстрады чтение совсем другое, чем в комнате. Публика сухо, кажется, отнеслась. Общий вид был смешной: точно Горького подносили на блюдечке горсти любопытных. После 2-х актов предложен был чай, фрукты и конфекты в чайной. Странно было видеть Горького в таком обществе. Я сидела с ним и с Варв. Алексеевной Морозовой, кот. много о тебе спрашивала и жалела, что не пришлось видеться с тобой.

Я послушала один акт и отправилась домой, пообедали, попили чайку, и я пошла на "Мечты". Сбор хороший, контрамарок в партер не давали. Принимали хорошо. Горький смотрел первый раз и ругал отчаянно Костромского и говорил Немировичу это. Они сидели у меня в уборной. В антрактах мы с Марией Федор, кормили его и поили чаем, т.к. он не обедал. А и наивен же он, этот Максим!

Вот пришла из театра, села тебе писать. Обнимаю тебя тепленько, муж мой милый, необыкновенный, и шлю тебе тысячи сладчайших поцелуев. Хорошо ли спишь, ешь? Обо всем пиши. А здоровье как? Целую крепко. Христос с тобой!

Твоя Оля

611. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 дек. [1902 г. Ялта]

Здравствуй, жена моя хорошая! Сегодня пришло от тебя первое письмецо, спасибо тебе. Без твоих писем я здесь совсем замерзну, в комнатах, как и в Ялте, холодно. Только, дуся, надо запечатывать письма получше, в другие конверты.

Вчера был Средин, была Софья Петровна, сильно похудевшая и постаревшая. И мадам Бонье была. Тут много сплетен, говорят про москвичей черт знает что. Все спрашивают о здоровье Леонида Андреева, ибо кто-то пустил слух, что Л.А. с ума сошел. А он, по моему мнению, совсем здоров.

Посылаю тебе вырезки из газет. Отдай их по прочтении Вишневскому или Тихомирову. Это из одесских газет.

Ты пишешь, что тебе больно за каждую неприятную минуту, которую ты доставила мне. Голубчик мой, у нас не было неприятных минут, мы с тобой вели себя очень хорошо, как дай Бог всем супругам. Рука моя, когда ложусь в постель, сворачивается кренделем.

Поздравляю со Шнапсиком. Пришли его в Ялту, а то здесь лаять некому.

Здешний архиерей Николай, посетив гимназию, очень расхваливал Горького, говорил, что Вам про наш новый дом и про нашу старую жизнь.

Будьте здоровы, веселы, счастливы, спите спокойно, и да хранит Вас Бог.

Ваш А.Чехов

23. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое окт. [1899 г. Москва]

Как я давно не писала Вам, милый, дорогой писатель! Вы сердиты на меня? Нет, нет, не смейте дуться на меня, я, право, не виновата! Все время кисла, хандрила, не любила себя, уставала, и потому не писалось. Могла бы черкнуть словечка два, да думаю, что толку писать, что я жива. Играю каждый вечер, свободна только, когда идет "Геншель"; каждый день репетиции "Дяди Вани", кот. затягиваются до пятого часа, а в 6 Ґ я опять в театре. Настроение в труппе было скверное, да и сейчас не блестящее. "Геншель" идет великолепно, успех полный, но сборов не дает. Пиеса села на двух театрах1, пиеса не нравится, и потому у нас пусто. Лужский необычайно хорош, играет удивительно просто, трогательно, без фокусов, без выкриков2. А если б Вы видели постановку 4-ого акта -- в пивной! Станиславского вызывают отчаянно, -- как режиссера. "Грозный" дает полный сбор, принимают холодно, Станиславский как актер не имеет успеха. На той неделе выступает Мейерхольд3.

Сегодня была хорошая репетиция "Дяди Вани", крепкая, а то Астров все хворал, не ходил на репетиции. Завтра Алексеев предлагал целый день провести над "Дядей Ваней": репетировать утром, затем всем поехать обедать в "Славянский" и опять в театр на вечер. Как Вам это нравится, писатель Чехов? Мария Петровна4 отказалась, боится устать. Днем репетируем сцены Астрова, а вечером полная репетиция на сцене (а то все в фойе) с бутафорией. Декорации еще не все готовы. А должны были играть 14-го! Все "Грозный" виноват и болезнь Алексеева. "Дядя Ваня" должен быть для нас в этом сезоне, чем была "Чайка" в прошлом. И это будет непременно. А Вы думайте о нас, писатель, будьте с нами мысленно на каждой репетиции, желайте нам успеха. Как Вам не стыдно писать, что "Дядя Ваня" провалится на Александринке? Что за курьезная мысль? Вам самим не смешно?

А как я мила! Пишу, пишу и не благодарю за посланную шкатулку. И что Вы за насмешник, Антон Павлович! Дарить бедной актрисульке Художеств. театра шкатулку для "золотых и бриллиантовых" вещей! Да разве оные у нас водятся? А храниться там будут письма одного милого хорошего человека из Ялты. Да когда же у меня наконец будет Ваша фотография с открытыми глазами?! Не могли Вы мне в шкатулку сюрпризик вложить! Жестокий Вы человек.

Ужасно хочу Вас видеть. Неужели до весны -- ни-ни? Так хочется, чтоб Вы сидели у меня уютно на диване, пили бы кофе (кот. я варю возмутительно долго), а я бы Вам болтала о всякой всячине, о веселой и грустной... Ходила бы к Вам раскладывать пасьянс из милых драных карт.

Куркин не застал меня, я завтра пошлю ему записочку, чтоб он пришел порассказать о Вашем житье-бытье. Он не обидится? Думаю -- нет.

Отчего у меня из головы не выходит, как Вы, стоя на террасе, смотрели на пожар и чувствовали себя одиноким?..

Отчего мне иногда хотелось Вам сказать много, много, и я почему-то молчала!

Играли "Чайку" второй раз, играли хорошо. Был Боборыкин, остался в восторге. Во 2-ом акте мы с Артемом5 что-то переврали в тексте случайно, Лужский обрадовался и теперь всюду рассказывает и смешит нас неистово, представляет в лицах: Артем Аркадиной: "Многоуправляемая, в таком случае ищите себе другого многоуважаемого!" А Книппер, говорит, обрадовалась и понесла: подать мне всех лошадей, пойду на них пешком на станцию...

Ничего подобного, конечно, не было, но Вы бы умерли со смеху, глядя на Лужского. А еще лучше он рассказывает, почему Самарова не прибыла на репетицию "Дяди Вани"6 -- вызвана в суд за неосторожную езду на велосипеде с Грековым7 -- представляете себе эту картину? Ведь выдумает же! Я и сейчас трясусь от смеха! Комик он!

Ну, пора спать, уже скоро 3 часа. Сегодня вечером была в Малом -- смотрела "Старые счеты" Боборыкина -- ужасная пьеса, отвратительная.

Скажите Марии Павловне, что целую ее крепко, соскучилась сильно по ней, не дождусь ее приезда. Мамаше передайте мой привет. Как она ужилась на юге?

Вам, милый писатель, крепко жму руку, спасибо за письма, за память.

Ваша Ольга Книппер

24. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ое окт. [1899 г. Москва]

Какой сегодня воздух! Мягкий, ласковый, солнце греет так хорошо. Ваша азалейка и лавры так славно зеленеют; один только писатель Чехов сидит передо мной с опущенными глазами -- это ужасно! Меня сегодня тянет, тянет вон из Москвы куда-нибудь подальше, на простор, подышать настоящим воздухом и посмотреть на себя настоящими глазами, а то трешься здесь, как ревельская килька в жестянке. Ах, если бы я могла хоть часочек посидеть у Вас в саду, в уголочке на скамеечке, совсем тихо, и отдохнуть хорошенечко.

А я устала за последнее время, так устала, что вчера пластом лежала целый день, не имея силы двинуть рукой или ногой, не пошла даже на репетицию "Дяди Вани". И сегодня хожу, как муха, такая слабость, будто встала после тяжелой болезни. Если бы только была какая-нибудь возможность -- я удрала бы вон из Москвы, проветрить свою голову, а то в нее дурь лезет.

Была у нас первая генеральная "Дяди Вани", сегодня будет вторая, 25-го днем -- третья и 26-го играем. Декорацию 3-го действия еще не видала -- не готова. Волнуемся здорово. Билеты все расписаны. Афиши будут преинтересные -- декорация первого действия, счета дяди Вани и портрет Чехова; говорят, Симов хорошо исполнил -- я еще не видела.

Во 2-м акте будут шуметь настоящие деревья за кулисами, гром и молния удивительные. Об игре боюсь говорить до первого представления; чуется, что все будет хорошо, и публика останется довольна. А Вы будете волноваться, конечно? Так и надо, волнуйтесь, волнуйтесь вместе с нами. Из театра прямо поеду давать Вам телеграмму. Я ужасно боюсь конца второго действия -- он у Вас гениально написан. После третьего у нас у всех коленки тряслись и зубы стучали. Сцены с Астровым ужасно люблю.

Ну вот и пора бежать в театр, начало в 6 час., пораньше, а то завтра утром играем "Чайку". До свиданья, милый, хороший, дорогой мой Антон Павлович. В минуты отдыха читаю Вас. Сегодня очень хочется вспоминать, как мы с Вами путешествовали. Когда увидимся? Жму крепко Вашу руку. Пишите и не забывайте никогда

Вашей актрисульки

25. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое окт. [1899 г. Москва]

Мне бы не следовало писать Вам сегодня, дорогой Антон Павлович. У меня такой мрак, такой ужас в душе, что передать не могу.

Вчера сыграли "Дядю Ваню". Пьеса имела шумный успех, захватила всю залу, об этом уже говорить нечего. Я всю ночь не смыкала глаз и сегодня все реву. Играла я невообразимо скверно -- почему? Многое понимаю, многое -- нет. У меня сейчас столько мыслей скачущих в голове, что ясно вряд ли расскажу. Говорят, на генеральной играла хорошо -- я этому теперь не верю. Дело, по-моему, вот в чем: меня заставили позабыть мой образ Елены, который режиссерам показался скучным, но который я целиком не играла. Обрисовали мне ее совсем иначе, ссылаясь на то, что это необходимо для пьесы. Я долго боролась и до конца не соглашалась. На генеральных я была покойна и потому играла, может быть, мягко и ровно. На спектакле же я адски волновалась, прямо трусила, чего со мной еще не случалось, и потому было трудно играть навязанный мне образ. Если бы я играла то, что хотела, наверное, первый спектакль меня не смутил бы. Домашние мои в ужасе от моей игры, сейчас много говорила с Никол. Никол., он Елену так же понимает, как я первоначально, а я ему верю. Боже, как мне адски тяжело! У меня все оборвалось. Не знаю, за что уцепиться. Я то головой об стену, то сижу, как истукан. Страшно думать о будущем, о следующих работах, если опять придется бороться с режиссерским гнетом. Зачем я свое не сумела отстоять! Рву на себе волосы, не знаю, что делать.

Вчера не успела кончить, т.е. не могла. Сегодня немного легче, но все же на люди не могу идти, сижу дома. Была только у вас, сидела целых два часа, ждала Марию Павловну, пришла домой, а она, оказывается, заходила к нам. Вот обидно, досадно! Хочется слышать об Вас. Нюхала розы, думала о теплом Юге, сидела на диване, в своем любимом углу и читала "93-й год" Гюго, кот. нашла на столе, -- люблю его.

Странно! После "Чайки" страдала физически, теперь после "Дяди Вани" страдаю нравственно. Не могу Вам сказать, как меня убивает мысль, что именно в Вашей пьесе я играла неудачно! Влад. Иванович говорит, что я перенервила, потому играла резче, с подчеркиваниями, и по звуку слишком громко, когда эта роль идет в полутонах, -- может быть и это, я теперь сама не знаю. Знаю одно, что играла не просто, и это самое ужасное для меня. Что меня будут бранить газеты и публика1 -- это очень неприятно, конечно, но это ничто в сравнении с тем, что я терплю при мысли, как я угостила Елену Андреевну, т.е. Вас и самое себя. Простите ради Бога, не ругайте меня, завтра же буду исправляться. Надо мне только окрепнуть, а то я ослабела и обессилела.

Вот пришли и черненькие деньки Вашей актрисульке. Отведаем и этого.

Мария Петровна и Алексеев играли великолепно; Вишневский, кажется, нравился публике2.

Напишите мне хоть несколько строк в утешение. Завтра, верно, Мария Павловна будет в театре.

Крепко, крепко жму Вашу руку, кланяюсь моим большим поклоном, милый писатель.

Ваша Ольга Книппер

26. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 окт. [1899 г. Ялта]

Милая актриса, хороший человечек, Вы спрашиваете, буду ли я волноваться. Но ведь о том, что "Дядя В." идет 26-го, я узнал как следует только из Вашего письма, которое получил 27-го. Телеграммы стали приходить 27-го вечером, когда я был уже в постели. Их мне передают по телефону. Я просыпался всякий раз и бегал к телефону в потемках, босиком, озяб очень; потом едва засыпал, как опять и опять звонок. Первый случай, когда мне не давала спать моя собственная слава. На другой день, ложась, я положил около постели и туфли и халат, но телеграмм уже не было.

В телеграммах только и было, что о вызовах и блестящем успехе, но чувствовалось в них что-то тонкое, едва уловимое, из чего я мог заключить, что настроение у вас всех не так чтобы уж очень хорошее. Газеты, полученные сегодня, подтвердили эту мою догадку. Да, актриса, вам всем, художественным актерам, уже мало обыкновенного, среднего успеха, Вам подавай треск, пальбу, динамит. Вы вконец избалованы, оглушены постоянными разговорами об успехах, полных и неполных сборах, вы уже отравлены этим дурманом, и через 2--3 года вы все уже никуда не будете годиться! Вот Вам!

Как живете, как себя чувствуете? Я все там же и все тот же; работаю, сажаю деревья.

Но пришли гости, нельзя писать. Гости просидели уже больше часа, попросили чаю. Пошли ставить самовар. Ой, как скучно!

Не забывайте меня, да не угасает Ваша дружба, чтобы мы летом могли еще поехать куда-нибудь вместе. До свиданья! Увидимся, вероятно, не раньше апреля. Если бы вы все приехали весной в Ялту, играли бы здесь и отдыхали. Это было бы удивительно художественно.

Гость понесет это письмо и опустит в почтовый ящик.

Крепко жму руку. Поклонитесь Анне Ивановне и Вашему дяде военному1.

Ваш А.Чехов.

Актриса, пишите, ради всего святого, а то мне скучно. Я как в тюрьме и злюсь, злюсь2.

27. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 ноябрь [1899 г. Ялта]

Я понимаю Ваше настроение, милая актрисуля, очень понимаю, но все же на Вашем месте я бы не волновался так отчаянно. И роль Анны1 и сама пьеса не стоят того, чтобы из-за них портили столько крови и нервов. Пьеса давняя, она уже устарела, много в ней всяких недочетов; если больше половины исполнителей все никак не попадали в настоящий тон, то, естественно, виновата пьеса. Это раз. Во-вторых, раз навсегда надо оставить попечения об успехах и неуспехах. Пусть это Вас не касается. Ваше дело работать исподволь, изо дня в день, втихомолочку, быть готовой к ошибкам, которые неизбежны, к неудачам, одним словом, гнуть свою актрисичью линию, а вызовы пусть считают другие. Писать или играть и сознавать в это время, что делаешь не то, что нужно, -- это так обыкновенно, а для начинающих -- так полезно!

В-третьих, директор телеграфировал, что второе представление прошло великолепно, все играли чудесно и что он удовлетворен вполне2.

Маша пишет, что в Москве нехорошо, что в Москву не следует ехать, а мне так хочется уехать из Ялты, где мне уже наскучило мое одиночество. Я Иоганнес без жены, не ученый Иоганнес и не добродетельный.

Поклонитесь Николаю Николаевичу, о котором Вы говорите в своем письме3.

Будьте здоровы! Напишите, что Вы уже успокоились и все идет прекрасно. Жму руку.

Ваш А. Чехов

28. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19 ноябрь [1899 г. Ялта]

Милая актриса, Вишневский писал мне, что за то, чтобы увидеть меня теперь, Вы дали бы только три копейки1, -- так Вы сказали ему. Благодарю Вас, Вы очень щедры. Но пройдет немного времени, еще месяц-другой, и Вы не дадите уже и двух копеек!

Как меняются люди!

А я между тем за то, чтобы увидеть Вас, дал бы 75 рублей.

Но представьте, нельзя писать: бьют в набат, у нас в Аутке пожар. Сильный ветер.

Будьте здоровы! Бегу на пожар.

Ваш А.Чехов

29. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье ноября [1899 г. Москва]

Так Вы не махнули на меня рукой, милый, дорогой писатель?! Как я обрадовалась, когда увидела Ваш почерк! Чем-то хорошим, мирным пахнуло на меня. А я устала, устала за это время... Почему я Вам не писала, знаете? Если и не знаете, то чувствуете, правда? И Вы поверили Вишневскому, что я дала бы 3 коп., чтобы увидать Вас? Значит, и мужчины не без кокетства! А я не знаю, сколько дала бы, чтобы Вы были здесь, чтобы Вы вообще не уезжали из Москвы. Ах, писатель, писатель, не забывайте меня, ради Бога, и любите меня хоть немножечко, мне это надо.

Вы мне на мои письма совсем не отвечаете, почему? Только на мое последнее, отчаянное, ответили, вникли.

Хотите еще отчаянное, только в другом роде? Ну, не буду, не буду.

От Марии Павловны знаю, как Вы поживаете. Знаю, что Вы работаете наконец. Кабинет у Вас уютный, симпатичный, и работается хорошо, наверное. А хандра как поживает? Я вдруг сейчас представила себе, как я приезжаю к Вам, вот вижу Ваше лицо, улыбающиеся глаза, вижу, как мы сидим у Вас, как я Вам рассказываю много, много, говорю все, все... Вы бы обрадовались моему приезду?

Как Ваш сад поживает, не пропали растения -- все принялись? Как там хорошо будет весной!

Что же Вам написать о себе? Живу, каждый день репетирую "Одиноких" -- работы много предстоит, роль сильно трудная, а я ленюсь, ругаю себя -- где моя энергия! Играю Елену по-другому, но все же недовольна ужасно собою. Люблю бывать у Вас, люблю сидеть болтать с Марией Павловной -- хороший она человек. Сегодня иду к Морозовой1 на литературный вечер, будут говорить об "Одиноких" -- интересно. Была раз в кружке2 с Марией Павловной, она Вам писала?3 Больше никуда не хожу. Будьте здоровы, крепко, крепко жму Вашу руку, скоро напишу.

Ваша Ольга Книппер.

У меня расцвела азалейка, ужасно хочется послать Вам с холодного севера цветок, посылаю только лепестки.

Мой привет Вашей маме.

Долго смотрела на Вашу карточку и хорошо, хорошо поплакала. Скажете -- сентиментальная немка? Пусть.

30. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое дек. [1899 г. Москва]

Ура, ура!!! У меня есть теперь писатель Чехов с глазами! Сию секунду только получила и не могу бежать на репетицию, не написавши Вам хоть несколько строк. Спасибо, спасибо Вам, милый Вы, хороший, чудный человек! Жму Ваши обе руки и целую уж в оба виска.

Удивительная фотография! И какое у Вас хорошее выражение!

Актрисулька страшно счастлива и постарается хорошенько поэтому репетировать. Ой, опоздаю, бегу скорее. Только почему ни одного словца на фотографии? Ну, Вы мне это весной исправите, да?

Будьте здоровы, покойны, давайте ждать весны.

Наши шлют Вам привет; залюбили все Марию Павловну. Передайте мой поклон Вашей маме.

Еще раз кланяюсь "моим большим поклоном".

Ваша Ольга Книппер

31. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 дек. [1899 г. Ялта]

Мы отрезаны от мира: телеграф везде поломан, почта не пришла. Третий день ревет буря -- как говорят, небывалая.

Милая актриса, очаровательная женщина, я не пишу Вам, потому что усадил себя за работу и не даю себе развлекаться1.

На праздниках устрою передышку -- и тогда напишу подлиннее. Напишите же мне толком, основательно: приедет труппа весной в Ялту или нет?2 Окончательно решено это или не окончательно?

Вы любите сохранять вырезки из газет, посылаю Вам две3.

Ветер злющий.

Видаете князя Шаховского? В жизни его пертурбация -- довольно занятная4.

Ну, будьте живеньки, здоровеньки, актрисища лютая, желаю Вам здоровья, веселья, денег -- всего, чего только желается душеньке Вашей. Крепко жму руку и кланяюсь в ножки.

Ваш А.Чехов

32. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[12--26] дек. [1899 г. Москва]

А я Вам не пишу, дорогой писатель, потому что замоталась, заигралась и устала. Живу глупо, нелепо, не люблю сейчас ни жизни, ни себя, нет у меня ни энергии, ни сил, а "Одинокие" на носу1. Я ведь с начала сезона играю почти каждый день2 и кроме того каждый день были то репетиции "Дяди Вани", то "Одиноких", и меня эти каждодневные репетиции убивают -- не имеешь возможности работать дома, а Конст. Серг. дуется на меня за это, не разбирая, в чем дело.

Пьеса страшно тяжела, и потому после первой генеральной устроили порядочные купюры, а то уж очень много слез, -- публика сбежит.

18-го.

Все это писала уже много дней назад, и, как видите, письмо лежало, а актриса совсем скапутилась, и сегодня только первый день чувствует себя несколько сносно. Прошли "Одинокие" с неожиданным блестящим успехом, а мы совсем приготовились, если не к провалу, то к очень среднему успеху, и вдруг -- овации! К спектаклю все подтянулись, играли нервно, а на репетициях совсем пали духом. Накануне я совсем свалилась от усталости.

20-го. 26-го.

Хочу еще поздравить с наступающим Новым Годом, хочу пожелать милому человеку всего, всего хорошего, чего только душа его просит!

33. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое дек. [1899 г. Москва]

Вот уже и праздники, дорогой писатель! Поздравляю Вас, желаю от души провести их весело, приятно. С каким наслаждением я бы укатила к Вам вместе с Марией Павловной! Она теперь с Вами, много рассказывает о Москве, о нашем театре, да? Я думаю, Вы с страшным нетерпением ждали ее приезда. А мне без нее скучно. Я так привыкла забегать в Дегтярный, посидеть поболтать, и всегда уйдешь успокоенной, умиротворенной. Больше я нигде и не бываю, никуда не хожу, вот, может, теперь начну "выезжать" в свет, а то скислась актриса совсем.

Спасибо Вам за вырезку из газет1 -- хохотала я много! А у Вас на Юге все бури свирепствуют -- как то доехала Мария Павловна! Вы спрашиваете, приедем ли мы весною играть в Ялту, -- да кто же это знает, милый писатель! Вы знаете, какой таинственностью окружают себя наши директора. Говорят, постом едем в Петербург -- дело решенное2; а я и то еще не очень верю.

Вы теперь работаете и потому чувствуете себя хорошо, правда? Третьего дня дядя Саша читал мне и брату Володе Ваши рассказы, и мы так дружно хохотали, что можно было нам позавидовать. А дядя Саша шипел от хохоту, как Коробочкины часы, когда собирались бить3. Пришла мать, усталая, сонная, но мы ее усадили, заставили слушать и разогнали ей весь сон. Дядя Саша сегодня идет в первый раз на "Дядю Ваню". Он только в ноябре приехал с Кавказа и потом отчаянно вел знакомство с бутылочками и только теперь стал человеком, слышу сейчас -- что собирается в баню, это значит, готовится к спектаклю.

Вчера играли "Одиноких" в третий раз, все с таким же успехом, только не я.

26-го дек.

Который день я пишу Вам и не могу кончить, и пишу бестолково, как и всегда, впрочем. Перед праздниками простудилась, голова трещала, насморк, кашель, одним словом, всякая гадость; слава Богу, что эти дни не играла, хотя все выходила; надо было некоторые закупки делать, мама все занята была. Пришли праздники, мне хочется сидеть дома, читать или слушать хорошую музыку, или удрать из Москвы на денек, на два, побегать на лыжах, подвигаться, понюхать свежего воздуха, простора, сбросить с себя городскую кислоту, одним словом.

Играю я много и играю плохо. Елену, впрочем, начала играть по-другому, лучше ли, хуже ли, не знаю. Перед Анной Map я пока чувствую себя бессильной, играю очень бледно, слабо4; теперь у меня больше свободного времени, буду ею заниматься, хочу, чтобы она меня хоть немножечко удовлетворила, а играть так -- одно терзание для меня.

Увижусь с Вами, буду много говорить об "Одиноких". Мейерхольд потратил много труда, много нервов и сделал много, но его укоряют за резкость, за суетливость, излишнее нервничанье5. Страшный успех имеет Мария Федоровна в роли Кэте, -- она очаровательна, обаятельна, изящна, мила, но нет мещаночки, серенькой дочери пастора, ограниченной, но глубоко любящей Кэте, и потому делается непонятно, почему Иоганн ищет чего-то другого; такая жена вполне может понять его и быть ему духовно близкой. И правду говорят -- при такой Кэте Анна должна быть сверхчеловеком6. Говорили мне об этом много люди, видевшие эту пьесу в Берлине.

В Петербург мы едем -- решено. На днях вернулся из Петербурга Влад. Иванович с этим известием. Я ужасно рада этой поездке, есть что-то впереди. Что будем делать весной -- не знаю.

Сегодня открытие литер.-худож. кружка в новом помещении7. Может быть, поедем туда после "Дяди Вани", хотя вряд ли.

24-го у нас была елка, хотя детей в доме нет, но это так, по традиции. Была только наша семья, ведь нам редко приходится посидеть вместе. Дядя Саша опять читал Антона Чехова, и мы отлично провели время; дядя доктор8 сварил отличную жженку и мы малость попьянствовали. Вчера и сегодня сижу дома, никуда не хожу, отдыхаю.

Напишите, как проводите праздники, одолевают ли Вас скучные люди, даете ли Вы им чаю. Скоро ли я Вас увижу! Много, много буду говорить, можно? Летом согласна жить у Вас, коли жалованье будете платить, и на Ваших харчах? М. П. подрядила уж меня.

Будьте здоровы, не сердитесь на несчастную актрисульку

1900

34. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 янв. 1900 [Ялта]

Здравствуйте, милая актриса! Вы сердитесь, что я так долго не писал Вам? Я писал Вам часто, но Вы не получали моих писем, потому что их перехватывал на почте один наш общий знакомый.

Поздравляю Вас с новым годом, с новым счастьем. Желаю Вам в самом деле счастья и кланяюсь Вам в ножки. Будьте счастливы, богаты, здоровы, веселы.

Мы живем ничего себе, много едим, много болтаем, много смеемся и о Вас вспоминаем очень часто. Маша расскажет Вам, когда вернется в Москву, расскажет, как мы проводили праздники.

Я не поздравляю Вас с успехом "Одиноких". Мне все еще мерещится, что все вы приедете в Ялту, что я увижу "Одиноких" на сцене и поздравлю Вас сердечно, по-настоящему. Я Мейерхольду писал и убеждал в письме не быть резким в изображении нервного человека1. Ведь громадное большинство людей нервно, большинство страдает, меньшинство чувствует острую боль, но где -- на улицах и в домах -- Вы видите мечущихся, скачущих, хватающих себя за голову? Страдания выражать надо так, как они выражаются в жизни, т.е. не ногами и не руками, а тоном, взглядом; не жестикуляцией, а грацией. Тонкие душевные движения, присущие интеллигент, людям, и внешним образом нужно выражать тонко. Вы скажете: условия сцены. Никакие условия не допускают лжи.

Сестра говорит, что Вы чудесно играли Анну. Ах, если бы Художественный театр приехал в Ялту!

В "Нов. времени" очень похвалили вашу труппу2. Там перемена курса; очевидно, и в Великом посту будут хвалить всех вас. В февр. книжке "Жизни" будет моя повесть -- очень страшная3. Много действующих лиц, есть и пейзаж. Есть полумесяц, есть птица выпь, которая кричит где-то далеко-далеко: бу-у! бу-у! - как корова, запертая в сарае. Всё есть.

У нас Левитан. На моем камине он изобразил лунную ночь во время сенокоса. Луг, копны, вдали лес, надо всем царит луна.

Ну-с, будьте здоровы, милая, необыкновенная актриса. Я по Вас соскучился.

Ваш А.Чехов.

А когда пришлете Вашу фотографию?

Что за варварство!

35. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое янв. 1900 г. [Москва]

Как я рада, милый писатель, что Мария Павловна опять в Москве! Но вы, конечно, этому не рады? А хандрить не будете все-таки?

Вчера познакомилась и с Вашей Дроздовой -- ну уж и смешила же она меня! Все мне передала, все насплетничала. Так вот Вы что обо мне болтаете! Ай, ай, писатель Чехов! Спасибо Вам большое за бутылочку -- мы ее выпили за Ваше здравие и процветание. Судя по рассказам, Вы отлично провели праздники, чему от души порадовалась.

Мария Павловна приехала такая довольная, оживленная, точно кусочек южного солнца привезла с собой. Я еще в понедельник забежала к ней из театра, но было уже поздно и она, бедняжка, уже легла, т.ч. сон ее я разогнала. А я заболталась в театре: были великие князья на "Одиноких", ну и после спектакля принесли угощение с "господского" стола, рассказывали о впечатлении, кот. произвели "Одинокие" на "Великих", -- оттого я так поздно попала к Вам. Великие теперь все приравнивают к "Дяде Ване", от которого они в диком восторге.

А знаете, какая у нас была чудная встреча Нового года в театре? Конечно, играли "Дядю Ваню", играли очень хорошо. После 4-го действия, среди шумных аплодисментов, слышится голос, требующий режиссера. Вишневский первый догадался и говорит, что не надо закрывать занавеса. Когда публика стихла, раздался с первого яруса какой-то взволнованный голос, приносивший глубочайшее спасибо от всей московской публики за все то, что они переживали у нас в театре; что это бывало только прежде в Малом. При этих словах из лож бельэтажа раздаются голоса -- "здесь лучше, здесь лучше".

Каково? Мы все стояли растроганные и какие-то сконфуженные -- да ведь это что-то неслыханный эпизод в театре, правда? И все "Дядя Ваня"! Последний раз после 3-го акта вызывали 15 раз, как Вам это понравится?

Едем в Петербург, играть будем в консерватории, -- говорят, там отвратительно1. Что нас там ждет?! Читали "Новое время" и "Сев. курьер"? Хвалебные гимны, только хорошо ли это?2 Насчет весны ничего не слыхать3.

Я теперь прихожу в себя -- дни у меня свободные, репетиций нет; раньше встаю, собираюсь петь, бегать на коньках, вообще хочу вести жизнь покрепче, поздоровее.

Сейчас иду к Марии Павл. обедать, а потом в театр играть Елену. Мне страшно улыбнется, что я могу приехать к Вам летом, есть что-то впереди хорошее.

Мы хорошо поживем. Жму Вашу руку крепко.

Ваша актриса.

Простите, что так ужасно царапаю -- руки застыли; холодно.

36. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[17января 1900 г. Москва]

Искренние поздравления и желания всего лучшего шлю дорогому писателю1. Актриса

37. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 янв. [1900 г. Ялта]

Милая актриса, 17 янв. я получил телеграммы от Вашей мамы и брата, от дяди Александра Ивановича (подпись -- дядя Саша) и Н. Н. Соколовского. Будьте добры, передайте им мою сердечную благодарность и выражение моей искренней симпатии.

Отчего Вы не пишете? Что случилось? Или Вы так уж увлеклись муаровой шелковой подкладкой на отворотах?1 Ну, что делать, Бог с Вами.

Говорят, что в мае Вы будете в Ялте. Если это уже решено, то почему бы не похлопотать заранее о театре? Здешний театр в аренде, без переговоров с арендатором, актером Новиковым, обойтись никак нельзя. Вот если б поручили мне, то я бы, пожалуй, переговорил с ним.

17 января -- день именин и избрания в академики2 -- прошло тускло и хмуро, так как я был нездоров. Теперь я выздоровел, но прихворнула мать. И эти маленькие беды совсем отбили всякий вкус и к именинам и к академическому званию, и они же помешали написать Вам и ответить на телеграммы в свое время.

Теперь мать выздоравливает.

Видаюсь с Средиными. Они бывают у нас, а я бываю у них очень, очень редко, но все же бываю. Доктор Розанов (один из тех сумасшедших, которых мы видели в Кокозе3) скоро будет в Москве, побывает у Маши; сделайте так, чтобы он побывал в театре.

Итак, стало быть, Вы мне не пишете и нескоро еще соберетесь написать. Виною всему муаровые шелковые отвороты на сюртуке. Я понимаю Вас! Целую Вам ручку.

Ваш А. Чехов

38. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[19--28 января 1900 г. Москва]

Сейчас только пришла с репетиции, а через час надо бежать опять на "Чайку" -- вот мне и хочется в этот часок поболтать с Вами, милый писатель.

Вы, наверное, опять хандрите после отъезда Марии Павловны. А праздники Вы хорошо провели, судя по рассказам -- я от души порадовалась. Только почему я там не могла быть!! Мария Павловна приехала такая веселая, бодрая, точно кусочек южного солнца привезла с собой, много рассказывала о Вашем житье-бытье. Видела Вашу Дроздову, -- смешила она меня страшно: "Так это самая Книппер и есть?" Чудачка! Хохотали мы много. И я рада, что приехала Мария Павл., скучно было без нее; я очень привязалась к ней; к ней всегда хочется идти. 17-го я обедала у Вас; было бы ужасно симпатично, если бы не пришел Лавров с супругой. Какой он неприятный! Был Левитан, Гольцев, Лика. Я думала о Вас. Что Вы делали в этот день? В театре меня ожидал сюрприз -- вместо "Одиноких" мы играли "Чайку", по болезни Самаровой1. Курьеров разогнали по всем актерам. Роксанову никак не могли отыскать -- волнение было страшное. Мне было приятно играть в этот день "Чайку". Говорят, шло хорошо. После "Чайки" я с Марией Павловной отправились к Вам же и просидели до 4-ого часу, и все же уходить не хотелось. Сидели, как два студента, пили и беседовали. Самарова наша все еще больна, т.ч. каша в репертуаре; сегодня вместо "Одиноких" играют "Геншеля". В "Дяде Ване" няньку заменили2. Бедная Раевская совсем растерялась -- должна дублировать старуху Фокерат и еще у ней большая роль в "Сердце не камень", -- кот. пойдет у нас в феврале3.

А как мы хорошо вчера играли "Чайку"! Только потеха была в первом акте: после того, как я кричу: "Костя! сын!", Маша встает и со словами "Я позову его" уходит. Я зову сына -- Маша сидит себе на пне и хоть бы что. Я помолчала и опять начала неистово звать -- наконец-то Маша наша очнулась. Оказывается, Мария Петр., так усердно слушала пение и так мыслями была далеко, что не крикни я громче, она бы и не пришла в себя. Хохоту много было.

Спасибо Вам за присланный "Сев. курьер"4. Я уже раньше читала эту статью. Каково похваливают?

Сейчас пришла от Марии Павловны -- она мне сообщила, что Вы женитесь на поповне. Поздравляю, милый писатель, не выдержали все-таки? Дай Вам Бог совет да любовь. И кусок моря для нее, значит, купили? А мне можно будет приехать полюбоваться на семейное счастье, да кстати и порасстроить его немножечко. Ведь мы с Вами сговорились -- помните долину Кокоза?

А ведь поговаривают, что мы будто бы попадем в Ялту во второй половине мая -- вот было бы чудесно.

Все это писано еще 19-го, а сегодня уже 28-е, и хочется опять все разорвать. Я все пишу Вам и писем не отсылаю. Отчего?!.. Не могу писать Вам так, как бы хотела. Я измучилась за эту зиму и устала, мыслей не соберу, да и мало их у меня что-то стало. Жду с нетерпением дня, когда мы увидимся. Спасибо Вам за письмо -- Вы очень добры. А я не стою такого хорошего отношения.

Вчера я была в опере, слушала второй раз "Царскую невесту"5. Какая дивная, тонкая, изящная музыка! И как прекрасно и просто поет и играет Марфу -- Забела. Я так хорошо плакала в последнем акте -- растрогала она меня. Она удивительно просто ведет сцену сумасшествия, голос у нее чистый, высокий, мягкий, ни одной крикливой ноты, так и баюкает. Весь образ Марфы полон такой нежности, лиризма, чистоты -- просто из головы у меня не выходит. Опять пойду ее слушать. Я, кстати, эти дни в очень мягком настроении, хочется нежной музыки; нежных чувств. А "жизнь груба"6 -- правда.

Я каждый почти вечер играю. По утрам катаюсь на коньках, это доставляет мне удовольствие. Катаюсь одна, иногда с Николашей, брат сел зубрить теперь7. Но по воскресеньям -- весь Мерзляковский сидит на катке; дядя Саша ходит и глубокомысленно осматривает публику, мамашу катают в кресле, мы все падаем, кланяемся, летаем.

Мне очень нравится эта жизнь на льду. Много славных деток там; потешно они бегают, веселые, оживленные. Я сегодня бегала только шестой раз и довольно смело раскатывала. Училась без поддержки совсем, без кресла.

За обедом у нас каждый день разговоры о войне; дядя доктор так все знает до тонкостей, так увлекается -- точно он один из генералов; чертит карты, покупает все газеты -- мне кажется, вся душа его в Африке8.

В театре все благополучно. На днях снимали "Чайку". Мои карточки в будничном виде будут готовы 1-го февр. Для Вас снялась специально. А пока посылаю актрису за письменным столом, снятую при магнии, правда недурно?

"Пестрых рассказов" еще не видела, но, откровенно говоря, совсем не сочувствую этой выдумке9.

На праздниках прочла "Даму с собачкой"10 и призадумалась. А пьесу надумываете? Ведь мы не можем без чеховской пьесы начинать сезон, понимаете, писатель?

Ну, скоро бежать в театр на "Одиноких".

Завтра, может, опять напишу.

Я рада, что Вы все опять здоровы.

Жму крепко обе руки.

Ваша актриса.

Мамаше передайте мой сердечный привет и пожелание поскорее окрепнуть. Наши кланяются.

39. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое февр. 1900 г. [Москва]

Что это значит, дорогой писатель? Вчера я слышала от Марии Павловны, что Вы уезжаете за границу на все лето?1 Этого не может быть, не должно быть, слышите! Это Вы так только написали, и теперь уже забыли, правда? Это невероятно жестоко писать такие вещи. Сию же секунду ответьте мне, что это не так, что лето мы будем вместе. Да, да, правда, правда? Я еще не отвыкла так говорить, помните мою привычку?

Я сейчас первый раз в жизни испытываю зубную боль. Была у дантистки -- она мне высверлила пломбу, кот. давила на нерв и причиняла сильную боль; я просто взвыла, закричала, заплакала, это что-то ужасное было, и сейчас все ноет, а на улице мороз адский. Хочу тепла. Вечером собиралась с Марией Павловной в кружок, да верно, не пойду из-за зуба. Хочется плакать и жаловаться. Хочется удрать из Москвы и из театра.

Как же это я Вас еще не поздравила с избранием в Академики!! Вы довольны или равнодушны? У нас в доме гвалт был страшный по этому поводу, носились с газетами. Дядя Саша все читает "Вас" вслух; они с Володей разговаривают часто чеховским языком, смешат всех ужасно. Д. Саша ужасно* Вас любит.

Адски ноет зуб, не могу кончать. Каждый день буду ждать письма. Неужели Вы на меня рукой махнули? Нет, нет этого не может быть. Я не хочу этого. Ради Бога, пишите, жду, жду.

Ваша Ольга Книппер, актрисуля.

* Пишу как институтка -- ужасно, ужасно, ужасно.

40. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

10 февр. [1900 г. Ялта]

Милая актриса, зима очень длинная, мне нездоровилось, никто мне не писал чуть ли не целый месяц -- и я решил, что мне ничего более не остается, как уехать за границу, где не так скучно. Но теперь потеплело, стало лучше -- и я решил, что поеду за границу только в конце лета, на выставку1.

А Вы-то зачем хандрите? Зачем хандрите? Вы живете, работаете, надеетесь, пьете, смеетесь, когда Вам читает Ваш дядя, -- чего же Вам еще? Я -- другое дело. Я оторван от почвы, не живу полной жизнью, не пью, хотя люблю выпить; я люблю шум и не слышу его, одним словом, я переживаю теперь состояние пересаженного дерева, которое находится в колебании: приняться ему или начать сохнуть? Если я иногда позволю себе пожаловаться в письме на скуку, то имею на то некоторое основание, а Вы? И Мейерхольд тоже жалуется на скуку жизни2. Ай-ай! Кстати о Мейерхольде. Ему надо провести в Крыму все лето, этого требует его здоровье. Только непременно все лето.

Ну-с, теперь я здоров. Ничего не делаю, так как собираюсь засесть за работу. Копаюсь в саду.

Вы как-то писали, что для Вас, маленьких людей, будущее покрыто тайной. Недавно я получил от Вашего начальника Вл. Ив. Немировича письмо3. Он пишет, что труппа будет в Севастополе, потом в Ялте -- в начале мая. В Ялте 5 спектаклей, потом репетиции вечерние4. Для репетиций останутся только ценные представители труппы, прочие же будут отдыхать, где им угодно. Надеюсь, что Вы ценная. Для директора Вы ценная, а для автора -- бесценная. Вот Вам и каламбур на закуску. Больше писать не буду, пока не пришлете портрета. Целую ручку.

Ваш Antonio, academicus.

Весной труппа будет и в Харькове. Я поеду тогда к Вам навстречу, только никому об этом не говорите. Надежда Ив. уехала в Москву.

Благодарю за пожелания по поводу моей женитьбы. Я сообщил своей невесте о Вашем намерении приехать в Ялту, чтобы обманывать ее немножко. Она сказала на это, что когда "та нехорошая женщина" приедет в Ялту, то она не выпустит меня из своих объятий. Я заметил, что находиться в объятиях так долго в жаркое время -- это негигиенично. Она обиделась и задумалась, как бы желая угадать, в какой среде усвоил я этот faГon de parler5, и немного погодя сказала, что театр есть зло и что мое намерение не писать больше пьес заслуживает всякой похвалы, -- и попросила, чтобы я поцеловал ее. На это я ответил ей, что теперь мне, в звании академика, неприлично часто целоваться. Она заплакала, и я ушел.

41. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 февр. [1900 г. Ялта]

Милая актриса, фотографии очень, очень хороши, особенно та, где Вы пригорюнились, поставив локти на спинку стула, и где передано Ваше выражение -- скромно-грустное, тихое выражение, за которым прячется чертик. И другая тоже удачна, но тут Вы немножко похожи на евреечку, очень музыкальную особу, которая ходит в консерваторию и в то же время изучает на всякий случай тайно зубоврачебное искусство и имеет жениха в Могилеве; и жених такой, как Манасевич1. Вы сердитесь? Правда, правда, сердитесь? Это я мщу Вам за то, что Вы не подписались.

В саду из 70 роз, посаженных осенью, не принялось только 3. Лидии, ирисы, тюльпаны, туберозы, гиацинты -- все это ползет из земли. Верба уже позеленела; около той скамьи, что в углу, уже давно пышная травка. Цветет миндаль. Я по всему саду наставил лавочек, не парадных с чугунными ногами, а деревянных, которые выкрашу зеленой краской. Сделал три моста через ручей. Сажаю пальмы. Вообще новостей много, так много, что Вы не узнаете ни дома, ни сада, ни улицы. Только один хозяин не изменился, все тот же хандрюля и усердный почитатель талантов, живущих у Никитских ворот2. С самой осени я не слышал ни музыки, ни пения, не видел ни одной интересной женщины -- ну как тут не захандришь?

Я решил не писать Вам, но так как Вы прислали фотографии, то я снимаю с Вас опалу и вот, как видите, пишу. Даже в Севастополь приеду3, только, повторяю, никому об этом не говорите, особенно Вишневскому. Я буду там incognito, запишусь в гостинице так: граф Черномордик.

Это я пошутил, сказавши, что Вы похожи на портрете на евреечку. Не сердитесь, драгоценная. Ну-с, а засим целую Вам ручку и пребываю неизменно Вашим

А.Чеховым.

Что у вас в театре делает Иван Цингер?4

42. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое фев. 1900 г. [Москва]

Если бы Вы знали, как Вы обрадовали меня своим письмом, милый писатель! Я соскучилась по Вашим письмам. Я рада, что Вы теперь не хандрите и что бросили план ехать за границу, и что копаетесь в саду -- счастливый!

А знаете, Ваша azalea начинает цвести. Я этого никак не ожидала; ведь она так сильно цвела весной. Лавры лезут так славно -- любо глядеть. Передала Вам жена Альтшулера бумажник? Я совершенно забыла, что она уезжает сегодня, а мне хотелось Вам что-нибудь прислать. Думать долго было и когда [так!], и я решила, что для человека, который собирается купить весь Южный берег Крыма -- самое подходящее -- бумажник, а то денег некуда класть, правда?

Говорят, на Пасхе мы будем в Ялте. Значит, скоро увидимся. Вы рады? А Вы представляете себе, как мы встретимся? Я твердо уверена, что "пересаженное дерево" принялось, и вовсе не думает сохнуть1. Говорят, Вы пополнели и похорошели? Скажите своей поповне, что она может держать Вас в объятиях, т.к. "та нехорошая женщина" приедет ранней весной и не будет еще жарко, и Academicus не пострадает.

Я на днях танцевала до 5 Ґ ч. утра на балу, была в золотом платье "на большую деколту". Рада, что сезон кончается, он мне надоел и измучил меня.

Ну будьте здоровы, до свиданья, пишите мне побольше.

Я злюсь -- до сих пор не несут мне книжки "Жизни", где Ваша повесть2 -- все в восторге.

Целую в лобик и жму руки.

Ваша актриса.

Передайте мой привет Евгении Яковлевне.

43. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое февр. [1900 г. Москва]

Вчера я опять слышала новость, и мне хочется написать Вам. Говорят, что Святую и Фоминую мы будем играть у Корша и там же будут репетиции во время поста1. Мне страшно досадно, что мы не едем на Святой к Вам -- я так сжилась с этой мыслью, начала уже мечтать и вдруг все это -- дым! Как мне адски надоели эти вечные планы, разговоры, из которых ничего не выходит. Я половину мимо ушей пропускаю.

Если будет тепло и хорошо, Вы приедете, милый писатель? На Фоминой бы -- мы ведь будем играть. Увидите все наши пьесы. Мы справим годовщину нашего знакомства. Будем пить белое вино No 24 -- это ведь Ваше любимое? Я Вас буду кормить вкусными обедами, буду страшно долго варить кофе, будем ездить за город, ведь мы с Вами так и не покатались по электрической -- помните, все собирались?

Сегодня и завтра я свободна, зато в воскресенье играю днем -- "Одиноких" и вечером "Дядю Ваню" -- хорошо?

Сегодня мы на блинах у Вашего брата2. Я еду раньше, а Маша (Вы знаете, что мы выпили брудершафт?) приедет из мастерской. Вчера ели блины у вас. Познакомилась я с Хотяинцевой -- славная она. В субботу вечером будем у них. Я была у них в мастерской, смотрела, как работают3. Мне понравилась у них тишина и какое-то благоговение во время работы. На первой неделе я уеду на несколько дней в Тулу -- понюхать другого воздуха4. А там опять репетиции. Вчера весь снег на улицах почти стаял; петухи поют, воробьи чирикают отчаянно; тепло H все течет. Сегодня у нас будет Надежда Ивановна, много будет говорить о Вас, конечно. Вы -- ее страшная симпатия, как человек и писатель. Был у нас Толстой на "Одиноких" -- страшно остался доволен, сказал, что дамы у нас лучше мужчин5.

А буры-то? Дядя Саша сегодня рыдал, бедный. Да ведь и пошлые же все державы -- как все это некрасиво6. Я и то сегодня прослезилась.

Будьте здоровы, милый писатель. Жму руку. А мой "гад" жив!?

Ваша актриса О. Книппер.

По дороге к Ив. Павл. хотела опустить Ваше письмо и перед его домом уронила его в лужу и чуть оно не уплыло, зачерпнула воды в калошу, переменила конверт и вот опять посылаю. Дорога отчаянная.

44. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[19 февраля 1900 г. Ялта]

Конфекты бумажник получил спасибо милая Актриса дай Бог вам здоровья радостей вы добрая и умная славненькая весна кричат птицы моем саду расцвела камелия. Академик

45. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое февр. [1900 г. Москва]

Сейчас только встала, скоро бегу в театр играть "Одиноких". Хочется написать хоть несколько слов.

Ночью прочла "В овраге" и в восторге. Как просто и потому как сильно и красиво! У меня из головы не выходит бедная Липа с мертвым младенцем, сидящая у прудика с своей тоской, и тихая звездная ночь, выпь, поля, Вавила, старик... Я пока только проглотила рассказ, а читать еще буду.

Спасибо милый, хороший писатель за Ваше теплое письмо и за телеграмму -- мне так хорошо было на душе. Над евреечкой все со смеху помирали. Вчера Маша у нас была на блинах, и я думаю, у нее голова закружилась от нашей шумной семьи. Она покорила сердца моих дядюшек, да и всех, кто ее видел. Вечером были у Хотяинцевой.

А знаете, мы, верно, все-таки попадем в Ялту. С Корш[ем] дело расстроилось -- я очень рада. Сознайтесь, что Вы обозленный телеграфировали ответ нашему директору1. Я так подумала, когда он мне сообщил содержание телеграммы. Я Вас вполне понимаю.

Ну, пока addio, Academicus, будьте веселы, ухаживайте только за цветами и пишите мне о результатах2.

Ваша актриса

46. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое марта 1900 г. [Москва]

Я каждый день жду от Вас хоть малюсенького письмеца, каждый день, когда прихожу -- первый мой взгляд устремляется на письменный стол -- и все ничего! Ну хоть бы о погоде написали, о своем садике, о том, готово ли шоссе, довольны ли наконец тем, что Художеств. театр не надул и едет к Вам, "пленять своим искусством свет"...1. Вы спросите -- отчего же я не пишу Вам? Оттого, оттого, что я отвратительно себя чувствую все время и ненавижу себя.

У меня лежат три неоконченных письма к Вам -- хорошо? Ну, теперь я скоро увижу Вас. Знаете, я недавно видела во сне нашу встречу, и уверена, что она такова же будет наяву.

А мне скучно без Ваших писем. Ответьте мне на это письмо -- мне все-таки легче будет ехать к Вам.

Вам не смешно? Ну, право, мне иногда кажется, что Вы от меня отвыкли и что я приеду какая-то чужая.

У нас гадко, сыро, грязно, серо, тоску нагоняет погода. Я пост свободна, не репетирую. Подыгрывала только одному дебютанту, показывавшему себя в Треплеве. Мне не нравится он -- слащавый! Теперь опять репетируем "Чайку" для Андреевой2. Скоро начну укладываться. Я уверена, что все мое скверное настроение пройдет, как только понюхаю южного воздуха и увижу дивную ласковую южную природу. Скорее бы только тронуться!

Мне остается еще почитать в целых четырех концертах, все в Историческом музее; вечера посвящены Чехову, Гауптману, Ал. Толстому, Горькому и Надсону.

А я Вас еще не поблагодарила за присланные анонс и "Крымский курьер"3, -- что за нелепая статья! И смешно, и злит меня.

А Вы знаете, что я приеду раньше, с Вашей сестрой?4 Ну, пока, до свиданья, будьте здоровы, веселы и счастливы.

Кругом говорят о Вашей новой пьесе -- я одна ничего не знаю и не слышу. Мне не верят, когда я на вопросы совершенно искренно пожимаю плечами и говорю, что мне ничего неизвестно. Ну, как хотите. Ох, как скучно жить, а еще скучнее, когда знаешь, что скука от самой себя.

Прощайте, академик.

Ольга Книппер

47. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

26 март [1900 г. Ялта]

От Вашего письма, милая актриса, веет черной меланхолией; Вы мрачны, Вы страшно несчастны, но это, надо думать, не надолго, так как скоро, очень скоро Вы будете сидеть в вагоне и закусывать с большим аппетитом. Это хорошо, что Вы приедете раньше всех, с Машей, мы все-таки успеем поговорить, погулять, кое-где побывать, выпить и закусить. Только, пожалуйста, не берите с собой Вишневского, а то он здесь будет следовать за Вами и за мной по пятам и не даст сказать ни одного слова; и жить не даст, так как будет все время читать из "Дяди Вани".

Пьесы новой у меня нет, это газеты врут. Вообще газеты никогда не писали про меня правды. Если бы я начал пьесу, то, конечно, сообщил бы об этом первым делом Вам.

У нас ветер, еще весна не наступила как следует, но все же мы уже ходим без калош и в шляпах. Скоро, на сих днях, зацветут тюльпаны. Сад у меня хорош, но все как-то не убрано, мусорно, это сад-дилетант.

Тут Горький. Он очень хвалит Вас и ваш театр. Я познакомлю Вас с ним.

Чу! Кто-то приехал. Вошел гость. До свиданья, актриса!

Ваш А. Чехов

48. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое апреля [1900 г.] Севастополь

Здравствуйте, писатель! Сидим полумертвые от усталости на вокзале1, бегали по Севастополю, я накупила всякой ненужной дряни. На пароходе покачивало здорово, некоторые лежали, завтракали в веселой компании; после еды, около пианино, поиграли с Мейерхольдом сцену 4-го акта "Одиноких", я спела песенку. Скучно уезжать, не тоскую сильно, потому что вернусь в милую Ялту. Привет Вам, милый писатель, и спасибо за все.

Ваша актриса

49. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[25 апреля 1900 г. Между Харьковом и Москвой]

Вот и Харьков проехали. Жара, духота адские -- куда Ваша Ялта! Не знаешь, что делать от жары. Спим, едим, играли в рамс в мужском купе. С нами одна дама только, мы ее прозвали Эдда Габлер1 по прическе. У нее журнал для женщин и клетчатый саквояж -- кто она? Знает Горького. В Севастополе познакомилась с Алчевскими, сами подошли, начали разговор, выражали восторг. В Харькове сейчас слезли, поднесли два букета роз мне, мать и дочь приглашали в Харьков к себе, если будем там. Вот стоят в воде -- прелестные розы, только не осенние2. Санин сделал Маше предложение -- Вы довольны? Любуемся русской природой, шириной. Не хочу в Москву, не хочу!!! Привет всем, Горькому. Пишите. Жму руку. Ялта -- как сон!

Ваша актриса

50. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое мая 1900 г. Москва

Вот и первое мая, милый мой писатель! Холод, дождь, и будни в душе. Мне стыдно, что я до сих пор не черкнула Вам словечко. Я как-то еще и не сжилась с своей комнатой, все больше блуждаю и не знаю, что мне с собой и с другими делать. Хочется на юг, хочется тепла, хочется солнца в душе -- эпикурейские замашки, правда? Вообще я избаловалась маленечко, даже здорово, стараюсь жизнь сделать легкой -- а это скверно. Ялта промелькнула как сон. Мне так отрадно вспомнить, как хорошо я провела первые дни у Вас, когда я не была еще актрисой. Только гадко, что Вы прихворнули. От Севастополя у меня осталось скверное воспоминание, да и у Вас тоже, правда? Зато в Ялте -- сплошной шумный праздник -- генеральские наезды, кормление их, езда в театр, там овации, гвалт, цветы, адреса, и в довершение завтрак у Татариновой на крыше в фееричной обстановке!

Ну, а Вы что поделываете, писатель? Что у Вас на душе, что у Вас в голове, что Вы надумываете в Вашем славном кабинете? Рады Вы в общем нашему приезду? Напишите мне хорошее искреннее письмо, только не отделывайтесь фразочками, как Вы часто любите делать. Напишите, как себя чувствуете? Ну, надоела я Вам, пристаю, да? Пишите что хотите, что напишется. Кто у Вас часто бывает? -- О, женщина, опять вопрос!

В июне надеюсь увидеться с Вами, коль Вы меня примете. Поживем потихонечку, да Вы ведь, впрочем, в Париж удираете. Ну, видно будет.

Здесь отвратительно, -- дождь, холод, снег, все что угодно. В театр не хожу еще, не звали пока. Наши домашние очень рады, конечно, моему приезду -- у них кислота. Дядя Саша с Володей изводили вчера Машу своим дурашливым настроением.

У меня великолепно цветут розы -- утешение для серого настроения. Жду с нетерпением посланьица от Вас, хочется очень знать, что Вы делаете.

Addio, Academicus, копайтесь в саду, ухаживайте за цветами, если нет женщин около Вас.

А в Гурзуфчик съездим?1

Жму руку, шлю тепленький привет.

Ольга Книппер

51. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое мая 1900 Москва

Вы вчера уехали ужасно расстроенный, милый писатель1. Почему? Мне это не дает покоя, и захотелось написать хоть несколько слов.

Мне неприятно, что я была при Вас невеселая. Ну что же мне делать?

Я сама не знаю, что во мне происходит. Не сердитесь только на меня: мне самой не легко.

А я знаю, что мы с Вами проведем много, много хороших дней! А Вам это не кажется? Ответьте мне.

Вчера я живо докатила до дому. Застала всех, кроме Вашего друга Вишневского. Тетка очень грустит, что не повидала Вас, и просила поцеловать Вас в лобик, говорит, что не успела на лестнице.

Я сейчас сижу дома одна -- все вылетели.

Если отпустят в театре, постараемся уехать 27-го. Мне уже не сидится.

Завтра Вы уже дома, -- привет всем! Живите, не хандрите, пишите, ждите меня -- приеду отравлять Вашу жизнь и надоедать Вам.

Целую милую Машу и Евгению Яковлевну. А Вас поцеловать?

Ольга Книппер

52. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 мая 1900 [Ялта]

Милая, восхитительная актриса, здравствуйте! Как живете? Как себя чувствуете? Я, пока ехал в Ялту, был очень нездоров. У меня в Москве уже сильно болела голова, был жар -- это я скрывал от Вас, грешным делом, теперь ничего.

Как Левитан?1 Меня ужасно мучает неизвестность. Если что слышали, то напишите, пожалуйста.

Будьте здоровы, счастливы. Узнал, что Маша шлет Вам письмо, -- и вот спешу написать эти несколько строк.

Ваш А.Чехов

53. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое мая поздно ночью [1900 г. Москва]

Завтра мой последний день в Москве! Дела масса, укладываться еще не начинала, голова идет кругом. Свежо, серо у нас, я рада удрать на юг, погреться. Посмотрю, умею ли я путешествовать с мамашей1. Эти дни у нас пусто, мама на даче, Володя тоже удирает с утра, т.ч. я одна. Сегодня был автор "Дыма отечества"2 -- что я ему несла, Боже мой! Больше скверного говорила. О Левитане ничего не слышу.

Простите, что пишу на неприличной интимной бумажке, другой нет под рукой3. Пишите мне: Боржом, до востребования. А в Батум приедете4? Не раздумали, надеюсь? Как нам списаться?

Крепко жму Вашу руку.

Ольга Книппер

54. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Владикавказ 3-ье июня

7 1/2 ч. утра [1900 г.]

Дивный, роскошный Юг! Греет южное солнце, воздух напоен ароматами... Не верьте мне -- дождь как из ведра, со страхом помышляем о путешествии по Военно-Груз. Все здесь потонуло от ливней. Застрянем, наверное. Едем в большой коляске, еще две спутницы-армяночки с нами. Будем страдать вместе. Мама в отчаянии -- первый раз на Кавказе и ничего не видит, ведь обидно. Сейчас отправляемся на разгонную.

Что поделываете? Пишите [в] Боржом скорее. Шлю Вам привет, также Маше и Евгении Яковлевне. Мама кланяется.

Ваша актриса

55. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[23 июня 1900 г. Батум]

Никого не встретила выезжаю субботу прямым. Книппер

56. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое августа [1900 г.

между Севастополем и Харьковом]

Доброе утро, дорогой мой! Как провел ночь?

Я сейчас встала, умылась, напилась скверного кофе и села писать. У меня объявились две компаньонки к моему великому огорчению: одна пожилая -- до Харькова, другая полька с плоским лицом, лежит еще наверху, но думается, что противная. Куда едет -- не знаю.

Вагон трясет сильно. Вчера, как рассталась с тобой, -- долго смотрела в темноту и много, много было у меня в душе. Конечно, всплакнула. Я ведь так много пережила за это короткое время в вашем доме. Я сейчас и писать не могу толком, только думаю обо всем бессвязно. Вчера жутко было одной остаться от всего, что сразу нахлынуло на меня. Думала все о тебе -- вот он едет на конке, вот он у Киста1, почистился и пошел скитаться по городу.

А как мы славно вчера ехали2, -- правда? Мне так приятно вспоминать -- а тебе тоже, а? Милый ты мой, милый!

Пишу и гляжу в окно, -- ширь, гладь, и мне приятно после южной пряной красоты. Будущее лето мы с тобой постараемся пожить на севере, хорошо? Коли не удастся -- что делать! Помечтаем пока.

Мне странно будет приехать домой -- я не буду себя чувствовать дома у нас.

Как провел время в Севастополе? Напиши. Фу, как толкает -- невозможно писать.

В три часа будем в Харькове -- опущу письмо, пошлю телеграмму домой, пообедаю.

Вспоминаю Гурзуф и жалею о многом. Ты меня сейчас немкой выругаешь -- правда?

Ну, будь здоров, живи, не кисни, пиши и для всех и для меня в особенности.

Целую, твою многодумную голову, почувствуй мой горячий поцелуй. Addio, мой академик. Люби меня и пиши.

Твоя актриса

57. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Москва 7-ое августа 1900 г.

Вот я и в Москве, милый, хороший мой!

Уже поздно вечером. Я устала страшно, в голове каша, но хочу написать тебе хоть несколько строк. Ты тоже только сегодня приехал: домой? Пофланировал по Севастополю? От Лозовой, где я опустила твое письмо, я ехала хорошо, но скучно, в особенности до Курска -- истомилась от адской назойливой пыли и жары. В Курске села ко мне молоденькая девчурочка, только что кончившая учиться, славненькая, жизнерадостная, в 5 минут рассказала мне все про себя и про своих. На меня так и пахнуло весной. Я очень рада была ее появлению. Противная полька слезла в Курске, а то бы я боялась спать с ней в купе -- странная она.

Гимназисточка -- поклонница нашего театра, в особенности чеховских пьес, видела "Чайку" 4 раза и не подозревала, что болтала с Аркадиной. Я так ей и не открылась.

Поезд опоздал, т.ч. я приехала домой в 11 час. и нашла повестку из театра, что в 12 час. -- репетиция. Я только успела вымыться с головы до ног, кое-как напилась чаю и побежала. Репетиция уже началась. Встретили меня все хорошо, все спрашивали про тебя, когда ты приедешь. Что я могла ответить?! С места в карьер начала репетировать, полезла на высокий балкон, где веду сцену с Рубеком1. Нервы прыгали, т.ч. я все хохотала, как помнишь, с Шаповаловым? Немного надерзила Влад. Ив. по поводу роли. Прошли первый акт.

Влад. Ив. спрашивал, когда ты пришлешь пьесу, и все сильно спрашивали, думали, что я привезу верное известие. Но разве я могу добиться толку от Антона Чехова? Сам посуди.

Влад. Ивановичу сказала про наши с тобой грешки2. Он написал два акта и начал третий, обещался мне рассказать и почитать3.

Пиши, ради Бога, пьесу, не томи ты всех, ведь она у тебя вся почти готова.

Ну, покойной ночи, спи, отдыхай, люби меня, будь ласков с Машей и матерью. Целую тебя, дорогой мой писатель.

Лаврики выросли. Один больше -- это меня злит.

Весь вечер сидела у меня Савицкая. Видела только Володю и Элю. Дядя Саша на молочке, с бутылочками простился на время.

Твоя Ольга.

А ты мой?

58. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 авг. [1900 г. Ялта]

Милая моя Оля, радость моя, здравствуй! Сегодня получил от тебя письмо, первое после твоего отъезда, прочел, потом еще раз прочел и вот пишу тебе, моя актриса. Проводив тебя, я поехал в гостиницу Киста, там ночевал; на другой день, от скуки и от нечего делать, поехал в Балаклаву. Там все прятался от барынь, узнавших меня и желавших устроить мне овацию, там ночевал и утром выехал в Ялту на "Тавеле". Качало чертовски. Теперь сижу в Ялте, скучаю, злюсь, томлюсь. Вчера был у меня Алексеев1. Говорили о пьесе, дал ему слово, причем обещал кончить пьесу не позже сентября. Видишь, какой я умный.

Мне все кажется, что отворится сейчас дверь и войдешь ты. Но ты не войдешь, ты теперь на репетициях или в Мерзляковском пер., далеко от Ялты и от меня.

Прощай, да хранят тебя силы небесные, ангелы хранители. Прощай, девочка хорошая. это большой писатель, меня же порицал -- и педагоги почему-то скрывают от меня это.

Итак, веди себя хорошо, как подобает жене моей. Господь тебя благословит. Обнимаю, складываю руку кренделем, кладу твою головку и целую.

Твой А.

612. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье декабря [1902 г. Москва]

Милый друг, Антон мой, вчера вечером не писала, потому что была с Машей в бане и раскисла. Пишу утром. Сегодня -21® -- каково?

Сейчас была одна несчастная старуха, актриса, без места, жалко ее ужасно. Просит хоть что-нибудь сделать. Пущу подписку пока, потом постараюсь пристроить ее где-нибудь. Она такая чистенькая, говорит просто, без вычур, не клянчит. Хотела рассказать, что довело ее до такого состояния, но, говорит, боится расплакаться. Я ей велела завтра прийти. Она мне на прощание руку поцеловала. Как это ужасно!

Потом приходила барышня из Петербурга, хотела тебя видеть. Принесла отчет сестры Мейер, кот. работает на Сахалине, куда она пошла под впечатлением книги Чехова о Сахалине. Вы чувствуете? Пожалуйста, прочти его. Эта Мейер, верно, удивительный человек. У нее только совершенно нет помощников, и она бы хотела познакомить публику с этим отчетом. Я думаю отправить его к Эфросу, не поместит ли он хоть выдержки, тем более что он уже восторженно писал об этой Мейер1. Ты ему напишешь? Или перешли отчет мне, и я сама съезжу к Эфросу. Так?

Сейчас получила от мамы записочку, что Володя выиграл дело, за кот. получил 200 р., помирил двух противников, и обе стороны наугощали его здорово, т.ч. он только мог спать лечь.

Вчера репетировали 3-й акт, и Горький все торчит. По-моему, это стеснительно.

Милый мой, ты греешься на солнышке? Сидишь в садике? Не дождусь письма из Ялты. Странно -- так долго не знать о тебе ничего. Целую тебя крепко, со вкусом. Как мне хочется обнять тебя! Дорогой мой, любовь моя, прощай.

Твоя собака

613. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье декабря [1902 г. Москва]

Пишу тебе второй раз на день, чтоб не нарушить порядка. Дорогой мой Антончик, как мне тебя не хватает! Я с тобой спокойнее и лучше. Я люблю чувствовать твою любовь, видеть твои чудные глаза, твое мягкое, доброе лицо. Стараюсь ясно, ясно видеть тебя близко. Как-то ты там поживаешь?! Что думаешь? Ласкаешь ли меня хоть мысленно? А главное, не простудился ли в дороге.

До сих пор ни одного письма. Меня это сильно волнует, хотя стараюсь быть покойной. Безбожно морить так без вестей. Хоть бы телеграмму прислал! Варвар.

Как мамаша? Поцелуй ее. Сейчас отыграли "Дядю Ваню" с Петровой1, т.к. Мария Петровна на бенефисе Шаляпина2. Воображаю, что там творится. Придет Маша -- расскажет.

Ну, спи спокойно, милый мой. Целую тебя и обнимаю.

Твоя собака

614. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

4 дек. [1902 г. Ялта]

Здравствуй, собака моя сердитая, мой песик лютый! Целую тебя в первых же строках и глажу по спинке. Нового ничего нет, все по-старому, все благополучно. Холодно по-прежнему. Сегодня в Ялте происходило освящение новой церкви, мать была там и вернулась веселая, жизнерадостная, очень довольная, что видела царя и все торжество; ее впустили по билету. Колокола в новой церкви гудят basso profundo1, приятно слушать.

Новые полотенца скоро промокают, ими неудобно утираться. У меня только два полотенца, а казалось, что я взял с собой три. Ем очень хорошо, кое-что пописываю, сплю по 11 часов в сутки. Условие, подписанное мною с Марксом (копия), находится, вероятно, у начальницы женской гимназии, у себя я не нашел. Уезжая, я все важные бумаги оной начальнице отдал на хранение. Да и не улыбается мне возня с этим условием. Ничего не выйдет. Подписавши условие, надо уж и держаться его честно, каково бы оно ни было.

Человечек ты мой хороший, вспоминай обо мне, пиши. И напомни Немировичу, что он обещал мне писать каждую среду. Свинья с поросятами, которую ты дала мне, восхищает всех посетителей.

Напиши, что нового в театре, как здоровье Марии Петровны, не надумали ли ставить какую-нибудь пьесу. Если надумали, то пусть Вишневский напишет подробности.

Выписываю "Мир искусства" -- скажи об этом Маше. Дусик мой, хозяечка, я забыл в Москве черное мыло, которым мыл голову (мыло от головной пыли и перхоти), отдай его Маше, чтобы привезла. Не забудь, родная.

Когда ты ляжешь в постель и станешь думать обо мне, то вспомни, что я тоже думаю о тебе и целую и обнимаю. Господь с тобой. Будь весела и радостна, не забывай твоего мужа.

А.

615. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое декабря [1902 г. Москва]

Я не знаю, что думать, дорогой мой! Ни одного письма, ни одной весточки о том, как ты доехал. Я не знаю, что думать. Каждый день жду, как дура, кругом все спрашивают, и я не знаю, что отвечать. Я волнуюсь. Неужели тебе жалко было полтинника на телеграмму! Я сейчас ни о чем толком и писать не могу. Уехал -- как в воду канул.

Я сегодня была у Таубе. Он нашел боль в том же месте, как и летом. Кишки настолько засорены, что он даже и исследовать не может. Велел сегодня вечером поставить клизму из прованс. масла, а завтра утром из воды и в 10 час. уже быть у него опять.

Был очень мил, любезен. Спрашивал о тебе. Говорил, что "Дядю Ваню" ставят в Берлине1.

Вчера был бенефис Шаляпина. В газетах яд. Настоящего энтузиазма и не было, подъема. Я жалею, что никто мне не сказал о существовании литерат. лож. Я бы могла пойти после спектакля, кот. рано кончился, а бенефис длился до 2-х. Маша сказала, что она приглашена и что на тебя рассчитывали, если бы ты был. А мне никто даже не намекнул. Почему это? Мне немножко обидно. Значит, если бы я была свободна, я бы все равно не могла пойти. А мне было жаль, что я не была в театре. Маша кутила со всей компанией у Тестова2.

Ну, не хочется больше писать. Скучно.

Целую тебя, моего дорогого.

Твоя Оля

616. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[5 декабря 1902 г. Москва]

Писем нет, беспокоюсь, телеграфируй. Оля

617. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

5 дек. 1902 [Ялта]

Дусик мой милый, собака, без тебя мне очень скучно. Сегодня всю ночь шел снег, а сейчас -- лупит дождь, стучит по крыше. Время идет тягостно медленно. Я сижу и думаю: в будущем году на всю зиму останусь в Москве. Здоровье мое не дает себя чувствовать, т.е. оно недурно. В комнатах холодно.

Получил телеграмму от шаляпинцев, ужинавших после бенефиса1. Получил длинное письмо из Смоленска от какого-то поповича или попа, написанное человеком, по-видимому, исстрадавшимся, много думающим и много читающим; в письме этом сплошное славословие по моему адресу. Получил почетный билет от студентов-техников. Одним словом, жизнь вошла в свою колею.

Сегодня не получил от тебя письма, но видел тебя во сне. Каждую ночь вижу.

Погода в Ялте сквернейшая, больные чувствуют себя плохо, -- так говорят доктора.

Целую мою жену превосходную, обнимаю, ласкаю. Не изменяй мне, собака, не увлекайся, а я тебя не буду бить, буду жалеть. Обо всем пиши мне, ничего не скрывай, ведь я самый близкий для тебя человек, хотя и живу далеко.

Духи у меня есть, три четверти флакона, но все же скажу спасибо, если пришлешь с Машей еще небольшой флакон. Одеколон есть, мыло тоже есть. Головная щетка ежедневно употребляется.

Часы стенные довез благополучно, теперь они на месте, идут хорошо.

Ну, пупсик мой, целую тебя еще раз. Благословляю тебя. Пиши же, не ленись.

Твой А.

В городе еще ни разу не был. Холодно, дует ветер неистовый.

618. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое дек. [1902 г. Москва]

Наконец-то получила сегодня два письма сразу, милый мой, а то уж начала беспокоиться. И как ты мне хорошо пишешь, золото мое! Так бы тебя и зацеловала!

Я счастлива, что ты хорошо доехал и что хорошо себя чувствуешь. Я охотно верю, что тебе скучно ложиться и вставать без меня. Мне то же самое без тебя. Дусик мой. Я тебя люблю.

Славно, что ты слышишь колокольный звон и вспоминаешь о Москве. А у нас стужа невозможная сегодня; ветер адский при -15®. А ты на солнышке -- цени.

Пес наш славный. Маша прозвала его Фомкой, хотя его кличка Шнап. Породистый. Ему в Ялте будет отлично.

Очень жаль, что хорошие яблоки попали в капусту. Глупо.

Я сегодня была опять у Таубе. Он нашел большую чувствительность и боль около слепой кишки, а может, и она сама болит. Велел есть по часам, употреблять молочный сахар, по утрам есть мед, непременно завтракать в 12 час. яйца, холодное мясо, простокваша. К обеду овощи и никаких супов, есть чернослив, финики, ничего жирного. Через день клизму из прованс. масла и на ночь компресс и принимать облатки, что-то там вроде: Natri citrici, Magnes.carbonic, Extr. Belladonnae. В понедельник опять поеду. Вот все о моей физике.

Проходили 3-ий акт. У меня роль не ладится пока. Горький был с женой; сегодня уехали в Нижний. Харламов, Грибунин, Самарова больны. С сценой убийства возились.

А чистят ли тебе костюм? Умоляю делать это. Я не люблю, когда у мужа моего изящного посыпаны плечи манной головной.

Вечером я с Машей, Алексеевы, Лужские и Вишневский были на спектакле Общ. искусства и литер. "У телефона"1. Чисто французская вещица, построенная на эффектах. Но так страшно, что кричать хочется. Потом была пародия на эту пьесу, в веселом духе. Мы были в своей компании, и потому ничего, приятно было. Москвин еще был, острил. Все тебе кланяются.

Вчера я была у Шлиппе, слышала там, что продают участки в имении Мещерского или Голицына, по Брянской ж.д., час езды, версты 4 на лошадях, но выстроят полустанок и тогда будет чуть ли не верста. Огромные пруды. Управляющий там -- мой знакомый. Все-таки посмотрю.

Целую моего родного, дивного моего мужа, обнимаю и ласкаю нежно. Так ты меня больше любишь? Ненаглядный мой, покойной ночи.

Твоя Оля.

Девица Швабе принесет мамаше шляпку. Понравится ли она мамаше? Т.е. шляпа. Кланяюсь всем.

619. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

6 дек. [1902 г. Ялта]

Дусик мой, пришла твоя телеграмма1. Ответ послать не с кем, все пошли в церковь, да и едва ли нужен сей ответ, ибо письмо мое уже получено тобой.

Неустоечной записи у меня нет и не было, и, помнится, при составлении договора с Марксом мы такой записи не делали вовсе. Копию с доверенности, выданной Сергеенку, выслать тоже не могу, так как у меня ее нет и не было. У меня есть только копия с договора, того самого, который есть, как ты пишешь, и у Пятницкого. Честное слово, дуся, у меня нет ни записи, ни доверенности, не думай, что я плутую, прячу эти бумаги.

Вчера была О. М. Соловьева, приглашала к себе.

За работу я уже сел, пишу рассказ2. В комнате моей холодно, жены нет, пиджака никто не чистит, кто-то унес все журналы, полученные в мое отсутствие... Но я все же не падаю духом и с надеждой взираю на будущее, когда мы опять встретимся и заживем вместе.

Конверты твои никуда не годятся, письма доходят почти распечатанные. Купи себе на пятачок простых конвертов, а эти аристократические брось. Или купи английской бумаги, тонкой, и таких же конвертов -- у Мерилиза. Я завтра пришлю тебе письмо на английской бумаге.

Как суворинский "Вопрос"?3 А Чириков пишет уже третью пьесу?4 Какое обилие пьес, однако! Этак театр распухнет.

Погода сквернейшая.

Вот, цапля, какой усердный у тебя муж: пишу каждый день! Сегодня пришло от тебя два письма; одно, в котором ты пишешь про Полтаву, вероятно, было задержано5. Мать целует тебя, благодарит за шляпу; она просит, не пришлешь ли ты шляпу с Машей? Не возьмет ли Маша?

Ну, Господь с тобой. Обнимаю тебя. Не хандри, пиши подробнее, не скупись.

Твой А.

620. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое декабря [1902 г. Москва]

Милый мой, ненаглядный мой! Первым долгом целую тебя и целую вкусно, много, много раз. И говорю тебе что-то о любви на ухо. А ты улыбнись и смотри на меня своими красивыми глазами.

Сел за работу? Согрелись ли комнаты твои? Не прислать ли тебе носки потолще и потеплее и кальсоны тоже (pardon)? Ходишь ли в сад? Выходи каждый день и двигайся.

Я сегодня смотрела "Царя Федора" и была в обществе 4-х детей от 11-ти до 6-тилетнего возраста, няньки и юнца. Трое -- дети Ольги Мих., четвертый -- приемыш их бабушки. Я давно обещала им показать "Федора"; сегодня, кстати, праздник. Радость была огромная. Старший уже в 1-м кл. гимназии и девочка 9 лет, хотела везти их одних, но другие так зарыдали, что надо было и их взять. Старшие поняли, они уже знакомы с историей, и мы беседовали. Нашли, что мало дрались на Яузе. Я сама смотрела с удовольствием. Декорации Яузы и последние -- новые и прехорошие, костюмы все новые, чистые. Народу было много. Москвин играл хорошо1. Последняя декорация чудесная: красное крыльцо, собор, все чисто сделано. В театре был Скиталец, Шехтель, Котик -- наша соседка по ложе; она хихикала, говорила, что она чувствует, как ты сильно любишь меня. Что ты на это скажешь?

Влад. Ив. нервничает сильно: много неурядицы, заморили рабочих, ничто не поспевает ко времени. Лужский еще не может вести дело и слишком круто иногда поступает, бестолково назначает репертуар и репетиции2, и бедный Влад. Ив. должен лавировать и мягко исправлять и направлять Лужского. Роль очень неблагодарная. Репетировали днем 4-ый акт. Конст. Серг. дает хорошие места, сильные. А я еще не найду нотки.

Голубчик, пришли мне копии с бумаг, кот. я просила, если таковые есть у тебя. Умоляю. Вчера я видела Эфроса в кружке, и он сказал, что с радостью поместит отчет сестры Мейер в газете3. Т.ч. по прочтении перешли его мне и напиши, что сказать Эфросу о нем.

Целую, целую и целую крепко, и голову кладу на руки и прижимаю.

Твоя Оля

621. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[7 декабря 1902 г. Ялта]

Здоров, все благополучно. Антонио

622. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7 дек. [1902 г. Ялта]

Здравствуй, собака! Вот та самая английская бумага, о которой я вчера писал тебе. Есть не графленая, та, пожалуй, лучше.

Про г-жу Мейер я слышал, но отчета ее не видел, у меня нет и не было. Если отчет хорош, то лучше всего сдать его Гольцеву, чтобы рецензия была помещена в "Русской мысли". А в "Новостях дня" -- это ни к чему.

С того дня, как приехал сюда, ни разу не было солнца, так что греться на солнце еще не приходилось. Погода вообще скверная, недобрая, работать не хочется. Чувствую себя хорошо.

Скажи Маше, чтобы записала себе в книжку 5 р. 10 к. от О. М. Грибковой1. Пусть возьмет из моих денег, или я в Ялте отдам при свидании.

В городе я еще не был ни разу. Пью рыбий жир исправно.

Я, собака, то и дело думаю о тебе. Мне кажется, что я буду привязываться к тебе все больше и больше. Обнимаю мою голубку, мою цаплю.

Твой А.

Будет ли в этом году поставлена "Чайка"?2

623. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое декабря [1902 г. Москва]

Как грустно! Не было письма от тебя! Была телеграмма. Как дико, что ты без меня, а я без тебя, между тем как мы отлично перевариваем друг друга и жили бы чудесно, без грызни, по-хорошему. Я люблю тебя, твою душу, какое-то неуловимое изящество во всем твоем существе. Что бы я дала, чтоб иметь тебя сейчас около меня! Я живу надеждой, что мы где-то когда-то будем жить вместе и будем хорошо жить. А ты об этом думаешь? Антонка, ты красивый! Как мне хочется подержать твою голову в моих руках и рассмотреть каждый штришок!

Получил ли ты дегтярное мыло, кот. я положила в жестянку с мамашиной шляпой и кот. привезти должна девица Швабе? Дусик, ты каждое утро расчесывай щеткой свои кудри, -- перхоти меньше будет.

Ты не тоскуешь, милый мой? Как мне хорошо было на душе, когда я читала в твоем письме, что ты ко мне больше привязался за это время!

Скажи мамаше, чтоб она не сердилась на меня за то, что я ей не пишу. Я и тебе-то по ночам пишу. Вчера писала, возилась с клизмой и легла в три часа. Ведь скверно? А писать я могу только, когда все кругом тихо и спокойно.

Сегодня была неприятная репетиция. Все собрались на третий акт, народу масса. Нет Качалова и Харламова. Ждут без конца, наконец посылают: и тот и другой велят сказать, что больны. Почему нельзя было дать знать перед репетицией -- непонятно!

Занимались немного народной сценой, а мы и рта не раскрывали, зря просидели. Директора, конечно, нервили сильно. Мне хотелось поработать, -- ничего не вышло, и я злилась. Вечером играли "Три сестры" со Станисл. и Адурской1. Принимали очень хорошо.

Твой друг Вишневский все тот же. За обедом, слава Богу, я его меньше вижу без тебя.

Ну, дорогой мой, пора кончать. До завтра. Как бы я тебя погрела! Кстати стиснула бы тебя так, чтоб ты пискнул.

Скучно без тебя, пусто. Смыслу нет. Тяжело мне будет на праздниках одной, без тебя. Тоскливо. Поставлю елочку у себя.

Целую тебя крепко, милого моего. Будь здоров, бодр, не хандри, пиши прозу, пьесу, что хочешь, и письма жене не забывай. Кладу голову в кренделек -- из твоей руки.

Твоя Оля

624. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 дек. [1902 г. Ялта]

Светик мой, ты сердишься на меня, но, искренно говоря, я нимало не виноват. Я знал, что была на бенефис Шаляпина ложа Горького, о ложе же литераторов я ничего не слышал, и, как бы там ни было, на бенефис этот я не пошел бы.

Что касается писем, то я пишу их и посылаю тебе каждый день (только два дня не посылал), а почему они не доходят до тебя вовремя, мне неизвестно и непонятно; вероятно, задерживаются на день, на два господами шпионами, их же имя легион. Не сердись, дусик, не обижайся, все обойдется, зима пройдет, и теперешние неудобства и недоразумения забудутся.

Сегодня наконец засияло солнце. Здоровье мое хорошо, но в Москве было лучше. Кровохарканья не было, сплю хорошо, ем великолепно, раскладываю по вечерам пасьянсы и думаю о своей жене.

Твои письма коротки, до жестокости коротки. Ведь твоя жизнь богата, разнообразна, писать есть о чем, и хоть бы раз в неделю ты радовала меня длинными письмами. Ведь каждое твое письмо я читаю по два, по три раза! Пойми, дусик мой.

Я уже писал тебе, что у меня нет тех бумаг, какие нужны Пятницкому. У меня есть только копия с договора -- и больше ничего. А эта копия у Пятницкого, как ты пишешь, уже имеется, стало быть, все обстоит благополучно.

Сегодня переменил белье. Вообще приказания твои я исполняю. У меня в шкафу набралось очень много сорочек, денных и ночных, до безобразия много, так что я отобрал штук пять и отдал матери для уничтожения.

Скажи Маше, чтобы она привезла белой тесьмы для окон. Это обыкновенная тесьма, пусть привезет несколько пачек. Нужно растопить говяжье сало, окунуть в это сало тесьму и потом заклеивать окна, выходит очень хорошо, не нужно замазки.

А к тебе судьба приклеила меня не салом и не замазкой, а цементом, который с каждым днем становится все крепче. Обнимаю мою дусю. Господь с тобой. Пиши обо всем.

Твой А.

625. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое дек. [1902 г. Москва]

Меня целый день беспокоит, что я не писала тебе вчера, ненаглядный мой! А не писала, потому что нехорошо себя чувствовала. Пришли нежеланные гости, и надежды на Андрюшку рушились. Антончик мой, неужели не будет у меня детей?! Это ужасно. Доктора, верно, врали, чтоб утешить меня. Ну, подождем, будем надеяться. Дусик мой! Мне хочется говорить тебе мягкие, нежные слова и целовать тебя. Мне хорошо около тебя, как-то крепко хорошо. Мне и поплакать хочется, чтоб ты меня гладил и прижимал и утешал бы. Хороший ты мой.

Погода, значит, скверная? А у нас все морозы. Сегодня я целый день сижу дома и счастлива. Перетащила зерк. шкаф в спальную, а в угол в кабинетике поставила chaise-longue и около -- стол солидный из спальной и на нем книги. По-моему, так лучше, и места как будто больше. А впрочем, все равно.

Вчера была генеральная трех актов, но без Харламова -- Пепла и Самаровой -- Квашни. Читал Судьбинин, и играла Грибунина. Смотрелось с большим интересом, но сцену убийства и скандала, говорят, сил нет смотреть. Очень хорош Москвин, удивительно хорош. Я смотрела третий акт после своей сцены. Каждое его слово ловишь. Хорош Качалов; у Конст. Серг. еще не все сделано, но будет хорошо. Нехорош Клещ -- Загаров. Остальные, по-моему, хороши. Меня вчера похвалили: я первый раз пробовала новый тон. Маша говорит, что очень хорошо и узнать меня нельзя. Но еще не разработано у меня. Беда, что у меня многое является во время игры, чего я и не придумывала, и надо бы запомнить. Декорация 3-го акта очень хороша. Скандал надо будет смягчить. Положим, Мария Фед. вчера орала неистово, сплошно; когда разделает, то выйдет. Я думаю, успех будет огромный.

После репетиции я сильно устала и лежала. Сидела у меня Надежда Ив., д. Саша и Николаша. Над. Ив. читала мне по-франц. "La Samaritaine" -- Rostan'a1. Позднее приехала мама; был Влад. Ив., которого я еще раньше просила позаняться со мной, когда у меня ничего не выходило, а теперь тончик сама нашла, да и уставши была, не могла бы работать все равно.

Шнап наш носится по комнатам, рвет конторки, но не дебоширит. Ему хорошо будет в Ялте; мне жаль видеть эту породу в комнатах. Маша, пожалуй, не согласится везти его, да и трудно одной.

Перечитывала я Гаршина -- наивно. Работаешь ли ты, мой поэт изящный? Что пишешь? Кланяйся всем. Целую тебя, моего ненаглядного, красивого. Целую много раз и обнимаю так, чтоб одно ребрышко хрустнуло.

Твоя Оля

626. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

10 дек. 1902 [Ялта]

Кринолинчик мой милый, здравствуй! Письмо твое доброе, веселое с извещением о получении моих писем -- получил, спасибо тебе.

Мать просит Машу привезти тех сушек из арорута, какие мы ели в последнее время.

Если Маша увидит Сытина, то пусть напомнит ему про календари для матери. Маше буду завтра писать особо.

Это хорошо, что ты бываешь у Таубе. Он очень серьезен и пунктуален, смотри не влюбись в него.

Будь здорова, балбесик. Поздравь Володю с двумя сотнями1. Значит, он уже совсем обадвокатился. Напиши, когда его свадьба и как и в какое время посылать телеграмму2.

Фомке жму лапу. Боюсь, как бы он у нас журавлей не заел.

Обнимаю жену мою законную и целую тысячу раз.

Твой А.

627. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое дек. 1902 г., 6 ч. веч. [Москва]

Целую тебя за письма твои, дорогой мой! И письма я целую. Отчего у тебя холодно? Маша приедет -- устроит. А пиджак, пожалуйста, меняй каждый день, чтоб его можно было чистить. Отчего ты так не устроишь? С вечера, как разденешься, выложить его к дверям; утром рано Арсений или Настя могут вычистить, и ты его можешь надевать, то же и с брюками. А на ночь, если тебе понадобится пройтись, прикажи выложить халат, в кот. гораздо удобнее и скорее можно одеться и теплее, и никто тебя не видит. Послушайся свою умную жену. Моешь ли шею? Меняешь ли фуфайку и etc.? Прости, что пишу на клочках, завтра куплю почтов. бумаги. У нас в труппе все больные: Самарова, Качалов, Грибунин. У Качалова плевритик, у Грибунина 39®, Самарова слаба вообще. Завтра вместо "В мечтах" идет "Дядя Ваня" с Лилиной. Репертуар ломается. Сегодня репетировали 4-й акт. Влад. Ив. тоже простужен, сидит в пальто, калошах, с горчицей в чулках и очень боится рецидива. Я вчера тоже зачихала, а сегодня до ужаса все спать хочется. Я без тебя гораздо меньше сплю. Я рада, что ты теперь регулярно ешь, это меня очень беспокоило. Тепло ли тебе спать? Пьешь ли рыбий жир и креозот?

Я с ужасом ожидаю праздников. Как будет тоскливо! Скорее бы проходили. Сегодня поеду или слушать Никита1, или в кружок. Боюсь зря проехаться в концерт, пожалуй, только дорогие билеты остались.

В кружке читает Игнатов: "Сцена и зритель". Скучно, верно. Маша идет. Была сейчас m-me Коновицер, кокетничала с Вишневским. У Маши сидит Членов. Послезавтра он меня ведет гулять, чтоб посмотреть девиц, эдаких, знаешь2.

Сегодня опять стужа. На улицах предпраздничная сутолока. Завтра у меня нет репетиции и я тоже пойду покупать подарки прислуге. В 3 час. послушаю у нас лекцию Боборыкина3.

Духов я пришлю тебе каких-ниб. новеньких.

Все тебе кланяются, все о тебе спрашивают. Кто мог унести журналы, полученные без тебя? Дознайся.

Как ты ешь? Хорошо? Умоляю питаться как следует. Говори Поле, чего тебе хочется. Она с радостью все для тебя сделает, она обожает тебя. Кланяйся ей от меня.

Лаврик засох, но на отрезанном стволе появляются побеги. Я пересадила его аккуратненько в другой горшок, авось не пропадет -- так жалко.

Членов тебе кланяется. Слыхала, что Шубинский в восторге от того, что ехал с тобой, что ты был весел и острил.

Как я буду завидовать Маше, когда она поедет в Ялту! Не забывай меня на праздниках, слышишь? Крепко тебя обнимаю, моего дорогого, будь здоров, весел, пиши, работай, коротай время. Целую твою голову и красивые руки.

Твоя собака

628. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое дек. [1902 г. Москва]

Здравствуй, дусик! Ты мне пишешь каждый день, и я счастлива. Только, пожалуй, это первое время, а потом не будешь баловать. Что ты меня называешь и голубкой и цаплей одновременно -- мне очень нравится. Мне без тебя везде скучно, живу как-то "пока". Т.е. я не хандрю особенно, не кисну, не думай. Смотрю на фотографию ялтинского дома и думаю -- не выглянешь ли ты в окошечко?

Вчера была все-таки в кружке. Читал реферат Игнатов. Оппонировали: Баженов, Шкляр, Котлецов, резюмировал Боборыкин. Как-то странно анатомировали и зрителя и театр, а об искусстве, о театре как будто и не говорили. У меня осталось такое впечатление. У Найденова то же самое впечатление. Говорили, напр., о том, что театр развивает пассивность, т.к. зритель не может выражать сочувствие или несочувствие тому, что происходит на сцене. К чему это? Конечно, все клонилось к порицанию современного театра и репертуара, опять таскали слово "настроение"1. Говорили о мейнингенцах2, о театре Antoine'a3; о нашем -- ни звука. Оканчивали речи словами: да здравствует свет и да погибнет тьма! Говорили и пошлости, вроде того, что театр приятен только на сытый желудок и что современный театр не дает ровно ничего, что он действует только на эмоцию, а не на ум, не на чувство.

Пришла Кундасова, ужасно она истощена, жалуется на боль в сердце.

Все это писала перед обедом, а кончаю уже после спектакля. Милый ты мой! Дорогой ты мой! Играли "Дядю Ваню" с Петровой. М. П. не может. Неужели она вся вышла! Как жалко ее!

Народу было много в театре, принимали хорошо. Была Над. Ив. с Сашей и его женой -- в восторге. Была старуха Садовская.

Вчера Маше хотелось остаться ужинать в кружке -- ну и я осталась, и раскаялась. С нами сидела m-me Коновицер и попеременно Бунин, Найденов и Членов. У них была своя компания. Я как-то потеряла всякую связь с людьми. Тоскливо, и не знаю, о чем говорить. Это нехорошо. У меня этак сделается тяжелый характер. Маша говорит, что я из гордости не хожу, например, хоть к Телешовым4, будто презираю их. Это ужасно несправедливо. Я их дичусь, потому что думаю, что я для них не представляю ничего интересного, а бывать только потому, что я жена литератора, -- странно. А потом -- бывать у них, значит, надо и у себя их принять.

Ну, все равно. Пора спать. Мне очень тоскливо, дусик. Почему-то больно на душе. Спи спокойно, родной мой. Я часто о тебе думаю. Целую и крещу мысленно.

Твоя Оля

629. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

12 дек. [1902 г. Ялта]

Актрисуля, здравствуй! Г-жа Швабе приходила, мыло я получил, спасибо тебе. По словам Альтшуллера, с которым я говорил в телефон, Швабе больна чахоткой, серьезно. Сегодня пошла к тебе и рукопись Майер. Конечно, Майер очень хорошая женщина и ее дело -- святое дело; если можно, то хорошо бы поговорить об ее отчете и в "Русской мысли" и в ежедневных газетах, в "Новостях дня", если хочешь, но лучше бы и в "Русских ведомостях". Кстати, скажи Эфросу, чтобы он высылал мне "Новости дня" в будущем 1903 году, и "Курьеру" тоже скажи. В "Курьере" власть имеет Леонид Андреев.

В Ялте стрельба. Холод нагнал сюда дроздов, и их теперь стреляют, о гостеприимстве не думают.

Пишу я рассказ, но он выходит таким страшным, что даже Леонида Андреева заткну за пояс1. Хотелось бы водевиль написать, да все никак не соберусь, да и писать холодно; в комнатах так холодно, что приходится все шагать, чтобы согреться. В Москве несравненно теплее. В комнатах здесь холодно до гадости, а взглянешь в окно -- там снег, мерзлые кочки, пасмурное небо. Солнца нет и нет. Одно утешение, что сегодня дни начинают увеличиваться, стало быть, к весне пошло.

У меня ногти стали длинные, обрезать некому... Зуб во рту сломался. Пуговица на жилетке оторвалась.

На праздниках я буду писать тебе непременно каждый день, а то и дважды в день -- это чтобы ты меньше скучала.

Матвей Штраух2 получил орден.

Сегодня приходили покупать Кучук-Кой. Я сказал, что это не мое дело, что скоро приедет Маша, к которой пусть и обращаются.

Я еще ни разу не был в городе!!

Обнимаю мою жену превосходную, порядочную, умную, необыкновенную, поднимаю ее вверх ногами и переворачиваю несколько раз, потом еще раз обнимаю и целую крепко.

Твой А.

Мать все ходит и благодарит за шляпу. Шляпа ей нравится очень3.

630. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое дек. [1902 г. Москва]

Пишу тебе несколько строк только, родной мой. У меня адская головная боль, болит с утра, а репетиция была и днем и вечером.

Был Горький. Мною остались, кажется, довольны. Вечером репетировали наверху, где устроена сцена для учеников.

Дусик мой, радость моя. Я тебя ласкаю и обнимаю и целую. Сегодня была у нас маманя и ужасно просила кланяться тебе. Маша у Желябужских. А я не дождусь, как лягу -- очень уж трещит башка, даже мутит. Целую тебя крепко и крещу тебя на ночь, целую затылочек, за ушком. Как мне скучно без тебя.

Твоя собака

631. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое дек. [1902 г. Москва]

Ты, дусик, упрекаешь меня за то, что пишу короткие письма. Да о чем писать? Мне все кажется не особенно важным. Сильных впечатлений за это время не получала. Обществ. дела ты знаешь из газет. У меня только ты да театр. Тебя у меня нет, а театр переживает скверную полосу. Ныть? Жаловаться?

У меня вот второй день болит голова; сегодня легче, а все-таки болит. На животик сейчас положила компресс, глотаю облатки, ем по часам. Тоскливо, неуютно засыпаю и также просыпаюсь -- без моего красивого, нежного мужа! В 9 ч. утра пью кофе и ем мед. Читаю две газеты: "Русск. ведомости" и "Новости дня". Посмеешься над статейками о психопатках.

Репетировали 4-ый акт. Наконец объявились Самарова, Качалов и Грибунин. Присутствовали Горький и Леон. Андреев. Меня Горький хвалит. А я боюсь -- очень я смело задумала. Выругают. Волнуюсь -- не знаю, как выйдет. Маленькая роль, а нерв много на нее идет. Горький все пил красное вино, а я делала ему и Андрееву бутерброды с колбасой и поила чаем. Горький мне вчера рассказывал про свои скитальческие похождения, рассказывал, как он с одной интересной барыней в саду в бане жил, как они голодали и потом, когда получил деньги, украшали баню елками, за кот. сами в лес ездили. Барыня эта была старше его лет на 9, а то, говорит, мы бы до сих пор с ней жили. Рассказывал, как одна дама стреляла в него в упор и поцарапала только кожу на голове, и еще много в этом роде рассказывал. Как сам он стрелялся, как его мужики чуть не до смерти избили. Он послал Сулержицк. изрядный, кажется, куш денег. Тот хочет аптеку, что ли, купить, я не разобрала хорошенько1, на ходу уж он мне рассказывал.

Вчера литераторы читали в концерте. Фурор произвел Скиталец. Андреев говорит, что он вышел совсем пьяный и читал как-то особенно. Его качать хотели, но мог бы произойти "фридрих". Телешов хорошо читал, а Найденов плохо. В воскресенье я собираюсь вечерком к Андреевым.

Знаешь, кто у нас был сегодня и сидел вечерок? -- Эберле2. Она очень похудела, помолодела, славная такая. Разошлась с мужем, по-видимому, счастлива. Много они с Машей о старине говорили и вспоминали. Был Вукол Лавров с супругой, приехали из Соч и хвалят очень. Вукол очень сердится на тебя, что ты ему ни слова не пишешь. Отчего? Напиши ему. Была Дроздова, заходил Иван перед баней. С Инночкой я с аппетитом музыканила после обеда. Вишневский, слава Богу, два дня уже не обедал у нас. Вчера был на обеде, а сегодня Стахович увез его обедать.

Стахович очень тебе кланяется и жалеет, что не видит тебя в Москве. Сборы в театре поднялись. "Власть тьмы" и "Мещане" дают больше.

Понравилось ли тебе письмо Толстого в газетах?3 Мне -- да. А тебе жалко, что поймали Эмберов?4 Мне жалко.

Была у нас в театре Климентова и просила тебе передать, что если будешь в Париже, чтоб навестил их. Они уже второй год там. Муромцев читает в Высшей школе (так ее называют?)5.

Я страшно огорчена, что не услышу "Манфреда" с декламацией Шаляпина и Комиссаржевской6. Завтра вечером идут "Сестры", а послезавтра днем (повторение концерта) -- генеральная 3-го и 4-го актов. Это ужасно. Были некоторые на генер. репетиции сегодня и говорят, что это что-то необычайно красивое. Как сумасшедшие ходят. Объявился еще чудо-скрипач Ян Кубелик -- гениальный, говорят7. И я ничего не слышу.

Ну, кончаю. Антонка, если мои письма и не томики, то все-таки они нежные -- разве нет? Ведь пишу каждый день зато. Пишу обо всем.

Целую тебя крепко, всего тебя, и ужасно хочу почувствовать тебя около себя, услышать голос твой, смех твой. Получила ли мамаша шляпу?

Обнимаю крепко и целую.

Твоя Оля

632. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 декабря [1902 г. Ялта]

Дуся моя, замухрыша, собака, дети у тебя будут непременно, так говорят доктора. Нужно только, чтобы ты совсем собралась с силами. У тебя все в целости и в исправности, будь покойна, только недостает у тебя мужа, который жил бы с тобой круглый год. Но я так и быть уж, соберусь как-нибудь и поживу с тобой годик неразлучно и безвыездно, и родится у тебя сынок, который будет бить посуду и таскать твоего такса за хвост, а ты будешь глядеть и утешаться.

Вчера я мыл голову и, вероятно, немножко простудился, ибо сегодня не могу работать, голова болит. Вчера впервые пошел в город, скучища там страшная, на улицах одни только рожи, ни одной хорошенькой, ни одной интересно одетой.

Когда сяду за "Вишневый сад", то напишу тебе, собака. Пока сижу за рассказом, довольно неинтересным -- для меня по крайней мере; надоел.

В Ялте земля покрыта зеленой травкой. Когда нет снега, то приятно смотреть.

Получил от Эфроса письмо. Просит написать, какого я мнения о Некрасове. Это-де нужно для газеты. Противно, а придется написать. Кстати сказать, я очень люблю Некрасова и почему-то ни одному поэту я так охотно не прощаю ошибок, как ему. Так и напишу Эфросу1.

Ветрище дует жестокий.

Фомке холодно теперь ехать в Ялту, но, быть может, его можно провезти как-нибудь в вагоне, или, быть может, собачье отделение отопляется. Если Маша не возьмет его с собой, то, быть может, возьмет Винокуров-Чигорин, гурзуфский учитель, который сегодня выехал в Москву.

У свиньи, которую ты дала мне, облупилось одно ухо.

Ну, светик, Господь с тобой, будь умницей, не хандри, не скучай и почаще вспоминай о своем законном муже. Ведь, в сущности говоря, никто на этом свете не любит тебя так, как я, и кроме меня у тебя никого нет. Ты должна помнить об этом и мотать на ус.

Обнимаю тебя и целую тысячу раз.

Твой А.

Пиши поподробнее.

633. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое дек. [1902 г. Москва]

Голубчик мой, дорогой мой, bonjour. Пишу после "Трех сестер". Валюсь от усталости.

Днем репетировали (генеральная) 1-й, 2-й и 4-й акты. Влад. Ив. прочел нотацию всей труппе, очень толковую и очень внушительную. Упрекал в распущенности, в неряшливой игре. Все остались довольны 4-ым актом. У меня на него много сил уходит. Я своей фигурой заканчиваю пьесу. Помнишь? Среди всеобщего веселья, во время песни, вбегает Барон, говорит, что Актер повесился. Я по стенке леплюсь за ним с искаженным от ужаса, помертвевшим лицом. Это очень трудно -- без слов. Я нашла сегодня это выражение и так и иду прямо на публику, пока занавес не преградит мне путь. Говорят -- страшно. У Самаровой идет нехорошо, т.е. просто она не может, а роль чудесная. Клещ слабоват; у Лужского, говорят, по дикции нехорошо, не разберешь слов.

Ах, дусик, если бы ты мог посмотреть репетицию! Горький меня хвалит, велел сняться в роли Насти и дать ему портрет. А мне все что-то страшно, хотя играю я убежденно. Моя Настя -- реальная, несчастное существо, а не выдуманная идеалистка. Ну, что Бог даст. Увидим.

На днях уезжает Маша, и я остаюсь одна. Я замоталась немного и нервлюсь перед новой пьесой. Сейчас же после "Дна" начинают "Столпы".

Как ты живешь, ненаглядный мой? Сегодняшнее письмо какое-то пустое, не то что-то. Ты здоров? Работаешь? Пишешь рассказ? Куда поместишь? Напиши мне. Как бы я хотела на ковре-самолете перелететь к тебе, посмотреть в твои глаза, прочесть в них, что ты любишь меня, сказать, что и я люблю тебя, поцеловать крепко, обнять жарко, а там...

Как мне разорваться?!

Я должна быть при тебе, ты один для меня что-то значишь. Ты знаешь, я очень седею, верно, оттого, что разрываюсь. Ты тоже милый и хороший, когда я с тобой. Особенно хороший. Дусик, а мы все еще в любви объясняемся! Мне это нравится. Пусть наше чувство всегда будет свежее, не затрепанное, не серое.

В доме благополучно. Предлагает бар. Стюарт поменяться квартирами: он живет над бельэтажем, комнаты больше и все на солнце. Как ты думаешь? И в Сандун. переулок выходит. Напиши. А теперь спи спокойно, будь здоров, весел. Целую тебя крепко много, много раз. Мамаше кланяйся и всем домочадцам.

Твоя Оля.

Фомка благодарит и отвечает тем же.

634. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 дек. [1902 г. Ялта]

Любимая моя женщина, сегодня получил твое письмо на двух листочках. Вот ответы на твои вопросы. Рыбий жир и креозот я пью исправно, ибо это почти единственное мое занятие. Халата у меня нет; прежний свой халат я кому-то подарил, а кому не помню, но он мне не нужен, ибо по ночам я не просыпаюсь. За все время мой пиджак был вычищен только один раз. Теперь, чтобы ты не сердилась, приму меры. Голову мыл недавно. Рубаху переменил сегодня. Чулки сейчас переменю, сию минуту. Но вот полотенца, мне кажется, не годятся. Они становятся мокрыми, едва возьмешь их в руки; вероятно, это из дешевых. Мне нужны полотенца покороче, погрубее, потолще и пошаршавее.

Сегодня ночью выпал снег. Довольно паршиво в природе.

Дусик, если ты мне жена, то, когда я приеду в Москву, распорядись сшить мне шубу из какого-нибудь теплого, но легкого и красивого меха, например, хоть из лиры. Ведь московская шуба едва не убила меня! В ней три пуда! Без легкой шубы я чувствую себя босяком. Постарайся, жена! Отчего в этот приезд я не сшил себе шубы, понять не могу.

На праздниках я буду писать тебе каждый день, будь покойна. Мне самому хорошо, когда я пишу тебе. Ведь ты у меня необыкновенная, славная, порядочная, умная, редкая жена, у тебя нет ни одного недостатка -- с моей точки зрения по крайней мере.

Впрочем, есть: ты вспыльчива, и когда в дурном настроении, то около тебя опасно ходить. Но это пустяки, это пройдет со временем. Есть у нас один общий с тобой недостаток -- это то, что мы с тобой поздно женились.

В прошлом году и ранее, когда я просыпался утром, то у меня обыкновенно было дурное настроение, ломило в ногах и руках, а в этом году ничего подобного, точно помолодел.

Получил письмо от Вишневского; скажи, что буду отвечать ему на праздниках1.

Обнимаю мою дусю, целую и благословляю.

Пиши мне подробнее, не ленись. Теперь уже дни стали прибавляться, к весне пошло, скоро, значит, увидимся. Ну, Господь с тобой.

Твой А.

635. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое дек. 1902 г. Москва

Милый мой, ты вчера не имел письма от своей беспутной жены. На коленях молю о прощении. Простишь? Вчера были две репетиции, а после вечерней ездили с Машей к Леон. Андрееву.

Все тебе еще холодно в комнатах, что это значит? Чем же и как надо нагревать? Мысленно стригу тебе ногти, а пуговицу пришьет тебе Настя, отдай и скажи. Какой зуб сломался и отчего?

Господи, как нелепа наша жизнь!

Дорогой мой, ты хочешь писать мне каждый день на праздниках, чтобы мне не было скучно. Какой ты чудесный, хороший. Мне много предстоит играть, очень много. И кроме того, репетировать "Столпы", входить в новую шкурку, сживаться с новой ролью.

Спрашиваю себя: что заставляет меня так нервно жить? Кому это надо? Что я имею от всего этого? Я сама? Ведь нет чувства, что живу полной жизнью. Наоборот, чувствую, что я не живу совсем, что жизнь проходит где-то далеко от меня, а я вижу только пробелы. И душа как-то горит, неспокойно горит, и не с кем поговорить, ни от кого слова хорошего не услышишь. Около тебя я смиряюсь и жизнь мне не кажется мелочной. Если бы я могла отдохнуть у тебя на груди!

У меня так нервы натянуты это время! Ты не смейся только надо мной. Тебе ведь все это кажется неважным. Да, верно, оно так и есть.

Вчера от репетиции до репетиции я лежала. Очень я обалдеваю после 4-ого акта. Голова у меня стала рассеянная страшно. Все забываю. Впечатление 4-го акта, говорят, ужасное. Сегодня была полная генеральная. Никого не пускали. Были Горькие, Найденов, Тимковский, Пчельников. Надежда Ив. была и сидела совсем подавленная. Екат. Павл. никак не ожидала такого впечатления и ходила как потерянная. Посмотрим, что скажет публика. Ничего как-то сказать нельзя, или угадать. Горький очень нервится. Мне сегодня по секрету сказал Вишневский, что Горький поручил ему устроить грандиозный ужин в "Эрмитаже" после "Дна", человек на 50. И чтоб шампанское рекой лилось. Во как. И всем дамам цветы. И вдруг -- неуспех!

А далеко ехать к Андреевым -- на Среднюю Пресню! Точно в другом городе. А там славно. Чисто, по улице деревья, домики деревянные, уютные, точно в провинции. Квартирка у них небольшая. Были там Горькие, Переплетчиков, кот. ты знаешь, две матери Андреевых, его и ее, какие-то дамы, дочь д-ра Яковенко, которого ты знал, говорит Маша, адвокат Малянтович и еще какие-то. Было довольно кисло. Горький читал стихи Беранже. За ужином читал стихи Бальмонта, и смеялись много над некоторыми. Андреев был в красной рубашке, жена его с такими же гребешками и в том же капоте. Она скоро ожидает. Счастливая. Говорили о концерте с литераторами, об успехе Скитальца1.

Ты пишешь страшный рассказ? На какую тему? Где будет помещен? Это ничего, что страшный, это хорошо. Пришлешь мне? Не поступишь так, как с "Архиереем", кот. я прочла чуть не последняя. Это мне больно. Я каждый вечер в постели прочитываю один твой рассказик, и мне кажется тогда, что я поговорила с тобой.

Мне сегодня поплакать хочется.

Сегодня была Софья Влад. с Володей, был Членов, был Желябужский, кот. хлопочет для Маши место в поезде. Я не люблю его, не люблю его любезности.

С отчетом съезжу к Гольцеву и к Соболевскому2, устрою. О Володиной свадьбе напишу. Мама говорит, что он очень невеселый. Сейчас приходила Зина и говорила, что приедет Костя брат. Я ужасно рада; он будет жить у меня. Ведь я одна. Много с ним будем говорить, и переживем много.

Ну, дусик милый, пойду на отдых, поболтаю с тобой. Володя очень подружился с Фомкой сегодня. Будь здоров. Как бы я тебя грела, если бы была с тобой! Целую ненаглядного моего мужа, бесподобного, целую и обнимаю и грею.

Твоя Оля

636. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 дек. [1902 г. Ялта]

Актрисуля моя, здравствуй! Последние два письма твои невеселы: в одном мерлехлюндия, в другом -- голова болит. Не надо бы ходить на лекцию Игнатова. Ведь Игнатов бездарный, консервативный человек, хотя и считает себя критиком и либералом. Театр развивает пассивность. Ну, а живопись? А поэзия? Ведь зритель, глядя на картину или читая роман, тоже не может выражать сочувствие или несочувствие тому, что на картине или в книге. "Да здравствует свет и да погибнет тьма!" -- это ханжеское лицемерие всех отсталых, не имеющих слуха и бессильных. Баженов шарлатан, я его давно знаю, Боборыкин обозлен и стар1.

Если не хочешь ходить в кружок и к Телешовым, то и не ходи, дуся. Телешов милый человек, но по духу это купец и консерватор, с ним скучно; вообще с ними со всеми, имеющими прикосновение к литературе, скучно, за исключением очень немногих. О том, как отстала и как постарела вся наша московская литература, и старая и молодая, ты увидишь потом, когда станет тебе ясным отношение всех этих господ к ересям Художественного театра, этак годика через два-три.

Ветрище дует неистовый. Не могу работать! Погода истомила меня, я готов лечь и укусить подушку.

Сломались трубы в водопроводе, воды нет. Починяют. Идет дождь. Холодно. И в комнатах не тепло. Скучаю по тебе неистово. Я уже стал стар, не могу спать один, часто просыпаюсь. Читал в "Пермском крае" рецензию на "Дядю Ваню": говорится, что Астров очень пьян: вероятно, ходил во всех четырех актах пошатываясь. Скажи Немировичу, что я не отвечаю до сих пор на его телеграмму, так как не придумал еще, какие пьесы ставить в будущем году2. По моему мнению, пьесы будут. Три пьесы Метерлинка не мешало бы поставить, как я говорил, с музыкой3. Немирович обещал мне писать каждую среду и даже записал это свое обещание, а до сих пор ни одного письма, ни звука4.

Если увидишь Л. Андреева, то скажи, чтобы мне в 1903 г. высылали "Курьера". Пожалуйста! И Эфросу скажи насчет "Новостей дня".

Умница моя, голубка, радость, собака, будь здорова и весела, Господь с тобой. Обо мне не беспокойся, я здоров и сыт. Обнимаю тебя и целую.

Твой А.

Буду получать "Гражданин". Получил от А. М. Федорова книжку стихов. Стихи все плохие (или мне так показалось), мелкие, но есть одно, которое мне очень понравилось. Вот оно:

Шарманка за окном на улице поет.

Мое окно открыто. Вечереет.

Туман с полей мне в комнату плывет,

Весны дыханье ласковое веет.

Не знаю, почему дрожит моя рука.

Не знаю, почему в слезах моя щека.

Вот голову склонил я на руки. Глубоко

Взгрустнулось о тебе. А ты... ты так далеко!

637. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое дек. [1902 г. Москва]

Дорогой мой Антончик, ненаглядный, любимый мой! Пишу на вокзале. Уезжает Маша. На душе смутно. На дворе слякоть, но тепло, хорошо, выше нуля. Как бы я покатила к тебе!

Как твое здоровье? Как настроение? Все ли в порядке?

Вчера ночью не писала тебе - очень растрепанная была. День бегала за покупками, потом в театре лакировали "Дно" -- последние штрихи. Вечером играла "Дядю Ваню". Батюшков поднес мне корзину цветов.

Посылаю тебе духов, конфект, чашечку с сюрпризом, -- напиши, что там откроется? Посылаю два полотенца толстые, напиши, понравятся ли? Мамаше посылаю карты и одеколон.

Сегодня играем "Дно". Волнуются. Ночь, значит, кутить будем. Горький говорит -- Скитальца возьмет с гуслями. Все опишу. У меня теперь трепаный период.

Прости меня, дусик. Мой нежный, хороший. Маша расскажет все про нашу жизнь.

Целую тебя крепко, нежно, кладу голову на кренделек твоей рукою. Обнимаю.

Твоя собака.

Сегодня будут у меня Икскуль с Батюшковым.

Целую.

638. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19 дек. [1902 г. Ялта]

Милая актрисуля, писать длинное письмо нельзя; был у зубного врача, утомился очень, точно измочалился. Прости, дусик. Завтра сяду и накатаю тебе длинное письмо.

У меня m-me Бонье. Вчера была Ольга Михайловна, к которой я поступаю в испанцы. Ведь ты ничего не имеешь против?

Я работал, был в ударе, но в последние 4-5 дней ничего не делаю, так как зубы дали себя знать, да и заминка в рассказе вышла.

Обнимаю тебя и целую. Ты точно удивляешься, что наши письма нежны. Как же иначе, цапля? Разве ты меня не любишь? Ну, Господь с тобой.

Твой А.

639. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое дек. утро [1902 г. Москва]

Я целую вечность не писала тебе, дорогой мой, милый, ненаглядный! Что ты думаешь обо мне? Дусик, только не сердись. Просто переволновалась, переутомилась.

Вчера получила два письма сразу, и каких чудесных! Там такие есть хорошие слова, какие только ты можешь сказать.

Итак, сыграли "На дне". С огромным успехом для Горького и для театра. Стон стоял. Было почти то же, что на 1-м представлении "Чайки". Такая же победа. Горький выходил после каждого акта по нескольку раз, кланялся смешно, убегал при открытом занавесе. Публика неистовствовала, лезла на рампу, гудела. Играли все ровно, хорошо, постановка без малейшего шаржа, без утрировки. Я играла напряженно, нервно и потому перегрубила образ. Вчера уже играла по-старому. Я в последние дни была в каком-то дурацком нервном, возбужденном состоянии. В день спектакля неспокойно провела день, не спала, не ела, а в таком состоянии никогда не могу играть как надо -- спокойно и мягко. Ругнут в газетах, это ничего. Москвин имеет огромный успех. Он удивительно хорошо и мягко играет Луку, все хочется его слушать. Качалов превосходен. К. С. местами очень хорош, но сам он недоволен, хотя его и хвалят. Я, говорит, просто ходил и говорил, сам собой, не создал ничего. Главная-то красота спектакля та, что не сгущали краски, было все просто, жизненно, без трагизма. Декорации великолепны. Театр наш снова вырос. Если бы "На дне" прошло серенько -- мы бы не поднялись еще года два на прежнюю высоту. А К. С. все-таки мечтает о "Вишневом саде" и вчера еще говорил, что хоть "Дно" и имеет успех, но душа не лежит к нему. Вранье, говорит. Из газет из всех ты увидишь, каков был успех и как радуются наши доброжелатели.

В день спектакля, после того как я приехала с Кундасовой с вокзала, у меня были Батюшков, В. И. Икскуль и Морозов. Батюшков накануне видел первый раз "Дядю Ваню" и в страшном восторге, и когда был у Стороженко, то напомнил ему, как они все восставали против выстрела в 3-м акте. Батюшков находит, что выстрел этот настолько необходим, что, если бы, говорит, дядя Ваня не выстрелил, я бы из публики сделал то же самое. Он просто в восторге от всей пьесы, от ее красот. Видно, что он, действительно, наслаждался. Был при них и Винокуров-Чигорин. Вот ему повезло! Пристал, чтоб я устроила его на спектакль. Я ему говорю, что это почти невозможно на 1-м представлении. Но он комично приставал. Икскуль тогда попросила Батюшкова перейти к ней в ложу, а ему отдать свой билет, т.ч. осчастливленный учитель сидел во 2-м ряду. Он чуть не заплакал от радости. Везет человеку.

После 1-го представления мы все кутили в "Эрмитаже". Было очень непринужденно, просто, без речей, т.е. без серьезных. Были все наши, была Икскуль, Батюшков, Леон. Андреев с супругой, Бунин, Найденов, Скиталец, Крандиевская.

Ужинали в колонной зале. Все были довольны, веселы, с легкой душой. Говорил только Влад. Ив., но не торжественно, а шутливо, просто, копируя Горького, т.к. тот поручил ему говорить. Смеялись. Скиталец играл на гуслях и пел. Играли на гармонике, на балалайке, плясали русскую, все, кому хотелось. Пели цыганские песни, пили коньяк.

Дусик, я выпила рюмку водки, бокал шампанского и рюмочку коньяку в конце. Ничего? Я решила сидеть до последней минуты, т.к. не могла подумать вернуться одной в пустую квартиру, после такого повышенного настроения. Досидела до 7-го час. утра, дождались газет. Может, еще и дольше просидели бы, если бы не скандал. Баранов начал орать, бить рюмки и тарелки и орать. Это так было противно, гадко, что передать не могу. Меня затрясло, и я бегом выскочила из залы в переднюю. Влад. Ив. довез меня до дома. Окончилось, как видишь, скандалом. С оставшимися дамами, говорят, сделались обмороки, истерики. Сцепились Морозов с Скитальцем, с Барановым. Вся труппа возмущена хамством Баранова.

Я совсем не спала. Пролежала до 12 час, пошла в баню, выкупалась, потом легла с книгами на диван, читала, но не заснула. Потом пришел Членов, Вишневский, Влад. Ив. Говорили, вспоминали. За твое здоровье здорово пили и орали в "Эрмитаже". Все лобызали меня и чокались.

Как мне было обидно, горько, что ты не был со всеми нами. Как я тебя вспоминала! Дорогой мой, тихий мой, золотой мой человек. Теперь опять аккуратно буду писать каждый день. Как вернется Влад. Ив. из Петербурга (уехал вчера), примемся за "Столпы"1. Вчера играли ровнее, мягче. Горького опять выпускали после каждого акта. Шум и гам.

Целую тебя крепко, обнимаю, шепчу на ухо тепленькие нежные слова.

Твоя собака

640. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 дек. [1902 г. Ялта]

Милый дружок мой, сегодня получил от Алексеева телеграмму такого содержания: "Пьеса Горького и театр имели большой успех. Ольга Леонардовна прошла для тонкой публики первым номером"1. Радуйся, дусик. Муж твой очень доволен и выпьет за твое здоровье сегодня же, если только Маша привезет с собой портеру.

У меня теперь возня с зубами. Неизвестно, когда кончится вся эта глупая музыка. Вчера получил от тебя письмо почти распечатанное (опять!), а сегодня у меня грустный день, так как Арсений не принес с почты твоего письма. И погода сегодня грустная: тепло, тихо, а весной и не пахнет. Сидел на балконе, на солнышке и все думал о тебе, о Фомке, о крокодилах, о подкладке на пиджаке, которая рвется. Думал о том, что тебе нужен сынишка, который занимал бы тебя, наполнял бы твою жизнь. Сынишка или дочка будет у тебя, родная, поверь мне, нужно только подождать, прийти после болезни в норму. Я не лгу тебе, не скрываю ни одной капли из того, что говорят доктора, честное слово.

Миша прислал сельдей. Еще что сообщить тебе? У нас опять много мышей. Каждый день ловлю в мышеловку. И мыши, вероятно, уже привыкли к этому, так как относятся благодушно, уже не боятся этого. А больше писать не о чем, ничего нет или по крайней мере не видно, жизнь проходит тускло и довольно бессодержательно. Кашляю. Сплю хорошо, но всю ночь вижу сны, как и подобает лентяю.

Пиши мне, деточка, всякие подробности, чтобы я чувствовал, что я принадлежу не Ялте, а северу, что жизнь эта, унылая и бессодержательная, еще не проглотила меня. Мечтаю приехать в Москву не позже первого марта, т.е. через два месяца, а будет ли это так, не знаю. Храни, тебя Бог, жена моя хорошая, собака рыжая. Вообрази, что я беру тебя на руки, и ношу по комнате часа два, и целую и обнимаю. Поклонись маме, дяде Карлу, дяде Саше, Володе, Элле, Зине... Алексеева поблагодари за телеграмму.

Завтра буду писать. Спи спокойно, радость моя, ешь как следует и думай о муже.

Твой А.

641*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое дек. ночь [1902 г. Москва]

Я тебе, дусик, уже писала сегодня и письмо отправила прямо на поезд с Иваном.

Перед сном опять хочу поболтать с тобой. Теперь Маша уже приехала и болтает с тобой и рассказывает. Ты рад? Тебе веселее?

Я сегодня слушала "Лоэнгрина" в Больш. театре, слушала в самой патриархальной обстановке -- с мамашей, с тетей и с Надежд. Ивановной в ложе. Пел знаменитый ван Дейк1. Артист и певец большой, крупный, хотя и не первой молодости. Он производит удивительное впечатление полной красоты в манере петь и играть. А сам -- нельзя сказать чтоб красив. Чувствуется кровь европейская, не русская. Наши русаки такие все были матрешки рядом с ним. Весь эластичный, пластичный, что ни движение, что ни поза -- все красиво. Школа крупная чувствуется. Мама плакала. Это певец в ее вкусе вполне. Пел он по-французски и удивительно хорошо, хотя трудно по-французски петь. Остальных не хотелось слушать.

Я сегодня была днем у мамы, обедала там. Володя простужен, сидит дома, и Эля тоже с ангиной. Мне смешно, что они женятся. Я так привыкла смотреть на них как на женатых уже. Венчают их 27-ого, потом обедают в "Эрмитаже". Какая тоска. Мне кажется, им самим смешно, что они венчаются.

После театра все пили у меня чай и закусывали. Мама ходит умиленная и точно оторванная от земли. Николаша сидел в партере и плакал от музыки, и я это понимаю. От "Лоэнгрина" можно плакать, отрадно плакать. Он говорит, что эта музыка -- Евангелие и что человек должен так жить, по этому Евангелию.

Слякоть на улице ужасная. Все течет, ползет, +3. Ужасно пакостно. Фомка, Шнап тож, -- отличный пес, только иногда оставляет визитные карточки; прощается ему до года. Не лает много, приветлив, смешон. Лаврик, кажется, не совсем пропадет, дает росточки. Я рада, а то жалко, если пропадет.

Ну, родной мой, спать хочу. Крещу тебя и целую дорогие мои глаза и умный лоб и щеки, и губы красивые. Поздравляю тебя с именинницей. Пожалуй, и мамаша получит мое поздравление накануне. Ну, ничего; лучше раньше, чем позднее. Целую и обнимаю крепко-крепко.

Твоя Оля.

Кланяйся Маше и матери.

642. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

21 дек. [1902 г. Ялта]

Актрисуля, опять я сегодня не получил письма. Ну, делать нечего, посидим и без письма, как курильщики сидят иногда без табаку. Получил известие от Гнедича, что за "Чайку" я буду получать не 8, а 10%, что "Чайка" делает хорошие сборы, и проч. и проч. Получил письмо от Суворина -- на двух листах. Кстати сказать, Старый театрал, пишущий в "Новом времени", -- это он, Суворин. В каждой статье бранит Станиславского, который, очевидно, мучит его и снится ему каждую ночь.

Я еще не имею сведений насчет "На дне", но знаю, что пьеса идет чудесно. Значит, сезон спасен, убытков у вас не будет, хотя и убытки не были бы большим злом, как мне кажется, ибо ваш театр стоит очень прочно, хватило бы надолго.

За духи кланяюсь тебе в ножки. За конфеты, которые раскисли, целую мою дусю. В чашке оказался сюрприз весьма неважный -- Эйфелева башня, ценою в грош. Полотенец не видел, Маша отправила в стирку. Духи очень хороши.

Теперь уже праздники, поздравляю тебя, голубчик мой. Тебе скучно? Ты теперь одна на всю квартиру, и это меня беспокоит немного... Когда ты уходишь, с 6 час. вечера Ксения1 играет на гармонике -- и это каждый вечер, я истомился. Кабацкая манера эта останется, вероятно, и теперь, и теперь каждый вечер наша квартира полна звуков. Зину взяла бы к себе на праздники, что ли. Я очень беспокоюсь; прости меня, что я не живу с тобой, в будущем году все будет в порядке, я буду с тобой, это непременно.

Однако буквы и строки кривые, надо зажечь свечку. Зажег.

Пиши мне, каждый день пиши, по крайней мере в эти дни.

Целую тебя, родная, обнимаю, Господь с тобой. Посылаю шубу за границу. Арсений идет на пристань2. Пиши!

Твой А.

643*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое дек. 12 ч. ночи [1902 г. Москва]

Какие ты мне стихи-то прислал, дорогой мой, любимый! Я заплакала. Знаю, почему они тебе по душе. Бедный ты мой, далекий, милый. И какая я дрянь! Хоть бы кто помог мне разрубить эту жизнь! Ты пишешь, что ты часто просыпаешься по ночам -- от старости, а по-моему, от молодости, хочется, чтоб супруга тебя тормошила, а кабы от старости -- так спал бы спокойно один. Верно?

Погода все скверная? Какая гадость. Я думаю, что тебе только это кажется. Не все же время дождь и холод.

У нас наконец подморозило. А то невозможно слякотно было. Я начала спать покрепче, стала спокойнее, а то как-то нутро горело -- а в таком состоянии, кажется, всего натворить можно.

Сегодня играли "На дне". После 1-ого акта орали автора. Никол. Григ, вышел и сообщил, что автор выбыл из Москвы. Нахально кричат из публики: "Неправда, он здесь, вон стоит". Мы больше не выходили. После 3-его акта аплодировали слабее, а после 4-го - очень хорошо и много. Я играю лучше, легче. Во время 2-го акта лежу у себя, читала сегодня "Столпы". Днем разбирали 1-ый акт. Декорация будет красивая -- много места, воздуха. Роли перетасовали. Жену Берника играет Лилина, а в подмогу ей -- Андреева1. Вышла неприятность: роль Качаловой передали Петровой2. Она убита. Мне уже раньше сообщали тайно, что она хочет уйти из нашего театра, хочет играть, а здесь ей ничего нет. Конечно, потянет и мужа, а это потеря большая была бы. Надо принять меры. Я говорила об этом К. С. Директора действительно находят, v align="right">

Твой Antonio

59. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое авг. 1900 [Москва]

Мне скучно без тебя. Так хочу тебя сейчас видеть, так хочется приласкаться, посмотреть на тебя. Точно меня выбросили куда-то за борт -- такое у меня сейчас ощущение.

Что ты делаешь, что думаешь?

Мне сейчас гадко, тоскливо, и устала я, и отдыхать не могу.

Сегодня репетировала, работы предстоит много, и я хочу работать, иначе моя игра будет такая же мазня, как была те два сезона. После обеда бегала искать квартиру Маше, скажи ей, что подходящее только видела в Богословском пер. (Тверской бульвар), 4 светлых больших комнаты -- 60 р., но, ужас, -- на 4-м этаже; не думаю, чтоб она согласилась.

В Палашевском квартира уже занята. Сегодня была у меня m-me Коновицер, чтоб я посмотрела эту квартиру, но меня не застала. Я зашла к ней -- она уже уехала на дачу. Завтра пойду по Кисловкам1 искать.

Сейчас навещу тетку, а вечер буду заниматься. Грохот по мостовым раздражает, пугает и беспокоит меня.

Булочки наши2 все также любят друг друга и также светло смотрят вдаль. С дядюшкой доктором я беседовала и не поругалась. Он нашел, что у меня нервы шалят здорово -- когда я ему рассказала про лысинку и про коричневое пятно на виске и на руке. К горловому специалисту сам повезет меня -- видишь, как милостив. Капиташу3 не видала, прислал мне огромный букет чудных флоксов и астр с словами:

Цветы осенние милей

Роскошных первенцев полей...4.

С приездом!..

Мило ведь!

Не дождусь письма от тебя, раньше 11-го не могу получить? А может, ты забыл думать обо мне? Пиши же. Целую тебя крепко, крепко, мой Антон (а ты как будешь называть меня?).

Ты работаешь?

Твоя Ольга

60. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое авг. 1900 г. [Москва]

Сидела, разбиралась за письменным столом -- поглядела на твои карточки, и глядела долго и много думала. И ужасно мне стало хорошо на душе от сознания, что ты меня любишь. И душа смягчилась, и захотелось опять писать. Балую я тебя, правда?

Нет, хорошо, что пишу, тем более что вчера послала такое кислое письмо. Мне вчера было очень скверно.

Как проводишь дни? Много ли народу надоедает тебе? Ходишь ли в город по вечеркам, отводишь ли душу с m-me Бонье.

Как поживает твой кабинет? Пыль вытирают? Сюртуки тебе чистят и желтые туфли или нет? Здоровы ли журавли? Во сколько вопросов -- ответишь?

А самый главный вопрос приберегла под конец: когда ты приедешь? Ведь ты приедешь непременно. Было бы слишком жестоко расстаться теперь на всю зиму. Погода жаркая, сухая стоит. Я уже мечтаю, как поеду тебя встречать, представляю твое лицо, твою улыбку, слышу твои первые слова.

Знаешь, мне в Москве проходу не дают. Многие уверены, что мы уже повенчаны. Знакомым Савицкой передавали это в Кастрополе за факт. Элька слышала это в Алупке в купальне. Даже в Сергиевом посаде об этом очень усердно говорят, родных моих все поздравляют, а те физиономии вытягивают, т.к. ничего не знают.

Не смешно ли это все? Ты улыбаешься?

Мать моя приедет 25-го. Скажи Маше, что бегала сегодня после репетиций по Кисловкам, но ничего не нашла, т. е. квартир.

Ну покойной ночи, уже поздно. Целую тебя крепко, дорогой мой, и жду завтра письмо от тебя -- получу? Страшно огорчусь, если нет.

Твоя Ольга.

Целую Машу, мою хорошую, и шлю привет домашним.

61. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

13 авг. [1900 г. Ялта]

Милая, славная, великолепная моя актриса, я жив, здоров, думаю о тебе, мечтаю и скучаю оттого, что тебя здесь нет. Вчера и третьего дня был в Гурзуфе, теперь опять сижу в Ялте, в своей тюрьме. Дует жесточайший ветер, катер не ходит, свирепая качка, тонут люди, дождя нет и нет, все пересохло, все вянет, одним словом, после твоего отъезда стало здесь совсем скверно. Без тебя я повешусь.

Будь здорова и счастлива, немочка моя хорошая. Не хандри, спи крепко и пиши мне почаще.

Целую тебя крепко, крепко, четыреста раз.

Твой Antonio

62. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 авг. [1900 г. Ялта]

Милюся моя, я не знаю, когда выеду в Москву, -- не знаю, потому что, можешь ты себе представить, пишу в настоящее время пьесу. Пишу не пьесу, а какую-то путаницу. Много действующих лиц -- возможно, что собьюсь и брошу писать.

Сапоги желтые, о которых ты спрашиваешь, не чищены с того дня, как я проводил тебя. И меня никто не чистит. Хожу весь в пыли, в пуху и в перьях.

Соня с Володей1 еще у нас. Погода скверная, сухая, ветер не перестает... Мне не весело, потому что скучно.

Будь здорова, милая немочка, не сердись на меня, не изменяй мне. Целую тебя крепко.

Твой Antoine

63. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое авг. 1900 г. [Москва]

Наконец-то я получила письмо от тебя, мой дорогой, мой Антон! Я уж не знала, что думать, истомилась, изволновалась. Вчера накатала Маше отчаянное письмо. Сегодня утром сама сбежала вниз к почтовому ящику и нашла твое письмо.

Обрадовалась страшно, чуть не заревела. Ты смеешься? Ну посмейся, я люблю, когда ты смеешься, и потом вдруг сразу опять хмурый.

Ты, значит, теперь работаешь. В Гурзуфе или нет?

Пиши мне, как подвигается пьеса, как работаешь -- энергично, с легкостью? Не злись, не скучай, не томись. Увидимся -- все позабудем. Мне хочется, чтоб у тебя был дух бодрый теперь, свежий. А когда увидимся? Нигде это не написано? Ни в каких небесах, где бы можно прочитать? Ты еще об этом нигде не читал?

Я, мой милый, хожу на репетиции, жарюсь, злюсь на городскую пыль, жару, шум адский. Володя уехал к маме; сегодня вечером объявился наш "capitaine". 11-го мы кутили у новорожденного дядюшки Карла Ивановича. Он теперь живет с тетей Лелей, у них очаровательная квартирка в 4 комн., в Брюсовом пер. Кутили мы en famille, еще Володя с Элькой. Я принесла дыню, язык и груши, у дяди великолепная ветчина сырая из Варшавы; пили ликеры, говорили глупости, хохотали. Я с теткой играла в четыре руки, а потом заставили "Лёлю" с "Карлушей" плясать вальс, и они здорово кружились. Элька с Володей вприсядку, а я любовалась на старых и малых и чувствовала себя утомленной.

Я всю эту неделю утомляюсь сильно; все хочется лежать и не двигаться. Ну, это пройдет. В субботу я после дневной репетиции уехала на дачу к Ольге Мих.1 (сестра той, кот. удрала в Китай). Ты ведь ее знаешь. Там пробыла воскресенье до 5 ч. и вернулась к репетиции. Я с диким восторгом вдыхала дивный аромат лесов, гуляла и радовалась каждой березке, каждому осеннему цветочку, выцарапывала мох и нюхала землю; нашла грибочек, хотя они нигде не родятся этот год. Утром роса на траве. Еще совсем мало желтизны на деревьях, т.ч. не похоже на осень. Сегодня прошел здоровый дождик, а то жара была адская. Антон, родной мой, проведем будущее лето здесь где-нибудь в деревне -- хочешь? Я все думала, как ты удивительно подходишь к этой чисто русской природе, к этой шири, к полям, лугам, овражкам, уютным, тенистым речкам. Ты не смеешься над моими глупыми мыслями? Милый ты мой милый.

Ну, верно уж второй час, пора бы спать актрисе; хотя завтра свободный день. Буду сидеть и заниматься вторым актом2. Первый сладили. Влад. Ив. бодро, энергично занимается, это очень хорошо -- не затянем пьесу. Декорации чудесные. Вчера Симов прислал макетки 2-го акта. Дикая горная равнина, ели, камни, водопад, вода бежит по всей сцене, мостик наверху, вдали горное озеро и снеговые вершины. Савицкая, думаю, будет великолепная Ирена. Качалов мне нравится. Страшно еще вперед говорить.

Ну, довольно писать; спи спокойно, дорогой мой, не кисни, пиши своей актрисульке, а я тебя за это поцелую.

Твоя Ольга

64. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Москва 16-ое авг. 1900 г.

Мне уже кажется, что я целый век не писала тебе, дорогой мой Антон. Видишь, а ты меня письмами не балуешь. Вот уже больше недели, что я в Москве, и только одно письмо. Мне сейчас тоскливо -- слушала исповедь дяди Саши -- неудовлетворенность, сознание нелепо прожитой жизни, рассказы о своих кутежах, попойках, болезненное искание в себе хоть кусочка чего-то чистого, человеческого, раскаяние, желание все поправить -- и все это однотонным, глухим голосом при свете одной свечи. На столе колбаса и тарелка с крыжовником, кот. я ела, слушая его. Жалко его ужасно, говорит о револьвере, но, конечно, этого бояться нечего1. Все спрашивал, верю ли я в него, что он исправится теперь после лагеря. Мне больно, что я не обошлась с ним мягче, но меня возмутили некоторые его поступки это лето. Я только молча слушала его, отвечала мало, ничего не рассказывала. Он это чувствует. Брякнул, что хотел бы тебе все рассказать, что, может, только ты один понял бы его лучше, чем я. Жалко, жалко мне его.

Скажи, тебе не скучно, что я пишу тебе обо всем этом?

Как мне хочется посидеть у тебя в кабинете, в нише, чтоб было тихо, тихо -- отдохнуть около тебя, потом потормошить тебя, глупостей поговорить, подурачиться. Помнишь, как ты меня на лестницу провожал, а лестница так предательски скрипела? Я это ужасно любила. Боже, пишу, как институтка!

А вот сейчас долго не писала, скрестила руки и, глядя на твою фотографию, думала, думала и о тебе, и о себе, и о будущем. А ты думаешь?

Мы так мало с тобой говорили и так все неясно, ты этого не находишь? Ах ты мой человек будущего!

А ты меня не забыл, какая я? А ты меня любишь? А ты мне веришь? А тебе скучно без меня? А ты за обедом ешь? С матерью не ссоришься? А с Машей ласков? Сошел с своего олимпийского величия? А ну-ка попробуй, ответь на все. Пиши больше о себе, все пиши. А теперь дай мне прижать твою голову и пожелать спокойной ночи.

Твоя Ольга

65. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17авг.[1900 г. Ялта]

Здравствуй, милая, хорошая моя актрисочка. Пишу пьесу, но гости мешают дьявольски. Вчера с 9 часов утра до вечера, а сегодня с обеда. Все путается в голове, настроение становится мелким, злюсь, и каждый день приходится начинать сначала.

Сейчас пришла начальница гимназии1, а с ней две ее родственницы-барышни. Пришли, посидели в кабинете, а теперь пошли чай пить.

В "России" проживает Екатерина Николаевна. Ждут Немировича.

Ветер. На море качка. Из кабинета я ушел к себе в спальню и тут пишу у окна. Если гости не будут срывать настроения и если не буду злиться, то к 1--5 сентября уже окончу пьесу, т.е. напишу и перепишу начисто. А потом поеду в Москву, вероятно.

От тебя давно уже не было ни строчки. Это нехорошо, милая.

Будь здорова, не хандри.

Твой Antonio

66. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

18 авг. [1900 г. Ялта]

Милюся моя, отвечаю на вопросы, выпрыгивающие из твоего письма. Я работаю не в Гурзуфе, а в Ялте, и мне жестоко мешают, скверно и подло мешают. Пьеса сидит в голове, уже вылилась, выровнялась и просится на бумагу, но едва я за бумагу, как отворяется дверь и вползает какое-нибудь рыло. Не знаю, что будет, а начало вышло ничего себе, гладенькое, кажется.

Увидимся ли? Да, увидимся. Когда? В первых числах сентября, по всей вероятности. Я скучаю и злюсь. Денег выходит чертовски много, я разоряюсь, вылетаю в трубу. Сегодня жесточайший ветер, буря, деревья сохнут.

Один журавль улетел.

Да, милая моя актрисуля, с каким чисто телячьим восторгом я пробежался бы теперь в поле, около леса, около речки, около стада. Ведь, смешно сказать, уже два года, как я не видел травы. Дуся моя, скучно!

Маша уезжает завтра.

Ну, будь здорова. Алексеевых и m-me Немирович не вижу.

Твой Antonio.

Вишневский мне не пишет. Должно быть, сердит. За это я напишу ему плохую роль.

67. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое авг. 1900 г. [Москва]

Здравствуй, дорогой мой Антон. Сейчас полночь, я вернулась из "Эрмитажа" (из нашего)1, где попробовала слушать оперетку, но кроме грубости, пошлости и вульгарности ничего не видела. И люди могут смеяться над этим -- не могу этого понять и возмущаюсь. Мне сегодня не хотелось сидеть одной дома, я уже насиделась за эти дни, тем более что вчера мне нездоровилось и я лежала целый день одна. Днем сегодня репетировала, была у портнихи, навестила Евгению Мих., в 7 час. зашла в театр за жалованьем, посмотрела "Штокмана"2 немного и с Вишневским пошла в оперетку -- приятный кавалер? Как ты думаешь? Там встретили Димитрия Шенберга, посмотрели 1 Ґ акта, поглядели на гимнастов и я, насытившись всеми прелестями и промерзнув, отправилась домой и села писать моему далекому милому человечку.

Ты мне сегодня тоскующее письмо прислал, правда? Я утром шла на репетицию и, спускаясь по лестнице, думала, забелеет ли в ящике письмо от тебя, -- и сердце запрыгало, когда увидела конвертик. Но как ты мне мало пишешь! Хотя, зная тебя, это понятно, иначе быть не может. Что за фраза: "не изменяй мне"3 -- надеюсь -- шутка? Как тебе не стыдно?

Я страшно рада, что ты сел за работу. Пьеса должна выйти отличной -- понимаешь? И я чувствую, что она выйдет интересной. Как мне хочется поскорее прочесть ее с тобой вдвоем! Чтобы никто не мешал. Боже мой, как у меня будет сердце прыгать, когда поеду встречать тебя, родной мой, голубчик! Почищу тебя всего, будешь выхоленный; и сапоги вычистим, и пух и перья снимем, и душу разгладим. Не называй меня немкой, слышишь?

Послезавтра Маша будет здесь -- как я рада, как я рада! Противные вы -- приковали меня к себе! Очень надо мне вас любить -- не хочу!

Комнату свою не хочу прибирать, не клеится, я ее разлюбила. Была у доктора: будут мне горло массировать, электризовать и смазывать. Я никуда не хожу, никого не хочу видеть. А тебя хочу, хочу, хочу, хочу, хочу... Целую тебя, милый мой, много, много раз и горячо.

Твоя, твоя Ольга

68. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое авг. [1900 г. Москва]

С добрым утром, милый мой! Я только что встала. Чувствую себя хорошо, погода -- прелесть! Хорошо бы поехать за город, да не с кем.

Буду сидеть дома, схожу к Мейерхольд1, обещала, а вечером на "Мертвых". Мне нравится Майя, и думаю, что выйдет.

Ради Бога не кисни, мы должны встретиться бодрые и радостные. Целую твою милую голову.

Твоя Ольга.

Не забудь достать мне карточку Левитана.

Забыла было тебе написать о "зеленом гаде". Была у старухи тетки, и она велела его теперь же пересадить. Найди хорошей земли, насыпь туда толченого угля и ложку столовую толченых жженых костей. Потом дай покрасивее направление молодым побегам, чтоб они не были такими раскаряками.

Buona sera, signor2.

69. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 авг. [1900 г. Ялта]

Милая моя, что такое?!! Ты пишешь, что получила от меня до сих пор только одно письмо, между тем я пишу тебе каждый или почти каждый день! Что означает сие? Мои письма никогда не пропадали.

Вчера пошел в сад, чтобы отдохнуть немножко, и вдруг -- о ужас! -- подходит ко мне дама в сером: Екатерина Николаевна! Она наговорила мне разной чепухи и, между прочим, дала понять, что ее можно застать только от часа до трех. Только! Простилась со мной, потом немного погодя опять подошла и сказала, что ее можно застать только от часа до трех. Бедняга, боится, чтобы я не надоел ей.

Пьеса начата, кажется, хорошо, но я охладел к этому началу, оно для меня опошлилось -- и я теперь не знаю, что делать. Пьесу ведь надо писать не останавливаясь, без передышки, а сегодняшнее утро -- это первое утро, когда я один, когда мне не мешают. Ну, да все равно, впрочем.

Дядю Сашу надо женить1.

Когда приеду, пойдем опять в Петровско-Разумовское? Только так, чтобы на целый день и чтобы погода была очень хорошая, осенняя и чтобы ты не хандрила и не повторяла каждую минуту, что тебе нужно на репетицию.

Ек. Ник. сообщила по секрету, что ее муж, т.е. Вл. Ив., приедет сюда на две недели, чтобы работать2. В конце месяца. Я удеру в Гурзуф, чтобы не мешать.

В Ялте уже осень. Ну, милюся моя, будь здорова и пиши, пиши, пока не надоест. Прощай, мамуся, ангел мой, немочка прекрасная. Мне без тебя адски скучно.

Твой Antoine

70. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье авг. 1900 [Москва]

Вчера и сегодня получаю от тебя письма, дорогой, милый мой Антон, и страшно счастлива. Счастлива, что пьеса налаживается, но окончательно тебя не понимаю, что ты не ограждаешь себя от назойливых посетителей в такое время. Вполне понятно, что ты становишься злым и раздражительным, а эти скверные мелкие ощущения должны мешать работать.

Ах ты славянский халатик! Но я думаю, если тебе очень приспичит писать -- ты выставишь всех визитеров.

Уже два дня что я не писала тебе -- целая вечность, правда? Все болтала и ездила с Машей, а о тебе и думать забыла -- понял? Вру, вру, родной мой. И болтали-то очень много о тебе, даже очень много.

Как я была рада Маше -- ты веришь? Мне дико, что мы будем жить врозь. Но, конечно, большую часть времени я буду торчать у нее. Я совсем отвыкла от своих, это ужасно, но это так. Вчера приехала мать...

О квартире Маша тебе, верно, все написала. Квартир совсем нет маленьких в Москве, я много бегала. А тебе приятно, что опять Дегтярный? Квартирка славненькая, уютная, вот увидишь.

Так ты приедешь, милый мой? В начале сентября? А тебе хочется меня увидать? Или тебе и без меня хорошо? Ты ведь холодный человек будущего!

Надо кончать, дорогой мой, и бежать на репетицию. Маша пошла к Ивану Павловичу. Посылаю тебе фотографии. У меня на столе чудные три "belle France", срезала с своих роз, а по ним ползает божья коровка. Запах дивный.

Немирович вряд ли уедет, пока не наладит "Мертвых". Если он с тобой заговорит, ты от меня не отрекайся по твоему обыкновению и не ставь меня в неловкое положение, т.к. он знает, что я говорила с ним с твоего ведома, понимаешь?

Многодумная ты моя головушка, будь здоров, не злись и не раздражайся так много, а лучше устрани причины. А то я буду тебя бояться. Целую тебя, дорогой мой, и жду.

Твоя Ольга.

А письма твои не очень нежные.

71. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 авг. [1900 г. Ялта]

Милюся моя, здравствуй! В письме своем ты сердишься, что я пишу тебе помалу. Но зато ведь я пишу тебе часто!

Вчера был у меня Алексеев. Сидел до 9 час. вечера, потом мы пошли (или, вернее -- я повел его) в женскую гимназию, к начальнице. В гимназии хорошенькая венгерка, говорящая очень смешно по-русски, играла на арфе и смешила нас. Просидели до 12 часов.

Сегодня пошел в город по делу, встретил там Верочку1 и привел ее к нам обедать. Эта Верочка приехала из Харькова. Богатая невеста. Видишь, какой я Дон Жуан!

Пьесу пишу, но боюсь, что она выйдет скучная. Я напишу и, если мне не пондравится, отложу ее, спрячу до будущего года или до того времени, когда захочется опять писать. Один сезон пройдет без моей пьесы -- это не беда. Впрочем, поговорим об этом, когда буду в Москве.

А дождя все нет и нет. У нас во дворе строят сарай. Журавль скучает. Я тебя люблю.

Приедешь на вокзал встретить меня? А где мне остановиться? В какой гостинице -- удобной, близкой к тебе и не столь дорогой? Подумай о сем и напиши, миленькая моя.

У нас в доме тихо, мирно, с матерью пребываю в согласии, не ссорюсь.

Ты ходишь с Вишневским в оперетку? Гм...

Пиши мне почаще, не скупись. За это я тебя награжу, я тебя буду любить свирепо, как араб. Прощай, Оля, будь здорова и весела. Не забывай, пиши и почаще вспоминай твоего

Antoine

72. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое авг. 1900 [Москва]

Я сейчас приехала из бани, дома никого, тишина, и я хочу поболтать с тобой, мой Антон. Ведь ты мой? А ты вот меня никогда не называешь по имени, только в первом письме; оно тебе не нравится?

Маша ушла в гимназию на урок1; когда я ее провожала, -- нашла твое письмо. Твои последние письма шли по 5,6 дней -- это ведь ужасно! Как ты меня огорчаешь, когда пишешь, что посетители все еще мешают тебе работать. Ты подумай -- день за днем проходит в пустой болтовне, а сам говоришь, что пьеса просит вылиться, сам негодуешь на то, что мешают.

Милый, голубчик, ну устрани, ну сделай как-нибудь, чтобы этого не было, чтобы ты мог спокойно, не раздражаясь, работать. Я на твоем месте переживала бы страшные муки, если бы пришлось писать при таких условиях. Я, конечно, свои занятия не могу сравнить с твоей работой, но и я оградила себя от ненужных посещений. Запираюсь у себя и сообщаю прислуге, что я перестаю существовать для кого бы то ни было. Да что я пишу, -- ты все это отлично сам знаешь и понимаешь. Жду от тебя письма, в кот. услышу наконец, что ты пишешь, что ты можешь весь отдаться своей работе. Это будет? Как я буду счастлива, как я буду ликовать! Майя моя, кажется, налаживается, я ее люблю, и работаю над ней с радостью. Хочу, чтобы ты видел, как я ее буду играть, и сказал бы свое мнение.

Вчера Маша была у нас в театре, на вечерней репетиции; все ей очень были рады, окружили ее. Новость: Вишневский съехал от Федотовой2, живет в меблир. комн. "Тюрби", где Сандуновские бани, и приглашал меня и Машу к себе чай пить. Санин возликовал, когда увидал "славянку с серыми глазами", как он называет Машу.

Вл. Ив. едет 30-го в Варшаву к сестре, кот. очень плоха3. На всякий случай не говори об этом его жене, раз она ждет его в Ялту, хотя, наверное, она это знает. Вчера был у нас Коновицер, пил чай, болтал.

Обязательно поедем в Разумовское, а еще скатаем денька на три в Звенигород -- хочешь? К монахам? Там дивно хорошо. Ну пока, addio, зовут обедать. После обеда буду укладывать Машины вещи, она сегодня перебирается, а вечером репетиция. Не злись, люби меня крепко. Целую тепленько.

Твоя актриса

73. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое авг. 1900 [Москва]

Льет ливмя дождь.

Несутся тучи...1.

Скверно и дождливо, Антон! Я сейчас прибежала с репетиции с мокрыми ногами, т.к. была без галош, а башмак с дыркой. Вишневский меня почему то называет "бедной невестой" и при этом громко и значительно хохочет, т.е. когда видит меня в дырявом башмаке или в старом платье. Санин мне разрешает меньше давать на подписки; т.к. "этой девушке нужны теперь деньги", говорит он. Ты не понимаешь, на что они все намекают?

Вчера и сегодня нет писем от тебя -- мне скучно.

Вчера я помогала Маше разбираться на новой квартирке. Знаешь -- как там будет уютно, симпатично! Гораздо лучше, чем в той. Приедешь -- увидишь. Вечером репетиция "Снегурки" не состоялась по болезни Санина2, т.ч. я опять была у Маши, ночевала там; сегодня утром побранились из-за твоего портрета -- куда вешать. В 6 час. мы идем пить чай к Вишневскому, с печеньем и вареньем. Ты нам, конечно, завидуешь? Еще будут Савицкая и Немирович.

Теперь я и Леля буду репетировать, т.к. поцарапались Санин с Желябужской и он отказался заниматься с ней до приезда Станиславского3. Только, ради Бога, молчи об этом. 30-го уезжает Немирович, и мне будет свободнее, т.к. "Мертвые" не будут репетироваться.

Скоро будет письмо от тебя? Напиши, как работаешь, каково настроение. Напиши, что любишь меня.

Вчера мы с двумя Машами4 вспоминали Гурзуфское житье. Кончаю, дорогой мой, т.к. бегу к дядюшке массироваться, он ждет меня. Целую тебя, родной мой, и люблю.

Твоя Ольга

74. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое авг. 1900 г. [Москва]

Уже первый час ночи, дорогой мой Антон, а я только что вернулась с репетиции "Снегурки". Санин в раже, работает вовсю, склеивает пьесу, вводит хор. Знаешь, удивительно красивая музыка1. Очень стильная, оригинальная, чисто русская, но местами совсем церковная; боятся, что запретят. Вообще "Снегурка" будет замечательно поставлена, вот увидишь хоть репетиции.

Ты меня спрашиваешь о гостинице? Но я думаю, ты остановишься у Маши. Ее жиличка, верно, не скоро приедет, и тебе будет отлично, и приятнее, чем в гостинице, -- права я?

Сегодня доканчивали убирать Машину комнату. Я приколачивала занавески на окнах, т.е. скорее украшения для окон, полотеры вычистили полы, постлали ковры, и стало удивительно тепло и уютно.

Ты ведь пришлешь мне телеграмму, когда приедешь, -- как мы условились, да? Я тебе буду много рассказывать. У тебя не иссяк интерес к нашему театру? Надеюсь, нет.

Как твое здоровье, настроение? Ох, сколько ты мне еще должен рассказывать! Т.е. скорее, сколько еще нам надо говорить друг с другом! Правда?

Милый мой, не скучай, не хандри, не злись.

Я никуда не хожу, кроме театра и Маши. После 1-го перебираемся к себе в Каретный ряд2, чему я очень рада.

Ну покойной ночи, мой милый писатель, жду завтра письма. Целую тебя крепко, люби меня свирепо, как араб. А я тебя как кто?

Твоя Ольга.

Пили мы чай у Вишневского, был еще Вл. Ив. Немирович. Вишневский живет великолепно, у него ослепительная чистота и аккуратность, и я думаю выйти за него замуж. Как ты посоветуешь?

75. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 авг. [1900 г. Ялта]

Милая моя Оля, я жив и здоров, чего и тебе, актрисе, желаю. Не пишу тебе, потому что погоди, пишу пьесу. Хотя и скучновато выходит, но, кажется, ничего себе, умственно. Пишу медленно -- это сверх ожидания. Если пьеса не вытанцуется как следует, то отложу ее до будущего года. Но все-таки, так или иначе, кончу ее теперь.

Ах, как мне мешают, если бы ты только знала! Не принимать людей я не могу, это не в моих силах.

В Москве холодно? Ой, ой, нехорошо это.

Ну, будь здорова. Ты обижаешься, что в некоторых письмах я не называю тебя по имени. Честное слово, это неумышленно.

Твой Antoine.

Целую тебя двадцать раз. Был немножко нездоров, ворчал, а теперь ничего, опять повеселел.

76. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое сент. 1900 г. [Москва]

С 23-го авг. нет писем от тебя. Антон, дорогой мой, это безжалостно. Я жду, жду. Прощаю только в том случае, если ты усидчиво работаешь. И Маше не пишешь, злюка противный! Ты здоров? Ну, приставать не буду, оттрезвонила. Но зачем так долго молчишь. Не хочется писать?

У нас холодно, довольно противно. Я живу то дома, то у Маши, и нет у меня, бедной, пристанища; хотя такая жизнь мне несколько нравится. Настроение у меня пестрое, смесь чего-то с чем-то, и очень беспокойное.

У нас теперь Надежда Ивановна Средина, живет у меня в комнате, а я больше пребываю у Маши. Занимаюсь пением с мамой, т.к. играю Леля не шутя, а там пение как следует. Буду петь тебе "Земляничку-ягодку" -- грустно-прегрустно. Завтра и послезавтра по две репетиции "Снегурки". Приехал "сам"1 и будет смотреть. Немирович сегодня уезжает2 и приедет 6-го -- мы уже перейдем в наш театр и будем показывать "Мертвых"3. Я теперь занята скучной материей -- выдумываю туалет для Майи; он должен быть оригинален и с "художественным пятном". Тебе смешно?

Pardon, mon cher, упала ручка и насажала кляксов. Знаешь, я хотела купить Мопассана французского, но он стоит 39 р. -- это ужасно! Подожду, а то теперь расходов много. Хочу читать и нет времени и под рукой нет ничего.

У мамы уже запищали ученицы на все голоса.

Дома у нас холодно и скучно.

Вчера вечером сидели у Маши Малкиели и Немирович и весь вечер гадали, как, помнишь, года 1 Ґ тому назад, в Дегтярном? Много болтали и смеялись. София едет на той неделе в Симеиз, конечно, навестит и тебя, ты, конечно, рад? Все в восторге от Машиной квартирки.

Пиши мне больше о себе, только о себе, больше мне ничего не надо. Хочу тебя видеть, хочу с тобой много-много говорить. Целовать тебя не хочу, потому что не пишешь. Addio, академик. Сейчас вспомнила нашу поездку в Севастополь. Целую.

Твоя Ольга

77. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое сент. [1900 г. Москва]

Наконец-то пришло письмо от тебя, дорогой мой Антон! Как я рада, что ты здоров и что ты работаешь. Я хочу, чтобы ты был весел, чтобы ты не хандрил, чтобы ты скорее приезжал. Ах, все для меня так смутно, смутно...

У меня сегодня трещит голова, устала от последних двух дней. По два раза репетиции "Снегурки" и вчера показывали 3 акта Алексееву. Он остался страшно доволен, сказал, что все готово, благодарил труппу, целовал Санина. Приятно так начинать сезон, правда?

Как тебя не хватает здесь, милый мой! Знаешь, здесь Горький и Сулержицкий. Много говорим о тебе, и даже очень много. Горький сидит у нас на репетициях, слезы льет от умиления. Третьего дня он обедал у нас, очаровал всех, много рассказывал, говорил много о тебе, говорил, как летом читал крестьянам твой рассказ "В овраге" и какое было сильное впечатление. Горький даже вскочил и прослезился при воспоминании. И с каким любопытством и любовью крестьяне смотрели на твою фотографию, и как всхлипывали при чтении. А читал он на берегу Псла в лесу -- красиво?

Вчера в театре объявился Лев Антонович, разыскивал нас. Я его утащила обедать, и он ушел от нас в первом часу, хотя я уходила на вечернюю репетицию. Пел, дурачился, прыгал, со всеми подружился и никак не мог уйти, очень ему не хотелось. Какой он хороший человечек! Вечер сидел с мамой, Надеждой Ив. и теткой, рассказывал им всю свою жизнь -- разве это не трогательно? Сегодня Горький, Лев Ант. в 5 час. пьют чай у Маши, и я сейчас туда иду; Мейерхольд тоже там будет; Санина я забыла позвать, как меня просила Маша, и это ее рассердит.

Вот видишь, сколько у нас происшествий!

Сейчас дядя Карл громил наш театр, но я стойко держалась и отпарировала.

Милый, не томи меня молчанием; будь здоров, люби меня крепко, крепко.

Целую тебя и жду. Целую глаза, чтоб никто не любил.

Твоя актриска

78. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

5 сент. 1900 [Ялта]

Милюся моя, ангел мой, я не пишу тебе, но ты не сердись, снисходи к слабостям человеческим. Все время я сидел над пьесой, больше думал, чем писал, но все же мне казалось, что я занят делом и что мне теперь не до писем. Пьесу пишу, но не спешу, и очень возможно, что так и в Москву поеду не кончив; очень много действующих лиц, тесно, боюсь, что выйдет неясно или бледно, и потому, по-моему, лучше бы отложить ее до будущего сезона. Кстати сказать, я только "Иванова" ставил у Корша тотчас же по написании, остальные же пьесы долго еще лежали у меня, дожидаясь Влад. Ивановича, и, таким образом, у меня было время вносить поправки всякие.

У меня гости: начальница гимназии с двумя девицами. Пишу с перебоями. Сегодня провожал на пароход двух знакомых барышень и -- увы! -- видел Екатерину Николаевну, отъезжавшую в Москву. Со мной была холодна, как могильная плита в осенний день! И я тоже, по всей вероятности, был не особенно тепел.

Телеграмму, конечно, пришлю, непременно выходи меня встретить, непременно! Приеду с курьерским -- утром. Приеду и в тот же день засяду за пьесу. А где мне остановиться? На Мл. Дмитровке нет ни стола, ни постели, придется остановиться в гостинице. В Москве я пробуду недолго1.

Дождя в Ялте нет. Сохнут деревья, трава давно высохла; ветер дует ежедневно. Холодно.

Пиши мне почаще, твои письма радуют меня всякий раз и поднимают мое настроение, которое почти каждый день бывает сухим и черствым, как крымская земля. Не сердись на меня, моя миленькая.

Гости уходят, иду провожу их.

Твой Antoine

79. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

6 сент. [1900 г. Ялта]

Милая моя Оля, ангел мой, мне очень, очень, очень скучно без тебя. Я приеду, когда кончатся у тебя репетиции и начнутся спектакли, когда в Москве будет уже холодно, т.е. после 20-го сентября.

Теперь я сижу дома, и мне кажется*, что я пишу.

Ну, будь здорова, бабуся.

Твой Antoine.

* говорю "кажется", потому что в иной день сидишь-сидишь за столом, ходишь-ходишь, думаешь-думаешь, а потом сядешь в кресло и возьмешься за газету или же начнешь думать о том о сем, бабуся милая.

Пиши!

80. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 сент. [1900 г. Ялта]

Ты пишешь: "Ах, для меня все так смутно, смутно"... Это хорошо, что смутно, милая моя актрисочка, очень хорошо! Это значит, что ты философка, умственная женщина.

Кажется, потеплело? Как бы ни было, 20 сентября я выеду в Москву и пробуду там до 1 октября1. Все дни буду сидеть в гостинице и писать пьесу. Писать или переписывать начисто? Не знаю, бабуся милая. Что-то у меня захромала одна из героинь, ничего с ней не поделаю и злюсь.

Получил сейчас письмо от Маркса: пишет, что пьесы мои выйдут в свет через 10 дней2.

Я боюсь, как бы ты не разочаровалась во мне. У меня страшно лезут волосы, так лезут, что, гляди, чего доброго, через неделю буду лысым дедом. По-видимому, это от парикмахерской. Как только постригся, так и стал лысеть.

Пишет Горький пьесу или не пишет?3 Откуда это известие в "Новостях дня", будто название "Три сестры" не годится?4 Что за чушь! Может быть, и не годится, только я и не думал менять.

Страшно скучаю. Понимаешь? Страшно. Питаюсь одним супом. По вечерам холодно, сижу дома. Барышень красивых нет. Денег становится все меньше и меньше, борода седеет...

Дуся моя, целую тебе ручку -- и правую и левую. Будь здорова и не хандри, не думай, что все для тебя смутно.

До свиданья, Оля моя хорошая, крокодил души моей!

Твой Antoine

81. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое сент. 1900 г. Москва

Сколько дней я не писала тебе, дорогой мой Антон!!! Ты поражен?

Я гуляла, милый мой, была два дня сряду за городом, дышала чудным осенним воздухом, любовалась дивными осенними красками. Сейчас сижу одна дома, и это первый раз за две недели, если не больше. Все это время был такой сумбур, что я и не пыталась садиться за письменный стол.

Поездка на Воробьевы горы удалась как нельзя лучше; одно только огорчало меня -- что не было Маши, она была занята в гимназии. Ездили дядя Саша, Володя с невестой, Лева -- мой трансваалец1 -- и я, твоя покорная слуга. Собрались утром экспромтом. Погода теплая, мягкая, дышится легко, идется легко, все кругом улыбается, так задумчиво, ласково. У меня была такая потребность отдохнуть, "послушать тишину", как говорит моя Майя. Я уже несколько дней, проходя по Тверскому бульвару, с жадностью нюхала аромат осеннего листа и это меня раздражало и манило на простор. До Новодевичьего монастыря мы доехали на конке, затем прошли версты две по огородам, пахло укропом и капустой, затем переехали Москву-реку и очутились на Воробьевке. Там не было ни души, к счастью, тишина необычайная, в воздухе тихо, тихо, ни один листок не трепетал, и мне хотелось быть одной, одной, или сидеть с тобой в этой осенней неге и молчать и чувствовать только природу вокруг. Ты бы понял все это. Я сейчас так живо переживаю с тобой это настроение. В лесу уже виднеются золотистые клены, березки, краснеющие осины; дубки еще зеленые стоят. Земля сырая, пахнет грибами, попадаются запоздалые, любимые мои цветочки, в воздухе паутинки, ну, одним словом, такая красота везде, что не оторвалась бы. Солнце нежное, задумчивое, и на небе такая же мягкость в очертаниях облаков. Долго мы любовались златоглавой матушкой Москвой, подернутой дымкой; солнце как-то пятнами освещало ее. Люблю я этот вид с детства. Попили чайку на террасе, подурили, похохотали, побегали и пошли блуждать по лесу и по овражкам. Я с дядей Сашей были в лирическом настроении и собирали большие букеты из всевозможных осенних листьев, трав и цветов. Я привезла Маше большущий веник, -- ей понравилось. Обратно мы поехали на лодке до Дорогомиловского моста. Прямо жарко было на воде. Мы ехали и пели, а потом задумались. На берегах гуляли гуси, видели двух залетевших диких уток. Приехали домой радостные, оживленные, шумно обедали. Вечер я была у Маши, где собрались Лев Антон., Ладыженский, Санин, Немирович, Лика и Эберле. Лев. Ант. принес читать статью Толстого, но не удалось. Санин смешил честную публику, говорил о любви, о своих мечтах найти родственное существо. Я в 10 ч. ушла, меня просили быть дома, т.к. у нас был Кэс -- музыкальная птица2, и Трансваалец. Я увезла Льва Ант. с собой, и он у нас пел, дурил до 2-х час. ночи; я не помню, чтоб я так много хохотала. Как он живо разыгрывает в лицах целые сценки! Писала ли я тебе, что Горького обокрали? 300 р. и паспорт и адреса -- каково? 6-го он уехал, был у нас в 10 час. утра. А восторженный он человек! Рассказывал мне о вновь надуманной пьесе, говорил много и сильно. Поговорю с тобой о нем. 8-го мы были компанией в Разумовском, и Ладыженский тоже, обедал у нас и сидел весь вечер, нашим понравился очень, читал стихи, и ему, кажется, у нас понравилось.

Сейчас получила твое письмо, родной мой! Я тебя страшно хочу видеть, но как же ты приедешь в холод? Это меня сильно беспокоит, подумай хорошенько, милый мой. Как это будет. Остановишься, конечно, у Маши, и стол и постель найдется, не беспокойся. Мы будем тебя любить и за тобой ухаживать, -- только не я. Правда, что мои письма радуют тебя? Милый, милый мой. Целую тебя крепко.

Твоя Ольга.

Погода все время теплая, ясная, хожу в одном платье. Сегодня показывалась в костюме Леля -- понравилась.

В Новом театре "Снегурку" встретили холодно; но был, слава Богу, все-таки успех3.

82. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое сент. [1900 г. Москва]

Отчего ты хочешь приехать после 20-го, а не сейчас? Ведь тепло, хорошо, солнце греет. И писать тебе здесь будет интереснее, чем в твоей ялтинской ссылке. Я разве не права?

В гостинице и не думай останавливаться -- у Маши так хорошо и уютно. Я тебе дам средство отличное, чтобы не лезли волосы. А пока возьми Ґ бут. спирту и всыпь 2 золотника нафталину и смачивай кожу -- это очень хорошо помогает. Послушаешься? А то лысым нехорошо в Москву приехать -- подумают, что я тебе волосы выдрала.

Про тебя и про Горького пишут разную чепуху в газетах, и мы смеемся.

Ладыженский дал мне книжечку своих стихотворений и обещался из Пензы привезти мне теплый платок -- вот какой милый! Только зачем у него такие глаза на выкате? Завтра вечером он и Лев Антонович будут у нас. А если погода будет хорошая, то мы с Машей и с ним, т.е. с Л. Ант., отправляемся с утра на Воробьевку подышать воздухом. Вчера смотрели с Машей у Корша "Сирано де Бержерак" в переводе Щепкиной. Перевод очень красивый, стих звучный, много поэзии. В этой пьесе нужно изящество, ум, остроумие, легкость, и ничего этого я не видала в постановке Коршевской и потому скучала. Сахарова видели в театре, но я его не узнала.

Не забудь привезти мне карточку Левитана -- наверное, забудешь.

У меня эта неделя свободна до четверга, путаюсь с платьями для сцены, скучно все это. Не дождусь начала сезона. Приезжай к открытию. Приезжай милым, хорошим, веселым, здоровым, а сухость оставь на каменистой южной почве.

Ну, будь здоров, ешь что-нибудь еще кроме супу. Я тебя буду вкусно кормить.

Целую.

Ольга

83. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 сент. 1900 [Ялта]

Милая моя, славная моя Оля, актрисочка замечательная, твое последнее письмо, в котором ты описываешь свое путешествие на Воробьевы горы, растрогало меня, оно очаровательно, как ты сама. А я вот уже 6 или 7-й день сижу дома безвыходно, ибо все хвораю. Жар, кашель, насморк. Сегодня, кажется, немного лучше, пошло на поправку, но все же слабость и пустота, и скверно от сознания, что целую неделю ничего не делал, не писал. Пьеса уныло глядит на меня, лежит на столе; и я думаю о ней уныло.

Ты не советуешь мне ехать в Москву? В первых числах октября в Москву уезжает мать, надо мне отправлять ее туда, так что, очевидно, ехать к тебе не придется. Значит, зимой ты забудешь, какой я человек, я же увлекусь другой, буде встречу другую, такую же, как ты,- и все пойдет по-старому, как было раньше.

Завтра я напишу тебе еще, а пока будь здорова, милая моя. Приехал Альтшуллер. Будь здорова и счастлива.

Твой Antoine.

Еду с Альтшуллером в город.

Я с Альтшуллером не поехал, так как, едва мы вышли из дому, как во двор пожаловала начальница гимназии. Пришлось остаться дома. Прости, милая, за это скучное письмо. Завтра напишу веселее.

84. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 сентября 1900 [Ялта]

Ты знаешь, милая? Сгорел тот самый театр, в котором ты играла в Ялте. Сгорел ночью, несколько дней назад, но пожарища я еще не видел, так как болел и не был в городе. А еще что у нас нового? А еще ничего.

Из газет узнал, что у вас начинаются спектакли 20 сентября1 и что будто Горький написал пьесу2. Смотри же напиши непременно, как у вас сойдет "Снегурочка", напиши, какова пьеса Горького, если он в самом деле написал ее. Этот человек мне весьма и весьма симпатичен, и то, что о нем пишут в газетах, даже чепуха разная, меня радует и интересует. Что касается моей пьесы, то она будет рано или поздно, в сентябре, или октябре, или даже ноябре, но решусь ли я ставить ее в этом сезоне -- сие неизвестно, моя милая бабуня. Не решусь, так как, во-первых, быть может, пьеса еще не совсем готова, -- пусть на столе полежит, и, во-вторых, мне необходимо присутствовать на репетициях, необходимо! Четыре ответственных женских роли, четыре молодых интеллигентных женщины, оставить Алексееву я не могу, при всем моем уважении к его дарованию и пониманию. Нужно, чтобы я хоть одним глазком видел репетиции.

Болезнь задержала, теперь лень приниматься за пьесу. Ну, да ничего.

Вчера после начальницы приходила M-me Бонье, ужинала.

Напиши мне еще интересное письмо. Побывай еще раз на Воробьевых горах и напиши. Ты у меня умница. Пиши только подлиннее, чтобы на конверте было две марки. Впрочем, тебе теперь не до писанья; во-первых, дела много, и, во-вторых, уже отвыкать стала от меня. Ведь правда? Ты холодна адски, как, впрочем, и подобает быть актрисе. Не сердись, милюся, это я так, между прочим.

Нет дождей, нет воды, растения погибают. Стало опять тепло. Сегодня пойду, вероятно, в город. Ты ничего не пишешь мне о своем здоровье. Как себя чувствуешь? Хорошо? Пополнела или похудела? Пиши обо всем.

Целую тебя крепко, до обморока, до ошаления. Не забывай твоего

Antoine

85. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое сент. 1900 г. [Москва]

Доброе утро, дорогой мой Антон! Пишу тебе последние строки -- ведь ты уже 20-го выезжаешь? Может, и это письмецо не дойдет до тебя. Я жива здорова. Завтра у меня генер. репет. в костюме и гриме. Открытие у нас 24-го -- очень поздно перебрались в театр1. Много буду тебе рассказывать, приезжай скорее -- у нас тепло и хорошо.

Поспеешь к открытию -- я рада.

Ну, до свиданья, до скорого. Как ты чопорно пишешь. Маше: "Ольге Леонардовне поклон..." Мы обе посмеялись. Ах ты, большое дитя! Целую и жду.

Твоя Ольга

86. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое сент. [1900 г. Москва]

Дорогой мой, милый писатель, ты как-то странно мне пишешь. Я не хочу, чтоб ты приехал в Москву? Я не хочу? Когда я мучаюсь, негодую, что все время стоит тепло, а тебя здесь нет? Я решила, что ты охладел ко мне, что тебя не тянет ко мне, в Москву. Боже, мне так хочется, чтоб ты был здесь, со мной, чтоб, придя с репетиции, я могла бы отдыхать с тобой, на твоем плече. Мне было бы так покойно, хорошо! Пойми ты, что я сдерживаюсь, когда пишу тебе. Думаю о твоем здоровье. Неужели ты этого не понимаешь! Хотя я так рассуждаю, -- если тебе здесь нравственно будет хорошо и покойно, ты и физически будешь лучше себя чувствовать -- я не права, милый мой? Приезжай, приезжай скорее, я хочу, хочу, хочу тебя видеть, хочу, чтоб ты был здесь сейчас же. Привози мать и поживи сколько поживется, плохо тебе здесь не будет, поверь мне. Буду тебя любить, холить, буду тебе петь; горло, благодаря массажу, поправляется, голос усиливается. Сама я здорова, но не пополнела, а похудела. У меня тоже лезут волосы, видишь, -- симпатия. Я тебе наврала -- на Ґ бут. спирту надо Ґ зол[отника]. нафталину, а не два. Делай это непременно. Смачивай голову раза 3, 4 в неделю.

Знаешь -- твое письмо от 15 сент. я получила вчера вечером, а от 14-го сейчас утром 19-го -- не странно ли? Наконец-то ты мне человеческое письмо написал -- а то какие-то писульки присылаешь, точно тебе тяжело писать. Знай, что мое искреннее, горячее желание -- чтоб ты был здесь, со мной. Если ты не можешь жить здесь зиму -- я тебя должна видеть перед наступлением зимы, а то мне будет слишком тяжело, милый мой Антон.

Так ты собираешься меня забыть и полюбить другую? Попробуй! А я полюбуюсь. Нет, все это вздор, глупости. Люби меня и приезжай и опять люби, чтоб было много любви, тепла, и ради Бога, не таи ничего в себе, все говори, чтоб все было ясно, все договорено.

Ничего больше не хочу тебе писать, пока не получу депешу, что ты едешь. Ты должен приехать. Милый, голубчик, скорее, скорее будь здесь. Нам надо увидаться.

Пока целую тебя горячо, целую твои хорошие глаза, и жду.

Неужели тебе не хочется увидать твою актриску, поцеловать, приласкать, приголубить? Ведь она твоя.

87. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[19 сентября 1900 г. Ялта]

Субботу мать едет в Москву. Пьеса не готова. Приеду после. Кланяюсь, целую ручки. Антониус

88. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 сент. 1900 [Ялта]

Милюся моя, Оля, голубчик, здравствуй! Как поживаешь? Давненько уже я не писал тебе, давненько. Совесть меня мучает за это немножко, хотя я не так уж виноват, как может это казаться. Писать мне не хочется, да и о чем писать? О моей крымской жизни? Мне хочется не писать, а говорить с тобой, говорить, даже молчать, но только с тобой. Завтра в Москву едет мать, быть может, и я поеду скоро, хотя совсем непонятно, зачем я поеду туда. Зачем? Чтобы повидаться и опять уехать? Как это интересно. Приехать, взглянуть на театральную толчею и опять уехать.

Я уеду в Париж, потом, вероятно, в Ниццу, а из Ниццы в Африку, если не будет там чумы. Вообще нужно будет так или иначе пережить, или, вернее, перетянуть эту зиму.

От Маши нет писем уже больше месяца. Отчего она не пишет? Скажи ей, чтобы она писала хотя раз в неделю. Если я выеду за границу, то письма будут пересылаться мне отсюда здешней почтой.

Мадам Бонье бывает у меня почти каждый день. Ты не ревнуешь?

Итак, тебя нужно поздравить с началом сезона. Ты уже играла по крайней мере в "Одиноких". Поздравляю, милая дуся, желаю полнейшего успеха, желаю хорошей работы, чтобы ты и уставала и испытывала наслаждение. А главное, чтобы пьесы у Вас были порядочные, чтобы интересно было играть в них.

Сердишься на меня, дуся? Что делать! Мне темно писать, свечи мои плохо горят. Милая моя, крепко целую, прощай, будь здорова и весела! Вспоминай обо мне почаще. Ты редко пишешь мне, это я объясняю тем, что я уже надоел тебе, что за тобой стали ухаживать другие. Что ж? Молодец, бабуся!

Целую ручку.

Твой Antoine

89. О. Л. Книппер -- А. П.Чехову

24-ое сент. [1900 г. Москва]

Отчего ты не едешь, Антон? Я ничего не понимаю. Не пишу, потому что жду тебя, потому что хочу сильно тебя видеть. Что тебе мешает? Что тебя мучает? Я не знаю, что думать, беспокоюсь сильно.

Или у тебя нет потребности видеть меня. Мне страшно больно, что ты так не откровенен со мной. Все эти дни мне хочется плакать. Ото всех слышу, что ты уезжаешь за границу. Неужели ты не понимаешь, как тяжело мне это слышать и отвечать на миллионы вопросов такого рода?

Я ничего не знаю. Ты пишешь так неопределенно -- приеду после. Что это значит? Все время здесь тепло, хорошо, ты бы отлично жил здесь, писал бы, мы бы могли любить друг друга, быть близкими. Нам было бы легче перенести тогда разлуку в несколько месяцев. Я не вынесу этой зимы, если не увижу тебя. Ведь у тебя любящее, нежное сердце, зачем ты его делаешь черствым?

Я, может, пишу глупости, не знаю. Но у меня гвоздем сидит мысль, что мы должны увидеться. Ты должен приехать. Мне ужасна мысль, что ты сидишь один, и думаешь, думаешь...

Антон, милый мой, любимый мой, приезжай.

Или ты меня знать не хочешь, или тебе тяжела мысль, что ты хочешь соединить свою судьбу с моей? Так напиши мне все это откровенно, между нами все должно быть чисто и ясно, мы не дети с тобой. Говори все, что у тебя на душе, спрашивай у меня все, я на все отвечу. Ведь ты любишь меня? Так надо, чтоб тебе было хорошо от этого чувства и чтоб и я чувствовала тепло, а не непонимание какое-то. Я должна с тобой говорить, говорить о многом, говорить просто и ясно. Скажи, ты согласен со мной?

Я жду тебя изо дня в день. Сегодня открытие нашего театра. Я не играю, буду смотреть с Машей. Горький здесь, Лев Ант. бывает у нас. Мне гадко на душе, мутно и тяжело. Завтра играю "Одиноких", 26-го вступаю в "Снегурку"1. Мало ем, мало сплю.

Ну, подумай и отвечай

твоей Ольге.

Пишу бессвязно -- прости.

90. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 сент. 1900 [Ялта]

Милюся моя Оля, славная моя актрисочка, почему этот тон, это жалобное, кисленькое настроение? Разве в самом деле я так уж виноват? Ну, прости, моя милая, хорошая, не сердись, я не так виноват, как подсказывает тебе твоя мнительность. До сих пор я не собрался в Москву, потому что был нездоров, других причин не было, уверяю тебя, милая, честным словом. Честное слово! Не веришь?

До 10 октября я пробуду еще в Ялте, буду работать, потом уеду в Москву или, смотря по здравию, за границу. Во всяком случае буду писать тебе.

Ни от брата Ивана, ни от сестры Маши нет писем. Очевидно, сердятся, а за что -- неизвестно.

Вчера был у Средина, застал у него много гостей, все каких-то неизвестных. Дочка его похварывает хлорозом, но в гимназию ходит. Сам он хворает ревматизмом.

Ты же, смотри, подробно напиши мне, как прошла "Снегурочка", вообще, как начались спектакли, какое у Вас у всех настроение, как публика, и проч. и проч. Ведь ты не то что я; у тебя очень много материала для писем, хоть отбавляй, у меня же ничего, кроме разве одного: сегодня поймал двух мышей.

А в Ялте все нет дождей. Вот где сухо, так сухо! Бедные деревья, особенно те, что на горах по сю сторону, за все лето не получили ни одной капли воды и теперь стоят желтые; так бывает, что и люди за всю жизнь не получают ни одной капли счастья. Должно быть, это так нужно.

Ты пишешь: "ведь у тебя любящее, нежное сердце, зачем ты делаешь его черствым?"1 А когда я делал его черствым? В чем, собственно, я выказал эту свою черствость? Мое сердце всегда тебя любило и было нежно к тебе, и никогда я от тебя этого не скрывал, никогда, никогда, и ты обвиняешь меня в черствости просто так, здорово живешь.

По письму твоему судя в общем, ты хочешь и ждешь какого-то объяснения, какого-то длинного разговора -- с серьезными лицами, с серьезными последствиями; а я не знаю, что сказать тебе, кроме одного, что я уже говорил тебе 10 000 раз и буду говорить, вероятно, еще долго, т.е. что я тебя люблю -- и больше ничего. Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству.

Прощай, прощай, милая бабуся, да хранят тебя святые ангелы. Не сердись на меня, голубчик, не хандри, будь умницей.

Что в театре нового? Пиши, пожалуйста.

Твой Antoine

91. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[28 сентября 1900 г. Ялта]

Вчера послано письмо. Все благополучно. Приеду октябре вероятно. Антонио

92. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 ав. [сентября 1900 г. Ялта]

Милая моя Оля, сегодня я послал тебе телеграмму, в которой написал, что приеду в Москву, вероятно, в октябре. Если приеду, то 10-го октября или около 10-го, не раньше; проживу в Москве дней пять и уеду за границу. Во всяком случае о дне приезда извещу тебя телеграммой. Не знаю, после 4 октября будут ли ходить курьерские поезда; это ты узнай, чтобы не ездить на вокзал понапрасну.

Читал сегодня первые рецензии насчет "Снегурочки" -- и мало понял1. По-видимому, "Снегурочка" только вначале нравится, потом же надоедает, как забава. Я того мнения, что Ваш театр должен ставить только современные пьесы, только! Вы должны трактовать современную жизнь, ту самую, какою живет интеллигенция и какая не находит себе трактования в других театрах, за полною их неинтеллигентностью и отчасти бездарностью.

Ни от кого не получаю писем. Немирович точно рассердился, не прислал за все время ни одной строчки. Родственники тоже не пишут.

Как прошли "Одинокие"? Это будет получше "Снегурочки".

Ну, будь здорова и счастлива. Ах, какая тебе роль в "Трех сестрах"! Какая роль!2 Если дашь десять рублей, то получишь роль, а то отдам ее другой актрисе. В этом сезоне "Трех сестер" не дам, пусть пьеса полежит немножко, взопреет, или, как говорят купчихи про пирог, когда подают его на стол, -- пусть вздохнет...

Нового ничего нет.

Весь твой Antoine

93. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое сент. 1900 г. [Москва]

Что-то у нас с тобой происходит непонятное, дорогой мой! Я все жду, жду тебя, без конца жду, а ты мне присылаешь все: "приеду вероятно". Я не хочу вероятно, я хочу наверное.

Я тебе отправила два сумасбродных письма -- ты сердишься на меня? Ну, прости, голубчик, но, право, мне так скверно было на душе, да и сейчас не сладко. Ты понимаешь меня, или нет? Если любишь, так поймешь.

Мы с тобой оба измучаемся за эту зиму. Скорее бы она проходила, а там -- весна, тепло, и много, много чего еще...

Как ты мне не доверяешь! Мне смешно даже. Что ты обо мне думаешь? Не воображай, что я отношусь серьезно к твоим намекам. Я тихо улыбаюсь, когда читаю. Ах ты, милый мой писатель, отшельник! Приезжай скорее; сам же говоришь, что писать не хочется, а хочется говорить. И мне тоже. Вот уже неделю почти, что не пишу тебе, все чего-то жду. Когда пришла твоя телеграмма, у меня сердце дрогнуло -- так и думала, что телеграфируешь о своем приезде. А прочитавши, обиделась и чуть не заплакала. Ну приезжай же, я сделаю все, чтоб тебе было хорошо и приятно здесь, чтоб ты оттаял, отошел, чтоб тебе было хорошо от моей любви. А мне от твоей будет тоже хорошо? Милый, милый, так хочется жить полной жизнью.

Мне как-то нет желания писать о внешней моей жизни, о том, что случается каждый день. Мне это кажется чем-то неважным сейчас. Ну -- играю, волнуюсь. Сегодня ужасно рада играть "Дядю Ваню".

Сыграла два раза Леля в "Снегурке", раз -- "Одиноких". За Леля хвалят. У меня из-за этой роли были мелкие неприятности с дирекцией. Играла я с Мунт (Снегуркой) на 2-м спектакле, а на первом Лилина с Андреевой, и наш состав все в один голос признали лучшим и удивлялись, почему не мы играли на открытии. Ну, об этом история умалчивает1. Приедешь -- поговорим.

Меня засыпают вопросами о тебе, о твоем приезде. Маша всех направляет ко мне, если ее спрашивают, а что я могу ответить, как ты думаешь? Вчера у нас обедали Горькие, потом все поехали на "Снегурку" -- играла я и Мунт. Был в театре и Васнецов и Фигнер2 и им понравилось, говорят. А в общем "Снегурка" шлепнулась, можно сказать. По-моему -- пьеса эта не стоит таких затрат энергии и труда и капитала3. Мария Петр. мне не нравится Снегуркой -- нет сказки, нет поэзии. Есть простота и искренность простой деревенской девушки, а этого мало. Савицкая -- Весна -- нехороша. Нет тепла, неги, мягкости, красоты звука, стиха4. Хорош Берендей -- Качалов5. Для меня каторга играть в этой сказке -- за кулисами -- гадость, пыль, хоры, оркестр, техники, рабочие, народу -- без конца. Я устаю от закулисной возни ужасно.

После первого спектакля мы ужинали в "Континентале", было просто и славно. Были Горькие и Бунин, кутили до 5-го часу утра. Бунин был и у нас, принес мне свою книгу6. Чудак он! Понравился ему наш дом: столовая, говорит, как в помещичьем доме.

Надежда Ивановна все живет у нас, и я рада. Такая она жизнерадостная, бодрая духом, приятно с ней жить. Не дает киснуть.

Что ты там делаешь целые дни? О чем ты можешь беседовать с M-me Бонье? Слушать сплетни, переливать из пустого в порожнее? Такая жизнь должна давить. Тебе надо вон из этой тухлятины, -- pardon за выражение.

Ну, Антончик, милый мой, приезжай, родной мой; у нас свежо, но сухо, солнечно. Целую тебя, люблю тебя, жду тебя.

Люби меня и верь мне. А ты мой?

Твоя Ольга

94. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[30сентября 1900г. Москва]

Приезжай скорее жду нетерпением. Ольга

95. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое окт. 1900 г. [Москва]

Вчера играли "Дядю Ваню", дорогой мой! С каким наслаждением, с какой радостью! Первую пьесу в этом сезоне публика приветствовала так горячо, так дружно. Опять на всех нас пахнуло чем-то хорошим, родным, дорогим! Не могу тебе передать, как мне было приятно играть вчера. Думала о тебе, милый мой! Хотела бы, чтоб ты был тут, чтоб ты видел, как артисты и публика любят "Дядю Ваню", как радуются успеху. Вчера все играли хорошо. Немирович после первого акта пришел за кулисы возбужденный, говорил, что играем тонко, мягко, стильно. Видишь, как любят тебя! После первого акта аплодисменты так и грянули. Я теперь конец второго действия веду иначе -- нервнее, возбужденнее, но сдержанным звуком, негромко, и чувствую, что это лучше и ближе к замыслу моего милого скромного писателя -- правда, родной мой?

Говорят, ты усиленно пишешь. Я это чувствовала, потому, что в письмах ты молчишь о пьесе. Напиши, дорогой мой, напиши хорошую пьесу, чтобы нам, т. е. мне вместе с тобой пережить много хороших моментов! Вчера получила твое письмо. Так ты меня любишь? Мы с тобой будем хорошо, хорошо жить, несмотря на всяких бесов. Я в этом слепо убеждена.

После "Дяди Вани" я с Машей пили чай у Раевской, и Влад. Ив. тоже; разговаривали о театре -- надоело! Ночевала у Маши, и сейчас пишу у нее. Мать и она здоровы. Ну, целую тебя, дорогой мой, много и горячо, горячо. Хочешь?

Твоя, твоя Ольга

96. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

4 окт. 900 [Ялта]

Милая моя, если выеду, то 12 октября, не раньше. Буду телеграфировать, это обязательно. С пьесой вышла маленькая заминка, не писал ее дней десять или больше, так как хворал, и немножко надоела она мне, так что уж и не знаю, что написать тебе о ней. У меня была инфлуэнца, болело горло, кашлял неистово; едва выходил наружу, как начиналась головная боль, а теперь дело пошло на поправку, уже выхожу... Как бы ни было, пьеса будет, но играть ее в этом сезоне не придется.

Подумай-ка, в какой гостинице или каких меблированных комнатах мне остановиться. Подумай-ка! Мне такую комнату, чтобы не скучно было проходить по коридору, не пахло бы. В Москве, вероятно, буду переписывать свою новую пьесу начисто. Из Москвы поеду в Париж.

Ну, будь здорова, моя золотая, ненаглядная девица. Играй себе помаленьку да обо мне иногда вспоминай.

Нового ничего нет. Повторяю, будь здорова, не хандри.

Твой Antonio

97. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[7октября 1900 г. Москва]

Телеграфируйте день приезда жду писем не посылаю.

98. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[7 октября 1900 г. Ялта]

Непременно 21.

99. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое окт. [1900 г. Москва]

Ты ждешь писем, дорогой мой, милый Антон, и удивляешься или негодуешь, что я тебе не пишу. В письме ты говоришь, что выедешь 12-го и в этот же день я получаю телеграмму -- Непременно 21.

Я решила, что что она не нужна у нас, но дело ведь в Качалове3.

Сейчас только вспомнила, что это письмо получишь в первый день праздника. Поздравляю, милый ты мой, радость моя. Не скучай, не тоскуй. Когда мы снова увидимся, -- что это будет!!! Я тебя задушу. Как тяжело жить без ласки, без неги!

Пиши рассказ, пиши страшный рассказ. Пришли мне, когда напишешь. Не забывай меня. Как у меня скучно в спальной. С какой радостью я бы передвинула кровати сейчас!

Штраух меня насмешил: прислал письмо по-немецки, писанное на ремингтоне, благодарит за себя и за жену за то огромное удовольствие, кот. он получил. (Я послала ему опять билет на "Дно".) Расписался сам по-русски. Не смешно ли? Таубе тоже был.

Я скверно пишу сегодня, прости, милый. Прижимаю тебя к груди своей и глажу и нежу и целую и говорю, что я с тобой. Целую и люблю.

Твоя Оля.

Какой сюрприз оказался в чашке с шоколадом? Кланяйся Маше и мамаше.

644. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 дек. [1902 г. Ялта]

Милый мой пузик, сегодня пришли газеты с "На дне", я теперь вижу, какой громадный успех имел ваш театр. Значит, наверное можно сказать, до конца сезона вы продержитесь с хорошими сборами и в отличном настроении. Только были бы все здоровы. А я вот сегодня раскис, придется, вероятно, принимать свое дешевое лекарство -- oleum ricini. Идет дождик, ты далеко, немножко грустно, но все же чувствую себя лучше, чем в прошлом году.

"Столпы" едва ли будут иметь заметный успех, но теперь вам все равно, вам теперь море по колено! Теперь что ни поставите в этом сезоне, все будет хорошо, интересно.

Ну как, деточка моя, проводишь праздник? Я рад, что приехал твой брат, теперь мне не страшно за тебя; только не пускай его никуда, пусть у тебя живет.

Мне ужасно хочется написать водевиль, да все некогда, никак не засяду. У меня какое-то предчувствие, что водевиль скоро опять войдет в моду.

Завтра иду к зубному врачу, боль будет, вероятно, неистовая. А у врача руки неумытые, инструменты нечистые, хотя он и не дантист, а настоящий врач. Опиши ужин после "На дне", что вы там съели и выпили на 800 р.1. Все опиши возможно подробнее. В каком настроении Бунин? Похудел? Зачах? А Скиталец все болтается без дела?

Вчера вечером сообщили мне по телефону, что у Л. Средина температура 39. Вообще больные чувствуют себя неважно, погода скверная. Разве Бальмонт в Москве? Ты его видела? Тут m-me Бонье рассказывает всем, что Бальмонт ее изнасиловал. Вообще страстный человек.

Я целую тебя в спину, потом в грудь, в плечи, ласкаю долго и, взявши голову твою на руку, согнутую калачиком, слушаю, о чем ты говоришь мне.

Поздравлял ли я тебя с праздником? Да?

Твой А.

Мать очень довольна шляпой и до сих пор благодарит тебя.

645. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое дек. [1902 г. Москва]

Дусик, здравствуй! Как живешь? Как настроение, как думы? Хорошо ли ешь, спишь? Как встретили праздник, как провели первый день? Маша отдыхает небось от Москвы? А мне о праздниках и думать не хочется. Лишняя только суета. Я все дни почти играю. 4-го думаю пойти посмотреть "Монну Ванну"1. Сейчас в театре Желябужский просил в кружке продавать в киосках, на костюмированном вечере, что ли. Чтобы отстал, я дала слово, но не пойду. Мария Федор. будет продавать.

Ах, милый, как что-то скучно! Ужасно хочется уехать куда-нибудь, хоть дня на два. Побегать бы на лыжах по белому снегу, подышать чистым воздухом, встряхнуться. Все не то, не то в жизни.

Сегодня я написала Сулержицкому, послала ему снимки ночлежки из "Новостей"2. Ему, верно, будет приятно.

Влад. Ив. боится, что будем работать над "Столпами" и вдруг К.С. не совладает с ролью, т.е. не выучит ее3. Все принимаются лениво. Если "Столпы" не пойдут, буду просить себе отпуск. К.С. просит, чтоб ввели в "Дно" Судьбинина -- Сатина и чтоб ему не играть Штокмана, пока он занят Берником. Это трудно. Не знаю, на чем порешат. Влад. Ив. будет разговаривать с К. С.

Сегодня я получила почетный билет на открытие выставки архитектуры и худож. промышленности, и еще тебе и мне присланы почетные билеты на выставку 36-ти.

Сегодня был на спектакле Санин. Ходил по театру. Я его мало видела. Приехал на один день. Спрашивал о тебе. Мне все-таки приятно было видеть его.

Послезавтра уже Сочельник. Буду у мамы на елке, и как мне будет тоскливо!

Скучно мне без тебя. Неспокойно. Я при тебе крепкая и бодрая. А без тебя развинчиваюсь совсем. Что-то в жизни предстоит?!

Пойду спать. Завтра раньше встану, пойду по магазинам. Кабы ты меня приласкал сейчас, погладил, поцеловал! Ну, покойной ночи, целую тебя много раз, дорогой мой, милый. Как во мне мало силы!

Я тебя нежно люблю, по-хорошему люблю. Хоть бы во сне увидеть тебя!

Твоя собака

646*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье дек. [1902 г. Москва]

Что у тебя с зубами, дорогой мой? Болят, или просто пломбировать надо? Какая это возня. А у меня-то что с зубами делается! Даже стыдно к дантисту идти. Да и времени нет.

Я сегодня была с Володей у них на квартире. Володя все смеется, говорит, что странно чувствовать себя с бутафорией. Привык жить так, чтоб было на чем спать, на что сесть и больше ничего. Кухня отделана до последней мелочи -- прямо удивительно, и это мне нравится. У них 5 комнат с чудесной ванной. Рояль есть. Все будет даже шикарно, обстановка style moderne. Как-то они заживут! Мама и я пополам подарили Володе письменный прибор -- гладкий, серьезный, английской стали, оксидированный. 80 рубл. стоит. Дешевле есть только новомодные; не солидные. Эле я купила у кустарей большую вазу майолика за 6 р., наполню живыми цветами и пошлю. Дай Бог им хорошо жить и понимать друг друга. Они за последнее время раскисли как-то, да и понятно. Нельзя так безжалостно обращаться с чувством, как это было у них. Авось наладится, найдут старое.

Днем репетировали "Столпы". Мария Петровна играет жену Берника. Влад. Ив. решил энергично вести "Столпы".

Сейчас сыграли "На дне". Все полно. Перед спектаклем был Иван с женой, приходили за билетом от Корша. Был Рафалович, кот. сотрудничает в "Бирж, ведом." и в парижск. журнале "Revue de l'art dramatique". Принес книжку, где он написал статью о "Мещанах" и о "Мечтах". Я его встречала у Чюминой в Питере. Восхваляет театр, Конст. Серг., меня сильно хвалит, Артема, Лилину, Качалова.

Скучно, тоскливо мне без тебя. Я не умею развлекаться. Другие умеют как-то -- всего понемножку. А у меня -- ты и театр, на остальное меня не хватает, да и не могу как-то ничего сделать, заинтересоваться. Узкий я, верно, человек.

Вишневский чавкает за столом, надоел мне.

Так ты, значит, в испанцы поступил?1 Хорошо. А мне разрешаешь в испанки пламенные пойти? Я сумею. Позволяешь?

Завтра пойду кое-что покупать. Вечером буду у мамы на елке. Ой, как скучно. Ну прости, не буду.

Addio, мой журавль длинноногий, будь здоров, кушай закуски московские, будь весел, цаплю вспоминай. Все спрашивают, отчего я худею. Я вешалась без платья -- 3 п. 7 ф. Мало? Обнимаю, целую тысячи раз и нежно и страстно, по-испански.

Твоя Оля.

Ксения тебе кланяется и поздравляет с праздником.

647. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 дек. [1902 г. Ялта]

Милая моя старушка, твой дед что-то нездоров. Последнюю ночь спал очень плохо, беспокойно; во всем теле ломота и жар. Есть не хочется, а сегодня пирог. Ну, да ничего.

Я получил очень хорошее письмо от Куркина насчет горьковской пьесы, такое хорошее, что думаю послать копию А. М. Из всего, что я читал о пьесе, это лучшее. Сплошной восторг, конечно, и много любопытных замечаний. Тебя хвалили в газетах, значит, ты не переборщила, играла хорошо. Если бы я был в Москве, то непременно бы, во что бы то ни стало, пошел бы в "Эрмитаж" после пьесы и сидел бы там до утра и подрался бы с Барановым1.

Вчера написал Немировичу2. Мой "Вишневый сад" будет в трех актах. Так мне кажется, а впрочем, окончательно еще не решил. Вот выздоровлю и начну опять решать, теперь же все забросил. Погода подлейшая, вчера целый день порол дождь, а сегодня пасмурно, грязно. Живу, точно ссыльный.

Ты говоришь, что два моих последних письма хороши и тебе нравятся очень, а я все пишу и боюсь, что пишу неинтересно, скучно, точно по обязанности. Старушка моя милая, собака, песик мой! Целую тебя, благословляю, обнимаю. На новый год пришлю вашему театру телеграмму. Постараюсь подлиннее написать и полегче. Мать получила от тебя письмишко и очень довольна.

Будь здорова. Играй себе, сколько хочешь, только отдыхай, не утомляйся очень. Обнимаю моего дусика.

Твой А.

648*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[24 дек. 1902 г. Москва]

Милый дусик, завтра напишу как следует. Мне грустно, весь праздник ни к чему без тебя. Только что вернулась от мамы. Зажигали елку, ели пряники и орехи, пили жженку, ужинали, но все это без нутра, без души. Я вся отсутствовала. Не сердись за нелепые письма -- полоса пройдет, и я опять буду твердая, уповающая. Ксения пошла к утренней. Я ложусь и буду читать тебя. Целую моего нежного красивого мужа и мечтаю с ним о многом...

Твоя Оля.

Утром буду опять писать тебе. Кланяйся всем.

Фомка желает пожать тебе руку и поздравить с праздником.

649. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

25 дек. [1902 г. Ялта]

Твое письмо к матери пришло как раз вовремя, т.е. вчера1. Здоровье мое неважно, но лучше, чем вчера; стало быть, пошло на поправку.

Если б ты, дуся, знала, какая ты у меня умная! Это видно из твоего письма, между прочим. Мне кажется, что если бы я полежал хоть половину ночи, уткнувшись носом в твое плечо, то мне полегчало бы и я перестал бы куксить. Я не могу без тебя, как угодно.

Видел сегодня ваши изображения в "Новостях дня" в горьковской пьесе и умилился. Москвин, Станиславский и ты чудесны, Вишневский очень плох, бездарно плох. Даже растрогался я -- так хорошо! Молодцы ребята.

Шубу наконец я отправил в Ниццу, уже не чувствую себя мошенником2.

Милая собака, отчего я не с тобой? Отчего у тебя в Москве нет квартиры, где у меня была бы комната, в которой я мог бы работать, укрывшись от друзей. На лето нанимай такую дачу, чтобы можно было писать там; тогда я буду рано вставать, и чтобы на даче был только я с тобой, если не каждый день, то хоть раза три в неделю.

Немчушка, ты же опиши, какая будет свадьба. Должно быть, будет все чинно и торжественно.

Что сделал Баранов в "Эрмитаже"? В чем дело? В чем скандал? Опиши, дуся, все.

Обнимаю мою цаплю, целую.

Твой А.

650*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

25-ое дек. [1902 г. Москва]

Я очень прошу прощения за мои последние, бессодержательные письма, дорогой мой дусик, поэт мой изящный. Я какая-то трепаная, мыслей не соберу. Мне все кажется, что надо чего-то много сделать, и я не знаю, за что взяться. Вчера я себя поймала -- хожу и говорю вслух: что надо делать, куда идти? Унылая наша квартира надоела мне до ужаса. Ничего не хочется в ней делать, устраивать. Ну, может, это и от других причин. Я очень рада, что сегодня у меня обедал народ, пели, играли и болтали. Хоть жизнь в стенах. Обедали: мама, Надежда Ив., Саша с женой, Володя, Николаша, Иван Павл. с женой. Был суп с пирожками, тающими во рту, была знатная индюшка и торт Микадо. Закуска: селедка, сардинки и сыр; водка, Doppel-KЭmmel и 2 бут. Vin de Graves, кот. очень понравился всем, а в особенности Ивану; он был ужасно мил, они сидели весь вечер и были уютны. Мои все любят его. Мама пела Чайковского, я немного пела одна и с Володей. Мария Григорьевна была в бархатном платье, вкусного темно-гранатного цвета, возлежала на диване, т.к. она после родов слишком рано начала выезжать и нехорошо себя чувствует. Саша за ней ухаживает. А Над. Ив. ее не любит. За ней ухаживает Брюсов, и бабушка сердится, что она втягивает Сашу в эту компанию Скорпионов1, а Саша по бесхарактерности увлекается ими и находит их талантливыми, хотя они и болтают чепуху, по его выражению. Некоторые Сашины картины приняты на выставку, и он рад.

Я с удовольствием сегодня накрывала на стол, готовила все с Олей2, т.к. Ксения лежала с головой, а Маша занята кухней. И представь -- ничего не забыла. Николаша не ныл, был милый, славный. Вообще было приятно. Днем был у меня Ладыженский, сидел долго, говорил о том, как он воюет на съездах, в комиссиях. Прислал мне две индюшки и три своих книжки. Жаловался на скуку в провинции, на безлюдие, рассказывал про Пенз. театр. Постараюсь пристроить его завтра на "Дно". Он едет затем в Петербург. Очень хотел бы видеть тебя. Сказал, что любит меня и как твою жену и как актрису. Вчера заходила два раза твоя переводчица Claire Ducreaux3, но не застала меня дома. Оставила книжку "Un meurtre". Что ей нужно было?

Елиз. Вас. Алексеева прислала мне два высоких деревца белой сирени, укутанных в светло-зеленую бумагу, а сегодня утром получила еще чудесную белую азалею без карточки. Ксения мне презентовала стеклян. вазу и в ней румяные яблочки -- очень трогательно. Она девица все-таки славная; не привыкла жить в людях. На гармонике при мне никогда не играет, и приятель ее тоже не ходит. Она все-таки внимательная, все убирала, чистила к празднику.

Послезавтра Володина свадьба. Он вчера опять лежал, лихорадило его. Элька страшно исхудала.

Я сегодня весь день сидела дома, перебирала книги, чистила лампу, возилась. Завтра поеду по старухам: с мамой позавтракаю у Шлиппе, потом отправлюсь к мамане и, если успею, к Галяшкиной. Надо раз в году побывать там. Вечером играю "Дно". Если соберется компания наших -- поедем поужинать к Зинаиде Морозовой. Она звала на елку, но ведь мы играем, тогда она вторично написала, чтоб приезжали ужинать. Одна не поеду. 27-го утром может быть поеду на открытие выставки 36-ти. От нас близко. Это в том случае, если не приедет брат Костя. Ходят слухи, что он едет на один день -- сумасшествие! Это из Тифлиса-то! Отпуска ему не дают.

Меня ужасно трогает, дусик, что ты беспокоишься, что я одна в квартире. Милый ты мой! В тебе так много нежности, но она где-то далеко сидит у тебя, и мне нравится, что она вылетает все больше и больше. Духи тебе нравятся? Я рада. И полотенца понравятся, я знаю.

О "Дне" ты теперь все уже прочел, надеюсь? Имеешь понятие, что было?

Так ты меня мысленно носишь на руках целый час? Золотой ты мой! А мне хочется постоять на коленях перед тобой и спрятать голову у тебя на груди, и прижаться, и чтоб ты меня нежно и часто целовал, хочется смотреть в глаза тебе и улыбаться и чувствовать, что ты меня любишь.

До свиданья, до завтра, дорогой мой, уже второй час, пойду спать. В спаленке чистенько теперь; на кроватях чистые белые одеяла и накидки, так аппетитно. Если бы только обе кроватки были заняты!..

Получай мой поцелуй горячий и ласку нежную, хоть ты и говоришь, что я не умею быть нежной. Вообрази себе мою нежность.

Скоро ли починят тебе зубы? Спи, родной мой, спи спокойно. Мне бы хотелось сейчас попевать тебе в четверть голоса колыбельную песенку и чтоб ты засыпал, и чтоб я держала твою голову у себя на груди. Хочешь? Напиши.

Твоя Оля

651*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое дек. 1902 г. [Москва]

Отчего ты раскис, дусик милый? Ничего особенного? Только пиши все, умоляю, не скрывай от меня. Сейчас очень поздно, я после "Дна" сидела у мамы -- последний Володин холостой вечерок. Были одни, выпили бутылочку Редерер, поговорили. О тебе говорили. Днем я с мамой ездила к Шлиппе, потом навестили старуху тетку, потом я была у мамани. Там все дети, внучата. Была Наташа Смирнова. Обедала одна, дома, потом лежала, а потом пошла играть. Я эти дни ела много орехов и пряников и, верно, огорчила свои кишки. Ладыженский был днем на "Власть тьмы" и вечером на "Дне" и в восторге. Придет обедать, есть свою индюшку. Ну, addio, не кисни, не хандри, крепись, думай обо мне, ласкай меня мысленно.

Твоя Оля.

Антошечка, bonjour!1

Володя уже получил твою телеграмму2.

652. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[27 декабря 1902 г. Ялта]

Эту рожицу1 я вырезал из "Театра и искусства" -- кстати сказать, пошленького, мелкого журнальчика, издаваемого, вероятно, ради барышей2. Как поживаешь, таракаша? Как гуляла на свадьбе? Сегодня я получил поздравительную телеграмму от Е. В. Алексеевой, т.е. от мамани. Под новый год пошлю ей ответ.

Здоровье мое лучше, но все же еще не вошло в норму. Альтшуллер говорит, что это у меня инфлуэнца. Вчера вечером, ни к селу ни к городу, стало мерцать в глазу и началась головная боль, которая продолжается до сих пор.

Первый день праздника провели обыкновенно, ничего особенного не было, вообще неинтересно и вяло. Ждем Бунина и Найденова, которые, по газетным известиям, уехали в Константинополь3. М-те Бонье выписала для нас из Курска битых гусей и уток, но птица сия застряла в Севастополе. Альтшуллер вчера говорил, что духи от Мюра он получил и кроме того еще сдачи 60 коп.

Значит, половина сезона прошла, скоро пройдет и другая; опять, значит, заживем вместе и с таким чувством, как будто венчались только вчера. Я постараюсь насчет ребеночка, будьте покойны-с.

Писал ли я тебе, что от Куркина получил превосходную рецензию "На дне"; снял копию и послал А. М. Получил письмо от К. С. Алексеева, буду писать ему. По-видимому, настроение у него неважное4. И у моей супруги, судя по ее последнему письму, тоже не аховое. Глупенькая ты, ведь ты работаешь, трудишься, а это главное. Если бы я целый день работал, то был бы и доволен и счастлив.

Сегодня получил тьму писем с рисунками, с излияниями, с поздравлениями -- от всех барышень Смирновых. Наивнее и талантливее всех написала Наташа, художница. Но как их много! Что, если у тебя будет столько дочерей!

Чу! М-те Бонье приехала. Значит, писать больше нельзя, баста! Обними меня, дусик, прижмись ко мне, а я тебе шепну на ухо какую-нибудь чепуху.

Пиши, актрисуля.

Твой А.

Сборы хорошие, Вишневский торжествует?

Прости мне эти поганые кляксы.

653*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое дек. 3 ч. ночи [1902 г. Москва]

Дусик, я только что вернулась с Володиной свадьбы. Я не могу тебе передать, как было весело, оживленно и смешно. Я не помню, когда я так веселилась, так беспечно, точно я никогда ничего не переживала в жизни. Дурили, плясали, болтали. Элька с Володей так вприсядку откалывали, что мы бока держали, и канканчик мы все запустили на потеху всех. Было всего 25 человек. Венчали дома на том самом месте, где Элю крестили, и тот же пастор, кот. и Володю крестил и Элю. Убрано было все цветами, но просто, без затей. Элю мы усмиряли, чтоб она не выбрыкнула во время церемонии. Она дала слово вести себя хорошо. Пастор говорил, как всегда, скверно, и я раза два чуть не фыркнула.

Потом выпили шампанского и поехали все в "Эрмитаж", где ели и пили в двух больших кабинетах. Играл маленький оркестр французов в красных смокингах, играли чудесно, талантливо, т.ч. мы с ними знакомство свели. Д. Саша приехал уже навеселе, за обедом сказал чудесную смешную речь по-русски и по-немецки пополам и насмешил всех отчаянно.

Говорили речи, но простые, без натяжки, читали телеграммы, за тебя орали ура, и все шлют тебе привет. Я сидела между Николашей и Адель и приятно болтала. Булочной родни не было, только пара славных стариков, их друзей, сестра papa Бартельса (замужем за русским) и Элины двоюродные сестры. Элины родители были ужасно милы. Папаша заставил меня звать его дядей Ваней и ты и велел тебе это написать. Мы с ним все по-французски изъяснялись, он отлично говорит. Пили много, все были оживлены. Мне казалось, что я вся гуттаперчевая; я танцевала и плясала. Ужасно было приятно. Я веселилась, как девчонка. Все удивлялись, что я могу быть такой. Элька разорвала платье снизу доверху три раза. Кое-как описала тебе, что было. Днем я была на открытии выставки 36-ти, и тоже было очень приятно. Завтра опишу все, а теперь целую тебя крепко. Ты бы меня любил такой, какой я была сегодня, я знаю. Я бы при тебе еще вдвое веселилась. Антончик мой любимый, отчего я тебе не могу хоть рассказать все и представить. Обнимаю горячо и целую глаза и губы и всего тебя.

Твоя Оля

654. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 дек. [1902 г. Ялта]

Здравствуй, актрисуля милая, Господь с тобой. Свадьба уже кончилась, поздравляю и тебя, и молодых. Ты пишешь, что Володя странно чувствует себя с бутафорией, т.е. с приданым. Это так понятно! Пять комнат со style moderne, собственный рояль, ванна, чернильница в 80 рублей -- все это мещанство для молодого человека, начинающего жить, должно казаться в самом деле странным. Теперь ему надо возможно больше хлопот и забот, иначе он растолстеет и в 40 лет будет выражать искреннее недовольство жизнью.

Зубы у меня болят и крошатся, я еще не кончил возиться с ними, и, вероятно, не скоро кончу. Помаленьку покашливаю. Но в общем здоров.

Дягилев прислал письмо и 11 No "Мира искусства", в котором помещена длинная рецензия насчет "Чайки" и вообще моей особы1. Прочти, буде найдется.

Ты пишешь отвратительными чернилами, которые склеивают твое письмо; нужно раздирать. И ты не запечатываешь писем.

Дусик мой, когда начну пьесу, напишу тебе. Журавль длинноногий (так ты величаешь в письме своего мужа) пьесу даст" а вот кто будет играть старуху, неизвестно. Я читал, что Азагарова приглашена в какой-то провинциальный театр, да и едва ли она подошла бы к этой роли2.

Нагнись, я поцелую тебя в затылочек и в голову. Обнимаю тебя. Заводить испанца не позволяю, идти в испанки тоже не позволяю. У тебя есть один мавр, которого ты должна любить. И этот мавр целует свою дусю.

Твой А.

Как Фомка? Маше он нравится, но она говорит, что это не настоящий такс, а помесь.

655. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое дек. [1902 г. Москва]

Во время 2-го действия "Дна"

Золото мое, родной мой, ты нездоров? Умоляю только, будь осторожен, делай все, что надо, и думай, что скоро это недомогание пройдет. Как мне тяжело, что я не могу за тобой ухаживать, облегчить, сократить время. Ну, да старая это история! Что ты принимаешь, что делаешь? Ради Бога, не бойся доктора, чтоб Альтшуллер ездил и следил за тобой. Мне будет покойнее. Не капризничай, дусик, прошу тебя. Мне теперь тоже грустно будет, буду думать о тебе и, конечно, проклинать себя.

Пишу тебе в костюме Насти в своей уборной. Что-то плохо приняли 1-й акт. Смотрит Плевако. "Столпы" идут лениво. К. С. рассуждает как ребенок. Влад. Ив. нервится сильно. Приехал вчера1, и опять простуженный, стреляло в уши, выглядит нехорошо. На репетиции были какие-то неприятные недоразумения.

Обедал у меня сегодня Ладыженский, ели его индюшку, удивительно вкусную и нежную. Он много рассказывал о своих московск. впечатлениях, о компании Д. И. Тихомирова, Гольцева etc; все ему кажется нечистым и нехорошим. Говорил о своем имении, о двух старушках, кот. там живут (крепостные его матери) и ухаживают за ним, откармливают птицу, а он развозит в подарок. О своем скотоводстве, о хозяйстве говорил, о жизни в Пензе, и мне было приятно. Чем-то другим повеяло. О съездах, о земствах тоже болтал. Выпил две бутылки пива. Ужасно звал тебя и меня к себе в деревню, ужасно. Велел тебе это написать. Говорил, что если бы ты меня видел в Насте, то еще бы больше полюбил -- велел написать тебе.

Я сегодня усталая, с похмелья после свадьбы. А славно вчера было, право. А главное -- неожиданно весело.

Кончаю уже дома, вечером. Спектакль прошел хорошо.

Откуда ты взял, что брат приехал? Он хотел только, но не приехал, и я в квартире одна, с клопами.

На выставке я съехалась с Леонид. Андреевым и ходила с ним2. У него родился сын. Жена очень страдала, дней пять. Видела на выставке Глаголя, Кондратьева, кот. меня ужасно расхваливали за Настю. Не ожидали от меня. Видела Сашу с женой, Переплетчикова, Юона, Брюсова, m-me Бальмонт, Гославского, Телешова, со всеми разговаривала, и с Якунчиковой виделась. Приезжала позднее вел. княгиня с Сержем и с свитой. Трепов здоровался со мной. Мне не хотелось. Меня находят изменившейся.

Выставка очень интересная, пойду хорошенько ее смотреть. Очень многое уже продано. Мне и тебе еще прислали приглашение на выставку. Твое я переслала тебе.

Отчего Маша мне не пишет ни строчки? Я даже не знаю, как она доехала. Попроси ее написать. Я ведь тебе пишу каждый день, и мне прямо нет времени писать. Она должна бы это понять.

Я играю почти каждый день, днем -- репетиции. Новая роль, трудная и большая, на душе и в голове. Мне кажется, что только теперь я понимаю, что значит "делать" роль. Это мучительно, ты знаешь? Мучительно и хорошо. Меня всю пожирает образ, кот. я хочу создать. Может ведь не выйти ничего, а терзаешься все равно.

Сейчас Влад. Ив. говорил, что получил письмо от тебя3.

Голубчик, с каким нетерпением буду ждать письма твоего! Умоляю, не утомляйся, пиши хоть несколько строк, чтоб я знала только, как ты себя чувствуешь. Письмо это получишь уже 1-го янв. 1903 года. Итак, с Новым годом, дорогой мой!

Шепчу тебе на ухо много, много хорошего, нежного, ласкового. Мне так хочется ласки.

Спи, дорогой мой, крепко и выздоравливай скорее. Целую крепко, крепко.

Твоя собака.

Слыхал, что "Курьер" запретили на 3 месяца? Все взволнованы. Из-за Скитальца4.

656. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое дек. ночь [1902 г. Москва]

Как ты мне чудесно пишешь, дорогой мой! Я бы тебя зацеловала. Я живу мечтой, что мы с тобой будем жить в каком-то домике, на берегу реки, в зелени, в тепле, в солнце, в любви! Ты будешь так хорошо смотреть и улыбаться своей доброй улыбкой и красивыми лучистыми глазами. И опять мы с тобой отдохнем от разлуки, от суеты, от людей. Только чур -- без Вишневского! Я не согласна. Это было сносно во время моей болезни, а теперь ни-ни!

Как ты себя чувствуешь? Полегчало ли тебе? Если бы я могла перелететь на одну ночь и приголубить тебя и приласкать и чтоб ты уснул у меня на груди. Тебе, правда, стало бы лучше. Я везде спрашиваю о дачке. Ты вспоминаешь Клязьму, Любимовку, службу в церкви по воскресеньям, нелепого садовника, сенокос на том берегу, запах липы, плотик, солнечные закаты? Мне делается очень хорошо и мягко на душе, когда я думаю о нашей жизни там. И какой ты был милый! Впрочем, ты всегда со мной милый, только не в Ялте. Т.е. милый, но не мой.

А ты пошли мамане поздравление с Новым годом. Утешь старуху.

Что делает Маша? Отчего она мне не пишет?

У нас все тает, тепло ужасно -- +2®. Дорога тяжелая, черная.

Смотрю на фотографию и представляю, что ты смотришь на меня в окошечко.

Отчего "Вишневый сад" будет в 3-х актах? В 4-х лучше. Поздоровеешь и напишешь в четырех -- увидишь. Когда кончишь рассказ? Про "Курьер" слыхал? Из-за Скитальца глупого1.

Так тебе понравились наши физии в "Новостях"?2 Я тебе пришлю свою фотографию. Хочешь?

Сегодня я встала очень поздно. На заседание сосьетеров3 не пошла. Сидела дома и занималась ролью. Была мама; Кудасова обедала, заходил Володя новобрачный. Они вчера опять кутили: и старые и молодые и моя мама ездили на голубях4 в Стрельну. Володя говорил, как им с Элей смешно жить в своей квартире. Они оба очень веселые и вспоминают свадьбу -- очень уж весело было.

Ты знаешь д-ра Махотина? Он бартельсовский домашний доктор. Знает тебя, говорил.

Антончик, я многого жду от "Вишневого сада". Это будет что-то изящное и красивое. Правда?

Сыграли сейчас "Три сестры".

Ты спрашиваешь, почему скандалил Баранов? Мы досидели до утра, пока газеты принесли, а он разозлился, что Горький уехал, и начал бить посуду и орать. Потом, говорят, сцепился Скиталец с Морозовым, с дамами делались обмороки. Ну вот и все. Этот эпизод испортил хорошее впечатление.

На Володиной свадьбе все тоже подвыпили, но были необычайно милы, все любили друг друга. Я очень боялась, что будет чинно, неприятно. Все-таки такие разные элементы, как моя мама и Элины родители! Но все было очень хорошо. Maman Bartels плясала с сынком своим что-то вроде канканчика. Эля была очень мила -- в миртовом зеленом веночке, в легком беленьком платьице, такая молоденькая, стройненькая, своеобразно грациозная и смешная какая-то вместе с тем.

Веселье было удивительное. Я даже не пойму откуда, от чего это зависело? Как-то необычайно легко все было. Я вот вспоминаю и улыбаюсь все время. Расскажи Маше, а то не хочется писать об этом еще раз. Молодые ужасно тронуты твоей телеграммой и велели благодарить.

А я кончу, пойду спать. Целую тебя и долго, долго держу тебя в своих объятиях и улыбаюсь тебе прямо в твои глаза. Лечись и забудь о простуде скорее.

Обнимаю мужа моего идеального.

Твоя Оля

657. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 дек. [1902 г. Ялта]

Милая моя актрисуля, пошел сегодня к Островскому, зубному врачу, кончать дело; он осмотрел зуб, запломбированный неделю назад, и сказал, что надо бы переменить пломбу, получше бы сделать. Вынул пломбу, а в это время пришли к нему по делам еврейского кладбища (он еврейский староста) и увели его к покойникам, а я вернулся домой без пломбы, злой, полубольной. Как тебе это понравится?

Получил милое письмо от Батюшкова. Вообще в эти дни я много получил писем. У Маши сегодня сильно болит голова. Пришли индейки и утки, выписанные m-me Бонье из Курска, но есть их не придется, так как они провоняли.

Да, дуся, новые полотенца хороши, спасибо тебе, хозяечка моя. Нежность, которая, по твоим словам, сидит во мне где-то на дне, я выпускаю из себя всю целиком, чтобы приласкать тебя и приголубить за эти полотенца, за твое письмо и вообще за то, что ты моя жена. Если бы мы с тобой не были теперь женаты, а были бы просто автор и актриса, то это было бы непостижимо глупо.

Варавка прислал две карточки, одну, очевидно, для тебя.

Опять мне что-то нездоровится сегодня. Ну, ничего, пустяки. Благословляю тебя, моего дусика, обнимаю.

Твой А.

658**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое дек. [1902 г. Москва]

Во время "Дна"

Здравствуй, дусик, милый мой! Сегодня не было письма. Ты лучше себя чувствуешь? Тело не так уже болит? Меньше куксишься?

Я сейчас вспомнила, как ты у меня в уборной на кушеточке лежал -- так славно.

Кто ходит к тебе? Кто теперь из приятных в Ялте? Альтшуллер бывает? Вчера я послала ему поздравление к Новому году, ему и начальнице. Я вчера писала письма ночью до четвертого часа, легла, а через час проснулась от таинственного света -- зажглось электричество, кот. Маша не заперла, и я после этого часа два не могла уснуть. А хотелось встать пораньше и позаняться ролью. Но не вышло. Пришли полотеры. Завтра иду приглашать клопоморильщика, надоела эта нечистота. И мыши, дусик, орудуют так, что ночью, когда я проснулась от света и треска, я подумала, что не ломится ли кто в окно.

Сегодня, когда я уходила в театр на спектакль, сильно горел угол Неглинной и Рахмановского пер., знаешь? У нас в комнатах пахло гарью. Я насилу протолкалась через народ. Видишь, какие я тебе все ужасы описываю!

Днем репетировали, показывали "тончики". Я пробовала уже в конце, когда всех отпустили и остались только К. С. и Вл. Ив. Одобрили штришки. Мне хочется сделать ее очень хорошей, умной, с юмором и немножко смешной. По манерам -- американка с смелыми, даже рискованными, но красивыми манерами. Стриженая, костюм под мужской, ходит всегда с тросточкой. Говорит очень громко, сочно, темпераментно, смеется низким голосом, жесты размашистые. Ты себе представляешь? Мне хочется поскорее овладеть Лоной и работать крепко на репетициях.

Мария Петр. опять расклеилась, приехала нездоровая, бледная, жалко ее ужасно. Писала ли я тебе, что доктор сказал ей, что ей надо иметь ребенка, а она не хочет. Она сама это мне рассказала. Какая странная! Поздоровела бы. Маманя каждый спектакль "На дне" присылает мне в уборную для дам корзину фрукт и коробку конфект. Не может старуха без этого.

Пойду как-нибудь смотреть Комиссаржевскую.

Ты будешь в постели встречать Новый год? Да, дусик? Помечтай обо мне, и я тоже буду мечтать. Как будто будем вместе.

Я завтра играю "На дне", а потом наши везут меня к друзьям Бартельсов, старикам, у кот. зимний сад. Поеду, чтоб быть со своими, не одной. Целую и обнимаю тебя крепко, горячо, нежно. До завтра, дусик.

Твоя Оля

659**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

31-ое дек. 1902 г. [Москва]

Во время "Дна"

Последнее письмо в этом году, милый мой! Что-то нам новый принесет! Хочу, чтоб ты здоровел и чтоб нам пожить полной жизнью с тобой, мой дорогой!

Как я рада, что тебе лучше! Так и знала, что причина -- хождение к зубному врачу по скверной погоде. Аппетит появляется? Лицо у тебя хорошее, мягкое, доброе? Ты не раздражаешься?

Какая я дура! Вчера писала тебе, чтоб ты думал обо мне при встрече Нов. года, и совсем не сообразила, что письмо придет уже 3-го янв., а не 31-го дек.

Сейчас заходила в уборную Самарова и просила передать поклончик батюшке-барину, как она тебя называет.

Сегодня была приятная репетиция "Столпов". К. С. был в духе, много хохотали. Савицкая играет сестру Берника -- старую деву, и у нее в первой сцене все такие же фразы, как в Ирене в "Мертвых". Решили изменить конструкцию, а то все хохочут. А Качалов дурит и поддает реплики Рубека1.

Играем "Дно" без антракта между 1-м и 2-м актами, чтоб скорее кончить. Вчера после 4-го акта были просто овации.

Получила много писем сегодня, между прочим от Пятницкого. Была Маня Смирнова, млела; рассказывала про елку в тюрьме, кот. устраивала ее мать. Мне приятно было слушать.

В Москве теперь съезд учителей. Их устраивают у нас в театре по всем углам.

Все болтают о том, кто где встречает Новый год. Мне все равно, раз я не с тобой. Везут меня.

Вчера после спектакля я ездила к Володе с Элей. У них были ее родня и наши. Очень у них уютно, славно. Завтра собираемся все у нас в фойе. К 3-м час. я поеду к Лужским на пирог, Вас. Вас. именинник.

Ну, довольно о внешней жизни. Мечтай сильнее о дачке, о славной зеленой дачке, где бы мы славно поживали с тобой.

Фуфайки меняешь? Костюм меняешь? Бойся строгой жены своей. Теперь, дусик, время скоро полетит, вот увидишь.

Целую тебя, ненаглядного моего, прижмись и ты ко мне, уткни нос в мое плечо и засни, а я тебя буду тихо целовать.

Твоя Оля.

Поблагодари Машу за письмо.

1903

660. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 янв. 1903 [Ялта]

С новым годом, с новым счастьем, милая моя актрисуля, жена моя! Желаю тебе всего, что тебе нужно и чего ты заслуживаешь, а главным образом желаю тебе маленького полунемца, который бы рылся у тебя в шкафах, а у меня размазывал бы на столе чернила, и ты бы радовалась.

За то, что ты веселилась так хорошо на свадьбе, хвалю тебя. Конечно, жаль, что меня не было; я бы на тебя посмотрел, да и сам бы покружился.

Сегодня получил много писем, между прочим от Суворина1, от Немировича2. Последний прислал список пьес, какие собирается ваш театр ставить. Ни одной бросающейся в глаза, хотя все хороши. "Плоды просвещения" и "Месяц в деревне" надо поставить, чтобы иметь их в репертуаре. Ведь пьесы хорошие, литературные.

Маша встречала новый год у Татариновой, я -- дома. Татаринова прислала чудесный цветок из породы кактусов -- epiphylium trunetatum. Идет дождик с утра.

Пиши мне, моя родная, утешай меня своими письмами. Здоровье мое великолепно. Зуб починен, остался еще один. Короче, все более или менее благополучно.

Без жены мне нехорошо; спишь, точно на холодной, давно нетопленной печке. Бунин и Найденов теперь герои в Одессе3. Их там на руках носят.

Зовут чай пить. Будь здорова и весела, актрисуля, Господь с тобой. Целую, обнимаю и благословляю тебя. Щиплю тебя за спину, пониже шеи.

Твой А.

661**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье янв. 1903 г., утро [Москва]

Два вечера я не писала тебе, родной мой! Это низко. Прости. Сначала хочу тебя поцеловать крепко, крепко и прижаться к тебе. Как я рада, что ты опять поздоровел! Когда же ты кончишь возиться с зубами? Ведь это так утомительно. На свои зубы я уж рукой махнула.

У нас морозы здоровые стоят, после гнилой, кислой погоды. Я даже сплю под твоим одеялом, а то зябнуть начала.

Как ты встретил Новый год? Напишешь мне? Я -- очень скучно и глупо. Повезли меня на какой-то сахарный завод, в чудесный, благоустроенный, немецкий дом, где стояла красивая елка вся в электр. лампочках, стоял сервированный стол, была компания ряженых. Я, конечно, поспела прямо к 12 ч. из театра. Наши все были уже там и сняли маски, т.ч. их веселого выхода, их кувырканий я не видела. Говорят, удивительно было оживленно. Моя мать нарядилась кофейным мешком из грубого холста, в рыжем парике и на голове кофейная мельница -- очень смешно; тетя Лёля -- Pierrette'ой с красными помпонами. Володя и Николаша прекомичными клоунами -- дурили и фокусничали отчаянно. Володя не иначе приглашал на танцы свою супругу, как перекувыркнувшись через голову. Эля была очень интересной, стройной гейшей. Были еще: китаец, мужички, ямщики, боярышни, и фигурировал мой давнишний костюм "подсолнух" на одной из сестер Эли. Но больше всех меня заинтриговала Элина мать. Я никак не могла ее узнать. Она была просто в костюме мужа, в парике и в бороде, но все это было талантливо и невозможно было угадать, -- кто это. А когда она сняла усы и осталась с бородой -- получился вылитый Ибсен. Я ужасно хохотала. Остальное общество было совершенно чуждое -- все датчане, не немцы.

В 12 ч. пили bowl, ели, закусывали, потанцевали и разъехались. Мне было очень скучно, и я давила зевки. Ночь была славная, лунная, и я с удовольствием проехалась. 1-го янв. мы всей труппой съехались в театре. Было очень просто и приятно. Пили чай, шампанское, ели бутерброды, читали телеграммы -- все как следует. Под твоим портретом пели "Славу" после прочтения твоей телеграммы1. Меня все называли полу-Чеховой, полу-Книппер, смеялись. Устраивали китайские тосты: стучали ногами, руками по столу, били в ладоши и орали; выходило очень шумно. Был "настоящий" генерал (Желябужский) в орденах, в ленте красной2. Многие опоздали, т.к. до утра встречали Новый год. Говорят о новой парочке: А. И. Андреев и Халютина. Будто бы уже благословили. Посмотрим. У Грибунина тоже романчик с одной из учениц. Вот и посплетничала. Когда уже все почти разъехались, прибыла Мария Петровна. Я ей накануне вечером с Егором отправила майоликовый кувшинчик аляповатый, кустарной работы, но очень интересный, наполненный одними фиалками (ее любимые цветы), а она меня насмешила своим сюрпризом. "За то, что вы, говорит, потихоньку снимаетесь с моим мужем, я отмстила". Стеклянный брелок: с одной стороны моя голова и Станиславского, с другой -- твоя и Лилиной. Эти комбинации устроены из группы "Чайки"3. Очень вышло остроумно, и хохоту было много. Ты бы ей написал письмецо.

Из театра все почти перекочевали к Лужскому на пирог. Опять ели, пили. Оттуда я проехала к маме, а потом домой.

Вчера репетировали "Столпы", вечером играли "Дядю Ваню". Я получила в уборной букет, знаешь от кого? От казанской Андреевской, помнишь в Аксенове? Она поручила сделать это одной классной даме, кот. здесь на съезде. И при этом ужасно милая карточка. Меня это тронуло. Отвечу ей. Я вообще получаю очень много писем и поздравлений, и на все надо отвечать.

Посылаю тебе карточку -- очень уж хорош такс с кошками. Правда? От Сулержицкого получила длинное трогательное письмо. Знаешь, я на днях видела его во сне, будто я его от полиции прятала в тумбочку, а Горький меня хвалил за выдумку.

Сейчас заходила М. Г. Средина звать к себе 5-го янв. Бальмонт будет читать новые стихи. Посмотрю на него.

А теперь кончаю, чтоб письмо ушло еще сегодня. Кланяйся матери и Маше. От Маши наконец получила коротенькое письмецо.

Будь здоров, мой "Вишневый сад", целую крепко; а рассказ кончил или кончаешь? Отчего не пишешь? Милый ты мой!

Шнап очень мил. Только он породистый, а не помесь. Ты увидишь.

Целую твою милую славную голову, мой дусик.

Твоя Оля

662. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

3 янв. [1903 г. Ялта]

Здравствуй, актрисуля милая! Не беспокойся, мамане я послал телеграмму под Новый год1, я всем послал, даже Мейерхольду в Херсон2. Д-ра Махотина я не знаю или не помню. На даче будем жить, конечно, без Вишневского, иначе я съеду. Здоровье мое ничего себе, зубы починил, могу теперь все есть и все съесть. Ты пишешь, что в Ялте я не бываю хорош с тобой. Ей-ей, дусик, это тебе только кажется так; вероятно, оттого кажется, что в Ялте ты была больна. Я тебя одинаково везде люблю, и везде я одинаково твой.

Ну-с, это все были ответы на твои мысли в письме, теперь буду писать свое. От молодых получил телеграмму, в первых числах марта побываю у них на квартире, поздравлю. Оба они симпатичны очень, только мне почему-то жаль, что Володя женился. Ему бы надо было сначала укрепиться, стать на ноги; а то теперь, гляди, начнет толстеть. "Вишневый сад" я хотел сделать в трех длинных актах, но могу сделать и в четырех, мне все равно, ибо три или четыре акта -- пьеса все равно будет одинакова.

В Москву едет доктор Алексин, будет у тебя. Недавно он участвовал в концерте в пользу андижанцев3, и рояль не играл, черные клавиши отказались служить, и он, Алексин, заподозрил г-жу Татаринову, что она-де что-то подложила в рояль из мести; произошла за кулисами перебранка. Татаринова заболела и лежит до сих пор с высокой температурой. Вот какие трррагедии мы переживаем!

Так ты постарайся нанять дачу, старушка моя, чтобы 10 марта я уже мог жить там. Буду сидеть один на даче и писать, будет приезжать ко мне моя актрисуля и оставаться у меня ночевать. Не так ли? Я буду писать, а по вечерам с актрисулей советоваться. Летом поедем куда-нибудь вместе, попутешествуем недельки две, а потом назад, на дачу.

Почетный билет на выставку получил4. Сегодня холодно, море волнуется. И в комнате моей не тепло. Когда увидишь Сашечку Средина, то поблагодари его за телеграмму, которую он прислал мне, и скажи, что ответ не послал, потому что я не знаю его адреса.

Целую тебя в спину, в оба бока и в грудь, обнимаю и вижу тебя во сне. Пиши, дуся, не ленись.

Твой муж А.

663*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье янв. вечер [1903 г. Москва]

Опять пишу тебе, дорогой мой Антон. Получила письмо твое. Зачем ты начал снова ходить к зубному врачу, если еще не совсем чувствуешь себя хорошо? Дусик, не делай этого. Неужели ты ходишь пешком? Не может быть. Ведь ездишь? Про погоду ничего не пишешь. Ты бы уж попросил Островского заняться аккуратнее с тобой и поскорее кончить эту возню. Он должен же понимать, что это утомляет тебя.

Ужасно рада, что полотенца тебе по вкусу, и спасибо за полотенечную нежность.

Играем "На дне". Смотрит Ленский. Сегодня был у меня известный дирижер Виноградский из Киева, он директор импер. музык. отд. там. Прислала его Крестовская из Петербурга. Он страшный поклонник нашего театра и твоей жены, говорит, что она первая актриса в России. Ведь врет? Крестовская прислала милое письмо мне и коробку конфект мне и Маше, передай это ей и поклон тоже. Виноградский их друг, товарищ ее мужа. Он пожилой, седой, но живой, говорит быстро, темпераментно, развеселый, увлекающийся. Завтра к его счастью идет вместо "Штокмана" "На дне", т.к. К. С. утомлен, а на сегодня я бы его не могла устроить. Все казенные места отданы, и директ. ложа тоже. Он объездил всю Европу и говорит, что такого театра, как наш, -- нет нигде. Вспоминал каждую мою деталь в "Трех сестрах", а видел уже в прошлом году. Была Екат. Ник. Немирович, но не застала меня.

Была я на репетиции, но не репетировала, не дошли до меня.

6-го пойду смотреть "Монну Ванну" с Комиссаржевской.

Скажи Маше, что я получила приглашение на выставку к ним в мастерскую.

Ну, кончили 2-й акт, пора и мне кончать.

Обнимаю тебя, золото мое, нежный мой, чудесный человек. Будь здоров, береги себя, умоляю. Не кисни. Дай я тебя перекрещу и поцелую нежно.

Твоя собака

664**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое янв. [1903 г. Москва]

Здравствуй, дусик мой, золотой мой! Как твое самочувствие? Как настроение? Начал ли опять работать? Ходишь ли в сад? Я себе ясно не представляю сейчас -- какой вид имеет сад? Есть ли солнце? Какие звуки кругом? Что на горах? Орет ли этот зверь где-то внизу? Помнишь? Как он изводил меня!

У нас потеплело -- -5®.

Здесь письмо обрывается и продолжается уже в 3 ч. ночи; супруга твоя только что пришла от мамы, куда ездила после спектакля. Застала там молодое славное веселье: мамины ученицы, которых мама собрала, чтоб они пели всякую чепуху и забыли всякое ученье. Они все обожают маму; пели цыганские романсы, оперет. партии, дуэты с Володей, танцевали и веселились -- приятно было смотреть. Я приехала уже к ужину, но они повторили для меня номера. Даже я пела и не посрамилась. Николаша говорил речи с душой и с запинкой, д. Карл всюду припутывал Толстого, чтоб задеть его, -- словом, все как следует. Эля была очень веселая. Ученицы все хорошенькие, свеженькие, голоса как на подбор, и хором пели, а Володя solo. Расходились все веселые и счастливые. Что это я тебе пишу? Ведь неинтересно?

Читал, как меня Эфрос отделал в "Театр и искусство"?1 Он судит по первому спектаклю. Мне обидно, что он про холод пишет, когда я над этой Настей много слез пролила и перечувствовала ее. Я думаю, оттого не доходит трогательность до публики, что нет интимности в этой сцене; происходит под открытым небом, идет занавес -- и с места в карьер начинаешь рассказ. Мне слишком мало времени, чтоб разогреться. А все-таки буду добиваться. Ведь раз я ее чувствовала, должна же я это передать публике. Не пойму тут чего-то. Или просто еще не владею сценой, может быть. Ленский меня очень хвалил, кажется, даже первым номером, и мне это приятно. Сегодня после 4-го акта -- опять овации были.

Посылаю тебе, милый мой, письмо Пятницкого. Я вперед знаю, что ты на все это ответишь. Письмо перешли мне все-таки обратно. Почему-то я еще не получила "Мира Божьего". Неужели Батюшков не будет высылать?

К. Серг. завтра уезжает в Харьков. Брат его Юрий сильно захворал, чуть ли не нервный удар. Старший брат2 уехал в Андижан, где у них большие потери из-за землетрясения. Жена Юрия тоже больна и в Берлине. Мне очень жалко К. С. И репетиции теперь застрянут. Вводят нового Сатина3.

Целую тебя нежно, любовно, мысленно кладу голову в твою руку и засыпаю так. Дусик мой, нежный.

Твоя Оля.

Кланяйся матери и Маше.

665. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

5 янв. [1903 г. Ялта]

Актрисуля моя, я здоров вполне, лучше и не нужно, только скучно, очень скучно по двум причинам: погода очень плоха и жены нет. И писать не о чем в письмах, жизнь истощилась, ничто не интересно в этой Ялте.

Сейчас приехала m-me Бонье, рассказывает, как она поссорилась с О. М. Соловьевой. Приходил Шаповалов (архитектор), приехал Лазаревский -- одним словом, общество самое веселое.

Мы теперь пьем белое вино из Феодосии. Такого вина я привезу, чтоб было что пить нам на даче. Привезу сразу бутылок двадцать. Лона тебе удастся, я это чувствую, только не меняй голоса. Стриженая, с палкой, это очень хорошо.

Храни тебя Господь, мою родную. Целую тебя и обнимаю. Без тебя я не могу, имей это в виду.

Твой А.

666*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое янв. 1903 г., 2 ч. ночи [Москва]

Я, дусик, в разгоне вчера и сегодня. Ты не сердишься на меня? Когда ты со мной, когда я чувствую твое обаяние, мне никуда не хочется.

Вчера мне было тоскливо, скучно и неприятно на душе. Просидев даром на репетиции, пришла домой не в духе. Сели обедать -- приехала Мария Петровна, кушала с нами, болтала. Когда ушла она с Ал. Леон., я ни за что не могла приняться.

Села попеть и разревелась. Решила, что надо уйти из дома, и удрала к Ольге Михаил. К 9 час. поехала к Якунчиковой. Вишневский еще днем спрашивал ее по телефону, будет ли она дома. Сидела в ее интересном белом кабинете, болтала, много говорили о тебе. Она восторгается тобой, говорила мне, что я счастливая, потому что ты меня любишь. Мечтала о том, как мы с тобой приедем к ней летом, и она покажет тебе своих баб1. Сплетничали немного, судачили. Была там симпатичная художница Нат. Яковл. Давыдова. Мария Фед. рассказывала, какой у Васнецова2 был спектакль: его дети играли "Слово о полку Игореве". Показывала работы своих баб. Она очень изящная женщина и смешная немножко. Мне нравится. Она так аппетитно хохочет. Сегодня я встала поздно, заехала за Николашей, чтобы отправиться на выставку картин в мастерской Хотяинцевой. Выставка мне очень понравилась. Скажи Маше, что очень хороши вещи Сабашниковой, Денисова, Егорова и одна штучка Глаголевой. Это мое мнение, но, кажется, и мнение большинства. Понравились маленьк. картины Средина. У Сабашниковой много изящного, нежного и чистого. У Егорова сочно, у Денисова -- оригинально. До меня был Коровин, и я горжусь, что мне почти все то понравилось, что и ему. При мне был Суриков. Хотяинцева была в интересном зеленом халатике своего изделия; она и Званцева все любезно показывали. Званцева едет на юг, в Ялту, и мечтает писать твой портрет. Из мастерской я поехала к старичкам Ясинским (нотариус), кот. меня с детства знают. Потом ездила к Зинаиде Морозовой, но не застала ее дома. Приехала домой, отдохнула и в 6 ч. отправилась к М. П. Алексеевой обедать, а после обеда с ней и с Вишневск. поехали на "Монну Ванну" в "Аквариум". О спектакле напишу завтра, а то уже поздно, а завтра в 12 ч. надо быть на репетиции. После спектакля закусывали в "Эрмитаже": Лужские, Map. Петр., Вишневский, Стахович и я. Все шлют тебе привет и любят тебя. Я тебя люблю, как никого, стою перед тобой на коленях и смотрю долго, долго на тебя, а потом целую с чувством.

Твоя Оля

667. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7 янв. 1903 [Ялта]

Актрисуля, собака моя милая, Фомка, здравствуй! Дела мои хороши, ничего себе, только, представь, на правом боку мушка, и доктор велел положить дня на три компресс. Это у меня небольшой плевритик. Сплю я прекрасно, ем великолепно, настроение хорошее, а болезнь, о которой я пишу, пустая. Не беспокойся, Фомка.

Ты все ездишь в кондитерские и на сахарные заводы, а я все праздники нигде не был, сижу дома и ем хрен. О том, как я встречал Новый год, уже было писано тебе. Никак не встречал. В пироге досталось счастье мне с тобой.

Сегодня получил из вашего театра список пьес, предполагаемых к постановке. Есть, между прочим, "На всякого мудреца довольно простоты" Островского. Мне кажется, эта пьеса у вас совсем не ко двору. Ведь это русифицированный "Тартюф", это крымское бордо. Уж если ставить что, так "Тартюфа", или не ставить ни той, ни другой пьесы. Вот ты порылась бы: не найдется ли чего-нибудь у Виктора Гюго? Для праздничных спектаклей? Хорошо бы также "Женитьбу" Гоголя поставить. Можно ее очаровательно поставить.

Если Халютина выходит за Андреева, то я поздравляю ее, но не особенно. Андреев пустой парень. С тех пор, как я стал немцем, т.е. твоим мужем, свадьбы в Художеств. театре стали обычны. Значит, легкая у нас с тобой рука.

Дуся моя родная, я не получаю "Новостей дня". Похлопочи-ка у Эфроса. Что за свинство, каждый январь приходится напоминать ему. Не забудь же, родная, напомни, внуши Эфросу, что так-де нехорошо.

Щиплю тебя за шею, щекочу, балуюсь, обнимаю сорок раз и целую в грудку. Ах, собака, собака, если б ты знала! Если б ты знала, как я скучаю по тебе, как мне недостает тебя. Если б ты знала!

Твой А.

668. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое янв. [1903 г. Москва]

Театр. "На дне"

Пишу здесь, а то приду домой и завалюсь спать, дорогой мой. Я всю ночь не спала. Сердце прыгало, кошмарно было. Я легла в кабинете, т.к. рядом у соседей был пир горой и орали неистово. Во сне, кот. длился не более Ґ ч., я все видела Ермолову, окруженную цветами.

Мне гадко на душе эти дни, ужасно беспокойно, сомнение во всем. И ничего не понимаю. Просто хоть беги куда-нибудь. Все мне не мило. Ну, да об этом нечего.

Поговорю о спектакле. Я с М. Петр., конечно, опоздали и, пока пробирались на места, выслушали много дерзостей. Было смешно. До выхода Комиссарж. было ужасно: разговаривали на сцене какие-то скучные мужчины в трико и в шаблонных средневеков. костюмах, завывали, шептали, но толку никакого. По всей пьесе это был сплошной ужас, и они возбуждали смех1.

Комиссарж. -- никакая Монна Ванна. Странное соединение какой-то будничной современной простоты и напыщенных фраз и жестов. В мантии она, кроме того, выглядела ужасно -- точно летучая мышь: масса складок, тела не чувствовалось, красоты не было, руки старые, шея тоже. Вся пьеса прошла у меня мимо уха. Моменты были хорошие, и вообще чувствую, что это хорошая артистка, и чувствую какая. Ей нельзя играть костюмных ролей. Она, по-видимому, сама была очень недовольна и, вероятно, сильно страдала. Публика была отличная; постановка -- никакая, прямо срам. Вызывали плохо. Наших было много в театре, и публике было развлечение в антрактах. Была Ермолова, кот. меня как-то особенно пленила, т.ч. я ей почти в любви объяснялась.

Видела и разговаривала с Шаховским (бывш. цензор), с Ильинским2, с Коновицерами etc.

Антракты были длинные. Влад. Ив. злился, что публика как баранье стадо ринулась на этот спектакль, хотя все знали, что будет плохо.

Ужинали мы в "Эрмитаже", легко, славно, Стахович угощал. Ели устриц, икру, салат, ньёки, рыбку нежную жареную, жарен, устрицы. Передавали впечатления, комиковали.

А мне хочется понежничать с тобой, приласкаться, хочется, чтоб ты меня успокоил, дал бы силы, крепости, когда я такая растрепанная. Я счастлива, что ты здоров и что с зубами покончил. Ты красивый такой же? И так же меня любишь? Мне кажется, что я уже давно в разлуке с тобой. Целую тебя и ласкаю нежно. Я поганая стала, и не пойму даже какая. Будь здоров, дусик, пиши.

Твоя собака.

Скажи Маше, что я ее целую. Когда она приедет?

669. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 янв. [1903 г. Ялта]

Милая Фомка, сегодня "Новости дня" пришли, не беспокойся, ничего не говори Эфросу. Здоровье мое прекрасно; согревающий компресс на мне, но треска в правом боку уже не слышу. Не беспокойся, мой дусик, все благополучно. С зубами я уже кончил, как и писал тебе. Про погоду тоже писал; она у нас скверная.

Маша выезжает 11 янв. Значит, в Москве будет 13-го. Вчера m-me Татаринова прислала мне цветущий amaryllis. M-me Бонье поссорилась с Ольгой Михайловной, жестоко поссорились. А больше никаких новостей нет.

Когда увидишь Горького, то поблагодари его от моего имени, что во 2-м акте его пьесы тебе нечего делать и что ты поэтому имеешь время писать мне письма. Я твои письма, как это ни покажется тебе странным, не читаю, а глотаю. В каждой строчке, в каждой букве я чувствую свою актрисулю.

Все эти дни убирал и укладывал прошлогодние письма.

Ну, мордуся, обнимаю тебя и целую в лобик, в шею, в спину и в грудочку. Береги свое здоровье, не мытарься очень. Когда можно, лежи. Не ешь твердого, не ешь всякого мусора, вроде орехов.

Христос с тобой.

Твой А.

670**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое янв. [1903 г. Москва]

Здравствуй, милый мой! Мне надоело жить без тебя. Проклятая жизнь. Мне хочется негодовать и шуметь. Хочется, чтоб кто-нибудь научил, как надо жить. Ты, конечно, будешь смеяться. Ты не любишь, когда я так говорю.

Я хожу злющая. Сегодня мне к тому же нездоровится. Надоели Машки и Ксении. Будущую зиму буду жить в номере, чтоб не торчали на носу какие-то прислуживающие души. Мне все кажется, что я мало вникаю в их жизнь, мало говорю с ними как с людьми, т.е. это не кажется, а это есть. Происходит оттого, что нет времени, да и не хочется; а все-таки неловко, и от этого я еще суше делаюсь с ними. Ну, чего я о дрязгах расписалась!

Во время 2-го акта "На дне" я перечитывала "Юлия Цезаря"1, и представь -- мне ужасно нравится. Мне просто приятно было читать Шекспира. Сегодня я была еще раз на выставке 36-ти. Посиживала там и сидела бы долго, хоть каждый день, и это было бы для меня отдыхом! Выставка славная. Больших полотен нет, все больше этюды. Время уж такое. Мне нравятся: А. Васнецова -- Озеро, эскизы на темы из Пушкина, Старая Москва и этюды. В. Васнецова: Иоанн Грозный, акварели из "Снегурочки". Архипова: Прачки, Осень и этюды. Да, впрочем, что же я перечисляю, -- по газетам ты все будешь приблизительно знать. Много приятного, но особенного ничего. Бурджалов, кот. был тоже там с Бутовой, возмущался благородно, что художники так мало видят в жизни, так мало фантазируют. Я люблю, когда он благородно возмущается. Смешно, но славно. Видела Переплетчикова (его много картин), П. Кожевникова, Бориса Алексеева с супругой. Спрашивал про тебя, вспоминал грозу в купальне.

Пришла домой, надела халат, легла и читала роль. До выставки ездила еще к маме с Шнапом, кот. метался по саням, а на обрати, пути сидел умником. С Тапкой они изволили любезничать и ухаживать, но она их тяпала. Мама нездорова и ужасно хандрит, лица на ней нет. Она начинает меня сильно беспокоить. Нервы ее в ужасном состоянии; я знаю это от Зины и от Николаши, при мне мама сдержанная и не жалуется никогда. А у нее много неприятностей, и денежные затруднения кроме того. На будущую зиму я сокращусь и буду давать маме из своего жалованья, сколько смогу, чтоб она меньше работала. Так нельзя работать, как она. Никто так не работает в ее годы.

Все что-то невесело стало кругом. Жена Качалова заявила Влад. Ив., что она уходит из театра. Интересно, чем это кончится и как поступит Качалов. Терять его нельзя, а она требует ролей.

Вчера был ужасный спектакль. Актерчики почти все пьяненькие, Судьбинин играл с одной репетиции2. Тон спустили. Сегодня было приличнее гораздо. Приехал Конст. Серг. Завтра проходим 1-ый и 2-ой акты "Столпов". Я за это время и к роли охладела, вся расклеилась.

О даче везде распускаю слух и собираю сведения. Есть в Малаховке дача покойного Корсакова, чудесно устроенная и для зимнего житья. Есть верстах в семи от Москвы имение Шелапутина с дачами, на берегу Москвы. Обещали разузнать. Напишу.

Скажи Маше, что Николаша в восторге от их выставки. Николаша тоже болен бедный, истерзанный, разбитый, страдает. Зачем живут люди, о Господи!

Ну, я на тебя тоску эдак нагоню. Прости, дусик; лучше бы не писать тебе, правда? Раз у меня полоса такая.

Что за рассказ "Невеста"? Ты его пишешь или написал? Я ничего ровно не знаю. Ты от меня скрываешь. Ведь ты же знаешь, что я молчу обо всем.

Будь здоров, милый, кушай и спи хорошенько. Бог даст -- скоро увидимся и заживем. Целую тебя крепко и обнимаю.

Твоя Оля

671**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое янв. [1903 г. Москва]

Я сегодня не играю, дусик милый, и сижу дома. Была только на репетиции. Первый акт у меня выйдет, второй еще не чувствую. Все были вялые, скучные, и Влад. Ив. раскостил всех, всем влетело. Теперь подтянутся. К. С. какой-то недоумевающий. Не могу сказать, чтоб у кого-нибудь шло ярко и интересно. Положим, закисли за последнее время. Репетировали не на сцене, а это мешает.

Родной мой, как я рада, что ты в духе и в добром здоровье! Шлю тебе самые нежные ласки и поцелуи и слова. Меня интригует эта дача, где мы с тобой будем жить. Какая она, где она? А ведь найдется. И будем там жить тихо и мирно. Милый ты мой поэт. Ты будешь писать, если захочешь, а я тебя буду беречь и лелеять, и ты забудешь свою одинокую зиму. Да?

Итак, m-me Бонье поссорилась с Соловьевой? Интересно должно быть было!

Все почему-то хвалят погоду, а ты все пишешь, что плохая. Так белое вино вкусное? Привези, дусик.

Сегодня утром была у меня, как сама говорит, старая твоя знакомая -- Пушкарева, сестра редактора "Света и тени"1. Ужасно жалкая старушонка, несчастная, нервная, в стесненном материальном положении. У нее, видишь ли, есть драма в 5 актах и 7 картинах (!) из боярского быта. Рассохин и еще кто-то обещались устроить, и все вот не выходит, по ее словам, из-за недостатка протекции. Так ее жалко было. Она убеждена детски, что все зависит от протекции. Просила прочесть драму и помочь ей, так жалостно просила! Чтоб ты замолвил словечко, и это откроет ей рай, как она говорит. Что же можно ей сделать? Устроить эту пьесу в провин это ошибка, перестановка цифр; много думала, но так как отчаянно хочу тебя видеть, то склонна была подумать, что это ошибка телеграфа. Вчера случайно в театре услышала от Немировича, что ты выезжаешь 21-го, и потому спешу тебе писать, милый мой.

Мне больно думать, что ты там один живешь, я не могу этого переварить. И зачем пропали даром эти прекрасные осенние месяцы? Я обыкновенно мало сожалею о прошедшем, но мысль об этом близком прошедшем и о настоящем причиняет мне боль, мучает меня. А тебя, скажи? Я не знаю, как я переживу эту зиму, я даже не думаю об ней, а то не знаю, чем утешить себя, -- работой только, разве. Дорогой мой, не сердись, что я хнычу, я знаю, что и тебе не легко. Но за эти терзания мы будем награждены, правда? Весна должна нам принести много света, тепла, радостей, обновления. Ты непременно криво улыбнешься, читая эти строки, а в душе согласен со мной, права я?

Как твое здоровье теперь? Пиши мне о себе подробнее, а то не договариваешь -- я это чувствую. Ты удивился, получив телеграмму на "вы"? Дело в том, что я пришла на телеграф и встретила там хорошо знакомую телеграфистку, но так была занята своими мыслями и так опешила, что не нашлась -- могла бы купить марок и уйти, но помню, что не знала, как вывернуться и написала не то, что хотела и на вы. Глупо, правда?

Нежный мой Антон, как мне хочется видеть тебя! Как хочется приласкать тебя, поговорить с тобой обо всем, о чем не дописывалось в письмах, о том, что на душе друг у друга. Не пугайся, -- я не хочу разговора с серьезными лицами и последствиями, как ты опасался. Не буду приставать к тебе, не буду тебя мучить, а буду только любить, буду мягкая, хорошая и интересная для тебя -- хочешь?

А знаешь, я перестаю верить тебе, что ты приедешь теперь! Ты все откладываешь. Но теперь должен сдержать слово. Я буду считать дни и часы до 23-го. Выедешь 21-го? Пока поезда ходят по-старому, т.е. курьерский приходит утром. Где тебе остановиться? Надо в хорошей гостинице, чтоб был хороший воздух и чтоб в коридоре не пахло. По Никитской вряд ли есть такие. Я узнаю и тогда скажу.

Приедешь -- я тебе много, много расскажу о театре. Будем сидеть у тебя в номере, пить чай, т.е. чтоб самовар кипел, чай можно и не пить; сидеть на хорошем диванчике -- тепло и уютно чтоб было, и ты будешь слушать и снисходительно улыбаться, и будешь четвертым пальцем потрогивать усы -- это ведь твоя привычка, когда ты слушаешь.

Твои пьесы имеют самый большой успех теперь. Публика их любит, артисты играют их лучше, чем в те сезоны, играем с наслаждением, с радостью. "Снегурка" -- это каторга, мука для всех. Ты ликуешь? Ты ведь предсказывал это, помнишь?

На днях играли "Дядю Ваню" и после 4-го акта прямо-таки овации были, третий прошел блестяще. Маша говорит, что нет сравнения с прошлым годом. Сулержицкий очумел от "Чайки" больше, чем от "Дяди Вани". Роксанова стала играть гораздо лучше, я играю Аркадину еще мерзее, если можно так выразиться. 17-го идет "Штокман", в первых числах -- "Мертвые"1, кот. я жду с нетерпением. Хочется новой роли, нового жанра.

С Машей вижусь каждый день, и люблю ее крепко, и она меня -- тебе это приятно? Мать со мной мила; я ее водила в "Федора" -- ей понравилось. Бедная, ей все чудится, что я заграбастаю ее Антошу и сделаю его несчастным! На днях провела с Машей вечер у Алексеевых -- очень было славно и просто. Я никуда не хожу, кроме театра и Маши. Надежда Ив. все еще у нас и бегает в Художеств. театр. Часто говорим о тебе, т.е. я всегда молчу, когда говорят о тебе. В театре меня замучили вопросами о тебе и о пьесе.

Ну будь здоров, родной мой, милый мой писатель. Будем ждать кусочка счастья, подождем "зарю новой жизни"! Мне делается невыносимо тоскливо. Целую тебя, дорогой мой, крепко, горячо. Люби меня и думай хорошо обо мне. Мы будем счастливы.

Твоя Оля.

Написала много и ничего не сказала! Потому что писать не хочу, хочу видеть тебя около меня.

100. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое окт. 1900 г. [Москва]

Еще раз пишу тебе, мой ялтинский отшельник, хотя искренно хочу, чтобы мое письмо не застало тебя на юге. Ведь ты уже собираешься в дорогу, правда? Я тебя жду, жду, жду отчаянно. Чего же тебе еще писать? О себе? Я сплю, ем, играю на сцене; живу ли я? Не знаю. Мне все кажется, что у меня жизнь или прошла, или вся в будущем. Что вернее, как ты думаешь? Эти дни чувствую себя плохо, должно быть простудилась. Вчера, слава Богу, не играла, и вечером пошла с Машей на "Снегурку" в Новом театре и очень была рада, что пошла, т.к. яснее чувствую теперь все заслуги нашего театра и вижу его промахи1. И теперь уже не считаю нашу "Снегурку" проваленной и нос не вешаю. Ты приедешь -- все увидишь непременно, все спектакли -- как я радуюсь этому! Ты приедешь милый, хороший, ласковый, да? Я тебя помню таким, каким ты был в минуту нашей разлуки на Севастоп. платформе -- так ты и врезался в моей памяти -- твое лицо твое выражение.

С нетерпением жду телеграммы, присылай скорее, скорее. Сегодня ты бы должен быть здесь, нет -- завтра, если бы выехал 12-го, как предполагал. Почему ты все меняешь свои планы?

Ну, будь здоров, до скорого свиданья, тянучка моя, целую тебя и обнимаю.

Твоя Ольга

101. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 окт. [1900 г. Ялта]

Милая, я приеду в Москву 23 октября в 5 ч. 30 м. вечера -- ведь курьерские поезда уже не ходят. Если играешь в этот вечер, то не встречай.

Погода в Ялте изумительная, какой не было при тебе ни разу. Все цветет, деревья зеленые, солнце светит и греет по-летнему, не жарко. Вчера и третьего дня шел дождь, неистовый дождь, а сегодня опять солнце. Видишь, как хорошо я живу. Насчет пьесы не спрашивай, все равно в этом году играть ее не будут.

Из Москвы поеду за границу. Ты пишешь про то, как надоела "Снегурочка", и спрашиваешь: "Ты ликуешь?" Что же мне ликовать-то? Я писал, что пьеса вам не по театру, что не ваше дело играть такие пьесы, и если бы пьеса имела громаднейший успех, то я все же был бы против ее постановки у вас. Ваше дело -- "Одинокие", это тип, которого вы должны держаться, хотя бы они, т.е. "Одинокие", имели бы даже неуспех.

Будь здорова, душка! До свиданья! Я опять ем мясо, разговелся. Протестует мой желудок, но я все же ем его упрямо и не нахожу, чтобы это было очень хорошо.

23-го буду в театре, непременно буду.

Твой Antonio

102. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[16 октября 1900г. Москва]

Телеграфируй беспокоюсь.

103. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[17 октября 1900 г. Ялта]

Приеду понедельник непременно.

104. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[18октября 1900 г. Москва]

Приезжай скорее хочу видеть. Ольга

105. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[22 октября 1900 г. Лозовая]

Плыву. Чехов

106. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[Октябрь 1900 г. Москва]

Сиди в Дрездене и переписывай1, я приду принесу духов и конфект. Хочешь? Ответь да или нет?

107. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[Ноябрь 1900 г. Москва]

Оказывается, я нужна на репетиции, к моему сожалению, идет первый акт с народом1. До свиданья, милый, зайду после репетиции.

Твоя Ольга

108. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

11 декабря 4 час. пополудни [1900 г. Брест]

Подъезжаю к Бресту1. Все обстоит благополучно. Солнца еще нет. Желаю здравия и всего, всего, всего самого лучшего!

А.Чехов.

Кланяюсь всем.

109. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое дек. 1900 г. Москва

Я не могу примириться с тем, что мы расстались. Зачем ты уехал, раз ты должен быть со мной, -- ты ведь мой? Вчера, когда уходил от меня поезд и вместе с ним и ты удалялся, я точно первый раз ясно почувствовала, что мы действительно расстаемся. Я долго шла за поездом, точно не верила, и вдруг так заплакала, так заплакала, как не плакала уже много, много лет. Я рада была, что со мной шел Лев Ант., я чувствовала, что он меня понимает, и мне нисколько не стыдно было моих слез. Он так был деликатен, так мягок, шел молча. На конце платформы мы долго стояли и ждали, пока не уйдут эти люди, провожавшие тебя, -- я бы не могла их видеть, так они мне были противны. Мне так сладко было плакать и слезы были такие обильные, теплые, -- я ведь за последние годы отвыкла плакать. Я плакала и мне было хорошо. Приехала к Маше, села в угол и все время тихо плакала; Маша сидела молча около меня, Марья Тимофеевна в другой комнате тихо разговаривала с Сулержицким. Конец главы. Потом они перешли к нам и Лев Ант. начал тихо экзаменовать двух Марий по физике, геометрии, тихо смешил нас. Я сидела уткнувши нос в подушку и слушала все как сквозь сон. Что-то он им много рассказывал из своей жизни, показывал фокусы, а я уже совсем забылась, мысленно ехала с тобой в вагоне, прислушивалась к мерному стуку колес, дышала специфическим вагонным воздухом, старалась угадать, о чем ты думаешь, что у тебя на душе, и все угадала, веришь?

Потом мы тихо поужинали. Сулержицкий и Дроздова смешили нас, -- у них установились какие-то курьезные отношения и особая манера разговаривать. Они ушли, а мы легли спать. Спала плохо, тяжело, встала поздно, к 12-ти пошла в театр, узнала, что репетиции нет, т.к. репетируют "Штокмана", Раевская больна и ее заменяет Кошеверова1, чтоб не ломать спектакля. Из театра пошла к Раевской, -- навестить. У меня было хорошо и мягко на душе, и снежок так хорошо сыпал: я люблю ощущение такого покоя и тепла. Раевская еле говорит, лежит, у нее сильнейший бронхит при температуре 39,2. Потом приехала домой, поболтала с Элей и Володей, пообедала, почитала Д'Аннунцио и села тебе писать, мой милый, хороший Антон.

В субботу ты, верно, получишь мое письмо, ведь на 5-й день приходят письма? Как ты доехал? Каковы оказались твои спутники, не беспокоили тебя сигарой? Разговаривал ли с ними? Сейчас нет 5-ти час, в 9 ч. ты будешь в Варшаве. Смотри не простудись при переходе в другой поезд, ради Бога, береги себя, и не сердись на меня, что пишу об этом, милый мой, и называй меня по-прежнему и "дуся", и "собака" и "славная девочка", да?

Антон, знаешь, я боюсь мечтать, т.е. высказывать мечты, но мне мерещится, что из нашего чувства вырастет что-то хорошее, крепкое, и когда я в это верю, то у меня удивительно делается широко и тепло на душе, и хочется жить и работать, и не трогают тогда мелочи жизненные, и не спрашиваешь себя, зачем живешь. А ты во мне поддерживай эту веру, эту надежду, и нам обоим будет хорошо, и не так трудно жить эти месяцы врозь, правда, дорогой мой? Мне почему-то кажется, что ты не нехотя сядешь писать теперь, а напротив, отдохнешь, пофланируешь по Ницце и самого потянет за письменный стол.

А я буду знать, что ты пишешь? Хоть вкратце.

Я все вспоминаю наше прощание в Севастополе и прощание вчерашнее. Насколько последнее сильнее и определеннее, правда?

Буду жить, работать, киснуть не буду, а буду мечтать о весне, о нашем свидании. И ты тоже, милый мой, родной мой? Целую твою милую голову и хорошие глаза твои, и мягкие волосы, и губы, и щеки, и умный лоб и прижимаю тебя к груди, и люби, люби меня и пиши чаще

твоей собаке

110. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

12 дек. [1900 г. Вена]

Милая моя, какого я дурака сломал! Приехал сюда, а здесь все магазины заперты, оказывается -- немецкое Рождество! И я не солоно хлебавши сижу теперь в номере и решительно не знаю, что делать, что называется, дурак дураком. Дорожных ремней купить негде. Одни только рестораны отперты, да и те битком набиты франтами, около которых я показался бы просто замарашкой. Ну, да что делать!

Завтра я уезжаю в Nice, a пока с вожделением поглядываю на две постели, которые стоят у меня в номере: буду спать, буду думать! Только обидно, что я здесь один, без тебя, баловница, дуся моя, ужасно обидно. Ну, как живешь там в Москве? Как себя чувствуешь? Идут ли репетиции? Далеко ли ушли?1 Милая, всё, всё пиши мне, подробнейшим образом, каждый день! Иначе у меня будет настроение черт знает какое.

От Бреста до Вены нет снегу. Земля сегодня кислая, как в марте. Непохоже на зиму. Спутники у меня были скучные.

Пойду, дуся, вниз обедать или ужинать -- не знаю, как назвать, потом завалюсь спать. Крепко тебя целую, жму твои ручки, девочка моя чудесная. Не забывай меня, не забывай! В Ницце, как приеду, в тот же день пойду на почту -- быть может, твое письмо уже пришло.

Пиши, деточка.

Твой Antoine

111. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое декабря 1900 Москва

Вот ты и в Вене сейчас, дорогой мой! Если был в театре, как предполагал, то, верно, уж вернулся и лег под пуховичок, в объятия Морфея, правда? Хотя я сейчас не соображу разницу во времени.

А я вернулась из театра раньше 12, закусила, разделась, умылась, надела халатик и села тебе писать. Буду так делать каждый вечер, если не очень буду уставши. Завтра или послезавтра получу от тебя весточку.

Каждый раз, как иду или еду по Дмитровке и мимо Страстного монастыря, вспоминаю, как я там ездила с тобой, отвозила тебя домой, и как нам хорошо было ехать. Мне без тебя пусто, пусто, -- твое лицо еще так живо передо мной, так ясно слышу голос твой. А приду к Маше -- и совсем тоскливо!

Вчера вечером я наконец была в бане, вымыла свою гриву, и теперь попугала бы тебя ведьмой как следует! Потом сидела, болтала с своей приятельницей Ольгой Михаил. -- помнишь? Я ее больше месяца не видала, всех бросила, пока ты был здесь.

Сегодня была занята целый день. С 12-ти репетировала "Сестер", и довольно кисло, "сам" немножко прихворнул, не приехал. Судьбинину сделал выговор Влад. Ив. за то, что не знал наизусть 1-го акта, тот по обыкновению надерзил -- как это противно! По-моему, ему не след играть Вершинина -- вульгарен. Он, верно, чувствует, что он подставной, и халатно относится к роли1. Потом репетировали -- о ужас -- "Чайку"! Раевская больна и ее заменяет Павлова -- ты ее не знаешь2. Кажется, будет хороша.

Обедала у Маши. Она, бедная, не спала всю ночь, и потому лежала, и я вздремнула, т.к. немножко как будто простудилась. А с Машей что-то творится все это время, я уже давно подмечаю.

"Мертвых" играли, кажется, недурно. Маша была и смотрела с интересом. Тебе надоело, наверное, о театре? Ну, будет, милый, хороший мой!

Я все вспоминаю свои слезы -- не смейся -- как я хорошо, тепло плакала! Я счастлива, что могу еще так плакать. Что у тебя на душе? Не надо только гнета, не надо едкой тоски; отдыхай, будь покоен за меня, набирайся здоровья, сил, пиши, работай, посылай мне письма, думай обо мне, питайся хорошенько, живи с комфортом и жди меня -- во, сколько дел!

Целую тебя и горячо и нежно, спи хорошо, не грусти, любуйся на европейскую жизнь.

Твоя, твоя Ольга.

Посылаю лепесточки с моей азалеи.

Влад. Ив. собирается ехать в Ментону, наверное там увидитесь3.

Твоя Ольга

112. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое дек. 1900 г., 12 ч. ночи. Москва

Здравствуй, мой Антон! Все еще ты едешь? Завтра будешь в Ницце, увидишь солнце, море, зелень -- счастливый! Сейчас вернулась из театра после "Чайки" и нашла твою открытку из Бреста -- обрадовалась!

Сегодня, милый, была славная репетиция "Трех сестер" -- начинают появляться тона -- у Соленого, Чебутыкина, Наташи, Ирины, у меня. Марья Петровна решила, что я -- вылитый папаша, Ирина -- мамаша, Андрей -- лицом отец, характером -- мать1.

Я себе нашла походку, говорю низким грудным голосом, знаешь, бывают такие аристократки с изящной резкостью, если можно так выразиться. Только не бойся -- не перегрублю. Завтра разбираем второй акт, 23-го хотим сделать первую генеральную, черновую. Лилина в восторге от своей роли, намечает ее конфузливо-развязной. Не совсем ясно слышу Тузенбаха, Ольгу2 и Вершинина -- Судьбинина. Ну, это еще будет.

Вечером играли "Чайку", в пользу инвалидов. Смеху много было: в публике сидел ребенок лет 4-х, кот. все время делал свои замечания. Глядя на декорацию 1-го акта, говорит на весь театр: "Мама, пойдем туда, в сад, гулять!" Конечно, смех в публике. "А вон самовар" -- "а вон воду пьет" (на меня в 3-ем акте) и т. д. И мы-то на сцене еле удерживались. Посылали полковника3 с просьбой унять "дитё", но родители, верно, были в восхищении от остроумия "дитё" и не уважили. За ужином в 4-м акте сидела с нами Маша и Лев. Ант., бывшие в театре. Да, Лев Ант. просил тебе написать, что Толстой очень жалеет, что не пришлось повидаться с тобой, он бы пришел сам, да боялся стеснить, т.к. в прошлый раз заметил, что пришел некстати. Говорил, что не совсем понимает увлечение Горьким, что его "Трое" не мог дочитать; говорил о тебе, что никогда еще не случалось, чтоб он не мог дочитать до конца что-либо из твоих произведений, одним словом, что любит тебя как писателя, что может иногда не соглашаться с тобой, но всегда все читает.

Я жива, здорова, хриплю только, пью теплый Оберзальцбрунн и натерла грудь скипидаром; думаю о тебе, люблю тебя, мне хорошо и покойно на душе, знаю, что ты есть у меня и твоя любовь. Утром шла мимо Страстного и мечтала, как я поеду к тебе и как ты меня встретишь, дорогой мой, и как нам будет хорошо. Спи спокойно, дыши югом и думай обо мне.

Твоя Ольга.

Антон, милый, тебе хорошо на душе? Напиши мне, лучше тебе жить, теплее с моей любовью или все равно, а? Целую.

113. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 дек. [1900 г. Ницца]

Актрисочка моя чудесная, ангел мой, жидовочка, здравствуй! Только что приехал в Ниццу, пообедал и вот первым делом пишу тебе. Вот мой адрес: rue Gounod, Pension Russe, Nice, a для телеграмм -- Pension Russe, Nice. Голова кружится от дорожного утомления, сегодня ничего не стану писать, напишу завтра, а сегодня только позволь поцеловать тебя 10 000 раз, деточка моя. Идет дождик, но тепло, удивительно тепло. Цветут розы и цветы всякие, даже глазам не верится. Молодые люди в летних пальто, ни одной шапки. У меня перед окном арокария, такая же, как у тебя, только с большую сосну величиной, растет в земле.

В Вене было скучновато; магазины были заперты, да и ты велела остановиться в HТtel Bristol'e. Этот отель, оказывается, лучший в Вене; дерут чертову пропасть, не позволяют в ресторане читать газеты, и все разодеты такими щеголями, что мне было стыдно среди них, я чувствовал себя неуклюжим Крюгером1. Ехал я из Вены на express'e в I классе. Лупили чертовски, как птицы. У меня было отдельное купе.

Ну, будь здорова, дуся моя. Да хранит тебя Бог и ангелы небесные. Не изменяй мне даже в мыслях. Напиши, как идут репетиции. Вообще пиши как можно больше. Умоляю.

Твой Antoine.

Целую тебя -- пойми это. Кланяюсь в ножки.

114. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое дек. 1900 г., 11 ч. утра. Москва

Вчера вечером не могла тебе писать, дорогой мой -- очень поздно легла и голова отчаянно трещала. Я третий раз за короткий промежуток времени переношу на ногах подползающую простуду. Глотаю хину, тру грудь скипидаром с вазелином, пью Оберзальцбруннен. Сегодня мне как будто лучше.

Милый, как хорошо, что ты вовремя уехал! Знаешь -- сегодня 14® -- вот какой холодюка! Я не люблю этих морозов -- на меня нападает уныние. Теперь ты в Ницце, тебе тепло, счастливый. Пиши, как себя чувствуешь, как устроился, хорошая ли у тебя комната, светло ли, тепло ли? А то на юге обыкновенно свежевато в домах зимой. Как питаешься? Милый мой, далекий! Мне ужасно приятно чувство, что я должна тебе писать так часто, -- а тебе это не в тягость, надеюсь? Ты ведь мне будешь часто писать, да? А то я буду думать черт знает что, а потом раскаиваться.

Знаешь, где мы вчера были? Ужасайся -- у Омона!1 Ну и гадость же! Над чем только люди смеются там! Была Маша и Ольга Мих. Андреева с мужем. К Володьке пришла Элька, и он не поехал. Какая там пошлость, грубость! Смотрели "Обозрения Москвы". Единственно интересный номер был Шиллинг, певший куплеты на злобу дня -- на водопровод, выходил Зиминым2, изображал Хомякова3 -- домовладельца, Москву, в виде толстой бабы, везшей в тележке грудного младенца -- моск. гор. управу. Он умный, талантливый, не грубый, и я хохотала от души. Остальное -- невозможно. А уж барыни с юбками, доложу тебе. Я ведь первый раз в жизни видела таких "этуалей". Несчастные существа, жалкие! И к чему это все, кому это надо!

Размечали вчера второй акт, сидя за столом, сегодня на сцене будем, вот сейчас пойду в театр.

Вчера Маша получила от Маркса телеграмму с уплач. ответом, -- он беспокоится, получил ли ты перевод от него. Маша ответила, что ты в Ницце и перевод, кажется, получил. Верно ведь, получил? Отчего ты его не известил?

Думаю о тебе часто, т.е. ты невидимо всегда со мной и всюду. Ах, скорее бы весна, весна!..

Хочу письма от тебя скорее, скорее. Целую крепко моего любимого, хорошего Антона.

Твоя Ольга.

Пришла девица, оторвала меня.

115. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 дек., на другой день [1900 г. Ницца]

Милая моя, как это ни странно, но у меня такое чувство, точно я на луну попал. Тепло, солнце светит вовсю, в пальто жарко, все ходят по-летнему. Окна в моей комнате настежь; и душа, кажется, тоже настежь. Переписываю свою пьесу и удивляюсь, как я мог написать сию штуку, для чего написать. Ах, дуся моя хорошая, отчего тебя нет здесь? Ты бы поглядела, отдохнула, послушала бы бродячих певцов и музыкантов, которые то и дело заходят во двор, а главное -- погрелась бы на солнышке.

Сейчас я пойду к морю, буду сидеть там и читать газеты, а потом, вернувшись домой, стану переписывать -- и завтра уже вышлю Немировичу III акт, а послезавтра IV -- или оба вместе. В III акте я кое-что изменил, кое-что прибавил, но очень немного.

Дуся моя, пришли мне сюда свою фотографию. Будь милочкой, пришли.

У нас много мух.

Встречаю русских. Они здесь какие-то приплюснутые, точно угнетены чем-то или стыдятся своей праздности. А праздность вопиющая.

Обнимаю тебя крепко, целую тысячи раз. Жду с нетерпением письма, длинного письма. Кланяюсь в ножки.

Твой Antoine.

Был сегодня на почте и ничего не нашел. Будь здорова, деточка моя. Я тебя очень люблю.

116. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое дек. 4 ч. попол[удни] Москва [1900 г.]

Сейчас вернулась с репетиции домой, мерзлая, кислая -- у меня от таких холодов нервы раскисают, ведь 27® сегодня было -- подумай! Ошалеть можно. Я плачу на улице, у меня болят глаза, щеки, руки, губы, да все, одним словом. Я теряю всякую энергию.

Дома нашла твое письмо из Вены, кот. и ждала сегодня. Правда, милый, не подумали мы о новом стиле, а ведь весь мир по нем живет, исключая нас, азиятов. Да это пустяки! Что тебе было так огорчаться! Ну потолкался по улицам; поглазел бы на праздничную толпу, а купить все можешь так же хорошо и в Ницце, и, наверное, нисколько не дороже. Неужели ты весь день сидел в номере? Пошел бы по всем Ring'aм гулять. И в театр не пошел? Ах ты, киселек славянский! Я бы тебе не дала сидеть за границей! А правда, как на западе чувствуешь свою неподвижность, тяжеловатость? Я себе в Вене казалась такой неизящной, такой кувалдой! Какой там народ элегантный, поджарый, все ходят быстро и красиво, выправка какая-то, правда? Здорово русским халатикам побывать за границей.

Сегодня мы размечали 2-ой акт. Завтра пройдем его с Конст. Серг. Мне кажется, будет очень интересен. Своего напустил, конечно, -- мышь скребет в сцене Маши с Вершин., в печке гудит, -- ну это по ремарке автора, положим. Тузенбах налетает на Андрея, поет "Сени, мои сени", приплясывают все -- и Ирина и Чебутыкин. Потом, когда Тузенбах играет вальс, вылетает Маша, танцует сначала одна, потом ее подхватывает Федотик, но она его отталкивает (он не умеет), а Ирина танцует с Родэ, и вот на этот шум выходит Наташа. Завтра вечером играем "Дядю Ваню". Вчера шли "Мертвые". Удивительно, как публика все-таки слушает пьесу.

Сегодня читала в "Курьере" что , "Mickael Kramer" провалился в Берлине1. Что интересна только последняя сцена, да сцена сына с отцом во 2-м акте, а то будто бы скучно, нет драматизма, нет борьбы.

На днях был Толстой на "Чеховском вечере", и смеялся, говорят, до упаду, и ему очень понравилось. И "Вел. князья" тоже были, ну да это тебя мало интересует.

Сегодня вечером я наконец иду в Филарм. концерт, играют только Бетховена, и я счастлива. Я за этот год еще не слыхала музыки, потому радуюсь сильно. Мама там поет в квартете, а Володя соло в хоре2. Маша тоже идет.

Вчера были у Маши Лика и Екат. Ак. Шенберг и, кажется, им неприятно было увидеть там опять-таки меня. А я их не люблю, т.е. равнодушна к ним, и лучше, если я их не вижу. Закваска совсем у нас другая. Маша мечется, укладывается. Я ушла от нее около 12-ти и никто не заявлялся по поводу покупки Кучукоя3. Маша с матерью выедут, верно, 18-го. Хотяинцева достала им льготный билет 1-го класса до Курска и обратно. Маша была удивлена, т.к. не заикалась даже об этом. Очень мило со стороны Алекс. Алекс. это внимание.

Ну, целую тебя, милый, дорогой мой. Живи спокойно, думай обо мне, целую тебя еще много раз.

Твоя Ольга

117. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[17 декабря 1900 г. Нища]

Воскресенье. Числа не помню.

Вот уже третья ночь, как я в Ницце, а от тебя ни единой строчки. Что сей сон значит? Как прикажете сие понять? Милая моя Оля, не ленись, ангел мой, пиши твоему старику почаще. Здесь, в Ницце, великолепно, погода изумительная. После Ялты здешняя природа и погода кажутся просто райскими. Купил себе летнее пальто и щеголяю. Вчера послал в Москву III акт пьесы, а завтра пошлю IV. В III я изменил лишь кое-что, а в IV произвел перемены крутые. Тебе прибавил много слов. (Ты должна сказать: благодарю...) А ты за это пиши мне, как идут репетиции, что и как, все пиши. Оттого, что ты не пишешь мне, и я не хочу писать. Баста! Это -- последнее письмо.

Был у меня сегодня художник Якоби. Третьего дня виделся с Максимом Ковалевским -- московскою знаменитостью1, получил от него приглашение и скоро поеду к нему обедать, на его даче в Beaulieu. Скоро поеду в Монте-Карло играть в рулетку.

Пиши мне, дуся, не ленись. У тебя куча моих писем, у меня же -- ни единого. Чем я тебя так прогневал?

Маша уехала?

Сообщи Вишневскому мой адрес, буде он пожелает: 9 rue Gounod, Nice (или Pension Russe, Nice).

Здесь очень кормят. После обеда приходится дремать и ничего не делать, а это нехорошо. Надо будет изменить жизнь, есть поменьше.

Публика у нас в Pension'e русская и притом ужасно скучная, ужасно. И все больше дамы.

Крепко тебя целую и обнимаю мою милую бабусю. Не забывай меня. Вспоминай хоть раз в неделю. Еще раз обнимаю, и еще.

Твой Antoine.

Когда увидишь Льва Антоновича, то передай ему, что в Африку я не поеду теперь, а буду работать. Скажи ему, что Египет и Алжир я оставил до будущего года.

118. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-е дек. 5 ч. [1900 г. Москва]

Прости, что пишу карандашом, милый мой. Я сегодня уложила себя в постель, т.к. боюсь начала бронхита. Был у меня театральный доктор, стукал, слушал, говорит, что сильное катаральное состояние горла, бронхита нет, температура немного повышена. Понять не могу -- возможно ли будет играть завтра "Одиноких" и послезавтра "Мертвых". Сейчас опять доктор приедет и тогда должен дать ответ в театр. Там уже беспокойство, Немирович приехал сегодня из Питера и сейчас заезжал, чтоб узнать, как я и что я. Сейчас у меня 37,5, очень больно кашлять. Играть я могла бы, конечно, но что будет потом? Я ведь уже давно чувствую недомогание, три раза у меня были приступы, и я отделывалась, глотая хину. Вчера мне было очень нехорошо, с репетиции приехала домой совсем кислая, даже тебе не писала, не знала, как буду играть вечером "Дядю Ваню". Голос отказывался, но сыграла прилично -- 2-ой акт даже по-новому. Вечером сделала себе компресс из скипидара на грудь, выпила чай с ромом, приняла хины и вот сегодня лежу. Ну, однако скучно об этом -- мало интересного. Настроение у меня от стужи подавленное, жду конца холодов. Лежу сегодня и читаю, учу роль, и счастлива, что не надо никуда идти. Маша сидела у меня и придет еще вечерком. Она сегодня не уехала, т.к. прибыл поверенный Перфильевой, и она возилась с продажей1. Ты ей должен хороший процент дать за хлопоты, слышишь? Купчую будет совершать Коновицер, кот. она дала доверенность, а то ей пришлось бы еще оставаться на неопределенный срок. А она устала, она вообще стала слабенькой, Маша утомляется; у нее такой измученный вид. Она должна ехать в Кучукой, нанимать там человека для Перфильевой и поместить его там. Коновицер был так любезен, что взял на себя хлопоты здесь в Москве.

А почему сегодня нет письма от тебя? Вчера не было, сегодня нет. Хоть бы несколько строк написал. Нарочно не писала утром, все ждала от тебя письма, и вот уже под вечер, а ничего нет. Надувать не хорошо, милый мой.

Ведь из Ниццы еще не имею до сих пор ни строчки. Как устроился, каково здоровье, настроение, что думаешь, как на тебя подействовал переход к теплу? Гуляешь ли, как распределены твои часы, скоро ли начнешь писать? Отчего ты матери не черкнешь хоть несколько слов? Я сдуру с радостью сболтнула, что получила от тебя письмо, а потом почувствовала, что не надо было мне этого говорить. Ей было больно. Ведь ты ей прежде всегда писал, отчего же теперь так относишься невнимательно. Зачем огорчаешь старуху? Она подумает, что ты через меня изменился к ней. Будь с ней помягче, прошу тебя. Ведь она тебя любит, и вы жили всегда хорошо, зачем же перемена? Напишешь ей, дорогой мой? Ну, неловко писать лежа, кончаю. А ты вспоминаешь "Дрезден"? Мечтаешь о весне? Целую тебя, милый, хороший мой, пиши, пиши и люби свою девочку -- собаку тож.

119. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое дек. 8 ч. веч. [1900 г. Москва]

Ну-с, Антончик, милый мой, как живешь, можешь? Наконец-то я получила сейчас письмо из Ниццы! Значит, там розы цветут, тепло, хорошо, и письмо твое бодрое, несмотря на то, что устал, верно, адски с дороги, ведь русских халатиков утомляет даже езда на чудных express'ax -- беспокойно как-то, правда? А я люблю их!

Я еще лежу сегодня, доктор был два раза, все что-то прописывает, а д. Карл велит все это лить в сосуд, что такая же польза мне от этого будет.

Кашлять больно, мокрота пока идет туго; на ночь сделаю горчичник здоровый. Доктор нашел у меня увеличенную селезенку, но я посмеялась над ним, призвала д. Карла, и он сказал, что ничего подобного нет, стукал меня внимательно. Верь этим эскулапам! Немирович заезжал, почесал затылок: сегодня вместо "Одиноких" идет "Федор", завтра вместо "Мертвых" -- "Смерть Грозного", итого убыток дирекции от моей болезни -- рублей 700, 800, славно? Зато я не играю до 26-го; о репетициях "Сестер" скорблю сильно и дня через два укутаюсь, а поеду. Лежу, читаю, отдыхаю, мне покойно, душа ничем не смущена. Хорошо мне на диване у себя, разложила книги, взяла роль и полеживаю, а ученицы подвывают. Болтаю с Николашей, с мамашей, с Элей. Доктор только надоел, а как его выгнать? Приедет еще завтра вечером, а к чему? Николаша тебе очень кланяется и все наши. Спасибо за поцелуи, и мои поцелуи тоже помни. Завтра жду письма от моего "M-eur le FranГais'a".

След. письмо я напишу по-французски, хочешь.

Твоя, твоя.

Тепло ли у тебя в комнате, светло? Я должна живо представить себе твою обстановку и настроение моего милого далекого писателя. Антон, мы будем жить?!!..

120. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое дек. 5 ч. попол[удни] 1900 [Москва]

Все еще пишу тебе карандашом, дорогой мой, милый Антон. Все еще лежу, простуда не отпускает меня. Ночь всю не спала, читала; открылся безумный, дикий насморк -- ничего не понимаю, ничего не слышу, тяжко в голове. Кашель будто легче, не так дерет глоточку мою. Я уж не выхожу из своей комнаты, сижу укутанная, пью apomorphin. Не имею понятия, что творится в театре. Назначили "Грозного" сегодня, вместо "Мертвых", но вчера вечером прилетает ко мне наш секретарь и сообщает, что у Мейерхольда болит горло и он не может играть. Вот так штука! Вероятно, совсем отменят спектакль1.

Мороз, кажется, полегче.

Хочется тебя видеть, Антон, хочется поболтать, посидеть около тебя, посмотреть на твои глаза. Как то ты проводишь свое время! Часто ли вспоминаешь меня? Мне сейчас хочется читать красивые, красивые стихи и глубокие. Возьму, перелистаю Heine, я его очень люблю, его "Buch der Lieder"2.

Ah, oui, j'ai oublie, mon cher, -- je vous ai promis de vous Иcrire en francais. Comment cela va, Ю Nice? Beaucoup de soleil, beaucoup de fleurs, et beaucoup de jolies femmes, bien gracieuses, ИlИgantes, et correctes, que vous devez admirer toute la journИe? Y ferez-vous connaissance? Ecrivez-moi si vous y trouvez de bien intИressantes, oui? Vous me promettez?

Vous promettez-vous chaque jour, sous les chauds du soleil du sud! Ah, que vous Йtes heureux! Que je voudrais Йtre auprХs de vous, mon bien aimИ. Nous ferions une jolie paire, n'est-ce pas?

Je vous dit adieu jusqu'Ю demain, rien de nouveau ici. Portez-vous bien, reposez-vous aprХs la vie bizarre de Moscou, et pensez bien Ю moi. Je vous embrasse mille fois. Aimez-moi et embrassez-moi

toute Ю vous Olga Knipper3.

Получишь письмо в 1-ый день праздника, поздравляю тебя, целую крепко, будь здоров и главное бодр и весел.

121. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

21 дек. 1900 [Ницца]

Pension Russe, Nice или: 9 rue Gounod, Nice

Только что получил твое письмо, милая моя актрисочка. Маша должна была телеграфировать Марксу, что я написал ему своевременно, но она забыла послать мое письмо1. Кроме письма, были еще две бандерольные посылки. Это не небрежность, а просто свинство. В Ницце вдруг стало холодно, меня ломает всего -- оттого я и ругаюсь в письме. Спина болит. Но все же ходил в летнем пальто.

Пьеса уже окончена и послана. Тебе, особенно в IV акте, много прибавлено. Видишь, я для тебя ничего не жалею, старайся только.

Пиши, что на репетициях и как, нет ли каких недоразумений, все ли понятно. Приедет ли Немирович в Ниццу? Если да, то когда?

Я завтракаю и обедаю в большой компании, почти одни женщины -- и всё мордемондии. И всё русские. В Монте-Карло еще не был.

Уехали ли мать и Маша в Ялту? От них -- ни единой строчки за все время.

Балериночка моя, мне без тебя очень скучно, и если ты начнешь ходить к Омону и забудешь меня, то я уйду в монахи. Не ходи, деточка, к Омону.

У меня здесь две комнаты: одна большая, другая -- поменьше. Постель такая, что когда ложишься в нее, то всякий раз непременно улыбаешься; удивительно мягко и широко. Говорю немножко по-французски, припоминаю мало-помалу то, что знал и забыл. Часто вижу тебя во сне, а когда закрываю глаза, то вижу и наяву. Ты для меня необыкновенная женщина.

Будь здорова, дуся. Да хранит тебя Создатель. Будь умницей, работай, а весной приезжай сюда. Мне нужно кое-что сказать тебе на ухо.

Крепко целую и обнимаю и опять целую.

Твой Antoine.

Опиши хоть одну репетицию.

Поздравляю с праздником! У нас тут уже новый год, уже 3-е января. Скоро здесь весна.

122. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое дек. 1900, 6 ч. [Москва]

А твоя актриска все еще киснет, милый писатель, все еще мне неможется и все еще я не встала как следует, похожу да и устану -- опять ложусь. Ночь спала плохо. Читаю по-английски и радуюсь, что все свободно понимаю, не совсем еще забыла. Читаю твои рассказы, прочла Горького "26 и 1" и мне не понравилось -- натянуто. Прочла его "Трое", т.е. в ноябрьской книжке1, там окончания еще нет. Кончила "Воскресение"2 наконец, дочитывала ночью во время бессонницы и как-то сжилась с партией политич. ссыльных, точно я среди них была; всплакнула раза два. А сейчас и читать долго не могу, болят глаза и лоб от насморка, и чувство, точно что-то налетает на лоб и я все морщусь, чтоб защититься. Делаю ковер мягкий, мягкий, и ты его когда-нибудь получишь, когда я кончу, этак годика через два, рад? Сегодня у меня так славно солнышко светило в комнате и так чудно освещало Машин этюд -- мы все загляделись и захотелось тепла, лета... А когда солнце пошло дальше и ярко озарило мои сухие букеты и ленты с золотыми буквами, мне захотелось написать что-то, -- или стихотворение в прозе или просто набросать свои мысли. Сейчас я себе представляю себя в старости, вот также смотрящей на сухие букеты и ленты и хотелось бы, чтоб тогда воспоминания, целая вереница воспоминаний согревали бы душу, чтоб тепло было от дум о пережитом, чтобы не было остроты, боли. Хорошо бы ведь было, а? Ну -- до старости еще далеко...

Ты не смеешься над моей болтовней? Наверно саркастически ухмыляешься -- права я?

Сегодня сидел у меня Бунин, с растрепанными нервами, не знает, куда себя деть; я его посылаю в Ялту, а он сердится, что Маша его надула и не дала знать о своем отъезде, а она задержалась здесь и не знала, как поступить, боялась его спутать. Он поговаривает и о Ницце. Завтра уезжает Немирович в Ментону, где его сестра3. Представь, какой винегрет был вчера в театре: последняя сцена "Грозного", несколько картин "Федора" и 2-ой акт "Снегурочки" -- славно? А к 26-му мне надо поправиться как следует, и играть и репетировать пора.

Ты доволен, что я тебе пишу каждый день? Только 17-го не писала. Получил 2 письма, кот. я тебе переслала? Мое первое письмо должно было прийти в Ниццу 16-го -- верно? Отсюда ушло 12-го.

Вчера получили неожиданное известие, что мой двоюродный брат Лева, кот. был в Трансваале, женится на голландке -- сестре милосердия.

Пришла Ольга Михайловна мне читать.

Addio, милый, дорогой, целую крепко, голова болит, завтра хорошее бодрое напишу.

Твоя Ольга

123. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23 дек./4 янв. 1900 г., 5 час. Москва

Ты меня вчера поразил, дорогой мой писатель! 17-го ты еще не получал ни одного моего письма, когда должен был их получить уже два; всего я отправила 8 писем. Странно! Жду сегодня от тебя весточку с ответом уже на мое письмо. Лучше бы, если я писала poste restante и не послушалась бы тебя, хоть дико, чтоб заграницей пропадали письма!

Сегодня первый день, что я блуждаю по комнате и чувствую себя сносно. Слабость только большая. Вчера мне было нехорошо, потому не писала тебе. 26-го уже надо играть. Надоело мне лежать и киснуть.

Вчера приходила ко мне Хотяинцева, сидела у меня и хотела писать меня сегодня, в выздоравливающем виде, в красном халате и с мехом на шее, да почему-то не пришла.

Фотографию тебе пришлю, дорогой мой, как выздоровлю, пойду сниматься. Трунов был у меня и просил приехать -- попробую у него.

Я вчера очень огорчилась твоим письмом. Как ты можешь думать, что я ленюсь или сержусь и потому не пишу. Мне было обидно, т.к. писала каждый день тебе, увидишь по письмам.

И все-таки мне в твоих письмах чуется что-то бодрое, не киснущее, правда, Антон? И мне хорошо от этого делается. Стараюсь представить себе тебя в летнем пальто, фланирующим по улицам Ниццы, сидящим на берегу сверкающего моря и в pension'e среди скучных дам! Только, пожалуйста, ешь побольше и лежи после обеда сколько хочешь -- это тебе не вредно. Не голодай по своей привычке. Хочу тебя увидать полным и цветущим, понимаешь ты, милюк? Познакомился уже, наверное, со многими? Пиши мне подробнее.

О репетициях ничего не могу сказать -- вот уже 6 дней, что не была в театре. Доктор говорил, что вчера репетировали 2-ой акт до 1 ч. ночи, бодро и энергично.

Пришли на Новый год телеграмму нашей труппе, они порадуются1. А у нас уже вошло в обычай: как торжество какое-нибудь, так сейчас "телеграмму Чехову"!

Снимись в Ницце и пришли мне свою карточку с интимной надписью, я ее спрячу.

А в доме у нас тишина, никто не воет, капитан запропал опять.

Будь здоров родной мой, милый, хороший, не думай, что я ленюсь, или сержусь, пишу тебе все время часто, часто. Сегодня ночью все читали твои рассказы. Целую и обнимаю мою милую голову и немного треплю ее. Ты не застывай там. Весна впереди.

Мне понравились в "Жизни" стихотв. Бунина.

В мае

Все темней и кудрявей березовый лес зеленеет;

Колокольчики ландышей в чаще зеленой цветут;

На рассвете в долинах теплом и черемухой веет,

Соловьи до рассвета поют...

Скоро Троицын день, скоро песни, венки да покосы...

Все цветет, молодые надежды тая...

О, весенние, зори и теплые майские росы!

О, далекая юность моя!

Молодой месяц

Народился месяц молодой...

Робко он весенними зарями

Светит над зеркальною водой,

По садам сияя меж ветвями.

Не угас еще вдали закат,

И листва сквозит узором четким,

А под ней уж серебрится сад

Светом и таинственным и кротким.

Тихий пруд среди кудрявых верб

Озарился, блестками играя...

Но настала ночь -- и лунный серп

Угасает, точно умирая.

Завтра он зарею выйдет вновь

И опять напомнит, одинокий,

Мне весну и первую любовь,

И твой образ милый и далекий...

Правда мягко и хорошо? Называется это "Акварели". Тебе не скучно читать? Мне кажется, тебе это понравится.

Как славно сейчас зазвонили! Суббота и 6 час. завтра мы зажигаем елку, по традиции, будут свои все, да Ольга Мих. с мужем. Звала и Льва Ант.

Целую, целую крепко и горячо.

124. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24 дек./5[января] 1900 Москва

Дорогой мой, милый Антон, я начинаю терзаться и беспокоиться, что до сих пор ты не отвечаешь мне на мои письма. Неужели ты ни одного не получал? Непонятно для меня.

Сегодня Сочельник, потому в доме традиционная суматоха. Вспоминаю, как и я когда-то участвовала в этой суматохе и любила, чтоб все было чисто, чтоб всем были сюрпризы. Теперь я равнодушна, меня даже тяготит все это. Хочу, чтоб ты был со мной, или я у тебя, и чтоб все было по-другому.

Заходил Бунин, уехал сегодня в Ялту.

Лев Ант. был вчера, все говорит о деньгах, собирает со всех, чтоб ехать за границу. Немножко надоел. Хотел придти сегодня убирать елку. Мне лучше. Вчера была генеральная 2-х актов, Савицкая писала, что, кажется, Конст. Серг. остался доволен. Она захворала тоже и не выходит. За меня читает Ольга Павловна. Говорят, очень интересно смотрится.

Милый, мне скучно без тебя, я часто, часто думаю и мечтаю о весне, когда мы будем вместе наконец. Если сегодня не будет от тебя письма, завтра посылаю телеграмму. Вот отсылаю 10-е письмо -- понимаешь? Считай, верно ли. Первое написано в ночь с 11/23 на 12/24. Только не смей сердиться на меня, а то буду злить нарочно. Сегодня буду думать о тебе, а пока addio, dormez bien, rЙvez de moi, mon bien-aimХ. Recevez mes baisers bien chauds et bien tendres1.

Целую, целую.

Твоя актриска -- собака

125. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

26 дек. [1900 г. Ницца]

Милая актрисуля, это письмо дойдет к тебе в Новый год; значит с новым годом, с новым счастьем! Целую тебя, если хочешь, тысячу раз и желаю, чтобы исполнилось все, что ты хочешь. И чтобы ты осталась такою же добренькой и славной, какой была до сих пор.

Но, однако, как твое здоровье? Последних два письма, писанных карандашом, меня испугали, и я хоть не стукал твоей селезенки, но побаиваюсь, что у тебя легонький брюшной тиф, а это значило бы, что в театр тебя не пустят по крайней мере с месяц, пьесы мои не будут идти и я вынужден буду играть в рулетку. Но ты здорова? Да? Ну и прекрасно, дуся моя удивительная. Я на тебя надеюсь.

От Маши ни слуху ни духу. Буду писать Средину, пусть напишет хоть два слова, что с матерью.

Здесь, вообрази, вдруг стало холодно, как никогда. Настоящий мороз. В Марселе снегу навалило целые горы, а здесь цветы поблекли в одну ночь, и я хожу в осеннем пальто! В газетах жалобы на необычайный холод. Это отвратительно, боюсь, что впаду в мерлехлюндию. Вчера я был в Ментоне у сестры Немировича; она больна чахоткой, скоро умрет. Ждут Владимира Ивановича и -- увы! -- Екатерину Ник. Недаром небо такое тусклое, скучное! Придется еще послушать этот смех... Актрисочка милая, я тебя обнимаю и целую; но если и ты отвыкнешь от меня и перестанешь писать, тогда уеду в Австралию или куда-нибудь далеко. Мне никто не пишет, кроме тебя одной! Я забыт. Кланяйся дяде Саше и Ник. Ник. Целую тебя нежно.

Твой Antoine

126. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[26 декабря 1900г. Москва]

InquiХte envoyИ dix lettres repondez1. Olga

127. A. П. Чехов -- О. Л. Книппер

26 дек. 1900, вечер [Ницца]

Актриска, что ты беспокоишься? Я получил сегодня твою телеграмму и долго не знал, что тебе ответить. Здоров, как бык, -- ответить так? Но это совестно. А вот как твое здоровье? Все еще сидишь дома или уже бываешь и в театре? Дуся моя хорошая, не болеть, конечно, нельзя, но лучше не болеть. Когда ты далеко от меня, то черт знает какие мысли приходят в голову, и становится даже страшно. Не хворай, милая, без меня, будь умницей.

Сегодня был в Монте-Карло, выиграл 295 франков. Получил из Ментоны телеграмму от Немировича; завтра увидимся. Купил себе новую шляпу. Что еще? Получила роль в новом виде?

Ты пишешь, что послала мне каких-то два письма, -- очевидно, полученных в Москве на мое имя. Если ты послала, то знай: я не получал. Судя по газетам, в Ялте теперь холодная, бурная погода, мороз; матери покажется там очень скучно и нудно.

Твое последнее письмо очень трогает, оно написано так поэтично. Умница ты моя, нам бы с тобой хоть пять годочков пожить, а там пускай сцапает старость; все-таки в самом деле были бы воспоминания. У тебя хорошее настроение, такое и нужно, только не мельчай, моя девочка.

Крепко тебя целую, хотя, по-видимому, тебе это уже надоело. Или не надоело? В таком случае обнимаю тебя крепко, держу так, обнявши, 20 минут и целую наикрепчайшим образом. Напиши, как идут репетиции, какое идет уже действие и т.д. Вообще, как идет дело, не лучше ли отложить пьесу до будущего сезона.

Как писать адрес на телеграммах? Mechtcherinoff -- c'est long et incommode1. Нельзя ли просто: Olga Knipper, Mersliakovsky, Moscou. Ведь почтальоны знают, где ты живешь. Ну, однако, до свиданья! Пиши, а то расшибу.

Твой Antoine

128. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[26 декабря 1900 г. Монте-Карло]

Salue ma belle1. Antoine

129. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27дек./8янв. 1900 г. [Москва]

Я тебя не понимаю, Антон! Меня тревожит мысль, что ты не получаешь моих писем, я не могу понять, что сие значит, посылаю телеграмму, а ты хоть бы одним словом ответил, получил ли хоть одно мое письмо. Подумай: в последнем письме ты пишешь, что не получал от меня ничего и сам не будешь писать, и с тех пор я не имею ни одного письма -- значит, ты все сидишь без моих писем, или как прикажешь понять все это?

Я отправила тебе 10 писем, как сообщала в телеграмме. Ты теперь, значит, в Monte Carlo, как видно из твоей телеграммы? Играешь в рулетку? Или нет? Просто наблюдаешь за страстями бедных людей?

Я вчера первый раз играла "Дядю Ваню", сегодня играю "Одиноких", а завтра иду на репетицию "Сестер".

Соленый у Громова не выходит, как говорят, будто бы будет играть Санин1. Вишневский лучше всех, и остальных хвалят. Мейерхольда не особенно, Артем еще не совсем попал в тон. Пишу с чужих слов, я сама не видела.

Праздник встретила так себе. Долго болтала с Лев Ант. о ссыльных, о их жизни, о смертной казни, -- хорошо говорили. Потом зажгли елку, но все кисли, не клеилось. Я мыслями отсутствовала совершенно, да и не совсем хорошо себя чувствовала. В первый день, кот. провела дома и очень тихо, выехала немножко покататься. Я все еще кашляю и голос очаровательный. Скорее бы проходили праздники! Как раз в Новый год получишь мое письмо.

С Новым годом, милый! Я знаю, чего я тебе и себе желаю, а ты чуешь?

Ну, больше не хочу писать, немного обижена на тебя за телеграмму (если это ответ на мою). Не буду писать, пока не получу от тебя известия, что ты имеешь мои письма.

Будь здоров.

Ольга

130. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 дек. 1900 [Ницца]

Представь, милая моя собака, какой ужас! Сейчас докладывают, что какой-то господин внизу спрашивает меня. Иду, гляжу -- старик, рекомендуется так: Чертков. В руках у него куча писем, и оказывается, что все эти письма, адресованные ко мне, получал он, потому что его фамилия похожа на мою. Одно твое письмо (а всех было три -- три первые письма) было распечатано. Каково? Впредь, очевидно, писать на конвертах надо так: Monsieur Antoine Tchekhoff, rue 9 Gounod (или Pension Russe), Nice. Но непременно -- Antoine, иначе письма твои я буду получать через 10--15 дней по их отправлении.

Твоя нотация насчет Вены, где ты называешь меня "славянским кисельком", пришла очень поздно; 15 лет назад я, правда, как-то терялся за границей и не попадал, куда нужно, теперь же я был в Вене, где только можно было быть; заходил и в театр, но билеты там были все распроданы. Потом уж, впрочем, выехав из Вены, я вспомнил, что забыл посмотреть на афишу, -- это вышло по-русски. В Вене купил себе у Клейна чудесный портмоне. На второй день, оказалось, он отпер свой магазин. Купил у него ремни для багажа. Видишь, дуся моя, какой я хозяйственный.

Ты читаешь мне нагоняй за то, что я не пишу матери. Милая, я писал и матери и Маше, много раз, но ответа не получил и, вероятно, не получу1. И я махнул рукой. До сих пор не было от них ни одной строчки, а я всегда -- правда твоя -- был кисель и буду киселем, всегда буду виноват, хотя и не знаю, в чем.

За слова насчет Толстого спасибо2. Здесь Шехтель из Москвы. Выиграл чертову гибель в рулетку и завтра уезжает. Здесь Вл. Немирович со своей супругой. Здесь она, около других женщин, кажется такой банальной, точно серпуховская купчиха. Покупает черт знает что и все как бы подешевле. Мне жаль, что он с ней. А он, по обыкновению, хороший человек, и с ним нескучно.

Было холодно, но теперь тепло, ходим в летних пальто. Выиграл в рулетку 500 франков. Можно мне играть, дуся?

А я так спешил с последним актом, думал, что он нужен вам. Оказывается, что вы не начнете репетировать его раньше, чем возвратится Немирович. А если бы сей акт побыл у меня еще дня 2--3, то вышел бы, пожалуй, сочней. "Трое" -- хорошая вещь, но написана по-старому и потому читается нелегко людьми, привыкшими к литературе. И я тоже еле дочитал до конца.

Выздоровела? То-то! Хотя во время болезни ты хорошая девочка и хорошие письма пишешь, но все же не смей больше болеть.

Со мной обедает много дам, есть москвички, но я ни полслова. Сижу надутый, молчу и упорно ем или думаю о тебе. Москвички то и дело заводят речь о театре, видимо желая втянуть меня в разговор, но я молчу и ем. Мне бывает очень приятно, когда тебя хвалят. А тебя, можешь ты себе представить, очень хвалят. Говорят, будто ты хорошая актриса. Ну, деточка, будь здорова и счастлива. Я твой! Возьми меня и съешь с уксусом и прованским маслом. Крепко тебя целую.

Твой Antoine

131. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 дек. 1900 [Ницца]

Милая актриска, сегодня совершенно летний, очаровательный день, и я начинаю его с того, что сажусь писать сие письмо. Последние твои письма немножко хмурые, но это ничего, не надолго. Главное, не хворай, моя радость. Вчера я и Немирович обедали у Ковалевского в Beaulieu; он, т.е. Немирович, чувствует себя, по-видимому, недурно и щеголяет в красном с белыми полосами галстуке; его кикимора сидела дома. Вчера же получил письмо от Вишневского. Пишет, что на генеральной репетиции первых двух актов он был великолепен. От Маши или матери писем нет до сих пор и, конечно, не будет. Написал в Ялту одному доктору1, просил его написать, в каком положении мой дом. Меня, моя милая, дома не балуют, не думай во всяком случае, что я скотина неблагодарная. Ты уже выходишь из дому и бываешь на репетициях? Ты знакома с теми переделками, какие я внес в III и IV акты? А знакома со II актом? Переписали для вас роли? Или же читаете по старым тетрадкам? Вишневский писал, что Соленого играет Санин, а Вершинина Качалов2. Последний будет неплох, а если Санин не перегрубит, то будет как раз на месте.

Мне уже захотелось в Россию. Не вернуться ли мне домой в феврале? Как ты думаешь, ангел мой?

Целую тебя крепко, пронзительно. Обнимаю.

Твой Antoine.

Здесь скоро зацветут абрикосы.

1901

132. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[1 января 1901 г. Москва]

Mille vœux sincХres nouvel an nouveau siХcle Anna Olga Wladimir oncle Sacha Charles Sokolowsky1.

133. A. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[1 января 1901 г. Ницца]

FИlicite maman oncle Nicolacha actrissa Souhaite bonheur argent gloire1. Tchekoff

134. О. Л. Книппер -- A. П. Чехову

[1 января 1901 г. Москва]

Посылаю тебе свинушку на счастье, милый Антошка, пусть она тебе принесет много хорошего в Новом Году и в новом столетии. Наконец-то получила от тебя известие, что получил мои письма. Хотя не знаю, все ли -- пишу 12-ое -- верно?

Надеюсь, ты теперь опять здоров и спина не болит больше. А меня не разлюбил? Сегодня я первый раз проехала мимо "Дрездена", вспоминала...1.

Я вечером, ложась спать, всегда мысленно прощаюсь с тобою, а утром здороваюсь. К Омону я больше не пойду -- j'en ai assez2 -- второй раз не потянет, т. ч. в монахи можешь не идти и спать можешь спокойно на своей широкой мягкой постели. А ты доживешь там до весны, чтоб встретить меня? Я очень любопытна и приеду слушать то, что ты мне хочешь сказать на ухо.

Вчера и сегодня была на репетиции. Сегодня размечали 3-й акт без Конст. Серг. Завтра с ним. Вчера вводили в пьесу Санина. Не знаю, как он будет. Я прохворала и ни одной толковой репетиции не видала. Виделся ли с Немировичем? С твоим любимым Котиком?3

Напиши, что Маша все 4 акта в черном или можно в сером, или в белой рубашечке?

Вчера была в Частной опере, слушала "Садко"4, но адски трещала голова, т.ч. удовольствия получила мало. Ну, до следующего письма, дорогой мой писатель!

Целую тебя в глаза и в губы и люблю.

Твоя актрисочка

135. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 янв. 1901 г. [Ницца]

Милая моя дуся, хорошая, славная девочка, удивительная, сейчас мне принесли с почты твое письмо, которое ты послала еще 11 дек. Письмо чудесное, великолепное и, слава небесам, оно не пропало. Твои письма, вероятно, все уже получены, и теперь не беспокойся, таракаша, -- все благополучно. От матери и Маши до сих пор не получил ни одного письма, хотя 20-го дек. они уже имели мой точный адрес.

Здесь жить беспокойно, знакомых больше, чем в Ялте, нигде не спрячешься. Просто не знаю, что делать. Получил длинное письмо от К. С. Алексеева. Написал он его до 23 дек., а получил я только вчера. Пишет насчет пьесы, хвалит исполнителей, в том числе и тебя1. Немирович под арестом; Катишь не отпускает его ни на шаг от себя, и я его поэтому не вижу. В пятницу водил его к Ковалевскому обедать, без нее. Вчера я ел блины у здешнего вице-консула Юрасова. Получил вчера громаднейший букет от неизвестной дамы; повертевши его в руках, разделил на малые букеты, которые и послал нашим русским дамам (из Pension Russe), чем и умилил их.

Здесь, дуся моя, удивительная погода. Хожу в летнем. Так хорошо, что даже совестно. Уже два раза был в Monte Carlo, послал тебе оттуда телеграмму и письмо2. Милая моя дуся, ты сердишься, что я не пишу, и пугаешь, что не будешь писать мне. Но ведь без твоих писем я зачахну. Пиши почаще и подлиннее. Длинные письма у тебя очень хорошие, я люблю их, прочитываю по нескольку раз. Я даже не знал, что ты такая умная. Пиши, деточка, пиши, заклинаю тебя небесами.

Ты сказала Сулержицкому, что в Египет я не поеду? Скажи, милая. Я теперь пишу и буду писать, чтобы летом ничего не делать. Да и здесь так тепло, что никуда не хочется. Я тебя люблю, но ты, впрочем, этого не понимаешь. Тебе нужен муж, или, вернее, супруг, с бакенбардами и с кокардой, а я что? Я -- так себе. Как бы ни было, все-таки я целую тебя крепко, обнимаю неистово и еще раз благодарю за письмо, благословляю тебя, моя радость. Пиши мне, пиши. Умоляю!!

Твой Тото, титулярный советник и кавалер

136. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2/14 янв. 1901 г. [Москва]

Здравствуй милый мой, дорогой мой Антон! Мне кажется, что я не писала тебе целую вечность, а всего, кажется, пропустила только один день. Спасибо тебе за телеграмму. Я рада, что ты опять хорошо себя чувствуешь. Теплее стало в Ницце? Видишься с Немировичем? Опиши мне все, все, будь паинька. Начал что-нибудь писать, или все фланируешь? И то и другое хорошо.

Я теперь здорова, хотя кашляю и голос отвратительный. Сегодня и завтра свободна. Сегодня иду на "Царя Салтана"1 совсем одна, скучно будет, хотя ничего. Вчера, милый мой, я отчаянно кутила и приехала домой -- ужасайся -- в 7-м ч. утра!

Вчера были именины Вас. Василь. Лужского, и весь театр был у него. Мы играли "Одиноких", а потом отправились туда гуртом. Пир был на славу. Дом эдакий, знаешь, старинный, с солидной купеческой закваской. Толстая мамаша в мантилье, очень добродушная, выводок молодых помпончиков, желающих выскочить замуж, -- сестры жены, официанты, шаблонный ужин с заливным, с saute из рябчиков, кавалерами, кот. на веревочке тащат танцевать. Если бы я была барышня, как прежде, в мои молодые годы, я бы отчаянно скучала и зевала, но теперь совсем по-иному себя чувствуешь. Тут посидишь, понаблюдаешь, тут поболтаешь, одним словом, чувствуешь себя отлично, вполне счастливой, что не сливаешься с толпой. Дом у Лужских огромный, комнат без конца. В половине стариков -- мебель старинная, строгая, стены темные, серьезные, попахивает лампадами и чем-то старым, не совсем приятным, чем-то тяжелым, что пудами может повиснуть на человеке, какие-то путы традиций. Хозяева милы, радушны, Перета -- сплошная доброжелательная улыбка. Милой Перете -- все в жизни нравится, все хорошо, все от Бога. Приезжали к ним 2 партии ряженых. Первая человек 15, 20 -- неаполитанских рыбаков и синьорин с тамбуринами. Толстый рыбак-баритон пел итальянские песни, хор подтягивал, потрясал тамбуринами и кастаньетами и делал попытку мимической игры, потом все бесстрастно плясали темпераментную тарантеллу. Все были в полумасках и так и уехали многие. 2-я партия была очень интересна. Выдумка предводителя Общества искусства и литературы -- Архипова2. Он -- в рыжем парике и с длиннейшим носом, демонстрировал свой магазин кукол всевозможных пород. Сначала все куклы -- человек сорок -- прошлись маршем, потом показывались каждая в отдельности. Лакеи приносили, ставили, заводили, и куклы показывали свое искусство. Мы все смеялись без конца, так это было талантливо и интересно. Фурор произвела Снегурочка -- "Манекен, за ненадобностью продававшийся в Худож.-Общ. театре"3, как заявил владелец куклы. Снегурочка от страха, что ее так затерли в Москве, начала сразу говорить из всех 5-ти актов, и с очень ловким, метким обращением к Станиславскому. Это было очень забавно и остроумно. Была обгоревшая кукла от Мерилиза4, дешевая кукла из Троице-Сергиевой лавры, парижская кукла fin de siХcle5, арлекины, etc.. конца не было аплодисментам и хохоту. Эта вся партия осталась, и пошли пля цию -- единственно, что возможно. Она получает пенсии 22 р. и 10 р. дает ей какая-то дама; живет она в Братолюб. общ. Я дала ей обещание написать тебе о ней, что и исполняю. Не хочешь ли, пришлю и драму. Что, открещиваешься?

Была потом дама из Общ. народн. развлечений напомнить о Гаршинском вечере, в кот. я должна участвовать и кот. переносится на 15 янв. Я, к счастью, занята в "Дне". Днем были у меня два студента-андижанца, устраивают литерат. вечер в пользу пострадавших и, значит, просят содействия. Мы хотим прочесть два акта "На дне" и, если приедет Горький, прихватить и его. Студенты славные. Вишневский дал им мысль пригласить Дорошевича. Потом пришла М. Малкиель, сидела долго и говорила много. Пришла бабушка, и вот они вдвоем говорили и о выставке, и о Брюсове, и о кружке, говорили громко. Я ушами хлопала. Пришел Влад. Ив. Поболтали, поговорили с ним и о роли, и о театре, и о многом. Я буду каждое утро до репетиции ходить в театр и там заниматься, в фойе или в чайной. Мне там работается. Влад. Ив. спрашивает, почему я мало делаю дома. Я, правда, дома не работаю, только лежу с ролью и думаю. Мне негде ходить и громко говорить, а в театре я не стесняюсь -- и шагаю и ору. Постараюсь это исполнить.

Завтра обедает у меня Ольга Мих. с супругом. Я, милый, начиная с завтрашнего дня, играю, кажется, без перерыва 10 раз. Славно?

Вишневский говорит, что у нас в банке уже 75 000. Влад. Ив. хлопочет о прибавке артистам. Чтоб Качалов и Москвин получали по 3 000 р., я 3 600 р. и, чтоб не было гвалта, также и Андреева, чтоб Лужский получал столько же, сколько Вишневский. С Качаловой он говорил, но еще ни на чем не порешили2. Она будто сказала, что муж ее все равно останется у нас. Вот тебе новости. А затем, покойной ночи, спи крепко, чувствуй себя хорошо и думай о даче. Целую и обнимаю и крещу тебя, родной мой. Мыши ловятся в мышеловку. Ждем клоповника. Целую тебя.

Твоя Оля

672. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 янв. 1903 [Ялта]

Милая собака, сегодня вечером, с разрешения г. доктора, снимаю компресс. Стало быть, выздоровел и больше писать тебе о своем здоровье не буду. То животное, которое так мерзко кричит, о котором ты спрашиваешь в письме, есть птица; сия птица жива, но почему-то в эту зиму она кричит несравненно реже.

Неустоечной записи у меня нет, но это не значит, что ее нет у Маркса. Помнится, что я не подписывал ее, но, быть может, память обманывает меня. У Сергеенко была доверенность. Далее: Грузенберг просит выслать копию с письма моего. О каком письме моем идет речь?

Мне кажется, что если я теперь напишу Марксу, то он согласится возвратить мне мои сочинения в 1904 г., 1-го января, за 75000. Но ведь мои сочинения уже опошлены "Нивой", как товар, и не стоят этих денег, по крайней мере не будут стоить еще лет десять, пока не сгниют премии "Нивы" за 1903 г.1. Увидишься с Горьким, поговори с ним, он согласится. А Грузенбергу я не верю, да и как-то не литературно прицепиться вдруг к ошибке или недосмотру Маркса и, воспользовавшись, повернуть дело "юридически". Да и не надо все-таки забывать, что, когда зашла речь о продаже Марксу моих сочинений, то у меня не было гроша медного, я был должен Суворину, издавался при этом премерзко, а главное, собирался умирать и хотел привести свои дела хотя бы в кое-какой порядок. Впрочем, время не ушло и не скоро еще уйдет, нужно обсудить все как следует, а для сего недурно бы повидаться с Пятницким в марте или апреле (когда я буду в Москве), о чем и напиши ему.

Послезавтра Маша уезжает. После нее станет совсем скучно.

Целую свою замухрышку и обнимаю. Давно уже не писал ничего, все похварывал, завтра опять засяду. Получил письмо от Немировича.

Твой А.

Я тебя люблю? Как ты думаешь?

673**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое янв. [1903 г. Москва]

Дуся моя милая, bonjour! Сегодня был Алексин и не застал меня дома; передал мне пакетик от Маши, где я нашла рубашку ее работы. Хотела ей сегодня написать, но решила, что письмо мое уже не застанет ее, хотя не знаю, когда она приедет. Если она еще не уехала, скажи ей, что я крепко ее целую за ее память.

Был сегодня Винокуров-Чигорин. Пил чай, с восторгом говорил о нашем театре, о "На дне". 12-го пристрою его на "Три сестры". В Петербурге идет "На дне". Давыдов -- Лука, Варламов -- Бубнов, Юрьев -- Барон, Савина -- Настя. Винокуров говорит, что в Петербурге не ждут хорошего после нашей постановки. Ставит Санин1.

Я прочла вчера на ночь "Болото" Куприна, и мне понравилось. "Мира Божьего" Батюшков, верно, не будет высылать -- жаль. Придется выписать. Нет-нет да прочтешь чего-ниб. свеженького. Как мне хочется впечатлений новых -- если б ты знал! Чувствуешь, что кругом много всего, и интересного, а вот не видишь ничего. У меня как-то душа сохнет, а хочется, чтоб она стала масляная.

Сегодня твоя знакомая Пушкарева прислала мне свою драму: "Роковая встреча". Если бы ее пристроить в Народный дом! Помочь бы старухе.

Обедали у меня Андреевы и пили чай вместе с Винокуровым. Потом я пошла играть.

Были еще студенты, просили участвовать, но я отказалась.

В театре была Зинаида Сергеевна и в восторге от "Дна". Была Горева, Вельская, жена Южина, 3-ий акт стали что-то плохо принимать. Не знаю отчего.

Как поживает "Вишневый сад"? Скоро ли он начнет цвести?

Антончик, правда, мои письма стали сухие? Да или нет? Как чудесно мы опять встретимся! Как будет тепло, хорошо! Ты чувствуешь, дусик? А странно наша жизнь складывается, правда?

Тепло ли тебе, все ли в порядке у тебя? Напиши. Хорошо ли ты кушаешь? Золото мое. Целую тебя за ушком и покусываю нежно и болтаю чепуху. Прижми меня покрепче к себе и поцелуй -- хочешь?

Твоя Оля

674. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

11 янв. [1903 г. Ялта]

Актрисуля, дуся, сегодня я написал Батюшкову, чтобы высылали тебе в Москву "Мир Божий". Я написал ему, что мне "М. Б." в Ялте не нужен, ибо женская гимназия получает и снабжает меня им. Сегодня уехала Маша, и вот перед обедом задул сильный ветер. Скажи ей, чтобы она написала мне, не качало ли ее. Вообще пусть напишет, как ехала до Москвы.

Когда приеду в Москву, то непременно побываю у Якунчиковой. Она мне нравится, хотя видел я ее очень мало. Дуся, за праздники все у меня переболталось в голове, так как был нездоров и ничего не делал. Теперь приходится опять начинать все сначала. Горе мое гореванское. Ну, да ничего.

Пусть твой муж поболтается еще годика два, а потом он опять засядет и напишет, к ужасу Маркса, томов пятнадцать.

Выписываю из Синопа много цветов, чтобы посадить их в саду. Это от нечего делать и от скуки. Собаки моей нет, надо хоть цветами заниматься.

Сегодня наконец прочел стихотворение Скитальца, то самое, из-за которого закрыт "Курьер"1. Про это стихотворение можно сказать только одно, а именно, что оно плохо, а почему его так испугались, никак не пойму. Говорят, что цензора на гауптвахту посадили? За что? Не понимаю. Все, надо полагать, в трусости.

Пусть Маша расскажет тебе, как у нас был с визитом некий Тарнани.

Это уже второе письмо, кажется, я посылаю тебе с кляксами. Прости своего нечистоплотного мужа.

Когда пойдет "Консул Берник"?2 Хорош ли в Бернике Станиславский? А что моя жена хороша, великолепна, в этом я не сомневаюсь. Из тебя, бабуня, выйдет года через два-три актриса самая настоящая, я тобой уже горжусь и радуюсь за тебя. Благословляю тебя, бабуня, перевертываю несколько раз в воздухе, целую в спину, похлопываю, подбрасываю, ловлю и, крепко сжав в объятиях, целую. Вспоминай своего мужа.

Твой А.

675**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое янв. [1903 г. Москва]

Дорогой мой, ты меня, верно, надуваешь и скрываешь свое нездоровье? Умоляю тебя, не делай этого. Я не кукла и все понимаю, а если ты это делаешь для моего спокойствия, то ошибаешься. Я вечно буду беспокоиться и думать, что от меня скрывают. Напиши мне все подробно, когда ты захворал. Ведь третьего дня, т.е. 9-го, было письмо, что ты здоров совершенно. Это ужасно, если ты будешь мучить меня и скрывать.

Сегодня в театре была Комиссаржевская, К. С. приводил ее ко мне в уборную. Она была в ярко-красном платье. Болтали о незначительном. Велела очень кланяться тебе.

Мама лежит в инфлуэнце третий день и не давала мне знать, чтоб я не беспокоилась. Я была у нее. Она лежит и все плачет, убитая какая-то. Мне так больно видеть ее такою, ее, всегда энергичную, крепкую. После обеда заехала навестить Володю с Элей и там узнала о маме. Я по Володьке соскучилась. Его не видела. Эля говорит, что они мало видят друг друга. Он -- по делам и в Филармонии, она -- в мастерской. Я еще не уловлю их тона, не пойму что-то. Завтра утром побегу опять к маме.

Морили клопов сегодня, и вся квартира воняет скипидаром, лаком каким-то. Стоит это 10 р. -- ужасно дорого, я торговалась, но ничего не вышло. Решила дать, чтоб избавиться от этой гадости.

Сегодня после "Дна" меня ждут на двух вечерах -- у Морозова и у Малкиель, но я никуда не поехала. У Морозова детский спектакль и затем чуть ли не бал для взрослых.

Эфросу я написала и, кроме того, видела его у нас в театре. Он говорит, что газета высылается с 1-го янв.1.

На днях поеду с Симовым смотреть его дом в Иванькове. Там, говорят, очень здоровая местность. Может, что найду.

Ну, дусик, выздоравливай скорее и пиши мне всю правду, ведь я жена твоя. Целую тебя и обнимаю тепленько и гляжу в глаза твои. Разве я Фомка?

Твоя собака

676. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[12 января 1903 г. Москва]

Телеграфируй подробно здоровье немедленно. Оля

677**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое янв. [1903 г. Москва]

Как ты себя чувствуешь, дорогой мой? Не сердись на этот вопрос. Я все думаю о тебе. Как ты, что ты? И ужасно мне стыдно за себя делается.

Сыграли "Три сестры". Мне очень игралось в 3-м акте, и 4-й я чувствовала сильно, и плакала.

После 2-го акта приходил Винокуров в восторге, говорит, что ему нравится больше, чем "На дне". Завтра он едет и увидит тебя.

Сегодня как встала -- пошла к маме опять. Она на ногах, т.е. сидит в кресле. Все думает о Володе, страдает, что Володя окружен бартельсовской буржуазной кликой, что maman во все нос сует и распоряжается, как у себя дома. Не позволяет прислуге давать книги читать, а Володя дает, потому что она бедная одна целый день. Эля тоже чувствует, что это все не ее точно. Мне очень хочется поговорить по душам с Элей. Я чувствую, что это надо, и скоро устрою это.

Днем репетировали 4-й акт с народом, возня была большая. У меня обедала Савицкая. У них разгром, они переезжают.

Ко мне очень пристает сестра Маклакова, очень миленькая барышня: просит отчаянно, чтоб ты на клочке бумаги написал бы что-нибудь, ну хоть фразу, и подписался бы. Сделай ты, пожалуйста, это. Ведь не трудно тебе, дусик? Она очень славная, право, живая такая. Сделаешь, милый?

Ах, Антончик, когда мы будем вместе!? Как мне противны стены нашей квартиры! Как надоело приходить в пустой дом. Никто не взглянет, не поцелует, а я делаюсь жесткая без ласки, гадкая.

Как мамаша поживает, что поделывает? Всё, небось, двери запирает? Кланяйся ей от меня, и умоляю, чтоб она не сердилась на меня за то, что не пишу. Я ведь и тебе по ночам пишу.

Дусик, ты пишешь рассказ или нет? Скажи мне. Для меня непонятно, что ты делаешь целый день. Тебе никогда не хочется написать мне о том, чем ты занят, что надумываешь, что пишешь? Я бы тебя так близко чувствовала! Не хочется, никогда?

Ну, я ложусь, почитаю и засну. Электричество потухло. Кругом тихо, шелестят мыши. У меня неполно на душе. Целую тебя, моего дорогого. Я плачу.

Твоя Оля

678*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое янв. [1903 г. Москва]

Дорогой мой Антончик, посылаю тебе к именинам сладенького, и бумажничек, чтоб деньги водились, и свою физию вкладываю, если она тебе счастье может принести. Бумажник посылаю простой, но хороший, очень удобный внутри, а модные не такие удобные, пригодны для легкомысленной молодежи, вроде румяного доктора, правда.

Поздравляю тебя, дусик, со днем Ангела, целую крепко, внушительно, и на ухо шепчу всевозможные благие пожелания, а главное поскорее увидеть свою беспутную жену. Пришел Винокуров, спешу кончать. Вишневский посылает тебе коробок с колбасой или с чем-то еще.

Ну, до завтра, дусик, милый мой, родной мой. Обнимаю тебя крепко, прижимаю к груди и целую тебя.

Телеграммы ответной еще не было и письма вчера не было.

Твоя Оля

679. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[13 января 1903 г. Ялта]

Все благополучно. Антонио

680. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

13 янв. [1903 г. Ялта]

Оля, моя милая. 11 числа утром, когда уехала Маша, я почувствовал себя неважно; болела грудь, тошнило, 38®. И вчера было то же самое. Спал хорошо, хотя и беспокоили боли. Был Альтшуллер, пришлось опять облачаться в согревающий компресс (он у меня громадный). Сегодня утром было уже 37, я чувствую слабость, сейчас поставлю мушку, но все же я имел право телеграфировать тебе сегодня, что все благополучно. Теперь все хорошо, пошло на поправку, завтра я опять буду совсем здоров. Я от тебя ничего не скрываю, пойми ты это и не беспокой себя телеграммами. Если бы что случилось не только серьезное, но даже похожее на серьезное, то первый человек, которому бы я сообщил это, была бы ты.

Ты не в духе? Брось, дуся. Перемелется, мука будет.

Сегодня земля покрыта снегом, туманно, не весело. Мне грустно, что у меня столько времени ушло без работы и что, по-видимому, я уже не работник. Сидеть в кресле, с компрессом и киснуть не очень-то весело. Ты меня разлюбишь, дусик? Во вчерашнем письме ты писала, что ты подурнела. Не все ли равно! Если бы у тебя журавлиный нос вырос, то и тогда бы я тебя любил.

Обнимаю мою родную, мою хорошую таксу, целую и опять обнимаю. Пиши!!

Твой А.

681**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое янв. [1903 г. Москва]

2-й акт "На дне"

Сегодня ты получишь два письма, дусик мой ненаглядный. Ты рад? Мне вдруг показалось, -- оттого я пишу сухо, что думаю, что тебе все должно быть известно в моей жизни. Упрекаю себя за то, что не умею писать смешно, остроумно. Правда, не умею?

Сейчас на меня очень разобиделась Мария Федоровна: принесли портреты Станисл. и Влад. Ивановича, увеличенные с карточки сепией. Ужасно плохо, и я сказала, что вешать их никак нельзя. А они уже в рамах. Чего же тут обижаться? Она же должна понять, что раз не удались, то и нельзя вешать. Что же делать?

Начала письмо во 2-м акте, а кончаю в 3-м. Рассказала про Гастошу1.

Приехала Маша. Я ее видела всего несколько минут -- должна была идти в театр и то еле-еле успела. Маша говорит, что ты выглядишь хорошо, веселый. Слава Богу. После театра поговорю с ней. Хотела поехать на вокзал, но была очень уставши. Пришла поздно с репетиции, обедала уже в шестом часу, а поезд приходит в 6 час. После спектакля поболтаю с Машей.

Получила телеграмму. Получила два письма утром. Буду их смаковать в постели. А то читала в присутствии Винокурова перед уходом на репетицию.

Говорят, что я вчера очень хорошо играла Машу, особливо третий акт. Я это сама чувствовала. Не умею тебе сказать, как я счастлива, когда чувствую успех в старых ролях. И знаешь, они мне не надоедают. Мне всегда хочется вложить в них что-то новое.

Батюшков прислал свою статью о "На дне"2. Я еще не прочла. Я подписалась на "Studio"3. Это мой подарок на Рождество Маше. Ведь ей будет приятно? Я ей буду переводить с английского. И мне практика.

Когда мы увидимся? Дорогой мой, милый! Когда, когда? Ты часто думаешь о лете, о мифической даче?

Надо кончать, сейчас будет убийство Костылева, и потащили обваренную Наташу.

Спи покойно, люби меня. Авось из этого что-нибудь выйдет. Целую тебя крепко тысячу раз, душу в объятиях, чтоб ребра трещали. Ты ведь знаешь мои нежности?

Твоя Оля

682. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 янв. [1903 г. Ялта]

Актрисуля, Пушкарева ненормальна, имей это в виду. Со своей пьесой приходила она ко мне лет 20 назад, даже раньше. Это сестра поэта Пушкарева, поэта и драматурга; ее дразнили Вандой. Пьесы не читай, а вели Ксении или кухонной Маше возвратить ее авторше, когда она придет. Иначе достанется тебе от оной. Я получил от нее письмо, кстати сказать.

У нас снег. Ты пишешь, что я один только браню здешнюю погоду. А разве кто хвалит? Кто сей человек? Получил от Куприна письмо: у него родилась дочь. Мотай это на ус. Получил письмо от Суворина, ответ на нотацию, которую я написал ему1; пишет, что житья нет от сына. Получаю газету "Гражданин"; в последнем номере Горький именуется неврастеником, и успех пьесы объясняется неврастенией. Вот уж от кого даже не пахнет неврастенией! Горькому после успеха придется выдержать или выдерживать в течение долгого времени напор ненависти и зависти. Он начал с успехов -- это не прощается на сем свете.

У Татариновой воспаление легкого.

Ну, Господь с тобой. Будь здорова, жена моя хорошая, не волнуйся, не хандри, не ссорься ни с кем, вспоминай иногда своего супруга. Целую тебя в плечи.

Твой А.

683. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое янв. [1903 г. Москва]

Вчера взяла почт. бумагу в театр, но не писала тебе, дорогой мой, -- очень уж болела голова, и я дремала весь 2-й акт и середину 3-го. Так трудно было играть в парике, голова стянута. Гадость.

Ночью долго не засыпала, плакала, все мрачные мысли лезли в голову. Так, в сутолоке, живешь, и как будто все как следует, и вдруг все с необыкновенною ясностью вырисовывается, вся нелепица жизни. Мне вдруг так стало стыдно, что я зовусь твоей женой. Какая я тебе жена? Ты один, тоскуешь, скучаешь... Ну, ты не любишь, когда я говорю на эту тему. А как много мне нужно говорить с тобой! Я не могу -- жить и все в себе носить. Мне нужно высказаться, иногда и глупостей наболтать, чепуху сказать, и все-таки легче. Ты это понимаешь или нет? Ты ведь совсем другой. Ты никогда не скажешь, не намекнешь, что у тебя на душе, а мне иногда так хочется, чтоб ты близко, близко поговорил со мной, как ни с одним человеком не говорил. Я тогда почувствую себя близкой к тебе совсем. Я вот пишу, и мне кажется, ты не понимаешь, о чем я говорю. Правда? Т.е. находишь ненужным.

Это хорошо, что ты возишься с цветами, я люблю, это к тебе идет, дусик. Я люблю твою фигуру в саду, с ножницами.

Маша поправилась в Ялте, отдохнула, пополнела. Как ей, верно, не хотелось ехать в Москву!

Что у меня впереди, ничего не знаю! Когда я тебя увижу?! Я сильно начинаю седеть. Весь затылок серебрится.

В среду еду с Москвиным на розвальнях к их тетке в Серебряный бор -- час езды. Она там зимует: на берегу Москвы, в сосновом лесу. Посмотрю, нет ли там чего. Ты не раздумал насчет дачи?

В театре был Карабчевский, был у меня, сидел. Говорит, что пьесы нет, т.е. "На дне", а есть хорошая игра. Не то что Чехов, говорит. Поднес Андреевой и мне чудные корзины цветов после 3-го акта. Смешно, верно, было смотреть на наши ночлежные фигуры рядом с цветами. Шубинский смотрел тоже1.

Сегодня утром я была в бане и до спектакля не выходила, сидела дома, разбирала шкаф, ревела, учила роль, но довольно лениво. Мне очень тоскливо на душе.

Попроси у Татариновой снимок с Аутского дома и пришли мне. Не забудешь? Целую тебя, моего дорогого, необыкновенного, обнимаю нежно. Какая у нас будет встреча?!

Твоя собака

684. A. П. Чехов -- О. Л. Книппер

16 янв. [1903 г. Ялта]

Бабуня, ты клевещешь, я никогда не лгал тебе насчет здоровья, ничего не скрывал и боюсь даже, что иной раз и преувеличивал. Вот опять пишу отчет. При Маше у меня болел бок, был плеврит, небольшой и, по-видимому, сухой; компресс, мушка и проч., стало хорошо. Но 11 янв., в день отъезда Маши, я почувствовал себя неважно: боль в правом боку, тошнота, температура 38®. Оказалось, что у меня плеврит, небольшой выпот с правой стороны. Опять мушка, порошки и проч. и проч. Сегодня температура нормальна, но бок побаливает; эксудат еще есть, но, по словам Альтшуллера, уже всасывается, один пустяк остался. Чувствую себя гораздо бодрее и уже охотно сижу за столом. И аппетит есть. Опять-таки повторяю, что от тебя я ничего не скрывал никогда и скрывать не намерен.

Их назвали в Москве "подмаксимами". Между ними есть субъект, в подражание Горькому называющий себя "Скиталец". Как и Горький, он одевается в косоворотку и длинные голенища, носит сверх того декадентский пояс и золотое пенсне. Недавно, на каком-то благотворительном вечере, он прочел стихи, призывая бить по головам состоятельных людей. Призыв этот, кажется, не имел реального успеха. Но автор его покорил сердце замоскворецкой купчихи, предложившей ему себя и свой миллион. Меня уверяли, что подмаксимы пользуются большим успехом среди московской купеческой знати, главным образом -- купчих.

Это тебе клочок из "Гражданина"1.

Скажи И. А. Тихомирову, что в "Гражданине" No 4 есть большая статья о пьесе Горького "На дне". Пусть вырежет и наклеит у себя.

Ночью шел дождь, весь снег стаял. Погода, если судить по тому, что я вижу в окна и слышу в печах, неважная. Нового ничего нет. Собаки и журавли жиреют. Арсений совсем опреподобился, скоро начнет ходить в подряснике. В кабинете пахнет твоими духами.

Ну, обнимаю бабулю мою и целую 1001 раз. Пиши мне каждый день, непременно. У дачи должны быть два достоинства, обязательные: близость воды рыболовной и отсутствие или не близкое присутствие жилых мест. Желательно было бы иметь только 2--3 комнаты, чтобы летом никто не оставался ночевать. И проч. и проч.

Ну, будь здорова, Христос с тобой.

Твой А.

685. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое янв. [1903 г. Москва]

Уже 4-ый час, дорогой мой, милый, любимый! Хоть немножко напишу тебе. Приехали с Машей от Желябужских, куда я отправилась после "Дяди Вани". Были Москвин, Лужские, Качаловы, Бурджалов, Морозов -- из наших, а затем какие-то нелепые студенты, задирающие, какой-то Иванов-литератор (?), но не Ив. Ив. -- того я знаю. Играли "в гости". Мне показалось очень скучно так время проводить. Наши пробовали дурить, но что-то не выходило. Ужинали.

"Дядю Ваню" играли в старом составе. Марию Петровну после репетиции я увезла к себе, после обеда уложила ее в кабинете, затворила, потом повезла ее в театр, и она играла как следует, немного слабо по голосу. Сбор был отличный, почти все полно. После спектакля К. С. благодарил меня за супругу и говорит, что теперь она будет играть. Она в день спектакля будет находиться под моим гипнозом.

Днем разбирали 3-й акт "Берника". Я ничего не понимаю, как кто будет играть. У меня пока Лона только в мечтах.

Приехал Горький, был в театре днем. Просил приютить на ночь какую-то еврейку, дочь банкира, бежавшую с женихом1. Жених отравился, но не умер, и она его бросила. Хорошо?

У нас опять все тает.

Мама все еще больна. Болит у меня сердце за нее. Я такая свинья -- ничего для нее в жизни не сделала. Постараюсь на лето ее устроить по ее вкусу и материально помогу ей, сколько смогу, чтоб она отдохнула хорошенько. Буду ей квартиру искать весной подешевле, чтобы ей легче было.

Ну, до завтра, дорогой мой, нежный мой поэт, здоровей, будь умник. Мне без тебя тяжело и непонятно.

Твоя Оля

686*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[17 января 1903 г. Москва]

Пьем мускат здоровие Антония собака целует. Оля Маша1

687. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 янв. [1903 г. Ялта]

Здравствуй, дусик мой! Знаешь, что я придумал? Знаешь, что я хочу предложить тебе? Ты не рассердишься, не удивишься? Давай вместо дачи в этом году поедем в Швейцарию. Там мы, устроившись, благодушно проживем два месяца, а потом вернемся в Россию. Как ты думаешь? Что скажешь?

Сегодня приехал учитель, привез от тебя подарки1. Прежде всего, миллион поцелуев тебе за карточку, кланяюсь в ножки. Угодила, дуся моя, спасибо! Бумажник очень хороший, но его придется, вероятно, спрятать, так как теперешний мой бумажник мне памятен и дорог; его когда-то подарила мне собака. К тому же новый, кажется, неудобен, из него легко потерять деньги и бумаги. За конфекты тоже низко кланяюсь, хотя конфект я не ем; мать очень любит их, стало быть, ей отдам.

Но бедный Вишневский! Пиво, которое он прислал мне, сообразительный учитель сдал в багажный вагон; оно замерзло, бутылки полопались. Надо было бы предупредить учителя. Вообще не везет мне с пивом! А кто прислал мне птицу в шляпе? Ты или Вишневский? Удивительно безвкусное венское изделие. Куплено оно, очевидно, в венском магазине не Клейна, а шмулей, любящих венскую бронзу. В Москве теперь торгуют только шмулевой бронзой. Бррр, забросил на печку, тошно смотреть даже. Но это пустяки, впрочем, а вот пива жаль, даже кричать готов.

Поедешь в Швейцарию? Напиши мне, родная, подумав и все взвесив, и если решишь, что ехать можно и что мы, быть может, поедем, то начни собираться мало-помалу, так чтобы нам в конце мая и выехать, составив предварительно маршрут. Вчера на ночь я читал в "Вестнике Европы" статью Евг. Маркова о Венеции. Марков старинный писака, искренний, понимающий, и меня под его влиянием вдруг потянуло, потянуло! Захотелось в Венецию, где мы побываем, захотелось в Швейцарию, где я еще не был ни разу.

Вот если б учитель мармеладу привез! Или мятных лепешек от Трамбле2. Ну, да все равно.

Поедем, родная! Подумай! Если же почему-либо тебе нельзя, тогда отложим до будущего года. Сегодня ветрище дует жестокий. Ну, благословляю тебя и обнимаю мою радость. Отвечай поскорей насчет Швейцарии.

Твой А.

688. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое янв. [1903 г. Москва]

Только день пропустила, а кажется, что целую вечность не писала тебе, дорогой мой, милый, ласковый мой!

Отчего ты снова прихворнул? Что же это? А я-то радовалась, что ты эту зиму хорошо начал проводить! Ну, ничего, потерпим, будет ведь лучше? Все будет лучше, яснее, полнее. Не грусти, дусик милый. Я знаю, как ты тоскуешь, как скучаешь, я знаю, что должна жить около тебя, помогать тебе, развлекать тебя. А не делаю, потому что подла, не сильна, или неправильно понимаю жизнь, или очень я жадна, или потому что поздно начала жить и везде чувствую неполноту. Сама не знаю, ничего я не знаю.

Как ты провел день своих именин? Винокуров, верно, увеселял тебя, рассказывал про Москву. Не надоело тебе? Коробок от Вишневского довез благополучно? Куренка передал? Бумажник нравится или нет? Конфекты кушаешь? Рожицу мою нашел?

Вчера и сегодня я устала, потому что две ночи кутила. Pardon, monsieur! Я тебе писала, что была у Желябужских. Легла поздно, т.к. болтала с Машей, а потом писала тебе и много думала, не спала. Вчера после репетиции хотела поспать, да пришли Званцева, Фейгина, Саша Средин, т.ч. я перед самым спектаклем только полежала. Во время 2-го акта проходила с Влад. Ив. сцены Лоны. После 3-го акта вызывали Горького, он выходил злой, нехотя, ковырял нос и не кланялся. Алексин смотрел. После театра ездили в "Эрмитаж" по приглашению Горького. Из дам были я и Мария Фед. только и масса мужчин. Потом приехал Скиталец с своей невестой и ее сестрой. Невеста застенчива до ужаса -- жалко было смотреть на нее. Зачем он подверг ее такой пытке! Были Шаляпин, Собинов, Слонов (композитор), Ульянов (вроде литератора), Алексин и наши. Шаляпин рассказывал анекдоты, но не сальные, я до боли хохотала. Какой он талантливый! Пел он тоже, пел чудесно, широко, с захватом. Рассказывал о сотворении мира; о том, как поп слушал оперу "Демон"; как дьякон первый раз по жел. дороге ехал; как армянин украл лошадь, но оправдался: лошадь, говорит, стоит поперек улицы, а улица узенькая, я -- мимо морды: кусает, я мимо зада -- лягает, я -- под нее, она на меня верхом села, тогда я занес ногу через нее, а она тут-то и убежала, значит, она меня украла, а не я ее. Это очень комично -- с армянским акцентом.

Качалов наш чудесно рассказывает, тонко, я первый раз слушала. Надо его тебе демонстрировать. Просидели мы до 5-ти часов. Я спала всего часа три.

Днем репетировала, после обеда уснула, и опять "Дно" играли. Сегодня у нас была Ермолова. Мы ей в ложу цветы положили, у нас в фойе угощали чаем, фруктами, конфектами, водили по уборным. Она была ужасно тронута приемом. Какая она славная, симпатичная.

Да, забыла: Шаляпин просил тебя очень поцеловать куда попало, -- так и велел написать. Я исполняю. Чувствуешь? Собирается он постом в Египет. Говорил он речь, копируя Горького. При этом вспоминали ваше путешествие по Кавказу1 и укоряли друг друга в пьянстве. Кто-то уверял, что ты говорил речь в Тифлисе; я, конечно, опровергла этот слух. Мой писатель и вдруг -- речь! Несообразно.

Ермолова говорит, что после 1-го акта она чуть не зарыдала, -- такое сильное впечатление.

Маша сегодня смотрела тоже "На дне". Говорит, что Москвин и Качалов ей меньше понравились.

Шнап наш делается интересным.

Вчера у нас был пирог в честь твоих именин, пили вино, чокались за твое здоровье. В "Эрмитаже" все поздравляли меня с именинником.

Ах, Антончик, как ты мне нужен, как мне тяжело без тебя! Спасение, что я целый день занята.

Родной мой, как ты справляешься с компрессом, с мушкой? Неужели тебе никто не помогает? Поля могла бы. Она такая добрая, хорошая.

Какой Бог рассудит мою жизнь?

Ну, спи, дорогой мой, спи в моих объятиях, под моими поцелуями, прижмись ко мне, я тебя поглажу, понежу, поласкаю.

Твоя Оля.

Сегодня Горький ни за что не вышел, несмотря на то, что публика безумствовала. Скандал просто был.

Завтра иду с Машей слушать Кубелика -- чудо. Концерт в консерватории, днем.

Получила от Крестовской длинное письмо, очень милое, и книгу, кот. она шлет мне и Маше -- чеховским женщинам. Там: "Исповедь Мытищева" и "Вопль". Ты улыбаешься, конечно? Целую.

689**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое янв. [1903 г. Москва]

Ты себя лучше теперь чувствуешь, дорогой мой? Если бы я умела молиться, я бы каждый день молилась за тебя, чтоб ты здоровел. Я прежде умела молиться и перестала после смерти отца1.

Я сегодня вечером дома и совсем одна; заезжал только Влад. Ив. на четверть часа.

Днем слушала Кубелика. Что это за гениальный мальчишка! Какая чертовская техника, звук, легкость необычайная! Я давно не слыхала ничего подобного. И мордочка интересная. Я тебе пришлю его на открытке.

Я за всю зиму первый раз в концерте. Так чудесно было, днем, светло, нет электричества. Масса народу. Видела опять Пятницкого, Алексина, Варв. Самс. Коссович, бабушку, Телешовых, Малкиелей, etc. Я так была счастлива слышать оркестр, музыку, даже в груди что-то сделалось, точно вот сейчас сознание потеряю. Мнение большинства -- что Кубелик только виртуоз, только техника сильна у него. Но он чудесно, певуче, мягко сыграл Andante cantabile из концерта Моцарта, и с годами он будет еще лучше, еще сильнее передавать пение.

После концерта я обедала у мамы. Она все еще больна, не выходит. Володя с Элей там были. Эля ушла к своим. Володя нехорошо себя чувствовал и к вечеру у него сделались ужаснейшие боли в желудке, и он слег. Делали горчичники, горячие припарки. Я ушла, он все еще лежал и страдал. Эти припадки у него повторяются изредка. После обеда я легла к маме и заснула, и мама лежала и Володя -- видишь, как интересно. Зина орудовала вовсю.

"Мир Божий" я еще не получала.

Ксения сегодня -- рыдает. Вчера я ее посылала за билетами на Кубелика и дала ей 25 р. и умоляла не растерять. Она как раз потеряла пять рублей. Ужасная она разиня. Я ей ничего ровно не сказала, а конечно, обидно, что билеты вместо 6 рубл. стоили 11 р.

Когда мы увидимся, Антончик?! Ведь ничего не выходит из нашей жизни. Ты в конце концов разлюбишь, охладеешь ко мне, раз меня нет около тебя. На меня отчаяние нападает, ты знаешь? Ты там один, тоскуешь, я здесь одна (хоть и толкусь на народе), нервлюсь, раздражаюсь. Что надо делать? Ты умный, скажи.

Целую тебя, обнимаю горячо и ужасно хочу тебя увидеть; мечтаю об отпуске, но...

Не забывай меня, не проклинай.

Твоя Оля

690. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 янв. [1903 г. Ялта]

У Татариновой воспаление легкого, дусик мой, я возьму у нее фотографию дома, когда выздоровеет, не раньше1. Из твоего бумажника, который ты прислала мне, я устроил маленький склад рукописей и заметок; каждый рассказ имеет свое собственное отделение. Это очень удобно.

Что же ты надумала, что скажешь насчет Швейцарии? Мне кажется, что можно устроить очень хорошее путешествие. Мы могли бы побывать по пути в Вене, Берлине и проч. и побывать в театрах. А? Как ты полагаешь?

Савина ставит в свой бенефис мой старинный водевиль "Юбилей"2. Опять будут говорить, что это новая пьеса, и злорадствовать.

Сегодня солнце, яркий день, но сижу в комнате, ибо Альтшуллер запретил выходить. Температура у меня, кстати сказать, вполне нормальна.

Ты, родная, все пишешь, что совесть тебя мучит, что ты живешь не со мной в Ялте, а в Москве. Ну как же быть, голубчик? Ты рассуди как следует: если бы ты жила со мной в Ялте всю зиму, то жизнь твоя была бы испорчена и я чувствовал бы угрызения совести, что едва ли было бы лучше. Я ведь знал, что женюсь на актрисе, т.е., когда женился, ясно сознавал, что зимами ты будешь жить в Москве. Ни на одну миллионную я не считаю себя обиженным или обойденным, напротив, мне кажется, что все идет хорошо или так, как нужно, и потому, дусик, не смущай меня своими угрызениями. В марте опять заживем и опять не будем чувствовать теперешнего одиночества. Успокойся, родная моя, не волнуйся, а жди и уповай. Уповай и больше ничего.

В Ялте на базаре угорело четыре мальчика. Пришло приложение к "Ниве" -- рассказы мои с портретом, а под портретом удивительно дрянно сделанная моя подпись.

Теперь я работаю, буду писать тебе, вероятно, не каждый день3. Уж ты извини.

Поедем за границу! Поедем!

Твой супруг А.

691. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое янв. [1903 г. Москва]

3-й акт "На дне"

Дорогой мой Антончик, здравствуй! Пишу тебе опять в ночлежном костюме. Играем в пользу хитровцев1 по возвышенным ценам. Все полно. Я сейчас рассказала про Гастошу. Играется.

Сейчас получили телеграмму от Берлинского Мал. театра с выражением всяких чувств. Мы ведь поздравляли их с тем, что они играли "На дне". По-моему, успеха там не было. Ты читал фельетон? Много написано, но чувствуется, что что-то не то2. Правда?

Сейчас К. С. спрашивал, пишешь ли ты пьесу. Душе, говорит, надо отдохнуть. Дусик, если бы ты знал, как нужна твоя пьеса, как ее жаждут, жаждут твоего изящества, нежности, аромата, поэзии, всего того, что ты можешь дать. Чувствуешь, мой тонкий писатель? Дусик милый! С какой любовью мы будем разбирать, играть, выхаживать "Вишневый сад". Ты увидишь. И ты с нами будешь жить.

Сейчас прервал меня брат Мейерхольда3, умолил читать в концерте 2-го февр. В пользу родильного приюта. Читают Андреева, Качалов. Еще Цингер4 пристает читать в Истор. музее отрывки из "Монны Ванны". Ты сердишься?

Меня ужасно легко уговорить: тянут сейчас Москвины к себе, после спектакля. Съезжу на часок.

28-го будет генеральная "Столпов". Ничего не понимаю, что будет. Вспоминаем тебя, как ты бы хохотал над Ибсеном. А он, кажется, приезжает5. Посмотрел бы нас.

Кончаю уже в перерыве в 4-м акте. Тебе противно это письмо, пропитанное театром?

Как я хочу тебя видеть! Если бы меня отпустили на Масленую и первую неделю -- приехать к тебе? Как ты думаешь? Я еще не говорила ни с кем об этом.

Целую, обнимаю, прижимаю тебя, чтоб ты был близко ко мне, чтоб я могла разглядеть, что у тебя в глазах, дорогой мой. Не брани меня за мои скверные письма. Я ведь временами бываю трепаная, ничего не соберу ни в голове, ни в душе. Сейчас еще выхожу на сцену. Целую горячо.

Твоя собака

692**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое янв. [1903 г. Москва]

Твое письмо меня взволновало, родной мой! Ты, верно, был сильно не в духе. Я тебе ничем не угодила, дусик? Прости. А бумажник мне очень по вкусу, там так много отделений, я его долго рассматривала и вертела и перебрала весь магазин. Отчего тебя рассердила игрушечка? Я просто так послала ее, мне хотелось послать что-нибудь из моих вещей. У меня был целый оркестр таких птиц, и они меня потешали; в последнюю минуту, когда уходил учитель, я ее завернула и отдала. Не сердись, милый. Мармеладу и мятных не прислала, потому что первого ты в Москве в рот не брал, когда я приносила, а вторых можно достать в Ялте, а абрикосовские конфекты ты всегда любил. Пиво очень жалко, но я тебе еще пришлю. Учитель -- дубина; я ему твердила сто раз, что надо короб отдать кондуктору, поставить в холодок. Вишневский огорчится, когда узнает.

Так мы едем в Швейцарию? С наслаждением, милый мой! Я на все согласна, что ты ни придумаешь. Поживем в горах, в чудном воздухе, тем более что ты еще не был в Швейцарии. Собирай сведения -- куда лучше ехать, приобрети карту и составляй маршрут, и я тоже буду думать, будем писать друг другу, что надумаем, а потом вскоре и поговорим. Так, милый мой?

Весной мы, верно, будем репетировать "Вишневый сад" -- правда? Наверное даже. Ты будешь на репетициях, будешь все говорить. Подготовимся потихоньку к отъезду и катнем. Побываем и в Венеции. В дороге я все буду делать, и с билетами, и с багажом возиться. Тебе будет хорошо и покойно, ты увидишь. Ты будешь у меня веселый и хороший.

Сегодня заходила к маме: она хиреет, утром у нее свело руку, перекорючило, и она сильно испугалась. Хочет на неделю уехать в деревню к знакомым. Так мне что-то непокойно за нее. Ее надо иначе устроить на будущую зиму и чтоб она наполовину меньше работала, чтоб не держала квартиры. Как это все будет -- я не знаю, но должно измениться, без сомнения, иначе мы, дети, свиньи. Коренная перемена нужна. Володе лучше. В ту ночь и он и Эля ночевали у мамы. Володя не мог уехать домой. Доктор говорит, что эти боли от слепой кишки, что-то там есть.

Сегодня мы с Машей обедали у Алексеевых. Были: Лужские, Немировичи, Вишневский, жена Амфитеатрова. Котик молодеет, хихикала очаровательно, Перетта тараторила. Я, дусик, больше решила не пить и не есть закусок. Ты доволен? На долго ли хватит, не знаю, но решила. Сегодня уже не пила и не закусывала. Было просто, не скучно, не натянуто. Я много разговаривала с Евлалией Амфитеатровой. Она мне рассказывала про Минусинск, про жизнь там, как там страшно было жить1. Теперь он уже в Вологде, и она едет туда же. Она славненькая. Рассказывала вообще о своей жизни, как она была актрисой, как встретилась с Амфитеатровым. У нее сын 1-го года и 3-х месяцев -- я и не знала. Говорит, что в Минусинске ложились всегда часов в 5, потому что боялись быть ограбленными и убитыми. Там ежеминутно резня и грабеж, а их считали там богатыми. Жизнь там дорогая. Они ни с кем не были знакомы. Он и сейчас пишет в "Русском слове" под двумя псевдонимами: кажется, Борус и еще какой-то. Ты знаешь?

Мы с ней расцеловались, она мне объявила о своей симпатии ко мне.

Дуняша служила у стола, и мне так напомнило Любимовку!

Ну, дусик, пора, уже скоро три часа. Завтра надо рано вставать, ехать в Серебряный бор. Обнимаю тебя и целую нежно и прошу прощения, если не угодила тебе. Чего тебе прислать из Москвы? Напиши, родной мой. Будь здоров, целую твои глаза, губы много, много раз и улыбаюсь тебе.

Твоя Оля

693. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое янв.[1903 г. Москва]

День св. Ольги-лыжницы.

Я, дусик, удивительно провела сегодняшний день. Давно уже мечтала о таком отдыхе. Сейчас ужасно устала и ложусь, но хочу хоть вкратце написать тебе, что я проделала. Утром в 9 Ґ час. мы двинулись в путь на парочке на отлете: Москвины, Адашев и я. Уехали верст за 8 в Серебряный бор на берегу Москвы, где дача Гельцеров, живут ее родители и тетка. Приехали, погуляли здорово до обеда; накормили нас на славу: завтра меню напишу. После обеда я с моими кавалерами отправились на лыжах.

Господи, какая это прелесть! Скользить по чистому, нетронутому снегу, дышать сколько хочешь, кругом ни души, только сосны, скользишь куда хочешь, нигде препятствий. Наслаждение прямо. К тому же тепло. Хохотали мы до упаду над Адашевым, кот. первый раз на лыжах и падал. Я ни разу не свалилась, скатывались с пригорков, одним словом, наслаждались вовсю.

В 5 час. попили чаю и поехали прямо в театр, играть "На дне", веселые и довольные. Тебе это нравится? А, дусик мой золотой? Завтра опишу как следует.

А от тебя не было письма. Мне кажется, что ты раздражен против меня, сердишься. Правда или нет? Мне так хочется пожить с тобой, приласкаться, поговорить с тобой, пофилософствовать, хочется любить сильно.

Целую тебя, моего нежного, чудного, драгоценного, шепчу на ухо что-то, отчего ты улыбаешься.

Твоя Оля.

Решили 22-е янв. отныне праздновать: св. Ольги-лыжницы.

694. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 янв. [1903 г. Ялта]

Актрисуля моя, здравствуй! Получил сегодня письмо от Немировича, пишет о пьесах, какие пойдут, спрашивает про мою пьесу1. Что я буду писать свою пьесу, это верно, как дважды два четыре, если только, конечно, буду здоров; но удастся ли она, выйдет ли что-нибудь -- не знаю.

Ты хочешь, чтобы Поля ставила мне компресс? Поля?!! Впрочем, теперь я уже не кладу компрессов, обхожусь одними мушками. Температура вчера была нормальна, а сегодня еще не ставил термометра. Теперь сижу и пишу. Не сглазь. Настроение есть, хотелось бы дернуть в трактирчик и кутнуть там, а потом сесть и писать.

Зачем Скиталец женится? Для чего это ему нужно?

Все жду, что ты скажешь насчет Швейцарии. Хорошо бы мы могли там пожить. Я бы кстати пива попил бы. Подумай, дусик, мой ненаглядный, и не протестуй очень, буде тебе не хочется ехать. Гурзуфский учитель ничего не рассказывал мне про Москву, а только сидел и кусал свою бороду; быть может, он был огорчен тем, что полопались от мороза бутылки с пивом. Да и я был нездоров, сидел и молча ждал, когда он уйдет.

Твоя свинья с поросятами на спине стоит у меня на столе, кланяется тебе. Славная свинка.

А какая масса сюжетов в моей голове, как хочется писать, но, чувствую, чего-то не хватает -- в обстановке ли, в здоровье ли. Вышла премия "Нивы" -- мои рассказы с портретом, и мне кажется, что это не мои рассказы. Не следовало бы мне в Ялте жить, вот что! Я тут как в Малой Азии.

Чем занимается в Москве преподобный Саша Средин? Как его здоровье, как жена? Видела ли ты в Москве Бальмонта?

Ну, собачка, будь здорова, будь в духе, пиши своему мужу почаще. Благословляю тебя, обнимаю, целую, переворачиваю в воздухе. Скоро ли наконец я тебя увижу?

Твой А.

695**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье янв. [1903 г. Москва]

Голубчик мой, дорогой мой, второй день нет письма. А последнее было такое нервное, нехорошее; что случилось? Ты недоволен мной, сердишься на меня? Я тебя раздражаю своими нелепыми письмами, сухими, рассеянными. Я все это чувствую. Прости, дорогой мой. Я растрепалась душой. Мне тяжело без тебя, нет опоры. Я с тобой увереннее живу, крепче.

Ах, дусик мой... Если бы мне сейчас прижаться к тебе крепко, крепко, так, чтоб я слышала биение твоего сердца, чтоб ты мне говорил что-то ласковое, нежное и чтоб душа у меня смягчилась. Когда мы увидимся, когда?!

А как вчера славно было! Чистый, нетронутый, крупичатый снег, сосны, печальные, томящиеся, унылый их шум, золотистый закат, легкие облака, за Москвой-рекой какие-то татарские горы, точно предгорье Крыма, село, из-за холма любопытно торчит колокольня, на горизонте темный синеющий лес -- так бы убежала на лыжах куда-то на простор, в ширь, точно там есть другая жизнь, которая манит и тянет. Сидела я на пне и любовалась без конца. Дятел стучал, сосна скрипнула. Ты бы понял и чувствовал всю эту красоту, я знаю.

Тетка Гельцер живет там уже очень давно. У нее отличная небольшая дача, т.е. зимний дом, но со всеми удобствами, во всем достаток чувствуется, обеспеченность, дом такой, о каком мы с тобой иногда мечтали: одноэтажный, уютный, светлый, тетка страстная любительница садоводства и огородничества, у нее и парнички есть, и кроме того она страстный рыболов. Живет она с сыном и с пожилой француженкой, кот. была при ее детях. Накормили нас знатно: кулебяка с осетриной, уха из стерлядей, рыба au gratin в раковинах, утка, каплун, пломбир, кофе, фрукты -- вкусно? Кроме того закуска, домашние наливки, грибки. Аппетитно все подано, чисто. Во время обеда солнце сияло и было весело. Москвин дурил, говорил глупости. И после такого-то обедища покатили мы на лыжах и хохотали над Адашевым, кот. все падал.

Я насладилась. Утром мы гуляли к Москве-реке, кот. там удивительно извилиста и красива, должно быть, летом. Место красивое, гористое, песчаное, озера среди сосен -- странно, правда? Дач настроили там много теперь, и, должно быть, живется хорошо. Весной мы съездим туда непременно, да, Антончик? Перед Швейцарией. Погуляем там, рыбу половим.

Сегодня не репетировалось. Я закисла с Лоной, не знаю, что делать. Дурацкая у меня манера: схвачу сразу образ и живо охладею, начинает казаться, что это не то, и кончается тем, что возвращаюсь к нему же. Ужасная была репетиция. Все носы повесили. Ни у кого нет ничего. Влад. Ив. сердился молчаливо. После репетиции Горький увез меня обедать к Скирмунту; там была его жена, Пятницкий, Бларамберг, Бальмонт.

Бальмонт был сегодня "На дне", и жена звала меня пить чай к ним после театра, но я устала и не пошла.

С Пятницким говорила о Марксе. Он очень деликатно относится к этому делу и понимает, что тебе это все неприятно. Он говорит, что надо бы Марксу внушить, чтоб он изменил условия, и что если он теперь через тебя заработает, ну хоть 200 000, то чтоб тебе дал хоть третью часть, что ли, и чтоб будущее твое откупить у него. Он настаивает, что это грабеж. Дусик, вспомни, подписывал ли ты неустоечную запись и есть ли договор относительно Сергеенко. Завтра еще напишу о Марксе, а теперь addio, спать хочу. Целую и обнимаю тебя. Я опять буду вроде новорожденной, когда встречусь с тобой.

Твоя собака

696. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое янв. [1903 г. Москва]

Наконец пришло письмо сегодня, дорогой мой! Я немного успокоилась, хотя тон письма меня не успокаивает. Закралась нотка, впрочем, вполне понятная. Бережешь ли ты себя, дусик? Все делаешь как следует? Аппетит каков? Про настроение не спрашиваю. Я все его понимаю и чувствую.

Я больше не стану раздражать тебя своими письмами, даю тебе слово. Буду писать веселые, без нытья. Ты доволен?

Антонка, мне так хочется услышать твой голос!

Так, значит, мы едем в Швейцарию! Я рада. Ты будешь мой, и я буду твоя. Буду тебя лелеять, холить, выхаживать.

Сегодня я дома. Была М. Малкиель, ушла. Мы с Машей сидели в кабинете, и я читала вслух статью о тебе Альбова ("Мир Божий" получили)1; Маша шила. Как видишь, картина семейная. Статью прочла наполовину. Многое мне нравится. Пришел Немирович, принес мне журналы для фигуры Лоны. Сидели втроем, болтали, потом я беседовала о Лоне, кот. меня мучает.

Наши все девы были на "Мещанах", т.к. сегодня именины Ксении и я их отпустила.

Я с Шнапом ходила за ветчиной, Маша варила картошку к ужину. Как чудесно, когда нет прислуги! Как свободно!

"Столпы" наши нас не утешают.

Надо бы написать тебе о разговоре с Пятницким, да не хочется об этом говорить. Напишу завтра. Можно?

Голубчик, прости меня, что я ною в своих письмах! Я не должна этого делать.

Читал сегодня "Новости дня"? А про поганку m-me Метерлинк?2 Не сделать ли мне такую штуку? А, как ты думаешь?

Пива я тебе пришлю. Мятных пришлю. Дурацких птиц не буду присылать, конфект вкусных тоже нет.

Душу тебя в объятьях, целую тысячу раз. Как мне скучно в своей одинокой спальне! И тебе тоже?

Работай, дусик; думай о "Вишневом саде". Я его жду с адским нетерпением. Поцелуй мамашу, кланяйся всем.

Твоя Оля

697. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 янв. [1903 г. Ялта]

Да, дусик, мне теперь легче, а сегодня и совсем хорошо, так хорошо, что я даже в сад выходил. Погода чудесная, теплая.

Получил письмо от Александра Борисовича, того самого студента, серьезного шмуля, который был в Андреевской санатории чем-то вроде вице-директора. Спрашивает, как здоровье, и кстати извещает, что он уже врач1. Тебе кланяется.

У нас во дворе завелись два чудных щенка, которые лают всю ночь и уже прижились. Как удалить их? Оба дворняжки.

Дусик, прости за совет: не оставляй дома денег или запирай их как-нибудь особенно. Иначе не обойдешься без сюрпризов. Больше я тебе на эту тему писать не буду, прости.

Вчера у меня просидел вечер старик кн. Ливен2. Обнимаю тебя, мою собаку, и жду, что скажешь насчет Швейцарии и Италии, вообще насчет нашего лета. Нам с тобой осталось немного пожить, молодость пройдет через 2-3 года (если только ее можно назвать еще молодостью), надо же поторопиться, напрячь все свое уменье, чтобы вышло что-нибудь.

Ну, Господь с тобой, не хандри.

Твой А.

698. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

26 янв. [1903 г. Ялта]

Дуся моя, необыкновенная, собака моя милая, значит, ты согласна в Швейцарию, вообще попутешествовать вместе? Великолепно! Мы в Вене проживем дней 5, потом в Берлине побываем, в Дрездене, а потом уже в Швейцарию. В Венеции, вероятно, будет уже очень жарко.

Бумажник твой мне очень понравился и нравится очень, клянусь тебе, но мне не хотелось расставаться со старым, твоим же. Теперь твой бумажник (новый) лежит у меня на столе, и в нем разные заметочки для рассказов. Я пишу и то и дело лезу в бумажник за справкой.

Ваш театр перестал высылать мне репертуар. Имейте сие в виду-с.

А петух в шляпе мне не понравился, потому что он шарлатанское изделие; нельзя в комнате держать таких вещей. Ну, да черт с ним, с петухом.

Погода здесь дивная, завтра я уже выеду в город. От плеврита осталось только чуть-чуть, почти все всосалось.

С Евлалией1 я знаком, знаю ее. Статьи ее супруга читаю иногда в "Русском слове", но пока они мало интересны.

Пишу рассказ для "Журнала для всех" на старинный манер, на манер семидесятых годов2. Не знаю, что выйдет. Потом нужно для "Русской мысли", потом для "Мира Божьего"... Спасите нас, о неба херувимы!!

Как славно, как бесподобно мы с тобой проедемся! О, если бы ничто не помешало!

Получил от Комиссаржевской письмо, просит новую пьесу для ее частного театра в Петербурге. Она будет хозяйкой театра. Чудачка, ее ведь только на один месяц хватит, через месяц же пропадет всякий интерес к ее театру; а написать ей об этом неловко, да и нельзя: она уже бесповоротно окунулась в свое предприятие3. А что написать ей насчет пьесы? Отказать? Поговори поскорее с Немировичем и напиши мне, можно ли ей пообещать "Вишневый сад", т.е. будет ли ваш театр играть сию пьесу в Петербурге. Если нет, тогда пообещаю ей4.

Значит, мы с тобой поедем? Умница моя, я теперь тебя никогда не брошу. Обнимаю тебя так, что ребрышки все захрустят, целую в обе щеки, в шею, в спинку и прошу писать мужу.

Твой А.

К вам поехала дочь Татариновой5. А ты на Масленой не приедешь, не финти. Да и не нужно, радость моя, утомишься только и потом заболеешь. Приезжай на весь пост, тогда согласен.

В новом бумажнике я сделал открытие: глубочайший карман, глубиною в пол аршина, чтоб было, очевидно, куда деньги прятать.

699**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое янв. [1903 г. Москва]

Дорогой мой Антон, я два дня не имею писем. Решила, что тебя не тянет писать мне. Я, дусик, не обижаюсь, если не хочется, не принуждай себя. Только пиши о самочувствии, умоляю.

У нас все тает, ползет, +2®. Черно, грязно и скверно. А я люблю шаркать пешком в такую погоду. Сегодня шаркала, задрав юбки.

У нас были блины сегодня. Вкусные блины -- легкие, нежные. Я вечером не играла и потому покушала вдоволь. Pardon, monsieur.

Вечером сейчас слушала Гофмана. Он играл только Шопена. Первое отделение слушала с наслаждением, даже в глазах защекотало, а ко второму уже утомилась. Духота адская, народу масса. Я была одна. Там, в Большой зале собрания, так светло, так парадно, и мне захотелось даже быть нарядной, в великолепном туалете. Видишь, какая я пустышка. Под музыку я с аппетитом думала о своей Лоне, фантазировала. Позади меня ужасно как-то мелко щебетали дамы. Меня давила толпа, тяжко было. Интересного ничего не бросилось в глаза. Только видела, как многие постарели. Я подумала, что и я также, верно, постарела.

Во вторник уезжает в Ялту Елизав. Ник. Званцева. Она будет у тебя. Будь с ней мил. Она деликатная, славная. Влюблена в тебя уже 15 лет. Вникни. Не будь бесчувственным.

Шаповалов был сегодня, но я его видела всего 5 минут, уходила на репетицию. Репетировали 4-й акт, с хором, музыкой и народом в костюмах1. Думаю, что будет торжественно и трогательно.

Горький еще здесь все путается. У жены его нарыв в носу, распухло все лицо. Говорят, "На дне" берет полные сборы, слава Богу.

Конст. Серг. в 4-м акте всегда нас потешает своей путаницей в словах. Что он иногда говорит! Сегодня все хнычут, что "Мечты" играют без меня2. "На дне" тем приятно играть, что можно приезжать за 20 мин. до начала, 2-й акт отдыхать, и кончается рано. Я с нетерпением жду "Вишневого сада", жду изящества, поэзии; что-то я буду изображать там!

Статью Альбова читаю; многое хорошо в ней, много понято.

Мама уехала в деревню на поправку. Вчера был д. Саша, миленький, молочный3, была тетя Лёля.

Вчера я была адски утомлена.

Я прочла "В тумане"4, и представь -- мне нравится. Этот несчастный гимназист -- как живой стоит, и страдаешь за него. Разговор с отцом мне нравится. Напиши свое мнение. Целую тебя, крещу, держу долго в объятиях и глажу и ласкаю нежно и смотрю в мои чудные глаза лучистые.

Твоя собака

700. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 янв. [1903 г. Ялта]

Собачка милая, если я не пишу тебе каждый день, то не потому, что сердит (Боже меня избави!), а просто потому, что писать надоело, видеть, видеть, видеть тебя хочу, потому что сижу и пишу рассказ. Значит, если два дня не будет от меня письма, то не беспокойся.

А какими дурацкими чернилами писаны все твои письма! Точно не чернилами писала, а клеем. Приходится отклеивать. Пятницкому скажи, что, насколько помню, неустоечной записи я не подписывал и не понимаю, что это за запись такая; доверенность Сергеенко имел от меня, а "договора относительно Сергеенко" никакого не было. Скажи Пятницкому, что в марте или апреле я увижусь с ним и потолкую.

Я теперь здоров, здоровее себя чувствую даже, чем летом. Ем много и с людьми беседую охотно (когда я нездоров, то ем неохотно, а беседовать мне порой бывает нестерпимо, да я креплюсь), пишу и читаю весь день и с завистью прочитываю твое письмо, где ты, собака, описываешь кулебяку с осетриной и уху стерляжью. В эту зиму у меня, можно сказать, почти не было кровохаркания и не было ни одной геморройной катастрофы.

Если увидишь еще Бальмонта, то скажи ему, чтобы он написал мне свой адрес. Ведь, пожалуй, ни один человек не относится к этой каналье так хорошо, как я; мне симпатичен его талант.

Все еще не получаешь "Мира Божьего"? Отчего? Скажи Пятницкому, чтобы он прислал мне свои новые издания, между прочим "На дне" Горького.

Вчера была буря, нынче пароход опоздал. И сегодня не покойно.

Гольцеву дают юбилейный обед1. Мне было бы приятно, если бы ты или Маша была на этом обеде; или ужине. Если будешь на юбилее, то опиши, как и что. Ведь я старше Гольцева, ибо работаю уже больше двадцати лет. (Гольцев празднует не 25, а 20-летие.)

Ну, бабуля моя, благословляю тебя обеими руками и сто раз целую. Весной поедем к Гельцерам, куда хочешь поедем; и к Якунчиковой, и к Марии Петровне. Если буду здоров, как теперь, то буду двигаться непрерывно. Ах ты, бабуля моя толстенькая.

Твой заштатный муж А.

Сообщи Маше, что семена пришли; между прочим, и бавны. Газону 10 фунтов.

701. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое янв.[1903 г. Москва]

Пишу на "Дне", голубчик мой нежный. Как я счастлива, что тебе легче! И от Альтшуллера получила письмо, что тебе лучше. Только как же? Ты мне все писал, что после Москвы здоровье не ухудшалось, и; судя по письмам, и настроение было хорошее, а доктор докладывает, что ты был кислый все время и что это последствие жизни в Москве.

Господи, как это сделать! Надо бросать театр и жить с тобой. А я все жила мечтой, что ты хоть ползимы сможешь провести где-то под Москвой в чистом воздухе, в гигиеничном домике каком-то. Летом едем всюду, куда ты только захочешь. Я буду вся в твоем распоряжении. А весной -- как и где мы свидимся?

Ты слышал, что "На дне" не разрешили на Александринке?1 И потому у нас подумывают ехать в Петербург на Пасхе, чтоб зацепить денег. Чувствуешь? Думают играть "Дно" и "Дядю Ваню".

Если бы ты знал, как жаждут твоей пьесы! Проголодались все. Со "Столпами" одна мука. Ничего не выходит. Все раздраженные, все не в духе, а главное Конст. Серг. Посмотрим, что покажет генеральная 2-х актов в субботу!2

Вчера, после 25-го спектакля "Дна", мы устроили вечеринку у нас в фойе портретном. Поставили длинный стол; угощали ветчиной, ростбифом, индейкой, чаем, кофе, сыром и фруктами. Не клеилось. Мне лично было тоскливо. Присутствовали из посторонних: Горький, Алексин, сестра Марии Фед., студент их3, protИjИe Горького -- еврейка-скрипачка, бежавшая от родителей4, Скирмунт, Стахович. Опять плясали, оставили свой оркестрик из балалаек, скрипки и гитары. Соколова "цыганила" под гитару. В конце уже я пробовала петь с Алексиным, но не ладилось. Заставляли меня плясать -- тоже не могла. Горький все больше молчал и смотрел. Сам же затеял. Он какой-то странный. У жены его был нарыв в носу, и ей разрезали. Она не выходит еще. Тихомиров подвыпил и жаловался мне, как ему больно и обидно как актеру. Жалко его. Москвин, по обыкновению, говорил свои словечки, оживлял сколько мог. Но в общем, "не вышло".

Дусик, Пятницкий думает, что с Марксом надо устроить дело без суда, без огласки; просто, чтоб Маркс изменил свои условия и дал бы тебе ну хоть третью часть того, что он заработал через тебя, а заработал он чуть ли не 200 000 р. Но все это надо обсудить, когда увидимся, а в письмах невозможно, правда?

1-го февр. пойдем с Машей на юбилей Гольцева.

Я, дусик, знаю, чего тебе не хватает для того, чтоб ты мог писать спокойно. Я все знаю, милый мой, далекий мой!

С чего ты мне пишешь о деньгах? У меня ничего не пропадало, да и денег у меня всего что жалованье, кот. иссякает к концу второй недели. Какие же у меня деньги дома! Я не понимаю, милый.

Акт кончается. Целую тебя нежно, будь покоен, здоров, не забывай меня.

Твоя Оля

702. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое янв. [1903 г. Москва]

Где ты, дусик милый мой?! Как я хочу тебя видеть, с тобой говорить? Что-то бессмысленное есть в моей жизни. Как ты, что ты? Впрочем, чего я спрашиваю? Ведь я все знаю, все. Как ты сидишь в кресле и смотришь в камин, и мне кажется, что этот камин для тебя что-то живое; как ты бродишь, как останавливаешься у окна и смотришь вдаль, на море, на крыши домов. Как садишься на постель около стола, когда принимаешь порошок какой-нибудь. Мне кажется, что я знаю все, о чем ты думаешь. Т.е. я не могла бы рассказать, но чувствую твои мысли. Ты смеешься? У тебя лицо, верно, теперь хмурое, то есть безразличное. Когда ты со мной, ты мягкий и улыбаешься.

А в какую Швейцарию мыс тобой махнем? В немецкую или в французскую? В первой я была, но с наслаждением поеду еще раз. В Венецию обязательно заглянем, да? Какая будет дивная минута, когда поезд тронется и унесет нас из Москвы, и мы будем одни, с тобой вдвоем! Опять будем молодые, точно только что поженились. Как интересно быть с тобой в новой обстановке, в новой жизни. Дорогой ты мой! Как я буду за тобой ухаживать!

Милый, ты теперь в настроении? Работается? Ты пишешь рассказ? Я кончила Альбова (о тебе)1. Много у него путано и странно, но все-таки он тебя понимает, а это много. Коне сать. Желябужский всех на ноги поставил, дирижировал так, что 10 молодых за пояс заткнул бы, и твоя старушка пошла плясать, да так, что наши актеры поразились и решили, что мне сразу 400 р. прибавят, острили без конца. Я и Станиславского вытащила, и он со мной откалывал solo мазурки и Лужский тоже, хотя он не танцует. Я, можно сказать, здорово поплясала. Когда разъехались посторонние, мы "художественники" забрались в отдаленную темную, уютную библиотеку и пели цыганские песни, на гитаре отличался Борис Алексеев6, его жена запевала, у нее милый голос. Потом сидели, болтали, и разошлись в 7-м часу. Встала я в 11 Ґ. Репетицию, конечно, отменили сегодня. Сделала несколько визитов, и вот теперь пишу тебе, моему далекому доброму Антонио. Под Новый год играли "Дядю Ваню". Марии Петровне поднесли корзину цветов. Кончили рано. Мне было как-то мягко грустно на душе и почему-то ужасно хотелось пойти в церковь и постоять там с своими мыслями. Так чудно звонили. Я ехала назад и тихо всплакнула. Дома зажгли елку, были только мы все да Эля Бартельс и Николаша. Я попробовала напиться и, представь, вышло! Хохотали надо мной все отчаянно. Часу во втором пришли гости. Мама играла с Николашей (рояль и скрипка), играли Бетховена и очень проникновенно. Легли очень поздно. Было как-то несуразно. Дядюшки поцарапались, конечно, это все как следует, по расписанию.

Скорее бы проходила зима!

Ты мне хорошее письмо прислал, спасибо тебе, милый, родной мой. Сегодня получила от Маши хорошее, покойное, любящее письмо. Я по ней тоже соскучилась. Матери там хорошо и она не беспокоится, что останется одна. Бунин теперь у них. Теперь там пригревает, а то было скверно, сыро, шел дождь. Маша отдыхает, блаженствует, счастлива, что получают от тебя письма. В восторге от своей очаровательной комнатки.

Завтра мы репетируем 3-й акт наизусть. Он размечен преинтересно. Опишу послезавтра. 4-й акт еще не читала, говорят, у меня сцена с Чебутыкиным -- я рада. Мне так хочется хорошо сыграть Машу! Скоро будет генеральная 3-х актов, тогда напишу больше, а теперь трудно, в черновике все.

Вот сколько я тебе написала сегодня. Ты не смей хандрить, киснуть. Будем жить, будем! И жить и любить! Правда, дорогой мой? Люби меня и целуй и обнимай и думай много и часто обо мне. Addio до следующего письма. Меня поражает, что ты не получил: 2-х вложенных писем, -- в синем конверте и с 3-мя марками, спроси на почте. Не может же пропасть. Адрес для телеграмм достаточно: Olga Knipper, Mersliakovsky, Moscou.

Целую, обнимаю, как умею. Будь здоров, весел, бодр.

Твоя Ольга

137. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 янв. 1901 г. [Ницца]

Ты хандришь теперь, дуся моя, или весела? Не хандри, милюся, живи, работай и почаще пиши твоему старцу Антонию. Я не имею от тебя писем уже давно, если не считать письма от 12 дек., полученного сегодня, в котором ты описываешь, как плакала, когда я уехал. Какое это, кстати сказать, чудесное письмо! Это не ты писала, а, должно быть, кто-нибудь другой по твоей просьбе. Удивительное письмо.

Немирович не бывает у меня. Третьего дня я послал ему телеграмму1 с просьбой, чтобы он приехал ко мне "seul"2 -- вот и причина, или, как говорят семинаристы, притчина. А между тем нужно повидаться с ним, поговорить насчет письма, которое я получил от Алексеева3. Сегодня я весь день сижу дома, как и вчера. Не выхожу. Причина: приглашен к обеду одной высокопоставленной особой, сказался больным. Нет фрака, нет настроения. Сегодня заходил ко мне москвич Маклаков4. Что еще? А больше ничего.

Опиши мне хоть одну репетицию "Трех сестер". Не нужно ли чего прибавить или что убавить? Хорошо ли ты играешь, дуся моя? Ой, смотри! Не делай печального лица ни в одном акте. Сердитое, да, но не печальное. Люди, которые давно носят в себе горе и привыкли к нему, только посвистывают и задумываются часто. Так и ты частенько задумывайся на сцене, во время разговоров. Понимаешь?

Конечно, ты понимаешь, потому что ты умная. Поздравлял ли я тебя с новым годом в письме? Неужели нет? Целую тебе обе руки, все 10 пальцев, лоб и желаю и счастья, и покоя, и побольше любви, которая продолжалась бы подольше, этак лет 15. Как ты думаешь, может быть такая любовь? У меня может, а у тебя нет. Я тебя обнимаю, как бы ни было...

Твой Тото.

Изредка присылай мне какую-нибудь газетку (кроме "Русск. ведом."), приклеив 2-х коп. марку.

Получил поздравительную телеграмму из Киева от Соловцова.

138. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое янв. 1901 г. Москва

Пишу тебе только несколько строк, дорогой мой! Сейчас только вернулась с репетиции, села обедать -- пришли Хотяинцева и Званцева и сидели до сих пор, а через Ќ ч. уже надо ехать в театр играть "Мертвых". У меня опять отчаянный насморк, просто говорить не могу. Противная инфлуэнца не покидает меня. Ночь не спала.

Сейчас получила твое письмо. Письма твои спокойные, не унылые. Наслаждайся там, милый, пока сидится. Успеешь вернуться. Ты ведь непоседа известный.

А видишь, я недаром беспокоилась о моих письмах -- попали в чужие руки! Славно! Я думаю, неприятно это было г-ну Черткову, правда? Сегодня у нас в театре была Федотова, пришла поздравлять с Новым столетием и смотрела кусок 2-го акта, только репетировали в буфете, т.к. на сцене ставили для осмотра декорацию 4-го акта, кот. мне очень нравится. Завтра проходим все 3 акта. Мне моя Маша очень нравится, но 4-й акт в новом виде еще не получала, не знаю. Ну, милый, прощай, думай о себе и обо мне, и о нашей жизни. В рулетку не заигрывайся. Когда появятся фиалки, пришли мне в коробочке во мху, пришлешь? с приветом от тебя.

Целую крепко, родной мой, милый.

Твоя собака.

Николаша ужасно кланяется.

139. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

6 янв. 1901 [Ницца]

Милая, шустрая моя девочка, я давно уже не имею от тебя писем; очевидно, ты махнула на меня рукой. Кстати сказать, я получил от тебя все письма, которые ты послала; особенно можно поручиться за те, на которых был мой полный адрес, без адреса же сильно запаздывали, попадая к Черткову; но все же я получил все до одного.

Милюся моя, в Pension Russe я уже кончил свои наблюдения, хочу теперь переехать в другой отель, тоже в какой-нибудь бойкий и многолюдный. Как только перееду, немедля телеграфирую. Здесь, в Pension Russe, я изучал киевских профессоров -- опять хоть комедию пиши! А какие ничтожные женщины, ах, дуся, какие ничтожные! У одной 45 выигрышных билетов, она живет здесь от нечего делать, только ест да пьет, бывает часто в Monte Carlo, где играет трусливо, а под 6-е января не едет играть, потому что завтра праздник! Сколько гибнет здесь русских денег, особенно в Monte Carlo.

От Маши получил, наконец, письмо. Теперь буду писать матери каждые три дня, чтобы не скучала1. Вчера я писал Вишневскому и назвал его в письме Александром Леонтьевичем -- так зовут здесь одного русского доктора, который был у меня как раз, когда я писал письмо.

Как идут "Три сестры"? Ни одна собака не пишет мне об этом. Ты тоже не пишешь, и я тебя вздую за это. Немирович был в Ментоне, величественно прожил в HТtel Prince de Galles, величественно никого и ничего не видел и сегодня уезжает; его умная и находчивая супруга остается здесь. Я их редко видел.

Ты мне не пишешь. Если ты влюбилась в кого-нибудь, то напиши, чтобы я не смел мысленно целовать тебя и даже обнимать, как делаю это теперь. Ну, дуся, прощай, до свиданья! Живи, глупенькая, уповай на Бога. Не сомневайся.

Твой Antoine

140. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое янв. 1901 г., утро [Москва]

Я только что встала, хотя уже первый час, мой милый! Почему ты мне в последнем письме пишешь, что я не понимаю, что ты меня любишь. Я вчера прочла это на ночь, сначала решила, что это написано зря, а потом подумала, что ты это мог сказать серьезно -- да или нет? Ты думаешь, я не чувствую, что ты меня любишь? Наоборот, дорогой мой, я убеждена, что меня никто так не любил и не будет любить, как ты. Что, скушал?!

Я тебе не писала два дня. Вчера я с мамашей делала визиты и заполучила сильную головную боль, приняла мигренину и легла, а потом поехала играть "Одиноких". Была я вчера у Гликерии Николаевны, трещали там без конца, ударились они с мамой в воспоминания, ведь мама была ее отчаянная поклонница; а я слушала и трогалась. Показывала старые афиши, портреты, подношения. Я мысленно ужасалась, во время рассказов, той разницы -- между тем, что было и что есть теперь на драмат. сцене. Вечером она, т.е. Гликеша, была на "Одиноких" -- первый раз, и приходила за кулисы и плакала, все как следует. Сегодня в "Чайке" играет Машу Савицкая, т.к. у Лилиной жаба. И мы вчера после "Одиноких" немного репетировали в пустом театре, и все почему-то были очень оживлены и дурили, Артема не оставляют в покое -- передразнивают, в особенности Лужский мастер на это. 14-го днем будет генеральная 3-х актов "Сестер". Санин мне пока совсем не нравится, не знаю, что будет потом. И Мейерхольд не нравится -- нет бодрости, крепости, жизни, -- сухо! Только ты молчи об этом и не болтай, пусть другие говорят тебе, а то выйдет неприятность.

Я все еще хриплю, и насморк не покидает, начался второй, когда не кончился еще первый. Как только буду совсем здорова, пойду сниматься и пришлю тебе -- ты рад?

На днях приезжает брат Костя с женой из Тифлиса -- я рада ужасно. Но -- ужас! Я так буду занята и репетициями и спектаклями и маме предстоят 2 концерта. Затреплюсь так же, как в "осеннюю чеховскую эпопею". Костя пойдет меня смотреть во всех пьесах, ведь он меня никогда не видал на сцене -- это меня оживит. Сборы у нас идут полные почти, -- на все пьесы. Скоро 100-й "Федор", я играю Ирину. Будет верно торжество -- подношение адресов.

Под Крещение я была на костюмированном вечере у одних знакомых, где я еще бывала девочкой, а теперь совсем забросила. Мама умолила меня поехать, а дом скучный, хотя люди милые. Я решила нарядиться с братом -- всё оживленнее. Нарядились мы чертями, -- Володя Мефистофелем, а я "CuisiniХre du diable"1. Ярко-красный костюм на французский лад, белый фартук подобран сердцем; на большую "декольту", на голове большой красный поварской колпак с золотыми рожками. Я делала котлетки из сердец. Приезжали ряженые. Было отчаянно скучно. Снявши маску, я пробовала дурить, да плохо выходило. Меня заговорил один инженер, служивший с моим братом. Он и жена так и заахали, узнав, что мы Книппера родные брат и сестра Константина, и жена принялась за Володю, а муж за меня и так мне надоел, что я ему чуть языка не показала. Я, кажется, скоро не буду ездить в общество из-за одного только, чтоб не вести вечный разговор о нашем театре -- как это надоело!!!

Ну, вот тебе моя внешняя жизнь. На душе у меня хорошо и спокойно и тепло пока. Думаю часто о тебе, мой дорогой. Когда мы будем вместе и как и где?! А ты там жуируешь, кутишь? Получаешь цветы от дам? Пусть за тобой побольше ухаживают, а ты за это больше меня люби -- хорошо я вывела?

Ты начал писать? Умник. Отлично, если мы лето будем свободны, т.е. ты, я-то все равно свободна. Теперь время скоро пойдет. А ты любишь мои письма? Правда? Ах ты мой милый! Хочу тебя поласкать.

Я рада, что тебе там хорошо и тепло. Хотела бы перелететь к тебе хоть на несколько часов, поболтать, обнять тебя, поцеловать, потрепать, за волосы -- о pardon, academicus! И подурить хочется с тобой. Но ведь это все будет, да? Пока мысленно проделываю. Посылаю тебе группки, снятые при магнии. Не пугайся меня, первый день, что я встала с постели, вроде выдры! Теперь я хорошая, розовая, теплая. Сняты в сочельник 24-го. Целую, обнимаю и люблю.

Твоя -- кто?

141. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7янв. 1901 [Ницца]

Милая пьяница, сейчас получил твое письмо с описанием вечера у Лужского1. Ты спрашиваешь о судьбе письма, или, вернее, трех писем, вложенных в один конверт. Не беспокойся, дуся, я получил. Спасибо.

В "Вестнике Европы" только что прочел повесть Боборыкина "Однокурсники". Повесть прескверная, скучная, но интересная -- в ней изображается Художеств. театр и восхваляется М. П. Лилина. Ты прочти. Идет речь о "Чайке" и "Дяде Ване".

Мне здесь уже надоело жестоко.

Будь здорова, молодей, становись все более и более интересной, чтобы старичку не было обидно.

Ты ничего не пишешь о том, как идет пьеса, как и что, можно ли рассчитывать и проч. и проч. Очень возможно, что 15 янв. я поеду в Алжир. Ты все-таки пиши мне по старому адресу, т.е. в Ниццу, а отсюда будут пересылать в Алжир. Хочу поглядеть на Сахару.

Ну, будь здорова. Крепко обнимаю тебя, моя душка.

Твой Тото, потомственный почетный академик

142. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое янв. 1901 г., 1 ч. ночи [Москва]

Мне почему-то "ужасно хорошо" на душе, милый Антон, и захотелось просто сказать тебе это. Я сама не знаю отчего -- так полно, так хорошо, так тепло, хочется жить бодро, все чувствовать, все понимать, -- всю красоту жизни настоящей, цельной, крупной! У меня давно не было таких минут. Хочется всему улыбаться, всем помочь, чтобы кругом было светло и тепло.

Ты не посмеешься надо мной? Поймешь ты? Ах Антон, как бы мне сейчас хотелось быть с тобой! Скажи мне, ведь и мы поймаем хоть кусочек жизни? Милый мой, что-то ты теперь делаешь? Спишь уж верно. Я только что вернулась из "Чайки". Играли здорово, принимали здорово, точно последний спектакль. Савицкая играла под Лилину1, но хорошо. Роксанова (entre nous) клюкнула, т. ч. спотыкалась, забывала реплики, говорила от себя и даже язык еле поворачивался2. Все были в ужасе и были настороже. Зачем она это делает?

Была днем у Ивана Павл., они здоровы, поздравляли тебя с Новым годом; Иван Павл. тебе напишет.

С каким бы наслаждением я теперь вдохнула южного насыщенного воздуха, он так много будит в душе. Чувствуй, что мне хорошо и что душа моя ликует и любит тебя, хотя ты и без кокарды. До свидания,

твоя актриса

143. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое янв. 1901 г., 1 ч. ночи [Москва]

Покойной ночи, дорогой мой Тото! Я сейчас приехала из Больш. театра и ложусь спать, а в постели буду читать "Крамера". Слушала я с Мейерхольдом "Анжело"1 -- Кюи. Шаляпин был очень интересен в роли шпиона2, умирал великолепно; остальные певцы -- сапожники, затхлые какие-то. Меня опера утомляет вообще. Много болтала с Фейгиным в театре, спрашивал, когда идут "Сестры". Сегодня размечали 4-ый акт. Ты мне много прибавил, милый, но трудно ее играть. А роль сильно нравится. Станиславский за 3-й акт сказал, что я кармениста, надо более сонную и сдержанную. Декорация 4-го очень нравится. Завтра ждут Немировича, что-то он скажет. Думают первый раз играть 24-го3. Антон, ты прислал Марии Федоровне цветы из Ниццы? Она говорит, что, судя по почерку, -- ты. Ее бедную конка вывернула из саней, и она ходит с подвязанной рукой, вывихнула плечо. Скоро 100-е представление "Федора". Я играю Ирину. Будет торжество, думаю.

Не понимаю, куда деваются мои письма к тебе. Я пишу почти каждый день, больше 2-х дней не пропускала. Спрашивай на почте. Я сегодня много хохотала на репетиции, много болтала глупостей, чтобы злить Савицкую, кот. отчаянно выкатывала глаза, и за это Морозов оштрафовал меня на 15 рубл., в шутку, конечно, а я с него взяла обещание на два ужина во время 4-го акта "Чайки"! Он с нами поддуривает.

Спасибо тебе за поцелуи и за благие пожелания. Почему ты думаешь, что я не могу любить в продолжение 15-ти лет? Ах ты мой Тото, Тото! А ты меня уже не можешь разлюбить? И не стыдно тебе этим заниматься, великий писатель земли русской? Путаться с актрисами? Ну все-таки получай крепкий разгорячий поцелуй.

Твоя собака

144. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

11 янв. 1901 [Ницца]

Жестокая, свирепая женщина, сто лет прошло, как от тебя нет писем. Что это значит? Теперь письма доставляются мне аккуратно, и если я их не получаю, то виновата в этом только ты одна, моя неверная.

На сих днях, если море не будет так бурно, как теперь, я уезжаю в Африку. Адрес мой остается все тот же, т.е. Nice, 9 rue Gounod и тут будут знать, где я. В Африке пробуду недолго, недели две.

Все время здесь чудесная летняя погода, тепло, чудно, цветы, дамы, велосипеды, но -- увы! -- все это только олеография, а не картина, для меня по крайней мере.

Пиши, собака! Рыжая собака! Не писать мне писем -- это такая низость с твоей стороны! Хоть бы написала, что делается с "Тремя сестрами". Ты еще ничего мне не писала о пьесе, решительно ничего, кроме того, что была-де на репетиции или репетиции сегодня не было. Отколочу я тебя непременно, черт подери.

Приехала в Москву Маша?

Дни прибавляются, скоро весна, моя славная, хорошая актриска, скоро увидимся. Пиши, голубчик, умоляю тебя.

Твой Тото

145. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое янв. 1901 г., 1 ч. ночи [Москва]

Дорогой мой, родной мой, ты жалуешься все, что не получаешь писем, но ведь я писала все время или каждый день, или через 2 дня! За что ты на меня ворчишь?

Я сегодня сильно устала; вчера приехал брат с женой и с девочкой, пробудут здесь до 25-го и поедут в Питер недели на три. Суматоха в доме адская -- ни работать, ни отдыхать нет времени. Вчера засиделась поздно и ночью учила 4-ый акт еще. Встала рано, под милый лепет 5-ти-летней Адочки, затем мерила у портнихи платья для "Сестер" и прямо на репетицию. Проходили 2 раза третий акт. Немирович смотрел и многое, кажется, изменит. Станисл. делал на сцене страшную суматоху, все бегали, нервничали, Немирович, наоборот, советует сделать за сценой сильную тревогу, а на сцене пустоту и игру не торопливую, и это будет посильнее. Все идут в тонах и есть надежда, что пойдет пьеса хорошо. Станислав. вчера беседовал со мной больше двух часов наедине, прошелся по всей моей актерской натуре, опять упреки за неумение работать, что я слишком много переиграла ролей за эти три года; что я слишком много уже показала себя публике, что я никогда не бываю готовой к 1-му спектаклю; а только к 15-му etc.. Мне с ним очень трудно говорить: он чувствует, что я не преклоняюсь перед ним и не отдаю себя в его руки как актриса, и это его нервит. Правда, у меня нет слепой веры в него. Сейчас приехала с "Мертвых". Голос у меня все еще не звучит. На спектакль поехала совсем умершей от усталости, а теперь ничего. Наши все улеглись рано; они не привыкли сидеть по ночам.

Немировича толком не видала, только перекинулась несколькими фразами. Он говорил Санину, что тебя опять-таки треплют люди, что тебе нет покоя от них и что ты едешь в Африку?!!!!! Новость! Голубчик, родной мой, не сердись, если я это время буду писать хоть и часто, но скверно, теперь ведь горячка из-за "Сестер" пойдет. И репетиции, и портнихи, и вечерние спектакли! С братом урывками только болтаю. А еще и с ролью надо сидеть. Ведь 4-й акт во-какой!

Не болтай глупости, вроде того, что влюбилась, тебя забыла etc.. -- если бы даже хотела, то времени нет. Чудак ты, мой "старец Антоний"! Можешь продолжать меня мысленно целовать и обнимать; не думай плохо обо мне и люби меня по-прежнему. Ты думаешь о нашем свидании? Где оно произойдет? Я понятия не имею.

Умник, что матери будешь писать1. Много лишних поцелуев получишь за это от меня. Не кисни, полней, здоровей, розовей. Целую горячо.

Ольга.

Хочешь мою карточку в Леле ("Снегурка") или неинтересно? За газетами зайду к Маше, а то мы получаем только "Русские ведомости". Как твое здоровье? Милый, дорогой мой, спи спокойно.

146. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое янв. 1901 г., 2 ч. ночи [Москва]

Опять ночь, опять поздно, и опять я пишу тебе, милый, родной мой! Спасибо тебе, что не забываешь меня, пишешь часто. Мне легче жить, когда ты мне пишешь. Во-первых, дело: Станиславский просил спросить тебя насчет конца 4-го акта. Можно ли обойтись без проноса тела Тузенбаха, т.к. при проносе необходима народная сцена, волнение, и это может нарушить трио трех сестер и кроме того расшатают декорацию, т.к. сцена, знаешь, у нас не велика. Пока репетируем без проноса. Ответь сию же минуту, ради Бога. Не медли. Ведь сестры не могут оставаться равнодушными, если в дом несут покойника? Как ты думаешь?

Завтра нечто в роде генеральной трех актов в 12 ч. дня -- надо рано вставать. Насчет трам-трам возникают сомнения. Немирович думает выпевать их сигналами, как горнисты, конечно, с мимикой. Если просто говорить, может выйти грубо или непонятно. Напиши и об этом.

Сегодня не было репетиции, и я возилась с портнихой и с детьми, т.к. к нашей Адочке пришли дети в гости. Устала. Сейчас приехала из театра, играла 99-го "Федора". Сейчас 2 часа ночи, буду еще читать "Сестер", я ведь 1-ый и 2-ой акты почти не репетировала -- прохворала. В театре идут переговоры Немировича с актерами о будущем сезоне. Санин говорит, что мне прибавляют 400 руб. Я не жадна, но право, по моей работе, по тому, что мне больше всех приходится тратиться на туалеты, -- это маловато, правда? Во всяком случае, я уговорюсь, чтоб все туалеты были на счет дирекции. Да, впрочем, мне сдается, что я буду сидеть без ролей будущий сезон. Ну, посмотрим. А ты все-таки люби меня и знай, что я твоя. Где и когда будет наше свидание? Как ты о нем мечтаешь? Напиши. Целую много раз.

Твоя Ольга.

Дядя Саша прочел "Сестер" и говорит, что это выше всего, что ты писал.

147. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 янв. [1901 г. Ницца]

Милая актриса, я беспокоюсь. Во-первых, ты писала, что ты больна, и во-вторых, я читал в "Русск. вед.", что "Дядя Ваня" отменяется1. Зачем, зачем ты играешь, дурочка, если в самом деле ты больна? Зачем ты не бережешь себя, а прыгаешь, не спишь до 7 часов утра? О, как бы следовало забрать тебя в лапы! Твои письма я получаю аккуратно, прочитываю их по два, по три раза. Отчего ты не пишешь ничего насчет "Трех сестер"? Как идет пьеса? Ты писала только насчет Санина и Мейерхольда, но вообще о пьесе не писала вовсе, и я подозреваю, что пьеса моя уже проваливается. И когда я здесь виделся с Немировичем-Данченко и говорил с ним, то мне было очень скучно и казалось, что пьеса непременно провалится и что для Художественного театра я больше писать не буду.

Я был немножко нездоров, теперь же ничего, все обстоит благополучно. Собираюсь с Ковалевским в Алжир и, вероятно, уеду туда 21 января. Теперь море бурное, надо переждать. Адрес мой все-таки остается прежний, т.е. 9 rue Gounod, Nice. С парохода и из Алжира я буду писать тебе, дуся моя, почти каждый день, а ты читай и потом хотя изредка вспоминай обо мне. Если ты будешь болеть, то, честное слово, я разведусь с тобой, а до развода поколочу, так чтобы потом целую неделю ты ходила с подбитым глазом.

Пришел с визитом секретарь консульства -- помешал писать. При нем получил твое письмо. Я получаю все твои письма весьма аккуратно, но только ты пишешь не каждые 2 дня, а немножко реже, дуся моя. Ну, да Бог с тобой.

Цветов Марии Федоровне я не посылал2, но с удовольствием послал бы, если бы был уверен, что они не замерзнут. И тебе тоже послал бы. На душе у меня ржавчина. Милюся моя, будь здорова, работай, не кисни, не сиди подолгу в гостях, пиши мне почаще и поподробней. Я тебя крепко целую.

Твой Тото, отставной лекарь и заштатный драматург

148. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое янв. 1901 г., 2 ч. ночи [Москва]

В последних твоих письмах, дорогой мой, все жалоба и негодование на меня, что я не пишу. Повторяю тебе еще раз, что больше двух дней я не пропускала, даже, кажется, больше одного дня. Не понимаю, куда попадают мои письма -- опять к какому-нибудь господину, верно. Адрес пишу полный.

О пьесе не могла пока писать, т.к. сами мы пока были в пеленках, что же я тебе верного могла написать? Вчера была генеральная 2-х актов. В общем всем понравилось, хотя не все еще готово. Пьеса, и говорить нечего, смотрится с сильным интересом, захватывает. Что уж говорить, великий мой мастер. Исполнение, говорят, концертное. Не удовлетворяет всех, кажется -- Мейерхольд. Андреева и Савицкая хороши. Лужский и Вишневский тоже. Станиславский еще не вступал. У меня насчет Маши был длинный разговор сегодня с Немировичем. Станисл. говорит, что я слишком драматизирую роль. Понимаешь, роль еще не перебурлила. Спорный пункт с Немировичем -- 3-й акт -- покаяние Маши. Мне хочется вести третий акт нервно, порывисто и, значит, покаяние идет сильно, драматично, т.е. что мрак окружающих обстоятельств взял перевес над счастием любви. Немировичу же хочется этого счастия любви, чтоб Маша, несмотря на все, была полна этой любви, и кается не как в преступлении. Второй акт полон этой любви. В толковании Немировича 4-й акт -- кульминационный пункт, в моем -- 3-й. Что ты на это ответишь? Насчет трам-там тоже много горячо спорили. Немирович предлагает вести это так: Маша спрашивает продолжением мотива Вершинина, т.е. тихо напевая, конечно, с красноречивым лицом. Здесь вообще много значит mise en scХne, и она, мне кажется, вышла неудачна у Станисл. и, вероятно, переменится. Еще он предлагает: Маша спрашивает его (без напевания), не глядя на него, давая все лицо публике, как бы конфузясь этого признания1. Одним словом, надо делать так, чтоб публика все поняла. Пробуем на все лады.

Я сегодня пришла из театра в 7-м часу, поела кое-как и повезла брата с женой на "Штокмана", завтра покажем ему "Дядю Ваню". Маша приехала вчера, я еле успела ее встретить, т.к. генеральная кончилась около 6-ти, и я летела на лихаче, и то опоздала, -- уже публика валила из вагонов. Маша приехала с Шаповаловым. Она отдохнула, веселая, хорошая. Бунин остался с матерью. Радуйся, к тебе едут две прелестные дамы -- m-me Бонье и вдова Березина, смотри не увлекись, пожалуй, женишься на ее миллионах и забудешь бедную актриску, а? Смотри ты у меня, я тебе тоже уши надеру, pardon за грубое выражение. Хочется с тобой глупости поболтать. Что-то все очень серьезно кругом. И как мало времени. Боже, как мало времени!

Жена Горького в Москве, приехала развлекаться и сидит все у нас в театре. Вчера была у нас на дому. Скучная она, и как-то ее жалко.

Антончик, ну куда же деваются мои письма? Меня это мучает. Не брани ты меня, я тебе так часто пишу, родной мой.

Ты работаешь или нет? Думаю, даже уверена, что да. Правда? Ты мне ничего об этом не пишешь. Прокатись в Африку, расскажешь мне потом. Если будешь в Алжире, отыщи Сашу Средина, адрес его есть, кажется, у тебя. В Ялте, Маша говорит, было сыро, погодой не могли похвастаться -- хорошо, что тебя там не было! А как ты себя чувствуешь? Я не надоедаю тебе, и ты за мое благородство должен писать мне об этом. У нас слякоть. После 11-го февр. трогаемся в Питер2.

А где мы увидимся? Ведь время скоро пролетит, милый мой Тото? Что это за кличка кстати? Академик Тото -- прелестно! Ну-с, m-eur Тото, поцелуйте меня покрепче, думайте обо мне побольше, будьте жизнерадостны, здоровы, покойны за меня. Я здорова, я твоя.

А тебя чистят, ты не в пуху? Ты мне желаешь быть интересной, того же и тебе желаю, писатель милый. Целую в лоб, глаза, в губы.

Твоя нерыжая собака,

а, впрочем. Машу играю в темно-рыжем парике3.

Последнее письмо отправлено 13 янв.

149. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 янв. [1901 г. Ницца]

Дуся моя, не беспокойся, твои письма я получаю аккуратно и готов держать пари, что ни одно не пропало. Спасибо тебе, милая собака. И если в последнее время, как ты пишешь, я буду получать от тебя короткие письма и получать их не часто, то -- пусть будет так. Работы у тебя в самом деле много, хотя, надо думать, пьеса не пойдет в этом сезоне, пойдет только в Петербурге.

Зачем ты спрашиваешь у меня про фотографию Леля? Взяла бы да и прислала. А когда я получу твою настоящую фотографию??

Теперь я здоров вполне. В Алжир собираемся, но едва ли скоро поедем, так как море беспокойно. Сегодня, например, буря. Да, народу у меня бывает достаточно, достаточно мешают мне и раздражают; и сегодня сидели у меня с 5 часов вечера до 11 Ґ. Работать не могу, и больше от злости. Хочу после Алжира отправиться прямо в Ялту.

Дуся, ведь я сегодня именинник. Здесь никто не знает об этом, к счастью. Когда приедет Маша, то сообщи ей, что на ее имя придет от Маркса из Петербурга сумма денег, каковую пусть она получит.

Кланяюсь в ножки, целую, обнимаю и опять кланяюсь в ножки.

Твой старец Антоний.

Что привезти тебе? Или что прислать?

Конечно, третий акт надо вести тихо на сцене, чтобы чувствовалось, что люди утомлены, что им хочется спать... Какой же тут шум? А за сценой показано, где звонить1.

150. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое янв. 1901 г., 1 ч. ночи [Москва]

Антон мой, дорогой, милый мой -- отчего грустное письмо, расстроенное? Отчего ржавчина на душе?1 Ради всего святого не кисни, не грусти -- мне так нехорошо делается на душе, когда чувствую, что тебе не по себе. Это вовсе не значит, чтоб ты умалчивал, когда тебе скверно на душе. Ну голубчик, ну родной мой, сбрось муть на душе. Ведь ты меня любишь? Скоро мы будем вместе.

Вчера посылала тебе поздравительную телеграмму (спроси на телеграфе) и мне к вечеру прислали ответ: Tchekhoff inconnu. Adresse insuffisante2 -- вот так штука! Я позабыла написать Pension russe! Как я кляла себя! А ты, верно, думаешь, что актриска забыла 17-е число? А ты сам забыл?

Ты все спрашиваешь о пьесе? Что за нелепость думать о провале? Господь с тобой. Пьеса безумно интересно смотрится. Целиком мы ее еще не прошли. У всех идет хорошо, только у Мейерхольда нет жизнерадостности и Санин еще не вполне владеет тоном. Сегодня славно, крепко работали над 2-м актом. Пишу мало, потому самой все еще не совсем было ясно. Ведь ты не любишь говорить о том, над чем работаешь, так вот и мне не болтается. Ты не сердись, дорогой мой, и не волнуйся.

Сегодня вечером я с Немировичем хорошо занялась Машей, все себе уяснила, укрепила и люблю эту роль страшно. Она идет как-то особняком, правда? Каяться буду не громким голосом, но с сильным внутренним темпераментом, и с отблеском счастья, если так можно выразиться. Движений почти никаких, глаза... ну, это я уже болтаю как актриса, и ты можешь не так понять. Во 2-м акте Немирович настаивает, чтоб Вершинин и Маша не были бы одинокими, а чтоб было впечатление, что они нашли друг друга и чтоб чувствовалось счастье любви. В конце Станисл. установил, что под вальс, кот. играет Тузенбах, танцуют Ирина и Родэ, а Маша врывается русским вальсом со словами: барон пьян; ее подхватывает Федотик, но она отталкивает его и кружится одна. Тебе это нравится? В 3-м мне не удобно, что Станисл. заставляет Машу ухаживать за истерически рыдающей Ириной, и при входе Андрея сестры ведут ее за ширмы, т.к. она не хочет его видеть. Но это, думаю, изменят, и сестры останутся на авансцене, на тахте.

Декорации очаровательные3. Чудесная еловая длинная аллея в 4-м акте, дом с большой террасой, с крыльцом, где происходят проводы офицеров и прощание Маши с Вершининым. Ничего, если я в последнем моем финальном моноложке сделаю купюру? Если мне трудно будет говорить его? Ничего ведь? Мне очень нравится планировка роли Маши в 4-м акте. Да вообще вся роль -- чудо! Если я ее провалю, махну на себя рукой! Мария Петровна -- отличная Наташа. Андрей, офицерики, Ферапонт -- хороши; Федотик4 что-то не совсем, ну да еще подделает.

Много добродушного смеху возбуждает Петров, присутствующий на репетициях "наш военный режиссер", как мы его прозвали5. Он, по-видимому, решил, что без него нельзя обойтись, и толкует уже не о мундирах, а о ролях. Лужский -- шутник, отлично его копирует, как он, сильно задумавшись, говорит: "Вот не знаю, что "нам" теперь с Соленым бы сделать -- не выходит что-то!" Разве это не номер?

С чего ты взял, что я больна? "Дядю Ваню" отменили, т.к. была жаба у Лилиной. Мне только на днях будут извлекать коренной зуб, т.к. образовался нарывчик на десне.

Вчера я с братьями и с невестками (настоящей и будущей) и племяшкой провели утро у нас на большом дворе, играли в снежки, валялись по снегу, катали Адочку на салазках, вылепили огромных размеров Снегурку, решили, что она похожа на покойную Викторию6, и потом все снялись у ее ног. Снег только что выпал, белый, чудный, воздух чистый -- просто не надышишься. Сколько у меня потом было сил, бодрости, так отлично себя чувствовала! Ночевала я у Маши. Она тебе писала как раз вчера. Я рада, что она здесь, хотя до сдачи "3-х сестер" буду видеть ее урывками.

Дусик мой, не хандри. Я не кисну, чувствую себя бодро, если не утомляюсь и если хорошо посплю, т.е. часов 6,7. Без пищи я могу жить, но без сна -- нет. Ты меня во сне видишь иногда? Как к тебе не идет кличка Тото! Не смей! Выдумай другую. Из Африки пиши непременно каждый день, хоть открытку, хотя несколько строк, а то я сильно беспокоюсь, если нет писем. Уже сегодня хотела телеграфировать, но с полным адресом... Ну, поцелуемся, мой писатель дорогой! Береги себя, если любишь меня. Не скучай, будем жить хорошо с тобой.

Твоя Ольга.

Посл[еднее] письмо -- 15 янв.

151. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[19 января 1901 г. Москва]

TИlИgraphie santИ inquiХte1. Olga

152. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое янв. 1901 г., 2 н. ночи [Москва]

Напишу тебе хоть несколько строк, дорогой мой. И чтобы ты не ворчал на меня, буду писать тебе каждый день. Ты писал Маше, что был нездоров. Напиши мне подробнее, что с тобой было, не скрывай от меня ничего, я не кукла, и такое отношение будет меня оскорблять. Послала тебе сегодня телеграмму сгоряча. Шехтель говорил сестре Санина, что ты нехорошо там себя чувствовал. А коли тебе не работается, так не принуждай себя. Наберешься за зиму новых впечатлений, а потом и попишешь. Я утомляюсь. Совсем не отдыхаю. Каждую свободную от театра минуту провожу со своими, т.к. мама тоже работает целый день. Я все время на людях, и потому нервлю. Сейчас, после "Одиноких", отчаянно спорила с Костей о нашем театре. Обыкновенно я молчу. Сейчас у меня одно желание -- лежать и не двигаться. Совсем не читаю, даже газет -- просто скандал. Отчего так мало времени! Сегодня отшлифовали 2-й акт, завтра чистим 3-ий. 26-го -- 100-ое представление "Федора". Милый, милый, как жизнь катится! Скорее бы зима прошла! Мне так хочется отдыхать с тобой! Я не знаю, как бы я жила, если бы этого не было впереди. Покойной ночи, хороший мой, милый мой, спи спокойно.

Целую тебя горячо и люблю, и ты люби

свою собаку

153. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[20 января 1901 г. Ницца]

SantИ merveilleuse1. Antoine

154. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 янв. 1901 [Ницца]

Милая актрисуля, эксплоататорша души моей, зачем ты прислала мне телеграмму? Уж лучше бы про себя телеграфировала, чем по такому пустому поводу. Ну как "Три сестры"? Судя по письмам, все вы несете чепуху несосветимую. В III акте шум... Почему шум? Шум только вдали, за сценой, глухой шум, смутный, а здесь на сцене все утомлены, почти спят... Если испортите III акт, то пьеса пропала, и меня на старости лет ошикают. Тебя Алексеев в своих письмах очень хвалит и Вишневский тоже. Я хотя и не вижу, но тоже хвалю. Вершинин произносит "трам-трам-трам" -- в виде вопроса, а ты -- в виде ответа, и тебе это представляется такой оригинальной штукой, что ты произносишь это "трам-трам" с усмешкой... Проговорила "трам-трам" -- и засмеялась, но не громко, а так, чуть-чуть. Такого лица, как в "Дяде Ване", при этом не надо делать, а моложе и живей. Помни, что ты смешливая, сердитая. Ну, да я на тебя надеюсь, дуся моя, ты хорошая актриса.

Я же говорил тогда, что труп Тузенбаха проносить неудобно по вашей сцене1, а Алексеев стоял на том, что без трупа никак нельзя. Я писал ему, чтобы труп не проносили, не знаю, получил ли он мое письмо2.

Если пьеса провалится, то поеду в Монте-Карло и проиграюсь там до положения риз.

Меня уже потягивает из Ниццы, хочется уехать. Но куда? В Африку пока нельзя, потому что море бурное, а в Ялту не хочется. Должно быть, во всяком случае в феврале я уже буду в Ялте, а в апреле -- в Москве, у своей собаки. И потом из Москвы уедем куда-нибудь вместе.

Нового у меня нет решительно ничего. Будь здорова, дуся моя, актриса отчаянная, не забывай обо мне и люби меня хоть немножко, хоть на копейку.

Я тебя целую и обнимаю. Желаю счастья. А 400 р. в самом деле маловато, ты заслужила гораздо больше. Ну, оставайся здорова.

Твой старец Антоний

155. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Воскресенье [21 января 1901 г. Ницца]

Милюся моя, покаяние Маши в III акте вовсе не есть покаяние, а только откровенный разговор. Веди нервно, но не отчаянно, не кричи, улыбайся хотя изредка и так, главным образом, веди, чтобы чувствовалось утомление ночи. И чтобы чувствовалось, что ты умнее своих сестер, считаешь себя умнее, по крайней мере. Насчет "трам-там-там" делай, как знаешь. Ты у меня толковая.

Вчера я послал тебе телеграмму. Получила?

Я пишу, конечно, но без всякой охоты. Меня, кажется, утомили "Три сестры", или попросту надоело писать, устарел. Не знаю. Мне бы не писать лет пять, лет пять путешествовать, а потом вернуться бы и засесть. Итак -- "Три сестры" не пойдут в Москве в этом сезоне? Вы ставите их первый раз в Петербурге? Кстати, имей в виду, что в Петербурге вы не будете иметь никакого успеха. Это, конечно, к счастью, ибо после Петербурга вы уже не станете путешествовать, а засядете в Москве. Ведь ездить на гастроли -- это совсем не ваше дело. В Петербурге сборы будут, но успеха -- ни капельки, извини меня, пожалуйста1.

Будь здорова, супружница милая.

Остаюсь любящий тебя

Академик Тото

156. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое янв. 1901 г., 11 ч. утра [Москва]

Милый мой, дорогой мой Антон! Опять тебя мучают люди, опять они тебя раздражают; отчего ты не переехал в другой отель? Пишу сейчас, а вокруг меня болтают, меня спрашивают. Ночевала я у Маши, в новой квартире -- там очень уютно, точно в деревне, тихо, симпатично. Вчера играли очень хорошо "Чайку". Наши в восторге; хотя "Дядя Ваня" им больше нравится. От "Мертвых" они в ужасе. Вчера я каталась на коньках, каталась с гор, кормила зверей в зоологическом саду, вообще была на воздухе. Я освежилась и чувствую себя бодрее. "Сестры" назначены на 30-е января. Теперь входит в пьесу Станиславский1. Влад. Ив. говорит, что Тузенбаха должен был играть Качалов2. Ты что думаешь? Отчего не пишешь ничего про пронос тела Тузенбаха?3

Милый, будь здоров, не хандри, не охладевай к своей старушке. Помни ее и люби.

Бегу на репетицию. Целую, обнимаю тебя. Думай о весне, о красоте жизни. Ты ведь любишь и то и другое, ты мой поэт!

Твоя собака

157. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье янв. 1901 г., 12 ч. ночи [Москва]

Уже второй день нет писем от тебя, милый мой, родной мой! Мне скучно без них; когда я прихожу из театра, то шныряю по всем столам и углам -- нет ли чего из Ниццы? Я хожу какая-то странная, растерянная и часто раздражительная. Сама с собой не остаюсь ни на минуту, а это отвратительно. У меня от этого характер на время портится, 27-го брат с женой уезжают в Питер, и тогда я отдохну перед "Сестрами". 27-го генеральная 4-х актов, с Станиславским. Маша, как свежий человек, тебе напишет. По-моему, должно идти хорошо, боюсь вообще говорить что-нибудь вперед. Если тебе напишет Петров, не очень-то верь ему -- у него странные мнения, и к чему он их высказывает -- не понимаю.

Ну довольно о театре. Нашел мою телеграмму от 17-го янв. или не искал?1 Как я рада, что ты опять здоров. Отчего ты мне не пишешь, что с тобой было, Антон? Меня это огорчает. Мне тогда кажется, что ты ко мне охладеваешь. Пришли мне свою фотографию непременно. Когда ты будешь совсем мой?!! Не понимаю и не чувствую, где мы с тобой проведем лето, где мы с тобой будем отдыхать, любить друг друга, чтоб люди не мешали. Я хочу, чтоб ты был счастлив со мной, хочу, чтоб у нас была своя жизнь особая, чтоб никто не влезал в эту жизнь. Я знаю, какую ты жизнь любишь, ты, мой поэт, ты, поклонник всего прекрасного и изящного.

Антон, прости, что я тебе присылаю такие гадкие бессодержательные письма, но право, я затрепалась, ни на чем не могу сосредоточиться. Я ненавижу себя, когда я такая, зрящная, пустая. Пишу тебе по ночам, утомленная, когда все уже легли, чтоб не мешали. Когда же я отдохну с тобой! Когда ты меня будешь ласкать так нежно, так тихо? Целую тебя, родной мой, и обнимаю горячо. Будь здоров и знай, что ты мой. Я теперь только думаю о жизни с тобой.

Твоя актриска.

У меня сейчас звучит в ушах твой смех. У меня бьется сердце, когда я думаю о встрече с тобой.

Твоя, твоя Ольга

158. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 янв. 1901 [Ницца]

Дуся моя, замечательная женщина, я все не еду в Алжир, потому что море бурно и мои компанионы отказываются ехать. Кончится тем, что я наплюю и поеду к себе в Ялту. Кстати же, там, пишут, хорошая погода и, кстати же, там теперь мать в одиночестве.

Посылаю тебе свою фотографию.

Получил письмо от М. Ф. Желябужской, благодарит за цветы, которых я не посылал ей1. Получил от тебя известие, что в III акте вы ведете Ирину под руки... Зачем это? Разве это в твоем настроении? Ты не должна покидать дивана. И разве Ирина сама не дойдет? Что за новости? Полковник2 прислал мне длинное письмо, жалуется на Федотика, Родэ и Соленого; жалуется на Вершинина, на его безнравственность; помилуй, он совращает с пути чужую жену! Думаю, однако, что сей полковник исполнил то, о чем я просил его, т.е. военные будут одеты по-военному. Трех сестер и Наташу он очень хвалит, кстати сказать. Хвалит и Тузенбаха.

Целую тебя крепко и обнимаю крепко. Зовут обедать. Пришел консул и советует в Алжир не ехать. Говорит, что теперь время мистраля. Я совершенно здоров, не кашляю, но скука ужасная. Скучно мне без Москвы, без тебя, собака ты этакая.

Итак, я тебя целую.

Иеромонах Антоний

159. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое янв. 1901 г. [Москва]

Bonjour, mon trХs cher Antonio! Comment Гa va? La santИ et l'humeur vont bien, sans doute?1 Письма получаю и целую крепко за них моего академика. Я не знаю, как я себя чувствую, -- не понимаю решительно. Точно меня кто-то на шнурке тянет, и я иду послушно, не рассуждая. Одна я бываю только, когда ложусь спать, и потому я теряю свое я и действую и живу по инерции, не отдавая себе отчета. Как это все скверно!

Завтра генеральная "Сестер". Мне 4-й акт сильно чувствуется, рыдаю от души. Говорят -- искренно. В 3-м акте говорю с сестрами или, как я называю, -- каюсь -- на сдержанном темпераменте, отрывисто, с паузами, точно трудно ей высказаться; не громко. Только точно выкрикивает -- "Эх, глупая ты Оля! Люблю -- такая, значит, судьба моя... etc"... а потом опять не громко, нервно. Сидит все время неподвижно, обхватив колени руками, до закулисного "трам-там". Тут поднимает голову, лицо озаряется, вскакивает нервно, торопливо прощается с сестрами. Я решила, что "трам-там" (у тебя она спрашивает, он отвечает) она говорит, что любит его и будет принадлежать ему, т.е. признание, кот. он долго добивался. Я сижу за письм. столом у самой рампы, лицом в публику и с волнением что-то черчу карандашом. Когда он запел, она взглянула, улыбнулась, отвернулась, т.е. склонила голову и спрашивает -- трам-там? После его ответа она еще взволнованнее говорит "тра-та-та", и наконец решительно: трам-там. Если это все сделать с улыбкой, легко, не вышло бы пошло; в виде простого rendez-vous. Ведь до этой ночи их отношения были чистые, правда? По-моему, все идет теперь хорошо. Четвертый акт, начиная с прощания Маши с Вершининым, говорят, страшно силен по впечатлению. Послезавтра напишу о генеральной. Сегодня 100-й "Федор". Всем даются жетоны, Москвину от дирекции письм. прибор с чудной папкой, светлой кожи с надписью из оксидиров. серебра. Санину за юбилей преподносят целую библиотеку2. Будут читать адреса. Все опишу. Сейчас лягу отдыхать перед спектаклем и потому кончаю, дорогой мой, любимый. Не кисни, умоляю тебя; мне рисуется наша будущая жизнь хорошей, светлой, а тебе? Никак, верно? В апреле приедешь? Мы с тобой тихонько перевенчаемся и будем жить вместе. Без всяких хлопот. Согласен? Целую и обнимаю крепко.

Твоя Ольга

160. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

26 янв. 1901 [Ницца]

Ну, дуся моя хорошая, сегодня, по всей вероятности, я уезжаю в Алжир. Ты все же пиши в Ниццу, отсюда перешлют мне, или одно-два письма напиши по адресу: Alger, post. rest. Из Алжира я двинусь в Ялту, там посижу с месяц, а потом уеду куда-нибудь со своей собакой. По слухам, идущим от моих спутников, пробуду я в Алжире недели две, включая сюда и время, которое я потрачу на поездку в Сахару. Из Сахары вернусь я тропически знойным, пылким адски.

Как прошли "Три сестры"? Телеграфируйте мне так: Alger, post. rest. Телеграфируйте подлиннее, не щадя живота моего. Здесь в последние дни стало холодно, холодно как в Ялте, и я рад, что уезжаю. Если, мамуся моя, вечером начнется на море волнение, тогда, повинуясь спутникам своим, поеду не в Алжир, а в Италию, в Неаполь -- и об этом напишу тебе не позже, как сегодня вечером. В Марсель буду ехать всю ночь... бррр!

Но, однако, у меня воспрянул дух мой, люблю я путешествовать. Моя мечта последних дней -- поездка на Шпицберген летом или в Соловки.

А ты замучилась с гостями и с репетициями, моя славная, моя замечательная актриска? Ничего, потерпи. Что бы ни случилось, все-таки лето мы будем проводить вместе. Не так ли? Смотри, иначе я тебя отколочу.

Пойду хлопотать перед отъездом. Пасмурно, ветер, кажется, начинается. Пойду покупать себе новые, извините за выражение, панталоны, а старые брошу здесь, во Франции.

Крепко целую тебя и обнимаю до отчаянности крепко. Не злись, не хандри, не делай очень серьезного лица и пиши почаще человеку, который любит тебя, несмотря на все твои недостатки. Нет, нет, дуся, я пошутил, у тебя никаких недостатков, ты у меня отменная.

Обнимаю еще раз.

Твой Антоний. Иеромонах

161. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Воскресенье [28 января 1901 г. Пиза]

Пишу это тебе из Пизы, дуся моя. Отсюда еду во Флоренцию, потом в Рим, потом в Неаполь, где получу твои письма, пересланные из Ниццы. Мой адрес для писем и телеграмм: Naples, post. rest.

Шла моя пьеса или нет? Мне ничего неизвестно.

Из Флоренции напишу тебе подлиннее, а пока будь счастлива. Крепко, крепко тебя целую и обнимаю. Когда поедете в Петербург, напиши. В посту я буду уже дома, в Ялте. Поеду из Италии, вероятно, морем, мимо Корфу.

Дуся моя славная, еще раз целую тебя.

Твой Antonio

162. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое янв. 1901 г. [Москва]

Спасибо тебе, милый, за фотографию, большое спасибо. Только вид у тебя неблестящий, как и всегда на домашних фотографиях!

Хотела тебе писать после "Федора", да так и не присела. Не сердись только, голубчик. Легла страшно поздно и страшно устала, не отдохнувши хорошенько пошла утром на генеральную какой-то пьесы Чехова, слыхал? Вечер была у Маши, а после спектакля "Мертвых" Мунт, игравшая Майю, приехала считываться для концерта в память Калинникова, который состоялся утром 28-го1; вечером я с адской головной болью играла "Дядю Ваню" -- в последний раз в Москве в этом сезоне. Сегодня днем беседовали о генеральной, вечером я прошла всю роль начисто с Немировичем и 31-го играем!!!! Страшно, страшно... Как я играю -- не сумею тебе сказать, другие расскажут, я про себя не умею.

Билеты все разобраны уже; были слезы, стоны, жалобы около кассы, т.к. немногим досталось счастье быть на первом спектакле.

100-й "Федор" сопровождался овациями, подношениями, только адреса мне не понравились. Пришлю тебе газеты с описаниями, лучше поймешь; гвалт стоял отчаянный, атмосфера адская, народищу всюду -- масса, ведь вся труппа участвовала. Все наши дамы были на выходе, Станисл. пел гусляра на Яузе, и потом состоялись подношения2. Ну, да что-то не хочется писать об этом.

Генеральная прошла хорошо. Я только нахожу, что Качалов лучше Станисл. играет Вершинина. Красивее и обаятельнее. После моего прощания с Вершининым с Савицкой по окончании акта сделался прямо нервный припадок, она все кричала, что нельзя так сильно играть и нельзя писать таких сцен, таких слов. Я, глядя на нее, принялась вторично было вопить, но меня убрали в другую уборную. Санин поцеловал меня за 4-й акт 50 раз в темя -- ничего? Это поцелуи режиссера3, он все приговаривал "дитя мое". Противный он человек! Третий акт я провела скверно, а 4-й хорошо. Ну, услышишь обо мне. Так или сяк. Теперь напишу тебе после спектакля. У меня теперь трепет в душе.

Милый, дорогой, если все сойдет хорошо, как я буду тосковать, что ты не со мной! Боже, какие бы это минуты были!!! А если что будет не так, я еще сильнее буду тосковать, что тебя нет здесь!

Милый ты мой иеромонах! Гуляешь много? Спишь, ешь хорошо? На душе ржавчина прошла? Тебе уже не сидится в Ницце, непоседа ты мой! Ведь в Ялте тоже будешь скучать и приедешь раньше времени в Москву, а тебе этого не надо делать. Понимаешь ты это, великий писатель? Отчего я часто забываю, что ты писатель и академик? Тебе это не обидно? Или может это скверно? Выругай, или поцелуй лучше покрепче, хочешь? Ну, спи, мечтай обо мне, о нашей будущей жизни, супруг мой милый. Целую крепко.

Твоя собака

163. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Понедельник [29января 1901 г. Флоренция]

Дуся моя, это я пишу тебе из Флоренции, где пробуду, вероятно, дня два. Одно скажу, здесь чудесно. Кто в Италии не бывал, тот еще не жил. А в комнате у меня холодище такой, что надел бы шубу, если бы она только была.

"Три сестры" уже шли? Ты не в духе? Дуся моя, все это пустяки, трын-трава.

Маше написал бы, если бы у меня был ее адрес. Ведь она, как ты пишешь, переменила квартиру1. Уповаю, что дней через 5-7 в Неаполе я найду твои письма post. rest.; без них, т.е. без писем, я очень соскучился.

Вчера был в театре на новой пьесе, очень и очень скучной. Участвовала г-жа Орлова, русская нигилистка, в которую влюбился молодой человек, но я не дождался ее выхода, ушел из театра. Сегодня "Доктор Штокман", я пойду непременно и потом тебе напишу2.

Номер, очень хороший, здесь стоит 3 франка, еда тоже дешевая, а вино при обеде дают даром. В театре рутина, актеры недурные; публика сидит в шляпах.

Ну, однако, будь здорова, ангел мой, дуся хорошая, замечательная. Крепко тебя целую и обнимаю.

Твой Antoine

164. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[31 января 1901 г. Москва]

Grand succХs embrasse mon bien aimИ1. Olga

165. О. Л. Книппер -- A. П. Чехову

2-ое февр. [1901 г. Москва]

Привет с милого севера в сторону южную шлем милому писателю! Славное чучело воздвигли, а? Получай снежок прямо в физиономию от собаки.

Всех узнал?1

166. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 февр. 1901 [Рим]

Хорошая моя девочка, я теперь в Риме. Сегодня пришло сюда твое письмо, только одно после целой недели. Думаю, что виновата в этом моя пьеса, которая провалилась. О ней ни слуху ни духу -- очевидно, не повезло.

Ах, какая чудесная страна эта Италия! Удивительная страна! Здесь нет угла, нет вершка земли, который не казался бы в высшей степени поучительным.

Итак, я в Риме. Отсюда поеду в Неаполь, где пробуду дней пять (значит, письмо твое застанет меня там, если пошлешь), потом в Бриндизи, а из Бриндизи морем в Ялту -- мимо острова Корфу, разумеется. Видишь, дуся, как я умею путешествовать! Этак ездить с места на место и на все глядеть гораздо приятнее, чем сидеть дома и писать, хотя бы для театра. Мы, т.е. я и ты, поедем вместе в Швецию и Норвегию... Давай? Будет о чем вспомнить под старость.

Я теперь совершенно здоров, совершенно, моя милюся. Не беспокойся и сама будь здорова.

Сейчас узнал, что в Nervi сидит Миролюбов (Миров), издатель "Журнала для всех", и написал ему. Если он поедет на Корфу, то я просижу на Корфу с неделю, пожалуй.

Со мной путешествуют двое: Максим Ковалевский и проф. Коротнев.

Крепко целую тебя, моя дуся. Извини, что мало пишу. Зато люблю много мою собаку. Ты была в Италии? Кажется, была. Значит, понимаешь мое настроение. Кстати сказать, я в Италии уже четвертый раз1.

Ем ужасно много. Получил письмо от Немировича: он тебя хвалит2.

Твой Антоний, старец.

Маша просит, чтобы я привез ей зонтик и платков. А тебе привезти чего? Жаль, что я не в Париже, в Италии же плохие зонтики, кажется.

167. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Rome, le 4 Fevral 1901

Милая дуся моя, я все еще в Риме. Отсюда поеду в Неаполь, из Неаполя на о. Корфу, если только, по справкам, окажется, что в Константинополе нет чумы; в противном же случае поеду в Россию на Вену.

Скверно писать, плохой огонь и большая тень лежит на бумаге. Вчера получил из Неаполя телеграмму от Немировича с извещением, что шли "Три сестры". По его словам, женские роли были исполнены превосходно1. Теперь буду ждать от тебя письма.

Сегодня получил письмо из Лиона от Льва Антоновича, получил из Nervi телеграмму от Миролюбова. Сегодня же с одним русским семейством и двумя барышнями осматривал древний Рим. Объяснения давал проф. Модестов, а барышни очень милые. Купил Маше зонтик, но, кажется, плохой. Купил и платки, но тоже неважные. Рим, это не Париж.

Погода здесь холодная. В Неаполь уеду завтра и пробуду там дней пять или четыре. Твои письма пересылаются мне сюда из Ниццы, милая моя девочка, ни одно не пропало. Итак, стало быть, в феврале я буду уже в Ялте; там буду писать, писать много, впредь до свидания с тобой, а потом вместе поедем куда-нибудь. Так?

Крепко тебя целую. Будь здорова, не хандри.

Твой Antonio

168. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое февр. 1901 г. [Москва]

Сколько, сколько нужно мне с тобой переговорить, милый мой Антон! Сколько бы надо пересказать! Сидела бы и говорила с тобой!

По всей Москве только и разговору, что "Три сестры". Одним словом, успех Чехова и успех нашего театра. Сегодня вышло окончание рецензии Фейгина1 -- завтра я вышлю тебе несколько рецензий -- почитай, милый мой. Про собаку написали в "Новом времени"2, что г-жа Книппер и Громов выделились из общего превосходного ансамбля -- славно? Фейгин и Рокшанин3 меня похвалили. Я с любовью играю свою роль в пьесе, кот. написал мой, мой Антонио-иеромонах. Сегодня отыграли в 3-й раз, жарим теперь "Сестер" три дня сряду, играем хорошо, честное слово, ты бы порадовался, Тото! Где ты теперь скитаешься, мой пылкий итальянец?! Я перестала понимать, где ты, получаешь ли мои письма. Последнее твое получила из Флоренции. Антон, а хорошо бы нам было лето провести в тихом уголке где-нибудь в Швейцарии, а? Что ты на это скажешь? Или тебя не потянет опять за границу?

Я эти дни немного устала, хотя сегодня высплюсь и завтра буду крепкой и бодрой. 3-го, после "Сестер", я была на балу у Морозова Саввы, и оттуда прибыла в 7 ч. утра, а в 12 уже была в театре, чтоб играть "Федора", а вечером была у Гутхейль, т.к. не попала к ним за всю зиму и надо было перед окончанием сезона побывать там. К Морозовым поехали целым выводком, т.е. Лилина, Андреева, Савицкая и я в карете, а мужья на извозчике. Я приехала сонная и голодная, но там разошлась. Я давно не видала такой роскоши, богатства, такой массы цветов, оголенных женщин, офицеров -- глаза разбегались. Мне пожелали представиться Трепов и Стахович -- адъютант. Последний мне наговорил такую кучу любезностей, так расхваливал меня, что мне даже приятно было слушать. Это не было пошло. Он уже не молодой, красивый и симпатичный, страстный поклонник нашего театра и предсказывает вместе с Треповым успех в Петербурге. Посмотрим. Ужинали мы своей компанией, много пили шампанского. Было очень просто и славно. Я немного танцевала.

Сегодня мне написал брат из Питера насчет комнаты4. Можно хорошую достать за 80 р. в месяц. Если вдвоем, то сносно для кармана. А то все рассказывают про баснословную дороговизну, страшно! Я помещусь с одной из наших артисток, Назаровой, ты ее, кажется, не знаешь. Остановлюсь, верно, у Мухина над CubБt5, это в 10 мин. ходьбы от театра и через несколько домов -- Мал. Ярославец6, где можно недорого обедать. Поеду, верно, в среду на первой неделе. Пиши мне прямо в Панаевский театр7, а то не знаю куда еще. Туда вернее всего.

Всю эту неделю я играю каждый день, исключая 8-го -- идут "Мертвые" с Мунт. Ты скучаешь без моих писем? Это мне приятно. Но я тебе такие скверные пишу, родной мой, за все это последнее время, что даже стыдно. Ты не сердишься на меня и не разлюбишь за это? Антон, ты не изменился? У тебя все тот же нос, губы, волосы, глаза, борода?

Как мне больно, что ты не видишь, как я играю Машу. С какой бы радостью я играла бы тебе ее! Мои все довольны мной. Сегодня после моих рыданий, после лукоморья, когда слышна музыка, и мы стоим у забора, -- у меня текли слезы. А в прошлый раз произошел курьез: я должна была сказать: "Я больше не плачу" -- помнишь, когда уж начинаются у нее путаться мысли? я вместо этого сказала: "Я уже больше не пью" -- совершенно бессознательно. Вишневский дальше молчит, а на его реплику дают выстрел, он, глупый, не мог догадаться, что я не то сказала, а я мучаюсь, что не слышу выстрела и иду дальше; ну потом устроилось. А я, правда, испугалась, не схожу ли с ума -- хочу сказать одно, а вышло другое.

Ну, покойной ночи, дорогой мой. Как твое настроение? Правда Флоренция -- красота? La bella Fiorenze8 -- недаром ее так зовут. Palazzo Pitti видел, собор с красивым фасадом тоже? Я жила там на берегу Arno, в pension Bellini. Один воздух в Флоренции может с ума свести. Отчего меня нет там с тобой, милый! Как бы славно мы там шатались и наслаждались! Целую тебя крепко, крепко, и в глаза и в губы, пиши мне больше и люби меня и не забывай.

Твоя актриска.

Скоро увидимся! Я не дождусь!!!!!

169. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Rome, 20 февр. [7февр.] 1901

Милая моя, часа через два я уезжаю на север, в Россию. Очень уж здесь холодно, идет снег, так что нет никакой охоты ехать в Неаполь. Итак, пиши мне теперь в Ялту.

От тебя ни одного письма насчет представления "Трех сестер", а между тем в "Новом времени" в телеграмме сказано, что ты играла лучше всех, что ты отличилась. Напиши мне в Ялту подробности, напиши, дуся моя, умоляю тебя.

Писать трудно, паршивый электрический свет.

Ну, обнимаю тебя и целую крепко. Не забывай. Тебя никто не любит так, как я.

Твой Antonio.

Пиши теперь в Ялту.

170. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое февр. 1901 г., вечер [Москва]

Мне просто хочется сказать тебе, что я сегодня много думала о тебе и мне на душе оттого было хорошо и ясно.

Милый мой, как ты далеко от меня! Я не дождусь конца зимы, конца сезона, когда я наконец буду с тобой каждый день, каждый час! Если бы ты знал, как я жду этого! Где мы встретимся?!

Если пойдет пьеса без моего участия, то ведь я и май могу быть свободной. Я сейчас так устала, так затрепалась, что сама себе кажусь чужой. Ты, наверное, посмеиваешься надо мной? Дескать, устает, мечется, как белка в колесе, и воображает, что что-то дельное делает. Смейся, Антоник мой, но без этого дела я бы не могла жить. Дело меня не утомляет нисколько, раз у меня душа спокойна и раз я могу устроить себе жизнь, как я хочу. Я ведь дома у нас не могу жить, как хочу, т.е. устроить себе подходящий train1, чтоб меня не мучили люди, кот. меня не интересуют, и главное, чтоб время не уходило зря. Как я хочу тебя видеть, Антон. Гляжу на твою карточку и слышу твой смех, вижу всего тебя, взгляд твоих хор ц хороший. А ты доволен? Ничего ты мне не пишешь.

Сегодня сыграли "Дядю Ваню" при полном сборе -- каково? Играла Мария Петровна, и молодцом, твердо. Чувствует себя хорошо.

Я днем сидела дома, пела, потом занималась Лоной усердно и, кажется, поймала ее за хвост. Надо ее подогнать под мою индивидуальность. Буду ее играть очень темпераментно и не думать ни о какой тетке, а об интересной женщине. Декорация, говорят, будет великолепна.

Вишневский велел тебе передать, что наши паи покроются в этом году и мы не будем должны Морозову2. Говорят, что мне прибавят 600 р.

Ну, родной мой, прижимаю тебя к сердцу, крещу тебя, кусаю за ушко, целую затылочек, глаза. Твои последние письма такие грустные. Обнимаю и целую крепко, горячо.

Твоя собака

703. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 янв. [1903 г. Ялта]

Ну-с, актрисуля, вчера я был в городе после долгого заточения, постригся там, помолодел лет на восемь, но, должно быть с непривычки, очень устал. Теперь с каждым годом я устаю все больше и больше. Пишу рассказ, но медленно, через час по столовой ложке -- быть может, оттого, что много действующих лиц, а может быть, и отвык, привыкать надо.

Вчера приходила облагодетельствованная вами актриса и спрашивала Машу; когда ей сказали, что Маши нет, она осталась в кухне и стала ждать меня. Я выслал ей рубль; Арсений и бабушка спрятались, одна Поля с ней разговаривала. Посидела час-другой и ушла, обещаясь еще прийти. Это или сумасшедшая, или попросту мошенница, но, полагаю, хлопот с ней будет еще немало.

Я здоровехонек. Пива не присылай, буду пить его за границей, а теперь что-то не хочется, да и пить я могу, только когда бываю в компании. Пьесу писать буду.

Пришло письмо из Женевы от Ольги Родионовны.

Выписал из Сухума много разных луковиц и многолетних цветов. Воды теперь много; быть может, я сделаю еще цистерну, если окажется недорого, на пять тысяч ведер.

Насчет вышеописанной актрисы не беспокойтесь, она устроилась в Ялте, по-видимому, а ко мне едва ли ей удастся пробраться. Прилагаю ее письмо1.

Составляешь ли ты маршрут по Швейцарии? Главное -- красивое место и климат, имей сие в виду. Прогулочки, пешее хождение, сочетание приятного с полезным. Я тоже буду за тобой ухаживать, только, дусик мой, дай мне слово, что ты уже не будешь хворать. Обязательно дай. Будь такою же умницей, какой ты была в Аксенове у Варавки.

А сегодня от тебя нет письма.

Поклонись всем в театре. Маше поклонись, Вишневскому. Что поделывает Надежда Ивановна?

Ну, собачка, глажу тебя и треплю за уши и за хвостик. Без тебя мне неважно, можно даже сказать, плохо, но все же приятно становится при мысли, что ты у меня есть. Без тебя я одичал бы и постарел, как репейник под забором.

Обнимаю мое сокровище, крепко целую, тысячу раз целую.

Твой А.

704. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

31-ое янв. [1903 г. Москва]

Пишу утром, дусик милый, вчера очень болела голова. Все форточки открыты, воздух свежий, солнышко, небо голубое, колют лед -- совсем что-то весеннее! Звук ломов. Я вообще что-то все о весне думаю. Ведь прошлый год у меня не было весны. Хочется надевать светлое, свежее, надоели темные шерстяные материи.

Сегодня едет Шаповалов. Посылаю тебе мятных, твоих любимых, посылаю чашку и программу Чеховского вечера1, кот. студенты просили тебе переслать и которую принесла мне твоя симпатия Чюмина. Она была вчера утром у меня, но недолго. Она мне даст свое стихотворение, посвященное тебе, и ты будешь иметь счастье прочесть его. Она говорит, что великолепно читает Вл. Вл. Чехов. Кто он? Пьески играли студенты и жена какого-то профессора. Хотят повторить вечер и просят приехать Станиславского с Лилиной или со мной, чтоб читать.

Санин волосы рвет, что запретили "На дне". Воображаю, как это им неприятно. Дусик, насчет "Вишневого сада" Немирович говорит, что никоим образом не давать раньше того, что будет поставлено у нас; можешь ответить, что ты пайщик нашего театра и, так сказать, связан. А дальше -- будет видно. Ведь ничего не известно относительно будущего года2.

Про высылку репертуара сказала.

Сегодня у нас в театре свадьба -- выходит наша костюмерша Маша за электротехника Кирилина3, кот. служит у нас же. Славная, свежая пара. Я буду в церкви и на пирог приглашена.

"Столпы" наши, кажется, начинают оживать. Дай Бог.

Шнапу купили номер, заплатили два рубля. Теперь не пропадет.

Вчера вечером сидела у нас сестра Маклакова -- очень славная она. Я пришла из театра, она все еще сидела.

Вчера обедали у нас Володя с Элей. Утром вернулась мама из деревни, заезжала ко мне. Она отдохнула, посвежела. Говорит, что вела чисто животную жизнь: спала, ела, гуляла много и читала Мопассана (т.е. последнее не принадлежит к животной жизни).

Погода хорошая, говоришь? Я рада, очень. Ты поздоровел? Я счастлива. Ты работаешь? Умник. Целую тебя, дорогого моего, крепко, крепко. Письма мои аккуратно получаешь? Кланяйся всем. Обнимаю тебя жестоко. Как мне надоело жить врозь, без любви, без ласки! Я не смогу жить так будущий год.

Твоя Оля

705. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое февраля поздно ночью [1903 г. Москва]

Только что вернулись с гольцевского юбилея1, дорогой мой. Напишу хоть несколько строк. Было обыкновенно, "юбилейно". Много говорили, но... Хорошо говорил Ключевский, Тимирязев, Ледницкий. Народу было меньше, чем ожидали. Мало женщин. Маша говорит, что мы были самые интересные. Сидела я с Елпатьевским и Ю. Буниным, напротив Коновицеры, Баженов, Ледницкий.

После чтения твоей телеграммы аплодировали2. Были Мамин-Сибиряк (придет к нам), Златовратский, много было. Душно и дымно невообразимо, от долгого сиденья ноги застыли. Посылаю тебе меню, на котором я просила расписываться для тебя, говорила, что пошлю тебе. Все тебе шлют привет, спрашивали о тебе. В. А.Морозова была. Интересная она. После ужина, после ответной речи Гольцева, перешли в гостиную, пили шампанское и кофе, угощал Влад. Ив. Котик хихикала. С нами сидели Телешовы, Глаголь, Андреев, Коновицер, Морозова, Правдин. Было приятно. Потом начали где-то петь малороссийские песни, ну, значит, надо было расходиться.

Целую тебя, моего дорогого, милого, нежного.

Горький говорит, чтоб ты дал рассказ в их сборник3 (выйдет осенью), получишь минимум 1000 р. за лист. Очень просит. Пятницкий уехал.

Вчера я написала тебе письмо, чтоб отправить с Шаповаловым, -- он не пришел. Я наклеила марку и забыла написать Ялта. Опустила в ящик, и вернули назад по почте.

Я очень хочу тебя видеть, дорогой мой, золото мое, необыкновенный мой. Обнимаю, ласкаю нежно, целую всего тебя. Как мы с тобой славно жили!

Твоя Оля

706. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 [-2] февр. [1903 г. Ялта]

Бабуся моя, если хочешь прислать конфект, то пришли не абрикосовских, а от Флея или Трамбле -- и только шоколадных. Пришли также 10, а если возьмут, то и 20 селедок, которые купи у Белова. Видишь, дуся моя, сколько я закатываю поручений! Бедная моя, хорошая жена, не тяготись таким мужем, потерпи, летом тебе будет награда за все.

Да, дуся, "В тумане" очень хорошая вещь, автор сделал громадный шаг вперед; только конец, где распарывают живот, сделан холодно, без искренности. Званцева будет принята, будь покойна, я ее даже обедать позову1. Погода ужаснейшая: сильный, ревущий ветер, метель, деревья гнутся. Я ничего, здоров. Пишу. Хотя и медленно, но все же пишу.

Дусик мой, зайди к Гетлингу в аптекарский магазин и возьми у него 1 унц. Bismuthi subnitrici и пришли мне вместе с прочим товаром, если будет оказия. У Гетлинга же возьми коробочку самых мелких деревянных зубочисток за пятачок, в коробочке-плетушечке. Поняла? Одеколон есть, духи есть, мыло тоже есть. Если будет оказия в самом деле, то (вспомнил!) возьми у того же Гетлинга capsulae operculatae - глотать в этих капсулах креозот, No 2, английские, одну коробочку.

Продолжаю писать на другой день. Снегу навалено пропасть, как в Москве. Письма от тебя нет. Поймалась мышь. Сейчас сажусь писать, буду продолжать рассказ, но писать, вероятно, буду плохо, вяло, так как ветер продолжается и в доме нестерпимо скучно.

А когда поедем в Швейцарию, то я ничего с собой не возьму, ни единого пиджака, все куплю за границей. Одну только жену возьму с собой да пустой чемодан. Читал о себе в "Петербургских ведомостях" фельетон Батюшкова: довольно плохо-с2. Точно ученик VI класса, подающий надежды, писал. "Мир искусства", где пишут новые люди, производит тоже совсем наивное впечатление, точно сердитые гимназисты пишут.

Ну, собака, не забывайся. Помни, что ты моя жена и что я могу тебя каждый день через полицию вытребовать. Могу даже наказывать тебя телесно.

Обнимаю тебя так крепко, что ты даже запищала, целую мою дусю и умоляю писать мне. Понравились ли Ксении и Маше "Мещане"? Что они говорят?

Я остригся, и мне странно это.

Ну, актрисуля, Господь с тобой.

Твой А.

707. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

3 февр. [1903 г. Ялта]

Бабуля, актрисуля милая, я жив и здоров, лицо у меня не хмурое, как ты пишешь, а веселое, ибо пока все обстоит благополучно. Ты пишешь, что мы не будем должны Морозову, так как паи в этом году покроются; но я и так уже не должен Морозову, так как исполнил то, о чем говорил, т.е., получив долг, послал ему три тысячи рублей. Ты как-нибудь между прочим наведи справку, получил ли он сии деньги; он не ответил мне.

Мы поедем сначала в Вену, побудем там денька два, затем в Швейцарию, затем в Венецию (если не будет очень жарко), затем на озеро Комо, где и засядем как следует. Понимаешь, бабуля? Затем после всего, если будет время, т.е. если тебе будет позволено пробыть со мной до 15-20 августа, мы поедем денька на три в Париж, а оттуда на скорейшем поезде в Москву. Поняла? Вчера приходила Званцева. Она сказала, что ждет меня к себе, что я должен отдать ей визит; стало быть, она уже больше не придет к нам. Вчера приходил кн. Ливен, сидел долго и все рассказывал про дела минувшие, как он был московским губернатором, как был министром и проч. Вчера же приезжал Альтшуллер, но уже не выслушивал, а только посидел в качестве гостя. Я, между прочим, читал ему нотацию за то, что он расстроил тебя своим письмом. Во-первых, заболел я не в Москве, а в Ялте, мне это виднее; во-вторых, поеду я в Москву, когда захочу.

Получил я вчера от Званцевой фотографию в раме -- мелиховский сад и отец, копающий грядки. Это Маша прислала? Скажи ей спасибо. Впрочем, я сам напишу ей сегодня.

Черкни мне что-нибудь новенькое. Вчера я не писал, ибо в моей комнате было только 11 градусов. Ветрище дул самый зимний, потом шел дождь при ветре, шел всю ночь, и сегодня снега уже нет; но ветрище окаянный все еще дует неистово.

Ну, дуся моя, как бы ни было, все же к весне идет дело, скоро увидимся, скоро поедем за границу.

Обнимаю тебя, радость моя. Господь с тобой.

Твой А.

708**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье февр. [1903 г. Москва]

Дорогой мой репейничек, я не дам тебе заглохнуть под забором, я не дам тебе постареть, -- ты помолодеешь со мной, будешь милый, хороший, ласковый, здоровый.

Если актриса будет беспокоить тебя -- я ее пришибу, так и знай. Я думаю, что она психически больная.

Так ты постригся, родной мой?! Хорошенький, должно быть. Целую тебя в гладенький затылочек.

Сейчас ужинал у нас Иван Павл. Он был у Корша с Машей и Дроздовой, смотрели чириковскую пьеску1. Иван, по-моему, поправился. Я приехала с "Дна" и мы ели гуся, выпили водочки. Гуся купили у Маклаковой. Ничего себе.

В театре был у нас Арбенин, кланяется очень тебе, говорит, что его жена, моя, так сказать соперница, якобы ты ухаживал за ней?!2 Правда? Он говорит, что, пожалуй, нам могут не разрешить играть "На дне" в Петербурге. Очень настроены против Горького.

Сегодня в 4-м акте Конст. Серг. разорвал на мне юбку, т.ч. я рисковала быть раздетой и перепугалась страшно. Насилу подхватила ее и удержала. Просто скандал. Чуть не убежала со сцены. Публика ломится на "Дно".

В субботу была генеральная 2 и 3 актов "Столпов". Было ужасно. Влад. Ив. просто орал на меня, так раскипятился за мою игру. Дело в том, что у меня был образ, хотя неясный, а накануне генеральной К. С. велел мне в внешности быть резче, играть с хлыстом. Я надела очень эксцентричный костюм, в котором утопла, сделала все шире, чтоб казаться солиднее, а вышла настоящей фитюлькой, неаполитанским мальчишкой в стрижен. парике, и до Лоны, конечно, было далеко. Придется еще много поработать. Трудно мне ее играть. Режиссеры поцарапались из-за меня. Мне было и обидно и смешно. Хорошо, что можно не спешить с пьесой. Откроем ею пост3.

Вчера было заседание. Говорили о бюджете, который вычислили в 215 000 р. Вл. Ив. находит, что это очень много. Говорили о сокращении расходов. Много прибавок в будущем году: Москвин и Качалов получат 3300 р., я с Андреевой -- 3600 р. Прибавки Грибунину, Адашеву, Бурджалову etc. -- многим, одним словом. Раевская будет заниматься с ученицами, она рада. Ее брат женился и стыдился сказать жене, что его сестра -- актриса. Хорош? Она огорчена сильно.

Ну, довольно о театре, надоело тебе! После заседания обедали в "Эрмитаже". Вечером я была у Ольги Михайловны.

Вчера очень обрадовалась -- получила фотографию моих тифлисских племяшей и длинное письмо. Костя приедет на недельку постом. Упекут его, вероятно, на персидскую границу. Это ужасно.

Сегодня мы смотрели с Машей квартиру бар. Стюарта на 3-м этаже в Сандун. переулке. Квартира на солнце, чистая, светлая, но для тебя, по-моему, очень высоко, и потом Машина комната пришлась бы рядом с нашей спальной. Это неудобно для нее. Стоит она 1200 с чем-то, кажется. Конечно, гигиеничнее нашей. Не знаю, что делать. Весной освободится квартира Фейгиных на Петровке в д. Коровина, но тоже очень высоко. 6 комнат, 7-я при кухне и стоит 1400 р., но мы бы сдали одну комнату, хотя это не особенно приятно. Маша говорила об этом. А мне почему-то нигде не хочется устраиваться. Все равно как-то.

Сегодня Конст. Серг. предлагал поехать с ними летом в Норвегию, недели две попутешествовать, а потом пожить. Что ты на это скажешь? Он сам хочет написать тебе об этом.

Дусик милый, не грусти, не тоскуй. О Швейцарии буду собирать сведения, карту приобрету. Как славно мы поездим! Забудем тоскливую зиму. Опять так славно заживем. Отдохнем. Будем жить одной любовью. Хочешь, милый мой?

Ты меня всю помнишь? Разве я ведьма, что ты меня за хвостик треплешь? Фуфаечки меняешь? Костюмы в порядке? Я тебе галстучков пришлю модненьких. Целую, обнимаю и прижимаю тебя крепко, дорогой мой.

Твоя собака.

Стихотворение, посвящ. А. П. Чехову

Художник дивный! Раскрываешь ты

Сердца людей с душой природы.

Неволи мир и мир свободы,

И ужас пошлости и радости мечты.

Ты с теми, кто душой освобожденья жаждет,

Чья мысль -- один порыв сплошной.

Страдаешь ты за каждого, кто страждет,

Забитый жизнью, жалкий и смешной.

Понятны для тебя сомнения больные,

И слабого борьба с судьбою-палачом,

И "Три сестры" твои: они для нас родные,

От их души владеешь ты ключом.

Как пламя сквозь хрусталь, своеобразно странным

Очарованием дыша,

В сознании поэта многогранном

Сквозит великая и светлая душа.

Свети же нам над сумерками жизни,

Зажженный правдою и вдохновеньем свет!

На тленье пошлости водой живою брызни,

От будничного сна нас пробуди, поэт1

Ты учишь нас, что жертвы не бесплодны,

Что слезы падают росой на алтари,

Что будем счастливы, что будем мы свободны

В лучах иной, немеркнущей зари.

27 января 1903 г.

Стихотв. О. Чюминой.

Как я вижу твое лицо, когда ты будешь читать это стихотворение! А по мысли оно чудесно, только слова странные.

Завтра к нам придет Мамин-Сибиряк и пойдет смотреть "Три сестры".

709. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое февр. [1903 г. Москва]

Здравствуй, дорогой мой! Если бы я могла перелететь к тебе, поглядеть хоть на тебя, попросить прощения (мне всегда это хочется делать). Это безбожно -- не видеться так долго! У меня чепуха, каша в голове, так все и крутит. Вся я развинтилась. Свежести во мне нет. Истрепалась. Не понимаю, зачем живу. Надо ли так. Седею я.

Ну, наверно, уж тоску нагнала на тебя. Я, дусик, как ни ломаю себя, как ни стараюсь быть вечно ровной и сдержанной, -- не могу. Мне надо и побушевать, и выплакаться, и пожаловаться, -- одним словом, облегчить свою душу, и тогда мне жизнь кажется лучше, свежее, все как-то обновляется. Прежде у меня бывали такие полосы, а теперь не с кем поболтать, некому душу излить, и мне кажется, что я засыхаю вся, мне даже хочется быть злой и сухой. Это очень гадко, и ты будешь бояться моего характера, а он вовсе не такой ужасный.

Это все глупости, впрочем, а главное, мне надо видеть тебя. Я готова негодовать и громко кричать сейчас. Театр мне, что ли, к черту послать! Никак не выходит жизнь. Ты вот большой человек -- живешь, терпишь, молчишь, не то, что я. Ты, верно, очень снисходительно смотришь на меня, правда? Ах, Антон...

Сейчас Чюмина прислала статью Батюшкова о тебе1. Прочту и завтра пошлю тебе, хотя ты, верно, получаешь эту газету. Перешли мне тогда обратно статью. Чашку, мятные лепешки и программу пошлю с Коссович, кот. поедет через несколько дней.

Сегодня был у нас Мамин-Сибиряк, выпил две бутылки пива, болтал славненько. А он здорово осел, отстал. Вечером пошел на "Три сестры" и, смешной, -- все кланялся мне из партера. Не знаю, какое на него впечатление произвело. Я думаю, он ничего не понял.

Днем разбирали 4-й акт "Столпов". У меня роль не идет. Не могу схватить образ, а вижу.

В театре идут противные разговоры о прибавках; многие возмущаются прибавкой в 200 р. Бурджалов, напр., отказался. Называют это насмешкой. Я не понимаю. Вообще ненавижу эти разговоры.

Лаврик обрезанный дает ростки, не пропал, появились листики. Я рада.

Маша пришла из кружка, слушала Бальмонта и в диком восторге от него2. Мне жаль, что я не была. Я свободна только в пятницу, пойду на бенефис Гельцер -- "Лебединое озеро". Она дала ложи нашим артистам, даровые. Москвины зовут3.

М. Ф. Якунчикова подарила мне чудесную скатерть из холста. Завтра поеду ее благодарить.

Ну, дусик родной, будь здоров, давай ждать и мечтать. Целую, обнимаю тебя, гляжу в твои милые глаза, целую все морщинки.

Твоя Оля

710. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

5 февр. [1903 г. Ялта]

Актрисуля, вот уже два дня и две ночи, как от тебя нет писем. Значит, ты меня уже бросила? Уже не любишь? Если так, то напиши, и я вышлю тебе твои сорочки, которые лежат у меня в шкафу, а ты вышли мне калоши мои глубокие. Если же не разлюбила, то пусть все остается по-старому.

Вчера приехал Шаповалов, привез мятные лепешки и орден "Чайки" от Алексеева1. Лепешки я ем, а чайку повесил себе на цепочку. Кланяюсь тебе в ножки за твою доброту.

У меня в кабинете вот уже несколько дней температура держится на 11--12, не повышаясь. Арсений топить не умеет, а на дворе погода холодная -- то дождь, то снег, и ветер еще не унялся. Пишу по 6--7 строчек в день, больше не могу, хоть убей. Желудочные расстройства буквально каждый день, но все же чувствую себя хорошо, мало кашляю, температура нормальна, от плеврита не осталось и следа.

Через 2--3 месяца ты привыкнешь ко мне, а потом бежим за границу, как Жирон с Луизой2, побываем везде.

Отчего "На дне" не разрешили в Петербурге? Ты не знаешь? А вашему театру разрешат, если вы поедете? Ведь в "На дне" нет ничего вредного в каком бы то ни было смысле. Даже в "Гражданине" похвалили. А вот суворинский "Вопрос" идет в Петербурге, с Савиной, и с большим успехом. Нечего сказать, милый городок!

Дуся моя, отчего ты мне не пишешь? Отчего? Сердита? А за что? Без твоих писем я беспокоюсь и скучаю. Хоть и сердишься, все-таки пиши. Не можешь писать обыкновенного письма, пиши ругательное.

Получил я еще медальон со стеклышками -- рамочку для портретов. Это от кого? От Вишневского? Поблагодари, дуся моя, весьма доволен.

Марья Петровна играет? Умница.

Ну, целую тебя в шею и в обе руки, нежно обнимаю радость мою. Будь здорова, смейся, уповай.

Твой страстный муж

711. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое февр. [1903 г. Москва]

Милый мой, далекий мой муж! Получила твое письмо с заказами, исполню все в аккурате, будь покоен.

Как сделать, чтобы тебе не было скучно, тоскливо? Знаешь, весной посоветуемся с Таубе и еще с кем-нибудь, -- может быть, тебе не вредно будет зимовать под Москвой. Как бы это было чудесно! Тебе бы хотелось? Уютненький домик, теплый, с хорошими вентиляциями, с стеклянной террасой, чтобы ты мог похаживать не утомляясь. Все бы ездили к тебе. Я бы ежеминутно летала к тебе. Ты был бы покоен и не тосковал бы. Подумай об этом и сильнее желай этого.

Скажи, ты бы хотел такой перемены? По-моему, ты бы поздоровел. Но ты ведь такой человек, что способен заставить себя жить в Ялте только потому, что там у тебя есть дом. Я ведь права. Мамаша, я думаю, была бы рада такой перемене.

Сегодня, дусик, не было репетиции. Я ездила к Якунчиковой поблагодарить ее за скатерть, но не застала ее. Зашла рядом к Гутхейль -- тоже не застала и поехала к Бальмонтам. Они сидели и мило завтракали. На ковре масса игрушек, детка чудесная бегает, славненькая такая. Мне завидно стало. Я просидела у них что-то очень долго, даже стыдно для первого раза, но сиделось как-то. Много говорили. Бальмонт говорит, что он чувствует, что ты его любишь. Этот год он хочет жить в Москве. Ему, кажется, очень приятно было вспоминать вчерашний реферат, успех. Жена просто млеет перед ним, любит его. Мне хочется узнать его поближе. Я их позвала в воскресенье; он будет читать свои драмы (перев. с испанского)1. Видела у них Балтрушайтиса.

Знаешь, Влад. Ив. придумал спектакль на будущий сезон: Тургенева "Нахлебник", "Где тонко, там и рвется" и "Провинциалка". Ведь хорошо, а? В "Нахлебнике" -- Артем и Андреева, во второй -- Лилина и Качалов, в третьей: Конст. Серг., я и Москвин2.

Сегодня я разговаривала с Самаровой и Влад. Ив. о театр, делах. Он говорит, что К. С. чувствует недоверие труппы, скверное отношение к нему Морозова и теряется и нервит. И все это дело рук Марии Федоровны. Она на все действует через Морозова, заискивает у всей труппы теперь, держит себя настоящей премьершей, вмешивается во все. Вл. Ив. очень неосторожно выразился, что надо бы ее "вытравить" из театра. А я, грешным делом, и Самаровой не доверяю, подумает еще, что я орудую против М. Ф. А мне, право, все эти дела, подходы прямо противны. Я бы никогда не могла "влиять" на кого-нибудь, чтоб достичь своего. Мне была бы только работа, и мне дороги все, кто истинно близок этому делу. Но когда я чувствую общепринятую театр, атмосферу, влияние актрисы на ход дела, через влюбленного в нее мецената, -- враждебное ее отношение к человеку, без которого немыслимо дело, -- такая атмосфера для меня ужасна, и я готова бежать. Лилина ненавидит Марию Федоровну за ее скверное отношение к Конст. Серг. Ужасно это все противно. Мне делается скучно, скучно жить. В деле я не выношу личных отношений. Это мелко.

Тебе неприятно, вероятно, что я пишу об этом? Тогда прости.

В кабинете у меня нет света теперь -- я разбила свою старинную, смешную голубую лампу, и мне жаль ее. С 4-летнего возраста я ее помню. Ведь жаль?

Обедала у нас Хотяинцева.

Мороз адский и притом невозможный ветер -- идти нельзя. Солнечно, и солнышко, по-моему, уже начинает пригревать. Можно думать о весне.

Маша сегодня у Телешовых.

Хорошо ли ты кушаешь, хорошо ли спишь? Антончик, разве когда ты работаешь, у тебя настроение нудное, неприятное? Мне казалось бы, должно быть наоборот.

У меня слезится левый глаз. Как у жидовки. Извини. Антонка, прикажи мне писать веселые письма. Целую тебя много раз, чтоб ты отогнал меня. Как бы я приютилась сейчас у тебя под мышкой и поговорила бы с тобой.

Милый, милый мой!

Твоя Оля

712. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7 февр. [1903 г. Ялта]

Песик мой, я все получил, кроме чашки, о которой ты пишешь. Чюминских стихов еще не получил. Вл. Вл. Чехов -- это сын двоюродного брата моего отца, известного психиатра; он сам тоже психиатр1. А гольцевский юбилей и мне самому тоже не нравится: во-первых, не выбрали его, юбиляра, в почетные члены О. любителей российской словесности и, во-вторых, не собрали ему на стипендию... Ведь читальня около Рузы -- это такой вздор! И читать там некому, и читать нечего, все запрещено2.

О. М. Соловьева привезла мне 19 селедок и банку варенья. Когда увидишь ее, то поблагодари, скажи, что ты тронута. А селедки вкусные. Скажи Маше, что вчера утром было в Ялте шесть градусов мороза, сегодня утром тоже шесть, положение дурацкое, когда приходится жаться к печке и ничего не делать. Сегодня письма твоего нет, небо пасмурное, холодное. Здоровье ничего себе, не жалуюсь.

Суворинский "Вопрос" имел в Петербурге громадный успех, остроты его найдены очень смешными. Значит, повезло старику. Читал я, что из вашего театра поехал в Петербург посланный хлопотать насчет театра для Фоминой недели. Правда ли это? А позволят ли вам "На дне"?3 Мне кажется, что цензура объявила Горькому войну не на живот, а на смерть, и не из страха, а просто из ненависти к нему. Ведь Зверев, начальник цензуры, рассчитывал на неуспех, о чем и говорил Немировичу, а тут вдруг шум, да еще какой!

Время идет быстро, очень быстро! Борода у меня стала совсем седая, и ничего мне не хочется. Чувствую, что жизнь приятна, а временами неприятна -- и на сем я остановился и не иду дальше. Твоя свинка с тремя поросятами на спине стоит у меня перед глазами, стоят слоны черные и белые -- и так каждый день. Как бы ни было, дусик, напиши мне, поедет ли Худож. театр в Петербург и на сколько времени. Затем, я не писал тебе, что пьесу я хочу отдать Комиссаржевской раньше, чем Художеств, театру4. Ей пьеса понадобится осенью или зимой, и мне нужно знать, могу ли я пообещать ей пьесу вообще на будущий сезон, хотя бы после Рождества.

Однако, песик, я нагоняю на тебя скуку. Прости, милюся, я сейчас кончу. Только дай мне ручку поцеловать и обнять тебя. Холодно!

Твой А.

Насчет Комиссаржевской поговори с Немировичем еще раз; надо же ей ответить!

713. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое февр. [1903 г. Москва]

Вчера я оставила тебя без письма, дорогой мой! Очень устаю. И сейчас устала. Пишу отчаянно скучные письма и казню себя за это. Киплю, как в котле, чувствую, что глупею, не вижу интересного, смешного.

Я сегодня пела, когда принесли твое письмо. Когда прочла и представила, как мы с тобой куда-то уедем, -- сразу легче стало и я прослезилась. Я с тобой опять в себя приду. Антон, милый ты мой! Я буду обнимать твои колени, я буду плакать, когда увижу тебя. Долго, долго буду смотреть на тебя, и улыбаться, и молчать...

Отчего у тебя опять свежо в кабинете? Невнимательно топят, верно.

Так мы поживем на Комо?!!

Вчера репетировали и опять играли "Дно". К. Серг. насмешил адски. Луку назвал: эй ты, старуха! Оговаривается он здорово.

Знаешь, Ермолова была "На дне". Я писала тебе. Вчера присылает за ложей на "Три сестры". Пишет вдохновенное письмо Вишневскому, где говорит, что две недели ходит под впечатлением и что больше всего поражается чудесной игре, что делается горячей поклонницей нашего театра. Удивительно искреннее, хорошее письмо1. Тебе это нравится? Конечно. Вишневский, конечно, плакал, когда читал всем это письмо. На всех нас чудесно это подействовало.

Сегодня после обеда смотрели с Машей квартиру в доме Коровина -- очень хороша, чудесна, с ванной, но... высоко: пять поворотиков, хотя очень отлогая лестница.

Вернувшись домой, нашла записку от Коссович, что едет завтра, и побежала к Гетлингу закупить. Посылаю галстучек, самый модный. Носи.

К 8-ми час. я уже была у Алексеевых, где мы с К. С. и Вл. Ив. проходили наши сцены. Лона меня убивает, и потому прости мое дурацкое состояние. Неужели она мне не дается?! Это такое страдание. Ты, наверно, улыбаешься?

И в Париж попадем?! Как я счастлива! Я ведь не была там никогда.

Золотой мой, покойной ночи. Спи, засни под мои ласки, мои поцелуи. Улыбнись мне своими добрыми лучистыми глазами.

Очень много говорили о театре и заболтались до 2-х час.

Addio, целую, обнимаю.

Твоя Оля

714. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 февр. [1903 г. Ялта]

Актрисуля милая, стихи Чюминой, быть может, и хороши, но... "один порыв сплошной"! Разве в стихи годятся такие паршивые слова, как "сплошной"? Надо же ведь и вкус иметь. В Швецию я не поеду, так как хочу пробыть хоть два месяца только с тобой. Если хочешь, поедем, но только вдвоем. Арбенина я знаю; это длинный, высокий и неудачный актер, переделыватель романов и передовых статей в пьесы; жена его, брюнеточка, с маленьким лобиком, лет 20 назад познакомилась со мной в Одессе, где я вертелся около труппы Малого театра, игравшего тогда в Одессе, я обедал с беднейшими, мало получавшими актрисами, прогуливал их -- но не соблазнил ни единой души и не пытался. Еще что? Ты пишешь, что вышлешь мятные лепешки с Коссович, но ведь я уже получил эти лепешки.

Мороза нет, но погода все еще скверная. Я никак не согреюсь. Пробовал писать в спальне, но ничего не выходит: спине жарко от печи, а груди и рукам холодно. В этой ссылке, я чувствую, и характер мой испортился, и весь я испортился.

Бальмонта я люблю, но не могу понять, отчего Маша пришла в восторг. От его лекции? Но ведь он читает очень смешно, с ломаньем, а главное -- его трудно бывает понять. Его может понять и оценить только М. Г. Средина, а, пожалуй, еще г-жа Бальмонт. Он хорошо и выразительно говорит только когда бывает выпивши. Читает оригинально, это правда.

Лекция Батюшкова есть у меня. О ней я, кажется, уже писал тебе, писал, что она мне не очень понравилась1. В ней нет почти ничего. Прости, моя родная, я озяб и поэтому так строг, должно быть. Но, когда согреюсь, я буду милостивее.

От Марии Петровны получил милое письмо, завтра буду писать ей2. Все забываю написать тебе: у нас во дворе прижились два щенка-дворняжки, целую ночь был лай, заливчатый, радостный. После долгах моих просьб и наставлений Арсений забрал их в мешок и отнес в чужой двор; больше не возвращались.

О чем еще написать тебе? Завтра едут Ярцевы в Москву, расскажут тебе про здешнюю жизнь и будут умолять отыскать им место в театре. Ну, будь здорова, родная. Увози меня поскорей. Целую тебя и обнимаю, светик мой.

Твой А.

715. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое февр. [1903 г. Москва]

Дорогой мой, любимый мой, Антончик! Я сегодня счастлива. У меня Лона выходит! Ты не смейся только. Я ее вдруг почувствовала всю, драматично. Игралось мне удивительно. Надела красивый с проседью парик, сделала глубокие глаза, бледное лицо, лицо много пострадавшего человека. Влад. Ив. говорит, что пьеса получила должную окраску от такого толкования, и все говорят, что смотрится с интересом1. Еще многое надо почистить, работы еще много, но пьеса "пошла". Ты должен порадоваться вместе со мной, дусик мой! Такого вдохновения, как сегодня, у меня, конечно, не повторится. Это было что-то особенное. Игралось и смело и мягко, было какое-то чудесное волнение, но много только боролась с собственными слезами, все время меня душили свои слезы. Маша говорит, что ни одна роль не шла у меня так хорошо. Она меня очень хвалит. А свои ведь обыкновенно строгие судьи, правда? Один у меня страх, что вдруг не повторится то, что было сегодня. Хотя, собственно, этого не может быть. Ах, дусик, я точно двести тысяч выиграла. Станиславского хвалят. Вообще все будет хорошо.

Морозов получил деньги, но еще не писал тебе.

Ты убедился, что я не бросаю тебя? Я ужасно хохотала, когда читала сегодня твое письмо.

Сегодня вечером был у нас Бальмонт с женой, Надежда Ив. с Сашей, Вишневский, заезжал Влад. Ив., который уехал в Петербург сегодня же. Он теперь успокоился насчет пьесы. Труды его не пропали даром.

Бальмонт читал свою переводную драму, т.е. сцены. Красивый перевод. Болтали по-хорошему. Марии Григорьевны не было. У нее умерла мать, и она сидит дома.

"На дне" запрещено в Питере, потому что неудобно произносить разговоры о совести etc с казенной сцены. Нам, вероятно, разрешат. Влад. Ив. вот поехал узнавать и хлопотать.

Маша едет в Петербург во вторник.

А мы с тобой скоро тоже увидимся и покатим, как Луиза с Жиро-ном. Как будет чудесно! Я опять буду совсем твоя, дорогой мой! Сколько чудесных дней предстоит!

Спи хорошо, родной мой, любовь моя. Целую тебя и обнимаю, и прижимаюсь к тебе. А руку калачиком дашь?

Твоя собака

716. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое февр. [1903 г. Москва]

"На дне"

Пишу "На дне", как видишь, дорогой мой Антончик! Мне все еще очень хорошо на душе. Ночь спала плохо, как-то была взбудоражена, вертелась. Сегодня рано утром была наконец у Чемоданова и начала чинить зубы. Он работает мягко, внимательно. Приехала домой и решила прожить день "барыней": лежать и читать. Позанялась Лоной, но опять начала плакать, этак хорошо, мягко плакать; это от Лоны. Хотелось попробовать, не потеряла ли я вчерашний тон. Кажется, нет. Что-то дальше будет! Я Лону начала любить, она у меня теперь жить начала. Я каждую минуту думаю о ней. Лежала все-таки на chaise longue и читала "Нахлебника", потом читала "Ченчи", перевод Бальмонта; он мне дал вчера книжку, надо просмотреть.

Пришел Конст. Серг., принес каких-то сластей в форме блинов -- очень хорошо сделано. Пришли нахлебники. Ник. Ник. Волков. К. С. обедал у нас. Показывал мне твое письмо1. После обеда Вишневский читал монолог о табаке г-на Чехова2. К. С. пришел в восторг и выпросил себе. Маша дала ему. Он был очень милый, мягкий, приятный. Все вздохнули после вчерашней репетиции. Мне приятно, что я могу все-таки играть благородных душ.

Маша укладывается, завтра едет в Петербург. Маша с Ксенией смотрят "На дне". Я им достала билеты в 30 коп. Ксении подруга -- Саша -- помнишь? -- опять пока у нас. Она была на месте у какой-то содержанки, кот., по-видимому, совращала ее, уговаривала идти в певички, обещалась найти ей подругу, возила ее по маскарадам. Между прочим, колола ее шляпными шпильками. Девчонка могла бы погибнуть, правда? А она славная.

Отчего у тебя холодно в кабинете? Вели Арсению топить внимательнее, чаще мешать. Будет теплее -- ты будешь писать, может, по 10 строк вместо 6-7. А, дусик? А отчего желудочное расстройство? Не ешь ли ненужного?

Акт кончился, дорогой мой. Как я соскучилась по тебе, дорогой мой! Я от тебя не отвыкла, не воображай себе. Это ты, верно, отвык от меня! А какая-то прелесть есть в наших разлуках и свиданиях! Ты не находишь? А ты во мне не разочаровался? Не разлюбил? Страстный мой муж, будь здоров, не хандри, думай обо мне. Не осуждай меня.

Целую и обнимаю тебя и ужасно хочу уснуть в твоих объятиях, чтоб чувствовать на себе твои любящие глаза.

Твоя Оля

717. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[10 февраля 1903 г. Ялта]

Это письмо писано в Ялте, а опущено в ящик в Москве Григорием Федоровичем Ярцевым, который прибыл в Москву и желает повидаться с тобой. Я сказал, что тебя можно застать в 11 часов дня. Если же он в это время не застанет тебя, то пусть Ксения или Маша сообщат ему, когда можно застать.

Л. В. Средин был нездоров. Подробности сообщит Г. Ф.

Будь здорова, поздравляю с масленицей.

Твой А.

718. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

11 февр. [1903 г. Ялта]

Жена моя бесподобная, я согласен! Если доктора разрешат, то наймем дом под Москвой, но только с печами и мебелью. Все равно я здесь в Ялте редко бываю на воздухе. Ну, да об этом скоро поговорим, дусик мой, обстоятельно.

Ты писала, что выслала мне статью Батюшкова; я не получил. А ты читала статью С. А. Толстой насчет Андреева? Я читал, и меня в жар бросало, до такой степени нелепость этой статьи резала мне глаза. Даже невероятно. Если бы ты написала что-нибудь подобное, то я бы посадил тебя на хлеб и на воду и колотил бы тебя целую неделю. Теперь кто нагло задерет морду и обнахальничает до крайности -- это г. Буренин, которого она расхвалила1.

Сегодня нет от тебя письма. Ты обленилась и стала забывать своего мужа. Милый мой дусик, насчет Морозова и М. Ф. не волнуйся очень, она дама не культурная, он из инородцев, им извинительно. Были бы пьесы, были бы сборы, а остальное все, в сущности, вздор. И М. П. напрасно подзуживает, настраивает своего супруга на минорный тон2.

У меня начинает побаливать тело, должно быть, время подошло касторочку принимать. Ты пишешь, что завидуешь моему характеру. Должен сказать тебе, что от природы характер у меня резкий, я вспыльчив и проч. и проч., но я привык сдерживать себя, ибо распускать себя порядочному человеку не подобает. В прежнее время я выделывал черт знает что. Ведь у меня дедушка, по убеждениям, был ярый крепостник3.

На миндале уже побелели почки, скоро зацветет в саду. Сегодня теплая погода, я выходил в сад гулять.

Без тебя, родная, скучно! Чувствую себя одиноким балбесом, сижу подолгу неподвижно, и недостает только, чтобы я длинную трубку курил. Пьесу начну писать 21 февраля. Ты будешь играть глупенькую4. А вот кто будет играть старуху-мать? Кто? Придется М. Ф. просить5.

Сейчас пришел Анатолий Средин, принес чашку, шоколад, анчоусы, галстук. Спасибо, родная, спасибо! Целую тебя тысячу раз, обнимаю миллион раз.

Знаешь, мне кажется, что письмо С. А. Толстой не настоящее, а поддельное. Это кто-нибудь забавы ради подделал руку. Ну, радость моя, будь покойна и здорова.

Твой А.

719. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое февр. [1903 г. Москва]

Голубчик мой, дорогой мой, только что получила твое письмо от 7-го февр. и не могу не ответить тебе сейчас же. Как ты там тоскуешь, как тяготишься жизнью! И какою беспомощною чувствую я себя! Мне до ужаса надоела эта беспомощность. Эту весну ты должен отдаться в мое полное распоряжение -- слышишь? Я буду советоваться с докторами, открыто, и пусть они скажут, можешь ли ты провести следующую зиму под Москвой. Если нет, то надо жизнь изменить. Одному Альтшуллеру я не могу верить, он не настолько сведущий. Сидеть и тосковать в этой поганой Ялте -- не думаю, чтоб это было хорошо и полезно для твоего здоровья. Как тебе подсказывает твое чутье? Ты ведь уже в таких годах, что можно действовать смелее. Я бы на твоем месте не кисла так, никогда. Никогда не поверю, чтоб тебе стало хуже, если бы ты жил в теплом доме, где бы ты не мерз, в чистом морозном воздухе. Конечно, не выходить в большие морозы. Гулял бы по дорожке около дома или по защищенной стекл. галерее. Скажи мне откровенно, что ты думаешь об этом? Совершенно искренно. Я понимаю, что зимовать в Москве, ездить в театры -- это скверно и вредно. Надо бы свить гнездо под Москвой, с мамашей и Машей.

Это ты только, с своим мягким характером, покоряешься и живешь в Ялте, или только оттого, что там есть дом и кабинет для тебя.

Ты знай, что я на своем решении стою твердо. Знаю одно, что когда я в своей жизни чего-нибудь сильно желала и сильно верила в исполнение желания и поступала энергично, то всегда мне удавалось и я никогда не раскаивалась, что ставила на своем.

Все это написано днем. Кончаю после спектакля. Играю вяло, ослабела, и к тому же "нездоровится".

Вл. Ив. говорил по телефону с Вишневским. Суворин сдает театр за 21000 р., кажется. Театр чудесный. Завтра приедет Влад. Ив., узнаю и напишу тебе обо всем.

А я рассчитывала на Страстной приехать в Ялту! Прокляни ты меня, дусик. Я совсем не знаю, что мне делать. Ну, прости, не буду.

Маша уехала в Питер.

У нас были блины сегодня, вкусные, тонкие, даже Вишневский ел. Днем я лежала, читала Метерлинка "Aglavaine et SИlysette", драму. Ты читал? Очень красивые диалоги о любви, только о любви. Мне нравится по мысли.

Как поживает мамаша? Здорова, весела? Поцелуй ей ручку за меня. До завтра, милый мой, золотой мой! Как мне отрадно думать, что скоро мы будем вместе! Ты пишешь, что ничего тебе не хочется -- и меня не хочется? Целую, целую и целую.

Твоя Оля

720**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое февр. [1903 г. Москва]

Дуся моя, как ты? Когда же мы увидимся?! Я ничего не понимаю впереди. Знаю одно, -- что ужасно хочу тебя видеть.

У нас эти дни была оттепель, чудесная погода при +4® R. Такая мягкость в воздухе, совсем весна. Сегодня погано, сыровато, дует ветер. Я сегодня ела блины у Раевской, обедали вдвоем. У нас не готовили обеда. Днем читались замечания по поводу последней генеральной1. Влад. Ив. говорил про Петербург, про театр Суворина. Суворин гарантирует нам 50 000 р. Мы, вероятно, и продадимся ему. Все на одно выйдет. Устраивает нам все с условием, чтоб мы ему дали "На дне"2. Это можно. Ужасно все просят "Чайку" там. Вл. Ив. предлагает пригласить Комиссаржевскую на 4 спектакля для "Чайки"3. "Дядю Ваню" везем и "На дне". На днях все выяснится.

Ужасно надоело играть "Дно". Сил нет. Скорее бы "Столпы". Мне теперь хочется играть Лону. Говорят все, что она у меня получается очень трогательной, глубокой, честной и благородной натурой. Видишь -- не все я мерзавок могу играть.

Родной мой, как твое настроение? Ты хорошо прочел мое вчерашнее письмо? Вникнул? Понял? Я больше не буду блуждать без опоры и киснуть и не знать, что надо делать.

Писала ли я тебе, что был здесь ненадолго Александр Павл.?4 Приходил с Иваном. Мне мало пришлось поговорить с ним, тут была Татаринова и еще кто-то. И все это во время обеда. Да, была художница Шанкс.

Послезавтра я еду на бенефис Гельцер -- "Лебединое озеро", в ложу к М. П. Алексеевой.

Дусик, посылаю тебе бесталанные карикатуры. Надписи К. Сергеевича. Я как раз рассказала ему нелепость, кот. якобы распространяет Артем: будто мы разводимся и я выхожу за Вишневского. Я сказала последнему, что я его из нахлебников выгоню, а Артему уши надеру. Каков старичок? К. С. смеялся и начертил5.

Если удастся, то я на 17 и 18-е февр. уеду в Орехово к урожд. Галяшкиной, моему другу. Отдохну, погуляю. А там пойдут генералки.

Мне очень скучно спать одной. Скучно и холодно. Тебе ведь тоже? Как я буду рада видеть опять моего красивого мужа. Я тебя отхожу, оттаешь у меня. Зацелую, заласкаю, т.ч. гнать будешь. До завтра, милый мой. Пиши мне все; если тебе очень скверно на душе, -- все пиши, мне легче, чем знать, что ты скрываешь от меня. Целую горячо и страстно мою красоту.

Твоя Оля

721**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое февр. [1903 г. Москва]

Золотой мой, дорогой мой, два дня нет писем. За что? Лень писать или нездоровится? Завтра, наверное, получу письмо. Мне уже очень беспокойно.

Я хочу тебя видеть, мой Антон. Ужасно хочу. Хочу слышать твой разговор, твой смех, хочу быть влюбленной в тебя. Когда же это будет?!..

Когда же мы будем сидеть обнявшись и говорить много, много!

Ты удивительный человек! Ты знаешь это? Или не знаешь?

Сейчас сыграли "Дядю Ваню". Вызывали много и громко, без конца. Играла Лилина. Мне очень хочется играть Елену по-новому. Я ее играю неумело.

Завтра надо вставать раньше. Утром играем "На дне".

Сегодня я ела блины у мамы. Завтра мать уезжает к Савве Звенигородскому отдыхать на три дня. Я ей завидую.

Утром ходила в английский магазин заказывать костюмы для Лоны, потом сидела дома и читала. Кончила "Aglavaine et SИlysette". Очень красиво написано. Язык удивительный, и картинно. Зачитываешься. В переводе, вероятно, совсем не то. Я тебе буду ее вслух читать по-французски. Хочешь? Милый, мягкий мой, светлый мой! Ты опять будешь влюблен в меня? Или будешь обращаться, как со старой женой? Смеешься, что я, старая, говорю о влюбленности? Тебе смешно? А по-моему, муж и жена всегда должны быть немного влюблены друг в друга.

Мыши мне спать не дают. Ночи вообще неприятные.

Знаешь, Антон, я вдруг вспомнила, как ужасно жестоко было с твоей стороны уехать от меня в августе из Любимовки. Отчего это мне было так больно? И сейчас вспомнила с болью! Скажи, отчего? Как я страдала тогда!

Как хорошо было в Любимовке! Как сон. Ты вспоминаешь? Как я дотяну этот сезон -- не знаю! У меня терпенье лопается. Начну рвать и метать скоро.

Не проклинай только меня, дорогой мой. Мне так плакать хочется, если бы ты знал, как хочется!

Ну, не сердись, что я невесело пишу. Спи покойно и люби меня хоть немножечко. Целую тебя нежно, посылаю веточку ландыша. В каждом цветочке мой поцелуй. Я их перецеловала.

Твоя Оля

722. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 февр. [1903 г. Ялта]

Милый мой пупсик, жена моя необыкновенная, поздравляю тебя с Постом, с отдыхом!1 Я уже сбился с панталыку и не пишу тебе подолгу, прости меня. Каждый день писать не о чем, да и некогда, пишу рассказ, который кончу через два дня. Значит, ты на Пасхе уезжаешь в Питер с труппой? И будешь там до Троицы? А потом репетиции?

В леденцах от Трамбле очень мало мяты, даже не пахнут. Зато шоколад очень хорош.

У нас второй день уже теплая погода, должно быть деревья скоро распустятся. Получил от А. А. Андреевой скучнейшее, как она сама, письмо, просит рассказа для публичного чтения. Сия госпожа издает какую-то книгу про покойного А. И. Урусова и просит у меня его писем. Сестрица ее, т.е. г-жа Бальмонт, тоже отчаянно скучная особа; не знаю, что за охота приглашать в гости ее да еще весельчака Сашечку Средина! Я бы в полчаса зачах с ними.

У меня все время было расстройство кишечника, была вялость, хотелось и сердиться, и плакать, а теперь ничего, поздоровел и чувствую себя хорошо. Напиши мне, когда, т.е. какого числа и месяца ты освободишься окончательно, чтобы нам уехать. Мы возьмем один паспорт (это чтобы ты не сбежала от меня за границей), возьмем до границы или до Вены спальное купе.

Венчался ли Скиталец? Кто его невеста? Правда ли, что это богатая купчиха? Правда ли, что Е. П. Пешкова, жена Горького, собирается в Ялту? Это мне сообщила племянница К. С. Алексеева (дочь З. С.), которая была у меня на днях с Анатолием2.

В будущем году зимой, если нельзя будет жить в Москве или под Москвой, уеду за границу на всю зиму, по крайней мере до середины февраля. Здесь нудно жить.

Когда приеду в Москву, не забудь, надо будет заказать мне шубу, очень теплую и, главное, очень легкую. У меня еще отродясь не было сносной, мало-мальски приличной шубы, которая стоила бы дороже 50 руб.

У вас в Великом посту будет наша красавица Ольга Михайловна, с чем и имею честь вас поздравить. А теперь, что весьма возможно и чего я ожидаю, начнет похаживать к тебе поэт Бальмонт, потом начнет клясться, что он безззумно тебя любит. Мадам Бонье рассказывает, что он клялся ей в любви и даже пытался ее изнасиловать. Вот какой любопытный мужчина этот Бальмонт!

Без тебя мне нехорошо во всех отношениях. Так и знай. Роднуля моя, пиши мне каждый день. Я знаю, у тебя новая, серьезная, любимая роль, знаю и ценю это, я даже сам люблю Лону только потому, что ты играешь ее, но все-таки, актрисуля, пиши мне каждый день. Умоляю!

Поднимаю тебя до потолка, перевертываю, подбрасываю, обнимаю и целую.

Твой А.

723*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое февр. [1903 г. Москва]

Здравствуй милый мой, дорогой мой Антончик! В Швецию не хочешь ехать -- и не надо. Я написала тебе только то, что просил передать Конст. Серг. Я сама хочу быть с тобой вдвоем только, и жить и любить, и забыть всех и всех, как это ни скверно. Чтобы и утром и вечером была одна любовь и ласка. Ты моего характера не бойся, умоляю, а если я начну глупости делать, ты не молчи, а наставь меня, выругай меня. Мне это здорово.

Ты не кисни и знай, что такой ссылки, как эту зиму, у тебя больше не повторится. Даю тебе слово. И ты сам должен твердо в это верить. Понимаешь? Я не дождусь той минуты, как увезу тебя из этой Ялты. Дорогой мой, я заставлю тебя забыть всю эту кислоту и тяготу. Ты совсем не испортился, глупости, ты не можешь испортиться, ты все такой же чудесный, милый. Ведь да?

Сейчас уже 4 ч. утра.

Играли "На дне" днем. Перед спектаклем были у меня Маня Ярцева с Нат. Никол. Жуковой -- belle-soeur Софии Срединой. Я устроила Григория Фед. и Маню на "Дно", на казенные места. Хотели брать билеты на "Мещан". После обеда сидели у меня Влад. Ив. и Вишневский, много говорили о театре, о делах, обо всем. Вечером были на бенефисе Гельцер. В бельэтаж три ложи подряд: Алексеевы, Штекер и Желябужские. Масса детей, нянек, т.ч. после 2-х актов я с Конст. Серг. удрали над бельэтажем в ложу Москвина, Бурджалова et c-nie1. Подношений было масса, что-то, кажется, 20 -- корзин и подарков. Гельцер танцует очень мило, легко. Танцевали и петербургская Преображенская и старик Бекефи, кот. всех привел в восторг своим матросск. танцем. Декорации Коровина так себе, приятны. Ну, масса ног в трико, кисейные юбочки, улыбающ. лица, голые шеи, плечи, группы и сольные номера -- вот тебе шаблонная картина балета. Публика была нарядная. Музыка красивая, но не очень меня пленившая. После театра ездили в "Эрмитаж": Конст. Серг, Вишневский, Влад. Ив., Катер. Никол. и Книппер. Очень приятно болтали, много тебя вспоминали, много о тебе говорили с любовью. Котик хихикала; она была в черном прозрачном платье, с глубоким вырезом, чтоб можно было узреть ее белоснежную грудь. Тебе это нравится? Ну, я что-то начинаю злословить.

Иду в постель. Скучно. Хочу тебя видеть. Целую и ласкаю тебя, обнимаю горячо, согреваю на своей груди.

Твоя собака

724. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое февр. [1903 г. Москва]

Вот уже половина февраля прошла, дусик мой нежный. У нас весна вовсю, тепло, все ползет, воробьи орут, камни оголились. Хочется окна выставлять.

Я так же, как и ты, возмущаюсь письмом Толстой1. Что-то возмутительно режущее и несуразное. С чего она берет на себя роль критика! Что она за авторитет?! Андрееву она только рекламу создала. Воображаю себе твое лицо, когда ты прочел!

Почки на миндале побелели? Значит, можно думать о весне.

Сейчас говорил Влад. Ив. в театре, что Горький ни за что не даст пьесу Суворину, а Суворин только при условии отдачи пьесы дает нам театр. Значит, у Суворина не будем, а Панаевский, говорят, занят. Не знаю, чем покончат2.

Сегодня была Якунчикова у меня. Сидела долго; интересная она. Я ей сказала, что ты хочешь весной поехать к ней, и она ужасно обрадовалась. На днях она едет в Сухум, к сестре.

Сейчас сыграли "В мечтах"3. Было полно. Хорошо принимали. Днем я ездила к Шлиппе и не застала, жалела. Заходила к Качаловым, чтоб посмотреть их сына, но он уходил гулять, а матери не было дома. Я дошла с сыном до бульвара; сын ехал в тележечке, славный, белый, весь в отца. Зашла к Бартельсам, где были Володя с Элей, поела дивных блинов с зернистой икрой, посидела. Володя пошел меня провожать. Пешком дошла до дому. Инночка рассказывала о смерти ее знакомой Стопницкой, женщины 30-и лет, милой, славной, умерла от неопрятно сделанной операции рукою Варнека. Муж ее доктор и анатомировал тело, и действительно нашли, что как-то воздух проникал. Это ужасно. Я рада, что не была в руках Варнека.

Вишневский со смехом все рассказывает, как вчера на бенефисе в ложе бенуара у Зинаиды Морозовой, среди разряженной элегантной публики, Дурнов (художник) сел мимо стула, и ноги очутились на барьере. Эффект, говорит, необычайный был! Он будет тебе рассказывать и оглушительно хохотать.

Получил чашку? Пьешь из нее? Галстучек будешь носить?

Не чувствуй себя таким одиноким, дорогой мой. Я скоро буду с тобой. Мне стало легче с тех пор, как я решилась действовать энергично. Киснуть я тебе больше не дам.

Кончаю, надо спать, уже 2 ч. скоро, а я вчера легла почти в пять. Писала тебе, а из "Эрмитажа" приехала в 4 ч. Чувствую себя бодрой и крепкой. Целую тебя, твои глаза, т.е. они мои. Обнимаю. Кланяйся мамаше.

Твоя Оля

725. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

16 февр. [1903 г. Ялта]

Актрисуля милая, я целый день сижу теперь в саду на воздусях, а потому не пишу тебе. Прости, родная, не думай, что я тебе изменил. Итак, на Пасху ты поедешь в Питер, будешь играть там. А какие пьесы? Если из моих пьес повезете хоть одну, то везите "Дядю Ваню". А в будущем году "Чайку"1.

Стало тепло, скоро зацветет айва. Читаю "Миссионерское обозрение" -- журнал, издаваемый генералом ордена русских иезуитов, журнал очень интересный. Ах, дуся моя, говорю тебе искренно, с каким удовольствием я перестал бы быть в настоящее время писателем! Ну, да это, впрочем, к делу не относится.

Говорят, "На дне" уже вышло2. Надо будет зайти к Синани купить, хотя пьесы в чтении меня никогда не удовлетворяют. Во мне нет актерского понимания, я не умею читать их. Но все-таки интересно было бы прочесть "На дне".

Рассказывают, что в Моск. университете беспорядки, я же говорю, что это неправда, иначе бы жена мне написала.

Напиши, как Л. Андреев отнесся к письму С. А. Толстой. Напиши, что и как Скиталец? Бунин почему-то в Новочеркасске3.

Я здоров. Все благополучно. Кишечник, правда, плоховат, но все же ничего. Я ем только суп и жаркое, больше ничего не ем вот уже два месяца, не ем ничего такого, чем можно было бы не потрафить желудку. А если расстройство постоянно, то я сам не знаю отчего.

Я надоел тебе? Прости мне, дусик мой, сии медицинские разговоры.

Вчера приходила начальница. Приходил учитель из Гурзуфа; сей господин сидит всякий раз очень долго и все теребит свою бородку, а я жду, когда он уйдет, и мучаюсь. Скоро, вероятно, на второй неделе Поста, приедет к нам Леля4, сестра Жоржа, девуля 23-30 лет, и будет жить, вероятно, до осени. Порадуй Машу.

Ну, обнимаю мою милую актрисулю. Храни тебя Бог. Будь здорова и весела, поджидай мужа, проголодавшегося и потому алчного и страстного.

Твой А.

726. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое февраля 1903 г. Москва

Я пропустила день, не писала тебе вчера, дусик мой ненаглядный. Хочу быть около тебя, чувствовать твою любовь, чтоб мне было тепло. Ужасно хочу. Я уже мечтаю, как мы будем проводить вместе будущую зиму, как это будет чудесно, я в этом убеждена слепо и смело. Какая это будет полная жизнь! А какое у тебя лицо, когда ты читаешь эти строчки?! Хочу его видеть и прочесть то, что мне надо.

Открыты форточки, шум колес, все стаяло, голый камень, тепло, как в конце марта.

Вчера кончили сезон1. Играли "Три сестры", отлично играли.

Была Ермолова, прислала в уборную каждой сестры чудесные майоликовые вазы с цветами. К. С-чу поднесла венок после 3-го акта, Вишневскому свою фотографию. Была за кулисами, восторгалась игрой, говорит, что только теперь поняла, что такое -- наш театр. В 4-м акте, в моей сцене прощания, она ужасно плакала и потом долго стоя аплодировала.

У нас всех было приподнятое настроение. Вызывали много; в конце, несмотря на то, что пост играем дома, публика устроила что-то вроде прощания и долго не расходилась. После спектакля в компании поехали в "Эрмитаж". Было вяло, но смешно как-то.

Сегодня утром я была у Чемоданова, он шлет тебе глубочайший привет. Заходила к маме, к Надежде Ивановне, потом лежала дома. После обеда была М. Малкиель, Хотяинцева. С Хотяинцевой я съездила в мастерскую Голубкиной -- скульпторши. Ты о ней слышал? Ведь это талантливейший самородок. Живет одна в мастерской, дочь огородника, говорит только то, что думает, живет своей особенной жизнью. Прямой, своеобразный человек. Она делает большой барельеф над нашей входной дверью2. На днях его приклеивают. Кажется, будет красиво. Я видела куски. Сидели, пили чай из кружек, она сама ставила самовар. Живет только в своей работе.

Дома меня ждал Влад. Ив. Завтра днем мы хотели поехать с ним к Симову на дачу, кот. давно зовет меня, чтобы посмотреть местность. Но дорога плохая и потому отложили поездку. Сейчас я закусила, пишу тебе и ложусь спать. Завтра приедет Маша.

Опять два дня нет писем. Я такой разлуки больше не желаю переносить, как хочешь, ни за что!

Антончик, меня мучит, что ты немытый, хоть бы одеколоном я тебя могла бы вытереть! Шею моешь? Смотри, держи себя в порядке, а то я буду недовольна.

Целую тебя, хоть и немытого, целую с чувством, чтоб тебе стало теплее от каждого моего поцелуя. Я буду совсем африканской женщиной, когда увижусь с тобой.

Твоя Оля

727. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 [февраля 1903 г. Ялта]

Дуся, зачем ты прислала мне почтовую повестку? Надо было просто написать или сказать почтальону мой адрес, вот и все. Оную повестку получи при сем и тотчас же прикажи опустить в почтовый ящик, не наклеивая никаких марок и не кладя в конверт. Поняла?

Почему ты так радуешься, что тебе удается роль добродетельной?1 Ведь добродетельных играют только бездарные и злые актрисы. Вот тебе, скушай комплимент. Уж лучше тех ролей, что я написал для тебя ("Чайка", например), у тебя едва ли найдется2. Не говорю, что роль написана хорошо, но она играется тобою великолепно. А позвать Комиссаржевскую для "Чайки" -- это было бы совсем не дурно.

Я здоров. Больше ничего не имею сообщить о своей особе.

Ну, целую мою бабулю. Будь здорова, вспоминай иногда о муже.

Твой А.

728*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое февр. [1903 г. Москва]

Я сейчас была в бане, дусик дорогой, с Машей, в номере за 1 р. 50 к. И Маша кухарка мыла нас. Потом позакусили с Дроздовой. Пишу тебе и хочу раньше спать лечь, завтра в 9 час. я должна быть у Чемоданова.

Утром я пела; приходила какая-то девица просить помощи для своей подруги, кот. надо отправлять за границу: говорит, чтоб я Морозова просила. Я обещала поговорить. Была в театре, вывозила ненужные вещи из уборной. Весь театр Вишневский велел вымыть. Ты представить не можешь, какое приятное чувство быть в своем театре и знать, что не надо пристраиваться ни в Романовке1, ни еще где-нибудь. Поболтали с Вишневс. и Влад. Ив. Мне было очень неприятно, что Вл. Ив. не известил Симова, что мы не поедем. Симов уехал туда и ждал нас. Ужасно нехорошо. Мерила платья для Лоны в Англ. магазине. После обеда была А. Татаринова. Как в ней мало молодости! Ужасно много определенного чего-то, уравновешенного. Манера говорить как у 40-летней.

Насчет Бальмонта успокойся. В любви мне не будет объясняться и похаживать к нам не очень-то будет. Дома ведь я мало бываю. Венчался ли Скиталец -- не знаю. Невесту его я видела. Она из Симбирска, молоденькая, застенчивая; говорят, за ней 100 000 приданого.

Приедет ли Екат. Павл. в Ялту -- не знаю. Она была больна.

Шубу тебе закажу великолепную, только осенью, а не весной.

Паспорт возьмем один, чтоб ты был покоен относительно моего бегства. Как мы весело поедем! Я ужасно радуюсь. Ты будешь мягкий, будешь острить, улыбаться, а мне будет славно на душе. Я снова буду влюблена в тебя, буду хорошая, ласковая и жестоко буду целовать тебя.

Дусик, я ведь пишу каждый день, не укоряй меня. Одно время как-то писала через день. А то аккуратная я. Правда?

У Миши больна девочка, опасаются скарлатины. Маша говорит -- он очень взволнован. Смотрела она "Чайку"; больше других понравились Селиванова2 и Панова -- Маша. Остальное гадость. Аркадину играла Морева3. Пусть Маша сама тебе напишет. Она мало что видела в Петербурге, все больше дома сидела.

Ты знаешь, что Швабе удрала из Ялты? Молодчина.

О нашей поездке в Питер ничего еще неизвестно.

Милый, когда думаешь приехать? Не взять ли квартиру у Коровина? Много воздуха, и солнце, а в нашей дыре тебе нельзя жить. Правда? Напиши скорей. Только высоко, хотя лестница хорошая.

Ты работаешь усердно? А когда я прочту рассказ новый? Опять чужие люди принесут. Не срамись, мой писатель. Прощай, красавец мой, целую тысячи раз.

Твоя Оля

729**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое февр.[1903 г. Москва]

Ты мне редко стал писать. Охладел? Ну, ладно. Пожалуй, можно легко охладеть в такой разлуке. Я, верно, испарилась из твоей памяти.

На улицах уже сухо: в переулках скверно, скалывают, рытвины. Я в 8 Ґ ч. утра ехала на извозчике и улыбалась -- так было славно, весенний морозец, солнышко.

После Чемоданова я с Машей поехали на грибной рынок. Ходили, устали. Ты бывал там? Продают все решительно. Народ оших глаз, слышу, как ты называешь меня "славной девочкой" -- я это очень люблю.

Наслаждайся Италией -- какой полной, полной жизнью можно там жить -- и природа и поэзия и история!! Там лихорадит от дум об угасших жизнях...

Но больше всего обаяния, по крайней мере для меня, это во Флоренции; правда или нет?

Мне все кажется; что мы скоро с тобой увидимся. Ехать с тобой летом согласна куда угодно, ужасно люблю путешествовать. У меня всегда была мечта поездить с любименьким человечком. Хорошо будет Антон, да? Скажи, что да, и люби меня. А я тебя нежно целую, а потом обнимаю.

Твоя Ольга.

"Сестры" гремят. Вчера после 4-го акта овации. В Питер едем, верно, 14-го. 2 абонемента распроданы2. Открываем "Дядей Ваней".

171. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое февр. 1901 г. [Москва]

Вчера и сегодня ждала письма от тебя и наконец получила. Какая разница между той жизнью, кот. ты ведешь, и моей, суматошной. Сколько у тебя свежих, здоровых впечатлений, сколько шири, свободы! А я дотягиваю театральный сезон, устала, ко всему, кажется, стала равнодушна, и только впереди мерцает огонек -- отдых летом с тобой, где-то, где будет хорошо и уютно. Как мне хочется поболтать с тобой, милый мой! Я буду отчаянно волноваться перед свиданием с тобой. Вот и замечталась!.. А ты мечтаешь?..

Сегодня играли "Чайку". После 4-го акта -- овации, сочельник оваций, как мы назвали, а завтра после "Трех сестер" -- прощание с публикой. Воображаю, что будет! О "Сестрах" говорят, говорят, о Чехове говорят, говорят...

За ужином сегодня Морозов привез ветчины, фрукты, сыр Бри и Шабли, и мы кутили. Меня за Машу везде хвалят. Щепкина-Куперник прислала мне трогательное письмо, благодарила за слезы, кот. якобы я вызвала у нее своей игрой, и сказала, что я играла как большая артистка и что она так не плакала в театре1. Сегодня меня трижды осаждали -- в кондитерской продавщица, в театре у Корща (возила Аду на детский спектакль) одна дама выражала свои восторги и, наконец, домой пришли две особы подписывать карточки. Вот видишь, какая у тебя старуха.

Ну спи, не увлекайся, пожалуйста, барышнями, а то брошу тебя. Кланяйся Мирову, если увидишь. Привези мне с Корфу что-нибудь. Целую тебя, будь здоров.

Твоя собака

172. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[11 февраля 1901 г. Волочиск]

Телеграфируй Одесса, "Лондон". Еду Ялту. Кланяюсь. Чехов

173. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое февр. 1901 г., 9 ч. веч. [Москва]

Сегодня получила телеграмму и письмо твое, милый мой. Значит, ты уже скоро в Ялте! Отчего все-таки ты не проехал в Неаполь? Положим, в Италии зимой очень неуютно из-за "продувных" домов. Ведь печей нет; и я там зябла отчаянно -- только и жизни, что на улице на солнце. Ты скоро в Ялте, и мне кажется, что ты уже совсем близко от меня. Чувствуешь себя хорошо? Я сейчас сижу в полной тишине дома, в столовой и пишу. У меня в комнате спит моя маленькая милая Адочка, к кот. я очень привязалась за эти полтора месяца и с кот. жаль мне расставаться. На столе кипит самовар, всюду детские игрушки, дома нет никого, тишина, и я начинаю собирать свои мозги. Послезавтра я уже уезжаю в Питер. Надо укладываться, дела очень много, о всякой глупости, о всякой тряпке нужно думать.

Вчера кончили сезон "Тремя сестрами". Сыграли семь раз! Конечно, все с аншлагами, даже все запасные места были отданы. Вчера гвалт был страшный. Были подношения цветочные Лилиной и Андреевой; после 4-го акта вышла вся труппа; выкатили огромную корзинищу цветов от дирекции и раздавали всем актрисам. Публика сумасшествовала, цветы мы все рвали и бросали в публику. В ушах звенело от криков и аплодисментов. Но мне почему-то всегда в такие минуты бывает очень тоскливо. И вчера мне все плакать хотелось и такой я себя одинокой чувствовала!

Я тебе не сумею передать этого ощущения тоски и неудовлетворённости. К тому же я сильно утомлена и последние спектакли играла из последних сил. При выходе публика меня тискала, жала руки, девицы целовали, наконец, подхватили на руки и потащили по всему театру до самого выхода. Я думала, я с ума сойду от жары и от неприятного ощущения. Машу оттиснули от меня. Ночевала я у нее. Сегодня я ездила за покупками. Завтра мотаюсь целый день. Надо будет в Питере отдохнуть хорошенько и с свежими силами играть 19-го "Дядю Ваню".

Я много писем отправила в Неаполь, и Немирович телеграфировал тебе туда, почему ты до сих пор ничего не имеешь? Впрочем, что же я спрашиваю -- ведь ты не был в Неаполе. Значит, все еще предстоит тебе. Может, это мое письмо придет раньше, чем корреспонденции из Италии, и потому знай, что "Сестры" прошли с большим успехом; и пьеса и исполнение произвели сенсацию. Старуху твою хвалят. Ты рад?

Сегодня была Соня Герье -- без ума от пьесы. Тот, кто ее понял, тот не выносит гнета в душе, а кто не понял -- жалуется на безумно тяжелое впечатление. Если бы ты мог быть на последних репетициях, конечно, многое было бы еще лучше. Первый акт ошеломляет публику. Ведь он дивный! С каким наслаждением я играю Машу! Ты знаешь, она мне кроме того принесла пользу. Я как-то поняла, какая я актриса, уяснила себя самой себе. Спасибо тебе, Чехов! Браво!!!

Если я буду свободна Страстную и Святую, где бы мы могли увидеться с тобой, милый? Подумай и напиши. В Ялту мне бы не хотелось ехать. Ты меня понимаешь?

Ну живи хорошо в Ялте, пиши, работай, не кисни и меня почаще вспоминай. Целую тебя.

Твоя Ольга.

Сегодня был Ладыженский, сидел у нас, подарил мне свою книжечку.

174. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое февр. 1901 г. Петербург

Вот я и в Петербурге, милый мой! Пишу тебе карандашом, потому что еще нет чернил у меня, а брат с женой обедает внизу и их номер заперт. А я устала, приехала утром со скорым, поболтала с нашими, побегала по городу, побывала в театре и теперь только что встала -- немного соснула. Остановилась я на Б.Морской, 16, кв. 37 -- так и пиши. Это меблиров. комнаты, очень, говорят, хорошие, -- посмотрим. Буду иметь номер в 60 р. через несколько дней, теперь пока живу в более дорогом. Буду жить одна, чему я рада -- отдохну по крайней мере. Доехала я хорошо. В этом же поезде ехали в отдельном вагоне Желябужские, Алексеев и Немирович. Я утром сидела в салоне и читала им вслух фельетон "Нов. времени", где нас здорово пробирают1. Петербург с ума сошел, беснуется по поводу нашего приезда, ждут чего-то необыкновенного и, конечно, последует разочарование. Билеты расхватываются с баснословной скоростью. Что-то будет?!!! Я сильно волнуюсь. Мне кажется, что я "Дядю Ваню" буду играть первый раз, думаю о роли как о новой. 19-го начинаем, 20-го "Одинокие", 21-го опять "Дядя Ваня" и 22 -- "Одинокие". Будешь думать обо мне? Я тебе телеграфирую после первого спектакля.

Брат с женой здесь до 20-го.

Жду с нетерпением письма от тебя. Как ты доехал, как живешь? Мать тебе, должно быть, очень рада и опять будет терзаться, чем тебя кормить. А ты будь с ней мил, мягок, слышишь? Не давай себя на растерзание людям. Получил ли все мои письма из Неаполя, и конверт с рецензиями? Целую тебя крепко, а ты меня тоже? Обнимаю моего писателя.

Твоя собака

175. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[19 февраля 1901 г. Ялта]

Жду подробной телеграммы здоров влюблен скучаю без собаки. Посылаю письма. Как дела здоровие настроение. Чехов

176. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[20февраля 1901 г. Петербург]

Успех Чехова и театра громадный1 здорова весела писем не получаю. Собака

177. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 февр. 1901 [Ялта]

Милюся, мамуся моя дивная, я тебя обнимаю и целую горячо. Пятнадцать дней был в дороге, не получал писем, думал, что ты меня разлюбила, и вдруг теперь привалило -- и из Москвы, и из Питера, и из-за границы. Я уехал из Италии так рано по той причине, что там теперь снег, холодно и потому, что стало вдруг скучно без твоих писем, от неизвестности. Ведь насчет "Трех сестер" я узнал только здесь, в Ялте, в Италию же дошло до меня только чуть-чуть, еле-еле. Похоже на неуспех, потому что все, кто читал газеты, помалкивают и потому что Маша в своих письмах очень хвалит. Ну, да все равно.

Ты спрашиваешь, когда увидимся. На Святой. Где? В Москве. Куда поедем? Не знаю, решим сообща, моя замечательная умница, славная жидовочка.

В Ялте тепло, погода хорошая, в комнатах уютно, но в общем скучно. Здесь Бунин, который, к счастью, бывает у меня каждый день. Здесь же Миролюбов. Была Надежда Ивановна. Она стала слышать хуже. Средин выглядит совсем здоровым человеком. Альтшуллер пополнел.

Ну, дуся, зовут ужинать. Завтра опять буду писать, а то и после ужина. Да хранит тебя Создатель. Пиши подробно, как в Петербурге. Отчего мне не пишет Вишневский?

Еще раз целую мою дусю.

Твой иеромонах Антоний

178. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21 [февраля] ночь [1901 г. Петербург]

Как я хочу сейчас тебя видеть, дорогой мой Антон! Как хочется поговорить с тобой о всем, что накопилось за эти дни. Я теперь совсем одна. Костя с женой уехали сегодня в Москву.

Сейчас сыграли второй раз "Дядю Ваню". Публика принимает, а газеты ругают до бесстыдства. О, как ругают! Меня совсем загрызли1. Рецензии все безграмотные, нелепые и со змеиным шипением. Но мы носы не вешаем, играем. Первый спектакль все волновались адски, как гимназисты. "Одиноких" сплошь выругали и пьесу и исполнение.

Начала ночью, кончаю днем. Санин показывал мне все газеты -- ругань самая отчаянная: актеров нет, только превозносят Станисл. и Санина2. Мейерхольда и меня заели окончательно и Андрееву и Москвина тоже. Одним словом, ужасно, милый мой! И я терзалась ужасно эту ночь, признаюсь тебе откровенно. Такое отвратительное оскорбительное отношение к нашему театру, -- ты себе представить не можешь. У меня нехорошо на душе. Может, и за дело ругают; за Елену тоже выругали, теперь, конечно, и в "Трех сестрах" будут ругать. Ну, переживу, ничего! Может, это мне на пользу.

Вчера после 1-го акта влезла ко мне в уборную Яворская знакомиться. К чему? Так грубо, гадко льстила. После 4-го из партера бросила Станиславскому красную гвоздику с своей груди -- трогательно! Князь ее тоже был -- бледный, согбенный3.

Вот уже вечер 22-го февр. -- все не могла кончить письма, такое у меня нелепое настроение. Я тебе не чужая стала, Антон? Ты меня не забыл? Не разлюбил? Твою телеграмму я получила в радостную минуту -- после блестящего 1-го представления "Дяди Вани". Это был твой тоже успех. Публика потребовала послать тебе телеграмму, и тут же при открытом занавесе Немирович писал ее и прочел публике4. Послышались крики -- теплее писать! Тебе приятно было получить от публики? Или ты равнодушен? Несмотря на ругань в газетах, в публике -- успех. Сегодня сыграли опять "Одиноких", и отлично принимали. Был Горький, Поссе, тащили меня к Палкину5, но я устала, поедем с ними завтра после "Штокмана". Горький спрашивал про тебя. Он скверно, т.е. нехорошо выглядит, все, черт побери, ругается на Питер. "Половина людей здесь, говорит, жулики, а половина просто (pardon) -- сволочь, есть хорошие, да и те шпионы". Завтра пойду к художнику Лагорио; его дочь была уже у меня. У них славный дом. Есть у меня здесь гимназическая приятельница, замужем за доктором, есть инженеры знакомые, есть и один мой бывший поклонник, теперь важное военное лицо, смотри, как бы я ему "трам-там" не сказала. Нигде я еще в Питере не была толком. Антон, не сердись на мои гадкие сухие письма, зато рассказывать буду много. Антон, почему мне за последнее время с нескольких сторон говорят, что ты женат? Правда это? Отчего ты мне тогда не рассказал об этом случае? Или неправда? Будто в Екатериносл. губ. на девице, кот. ты знал четыре дня? Ведь это глупости? Или это был твой брат?

Ну, спи спокойно, целуй меня горячее и люби теплее. А главное пиши, я сто лет не получаю писем -- что это значит? Ведь адрес театральный есть у тебя? Или ты хочешь скрыть, что мы в переписке? Неужели это надо? Не будь немцем. Я скоро ничего не буду скрывать, надоело. Целую.

Твоя собака

179. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 февр. 1901 [Ялта]

Дуся моя милая, ну как живешь в Петербурге? Мне кажется, что сей город скоро надоест вам всем и опротивеет своею холодностью, своим пустозвонством, и ты, бедняжка, начнешь скучать. Вчера получил от Немировича телеграмму о том, что "Одинокие" успеха не имели -- значит, уже начинается канитель. Как бы ни было, мне кажется, в Петербург вы больше уже никогда не поедете1.

Здесь погода не холодная, но серая, грязноватая, скучная. Публика серая, вялая, обеды дома невкусные. "Русская мысль" напечатала "Трех сестер" без моей корректуры2, и Лавров-редактор в свое оправдание говорит, что Немирович "исправил" пьесу... Стало быть, моя дуся, пока все неинтересно, и если бы не мысли о тебе, то я бы опять уехал за границу.

Когда будет светить солнце, начну работать в саду. Теперь облачно и сыро. Деревья в этом году пойдут очень хорошо, так как они уже пережили одно лето и принялись.

Отчего ты мне не пишешь? Здесь пока я получил от тебя только одно письмо и одну телеграмму. Ты весела, и слава Богу, моя дуся. Нельзя киснуть.

По-видимому, у вас абонемент до четвертой недели поста3. А потом как? В Москву вернетесь? Напиши, голубчик.

Я тебя крепко обнимаю и целую, ужасно крепко. Хочется поговорить с тобой, или, вернее, поразговаривать. Ну, прощай, до свиданья. Пиши же мне, не ленись.

Твой Антоний иеромонах

180. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 февр. [1901 г. Ялта]

Милая моя актрисуля, замечательная моя собака, за что ты на меня сердишься, отчего не пишешь мне? Отчего не телеграфируешь! Жалеешь деньги на телеграммы? Телеграфируй мне на 25 р., честное слово, отдам и, кроме того, еще обязуюсь любить тебя 25 лет.

Я дня три был болен, теперь как будто бы ничего, отлегло маленько. Был болен и одинок. Из петербургских газет я получаю одно "Новое время" и потому совсем ничего не знаю о ваших триумфах. Вот если бы ты присылала мне газеты, наприм., "Биржевые вед." и "Новости", т.е. те места из них, где говорится о вашем театре. Впрочем, это скучно -- черт с ним.

Ты не написала, как долго будешь сидеть в Питере, кого видаешь там, что делаешь. Будет ли ужин (или обед) в "Жизни"?1 Если будет, то непременно опиши. Завидую тебе, я давно уже не обедал хорошо.

Тебя ждет у меня флакон духов. Большой флакон.

Был Бунин здесь, теперь он уехал -- и я один. Впрочем, изредка заходит Лавров, издатель "Русской мысли". Он видел тебя в "Трех сестрах" и очень хвалит.

Нового ничего нет. Итак, жду от тебя письма, моя славная актрисуля, не ленись, Бога ради, и не зазнавайся очень. Помни, что жена да убоится мужа своего.

Твой иеромонах

181. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое февр. 1901 г. Петербург

Ты понимаешь ли, что твое последнее письмо помечено 7-е февр., или ты забыл? А сегодня -- 24-е и ни одного письма! Видишь, как грозно начала, хорошо, что прервали. А через несколько часов получила наконец письмо от моего иеромонаха. Значит, здоров. Я страшно обрадовалась твоему письму, милый мой Антонио! Мне вчера было очень тяжело. Скорее бы кончался пост, эти гастроли! Сейчас иду играть Елену на утреннике, а хочется написать тебе хоть несколько строк. В "России" меня так выругали за Елену!1 За что такая злоба? Точно я одна гастролерша и куда-то лезу. По его выражению, я должна быть "похотливая хищница" (какое мерзкое выражение!), и потому нашел, что я никакая актриса и Елены никакой не было. По-моему, Елена скорее "нудная, эпизодическая"2, но хищницей является в глазах только Астрова -- видящего в ней праздную барыньку. Ну их! Мама прислала мне отчаянное письмо, волнуется за меня, что так грызут меня. Бедная!

Яворская вчера опять прилезла в уборную, лезет, льстит и все к себе приглашает. Нахальная женщина! Ну, бегу, прощай, пиши чаще, а то глупостей натворю; я нервлю теперь. Целую тебя и обнимаю.

Твоя Оля

182. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[25февраля 1901 г. Петербург]

Телеграфируй, писем не получаю, странно.

183. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[25 февраля 1901 г. Ялта]

Послано три письма все благополучно. Жду телеграммы подлиннее. Как настроение.

184. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[26 февраля 1901 г. Ялта]

Миленькая, сегодня уже 26 февр., а от тебя нет писем, нет! Отчего это? Писать не о чем или Петербург со своими газетами донял тебя до такой степени, что ты и на меня махнула рукой? Полно, дуся, все это чепуха. Я читаю только "Новое время" и "Петерб. газету" и не возмущаюсь, так как знал давно, что будет так. От "Нового времени" я не ждал и не жду ничего, кроме гадостей, а в "Петербург, газете" пишет Кугель, который никогда не простит тебе за то, что ты играешь Елену Андреевну -- роль г-жи Холмской, бездарнейшей актрисы, его любовницы1. Я получил телеграмму от Поссе о том, что всем вам грустно. Наплюй, моя хорошая, наплюй на все эти рецензии и не грусти.

Не приедешь ли с Машей в Ялту на Страстной неделе, а потом бы вместе в Москву вернулись? Как ты думаешь? Подумай, моя радость.

Я был нездоров, кашлял и проч., теперь легче стало, сегодня уже выходил гулять, был на набережной.

28 февр. в "Новом времени" юбилей. Боюсь, как бы Суворину не устроили скандала...2. Мне не "Новое время" жаль, а тех, кто скандалил бы...

Долго еще ты не будешь мне писать? Месяц? Год?

Целую тебя крепко, крепко, моя родная. Господь тебя благословит.

Твой Антоний иеромонах

185. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое марта 1901 г. [Петербург]

Доброе утро, милый мой! Как весной пахнет! Пишу при открытом полуокне, солнце сияет, уже греет здорово; слышится шум колес, стук ломов. Воздух уже действует -- я как погуляю, так дома ко сну клонит. Я люблю это ощущение. Скоро, скоро настоящая весна! Ты рад? 25-го был у нас юбилейчик -- ты не чувствуешь? А все ты! Играли 50-й раз "Дядю Ваню" и 100-й раз чеховскую пьесу. Вл. Ив. прислал нам чудные цветы в уборную -- Марии Петровне, Раевской, Самаровой, Ахалиной и мне, а после спектакля мы пили шампанское, и первый тост, конечно, за тебя. Настроение у нас хорошее, несмотря на ругань в газетах.

В публике успех безусловный. Говорят, драма не производила никогда еще в Питере такого переполоха. Пока блестят "Дядя Ваня" и "Штокман". Вчера сыграли "Три сестры". Принимали отлично, играли, говорят, лучше, чем в Москве. Еще ничего нигде не читала. 4-го марта Союз русских писателей дает нам обед у Контана -- публикация была в газетах -- славно это? А в субботу нас позвали к ним на вечеринку.

Мне вчера очень "игралось" в "Сестрах", и в 4-м акте был подъем. Повторяю -- это моя любимая роль -- чувствуешь? Ну, надоело о театре. Хочется куда-то пойти, хочется горизонта, простора, вздохнуть полной грудью, свободно, легко после удушливой, нервной зимы. Кончу тебе письмо и пойду бродить. Мне Питер нравится с внешней стороны. Люблю ходить по набережной, люблю толпу, широкие тротуары, какой-то европейский лоск во всем. А ты его, кажется, не любишь?

А ты опять ноешь на скуку и на домашние обеды? Ну, подожди, я тебе ворчать не позволю, смиренник ты! Настоящий ты немец! А меня еще так ругаешь. Антонка, а ты по мне соскучился? Это тебе здорово. Хорошенько поскучай. А потом поухаживай за мной, да люби погорячее. Ну, до завтра -- опять напишу. Целую моего иеромонаха крррепко.

Твоя собака

186. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 март [1901 г. Ялта]

Милая моя, не читай газет, не читай вовсе, а то ты у меня совсем зачахнешь. Впредь тебе наука: слушайся старца иеромонаха. Я ведь говорил, уверял, что в Петербурге будет неладно, -- надо было слушать. Как бы ни было, ваш театр никогда больше в Питер не поедет -- и слава Богу.

Я лично совсем бросаю театр, никогда больше для театра писать не буду. Для театра можно писать в Германии, в Швеции, даже в Испании, но не в России, где театральных авторов не уважают, лягают их копытами и не прощают им успеха и неуспеха. Тебя бранят теперь первый раз в жизни, оттого ты так и чувствительна, со временем же обойдется, привыкнешь. Но, воображаю, как дивно, как чудесно чувствует себя Санин!1 Вероятно, все рецензии таскает в карманах, высоко, высоко поднимает брови...

А тут замечательная погода, тепло, солнце, абрикосы и миндаль в цвету... На Страстной я жду тебя, моя бедная обруганная актриска, жду и жду, это имей в виду.

Я послал тебе в феврале с 20 по 28-е пять писем и три телеграммы; просил тебя телеграфировать мне, но -- ни слова в ответ. От Яворской я получил телеграмму по поводу "Дяди Вани".

Напиши, до какого дня вы все будете в Питере. Напиши, актриска.

Я здоров -- честное слово.

Обнимаю.

Твой иеромонах

187. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое марта [1901 г. Петербург]

Ты был нездоров, милый мой Антон? И чувствовал себя одиноким?1 Бедный ты мой! Я бы за тобой поухаживала, поутешила бы тебя, поласкала бы!

Вчера я послала тебе две вырезки из "России". А всю эту мелкую дрянь газетную, право, неинтересно читать, и потому я их не покупаю и тебе не посылаю. Что ты пристал с телеграммой? О чем телеграфировать? Острого ничего пока нет. Живем, играем. Облаяли нас все, а мы ничего.

Сегодня играем "Дядю Ваню" и потом отдых целую неделю2. Думаю в компании съездить на Иматру, если это не будет дорого стоить. Проветрюсь, подышу другим воздухом. 3-го марта мы на вечеринке у Союза писателей, 4-го обед у них же, у Контана, 5-го звала к себе Яворская, но я наверняка не буду там. Видеть не могу этой грубой женщины и отдала приказ не пускать ее ко мне в антрактах в уборную, а то я ей нагрублю. Повадилась лазить за кулисы.

Видаюсь я с очень немногими -- с Лагорио, папашей, мамашей и дочкой; вчера отдавала визит полковнику Альмединген, с семьей которого мы застряли на Военно-Грузинской дороге, и я тогда скрывала, что я актриса. Они сами первые приехали ко мне с визитом. Есть у меня тут малоинтересная гимназическая приятельница, замужем за доктором. Есть инженеры знакомые. На днях получила письмо от Л. Авиловой, ты ведь ее, кажется, знаешь. Желает возобновить знакомство, но главн. образом, по-видимому, для того, чтоб получить билет на "Сестер". Я вежливо ответила. Билета не могу достать.

"Жизнь" нам дает обед на 4-й неделе.

Была я раз в Михайловском театре, смотрела французов в очень скучной пьесе Dumas3. Была я с женой актера Самойлова4 и с дочерью Лагорио. Вчера Султанова (ты ее знаешь?) просила участвовать в Чеховском вечере, кот. она устраивает. Чуешь ты? Иеромонах? Фетируют тебя. Уедем мы отсюда верно 24-го. 23-го последний спектакль. Писала я тебе как-то, что мы ужинали у Палкина с "Жизнью"? Был Горький, Поссе, Ермолаев, Муринов, много наших артистов, из дам кутили только я да Раевская; был Фейгин, Ермилов, кот. уморил нас своими рассказами. Со мной чуть не сделалось дурно от безумного хохота. Кутили до 6-ти час. и не хотелось уходить. Ужин был без речей, а с простыми тостами, Вл. Ив. что-то прокаламбурил насчет "Жизни" -- очень было мило. Кормили на убой, по-московски, и пили крюшон из купели. Адашев наш лежит в лечебнице, что-то у него с почками после инфлуэнцы. Дамы все чихают, кашляют, все прихварывали. Я пока молодцом, отлично себя чувствую, только нравственно было очень уж скверно.

А как тебе понравится это отлучение Толстого? Я читала одна у себя и покраснела -- так мне стыдно стало за Россию5. Я читала письмо графини к Св. синоду, присылали Марии Федоровне, и она давала читать -- очень умно и сдержанно6. В Москве студенты мутят сильно, и я из дому ничего не получаю, начинаю беспокоиться.

Ну, Антонка, прощай, здоровей, веселей. А ты работаешь или нет? Есть желание? Не кисни только, умоляю тебя, а то любить перестану.

Целую, целую

Ольга

188. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье марта 2 ч. ночи [1901 г. Петербург]

Не могу лечь спать, чтоб не написать тебе хоть несколько строк... Сейчас вернулась с вечеринки в Союзе писателей. Было очень просто, симпатично, масса народу, столько выражений симпатий к нашему театру, столько понимания, чуткости к нам актерам! Я себя отлично чувствовала. Вейнберг сказал нам краткое приветствие, что впервые чувствуется связь литературы с театром etc.. -- аплодисменты.

С нас, конечно, сейчас взятку -- просили читать. Мейерхольд прочел "Песнь о соколе", кот. ты так не любишь. Москвин читал "Канитель" и "Хирургию", наш Константин очень скверно, но с милой миной читал из "Уриэля Акосты"1, причем реплики давал ему Вейнберг, а затем читала с ним Андреева, и в конце концов я с Вишневским наизусть, без суфлера, с шиком откололи сцену Годунова и Ирины, и закончили вечер. Весь вечер осаждал меня Острогорский Виктор, пел дифирамбы театру и мне. "Откуда это вы такая зародились?" Очень хвалил за Анну Map и страшно за Машу. Говорил много и восторженно. Был Горький, Скиталец, познакомилась с целой плеядой литерат. дам, с Чюминой -- звала к себе. Какие-то люди все представлялись, жали руку, что-то говорили, но кто и что -- не знаю. Очень уж много! Я выезжаю с моим мужем Федором2, т.е. с Вишневским, и завтра с ним еду на обед. Он мил, мягок, хороший товарищ.

Я часто вспоминала о тебе весь вечер. Если бы ты был здесь со мной! Вот и было бы соединение литературы с театром!!!

Будь здоров, милый мой! Погода очаровательная, все время солнце, вчера я гуляла много одна совсем, сидела в Летнем саду -- там чудно, тихо, весной пахнет, солнце греет, жить хочется полной жизнью, надоели кусочки.

А на Пасху все-таки не приеду в Ялту; подумай и поймешь почему. Это невозможно. Ты такая чуткая душа и зовешь меня! Неужели не понимаешь?

Ну, спи спокойно, ведь увидимся где-нибудь непременно. Целую тебя крепко, крепко. Кушай домашние обеды и не ворчи, у вас вкусно.

Твоя собака

189. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое марта 1901 [Петербург]

Я тебе из Питера пишу, пишу, и все говоришь, что писем нет. Не волнуйся, милый мой, за свою обруганную актриску. Нас только газеты ругают, а публика любит, и все эти шипелки пристыжены. В "Сестрах" меня похвалили зато1 и даже вчера за обедом у писателей кто-то долго говорил и упомянул о прощании Маши с Вершининым, и вся зала -- человек 150 зааплодировали мне. Я много наслушалась по поводу 4-го акта, плачут многие, когда говорят мне о нем. Отчего ты так рассердился на театр?2 Неужели из-за шипелок? Ведь это же ограниченные люди, разве это критики образованные? Перестань, не порть себе настроения! Плюнь на них. Санин приезжал только на два спектакля "Одиноких" и его давно уже нет здесь3. Эта неделя у нас свободна, и завтра утром мы едем на Иматру -- проветриться.

Вчера состоялся обед писателей у Контана. Было человек 150. На наших приборах лежали цветы и золотые жетоны от О. Н. Поповой -- в форме лиры: с одной стороны написано "Спасибо за правду!", Петерб., год и число, на другой -- фамилия. Места всем были записаны. Я сидела на самом почете, в середине главного стола между Вейнбергом и Н. К. Михайловским и против Станисл., Пантелеева, Немировича и Ге. По другую сторону Вейнберга -- Андреева, М. Всев. Крестовская, Лилина, Сазонов, Назарова, Карабчевский, Роксанова, Вишневский, кн. и княгиня Барятинские, etc.. Я была в гладком черном бархатном платье с кружевным воротничком и причесана у парикмахера -- тебе это интересно или нет? Говорили речи: Вейнберг, Сазонов, Карабчевский, Ге, Богдановский4, Жданов, Витмер. Чюмина и Галина читали экспромты стихи приветственные, и еще говорили неизвестные. Немирович отлично отвечал -- просто, умно и интересно. После 12-ти час. мы своей компанией поехали еще к Палкину пить чай и кофе и обсуждали все случившееся за день. А день был треволнительный. Здесь страшные студенческие беспорядки, опять казаки, нагайки, убитые, раненые, озверелые; все, как быть должно. Эти мрачные события, конечно, омрачали и наше торжество. Настроение в обществе ужасное. В Москве тоже кровопролитие почище здешнего, говорят; жду завтра письма от Володи.

Хочется спать, милый, прошлую ночь не спала, прости, что только сухо описываю события. Расскажу все с своей окраской, ведь скоро увидимся, только в Ялту не поеду. Будь здоров, милый мой, хороший, далекий мой Антон. Ты ко мне охладел? Нет? Смотри! Не смей подписываться иеромонахом; я их не люблю. Целую и обнимаю.

Твоя Ольга

190. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое марта [1901 г. Иматра]

Посылаю привет с Иматры! Воздух упоительный, солнце сияет, снег блестит, поток шумит. Забыла все и дышу и наслаждаюсь1.

191. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7 март 1901 [Ялта]

Я получил анонимное письмо, что ты в Питере кем-то увлеклась, влюбилась по уши. Да и я сам давно уж подозреваю, жидовка ты, скряга. А меня ты разлюбила, вероятно, за то, что я человек не экономный, просил тебя разориться на одну-две телеграммы... Ну, что ж! Так тому и быть, а я все еще люблю тебя по старой привычке, и видишь, на какой бумажке пишу тебе1.

Скряга, отчего ты не написала мне, что на 4-й неделе остаешься в Петер, и не поедешь в Москву? А я все ждал и не писал тебе, полагая, что ты поедешь домой.

Я жив и, кажется, здоров, хотя все еще кашляю неистово. Работаю в саду, где уже цветут деревья; погода чудесная, такая же чудесная, как твои письма, которые приходят теперь из-за границы. Последние письма -- из Неаполя. Ах, какая ты у меня славная, какая умная, дуся! Я прочитываю каждое письмо по три раза -- это minimum. Итак, работаю в саду, в кабинете же скудно работается; не хочется ничего делать, читаю корректуру и рад, что она отнимает время. В Ялте бываю редко, не тянет туда, зато ялтинцы сидят у меня подолгу, так что я всякий раз падаю духом и начинаю давать себе слово опять уехать или жениться, чтоб жена гнала их, т.е. гостей. Вот получу развод из Екатеринославской губ.2 и женюсь опять. Позвольте сделать Вам предложение.

Я привез тебе из-за границы духов, очень хороших. Приезжай за ними на Страстной. Непременно приезжай, милая, добрая, славная; если же не приедешь, то обидишь глубоко, отравишь существование. Я уже начал ждать тебя, считаю дни и часы. Это ничего, что ты влюблена в другого и уже изменила мне, я прощу тебя, только приезжай, пожалуйста. Слышишь, собака? Я ведь тебя люблю, знай это, жить без тебя мне уже трудно. Если же у вас в театре затеются на Пасхе репетиции, то скажи Немирову, что это подлость и свинство.

Сейчас ходил вниз, пил там чай с бубликами. Получил я письмо из Петербурга от академика Кондакова. Он был на "Трех сестрах" -- и в восторге неописанном. Ты мне ничего не написала об обедах, которые задавали вам, напиши же хоть теперь, хотя бы во имя нашей дружбы. Я тебе друг, большой друг, собака ты этакая.

Получил сегодня из Киева от Соловцова длинную телеграмму о том, что в Киеве шли "Три сестры", успех громадный, отчаянный и проч. Следующая пьеса, какую я напишу, будет непременно смешная, очень смешная, по крайней мере по замыслу.

Ну, бабуся, будь здорова, будь весела, не хандри, не тужи. От Яворской и я удостоился: получил телеграмму насчет "Дяди Вани"! Ведь она ходила к вам в театр с чувством Сарры Бернар, не иначе, с искренним желанием осчастливить всю труппу своим вниманием. А ты едва не полезла драться!

Я тебя целую восемьдесят раз и обнимаю крепко. Помни же, я буду ждать тебя. Помни!

Твой иеромонах Антоний

192. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое марта [1901 г. Петербург]

Милый мой, родной мой, дорогой мой, мне хочется тебе много ласковых слов наговорить, чтоб ты не сердился, что актриска твоя засохла в Питере, что пишет тебе такие противные сухие письма. Я немного закрутилась. Мне стыдно за мои письма, ужасно стыдно! Они все не окрашены чем-то моим, нет в них моей души, моего тепла, и я знаю, что ты это чувствуешь и благородно молчишь. Какой ты хороший, Антон! Вот видишь, я сама сознаюсь, а если бы ты начал упрекать, я бы, наверное, заупрямилась. Антончик, кокончик! А ты знаешь, что я чувствую?! Кажется, я буду свободна и апрель и май -- тебе это улыбается? Если будут репетировать "Крамера" и "Дикую утку" Ибсена, -- мне там делать нечего. Может, еще буду играть дочь Крамера, но вряд ли1. Получается 4 месяца свободы -- надо подумать, как их прожить получше, поумнее, потеплее. Согласен? Отвечай мне скорее, обстоятельнее и теплее, чего ты хочешь, что тебе грезится. Только пойми, милый, что в Ялту я теперь не могу приехать. Чем я приеду? Опять скрываться, опять страдания матери, прятки, мне это, право, тяжело, поверь мне. Ты как-то не понимаешь этого пункта, или не хочешь понять. А мне трудно об этом говорить. Ты ведь помнишь, как тяжело было летом, как мучительно. До каких же пор мы будем скрываться? И к чему это? Из-за людей? Люди скорее замолчат и оставят нас в покое, раз увидят, что это свершившийся факт. Да и нам с тобой легче будет. Я не выношу этих неясностей, зачем так отягчать жизнь?! Ну, понял ты меня, согласен?

Я сейчас вернулась с обеда у Крестовской; там были Кони, Вейнберг, Щепкина-Куперник с папашей, кот. довез меня домой. Кони за обедом поцеловал мне руку за 4-й акт "Сестер". С Крестовской у нас взаимная симпатия. Познакомились только на обеде; она сама захотела приехать ко мне и была, но я укатила на Иматру и пошла к ней на след. день, т.к. мое письмо не доставили ей. Она меня очаровала. На обеде произнесла тост за твое здоровье. Мне хочется, чтоб у меня осталось о ней хорошее впечатление. Она изящна, мягка, женственна, умна, и пишет не по-бабьи. Она сегодня сама приехала за мной на паре рыжих, прокатила меня по набережной и повезла обедать. Я очень славно провела у нее время. Папаша Куперник много ел, массу конспект уплетал -- и все что-то мурлыкал про себя. Он хоть и умен, но противен сильно. Танька лежала около него на полу, на коленях и ласкала его -- противно почему-то. Крестовская говорила, что ты ей писал по поводу "Вопля" -- и что это ее ужасно тронуло2. Она любит тебя как писателя и от "Сестер" в восторге. О тебе вообще много говорят как о драматурге, хвалят тебя всюду, и потому не рычи на театр, самый модный мой драматург! Сегодня еще Немирович говорил об этом.

Чюмина прислала мне том стихотворений с след. надписью: "Многоуваж. О. Л., московской чаровнице, с искренним восхищением и симпатией от автора" и ее экспромт на обеде:

Кто скажет нам: искусство ль это.

Плод вдохновенья иль ума,

Но все любовью здесь согрето.

Тут не игра, но жизнь сама.

Все впечатления так новы

И так правдиво все вокруг,

Что мы, почувствовав недуг,

Послать за Штокманом готовы.

Мы знаем их с недавних пор,

Но мы слились душою с ними,

И стали нам они родными --

От "Дяди Вани" до "Сестер".

Тебе нравится?

Завтра пойду к ней благодарить. Съездила я отлично на Иматру. Надышалась воздухом, на лыжах по ослепительному снегу под сверкающим солнцем, загорела уже здорово. Ездили на Мал. Иматру на милых маленьких саночках, там я с Бурджаловым отважилась ехать на лодке вокруг водопада на другой берег. Было оригинально: зимой, в шубах плыть в легкомысленном челноке среди снежных берегов. Волны качали наш утлый челн, льдины стукались о борт, мы воображали себя Нансенами, но нам было отлично. Много хохотали, бросали друг друга в снег, все вымокли, зашвыривали снегом, т.ч. даже мертвых финнов расшевелили, и они улыбались своими бесстрастными физиономиями. Бурджалов снял нас всех. Кормили нас отлично. Много острили, настроение было хорошее. Ездили семеро -- карточки получил? Накупили там всякой дряни. Погода удивительная была! Солнце, тепло, чистота воздуха неописуема. В отеле была только наша компания. Гуляли, любовались бешеной Иматрой при электрич. освещении -- фантастично, жутко и красиво. Целые часы можно простаивать на берегу -- не оторвешься. Только холодновато все-таки сидеть долго. В Финляндии ужасно приятное чувство порядочности, жизни чистой, трудолюбивой, спокойной, благоустройства, комфорта, но народ без обаяния.

Начиная с 11-го я играю почти каждый день, т.е. из 13 раз -- 11 -- нравится тебе это? Был у меня Сулержицкий 2 раза и не застал и не оставил адреса. Мне так обидно. Хотелось расспросить о московск. беспорядках, он ведь многое бы рассказал! Сегодня уехал в Москву, как мне передала девушка. "Эдда Габлер" не идет, урра!3 Савицкая млеет перед Яворской. Да, Яворская устроила банкет и напригласила народ на "нас", но, увы, -- был только Станислав., Вишневский, Савицкая, Мунт, Александров -- полное разочарование! Она даже не сочла своим долгом познакомиться со многими из наших и через других пригласила их -- кто же пойдет? Лилина и Андреева были в Москве, я на Иматре, т.е., во всяком случае не пошла бы. Савицкая увлечена ею, т.ч. на другой день провожала ее на вокзал в Одессу -- срам для нашего театра. Вообще много расскажу тебе, а пока прощай, пора спать, а еще хочу написать Маше и маме. Мамин концерт прошел блестяще во всех отношениях. Со всех сторон слышу, что мама пела великолепно, и ученицы отличались. Я рада за мою энергичную королеву-мать. Молодчина она у меня. Мне до нее далеко.

Целую тебя крепко, обнимаю и на ушко шепчу, а знаешь что?..

Пиши о себе больше. Работаешь?

Жаворонки прилетели...

193. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

11 март 1901 [Ялта]

Не хочешь, милюся, в Ялту -- ну, твоя воля, не стану принуждать. Только мне ужасно не хочется из Ялты! Не хочется вагона, не хочется гостиницы... Впрочем, пустяки все это, приеду в Москву и -- баста.

Ты весела, не хандришь, и за это ты умница, славная девочка. Ты пишешь, что я не люблю Петербурга. Кто тебе это сказал? Петербург я люблю, у меня к нему слабость. И столько воспоминаний связано у меня с этим городом! Петербуржского же театра, кроме Савиной и немножко Давыдова1, -- я не признаю и, как твой дядя Карл, отрицаю его совершенно и не люблю его. Сегодня получил письмо от больного Флерова: просит нанять для него в Ялте помещение на все лето. Сегодня читал о покушении на Победоносцева...2.

Твои милые, славные письма доставляют мне необыкновенное удовольствие. Только почему ты не хочешь, чтоб я подписывался иеромонахом? Ведь я живу теперь совершенно по-монашески и имя у меня монашеское. Ну, ладно, не буду больше иеромонахом. Пиши мне, дуся моя хорошая, моя замечательная, твои письма действуют на меня, как соловьиное пение, я их очень люблю. И почерк твой люблю.

Скоро мы увидимся, должно быть, это так хорошо! Увидимся, а потом куда-нибудь поедем вместе.

Ну, дуся, спокойной ночи! Будь здорова и весела, не забывай.

Твой Antoine

194. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое марта ночь [1901 г. Петербург]

Прежде чем ложиться, напишу тебе, милый мой! Твое письмо меня обрадовало, я улыбалась, когда читала его. Анонимные письма всегда правду пишут. Я увлекаюсь и изменяю тебе на каждом шагу -- это верно. На то я человек и женщина. И все-таки приду к тебе и буду только твоей. И нам будет хорошо. Понял? Только где мы увидимся? Я хотела бы быть только с тобой. Тебе ездить надоело? Ну, куда-нибудь недалеко удерем. Хочешь, или нет?

Какие ты письма от меня из заграницы получаешь? Что за глупости! Я тебе отсюда пишу, пишу, и ты не жалуйся, пожалуйста1.

А работать ты будешь, если я буду около тебя? Тебе жить будет приятнее со мной, чем одному, а? Отвечай, отшельник противный! Только иеромонахом позволю тебе быть, пока меня нет, а при мне -- дудки! А развод уже получили? Тогда я подумаю, принять ли мне Ваше предложение2.

Страстную мне придется, верно, быть в Москве, т.к. у нас поднимается квартирный вопрос. Наш дом продали и просят очистить квартиру к 1-му мая. Мама растерялась, в отчаянии, и надо ей помогать, а то она занята ведь весь день. Понимаешь милый мой? Если погода будет хорошая, ты ведь можешь приехать в Москву? Да? А летом поедем в Швецию и Норвегию? Мне эта мысль очень нравится. И ты не бросай ее. Я буду за тобой ухаживать, чтоб ты не был в перьях и в пуху.

Сегодня была у меня Хотяинцева. Во вторник будут у меня Крестовская и твой друг Таня3, буду их поить чаем с конфектами. Вчера мне было нехорошо от ресторанных обедов -- надоели, т.ч. я еле-еле съездила в женский клуб, где нас "принимали" и угощали всевозможной музыкой, пением и чтением. И одне дамы!.. И сколько изящества в писательских туалетах!!! Шапир уморила всех -- читала 1 ч. 10 мин. Чюмина читала короткие стихи. Сегодня я была у нее, и славно беседовали.

Сегодня после 3-его акта "Сестер" поднесли нам лавровый венок с надписью: "Труппе Моск. Худож. театра от растроганного зрителя". Мило? Знаешь, в "Московск. ведом." за 7-е марта был отчаянный фельетон Грингмута4 на наш театр, что он действует развращающим образом на молодежь, главн. образ, наш репертуар. На днях читаем, что назначен Пчельников5 "надзирателем" над частными театрами, над их репертуаром и должен следить за тем, какое влияние имеют эти театры на публику и молодежь. Нравится тебе эта мерзость? Так что, верно, "Штокмана" прикроют на будущий сезон6. Отвратительно все это и неутешительно. Ну, будь здоров, спи, увидь меня во сне, меня, хорошую, теплую, с перчиком, как ты любишь. Ведь любишь перчик, а? Целую тебя один раз, но со вкусом.

Актриска

195. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое марта ночь [1901 г. Петербург]

"Устал, Федор Ильич, устал!.."1.

Сейчас отвратительно играла 4-й акт "Сестер"; прости, автор! Не кляни. Не дождусь конца спектаклей. Эти дни чувствовала себя слабой, принимала по три раза на день валерьянку с бромом, и стало лучше. Думаю, что помогло, а, впрочем, все равно. Два раза уже после 3-го акта "Сестер" преподносили венки труппе Худож. театра. Про первый я тебе писала, сегодня второй -- от слушательниц Высш. женск. курсов. Сегодня играл Качалов2. Я вчера смотрела Немцев в Александринке3, и они мне пришлись по вкусу. Ensemble отличный. Я была совсем одна, думала о тебе, хотела, чтоб ты был со мной. Ужасно хочу тебя видеть, твою улыбку, твои добрые глаза, хочется позлить тебя, подразнить, а потом приласкать. Хочешь?

А ты уже развелся? Поторопись и напиши мне. А жена у тебя злая? Она меня не убьет?

Вчера у меня была Крестовская, привезла мне сирени, тюльпаны и нарциссы -- чудный букет! Как она мне нравится!!

Я прочла ее "Исповедь Мытищева"4, мне нравится -- не по-бабьи написано. Ты читал? Напиши свое мнение. Хочу знать.

Эти дни собираюсь бегать по Питеру, а то я ничего не видела. Начиная с 17-го по 23-е я играю без перерыва. Славно?!.. Что со мной будет!

Где увидимся? Приеду, куда хочешь, только не в Ялту. Вишневский обижен, что ты ему не отвечаешь, он послал тебе карточки. Целую тебя, мой Антон, обнимаю; не смей кашлять. Я тебя согрею и вылечу.

Твоя кто?

196. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

16 март [1901 г. Ялта]

Миленькая моя, здравствуй! В Москву я приеду непременно, но поеду ли в этом году в Швецию, -- не знаю. Мне так надоело рыскать, да и здравие мое становится, по-видимому, совсем стариковским -- так что ты в моей особе получишь не супруга, а дедушку, кстати сказать. Я теперь целые дни копаюсь в саду, погода чудесная, теплая, все в цвету, птицы поют, гостей нет, просто не жизнь, а малина. Я литературу совсем бросил, а когда женюсь на тебе, то велю тебе бросить театр, и будем вместе жить, как плантаторы. Не хочешь? Ну, ладно, поиграй еще годочков пять, а там видно будет.

Сегодня вдруг получаю "Русского инвалида", специально военную газету, и вдруг там рецензия "Трех сестер". Это 56-й номер, от 11 марта. Ничего, хвалит и ошибок с военной стороны не находит.

Пиши мне, моя хорошая дуся, твои письма доставляют мне радость. Ты изменяешь мне, потому что, как ты пишешь, ты человек и женщина, ну ладно, изменяй, только будь человеком таким хорошим, славным, какая ты есть. Я старичок, нельзя не изменять, это я очень хорошо понимаю, и если я сам изменю тебе как-нибудь нечаянно, то ты извинишь, так как поймешь, что седина в бороду, а бес в ребро. Не так ли?

Видаешь Авилову? Подружилась с Чюминой? Наверное, потихоньку ты стала уже пописывать повести и романы. Если узнаю, то прощай тогда, разведусь.

Про назначение Пчельникова читал в газетах и удивился, удивился Пчельникову, который не побрезговал принять эту странную должность. Но "Доктора Штокмана" едва ли снимут с вашего репертуара, ведь это консервативная пьеса1.

Хотя бросил литературу, но все же изредка по старой привычке пописываю кое-что. Пишу теперь рассказ под названием "Архиерей" -- на сюжет, который сидит у меня в голове уже лет пятнадцать.

Обнимаю тебя, изменница, сто раз, крепко целую тебя. Пиши, пиши, моя радость, а то, когда женюсь, буду тебя колотить.

Твой старец Antoine

197. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое марта ночь, поздно. Птрб., 1901 г.

Сегодня хотела посылать телеграмму, если бы не получила твоего письма. Зараз получила три письма -- от тебя, от Маши и от Саши Средина, кот. сидит в оазисе в пустыне и прислал восторженное письмецо. Крестовская застала меня за чтением, приехала за мной, чтоб обедать у нее. Она кланяется тебе и велела передать, что все собирается написать тебе по поводу "Сестер" -- она в восторге от пьесы. Обедали en quatre -- Таня Куперник и один господин, старый друг Марии Всеволод. Было уютно и симпатично. Таня постится отчаянно -- смешно! Она передала мне письмо от Меньшикова, написанное еще 5-го марта, он не знал моего адреса, и, чудак, не догадался спросить в театре. Очень милое письмо. Назначу ему rendez-vous. Вечером я была на Сальвинии, смотрела "Сына лесов". Ужас, ужас, ужас!.. Я думала, я умру от смеха! Этот милый старичок, кот. по преданию был гениален, и есть им, играет молодого, сильного, необузданного дикаря, в душу которого заползает любовь к молодой изящной гречанке, и под влиянием этой любви он становится ручным, покидает лес, идет за гречанкой в город, бреет волосы, бороду -- его гордость, -- пашет землю, меняет одежду, etc.. Фигурой он мне напомнил нашу Самарову, если бы на нее надеть короткую звериную шкуру и пустить с голыми руками и ногами, осевшими от старости, -- ужасно! Как вспомню, так хохочу. Зачем он играет такие роли! Я отвыкла вообще от шаблонных приемов актерских -- дико видеть у сына лесов изящно отделанные жесты, мягкие развитые кисти и т.п. Хочу посмотреть его еще в Лире. Театр Суворинский мне очень понравился. Я была с Раевской, были еще и Станиславские, Андреева, Вишневский. Видела Витмера. В театре сказали мне, что сестра Немировича умерла1. Супруга его принимает здесь знатных посетителей. Его ждут завтра из Москвы. Чириков прислал нам по тому своих сочинений.

Что тебе привезти из Питера? Маша не приедет, собирается 23-го ехать в Ялту, а мне так хотелось ее повидать здесь. Ведь мы теперь верно долго не увидимся. Милый, прости, что не еду в Ялту, но, право, пока неудобно. Мне кажется -- ты меня не понимаешь. Верно?

Целую тебя, обнимаю крепко, люби меня, милый мой. Поклонись матери и Марьюшке с Арсением.

Твоя Ольга

198. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

18 марта [1901 г. Ялта]

Итак, актриска, ты на днях возвращаешься в Москву; значит, в Питер я больше писать не стану. Ну, а московский адрес? Писать ли все по старому, или ждать, когда пришлешь новый?

У нас погода просто замечательная, изумительная, весна чудеснейшая, какой давно не было. Я бы наслаждался, да беда в том, что я один, совершенно один! Сижу у себя в кабинете или в саду и больше ничего.

Отчего отменили "Эдду Габлер"?1 Какие пьесы наметили для будущего сезона? Решили ли, наконец, строить новый театр?2 Пиши, милюся, подробнее, обстоятельнее, ты ведь у меня умная, дельная, такая толковая.

У меня все по-старому, ничего нового. Впрочем, вчера неожиданно получил тысячу рублей долгу. Получаю письма из Питера и из Москвы, довольно зловещие, читаю с отвращением газеты3.

Славная моя актрисочка, не играй в "Михаиле Крамере", а то из-за этой пустяковой роли просидишь в Москве весь май и июнь, и к тому же еще роль неинтересная4. Послушайся меня, моя хорошая, ведь если будем живы и здоровы, то успеешь еще сыграть тысячу ролей. Ах, какая очаровательная погода! Барометр страшно поднялся.

Ну, дуся, славная моя актрисочка, до свиданья! Целую тебя крепко. Пиши, не покидай меня.

Твой мужчинка

199. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое марта утро [1901 г. Петербург]

Ты мне вчера кокетливое письмо прислал, ты это чувствуешь? Что-то скользило. Ну, шучу, шучу.

Что ты мне о здоровье пишешь? Разве ты себя нехорошо чувствуешь; меня это беспокоит, Антон. Меня мучает, что ты хочешь приехать в Москву, кто знает, какая там погода будет. А видеть тебя хочу. Я бы приехала к тебе, но ведь мы не можем жить теперь просто хорошими знакомыми, ты это понимаешь. Я устала от этого скрыванья, мне тяжело это очень, поверь мне. Опять видеть страдания твоей матери, недоумевающее лицо Маши -- это ужасно! Я ведь у вас между двух огней. Выскажись ты по этому поводу. Ты все молчишь. А мне нужно пожить спокойно теперь. Я устала сильно. Эти дни слегла от переутомления. Целый день лежала как пласт, ни одним пальцем шевельнуть не могла, т.ч. сегодня думали сменить "Одиноких" "Штокманом", но ночь я спала хорошо и встала довольно бодрой. Сейчас заходил Влад. Ив. узнать, могу ли я играть. Дотяну еще три денька -- ничего! Сегодня должна была завтракать у Чюминой, но отказалась. Завтра буду у Крестовской, у моей симпатии. Она вчера навещала меня с Щепкиной. С Авиловой не виделась1.

Вчера мне в театре говорила редакторша "Женского дела"2, что будто арестовали Л. Толстого и с жандармами отправили за границу -- мне кажется это чудовищным и пока не верю. Она говорит, что ей написал Булацель. Она взволнована сильно, т.к. знакома с Толстым и любит его. Здесь на выставке молодежь убрала цветами его портрет (Репина) и сильно шумела и аплодировала3. На "Штокмане" у нас происходило ужас что благодаря смутному времени. Не давали говорить Штокману -- зала была наэлектризована, -- беснование было полное4. Познакомилась я с Потапенко, но не разговаривала с ним, так, перекинулась словечками, Немирович представил мне его в моей уборной. На "Дяде Ване" 2 раза уже были велик, князья. На "Сестрах" 23-го будет Владимир, Конст. Константинович, Сергей Михаил, и еще что-то много. Раскусили!

Милый, пиши мне моментально, как получишь мое письмо, -- где мы увидимся, и сейчас же пришли мне телеграмму в Москву, как здоровье, непременно, слышишь? Не смей ездить в Москву, если не по себе. Если не в Ялте, то увидимся где-ниб. на юге -- я приеду. Уеду отсюда 24-го. Завтра увижу Меньшикова, он мне писал.

Ну, целую тебя, милый, родной мой, копайся в саду, грейся на солнышке и люби меня. Обнимаю крепко.

Твоя актриска.

Немирович на Страстной уезжает в Севастополь. Посылаю фельетон Потапенко5. Может, у тебя такая жизнь малиновая, что и меня не нужно? Тогда напиши.

200. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое марта 1901 [Петербург]

Мне опять хочется написать тебе, милый Антон. Я вчера много думала о тебе, потянуло меня к тебе, захотелось с тобой в саду копаться, на солнышке греться!..

Завтра ровно год, что я выехала из Москвы, т.е. не по числам, а знаю, что выехала в пятницу на шестой1.

Помнишь, Антон? Ты собирался идти к Горькому, когда мы с Машей приехали. Как мне тогда было хорошо и странно на душе. Ты мне обрадовался? А теперь тоже был бы рад, если бы я приехала?

Ночью.

Кончаю ночью после спектакля. Перед театром я получила твое письмо, милый мой! Не смей ездить в Москву ни под каким видом. Я приеду к тебе и буду за тобой ухаживать, тебя любить и устроим так, чтоб всем было хорошо и тепло и ловко -- хочешь?

Теперь чудно на юге!

Побуду немного в Москве, повидаюсь со своими, увижу, в каком положении квартирный вопрос, и укачу к тебе. Хочешь меня встретить в Севастополе? Или нет -- не тревожься, не езди. Телеграфируй в Москву -- согласен так? Я тебе потом телеграфирую, когда выезжаю. Это письмо получишь 26-го и сейчас же телеграфируй -- понимаешь? Мне ужасно захотелось к тебе, мой старичок.

Сегодня был Конст. Конст. (вел. князь) на "Дяде Ване" и спрашивал Немировича о тебе, о твоем самочувствии. Ведь это твой собрат-академик2.

Сейчас мы ужинали у CubБt -- Лужские, Раевская, Санин и я.

Овации в театре были огромные, воображаю, что будет завтра.

Ну, до свидания, дорогой мой, до скорого! Целую пока мысленно крепко, крепко.

Твоя собака.

Будь веселый, милый, мягкий, не чувствуй себя одиноким. Мне больно, когда ты так говоришь. Итак, приеду, приеду!!! Ты рад? Ты улыбаешься?

Сегодня одна литерат. дама спросила меня, невеста ли я Чехова -- при Савицкой, я покраснела, засмеялась и ничего не ответила -- глупо?

Вчера мы закончили сезон, милый писатель. Такого шумного, долгого прощания, я думаю, не видывал ни один театр. Минут 10 ни один человек не покидал зрительный зал, занавес не закрывали. После второго акта подали корзины Лилиной и мне, после третьего венок Вишневскому и букетик Лилиной, после 4-го -- корзину Самаровой, венки Станиславскому, Санину, Артему, венок всем артистам от Шпажинского. Вся труппа стояла на сцене, из боковых лож бросали венки при несмолкаемых аплодисментах и криках.

Молодежь безумствовала у рампы, сама раскрывала занавес, просила цветов, и мы сыпали без конца, бросали венки в публику, кот. моментально разрывались. От дирекции выкатили огромную корзину, в кот. находились букеты, кот. раздавали нам, дамам. Влад. Ив. сказал хорошее, теплое слово публике, и гвалт, конечно, усилился. Все обнимались, лица лучезарные, взволнованные, глаза блестящие. Овации длились Ґ часа -- каково? И мы при открытом занавесе уходили, т.к. занавесу не давали закрыться.

201. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[26 марта 1901 г. Ялта]

Здоров, приеду после Пасхи, привет. Жду писем. Антонио

202. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[27 марта 1901г. Москва]

Выезжаю завтра Ялту. Ольга

203. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[27 марта 1901 г. Ялта]

Счастлив. Жду приезда. Погода весенняя. Пароход пятницу, воскресенье. Антуан

204. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое апр. [1901 г. Севастополь]

Скоро сядем в поезд. Я страдаю отчаянно от зубной боли. Была в Севастополе у доктора, делал мне надрезы на десне, дал мазь; Маша меня массирует. Молчу упорно, рта не раскрываю. Самочувствие отвратительное. Только бы до Москвы доехать. На пароходе не качало. Слушала, как восторгалась одна красивая дама писателем Чеховым, счастлива была, что видела его на молу, говорила, что ему лет 38, говорили о Худож. театре. Букишон1 удрал в Одессу. Места достали отвратительные, не в дамском и верхние. Делать нечего.

Addio. Жму руку.

205. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое апр. [1901 г. Харьков]

Здравствуй, милый мой Антоша, сидим, едим в Харькове. Едем хорошо, нижнее место оказалось свободным, т.ч. недаром я ждала чуда. Я всю ночь не спала от боли, и верно, здорово надоела Маше, т.к. плакала отчаянно и малодушничала. Маша была ангелом и ухаживала за мной; к утру стало легче, адский нарыв на десне, авось дальше не разыграется. Я такой боли в жизни не испытывала. Проклинала все и всех, и что поехала. Спутник наш молчаливый и нам не мешает. Пиши мне скорее, как живешь. Из Москвы напишу хорошее письмо. Целую тебя крепко, крепко.

Твоя Ольга

206. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[16 апреля 1901 г. Ялта]

Книпшиц милая, в последнем номере "Нивы" изображен ваш театр, между прочим, ты, Мария Фед. и Савицкая. Ты вышла лучше, чем где-либо. Этот номер стоит того, чтобы купить его и спрятать на память1. Между прочим, найдешь там и академиков; меня с очень толстым носом.

Мне без тебя томительно скучно. Сегодня получил твое открытое письмо, в котором ты жалуешься на зубную боль. Бедная моя девчуша. Напиши, как теперь зубы, что поделываешь и как себя вообще чувствуешь.

Шлю тебе письмо, полученное сегодня. Хотел было опустить его в почтовый ящик, но раздумал и посылаю с этим письмом.

О, дуся моя, дуся, хорошая моя! Рассчитывал засесть без тебя за стол и начать работать, но по-прежнему ничего не делаю и чувствую себя не совсем важно. Имей в виду, скоро приеду, веди себя хорошо. Целую тебя крепко.

Твой Antonio

207. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 апрель [1901 г. Ялта]

Сейчас получил большую афишу: мой "Дядя Ваня" прошел в Праге с необыкновенным треском1. Дуся моя, в Ялте каждый день дождь, сыро, становится похоже на Вологду. От обилия влаги, должно быть, тюльпаны мои стали громадными.

Что ты делаешь в Москве? Напиши, деточка, не ленись. Без тебя и без твоих писем мне становится скучно.

Сегодня я принимал O.R.

Скоро, скоро увидимся, пойдем в Петровско-Разумовское, пойдем в трактир, одним словом, будем блаженствовать. Твой портретик в "Ниве" очень хорош, ты там добрая.

Розы еще не цветут, но скоро станут цвесть. После дождей растительность моя пошла буйно. И сегодня небо облачно.

До свиданья, собака! Прощай, собака! Я тебя глажу и целую.

Твой влюбленный в Книпшиц дуралей

208. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое апреля 1901 г. Москва

Вот я и в Москве, милый мой Антон! Не могу отделаться от мысли, что мы зря расстались, раз я свободна. Это делается для приличия, да? Как ты думаешь? Когда я сказала, что уезжаю с Машей, ты ни одним словом не обмолвился, чтоб я осталась, или что тебе не хочется расставаться со мной. Ты промолчал. Я решила, что тебе не хочется, чтоб я была у тебя, раз Маша уехала. Que dira le monde?!..1 Неужели это была причина? Нет, не думаю. Я себе голову изломала, придумывая всевозможное. Хотя я ясно чувствую все, что происходит в тебе, и потому мне, может быть, трудно было с тобой говорить о том, о чем я все хотела говорить. Ты помнишь, какая я была дикая последний день? Ты все думал, что я сержусь на тебя. Я сейчас очень волнуюсь, и хочется многое написать тебе, написать все, что я чувствую, но чтоб ты понял, не истолковал бы по-своему. А по-твоему как?

Лучше молчать о том, что хочется высказать, или же наоборот? Я знаю -- ты враг всяких "серьезных" объяснений, но мне не объясняться нужно с тобой, а хочется поговорить как с близким мне человеком. Мне как-то ужасно больно думать о моем последнем пребывании в Ялте, несмотря на то, что много дурили. У меня остался какой-то осадок, впечатление чего-то недоговоренного, туманного. Тебе, может, неприятно, что я пишу об этом? Скажи мне откровенно. Я не хочу раздражать тебя ничем. Я так ждала весны, так ждала, что мы будем где-то вместе, поживем хоть несколько месяцев друг для друга, станем ближе, и вот опять я "погостила" в Ялте и опять уехала. Тебе все это не кажется странным? Тебе самому? Я вот написала все это и уже раскаиваюсь, мне кажется, что и ты все это сам отлично чувствуешь и понимаешь. Ответь мне сейчас же на это письмо, если тебе захочется написать откровенно: напиши все, что ты думаешь, выругай меня, если надо, только не молчи.

Ну, а теперь я тебя поцелую, милый мой -- можно?

В Москве все поражены, узрев меня, не могут понять причины моего приезда. Я всем говорю, что вызвала меня мать для решения квартирного вопроса. Сегодня зашла в театр. Все забросали меня вопросами: о тебе, о том, доволен ли ты успехом "Сестер", когда ты приедешь, etc.. без конца расспрашивали. Вишневский говорит, что ты ему прислал очень грустное письмо, правда?2 Вечером в 7 час. была беседа о "Крамере" не особенн у простого масса, толкотня. Мы купили по корзине и ходили, как кухарки. Накупили сухих грибов, груздей, рыжиков, две редьки, кукольной мебели самого российского производства по 5 к. за штуку, люльку, сани и лодку для маленьк. Володи; тебе я купила двух людей (Вологодск. губ.), мужика и бабу, сделанных из мха, лишая, еловых шишек. Мне они очень нравятся. Курьезные. Лица постные, под Нестерова. Увидишь их.

Приехали с рынка, закусили грибочками со сметаной и зеленым лучком, редькой; пришла Marie Sredine в трауре1, много говорила о беспутном Бальмонте, о его отношениях к жене, о ней. Жена его тебе кажется скучной, а по-моему, это чудеснейшая душа. Бальмонт все свои грехи рассказывает ей и боготворит ее, называет ее Катя, мое солнце. Мне это очень нравится. Завтра вечеринка у Срединых, будут Бальмонты, художник Мусатов, новый поэт Волошин2. Мне, верно, не придется, т.к. и днем и вечером репетиция. Сегодня я не ездила на блины к Штекер. Была на репетиции, кот. продолжалась очень недолго.

Так ты Лону любишь? Меня это трогает. Мне хочется, чтоб она удалась мне. Я ее чувствую.

Конст. Серг. с М. П. уезжали на эти дни к Черниговской отдыхать. Твой друг Котик уехала говеть туда же.

Ну, иду спать, дорогой мой. Буду думать о тебе, о весне, о нашем путешествии. Ты сел за "Вишневый сад"? Это должна выйти чудеснейшая пьеса. Знаешь ли ты? Чтобы актеры наши отдохнули на ней. Много будет лиризма, поэзии, красоты. А я играю глупенькую? Ничего. А вернее, старуху?

Целую тебя, увы, только мысленно. Сижу у тебя на коленях и кусаю за ушко. Ты отвык от меня? Дусик мой золотой!

Твоя Оля

730. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19 февр. [1903 г. Ялта]

О, мой дусик, здравствуй! Погода чудесная, я почти целый день сижу на дворе и чувствую себя очень здоровым. Нового ничего. Говорил Арсений, будто приходили ко мне какие-то две дамы или девицы, но их не принял, что ты, как супруга строгая, должна одобрить... Получил из Сухума растения, завтра буду сажать. Вот если бы в Ялте всегда была такая погода! Тогда бы можно было жить.

Стало быть, труппа едет в Петербург? Решили окончательно? Что ж, счастливого пути!

Кое-что пописываю, кое-что почитываю. По полдня в сутки бываю очень не в духе по причинам, о которых говорить не буду, ибо они очень мелки. Теперь Пост, у нас готовит бабушка; Поля говеет. Ну-с, и т.д. и т.д.

Приедет в Ялту Миролюбов. Вообще, как говорят, начинает съезжаться народ. О том, как сойдут "Столбы общества", напишешь мне подробно и обстоятельно.

Не видно писать, вечереет. Господь тебя благословит, мою жену неоцененную.

Твой А.

731. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 февр. [1903 г. Ялта]

Милый песик, я сам не отдал бы Суворину для его театра пьесы, если бы даже он предложил мне сто тысяч. Театр его я презираю, считаю гнусноватым1. Миндаль уже цветет, айва цветет, мне сегодня нездоровится.

Ты хочешь свести меня в Москве к доктору Штрауху? Что ж, я готов. Пусть осмотрит меня, но не думаю, чтобы мое здоровье стало лучше от этого. Альтшуллер не лечит меня, он исполняет только то, что прописано мне доктором Щуровским, дуся моя. Насчет Варнека ты, быть может, и ошибаешься2. Чашку получил и уже пью из нее, галстук надеваю каждый день; нужно будет сократить его, а то длинен, как на толстяка. За то, что ты не дашь мне больше киснуть, спасибо; при тебе я никогда не кисну, разве когда бываю нездоров, как сегодня. Весь день сегодня просидел внизу, в саду, сажали ирисы, японские и германские.

Ну, светик мой, целую тебя в затылочек, в спинку, благословляю тебя. Мне без тебя очень скучно.

Твой А.

732*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое февр. ночь [1903 г. Москва]

Дусик мой, у тебя больше нет нежности для меня. Ты меня забыл, разлюбил?

Вчера не писала тебе. И сегодня не смогу. День треволнений и страшной усталости. Две репетиции в день. К тому же неожиданно приехал Костя с своим 4-летним сыном Левой (очаровательный мальчишка), и я разрываюсь. Измучаюсь перед "Столпами" и скверно сыграю. С репетиции сегодня днем поехала к маме. Там гвалт невообразимый.

Вечером усиленно репетировали. Потом ездила к Володе, взяла там Костю, отвезла к себе и болтали вот до 3-х час.

Я адски утомлена, раздражена, зла. Писать не хочу в таком настроении. Ты не обижайся на меня, это пройдет. Не сердись, дусик милый.

Я ненавижу себя за каждую неприятную минуту, кот. я доставляю тебе. Целую тебя и люблю. Не забывай меня.

Твоя Оля

733. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 февр. 1903 [Ялта]

Мой серенький песик, здравствуй! Да, ты там цветы от Ермоловой получаешь, а я сижу немытый, как самоед. Даже рычать начинаю. Ты спрашиваешь, мою ли я хоть шею. Шею-то мою, а вот все остальное стало грязно, как калоша; хочу в баню, Альтшуллер не пускает.

Получил от Немировича очень милое письмо1. Пишет он насчет моей болезни, насчет пьесы. Болезнь известная, и все, что нужно и что не нужно, мне известно, а вот насчет пьесы пока ничего сказать не могу. Скоро скажу. Твоя роль -- дура набитая. Хочешь играть дуру? Добрую дуру2.

Мне не миновать глотать касторочку, дуся моя, вот уж больше недели, кажется, как нет аппетита. Мне очень легко не есть, я бы мог быть монахом-постником.

Получил от Федорова том пьес. Между прочим "Стихия". Мне сия пьеса нравится, она в миллион раз талантливее всего Тимковского... Только вот что мне кажется: архитекторские способности есть, хоть отбавляй, а материала, из чего строить, очень мало.

Теперь у меня начинается казнь египетская: это получение от казенной конторы гонорара за "Чайку". Нет никакой возможности получить: куда-то, по-видимому, надо приклеить марку в 60 или 80 к., а куда -- неизвестно.

Получил две пачки открытых писем -- снимков с "Мещан" и "На дне"3. Дуся, поблагодари Станиславского. Напиши, женится Вишневский или не женится?4

Начинается холодок, подувает ветерок. А до обеда было совсем хорошо.

Ну, балбесик мой удивительный, супруга моя бесподобная, актрисуля необыкновенная, обнимаю тебя бесконечное число раз и целую столько же раз. Не забывай меня, нам ведь осталось еще немного жить, скоро состаримся, имей это в виду. Пиши, деточка моя хорошая.

Твой А.

734. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое февр. [1903 г. Москва]

Антончик, дорогой мой, не брани меня, что мало пишу, умоляю. Я истерзалась с Лоной, волнуюсь, устаю, да еще брат здесь, хочется с ним побыть и с чудным моим племянником. Захотелось адски такого сына для тебя и себя. Если бы ты его видел! Изящный, ласковый, не крикливый, всегда занят чем-нибудь, самостоятельный, смелый, просто я не нагляжусь на него. Сегодня накупила ему зверей, кубиков, пароход и строила с ним дома, мосты, зверинцы. Он был в восторге. Он подолгу может сидеть и рисовать. Занятный мальчишка. Костя и Лева ужасно нежны и называют друг друга Пунчик и Бунчик. Ужасно смешно.

Сейчас отыграли генеральную "Берника". Был народ. Говорят, что смотрится с большим интересом. Что будет на спектакле -- не знаю. Пришлю телеграмму. Ты думаешь, что я буду хорошо играть Лону? Дусик мой золотой. Если бы это было так! Если бы ты мог быть на первом спектакле! Я была бы счастлива.

Ты о Швейцарии не забыл думать? Как я легко вздохну, когда буду одна, вдвоем с тобой!

Ты теперь сел за "Вишневый сад"? Ведь да? Мы с благоговением примемся за твою пьесу, ты это чувствуешь? О Питере ничего не знаю, едем ли или нет. Мне хочется целовать тебя и говорить о любви, о настоящей любви, и любить. Необыкновенный ты мой, золотой, будь мягким, покойным. Прими меня в твои объятия.

Твоя собака

735. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 февр. [1903 г. Ялта]

Милая собака, если у Коровина будет и для меня комната, т.е. такая комната, где бы я мог спрятаться, никого не стесняя, и где бы я мог работать, то возьмите коровинскую квартиру. Если немножко высоко, то это не беда, или беда небольшая; я буду взбираться потихоньку, не спеша.

Я тебе ничего не сообщаю про свои рассказы, которые пишу, потому что ничего нет ни нового, ни интересного. Напишешь, прочтешь и видишь, что это уже было, что это уже старо, старо... Надо бы чего-нибудь новенького, кисленького!

Мне нужно небольшую комнату, но теплую и главным образом такую, где бы не слышно было Малкиелей, когда не хочется их слышать, и где не слышно было бы, как Вишневский ест борщ.

Стало прохладно. Мне, дуся, немножко нездоровится, всю ночь кашлял. Я все уклоняюсь от касторки, оттягиваю, но, должно быть, придется. Как здоровье Мишиной девочки?

Ну, бабуля, благословляю тебя. Насчет паспортов ты будешь хлопотать, у меня никогда ничего не выходит, кроме неудовольствий. Барышням, едущим учиться за границу, надо говорить: 1) кончайте сначала в России, а потом поезжайте за границу для усовершенствования, если посвятите себя научной деятельности; наши женские учебные заведения, например медицинские курсы, превосходны, 2) знаете ли вы иностранные языки, 3) евреи уезжают учиться за границу по необходимости, ибо они стеснены, а вы зачем едете?

Вообще нужно отчитывать сих барышень. Очень многие едут за границу только потому, что не умеют учиться.

Пиши мне, бабуля, не стесняйся. Ведь ты можешь писать мне все, что угодно, потому что ты жена, супруга.

Царапаю тебе спинку.

Твой А.

Завидую тебе, бестия: ты была в бане!!

736. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое февр.[1903 г. Москва]

Доброе утро, дорогой мой, милый мой! Я только что оделась, делала сама постель, убрала умывальник, т.к. Ксения сидит и работает кофточку для Лоны. Сегодня играем "Столпы". Что будет -- не знаю. Я пока довольно покойна, только сердце сжимается по временам. Буду, верно, сильно волноваться. Хочется сыграть мягко; а то когда я волнуюсь, играя энергичные роли, у меня руки жестикулируют адски. На генеральной Влад. Ив. прислал мне сказать в уборную, после двух актов, чтобы из 24-х рук я на сцену захватила бы только одну пару. Я ужасно хохотала. У меня, правда, всякая нервность сказывается в руках. Авось удастся мне сыграть сегодня с одной парой рук.

На генеральной меня хвалили. Переводчик Ганзен говорил мне, что в первых двух актах я слишком молода по движениям и темпераменту. В 3-м и 4-м как следует. Я тебе надоела, дусик? Конст. Серг. играет хорошо, мне нравится, за исключением некоторых сцен; Лилина хороша, Савицкая ничего, Качалов, боюсь, несколько водевилен, не в тоне Ибсена; говорят, что немного напоминает Барона. Вишневский -- пастор ничего, хорошо. Петрова слаба, да ведь и трудно ей среди нас, сыгравшихся уже1. Очень хороши декорации и эффекты2. В задней стене огромное широкое окно, виден берег, пароходы, лодки, и когда в 3-м акте начинается гроза, то пароход качается, слышен вой ветра и прибой волн, кот. дает полную иллюзию. Лодочка двигается. Тебе бы все это понравилось. Чудесно сделано. В особенности прибой волн. Пароходики сделаны отлично, даже за кулисами приятно смотреть на них. Все тебе покажем, когда приедешь.

Ты пишешь, что миндали и айва цветут? Славно как! В прошлом году в эти дни я уже была с тобой. Вспоминаешь? Как мы сладко поживем с тобой весну и лето! Помолодеем оба. Я рада, что ты сидишь на воздухе. Рассказ кончил? Как он называется? Мне ужасно больно, что на эту тему ты упорно молчишь в письмах. Я тогда чувствую себя чужой тебе.

Вчера утром я была у мамы, т.е. у Левочки, в которого влюбилась по уши. Он так хорош, что мне даже плакать хочется, когда я смотрю на него. Вчера он пел, а отец ему аккомпанировал. Это было чудесно. Поет верно, нежно так. Нежное существо вообще. Вечером я опять была у него, укладывала его спать, рассказывала ему сказочку вымышленную. Он такой славненький лежал в постельке, слушал, щечки разгорелись, переспрашивал. Он все делает сам, аккуратно, чистенько все.

Обедал у нас вчера Найденов, потом пришел С. И. Шаховской, помешали только поспать мне. Найденов рассказывал, будто Бунин арестован, конечно, оказалось, вздор. Бунин у матери, кот. больна. У нас все выше ноля. Одним словом, весна. Пальмочка и лаврики растут. Фомка шныряет по комнатам и заигрывает со мной. Я сплю в кабинете на диване. В спальной душно и мыши не дают покоя.

Посылаю тебе бумагу, кот. получила на твое имя3. Целую тебя и обнимаю и не дождусь минуты свиданья.

Твоя Оля

737. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[25 февраля 1903 г. Москва]

Успех средний. Дождались газет "Эрмитаже"1. Целую, скучаю.

738. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

25 февр.[1903 г. Ялта]

Милая актрисуля, только что получил от тебя телеграмму. Значит, "Столбы" имели средний успех? Значит, ты до утра в "Эрмитаже" сидела? Значит, настроение теперь у вас всех среднее, т.е. не важное?

А я вчера наконец-таки принял касторочку и сегодня начинаю выползать из нездоровья. Жене своей я пишу только о касторочке, пусть она простит своего старого мужа. Нового у меня ничего нет, все по-старому. Швабе не уехала из Ялты, а бежала. Бежала она от ялтинской тоски, от здешних удобств. Сегодня письма от тебя не было, была только телеграмма -- от тебя или от Немировича, не понял хорошо, так как подписи нет.

Читала фельетон Буренина насчет "На дне"?1 Я думал, что начнет царапать ваш театр, но Бог миловал; очевидно, имеет в виду (это быть может!) поставить у вас пьесу, например, "Бедного Гейнриха"2 в своем переводе.

Ты была на грибном рынке, завидую тебе, собака. Если бы я мог пошататься!

Скажи Маше, что печь внизу (чугунная) дымит каждое утро. Купила ли она новую, какую хотела? С этой нашей жить нельзя, и угля много уходит.

Как здоровье Мишиной Жени?3 Я и мать весьма обеспокоены. Скарлатина, да еще петербургская -- это не шутка.

Ну, протяни мне ручку, а я ее поцелую нежно. Все мечтаю о том времени, когда ты меня на вокзале встретишь. С вокзала я прямо в баню. Только я так грязен, что, пожалуй, с меня в бане дешевле 80 рублей не возьмут. Ну, ничего, ты заплатишь. Зато я постараюсь быть хорошим, стоющим мужем.

Целую и треплю мою собаку, дергаю за хвостик, за уши.

Твой А.

739. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое февр. утро [1903 г. Москва]

Дусик мой родной, пишу на торчке, везде полотеры -- ты понимаешь это разрушение во всей квартире? Сейчас читала твое письмо. И мне так захотелось вымыть тебя всего с любовью в ванночке, чтоб ты был чистенький, потом уложить в беленькую постельку и поцеловать. Я не могу простить такой нелепости -- иметь ванну в доме и не вымыться! Это просто абсурд. Можно же после мытья вынести воду ведрами. Как не устроить себе такого удобства. Какая-то дикость -- покоряться нелепейшим мелочам. Ты прости, но я злюсь.

Маша все время уговаривает брать квартиру в д. Коровина, несмотря на высоту. Я не знаю, что делать. У тебя была бы отдельная комната, для которой есть кресло, стул, ковер и две куклы с грибного рынка. Остальное заведем. Есть ванна, электричество.

Второй день у нас солнечно, хорошо, бодро. Я выспалась, хотя как-то тяжеловато. Ведь после "Столпов" просидели всю ночь в "Эрмитаже", а вчера играла "На дне", а днем возилась с Левой у мамы, и не спала.

"Столпы" сошли, слава Богу. Успех средний, за исключением последнего акта, кот. принимали отлично. В "Русск. вед.", в "Русск. слове" хвалят1. В публике жалуются на пьесу, а кому и нравится. Не разберешь. Да я и мало народу видела. Книппер хвалят, но некоторые недовольны, что она сделала себя пожилой. Эфрос, конечно, обрушится2. На 1-м спектакле был Южин, это ведь всегда скверно. Не обошлось без "случая". В 4-м акте все время, когда я стояла спиной к публике во время покаяния Берника, у меня на неприличном месте пристал цветок, один из тех, которыми забрасывали Берника, и никто не догадался смахнуть. Вероятно, было смешно. Мне игралось. Вышло мягко, хотя, может быть, сценически не ярко. К. С. играл хорошо, но текстом владел трудновато. В общем, все сошло благополучно. Я уверена, что сегодня будет хороший спектакль. В "Эрмитаже" было не очень много народу. Маша была. Было приятно. Утром Качалов, Стахович и Тихомиров проводили меня до дома. Было смешно. Стахович просит тебе очень и очень кланяться. Влад. Ив. не очень доволен спектаклем. Он очень много работал, и благодаря только ему пьеса идет хорошо. Он много сил и нерва положил в нее.

Сейчас жду Костю, пойдем на выставку нов. стиля3. Я еще не была.

Вчера был Андреевский "На дне", сидел у меня в уборной. У нас был Куркин. Ну, пришли Костя с Элей, надо идти. Оба тебе ужасно кланяются, а Эля тебя целует. Целую, обнимаю крепко, тысячи раз.

Твоя Оля

740. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 февр. [1903 г. Ялта]

Здравствуй, актрисуля! Погода пасмурная, темная, но все же я брожу по саду, обрезываю розы; сейчас сижу немножко утомленный. Тепло, хорошо. Насчет пьесы подробно напишу тебе около 10 марта, т.е. будет ли она написана к концу марта, или нет. Про Швейцарию я не забыл, помню, ибо жажду поскорей остаться с тобою вдвоем. Здоровье ничего себе.

Про "Столпов" я еще не читал в газетах, ничего не знаю, но, судя по телеграмме твоей, ты не совсем довольна. Если так, то могу посоветовать одно: наплюй, дусик. Ведь теперь Пост, пора уже отдыхать, жить, а вы все еще портите себе нервы, надсаживаетесь неизвестно ради чего. Только и удовольствия, что Вишневский снесет лишнюю тысячу в банк, а на кой вам черт эта тысяча?

Вспоминается, что когда начинался Художеств. театр, то имелось в виду не обращать внимания на то, как велики сборы; Немирович говорил, что раз пьеса нравится театру (не публике, а самому театру), то она будет идти раз 30-40 даже при 20 рублях сбора... Изволь-ка вот теперь сочинять пьесу и думать все время, думать и раздражать себя мыслью, что если сбору будет не 1600, а 1580 рублей, то пьеса эта не пойдет, или пойдет, но только с огорчением.

Духи у меня есть. Одеколон есть. Мыло для головы есть.

Писал ли я, что открытые письма с "Мещанами" и "На дне" мною от Алексеева уже получены?1 Если не писал, то имей сие в виду и поблагодари Алексеева, когда увидишь. Поняла?

Больше писать не о чем, балбесик. Хочу только одного: взять тебя за ухо, притянуть и поцеловать двадцать раз в лоб и подбородочек. Пиши мне побольше, а то письма твои короче клопиного шага. Брату своему и племяннику, если они еще не уехали, поклонись.

Обнимаю родную мою, хорошую.

Твой А.

741. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое февр. утро [1903 г. Москва]

У тебя нехорошо на душе все это время, дорогой мой. Я чувствую это в каждой строчке, в каждом слове, как ни скрывай. Такое душевное состояние никогда больше не должно повторяться, слышишь? Никогда. Как это будет -- не знаю еще, но будет иначе.

У нас солнце, воздух чудесный, весна будет хорошая, т.к. весь снег, всю гадость уже свезли и на улицах чисто. Тебе скоро можно будет приехать. Ах, Антон, если бы сейчас была твоя пьеса! Отчего это так долго всегда! Сейчас надо бы приниматься, и чтоб весной ты уже видел репетиции. А то опять все отложено на неопределенный срок; я начну с тобой поступать более энергично. Так нельзя, дусик милый. Киснуть и квасить пьесу. Я уверена, что ты еще не сел. Тебе, верно, не нужны тишина и покой для писания. Надо, чтоб была толчея и суета кругом. Авось тогда ты засядешь. Ну, прости, только обидно, что так долго. Ждут, ждут без конца, и все только и слышишь кругом: ах, если бы сейчас была пьеса Чехова! Напишешь ее к весне и потом опять положишь киснуть на неопределенный срок. Как она тебе не надоест!

Вчера сыграли вторые "Столпы". Прием и публика куда выше первого спектакля. Газеты все похваливают. Даже Эфрос уж не так сильно пощипал.

Мне скучно, я злюсь. Пойду сейчас гулять. Маша пристает с квартирой, а у меня нет энергии, и т.к. есть план совсем иной на будущую зиму (о кот. я тебе писала), о кот. я Маше не говорила, чтоб зря не волновать ее, то я и не знаю, что надо делать.

Я больше не могу жить с сознанием, что ты где-то, далеко от меня, влачишь жизнь, тоскуешь, терпишь. Я этого не могу. А что надо делать, тоже не знаю. Но так немыслимо. Ты это понимаешь?

Целую тебя. Ты, верно, слишком много сидел на воздухе, оттого и нездоровится. Не могу больше писать. Надоело мне все.

Твоя Оля

742. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое февр. [1903 г. Москва]

Голубчик мой, я как-то сурово писала тебе вчера, правда? Ты не сердишься? Я начинаю нервиться. Я не знаю, когда увижусь с тобой. Я ничего не знаю. Жизнь какая-то глупая, никак ее не устроишь. А хочется, чтоб все было хорошо.

Сегодня нет солнца, и это меня раздражает. Серо. Думаю о тебе, и мне тяжело. За тебя и за себя. Я уже не представляю себе, как мы с тобой увидимся, какими?! Теперь дни у меня свободные, но вечера без перерыва с 24 февр. до 8 марта все заняты. Дни я теперь провожу большею частью у мамы с Левочкой, с Костей. Костя вчера смотрел "На дне" и в большом восторге. Мне жаль, что он не увидит "Три сестры". 4-го он уезжает.

О Петербурге ничего еще неизвестно. Едем или не едем.

Квартиру у Коровина думаем брать, только ты должен тогда скорее приехать. Я тебе буду ванночку делать и в постельку укладывать. И комната тебе там отдельная. Но лестница меня смущает, хотя...

Мишиной девочке лучше, а мальчик, кажется, прихворнул теперь. Лика в Москве, видела ее в театре -- нарядная, помпезная.

Вчера "На дне" было очень много провинциальн. актеров и антрепренеров. После 1-го акта кто-то сильно свистел. Было смешно. Оказалось, пьяный, и его вывели.

Конст. Серг. поднялся как-то духом, бодрый. Не дождется твоей пьесы. А чтоб ты не говорил, что написанное тобой старо и неинтересно, надо скорее это мне прочесть и убедить, что это хорошо, изящно и нужно. Понимаешь? А то ты там в одиночестве чего-чего не надумал. Со мной забудешь все, что выдумал за эту зиму.

На выставке "Style moderne" я тебе купила красивенькую полочку и не знаю, прислать ли с Алексиным или оставить здесь для твоего кабинета. Думаю, что лучше последнее.

Будь здоров, дусик мой. Тебе, верно, странно думать, что где-то далеко есть у тебя мифическая жена, правда? Как это смешно.

Целую и обнимаю тебя много раз, мой мифический муж. Кланяйся мамаше, и всем, и Альтшуллеру.

Твоя Оля

743. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 марта [1903 г. Ялта]

Актрисуля милая, приехали Ярцевы, рассказывают, что "Столпы" им не понравились, но что ты была очень хороша. В "Русских ведомостях" читал сегодня похвалу. Вообще я газетчикам не верю и верить не советую. Эфрос хороший малый, но он женат на Селивановой, ненавидит Алексеева, ненавидит весь Художеств. театр, -- чего он не скрывает от меня1; Кугель, пишущий о театре в десяти газетах, ненавидит Художеств. театр2, потому что живет с Холмской, которую считает величайшей актрисой.

У нас цветет камелия, скажи об этом Маше.

Ну, как живешь, дусик? Как чувствуешь себя? Ярцев говорит, что ты похудела, и это мне очень не нравится. Это утомляет тебя театр. Получил я письмо от Немировича3, пишет, что давно не имел от меня писем, между тем я очень недавно писал ему4. Его адрес: Б. Никитская, д. Немчинова? Так?

У нас прохладно, но все же я сижу на воздухе. Софья Петровна Средина очень похудела и очень постарела. Леонид В. не встает; сидит в постели, и это уже давно. Сельди я получил, спасибо. Тут как-то Ольга Михайловна привезла мне 2 десятка селедок и я ем их все время.

Говорят, что Горький приезжает скоро в Ялту, что для него готовят квартиру у Алексина. Едет сюда, по слухам, и Чириков. Вот, пожалуй, некогда будет писать пьесу. И твой любимчик Суворин приедет; этот как придет, так уж с утра до вечера сидит -- изо дня в день.

Когда же ты увезешь меня в Швейцарию и Италию! Дуся моя, неужели не раньше 1 июня? Ведь это томительно, адски скучно! Я жить хочу!

Ты сердишься, что я ничего не пишу тебе о рассказах, вообще о своих писаниях. Но, дуся моя, мне до такой степени надоело все это, что кажется, что и тебе и всем это уже надоело, и что ты только из деликатности говоришь об этом. Кажется, но -- что же я поделаю, если кажется? Один рассказ, именно "Невеста", давно уже послан в "Журнал для всех", пойдет, вероятно, в апрельской книжке, другой рассказ начат, третий тоже начат, а пьеса -- для пьесы уже разложил бумагу на столе и написал заглавие.

Ну, Господь с тобой. Благословляю тебя ласково, целую и обнимаю дусю мою.

Твой А.

744. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое марта [1903 г. Москва]

Я уже перестала понимать, о чем тебе писать, дорогой мой. Бессмысленно все как-то кажется. Надо вместе жить, вот и все.

Телеграмму, конечно, послала я, а не Вл. Ив.1. Ведь пишу же: "Целую. Скучаю". Разве так написал бы Влад. Ив.? Настроение в труппе хорошее, бодрое. "Столпы" имеют успех. Принимают хорошо, сочно. Мне приятно играть Лону. Как мне хочется, чтоб ты увидел меня в Насте и Лоне! Значит, ты верно предчувствовал, что Лона мне удастся.

Приехал Горький. Я его видела. 4-го он едет в Ялту, с Алексиным. У него кровохаркание появилось. Поедет подкрепляться. Он говорит, что послал тебе "На дне". Получил? Завтра заседание. Будем отстаивать Тургеневский спектакль.

Купец гнет на "Эллиду" Ибсена для Марии Федоровны2. Посмотрим.

Буренина я не читала.

Касторочка помогла тебе, дусик мой нежный?

Засел за пьесу наконец? Что ты делаешь целый день? Я бы на твоем месте писала целый день.

Извозчики меня изводят. Мостовые и медленная езда. Это что-то ужасное.

Я полдня бегала по магазинам с Костей и Элей. Устала. Потом ездила с Левой и Костей к горловому доктору. У Левы залегает одна ноздря, и брат хотел посоветоваться. Ничего особенного. Были у Шлиппе. Лева держит себя великолепно, как истый мужчина. Он тебе бы ужасно понравился. Какой-то он гармоничный.

Были с Машей у Гонецкой, чтоб переговорить насчет квартиры, но она была занята. Не знаю, что делать.

Мишиным детям лучше. Мальчика спустили на ноги. Успокой мамашу. Все благополучно.

Завтра В. Ив. едет в Петербург. Решат окончательно относительно поездки. Когда ты думаешь приехать, дусик мой?

Скоро уже настоящая весна.

Вчера у нас были Лика и Екатер. Шенберг и Гольцев, вечером. Я застала только дам. Лика ужасно располнела -- колоссальная, нарядная, шуршащая. Я чувствую себя такой плюгавкой перед ней.

Клопов у нас нет совсем. Зато мыши бегают по постели, по крайней мере, я нашла свежие следы на подушке.

Ну, покойной ночи, мой милый, мой мифический муж. Как мне хочется понежиться с тобой. Обнимаю тебя, целую крепко много раз и прижимаю.

Твоя Оля

745. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

3 марта [1903 г. Ялта]

Милюся моя, только что собрался написать тебе, как пришла начальница, и не одна, а привела с собой учителя одного. Теперь сидят внизу и пьют чай, а я спешу написать тебе сии строки.

Я здоров, ничего не болит. Кашляю меньше. Скучно. Погода хуже. В Ялте переполох: все ждут приезда Горького. А мне становится не то чтобы скучно, а как-то вяло на душе при мысли, что мне придется беседовать с Екатериной Павловной, видеть гувернантку, слышать, как бесится Максимка1. Постарел я!

Идут!! Будь здорова!

Твой А.

746. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье марта [1903 г. Москва]

Вчера не писала, дусик милый, очень уж был треволнительный день. Утром я встала очень мрачная. Поехала к Чемоданову, оттуда на заседание и, конечно, опоздала на Ґ часа.

На заседании произошел инцидент, который сильно всех взволновал. Влад. Ив. начинает говорить очень дельно, очень существенно о нашем репертуаре, что при такой гонке за современностью и за вкусом публики театр никогда не станет на твердую почву. Что вовсе нет заслуги в том, что мы ставим Горького, а заслуга, что мы заставили его писать. Заслуга в том, что мы сумели играть Чехова, но из этого не следует, что мы должны ставить и Андреева, и Скитальца etc.. Вдруг Морозов останавливает его и говорит, что это к делу не относится, что он отклоняется. Влад. Ив. ответил, что сам знает, что относится к делу, встал и вышел. Молчание. Я не сдержалась, вспылила и сказала Морозову, что он не имел права обрывать Влад. Ив., раз он говорил о деле. Вспылил Вишневский, и конечно, все были на стороне Вл. Ив., исключая Марию Федоровну. После моих слов Морозов встал, вышел, прося снять председательство на время. Все сидели, молчали. Я тут же заявила, что поеду к Влад. Ив. и, если нужно, и к Морозову, чтоб уладить это дело, и извинюсь перед Саввой. Вспылила я оттого, что вообще у Саввы невозможный тон с Влад. Ив. и с Марией Петр. Большинство высказалось, что всем делается не по себе, когда Морозов разговаривает с Вл. Ив.

Сидели мы долго и обсуждали, что теперь делать. К. С. очень умно и спокойно сказал многое о заслугах Влад. Ив. Решили всем составом ехать к Немировичу, а затем к Морозову и просить его объясниться с Вл. Ив.

Симов, Артем, Александров, Москвин, Лужский ничего не высказывали, молчали, как и всегда. Мария Фед. стояла за Морозова. Я высказала, что с весны весь тон Морозова по отношению к Вл. Ив. таков, будто он находит его лишним для дела. Многие подтвердили. Самарова раздрябла и не знала, куда выгоднее склониться.

Мария Петр. говорила о невозможном тоне Морозова на заседании. Успокоил всех К. С. Когда решили ехать к Вл. Ив., Андреева не знала, что ей делать, и разревелась. Вышло глупо. Влад. Ив. был тронут, что все приехали к нему. Тут уж немного улеглись нервы, и начали посмеиваться. Стаховича отправили к Морозову предупредить, что мы все едем. Приехали. Я, как вошла, извинилась перед Саввой как перед председателем за свою вспышку. К. С. начал просто и ясно говорить с Саввой, просил сбросить всю деловую оболочку, весь тон заседаний и говорить просто. Мария Фед. собралась с духом и очень ясно все формулировала, и Савва согласился объясниться с Влад. Ив. Потом я отвела Савву в другую комнату и откровенно высказала ему, что наше дело может только существовать на полной вере, что все мы необходимы для дела, т.е. главн. образом -- К. С. и Вл. Ив.; что с весны я замечала его отношение к Влад. Ив. Отношение было таково, будто Вл. Ив. не нужен для дела, что мы и без него обойдемся; сказала ему, что он как умный человек должен видеть, что Влад. Ив. делает очень много, отдает все и не получает ничего. Савва ответил, что за последние месяцы он видит, что Вл. Ив. для театра, и что у него с ним хорошие отношения. Поговорили и расстались дружно. Вл. Ив. вечером уехал в Петербург.

Знаешь, Антон, может, это все глупо, но очень хорошо, что так вышло и что осадили Морозова, пока он не усилил свой тон. Вообще многое выяснилось. Утомлены все были адски.

Кончаю уже в театре, во время "Столпов". Завтра напишу все, а то глупое письмо вышло. Сегодня, верно, мало придется спать, после спектакля поеду к маме -- последний вечерок с Костей; завтра он уезжает. Сегодня болталась. Покончили с квартирой в д. Коровина. Не знаю, хорошо ли будет! Целую, обнимаю тебя крепко. Ужасно хочу твоей нежной ласки, твоих глаз. Целую.

Твоя собака

747. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое марта [1903 г. Москва]

Дорогой мой, Антон, здравствуй. Ходишь по саду, обрезываешь розы? Я люблю, когда твоя длинная фигура бродит по дорожкам. У тебя такой сосредоточенный вид, когда ты сидишь на скамье и журавли около тебя.

У нас солнышко начинает пригревать. У меня скоро покажутся веснушки. Стоят славные солнечные дни при -2®. Бодро и крепко в воздухе. Весенний воздух уже действует.

Антончик, ты не имеешь понятия, когда мы наконец увидимся? В Петербург почти решили ехать. Это ужасно. Везут "На дне" и "Дядю Ваню", значит, я буду дуть подряд 17 вечеров и 3 утренника. Мы с тобой зато заработаем хоть сколько-нибудь. Тебе придется около двух тысяч. На эти деньги поедем попутешествовать. Согласен?

Я сегодня провожала Костю с Левой. Они поехали на экспрессе прямо до Тифлиса. Чудесный поезд. Мне так захотелось удрать! Даль солнечная, ясная. Приятный ребенок -- Левка. С ним так легко ехать. Он всегда сам занимается. Когда едет на извозчике, всегда молчит и думает. Не юлит, не кричит. Нежный мальчонок и вместе с тем живой, резвый, но не дикий, не шалун. Ведь хорошо такого иметь, как ты думаешь? Игрушек повез он с собой массу. Его все задарили в Москве.

Я ему на прощанье привезла еще заводной поезд, и он, устроясь в купе, занялся им, был в восторге. Мне жаль было расставаться с ним. Маме, бедной, так грустно будет теперь, так мертво в доме без Левы.

Прости, дусик, что вчера я так бессвязно кончила письмо. Но хотелось его отправить с Горьким, кот. был в театре на "Столпах". Я дописывала его в конторе, чуть не стоя. Теперь ты уже прочитал в газетах про "Столпы"? Доволен, или тебе все равно?

Об инциденте -- пока молчание. Морозов, верно, разговаривал с Влад. Ив. в Петербурге1. Я думаю, что не будет никаких последствий. А Морозов будет знать, что можно и что нельзя. Ты, верно, посмеялся здорово? Только молчи о всем этом.

У меня опять кишки зашалили. Сяду на диету.

Сегодня выбирали обои для новой квартиры. 8-го, верно, будем переезжать. Ксению я отпускаю на 6-й неделе.

Мне скучно. Что мы оба почувствуем, когда встретимся? Зачем этот Петербург подвернулся? Некстати.

Будь здоров, дорогой мой. Как тебе не стыдно, что ты при писании пьесы можешь думать, что вдруг она не будет давать полный сбор. Даже в шутку нельзя допускать этой мысли. Слышишь, золотой мой? Целую горячо твою милую мягкую голову, глаза мои лучистые, губы и прижимаю тебя к груди своей.

Твоя собака

748. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

4 марта [1903 г. Ялта]

Милый мой дусик, у нас в Ялте торжество: открылся магазин Кюба, настоящего петербургского Кюба. Завтра пойду погляжу, что у него есть, и напишу; быть может, уже не понадобится привозить из Москвы всякую закуску.

Ты делаешь мне выговор за то, что у меня еще не готова пьеса, и грозишь взять меня в руки. В руки бери меня, это хорошая угроза, она мне улыбается, я только одного и хочу -- попасть к тебе в руки, что же касается пьесы, то ты, вероятно, забыла, что я еще во времена Ноя говорил всем и каждому, что я примусь за пьесу в конце февраля и в начале марта. Моя лень тут ни при чем. Ведь я себе не враг, и если бы был в силах, то написал бы не одну, а двадцать пять пьес. И очень рад, что пьесы нет, так как вам не репетировать теперь нужно, а отдыхать. Работать так неумеренно -- это свинство по меньшей мере!

У нас прохладно, но все же недурно. Насчет будущей зимы я еще пока ничего не решаю, но особенно радужных надежд на оную не возлагаю. Пока только могу сказать, что до декабря в Москве буду жить (особенно, если шубу сошьешь), а потом, вероятнее всего, придется удрать за границу, на Ривьеру или в Нерви, что ли, этак до 15 февраля, потом назад в Ялту. Будем пребывать в разлуке, но что же делать!! Ничего не выдумаешь, как ни верти головой. Вот если бы ты забеременела, тогда бы в феврале я взял тебя с собой в Ялту. Хочешь, дуся? Какого ты мнения? Даже согласился бы зимовать, хоть в Архангельске, все равно тогда, только бы из тебя вышла родительница.

Поедете в Петербург? Да или нет?

Итак, завтра пойду к Кюба, понюхаю европейской цивилизации. Перебираетесь на новую квартиру! На каком этаже? Если высоко очень, то я буду всходить полчаса, это ничего, все равно делать мне в Москве нечего.

Ванна ванной, а все-таки я прежде всего в баню. Вот жаль квартиры Гонецкой, там баня близко.

Ну, бабуля моя, обнимаю тебя и, обнявши, начинаю прыгать по комнате, потом целую в шейку, в спинку и щелкаю по носу, дусик мой.

Твой А.

749*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое марта [1903 г. Москва]

"На дне"

Как живешь, дусик мой милый? Когда кончится эта безобразная разлука?!

Знаешь, я познакомилась с бывшей Сашей Киселевой?1 И оказывается, что я ее мужа тоже знала студентом2. Она хорошенькая. Была у меня в уборной во время "Дяди Вани".

Сейчас Каширин рассказывал Конст. Сергеевичу, что в Екатеринодаре в "Трех сестрах" помощник режиссера во время пожара выдумал надеть пожарную каску и прыгал под окном, как будто верховой пожарный, а режиссер и все недоумевали, почему в публике хохот.

Как тебе это нравится?

Вчера я познакомилась с Красовым. Он говорит, что знал тебя в Петербурге. Помнишь его? В Питер, значит, едут. Ты получишь, пожалуй, больше 3 000.; сбор там будет 4 600 р. Ужасно? Я сейчас говорила Влад. Ивановичу, что немножко некрасива наша поездка -- просто денежная афера3. Пьес не везем. Правда, нехорошо? Вл. Ив. давно возмущается.

Знаешь, ты на свой пай получишь около 1000 р. Сегодня говорил секретарь Морозова. А я ничего не получу, покроется только часть моего долга.

Видел ли ты Горького? Говорят, у Сулера брюшной тиф. Жаль беднягу. Напишу ему.

Мне страшно надоело играть "На дне". Очень хочется играть Елену Андреевну в новом тоне. Может, надумаю что-нибудь.

Так Ярцев рассказывал тебе о "Столпах", обо мне, о Москве?

Сегодня я была у Ольги Мих. -- ее рождение. Хотяинцева обедала у нас.

Все скучно, я теряю аппетит ко всему. Верно утомилась. Сплю как сурок. Это хорошо.

Ты еще не хочешь бросить такую жену, как я? Мне так совестно перед тобой -- ты представить не можешь! Не называй меня никогда женой -- слышишь? Выдумай другое слово, умоляю тебя.

Как твое здоровье, как кишочки? Что ты кушаешь и с аппетитом ли? Креозот принимаешь? Рыбий жир пьешь?

Я живу по привычке.

Обнимаю тебя и кусаю за ушко и целую нежно.

Что ты думаешь обо мне?

Кланяйся мамаше. Как ее здоровье?

Ты недоволен моими письмами? Верю искренно.

Получил ли фотографии нашего театра? Послал Алексеев. Я тебе тоже заказала, а он перехватил, жулик.

Целую тебя, дорогой мой, и крещу трижды.

Твоя Оля

750. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

5 [-6] марта [1903 г. Ялта]

Дусик мой, актрисуля, так как я уже не литератор, а гастроном, то сегодня отправился в магазин Кюба, уже открытый. Там оказалась чудесная икра, громадные оливки, колбаса, которую делает сам Кюба и которую нужно жарить дома (очень вкусная!), балык, ветчина, бисквиты, грибы... Одним словом, из Москвы не нужно уже ничего привозить, кроме круп и пшена. Мне кажется, что и окорока к празднику следует теперь покупать у Кюба. Пишу тебе обо всем этом, потому что сегодня был Альтшуллер и уверял меня, что до середины апреля мне нельзя ехать в Москву ни в каком случае. Дуся моя, жена моя, актрисуля, голубчик родной, не найдешь ли ты возможным приехать в Ялту на Страстной, а если поедете в Петербург, -- то на Фоминой? Мы бы с тобой чудесно пожили, я бы поил тебя и кормил чудесно, дал бы тебе почитать "Вишневый сад", а потом вместе и покатили бы в Москву. Альтшуллер клянется, что плеврит у меня еще не всосался и что ехать ни в каком случае нельзя. Приезжай, роднуля! Театр даст тебе отпуск, я упрошу, если твоих просьб будет недостаточно. Напиши, что приедешь, а главное подумай. Подумай, как для тебя лучше и удобнее. Но я так соскучился, так жажду видеть тебя, так хочу съесть тебя всю живьем, что у меня нет терпения, я зову, и зову. Ты не сердись, дуся, а сначала подумай, обсуди. И если решишь ехать, то пойди теперь же закажи билет (на Неглинном), а то к празднику не найдешь. И напиши мне, как ты решишь.

В "Вишневом саду" ты будешь Варвара Егоровна или Варя, приемыш, 22 лет. Только не сердись, пожалуйста. Ты не пиши, а телеграфируй одно слово: "приеду" или "нельзя".

Ты вот пишешь, что не знаешь, как мы встретимся, а я так чувствую, точно мы вчера расстались, я и встречу тебя так, как будто ты не переставала быть моей ни на один день.

Сегодня от тебя нет письма.

6 марта.

Пишу на другой день. Из твоего сегодня полученного письма видно, что вопрос с Петербургом еще не разрешен отрицательно, что быть может еще поедете. Если так, то приезжай в Ялту после Петербурга; вообще обсуди все как нужно, и если не найдешь нужным или возможным приехать, то так тому и быть, я покорюсь и сам приеду без всяких разговоров. Решай ты, ибо ты человек занятой, рабочий, а я болтаюсь на этом свете как фитюлька.

Сегодня сильный ветер, неприятно. Если пьеса у меня выйдет не такая, как я ее задумал, то стукни меня по лбу кулаком. У Станиславского роль комическая1, у тебя тоже.

Ну, пупсик, будь здорова. Я тебя люблю, а ты там как хочешь. Твоя фотография выставлена в магазине Волковой2, на окне.

Обнимаю тебя и целую.

Твой заштатный муж А.

Мятных леденцов не покупай больше. Мармелад есть у Кюба.

751. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое марта [1903 г. Москва]

Антосик мой, bonjour. Скажи мне, где ты наконец и когда думаешь увидеться с женой? А если погода будет теплая, солнечная, разве тебе нельзя будет хоть в конце Святой быть в Петербурге? Это неисполнимо? Напиши мне. Напиши все, что думаешь, чтоб мне знать, чего ждать, на что надеяться.

Пьесу ты должен писать, несмотря на приезд именитых гостей. Ты должен писать, должен знать, что это нужно, что этого ждут, что это хорошо. Подбодрись, дусик милый, ведь ты же живой человек, а не сухарь, и я не люблю, когда ты себя сушишь. Ведь ты мягкий, изящный, тонкий, поэт настоящий, и ты должен давать это людям. Должен чувствовать, что это доставляет радость людям. Напрасно ты думаешь, что я что-либо говорю из деликатности. Я в этом смысле совсем не такая деликатная.

У нас ясно, солнечно, но утром было -9®. Сейчас была в новой квартире. Посылаю тебе план1. Иметь понятие можешь о квартире.

Сейчас пришло твое письмо. Успокойся. Ведь жены и детей Горького не будет в Ялте2. А с ним тебе будет приятно повидаться. Скоро приедет Бунин с женой Голоушева в Ялту.

Сегодня читают два акта найденовской пьесы3. Я ее совсем не знаю. Примутся за нее. Я, вероятно, буду свободна. Сегодня последний спектакль, а затем передышка, слава Богу. Будем устраиваться на новой квартире. В конце четвертой, может, поеду с Марией Петр, к Черниговской -- спать, есть и гулять, -- словом, в себя приходить. Она очень зовет. К. С. все время говорит, чтоб ты приезжал и, если пожелаешь, пожил бы у Черниговской со мной. Там хорошая гостиница, отличный стол. Съездим, дусик? Вдвоем?

В Швейцарию поедем и будем блаженствовать и жить одной любовью. Так? А пока будем еще терпеть.

Будь здоров, дорогой мой. Не унывай. Пиши пьесу, умоляю тебя. Я тебя всего ужасно понимаю и чувствую.

Целую тебя. Спальня у нас очаровательная будет в новой квартире -- светлая, розовая. И весна к тому же. Неужели ты Пасху будешь в Ялте?

Обнимаю тебя крепко и горячо. Приехал бы сюда кончать пьесу, а? Квартира хорошая, воздуху много будет, солнце.

Подумай и отвечай скорее. Мы с тобой на Сухаревке купим стол хороший, старинный, еще кое-что, и будет кабинет.

Твоя Оля

752**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое марта [1903 г. Москва]

Мы переехали, дусик дорогой, и довольны до бесконечности. Удивительная квартира -- ты увидишь и будешь доволен. Много света и воздуха. Уютно, славно. Почти все уже устроено, кроме столовой. Посуда стоит так, т.к. шкаф Маша взяла себе и теперь надо покупать буфет. Попробую заказать столяру из простого дерева, авось дешевле выйдет. Если ты не захочешь покупать себе письм. стол и диван, то можем взять у д. Карла, кот. уезжает до ноября месяца в деревню. Это как ты захочешь.

Мы обе очень устали с перевозкой. Вчера закусывали в вегетарианской столовой -- смешно!1 Мы с тобой сходим туда. Обедали у Фейгиных. Перевезли все благополучно. В твоем кабинете уже висит твоя группа2, полочка с куклами из мха и ковер. Ждут своего хозяина. Спальня -- очарование. Тебе жить захочется.

Вчера во время перевозки я еще успела съездить на заседание -- отстаивать Тургенева. Отстояли3.

Найденовская пьеса провалилась на чтении. Актеры возмутились при мысли, что ее можно ставить у нас. Очень слабая пьеса4. Напишу подробнее. Тургеневу все рады, примутся с наслаждением. Ты доволен? Будем ходить в Румянц. музей собирать материалы.

А ты привози "Вишневый сад", при тебе за него примемся и тебя оживим всего.

Пока до завтра, иду спать, ноги вытягивать. Вчера выпал снег, сегодня все тает, тепло, чудесно. Целую тебя крепко, тысячу раз. Будь здоров.

Когда приедешь?

Твоя собака

753. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

10 марта [1903 г. Ялта]

Мне, дуся моя, и грустно, и немножко досадно, что ты и Маша держите меня в неизвестности: переехали вы на новую квартиру или нет еще! И где этот дом Коровина, о котором ты писала? В Пименовском пер. или где-нибудь в другом месте? Посылаю это письмо в театр и перестану тебе писать впредь до получения нового адреса или извещения, что вы еще не перебрались.

Получил я сегодня фотографии -- снимки с фойеи проч. Большое спасибо! Передай Тихомировой, которая сидит в конторе, что книги ("На дне" Горького) посылаются заказною бандеролью, а не посылкой, и что в посылки нельзя вкладывать писем. В каждой из трех полученных мною посылок было по письму.

Ты говоришь, что я уже забыл тебя, какая ты есть. Да, дуся, я уже не помню, блондинка ты или брюнетка, помню только, что когда-то у меня была жена. В Петербурге или Мария Петровна захворает, или Станиславский утомится, а посему на 3 тысячи, о которых ты пишешь, надежд я не возлагаю.

Одно письмо я послал в Пименовский пер., и теперь боюсь, что оно не дошло1.

Красова я не знаю, никогда не видел2.

Ну, Господь с тобой, будь здорова и весела. Целую тебя и обнимаю.

Твой А.

754**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое марта вечер [1903 г. Москва]

Ужасно меня взволновало твое письмо, дусик мой милый, бывший литератор, теперь же гастроном! Мне было и хорошо и мучительно.

Хорошо -- оттого что я почувствовала, что ты меня любишь, а мучительно -- от желания поскорее увидеть тебя и от мысли, что я ничего не могу сделать, чтоб поскорее держать в своих объятиях моего гастронома. Теперь ты уже знаешь, что Святую и Фоминую мы в Петербурге, а в половине апреля ты прямо приедешь в Москву на другой день моего приезда, чтоб я могла тебя встретить. А до тех пор, значит, терпим. Ты пишешь, а я играю.

Я, дусик, растрепанная. Прости и не сердись. Ты мне через два слова все пишешь: не сердись. Разве я уж такая сердитая? Я бываю противная, когда меня что-нибудь мучает.

У нас очаровательно в квартире. Все восхищаются. Мама мне прислала целое окно цветов: лакфиоли, примулы, резеда и гиацинты -- и у меня весна на этом окне, одна рама стоит открытая, чтоб воздуху было больше цветам.

Вечером была Дроздова и m-me Коновицер. Я все убиралась. Потом села, попела, чтоб тоску разогнать. Резонанс хороший.

Получила роль Дарьи Ивановны в "Провинциалке"1. Ты пишешь, что я играю глупенькую, Варю. Мне нравится это. Я рассказала это Марии Петровне, а она смеется, уверяет, что это роль для нее, что драмат. она играть не может. Мы решили, что поцарапаемся. Она отказывается играть "Где тонко, там и рвется", чтоб беречь силы для твоей пьесы. А эту вещичку можно, по-моему, ставить только с ней; Андреева может играть, но будет только красива и изящна, но не будет изящества игры, аромата, обаяния, чего-то недоговоренного. Андреева не умеет "купаться" в роли. В "Нахлебнике" (Артем) играют мужа и жену -- Леонидов и Андреева, помещиков -- Лужский и Баранов, дворецкого -- Вишневский, помещика Иванова -- Тихомиров. В "Провинциалке": графа -- Конст. Серг., мужа -- Москвин2. Тебе нравится этот спектакль?

Дусик, напиши мне насчет стола и дивана; если согласен, то я еще на Страстной велю их привезть от мамы. Д. Карл будет счастлив.

Пьеса Найденова нехороша. Первые два акта на Волге, на кожев. заводе. Среди богатых заводчиков, атмосфера душная. Непонятный Максим тяготится ею и уходит. Все очень мило, приятно, жизненно, но не сочно и фундамента нет. 3-ий акт -- бывший первый, в меблир. комнатах, и 4-ый там же. Точно другая пьеса начинается. Ни одного действ. лица из двух актов, кроме Максима. Появление неизвестной. Скучно и непонятно. Или еще раз надо почитать. Если ставить ее -- значит, погубить Найденова. Если бы я ее раньше прочла, я бы ему откровенно сказала, чтоб он не давал этой пьесы театру. Интересно, что ты скажешь?!

В четверг я, вероятно, поеду к Алексеевым в Черниговскую "обитель", отдыхать. Я замоталась.

Дусик, как мне скучно спать одной! Не с кем поболтать и о серьезном и о глупостях. Это ужасно. А как хорошо в спальной у меня! Чисто, светло. Моя комната большая, в три окна, и рояль у меня теперь стоит. Ты можешь гулять сколько угодно. И твой кабинет рядом. Наши три комнаты подряд, совсем отдельно.

Ну, дуся, прости меня, нелепую бестолковую женщину. А ты меня будешь крепко целовать? Ласкать будешь? Наголодались мы с тобой.

Обнимаю тебя, целую затылочек, глаза, губы и хочу, чтоб ты меня под мышку взял, хочу заснуть у тебя на груди.

Твоя Оля.

Получила письмо от Ладыженского, кланяется тебе.

755. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое марта вечер [1903 г. Москва]

Сегодня я часа три сидела у Чемоданова, ждала очереди, первый раз пришлось ждать так долго. Он очень извинялся. А я ничего, сидела, обдумывала "Провинциалку". Потом отправилась в Румянцевский музей, где были уже все наши, рылись в журналах 40, 50, 60-х годов. Срисовывали мебель, костюмы, гримы. Потом пошли чай пить в "Прагу" и съели по расстегайчику. Меня звали г-н Книппер, т.к. я была одна женщина. Говорили о "Нахлебнике". В шестом часу разошлись. Дома я застала д. Сашу и Авг. Шольца -- переводчика. Он говорил о Берлине, о желании переводить твои произведения.

В Kleines Theater ставят "Дядю Ваню", режиссер в восторге от этой пьесы. Шольц сам напишет тебе, и будь умник, дусик, пусть он переводит и высылает деньги, всё несколько сотен набежит. А то все переводят и деньги прикарманивают. Он ужасно жалел, что новый твой рассказ выйдет в апрельской книжке1, он бы заранее хотел перевести его и напечатать. Умоляет, чтоб ты новую пьесу прислал бы ему за 6 недель до того, что ее напечатают. Это можно сделать? Скажи мне. Будь добр, ответь ему и обещай. Сделаешь? Он потешный, этот немец, сидит все время в перчатках; ругает Москву, т.е. грязь, слякоть, климат; он захворал.

Д. Саша был мил, сидел довольно долго, искал все чего-ниб. для чтения в своем собрании.

Приходил Влад. Ив.; болтали, потом играли в 4 руки симфонии Бетховена. Маша была у Ивана.

Меня завалили просьбами о билетах в Петербурге. Я запись длиннейшую дала Богомолову. Мне скучно думать о Петербурге. Играть чуть не каждый вечер надоевшее "Дно", а днем трепаться по людям.

У нас сегодня весна, тепло, солнечно, солнышко греет.

Я ничего не знаю, что творится на белом свете. Дусик, не будет ли кто ехать в Москву? Если да, то пришли мне мамин портрет в рамке, а то у меня нет, а в Ялте он никому не нужен, и меня там не бывает. Сделай это.

Посиживаешь ли в саду, и как двигается "Вишневый сад"? Скоро ли распустится вишня? Скоро ли зацветет вишневый сад?

Обнимаю и целую нежно моего дусика дорогого. Ужасно хочу тебя видеть. Мы с тобой славно поедем за границу. Ты думаешь о поездке? Спи спокойно, не кисни, не хандри.

Твоя Оля

756. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое марта [1903 г. Москва]

Родной мой, я сейчас уезжаю к Троице, в Черниговский скит; там Алексеевы. Приведу себя немного в порядок. Я в ужасном состоянии.

Я ужасная свинья перед тобой. Какая я тебе жена? Раз приходится жить врозь. Я не смею называться твоей женой. Мне стыдно глядеть в глаза твоей матери. Так и можешь сказать ей. И не пишу я ей по той же причине.

Раз я вышла замуж, надо забыть личную жизнь и быть только твоей женой. Я вообще ничего не знаю и не знаю, что делать. Мне хочется все бросить и уйти, чтоб меня никто не знал.

Ты не думай, что это у меня настроение. Это всегда сосет и точит меня. Ну, а теперь проскочило.

Я очень легкомысленно поступила по отношению к тебе, к такому человеку, как ты. Раз я на сцене, я должна была оставаться одинокой и не мучить никого.

Прости меня, дорогой мой. Мне очень скверно. Сяду в вагон и буду реветь. Рада, что буду одна.

Поблагодари Альтшуллера за письмо. Я ему напишу.

Будь здоров, не проклинай меня.

Оля

757. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 марта [1903 г. Ялта]

Дуся моя родная, так нельзя! Послал я одно письмо в д. Коровина, Пименовский пер., а вчера был студент Корш1 и говорил, что д. Коровина на Петровке. Сегодня получаю от тебя письмо, чудесное описание новой квартиры, моей комнаты с полочкой, а адреса нет. Ну что прикажешь мне делать?

Погода в Ялте великолепная, весенняя, все цветет, я почти каждый день бываю в городе. И, вероятно, я очень изменился за зиму, потому что все встречные поглядывают сочувственно и говорят разные слова. И одышка у меня. И жена у меня злая, прячет свой адрес. Вчера Альтшуллер был у меня и все поддразнивал меня, и я заподозрил, что ты его подкупила, чтобы он подольше удерживал меня в Ялте.

Умоляю, голубчик, пришли адрес! Адресоваться на театр терпеть не могу.

А что тургеневское пойдет у вас? Вот вам бы еще "Ревизора" и "Женитьбу", да переглядеть бы Писемского, авось, и у него нашлось бы что-нибудь вроде "Горькой судьбины"2.

Мать говеет, завтра приобщается.

Сейчас приходила m-me Голоушева, принесла от Маши письмо. И опять нет адреса!!

Ну, дусик мой, да хранит тебя Бог, целую тебя и обнимаю тысячу раз.

Твой А.

758*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое марта [1903 г. Троице-Сергиев монастырь]

Дорогой мой, нежный мой, сижу в монастырской гостинице, сплю, гуляю и много думаю о тебе. Я тебе вчера отчаянное письмо накатала. Ты сердишься на меня? Я, право, как-то растерялась. Не сердись на меня и пойми.

Здесь чудесно, тихо. Я чувствую, как я устала за зиму. Целыми часами могу сидеть без движения и думать. Все спать хочется.

Вчера, только что я приехала, как Конст. Серг. должен был ехать в Москву. Умерла жена бывшего городского головы, которого убили, и К. С. назначен душеприказчиком1. Жаль его. Он только что расположился отдыхать и писать mise en scХne для "Нахлебника". Я живу с Марией Петровной в архиерейских комнатах -- очень чистых и удобных. Кормят отлично. Вчера гуляла дважды, каталась и спала от 1 ч. до 11 час. утра. Здорово? Как убитая спала. Сегодня я гуляла от 1 до 3-х почти, потом пообедали, поехали в Вифанию, там опять гуляли, осматривали номера, и я решила, что я с тобой непременно туда приедем на несколько дней. Весной должно быть удивительно хорошо. Ты бывал? Там огромное красивое озеро, гостиница на берегу, вид изумительный из окон.

У меня сегодня целый день адски болит голова, уже дважды принимала фенацетин. Я нездорова эти дни и волновалась много. Вероятно, от этого и голова болит. Сегодня я много беседовала с отцом Юлием, настоятелем, т.е. нет, я не знаю, кто он: одним словом, состоит при гостинице и уже 23 года монахом. Он много, говорит, слышал обо мне от приезжих, как я играла царицу Ирину, и очень рад, что увидел меня. Затащил меня к себе и все расспрашивал. Знает тебя как писателя. Говорит, что я живу ненормально, что с мужем надо обедать, чай пить, а не врозь жить. Много, много говорил. Я обещала ему приехать с тобой, и ты чудесно побеседуешь с ним. Ты ведь любишь монахов. Я ему сказала, что ты собираешься в монахи. Я, может, завтра пойду к отцу Варнаве спрашивать о себе, что я должна делать. Отец Юлий советует. Ты смеешься?

Мария Петровна кланяется тебе бесконечным поклоном. Можно написать юмористический рассказ, как актрисы отдыхают.

После поездки в Вифанию я пила чай (отец Юлий был у нас), потом легла от головной боли и спала и встала только теперь, в 11 ч. вечера. Сейчас закусим и опять на боковую. Завтра едем в Москву. Мне не хочется. Здесь очень хорошо. Ты бы здесь должен написать рассказец. Приедешь со мной? Мне так хочется пожить с тобой без людей. Целую, обнимаю горячо и люблю моего необыкновенного.

Твоя собака

759*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[16 марта 1903 г. Москва]

Пять дней без писем. Умоляю телеграфировать. Тоскую адски по тебе. Вернулась от Черниговской. Отдыхала с Лилиной. Целую, жду.

760. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое марта вечер [1903 г. Москва]

Милый мой, ты выражаешь неудовольствие по поводу того, что официально не оповестили тебе новый адрес. Но, дусик, я в скольких письмах писала, что переезжаем на Петровку, д. Коровина, только номера, не писала, потому что сама не знала -- 35. Как же так? Я ничего не понимаю. Ты просто, верно, невнимательно прочитываешь письма.

У нас теплынь, в летнем можно ходить.

Вчера вечером вернулись с Марией Петровной от Черниговской. Мне не хотелось в Москву. Хочется сидеть одной и никого не видеть. Вчера там так чудесно было -- тепло, нежно, птицы чирикают, монахи бродят, часы бьют, вода журчит, ели шумят. Я долго сидела на скамеечке у врат, без движения, и долго еще могла бы так сидеть. Разговаривала с монахами.

После обеда совершили большую прогулку с М. П. по лесу, по насту. Ходили и молчали. А вообще очень много говорили о тебе.

Когда я не играю, у меня поднимаются такие душевные муки, что не знаю, как совладать с собой. Точно в сезоне я живу одним кусочком души, а в свободное время другой кусочек вылезает с большой силой, и я ужасаюсь, когда смотрю назад -- чем я жила, и как я могла так жить? Ты меня понимаешь или нет?

Сегодня был у нас Лазаревский, был Миролюбов, придет завтра обедать, и потом я его поведу на "Дно". Лазаревский много болтал, опять говорил, как он влюблен в тебя. Хочет издавать свою книжку. Смешной он.

Милый мой, я так была вчера полна тобой, так близко чувствовала тебя, твою душу, твое настроение, т.е. как будто бы ты был со мной, а не в Ялте. Милый, родной мой, когда же я наконец буду смотреть на тебя, говорить тебе, улыбаться тебе, целовать и ласкать тебя. Когда ты будешь весь мой?! Ты кроме меня ничего не должен будешь видеть -понимаешь? Я одна у тебя, и ты один у меня -- больше ничего.

Пришли почитать "Невесту". Сгораю от нетерпения. Умоляю.

А как "Вишневый сад"? Зацветает? Чтобы в 1-м акте было такое настроение, как у меня в Мелихове, когда все цвело и когда было так удивительно хорошо на душе. Антон, я хочу тебя.

Целую, душу тебя в объятиях. Мы съездим непременно к монахам? Я тебе все покажу. Поедем? Улыбнись мне, дусик.

Твоя собака

761. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17-ое марта [1903 г. Ялта]

Радость моя, адреса я не получил и уже отчаялся получить когда-нибудь, а потому пишу тебе опять на театр. Дяде Карлу большое спасибо за стол и диван, но так как на лето мы уедем, а осенью будем заводить себе обстановку, то едва ли понадобятся теперь и стол, и диван. А перетаскивать сию мебель, очень громоздкую, с места на место очень неинтересно.

Теперь, радость, собака моя добрая, просьба, за которую, конечно, ты не поблагодаришь меня. Дело в том, что начальница гимназии В. К. Харкеевич уезжает в Петербург и конечно будет присутствовать на спектаклях Худож. театра. Она умоляет меня, чтобы я упросил тебя -- записать одну ложу бельэтажа на "На дне" и одну ложу на "Дядю Ваню", всего две ложи. Дуся моя, запиши, если не поздно. Пожалуйста!

Почему-то я не уверен, что это письмо дойдет до тебя. И вообще грустно, что моя переписка с тобой так глупо расстроилась и черт знает из-за чего, из-за адреса, из-за улицы, так как про дом Коровина ты уже писала. На какой улице этот дом окаянный? На Петровке?

Ты, положим, очень занята, но Маше ничего бы не стоило прислать мне адрес. Ну да все равно.

У нас тепло, туманы. Я сижу в саду и то думаю, то злюсь. Получил и от Телешова письмо насчет Шольца.

Благословляю тебя и целую.

Твой А.

762*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[17марта 1903 г. Москва]

Петровка Дом Коровина 35. Оля

763**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое м о интересная. Немирович на днях уезжает в Ялту -- увидишь его. Как погода в Ялте, как твой сад? Ирисы расцветают? Газон лезет? Рыжий также ищет блох у Тузика?

Мать мне сильно обрадовалась. Егоровна мне делает пасху домашнюю, вообще балуют. Завтра иду дергать зуб, челюсть все еще здорово болит. Ох, как я страдала, вспомнить не могу. Одно знаю -- если захвораю, никого к себе не пущу, кроме Маши, она на меня благотворно действует. А ты будешь за мной ухаживать?

Все находят, что я поздоровела, загорела, но не растолстела. А ты меня захаял совсем! Ну, спи спокойно, завтра опять напишу. Целую тебя крепко -- хочешь?

Книпшитц.

Приезжай в первых числах и повенчаемся и будем жить вместе. Да, милый мой Антоша? Что ты теперь делаешь целыми днями? Пиши мне все, каждую пустяковину и не отшучивайся вечно.

Целую.

Ольга.

Кланяйся матери.

Погода хорошая, солнечная, хожу в одном платье, хотя вечером посвежело. Ветлы зеленеют.

209. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое апреля 1901 г. [Москва]

Вот опять 2-ой час ночи, я опять пишу тебе, милый мой Антоша! Ты не выходишь у меня из головы, каждую минуту я думаю о тебе. Вдруг мне кажется, что ты уже охладел ко мне, что не любишь меня, как прежде, что тебе просто нравится, чтоб я приезжала к тебе, вертелась бы около тебя и больше ничего, что ты не смотришь на меня как на близкого тебе человека. А я без тебя не представляю себе своей жизни. Ну, прости, милый мой, что я опять об этом. Не буду -- ты ведь не любишь этой бабьей болтовни. Не сердись на меня. Мне просто как-то дико, что мы не вместе теперь, сейчас, почему дни проходят зря, в разлуке -- оттого, может, и мысли всякие лезут.

Сегодня я была наконец у дантиста, и он сказал, что зуб извлекать не надо, что он мне его залечит без боли и зубик прослужит лет 20.

Сегодня нашли очень подходящую квартиру в Леонтьевск. переулке. Мама бедная все стесняется меня спросить, что я буду с ней жить зиму или же устроюсь иначе. С тобой мы пока ничего не решили, и я не знаю, что сказать маме. Жить одной отдельно я не могу на свое жалованье, т.е. могла бы, если бы я служила не в театре, а где-нибудь в Думе или в суде, где можно регулировать свои расходы. В театре это очень трудно. Думаю устроить так: в новой квартире я беру себе 2 комнаты, лежащие в стороне, и плачу матери 200 р., т.к. эта квартира дороже нашей на 200 р. и кроме того еще буду давать маме сколько могу. Если я не буду с ней жить, то должна ей найти хороших годовых жильцов, т.к. квартира стоит 1400, очень удобная, хозяйственная. Мама расстроена страшно, просто жаль смотреть на нее. До 15-го мая надо найти квартиру. Если бы ты скорее приехал, я бы обо всем переговорила с тобой. Ты мне на это что-нибудь ответишь? Или только рассердишься, что я пишу тебе о мелочах. Но для меня это не мелочи, -- я должна себе устроить покойный уголок на зиму, чтоб не мытариться, как это было до сих пор.

Как поживает Миров, Куприн? Последний не надоедает тебе? Кланяйся обоим от меня.

Володя выдержал сегодня первый экзамен1. Вечер сегодня мы провели по-семейному у тетки. Я за это время буду стараться быть хорошей дочерью и принадлежать семье.

Получил "Ниву" с "Сестрами"?2 Нравится тебе? В сцене 1-го действия я не могла узнать себя -- хороша? Здороваюсь с Вершининым.

Пиши мне скорее. Обещал написать в воскресенье и, значит, надул -- сегодня не получила письма.

Будь здоров, мил, чисти сюртук. Где мы будем после венчания? Хочу быть с тобой наедине, а не прямо ехать в Ялту на люди. Согласен? Милый, нежный мой. Целую тебя крепко. Ты совсем здоров? Пиши, пиши...

Твоя актрисулька.

За мое пребывание ты ни разу меня не называл Олей, как в письмах, -- отчего?

210. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19 апрель [1901 г. Ялта]

Актриса милая, дуся моя, подумай: не поехать ли нам вместе по Волге, хотя бы в Астрахань? Как ты думаешь? Подумай, а я приеду скоро, и вместе двинем в Ярославль, или Нижний, или Рыбинск. Надо провести это лето возможно удобнее, т.е. подальше от знакомых.

Здесь в Ялте дождь. Собаке Каштанке лошадь разбила ногу, занимаюсь теперь медицинской практикой.

Смотри же не худей в Москве, а то опять потащу в Ялту.

Ну, будь здорова, свет мой.

Целую тебя отчаянно.

Твой Antione

211. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое апреля [1901 г. Москва]

А письма опять нет!!

Исполни мою просьбу, будь так добр, милый мой Антоша -- попроси доктора Бородулина, чтоб он тебе рассказал подробнее о состоянии здоровья Варвары Ив. Чалеевой. Меня об этом очень просит ее самый близкий друг -- Муратова, кот. теперь поступила к нам в театр. Она сама хотела ехать к Чалеевой, но дирекция не дает ей отпуск. Она за нее беспокоится. У Чалеевой нет ни одной родной души, кроме сумасбродной сестренки, кот., собственно, и была причиной ухудшения здоровья Варв. Ив.

Тебе эта просьба не неприятна? Не трудно исполнить? Напиши мне сейчас же ответ.

В театре без конца спрашивают о тебе, как ты смотришь на студенческие волнения, что ты думаешь о Ванновском1, как смотришь на нашу поездку в Питер в будущем сезоне, etc.. Спрашивают все, когда ты приедешь.

Как только зазеленеет, собираюсь с Машей, с кузиной Лелей и с д. Сашей в Звенигород. С тобой я тоже туда поеду. Вот сейчас и замечталась об этом...

Мне скучно и пусто без тебя и жду не дождусь твоего приезда, хожу точно без пристанища. Состояние тревожное, я уже похудела.

Чувствую, что жизнь уходит, а я как будто не жила, ничего не сделала в жизни, мало схватила, мало или, скорее, не поняла жизни, и что самого главного, самого красивого в жизни не сумела взять и понять. Когда я буду совсем одна с тобой, я тебе много, много буду говорить. Пожить бы с тобой полной, полной, хорошей жизнью! Милый мой, родной мой, хороший мой! Просто хочется ласкательные слова говорить.

Привози свои бумаги, чтоб мы скорее могли перевенчаться -- это очень просто и живо. Надоели мне кусочки, хочу полноты. Жду тебя, а пока целую крепко и ерошу твои шелковистые волосы.

Твоя Ольга

212. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое апреля 1901 г. [Москва]

Я тебя видела во сне, милый мой! И знаешь как? -- В вагоне в купе, ты ехал со мной и поцеловал меня -- и я проснулась. Ты скоро приедешь, правда?

Тебе не по себе, я это чувствую все время, и вчера подтвердило мне это твое письмецо1. Антончик, ну поболтай со мной попроще, пооткровеннее, право, будет лучше, чем играть в молчанки. Не сердись, что я, может, своими письмами нагнала на тебя тоску, но мне самой было невесело. Ведь ничего не поделаешь.

Ходишь ли в город? Кто тебя навещает, кто изводит? Скоро ли твоя свадьба с Ольгой Михайловной?2 Сколько приданого получишь?

Тебе не работается, мой милый? Сиди на солнышке, дыши весной, любуйся синим южным небом и изумрудной зеленью, мягкой, успокаивающей Могаби3, думай обо мне, мечтай о какой-то прекрасной, изящной жизни... Если бы у нас с тобой был хоть маленький намек на такую жизнь! Невозможно?..

Какие успехи сделали твои деревца, розы, газон? Ты ими доволен? На какой лавочке больше сидишь? Ты хмурый теперь? Приезжай скорее, повенчаемся и удерем -- хочешь? Погода хорошая, зелень распускается. Завтра хотим удрать в Останкино. Дядя Саша мил, шутит, болтает, не пьет, говорил со мной по душам. Мама сегодня уехала в Калугу петь в концерте. Сегодня я взяла квартиру в Леонтьевском пер. -- решила. А то и без крыши можно остаться.

Я из Питера получила два письма от двух особ женск. пола с излиянием нежных чувств. Петерб. Общество художников прислало мне почетный билет на их выставку здесь. Тебе приятно было видеть в "Ниве" 1-е действие "Сестер"? Лаврики мои выросли здорово. Один сильно обогнал ростом. Слыхал, что Горький выслан в Полтаву?4 Верно это?

Пиши мне, а то отчаянно скучно без твоих писем. Хочу каждый день по письму, а больше всего хочу твоего приезда -- что тебя держит?

Целую и обнимаю горячо.

Твоя собака

213. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 апрель 1901 [Ялта]

Милая, славная моя Книпшиц, я не удерживал тебя, потому что мне в Ялте противно и потому что была мысль, что все равно скоро увижусь с тобой на свободе. Как бы ни было, напрасно ты сердишься, моя дуся. Никаких у меня тайных мыслей нет, а говорю тебе все, что думаю.

В начале мая, в первых числах, я приеду в Москву, мы, если можно будет, повенчаемся и поедем по Волге или прежде поедем по Волге, а потом повенчаемся -- это как найдешь более удобным. Сядем на пароход в Ярославле или в Рыбинске и двинем в Астрахань, отсюда в Баку, из Баку в Батум. Или не хочешь так? Можно и так: по Сев. Двине в Архангельск, на Соловки. Что выберешь, туда и поедем. Затем всю или большую часть зимы я буду жить в Москве, с тобой на квартире. Только бы не киснуть, быть здоровым. Мой кашель отнимает у меня всякую энергию, я вяло думаю о будущем и пишу совсем без охоты. Думай о будущем ты, будь моей хозяйкой, как скажешь, так я и буду поступать, иначе мы будем не жить, а глотать жизнь через час по столовой ложке.

Значит, ты без ролей сидишь теперь? Это очень приятно. Сегодня мне прислали рецензию "Трех сестер" из "Revue Blanc". Прислали толстовский ответ на постановление Синода1. Прислали альманах "Северные цветы" с моим рассказом2. От брата Ивана получил письмо; пишет, что болен. От труппы "Олимпия" из Петербурга получил телеграмму -- просят позволения поставить "Три сестры"3. Сегодня дождь, отчаянный ветер, но тепло, приятно на дворе. Собака Каштанка, которую в письме ты называешь Рыжим, получила удар копытом в ногу, мне приходится теперь возиться, накладывать повязки, и я весь продушился йодоформом.

Ты забыла у меня на столе рубль. Барышня Васильева, которую ты видела, продолжает хандрить и не ест ничего.

Вишневскому я не писал грустных писем4.

Что я застану у вас в театре? Какие репетиции? Чего репетиции? "Михаила Крамера"? "Дикой утки"? Минутами на меня находит сильнейшее желание написать для Худож. театра 4-актный водевиль или комедию. И я напишу, если ничто не помешает, только отдам в театр не раньше конца 1903 года.

Я буду тебе телеграфировать, ты никому не говори и приезжай на вокзал одна. Слышишь? Ну, до свиданья, дуся, девочка моя милая. Не хандри и не выдумывай Бог знает чего; честное слово, у меня нет ничего такого, что я хотя одну минуту держал бы от тебя в тайне. Будь добренькой, не сердись.

Крепко тебя целую, собака.

Твой Antoine

214. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое апреля [1901 г. Москва]

Я, кажется, первый раз пишу тебе при свете дневном, милый мой! Обыкновенно я это делаю по ночам -- разденусь, умоюсь, надену халатик и пишу в тиши, когда все в доме успокаиваются и не снуют вокруг меня и не поют. У нас, милый, холодно, хотя сегодня уже теплее. Зато вчера было ужасно! У меня вся кожа болела от холода и чувствовала себя отвратительно. Третьего дня мы устроили нелепую прогулку в Останкино и приехали домой прозябшие и промокшие. Вообще был день трагедии и несогласия. Я ехала, чтоб не расстраивать компании. День был серый, холодный, решили было не ехать, но тетка начала пищать, -- что это ее единственный свободный в неделе день и что хочется подышать воздухом etc.. ну и поехали. Привели две коляски на шинах и двинулась ватага в семь человек. Маша была с нами, кузинка1, Ольга с мужем2 и д. Саша, -- единственный, кот. не унывал и острил всю дорогу. Там в Останкине решили гулять. В парке совсем осенний вид -- сухой прошлогодний лист шуршит под ногами, деревья стоят оголенные, небо неприветливое и только скромные лиловые цветочки напоминали о том, что можно мечтать о весне, о солнце, о тепле и, может быть, о счастье... В парке, чтоб не портить картину жизни, д. Саша и т. Лёля крупно поговорили (это ведь неизбежно при прогулке с родичами) на тему, куда идти. Потом выглянуло солнышко, пригрело и все смягчились и отправились версты за три, кот. обратно пришлось идти под страшным проливным дождем, причем я и кузинка были без зонтов. Можешь себе представить, на кого мы были похожи. У меня шляпа промокла насквозь, и вода текла по лицу, по носу. Но настроение изменилось к лучшему. Общее горе объединяет людей, как видишь. Утомлены мы были страшно, т.к. шли под дождем ускоренным маршем. Напились чаю, поужинали и разошлись. Почему я тебе все это описываю?! Тебе, наверное, неинтересно. Ну, потерпи, ничего.

Вчера я с кузинкой уходила в театр к французам и вдруг объявился Сулержицкий -- радостный, энергичный. Я ему была очень рада. Видела его несколько минут только, просила его прийти в четверг вечером. Он недавно прочел твою "Моя жизнь" и плакал, и хочет тебе писать по поводу этого. У французов было очень скучно. Смотрела "Сирано де Бержерак" -- игра внешняя и потому никакого впечатления3. Завтра пойду с Машей на "La dame de chez Maxime"4.

В театре не бываю, репетируют "Утку" и "Крамера", -- я свободна. Была на передвижной с Машей. Про "Дядю Ваню" в Праге я уже читала в газетах и радовалась.

Милый, ты скоро приедешь? Мне скучно без тебя. Я уже привыкла думать и о себе и о тебе неразрывно. Скажи мне, тебе лучше теперь, да? При мне ты не будешь так простужаться и не будешь делать глупости. Я хочу, чтоб тебе было хорошо и тепло со мной, чтоб ты не чувствовал себя одиноким, дорогой мой. Я с таким нетерпением жду тебя.

Значит, ты приедешь, мы повенчаемся и удерем. Если не хочешь никуда, поедем в Ялту. Можем по дороге застрять в Славянске. Что будет зимой -- посмотрим. Как-нибудь проживем этот год; если выйдет уж очень неудобно -- надо будет сделать что-нибудь, чтоб улучшить.

Согласен, милый мой? Целую тебя пока горячо и нежно и жду тебя.

Твоя собака.

А ты влюблен правда в Книпшитц?..

215. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое апр. [1901 г. Москва]

Только что отправила письмо тебе -- выхожу из дому и нахожу в ящике твое письмо. У тебя отличная идея насчет Волги -- я страшно рада, обрадовалась, как ребенок. Кстати, я Волги еще не видела. Милый, Антончик, как это будет великолепно! Мне как-то ясно стало на душе. Итак, решено -- по Волге! Целую и жду.

Твоя Ольга

216. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 апрель [1901 г. Ялта]

А в Ялте совсем-таки скверная погода, моя дуся. Холодно, идет дождь, дуют ветры. Вчера был у меня Немирович, мягкий, но не в духе и, как мне показалось, постаревший за последнее время. Он сильно хочет писать.

Куприн сидит у нас целый день, только ночует у себя. Бунин в Одессе. Мадам Бонье бывает редко.

Ты уже решила, куда нам поехать? На Волгу или в Соловки? Думай, дуся.

Вышел в Москве сборник "Северные цветы", там есть мой рассказ "Ночью".

О Чалеевой я спрашивал у Бородулина еще неделю назад1. У нее, по словам Бородулина, несомненный туберкулез, но течение болезни не суровое, больная может поправиться, если будет жить в Крыму. Больше ничего нельзя сказать о ней.

В Звенигороде в самом деле хорошо, я работал там в больнице когда-то2. Непременно поедем, супружница моя хорошая. Ты пишешь, чтобы я привез с собой документы для венчания. Но у меня нет никаких документов, кроме паспорта.

Ну, прощай, моя лютераночка, будь здорова, весела и не худей. Будь полной, краснощекой немкой. А тебе хочется, чтобы я называл тебя Олей? Ну, будь здорова, Оля.

Горький, как пишут, арестован в Нижнем3.

Я тебя крепко целую.

Твой Antoine

217. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое апреля 8 ч. веч. 1901 г. [Москва]

У меня сегодня здорово болит голова с утра, но все же мне хорошо на душе -- получила от тебя хорошее, расхорошее письмо, за которое награждаю поцелуем. Голове лучше, т.к. Маша и кузина Леля усердно массировали мне ее, и я заснула.

Сегодня опять тепло, солнечно. Были у меня сейчас две девицы с "объяснением" и с просьбой о карточке -- одна из Питера, другая здешняя; последняя была у меня уже раза три и все не заставала. Я, лежа, с всклокоченными волосами, надписывала им фотографии. Получила письмо с просьбой прислать мой автограф -- глупо! Сегодня вечером придет Сулержицкий, Вишневский, Маша. Противный Вишневский клянется и божится и крестится, что через год или два я буду его женой -- каково?! Он всегда шутит на эту тему, а вчера я даже немного рассердилась. Само собой, говорит, сделается! Вчера вечером смотрели "La dame de chez Maxime", -- неприличный фарс; хохотали, хотя труппа далеко не первоклассная. Была Лилина с мужем, m-me Коновицер с сестрой -- сидели вместе.

Какой ты дуся, что напишешь еще пьесу для нашего театра. Это будет превосходно! Да еще комедию!!!

Маршрут -- Ярославль, Астрахань, Баку, Батум мне чрезвычайно нравится, милый мой. Волга меня манит сильно. Как это будет чудесно, красиво! Если бы ты знал, как я радуюсь этой поездке с тобой!

Я жду не дождусь тебя. Как ты теперь себя чувствуешь? Кашель лучше? Не выходи, когда сыро, а то ты зря бегаешь -- вдруг нужно зачем-то в город. У тебя есть это -- и оказывается -- ничего не нужно.

Когда я лежала сегодня, Маша сидела у меня и вспоминала наше первое знакомство -- по порядку, как все было. Мне это было приятно.

Что делает Куприн? Ходит к тебе? Скучный он или ничего? Васильевой ты посоветуй есть. Хандру ее я понимаю. Пыли много у тебя в кабинете? А сюртук Арсений чистит? А ешь ты с аппетитом? Желаю Каштанке выздороветь1.

Антончик, знаешь? Третьего дня мать пела на рауте (благотв.) в Строган. училище, по желанию велик. княгини, кот. сама выбирала романсы. После концерта она с Сержем подошли к маме, жали ей руку и первый вопрос вел. княг. был: "Ваша дочка в Москве? Когда же ее свадьба? А как его здоровье?" Как тебе это нравится? Мама стала в тупик и замялась, т.к. сама ничего не знает. Вел. княг. очень осведомлялась о тебе. Что за безобразие! Не желаешь ли ее пригласить в посаж. матери? Затрепали нас с тобой. Забыла было рассказать тебе сей случай. Ну, addio, до свиданья, дорогой мой, живи хорошо, люби меня и приезжай скорей.

Твоя собака

218. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Четверг [26 апреля 1901 г. Ялта]

Собака Олька! Я приеду в первых числах мая. Как только получишь телеграмму, тотчас же отправляйся в гостиницу "Дрезден" и узнай, свободен ли 45 номер, т.е., другими словами, займи какой-нибудь номеришко подешевле.

Часто видаюсь с Немировичем, он очень мил, не важничает; супруги его еще не видел. Я приеду в Москву главным образом за тем, чтобы гулять и наедаться. Поедем в Петровско-Разумовское, в Звенигород, поедем во все места, лишь бы хорошая погода была. Если согласишься поехать со мной на Волгу, то будем есть стерлядей.

Куприн, по-видимому, влюблен, очарован. Влюбился он в громадную, здоровенную бабу, которую ты знаешь и на которой ты советуешь мне жениться1.

Если ты дашь слово, что ни одна душа в Москве не будет знать о нашей свадьбе до тех пор, пока она не совершится, -- то я повенчаюсь с тобой хоть в день приезда. Ужасно почему-то боюсь венчания и поздравлений, и шампанского, которое нужно держать в руке и при этом неопределенно улыбаться. Из церкви укатить бы не домой, а прямо в Звенигород. Или повенчаться в Звенигороде. Подумай, подумай, дуся! Ведь ты, говорят, умная.

Погода в Ялте паршивенькая. Ветер неистовый. Розы цветут, но мало; будут же цвести богато. Ирисы великолепны.

У меня всё в порядке, кроме одного пустяка -- здоровья.

Горький не выслан, а арестован; держат его в Нижнем. Поссе тоже арестован.

Обнимаю тебя, Олька.

Твой Antoine

219. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое апреля [1901 г. Москва]

Я почти думаю, что это письмо уже не застанет тебя в Ялте, даже наверное знаю, если ты выедешь, как думал и как хотел, т.е. 1-го или 2-го мая.

Погода у нас отличная, солнечная, но не жаркая, это и хорошо. Деревья зеленеют, в колокола звонят -- похоже на праздник.

Вчера я легла отдохнуть перед театром и лежала и все слушала колокольный звон. Иногда он меня успокаивает, а вчера нервил страшно, т.е. мне приятно было слушать, но как-то очень мучительно и беспокойно. И думы такие же были. Третьего дня мы с Машей были у твоего брата Ивана. Он сильно похудел и все лечится. Работает усиленно. И опять без кухарки сидят и приходится все самим делать -- это ужасно. Софии Влад. не было дома, мы ее так и не дождались. Ждут не дождутся, небось, летнего отдыха. Володьку тоже не видели.

Сегодня думаю целый день посвятить обходу знакомых, а то я немного свинья по отношению ко многим, т. е. с их точки зрения, но не с моей.

Вчера вечером были на ученическом оперном спектакле Филарм. училища в Большом театре.

Шла старинная, красивая опера "Ганс Гейлинг"1. Когда я была девочкой, я сильно увлекалась этой поэтической легендой, переводила ее с немецкого и образ Гейлинга преследовал меня своей красотой, таинственностью и одиночеством. Приедешь -- я расскажу тебе.

А пока до свиданья. Чувствую, что пишу зря, увижу тебя скоро.

Целую крепко.

Твоя собака

220. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 апреля 1901 г. Ялта

Милая моя актриса, славная Оля, я уезжаю в Форос к Ушкову1.

Будь здорова. Целую тебя крепчайше.

Твой Antoine

221. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 май [1901 г. Ялта]

Милая моя дуся, я переночевал в Форосе только одну ночь, соскучился там и заболел. А сегодня, как нарочно, холодно, облачно. Я сижу у себя в кабинете безвыходно и, за неимением других занятий, занимаюсь только тем, что думаю и кашляю. Не сердись на меня, дуся, за такое мое поведение, не наказывай меня невеселыми мыслями. Скоро, скоро увидимся. Я выеду из Ялты 5 мая или, самое позднее, -- 10-го, смотря по погоде. Затем поедем на Волгу, одним словом, будем делать все, что ты только пожелаешь. Я в твоей власти.

Если ты выйдешь за Вишневского когда-нибудь1, то не по любви, а из расчета. Рассудишь, что малый он ничего себе, и выйдешь. Очевидно, он рассчитывает на то, что скоро ты овдовеешь, но скажи ему, что я, назло, оставлю завещание, в котором запрещу тебе выходить замуж.

Дуся моя славная, Оля, как бы ни было, скоро мы увидимся, поговорим обо всем. Теперь вечер, и мне стало лучше, чем было утром и днем. В Москву я приеду, вероятно, утром, так как с 4 мая станет ходить курьерский поезд. Пришлю телеграмму.

Веди себя хорошо. Если май будет холодный, то на Волгу поедем в первых числах июня. Из Ярославля? А почему не из Нижнего? Хорошие пароходы начинают ходить только от Нижнего -- кажется, так. Ну, да обсудим все, когда увидимся.

До свиданья, собака!

Твой Antoine.

Куприн, про которого ты спрашиваешь, ночует у себя на квартире, но живет у нас. Васильева завтра уезжает, Арсений чистит сюртуки ежедневно, Каштанка выздоравливает, ем я с аппетитом, а сегодня без аппетита -- вот ответы на твои вопросы. Что касается великой княгини, то передай ей, что быть у нее я не могу и никогда она меня не увидит; если же выйдет какой-нибудь скандал, например с паспортом, то я пошлю к ней тебя.

222. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[Конец апреля или начало мая 1901 г. Москва]

Милый, спроси на почте писем на имя Немировича, и перешли их ему, будь добр. Меня просил об этом Андреев1. Он посылал туда рапорты о "Мертвых" и очень грустит, что Влад. Ив. их не получил. Ему хочется, верно, показать свою аккуратность.

223. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[6 мая 1901 г. Москва]

Телеграфируй здоровье приезд. Ольга

224. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[6 мая 1901 г. Ялта]

Вероятно приеду пятницу здоров.

225. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[9 мая 1901 г. Ялта]

Приеду пятницу1 непременно, обязательно. Собакин

226. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[Около 24 мая 1901 г. Москва]

У меня все готово1. Необходимо повидаться до часа, чтобы поговорить. Уезжаем в пятницу непременно. А.Чехов

227. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

21 августа 1901 [Севастополь]

Милая моя, дуся, жена моя хорошая, я только что поднялся с постели, пил кофе и с некоторой тревогой прислушиваюсь к шуму ветра. Пожалуй, будет изрядная качка. Дуся моя, купи 1 ф. мочалки рафии в магазине хотя бы Лисицына и вышли мне в Ялту. Здесь в Севастополе нет ее. К мочалке приложи штук пять шнурков для pince-nez. Что хочешь приложи, но так старайся, чтоб посылка весила не больше двух фунтов.

Поеду в Ялту и буду там ждать от тебя письмо. Не скучай, деточка, не кукси, не хандри, не сердись, а будь весела и смейся -- это к тебе очень идет...

Я тебя очень люблю и буду любить. Всем своим поклонись. Крепко тебя целую сотни раз, крепко обнимаю и рисую в воображении разные картины, в которых я да ты и больше никого нет и ничего.

Дуся, до свиданья, прощай!

Твой хозяин Антон

228. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое авг. [1901 г. Лозовая]

Пишу из Лозовой, дорогой мой. Еду хорошо, но грущу сильно. Холодно и дождь. Купила почтовой бумаги и из Харькова пошлю закрытое. Как и что ты, как доехал? Пиши все, все. Я вчера чуть из окна не выскочила, когда поезд двинулся. Думаю все время о тебе. Мысленно шла с тобой по вокзалу, в гостиницу.

Целую крепко тебя, будь здоров, не хандри и главное пиши.

Твоя О.

Поклон Маше и матери.

229. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое августа [1901 г. Харьков]

Дорогой мой Антоник, золотце мое, ты теперь, верно, кушаешь в ресторанчике! Я так близко вижу и чувствую твое лицо, твои милые мягкие глаза! Я вчера долго стояла у окна и плакала, плакала, -- впрочем, ты этого не любишь. Смотрела в лунную ночь и так заманчиво белела тропиночка, так хотелось пойти по ней и почувствовать себя на свободе, а не в противном вагоне. Когда с глазу на глаз с природой, то каждое ощущение, каждое чувство делается цельнее и сильнее и понятнее. Опять верно выбранишь меня -- зафилософствовалась, немка! Когда я успокоилась, я начала думать о нашей любви. Хочу, чтоб она росла и заполнила твою и мою жизнь. Представляла себе, как бы мы с тобой жили зиму в Ялте, искала и находила себе занятия. Это так верно и будет в будущем году. Ты веришь? Ну, загадывать не будем, а эта зима сама покажет, как и что будет.

Соседка моя по купе -- очень богатая, по-видимому, помещица Тамбовская, но какой она национальности -- не пойму. Муж ее по рассказам из аристократов. Она славная и не болтает много -- большое достоинство у спутников.

Теперь стало светлее и теплее. Ночь я спала хорошо. Накупила газет и читаю, Москва меня волнует. Уже мечтаю, как бы уютнее устроиться и как я буду тебя встречать, моего дусика. У меня только душа начинает ныть, когда я вспоминаю о твоей тихой тоске, кот. у тебя, кажется, так глубоко сидит в душе.

Пишу, а меня все время прерывает моя старуха рассказами о велик. князьях и их гадостной жизни.

Солнце светит сквозь облака, подъезжаем к Харькову, а ты теперь верно около Балаклавы.

Люблю тебя, мой дусик. Сиди у себя в нише и вспоминай меня. Ходи по саду и ухаживай за растениями. На балкончике сиди и дыши воздухом, если не дует. Пей кефир и ешь хорошенько насильно. Напиши, какой оказалась поварихой новая Маша. Чисто ли у тебя в комнатах. Целую тебя крепко, всю твою голову, и прижимаю тебя и ласкаю.

Подъезжаем, вот уже Харьков сейчас.

Целую, целую и люблю.

Пиши.

Твоя Оля

Кланяйся Маше и матери.

230. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[21 августа 1901 г. Курск]

Милый мой, вот я и в Курске; помещица меня заговорила и красные полосы диванов меня раздражают. Сейчас лягу спать и до Москвы. Будь здоров. Ты теперь дома сидишь в кабинете. Пиши мне скорее. Подумай о паспорте и пришли мне лучше бумагу, узнай.

Целую крепко, крепко. Кланяйся.

231. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое августа [1901 г. под Москвой]

Через Ґ часа я уже в Москве. Дождя нет, но свежо. Спала прилично. Думаю, что меня встретят домашние. Ужасно долго не получу письма от тебя, милый. Сегодня вечером напишу тебе.

Целую тебя, будь здоров.

Твоя Оля

232. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Москва, 22 [августа], 1 Ґ ночи [1901 г.]

Вот я и в Москве киплю, дорогой мой, любимый: мой, нежный мой! Скоро 12 ч. ночи, а я еще не сплю! Меня до сих пор качает от дороги, и чувство, будто глаза мои ушли в какую-то глубь. Весь вечер, весь день, все время говорю о тебе и отвечаю на вопросы о тебе. Начну все обстоятельства с самого того момента, как опустила тебе последнюю открытку на вокзале в Москве.

Никто меня не встретил, и я огорчилась немного. Села со своим милым сундучком на извощика и поехала по Москве. Свежо, даже холодно, но как-то приятно. Солнце лезет сквозь облака. По дороге встретила Ольгу. Родион. Васильеву, и почему-то мне было приятно видеть ее доброе улыбающееся лицо, а затем встретила толстого Южина, кот. усиленно заморгал, вероятно, от нежелания поклониться мне. Дома меня встретили шумно. Зина почему-то зааплодировала. Мама не встретила, потому что решила, что я приеду с другим поездом. Все мне ужасно были рады и шумно лобызали. Дядя Сашенька у нас, и милый, трезвый, пьет молоко и в чистом кителе. Скоро пришла Ольга Михайловна и пошла болтовня. В 12 час. я умылась, оделась и пошла на Бронную в театр1. Ужасно волновалась, даже глупо. Репетиции не было и потому видела сначала только Тихомирову, Александрова, Фессинга и потом Немировича, кот. расспрашивал, конечно, обо всем, разглаживая бакены. Встретили меня очень приветливо, ласково. Немирович, конечно, выпытывал, как я отношусь к театру, соскучилась ли по нем. Очень желают, чтоб ты зиму жил здесь. Пригласили меня вечером на репетицию "Утки" в новое наше здание у черта на куличках, т.е. в Сущеве2. В 2 ч. я ушла обедать и застала у нас старую знакомую из Цюриха, помнишь, я тебе про нее рассказывала, кот. любила д. Карла. Она очень милая женщина и мне приятно было повидать ее. Володька пел мне, и я пришла в восторг. Сделал, дрянь, успехи, голосище здоровый, мягкий, поет со вкусом, и если так будет продолжать, то, конечно, удерет в певцы. После обеда я с мамой поехали смотреть квартиру, кот. наняла Зина, т.к. у Володи, оказывается, был дифтерит в легкой форме, он только скрывал. Посылали исследовать пленки. Квартира в переулке против театра очень поместительная, светлая, высокие комнаты, т.е. три из них, 4-я низкая и маленькая, 5-я темная для прислуги, но, о ужас, -- без ватера. Стоит там какой-то трон. Это первая гадость. Вторая, это то, что комната, кот. по расположению была бы отлична для Маши, -- как раз низкая и маленькая -- это не годится, и еще топки порядочно. Побегали еще по квартирам, но все гадость. Наконец набрели на Спиридоновке на один преуютненький флигелек. На улицу выстроены большие европейские дома, а во дворе весь в зелени стоит чистенький прелестный домик в 5 комнат с чудесной кухней, с кладовками, с погребом, с сараем за 850 р. Комнаты небольшие и невысокие, но уютно и Маше есть отдельная комната. Завтра утром пойду к хозяину, попрошу отдать за 800, а если не уступит, возьму все равно. Дом теплый и сухой, жили там с детьми 3 года. Прямо идиллия, Антончик. Огромный двор, весь будет асфальтовый, чистый, хозяева люди передовые, он -- архитектор. Если мы бросим этот флигель, то на следующий год возьмет его мама. Он ей ужасно нравится. И с проведенной водой. И на Спиридоновке воздух отличный, масса садов и улица чистая, ты знаешь. Почти уверена, что возьму его. Увидишь, как будет уютно и хорошо, дорогой мой. Мне уже тоскливо без тебя. С грустью посмотрела сейчас на свою одинокую постель. Как бы мне хотелось прижаться к тебе, услышать, как ты меня "дусей" называешь, увидеть твои ласковые, любящие глаза. И как мне больно думать, что ты сейчас, может, сидишь и тоскуешь... И приятно и больно.

Сейчас тишина, пишу в столовой, т.к. у меня в комнате базар, мать тут же разбирает старые письма. Вечером сейчас я была в Сущеве на репетиции. Там воздвигнута славная сцена, точь-в-точь, как в театре, т.ч. декорации прилаживаются прямо к нашим размерам и не будут более происходить недоразумения. Там узрела, конечно, -- Вишневского, кот. главн. образом велел тебе написать, что он сгорает от нетерпения услышать, как ты говоришь "моя жена" и как ты меня называешь. Хохотали мы здорово над ним. Слушала светские восторги Раевской; Судьбинин до земли преклонялся и руку целовал как "даме".

Все о тебе спрашивали, когда ты приедешь, какой ты etc.. С Морозовым болтала много, с Тихомировым, Москвиным, Артемом. Премьерш еще не видала. Все решили, что я осталась какая и была. Без конца говорили о нашей свадьбе, как и что было, я сообщила, что ты рассказываешь -- как тебя "женили", -- и все хохочут. Вишневский уверяет, что все ужасно его жалеют, что он меня упустил, и я ему все нос показывала. Он все спрашивал, любишь ли ты его; я говорю -- очень. Репетиции идут вяло. Немирович выразил желание, чтоб я играла жену в "Утке", т.к. получается пустое место3. Только молчи об этом; я пока ничего не ответила. Что ты думаешь?

Ты теперь уже спишь сладким сном. Я живу с тобой, всегда думаю, что ты теперь делаешь, где можешь находиться. Конец бумаге и конец вечеру, уже половина второго. Целую тебя, держу обеими руками твою милую, славную голову и люблю, знай, что люблю, и верь мне.

Твоя Дуся.

Мама, Володя и дядя кланяются.

Мама до сих пор не может себе простить, что не накормила тебя хорошим обедом в день венчания, но говорит, что я ее так запугала строгостями, что она никак не надеялась, что ты пожелаешь заехать к нам после церкви; ведь я же и сама не знала этого до церемонии.

Будь здоров, каждый вечер буду мысленно крестить тебя и целовать. Адски жду письма. Целую. Расскажи Маше все про квартиру.

233. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 авг. [1901 г. Ялта]

Жена моя чудесная, друг мой милый, вчера я приехал опять в Ялту. В Севастополе спалось хорошо, утром был сильный ветер, ожидал я качки, но в море не качало, все обошлось весьма благополучно. А теперь я дома, сижу у себя за столом и пишу сие. Погода чудеснейшая. Ну, как ты? Что нашла в Москве? Как встретили тебя товарищи? Пиши мне обо всем, моя славная девочка, я думаю о тебе постоянно.

Кресло из твоей комнаты, угрюмое и задумчивое, я распорядился перенести ко мне. В твоей комнате внизу тихо и одиноко. Портрет твоей мамы стоит на столе.

Арсений еще не приехал. Машу, как говорят, сегодня выпустят из больницы, Марфуша будет лежать еще три недели1. Полька-Маша усердствует и, по словам Маши-сестры, приготовляла обеды в наше отсутствие очень хорошо, по польской книжке. Г-жу Коновицер полиция гонит из Ялты2, и, кажется, ничего нельзя сделать для нее. Твой веер я спрятал к себе в стол.

Сегодня я не чистил своего платья -- вот уже чувствуется твое отсутствие. И сапоги тоже не чищены. Но ты не волнуйся, я распоряжусь, и Маша распорядится, все будет чиститься.

Я тебя люблю, дуся моя, очень люблю. Поклонись маме, дяде Саше, дяде Карлу, Вишневскому, Немировичу и всем. Целую тебя и крепко обнимаю, моя дорогая, неоцененная. Храни тебя Бог. Благословляю тебя. Пиши, пиши и пиши каждый день, иначе будешь бита. Ведь я очень строгий и суровый муж, ты это знаешь.

Твой Antoine.

Вчера в Ялте был дождь. В саду все свежо.

234. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 авг. [1901 г. Ялта]

Дуся моя, по прилагаемому векселю получи из Государственного банка 800 р., затем напиши Алексею Алексеевичу Долженко, Москва, Антроповы Ямы, Воскресенский проезд, д. Родионова, кв. 1 -- напиши, когда он может застать тебя, в каком часу, и затем, когда он явится к тебе, вручи ему эти 800 рублей. Это мой кузен, брат двоюродный, сын моей тетки, сестры матери, человечек очень хороший, потому обойдись с ним поласковей. В праздник он свободен после обеда, а потому лучше всего вызови его к себе в праздник.

Арсений наконец приехал. Журавль поднял по этому поводу необычайный крик. Маша вернулась из больницы. Кажется, жизнь входит в норму, хотя, впрочем, платья моего не чистили уже три дня. И сапоги тоже не чищены; сейчас позову Арсения и отдам в чистку.

Погода хороша и сегодня. Вчера был Саша Средин с женой, была и мадам Бонье, с которой, очевидно, у меня будет романчик.

Читаю, будто в Москве холодно. Правда ли?

Так вот, деточка моя, обойдись с Алешей поласковей, по-родственному; он, повторяю, хороший паренек. Целую крепчайше, обнимаю тебя, опять целую. Скучаю без тебя страшно, ангел мой, дуся моя необыкновенная.

Этот портрет делала когда-то Хотяинцева.

Все эти дни, со дня нашей разлуки, я не получил от тебя ни одного письма. Что сей сон значит?

Благословляю тебя, половина моя хорошая. Поклонись маме, дядям, брату и всем.

Твой Antoine

235. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1 ч. ночи 23-ье августа [1901 г. Москва]

Как поживаешь, дусик мой? Мне отрадно думать, что по окончании дня я сажусь болтать с тобой, Антончик мой. Я сейчас вымылась в кухне в большом тазу, смыла дорожную грязь и опять тишина в доме, и опять я пишу тебе. И у тебя теперь тихо и темно, и ты спишь уже, конечно.

Как поужинал? Был ли Гольцев у тебя и вообще кто был из приятных? Завтра я уже могу иметь письмо от тебя, если ты написал его еще в Севастополе, как обещал.

Отчего ты не со мной, Антонка? Мне дико, странно быть без тебя.

Ну, на эту тему лучше молчать, а то я затяну длинную песенку. Опишу день свой: не спала до рассвета, встала в 8 ч. и в 10 отправилась на Спиридоновку, чтоб еще посмотреть флигелек и решить, брать или не брать. Отдают за 850 р., а я хочу за 800 и хотя дала уже задаток, но поговорю с хозяином, может, уступит. Флигелек маленький, но очень, очень уютный, уберется -- будет игрушечка. И мамаше, если она захочет приехать, будет комната, и Маше совсем отдельная.

Хозяина еще не видала, не застаю все. С 1-го квартира будет наша, ее вычистят.

Попела утром, голосом владею, не скрипит, и я рада. Разбирала старые письма. После обеда варила бруснику, причем наши "мальчики" (д. Саша и Володя) приходили в кухню и все дурили и мешали. У нас стоит граммофон Бартельсов и меня угощают пьесами -- звучит как удавленник бы пел, но смешно. Под вечер отправилась с мамой к скучным старым знакомым Кемпе (директор, пивовар, завода Трехгорного), усиленно там болтала, чтоб казаться оживленной. Они славные и добрые, но русско-немецкие буржуи, богатые и экономные, и скучные. Вернулась, выкупалась и села писать. Вот тебе мой день.

Вчера забыла тебе написать: Немирович и Санин говорили мне, что хотят ставить "Иванова"1. Ты ведь не будешь восставать? Может, сделаешь незначительные перемены, но постановка эта -- дело хорошее. Без Чехова нельзя. Но, увы, мне Сарру наверное не дадут, и от ревности я буду погибать.

Санин меня все расспрашивал, хорошо ли быть замужем, не суживается ли горизонт. Чудак! У него "в душе пусто", "чувствую, что надо жениться, но на ком?!.." Я ему надавала советов.

Сегодня у меня день без театра.

Антон, мне все хочется писать тебе о любви, ласке, о чем-то хорошем, широком, изящном, во что бы не совали свой нос люди и не мельчили бы. Я что-то туманно выражаюсь, но ты должен понять и не смеяться надо мной. Смотрю на твою фотографию и мне приятно на душе, потому что знаю наизусть каждый штришок. А волосы мочишь спиртом? Скажи Маше, чтоб приготовила тебе свежего. Целую крепко, милый мой. Пиши о самочувствии.

Твоя Оля.

Мама кланяется всем и тебе особенно.

236. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[24 августа 1901 г. Москва]

Взяла особняк Спиридоновке, тепло, уютно, пиши.

237. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 авг. [1901 г. Ялта]

Милый дусик мой, получил от тебя две открытки и одно закрытое письмо, спасибо тебе! Ты добрая, хорошая, я тебя люблю и люблю. А сегодня у меня с утра болит голова, не болит, а трещит, между тем с утра до вечера (то же, что и вчера) один за другим гости. Не могу работать. Из приятных были, между прочим, Дорошевич и один доктор, некий Реформатский, из Питера.

Ковры уже покрывают мой пол. Уютно стало. Будут переделывать печи. После поливки, которую мы произвели с тобой, розы зацвели буйно.

Я приеду в Москву в сентябре, когда напишешь. Без тебя мне очень скучно. Я привык к тебе, как маленький, и мне без тебя неуютно и холодно.

Пришла начальница с Манефой1. Идет дождь. Новая кухарка Маша, полька, готовит кушанья очень хорошо. Вот уже три дня, как мы обедаем совершенно по-человечески. В комнате моей убирают, платье чистил сегодня Арсений. Вчера у нас была Татаринова -- писал ли я тебе об этом?

Ты пишешь: "Душа начинает ныть, когда я вспоминаю о твоей тихой тоске, которая у тебя, кажется, так глубоко сидит в душе". Какой это вздор, дуся! Никакой у меня тоски нет и не было, я чувствую себя довольно сносно, а когда ты со мной, то и совсем хорошо.

Напиши, как тебя встретили в театре, какие пьесы идут, какие пойдут, что ты будешь делать там до 15 сентября. Пиши подлинней, не ленись. Я пишу тебе длинно, но почерк у меня мелкий и потому выходит коротко.

Было прохладно, теперь, по-видимому, начинает опять теплеть. Тихо, славно, розы цветут обильно, одним словом, не жизнь, а малина.

Обнимаю мою жену хорошую, целую и благословляю и убедительно прошу ее не забывать меня и писать, и почаще вспоминать. Когда приеду, то буду целовать тебя непрерывно целый час, а потом поеду в баню и парикмахерскую, потом обедать, потом вечер, а потом спать. Так? Дуся моя! Какой поганый портрет твой в "Отдыхе"!2 Ой, ой!

Целую обе твои лапки.

Твой Antonio

238. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1 ч. ночи 24-ое авг. [1901 г. Москва]

Спасибо, что не надул, дусик, и прислал письмо -- получи поцелуй горячий мой. "Ракалию"1 вышлю тебе, завтра утром куплю, и шнурков тоже. Сегодня какой-то противный день и зря прошел. Посылаю тебе план нашего домика2, покажи Маше. Володя рисовал, но ошибся в размерах -- я поправила, как могла. Есть комната лишняя, небольшая, кот. может остаться на случай приезда матери, или же можно ее сдать нуждающемуся человечку женского пола.

К 1-му сент. домик очистят. Я была у хозяина. Уверяет, что теплый, жили там с детьми и не съехали бы, если бы их не попросил "сам" очистить квартиру из-за стройки на дворе. Мне ужасно нравится домик и Маше будет по вкусу, я знаю. Кухня чудесная, светлая, чистая, скажи Маше. Кругом все сады и воздух чудесный.

На днях пришлю тебе французское письмо к твоей графине3. Была сегодня у Ольги Михайловны, болтала много с ней и с детишками, кот. меня зовут теперь Оля Чехова, а прежде звали Оля Книппер, и мне это нравится.

После обеда сидела дома, метила полотенца, пришла тетя Лёля и Николаша, засадили меня играть "в тетки" (в карты), а я в картах смыслю, как свинья в апельсинах, и надо мной трунили. Вообще надо мной трунят, что я невеста без приданого, жалеют тебя. Тетка все бредит твоими глазами. Топили сегодня камин, и было очень уютно, мама попела немного. Николаша играл свое сочинение. На него жаль смотреть -- совсем разбитый человек!

Без меня были Средины у нас и никого не застали дома. Не знаю, где их откопать теперь. Завтра, дуся, пойду на приемный экзамен в театр, интересно посмотреть4. Буду баллы ставить и всех проваливать.

Дусик, Антончик, как ты, что ты, пиши больше о себе, о каждой своей пуговице. Как спишь, как ешь, с кем говоришь? Пьешь ли кефир, вкусен ли? Что кишочки? Вытираешь ли шею одеколоном, мочишь ли волосы спиртом?

Антонка, родной мой, золотце мое (между каждым словом поцелуй), милый мой, любовь моя. Тебе скучно, что венгерец не блуждает вокруг тебя с подушками, матрацами, ведрами? Что в саду новенького. Скажи, чтоб Маша привезла миндалю с нашего деревца. Целую тебя крепко, обнимаю так, что ломаю кости.

Собака

239. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

25 авг. [1901 г. Ялта]

Сегодня, дусик мой, ровно три месяца, как мы повенчались. Я был счастлив, спасибо тебе, моя радость, целую тебя тысячу раз.

Сегодня были у нас Средины, вернувшиеся из путешествия. Он поздоровел, Софья Петровна похудела, но весела и счастлива. Приходил Орленев, актер. Он и Дорошевич обедали у нас.

Я пью кефир, очевидно с пользой для себя. Завтра буду уже пить 3 бутылки.

Ты наняла квартиру на Спиридоновке? Особняк? А что это значит?

Утомился страшно, гости целый день. Вчера болела голова, а сегодня ничего, только усталость чувствую.

Обнимаю тебя крепко, крепко. Твой муж и твой друг на веки вечные.

Антон.

Когда мы увидимся?

240. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1 ч. ночи 25-ое августа 1901 г. [Москва]

Здравствуй, дусик, здравствуй родной мой, дорогой мой, нежный мой муж! Как бы я сейчас улеглась к тебе на плечо и заснула бы!! С нетерпением жду письма от тебя. Пиши обо всем.

Завтра утром отправлю тебе рафию и 2 шнурочка для pince-nez, a больше ничего не вложила, т.к. Зина без меня зашила и написала адрес.

Сегодня вечером я была с Савицкой у Корша, смотрела "Цепи"!!!!1 Вот пытка! Играли все, как семь свиней вместе, исключая сестры Татьяны Щепкиной2. Уж и пьеса!!! Я еле высидела, зевала немилосердно и все думала о тебе, когда переставала зевать. Нет, больше я не пойду к Коршу.

Сегодня хоронили Черневского3. Из наших были Влад. Ив., Вишневский и Бурджалов. Вл. Ив., кажется, сказал несколько слов.

В 3 ч. был приемный экзамен. Я сидела за столом в комиссии и всех забраковала. Ну и выставка же была! Неимоверных усилий стоило мне сохранять достойную экзаменаторскую физиономию. Ужасные экземпляры были!

Ты сейчас удивишься: знаешь кто экзаменовался? Угадай... Лика Мизинова... Читала "Как хороши, как свежи были розы" Тургенева, потом Немирович дал ей прочесть монолог Елены из 3-его акта "Дяди Вани" и затем сцену Ирины и Годунова, как видишь, все под меня, с каверзой. Но все прочитанное было пустым местом (между нами), и мне ее жаль было, откровенно говоря. Комиссия единогласно не приняла ее. Санин пожелал ей открыть модное заведение, т.е., конечно, не ей в лицо. Когда мы все уже удалились совещаться в кабинет, доложили о приезде прямо с вокзала одной девицы, кот. была записана. Мы настояли, чтоб ее приняли прямо в кабинете и дали бы ей прочесть. Немирович согласился, и вот вошла особа в дорожном одеянии с сумкой через плечо, взволнованная, дали ей воды, и она с места в карьеры начала читать "Хозяин" Никитина и произвела впечатление, мне на душе стало больно. Она была единственная, у которой я нашла зацепку, несмотря на хриплый голос. Ее приняли и еще одного кавалера. Экзаменовалось человек 16. Скажи Маше, что Янькову4 не приняли. Экзаменовался один г-н Искра -- провинциальный фат из жидов -- представляешь? После экзамена я пошла к Савицкой, сидела, болтала и надумала идти к Коршу.

Я уже негодую, что меня так рано вызвали, успокаиваюсь только тем, что нашла квартирку.

Как мне трудно быть с тобою врозь! Точно отрезан кусок от меня.

Работаешь ли, муж мой милый? Только не хандри, ведь скоро увидимся, вот только устроюсь. Все спрашивают, когда ты приедешь.

Расскажи Маше про Лику. Я думаю, ее возьмут прямо в театр, в статистки5, ведь учиться в школе ей уже поздно, да и не сумеет она учиться. Целую тебя, милая моя голова, целую нежно и горячо глаза, волосы, губы, щеки, перелетаю часто мысленно к тебе и сижу в кабинете и в спальной у тебя и с тобой. Люби свою

собаку.

Погода свежая, но не сырая, солнечно.

241. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12 ночи 26-ое августа 1901 г. [Москва]

Я ужасно устала, мой Антонка! Весь вечер у нас рассказывали самые отчаянные анекдоты, и я против воли смеялась как сумасшедшая. Отличался Володин товарищ, студент, и действительно ловко рассказывал. Мы все умирали со смеху; были только свои: т. Лёля, д. Саша и Николаша. У меня просто в голове шумит. Но что бы я ни делала, как бы ни смеялась, я всегда, даже бессознательно, думаю о тебе. Милый ты мой хозяин!

Знаешь, сегодня была у мамы О. Р. Васильева, хочет учиться петь, чтоб быть в состоянии петь своим бебешкам. Она очень желает повидаться с тобой, ей нужно о чем-то посоветоваться. Писать, говорит, трудно, и если она увидит тебя еще в сентябре, то это не будет поздно.

Сегодня утром я с Володей и его товарищем ходила на Сухаревку1, толкалась, купила себе пальмочку "кентию", буду ее растить, и еще том Maupassant'a.

Тетка подарила мне серебряную ситку и ложку десертную. Мама все говорит о тебе и грустит, что тебя нет. Вообще тебя что-то уж очень любят у нас, и я начну ревновать, уже это замечают. Тетка ревнует, что ты д. Сашу очень любишь. Д. Саша мил и тронут до глубины души твоим поклоном. Д. Карл в отъезде где-то около Ярославля у больной, вызван на месяц.

Сегодня я отдала обивать свою мебель, чтоб она была чистенькая и свеженькая в нашей квартирке. Для тебя будет великолепное chaise-longue, оставшееся нам еще от бабушки, вообще будет покойная хорошая мебель. Возьму пианино. Устроимся очень уютно, чтоб тебе было тепло и хорошо здесь, и любить тебя буду, нежный мой.

Как только приготовлю все, так ты и приезжай. Буду тебя чистить, холить, лелеять, кормить, поить. Дусик мой, милый мой, любимый мой.

Наши сидят, играют в "тетки".

У меня в комнате неуютно, все навалено кое-как, втиснуты вещи д. Карла. Куплю себе еще каких-нибудь славненьких не шаблонных растеньиц и буду ходить за ними. Будет у меня котик Мартын. Дает Савицкая мне. Если ты его не взлюбишь, то он будет в кухне. Хотя он мил -- мягкий, толстый и с собачьими ухватками, обнюхивает чужих, и лапками трогает веки, когда они закрываются и открываются. Ему сейчас 2 месяца.

У меня уже московское настроение, что-то познабливает, болят верхние позвонки, от сна устаю.

А Суворин-то сгорел!2

Писал ли тебе Горький? Слышала, что он будет жить в Чернигове3.

Ну, спи спокойно, родной мой, спасибо за письмо, за ласку, за любовь. Пиши и люби. Кланяйся Маше и матери. Целую крепко, крепко.

Олька.

Прости, что задержала, но не могла найти, заложила куда-то усердно в дороге4. Целую.

242. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 авг. [1901 г. Ялта]

Собака моя, я здоров, но по-прежнему ничего не делаю, так как теперь осенний сезон, ходит много приезжего народа. Вчера два раза был твой знакомый Карабчевский. Сегодня был Орленев и т.д. и т.д.

У меня в комнате много больших пауков. Откуда они взялись -- черт их знает. Бегают очень быстро.

В гостиной ломают печь. Сегодня буду мыть голову, а то волосы продолжают лезть.

Сейчас отправляюсь в город по делам. Приехал больной д-р Витте, надо на почту, надо к m-me Бонье (твоей сопернице) и т.п. Завтра уезжает г-жа Коновицер. Видишь, дуся, я пишу тебе все подробно и умалчиваю или пишу очень кратко только об одном, а именно о том, как я тебя люблю, как без тебя скучаю, моя радость, немочка моя, деточка. Твое второе письмо уже короче, и я боюсь, что ты охладеешь ко мне или, по меньшей мере, привыкнешь к тому, что меня нет около тебя.

Ну, не стану вдаваться в сии подробности. До свиданья, дуся моя. Целую, обнимаю и делаю с тобой все, что мне угодно. Кланяйся своей маме, дяде Карлу, дяде Саше и брату.

Твой Антон.

Пиши подробнее!!

243. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1 ч. ночи 27-ое августа 1901 [Москва]

Муж мой милый, в точности исполню твое поручение относительно 800 р. и кузена твоего. Не бойся, обойдусь с ним по-хорошему1.

Ты жалуешься, что не получал ни одного письма от меня? Я писала из Лозовой, из Харькова, из Курска, с вокзала Москвы и вечером того же дня, т.е. 22-го и теперь пишу каждый день, не пропуская.

Теперь ты должен их всех получить уже, -- верно?

Вынул ли ты своего "Архиерея" из чемодана? Принялся ли за него? Что ты теперь читаешь, чем занят? Пишешь очень необстоятельно. Раз я буду знать, что ты читаешь, я буду чувствовать твое настроение. У меня осадок на душе, оттого что я не с тобой, милый мой. Я живу тем, что жду, жду...

У меня пока нет дома, нет гнезда, все какой-то бивуак с самого мая месяца. Не дождусь, когда переберусь в свой флигелек, чтоб было тихо, уютно и чтоб ты приехал. Я тебя видела во сне.

Читаю Мопассана "Notre cœur"2. Сейчас у нас был Чеховский вечер. Сидела Цюрихская знакомая наша с 20-ти летним сыном, кот. много слышала о тебе за границей, но мало читала. И вот д. Саша просвещал ее. Читал "У предводительши", "Нервы", "В потемках", "Винт", "Роман с контрабасом" и все умирали со смеху. А я еще больше чувствовала твой тонкий изящный талант, вспоминала другие твои рассказы, совсем противоположные этим. Знаешь, Антон, ты меня как-то затягиваешь понемногу своей личностью.

Как мне делается беспомощно больно и грустно при мысли о нашей разлуке. Боже, отчего так все несовместимо в жизни?!..

Я стащила из пакета с фотографиями три твоих карточки и смотрю каждый день. Антонка, а ты думаешь обо мне, не забыл меня, моего лица, меня всю, или уже свыкся с тем, что меня нет около тебя?

Ты с m-me Бонье, а мне с кем романчик завести, напишешь?

Кланяюсь всем от тебя. Мать моя все о тебе страдает. Говорят о тебе ужасно много. Усиленно записываются все у меня на 1-ое представление "Трех сестер"3. Ты должен просмотреть всю пьесу начерно. Целую тебя крепко, каждую морщинку на твоем лице. Целую, обнимаю и люблю.

Твоя собака.

Поцелуй матери ручку, и кланяйся Маше, бабушке, Арсению и Маше4.

244. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 авг. [1901 г. Ялта]

Собачка, милый мой песик, письмо твое только что получил, прочитал его два раза -- и целую тебя тысячу раз. План квартиры мне нравится, покажу Маше (она уехала провожать на пароход Дуню Коновицер), все очень хорошо, только почему ты поместила "кабинет Антона" рядом с учреждением? Хочешь быть бита?

Отвечаю на твои вопросы1. Сплю прекрасно, хотя страшно скучно спать одному (привык!), ем много, говорю целый день с гостями. Кефир пью каждый день, со вкусом, "кишечки" пока ничего себе, шеи одеколоном не вытираю -- забыл. Вчера мыл голову.

Вчера я был у Орленева, познакомился с Левентон2; она живет с ним на одной квартире.

Миндаль с нашего дерева привезет Маша и отдаст тебе.

Видишь, какой я муж: пишу тебе каждый день, исправнейшим образом. Мне так скучно без тебя! Я каждое утро прислушиваюсь: не слыхать ли венгерца, не пройдет ли он с ведром. Мне кажется, что я совсем уже стал обывателем и без супруги жить не могу.

Тете Лёле и Николаше передай мой привет. Николашу поцелуй.

Веди себя хорошо, а то буду колотить очень больно. Пиши, дуся, не ленись.

Твой Антон

245. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12 ч. ночи 28 авг. [1901 г. Москва]

Видишь, какая я хорошая жена, Антонка мой, пишу каждый день своему суровому хозяину! Тебе еще не надоело читать мои письма?

А знаешь, Маша мне писала, что у тебя настроение и самочувствие отличное, и у меня помимо моей воли закопошилось ревнивое чувство -- зачем это без меня тебе хорошо? Может ты рад, что я уехала? Тебе спокойнее без меня?

Ну, прости, что я это пишу, я чувствую, как ты меня называешь дурехой. Ну поцелуй меня.

А я не пойму, какое у меня теперь самочувствие?! Ожидательное -- все, что я могу сказать. Начинаю раздражаться -- это со мной бывает зимой только. Но с тобой, мне кажется, буду вдвое ласковее. Как я хочу тебя видеть. Как я люблю слушать, когда ты говоришь, что любишь меня...

Вишневский не дождется тебя. Радуется своим беседам с тобой, как он тебя будет смешить и болтать чепуху, и как ты ему будешь говорить небылицы из твоей женатой жизни. Он все думает, как бы тебе веселее устроить жизнь здесь в Москве.

Завтра Влад. Ив. читает свою пьесу1. Волнуется, кажется, сильно. Он сегодня был у мамы, приглашает ее ставить голоса в драмат. классе при нашем театре. Не знаю, чем кончится. Маму это дело интересует и ей хочется. Станиславский, говорят, в диком восторге от пьесы Влад. Ив. и уже написал mise en scХne 1-ого акта. Интересно -- послушаем. А право, страшно за Влад. Ив. Подумай, если пьеса не понравится; если сядет на мель -- каково ему? Ты, впрочем, философ в этом деле, и никакого ужаса не видишь -- правда? Вл. Ив. очень хотел бы прочесть ее тебе, или послать, но до сих пор не имел ее целиком на руках. Приезжай, почитаешь, поговоришь с ним. Конечно, трудно ему тягаться с Чеховым, Ибсеном, Гауптманом2. Что-то будет!

Была сегодня в Госуд. банке, получила 800 р. и просила прийти Алексея Ал.3 завтра в 5 час. В банке спросили мой паспорт, и т.к. оного не оказалось, осведомились, нет ли у меня знакомого в банке. Таковых не оказалось -- тогда другой чиновник обратился ко мне с вопросом: "Ведь Вы Книппер?" -- и устроил дело без паспорта. Видишь?!

Я сейчас вымыла голову, сижу русалкой, мама с Николашей поют новые вокализы для пения, кот. он написал. Ела сейчас вкусный салат из картофеля, огурцов, селедки, испанск. лука и телятины.

Отдала обивать всю свою мебель, а то она имела срамной вид!

Схоронили Черневского.

Я начала петь каждый день.

Напиши, о чем ты думаешь, о чем мечтаешь, милый мой. Что читаешь? Получил ли все мои письма? Чистят ли тебя, убирают ли комнату? Надо, чтоб мой писатель был не в пуху. Милый, как мне скучно без тебя, скучно и непонятно. Целую горячо.

Ольга.

Попроси Машу отдать Срединым "SalammbТ"4, она у тебя в кабинете. Не забудь. Я тебя всегда мысленно крещу и целую, когда засыпаю.

246. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2 ч. ночи 29-го августа 1901 [Москва]

Антонка, дуся мой, bonjour! Скоро 2 ч. ночи, а я недавно вернулась с чтения пьесы Вл. Ив. и устала ужасно.

У меня в голове сумбур, а на душе муть. Не пойму -- хорошая ли пьеса. Попрошу его на днях поговорить со мной. Что-то экзотическое. Называется: "Независимые"1. Мать -- натура художественная, вся в музыке, в звуках, в работе, из дочери хотела сделать то певицу, то пианистку, но дочь бесталанная, властолюбивая, замужем без любви за князем, уже года 4, но притом остается девушкой и любит другого, женатого, философа, а тот любит в ней только свою мечту, и хотя расходится с женой, но и не соединяется с княгиней, т. к. это уничтожило бы мечту, и уезжает после разговора с князем. Княгиня пошла бы за ним, но видит сама, что он ее любит только как женщину и ближе не подпустил бы. Она в отчаянии хочет куда-то уехать, мечется, тяжелая сцена с матерью, кот. ее совсем не понимает и не может даже вникнуть, и пьеса обрывается. Очень хорошо вышел у него князь -- натура прозрачная, чистая, идеальная, как живой. Философ не очень удался, по-моему. Да вообще должна еще прочитать пьесу внимательно. Не знаю, поймешь ли ты что из моих слов? Пьеса, кажется, понравилась, аплодировали сильно. Приехал было Боборыкин, но после 1-го акта уехал, т.к. повспылил с Вл. Ив. Он сказал, что Немирович не имеет права ставить свою пьесу в своем театре, и вскипел, и Немирович попросил его уехать. Только это entre nous2, дорогой мой.

Виделась я первый раз с Станиславским, он был очень мил, много расспрашивал о тебе, благодарил меня за тебя, т.к. слышал, что ты весел, доволен, счастлив, сказал, что я вумная. Сознался, что ему трудно было с тобой говорить, что ты ему казался сухим и только он тебя раскусил как-то вечером, в Дегтярном пер., просидев с тобой вечерок. Мил был очень наш Костя. Очень д арта [1903 г. Москва]

Ты все недоволен мной и наказываешь меня молчанием. Дусик, снимись у Дзюбы и пришли мне свою фотографию. Тебе это не очень трудно? Я хоть с новой фотографией поеду в Петербург. Я, верно, уже на Страстной удеру. Мама уедет из Москвы отдыхать, Маша1 пусть говеет на свободе, она просилась, а я уж буду жить студентом. Где остановлюсь -- не знаю. К Мухину не хочется. Очень уж тяжело вспоминать пережитую там болезнь. Хочется поближе к театру. Говорят, Европейская гост. близко, но будто дорого там. Ничего еще не знаю. Как мне не хочется ехать!

Все теперь съезжаются в Ялту, и тебе будет веселее. Я ненавижу всех людей, едущих в Ялту, т.е. не в Ялту, а к тебе. Завтра едет Миров, в субботу Маша. Бунин собирается. Екатерина Павл. поехала. Играю я из последнего.

Сегодня был в театре вел. князь Николай Михаил., уехал после 3-го акта на Кавказ. Был в мужском фойе, но там его очень холодно встретили, никто даже, говорят, внимания не обратил. Миров смотрел, Лазаревский. Расскажут тебе свои впечатления.

У нас очень тепло, ходят почти в летнем. Солнце греет славно. Кошки по вечерам задают концерты на крышах. Все как следует.

У Андреевой ангина, и сегодня Наташу играла Литовцева2. Ничего себе, крепко. Я сегодня ходила покупала себе шляпу, платье для Петербурга. Миров обедал у нас, и мы справлялись с обедом сами с Ксенией, т.к. Маша отравилась сладким пирожком от Савостьянова. Призывали доктора, он говорит, что отравление, прописал ей лекарство. Сейчас ей лучше. Был Петр Кожевников, кот. очень просил тебя принять его в Ялте, где он будет на Святой. У него есть какое-то дело. Примешь? Шольцу ответишь? Адрес его: Berlin, Siboldstrasse, 6.

Был кн. Шаховской, всё имения покупает. Да, он предлагает поставить тебе свой письменный стол, кресло и диван. Ты согласен? Будь милый, ответь. Мебель может стоять до осени. А осенью я могу дать свой кабинет, а себе буду понемногу приобретать, а то у меня мужская обстановка. Правда? Буду заказывать столяру по рисункам, будет недорого.

Целую тебя, дорогой мой, и жду письма отчаянно. Покойной ночи, пойду спать, а то уже поздно. Знаешь, я последнюю ночь видела тебя во сне, и ты меня так горячо и сильно обнимал и целовал крепко. Как хорошо! Когда это будет наяву! Поцелуй мамаше ручку за меня. Кланяйся всем.

Твоя Оля

764. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[17 марта 1903 г. Ялта]

Все благополучно.

765. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

18 марта [1903 г. Ялта]

Дуська моя, замечательная, наконец ты прислала свой адрес и все опять вошло в свою колею. Спасибо, голубчик. Слезное письмо твое, в котором ты себя ругаешь перед отъездом к Черниговской1, получил я утром, прочел -- нет адреса! Готов уже был подать прошение о разводе, как в полдень получил телеграмму.

Стало быть, на Фоминой я приеду в Москву, приеду до твоего возвращения из Петербурга, встречу тебя, встречу не на вокзале, а дома, побывавши в бане, пописавши пьесу. А пьеса, кстати сказать, мне не совсем удается. Одно главное действующее лицо еще недостаточно продумано и мешает; но к Пасхе, думаю, это лицо будет уже ясно и я буду свободен от затруднений.

Если Маша еще не уехала, то скажи ей, чтобы она привезла немного колбасы вареной. Слышишь? Все остальное добудем у Кюба. Фотографию, о которой ты писала2, пришлю тебе, вероятно, в Петербург с В. К. Харкеевич. Если есть ложи не дороже 30, ну 40 рублей, тогда закажи для В. К. ложи ("На дне" и "Дядя Ваня"), если же нет таких дешевых и вообще нет лож, то, дуся моя, не сердись на своего глупого мужа, запиши ей 2 кресла по 3 рубля на эти две пьесы. Я тебя обожаю, роднуля, люблю.

Завтра опять буду писать. Не говори глупостей, ты нисколько не виновата, что не живешь со мной зимой. Напротив, мы с тобой очень порядочные супруги, если не мешаем друг другу заниматься делом. Ведь ты любишь театр? Если бы не любила, тогда бы другое дело. Ну, Христос с тобой. Скоро, скоро увидимся, я тебя обниму и поцелую 45 раз. Будь здорова, деточка.

Твой А.

766*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое марта утро [1903 г. Москва]

Что же, трагедия с адресом кончилась наконец, милый мой? Ты успокоился? Повторяю, что я писала тебе несколько раз, что д. Коровина на Петровке1.

Опять ты спрашиваешь, что тургеневское пойдет у нас. Я тебе писала что, и кто играет главные роли. Ты просто, дусик, забываешь. Пойдет "Нахлебник", "Где тонко, там и рвется" и "Провинциалка".

Читал, как Кугель нас отделал? Мы друг друга лицемерами зовем теперь, или сигнализацией2.

Как чувствует себя Горький? Видишь ли ты его, и отчего не пишешь?

Вчера был у нас Конст. Серг. Он в духе, интересный, славный, бодрый. Была Надежда Ивановна, был Иван Павл., кн. Шаховской, Лазаревский. Надежда Ив. жила у Саши, пока его жене делали операцию у Штрауха в лечебнице.

Антонка, я так мечтаю о том времени, когда мы будем вместе, что мне все кажется теперь маловажным, и не знаю, о чем писать.

Собираю тряпки для Петербурга, деньги у меня летят, черти, а ничего особенного не делаю. А мне все равно, по правде сказать.

Сегодня шел дождь утром.

На ночь я всегда читаю один твой рассказик. Так уж привыкла.

Ну, милый мой, писать не о чем. Все благополучно.

Когда ты приедешь, я тебя ровно трое суток буду держать в объятиях, не дам ни есть, ни пить. Согласен? Буду смотреть на своего красивого мужа. Я тебе давно не говорила, что ты красивый? Целую и обнимаю крепко, дорогого моего. Вспоминай обо мне.

Твоя дворняжка

767. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19 марта [1903 г. Ялта]

Актрисуля моя, здравствуй! Ты извини меня, но наша продолжительная разлука имела свои последствия: я состою в переписке с m-lle Пушкаревой. Чем кончится, к чему приведет эта переписка, не знаю, а пока поздравь меня: она обещает прислать мне свою пьесу. Помнится, в восьмидесятых годах я уже читал эту пьесу. Как бы ни было, я написал ей, чтобы она мне пьесы своей не присылала, так как-де в пьесах я ничего не понимаю, а послала бы к В. И. Немир.-Данченко. Предупреди В. И., скажи ему об этой пьесе, пусть авторитетно скажет ей, чтобы она, П-ва, больше не писала или поставила пьесу свою где-нибудь в провинции, если пьеса хотя немножко не безнадежна.

Я здоров, в последние дни что-то стал покашливать, но, должно быть, это неважно, случайно. Чувствую себя бодро, сижу в саду или немножко работаю в кабинете. Думаю о тебе, о нашей поездке в Швейцарию, в Италию. Будем за границей много есть и много пить пива. Я ведь всю зиму ничего не пил.

17-го марта был на именинах у Алексея Максимовича. К нему приехала жена. Она и он говорят о тебе с восхищением; говорят, что за последний год ты сильно шагнула вперед, играешь чудесно. Я слушал, радовался, что у меня такая жена, и на ус себе мотал.

Я послал одно письмо в Пименовский пер. Получила ли? Ах, дуся, какое это было огорчение с адресом.

Так не забудь же сказать Немировичу насчет Пушкаревой. В письме к ней я так расхвалил его, что, если бы он прочел, то пришел бы в восторг.

Свой петербургский адрес пришли мне заранее. Из Петербурга будешь присылать мне длинные телеграммы, в мой счет, на что ассигную 25 руб.

Знаешь, дусик, "Месяц в деревне" мне весьма не понравился. Пьеса устарела; если у вас она не понравится, то скажут, что виновата не пьеса, а вы.

За зиму я отвык от людей, от жизни, уже ничего не умею, решительно ничего, так что пригласи к себе кого-нибудь, а когда я приеду, то будем спать втроем. Дуся моя, согласна? Нет?

Обнимаю тебя, целую, перекувыркиваю, встряхиваю. Пиши мне каждый день, не терзай меня.

Твой А.

768. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

21 марта [1903 г. Ялта]

Дуся моя, твое последнее письмо просто возмутительно. Ты пишешь, что "в скольких письмах писала, что переезжаем на Петровку д. Коровина", между тем все твои письма целы у меня и только в одном ты вскользь сообщаешь, что перебираетесь в д. Коровина -- и мне оставалось думать, что вы перебрались в Пименовский пер. Я так и знал, что я же окажусь виноватым! И все твои письма целы у меня, я покажу их тебе. Ну, да Бог с тобой. С этим адресом была в течение двух недель такая обида, что до сих пор успокоиться не могу.

У нас нет дождя. "Вишневый сад" будет, стараюсь сделать, чтобы было возможно меньше действующих лиц; этак интимнее.

Ну, больше писать не могу, прости.

Твой А.

Ты пишешь, что я невнимательно читаю твои письма. Из чего это видно? Я привезу все твои письма, и ты сама увидишь, что ни одно письмо не пропало и что ни в одном нет адреса.

769*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое марта [1903 г. Москва]

Сегодня вечером была сильная гроза, дорогой мой! Духота была днем адская. Сейчас льет дождь сильнейший. Точно в мае. Даже жутко как-то.

В Петербурге у нас все распродано, т.ч. я ничего не могу сделать для Варвары Конст. Напишу Богомолову, может, что случайно перепадет.

Ты пишешь, что, сидя в саду, или думаешь, или злишься? Ты злишься? На кого, на что? А со мной ты не будешь злиться? Мы опять начнем жить сначала. Да, дусик?

Сегодня обедали у нас твоя любимица Мунт и Муратова. Мунт рассказывала о Херсоне1, о том, что ее любимая роль Нины Заречной, кот. она играет с упоением2. Муратова острила понемножку. Приходил Бунин. Я все брожу утомленная. Третьего дня, представь, перед 4-м актом "Столпов" -- заснула и слышу сквозь сон третий звонок и не могу встать. Это я-то! Я зимой ни за что на кушетку не сяду во время игры, а тут вдруг -- заснула. Сегодня в 4-м акте, во время речи Берника, еле стояла, стояла и дремала.

Кабы мне в Петербурге продержаться молодцом!

Завтра уезжает Маша, и я остаюсь одна. Я ревную, что она будет с тобой. Ты сердишься на меня? Посылаю тебе куличек, пасочку, и яички, и цыпленочка. Хотелось ничего не посылать, а, право, не знаю, что тебе может доставить удовольствие, кроме меня, большой куклы. Если бы я сама могла приехать! Ты так равнодушен ко всему. Т.е. я бы с радостью прислала тебе предметы художеств., интересную картину, напр., но на это нужны деньги; дребедень ты не любишь, я знаю.

Иночка больше не столуется у нас. Буду обедать одна с твоим другом Вишневским. Ты писал Влад. Ивановичу о дейст. лицах в "Вишневом саду"3. А мне ни полслова. Я вообще не могу быть в такой продолжительной разлуке с тобой. Я теряюсь. Я не такой сильный, разумный человек, как ты. Мне уже трудно писать тебе, я не чувствую, что тебя интересует, я не знаю, о чем ты думаешь, какой ты стал. Вообще это ужасно. Я не знаю, за что схватиться, на что опереться. Молодость проходит, а мне все еще жить хочется. А лучше было бы, если бы я смирилась и прекратила бы личную жизнь. Душа у меня сохнет, никто меня не держит в руках, не вразумляет меня, а мне этого надо. Мне так хочется пофилософствовать с тобой! Посидеть у тебя на коленях! Вдруг ты со мной будешь сухой!?

Ну, спи спокойно. Теперь тебе будет весело. Маша приехала, ты и не почувствуешь мое отсутствие. Будете веселиться на Святой. Целую тебя и обнимаю крепко. Такой разлуки я больше не в состоянии переносить. Лучше брось меня. Пиши мне больше о себе.

Твоя Оля

770. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 марта [1903 г. Москва]

Дуся моя славная, вот что ты должна сделать перед отъездом в Питер: посмотри, какое у меня есть белье в Москве, и напиши мне подробно. Сколько рубах, сколько подоконников и проч. Из Петербурга будешь телеграфировать. Между прочим, ты протелеграфируешь, в какой день вернешься в Москву; если ты вернешься, скажем, во вторник, то я в Москве буду уже в понедельник. На вокзал не поеду тебя встречать, а буду поджидать дома, с распростертыми объятиями.

Милая дуся, ну для чего мог бы понадобиться мне до осени стол Шаховского. Ведь до осени мы будем путешествовать, и неужели у тебя нет страха к чужой мебели, с ее запертыми ящиками, с разговорами потом, что мебель-де испорчена у Чеховых, и проч. и проч. Не нужно, не нужно! Мы купим и письменный стол, и диван, все свое заведем. Понадобится корова или лошадь -- купим и их.

Ты пишешь, что в Ялту едет много народу, что мне будет не скучно. Мне нужна жена, а не гости, дуся моя, и никого я не хочу видеть.

Начальнице вручил фотографию твоей мамы, а моей тещи. Получишь на Страстной. Родная моя, пиши мне побольше! Умоляю тебя на коленях! Прошу убедительно! Не ленись, не обращай внимания на головную боль, а садись и пиши, пиши, о чем хочешь, каждая твоя строчечка дорога мне.

Ну, целую тебя, немочка моя Книпша, обнимаю и еще раз целую.

Твой А.

771**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое марта вечер [1903 г. Москва]

Вот и Маша уехала на юг. Я теперь одна во всей квартире. С какой грустью я смотрела на уходящий поезд! Сегодня после вчерашней грозы шел снег; слякоть, сырость.

Ты не очень сердился, что не привезли Шнапа? Мне ужасно было бы грустно без него. Если ты хочешь, я попрошу Ивана Павл. захватить его в Ялту. А ты мне ответь.

Шнап ужасно мил, не лает, игрун, вообще смешной.

Сегодня с вокзала я по дороге заехала к Шлиппе, где бываю раза два в год по старой дружбе. Ужасно мне всегда рады там. Застала лазарет: у матери рожа, у дочери ангина. И то и другое заразно. Правда? Сидела, смотрела, как люди наполняют свою жизнь никому не нужными хозяйств. мелочами. Жалко смотреть на них. Губернатор тульский был там. Подсмеиваются над ним. Разговоры о приезде Государя, о парадах, о выходах. Я хлопала ушами. К обеду приехала домой. Нахлебник не пришел1, и я обедала одна, потом легла и читала повесть Куприна "Трус" в "Журнале для всех". Попила чайку и пошла играть "На дне". Приходила за кулисы помпезная Olga Solovieff, как значится на ее визитной карточке. Говорила несвязные слова, приглашала меня с Вишнев. ужинать, но я отказалась. Лепетала что-то про твои карточки, но я не поняла. Хорошо, что недолго сидела. Завтра обедают у меня Раевская и Качаловы. В театре все обиженные. Раевская на то, что ей не дали роль BienaimИ в "Где тонко, там и рвется", Савицкая на то, что ей дали ключницу в "Нахлебнике", Адурская на то, что отдали дублировать роль Насти другой в ее отсутствие, которая и будет играть. Все страдают, бедные, и я понимаю их. Во вторник утром иду смотреть "На дне"2. Мне даже смешно.

Ты хочешь приехать раньше меня в Москву? Почему? Мне бы хотелось встретить тебя и водворить тебя. Приедет грязный мой муж. Срам, целую зиму не мылся, у тебя, верно, кора на теле. Как это ты можешь терпеть?! А я тебя буду заставлять каждый день мыть шею и уши. А к Черниговской поедем? Непременно?

Завтра я встану поздно.

Будь здоров, дорогой мой. Высиживай и выхаживай действующее лицо в "Вишневом саду". Скажи Варв. Конст., что продажа у нас закрыта. Может быть, что-нибудь можно будет устроить.

Целую тебя тепленького, вкусненького, обнимаю и кусаю за ушко.

Твоя Оля

772. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 марта [1903 г. Ялта]

Милая моя бабуля, ты сердишься на меня из-за адреса, все уверяешь, что писала, да будто еще несколько раз. Погоди, я привезу тебе твои письма, ты сама увидишь, а пока замолчим, не будем уже говорить об адресе, я успокоился. Затем, ты пишешь, что я опять спрашиваю насчет тургеневских пьес и что ты уже писала мне и что я забываю содержание твоих писем. Ничуть не забываю, дуся, я перечитываю их по нескольку раз, а беда в том, что между моим письмом и твоим ответом проходит всякий раз не менее десяти дней. Тургеневские пьесы я прочел почти все. "Месяц в деревне", я уже писал тебе, мне не понравился, но "Нахлебник", который пойдет у вас, ничего себе, сделано недурно, и если Артем не будет тянуть и не покажется однообразным, то пьеса сойдет недурно. "Провинциалку" придется посократить. Правда? Роли хороши.

Всю эту зиму не было у меня геморроя, а сегодня я настоящий титулярный советник. Погода дивная. Все в цвету, тепло, тихо, но дождей нет, побаиваюсь за растения. Ты пишешь, что ровно трое суток будешь держать меня в объятиях. А как же обедать или чай пить?

От Немировича получил письмо1; спасибо ему большое. Не пишу ему, потому что недавно послал письмо.

Ну, будь здорова, дворняжка. Про Горького я уже писал тебе: он был у меня, и я у него был. Здоровье его недурно. Рассказа "Невеста" прислать не могу, ибо у меня нет; скоро прочтешь в "Ж. для всех". Такие рассказы я уже писал, писал много раз, так что нового ничего не вычитаешь. Можно тебя перевернуть вверх ногами, потом встряхнуть, потом обнять и укусить за ушко? Можно, дусик? Пиши, а то назову мерзавкой.

Твой А.

773**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье марта вечер [1903 г. Москва]

Поздравляю тебя, дусик, с m-lle Пушкаревой!1 У нее глаза, как маслины, поэтические кудри и одинокий зуб, который ютится на мягкой губе, алой и вкусной. У тебя хороший вкус. Она работает бумажные цветы, а пьесу -- она, верно, забыла, когда писала. Ну, это ничего. Ты предлагаешь по твоем приезде в Москву спать втроем, так вот я ее приглашу. Ты доволен? Да, милый мой?

Письмо, посланное в Пименов. пер., не дошло до меня. M-me Коновицер переправила адрес и опустила в ящик. Надо справиться на почте. А письмо милое? Стоит справляться?

Я сегодня встала в 12 час. Проснулась с головной болью, приняла фенацетину и осталась лежать. Сидела у меня Эля с своей подругой. Я ее дразнила, что их брак style modern. Она улыбалась, но говорила, что это хорошо, ей нравится.

Днем была у меня Вера Васильевна Котляревская из Петербурга, очень изящная дамочка, интересная, умная. Ее муж написал книгу о Гоголе. Просматривал в "Мире Божьем"?2 Потом я ходила к маме, притащила ее и Николашу к себе обедать, вместе с ростбифом. Пришли Качаловы и Раевская, кот. флиртовала с Николашей. Ели по-хорошему и винцо попивали. Спасибо, дусик, за Ай-Ян, кот. привезла великолепная Olga Solovieff. От квартиры все в упоении. Качалов мягко острил.

Вечером играли "Столпы", и я опять дремала на сцене во время речи Берника.

Завтра я собираюсь обедать у Алексеевых, а вечером брать ванну. В субботу Лужский хочет устроить обед и вечеринку для труппы. Сегодня я записала билеты на Дузе, на последние спектакли, для тебя тоже записала. Тебе хочется пойти? Это будет в конце апреля и в начале мая3.

Где я буду жить в Петербурге -- еще не знаю. К Мухину не хочется из-за воспоминаний.

В Петербурге кто-то распространил слух, что при нашем театре основывается библиотека из произведений литерат. дам. Как это тебе понравится? И твоя подруга Чюмина прислала все свои сочинения. Ты хохочешь? Котляревская привезла эти книги и спрашивает, куда их девать.

Хорошо ли Маша доехала? Не качало ее? А рассеянный Саша не остался где-нибудь по дороге?

Мне ужасно хочется потрогать твое лицо, волосы, погладить тебя. Золотой ты мой. Как мы славно с тобой поедем. Я так давно не была за границей.

Нежно, нежно целую тебя, ребрышки не поломаю, не бойся. Будь здоров, весел, не хандри.

Пиши "Вишневый сад".

Целую и обнимаю.

Твоя собака

774. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 марта [1903 г. Ялта]

Родная моя, не забудь увидеть в Петербурге Модеста Чайковского и попросить его от моего имени, чтобы он возвратил мне письма Петра Чайковского, которые взял у меня для своей книги (Жизнь П.И.Ч.)1. Если же Модеста Чайковского нет в Петербурге, то узнай у Карабчевского или у кого-либо из литераторов, где он и нельзя ли добыть его адрес, если он за границей. Поняла? Если поняла, то, значит, ты умная у меня.

"Где тонко, там и рвется" написано в те времена, когда на лучших писателях было еще сильно заметно влияние Байрона и Лермонтова с его Печориным; Горский ведь тот же Печорин! Жидковатый и пошловатый, но все же Печорин. А пьеса может пройти неинтересно; немножко длинна и интересна только как памятник былых времен. Хотя я и ошибаюсь, что весьма возможно. Ведь как пессимистически отнесся летом я к "На дне", а какой успех! Не судья я.

Скоро, скоро мы увидимся, старушка моя милая, бесценная. Я буду тебя обнимать и ласкать, буду с тобой ходить по Петровке.

Кричу тебе ура и остаюсь навеки твой заброшенный, полинявший и тусклый муж.

А.

В "Мире искусства" тебя хвалят, Книппуша2. Я послал тебе сегодня номер, в котором хвалят. Горжусь, дуся моя, горжусь!

775. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

25-ое марта ночь [1903 г. Москва]

Голубчик мой, как меня тронули цветочки, кот. ты мне прислал! Нежный ты мой, изящный! Они у меня все стоят на письменном столе в трех вазочках. Мне вчера повезло на цветы. Была без меня петерб. баронесса Вульф и оставила мне цветы; потом Бутова на улице поднесла мне букетик подснежников.

Утро вчера я была у Чемоданова, потом у портнихи, потом в театре, где была репетиция "На дне" с новыми Пеплом1 и Настей и где меня все дразнили, что я погибаю от ревности. Потом я была у Марии Федор. Она вышла первый раз после ангины. Я болтала с Женичкой2. Потом приехала Мария Федор., потом Морозов, Маклаков, супруг ейный3, беседовали, все об адвокатуре, о суде. Потом Маклаков довел меня до "A la toilette"4, где я маме покупала зонтик. Потом была дома, потом поехала обедать к Алексеевым. Обедали m-me Котляревская, Стахович и Вишневский. После обеда прибыл Немирович. Болтали славно, о тебе говорили.

Симов весной едет смотреть цветущие вишневые сады, чтоб писать декорацию. Говорят, ужасно смешные фамилии у тебя в пьесе.

Вечером я дома мылась в ванне. Как чудесно! Ты увидишь. Ты будешь каждую неделю брать ванну. Я буду твоим банщиком.

Ты мне сегодня обидчивое письмо прислал, ужасно обидчивое. Ну, кончи, не гневайся.

Сегодня днем я смотрела утренний спектакль "На дне". Леонидов -- Пепел мне понравился очень. Приятный актер, видный мужчина, с голосом и темпераментом. Есть у него общетеатральный тон и приемы, но это сойдет. Это хорошее приобретение. Настя -- Токаревич ничего себе, робко только, да и что спрашивать с ученицы на первых спектаклях! Поучится. Я на будущий сезон устрою себе дублерок на каждую роль, чтоб можно было удирать к тебе.

Обедала я дома совсем одна. Потом лежала, дремала, т.к. мало сплю. Сейчас с аппетитом отыграли "Три сестры". Сбор был хороший, принимали отлично. Ни "Дно", ни "Столпы" не принимают так, как твои пьесы. Мама смотрела и была в диком восторге. Я играла 4-й акт в ударе. Много провинц. актеров смотрело. Приятный спектакль был.

Мама увезла меня к себе чай пить. Уже третий час, и надо идти спать. Прочту еще твой рассказик.

Кланяйся Маше, мамаше.

А тебя жена велела целовать со вкусом и велела сказать, что безумно жаждет встречи с тобой и жизни с тобой.

Собака.

Видела Федорова, кланяется тебе, едет в Крым.

776. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

26 марта [1903 г. Ялта]

Дусик мой, здравствуй! Сейчас были супруги Горькие, был Средин А., Званцева; не знаю, успею ли написать это письмо, чтобы оно пошло сегодня. Я жив и здоров, ничего нового и ничего особенного не произошло и не происходит. От жены нет писем уже третий день, но я не обижаюсь, а только горюю. Сегодня ветер, и, вероятно, поэтому я покашливаю весь день.

Ты должна: 1) написать мне точно, в какой день выедешь из Москвы, 2) по какому адресу я должен писать в Петербург, 3) какого числа возвратишься в Москву. Последнее ты мне протелеграфируешь заранее, чтобы я вовремя мог заказать себе билет по железной дор.

Целую тебя, моего дусика, обнимаю. Пиши мне, если еще не забыла. Ну, Господь с тобой.

Твой А.

Телеграфируй, когда выедешь из Москвы. Вообще не жалей денег на телеграф все это время.

777*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое марта [1903 г. Москва]

"На дне"

Сейчас, дусик, вместо "Столпов", внезапно играем "На дне". У К. С. флюс. Еле собрали актеров. Были курьезы. Баранов ответил по телефону, что "не приедет". Грибунина нашли, привезли сильно выпившего, ругается, и на сцене между слов роли бормочет свое. Смешной. Сбор пострадал. "Столпы" дали полный, а сейчас из-за перемены в зале пусто. Дразним Вишневского1. Играют сейчас второй акт. Вместо Баранова Кривого Зоба взялся играть Харламов. В театре, конечно, волнение. А мне хотелось сегодня играть "Столпы", в последний раз2.

На улице тепло, как в начале мая. Славно. В такую погоду ты мог бы быть здесь. Как все нелепо. Белье твое я посчитаю. Но его очень немного здесь, привози побольше, не забывай, что ты женат, т.е. зимой ты об этом можешь забывать, но теперь нет.

Сегодня я обедала с Вишневским. Приезжал Влад. Ив. сообщить о перемене. Вишневский гогочет при мысли, как ты будешь браниться при получении официальной бумаги3. Он нарочно это сделал, чтобы тебя посмешить.

Если ты хочешь приехать днем раньше меня, то жди меня в моей комнате, чтобы встреча была без свидетелей, чтоб я могла бы тебя целовать и обнимать сколько захочу. Vous comprenez?4 Сегодня все утро провозилась с портнихой. Потом была в "Славянск. базаре" у бар. Вульф; она симпатичная женщина. Сидели там ее родственники, один из них Толбузин, оказывается, хорошо знаком с Володей, с мамой. Мне было немного неприятно, потому что очень хвалили меня в глаза как актрису. Я не люблю словесную похвалу, это должно чувствоваться, а когда говорят, то выходит грубо.

Что, бутончики в вишневом саду распускаются? Что ты ответишь? А ты сам мягкий, ласковый? Мне так хочется любви, нежности, красоты чувства, так хочется отдохнуть с тобой! Уедем, Антончик!.. Чтобы нас никто не знал, никто не мешал. Я буду ухаживать за тобой, нежить тебя, баловать. В Москве ты будешь пописывать "Вишневый сад".

Я не знаю, где я буду жить в Петербурге. Там, куда меня зовут Конст. Серг. и М. П., комнаты есть в 3 р. в сутки, но обед домашний 1 р. 75 к. Это ужасно дорого. Правда? А жить совсем одной в чужой гостинице -- тоже неприятно. Не знаю, как быть. Я почему-то мечтаю -- если будет дивный апрель, что ты приедешь на Фоминой и мы с тобой покутим в Петербурге. Если будет тепло и солнечно, то можно. Ты желай этого, и это удастся. Я буду желать сильно.

Ну, addio, теперь уже недолго терпеть. Обнимаю и целую тебя пока мысленно. Целую тысячу раз, чтоб ты отогнал меня.

Твоя Оля

778*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое марта 8 ч. веч. [1903 г. Москва]

Вот сколько твоего белья у меня, дусик милый: одна ночная рубашка, 3 денных, кот. ты не носишь, 1 фуфайка, 1 пара егерских и 1 пара бумажных подоконников, 3 пары носок, 2 хороших платка, остальные ты не употребляешь. Вот и все. Привози три ночных, 5 денных, сетчатые фуфайки, егерских по три штуки и того и другого, все носовые платки (10), полотенца я тебе здесь куплю, три пары носок, потом непременно привези 4 простыни с моими метками, своих не вози; не капризничай, что это много, а привози, они нужны. Костюм тебе надо будет заказать здесь, пальто есть, шляпы есть. Воротников купим.

У нас прямо лето. Ходят в одних платьях. Я целое утро торчала у Чемоданова. Он недавно смотрел "Три сестры" и в большом восторге. Он очень аккуратно лечит мне зуб, около которого была фистулка; прежде давно бы его выдернули, а он тщательно чистит все канальцы и хочет мне его спасти. Потом была у мамы, ела превкусную солянку. Д. Карл ушел опять из больницы, едет на полгода в качестве массажиста к Чичерину в деревню. Несчастный он человек. Что дальше с ним будет?! Нигде он не может пристроиться. Везде воюет. Жалко смотреть на него. Мама все какая-то разбитая, переутомленная. Я терзаюсь. Как-то негде отдохнуть. У всех тяжело. Бедный Николаша, убивший в себе все, превратившийся в ремесленника, работающего только для добывания денег для семьи и влачащий жизнь, нервный, раздражительный. Жизнь или очень проста или очень сложна.

Вчера вечером, вернувшись из театра, я нашла наших дев в сильном испуге: они сидели в комнате рядом с кухней и работали, как вдруг в кухонное окно влетел камень, но ударился об дерево; через 5 минут летит другой, большой, в окно, где они сидели, пробивает обе рамы и чуть не попал в лицо Ксении, осколки были в волосах. Это ужасное нахальство. Доложили швейцару, конечно, никого не нашли. Все-таки странно. И мне было жутко спать; ведь совсем одна я во всей квартире. Прислуга далеко.

Твое письмо сегодня читала на извозчике, когда ехала к Чемоданову. Швейцар дал мне его, когда я уходила.

Я сейчас поеду очень далеко, за Москву-реку, к Кемпе, где я еще ребенком бывала. Я два года не была там. Делаю это для мамы. Эти люди нам много помогали после смерти отца. Настю играет Токарская сегодня.

Мне, милый, тоскливо.

Я разбирала белье и поцеловала твою рубашку, нежно мне стало на душе. Когда я тебя увижу!

Целую нежно и горячо.

Оля

779. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое марта [1903 г. Москва]

"На дне"

Играем последний спектакль в Москве, дорогой мой. Кончился сезон, которого боялись. Кончился благополучно вполне. Играют 2-й акт. Сегодня весь день снимали "На дне" у Шерера и Набгольц. Он сделал такой дивный альбом "Власти тьмы", что просто не налюбуешься. Наконец нашли фотографа-художника и после праздников снимаем "Три сестры" и "Дядю Ваню". Уже заказали подмалевать декорации. Тебе подарок будет. В конце снимания Влад. Ив. оделся босяком при общем хохоте и снялся со всей ночлежкой, якобы читая что-то умилительное. Потом начали дурить: полиция берет Влад. Ив. и Конст. Серг., а вся ночлежка плачет и убивается. Хороша будет картинка. В конце концов снялись босяками Конст. Серг. без грима и Влад. Ив., обнявшись. Смеху было много. В фотографии нас угощали превкусной закуской: грибки, пирожки, бутерброды, икра, селедка etc, чай. Видишь, как славно. Первый раз снимались без мучений. И помещение большое, и воздуху много. В твоих пьесах ты должен будешь сняться с нами, участвующими.

Отыщу в Питере Модеста Чайковского и скажу или напишу ему о твоей просьбе1.

У меня сейчас в уборной фрукты и конфекты от мамани и конфекты от Влад. Ив. Изобилие. Вишневский сообщил, что Olga Solovieff принесет мне цветы. Очень рада. Хотя лучше не надо от нее.

Вчера я, милый, продежурила вечер у Кемпе. Огромное поле для наблюдений. Я сидела и про себя ухмылялась. Если бы ты мог видеть! Было рождение старика, и старшая дочка "представляла". Оделась красным капуцином, в шапке, бороде, вывезла тележку с подарочками, пела юморист. куплеты на опереточные мотивы и подносила подарочки. Это было удивительно стильно, т.е. в стиле их дома, жизни. И глупо и смешно. Потом она с сестрой сюрпризом играли папаше на двух роялях. Все очень чинно, добродетельно, но как смешно! Я точно с другой планеты попала туда. Зато меня встречали с огромным почетом; назад повезли на резинах, на своей лошади. Это ведь даль ужасная. Завтра утром я, дусик, еду верхом в Кунцево, с Борей Кемпе, кот. учится в Мюнхене и приехал на каникулы. Я его знала мальчонком еще. Это будет хорошо. Я освежусь. Поеду на их смирной лошадке "Нана". Я рада. Обедаем завтра у Лужских все -- окончание сезона.

Акт кончился. Целую тебя крепко, милый мой, обнимаю.

Отчего ты Маклаковой не пришлешь что-ниб. написанное твоей рукой? Она так просит. Ты забыл?2

Обнимаю, целую много раз.

Твоя Оля

780. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 марта [1903 г. Ялта]

Актрисуля моя изумительная, я загорел отчаянно и теперь боюсь, что, когда ты увидишь меня, ты замахаешь руками и потребуешь развода. А мне так хочется с тобою пожить! Хоть немножечко! Цыпленка получил и поставил его на видном месте, как свинью (с поросятами на спине). Спасибо, дусик! А кулич не произвел на меня впечатления, я подарил его матери. Ты пишешь, что будешь заставлять меня мыть себе шею. Дуся родная, шею-то я и в Ялте мою, а вот остальное-то как?

Сегодня приходила начальница прощаться, уезжает в Петербург. Я дал ей адрес Батюшкова (Литейная 15), от которого она узнает твой адрес.

Прежде чем уехать в Петербург, сними с электричества стеклянные колпачки и спрячь их -- так говорит Маша. Это надо, а то без тебя будут шалить и жечь электричество. И Маша говорит, что "Дядю Ваню" вы играете с дрянными декорациями, а одна дама сегодня очень бранила Петрову и Савицкую; первую бранила вообще, а вторую за "Столпов". Шнапа или Фомку оставь у себя; если бы я знал, что это такая хорошая собака, то не настаивал бы. Пусть будет в Москве, я ее и там увижу.

Сегодня небольшой дождик. Немножко нездоровится. Пью каждый день кефир.

Этот год еще не наступил как следует, а я уже составил планы, как нам, т.е. мне и тебе, проводить будущий год. Ты уже забыла, какой я, а я тебя помню, думаю о тебе постоянно, точно расстались мы вчера. А Саша Средин радуется, что расстался с супругой. И мадам Голоушева рада, что рассталась с мужем. Вот поди ж ты.

Ну, зулуска, жду телеграммы с извещением, когда выезжаешь в Питер, и другой телеграммы с петербургским адресом.

До свидания, супружница. Целую тебя в спину.

Твой А.

Отыщи письмо, которое я отправил в Пименовский пер.

781. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое марта утро [1903 г. Москва]

Дорогой мой, я пишу тебе каждый день и не понимаю, каким образом ты третий день не имеешь писем. Редко пропускаю день. Ведь Маша привезла тебе письмо от меня?

У нас совсем май. Тепло и солнечно. Вчера я, дусик милый, ездила верхом на Воробьевы горы от Дорогомиловской заставы, так что недалеко совсем. Я имела глупость сказать об этом накануне в театре, и все взбунтовались, брали с меня слово, что я этого не сделаю. Влад. Ив. еще рано утром вчера прислал письмо, чтоб я не ездила. Но... я все-таки поехала и была счастлива, как глупый ребенок. Если бы у меня был твой огромный талант и если бы не надо было сейчас спешить к Чемоданову, я бы тебе нарисовала такую дивную картину самой праздничной Москвы и вида с Воробьевых гор, что ты бы в восторг пришел. Все улицы чистые, праздничные, всюду флаги, народ веселый, солнце, колокольный звон, приезд царя, масса детей с вербами, с воздушн. шарами, все пестро, весело. Я ехала на извозчике к заставе и все время улыбалась от какого-то счастья, что я живу и могу все это чувствовать, всю красоту. А когда переезжала мост и увидела широкую теперь Москву-реку, даль, простор, зеленеющий берег, я даже смеялась и люди смотрели на меня. И ты как-то везде был, и я думала о тебе, когда любовалась и когда мне было так хорошо.

Удовольствие верховой езды было немного испорчено тем, что лошадь Кемпе застоялась и очень шалила и меня на ней не пустили, а привели манежную лошадь, кот. я терпеть не могу. Нужно знать все аллюры. Но я все-таки с ней справлялась хорошо, даже через канавки прыгала. Ехали мы больше шагом и рысцой, иногда манежным галопом. За Москвой очень воняло. Снегу нигде, у прудочков зеленеют деревья. Ехать было даже жарко. Вид на Москву был удивительный. Лес уже какой-то легкий, кружевной, река так мягко, красиво изгибается, купола блестят, колокола звонят, все ликовало, всюду свет и радость. Если бы бывали минуты, когда всем людям одинаково хорошо и светло на душе!! Ты думаешь сейчас про меня, что я сентиментальная немка, правда?

Как мы прощались с публикой, напишу завтра. Ездили в "Прагу" ужинать. Вчера обедали у Лужских. Было славно, радушно. Сегодня обедаю у мамы. Ужасно жалею, что не видела Ивана Павл. Завтра начинаю собираться в Петербург. Думаю ехать в четверг или пятницу. Телеграфирую.

Будь здоров, не кашляй, не пиши мне сухих писем.

Целую тебя крепко и прижимаю к груди своей и затылочек целую.

Твоя собака

782**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

31-ое марта вечер [1903 г. Москва]

Как поживаешь, дусик мой родной? Посиживаешь в садике? Журавли с тобой? Не грустишь? Не киснешь? Народ ходит к тебе? Обо мне вспоминаешь? Я драная стала. Седею ужасно. По утрам уже не сплю, а ворочаюсь с боку на бок, и руки засыпают ежеминутно. Вчера и сегодня подолгу сидела у Чемоданова. В четверг должна идти последний раз и потому спросила его, сколько должна ему. Он засуетился, законфузился, даже жалко его стало. Говорит, что товарищеские отношения с Ант. Павл. не позволяют ему брать, etc. Я, конечно, возражала -- ну на том и покончили. Вчера я там видела художника Сурикова, кот. знаю по виду. Он мне уступал свою очередь, но я отклонила, очень уж долго ждали, а он еще дольше. Чемоданов нас рассудил, сказал, что займется с ним не долее 10 мин. После зубного была целый день у мамы, в самом тесном родств. кружке. После обеда все поехали провожать Карла Иван., а я осталась одна, села за рояль, начала петь. Вылезла Зина с Аннушкой и трогательно глядели на меня, вспоминали прежнее время, как я каждый день, бывало, пела. Я даже прослезилась. Потом пришла Надежда Ив., болтали с ней по-хорошему. Приехали наши, я опять пела, одна, и дуэты с мамой из "Пиковой дамы" пели.

Володя был, похудел сильно, работает вовсю и везде удачно. Но, по-видимому, бедняга, много страдает и терпит от тещи, и молчит ради Эли. Эля, как побывает у Книпперов, так все плачет дома, почему ее мама не такая, как Володина мама. А моя мать, ух, какой молодец.

Да, я хотела написать тебе о последнем спектакле: играли в основном составе, играли хорошо1. После 3-го акта поднялись уже настойчивые аплодисменты. После 4-го вся труппа собралась позади, в декорации 3-го акта, и подъехали, как на карусели, при открытом занавесе. Эффектно вышло. Занавес долго не закрывался. Выкатили огромный мольберт и раздавали букеты всем дамам. Мне поднесли корзину от Соловьевой. Публика поднимала занавес, орала, галдела, мы бросали цветы и при открытом занавесе отъехали на вертящейся сцене. Вышло оригинально и красиво. Потом еще публика влезла на сцену и качала Конст. Серг. и Влад. Ив. Потом поехали в "Прагу", но не все. Там было славно. Говорили речи, но с юмором. Я с Муратовой выпили брудершафт.

Завтра именины Марии Петр. Алексеевой, я поеду к ней на шоколад. Из Москвы думаю выехать в пятницу. Цветочки твои стоят, хотя уже сохнут. На улице страшный ветер и пыль летит. Будь здоров, до скорого свиданья, дорогой мой, золото мое. Держу тебя крепко и целую без конца.

Твоя Оля.

С светлым праздником, дусик!

783**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое апреля вечер [1903 г. Москва]

Так, значит, я в Москве увижу не белого моего мужа, а чернокожего. Мне это нравится, хотя люблю твою нежную кожу, беленькую.

Почему ты, дорогой мой, дал начальнице адрес Батюшкова, чтоб отыскать меня? Гораздо проще спросить в театре. Откуда Батюшков может знать мой адрес?

Я решила ехать в пятницу 4-ого; Вишневский купит билет. Едут и Алексеевы. Где буду жить -- не знаю. Сегодня уехали Немировичи. Влад. Ив. обещал поискать для меня комнату. Лужские хотят в Европейской, а там, кажется, дорого. Где Алексеевы и Немировичи -- хорошо, комнату, пожалуй, можно иметь рубля за три, но обед (домашний) 1 р. 75 к. -- ужасно дорого! Жить совсем одной в гостинице -- жутковато, да и скучно. Ничего еще не знаю.

Сегодня утром хотела начать укладываться, но пришлось выводить клопов из моего большого кофра. Вот гадость! Я злилась. Уморила всех. Потом ходила покупать шляпу для "Дяди Вани", башмаки, обедала у мамы (постное на скоромном масле) ужасно вкусно. Вернулась домой, переоделась, и Влад. Ив. свез меня на шинах к Алексеевым. Я купила Марии Петровне два горшка роз. Общество там было неинтересное.

Конст. Серг. с Стаховичем весь день ездили осматривать старинные барские дома для Тургенева. Многое наметили для твоей пьесы. С восторгом говорили о доме Хомякова1, где сохранился его кабинет, каким был при его жизни. Познакомилась я с дочерью и сыном Лазаря Полякова2. Она -- ацтек, ужасно некрасива, бедная.

Влад. Ив. с Бурджаловым играли в шахматы. Из наших кроме Вишневского никто не был. Была вся родня. Оставляли меня обедать, но вечером обещали быть у меня Маклаковы и бывшая Саша Киселева, потом я позвала маму, Володю с Элей, Николашу, Стаховича, Вишневского, чтоб ухаживать за красивыми женщинами и -- о ужас, пришли только Стах., Вишневский, мама и Николаша. Маклакова -- поросенок; сама ведь напросилась и не пришла. А я потратилась все-таки, устроила thИ anglais3.

Стахович был мил, болтал, пел, копируя Тости. Вишневский для 1-го апреля получил открытку: сидит жирный гурман за столом, а если посмотреть на свет -- то у него в объятиях жирная женщина с невозможно большой голой грудью. Надпись с намеком на Соловьеву. А она ему что-то подарила другое, часы какие-то и еще что-то.

Сегодня идет теплый дождь.

Декорации для "Дяди Вани" написаны новые, т.е. 1-й акт, и очень красивый -- все говорят4; 2-й тоже новый. Спасибо за "Мир искусства". Только рецензия не интересная5.

Покойной ночи, родной, до скорого свиданья. Целую твои загорелые щеки, все твои морщинки.

Твоя Оля

784*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое апреля вечер [1903 г. Москва]

Я сегодня колесила целый день, дорогой мой, и устала здорово. Утром возилась дома, чистила сундук, прибирала. Пела с упоением. Была в голосе. Потом поехала на Новинский бульвар отыскивать столяра, которому заказали буфет.

Насилу нашла переулок, это рядом с Проточным; меня окружили типы из "На дне", и никто не мог мне указать, где живет столяр. Подходит ко мне средних лет дама и с приятной улыбкой спрашивает, не ее ли я ищу. Я только потом догадалась, -- не содержательница ли это "заведения" -- и рассмеялась. Жаль, что не познакомилась с ней ближе. Отыскала наконец столяра, в темноте, грязный подвальный коридор, вонь, грязь, куча детей; буфет, оказывается, еще не начат. Я рассердилась только для видимости, т.к. жаль мне его ужасно. Говорит, что мастера ушли, сам растерянный. Так я и ушла. Скажи это Маше. Обещает сделать к 15-му мая, или, говорит, деньги возвратит, но сказал это робко. Не знаю -- что делать. Потом поехала к Леониду Андрееву, но, оказывается, вчера уехали в Крым. Поехала в Грузины к старухе Галяшкиной, не была весь год; ее не было, посидела с дочерью. Потом ездила к Якунчиковой за выкройкой для пальто -- уехала за границу. Навестила Марию Григорьевну. Она худа, темна, лежала у Штрауха, рассказывает, что все так ее любили, что все сидели у нее. Жены докторов приходили смотреть на нее, что это, мол, за женщина, около которой их мужья сидят до ночи. По ее словам, ей дали самую лучшую палату во всей лечебнице. Много она фантазирует. Детки славные. Рада за Сашу, что он отдохнет от тяжелой зимы.

Маша говеет. У нас не готовят. Я сегодня только закусывала тем, что осталось от вчера. Вечер сейчас была у старух, где живет Надежда Ив., потом у мамы.

Билет уже куплен на пятницу. Значит, едем. Что-то там будет!

Дусик милый, узнай, умоляю, принимают ли в Яузларе, или где в санатории, больных с туберкулезом спинного хребта, и можно ли устроиться на несколько месяцев рублей на 40, 50. И хорошо ли на летние месяцы. Спроси все у Альтшуллера и ответь мне немедленно.

Ах, Христос воскресе, родной мой! Только что подумала, что письмо это придет в первый день. Трижды лобызаю тебя в уста и ужасно хочу, чтобы тебе было хорошо и светло на душе. Тебе было очень тяжело зимой. Не думай, что я не чувствую этого, если не пишу. До свиданья, милый мой, грейся на солнышке. Целую тебя крепко.

Твоя собака

785*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[5 апреля 1903 г. Петербург]

Христос воскресе милый адрес Мойка 61 целую. Оля

786*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое апреля ночь [1903 г. Петербург]

Вот я и в Питере, дорогой мой! Устала и потому напишу только приблизительно.

Вчера все укладывалась, возилась, была еще Мария Григорьевна. На вокзал провожал меня Володя. Мама уехала. Поехала на скором bis, во 2-м классе. Ехали и Станиславские, я сидела у них в купе до Клина. Я была весела и бодра. Ночью было страшно душно, но дамы (из них две жидовки) не позволяли открыть дверь, и все выходила в коридор дышать. В Любани пила кофе. Было чудесное солнечное утро. В Петербурге серовато, свежевато. Я поехала к Мухину. Влад. Ив. телеграфировал, что везде неприятно, а у Мухина ждут. Я поехала только с Мойки, а с Кирпичного ни-ни, бегу как от чумы1.

Здесь же Самарова, Раевская, Григорьева, Бутова, приедут Лужские. И представь, перешли и Вишневский, и Алексеевы, что-то повздорили со своей немкой. У меня славный покойный номер, окнами на Мойку, бельэтаж. Сегодня уже была Варвара Конст. с Манефой и все хохотала. Билеты я ей устрою. Обедать хотим вместе с Алексеевыми и Вишневским, здесь же, дома, за рубль. Ходила за покупочками, принесла себе куличек, пасочку, яйца из дому привезла. Заходила к Немировичам; Котик лежит в красном капоте, Влад. Ив. затихший, скучный, все с шахматами сидит. Я его вытащила, прошлись, потом по набережной прокатились.

В 12 час. я с Конст. Серг. ездили к Исакию смотреть крестный ход. Народу масса, но звона и торжества никакого, колокола плохие. То ли дело в Москве. Проехались по Невскому. Всюду иллюминация, гуляние, оживление. Дома съела кусочек кулича и пасхи и вот пишу тебе и ложусь спать. Дорогой мой, скоро уже увидимся, ты это чувствуешь? Что это будет!!! Нежный мой, чудный мой!

Целую тебя тысячу раз, обнимаю и засыпаю мысленно в твоих объятиях. Последний спектакль 23-го. Выеду 24-ого.

Твоя Оля

787. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое апреля вечер [1903 г. Петербург]

Вот и прошел первый день, милый мой Антончик, и ближе стал час нашего свидания.

Ты думаешь о нем? Ты будешь волноваться? Очень? Я знаю -- ты все будешь ухмыляться и вдруг делаешься серьезным. Я так знаю твое лицо. Сегодня я была у Михаила Павловича, он что-то говорил, а я вдруг поймала в очертаниях его губ что-то твое, такое близкое, заволновалась, начала думать о тебе и перестала слушать.

Ольги Германовны и Жени не было дома, я их видела только когда уходила, на лестнице. Миша, по-моему, очень похудел. Он в каком-то предпринимательском экстазе. Все говорит об издании журнала, хотел бы и тебя притянуть; говорит о выгоде, об устройстве книжного магазина на хороших началах, не на жульнических. Говорит с азартом. Очень хочет повидать тебя. Я его зову в Москву, когда ты приедешь.

Я сегодня дома сижу, только у Чеховых была. Весь день ходили из номера в номер, поздравляли с праздником. Вишневский все нервничает, все ссорится с Марией Петровной. Конст. Серг. ездил с визитами, Влад. Ив. тоже. Вечером пили чай у нас, у Алексеевых; были Котляревские, Котик в бледно-голубом капоте с кружевами, с голой шеей -- как раз для тебя, Бутова, Муратова, Григорьева.

Сегодня была у меня моя Лидия Андреевна (акушерка)1, ужасно волновалась от радости, что увидела меня здоровой. Конечно, вспоминали болезнь, ужасный переезд в Ялту. Она очень удивляется, что не осталось следа моей ужасной болезни. Сидела долго, говорила.

А какой здесь чудесный воздух! Нева широкая, пароходики бегают, свистят, пахнет свежестью. Мостовые мягкие, извозчики на шинах -- просто прелесть как хорошо.

Завтра репетируем в театре. Пробуем акустику. Я уже волнуюсь. Еще завтра предстоит возня с билетами, кот. не взяли по записи. Как это скучно.

Ну, дорогой мой, покойной ночи. Будь здоров. Скоро уже будем смотреть друг на друга. Целую тебя, милый мой.

У меня сейчас холодно, не топили.

Твоя Оля

788. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[8 апреля 1903 г. Ялта]

Сегодня наконец получил телеграмму. Все благополучно. Шлю письмо, пиши подробно, когда увидимся. Телеграфируй. Черномордик

789. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 апрель [1903 г. Ялта]

Бесподобная моя дуся, родная моя, Христос воскрес! Сегодня получил телеграмму твою с адресом и целый день собирался написать тебе, но гости не дали ни одной свободной минутки и не дают, хотя уже вечер...

Целую тебя, моя радость. Сейчас это письмо Миролюбов опустит в почтовый ящик.

Пиши мне побольше и почаще; напиши, когда будешь в Москве, чтобы я вовремя мог заказать себе место на желез. дороге и вовремя приехать.

Обнимаю тебя и целую тысячу раз.

Твой Черномордик

790. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое апреля утро [1903 г. Петербург]

Родной мой, не сердись, что не писала один день. Очень волновалась, была сильно утомлена, и голова болела жестоко вчера.

Два первые спектакля прошли. "На дне" -- принимали неважно очень1. Пьеса не нравится большинству. Первые два акта и мы все играли почему-то вразброд. В 3-м акте Андреева так заорала, что в публике пошли истерика за истерикой, кричали: занавес! Волнение страшное. Вся зала поднялась. Было ужасно глупо. Я, сидя спиной на сцене, хохотала. Ни на минуту меня не заразили эти кликуши.

Хотя Вишневский и находит, что эти истерики спасли и пьесу и Андрееву, -- я этого не нахожу, да и вряд ли кто найдет. Это было отвратительно. Ну, аплодисменты, конечно, усилились. 4-й акт играли лучше всего.

Ощущение от спектакля осталось неприятное. Все-таки какая различная публика в Москве и в Петербурге. Здесь, по-моему, более тонкая, и потому "На дне" не имело такого успеха. Зато вчера мы все отдохнули на "Дяде Ване". Во-первых, вчера днем первый раз увидели декорацию 1-го акта. Подобной красоты я еще не видывала. Ты понимаешь -- я оторваться не могла! Подумай -- нет боковых кулис, а просто идет сад, деревья, даль. Это удивительно. Легкость необычайная. Все деревья живые, золотистые, стволы как сделаны! Ты в восторг придешь. Решили для тебя ставить, как приедешь, чтоб ты мог полюбоваться. Я ахнула, как увидела. Молодчина Симов! Шлем ему телеграмму.

Играли вчера отлично. Публика совсем иначе отнеслась, чем к "На дне". Приятно было играть. Мы все отдохнули. Мария Петровна молодцом себя чувствует.

Чюмина приветствует своих любимцев: "На дне" -- Алексееву венок, мне -- большое яйцо из живых красных гвоздик с розами, ландышами; и нарциссами сделана буква К. Вчера Вишневскому венок и Лилиной такое же яйцо, но розовое. Яйца ужасно милы и оригинальны.

Театр так себе2. Зрительный зал очень хорош, мебель великолепная, только отвратительны кондитерские украшения на потолке. Уборные гадкие, сырость какая-то; вообще грязно. Много курьезов в разговорах между нашими рабочими и здешними.

На второй день был у меня мой доктор Якобсон, пришел во время нашего обеда, был мил. Уверяют, что вся моя болезнь оттого, что он со мной не поехал в Ялту. И он и Штраух ужасаются, что мне Альтшуллер велел делать горячие спринцевания. Штрауха он хвалит. Говорит, что его грызли за меня в Петербурге. Так он очень приятный, но... не настоящий доктор, мне так кажется. Чинуша.

Сегодня уже началось. Должна ехать на завтрак к графине Тизенгаузен, потом на jour fixe к Чюминой. К последней идем компанией, а к первой мне тяжело идти. Исполняю долг вежливости, т.к. она была очень мила ко мне во время болезни. Может, она и хорошая, но тип для меня неприятный, кокотистый. Понаблюдаю петерб. барынь.

Послала сейчас Харкеевич билеты на 1-ый абонемент.

Вчера получила твою телеграмму. Не понимаю, почему ты прекратил так рано свою переписку со мной, ведь Маша тебе говорила, что я раньше 4-го не уеду в Питер. И отчего ты не писал прямо в театр? Почти все туда адресуют. Просто поленился писать, сознайся, надоело? Ну, милый, еще немножко, и увидимся. Я выезжаю отсюда 24-го и 25-го буду в Москве. Не говори потом, что я не писала. Я уже это не первый раз пишу. Целую и обнимаю тебя крепко. Телеграмму послала 5-го.

Твоя Оля

791. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 апрель [1903 г. Ялта]

Дуся моя превосходная, никак не соберусь написать тебе подлиннее. Гости без конца, а когда нет гостей, то выбегаешь в сад посидеть и вздохнуть. Я с нетерпением ожидаю твоих писем и телеграмм, с нетерпением ожидаю и жажду того времени, когда наконец увижу свою актрисулю. Когда ты будешь в Москве? В какой день? Напиши или телеграфируй точно.

Пьесу буду писать в Москве, здесь писать невозможно. Даже корректуру не дают читать1.

Весна настоящая, все уже отцвело. Бунин уехал в Одессу, Федоров -- тоже. Горький здесь. Куприн уехал, стосковался по жене. И зачем это люди женятся!!

От тебя из Петербурга не было еще ни одного письма. Вчера послал тебе телеграмму, жду твоего ответа, хотя отвечать там не на что.

Простыни твои привезу, дуся, будь покойна.

Обнимаю тебя, родная, сжимаю, поднимаю, целую. Будь здорова, не утомляйся.

Твой А.

Скажи Алексеевым и Раевской, что я не ответил на их поздравительные телеграммы по той причине, что не знаю их адреса2.

792. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[10 апреля 1903 г. Петербург]

"Дно" принято посредственно. "Ваня" отлично. Декорация удивительная. Выезжаю 24. Черномордик

793. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое апреля [1903 г. Петербург]

Голубчик мой, я пишу тебе карандашом в театре, в уборной. Чернил негде достать. Я весь день лежала (нездорова), кислая, играть не хочется. Пьесу все ругают, и публика и пресса. Зато Чехов нас спасает. Ты, дусик, представить себе не можешь, с какой отрадой все смотрят "Дядю Ваню". Все лезут не на "Дно", а на "Дядю Ваню". Все отдыхают, все говорят о чеховской поэзии, о его лиризме. Я счастлива. "Мещан" не будем играть1. Вместо них -- "Дядю Ваню". Во всех газетах говорят о Чехове, о "Дяде Ване". Алексеевы ликуют, ведь ты их излюбленный автор.

Мы все ноем, как Ирина в "Сестрах": в Москву, в Москву! Мечтаем будущую весну ехать вместе с тобой играть в Киев, Одессу.

Дуся моя, я тоскую без твоих писем. Это жестоко -- я ровно неделю сижу без писем. Неужели ты не мог писать в театр Суворина? Я огорчена и решила, что ты мстишь. Никто даже Христос воскресе не прислал. Сухари вы противные. И думать забыл обо мне. Ни одного письмеца к празднику! Получил ты от меня подарочек? По моим расчетам, ты должен был получить его в первый день.

Я больше не могу жить одна. Мне противно приходить вечером в номер, одной, не с кем слова сказать. Одна -- и без любви и без ласки. А так хочется. А жизнь проходит. Ну, все равно.

Вчера я завтракала у кокоточной графини; совершенно новая для меня сфера. Завтрак был шикарный, с шампанским, с богемским хрусталем. Муж -- старый жуликоватый граф, сенатор; жена -- подмазанная, хорошенькая, живущая, по-видимому, своим обаянием. Лакей в аксельбантах. Мне было смешно. Никого не было, кроме д-ра Якобсона. Он, оказывается, совсем больной, у него -- почки. Расскажу обо всем, скоро увидимся. Потом заезжала на jour fixe к Чюминой, где были и Алексеевы с Алекс. Леонид. Там было смешно: Гриневский, Галина, дочь Нотовича, Фальковский etc.. Сидела недолго.

Если бы погода была божественно прекрасна и ты бы приехал сюда денька на два! Как это было бы чудесно! Номер у меня чудесный, большой. Мы бы пофлиртовали с тобой.

Прости за мои сухие письма, но я все откладываю до свиданья, а пишу только, чтоб ты знал, как я, приблизительно, существую.

Целую и обнимаю тебя.

Твоя Оля.

Кланяйся мамаше и Маше и Горькому.

794. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

11 апрель [1903 г. Ялта]

Здравствуй, собака моя дивная, спасибо тебе большое, большое, сейчас получил от тебя два письма. А вчера были две телеграммы насчет "Д. Вани" от Немировича и Алексеева1. Голова болит, кашляю, гости сидят подолгу, вчера один бородатый просидел 4 Ґ часа около моего стола, но все же чувствую себя сносно и помышляю о нашей встрече. Значит, приеду я в Москву 24-го, чтобы встретить тебя 25-го. Приехавши, пойду в баню. Думаю, что теперь в Москве мне будет удобно. Есть своя комната -- это очень важно, нет Ксении, которая по вечерам угнетала меня кабацкой игрой на гармонике. Но вот беда: подниматься по лестнице! А у меня в этом году одышка. Ну, да ничего, как-нибудь взберусь.

Читал сегодня в "Русск. слове" о первом представлении "На дне", о массе публики, об истерике и проч.2. Заметка показалась мне беспокойной.

Получил от Маши Смирновой длинное письмо, просит написать ей что-нибудь. Сегодня будет у нас писатель Кожевников. Получил рукопись для прочтения. Одним словом, хоть пулю в лоб.

Будет ли у вас актриса для роли пожилой дамы в "Вишневом саду"? Если нет, то пьесы не будет, не стану и писать ее. В Ялте ветер, прохладно, дождей нет, в саду остановился рост. А после холода и ветра наступит знойная жара.

Здесь Маклаков, Шехтель. Давно уже здесь Л. Андреев, но у меня не был. И Пятницкий здесь. Ну, дуся моя родная, пора нам в Швейцарию ехать, собирайся! Целую тебя, Господь с тобой.

Твой А.

795. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое апреля ночь [1903 г. Петербург]

Все нет и нет писем от тебя! Это более чем жестоко. Я не знаю -- злиться мне или обижаться. Не писал писем, потому что не знал адреса? Да разве я просто частное лицо в Петербурге, которое нельзя найти? Ну, как хочешь. Надоела мне эта канитель с адресами. Глупо ужасно, и мелко.

Приехали сюда с "Дном" и выезжаем на "Дяде Ване", на кот. спрос огромный. Все идет на "Дядю Ваню". О "На дне" никто и слышать не хочет. Что-то странное, все-таки. Может не нравиться, но зачем же так громить!

Везде говорят о Чехове, точно новую пьесу привезли1. Принимают великолепно. Галдят, орут. Сегодня подали венок Вишневскому, корзину цветов Лилиной и корзину роз Книппер. У меня в цветах лежала карточка Кореневой. Кажется, это курсистка, если не ошибаюсь2. Трогательно. Я знаю эту фамилию по письмам. Посылаю тебе вырезки из газет.

А что "Вишневый сад" поделывает? Я из деликатности молчу и не спрашиваю, но жажду знать. Это не любопытство, во всяком случае, а чувство потоньше и поинтереснее.

Сегодня лето совсем. Тепло. Весь город сияет, все бодрые, веселые. Я бегала пешком с Вишневским, заходили к Лужским, где застали Дарских, много говорили о тебе. Ольга Михайловна3 очень просила тебе кланяться. Она стала кругленькая. Он славный; я рада была его видеть. Во вторник они везут меня в Александринку. Идет "Победа". Играют первачи4. Я ведь никого не знаю. Мне интересно.

В три часа решили кататься с Марией Петр., но я опоздала и она уже ушла. Я взяла Бутову, доехали до Летнего сада, прошли его, сели на извозчика и дважды проехали по набережной среди самой изящной публики. Мне напомнило это катанье заграничную жизнь. Солнце, тепло, хорошие экипажи, нарядные дамы...

Обедаем и ужинаем вместе, поддеваем нервничающего Вишневского. Много говорим о нашем милом, любимом Чехове. Мария Петровна тебя очень любит.

У меня в номере на окнах -- розы, на письм. столе -- корзина роз, на другом столе -- деревцо сирени. Видишь, как славно. Только тебя не хватает. Я все мечтаю, что если погода будет, как сегодня, что ты приедешь прямо сюда и мы хоть два дня проживем здесь шикарно. Что ты на это скажешь? Увидел бы "На дне" и "Дядю Ваню". Ответь телеграммой. Не скупись. "Мещане" не идут. Вместо них идет "Дядя Ваня".

Целую тебя тысячу раз, крепко и горячо, хочу заснуть у тебя на груди, хочу твоей нежной ласки, твоих глаз лучистых, всего тебя хочу.

Твоя собака

796. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[12 апреля 1903 г. Ялта]

Черномордик здоров, много ест. Выезжает 22.

797. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое апреля утро [1903 г. Петербург]

Села писать и хотела начать так: 12 дней сижу без письма, -- благодарю. А тут вдруг принесли телеграмму от тебя. Я и смягчилась, хотя только немножко. Если бы ты мог приехать прямо сюда. Погода летняя, я буду извещать телеграммами, меняется или нет, и тогда приезжай в Питер хоть на два дня. Я мечтаю об этом.

Сегодня тяжелый день. Сейчас, днем, играем "На дне", а вечером "Дядю Ваню", и вчера играла, и завтра играю.

Вчера я ходила гулять с Котиком по набережной -- ты рад? Потом ездила с Лилиной, Вишневским и Ольгой Павл. на Стрелку. Там чудесно. Солнце мягкое, много воды, воздух прекрасный, тихо, хорошо, травка зеленеет... Опять поедем туда. Потом обедала с Лужскими и Раевской у Донона1. Накушались и нахохотались здорово и пошли играть "Дно". Я спала во время 2-го акта. Играть ужасно не хочется, т.е. "Дядю Ваню" играем с упоением.

На днях собираемся прокатиться на автомобиле, собираемся съездить в Кронштадт.

Я хочу побыват оволен моим видом. Вишневский сидел у нас часа 2, много и громко говорил и, конечно, все о тебе. Теперь оказывается -- он главный виновник нашего брака, т.к. он устраивал мое знакомство с Машей, когда Маша звала меня к себе, а я все отказывалась, т.к. никуда не ходила. Вишневский все изображает в лицах и вообще готовит тебе всевозможные представления. Ну, довольно о них всех. Да, -- Алексей Алек.3 был, сидел у меня, рассказывал много, и я ему вручила 800 р.

Как только я устрою квартиру -- телеграфирую, и ты собирайся в путь, родной мой. Ты меня будешь час целовать, а я тебя другой час, и того будет два. Роднуличка моя, спасибо тебе за твои письма и за картинки. Рада, что ты ешь хорошо и что тебя чистят. Я не дождусь минуты, когда буду тебя встречать.

Целую пока крепко, крепко милую мою голову. Гони гостей в шею.

Твоя Оля

247. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 авг. 1901 [Ялта]

Милый дусик мой, городское училище на Миусской площади, кажется, близко к Сущову, где ты бываешь теперь каждый день: так вот, побывай у брата Ивана и возьми у него мой сюртук и прочее платье, какое я оставил у него после венчания. Это сюртук, в котором я венчался. Повидайся с Иваном и Соней и поговори с ними, как ты умеешь.

А в эту ночь у меня было нечто вроде холерины; рвота и прочее, весьма неприличное. А отчего -- не знаю. Вчера ничего не ел кроме мяса. Под утро заснул, и сейчас -- ничего, только принял olei ricini и чувствую себя вялым.

Ты пишешь про кошку Мартына, но -- бррр! -- я боюсь кошек. Собак же уважаю и ценю. Вот заведи-ка собаку! Кошку держать нельзя, скажу кстати, потому что наша московская квартира на полгода (почти) будет оставаться пустой. Впрочем, дуся моя, как знаешь, заведи хоть крокодила; тебе я все разрешаю и позволяю и готов даже спать с кошкой.

Горький писал мне, что приедет в Ялту. А "Курьер"1 одолел меня -- почти в каждом номере пишет про меня пошлости.

Ты хочешь взять пианино напрокат? Не лучше ли купить? Ведь напрокат обойдется очень дорого.

Не болей, мой светик, не хандри, а почаще хохочи. Скоро увидимся, и я целый месяц буду с тобой. Буду тебя крепко любить.

Прощай, дуся, будь здорова. Целую тебя, мою собаку, и глажу.

Твой Антон

248. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое авг. [1901 г. Москва]

Ты кончаешь свое письмо вопросом -- когда мы увидимся? А я начинаю свое письмо этим же вопросом.

Сегодня у меня душа уже буйствовала от ревности, и я в мыслях становилась свирепой ко всем окружающим тебя. У меня явилось безумное желание бросить все, взять тебя и увезть куда-нибудь, чтоб я одна была около тебя, понимаешь ли -- я одна, и больше никого, ни матери, ни сестры. Это скверно, Антон? Может быть. Но у меня часто бывают такие взрывы и мне очень трудно привести себя в норму, т.е. покоряться обстоятельствам.

Да, Антончик, уже три месяца1. Спасибо и тебе; мне тоже было хорошо с тобой, милый мой, нежный мой муж!

Зачем тебя гости изводят? Мне это не нравится. А меня, верно, у тебя в доме никто не вспоминает ни словом? Молчат, как о какой-то болячке. У меня такое чувство, будто избегают произносить даже имя мое. Маша, вероятно, теперь и здорова и в хорошем настроении. Ведь я всегда буду стоять между тобой и ею. И чудится мне, что она никогда не привыкнет ко мне как к твоей жене, а этим она расхолодит меня к себе, я это чувствую.

Вот я уже раскаиваюсь, что пишу тебе все это.

Да мне как-то тоскливо, беспокойно на душе.

Флигелек еще не готов. Мама была там сегодня и разгромила за беспорядки. 1-ого сент. все вычистят, вымоют, и я буду понемногу перебираться. Мебель будет готова только еще 6-го, верно. Ты не думай, что флигель дорогой; только на 10 р. дороже той квартиры против театра, но увидишь, как уютно, хотя комнатки маленькие. Я ведь тебе писала обо всем, эти письма ты уже должен получить, милый мой. И план я послала. Разве ты недоволен?

Сегодня перечитала пьесу Немировича. Герой, кот. должен быть сильным и кот. уходит от любимой и от любящей его женщины, бросает кафедру в столице -- вышел, по-моему, водянист, т.е. не чувствуешь его силы, а видишь фразера, холодного, рассудочного. Героиня тоже вышла не сочна. Она властолюбива, хочет быть для любимого человека всем, и это только видно из ее же слов; мужу она дает платоническую любовь, а когда любимый ею человек дает ей то же -- она возмущается. В пьесе полное банкротство чувств. Много интересных разговоров. 2-ой и 3-ий акты очень интересны, а 4-ый он, верно, переделает. Вышел что-то слабоват. Если бы ты видел, как он волновался вчера, т.е. Вл. Ив.! Интересно, будет ли беседа вскоре и кто будет высказываться. С сухими физиономиями сидели Мейерхольд и Роксанова. Михайловский2 и она позеленели, похудели, она опять на драную кошку похожа, и он плохо выглядит. Мария Фед. поправилась немного. Теперь я наконец всю труппу видела, исключая Марии Петровны. Может быть, прокачусь к ней на дачу, понюхаю воздуха. Сегодня теплее гораздо, а утром было приятно -- солнышко грело, осенним листом пахло. Приезжай Антонка, будем с тобой за город удирать в ясные дни. Боже, ты опять будешь около меня, со мной! Я буду тебя слышать, тебя видеть, тебя ласкать, целовать, за тобой ухаживать! Скоро ли это?!!! Ты ведь сейчас приедешь, как только я телеграфирую, что квартира готова, да? Я все сделаю, чтоб тебе было хорошо, чтоб ты не простужался, дусик мой. Привози только все теплое с собой, все белье егерское, пальто, калоши, плед, зонт, и пожалуйста, костюма два, чтоб была перемена. Клади все в мою корзинку, чтоб был пуд, и сдай в багаж -- без хлопот. Дорогой береги себя. О кефире узнаю у Ферейна3.

Завтра собираюсь смотреть Дальского в "Кине"4.

Как мне жаль, что не пришлось познакомиться с Дорошевичем и с Орленевым! Как назло, после отъезда моего пошли интересные визиты.

Когда тебе хочется приехать сюда, поскорее или когда я уже устроюсь совсем? Чтоб нам спокойно жить? Напиши, дуся моя.

Целую тебя горячо тысячу раз, милый мой, думаю о тебе всегда, и люблю тебя.

Собака твоя.

Наши кланяются.

249. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

31 авг. [1901 г. Ялта]

Жена моя, я каждый день получаю от тебя письма, стало быть, почта исправна и все благополучно. "Архиерея" вынул из чемодана. Приеду в Москву, как только ты переедешь на новую квартиру и напишешь мне. Во всяком случае надо бы мне приехать до начала военных действий1, так как иначе мне не устроят репетиции "Трех сестер", т.е. нужно приехать до 16-го сентября2. Не так ли?

Без тебя мне так скучно, точно меня заточили в монастырь. А что будет зимой, представить не могу!

Новая кухарка готовит хорошо, и пока все обстоит благополучно. Мать, по-видимому, рада новой кухарке, довольна -- ну и я рад, конечно. В Ялте, вообрази, прохладно, без пальто уже не выхожу и окно затворяю, когда ложусь спать. Сплю один-одинешенек, как старый холостяк, как старый хрыч.

Ты жалуешься в письме своем, что я пишу кратко. Милая, это почерк у меня мелкий. Впрочем, и мысли теперь у меня не разгонистые, едва вымолвить успел два-три слова, как и ставь уже точку; но все же писал я тебе почти каждый день, и писал обо всем, что меня касалось. Не сердись на меня, жена моя милая, подружка моя хорошая.

Поклонись своей маме, дяде Саше, тете Лёле, Николаше, своему брату... Спасибо дяде Саше за то, что он читает мои рассказы, целую его за это.

Ну, храни тебя Бог. Не утомляйся очень, не скучай и думай почаще о своем супруге. Обнимаю тебя, деточка.

Твой Antonio.

Стоит эскадра. Для Ялты -- целое событие. Спасибо за Алешу3.

В будущем году та комната, где пианино, будет твоей; такой уже был разговор.

250. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Ночь 31-го авг. 1901 г. [Москва]

Милый, дорогой мой, сегодня напишу только несколько строк. Страшно устала, какое-то противное нервное состояние, зла на всех, гляжу букой и ничего не понимаю в жизни.

Зачитываюсь "Notre cœur" Мопассана. Как я его раньше не понимала! Сейчас вернулась из театра, смотрела с нашими последнюю гастроль Дальского -- Кина. 2 акта спала, в последнем он мне понравился. Умно играет. От людей тошнит. Хочу одиночества с тобой.

Не пиши мне гадостей вроде того, что я к тебе охладею и что я короче письма пишу. Привыкнуть к твоему отсутствию не могу.

Ужинали у Евгении Михайловны, т.е. мама, Володя, Николаша и я. Я еле сидела. Выпила коньяку, чтоб согреться, -- в театре было сыро. А погода сегодня летняя, чудесная.

Кланяйся твоим гостям и скажи им, чтоб они тебе не надоедали. А ты рад, что они ходят? Не дают работать -- ты рад предлогу? Или совсем не хочется писать? Я тебя люблю по-прежнему и думаю о тебе всегда, и ты это знай. Жду тебя отчаянно. Не знаю, что я с тобой сделаю, когда увижу. Целую тебя удивительно вкусно и крепко обнимаю, так, чтоб захрустело, -- чувствуешь?

Твоя Олька.

В театре ничего не делаю, зря вызвали, телеграфировали, чтоб показать, что меня помнят. Примиряюсь оттого, что нашла квартиру и устраиваюсь.

251. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 сентябрь 1901 [Ялта]

Милая собака, ты пишешь мне каждый день, я тебя люблю за это, благохвалю -- поступай и впредь так. Будь умницей, попроси Вл. Ив. Немировича, чтоб он, пожалуйста, дал мне возможность теперь же познакомиться с его пьесой. Пусть отдаст переписать и пусть вышлет мне немедленно, я прочту с большим вниманием, интересом и с громадным удовольствием. Надеюсь, что он не откажет мне в этой просьбе.

Пришли мне свой адрес. Спиридоновка, д. Бойцова -- так?

Меня чистят каждый день, но не так, как при тебе... Арсений чистит, уже вернувшись из города; надо снимать платье (пиджак) и отдавать ему, это неинтересно и потому происходит не ежедневно.

Читаю я Тургенева. Вчера читал очень интересную лекцию Мечникова "Флора нашего тела" -- о том, почему мы живем не сотни лет. Очень интересно. Наши правнуки будут жить по 200 лет, а в 70-80 лет будут еще молоды.

"SalammbТ" я отдал Срединым. Еще что? Ты ела вкусный салат, и мне захотелось, так вкусно ты пишешь.

Твоя мама, стало быть, примирилась с Немировичем? Значит, она уже не боится за свою дочь?1

Мочалку для деревьев получил. Спасибо! Я обвязываю теперь деревья на всю зиму. Выписал еще роз, очень хороших, высоких. Выписал две японских сливы.

Вишневскому скажи, что выеду я из Ялты с таким расчетом, чтоб успеть в Москве прорепетировать "Трех сестер", т.е. буду уже 16-го в Ваших краях, сударыня. Если репетиции не будет, то я не стану смотреть "Трех сестер". Нужно ли брать с собой в Москву одеяло? А подушку? Напиши, что я должен взять.

Ну, целую тебя. Веди себя хорошо.

Твой строгий муж Антонио

252. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Утро 2-ое сент. 1901 г. [Москва]

Как сегодня чудесно, как сегодня тепло, дорогой мой, нежный мой, любимый мой! Наши зовут за город; а я не хочу, не хочу, потому что нет тебя и мне скучно, скучно, и непонятно. А солнце так и греет, воздух мягкий. Я только что встала.

Вчера была так уставши, что не могла писать, и только поцеловала твою фотографию и легла, и ты мне чувствовался так близко, близко...

Вчера был такой славный солнечный закат, такие чудесные краски и колокола твои любимые звонили! И это все вместе так волновало меня, хотелось на простор, вон из этой рамки, в кот. мы втиснуты. Я нелепый человек. Другие хоть находят прелести в городской жизни, чувствуют эту прелесть и наслаждаются. Меня же скорее мутит городская жизнь, я точно избегаю ее, живя ею. И все меня тянет, все кажется это не настоящая жизнь, и успокаиваешь себя мыслью, что всегда ее можно оборвать, а хватит ли сил -- неизвестно. Ты не думай, я не о самоубийстве. А я люблю Сулержицкого за его неоседлость, за его любовь к жизни без обстановочки, без бутафории. На днях он был у меня. Жизнерадостный, энергичный, хотя в душе тоже тоска. Ну да это дело другое. Жил он где-то на Днепре, в необитаемом доме, совершенно один, в бурю ездил целыми днями по Днепру, на парусе, и с каким-то диким восхищением рассказывал мне это. Осенью бурлачил, а летом косил, молотил. Правда, хорошо? Мне иногда кажется, что это настоящая жизнь: скитаться из края в край, не иметь родины, оседлости, привычек, всего, что тяжелит и мельчит жизнь. Мне кажется, у такого человека и чувства должны быть крупнее, сильнее. Я вспоминаю твои слова, помнишь, ты говорил, что хотел бы с котомочкой ходить по белу свету? Я это понимаю. Приедешь, давай помечтаем, хоть в мечтах поживем другой жизнью, хочешь? Дусик, прости меня за философию, за глупую, ты ее не любишь?

Завтра поеду встречать Машу, она мне будет рассказывать все о тебе, дорогой мой.

Завтра же я понемногу начну перебираться в свой домик.

Мама меня все пугает, что тебе не понравится, потому что комнаты малы, и я уже боюсь. Но зато воздух отличный кругом, нет жильцов, и если флигелек окажется очень теплым, можно будет не замазывать одно окно, чтоб проветривать. Что ты выдумываешь, что твой кабинет рядом с "учреждением"? Только что двери и к тебе и в другое место идут из передней -- вот и все. Теперь там все чистенько и славненько. На дворе перед домом, под тополями, хоть чай пей, хоть в крокет играй. Точно в деревне.

Тебе надо как можно скорее приезжать. Погода славная. Мне уже надоело отвечать на вопросы о том, когда ты приедешь, как и что вообще.

Вчера я смотрела полную репетицию "Утки", в декорациях. Затянулась она страшно поздно, и потому я была так уставши и не писала тебе ночью по обыкновению. Приезжай, посмотрим вместе и будем делиться впечатлениями. И пьесу Немировича прочтешь. Она тебе не понравится и будет чужда тебе.

Сегодня Вл. Ив., кажется, уезжает в Звенигород, чтоб почистить пьесу и переделать, т.е. усилить последний акт. "Крамера" еще не видала, но интересует он меня сильно.

Получил письмо от д. Саши? Хохотал? Он мне его читал. Милый д. Саша!

Дядя Громила1 еще не вернулся, и я его не видала.

А знаешь, Сулержицкий женится? Право, говорит, что верно. Все, говорит, тоскую, плачу, некуда голову склонить. Жаждет видеть тебя. Хочет дать почитать тебе свои "Записки матроса"2. Он тебе верит, если что скажешь ему. Целую тебя крепко за подробный отчет и за то, что пишешь почти каждый день. Твоя любовь придает мне крепости. Если тебе все равно, что мы еще не устроились, приезжай, Антонка, родной мой. Зачем же ты меня спрашиваешь, когда тебе приехать. Если бы не искание квартиры, ты бы мог со мной уехать. Как я хочу тебя видеть! Целую тебя безумно горячо, целую и обнимаю и жду, жду...

Собака.

Кланяйся матери, скажи, что ручку целую. Что в саду?

253. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Вечер 2-ое сент. 1901 г. [Москва]

Антонка милая, здрэсссьте! Утром только что писала тебе, а теперь ложусь спать и опять пишу. Вот так жена! Целый вечер говорила о тебе. Пришли две старухи, кот. меня когда-то нянчили и очень меня любят, и вот пошли рассказы без конца!

Вообще сегодня был старушеский день. Днем меня мама возила к одной 80-летней старухе (теща Серг. Вас. Флерова), кот. маму знала девочкой и была дружна с бабушкой. И вот мама должна была привезти меня показывать. А интересная старуха! Ясная такая, живая. Я с удовольствием сидела у нее. Живет в Таганке. Ехала по Швивой горке, любовалась Москвой. Тепло, ехала в одном платье.

Вернувшись домой, увидела Машу1 и ужасно ей обрадовалась. Покалякала с ней. Потом пошла с ней на новую квартиру. Ей понравилось.

Обед у нас был очень темпераментный, все петушились, громко говорили, но не ссорились. Ужасно у нас громкое семейство. Мама очень кипятливая и нервная стала, но живо отходит. Один д. Саша сидит и молочко попивает и Чехова читает. Николаша благодарит за поцелуй, а т. Лёля заметила, что это ты ее хотел поцеловать, но посовестился и потому послал поцелуй Николаше. Она вообще ревнует. Д. Саша шьет себе новый сюртук, чтоб идти на "Три сестры". А накануне пойдет в баню. По Москве острят, что теперь уже не три сестры, а всего две, т.к. третью сам Чехов взял. Маша рассказывала, что в вагоне все время говорили о тебе и обо мне -- барышни и студенты; все хвалили твой выбор, какую ты себе хорошую жену взял -- видишь? Она все молча, только хохотала, а потом, кажется, в конце концов открыла свое incognito.

Ну дуся, спи спокойно, будь милый, хороший, люби меня. А сегодня не было письма -- что сие означает?

Целую крепко моего милого писателя. А что "Архиерей"? Все еще в чемодане? Привози сюда, здесь кончишь. Целую еще тысячу раз.

Олька.

Мама, тетка, брат, Николаша все тебе кланяются и жаждут увидать тебя. Напиши, когда приедешь. Жду.

254. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

3 сент. 1901 г. Ялта

Олька, милая, здравствуй! Вчера я не писал тебе, потому что, во-первых, было много гостей и, во-вторых, некогда было, сидел и писал рассказ, когда уходили гости.

Спасибо тебе, моя радость, мать очень обрадовалась твоему письму; прочла и потом дала мне, чтоб я прочитал ей вслух, и долго хвалила тебя. То, что ты пишешь о своей ревности, быть может, и основательно, но ты такая умница, сердце у тебя такое хорошее, что все это, что ты пишешь о своей якобы ревности, как-то не вяжется с твоею личностью. Ты пишешь, что Маша никогда не привыкнет к тебе и проч. и проч.1. Какой все это вздор! Ты все преувеличиваешь, думаешь глупости, и я боюсь, что, чего доброго, ты будешь ссориться с Машей. Я тебе вот что скажу: потерпи и помолчи только один год, только один год, и потом для тебя все станет ясно. Что бы тебе ни говорили, что бы тебе ни казалось, ты молчи и молчи. Для тех, кто женился и вышел замуж, в этом непротивлении в первое время скрываются все удобства жизни. Послушайся, дуся, будь умницей!

Я приеду, когда напишешь, но во всяком случае не позже 15 сентября. Это как там хочешь, а дольше терпеть я не намерен. Буду жить в Москве до декабря, пока не прогонишь.

Немочка, пришли пьесу Немировича! Я привезу ее в целости. Прочту очень внимательно.

Я привезу с собой очень немного платья, остальное куплю в Москве. Теплого белья куплю, пальто куплю, плед и калоши возьму (приеду в старом пальто). Одним словом, постараюсь ехать так, чтобы не было багажа.

Для платья устраиваю шкаф громаднейший -- для себя и для своей супруги. Моя супруга очень сердита, надо устраивать для нее жизнь поудобней. Вчера мыл голову спиртом.

Целую и обнимаю мою старушку. Да хранит тебя Бог. Еще немножко -- и мы увидимся. Пиши, пиши, дуся, пиши! Кроме тебя, я уже никого не буду любить, ни одной женщины.

Будь здорова и весела!

Твой муж Антон

255. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое сент. [1901 г. Москва]

Опять ночью не писала тебе, потому что Маша приехала, дорогой мой дусик! Я весь день сильно волновалась и мне всякая дурь в голову лезла.

На вокзале я ждала Машу с 9 ч. утра до 1 ч., т.к. меня одна дама, узнав меня, спросила, не встречаю ли я кого, и сказала, что Маша едет курьерским bis, кот. сильно опоздал.

Вечером болтали долго. К несчастью, отъявилась еще Мунт и болтала без умолку. Были на квартире, Маше, кажется, очень не по вкусу1. Хорошей современной квартиры меньше чем за 1000 нельзя найти. Я думала, что будем жить скромно, и не расширялась. Я теперь страшно волнуюсь, что тебе совсем не понравится, и раскаиваюсь сильно, что поехала и взяла на себя приискивание квартиры. Я человек не сведущий в этом деле и меня теперь сильно это мучает. Если не понравится, бросим и будем жить в номерах. Так и было бы лучше, может быть.

Сегодня будет перевозиться Маша, завтра буду переезжать я и послезавтра думаем войти хоть несколько в норму. Маша стоит и ждет меня. Addio, целую крепко, отчаянно, и хочу тебя видеть, золотце, радость моя! Спасибо за письма, спасибо крепко.

Целую крепко.

Твоя собака

256. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

4 сент. 1901 [Ялта]

Вот я как о тебе забочусь! С этим паспортом ты можешь жить, сколько тебе угодно и где угодно, с мужем или без оного. Только ты должна: 1) расписаться на паспорте на странице 6 "Ольга Чехова", и 2) расписаться в ялтинской полиции в том, что паспорт тобою получен; это ты сделаешь, когда опять будешь в Ялте. Итак, видишь, ты теперь совсем ялтинская, до гробовой доски. Хотел я сначала сделать тебя женою "почетного академика", но потом решил, что быть женою лекаря куда приятнее.

Живи мирно, благородно, будь ласкова, а я тебя буду целовать за это каждый день. В Одессе прошли "Три сестры", как пишут, с большим успехом1. Сегодня я остригся, мыл голову, подстриг бородку, гулял по набережной, потом обедал дома вместе с д-ром Реформатским.

Пиши каждый день, а то отберу паспорт. Вообще я буду держать тебя в строгости, чтобы ты боялась меня и слушалась. Я тебе задам!

Твой суровый муж А.Чехов.

Квартиры нашей я еще не видел, но ты так хорошо говоришь о ней, что я уже доволен ею, очень доволен, дуся моя. Спасибо тебе за хлопоты, дай Бог здоровья.

257. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

5 сент. 1901 [Ялта]

Милый мой песик, сегодня нет от тебя письма, а вчера было сердитое, короткое... Ты не в духе? Отчего? Вот уже третий день, как мне нездоровится; болит спина, болят руки, вообще настроение неважное. Но все же я бодр, с надеждой взираю на будущее, и даже сегодня у меня обедают двое: Бунин и один прокурор. И несмотря на больную спину, хлопочу неистово насчет спектакля в пользу Благотворительного о-ва. Будет играть Орленев, будет петь цыганка Варя Панина, которая теперь здесь.

Я получил письмо от дяди Саши, очень хорошее, смешное; буду ему писать, когда уйдут гости. Был у меня на днях один остроумовский ординатор, рассказал, что Остроумов прописывает теперь очень охотно, чуть ли не с восторгом, эвкалиптовое масло плюс скипидар -- для растирания. Я выписал себе из аптеки, но растирать надо 15 минут и надо, чтобы кто-нибудь другой растирал -- ну и ничего не вышло.

Гости пообедали, посидели и ушли. Я нездоров. В телефон получил известие, что в 6 часов приедет ко мне с визитом цыганка1. Видишь, какая теперь бойкая жизнь! Доложили, что пришел художник какой-то.

Художник пришел с просьбой: хочет писать с меня портрет; и у него горло болит -- хочет полечиться.

Ну, прощай, моя жена, Бог с тобою. Я тебя люблю и буду любить. Целую тебя, целую твои руки. Пиши про квартиру, я скоро приеду.

Твой муж А. Чехов

258. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

6 сент. [1901 г. Ялта]

Милая дуся, сегодня мне легче, но все же еще достаточно скверно. Приеду в Москву 15 или 17-го -- так решил окончательно.

Вчера вечером пришел ко мне некий незнакомец, московский доктор, и сидел, сидел, сидел... я чуть было не заревел с отчаяния. И сегодня приказал Арсению никого не принимать. Баста!

Я сначала полагал, что у меня, пожалуй, брюшной тиф, теперь же вижу, что это не то и что завтра или послезавтра буду уже здоров совершенно.

Конечно, бродить по миру с котомкой на спине, дышать свободно и не хотеть ничего1 -- куда приятнее, чем сидеть в Ялте и читать статьи про режиссера Кондратьева2, этого тупого человека.

Дяде Саше буду писать. О моем здравии не беспокойся, песик милый, все благополучно. Скоро увидимся.

Целую и дядю Сашу, и Николашу, и тетку Лёлю, и тебя целую. Марфуша все еще в больнице. Бунин жизнерадостен. У Срединых я еще не был.

Ну, Бог с тобой. Будь жива и здорова.

Твой Antonio

259. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[7 сентября 1901 г. Москва]

Погода летняя, квартира готова, выезжай немедленно, телеграфируй день, целую. Венгерец

260. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7сент. 1901 [Ялта]

Приеду я 17 сент., так как выеду из Ялты 15-го, это решено и подписано. Так тому, значит, и быть. Ты получишь от меня телеграмму: "понедельник". Это значит, что я приеду в понедельник утром.

Здоровье мое сегодня гораздо лучше и было бы великолепно, если бы не кашель, который, впрочем, скоро пройдет.

Твое отчаянное письмо насчет квартиры получил1 и не понял, отчего ты так волнуешься. Квартира, наверное, хороша, а если немножко тесна, то что за беда? Наплюй, дуся моя.

Сейчас был у меня Орленев.

Итак, скоро, скоро мы увидимся. Погода в Ялте стала великолепной, но уехать мне все-таки хочется. Уж очень мне хочется поглядеть на мою собаку.

Целую тебя, немка.

Твой Antonio.

Не волнуйся, голубчик. Что бы ни случилось, не волнуйся, ибо все на этом свете, говорят, к лучшему. Решительно все.

В понедельник по приезде я отправлюсь в баню, потом весь день буду сидеть дома. А во вторник пойду с тобой, куда поведешь.

Все-таки я не знаю, как называется дом, куда ты перебралась. У меня нет адреса.

261. О. Л. Книппер -- А. П. Чехов

Телеграмма

[9 сентября 1901 г. Москва]

Телеграфируй здоровье, день приезда, писем не посылаю, жду тебя. Венгерец

262. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 сент. 1901 [Ялта]

Жена моя, что это значит? Отчего вот уже второй день я не получаю от тебя писем? Отчего ты не сообщаешь мне своего нового адреса? Пишешь, что перебралась на Спиридоновку, а чей дом -- неизвестно.

Я выезжаю 15-го в субботу (уже билет заказан), чтобы приехать 17-го в понедельник. Если придется ехать в поезде bis, как Маша ехала, то о сем упомяну в своей телеграмме.

Теперь я здоров вполне. Ходит ко мне каждый день Бунин.

Денег у меня расходуется ежедневно непостижимо много, непостижимо! Надо скорей удирать, дуся моя. Вчера один выпросил 100 р., сегодня один приходил прощаться, дано ему 10 р., одному дано 100 р., обещано другому 100 р., обещано третьему 50 р. -- и все это надо уплатить завтра, когда откроют банк.

Милюся моя, будь здорова!!! Скоро увидимся. Целую тебя.

Твой Antonio.

Марфуша вернулась из больницы, очень похудела.

263. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[9 сентября 1901 г. Ялта]

Здоров выезжаю субботу. Чехов

264. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

10 сент. 1901 [Ялта]

В Наташине (1/4 часа ходьбы отплатф. "Подосинки" Моск.-Казан. жел. дор., 16 вер. от Москвы) сдаются в арен. на 36 л. и бол. и продаются на льготных условиях лесные участки под дачи. Местн. песч., сухая, проточи, пруды. Много уч. продано. Подроб. в конторе им. "Наташино" во всякое время. По четв., суб. и воскрес, к поезд., отход, из Москвы в 12 ч. 20 м., высылается линейка. 92065-8-11.

Я от тебя давно уже не получал писем. До субботы, когда я выеду, осталось 5 дней; значит, 5 дней без писем.

Адрес твой мне все еще неизвестен, а потому посылаю письмо в Леонтьевский пер. Нового ничего нет, я здоров или почти здоров. Орленев все еще здесь мотается. Сейчас приходил ко мне.

Однако довольно! Скоро увидимся. Будь здорова, дуся моя, да хранит тебя Бог. Благословляю тебя обеими руками, целую и обнимаю.

Твой Antonio

265. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое сент. [1901 г. Москва]

Антонка, милый, родной мой, я думала, что мне уже не придется писать тебе. Думала, что на мою первую телеграмму получу немедленный ответ: выезжаю. И вот вместо того -- еще неделю ждать! Почему, почему? Чего ты медлишь? Причины не пишешь. Нездоровится? Но сегодня уже получила известие, что тебе лучше. Я волнуюсь, что так долго не получаешь писем от меня. Я не писала уже дней 5, 6. Думала, что письма не найдут тебя более в Ялте.

Я без конца думаю о тебе, дорогой мой. Тоскую, скучаю, людей не хочу видеть, все мне противны, не знаю, о чем с ними говорить.

Вчера был день моего рождения, и я ревела утром и ревела вечером, я ревела бы весь день, если бы не была на людях. Были у меня все мои домашние, закусывали колбасой и кильками, пили чай с тортами, затем ушли все обедать в Леонтьевский, куда приехала Маша с Дроздовой из Разумовского. Вечером опять пили чай у нас. Я была отсутствующая. Получила две корзины с цветами и еще 5 горшков цветов. У нас очень уютно, и я уверена, что тебе понравится. Много солнца, тихо, воздух отличный. Комнатки маленькие, но очень уютные. Кабинетик -- прелесть, и я мечтаю каждый день, как мы с тобой будем посиживать здесь. Я как потерянная без тебя.

Этот год будет очень трудный, а там верно все пойдет иначе.

В театре тоска, скука, да я и не хожу туда почти.

Крепко целую тебя за твои бесконечно милые письма. После одного я всплакнула. Помнишь, ты писал, чтоб я была сдержанной и на все молчала бы?1 Ты такой милый, такой благородный, что мне стыдно стало за себя. Сначала я кипятилась, бурлила, горячилась, доказывала, объясняла, но теперь молчу. Я не дождусь тебя, родной мой. Много, много буду говорить с тобой, буду целовать, ласкать и не выпущу из своих объятий. Ты мне хорошие письма писал, нежные, и я тебя люблю.

Мне все люди стали неприятны, не нужны, хочу только тебя одного.

Целую крепко, до скорого свидания, дорогой, нежный мой! Жду отчаянно. Спеши.

Твоя собака.

А зачем у тебя была Варя Панина? Ах ты, шалун...

266. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Вечер 10-го сент. [1901 г. Москва]

Дорогой мой дусик, хочу еще написать тебе, чтоб ты до последнего дня получал бы письма от своей супруги.

Где ты простудился, дорогой мой? Недаром я была так неспокойна эти дни. "Старая баба" -- скажешь ты, верно? Ну, как хочешь. Гости замучили тебя! Охота отдавать праздным людям целый кусок своей жизни. В Москве тоже так будет? А я буду иметь тебя только на несколько минут и то утомленного посетителями, так? Это мне не улыбается. Лишь бы ты скорее приезжал! Почему ты не мог выехать раньше? А непременно, как заправский немец, -- решил 15-ого и, невзирая ни на что, остаешься верен 15-му? Или не хочется? Задержать могут две причины -- здоровье или работа, больше я ничего не признаю.

Ты меня будешь бить, как приедешь? Я рада. Ужасно рада. Бей побольнее, а потом поцелуй горячее.

Поедем с тобой в Разумовское. Теперь там удивительно красиво, 8-ого я была там с Машей и у меня даже душа отяжелела и устала от ощущений. Было необычайно тихо и величаво, и грустно, грустно до боли... Тишину пугали только падающие листья, и чувствовалась тревога. Ах, Антон, если бы я могла тебе рассказать все ощущения! Знаю только, что у меня неистово колотилось сердце и глаза были на мокром месте. Мы сидели у самой воды. Маша писала, а я все молчала и созерцала. У весны нет все-таки такого обаяния, несмотря на полноту жизни. Ах, скорее бы ты приезжал! С тобой, с тобой я хочу там быть. Ты никогда не говоришь о своих ощущениях, но я по каждой жилке твоей угадывало, что ты чувствуешь. Я помню, как в Аксенове ты тихо любовался на березки и на степь. Дусик мой, нежный мой!

Как мне захочется заорать во все горло, когда я тебя увижу вылезающим из вагона! Я уже это чувствую. И ничего нельзя будет. Надо будет все сдавить и тихо поцеловать тебя только, приличненько. У меня сердце, верно, выскочит, так будет колотиться. Закажи себе заранее место, а то приедешь тоже, пожалуй, с дополнительным.

Ну, спи спокойно, приласкай меня мысленно. А ты не забыл, какая я? Целую, целую и жду, жду, жду.

Собака.

Поцелуй мать. Дворне привет. Утреннее письмо сама отвезла на вокзал прямо в почтовый вагон.

267. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[15сентября 1901 г. Севастополь]

Понедельник. Антонио

268. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

26 окт. [1901 г.] Тула

Милая дуся, здравствуй! Сейчас в Туле съел порцию белуги -- за твое здоровье, а теперь от нечего делать ем мармелад. Всю дорогу от Москвы до Тулы у меня сидел С.1, и мы вели беседу.

Не скучай, веди себя хорошо и пиши своему мужу. Я не со всеми простился в театре, извинись, моя радость, скажи, что это оттого, что я торопился, и попроси, чтоб не сердились очень.

Крепко целую и жму руку. Кланяюсь Маше.

Твой Тотоша

269. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое окт. ночь [1901 г. Москва]

Милый мой дусик, где ты теперь? Я тебя все время вижу сидящим в голубом купе с зеркалом, с милым, мягким лицом и твоей блуждающей улыбкой, которую я так люблю, и с твоими любящими, ласковыми глазами. И сейчас играла 4-ый акт1, и когда стояла у столба и слушала музыку, -- у меня текли слезы неудержимо, и я все видела тебя и не помню, как говорила последние слова; а когда закрылся занавес, я разрыдалась, меня подхватили и утащили в уборную, т.ч. и на вызовы я не выходила. Я не могла сдержаться. Мучили меня, дергали, хотели раздеть и за доктором, дураки, послали. Я его конечно не пустила. Сейчас вернулась и нигде не вижу моего Антонку. Все чисто, прилизано, нет литературного беспорядка -- и скучно. И Маши нет еще. Она кутит. Постель твою я не убрала -- не могла. Буду думать, что ты еще здесь, рядом со мной. Тихо кругом и шуметь можно, никого не разбудишь...

Утром на вокзале, после ухода поезда, меня поймал Сулержицкий (ты рад, что не адъютант2), и доехал со мной до Маросейки. Мне не хотелось вернуться домой, и я заехала к Шлиппе, но нашла там одну только тетку их, поболтала минут 10 и уехала. Дома -- солнце сияло, как будто и радостно, а мне было скучно и непонятно. Все в комнатах было как-то резко и определенно при ярком свете и это было нехорошо. Я поблуждала всюду, постояла, подумала. Начала прибирать комнату, чистить. Всегда легче -- двигаться при таком настроении, работать руками. Все убрала, накрыла на стол, пришла Маша; тут же приехала Лепешкина с князем3, поболтали в передней, потом мы пообедали, потом пришла Ольга Михайлов. моя, потом тетя Лёля, кот. очень поразилась, что ты уже уехал, а потом пришла твоя бывшая жена -- маленькая Малкиелька4. Затем я их всех спровадила и ушла в театр. Мне игралось. Сбор был отличный. Чебутыкин -- Фессинг -- недурен, и сольется с пьесой, думаю, скоро. Он в другом роде, чем Артем.

Робеет только еще. Напишу завтра после "Крамера"5. Буду ждать твоих каракуль, милый мой, дорогой мой, любимый мой. Ты теперь спишь уже верно. Что тебе снится? Все в театре меня утешают и сочувствуют. Целую тебя, Антонка мой, целую любовно, мягко, нежно. Пиши о здоровье, все, все пиши, не бойся, я все понимаю. Как мне хочется прильнуть к тебе.

Твоя собака

270. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое окт. 2 ч. ночи [1901 г. Москва]

Дорогой мой, родной мой, едущий мой, здравствуй!

Мне тебе так много хочется сказать, что не знаю, откуда начать. Мне хочется изъясниться тебе в любви, говорить о чем-то хорошем, настоящем, хочется жить с тобой какой-то необыкновенной жизнью...

Может, я глупости болтаю.

Где ты, Антонка мой?

Я еще не вполне ясно сознаю, что тебя нет...

Прошел "Крамер"... В зале не чувствовалось большого успеха. По-моему, публика отвратительно слушала, кашляла, сморкалась, шевелилась. По-моему, публика впервые была хоть немного захвачена только сценой отца с сыном во 2-м действии1. Вызовов было мало, а после 3-его много вызывали и после этого настоятельно требовали Станиславского, значит, принимали его опять-таки больше как режиссера, чем как актера. Говорят, после 2-го он пал духом. Я не ходила к нему. Марья Петровна понравилась2. Москвин очень понравился. Вообще пока еще трудно разобраться, напишу завтра. Я сегодня утомлена и разбита после вчерашнего.

Утром сидела у меня Надежда Ивановна, заходил Немирович, узнать о моем здоровье, Володя сидел, потом я уходила к портнихе. Антонка, родной мой, представь -- Немирович прислал мне роль Юлии -- помнишь дочь Широковой, кот. должна была играть Лилина3, и поставил меня в неловкое положение. Лилина просит передышки с неделю, а пьесу репетируют с завтрашнего дня. Я, конечно, отказывалась, а он сказал тогда, что будет играть Шварц, т.е. ничтожество, и перекривил физиономию4. Говорит, что назначит мне дублерку, чтоб не утомлять репетициями. Хитро, правда? Что же мне делать? Капризничать и брыкаться -- мелко. А играть не хочется совсем эту пустопорожнюю роль. Мне все это противно страшно и гнетет меня. Что бы ты мне сказал? Напиши, милый! Я так радовалась быть свободной это время. А теперь если буду занята -- это работа без увлечения, без удовлетворения. Поцелуй меня, милый, покрепче, погорячее. Спасибо за карточку открытую. Завтра, верно, получу? Целую, милый, не тоскуй, люби меня.

Твоя собака

271. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Севастополь. Воскресенье

[28 октября 1901 г.]

На море сильнейший шторм; говорят, что пароходы проходят мимо Ялты. Еду на почтовых.

Холодновато.

Будь здорова, деточка. Поклонись Маше. Я здоровехонек. Ехал хорошо. Крепко целую и благословляю...

Твой Antoine.

Дома буду ждать писем от тебя. Пиши подробнее.

272. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое окт. ночь. 1901 [Москва]

Ты уже дома теперь, дусик мой, золотой мой, любовь моя! Рассказываешь верно матери о Москве, о нас. Как тебе? Хорошо? Скверно? Пока, верно, еще неуютно! Комнаты пахнут нежилым, нет кругом твоего милого, поэтического беспорядка, не валяются газеты, журналы. Обрадовались тебе все ужасно -- правда? Устройся поскорее, чтоб тебе было уютно, тепленько. Как погода, как выглядит Могаби, сад, журавли? Пиши мне все, все, дорогой мой.

Я сегодня в возбужденном состоянии -- обедала у наших, за обедом говорили глупости, грохотали так, что у меня все мускулы заболели, и я забыла совсем, что я замужем, а точно в девчонках. Дурачились с Володей, теткой, бабушкой, рассказывали скабрезные анекдоты, но в сущности невинные.

Вставать мне утром не хотелось, устала. Поворачиваюсь, и каждый раз хочу увидеть мою милую белокурую физиономию и с грустью вижу спокойную белую постель. Вспоминаю, как мне было хорошо, тепло в твоих объятиях, как я любила прижиматься к твоему плечу, к твоей щеке...

В 12 ч. пошла в театр, где должна была быть репетиция, чтоб окончательно переговорить с Немировичем. Репетиция не состоялась, т.к. половина не пришла, и сам Вл. Ив. не был. Я пошла пешком с Савицкой, зашла за мамой в Филармонию, хотела с ней идти на дневной концерт, но не нашла ее там и отправилась в Леонтьев. Там меня арестовали; Володя мне пел, сделал, подлец, большие успехи, пели с мамой дуэты, была старуха Галяшкина. Настроение было хорошее, и я всплакнула. Слушала потом чудесное трио (2 ученицы и Володя), болтала по-английски с старухой англичанкой. Жизнь мне казалась легкой и приятной.

В театре говорят о неуспехе, сам пал духом, говорят. Все актеры покашливают Ю la Крамер, и острят, но незлобно. В газетах хвалят Москвина, Лилину. Завтра прочтем рецензии.

Вечер я была в "Царской невесте" в Частной опере, с Машей, с Званцевыми (братом и сестрой1) и женой Грингмута, кот. объявила, что меня знает, но я ее не знаю. Жена Званцева2 пела Любашу и очень мне понравилась. Чудный голос и играет с искоркой. Вот тебе и мой день. Когда мне нравилась музыка -- я думала о тебе, вообще весь день вспоминала тебя. Целую твои глаза, щеки, лоб, губы, обнимаю тебя горячо, а ты меня тоже? Целую, целую и люблю.

Собака

273. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

29 окт. [1901 г. Ялта]

Милая, славная, добрая, умная жена моя, светик мой, здравствуй! Я в Ялте, сижу у себя, и мне так странно! Сегодня были Средины, была женская гимназия1, и я уже совсем, с головой, вошел в свою колею, и пустую и скучную. Ну-с, доехал я весьма благополучно, хотя и не следовало бы в Севастополе нанимать лошадей, так как пароход зашел в Ялту. Впрочем, ехал хорошо, быстро, хотя и было холодно... Здесь застал я не холод, а холодище; в пальто было холодно ехать.

Сейчас придет ко мне по делу Татаринова, и я тороплюсь писать. Мать здорова, говорит, что я мог бы еще пожить в Москве. Средин тоже здоров, или по крайней мере имеет здоровый вид; все время бранил свою невестку.

Дуся моя, ангел, собака моя, голубчик, умоляю тебя, верь, что я тебя люблю, глубоко люблю; не забывай же меня, пиши и думай обо мне почаще. Что бы ни случилось, хотя бы ты вдруг превратилась в старуху, я все-таки любил бы тебя -- за твою душу, за нрав. Пиши мне, песик мой! Береги твое здоровье. Если заболеешь, не дай Бог, то бросай все и приезжай в Ялту, я здесь буду ухаживать за тобой. Не утомляйся, деточка.

Получил много своих фотографий из Харькова. Летом приезжал фотограф и снимал меня во всех видах.

Сегодня подавали мне изысканный обед -- благодаря твоему письму, вероятно. Куриные котлеты и блинчики. Язык, который мы купили у Белова, испортился в дороге, или по крайней мере кажется испортившимся: издает запах.

Господь тебя благословит. Не забывай меня, ведь я твой муж. Целую крепко, крепко, обнимаю и опять целую. Постель кажется мне одинокой, точно я скупой холостяк, злой и старый. Пиши!!

Твой Antoine.

Не забывай, что ты моя жена, пиши мне каждый день.

Маше поклонись. Конфеты, которые дала мне твоя мама, я ем до сих пор. И ей поклонись.

274. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое окт. 8 ч. утра [1901 г. Москва]

Дорогой мой, сейчас 8 час. утра и мне не спится -- накинула халат и села писать тебе. Отчего ты мне с дороги не писал? Только одно письмо из Тулы! Завтра, верно, получу из Севастополя.

В домике нашем тихо. Дроздова ночует у Маши на диване, а Маша спит у меня. Я раздвинула кровати, сплю на твоей около стены, а Маша на моей. Маше у меня спокойно, пусть все время спит, правда?

Вечер вчера мы сидели дома, втроем с Дроздовой. Я немного пела скверным голосом, Маша шила, Дроздова болтала про Упрудиуса1. Но она пришла позднее, а то мы сидели уютненько вдвоем в столовой -- я учила стихи, Маша шила -- философствовали...

На дворе зима -- снегу намело много, хотя на улицах сдувает. Без тебя пусто и скучно. Некому мне Эмса подавать по утрам и лениво подниматься с постели. Из театра уже не спешу, хожу пешком. Вчера была на репетиции. Пьесу ведет Санин, Влад. Ив. и не бывает в театре. Мне неприятно участвовать, очень неприятно. Санин во всем разгаре, орудует "народными" сценами, т.е. хором учениц и учеников в 1-м акте2.

Не знаю еще, как прошел "Крамер" вчера. Все газеты, по-моему, деликатничают с Станиславским и не очень бранят ввиду заслуг прошлого, но чувствуется, что отдают только должное. И Москвина, мне кажется, хвалят меньше, чем следует, чтоб не огорчить очень уж Станиславского. Как тебе покажется, когда прочитаешь все рецензии? Права я или нет? Эфрос писать не будет, ему не нравится3, и он ругался в конторе. Обидно, Антон, правда? В "Русском слове" Лилину в гении произвели4. Она играла великолепно, это верно.

В театре я передала твой привет всем, и все благодарят и кланяются тебе и желают всего лучшего, а главное ждут пьесы.

У меня на письменном столе стоят твоя карточка и рядом фотографии ялтинского дома. Я смотрю и думаю и переношусь мыслями к тебе, в атмосферу ялтинских комнат, чувствую, как "мой" бродит по кабинету, как сидит за столом, или задумавшись в кресле. Напиши, все ли тебе хорошо, все ли в порядке, все откровенно напиши, как тебя кормят. Милый мой, хороший мой! Как мне будет тоскливо на Рождестве, когда я буду знать, что вы все вместе! Не забывай меня, Антонка мой. Целую тебя крепко. Мне ужасно хочется долго, долго всматриваться в твои глаза, в твое лицо. Пиши все о себе.

Целую.

Твоя собака.

Мать поцелуй.

275. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 окт. 1901 [Ялта]

Милая собака, песик, мать велит благодарить тебя за письмо, кланяется и просит написать, что она будет поступать во всем именно так, как ты пишешь. Она тебя целует.

Сегодня был Бальмонт и обедал со мной. Ели вальдшнепов. Была m-me Бонье. Скажи Вишневскому, что книжка для сбора пожертвований будет выслана ему на сих днях1. Скажи Немировичу, что Бальмонт пишет для Художеств. театра пьесу и напишет непременно к весне2; я радуюсь, ибо полагаю, что это будет пьеса хорошая, оригинальная. Получил я пьесу от Федорова3, брюнета, который был у нас и тебе не понравился; когда прочту, то напишу. Это тоже для Художеств. театра4. Сегодня целый день читал газеты, которые скопились у меня на столе в мое отсутствие; в каждом No находил что-нибудь про себя. Посылаю тебе вырезку из "Приазовского края"5. Если судить по провинциальным газетам, то Художеств. театр учинил целый переворот в театральном деле. Нет, ставьте вы "Дикую утку", ставьте "Крамера", что бы там ни было.

Ах, собака, милая собака... Ну, да ничего. Поживем так, потерпим, а потом опять будем вместе. Я тебе не изменю, моя дуся, будь покойна.

Крепко целую тебя. Спи спокойно, ешь с аппетитом, работай весело.

Поклон Маше.

Твой Antoine.

Целую тебя и обнимаю. Я привык к твоим заботам о себе (т.е. обо мне), и теперь я как на необитаемом острове. Саша Средин был нездоров, теперь, говорят, ничего, ходит и выходит.

276. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

31-ое окт. утро [1901 г. Москва]

Как мне сегодня не хотелось вставать, дорогой мой! Так бы весь день пролежала и промечтала бы!

Отчаянно жду письма от тебя! Хочется знать, как ты доехал, как здоров, навещала ли тебя Инночка во время дороги. Каков был переезд по морю? Какая погода, тепло ли? Как ты нашел всех домашних? Въехал ли в Ялтинскую колею. Все пиши мне. Скучаешь ли, или еще не расчухал, что мы врозь?

А у нас все потихонечку. Вчера и сегодня я и утро и вечер в театре. На репетиции беру с собой английскую книгу и сижу и читаю, газеты читаю, т.к. на сцене дела немного, и пока Санин орудует с хором. Сто лет пройдет, пока поставят эту пьесу.

Вчера была тебе в театре телеграмма с уплоч. ответом. Я раскрыла ее, т.к. думала, если что важное, то сейчас же телеграфирую тебе. Оказалось, что просят "Три сестры" в Петербург в Василеостровский театр для бенефиса, подписано Чубинский. Я просила ответить Немировича. Так я сделала? Ведь ты же все равно не разрешил бы. Это дело касается столько же нашего театра, сколько и тебя, правда?

Репертуар тебе будут высылать.

Вчера смотрел "Сестер" Амфитеатров. Сбор был хороший -- почти полный. Играли Литовцева, Качалов, Загаров, Мунт1. Сегодня играем "Одиноких". Завтра я свободна. В субботу хочу пойти посмотреть Венскую оперетту, ни разу еще не видала. Читал в "Русск. ведом." про попа, как его в Сибирь увезли?2 И смешно и жалко. Вот сюжетец для юморист, рассказа, в особенности конец.

Молодежь в Москве опять мутит, из-за еврейского вопроса и печати. Не надо бы этого теперь.

Вчера вечером без меня была бабушка, Букишон, Дроздова. Дроздова в восторге от ночевки у нас, говорит, что ей напоминает Мелихово. Ее пишет теперь художник Виноградов, и она в восторге спрашивает, правда ли, что у нее интересное лицо. Васильева опять была на "Сестрах" вчера.

Сегодня морозит. Солнца нет. Понежничай со мной, Антонка. Так хочется. Мне холодно без тебя. Я уже начну мечтать о том, как мы с тобой увидимся.

Целую тебя, моего родного, крепко, крепко. Не тоскуй, не скучай, работай и меня люби и будет хорошо. Обнимаю горячо и целую всего.

Собака

277. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 ноябрь [1901 г. Ялта]

Милая моя жена, законная, я жив и здоров, и одинок. Погода в Ялте чудесная, но меня это мало касается, я сижу у себя и читаю корректуру, которой, по-видимому, нет конца. Сейчас иду в город, чтоб постричься.

Я знал, что ты будешь играть в пьесе Немировича. Это я говорю не в осуждение, а так, в ответ на твое письмо. Судя по газетам, "Крамер" не имел того успеха, какой я ждал, и теперь мне больно1. Нашей публике нужны не пьесы, а зрелища. А то, что Алексеев, как ты пишешь, пал духом -- и глупо и странно; значит, у Алексеева нет сознания, что он поступает хорошо.

Я тебя целую, деточка моя. Пиши подробности. Жду. Обнимаю тебя.

Твой Antoine.

Запечатывай свои письма получше, а то они приходят почти раскрытыми -- и это по твоей вине, конверты плохие.

Ну, дуся моя, будь здорова!!

278. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое ноября утро, 1901 г. [Москва]

Почти неделя, что ты уехал, и у меня только две открытки от тебя! Я вчера с жадностью смотрела в окна, не идет ли почтальон; пришла с репетиции и глазами обыскала все столы, где могли бы лежать твои письма, -- и ничего! Наконец, вернулась с "Одиноких" и нашла открытку из Севастополя. Дорогой мой, как ты, верно, озяб по дороге в Ялту! Ведь холодно здорово, верно, было в горах. И как скучно ехать! Ты ехал совсем один? Еды с собой брал? Неужели не ел целый день? Это ведь на тебя похоже. Я невольно вспоминаю наш тоскливый переезд с Артемом и Мейерхольдом1 -- помнишь? Артем все еще болен. Доктор мне передавал, что на него отлично подействовало твое письмецо. Старику придало бодрости2.

Сейчас поедем с Машей посмотреть квартиру. Вчера Вишневский присылал сказать: в том доме, где он, ход с переулка -- 5 комнат с электрич. освещением и отоплением за 1000 или 1100. Могли бы сдать одну комнату. А здесь у нас подванивает. Как вот быть с контрактом только?!

Ну посмотрим. Да, Немирович просил передать тебе: как только ты напишешь какой-нибудь рассказ, пришли его ему немедля. Он хочет устроить для наших недостаточных учеников утро, чтоб пели Шаляпин и Собинов, и он прочтет твой рассказ и билеты назначит все по 10 р. Это хорошо. Напиши, согласишься ли ты? Тогда он переправит этот рассказ куда следует, или в "Русские ведом." и тебе обратно. Как ты на это дело посмотришь, милый мой?

Вчера день прошел тихо и серо. Маша читает пьесу Влад. Ив. Не получал ли письма от Горького -- где он? Будет ли в Ялте? Поговори тогда с ним о вдовушке3. Какая она? Ведь мещанистая все-таки, мне кажется, и манера говорить и кокетничать и одеваться. Напиши мне тогда. А то, может, я сама ему напишу.

Сегодня снег, мятет. После репетиции буду сидеть дома, буду мыть голову.

Вчера во время репетиции сидела в своей тусклой уборной и думала о тебе, милый мой. Мне по утрам очень тяжело вставать -- не хочется жить, одеваться.

До завтра, дусик, будь здоров, пиши мне; все ли мои письма получил? Кажется, пишу шестое -- верно?

Целую тебя крепко, моего нежного поэта, целую тысячи раз.

Твоя собака

279. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Доброе утро, дорогой мой, нежный мой! Всю ночь во сне видела, как тебя провожали из Москвы: масса народу, депутации, речи, стихи, сутолока. Ты стоишь на крыльце в синем костюме и щуришься...

И вчера весь день ждала письма, и напрасно. Значит, ты мне не писал по приезде в Ялту. Я начинаю беспокоиться.

Вчера вечерком сидел у нас Членов. Он меня как-то чуждается, т.ч. я уходила в кабинетик и писала письма. Часов в 9 он ушел. Маша мне мыла голову, провозились долго и потом легли спать. Завтра мы обедаем у Лужских.

Вчера утром смотрели с Вишневским квартиру, кот. он нам сватает. Очень высокие комнаты с водяным отоплением, с электрич. освещением -- 5 комнат, -- из кот. очень большая столовая и Машина комната, остальные длинные и узкие. Окна огромные. В нижнем этаже -- ступеньки 4. Одну комнату мы бы сдали. Квартира ходила 1300 р., но отдадут за 1100 или 1200 с отоплением. Выйдет почти на одно с нашей. Не знаю, как и что будет. Скучно все это. Поищем еще квартир.

На репетициях скука, тоска и у меня делается скверное настроение от них. Санин орет, кричит, стучит. Сегодня назначена беседа о костюмах. Я скажу Станиславскому, чтоб взяли от меня Юлю, -- Марья Петровна теперь отдохнула и может ездить на репетиции. Сегодня играем "Три сестры". "Крамер" идет ничего себе. Молодежи учащейся нравится.

Я вчера писала Елене Никол. Андреевской -- помнишь, на кумысе две сестры? И до такой степени живо я почувствовала санаторный воздух, наши прогулки и как мы с тобой на крылечке посиживали и наши длинные обеды и все типчики санаторские! И мне было приятно вспомнить.

Скоро я получу письмо от тебя? Мне пусто без твоих писем.

Целую тебя, родной мой. Не кисни, не хандри, думай о весне. Не отвыкай от меня. Начал работать или нет? Пиши обо всем. Как сад? Не простудился ли, когда ехал на лошадях? Ради Бога не скрывай, я ведь не дура.

Не сердись, что пишу тоскливые неинтересные письма, придет другое настроение -- посмешнее буду писать. Поцелуй мамашу.

Люблю тебя, мой нежный.

Твоя собака

280. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 ноября 1901 [Ялта]

Милая собака моя, здравствуй! В письме своем ты спрашиваешь, как погода, как журавли, как Могаби. Погода тихая, теплая, но туманная, Могаби скрылась за туманом, про журавлей я тебе уже писал (их двое); сад в хорошем состоянии, хризантемы цветут, розы -- тоже, -- одним словом, житье малиновое. Вчера и сегодня, все эти дни, читаю корректуру, которая опротивела мне, и только что кончил, совсем уже кончил, так как больше уже не пришлют1.

Я здоров, но вчера и третьего дня, вообще со дня приезда моего сюда, мне было не по себе, так что вчера пришлось принять ol. ricini. А что ты здорова и весела, дуся моя, я очень рад, на душе моей легче. И мне ужасно теперь хочется, чтобы у тебя родился маленький полунемец, который бы развлекал тебя, наполнял твою жизнь. Надо бы, дусик мой! Ты как думаешь?

Скоро Горький будет проездом в Москве. Он писал мне, что 10 ноября выедет из Нижнего. Твою роль в пьесе он обещает изменить, т.е. сделать ее шире, вообще обещает немало, чему я рад весьма, так как верю, что пьеса от его переделок станет не хуже, а много лучше, полней. Когда придет к вам тот человечек, который ест одно постное2, то скажи ему, что кланяется ему Попов3 (которому вырезают из носа полип). У Льва Ник. я еще не был, поеду завтра4. Говорят, что он чувствует себя хорошо.

Оля, жена, поздравь меня: я остригся!! Вчера чистили мне сапоги -- это в первый раз после моего приезда. Платье не было еще в чистке. Но зато я каждый день меняю галстук и вчера мыл себе голову. Вчера вечером был у меня Средин Леонид; сидел и молчал, потом ужинал. С ним был Бальмонт. Сегодня утром приходил чахоточный грек лечиться. Я надоел тебе? Ты сама приказала мне писать тебе все подробности, вот я и пишу.

Посылаю тебе афишу из Праги, насчет "Дяди Вани"5. Мне все думается, что бы такое послать тебе, да ничего не придумаю. Я живу, как монах, и одна ты только снишься мне. Хотя в 40 лет и стыдно объясняться в любви, но все же не могу удержаться, собака, чтоб еще раз не сказать тебе, что я люблю тебя глубоко и нежно. Целую тебя, обнимаю и прижимаю тебя к себе.

Будь здорова, счастлива, весела!

Твой Antoine

281. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье ноября утро [1901 г. Москва]

Bonjour, mon mari?!1 Получи от меня крепкий поцелуй за письмо, за милое, любовное письмо, дусик мой любимый! Я рада, что ты хорошо доехал, и живи хорошо, не хандри, не кисни, помни, что я у тебя есть. Жить мне здесь скучно, я боюсь, что замкнусь и буду сухой. Никуда меня не тянет. Эти дни мне сильно хочется бросить все (только не тебя) и изучать что-нибудь, этак фундаментально уйти головой во что-нибудь. Я застоя не люблю. Театр мне кажется скучным, потому что нет работы, т.е. для меня.

Я, может, очень скверно и мелочно рассуждаю. Может быть. Чувствую массу недочетов в себе как в актрисе, хочется переработать старые роли. У меня ведь мало веры в себя. Теперь у меня такая полоса, что кажется, что я никакая актриса, играю все скверно, неумело, и почему-то делаю вид, что я настоящая актриса.

Ты уже недоволен, что я философствую? Пожалуй, выйдет "потяни меня за палец"2.

Вчера днем твоя любимая Екатерина Никол. Немирович вступила в исполнение возложенных на нее обязанностей в Худож. театре. Ей поручено одевать всех дам3. Вл. Ив. представил ее всем ученицам. Ждали Станиславского, но он приехал поздно, т.ч. солистов отпустили. Я, конечно, с ней советоваться не буду. Савицкая тоже от нее бежит. Мария Федор, злится.

В школе (так называемой) поднимаются смуты, т.е. недовольство. Хотят учиться, а выходит, что они все нужны театру как статисты. Теперь ведь они каждое утро заняты в пьесе Немировича. Значит, лишены классов дикции, танцев, фехтования, etc. Это очень нехорошо4. Не знаю, как справится со всем этим Влад. Ив.

Воскресенье устраивается вечеринка нашей труппой в Божедомском помещении. Я поеду после "Дяди Вани".

В театре все спрашивают о тебе, все кланяются.

Сегодня я иду в литер. худож. кружок, слушать реферат Фейгина о Шницлере и смотреть "Зеленого попугая"5. Маша тоже идет с Ликой. Сегодня все тает, все ползет, вчера тоже -- вода, вода...

Теперь уже тепло в Ялте, правда? Милый мой, гуляй хоть по саду, каждый день, двигайся хоть немного, это тебе хорошо. Кушай побольше и меня не забывай. Молоко пьешь? Целую крепко дусика моего, родненького.

Твоя Оля

282. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

4 ноября 1901 [Ялта]

Дюсик мой, вчера я не был у Толстого, извозчик надул, не приехал. Поеду к нему, стало быть, завтра. Погода все еще хороша -- тиха, тепла и солнечна, но все же московская зима лучше. Без тебя тоскливо. Приходится писать множество писем.

Обедаю пока благополучно. Молока в Ялте нет порядочного, сливок тоже нет. Эмсу никто не греет утром, ибо некому сие делать. Рыбий жир употребляю. Здоровье мое, кстати сказать, в хорошем состоянии, лучше, чем было 3--4 дня назад.

Здесь ждут Горького. Вчера Софья Петровна искала для него квартиру, но не нашла. Вероятно, Г. будет жить недалеко от Гаспры, где Толстой. Сашу Средина я еще не видел. В городе не бываю.

Жена моя должна быть кроткой и очень доброй, какою я оставил ее в Москве и какою рисую я ее теперь. Собака моя милая! Когда-то мы свидимся!

Пора бы уж за "Доктора Штокмана" приниматься1. Пресса, очевидно, дурно настроена, у нее несварение желудка, все ей надоело, ничего ей не хочется понимать, и боюсь, что когда пойдет пьеса Немировича, то опять у наших газетчиков начнется икота. Вашему театру, а особливо Алексееву, не следовало бы обращать на них внимания.

Ну, жена моя, будь здорова! Целую твои обе лапки.

Твой Муж!!!

283. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Вчера не писала тебе, милый мой, потому что после кружка встала поздно и прямо на репетицию. Вечером играла "Дядю Ваню", а потом ездила на пирушку нашу на Божедомку и там пробыла до четвертого часу. Я веселилась, т.е. бесилась, как бывало в 15 лет. Из "генералов" никого не было, только Морозов, кот. был мил и очень прост. Все дурачились и бесились, просто и хорошо, хохотали, пели. Встала я сейчас хоть не поздно, но все время сидел Оболонский из-за квартиры. Этот вопрос нас волнует. Сегодня вечером я свободна и буду писать тебе все подробно, родной мой. Целую тебя крепко и люблю, люблю.

Маша благодарит за письмо1.

Сегодня еще в постели получила твое письмо. Спасибо, дусик, нежный мой. Верь мне, что я тебя люблю. Ты у меня один.

До вечера, до свиданья.

Твоя собака

284. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4 [--6] ноября [1901 г. Москва]

Доброе утро, хороший мой!

А я вчера письма не получала от тебя! Надеюсь, что сегодня будет?! Если писать не хочется, ну нацарапай хоть строчки две и пошли. Мне хорошо, когда есть письмо от тебя.

Ну, дусик, вчера я была в "свете". Обедали у Лужских, а потом были в кружке. Когда я пришла с репетиции -- вскоре приехал д-р Оболонский. Он мне показался несимпатичным. Он будет нам помогать развязываться с квартирой. Ту квартиру нам уступают за 1100 с отоплением и до августа контракт. На этих днях решим. Членов тоже отчаянно хлопочет.

ь в Эрмитаже, в музее Штиглица2, в Зимнем дворце, всюду, одним словом.

Вчера получила письмо от Льва Жданова. Пишет, что, когда видел меня в Аркадиной, ему пришла идея вывести в пьесе интересную женщину-ростовщицу, и вот он получил из цензуры разрешенной свою пьесу "Святая душа". Просит позволения прислать. Это ужасно! Ты сочувствуешь?

Ну, пока до завтра, надо еще умываться, пить кофе и идти в театр.

Целую тебя крепко; значит, 22-го выезжаешь. Если что изменится, телеграфируй.

Жду с адским нетерпением.

Твоя Оля.

Обнимаю и прижимаю к груди.

798. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое апреля ночь [1903 г. Петербург]

Получила наконец второе твое письмо, но очень несодержательное, ничего не говорящее, дорогой мой. Ну, ничего.

Я устала. Все утро чинила и штопала, потом ездили на автомобилях: Конст. Серг., Влад. Ив., Вишневский и я. Мария Петровна должна была приехать на извозчике, она боится на моторе; вышло недоразумение, она не приехала, и когда мы вернулись, то, по-видимому, она была обижена, пошли объяснения, было неприятно. Тут же пришла Екатер. Ник. (Вл. Ив. уже ушел) и тоже была, по-видимому, в претензии. В театре надо мной шутили, что я увезла всех мужей. Владимиру Ивановичу, кажется, влетело здорово. Ездили мы на Стрелку, гуляли, сидели, позавтракали в ресторанчике. Ехать очень приятно и смешно. Только все лошади пугаются, и чувствуешь себя виноватыми. День был теплый, серый, солнце -- точно сквозь дымчатую кисею, весь ландшафт серый, туманный, много воды.

В театр я попала ужасно поздно, заболталась дома с Качаловой, еду по Невскому и вижу, что 15 минут до начала. Я страшно испугалась, погоняла извозчика и еще в пролетке расстегивала башмаки, кофточку под верхним платьем и, представь -- все-таки успела к 3-му звонку. Но подумай -- прозевала выход среди 1-го акта. Николай Григ, думал, что я уже на сцене; я как безумная лечу и вижу, что вся сцена Алешки кончена. Все в голове перепуталось, решаю, что нет спасенья. Для публики, конечно, вышло незаметно, но для меня это был ужас -- 1-й раз за 5 лет. Я проплакала весь 2-й акт. Не могу простить этого себе. Александров тоже виноват, но я избаловала его тем, что всегда сама слежу за выходами. Голова болит от этого ужаса.

Завтра иду смотреть "Победу" в постановке Санина. Иду с Дарскими. 20-го будет Чеховское утро, будем читать отрывки из пьес, Москвин и Грибунин -- рассказы1. В пользу Литературного фонда. "Дядя Ваня" идет с успехом, спрос огромный.

Вчера Андреевская (из Аксенова) прислала мне букет и заходила сама. Она выходит замуж.

Ну, прости, милый, за гадкое письмо, голова трещит.

Целую тебя, обнимаю, целую затылочек, прижимаю и шепчу на ушко кое-что.

Твоя Оля

799. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 апреля [1903 г. Ялта]

Дуся моя бесподобная, балбесик мой, ты напрасно сердишься на меня за молчание; во-первых, ты сама писала мне, что выезжаешь из Москвы в начале Страстной недели, во-вторых, я пишу тебе частенько. Да и к чему писать, если скоро, скоро увидимся, если скоро я буду щипать тебя за спину и прочее тому подобное? Билет уже заказан, выезжаю я 22-го, в Москве буду 24-го. Как приеду, так и в баню. Простыни тебе привезу.

Зачем вы играете в одну дудку с "Новым временем", зачем проваливаете "На дне"?1 Ой, нескладно все это. Поездка ваша в Петербург мне очень не нравится. Писать для вашего театра не очень хочется -- главным образом по той причине, что у вас нет старухи. Станут навязывать тебе старушечью роль, между тем для тебя есть другая роль, да и ты уже играла старую даму в "Чайке".

Ну-с, вчера был небольшой дождь. У нас хорошая весна, только прохладно и скучно.

В Ялте умер доктор Богданович. Знала ли ты его?

Ехать в Одессу -- в Киев -- это мысль хорошая. И я с вами буду ездить на гастроли. В Одессе сборы будут колоссальные, в Киеве же будет приятно пожить и встретить там весну.

Почему не ставите "Мещан"? Ведь они нравятся в Петербурге.

Я напишу тебе еще одно письмо, пришлю еще телеграммку, а затем -- до скорейшего свидания. Я смугл, как араб. В саду у нас хорошо, я целый день сижу там и загорел адски. Видела Модеста Чайковского? Видела Суворина? Бывает ли Миша в театре? Впрочем, на сии вопросы ответишь мне уже в Москве, моя верная супруга.

Целую тебя в мордусю, хлопаю по спине.

Твой Черномордик

800. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое апреля вечер [1903 г. Петербург]

Тебя утомляют гости, дорогой мой? Неужели нельзя этого избегнуть? Такой ненужной детали в жизни? Впрочем, мы всегда расходимся на этом пункте. Ты все-таки не кисни, гони гостей и думай обо мне.

Лестницы не бойся. Спешить некуда, будешь отдыхать на поворотах, а Шнап будет утешать тебя. Я буду тебе глупости говорить. Напишу еще одно письмо только, ведь 22-го ты выезжаешь.

Здесь все теплынь. Я сегодня весь день сидела дома. Поздно встала, в 1 час начали читать у меня "Росмерсхольм" Ибсена. Читал Влад. Ив., слушали K.C., Лужский, Алекс. Леон, и я. Мария Петр, по обыкновению умывалась и одевалась, но сегодня только до 2-х час. Смешная она.

"Росмерсхольм" меня ужасно захватил. Странный этот Ибсен. Я было его совсем в сторону отложила, решила, что он меня больше не тревожит, и вот опять заволновал1.

К. С. увлекся тоже, но откровенно говорит, что это не зажигает его как художника. "Юлия Цезаря" почти решили ставить2. Мне это очень нравится. Но работы будет адски много.

После чтения на минуту заходила графиня Тизенгаузен.

Вчера в уборной был у меня Меньшиков, поэтесса Галина, кот. собирается послать тебе книжку своих стихов. После обеда я посидела у Самаровой; потом пошли с Марией Петр. в Александр. театр, где нас надули: вместо "Победы" по болезни Мичуриной шел "Ревизор". Мне было обидно очень. Ведь единственный мой свободный вечер. Из "первачей" играл только Варламов -- Осипа. Было скучно, и мы на половине ушли. Сидели в одной ложе я с М. П., в другой Котик с Переттой. Потом ужинали у нас все. Приехали все мужья из театра. "На дне" смотрел сегодня вел. кн. Владимир и хлопал, 16-го и 17-го играем "Дядю Ваню". В газетах все ругают наш театр, а мы смеемся.

Ну, дусик, собирайся в путь. Отчего ты не пишешь, получил ли от меня дорожный письм. прибор? Я с такой любовью посылала его тебе. Неужели не нравится? Хоть бы слово написал, что получил.

Иду спать, голова болит.

Целую моего дусика тысячу раз.

Твоя Оля

801. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 апреля 1903 [Ялта]

Итак, жена моя бесподобная, собака рыжая, посылаю тебе последнее письмо -- в этом сезоне. 22-го апреля выезжаю из Ялты, 24 буду в Москве. Это решено, билет уже заказан. В Петербург напрасно приглашаешь, ибо и до Москвы доехать не совсем-то легко, а в Питер пришлось бы ехать целыми сутками дольше. Да и что там делать? Рецензию П. Вейнберга получил1; то же самое писал он и о "Чайке", а "Чайка" между тем до сих пор скрипит помаленьку. Старики наши ненавистничают, это нехорошо. А Минский лжив и ломака2.

Будь здорова, дуся моя. Встречу я тебя в чистом виде, так как в бане непременно побываю. Была сегодня Ильинская, подарила мне кассу3.

Ну, будь здорова и счастлива, родная моя. А пьеса наклевывается помаленьку, только боюсь, тон мой вообще устарел, кажется3. Целую мою птицу, дергаю за носик, за лапки.

Твой А.

802. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[17 апреля 1903 г. Петербург]

Выезжай 20 прямо Петербург. Погода летняя. Телеграфируй.

803. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[18 апреля 1903 г. Ялта]

Приеду Москву 24. Билет взят. Ехать Петербург не хочется. Здоров.

804. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[20 апреля 1903 г. Ялта]

Чудесный подарок получил. Спасибо, родная.

805. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

13 мая. Спирово [1903 г.]

Здравствуй, дуся! Видишь, я пишу тебе. Теперь поезд в Твери, опущу это письмо в Бологом. Расставаться с тобой мне было очень грустно.

В Бологом пообедаю за твое здоровье. Жарко. Хочется спать. Из Питера буду писать тебе или телеграфировать завтра, не позже, если завтра же не выеду. От немца не жду ничего хорошего1.

Ну, дуся, Христос с тобой. Целую тебя и обнимаю, будь здорова и весела.

Твой А.

806. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[15 мая 1903 г. Петербург]

Сегодня севастопольском1.

807. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[22 или 24 мая 1903 г. Москва]

Милый Антон, приезжай, если хочется. Экзамен, оказывается, публичный1. Приезжай, милый, все хотят тебя видеть. Очень прошу и очень просим. Оля

808. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[23 июня 1903 г. Новый Иерусалим]

Жду, приезжай. Полторы десятины. Нравится1.

809. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[19 сентября 1903 г. Ялта]

Милая моя лошадка, милая собачка, милая жена, здравствуй, голубчик! Целую тебя и обнимаю миллион раз. Пиши мне не медля, что, как и все ли в Москве благополучно.

Еще раз обнимаю тебя, лошадка, Господь с тобой.

Твой А.

Скоро приеду!!

810. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[19 сентября 1903 г. Севастополь]

Милый Антончик, пишу среди толкотни, на книжной полке. Шапошников меня замучил. Возил на Братское кладбище, угощал обедом на бульваре, и вином, и шампанским и злил меня нелепостью.

Голова болит адски. Хочется быть одной до ужаса. На пароходе одолела одна барыня, узнавшая меня по прощанию с тобой и по моей карточке. Лобызала меня на прощание. Давка на пароходе отвратительная. В Севастополе замучили встречами: агент русск. Общества, затем начальник банка, что ли (не знаю), Билибин, и все из-за того, что Шапошников закрывал кассу и всех взбаламутил: банковский служащий брал вещи, Шапошников устроил отдельное купе 1-го класса. К чему? Я не привыкла к таким парадам. Меня это мучает. Не дают времени думать о тебе. Мечтаю лечь одна, раздеться и думать о тебе, о Ялте. Я плакала, когда уезжала. Прощай юг, горы, море. В Севастополе удивительно.

Целую, ласкаю тебя, мой единственный, мой дорогой. Обнимаю много, много раз; целую.

Твоя Оля.

Поезд сейчас уходит.

811. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Пятница, день твоего отъезда

[19 сентября 1903 г. Ялта]

Милый дусик мой, лошадиная моя собачка, как ты доехала? Как провела ты время в Севастополе с рыжим усачом?1 Все ли благополучно?

А я вернулся с парохода нездоровый; есть не хочется, нудно, глупо в животе, ходить не особенно приятно, голова разболелась. Не знаю, отчего это. Но самое худшее, конечно, это твой отъезд; к твоему отсутствию я не скоро привыкну.

Если ты еще не успела послать в Ялту посылку, то прибавь гамаши -- они скоро понадобятся.

Читал сегодня в газетах, что "Вишневый сад" пойдет в декабре. Если это справедливо, то очень хорошо, согласен, пусть только пьеса пойдет в первых числах декабря, а не в последних. Завтра уже буду работать.

Сегодня обедала у нас Нина Корш с девочкой. А мне, знаешь, немножко беспокойно, что ты взяла у меня не 100, а 75 р. Я, стало быть, должен тебе, дусюка, 25 р.

"Новое время" все продолжает пощипывать Горького; боюсь, как бы скандала не вышло2.

Пиши мне, родная, голубчик мой, ты теперь убедилась, знаешь, как я тебя люблю.

Завтра еще буду писать тебе, а теперь отдыхай, беседуй, распаковывай чемоданы. Поклонись всем знакомым, никого не пропускай. Напиши, как идет "Юлий Цезарь"3, не слышно ли чего-нибудь насчет "Юлия Цезаря" и проч. и проч. Как Вишневский?

Обнимаю, целую твои лапки. Господь с тобой.

Твой А.

Как будто я стал писать еще мельче. Правда?

Сегодня буду раскладывать пасьянс solo.

812. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое утро [сентябрь 1903 г. близ Лозовой]

Вот и ночь прошла, дорогой мой. Ты теперь газеты читаешь. Еду в отд. купе, и это смущает меня -- лишнее. Ш. привел меня в отчаянье своей угодливостью. Ночью было холодно, т.ч. велела постель устроить, чтоб было теплое одеяло. Солнечно. На воздухе еще не была, ничего не пила. Во сне видела, что у Шнапа шея прямая1. Трясет. В Лозовой опущу письмо. Странно мне быть одной. Странно покажется все в Москве. Кланяйся мамаше, Маше. Целую тебя крепко.

Оля

813. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3 час. 20-ое сент. [1903 г. близ Харькова]

Еду, еду, еду... Тепло удивительно, теплее, чем в Ялте. Окно открыто, пыль адская. Мелькают совсем золотые леса -- красиво. Накупила газет и читаю. В Лозовой выпила кофе и съела кусок ветчины.

Как умывался? Кому кукиши показывал?1

От Севастополя у меня кошмар с рыжеусым чудовищем.

Пиши, как себя чувствуешь. Побольше о себе. Увидишь Костю2, поцелуй его от меня. Будь здоров, пиши и пьесу и письма жене. Обнимаю, всем поклон.

Оля

814. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6 час. 20-ое сент. [1903 г. близ Белгорода]

Темнеет. Переехали речонку, в которой красиво отражается луна. Тепло. Проехали Белгород. Живописные хатки в осенней зелени. Мирно. Философствую о жизни. Разрешаю задачи. Ем антоновские яблоки, конфекты (дар Ш-а). Читала "Новое время", "Русское слово", "Новости". Опять бессмысленное убийство мальчика 5-ти лет. В окно несется запах осенней зелени. Обнимаю, целую.

Оля

815. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[20 сентября 1903 г. Ялта]

Как это жестоко, дусик мой! Вчера весь вечер, потом ночью, потом сегодня весь день ждал твоей севастопольской телеграммы, и только сегодня вечером (в субботу) получил от Шапошникова: "Супруга ваша выехала благополучно..." и т.д. А я думал, что пароход затонул, что билета у тебя нет и проч. и проч. Нехорошо, супруга милая. В другой раз не обещай.

Мне сегодня легче, но все же я не совсем здоров. Слабость, во рту скверно, не хочется есть. Сегодня я сам умывался. Вода была не холодная. Твое отсутствие очень и очень заметно. Если бы я не был зол на тебя за телеграмму, то наговорил бы тебе много хорошего, я сказал бы тебе, как я люблю мою лошадку. Пиши мне подробности, относящиеся к театру. Я так далек от всего, что начинаю падать духом. Мне кажется, что я как литератор уже отжил, и каждая фраза, какую я пишу, представляется мне никуда не годной и ни для чего не нужной. Это к слову.

Михайловского еще не видел1. Панова тоже не видел2. Если увижусь с ними, то, конечно, сообщу тебе. Пилюли забываю принимать, хотя и ставлю их перед самым носом, но все же вовремя вспоминаю и исправляю ошибку.

Целую тебя, женушка моя, голубчик. Если мои письма скверные, пессимистические, то не огорчайся, родная, это все пустяки.

Твой А.

816. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое сент. 8 ч. утра [1903 г. близ Серпухова]

Доброе утро! Проехали Молоди. Свежий, хороший осенний день. Деревья еще одетые, золотые, красные, а ивы -- зеленые. Дороги и тропинки мокрые, блестят. Солнечно, хотя облачно. Хорошо в природе. Окно открыто. Еду, как китайский император, молчаливо и величаво. А я ужасно люблю деревенские лужи, любуюсь на них. К Москве подъезжаю равнодушно. Вспоминаю Лопасню, Мелихово. Будь здоров, пиши, умоляю. Обнимаю, целую.

Оля

817. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

21 сент. [1903 г. Ялта]

Женуля моя великолепная, сегодня чувствую себя полегче, очевидно прихожу в норму; уже не сердито поглядываю на свою рукопись, уже пишу, и, когда кончу, тотчас же сообщу тебе по телеграфу. Последний акт будет веселый, да и вся пьеса веселая, легкомысленная; Санину не понравится, он скажет, что я стал неглубоким.

Встаю в 8 часов утра, умываюсь. Сегодня была холодная вода, хорошо умылся. На дворе тепло, почти жарко. Дома все благополучно. Шарик еще не научился лаять. А Тузик -- разучился. Без тебя мне спать страшновато.

К. Л. не приходил после твоего отъезда ни разу.

Сегодня пришло твое письмо, написанное карандашом1, я читал и сочувствовал тебе, моя радость. Пить шампанское! Ездить на Братское кладбище! О, дуся, это тебя так прельстили длинные рыжие усы, иначе бы ты не поехала.

Пьесу пришлю на твое имя, а ты уж передашь начальству. Только когда прочтешь и найдешь ее скверной, не падай духом.

Целую тебя, лошадка, хлопаю, трогаю за нос. Будь весела, не хандри, не умничай и старайся тратить поменьше денег.

Господь с тобой, будь, повторяю, весела.

Твой А.

818. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое сент. 1903 г., утро [Москва]

Вот я и в Москве, дорогой мой, милый мой! И уже беспокойная, тревожная. Как я рада была получить вчера вечером твои милые, ласковые строчечки! Так хорошо это! Дусик ты мой! Как ты живешь без меня?

Ну, подробно опишу мой первый день в Москве. Приехала совсем хорошо, не утомленная, выспавшаяся, но севастоп. кошмар все меня преследовал. Въехала в Москву все-таки с солнцем. Осень, видно, стояла славная, все деревья одеты. Дома на лестнице встретил меня Шнап; я, услыша его лай, даже не хотела посмотреть на него, боялась, что уж очень изуродован. Но, представь, -- если бы я не знала о его несчастии, то, пожалуй, и не заметила бы, в особенности, когда он вертится и кружится. Когда спокоен, то только голова немного набок, отчего получается очень умильное выражение, так что смеяться хочется. Он очень крупный, красивый, шерсть блестит и вообще прелестен. Летает стрелой, скользит по натертому паркету, и когда налетает на меня, то прямо с ног сшибает. Я его все-таки свезу к ветеринару, может, можно выправить шею. Оказывается, через его шею проехала целая карета на шинах, и очень быстро.

Квартира вся блестит, вся вылизана, вычищена благодаря Аннушке, так что приятно было войти. Все цветочки вымыты. Я выпила кофе, разобрала виноград, вымылась, облилась холодной водой, оделась и пошла в театр. Вошла в зал как раз в то время, когда Цезаря пронзали кинжалами, и оторопела -- ничего не понимаю. Всюду белые тоги, в которых не скоро узнаешь всех. В Вишневском мне что-то нравится1, а может, просто темперамент его настоящий подкупает, еще не разобралась. Брута не понимаю пока, но что-то мне не нравится в самом голосе, в речи2. Ну, потом все налетели на меня, пошли поцелуи, рукопожатия, расспросы без конца о тебе и просьба послать тебе от всех нижайший поклон и уверение в любви и преданности.

Конечно, о пьесе толков много. Влад. Иванов. обстоятельно расспрашивал, хотя мало говорили с ним. К. С. уже, кажется, нервит. Опять при мне уже вышел скандал с Симовым из-за вечной задержки декораций. Вл. Ив. первый раз за все время вспылил адски и решил, что у меня дурной глаз относительно него, т.к. совпало с моим приездом.

Все как-то остались такими же, как были, а кто и поправился, так уже успел спустить и принять зимний вид.

У меня от народа, от расспросов, с непривычки голова разболелась. Артем проникновенно целовал мне руку, спрашивал о тебе. Лужский, в тоге3, разыграл длинную сцену обморока при виде меня. Я, конечно, подыграла сценку. Настроение у всех, кажется, ничего себе. Буду похаживать теперь в театр. Из театра поехала к маме. Радость была шумная и большая, но выговорили мне, что я не дала знать о своем приезде. Дядя Саша тут был, т. Лёля, Николаша. Опять рассказы, расспросы. Сообщили новость, что Володя едет на неделю в Дрезден, где ему какая-то знаменитость будет пробовать голос и дома и в оперном театре, чтоб окончательно решить его судьбу, а то мать мучается и не берет на себя ответственность. А так ему тянуть не годится. Передай эту новость Косте. Дядя Саша мил, передал приготовленное для меня поздравление, но не отправленное. Я очень хохотала. Вечером мама уехала слушать Шаляпина в " Алеко", а я осталась у них. Пришел Саша Средин с супругой. Она, говорят, изменилась к лучшему.

Саша работал все лето, был у Коровина в деревне; по Яросл. дор., и Шаляпин там был, рассказывает курьезы, как Шаляпин ночью в белом и в красной шапке является в мастерскую и катается на велосипеде. Саша хочет меня писать. Не знаю, не знаю... За ужином много и шумно хохотали, по-книпперовски.

А как мне грустно было прийти в пустую квартиру! И сколько еще таких грустных возвращений предстоит!

Спала хорошо. Сейчас утром убиралась, играла с Шнапом. Посылаю письма, телеграмму, за которую сделала выговор, что не переслали, хотя бесполезно.

Сейчас пойду покупать порошок, мыла и отсылать буду завтра в Ялту.

Скажи Маше, что Дроздова не была. Эберле наняла квартиру рядом с нами в д. Савостьянова. В 3 ч. пойду есть пельмени к маме. Ну, кажется, приблизительно все отрапортовала.

Мир Божий" пришел сюда.

Будь здоров, дорогой мой, милый. Пиши мне о здоровье. Умоляю, заклинаю. Целую и обнимаю тебя много, много раз и каждый вечер мысленно крещу тебя. Кланяйся матери, Маше, Шарику, Матрешке.

Твоя Оля

819. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье сент. утро [1903 г. Москва]

Дорогой мой, здравствуй.

Как спишь, как чувствуешь себя? Я все о тебе думаю и мысленно одеваю тебя, целую в плечико, командую за умыванием. А тебя нет. Я одна, и ты один.

Целую тебя нежно за твое нежное письмецо. Дорогой мой! Я плакала, когда читала.

Тебе не надо было ехать провожать меня, дусик. Надо окрепнуть сначала, а потом уж разъезжать. Ведь это томительно -- проводы на пристани. Тянется без конца, нудно, противно.

Тебе лучше теперь?

А я сегодня проснулась уже с чисто московским, сезонным ощущением: в голове неладно, что-то везде побаливает, какие-то ниточки, -- потом привыкну к этому. Вчера утром возилась по дому. Потом пошла в театр -- там опять никакой репетиции, а возня с декорациями и повышенные нервы у режиссеров. Отдала каштаны и виноград Алексеевым, подушку Немировичу -- очень все довольны. Потолкалась, поболтала и пошла к маме. Там слушала Володю, т.е. его пение. Он на днях уезжает. Пришла Эля. Я посидела у Зины, у Анны Егоровны в кухне; про Ялту рассказывала, про тебя. Потом пошла с Элей по магазинам. Купила умывальник простой цинковый, белый, очень удобный за 14 р. -- дешево? У Малера на Петровке. Была у Гетлинга, и барышня опять поднесла мне чудную ветку туберозы.

Пришла домой и сюрприз: прислано письмо от Лужского и роль Калпурнии -- жены Цезаря. Якобы репетирует теперь второй состав и просят меня быть готовой играть в сезоне сию роль. А играет ее Бутова, и говорят, неважно. Ничего не понимаю. Поговорю сегодня1.

Дома сидела, читала, потом мыла голову, пила чай, ела ветчину и сыр, а часов в 10 пришла Раевская и сидела до 12 Ґ. Болтала, хохотала нервически и очень хотела, кажется, узнать, есть ли ей роль в твоей пьесе, но я помалкивала2. Она, бедная, не очень даровита, но не чувствует этого и терзается и мучается, что пропадает даром, без работы. Ей бы лучше уйти от нас, право. Жалко ведь, когда слушаешь ее, а сказать нельзя ей правду.

Про гамаши я сама, дусик, решила, что пошлю, и уже выложила их. Как аппетит у тебя? Как настроение?

Ну, пришел Средин, хочет писать меня. Кончаю, будь здоров, целую, обнимаю тебя несчетно раз; и кукиши целую, и глаза твои чудесные.

Дусик мой, дорогой.

Твоя Оля

820. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 сент. [1903 г. Ялта]

Здравствуй, дусик, моя половинка! Сегодня пришло от тебя два открытых письма, я очень рад и доволен. Рассчитывал получить из Москвы телеграмму, ну, да Бог с тобой, я вхожу в твое положение и понимаю. Что нового придумали в театре? Не утомились? Не разочаровались?

Четвертый акт в моей пьесе сравнительно с другими актами будет скуден по содержанию, но эффектен. Конец твоей роли мне кажется недурным. Вообще не падай духом, все обстоит благополучно.

После твоего отъезда брат твой не был у меня ни разу. Я нисколько не обижаюсь, а пишу тебе об этом только на всякий случай. Посылка у нас лежит и ждет его прибытия. Его адрес: Ялта, Дерекой, д. Мустафы Бай. Вчера был у меня Панов, разодетый, довольный жизнью, счастливый; сидел долго. Говорил, что Михайловский, по всей вероятности, поехал с Костей на Сюрень. Михайловский будет у меня в четверг.

У Татариновой умер сын около Кекенеиза, когда везли его домой из-за границы. Сегодня похороны, Маша отправилась в церковь.

Умываюсь я хорошо. Велю подавать кувшин обыкновенной воды из водопровода и небольшой кувшин со льда. Потом развожу, и у меня получается именно то, что нужно. Одеваюсь медленно, или потому что отвык одеваться, или потому что мешает одышка. Настя подает каждый день новый костюм. Зубы чищу, пульверизацией занимаюсь. Что еще? Жене пишу почти ежедневно.

На сих днях к тебе придет П. И. Куркин. Он расскажет тебе о том, что ему нужно, а ты подумай и дай совет1. Дело весьма важное.

Шарик растет, но еще не лает. Ты, уезжая, забыла взять свою кошку. Прикажешь прислать?

Кланяйся Вишневскому и скажи ему, чтобы он набирался мягкости и изящества для роли в моей пьесе2.

Ну, цуцык, благословляю тебя. Не сердись, не хмурься, не брани своего мужа. Скоро увидимся. Как только в Москве начнутся заморозки, так и приеду.

Твой А.

821. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое сент. утро [1903 г. Москва]

Вчера не было письма от тебя, дорогой мой. Я беспокоюсь.

Тебе не надоели мои письма с дороги? Я их что-то много нацарапала. Разобрал все или нет?

О, эти рыжие усы!! Как я их ненавидела! Как они пожимались, и кланялись, и, ехавши мимо церкви, сняли шляпу и крестились за здоровье Антона Павловича. Глупо и нелепо было пить шампанское с чужим для меня человеком, на берегу моря при заходящем солнце. А мне так хотелось быть одной, сидеть на берегу и передумывать все, что я пережила за последнее время. Ну, мимо, читатель, мимо.

Вчера была слякоть, сырость, холод, я мерзну все время. Днем в театре болтала с Вл. Ив., Вишневским.

Сегодня буду обедать у Раевской с Лужскими и Вишневским. С Калпурнией меня что-то путают, я не пойму. Сказали бы прямо, что у Бутовой не идет, должна играть я, ну и понятно. А то что-то неясно.

Вл. Ив. сильно, кажется, волнуется. Вишневский все гудит, что в банке осталось всего 25 000 р. Бурджалов ходит со страшно деловым видом1. Про него острят, что поездка с Бутовой скомпрометировала его и что у него уже есть "прошлое".

Вечером вчера я заходила к Варваре Эберле. Она больна, лежит. Говорит, что сердце перестает работать, ей делалось совсем дурно в театре. Лечится усиленно. В театре ею довольны. У нее живет Екат. Шенберг, еще барышня, зять Эберле, называется меблир. комн. Королева. Она сама ничего, бодра. Вл. Ив. говорил мне, что он ее будет помещать во все ученические отрывки, чтоб она скорее выбралась в актрисы. Была там вчера Муратова, копировала экзаменовавшихся, и я много хохотала.

Была вчера и у Володи. Как у них уютно, славно в квартирке! Даже завидно стало. Просто прелесть. Эля укладывала Володин чемодан. Володя сегодня уезжает. Была у Надежды Ив., у моих старух, копировала им Федотову, когда она была у нас, и они помирали со смеху.

А в общем я ото всего отвыкла. Точно чужая брожу всюду.

"Как все нервны!"2

До завтра, дорогой мой, целую тебя много раз. Ставят ли тебе воду, кладут ли чистый костюм? Меняешь ли белье? Обнимаю и глажу.

Твоя Оля

822. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое сент. [1903 г. Москва]

Только что кончила письмо и в пачке писем нашла вдруг твое письмо, кот. пришло вчера, и я рассердилась на Аннушку. Вчера, когда пришла домой, первый вопрос был -- есть ли письмо? И получила ответ: нет.

Голубчик, золотой мой, не сердись за телеграмму. Я на вокзале писала письмо тебе и уже к 2-му звонку еле поспела попасть в вагон и умоляла Ш-а послать сию минуту телеграмму. Значит, он не послал сейчас же! Прости, умоляю. Но я была такая растерянная, мне так хотелось написать тебе письмецо, а не телеграмму. Не сердись, голубчик, не пиши пессимистич. писем. Ты как литератор нужен, страшно нужен, нужен, чтоб отдыхать, чтоб люди помнили, что есть на свете поэзия, красота настоящая, чувства изящные, что есть души любящие, человечные, что жизнь велика и красива. А лиризм твой? Каждая твоя фраза нужна, и впереди ты еще больше нужен. Ох, если бы у меня был дар слова, -- сколько бы я тебе наговорила!! Выгони из себя ненужные мысли. Пожалей людей и почувствуй, что ты им нужен. Не отдаляйся, а давай все, что ты можешь дать из своей богатой души.

Пиши, и люби каждое свое слово, каждую мысль, каждую душу, которую вынянчишь, и знай, что все это необходимо для людей.

Такого писателя, как ты, нет и нет, и потому не замыкайся, не уходи в себя.

Пьесы твоей ждут как манны небесной.

Посылку отправляю завтра. Все не найду мамаше гребеночку подходящую.

Целую тебя, целую руки твои и молю Бога, чтоб ты чувствовал себя хорошо.

Получаешь ли мои письма?

Твоя Оля лошадка

823. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

25-ое сент. утро [1903 г. Москва]

Сегодня холодно, дусик милый, надо окна замазывать. Хожу уже в теплом. Вся кожа болит, в боку какая-то нервная боль... противно. Да еще вдобавок вчера сидела в Мал. театре с Раевской, смотрела "Сын Жибуайе". Проспала половину, и если бы не Раевская -- ушла. Отчаянно скучно. Федотова кривлялась, Лешковская мило гнусавила, Рыбаков грубо комиковал; один Ленский приятен, и Южин ничего был. Но пьеса1... о, о, о... Билеты достали только наверху в купонах. Никого не видела.

Обедала вкусно у Раевской с Лужскими. Перетта собирается писать тебе, я ей разрешила. Вас. Вас. изображал, как играют "Цезаря", копировал Станиславского.

Проводили вчера Володю за границу2. Я была у стариков Bartels3, откуда отправляли Володю и Ваню4, Элиного брата, кот. учится в Антверпене. Говорили по-немецки, и надо мной хохотали.

Встретила на улице Чирикова, обещался зайти. Вчера без меня были Стахович с Вишневским, и оставил Вишневский записочку, просит сегодня обедать у него. У него в Тюрби5 хороший повар, и он по очереди кормит у себя всю труппу. Пойду. А завтра обедает у меня София Влад. с Володей и, может быть, Иван, а в воскресенье у меня родственный обед, т.е. мама с т. Лелей, Надежда Ив., Николаша. Был на днях Маклаков, но не застал меня. Сегодня хочу пойти посмотреть Пасхалову в Интерн, театре6. Пока свободна -- осмотрю все театры. Вчера у нас в конторе видела Эфроса, которому я всегда доставляю такое неудовольствие своим видом. Но что делать! Репетиций пока нет, возятся с декорациями, и я еще ничего не видела.

Был еще вчера Сергей Саввич7, но тоже не застал.

Деньги, дусик, трачу на нужное. Заплатила за квартиру, купили дров, углей, купила платье простое, для каждого дня, начну шубку себе шить. А хорошо, кабы ты мне одеяльце привез, а то ты спишь здесь под моим, а у меня нет. Умывальник чудесный теперь.

Так ты ревнуешь к рыжим усам?! О, дуся моя...

Пьесу буду ждать с нетерпением. Если ты только пришлешь ее прямо начальству, а не мне -- то разведусь с тобой, так и знай.

Шнап каждое утро ураганом летит ко мне, когда я пью кофе, получает хлеб, обмоченный в кофе, сахару и отправляется. Смешной он.

Целую тебя, дорогуля моя, сокровище мое, грейся на солнышке, кушай, поправляйся. Целую, обнимаю и крещу тебя.

Твоя Оля

824. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

25 сент. [1903 г. Ялта]

Собака моя бесхвостая, это письмо придет к тебе, вероятно, после того, как уж получишь телеграмму об окончании пьесы. Четвертый акт пишется легко, как будто складно, и если я его кончил не скоро, то потому что все побаливаю. Сегодня мне легче, чем вчера, правда, но часов в 11 начало ломить в ногах, в спине, начался кашель. Все-таки, думаю, теперь будет становиться все лучше и лучше. Третьего дня явился ко мне твой, как ты его называешь, "враг" Альтшуллер; я не дался выслушивать, но сказал насчет утренних обливаний. Он всплеснул руками и запретил мне обливаться из губки. И теперь я умываюсь по-старому, то есть через три-четыре дня у меня опять уже будет серая шея. Два утра я не обливаюсь, но состояние моего здравия все-таки прежнее, только как будто чувствую себя бодрее.

Вчера, наконец, был Костя. Явился он веселый, возбужденный, серый и тощий, в темных кисейных панталонах. Мы дали ему пообедать. Он ушел и вечером пришел опять с засорившимся глазом. Я стал делать операцию, операция, кажется, не удалась, но глазу полегчало. Сегодня рано утром он приезжал за бельем. Завтра у него кончается самая трудная работа. С Михайловским ладит.

Настя аккуратно меняет мне костюмы. В самом деле, так хорошо, хозяйственно. Вообще надо пожалеть, что я женился на тебе так поздно. Когда я пришлю пьесу, то постарайся сделать так, чтобы во время чтения (в фойе) Стаховича не было1.

Мне кажется, что в моей пьесе, как она ни скучна, есть что-то новое. Во всей пьесе ни одного выстрела, кстати сказать. Роль Качалова хороша2. Присматривай, кому играть 17-летнюю, и напиши мне.

Вчера я не писал тебе и вообще писал мало, потому что нездоровилось.

Целую тебя, моя радость, крепко обнимаю. Поклонись Вишневскому, Немировичу, Алексееву и всем православным христианам. Я замедлил с пьесой, скажи, что очень и очень извиняюсь.

Завтра придет от тебя письмо -- первое из Москвы. Жду его с нетерпением.

Ну, цуцык, не забывай, вспоминай.

Твой А.

825**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое сент. утро [1903 г. Москва]

Вчера действительно не было письма от тебя. Не писал, или почта виновата? Сегодня праздник, и пишу тебе на цветной бумажке, стараюсь писать мельче, т.к. бумажка формата не крупного.

Морозно, но солнечно. Колокола звонят.

Вчера мы превесело смотрели "Тьму" Тимковского. Сидели в 1-м бенуаре: Раевская, я, Вишневский и Стахович. Я подбила ехать, а то одна не высидела бы. Вот ужас, скажу я тебе! Вот банальщина, вот пустое место! Смешно было, а на сцене все разрывались. Подумай: 4 акта, и за все это время у всех действ. лиц -- драматич. лица и драмат. положения, т.е. выдуманные. Ни одного человеческого, жизненного слова, ни одной улыбки -- это так похоже на Тимковского. Что-то невообразимое, нудное; непонятные страдания, непонятные люди. Смотрели знаменитую Пасхалову, кот. все 4 акта делала безумные глаза, заламывала руки и безумно страдала1. Мужчины были ужасны. Вообще я пойду туда только еще раз, чтоб посмотреть Пасхалову в человеческой роли. В театре было много знакомых. В ложе сидели Бунин, Найденов и Чириков с женой, приходили ко мне. Найденов без бороды, улыбающийся, Бунин бледный, истомленный, будет теперь в Москве. Я их позову обедать как-нибудь. Были Левинский, Любошиц, Эфрос, Пчельников, Шпажинский, кот. спрашивал о тебе, хотел тебя в какой-то комитет.

Конечно, все спрашивают о "Вишневом саде". Было много наших артистов. Был твой друг Манасевич. Автор сидел в лит. бенуаре. Порывались вызывать, но после 3-го сообщили, что "их" в театре нет.

Литературное трио в ложе не вытерпело и уехало после 3-го акта.

Обедала я вчера у Вишневского с Стаховичем и Влад. Ив., кот. говорит, что я скомпрометирована этим обедом. Я не нахожу. Ели стерлядки кольчиком, борщок, отбивн. котлеты, артишоки, печен, яблоки. Ал. Леон. был очень мил и радушен. Все стены в фотографиях и лентах.

Днем я была в своей гимназии, просила залу у Арсеньевой для Зинаиды Сергеевны, кот. по воскресеньям устраивает лекции по истории музыки. Видела всех учителей своих, Лопатина, бывш. учениц, много вспоминали и болтали. Приятно было.

Вчера после театра я до 2-х час. ночи читала, т.е. декламировала Калпурнию. Так вдруг захотелось поиграть ее, а буду ли играть -- не знаю. Хотят возобновлять "Одиноких". Это хорошо. Иоганнес -- Качалов, Браун -- Леонидов, старик -- Лужский2.

Дусик, как "Вишневый сад" идет?

Золотой мой, как мне хочется приласкать тебя, расцеловать, погладить! Не за кем мне ухаживать, некого умывать, одевать.

Вчера был у меня Алферов, муж сестры Варв. Коссович, у кот. женская гимназия. Просил меня хоть изредка участвовать в чтениях для учащихся, устраив. Педагогическим обществом, состоящим при импер. Моск. университете. Мне это нравится и я согласилась. В Историч. музее, и аудитория приятная. Это не концертная эстрада, и потом это днем. И Алферов приятный.

Сегодня вечером пойду, может быть, в суд, -- наши все бегают, а я ни разу не была в суде, а давно хочется.

Ну, до завтра, голубчик мой нежненький. Целую тебя много раз и обнимаю.

Твоя Оля

826. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[26 сентября 1903 г. Ялта]

Четыре акта совершенно готовы. Переписываю. Пришлю тебе. Здоровье поправляется. Тепло. Целую. Антуан

827. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое сент. утро [1903 г. Москва]

И письмо и телеграмма вчера -- какая роскошь! Поздравляю с окончанием пьесы, дорогой мой, половинка моя! Как я счастлива, как я рада! Как бы я тебя целовала и умилялась, если бы была около тебя! Все, значит, хорошо?

А сегодня снег идет хлопьями, большими зимними хлопьями. По улицам от слякоти нельзя будет ходить. А тебя солнышко греет, сидишь в зелени. А я все мерзну.

Ты ждал от меня телеграммы из Москвы? Дусик, если б я только знала, я прислала бы. Но ведь ты презираешь такие зряшные телеграммы, и я не хотела доставить тебе неудовольствие и все писала открытки. Ведь ты их все получил?

Был ли у тебя Шапошников?

Вчера обедали у меня Иван с Софи. Володя уехал в Лефортово. Жаль, а я ему приготовила сюрпризик, отдала родителям. Иван страшно занят и утомляется. Беседовали оживленно, кушали с аппетитом. Ушли они после 7-ми, а я отправилась в театр смотреть черновую репетицию 5-го акта "Цезаря". По-моему, красиво будет здорово. Декорация -- поле битвы -- удивительна1. Масса воздуха, даль, и как-то величаво. Внизу, в люке, проходят легионеры и видны их головы, шлемы, копья. Ставили палатку Брута -- тоже красиво. Под звуки лютни поет Люций -- Асланов, мягким тенором, очень музыкально. Поэтично. Музыка Маныкина. Жду с нетерпением генеральной репетиции завтра, которая, верно, продлится с 7-ми до 2-х ночи. Напишу тебе тогда все.

Шнап грызет зубочистку и заигрывает со мной. Вчера днем я ходила к Зинаиде Сергеевне сказать ответ о зале2, но не застала ее. Шла назад, через Каретный ряд, встретила твоего друга Членова, кот. пошел со мной, говорил о том, что он хочет читать эту зиму. Проходили мимо новой квартиры Алексеевых3 -- там как раз фуры, и Егор распоряжается; обрадовался мне и тут же начал умолять, чтоб ты ответил ему на его письмо. Ты ответишь?

Утром вчера разбирала фотографии, стелили ковры. Сегодня попрошу Николашу выбрать мне инструментик, а то скучно без музыки.

Костя, верно, очень работает, и оттого не был у тебя. А мне это грустно. Хочется, чтоб он бывал почаще у тебя. Я ему еще не писала.

Про Татаринова я уже здесь слышала4.

Буду ждать Куркина. Вишневскому передам, что велел. С адским нетерпением буду ждать "Вишневого сада" и буду смаковать каждое слово.

Кошку я отдала Марьюшке5, это ее отрада, а если хочешь привезти ее в Москву, я разрешаю. Целую тебя и обнимаю, ты мой Вишневый сад. Кому кукиши теперь показываешь?

Твоя Оля

828. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 сент. [1903 г. Ялта]

Дусик мой, лошадка, я уже телеграфировал тебе, что пьеса кончена, что написаны все четыре акта. Я уже переписываю. Люди у меня вышли живые, это правда, но какова сама по себе пьеса, не знаю. Вот пришлю, ты прочтешь и узнаешь.

Вчера были Михайловский и Панов. Первый много рассказывал, я с удовольствием слушал, второй помалкивал. Потом приезжал Костя. Он хотя и не согласен с чем-то, но, по-видимому, доволен. Михайловский очень мне его расхваливал.

А третьего дня приехал неожиданно твой необыкновенный друг, рыжеусый Шапошников. Сегодня он был опять, обедал и после обеда уехал с Машей в Суук-Су, к Соловьевой. Скучен он донельзя, до того, что, слушая его, хочется высунуть язык.

Если бы ты, лошадка, догадалась прислать мне телеграмму после первого представления "Юлия Цезаря"! "Вишневый сад" я пишу на той бумаге, которую мне дал Немирович; и золотыми перьями, полученными от него же. Не знаю, будут ли от этого какие перемены.

Ах, бедный Володя, зачем он слушает своих родственников! Певца из него не выйдет1, а адвокат, хороший и усердный, уже выходил из него. И почему вас так пугает карьера адвоката? Разве порядочным адвокатом хуже быть, чем петь в театре тенорком в течение десяти лет, по 4500 р. в год, а потом уходить в отставку? Очевидно, вы понятия не имеете о том, что значит присяжный поверенный, адвокат.

На море качает, но погода хорошая. Панов уже уехал. Он и Михайловский будут на первом представлении "Вишневого сада" -- так они говорили.

Шнапу поклонись и поблагодари его от моего имени, что он не напугал тебя, что шея его не исковеркана. Шарик доволен жизнью. Тузик временами впадает в пессимизм.

Тебя пишет Средин? Да, это удовольствие, но удовольствие, которое можно претерпеть только раз в жизни. Ведь ты уже писалась им, Срединым!

Ну, лошадка, глажу тебя, чищу, кормлю самым лучшим овсом и целую в лоб и в шейку. Господь с тобой. Пиши мне и не очень сердись, если я тебе буду писать не каждый день. Теперь переписываю пьесу, стало быть, заслуживаю снисхождения.

Кланяйся всем.

Твой А.

829**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое сент. утро [1903 г. Москва]

Здравствуй, милый мой, дорогой мой! Видишь, я прилежна, пишу каждый день. Как все-таки хорошо в этой квартире -- есть твоя комната, стол письменный, следы твоего пребывания; мне это приятно.

Снежок лежит на крышах, ноль.

Вчера я слушала чтение "Цезаря" и очень волновалась. Мне кажется, что должно быть красиво. Третьего дня я видела декорацию 5-го акта, вчера слышала чтение -- и то и другое мне нравится. Есть простота и величавость.

Качалов очень хорошо читал. Каждая фраза точно из свинца отлита, красивая, рельефная. Кассий -- Леонидов немного шипит, у Вишневского слышны прежние и обыкновенные его недостатки, но зато -- темперамент искренний. К.С. местами нравится, возьмет красотой и пластичностью. Савицкая немного искусственно тонирует1. Бутова неопытна, не понимает, что в такой короткой сценке надо дать одну рельефную хорошую ноту, а не пестрить интонации. Мне бы хотелось играть Калпурнию. Сегодня смотрю генеральную наконец.

Вечером я опять была в театре и видела К. С. уже без усов2. Помолодел, похож на более молодого Карабчевского, но в общем смешно. Во всей белой голове только две черные брови. Ты будешь закатываться. Днем, во время чтения, в перерыве, я сообщила о твоей телеграмме, и известие было принято аплодисментами. Вишневскому передала, что велел.

Сегодня К. С. обедает у меня. Заказала уху с расстегайчиками, цветн. капусту, ростбиф и шоколад.

Заходил ко мне Толя Средин. Здесь он как-то манерами очень напоминает отца.

Ужасно голо у меня в комнате, потому что нет драпировок. Завтра куплю солдатского сукна и завешаю.

Маклаков просил передать, что с землей в Воскресенске все улажено и можно покупать3. А вдруг бы это состоялось?!.. Мимо, читатель, мимо.

Получила от Набгольца целую кипу фотографий "Дна", только те, где я сама. Приедешь -- увидишь.

Скажи, чтоб Костя написал мне о своих делах. Я все о нем подумываю. Хочется знать.

Прочти в "Театре и искусстве" объявление на самой последней странице, на обертке, сверху. Посмеешься4.

Скажи мамаше, что я ей на днях пришлю свою фотографию, а то у нее нет.

Как ты кушаешь, как настроение? Забор делают? Поправились ли Машины нервы после моего отъезда?

Обнимаю и целую тебя, моего дорогого. Пасьянс раскладываешь?

Дусик мой нежный!

Твоя лошадка

830. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое сент. утро [1903 г. Москва]

Ну-с, смотрела я вчера генеральную "Цезаря", но не всю. Дусик мой, дорогой, отчего ты не мог смотреть вместе со мной, чтоб поделиться впечатлениями! Я устала от впечатлений. Просто устала. Я еще не могу разобраться. Знаю одно -- удивительная красота постановки, красота, простота, величавость. Когда раздвинулся занавес, когда со сцены хлынула волна южной, живописной уличной жизни античной, когда проносили великолепного Цезаря, проходила его блестящая свита -- я чуть не завизжала от восторга, от неожиданности впечатления, красоты. Все это -- точно жизнь вдохнули в древность, точно возродили давно погребенную красивую античную жизнь. И это впечатление не покидало меня. Сад Брута, декорации, позы, группы заговорщиков -- все красиво и пластично, и это чувство красоты как-то так много говорит, так захватывает, что я передать не могу. Сцена у Цезаря великолепна. Сенат и Форум, в особенности последний, захватывают. Сенат весь белый, всюду мрамор, белые тоги сенаторов, и среди них характерная фигура Цезаря в красной тоге. Ну, понимаешь, я просто купалась в чувстве красоты и эстетики. Теперь об игре: Качалов чудесный Цезарь, как изваяние, каждое слово рельефно. Вишневский очень приятный, искренний Антоний, красиво ведет сцену над телом Цезаря и говорит умно на Форуме. Брут -- Конст. Серг. отлично говорит речь на Форуме над телом Цезаря, просто красота, а остальную роль, по-моему, слишком задушил голосом, слишком всю смягчил и утратил рельеф, ушел во что-то гамлетовское, и нет римлянина. Лицо у него несчастное -- очень мало говорит. У Кассия -- Леонидова характерная голова, и было бы все хорошо, если бы говорил своим настоящим красивым голосом, а то тоже шипит и напрягает голос. Каска -- Лужский неважен.

1-й акт удивителен: вначале -- солнце, праздник, музыка, пляска, цветы; в конце -- гроза, облака ходят, вихрь, молния, гром и взволнованный шепот заговорщиков, мелькающие тени.

Порция -- Савицкая приятна, красива. Калпурния -- Бутова нехороша, т.е. для Бутовой это очень много, что она сделала, но для пьесы мало. Дальше Форума не играли вчера. В убийстве Цезаря есть что-то недоделанное, что-то не то. Ну, хоть немножко понял из того, что я писала? Как мне хочется, чтоб ты это увидел поскорее!

Присутствовал Пчельников для цензуры1. Была маманя, Мария Петровна, Савва Мамонтов. Мне вчера так не хотелось идти домой в пустую квартиру после такого возбуждения, такой приподнятости, и я долго сидела, болтала с М. Петр., Стаховичем. Да, Котик приехал, весь в насморке. Радуйся.

Между главарями вышло несогласие в совещании после репетиции. Вл. Ив. находит, что надо отложить спектакль, т.к. еще многое не готово, а главное -- антракты убьют. Алекс. Леон. ни за что не соглашается, т.к. деньги иссякают2.

Конечно, когда я посмотрю во второй раз, -- найду недочеты, мелочи, но общее впечатление -- чудесно.

Вчера я сидела дома. Обедали у меня Конст. Серг., мама, Ольга Мих., Николаша, пришел д. Саша и на взводе и смешил К.С., который его видел, оказывается, в первый раз.

Не теплеет. Крупа какая-то идет с неба. Гриневский знает в Петровск. парке очень хороший дом, теплый, удобный. На днях даст знать, и я поеду смотреть.

Ну, дусик дорогой, вот я тебе все высыпала.

Адски жду "Вишневый сад". Будь здоров, Антончик мой, береги себя, кушай, не хмурься, будь покоен. Целую тебя много и нежно и грею тебя, золотой мой.

Твоя Оля

831. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

29 сент. [1903 г. Ялта]

Необычайная жена моя, хорошенькая, гладенькая лошадка, здравствуй! Пьеса уже окончена, но переписываю медленно, так как приходится переделывать, передумывать; два-три места я так и пришлю недоделанными, откладываю их на после -- уж ты извини. Пьесу, по всей вероятности, привезет Маша.

Брат твой опять не показывается. Я кашляю меньше, чувствую себя здоровым, только часто злюсь (на себя) и ем не особенно много, без аппетита. Костюм меняю каждый день, умываюсь по-старому, сплю очень хорошо, зубы чищу, мармелад ем.

Вчера вечером пошел дождь, дуся моя, стало хорошо, свежо, тихо. Розы цветут. Е. П. Горькая еще не была у нас. Вообще никто не бывает. Впрочем, была Софья Павловна, твоя подружка. А ты стала ходить по театрам? Да еще на пьесы Тимковского? Ведь Пасхалова уже старая актриса, моя ровесница по крайней мере; она играла когда-то у Корша; это актриса совершенно провинциальная, неинтересная, и я не знаю, почему это так о ней заговорили. Вот еще: она урожденная княжна Чегодаева, жена того господина, который убил Рощина-Инсарова1.

Я тебя люблю, дусик.

Если бы здоровье мое поправилось, то я отправился бы куда-нибудь в дальнее плавание. Это необходимо, ибо дома закиснешь, станешь Тимковским.

Скажи Бунину, чтобы он у меня полечился, если нездоров; я его вылечу.

Ну, лошадка, целую тебя в шейку и глажу. Ах, если бы ты в моей пьесе играла гувернантку. Это лучшая роль, остальные же мне не нравятся.

Будь здорова и весела, Христос с тобой.

Твой А.

832**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое сент. утро [1903 г. Москва]

Как я заволновалась, дорогой мой, когда прочла в твоем письме, что тебе нехорошо от умывания!1 Ведь я виновата в этом! Боже, какая я дура, какая я нелепая дура! Никуда я не гожусь. Прости меня, родной мой! Ты теперь скверно думаешь обо мне, не будешь ни в чем верить?!

Теперь тебе лучше все-таки?

А как мне тоскливо здесь одной! Холодно, и нехорошо. И в природе зима, настоящая мягкая зима, второй день сыпет пушистый снег, и, появились санки. Вечером вчера шел удивительно красивый снег, точно бриллианты сыпались.

Я рада, что Костя объявился наконец. Скажи ему, что я его целую и очень люблю. Как и где он познакомился с Михайловским?2

Вчера было очень холодно и снежно, а я много бегала по улицам в кофтенке и весь вечер в театре неистово зябла.

Обедала у мамы, вдвоем.

Заходила в меховой магазин узнать о мехе. Сказали, что самый теплый и легкий -- крестоватик или недопёсок, от 60 р. и дороже. Мягкий, приятный, светленький мех. Себе еще не заказывала шубейку.

Была m-me Фейгина из Питера. Жалуется на петерб. гимназии. Мальчики не могут привыкнуть к духу чиновничьему. Директора должны называть Ваше превосходительство. Вообще все тоскуют о Москве.

Да, был редактор молоденький журнала "Природа и жизнь"3, просит твоего сотрудничества, принес журнал. Я ему посоветовала написать тебе, но не обнадежила его. Получил ли ты? Я даже фамилии его не знаю.

Послезавтра открытие нашего театра. Что-то будет! Пришлю тебе телеграмму. Вчера смотрела конец "Цезаря". Конечно, Брут и Кассий слабоваты, не чувствуешь железных характеров. Но красиво удивительно. Дух Цезаря великолепно устроен4.

Целую моего дорогого, ненаглядного мужа, обнимаю и еще раз прошу прощения.

Твоя Оля

833. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 сент. [1903 г. Ялта]

Радость моя, сейчас получил от тебя посылку. Спасибо тебе, тысячу раз спасибо! Гамаши уже надел и чувствую в ногах необычайную теплоту, и это очень кстати, так как сегодня здоровье мое не того, пишется совсем скверно, и даже сказал в телефон Альтшуллеру, чтобы он пришел. Аппетита нет, кашель. Слава Богу, что хоть сплю хорошо, сплю как хохол. Альтшуллер, вероятно, залепит мушку.

Вчера я томился, не работал, и если моя пьеса опоздает дней на пять, то простите Бога ради. С Машей едва ли успею послать.

Наш Шарик подрастает; говорят, что он хорошо лает, но я лая его не слышал еще ни разу. Сегодня пасмурно, прохладно. Каменный забор вокруг двора становится все выше и выше; кажется, так уютнее. Оттого, что на дворе холодно, в комнатах стало мух много, надоели.

После первого представления "Юлия Цезаря" пиши мне подробнее, я ведь очень и очень интересуюсь, дуся.

Сегодня в нашей газете крупными буквами напечатано, что флот ушел в Корею с запечатанными пакетами... Ой, уж не война ли?1

Будь здорова, моя лошадка, будь весела и кушай себе овес. Мне без тебя томительно скучно.

Температура 37,5.

Мелкий дождик. Храни тебя Создатель. Обнимаю.

Твой А.

834. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Вот и Покров! Снег, снег и снег, все бело, на улицах нет грохота, слышны голоса людские, как-то интимнее стало на улицах. Фигуры, съежившиеся от неожиданной зимы; гимназисты уже пробуют снежки. Улицы взрыты, работы приостановлены и, как пишут, так и останутся взрытыми всю зиму. Вообще Москва так гадка, так неудобна, так грязна и некрасива, что жить противно. А извозчики! О ужас! Вчера и пешком трудно было идти, на тротуарах не скалывали, и люди падали, а на мостовых лошади падали. Все это противно донельзя. Вспоминаешь времена Алексеева и Власовского1.

А снег все идет. Колокола звонят. Ждут прибытия "Вишневого сада".

Пришла Эля, славненькая, свеженькая. Поедем с ней в Петровский парк. Про Володю ты прав, я с тобой согласна2. Но мне кажется, заграничный профессор его не будет прочить в певцы, и он тогда успокоится. Посмотрим, что будет.

Вчера была генеральная "Цезаря". Полна зала публики набралась. Всем нравится, все говорят, что подобного не даст ни один европейский театр. От Качалова все без ума3. Эфрос соблаговолил поговорить со мной, но глядел в сторону. Я улыбалась.

Спектакль длится невозможно долго. Сделают еще купюры. Была Надежда Ив., мама, и все в восторге, только слишком длинно, тем более что главный захват -- это Сенат и Форум, а там идут уже и по Шекспиру менее захватывающие сцены. К. С. никому не нравится, и в этом трагедия нашего театра. Ужасная речь, говор, русачок отчаянный в римской тоге. Как мне его жалко, Антон. Ведь никто так не отдает себя театру, как он, никто им так не живет. Заклюют его. Вишневский вчера перенервил, перекричал, но это ничего. Значит, играть будет хорошо.

Кончился "Цезарь" около 2-х часов, и это еще без вызовов, без аплодисментов. Завтра кончим в 1 час, я думаю.

Как мой дусик живет? Вот были вместе, жили одной жизнью, тихой, идиллической, а теперь я уже метусь и нервлюсь, хотя еще не очень. Все находят меня пополневшей, отлично выглядывающей (какое ужасное выражение -- о литератор, прости).

Скоро примемся за излюбленного автора нашего, будем рассыпать чеховский жемчуг перед публикой, будем кружево плести, кружево тончайшей психологии людской.

О, как я пишу, что со мной?! Ты не сердишься? Целую мою красивую милую голову, чудные глаза мои. Обнимаю и благословляю. Нежный мой!

Твоя лошадка Оля

835*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Голубчик мой, как ты живешь? Как пьесу переписываешь? Как самочувствие, настроение? Кто был у тебя за это время? Получаешь ли все мои письма? Аккуратно? Я ни одного дня не пропускала.

Шнап вроде безумного кидается, бросается по комнате, все хочет кусать. Очень порывистая натура, и я боюсь, когда он с разбега налетает на меня.

Вчера я ездила с Элей по электричке в Петровский парк, смотрела домик, в котором они когда-то жили летом, но он зимний. Рядом с электричкой. Весь в саду, славненький, чистенький, с паркетными полами, с печами, камином, с террасой, пахнет в нем деревом. Наивный и славненький. В нем жили 2 года зимой. Снег шел все время и сегодня опять сыплет.

Цена домику 900 р., по-моему, дорого; т.е. это в год, а не на зиму.

Продрогли мы с Элей адски, ибо ездили не в шубах.

Обедали у мамы очень вкусно и приятно, шутили и смеялись. Потом с Элей же поехали к Срединым отвозить билеты, которые по растерянности моей московской забыла у мамы, и Марию Григорьевну дома не застали. Все вышло по-глупому.

Весь вечер сидела дома одна, играла, отогревалась и читала Анну Map из "Одиноких"1. Прочла Найденова "No 13" в двух картинах. Хорошо. Прислал ли он тебе?

Дусик, если Маша еще не уехала, попроси ее привезти несколько бутылок Ай-Ян и захватить мою чайную ложечку, к которой я привыкла.

Получил ли посылку?

Удобна ли гребеночка мамаше? Напиши.

Вчера был Куркин и, к несчастью, не застал меня дома. Жаль.

Пойду заказывать шубку, а то ходить не в чем, еще распростужусь, пожалуй.

Я тебе далекой кажусь? Милый мой, родной мой. Когда я, ложась спать, в темноте крещу тебя, мне кажется, что твоя голова близко, близко тут, около меня.

Сейчас перервал меня Куркин, поговорили с ним, я дала карточку к Морозову, и дам к Мешкову пропуск2, только вот узнаю, где он.

Ну, до завтра, милый мой, сиди побольше на воздухе, в саду, а не у себя в кабинете, без воздуха.

Целую и обнимаю тебя нежно.

Твоя Оля

836. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 окт. 1903 [Ялта]

Здравствуй, лошадка, спасибо тебе за письмо об "Юлии Цезаре", о репетиции, ты хорошо написала, я очень доволен. Жду все новых и новых писем, недовольное я животное. Пиши, дуся, пиши, родная.

Сегодня у меня температура нормальная. Альтшуллер прописал такие пилюли, что теперь я буду по семи дней не бегать, не надевать халата. Осталась слабость и кашель. Пишу ежедневно, хотя и понемногу, но все же пишу. Я пришлю пьесу, ты прочтешь ее и увидишь, что можно было бы сделать из сюжета при благоприятных обстоятельствах, то есть при здоровье. А теперь один срам, пишешь в день по две строчки, привыкаешь к тому, что написано, и проч. и проч.

У нас летняя погода, цветут розы. Вчера вечером забегал твой брат.

Меня стали откармливать. Напихали полный живот.

Вчера Альтшуллер долго говорил со мной о моей болезни и весьма неодобрительно отзывался об Остроумове, который позволил мне жить зимой в Москве. Он умолял меня в Москву не ездить, в Москве не жить. Говорил, что Остроумов, вероятно, был выпивши.

Платье чистят каждый день... Твое мыло, которое ты прислала, превосходно; завтра буду голову мыть порошком. Как я рад, что я женился на тебе, мой мордасик, теперь у меня все есть, я чувствую тебя день и ночь.

У халата я отрезал пояс наполовину, а то бывали неприятные пассажи. Писал ли я, что мать в восторге от твоих подарков? Я научил ее пасьянсу тринадцать в таком виде, как мы с тобой раскладывали.

Господь с тобой. Целую тебя, обнимаю, хлопаю по спинке и делаю все то, что законному мужу дозволяется делать... Будь здорова, моя лошадка.

Твой А.

Опиши первое представление -- поподробнее.

Пришла Варвара Константиновна, а Маше и матери надо уходить в город по очень важному делу. Вот как тут быть теперь?

837. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[3 октября 1903 г. Москва]

Победа. Успех солидный. Обалдели от красоты. Привет. Оля

838. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье октября утро [1903 г. Москва]

Ну вот и сыграли "Цезаря", дорогой мой! Сколько волнений! У меня чувство, точно я играла всю пьесу сама. Так жила со всеми участвующими! Смотрела ровно три раза и еще пойду. Впечатление не ослабевает. Это прямо что-то колоссальное. Честь и слава Владимиру Ивановичу! Ты просто поразишься. Как я счастлива, что мое предчувствие оправдалось! Я очень стояла за постановку "Цезаря". В публике только одобрения. Всех просто подавляет красота и сила впечатлений.

Конечно, публика "первых представлений" отнеслась сравнительно холодно. Не было шуму и треску. Только после Форума поднялась овация и после конца. Беда в том, что и у Шекспира после Форума трагедия идет на убыль, и в зрителях впечатление также ослабевает. Да это и понятно. Нервы так подняты на Форуме, что дальше Ну-с, затем обедали у Лужских, где была Раевская с братом. Обедали с аппетитом, вкусно очень было -- грибки, селедочки, закусочки, чудные пирожки, тающие во рту, осетрина, говядина с овощами и шоколадное мороженое.

Видишь, начала это письмо когда еще -- а сегодня уже 6-ое.

В кружке сначала было пусто, народу мало. Фейгин читал неподготовленный, довольно было бессодержательно и скучно. "Зеленого попугая" просмотрели, и тоже было скучно... Маленькая сцена, на ней громадные люди, дамы в стильных костюмах с кринолинами (эпоха революции1), т. что впечатление Канатчиковой дачи. Затем бродили по залам, созерцали "Олимпийских богов", т.е. Южина, Рыбакова, Правдина. Южина пьеса села, как говорят, успеха никакого2. Были Тихомировы3, Членов, Вишневский. Желябужский вытащил меня танцевать с ним кадриль, и я плясала на старости лет -- прости меня, мой муж! Затем ужинали за общим столом с Вишневским и Оболонским и удрали домой. Помещение кружка прелестное, в особенности читальня -- уютно, славно и всякие газеты и журналы русские и иностранные. Народ там все скучный4, и мне стало скучно, как-то безотрадно.

В воскресенье была на репетиции, начали 2-ой акт. Санин орал, свирепствовал, говорил много лишнего и вздорного, он злится, что потерял свое обаяние, что все уж его прибаутки, разговоры стары и неинтересны. Немирович уехал с Котиком к Троице! Еще в субботу уехал. Про пьесу Бальмонта говорила Алексееву5. После репетиции я полежала, сбегала пообедать к маме и оттуда на "Дядю Ваню". Первые два акта играла скверно, третий хорошо. Снигирева публика принимала, все время хохотали над ним, т.ч. ты успокойся, не очень уж плохо6. После спектакля заехала за мной Маша, и мы кутили на нашей вечеринке до 4 ч. утра. Это было какое-то сплошное бешенство, вихрь, -- кто во что горазд. Пели, плясали, танцевали, все и все смешались. Я играла в кошки и мышки, даже д-р Гриневский играл -- по этому можешь судить о настроении. Дубасили в гонг, оглушали всех, кричали, орали, хохотали. Но никто не был пьян, хотя кабачок был очень мило устроен. Угощение -- только колбасы всех сортов, скверные яблоки и чай с сухарями. Устроено было что-то вроде киоска восточного для чаепития. Описать этого безумия просто невозможно.

Сейчас 12 ч., спешу опустить письмо, чтоб каждый день у тебя была весточка от меня, золотой мой муж. По вечерам я думаю о тебе, вспоминаю, как я приезжала из театра и тихонько раздевалась, а ты уже спал и что-то бормотал. Холодно без тебя мне. Целую тебя крепко. Я чувствую всего тебя в твоих письмах.

Целую и обнимаю.

Твоя собака навеки.

Про "Крамера" я ведь писала тебе.

285. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

6 ноября 1901 [Ялта]

Ну-с, радость моя, вчера я был у Толстого. Застал его в постели. Ушибся немного и теперь лежит. Здоровье его лучше, чем было, но все же это лишь теплые дни в конце октября, а зима тем не менее близко, близко! Он, по-видимому, был рад моему приезду. И я почему-то в этот раз был особенно рад его видеть. Выражение у него приятное, доброе, хотя и стариковское, или вернее -- старческое, слушает он с удовольствием и говорит охотно. Крым все еще нравится ему1.

Сегодня у меня был Бальмонт. Ему нельзя теперь в Москву, не позволено2, иначе бы он побывал у тебя в декабре и ты бы помогла ему добыть билеты на все пьесы, какие идут в вашем театре. Он славный парень, а главное, я давно уже знаком с ним и считаюсь его приятелем; а он -- моим.

Как живешь, радость, прелесть моя? Сегодня был у меня Средин, принес фотографию, ту самую, которую мы с тобой привезли из Аксенова, только в увеличенном виде; и оба мы с тобой на этой карточке вышли старые, прищуренные.

Дуся, милая, пиши на бумаге попроще и запечатывай в простые конверты, иначе твои письма приходят в таком виде, точно их наскоро запечатали. Это пустяки, но мы, дуся, провинциалы, народ мнительный3.

Будут ли строить театр?4 Когда? Пиши, жена моя, пиши, а то мне скучно, скучно, и такое у меня чувство, как будто я женат уже 20 лет и в разлуке с тобой только первый год. Должно быть, в январе я приеду. Окутаюсь потеплей и приеду, а в Москве буду сидеть в комнате.

Будь здорова, немочка моя добрая, славная, тихая моя. Я тебя очень люблю и ценю.

Обнимаю и горячо целую, будь здорова и весела. Спасибо за письма!

Твой Antonio

286. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое ноября вечер [1901 г. Москва]

Антонка, родной мой, сейчас стояла перед твоим портретом и вглядывалась, села писать и заревела. Хочется быть около тебя, ругаю себя, что не бросила сцену. Я сама не понимаю, что во мне происходит, и меня это злит. Неясна я себе. Мне больно думать, что ты там один, тоскуешь, скучаешь, а я здесь занята каким-то эфемерным делом, вместо того, чтоб отдаться с головой чувству. Что мне мешает?! А как мне, Антонка, хочется иметь полунемчика! Отчего я так много прочла в твоей фразе: "...полунемец, кот. бы развлекал тебя, наполнял твою жизнь"? Отчего я так ясно знаю, что ты передумал по этому поводу? Я все, все знаю, что ты думаешь обо мне. Но, может, это и не так.

Во мне идет сумятица, борьба. Мне хочется выйти из всего этого человеком.

Мне кажется, я пишу так бессвязно, что ты и не поймешь. Но постарайся. Читай не только слова.

Как я вытяну эту зиму! Антонка, ты мне почаще пиши, что ты меня любишь, мне хорошо от этого. Я могу жить, только когда меня любят. Я пришла к этому убеждению. Какой я слабый человек! Эх, Антон, Антон!

Как много жизнь дает и как мы мимо всего проходим! Самое для меня ужасное, когда я прихожу к убеждению, что я -- полное ничтожество как человек. Это ужасно. Мне хочется прижаться к тебе, чтоб мне было тепло, любовно. Я бы поплакала по-хорошему у тебя на груди, такими хорошими слезами. Милый мой, я тебя люблю и буду любить. Я тебе не могу всего высказать, что у меня на душе.

Спи спокойно, дорогой мой. Не казни меня, что мы в разлуке, -- по моей вине.

Целую тебя крепко. Мне надо пошире взглянуть на жизнь. Несмотря на все, у меня настроение мягкое сейчас. Целую и обнимаю.

Твоя собака

287. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7 ноября [1901 г. Ялта]

Ты похожа на объедалу, потому что в каждом письме пишешь об еде, много ли я ем и проч. Дусик мой, ем я много! Не беспокойся, пожалуйста. Молока не пью, его нет в Ялте, но зато обедаю и ужинаю, как крокодил, за десятерых.

Ты хочешь бросить театр? Так мне показалось, когда я читал твое письмо1. Хочешь? Ты хорошенько подумай, дусик, хорошенько, а потом уже решай что-нибудь. Будущую зиму я всю проживу в Москве -- имей сие в виду.

Я ехал из Севастополя на лошадях, было холодно, невесело, но хуже всего то, что ямщики, распрягая лошадей, уронили мой ящик с часами. Пришлось отдавать часы в починку, заплатить 3 рубля, и теперь, когда часы бьют, мне кажется, что они нездоровы. Идут верно. Мои карманные тоже идут хорошо.

Сегодня поймал двух мышей. Значит, никто не может сказать, что я ничего не делаю.

Была ты на "Ирининской общине"? Как тебе понравилось?2 Напиши. Я от тебя еще ни одного длинного письма не получил, ни одного письма с рассуждениями. А я тебя так люблю, когда ты рассуждаешь о чем-нибудь.

Я боюсь, что я надоел тебе или что ты отвыкаешь от меня мало-помалу -- определенно сказать не могу, но чего-то боюсь.

Погода тихая, но пасмурная, прохладная; очевидно, скоро зима. Ты обедала у Лужского? А мне так и не пришлось побывать у него. В "Мих. Крамере" он хорош, положительно хорош, особенно во 2-м акте. В 3-м ему мешают играть, сбивают его с толку, но все же чувствуется порядочный актер3. Вообще "Крамер" идет у вас чудесно, Алексеев очень хорош, и если бы рецензентами у нас были свежие и широкие люди, то пьеса эта прошла бы с блеском4.

Не забывай, что у тебя есть муж. Помни!

В саду у нас все хорошо, всего много, но все же он имеет жалкий вид! Презираю я здешнюю природу, она холодна для меня.

А вдруг ты бы взяла и приехала в Ялту на 2-3 дня! Понадобилась бы только одна неделя для этого... Я бы встретил тебя в Севастополе. В Севастополе пожил бы с тобой... А? Ну, Бог с тобой!

Я тебя люблю -- ты знаешь это уже давно. Целую тебя 1 013 212 раз. Вспоминай обо мне.

Твой муж Antonio

288. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Милый мой дусик, не сердись, если эти дни буду писать мало или пропущу день -- завтра мы переезжаем, сегодня укладываемся, а там начнем разбираться. Штука это немалая. В той квартире очень высокие комнаты в первом этаже, много воздуху, т.ч. есть надежда увидеть там мои нежные, милые, любящие глаза, если зима не будет сурова. Правда?

А знаешь -- вчера была Елпатьевская и говорит, что все они поражены, до какой степени ты помолодел, посвежел и похорошел! Как ты думаешь -- приятно это жене? Рассказывала она про Ялту, про тебя, что тепло у тебя в кабинете, и про тишину в доме и про все. У меня душа прыгала.

Спасибо, что остригся, жаль, что я не могу целовать тебя в затылок, он теперь славненький, верно, грациозненький.

Моим мылом чистишь зубы? А ешь хорошо?

Я вчера хорошо играла "Сестер". Загаров хорошо играл Чебутыкина. Публика смеялась. Завтра в "Чайке" играет первый раз после болезни Артем1.

Ночевала у нас Дроздова и говорит, что она очень "возбуждается" у нас и потому не может спать.

Немирович вернулся2. Пьесу назвал "В мечтах". Сегодня сам будет на репетиции, чему все рады, т.к. Санин ведет себя, как мужик. Кантату Гречанинов написал эффектную, красивую3. У солистов-актеров мало еще слышатся тона. Я Юлию цежу сквозь зубы и ломаюсь. Я говорила с Лилиной. Она слаба и говорит, что никоим образом не может играть и бывать на репетиции утрами.

Ну, пока до свиданья, родной мой, любимый мой. Ты меня хоть мысленно ласкаешь?..

Будь здоров, счастлив, любовь моя. Целую тебя много раз, целую голову, и грудь, и глаза и долго смотрю в них.

Твоя собака.

Ответь, согласен ли будешь прислать Немировичу новый рассказ, он спрашивал4.

Антонка, ты должен теперь написать что-нибудь новое, у тебя в голове сидит очень много, ты не ленись, принатужься и пиши.

289. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое ноября вечер [1901 г. Москва]

Дорогой мой Антон, все уже уложено, завтра утром приедут фуры и мы очутимся на Неглинной, д. Гонецкой. Будем жить в культурной квартире. Как мне обидно, что по моей вине тебе пришлось жить в этом домишке. Если будешь себя хорошо чувствовать, приезжай -- воздуху будет много и можешь не выходить.

Сегодня бурливый день. Утром в театре пришло известие, что Горького, ехавшего в Москву, задержала полиция в Рогожской, пересадила в другой вагон и отправила прямо в Крым. Екатерина Павл. была у нас в театре и все рассказывала1. Впрочем, что же я, глупая, пишу! Ведь ты и Горького и жену его увидишь раньше. Он хочет ехать прямо к тебе. Я ужасно рада этому. Я уверена, что ты окажешь на него благотворное влияние, говоря с ним побольше, он тебя любит, уважает. Помести его у себя. Ведь ты ничего не будешь иметь против этого? Он, верно, теперь как затравленный зверь. Ужасно меня перебудоражила вся эта история. Он тебе все расскажет сам. Знаешь -- из-за нашей вечеринки чисто товарищеской2 Трепов вызывал Немировича, и хотя разрешил подобные сходки, но просил, чтоб его уведомляли, кто там будет из посторонних. Т.ч. о Маше ему было заявлено. Как тебе это все понравится? Что-то нелепое. Ох как это все возмутительно! Кланяйся от меня Горькому, пожми его могучую длань и скажи, что я влюбилась сегодня в его жену, -- у нее стало совсем новое лицо, что-то интересное, живое. Можешь от меня расцеловать ее крепко. Мне ужасно хочется написать ей, не знаю почему.

Ну, покойной ночи, дорогой мой! Какая жизнь большая и красивая, Антон! Правда? Мне все сейчас кажется широким и красивым. А тебя люблю, золото мое, и целую и прижимаю к своей груди.

Твоя собака

290. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 ноября 1901 [Ялта]

Здравствуй, мой дусик! Погода сегодня удивительная: тепло, ясно и сухо, и тихо -- как летом. Цветут и розы, и гвоздика, и хризантемы, и еще какие-то желтые цветы. Сегодня долго сидел у себя в саду и думал о том, что погода здесь великолепная, но все же ехать теперь в санях гораздо приятнее. Прости мне сей цинизм.

Роксанова опять играла в "Чайке"? Ведь пьесу сняли с репертуара впредь до новой актрисы, а теперь вдруг опять Роксанова! Что за свинство! В присланном репертуаре прочел также, что репетируется "Иванов"1. По-моему, это труд напрасный, труд ненужный. Пьеса у вас провалится, потому что пройдет неинтересно, при вялом настроении зрителей.

Всех лучших писателей я подбиваю писать пьесы для Худож. театра. Горький уже написал; Бальмонт, Леонид Андреев, Телешов2 и др. уже пишут. Было бы уместно назначить мне жалованье, хотя бы по 1 р. с человека.

Мои письма к тебе совсем не удовлетворяют меня. После того, что мною и тобой было пережито, мало писем, надо бы продолжать жить. Мы так грешим, что не живем вместе! Ну, да что об этом толковать! Бог с тобой, благословляю тебя, моя немчуша, и радуюсь, что ты веселишься. Целую тебя крепко, крепко.

Твой Antonio.

Скажи Маше, получил я от Романа3 письмо. Живет он в Поповке, женился.

Получил также письмо из г. Александрии от какого-то провинциала: видел у себя в Александрии "Трех сестер", ничего не понял и просит объяснить. Фамилия его -- Малошийченко.

Сейчас Арсений пошел за вещами, которые прислал Сытин (грибы, снетки, пальто и проч.). Вещи сии пришли.

Я пишу, но нельзя сказать, чтоб очень охотно.

Скажи Маше, что Мюр и Мерилиз послали наши покупки через Новороссийск. Получим, значит, в апреле, не раньше.

291. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Дорогуличка моя, мне хочется сказать тебе, что я тебя люблю, люблю нежно, и скучно без тебя, скучно, что не о ком думать, некого ласкать, некому Эмс подавать и лениво слезать с кровати. Терплю, потому что живу в сплошной суматохе и минуты нет свободной.

Пишу тебе первый раз в новой квартире. Как у нас великолепно, Антонка! Как просторно, сколько воздуху! Тебе будет отлично здесь! Теперь осталось только повесить занавесы и положить ковры и все готово! Электричество будет у Маши, в столовой и в кабинете твоем, уж куда ни шло -- 3 лампочки -- 45 р. в год. Хоть год проживем барами! Ты ведь не сердишься, дусик? Ты непременно приезжай, тебе не будет хуже, можешь по неделе не выходить, а двигаться -- много места, можешь гулять по квартире. Фортки большие -- в одну минуту освежают. Прилагаю план -- может что поймешь. Комнаты вышиной аршин 6 Ґ, пожалуй. Машина комната совсем отдельно, кухня ей не мешает, стены здоровые. Твой кабинет -- одна красота. Рядом мой маленький уголок, славненький. Одним словом, все хорошо, и ты будешь доволен. От всего близко. Вчера я тебе не писала, милый мой, т.к. разбиралась, а вечером утомлена была адски. Меня и от репетиции избавили, и вечером я была свободна. Вечером были у нас сначала мама с бабушкой, и уехали в концерт, потом пришли Соня Шлиппе, Бунин и Куприн; последний был в "Чайке" накануне и изъявлял восторги. Бунин рассказывал, как он ездил в Подольск к Горькому. Сейчас говорят в кухне, что студенты мутили у губернаторского дома. Узнаем. Уже поздно было -- в час ночи.

Целую тебя за письма и за объяснения в любви. Я тебя все больше и больше буду любить, я это чувствую.

Я рада, что ты был у Толстого, и рада, что тебе было хорошо с ним. Ты к нему ведь еще поедешь? О чем ты говорил с ним особенно интересном? Ты тепло оделся, когда ехал к нему? Смотри, береги себя, чтоб я нашла тебя свежим и здоровым.

Из старой квартиры мы выехали благополучно, судиться, конечно, не будем, -- к нам отнеслись очень милостиво. При выезде нашем присутствовали д-р Оболонский и Ник. Ник. Андреев, знаешь, муж Ольги, моего товарища по гимназии. Этот день мне было очень трудно -- репетиция, спектакль ("Чайка") и переездка. Перед репетицией Оболонский затащил меня наскоро позавтракать в ресторанчик, я там хлебнула чуть-чуть пива и голова у меня разболелась адски, т.ч. я еле-еле играла "Чайку", но играла хорошо. Были наши и, конечно, тоже д. Саша; они давно не видели "Чайки" и нашли, что я гораздо лучше стала играть. Артем играл первый раз. После этого я всю ночь не спала от головной боли и от нового места.

В театре меня познакомили с немцем из Берлина, переводчиком Горького и Чехова. Он обрадовался, что я говорю по-немецки, и болтал без умолку. Он перевел "Дядю Ваню", "Сестер" и "Пестрые рассказы". Говорит, что писал тебе 2 раза и не получал ответа. Спрашивает, кто имеет разрешение, т.е. авторизацию в Берлине на твои произведения. Если Чумиков, то он не хвалит, т.к. Чумиков не знает хорошо немецкого языка. Спрашивает, сколько ты получаешь -- пополам или нет. Он бы переводил и посылал половину гонорара тебе. Если ты разрешишь ему перевод, то пришли ему свой новый рассказ, прежде чем он будет напечатан. Скоро я получу от Немировича "Трое" Горького, переведенное этим немцем и оконченное, и тогда скажу, хорошо ли он переводит. Фамилия его -- Шольц. Получал ты от него письма? Выясни мне все хорошенько, и я напишу немцу. Почему же не брать деньги за переводы?!

Поговори с Горьким об этом.

Букишон с поблекшими, выцветшими глазами рассказывал, как они дули шампанское в Подольске, рассказывал про Шаляпина и про немца этого, кот. выпучивал глаза на наших русских самородков Горького и Шаляпина. Горький, верно, расскажет тебе все.

О театре нашем ничего еще не известно, но все должно решиться в ноябре1. Все тебе буду писать, обо всем. "Крамер" идет и все-таки нравится. Читал, как Амфитеатров нас отделал?2 Получаешь "Россию"? Если нет, то устрой, чтоб ты ее всегда получал.

А затем я начинаю тебя целовать до следующего письма вплоть -- вкусно?

Кланяйся мамаше, устрой, чтоб Эмс тебе подавали каждое утро, ведь Арсений может вносить -- да, ведь он уходит в город, я забыла! Ну можно ставить в кабинет, и ты сам будешь брать. Только пей, пожалуйста! На каких лавочках в саду ты посиживаешь и обо мне думаешь, дусик мой родной?

Целую крепенько и тепленько.

Твоя собака

292. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

11 ноябрь 1901 [Ялта]

Здравствуй, собака! Сегодня прочел твое слезливое письмо, в котором ты себя величаешь полным ничтожеством, и вот что я тебе скажу1. Эта зима пройдет скоро, в Москву я приеду рано весной, если не раньше, затем всю весну и все лето мы вместе, затем зиму будущую я постараюсь прожить в Москве. Для той скуки, какая теперь в Ялте, покидать сцену нет смысла.

Идет дождь, стучит по крыше. Он давно уже идет, однотонно стучит и нагоняет сонливое настроение.

С. А. Толстая сняла Толстого и меня на одной карточке; я выпрошу у нее и пришлю тебе, а ты никому не давай переснимать, Боже сохрани. Кстати сказать, Средин переснял нашу аксеновскую карточку, вышла больше, но хуже. На этой карточке ты выглядишь такой немочкой, доброй и ласковой женой лекаря, имеющего плохую практику.

Я тебя, собака, очень люблю.

Если Горький в Москве, то поклонись ему. Скажи, что я жду его.

У меня кашля совсем мало, но здоровье в Москве было лучше. То есть не здоровье, а желудок. Ем достаточно. Жене своей верен.

Забыл я вчера написать Маше насчет печей. Скажи ей, что судить еще рано, но если судить по тем топкам, какие были в эту осень, то печи не стали лучше, чем были в прошлом году. Наш печник, очевидно, человек малоспособный, хотя и благочестивый. Нижняя чугунная печь высушила стену и значительно согревает и низы, и лестницу, и даже коридор у входа в мой кабинет. По крайней мере, когда отворяешь из кабинета дверь, то там тепло. В передней (где дверь в W.W.) холодно, стало холодней, чем было в прошлом году, а в самом W.W. -- тепло, даже жарко.

Ну, дуся моя, будь здорова, храни тебя Бог. Целую тебя, моя умница. Кланяйся всем.

Твой Antonio.

Те грибы, которые выслал нам Сытин, мы уже получили и едим. Грузди и рыжики.

Мать кланяется.

293. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Дорогой мой Антон, что это ты пугаешь меня какими-то странными фразами: "что я надоел тебе, что ты отвыкнешь от меня мало-помалу -- определенно сказать не могу, но чего-то боюсь". Голубчик мой, любовь моя, откуда такие мысли? Это все делает разлука. И все-таки мне легче, если ты высказываешь такие твои опасения, чем бы ты скрывал их от меня. Только, ради Бога, не мучай себя. Ведь ты один у меня. Я только и живу мечтами о свидании с тобой, о жизни с тобой...

Носятся тревожные и упорные слухи о смерти Толстого. Если это правда, почему не разрешают публиковать? Не понимаю совсем. Вчера во время спектакля только и было разговоров, что о его болезни и смерти. Напиши все об этом.

Я не знаю, как я протяну эту зиму. Я так хочу видеть тебя, иметь тебя, знать каждую твою мысль, знать каждую складочку в душе твоей и любить, любить...

Больше мне ничего не хочется сказать тебе. Я как-то все живу в ожидании настоящей жизни, как будто вот скоро наступит настоящая жизнь. Отчего это? Мне хочется пофилософствовать с тобой, мой поэт. Антонка, пиши что-нибудь, я не могу дождаться того ощущения, когда буду читать твой новый рассказ. Пиши, дуся моя, это ведь сократит тебе время нашей разлуки. А зимой мы свидимся. А придет весна и мы -- совсем вместе! С утра до ночи и с ночи до утра -- я твоя. Буду изводить тебя ласками, т.ч. ты прогонишь меня.

Целую тебя крепко, со вкусом, долго и проникновенно, чтоб по всем жилам прошло.

Твоя собака.

Маша вернулась -- у нее девочка родилась1.

294. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

12 ноября [1901 г. Ялта]

С новосельем, радость моя! Только почему ни ты, ни Маша не сообщаете нового адреса? Этак вскользь Маша сообщила, что вы смотрели квартиру в доме Гонецкой, а взяли ли эту квартиру и где она -- ничего не известно. Буду ждать нового адреса, а пока не знаю, что делать, как поступать -- писать или не писать.

Елпатьевская немножко наврала. Она говорила тебе, что у меня в кабинете тепло, между тем я отлично помню, как она пожималась у меня в кабинете и жаловалась, что ей холодно. Да, дуся моя, радуйся и торжествуй: я остригся, о чем уже и сообщал тебе. Зубы твоим мылом чищу и вспоминаю тебя каждый раз. Ем отменно.

"В мечтах" -- хорошее название, легкое и приятное. Я бы с большим удовольствием прислал Немировичу рассказ, но ведь все, что я теперь пишу, немножко длинно, неудобно для публичного чтения, а то, что я сейчас пишу, едва ли цензурно, т.е. едва ли допустимо для публичного чтения. Нет, уж попроси лучше, чтоб извинил.

Только что сделал открытие: кто-то на моем столе разбил мою большую круглую чернильницу. Очевидно, убирали на столе.

Целую мою славную, хорошую жену, обнимаю и благословляю.

Твой Антонио.

По телефону сообщили только что, что приехал Горький. Жду его к себе.

Сообщи адрес хоть по телеграфу, если до сих пор не сообщала его в письмах.

295. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Сегодня жду письма от тебя, дорогой мой, милый мой! Вчера не было. Я "ужасно" люблю твои письма.

Что ты поделываешь, что думаешь? Нового ничего?

У нас мятель сегодня, у меня настроение противное, устала, верно, от переездки, от игры. Отупела я как-то. Сильно хочется сидеть дома и читать что-нибудь новое, захватывающее, запоем читать; чтоб никто не мешал и чтоб Антон сидел около и изредка называл меня собакой, улыбался и ласкал...

А полунемчика опять у нас с тобой не будет, Антон!

Мне жалко. Отчего ты думаешь, что этот полунемец наполнит мою жизнь? Разве ты мне ее не наполняешь? Подумай хорошенько.

Напиши, у тебя ли Горький и какой он? Много ли беседуете? Как его здоровье? Где он будет жить? Правда, что у Толстого был припадок сильный? Вчера слухи о его смерти рассеялись.

Репетируют у нас 2-й акт1. Трудный акт. Все время гул, шум, трудно регулировать, и на фоне этого гула масса маленьких проходных сцен. Не знаю, интересно ли. До конца акта еще не дошли. Когда примутся за 3-ий -- я буду свободна, т.к. меня там нет. А теперь ужасно мало времени, -- свободно только утро. С часу до 4-х я на репетиции, по вечерам играю. Эту неделю свободна только вторник и пятницу. А дела много у меня -- надо платья шить, надо шубу шить, а то из m-me Чеховой пух лезет -- стыдно все-таки, правда?

Что ты читаешь теперь? Как я рада, что ты совсем покончил с корректурой -- надоело тебе! Вчера был у меня Федя Зейферт -- помнишь, -- наш шафер? Вчера же уехал за границу, выслали доктора: нашли хрипы в левом легком. Он ругается, едет как в ссылку. Просил очень тебе кланяться и умоляет о карточке твоей. Пришли какую-нибудь с надписью, зовут его Федор Иванович.

Вчера после "Дяди Вани" пили шампанское -- Лужский с Немировичем держали пари из-за сбора, и кто-то проиграл, не знаю кто. Сбор был 1000 р. Ведь понедельник и старая пьеса! Это очень много.

Ах как мне надоело играть все то же самое! Или оттого, что я устала.

Ну, addio, мой драгоценный камушек, будь спокоен за меня, люби; я всегда о тебе думаю, т.е. ты всегда со мной. Целую тебя крепко, нежно, прижимаю тебя.

Твоя вся собака

296. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое ноября вечер [1901 г. Москва]

Утром писала тебе и опять села покалякать с "милым другом" Антошечкой. А письма от тебя опять нет -- что сие значит? Ты здоров, дорогой мой? Или ты недоволен моими письмами? Я мало рассуждаю? Вероятно, жизнь не наводит на рассуждения. Или все понятно, или все непонятно. Мне скорее все непонятно.

Мне вот все мерещится, что где-то, когда-то мы с тобой всласть поживем вдвоем. Где это будет -- я не знаю. Но хочется очень. А тебе хочется? Хочется жизни красивой, широкой, свежей, а способна ли я на нее -- не знаю. И это сомнение ужасно.

Дусик мой, что ты поделываешь? Не тоскуй только очень. Свидимся -- опять будем вместе, будем счастливы, опять будешь меня называть собакой -- да?

Ах, Антон, Антон...

Кто у тебя бывает из интересных? Пиши мне все. Очень жалею, что не могу познакомиться с Бальмонтом. Воображаю, что он за пьесу напишет! Я что-то не верю.

Вишневский с восторгом показывал твою открытку1 и с восторгом рассказывал, как и что он тебе написал.

В труппе чувствуется нелюбовь к Алексееву, даже больно слушать. Стали его бояться, но не любить. Только молчи об этом.

Сейчас был Немирович, привез мне конфект на новоселье, сидел, болтал. Я ему сказала про Алексеева, -- то, что сейчас писала тебе. Он, верно, это сам чувствует.

Театра нового, верно, не будут строить, а перестроят наш. Купец Морозов ассигновал мне сегодня на Юлию, т.е. на туалеты, 500 р., но выйдет, наверное, больше, т.к. она одета по последней парижской моде. Воображаю, во сколько им влетит эта пьеса! А мне на эту Юльку жаль даже директорских денег. Вообще я теперь, как прихожу на репетицию, так на меня нападает спячка, апатия, равнодушие и даже скользит какая-то злоба.

Начал читать рассказ Горького в "Курьере"?2

Ну, покойной ночи, мой дорогой, у меня болит голова опять. Увидь меня во сне. Приезжай, когда тебе разрешит это твое докторское чутье. Только не вреди своему здоровью, ради Бога. Целую тебя, родной мой, голубчик мой, любимый мой.

Твоя собака

297. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[14 ноября 1901 г. Ялта]

Поздравляю новосельем все здоровы Антон

298. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 ноябрь [1901 г. Ялта]

Сегодня получил от тебя твой адрес, сегодня же телеграфировал -- и вот пишу. Если квартира окажется хорошей, если отопление (духовое?) не будет вызывать головную боль и кашель, то приеду в январе или феврале и буду жить вместе до самого лета.

Эту почтовую карточку прислали мне в подарок, но -- увы! -- портрет очень непохож, очень розов1. Нового ничего нет, а то, что есть, неинтересно. Пишу наскоро, ибо надо ехать2.

Будь здорова и Богом хранима.

Твой Antoine.

Теперь близко к театру? Это хорошо, дуся.

Стало холодно, до 3-х градусов мороз.

299. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Спасибо за телеграммку, дусик мой южный и нежный и милый. А вчера я не писала тебе целый день, и мне странно. За то третьего дня написала два письма. Я чувствую, что я пишу тебе скверно, необстоятельно, да я сама все это время такая же, как и мои письма.

Как хорошо, как тихо теперь, верно, у нас в саду! Ты пишешь, что цветут розы, гвоздики и хризантемы? Как мне хотелось бы посидеть с тобой так тихо, и чтоб на душе было ясно и чисто. Это верно ты говоришь, что мы грешим, что не живем вместе, ах как верно!

Ты пишешь, что я веселюсь? Что ты, милый мой!! Ты называешь весельем наше бешенство на вечеринке? Ведь это же дикость.

Не бойся насчет "Чайки". На днях начинает заниматься с Вл. Ив. Марья Петровна ролью Нины1.

Об "Иванове" не беспокойся -- я думаю, что это делается для успокоения актеров, якобы страждущих, и до спектакля это не дойдет, и потому ты не волнуйся2.

"Сестры" дали вчера почти полный сбор -- контрамарок не давали -- здорово? "Дядя Ваня" дал 1000 р., тогда как "Крамер" теперь уже не дает полной 1000. "Дикая утка" почти не идет, дает чуть ли не меньше 400 р. Вчера играл военный оркестр в 4-м акте и набат был сделан отлично3. Сегодня играем "Одиноких". Мне очень не хочется.

Вчера между репетицией и спектаклем были у нас Оболонский с женой (скучные оба), была тетя Лёля, был Бунин. Квартирой нашей все восторгаются и удивляются дешевизне. Хорошо, Антон, право хорошо, только тебя везде не хватает. Ты бы здесь мог работать, и бродить по нашей "анфиладе", и глазеть на прохожих, и прогуляться по Кузнецкому, по Петровке, Знаешь, каждый раз, когда я иду или еду мимо Опитца4, я всегда смотрю на твой портрет, улыбаюсь и мысленно говорю: "Здравствуй, Антон", и мне приятно, что ты смотришь на меня. Я дура?

Пиши мне о своем здоровье побольше. А какие ты костюмы носишь? У тебя все в порядке? Эмс пьешь? Устроил, как я писала тебе? Заставь всех своих поклонниц искать сливок по Ялте и пей -- слышишь? И ешь хорошенько. Я начала худеть -- это хорошо. Я купила себе porte-monnaie, кажется, первый раз в жизни. От мужа не дождалась. Заплатила 2 р. 50 у Мерилиза. Отдала твой портрет в раму сделать и Горького тоже, тебя за 7 р. 50 к., а Горького за 3 р. -- видишь, ты мне дороже! Завтра я пойду в баню.

Ну будь здоров, весел, люби меня крепко. Целую мою милую голову тысячи раз.

Твоя собака.

Я рада, что ты пишешь, хотя и неохотно. Работай, дусик, работай.

300. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 ноябрь 1901 [Ялта]

Вчера я получил адрес и вчера же послал тебе телеграмму, моя радость. Поздравляю с хорошей квартирой. Ты описываешь квартиру и потом вдруг спрашиваешь: "ты ведь не сердишься, дусик?" Откуда ты это взяла? На что я стану сердиться? Успокойся, светик мой, я очень доволен и очень рад.

Да, меня переводит Чумиков. Как-то покойный А. И. Урусов, женатый на немке и долго живший среди немцев, читал при мне его перевод и нашел, что он, Чумиков, хороший переводчик. Кто бы ни переводил, Чумиков или Шольц, все равно толку мало, я ничего не получал и получать не буду. Вообще к переводам этим я равнодушен, ибо знаю, что в Германии мы не нужны и не станем нужны, как бы нас ни переводили.

Амфитеатрова не читал, так как "России" не получаю, а розничная продажа запрещена1. Статью его о вашем театре ты постаралась бы прислать, приклеив только 2 коп. марку.

Эмс пить по утрам никак нельзя; прислуга занята, самовар с горячей водой далеко. На лавочке в саду я не сижу, потому что стало холодно, идут дожди. В комнатах у меня, кстати сказать, тоже холодно, хотя печи топятся каждый день.

Страстно хочу видеть жену мою, скучаю по ней и по Москве, но ничего не поделаешь. О тебе думаю и вспоминаю почти каждый час. Я тебя люблю, дуся моя.

Бог тебя благословит, да приснятся тебе самые лучшие, самые красивые сны. Целую тебя крепко и обнимаю.

Муж твой Antoine.

Кого в "Одиноких" играет Бутова?2

Кланяйся Маше.

301. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Дорогой мой Антон, спешу написать тебе хоть несколько слов, хочется сейчас же опустить письмо, чтоб каждый день у тебя была бумажка от меня. Ужасно сейчас громко разговаривают Маша с Надеждой Ив. и не дают писать. Посылаю тебе письмо оригинальное, -- посмеешься, -- получила в театре1.

Захворал у нас Лужский, бронхит с осложнением, говорят, недели на две. Сегодня вместо "Крамера" идет "Дикая утка", завтра при всем старом составе Андрея играет Адашев, Лахмана будет играть Качалов2. Видишь, опять пертурбация. "Одинокие" дали вчера около 600 р. Наш театр положительно можно назвать театр Чехова. Ты рад?

Вчера не было письма от тебя, сегодня тоже еще нет. Что сие значит? Ты говоришь, что письма ко мне тебя не удовлетворяют, но ты не увлекайся и все-таки пиши, хоть и не хочется, а то я буду беспокоиться.

У нас погода теплая, я хожу в осенней кофточке. В театр и обратно хожу пешком. В комнатах атмосфера хорошая, сухости не чувствуется и жары нет. Я писала тебе, что отопление водяное? Есть регуляторы и вентиляторы.

Электричество -- в кабинете твоем, в столовой и у Маши, может, еще в передней будем освещать, хотя это стоит 15 р. в год, т.е. каждая лампочка. Это дорого или нет -- напиши?

Что Горький? Какой он стал? Напиши о нем. На днях какой-то Волынский читал лекцию о наших писателях и только тебя погладил, а остальным досталось3. О Бунине в "Курьере" читаешь? Перехватил Глаголь4. В субботу Букишон читает о Бёклине5 в кружке. Маша пойдет, а я занята. Сегодня я буду вечером у Ламановой говорить о тряпках для пьесы6 -- скучно.

Твой портрет теперь в раме красного дерева -- эффектно! Как мне хочется видеть тебя, Антон!!! Когда я думаю о тебе -- у меня мысли прыгают как бешеные, я не могу их поймать и послать тебе -- так их много и такие они разнообразные.

Целую тебя и люблю мужа моего нежного, люблю глаза твои, люблю мысли твои. Сердце бьется, когда думаю о том, как мы свидимся.

Твоя Книппуша.

Поцелуй мамашу, что ей прислать с Машей?

302. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

16 ноябрь 1901 [Ялта]

Милая супружница, посылаю тебе фотографию, о которой я уже писал тебе1. Немножко перетемнено, но похоже. Будут еще снимать, и я еще пришлю.

Погода все еще мерзка, холодна. Был у меня д-р Тихонов2, тот самый, что живет у великого князя, и говорил, что мне можно теперь жить в Москве. Как тебе это понравится? Возьму вот и приеду с Машей после Рождества.

Нового ничего нет. Все старо, интересного мало. Целую жену мою хорошую.

Антонио

303. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Доброе утро, родной мой!

Письма мои получаешь аккуратно? Пришли мне, пожалуйста, нашу Аксеновскую фотографию и тебя с Толстым -- не забудь.

Антонка, мне передается твое сопливое настроение, когда капает и стучит дождь по крыше. Тебе скучно? Тоскливо? Ради Бога, только не поддавайся скуке очень уж сильно. Знаешь, я фантазирую и мечтаю, как бы прилететь к тебе дня на 2, на 3. Если перед закрытием спектаклей, последние два или 3 могли бы идти без меня, то я удрала бы так, чтоб 25 дек. быть в Москве опять. Может это и неисполнимо, но поговорю с Вл. Ив. и думаю, что он устроит, если только возможно. Я вот сейчас не помню, когда обыкновенно прекращаются спектакли. Я уже раскаиваюсь, что написала тебе. А вдруг нельзя будет? Ну, увидим.

Ты меня любишь, дусик мой?! Милый, милый!

Судя по твоему письму, у тебя в кабинете не тепло -- правда? Про печи Маше передала.

Вчера я была в бане -- близко, хорошо. Вечером была у Ламановой на дому, не в магазине, поглядела, как люди роскошно живут. Сестра ее ужасно несчастная -- у нее нервные подергивания, но такие сильные, что она подпрыгивает на стуле, бьет кулаком в грудь -- тяжело смотреть. Я еле высидела. Пришла рано домой. Маша возила все свои этюды в мастерскую -- у них там выставка эти дни.

Я читаю Евангелие Толстого1. Собираюсь музыканить с Соней Малкиель, играть в 4 руки, и чтоб она мне аккомпанировала. Петь я начала понемногу, упражняюсь по утрам.

В театрах нигде не бываю. Очень хочется в Венскую оперетту. На той неделе мало занята. Вот побегаю. И "Ириновскую общину", может, посмотрю. Напишу тогда. Напишу завтра, как сыграл Адашев Андрея.

Ну будь здоров, милый, родной мой, живи хорошо, кишочки поправляй.

А ты приедешь в Севастополь, если мне удастся вырваться? А то в Ялту, пожалуй, не поспею, очень долго в дороге буду. Целую тебя, любимый мой, крепко и хорошо.

Кланяюсь всем низко.

Горькому жму длань.

Твоя собака

304. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 ноября [1901 г. Ялта]

Милая моя супружница, слухи о Толстом, дошедшие до вас, насчет его болезни и даже смерти ни на чем не основаны. В его здоровье особенных перемен нет и не было, а до смерти, по-видимому, еще далеко. Он, правда, слаб, на вид хил, но нет ни одного симптома, который угрожал бы, ни одного кроме старости... Ты ничему не верь. Если, не дай Бог, случится что, то я извещу тебя телеграммой. Назову его в телеграмме "дедушкой", иначе, пожалуй, не дойдет1.

А. М. здесь, здоров. Ночует он у меня, и у меня прописан. Сегодня был становой2.

Я пишу, работаю, но, дуся моя, в Ялте нельзя работать, нельзя и нельзя. Далеко от мира, неинтересно, а главное -- холодно. Получил письмо от Вишневского; скажи ему, что пьесу напишу, но не раньше весны.

У меня в кабинете горит теперь лампа. Пока не воняет керосином, ничего себе.

А. М. не изменился, все такой же порядочный, и интеллигентный, и добрый. Одно только в нем, или, вернее, на нем, нескладно -- это его рубаха3. Не могу к ней привыкнуть, как к камергерскому мундиру.

Погода осенняя, неважная.

Ну, оставайся жива и здорова, светик мой. Спасибо за письма. Не хворай, будь умницей. Кланяйся своим.

Целую тебя крепко и обнимаю.

Твой муж Антонио.

Я здоров. Москва подействовала на меня изумительно хорошо. Не знаю, Москва ли это, или ты виновата, только кашляю я очень мало.

Если увидишь Кундасову или кого-нибудь из тех, кто увидит ее скоро, то передай, что в настоящее время в Ялте находится д-р Васильев, психиатр, который болен очень серьезно.

305. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Не писала я тебе только один день и мне уже скучно, дорогой мой! Хотя поздно, но захотелось непременно написать тебе. Адрес наш я посылала без конца и не понимаю, что случилось. Получаешь ли все письма?

Ты тоскуешь, я это чувствую. Милый, родной мой! Я все, все понимаю. Мы должны быть вместе. Ну, погоди, все устроится, Бог даст. Все будет хорошо. И мы с тобой поживем по-хорошему.

Я мечтаю теперь, что почти через месяц могу увидаться с тобой. Если бы не ломался репертуар! Лужский надолго захворал -- у него крупозное воспаление легкого, это значит, minimum на месяц. Сорина будет играть Загаров, профессора -- Кошеверов1. Гарабурду в "Грозном" -- Вишневский. В "Штокмане" не знаю кто заменит2. Тихомиров болен. Федотика вчера играл Андреев. "Сестры" вчера прошли с громадным успехом при полном театре. Дядя Саша был, и ему Адашев понравился больше Лужского. Он шел очень твердо и искренно и просто и все боялся, что я в письме к тебе буду ругать его. Я его успокоила.

Оркестр у нас теперь военный3.

Сегодня Вл. Ив. в ужас пришел от репетиции 2-го акта. Ничего не налаживается, и он нервит. Только прошу тебя никому об этом ни слова. У Константина ничего пока не слышно и не видно4. Раевская невозможна в Широковой. Вообще каша. Жалко мне Немировича. Вообще как-то тяжело в театре. Переживаем тяжелую полосу.

Сегодня я с репетиции пошла прямо к маме; я там давно уже не была. Обедала там, а вечером поехали в Венскую оперетту, смотрели "Mascotte". Стоян -- мила очень5. Я смеялась. Но в общем -- оперетка скучна и жидка.

Завтра идем обедать к Ивану. Вечером не знаю, что буду делать. Репертуар получаешь? Ответь мне насчет немца из Берлина6. Дусюсик мой ласковый, как скверно, что мы врозь живем! Пиши, от кого получаешь письма интересные. Тетя Лёля "ужасно" просит тебя прислать карточку с надписью "тете Лёле". Мне пусто дома без тебя. Я не вижу твоих любовных глаз, не чувствую твоей ласки.

Нехорошо так. Я как-то умираю, когда не чувствую кругом любви к себе. Это баловство. Т.е. -- "кругом" -- любви мне не нужно, а твоя любовь мне нужна. Кончаю, уже третий час, поздно. Целую моего поэта дорогого крепко-крепко и жду твоего поцелуя.

Твоя собака

306. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19 ноябрь 1901 [Ялта]

Здравствуй, жена моя хорошая. Сегодня солнечно, тихо, но прохладно. Сижу у себя дома. Вчера получил ругательное письмо от дамы, купившей у нас Кучук-Кой1, а сегодня приходил актер-антрепренер, ставящий в Ялте "Трех сестер"; он пришел, чтобы пригласить меня принять участие, я же, к великому его удивлению и неудовольствию, стал просить его не ставить "Т. с". Ставит он пьесу только ради скандала. Сидел у меня больше часа, я замучился.

Сижу дома и скучаю, точно сижу в тюрьме. Одно утешение -- твои письма, моя милая девочка. Все думаю: не уехать ли мне за границу?

Сейчас становой спрашивал в телефон, где Горький2.

Платья мне не чистят, потому что по утрам Арсений на базаре, а Марфа занята. Эмс по утрам не пью, ибо пью кофе, раньше же не бывает горячей воды. Сливок в Ялте нет. Обо всем этом я уже писал тебе. Ем вообще много.

Спасибо за письма, большущее спасибо! Я тебя люблю за это. Portemonnaie я куплю тебе, не одно, а два, только за границей.

Очень рад, дуся, что ты и Маша довольны новой квартирой. И электричество есть? Это очень хорошо. Но почему это стали ходить Оболонские? Ведь они противники Худож. театра.

Ну, до свиданья, спаси и храни тебя Создатель. Обнимаю тебя и целую. Не забывай, помни своего мужа.

Твой Antonio.

В газетах ни слова о Художеств. театре. Охладели, что ли? Если театр останется на прежнем месте, то скоро он станет обыкновенным, все остынут к нему.

Толстого лечит Альтшуллер. Вчера сей последний говорил мне в телефон, что его пациент чувствует себя хорошо и угрожающего ничего нет. Да и не было.

307. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Уф, Антончик, устала, истомилась я! Кн. Сумбатов испытывал человеческое терпение. Пойми, что я была в Малом театре и смотрела "Ирининскую общину". Конечно, не за деньги. Я бы копейки не истратила. Попали случайно. Только что ввалились с Машей домой с обеда от брата Ивана, наевшись до отвалу и сгорая желанием растянуться и отдохнуть, -- как объявилась Елиз. Ник. Званцева и пригласила нас в ложу. Был ее брат с женой и еще одна дама.

Тяжело было высидеть. Рассказать пьесу трудно. Разговоры отчаянно длинные, т.ч. я теряла нить все время и в конце концов на меня напал хохотун. Ермолова меня все-таки захватывала1. Я ее люблю. В мыслях, когда надоедало слушать и смотреть, я переносилась в Севастополь, переживала свиданье с тобой, гуляла с тобой по городу, сидела с тобой у Киста etc.. Или проходила про себя Юльку, за кот. Станиславский хвалит меня. Сегодня мы все сидели в кабинете и "сам" выражал неудовольствие по поводу отсутствия домашней работы. Все маленькие роли не типичны (во 2-м акте), не рельефны. У Раевской, бедной, ничего не выходит. Ей велено копировать меня. Вместо Лужского не знаю кто будет2. Мейерхольд будет играть бургомистра в "Штокмане". Завтра вечером пробуем гримы, прически первых 2-х актов.

Смотрел "Сестер" актер Малого театра Строев и велел мне передать, что я гениальная актриса. Бедный Строев!! Тебе его жаль?

Сулержицкий лежит в клинике; у него, кажется, плеврит. Он с тех пор хворает, как ты уехал. Мне жаль его.

Выставка Машина прошла хорошо. Продался один Машин этюд за 10 р. Она рада. У Ивана обедали вкусно и сытно, пили чай. Володя умник, славный, самостоятельный. Вернулись из театра и нашли у себя Дроздову с распущенными волосами, пришедшую ночевать из бани.

Мне скучно сегодня без письма от тебя, дусик милый. Ты все такой же нежный? Сегодня Лешковская говорила в роли3: "Я бы и сейчас была влюблена в своего мужа, если бы мы не кипели в семейном бульоне". А какая плоская, хлесткая пьеса, о ней и говорить не хочется. Впечатления никакого. Правдин балаганит до свинства4. Гадость. Ну, спи спокойно, мой любимый, моя любовь, мой муж хороший. Целую крепко и мысленно засыпаю в твоих объятиях.

Твоя собака

308. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Милый, хороший, нежный мой, любимый мой, душу тебя в объятиях и целую тысячи раз за милую фотографию. Ты такой там дусик, что я совсем влюбилась и неудержимо захотелось иметь тебя здесь, около меня, близко, близко...

Какой это доктор Тихонов был у тебя? Можно ему верить? Если да, то это большое счастье! Значит, тогда ты можешь приехать и жить здесь, хотя это страшно. Как ты думаешь, сильный мой человек? Мне без тебя тоскливо и дико. Мне нужна твоя мягкость и нежность. Я около тебя делаюсь лучше. Ты веришь?

Сейчас очень поздно. Я только что вернулась из театра, начерно прошли 2 акта, смотрели гримы, -- есть интересные. Пьеса пока никак не идет. Утром репетировали "Чайку" с Загаровым -- Сориным. Потом ходила за покупками, обедали; заходили к нам Васильева, Малкиель, Дроздова и приехала Мария Федоровна из Мелихова1; Бунин заходил; завтра приезжает его жена. В пятницу мы обедаем у Малкиель.

Отчего ты не хочешь устроиться с немцем Шольц и получать гонорар? Объясни.

Как ты славно, мягко сидишь с Толстым. Я все любуюсь. Ты еще ездил к нему? Ты работаешь, Антонка? Мне спокойно, если буду знать, что работаешь, значит, меньше тоскуешь и занят.

Кончаю, дусик мой, страшно устала. Присылаю письмо, кот. я получила. Целую крепко, обнимаю горячо.

Твоя собака.

No "России" пришлю2.

309. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

21 ноября 1901 [Ялта]

Милая Книппуша, драгоценная моя, не сердись, что пишу тебе не каждый день. Так слагаются обстоятельства. Каждый день что-нибудь мешает жить и писать; сегодня, например, с утра явился Лазаревский (писатель в морской форме) и сидит, сидит, мучительно сидит, и неизвестно, когда его унесет нелегкая.

Ты хочешь приехать на Рождестве? Это богатейшая идея, дусик мой умный, только просись у Немировича так, чтобы прожить в Ялте не менее трех дней. Не менее! Выезжай из Москвы 20-го дек., в Ялте будешь 22-го, 25-го выедешь из Ялты, 27-го будешь в Москве. Родная моя, голубка, послушайся, выторгуй у своих деспотов эти три дня! С 22 и 23 дек. до 26 нет спектаклей, а 20,21 и 26 они могут поставить "Дикую утку", "Штокмана", "Фед. Иоан.", "Когда мы, мертвые, просыпаемся". Для праздников у них громадный репертуар. Послушайся меня, Книппуша, будь разумной женой.

Письмо няньки Паши прочел и весьма ему сочувствую. Мне кажется, что ты бы очень любила полунемчика, любила бы, пожалуй, больше всего на свете, а это именно и нужно1.

Горький такой же, как и был, такой же хороший, даже как будто лучше. Он простяк большой. Жил в Ялте, теперь переехал в Олеиз, нанял там дачу на всю зиму.

Я здоров, все хорошо. Мыши ловятся. Теперь буду мечтать, как ты приедешь на Рождестве в Ялту.

Но стоп, машина! Пришел Розанов.

Розанов ушел. А Лазаревский все здесь, страшно накурил в гостиной. Теперь обедает внизу.

В Москву уехала или уезжает m-me Бонье, придет к вам, наверное.

Крепко целую тебя и обнимаю еще крепче. Пиши, не ленись, будет тебе награда за это.

Поклонись Маше.

Твой Antonio

310. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Вот я опять пишу тебе, родной мой! Как ты меня радуешь известиями о своем здоровье -- я тебе передать не сумею. Милый, милый, ясный мой! Я думаю, что тебе не будет плохо здесь. И работать ты здесь можешь. И не будешь одинок. Только, Боже упаси, если это повредит здоровью! Да ведь ты у меня сам "лекарь", сам знаешь и понимаешь.

Сейчас отыграли "Сестер". Была мама с Надеждой Ив., и им Адашев очень понравился. Вообще они в восторг пришли.

Немирович нервит сильно. Вчера была ужасная репетиция. Все говорят, что есть шум, а пьесы нет, и много банального. Антон, это я только тебе пишу, а ты молчи обо всем. Раевская не будет играть. А кто ее заменит -- не знаю1. Алфеева нет2. Мария Федоровна, говорят, ослепительно красива, но идет на своих тонах3. "Сам" пока ничего не дает. Бокач плох4. Маленькие эпизод, роли слабы. Вообще гадко, даже Роксанова сегодня жалела Немировича5 -- а она его враг большой. Самарова хороша6, и твою жену хвалят все. Во 2-м акте я надела светлый парик, к самому лбу прилепила красный цветок в пышных волосах и надела свое старое желтое бальное платье, чтоб привыкнуть носить декольте. Всем понравилось. Я играю Юльку с внешней стороны: приподнятые плечи, локти назад, фигура с наклоном вперед; плутовато цинична, выговор a l'anglaise. Санин все жалел, что ты не видишь меня в желтом платье.

Сейчас был Рындзюнский в театре; он только что вернулся из Питера, говорит, что там сильно агитируют против нашего театра, возмущены тем, что запретили ставить там "Чайку"7. Дарский плачет, говорит, что Худож. театр отравил ему жизнь, что нигде больше нельзя служить8.

Сегодня я обедала у мамы. Там идут усиленные приготовления к маминому концерту 28-го ноября. Поют ее ученицы и она сама. Волнуется, конечно, сильно. Репетируют, поют без конца. В Филармонии мамины ученицы процветают, нравятся в оперном классе. Я рада за маму, она работает с таким рвением, с такой любовью и верой, что позавидуешь ей. Я перед ней ничтожество.

Завтра день я свободна, вечером играем "Чайку".

Пиши, работай, Антончик мой. Я буду дрожать от волнения, когда буду читать что-нибудь твое новенькое. Буду смаковать каждое слово, каждое выражение. Целую тебя. Тебе хочется меня приласкать? Мне хочется смотреть на тебя и целовать.

Твоя собака.

Антон, а мне хочется Андрюшку!!!

Кланяйся А.М.

311. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 ноября 1901 [Ялта]

Я послал тебе как-то открытое письмо с изображением Толстого. Получила? Толстой здоров, температура у него нормальная, и пока нет ничего такого, что особенно бы пугало, кроме старости, конечно.

Сегодня нет письма от тебя, радость моя. Поэтому я не в духе. И оттого, что опять был Лазаревский. Здоровье ничего себе, пожаловаться не могу. В театре здешнем, как я уже писал тебе, идут сегодня "Три сестры". Актеры отвратительные, обстановка еще того хуже. А сбор, вероятно, полный. Погода тихая, теплая, облачная.

Я послал тебе фотографию -- разве не получила? Что же ты еще хочешь? А та, что мы вместе снимались в Аксенове, у тебя есть.

Итак, помни, деточка, в декабре ты должна быть в Ялте. Непременно! Твой приезд для меня был бы сущим благодеянием. Эта зима для меня самая скучная из всех зим, с удовольствием бы я уехал.

Сегодня Марфуша чистила мой пиджак и пришила пуговицу.

Ну, писать больше не о чем. Целую тебя, Книппуша, не скучай, работай, веселись, если есть возможность.

Как идет пьеса Немировича? Нравится тебе?

Однако до свиданья! Обнимаю мою Книппушу.

Твой Antonio.

Если в Великом посту не будете играть в Петербурге, поедем в Италию. Хочешь?

312. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Сейчас вернулась с "Чайки". Играли хорошо, принимала публика отлично, и сбор был за тысячу. Рад, дусик?

Я чувствую, Антон, что мои письма не удовлетворяют тебя, что я пишу скучно, однообразно, неинтересно. Я, верно, не умею писать письма, не умею хотя бы пустячок передать интересно. И жизнь-то как-то между пальцами бежит. Какая-то возня, а не жизнь. Вечное ощущение чего-то ненастоящего, а вот, вот придет настоящая жизнь.

Отчего это так, милый мой? Отчего это так, любимый мой?

Мне так хочется с тобой пофилософствовать. Антонка, а ты меня знаешь? Или только любишь, не зная меня? Я глупо спрашиваю? Ты, Антон, настоящий человек, ты любишь и понимаешь жизнь настоящую, а не выдуманную. Я это люблю в тебе ужасно. Ты большой человек. И смешной ты бываешь ужасно. Я тебя люблю. Ты как-то один среди всех. Мне сейчас хочется сесть около тебя, только ниже тебя, чтоб моя голова приходилась около твоего сердца, чтоб ты меня держал крепко и чтоб сумерки были, и камин бы теплился, и тихо бы было кругом. И на душе чтоб было полно и тягуче и хорошо и немножко больно и чего-то жаль. Ты понимаешь это настроение?

Я сейчас вспомнила твой мелиховский флигель и кабинет твой и как я там сидела с тобой, такая взволнованная, оживленная, помнишь? А как чудно цвели яблони, вишни! Как все было бело и свежо! Как мне все нравилось! Я тебя тогда боялась немножко. А это дивное утро, когда ты меня провожал! Мы с тобой должны еще много, много хорошего пережить. Я уверена в этом. Пишу с шиком при электричестве. Меня беспокоит, что ты зябнешь у себя, родной мой. Это нехорошо. Вели чаще топить камин, чтоб тебе было тепло и уютно. Некому за тобой ухаживать. Я делаю себе упреки. Неужели тебе можно будет приехать сюда? Милый, милый, как я буду ходить за тобой, любить, ласкать тебя. Тебе будет хорошо. Любуюсь я все на тебя, где ты снят с Толстым. Удивительно у тебя милое лицо. Так бы и зацеловала.

Комнаты у тебя проветривают? А чем кормят, напиши. Молоко пьешь? Платье чистят? Все о тебе вечно спрашивают, велят кланяться.

Я пою каждое утро, и это мне придает крепости. Ну прощай, до завтра, любовь моя, будь здоров, не хандри и меня люби. Целую всего тебя.

Твоя Оля

313. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье ноября ночь [1901 г. Москва]

Мне стало сейчас грустно от твоего письма. В нем чувствуется тоска. Уже тебе не сидится в Ялте, думаешь о поездке за границу? Милый мой. А если бы тебе сюда попробовать приехать! И хочется безумно этого, и боюсь. Здесь тепло пока, морозов нет. Что д-р Тихонов говорил -- обстоятельно или только так, не вникая? Как ты сам думаешь, умная моя, хорошая голова? Мне без тебя одиноко, неуютно, не о ком думать. Я. теперь все пою. Как встану, так упражняюсь; голос делается гибким. Сегодня обедали у Малкиель, и я пела там порядочно. Соня аккомпанировала хорошо. Я была в настроении. Пришли потом Борисов (он пишет, кажется, под псевдонимом Кржижановский)1 с матерью; я и при них пела, и, представь, они были в восторге, удивлялись, почему я не пою в концертах. Мне было приятно. Для меня пение -- огромное наслаждение, только я должна чувствовать, что голос мне повинуется, чтоб я все могла исполнить так, как задумала. Буду развивать и разгибать его. Он у меня легко поддается. Пойду к маме на экзамен.

Приедешь, я тебе буду петь как следует, буду готовить тебе русские романсы, а то я все пока на иностранных языках пою. У Малкиель обедали вкусно, и вообще было ничего, мило.

Членов заезжал за мной, чтоб ехать к Тихомировым, но я забыла, что сегодня пятница. Завтра после "Сестер" думаю поехать ужинать в кружок -- там чествуют Потехина2. Маша поедет раньше, а я приеду с нашими старушками, с Вишневским. Сегодня он потешал, нас: пришла в театр жена Морозова3 и он с присущим ему темпераментом уверял ее, что грешно сидеть на миллионах, что надо театр строить, а не тратить на туалеты. Очень наступательно действовал, т.ч. она уже замялась. А мы подсмеивались. Репертуар получаешь? Я всегда осведомляюсь в конторе, посылают ли тебе. Послезавтра играем "Одиноких" -- перемена.

Я сегодня днем была у Шлиппе. Смешно там бывать, хотя приятно, вспоминается детство, и я чувствую именно в этой обстановке, как далеко я ушла от них. Там затхлостью пахнет. В понедельник они все, верно, ко мне нагрянут. Кланяйся Альтшуллеру и поздравь с знатным пациентом4. Кланяйся всем, кто меня помнит. Что тебе прислать с Машей? А, может, я и сама прилечу в Севастополь! Эх, кабы удалось! Антонка, дусик мой, я тебя всегда вспоминаю, ты со мной всегда. Меня никто так не любил и не будет любить, как ты.

Твоя Оля

314. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 ноября 1901 [Ялта]

Деточка моя, скажи Немировичу, чтоб он поскорее прислал Горькому IV акт его пьесы1. Скажи, что это необходимо.

На дворе идет снег и дождь. У меня руки холодные, в кабинете пасмурно и холодно, писать трудно, пальцы как-то не слушаются, хотя термометр показывает 12 градусов тепла. И так будет всю зиму! То есть до конца апреля!

Горький устроился в Олеизе, был у меня; по-видимому, ему скучно. Занялся бы пьесой, да пьесы нет, Немирович не шлет.

Здесь, в Ялте, шли "Три сестры" -- отвратительно! Офицеры были с полицейскими погонами, Маша говорила хриплым голосом. Сбор был полный, но публика ругала пьесу отчаянно.

В "Русской мысли" Потапенко в своей повести ругает Художеств. театр2.

Итак, просись не в Севастополь, а в Ялту. Милая дуся моя, уважь! Прошу тебя! Немирович эгоист, притом грубый; он велел тебе приехать к 20 августа, когда нечего было делать, и теперь все праздники будешь сидеть без дела -- и я порву с театром, ничего не стану писать для него.

Скажи тете Лёле, что фотографию прислал бы ей с удовольствием, но -- увы! -- есть только ялтинские у меня, а они устарели, не годятся. Вот приеду весной, тогда возьму у Опитца и поднесу ей с какой угодно надписью. Пусть пока извинит. Лазаревский был вчера в третий раз, сегодня, кажется, уехал. Бальмонт тоже уехал сегодня. Елпатьевский уже был у вас, вероятно.

Поедем, собака, в Италию! Поедем! Поедем, пока есть деньги, а то, гляди, года через два-три уже нельзя будет разъезжать.

Обнимаю тебя, моя жена. Спи покойно, Бог тебя хранит.

Твой Antonio.

Мать, когда я сказал ей, что ты приедешь на Рождество, обрадовалась и сказала: "Ну, слава Богу". Сегодня опять говорила об этом и просила написать тебе, чтоб ты приехала непременно.

315. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

25 ноября 1901 [Ялта]

Милая дуся моя, напрасно подполковник волнуется: рассказ "Один из многих" не вошел в марксовский сборник, потому что он переделан в водевиль "Трагик поневоле"1.

Значит, моя фотография дошла к тебе благополучно, не погнулась? Береги ее, она unicum. После моей и твоей смерти ее надо будет отослать в Таганрогскую городскую библиотеку, где имеется мой архив.

Я работаю, но неважно. Погода скверная, в комнатах холодно, до Москвы далеко, и в общем создается такое настроение, при котором писание представляется лишним.

Думаешь ли ты, собака, приехать в Ялту на Рождество? Думаешь ли? А я каждый день думаю о том, как ты приедешь и как мы вместе поживем денька три.

А разноцветные карандаши, которые подарила мне твоя мама, у меня разбирают и разворовывают по одному. Ручка дяди Саши цела.

Ты ходила к Малкиелям обедать? Воображаю, как это интересно!

Ты спрашиваешь, был ли я у Толстого после приезда из Москвы. Да, бывал. Недавно ездил с Горьким и Бальмонтом, о чем, кажется, писал уже тебе. Будь погода получше, я ездил бы к нему чаще.

Будь здорова, жена моя милая. Не суди меня за то, что письма мои так пусты и так тощи. Писать не о чем. Даже о Шольце ничего не могу написать тебе, так как уже писал о нем. Он обещает гонорар, но сначала ведь надо перевести, потом напечатать, потом продать... длинная история! Русские писатели, к тому же, если нужны, то только в России, умница моя.

Целую твои ручки, не забывай, вспоминай хотя два раза в сутки.

Твой муж Antonio.

Ты спрашиваешь, какой это доктор Тихонов был у меня. Это тот самый, который в Ливадии лечил царя от тифа2, лейб-медик, мой товарищ по выпуску. Извини, ходил гулять, руки замерзли, трудно писать. А здешние док идти некуда. Меня лихорадка трепет, когда я смотрю Форум. Вишневский был очень хорош вчера, и многие прослезились. От Качалова все с ума сходят. Брут был лучше гораздо вчера; Леонидов нравится. Влад. Ивановичу поднесли венок. Он, кажется, так устал, что не понимает ничего. В "Эрмитаж" ездили все-таки; я тоже подбивала, прости, но не могла вернуться одна в пустую квартиру.

Вообще я совсем не знаю, куда девать себя, если я не занята в театре. Меня ужасает одиночество и никому не нужное существование мое. Вообще во мне сегодня все ходуном ходит, как говорят. Я счастлива, что 5-го играю. Скорее бы за дело, скорее "Вишневый сад".

Целую, обнимаю крепко.

Оля

839. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

3 окт. 1903 [Ялта]

Зачем, лошадка, ты в таком обидном тоне пишешь насчет обливаний?1 Альтшуллер запретил их, правда, но все же от запрещений его тогда мне не стало лучше, и обливания я возобновлю непременно, как только припру в Москву. Теперь мне стало лучше, хотя кашель, особенно по утрам, дает себя знать и скоро утомляюсь. Все-таки, повторяю, мне с каждым днем все лучше и лучше. Маша тебе расскажет, как я теперь ем. Ем, как тигр.

Если понадобятся деньги, то возьмешь у Вишневского в кассе, в счет будущих благ. Жду телеграммы насчет "Юлия Цезаря". Уже солнце садится, а телеграммы все нет.

Только что были у меня Михайловский и знаменитый Тейтель, следователь из Самары, еврей2. Тейтель будет у тебя в Москве, чтобы устроиться как-нибудь насчет театрального билета. Был и твой брат, усталый, но веселый, мы его покормили ужином.

За пьесу не сердись, дусик мой, медленно переписываю, потому что не могу писать скорее. Некоторые места мне очень не нравятся, я пишу их снова и опять переписываю. Но скоро, скоро, лошадка, я кончу и вышлю. Как только вышлю, дам знать по телеграфу. Я ведь не так скуп, как ты, богатая актриса; от тебя телеграммы сегодня я так и не дождался.

Дуся, прости за пьесу! Прости! Честное слово, я кончил ее и переписываю.

Маша расскажет тебе, как я растолстел. К тебе приедет муж-толстячок, вот увидишь. Сплю я превосходно. Снятся летучие мыши.

Ну, лошадка, хлопаю тебя по спинке и около хвостика, целую и обнимаю. Будь здорова и крепка, не забывай своего толстого мужа.

А.

840**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Дусик милый, мне ужасно беспокойно за тебя. Тебе все нездоровится. Зачем я уехала! Что сказал Альтшуллер? Он меня ненавидит, и я его понимаю.

Сегодня туманно, сыро, моросит, все тает, такая гадость, что на свет глядеть не хочется.

Какая я непригодная для жизни! Бесхарактерная, бессильная. Прости, что так пишу, но на душе уж очень подло.

Вчера утром пробовала "говорить" свои роли. Конечно, начала с 4-го акта "Сестер", -- разревелась сильно. Начала читать заключительные мои слова, и жаль стало, что их вымарали, такие чудесные слова! Скорее бы играть, жить и чувствовать за других. Ты смеешься надо мной?

Вчера Гриневский возил меня в парк смотреть дом, но, увы, -- он занят уже, а во-вторых, его сдают за 4 000 р. Целая роскошная вилла с полной обстановкой. У Гриневского, верно, смекалки нет. Я ему показала домик за 900 р., но и я и он убедились, что для зимы непригодно.

Потом я заехала к Мерчанским, к брату генерала. Он, бедный, совсем ослеп почти; рады были до слез, когда я пришла; жену мне очень жалко. Он женился уже сильно пожилым на молоденькой, и она так и зачахла и захирела с ним. Вспоминали давнишние времена, мое детство, целые полосы жизни. Потом я обедала дома одна, тоскливо; без супа. Пришла Эля и долго сидела у меня. Она ходит под сильным впечатлением "Цезаря". Говорили с ней много о жизни, т.е. о ее жизни. Очень у них сложная психология происходит. Мне хотелось бы поговорить с тобой. Я давно чувствовала, что у Эли на душе неладно, и вчера она высказалась. Мне так стало грустно, что я тебе передать не могу. Боже, все кругом страдают, все мучаются. Писать об этом трудно. Зачем я только молчала в прошлом году, когда я все это чувствовала и хотела говорить, да вот и промолчала. Не хорошо, когда люди сдерживают порывы, не надо быть чужими друг другу.

Володя писал мне вчера, описывал "На дне", кот. он видел в Берлине. В общем, совсем не хвалит, понравились только Клещ, Сатин и Актер1. Про свое пение он подробно писал маме. Профессор советует ему доучиваться и идти в оперу. Но Володя, конечно, ничего не решил и очень трезво смотрит на дело. Вот скоро приедет, посмотрим, послушаем.

Будь здоров и весел, мой дорогой Антон; отчего тебе особенно улыбается роль гувернантки? Не понимаю.

Отчего Маша не пишет, когда приедет?

Эберле все хворает, в театре ее нет. Зайду сегодня. Целую тебя крепко, не проклинай меня, дусик.

Твоя Оля.

7-го вечером иду к Наталии Яковлевне Давыдовой чай пить. Я в театре на "Цезаре" сидела рядом с ней и с Якунчиковыми. Вся Нара была в сборе и Вика с мужем и с Гардениным2.

Оля

841. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

4 окт. 1903 [Ялта]

Дусик мой хороший, половинка моя, пишу тебе на красной бумаге, и, кажется, бумага неудачная, по ней трудно писать, да и читать не легко. Сегодня отправил Машу, сегодня же утром получил от тебя телеграмму насчет "Юлия Цезаря". Ты и представить себе не можешь, лошадка, как ты обрадовала меня этой телеграммой. Стало быть, успех? И большой успех? Молодцы! И письмо твое сегодняшнее такое хорошее, ароматичное, его можно раз десять прочесть, и оно не надоест. Пиши же мне, моя толстенькая жена, пиши, я ценю!

Меня кормят неистово. И природа отвечает на сие довольно непринужденно: сегодня я уже два раза был там, куда короли пешком ходят. Сегодня будет мой лейб-медик Альтшуллер. Все-таки, как бы там ни было, здоровье мое поправилось и поправляется.

Я тебя люблю, лошадка.

Целую тебя и обнимаю. Христос с тобой.

Твой А.

Приеду я в конце октября. А певец немец наврет Володе с три короба, вот увидишь.

842. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое октября утро [1903 г. Москва]

Начинаю, дусик, с дела, т.к. третий раз уже забываю написать об этом. Была у меня Щедрина из женск. Медицин, института1, про кот. говорил Куркин. К Морозову я дала ей карточку, и он обещал весной дать 300 р. всего, говорит, что все распределено на этот сезон. Мешкова нет в Москве. Я обещала ей устроить объявления в "Русское слово", в "Курьер", и будь добр, напиши Соболевскому, чтоб он не отказался напечатать в "Русских ведомостях" воззвание, что ли, не знаю, как назвать, и что пожертвования поступают или в редакцию данной газеты, или в Петербурге, Фурштадтская, 20, Дмитрию Васильевичу Стасову, для недостаточных слушательниц женского медицинского института. Можешь ты сделать это? Соболевский меня мало знает и, пожалуй, мимо ушей пропустит. Будь милым. Ну, вот и все дело.

Как твое здоровье, дорогой мой? Ты никогда не должен сердиться на этот вопрос, а всегда отвечать совсем откровенно.

Вчера вернулась знакомая из Ялты и говорит, что у Кости очень болен сын и Костя сильно волнуется. Слышал ли ты что-нибудь?

У нас все ползет, все тает, совсем конец марта.

В театре все сияют, за исключением Конст. Серг. -- я его видела вчера минутку, и жалко мне его очень стало. Подумай: такой огромный успех постановки и игры, и он, как режиссер и как актер, не то чтоб провалился, но... слабоват как Брут, и как режиссер ведь ни при чем2. Все творил Влад. Иванович. Как ему должно быть больно на душе. Я страдаю, когда при мне его бранят.

Вчера прошли всё "На дне", сегодня играем. Был Горький в театре. Представь -- он устраивает как бы филиальное отделение Художеств, театра в Нижнем, набрал труппу, берет нашего Тихомирова как режиссера3, набирает пайщиков по 100 р., меня приглашал, но у меня же ведь никогда 100 р. не водится. Горький подстриженный, и в тужурке, точно помолодел.

Была вечерком вчера у Эберле. Она все лежит, у нее анемия мозга: как встанет, так поднимается рвота, головокружение сильнейшее. Она приходила в такое отчаяние, что решила ехать в клинике вскрывать череп, как она выражается. Лечит Майков. Так ее жалко. Хорошо, что она не одна, -- ее жилицы ухаживают за ней. В театре ее любят.

Иван Павл. с Софией Влад. были на 1-м представлении, я посылала билеты; они в восторге.

До завтра, родной мой, кланяйся "Вишневому саду" и скажи, чтоб он расцветал скорее. Целую и обнимаю.

Твоя Оля.

Горький очень просит тебя дать рассказ в их сборник.

843. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

5[-6] окт. [1903 г. Ялта]

Дусик мой, лошадка, обращаюсь к тебе с просьбой. Если будет оказия, то пришли мне зубного порошку, возьми у Гетлинга (тимолевого) и пришли также мне мою фуражку, чтобы было что надеть в вагоне; если дома две фуражки, то пришли ту, что потеплее. Поняла?

Здоровье мое поправляется. Сегодня на мне мушка. Теперь возиться придется дня четыре с мазями. Принимаю пилюли, порошки и капли, ем как удав. Боюсь, что тебя съем, когда приеду. Сегодня был Первухин, ялтинский писатель, сидел долго. Был Л. Л. Толстой, тоже сидел долго. Сначала я был с ним холоден, а потом стал добрее, стал говорить с ним искренно; он расчувствовался1. У его жены2 воспаление почек, уезжают в Каир.

6 октября.

Продолжаю на другой день. Мать велит передать тебе, что гребенка ей очень нравится, только она, гребенка, не сидит на голове; надо бы попроще.

Сегодня опять великолепная погода. Я встал с головной болью, долго возился с мушкой, которую надо было снять. Настроение хорошее, буду сегодня работать. Сейчас утро, я жду газет от 3 окт., буду читать про ваш театр. Окна у меня в комнате открыты.

Пьесу скоро пришлю. Вчера совсем не давали писать.

Пришло твое письмо об "Юлии Цезаре". Спасибо, дусик! Ты пишешь: "меня ужасает одиночество и никому не нужное существование мое". Насчет одиночества я еще понимаю, допускаю, но вот насчет ненужности существования -- извини, ты не лошадка, а Шарик, так же много логики.

Я тебя люблю. Ты это знаешь?

Получил письмо от Горького3.

Ну, будь здоровехонька, не хандри, не кукси. Кланяйся всем.

Твой А.

844. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Милый мой! Я просто не знаю, что писать тебе. Знаю, что ты нездоров, что я для тебя ровно ноль, который приедет, поживет с тобой и уедет. Такая ужасная фальшь в моей жизни, что я не знаю, как мне жить. Как раз когда ты нездоров, когда я нужна тебе -- меня нет. И здесь хожу бесприютная. Бичую себя, обвиняю со всех сторон, чувствую себя кругом виноватой. С чем-то я не могу совладать в жизни.

Прости мне, что я плачусь, но я никак не могу писать и разговаривать весело, когда у меня черт знает что на душе. Ну, не обращай внимания на то, что я пишу. В Москву, конечно, не приезжай совсем. Надо слушаться кого-нибудь одного, доверяй тогда Альтшуллеру, если ты ему веришь и считаешь его за такого отличного доктора.

Умоляю тебя не приезжать. А то ведь все обрушивается на меня, что я гублю тебя, что я настаиваю на том, чтоб ты жил здесь. Этого не может быть, и я никогда не буду настаивать, если нельзя. Я не настолько своевольный и капризный человек.

А конечно, я, как жена, слишком беспокойна и безалаберна для тебя.

Вчера играла первый раз -- не игралось. Было полно. Горький был, но публика не знала. Днем было собрание всей труппы.

После театра Сулержицкий пил у меня чай, рассказывал про то, как он сидел1.

Ну, до свиданья, целую тебя, будь здоров, дорогой мой.

Оля

845. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7 окт. 1903 [Ялта]

Дусик мой превосходный, очарование мое, здравствуй! Вчера приезжала ко мне Ольга Михайловна -- красивая дама, нужно было поговорить о деле, о попечительстве в гурзуфской школе; о деле мы говорили только пять минут, но сидела она у меня три часа буквально. Буквально, я не преувеличиваю ни на одну минуту, и не знаю, сколько бы она еще просидела, если бы не пришел отец Сергий. Когда она ушла, я уже не мог работать, внутри у меня все тряслось, а пьеса моя между тем еще не переписана, я еле-еле дотянул только до середины III акта... Тяну, тяну, тяну, и оттого, что тяну, мне кажется, что моя пьеса неизмеримо громадна, колоссальна, я ужасаюсь и потерял к ней всякий аппетит. Сегодня все-таки я переписываю, не беспокойся. Здоровье лучше, хотя кашляю по-прежнему. Сегодня получил от Чирикова нежное, ласковое письмо. Он острит на двух страницах, но остроты его не смешны. Прислал мне фотографию свою и своей дочери, которую называет так: Новелла Чирикова. Но и это почему-то не смешно. А малый добрый и теплый. Пришлет мне свою пьесу, которую очень хвалит Горький1.

Когда будешь у Мюра, то купи пачку бумаги за 18 коп., на которой не пишут, и пришли мне с фуражкой при оказии. Сегодня буду мыть голову твоим порошком.

Зачем ты хандришь? Ведь это так несправедливо! Ты дома, ты у любимого дела, ты здорова, мужа нет, но он скоро приедет. Надо быть умной!

Я еще не был в городе с тех пор, как ты уехала. А я не похудел с прошлого года, а чуть ли еще не пополнел: фуфайка (с пуговками около плеч) Егера тесна мне, очень тесна. Сегодня надел чистую рубаху. Костюм чистят каждый день. Перепадает дождик. Тепло. Ну, лошадка, прости, надо писать. Прекращаю письмо. Будь здорова, миленькая моя, Господь с тобой. Я пишу тебе часто, почти каждый день. Не ленюсь.

Целую тебя в затылочек.

Твой А.

846*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Вчера я не писала тебе, потому что написала бы черт знает что, да и сейчас не знаю -- сдержусь ли. Я расползаюсь по всем швам, и очень трудно соображаю. Нутро кипит. Точку опоры потеряла. Ничего не могу читать, ничем увлекаться -- что-то торчит в голове, что мне мешает везде и всюду. Ты, конечно, улыбаешься снисходительно? Считаешь все за дурь? Я, верно, очень не культурный человек.

На дворе серо; голова тяжелая. Кофе пила в постели, читала газеты. И "Новости" и "Курьер" заняты тобой. У меня много номеров "Освобождения" и номерок "Революционной России"1. Дала мне Эля, привезла из-за границы. Вчера вернулся Володя из Дрездена, с подъемом, веселый; привез маме письмо от профессора, кот. "с чистой совестью" советует Володе продолжать учиться еще два года. Володя пел в знаменитом дрезденском Opernhaus'e, и пел хорошо. Профессор говорит, что надо еще год учиться и год составлять репертуар. Много его учеников поют там в опере. Еще ничего не решено, конечно, передаю тебе только то, что было. Нашел Володю очень и очень музыкальным. Не знаю, что будет. Вчера вечером у мамы было сборище, я заезжала на часок, т.к. давно уже обещала Давыдовой. У нее ужасно мило: маленькая квартирка, вся кустарным убрана. Все беленькое, свеженькое такое, как она сама. Была Мария Федоровна, Вика, за которой позднее заезжал супруг. Говорили о "Цезаре", конечно. Все в восторге, но бранят К. С. А его жалко. Хотя он себя начинает скверно вести. Позволяет себе все время на сцене кашлять, и уже в газетах идет слух, что он бросает роль Брута. Этого он не должен делать ни под каким видом; ведет себя не как художник, и Влад. Ив. в отчаянии от такого малодушия.

Посылаю тебе рисунок-карикатуру, сделанную Владим. Яковлевичем на Давыдову2. Они послали такую давно еще нам в Ялту, и мы не получали. Я ужасно хохотала, тем более что видела такую сцену на шоссе около Нары.

Правда, славно сделано?

А знаешь, Нилов -- полковник, и Анна Львовна -- певица, поженились3. На днях была свадьба. Помнишь, мы их встретили в встречном поезде, когда уезжали из Нары?

Будь здоров, милый мой, поправляйся и не приезжай в Москву. Потерпи эту зиму, может, лучше будет, тогда видно будет, что делать.

Целую тебя и обнимаю.

Твоя Оля.

Маша приехала благополучно. Я убивалась, когда слушала про тебя.

Видела вчера Петра Вас. у Мерилиза, говорит, что Лизочка, помнишь? совсем умирает и живет у него. Уже не встает.

847. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 окт. 1903 [Ялта]

Дусик мой, писать воззвание от женских курсов нельзя, ибо мы имеем дело с частной просьбой курсистки Щедриной, а не с просьбой всех курсов1. Ты посоветуйся с Гольцевым, он научит, что делать, или подожди моего приезда.

Ты пишешь, что вчера вернулась знакомая из Ялты и говорит, что у Кости очень болен сын и Костя сильно волнуется. Все вздор. У Кости сын болен lapsus'oм recti, выпадением прямой кишки, общедетской болезнью, пустяшной, и давно уже Костя получил письмо, что сын его здоров. Повторяю, все вздор. У Кости манера: всем рассказывать ужасы.

В газетах о курсах уже писали с приглашением посылать пожертвования Стасову. Надо бы вот поскорее мою пьесу поставить и дать спектакль в пользу курсисток. А пьеса моя подвигается, сегодня кончаю переписывать III акт, принимаюсь за IV. Третий акт самый нескучный, а второй скучен и однотонен, как паутина.

М. Смирнова прислала мне письмо, но забыла приклеить марку. Пришлось платить штраф. Она просит меня написать ей; скажи, что писать мне запрещено, ибо я занят пьесой.

Получил письмо от Немировича2.

Здоровье мое сегодня лучше, кашель меньше, но уже бегал два раза. Должно быть, ялтинская вода содержит в себе что-нибудь этакое, что действует на меня расслабляюще. Вот уж правда истинная, дуся: если пьеса моя не удастся, то прямо вали вину на мои кишки. Это такая возмутительная гадость! Давно уже у меня не было нормального действия, даже не помню, когда.

Прости, лошадка, что я тебе наскучаю этой гадостью. Костя был вчера, мы долго разговаривали, он добрый, хороший человек.

Кто, кто у меня будет играть гувернантку?

Театр в Нижнем у Горького не пойдет. Это не горьковское дело и не тихомировское, хотя пусть Тихомиров поболтается по свету, это ему не повредит.

Поцеловать тебя, моя радость? Изволь. Целую в шею, в затылочек, в лоб и в губы. Не брани мужа, он еще постоит за себя.

Твой А.

848**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Снег, крыши белые, мокро... Звуки метлы по асфальту через открытую форточку. На улицах мокрая грязь, слякоть, ежащиеся фигуры от пронизывающей сырости, со страхом смотрящие на экипажи на шинах. Толпа противная, будничная, без пятен. Ух как гадко в Москве и вообще в России. Я буду завидовать Володе с Элей, если они переселятся за границу. Газеты почитаешь, еще сырее на душе сделается. Сегодня, напр., о народном образовании, по поводу выставки в Ярославле1. Цифры посмотришь, и скучно.

Я рада 12-го играть "Три сестры". Ужасно рада, а то как-то тоскливо в театре, нет свежести, нет новых чувств. Ты опять скажешь, что я ненасытная. Может быть. Да уж я такая. Не могу сидеть, не волнуясь, и платонически относиться ко всему. Это, вероятно, признак души довольно паршивенькой, не глубокой. Правда?

А ведь ты один считаешь меня за несдержанную, в глазах всех я -- сдержанный человек. А если я и стала кипятливая к старости, то это оттого, что в молодости я относилась к жизни философски, т.ч. меня звали даже Кантом, не кипятилась, а спокойно и довольно равнодушно смотрела на жизнь, как она проходила мимо меня, не задевая меня. Видишь ли, то, что должно быть в молодости, пришло ко мне на склоне жизни. А ведь я чувствую, что ты не любишь, когда человек так много говорит о себе, как я. Ты вот никогда о себе не говоришь, но не думай, что я это высоко ценю; т.е. по отношению к себе -- я бы хотела, чтоб ты много говорил о себе. Затмение нашло -- не могу фразу состряпать. Но ты понял? Или нет?

Пойду сегодня гулять с Шнапом, пойду к Эле смотреть ее таксика, а потом к Ольге Мих., хочу через Вишневского похлопотать о ее муже, т.е. о повышении. Вишневский знаком с главным акцизником и сам высказался помочь, если можно.

"На дне" идет отвратительно у нас. Расклеилось. Горький ругался.

У меня в уборной очень уютно стало, я переставила мебель.

Зубы мои портятся с необычайной быстротой. Надо копить деньги на челюсти. Бедный муж! Вчера обедал у нас Бунин. Был Сытин; я заходила к нему и не застала. Взялся поместить заметку о Медиц. инст.2. Говорил, что с "Русской мыслью" все благополучно3. Я просила его подробно написать тебе обо всем. Может быть, Соболевскому просто отнести составленную Куркиным заметку и попросить поместить, или сам составит?

Целую тебя и обнимаю, мой дорогой.

Твоя Оля

849. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 окт. [1903 г. Ялта]

Лошадка моя, не пиши мне сердито-унылых писем, не запрещай мне приезжать в Москву. Что бы там ни было, а в Москву я приеду, и если ты не пустишь меня к себе, то я остановлюсь где-нибудь в номерах. Мне ведь в Москве нужно немногое (если говорить об удобствах): место в театре и большой ватерклозет. Дусик мой, здоровье мое гораздо лучше, я пополнел от еды, кашляю меньше, а к 1-му ноябрю, надеюсь, будет совсем хорошо. Настроение у меня прекрасное. Переписываю пьесу, скоро кончу, голубчик, клянусь в этом. Как пошлю, буду телеграфировать. Уверяю тебя, каждый лишний день только на пользу, ибо пьеса становится все лучше и лучше и лица уже ясны. Только вот боюсь, есть места, которые может почеркать цензура, это будет ужасно1.

Родная моя, голуба, дуся, лошадка, не беспокойся, уверяю тебя, все не так дурно, как ты думаешь, все благополучно вполне. Клянусь, что пьеса готова, уверяю тебя тысячу раз; если не прислал до сих пор, то потому только, что переписываю слишком медленно и переделываю по обыкновению во время переписки.

Сегодня дождь, прохладно. Приносили двух живых перепелов.

Дуся, я приеду в Москву непременно, хоть ты меня зарежь, и приехал бы, если бы не был женат; стало быть, если задавит меня в Москве извозчик, то ты не виновата.

Играй хорошо, старательно, учись, дуся, наблюдай, ты еще молодая актриса, не раскисай, пожалуйста! Бога ради!

Мыл голову (писал ли я тебе?), но у меня жидкость не пенилась. Вероятно, много воды взял.

Вчера была Горькая и Средина. У Леонида Вал. нефрит, появились на лице отеки. Он в большом беспокойстве, очевидно, так как все время глядит, сколько у него белка.

Обнимаю мою радость. Господь с тобой, будь покойна и весела.

Твой А.

850**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Бедный ты мой, должен возиться с мушкой! Как бы я тебе все это аккуратненько делала! Тебе трудно все это самому делать -- как я это чувствую!

Порошок я тебе пришлю, хотя ведь в Ялте есть таковый. Фуражка самая теплая -- твоя клетчатая, и она у тебя. Здесь есть темно-синяя на шелку. Но клетчатая изящнее и теплее. Ты наконец принялся за свое здоровье?! Отчего при мне это так затруднительно всегда? Отчего ты меня терзаешь и никогда ничего не делаешь?

Альтшуллер, вероятно, думает, что я тебя извожу и не обращаю внимания на тебя, и потому он при мне избегает говорить с тобой о здоровье. А когда я уезжаю или когда ты уезжаешь от меня -- так и начинается лечение и ты начинаешь усиленно питаться, и Маша все для тебя может делать. Я же вроде помехи, точно парализую всех и вся и мешаю нормальному течению жизни. Значит, я для забавы живу около тебя.

Прости, я начинаю взволнованно писать. Не буду.

Вчера я гуляла с Шнапом. По улицам он ходит отлично, следит за мной, через мостовую идет рядом со мной, боится уж, верно. У Эльки маленький таксик, и Шнап с ним играл и смешил нас до слез. Потом заходила к Ольге; у них тоже такс, уже пожилой, и все время рычал на Шнапа, очень недружелюбно принял. Шнапу так понравилась прогулка, что он сейчас, с утра, не отходит от меня и лежит у моих ног и спит и ждет гулянья, вероятно; когда я одевалась, он покусывал мне ноги и визжал. Вчера он Эльке прокусил здорово палец, кровь так и хлынула.

Элька мне подарила чудесные сиреневые хризантемы, стоят на письм. столе.

Вчера был Маклаков, говорит, что с землей все улажено. Этот кусочек городу не нужен, а если когда-нибудь и будут претензии, то Маклаков берется выиграть без всякого сомнения. Если бы у меня были сейчас 4 000 -- я бы купила без размышления.

Обедала я у Качаловых, смотрела их сынишку. У него все куклы называются Антонами; я ему вчера подарила мальчика, и он уже называется Антоном. Знает всех писателей; глядя на тебя, говорит: Антон Чехув. Белобрысый славный каплюшка. Вчера сидела одна, но стало тоскливо, и удрала в театр, шаталась по уборным, пила чай у Помяловой.

А ведь это она расстроила Голоушевых, и почему-то слышатся симпатии к его жене. А Помялова как на винтах, помолодела и все говорит про Голоушева. В уборной висят этюды, кот. он делал это лето за границей. Жена уезжает в Крым. Они разводятся.

Была в театре жена Амфитеатрова, сегодня идет их пьеса у Корша: "Волны". Она хлопочет, чтоб разрешили мужу хоть якобы по делам приезжать в столицы.

Сидела у К. С. в уборной, у Вишневского, всюду меня угощали. Бедный К. С. играет как затравленный. Как это все остро.

Целую тебя, дорогой мой, право, если бы ты не ездил эту осень в Москву! Обнимаю тебя.

Твоя Оля

851. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

10 окт. [1903 г. Ялта]

Здравствуй, лошадка. Сегодня от тебя письма нет, я горжусь, значит я исправнее тебя. Здоровье мое сегодня недурно, даже отменно хорошо, кашляю мало и туда совсем не ходил. Пьесу переписываю в другой раз и пришлю непременно через три дня, о чем уведомлю телеграммой.

Сегодня был Костя, он вчера сидел долго в ресторане и записывал биллиардные выражения для моей пьесы.

Будь покойна, все благополучно.

Целую мою голубку. Читал, что Брута вместо Станиславского будет играть Лужский. Зачем это? Хотите, чтобы сборы съехали на 600 р.? Для Лужского я написал подходящую роль. Роль коротенькая, но самая настоящая1.

Пупсик мой, обнимаю.

Твой А.

852**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Только один день пропустила, а кажется, что целую вечность не писала тебе, дорогой мой. Как ты себя чувствуешь? Как с мушкой управляешься? Я рада, что ты пишешь мне и о кишечках твоих, пиши о всем, всем. Я люблю это.

"Вишневый сад" ждут с адским нетерпением. Время идет зря, и ничего не работают и волнуются. Начинать что-либо другое не стоит, т.к. все-таки скоро надеются приняться за "Вишни", а время-то идет. Присылай, милый, скорее.

Вчера после "На дне" я с Качаловым ездили к Леон. Андрееву, кот. живет черт знает где, в Грузинах. Маша раскисла и не поехала. Мне m-me Андреева прислала письмо, звала нас с Машей. Было много народа и, по-моему, скука зеленая. По зале бродили полусонные мужчины, в кабинете сидели полусонные дамы. Перечту тебе народ: Вересаев с женой, Голоушев, Бунины братья, Телешов, Найденов, Зайцев, Росинский, прис. пов. Сталь с красивой женой и который заговорил меня за ужином, М. Ф. Желябужская с Женичкой1, какой-то доктор Добров, какие-то дамы. Накурено сильно, тусклое какое-то освещение. Или я чужда этому обществу, или что-нибудь другое, но было скучно и непонятно, для чего люди собираются. Для разговоров, для обмена мыслей? Не понимаю. Голоушев говорил, что наш театр должен ставить Шницлера, Д'Аннунцио, все, что есть нового, одним словом, т.е., по-моему, сделать театр несолидным, недолговечным. Говорил, что не надо и нельзя обучать драмат. искусству, привел в пример Качалова; а если бы он знал, сколько этот Качалов работал и работает! Голоушев какой-то милый, но ветхозаветный. Он хотя и хвалит "Цезаря", но находит, что можно бы его и не ставить, что это не наше дело. Это уже совсем глупо.

Мне как-то просто неприятно быть на людях, в толпе, или же надо быть ближе к этому кружку, чтоб люди интересовали; а самое интересное было бы присутствовать скромным наблюдателем, и потому жалею, что приходится бывать в обществе артисткой Худож. театра.

Вчера и третьего дня на "Цезаре" и "На дне" был Дягилев. "Цезаря" я смотрела опять, с Машей вместе. Дягилеву нравится очень Станисл., Качалов, и Вишневский на Форуме. Вообще нравится. Вчера во время "Дна" он приходил в уборную ко мне; ему нравится игра, но пьеса только местами. Вчера играли хорошо. Во время "Цезаря" дамы давали прощальный чай Тихомирову у нас в фойе2. Поднесли альбом с карточками. Было серо, так же как и сама личность Тихомирова. На "Цезаре" видела Якунчикова, он был с товар. министра кн. Оболенским, с кот. и я познакомилась, болтали. Ну, будь здоров, дусик. Целую тебя нежно. Шнап кланяется. Радуюсь играть "Три сестры".

Твоя Оля

853. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

12 окт. 1903 [Ялта]

Итак, лошадка, да здравствуют мое и ваше долготерпение! Пьеса уже окончена, окончательно окончена и завтра вечером или, самое позднее, 14-го утром будет послана в Москву. Одновременно я пришлю тебе кое-какие примечания. Если понадобятся переделки, но, как мне кажется, очень небольшие. Самое нехорошее в пьесе это то, что я писал ее не в один присест, а долго, очень долго, так что должна чувствоваться некоторая тягучесть. Ну, да там увидим.

Здоровье мое поправляется, я уже не кашляю много и уже не бегаю. С отъездом Маши обеды стали конечно похуже; сегодня, например, подана была за обедом баранина, которой мне нельзя есть теперь, и так пришлось без жаркого. Ем очень хороший кисель. Ветчина солонющая, есть трудно. Яйца ем.

Дуся, как мне трудно было писать пьесу!

Скажи Вишневскому, чтобы он нашел мне место акцизного1. Я написал для него роль, только боюсь, что после Антония эта роль, сделанная Антоном, покажется ему неизящной, угловатой. Впрочем, играть он будет аристократа. Твоя роль сделана только в III и I актах, в остальных она только намазана. Но опять-таки ничего, я не падаю духом. А Станиславскому стыдно трусить. Ведь он начал так храбро, играл Тригорина, как хотел, теперь нос вешает оттого, что его не хвалит Эфрос2.

Ну, гургулька, не ропщи на меня, Господь с тобой. Я тебя люблю и буду любить. Могу тебя и побить. Обнимаю тебя и целую.

Твой А.

854**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Утро сырое, утро туманное1... Пишу при открытом окне. Немного попела сегодня. Голос ржавый.

Вчера сыграли "Три сестры". Все счастливы; играли крепко, бодро, прием был великолепный, после 4-го акта -- почти овационный. И сбор хороший был. Конст. Серг. рад был играть Вершинина и от радости в 1-м акте представился Андрею: Прозоров. Мы все чуть не лопнули от смеха. Федотика играл Андреев. Я любила Тихомирова в этой роли.

Была у меня Зинаида Морозова. Принесла твою карточку, снятую в Вильве2. Очень хорошо, и я была рада увидеть дусика моего на скамеечке, под деревом. Куплю рамку и оставлю фотографию в уборной. Зинаида нашла во мне большую перемену и прямо спросила меня, не беременна ли я? Озадачила; а у меня как раз "обстоятельства" запоздали уже на целую неделю. Я засмеялась.

В 4-м акте я поплакала всласть. Очень хорошо играли, и слушала публика изумительно. Ведь ты наш автор, ты это должен чувствовать, должен понимать, что мы как дома в твоих пьесах, играем с любовью.

Вчера днем был у нас Конст. Серг., ел суп с пирогом, а доканчивать обед поехал домой. Мария Петр. целует тебя и вчера отлично играла Наташу, не боялась, не волновалась. Маманя опять прислала фрукт, шоколаду.

Спасибо за "Мир искусства", но я уже это читала где-то3. Значит, ты теперь временный председатель Общества любит. Росс. словесности?4 Поздравляю, дусик.

Получила вчера от Крестовской очень трогательное письмо, не знаю почему. Зовет все в Петербург хоть на три дня.

Заходила к Эберле вчера. Ей лучше, но все же надо быть очень осторожной, и работать ей пока еще нельзя. Надо пожить покойно, а то после грусти или после веселья ей делается хуже.

Пришли полотеры. До завтра, дорогой мой. Будь здоров, моя радость, будь весел и роди скорее "Вишневый сад". Целую тебя.

Оля Твоя

855*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Спасибо, милый мой, что не забываешь свою лошадку, что пишешь часто. Я счастлива, что тебе немного лучше и что меньше ходишь "туда". А я наоборот, желала бы пойти "туда", а то за последнее время могу обходиться без оных мест.

Сегодня утром проснулась с помертвевшей рукой, которая никак не могла ожить, пока ее не помассировала Аннушка.

Вчера неожиданно приехал Михаил. Павл., из Одессы прямо. Пробудет несколько дней, вероятно. Велел тебе написать, что по всей России прекращается спрос на Горького и усиленно покупают Чехова, а Чехова нигде достать нельзя. Вот видишь! Ты, конечно, этому не веришь, я чувствую.

Приходил Членов, пили чай, разговаривали.

Потом Мих. Павл. поехал к Ивану, а мы с Машей отправились к Коршу смотреть "Волны" Амфитеатрова1. И обстановка и пьеса и игра в высшей степени вульгарны и балаганны. Я понимаю, что ее забраковали в Петербурге. Мне было очень скучно, хотя коршевской публике, вероятно, нравилось, смеялись. Но вызовы жидки. Ужасно все грубо.

Вообще пьес нет, все проваливается, как вчера пьеса Амфитеатрова, несмотря на то, что играли все первачи. Скучно кругом отчаянно. В пятницу после "Дяди Вани" собираемся с Лужским и поесть расстегаев у Тестова. Послезавтра Лужские обедают у меня, позову Женичку Раевскую. Она, бедная, с отчаяния лишит себя жизни, когда выяснится, что ей нет роли в "Вишн. саду".

Брута Лужский не будет играть, это глупости2.

Что же тебе еще написать? На днях начну ходить к Крейн лечить и чинить зубы; она живет у нас во дворе, только в доме, кот. выходит на улицу.

Привезли мне рояльчик, но хуже, чем в прошлом году.

Кому ты, дусик, кукиши показываешь по утрам? Кто приходит к тебе с подушкой и свечой и через несколько часов опять уходит? Кто, кто?..

А умывальник у меня чудесный теперь, удобный. Присылать ли тебе фуражку и порошок зубной? Напиши.

Целую тебя, моего дорогого, крепко и сладко и за ушками целую и прижимаюсь к тебе.

Твоя Оля.

Как мамашино здоровье?

856. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[14 октября 1903 г. Ялта]

Пьеса уже послана. Здоров. Целую. Кланяюсь. Антонио

857. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 окт. 1903 [Ялта]

Что ты все ворчишь, бабушка! Альтшуллера я сам позвал, так как мне стало неважно, надоело бегать. Он назначил мне съедать по 8 яиц в день и есть тертую ветчину. А Маша тут решительно ни при чем. Без тебя я как без рук, точно я на необитаемом острове.

Итак, пьеса послана, получишь ее, вероятно, одновременно с этим письмом. Прилагаю конвертик, прочтешь, когда познакомишься с пьесой. Немедленно по прочтении телеграфируй. Отдашь Немировичу, скажешь, чтобы и он прислал мне телеграмму, дабы я знал, как и что. Попроси его, чтобы пьеса держалась в секрете, чтобы она не попалась до постановки Эфросу и прочим. Не люблю я ненужных разговоров.

Твои письма не веселы, ты хандришь. Не хорошо это, мой дусик. А сегодня так и вовсе от тебя нет письма. Если что не так в театре, то ведь неудачи так естественны и ведь обязательно будут год-два, когда театр будет терпеть одни неудачи. Надо держаться крепко. Станиславский в прошлые годы был крепок, а теперь и его сдвинули с места, захандрил.

Здоровье мое хорошо. Третьего дня вечером стал болеть живот, проболел вчера весь день, а сегодня все благополучно. Сегодня я отменил яйца, буду есть вполовину меньше. Вчера был Альтшуллер, выслушивал, разрешил проехаться в город. Я не надоел тебе со своими медицинскими разговорами? Неужели нет?

Я читал, что телеграф попорчен от Москвы до Харькова, моя телеграмма опоздает очень. Завтра сажусь писать рассказ, не спеша. Мне не верится, что я уже не пишу пьесы. Веришь ли, два раза переписывал начисто. Постарел твой муж, и если ты заведешь себе какого-нибудь вздыхателя, то уж я не имею права быть в претензии.

Если что надумали поставить новое, то пиши мне, роднуля. Все пиши.

Будь здорова, лошадка. Читай пьесу, внимательно читай. В пьесе у меня тоже есть лошадь. Благословляю тебя и обнимаю тебя много раз. Господь с тобой.

Твой А.

Прочтешь это, когда кончишь читать пьесу1.

1) Любовь Андреевну играть будешь ты, ибо больше некому. Она одета не роскошно, но с большим вкусом. Умна, очень добра, рассеянна; ко всем ласкается, всегда улыбка на лице.

2) Аню должна играть непременно молоденькая актриса.

3) Варя -- быть может, эту роль возьмет Мария Петровна.

4) Гаев -- для Вишневского. Попроси Вишневского, чтобы он прислушался, как играют на биллиарде, и записал бы побольше биллиардных терминов. Я не играю на биллиарде, или когда-то играл, а теперь все позабыл, и в пьесе у меня все случайно. Потом с Вишневским мы сговоримся, и я впишу все, что нужно.

5) Лопахин -- Станиславский.

6) Трофимов студент -- Качалов.

7) Симеонов-Пищик -- Грибунин.

8) Шарлотта -- знак вопроса. В четвертом акте я вставлю еще ее слова; вчера у меня болел живот, когда я переписывал IV акт, и я не мог вписать ничего нового. Шарлотта в IV акте проделывает фокус с калошами Трофимова. Раевская не сыграет. Тут должна быть актриса с юмором.

9) Епиходов -- быть может, не откажется взять Лужский.

10) Фирс -- Артем.

11) Яша -- Москвин2.

Если пьеса пойдет, то скажи, что произведу все переделки, какие потребуются для соблюдения условий сцены. Время у меня есть, хотя, признаюсь, пьеса надоела мне ужасно. Если что неясно в пьесе, то напиши.

Дом старый, барский; когда-то жили в нем очень богато, и это должно чувствоваться в обстановке. Богато и уютно.

Варя грубоватая и глуповатая, но очень добрая.

858**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Уррааа!.. "Вишневый сад" едет!!!.. Кому ни скажу -- все ликуют, все лица озаряются.

Милый, дорогой мой, у тебя, верно, точно бремя с души свалилось, правда? С каким безумным волнением я буду читать пьесу! И сейчас, при одной мысли, сердце бьется. Если бы ты видел, как все в труппе оживились, заволновались, расспрашивали!

Милый ты мой!

Итак -- жду.

Как ты себя чувствуешь, дорогой мой? Как кишечки?

Шнап всегда лежит у моих ног, когда я пишу тебе.

Вчера играли "На дне". Плохо как-то принимали. После 4-го акта вызвали только раз -- никогда не бывало. А я вчера могла бы слушать "Добрыню Никитича" -- оперу Гречанинова, у мамы был билет, и она отдала бы мне его, т.к. была уже на генеральной репетиции. Очень хвалит оперу, а от Шаляпина в восторге1.

Сегодня пойду в наш прежний театр2 слушать "Вертера" Массне. Петрова3 достанет контрамарку.

Была вчера у бабушки жизнерадостной. У нее прямо-таки приемный день был, визит за визитом, и она сияла, а вечером тоже в "Добрыню" отправилась.

Наконец повесили драпировки в моей комнате, верблюжья с белым наверху, как я тебе показывала в Ялте; и вышло очень красиво и дешево: 25 р. целых три окна.

Был вчера Мих. Павл., пил чай, показывал игрушки детям, кот. он везет, материи для супруги и прислуги.

Дусик, в "Русские ведомости" поместить надо не воззвание, я знаю, что оные запрещены, а просто так, заметочку4. Из "Русск. слова" мне прислали напечат. листик, с замечанием цензуры, что нужно на это разрешение Медиц. института. Как странно! Напишу Куркину.

Кланяйся Косте, дорогой мой, скажи, что я целую его и буду ждать его с женой в Москве.

Кланяйся мамаше и всем, кто меня знает, хотя никому не нужен мой поклон.

Целую тебя по-хорошему, приятненько.

Твой Венгерец

859. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 окт. [1903 г. Ялта]

Здравствуй, лошадка! Только что был у меня Костя, приезжал верхом. Теперь он говорит хорошо о Михайловском, хвалит его. Кстати сказать, на днях он переехал к С. П. Бонье, живет у нее, и я сказал, что напишу тебе и что ты будешь дразнить его. Она была у меня, очень хвалила его.

Я беспокоюсь, телеграф разрушен метелями, и моя телеграмма еще, вероятно, не дошла до тебя. Насчет своей пьесы не имею никаких определенных ожиданий, она надоела мне и потому не нравится. Я отдыхаю теперь.

Здоровье мое все лучше и лучше. Вчера я мало ел, дал себе отдых, а сегодня опять ел, как прорва. Бедная женщина, иметь такого мужа-объедалу!

Вчера я потребовал от кухарки лист, оставленный Машей (программа моих обедов), и оказалось, что она, кухарка, ни разу не готовила по этому листу. Мне то и дело подавали жареную говядину, баранину, севрюжину, суп с натертым картофелем, а этого-то в листе и нет. Я поднял историю, просил не готовить ничего; кончилось примирением, и вот сегодня в первый раз ел обед по расписанию.

Надо бы, дуська, поехать постричься, а погода скверная, набережную, говорят, заливает.

Ну, пиши мне, моя лошадка, нацарапай письмо подлиннее своим копытцем. Я тебя люблю, мое золото. Обнимаю тебя.

Твой А.

Скажи Маше, мать здорова.

860. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Зачем тебя кормят бараниной, дорогой мой? Запрети. Умоляю тебя.

Ты рад, что кончил пьесу? Теперь почиваешь на лаврах? Ты говоришь, трудно было писать? Это оттого, что не в один присест. Ну, теперь кончено, слава Богу.

Сегодня принимаемся за "Одиноких". Лужский -- отец, Качалов -- Иоганн. Вчера я начала слегка заниматься с одной ученицей в роли Груни в "Не так живи, как хочется" Островского. Не знаю, что выйдет. Днем не состоялась репетиция "Столпов"1, и мы все сидели и беседовали у Влад. Ивановича. Настроение неприятное в общем. Конст. Серг. всеми силами хочет доказать, что "Цезарь" никому не нужен, что смотрят только декорации и что это никакой плюс нашему театру. Что так Шекспира нельзя ставить. Морозов тоже Немировичу ни слова не сказал о "Цезаре". Мне жалко Влад. Ив. Столько труда, любви, такой крупный успех, и все это не признается его же товарищами2. Мне обидно очень. И думаю, что он серьезно надумает уходить из театра. Тогда провал.

Вечером были на "Вертере" в нашем старом театре. Какая прелестная опера, если бы ты знал! Сколько изящества мелодии; как-то примиряет, смягчает эта музыка, и я отдыхала. Вертер и Шарлотта -- какое милое, простое, трогательное чувство. Так чисто и свежо. Мне было ужасно приятно.

В антракте ходили за кулисы к Петровой. Я чуть не заплакала, когда вошла и увидела наши уборные. Сколько там пережито! Моя вся жизнь там. Ведь у меня не было раньше жизни, было скучное предисловие. Я с трудом удержала слезы. А как там грязно, серо, противно! Неузнаваемо.

Обедал у нас вчера Володя Чехов, играл с Шнапом. Была Нина Корш.

Завтра жду пьесу.

Целую тебя много, много раз, мой милый, хочу видеть тебя. Отдыхай, читай мои письма и не забывай меня.

Твоя Оля

861. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Я поздно легла, дусик милый. До 3-х час. ночи сидела при двух догоревших свечах, а потом при одной, у рояля, напевала песенку из "Одиноких", и сочиняла новую Анну Map, и блаженствовала. Не хотелось шевелиться, не хотелось спать, не хотелось потерять новую Анну. Вся комната в полутьме, только два огарка, и тишина мертвая. Если бы мне удалось так ее передать на сцене, как я ее теперь чувствую. Я теперь буду в лихорадке, пока не почувствую на сцене, что я ею овладела. И сейчас волнуюсь.

Вчера днем прочитывали два акта "Одиноких", для Лужского и Качалова, и вспоминали, как мелко играл Мейерхольд. Москвин острил.

Обедали у нас Лужские, очень уютно болтали. Перед обедом заходил ко мне некий Стариков, товарищ по гимназии брата Кости, и мы с тех пор не виделись, представь. Он слышал от Гриневского, что якобы мы ищем землицу, и он, находясь в критич. положении, как я поняла, продает свое именьице: от Клина 4 Ґ версты, 4 -- по шоссе, 16 десятин, два дома зимних, парк, роща, показывал фотографии. Т.к. я спешила, плохо вникала, то и не поняла, что он за 12 000 р. продает или пока только эту сумму внести. Он уж очень не вовремя пришел. Сегодня он уезжает в Темир-Хан-Шуру; а я могу съездить к его жене узнать обо всем. Узнать или не стоит? Далеко порядочно от Москвы.

Вечером заходил Иван Павл. за корш. билетом. Был Влад. Ив., с которым я говорила об Анне Map, и, когда он ушел, я села за нее и просидела до 3-х час. Встала в 10 ч., хотя проснулась после 8-ми. Кофе пью и газеты читаю в постели. Это, может, не изящно, но, как я встану на ноги, у меня является столько дел, что до газет не доберусь.

Сегодня играем "Дядю Ваню". Приятно. Вчера с Влад. Ив. и Машей соображали насчет "Вишневого сада".

Лужский острит, что судьба нашего театра след.: Морозов выгоняет нас всех и театр отдает Марии Федоровне с Горьким и Тихомировым. Тебе это нравится?

Подозрения Зинаиды Морозовой, к несчастью, не сбылись1: я нездорова эти дни. Все-таки думаю пойти к Штрауху.

Целую тебя, моего дорогого, целую и обнимаю. Что ты делаешь теперь? Что читаешь? Дусик мой.

Твоя Оля

862. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 окт. [1903 г. Ялта]

Лошадка, вчера я был в городе, я остригся и помолодел лет на восемь. Сегодня долго сидел в саду, пока солнце не спряталось под туман.

Получил от Горького телеграмму, просит пьесу для своего сборника, предлагает по 1500 р. за лист. И я не знаю, что ответить, так как, во-первых, нет еще ответа из Москвы, и, во-вторых, по условию с Марксом, я могу давать свои произведения только в повременные издания (т.е. газеты и журналы) или благотворительные сборники.

В пьесе кое-что надо переделать и доделать, для этого достаточно, мне кажется, 15 минут. Не доделан IV акт и кое-что надо пошевелить во II, да, пожалуй, изменить 2-3 слова в окончании III, а то, пожалуй, похоже на конец "Дяди Вани"1.

Если пьеса теперь не сгодится, то не падай духом, лошадка, не унывай, через месяц я ее так переделаю, что не узнаешь. Ведь я ее писал томительно долго, с большими антрактами, с расстройством желудка, с кашлем.

В кухне пока готовят по расписанию. Все исправно. Наш Арсений сидит около бабушки и благодушествует, но работает совсем мало. Напиши, как идут сборы на "Юлия Цезаря"2.

Получил письмо от Иваненко!

Жду телеграммы, никак не дождусь. Обнимаю тебя, моя родная.

Твой А.

863. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[18 октября 1903 г. Москва]

Дивная пьеса. Читала упоением, слезами. Целую, благодарю.

864. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Какой вчера был треволнительный день, дорогой мой, любимый мой! Я не могла писать тебе, голова разламывалась. Уже третьего дня я поджидала пьесу и волновалась, что не получила. Наконец вчера утром, еще в постели, мне ее принесли. С каким трепетом я ее брала и развертывала -- ты себе представить не можешь. Перекрестилась трижды. Так и не встала с постели, пока не проглотила ее всю. Я с жадностью глотала ее. В 4-м акте зарыдала, 4-ый акт удивительный. Мне вся пьеса ужасно нравится. Пошло я выражаюсь. Для твоих произведений нужен язык красивый, изящный.

Я, конечно, не судья твоим пьесам. Я прочла, и мне все, все решительно нравится, точно я побывала в семье Раневской, всех видела, со всеми пострадала, пожила. Ничего нет похожего на прежние твои пьесы; и никакой тягучести нигде. Легко и изящно все. Очень драматичен 4-ый акт. Вся драма какая-то для тебя непривычно крепкая, сильная, ясная.

Я прочла и побежала в театр. Там, к счастью, отменили репетицию. Влад. Ив. так и вцепился в пьесу. Пришел Качалов, Лужский, Москвин, и всем давали только "подержаться" за пьесу. Если бы ты мог видеть лица всех, наклонявшихся над "Вишневым садом". Конечно, пристали все тут же читать. Заперли дверь на ключ, ключ вынули и приступили. Слушали: Лужский, Качалов, Москвин, Адашев, Вишневский, я. Влад. Ив. читал. Только что кончили, как приехал Конст. Серг. и уже, не здороваясь со мной, тянет руку за пьесой, которую я держала. Затем прибыл Морозов, которому пьеса была дана на вечер. Слушали все с благоговением, с лицами особенными, чтение прерывалось смехом или одобрительными знаками. Сегодня утром читает ее Конст. Серг., а завтра будут читать труппе.

Получил ли телеграмму от Немировича? По-моему, он хорошо написал. Только 2-й акт не тягуч, это неправда, да и он не то хотел сказать, увидишь из его письма1. Что 1-ый акт удивительно грациозен и легок -- верно. А вообще ты такой писатель, что сразу никогда всего не охватишь, так все глубоко и сильно. Надо сжиться и тогда уже говорить. Ах, как хорошо все! Как чудесно написан Гаев, Лопахин. Трофимов, в смысле актерской работы, может быть, не очень привлекателен, может сбиться на шаблон. Любовь Андреевна вышла "легкая" удивительно, но трудна адски. Чудесная роль. Шарлотта и Варя очень интересны и новы. Пищик -- великолепен и у актеров имел успех. Только Вишневский не может играть Гаева, это ты как хочешь. И Влад. Ив. сразу это сказал. Гаев -- Станиславский или уж Лужский. Обо всем тебе подробно будут писать. А как бы ты сейчас был нужен!

Конечно, уже в "Новостях" появилось что-то не совсем суразное и перевранное2. И нетактичная в высшей степени заметка, что я играю центральную роль. А ведь вчера при мне Эфрос дал слово совсем коротко написать заметку о пьесе, сам же говорил, что нельзя ничего писать о чеховской пьесе, пока сам не прочел ее. Изменник противный. Только ты, дорогой мой, не волнуйся, умоляю тебя. Напортить он ничего не может своим враньем. Ты всегда останешься ты, красивый, особенный, и не трать нервы на вылазки газетчиков. Это чепуха.

Почему тебя не кормили по Машиному расписанию? Это свинство. Уж эти мне богомольные кухарки! Теперь исправилось?

Милый, голубчик мой, когда я увижу тебя? Когда я буду целовать, ласкать тебя?

Вечером была бабушка, и знаешь -- я ей читала вслух по-немецки "Werther's Leiden"3 -- Гёте и, представь -- наслаждалась. Какой дивный язык, простота и красота. Переселилась в 1770 год. И чувства какие простые, нежные, красивые. Удивительно хорошо. Бабушка была счастлива. Сейчас у нас Бунин, я ему говорила о "Вишневом саде".

Целую мое золото, мою любовь крепко и безумно хочу видеть тебя.

Твоя Оля.

Мне хочется так много написать и кажется, что я ничего не написала тебе.

Дорогой мой!

865. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19 окт. [1903 г. Ялта]

Милая моя лошадка, дусик, здравствуй! Вчера я не писал тебе, потому что все время с замиранием ждал телеграммы. Вчера поздно вечером пришла твоя телеграмма, сегодня утром от Влад. Ив. -- в 180 слов. Большое спасибо. Я все трусил, боялся. Меня главным образом пугала малоподвижность второго акта и недоделанность некоторая студента Трофимова. Ведь Трофимов то и дело в ссылке, его то и дело выгоняют из университета, а как ты изобразишь сии штуки?

Дуся, скажи, чтобы мне высылали репертуар, а то я не получаю. Если будет оказия, то фуражки не присылай; пришли пачку ценной бумаги1, зубного порошку, пачку почтовой бумаги (подешевле) и еще что-нибудь замечательное. Живу хорошо, на кухне исправно, хотя вчера вечером опять подавали севрюгу и жареную говядину -- чего в списке у Маши нет. Скажи Маше кстати, что желудок мой с каждым днем становится все лучше и мать чувствует себя хорошо. Погода отменная, лучше даже, чем была.

Пойдет ли моя пьеса? Если пойдет, то когда?

Получил от Конст. Серг. очень хорошее письмо, сердечное и искреннее2. Пойдут ли в этом сезоне "Столпы общества"? Я ведь их еще не видел.

Я приеду в первых числах ноября. Пьесу буду печатать, по всей вероятности, в сборнике Горького, только вот не знаю, как мне обойти немца Маркса3.

В одесских газетах передают содержание моей пьесы. Ничего похожего.

Дуся моя, лошадка, тысячу рублей за баню! Тоскую по бане, на теле растут уже грибы и папоротники.

Подыскивай пока портного очень хорошего, который взялся бы шить мне шубу, подыскивай легкий мех. Напиши мне подробнее на отдельном листке, какие я должен взять с собой вещи в Москву. Напиши также, кто будет играть Шарлотту. Неужели Раевская? Ведь тогда будет не Шарлотта, а не смешная, претенциозная Евдоксия.

В "Новом времени" (среда) прочитал сейчас статью актера Россова об "Юлии Цезаре"4. Очень хвалит Качалова и Вишневского, и это странно, так как в прошлом году Россов писал о Художеств. театре с ненавистью и величественным отвращением.

У меня Михайловский и Костя. Пришли.

Твой А.

866. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Как я хочу видеть тебя, дорогой мой, как я хочу сказать тебе много, много. Если бы ты был здесь, сейчас вот!

Сегодня читают "Вишневый сад" в театре. Я решила не идти, а между тем хочется. Не знаю еще, пойду ли. Конст. Серг., можно сказать, обезумел от пьесы. Первый акт, говорит, читал как комедию, второй сильно захватил, в 3-м я потел, а в 4-м ревел сплошь. Он говорит, что никогда ты не писал ничего такого сильного1. Приподнятое настроение у всех. За обедом у Алексеевых вчера, конечно, пили твое здоровье.

Меня сейчас все прерывают. Была Анна Ивановна Чехова, просила билетов на завтра для приезжих учительниц, но, конечно, я ничего не могу сделать на завтра -- все продано. Заходил мой старый знакомый Ознобишин, но я велела сказать, что меня дома нет, -- не люблю по утрам народ. Он оставил записку: Корсов желает видеть меня, чтоб переговорить: он хочет переводить "Вишневый сад" на франц. язык для парижской сцены. Ответь мне немедленно. Разрешить ты должен, по-моему.

Вчера была прелестная сухая погода, и я ходила пешком в театр и потом к маме. Вернувшись, нашла у нас Найденова и Женичку Юрковскую. Потом был Толя Средин; он видел "На дне", потом "Три сестры" и говорит, что последние совершенно затмили "Дно", -- настолько сильное впечатление.

Потом мы с Машей пошли к Алексеевым. Обедали там: Стахович, Немировичи, Вишневский, две мамани2. Дом у Алексеевых славный, под старинку, особенно хорошо наверху -- две огромных комнаты, ее и его, со старинными полукруглыми широкими окнами.

Из-за обеда я выскочила, поехала играть "На дне", а потом опять приехала обратно пить чай. Приехали Лужские, Москвин, Адашев, Бурджалов. Попели немного, поцыганили, Лужский опять великолепно копировал Морозова и смешил адски.

Очень славно посидели, не играя в гости; приятно.

Получил телеграмму?

Как все жаждут видеть тебя! Милый, милый мой. На меня как-то все хорошо смотрят, а мне приятно.

Ненаглядный ты мой! Мне хочется стоять на коленях перед тобой и только смотреть в твои чудные глаза. Целую, обнимаю.

Твоя Оля

867**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Доброе утро, дорогой мой! Как мне пусто без тебя. Как я хочу тебя видеть! Ведь это была бы сверхидеальная жизнь, если бы мы могли жить вместе круглый год! Ты бы писал, а я бы играла. Такое счастье немыслимо на земле. Правда?

А Шнап под моим креслом сопит и грызет куриную лапку, и счастлив.

А ты, дусик, сначала хотел сделать Раневскую угомонившейся, правда? Помнишь -- ты мне показывал ее слова во 2-м акте? А как ее трудно играть! Сколько надо легкости, изящества и уменья! Вчера читали пьесу.

Слушали, ловили каждое словечко и по окончании аплодировали. Я сейчас же после чтения уехала с Раевской к Лужским обедать, но там переполох вышел, и мы уехали: у старика Лужского припадки грудной жабы и настолько сильные, что боялись смерти.

Пьеса всем нравится. Роли, говорят, все удивительные. Только как разойдется -- не знаю. Влад. Ив. волновался, когда читал. Сказал перед чтением, что читать он не умеет, а только доложит пьесу. Дусик, это дивная пьеса, повторяю. Сколько глубины, изящества, поэзии. И эта удивительная, твоя собственная манера писать. Какой ты большой писатель, Антон! Таких нет. Ты -- сама красота.

Когда я тебя увижу?

Я каждый вечер, перед тем как засыпать, крещу тебя в темноте и тогда так ясно вижу твое лицо! Милый мой!

Вечер вчера сидела дома, мылась в ванне и с сегодняшнего дня начала обливания каждое утро.

Вчера повторяла Лону из "Столпов общества" -- сегодня репетиция.

Читала "Портрет" Гоголя. 2-го ноября буду читать днем в Истор. музее, для учащихся. Алферов будет читать о Брюллове, Иванове, а я Гоголя (их современник), отрывочек с юмором и отрывочек высокой материи из жизни художника.

А теперь мне надо надумывать и творить Раневскую. Как страшно и хорошо!

Сейчас получила твое письмо от 17-го окт. Ты пишешь, что надо доделать или переделать что-то в пьесе. Это если тебе кажется, а по моему мнению и мнению многих, пьеса удивительно отделана, удивительно чиста, и томления никакого. Приедешь -- увидим.

Кормят по расписанию -- отлично.

Я, дусик, от пьесы воспрянула духом, а никак не думаю падать. И ты должен воспрянуть! Увидишь, как это будет хорошо.

Обнимаю тебя долго, целую всего тебя горячо, горячо. Милый мой, кушай хорошенько, питайся, чтоб растолстеть и меня насмешить.

Твоя лошадка

868. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

21 окт. [1903 г. Ялта]

Милая моя лошадка, писал ли я тебе про свою неудачу: брокаровский порошок не мылится, т.е. не дает пены. Делаем, как написано на обертке; в первый раз думали, что воды много, а во второй уж и не знали, что подумать. Научи, что делать.

Морозов хороший человек, но не следует подпускать его близко к существу дела1. Об игре, о пьесах, об актерах он может судить, как публика, а не как хозяин или режиссер.

Сегодня получил от Алексеева телеграмму, в которой он называет мою пьесу гениальной2; это значит перехвалить пьесу и отнять у нее добрую половину успеха, какой она, при счастливых условиях, могла бы иметь. Немирович не присылал мне еще списка артистов, участвующих в пьесе, но я все же боюсь. Он уже телеграфировал, что Аня похожа на Ирину3; очевидно, хочет роль Ани отдать Марии Федоровне. А Аня так же похожа на Ирину, как я на Бурджалова. Аня прежде всего ребенок, веселый до конца, не знающий жизни и ни разу не плачущий, кроме II акта, где у нее только слезы на глазах. А ведь М. Ф. всю роль проноет, к тому же она стара. Кто играет Шарлотту?

Я чувствую себя недурно, хотя кашель не прекращается; я кашляю больше, чем в прошлом году об эту пору.

Приеду в первых числах ноября; мать приедет в середине или в конце ноября, она очень скучает здесь.

Александр Плещеев будет издавать в Петербурге театральный журнал вроде "Театр и искусство"4. Этот забьет Кугеля. В январе я пошлю ему водевиль, пусть напечатает. Мне давно уже хочется написать водевиль поглупее.

Когда начнутся репетиции моей пьесы? Напиши, дусик, не томи меня. Твоя телеграмма была очень коротка, теперь хоть постарайся писать поподробнее. Ведь я здесь, как в ссылке.

Жизнь у Якунчиковой вспоминается почему-то каждый день5. Такой безобразно праздной, нелепой, безвкусной жизни, какая там в белом доме, трудно еще встретить. Живут люди исключительно только для удовольствия -- видеть у себя генерала Гадона или пройтись с товарищем министра кн. Оболенским. И как не понимает этого Вишневский, взирающий на этих людей снизу вверх, как на богов. Там только два хороших человека, достойных уважения: Наталья Яковлевна и Максим6. Остальные... впрочем, оставим сие.

А Наталия Яковл. забыла про свои обещания сделать для меня городок7.

В Москву собирается m-me Бонье, уже заказала себе белое платье специально для Худож. театра.

Когда же наконец придет твое письмо? Мне хочется прочесть о моей пьесе, нетерпение, которое ты поняла бы, если бы жила, как я, в этой теплой Сибири. Впрочем, к Ялте я начинаю уже привыкать; пожалуй, научусь здесь работать.

Ну, лошадка моя, венгерец мой хороший, обнимаю тебя и целую крепко. Не забывай, ведь я твой муж, имею право бить тебя, колотить.

Твой А.

869**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Дорогой мой, нежный мой, здравствуй! Колокола звонят, небо голубое, солнце, слегка морозит. Окно открыто.

Шнап сопит на кресле, желтые хризантемы цветут в лиловом горшке -- вот тебе, кушай на здоровье.

Прислать ли тебе фуражку и порошок? Отчего не отвечаешь?

Дусик, вчера я говорила с Горьким, т.е. он искал меня, чтоб говорить. Просит пьесу в сборник, говорит, что сделает его благотворительным, и, значит, по договору можешь отдать. Ведь Маркс не даст больше 1500 р. за лист? А тут ты получишь бол тора не пускают в Москву.

316. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

25-ое ноября ночь [1901 г.]

Вчера не писала тебе, дусик мой нежный, потому что вернулись из кружка в 4 ч. и встала только перед самой репетицией сегодня. Сейчас пришла с "Одиноких". Так сильно хочу тебя видеть, что не знаю даже, что писать. Все мне кажется пустяками и не стоит писать. Это глупо. Я как-то раскололась. Не соберу себя. Не сердись на меня. Я в твоих письмах последних чувствую тоску. Отчего вдруг? Случилось что-нибудь или вообще? Ты уже больше не думаешь приехать в Москву, если зима будет мягкая?

Как все ужасно, Антон мой! Я буду счастлива, если удастся приехать к тебе перед Рождеством. Хоть в Ялту вряд ли -- потеряю время в дороге и тебя меньше увижу. А тебе трудно приехать в Севастополь? Холодно, неудобно? Скажи откровенно. Если достаточно будет времени, то, конечно, приеду в Ялту.

Антон, что главное в жизни, скажи мне? Во мне идет сумятица. Я чего-то не понимаю в жизни, т.е. не могу схватить. Ну, да что об этом толковать, разберусь в самой себе и сделаю то, что надо. Но я ужасно слабый человек, мне всегда судьба должна помочь.

Была я вчера в клубе после "Сестер". Очень мне не хотелось ехать, да потом оживилась, а к концу опять завяла совсем. Приехали мы, т.е. я с Вишневским к самому ужину. Посадили нас за главный стол, где сидел юбиляр Потехин, между Федотовой и Ермоловой; сидели еще его сын, дочь, Южин с женой, Садовская с дочерью, Немирович с женой, Желябужский с женой, Чехова без мужа, сестра писателя той же фамилии, Лавров с женой, Глоба, Лукин, Сизов, Мостовский, Собинов, Раевская, Самарова, Маклаков, Мунт. Рисуешь себе лица? Говорились речи и говорились скверно. Греков преподнес стихи какие-то, Невежин говорил много, но его покрыл оркестр, и все, улыбаясь, не восставали. Говорил Фейгин, -- Южин, Мостовский, Тихомиров, Влад. Ив. сказал экспромтом, коротко, но славно, и еще говорили. Потехин был очень растроган, плакал и очень тепло и хорошо отвечал. После каждой речи оркестр играл туш. Было очень оживленно, славно, просто, ничего натянутого. Много было знакомых, очень много. Маше было весело. После ужина пили кофе в библиотеке. Федотова сидела с нами. Котик "хихикала" на весь клуб очень забавно. Ты бы влюбился в нее. Садовская много мне говорила про тебя, как она тебя любит и как она в тебе чует "настоящего" человека. Южина пила со мной за твое здоровье. Все спрашивали о тебе, просили кланяться. А я ежеминутно вспоминала тебя, хотелось видеть твою высокую, породистую фигуру, твое милое, благородное лицо среди их всех. Ты был бы самый интересный, и как бы я гордилась тобой! Милый, милый мой! Лопатин болтал со мной; Сытин тоже был, я ему сказала, что вы с аппетитом едите грибы, посланные им. В пятницу поеду после спектакля к Тихомировым. 28-го мамин концерт. Я буду волноваться.

Сегодня Кошеверов репетировал Серебрякова -- ничего себе. Лужскому лучше, через дня три встанет.

Знаешь, что говорят рабочие наши в театре? Смотрели, смотрели, что "Крамера" плохо вызывают после 2-х первых действий, и изрекли: "Нет, видно, ничего не выходит; надо им будет в ножки Чехову поклониться и опять-таки Чехова играть, -- больше ничего не остается". Как тебе это нравится?

Ну, дусик, пора кончать, спать хочу, пойду в свою одинокую постельку и буду думать о тебе. Целую тебя много раз и крепко и вкусно. Ты ко мне не охладел? Смотри.

Ах, Антон, тяжело жить так врозь! Нелепо.

Будь здоров, весел, не кисни, гони скучных людей вроде Лазаревского. Работай и люби меня.

Твоя вся собака

317. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Милый мой, любимый мой дусик -- я чувствую нетерпение, недовольство в твоем вчерашнем письме. Я все, все понимаю и терзаюсь. Ужасно хочу, чтоб тебе было хорошо, не тоскливо. Знаешь, Антончик, приезжай сюда хотя на месяц, право. Я вчера еще говорила с Членовым. Он говорит, что на всю зиму страшно, а на время ничего. Он еще говорил, что Тихонов хороший доктор. Как тебе понравится в нашей квартире, ты увидишь! Воздух у нас отличный, копоти ламповой нет. Погода мягкая теплая, больше 5® не было еще. Пообдумай и ответь мне. Я тебя буду нежить и ухаживать.

Ты недоволен моими письмами? Родной мой, я ведь все, все получаю от тебя и благодарна за каждую строчку любви. Ведь о фотографии я писала, что получила, и любуюсь каждый день моим красивым мужем и даже целовала фотографию в приливе нежности и влюбленности. Тебе это не нравится?

О Толстом замолчали теперь. Напиши, как прошли "Три сестры"?1 Ты, конечно, не смотрел, но рассказывали тебе, верно, очевидцы.

Татьяна Куперник говорила, что смотрела "Сестер" в Киеве и меня очень вспоминали, т.к. Пасхалова плохо играла Машу. Тебе, наверное, неприятно, что играли "Сестер" в Ялте, правда? Я уже представляю себе твою мимику и настроение.

"В мечтах" у нас застряло немного. Вчера начали намечать только 3-ий акт2, и, значит, я теперь днями свободна. Лужский, кажется, будет играть Яхонтова, Санин Алфеева, Широкову -- пока неизвестно. Раевская отказалась, пробовали Муратову, Савицкую. Пока, кажется, автор увлекается последней, но я не верю. Занимаются отдельно в кабинете, никто не видит. Пожалуй, выйдет вроде Весны в "Снегурочке"3. Мне ничего не говорят пока относительно Широковой, но Станиславский говорил, что кроме меня никто не даст шика, нужного для этой роли. Я молчу. Пьеса пока никак не идет, впечатление неприятное и жаль Немировича. Протянется она еще долго.

Вообще в театре тяжело. Дай Бог, чтоб это настроение прошло скорее. Но сборы идут отлично. О постройке пока ничего не известно. Хорошо бы взять театр Омона, он симпатичный и место отличное -- правда?

Вчера я отличалась своей забывчивой головой: Оболонский сказал, что приедет утром после бани кофе пить -- я забыла совершенно, и вышло, что он пришел неожиданно. Мне было стыдно. Позвала обедать т. Лёлю и забыла! Она пришла, а уже все сняли со стола; пришлось замять, и вышло очень неловко. Мне было опять стыдно. С 4 ч. вчера у нас приходили непрерывно люди, и все больше дамы, даже смешно. Пришли: m-me Бонье, т. Лёля, Нина Корш, Якунчикова, очень пикантная, богатая дамочка и милая и смешная и хорошенькая; желает с нами водиться. Затем Дроздова, Членов, Володя, Ольга с мужем, а дальше приехали Шлиппе в количестве 4. Еще подъехали бабушка и мама. Привезли мне Шлиппы серебряных подарков -- ты рад? Было не то что нудно, а просто я отвыкла от их среды, от их мнений, убеждений, хотя ведь я росла с ними. Ужасно ты им понравился, они рассматривали все твои карточки и любовались тобой. А я ликовала. Антонка, ведь ты мой? Я тебя никому не отдам, слышишь? Лучше тебя нет никого. Нежность ты моя. Дроздова все чудит, рассказывает про свои романы с Упрудиусом и болтает ужасные вещи, все про любовь, про блаженные минуты, смешит отчаянно. Членов спросил, нормальная ли она.

У меня теперь одна отрада -- это то, что я пою. Пою каждое утро. Горло пока в порядке. Шью себе белое платье, надо шить шубу, да лень приниматься. Мечтаю о поездке к тебе, дорогой мой, и уже волнуюсь. А вдруг нельзя будет?! Я только боюсь, что в Ялте будут таскать по гостям и к нам будут ходить, а я хочу только тебя одного с утра до вечера и с вечера до утра. Ты это понимаешь?

Ушков просил передать, что если ты поедешь в Севастополь, то чтоб ты остановился отдохнуть в Форосе непременно. Согласишься? Вряд ли!

Ну, милый, до завтра; пишу тебе каждый день, а кажется, что ничего не пишу, это значит, что надо мне тебя видеть и чувствовать. Маша ждет, чтоб опустить письмо.

Addio, любовь моя, целую тебя крепко и люблю крепко. Кланяйся матери. Сегодня у нас 1® тепла. Люблю и обнимаю.

Твоя собака

318. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 ноября 1901 [Ялта]

Сегодня нет от тебя письма, жена моя хорошая. Ну что ж, погожу до завтра. Ты пишешь, что жаждешь прочесть мой новый рассказ. Но при теперешнем настроении, в этой паршивой Ялте я не могу написать ничего такого, что могло бы, по твоему мнению, утолить жажду.

Пьеса Немировича будет иметь успех. Не падайте духом. Только следовало бы одновременно репетировать и "Мещан", а то после Рождества нечего вам будет играть, кроме Немировича. А Алексеев, очевидно, немножко упал духом. Он избалован успехом, а это значит, что полууспех для него нож острый.

Мать благодарит тебя за письмо. Ты пишешь ей насчет эмса и горячей воды. Но все это, дуся моя, невозможно. И не пиши насчет еды, ибо сие бесполезно. Мать и бабушка -- обе старухи, они очень беспокоятся, обе хлопочут, но все же одной 70, а другой уже 80 лет.

Твои письма очень интересны, я читаю по два, по три раза.

А бани здесь нет, мыться негде! Мою одну только голову.

Целую тебя крепко. Не забывай твоего мужа. Напиши два слова о здоровье Лужского.

Твой Antonio

319. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1901 г. 27-ое ноября ночь [Москва]

Здравствуй, дорогой мой, южный мой цветок! Как живешь? Как настроение? Ты меня не дразни, что приедешь в Москву в январе. Я этим живу и мечтаю об этом. А ты вдруг замолчал о приезде. Отчего? Поговариваешь ехать за границу. Не надо этого, милый мой. Ты будешь так далеко от меня! Когда я начинаю писать тебе, мне почему-то все кажется не важным и я теряюсь, и не пишу тебе многих пустяков, кот. все-таки наполняют и письма и жизнь. Но я думаю, что то же самое и с тобой. Когда нет главного, т.е. нашей совместной жизни, то остальное кажется мало интересным. Права я?

Я знаю, что ты томишься в Ялте, скучаешь, и одно меня только утешает, что здоровье твое в хорошем состоянии. Милый, пиши мне больше о своем самочувствии, не воображай, что это может надоесть мне, как ты говоришь всегда. Мне все близко и дорого, что тебя касается. M-meе Бонье говорит, что ты очень хорошо выглядишь и настроение хорошее было у тебя. Правда? Да я и по письмам чувствовала это. А в последних читаю что-то другое. Ты здоров?

Завтра будет письмо от тебя. Собака твоя все такая, только худеть начала. Ночи мне противны, без аппетиту ложусь. По утрам все пою, пока голос есть. Читать почти не приходится, и это меня нервит сильно. Мне так хочется увлечься какой-нибудь книгой. Антонка, дусик, ведь я буду знать, что ты напишешь новенького, буду? Ты мне пришлешь?

Мне так хочется прижаться к тебе, слышать стук твоего сердца, чувствовать тебя так близко, близко и потихоньку рассказывать тебе обо веем. И знать и чувствовать, что ты меня любишь, золото мое. Меня ведь никто так не любит, как ты, правда или нет? Как мы встретимся? Как поглядим друг на друга?.. У меня сердце лопнет. А ты будешь сдержанный и как будто ничего не волнуешься. Ты думаешь о том, как мы свидимся? Ты меня будешь крепко, вкусно целовать и обнимать? Как скверно жить без ласки...

Отыграли сейчас "Сестер" в 39-й раз. Лужскому лучше гораздо. "Штокман" прошел вчера с треском1, после 5-го вызывали раз 20. "Сам" в насморке. Артему что-то опять нехорошо.

Ну покойной ночи, милый. Воздух у нас отличный в квартире, сухости не чувствуется, жары нет, приятно.

Целую крепко.

Твоя собака

320. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 ноября [1901 г. Ялта]

"Я пишу скучно, однообразно, неинтересно..."1. Ты уж и забыла, что писала мне сии слова, дурочка моя. А я так люблю твои письма! Пиши и скучно, и однообразно, только, пожалуйста, почаще, а я за это буду присылать тебе картинки.

Как решила? Приедешь в Ялту на Рождестве или нет? Мне это нужно знать наверное.

У нас в доме холодно; печки, случается, бывают горячие, но тепла не бывает. У меня в кабинете обыкновенная температура +12 и редко бывает +13. Камина топить нельзя, потому что от камина у меня глаза болят. А при 12 градусах работать трудно. Злюсь только и больше ничего, хотя и знаю, что это глупо.

С каким удовольствием я теперь поговорил бы со своей женой, потрогал бы ее за лоб, за плечи, посмеялся бы с ней вместе. Ах, дуся, дуся!

Ну, Бог с тобой, будь жива и здорова, и весела. Пиши!

Твой Antonio

321. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Напишу тебе хоть несколько слов, дорогой мой, чтоб ты каждый день имел письмо от меня. Сейчас очень поздно, и я сильно устала. Целый вечер волновалась в мамином концерте, а потом ужинали у наших, -- и я как разбитая.

Почему второй день нет писем от тебя? Меня это мучает. Последние письма были тоскливые и вдруг -- ничего. Меня это беспокоит. Здоров ты? Голубчик, любимый мой, не скрывай от меня ничего, что бы ни было.

Мысли и мечты о тебе помогают мне жить, заставляют бодрее смотреть на жизнь. Не сомневайся во мне, верь мне, что я люблю тебя.

Антонка, может, ты удерешь вместе со мной в Москву, если мне можно будет приехать? Проживешь здесь с месяц, и нам обоим будет легче. Что ты на это скажешь? Ответь мне, дусик. Твои письма стали неласковые.

В театре не была сегодня. Вишневский помогал мне в концерте продавать афиши, продали на 60 р. Концерт прошел хорошо. Было много народу. Самуэльсон играл.

Сегодня утром был у меня Петр Кожевников и привел свою жену. Противный он, не люблю. Воображает, что я заведу с ним знакомство. Завтра мы обедаем у Коновицер. Ну, кончаю, родной мой, близкий мой. Умоляю, пиши все о себе, всякую твою мысль, кот. заползает к тебе и будет мучить, пиши все откровенно. Когда мы будем вместе, неразлучны?! Так жить бессмысленно.

Целую тебя любовно, дорогой мой. Люби меня и вспоминай чаще.

Твоя Оля.

Васильева уехала сегодня за границу со своими птенцами.

322. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое ноября утро [1901 г. Москва]

Милый мой, вчера получила сразу 2 письма твои, а то я уже начала беспокоиться. Спасибо, дорогой мой! Только мне от этих писем больно стало. Ты скучаешь, у тебя отвратительное настроение, ты возненавидишь театр из-за меня, а между тем он-то и сблизил нас. Дусик, брось хандрить, не стоит. Ты ведь большой человек, с большой душой. На январь возьми да приезжай. Январь -- месяц ровный, переходов резких не бывает, и ты поживешь и поработаешь здесь отлично. Я знаю, что легкомысленно ты не поступишь, и потому пишу так.

Зима стоит теплая все время, таяло третьего дня.

Я живу зря, без смаку. Настроение среднее; на людях болтаю.

Квартирой очень довольны, только без тебя скучно. Ты должен пожить здесь.

Знаешь, Антон, на мамином концерте был наш обер-пастор и делал мне дважды выговор за мое венчание, т.ч. я даже испугалась. Говорит, что их церковь не может этого так оставить, без наказания. Мне было очень неприятно, но если он что-нибудь выдумает, то пригрожу, что перейду в православие. Надо мной хохочут все, что я испугалась.

Ну вот и перервали на целый час -- сидела Надежда Ивановна. Все про Сашу толкует. А другой бабушке плохо -- ты слышал? Матери Софии Петровны? Пожалуй, не выживет, очень уж стара.

Вчера мы обедали у Коновицер, вечером у нас сидела Лика.

Отчего ты так зябнешь? Вели больше топить. "Три сестры" ялтинские тебя расстроили, я чувствую. Но плюнь на это. Про Толстого я знаю, что ты только раз был у него, остальное ты скрываешь и не пишешь, что был у него несколько раз. Верно, грешишь по дороге и потому скрываешь от жены.

Не растравляй моей души мечтами о поездке в Италию! Ты приезжай лучше на праздники сюда, и мы поживем. Меня вряд ли освободят, напрасно только я этим себя тешила. Хотя буду все время напоминать об этом. Немирович хотел бы очень, но ведь не от него зависит. Перед праздниками публика туго ходит в театр, и потому надо ставить хлебные пьесы.

Репетируют теперь 3-ий акт, где меня нет. Я не слыхала...

Antonio, мой милый, будем веселее, не будем киснуть, хочешь? Я все время пишу тебе скучные, невеселые письма и мало развлекаю тебя. Это моя ошибка, хотя я сама все время не весела, могу оживляться только не надолго. Целую тебя, дорогой мой, много раз и умоляю не хандрить.

Твоя собака

323. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 ноябрь [1901 г. Ялта]

Книппуша моя милая, умница ты моя, я жив и здоров, чувствую себя сегодня недурно; и погода великолепная, солнечная, а вчера была буря, дождь, ломало деревья.

Гостиницы в Севастополе отвратительные, подлые; если, допустим, 21 декабря ты приедешь в Севастополь, то 21-го же будешь и в Ялте. Приезжай, моя милая, умоляю тебя! Я очень скучаю, так скучаю, что совсем не могу работать, а только сижу и газеты читаю. Будущую зиму я буду жить в Москве во что бы то ни стало, что бы там ни говорили доктора. Или под Москвой, где-нибудь на даче, в Царицыно или Химках.

Скажи Маше, чтоб она привезла: 1) фартуков для прислуг, 2) белых тесемок для белья, 3) черных тесемок подол подшивать, 4) перламутровых пуговиц для белья. Это продиктовала мне мать.

Вчера у меня был Горький. Он здоров, собирается написать еще одну пьесу. Живет он в Олеизе, где нанял дачу.

Получила ли открытое письмо с изображением Толстого?1

О. О. Садовская мне очень нравится, она настоящая, неподдельная артистка-художница, очень талантливая2.

Ну, дуська, Бог с тобой. Целую тебя без конца и радуюсь, что я женат на тебе. Приезжай, милая, хорошая, добрая моя немочка, актрисуля. Приезжай!

Твой Antonio

324. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое ноября ночь [1901 г. Москва]

Как живешь, Антонка мой? Что новенького? Ты мне давно уже не объяснялся в любви, потрудись повторить в следующем письме, чтоб я почувствовала. Я тебе тем же отвечу.

Я чувствую, что тебе лень писать письма твоей жене. Мне кажется, ты бы с удовольствием замолчал и только бы получал мои письма. Тебе никогда не хочется сказать мне что-нибудь, а пишешь так, по привычке. Мне интересен только ты, твоя душа, весь твой духовный мир, я хочу знать, что там творится, или это слишком смело сказано и туда вход воспрещается? Нет, право, Антон, мною овладевает какое-то беспокойство, какая-то тоска, отчаяние, когда я чувствую, что ты от меня отдаляешься, и когда я начинаю мало понимать тебя.

Как мы будем дальше жить!! Ужасно мне хочется целовать сейчас твой милый, милый лик и хочется, чтоб ты был в мягком, юмористическом настроении и угощал бы "словечками". И заснуть хочется у тебя на груди, чтоб мне было тепло и любовно...

Сейчас вернулись от Тихомирова, куда ездили с Машей после "Дяди Вани". Приехали в самый ужин. Народ все сидел неинтересный: Невежин, Лавров, Саблин, Иванов Ив. Ив. etc.. Моя соседка Ольга Ивановна Лашкевич просила тебе кланяться, она знала тебя и играла с тобой в крокет в Воскресенске -- помнишь? Было нудно, скучно, я хлопала глазами, и скоро уехали. Членов все нас увлекал поехать кататься, но мы не согласились. Много было итальянцев -- курьезное сочетание с тихомировскими типами.

Сегодня днем я была у Лужских. Вас. Вас. совсем оправился, уже выезжал сегодня, молодцом. Перета трогательна своей любовью к мужу.

Сегодня играл профессора Кошеверов, и играл порядочно, он играл худого, больного, с следами красоты. Грим был отличный. Театр был полный, принимали очень шумно. Радуйся, мой поэт. Антон, ты сейчас посмеешься надо мной: пьеса осталась без Широковой -- перепробовали 5-х и все никто не сумел дать светскую изящную даму, даже Савицкую пробовали. Все начали на меня нападать, т.е. товарищи, что я должна предложить себя. Вл. Ив. мне ни слова, и когда я заговорила, то он сказал, что не уверен, выйдет ли она у меня. Я попробовала читать. У меня выйдет из нее очень темпераментная, непосредственная, растрясшая свою все-таки одаренную натуру на пустяки, выйдет очень светская, изящная. Старухи, т.е. пожилой не выйдет. Ты смеешься надо мной? Что я все-таки играю Широкову? Еще не знаю, как пойдет на сцене. Юля у меня отлично вышла, все удивились. Теперь ее играет Лилина.

Не смейся надо мной и не сердись, дусик мой, любовь моя. Пришли мне веселое письмо, если напишется. Пиши мне откровенно все твои мысли. Приедешь в январе? Целую и ласкаю мужа моего драгоценного. Спи спокойно, не зябни, вспомни, как я тебя грела.

Целую.

Твоя собака

325. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 дек. [1901 г. Ялта]

Милая собака, поздравь, я получил письмо от Варфоломея Смолича, твоего аксеновского приятеля. Он пишет: "Прошу передать мой привет Ольге Леонардовне и сообщить, что таинственный цветок не поддался моему искусству и остался неизвестным".

Получил от Членова письмо. Он в восторге от вашей московской квартиры, от вас обоих, от Маши в особенности, и пишет, между прочим, будто ты говорила ему, что про меня печатать в газетах запрещено. Должно быть, он не понял тебя.

Сегодня пасмурно, скверно. Что бы ты там ни писала, пьеса Немировича будет иметь успех; он московский автор, и все, что он ни пишет, как раз по москвичам. Только зима эта пройдет у вас в общем вяло и ни то ни се.

Целую и обнимаю жену мою ласковую, умную, великолепную. Благословляю тебя и опять целую.

Твой Antonio.

В Кадетский корпус Возницыну посылаю карточку. Уж очень ласково пишет!1

326. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое декабря 1901 г., ночь [Москва]

Так мои письма ты читаешь с интересом, дорогой мой? Спасибо тебе. Дусик ты мой ласковый! У тебя лицо теперь верно неприветливое, правда? Я тебя представляю во всех настроениях, со всяким выражением лица. Ужасно люблю вспоминать тебя, когда ты по утрам сидишь на кровати, после умывания, без жилета и спиной ко мне. Видишь, какие у меня грешные мысли, а бывают еще гораздо более грешные, о которых я молчу. Прости жену свою за безнравственность.

А насчет Эмса ты, друг мой, верно капризничаешь, все это очень просто и твое дело сказать твердо, чтоб это было исполнено без разговоров. Пиши мне больше о здоровье. Когда ты принимаешь ol. rie. и что другое, чтоб я все знала. Вообще я чувствую, что ты мне половину не пишешь.

Видишься ли с Средиными? С Альтшуллером, с кем еще? Меня ужасно беспокоит, что ты зябнешь, -- как от этого неуютно на душе делается! Поступи хоть раз в жизни энергично, распорядись, настой, чтоб у тебя было тепло. Это тебе без меня холодно.

Вот Маша все приведет в порядок на Рождестве. А я здесь буду совсем одна... Если бы ты приехал! Нельзя?

Сегодня вводили в 1-м акте меня с Лилиной, Санина -- Алфеева, завтра опять 2-ой акт. Говорят, что у нас с Лилиной выйдет "номерок"1. Посмотрим.

Настроение в театре нудное, неприятное. Сейчас сыграли в 40-й раз "Сестер". Какой-то голос вызывал автора. Решили, что я тебя прячу. Смотрела сестра Алексеева, живущая в деревне и вся ушедшая в народ. Она очень талантлива, устраивает спектакли для народа и просила тебе передать, что твоя "Канитель" производит фурор. Она удивительно симпатичный, простой человек, и весь строй их жизни с мужем мне нравится чрезвычайно2.

Знаешь, только что уехала Васильева, как сегодня пришел из ее квартиры дворник с письмом от хозяина, кот. извещает о том, что ограбили квартиру. Маша завтра поедет, узнает.

Завтра у нас обедает София Влад., Надежда Ив. и Володю звала. Вечером, верно, буду дома. Писал тебе Членов о Пироговском съезде и о спектакле "Дядя Ваня"?3

Ходишь ли ты гулять? Двигаешься? Дусенок мой, целую тебя крепко и люблю. А куда мы летом поедем? Ты надумывай. Фантазируй и пиши мне. Прижимаю тебя и грею на своей груди, дорогой мой.

Твоя собака.

Кланяйся матери.

327. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое декабря вечер [1901 г. Москва]

А ты 25-ого вспоминал наш маленький юбилей, Антосик?1 Я вспоминала. Сегодня я пела и вдруг несут заказное письмо -- я обрадовалась, полетела, -- вдруг смотрю -- Маше! Осечка! Завтра, верно, получу письмецо.

Сегодня репетировали 2-ой акт, теперь идет чище, переменили mise en scХne и лучше. Немного начинаем оживать.

Обедал у нас сегодня народ: Иван с женой, Надежда Ив., Володя, д. Саша, Муратова, т. Лёля -- большинство экспромтом. После обеда, к вечеру приехала твоя знакомая София Марковна Адель, Дроздова, заезжал Влад. Ив, -- болтали, попели. Дроздова увлекала моего брата, сидела на chaise longue, его заставляла сидеть на полу у ее ног, смешили нас. Муратова чудила, много рассказывала, и мы смеялись очень много. Рассказывала, как они в Ярославле играли феерию "Кузнец Вакула"2, и как Москвин, изображая черта, летал по воздуху, а Чалеева -- ведьма -- верхом на помеле, описывала их костюмы, и как их привешивали на веревках3. Чудно! Как один актер, играя Отелло, в последнем акте сказал вместо "в связи преступной" -- "в прязи свеступной" -- а она, играя Эмилию, так растерялась, что вместо "мой муж", говорит "мой мох, мой мох" и ни с места. Это была ее вторая роль после выхода из школы. Рассказывала она уморительно. Вообще посмеялись.

Посылаю тебе снимок с юбилея Потехина. Полюбуйся на свою жену. Говорили, что я была очень интересная, причесана вниз и в белом платье. И на мамином концерте остались мною довольны, пондравилась очень. Мать рада, рассказывает с упоением. О, матери!!

Дусик милый, как твое здоровье, как настроение? Пиши больше о своей особе, у тебя что-то новое зародилось в голове, какие-то новые мысли, которых я еще не знаю.

Как аппетит? Милый, родной мой, что думаешь о своем приезде в Москву? Как смотришь на это. Пиши все, мой нежный, мой дорогой.

Целую тебя крепко и скучаю без тебя. До завтра, Дусик милый! Ты не охладеваешь ко мне, потому что не видишь меня? А ты меня чувствуешь?

Твоя собака

328. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

3 дек. [1901 г. Ялта]

Милая моя собака, ненаглядная, сегодня пришло от тебя два письма: одно так себе, другое грустное. Ты пишешь, что уже два дня не получала от меня писем. Только один день я пропустил, все же дни писал тебе. И вчера не писал тебе, потому что от тебя письма не было, было скучно и не хотелось нагонять на тебя меланхолию. Ты жалуешься, что мои письма стали невеселыми. Обстоятельства такие подъехали, дуся моя; то одно, то другое, а сегодня я, как дурной, голова пуста, чувствую слабость -- это оттого, что вчера нажарили мою печь, всю ночь было жарко и душно, и от печки несло, как из пекла. Ну, да все равно! Сегодня опять очень хорошая погода, теплая и солнечная. В саду работают турки, делают плантаж, т.е. копают на 5/4 арш. глубины -- это для винограда, который я получил в подарок от одного из служащих в Никитском саду. Это самые лучшие сорта, какие только существуют на свете.

Сегодня получил из Америки "Foma Gordeyev (dedicated to Anton P. Chekhov)"1 -- толстая книга в переплете. Вчера у меня была m-me Татаринова. Сидела 2 Ґ часа.

Поехать с тобой в Москву? О, дуся моя! Приезжай, посоветуемся, и, вероятно, я поеду.

Я пишу вяло, без всякой охоты. Не жди пока от меня ничего особенного, ничего путного. Говорю не о письмах, а о произведениях. Как бы ни было, комедию напишу, дуся моя. И роль для тебя будет.

Я тебя люблю все крепче и крепче. Целую тебя, глажу тебя, мою собаку. Будь здорова и счастлива, не забывай мужа, люби, пока не надоест.

Твой Antonio.

Скажи Маше, чтобы она привезла холста для кухонных полотенец, который она покупает в кустарном магазине; мать просит еще семги.

329. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье декабря 1901 г. [Москва]

А я сегодня вечером дома и вдвоем с Машей -- чудеса!

Были, впрочем, -- одна моя старушка, Соня Малкиель и Дроздова, но все ушли часов в 7, и мы отправились в баню, потом поужинали, Маша уже легла, а я пишу тебе, а потом еще буду роль учить и номера придумывать. Заходила m-me Бонье за Машей, чтоб вместе смотреть "Ночи безумные" Толстого-сына1, но Маша отказалась и пошла Дроздова.

Прости, что я пишу на простой бумаге, но сейчас только заметила, что почтовая вся вышла. Ты прощаешь, муж мой строгий?

Сегодня я наконец купила себе мех на шубу, а то моя ползет по всем швам. И очень дешево. M-me Адель повезла меня на Ильинку в какой-то меховой магазин en gros2, и я там купила отличный большой мех темной белки за 50 р. И покрою шубу сереньким в тон белки и буду вся серая, как мышь. Мне это нравится.

Читаю теперь "Красный петух" Гауптмана по-немецки, когда прочту, напишу тебе впечатление. За границей пьеса шлепнулась3.

Отчего ты мне ничего не пишешь, какого ты мнения о Леониде Андрееве, или ты его не читал. Знаешь, он женится -- на курсистке, кажется. Мне нравится "Молчание" и "Жили-были", а остальные не особенно.

Часто ли ходишь в город? Как погода? Неужели все дождь? У нас сегодня милая погода -- 4® и приятно, мягко, зато вчера крутило неимоверно.

Для Широковой дирекция разрешает мне одевать три туалета на 1200 р. Это Савва мне сказал -- милостиво? Только я Ламановой ничего не скажу об этой сумме, думаю, что она дешевле устроит. Правда? Во 2-м акте у меня будет чудесное красное платье бальное, будет огнем гореть -- все зашито дрожащими блестками.

Спасибо за картинку, пришли еще, я ведь тебе письма посылаю каждый день.

Сегодня был первый раз в театре Лужский. Его встречали отчаянными аплодисментами. Он похудел и похорошел.

Ну, дусик, addio, ради Бога не зябни, мне за тебя холодно. Мне больно писать тебе, что надежда на мой приезд плоха. Если "Мечты" пойдут 18 или 19-го, то ясно, что пьесу эту зарядят часто на первых порах4. Влад. Ив. сделал бы это для меня, он сам говорит об этом очень деликатно. Милый, милый мой, это все ужасно. Я не знаю, что делать. Я разрываюсь. Хочу соединить несоединимое. Почувствуй мою теплоту, согрейся. Я тебя целую.

Твоя собака

330. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

4 дек. [1901 г. Ялта]

Здравствуй, супружница моя, дуся! Мои письма не нравятся тебе, я это знаю и ценю твой вкус. Но что же, милая, делать, если все эти дни я был не в духе! Уж ты извини, не сердись на своего нелепого мужа.

Вчера я был не в духе от твоего письма: ты написала, что не приедешь в Ялту на Рождестве. Не знаю, что мне делать с собой. Одни доктора говорят, что мне можно в Москву, другие говорят, что совсем нельзя, а оставаться здесь я не могу. Не могу, не могу!

Что же, возьмете в аренду театр Омона? Оставаться в старом вам никак нельзя, ибо вы сгорите там рано или поздно, да и место не центральное. Я все боюсь, как бы не загорелось у вас во время IV акта "Трех сестер" -- ужасная толкотня и чепуха на сцене1.

Не стесняйся, собака, пиши мне все, что взбредет в голову, разные мелочи, пустячки; ты не можешь себе представить, как ценны для меня твои письма, как они умиротворяют меня. Ведь я тебя люблю, не забывай этого.

Сегодня буду в Олеизе у Горького. Быть может, побываю и у Толстого.

Вчера приходил татарин, богатый, и просил у меня денег под проценты. Когда я сказал ему, что денег под проценты не даю и считаю это грехом, то он удивился и не поверил. Один хороший знакомый взял у меня 600 р. "до пятницы". У меня всегда берут до пятницы.

Целую и обнимаю мою жену хорошую. Не сердись, деточка, если, случается, нет от меня письма. Виноват, но заслуживаю снисхождения.

Твой муж Antonio.

Нет ли новых пьес? Получил письмо от Федорова, автора "Бурелома"; пишет, что посылает Немировичу пьесу2.

331. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое декабря 1901 г., ночь [Москва]

Bonjour, mon petit Toto!1

Отчего, когда я всего один день не получаю писем от тебя -- мне этот день кажется вечностью! Я себя ловлю на том, что успокаиваю себя тем, что только вчера получила письмо. Ух, как нескладно написала! Прости, мой писатель!

У меня недоумение перед будущим. Ну, да что там!

Как ты живешь? Говоришь, что злишься? Смотри, похудеешь от этого внутреннего раздражения.

Я вчера в бане вешалась "au naturel"2 и во мне оказалось 3 п. 20 ф. -- немного, правда? А в тебе сколько теперь? Дусик, милый, золотой мой, неужели у тебя нет никакой отрады в том, что ты можешь писать, неужели это тебя не увлекает, не захватывает? Мне кажется, именно когда в жизни идет тоскливая полоса, одно спасение -- уйти в работу, мечтать, создавать, смаковать все это. У тебя тем более такое большое богатство материала, наблюдений, что только посиди немного и выйдет красота. Ты ведь мой большой талант! Ты -- русский Мопассан.

Был ли ты еще у Толстого? Отчего ты подробнее не пишешь -- как прошло ваше свиданье? Я знаю только факт, что ты был там. Мне этого мало, как я ни мирилась с твоими лаконическими письмами. Ты скоро мне будешь писать, верно, открытки, а потом просто присылать два слова: "я живу" или что-нибудь вроде этого. Лучше выругай меня, скажи, что ты недоволен жизнью, что я должна жить с тобой, вместе, а то на кой тебе такая нелепая жена. Я соглашусь. Конечно, я поступила легкомысленно. Я все надеялась, что твое здоровье позволит тебе провести хоть часть зимы в Москве. Да не выходит, Антончик мой! Скажи мне, что я должна делать. Без дела совсем я надоем тебе. Буду шататься из угла в угол и придираться ко всему. Я уже совсем отвыкла от праздной жизни и не так уже молода, чтоб в одну секунду сломать то, что мне досталось так трудно. Я чувствую массу укоризненных глаз на себе: отчего я не бросаю сцену, как я допускаю, что там один, тоскуешь, etc.. Все, все я знаю, милый мой, и оттого много молчу и перед тобой в особенности. Не знаю, чего я и сейчас-то расписалась. Не сердись на меня и не волнуйся.

В театре отрадного мало. Репертуар съеживается адски: готовим всего 3-ю пьесу, и та неизвестно когда пойдет. Нескладно все.

Да, Антончик, наша одна артистка хочет издать лист с подписями всей нашей труппы, всякого рода изречения, кто что хочет, и ужасно просила меня -- не дашь ли ты согласие поместить твой автограф; хочет просить и Горького и Гречанинова и Симова, словом, всех причастных нашему театру. Согласен ты или нет? Да, это устраивает Рындзюнский, а Назарова другое -- с фотографиями. Ты ничего не будешь иметь против? Ответь.

Целую тебя крепко, муж мой удивительный.

Твоя собака

332. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое декабря ночь [1901 г. Москва]

Дусик милый, я устала адски. Сейчас час ночи, а я только что вернулась с репетиции. Отделывали 2-й акт, и теперь он идет, расчищается. Очень было трудно улаживать его -- очень уж народу много.

Сегодня получила сразу 2 письма и счастлива. И опять прозвучали нотки более веселые, правда? Скажи мне -- ты был нездоров? Ты пишешь -- "сегодня чувствую себя недурно" -- а раньше, значит, было нехорошо? Береги себя, умоляю тебя.

Не тоскуй, голубчик, подумай, какая чудная будет встреча, как все будет полно и хорошо! Ты себе представляешь? Роднуля ты моя.

Будешь писать Смоличу1, поклонись от меня. А я бы рада была повидать Варравку. Кланяйся Горькому, когда увидишь.

У нас тепло, больше -4 не бывает. Чудесная зима.

Я с 5 час. торчала у портнихи, а с 6 Ґ до 12 Ґ на репетиции и потому отупела и одурела. В "России" Дорошевича надо почитать: "Матренинская община"2. Розничная продажа ведь запрещена.

Ну дусик, спи, пусть тебе снятся сны золотые, полные красоты, ласки, любви. Целую дорогую твою голову, гляжу в твои добрые красивые глаза и вижу в них любовь к твоей собаке. Не тоскуй, пиши и мне и России побольше.

Твоя собака

333. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

6 дек. [1901 г. Ялта]

Ты, пупсик милый, требуешь подробностей -- вот они1. Эмс я пью вот уже два дня, по утрам; устраивать это нелегко, так как приходится вставать, надевать сапоги, звонить, потом ждать, потом снимать сапоги и опять ложиться... Ты нагадала ol. ricini: принимал я его сегодня утром, так как вчера ел свиные котлеты, которые вызвали целую бурю. Со Срединым давно не виделся, недели две -- у него в доме серьезно больная, с Альтшуллером видаюсь изредка. Альтш. очень занят, лечит Толстого... Теперь в Ялте тепло, и потому я не зябну. Поступать энергично, как ты советуешь, распоряжаться и проч. никак нельзя, так как топят печи безобразно; натопят так, что потом ночь не спишь.

О Пироговском съезде и о "Дяде Ване" Членов не писал мне. Гулять хожу, но редко. Двигаюсь вообще мало. Ну, вот тебе самый подробный ответ на твои вопросы. Довольна?

Вчера я был у Алексея Максимыча; дача у него на хорошем месте, на берегу моря, но в доме суета сует, дети, старухи, обстановка не писательская.

А что у Васильевой могли украсть воры?

За границу поедем, но не в Италию, не в Ниццу, а давай махнем в Норвегию, на север, оттуда в Данию... Хочешь? Поедем, балбесик мой милый? А своим директорам скажи, что раньше первого сентября я не пущу тебя в Москву, пускай хоть увольняют тебя. У меня в августе или в конце августа поспеют чудесные яблоки. А груши? Таких груш ты никогда не ела. Дуся моя, если бы я теперь бросил литературу и сделался садовником, то это было бы очень хорошо, это прибавило бы мне лет десять жизни.

Что мне делать с животом моим?

Ну, по обыкновению, целую тебя, моя радость. Будь здоровехонька, храни тебя Бог, будь за твоей спиной ангелы.

Твой Antonio.

Сегодня приходил грек и просил 600 р. под проценты. Хорошая у меня репутация!

334. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое декабря 1901 г., ночь [Москва]

Посылаю тебе, милый мой дусик, вырезку из "России" про наш театр1. Немного не нравится мне, -- очень уж "защитительно" написано. Положим, прочла невнимательно. Прислал мне ее сегодня д. Саша со своими примечаниями.

Сегодня репетировали до 5 Ґ ч. первый акт. Влад. Ив. раздражен был адски и недоволен сильно, неистово удрал в конце репетиции к себе в кабинет, поругавшись с Судьбининым2. Я зашла к нему, чтоб поговорить, -- жалко его стало. Он сильно нападал на труппу, говорит, что служить на жалованье могут только человек 20 работающих, остальных же только нанимать, когда нужно. Я его понимаю, т.е. то, что он так нервит. Ведь теперь должна решиться судьба нашего театра, и при такой медленной работе дело не может идти на лад. 2-ой месяц репетируют его пьесу и только вчера первый раз попробовали 3-ий акт в декорации, а 4-го еще и mise en scХne не написана3. Сегодня репетиция опять не клеилась. Я устала, как сатана. Меня Алексеев очень хвалит и смеется, когда я начинаю трещать на сцене. Меня не мучает, очень рад, что у меня выходит характерная роль. Я играю Широкову очень темпераментно и потому утомляюсь после репетиций. Санин недурно говорит речи Алфеева. Вообще-то налаживается, да только очень туго. Савицкая рюмит во 2-м акте, по-моему, этого не надо4. Ну, приедешь -- увидишь сам.

После репетиции мы с Машей ездили к Андреевым поздравить именинника -- мужа Ольги моей. Да, у нас были сегодня Лавров с Софьей Федоровной5, но я их мало видела, они скоро ушли после моего прихода. Маша потом поехала к Коновицер и хотела с ними и с Бонье ехать к Омону, но не достали билета. Я приехала домой в девятом часу, пела, пела, и это меня успокаивает и примиряет со всякими невзгодами. Да, сегодня была у меня Элька моя милая с Володей. Она вчера приехала из-за границы -- мила, свежа, энергична, рассказывала -- так на меня и пахнуло западной культурной жизнью и раззадорило сильно. Какая здесь, право, спячка! Я, например, живу круглым невеждой -- не слежу ни за какой литературой, ничего не читаю, просто свинство, теряю всякое чуточное уважение к себе как к человеку. Никакого журнала не получаю. Фу, как гадко. Я разозлилась и потому кончаю письмо. Я больше всего боюсь стоячей воды, а сама лезу в нее.

Ну, покойной ночи, дорогой, пиши о себе, о здоровье, о работе. Кланяйся мамаше. Целую тебя.

Твоя собака

335. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7 дек. 1901 [Ялта]

Актрисуля, что же ты не слушаешься мужа? Отчего ты не сказала Немировичу, чтоб он выслал последний акт "Мещан"? Скажи ему, дуся! Ах, как это обидно, как это некстати, что ты не приедешь в Ялту на праздниках. Мне кажется, что я увижусь с тобой через много лет, когда уже мы будем стариками.

Сейчас говорил в телефон с Л. Толстым. Читал конец "Троих", повести Горького. Что-то удивительно дикое. Если бы написал это не Горький, то никто бы читать не стал. Так мне кажется, по крайней мере.

А я, дусик мой, последние дни был нездоров. Принимал касторку, чувствую, будто отощал, кашляю, ничего не делаю. Теперь полегчало, так что завтра, вероятно, примусь за работу... Одиночество, по-видимому, очень вредно действует на желудок. Не шутя, милюся, когда же мы опять будем вместе? Когда я тебя увижу? Если бы ты приехала сюда на праздниках хотя на один день, то это было бы бесконечно хорошо. Впрочем, как знаешь.

Это письмо пишу я 7-го на ночь, а пошлю его завтра, 8-го. Ты все на обедах да на юбилеях -- я радуюсь, дуся, и хвалю тебя. Ты умница, ты милая.

Ну, Господь с тобой. Целую тебя без счета.

Твой Antonio.

Не затрачивайте много на пьесу, а то она не будет иметь успеха. 1200 р. на платья -- это черт возьми! Леонида Андреева я читал еще в Москве, затем читал его, едучи в Ялту. Да, это хороший писатель; если бы он писал чаще, то имел бы больший успех. В нем мало искренности, мало простоты, и потому к нему привыкнуть трудно. Но все-таки рано или поздно публика привыкнет и это будет большое имя.

336. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое декабря утро [1901 г. Москва]

Вчера ночью не писала тебе, родной мой, т.к. была уставши и потому пишу сейчас утром. Только что напилась кофе. Маша уже ушла в гимназию, по субботам она рано уходит.

Я тебя видела во сне, но не помню как. Когда ты будешь со мной, мой милый?! Последнее твое письмо от 1-го дек., а сегодня уже 8-ое и до сих пор ничего. Что это значит? Отчего ты мне так редко пишешь -- это бессовестно.

Вчера вечером я была у мамы, там пели квартеты, музыканили, а потом вкусно ужинали, потом разошлись. Поехала я к маме уже часов в 10, т.к. и у нас тоже сидел народ: m-me Бонье, Хотяинцева, Мизинова, Иос. Ал. Тихомиров, и мне не хотелось уходить, но надо было -- обязалась маме. Хотяинцева поправляла портрет Синани1, кот. рисовали Маша и Дроздова и кот. Маша хочет везти Синани-родителям. Вышел похож.

Вчера я не была в театре. Говорят, Влад. Ив. лежал вчера целый день и не был на репетиции 3-его акта. Сегодня опять 1-ый акт, а завтра днем генеральная 3-х актов. Тянем, тянем! Вытянем ли -- неизвестно.

Сегодня 500-ый спектакль в Москве у нас в театре. Навозим провизию и после "Сестер" думаем посидеть в фойе с Ґ часика. Я поставляю фрукты.

Послезавтра годовщина что ты уехал за границу. Помнишь? Как я ясно помню этот день!

Как ты себя чувствуешь, дусик мой? Отчего ты молчишь о своем здоровье? Отчего ты меня отдаляешь от себя? Не делай этого, умоляю тебя, будь со мной откровенен во всем, ведь я же не кукла, а человек. Ты ведь меня немного обижаешь таким отношением.

Сегодня играет Лужский -- первый раз после болезни.

В общем, все и везде скучно. Ничего хорошего в голову не лезет даже.

На Рождестве вы будете все вместе. Меня будешь вспоминать? Я или буду по гостям трепаться или буду букой дома сидеть. Не знаю, что буду делать.

Мне так бы хотелось составить кружок приятных умных людей около себя! А то все что-то ходят люди -- и неинтересно и пусто. Неизвестно, зачем это.

Ну, до завтра, милый, или до вечера, т.е. до ночи. Будь здоров, весел, покоен, работай, жену вспоминай. Кто тебя навещает? Ты не пишешь!

Целую тебя крепко, крепко.

Твоя собака

337. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое декабря 1901 г., ночь [Москва]

Я сейчас подвыпила, Антончик мой! Прости свою беспутную жену! После спектакля собрались в кабинете директора и угощались. Была кулебяка, была икра, семга, чай, фрукты, вино, шампанское, и болтовня. Я очень много хохотала. Пили за твое здоровье, милый мой! Было тесно и уютно.

Что бы ни было в жизни, а у меня есть Антон! Милый, любимый мой Антон! Не знаю, где и когда мы увидимся, но знаю, что задушу тебя в объятиях и зацелую, ты берегись.

Сегодня я целый день в театре, только успела приехать домой пообедать, выпить чаю и опять на спектакль. Первый акт наладили сегодня. Посмотрим, что завтра будет. Надо рано вставать и уже в 10 Ґ ч. быть в театре, а вечером играем "Дядю Ваню". Я тебе надоела о театре? Прости, дусик.

Утром я много думала о тебе. Пришивала пуговицы, чинила белье и думала о тебе. Спасибо, что написал, что любишь меня. Ты мне всегда должен говорить, что любишь меня.

Что же тебе еще написать? Только что утром писала тебе. Мне уже неспокойно делается на душе, если я не пишу тебе каждый день.

Господи, когда мы увидимся! Когда я буду иметь тебя около себя, чтоб ласкать, чтоб любить, чтоб слышать твой голос, чувствовать твой взгляд, полный любви, твою ласку! Милый, милый мой!

Ну, спокойной ночи, пойду в свою противную одинокую постель. Знаешь, я по привычке всегда засыпаю на правом боку, и мне все ты чувствуешься.

Целую тебя много раз и нежно и горячо. Обнимаю и целую всего.

Твоя собака.

Винограду я радуюсь. Я в саду отворую у тебя уголок и насажаю, чего хочу, и сама буду ухаживать и никого не подпущу. Ты позволишь? А какой вид имеет теперь сад?

До свиданья. Кланяйся матери. Чего тебе прислать? Напиши.

Я тебя люблю.

338. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое декабря ночь [1901 г. Москва]

Сейчас сыграли "Дядю Ваню" с аншлагом, дусик мой! Как тебе это понравится? В 62-ой раз.

Получила утром твое письмо. Ты пишешь, что твои письма мне не нравятся -- откуда ты взял это? Не нравятся, -- это значит, что в них звучит грустная нотка тоски. А письма твои мне нравятся все, я их читаю с жадностью и жду их с нетерпением. Я не знаю, как я проживу эту зиму, если мы не увидимся. Я засохну, завяну без любви, без ласки. У меня нет отрады. Если я устала, если я злюсь, расстроена, раздражена, мне некуда приткнуться, негде отдохнуть.

Что новенького у Толстого, у Горького? Был у них 4-ого или нет? Как твое здоровье? Не мучай меня, пиши все о себе, каждую безделицу.

Сегодня была генеральная трех актов. Вл. Ив. остался, кажется, доволен. Маша как-то не разобралась в пьесе, говорит -- скучно. "Сам" говорит из Астрова, а ходит из "Эдды Габлер"1. Марья Федоровна играет красиво и сама красива. Санин -- Алфеев -- так себе. Самарова -- искренно, хорошо, но расслабленно. Меня все хвалят. Говорят, что не похожа ни на одну прежнюю роль -- интересна, заграничный шик и огонь. Посмотрим. Мария Петровна еще не крепка в тоне, но наметила хорошо. 3-ий акт я смотрела первый раз. Хорошо играет Назарова немку-экономку. Бокач -- Вишневский вызывает приятный смех, но еще нет в нем изящного иностранца. Качалов -- князь очень прост, мил, симпатичен и искренно играет, т.ч. странно, что Вера не любит такого человека. Настроение есть в акте. Я должна смеяться, когда вспоминаю твои разговоры об отношениях Веры с князем -- помнишь? Савицкая все ревет -- ее, кажется, будут переделывать. А ей надо замуж, правда, а то она какая-то дикая делается, мечется. В жизни она начала ломаться, и на сцене нет в ней простоты и сердечности. Лужский не участвует в пьесе. Маша говорит, что 2-й акт скучен. Посмотрим, что будет. Сегодня перед спектаклем2 были у нас Иван с Соней и Членов. В субботу я думаю устроить пирушку и созвать чуть не всю труппу. Это надо сделать, сами напрашиваются. Если будет весело и непринужденно, то я буду рада.

Это ужасно, Антончик, что я не могу приехать хоть на 2 дня. Мне даже мечтать не о чем. Но поверь, что ужасно смутное время переживаем в театре, и к тому же последний спектакль 23-го, а 26-го опять утренний и вечерний. Антон, ты меня проклинаешь? Голубчик мой, все очень нелепо. Но ты не огорчайся, будем надеяться на лучшее, будем ждать. Целую твою милую голову тысячи раз. Как мне будет тоскливо на Рождестве и под Новый год!

Твоя собака

339. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Понедельник [10 декабря 1901 г. Ялта]

Милый дусик, вчера был у меня Альтшуллер, выслушивал меня, выстукивал, потом ушел. После этого началось у меня кровохарканье. Вот почему я не писал тебе вчера.

Сегодня крови уже почти нет, но все-таки надо лежать. Не беспокойся, друг мой хороший. Пишу тебе об этом, потому что ты сама велела.

Буду писать. Ветер неистовый. Пиши подлинней.

Твой Antonio

340. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое декабря [1901 г. Москва]

Я сегодня, Антонка мой, гадкая, нервная, все реветь принимаюсь, хожу букой -- знаешь? Целую тебя за подробный раппорт. Только напрасно ты не заведешь себе туфли, чтоб по утрам не напяливать сапоги, и потом можешь приказать, чтоб Эмс тебе подавали в известный час в кабинет. Марфуша -- девица исправная, и она с удовольствием сделает это. Насчет кишочков поговорил бы с доктором -- что делать. Не полагайся во всем на себя. Маша уже начала укладываться.

Я бессознательно злюсь на нее и ревную, что она поедет в Ялту и увидит тебя и будет с тобой. Это ужасно. Зачем так жизнь складывается?!

О новом театре пока ничего не слышно1.

Сегодня читали замечания после вчерашней генеральной. 3-м актом пока Вл. Ив. не доволен. Не доволен Станиславским и Савицкой. Конст. Серг. в 3-м акте точно с другой планеты слетел. В его роли надо уметь чувствовать красоту мысли, слова, а у него этого нет. В 3-м акте темнеет, сумерки, слышится звон вечерний. Но все как-то неполно, недохват. Наверное, исправится все.

В пятницу 14-ого и 16-го генеральная опять, и скоро представимся на суд толпы. Что-то будет?!

Ты с нетерпением будешь ждать газет? Тебе пошлем телеграмму.

Ну милый, любимый мой, нежный мой, кончаю, ибо завтра утром рано иду пломбировать 2 зуба, затем на репетицию, а вечером играю "Одиноких".

Пирушку в субботу 15-го отменяю, т.к. очень будет трудно на другой день -- генералка и "Три сестры".

Сегодня вечер я дома, попела с Соней Малкиель, сидела бабушка, заезжал Влад. Ив. Поздно пришла мама, попила чаю у нас. Просила, тебе кланяться. Я так редко ее вижу. Ну, целую тебя крепко.

Ты меня любишь, думаешь обо мне? Спи спокойно, дорогой. Садовником я разрешаю тебе быть, я сама тогда сделаюсь садовницей. Нет, без шуток -- это моя мечта -- к старости. Ну вот, все кончить не могу. Я мечтаю ехать с тобой куда-нибудь путешествовать. Хочешь?

Твоя собака

341. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

11 дек. [1901 г. Ялта]

Милая моя, хорошая, дуся, актрисуля, не сердись! Сегодня мне гораздо легче. Кровохарканье было лишь утром, чуть-чуть, но надо все-таки лежать, ничего не ем и злюсь, так как нельзя работать. Бог даст, все обойдется.

"России", которую ты обещаешь в письме, я не получил1.

Я тебя не жду на праздниках, да и не надо приезжать сюда, дусик мой. Занимайся своим делом, а пожить вместе еще успеем. Благословляю тебя, моя девочка.

Будь покойна, будь здорова. Завтра опять напишу тебе. Целую крепко.

Твой Antonio

342. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое декабря ночь [1901 г. Москва]

Сегодня я запломбировала два передних зуба, дорогой мой! Корчилась, когда мне сверлили машиной -- близко к нерву. На днях выдерну один. Возня противная -- я так запустила свои бедные зубы.

С какой гадости я начала писать тебе, милый мой! Прости.

Сегодня у нас первый почтенный мороз. Но ничего, -- красиво, сильно лунно.

День я провела неинтересно. Днем читали 4-ый акт в кабинете за столом. Потом я с Марьей Петровной учились "цапаться" по пьесе. Потом я пообедала, пошла мерить платья, а вечером играла "Одиноких" в 46-ой раз.

Яхонтова будет играть Лужский. Мы все просим Влад. Ив., т.к. Судьбинин неинтересен и пошл. Сегодня ему написали об этом, что-то он скажет на это! Может обойтись мирно, а может и наскандалить. Лужский играл в кабинете -- просто прелесть! Поднимет весь акт. А Судьбинин будет дублировать1.

Влад. Ив. спрашивал нас всех -- дать ли в конце 4-го акта хоть одну фразу между князем и княгиней, т.е. намекнуть, что она, испытавши сама мучения неудовлетворенной любви, больше и ближе поймет мучения мужа своего. А по-моему, это лишнее. Это должно выйти само по себе. Как по-твоему? Ты, я думаю, скажешь, что все это лишнее, и сама пьеса лишняя -- правда? Может, это и так, не знаю. Мы все будем отчаянно волноваться и за пьесу и за Влад. Ив. Пойдет пьеса, верно, 20-го. А там примемся за "Мещан". Ах, Антонка, а я все про театр. Это всегда так перед новой пьесой! Ты проклинаешь театр? Нет, не должен ты этого делать. Хотя можешь одинаково и любить и ненавидеть его.

Пирушку, кажется, надо будет устроить. Я было отказала, а Москвин с Лужским носы повесили, говорят, что "номера" уже начали готовить и хочется покутить. И правда -- Маша уедет на месяц -- долго ждать ее возвращения. А так -- покутим и Маша все расскажет тебе. Сами товарищи уже напрашиваются, да и я не прочь подурить. Они все-таки славные все.

Ну, до завтра, дусенок мой. Когда-то ты меня приласкаешь?! А я ведь тебя балую, что пишу каждый день, как ты думаешь, мой будущий садовник? А к тебе идет быть садовником -- таким тонким, поэтичным, задумчивым садовником!

Целую тебя, моего дорогого, в лоб, глаза, губы, щеки и в затылочек, если он выстрижен. Пожалуйста, не отпускай себе гриву.

Целую.

Твоя собака

343. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

12 дек. 1901 [Ялта]

Дусик, собака моя хорошая, я пишу тебе каждый день или через день, но не реже. Так буду и впредь писать, а если ты получаешь неаккуратно, то не моя в том вина. И впредь я буду писать тебе не реже, так и знай.

Здоровье мое, твоими молитвами, гораздо лучше. Крови уже нет, я сижу у себя за столом и пишу тебе сие, сегодня обедал, т.е. ел суп.

Ты спрашиваешь, отчего я отдаляю тебя от себя. Глупо, деточка!

Кто меня навещает? Альтшуллер лечит, был сегодня Средин Леонид, был Арабажин, ничтожнейший литератор, но шумящий, как водяная мельница. А больше никто не был. Впрочем, виноват: вчера была московская А. В. Погожева, которую я принял, к сожалению, очень нелюбезно, так как у меня было кровохарканье, пришлось молчать все время.

Все, что я писал и начал писать, пропало, так как теперь придется начинать опять... Я должен писать без перерыва, иначе у меня ничего не выйдет.

Дуся моя, не волнуйся, не сердись, не негодуй, не печалься, все войдет в норму, все будет благополучно, именно будет то, чего мы хотим оба, жена моя бесподобная. Терпи и жди.

Скажи Немировичу, чтобы он не очень волновался. Все будет очень хорошо.

"Россию" получил, спасибо1.

Обнимаю тебя крепко, до неприличия, крепко целую, на что имею полное право, как твой законный муж. Не забывай меня, пиши каждый день. Твои письма для меня лекарство, без которого я уже не могу существовать.

Целый день лупит неистовый дождь. Ну, будь здорова, Богом хранима, карапузик мой, актрисуля, собака.

Твой Antonio.

Пусть Маша привезет закусок. Пришли своему мужу конфект, мармеладу.

344. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

13 дек. [1901 г. Ялта]

Актрисуля, здравствуй! Я уже выздоровел, крови не видать, только слабость осталась -- давно не ел как следует. Думаю, что дня через 2-3 буду здоров совершенно. Принимаю пилюли, капли, порошки...

Ты пишешь, что 8-го дек. вечером была в подпитии. Ах, дуся, как я тебе завидую, если б ты знала! Завидую твоей бодрости, свежести, твоему здоровью, настроению, завидую, что тебе не мешают пить никакие соображения насчет кровохаркания и т.п. Я прежде мог выпить, как говорится, здорово.

Читал последний акт "Мещан". Читал и не понял. Два раза засмеялся, ибо было смешно. Конец мне понравился, только это конец не последнего, а первого или второго акта. Для последнего же нужно бы придумать что-нибудь другое.

Твоя роль в последнем акте ничтожна.

Я часто о тебе думаю, очень часто, как и подобает мужу. Ты, пока я был с тобой, избаловала меня, и теперь без тебя я чувствую себя, как лишенный прав. Около меня пусто, обеды жалкие, даже в телефон никто не звонит, а уж про спанье и не говорю.

Крепко обнимаю мою актрисулю, мою пылкую собаку. Да хранит тебя Бог. Не забывай и не покидай меня. Целую сто тысяч раз.

Твой Антон

345. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое декабря ночь [1901 г. Москва]

Муж мой, писатель мой, целую тебя в самые уста и говорю здравствуй! А значит, чутье мне подсказало -- ты был нездоров?! Умник, что пьешь опять Эмс и если бы пил все время, то и кишочки были бы исправнее. Ты спрашиваешь -- когда мы увидимся?! Антон мой, дусик мой, я и сама растерялась. Пьеса идет 20-ого, идет туго, в театре настроение скверное, т.ч. ты поймешь меня -- мне трудно просить отпуска, да и немыслимо дать его. 26-ого я уже играю "Сестер"1. 23-его еще играем. Все так ужасно складывается. Вчера не писала тебе, т.к. чувствовала себя скверно -- была нездорова, днем репетировала, а вечером -- "Сестры". Было трудно. Влад. Ив. говорит, что 4-ый акт давно выслал Горькому. А знаешь -- вчера Маша была у Телешовых и слышала, что 4-ый акт запрещен цензурой и пьеса не пойдет2. Увидим, насколько верен этот слух.

Сегодня у нас -20® -- мороз адский, у меня вся кожа болит, а лобные кости ноют. На улицах красиво -- лунный свет и костры всюду и вокруг них живописные группы сторожей, извощиков, городовых. Я люблю это. А морозы ненавижу. Я падаю духом и все плакать хочется. И сегодня уже ревела. В квартире у нас тепло.

Вчера Самарова прислала тебе и мне хлеб-соль -- очень мило: деревянное блюдо -- по средине написаны стихи, сверху дом из 1-ого акта "Дяди Вани", а снизу сама Самарова в роли Марины с самоваром -- масляными красками, и по блюду все разбросаны чайки. На блюде чудесное оригинальное полотенце, а на нем -- каравай (шоколад). Меня это очень тронуло. Вот стихи:

От старой нянюшки прошу хлеб-соль принять.

Совет вам да любовь и в доме -- полной чаши!

Сколь близки сердцу мне -- словами не сказать,

И вы, и Ванюшка, и все сестрицы ваши.

Сама бы приплелась, да ноженькам невмочь,

Вот так вот и гудут, так и гудут всю ночь.

Правда мило, дусик? Сегодня вечером мы с Машей ездили благодарить ее и очень славно провели время. Грекова не было; у нее живет Муратова, Бутова и сестра Самаровой -- художница -- жалкое слабенькое созданьице. У Грекова -- великолепнейший огромный портрет Чайковского, писанный Кузнецовым3. Чудо какой! Муратова дурила, смешила нас отчаянно.

Сегодня была у меня Соня Герье, была Элька с Володей, ели блины, потом я с Машей ездили к Ламановой смотреть мои платья. Маше очень нравится все. Опитц через Артема присылает мне еще твой большой портрет -- в субботу получу.

Влад. Ив. захворал, сильно простужен. Посылаем Вейнбергу альбом с нашими всеми фотографиями4. А ты, наверное, забыл послать поздравление?

Антончик, а комедию пиши непременно, ведь это будет переворот, ведь русских комедий нет и нет.

Вот пишу, а мысль все одна -- когда и где увидимся, когда я опять буду твоей, совсем твоей?

Целую тебя, дорогой мой, будь здоров, гуляй, двигайся, не тоскуй и будем ждать... Обнимаю и целую.

Твоя собака

346. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое декабря [1901 г. Москва]

Милый, дорогой мой -- ты был нездоров и меня не было около тебя! У меня сердце упало, когда сегодня я прочла твое коротенькое письмецо. Разлука еще мыслима, когда я знаю, что ты чувствуешь себя хорошо, но так -- это ужасно! Я способна все сейчас бросить и лететь к тебе. Я должна быть около тебя, должна устроить тебе жизнь хорошую, приятную, спокойную. И это будет, милый мой. Мне больно, очень больно, когда я представляю, как ты лежишь там один и тоскуешь... Я так плакала сегодня, Антон, ты ангел, ты знаешь это? Я знаю, чего ты хочешь, о чем мечтаешь, и обо всем ты молчишь, и терпишь и любишь. Я не стою тебя совсем. У меня голова какая-то путанная. Знаешь, дусик, я убеждена, что ты простудился, когда ездил к Горькому. Сознайся. Ты ведь как-то не умеешь устраивать, чтоб тебе было тепло и хорошо. Обо всем этом должна буду думать я, вся твоя персона должна принадлежать мне и тогда тебе будет хорошо. Антонка, не проклинай меня очень уж. Ты никогда не будешь упрекать меня за то, что я впуталась в твою жизнь? Ах, Антон, как бы мне сейчас хотелось стоять перед тобой на коленях и говорить много и горячо, о чем -- я сама не знаю. Ну, вот обо всем, о всей жизни моей, о моих мечтах, ну вот все бы вылилось таким горячим потоком! И чтоб ты меня понимал!

А какие у тебя сейчас верно большие тоскливые мысли!

Мне очень тяжело, родной мой! Завтра буду ждать письма от тебя, золотой мой, ненаглядный! Тебе бы хотелось, чтоб я была сейчас около тебя? Я бы тебя нежила, ходила бы за тобой, ьше 7000 р., говорит Горький. Как ты думаешь? Максимыч смешной, начал рассказывать о своей пьесе, которую надумывает. Будут фигурировать дачники, и всех ему почему-то хочется сделать кривыми, горбатыми и хромыми, т.е. мужчин; я его уверяла, что этого не надо. Достанется, говорит, в моей пьесе всем мужьям здорово, а женщины будут ходить суровые, как смотрители тюрьмы1. Воображаю, как это будет хорошо. Жалуется, что устал, хочется, говорит, сесть на крышу, за трубу, и посидеть спокойно.

Дусик, а страсти разгораются в труппе из-за ролей в "Вишневом саду". Я смеюсь -- такой миролюбивый, тихий человек, как ты, и возбуждаешь такие острые страсти. Даже Лилина, смеясь, говорит мне, что и у нее нутро кипит. Хочется играть Аню ей, а, пожалуй, не дадут. А по-моему, она даст аромат, молодость, если не фигурой, то взглядом, улыбкой, мягкостью. Шарлотта у тебя самая удивительная и самая трудная роль. "Создать" ее может, по-моему, только Лилина, но она хрупка для нее, мне кажется. В труппе поговаривают так, что Гаева должен играть Конст. Серг., купца -- Леонидов, Фирса -- Москвин, Пищика -- Вишневский или Грибунин. Повторяю -- это только болтают в труппе. Насчет женских все сбиваются, только не относительно меня. Качалов и я установлены. Посмотрим, что скажет дирекция.

Повторяем "Столпы общества".

Вчера вечером были у меня мать, Володя с Элей, тетка, д. Саша, Самарова, Эберле; я с мамой попела немного.

Д. Саша в новом мундире, чистенький, идет на "Цезаря"; написал тебе письмо. Утром был Маклаков.

Родной мой, пиши мне подробнее, что ты делаешь целый день. О чем думаешь? Милый, милый мой! Я уже мечтаю о той минуте, когда я тебя обниму, когда увижу на вокзале твое лицо.

Целую тебя; а лошадка-то твоя пожирела за лето, право. Котик сказала, что надо похудеть. Вот видишь. Прижимаю тебя к груди своей.

Твоя Оля

870**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье окт. утро [1903 г. Москва]

Я тебе пишу каждый день -- ты ценишь, дорогой мой? Пропустила только два дня: раз, когда была в адской мерлехлюндии, второй -- в день получки пьесы, 18-го окт., когда у меня голова была не на месте. Верно?

Вчера "Дядя Ваня" дал полный сбор. Каково? Мне очень игралось. Вишневский во 2-м акте так об меня руку распорол, т.е. о булавку какую-то, что потом играл с забинтованной рукой, и уверяет, что в первых рядах зашевелились и зашептали, когда увидели кровь после моего ухода в нашей сцене. Затем револьвер не выстрелил в конце 3-го акта. Это ничего. Вышло складно.

Сборы на "Цезаря" переполненные1. Теперь за запись билетов, кот. берут на себя артисты, записывающие должны платить 10 к. с рубля, и этот сбор идет в пользу школы2. Все толкуют о распределении "вишневых" ролей. Как-то будет! Влад. Ив. говорит, что Гаева все-таки должен играть Вишневский. По правде сказать, я Станиславского вижу скорее в Гаеве, чем в купце. Впрочем, может, ошибаюсь. Насчет женских ничего не понимаю. Неужели Аню дадут Андреевой?

Вчера не было письма от тебя. Как твои кишочки? Как самочувствие? Как кушаешь? Все, все пиши. Мне нужна каждая мелочь в твоей жизни. Vous comprenez?

Вчера был Федотов, просит читать на вечере в память Тургенева3. Я согласилась. Качалов тоже будет.

Цветут ли хризантемы? Ты ничего не пишешь. Что в саду делается? Кончили ли ограду? Какова погода? Зелено ли еще все? Сидишь ли ты на балконе? Ходишь ли в мой уголок с гамаком? Ответь на все. Умоляю. А ты помолодел лет на 8? А я постарела.

Сегодня обедают у нас Бунин и Найденов. Вечером мне хочется пойти в квартетное и под хорошую музыку подумать о Раневской.

Мама моя получила золотую медаль на Анненской ленте. Читал?4 И не ожидала она этого. Смеется.

Уже вошло в привычку среди артистов говорить словами Пищика: "вы подумайте". Это великолепно. Епиходова тоже ежеминутно цитируют. Все родное ведь.

Как Костя поживает? Выругай его за то, что он мне ни слова не пишет. Или у него романчик с m-me Бонье? Получил ли он мое письмо?

Обнимаю тебя, мое золото, моя нежность, моя поэзия.

Целую крепко.

Твой Венгерец

871. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 окт. 1903 г. [Ялта]

Ты, лошадка, пишешь, что Эфрос ничего не может испортить своим враньем, однако же его перепечатывают все газеты, буквально все провинциальные, а сегодня я видел в московском "Курьере". Что это за вредное животное!

Ты пишешь, что Гаева не может играть Вишневский. А кто же? Станиславский? Тогда кто же Лопахина? Лужскому нельзя давать ни под каким видом, он проведет или очень бледно или сбалаганит. Ему Епиходова играть. Нет, уж вы не обижайте Вишневского.

Становится холоднее, попахивает зимой. Вчера была у нас высокая Ольга Михайловна, говорила о любви, обещала прислать сельдей.

Нового решительно ничего. Утром встаю, провожу день кое-как, а вечером ложусь и быстро засыпаю, вот и все. Почти никто у меня не бывает.

Немирович пишет, что у меня в пьесе много слез и есть грубости1. Напиши мне, дусик, что находишь ты не так и что говорят, я исправлю; ведь не поздно, можно еще целый акт переделать.

Так Пищик понравился актерам? Очень рад. Мне кажется, Грибунин сыграет его великолепно.

Дусик мой, кланяюсь тебе низко, целую и обнимаю. Будь весела и довольна. На кухне пока все благополучно, т.е. готовят по записке, которую оставила Маша. Жду не дождусь, когда приеду в Москву, так хочется солонины и телячьей котлеты. Особенно солонины. И лошадку хочется поласкать.

Твой А.

872. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Голубчик мой, вчера я наконец была у Телешовых на "среде", перенесенной на четверг. Обедали у нас Бунин, Найденов, пришла Инночка. После обеда Бунин читал свой перевод "Манфреда", а я подчитывала остальные роли, а Шнап храпел на всю комнату, т.ч. я его ударила, а он проснулся, ничего не понял и укоризненно посмотрел на меня. Потом играла в 4 руки с Инночкой. К 10 ч. поехали. Бунин повез меня за целых 75 к. на резинах. А Машу вез Найденов. Приехали. Ввели в кабинет, а там много, много мужчин: Андреев, Вересаев, Тимковский, Голоушев, Хитрово, Белоусов, Грузинский, Кизеветтер, Кожевников, Ю. Бунин; меня посадили на диван между художницей Шанкс и женой Андреева. Ну-с, а затем Телешов начал читать свой новый рассказ. Странно, право? Дальнейшее было еще более нелепо. По окончании воцарилось гробовое молчание: лица у всех напряженные, серьезные, как в ареопаге. Начались суждения по поводу рассказа. Я крепилась, чтоб слушать серьезно. С умными важными физиономиями делались замечания вроде: почему эти слова вложены в уста мещанина, а не учителя; неясно, в какое время года плывет пароход по Иртышу. Здесь кончается художник, начинается мораль. Для меня вся эта процедура была непонятна. Какая-то вивисекция. Все как-то не похоже на художников, и атмосфера странная. Я начинала подремывать под рассказы Шанкс. Наконец Маша извлекла меня из кабинета. Вскоре сели ужинать. Я сидела между Вересаевым и Буниным. Ожила. Вересаев славный, мягкий такой, и я с ним болтала. Ты на него произвел сильное впечатление весной, и он много говорил о тебе с любовью, просил тебе низко, низко, сердечно кланяться. Он теперь живет в Москве. Ему кажется очень диким, что Телешов читал свой рассказ, и мы с ним говорили на эту тему. Я ему обещала дать знать, когда ты будешь в Москве, чтоб он мог прийти. Грузинский тоже все говорил о тебе. Беспокоится, что не получают от тебя ответа в Обществе любит, р. словесности1. Просил, чтоб я уговаривала тебя не отказываться от того поста, на кот. тебя избрали2. Отчего ты мне об этом ничего не пишешь? Хотя -- я ведь знаю тебя и понимаю.

Шарлотту -- еще неизвестно кто будет играть, только не Раевская, успокойся. "Столпы" идут уже 26-го. За "Вишневый сад" будем теперь приниматься и, когда изготовим, будем играть. Пьесу можешь дать Горькому, раз сборник будет с благотворительной целью.

Репертуар, уверяют, что посылают каждую субботу -- даже огорчились наши дамы конторские, которых я упрекнула. Очень просят Бунин, Л. Андреев, Найденов прийти к нам и послушать "Вишневый сад". Можно?

Шубку тебе самое лучшее сделать в мехов. магазине. И скорее, и лучше, и не дороже, чем у какого-ниб. еврейчика. Вишневский протекцию окажет. Списочек вещей пришлю.

Неужели я тебя скоро увижу? Неужели?! Дорогой мой! Тебе будет хорошо здесь.

Целую и обнимаю тебя, моего помолодевшего мужа.

Сиди больше на воздухе, кушай с аппетитом.

Твоя Оля

873. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 окт. [1903 г. Ялта]

Дусик мой, лошадка, для чего переводить мою пьесу на французский язык?1 Ведь это дико, французы ничего не поймут из Ермолая, из продажи имения и только будут скучать. Не нужно, дуся, не к чему. Переводчик имеет право переводить без разрешения автора, конвенции у нас нет, пусть К.2 переводит, только чтобы я не был в этом повинен.

От Немировича до сих пор нет письма3. У меня сегодня опять расстройство желудка, утром бегал три раза, но все же пренебрег и ездил в город, где покупал ветчину и проч. Погода скверная, холодная.

Если, как ты писала, Вишневский не будет играть Гаева, то что же в моей пьесе он будет играть?

Очень хвалили пьесу Чирикова "Евреи", но пьеса оказалась весьма посредственной, даже плохой. Горький страшно раздул ее, даже затеял перевод ее на иностранные языки.

Сейчас прочел в газетах, что Анна Ивановна, твоя мама, получила медаль4. Поздравляю ее, не забудь передать ей, что если бы от меня зависело, то я пожаловал бы ей бриллиантовую медаль.

Если пьеса моя пойдет, то я буду иметь право, так сказать, сшить себе шубу получше. Имей это в виду, приглядывайся к мехам и к портным, чтобы задержки не было. Шуба нужна главным образом теплая и легкая. Буду ходить по Москве в новой шубе под руку с женой. Только бы вот расстройства желудка не было.

Я тебя люблю, лошадка, и поэтому буду колотить.

Дуся родная, когда же ты будешь меня слушаться? Я просил тебя тысячу раз получше заклеивать конверты, твои письма приходят ко мне почти распечатанные.

Пиши мне каждый день поподробнее, не скрывай от меня ничего.

Обнимаю, поглаживаю мою милую жену. Не скучай, будь здорова и весела.

Твой А.

874. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

25-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Теперь ты уже получил мои письма и, наверно, сильно неудовлетворен -- правда? Я понимаю. Только знай, что мне все нравится. И что я могла больше телеграфировать? Критиковать не могу и не умею, и главное твою пьесу?! Еще не роздали роли, еще не назначены репетиции. Дусик мой, я так понимаю, что ты волнуешься там, один, и что безумно хочется поговорить о "Вишневом саде", и жена какая-то недотепа, не умеет описать всей красоты пьесы, не умеет облечь словами все, что чувствует и понимает. Прости ее, дорогой мой. Не относись с недоверием к "Вишневому саду", тебе нечего тревожиться и беспокоиться, а можно только приятно волноваться.

Наталия Яковлевна городок приготовила тебе и, вероятно, сама поднесет тебе, когда приедешь1.

Шарлотту, думаю, будет играть Муратова. Поговаривают, что если бы была актриса на Раневскую, я бы должна играть Шарлотту. Т.е. поговаривают актеры, и то только два, от режиссеров ничего не слыхала.

У Конст. Серг. на сцене так язык заплетается, что сил нет слушать его. Вчера репетировали "Столпы" -- это что-то ужасное. Кажется, как будто он следит за словами, а не за мыслями. На меня это действует, нервит.

Вообще я только оживу, когда начнутся репетиции "Вишневого сада", а то тоска. Уже волнуюсь, думаю, что ничего не могу и не умею играть, что я никакая актриса. Я думаю, что во мне самой мало содержания, и потому я все жду какой-то встряски, чтоб освежиться, что ли, а то живешь как добродетельная немка: один день, как другой, все те же люди, те же мелочи, та же мелкая борьба, интересы. Скучно.

Целую тебя и обнимаю нежно, мой дорогой.

До завтра.

Твой венгерец

875. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

25 окт. [1903 г. Ялта]

Лошадка моя милая, сегодня в "Крымском курьере" и в "Одесских новостях" перепечатка из "Новостей дня"; будет перепечатано во всех газетах. И если бы я знал, что выходка Эфроса подействует на меня так нехорошо, то ни за что бы не дал своей пьесы в Художеств. театр. У меня такое чувство, точно меня помоями опоили и облили.

От Немировича до сих пор нет обещанного письма. Да я и не особенно жду; выходка Эфроса испортила мне все настроение, я охладел и испытываю только одно -- дурное настроение1.

Вчера у меня были Екат. Павл. и Средина. Был Михайловский. Я обругал в письме к тебе пьесу Чирикова2, и как оказывается, поторопился; это Алексин виноват, он очень бранил пьесу в телефон. Вчера вечером я прочитал "Евреи"; особенного ничего нет, но написано не так уж плохо, можно три с плюсом поставить.

Нет, я никогда не хотел сделать Раневскую угомонившейся3. Угомонить такую женщину может только одна смерть. А быть может, я не понимаю, что ты хочешь сказать. Раневскую играть не трудно, надо только с самого начала верный тон взять; надо придумать улыбку и манеру смеяться, надо уметь одеться. Ну, да ты все сумеешь, была бы охота, была бы здорова.

Я с Эфросом больше не знаком.

Ем много. Скажи Маше, что брат Арсения (Петунька, как его называют в кухне) вернулся, живет у нас в кухне. Это великолепный садовник; не надо ли кому из знакомых? Скажи З. Г. Морозовой, что этот садовник кончил курс, трезв, молод, порядочен и может насадить великолепный сад (не цветы, а фруктовый сад). Вот не хочет ли она иметь свой роскошный сад, десятин в 20--30? Серьезно, скажи ей. Я ручаюсь, ибо я в этом деле весьма и весьма понимаю. Пусть не упускают.

Маркс прислал телеграмму: просит напечатать "Вишневый сад".

Облачно, прохладно.

Средин выделяет много белку. Дело плохо. У меня недавно смотрели, белка не нашли. Каждый год смотрим. Зато покашливаю больше и хуже, чем в прошлые годы.

Листья на деревьях еще целы, не падают. Купил себе икры, сельдей, килек, а анчоусов забыл купить. Вот когда Маша будет высылать бабушке сапоги, то присоедини анчоусы. Впрочем, не нужно, это у меня с пера сорвалось. Анчоусы есть у Кюба.

Ну, лошадка, целую тебя и обнимаю. Утешай меня своими письмами. Я тебя люблю.

Твой А.

876. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое окт. утро [1903 г. Москва]

Голубчик мой, милый мой, здравствуй! Греешься на солнышке? Аппетит есть? Мысли в голове есть? Южная Сибирь приятна стала теперь, ты пишешь? Дусик мой!

У нас то слякоть, то подморозит. Сегодня падал снежок.

Успокоился ли ты относительно "Вишневого сада"? Вчера в кабинете Влад. Ив. сидела с Алексеевыми и с ним и распределяли роли. Думают все, думают и ничего не выдумают. Мария Петр. умоляет только, чтоб Конст. Серг. не играл Лопахина, и я с ней согласна. Ему надо играть Гаева, это ему нетрудно, и он отдохнет и воспрянет духом на этой роли. Не находишь ли ты? Хотя я высказываю актерские соображения. Лилиной страшно хочется играть Аню. Если, говорит, буду стара, могут мне сказать и выгнать, и я не обижусь. Варю ей не хочется играть, боится повториться. К. С. говорит, что она должна играть Шарлотту. Еще варьировали так: Раневская -- Мария Федор., я -- Шарлотта, но вряд ли. Мне хочется изящную роль. Если Андреева -- Варю, то, по-моему, она не сделает, а Варя славная роль. Лопахина мог бы играть Грибунин, если бы развернулся посочнее в 3-м акте. Он бы дал русского купца, играл бы мягко. Как ты думаешь? Леонидова ты не знаешь, а он мог бы тоже купца играть -- высокий, здоровый, голосистый. Епиходов -- Москвин, ему очень хочется. Яшу может Александров или Леонидов. Положительно не знаю, как лучше. Тебе все сообщат, если решат. Ты не волнуйся. Лилина кипятится. Ее дразнят, что Аню будет играть Андреева. Она говорит, если дадут Аню молоденькой -- то она молчит, но если Андреевой, то она протестует. Смеялись мы над ней.

Вчера был Тейтель -- не застал. Оставил карточку, что сегодня придет с Потемкиным, редактором "Курьера"?! К чему это -- не понимаю! Напишу сейчас, что не могу принять, т.к. играю вечером. Не тактично сие.

Сегодня играем "Столпы". Я рада. Хочется чего-нибудь другого. Дорогой мой, до завтра, спешу, сейчас много дела предстоит. Будь веселеньким, добреньким, каков ты всегда.

Целую тебя тысячу раз, мой поэт, моя красота, мое обаяние.

Твоя Оля

877. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 окт. [1903 г. Ялта]

Здравствуй, лошадка! Ты говоришь, что пишешь мне каждый день, между тем вчера я не получил твоего письма. Хризантемы цветут буйно, изобильно, розы тоже цветут, погода сегодня замечательно тихая и приятная.

Вот уже 15 дней, как я послал пьесу, а письма не получил я еще ни одного, если не считать твоих писем. Вообще с этой пьесой мне не повезло. Если она не пойдет в этом сезоне, то все-таки следовало бы мне написать. Хоть бы Тихомирова написала, что ли1.

И репертуара не получаю. Ну, да Бог с вами.

На балконе сижу каждый день часа по два. В твой уголок с гамаком не хожу, там уже осень, нелюдимо. Ограду давно кончили, еще при Маше.

Костя немножко похварывал, говорит -- лихорадка, но весел. Ты думаешь, что у него романчик с m-me Бонье?2 А это может быть. Она стала такая веселая, счастливая. Письмо твое он получил. Но сам он пишет, по-видимому, с большим трудом, так же, как и читает. Это совсем провинциальный муж.

Ах, венгерец милый, как мне скучно! За границу поехать, что ли? Как ты думаешь?

Если хочешь, чтобы письма доходили исправно, то сама опускай их в почтовый ящик. Вчерашнее письмо, которое не дошло до меня, кто-то носит теперь в кармане.

Целую тебя, мою лошадку, и хлопаю по спине, глажу шейку. Обнимаю, дусик.

Твой А.

878. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое окт. вечер [1903 г. Москва]

Дусик, дорогой мой, как ты меня тронул хризантемами! Я так вся в улыбку расплылась. Какая прелесть! Они так славно, тоскливо пахнут. Я их сейчас же поставила в воду, и они распушились, стали махровенькие, а то их придавили на почте. Спасибо тебе, дорогой мой. Как это ты надумал так хорошо?! Милый, милый. А какая гигантская -- белая! Целую тебя. Знаешь, дуся, я сейчас пришла домой и нашла у себя огромный твой портрет, снятый под олеандрами, на балконе, Тихомировым. Он сам занес его, и как мне жаль, что я не видела его, чтоб поблагодарить! Портрет очень хорош и в очень мягком тоне. Я рада. Тебе понравится.

Я сейчас была у Морозовых, обедала у них, и, конечно, всё говорили о театре и о "Вишневом саде". Зинаида в восторге от названия, пьесы не читала, но ждет много прелести и поэзии и велела тебе передать это. С Саввой всё решали, кто кого должен играть. Детки всё такие же славные. Гнетет дворцовая обстановка. Савва после обеда уехал, а я сидела и болтала; болтали и обдумывали платья для Раневской.

Сегодня был Тейтель, болтал и смешил. Чудной он. С Инночкой у него оказалось масса общих знакомых. А все же он, кажется, скоро мог бы надоесть.

Получила от Кости письмо. Пишет, что влюблен в тебя бесповоротно и что хочется только смотреть и слушать тебя, хотел бы быть больше с тобой, но очень работы много и боится надоесть тебе. А ты его немножко любишь? Письмо его невеселое, озабоченное.

Вчера играли очень хорошо "Столпы". Театр полный, и принимали великолепно. Я рада была играть большую роль. Люблю. Тебе смешно?

Вчера давала Ивану читать "Вишневый сад". Рукопись у меня, и я ее почитываю.

Покойной ночи, дорогой, а я опять начну писать по ночам. Интимнее как-то. У тебя еще нет романа с Ольгой Мих.?

Целую и обнимаю и ласкаюсь.

Твоя лошадка

879. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 окт. [1903 г. Ялта]

Лошадка моя, насчет фуражки и порошка я уже писал тебе, ты забыла.

Я писал, что фуражки и порошка не нужно, а что бумага (W) нужна. Сегодня пришла твоя фотография, и я заплатил штрафу 28 коп., так как было только 2 марки, а не 4. Фотографии надо посылать заказною бандеролью.

Пищика должен играть Грибунин. Боже сохрани отдать эту роль Вишневскому. Фирса -- Артем, Яшу -- Москвин или Громов, который вышел бы оригинальнейшим Яшей. Но лучше, конечно, Москвин. А если Мария Петровна согласилась бы играть Шарлотту, то чего же лучше! Я думал об этом, да не смел говорить. Что она хрупка, мала ростом -- это не беда. Для Ани она стара. Но главное -- чтобы Вишневский не играл Пищика, Боже сохрани. Леонидова я не знаю. Купца должен играть только Конст. Серг. Ведь это не купец в пошлом смысле этого слова, надо сие понимать.

Из вашего театра писем нет и нет. Репертуара не получаю и не получал, врать я не стану.

А Найденов со своим "No 13" провалился?1 Вот он должен меня слушаться: писать пьесу не чаще, чем раз в пять лет. Ведь "Дети Ванюшина" долго еще будут кормить его, значит, можно не торопиться.

Эфрос продолжает напоминать о себе. Какую провинциальную газету ни разверну, везде -- гостиница, везде Чаев.

Посидела у Телешова? Послушала?2 Вот и сердись на меня за то, что я не читаю своих рассказов и пьес. Но если ужин хороший был, то все можно простить. Давно уже я хорошо не ужинал, кстати сказать.

Я уже писал Горькому, пьеса будет напечатана в его сборнике. Он предлагает мне 1500 р. за лист. Откуда же выйдет 7000? Ведь в пьесе всего два листа.

Бунину и Бабурину (т.е. Найденову)3 передай привет. Вересаеву тоже поклонись, если увидишь; скажи ему, что он мне очень нравится.

Если заказывать шубу, то, пожалуйста, без Вишневского. Этот так важно держится в магазинах, что дерут всегда втридорога... И кстати сказать, Вишневский не прислал мне за все время ни одного письма, знать я его не хочу.

Мать очень обрадовалась твоей карточке, только слово "кривоглазая" ее немножко шокировало.

Ветер. Прохладно. У нас в доме затоплены почти все печи.

Видишь, какие длинные письма пишу я тебе! Что ты на это скажешь? Ах, лошадка, лошадка, ведь я еще ни разу тебя не бил кнутиком, а только и знаю, что ласкаю. Обнимаю тебя, целую и еще раз обнимаю.

Твой А.

Твое письмо с фотографией опоздало дня на три, очевидно, кто-нибудь протаскал в кармане.

880. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое окт. вечер, 2-й час ночи [1903 г. Москва]

Сейчас пришла со "Дна" домой и застала у нас Потапенко и Гольцева, закусывающих, а Гольцева пьющего красное вино. Беседовали, слушали воспоминания Маши и Потапенко, говорили о Горьком. Завтра пойдем на генеральную репетицию пьесы Потапенко1.

В театре у нас идет нескладеха. Мне жаль Немировича. Он поставил "На дне", "Столпы" и "Цезаря" самостоятельно. Пьесы имеют успех, он потратил на них массу труда, времени, тем более что кроме этой работы у него школа. И все время ему дают чувствовать, что театр падает, что все это не художественные постановки, а вот "Снегурочка" -- это был блеск2. Сегодня было заседание начальства по поводу распределения ролей в "Вишневом саду"3. Влад. Ив. приехал в театр сильно взволнованный, был у меня во время 2-го акта и говорил, что трудно ему переносить все. Конст. Серг. все время говорил ему об упадке театра. Морозов поддакивал. Это было страшно гадко, т.к. купец только и ждет, чтоб поссорились Алексеев с Немировичем. Если К.С. что-либо имеет против Влад. Ив., то пусть говорит это с глазу на глаз, а не при купце. Влад. Ив. написал Конст. Сергеевичу письмо, где все изложил, читал его Лужскому, Вишневскому и мне. Он в ужасном состоянии, и я его понимаю. Нехорошо все это очень. Надо, чтоб между К. С. и Вл. Ив. было все чисто и полное доверие, иначе нельзя работать.

Дай Бог, чтоб все это смягчилось поскорее. Но если уйдет Немирович, я не останусь в театре. К. С. не может стоять во главе дела. Несуразный он человек.

Не волнуйся, если случится, что Вишневскому нечего будет делать в твоей пьесе. Он так вымотан весь, что сам мягко к этому относится. Да вряд ли это случится.

Завтра Потапенко смотрит "Юлия Цезаря". Я на выходе завтра в "Цезаре".

Сегодня были у нас: М. Ф. Желябужская, Званцева, Инночка, Эля с Джеком -- таксиком, кот. отчаянно играл с Шнапом.

Дусик ненаглядный, целую тебя нежно. Ты меня любишь? Я рада.

Твоя лошадка.

Хризантемы чудесны. Целую за них еще раз.

881. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[29 октября 1903 г. Москва]

Умоляю не волноваться Эфросом1. Все благополучно. Целую за хризантемы. "Вишневый сад" праздник театра. Венгерец

882. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое окт. вечер [1903 г. Москва]

Ты все волнуешься из-за Эфроса, дорогой мой? Брось, уверяю тебя -- не стоит. Он ничем не может повредить ни пьесе, ни тебе. Ты слишком много придаешь всему этому значения. Хотя я совсем понимаю тебя, но все же не преувеличивай. Больше не думаешь обо всем этом, а?

Сегодня была с Машей в Малом театре на генеральной репетиции "Высшей школы" -- Потапенко. Ничего не поняла из пьесы. Есть чиновник богатый, у него дочь курсистка-резонерка, скучное, чистое создание. Художник, полюбивший ее, с беспутным прошлым; богатая девица, ищущая сильных ощущений и заводящая роман с цирковым наездником, и много подобного. Играют все хорошо, но повторяю -- не могла бы рассказать, в чем дело. Смотрится легко, драма не захватывает, уйдешь из театра и все забудешь. Вот-с как надо писать, учитесь. Курсистку играла новая звездочка -- Косарева, только что кончившая школу1. Приятная, но тебе бы не понравилась. Потапенко доволен всеми, за исключением Рыбакова, на место которого прочил Ленского. Видела Ермолову в ложе, была у нее. Она меня целовала, говорит, что все рвется в наш театр -- в таком она восторге от "Цезаря". Видела Южина, Кондратьева, всех олимпийцев, видела Нечаеву, болтала с молодежью Мал. театра. Но как там все скучно -- все какие-то похожие друг на друга, все сытые, уверенные в себе.

После репетиции была у нас жена Чирикова2, кот. теперь в Филарм. школе, говорит, что очень скучает по семье, по детям и что трудно бывать в семейных домах -- все ей плакать хочется. Надеется, что муж переедет в Москву, если решат окончательно издавать журнал какой-то. Ты слыхал о таком журнале? Я ей выразила удивление свое, что она может так жить одна, раз есть пять человек детей, и по-моему, она преспокойно удерет обратно.

Сейчас была на выходе в "Цезаре". Плакала и ломала руки на Форуме с Муратовой и Литовцевой в свите Бутовой. В 1-м акте шла тоже в свите. Всем было смешно.

У меня адски болит голова, оттого что днем сидела в театре.

У Лужского умер сейчас отец, во время спектакля.

Влад. Ив. получил от К. С. страшно трогательное письмо; сейчас говорил Влад. Ив. и раскаивается, что написал ему и огорчил его. А по-моему, это хорошо, по крайней мере они выскажутся и опять будут вместе работать.

Ты пьесу отдашь Горькому в сборник?

Ах, дусик, как у меня болит голова! Если бы ты погладил мне голову, мне было бы лучше. Мы скоро будем вместе? Целую тебя всего, целую твои глаза, твою улыбку.

Твоя Оля

883. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 окт. 1903 [Ялта]

Вот видишь, на какой бумаге я пишу тебе, лошадка!1 Насчет выбора меня в Общество любителей словесности я ничего не понимаю. Если выбрали в председатели, то почему во временные? Если во временные, то на сколько времени? А главное, я не знаю, кого я должен благодарить, кому написать. Получил на днях извещение, написанное плохим почерком, за подписью, какого-то Каллаша, написанное не на бланке, очевидно не официально, а как зовут этого Каллаша и где он живет -- неизвестно, и я до сих пор еще не написал благодарности за выборы2.

Станиславский будет очень хороший и оригинальный Гаев, но кто же тогда будет играть Лопахина? Ведь роль Лопахина центральная. Если она не удастся, то, значит, и пьеса вся провалится. Лопахина надо играть не крикуну, не надо, чтобы это непременно был купец. Это мягкий человек. Грибунин не годится, он должен играть Пищика. Храни вас Создатель, не давайте Пищика Вишневскому. Если он не будет играть Гаева, то роли другой ему нет у меня в пьесе, так и скажи. Или вот что: не хочет ли он попробовать Лопахина? Буду писать Конст. Сергеевичу, от него я вчера письмо получил3.

Сегодня в "Гражданине" бранят Художеств. театр за "Юлия Цезаря"4.

Вчера было расстройство желудка, без причины, сегодня ничего.

Если Москвин хочет играть Епиходова, то очень рад. А Лужскому что тогда?

Подумаю немножко и, пожалуй, приеду в Москву, а то как бы Немирович не роздал роли из политических соображений Андреевой, О. Алексеевой и проч.

Мне скучно, работать не могу. Погода пасмурная, холодно, в комнатах чувство печей...

Оказывается, напрасно я спешил с пьесой. Мог бы еще месяц повозиться с ней.

Что за мучение обрезать ногти на правой руке. Без жены мне вообще плохо.

К халатику твоему привыкаю. А вот к Ялте не могу привыкнуть. В хорошую погоду казалось, что все хорошо, а теперь вижу -- не дома! Точно я живу теперь в Бирске, том самом, который мы с тобой видели, когда плыли по Белой.

Хризантемы получила? В каком виде? Если в хорошем, то еще пришлю.

Целую таракашку. Будь веселенькой.

Твой А.

884**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое окт. 12 ч. ночи [1903 г. Москва]

Какой ты, дусик, добрый -- пишешь мне каждый день почти. Тебе не трудно писать мне -- нет? Нежный мой! Мне так хочется посмотреть на тебя, послушать тебя, поласкать тебя! Как это жестоко, что ты там один!

Господи, Господи, как надо делать, как надо поступать, чтоб было правильно?! Почему все в жизни так неполно, так неустроенно!

Хризантемы распушились еще больше и выглядят, как будто их сорвали только вчера.

Сейчас с аппетитом сыграла Лону. Хорошо шел спектакль. Бедному Лужскому нелегко было играть, когда дома панихиды. Но он держался молодцом.

Вишневский не дождется, когда ты будешь смотреть "Столпы" и как ты будешь улыбаться. Помялова вчера, в костюме уличной цветочницы в Риме, вся в живописном рванье, острит, что в "Вишневом саду" будет играть роль чучела, кот. необходимо в таком саду. Муратова согласна играть мать Яши, кот. приходит к нему и о кот. говорят. Чудачки! Видишь, как роли расхватывают! Как страсти кипят!

Выпал снежок. Слякотно.

С собой привези то, что написала на листке.

Получила из "Знания" новую пьесу Гауптмана: "Роза Берндт". Похваливают. Я еще раньше пробежала два акта, которые прислали из Берлина Владимиру Ивановичу1. Почитаю всю ее теперь.

Получила телеграмму от Соловьевой с просьбой найти ей воспитательницу к дочери. Страшно порекомендовать какую-нибудь знакомую к этой женщине. Правда?

Дусик, если нетрудно, попроси Костю или m-me Бонье (Костя, верно, уже уехал?) сходить в магазин рядом с Джалитой, против Александр. сквера, где продают всякие материи, и чтоб прислали к тебе на дом несколько бухарских одеял на выбор, и привези мне одно. Мне давно хочется такое, а когда ты приедешь, то у меня никакого не будет. Будь добреньким. Там должно быть такое бледно-желтое с зеленым отливом, светлое, нежное и стоит, кажется, около 10 р. Здесь мне его положат на ватку, и будет славненько. Ты не сердишься, это не очень затруднит тебя? Только не красное и не клетчатое. Вот тебе и задача, выполни, а я тебе заслужу. Требуй чего хочешь. Я перед отъездом смотрела эти одеяла, и продавец знает нас с Машей.

Когда ты думаешь приехать? Погоди, пока слякоть кончится у нас. А как славно, нежно пахнут темно-красные хризантемы!

Про садовника скажу Морозовой. Она завтра будет у нас.

Умоляю беречь себя чисто по-немецки во время дороги, помни о немке жене. Кутайся, не выходи зря, и кушай хорошенько, не голодай. А здесь покормим и телячьей котлеткой, и солонинкой, и всяким другим. Будем любить и холить.

Целую мое золото, мое необыкновенное существо небесными поцелуями.

Твоя Оля.

2 денные рубашки (одну на себе, другую в чемод.).

2 ночные рубашки.

3 фуфайки.

3 кальсон теплых.

Все шерст. носки.

4 маленьких наволоки.

4 полотенца.

Все носовые платки.

Теплую жилетку.

Халат непременно.

Новый серый костюм (в чемодан).

Приедешь или в синем или в полосат, брюках с черным пиджаком.

885. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

31-ое окт. [1903 г. Москва]

После "Цезаря"

Голубчик мой, родной мой, ты мне такое грустное письмо прислал! Нет меня около тебя, чтоб утешить, чтоб разговорить тебя. Дусик мой, а вдруг ты здесь долго, долго проживешь! Мы побеседуем с Таубе и увидим, как дальше будет. Во всяком случае я ему больше поверю, чем Альтшуллеру.

Ты здесь будешь душой покойнее, и от этого и здоровье будет лучше. Право, дусик! Как выпадет снежок, я тебе напишу, и ты собирайся в путь. Здесь оживешь. Увидишь людей, жизнь, сутолоку, нервы, а что ни говори, это заманчиво.

Мне хочется говорить с тобой, а не писать. Мне так многое хочется сказать, что всякое письмо кажется бессодержательным, и не знаю, что писать.

Репетировали "Одиноких". У меня все-таки не выходит 4-ый акт. Не понимаю его. Не чувствую. Меня это нервит.

Была на выходе в "Цезаре". В промежутке между 1-м актом и Форумом читала вслух "Розу Берндт" Гауптмана. Прислало ли "Знание" тебе эту пьесу? Хорошо, захватывает, только много что-то Евангелия.

Днем была у нас Зинаида Морозова, кн. Шаховской, Рындзюнский, Членов, кот. тебе очень кланяется. Задумал просить у меня "Вишневый сад" для чтения каким-то девицам. Вообразил, что я дам. Как же!

Ну вот и весь день. Утром пела.

Мне сейчас очень скучно. А я свинья, что пишу тебе об этом.

До завтра, мой милый, не клеится что-то письмо. Прости. Не сердись на венгерца.

Я тебя люблю. Целую много и крепко. Когда приедешь? Не скучай, милый мой.

Твоя Оля

886. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 ноября 1903 [Ялта]

Дусик мой, венгерец, вчера не было от тебя письма, и я скучал. Нового у меня ничего не произошло, кроме разве того, что синий костюм велел я убрать, заменил его более теплым. Получил от Немировича письмо. Не получил, а наконец-таки получил. Играть Пищика Вишневскому нельзя никак, это роль Грибунина. Я не знаю, почему так хочется Марии Петровне играть Аню; ведь это куцая роль, неинтересная. Варя, по-моему, гораздо больше подходит ей. Немирович пишет, что она боится сходства Вари с Соней из "Дяди Вани"1. Что же тут похожего? Варя монашка, глупенькая.

Сегодня ветер, холодно. В Таганроге праздновали мой юбилей, газеты пишут про этот юбилей, хотят, очевидно, чествовать меня, т.е. наврать про меня еще больше; а между тем мой юбилей (25 л.) будет года через два-три, не раньше.

Пришли же мне список того, что я должен буду взять с собой в Москву, иначе я ничего не возьму.

Пиши мне, лошадка, каждый день, а то в дни, когда от тебя нет письма, я бываю уныл и зол, как старый беззубый пес.

Твой брокаровский порошок оказался негодным. Он не дает пены и не мылит головы.

Ну, будь здорова и весела, жена моя. Как только напишешь "приезжай", тотчас же и приеду. В баню мне нужно, в баню!

Закручиваю тебе хвостик, лошадка.

Твой А.

Бумагу W, одну пачку, можно выслать заказною бандеролью, только нитку вынь и сделай бандероль.

887**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое ноября за полночь [1903 г. Москва]

Дуся моя золотая, прости, прости, -- я вчера не писала тебе. Очень утомилась, по правде сказать. Да и что писать -- когда видеть тебя хочу.

Что я вчера делала? Репетировали 4-ый и 5-ый "Одиноких". Вечером играли "Три сестры". Адашев -- Андрей и Адурская -- Наташа. Принимали хорошо, публики было достаточно.

Была у нас Чирикова перед спектаклем и со мной поехала и безумствовала на спектакле.

Сегодня как встала, так прямо поехала в церковь на отпевание отца Лужского; было много наших. Погода сырая, скверная, а я легко оделась. Авось сойдет. Не простужусь. Из церкви зашла к Шлиппе, к старичкам, кот. теперь переселились на старое пепелище в Гагаринский пер. в свой дом. Там на дворе и мое детство протекало. Вспоминала.

Оттуда заехала к маме -- сидит простуженная. Показывала мне письмо Кости, который прямо влюблен в тебя и полписьма пишет все о тебе, просто как настоящий влюбленный, благоговейно. Меня это трогает в Косте. У мамы очень много работы, т.ч. приходится отказываться от уроков, кот. приходят. Посидела у мамы недолго, спешила домой, к обеду. Обедал Вишневский и Иван Павл. с супругой. Ели раковый суп, уток и гурьевскую кашу. Вкусно? Потом поехала играть "Дядю Ваню".

Ну, вот факты внешние -- как я жила. Настроение? Не пойму сама. Не дождусь репетиций "Вишневого сада". Симов сейчас со мной говорил: сделали уже 10 макеток для 1-го акта, и ни одна, кажется, не подходит. Он спрашивает, деревянный это или каменный дом? По-моему, каменный, -- да или нет? Вообще ему так хочется сделать что-то поэтичное, красивое. Он без ума от пьесы. Напиши ты ему, что тебе мерещится, будь добр1. Это ведь не трудно? Дусик, пожалуйста. Адресуй в театр. Ему много поможешь. Уверяю тебя.

"Дядю Ваню" принимали сейчас безумно восторженно. Если бы ты мог видеть и слышать! И народу было много. И играли хорошо. Вечно юная и свежая пьеса. Был Сулержицкий и очень и очень велел тебе кланяться и сказать, что он наслаждался. Вишневский нервничает адски и потому играет хуже. Ведь он без передышки играет 32 раза. "Вы подумайте!"2

Дусик, не соглашайся, чтоб Мария Федор, играла Аню. Умоляю тебя. Это не выйдет у нее, и не будет поэзии и аромата. Все-таки лучше дать молоденькой ученице или Гельцер.

Как я хочу видеть тебя, дорогой мой! Хочу потрогать тебя. Хочу почувствовать себя сильной рядом с тобой, а то я без тебя клякса какая-то. Целую тебя миллион раз в очи, в уста, в затылочек. Мне очень хочется мягкой грусти.

Твой венгерец

888. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

3 ноября 1903 [Ялта]

Дусик мой, здравствуй! Скоро, скоро приеду, хотя не верю, чтобы моя пьеса шла в декабре. Ее отложат до будущего сезона, я так думаю.

Насчет Эфроса, надеюсь, больше не буду писать тебе, прости, моя родная. У меня такое чувство, будто я растил маленькую дочь, а Эфрос взял и растлил ее. Но смешно, что сегодня Немирович в "Новостях дня" отвечает какой-то провинциальной газетке, кажется керченской, будто Эфрос передал содержание моей пьесы как следует. Или Немирович не читал "Новостей дня", или он боится Эфроса, или у него какие-либо особые виды. Как бы то ни было, но это скверно1.

Сегодня погода тихая, сырая. Печи затоплены. Кишечник мой все еще плох.

Пьесу отдал Горькому в сборник. Что Чириков будет издавать или редактировать журнал в Москве, первый раз слышу от тебя. Для чего это? Кому нужен редактор Чириков? Писал бы себе рассказы. А Горький театр затевает...

Выглянуло солнышко.

Вспоминаю, что летом Маркс, когда я был у него, предлагал мне 5 тысяч. Вспоминаю и жалею, что не взял2. Скажи Маше, что сосед Мандражи продал свою землю за 40 тысяч какому-то петербургскому барину.

Если увидишь Горького, то скажи ему, чтобы он взял для набора пьесу у Немировича. Кстати: ты пишешь, что пьеса у тебя; ведь это единственный экземпляр, смотри не потеряй, а то выйдет очень смешно. Черновые листы я уже сжег.

Немирович, очевидно, нервничает. Ему бы отдохнуть надо.

Где теперь Сулержицкий? Что он делает? О чем мечтает? Все ли хочет купить землю?

Хризантемы цветут, деревья еще зелены, а на горах уже снежок. Мне хочется пройтись по Кузнецкому и Петровке в новой шубе.

Ну, крепко обнимаю мою лошадь и целую. Воображаю, как ты смеялась с Муратовой, когда играла в "Юлии Цезаре". Господь с тобой.

Твой А.

889**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ое ноября [1903 г. Москва]

Во время "Цезаря"

Дорогой мой, пишу тебе в римском костюме, с обручем в голове, с украшениями в ушах и на шее, в белом плаще. Кругом тихо, только слышны звуки арфы, звуки труб: идет картина в саду Брута. Я до Форума ничего не делаю.

Сегодня видела в конторе твое письмо на имя Алексеева. Дуся моя, не беспокойся, не волнуйся относительно пьесы. Все хорошо, все удачно, все в восхищении. Как ты можешь сомневаться? Ты, ты, большой ты писатель, поэт, большой ты человек! Ты сомневаешься?

Аню, кажется, дадут ученице Косминской1. Тебе, верно, пишут распределение ролей? Мне не очень ловко вмешиваться. Правда?

Милый, как твое самочувствие? Как кишечки? Когда ты думаешь приехать? Отчего ты не пишешь? Я уже опять растерялась и ничего не понимаю в жизни.

Сегодня ужасно надоел нам Тейтель. Сидел, болтал, расспрашивал без конца, обедал (как раз обед был прескверный), пил чай и насилу уехал. У него, по-видимому, главная цель в жизни: видеть как можно больше народу, повиднее, брать карточки с надписями и хвастаться ими. Не то недалек, не то маниак. Не вяжется у меня, что с ним дружен Михайловский, славный, мягкий Ника.

А арфа все что-то наигрывает, и мне грустно, грустно.

Сегодня получила газету и письмо твое. Охота тебе обращать внимание на то, что пишут во всех этих листках -- много чести. Разве правда 25-го окт. было 25-летие твоей литературной деятельности? А ты читал, что в Петербурге готовятся тебя чествовать? Как же это будет? Ты думал об этом? Ах, милый, милый мой.

Меня начинает мучить, что я все лето и осень ничего не работала и что я застряла, остановилась как артистка, если таковой могу назвать себя. Я начинаю ужасно волноваться и нервиться. Лентяйка я ужасная. Меня всегда надо подстегивать кнутиком, а я сама ничего не могу делать. Какой это ужас. Сама виновата и сама бичую себя теперь. Дура я бестолковая, право! Злюсь на себя ужасно.

Что же тебе еще написать? Симов хочет тебе писать и задать несколько вопросов.

До завтра, милый мой. Будь здоров, не тоскуй. Ты знаешь, что ты -- сверхчеловек? Правда, дусик милый.

Целую тебя, моя золотая душа.

Твой венгерец.

Сегодня морозит, сухо.

890*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое ноября [1903 г. Москва]

После "Дна"

Какие я тебе стала скучные, бессодержательные письма писать, дорогой мой! И ничего тебе не шлю. Ждала, пока Маша будет посылать сапоги, и вот завтра будем отправлять. Голубчик мой, я не знаю, чем тебя порадовать. Возьмемся за "Вишневый сад" и тогда оживем, посвежеем. И ты приедешь. Как мы славно с тобой поживали лето и осень -- правда? Я тебе не доставляла тяжелых минут? Все-таки -- иногда? Правда? Я очень скверное создание и не понимаю себя и не выработала в себе ничего для жизни. Живу как слепая.

Репертуар буду высылать сама. В конторе божатся, что отправляют каждую субботу. Ничего не понимаю.

Немирович утомлен адски и только помышляет о том, как бы удрать освежиться. Он один работает за всех в театре. От Вишневского остался один дрожащий нерв. Говорить с ним страшно. Скоро бросаться будет. Так что если он не будет играть в твоей пьесе -- это ему пойдет на пользу. Он пользуется большим успехом у дам. Получает письма, подарки.

25-летие существования Филармонии откладывается из-за смерти маленькой принцессы Гессенской. Велик. княгиня отправилась в Дармштадт. Умерла девочка от холерины в 24 часа. От нашего театра готовилась депутация с адресом, т.е. в Филарм.1, а не на похороны. Москвин, Муратова и я собирались ужинать подписываться в "Эрмитаж" и кутнуть. Ну, подождем теперь.

Приехал дядя Карлун и через несколько дней отправляется в Ковров, где будет санитарным врачом. Он похудел, побелел, но бодрый, пил много водки сегодня у мамы за обедом.

Видела в театре Левинского, кланяется тебе очень.

В моей большой комнате очень уютно теперь -- тебе понравится. Варвара Эберле никак не поправится, бедная. Теперь лечит ее доктор Щерба электричеством. Не то истерия, не то малокровие в высшей степени. Жалко ее.

Уехал ли Костя? Если бы ты знал, как он трогательно о тебе пишет!

Шнап жизнерадостен, от озорства все грызть хочет. Глаза у него интересные.

Маша, кухарка, в ожидании, толстая ужасно ходит. Ты бы, конечно, опять обвинил Вишневского.

Порошок брокаровский просто плох, вероятно, оттого и не мылится. А зубы и руки на ночь моешь? Или все забыто? Белье часто меняешь? Смотри, в чистоте держи себя, а то приедешь с грибками на теле. Я обливаюсь каждый день, т.е. утро, в ванне.

Целую тебя много и вкусно.

Оля.

Мамашу целую. Жоржу кланяюсь.

891. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

5 ноября [1903 г. Ялта]

Дусик моя, суслик, вчера получил от тебя письмо насчет одеяла и сегодня же сам поехал в город. Ты пишешь об одеяле "бледно-желтом с зеленым отливом, светлом", между тем я перерыл все бухарские одеяла и не нашел ни одного светлого, все скорее зеленого цвета с желтым отливом. И продавец сказал, что бледно-желтых никогда в продаже не было. Нечего делать, взял одно. Если не сгодится, то рассердись и брось.

На дворе сегодня очень хорошо, светло, тихо. Членову не давай моей пьесы, никому не давай и не читай. Сегодня получил письмо от Станиславского с запросами насчет того, какой дом, каменный или деревянный, и проч. и проч. Буду ему отвечать1.

Здесь московский Репетилов -- психиатр Баженов, который уже был у меня. Он ненавидит Художественный театр из пристрастия к Малому.

Получил не совсем приятное письмо от Вишневского. Жалуется, подчеркивая по два раза фразы в письме, что ему не дают роли в "Вишневом саду", и проч. и проч. Какое-то странное письмо.

Тебе видней московская погода: когда назначишь, тогда и приеду.

Напиши, как прошли "Одинокие", был ли сбор, хорош ли Лужский. Костя, твой брат, еще в Ялте, ждет Михайловского, который уехал в Петербург. Должно быть, раньше 15 ноября не выберется из Ялты.

Я читал письмо Немировича в "Новостях дня" и только теперь понял, откуда недоразумение. Он пишет, что в рецензии ошибок нет, очевидно, у меня в пьесе много описок и в самом деле гостиная названа "какой-то гостиницей". Если так, вели исправить, дуся; если на биллиарде играют, то не значит, что это гостиница. Но неужели из текста не ясно? Впрочем, ничего не понимаю. Не думаю, что Немирович только для того, чтобы укрыть Эфроса, стал бы говорить неправду... Так напиши же мне, что в моей пьесе: гостиница или гостиная? Если гостиница, то телеграфируй2.

Приеду в Москву и тотчас же в баню, а потом ужинать, а потом спать. Ах, собака, собака!

Господь с тобой. Нового, кроме одеяла, купленного для тебя, ничего нет. Обнимаю тебя, щиплю и щекочу, лошадка моя драгоценная.

Твой А.

892. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое ноября ночь [1903 г. Москва]

Опять льет дождь, дорогой мой! Как это скучно, как это грязно! Скорее бы подморозило, чтоб тебе можно было приехать.

Я сейчас вернулась от Саши Средина. Он давно уже хворает. Десять дней лежал, теперь поправляется. Доктор советует ему уехать в Рим. Супруга об этом слышать не хочет. Он, верно, простудился в мастерской, там жара доходит до 20®. Не будет уже больше ходить туда. Сидели, говорили о скучной московской жизни, поигрывали с ним в 4 руки. Он славный, Саша. Все останавливает мягко жену, когда она начинает все преувеличивать. У нее это мания. Детки у них тоже в гриппе, т.ч. невесело им было за все это время. Говорили о тебе, т.е. о писателе Чехове. Мария Григ, в восторге от "Трех сестер", говорит, что это самое лучшее, что она видела в Худож. театре.

Получил ли ты новую книгу от Бальмонта, или еще нет?1

Сегодня обедали у нас Хотяинцева и дядя Карлун. Первая сидела все с ангиной, хворала и выглядит неважно. Второй похудел, но хорошо выглядит, мягкий, приятный. Мы с ним выпили водочки, закусили ливерной колбаской. У него с Машей оказалась общая знакомая -- Кочубей; она сестра Чичерина2, у которых жил д. Карл.

Маша ходит в мастерскую и, кажется, слава Богу, увлекается работой. Давно пора. Я за нее рада. Там в мастерской пишет и Эля, и Оля Галяшкина, и одна из Шлиппе.

Роли наконец почти распределили. В правлении большинство голосов решает: Лопахин -- Леонидов (хорошо), Гаев -- Станисл., Трофимов -- Качалов, Пищик -- Грибунин, Епиходов -- Москвин, относительно женских не знаю как решат. Мнения о Варе и Шарлотте расходятся. Все ждут от тебя какого-то письма. С каким-то благоговением приступают к "Вишневому саду".

Хризантемы еще стоят в воде. Дуся, пришли мне еще. Так приятно получать их.

Антонка, ты меня хорошо помнишь? Тебе приятно будет снова увидеть меня? Милый мой.

Дыши побольше южным воздухом и привози его с собой побольше. Здесь встречу тебя с шубой, с валенками, со всяким теплом.

Будь здоров, дусик.

Меня мучит Анна Map. Переделать старую роль очень трудно, а моя игра не удовлетворяет меня. Я не могу въехать в этот образ как в перчатку и не владею им. Немирович бранит меня, зовет лентяйкой. Отчасти это верно.

Дорогой мой, крещу тебя, целую трижды и мягко обнимаю.

Венгерец

893**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое ноября ночь [1903 г. Москва]

Спасибо тысячу раз за хризантемы, милый мой, дорогой мой. Они опять в воде распушились и стоят свеженькие.

Я сижу, а мышь скребет. Я люблю это.

Сейчас вернулась от Ольги Михайловны, от Володи. Хлопочу с Вишневским вместе (т.к. он водится с министрами), чтоб дали повышение мужу Ольги. В акцизе без протекции никогда не вылезешь. Завтра Стахович едет в Петербург, и мы его будем просить поговорить с Оболенским, а Вишневский и напишет к тому же. У бедной Ольги все дети перехворали в кори, и еще маленькая девочка 2-х лет, ее сестры, болела тоже корью и воспалением легкого. Это та сестра, кот. с мужем жила 2 года за границей (он изучает сельское хозяйство), теперь они без места и ютятся все в маленькой квартирке.

Элю я застала в белом халате, с вымытыми распущенными волосами. Володя пришел позднее из квартетного1. Он лежал два дня с своими адскими желудочными болями, с повышенной температурой.

В воскресенье они придут обедать ко мне.

Прошли всю пьесу "Одинокие" в обстановке. Завтра утром генеральная репетиция, в субботу играем.

Дуся, пиши мне больше о себе, о каждом часе твоей жизни. Сегодня опять слякоть. Когда же подморозит! Когда ты приедешь?

Горло пульверизуешь?

Значит, Аню играет Лилина -- может выйти хорошо. Варя -- Андреева -- не чувствую. Мне жаль, что Аня -- Лилина. Она бы лучше играла или Варю, или Шарлотту. Посмотрим.

Тебе интересно поскорее посмотреть репетицию? На днях принимаемся. Давай нам Бог.

Кукиши не показываешь по утрам? Хочется, чтоб венгерец вошел ночью с подушкой и со свечой и потом ворча скрывался? Целую тебя крепко, крещу и нежно поглаживаю.

Твой венгерец

894. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7 ноября [1903 г. Ялта]

Дусик мой, лошадка, здравствуй! Нового ничего нет, все благополучно, решительно все. Писать не хочется, а хочется ехать в Москву, и все жду твоего разрешения.

Умер Ф. Поленц, автор "Крестьянина", чудесный писатель. Получил письма и от Немировича и от Алексеева, оба, по-видимому, недоумевают; ты сказала им, что моя пьеса мне не нравится, что я боюсь за нее. Но неужели я пишу так непонятно? Я до сих пор боялся только одного, боюсь, чтобы Симов не стал писать гостиницы для III акта. Нужно исправить ошибку... Пишу я об этом уже целый месяц, а в ответ мне только пожимают плечами; очевидно, гостиница нравится.

Немирович прислал телеграмму срочную с просьбой прислать в ответ срочную же телеграмму -- кому играть Шарлотту, Аню и Варю. Против Вари стояли три фамилии -- две неизвестные и Андреева1. Пришлось выбрать Андрееву. Это хитро устроено.

Костя давно уже не был у меня. Вероятно, сегодня придет. Михайловского задержат в Петербурге, очевидно, Костя не скоро выедет домой.

Дусик, выпиши меня отсюда.

Одеяло послал я тебе с Баженовым, который вчера приходил прощаться. Если не понравится, пришли, я переменю.

"Банкрот" провалился в Новом театре?2 Я видел эту пьесу в отличном исполнении, она показалась мне превосходной пьесой, да так оно и есть на самом деле. Там две мужские роли написаны отменно3.

Сегодня я проспал, проснулся в 9 часов! Чувствую себя, кажется, недурно. Только вот расстройство кишечника. Надо бы изменить режим, вести более безнравственную жизнь, надо бы все есть -- и грибы, и капусту, -- и все пить. А? Как ты думаешь?

Скажи Вишневскому, чтобы он пешком ходил побольше и не волновался4.

Ну, пупсик мой, обнимаю тебя. Выписывай меня поскорей. Неужели тебе не интересно увидеть мужа в новой шубе?

А.

Не пиши мне про жареную утку, не мучай меня. Когда приеду, целую утку съем.

895**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое ноября ночь [1903 г. Москва]

Ну, сегодня я устала, дорогой мой! Днем генеральная "Одиноких", вечером "Столпы". Здорово? Лужский очень хорош стариком Фокерат, Качалов, кажется, приятен, но Конст. Сергеевичу не нравится. Еще не влез в роль. Что-то будет завтра! Я буду волноваться. Говорят, я проще теперь играю.

Неужели ты думаешь, что у меня может пропасть рукопись твоя? Ведь лежит она всегда под ключом, и я не даю ее никому.

Ты жалеешь, что не взял денег у Маркса?1 Тебе нужны деньги? Напиши; ведь можно в театре взять. Этот год ты хорошо заработаешь.

Сулержицкий опять в Москве, мечтает о земле, о деревне и уже о прежнем молчит. Хотел ко мне обедать прийти.

Тебе хочется пройтись по Петровке в новой шубе? Ну что же! Скоро можно будет.

Сегодня был у меня Ознобишин, через которого Корсов просит твою пьесу для перевода. Корсов лежит уже 3-ю неделю с сильнейшим ревматизмом и умоляет дать ему эту работу, которая оживит его. Я обещала приготовить ему экземпляр.

Получила от Чюминой письмо; она, бедная, 8 недель мучается с воспалением коленной чашки, совсем калека. Просит передать тебе, что берлинский литератор Флакс, переводивший и ставивший Гоголя, просит через Венгеровых о разрешении перевести "Вишневый сад", чтоб ставить его на лучшей берлинской сцене. Разрешить -- да? Жена Флакса -- русская. Ответь и не сердись. Прислала мне перевод "Королевских идиллий" Теннисона.

У меня, милый мой, смутно на душе. "Ничего я не хочу, ничего не жалаю"2.

Покойной ночи, родной мой. Приезжай, посмотри на суету людскую, на нервы, на страсти человеческие. Целую тебя, ласкаю копытцем и хвостиком помахиваю.

Твоя лошадка

896. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 ноября [1903 г. Ялта]

Дуся моя, таракаша, сейчас получил письмо, в котором ты величаешь меня сверхчеловеком и жалуешься, что у тебя нет таланта1. Покорнейше благодарим.

Вчера я получил письмо от некоей госпожи Янины Берсон, которая пишет, что студентам в Женеве "жрать нечего, работать негде, не зная языка -- с голоду подохнешь". Это знакомая Горького2. Просит она экземпляр "Вишневого сада", чтобы поставить его в Женеве с благотворительной целью. Будут-де играть студенты. Так как она говорит, что видается с тобой в театре, то, пожалуйста, передай ей, что "Вишн. сад" раньше постановки в Худож. театре я не могу дать, так как пьеса еще не готова, понадобится кое-что изменить, что пьесу она получит в декабре или январе, а пока студенты в Женеве пусть поставят что-нибудь другое, например "Еврея" Чирикова, пьесу очень подходящую и очень порядочную во всех смыслах3. Слышишь? Так и скажи ей. Я же не отвечаю ей, потому что не знаю, как величать ее по батюшке. По-видимому, груба она адски.

У нас дождь, 10 градусов тепла. Сегодня буду мыть себе голову. Полцарства за баню! Сегодня у меня обедает К. Л., готовят поэтому цветную капусту и утку. А здешние утки тощи и жестки, как хищные птицы.

Сегодня в газетах известие, будто крымскую дорогу будет строить не Михайловский, а кто-то другой. Очевидно, сплетня Софьи Павловны.

Ольга Михайловна привезла мне устриц и селедок. Наши так испугались устриц, с таким ужасом и брезгливым суеверием глядели на них. что пришлось мне не есть их. Сельди хорошие. Вообще, очевидно, без Ольги Михайловны мне жить никак нельзя. Софья Павловна скоро приедет в Москву и нарочно для Москвы заказала себе в Одессе шубу и несколько платьев.

Мой юбилей -- это выдумки. Про меня никогда еще не писали в газетах правды. Юбилей будет, вероятно, не раньше 1906 г.4. И меня эти юбилейные разговоры и приготовления только раздражают.

Как только напишешь, чтобы я ехал, тотчас же закажу себе билет. Чем скорее, тем лучше.

Ты не очень выучивай свою роль, надо еще со мной посоветоваться; и платьев не заказывай до моего приезда.

Муратова так, в общежитии, бывает смешной; скажи ей, чтобы в Шарлотте она была смешной, это главное. А у Лилиной едва ли выйдет Аня, будет старообразная девушка со скрипучим голосом, и больше ничего.

Когда наконец я с тобой увижусь? Когда я буду тебя колотить? Обнимаю тебя, лошадка.

Твой сверхчеловек, часто бегающий в сверхватерклозет.

А.

897. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое ноября после "Одиноких"

[1903 г. Москва]

Сыграны "Одинокие", дусик милый! Прием овационный, точно новая пьеса. Сбор почти полный. Видишь, как славно все. Качалов, кажется, понравился, но не совсем еще окреп. Лужский хорошо играл. Вообще пьеска будет посещаться. Я очень волновалась. Как играла -- не знаю.

Завтра начинаем "Вишневый сад". Уррааа!!!

К 12-ти час. идем с Машей к Морозовым завтракать, оттуда я прямо в театр. Сегодня была на "Одиноких" М. Ф. Якунчикова и Дягилев. Очень звали меня ужинать. Я, пожалуй, поехала бы, но пришла в театр в халате, а не в платье, и потому не могла. Коровин был с ними. А мне бы хотелось познакомиться с ним. Дягилев будет завтра у меня в 6 час.

Муратова ходит вроде помешанной с ролью Шарлотты, с глупой, блаженной улыбкой на устах. Теперь буду рапортовать тебе каждый день, как идут переговоры, репетиции. А скоро ты и сам приедешь. Да, милый мой? Поживем опять с тобой.

Конст. Серг. сегодня смотрел весь спектакль и говорит, что не мог уехать, так затянула его пьеса. Он славный теперь, мягкий. А Немировичу надо отдохнуть, это правда. Он ведь в театре с 11 ч. утра, в 5-ть уезжает, ложится, обедает и опять в театр. И так каждый день. У него и школа на руках и весь театр. Помощников нет.

Завтра сама пошлю тебе репертуар.

Ну, еще надо сейчас написать в Гурзуф Соловьевой. Нашлась охотница ехать к ее девочке.

Целую тебя нежно, дорогой мой, светлый мой, ясный мой.

Твой венгерец

898**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое ноября утро [1903 г. Москва]

Дорогой мой, нежный мой, вчера не писала тебе -- целый день трещала голова и к вечеру все сильнее.

Завтракали с Машей у Морозовых, и там уже начало колотить в виски. Потом спешила в театр на "Вишневый сад", волновалась, что опоздала. Погода была удивительная, хотя грязь. Воздух мягкий, теплый. Я не могла надышаться. Решила, что это великолепное предзнаменование для "Вишневого сада". Беседовали о ролях, выясняли характеры, отношения: Раневской, Ани, Вари, Гаева. Сегодня продолжение.

Все мягкие, приятные. Смотрели на сцене две приблизительные декорации 1-го акта. Дусик, когда ты приедешь, ты мне скажешь, где в моей роли можно будет вставить франц. фразочки, характерные. Можно ведь?

Как ты меня тронул, дусик милый! Ты сам ездил за одеялом? Родной мой, голубчик! Как мне тебя благодарить! Вот я буду сладко спать под ним! Сны золотые видеть буду.

"Одинокие" отлично прошли. Качалова все газеты расхвалили. Как будто новую пьесу поставили, такое чувство у всех. Хорошая это пьеса.

Был вчера Дягилев с каким-то студентом. Очень скорбит, говорит, что он стал зеленый с синим отливом оттого, что ты дал пьесу Горькому, а не ему1. И вообще, что он за тобой ухаживает, любит тебя и ты никакого внимания. Умоляет дать ему что-нибудь из твоих произведений. Болтал много, шикарный и противный. Взял адрес Леонида Андреева, поедет к нему. Говорит, что писал тебе писем 5 за осень и не получал от тебя. Правда?

Была Дроздова, лицезрела великолепного петерб. кавалера. Обедала у нас Муратова. Вечером я в халате поехала к маме. Володя прикатил за мной. Бабушка сидела там. Вся семья была в сборе. Шнап тоже ездил, и все время воздух портил. Сначала все подозревали бабушку, но потом выяснилось. Хохотали до упаду. Дуся, до завтра. Целую тебя.

Твоя Оля

899. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

всего тебя забрала бы и покорила. А ты бы мне говорил о любви своей, и мне было бы хорошо. А когда все это будет без "бы"!

Отыграли "Дядю Ваню". Днем репетировали 4-ый акт. Еще пока все вчерне. В театре был сын Панина1 и говорил, что Нижегородск. полицеймейстера в 24 часа выпроводили за дозволение им проводов Горького. Вишневский собирается написать тебе смешное письмо, главное насчет того, как мы иногда едем вместе домой и каждый раз стыдимся нанимать извощика в Сандуновские бани2. Он всегда гогочет. Сегодня сидела у нас Бонье, все жалела меня, что я служу в театре. Мороз сбавил, сейчас -10®. Горит "Метрополь" почти сутки. Говорят, хозяин поджог.

Мне передавали, что какие-то венцы смотрели "Одиноких" и очень хвалили твою жену и говорили, что венская Анна Map никуда не годится. Видишь!

Ну дусик, иду спать, уже поздно, я все время ложусь поздно, т.к. пишу тебе по ночам. Целую тебе крепко. Откуда ты взял, что я бываю все на обедах и юбилеях. Я скучаю, тоскую и никуда не хожу.

Обнимаю мужа моего удивительного и согреваю хоть издалека моими поцелуями и лаской.

Твоя собака

347. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 дек. 1901 [Ялта]

Милая собака, я жив и, насколько сие возможно в положении человека выздоравливающего, здравствую. Слаб и злюсь, ничего не делаю. Геморрой. Одним словом, такого ты супруга заполучила, что я могу тебя только поздравить. Как бы ни было, дела пошли на поправку.

Толстой был болен, жил в Ялте у дочери1, Горький вчера был у меня. Теперь оба они у себя.

Если после представления "В мечтах" получу телеграмму, то скажу спасибо, моя деточка. В случае успеха (в который я верю очень) телеграмма должна быть на казенный счет, т.е. длинная.

Отчего "Штокман" идет так редко?2

Туман, каждый вечер ревет сирена, гудят заблудившиеся пароходы.

Бог с тобой, оставайся здорова и весела, деточка, не хандри, пиши побольше своему сердитому мужу. Когда ты хандришь, то становишься старой, тусклой, а когда весела или обыкновенна, то ты ангел. Поэтому будь всегда весела.

Крепко тебя целую, крепко обнимаю. До свиданья, собака!

Твой Antonio

348. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое дек. ночь [1901 г. Москва]

Скоро 4 часа ночи, дорогой мой, любимый мой! Только что разошлись гости, т.е. сплошь Худож. театр. Разгром в квартире необычайный -- пили, ели, пели, плясали и остались довольны. А я часто думала о тебе, мне не было весело, а так иногда захватывал какой-то задор, какая-то удаль и тут же все падало.

Умоляю тебя, Антон, не думай о поездке в Москву, береги здоровье. Мне адски скверно на душе. Дотерпи до весны, а там я буду с тобой все время и на зиму уедем куда-нибудь в теплые края, я буду вся твоя, твоя и выхожу тебя, ты будешь здоровый и спокойный. И у нас будет какое-то маленькое существо, которое мы будем боготворить -- это будет непременно, я этого хочу. И ты тоже хочешь этого, Антон мой?

Боже, как я завидую Маше, что она едет к тебе! Я здесь буду трепаться без всякого интереса.

Сегодня были у нас все три директора1, без жен, конечно. Маша все расскажет.

Ну будь здоров, покоен, не разлюби меня. Думай больше о себе, о здоровье, думай о том, как мы будем блаженно счастливы, когда увидимся.

Целую тебя крепко. Зряшный я человек, Антон. Милый, дорогой мой, нежный мой. Целую тебя.

Твоя собака

349. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

16 дек. 1901 [Ялта]

Дуся, я здоров. Гости одолели, все время сидят, некогда написать тебе, злюсь, как собака. Будь здорова, голубка моя, радость, храни тебя Бог.

Здоровье мое в самом деле лучше, не беспокойся.

Целую тебя крепко. Это письмо опустит Саша Средин, который сидел у меня и теперь уходит.

Твой Antonio

350. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое декабря утро [1901 г. Москва]

Я ночью не писала тебе, потому что адски болела голова. После нашей пирушки спала часа три, днем была генеральная, а вечером "Сестры", которых я играла положительно сквозь дымку -- голова была как нарыв, я пила фенацетин, пила валерьянку все время, меня тошнило, и пила мятные капли. Сегодня лежала до 11 ч., сейчас пишу тебе, потом пойду возьму теплую ванну и отправлюсь на генеральную 3-его и 4-ого акта.

Дусик мой, вчера получила сразу 2 письма, которых ждала отчаянно. Мучаюсь за тебя, за твое здоровье. Антон, как только кончится сезон, я беру тебя и увожу за границу на целый год и буду лечить тебя и ухаживать и любить тебя и надоедать тебе. Согласен? Я не могу жить и знать, что ты где-то далеко от меня мерзнешь, голодаешь, тоскуешь -- этого я не могу. И это надо устроить и изменить жизнь. Я на год уйду из театра.

Маша уехала вчера. Я очень плакала. Я совсем одна.

Приходила ко мне ночевать Элька Бартельс. Она милая девочка.

Как я счастлива, что тебе теперь лучше, дорогой мой!

Умоляю тебя, не приезжай сюда, если чувствуешь, что тебе от этого будет худо. Я надеюсь на Машу, что она откормит тебя и вообще тебе приятнее будет и лучше, что она в Ялте. Вспоминайте меня. Маша тебе все расскажет, как мы живем, что делаем.

Конфект я тебе послала с Машей. Вкусные?

Антонка, я даже не знаю, что писать. Мне все кажется ничтожным. Все равно, как я не могу придумать тебе подарка, раз я знаю, что я сама нужна тебе, и мне тогда все остальное кажется ненужным. Скорее бы проходила зима! Скорее бы! А потом мы будем вместе, весной, когда всюду будет чувствоваться новая жизнь, сочная, и мы с тобой заживем, дусик мой!

Ты будешь мечтать об этом? будешь думать о нашей жизни, о нашей любви?

До завтра, т.е. до ночи, дорогой мой, ночью опять буду писать тебе.

Как я люблю твои письма. Я чувствую в них всего тебя, всю твою чудную, благородную душу. Милый ты мой!

Целую тебя крепко, до неприличия, как и ты, т.к. я твоя законная жена и имею право.

Твоя собака.

Целую мать и Машу.

351. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 дек. [1901 г. Ялта]

Пупсик милый мой, от тебя сегодня нет письма, но да простит тебе небо, как я прощаю. Здоровье мое становится лучше и лучше; ношу компресс на правом боку, принимаю креозот, но температура нормальная, и все обстоит благополучно. Скоро буду уже настоящим человеком.

Вчера были гости, сидели долго, я злился. Сейчас по телефону получил известие, что ко мне едет на извозчике турист-венгерец, посещающий всех писателей. Того не знает, что я уже не писатель, а садовник. Женатый садовник, пока еще детей не имеющий, но надеющийся.

Мать здорова, но, видно, моя болезнь утомила ее. Завтра приедет Маша, и все устроится.

Получил письмо из Петербурга от Куприна. Хвалит очень тебя, но не в восторге от Худож. театра. Едет венгерец! Едет! Нет, ошибся. Куприн пишет, что в игре Станиславского чувствуется хозяин, как у Соловцова, который тоже хозяин.

Что же, неужели останетесь в старом театре?1 О, варвары!

Ну, пупсик мой, целую тебя и обнимаю. Поцелуй и ты меня, старичка. Затылок острижен. Сюртук не чищен. Эмса не пью.

Кланяйся маме, дядям Карлу и Саше, тетке. Будь здорова. Жду описания субботнего вечера.

Твой Antonio

Кажется, венгерец едет.

352. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое декабря утро [1901 г. Москва]

Здравствуй милый мой, любимый мой! Как-то ты себя чувствуешь? Сегодня уже ты увидишь Машу.

А я спала совсем одна во всей квартире и встала и пила сейчас кофе совсем одна. Пойду потом к дантистке, потом проговорю на репетиции свою фразу в 4-м акте, пойду обедать к маме, а вечером играю "Чайку". Вот и весь день. Промежутки будут наполнены визитами к портнихе, к перчаточнику. Скучно, ай как скучно. Вообще скучно. Я не живу, а тяну лямку. Сегодня жду письма от тебя.

Вечером смотрела 4-ый акт "В мечтах", т.е. до сцены, где я выхожу. Самарова очень была слаба, в сцене с дочерью -- ни темперамента, ни убежденности, ни нервов. Когда Мария Федоровна говорит о желании властвовать над душами людей -- ей не веришь -- такая она незначительная, хрупкая. И когда Костромской говорит, что она затягивает, как ядовитый цветок, -- тоже странно. Может, это все так и надо: что обо всем этом Вера только фантазирует, а на самом деле она маленькая, растерявшаяся в жизни женщина. В 3-м акте в сцене с Костромским, когда она знает, что расстается с ним, -- она целует его и с радостной детской улыбкой говорит ему, убегая: "Это мой первый поцелуй в жизни". По-моему, тут не надо девочки, а нужна девушка, ставшая уже женщиной через страдание, через свое сильное чувство к Костромскому. И поцелуй в такую минуту, в минуту расставания не может ей дать такой чистой наивной радости. Так или нет, дусик? Лужский очень хорош в Яхонтове. Конст. Серг. теперь лучше.

Что-то будет в пятницу 21-го! Скорее бы приниматься за Горького. "Трое" я еще не кончила, читаю по-немецки в заграничном издании. Завтра пойду, вероятно, в Большой театр на "Ромео и Юлию". Меня пригласили Малкиель.

Скорее бы время летело.

Читал о смерти Соловьева-Несмелова?

Сегодня тепло: - 4®.

Как себя чувствует Маша, напиши мне.

Опитц прислал мне еще твой большой портрет, такой же величины, как и тот, кот. ты принес. Но он хуже -- усы и борода необычайно фризированы1. Стоит у меня на пианино. Я скоро, т.е. думаю на днях, пойду сниматься и пришлю тебе.

Ну, будь здоров, муж мой дорогой и удивительный. Выхаживай себя и не утомляй работой. Целую тебя крепко, крепко и обнимаю горячо.

Твоя собака

353. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

18 дек. [1901 г. Ялта]

Милая моя актрисуля, я жив и здоров, чего и тебе от Бога желаю. Кровохарканья нет, сил больше, кашля почти нет, только одна беда -- громадный компрессище на правом боку. И как я, если б ты только знала, вспоминаю тебя, как жалею, что тебя нет со мной, когда приходится накладывать этот громадный компресс и когда я кажусь себе одиноким и беспомощным. Но это, конечно, не надолго; как только компресс на боку, так уже и ничего.

Ничего, ничего не пишу, ничего не делаю. Все отложил до будущего года. Видишь, за кого ты вышла замуж, за какого лентяя!

Как прошла пьеса Немировича? Должно быть, шумно. Его любит московская публика. А я все мечтаю написать смешную пьесу, где бы черт ходил коромыслом. Не знаю, выйдет ли что-нибудь. Здесь в Ялте до такой степени опротивел, осточертел мне вид из моего большого окна, что, кажется, ничего из моего писанья не выйдет. Ну, там увидим.

Как поживает Вишневский? В пьесе Немировича он священнодействует? Скоро напишу ему письмо1.

Я тебя люблю, песик мой, очень люблю и сильно по тебе скучаю. Мне даже кажется невероятным, что мы увидимся когда-нибудь. Без тебя я никуда не годен. Дуся моя, целую тебя крепко, обнимаю сто раз. Я сплю прекрасно, но не считаю это сном, так как около меня нет моей хозяечки милой. Так глупо жизнь проходит.

Не скучай, работай, будь умницей, не хандри -- это к тебе не идет. Когда ты весела, ты молодеешь лет на десять.

Ну, целую еще раз. Пиши, моя радость!

Твой Antonio

354. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое декабря вечер [1901 г. Москва]

Дождалась письма твоего, драгоценный мой! Насчет здоровья ты меня успокаиваешь, но я знаю, что тебе нехорошо и физически и нравственно. Теперь мне спокойнее, потому что Маша с тобой, хотя я ревную. Ты это понимаешь?

Ради Бога, изволь есть теперь до отвалу, до неприличия, и если тебе не хочется, то сделай это из любви ко мне. Сделаешь, дусик? Все усиленно спрашивают о тебе, шлют приветы и поклоны.

Сейчас вместо "Чайки" играли "Дядю Ваню" по болезни Роксановой. Принимали отлично. Я Елену лучше стала играть, сама чувствую. Завтра надо рано вставать, в 12 час. уже начало генеральной.

Днем жарили 4-ый акт. Жарили Самарову. Трудно ей играть юбиляршу после всех старушечек. 4-ый акт нравится всем. Мне будет очень жалко Немировича, если пьеса не будет иметь успеха. Поговаривают, что ей не место в нашем театре. Станиславский и все очень осведомляются, пишешь ли или будешь ли писать комедию. Хорошо бы ее получить весной и ею открыть сезон -- вот шик-то был бы! Я с остервенением жду чего-нибудь новенького от Чехова -- что-то он родит! Только прошу его очень не утомлять себя теперь работой, пока здоровье еще не наладилось. Ты ему передашь? 4-ого акта Горького я еще не читала. Алексееву не нравится.

Сегодня в 3-м акте "Дяди Вани" Лужский чуть не потерял панталоны, смеху было много. Когда Астров раскрывал ломберный стол, чтоб показывать чертежи Елене, то стол так заскрипел, что весь театр захохотал -- и я не сдержалась. Ты понимаешь, как мы играем "Дядю Ваню"? Из публики чувствуется, будто это совсем свежая пьеса, а не такая, которая идет в 64 раз!

На днях я наконец получу свою шубу -- как я буду счастлива! Моя шубенка вся расползлась.

Котик ходит на генеральные и лижет губы свои и свистит зубами, и всегда святая.

Мне нравится, что я тебя избаловала1, значит, ты нуждаешься во мне. Я тебя еще больше забалую, и конечно, на свою же шею. Я хочу, чтоб ты был счастлив со мной, чтоб тебе было хорошо, покойно, любовно. Как я тебя буду ласкать, согревать, целовать. Надоем тебе, и ты меня будешь гнать. Я ведь грешная.

Пока мысленно целую тебя и прижимаюсь к тебе, и слышу биение твоего сердца, и чувствую дыхание твое.

Твоя собака.

А ты не отвыкаешь от меня? Когда мы увидимся! Я хочу, чтоб ты был со мной.

Кланяйся Маше и мамаше.

355. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19 дек. [1901 г. Ялта]

Здравствуй, собака! Маша приехала вчера вечером, сегодня она все подходит к окнам и восхищается: ах, как тут хорошо жить! Я здоров, хотя все еще с компрессом, который сниму в пятницу, послезавтра. Все еще ничего не делаю.

Спасибо за конфекты, только жаль, что они от Флея, а не от Абрикосова. Абрикосовские не то чтоб лучше, а я привык к ним.

Плохо пишется, потому что не видно.

Дуся, жена моя хорошая, скоро праздники, а мы не вместе! Это невероятно даже. Будь в духе, будь весела, радостна, не хандри, думай о своем муже, который любит тебя сильнее прежнего. Балбесик мой славный, бабуля, люблю я тебя. Маша привезла окорок, но не особенно вкусный, хотя я ем помногу... Строки оканчивал на другом листке, оттого так вышло1.

Опиши мне первый спектакль "В мечтах". Должно быть, шумно было. За то, что ты угостила своих товарищей, устроила такой вечер, ты умница, хвалю тебя, дуся моя, ангел, жена моя замечательная. Я люблю такие вечеринки.

Ну, обнимаю тебя, прижимаю к себе, целую. Бог с тобой, спи спокойно.

Твой Antonio

356. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое декабря ночь [1901 г. Москва]

Как мне хочется быть с тобой, Антончик мой! Мне так грустно и одиноко, так тихо кругом. Не с кем слова сказать, нет около меня никого. Если бы мы могли жить вместе!

Сейчас была в опере, слушала с Малкиелями "Ромео и Джульетта". Скука адская, нелепость, не поэтично, неинтересно, смешно. Кому это все нужно?! Я старалась делать приятное лицо, чтоб не обидеть девиц. Я вообще оперу не люблю, а такую прямо презираю. До отчаяния скучно. И то еще -- я приехала ко 2-му акту, т.к. с генеральной вернулась в 7 час, потом обедала, потом пришел Эфрос, брат m-me Коновицер за билетом, пришел Вишневский, пили чай, т.ч. в театр попала к 9 часам.

Генеральная сошла хорошо. По-моему, в игре солистов -- мало чувства настоящего, не видна любовь Веры к Костромскому и князя к Вере, т.е. много говорят о любви, много красивых поз, а чувства настоящего нет. Понимаешь -- нет захвата. Конст. Серг. лучше теперь говорит, но ходит ужасно размашисто -- не в тоне роли. У Марии Федоровны все красиво сделано, но теплоты и искренности мало; может, этого и не надо в этой роли -- не знаю. Вишневский недурен, приятен. Туалеты у всех красивые, но мне уже они опротивели, и моя роль тоже. Сегодня получили праздничный репертуар, и, представь, я до 7-го января свободна только три вечера -- как это тебе нравится? Свободна 28-го, 3-го и 5-го. Здорово? Ах, как мне все надоело! Все, все. Где же настоящая жизнь, Антон? Живешь так, что ни себе, ни людям. Никакого удовлетворения ни в чем. Счастливы люди, кот. делают свое маленькое дело и довольны, и верят в него. Я себя чувствую такой ничтожной, такой слабой и бессильной в жизни. И вечное ощущение, что я еще ничего не сделала в жизни, не жила. Это оттого, что в молодости я прозябала, -- не видела, не понимала и не чувствовала жизни. И теперь я растерялась. Я вот совсем не знаю, что мне надо делать.

Жизнь такая огромная, такая широкая, такая красивая, - а вертишься на каком-то пятачке и ничего ровно не понимаешь в жизни, все проходит мимо, и только в редкие минуты почувствуешь глубину и величие жизни. Ты не смеешься надо мной? Я, верно, плохо выражаю свои мысли да и думать серьезно я перестала, а живу изо дня в день. Фанатики счастливее, по-моему.

Ну, перестаю, а то надоем тебе. Целую тебя, милый мой поэт. Целую крепко. Живи покойно, увидимся -- поговорим с тобой. В письмах всего не расскажешь так. Скажи, Маше, что на днях напишу ей. Скажи, что скучно без нее. Целую тебя.

Оля

357. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 дек. [1901 г. Ялта]

Собачка добрая моя, вот что пишет мне Немирович: "С театром, кажется, дело наладится. Вернее всего, снимем на 12 лет театр Омона (в Газетном) и перестроим его по нашим нуждам. Веду переговоры, осматриваю, провожу свободные часы с архитектором и проч."1.

Вот тебе. Пишет еще, что пойдет пьеса Горького.

Я сегодня снимаю компресс, который надоел мне, как корсет. Сегодня был Орленев, который приехал сюда на гастроли. Сегодня убирали у меня в комнатах.

Дуся моя, золотая, пиши, не покидай меня. Целую тебя много раз, обнимаю и закрываю глаза, чтобы увидеть тебя.

Будь здорова и счастлива.

Твой муж Антон

358. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое декабря вечер [1901 г. Москва]

Дорогой мой Антончик, как ты поживаешь? Сейчас получила опять два письма сразу от тебя. Как я счастлива, что ты опять чувствуешь себя хорошо! Милый ты мой! Как я соскучилась по тебе! Как мне хочется ухаживать за тобой, баловать тебя, делать тебе приятное! А так -- жить холодно. Ни себе, ни другим. Сегодня я дома весь вечер и совсем одна. Тихо в квартире, только снаружи долетают звуки. Забегал сейчас Вишневский, поедем завтра с ним завтракать к Якунчиковой, очень интересной дамочке, в твоем вкусе. Вечером "мечтаем" в первый раз1. Утром еще надо закупать всякую дрянь дамскую, вроде чулок, пряжек, веера.

Сегодня купила себе цепь для часов за целых 5 р. и выдаю ее за золотую. Ничего себе. Мне жаль, что ты меня не видишь в красном открытом платье; меня прозвали рубиновая змея. Хвост весь в блестящих чешуях, медно-красного отлива. Декольте здоровое, говорят -- красиво. Ты бы меня не узнал. Роль жарю под француженку, очень темпераментно. Может, ругать будут за смелость, не знаю. Сегодня торчали опять в театре с 2-х часов. Меня отпустили после 2-ого акта в 6 час. Проходили сценки, без костюмов, без грима. У Влад. Ив. завязано ухо -- кажется, воспаленьице. Воображаю, как он будет волноваться завтра! Три спектакля уже проданы. Котик все очень мило цапается с Алексеевым из-за пьесы. Он злится и говорит, что у нас и так стали играть "чистенько", как в Малом. Немножко вышло из-за меня. Котик говорит, что я немного быстрый tempo беру в роли и очень смело, резко играю, а Константину Серг. это и нравится -- смелость и изобилие темперамента, а при медленном tempo выходит приличнее, но менее интересно. Да ну, все это не важно, ну их! Роль внешняя и эпизодическая. Ты бы, верно, злился, смотря на меня.

Вчера разговаривал со мной один господин из Питера, но я не знала, кто это, а он так разговаривал, будто я его должна знать, но я не помню. "Я, говорит, работаю с Александр. Павлович.2 в редакции, передать ему поклон?" Есть там какой-то Северов или Северцов, и кто он? Я не знаю. Кажется, так его фамилия.

На днях приходила ко мне одна не попавшая на курсы девица, просит работы, чахоточная, верно, плакала ужасно. Я ее спросила, почему она пришла именно ко мне? "Я, говорит, видела вас в "Сестрах" и в "Одиноких" и вот результат вашей игры. Я решила, что вы и в жизни хороший человек". Она была проста, искренна. Я собрала ей рублей 14 и просила Морозова достать ей переписку или место.

Ну до завтра, дорогой мой, пойду спать. Письма получаешь каждый день, да? Целую тебя безумно и пылко и обнимаю.

Твоя, твоя собака

359. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[22 декабря 1901 г. Москва]

Успех хороший1, напишу.

360. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое декабря ночь [1901 г. Москва]

Дорогой мой женатый садовник! Вчера ты остался без моего письма -- прости! Произошло это от моего беспутного поведения. И сейчас длинно не напишу, т.к. сильно устала и совсем не спала. Вчера сыграли "В мечтах". По-моему -- успех средний, и очень даже (между нами). Мне было больно. После первого акта слышались протесты, это было неприятно1. Вызывали хоть и порядочно, но охвата не было. Влад. Ив. это чувствовал и храбрился. Он надеялся на 3-й акт, но он не захватил публику, 4-й еще менее. В 3-м и 4-м актах -- по-моему -- вина актеров. Нужна сила в игре, а не поза и красота и чистота деталей. В чтении куда все сильнее было! В 4-м слабы и мать и дочь. Конст. Серг. не имел успеха. Лилина тоже, упрекают ее за ломание. Очень понравился Качалов -- князь, и меня сильно хвалят. Сегодня Самарова передавала, что весь Малый театр гудит обо мне и о Качалове. В одной газете в заметке упоминают, т.е. выделяют Книппер, Лилину, а об Андреевой ничего. Рокшанин в заметке никого не выделял, только сказал, что "не могу умолчать о блестящей игре Книппер": "Это -- замечательная артистка, игравшая до сих пор роли "с настроением", выдвинула себя теперь в ряды лучших современных артисток, показала мастерство игры"2, -- что-то вроде этого. Пришлю вырезку. Эфрос, конечно, или умолчит или выругает3. Публика принимает мои фразы и смеется. Товарищи меня хвалят, говорят, что в провинции мне дадут 700 р. в месяц.

Немировича вызывали, но не очень дружно, поднесли 2 венка вчера и 2 -- сегодня. Затем вчера ему было за кулисами подношение, потом мы подносили ему чудесный художеств. работы бювар и изящный письменный прибор. Он был расстроен, хотя и не подавал виду. Потом мы довольно большой компанией поехали в "Эрмитаж" без Алексеевых. Там поужинали, болтали речи по-домашнему, расходиться не хотелось и решили досидеть до газет. Пели, Александров плясал. Котик не портила. В 7 час. утра привезли газеты, мы прочитали их вслух, остались почти что довольны и в 8 ч. начали расходиться. Москвин подвыпил, был мил и болтлив и напросился ко мне чай утренний пить вместе с Гельцер4, Ликой и Александровым. Вл. Ив. сильно разозлился и приказал идти по домам на отдых, но они все-таки пришли ко мне, пили чай, кофе, закусывали, болтали, хохотали и в 10 Ґ ч. утра я их выгнала, в 11 ч. я легла, но не спала и в 3 часа встала, пошла к маме обедать, а затем в театр.

Нравится тебе эта беспутная жизнь? Хотят тебе письмо жалобное посылать, я разрешила. Лика была пьяна и все приставала ко мне выпить брудершафт, но я отвиливала, я этого не люблю. Она для меня совершенно чужой человек, я ее не знаю и особенного тяготения к ней не чувствую. Я заминала разговор, хотя, может, и выходило неловко, но я не могу зря пить брудершафт.

В публике пьесу или ругают или она нравится. Говорят, что длинна экспозиция в продолжение 2-х актов. Нет интимности. В 3-м акте сильно нравится Качалов. Сегодня пьеса шла ровнее, принимали хорошо, но без соку как-то. Алексеев очень расстроен, он как режиссер тоже ничего не показал и как актер не понравился. Он страдает.

Вот тебе наше театральное настроение. Не важно. Эта пьеса блестяще прошла бы на Малой сцене. Веру должна играть сильная актриса, с нутром, как Ермолова, тогда будет захват. Мать играла бы Федотова. У Андреевой все красиво, все сделано, но нет настоящего чувства, нет мазков5. Если бы я играла Веру, верно, тоже вышло бы слабо, но я во всяком случае играла бы ее женщиной с темпераментом, "поезд на всех парах", как про нее говорят, и 3-ий акт играла бы сильнее, драматичнее, а не наивной девочкой. Вишневский нравится, хотя газеты молчат пока. Мои меня хвалят. А мне все равно.

Скоро праздники, а мне скучно и тоскливо и холодно. Вчера после волнения первого спектакля я не могла подумать прийти домой в нашу высокую пустую квартиру, и решила, если не поедут ужинать, ехать к маме. Мама говорит, что Иван сильно ругал пьесу.

Ну, дусик, буду кончать, уже очень поздно, я все по ночам пишу. Выздоравливай, голубчик мой! Зачем мы врозь!!! Я третьего дня перечитывала твои письма. Какие они были нежные, полные любви, и как-то трепетны.

Мне приятно было их перечитывать.

Целую милую мою голову с ласковыми глазами и мягкой улыбкой, целую и люблю, и иду опять в свою одинокую спальню. Будь здоров, мечтай о нашем свидании, не забывай меня, дорогой мой, и не проклинай.

О чем говорил Венгерец?6

Не ленись, пиши мне.

Целую и ласкаю тебя, мою любовь.

Твоя собака

361. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 дек. [1901 г. Ялта]

Милый мой дусик, целый день ждал телеграммы о пьесе Немировича и -- нет! Значит, по-видимому, было так шумно, что вы все забыли обо мне.

Все забываю написать тебе: если понадобятся тебе деньги, то бери у Немировича, сколько нужно. Распоряжайся, дуся, будь хозяйкой. Ах, как ты нужна мне, если б ты знала! Как ты мне нужна! Плохо, плохо без жены!

В Ялте сегодня жарко. Маша в восторге, ходит по саду в одном платье; не верится, что в Москве теперь снег и морозы.

Я тебя люблю. Ты знаешь это?

Здоровье совсем хорошо. Компресс уже снял вчера. Завтра Альтшуллер поставит две мушки, и шабаш, лечение кончено. Ем теперь много и аппетитом могу похвастаться.

Ну, дусик, будь здорова, весела. Проводи праздники в добром здоровье, в духе, думай о своем муже хоть изредка и пиши ему по возможности каждый день.

Целую тебя и обнимаю, если нет возможности сделать что-нибудь более важное. На первой неделе поста приедешь?

Твой Antonio.

Ты обещала свою фотографию, не забывай.

362. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 дек. [1901 г. Ялта]

Милая моя собака, а ведь до сих пор я не поздравлял тебя с праздником! Не подумай, что я непочтителен, напротив, супругу свою я очень уважаю. Поздравляю тебя, моя радость, желаю всего самого лучшего, самого замечательного.

Погода продолжает быть чудесной. Светло и тепло, как летом.

Твою телеграмму получил. Получил и от Немировича1. Как ты играла? Хорошо? Успех был шумный? Ведь пьеса-то шумная, трескучая. Когда начнете репетировать "Мещан"? Четвертый акт и мне не нравится2. Его нужно сделать первым, а третий четвертым, тогда выйдет равновесие.

Дуся моя, я уже совсем здоров, или почти совсем, ем помногу, сплю очень хорошо, в духе; одного мне не хватает -- жены! После Рождества, на второй день, засяду писать. Вчера и сегодня уже выходил наружу.

Ну, будь счастлива, будь здорова! Я тебя очень люблю. До завтра! Я пишу тебе каждый день, и потому твоя фраза, что наконец-де ты получила от меня письмо, -- эта фраза ничего не стоит. Я пишу тебе каждый день, редко через день.

Твой муж Antonio

363. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье декабря ночь [1901 г. Москва]

Антончик, милый мой, ты выздоровел? Отчего ты мне не пишешь больше о своей болезни, какая температура, долго ли ты лежал. Ты, верно, отощал ужасно. Ничего не ешь. Как сделать, чтоб ты массу ел? Мне так мучительно думать, что я не могу быть около тебя, чтоб ухаживать, менять компресс, кормить тебя, облегчать тебе. Воображаю, как ты страдал! Даю тебе слово, что это последний год так, дорогой мой! Я сделаю все, чтоб сделать твою жизнь приятною, теплою, не одинокою, и ты увидишь, тебе будет хорошо со мной, и ты будешь писать, работать.

Ты меня в душе, вероятно, упрекаешь в недостатке любви к тебе? Правда? Упрекаешь за то, что я не бросаю театра -- за то, что я не жена тебе! Воображаю, что думает обо мне твоя мать! И она права, права! Антон, родной мой, прости меня, легкомысленную дуру, не думай обо мне очень уж скверно. Ты раскаиваешься, наверное, что женился на мне, скажи мне, не бойся сказать мне откровенно. Я себе кажусь ужасно жестокой. Скажи мне, что мне делать?! Неужели это может случиться, что до весны мы не увидимся?!! Я буду упрашивать дирекцию отпустить меня хотя на 2 дня к тебе, чтоб так составили репертуар. Как все мучительно, ужасно! Я ни о чем другом писать не могу, ничего в голову не лезет. И утешения не нахожу в себе никакого.

Дома -- пустые комнаты, не уютно, из театра не хочется идти домой вечером. Ни любви, ни ласки вокруг меня, а так жить я не могу.

Сыграли третий раз "В мечтах". Играли спокойнее, ровнее. Принимали так себе -- хорошо. Вообще -- недовольны пьесой. "Курьер" и "Новости" ты получаешь -- прочтешь, и "Русские ведомости" тоже. Остальные, если хочешь, пришлю, хотя вряд ли интересно.

А ты надумывай комедию, да хорошую, чтоб черт коромыслом ходил. Я в труппе сказала, и все подхватили, галдят и жаждут.

Ну, будь здоров, милый мой муж, ешь побольше, умоляю тебя. Не думай, что я забыла тебя. Я уже не представляю себе, что будет со мной в минуту нашей встречи. Я тебя сожгу всего. Пока целую мысленно, нежно и трогательно, а что будет дальше -- не знаю.

Твоя собака.

Поздравляю тебя и всех с праздниками. Я и забыла о них, совсем забыла.

364. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 дек. [1901 г. Ялта]

Видишь, актрисуля, я пишу каждый день. Сегодня у нас именины, мать именинница, завтра Рождество, а на дворе солнце жарит по-летнему, тишина. Мне сегодня выходить нельзя, так как на мне две мушки. Вечером я их сниму и завтра уже выйду, поеду, быть может, к Толстому и Горькому.

Получил ваш праздничный репертуар. В моих пьесах ни разу не играет Самарова, в "Трех сестрах" -- ни разу Станиславский, ни разу Лилина1. Вообще -- пьесы в каком-то забросе. Я не перевариваю Мунт, а она каждый раз в "Трех сестрах".

Интересно бы знать, когда мы увидимся. В Великом посту? На Пасху?

Твою телеграмму получил, но все же еще не знаю, как шла пьеса Немировича. Напиши, дусик, поподробнее. Напиши и про Котика.

В это лето поедем за границу, а в 1903 г., если будем живы, проживем на даче под Москвой. Хорошо? Идеть?

Очень хвалят пьесу Найденова "Дети Ванюшина". В самом ли деле это незаурядная вещь? Если так, то почему пропустил Худож. театр?2 Мне кажется, что Немирович много прозевывает. Вот если б я читал пьесы, то репертуар ваш был бы богаче. Как ты думаешь?

Без тебя трудновато жить. Особенно такому мужчине, как твой муж. Я очень люблю тебя, дуся, очень.

Ну, будь здорова. Не утомляйся.

Твой Antonio

365. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[25 декабря 1901 г. Москва]

Поздравляю праздниками, целую, тоскую.

Собака

366. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

25-ое декабря вечер [1901 г. Москва]

Как я спешила сейчас домой от мамы, думала, что меня ждет письмо! Даже днем хотела посылать домой за ним -- приезжаю -- и ничего! А как хотелось!.. Знаешь -- я твои письма целую, когда получаю. Не смейся. Не все, но иногда так охватит, что хоть письмо поцелую. Я глупая? Боже, как мне тоскливо эти дни! Ужасно. Я хожу как потерянная. Счастлива, что завтра играю опять. Я не знаю, что с собой делать, когда я свободна. Вчера я не писала тебе, т.к. была у наших на елке и вернулась в 3 часа и страшно была уставши и в кислом настроении. Сегодня лежала до первого часу, разозлилась на дядю Сашу, кот. меня разбудил своим приходом, и вытурила его. Встала, оделась, поехала опять к маме. Скучно было адски. Мы вчера сговорились с тетей Лелей ехать к Троице, там погулять, подышать чистым воздухом, покататься и на другой день вернуться, но тетке немного нездоровилось и потому поездка расстроилась, но мы все-таки взяли лихача и поехали в Всехсвятское за Стрельну, там ехали шагом, любовались на снежную пелену и на елки, потом погуляли по парку и вернулись в вонючую тающую Москву. Я рада была проехаться. Хорошо "просыпали". Обедали "en famille", дома у мамы, играли в тетки (в карты), вечером пришли Бартельсы всей семьей. Дядя Саша смешил нас отчаянно, ухаживал за bellemere'очкой1 и говорил неустанно по-немецки. Николаша был, как всегда, грустен и расстроен. Ужасно мне жалко этого человека и так хочется поговорить с ним по душам. Мама сильно простужена, сидит дома, не выходит. Володя ходит в статском, в smoking'e, и дерется с Элькой. Мне было очень тоскливо все время. И вчера на елке тоже. Пили глинтвейн, ужинали, но подъема и настроения не было. Елочка была большая, славная, и убрали ее только хлопьями ваты, серебряным и золотым дождем, посыпали слюдой, зажгли свечи, и вышло оригинально и красиво. Мне хотелось плакать. Думала о тебе, и хотелось быть с тобой! Ах Антон, Антон... Что же дальше будет?!

Мне очень понравился рассказ Леонида Андреева в сегодняшнем номере "Курьера"2, т.е. в рассказе есть натяжка, но описание этого пьяницы, лежащего под своим тряпьем и ожидающего смерти, по-моему -- превосходно. Что ты скажешь? Скоро, начну читать Вересаева, хочется хоть пробежать3.

Вчера заезжал Владимир Иванович, я с ним много говорила о пьесе. Ему, верно, очень нехорошо на душе, но он сдержанный и не показывает виду. Везде ругают пьесу. Я ему сказала, что Мария Фед. бледна в этой роли, и если бы она сильно показала свою душевную драму уже в 1-м акте, то никогда бы юбилейный шум не мог заглушить самой пьесы. И во 2-м акте она бледна и в 3-м, и оттого нет захвата. Я высказала свое мнение, что в этой роли вовсе не главное -- ее девическая чистота, а важна сила ее чувства, властолюбие, неудовлетворенность, сила ее страдания. Он огорчен, что никто из рецензентов не видит и не говорит о властолюбии женщины, кот. он старался выставить рельефно, но этому вина -- игра. Андреева не может дать чувствовать властолюбия, это тоже, что в Габлер4 -- сделано все и нет главного, нет темперамента, нет борьбы, нет мазков в игре. Все красиво, все сделано, придраться не к чему. Она отлично передает драму пассивную, как в "Одиноких", драму Ирины5, но где нужна энергия, сила, страсть, жизнь, там ее не хватает. А играть Веру и брать исходным пунктом роли девическую чистоту и мечту -- для меня непонятно.

Ты не думай, что я говорю так потому, что сама хотела играть Веру. Это уже перепело во мне, и я могу говорить спокойно, без зависти. Думаю, что и я не сыграла бы Веру, но дала бы больше нерва, страсти, больше "женщины", и 3-ий акт был бы бурный. Ну да все равно. Мне только жаль Немировича.

Напиши мне свое мнение обо всем. Что ты вынес из всех рецензий? Написал бы ты ему.

Дусик мой, как твое самочувствие? Как живешь? Боже, какое это было бы большое счастие жить с тобой здесь в нашей квартире, жить и любить друг друга! А мы живем только "В мечтах". Будем ждать.

Целую тебя крепко и твой затылочек тоже, а за ухо кусаю, а когда увижу тебя, так откушу ухо. Бойся. Обнимаю и кланяюсь Маше и матери.

Собака твоя

367. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

26 дек. [1901 г. Ялта]

Сегодня от дуси милой нет письма. Должно быть, на почте застряло. На письмах, которые приходят на мое имя, нужно только зачеркнуть московский адрес и написать -- Ялта, потом опустить в почтовый ящик; марок не надо. Это я по поводу письма из банка, которое ты прислала мне вчера.

Будут ли в этом сезоне ставить пьесу Горького? Немирович имел успех, я очень рад, это привяжет его к театру еще сильнее. Провал его пьесы, мне кажется, был бы провалом театра.

Ты беседовала с Северовым из "Нового времени"? Не Снессарев ли? Если с ним, то знакомство неважное, дуся моя1.

Получил письмо от Чалеевой из Deutschland'a (Hohenhonnef am Rhein); она сильно прибавилась в весе и выздоравливает; санаторией очень довольна.

Получил телеграмму из Самары: "Ольгу Елеонардовну, Антона Павловича поздравляю праздником. Кабаева". Это сестра милосердия, кажется? Получил телеграмму из Ниццы от Васильевой. Чего я не переношу -- это поздравительных телеграмм. Ведь посылать такие телеграммы значит задерживать деловые. А твоя телеграмма все-таки пришла кстати, я очень скучал вчера, был дождь, время тянулось длинно, немножко нездоровилось, скучал по жене... Ведь ты знаешь, дуся, я женат.

Когда, когда мы увидимся?

Будь здорова, счастлива, весела, не изменяй своему мужу, если можно. Я тебе не изменяю, да это и невозможно, моя радость. Бог с тобой, спи спокойно. Целую тебя и обнимаю.

Твой Antonio

368. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 дек. [1901 г. Ялта]

Значит, ты, Книпперуша, хорошо играла1. Я рад, моя умница. Если муж ничего не делает, то пусть жена валяет за двоих.

Посылаю вырезку из газеты. Какая чепуха! Я уже полтора месяца не был на набережной, никто меня не видел.

Ты до 8 часов утра сидела в ресторане. Смотри, здоровье испортить не долго. Вчера у нас была Надежда Ивановна, много рассказывала про тебя и вообще про Москву. Потом я лег спать, и ты мне снилась.

Приехал Миролюбов (бывш. певец Миров), был сегодня у меня.

Наши (Маша и Арсений) уходят в театр, понесут это письмо. В театре идет "Лес", играет m-me Татаринова.

Сегодня читал в "Новостях дня" пародию на пьесу Немировича2. Немножко грубо. Вероятно, теперь Лужский будет звать Немировича Аникой-воином.

Ну, целую тебя, собака, обнимаю, целую и опять обнимаю. Не забывай.

Твой муж Антон

О "культе писателей".

В Ялте, где живет теперь А. П. Чехов, обретается, по словам "Сар. л.", целая армия бестолковых, но невыносимо горячих поклонниц его художественного таланта, именуемых здесь "антоновками". Эти святые души бегают по набережной Ялты за писателем, изучают его костюм, походку, стараются чем-нибудь привлечь к себе его внимание и т.д., словом, производят целый ряд нелепостей. Идеал этих безобидных существ весьма скромен: "видеть Чехова", "смотреть на Чехова".

369. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое декабря ночь [1901 г. Москва]

Вчера, дусик, не писала тебе -- было скверное настроение и не хотелось тоску разводить. И ты мне прислал какую-то писульку, а не письмо. Тебе уже надоело писать мне, ты ничего ровно не чувствуешь, когда пишешь мне, -- правда? Так и отвыкнешь понемногу. Да отчасти я и понимаю. Тебе хочется быть со мной, а не размазывать что-то на бумаге.

Вчера я говорила с Влад. Ив. насчет отпуска. Он думает устроить мне его в конце января, освободить меня на недельку. Сегодня сидел у меня долго Конст. Серг., и я его тоже просила помочь мне. Он все, чудак, утешал меня и говорил... что это очень хорошо, что я на сцене и что мы с тобой врозь. Говорит, что у него с женой, пока она не была актриса, была жизнь сухая и невозможная, лишенная всякого интереса. Большое он дитё!

Был у меня вчера Морозов, сидел долго и очень мило беседовал. Он, оказывается, знает Пьяный бор1, у него недалеко от Перми есть имение, все леса, леса. Рассказывал, как он там жил в сторожке с сторожем вдвоем, как он там встретил одного бежавшего с Сахалина осужденного на каторгу за убийство отца, которого он застал с женой своей. И этот каторжный бежал, шел обратно на родину, в свое село, с одной только мыслью -- убить и жену свою. Это интересный сюжет. Представить себе этого мужичонку, идущего тысячи верст, скрываясь, не боящегося вторичной каторги -- только для того, чтоб убить жену. Страшно даже как-то. Рассказывал много про фабрику, про народ, про смуты -- и очень интересно. Желябужский был у меня тоже сегодня и Маня Малкиель. Я была совсем одна, т.к. отпустила Машу на гулянье в манеж. После визитеров поехала обедать к маме. Там приехал из Риги мой кузен, кот. был в Трансваале и которого я люблю, несмотря на то, что он заправский немец2. Я его перетащу жить к себе -- все будет веселее. Мы с ним всегда много философствуем. Он теперь жених, невеста его в Амстердаме -- голландка. Завтра все наши пьют у меня вечерний чай. Вчера и сегодня играли Чехова3. Играли хорошо, публика -- странная. Слушает хорошо, вызывает жирно и дружно, но количеством мало. О тебе спрашивают все и шлют поклоны и поздравления. Наша Помялова просила тебе передать привет. Ты ее помнишь? На Новый год пришли труппе телеграмму, они будут гордиться и будут рады4. Немирович на днях уезжает за границу недели на три5. Завтра читаем пьесу Горького и скоро, верно, начнутся репетиции6. Я Горькому, верно, буду писать, порасспрошу его о Елене. Правда, что он пишет новую пьесу или враки?7

Я вчера и сегодня сижу дома совсем одна, читаю, пишу письма, пробовала петь, да настроения нет.

Сегодня опять нет письма от тебя. Голубчик мой, любовь моя, как мы перетянем эту зиму!! Где и когда увидимся! К своей одинокой спальне я до сих пор не привыкла, неуютно и неприветливо мне, не к кому прислониться, никто не приголубит, не приласкает, не с кем поболтать. Я скоро начну рвать и метать. Пока терплю. Я боюсь, что ты разлюбишь меня, отвыкнешь от меня, будешь смотреть на меня, как на ненужный балласт в твоей жизни. Что я за нелепый человек, скажи мне, друг мой?!

Я себе кажусь бессовестной, никому ненужной эгоисткой. Антон мой, скажи, ты меня презираешь, проклинаешь? Господи, как я хочу видеть тебя, чувствовать тебя около себя, греть тебя, хочу, чтоб ты дышал только мной и любил только меня. Видишь, какая я мерзкая? Тебе не стыдно, что у тебя такая жена?

Мне очень тоскливо, Антон. Вчера я горько плакала.

Скажи мне, что ты меня нежно и сильно любишь. Мне нужна твоя любовь, она мне красит всю жизнь, дает мне опору. Знай это и чувствуй.

С наступающим Новым годом! Целую тебя, дорогой мой, любовь моя, поэт мой. А о комедии думаешь?

Твоя собака.

Поцелуй Машу и мать.

370. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28 декабря [1901 г. Москва]

Сегодня, дусенок мой, получила сразу три письма от тебя и ужасно была счастлива, глотала их. Как я рада, что ты поправляешься! Я так все время беспокоилась и волновалась за тебя! Спасибо, что пишешь мне почти каждый день, я ценю и люблю тебя за это. У вас тепло по-летнему, а у нас тепло по-зимнему -- тает, ползет все.

Сегодня я встала поздно. Мое праздничное удовольствие состоит в том, что я лежу почти до 12 час. и читаю газеты в постели. Когда я вставала, пришла Дроздова, она была больна, лежала несколько дней. К часу я пошла в театр.

Читали пьесу Горького. Читал Влад. Ив. простуженным голосом. Часто прерывали чтение взрывы хохота. Лицо Баранова было великолепно и к тому же он был в красном жилете. Завтра будет беседа, вечером напишу тебе. Распределение ролей еще пока неизвестно. Пьеса нравится, но в восторг не приводит, признают интерес за некоторыми типами. Ты знаешь, мне ужасно нравится Поля. Елена мне тоже больше понравилась, но я еще не чувствую ее. Мне много придется поработать и пофантазировать -- надо выкроить из себя симпатичную мещаночку. О своих пьесах не беспокойся, они идут отлично. Вчера играла Лилина. Наташу будет играть новенькая -- Дурасевич, кот. мы вывезли из Питера. Мне поручил Немирович приготовить ее. Попробую. А Качалов нравится больше Станиславского1.

Обедала у мамы, вечер была дома. Сидели у меня мама, тетка, кузенчик мой Лева, Дроздова. Я играла в 4 руки с теткой, попела немного. Заезжал ненадолго Влад. Ив. Послезавтра он уезжает. Он скверно выглядит, кашляет, хрипит, болело ухо, вся голова простужена. Я сейчас с Левой сильно горячилась и спорила из-за современного направления в искусстве. Но ведь он другой закваски, трезвый и потому многого не понимает. Провожал Дроздову домой. Членов был два раза, но не застал меня -- очень жалко.

Господи, когда мы увидимся!! Так ты чувствуешь, что меня нет около тебя? Это хорошо. Друг мой, золотой мой, любимый мой. Как мне хочется прислониться головой к твоей груди, чтоб мне было блаженно хорошо!!!

Целую тебя крепко, дорогой мой, не простужайся, ради Бога. Береги себя. За границу согласна ехать. Куда хочешь с тобой поеду. Целую тебя.

Твоя собака.

Болит голова.

371. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

29 дек. [1901 г. Ялта]

Глупая ты, дуся. Ни разу за все время, пока я женат, я не упрекнул тебя за театр, а, напротив, радовался, что ты у дела, что у тебя есть цель жизни, что ты не болтаешься зря, как твой муж. Не пишу тебе о своей болезни, потому что уже здоров. Температура нормальная, ем я по 5 яиц в день, пью молоко, не говоря уж об обеде, который, пока Маша здесь, стал вкусным. Работай, дуся, и не хлопочи, а главное -- не хандри.

Не выписывай "Мир искусства", сей журнал у меня будет. У нас в Ялте тепло, все распускается, и если такая погода продолжится еще неделю, то все зацветет.

Маша сердится, что ты ей ничего не пишешь.

Посылаю тебе фотографию, изображающую двух буров1.

Скоро в Москве будет Альтшуллер, доктор, которому я советую пообедать у тебя. Приедет он в Москву на съезд2 в среду. Предупреди Машу (кухарку свою), чтобы она в твое отсутствие сказала ему, когда ты будешь дома.

Будете ставить "Мещан"? Когда? В этом сезоне или в будущем?

Ну, замухрышка, прощай, будь здорова! Не смей хандрить и петь Лазаря. Смейся. Я тебя обнимаю и, к сожалению, больше ничего.

Вчера не было от тебя письма. Какая ты стала лентяйка! Ах, собака, собака!

Ну, дуся моя, жена хорошая, славная, целую тебя крепко и крепко обнимаю еще раз. Я думаю о тебе очень, очень часто, думай и ты обо мне.

Твой Antonio

372. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое дек. ночь [1901 г. Москва]

Ну вот и здравствуй опять, мой мифический муж. Еще день прошел и приблизил минуту нашего свиданья. А ты себе представляешь эту минуту свиданья? Я не знаю положительно, что это будет. И мне нравится именно то, что я не знаю, как это будет. Вдруг я буду держать в своих руках, в своих объятиях всего моего Антона, буду целовать его голову, буду чувствовать его дыхание, его ласку, его голос, буду видеть мои чудные, удивительные глаза и мягкую улыбку и все мои морщинки и гладенький затылочек и весь, весь Антон будет около меня, близко, близко! Господи, даже невероятно!

Сижу совсем одна, вернулась с "Чайки". Лева мой еще не пришел, верно, кутит после заседания. Я с ним отчаянно спорю и горячусь, а потом раскаиваюсь.

Он ужасно жалеет, что не может познакомиться с тобой.

Ну-с, сегодня беседовали о "Мещанах". Сначала было очень вяло, никто не говорил. Вступительное слово сказал Влад. Ив., но он какой-то отсутствующий и говорил вяло. Санин по обыкновению говорил красно, проехался по всей русской истории и литературе, размахнулся, поэтично говорил о Перчихине, о Татьяне -- плакучей иве.

Щебетал Михайловский, говорил Тихомиров. Все сцепились из-за Нила. Разбирали, что он такое. Большинство за то, что это тип не новый и что это в будущем тот же мещанин, еще, пожалуй, почище Бессеменова. По-моему, это самый обыкновенный рабочий, каких тысячи на западе, в России это, может, и ново. Никаких у него особенных запросов нет, здоровый работник, стремящийся если и к свободе, то к свободе в буржуазном смысле. Как по-твоему? Для актера, может, это и выгодная роль, но для художника-актера представляет мало интереса. Кто будет играть -- неизвестно. Лужский отказывается. Тетерева, говорят, будет играть Конст. Серг. Не знаю, что получится. Вообще ролей еще не раздавали, а только так поговаривают между собой.

Конечно, и Чехова трогали, без этого нельзя. Говорили о поклонении Горького к Чехову, что-то сравнивали, но это ни к чему. Вообще было водянисто. Ты только Горькому ничего не говори.

Антончик мой, а ты примешься за работу? Ну, сделай маленькое усилие, ведь время скорее полетит, если будешь писать, правда? Ты что-то хорошее, изящное напишешь, я это чувствую, т.е. изящное по форме. Меня это все уже волнует. Ведь ты мне близок стал. Ты это понимаешь?

Скажи Маше, что у меня были Хотяинцева и Званцева, а я еще буквально нигде. Чувствую себя кругом свинкой, но не раскачаюсь, 11-го янв. играем "Дядю Ваню" для докторов. Ну, спи, моя большая детка, не проклинай только меня, целую тебя на все лады, мой обаятельный муж.

Твоя собака

373. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

30 дек. [1901 г. Ялта]

Дуська моя, прилагаемое письмо передай Раевской1. Если увидишь Альтшуллера, то купи фунтик конфект у Абрикосова и пришли с ним. Купи мармеладу также.

Скучно без тебя. Завтра нарочно лягу в 9 час. вечера, чтоб не встречать Нового года. Тебя нет, значит, ничего нет и ничего мне не нужно.

Погода изменилась к худшему. Ветер, холодно, снежком попахивает. Очевидно, начинается зима. Немировичу буду писать.

Дуся моя, пиши мне, умоляю! Я поздравлял тебя с новым годом? Нет? В таком случае крепко целую тебя и шепчу тебе на ухо разные глупости.

Не забывай своего мужа. Он ведь сердитый, дерется!

Ну, обнимаю мою супружницу.

Муж Antonio

374. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое дек. [1901 г. Москва]

Опять второй день нет письма от тебя, дорогой мой! Завтра, верно, получу два зараз. Сейчас пришла от мамы, где обедала и сейчас ухожу играть "Одиноких". Сегодня я навещала Мунт, у которой была здоровая жаба1, потом поехала к Хотяинцевой, где славно посидела в ее симпатичной мастерской. Я ужасно люблю мастерские художников. Настроение люблю, обстановку, беспорядок. Они живут очень высоко, т.ч. вид чудесный. Собираемся с ней съездить в Звенигород, в первый свободный день и Голубкину она хочет прихватить, слыхал о ней -- о скульпторше? Она, говорят, оригинальнейшая личность.

Я говорила про тебя, говорила, что тебе надоел вид из окна, и Александра Александровна предлагает написать декорацию Москвы, какого места ты желаешь, и повесить у тебя за окном, чтоб тебе было приятно выглянуть из окна и чтоб приятнее работалось. Как ты думаешь об этом?

Сейчас получила приглашение из правления Общества русских врачей в память Пирогова, на заседание при открытии и закрытии съезда. Мы ведь играем "Дядю Ваню" 11-ого января для них.

Завтра после спектакля2 съезжу к маме встретить Новый год. Будут объявлять Володю и Элю женихом и невестой официально. Будут рассылать карточки. Эля возмущена этой процедурой, но я ее уговариваю -- пусть родители ее потешатся. Ведь это традиции. Она все хочет делать, как мы с тобой. Но моя мама успокаивает ее тем, что ведь ты незаурядный человек, а Володя самый обыкновенный. Они вообще смешные -- Володя и Эля.

Лева мой кутил и вернулся только утром. Молодчина! Был опять Кожевников, но не застал меня, слава Богу. Хочется мне очень идти на все три картинные выставки. Хотелось бы с тобой!

Мунт подарила мне прелестную Мадонну Рафаэля. Закажу рамку. За разрешение брать деньги в театре -- спасибо. Если надо будет в январе -- возьму. Я сильно порастратилась. Масса уходит, а между тем себе ничего не позволяю. Глупо все это.

Ну, целую тебя, родной мой, надо идти в театр. Будь здоров, не хандри, милый, будем жадно ждать времени, когда мы будем вместе. Целую и обнимаю.

Твоя собака

375. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

31 дек. [1901 г. Ялта]

Милая моя жена, я совершенно здоров, совершенно! Ем за десятерых, уже стал полнеть, и, чего у меня давно не было, желудок работает превосходно. Не беспокойся, родная; честное слово, я не вру, говорю правду.

Сегодня у меня был пианист Самуэльсон. Он устраивает в Ялте концерт. Брат его, который держит на Аутке аптекарский магазин, торгует плохо, выручает по 6 рублей в день. Жалобы.

Альтшуллер в Москву не поедет.

Получил письмо от Мейерхольда1. Пишет он хорошо, даже талантливо отчасти, и лучше, чем писал раньше. Ему бы следовало сотрудничать в газетах.

У нас в Ялте появился новый артист, некий доктор Балабан. Писал я тебе о нем? Читает великолепно, мои рассказы жарит прямо наизусть. И актер он, по-видимому, хороший, настоящий. Я советую ему поехать в Москву, показаться Немировичу2.

Сегодня от тебя нет письма! Бессовестная!!

Опять в Ялте чудесная погода. Сегодня сидел на лавочке в саду и дышал.

Ну, моя радость, целую тебя крепко. Не забывай меня, вспоминай, крокодильчик мой, за это я тебя вознагражу. Обнимаю, дуся!

Твой Antonio.

Я выписал "Театр и искусство".

Немировичу я послал письмо. О пьесе его писал немного, но ласково, в том смысле, что она, пьеса, имела успех и что на этом свете все обстоит благополучно3.

1902

376. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое января 1902 г. [Москва]

Вчера дусик мой остался без письма от своей собаки! Прости, родной мой, нежный мой! Во всем покаюсь. Сегодня опять получила два письма сразу, а то уже беспокоилась. Как мне хочется быть около тебя и знать, как ты себя чувствуешь, знать каждый твой штришок в душе, в уме! Я все чего-то жду, жду, к чему-то тянусь...

Ну-с, буду рассказывать, что я творила за эти два дня: вчера днем беседовали опять о пьесе, но было мало интересного, рассматривали типы с актерской точки зрения. Мужские роли скверно распределены: старик и старуха -- Лужский и Муратова (это хорошо), Татьяна -- Роксанова (сносно), Петр, студ. -- Мейерхольд (?), Нил -- Судьбинин, Тетерев -- Санин (ужасно), Перчихин -- Артем и Москвин (хорошо), Поля -- Адурская1, остальные неважно. Савицкой неожиданно дали дублировать мою роль Елены. Она в ужасе и прямо оскорблена, говорит, что дали на смех2. Все ревет, т.ч. я сейчас после "Сестер" увела ее к себе и вот сидели до этого часа (3 ч. ночи) беседовали, она немного успокоилась. Она бывает мне часто противна, но иногда я ее всю понимаю, и тогда мы как-то хорошо можем говорить, как было сейчас. Она очень одинока, но сама не ищет людей, а люди к ней не идут сами. После беседы простились с Немировичем3. Обедала у меня Муратова, потом пришел Коробов, и я с ним болтала много. Мне было приятно, потому что он тебя так знает и любит, много мне рассказывал про тебя. Он уверяет, что ты можешь зимовать здесь. Нанять, например, домик хоть в Сокольниках, чтоб был чистый воздух; что главное для тебя хорошее, покойное состояние духа. Это самое подтвердил мне сегодня Куркин, кот. был у меня утром и которому я тоже была рада. Куркин говорит, что не климат здешний может повредить тебе, а режим. Но режим в моих руках, и я отстояла бы его. Коробов просил тебе написать, чтоб от кровохаркания ты пил бы желатин. Взять унцию оного и вскипятить с лимоном и сахаром и выпивать эту унцию в продолжении дня. Он говорил мне примеры полного успешного употребления желатина. Попробуй, дусик мой! У швейцара Егора, говорит Коробов, -- болезнь еще не изведанная и потому интересная, и потому его вторично хотели вернуть доктора, но не нашли, кажется. На съезде хирургов Бобров говорил, что легочных южан хорошо лечить севером, и наоборот. У меня сильно разыгралась фантазия по поводу всех этих разговоров, и мне рисуются картины какой-то блаженной жизни с тобой, полной любви, полной работы в любимом деле. Я чувствую уже, как ты начинаешь оживать, и отлетит твоя тоска, твоя хандра, и мечта станет жизнью. Антон, этого не может быть, правда? А вдруг...

Ну увидим. Надо привести в исполнение одну мою idИe fixe, и тогда посмотрим. Год закончили мы опять-таки "Дядей Ваней", кончили рано, поздравили друг друга и разъехались. Я поехала к маме. Там были наши, Бартельсы, Ольга с мужем. Володя и Эля в толстых обручальных кольцах, кот. надел на них торжественно papa Бартельс. Мама Бартельс ужасно милая, прямая женщина. Володю они любят, и теперь все благополучно, только университет надо ему кончить. В 12 час. зажгли елку, пускали какие-то ракеты, пили шампанское. Мне было очень грустно и я глотала слезы, но очень не хотелось портить настроение других и потому я была просто безразличная. А как мне было грустно, Антон мой! Я все думала о тебе. Пили за твое здоровье.

Я поругалась с Левой из-за нашего театра, просто зря вскипятилась, чтоб сердце сорвать. Но дома меня оберегают, балуют и потому Леве вообще достается, что он меня волнует и нервит своими проповедями. Око[ло] 3-х часов я уехала и заехала еще к нашей Назаровой, где наша теплая компания решила ждать меня до 3-х часов. Там были Качаловы, Муратова, Москвин с невестой -- Гельцер, Шенберги-братья4, Рындзюнский, Грибунин. Меня встретили кантатой5, одним словом, разыграли 1-й акт "В мечтах" со всеми подношениями -- хохоту было много. Экспромт вышел удачный.

Я люблю эту компанию, они простые, без задних мыслей и веселые; неприятны только Шенберги. Москвин читал твои рассказы, смешил. Домой я приехала около 5-ти и кончила старый год чтением "Святой ночи" г-на Чехова, знаешь? Сегодня встала поздно, но Лева меня перещеголял: он явился в первом часу дня! Оказывается -- они так заговорились (он, д. Карл и Николаша), что мама вытурила их в 6 час. утра, т.к. они не давали спать всему дому, и они отправились и проболтали где-то до 12 час. дня -- нравится тебе? К часу я пошла в театр, где собрались все для поздравления. Пили шампанское, чай с бутербродами. Морозов флиртовал со мной (пожалуйста, не ревнуй). Застряли мы там долго. Читали твою телеграмму, -- она понравилась6. Санин говорил тост за тебя, и все чокались со мной, и я была счастлива и гордилась. Когда все разошлись, остались: Конст. Серг., Морозов, Мария Федоровна, Мунт и я и Лилина и много, откровенно говорили о нашем театре, о его внутреннем строе. Высказывались по поводу многого. Конст. Серг. все хочет облечь нас "основных" какою-то властью в театре, чтоб мы были вроде хозяев, а мы ему доказывали, что пока это было трудно. Мария Фед. все время старалась умалить значение Влад. Ивановича, а когда играла его пьесу, так была с ним дружна и ненавидела Алексеева, с кот. Немировичу пришлось мирить ее. Это нехорошо! Я бы говорила еще больше, если бы не Мунт. Она болтушка, и я невольно сдерживаюсь при ней. Поговорим еще раз.

Обедала я у мамы, вдвоем с ней. Потом играла "Трех сестер", играла скверно, т.к. все зябла. Настроение у меня такое: можно бы совсем нос на квинту повесить, но нельзя, т.к. впереди есть что-то ужасно хорошее в жизни. Что ты на это скажешь? И потому я сносная, но не веселая. Скоро утро, и потому кончаю. Надо все-таки поспать. Люблю моего мужа, красу моей жизни, моего поэта, целую его крепко и, вероятно, задохнусь от счастья, когда увижусь с ним. Скажи ему это.

Твоя собака.

Поцелуй Машу.

377. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 янв. 1902 [Ялта]

Милая, славная, бесподобная моя жена, вчера получил от тебя унылое письмо, а сегодня -- ничего! Ты стала манкировать, очевидно, загуляла на праздниках. Ах, как кисло без твоих писем! Третьего дня я послал в Художеств. театр поздравительную телеграмму, с новым годом, длинную, но на имя Немировича, а так как Немирович, по газетным слухам, уехал за границу, то боюсь, моя телеграмма не получена. Узнай, дуся!

Отпустят ли тебя хитрецы в конце января? Ой, смотри, надуют! Роль в "Одиноких" отдай Роксановой1, тогда у них будет больше пьес в твое отсутствие. Вообще ты очень часто играешь, без отдыха, а это нехорошо. Нездорово и для тела, и для души. Нужно бы играть не чаще 2-3 раз в неделю.

Дуся, красивая женщина, золотая моя, опиши мне спектакль, какой будет у вас для врачей. Читал, что будто врачи хотят дать вам обед, как бы в благодарность. Правда ли это? Постарайтесь, играйте получше, и пусть няньку Самарова играет2.

Хотел сегодня пойти в город постричься и голову вчера помыл для этого, но холодно, всего три градуса тепла. Придется отложить.

Я каждый день, просыпаясь и ложась спать, думаю про свою жену. Думаю, думаю...

Целую тебя, обнимаю, ласкаю, целую руки, глажу тебя всю. Будь здорова, голубчик мой, пиши мне.

Твой муж Antoine

378. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое янв. 1902 г. [Москва]

Здравствуй милый, здравствуй, мой хороший! Хорошо ли себя чувствуешь, хорошо ли ешь, спишь? Что тоскливо тебе -- я знаю! Знаю и кляну себя. И ты меня кляни. Мне скучно и я не знаю, что мне даже писать. Все кажется ничем. Передать тебе факты? Ну -- встала, была у портнихи, занималась с Адурской ролью Наташи, была в театре, тол >

10 ноября [1903 г. Ялта]

Милая Книппуша, собака моя, здравствуй! Если ты спрашиваешь насчет книги Бальмонта "Будем как Солнце!", то книгу сию я получил уже давно. Могу сказать только одно: толстая книга. Получил сегодня от Конст. Серг. извещение, что сегодня, 10-го ноября, начинаются репетиции "В. с." и что Сергей Саввич М. едет в Японию корреспондентом "Русского листка"1.

В своем письме Конст. Сергеев, говорит, что для III и IV актов будет одна декорация. И я рад, рад не тому, что будет одна декорация, а тому, что III акт, очевидно, не будет изображать гостиницы, которой почему-то так хотели Немирович и Эфрос.

У нас дожди, сыро. Не выхожу. Зато часто бегаю в W. -- все-таки гимнастика.

Насчет аккуратности моей не беспокойся, дусик. Переодеваю сорочку часто, костюм меняю каждый день, зубы чищу, если и не каждый день, то чаще, чем раз в два дня. Только вот в бане не бываю, но в этом я не виноват нисколько. От ванн я слабею и простуживаюсь.

Описывай мне в письмах репетиции.

Нового ничего нет, все благополучно. Темно писать, хотя еще только 3 часа дня.

Если ты мне еще не изменила, то обнимаю тебя и целую множество раз.

Твой А.

900**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое ноября утро [1903 г. Москва]

Дуся моя, ты просишь выписать тебя сюда? С наслаждением. Ты мне, однако, страшно мало пишешь о своем здоровье, только знаю, что кишечки шалят. А может, здесь лучше будет? Как вот только с погодой! Все еще не установилась, все еще нет санного пути, нет снежка, нет сухости. Хотя скоро, верно, будет; снежок выпадает, воздух стал мягче. Во всяком случае скоро увидимся. Только ты покорись одному: с вокзала повезу тебя в чистенькой каретке. Делаю это для себя, чтоб можно было болтать с тобой по дороге и иногда поцеловать. Согласись и не скандаль. Знай, что когда ты приезжаешь в Москву, то ты в полном моем распоряжении и должен мне покоряться. Я ведь летом тебе покорная жена? Правда или нет?

Вчера на беседе много говорили о Трофимове. Он ведь свежий, жизнерадостный, и когда он говорит, то не убеждает, не умничает, а говорит легко, т.к. все это срослось с ним, это его душа. Правда? Ведь он не мечтатель-фразер? По-моему, в нем много есть того, что есть и в Сулержицком, т.е. не в роли, а в душе Трофимова. Чистота, свежесть.

Что Варю играет Андреева -- это нехорошо. Вряд ли она что сделает. По-моему, лучше на месте была бы Савицкая. Я бы дала Аню ученице, Варю -- Лилиной, Шарлотту -- Муратовой или Савицкой. За мужские роли я спокойна. Приедешь, все увидишь, все услышишь. Скажу только, что все с таким наслаждением, с такой радостью приходят на репетиции, что передать тебе не могу. Точно праздник, а не репетиция. Это тебя должно радовать.

Вчера навестил нас поэт Ладыженский, сидел долго, и было очень скучно. Потом пошел с нами в театр Корша, на пьесу Найденова "Богатый человек" ("Деньги"). Сидели мы в бенуаре: Иван с Соней, Дроздова, Маша и я. Поэт в партере. Пьеса скучноватая, хотя чувствуется талантливость, много есть хорошего, теплого. Играли все скверно, кроме Голубевой -- учительницы, но и этот тип не нов и потому не очень интересен. Постановка слабая, из скандала в 3-м акте ничего не вышло. Вообще нигде ничто не захватывает. Яковлев -- Купоросов -- слаб. Кошева -- Сашенька -- не то. Плохо-с, неважно-с. Был в театре Савва с Зинаидой. Он уверяет, что пьеса хорошая и что у нас вышла бы отлично. Я думаю, он оттого пристрастен, что это из его сферы, и он бы деятельно был занят указаниями. После театра все пришли к нам, закусывали, болтали.

Вот и день прошел. Милый, до завтра. Спасибо тысячу раз за одеяло!!! "Банкрот", конечно, провалился, как и все в Нов. театре1. Страшно хочу видеть тебя в новой шубе.

Целую, милую.

Твоя Оля

901**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое ноября утро [1903 г. Ялта]

Сейчас, родной мой, буду писать относительно шубы: все-таки я взяла Вишневского (прости) и пошли к Белкину. Все-таки там уже не надуют, сделают на славу. Мех самый легкий и теплый, как я уже писала, это -- крестоватик. Он не очень красив, но легок на удивление и тепел. Верх я выбрала тоже не тяжелый -- черный с серыми волосиками, т.ч. получается что-то приятное темно-серое. Воротник, по-моему, хорошо бы из котика (конечно, поддельного) -- и мягко и тепло. Мерлушка тяжеле. Как ты думаешь? Образцы верха я тебе пришлю, и ты сам выбери. Шуба будет стоить около 200 р. Это, по-моему, не дорого для большой и главное легкой зимней вещи. Дешевое никогда не будет легко. И вообще экономить на этом не смей. Если ты все одобришь, то пошлю твою старую шубу к Белкину для мерки. Он скроит все шире и гораздо длиннее, приготовит примерку, в день приезда померит, и через 2 дня будет шуба готова. Если хочешь, можно сделать совсем черную, тоже хорошо. А легко будет удивительно.

Янину Берсон я знаю. Это protИgИe Горького, еврейка, которую он скрывал у себя, когда она бежала с женихом, который отравился потом. Про женевских студентов мне уже говорили, т.е. о просьбе дать "Вишневый сад". Передам Янине, что ты велел.

Вчера была Лепешкина, просит от имени нескольких петерб. газет узнать число твоего юбилея. Я уверяла ее, что не знаю, и действительно не знаю. Да если бы и знала, не сказала бы без твоего разрешения1.

А ради твоего юбилея ты мне можешь сделать подарочек: когда приедешь, то расскажешь то, что было 25 лет тому назад, а лучше бы, если бы написал мне, лично мне. Больше этого никому не надо. А мне это было бы дорого. Ты это понимаешь?

Вечером вчера сидели с Дроздовой: и Маша и я мылись в ванне, одна за другой. Я делаю тебе утки.

Сегодня +2®. Слякотно. Немирович уехал к Черниговской на 4 дня. Он очень нервен.

M-me Коновицер выкрасила свою седину в рыжий цвет. Это ужасно. Вот тебе московские сплетни.

Сегодня играем "Одиноких". Целую моего сверхчеловека и прошу пореже бегать в...

Обнимаю.

Оля

902. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

12 ноября [1903 г. Москва]

Пупсик, читал сегодня в газетах про "Одиноких" и порадовался1. Старайся, лошадка, награда тебе будет. А с каким удовольствием я посмотрю "Одиноких"! Посмотрю не раз, а пять раз.

Дня три назад пришло от Маши извещение, что валенки куплены. Ждал я сегодня, ждал вчера и наконец рукой махнул. У бабушки ревматизм, а я без бумаги W.W. в самом гнусном положении. А насчет бумаги я прошу с самого сентября... Быть может, я пишу непонятно. В прошлом году была история с адресом, а в этом году с "какой-то гостиницей" и вот с бумагой. Просто не пойму, в чем дело.

Скоро в Москву приедет мадам Бонье, привезет с собою мать. Хотели они выехать на будущей неделе, в начале, но теперь стало очевидно, что раньше 20-го ноября им нельзя будет выехать. Я поживу solo.

Сегодня погода просто прелесть. Тихо и ясно.

Насчет переводов моей пьесы говори всем, что ты знать ничего не знаешь, что я не отвечаю на твои запросы и проч. и проч. Ведь я не могу запретить, пускай переводит всякий желающий, все равно толку никакого не будет2.

Скажи Сулеру, чтобы он не уезжал, не повидавшись со мной; мне необходимо поговорить с ним насчет его хозяйства. Нужно, чтобы он купил себе землю не в Черниговской губ., а в Московской. В Черниговской можно разводить и ананасы, да сбыта нет, а в Московской всякий огурец, даже желтяк, спустить можно.

В моих письмах нет веселости, чувствую, дусик мой. Я раскис, злюсь, кашляю, бегаю в W. Нового ничего нет. Твой брат еще в Ялте. Вчера я сообщил по секрету Софье Павловне, что твой брат выиграл в последний тираж 25 тысяч; значит, скоро появится об этом в газетах.

Сейчас обедали. Решено было за обедом, что мать поедет в Москву с горничной Настей, выедет она на будущей неделе во вторник, с почтовым. Одним словом, выедет 18 или 19 ноября. Ялта ей опротивела. Ты сделай так, чтобы она побывала на "Одиноких" и "Юлии Цезаре". Остановится она у Вани, а потом, как говорит, будет искать себе квартиру, чтобы прожить в Москве до весны.

Мне подниматься на 3--4 этаж будет трудновато, да еще в шубе! Отчего вы не переменили квартиры? Ну, да все равно, буду в Москве сидеть дома, схожу только в баню да в ваш театр.

Обнимаю тебя, лошадка, жму твое копытце, разглаживаю твой хвостик. Будь здорова и весела.

Твой А.

Настя торжествует.

Помнится, от г-жи Флакс было письмо; и помнится, я ответил уклончиво, отказал. Это насчет "Дяди Вани", кажется.

Когда выпишешь меня?

903*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое ноября утро [1903 г. Москва]

У меня губа вздулась, просто гадость. Верно, простудилась, дорогой мой!

Вчера на "Одиноких" видела Екат. Пешкову, кот. видела тебя накануне отъезда, говорит, что ты выглядишь хорошо и настроение хорошее. Как я счастлива, дусик милый.

"Одинокие" кончились со скандалом. Мария Федоровна чего-то съела на днях и у нее была рвота, упадок сил, слабость, и она еле играла. После 5-го акта ее подняли (она падает со свечой), и во время первого вызова она при открытом занавесе упала назад в кресло. Публика видела это и прекратила аплодисменты, но не расходилась. У нас тоже не знали, что делать. Наконец открыли занавес, и публика устроила овацию. Я грешна, но не очень верю в полную искренность такой внезапной слабости. Мне это было неприятно. Я не люблю, когда закулисная жизнь выносится за рампу. Положим, она была слаба, но как же, проиграв 5 актов, не додержаться на ногах лишней Ґ минуты. Ведь не обморок же был. Публика решила, что это произошло от сильной игры. С одной беременной дамой сделалось дурно, и она чуть не до часу ночи лежала в конторе. Острили над полковником, будто он возмущался, что бесплатно сидели двое на одном месте.

Днем я смотрела на сцене разметку 2-го акта "Вишневого сада", т.е. приблизит, декорации. Будет хорошо и ново, мне кажется. Решали декорацию 1-го акта. Сегодня планируем 1-й акт, т.е. не декорации, а участвующих.

Мария Федор., верно, не будет. Верно, у нее это от устриц, кот. она покушала на днях. "Одинокие" идут при полных сборах.

Вообще работаем славно. Вишневский положил в банк уже около 60 000 р. Он вчера заходил к нам во время обеда, обедать поехал к Якунчиковым. Зол на Дягилева, что тот сравнил его с Юрьевым, у кот. какая-то известная скверная репутация1. Возмущается. А знаешь, он хоть и очень устал, но ему очень больно, что он не играет в твоей пьесе.

Сегодня я с Машей обедаем у Алексеевых, запросто. Маша увлекается своей живописью, работает успешно. Это очень хорошо. А то она все спала.

В субботу 25-й "Юлий Цезарь". Хотим праздновать в театре после спектакля.

Посылка задерживается по неизвестным причинам. Ты не сердись,

Целую моего дусика тысячу раз и жажду увидеть, жажду услышать твой голос. Ты меня отколоти, когда приедешь. Я заслужила. Вина привези сладкого.

Целую и обнимаю.

Твой венгерец

904**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое ноября утро [1903 г. Москва]

Голубчик мой золотой, я виновата -- вчера не писала тебе. Третьего дня ночью очень была утомлена и хотела писать вчера днем, но после репетиции, вплоть до моего ухода в квартетное, сидела у нас бабушка, и я не могла писать. К тому же эти дни мне нездоровится (обычное).

Я, милый, кажется, больше не буду ходить обедать, когда зовут. Вот уже два случая, что я приношу несчастие: раз у Лужских, помнишь -- я писала?1 А теперь у Алексеевых: представь, приходим третьего дня, а там переполох страшный: учительница их детей, которую они очень любят и кот. давно уже ходит к ним -- лежит разбитая ударом с парализованной стороной -- бегают доктора, шушукаются, не знают, не то умрет тут же, одним словом, паника. Случилось с ней незадолго до нашего прихода, в передней, когда она пришла на урок. Нас Мария Петр. оставила, мы сами накрывали на стол, обедали, конечно, кое-как; тут же привезли карету скор. медиц. помощи, и я вспоминала весь ужас моей болезни в Петербурге. В больницу ее нельзя было везти, она слишком страдала. Все-таки позднее вечером ее отвезли. Вчера еще все была без сознания. Странно: она не старая, худенькая, отчего же удар? Нервный, может?

Видела там типик: княжну Черкасскую, директрису института какого-то, пожилая, полная, с усиками2. Болтала я с детьми, они славные. Играли в театр, т.е. куклы: "Русалку", а позади сцены дети читали ее по ролям. Потешно было.

За эти два дня распланировали 1-ый акт. Теперь начнем репетировать как следует. Мария Фед. больна, не ходит, и 16-го идут "Столпы" вместо "Одиноких".

Муратова пока вместо собачки возит на цепочке сумочку, ходит в цирк, жонглирует все время, делает фокусы и смешит. К. С. ожил с твоей пьесой; вообще настроение у всех отличное, и работать будет весело и приятно. Ты должен радоваться этому. Посылаю планчик 1-го акта3. Поймешь? Окна большие, и вишневый сад так и будет лезть в окна. На макетке это отлично выходит. Декорация простая, как видишь. Перегородка, за которой якобы спала нянька. Приезд будет из анфилады комнат. Кофе я буду пить на старом диване No 1; диван -- вроде как стоял в Любимовке, в длинной проходной комнате, рядом с нашей столовой. Помнишь? Залезать на него надо с ногами. Пищик подремывает, то на старом кресле, то на лежаночке. Сцена Ани с Варей: Аня сидит на лежанке, Варя на стуле около нее. Хорошо выходит: интимно, любовно. Тебе понравится. Хочется репетировать целый день, не ушел бы из театра. И сейчас вот с радостью бегу.

Вчера была в консерватории, слушала квартет заграничный. Наслаждалась. Лицо у скрипача удивительное: бледное, одухотворенное, глаза с длиннейшими ресницами, большие, красивые, белокурый, нервный4. Кажется, они чехи. Играют, как маленькие боги. Изящество удивительное.

Ну, дуся, кончаю, скоро надо идти в театр. Целую тебя нежно, не дождусь тебя. Телеграфируй о шубе моментально.

Твоя Оля.

Был Елпатьевский -- никого не застал.

905. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[15 ноября 1903 г. Москва]

Забыла написать в письме: 3-ий и 4-ый акты будут совсем в разных декорациях. О гостинице никто никогда не думал, кроме твоего друга Э. Никакого недоразумения не было. Успокойся. Видела макет 4-го акта -- великолепно, 3-ий еще не готов.

Целую мамашу, и пусть она меня побьет за то, что не пишу ей.

Неужели журавль помре?1

906. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

16 ноября [1903 г. Ялта]

Милый мой дусик, не писал тебе так долго, потому что был сильно не в духе и боялся наговорить в письме глупостей. Сегодня воскресенье, на дворе тихо, и на душе у меня лучше, хотя в сущности ничто не изменилось, все по-прежнему.

В карете не выезжай за мной, ведь меня в карете тошнит. Самое лучшее -- обыкновенный извозчик. Репертуар получил из театра в понедельник, а от тебя в субботу, когда он уже устарел. Если Тихомирова стала опять высылать, то ты уже не беспокойся.

Мать выезжает послезавтра, во вторник. Она поедет на почтовом, курьерского не любит. Будет в Москве жить у Вани.

Если не высылали еще валенок и бумаги W, то и не высылайте. Надо бы мне было еще в сентябре телеграфировать Мюру, а я не догадался.

Скажи Маше, что английский журнал1 и яблоки привезет мать. Настя чуть с ума не сходит от радости, что едет в Москву.

Сосед мой Мандражи продал свою землю какому-то, как говорят, петербуржцу. Ольга Мих. объелась устриц и заболела. Насчет учительницы или гувернантки она телеграфировала не тебе, а тебе для передачи Маше -- так она говорит, по крайней мере.

У меня характер несносный, прости меня, дусик.

Целую тебя и крепко обнимаю.

Твой А.

907. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое ноября 5 ч. дня [1903 г. Москва]

Никогда еще не писала тебе в такой час, родной мой, милый мой! Сегодня -7®. А снегу нет. Тоже плохо. Т.е. ездят на санях, но лошадям трудно. Снег с землей.

Голубчик, неужели во всей Ялте нет бумаги W? Не могу представить. Посылку отправили. Посылаю тебе полочку, кот. тебе понравится. Надо ее повесить над столом с фотографиями, налево от входной двери, а то стена там пустая. Повесишь? И ставь на нее фотографии.

Ты пишешь о нашей лестнице. Да, это ужасно и терзает меня адски. Переменить квартиру нельзя до марта (контракт). Чтоб найти квартиру по вкусу и такую, как надо, нужно искать в июле, августе. А то у нас квартиры все случайные. Берем потому, что все-таки лучше той, кот. была раньше, а не потому, что она нам очень подходит. Я тебе устрою лифт. Я хоть сейчас съехала бы. Мне все равно. У меня ведь нет жизни в квартире. Что ты пишешь за абсурд: мамаша будет искать квартиру себе! Я так поняла: вы поговорили, верно, в неприятном тоне друг с другом, и вот ты писал под впечатлением этого разговора. Маша все проектирует, что она мамашу привезет после Рождества сама. Отчего не так?

К нам высоко, но зато воздух хороший в квартире. И душа будет у тебя покойна, и я буду за тобой ухаживать. Только бы скорей с ролью справиться, чтоб при тебе пошла бы только отделка и не было бы мучений.

Вчера К. С. жучил Леонидова. Мы все дразнили его, что его окрещивают1. Жучил Яшу. Приятно было. Фантазировал, показывал. Теперь ищем тоны. Вечером на 25-м "Цезаре" подносили всем главным венки. Влад. Ив. получил прелестную миниатюру, голову Цезаря -- Качалова в изящной оправе.

Сегодня на репетиции был Немирович. Просмотрел, делал замечания, потом показывали, что кто умеет в смысле тонов. Улавливают что-то у Качалова, немного у Леонидова. Теперь начнем крепко работать. Пока трудно писать о репетициях, еще ничего нет пока.

А знаешь -- учительница Алексеевых, с кот. сделался удар, -- сегодня умерла. Слава Богу. А то каково бы ей было жить, парализованная, без работы, без денег!

Сулера ты увидишь, конечно. Мамашу, конечно, свезем в театр, будь покоен. А ей хорошо бы у нас пожить, места много. Теперь и ты скоро приедешь. Я велю шубу готовить. А то конца не будет.

Как я буду счастлива обнять тебя, глядеть на тебя. Мне будет хорошо с тобой. Я не буду метаться.

Целую мою чудную голову, мягкие, лучистые глаза, все морщиночки, всего целую.

Твоя Оля

908. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 ноября [1903 г. Ялта]

Неужели ты, лошадка, думаешь, что я на старости лет стану носить шубу или воротник из поддельного котика? Мне нужна шуба, которая бы:

1) была очень тепла и очень легка,

2) застегивалась на пуговицы, как пальто,

3) имела воротник из хорошего меха, не поддельного, не крысиного, а настоящего.

И чтобы шапка была такая же, как воротник. Ты скряга, между тем я отродясь не шил себе шубы, хотя расходовал очень много денег. Неужели будет нехорошо, если я сошью себе шубу за 300 или даже 400 р. (считая в том числе и шапку)? Вот подумай-ка с Вишневским.

У шубы должны быть рукава подлиннее, во всяком случае не коротки. Значит, теперь ты закажешь шубу? Или меня подождешь? Поступай, как находишь лучше.

Завтра уезжает мать... Погода тишайшая, а она едет на лошадях, хотя и не боится качки.

Мой юбилей будет еще не скоро, через несколько лет1. Надо будет разобрать старые бумаги и письма и посмотреть, когда я получил первый гонорар.

Нового ничего нет, все по-старому. Белье и вообще содержимое чемодана возьму, как ты писала. От списка не отступлю ни на один миллиметр.

Сижу без бумаги W. Испытываю мучительное раздражение уже недели три.

Ну, будь здорова, Господь с тобой. Обнимаю мою лошадку и целую.

Твой А.

909**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое ноября вечер [1903 г. Москва]

Дорогой мой, не знаю, как благодарить тебя за великолепное одеяло! Оно прекрасно! Я не могу налюбоваться. Целую тебя крепко за него. Отдам его шить, и если оно выйдет очень хорошо, то ты будешь спать под ним. Хочешь? Вчера я, милый мой, была под Сухаревкой, искала тебе стол, т.к. у меня стоял стол дяди Карла, который уезжает в Ковров и берет свои вещи. И представь, нашла чудесный, старинный, красного дерева, знаешь, такой большой, продолговатый, на одной большой ноге. "Вы подумайте" -- заплатила 6 р. Каково! Тебе он понравится.

Вчера играли "Столпы". Неважно как-то вышло. Всегда сломанные спектакли неприятны, т.е. замена1. Сегодня репетировали с Влад. Ив. без К. С. Прошли очень мало, но уже разбирали каждую мелочь. Завтра репетиции нет, т.к. у Вл. Ив. класс декламации, а у К. С. фабрика2. Муратова все ходит и жонглирует, показывает фокусы. Артем пыхтит, краснеет, старается. Москвин ищет тончик поинтереснее.

Умер Ракшанин. Читал?

А Баженов какой-то неприятный, правда? Сидел сегодня довольно долго, говорит, что тебя оставил в добром здравии и хорошо выглядывающим. Он тебе, верно, надоел?

В субботу был Членов, все спрашивает, когда ты приедешь; просил очень, очень кланяться тебе.

Сегодня опять начинается слякоть. Как обидно! Скорее бы выпадал снежок! Скорее бы ты приезжал!

Ты Костю редко видел за это время? Теперь он, верно, уехал? А ведь дорогу-то будут строить -- верно?

Вечер сегодня я занималась до 10 час, а потом пошла с Машей и Дроздовой к Эберле. Она все еще хиреет. Екатерина Шенберг возится с сердцем, плохо ей. Говорит она страшно много, и все это, конечно, нервно; тяжело ее слушать. Хорохорится она. А жалко ее.

Обедали у нас Савицкая, Швабе, приходил художник Денисов.

Я теперь переполняюсь Раневской и все о ней думаю. Пишу сухо. Приезжай и смягчи меня. Я высыхаю.

Целую крепко моего любимого, дорогого, целую за одеяло сто раз лишних. Крещу и обнимаю и ласкаю нежно.

Твой венгерец

910. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое ноября вечер [1903 г. Москва]

Дорогой мой, второй день нет письма от тебя. Этого не бывало. И последнее письмо было тревожное, беспокойное. Господи, когда я увижу тебя! Когда ты будешь со мной! Дусик мой родной! Скорее, скорее будь со мной.

Я сейчас была с мамой на концерте д'Альгейм, этой интересной, своеобразной певицы, и опять она меня пленила1. Это такой тонкий, изящный художник. Как она передает каждый романс! Как она заставляет переживать! Я не могла оторваться от ее лица с косенькими глазами, с удивительными углами рта, от всей ее фигуры. Какая-то поразительная легкость всей ее интерпретации, поразительно тонкие детали. У меня глаза были мокрые. Больше всего мне понравилось сегодня: "Я помню чудное мгновенье" Глинки, "И скучно и грустно" Даргомыжского, "Мениск" Кюи. В последнем она нарисовала поразительную картину, как старый рыбак хоронит тело сына, прибитого волной, ставит камень и вешает вершу над могилой. Пела много Мусоргского. Я чувствую, что это интересно, и ново, и сильно, но я мало знаю эту музыку и не могла сразу разобраться. Что-то своеобразное. Пела она еще русские народные песни. Хорошо. Если бы ты видел, как мягко меняется ее лицо, какое бывает вдохновенное, а то вдруг русалочье. Удивительная женщина. И вместе с тем проста страшно. Мама моя увлекалась ужасно. Народу было много. Много знакомых. Видела Сергея Толстого с мамашей, многих, которых ты не знаешь.

Был сегодня Горький, но не застал меня. Приезжал за экземпляром "Вишневого сада", кот. ему, верно, дал Немирович. Хотел заехать еще раз, но не был, значит, получил. Был барон Стюарт. Он хочет покупать Мелихово2. Почему-то торги сегодня отменили. Маша волнуется. Был Иван Павлович.

Что говорит Костя относительно своей службы? Останется он у Михайловского, если он будет строить дорогу? Напиши мне. Едет ли мамаша? Едет ли Антончик? Я разревусь, когда увижу тебя. Телеграфируй относительно шубы, а то закажу без твоего ведома.

Ну, иду спать, перекрещу тебя. Целую и обнимаю нежненько. "О мое детство, чистота моя!.."3

Твой венгерец

911**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое ноября вечер [1903 г. Москва]

Голубчик, я так не могу! Третий день нет мне письма. Сегодня получила Маша письмо, из которого чувствуется, что ты сильно хандришь. Отчего ты мне не пишешь все откровенно? Ну, сердишься, так и сердись в письме, ругай меня, колоти меня, я от тебя все снесу. Пиши мне грубые письма. Но не молчи, умоляю тебя. Я знаю, что я перед тобой виновата, глупо виновата. Ты вправе сердиться на меня, и я слова не отвечу, только ругай в лицо.

Что значит, что мамаша так вдруг собралась в Москву? Боже мой, когда же ты приедешь? Когда, когда? Я жажду видеть тебя. Напиши, когда думаешь выехать. У нас опять слякоть. Жду телеграммы относительно шубы. Если на днях не получу, заказываю на свой вкус. Vous avez compris?1

У меня сегодня сильно голова болит. Еле репетировала и не занималась.

Была Анна Сергеевна2, звала меня и Машу завтра к ней. Будет там чуть не вся труппа. Говорила о своем младшем 2-х летнем сынишке, что он все требует себе рояль и уже расколотил два и целые дни играет. А ведь поговаривали, что отец этого ребенка музыкант. Ты помнишь, что я рассказывала тебе?

Вечером я улеглась на диван с книгами, как вдруг звонок -- пришли Иван с С. Влад. и Володей. Т.е. Иван Павл. пришел гораздо позднее. Маша была у Коновицер, потом у Эберле, куда я послала за ней. Володя все играл с Шнапом, бегал, катался с ним. София Влад. рассказывала о своей школе, о том, как трудно управляться с мальчиками.

Репетировали сегодня 1-ый акт. Пришла Мария Федоровна, похудевшая, и вступила в роль Вари.

Два раза прошли середину акта. К. С. не репетировал, писал mise en scХne. В субботу думаем приняться за 2-й акт. Как начнут навертываться тона, так напишу тебе о всякой роли. Хотя к тому времени ты будешь уже здесь.

Ну, покойной ночи, дусик ненаглядный, хотела раньше лечь, а опять уже поздняя ночь. А голова болит.

Целую тебя нежно и любовно. Это ужасно, что ты там теперь один будешь. Я не могу переварить этого. Приезжай скорее.

Пиши мне ругательные письма. Я буду счастлива.

Твоя Оля

912. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[20 ноября 1903 г. Ялта]

Погоди заказывать шубу, подожди письма. Антонио

913. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 ноябрь [1903 г. Ялта]

Милая моя, многотерпеливая жена, лошадка моя, сегодня наконец посылка пришла. От валенок и туфель бабушка в восторге, приходила благодарить, другие туфли я поставил у матери на столе; а полочка очень красива или показалась мне таковою. Спасибо, родная! И прости мне, прости мне ворчанье; но что же делать, если я мучился все время.

Получил план I действия. Дом будет двухэтажный; стало быть, и покой-сад
тут рисунок в книге двухэтажный; но ведь во дворике, какой образуется этим покоем, солнца очень мало, тут вишни не станут расти.

Сегодня я телеграфировал тебе насчет шубы. Боюсь, что ты закажешь шубу не в виде пальто, без пуговиц, и с выкрашенным котиком. Погоди, дусик, я скоро приеду.

Была у меня сегодня Ольга Мих., просидела мучительно долго.

Полочке висеть над фотографиями как раз хорошо.

Ты ошибаешься в своем предположении, с матерью я не ссорился. Мне было больно смотреть на нее, как она тосковала, и я настоял, чтобы она уехала -- вот и все. Она не крымская жительница.

Обнимаю тебя, мою добрую, чудесную, распорядительную лошадку, обнимаю и целую. Господь с тобой. Не сердись, если находишь, что я мало тебе пишу. Мало пишу, зато много люблю.

Твой А.

914**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое ноября утро [1903 г. Москва]

Два письма и телеграмма от тебя -- ненаглядный мой! И на душе у меня смутно и нехорошо за тебя. Боже мой, как я глубоко виновата перед тобой. Я так нежно понимаю тебя, и поступаю как дворник. Несуразно. Прости за бумагу W. Я все думала, что ты так себе о ней пишешь. Не может быть, чтоб в Ялте не оказалось такой бумаги.

У тебя, дусик, характер необыкновенный, великодушный, чудесный. Не пиши мне о своем дурном характере -- это пустые слова. Спасибо, что о шубе написал1. Теперь я знаю, что делать. Завтра же заказываю с хорошим воротником, а шапку по приезде, т.к. надо сделать по мерке. Шуба будет легка и тепла -- даю слово. Прости, что написала о котике. Его много носят, и теперь подделку не отличишь; он ведь мягкий, ласковый. Хотя воротник я решила раньше твоего письма не заказывать, подождать. А теперь могу выбрать. Шуба будет длинная, с пуговицами, с длинными рукавами. Одним словом, хорошо будет.

Сейчас едем встречать мамашу и хотим привезти ее к нам.

Вчера репетировали 1-й акт. Все волнуются, нервничают. После репетиции заседали, решали вопрос о весенней поездке. Петербург провалился. Решено ехать на Святой в Киев и в Одессу и везти 3 чеховские пьесы, "Одиноких", "Штокмана", "На дне"2. И ты с нами поедешь -- об этом даже говорили на заседании. После заседания поехали обедать к Тестову. Я была одна дама. Ездили: Морозов, Вишневский, Немирович, Артем, Лужский и Симов. Было уютно, приятно. Морозов хороший теперь. Приехала я домой к 9 час, и у нас сидел Миролюбов. Говорили глупости и смеялись. Я его убеждала грешить как можно больше. После 10 час. я поехала неохотно к Штекер. Там всё больше были наши; какая-то зеленая студенческая молодежь, было скучно. Ужинали мы, художественные, за отдельным столом, после ужина потанцевали, причем я танцевала с Конст. Серг. (старички поднялись!). Смеялись над нами. Качалов теперь герой дня3. На разрыв.

Читаешь об "Измене"?4 Все говорят об ней таким тоном: да ведь это же никому не нужно5. А газеты трещат. Успех, конечно, нелепый, южинский. Завтра напишу подробнее, а сейчас надо на вокзал ехать.

А оттуда на репетицию, размечать 2-ой акт. Целую тебя крепко, ласкаю -- когда увижу? У нас гниль. Но теперь скоро.

Твоя Оля.

Вчера был Егор, умоляет дать ему твою карточку с удостоверением, что ли, что он хороший, надежный человек и может быть сидельцем в казенной винной лавке. Будь добр, напиши на своей карточке и пришли немедленно. Сделаешь доброе дело, он ждет этого с лихорадкой, уже говорил о том, что ты знаешь его, и там ждут. Он подает прошение. Дусик, пожалуйста. Не забудь, милый. А Егор потешный.

Приедешь сюда и забудешь о последних двух месяцах. Да, милый? Я заставлю тебя забыть о всех неприятностях, я буду любить тебя, нежить, ласкать.

Получилось сие из Парижа. Я вскрыла, т.к. почти угадала, что это можно вскрыть. Спрашивают твоего мнения "в упадке ли Франция?". Можешь ответить по-русски, не более 50 строк. Не хочешь ли позабавиться? Будут печатать6.

915*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

21 ноября [1903 г. Москва]

Мамаша приехала погоди выезжать погода скверная теперь уже скоро увидимся. Венгерец

916. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

21 ноябрь [1903 г, Ялта]

Милая лошадка, я все это время выказывал свой крутой характер, прости меня. Я муж, а у мужей, как говорят, у всех крутой характер. Только что меня позвали к телефону; говорил Лазаревский из Севастополя; сообщил, что вечером приедет ко мне, пожалуй, останется ночевать, и опять я буду злиться. Скорей, скорей вызывай меня к себе в Москву; здесь и ясно, и тепло, но я ведь уже развращен, этих прелестей оценить не могу по достоинству, мне нужны московские слякоть и непогода; без театра и без литературы уже не могу. И согласись, я ведь женат, хочется же мне с женой повидаться.

Костя уехал наконец. Это великолепный парень, с ним приятно. Вчера был Михайловский, решили, что Костя будет во время постройки жить в Ялте.

Сегодня письма от тебя нет. Вчера я телеграфировал тебе насчет шубы, просил подождать письма. Боюсь, что ты сердишься. Ну, да ничего, помиримся. Времени еще много впереди.

Погода совсем летняя. Нового ничего нет. Не пишу ничего, все жду, когда разрешишь укладываться, чтобы ехать в Москву. В Москву... в Москву! Это говорят уже не "Три сестры", а "Один муж". Обнимаю мою индюшечку.

Твой А.

917**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое ноября вечер [1903 г. Москва]

Утром писала тебе, дорогой мой, и теперь опять пишу, после "Одиноких". Мамашу встретили. Приехала она благополучно, с Настей. Нагрузились на извозчиков и повезли их к нам. Мамаша пока до твоего приезда в твоем кабинете, поставили ей кровать туда. Я устала сегодня. С вокзала, только что привезла мамашу, поскакала на репетицию и получила выговор за опоздание. Второй акт по декорации будет великолепен -- такого пейзажа еще не было. Широко, вольно и живописно. Только бы тоны скорее! Завтра идут 2-ой и 1-ый акты.

Я вот пишу тебе и ежеминутно прерываю, начинаю думать о роли и забываюсь. Я это люблю. Какое мучение, пока не поймаешь основного тона, пока не влезешь в роль, как в перчатку! А знаешь -- Раневская трудна именно своей "легкостью".

Дуся моя, ты, наверное, думаешь, что я забыла тебя, в особенности этот глупый случай с бумагой W наводит тебя на эти мысли1. Нет, нет, милый мой. Просто я вроде недотепы стала. Все забываю, ничего не помню, треплюсь как-то, и все хотелось послать тебе чего-нибудь хорошенького. Прости, умоляю, и не вспоминай об этом. И когда приедешь, не надо говорить об этом.

Мы с тобой вместе пойдем смотреть "Измену" Южина. Хочешь? Я не пойду пока. Я обожаю бывать с тобой в других театрах. 23-го утром читает Немирович 1-й акт "Вишневого сада" в Об-ве любителей русск. словесности. Жаль, что я не услышу всех литераторов. Буду на репетиции. В "Измене" очень хороша Ермолова и Ленский2. Смысл всей пьесы тот, что Южин излил свою любовь к грузинскому народу: успех таков, как, напр., успех "Измаил-Бея".

Дуся, ты рад, что поедем на юг? Какое счастье -- будем вместе. Я всегда буду чувствовать моего дивного, моего милого Антона около себя, буду ласкаться, не буду засыхать. Тебе эта поездка улыбается? Напиши мне.

Настя вроде обалделой в Москве. Но, кажется, ужасные московск. извозчики и ее поразили. Москва вообще имеет ужасный вид, грязная, изрытая, едешь, так боишься кишки потерять.

Будь добр, пришли свою карточку с неск. строками для Егора. Он ждет как манны небесной.

Вишневский хромает, что-то с ногой у него.

Иду спать, милый мой. Мамаша похрапывает рядом. Яблоки и груши удивительные. Хризантемы стоят в столовой на столе. Обнимаю, ласкаю моего сердитого мужа.

Твоя лошадка

918. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье ноября утро [1903 г. Москва]

Я, милый мой, теперь обалделая, прости. Никак не овладею Раневской, думаю, пробую, и все мне кажется нерельефно, неинтересно, старо. Начинаю мучиться. Вчера вечером не смогла писать тебе, т.к. занималась до 3-х час. ночи. Днем была на репетиции, и ничего у меня не выходит, и к тому же уставши была физически. После обеда ходила в монастырь Страстной отдавать одеяло стегать. Пришла -- а у нас Эберле, Дроздова, потом пришел Влад. Ив., Иван с Софьей Влад. Сидели, разговаривали, потом ужинали. Мамаша чувствует себя хорошо, спит хорошо, кушает с аппетитом. Маша идет сейчас с Иваном в университет1, слушать литераторов. Я побегу на репетицию. Нашему Шнапу хотят прислать повестку из театра, с приглашением принять участие в 1-м акте "Вишневого сада"2.

Сегодня и завтра репетируем без Влад. Ив. Сегодня он читает в университете, завтра -- именины его жены.

У Конст. Серг. Гаев выйдет хорошо. Мне нравится. У Качалова выйдет. Хотя Качалов теперь в такой моде, что ни сделай, -- все понравится.

Когда же у нас будет зима?! Это прямо ужасно. Сегодня опять выпал снежок и опять слякоть. Природа против нас, дорогой мой. Но не будем унывать. Будем надеяться, что скоро все это устроится. Дуся, ты охладел ко мне или нет? Скажи. Вот уже 2 месяца мы не видели друг друга. Как хорошо будет встретиться! Ты опять будешь стараться сделать хладнокровную физиономию и равнодушный тон, -- а не выйдет вдруг, а?

Яблоки наши великолепны, а груши пахнут черемушным мылом, слишком душистый сорт и вместе с тем пресные какие-то.

Мамаша тебе кланяется. Мы все смеялись над ней, как она не могла разобраться у нас в комнатах и путалась все.

Дуся моя, как это ты там один живешь? Господи, Господи, прости мне грехи мои -- скажу вместе с Раневской. Тебе здесь будет хорошо, я уверена слепо в этом, не будешь чувствовать себя хуже, чем в Ялте. До завтра, дорогой мой! Тебя сердят мои письма? Целую и милую тебя.

Твоя Оля

919. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 ноября [1903 г. Ялта]

Здравствуй, венгерская лошадка, как поживаешь? Скоро ли выпишешь своего мужа? Вчера с утра до обеда у мужа сидел учитель из Гурзуфа, очень интересный молодой человек, который все время забирал в рот свою бородку и силился говорить о литературе; от обеда, впрочем, с 3-х часов до вечера сидела у меня приятнейшая начальница гимназии с какой-то классной дамой, которую она привела, чтобы на меня посмотреть; был и Лазаревский, все время, не умолкая, говоривший о литературе. И как же досталось тебе! Я сидел с гостями, слушал, мучился и все время ругал тебя. Ведь держать меня здесь в Ялте -- это совсем безжалостно.

Михайловский говорил, когда был у меня в последний раз, что Костя будет на постройке одним из главных, будет жить в Ялте. Это я отвечаю на твой вопрос насчет Кости.

Получил от Мейерхольда письмо1. Пишет, что уже неделя, как лежит, что у него кровь идет горлом.

Конст. Серг. хочет во II акте пустить поезд, но, мне кажется, его надо удержать от этого. Хочет и лягушек, и коростелей2.

Шарик становится очень хорошей собакой. Лает и днем, и ночью. Зубы только остры у подлеца.

Пришла m-me Средина. Будь здорова, дусик. Чуть было не написал -- дурик. Темно становится. Обнимаю мою козявку.

Твой А.

920. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое ноября [1903 г. Москва]

Дорогой мой, милый мой, здравствуй! Сегодня -2®, морозит слегка, и если так продержится дня два, то телеграфирую тебе, заказывай билет и приезжай. Мамаша в добром здравии, очень кланяется тебе, сокрушается, что ты там один, и не дождется твоего приезда.

Вчера я целый день была в театре, только обедала дома. Репетировали 2-ой акт. Повторяли сценку с прохожим и с звуком1. Хорошо это будет. Я нашла смех для Раневской. Конст. Серг. велел заниматься мне дома непременно в изящном платье, чтоб я привыкла чувствовать себя хоть приблизительно шикарной женщиной. Я взяла платье из "Мечтов" и буду в нем работать. По технике это адски трудная роль. Спасибо, милый мой супруг. Задал ты мне задачу. У меня теперь ни минуты нет покоя. Можешь меня ревновать к Раневской. Я только ее одну и знаю теперь.

Знаешь, какой вчера днем вышел скандал в университете? Заседание не состоялось. Студентам дали слишком мало билетов, они столпились, выломали двери в актовую залу, заняли все места и не пустили публику. Как тебе это понравится? Так все и разошлись, и участвующие и публика.

Послушаем сегодня, что из этого выйдет. Все-таки безобразие. Может быть, тут другие причины были. Но факт небывалый. Влад. Ив. приехал во фраке и доложил нам о случившемся во время репетиции.

Вечером на "Дяде Ване" была Ермолова. Играли с смаком, вызывали много, и Ермолова была в восторге. Я ужасно заволновалась: в 1-м акте, когда сажусь за чайный стол, попала глазами прямо в глаза Ермоловой, сидевшей в 2-м ряду. У меня от этого сюрприза коленки задрожали. Я волновалась весь спектакль.

Обедали у нас Иван Павл. и Бунин. Потом был Сулержицкий, я с ним славно поболтала. Он жаждет тебя видеть. Качалов читал ему роль, и он в диком восторге от Трофимова и хочет с тобой поговорить. Говорили о Горьком, о том, кто его окружает. Я люблю Сулера. Он какой-то особнячок, свежий, сам по себе. Мне легко с ним.

Жена Чирикова уезжает в Нижний, служить в театре. Я за нее рада. С нее сняли опалу. Ведь у нее было какое-то недоразумение по поводу одного стихотворения якобы нелегального, кот. она прочла. Теперь успокоится и с детьми опять будет.

Сегодня нет репетиции, и вечером я свободна.

Ну будь здоров, милый мой, не увлекайся Ольгой Михайловной. Ворчать на меня можешь, и колотить можешь, и мне будет приятно.

Целую тебя и радуюсь, что скоро увижу моего нежного поэта.

Твоя Оля

921*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

25-ое ноября утро [1903 г. Москва]

Сегодня ночью меня разбудили телеграммой от твоей подруги Ольги Михайловны. Извещает, что выезжает 25-го и остановится там-то. Как тебе это понравится? На что она мне?! Как глупо. Ты ей, что ли, велел телеграфировать?

Костя, значит, уехал? Как я рада, что он тебе нравится! Про дорогу я ничего не знаю. Будет она строиться? Костя успокоился? Никто об этом ничего не пишет. Хоть бы написал -- да или нет.

Сегодня опять потеплело, на ноль. Как скучно.

Относительно шубы не беспокойся. Будет хорошая, с пуговицами. Прости, я сама ошиблась насчет котика. Он считал с настоящим котиком, а я ошиблась, написала, что с поддельным. А, по-моему, лучше с бобровым, пушистым. Только на 50 р. дороже. И шапку бы с бобровой опушью. Чудесно будет. Ну, это при тебе решим. Я уже велела кроить и подготавливать. В день приезда примеришь и дня через два получишь красоту, а не шубу.

Я, дуся, ни на что не сержусь, не думай. Ты ни в чем не виноват.

Я очень рада, что полочка понравилась. Она мне по вкусу.

Я вчера, дорогой мой, ездила поздравлять твоего любимого Котика. Салон был в полном разгаре: масса женщин, мужчин, светский discours!1 Котик в белом платье, с белым бантиком в волосах, всем подносила шампанское. Ее задарили цветами, тортами... Разносили шоколад, фрукты. Видела Южиных, m-m Ленскую, Эфроса, которого побранила, Кругликова, Матернов2, женатого Гарденина (брата Влад. Яков.)3, Желябужского, остальные большинство пустые имена для тебя и меня. Из наших были Алексеевы, Москвин, Адашев, Александров. Посидела недолго. Днем еще ездила к своей старухе тетке, ее приемная дочь тоже Катерина. Они обе старые девы, дочери уж лет 40. При них великолепный кот и песик в попонке, т.к. он облезлый, и они его лечат. Какая гадость. Я туда попадаю раза 2 в год.

Вечер сидела дома, занималась, раскладывала пасьянс с мамашей. Маша была у Екат. Шенберг на именинах.

Сейчас мамаша уехала с Настей к Ивану, до вечера. Приходил мелиховский Роман. Маша его хочет устроить опять туда же, к Стюарту. Если до 10-го совершится купчая, то Мелихово принадлежит Стюарту4.

Сегодня Шнап получил повестку из театра. Поведу его на репетиции. Воображаю, как это будет.

Целую тебя, моего дорогого, не дождусь тебя. Обнимаю и ласкаю.

Твоя индюшка

922. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

25 ноября [1903 г. Ялта]

Дуся, немецкая лошадка, посылаю рекомендацию, о которой ты писала1. Думаю, что я так написал. Если же не так, то пусть Егор подождет немного. Скажи ему, что я решил подождать еще немного, и если жена меня не вызовет наконец, то я уеду в Москву без всякого позволения. Так и скажи ему.

Получил письмо от Сулера. Пишет, что у вас в театре не совсем благополучно, будто какие-то недоразумения. Если это правда, то жаль. Но, думаю, тут пустяки, одни разговоры да слухи.

Ольга Михайловна выехала, теперь в Москве.

Мать приехала в Москву, и вы, т.е. ты и Маша, убедились наконец, что никаких у нас с ней недоразумений не было. Выехала она, потому что ей было очень, очень скучно, я настоял. Мне кажется, что в декабре она уже начнет скучать в Москве, и тогда можно поехать с Машей опять в Ялту.

Погода изумительная, райская, ни одной сколопендры, ни одного комара; но боюсь, что как я на пароход, так и задует. Арсений полнеет, благодушествует, Шарик вырос, лает днем и ночью.

Значит, Немирович не читал моей пьесы в Общ. любителей слов.? Началось с недоразумений, недоразумениями и кончится - такова уж судьба моей пьесы.

Если шуба будет тяжелой, то не проси тогда милости -- отколочу, изобью вдребезги. Не вели класть ваты, не лучше ли какой-нибудь пух, вроде, скажем, гагачьего.

Если увидишь Костю раньше меня, то скажи ему, что Софья Павловна выздоровела.

Ну, обнимаю тебя и, схватив на руки, начинаю прыгать. Господь с тобой.

Твой А.

Не скупись, старайся, чтобы шуба была полегче; ведь мне и в пальто теперь тяжеловато.

923**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое ноября утро [1903 г. Москва]

Доброе утро, дорогой мой. Как себя чувствуешь? Как ночку спал? Венгерец не снился тебе? Кукиши опять будешь показывать по утрам? Хотя здесь ведь мы вместе будем спать, и не будет утреннего моего прихода, прямо из моря.

Я обливаюсь каждое утро в ванне, вода 20®. Приятно.

Сегодня -5®. У нас замазывают все окна, т.ч. пишу в столовой. Мамаша сидит тут же и читает "Новости", возмущается, что печатают, кого принимал великий князь1. Она здорова, вчера была у Ивана. Просит кланяться тебе и сказать, что ждет тебя скорее сюда.

Иван вчера рассказывал, что вел. кн. Конст. Конст.2 был в кадетском корпусе и во время угощения видел Володю, спросил фамилию, спросил, родня ли он тебе. Тот смело отвечал. Конст. Конст. спросил о твоем здоровье и много говорил с ним. Вот тебе. Был Конст. Конст. и у нас на "Цезаре", очень ему понравилось, ходил на сцену, чтоб видеть, как вертится сцена.

Репетировали вчера 2-й акт, без Конст. Серг. Приводила я Шнапа, он пока только погулял, осмотрелся на сцене, а сегодня вот будет 1-й акт и он попробует действовать. Боюсь, что он слишком порывистого темперамента, без выдержки и дрессировки. Посмотрим. Вчера с хохотом принимали его.

Обедали у нас Надежда и Дроздова, позднее приехала мамаша с Ваней.

"Одиноких" играли хорошо, истерик не было. Качалов очень осведомляется о тебе, ждет твоего приезда, с улыбкой говорит, как мы будем тебе играть "Столпы", "На дне". А воображаю твое лицо во время "Столпов"!

Лилина была на "Измене" и хохочет, не понимает, как могут артисты тратить темперамент на такую пьесу. Мы с тобой пойдем, дусик?

Маша вчера была в кружке, говорит, что было смешно, ругались декаденты. В субботу собираюсь и я пойти послушать чтение.

Пришел дядя Саша из манежа, просит закуски и водки, а сам уже немного накачался. Объясняется в любви мамаше, смешит, я смеюсь, глядя на них. Под их говор кончаю письмо. Целую тебя, милый мой, нежно, ласково, жажду видеть тебя.

Твоя Оля

924. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 ноября [1903 г. Ялта]

Дусик, собачка нужна в I акте мохнатая, маленькая, полудохлая, с кислыми глазами, а Шнап не годится. Очевидно, мне будет позволено приехать в Москву в августе, не раньше. Милая моя начальница, строгая жена, я буду питаться одной чечевицей, при входе Немировича и Вишневского буду почтительно вставать, только позволь мне приехать. Ведь это возмутительно -- жить в Ялте и от ялтинской воды и великолепного воздуха бегать то и дело в W. Пора же вам, образованным людям, понять, что в Ялте я всегда чувствую себя несравненно хуже, чем в Москве. Было спокойное, тихое море, а теперь бурлит, высокие волны хватают до самого неба, и дождетесь вы того, что погода так испортится, что нельзя будет ни выехать, ни доехать.

Я приеду в спальном вагоне; шубу не тащи в вагон, будет холодная, я надену ее в вокзале.

Какой ты стала скрягой! Ты скоро будешь наклеивать на письмах марки, уже бывшие в употреблении. Отчего ты ничего не телеграфируешь? Я боюсь, что приказ ехать в Москву ты пришлешь по почте, а не по телеграфу. Я тебе дам десять рублей, только не скупись, телеграфируй мне, не жадничай.

Скажи матери, что стекло от очков, оказалось, было обронено Варварой Константиновной, которая, кстати сказать, обещала побывать у меня еще до моего отъезда.

Стало холодно. Погожу немного, если не напишешь или не телеграфируешь, чтобы я приехал, то уеду в Ниццу или куда-нибудь, где повеселее.

Обнимаю тебя, лошадка, Господь с тобой, моя радость. Итак, я жду и жду.

Твой А.

925. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

29 ноябрь [1903 г. Ялта]

Я уже не знаю, лошадка, что мне делать и что думать. Меня упорно не зовут в Москву и, по-видимому, не хотят звать. Написала бы откровенно, почему это так, что за причина, и я не терял бы времени, уехал за границу. Если бы ты знала, как скучно стучит по крыше дождь, как мне хочется поглядеть на свою жену. Да есть ли у меня жена? Где она?

Больше писать не стану, это как Вам угодно. Писать не о чем и не для чего. Если получу сегодня телеграмму, то привезу тебе сладкого вина. Если не получу, то кукиш с маслом.

Шнап, повторяю, не годится. Нужна та облезлая собачонка, которую ты видела, или вроде нее. Можно и без собаки.

Ну, обнимаю тебя.

Твой А.

926. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[29 ноября 1903 г. Москва]

Морозит. Поговори Альтшуллером и выезжай. Телеграфируй. Целую.

927. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[30 ноября 1903 г. Москва]

Жду телеграммы, писем не пишу.

928*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое ноября [1903 г. Москва]

Эти дни не писала тебе, дорогой мой. Решила, что уже не стоит. Сейчас пишу на авось, но думаю, что письмо это уже не застанет тебя. Вчера послала телеграмму. Все благополучно. Был Михайловский-Гарин, и вечером я была с ним на "Руслане" в 100-рублевой ложе. Бенефис Барцала прощальный. Шаляпин пел Фарлафа, Собинов Баяна. В общем неважно.

Вчера был акт в Филармонии с велик. князьями. Он и она разговаривали со мной и с Желябужской1. Вел. княгиня спрашивала, где ты и можно ли тебе уже приехать. Князь почему-то все говорил о маме, как она бывала у них в Ильинском и как она жары не выносит2. Конст. Конст. тоже был. Приедешь -- все расскажу.

929. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[30 ноября 1903 г. Ялта]

Выезжаю вторник.

930. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[1 декабря 1903 г. Москва]

Не выходи из вагона, жди меня. Теплее одевайся.

1904

931*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[4 января 1904 г. Москва]

Милый Антончик, не жди, дусик, тащат поужинать к Алексеевым.

Ты не сердишься?

Скоро приеду. Целую.

Спи.

Оля

932. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 февр. вечер. Под Орлом [1904 г.]

Милый дусик мой, еду благополучно, поел очень плохого борщу и скучаю по тебе. Теперь ты уже знаешь, что у Левы, напиши мне обстоятельней.

Будь здорова, покойна, весела, дуся моя, не думай о своем муже. Я чувствую себя хорошо, здоровье мое великолепно, не беспокойся, милая моя. Путь чист, задержек нет, едем хорошо. Прошу тебя, пиши мне, пиши подлиннее, ведь в Ялте я буду скучать, пойми это. Поклонись всему "Вишневому саду", даже Муратовой. Целую тебя и обнимаю, мою голубку, буду сидеть и о тебе думать.

Твой А.

933**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое февр. 1904 г. [Москва]

Как грустно, что тебя нет, дорогой мой! Отворяю сейчас дверь в кабинет (в кот. я водворилась), и мне кажется, что ты сидишь на диване -- а тебя нет. Пишу за твоим столом, постлана постель на твоем диване, буду спать под твоим одеялом.

Поплакать хочется.

Я только сейчас очутилась одна, а то весь день на людях.

Как мне всегда больно, когда ты уезжаешь от меня.

С вокзала ехала с твоими бобрами1. Вернулась домой, прибирала комнаты с Аннушкой, перебиралась в кабинет. Потом поехала к маме, потом с мамой и Костей на вокзал. Встретили Лулу с Левой. Лулу нервна и взвинчена. Лева худенький, голова большая, бледненький. Шея болит меньше, но зато болит все голова, а по ночам просыпается от боли в позвонках. Прыгает, вертится, но милый, мягкий мальчик, занятный.

Завтра еду с Костей к Стаховичу, узнаю об Александрове2 и прямо к нему, чтоб пригласить к нам. Что-то скажут!

Сейчас все улеглись.

Над нами был ужаснейший скандал; крик, неистовые голоса слышались на лестнице, все жильцы повыскакали. У парикмахера Андреева кутили сынки, один повздорил с отцом, другой (гимназист) начал колотить отца, конечно, в пьяном виде. Крики, слезы, рыдания матери, беготня, дворники, швейцары волокли сына в участок. Это было ужасно, неописуемо ужасно.

Как-то ты едешь, дусик мой? У тебя уютненько в купе? Бутерброды кушал? Спал хорошо? Как себя чувствуешь? Пиши обо всем. Умоляю.

Как пусто без тебя! Где ты, милый мой?!

Антонка, я тебя часто злила? Часто делала тебе неприятности? Прости, родной мой, золото мое, мне так стыдно каждый раз. Дай я тебя перекрещу и поцелую твои глаза, твои губы, твои щеки, твой лоб. Как мне хочется поглядеть в твои добрые, лучистые глаза. Какая я гадкая, Антон.

Будь здоров, дорогой мой, каждый вечер буду писать тебе. Кланяйся мамаше, Насте, Шнапу.

Целую и обнимаю.

Оля

934. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Понедельник [16 февраля 1903 г. Лозовая]

Привет тебе из Лозовой, где я сижу за столом и ем судака. Пока все обстоит благополучно, погода теплая, снегу мало.

Завтра утром буду писать, а пока обнимаю и целую.

Твой А.

935. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое февр. вечер [1904 г. Москва]

Получила открыточку твою, дорогой мой! Спасибо, целую тебя.

Мне ужасно тоскливо, точно некуда голову приклонить. И не игралось мне до ужаса. Верно, очень много нерв на жизнь трачу, а на театр уже не хватает. Это скверно, и мне иногда кажется, что я не настоящая актриса.

А ты все еще едешь.

Только бы поездка из Царицына не отозвалась на твоем здоровье!1 Дусик мой!

А я сегодня во дворе у нас увидела такса и закричала: Шнап! Забыла, что его нет.

Сегодня утром ездила с Костей к Стаховичу, чтоб узнать об Александрове, и представь -- оказывается, что я его знаю, видела его у Желябужских. Переговорила по телефону и условилась привезти Леву завтра утром в больницу св. Ольги, где он его осмотрит.

Левочка похудел и побледнел с прошлого года. Мальчик покойный, занимается сам, не капризничает, не финтит, в твоем вкусе. Зато мамаша нервна и делает 1000 движений в одну секунду. Ужас, но эта нервность меня утомляет.

Сегодня все рано улеглись. Леву мыли в ванне. Я пришла из театра, и уже всюду тихо.

Купили мы с Костей Леве поезд заводной -- ходит по рельсам, а я ему кавалериста Яшку и лошадь Ваську, у которых все члены двигаются и по картинкам надо придавать им различные позы. Это очень занятно. И дешево и сердито. Днем сидела с Левой одна, играла с ним, лежала, читала, попела, да что-то грустно стало. Лева строил тоннели, рассказывал про своих тифлисск. мальчиков. Что-то завтра доктор скажет!

Как ты нашел ялтинский дом? Приятно ли тебе было приехать? Как спал первую ночь? Напиши, куда повесишь тряпочку, куда поставишь городок2. Вытри себе шею одеколоном после дороги, а лучше вымой теплой водой и мылом. Вспомни немку жену и в память ее -- сделай.

Все твои поклоны передала. Все спрашивали о тебе, жалеют, что уехал. У Немировичей вчера было угощение знатное, но ни Вишневского, ни Лилиной, ни Книппер не было. У пана3 крапивная лихорадка, Лилина устала, а Книппер с родичами сидит.

Завтра буду ждать открытки от тебя. Я под твоим одеялом так много снов вижу. Не прислать ли его тебе? Напиши, дуся, и я сейчас же отправлю.

Покойной ночи, родной мой, не хандри, будь здоров, пиши рассказец.

Целую тебя, моего милого, дорогого, ненаглядного, обнимаю и крещу.

Твоя Оля

936. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 февр. Севастополь [1904 г.]

Здравствуй, моя бесподобная лошадка! Пишу это сидя на пароходе, который отойдет часа через три. Ехал я хорошо, все благополучно. На пароходе Настя со Шнапом. Шнап чувствует себя как дома, очень мил. В вагоне держался он тоже как дома, лаял на кондукторов, всех забавлял; мне он очень обрадовался, теперь сидит на палубе, протянув назад ноги.

По-видимому, про Москву он уже забыл, как это ни обидно. Ну, дусик, лошадка, буду ждать от тебя писем. Без твоих писем, знай, я не могу существовать. Или пиши каждый день, или разводись со мной, середины нет.

Слышу, Шнап наверху залаял на кого-то. Вероятно, пассажиры занялись им. Пойду погляжу.

Итак, все благополучно, слава Богу, лучше и не надо. Авось не будет качки.

Целую мою начальницу и обнимаю миллион раз. Пиши подробнее, не жалей чернил; милая моя, хорошая, славная, талантливая актрисуля, Господь с тобой, я тебя очень люблю.

Твой А.

937*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое февр. [1904 г. Москва]

Голубчик мой, сегодня нет открытки от тебя -- а я ждала. Все ли благополучно? Хорошо ли доехал? Каково было море? А должна бы быть открытка сегодня.

Я тебе мало напишу. Очень тревожно на душе. Были у доктора в Ольгинской больнице. Лулу вышла из кабинета и зарыдала. Лева вышел бледный, растерянный, перепуганный. Доктор велел его положить на несколько недель на спину и привешивать гирьки, велел ехать к морю. Говорит, что может ничего не быть, а может быть и очень серьезным. Называл, кажется, спондит1, если я не ошибаюсь. Как все это было тяжело, мучительно! Ты себе представить не можешь. Так мне жаль мальчонка. Кроткий он такой, я, говорит, лягу на спинку, буду лежать, только не сейчас в Москве, тут побегаю, а когда поедем к морю, тогда я лягу там.

А сейчас вечером во время спектакля Стахович (он был с нами у доктора) сообщил мне, что Александров сказал, что у Левы вероятнее всего будет горбик. Я не помню, как я доиграла, так это меня подкосило. Косте и Лулу этого не говорят. Боже мой, лучше не иметь детей! Какие это страдания! Какой ужас!

Антонка, я реву и потому не могу писать. Не сердись. Я весь день крепилась, была бодра и подбадривала Костю и Лулу, а сейчас я одна и не могу подумать о страданиях, кот. предстоят этому милому, нежному, кроткому мальчику. Конечно, ко всему привыкнешь, но сейчас это ужасно остро.

Костя велел тебе передать самый сердечный поклон и благодарить за твое участие, за твое доброе отношение.

Он сегодня смотрел с женой и с мамой "Вишневый сад" и в большом восторге, хотя они оба расстроенные.

Прости, что я ною, дорогой мой.

Как мне странно без тебя.

Эх, жизнь!

Какова погода на юге?

Что сад? Что бабушка с Арсением? Что журавль, собаки? Как Шнап с ними знакомство свел? Пиши мне обо всем. А главное о себе, будь эгоистом. Я этого требую.

Целую тебя и благословляю, целую нежно и обнимаю. Будешь теперь отдыхать от суеты московской.

Христос с тобой.

Твоя Оля

938. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[18 февраля 1904 г. Ялта]

Доехали превосходно.

939. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

18 февр. [1904 г. Ялта]

Милый мой, хороший, славный дусик, я тебя очень люблю. Как ты живешь в Москве? Я только первый день в Ялте, но уже окунулся в здешнюю курортную жизнь: была уже начальница, приехал брат Александр с семейством... Погода так себе, про настроение ничего не знаю; прибыл новый стол, вожусь теперь с ним, перекладываю вещи.

Завтра придет от тебя письмо, я жду и буду ждать с нетерпением. Гости, гости, гости без конца, не дают писать, портят настроение, а один человечек сидит у меня в кабинете весь день1. Целую тебя крепко, дуся. Шнап чувствует себя дома; он не скучает, играет с собаками, вообще, мне кажется, он не особенно умен или даже глуповат.

Брат будет жить в Ялте дольше месяца. И семейство его тоже. Стол оказался хорошим, такой же величины, как и прежний.

Брат живет недалеко, на даче Хорошевича.

Лошадка моя добрая, завтра опять буду писать.

Твой А.

940**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

ковали о пьесе, о роли, обедала у мамы, проводила Леву, полежала дома и пошла играть "Мечты". Завтра думаю пойти на открытие Пироговского съезда, не знаю с кем только. Обедать буду у Ольги Михайлов. Андреевой, моего старого товарища. Вечером не знаю еще, что буду делать. Про какой успех Немировича ты пишешь?1 Неужели ты не читаешь газет! Какой же это успех? Помилуй. Мне его жаль от всей души. Его шипят и грызут отовсюду. Но сборы пьеса, верно, будет делать пока2.

Играли сегодня вяло.

Сейчас Маша доложила мне, что Александр женится на ней и что ты обещал помочь ей3. Что надо ей дать или сделать -- напиши? Я думаю, что он все-таки врет. Он мне очень противен после того, как я узнала, на какую должность он пошел. Эту осень он был шпионом у одного частного лица, кот. хотел развязаться с своей любовницей и выслеживал ее. Это такая гадость. Мне очень неприятно, что он вечно торчит в кухне.

У нас опять морозы сильные, но в квартире тепло очень.

Что ты думаешь обо мне, Антон? Я для тебя уже мифом стала? Правда? Ты помнишь мое лицо, мои руки, глаза, волосы, помнишь всю меня и любишь?

Как я дотяну эту зиму?!!

Не могу я больше писать, хочу, чтоб ты был здесь, около меня, больше ничего не надо, и не о чем писать.

Целую тебя, любовь моя, прижимаю тебя к сердцу.

Невесело мне.

Твоя собака.

Кланяйся Мирову.

379. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

3 янв. 1902 [Ялта]

Сегодня пришло сразу два письма, дусик мой. Спасибо! И мать получила письмо от тебя. Только напрасно ты плачешься, ведь в Москве ты живешь не по своей воле, а потому, что мы оба этого хотим. И мать нисколько на тебя не сердится и не дуется.

Сегодня я постригся! Был в городе в первый раз после болезни, был, несмотря на мороз (-2®), и остриг голову и бороду -- это на случай твоего приезда. Ты ведь строгая, надо иметь приличный, благовоспитанный вид.

Маша наняла кухарку. Я, можно сказать, ничего не пишу, ровнехонько ничего! Не огорчайся, все успеется. Ведь я написал уже 11 томов, шутка сказать. Когда мне будет 45 лет, тогда напишу еще 20 томов. Не сердись, дуся, жена моя! Я не пишу, но зато столько читаю, что скоро стану умным, как самый умный жид.

Теперь январь, у нас начнется отвратительная погода, с ветрами, с грязью, с холодом, а потом февраль с туманами. Положение женатого человека, у которого нет жены, в эти месяцы особенно достойно сожаления. Если бы ты приехала, как обещала, в конце января!

Горький в мрачном настроении, нездоров по-видимому. Сегодня придет ночевать.

Чувствуешь ли ты, собака, что я тебя люблю? Или тебе все равно? А я жестоко люблю, так и знай. Ну, славная моя жена, немочка, актрисуля, будь здорова, богом хранима, покойна, неутомима, весела. Целую тебя и обнимаю.

Твой муж Антон

380. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье янв. 1902 г. [Москва]

Какой ты дусик на фотографии, если бы ты знал! Удивительно милая фигура! Я тебя поцеловала. Ужасно рада, что увижу Альтшуллера -- точно кусочек тебя увижу. Только почему я не видела его сегодня на съезде? Елпатьевского видела, Куркина видела. Я сидела на почетном месте, во 2-м ряду, даже неуютно было одной. Довел меня Тихомиров до места, а потом я увидела Раевскую и позвала ее к себе. Видела всех знаменитостей -- Боброва, Капустина, избранного председателем, вообще многих лицезрела. Больше всех пленил меня немец из Берлина, читавший приветствие на русском языке и прочитавший по-немецки письмо от Вирхова, после чего раздались оглушительные и продолжительные аплодисменты. Народу было масса. Немец с нервом, с черными тараканьими усами, приветливый, жизнерадостный, элегантный, и, представь, начал учиться русскому языку, только когда решил ехать сюда. Он пленил меня смелостью без нахальства, с какой он читал, отчеканивая и старательно произнося каждое слово. Это было удивительно мило и как-то свежо. Говорил Бобров, говорил Капустин -- хорошо. Вирхов прислал и свою фотографию. Читалась телеграмма из Цюриха от Эрисмана, встреченная безумно дикими аплодисментами и топанием1. Славно было. Много интересных лиц видела, не всех еще знаю. Говорил городской голова кн. Голицын, говорил очень длинно и неинтересно проф. Разумовский из Казани о медицине и хирургии XIX века. После этого мы ушли. Чудесно играл Рамзай на органе. Что это за звуки! Удивительно мощные и нежные и не слышно дна звука и очень сильно действуют на душу. Я жалела, что ты не слышишь и не видишь всей этой картины. Думала о тебе.

Ах ты мой дусик милый! Так ты меня любишь крепко? Как увидимся -- ты мне должен будешь много говорить на эту тему, и я тоже буду о том говорить тебе. Мне кажется, я тебя еще больше буду любить, буду стоять на коленях и глядеть на тебя и смеяться от какого-то хорошего чувства, точно на душе щекотят.

Со съезда я поехала к одним давнишним знакомым, но с кот. давно не видалась -- Лубны-Герцык. Отец -- железнодорожник, женат на второй; от первой жены -- две милые барышни2 и живущие с мачехой, как с сестрой. Они очень трудолюбивые, мыслящие, чуткие, живут переводами, отлично знают языки, меньшая на курсах. Обожают тебя как писателя, и только тебя теперь и читают и считают меня самой счастливой женщиной. Помнишь, я получила от них поздравление в Аксенове из Италии? Мне хочется с ними поближе познакомиться, мне нравится их мирок, нет ни буржуазии, нет ни светскости, ни учености, а просто хорошо. Много говорили о тебе. От них я поехала к Ольге обедать, обедала с ней вдвоем, возилась с детками, говорила с Ольгой; я люблю с ней беседовать. Привезли к ее матери мальчугана лет 5-ти, круглого сироту, остался без отца, без матери, жил у садовника где-то в имении, т.е. где служил агрономом брат Ольги. Помещица эта -- безалаберная, зрящая старуха, играющая в рулетку, нашла, что этот мальчуган лишний рот в дворне, отослала его, и вот привезли эту крошку. Очаровательный мальчишка! Здоровый, крепкий, хорошенький, приветливый, т.ч. его хотят оставить родители Ольги и дать ему образование. Отец его интеллигент, мать простая. Вот судьба у этого мальчика! Славный он -- мимо не пройдешь не заметив.

Потом я с Ольгой поехала домой, усадила ее, а сама пошла в баню, потом пили чай, болтали, и вот я пишу тебе, дусик!

Завтра опять не репетируем Горького. Заболела Мунт, вводят Гельцер в "Мечты"3, бедная -- с одной репетиции! Роль вдовушки начинает занимать меня, и я надумываю тона. Учительницу играет Роксанова. По-моему, на Тетерева надо было попробовать Громова. Да, верно, перетасовки будут!

Я рада, что ты ешь хорошо. Маша сердится? Скажи, чтоб не сердилась, ведь я пишу тебе каждый день, пишу по ночам, дня я не вижу, в театре много занята, отыграла пять дней подряд, и дни теперь заняты "Мещанами". Она мне тоже не пишет, а это нужнее. Она скоро приедет, и интереснее все рассказать, чем писать. Целую горячо моего бесценного, золотого, дорогого.

Собака.

Я тебя люблю, Антон! Люблю, люблю!!!4

381. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое янв. 1902 [Москва]

Дусик, удивительный мой муж, отгадай, где я сейчас была? Ты поразишься, -- в "Дрездене", в No 35, "откуда Чехов увез Книппер", как говорит Вишневский. Да была там, пила чай после "В мечтах". У кого? -- У Чюминой. Она позвала меня и Вишневского. Я все время вспоминала -- как мы там с тобой посиживали, каждое кресло, каждый стул -- все близко, знакомо. Вишневский все дразнил меня, что я все ходы должна знать в Дрездене -- "была, говорит, верно, игра". Да, Антончик, все вспоминала. Вспоминала, как раз я пришла позднее, чем обещала, и как ты был взволнован; я чувствовала по твоей ласке, какой-то особенной, как ты меня ждал. Я стояла перед тобой на коленях... И как мы с тобой перед венчанием топтались по номеру, вспоминала все, что было пережито, переговорено в этих стенах!

Милый, милый мой! Антон, у меня все уже путается в голове, когда начинаю думать о нашей встрече! Что это будет?!!!

Сегодня был у меня Елпатьевский, сидел, говорил, конечно, много о тебе. Он тоже говорит, что ты отлично можешь жить три зимних месяца на окраине Москвы, что страшен не климат, а режим, который, повторяю, беру на себя и буду в этом деспоткой, но тебе будет хорошо. По-моему, нам с тобой лето провести или в Шварцвальде или в Швейцарии, или в долине Роны, там есть чудесное местечко, а зимой что-нибудь предпримем.

Елпатьевского я звала обедать. Альтшуллер еще не был, но жду его, как манну небесную. На съезде не видела его.

Сегодня вместо "Мещан" репетировали опять "Мечты" и "Сестры", -- заболела Мунт, Назарова, и с одной репетиции играли Гельцер -- Солнышко и Раевская -- немку в 3-м акте1. Роксанова будет играть Юлю2. Адурская -- Наташа будет ничего себе, она смела и тон есть, не беспокойся. "Мечты" идут с большим успехом. Сегодня товарищи во время 3-го акта устроили у себя наверху в уборной елку и пригласили меня, т.к. я выразила желание посмотреть их помещение. Елочка была увешена "мерзавчиками" (казенными), булками и колбасой. Меня посадили на стул, а Москвин и Андреев пели Рождест. святое -- потом вдруг осветили уборную; затем поднесли мне шоколад с экспромтом -- стишком, говорили приветственные речи, хохотали много, потом я отвечала, затем откупорили мерзавчик, я должна была глотнуть, Москвин стоял с колбасой, от кот. я откусывала, а Абессалом3 с булкой -- "картина достойная кисти Айвазовского"4. Потом уже пригласили других дам, они, конечно, мне завидовали. Конст. Серг. и Морозова тоже потом позвали. Да, елочка была знаменитая. Завтра вечером собираемся к Раевской, зовет всех. Самарова тебя называет "мой барин". Ты ей пошлешь записочку? Ведь она послала тебе что-то. Поблагодари ее за блюдо со стихами, кот. она нам с тобою преподнесла -- я ведь писала тебе5. Не забудешь? А теперь пора спать -- очень поздно уже и потому целую моего поэта, моего обаятельного мужа в уста, в глаза, кусаю за ушко, целую в затылочек и горячо прижимаю.

Твоя собака.

Поцелуй Машу за письмо.

382. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4 ч. утра 5-го янв. 1902 г. [Москва]

Сегодня, кажется, немного напишу тебе, милый мой! Сейчас 4 часа, я сильно устала, да и весь день нервлю, на людях хохочу, а когда одна, так реветь хочу. Днем злилась, т.к. морили меня на репетициях "Сестер" и "Мечтаний", -- лучше бы дома ролькой занялась. Обедала одна дома, в 5 час. пришли ко мне дети, я их поила чаем, подарила им по игрушке, потом приехали мама, Николаша, m-me Коновицер, сидели до 9 1/2 ч., потом я поехала к Раевской, где собрались товарищи. Много пела.

Санин сообщил мне, что подписан контракт с Лианозовым1 сегодня. Не знаю, насколько это достоверно. Галдели отчаянно у Раевской, за ужином чуть не руками хватали индюшку, дрались из-за кусков, одним словом, описать трудно, но шумели здорово. Были только нижние чины. Екатерина Шенберг играла много. Лика опять с кем-то пила брудершафт. Санин опять мечтал о женитьбе. Самарова танцевала национальные пляски и приводила всех в восторг. Андреев изображал духовных лиц. Я хохотала, а потом вдруг всплакнула, но Муратова и Гельцер не дали мне разреветься. Славные они девушки. Простые и хорошие. Мы втроем посидели, успокоились, и потом пошли на люди.

Значит, Альтшуллер не приедет? Мне стало грустно. Так хотелось видеть его, услышать все о тебе, и вдруг ничего! Отчего он не поехал?

Я счастлива, что ты здоров, мой золотой, мой родной. Кушай побольше, ухаживай за собой хорошенько, делай это для меня, ведь ты обещал мне награду. Я тебя никогда не забываю. Ты так сросся со мной, что ты всегда и всюду во мне.

Двух буров я дала Судьбинину, просила его увеличить2.

Читаю по-немецки драмы самого современного венского драматурга Hoffmansthal.

С завтрашнего дня я играю 7 дней без передышки и каждый день еще "Мещане". Ты чувствуешь?

Ну кончаю, не сердись за бестолковое письмо. Но мне как-то неспокойно на душе, если я не напишу тебе перед сном.

Милый мой, целую тебя всего крепко; как мне хочется перелететь к тебе, посидеть в нише на тахте, уютненько с тобой, мой дорогой!

Целую.

Твоя собака.

Машина девочка (кухарки) умерла. Скажи сестре Маше.

383. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

5 янв. [1902 г. Ялта]

Дуся, Оля милая, сегодня от тебя нет письма. Мне кажется, что вы, актеры, не поняли "Мещан". Лужскому нельзя играть Нила; это роль главная, героическая, она совсем по таланту Станиславского. Тетерев же роль, из которой трудно сделать что-нибудь для четырех актов. Во всех актах Тет. один и тот же и говорит все одно и то же, и к тому же это лицо не живое, а сочиненное1.

Поздравь Эллю и Володю, от души желаю им счастья, здоровья, чтобы В., ставши певцом, не изменял Элле, а если изменял, то незаметно; и чтоб Элла не полнела. Главное же, чтоб они жили вместе.

Ялта покрыта снегом. Это черт знает что. Даже Маша повесила нос и уже не хвалит Ялту, а помалкивает.

В какие места поехал Немирович? В Ниццу? Его адрес?

Наняли кухарку. Готовит, по-видимому, хорошо. Бабушка поладила с ней, это главное.

Ты мне снилась эту ночь. А когда я увижу тебя на самом деле, совсем неизвестно и представляется мне отдаленным. Ведь в конце января тебя не пустят! Пьеса Горького, то да се. Такая уж, значит, моя планида.

Ну, не стану тебя огорчать, моя жена хорошая, необыкновенная. Я тебя люблю и буду любить, хотя бы даже ты побила меня палкой. Нового, кроме снега и мороза, ничего нет, все по-старому.

Обнимаю, целую, ласкаю мою подругу, мою жену; не забывай меня, не забывай, не отвыкай! Каплет с крыш, весенний шум, но взглянешь на окно, там зима. Приснись мне, дуся!

Твой муж Antoine.

Получила фотографию двух буров?2

384. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое янв. 1902 г., ночь [Москва]

Что ты, дусик, жалуешься, что не получаешь писем моих? Я редко пропускаю день, разве уж устану очень или лягу очень поздно. Я так привыкла болтать с тобой перед сном, что даже какое-то неловкое чувство, если не напишу тебе, и меня это мучает.

Сегодня я получила письмецо от Куркина, где он извещает меня, что съезд докторов послал тебе приветственную телеграмму, "нашей красе и гордости" -- так? Милый этот Петр Иванович. Меня тронуло это письмо. И на открытии Куркин так был любезен со мной, проводил, одел. Я с ним буду водиться. Можно, муж мой?

"Дядю Ваню" сыграем хорошо, не беспокойся. Няньку играет Самарова. Сегодня был на "Сестрах" Елпатьевский, приходил ко мне за кулисы и восторженно отзывался. Завтра он придет ко мне обедать.

Театр был сегодня совершенно полон. Теперь много докторов у нас по вечерам.

Сегодня днем я ездила с Вишневским к Ивану, но сказали, что он выбыл из Москвы и приедет завтра, а Софии Влад. дома не было. Промерзли мы адски. Мороз здоровый да еще с ветром. Навестила потом еще старых знакомых, обедала у мамы и очень славно беседовала с д. Карлом и Николашей, что редко бывает. Мама все хворает -- ларингит. Наши обрученные уехали компанией в Звенигород -- счастливые! Раевская до слез была тронута твоим письмом и говорила мне о своем счастии задыхаясь. Наши актеры -- "городовые", у которых я была в гостях в уборной, вывесили якобы мраморную доску, что была, мол, тут Книппер, прибыла тогда-то, отбыла тогда-то. Разве это не трогательно?

А ты мне не писал, как встречал Новый год. Правда, спали вы все? Я рада, что ты много ешь, дусик мой, ясный мой! Я иногда думаю о тебе с каким-то умилением -- отчего это? Мне так хорошо живется, когда я чувствую твою любовь, когда я чувствую, что ты есть у меня. Я люблю, когда ты хоть словами, в письме, ласкаешь меня, меня это согревает и мне кажется, что у меня есть клад, который я еще не весь откопала, и что впереди много, много еще...

Милые мои глаза, когда вы будете смотреть в мои и улыбаться? А я буду вас целовать? Когда я буду чувствовать твою голову на моей груди? Какие мы с тобой будем переживать блаженные дни, Антошка мой?.. Какое у тебя будет лицо, когда ты читаешь то, что я пишу? Напиши -- какое?

Целую тебя и иду спать в холостую спальню. А другая кровать стоит пустая и смеется надо мной.

Твоя собака.

Поцелуй мать и Машу.

385. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7янв. [1902 г. Ялта]

Беспутная жена моя, посиди дома хоть одну недельку и ложись спать вовремя! Ложиться каждый день в 3-6 часов утра -- ведь этак скоро состаришься, станешь тощей, злой.

Передай Маше-кухарке, что я ее поздравляю с предстоящим браком и что скоро в Москву приедет Маша-хозяйка и окажет ей помощь, о которой она просит. О том, что Александр был шпионом у какого-то частного лица, болтали кухарки совершенно зря, и верить этому не годится. А что он вечно торчит в кухне, это нехорошо.

Праздники кончились, я очень рад. Быть может, что-нибудь сработаю. Здоровье мое великолепно, лучше и не надо. Ем за десятерых. Одна беда -- жены нет, живу архимандритом. Писем получаю мало, даже д-р Членов (твой приятель) ничего не пишет.

Все-таки, несмотря на твое поведение, я люблю тебя, люблю и обнимаю мою дусю, и всегда буду любить, несмотря ни на что.

Можешь себе представить, в Ялте мороз в 5 Ґ градусов; вчера был сильнейший ветер, метель, шум. Маша очевидно разочаровалась и уже не славословит Ялты. В комнатах прохладно, внизу тепло. Я не выхожу из дому.

Как, однако, вы возитесь с "Мещанами"! Надо спешить, а то скоро сезон кончится. Лужский будет играть неважно отца. Это не его роль. А Судьбинин совсем изгадит Нила, роль центральную. Вероятно, мужские роли хлопнутся, пьеса выедет на женских.

Дуся милая, если только в "Дяде Ване" 11 янв. будет играть няньку не Самарова, а кто-нибудь другая, то я навеки рассорюсь с театром. Не хватает, чтоб еще играла Мунт1, ужаснейшая актриса.

Скучно без тебя. Но все же я не тоскую, как ты пишешь, а уповаю. Я весел все это время, и чем ближе весна, чем длиннее дни, тем я живее.

Жена моя хорошая, будь здорова, весела, не волнуйся, не хандри, береги себя. Христос с тобой! Я глажу тебя по плечу, беру за подбородок, целую в обе щеки. Не забывай меня.

Твой Antoine.

Вишневский прислал письмо, хвалит "В мечтах", хвалит себя в этой пьесе.

386. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое янв. 1902, ночь [Москва]

Bonjour, mon mari! Ты знаешь, что ты дусик, что ты нежный, милый, обаятельный, такой, каких нет? Знаешь? Если нет, то знай, но не зазнавайся, а будь таким же и люби меня. Я тебя задушу, когда увижусь с тобой. Мне так хочется говорить о любви... А я все одна, одна... И ты один, один... Когда эта зима пройдет!

Сегодня вышла чепуха с Елпатьевским. Он обещал прийти к обеду, и я сказала, что буду ждать до 5-ти час. Приготовила закусочку, жареного судака с соусом тартар, тетерочку, пирожков, бутылочку вина купила, сидела, ждала до 5 Ґ ч., наконец решила есть, т.к. в седьмом часу надо идти в театр. Пообедала с грустью, Вишневский зашел, чтоб видеть Серг. Яковл., сидел и глядел на меня, как я ем, потом ушел. Я собралась уходить, вдруг звонок и является Серг. Яковл. О ужас! Оставаться не могу, надо было прямо сказать ему. Он хоть и уверял, что обедал, но я ему не поверила. Ужасно мне было обидно. Он скоро, верно, уедет. Скажи Альтшуллеру, что я его отчаянно ждала. Отчего он не приехал?

Сегодня разбирали mise en scХne 1-го акта "Мещан". Не кончили. Конст. Серг. не был. У него насморк. Репетиции ведет Лужский. Пока еще ничего не разберу. Трудна эта пьеса адски, по-моему. И "сам" то же говорит. Как-то все то же самое во всех актах, кроме 3-го.

Сыграли "Мечты" с аншлагом. После 1-го акта не выходили, т.к. задержали занавес и аплодисменты закисли. Надо мной публика хохочет. Лужский острит надо мной и смешит до безобразия. Уверяет всех, что Книппер для темперамента грызет блестки с красного платья, и потом изображает, как я грассирую и упрашиваю Костромского. Ты знаешь, Антончик, что меня и Вишневского первым номером все ставят? Но меня это мало радует в такой роли. Хотя играть ее забавно. Жанр французский. В 4-м акте у меня одна фраза, а вызывают, сегодня даже крикнули "браво Чехова". А Андрееву не слыхать. Только не думай, что я мелочная, раз я так говорю, меня только бесит, что она так адски сузила роль, и потому ни она, ни Немирович не имеют успеха. Все г-да режиссеры подогнали роль под Андрееву, под ее диапазон, а он у нее очень невелик. Она всю роль тянет в одну ноту. Что же будет в Петербурге, где она как актриса прошла незамеченной даже в своей коронной роли -- Кэте.

Пришли с Машей сладенького винца. Привези себя в сундучке. Дай мне посмотреть на тебя, погладить тебя. Пофилософствовать хочется с тобой о многом, многом... Ты мыслишь иначе, чем все люди. Я люблю слушать тебя.

Элька подарила мне большую гравюру Бёклина "Источник в ущелье" в интересной раме. Красиво.

Спи, дусик, спи любимый мой. Целую тебя тысячи раз, чтоб тебе надоело.

Твоя собака любящая.

Читал фельетон в "Новостях дня" за 6-е янв.? Мне нравится. А надо будет достать "Revue des deux mondes", почитать этого глупого Вогюе1. В "Курьере" 7-го янв. взбесили меня "чеховцы" и "вересаевцы"2. Как это глупо! Ты верно злился?

Как это чудесно, что доктора поднесут нам твой портрет!3 Обеда, кажется, не будет. Все опишу подробно.

Целую.

Негодую и сожалею, что ты не можешь быть здесь на это время!

387. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое января 1902 г., ночь [Москва]

Как мне тебя целовать, как благодарить за твои письма, за твою любовь, дорогой мой, милый мой! Я тебя люблю, и буду еще больше любить. Когда я начинаю тебе писать, я все прерываю письмо вечными мечтами о том, когда и где мы увидимся, мечтаю о тебе, рисую себе всего тебя, напрягаю слух, чтоб услышать твой голос, вспоминаю твою манеру разговаривать, твои лучистые глаза, все, все... И чувствую, что ты мне близкий, близкий человек. Затылочек, значит, теперь стриженый? Получи поцелуй.

Ты много читаешь, пишешь ты? А что именно? Хоть бы написал. Меня радует, что муж у меня сделается умным в скором времени, очень радует. Жаль только, что жена отстает сильно.

Антончик, ты говоришь, что начинается самое отвратительное время в Ялте. А о поездке в Москву нельзя тебе мечтать хотя бы в конце января? Никак? Морозов сильных не будет уже, жизнь я тебе устрою, можешь не выходить на воздух, квартира большая, можешь гулять, двигаться, и воздуху много. Впрочем, я вот написала и раскаиваюсь. Не думай лучше о Москве, потерпи. А весна какая у нас с тобой будет?! Ты чувствуешь? Вовсю поживем...

Как мне не хочется по утрам вставать! Так бы и лежала!

Сегодня разметили 1-ый акт, завтра пробуем тона с Конст. Серг.

Обедала у меня Марья Тимофеевна, опять болтала о красивых губах своего Упрудиуса и о том, как он ее любит, хотела сегодня писать тебе. Написала?

Играли "Мечты". В театре были Ермолова и Южин. Аплодировали очень мало, т.е. публика. После первых 2-х актов -- по разу, после 3-го -- 2 раза. Я смотрела первую половину 3-го акта из ложи и еще более уверилась в бледной однотонной игре Марии Федоровны. Вишневский приятен и смешит залу. Качалов хорош.

Как мне жаль, что Маша не увидит торжественного спектакля "Дяди Вани". Ужасно обидно!

Антонка, ты чувствуешь, что я нужна тебе? Правда? И любишь жестоко? Дусик ты мой!!

Какой у нас с тобой длинный пост! Ну, не будем ныть.

А если бы я была с тобой -- ты бы работал? Скажи мне.

У нас тепло -- 0®.

Будь здоров, единственный мой. Ты ведь мой? Не хандри, философствуй, только свое чувство ко мне оберегай от философии. Целую тебя, обнимаю и ласкаю.

Твоя собака

388. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 янв. [1902 г. Ялта]

Милый мой дусик, сегодня идет дождь, холодно, скверно, а третьего дня был мороз, который, как пишут в газете, достиг -8. Я не выхожу, сижу у себя в кабинете, и кажется мне, что я в Камчатке уже 24 года. Ничего не пишу, занимаюсь пустяками. Вчера целый день были гости, болела голова, а сегодня -- еще утро, неизвестно, будут ли гости, но голова не болит.

Пошел снег. Послезавтра у вас "Дядя Ваня" для докторов, ты опиши мне, как шла пьеса, как держали себя доктора и проч. и проч. Елпатьевский хороший малый, но в медицине он понимает мало; к тому же он выехал из Ялты, когда я еще был здоров. Насчет Альтшуллера я писал тебе: он не поехал в Москву.

От Самаровой я ничего не получал1.

Наша новая кухарка, по-видимому, очень хорошая женщина, вчера заболела; думали, что тиф, потом оказалась лихорадка. Сегодня она на ногах, ест хинин.

Мы май и июнь проживем в Ялте, а июль -- за границей, август в Ялте (вторую половину), сентябрь и октябрь в Москве. Можно май прожить в Москве, но сначала ты должна приехать за мной в Ялту. Летом жить в санатории не стоит, ничего не увидишь. С каким удовольствием я проехал бы с тобой куда-нибудь очень далеко, например на Байкал! Это чудеснейшее озеро; увидишь, всю жизнь будешь помнить.

Христос с тобой, мой светик. Представь, солнце выглянуло. Будь весела и здорова, не забывай. Прощай, балбесик мой милый, собака дивная, я тебя очень люблю.

Твой Antoine

389. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое янв. 1902 г. [Москва]

Сегодня не было письма -- серый день! Как ты себя чувствуешь, милый мой? Антонка, вдруг вот на меня волна нахлынула и мне кажется, что я не дотяну сезона без тебя. Ты мне нужен, весь ты, с твоей большой душой, с твоими мыслями, с твоей оригинальностью, с твоей любовью, с твоей лаской, мягкостью, нежностью. Я опять хочу стоять перед тобой на коленях и чтоб ты глядел мне в глаза и гладил бы меня по волосам. Ты, конечно, ухмыляешься и мысленно называешь меня дурой. И все-таки любишь. Милый, дорогой, нежный, любимый, золотой мой!

Это письмо я отправлю, вероятно, с д-ром Долгополовым1, кот. был сегодня без меня и сказал, что придет завтра рано утром. Посмотрим. Я только что вернулась из театра и узнала, что он был здесь, и вдруг мне вспомнились наши "майские" дни, наш отъезд, визит к Горькому, Волга, Пьяный бор, учительницы (помнишь одну в чепчике?), пьяный ветеринар, Белая, Уфа (приемка яиц Делькескамп), духота в вагоне, 10 верст в таратайке, чудесный аромат степи, приезд в Санаторию и т.д. Все помнишь, милый? Кумыс, обеденная компания, цветы, воздух, аромат...

Проходили сегодня 1-й акт с Конст. Серг. Тона чувствуются у Лужского -- Бессеменова, его жены -- Муратовой, Адурской -- Поли, Шишкина -- Тихомирова и у меня, говорят, есть. Если Роксанова будет просто говорить слова Горького, это все, что надо. Только бы не мудрила и не придумывала. Тетерев -- Санин никуда не годится. Мейерхольдом (студент) остался недоволен, у Нила -- Судьбинина пока ничего не слыхать. Артем смешил, но не то надо. Да он то сделает. Завтра буду без тетрадки, начну ощупывать почву. Я чуточку буду говорить под хохлушку, чтоб исчезли мои интонации и чтоб тон был простоватее. Самое трудное, чтоб я сжилась с мещанкой, чтоб это мещанство не было приклеено ко мне и не казалось бы нарочным. Буду тебе писать о своей работе, о неуспехе или успехе. Тебе это интересно или нет?

Был у меня сегодня Савей-Могилевич, но не застал, привез билет на закрытие съезда. После "Дяди Вани" 11-го янв. сговариваемся попросту пообедать в "Эрмитаже", а вечером Морозов зовет к Омону, театр посмотреть. 13-го обедаю с Вишневским у Якунчиковой. Он все смеется, что портит мою репутацию, разъезжая со мной, -- правда, дусик? Ты позволяешь с ним ездить?

Ну, покойной ночи, дорогой мой, целую тебя, любовь моя, целую крепко и нежно и горячо, на все лады. Мне без конца хочется нежничать с тобой.

Твоя собака.

Я разревусь, когда увижусь с тобой; при одной мысли о встрече у меня подступают слезы. Не сердись.

390. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое янв. 1902 г., ночь [Москва]

Дусик милый, ненаглядный, напишу только несколько слов. Мне нездоровится, еле играла и голова трещит адски. Такие дни надо бы лежать.

Сегодня утром был у меня Долгополов, трещал без конца, и я с ужасом подумала, как он изводит тебя болтовней. Он меня попросту выругал, что я не бросаю театра. Я была нервна, говорила с ним искренно, чуть не расплакалась, а потом раскаялась. Не такой он человек, чтоб с ним говорить по душам. Ну, ничего. Только бы он тебя не изводил!

О распределении ролей в "Мещанах" ты уже знаешь из моих писем. Сегодня была хорошая репетиция, толковая, начинает появляться рисунок акта. По-моему, Конст. Серг. не Нил, да и роль-то эта мало дает интересной работы. У Судьбинина может выйти, я думаю. Мейерхольд -- не того. Я что-то ковыряю. Вечером в театре был Сулержицкий, вышедший из клиники. Он едет к Горькому, на поправку в Крым. Будет и у тебя, конечно,

Дроздова обедала у меня.

Адрес Немировича -- Nice, poste restante, я думаю.

Я тебе снилась? Сегодня я перед спектаклем лежала в каком-то полузабытьи, и ты тут был около меня, дусик мой. Как ты можешь говорить мне: "не отвыкай от меня, не забывай". Ты не знаешь, что говоришь. Я не могу отвыкнуть от тебя. Я ежеминутно представляю себе -- вдруг ты войдешь сейчас вот! Ах, мой ненаглядный, мой необыкновенный, мой обаятельный муж! Когда я буду у тебя, в твоих объятиях?!

Иду спать, уже поздно. Лика просила передать матери, что о газете она сказала, о "Новостях".

Целую тебя, мой милый, крепко и вкусно.

Твоя собака

391. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое янв. 1902 г., под утро [Москва]

Хотя очень поздно и хотя я очень пестро провела день, но не могу лечь, не поделившись с тобой, милый, ненаглядный мой! Днем мы играли "Дядю Ваню". Театр был, конечно, битком набит, публика начала собираться чуть не с 11-ти час.1. Играли хорошо, не посрамились. После 1-го акта поднесли театру твой огромный портрет (Браза2) в лаврах, в чудесной массивной раме, внизу золотая доска с надписью (слово в слово сейчас не помню), и темного золота лавровая ветвь в одном углу -- очень просто и изящно. Только ты теперь лучше, полнее и моложе, чем на этом портрете. Во время игры, говорят, мужчины плакали, одну даму вынесли в истерике.

После 3-го акта приходила за кулисы депутация с Капустиным во главе и благодарила нас. Меня познакомили, и они все жали мне руку и просили передать тебе привет, пожелания всего лучшего. Все были в восторге. После 1-го акта Членов читал нам телеграмму, кот. отправили тебе. В конце устроили прямо овацию, кричали спасибо, одним словом, фурор. Я все время думала о тебе. Если бы ты мог быть здесь! Тебе было бы приятно видеть такие восторги. Ах, Антончик, золотой мой! За что мы с тобой наказаны!

После спектакля поехали обедать в "Эрмитаж": Алексеевы, Лужские, Морозов, Самарова, Раевская, Артем, Вишневский, Александров и я. Обедали славно, просто, много хохотали, серьезных разговоров не вели. Я ухаживала за Конст. Серг. Ты позволяешь? Пили квас, а в конце по бокальчику шампанского. Все были милы и приятны. Ужасно много говорили о тебе, о нашей свадьбе, даже почти все время, Вишневский опять все с аппетитом рассказывал. Очень всех интересовало, как ты в церкви стоял и что ты делал. Опять говорили о комедии, кот. ты должен написать и кот. можешь написать только ты один. Досидели до 9 час, Лужский поехал играть Гарабурду3, а мы все, кроме Александрова, отправились -- о ужас -- к Омону. Встретили нас там с шиком, посадили в литерную бельэтажа, и мы смотрели! Обозрение было мало интересное, лицезрели Труханову в великолепном туалете и никак не игравшую, потом вышедшую полуголой в костюме "Святое искусство" и очень глупо и бесталанно певшую куплеты. Красива только. Затем пошли этуали. Мы отметили одну очаровательную немочку, певшую и танцевавшую с зонтом, одну огненную испанку, удивительно плясавшую с кастаньетами, и потом одну, певшую цыганские песни. Она была в закрытом платье без малейших украшений; у нее красивое, милое лицо, мягкая стриженая головка, поет без малейших движений, только лицо меняется -- но как! Она меня привела в дикий восторг. Подъехали опять Лужские, а Алексеевы уехали, т.к. Мария Петровна очень устала, а нас всех угощал устрицами и шампанским Морозов, кот. был чрезвычайно мил. Он пригласил в кабинет к нам эту самую певицу. Она нас еще больше очаровала своей простотой, скромностью и чудесным пением, полным настроения, но без цыганских выкриков, без грубости. Как я жалела, что ты не можешь ее слушать и видеть. Она бы тебе понравилась. Лицо точно каменное во время пения, и вдруг озаряется такой дивной, обворожительной улыбкой, что невозможно равнодушно смотреть. Артем совсем пропал и собирался повеситься, а мы подшучивали над стариком. Он все говорил, что от ее пения жить захотелось. Она непременно придет к нам в театр, и когда ей сказали, что я жена Чехова, она улыбнулась, и ей было приятно, и она как-то особенно посмотрела на меня. Она знает тебя как писателя. Ужасно все были милы, и никто не подвыпил. Мне сейчас даже дико подумать, что я была у Омона, в кабинете, за стеной слышны хоры, какое-то гиканье, -- я еще этого не видала в жизни, это ново было для меня.

Хороши еще были: босяк, певший куплеты на тему, что он теперь современный герой благодаря Горькому, и кончается тем, что идет выпить за здоровье Горького. Хороши были две толстые психопатки -- Шаляпинистка и Собинистка, орали немилосердно и смешили нас.

Ну, устала, Антонка мой, напишу еще завтра. Прости своей супруге, что она была у Омона, но в такой безвредной компании можно смело, правда? Тебе ведь это не неприятно, нет? Скажи. А теперь я только хочу сказать, что люблю тебя и среди этого гвалта думала о той тихой, полной жизни, кот. мы будем вести с тобой. Хочу поцеловать тебя, поласкать, муж мой милый. А сегодня письма не было.

Твоя собака

392. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

11 янв. 1902 [Ялта]

Милая моя актрисуля, будь ласкова с Куркиным, это хорошо, я не ревную. Он очень хороший человек, давний мой приятель; и он несравненно больше, чем кажется.

Я не писал тебе про встречу Нового года, потому что не встречал его, хотя и не спал в 12 час.

Завтра Маша уезжает, и я опять останусь один. Она кормила меня, так что я пополнел очень. Да и при ней порядка больше.

Сегодня мне нездоровится немножко. Но это случайно, между прочим; завтра опять буду здоров.

Как прошел спектакль с докторами? Подносили они что-нибудь? Я читал в газетах, будто они собираются поднести труппе мой портрет. А для чего портрет? Куда его?

Ах, актрисуля моя хорошая, когда же, когда мы увидимся? Мне так скучно без тебя, что я скоро начну караул кричать. Меня ничто в Ялте не интересует, я точно в ссылке, в городе Березове1. Мне нужно жить в Москве, около тебя, нужно видеть и наблюдать жизнь, нужно жить в Москве и мечтать там о поездке в Крым, за границу.

Елпатьевскому, пишешь ты, понравились "Три сестры"? Ну, нет, извини, душа моя.

Пью молоко, по два стакана в день. Маша, впрочем, расскажет тебе про мою жизнь, буде захочет.

Ну, дусик мой, попугайчик, собака, актрисуля, будь здорова, богом хранима. Я тебя люблю, помни! Помни, собака!

Как идут репетиции "Мещан"? Выходит пьеса?

Кланяюсь в ножки.

Твой Antoine

393. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое янв. [1902 г. Москва]

Сегодня отыграла седьмой раз подряд и теперь два дня отдыхаю, т.е. два вечера, милый мой, ясный мой, необыкновенный мой!

Мне грустно сегодня, нехорошо на душе и раздвоение моей жизни чувствуется сильнее. Я не могу жить без тебя, бессмысленна такая жизнь. Я знаю, что я тебе нужна, нужна, и я должна бросить сцену, а между тем привязана к ней, как дура. Прости, что я об этом заговорила опять, ты этого не любишь, и я грубо поступаю, упоминая об этом. Не сердись на меня. Ты ведь чувствуешь все, что происходит во мне, и я знаю, что ты думаешь, все твои мысли знаю. Это будет ужасно, если я когда-нибудь взгляну на себя и на свою жизнь иными глазами, чем, может быть, теперь. Может, я казнить себя буду и сама себя не пойму.

Как сейчас тихо в квартире! Я одна. Горит холодная электрическая лампочка и больше ничего. Меня иногда раздражает этот не мерцающий спокойный свет.

Ты мне велишь жить спокойнее, сидеть дома. Но это я могу при тебе только, тогда меня не тянет никуда, а когда я одна, я держусь только на людях, болтаю, дурю, хохочу. А когда я одна, я или грустна или безразлична и жизни нет.

Была на репетиции. Артем у Омона потерял калоши: был без голоса и злился. А мы его все дразнили -- как его жена встретила после Омона. Читал сегодняшний "Курьер", прочел про Книппер?1 Рад или нет? Телеграмму получил от докторов? Ты не ругаешься, что они поднесли твой портрет?

Играли "Мечты" с аншлагом. Принимали лучше. У меня обедал Сулержицкий, я его кормила постным обедом. Он очень стал слаб, не может много ходить, устает, вообще мне его жаль. Уезжает на днях на юг. Это и хорошо. А то в феврале, говорят, готовится переполох здоровый и лучше, если его не будет2.

Что ты читаешь, напиши мне? Я рада, что ты повеселел, мне легче на душе, а то я себя так глупо беспомощно чувствовала во время твоей болезни. Господи, как ты страдал, сколько ты вытерпел! А я, свинья, сижу здесь и служу искусству. Не дай Бог, если придет время, когда я жестоко посмеюсь над собой и своей жизнью.

Ну, до завтра, милый мой. Не разлюби меня, вспоминай, не ругай, что кучу. Дурного ничего не делаю. Целую тебя и хочу, чтоб ты меня видел во сне.

Твоя актрисуля

394. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

13 янв. 1902 [Ялта]

Милая моя дуся, насколько можно понять из твоих последних писем, ты в Ялту теперь не приедешь. Идет "В мечтах", репетируются "Мещане". Я понимаю, дуся, и не претендую. Коли нельзя -- значит, нельзя.

Маша вчера уехала; сегодня пасмурно, прохладно. Я здоров вполне, ем много, хотя и не вижу в этом ничего хорошего. Сегодня Елпатьевский говорил со мной по телефону; когда я сообщил ему, что ты беспокоишься и волнуешься насчет обеда, то он удивился и сказал, что он вовсе не обещал у тебя обедать... Он хлопотал в Петербурге за сына -- и удачно, чему я очень рад, так как, помимо всего прочего, сын его славный малый.

Ты не перестаешь звать меня в Москву. Милая моя, я бы давно уехал, да не пускают. Альтшуллер не велит даже выходить в пасмурную погоду, хотя я и выходил сегодня, так как в комнатах надоело до отвращения.

Сегодня получил сразу два письма, а вчера -- ни одного.

Ну, Господь с тобой, будь здорова и весела. Поклонись своим. Не забывай.

Твой Antoine

395. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое янв. 1902 г. [Москва]

Сижу совершенно одна дома, дорогуля моя! Пью чай, закусываю колбасой и сыром, но водки не пью. На душе тревожно. Много думала сейчас о тебе, о нашей жизни.

Летом -- куда хочешь, туда и поедем. Я вся в твоем распоряжении и буду самой покорной рабой.

На Байкал хочешь? Поедем. С тобой куда угодно. Только бы тебе было хорошо, тебе и твоему здоровью. Обо мне не думай. В начале Страстной я буду у тебя в Ялте, а дальше что будет -- увидим.

Ты, верно, недоволен моим вчерашним письмом? Ты ведь не любишь, когда я начинаю задумываться над жизнью и ныть. Ты меня признаешь только веселой и жизнерадостной, правда?

Завтра приедет Маша. Наконец-то! Завтра обедает у меня Иван с Софией Владим. Я их позвала сегодня, да забыла, что репетиция. Должна была сама ехать в 6 час. обедать к Якунчиковой, но она просила раньше, а я не могла из-за репетиции и потому не поехала, да и не хочется к тому же.

"Мещане", по-моему, очень трудная пьеса и трудно будет ее играть. Лупим в два состава. Вторым управляет Тихомиров и счастлив. Старики -- Громов и Грибунина1 (ты ее, верно, не знаешь), Петр и Татьяна -- Адашев и Павлова, Нил -- Грибунин, Птичник -- Москвин, Поля -- Гелыдер, Елена -- Савицкая, Тетерев -- Михайловский, Шишкин -- ученик, Цветаева -- Бутова. Роксанова что-то захворала, потеряла голос, т.ч. мне велели быть готовой к роли дочери Штокмана2, завтра. Вот тоже радость!

Конст. Серг. и сегодня не был на репетиции, пишет, кажется, 2-й акт "Мещан"3. Сейчас заходил Вишневский, говорил, что Федотова в ужасе от пьесы Горького, назвала ее детской пьесой. Когда-то мы ее приготовим!

После репетиции заходила к Качаловым, оставили обедать. Сидела у них в детской, нянчила сынишку и как мне захотелось иметь детку, Антон! Ужасно хочется. Неужели не будет?!

У меня, Антонка, что-то в душе кипит. Я не знаю, что мне надо делать. И одинокой чувствую себя, хотя людей везде много.

Был вчера опять Членов и опять не застал меня. Чудак тоже, пришел вечером, когда я играю. Заезжала сегодня к маме. Она в восторге от "Детей Ванюшина", а я еще не была, все почти вечера заняты. Не слышу музыки, не бываю в театрах, ничего не читаю. Чувствую, что тупею и хочется учиться всему.

Я сейчас только сообразила, что это письмо придет 17-го -- день твоего Ангела. Поздравляю тебя, дорогой мой, целую крепко, шепчу тебе на ухо слова любви, кусаю ухо, целую затылочек мой, а желаю тебе того, чего и себе желаю. Будь здоров, сильный мой человек, не хандри.

Целую тебя крепко.

Твоя собака

396. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое янв. 1902 г. [Москва]

Приехала Маша, дусик мой! Я ужасно ей обрадовалась и прилипла к ней, как пиявка, так я ее целовала -- ведь все-таки кусочек тебя, дорогой мой! Иван с Соней и Володей обедали у меня и тоже видели Машу. Если бы не они, я бы заревела, как дура. Очень уж у меня набралось на душе. Кончилось мое одиночество, слава Богу. Дроздова ушла в 11 час, и мы с Машей болтали вот до 2-х. Она мне все, все рассказывала. Я все-таки поревела здорово.

Сейчас еще ничего не соображу -- у меня каша в голове и в душе, неясно все.

Когда Маша мне рассказывала, я так живо все переживала, точно сама была там с вами. Маша поправилась, посвежела, а я наоборот -- зеленая стала, нехорошая.

Попили сладкого винца, веточку миндаля и розу, кот. привезла мне Маша, поставила в воду, буду смотреть на них и думать о тебе, о южном солнце.

Сегодня получила очень милое нежное письмо от Саши Средина.

Завтра принимаемся за 2-й акт "Мещан".

Ну, милый, покойной ночи, ничего толкового не напишу тебе. Пиши ты мне больше о себе. Я не знаю, что у тебя в голове, чем заняты мысли, все от меня далеко, все мне чуждо. Ты со мной ничем решительно не делишься, а еще называешь подругой. Пишешь мне о погоде, о которой я могу узнать из газет. А коли не хочется писать, нет потребности, -- не пиши, присылай открытки, что, мол, здоров. Или ты не привык ко мне, или отвык, или я для тебя только женщина, а не человек. Только этого не надо, это обидно.

Целую тебя, милый мой.

Твоя собака

397. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 янв. 1902 [Ялта]

Милая моя Олюша, пупсик мой, получил одно твое письмо от Долгополова, другое, в котором ты пишешь о сем докторе, -- сегодня получил. Спасибо, родная, дай Бог тебе здоровья и больших успехов.

От докторов я получил телеграмму, ты об этом уже знаешь. Весьма приятно, конечно. Но что очень неприятно, это то, что они, т.е. доктора, поднесли артистам портрет фабрикации Браза, ужаснейший портрет1. Не могли они купить у Опитца! Впрочем, все сие неважно.

Умер Соловцов2. Мне даже не верится. Я от него получал громадные телеграммы, то поздравительные, то деловые, зарабатывал через него по крайней мере рублей 200 в год -- и вдруг!

Сегодня впервые слышал весеннее пение птицы. Тепло, солнечно, тихо, и робкое, нерешительное чиликанье птички, которая в конце марта улетит в Россию. Сегодня ночью был пожар; горел белый дом, который стоит как раз против окон моего кабинета, по ту сторону реки, работы архитектора Шаповалова3. Дымит до сих пор. Говорят, что ночью был звон, но я не слышал.

Напрасно заграничное письмо ты прислала в своем письме. Нужно было просто зачеркнуть адрес, написать -- Ялта и опустить в почтовый ящик. Поняла?

Долгополов еще не был у меня, он придет и будет говорить много и долго -- спасите нас, о неба херувимы! Будет он сегодня, по всей вероятности. Кстати сказать, жена у него сердитая, некрасивая, пожилая, но каждые 9-10 месяцев она дарит мир новым младенцем. Нифонт советовал тебе оставить театр -- это совершенно зря; советовал, потому что язык во рту болтается.

Вчера не было от тебя письма, сегодня получил коротенькое, в котором ты пишешь о нездоровье. Боже тебя сохрани, не болей, а то будешь бита своим строгим мужем.

Ну, деточка моя, Бог да хранит тебя. Целую тебя и обнимаю. Будь здорова, весела, будь в духе.

Твой Antoine.

Вчера был нездоров, вял, а сегодня чувствую себя прекрасно.

398. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое янв. 1902 г. [Москва]

Я сегодня усталая. Вдруг перед 3-м актом ослабела, нервы упали и 4-ый играла слабо1, вся в испарине была от слабости. Как я недовольна собой, как я мучаюсь, когда играю скверно, мне кажется, что я никакая актриса, что все раздуто и я полное ничтожество. Тяжело делается. Отчего у меня нет веры ни во что?

Мне почему-то кажется, что мои письма надоели тебе. Ну, я что-то не ту струну тронула. Лучше мне сегодня не писать, я в мерлехлюндии.

Ты теперь и так один, да я еще тоску буду нагонять. Я с ужасом чувствую, как суживается моя жизнь. Куда ни ткнусь -- все стенки. Жизнь такая большая, широкая и ничего не видишь ровно.

День провела так себе.

Был Членов, была Дроздова. Размечали 2-ой акт. Завтра смотрит Конст. Серг. оба состава -- 1-ый акт. Он в восторге от твоего письма2. Из намеков Маши я поняла, что ты ей рассказывал о пьесе, кот. ты задумал. Мне ты даже вскользь не намекнул, хотя должен знать, как мне это близко. Ну, да Бог с тобой, у тебя нет веры в меня. Я никогда не буду спрашивать тебя ни о чем, не бойся, вмешиваться не буду. От других услышу.

Будь здоров, ешь также много, питай себя, выхаживай. Не грусти -- скоро увидимся.

Целую тебя.

Твоя собака

399. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

16 янв. [1902 г. Ялта]

Милый дусик, здравствуй! Завтра я именинник, честь имею вас поздравить. Сегодня был Долгополов, все время молчал, но сидел долго.

Погода сегодня, как и вчера, расчудеснейшая, весенняя. Будь здорова, ангел мой, будь весела, не думай обо мне дурно -- я ведь здоров. Люблю тебя отчаянно, дуся мой, попугайчик мой. Целую крепко.

Твой Antoine.

Пиши подробней о пьесе Горького. Он был у меня сегодня, и прочесть ему я ничего не мог.

400. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[17 января 1902 г. Москва.]

Поздравляем дорогого Антонио целую тоскую Оля Маша

401. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое янв. 1902 г. [Москва]

О своем приезде, дорогой мой, я потому молчу пока, что жду Немировича. Он вникнет, заменит меня, где можно, составит репертуар, будет репетировать с дублерками. Без него это трудно. Конст. Серг. и так замучен. Может быть, устроят мне отпуск в конце января, может быть, кусок Масленой и первая неделя поста. Во всяком случае мы до Петербурга увидимся. "Мещане" идут в 2-х составах, в "Мечтах" могут заменить, хотя не вижу кем -- ну, будет похуже, это ничего.

За Елену -- вдовушку меня Конст. Серг. похвалил и товарищи хвалят. Я еще не овладела ею. Пока не начнем работать 3-ий акт, я буду качаться, т.к. вся моя роль идет от 3-го акта. Я, кажется, зацепилась за говор и за какую-то повадку мещанскую и приятную. Вчера был смотр обоих составов. Во 2-ом мне понравились: Павлова -- Татьяна, Москвин -- птичник еще не овладел тоном, но сделает хорошо, Громов -- Бессеменов дал что-то интересное сначала, а потом потерял, Грибунина -- старуха -- ничего, но поверхностно, театрально. У остальных не ярко. Савицкая -- Елена -- смешна просто потому, что мы не привыкли видеть ее в такой роли, но будет ли образ -- не знаю. Может, поработает. Тетерева -- никто не схватил еще.

Как ты провел сегодняшний день, день своих именин? Поздравлял тебя кто-нибудь? Отчего ты мне не пишешь, приятно ли тебе было получить приветств. телеграммы от докторов. Хотелось бы тебе быть здесь в толчее или не тянуло?

Про закрытие "России" слышал уже? Амфитеатрова отправили в дальний уезд Иркутской губ. Читал ты "Обмановых"?1 Если нет, постараюсь достать тебе этот номер и пришлю. Это все-таки странная история в общем, нелепая по своему недомыслию. Или им надо было, чтоб закрыли газету? Тогда другое дело. Всюду говорят об этом, а правды не услышишь.

Был на "Мечтах" сегодня А.Стахович, очень осведомлялся о тебе.

Принимали хорошо, а вчера почти без хлопков играли. Ужасно скучно сидеть 3-ий акт без дела, слоняешься зря. Болтали на тему о браках. Д-р Шенберг что-то потом рассказывал, что ему мешал заниматься грудной младенец, а я пошутила и начала пищать младенцем, я ведь умею. Все всполошились и начали рассказывать, что маленький Чехов родился и поздравляли меня. Вышло смешно и мило. Дай Бог, чтоб напророчили.

Вчера я не писала тебе, т.к. устала и невралгические боли ощущались в лице, и я поспешила лечь.

Я за эту зиму привыкаю к другой жизни. Знаешь, я ведь ужасно была избалована ухаживанием Зины и мамы и их любовью, я ведь никогда ни о чем не заботилась, т.е. о своих каждодневных нуждах. Все было сделано, предугадано, т.ч. мне дико, что приходится думать о мелочах, о починках, до чего я не большая охотница. Мне просто странно, что я совсем на своих ногах. Это, конечно, хорошо, но надо свыкнуться. Я вообще не знаю, как при таком отчаянном ухаживании за всю мою жизнь я не сделалась безобразно капризной и избалованной.

Ну, я болтовню развела. Сколько я буду с тобой говорить, когда увидимся! Сколько всего накопилось! А ты уже, конечно, ухмыляешься и думаешь, т.е. решаешь, что жена глупости пишет, и говорить не о чем. Правда? Стахович сейчас отчаянно бранил "В мечтах", т.е. игру и постановку хвалил очень, но не пьесу.

Сегодня я пробежала выставку 36-ти2, пробежала пока, потому что лорнетка в починке, а без нее плохо вижу и потому что времени мало, перед репетицией. Понравились мне "Мужик" и "Старуха" Малявина, его же -- портрет Репина. "Три бабы" Коровина. Ап. Васнецова -- "Тихая вода", и еще не знаю как называется: старинный барский дом с заколоченными ставнями, в парке; осень, падают желтые листья, сквозь деревья виден горизонт, облачный закат... может, это и нехорошо, но мне нравится настроение. Пойду второй раз, пригляжусь. Хороша скульптура Трубецкого. Пойду еще и на другие две выставки. Хоть глаза, хоть мысли освежатся.

Завтра обедаю у Морозовых, а потом Зинаида Григ. пригласила слушать Шаляпина в "Борисе Годунове", у нее ложа. Я очень радуюсь.

За обедом пили твое здоровье -- Маша, Дроздова и я. Телеграмму Вишневского получил? Маша вчера ходила уже в гимназию. Сегодня хотела смотреть "Дети Ванюшина", но я вот вернулась из театра -- а она уже спит, и оказывается, что она не получила билет, как говорит Маша-кухарка. Как я стремлюсь на эту пьесу! И вечно занята, когда она идет.

Я очень рада, что Маша откормила тебя и что вообще тебе было хорошо при ней. А у меня вечные угрызения совести.

Ну, ты главное не кисни, теперь уже скоро увидимся, а потом совсем скоро и вместе будем. Будем жить и любить. Да?

Целую тебя и обнимаю.

Твоя Ольга

402. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое янв. 1902 г. [Москва]

Не было письма от тебя. Грустно. Как ты себя чувствуешь? Прости мне, Антон, что ты один и что ты тоскуешь. Разве со мной ты бы совсем не тосковал? Скажи мне. Разве я все-таки "что-то" для тебя? Ты бы чувствовал, что жизнь твоя полнее и душа спокойнее, когда я с тобой? Ну прости, я ведь знаю, что ты не любишь и не понимаешь таких вопросов и считаешь меня за дуру, когда я так болтаю. Ты, верно, очень недоволен моими последними письмами, но я, право, писала то, что чувствовала. Мне иногда Бог знает, что мерещится и думается.

Днем прошли 2-ой акт с Конст. Серг. Он хочет, чтоб 2-ой акт шел нервно, чтоб ежеминутно можно было ожидать скандала, ведь там все стычки, но давать этот скандал только в 4-м. Это хорошо для пьесы, а то много однообразия. Меня опять похвалил, но мне это не нравится. Я сама собой еще далеко не довольна. Роксанова пускала звуки истеричные из "Чайки", но ее сдерживают и не дают драматизировать. Лужский вел акт слишком тихим, жалким, нет еще хозяина, от которого житья нет. Но эти мелочи не передавай Горькому, не волнуй его, ведь это все исправится, устроится.

Судьбинин -- Нил пока очень бледен.

Обедала я сегодня с Вишневским у Морозовых. Было очень славно. Была еще Щукина -- очень милая простая женщина. Ты знаешь Ив. Ив. Щукина? Так это ее beau-frХre1, и д-р Францен, кот. состоит при брате Саввы Морозова2. Закуска была чудесная -- свежие огурцы, рыбы, etc.. На столе обеденном цветы en masse, сервировка блестящая, но изящная, все матовое, т.е. серебро. Обед был превкусный, и я кушала с аппетитом и тебя вспоминала. Савва был очень любезен, прост и мил. Пили шампанское и какое-то старинное красное вино, у него ведь, говорят, удивительный погреб. Чопорности никакой за обедом. Лакеи, кажется, всех национальностей. После обеда отправились в оперу -- "Борис Годунов" с Шаляпиным и Собиновым. Я с Саввой ехала в чудесной каретке с кавказцем на козлах. Но сам Савва среди этой роскоши точно приклеенный зря, точно он не хозяин, а пришел в гости. Он ведь и не любит всю эту обстановку. Мне это нравится. Сидели мы в бельэтаже; театр был полон. Музыка мне показалась скучной, не интересной или я отвыкла слушать музыку, -- не знаю. Шаляпин очень хорош, захватил меня раза два, но безумного восторга я не испытывала. Умирал хорошо. Фигура, грим -- великолепны. Самозванец -- Собинов -- приятен, но сцена у фонтана не произвела впечатления. Марина была отчаянная вульгарка и неумелая певица3, и партия Дмитрия не совсем в средствах Собинова. Постановка шаблонная, скучная. Марина в своей уборной -- зверинец. Рожа на роже, и во главе сама Марина. Не было ни намека на образ. Ученица может так петь и играть, но артистке, даже заурядной -- непростительно. В общем, я не наслаждалась. Когда не было на сцене Шаляпина или Собинова, мы болтали отчаянно. Д-р Францен -- весельчак с белыми зубами и усами, но я думаю, что это веселье больше напускное. Стахович приходил в ложу, болтал. Ох, этот свет! Изредка я люблю всех их посмотреть и послушать. Иные люди, иной жаргон, иная манера мыслить. Я все-таки с удовольствием провела вечер, вылезла из театральной лямки. Щукина пригласила меня к себе. Вишневский меня доставил домой. Это мой выездной кавалер, ты разрешаешь? Надеюсь -- да.

Завтра я целый день занята.

Зинаида Морозова очень участливо расспрашивала про нашу жизнь, про тебя, что как тебе верно тяжело, имея такую "красивую" (ты чувствуешь?) молодую жену и жить врозь целые месяцы. Мы с тобой сами знаем -- каково это.

В большой комнате, именуемой твоим кабинетом, в углу, живет у меня мышка, я ее видела, и мне это нравится. По ночам, когда я сижу совсем одна и пишу тебе, она шуршит в углу и сначала пугала меня, но теперь мне приятно. Я ведь люблю мышей.

Целую тебя, дусик милый, нежно и любовно. Будь милый, мягкий, поэтичный и не тоскуй. Пиши, если что тебе не так делают.

Целую.

Твоя собака

403. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19-ое янв. [1902 г. Ялта]

Дусик мой, если я часто писал тебе о погоде, то потому, что полагал, что это для тебя интересно. Прости, больше не буду. Затем ты еще сердишься, что я с тобой ничем не делюсь. Но чем делиться? Чем? У меня решительно нет ничего или по крайней мере кажется, что нет ничего. Новостей нет никаких, здоровье великолепно, не пишу. Третьего дня был у Толстого.

Скажи Маше, чтобы она купила 5 фунтов клеверу и выслала при случае в Ялту. Это нужно Арсению.

Будь здорова и счастлива. Спасибо за письма.

Забыл написать: был у меня д-р Зевакин. Он живет и будет жить в Ялте.

Целую тебя много раз.

Твой Antoine

404. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое янв. 1902 г. [Москва]

Отчего два дня нет писем от тебя? Что за причина? Не могу понять. Просто так? Ты меня не пугай, т.к. я привыкла к твоей аккуратности и если через день нет писем, то я не знаю, что думать. Дусик, ты чувствуешь это?

Дни стали длиннее, и я почему-то по чириканию воробьев чувствую, что до весны не целый век, и это придает мне бодрости. А знаешь, сегодня утром между 10-11 ч. была такая темнота, что люди собирались на улице и рассуждали. Жутко было. Я даже электричество зажгла. Темнело быстро и заметно. Вероятно, солнечное затменьице было.

Знаешь, я сегодня после 1-ого акта "В мечтах" нашла у себя в уборной цветы с письмецом очень сердечным, знаешь от кого? От Андреевской, помнишь начальницу женской гимназии в Казани на кумысе? Она проездом из Петербурга домой остановилась в Москве на один день, чтоб побывать у нас в театре, и прислала мне привет. Мне было приятно. Я жалела, что не могла ее повидать, не знала, где отыскать. Очевидно, она была в театре. Александр Борисович, студент в санатории, прислал мне тоже карточку на праздниках, а я не знаю его адрес и не могу послать ответную.

Тебе приятно вспоминать санаторию? Или впечатление изгладилось? А я люблю вспоминать... Мы так близки там были... И этот чудесный вид из нашего домика! И аромат. И попика помнишь? И генеральшу заблудившуюся и молодежь всякого сорту и прислугу, кот. летела с блюдами и все роняла. А Варравка, должно быть, не был на съезде, а то бы навестил меня.

27-ого назначена генеральная 2-х актов "Мещан". Репертуар получаешь? Я осведомляюсь каждый раз в конторе. Сегодня отвратительно принимали "Мечты". Маша смотрела во 2-ой раз, но 3-й акт сидела с нами за кулисами. Я обыкновенно слоняюсь по всем уборным и чувствую себя усталой. Завтра днем нет репетиции, и я передохну немного, а то опять 7 дней подряд дую. 22-го приезжает Немирович, и я буду просить дублирования.

Днем проходили 2-ой акт. Вяло и кисло. Судьбинин не дает тона. Лужский лучше. Тетерев никак. У Муратовой не клеится. В драмат. местах невольно выходит молодо. После репетиции ходили с Машей по пассажам, покупали мещанские одеяния для вдовушки.

Все эти дни тает, слякоть.

Ну, дусик, иду спать, очень поздно уже. Напиши, как ты ешь, как себя чувствуешь, гуляешь ли хоть по саду. Все, все пиши. А пока целую тебя, прижимаю к своей груди. Миндальная веточка, кот. привезла мне Маша и кот. стоит в воде, дала свежие листочки, нежные, прозрачные. Как славно. Будь здоров, дорогой мой, любимый мой. Целую.

Твоя собака

405. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 янв. [1902 г. Ялта]

Какая ты глупая, дуся моя, какая дуреха! Что ты куксишь, о чем? Ты пишешь, что все раздуто и ты полное ничтожество, что твои письма надоели мне, что ты с ужасом чувствуешь, как суживается твоя жизнь и т.д. и т.д.1. Глупая ты! Я не писал тебе о будущей пьесе не потому, что у меня нет веры в тебя, как ты пишешь, а потому что нет еще веры в пьесу. Она чуть-чуть забрезжила в мозгу, как самый ранний рассвет, и я еще сам не понимаю, какая она, что из нее выйдет, и меняется она каждый день. Если бы мы увиделись, то я рассказал бы тебе, а писать нельзя, потому что ничего не напишешь, а только наболтаешь разного вздора и потом охладеешь к сюжету. Ты грозишь в своем письме, что никогда не будешь спрашивать меня ни о чем, не будешь ни во что вмешиваться; но за что это, дуся моя? Нет, ты добрая у меня, ты сменишь гнев на милость, когда опять увидишь, как я тебя люблю, как ты близка мне, как я не могу жить без тебя, моей дурочки. Брось хандрить, брось! Засмейся! Мне дозволяется хандрить, ибо я живу в пустыне, я без дела, не вижу людей, бываю болен почти каждую неделю, а ты? Твоя жизнь как-никак все-таки полна.

Получил письмо от Константина Сергеевича. Пишет много и мило. Намекает на то, что пьеса Горького, быть может, не пойдет в этом сезоне2. Пишет про Омона, про "mesdames, ne vous dИcolletez par trop"3.

Кстати сказать, Горький собирается засесть за новую пьесу, пьесу из жизни ночлежников, хотя я и советую ему подождать этак годик-другой, не спешить. Писатель должен много писать, но не должен спешить. Не так ли, супруга моя?

17-го янв. в день своих именин я был в отвратительном настроении, потому что нездоровилось и потому что то и дело трещал телефон, передавая мне поздравительные телеграммы. Даже ты и Маша не пощадили, прислали телеграмму!

Кстати: когда твой Geburtstag?4

Ты пишешь: не грусти -- скоро увидимся. Что сие значит? Увидимся на Страстной неделе? Или раньше? Не волнуй меня, моя радость. Ты в декабре писала, что приедешь в январе, взбудоражила меня, взволновала, потом стала писать, что приедешь на Страстной неделе -- и я велел своей душе успокоиться, сжался, а теперь ты опять вдруг поднимаешь бурю на Черном море. Зачем?

Смерть Соловцова, которому я посвятил своего "Медведя", была неприятнейшим событием в моей провинциальной жизни. Я его знал хорошо. В газетах я читал, что будто он 18-ое февр. [1904 г. Москва]

Дорогой мой, я вчера расстроила тебя своим письмом; прости, голубчик. Тяжко уж очень было.

Сегодня у меня адски болела голова: я писала ночью тебе и Эле с Володей до 3-х час, а проснулась очень рано. Съездила утром за дочкой Ольги Михаил., чтоб привезти ее к Леве, вернулась, приняла 10 гр. фенацетина, легла и заснула, весь день ходила с обвязанной головой; тошнило, к вечеру стало лучше. Я ездила за билетом Маше на "Цену жизни" с Комиссаржевской1, потом отвозила домой Маргаритку. Лева сегодня жаловался на боль в спине, но был весел. Как все это страшно! Заказали ему сегодня у Швабе аппарат для шейки. Завтра они едут опять к доктору, только уж без Левы, чтоб расспросить хорошенько обо всем. Если бы возможно было предотвратить горбик! Мальчонка живой, то и дело танцует лезгинку, мазурку, а это ему не следует. Страшно -- поскользнется, упадет. Нервен он очень.

Завтра уезжает в Питер Костя.

Получила сегодня открытку и телеграмму. Целую моего дусика. Как себя чувствуешь в "своем" кабинете, после бивуачной московской жизни? Разбираешь теперь все, приводишь в порядок? Пиши обо всем.

А вот тебе и новость: Мария Федоровна подала официальную бумагу об уходе из театра, и правление приняло. Рассказывал мне это Влад. Ив. Очень все это непонятно, и что за этим кроется -- не знаю. Влад. Ив. и Лужский ездили к ней неофициально. Крупно говорили, она выставила причину, что нет ей ролей, но говорит, что главная причина -- скверное отношение к ней труппы, выругала всех, в том числе и меня. Ей дан, так сказать, отпуск на год. Поговаривают, что будто она выходит замуж за Горького и устраивает развод. Кто знает! Никто не жалеет об ее уходе, т.е. в правлении, в труппе не знаю. Что-то из этого выйдет! Не произошел бы раскол в театре! Не знаю еще, что думать. Что тут замешан Горький, это бесспорно. К чему это свадьбы, разводы! Напиши, что ты думаешь об этом.

А я сейчас спать лягу, надо выспаться, и чтоб голова совсем прошла.

Целую тебя, крещу, моего хорошего, трогательного, дорогого.

С нетерпением жду письма.

Целую, обнимаю, прижимаю тебя к груди своей. Спи спокойно, отдыхай от дороги, ешь побольше.

Твоя Оля

941*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое февр. [1904 г. Москва]

Скоро ли я получу письмо от тебя, дусик мой милый! Как живешь, как привыкаешь без меня? Что Шнап? Как он отнесся к южной природе, к своим товарищам? Привыкает? Не скучает? А здесь пусто без него. Никто бомбой не пролетает по комнатам.

Очень поздно уже -- третий час. В театре после спектакля болтала и с Марией Фед. и с Лилиной1, пришла домой, болтала с Лулу и с Машей, и теперь только села за писанье.

Вечером сегодня уехал Костя в Петербург. Через неделю двинутся наши в Севастополь, потом в Евпаторию. Лева ничего, только бледен и вокруг глаз сине. Трогательно послушный мальчик. Мамаша его только очень уж дерганая, и очень страшно, что он будет на ее попечении, не выходит она его, пожалуй. Как-то все это будет! Уже говорит, что хочет советоваться еще с каким-нибудь доктором, будет ко всем бегать и всех слушать, и выйдет нелепо.

Сегодня я познакомилась с Софьей Петр. Кувшинниковой у моей портнихи (жена Преображенск.), ее приятельницы, и тут же получила от нее подарок. Я искала для своего коричневого платья отделку старого золота, чтоб было нешаблонно. Кувшинникова это знала и привезла кусок интересной старинной материи и подарила мне его и объяснила, что я состою ее симпатией; произошло взаимное объяснение. Она интересная, чувствуется талантливая легкость в ней, т.е. натура талантливая. Я ей говорю, что очень много слышала о ней; она прервала меня: "Конечно, дурного?" Хочет, чтоб мы бывали друг у друга. Говорила, что она испытывала в "Вишн. саду", как ей хотелось пойти на сцену и поблагодарить тебя, говорила о тебе. Очень она меня сконфузила своим подарком.

Об уходе Марии Фед. говорила только с Муратовой и с Лилиной. С Муратовой она откровенна и много ей говорит. Причина, конечно, что ей играть нечего, что к ней дурно относятся. Муратова думает, что она наскочила на Горького, кот. не удовольствуется флиртом. Она как женщина -- холодна, привыкла, чтоб около нее был рой молодежи, которую она опекает, среди которой она центр, а тут натолкнулась на настоящее чувство может быть, и что Горький поставил вопрос ребром. И она бьется и не знает, что делать, и на попятный нельзя. Пишу со слов Муратовой. Уход ее принят, и она получила от Лужского бумагу. Мне кажется, что она этого не ожидала, думала, что ее не отпустят ни за что. Говорят, что она подписала контракт к Незлобину2 в Ригу. Я ничего ровно не понимаю, но у меня неприятное чувство. Как-то нехорошо все это. Ответь мне на это. Завтра еще напишу на эту тему, а пока обнимаю и целую моего милого, дорогого, целую всего.

Пришла открытка от д. Саши из Омска от 13-го февр.

Машу поцелуй.

Твоя Оля

942. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 февр. [1904 г. Ялта]

Дусик мой, лошадка, мне без тебя скучно, холодно, неинтересно, и ты так избаловала меня, что, ложась спать и потом вставая, я боюсь, что не сумею раздеться и одеться. Постель жесткая, холодная, в комнатах холодно, на дворе ноль, скука, весной и не пахнет. Сегодня весь день провозился с прошлогодними письмами и со старыми газетами, других занятий у меня, кажется, нет теперь...

Шнап или глух, или глуп. Он точно не уезжал отсюда, прыгает с собаками и покорно ночует в комнате у матери. Очень весел, но понимает мало.

Настя готовит кушанья, но неважно; надо бы кухарку. Сегодня я ел жареную осетрину, очень вкусную и жирную, и суп, похожий на порой. И холодные, как лед, блинчики.

В вагоне я все съел (это ответ на твой вопрос), все, кроме бутерброда с ветчиной. Ехал хорошо... Стол уже пришел, я пишу на нем. Ящики отворяются туго. Хорош в общем. А вещи еще не пришли. Пришла "Каштанка" -- изящно изданная, дурно иллюстрированная книжка1, изд. Маркса. В городе еще не был, на двор не выходил. Жены у меня нет, она в Москве, я живу монахом. Жалею, что не взял с собой чашку. Здешняя представляется мне маленькой; быть может, я и ошибаюсь. Арсений обленился или стал забывчив, платье чистит Настя; зубы я держу в чистоте. В баню пойду в мае, когда приеду в Москву, а до тех пор буду сеять на теле кукурузу -- все-таки заработаю что-нибудь.

Сегодня пришло от тебя письмецо -- первое за этот сезон. Спасибо, ангелок, целую тебя, обнимаю, похлопываю.

Скорее бы побили японцев, а то как-то странно и в газетах, и в обществе; вранья много, курс упал, интерес ко всему, кроме войны, иссяк у общества2.

О каких это наших недоразумениях говоришь ты, дуся? Когда ты раздражала меня? Господь с тобой! В этот приезд мы прожили с тобой необыкновенно, замечательно, я чувствовал себя, как вернувшийся с похода. Радость моя, спасибо тебе за то, что ты такая хорошая.

Пиши мне, а то по обыкновению буду колотить. Целую, обнимаю мою радость... Будь весела и здорова.

Твой А.

943**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое февр. [1904 г. Москва]

Дуся мой, спасибо за весточку из Севастополя, спасибо за милые, нежные, ласковые слова. Я рада, что ты хорошо доехал, хотя ничего не пишешь, как ты себя чувствуешь.

Шнап, значит, вел себя прилично, радуюсь за него.

Сейчас 2 ч. ночи. Я только что вылезла из ванны, мыла голову, тело, возилась. Всюду тихо. Недавно просыпался Левочка, плакал, из носика шла кровь. Мы хотим его свезти еще к Корсакову и к Постникову. Как мне все-таки обидно, что у Кости такая некультурная жена. Не плохой она человек, а что-то не наша она. Ну, нехорошо так говорить. А мне ее жалко, и знаю почему. Лева потешал меня сегодня рассказами; разошелся и сыпал -- я хохотала. Он уже пишет свое имя. Сегодня все спрашивал, как по-французски стол, диван, [нрзб.], и без конца, и тут же повторял. Мне ужасно жаль, что ты его не видел. С Аннушкой он в страшной дружбе и все тащит ее "играться", как он говорит.

Днем я ходила с Лулу по магазинам, к портнихе водила ее, брала деньги в Лионском, была у зубной. Без нас заходил Бунин. Интересно, что он будет рассказывать о своем путешествии1.

Сегодня в "Вишневом саду" был Бальмонт, приходил после спектакля и в диком восторге, в безумном, лицо возбужденное, а жена так и говорить ничего не могла от сильного впечатления. Он хочет тебе писать подробно. Василий Немирович смотрел, но его я не видела.

Завтра пойду на похороны Андрея Мерчанского, которого я знала еще девочкой; это брат генерала. Вечером пойду смотреть Комиссаржевскую в "Золотом руне".

На 4-й неделе пойдут школьные отрывки -- интересно.

Мария Федор, угнетена. Она не ожидала, что ее отпустят, и теперь, говорят, осталась бы, если б ее упросили. Конст. Серг. с ней не говорил и только написал сожаление о ее уходе2. Как все это нехорошо. Зачем она подняла эту историю!

Как ты, дусик, кушаешь? Хорошо ли? Много ли? Все ли у тебя в исправности? Так и перелетела [бы] к тебе -- устроить все у тебя, чтоб тебе было хорошо и уютно. Пожалуйста, только кушай хорошенько. Альтшуллер, верно, злится, что ты жил в Москве, и не придет долго к тебе. А все-таки кланяйся ему от меня.

Целую тебя и обнимаю нежненько, крещу, навеваю сны хорошие. Что сад? Какая погода? Сидишь ли в саду?

Обнимаю тебя, Христос с тобой.

Твоя Оля

944. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[21 февраля 1904 г. Ялта]

Дуся, немецкая лошадка, как ты себя чувствуешь? А у меня холодище почти нестерпимый, ветер, вообще климат отчаянный. О Москве вспоминаю, как о Ривьере. Шнап окончательно освоился, стал дворняжкой. Много лает.

Был сегодня в городе. Мерзко от холода.

Как Лева? Как решили? О, как это ужасно, ты все еще покупаешь ему игрушки! Ведь это гибель для детей. Впрочем, сие пишу напрасно, мне ты все равно не поверишь.

Ты пишешь, что Лева вертится, бегает. Как же это так? Ведь Конст. Леон. говорил, что у него отнялись ноги; в одном из писем к тебе я читал.

Спать мне скучно, без тебя мне живется вообще неважно. Что говорят о спектаклях Комиссаржевской? Бываешь ли ты? А какие у вас сборы, дуся моя?

Здесь о войне говорят черт знает что.

Лулу тебя раздражает, но ты, дуся моя хорошая, не поддавайся раздражению, не забывай, что это больная женщина.

Вещи мои еще не пришли. Письмо это пишу за новым столом.

Господь с тобой, не забывай о своем муже; как-никак, а он все-таки любит тебя, пожалуй, больше, чем все вместе взятые остальные.

До свиданья, дурочка. Целую тебя в плечи и обнимаю.

Твой А.

945*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое февр. [1904 г. Москва]

Вчера ночью не писала тебе, дусик мой -- опять голова болела, и хотелось выспаться. Отчего не было вчера письма? Я ждала.

Вчера утром я была на похоронах и, представь -- подъезжаю к Скорбященскому монастырю, и никаких похорон! Я обратно, решила ехать на квартиру Мерчанских спросить; подъезжаю, смотрю: как раз напротив отпевают его. Я смеялась над собой. Этак прокатиться и нелепо прочесть газеты. Старичку было 73 года, он был слепой. Потом была у мамы и обедала там, приехал дядя Ваня, чтоб прощаться с д. Карлом, которого сейчас едем провожать1. Вечером я с Машей и д. Ваней смотрели Комиссарж. в "Золотом руне". Она очень хороша, но пьеса ужасна, и показалась мне грубой. Мы сидели в ложе, д. Ваня нас смешил. Приходила Зинаида Морозова. Я была любезна, как ни в чем не бывало, одурачила ее2. Алексеевы были; очень кланяются тебе все, спрашивают, как ты доехал.

Сегодня везем Левочку к Корсакову, записались. Его аппаратик для шеи готов, мягкий, славный, нестрашный.

Как я жду письма от тебя, дорогой мой!

Я очень привыкла к Левочке, легкий, приятный ребенок, без него пусто будет. Наша большая комната превратилась в детскую, воздвигаются дома, тоннели, кресла кверх ногами стоят. Лев царит; сейчас сидит рисует и поет. Ждем от Кости письма -- как решится его судьба. И нам скоро надо укладываться, выселяться из квартиры, а куда -- не знаю.

Сейчас бегу в театр сказать, чтоб отложили репетицию для дебютантов до 2-х час, а то не поспею с поезда приехать к часу.

Будь здоров, родной мой, будь покоен, дыши югом, кушай и получай от меня крепкий и вкусный поцелуй.

Твоя Оля

946. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое февр., ночь после "Одиноких" [1904 г. Москва]

Ну, денек сегодня был, драгоценный ты мой! Слава Богу, прошел. Во-первых, все еще нет письма от тебя, не пойму.

А ты вовремя уехал, дусик, уехал от волнений, от передряг. Я рада, что судьба поберегла тебя.

Провожали д. Карла. Вот давка была, вот ужас! И никакого настроения в толпе. Сравнить нельзя с тем, как отъезжал д. Саша1. Я чувствовала себя совсем беспомощной, куда двинут, туда и попаду. Дядю Карла почти и не видела. Перед отходом поезда меня так стиснули, что у меня дыхание остановилось, в глазах потемнело, думала, что руку сломают и, позеленев, завопила. Лулу меня спасла и выдернула; калоши мне сдернули с ног, и я очутилась в тонких башмаках. Какая гадость эта толпа! Я плакала. Я всех ненавидела. Бегали доктора, сестры с цветочками. Но, повторяю, настроения не было. Когда отошел поезд, поднялись рыдания, вопли, обмороки. Прозябла я адски.

Обедали у мамы, и Левочка тоже; бабушка была, голландка2, д. Ваня. В 5 час. повезли мы с Лулу Леву к Корсакову. На этот раз я пошла в кабинет. Лева был молодцом, сначала только поплакал, но очень ясно отвечал на все вопросы. Корсаков его очень внимательно слушал и стукал. Сказал мне, что, несомненно, туберкулез 2-го позвонка и что горбика нечего опасаться, а что есть опасность для жизни, что близко к мозгу, что могут отняться руки и ноги. Советовал немедленно класть в аппарат на неделю, потом в гипсовый неподвижный корсет месяца на три, и года три, четыре носить корсет. Я бодро выслушивала все эти ужасы, но вышла в залу, отмахивалась, расстегнула лиф, а то сделалось бы дурно. Будем думать, что и как делать.

Костя пишет, что вопрос о постройке линии на Восток отложен на месяц. Дуся, прости, что я все пишу о моих родственниках, но не проклинай меня, теперь уж такая полоса. Умоляю, не сердись.

Играли "Одиноких". Андреева совсем больна, еле ходит, еле говорит, в обморок падает. Кругом все волнуются, говорят, что надо ее упрашивать оставаться. Вообще чепуха идет невообразимая и настроение подлое. Играть было отвратительно. Как она решилась играть в таком виде! Вот заварила кашу! Ей дают отдых. Варю будет играть Качалова в Москве.

Вот видишь, что у нас происходит, а ты сидишь спокойненько, не волнуешься. Начал что-нибудь писать?

Как аппетит? Как настроение? На все отвечай и будь милым и кротким. Целую твою милую, нежную голову. Как бы я хотела прижаться к тебе и успокоиться! Обнимаю тебя.

Твоя Оля

947. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Понедельник [23 февраля 1904 г. Ялта]

Собачка моя заморская, удивительная, я жив и здоров, несмотря на отвратительную погоду. Не кашляю, ем очень хорошо, помногу. Сегодня за обедом ел суп и севрюгу, очень вкусную. Кухарка у нас новая; ее я еще не видел, но кушанья ее пока одобряю.

Марья Федор. уходит? А это жаль, как бы там ни было. Правда, она актриса обыкновенная, но стоит только ее роль отдать Литовцевой, как разница кажется резкой. Мне кажется, она вернется в Художеств. театр1. И кажется также, что Горький тут ни при чем.

У Левы горбика не будет.

Комиссаржевская имеет успех? Вот вам! Эфросы и Любошицы на ее стороне.

Сегодня туман на горах; пасмурно, холодно.

Если бы московская квартира была не так по-дурацки высоко, то я теперь скучал бы по Москве. Дуся моя родная, узнай насчет Царицына! А нет ли еще дач поблизости к железной дороге? Лучше Царицына, мне кажется, не придумаешь. Особенно зимой там хорошо. Только 10 тысяч не стоит; принимая во внимание и самое дачу, и отсутствие удобств (для писателя столь необходимых), и то, что осталось аренды только 11--12 лет, и проч. и проч., надо бы, чтобы она сделала скидку. Ведь там на ремонт придется всадить тысячи 2--3.

Дусю мою обнимаю, целую. Господь с тобой, будь покойна. Я уже все разобрал, все убрал, делать мне почти нечего. Сплю хорошо.

Твой А.

948*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое февр. утро [1904 г. Москва]

Верно, начну писать по утрам, дуся моя, по ночам очень утомлена. Вчера получила наконец письмо от Вашей милости. Пора было. Какие же у тебя гости теперь? Начальница хотя и многочасовая, но все же она не целый день сидит. Ничего не пишешь о саде, цветут ли миндали, хорошо ли вообще. Не холодно ли тебе в комнатах. Умоляю, вели проветривать кабинет каждый день, а в это время шагай по галерейке, для движения.

Сейчас прервала мое писание какая-то женщина-доктор, просит устроить чтение наших артистов в пользу образов. женщин, кот. голодают, приходится закрывать дешевые столовые. Не знаю, что из этого выйдет. Вряд ли удастся. Приходила от Буланже.

Вчера положили Левочку с аппаратиком, лежит, как в упряжи, и висит гирька.

Был Александров и сам уложил его. Левочка плакал судорожно, нервно, но покорился, и теперь ничего, веселый, забавляем его. Ночью все просыпался и пищал, плакал, неловко ведь с непривычки, ворочаться нельзя. Корсаков очень уж напугал, и все говорят кругом, что это его манера. Лулу успокоилась немного. И мне покойнее, что Лева лежит здесь, среди нас. Маша и Инночка принесут ему глины, поучат его лепить. Сегодня поищем что-ниб. вроде пюпитра, чтоб ставить на кроватку, чтобы он мог рисовать, красить. Ужасно милый мальчонок, не шумит, не плачет, сказки рассказывает.

Вчера вместо "Вишневого сада" играли "Дядю Ваню", по болезни Андреевой. Днем репетировала Варю Литовцева, роль уже знает. Писала я тебе, что Андреева еле окончила "Одиноких" в воскресенье? Обморок был с ней. Ее уход мне все же не ясен. Или это вспышка, или это обдуманный план. Только мне это не нравится. Вишневский очень радуется ее уходу. Лужский тоже, Конст. Серг. написал ей только сожаление о ее уходе, но не говорил с ней1. У Влад. Ив. масса дела: вырабатывает новый устав2, работает в школе, после 4-й недели едет в Питер устраивать сцену для "Цезаря"3.

Сейчас пришло твое письмо. Мне приятно, что ты чувствуешь мое отсутствие, но все же я хотела бы, чтоб тебе было тепло и уютно. Дуся, пришли мне несколько экземпляров "Каштанки". Шнап, значит, глуп? Жаль.

Пишу под лепет Левы. Все просит рассказать ему про Каштанку.

Отчего же все еще весной не пахнет?

У нас сухо, но ветер все время холодный, гадкий. Вчера был Членов.

Целую тебя, милый мой, все ж буду писать по ночам, больше настроения, больше тишины. Будь здоров, дорогой мой, спасибо тебе за все. Ты мой родной, золотой, чудесный.

Оля

949. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 февр. [1904 г. Ялта]

Дуся моя, вещи мои, очевидно, пропали, о них ни слуху ни духу. Значит, напрасно я получал подношения1 и напрасно покупал грибы. Должен был я получить их еще 16-17-го (большой скоростью), а теперь уже 24-ое, и никто из начальства ничего про вещи не слыхал. И брюки мои пропали, и городок Натальи Яковлевны, и чернилица Стаховича. Скажи Вишневскому, что Ильнарская ездит по всей России с "Вишневым садом" и печатает на афишах: "специальное разрешение на право постановки дано автором В. Н. Илнарской". Никогда я никаких разрешений не давал.

Почему Лева поедет в Евпаторию, а не в Ялту? Погода у нас отменно плохая, дурацкая, а между тем маргаритки цветут, миндаль тоже собирается расцвести. Дуся моя родная, мне Царицыно нравится! Честное слово, нравится!

Получил сегодня от некоего автора рукопись и письмо; просит "на коленях" прочесть, говорит, что ему только 20 лет, что он в отчаянии.

Нового ничего нет, все по-старому. Кухарка готовит, по-видимому, недурно. Я ем много. Шнап на дворе все время; ночует в комнате у матери. Похудел.

Сплю я хорошо, но скучно мне спать.

Целую мою собачку, обнимаю и долго, долго глажу ее. Оставайся здорова, весела, покойна.

Твой А.

950*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое февр., вечер после "Вчера" [1904 г. Москва]

Ну, дусик, пьеску я видела, доложу я вам! Вам бы поучиться не мешало. Своими словами не сумеешь рассказать. Как не стыдно Комиссаржев. ставить такие пьесы и так нехорошо играть в них роли. А еще гастролерша! Огорчила она меня. Пьеса называется "Вчера"1. Как приятно думать, что это "Вчера" уже было вчера и не будет его завтра!

Хорошо скаламбурила?

Театр был не совсем полный. Конечно, мы с Машей сидели бесплатно. Наша Лулу смотрела "Цезаря" и в восторге.

Лева лежит веселый, живой, покорный. Перед театром я ему читала "Каштанку", т.е., конечно, больше рассказывала и поясняла своими словами. Он весь горел, глаза около слез были; его ничто так не трогает, как страдания животных, в особенности собак, говорит его мать. Фурор произвел фокус гуся с колоколом и с пистолетом. Завтра будем продолжать. Маша ему лепила всякие штучки; он попросил вылепить страуса и укорил Машу в незнании, велел сделать длинную шею и хвост пучком, все пояснял.

Я все думаю -- если бы у нас с тобой был такой очаровательный субъект, как Лева!

Кушал он очень хорошо.

Без нас опять был Бунин. Вот не везет ему!

У нас солнце, градусов немного, но я почему-то сильно мерзну на улице, сильнее, чем зимой.

Родной мой, разобрал ты свой стол? Все устроил? А где городок? Где вышитый пейзажик?

Заходил Иван Павл., говорил, что Лазаревский едет на Восток и заказал ему билет туда и что ему трудно было это сделать.

В четверг он с семьей обедает у нас.

Я счастлива, что пишу за твоим большим письм. столом. Так славно, много места.

Спать только душновато, могу только при открытых дверях, и потому рано просыпаюсь, -- ходят, лепечет Левушка.

Завтра репетиция "Вишневого сада", вечером "На дне". Читал в газетах про Андрееву?2 Что ты думаешь обо всем этом?

Вчера я была у Мерчанских и очень рада была встретиться с сестрой жены покойного, с которой мы были очень дружны в дни ранней молодости. Она удивительная личность. После смерти матери ушла в сестры милосердия и была таковой 7 лет и здоровье расшатала, т.ч. пришлось бросить. Она не экзальтированная, а удивительно мягкий, глубокий, верующий, светлый человек, человек, которому я могла бы рассказать все о себе, как на духу, самое гадкое в себе. Ты понимаешь? Она не сухая, не деревянно добродетельная. Мне бы хотелось, чтоб ты ее видел. Ну, поздно. Целую, обнимаю и крещу моего дорогого.

Твоя Оля

951. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

25 февр. [1904 г. Ялта]

Собачка моя дивная, хорошая, спасибо тебе, письма получаю ежедневно. А сегодня наконец пришли вещи. Казалось раньше, что их будет много, а на деле оказались какие-то безделушки; повесил на стены, расставил по столам -- и не видать.

Зато мылу рад, сегодня буду мыть голову. Посылка пришла, и больше мне ждать уже нечего.

Писал ли я тебе? Маркс прислал мне тысячу рублей вместо 250 за рассказ "Невеста". Видишь, какие щедрые люди эти господа немцы.

С вещами пришла и лягушка, которая у меня на столе. Пришла возмутительная чернилица1.

А погода все ужасная. Кое-что цветет в саду, но я не вижу, не хочется и смотреть. На горах туман, холодно, бесконечно сыро. В комнатах стало тепло. Сплю хорошо, хотя и кажется почему-то, что постель жесткая. Ем великолепно. Кашляю так же, как в Москве, т.е. почти не кашляю. Альтшуллер был у меня уже два раза; в оба раза приезжал, чтобы посидеть, потолковать. Умер доктор Дмитриев, ялтинский старожил.

Пришла к нам С. П. Средина.

Больше нет никаких новостей, будь весела и здорова, да хранят тебя ангелы небесные. Помни, что я тебя люблю, собака.

Твой А.

Шнап положительно неумен.

952*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

25-ое февр. вечер [1904 г. Москва]

Родной мой, здравствуй! Как это нехорошо, что ты мерзнешь. Отчего ты мне не пишешь, как себя чувствуешь? Хуже или лучше, чем в Москве? Аппетит хороший? А как с мамашей разговариваешь?

Сегодня Артем принес мне твои фотографии, кот. на днях пошлю тебе. Мне они очень нравятся. Напиши потом, каких и сколько заказать.

Дусик, Костя никогда не говорил, что Лева без ног; это может случиться, говорили тифлисские доктора, а Корсаков сказал то же самое.

Лева лежит умником, не капризничает, ест отлично. К Лулу я привыкаю опять. Я ведь, дуся, раздражаюсь про себя, она не чувствует.

Был Лазаревский, растерянный, взволнованный, видела его недолго. О Комиссаржевской говорит, что она очень хороша в Норе, удивительно хороша, а в "Снеге", "Золотом руне" etc -- не особенно хороша. Труппа ужасная. Про "Вчера" я тебе писала вчера. Больше я ее не увижу. Сборы у нее отличные, на "Норе" все битком набито. У нас сборы немного сдают. Это ничего.

Сегодня Чириков читал свою пьесу пайщикам. Очень много смеялись. Общий голос, что пьеса милая, легкая, приятная, и ставить ее, значит, будут1.

Днем репетировали сцены Вари2, потом читали пьесу. Вечером играли "На дне". Через два дня отдых на неделю. Я очень устаю к вечеру. А мне очень хочется работать, несмотря на усталость. Я больше устаю от безделья и от каждодневной суеты, никому не нужной.

Сегодня во время 2-го акта лежала и дремала у себя в уборной.

Сейчас спать пойду. Разговоры об Андреевой утихают. Она, говорят, совсем ослабла. Что все сие значит?!

Ну, милый мой, покойной ночи, будь весел. И чего ты уехал? Жил бы здесь да поживал. Целую тебя нежно. Я все сплю на диване у тебя. Хочешь, пришлю одеяло? Мне оно жарко.

Твоя Оля.

Штиблеты твои готовы. Посылаю завтра или послезавтра.

953. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 февр. [1904 г. Ялта]

Супруга моя хорошая, ты не веришь мне как врачу, но все-таки я скажу тебе, что Корсаков весьма склонен к пессимизму, он всегда предполагает самое страшное. У меня была когда-то больная девочка, лечил я ее месяца два-три, пригласил на консилиум Корсакова, он приговорил ее к смерти; а между тем она до сих пор жива, уже давно замужем. Если туберкулез в позвонке, то это еще далеко и до головного, и до спинного мозга. Только не следует возить мальчика по гостям и позволять ему много прыгать. И опять-таки спрашиваю: почему выбрали Евпаторию?

За все время, пока я живу в Ялте, т.е. с 17 февраля, ни разу не выглянуло солнце. Сырость страшная, небо серое, сижу в комнате.

Вещи мои пришли, но какой-то унылый у них вид. Во-первых, их меньше на самом деле, чем я предполагал; во-вторых, оба сундучка древних в дороге потрескались1. Живется мне скучновато, неинтересно; публика кругом досадно неинтересна, ничем не интересуется, равнодушна ко всему.

А "Вишневый сад" дается во всех городах по три, по четыре раза, имеет успех, можешь ты себе представить. Сейчас читал про Ростов-на-Дону, где идет в третий раз. Ах, если бы в Москве не Муратова, не Леонидов, не Артем! Ведь Артем играет прескверно, я только помалкивал.

Ты пишешь, что не получала от меня писем, между тем я пишу тебе каждый день, только вчера не писал. Не о чем писать, а все-таки пишу. Шнап, сукин сын, привык, уже лежит у меня в кабинете, протянув задние лапы; ночует у матери; играет на дворе с собаками и потому всегда грязен.

У тебя очень много дядюшек, ты провожаешь их то и дело; гляди, как бы не простудиться. Посиди-ка дома хоть на четвертой неделе, когда у вас не играют.

Надумала ли что-нибудь насчет лета? Где будем жить? Хотелось бы недалеко от Москвы, недалеко от станции, чтобы можно было обходиться без экипажа, без благодетелей и почитателей. Подумай, радость моя, насчет дачи, подумай, авось и надумаешь что-нибудь. Ведь ты у меня умненькая, рассудительная, обстоятельная -- когда не бываешь сердита. Я с таким удовольствием вспоминаю, как мы с тобой ездили в Царицыно и потом обратно.

Ну, Господь с тобой, радость моя, собачка добрая, приятная. Я по тебе скучаю и уже не могу не скучать, так как привык к тебе. Целую мою жену, обнимаю.

Твой А.

954**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое февр. ночь [1904 г. Москва]

Дусюка моя, вчера ты остался без письма, прости! Но я была очень утомлена -- после спектакля1 пила чай у Алексеевых с Роксановой и Михайловским, и еле доплелась до моего холостого дивана. Не сердись. Весь день вчера гоняла: утро у зубной, день на репетиции, потом портниха, потом дома обед с народом, потом прямо в театр. Истрепалась.

Литовцева играет Варю хорошо, тепло, ты не волнуйся. Сегодня сыграли последний спектакль перед недельным отдыхом2. Все полно было эти два дня, т.ч. сегодня отправились в театр Бунин с Машей и с Лулу и их перегоняли с места на место, -- и казенные были заняты после 1-го акта.

Бунин пил чай у нас, т.е. закусывал и пил вино. Он весь какой-то пергаментный, страдал все насморком за границей и разводил кисель с Найденовым, с этим кисляем.

Вчера обедал у нас Иван Павл. с семейством. Володя занимался с Левочкой, и Лева все теперь ждет его.

Роксанова все такая же сумасшедшая; довольна сезоном, своей работой. Они будут теперь у Незлобина вместе с Андреевой. Андреева, говорят, разбита, плачет и, по-видимому, просто запуталась, хотя я в ее простоту не верю. Не знаю, может, ошибаюсь. Глупая история, в общем.

Роксанова рассказывала про провинциальный театр, довольно интересно. Для меня -- незнакомый мир.

Сегодня я весь день сидела с Левочкой, занималась, клеила, и мне не было скучно ни минуты. Он лежит, не жалуется, веселый, славный. Все только считает по пальцам, сколько ему осталось лежать. Говорил мне, что он ни за что не женится, потому что жена все равно убежит. Я захохотала. Он тут же привел пример: когда он эту зиму на сборище детей танцевал с одной девочкой, то она убежала от него. Как оказалось потом -- он ее закружил и закрутил, и она удрала. Потом он рассудил, что лучше жениться на обеих сестрах. Если бы ты слышал эту философию! Я внутренне умирала от смеха. С матерью он ласков и нежен, как влюбленный, и не переносит, когда она плачет.

Читал ли ты, что умер Штраух? И не знаю, от какой болезни. Жаль его. Такой живой, здоровый был. Узнаю -- напишу. А я-то все к нему собиралась.

Война глупая и меня начинает злить. Дамы все шьют во дворце. Пожертвования идут. Как это все ужасно!

Продолжай быть здоровым, дорогой мой! Поклонись мамаше, завтра пишу ей. О Царицыне узнаю. Квартиру надо искать. 8-го марта кончается срок нашей. Целую тебя и благословляю, глажу тебя, моего монаха.

Твоя Оля

955. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 февр. [1904 г. Ялта]

Дуся моя, если поедешь еще раз в Царицыно, то возьми с собой Ваню и Машу, осмотрите, как следует, все вместе, обсудите и решите.

Сегодня в первый раз выглянуло солнце. Был в городе, покупал закуски. "Каштанку" пришлю -- и для тебя с Левой, и для детей Ольги Михайловны, пришлю с Ярцевым, который на сих днях уезжает в Москву.

Опять все заволокло, солнце ушло за тучи. Надоела эта гадость.

Целую тебя, радость моя, обнимаю. Никак не могу установить городка: все падает забор. Нового ничего нет.

Твой А.

956*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое февр. утро [1904 г. Москва]

Дорогой мой, здравствуй.

Целую тебя за твои письма. Все, значит, хорошо. Только отчего весны нет настоящей в Ялте? Это обидно. А зачем Альтшуллер был уже два раза? Ты не захворал? Я все боюсь, что не отразилась ли поездка из Царицына на лошадях?

Вчера я сидела все утро с Левочкой, вырезывала, клеила, болтала. Мне приятно сидеть около его кроватки. Жалко только смотреть на его головку с большими голубыми глазами в хомуте с ремешками. Еще ему лежать 4 дня. Он так облегченно вздыхает, когда его освобождают во время завтрака и обеда. Бедный мальчонок. Была потом в театре, посмотрела генер. репетицию 2-х отрывков: "Мертвый город" и "Ромео и Джульетта". Первый красиво поставлен и играют две красивые женщины1 -- приятно. Сегодня вечером идут несколько отрывков. Посмотрим. Мне жаль, что ты не увидишь. Твой "Иванов", говорят, хорошо идет2. Увижу сегодня. Купила себе Метерлинка по-французски и читаю.

Рассказывала мне одна дама про Штрауха. У него был рак в печени, но он от всех скрывал свои страдания и за неделю до смерти делал операцию. Ужасно о нем сокрушаются. Он, говорят, очень много делал для бедных. Думаю сейчас съездить на похороны. Далеко уж очень -- на Гороховое поле.

После обеда вчера были с Машей на именинах Киры Алексеевой. Были там дети, танцевали. Там видела Петровского -- актера, познакомились3.

Вечер сидела у мамы, болтала с ней и с теткой.

Сегодня провожают Куропаткина4. У меня были два билета в собрание, но я отказалась.

Посылаю тебе письмо Будкевич. Она со мной кончила Филарм. школу. Языки хорошо знает, умная, интересная женщина. Что ей ответить? Напиши. Она теперь баронесса5.

Пришла мама. Пора кончать. Очень рада благородству немца Маркса6.

Будь здоров, дорогой мой. Продолжай кушать хорошо. Целую тебя, родной мой, золото мое. Так ты меня любишь?

Твоя Оля

957**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое февр. ночь [1904 г. Москва]

Дуся моя, я уже писала тебе сегодня, но мне хочется поболтать с тобой после ученических отрывков, с которых я пришла недавно. Общий колорит приятный: простой, интеллигентный, отсутствие пошловатости, но мне, по правде сказать, хотелось побольше трепету, побольше размаху. "Иванов" оставил хорошее впечатление. Сарра -- Калитович мягка, приятна, но хотелось больше силы, рельефа. Боркин недурен, доктор тоже, Иванов -- еще очень зелен, неумел, но благороден. Граф -- Званцев не понравился. Поставлен отрывок очень хорошо. Терраса, на ней лампа, из комнат -- звуки рояля и виолончели, серенада Брага, -- так на меня пахнуло чем-то близким, родным, теплым! Надо у нас "Иванова" ставить.

Затем шел экзотический Д'Аннунцио, и, по-моему, его не следует ставить в школе все-таки. Мне жаль, что ты не знаешь наших учениц, и поэтому мало могу писать. Напоследок шли две сцены из "Челкаша" Горького. Играли двое наших детей природы: помнишь, Александровский, кот. хорошо танцевал, и Шадрин, сын садовника. Последний был неподражаем в роли мужичка Григория и уморил всех со смеху. В высшей степени талантливо, самобытно, разнообразно по интонациям, легко, ну просто удивительно. Ты бы умер со смеху. Была "Цена жизни" с Косминской1, кот. очень понравилась, но хотелось бы больше силы. Но, повторяю, для школы это было очень хорошо.

Днем у нас был детский раут: пришли дети Алексеевы, Володя Чехов, и Лева был доволен. Володя играл на органе, Алексеевы танцевали кэк-уок и др. и забавляли Леву. А я как подумаю о Леве, так жутко на душе сделается. Мне было больно за него, когда дети танцевали. Он покраснел и все время молчал. Ведь он сам так любит резвиться и танцевать, а лежит покорно, ни разу за все время ни пикнул, не просил снять аппаратик.

Отчего у меня такое тяжелое предчувствие! Я ругаю себя за это, отгоняю, и ловлю себя на этих мыслях.

Была на похоронах Штрауха. Очень было трогательно. Церковь переполнена, плакали дамы и даже мужчины. Один пастор говорил по-немецки, другой по-русски. Ужасно его любили. Чувствовалось по всей церкви это. Видела Таубе.

Был у нас бар. Стюарт: нашу квартиру хочет взять бар. Клодт, художник.

Покойной ночи, дорогой мой, целую твою милую голову, твои глаза, крещу тебя и умоляю не киснуть.

Твоя Оля

958. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 марта [1904 г. Ялта]

Кашалотик мой милый, вчера было у меня несколько деловых писем, писал, писал и надоело, так что и тебе не успел написать. Сегодня хороший, тихий день, вчера я зубы чистил, руки на ночь мыл, ужинал, сегодня обедал, ем по очень многу, за обедом не говорю ни одного слова, так как теперь Пост и я обедаю один; всем доволен. Платье чистят ежедневно, сапог же еще не чистили ни разу. Почему? Не могу сказать. В спальне у меня новые подсвечники: львы с собачьими задами, подаренные Стаховичем. Вчера я был на похоронах доктора Дмитриева, а сегодня прочитал о смерти Штрауха. Неужели это тот самый, наш Штраух? Зачем же он умер и отчего?

Вот если б можно было купить теперь же дачу и перевезти туда из вашей квартиры лишнюю мебель, то было бы как раз кстати. И Маша могла бы переехать, и кухарка Маша. Ведь теперь весна, наступает чудесное время; уже грачи, небось, прилетели.

Скажи Маше, что мать называет Шнапа так: Шварц. А он, т.е. Шварц, или гуляет в саду, или спит внизу около горячей печи и стонет.

Скажи также Маше, что приходил Бабакай и взял у меня 300 рублей.

Нового, дуся моя, нет ничего. Вчера по случаю воскресенья надевал новый костюм, сегодня -- в старом. Кашляю я мало, меньше даже, чем в Москве. Должно быть, располнею, и тебе будет совестно, что у тебя толстый муж. Я очень жалею, что не вижу Левы; я хоть и плохой врач (по твоему мнению), но все-таки, быть может, нашел бы что-нибудь и успокоительное; небось, напугали мать.

Обнимаю мою дусю, Господь с тобой. Вспоминай, думай обо мне, за это тебе будет от меня награда. Одеяла не присылай. Лучше скажи: не купить ли мне и другое такое же -- для тебя?

Будь здорова, собака.

Твой А.

959*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое марта вечер [1904 г. Москва]

Сижу дома вечер, родной мой! Этого давно не было. Сидела и читала Метерлинка. Лулу все время взволнованно говорит о почках, о пузыре, о том, как ее оперировали, как Костя стоял на коленях и молился... Почти целый день она говорит о болезнях. Лева начинает немного нервиться от лежания. Бедненький. Не отделаешься от чувства, что над головой висит что-то страшное.

Сегодня смотрела я две квартиры и обе понравились. Одна в Леонтьевском пер., д. Катык, на такой же высоте, но с лифтом, светлая, чудный вид на Москву, с 2-мя ватерклозетами, поместительная и за ту же цену, как и наша. Другая рядом с театром Корша, во дворе, в бельэтаже, 32 ступени все-таки, без лифта и 1350 р. Но мне она кажется не очень веселой, кругом казармы и виду никакого. Как ты думаешь? Я решила бы взять в Леонтьевск. пер. Место отличное. Корш живут там и хвалят, Шаляпин живет. Лифт отличный, ходит и днем и ночью, телефон -- тут же под лестницей.

Дусик мой, как мне хочется видеть тебя! Хочется поговорить, приласкаться. Неинтересно я живу. Ни новых мыслей, никакой работы, никакой свежести! Делаю все как-то без нерва, точно по инерции. И никаких впечатлений не получаю. По привычке все вижу и чувствую. Скверно.

Говорят, что Порт-Артур взят японцами1. Увидим завтра, правда ли это.

Штиблеты я пошлю тебе с Лулу. Она отдаст их на пароходе, чтоб передали в Ялте Жоржу2. Как он поживает? Кланяйся ему от меня и скажи, что я чувствую себя виноватой, что не ответила на его привет к Празднику.

Сегодня не было письма от тебя. Дусюка моя, когда мы увидимся?!

Целую тебя нежно.

Твоя Оля

960. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

3 марта [1904 г. Ялта]

Милая моя, замечательная половинка, я жив, здоров как бык и пребываю в добром расположении и не могу пока свыкнуться только с одним -- именно со своим монашеским положением.

К тебе просьба, дуся моя. Как я тебе уже говорил, я врач, я друг Женских медицинских курсов. Когда был объявлен "Вишневый сад", то курсистки обратились ко мне с просьбой, как к врачу, -- устроить для их вспомогательного общества один спектакль; бедность у них страшная, масса уволенных за невзнос платы и проч. и проч. Я обещал поговорить с дирекцией, потом говорил, получил обещание... Перед отъездом Немирович объявил мне, что в настоящее время устраивать спектакль в Петербурге было бы не совсем практично, теперь война, можно остаться совсем без сбора; не лучше ли, спросил он, устроить в пользу медичек литературное утро, какое было в пользу Фонда? Я согласился с ним, и кончилось тем, что он обещал устроить литературное утро, только просил напомнить ему об этом в Петербурге. Так вот, родная моя, напомни ему теперь и в Петербурге, и вообще настой на том, чтобы утро это было. К тебе в Петербурге придут с Медицинск. курсов, ты прими, посоветуйся и обойдись возможно любезней, научи, как и где можно застать Немировича.

Получен от Маркса географический атлас. Жду сапоги, о которых ты писала. Думаю о Штраухе, отчего бы это он мог умереть. Царство ему небесное, человек он был очень хороший.

Наши побьют японцев. Дядя Саша вернется полковником, а д. Карл с новым орденом.

Если ты остановишься на том, чтобы купить дачу в Царицыне, то тотчас же посылай устраивать там ватерклозет. Нужно такой ватер, как в Ялте, провести трубы двором, потом вниз и там, сделав яму, зацементировать ее, покрыть рельсами, засыпать, оставив отверстие величиной со сковороду, закрывать кружком, вроде сковороды и купить насос такой, как в Ялте, чтобы поливать жидкостью сад.

Поняла? Только делать это надо моментально. Осенью начну строить баню. Впрочем, все это мечты, мечты!

Какая температура у Левы? Отчего ты мне не напишешь? Дуся, лошадка моя, будь здорова, весела, счастлива. Боюсь, как бы не пришли гости. Уж очень скучный здесь народ, не литературный; говорить с ними не о чем, а слушать их -- в глазах становится тускло.

Ну, Господь с тобой.

Твой А.

Прости за то, что в этом моем письме есть ватер. Кстати, ты говорила мне, что в Художеств. театре есть устроители ватеров.

961. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье марта [1904 г. Москва]

Опять не писала тебе вчера, дорогой мой! Второй день что я сильно простужена, и к вечеру делается нехорошо; дерет горло, кашлять больно, тело все как нарыв болит. Авось завтра лучше будет!

Сухо пишу тебе, дусик мой нежный, но не сердись.

Вчера мы покончили с квартирой в Леонтьевском. С 8--10 марта наш адрес: Леонт. пер., д. Катык, No 17. Теперь не говори, что не извещали тебя. Клеят ее теперь, чистят. Посылаю план1. Поймешь? Вишневский одобрил.

У нас слякоть, сырость, все ползет, и я рада, что ты не в Москве. Вечером вчера смотрела отрывки школьные. Шли: "Нора" (1 акт), "Забава" (Шницлер), "Счастье в уголке", "Светит, да не греет", где очень хороша была Красовская, красивая, уже готовая актриса2.

Сегодня была с Лулу у Таубе, и он сказал, что у нее все в порядке, и почки и сердце. Что-то с почечной лоханкой, но пустяки; рассмеялся, когда она сказала, что у нее грудная жаба. Мне кажется, что ей теперь скучно, -- не о чем говорить.

Был Александров у Левы, удивился, что Лева и день и ночь лежит в ошейнике и что он не хнычет и не капризничает, и вообще остался доволен, что Лева ест хорошо и выглядит хорошо. Послезавтра Лулу с Левой едут в Севастополь и там его опять положат на месяц. Оказывается, что 6 и 7-ой позвонки неисправны, а не 2-й. Приехал Костя на один день, На войну не хочет ехать. Вечер сейчас сидели дома с мамой, бабушкой, Николашей.

Иду спать, мысли не вяжутся. Скучно мне ужасно.

Говорили мне, что продаются и отдаются дачи в Томилине, по Рязанской дор. 23 версты, и 20 мин. на лошадях, чудесно, сухо и песчано, и река есть; поеду смотреть.

Целую и обнимаю тебя, дорогой мой, береги себя.

Начал ли работать? Больше пиши о себе. Можешь с другими не говорить о себе, а со мной должен. А то и я тебе буду писать только о фактах.

Твоя Оля

962. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

4 марта [1904 г. Ялта]

Собака моя премудрая, напиши Будкевич, что "Чайка" и "Три сестры" давно уже переведены на немецкий язык (и от этого я не получил ни единого гроша), а "Вишневый сад" уже переводится для Берлина и Вены1 и там успеха иметь не будет, так как там нет ни биллиарда, ни Лопахиных, ни студентов Ю la Трофимов.

За письмо спасибо тебе, мой утешительный дусик. Я тебя очень люблю, ты знаешь это очень хорошо...

Доехал ли дядя Карл до войны? Писал ли он что-нибудь? От д. Саши получил я письмо за подписью его и нескольких офицеров, из Красноярска. Сегодня по случаю хорошей погоды был в городе, купил там икры, ветчины, пирожков. Приехал в Ялту Гарин-Михайловский, будет у меня по всей вероятности. Он едет на Дальний Восток строить там дорогу. Будет в Ялте Савина2.

Ну, лягушечка моя, целую тебя, обнимаю, хлопаю по спинке. Будь здорова и весела, не хандри, думай о муже.

Твой А.

963*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое марта утро [1904 г. Москва]

Я второй день лежу в постели. Сильный бронхит, и температура была здоровая, до 38, 6. Теперь лучше, но все болит. Лечит Гриневский, был и Таубе. Вчера уехали Лулу с Левой, в доме тихо и пусто и скучно.

Глотаю облатки, полощу горло. 8-го не смогу еще играть, да и 9-го не знаю. Так что нанесу тебе убыток. Это ужасно.

Про Царицыно все говорят, что там кругом малярия. А жаль. Будь здоров, целую тебя.

Оля

964. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

6 марта [1904 г. Ялта]

Как не стыдно писать такими ужасными чернилами, кашалотик, дусик мой! Ты не поверишь, но, честное слово, пришлось конверт отдирать от письма, точно все было нарочно склеено. И Маша прислала такое же слипшееся письмо. Это даже свинство. Письма липкие, а в письмах ты пугаешь своими предчувствиями -- "над головой висит что-то страшное" и т.п. Тут и так скучно от мерзкой холодной погоды. На горах снег, на крышах снег, воздух холоднее, чем в Москве.

Что ж, бери квартиру в Леонтьевском, там хорошо, отовсюду близехонько. Я приеду за два, за три дня до твоего приезда из Петербурга. Поняла? Получил письмо от Вишневского1, пишет о великолепных петербургских сборах, хвалит квартиру в Леонтьевском и проч. Был у меня Михайловский, уезжает на Дальний Восток и говорит, что твой брат Костя тоже собирается туда же, конечно, за громадное жалованье.

А в самом деле, когда женщина без умолку говорит только об яичниках, о почках, пузыре, и только об этом и говорит, то можно выброситься в окно. Лева выздоровеет, если, конечно, не будет случайностей.

Что за отвратительный сон мне снился! Снилось, будто я сплю в постели не с тобой, а с одной дамой, очень противной, хвастливой брюнеткой, и сон продолжался дольше часа. Поди ж ты вот!

Хочется мне повидаться с тобой, дусюка моя, хочется поговорить с моей женой, с единственной женщиной. Нового ничего нет, все говорят только об японцах.

Ну, Господь с тобой, не хандри, не утомляйся, будь весела. Откуда ты взяла, что я простудился на пути в Москву из Царицына? Что за чепуха, извините за выражение! Простуживаются люди только в Ялте. У меня насморк отчаяннейший.

Обнимаю мою таракашку и целую миллион раз.

А.

965*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое марта вечер [1904 г. Москва]

Дорогой мой Антончик, я еще в постели, завтра думаю встать. Гриневский лечит форсированным маршем. Дает облатки, чтоб спадала температура, Citrophenici, кажется, полощу горло перекисью водорода, пью Obersalzbrunn с молоком. Ездит Гриневский 2 раза на день, и Таубе был два раза. Лежу целый день и читаю. Читаю Ибсена; и представь, он мне как-то понятнее, ближе становится.

Прочла "La princesse Maleine" Метерлинка. Вот ужасов наворотил!

Относительно утра в пользу Женек, медиц. курсов буду говорить и хлопотать1.

Маша с Иваном ездили сегодня в Царицыно. Им очень понравилось, но все пугают, что кругом много воды и лихорадисто.

Ты сердишься, что мы взяли квартиру Катыка? Но Маша говорит, что иначе нельзя, что нужна в Москве квартира. Как мне этот вопрос надоел! Точно вечный жид, без пристанища скитаешься.

Лева с матерью сегодня уже в Севастополе. Как-то мальчонок доехал! Скучно без него.

Вчера вечер сидели у меня Средины, занимали разговорами. Сегодня была Маня Смирнова, принесла 2 просфоры за здравие Ольги, Антона и болящего младенца Льва. Вишневский заходил два раза.

Завтра начнем укладываться, т.е. я не в состоянии буду. Ослабела здорово. Одну ночь бредила, видела чудесные картины, и вообще состояние было блаженное.

Я счастлива, что ты здоров и в хорошем настроении, как кажется, золотой мой, нежный мой монах. Получил ли штиблеты? И между ними японского младенчика? Право, хорош? Подошвы белые, чтоб не шумели и не топали.

Обнимаю и целую горячо и крещу и прижимаю твою голову.

Твоя Оля

966. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 март [1904 г. Ялта]

Ну, дуся, сегодня опять получил от тебя письмо склеенное, пришлось план квартиры отдирать от письма. Где ты взяла таких аспидских чернил?

Поздравляю тебя, родная моя, с новосельем, желаю тебе на новой квартире побольше денег и очень много хорошего расположения духа.

Если есть лифт, то это очень хорошо, но на мое счастье лифты всегда портятся; как мне подниматься, так лифт починяется.

Как на плане клозет далеко от кухни! Значит, кухарка Маша теперь останется без музыки?

Мне уже очень хочется в Москву, поскорее бы на дачу. Здесь погода премерзкая, хоть и цветут миндали и айва, хочется простора и северного воздуха. Я приеду раньше, чем нужно, раньше твоего возвращения.

Получил от Орленева письмо: пишет, что едет в Ялту, что хочет возвратить мне 100 рублей, которые взял три года назад. Посмотрим. Играет он с Горевой в ибсеновских "Призраках"1; говорят -- с успехом.

Брат Александр трезв, добр, интересен -- вообще утешает меня своим поведением. И есть надежда, что не запьет, хотя, конечно, ручаться невозможно. Это вроде дяди Саши.

Дуся, в "Русских вед." чудесно излагается война, особенно морская, некиим В. М. Ты приучи себя, читай ежедневно и скоро войдешь во вкус. В. М., как оказывается, это не моряк-адмирал, как я думал, а простой думский статистик2, с детства помешавшийся на флотах и знающий все флоты в свете, во всех мельчайших подробностях. Он гадает -- и выходит верно.

Ну, кашалотик мой, собачка серенькая, глажу тебя, обнимаю, целую.

Твой А.

967*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое марта утро [1904 г. Москва]

Дорогой мой, напишу несколько строк, т.к. сегодня суматоха, укладываемся и завтра съезжаем. Я на ногах, кашляю адски, ночь плохо спала. Слаба еще, но все же укладываюсь.

Все благополучно.

Солнце сияет и греет.

Пишу теперь вечером. Все укладываемся. Сидит Членов. Были Маруся Маклакова, Маня Смирнова, Катя Вульф, жившая у О. М. Соловьевой и не видавшая ее, и теперь едущая на войну. Расскажу тебе о ее пребывании в Суук-Су как-нибудь.

Я брожу, но слаба, ежеминутно отдыхаю.

Целую тебя, моего дорогого, ненаглядного, будь покоен, ешь помногу, дыши воздухом.

Получили от Эли очаровательное письмо, поплакала. Славный она человечек.

Целую тебя, мой милый. Не сердись, что за это время так плохо пишу. Успокоюсь, и опять все будет хорошо.

Обнимаю, целую.

Твоя Оля

968. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[9 марта 1904 г. Ялта]

Поздравляю новосельем, радуюсь чудесной квартире, шлю привет, целую. Антоний

969. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

10 марта [1904 г. Ялта]

Милая моя лошадка, ты ничего не телеграфируешь насчет здоровья, как это ужасно и как не умно! Твоя открытка огорошила меня, и я теперь сижу и думаю, и мысли разные лезут в голову.

Ты отпускала Лулу и не сказала ей, где, т.е. в каком городе, она должна остановиться. Третьего дня вдруг зовут к телефону. Говорит Лулу из Севастополя, спрашивает, где ей лучше остановиться -- в Севастополе или в Алупке? Я не понял: почему в Севастополе? почему в Алупке? Ведь в Ялте, какая бы она ни была, климат мягче, чем в прочих местах, здесь канализация, есть хорошие врачи, бывают наездом великолепные врачи, здесь сравнительно дешевле, а в Алупке брюшной тиф, в Севастополе -- ни души знакомой и холодно. Я ответил так: побывайте у Шапошникова, адрес такой-то, а если не устроитесь в Севаст., то приезжайте в Ялту. Затем -- ни слуху, ни духу, точно в воду канула. Кстати напиши, как зовут Лулу? По имени, по отчеству? И напиши ей, что не жить в Ялте по меньшей мере глупо.

Неужели Царицыно улыбнулось? Дуся, пусть Маша спросит Виноградова, нет ли продажной дачи с 2-3 десятинами земли. А то земли обыкновенно так мало! И ты поискала бы, порасспросила бы... Впрочем, ты, быть может, еще в постели, скрываешь от меня. О, что за подлость, что за варварство! Отчего не телеграфировать? Денег жалко?

Ах, роднуля, если бы дачу с землей, да близко бы к станции!

У нас холод и дожди. Топим печи. Здоровье мое хорошо, московский климат, очевидно, поправил меня.

Благословляю тебя, деточка; не болей, береги себя, спи побольше, а когда поедешь в Петербург, одевайся потеплей! Слышишь? Тебе такого бы мужа надо, чтобы бил тебя каждый день, а со мной хоть разводись, я никуда не годен.

Целую тебя и обнимаю 26 раз.

Твой А.

970*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое марта утро [1904 г. Москва]

Се пишет жена, забывшая своего мужа, т.е. не забывшая, но не пишущая ему. Накажи.

Нет, дусик, право же, дни такие отчаянные -- болезнь, слабость и переезд на новую квартиру, вообще такая гадость, что жить не хочется.

Переехали. Неуютно, неустроенно, гадко. Когда придет все в норму, то будет хорошо, вчера я играла первый раз. Для полноты удовольствия у меня вчера как раз объявилось нездоровье обычное и сильнейшая головная боль, с которой и сейчас встала. А в постели уже приняла твой порошок, а то поднять голову не могла. Солнце лупит все дни. На дворе шум колес, пахнет весной, воздух мягкий. Вчера я первый раз вышла на воздух, прошла к Белову за колбасой. Лица у всех весенние. Приятно.

Захворала я очень не вовремя. Надо готовиться к Питеру. У меня нет пальто, не в чем будет ездить в театр в Питере. Вчера уехал туда уже Влад. Ив. готовить толпу для "Цезаря". У нас в театре все полно. Я играю теперь 9 вечеров подряд.

У Москвина родился сын и будет прозываться Владимир Ивановичем -- под начальство подкатываюсь, как говорит Москвин.

Твой кабинет прелесть какой будет, Антончик. Проводят электричество, ходят чужие люди по квартире.

Что это за сны тебе снятся?! Ай-ай! Писатель дорогой1.

А Лепешкина опять ждет ребенка! Каков князь!2

Был Бунин у нас, была m-me Телешова, принесла Маше ананас, а мне цветы.

А в общем все скучно кругом. Война надоела, никому все это не нужно.

Сейчас получила твое письмо от 8-го. Спасибо, родной мой. Эти 2 недели буду искать дачку, чтоб тебе можно было прямо ехать туда, побыв немного в Москве. Так? Чернила, которыми я пишу, -- твои, из твоей чернильницы, и почему так все склеивается, не понимаю. До завтра, дорогой мой, теперь буду писать аккуратно. Обнимаю, целую тебя, моего милого. Ты здоров?

Твоя Оля

971. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

12 марта [1904 г. Ялта]

Дусик мой, от Лулу никаких слухов; где она, где мои новые сапоги, которые ты выслала с нею, -- мне неизвестно. Отчего она не хочет жить в Ялте, мне тоже неизвестно, хотя, мне кажется, врачи должны были прописать только одну Ялту.

Ты бранишь Царицыно, т.е. пишешь про лихорадки, а все же стою за Царицыно. Ведь если владелица утверждает, что на месте ее дачи лихорадок нет, то надо ей верить больше, чем Гриневскому, который из всего, что врачу следует знать, знает только одну десятую. И если в Царицыне заболеешь лихорадкой, то ведь до Москвы рукой подать, а зимою никаких лихорадок нет. Главное -- пешком ходить на станцию, много поездов. Рассуди, дуся... Не ходи за толпой. Ведь про лихорадки говорит толпа, больше по слухам.

Я пишу это, а сам не знаю, где ты, что ты, как относиться мне к твоему молчанию, по какому адресу писать -- в Леонтьевский или все еще на Петровку, и уж начинаю подумывать о том, не удрать ли мне в Москву. Отчего, отчего ты ни разу мне не телеграфировала о своем здоровье? Отчего? Очевидно, для тебя я ничто, нечто лишнее. Одним словом, свинство.

В какой день уедешь в Петербург, где там остановишься -- сообщи.

Получил письмо от Сулера, в письме приписка Екатерины Павловны1.

В Ялте холодно, сыро, каждый день просыпаюсь я под шум дождя, и такая история тянется уже давно. На дворе не бываю. Шнап все время около печки.

Где теперь д. Саша? Куда ему писать?

Все-таки не понимаю: отчего ты не сказала Лулу, чтобы она ехала в Ялту? Почему ты посоветовала ее мальчику Севастополь? Не понимаю, не понимаю! Если в Ялте такая погода, то воображаю, что делается в Севастополе. И воображаю, какую квартиру найдет Шапошников! Ведь в Ялте и доктора хорошие, в Ялте все-таки я -- родственник, как-никак, да и Маша скоро приедет. Ох, эти рассудительные немцы.

Ну, прости меня, голубка, больше не буду. Я волнуюсь, и это понятно, или должно быть понятно. Выводил себе мозоль целую неделю, а зубов еще не начал починять, хотя и давно пора. Если в конце июня и в июле буду здоров, то поеду на войну, буду у тебя проситься. Поеду врачом. Будь здорова, не волнуй меня молчанием, пиши, телеграфируй, давай о себе знать почаще. Господь с тобой, моя радость, будь хорошей женой, почитай своего мужа.

А.

972**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое марта вечер [1904 г. Москва]

Хотела писать утром, а пишу после спектакля. Вот видишь -- всегда так. Где ты, мой дусик? Отчего тебя нет со мной?! Так хочется чувствовать, что ты здесь, близко, так хочется услышать твой голос, твой смех!

Сегодня я целый день ходила по улицам и с наслаждением. Первый день, что я опять здорова. Тепло, мягко, солнце греет, просто чудесно на улице. Неужели в Ялте не тепло еще и сыровато?

Покупали с Машей себе шляпы, кушаки, были у Мерилиза. Смотрела я кровати. Не из лучших, но хорошие -- по 67 р. каждая, с пружинным матрацем и тюфячком. Как ты думаешь? Есть и по 59 р. Мне так хочется купить.

А знаешь, сегодня был у меня некий актер Островский, выдавал себя за твоего родственника и просил денег. Великолепно одет, и я растерялась, не знала, что ответить. Послала Машу. Его дедушка, что ли, крестил Машу, одним словом, Маша ему дала понять, что он не родственник. Я через Машу дала ему 2 р., а сама больше не вышла.

Играем мы всё "Вишневый сад". Всё при полных сборах. Литовцева хорошо играет Варю. Москвин потешает публику.

Знаешь ли ты 2-актную пьесу Найденова "Кто он?". Это первая половина пьесы "Блудный сын", помнишь, на Волге, кожевенный завод? Эти 2 акта пойдут у нас вместе с пьесой Чирикова1. Затем будут играть рассказы Чехова и Горького2, и приятно было бы получить нечто новенькое от некоего писателя. Как Вы думаете? Будут играть Ме-терлинка3, пьесу Горького, кот. он, говорят, кончил4. Посылаю тебе письмо из Праги, просят твою подпись на листке с твоим портретом.

Чего тебе прислать из Москвы, дорогой мой? Сама себя упакую и пришлю тебе -- хочешь? Мы с тобой поговорим, поглядим друг на друга. А мне хочется повидать тебя, нежный мой, ненаглядный мой, красивый мой.

Какой я поросенок, что не пишу мамаше. Мне так совестно, я тебе сказать не могу как совестно. Кланяйся ей и Александру Павл. и Жоржу.

А тебя я целую крепко и долго и нежно, целую милые глаза, затылочек, усы твои тараканьи.

Твоя Оля.

Я разучилась письма писать или одурела, не умею сосредоточиваться. А я люблю, когда мне пишется. Целую тебя. Вчера был Найденов у нас.

973*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое марта после "Одиноких"

[1904 г. Москва]

Ты упрекаешь меня, что я не телеграфировала тебе о своем здоровье, дорогой мой, а для чего? Ведь это была просто простуда, и больше ничего, зачем же пугать телеграммами! Да ты меня отучил, по правде сказать, от телеграфа. Мне как-то и в голову не приходит телеграфировать.

Я сама беспокоюсь о Лулу, дусик. Она так твердо решила жить в Севастополе, что трудно было отговаривать. Ялту она сильно не любит, уверяет, что там сыро и больных много. Где она теперь -- я не знаю и волнуюсь главное за Леву, что он так долго лежит без ошейничка. Мне было бы в тысячу раз спокойнее, если бы она была в Ялте. Все-таки и ты там, и доктора знакомые, и Средины. Зовут ее Луиза Юльевна.

Володя мне внес поправки в "Иванова", что я как драматург слушался его, но это неправда.

Итак, жена моя, славная моя, хорошая, золотая, будь Богом хранима, здорова, весела, вспоминай о своем муже хотя по вечерам, когда ложишься спать. Главное -- не хандри. Ведь муж у тебя не пьяница, не мотыга, не буян, я совсем немецкий муж по своему поведению; даже хожу в теплых кальсонах...

Обнимаю сто один раз, целую без конца мою жену.

Твой Antoine.

Ты пишешь: "куда ни ткнусь -- всё стенки". А ты куда ткнулась?

406. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[20 января 1902 г. Москва]

Писем нет беспокоюсь телеграфируй. Оля

407. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое янв. 1902 г. [Москва]

Только сейчас вернувшись из театра, нашла 2 твоих письма, а то уж телеграмму послала.

Ты уж извини, не сердись и не ругайся на телеграмму. Но мне не легко торчать здесь и не получать писем по три дня. Теперь я успокоилась немного, а то наплакалась сегодня. Я ужасно стала чувствительна, и каждый намек, каждое, иногда совсем просто сказанное слово задевает меня, делает мне больно. Я борюсь с этим, стараюсь разубеждать себя, но не всегда мне это удается.

Утром я сидела дома, занималась починкой. Потом пошла завтракать к Шлиппе, чтоб поблагодарить за подарок (ложки). Там скука -- говорят о выборах, о балах, говорят серо, тускло, потому что больше не о чем говорить. Приехал папаша в параде, с орденами, с ключом позади1, и я каждый раз хохочу и на смех поднимаю, а они слушают.

Везут засидевшихся дочерей на балы в Дворянское собрание, к великому князю, но дочерей это не интересует, едут потому, что нет другой жизни, а создать себе свою жизнь не хватает характера, сил, инициативы, и они сидят, обе славные, хорошие, неглупые, сидят и мельчают, а жизнь мимо носу проходит. Как это ужасно. Понимаешь, узкая, узкая жизнь. И подумать, что я жила, росла с ними, мечтала о другой жизни, и вот несколько лет всего -- что сделали! Мне дико бывать у них. Дико подумать, что все это было мне близко и понятно; я точно из другого мира попадаю к ним.

Как ты славно о весенней птичке пишешь, Антон мой! Меня ковырнуло в самую душу. Я так это понимаю. Как я рада, что погода опять славная у вас. Тебе ведь легче и бодрит тебя солнце и мягкая погода.

Антончик, о "Мещанах" я тебе пишу в каждом письме. Ведь решительно ничего не могу еще сказать, пока только призраки. Горькому нечего пока и говорить и зря волновать его. Сейчас нет намека на Нила и на Тетерева. Тетерева, по-моему, должен играть Конст. Серг., а Нила мог бы Вишневский по темпераменту, и он же актер крепкий и надежный, а Судьбинин не сладит, разве уж чудом каким. У Лужского хорош старик будет. В Мейерхольде не разберусь, я как-то присмотрелась к нему. Роксанова ничего, если не будет истерично кричать и говорить, как из "Чайки"2.

На "Чайке" сегодня было все полно; когда я уходила из театра, группа курсисток и студентов на подъезде ждали меня, аплодировали и кричали. Двое ждали еще в коридоре, благодарили, говорили, что они поклонницы Чехова и мои, просили карточки надписать. Не из породы диких, держали себя скромно.

Мне противна наша квартира, потому что нет угла, где бы ты сидел, нет воспоминания о твоем пребывании. Ты это понимаешь, большой мой человек?

Я сегодня 3-ий акт хорошо играла, искренно и сильно, в публике плакали. Как мне "Чайка" дорога по воспоминаниям.

Целую дорогого моего необыкновенного мужа, целую крепко. Скоро увидимся. Вот блаженные дни будут. Только чтоб люди не мешали. Я всех гнать буду и день и ночь буду только с тобой.

Твоя собака.

Шлю тебе поцелуй на розовом лепестке. Ругаешь меня немкой сентиментальной, да?

408. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[21 января 1902 г. Ялта]

Здоров, привет милой1 собаке. Антоний

409. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

21 янв. [1902 г. Ялта]

Милая моя Олюха, сегодня от тебя нет письма. Сердишься на меня? Или вообще не в духе? Вчера вдруг получил от тебя телеграмму. Дуся моя, если я заболею, то непременно буду телеграфировать, не беспокойся. Если же от меня нет ничего о здоровье, то значит я здоров вполне, как бык.

Что за гадость наша мелкая пресса! Каждый день пишут обо мне, о Горьком -- и ни слова правды. Противно.

Жаль, что ты запретила мне писать о погоде, между тем по этой части есть много интересного. Делать нечего, замолчу.

Вы репетируете только 2-й акт "Мещан", а теперь уже конец января, очевидно пьеса не пойдет в этом сезоне. Или успеете? Горький садится писать новую пьесу, как я уже докладывал тебе, а Чехов еще не садился.

Пришел Средин...

Дуся моя хорошая, умная, славная, будь милой, не скучай, не тоскуй и извиняй, если подчас мои письма не дают тебе ничего. Я не виноват или виноват только отчасти, но ты будь милостива, не казни меня, если иной раз я не угожу тебе письмом. Если б ты знала, как я тебя люблю, как мечтаю о тебе, то не писала бы мне ничего кисленького.

Обнимаю мою жену и целую, на что я имею полное право, так как венчался. Даже глажу тебя по твоей широкой спине. Ну, будь здорова и весела.

Твой муж в шерстяных кальсонах.

Немец Антон

410. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое янв. 1902 г. [Москва]

Пишу тебе, дусик милый, в своей уборной, во время 3-его акта1. Электричество, зеркала, запах грима, в воздухе летает пудра, пыль, всякая гадость. Я сижу в парике с вихрами, намазанная. Ты бы смеялся надо мной.

Завтра елка у нас на Божедомке, но у меня как-то нет настроения. Готовится масса номеров, сюрпризов, представлений. Меня просят пропеть шансонетку, но я еще ничего не готовила. Афиша удивительная. Симов принимает участие. Я уж очень устаю и времени нет заняться и приготовить сюрпризики копеечные.

Я все думаю о весне, о том времени, когда мы будем вместе. О Петербурге помышляю с ужасом. Не хочется ехать. Вот приедет Немирович, порасспрошу о репертуаре, чем будем начинать в Питере. По-моему, надо брать "Чайку" и начинать ею2. Нина -- Лилина. Как ты думаешь?

Был сегодня Членов, в меланхолии, жаждет любви и говорит, что когда-нибудь проклянет свои полки с книгами; не хватает, говорит, чего-то в жизни.

Была m-me Коновицер, был д. Карл, хлопочет о спектакле для своих бедных фельдшериц. Просит, чтоб мы устроили, но вряд ли дирекция согласится, т.е. она поставит свои условия, кот. будут невыгодны для фельдшериц.

Антон, не брани меня за мои последние письма, я писала несдержанно, ты не будешь сердиться и придавать им значения, да? Дусик, напиши мне об этом.

Напиши мне тоже что-нибудь вроде пения весенней птички, напиши мне сказочку о птичке.

Какой ты чудесный человек, Антон! Как мне хочется всего, всего тебя понять и знать и любить еще больше. Ты себе представляешь ту минуту, когда мы встретимся? Только если приеду, не встречай меня, чтоб я увидела тебя без людей, одного, одного тебя, в кабинете.

Звонят, сейчас начинается 4-ый акт, придут меня одевать. Кончаю. Сегодня отпустили меня с репетиции, т.к., по словам Конст. Серг., роль идет, и впредь в этих актах разрешил мне иногда не являться на репетиции.

Навестила сегодня Эличку.

Ну, будь здоров, целую крепко и многочисленно. Радуюсь и любуюсь на миндальные листики у меня на письм. столе.

Поклонись матери и скажи ей, что я ее люблю, уважаю и вспоминаю о ней. Не разлюби меня, дусик, и не называй злой собакой в телеграммах.

Твоя собака добрая

411. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 янв. 1902 [Ялта]

Отчего ты, собака моя хорошая, стала такой сдержанной в своих ласках, отчего твои письма кажутся мне суховатыми? Ты рассердилась на меня? За что? Не скрывай, моя радость, и если в самом деле на душе у тебя нескладно, то напиши.

"Россию" я получал в этом году.

Ну, вчера приехал С.1 и привез от тебя конфекты и мармелад, и говорил много про тебя. Говорил, что ты похудела, истомилась. Он переночевал, а сегодня утром уехал в Олеиз к Г.2. Сегодня получил от тебя письмо, в котором ты пишешь, что приедешь к первой неделе поста. Это для того, чтоб уехать в среду на той же неделе в Петербург? О, не мучь меня, моя милая, близкая моя, не пугай! Немирович не пустит тебя, а если пустит, то непременно схитрит в чем-нибудь, как-нибудь, так что твой выезд из Москвы окажется невозможным, иначе, мол-де, придется театр закрыть. Быть может, я и ошибаюсь, -- не знаю!

Сегодня у меня были: С., Балабан, А. Средин, Андрей Толстой. Балабан это чумной доктор, отличный чтец, актер3. Он превосходно читает мои рассказы, играет на сцене, в "Грозе" и "Лесе" играл недавно. Он приходил проститься, так как уезжает в Петербург; будет в Москве, я дал ему твой адрес. Маша его знает.

Я привык спать рядом с тобой, и мне одному нехорошо, точно я путешествую, сплю в вагоне. Впрочем, ты этого не понимаешь!

Исполнь мою просьбу, дуся. Доктора поднесли вам мой поганый портрет, я не похож там, да и скверен он по воспоминаниям; попроси, чтобы его вынули из рамы и заменили фотографией от Опитца. Скажи об этом Членову, который главным образом распоряжался. Мне противен бразовский портрет.

Кланяйся мыши, которая живет в так называемом моем кабинете.

Откуда ты взяла, что я тоскую? Мне бывает скучно, это так, но до тоски еще далеко. Когда ты со мной, то конечно мне несравненно лучше, и ты это понимаешь очень хорошо, хотя ты и собака.

Позволь мне писать тебе о погоде!

Целую мою немочку и обнимаю. Будь здорова, веселись, обедай у Морозова, где хочешь, даю тебе полную свободу.

Когда вернется Немирович? Напиши.

Твой Antoine.

Д-ра Францена я знаю. И. И. Щукина тоже знаю. Первый, кажется, пустой человек, второй -- интересен. У второго я обедаю всякий раз, когда бываю в Париже.

412. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье янв. 1902 г. [Москва]

Антон, это ужасно -- три дня, и ни строчки от тебя! Ты сердишься на меня? Маша говорит, что ты не знаешь, о чем писать мне. Тебя затрудняет переписка? Правда? Тебе тяжело писать мне хоть через день? Я не знаю, что думать. Ты разлюбил меня, решил, что я тебе все равно не жена? Неужели ты думаешь, что мне в твоих письмах нужны описания каких-то фактов, происшествий? У меня просто потребность писать тебе каждый день, мне это приятно, приятно рассказать тебе, как я день провела, что видела, что слышала, и если бы у меня было время днем, я бы тебе еще больше писала. Ты этого не понимаешь?

Вчера я тебе не писала, потому что после "Дяди Вани" (дал почти полный сбор) были все на елке у нас на Божедомке, откуда вернулась в 6 ч. утра. Прости и не сердись. Было удивительно талантливо и хорошо. Ты бы был в восторге. Устроитель -- Бурджалов и Симов. Убранство было преинтересное. Горели елки, люстры из елок очень изящные, устроена маленькая эстрада, изба с дверью на блоке, (чайная) кабачок, стена с наклеенными объявлениями всякого рода, якутская юрта, в салазках стояли бочоночки с угощениями (орехи, пряники).

Со сцены вниз устроена гора (навощенные доски), и мы катались в санках. Ты себе представить не можешь, как это все было мило и изящно. Наверху устроен был очень талантливо лабиринт. Я не на шутку испугалась и кричала отчаянно. Немного фантазии и можно сильно пугаться: из коленкора на деревянных рамках устроены масса коридоров в высшей степени запутанных; таинственно, на поворотах где-то внизу мерцает красный огонек, идешь, содрогаясь, ощупью в темноте и невольно вскрикиваешь -- натыкаешься вдруг на змею поперек дороги -- большую, мягкую, видишь черепа, кости, мышей, рукой или носом попадаешь в какой-то мех, отскочишь -- еще куда-нибудь угодишь, по лицу начинает что-то ползать, что-то свешивающееся с потолка, коридоры делаются все уже, ниже, изворотливее. Я не шутя вернулась с половины назад, не могла выбраться, но меня пристыдили, и Судьбинин довел меня до половины, а потом скрылся, путалась я долго и кричала, но выбралась наконец. На поворотах таинственные надписи черным, вдруг веревки поперек, перелезаешь. В последнем коридоре натыкаешься на огромное фантаст, чучело, держащее какой-то сосуд, из которого берешь билетик и узнаешь судьбу. Мне вышло, что Бог что-то мне за труды пошлет. Без шуток, на меня лабиринт произвел сильное впечатление. Программа была великолепная и великолепно выполнена. Завтра я получу афишу, пришлю тебе и опишу каждый номер. Все было в твоем вкусе -- ты бы очумел от смеху. Я думала, что с Машей сделается что-нибудь, так она неистово грохотала, да и все мы не запомним такого смеха. Исполнители сумели воспроизвести самые простые шутки и штучки удивительно талантливо, законченно, и вместе с тем без претензии. Я ничего подобного не ожидала.

Был Шаляпин, Оленин. Шаляпин в поддевке, в сапогах, хотел принимать участие, но остался зрителем, был не в духе, и только в 7 ч. утра, когда все почти разъехались, он послал за пивом и начал петь цыганские романсы. Разошлись в 10 ч. утра -- хорошо? Танцевали много, изощрялся старец Желябужский, откалывал вовсю. Раздавали сюрпризы, только неизвестно от кого, т.е. мы посылали друг другу анонимно. Я получила младенца большого в пеленках, потом в атласном конвертике еще двух -- меня дразнили; я их связала и повесила через плечо, а потом отдала на сохранение д-ру Гриневскому, кот. одному младенцу проломил голову, и потому я его привлекаю к суду. Еще получила лисичку, брелок с 4-х листн. клевером, свежую розу и коробочку конфект с сюрпризом. Видишь сколько? Ужасное было оживление при вскрытии подарков, много смеху, шуток. Один Санин наскандалил, наорал за то, что ему кто-то прислал паука. Глупо вышло, и неприлично, но скоро замяли. Была вся труппа, все ученицы и ученики, и все выселились отчаянно. Пили чай, водку, ели бутерброды и фрукты и больше ничего не было, -- правда, это хорошо? Я была очень уставши, но все же прыгала и летала. Немирович прямо с культурного Запада1 попал на эту бесшабашную вечеринку, но ему было очень приятно и все нравилось. Рядились все в одинаковые домино и получалась путаница. Ну завтра пришлю афишу, спишу все стихи, куплеты из Обозрения и полное описание представлений.

А пока целую тебя крепко. Ты не забыл -- какая я?

Твоя собака

413. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое янв. 1902 г. [Москва]

Дусик мой, любимый мой, опять я поздно вернулась домой и не пошлю тебе пространного письма раньше завтрашнего утра. Ты не сердись. Сегодня был юбилей -- 50-ый раз играли "Три сестры". Товарищи утащили меня на Божедомку, умоляли почтить их приют как жену автора. Встретили аплодисментами. Была маленькая компания: Москвин, Гельцер, Лужский, Мейерхольд, Громов, Тихомиров, Александров, Андреев, Качалов, Грибунин, Мунт, суфлер.

Ели колбасу, ветчину, ростбиф, были веселы, убранство осталось от елки. Пили вино. Сидели в якутской юрте, пели с гитарой, болтали, мальчишничали. О тебе много говорили. Пели мне романсы, чтоб я почувствовала настроение юга и южных ночей. Понимаешь? Ну, словом, было славно. Тихомиров отвез меня домой. Все подвыпили, но хорошо.

На спектакле почти весь театр был полон.

Дусик, спасибо за твои милые письма; я опять сидела три дня без писем, а сегодня получила два сразу. Какой ты добрый, какой ты хороший!

Я целовала твое письмо, и легла на него щекой и думала о тебе. Ты мое золото, ты моя любовь, ты то, о чем я мечтала всю жизнь. Я тебя люблю. Не знаю, что со мной будет, когда увижу тебя...

Завтра утром буду описывать тебе нашу елку, пришлю стихи и афишу, и ты будешь хохотать. Сейчас 4 ч. ночи. Пили за твое здоровье, поздравляли с Грибоедовской премией1. Поздравляю тебя, милый, родной мой!

Целую крепко, крепко, вкусно, тепло, долго гляжу тебе в глаза. Перед Петербургом увидимся непременно, хоть на два дня. Чувствуешь?

Целую и люблю и ты люби.

Твоя собака

414. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

25 янв. 1902 [Ялта]

Итак, я буду теперь писать тебе очень редко, так как ты скоро приедешь. Ты немка положительная, с характером, приедешь в понедельник на первой неделе, а уедешь в среду, или даже во вторник на той же неделе... Горе мне с тобой!

Вчера у меня был московский доктор Щуровский1, приехавший к Толстому. Был у меня он не доктором, а гостем. Толстому вчера было нехорошо, температура хватила до 39®, а пульс до 140, с перебоями. Главная болезнь -- старость, а еще -- перемежающаяся лихорадка, которую он схватил очень давно.

Вчера целый день были гости. Целый день! И когда ты приедешь, то будет полнехонько, и ничего ты не поделаешь. Сулержицкий живет в Олеизе, он психически как-то опустился, утерял свежесть, а физически ничего, еще 50 лет проживет.

Говорить тебе, собака, что я тебя люблю, -- я не стану. Довольно баловать тебя! Надо держать тебя в строгости, надо грозить тебе, иначе ты не приедешь вовсе или же приедешь только на полчаса.

Будь здорова, собака. Так и быть уж, обнимаю тебя и целую. Сейчас в телефон говорила со мной Татаринова.

Пиши!!

Твой Antoine

415. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

25-ое янв. 1902 г. [Москва]

Здравствуй, дорогой мой! Целую тебя крепко. Утром не писала тебе, т.к. списывала стихи для Вашей милости, а сейчас опять пишу ночью, по привычке.

Решается дальнейшая судьба нашего театра, Антон. Во время 3-го акта Влад. Ив. передавал мне все, и в воскресенье назначено наше заседание. В состав входят: Станисл., Немирович, Лужский, Вишневский, Самарова, Лилина, Андреева, Книппер -- кажется, всё. Мы все -- пайщики этого театра1. Якобы мы вкладываем 3 000 р., т.е. даем вексель. Морозов переделывает театр Лианозова, сдает нам за 10 000 р. и дает 30 000 р. субсидии. Мы -- хозяева. Пишу тебе приблизительно, что я могла схватить. Разжую, переговорю, тогда напишу все ясно. Тебя считают в числе пайщиков, непременно хотят тебя. Влад. Ив. напишет тебе. Можешь представить, как нас это волнует?! Как это все решится, как устроится! Ты, конечно, молчи об этом пока. Для меня все это пока еще не ясно, я ведь в делах -- круглая дура. Вишневский уверяет, что в первый год в новом театре будет дивиденд 50 000 р. -- это может быть? Может, я вру? Ну, теперь все буду тебе писать, каждый день, чтоб ты все знал, все.

Я тебе вчера не писала, что на репетиции "Мещан" Баранов произвел фурор в роли Тетерева? Смотрели репетицию оба директора, и когда кончили, попросили Баранова показаться без всякой подготовки. Он ведь только что выздоровел, был долго болен. Провел он свои сцены с удивительным спокойствием, выдержкой, был очень трогателен, дал яркую сочную фигуру. И смешил здорово, т.е. как-то он каждое словечко в роли ловко подавал и трогал местами, где чувствовалась его любовь к Поле. Прямо отлично, хоть сейчас играй. Сцена опьянения во 2-м акте прошла слабее, над ней надо работать еще. Но вообще его в этой роли надо как можно меньше учить. Сегодня смотрели 2-ой состав. Очень всем понравился Нил -- Грибунин, хотя тенорист для этой роли, но он был удивительно молодой, свежий, здоровый, жизнерадостный и очень приятный -- никакой грубости. Хорош Громов -- Бессеменов. Михайловский -- Тетерев хорош был во 2-м акте, а в 1-м нет. Москвин с похмелья играл скверно, но это случайно. Старуху, верно, будет играть Самарова, у Муратовой не идет2. Санину теперь не очень-то хорошо на душе, верно, он жаждал играть Тетерева, но у него было пустое место. С Судьбининым еще будут пробовать работать, но верно в 1-м составе будет играть Грибунин. За 3-ий акт еще не принимались. Цензура здорово помарала пьесу, у меня про арестантов все съела -- мое любимое место -- так сказать, фундамент моей роли -- этот рассказ о тюрьме. Жаль. Завтра будем вымарывать и репетировать с Влад. Ив.

Вчера и сегодня был в театре Боборыкин. Вейнберг и Михайловский тоже в Москве. Участвовали в концерте в пользу Литер, фонда.

Ну, теперь опишу немного нашу программу на елке. Если ты пофантазируешь немного и представишь все эти фигуры, то, наверное, похохочешь.

No 1. При спущенном занавесе является Бурджалов в лохматом парике, в удивительном гриме с длинным вздернутым носом, садится за пюпитр спиной к публике, и пищит стрелочка на гребешке, и вместе с тем отчаянно дирижирует, как будто около него огромный оркестр. Заметь, что все номера исполнялись без всякого шаржа, с юмором.

No 2. Александров во фраке, в гриме прикащика или парикмахера поет "Глядя на луч..."3 -- масса чувства, но без голоса совсем. Мимика -- удивительная, красноречиво висят руки в огромных белых перчатках.

No 3. Жонглер -- наш ученик Антимонов в широком смешном трико, на ногах штиблеты, с голубым поясом, очень смешно и наивно, но законченно выделывал всевозможные фокусы.

No 4. Михайловский в лохматом диком парике, с наивно выпученными бараньими глазами наивно берет стул и начинает свистать на тонюсенькой дудочке какие-то писклявые мелодии. Тебе нравится этот любимец тифлисской публики?

No 5. Якуты: Борис Алексеев -- он и Бурджалов -- она, изъяснялись на непонятном языке, затем на деревянных ложках исполняли миф о сев. олене и разыграли любовную сцену. Маски были ужасные на них.

No 6. Борцы: Снигирев, Грибунин, Качалов и Михайловский -- в разноцветном трико боролись ужасно комично, но по всем правилам. Очень смешон был Качалов в розовом трико -- ноги тонкие-тонкие и штиблеты с ушками, -- боролся с Грибуниным -- толстым русским богатырем -- мы умирали со смеху. Француз налетает, изворачивается, прыгает, как воробей, а русский стоит, как тумба, и только ухмыляется.

Отделение II

No 2. Симфон. поэма исполнялась оркестром, состоявшим из Лужского -- скрипки и Санина -- баса, Москвина -- дирижера и Александрова -- пюпитр для нот. Это был фурор. Москвин гениально дирижировал, в белом парике с длинными волосам в глупых белых перчатках, с глупым довольным лицом, входил в азарт, топал равномерно одной ногой. Инструменты были только кажущиеся, делали вид, что в руках что-то есть, а все звуки пищались на все лады и, представь, все выходило с настроением, и мы чувствовали судьбу несчастной Настасьи.

No 3. Чудо-голова -- создание нашего одного рабочего Кульганека, и очень талантливое. Из бумазеи сделана невероятных размеров голова, надевает ее на себя, т.ч. видны только ноги, внутри посредством бичевок можно двигать глаза, брови, губы, уши, рот раскрывается и проглатывает что угодно, щеки морщинистые, словом, -- живая голова4. Показывалась всевозможная мимика и окончилось фокусом: голова ела, ела и заснула, и клоун -- Андреев, демонстрировавший ее, не знал, чем разбудить, и наконец крикнул -- Станиславский идет! и моментально голова взвилась на потолок.

No 4. Фокусы -- Принципар -- ты его не знаешь и потому неинтересно.

No 5. Фонограф. Под столом сидел Лужский, и когда заводили фонограф, якобы стоявший на столе, он копировал певцов и актеров -- ты ведь это слышал? Звезда востока -- Снигирев в восточном костюме. Талантливо демонстрировал Андреев.

No 6. Бывшие люди -- одеты кто во что горазд, пели куплеты, кот. прилагаю.

Коля Разудалый -- Александров отлично плясал русскую.

Дуня Козырькова -- Грибунин в женском русском костюме был очень комичен.

В 1-м отделении Москвин уморил всех со смеху, он изображал служителя, с мертвыми глазами, красным носом и висячими усами, кот. ставит стулья для артистов, воду, приготавливает фокусы, вообще убирает сцену. Удивительную создал фигуру. Все хотят, если ты приедешь весной, повторить все это для тебя. Чувствуешь? Галерка вела себя скандально, громко выражала свое мнение, и получались скандалы.

Я неинтересно все описала, Антонка, правда? Но очень уж устала, прости.

Целую тебя крепко и приеду, верно, в конце Масленой, а ко второй неделе проеду прямо в Питер из Ялты. Мне обещают отпуск.

Ты рад, дусик? А я не верю, так уж этого хочется.

Ну, будь покоен, милый мой, голубчик, ешь много, лечись, я за тобой буду ухаживать летом.

Обнимаю горячо.

Твоя собака

Есть в Москве в ряду Каретном,

Приютившись неприметно

В углублении (bis)

Домик белый небольшой,

Но внутри там ой-ой-ой

Заведение! (bis)

Кто там раз хоть побывал,

Непременно испытал

И волнение и смущение.

Плоховато там слыхать,

С боков вовсе не видать

Представления (bis).

Там частенько полный мрак.

Но уж это надо так --

Освещение (bis). ,

Занавеску не вздымают

А на сторону сдвигают --

Обновление (bis).

А какая постановка,

Что ни пьеса, то обновка --

Удивление (bis).

Коль на сцене дождь идет,

Так вода в партер уж льет --

Ухищрение (bis).

От костюмов бросит в жар,

Все работает Дюшар --

Без стеснения (bis).

Туалеты первый сорт,

Приезжай смотреть хоть Ворт

С откровением (bis).

Все как должно быть, но дом,

Милый друг мои, решетом --

С охлаждением (bis).

Учредили там союз

Кашель, насморк, грипп и флюс --

С осложнением (bis).

И еще бы я вам спел.

Да уж очень много дел --

С развлечением (bis).

(Исп. Михайловский)

Вот на елочке гуляем

И друг друга удивляем --

С настроением (bis).

Книппер платьице надела,

Блесток фунта два поела -

Уморилася (bis).

А Войткевич как узнала,

Все подсолнухи собрала --

Уморилася.

Лилину в них обмотала

Публику очаровала --

Отличилася.

На княгине горностайка,

А дешевле бы из зайки --

Положительно.

А дирекция на это

Говорит, что денег нету (врет) --

Удивительно.

А в квартире градовых

Любят водку да вот их (учениц).

Все влюбилися, все опилися.

(Исп. Александров)

Постановкой щеголяем

Но играем... ох, играем

Под сомнением (bis).

Мы на сцене все молчим,

Но за то пестрим, пестрим

С вдохновением (bis).

Кое-кто у нас играет,

Остальные ж отдыхают

С упованием (bis).

И играть мы разучились,

Скуки ради -- поженились

Отбезделия (bis).

Об искусстве не мечтаем.

Каждый год детей рождаем

С увлечением (bis).

Нам пестренья надоели,

Поиграть мы захотели

Хоть на елочке, в Божедомочке.

С чувством глубокого уважения и братского сочувствия посвящаю сей скромный, но вдохновенный труд -- гг. Пестрилам Худож. театра.

Салонный пестрила-резонер

В. Качалов

416. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое янв. 1902 г. [Москва]

Ты меня назвал Олюхой -- как это хорошо! Мне нравится. Меня так называл мой крестный отец, кот. очень любил меня. Дусик, пиши мне про погоду, пиши все, не помни зла и моих неприятных писем. Ты не сердишься на меня? Пойми, я знаю, что ты меня любишь, но иногда мне всякая чепуха лезет в голову, и это, конечно, от продолжительной разлуки и от многого другого. Ты у меня стоишь совсем отдельно от всех людей, таких как ты -- нет. Мне почему-то все хочется у тебя прощения просить. Ты этого не понимаешь? Я около тебя становлюсь лучше. Милый ты мой! Если бы мы могли не разлучаться больше!

Ты был у Толстого! Не рано ли? Оделся тепло? Не простудился? Одних шерстяных кальсон для поездки к Толстому -- мало. Ты этим не хвастай, милый мой немец. А немка твоя сейчас была в бане вместе с Дроздовой, кот. ночует у нас. Маша уже спит. Перед сном я читала им вслух эскиз Бунина "Осенью" в "Мире Божьем". Мне понравилось -- с сильным настроением. Начали читать Куприна: "В цирке", да скучно стало. Я пошла писать тебе. Сегодня читал мне свою драму -- не пугайся: драмат. сказку в стихах "Искушение" некий Луначарский1, субъект вроде Сулержицкого. Он не имеет права жительства в Москве, находится под судом, завтра уезжает в Вологду. Он жил три года за границей, изучал эстетику, философию и занимался литературой так себе, а теперь серьезно на нее бросился. Читает оригинально, смело, и написана сказка красивым стихом, картинно, сильно. Ты не любишь такие вещи, я знаю. Из эпохи Возрождения; герой -- монах-доминиканец, которому сатана послал женщину, дочь Сильвана, для искушения. Женщина поселяется у него в келье под видом мальчика, поет ему песни о любви, ласкает его. Монах давно мечтает о любви, о страсти, но все остается в грезах. И вот наконец "она" является к нему обнаженная и отдает себя ему и манит. У него сильная борьба, он любит ее, его безумно влечет к ней, но он побеждает этот безумный порыв и остается сильным. Это красивая, эффектная сцена, тут и луна, и запах мирт, и скрипки. Следует милая сцена у Сильвана, в лесах, среди сильфид и гномов; приходит дочь его, познавшая любовь, и потому она должна умереть. Она любит монаха и в эпилоге она приходит к нему в келью; настоятель громит монаха, но тот проклинает монастырь, его идею, узкую и сухую и берет дочь Сильвана. Поставить эту сказку немыслимо на сцене, он сам это говорит, но для оперы это был бы прекрасный сюжет. Нового ничего нет. Но звучно и красиво. Сам он субъект, может быть, интересный, я его вижу только второй раз. Привезли его ко мне Гончаровы2. Заходил Членов.

Сегодня Влад. Ив. очень хорошо и толково занимался 1-м актом "Мещан", нашел ошибки в толковании, все выяснил, и теперь налаживается. Старуху будет играть Самарова, Тетерева -- Баранов. Завтра будем заседать у Морозова и толковать. Все напишу тебе. А на сегодня прощай, хочу спать, два дня не играю, надо отдохнуть. Целую крепко и мечтаю о свидании на Масленой.

Твоя собака.

Стихи, которые я прислала тебе, т.е. куплеты, -- поются на мотив "Барыни" -- знаешь? Ты смеялся над программой?

Оля

417. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 янв. [1902 г. Ялта]

Милый мой пупсик, я телеграфировал тебе не "злая собака", а "милая собака"; очевидно, на телеграфе переврали1.

Т.2 очень плох; у него была грудная жаба2, потом плеврит и воспаление легкого. Вероятно, о смерти его услышишь раньше, чем получишь это письмо. Грустно, на душе пасмурно.

Сообщи, в какой день, какого числа ты выедешь. Если нельзя выехать, то и не надо, сиди дома, делай свое дело; увидимся на Страстной неделе. Я здоров.

Целую тебя, мою дусю, нежно и много раз. Пиши, сегодня нет от тебя письма.

Твой Antoine

418. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое янв. 1902 г. [Москва]

Прости, золотой мой, дусик милый, -- вчера я не писала тебе. Очень уж было напряженное состояние и трудно было писать. Вчера сидели мы в "Эрмитаже" с 2 ч. дня до 10 ч. вечера и обсуждали дальнейшее существование нашего театра. Сегодня Морозов написал тебе, и, конечно, все гораздо яснее, чем я. Я в делах -- дура полная. Ты обдумай все и ответь ему. Всех нас будет 16 человек: Морозов, Станисл., Немирович, Лужский, Вишневский, Симов, Артем, Москвин, Качалов, Александров, Самарова, Лилина, Андреева, я и ты, если позволишь, и, кажется, -- Стахович. Ну все узнаешь от Саввы Тимоф. Правда, он многим нам помогает, и я думаю, что дело станет на твердую почву. Напиши мне обо всем хорошенько.

А теперь я не хочу больше о деле.

Ты жалуешься, что я стала сдержанней в ласках, что я сержусь на тебя? Не думай этого, милый мой, ни на что я не сержусь, а люблю тебя и мысленно ласкаю тебя и целую и сердце прыгает, когда думаю о той минуте, когда мы будем вместе, когда я буду держать тебя около своего сердца, буду смотреть в твои милые, лучистые глаза, видеть мягкую улыбку, кот. на меня так хорошо действует, так успокаивает меня, буду гладить твои мягкие волосы и целовать затылочек. А ты будешь смеяться, когда увидишь меня? Наверное, виду не подашь, что рад -- я тебя знаю.

Конфекты скушал? Они, я думаю, старые приехали.

Про Балабана я слышала от киевлян, кот. его знают и говорят, что он как актер -- неважный. Посмотрим его, когда приедет к нам.

Гостят в Москве петерб. литераторы, их чествуют, но плохо1. Был неудавшийся обед в Праге, и никого из московских литераторов не было и вышло конфузно. Вчера, говорят, весело было на ужине в кружке. Собинов сказал отличную смелую речь, как передают. Из наших никого не было, нехорошо, собственно говоря. Бобо2 торчал у нас в театре, но я не видела его. Сегодня 40-летний юбилей Федотовой. Говорят, "Кориолан" идет хорошо3, толпа играет. Надо будет посмотреть.

Репетировали 1-ый акт, вечером играли "Мечты" -- полно было.

Санин, говорят, хочет уходить из театра, но этого, верно, не будет4. Бурджалов оскорблен, что его не выбрали в пайщики, но ведь выбор зависел от Морозова, больше ни от кого. В труппе острят над нами, называют нас директорами номер такой-то. Савицкой, конечно, это тяжело, но она молчит. Против нее никто ничего не имеет, но дело в том, что она пассивна, и толку от нее мало. Вчера говорилось, конечно, много лишнего.

Тебе скучно спать одному? А мне -- ты думаешь весело? Я не люблю своей постели, но не перехожу на другую, пот. что мне кажется, что ты спишь там, и я теперь привыкла засыпать на правом боку, лицом якобы к тебе, а прежде я всегда спала на левом. Между кроватями стоит тумбочка.

Мышки я не слышу эти дни.

Пиши мне о погоде. Листики на миндальных веточках все еще зеленые и растут, лаврики стоят хорошо. Вчера был Стахович, но не застал. Сегодня была Лепешкина, но я играла и не видела ее. Дроздова опять спит на твоем диване. Получила я письмо от Чюминой. Дусик, прощаюсь с тобой до завтра, целую крепко и горячо. Как я тебя буду ласкать! Родной мой, спи хорошо.

Твоя собака

419. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 янв. [1902 г. Ялта]

Привези с собой "Детей Ванюшина" -- эта пьеса у Маши. Слышишь?

Т. плох, очень плох. Воспаление легкого. Ну, будь здорова, моя радость. Веди себя хорошо.

Ты в течение трех дней не получала моих писем. Это неправда. Я пропускаю иногда два дня (и это было только раз), пропускаю по одному дню, но никогда не отдыхал от писем три дня. Мне кажется, что ты не приедешь. Это видно по письму Немировича. Не из письма, а именно по письму1.

Если не приедешь, то "Детей Ванюшина" вышли бандеролью. Целую тебя и обнимаю.

Твой Antoine

420. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

29 янв. [1902 г. Ялта]

Опять кутила, забулдыга! Ну, это хорошо, это славно, я люблю тебя за это, только не утомляйся очень.

Как это нескладно, что мне назначили Грибоедовскую премию! Это не даст мне ничего, кроме буренинской брани1, да и уж стар я для сих поощрений.

Ты приедешь на два дня? Только? Это все равно, что Таннеру, после сорокадневной голодовки, дать только чайную ложечку молочка. Это только разволнует нас, даст опять повод к разлуке -- и, дуся моя, подумай, не лучше ли тебе отложить свой приезд до конца поста? Подумай. На два дня приезжать -- это жестоко, пойми! Два дня -- это милость Немировича, покорно благодарю!

Если я терпел до февраля, то потерплю и до конца поста, двух же дней хватит только на то, чтобы и тебя утомить поездкой, и меня взбаламутить ожиданием и тотчас же прощанием. Нет, нет, нет!

Последние твои письма очень хороши, моя дуся, я читал их больше, чем один раз.

Я тебя люблю, собака, ничего я с собой не поделаю.

Пиши мне, я буду писать исправно.

Твой Antoine.

Обнимаю мою забулдыгу.

Если не откажешься от намерения приехать в конце масленой, то знай, что я согласен на 5 дней -- не меньше! 5 дней и 6 ночей.

421. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое янв. 1902 г., утро [Москва]

Я только что встала, дорогой мой, напились с Машей кофе и вот села писать. Целую тебя крепко и говорю: bonjour, mon mari. Вчера я была уставши, целый день меня раздражали мелочи в виде портних, дантистки, было еще заседание наше театральное с 3-х час. до 6-ти, и я пришла голодная. Днем репетировали кисло 2-ой акт "Мещан". Вечером с Машей поехали в кружок послушать Боборыкина, читавшего о литературном пролетариате. Народу было много. Бобо читал свежо, умно, говорун хороший и смешил иногда. Человек 5 оппонировали ему. Слушалось ничего себе. Потом оставили нас ужинать, хотя я не очень была согласна -- устала. За нашим столом сидели Фейгин и Коновицер с женами, m-me Новик, Лукин, сестра Леонида Андреева. Говорили речи за большим столом, и Бобо говорил, Викторов1 говорил. Мне бы хотелось бывать в кружке по вторникам2, хоть другие лица увидишь, другие разговоры услышишь. А то, ты знаешь, Антон, я отвыкла положительно двигать мозгами, напрягать мысли, сосредоточиваться на чем-нибудь -- это нехорошо.

Как здоровье Толстого? Вчера все были встревожены и меня многие спрашивали. Я рассказала, что знала из твоего письма. Стахович Михаил говорил, что получил телеграмму, будто положение безнадежно. Ты мне обещал прислать телеграмму, если что случится, -- не забыл?

Пиши, дусик, о погоде, умоляю тебя, пиши о чем хочешь, только пиши. Все спрашивали о тебе вчера без конца. Пожалуйста, не увлекайся мечтой о моем приезде и не воображай, что я тебя освобождаю от писания писем. А то назло буду каждый день телеграфировать и беспокоить и злить тебя. На сколько я приеду -- не знаю пока. Дусик милый, скоро увижу тебя и целый день и ночь буду ласкать тебя и рассказывать, и ты тоже. Уже три месяца, что мы врозь. Целую тебя крепко, милый, любимый мой. Кушаешь ты хорошо, много? Рыбий жир пьешь, молоко пьешь? Все мне напиши.

Кланяйся мамаше и скажи ей, что я ее люблю и думаю о ней.

Целую и благословляю.

Обнимаю.

Твоя собака

422. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

30-ое янв. 1902 г., ночь [Москва]

Опять я пишу тебе, опять мысленно перелетаю к тебе в кабинет, в нишу, и сижу там с тобой, прижавшись к тебе, и слушаю тебя, и отдыхаю, и наслаждаюсь тишиной и покоем, и душа полна и кажется, что ничего больше не надо. И тебе хорошо со мной, я буду это чувствовать и я люблю это чувствовать.

Я уже не представляю себе нашу встречу -- все у меня как-то мутится и вихрем летит, но я знаю, что это будет необыкновенно хорошо. Я в тебе буду ловить какие-то черточки, не то новые, не то такие, каких я раньше не замечала. Будем глядеть друг на друга. Какой ты, мой Антон? А меня ты помнишь? Всю меня?

Я сейчас вспомнила, как мы с тобой на кумысе после обеда на скамеечке сиживали, против докторского домика, в степи, и любовались на закат, на дальние горы, на ширь. А рыбную ловлю помнишь? Какой был славный уютненький уголок на берегу этой речонки! И Шура с своим кумысом и нетерпением при рыбной ловле! Как там было славно, дусик мой дорогой, как мы были близки там! Где-то мы будем это лето! Кусочек, хотя бы, мы должны быть где-то совсем одни, хочешь? Ты да я. Согласен? Я тебя целую крепко.

Мышь, кажется, соскучилась в кабинете и перекочевала в мою одинокую спальню и скребет. Я ничего не имею против. На миндальных веточках листики все еще ярко зеленые и не сохнут. Туйку и виноград я недавно купала в корыте, т.е. поливала их из лейки через ситку. Они точно -- ожили, позеленели. Лаврики ползут, один далеко обогнал другого -- это ты. Я их чистила от вошков (кажется, такого слова нет) и тоже мыла, и они рады.

Сегодня репетировали 2-ой акт. Учили Баранова, но не знаю, выйдет ли у него. Актера в нем нет. Поля плоха1. Сейчас вечером получили известие, что заболела Самарова, и потому завтра пойдет, верно, "Чайка". Беда, если она расхворается! Лилиной доктор не велел играть недели две. Как это все ужасно. Машу играет Савицкая. "Три сестры" дали почти полный сбор сегодня. Каково? Я сегодня рыдала без конца после ухода Вершинина, т.к. Вишневский заболтался и затянул адски свой выход, я думала, что не выдержу. Я его отругала.

Напиши мне, что думаешь о нашем новом театр, проекте? Все напиши. Ты согласен с ним? Мы все обсуждаем, каждый день.

Ну, родной мой, иду спать, и целую твою милую голову и обнимаю всего тебя и ласкаю.

Твоя собака

423. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

31 янв. 1902 [Ялта]

Здравствуй, милая моя Олюша, как поживаешь? Я поживаю так себе, ибо жить иначе никак невозможно. Ты в восторге от пьесы Л., но ведь это пьеса дилетантская, написанная торжественным классическим языком, потому что автор не умеет писать просто, из русской жизни. Этот Л.1, кажется, давно уже пишет, и если порыться, то, пожалуй, можно отыскать у меня его письма. "Осенью" Бунина сделано несвободной, напряженной рукой, во всяком случае купринское "В цирке" гораздо выше2. "В цирке" -- это свободная, наивная, талантливая вещь, притом написанная несомненно знающим человеком. Ну, да Бог с ними! Что это мы о литературе заговорили?

Передай Вишневскому квитанцию3. Скажи, что деньги давно уже отданы казначею, а за распиской я послал лишь вчера. Кто это поднес ему мои книги?4

Т-у вчера было лучше, появилась надежда.

Описание вечера и афиши получены5, спасибо, дусик мой. Я много смеялся. Особенно насмешили меня борцы, штиблеты на Качалове, оркестр под управлением Москвина. Как тебе весело и как у меня здесь тускло!

Ну, будь здорова, радость моя, да хранит тебя Бог. Не забывай. Обнимаю тебя и целую.

Твой немец Antoine.

Скажи Маше, что мать уже ходит, выздоровела; это пишу я 31-го янв., после чаю, письмо же к ней писал утром. Все благополучно.

424. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое февр. 1902 г., утро [Москва]

Все взволнованы неизвестностью относительно здоровья Толстого, дорогой мой Антон! Ты ведь обещал прислать мне телеграмму, если что случится1. Говорят, что он уже скончался, но я не верю. Не верю, чтоб газеты могли молчать, что бы там ни было. С нетерпением жду письма сегодня от тебя.

Ты знаешь, что я сейчас под утро видела тебя во сне, -- будто я приехала в Ялту, и ты сидишь у себя, и только что переменил костюм. Мать меня ласкала и целовала без конца, т.ч. я заплакала и уткнулась головой ей в колени. Приходила масса разряженных дам, и Маша была в нарядном платье. А мы жаждали остаться одни, и ты ел конфекты и облизывал (о ужас) пальцы.

Первый раз я тебя во сне видела.

Вчера вместо "Мечтаний" по болезни Самаровой играли "Чайку", и она, голубушка, дала 1000 р. -- славно? Машу играла Савицкая и играла хорошо.

50-ый раз шла "Чайка", и товарищи стянули с меня угощение, с "хозяйки", как они говорят. Я послала за ветчиной, фруктами и за 2-мя бутылками вина -- видишь, не важное угощение, и мы уютненько закусили в 4-м акте. Конечно, первый тост был за тебя.

Был в театре Ушков и повез нас закусить в "Эрмитаж". Ездили: Немирович, Вишневский, Тихомиров, Александров и я. Сидели недолго, т.к. сегодня утром генеральная 2-х актов. Пили шампанское, пили за тебя, и Ушков велел тебе это написать непременно. Он смешной был, много говорил и извел меня своей болтовней. Смешно, когда он и Вишневский говорят ты друг другу, и Вишневский лупил ему в глаза очень откровенно многое. В общем, было скучно, хотя болтали и смеялись.

Самарова, думаю, поправится -- на днях2. Говорят, что у нее легкое заражение крови от царапины на щеке, но не знаю, так ли.

Ради Бога напиши о Толстом.

Вчера Немирович говорил без меня в театре, что Савицкая непременно будет дублировать Елену3, т.к. меня отпускают в четверг на Масленой. Чувствуешь? Говорено при свидетелях.

Ответь скорей, что ты думаешь о наших театральных планах. Меня все это волнует. В субботу Немирович будет говорить серьезно о "язвах" нашего театра.

Ну, будь здоров, милый, дорогой мой, целую тебя крепко, крепко и обнимаю дусика моего.

Не забывай своей

собаки

425. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое февр. 1902 г., утро [Москва]

Итак, Антончик мой милый, я выезжаю из Москвы в четверг на Масленой и в субботу я буду у тебя. Если пойдут "Мещане"1, то я сыграю, верно, только 1-ый спектакль, а там дальше будет играть Савицкая. Если "Мещане" не пойдут, то мне только очень больно за "Дядю Ваню"; Елену будет играть Мария Федоровна2, и, значит, ей дадут ее дублировать, и роль эта будет уже не моя. А я к ней ревнива, к ней одной, т.к. далась она мне не сразу, я с ней много мучилась и терпела из-за нее и потому дорожу ею. Ты это понимаешь или нет? Конечно, я упрекаю себя за мелочность, надо быть выше этого, но, право, не могу. Я к "Чайке" и "Сестрам" не так ревнива, т.к. роли дались мне сравнительно легко. Ну да ничего не поделаешь. Вчера вечером сидел у нас Немирович, и я много говорила с ним о театре. Он как будто хочет понемногу отойти от театра, и потому намекает на то, чтоб его взяли на жалование, а не societer'oм. Вообще* у него мрачное настроение по отношению к театру. Я понимаю его -- ведь он, как он говорит, сидит один литератор среди трех купцов (Мороз., Стан., Лужский), и, конечно, ему трудно бывает бороться с ними, ведь они все-таки купцы и часто не понимают его совершенно, а он человек деликатный. Я верю, что это его мучает и беспокоит, когда он думает о будущности театра, потому что настоящей культуры нет ходу у нас, и этот элемент все усиливается. Он говорил, как бы это было хорошо, если бы ты мог жить здесь и принимать деятельное участие в жизни нашего театра. Конечно, это было бы великолепно. Сегодня в 3 часа будет заседание, и Влад. Ив. будет говорить о своих сомнениях.

В 12 ч. сейчас принимаемся за 3-й акт. Вчера прошла генеральная. Сравнительно остались довольны. Лужский хорош, местами Баранов хорош, Мейерхольд недурен, только Нил -- Грибунин слаб был. Судьбинин болен. Меня все очень хвалили. Но если бы ты меня видел! Я себя не узнала в зеркале -- получилась мещаночка, свободная бабеночка pur sang3. Хохотали все ужасно. Костюм вышел удивительный, серьги повесила на уши, прическу сделала характерную, и фигура и все мое существо изменились; и по указанию Горького я еще курила с мещанским шиком. Жалею, что ты не мог меня видеть.

Вечером был Иван, была Деларю, был Членов, которому я говорила про портрет4. Закусывали, т.е. Иван и Влад. Ив., потом уже позднее мы с Иваном ходили на Неглинную смотреть пожар.

Вчера Желябужские были с визитом и принесли огромный пирог с серебр. эмалиров. ковшичком.

Сегодня вечером у нас будут Петрова -- певица, т.е. Званцева с мужем и Хотяинцева, а позднее я поеду к Морозовым на бал, посмотрю, поверчусь и уеду. Ну, будь здоров, дусик, до свиданья. Целую крепко. А ведь в субботу нет парохода, жаль, надо ехать на лошадях. Целую и обнимаю милого моего.

Твоя собака.

* Это Маша размазала пальцем.

426. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 февр.[1902 г. Ялта]

Милая пайщица, жена моя деловая, положительная, получил я сегодня письмо от Морозова, напишу ему, что я согласен, что даю на это дело 10 тыс., только в два срока: 1-го января и 1-го июля 1903 г. Видишь, как я размахнулся!

Посылаю тебе фотографию: на ней Т-е -- старик и его жена C. A., в глубине дочь с Буланже (кажется), а на переднем плане твой супруг1.

Боборыкин, который был у вас, взял да и обругал меня в "Вестн. Европы". За "Трех сестер". У него в романе2 мою пьесу ругает Грязев, профессор, т.е. Тимирязев, человек, которого, кстати сказать, я очень уважаю и люблю.

Получил длиннеющее письмище от твоего друга д-ра Членова. Пишет, что он был у вас и слушал Луначарского и пришел в отчаяние.

Ты хочешь, чтобы я писал тебе про погоду? Как же, держи карман! Скажу только, что сегодня тихо, ярко светит солнце, цветет айва, цветут миндали, а больше ничего не скажу.

До свиданья, Оля, Бог да хранит тебя от зол. Пиши мне ежедневно. А в то, что ты приедешь, я не верю.

Целую тебя, обнимаю и проч. и проч.

Твой Antoine

427. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье февраля 1902 г. [Москва]

Здравствуй, милый мой, родной мой, как поживаешь, что подумываешь? Сегодня получила твое письмо, где ты пишешь о моем приезде. Пойми -- я приеду 23-го, а уеду 28-го -- согласен? 4 дня и 5 ночей. Мы славно поживем, только, чур, без людей! А там опять всего месяц перерыва и мы снова вместе. Как я жажду видеть тебя!

Дусик мой, если бы ты знал, какой фурор произвела вчера твоя телеграмма!1 Я, по правде сказать, думала, что ты не согласишься, и потому была поражена сильно. Савва так и прыгал от восторга. Удружил ты им! На балу за твое здоровье пили, т.е. не официально, а так, мы между собой.

Я решила не ехать на бал, т.к. была уставши, и вечер сидели у меня мама, д. Саша и Николаша, с которым я всласть поиграла в 4 руки. В 12-м часу заехал Влад. Ив. и начал доказывать, что я должна ехать хотя бы не надолго, мама тоже начала уговаривать, и я в Ќ часа оделась и поехала. Там наши "художеств." были зрителями, и это было очень приятно. Мы сидели своей компанией, конечно, не танцевали и смотрели и наблюдали. Были интересные женщины, туалеты роскошные, мужчины противные, много шампанского, приятный легкий ужин -- вот тебе и все.

Я встретила там Чичагова хромого, кот. бывал у нас в доме гимназистом и я увлекалась его карикатурами. Он и тебя знает. Поболтали, поужинали и уехали. Мне представляли гр. Шереметева, гр. Олсуфьева, гр. Орлова-Давыдова, все скучные и неинтересные, но поклонники нашего театра, и я с ними разыгрывала сцену из "Дикой утки" -- m-me Серби с камергерами2. Лужский хохотал. Кстати, он просил особенно выразить тебе свою радость по поводу твоего вступления в наше товарищество. Вчера и сегодня все собираемся и толкуем. Я вступаю со страхом и трепетом и не знаю, что будет, т.е. из нашей жизни, твоей и моей. Мне мучительно быть с тобой в такой разлуке. Может, я глупо делаю, что вступаю. Скажи мне, родной мой, все скажи. Я ведь в этих делах легкомысленна, и мне все кажется очень простым. Мне так хочется видеть тебя поскорее, что я даже не знаю, о чем тебе писать, все хочется рассказать, когда приеду, и все стушевывается.

Как здоровье Толстого, Горького? Не езди ты к ним, умоляю тебя, или если ездишь, то береги себя, одевайся очень тепло и не будь легкомысленным юношей, каким я тебя знаю, чувствуешь?

Сегодня была чудесная солнечная погода и тепло, так хотелось на волю, на простор!

Ну, сейчас гаснет свет, кончаю. Целую тебя крепко, любый мой, целую и ласкаю по-хорошему и горячо обнимаю мужа моего необыкновенного.

Твоя собака.

До завтра, милый!

Кланяйся матери.

428. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

4 февр.[1902 г. Ялта]

Дусик мой, mein lieber Hund1, когда увидишь Сытина, то скажи ему, чтобы он купил мне 20 рогож и прислал малою скоростью, а ты ему уплати деньги. У меня нет рогожек, а купить здесь негде.

У меня гости. Средин, Сулержицкий и проч. Я люблю тебя, супруга моя хорошая.

Целую руку, лоб, щеки и проч., обнимаю. Пиши!

Все здоровы.

Твой А.Чех немец

429. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое февр. 1902 г. [Москва]

Сейчас пришла из театра и -- о радость -- нашла письмо от тебя, дорогой мой! Я теперь в лихорадке -- уже скоро поеду на юг, к тебе, дусик мой, и отдохну у тебя. Только как трудно будет уезжать! Хотя нет, не надолго уже расстанемся.

Антончик, я совсем не в восторге от пьесы Л., кто тебе сказал? Неужели ты понял это из моего письма? "В цирке" я не дочла и потому не знаю, что сказать.

Дроздова ночует у нас и потому лежит уже на диване в комнате, где я пишу, и просит поцеловать тебя.

Сегодня смотрел "Мечты" Суворин, воображаю, что он приготовит нам к приезду!1 После первых 2-х актов были такие жидкие хлопки, что мы даже не выходили, после 3-го -- 2 раза. И как раз Влад. Ив. смотрел первый раз после приезда.

Репетиция "Мещан" была кислая. Лужский не был, простудился, хотя вечером играл. Тихомиров налаживал народную сцену 3-го акта. Я утром и после репетиции была у дантистки, пломбировала два зуба, и сделала один на штифте. Я сломала недавно орехом боковой зуб, т.е. половинку наружную и пришлось срезать и другую. Вся эта процедура была противна, т.к. нервы у меня уже не такие крепкие, как в начале сезона.

Квитанцию передам Вишневскому2.

В воздухе как-никак, а чувствуется весна. Я утром шла по улице и страшно ясно переживала те ощущения, кот. испытываешь, когда подъезжаешь к южным станциям, ближе к Севастополю. Напиши мне, как удобнее будет приехать в Ялту как можно скорее. Мальпост или попутчиков поискать или еще каким-ниб. способом? И сколько это все стоит? Ты знаешь? Напиши мне, будь добр. Ведь парохода нет в субботу?

Напиши мне подробнее, что ты думаешь о нашем товариществе. Я мучаюсь, и мне кажется, что я не должна была соглашаться, т.е. я даже наверное знаю, что не должна была связывать себя. Ах, вообще я мучаюсь всякими жизненными вопросами и злюсь на свою бесхарактерность, и смешно то, что то, как я поступаю, люди считают за характер, а на самом деле это бесхарактерность моя, и больше ничего и трусость еще.

Ну вот, приеду -- переговорим обо всем спокойно, любовно. Ты знаешь, Антон, я растерялась в своей жизни и расшаталась и нет передо мной твердо намеченного пути.

Ну, родной мой, любовь моя, до завтра. Антон, ты здоров? Ответь мне искренно. Ешь хорошо? Молоко пьешь? Обо всем напиши. Кишки как? Я бы в каждом письме писала об этом, но знаю, что ты не любишь этого и будешь ругаться. Целую крепко моего обаятельного мужа. Как я тебя буду целовать!!!

Твоя собака

430. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое февр. 1902 г., ночь [Москва]

Ты опять был нездоров и скрыл от меня. Милый, дорогой, любимый мой, не скрывай этого, это нехорошо, значит, ты считаешь меня за очень слабую женщину, которую боишься потревожить. Умоляю, не делай этого.

Через две недели я трогаюсь в путь, может быть, выеду еще 20-ого вместо 21-ого. Получил телеграмму от Немировича?1 Веришь теперь? Дусик, скоро я буду держать тебя в своих объятиях, и ты будешь мне все, все рассказывать, как ты жил, что думал, о чем мечтал. А знаешь, ведь бывает так, что настолько минута свиданья кажется сильной, что все остальное стушевывается и кажется, что не было жизни до этой минуты и вот -- не о чем и рассказывать. А я люблю это.

Надеюсь, мамаша теперь совсем здорова? Поцелуй ей ручку от меня.

Что тебе привезти из Москвы? Как мне не хочется ехать в Петербург, если бы ты знал, милый мой! С ужасом думаю о нем.

Сегодня отменили "Три сестры" по болезни Мейерхольда, пишет, что нервы плохи и боится нервного припадка2. Заменили "Дикой уткой". Воображаю, как публика ругалась!

А я наконец попала на "Детей Ванюшина". Билетов, конечно, не было, и я написала умоляющую записочку Нине Корш, а она как раз сама пришла и пригласила нас в директорскую ложу, где мы имели счастье сидеть с Сувориным, его племянником и племянницей. Он был очень мил, спрашивал про тебя, поражен был мной в "Мечтах", говорит, что не ожидал, что я такая актриса и что Немирович хвалил меня ему, что я расту с каждой ролью. Говорил о Мише3 с Машей, вообще был очень милый. Он намеревался смотреть сегодня "Сестер" у нас и остался с носом, но очень хочет их видеть.

"Дети Ванюшина" мне понравилась как пьеса, но игра не удовлетворила. Главный пробел -- старик -- Светлов; очень сух, театрален, не искренен; старуха -- великолепна4. Понравился Остужев5 -- гимназист, Леонидов6 -- старший сын, Людмила -- Голубева и одна из девочек.

Постановка смелее нашей в смысле выдержки пауз, немых сцен7, etc. Последний акт поставлен плохо и потому впечатление слабое. Пьеса очень талантлива. Ты ведь читал ее? Я ее привезу. Смотрели водевиль "Великая тайна" и хохотали много. Изображены терзания и пытка молодожена во время процесса появления на свет первого ребенка. Мужу приказано никому не говорить, что ожидается ребенок -- якобы дурная примета, и отсюда масса комических положений и путаница при встрече с приходящим другом. Мужа отлично играл Пельцер -- искренно и комично и без малейшего шаржа, словом, игра редкая в водевилях.

Днем разбирали 3-ий акт с Конст. Серг. Вот и весь мой день. Покойной ночи, дорогой, целую крепко и обнимаю и люблю.

Не хандри, скоро увидимся.

Твоя собака.

Ты не думай, что я себя законтрактовываю на три года в наше товарищество. Я всегда буду в состоянии бросить театр и ехать к тебе, а отпуск поставлю условием. Увидим вообще, что будет. Люби меня!

431. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

6 февр.[1902 г. Ялта]

Дусик мой, собака, Олюша моя, здравствуй! О здоровье Т. я уже писал тебе и не однажды. Было очень плохо, а теперь можно с уверенностью сказать, что развязка отодвинулась куда-то вглубь, больному лучше и что будет -- неизвестно. Если бы он умер, то я бы тебе телеграфировал так: старика нет.

Итак, ты решила приехать. Смилостивилась. Влад. Ив. телеграфирует, что ты выедешь 22-го1, а 2-го должна уже быть в Петербурге. Очевидно, чтобы успеть увидеться с тобой, я должен не терять мгновений, даже поцеловаться с тобой не успею, а о чем-нибудь другом и думать не смей.

Я вчера писал тебе насчет рогож. Скажи Маше, что пусть она не хлопочет, в мае я сам куплю, когда буду в Москве.

В Ялте очень тепло, все распускается, айва цветет, миндаль цветет, и все боятся; морозы еще будут и непременно побьют все это. Вчера и сегодня я обрезал розы и -- увы! -- после каждого куста пришлось отдыхать; здоровье мое, очевидно, за эту зиму сильно сплоховало.

На именины получил азалию, она теперь цветет. Читаю корректуру "Сахалина"2.

Ну, женщина, будь здорова. Обнимаю тебя. Вчера весь день у меня были гости, весь день сильно болела голова. Сегодня благополучно.

Все-таки мне не верится, что ты приедешь. Ах, зачем я не бил тебя, когда жил в Москве! Вот теперь и плачься.

Господь сохранит тебя, мою жену. Целую.

Твой Antoine

432. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое февр. 1902 г., ночь [Москва]

Милый пайщик, как поживаешь, как твое здоровье, как спал, как ел? Ты доволен, что я приеду? Две недели пролетят, как ничто, там дорога, а там и Антон мой! Голубчик, скоро твоя нелепая собака будет покоиться в уютной ниши твоего кабинета, и будем болтать и целоваться -- хочешь? Не говори никому, что я приеду. Хорошо бы только было повидать Горького, чтоб поговорить о пьесе. Вероятно, в Москве она не пойдет, -- не успеем поставить, но не говори это Горькому, говори так, что, мол, жалко ставить такую пьесу на самый конец сезона, хотя это глупости. Просто не успеем. Самарову вводят теперь, у Артема еще не наладилось, за Баранова страшно, Нила настоящего нет, Поли нет, а эта пьеса, как ни одна, вся в руках актеров, т.к. пьесы-то, собственно, и нет. Завтра буду проходить свои сцены 3-его акта с Конст. Серг. 10-го вместо "Крамера" играем "Три сестры" и, верно, будет смотреть Суворин1.

Он был у нас сегодня, сидел у нас очень долго и, по-видимому, ему было очень приятно, он много болтал. Володя с Элей были, и он говорил очень много о теперешнем смутном настроении, о студентах. Сегодня ему сообщили по телефону из Питера, а может, и иначе, что Петерб. университет закрыт2. А ты знаешь, что был обыск у Леонида Андреева и у него было много писем очень важных от Горького, подписанных его настоящей фамилией. Пристав носил ту же фамилию и со словами: "Ах, это письма моего однофамильца" не тронул и отложил пачку писем. Это не анекдот. Славно? Я думаю, что не был ли это милый интеллигентный пристав, придравшийся просто к этому, чтоб спасти Л.А. Как ты думаешь? Я все это слышала уже от нескольких лиц.

Суворин говорил еще об Орленеве, о своем театре, конечно, что "Дети Ванюшина" идут у него лучше, чем у Корша. Говорил о тебе, о Горьком, которым он не увлекается. Пил у нас чай, ел конфекты. В Питер ему не хочется ехать.

Спасибо, дусик, за фотографию3, только ты смешной там. Верно, голову наклонил вперед и потому туловище вышло большое, а головка маленькая, но все же мне захотелось поцеловать тебя в затылочек. Ты позволишь?

А про погоду пиши, слышишь? Антончик, ты ведь меня помнишь хорошо? Я боюсь, что ты найдешь меня постаревшей. Ничего, у тебя помолодею живо. И ты тоже со мной помолодеешь, вот увидишь. А там только месяц разлуки.

Целую тебя крепко, мой необыкновенный, обаятельный муж. Кланяйся солнцу и цветущим миндалям и айве. Целую тысячи раз, душу в объятиях.

Твоя собака

433. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7 февр.[1902 г. Ялта]

Здравствуй, пупсик! Сегодня дрянная погода, снег чуть не по колена. Но ты скоро приедешь, значит, все хорошо, все великолепно. В Севастополе с вокзала поезжай прямо на почтовый двор, садись в экипаж, окутайся -- и валяй. Или, быть может, ты выедешь из Симферополя? Это новее для тебя и, кажется, ближе, да и раньше домой попадешь. Маша объяснит тебе.

Т., вероятно, не выживет; сегодня Альтшуллер говорил по телефону, что сердце у старика работает плохо.

Какое это уныние -- смотреть в окна! Не погода, а гадость.

Сегодня письма от тебя нет. Видишь, а я пишу. Зн писал. Кажется, они поживают складно теперь. Володе хочется заняться переводами, чтоб иметь свои гроши, и просит похлопотать, чтоб помещать переводы где-ниб. в газете. Я поговорю с Сытиным и с "Курьером". Как ты думаешь? Володя так славно пишет.

Эля мудрит. Пишет мне, что поехала за границу, с тем, чтоб расстаться с Володей. Но поняла, что этого нельзя, что стыдно копаться только в своей душе и что она Володю не бросит. Пишет, что Володя очень ласков, ухаживает за ней, готовит ей чай, варит яйца, когда она приходит из мастерской. Гуляют вместе, сидят в галереях, слушают Вагнера.

Д. Карл и Лева теперь в Харбине, д. Саша в Лао-Яне, уже близко к огню.

Ходила сегодня по улицам, солнечно, тепло, на улице толпа, все радуется весне и солнцу.

Обедала у мамы, и очень вкусно, посидела потом дома и играла "Одиноких" в последний раз1. Самарова, бедная, была совсем без голоса и еле тянула. Андреева ничего себе, здорова.

Был в уборной Мейерхольд. В восторге от "Вишневого сада", говорит, что это лучшая твоя пьеса2. Была Мунт; она не то невеста, не то живет с гражд. инженером и говорит, что он ее не отпускает ни на час от себя, до того ревнив. Во как!

Дуся моя, начал ты что-нибудь пописывать или баклуши бьешь? Отчего молчишь на эту тему? Что ты делаешь целый день? Бываешь ли в саду? А как ты часто был в городе за это время! Видел ли Средина? А Голоушева уже уехала от Алексина -- правда?

Целую тебя, моего милого, тоже 26 раз. Как хорошо будет встретиться опять!

Обнимаю тебя.

Твоя Оля

974. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 марта [1904 г. Ялта]

Собака милая, сегодня наконец пришло письмо, но в каком жалком виде! Оно написано такими гнусными чернилами, что склеилось, и когда я хотел отделить одну от другой внутренние страницы, то послышался треск, и письмо разорвалось, целые строки приклеились к другой странице и оторвались. Я уж не знаю, чем объяснить такую гадость.

Теперь вы на новой квартире, я уже поздравлял; теперь еще раз поздравляю, кланяюсь, шлю тысячу приветов. Хожу в новых сапогах. Завтра здесь играет Орленев в "Искуплении", я, вероятно, пойду, если не будет дождя. А дождь то и дело, холодище, грязь, на горах снег. Надоел я тебе описаниями погоды, но что делать, голубчик, кроме тебя мне некому пожаловаться.

Ты еще не писала мне, как у вас на новой квартире, хорошо ли, просторно ли.

Твоя свинья с поросятами на спине кланяется тебе. Шнап здравствует; вчера он обожрался сырым мясом (в кухне накормила бабушка), заболел, рвал и проч.; теперь ничего. Мышей у нас нет.

Дусик мой родной, собака, будь покойна, будь здорова, не хандри, пиши мне чаще, чем раз в неделю. Кто знает, быть может, ты меня еще не разлюбила. Как бы ни было, я целую тебя миллион раз и щиплю.

Твой А.

975. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое марта вечер [1904 г. Москва]

Антонка, дуся моя, ты мне прислал такое взволнованное письмо! Я виновата? Виновата, что не телеграфировала? Но, повторяю -- болезнь была пустяшная и не о чем было телеграфировать. Писала же я через день, хотя коротко, сухо, но писала.

Какой ты дуся, что прислал телеграмму в день, даже накануне нашего переезда.

Ты пишешь о Царицыне. Родной мой, я всей душой за Царицыно, и если бы было возможно -- сейчас же купила бы. Завтра съезжу к хозяйке и поговорю по душам. Съезжу еще к одной даме, у кот. там же была дача, где она жила 15 лет. Тогда хочешь -- купим? И заживем там.

Ты все беспокоишься о Лулу? Вчера я получила телеграмму с ее адресом: угол Петропавловской и Ушакова пер., кв. Бровциной. Больше я ничего не знаю. Про Ялту я ей советовала и говорила, но она почему-то ненавидит Ялту и слышать о ней не хотела.

В Петербург я поеду, верно, в среду или четверг на Страстной. Адрес: Мойка, 61, как и раньше. Алексеевы и Вишневский тоже там будут.

У нас стало холодно, хотя очень солнечно. Вчера после "Вишневого сада" я ездила с женой Нестора Котляревского в мастерскую, где Маша пишет. Там устраивали вечеринку. Был Бальмонт, Поляков, издатель "Грифа" Соколов, Гончаровы1, Ульянов и еще какие-то. Я все время болтала с Митей Гончаровым, ему хочется поступить в наш театр. Было вяло.

На последней лекции Бальмонта один студент выругался вслух и вышел, -- так ему противно было слушать разглагольствования о том, о чем не надо говорить.

У нас объявился жилец: великолепный дымчатый кот, крупный, ночевал, ловит мышей всю ночь и мурлычет сладострастно. Чудесное создание.

А знаешь -- Инночка невеста.

Вчера смотрела "Вишневый сад" Ермолова, Федотов, который в восторге от пьесы и игру хвалит. У Ермоловой в последнем акте были мокрые глаза, и аплодировала она усердно.

Москвин умоляет, нельзя ли ему вставить фразу в 4-м акте. Когда он давит картонку, Яша говорит: "22 несчастия", и Москвину очень хочется сказать: "Что же, это со всяким может случиться". Он ее как-то случайно сказал, и публика приняла. Разрешишь? Он теперь горд -- у него сын. Когда же у нас с тобой родится?!

Ты хочешь на войну? А меня куда ты денешь? Лучше поживи со мной, оставь войну, а? Поудим рыбку лучше. Завтра Маша уезжает. Будет с тобой. Целую и обнимаю и крещу тебя, мой дорогой, милый.

Твоя Оля

976**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое марта [1904 г. Москва]

Вот я и одна осталась, дусик мой! Устала сейчас сильно.

Когда провожала Машу, то заехала к Езучевской, поговорить относительно Царицына.

Она очень славная старушка, уютно у них -- молоденький сын-художник пишет, тут же его молоденькая жена вышивает на пяльцах, оба как дети. Приняли меня, конечно, торжественно. Она говорит, что в Царицыне действительно сыро, но у них на горе, как в бане, по ее выражению. За дом она хочет 11000 р., говорит, что стоил он им 18 000 р. Но загвоздка вот в чем. Аренды осталось лет 12, 13, но с правом возобновления, только вместо 36 р. надо будет платить 39. Это, конечно, надо все заранее хорошенько узнать. Предлагает снять дом на лето и пожить и убедиться, что сырости нет. Как ты думаешь? Я все-таки рада, что побывала у нее. Она с такой любовью вспоминает свою жизнь в этом доме, рассказывала, как они строили, как сажали сад, цветов у них масса всегда была, и огород. Профессор был любитель всего этого. Ну, вот, напиши, что ты думаешь.

Сегодня репетировали "Вишневый сад" с дебютантами: Дуняша -- Адурская, Яша -- Андреев1, Аня -- Косминская, Трофимов -- актер Николаев, желающий поступить к нам, очень приличный, молодой, но с акцентом, но, кажется, очень понимающий и толковый2. Его почти что взяли. Дуняша приятная, хорошенькая, с огоньком. Андреев мог бы быть хорош, если бы не его забитость, непривычка к сцене. Аня очень мила во 2-м и 3-м актах, а в 1-м тяжела еще и драматична. Аня только на всякий случай готовится. Халютина в ожидании младенца, уже на половине.

Сегодня кончили у нас электричество в квартире, теперь будем наводить чистоту. Обедали у меня Лёля с женихом и с теткой. Мама моя лежит с ангиной, и я не могла попасть к ней сегодня.

Сыграли последний раз "Дядю Ваню". Приятно было. Еще два "Садика", и крышка московскому сезону.

Антонка, я хочу тебя видеть, хочу говорить с тобой, глядеть на тебя, чувствовать близко твою красивую большую душу. Ты смеешься над моими словами?

Яворская подвизается в Москве и приводит всех в ужас своей особой, но, кажется, полно у нее3.

У нас новые кровати, приезжай, теперь хорошо будет спать.

Целую тебя и обнимаю. Не сердись на меня и не говори мне обидных слов, что ты для меня ничто, или что-то в этом роде.

Твоя Оля

977. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

18 марта 1904 [Ялта]

Собачка моя гладенькая, сообщи немедля, когда, т.е. в какой день, ты выезжаешь в Петербург, а также куда мне писать в Петербург в первые дни после твоего отъезда. Ведь ты не пришлешь мне телеграммы. Всем родственникам всегда рассылаешь телеграммы, а для мужа законного и двугривенного жалко. Мало я тебя бил.

Островский -- это не родственник, а сын моего учителя математики в гимназии1. Он как-то взял у меня взаймы 15 руб. и конечно не отдал и с той поры появлялся ко мне всюду, даже в Перми приходил, но я его не принимал; выдает себя за актера.

Видел я Орленева в "Искуплении" Ибсена. И пьеса дрянная, и игра неважная, вроде как бы жульническая. Сегодня получил от Ивана письмо насчет Царицына; ему нравится.

У вас тепло, а у нас холод, ветер лютый. Кровати не покупай, погоди, купим вместе, когда приеду.

О твоей Лулу ни слуху ни духу. Скажи Немировичу, что звук во II и IV актах "Вишн. с." должен быть короче, гораздо короче и чувствоваться совсем издалека2. Что за мелочность, не могут никак поладить с пустяком, со звуком, хотя о нем говорится в пьесе так ясно.

А что слышно про дядю Сашу? Его адрес: "Манчжурская армия", или "В Манчжурскую армию", затем название полка и чина. Можно посылать без марки.

Что же ты, собака, не скучаешь по мне? Ведь это свинство. Ну, благословляю тебя, целую и обнимаю. Христос с тобой.

Твой А.

Сапоги хороши, только почему-то левый тесноват, и оба стучат при ходьбе, так что в них не чувствуешь себя интеллигентным человеком. Но вид у них красивый.

В театр ходил в сюртуке.

978**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое марта вечер [1904 г. Москва]

Дорогой мой, сегодня заходил Саша Средин и не застал меня, оставил записку относительно Царицына. Художник Мартынов (отец жены Львова) отлично знает эту дачу, т.к. в продолжение 10 лет проводил там воскресенья. Он теперь в Ялте, и самое лучшее, если бы ты с ним поговорил. Леонид Средин может привезти к тебе Мартынова, и ты расспросишь обо всем. Правда, это хорошо? Все говорят, что на этой даче не сыро, а Царицыно вообще сыро. Напиши Леониду, чтоб он привез Мартынова. Мартынов, говорят, славное существо, и уж, конечно, не соврет.

Сыграли сегодня "Вишневый сад" с двумя дебютантками -- Даурской -- Дуняша и Косминской -- Аня1. Лилина вдруг опять захворала, и хорошо, что Косминская хоть немного была готова. Она молодцом играла, крепко, не смутилась, была очень мила, только в первом акте была немного тяжела. Теперь "Вишневый сад" идет гораздо стройнее, мягче -- отзыв всех. Адурская очень понравилась. Принимали сегодня хорошо.

После спектакля пил у меня чай Сулержицкий. Он какой-то утомленный, измотанный, и от безделья и от вечного надзора, хочет все в деревню. Славный он.

Мама моя схватила ужаснейшую ангину, сильный жар, мучается, бедная, еле говорит, ничего не может есть. Лечит Гриневский.

Дусик, я соскучилась по Вас. Какой Вы? Все такой же? Чем Вы занимаетесь? Отчего умалчиваете? Прочтите о "Нелепой секте". Не желаете ли поступить в оную?

Скажи Маше, что был коровинский управляющий и взял только за три дня.

Вся труппа уезжает в субботу в Петербург, почти вся2.

А я все забываю переслать твои портреты3. Прости. Я купила тебе игрушку, пришлю с Костей. Получил ли ты штиблеты и япончика?

Завтра кончаем моск. сезон. Пора вздохнуть. Я играю 9 вечеров подряд.

До завтра, дорогой мой.

Какова погода? Каково самочувствие? Что в саду делается? Будь весел, родной мой. Скоро уж увидимся. Целую и обнимаю.

Оля

979. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19 март [1904 г. Ялта]

Милая жена моя, дрянь, собака, отчего нет писем? Ты написала мне карандашом письмо, и с той поры ни одного письма, и я не знаю, жива ты, или не жива, или вышла замуж за другого. Так хорошие жены не делают даже с плохими мужьями, а ты меня мучаешь своим молчанием, я не знаю, что мне делать, хоть в Москву ехать.

Сегодня неожиданно явились ко мне Сытин и священник Петров. А погода скверная, холодная, пасмурная; они приехали "подышать" теплым воздухом, погреться -- и не снимают своих шуб.

Приехала О. М. Соловьева, сидела два часа, молола черт знает что, помешала писать это письмо. Пошла она вниз пить чай, слышится ее голосок.

Штиблеты получил, Лулу прислала. Очень хорошие, спасибо, моя радость. А японец -- дурного тона, безвкусица страшная. Теперь я щеголяю в новых сапогах, радуюсь, что мне Бог дал такую жену.

Обнимаю тебя, целую, благословляю. Боюсь, что ты не сообщишь мне о дне, когда выедешь в Петербург. Сообщи также адрес, куда посылать тебе первые письма (т.е. те, которые я буду писать тебе до получения твоего адреса).

От Лулу никаких известий. Ну, Господь с тобой, моя милая половинка.

Твой А.

980**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое марта утро [1904 г. Москва]

С добрым утром, дорогой мой! Проснулась в своей солнечной комнате, умылась и села писать тебе.

Отчего это мои письма склеиваются?! Не понимаю.

Вчера кончили сезон. Публика, по обыкновению, орала, галдела. Андреевой после каждого акта подавали корзины с цветами на прощание. От нас, товарищей, подали огромную белую корзину -- очень красиво. Лилиной была корзина. Одна твоя жена была без цветов, подали только пучок роз и нарциссов с надписью: "Из Красного стана, Моск. губ.". Не понимаю. Меня очень тронуло. И еще пучочек получила. Выходила на сцену почти вся труппа, но многих не было, и вообще прощание было не такое симпатичное, как раньше, многих не было.

Никуда не ездили после спектакля. Видно, что Влад. Ивановича нет здесь. Играли Лилина, Халютина.

В квартире у нас будет хорошо. Придут полотеры завтра, вычистят все, повешу на окна драпировочки и будет славно. От электричества светло у нас по вечерам, чудесно. Квартира просторная. Один ватер у нас живой, не умолкая действует и день и ночь сам по себе. Чудно.

Вчера я обедала у мамы, была у нее два раза на день и сидела. Ей лучше, легче говорить и жар спал.

Д. Карл писал с Енисея, письмо пришло на 15-е сутки. От д. Саши ни слуху ни духу. Каждое утро беру газеты и немножко жутко.

Да, почему-то вчера Желябужский просил очень усиленно кланяться тебе, благо вспомнила.

Миролюбов заходил в уборную, едет в Ялту. Пиши мне скорее относительно Царицына, я хоть письменно из Петербурга буду переговариваться с Езучевской.

Жду от Маши письма.

Как доехали мои конфеты? Не вытекли? Ты кушаешь? У Albert'a очень вкусные.

В среду я уезжаю, начинаю готовиться. Вчера написал мне Влад. Ив., которого я просила зайти к Мухину на Мойку, что мой веселый номер уже перехвачен Раевской. Это ужасно меня огорчает. Я так радовалась.

Сегодня еду обедать к мамане.

Целую и обнимаю тебя.

Твоя Оля

981. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

[20 марта 1904 г. Ялта]

Милая моя дуся, собака, ты еще не уехала, стало быть, получишь мое письмо. Скажи Москвину, что новые слова он может вставить, и я их сам вставлю, когда буду читать корректуру. Даю ему полнейшую carte blanche1.

Маша приехала. Говорит, что за дачу в Царицыне хотят 11 тыс. Ну, это дорого. В Царицыне тем хорошо, что близко от станции, можно пешком ходить -- это главное. А нет ли там других дач? Или около Бутова, или Подольска? Только непременно около станций. Тебе, дуся, некогда, ты уезжаешь, мне бы самому следовало заняться дачным вопросом и помочь тебе, но обстоятельства сложились преглупо, раньше мая не попаду в Москву.

Идет снег. Холодно.

Теперь буду писать на Мойку 61. Буду писать так: Чеховой-Книппер.

Поклонись Марии Петровне, скажи, что я целую ей ручку. За Мунт я рад, но инженера, у которого роман с нею, мне до боли жаль2. У Мейерхольда конечно чахотки нет, как я и говорил.

Ну, супружница, позволь похлопать тебя по спине и пониже, крепко поцеловать и обнять. Скажи Москвину, что я ему завидую; теперь бы за ребеночка я десять тысяч рублей дал3. Мне очень скучно без живого утешения. Ну, да ты постараешься, я на тебя надеюсь.

Твой А.

982*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое марта утро [1904 г. Москва]

Опять солнце, опять тепло, родной мой! Как мне хочется с тобой погреться на солнце! Большая муха жужжит на окне. Большой кот сидит на кресле и мурлычет. Большой красный левкой цветет зонтиком. А мне приятно, что я совсем одна в квартире, надолго ли это могло бы мне быть приятным -- не знаю.

У меня болят зубы.

Сегодня буду ездить по знакомым. Поеду к Шлиппе, к Якунчи-ковой.

Костя не приехал сейчас утром -- не понимаю. И не пишет ничего. И от Лулу ничего не знаю. Жду от Маши письма, ведь она ее и Леву видела в Севастополе.

Неужели погода все еще скверная? Неужели ты не сидишь ни на балконе, ни в саду?

Начал ли ты работать, писать? Ничего мне не пишешь о себе, и я все только стараюсь читать между строк.

Вчера обедала у мамани, были Соколовы, Алексеевы, Надежда Ивановна, была бывшая Оленина с Севастьяновым1 и подруга армянина с белыми зубами2. Был вкусный обед, сегодня поеду обедать к Алексеевым, повезу Митю Гончарова, кот. хочет поступать к нам в театр. После обеда Бальмонт будет читать свой перевод Метерлинка.

Завтра, если успею, съезжу еще раз в Царицыно. Хочется.

Не снять ли дом на лето с условием -- если купим, чтоб эти деньги пошли в уплату? Как ты думаешь? Постарайся увидеться с художн. Мартыновым и расспроси обо всем. Надежда Ив. бывала на этой даче и играла в карты на террасе по вечерам.

Посылаю тебе письмо и вложенные стихи, принес рассыльный. Читай и чувствуй.

Не оставляй меня своими письмами в Питере. Пиши, умоляю. Вся труппа почти уехала уже вчера, и школа тоже3. Ну, до завтра, дорогой мой, целую и обнимаю тебя нежно, много раз, целую твои глаза, мой нежный, мой дорогой.

Твоя Оля

983*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое марта вечер [1904 г. Москва]

Опять я пишу тебе, милый мой. Весь день я катала. Завтракала у Шлиппе, потом поехала к Галяшкиным, где мне было очень приятно, дурили и смеялись, как в былые дни. Во всех домах положительно разговаривают словами Епиходова и Пищика. Вчера у Алексеевых вся молодежь так и сыпет. Потом я поехала к маме все с той же Соней Шлиппе. У мамы застала Костю, кот. все-таки приехал с пассажирск. поездом. Он ничего себе, веселый, завтра едет на юг, с ним-то и отправлю письмо. Лулу боится Ялты, боится жить в наемных комнатах, боится заразы, вот отчего она предпочла Севастополь. А у меня явилась мысль -- нельзя ли Лулу с детками на весну и лето устроить в гурзуфском домике. Ведь он стоит пустой, а если живет учитель, то я ему могу написать вежливое письмо, если ты позволишь и если вообще ничего не будешь иметь против того, чтоб детки жили в Гурзуфе.

Ведь Маша всегда может ездить туда и жить там. Милый Антончик, устроимо это, как ты думаешь?

Я ведь не поступаю нетактично? Ведь домик стоит никому ненужный, правда? Ты поговори с Костей, он, наверное, приедет к тебе.

Возила Митю Гончарова к Алексееву, обедали там. Мария Петр, лежит, не выходила, опять нерв болит. Бальмонт не приехал1. Сидели, беседовали, и Митя, кажется, очень доволен остался.

Маня Смирнова все пишет мне трогательные письма; еще какая-то девица пишет излияния, дам тебе почитать.

Весь вечер сидела у мамы, говорили, спорили на тему о браке. Ты смеешься?

Завтра все-таки скатаю в Царицыно с Лелей и с ее женихом.

Ах, дусик, как мне хочется быть с тобой, очистить свою душу, хочется, чтоб было мягко на душе, хочется прижаться к твоему плечу, помолчать, пофилософствовать. Я ничего не понимаю в жизни. Хочется как-то душу освежить, очистить, хочется все в новой окраске увидеть, в лучшей; хочется, чтоб ты был около меня. Ты меня не разлюбил? Какая смешная и непонятная жизнь! Целую и обнимаю тебя крепко, мой дорогой.

Твоя Оля

984*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

23-ье марта вечер [1904 г. Москва]

Очевидно, мои письма пропадают, дорогой мой. Ты все жалуешься, что не получаешь, а, между тем, я писала тебе за время моей болезни если не каждый день, то непременно через день. Писала, правда, скверно, сухо, отвратительно, и писать не хотелось -- нездоровилось. Когда наконец мы будем жить в Царицыне, чтоб письма не шли по 4 суток! Когда?

А вчера я опять была в Царицыне. Журчит в оврагах весенняя вода, прыгают и попискивают славные пичужки, видна из-под снега травка, воздух чудный, солнышко пригревает... Я мечтала. Чувствуешь, о чем?

Сегодня уехала Хотяинцева и через М. Г. Средину велела сказать, что она часто живала на этой даче и никакой сырости не чувствовалось. Завтра поеду к Бодло, кот. там жили летом.

Вчера, когда мы шли обратно на станцию, с нами шел попик и заговорил. Он из этой церкви, кот. рядом с дачей, живет уже 7 лет и очень хвалит дом, говорит, что действительно на той стороне пруда сыро и низко, а что "у нас" сухо. Я спрашивала, делается ли по вечерам балкон, дерево сырыми, он говорит, что нет.

Умоляю, устрой, чтоб увидеться с худ. Мартыновым, и расспроси его. Ты сделаешь это?

А как бы там было славно. Верхняя большая комната с балконом была бы твоим кабинетом, другая, солнечная -- наша спальня, малюсенькая с балкончиком -- моим кабинетиком. Ты согласен? Хоть помечтаем, право! Оранжерейка топлена, так славно из нее потянуло тепличным воздухом! Леля с женихом пришли в восторг от дачи. Я с ними ездила. Проводила Костю и с следущ. поездом двинули. Надо только хорошенько узнать в уделах о правах возобновления аренды, все надо хорошенько узнать. А когда там сирень кругом зацветет! Мы будем с тобой влюбленные. Ой, как захотелось настроений весны, счастья, запаха земли, молодой листвы!

Я завтра не выеду в Питер, болит зуб, морят нерв, лечат. Целые дни треплюсь, обшиваюсь.

В квартире стало уютнее -- повесили некоторые драпировки, вычистили и натерли полы, повесили картины. Глупая Аннушка покупала икону у ходячего торговца, пришедшего на дом, и сдуру дала ему разменять 5 р., а он и скрылся и оставил ей узел с дешевыми иконами. Как это тебе нравится?

Вчера вечером я была у Ольги Мих., сегодня у Срединой. Саша в деревне. Ничего, поболтала с ней, и приятно было, право. Детки у нее милые.

Мечтай посильнее о Царицыне. А уж одна дама говорит, что я тебя уморить хочу, поселяя тебя там. Точно это я покупаю. Ой, люди!

Милый, я соскучилась по тебе, я люблю тебя. Ты не веришь, улыбаешься? Верь. Целую и обнимаю и крещу и улыбаюсь тебе.

Твоя Оля

985. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

24 марта [1904 г. Ялта]

Жена моя великолепная, Христос воскрес! Целую тебя, обнимаю и желаю страстно, горячо желаю, чтобы моей Оле жилось хорошо, весело и богато. Я не писал тебе уже дня три и очень соскучился.

Сегодня получил письмо от Львова, пишет насчет царицынской дачи, хвалит очень и советует то же самое, что и ты, т.е. поговорить с его тестем Мартыновым. Непременно повидаюсь с Мартыновым, а ты пока спишись с Езучевской, напиши, что дом уже стар, нужно произвести много всяких поправок, нужно делать ватер, скоро уже кончится аренда и проч. и проч., а потому если она возьмет с нас 8 тысяч, то это будет совсем справедливо; напиши ей кстати же, что в Царицыне продаются и другие дачи, вообще проявляется склонность к продаже дач, а не к покупке. Если она согласится, то тотчас же я переведу ей часть денег, а часть заплатит Вишневский.

Как я рад, что Халютина забеременела, и как жаль, что этого не может случиться с другими исполнителями, например с Александровым или Леонидовым. И как жаль, что Муратова не замужем!

Фотографий, о которых ты пишешь, я еще не получил1. Маша хвалит их. Сегодня приходил ко мне Орленев, отдал сто рублей долгу. Не пьет, мечтает о собственном театре, который устраивает в Петербурге, едет на гастроли за границу и в Америку2. Сегодня вечером будет у меня Л. Андреев. Видишь, сколько знаменитостей! Орленев носит в кармане портрет Станиславского, клянется, что мечтает поступить в Художеств. театр; я советую ему поступить к Вам, он был бы у вас кстати, как и Комиссаржевская3.

Холодновато. Шнап заболел, но теперь опять здоров; целые дни на дворе, вечером спит у меня на кресле, ночью -- у матери в комнате. Ходит с Арсением на базар.

Если получу от дяди Саши хоть одну строчку, то буду телеграфировать. Мне кажется, что он жив, здоров и благополучен, но в постоянном движении, которое мешает ему и спать, и письма писать.

Ну, Господь с тобой, женушка, целую тебя еще раз, ручки твои жму и целую, обнимаю тебя сто раз.

Твой А.

Скажи актрисе, играющей горничную Дуняшу, чтобы она прочла "Вишнев. сад" в издании "Знания"4 или в корректуре; там она увидит, где нужно пудриться5, и проч. и проч. Пусть прочтет непременно, в ваших тетрадях все перепутано и измазано.

986*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое марта ночь [1904 г. Москва]

Уже очень поздно, дорогой мой. Напрасно я ждала сегодня письма от Маши. А как она обещала немедленно написать мне. Я собираюсь, укладываюсь, все как-то нескладно, денег рассорила адски много, надо завтра занять у бабушки, вышлю из Питера. Писать не о чем. Да, была сегодня у Бодло, кот. жили несколько лет в доме Езучевских и ужасно хвалят. Относительно сырости говорят, что сыро внизу у плотины, а на горе всегда сухо, и с восторгом говорят о доме. Ну вот тебе. А с Мартыновым увидишься? Постарайся.

Мылась сейчас в ванне, вымыла волосы жидким дегтярным мылом, и великолепно. Тебе надо этим вымыть.

Не знаю, уеду ли завтра. Так нелепо, что завтра праздник.

Моталась. По два раза хожу к дантистке, спешно морят нервы в 3-х зубах. Больно, и все нервы дрожат. Болела голова, но портниха дала твой порошок и прошло. Была у Зин. Морозовой. Она приняла страшно любезно, искренно была рада, много болтали. Велела тебе кланяться. Ей место нашего будущего дома очень нравится.

Завтра, если успею, съезжу к Езучевской поговорить об удельной аренде.

Если отдаст за 10 000 р., покупать или нет?

Я очень по тебе соскучилась. Пиши мне о Царицыне, умоляю. Или бросить мечты? Я хочу только, чтоб тебе было хорошо. Ты мой единственный.

Сегодня обедала с мамой вдвоем в "Эрмитаже".

Мне грустно и одиноко.

Будь здоров, целую тебя нежно много раз.

Мне хочется взять твою голову и тихо, нежно целовать, смотреть в твои лучистые глаза.

Ты на меня сердишься, я это чувствую.

Оля

987. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

25 м. [1904 г. Ялта]

Здравствуй, моя радость! Сегодня от тебя нет письма, но я не сержусь, не волнуюсь, знаю, что ты собираешься в Петербург. Нового ничего нет. Опять приходил сегодня Орленев, просил написать для него 3-актную пьесу для заграничных поездок, для пяти актеров; я обещал, но с условием, что этой пьесы, кроме орленевской труппы, никто другой играть не будет. Вчера вечером был Леонид Андреев, ворчал на Художеств. театр, на "Юлия Цезаря" и проч.; была и его похудевшая, постаревшая жена. Скучновато.

Сегодня тихо, но холодно.

Обнимаю тебя, роднуля, и целую, Господь с тобой. Не изменяй мне, не забывай.

Твой А.

988. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[26 марта 1904 г. Петербург]

Приехала Петербург благополучно. Здорова. Целую. Пиши.

989. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[26 марта 1904 г. Ялта]

Хр. воскресе. Поздравляю Алексеевых, Немировича, Вишневского, Качалова, желаю всем здоровья, тебя целую. Антонио

990**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое марта вечер [1904 г. Петербург]

Итак -- я в Питере, милый мой! Чувствую себя бодро, хотя и подустала сейчас.

Ночь в вагоне спала плохо -- было холодно, и дама-соседка пахла очень духами, и подушки были жесткие, а свои лень было развязывать. Дама меня уморила разговорами. Когда утром проводник собирал белье постельное, у нее пропала кофточка, в кот. она спала. Перерыли все купе, проводник был сконфужен и растерян и спросил, нет ли этой кофточки на ней. Она подняла юбку, и -- о ужас -- кофта там. Барыня вся в бриллиантах, шуршащая, жена прокурора, кажется, полька, и с душком.

Стою я опять у Мухина, окнами на Мойку. Номер хуже, чем в прошлом году, но по крайней мере светлый. Перебывали у меня и К. С., и Вл. Ив., и Вишневский, и Качаловы, и Раевская -- все стоят здесь. Мария Петр. опять так же больна нервно и пока не едет. Жалко мне ее, беднягу.

После визитеров я вся умылась, меняла белье и легла отдохнуть. Потом обедала у Кюба с Конст. Серг., Немировичами и Вишневским, Стахович посидел. Все спрашивают о тебе, шлют поклоны глубочайшие. Бар. Вульф прислал мне уже торт к приезду. После обеда пошла давать тебе телеграмму, а затем в театр, повидать всех и вместе с тем и репетицию "Цезаря". Влад. Ив. орудует вовсю. 1-го апреля играем "Вишневый сад"1. Я радуюсь. Мне хочется играть и работать.

Здесь теплее, чем в Москве, и вообще я улыбалась, когда ехала по Невскому с вокзала. Извозчики чудесные, мостовые великолепные, народу на улицах много.

Так тебе ребеночка хочется?2 Дусик, и мне хочется. Я постараюсь, даю тебе слово.

Горький сказал Немировичу, что они сходятся с Марией Федоровной совсем. Что из этого выйдет! Как мне до боли жаль Екат. Павл.!

Ну, золото мое, покойной ночи. Устала, спать хочу. Все говорят, что я сильно похудела.

А приятно в Петербурге. Мне нравится. Нравится жить в номере. Целую тебя, дорогой мой, целую нежно и шепчу тебе тепленькие словечки на ухо.

Будь здоров и весел.

Твоя лошадка

991. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

26 март [1904 г. Ялта]

Здравствуй, кринолинчик мой, бабуся моя славная! Вчера, и ночью, и сегодня у меня расстройство желудка, бегаю то и дело, и обиднее всего, что все это творится без всякой видимой причины, так как кроме супа и мяса я ничего не ем... Это действует, очевидно, ялтинский климат.

Какая ты странная, дуся моя. Конечно, дача в Гурзуфе мне не нужна, я отдал бы ее кому угодно, но мыслимо ли там жить целой семье да еще с больным ребенком? Нужна каждый день провизия, нужен ватер, нужна мебель, а главное -- каждый день, каждый час надо иметь наготове хорошего доктора. А есть ли что-нибудь подобное или подходящее в Гурзуфе? Луизе Юлиевне надо жить непременно в Ялте, на хорошей квартире, с канализацией, с садиком, с террасой, с хорошей мебелью. В Ялте она не хочет жить, но не потому (как ты пишешь), что боится заразы; она боится не заразы, а родственников... Для тебя, впрочем, это непонятно и неясно, и тебе не втолкуешь. Но еще раз скажу: Лулу должна жить в Ялте, а если не в Ялте, то в Севастополе; без врача, который может понадобиться каждую минуту, оставлять мальчугана нельзя, пойми это, пойми!

Хорошо, можно и так: нанять теперь дачу, а если понравится, то осенью или зимой купить, на условиях, тобою в письме изложенных, т.е. с вычетом арендных денег из платы за имение. Мартынов, надо полагать, будет у меня, я поговорю с ним обстоятельно.

Сегодня слышал, будто ты разводишься со мной. Правда это? Кто же тебя колотить будет? С кем же ты будешь летом спать? Ой, подумай сначала!

Я работаю, но не совсем удачно. Мешает война, а в последние дни -- расстройство кишечника. Все кажется, будто по случаю войны никто читать не станет.

Ну, собачка, глажу тебя и дергаю за хвостик. Веди себя хорошо, пиши мужу почаще. Обнимаю зюзю мою.

А.

Дача в Гурзуфе теперь пуста, учителя1 нет, насколько мне известно. Но есть там мокрицы и сколопендры.

992. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое марта день [1904 г. Петербург]

Получила твою телеграмму, дорогой мой. Спасибо, милый, нежный мой. Пасмурно, сыро, ветер, мне как-то тоскливо. Констан. Серг. подарил мне твой портрет на фарфоре; ты в pince-nez и похож на француза. Я не люблю этой карточки, но все же приятно.

Сижу весь день дома, после 6-ти идем обедать к Чюминой. Ты доволен? Когда я вспоминаю твое лицо при имени Чюминой, то мне делается ужасно смешно. Ни один человек в мире не может меня так рассмешить, как ты, неудержимо. Была сегодня Лидия Андр. Кох, в голубой кофточке, сидела долго. Была Бутова, Качалова, Москвин, Адашев, К. С., Вл. Ив., Вишневский. Дарим друг другу безделушки по 20 к. Мария Петр. не приехала, Лужский тоже.

Вчера я бегала почти целый день по городу. Вечером закупала с Вишн. закуску на вечер, чтоб разговеться. К. С., конечно, как и всегда, делается "легким" в Питере. Обедал вчера у Котляревской и только в первом часу прибыл. А мы решили собраться у него, т.к. у него большая сборная комната. Купили кулич, пасху, фаршир. утку, ветчины, сыр и славненько поужинали. Собрались наши жильцы: Раевская, Бутова, Григорьева, Калитович (ученица) и только 2 мужчин: К. С. и Ал. Леон.! Заезжали звать Вл. Ив. с супругой, но последняя отказалась. Они живут у Василия Ив. Квартира кокотки! Я рассмеялась, когда вошла. Черт знает что такое. Гадость. Я бы задохнулась в такой квартире.

Все говорят о М. Ф. и о Горьком. Надоело даже. А у секретаря Желябужского растрата. Слыхал? Бедный генерал, все на него посыпалось.

Показалось солнышко. А в Ялте оно светит? Мне скучно без тебя, дусик.

А как насчет Царицына? Напиши, родной мой. Мне так мечтается об этом домике.

Что-то завтра будет с "Юлием Цезарем"! Телеграфирую тебе. Будь здоров, дорогой мой, будь весел и думай о нашей встрече. Ты здоров?

Целую тебя, милый. Ты сердишься на меня? Я это поняла из того, что ты писал Стаховичу, будто собираешься на войну1. Что сие значит? Обнимаю и целую

Твоя лошадка

993. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

29 марта [1904 г. Ялта]

Милая моя собачка, я уже поздравлял тебя с праздником, теперь только шлю тебе привет и тьму поцелуев. Вчера приехал Конст. Леон, с женой, теперь он сидит внизу и пьет чай. Оба здоровы, настроение хорошее; про мальчика говорят, что он чувствует себя сносно. Теперь стало ясно, что Лулу уезжает на лето в Евпаторию, потом зиму будет жить в Ялте. Кстати сказать, Ялта ей нравится, даже очень. В Евпатории, мне кажется, будет недурно, только не надо приглашать новых и все новых докторов. Завтра К. Л. и Лулу уезжают в Севастополь.

Был Мартынов; человек живой, но, по-видимому, художник бездарный. Царицыно он посещал в течение 15 лет, но только зимою; говорит, что дача сухая, туманов не бывает, что там чувствовалось хорошо.

Ты пишешь, что я на тебя сержусь. За что, родная? Ты должна на меня сердиться, а не я на тебя. Бог с тобой, дуся.

Лулу и К. Л. были на "Вишневом саду" в марте; оба говорят, что Станиславский в IV акте играет отвратительно, что он тянет мучительно. Как это ужасно! Акт, который должен продолжаться 12 минут maximum, y вас идет 40 минут. Одно могу сказать: сгубил мне пьесу Станиславский. Ну, да Бог с ним.

У нас целый день гости, даже гурзуфский учитель здесь. Фотографии получил1, спасибо тебе, дусик мой ласковый. Если в Петербурге ты живешь весело, в свое удовольствие, то я очень рад и счастлив; если же хандришь, то это свинство. Гуляй, не обращай внимания на рецензии, если только они неласковы, и думай о лете.

Софья Петровна говорит, что у Екат. Павл. кровохарканья и т.п., одним словом, чахотка.

Вчера был у меня Михайловский, говорил, что едет на Д. Восток очень скоро. Он одет франтом, очень мил.

У нас настоящая весна, но все-таки прохладно.

Пиши мне, комарик мой, мне ведь скучно без тебя, ты это знаешь очень хорошо. Целую тебя и крепко обнимаю.

Твой А.

Получил из Казани длинное письмо от какого-то студента; умоляет о чем-то, клянется, что в Казани шел "Вишневый сад" великолепно -- и благодарит.

994*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое марта вечер [1904 г. Петербург]

Дорогой мой, я сижу совершенно одна, а в театре первое представление. Я волнуюсь. Дело в том, что я немного простудилась и сижу дома, т.к. через два дня играть Раневскую. Голова скверная, насморк, в горле не совсем ладно. От гнилой погоды, вероятно.

Сейчас получила твое ласковое письмо, первое в Петербурге, я ждала его с нетерпением. И как оно пришло кстати, как раз когда я совсем одна сижу. И от Кости сейчас получила. Пишет, что первый день Пасхи будет у тебя в Ялте. Пишет бодро.

Вряд ли Езучевская отдаст дом за 8 000 р. Ведь поправки там только -- побелить внутри да ватер сделать. Не мало ли ты ей предлагаешь? Не лучше ли тебе самому написать ей? А если она не согласится, ведь неловко будет тебе накидывать и торговаться. Как ты думаешь? Напиши, что скажет Мартынов.

Был ли Миролюбов у тебя?

Завтра хочу идти смотреть "Месяц в деревне" с Савиной и Селивановой1, не знаю, смогу ли завтра выйти.

Вчера обедали у Чюминой. Она, бедная, ходит с палочкой, хромает, видно, что очень хворала и настрадалась, бедная. Супруг был комичен; сипит, без голоса, ничего не выходит, жестикулирует отчаянно; мы смеялись над ним и решили, что ты бы написал отличный водевиль на эту тему. Обедали еще Нестор Котляревский с супругой, которая влюблена в Конст. Серг. Было так себе. После обеда съездила я с Вишневским к Котику выпить чашку чаю (она звала). Там были Дарские, сидели болтали в столовой с голыми женщинами по стенам. В спальной у Васил. Ив. кисейный туалет с бантиками и вообще спальня женщины. Смешно. Опять разговор о Горьком и Андреевой. Надоело уже. Все жалеют генерала. Ты тоже?

У меня номер ничего себе, только противно спать в закутке и близко печь. Сегодня только приехали Лужские. Мария Петр. приедет в четверг.

У меня стоят цветы: розы, азалия чудесная, белая сирень. Стоит кулич, пасха. Сегодня уже были дамы, приглашали читать в концерте, просят читать "Внимая ужасам войны"2. Был Стахович, жильцы наши все перебывали. Я сама напросилась сегодня играть в толпе, да вот и не могу.

Так тебе жаль, что не могут забеременеть Александров и Леонидов? Ах ты, комик мой дорогой. Пишешь ты что-нибудь? Целую тебя крепко, люблю тебя.

Твоя Оля

995. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[29 марта 1904 г. Петербург]

Воистину воскрес. Целую. Скучаю1.

996**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

31-ое марта [1904 г. Петербург]

Дуся моя, у меня отчаянный насморк, и я не знаю, как я буду играть завтра. Жду доктора, авось подправит, а то голос уж очень плох. Я с московской болезни никак не выправлюсь. Завтра будет тяжело играть.

Вчера мне не дали писать тебе. Была репетиция для Косминской, а вечером я смотрела Савину et c-nie. На первом "Цезаре" не была -- сидела дома простуженная. Играли очень хорошо, прием был так себе, но в общем нравится, пресса почти что вся хвалит, хотя находит, что сказать; только "Новое время" выругало неистово, прямо неистово, скверно1. Прочтешь.

А тебе Буренин хорошее красное яичко поднес?!2 Вот старый грубый зверь!

Нашего Брута почти все хвалят: зато Беляев наложил. Хотела тебе телеграмму послать, да не знала, в какой форме, ничего выдающегося и определенного не было в зале.

Смотрела я "Месяц в деревне". Постановка Санина. Я все-таки люблю эту пьесу, представь -- люблю. Савина удивительная мастерица, но местами была неприятна, манерна, и голос ее с непривычки утомляет. Хорош был Далматов. Давыдов и Варламов буффонили адски нехорошо3. Селиванова осталась такая же, какою была и в школе, то же сладкое личико, те же манеры, ничего не подвинулась, даже как-то странно. Савиной все подносили цветы. Я была совсем одна. Меня увидела Лика, пришла ко мне. Я с ней ходила за кулисы, к Санину, видела Савину, поговорила с ней на ходу. Она была вчера зла как черт -- ее суфлер не приехал, и она паузила, перехватывала, забывала. Санин похудел, работает много.

Сегодня прошли весь "Вишневый сад". Была Андреева с свитой: с Горьким и Морозовым.

Сейчас получила второе письмо от тебя сегодня, родной мой. Спасибо.

Горький выглядит как бы смущенным, странный, несимпатичный какой-то. Что из этого выйдет! М. Ф. весела, мила. Мне неприятно видеть ее, и я не знаю, о чем говорить, и с Горьким как-то не вяжется. Сидит, точно чужой.

Прервал меня докт. Ордуханов, знакомый Стаховича и наш здешний, театральный. Оказывается, он меня знал в Москве 12 лет тому назад, вспоминал, как я удивительно танцевала. Всю меня выстукал, выслушал, велел смазывать глотку и нос, авось голос лучше будет. Он тебя помнит где-то на покровской даче, куда съезжались психиатры. Верно? Или я не так поняла?

Он уверяет, что я так изменилась, что он бы не поверил, что это тот же самый человек.

Я сижу весь вечер одна. Завтра соберу тебе все рецензии о "Юлии Цезаре" и пришлю.

Прошло ли у тебя расстройство? Каких родственников боится Лулу в Ялте? У нее там никого нет. А ты ей не родственник. Это ты что-то фантазируешь.

Так я развожусь с тобой? Вот это сюрприз. От кого слышал?

О войне, дуся, не думай. Она не должна мешать твоей работе, твоей поэзии.

А ты от меня не отвыкнешь, дусюка?

Ты говоришь, снять дачу на лето. Но ведь это будет дорого, -- они хотят 700 р., так ее отдавали летом.

Ну, до завтра, родной мой, кринолинчик мой, будь здрав, весел и думай, что скоро уже надо собираться в Москву.

Сегодня ясный день был и на Невском масса нарядных экипажей и нарядной публики. Красиво.

Целую и обнимаю тебя.

Твоя Оля.

А ты уж стал подписываться какой-то иероглифой?

997. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

31 марта [1904 г. Ялта]

Милый мой зюзик, собака моя, я давно уже не получал от тебя писем, но духом не падаю, ибо знаю, что теперь тебе не до писем. Ну как живется в Питере? Как чувствуешь себя? Какова погода? О чем мечтаешь? Тут, в Ялте, слава тебе господи, стало хорошо, хожу без калош и не в шапке, а уже в шляпе.

Прочитал в газетах, что в Евангелической больнице в Москве хотят устроить кровать в память покойного Штрауха; послал 25 руб., которые записал за тобою, как твой долг. Отдашь?

Александр с семейством уехал. Говорил я ему, чтобы он повидался с тобой, побывал бы в театре. А в театре он не бывал уже лет сорок, ничего не знает, ничего не читает. Прими его, дуся, поласковей и уговори, чтобы он побывал в вашем театре. Уговори поласковей, как ты одна умеешь. Твой брат с женой уехал в Севастополь, скоро ты его увидишь. Лулу мне понравилась, хотя я уверен, что присмотр за больным Левой как за больным будет неважный. Д-р Александров, по-видимому, ей не понравился, и, по-видимому, она не верит, что у Левы туберкулез. Ей и Косте не дает покоя и мешает спать мысль, что у Михайловского две жены, что они с обеими знакомы. Мы, говорят, до трех часов не спали, все думали об этих двух женах. Вот поди же ты!

Прочел тьму рукописей1. Сегодня читал в "Руси" про Худож. театр2. Правильно. Вчера читал фельетон Буренина и заключил из него, что "Новое время" решило растерзать вас, и порадовался, так как растерзать вас уже никому не удастся, что бы там ни было. Ведь вы уже сделали свое, к настоящему и будущему можете относиться почти безразлично.

Сегодня и вообще в праздники я хожу в твоих сапогах. Дуся, когда мне приехать? Скоро ли? Напиши обстоятельно.

Сегодня я вполне здоров. Ну, обнимаю тебя и целую, опять обнимаю, хлопаю по твоей спинке. Будь и ты здорова и покойна.

Твой А.

998. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

1 апрель [1904 г. Ялта]

Дуся моя, здравствуй! Напиши, когда поедешь в Москву, это мне нужно знать, так как хочется приехать в одно время с тобой.

Сегодня чудесная погода, но у всех настроение мрачное благодаря телеграммам1. Нового ничего нет, все по-старому. Сегодня остригся, вымыл в парикмахерской голову -- и вспомнил тебя. Если будет что интересное в газетах, то вырежи ножницами и пришли. "Русь" я получаю, "Новое время" тоже -- и больше никаких газет петербургских.

Воображаю, какое у вас всех настроение. Ну, дусик мой, собачка, обнимаю тебя, спи спокойно.

Твой А.

999. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[2апреля 1904 г. Петербург]

Публика чутко приняла пьесу1. Успех большой, хороший. Целую.

1000**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

Ну, дорогой мой, сыграли вчера "Вишневый сад" на уру. Успех в зале, в публике огромный, куда больше московского1. Играли хорошо, легко, концертно. Что будет говорить пресса -- не знаю, но вчера был чудесный спектакль. От пьесы, от исполнения все в восторге -- общий голос. Все волнуются. Повторяю: успех шумный и серьезный. Я счастлива за тебя, дорогой мой. Меня, кажется, будут ругать, что-то чувствуется. Я, верно, не то играю. Кугель говорил вчера, что чудесная пьеса, чудесно все играют, но не то, что надо2. Арабажин и Дымов приходили за кулисы вроде ошалелых от восторга.

Мне очень игралось, игралось легко; как и всегда за наши поездки, мне петерб. зрительная зала больше по душе, представь себе. Не знаю отчего, но мне здесь больше передается чуткость зрителей.

Получила цветы от Чюминой и еще розы от девиц. Голос ничего себе, не гнусавил, нос прочистился к вечеру, а сейчас ужас что делается в голове. Опять надо дома сидеть. Приходила за кулисы Ольга Герм., Лика, вообще-то никого не пускали, т.к. сцена маленькая, перестановки, а в наши уборные путь через сцену3. После спектакля поужинали у Кюба: Немировичи, Стахович, Вишневский, Конст. Серг. и я, меня все поздравляли с твоим успехом, пили шампанское, ели форели.

Горький был в театре с адъютантом Пятницким. Горький чувствует себя, кажется, неловко, и всем неловко с ним. Ни с кем не разговаривает, сидит букой. Влюблен, как кот. Она прыгает, весела, переживает медовый месяц. Горький очень спрашивал про тебя, просил тебе сказать, что сборник задержан, цензура не согласна с рассказами Юшкевича ("Еврей") и Чирикова (не помню)4.

А каково -- гибель Макарова и "Петропавловска"? Это ужасно, безумно, случайно. Легче было бы, если бы это произошло от японской минной лодки5. Знакомый мичман ранен (Шлиппе). Ведь почти уничтожен наш флот. Что дальше будет!!

И несмотря на ужаснейшее настроение общества, все же "Вишневый сад" имел огромный успех. Наша Mascotte6 (Котик) ходила в часовню, ставила свечи и была в белом платье и зеленой шляпе. Вот тебе. Ну, кончаю, целую тебя тысячу раз. Как кишечки? Нежно обнимаю тебя.

Твоя Оля

1001**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье апреля вечер [1904 г. Петербург]

А я опять сижу весь день дома, дусик мой ненаглядный. Боюсь выходить. Голова все шумит, голос, нос отчаянные, и не знаю, когда это кончится. Надоело ужасно. Так хочется гулять, дышать воздухом! А боязно. А вдруг сделается хуже и сорвешь спектакль! Смазываю горло, впускаю в нос какую-то мазь, вкладываю деготь, нюхаю анемон с камфарой, глотаю хину, глотаю фенацетин от невралгической боли у правого глаза, около носа.

Кругом все говорят об успехе "Вишневого сада", о тебе, все полно тобой. Сегодня Конст. Серг. посылает тебе все рецензии, я очень рада, что он взял это на себя.

Влад. Ив. ходит довольный, говорит, что такого успеха ни одна наша пьеса не имела в Петербурге.

А как тебе понравится рецензия Дымова с ангелами?1 Смешно как-то, но почему-то трогательно.

Я бы хотела быть с тобой и читать все вместе, т.е. хотела бы видеть твое лицо, слышать твой смех.

Вчера опять и играли хорошо и принимали очень хорошо. Леонидов теперь несравненно лучше ведет третий акт и нравится всем.

Вчера мне курьезное подношение было: белый открытый муаровый зонтик, на кот. нарисованы вишни, ручка черешневая с вишнями и к ручке и к макушке привязаны белые лилии, сирень и нарциссы. Правда, оригинально? Это баронесса Вульф все отличается. Чудачка. А она, право, милая. Обидно, когда про нее говорят какие-то гадости. Она была сегодня у меня сама, трещала. Был и дядя Ваня с утра, пришел с заседания из адмиралтейства. Мы с ним, пока были вдвоем, очень хорошо, душевно поговорили про войну, про Макарова, про кот. он не может вспомнить без слез, даже губы дрожат. Он говорит, что зрелище было ужасное -- первая панихида в Кронштадте. Вместе с Макаровым погиб весь цвет, самые надежные люди были с ним. Боже мой, как это ужасно! Я как-то вся мысленно перенеслась на Восток, в это холодное море, во все это дикое безумие войны. Дядя Ваня имел известие, что русские солдаты дерутся как озверелые, в какой-то схватке перебили 600 японцев, били чем попало, даже зубами рвали, что-то ужасное было. Господи, Господи! Такое чувство, точно вся жизнь должна остановиться и все должно устремиться на поле битвы. Конечно, невозможно. Жизнь идет своим чередом, все живут своей каждодневной жизнью.

А ты все-таки на войну не езди, лучше со мной поживи, да если бы Бог привел, в царицынском домике! Славно, право. Дусик, вылечи мне насморк, я боюсь, что он у меня не пройдет, у меня такого не было еще. Целую, обнимаю тебя, уже третий день не имею писем от тебя. Ты изменил?

Оля.

Мария Петровна все еще больна. Косминская мила2.

1002. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

4 апрель [1904 г. Ялта]

Милая моя лошадка, здравствуй! От Немировича получил 2 телеграммы, о ваших петербургских успехах и о том, что к тебе относится публика как к первоклассной артистке1; а сегодня я читал в "Новом времени" ругательную рецензию на "Юлия Цезаря"2. Что ты у меня большая, настоящая актриса, я давно знаю, я тебя ценю высоко, дуся моя, только, пожалуйста, умоляю тебя, не простуживайся, не утомляйся и спи как следует. Дай мне слово, что ты будешь себя беречь. Даешь?

У нас погода дрянная. Маша покашливает и все беспокоится о том, что она послала тебе два письма, а ты не ответила ей. У Шнапа почти каждый день рвота. Вчера приходил ко мне Миролюбов, утомлял меня своими рассуждениями. Если 8 тысяч Езучевской ты находишь мало, то можно будет дать 9 или 10, хотя, говоря по совести, за дачу, ввиду ее многолетия и краткости срока, и 8 тысяч -- щедрая плата. Скоро я приеду, поговорю с тобой и покончим дачный вопрос, так или иначе. Оказывается, что лет 5-6-7 назад дачу Езучевской продавал мне Сизов (из "Русских ведомостей"), т.е. предлагал мне купить и очень хвалил. Я только на днях вспомнил об этом.

Сегодня воскресенье, я принял порошок -- героин, и мне приятно, ощущаю спокойствие.

Отчего "Знание" с Пятницким и Горьким во главе не выпускают так долго моей пьесы? Ведь я терплю убытки, в провинции не по чем играть. Узнай, дуся, как-нибудь, и если увидишь Пятницкого (Николаевская, 4), то объясни ему, что сезон у меня пропал только благодаря отсутствию пьесы. Обещали выпустить в конце января, а теперь уже апрель3. Вообще не везет мне с пьесами, говорю это не шутя.

Мне кажется, что ты меня уже разлюбила. Правда? Сознайся. Я же тебя люблю по-прежнему и даже подумываю, не поехать ли мне к тебе в Петербург.

Благословляю жену мою хорошую, обнимаю ее и целую. Будь весела и здорова.

Твой Л.

1003**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое апреля [1904 г. Петербург]

Вчера я получила два твои письма, одно утром, другое вечером. Утром же приехал Костя -- видишь, сколько я вестей имела от тебя, родной мой! Я соскучилась по тебе. Тянет к тебе. Я счастлива, что ты здоров, весел; Костя говорит, что ты пополнел.

Я сегодня первый раз выползла на свет Божий, погуляла и сильно ослабела. В голове все еще шум, несвежая. Надоело. Тепло, солнышко, настоящая весна.

О Царицыне ты молчишь. Очевидно, ты раздумал, или отговорила тебя Маша. Да и лучше, решай ты это с Машей, а то целым синклитом ничего не выйдет, и я напрасно вмешиваюсь; а ты только раздваиваешься, не знаешь, кого слушать. Я лучше буду держаться в стороне. Ты не один, я всегда забываю, не то, что я. Ну, довольно об этом.

Получил ли рецензию? "Новое время" нас хвалит, и "Вишневый сад" и нас. Меня продернули, но это уже шаг вперед, а то ведь меня не признавали1. Вообще художественный успех в этом году огромный, как никогда.

Вчера смотрела Савина, была в уборных. Все, что она нашла нужным сказать мне, это то, что я убила ее своим капотом, т.к. Ламанова сделала ей точно такой и все будут говорить, что Савина скопировала у меня. Влетит теперь Ламановой.

Теляковский велел мне передать свои восторги по поводу Раневской. Говорят, что даже наши враги сложили оружие после "Вишневого сада". А Кугель будет здорово издеваться. Он находит, что мы играем водевиль, а должны играть трагедию и не поняли Чехова2. Вот-с.

Вчера сидел долго у меня д-р Якобсон, кот. лечил меня с Отт. Вот продукт Петербурга! Тоску нагнал на меня адскую.

Да еще Арабажина видела у Раевской. Тоже фруктик-с!

Вообще мне все кажется площе, неинтереснее в этот приезд.

Не думай, что это от хандры, от рецензий. Меня все поздравляют с успехом. А как грубо пишет это животное Амфитеатров! Что он про Раневскую писал! Неужели я так подло ее играю!3

Спасибо, что послал 25 р. на кровать в память Штрауха4.

Брата твоего Александра буду ждать и уговаривать идти в театр. Только я его совсем не знаю.

Ну, будь здоров, весел, гуляй. Целую тебя тысячу раз.

Оля

1004**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

Сейчас, милый мой, влетел ко мне Костя и опять с планом ехать на Восток, только не с Гариным, а с Пушечниковым, безупречным, толковым инженером; это человек с знаниями, опытом, и Костя давно мечтал работать с ним. Строить там надо каменноугольные дороги. Костя так и загорелся, прилив энергии. Ехать только до октября и отправляться в очень скором времени.

Я его благословляю, а то он здесь закиснет, зачахнет в канцелярщине. Посмотрим, как это решится.

А я вчера опять смотрела "Месяц в деревне", и с еще большим удовольствием. Вот что значит литературная пьеса! И Савину мне приятно было видеть. Была я с Конст. Серг. и Стаховичем. Ходила с К.С. к Савиной за кулисы. Она сказала, что "Вишневый сад" ей не нравится, т.е. что якобы играть или нечего, или только возможно играть у нас. Конст. Серг. перевел мне это так: пьеса ей очень нравится, но в Раневской меня хвалят очень и что, пожалуй, будут сравнивать, и лучше не играть. Хотя не думаю, чтоб это было так. Она ведь царица и мнит себя таковой, просто ей не эффектна роль Раневской, вероятно1.

Стахович едет сегодня в Москву; надеюсь, что он привезет Марию Петровну. Косминская играет очень миленько, молодо, совсем как наша.

Вчера была у меня жена Амфитеатрова, сидела долго, говорила, что муж ее без ума от нашего театра, что он четыре ночи не спал, чтоб писать, и в отчаянии, что не может всего написать, что у него в голове и на душе. От "Вишневого сада" в диком восторге. Очень осведомляется о тебе. Они живут в Царском Селе, очень звала меня к себе, надо собраться с К. С.

А знаешь, кто теперь сражается на Востоке? Макаки и кое-каки. Это новое словечко в Петербурге.

Сегодня и завтра играем "Вишни". Сейчас иду на заседание пайщиков. О том, что Костя собирается на Восток -- молчи, дусик, чтоб до Лулу не дошло. Костя сам ей все изложит. А то она заволнуется. На днях поеду к Мих. Павл. Из них никто не заглядывает, хотя знают, что я хворала и никуда не ходила. Ну, до завтра, милый мой. Я тебя люблю.

Целую и обнимаю крепко и нежно.

Твоя Оля

1005**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

Как тепло эти дни, дуся моя! Можно уже в летнем ходить. Хочется лежать, как итальянцы, на набережной, на граните, и ни о чем не думать, а только чувствовать весну, смотреть на воду, на небо, на толпу. Я вчера долго стояла у Зимнего дворца, смотрела, как в лодках переезжают, борясь с сильным течением, смотрела на не растаявший еще лед около страшной Петропавл. крепости, на оторвавшиеся льдинки, на пароходики. Славно было. Не хотелось идти на заседание к Немировичу, в темную квартиру. Собирались довольно лениво. Кроме пайщиков были Качалов и Бурджалов. Начали с того, что надо думать о составлении нового устава, говорили о товарищах, которым мало приходится играть, говорили об узком репертуаре, о закулисной дисциплине, словом, о всех нуждах, о приеме новых актеров. Говорилось легко, хорошо, не чувствовалось официального заседания. Сегодня опять собираемся. Это, по-моему, очень хорошо. Пусть каждый высказывается, чтобы не было скрытого недовольства, чтоб все говорилось напрямик.

Игралось вчера очень хорошо, прием был отличный. После спектакля собрались у нас чай пить, болтали до 2-х часов.

Я начинаю в себя приходить. Голос поправляется, сегодня еще нездоровье объявилось -- значит, дня через два я вполне бодра и здорова буду. Опять солнце, опять тепло, хочется торчать на улице все время.

А ты только при мытье головы вспомнил жену? Умник. Я тебе непременно буду мыть голову дегтярным мылом (жидким), удивительно хорошо.

Котик уже бегает по улицам в красном платье и красной шляпе. Радуйся.

Кружок Полонского приглашает нашу труппу к себе, чтоб почитать. Конст. Серг. все время мил, мягок. Я еще нигде не была. Сегодня опять играем "Вишневый сад".

Я сегодня узнаю наверное, когда у нас последний спектакль, и напишу тебе завтра, когда буду в Москве. Опять увидимся, дусик мой, и сейчас буду искать приюта на лето. В Ялте не хочется быть летом. Я там какая-то мертвая делаюсь. Поудим рыбку летом, грибы будем собирать.

Когда едет Маша в Москву?

Целую тебя, дорогой мой, крепко; до свиданья можно уже сказать. Целую твои глаза любовно.

Твоя Оля.

Да, Котик велела тебе что-то много хорошего передать, чтоб это только вышло заметно в письме, другими словами, чтоб ты благодарил ее. Поблагодаришь? Т.е., конечно, в моем письме, а не отдельно.

1006. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

7 апрель [1904 г. Ялта]

Здравствуй, милый мой собачик! Как поживаешь? Как поживает твоя подружка Чюмина? Ухаживает ли за тобой ее муж? Я жив и вроде как бы здоров, если не считать расстройства желудка, которое продолжается уже с неделю и которое, как мне кажется, погонит меня из Ялты скорее, чем предполагалось. Вообще беда с кишечником, никак он у меня не успокоится.

Сейчас приходила девица Татаринова, приглашала к себе на свадьбу. Кто-то берет ее замуж. Два дня подряд приходили и сидели подолгу художники Коровин и бар. Клодт; первый говорлив и интересен, второй молчалив, но и в нем чувствуется интересный человек. У доктора Бородулина, которого ты знаешь, несчастье: рак пищевода. Доктор Средин тоже все болеет; чахотка отошла на второй план, а теперь мучает его нефрит, т.е. воспаление почек. Доктор Алексин похудел и постарел. Доктор Чехов влюблен в свою супругу и страдает расстройством кишечника.

Значит, Кугель похвалил пьесу?1 Надо бы послать ему Ќ фунта чаю и фунт сахару -- это на всякий случай, чтобы задобрить. Вот скажи-ка Владимиру Ивановичу.

Мадам Вишневская в Москве (родственница вашего А. Л. Вишневского) отличилась так, что купцы уже ничего не жертвуют, хотя Красный Крест тут совсем ни при чем. Я уже давно слышал про эту Вишневскую и ее супруга. Скажи Александру Леонидовичу, что я вполне ему сочувствую2.

Пиши мне почаще, милый мой дусик, не забывай меня. Вырезывай из газет статьи и присылай или присылай газеты, не вырезая, под бандеролью с 2-х коп. маркой. Поняла?

Будь здорова, радость моя, не скучай, не хандри, скоро увидимся. Знаешь ли ты дачу Шульца около ст. Болшево по Яросл. д.? Говорят, можно занять на лето.

Обнимаю тебя, целую.

Твой А.

1007. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 апрель [1904 г. Ялта]

Ну, дусик мой, здравствуй опять. Ты пишешь, что уже три дня не получала от меня писем. Это ты напрасно, так как я пишу тебе ежедневно или, редко, через день; двухдневных антрактов не делаю.

У меня опять расстройство кишечника, сегодня принимал опий с висмутом. И так будет, вероятно, до самой Москвы. Получил от Татариновой приглашение на свадьбу. Получил рецензии от Конст. Серг. -- в двух пакетах. Немецкую не стал читать, спрятал до твоего приезда. Кажется, ругает немец.

Был ли у тебя Александр, мой брат? А в театре бывают ли мои братья? Надо бы, чтобы они хоть "Цезаря" посмотрели.

Купи мне в Петербурге модный галстух или даже два. А то отколочу. Ты должна меня бояться, я строгий человек.

Если имеешь какие-либо сведения о дяде Саше, то сообщи, как он и где. И про дядю Карла тоже.

Ну, собачка моя, глажу тебя и хлопаю по спинке. Береги себя, не утомляйся очень, спи побольше и поменьше беспокойся.

Слышу: Шнап на дворе лает тяжелым басом. Кто-то пришел. M-me ачит, я хороший муж, заботливый.

Мармеладу не привози. Если захочешь привезти абрикосовских конфект, то знай, что ананасов и фруктов не нужно, я не ем. Привези беловской колбасы вареной. Икры не нужно.

Ну, до свиданья, пупсик! Целую тебя в плечи, в лоб, в щеки. Читала или слыхала, что я телеграфировал Морозову?1

Если ты и разлюбила меня, то все-таки пиши. Все равно.

Скоро ко мне приедет Олюша.

Твой Антон Актрисын

434. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое февр. 1902 г. [Москва]

Пишу во время 3-его акта "Мечтов", дорогой мой, любимый мой! Сегодня выяснилось, что я могу выехать 20-го, т.ч. попаду на пароход в пятницу. Должны были идти "Одинокие", а теперь идут "Мечты". Меня заменит, верно, Раевская. "Дядя Ваня" не идет, т.к. Мария Петровна до Питера не будет играть -- больна. Я кончаю 19-го "Сестрами" и 20-го -- ура -- удираю. В театре у нас смутно из-за "Мещан" и из-за настроения вообще. Все волнуются. В труппе говорят, что 20-го идут "Мещане", но этот слух распространяют только нарочно.

Антончик, ты только не встречай меня на пристани, умоляю тебя. Свидимся лучше у тебя в кабинете, наедине, это будет вкуснее. Да? Верно? Вкусненько поужинаем, поболтаем и на отдых! Ты знаешь, Антонка, что по-настоящему я -- муж, а ты моя жена. Я служу, приезжаю навестить свою супругу, посмотрю на ее поведение, верна ли мне моя благоверная? Антончик, ты мне будешь говорить о любви, о твоей любви? Я буду упиваться. Я знаю, что ты мало об этом говоришь, но зато если что скажешь, так у меня и пойдет по всем жилам. Писем больше не надо будет писать. Ты рад, а?

Кончаю письмо уже дома, а то в уборную пришла Муратова и заболталась со мной.

Конст. Серг. говорит, что Мария Петр, получила от тебя очень милое и веселое письмо и что она писала, будто ее муж ухаживает за мной и я -- благосклонно принимаю. Ты против этого ничего, конечно, не имеешь1.

Через 13 дней я выезжаю и больше этого и лучше этого я все-таки не могу тебе сказать.

Сегодня заходила А. В. Погожева. Я ей достала билет на "Мечты".

Дусик, что тебе привезти, напиши. Духи у тебя есть или нет? Напиши, чего тебе хочется.

Как море? Не очень бурливое теперь?

Как мне будет хорошо с тобой! Ты мне нужен, понимаешь ты это? Только бы люди не мешали, голубчик мой!

Поцелуй мамашу, скажи, что я с ней пасьянс разложу у нее в комнате. А Андрюшка у нас будет? Как ты думаешь?

Ну прощай, повинившийся иеромонах, греши и люби женщин.

Целую тебя много раз, будь здоров и до свиданья.

Твоя собака

435. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое февр. 1902, ночь [Москва]

Сегодня пришло твое "рогожное" письмо1, дорогой мой. Рогожное и краткое. Исполню все и завтра же напишу Сытину, т.к. увидать его -- нигде не увижу.

Я вся живу уже поездкой к тебе, мечтой о том, как увижу тебя и каким увижу тебя.

Как странно идет моя жизнь! Мне так много хочется сказать тебе сейчас, но что именно -- я не представляю себе ясно.

Последнее письмо напишу тебе 18-го, ты его получишь 21-го, а 22-го я буду уже сама у тебя. Но, Боже, как мне трудно будет опять оторваться от тебя через пять дней и шесть ночей...

Только бы не было бури на море и пароход не опоздал бы! Напиши мне, что ты не будешь встречать меня на пристани, а будешь ждать меня в кабинете.

Ты один меня любишь по-настоящему, любишь крепко, я это чувствую. И я бы так хотела дать тебе полное счастье! Я злюсь, когда начинаю рассуждать. Я ведь все знаю и все чувствую, и знаю, что ты чувствуешь. Я никогда этого не говорила словами, да может это и хорошо, даже наверное хорошо. Я знаю, что я буду стоять на коленях перед тобой и плакать и буду чувствовать себя очень виноватой, и ты должен это понять. Нежный мой, обаятельный мой! В тебе есть что-то тонкое, неуловимо обаятельное, изящное. Больше я тебе ничего не напишу сегодня. Получаешь ли ты все мои письма?

Утром был Облонский и извел меня ненужными разговорами. Маша уже ушла, и я одна изнывала. Не лежит у меня душа к нему.

После обеда был Членов и волновался, что ты ему не пишешь.

Сегодня получила письмо от Ек. Павл. Пешковой, спрашивает, когда идут "Мещане", хочет приехать. Влад. Ив. подробно все напишет Алекс. Максимовичу. Я ей тоже напишу.

Ну, будь здоров, спи и ешь хорошенько, думай обо мне, а я пока целую и обнимаю тебя мысленно, а потом уже поцелую по-настоящему.

Твоя Оля

436. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 февр. [1902 г. Ялта]

Оля милая, собака, писал ли я тебе, чтобы ты привезла "Детей Ванюшина"? Возьми у Маши, кстати прочтешь дорогой. Поезжай на лошадях из Симферополя, найми почтовых с кем-нибудь пополам или приезжай одна, только поскорей приезжай; будет холодно, имей это в виду, окутайся хорошенько, иначе будешь бита.

Снег, холодно, противно.

Вчера сообщили по телефону, что здоровье Толстого совсем хорошо. Был кризис, температура теперь нормальная.

Дуся моя хорошая, обнимаю тебя и целую. Зачем вы играете пьесу Горького на о?1 Что вы делаете?!! Это такая же подлость, как то, что Дарский говорил с еврейским акцентом в Шейлоке2. В "Мещанах" все говорят, как мы с тобой.

Скоро же ты приедешь? Я жду, жду, жду... А погода скверная, скверная...

Еще раз целую мою жену немочку, пайщицу.

Твой муж А. Актрисин

437. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое февр. 1902 г. [Москва]

Ужасно болит голова, родной мой, и писать трудно, еле доиграла "Сестер", думала, что голова лопнет. Я нездорова сегодня, оттого и головная боль. И вчера пришла такая утомленная, что повалилась в постель, даже у Маши сидя почти заснула, пришла поговорить. Время беспокойное, все волнуются. Сегодня утром был Балабан. Кажется, славный. Я мало разговаривала, надо было идти на репетицию. Вчера заходил Алексин, не застал меня и пришел повидаться в театр на репетицию. Минут 5 поболтала с ним. Уехал в Вологду, когда вернется -- зайдет.

Вчера был отчаянный спектакль. Самарова еле докончила, переутомилась и сердце плохо. Мария Федоровна ревела все 4 акта. У них забрали студента-репетитора1.

Сегодня был Суворин на "Сестрах".

Соня Малкиель выпустила в свет книжку2 -- пришлет тебе.

Маша здорова; недавно жаловалась на боль в боку.

Ну, иду в свою противную спальню, трещит голова.

Я тебя, Антончик, выхожу за весну и лето, т.ч. будешь по 3 куста роз зараз обрезать и не отдыхать после каждого. Вот увидишь. Тебе будет хорошо со мной. И ты меня будешь ласкать? Так, без ласки, тяжело жить, скверно. Я хочу любви и ласки и весны. Целую тебя крепко, всю твою голову, кот. скоро будет покоиться на моей груди, да?

Твоя собака

438. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

10 февр. [1902 г. Ялта]

Зюзик, собака, если выедешь 20-го, как обещаешь, то из Севастополя можешь выехать на пароходе (это будет пятница). На лошадях ехать теперь мучительно, на пароходе же пообедаешь, поспишь; качки, по всей вероятности, не будет, а если будет, то маленькая. Так вот, дусик мой, умоляю, сделай так, чтобы выехать 20-го! Умоляю!

Немировичу я написал, что театр на паях -- это хорошо, но устав их ни к черту не годится1. Почему пайщиками Стахович, я, а нет Мейерхольда, Санина, Раевской? Нужны тут не имена, а правила; нужно установить, чтобы пайщиком делался всякий, прослуживший не менее 3 или 5 лет, всякий, получивший жалованья не меньше такой-то цифры. Повторяю, нужны не имена, а правила, иначе все полетит.

Сегодня задержали около нашего почтового ящика грека, который вытаскивал письма. И я, признаюсь, обрадовался: теперь, когда ты станешь бранить меня за то, что я-де редко пишу тебе, то я буду ссылаться на этого грека.

Дуся моя, родная, светик, красавица, умоляю тебя, в ножки кланяюсь, выезжай из Москвы 20-го, чтобы быть здесь в пятницу! Исполни мою просьбу! Докажи, что ты добрая жена. Попроси барина Владимира Ивановича, он отпустит.

У нас кухарка хорошая теперь, душеспасительная; завела в кухне тишину и спокойствие. Очень религиозна.

У нас возмутительная погода. Снег.

Прочел в двух газетах, будто ваш театр не поедет в Петербург. Правда ли это?2

Ну, целую, обнимаю, будь здоровехонька.

Твой Antoine.

Это письмо посылаю 11-го февр.

Тут ходят разные слухи о Петербурге, о Москве3. Смотри, если что случится, напиши.

439. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое февр. 1902 г. [Москва]

Сегодня я чувствую себя хорошо, и, несмотря на всякие треволнения, меня безумно охватило чувство приближающейся весны, когда я шла на репетицию. Что-то неуловимо мягкое в холодном, морозном еще воздухе, солнце уже прогревает, снег на улицах стал темный, на солнце уже тает. Я все забыла и заликовала. Я за последние годы как-то равнодушно встречала весну, даже как-то еще тяжелее становилось на душе, мне казалось, что я уже постарела, и теперь вдруг чувствую весну и хочется жить наперекор всему. А отчего это? А по-моему, оттого, что есть у меня Антон, есть жизнь кроме всепожирающего театра, есть весна впереди. Дусик, мне хочется, чтоб и у тебя было хорошо теперь на душе, насколько возможно. Через неделю после того, как получишь это письмо, получишь и меня самое. Будь добр, побей меня хорошенько, выругай, будь груб со мной, и мне будет хорошо. А потом поцелуешь, приласкаешь. Какие перемены найдем мы друг в друге? А вдруг ты меня увидишь и разлюбишь! Это может быть?

Сегодня не было письма!

Ты недоволен моими последними письмами, наверное, да?

У Аванцо1 выставлены ты и Толстой, верно, как моя фотография. Откуда это попало в продажу?

Репетируем 3-ий акт усиленно. Самарову ввели было, да она не может -- обессилела, того гляди свалится. Репетирует Муратова, но не хорошо. Не надо было ставить "Мещан" под конец сезона, когда уже все утомлены и все выдохлись. Полю может играть только Лилина, а она больше не играет в Москве2.

Заседаем мы, говорим, но вчера я не была на заседании, т.к. отчаянно болела голова. Завтра заседаем. Меня начинает бесить, что я ничего в жизни не вижу, кроме театра и актеров. Прохожу мимо жизни. Я не занимаюсь музыкой, я не читаю, я ничего не вижу, ничего не слышу; напрасно ты говоришь, что моя жизнь веселая и разнообразная. Совсем нет. Вертишься на пятачке и знаешь только одну дорожку -- в театр. Людей не видишь. Это ужасно. Я люблю театр, но к концу года раздражает эта сутолока, больше топчешься, чем дела делаешь. Начинаешь себя спрашивать: что получила за этот годик, что приобрела, чему научилась? И оказывается, что жизни не видала, сама сузилась, а воображаешь, что дела много наделала. Скверное ощущение, Антончик мой. Да ты все великолепно понимаешь сам и меня ты знаешь и понимаешь -- права я или нет? Я тупею, ты знаешь? Меня это пугает. Когда я с тобой, я больше чувствую большую, настоящую жизнь, и это мне помогает жить.

Покойной ночи, большой мой человек, нежный мой, любимый мой муж, целую тебя крепко.

Твоя собака.

Кланяйся матери. Она совсем здорова?

440. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11 [12] февр. 1902 г. [Москва]

Здравствуй, Антон Актрисын! Ты ждешь меня? Ждешь Олюшу? Милый ты мой, дусик ты мой! Я не дождусь, как сяду в вагон. А с каким трепетом я буду подъезжать к дому, всходить на крыльцо! Только ты не волнуйся очень. Да ты, может, будешь ждать совершенно хладнокровно и сердце не запрыгает?

Сегодня уже было в газетах о моем отъезде и о том, что я из Ялты проследую в Питер. Значит, верно.

Я уже начинаю; думать об укладке. Привезу колбасы, конфект.

16 уезжает в Ялту Лавров. Как это скучно! Он будет приходить. Но я тебя никому не отдам. Эти 5 дней ты только мой, слышишь? Я этого требую и хочу. Исключение только для Горького, ради пьесы. Согласен? Ты каждую минуту дня и ночи должен быть со мной. Все остальное не должно существовать. Я требовательна? Ты сердишься? Ну прости.

Сегодня репетировали мою сцену с Тетеревым в 3-м акте. Потом заседали до 5 1/2 час. Происходила баллотировка "сомнительных" членов труппы. Неприятно это было. Санин и Мейерхольд известили официально дирекцию о своем уходе из театра. Все мы решили просить их остаться, т.к. они для дела нужны. Забаллотировали Роксанову, Мунт, Абессаломова и еще кого -- не помню, да -- Судьбинина. Противная эта процедура. Я устала и разболелась голова. Дома застала Лаврова и Ольгу Михайловну. Пришла m-me Коновицер, пришел Влад. Ив., долго сидел, много я с ним говорила о театре. Пришел с "Крамера" Вишневский1 и опять -- о театре. Вишневский остался закусить. Хочется ему жениться. Вот женился бы он на Ольге Мих. Березиной -- и она бы пайщицей нашей была, и денежки он у нее забирал бы!

Приеду -- все расскажу о нашем товариществе.

Морозов говорил, что получил от тебя письмо и очень доволен, сопит от удовольствия2.

Ну, будь здоров, дорогой мой. Я тебя не забыла и люблю и буду любить, а ты этому не веришь, да, впрочем, иначе и быть не может. Я все понимаю. Целую тебя и грею тебя и ласкаю и на ушко шепчу.

Твоя собака.

Если бы меня встретило солнце на юге, а не снег. Так не хочется.

441. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

13 февр. [1902 г. Ялта]

Дусик, собака! На пристань я не приду встречать тебя, так как, вероятно, будет прохладно. Не беспокойся. Встречу тебя в кабинете, потом будем ужинать вместе, потом долго разговаривать.

Вчера неожиданно вдруг получил письмо от Суворина. Это после трехлетнего молчания. В письме бранит театр, хвалит тебя, так как неловко было бы и тебя бранить.

Екатерина Павловна, кажется, уже уехала в Москву. Если не будет спектакля, то она увидит по крайней мере репетицию, будет иметь понятие.

Членову скажи, что я на сих днях напишу ему непременно, обязательно. Не о чем писать, а то давно бы написал.

Письма доходят в Ялту не через 3, а через 5 дней. Это письмо, которое я посылаю 13 февр., ты получишь 17-18 февр. Вот увидишь! Стало быть, напишу тебе завтра еще одно письмишко, а затем -- шабаш! Затем, немного погодя, вступаю в свои супружеские обязанности.

Когда приедешь, пожалуйста, ничего не говори мне об еде. Это скучно, особенно в Ялте. После того, как Маша уехала, все перевернулось и идет по-старому, как до приезда Маши, и иначе невозможно.

Читаю Тургенева. После этого писателя останется 1/8 или 1/10 из того, что он написал, все же остальное через 25-35 лет уйдет в архив. Неужели будильницкий художник Чичагов тебе когда-нибудь нравился?1 Ой, ой!

Зачем, зачем Морозов Савва пускает к себе аристократов?2 Ведь они наедятся, а потом, выйдя от него, хохочут над ним, как над якутом. Я бы этих скотов палкой гнал.

У меня духи есть, но мало. И одеколону мало.

Целую мою дусю, жену мою ненаглядную, и жду ее с нетерпением. Сегодня пасмурно, не тепло, скучно, и если бы не мысли о тебе, о твоем приезде, то кажется бы запил.

Ну, обнимаю немочку мою.

Твой Antoine

442. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое февр. 1902 г. [Москва]

Я, дусик, вчерашнее письмо пометила 11-ым числом -- вот надурила-то! И была уверена, что сегодня 12-ое.

Через неделю я в это время уже буду ехать и мечтать о юге и о тебе. Как скоро пролетят эти дни!

Что же написать тебе?

Я все та же. Поистрепалась только немного. Ну, посвежею живо. Ты меня будешь пригревать -- я и оживу.

Проходила сегодня свою любовную сценку с Петром в 3-м акте. В 1 час я отпросилась, в одну секунду переоделась и поехала на акт филармонии в Малом зале Собрания. Там пели мамины ученицы и вообще я с наслаждением прослушала все номера, хотя до конца не могла досидеть, уехала в 5 ч., т.к. вечером играла. Кэс отлично поставил дело1, и оркестр, и хоры, и солисты (все ученики) -- прекрасно и уверенно выполняли свои номера. Володя пел в квартете. Великая княгиня2 была и при ней свитные мужчины в белых штанах и золотых мундирах. Ал. Стахович был, но держал себя в стороне от свиты3 и был очень интересен и изящен. Знакомых было много. Все директора были, и твой друг Ушков тоже, приглашал тебя и меня к нему в Форос рыбу удить. Жена Ухова читала с учеником жалобу Купавы из "Снегурочки" под музыку Чайковс.4, и читала отвратительно, без всякого темперамента. Она ученица Филармонии и своего мужа.

Мама моя была страшно интересна: в белом платье и белой шляпе. Я любовалась ею -- красивая голова с седыми волосами.

Маша здорова, не пищит теперь.

Погода стояла чудесная -- солнечная, весной пахло. Только сегодня туманно.

Антон, дорогой мой, я не знаю, как написать тебе. Хотела вывернуться одна, да не могу. Меня это мучает, и я не знаю, что делать. Мне совестно до отчаяния писать тебе об этом. На моей душе лежит долг, кот. я должна уплатить. К тебе я ни за что не хотела обращаться. Мне это тяжело. И сейчас мне стоит неимоверных усилий писать тебе об этом. Я хотела достать денег где-нибудь, но не знаю совершенно где. Ломала голову и долго думала и наконец отважилась написать тебе. Ты можешь прогнать меня и выругать, и я это пойму. Я ведь знаю, как с тебя тянут. Мне стыдно написать цифру -- ты ужаснешься. Ты рассердишься очень на меня? Я должна 700 р. -- это очень страшно? Я все хотела выплачивать по частям, да не выходит что-то. Если бы ты разрешил мне взять из театральных, чтоб я могла уплатить хоть 500 р. -- была бы счастлива! Я тебе отработаю эти деньги. Ты с нашего театра получишь тысяч 8. Скажи, тебе это очень неприятно? Если только можно это, то пришли немедленно телеграмму с одним словом: да -- или нет, если нельзя.

Как мне трудно писать все это, если бы ты знал. И в голове и на душе тяжело. И уже раскаиваюсь, что написала тебе об этом. Только дай мне слово, что это останется между нами. Долг этот накопился за последние годы, когда мне было трудно перебиваться. Впредь этого никогда не будет, на это у меня есть характер. Антон, родной мой, ты не очень сердишься на меня? Только умоляю, не бойся отказать, если тебе неудобно почему-либо дать мне такую сумму.

Мне первый раз в жизни приходится говорить о деньгах.

Меня это письмо будет долго мучить. Буду ждать телеграммы.

А ты меня не разлюбишь за это? Скажи мне.

Целую тебя крепко и тепло и нежно и горячо. Кушай с аппетитом, спи покойно. Не будь дурного мнения обо мне. До свиданья, золотой мой.

Твоя собака

443. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 февр. 1902 [Ялта]

Оля моя милая, ты еще в Москве? Вот что я хочу преподать тебе, пупсик мой: если застанешь в Севастополе сильный ветер, если на вокзале будут говорить про бурю на море, то с вокзала поезжай прямо на почтовый двор и найми там колясочку, конечно крытую, еще лучше карету. Но это только в случае крайней необходимости; помни, что плыть теперь гораздо удобнее, чем ехать, даже и не в особенно хорошую погоду.

Сегодня был у меня д-р Щуровский. Был Горький, говорил, что "Мещане" не пойдут в Москве в этом сезоне, пойдут в Петербурге. Была Надежда Ивановна, смеялась над своей невесткой. Были Елпатьевский и д-р Средин. Видишь, как много гостей! Вот когда ты приедешь, так к нам будут ходить с утра до ночи.

Ну, бабуся, жду тебя в пятницу. Смотри же, не обмани! Если опоздаешь хоть на один день, то разведусь!! Будь здорова, помни обо мне.

Твой Antoine

444. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое февр. 1902 г. [Москва]

Дусик мой, сейчас сыграли 53-й раз "Сестер". Театр был полон. Играли хорошо, как-то свежо. Я давно так не играла 4-й акт. С трепетом настоящим. Я люблю это. Леонид Андреев был в театре с женой. Был за кулисами. Вишневский играл мягче обыкновенного. Все мне завидуют, что я еду, все говорят о моей поездке. Сыграю еще два раза "Мечты", по разу "Одинокие", "Чайку" и "Сестер", и баста. Лечу к Антону на 5 дней и 6 ночей.

Завтра проходим все три акта "Мещан", в воскресенье генеральная и 19-го полная. Я тебе буду играть вдовушку из "Мещан", чтоб ты знал, как я ее играю. И Широкову сыграю, чтоб ты хохотал надо мной.

Антончик, милый, тебе мое вчерашнее письмо причинило неприятные минуты? Как мне это тяжело. Мне стыдно, что я беспокою тебя. Родной мой, не сердись, не думай обо мне плохо.

"Дети Ванюшина" привезу. Найденов был у нас сегодня в театре днем, просит попасть на генералку "Мещан".

1-й абонемент уже весь продан в Питере. Начнем "Сестрами"1.

Я эти дни хожу хмурая, кислая; устаю и дела много, а времени мало. Надо много писем писать, а времени нет. И тебе-то пишу по ночам. И мещаночку хочется свою отделать хорошенько, да не приходится.

Кончу письмо. Поздно уже, да и писать нечего. Все рассказывать буду.

Получила длинное письмо сегодня от Ольги Шлезингер -- помнишь ее?

Целую тебя, дорогой мой, и говорю -- до скорого свиданья. Обнимаю горячо.

Твоя собака.

Маша-кухарка была сегодня с Зиной и Анной Егор. на "Сестрах" и ей понравились: Вишневский, Артем и я. Со вкусом, а?

Целую, дусик. Спи спокойно.

Кланяйся матери.

445. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое февр. 1902 г. [Москва]

Еще день долой, дорогой мой Антончик! Еще напишу тебе только два письма, а третье привезу сама. Как ты себя чувствуешь, дусик милый? Как аппетит? Как кишечки? Приеду и обо всем буду расспрашивать, и ты все должен мне рассказать, все до мелочей. Готовься к этому. Я приеду женой серьезной, ты не думай, что я легкомысленная.

Только бы погода не оскорбляла нас! Хочется солнышка, тепла, ласкового воздуха...

Знает кто-нибудь в Ялте, что я приеду? Если будут приходить, то могут не рассчитывать на мою любезность, ибо я буду только с тобой и они, черти, должны это понять. А если не поймут, то я им скажу. Ты меня, конечно, считаешь сейчас за грубую женщину?

Сегодня прошли опять 2 акта "Мещан", 1-ый идет совсем хорошо. Полю репетирует О. П. Алексеева, и мне нравится. Поработает и у нее выйдет. Голос прелестный, искренность и темперамент есть, только что фигура очень женская и полная -- ну, да это ничего, если будет образ схвачен. Завтра разбираем 4-й акт.

Подумай, какие бы пьесы ставить нам в будущем сезоне, -- поговорим с тобой.

Прости за краткое письмо, но теперь уже нечего писать, скоро увидимся. Кроме толчеи театральной я ничего и никого не вижу.

Целую милого моего супруга в затылочек. А он будет выстрижен? Целую всю голову и мои милые, добрые, любящие глаза.

Твоя собака

446. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое февр. [1902 г. Москва]

Милый мой Антончик, пишу последнее письмо. Грека, ворующего письма, не обвиняю, т.к. твои он, по-видимому, не таскает, понимает, кому пишутся. Вчера не писала, потому что после "Одиноких" была у мамы, пила чай, иначе с ней не увидимся. Она работает целый день, и я занята. Сегодня проходили 3-ий акт, потом я с Машей обедали у Фейгиных, потом я играла "Чайку" в последний раз. Последний день мне будет трудно: генеральная 3-х актов и вечером "Сестры". Ну, в вагоне отдохну. Читал фельетон Дорошевича?1 Хватил не в тон немного. Болтают везде очень много и много глупостей. Нехорошо это. Приеду -- обо всем переговорим хорошенько. Пока целую тебя крепко, моего милого, не хандри, ради Бога. Жди меня в кабинете.

Твоя собака.

Я сегодня писала твоему брату Мише, он просил Машу насчет билета в Худ. театр, а я ему ответила.

Собака

447. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[18 февраля 1902 г. Ялта]

Возьми сколько хочешь1. Жду. Антуан

448. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[19 февраля 1902 г. Ялта]

Привези сюртук.

449. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[22февраля 1902 г. Севастополь]

Еду лошадьми. Ольга

450. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[28 февраля 1902 г. Симферополь]

Я, милый, очутилась в Симферополе, откуда и пишу. На почте меня уверили, что я опоздаю к поезду в Севастополь, и потому я решилась ехать иначе. Продрогла адски. После Ломбата начался снег, в Алуште снег, а дальше -- прямо северная зима. Всю меня засыпало, вьюга, метель, и ничего не видно. Дорога красивая все-таки, я не раскаиваюсь, сижу на вокзале -- темно, скучно, нельзя достать ни чаю, ни еды горячей. Сижу в дамской. Лицо обветрено. Меня мучает, что я не поцеловала тебя последний разок на террасе. Всю дорогу об этом думала. Не хандри, дорогой мой, скоро увидимся. Все-таки как чудесно, что мы повидались! Пиши мне скорее. Хотела отсюда написать тебе закрытое письмо, да негде достать бумаги и конверт. Кланяйся мамаше. Целую тебя. С дороги напишу.

Твоя собака

451. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 февр. 1902 [Ялта]

Жена моя, Олюша милая, как доехала? Я беспокоюсь, душа не на месте. Твои мозоли, затем эта погода лютая отравили мне сегодня весь день, и я не успокоюсь, пока не получу от тебя письма. Как? Что? Ради Бога, пиши, дуся, подробно. Пиши, милая. Погода продолжает быть холодной, скверной, и я рисую, как ты в настоящее время подъезжаешь к Байдарам, скрюченная от холода и сердитая.

Приезжай, дуся, поскорей. Я не могу без жены.

Напиши поподробней, как и что в Петербурге, имеете ли вы успех, что нового, что слышно и проч. и проч. Если увидишь Миролюбова, то поклонись ему, скажи, что телеграмму получил от него сегодня1.

Сегодня узнал, что умер сын Харьков. профессора Гиршмана, с которым я был знаком в Ницце.

Идет снег. Когда станет теплее, пойду исполню твое приказание, постригусь. А вот как мне быть с баней -- совсем не знаю. Должно быть, придется ехать в Москву, чтобы помыться. Кстати, напиши: как горели бани и что горело?2

После твоего отъезда приходил Лавров.

Мне все кажется, что дорогою ты растеряешь деньги и останешься без копейки. Говорю тебе раз навсегда: бери у Немировича сколько нужно, не спрашиваясь у меня. Не делай долгов и не будь скрягой.

Когда станет грустно, то вспомни, что у тебя есть муж, покорный и любящий свою жену-цацу. Если, не дай Бог, заболеешь, то немедленно кати ко мне, я за тобой буду ухаживать.

Ну, целую тебя, обнимаю мою собаку, почесываю тебе обе ноги и бока. Помни обо мне.

Твой иеромонах Антоний

452. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое марта 12-й ч. Дня

[1902 г. Между Симферополем и Харьковом]

Здравствуй, милый! Я еду во 2-м кл. не международного -- не было там места. Лежу и читаю. Читаю "Ариадну" и все больше чувствую твою душу. Едет со мной барыня из Ялты, спрашивает, люблю ли я Чехова, т.е. писателя. Не подозревает, кто я. Вчера перед отходом поезда мне было очень скверно. Что-то странное: боль в животе, тошнота, сердцебиение и почти бессознательное состояние. Я свалилась. Испугалась. Со мной этого не было никогда. Думала, что не уеду. Теперь ничего. Ночь спала. Думаю о тебе. На душе буднично, тоскливо. Много думала за вчерашний день. Из Питера напишу сейчас же. Целую тебя милый.

453. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

1-ое марта [1902 г. Харьков]

Подъезжаем к Харькову, дусик милый. Я все лежу и читаю. Прочла "Русские ведомости", "Новости дня", читаю твои рассказы, и они мне все как-то ближе, понятнее, и ты мне тоже ближе и понятнее. Ты теперь сидишь у себя в кабинете, но не в кресле, правда? Что читаешь, что думаешь, милый, дорогой мой! Как сон пролетели эти пять дней, -- так мимолетно, что и схватиться как будто не за что. Как мне больно оставлять тебя, как я чувствую, что должна устроить тебе жизнь приятную. Кончится тем, что ты будешь считать меня пустой бабенкой. Да и теперь, может, считаешь? Почему я не сказала тебе всего, что я думала, почему?

Меня гнетет мысль, что ты там томишься день за днем, как в тюрьме, жаждешь другой жизни и терпишь, терпишь без конца... При таких мыслях я чувствую себя низкой, мелкой, неспособной сделать что-нибудь большое и хорошее в жизни. Мне вот и сейчас противно, что я пишу тебе это, когда надо не писать, а делать. Ну, увидим.

Моя спутница рассказала мне трагедии своей жизни.

У нее -- муж отчаянный безнадежный алкоголик, два сына, один офицер -- один гимназист в Ялте, послали туда по слабости здоровья, и она придралась к этому и живет с ним, чтоб не жить с мужем. Бросить совсем -- не хватает духу. Рассказывала всевозможные ужасы, как дети страдали. Она очень мягкая, размазня даже, по-видимому. Из Воронежа. Настоящая провинциал, дама, но хорошая, застенчивая. Когда я ей рассказала о своей дурноте вчера, то она прямо подумала, что я того-с, "в положеньи". Я тоже подумала, но вряд ли. Я очень испугалась, начала рвать с себя кофту, вообще не знала, что делать, не могла дойти до двери дамской, чтоб позвать хоть кого-нибудь, свалилась и не в силах была подняться, ноги и руки не слушались, вся в холодном поту и вообще непонятно. Я думала, что отравилась. Посмотрим.

Стоим в Харькове.

Как это я тебя не поцеловала в последний раз? Глупо, но меня это мучает. Ты ведь шел было на двор, но ветер остановил тебя, а я шла с мыслью, что ты со мной идешь и очнулась, когда извощик уже поехал. Спутница моя поражается моей храбрости, что я ехала одна на лошадях. Действительно, было очень пустынно, а к Симферополю даже очень темно, и холодно, отчаянно холодно. Я долго ходила, чтоб согреться и потом меня все трепало. Мне не хочется думать ни о Москве, ни о Питере, я все еще в Ялте. Хотя заставляю себя думать о ролях, чтоб не быть застигнутой врасплох в Питере. Спутница пишет своему сыну открытки с портретами Чехова, Горького и Толстого.

Целую тебя, дорогой мой, крепко-крепко, буду писать каждый день. Не думай дурно обо мне.

Твоя собака.

Поблагодари мамашу за утку, за вино, ела с аппетитом. Поклонись ей от меня и скажи, что вспоминаю ее комнату и лампадку и пасьянс.

454. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

2 марта [1902 г. Ялта]

Милая моя собака, сегодня на дворе отвратительно: мороз, сильный ветер, снег, одним словом -- тьфу!!

Я занят, читаю корректуру1, но все же чувствую скуку и злюсь. В комнатах холодище.

С нетерпением жду от тебя письма из Петербурга. Напиши все подробно, не поленись; не заставляй меня колотить тебя каждый день за леность и нерадение. Умоляю тебя, пиши!

Моя комната и моя постель похожи теперь на дачи, покинутые постояльцами.

Целую мою жену бесподобную и обнимаю.

Твой немец Антон

455. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое марта [1902 г. вблизи Тулы]

Подъезжаем к Туле. Я все лежу и читаю. И газеты читала. Спала хорошо. Спутница ушла в Курске. Она, оказывается, догадалась, кто я, но молчала. Качает очень сильно. Холодно. Солнышко проглядывает.

Кушай хорошенько, умоляю тебя. Ужасно хохотала, когда перечитывала "Ионыча", как Котик дубасила по клавишам.

Кланяйся мамаше, Срединым, если увидишь, А. М., Сулеру. Как мальчик у Г.?1 Целую.

С....а.

Публика серая, гадкая и в моем купе пахнет в... м.

456. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

3-ье марта [1902 г. близ Любани]

Подъезжаем к Любани, милый мой! Холодно. В Москве были все мои у меня. Маша встретила на вокзале. Все здоровы, кланяются тебе. Дядюшки были и все. Я поела. От Тулы ехала с губернатором, радуйся, все опишу. Ольгин муж выхлопотал мне отдельн. купе 2-го кл. но, когда отъехали, две дамы напросились, и я не могла отказать. Лежала и ревела. Мне грустно и не хочется в Питер. Как ты, что ты? Пиши, буду ждать письма. Целую.

С....а

457. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[4 марта 1902 г. Петербург]

Кирпичная восемь жду письма. Ольга

458. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Петербург 4-ое марта утро [1902 г.]

Вот я и в Питере, дусик милый, родной мой! Самочувствие скверное. Вчера ходила как ошалелая от усталости и новизны обстановки. Ехала с вокзала и ревела. На улицах шли большими партиями городовые и жандармы по всем направлениям и, как потом слышала, побоище было опять здоровое1.

Ввалилась в наши прошлогодние номера к Раевской, уставши до холодного поту. Номера здесь стали адски дорогие, я бегала и искала, наконец плюнула и взяла, и решила обедать по 5 коп.

Обстановка гадкая, дурного тона. Здесь же Лужские, Раевская, Самарова, Бугова, наверху Лика, многие ученицы, Санин. Я по крайней мере теперь не на высоте шести лестниц. Окна выходят на Кирпичную. Vis-a-vis дом скучного цвета и высокий, и я стараюсь не глядеть на него. Тепло. Вчера я разобралась и умылась фундаментально только к 2-м час, полежала. Пришел Влад. Ив., рассказывал про театр. Настроение у труппы скучное, подъема нет. Начинаем "Мечтами". Лилина все еще больна и не приехала. Все эти дни обучали новую толпу. 3-й акт идет 2-м. Масса народу нашего простужены. Вчера вечером была генеральная для новеньких, да и мы пробовали акустику, привыкали к новой сцене2, хотя я больше спала и не помнила ни одного слова. 100 раз должна была отвечать на вопросы о тебе, о Ялте, о Толстом, о Горьком. Многие думали, что Горький откажется от академика3. У меня была тоже эта мысль.

Поэтесса Галина играет у нас в толпе и счастлива. Конст. Серг. прислал мне корзиночку с ландышами, Влад. Ив. -- несколько роз с травкой. Стахович вертится на репетициях, ухаживает за дамами -- все по-старому. Что-то неуютно было вчера в театре -- масса новых лиц.

Я как будто выспалась. А в вагоне почти не спала, даже не раздевалась на ночь, лежала как пласт; надоедали дамы шуршаньем юбок, и одна еще сопела всю ночь.

У меня никакого ощущения и волнения перед первым спектаклем и новой публикой. Это скверно. Значит, утомлена. Сейчас умоюсь, оденусь и пойду покупать чай, сахар, сыр, яйца, заводить студенческую обстановку.

От Ашешова получила письмо, просит дать прочесть "В мечтах" и "Мещан" и просит билетов, кот. нет. Он будет писать рецензии. Серг. Ив. Шаховской здесь и прислал мне поклон через Ашешова.

Нашли, что я очень отощала за поездку. Ну вот все обо мне. Теперь буду ждать всего о тебе. Прояснилась ли погода? Ешь ли ты хорошо? Я часто на дню думаю -- что-то ты сейчас делаешь? Милый голубчик, теперь уж немного времени осталось, проясняйся вместе с погодой, чаще будь в саду, выхаживай деревца и дыши воздухом и грейся на солнышке. Целую тебя крепко, мужа моего дорогого, чудного.

Твоя собака.

В Михайловском будем играть "Три сестры"4.

459. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Вторник [5 марта 1902 г. Ялта]

Дусик мой необыкновенный, ты телеграфируешь -- Кирпичная 8, между тем в Петербурге, насколько мне известно, Кирпичной улицы нет, есть Кирпичный пер. Не наврал ли телеграф? Быть может, Кирочная, а не Кирпичная? Я беспокоюсь, ангел мой, очень.

Погода была подлейшая, теперь опять солнце, но все-таки не тепло. Я здоров, злюсь.

Как сошел ваш первый спектакль? Ничего не знаю.

Жду письма с адресом; теперь же не хочется писать, все кажется, что мое письмо не дойдет. Ел бы много, но нет аппетита, сегодня по крайней мере. Подождем лета.

Не утомляйся, отдыхай возможно больше.

Если, положим, на второй неделе1 я захотел бы получить гонорар за московские спектакли, то к кому и куда я должен обратиться? Справься, мамуся.

Целую и обнимаю тысячу шестьсот раз.

Твой старый немец Антон.

Пиши!!!! Умоляю.

460. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое марта [1902 г. Петербург]

Как мне тебя надо расцеловать, золото мое, за твое нежное, чудесное письмо! Мне легче жить стало. Вчера ложилась в ужасном настроении и вдруг вспомнила, что есть твое письмо и есть у меня ты, ты сам -- и мне стало покойно. Взяла твое письмо и перечла его еще раз в постели.

Вчера сыграли "В мечтах". Все нервили, волновались и, по словам Вл. Ив., перетянули пьесу. 3-ий акт шел вторым1. Первый приняли хорошо, но потом хуже. Автора почти не вызывали, и в 4-м, когда он вышел, слышались свистки, но очень проходно. У всех лица были кисловатые за всю пьесу, не было entrain2. Я страшно устала и ослабела к концу, еле домой добралась. Масса народу лезло в уборную, всюду давка. В 1-м акте я получила цветы от Чюминой, Вишневский лиру из лавров от нее же. В 3-м Станиславскому поднесли венок и всей труппе от "петерб. друзей". Приходил Миша за кулисы. Приятное он, должно быть, вынес впечатление, видя меня первый раз в жизни в такой дурацкой роли. Хотя я к нему выходила в своем сереньком капотике. Перекинулись только несколькими словами. Толкучка была невообразимая за кулисами. Приходил ко мне Лев Львович Толстой знакомиться, спрашивал о тебе, об отце. А какая у него противная, неприятная физиономия!

Целый день вчера я сидела дома. Утром ходила за покупками, а потом все ко мне приходили, рвали меня за билеты, и я начала злиться. От Лепешкиной получила письмо, от кумысной Андреевской, кот. была сама, но не застала. Обедала с Раевской в "Мал. Ярославце". Сейчас пойду покупать мягкие удобные башмаки, потом на репетицию "Сестер".

В общем, тоскливо и скверно на душе.

Вчера все ползло, таяло, дождь, слякоть, сегодня опять снег идет. Голова у меня болит и ноги. Только ты о таких глупостях не думай. Думай о пьесе. Насчет баньки подумаем. Я приеду и вымою тебя всего в ванне и уложу в постельку и согрею.

В Сандун. банях что-то загорелось, но Маша ничего даже не слыхала. Пустяки.

В "Нов. времени" сегодня ни звука о вчерашнем спектакле. В театре пересмотрю остальные газеты, куплю и пошлю тебе.

Пока будь здоров, а то не успею башмаков купить и "сестру Машу" не в чем будет играть.

Я тебя тоже почесываю и целую крепко. До завтра, addio. Кланяйся матери. Напишу ей на днях. Как Арсений? Кланяйся Горькому.

Целую тебя.

Сейчас прислали из театра разрешение не являться на репетицию, чему я очень рада.

Твоя собака

461. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое марта [1902 г.] Петербург

С добрым утром, милый мой!

Сегодня я встала, кажется, здоровой. А то ужасно кисла все дни. Вчера лежала пластом весь день, от головной боли. Приняла фенацетину, обмотала голову платком и лежала. Обедала одна дома. К вечеру голове стало лучше. Играли "Сестер", но мне не игралось. Этому виной Станисл. -- Вершинин. Он его давно не играл и так безобразно волновался и спускал тон, что я осела с первого же акта1. Тянул, мямлил и очень мало любил Машу, а при таком мало любящем Вершинине Маша кажется нелепой. Так уж автор написал эту роль. Вы не согласны?

Играли вообще вяло вчера, прости, автор. Принимали хорошо.

Мне вчера ужасно было противно на душе во время спектакля и так не хотелось видеть почитателей нашего театра и слушать их похвалы. Я из уборной не выходила. Я не дождусь "Дяди Вани". Так хочется пожить в этой пьесе!

Сегодня читала в "Нов. времени" статейку твоего брата о "Мечтах"2. Зачем он только обо мне пишет! Беда иметь сродственничка в газете. Кугель меня похвалил, но меня это не трогает. О пьесе он много правды написал3. Прочти и согласишься. Тихомиров взял на себя посылать тебе все газеты, где будут писать о нас. В конторе получают все, и он выпросил у меня позволение посылать тебе. Хорошо?

Надоели барышни с восторженными лицами в театре. Вообще скучно играть. Отчего это, философ? Не дождусь "Дяди Вани" и "Мещан", чтоб освежиться. Никуда не хочется идти, никого не хочется видеть. Сегодня буду сидеть дома и учить 4-й акт "Мещан".

Вспоминаю, дусик, как я тихо жила с тобой, тихо и хорошо; как с тобой в кресле сиживала, как болтали, вспоминаю твои любящие добрые глаза и милую улыбку. Ты о Волге не забыл думать? Мне иногда кажется, что тебе решительно все равно, где жить -- правда. А все-таки давай мечтать. Мы с тобой чудесно поживем, и ты оправишься, окрепнешь и забудешь о кашле. Если бы пожить в сухом месте в сосновом лесу и питать тебя хорошенько!

Мама велела тебя очень благодарить за вино. Я никому еще не писала в Москву. Адрес мой понял? Кирпичная, д. 8, No 30.

По-моему, Санин влюблен в Лику. Может, я ошибаюсь.

В труппе невесело.

Ну, прощаюсь до завтра, дорогуля моя. Башмаки купила, но разнашивать дам кому-нибудь другому. Ноги каждый вечер держу в теплой воде.

Целую тебя, милый мой, крепко и горячо. Пиши о своем здоровье, а то я беспокоюсь. Затылочек будет подстрижен? Целую его.

Твоя собака

462. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое марта утро [1902 г. Петербург]

Дусик, второй день нет письма от тебя, т.е. два дня, а сегодня уже третий. Сегодня я должна иметь письмо.

Я проснулась с тяжелой головой, опять сильно обметало губу -- верно, простуда все. Приму хинки. День серый, гадкий, все тает, гниль, и у мена кисло на душе.

Вчера сидела дома днем и никуда не ходила. Поучила 4-ый акт "Мещан", тебя читала. Дусик, ты бы Мише написал, чтоб он не помещал рецензий о нашем театре, а особливо обо мне, ведь нехорошо, право. Ты согласен? Я сейчас хочу съездить к ним и поговорю с ним, хотя совсем не знаю его. По-моему, ему неловко писать о нашем театре. Как ты думаешь?

Вчера говорили в театре, что государь не утвердил Горького академиком -- правда это?1

Антон, мне очень не играется на сцене, что это значит? Я какая-то тупая стала и не хочется что-то играть. Все "Сестры" без конца. Надоело адски. Вчера Самарова заболела и опять играли "Сестер" и сегодня опять2. Нервы у меня не дрожат.

Вчера в 1-м акте мне опять подали цветы, от баронессы Вульф, которую я знаю только по письмам. 4-ый акт играла сухо.

Пиши мне, родной мой. Мне скучно без твоих писем отчаянно. Хоть о погоде пиши, только бы я видела твой почерк и знала бы, что ты здоров.

Знаешь -- Санин женится на Лике, принимает поздравления уже. Значит, у меня нюх есть. Но ее я не понимаю совершенно. Спрошу его самого сегодня.

Балабан был у меня в уборной, хотел зайти на дом. Скорее бы пост пролетел! Скорее бы я опять была около тебя!

Работаешь ты, милый мой? Или не хочется? А пьеску-то пописывай, дорогой мой, надумывай. А главное, кушай хорошенько, чтоб сил было больше.

Прости за кислое письмо. Не разлюби меня, единственный мой. Неужели сегодня не будет письма? Заеду сейчас в театр.

Целую тебя, желаю быть крепеньким; возись в саду на воздухе, если погода позволяет.

Твоя собака

463. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

8 марта [1902 г. Ялта]

Жена моя жестокая, вот уже пятница, а я ничего не знаю о вашем театре, как он в Петербурге и что. Очевидно, или театр провалился, или жена мне изменила. Немировичу жаль денег и времени, это я понимаю, но мне-то скучно, и я интересуюсь судьбами вашего театра так же, как и вы все.

Погода стала лучше, но холодно, не глядел бы ни на что. Я ем помногу; вчера был Альтшуллер, выслушивал меня, велел поставить мушку, что я и исполнил. Кашляю меньше. Получил от Миролюбова корректуру своего рассказа1 и теперь хлопочу, чтобы сей рассказ не печатался, так как цензура сильно его попортила. Начну хлопотать о разводе, если узнаю, что моя жена ведет себя дурно, мало отдыхает.

Ах, собака, собака!

Пиши мне каждый день, пиши подробно, обстоятельно; ведь как-никак я у тебя один, и кроме меня у тебя нет ни души на этом свете. Помни сие.

Перестал писать это письмо. Опять начал, прочитав газеты. В московских газетах прочел телеграмму, что Худож. театр имел "колоссальный" успех.

Поздравляю, дуся! Все-таки желательно было бы знать подробности.

Обнимаю тебя, зузуля, и целую. Храни тебя Бог.

Твой Antoine.

Я остригся. Писал ли тебе об этом?

464. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое марта [1902 г. Петербург]

Наконец-то вчера пришло твое письмо от 2-го марта. А то я уже беспокоилась, милый мой, золотой мой!

Сегодня я тебе напишу немного, т.к. поздно встала, скоро придет какая-то психопатка -- женщина врач из-за границы, а потом побегу на репетицию и оскандалюсь -- 4-ый акт не знаю еще.

Вчера я очень хорошо играла "Сестер", с нервом, и ожила. Раевская дала мне капель каких-то взбадривающих, приняла я хины и чувствовала себя лучше, может, и не от лекарств.

Была вчера у Миши, сидели болтали, обедала у них. А все-таки, откуда у него такая жена?1 Она, кажется добрая, славная, но... Девочка очаровательная, мальчишка -- пузан беленький. Я Мише говорила, что ему неловко писать о нашем театре, особливо хвалить меня. Он этого не находит и даже способен писать о твоих пьесах -- этого я уже окончательно не понимаю. И рецензию он написал нехорошо, хлестко, с задором. Я уверена, что ты не будешь доволен. Я пока в Мише не разобралась. Какой он? Он иногда странно говорит.

Какая тоска в Питере, Антон мой! Непроходимая тоска.

Была вчера Деларю, я достала ей абонемент для жены священника Петрова, и она счастлива.

Вчера нам, сестрам, бросали букетики из публики и принимали очень шумно.

Ну, целую тебя, родной мой, крепко и нежно, и прижимаю тебя к своей груди и ласкаю. Ты лучше всех, Антончик мой дорогой. Целую, обнимаю.

Твоя собака.

Вчера смотрел Буренин. Воображаю, как будет ругаться!2

465. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

9 марта [1902 г. Ялта]

Дуся моя насекомая, сегодня читал в газетах о ваших подвигах, о том, как шли "В мечтах", читал телеграмму о "Трех сестрах". Читал наконец твое письмо, которое меня опечалило. По всему видно, что в конце поста приедет ко мне хромая жена. Получил пачку газет из Петербурга, адрес написан не тобой, одна 2-х копеечная марка. Пишут, что в пьесе "В мечтах" видно чеховское влияние1. Какой вздорище!

Погода солнечная, нет дождей. Я еще не решил, куда нам поехать летом. На кумыс не хочется. Кстати же, кашель у меня теперь уменьшился, здоровье поправилось. Я бы с удовольствием двинул теперь к Северному полюсу, куда-нибудь на Новую Землю, на Шпицберген.

Как только ты уехала, в тот же день привалили бабы. И женская гимназия2, и Бонье, и Надежда Ивановна. И у всех одинаковая улыбочка: не хотели беспокоить! Точно все пять дней мы с тобой сидели нагишом и занимались только любовью.

Поклонись, дуся, нашей кумысной знакомой Андр-ой3. Мише с семейством тоже поклонись. И попроси Вишневского, чтоб он написал мне хоть одну строчку.

У нас в кухне душеспасительное настроение, тишина и порядок, но все же я охотно бы обедал не дома. Не делают мне супа с рисом -- хоть ты что! А другие супы мне бывают не по желудку.

Что за свинство, что за подлость! Не прислать ни одной телеграммы!! Неужели Немирович так уж занят? Я ведь интересуюсь, живо интересуюсь, наконец я пайщик, черт возьми.

Ты полагала, что Горький откажется от почетного академика? Откуда ты это взяла? Напротив, по-видимому, он был рад.

Если не получу завтра письма, то расшибу.

Ну, супружница моя балованная, будь здорова, целую и обнимаю тебя миллион раз.

Твой муж немец Антон

466. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое марта [1902 г. Петербург]

Пишу тебе после обеда, дусик мой родной! Обедала одна; обед беру почти всегда у хозяев за 1 р. -- очень вкусный домашний стол, а то ресторанная кормежка надоедает, да и ходить скучно. Дают три блюда, но все очень свежее и аппетитное. Ела рассольник, рябчика и компот. Вот, как тебе расписала! Через час пойду в театр. Сегодня утром была у Ел. Ник. Андреевской, отвозила ей билеты. Она ужасно была мне рада, идет завтра смотреть "Сестер" и радуется, как ребенок. Ее сестра прислала ей твою карточку, они восторгаются, а по-моему, гадость. Живет она славненько, простенько. Давала урок музыки, когда я пришла.

Репетировали 4-ый акт. Влад. Ив. хорошо занимался, много повторяли. Ты газеты все получаешь? Как его затравили! Хотя рецензии в общем лучше, чем в Москве. Тон лучше. Антончик, меня захвалили совсем. Еще "Мещан" бы хорошенечко сыграть. Вчера я хорошо играла Широкову, даже товарищи хвалили. Публика грохотала отчаянно. Труппе поднесен был венок "От абонента 3-ьей скамейки" -- трогательно? И на скверненькой бумажке, наспех, написан был очень милый экспромт. Нам всем было очень приятно, и мы кланялись все вверх, задрав головы. После 4-го акта -- овация. Один студент даже вскочил на сцену, чтоб просить Станиславе, сыграть Штокмана в их абонемент. Мне девицы какие-то уж прямо орут: спасибо, дорогая Ольга Леонардовна!

Много типиков насмотришься.

За Машу меня опять очень хвалят.

Вчера получила письмо от д-ра Тихонова, просится на какую-нибудь из твоих пьес, и хочет меня видеть. Я на завтра утро велела ему оставить бесплатный билет (благотв. очень высокие цены и не будет полно), послала ему письмо и мою карточку. Толиверова-Пешкова была у меня в уборной, щебетала, говорила, что Сипягин подал в отставку1, но, конечно, враки.

Пристала ко мне вчера женщина врач из Парижа. Вот дуреха-то! Оказывается, она пишет диссертацию и исследует тип неврастеника интеллигента. Говорит, что она товарищ Вересаева; познакомилась с Мейерхольдом, и ей сказали, что я неврастеник. Я ее высмеяла и хотела послать к Баранову. Она и за тебя хочет приняться. Полнейшая психопатка. Еврейка, вероятно. Собирается в Ялте весной или летом исследовать тебя и Горького. Ну, штучка!

После репетиции ходила к Марии Петровне, но не застала ее. Видела ее сейчас у нас в номерах у Ольги Павловны. Она выглядит хорошо и завтра играет в "Сестрах". А Мунт-то похвалили!2 Видишь!

Ну, золотой мой, будь здоров, мил, изящен, кушаешь хорошо? Отвечай. Целую, ласкаю милого моего, дорогого моего иеромонаха.

Твоя собака.

Я получила только 2 письма за 9 дней -- это безбожно!

467. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

10 марта [1902 г. Ялта]

Оля моя, жена моя, здравствуй! Пишу тебе от нечего делать и от скуки, и не знаю, о чем написать. Здоровье мое сегодня превосходно, как давно уже не было; кашля совсем мало, самочувствие отменное, и это я объясняю погодой, солнечной и почти теплой. Если бы совсем поправиться, чтоб можно было жить в Москве! Дачу для нас уже ищут на Волге; мои условия: усадьба, мебель, отсутствие ветра и близость пристани, лучше же всего флигель в чьем-нибудь имении, чтоб я мог ухаживать за барышнями. Хорошо бы флигелек, в котором бы ты хозяйничала, а я бы над тобой командовал и взыскивал бы.

Писать рецензии, да еще в "Новом времени" -- это не дело Миши1.

Сейчас принесли для прочтения драмищу -- в 5 актах!! Ведь это разбой.

Ну, целую тебя, ласкаю и обнимаю. Поклонись Тихомирову, скажи, чтобы он высылал газеты, даже те рецензии, которые кажутся ему пустяшными. Я от скуки все прочту.

Твой немецкий муж в протертых назади брюках.

Антон

468. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

10-ое марта вечер [1902 г. Петербург]

Сегодня я свободна вечером1, золотой мой. Получила твое письмо. Адрес верен. Не спорю -- может, Кирпичный пер., а не улица. Пиши тогда -- меблир. комнаты Мухина, если не уверен. У нас три подъезда: с Мойки, с Морской и с Кирпичного, комната моя No 30. Вот -- все подробно. У меня хорошо, тихо, спокойно, сплю хорошо.

Сегодня после спектакля был Миша, один, сидел довольно долго, рассказывал о провинции, как там хорошо жить. Он не любит Петербурга; велел тебе написать, что в "Новом времени" не бывает по целому месяцу. По-видимому, ему неприятно, что ты против его сотрудничества в "Нов. времени". Пофилософствовали немного с ним; говорили о Маше. Его все тянет в уездный город, в такой дом на окраине, как жили Калитины в "Дворянском гнезде", помнишь? Это его слова. Чтоб дети видели поля, реку, лес, а не окна магазинов.

В нем есть доля твоей неусидчивости. Но только мне кажется, что он не крупный, понимаешь? А может, я ошибаюсь, не знаю. Пили с ним винцо сладкое крымское; я взяла с собой бутылочку.

Перечитываю "Мужики".

Письма мои все получаешь? Я пишу каждый день.

Познакомилась с д-ром Тихоновым. Он, кажется, довольно симпатичный. Придет ко мне.

Сегодня был отчаянный спектакль2, Антончик! Театр больше чем на половину пустой. Это был благотвор. в пользу москов. фельдшериц, и они, бедные, ничего не получат, а ждут отчаянно помощи. Мы сами потеряли 700 р. сегодня. Не дошло до нашего полного сбора. Цены безумно были высокие. Влад. Ив. винит себя отчаянно, и не понимает, почему это так вышло. Затем играла первый раз Лилина и среди 2-го акта уверяет, что не может кончить. Стало ей плохо. Послали гонцов за Мунт. Паника, волнение. Пришла Мунт, надерзила Влад. Ивановичу, тот был в состоянии ударить ее, так из себя вышел. Затем обе Наташи ревели, и Лилиной после слез стало лучше, и она кончила пьесу. У нее положительно самовнушение. По-моему, ее надо заставлять играть, и ей самой лучше станет. Ей много помог Никол. Григорьевич, кот. прямо чуть не кричал на нее и заставлял выходить на сцену, и она сама благодарила его. Во 2-м акте во время моего разговора с Вершининым неожиданно вылетает к нам Марья Фед. и шепчет мне, что целый кусок пропускается, где Наташа про детей говорит. Вышло незаметно. Но я обозлилась сильно. Это дилетантизм. Не знаю, что теперь дальше с ней будет.

Вчера на "Мечтах" моя баронесса прислала мне в уборную опять цветы -- алую гвоздику с алой лентой, и я на юбилее весь акт играла с ее цветами, вместо веера. Знаешь, Влад. Ив. сказал, что слышал, будто Суворин дал бы мне 1000 р. в месяц, если бы я пошла к нему служить. Вот какая у тебя дорогая жена! Цени.

Завтра утром иду сниматься к Ренцу, очень уж, говорят, хорошо снимает. Вейнберг предупредил его, что я приду. Снимусь просто, и в Широковой, т.е. только для туалетов3. На днях в Маше ("3 сестры") снимусь -- ужасно хочется, только надо поймать день без репетиции, чтоб не спешить, как это будет завтра.

Немецкие обе газеты4 меня хвалят, вообще и публика и газеты захвалили, только что-то это не к добру.

Марью Федоровну, бедную, истерзали все газеты. Как ни обращай на них внимания, а все-таки нехорошо. Как меня-то травили в прошлом году! Помнишь?

Пайщик мой милый, напиши-ка список пьес, кот. были бы желательны для нашего театра в будущ. сезоне. Подумай и напиши мне. Я никак мозги не соберу.

Кто тебя навещает, дусик? Пиши мне повнимательнее. Пьесу пишешь? Я тебя буду экзаменовать, когда приеду. Здорово будет хорошо в Ялте в начале апреля! Будем с тобой греться на солнышке, комнатку я себе буду устраивать. Ты мне будешь помогать? Да? А то мне надоело быть дома на бивуаке.

Ну, спи хорошо, дорогой мой, не скучай, не злись. Скоро увидимся. Я тебе много буду курьезов рассказывать.

Целую тебя крепко тысячи раз и обнимаю. Не смей подписываться старым Немцем. Гадость.

Твоя собака

469. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

11 марта [1902 г. Ялта]

Жена, здравствуй! Будь добра, поблагодари И.А.Тихомирова за газеты и скажи ему, чтоб "Нового времени" он не высылал, я получаю сию газету. Также дай ему двухкопеечных марок, а то он приклеивает только одну марку, и мне приходится платить штраф.

Как жаль, что не играет Лилина, что вместо нее моя любимица Мунт!1

Сегодня от тебя нет письма. Это неблагородно. Напиши, будет ли играть Лилина, что она и как. Поклонись всем, в том числе Немировичу; скажи ему, что фотографию его я получил2, merci.

Сегодня в газетах любопытная телеграмма насчет Горького3.

Ну, дуська моя, будь здорова и счастлива. Я тебя люблю и буду любить, хотя бы ты из собаки сделалась крокодилом. Целую мою голубку тысячу раз.

Твой Antoine

470. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое марта вечер [1902 г. Петербург]

Антон, дорогой мой, прости, ради Бога, что я забыла сказать Маше взять деньги из театра, забыла в суматохе, в которой я пребывала в продолжение 2-х часов в Москве. Завтра же напишу ей. Или ты хочешь сам перевести их куда-нибудь? Так это сделает Зоткин, он меня об этом спрашивал перед отъездом в Ялту.

Я совсем не получаю писем от тебя -- это нечеловечно! Мне ни одна душа не пишет, ни Маша, ни мои, от супруга только три письмеца получила. Вот забуду вас всех и закручу, коли вы меня знать не хотите.

Приходил Миша на "Три сестры". Его посадили в директор. ложу, т.к. ни единого места не было. Потом он не приходил ко мне.

Ганзен был у меня в антракте, приводил свою жену1 и выражали восторги. Говорил про какую-то интересную непереведенную пьесу, где для меня была бы роль. Героиня в каждом акте является с новым мужем -- интересно! Саблин был.

Я играла хорошо. Публика 1-ого абонемента отвратительная, сухая.

Вчера на "Штокмане" был полный фурор. Конст. Сер-ча качали, публика влезла на сцену, психопатки целовали ему руки. Шаховской был, поднес что-то Станиславскому, а дамам роскошную корзину фрукт и конфект. Вышел курьез: Раевской, как старшей, передали за кулисами фрукты и конфекты, и она почему-то вообразила, что конфекты лично для нее. Сказать ей это неловко было, а она из себя выходила, что труппа накидывается так бесцеремонно на "ее" угощение. Тут же в уборной стояла коробка шоколада, кот. Качалова кому-то хотела нести после спектакля. Раевская вообразила, что это тоже от князя, и дала эту коробку артистам. Можешь себе представить неловкость и отчаяние Качаловой, кот. должна была идти с пустыми руками на именины. Ужасно все смеются над Раевской. Еще ей поднесли цветы курсистки, и она опять-таки, бедная, вообразила, что это от Шаховского! Шаховской услыхал со сцены слово "революционер" и рассердился ужасно. Велел вымарать.

Как относится Горький к своему свержению?2 Как это глупо, Антон, ужасно! Все больше мутят публику такими вылазками.

Послезавтра сам царь смотрит нас в Михайловском. Играем "Три сестры". Опишу тебе все.

Сегодня я снялась "просто" и в Широковой. 20-го готовы пробные.

Днем репетировали "Мещан". Разобрались в финальном гвалте. Завтра я свободна целый день. Пойду на весеннюю выставку3 с Назаровой и Савицкой. Вечером буду смотреть "Крамера"4.

Ну, дусик, кончаю, уже 2 ч. ночи. Целую и глажу и почесываю тебя. Пиши больше о себе. Кланяйся мамаше.

Целую и обнимаю мужа моего удивительного.

Твоя собака

471. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

12 марта [1902 г. Ялта]

Милый мой, славный дусик, зачем такое кислое, хмурое письмо? И у меня тоже сегодня здоровье неважное, гораздо хуже вчерашнего; вероятно, погода изменится. Хорошая моя, не унывай, не скучай, ведь скоро мы опять будем вместе, и я постараюсь, чтобы тебе было хорошо.

Отчего ты не получаешь моих писем? Я посылаю по адресу -- Кирпичная, такой улицы нет, и я боюсь, что мои письма тобой не получены. Уж телеграфировала бы, что ли.

Лику я давно знаю, она, как бы ни было, хорошая девушка, умная и порядочная. Ей с С. будет нехорошо, она не полюбит его, а главное -- будет не ладить с его сестрой и, вероятно, через год уже будет иметь широкого младенца, а через полтора года начнет изменять своему супругу1. Ну, да это всё от судьбы.

Пиши мне подробнее, я без тебя скучаю. Ты пишешь, что тебе надоел театр, что ты играешь без возбуждения, со скукой. Это ты утомилась.

Сегодня погода похуже, но я все-таки весь день сидел в саду.

Я, пишешь ты, не писал тебе уже два дня, и пишешь ты об этом таким тоном, как будто я тебя уже бросил. Дуся моя! Хотя бы я не писал тебе 200 дней, знай, что я не могу тебя бросить и не брошу, что бы там ни было. Обнимаю тебя, деточка, и целую.

Твой немец Антон

472. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

13-ое марта [1902 г. Петербург]

Родной мой, ты теперь уже все знаешь о наших спектаклях. Ты ждал телеграммы? Но что же телеграфировать? Ни провала, ни особенного блеска не было. Я ведь написала тебе сейчас же после первого спектакля и пишу кажды Средина.

Целую тебя и обнимаю, радость моя.

Твой А.

1008**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

8-ое апреля [1904 г. Петербург]

Дорогой мой Антончик, здравствуй! Как поживаешь, что надумываешь? Последний спектакль у нас 29-го -- значит, 31-го утром я в Москве.

Напиши мне, когда ты приедешь. Раньше меня или вместе съедемся?

Сегодня жду Костю, пойду с ним в ресторанчик пообедать, а то надоело дома есть. Опять солнце, опять тепло. Если бы я была здорова, я бы поехала сегодня в Царское Село к Амфитеатровым, с Конст. Серг., конечно, ради прогулки, а не ради визита.

Вчера опять заседали, долго и хорошо. Незаметно вливали в Качалова принципы нашего театра. Он стоял за то, чтоб наш театр был антрепренерский, а не товарищеский, якобы это свобода. Его убеждали в противном. Это для него просто покойнее; ведь Качалов всегда за то в жизни, что меньше всего беспокоит и мучает.

Конст. Серг. хорошо говорил, идеально, на тему, что театр наш не должен пройти как забава одной группы людей, а чтоб он остался для потомства, чтоб он развивался дальше и попал бы в историю театра.

Опять вчера принимали очень хорошо "Вишневый сад".

После заседания ездила к Чюминой с Конст. Серг. на Ґ часика.

Там была m-me Гнедич1, я ее видела первый раз, и она мне не понравилась. Подрисованные глаза, и вообще неприятная барыня.

Получил ли ты от Дымова его статью об ангелочках? Прочел?

Мне здесь "Вишневый сад" гораздо приятнее играть, чем в Москве. Я не так устаю, играю мягче, спокойнее, увереннее.

Горький не показывается. Утопает, верно, в любви. Ходит слух, что М. Ф. знала о растрате в конторе ее мужа и потому подготовила себе уход. Некрасиво все это.

Ну, дусик, до завтра, писать не о чем. Надо идти на воздух, гулять и дышать. Целую тебя крепко, целую за ушко. Улыбнись мне, милый.

Твоя Оля

1009**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

Сегодня дождь, серо, скучно, дорогой мой! Вставать не хотелось, и я лежала до 10 Ґ ч. Сейчас приходил околоточный и стянул с меня за прошлый год 7 р. 15 к. За что, спрашивается? За актерство. А между тем я по паспорту жена лекаря. Раньше с меня не брали так много. Глупо.

Прочла в "Мире Божием" "Корь" Куприна. Мне нравится. Я люблю его как писателя. Постараюсь повидать его.

Я ведь писала тебе, почему задержан сборник "Знания". Из-за рассказов Чирикова и Юшкевича1. Это очень неприятно. Повидаю Пятницкого и поговорю с ним.

Мария Фед. говорит, что у Горького написано три акта только, а 4-го еще нет2.

Вчера я обедала с Костей в "Angleterre" и отвратительно. После обеда гуляли много по набережной, сидели в Летнем саду.

Знаешь, дуся, если погода будет отличная в конце апреля, теплая, то я телеграфирую и ты приезжай хоть денька на два прямо в Питер. Остановишься у актрисы Книппер, тебе не привыкать. Отсюда тронем вместе в Москву. Что ты скажешь на это? А?

Костя нервничает, не знает, как решить относительно поездки на Восток. Конечно, страх, что если война затянется года на 2, то по возвращении его с войны через 6 месяцев трудно будет устроиться где-нибудь. А вместе с тем его натура требует живой, энергичной работы, я вижу, как он загорелся весь, воспрянул, и только мучается вопросом -- вправе ли он ехать, имея семью, детей. Мне его жалко. А здесь он киснет в канцелярщине. Как ты думаешь?

Вчера была у меня Цикада, она уже, как я слышала, разошлась с Озаровским. Был Панов, Ник. Зах., была бар. Вульф, привезла клубники свежей. Был Влад. Ив., Вишневский. Это все днем. Вечером мы с Костей сидели как сонные мухи от прогулки. Я устала адски.

Ну, целую тебя, милый мой, наслаждайся воздухом, сиди побольше в саду. Отчего Шнап все нездоров? Кланяйся ему. Маше я писала. Вчера приходили из Медиц. инст. насчет утра, но Вл. Ив. наотрез отказывается3. Труппа вся переутомилась, еле тянут, и все равно в концерт никто не пойдет по случаю войны. У нас только расходы покроются.

Оля

1010. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

10 апрель [1904 г. Ялта]

Милая моя конопляночка, ты на меня сердишься, ворчишь, а я, право, не виноват. С Машей, кажется, я совсем не говорил о Царицыне, ничего о нем не знаю1; виделся с Мартыновым, о котором ты писала, но он в Царицыне живал только зимою, о лете судит по слухам, да и вообще почему-то он мне не понравился, показался сероватым. Вспомнил я, что лет 10--12 назад мне продавал эту же дачу Сизов из "Русских ведомостей". Вообще говоря, я полагал, что вопрос сей дачный будешь решать ты главным образом, а не я. Ведь я в таких делах -- кое-кака.

Почему на афишах и в газетных объявлениях моя пьеса так упорно называется драмой? Немирович и Алексеев в моей пьесе видят положительно не то, что я написал, и я готов дать какое угодно слово, что оба они ни разу не прочли внимательно моей пьесы. Прости, но я уверяю тебя. Имею тут в виду не одну только декорацию второго акта, такую ужасную, и не одну Халютину, которая сменилась Адурской, делающей то же самое и не делающей решительно ничего из того, что у меня написано.

Погода теплая, но в тени холодно, вечера холодные. Гуляю лениво, ибо почему-то задыхаюсь. Здесь в Ялте какая-то проезжая дрянь ставит "Вишневый сад"2.

Я жду не дождусь, когда увижу тебя, радость моя. Живу без тебя, как кое-кака, день прошел -- и слава Богу, без мыслей, без желаний, а только с картами для пасьянса и с шаганьем из угла в угол. В бане не был уже давно, кажется, шесть лет. Читаю все газеты, даже "Правительственный вестник", и от этого становлюсь бурым.

До каких пор будешь в Питере, напиши мне, сделай милость. Не забывай меня, думай иногда о человеке, с которым ты когда-то венчалась. Почесываю тебе плечико, спинку, шейку и целую дусю мою.

Твой кое-кака

1011**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

11-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

А вчера я не писала тебе, мой дорогой! Да и от тебя уже три дня нет писем. Сегодня пасмурно; хорошо, что мы с Костей не поехали в Кронштадт.

Родной мой, подумай о том, чтоб приехать сюда дня на два, три, если погода установится. Посмотришь, как мы живем, как играем здесь. "Вишневый сад" все время идет переполненными сборами, а "Цезарь" начинает сбавлять.

Вчера опять заседали весь день. До заседания я нагулялась здорово. Погода упоительная, ходила по-летнему. Прошла с Мойки в Летний сад, посидела там; пахнет уже теплой землей, покойно, тихо так, воздух удивительный, травка зеленеет. Значит, я еще не очень стара, судя по вчерашнему. Как мне чувствовалась весна, как мне все казалось прекрасным, чистым, счастливым. Может быть, это просто животное чувство?

Потом прошла по всей набережной. Ах, какая красота Петербург в такие дни! Ни грохота, ни шума, ни вони; простор, воздух, даль туманная, красивая Нева, мосты, и потом это движение по улицам! Славно, Антончик. Приезжай, мы с тобой посидим в Летнем саду и побродим по набережной.

В заседании вырабатывали всё форму, в какую должен вылиться наш театр, с Морозовым или без него1.

После заседания я поехала на минутку к Крестовской, т.к. сегодня она уезжает. Она сказала, что зайдет во время антракта в "Вишн. саду", но я никого не могу принимать из-за переодевания, и потому сама съездила повидать ее. Она все такая же, симпатичная, славная. Сидела недолго. Она все зовет к себе в Мариокки, и я поеду. Она такая страстная любительница цветов, с таким восторгом рассказывает, как она сама пересаживает, растит, ухаживает. Ты бы с ней поговорил на эту тему.

Вчера утром забегал Костя. Мне кажется, что он поедет на Восток. По душе ему и движение, и перемена, и спешная, живая работа. И только семья останавливает его. Он все спрашивает, как ты смотришь на это дело и как бы ты посоветовал.

До завтра, дорогой мой. Пиши мне. Скоро уже увидимся. Целую и обнимаю тебя. Была третьего дня у Мих. Павл., видела только супругу. Обнимаю тебя, целую много раз. Ты меня любишь?

Оля

1012. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

11 апрель 1904 [Ялта]

Милая моя, обстоятельная жена, Маша уже уехала в Москву, а я уеду, когда получу приказ от своей строгой половины. Нового ничего нет, все благополучно. Ветер задувает неистовый, подлющий.

Пожалуйста, передай Екатерине Николаевне Немирович-Данченко, что я очень, очень благодарен ей за те милые, сердечные слова, которые ты передаешь в своем письме, и что я совсем не заслуживаю таких слов1.

Жду твоих распоряжений насчет поездки, насчет дачи, насчет всей жизни. Хочется, ужасно хочется мне поколотить тебя, показать тебе свою власть; хочется походить с тобой по Петровке, по Тверской.

Ну, будь здорова и весела, Христос с тобой. Помни, помни, что я тебя люблю, не изменяй мне.

Твой А.

Хочешь помыть мне голову жидким дегтярным мылом? Ладно, мой.

1013*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

12-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

Наконец-то пришло от тебя письмо, дорогой мой, а то сейчас хотела телеграфировать, беспокоилась. Посиди на диете из-за кишечника, дусик. Право, лучше будет. Бывает ли у тебя Альтшуллер? Хотя от него толку никакого. Дачу Шульца я не знаю, но можно узнать. M-me Вишневская -- это belle-soeur нашего Н. Н. Вишневского (бутафора), а не Ал. Леон.1. А что там случилось? Я не знаю.

Рецензии неужели ты еще не получил? Все тебе послали заказным письмом. Будь добренький, миленький, пошли их все Володе, а он их перешлет мне. Адрес: Германия. Dresden. Blasewitz. Folkewitzer Strasse 33, bei Fran Schroth. Herrn Wladimir Knieper. Ему интересно все почитать, и Эле тоже. Сделаешь это? Не трудно?

Я вчера слушала Никиша с его берлинским оркестром. Это дивно, сильно, прекрасно. В программе только Чайковский: 2 симфонии и "Гамлет". Я была одна, случайно получила билет за 4 р. в 20-м ряду. И благородно как: начало в 8 час и уже в 11 час. я была дома.

Сейчас побегу гулять, а там заседание, а вечером играть. Завтра хочу поехать с нашими в Царское к Илларии Амфитеатровой.

Целую тебя, родной мой, будь здоров, благословляю тебя, нежный мой, прекрасный мой. Обнимаю тебя крепко, целую глаза.

Твоя лошадка

1014. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

13 апреля [1904 г. Ялта]

Моя милая старушка, кланяется тебе твой старичок, которого ты уже забыла и на которого, как мне кажется, уже махнула рукой. Вчера получил от симпатичного г. Арабажина письмо и рецензию1. Просит написать ему мое мнение и правду ли он пишет, что Лопахин влюблен в Раневскую. Вообще животное довольно беспокойное и нелепое. M-me Гнедич дама жадная, глотающая, как акула, похожая на содержательницу веселого дома, но у нее есть и хорошие качества; так, она прекрасно переносит морскую качку2. Я раз шел с ней на катере в сильную качку, и она держалась молодцом. Сегодня в Ялте идет "Вишневый сад" -- это на сцене в два шага.

Шнап глупо-солиден, живет днем на дворе и лает басом, ночует в комнате у матери; каждый день ходит с Арсением на базар.

В апреле только 30 дней, значит, 31-го ты приехать не можешь. Приезжай лучше 1 мая. Как приеду, тотчас же в баню, потом лягу и укроюсь своим бухарским одеялом.

А ветер все дует и дует.

Напиши мне, если не забудешь, что я должен взять с собой из Ялты, сколько рубах ночных, сколько сорочек и подоконников. Насчет подоконников посоветуйся с Чюминой; хотя, мне кажется, муж ее ходит без подоконников, а просто так.

Вчера получил извещение, что Татьяна Щепкина-Куперник вышла замуж.

Ну, радость моя, ненаглядная, целую тебя и обнимаю много раз. Сегодня я здоров, чувствую себя хорошо.

Будь и ты здорова, лошадка.

Твой А.

1015*. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

Как поживаешь, мой дусик? Гуляешь ли, сидишь ли на воздухе? Как кишечки? Как аппетит, самочувствие?

Вчера Вишневский видел Сытина, кот. говорил, что ты весел, отлично выглядишь. Вот видишь, что значит зима в Москве. Через две недели мы уже увидимся. А может, и раньше, если надумаешь сюда ехать. Устрой, голубчик. Это было бы чудесно. Дорога только утомит тебя, за один прием Ялта -- Петербург? Ладожский лед к тому времени пройдет1.

А вчера мы были в Царском, у Амфитеатровых. И было очень приятно. Ездила с Лужским и Вишневским. Много чудил Лужский, и мы грохотали. У Амфит. очень хорошо, приятная семейная любовная атмосфера. Прелестный 2-х летний мальчуган Данилка. Иллария страшная хлебосолка, любит покормить, обед был чудесный, на славу. Он очень мил, приятный, веселый, я думала, что он грубее, почему-то. Мы отлично провели время. Он вспомнил, как ты серьезно и меланхолично играл на биллиарде в Татарск. ресторане. Рассказывал про твой рассказ "Сладострастный мертвец"2. И еще про "Венгерский роман" -- так, что ли? Вспоминал, как ты бывал у Яворской и как скрылся.

Он теперь ничего не пьет, не ест сладкого, хочет худеть. А он просто Юпитер по виду, колосс. Иллария его любит. Он вообще очень хороший человек, мне кажется. Если можно будет, съездим еще раз к ним. Право, у них хорошо.

Сейчас утром, когда я еще умывалась, забегал Костя, выпил у меня кофе. Все не решается ехать, а хочется ему сильно. Страшно ведь советовать. Мне больше всего улыбается, что он будет с Пушечниковым. Это отличная личность, честнейшая, и деловой человек. Вообще я больше за поездку. А здесь хотя и покойно, но скучнейшая работа канцелярская.

Уехала ли Маша? Что мамаша поделывает? Твои братья не показываются. На днях позову к себе Михаила с супругой. Надо ему послать билет на "Вишневый сад". А то ведь не пойдет.

Сейчас поеду завтракать к Крестовской, т.е. пойду пешком. Погода чудесная, летняя.

Обнимаю тебя, мой золотой, мой дорогой, мой милый.

Целую много и нежно и в ушко шепчу. Тебе хочется меня увидать?

Твоя лошадка

1016**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

Здравствуй, дорогой мой!

Галстухи я тебе привезу, будь покоен. А еще чего привезти?

Погода все время прекрасная.

Я, дусюка, хандрю, какая-то я странная стала, не пойму сама.

А ты приедешь сюда, милый? Приезжай.

Вчера Качаловы и Муратова были в Сестрорецке по приглашению Горького. Он читал пьесу свою. Много женских хороших ролей. Называется "Дачники", дескать, мы все дачники в этой жизни. Горький, говорят, влюблен, как кот, глаз не спускает с Марии Фед. Они на "ты". А она штукарка. Рассказывает теперь, что спасла Андрея Алекс. дала ему 60 000 р., кот. якобы получила в наследство. Вот врет! Это чтоб он мог внести в кассу конторы.

Антонка, что такое жизнь? Я ничего не понимаю. Мне кажется, что я глупая, глупая, ограниченная.

Мне ужасно грустно и тяжело.

Пойду сейчас шататься по улицам.

Вчера завтракала у Крестовской. Она мне исповедовалась, рассказывала всю свою любовь и разочарование относ. Куперник, кот., кстати сказать, замуж вышла за прис. повер. Полынова. Крестовская говорит с дрожанием в голосе, что это бесконечно зловредное существо, эта Таничка. Много про нее рассказывала. Противные все бабы.

Крестовская потом катала меня, потом я гуляла, зашла к хроменькой Чюминой, там сидели литер. дамы Венгерова, Гуревич, Арабажин. Неприятный он.

Обедала дома с Костей. Он потом пошел на "Цезаря", а я была в бане. Потом ждала наших из "Цезаря", т.е. Конст. Серг., Качаловых, Вишневск. У нас ничего не оказалось есть, и мы пошли к Кюба, причем с К.С. случился анекдот, о кот. расскажу1.

Милый, целую тебя, обнимаю. Пиши мне. Пиши, приедешь ли? Пойдем на набережную, по магазинам.

Твоя Оля

1017. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

15 апрель [1904 г. Ялта]

Милый, хороший мой дусик, вчера не было письма от тебя, сегодня тоже нет, а я в этой Ялте одинок, как комета, и чувствую себя не особенно хорошо. Третьего дня в местном театре (без кулис и без уборных) давали "Вишневый сад" по "mise en scХne Художественного театра", какие-то подлые актеры во главе с Дарьяловой (подделка под актрису Дарьял), а сегодня рецензии, и завтра рецензии, и послезавтра; в телефон звонят, знакомые вздыхают, а я, так сказать, больной, находящийся здесь на излечении, должен мечтать о том, как бы удрать. Вот дай-ка сей юмористический сюжет хотя бы Амфитеатрову! Как бы ни казалось все это смешным, но должен сознаться, что провинциальные актеры поступают просто как негодяи.

Скорые поезда уже начали ходить, так что я приеду в Москву утром, радость моя. Приеду, как только можно будет, т.е. 1 мая, здесь же оставаться нельзя: и расстройство желудка, и актеры, и публика, и телефон, и черт знает что.

Какие у вас теперь сборы? Неужели полные? Воображаю, как вы все истомились. А я сижу и все мечтаю о рыбной ловле и размышляю о том, куда девать всю пойманную рыбу, хотя за все лето поймаю только одного пескаря, да и тот поймается из склонности к самоубийству.

Пиши мне, дуся, пиши, иначе я закричу караул. Посылаю тебе вырезку из нашего "Крымского курьера", прочти1.

Ну, Господь с тобой, моя радость, живи и спи спокойно, мечтай и вспоминай о своем муже. Ведь я тебя люблю, и письма твои люблю, и твою игру на сцене, и твою манеру ходить. Не люблю только, когда ты долго болтаешься около рукомойника.

Твой А.

1018**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

Голубчик мой, как странно приходят твои письма! Вчера вечером я получила письмо от 11-го, а сегодня утром -- письмо от 10-го. Курьезно.

Пишу под крики ура и под музыку, коими встречают героев Чемульпо1. Идут по Невскому. Народ бежит, снует. Кончу письмо, пойду опущу его, прогуляюсь, а то в 1 час заседание, без Немировича, будем о нем рассуждать2.

В 3 часа дебют какого-то Сазонова, дебютирует в Треплеве и в Яше. Надо подыгрывать. Вечером играю. Вчера мне очень игралось.

Представь, даже Кугель меня не изругал3. А мне это обидно. Т.е. не похвалил, но и не выругал по-прежнему.

Вчера днем я с Конст. Серг. смотрела генер. репетицию "Антигоны" в Нов. театре. Ставит Озаровский (с благотв. целью). Антигона -- ученица его супруги (Цикады), остальные -- сброд. Креона играет отец Наташи Трухановой, -- рад ты? Голос у него великолепный4. Дикий спектакль. Цикада все мне комплиментит, говорит, что я самая интересная актриса в России теперь. Она мечтает играть Эллиду, Эдду Габлер. Мне бы хотелось ее посмотреть на сцене. Что-то в ней новенькое есть.

Была у меня Ольга Герман. Обедала со мной и с Конст. Серг. Михаил уехал на юг на 10 дней. Я его так и не видела.

После спектакля пили чай вместе, т.е. наши мухинцы, была балерина Гельцер5 и Москвин. У Москвина жена все хворает до сих пор. Что-то с грудью у ней.

Сегодня холоднее гораздо, говорят.

Вчера смотрел "Вишневый сад" вел. кн. Конст. Конст.

Вчера Качалов нас потешал рассказом, как он с Саниным обедал на кухне вел. кн. Алексея Алекс. У них там знакомый повар, и они были у него. Говорит, что это просто разврат; кормили великолепно. Между прочим, там недавно ел Давыдов и до слез доелся, заплакал даже, т.ч. его отвели в холодную, но не пил ничего6. Качалов пресмешно это рассказывает.

До завтра, моя милая кое-кака, ласкаю тебя нежно. Теперь уже скоро увидимся.

Твоя Оля

1019. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 апрель [1904 г. Ялта]

Милый мой зяблик, здравствуй. А сегодня от тебя опять нет письма, но я ничего, не обижаюсь и духом не падаю, так как скоро, скоро увидимся. В Дрезден я послал рецензии, но, кажется, кое-какие уже пропали. Пачка набралась большая все-таки.

Как съедемся, так и начнем общими силами решать дачный вопрос. Вероятнее всего, придется остановить свой выбор на царицынской даче. Она сыровата, это правда, но зато очень близко к Москве, очень удобно сообщение, и ты в ней чувствовала бы себя не в гостях, а дома. Надо бы возможно великолепнее и уютнее убрать твою дачную комнатку, чтобы ты полюбила ее.

У нас в Ялте прохладно, идет дождь.

У нас в Ялте также расстройство кишечника, которое я ничем не могу остановить, ни лекарствами, ни диетой.

Художник Коровин, страстный рыболов, преподал мне особый способ рыбной ловли, без насадки; способ английский, великолепный, но только нужна хорошая река, вроде алексеевской в Любимовке. Я собираюсь выписать из Питера лодку. Но опять-таки все это не раньше прибытия моего в Москву.

Твоя очень хорошая, добрая свинка с тремя поросятами на спине шлет тебе поклон. Шнап почему-то бросается с лаем на Настю, когда та назовет его косым.

Мария Петровна продолжает болеть? Если она приехала в Петербург, то передай ей мой поклон1. Поклонись вообще всей труппе и Чюминой.

Какая у меня одышка!

Отчего 13 апреля не было спектакля? Заболел кто или переутомились?2

Еще несколько дней буду тебе письма посылать, а потом брошу, стану в путь собираться. А в Севастополе сидеть от 2 часов до 8 Ґ! Где сидеть? У Шапошникова? Милая!

Нового ничего нет, все по-старому. Обнимаю тебя, актрисуля моя хорошая, целую и беру за подбородочек.

Твой А.

1020**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое апреля, 6 нас. [1904 г. Петербург]

С чего ты взял, старичок, что я тебя забыла? А мы ведь скоро уже увидимся. Белья бери, пожалуйста, побольше, я очень не люблю, когда его мало, рубашки все вези и подоконники тоже. Ведь на целое лето надо собираться, если не думаешь проводить его в Ялте. Я бы знаешь, что предложила? Пересдать московскую квартиру и на год взять дом в Царицыне, оно и дешевле выйдет. Верно, и на год за 700 р. отдадут. Как ты думаешь? Попробуем жить так. Может, выйдет. Приедешь, поговорим. Только боюсь, как бы дом не сняли уже на лето.

Вчера собирались, говорили о Влад. Ив. Решили этот год увеличить его содержание до 11--12 000 р. Конст. Серг. говорит, что это форма якобы оскорбительная. Но ведь этот сезон мы не можем ничего сделать или переменить что-либо в уставе Морозова. А с новым уставом и его положение изменится, т.е. прав у него будет больше, но меньше будет возиться с мелочами1.

В 3 ч. смотрели дебютанта. Жирный голос, смазливенький и, по-моему, малоинтересный.

Обедала я с Костей и с Качаловым дома. Костя смотрел "Вишневый сад" потом. Мне удивительно здесь играется, дусик. Я совсем крепкая, бодрая, не зеваю, как это было со мной в Москве, не утомляюсь.

Думаешь ли ты приехать сюда дня на два? Думай, дуся, и пиши. Читал ли в "Руси" о своем брате Михаиле?2 Под твоим флагом пошел. Охота ему.

Чюмину спрошу относительно подоконников. Кстати узнаю, как супруг ее -- с оными или без оных.

Сегодня гуляла, бегала по Эрмитажу, оглядела его вообще. Была у Котляревских. Сегодня, может быть, пойду смотреть Савину в "Ольге Ранцевой"3 (ооо!!!) Она прислала сказать, что оставлены места для свободных артистов.

Марии Петровны все еще нет. У Игоря корь, и не знаю, как она теперь. Скучает, бедная, адски.

Завтра Горький читает пьесу всей труппе4. Интересно. Напишу тебе.

Ну, дуся моя, кое-кака моя, будь здоров, целую тебя, обнимаю, шепчу ласковые, нежные слова на ушко и все-таки думаю, что приедешь.

Твоя макака

1021. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

18 апреля [1904 г. Ялта]

Милая собака, в Питер я едва ли соберусь, это было бы утомительно, но в Москву я выеду скоро, очень скоро. Во-первых, я хочу тебя видеть, во-вторых, нет возможности жить в Ялте, такая масса всякого рода беспокойщиков. Был сегодня какой-то господин, оставил рукопись и письмо с просьбой об аржанах1, обещал побывать еще вечером; приедет сейчас Софья Петровна со скучнейшим господином, который будет снимать меня. И т.д. и т.д. Кстати же посылаю тебе для полноты картины рецензию, напечатанную в сегодняшнем "Крымском курьере"2. И этак каждый день! Вот тут и выздоравливай и не бегай в ватер.

Дуся милая, деточка, родная, в Петербурге на Б. Садовой в Юсуповом саду выставка И. Г. Кебке -- лодки, палатки и проч. Ты бы поглядела! Это в доме Общества спасания на водах. Быть может, ты подберешь легонькую, красивенькую и недорогую лодку. Или узнай там, где у них магазин, и побывай в магазине. Чем легче лодка, тем лучше. Спроси цену, запиши название и No лодки, чтобы потом можно было выписать, и спроси, можно ли отправить лодку как простой товар. Дело в том, что жел. дороги отдают под лодку целую платформу, и потому проезд лодки обходится в сто рублей.

Господь с тобой, роднуля. Я тебя люблю. Если Миша пожалует в театр на мою пьесу, то принеси ему чувствительнейшую и почтительнейшую благодарность за оказанную мне честь. Только едва ли он снизойдет.

Я так мечтаю о лете! Так хотелось бы побыть одному, пописать, подумать.

Обнимаю тебя, голубчик.

Твой А.

1022. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

19-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

Еще немножко, и мы увидимся, дорогой мой Антон! Думаешь ли ты приехать сюда денька хоть на два? Вчера видела у швейцара твое письмо к Конст. Серг. Чуть не схватила1.

Ну, дуся, вчера Горький читал пьесу "Дачники". Что сказать?.. Тяжело, бесформенно, длинно, непонятно, хаотично. На всех лицах было уныние. Я старалась только, чтоб на моем не было видно тоски и скуки. Тебе я скажу, что это ужасно. Не чувствуешь ни жизни, ни людей, сплошная хлесткая ругань, проповедь. Мне было тяжело за Горького. Такое чувство, точно у льва гриву общипали. Не знаю, может быть, надо прочесть второй раз. Но общий голос, что это что-то ужасное и тоскливое и непонятное. Конст. Серг. в унынии жестоком. Говорит, что если пьеса такова, как он ее понял, то Горький не стал бы читать2. Очевидно, тут что-то непонятное есть. О постановке ее в таком виде и речи не может быть. Так примитивно, так неумело все сделано, точно написал это какой-то Чадра. У меня голова была как в тисках. Горький ведь хорош, пока он самобытен, стихиен, пока он рушит. Положим, и тут он оплевывает интеллигенцию, но наивно как-то. И какие это люди?! Во всяком случае, это никакое художественное произведение. Присутствовала вся труппа, Мария Федор., конечно, со свитой из Пятницкого, Зиновия3, какого-то студента. Куда эта пьеса слабее и нелепее "Мещан"! Есть отдельные места, интересные, разговоры, но ведь из этого не слепишь пьесу. Горький носит бриллиантовое кольцо, но камнем внутрь4. Вчера говорит мне, что душиться стал. Я его пристыдила. Жалко мне его.

Как он далек от понимания настоящего искусства!

Вообще я была удручена. Обедала потом с Лужскими и Вишневским у Донона. Все в ужасе, угнетены.

Третьего дня смотрела Савину в "Ольге Ранцевой". Была у нее за кулисами. Она мне подарила розу. Комплиментить я не могла при всем желании. Не понимаю, как можно играть подобные пьесы. Знаешь, ведь это Маркевича, переделка из романа.

Кружок Полонского приглашает нас в пятницу. Вчера перед чтением были у меня Амфитеатровы, посидели минут 10. Он говорил, что получил от тебя письмо и что ты на войну едешь. Ах ты мой воин, чудак ты мой золотой! Ну, побегу гулять. Целую тебя, обнимаю, хочу видеть тебя, хочу приласкаться.

Твоя Оля

1023**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

Дуся моя, здравствуй. Получила от тебя письмо, в кот. ты жалуешься на провинциальных актеров, играющих "Вишневый сад"1. Родной мой, плюнь на это, не трать нерв на эти нелепости. Эти грубости жизненные неизбежны, не надо от них страдать только. Думай лучше о пескарях, о лете, о жене, как она болтается около рукомойника.

Вчера я целый день болталась. Была у Л. А. Кох, не застала ее и посидела с мамашей славной. Хорошая старушка. Так они славненько, чистенько живут. Была у Икскуль, не застала дома, была у Лагорио, поболтала. После обеда была у Андреевской (Аксеново). Она разошлась с женихом и, по-видимому, страдает. Он правовед и женился на днях на богатой. Потом была у моей гимназ. подруги, кот. здесь за д-ром Миллером. Видела там проф. Шевякова с женой, кот. знакома с Кондаковым. Они все ничего не понимают в театре, но люди славные, у всех много детей.

Влад. Ив. написал Горькому чуть не целый реферат о его пьесе2.

Ставить ее невозможно. Мария Фед. ставит ее в свой бенефис (!) в Риге3. Вот так воспиталась в Худож. театре!

Были у меня вчера Батюшков, Бор. Яковл. Полонский, Елисеев, но не застали дома. Последние двое просят читать в кружке Полонского.

Играет музыка... Я хочу тебя видеть, дорогой мой.

А каков твой друг Меньшиков? Читаешь?4 Целую тебя, дорогой мой, много раз. А как наших-то колотят!5

Твоя макака

1024. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 апрель [1904 г. Ялта]

Милая моя собака, сегодня получил письмо от Соболевского, редактора "Русских ведомостей". Он пишет про дачу Езучевского: "дача расположена в самом лучшем месте Царицына, безусловно сухом, построена она и приспособлена для удобного, постоянного, круглый год, житья... Если вы захотите устроиться там, то нельзя сомневаться, что материальная выгода в условиях с Вами будет у них на последнем плане". Далее он пишет, что в царицынском пруду несколько лет назад был пойман осетр в 3 пуда. Сегодня же я напишу Соболевскому, что ты приедешь в Москву 1 мая и с Езучевской будешь видеться 2 или 3 и что, по всей вероятности, кончишь с ней. А пятого уже переберемся.

Ну-с, пошлю тебе еще одно или два письма, а затем стоп машина. Уеду я из Ялты не без удовольствия; скучно здесь, весны нет, да и нездоровится. Вчера бегал не менее пяти раз, хотя не ем ничего особенного, держу диету, -- и кашель. А зубов я себе не починил до сих пор; вчера ездил в город к Островскому и не застал его дома, уехал он в Алушту. Без жены мне очень скучно, а заводить любовницу боюсь. Здесь Евтихий Карпов, суворинский режиссер; вчера была у меня Ильинская и говорила, что он собирается ко мне. Идет дождь. Получил письмо от Лазаревского из Владивостока. Если, как ты пишешь, письма мои приходят неаккуратно, то твои куролесят как пьяные. Получаю сразу по два письма. Очевидно, они, т.е. письма, задерживаются где-нибудь и прочитываются1. Ведь это так нужно!

Ты спрашиваешь: что такое жизнь? Это все равно, что спросить: что такое морковка? Морковка есть морковка, и больше ничего неизвестно.

В Цикаде, как ты пишешь, есть что-то новенькое, пусть так, но таланта актерского в ней совсем нет. По натуре она босяк, праздношатай, а не актер.

Будь здорова, не скучай, не хандри, скоро увидишься со своим супругом. Обнимаю тебя и дергаю за ножку.

Твой А.

1025**. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое апреля утро [1904 г. Петербург]

Дуся моя, ты тоскуешь, я это чувствую. Если бы я сумела сделать твою жизнь легкой, приятной, толковой! Я ничего не умею делать в жизни, треплюсь зря и других треплю. Зла никому не желаю, а вместе с тем как будто всем только зло делаю. А в душе всегда мечта о какой-то прекрасной возможной жизни...

Раз царицынский дом сыроват, нечего и мечтать о нем. Буду каждый день ездить по окрестностям Москвы и искать пристанища на лето. В Ялту мне ужасно не хочется, откровенно говорю, там такая тяжкая атмосфера. Конечно, если тебе хочется и если это необходимо, то поеду, жить везде можно. Так, дусик?

Погода здесь попортилась, перепадает дождичек, но тепло, деревья начинают зеленеть. Отчего ты ничего не пишешь про сад? Неужели в Ялте прохладно!

Приезжай в теплом пальто, кот. на шелковой подкладке, а то забудешь его, чего доброго. Фуфайки и тепл. кальсоны привози, пожалуйста, не скупись, ты ведь женатый человек и поэтому багаж может увеличиться. Костюм новый привези и еще пару. А то опять придется шить в Москве. Начну опять одевать тебя по утрам, ухаживать.

Вчера был Костя. Он просто за голову, бедный, хватается. Будь добр, поговори с Лулу в телефон. Она безумная. Вчера без всякой подготовки пишет Косте, что у Ады коксит в бедре, по словам д-ра Флерова (?). Что же это такое!! Не верю я тому. Сама говорит о самоубийстве, что нечего жить, что наплодила рахитиков1 и что денег нет и экономить она не может. Костя живет здесь на 50 р., ей посылает 225 р. Ведь можно же годик поэкономить и жить на эти деньги. Ведь это не плохо. Зачем она его так мучает! Я не знала, как его утешить. Не может же он воровать или в долг залезать. Так мне тяжело стало вчера. Прямо пишет, что лечить не на что и что Ада к 17-и год. умрет. Так прямо и строчит. Кто это Флеров? Она помешана на докторах. Дуся, поговори с ней, умоляю тебя, или напиши ей. Ведь она с ума сходит.

13-го апреля был просто отдых, так же как и 23-го будет2. Я хочу съездить в Кронштадт. Будь здоров, дорогой мой, целую нежно, люблю тебя. Кланяюсь всем.

Твоя макака

1026. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 апрель [1904 г. Ялта]

Дуся моя, жена, пишу тебе последнее письмо, а затем, если понадобится, буду посылать телеграммы. Вчера я был нездоров, сегодня тоже, но сегодня мне все-таки легче; не ем ничего, кроме яиц и супа. Идет дождь, погода мерзкая, холодная. Все-таки несмотря на болезнь и на дождь сегодня я ездил к зубному врачу.

В сражении участвовал 22 стр. сибирский полк, а ведь в этом полку дядя Саша! Не выходит он у меня из головы. Пишут, что убито и ранено 9 ротных командиров, а дядя Саша как раз ротный. Ну да Бог милостив, уцелеет Саша, твой милейший дядя1. Воображаю, как он утомлен, как сердит!

Был вчера у меня Евтихий Карпов, суворинский режиссер, бездарный драматург, обладатель бездонно-грандиозных претензий. Устарели сии фигуры, и мне скучно с ними, скучна до одурения их неискренняя приветливость.

В Москву я приеду утром, скорые поезда уже начали ходить. О, мое одеяло! О, телячьи котлеты! Собачка, собачка, я так соскучился по тебе!

Обнимаю тебя и целую. Веди себя хорошо. А если разлюбила или охладела, то так и скажи, не стесняйся.

Насчет дачи в Царицыне я писал тебе. О письме, полученном мною от Соболевского насчет дачи, была уже речь. Ну, Христос с тобой, радость.

Твой А.

1027. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[25 апреля 1904 г. Ялта]

Приеду понедельник. Все благополучно.

1028. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[26 апреля 1904 г. Петербург]

Телеграфируй здоровье. День приезда. Все благополучно. Целую.

1029. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[26 апреля 1904 г. Ялта]

Билет взят. Приеду понедельник1. Пломбирую зубы. Здоровье хорошо, желудок подгулял. Целую. Кланяйся дяде Ване. Антонио

1030. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[30апреля 1904 г. Петербург]

Выехала. Телеграфируй здоровье.

Дневник О. Л. Книппер в форме писем к А. П. Чехову

19 августа 1904 г.

Наконец-то я могу писать -- тебе, дорогой мой, милый, и далекий, и такой близкий, Антон мой! Где ты теперь -- я не знаю. Давно ждала я того дня, что мне можно будет писать тебе. Сегодня я приехала в Москву, побывала на твоей могилке... Как там хорошо, если бы ты знал! После засохшего юга все здесь кажется таким сочным, ароматным, пахнет землей, зеленью, деревья так мягко шумят. Как непонятно, что тебя нет среди живых людей!

Мне тебе надо так много, много написать, рассказать тебе все, что я пережила за последнее время твоей болезни и после той минуты, когда перестало биться твое сердце, твое наболевшее, исстрадавшееся сердце.

Мне сейчас странно, что я пишу тебе, но мне этого хочется, безумно хочется. И когда я пишу тебе, мне кажется, что ты жив и где-то ждешь моего письма. Дусик мой, милый мой, нежный мой, дай мне сказать тебе ласковые нежные слова, дай мне погладить твои мягкие шелковистые волосы, дай взглянуть в твои добрые, лучистые, ласковые глаза.

Если бы я знала, чувствовал ли ты, что уходишь из этой жизни! Мне кажется, что все-таки чувствовал, может быть, неясно, но все-таки чувствовал, 29-го июня, когда тебе сделалось нехорошо, ты велел выписать деньги, последние наши, из Берлина через Иоллоса и велел мне писать Иоллосу, чтоб он выслал на мое имя. Мне это было неприятно, и я не хотела делать этого, но ты настоял.

Потом ты сказал, чтоб я написала Маше, и я тут же написала ей 1. Мы с ней нехорошо расстались в мае, когда она уезжала; но я дала ей слово писать каждый день и писала, а потом перестала. Ты ведь ей часто писал из Баденвейлера. Чувствовал ли ты, что происходило между нами? Ведь все это была ревность, и больше ничего. Ведь любили мы друг друга очень. А ей все казалось, что я отняла у нее все, и дом, и тебя, и держала себя какой-то жертвой. Сначала я все объяснялась с ней, говорила много, горячо убеждала, умоляла; сколько мы слез пролили, если бы ты знал. Но все не ладилось, и в конце концов я махнула рукой. Если бы она только знала, сколько мы с тобой говорили, помнишь, в Аксенове, о том, чтобы она не чувствовала себя обездоленной. Ведь я же не выказывала никаких хозяйских прав или наклонностей, всегда считала Ялту ее домом, и мне так больно было слышать, когда она говорила, что у нее теперь нет ни дома, ни угла, ни сада. Боже мой, зачем это все так сложилось! Если бы она знала, с какими радужными надеждами я ехала с тобой из Уфы в Ялту! Не вышло с первого же дня... А если бы все так было, как я мечтала, я бы, вероятно, остыла к театру... Но сразу я почувствовала, что тут не может быть полноты жизни, полной гармонии. О, как я страдала эти полтора месяца в Ялте! И все эти осложнения из-за обряда в церкви!..2

20 августа

Здравствуй, дорогой мой! Я сейчас приехала от брата Ивана, разволновала их своими рассказами о тебе, о твоих последних днях, но чувствовала, что им было хорошо, хотя и тяжело. А я бы вечно и всегда могла говорить обо всем этом, о тебе, о Баденвейлере, о чем-то большом, величественном, неумолимом, что произошло в этом сочном, изумрудном местечке в Шварцвальде.

Помнишь, как мы любили с тобой наши прогулочки в экипаже, нашу "Rundreise"3, как мы ее называли? Какой ты был нежный, как я тебя понимала в эти минуты. Мне было так блаженно чисто на душе. Помнишь, как ты тихонечко брал мою руку и пожимал, и когда я спрашивала, хорошо ли тебе, ты только молча кивал и улыбался мне в ответ.

С каким благоговением я поцеловала твою руку в одну из таких минут! Ты долго держал мою руку, и так мы ехали в сосновом благоухающем лесу. А любимое твое местечко была изумрудная сочная лужайка, залитая солнцем. По прорытой канавочке славненько журчала водичка, так все там было сыто, напоено, и ты всегда велел ехать тише, наслаждался видом фруктовых деревьев, которые занимали огромное пространство и стояли на свободе, не огороженные, и никто не рвал, не воровал ни вишен, ни груш. Ты вспоминал нашу бедную Россию...

А помнишь очаровательную мельничку, как-то она внизу стояла, вся спрятанная в густой зелени, и только искрилась вода на колесе? Как тебе нравились благоустроенные, чистые деревеньки, садики с обязательной грядкой белых лилий, кустами роз, огородиком! С какой болью ты говорил: "Дуся, когда же наши мужички будут жить в таких домиках!"

Дуся, дуся моя, где ты теперь!

В Ялте первое время я тебя чувствовала всюду и везде -- в воздухе, в зелени, в шелесте ветра. Во время прогулок мне казалось, что твоя легкая прозрачная фигура с палочкой идет то близко, то далеко от меня, идет, не трогая земли, в голубоватой дымке гор. И сейчас я прямо ощущаю твою голову рядом с моей щекой.

24 августа

Вот как долго не писала тебе, дорогой мой! Такая я была разбитая к вечеру, что не могла взять пера в руку.

Эти ночи спала у нас Кундасова, приезжал Костя из Петербурга и останавливался у меня, и это тоже мешало мне писать тебе. В субботу мы с О. П. проболтали о тебе до 4-х ч. ночи. Утром в воскресенье я ездила в Новодевичий монастырь. Так у меня радостно бьется сердце всякий раз, как начинают виднеться башни монастыря! Точно я еду к тебе, и ты ждешь меня там. Как я плакала на твоей могилке! Я бы часами могла лежать на коленях, прижав голову к земле, к зеленой травке на холмике, под которым лежишь ты... Родной мой, где ты?!

Днем я наконец расхрабрилась и поехала в театр. Вошла в контору и расплакалась. Чуждо и дико показалось мне в театре без тебя. Тяжело было встречаться с товарищами. Посидела, послушала репетицию "Слепых". Больше смотрела на всех, чем слушала. Сидела с Бутовой, Раевской, Лужским, Качаловым. Лужский все старался меня расшевелить своими анекдотами. Мне казалось странным, что они все по-прежнему разговаривают, ходят, все по-старому...

Обедали у меня все родные, Ваня с Соней. Безумно горячо говорили о войне, а я о ней слышать не могу. Она столько боли причинила тебе, мой родной. Сколько мы с тобой читали немецких газет, и как мне трудно было переводить тебе беспощадно написанное о нашей бедной России, когда я чувствовала, как это тебе было больно. Скорее бы кончился этот ужас! А чем он кончится, неизвестно.

Вечером была беседа об "Иванове"4. Немирович сказал вступительное слово, потом говорили о ролях. Мне тяжко было сидеть и слушать.

Вчера я опять была в монастыре, с Костей. Хотела бы каждый день ездить. Вчера же купила и отправила на могилку скамеечку, чтобы там сидеть.

Вчера у мамы встретилась со студентом Рабенек, который был при мне все время в Баденвейлере. Славный он юноша.

27 августа

Два дня не писала тебе, дусик мой родной, а кажется, что целую вечность не писала.

Хожу на репетиции "Иванова". В театре кислота, точно все осели, никто не зажигается. Да и время тяжелое.

Твоя смерть, война, о эта ужасная война. Жив ли дядя Саша?!

Я ужасно одинока, дуся. Живу так, как будто ты опять придешь ко мне, посмотришь на меня своими удивительными лучистыми глазами, погладишь меня, назовешь своей собачкой... Голубчик мой, где ты?!

Устроила свою комнату в твоем кабинете, и вышло страшно уютно. Маша будет в нашей большой спальне, моя спаленка в бывшем Машином кабинетике. Маша, поросенок, мне редко пишет, а обещалась каждый день писать. Я держу слово и пишу ей часто.

Была сегодня на могилке уже в сумерки, часов в семь. Тихо, хорошо, только птицы шумят, перепархивая с дерева на дерево, да слышны шаги торопливые монахинь, виднеются их темные силуэты. Кругом, как светлячки, горят неугасимые лампады. И у тебя горит, и как-то от нее тепло, хорошо на душе. Поплакала, целовала травку зеленую на твоей могилке. Скамеечка там стоит теперь, можно сидеть. Опять я мысленно перенеслась в Баденвейлер и старалась понять, что там произошло. Дуся, я должна тебе все рассказать, только пока еще не могу...

Когда я увидела студента, я до боли переживала каждую минуту той ужасной ночи. Я слышала даже скрип его шагов по песку среди этого удивительного, величавого и жуткого молчания ночи, когда он бежал за доктором.

А все-таки смерти нет...

Об этом после...

Разбирали mise en scХne 1-го акта "Иванова". У Константина Сергеевича -- Шабельского уже намечается тон, у Москвина что-то выходит. Вишневский -- Боркин не внушает доверия 5. У меня ничего еще нет.

Видела Бальмонта на репетиции Метерлинка. "Слепцами" он доволен 6.

30 августа

Идут дни, ночи, какие-то безразличные.

Опять из Красного стана прислали массу чудных роз и гладиолусов, и опять так же таинственно. Меня трогают эти цветы.

Дуся моя, золото мое, родной мой. Пишу тебе, и мне кажется, что мы только временно в разлуке, 2-го приедет Маша.

Как тоскливо, как невыразимо тяжело было время, проведенное в Ялте. И вместе с тем хорошо. Я все только торчала в твоих комнатах и трогала и глядела или перетирала твои вещи. Все стоит на своем месте, до последней мелочи. Лампадку мамаша зажгла в твоей спальне. Мне так хотелось. По вечерам я проходила через твой темный кабинет, и сквозь резную дверь мерцал огонек лампадки.

Я все тебя ждала, каждый вечер ждала, что увижу тебя на твоем месте. Даже громко говорила с тобой, и голос так странно одиноко разлетался по кабинету. По утрам по-прежнему ходили с Машей купаться. Домой возвращалась я уже не спеша... Никто меня не ждал, чтобы начинать свой утренний туалет, никто не ждал моего прихода в постели, с лукавой физиономией и с двумя кукишами7.

Каждое утро так было. И мне делалось весело, я тебя целовала, ласкала, так хотелось, чтоб ты чувствовал вместе со мной всю свежесть моря и прелесть раннего утреннего купанья. Какой ты славненький лежал! Я тобою любовалась. А ты всё глупости говорил и смешил меня.

Сад это лето выглядит плачевно, все высохло. Дождей нет, воды нет. Ленивый Арсений ушел, и теперь Онуфрий привел сад в приличный вид. Окопано каждое деревцо, все полито.

Сегодня наконец была телеграмма от дяди Саши, что он жив и "гарцует". Сейчас я пришла от мамы, где были хозяева дяди Саши (офицер Гретман с женой). Они его очень любят и много говорили сейчас о нем. Телеграмма из Мукдена 8.

Вчера смотрела генеральную черновую "Слепцов" Метерлинка. Пока еще нет ахового впечатления, но интересно. Мешает напряженная дикция Савицкой и ее искусственный говор под старуху. Мешала конфетная фигура Красковской, совершенно не в тоне нашего театра, с пошибом дешевого декадентства. Это все надо поправить. Москвин очень хорош. Живописна в роли без слов Бутова (безумная слепая) с диким хохотом 9.

11 сентября

Дуся моя, дорогой мой, нежный мой, сколько времени я не болтала с тобой! Трепаная я была, непокойная, такая, какой ты меня не любил. Как бы я сейчас постояла на коленях перед тобой, как бывало, прислонила бы голову к груди твоей, послушала бы твое сердце, а ты бы меня нежно поглаживал -- помнишь? Антончик мой, где ты? Неужели мы с тобой никогда не увидимся?! Не может этого быть. Наша жизнь только что начиналась, и вдруг все оборвалось, всему конец. Как мы с тобой славно, хорошо жили! Ты все говорил, что никогда не думал, что можно жить так хорошо "женатым". Я так слепо верила, что мы с тобой еще долго, долго будем жить... Еще за несколько дней до твоей смерти мы говорили и мечтали о девчоночке, которая должна бы у нас родиться. У меня такая боль в душе, что не осталось ребенка. Много мы говорили с тобой на эту тему. В ноябре было бы уже два года младенчику моему, если бы не было катастрофы. Отчего это случилось! Ребенок у меня все бы перетянул, я это чувствую. Как бы ты его любил! Хоть помечтать об этом!

Театр, театр... Не знаю, любить мне его или проклинать... Так все восхитительно перепутано в жизни сей! Теперь, кроме него, у меня нет ничего в жизни. Все эти три года были сплошной борьбой для меня. Я жила с вечным упреком себе. Оттого я такая непокойная была, неровная, нигде устроиться не могла, свить себе гнездо. Точно все против своей совести поступала. А впрочем, кто знает, -- если бы я бросила сцену...

Комментарии

1902

518.

1 После приезда в Ялту О. Л. чувствовала себя плохо, и только 25 мая они с А. П. смогли выехать в Москву. Дальнейшую ситуацию раскрывает К. С. в письме жене от 2 июня: "Приехали Чехов и Ольга Леонардовна. У нее температура 37,5. Конечно, она в день приезда покатила на репетицию, и результатом этого было то, что сегодня ночью чуть не отдала Богу душу; мучилась она, говорят, отчаянно. Сегодня утром прислали за мной, и я просидел там весь день. Очень жаль и ее и Чехова. Он тоже неважен... Теперь Ольгу Леонардовну перевезут в больницу Штрауха. Антон Павлович некоторое время пробудет в Москве и потом до отъезда Ольги Леонардовны (не сердись на меня) проживет в Любимовке, в моем кабинете. Нижних комнат не будем трогать. Это необходимо было сделать по многим причинам. Ему нельзя жить в Москве, необходим деревенский воздух. Где же найти это под Москвой? Ему хочется писать, и в Любимовке он будет это делать" (КС-9, т. 7, с. 452--453).

Когда пришло относительное облегчение, решено было 17 июня отправить А. П. вместе с Морозовым в его имение в Пермской губернии близ Усолья.

2 Т.е. А. И. Книппер.

526.

1 Поскольку уехать в Франценсбад, как вначале предполагалось, состояние здоровья О. Л. не позволяло, К. С. перед отъездом с семьей за границу предложил А. П. и О. Л. пожить лето в их имении в Любимовке.

529.

1 Текст написан на бланке телеграммы А. П. от 28 июня. А. П. приехал, как и предполагал, 2 июля, и 5-го они переехали в Любимовку, где вместе пробыли до 14 августа.

530.

1 Так называли в семье Е. В. Алексееву, мать К. С.

2 Скиталец в юности был певчим и нередко писал о них в своих произведениях.

531.

1 В архиве сохранилась недатированная записка О. Л., возможно, она относится к этому времени: "Ремни в зеркальном шкафу. Если там есть шерстяные фуфайки и кальсоны, то взять с собой в Ялту. Чтобы Маша помазала твои штиблеты мазью и потерла рукавицей. Пришли 7-ми коп. марок с кем-нибудь".

2 Семейство, с которым Алексеевы находились в родстве и которые летом жили недалеко от Любимовки.

532.

1 Эта пьеса Б. Бьернсона предполагалась к постановке в наступающем сезоне; в ней, как считал Н.-Д., центральная роль подходила О. Л. "по темпераменту".

535.

1 У А. С. Штекер к этому времени было восемь детей.

2 Вероятно, речь о племяннике К. С., Н. В. Алексееве.

3 Эта пьеса Б. Бьернсона возникла в репертуарных планах театра несколько позже, но вызывала сомнение возможность провести ее через цензуру.

4 К. С. с семьей возвращался из-за границы.

536.

1 Собаки в Любимовке.

2 Речь о сестре К. С. З. С. Соколовой и ее муже, которые жили тогда в Воронежской губернии.

3 См. No 550.

537.

1 Речь о пьесе "На дне".

2 В это время искались мотивы декораций к пьесе "На дне", которая должна была пойти в предстоящем сезоне.

538.

1 Имеются в виду деньги за проданное Мелихово.

2 Речь о пьесе "Жильцы", которую МХТ взял для постановки и содержание которой Н.-Д. передавал А. П. в письме от 25 августа, резюмируя свое впечатление: "Сюжет хороший и, повторяю, написан правдиво, но читать скучно" (ТН, с. 535).

539.

1 См. No 534.

2 Речь о Е. А. Говердовском. Приглашая А. П. поселиться на лето в Любимовке и характеризуя ее обитателей, К. С. 17 июня писал о Е. А. Говердовском: "Во время Вашего пребывания я больше всего боюсь Егора. У него плохая школа и много пафоса. Если он задекламирует, гоните его..." (КС-9, т. 7, с. 454).

3 В. А. Икскуль-Гильдебрандт занималась активной благотворительной деятельностью.

540.

1 При письме оно не сохранилось.

2 Речь о паевом взносе в фонд товарищества МХТ.

541.

1 Речь о племянниках К. С., детях его старшего брата Владимира Сергеевича.

2 М. В. Алексеев. К. С. писал о нем О. Л. в Любимовку 12 июля из Франценсбада: "Сыновья брата -- удивительно славные ребята. Рисую себе картину, как Антон Павлович будет разговаривать с Микой. Это презанятный, талантливый мальчишка. Он играет роль неряхи, и потому у него всегда сваливаются панталоны. Его брат Кока, напротив, -- англичанин. Они друг друга презирают, но они занятны..." (КС-9, т. 7, с. 462). Видимо, Мика присутствовал на чтении пьесы, которое происходило в Любимовке 20 августа.

3 См. письмо А. П. от 18 августа.

542.

1 Речь о родственниках жены К. Л. Книппера.

544.

1 Помощником В. А. Симова был К. Н. Сапунов.

2 Горький прислал альбом фотографий обитателей ночлежки и их быта, выполненные М. П. Дмитриевым, со своими пояснениями к некоторым из них.

3 К. С. вместе с группой актеров МХТ и художником В. А. Симовым 22 августа совершили обход знаменитой московской ночлежки на Хитровом рынке. Воспоминания об этом событии оставлены почти всеми его участниками.

545.

1 Выстроенная С. И. Мамонтовым станция возле его имения Абрамцево.

2 Имеется в виду С. С. Боткин, женатый на А. П. Третьяковой.

3 После многочисленных ходатайств с Горького в августе был снят запрет на въезд в столицы.

546.

1 См. No 534.

2 19 августа А. П. ответил на письмо П. П. Гнедича от 3 августа, где тот просил разрешения на постановку водевилей "Юбилей" и "Свадьба", а также "Чайки", чтобы реабилитировать театр за провал 1896 г.

3 Несмотря на нежелание А. П., "Чайка" была поставлена 15 ноября 1902 г. М. Е. Дарским и имела успех и у публики, и у прессы.

547.

1 Г. С. и А. Г. Алексеевы.

2 См. No 536.

3 У Красных ворот в собственном доме проживало многочисленное семейство Алексеевых.

550.

1 См. No 541.

2 Письмо Н.-Д. от 25 августа.

3 Видимо, речь о пьесе "Жильцы", содержание которой излагает в своем письме Н.-Д.

4 См. No 539 и 546.

5 На репетиции пьесы "На дне".

6 А. П. послал свой отказ от звания почетного академика 25 августа 1902 г.

552.

1 Ближайшая к Любимовке железнодорожная станция.

2 Е. Р. Глассби, англичанка, гувернантка четырех сестер Смирновых, с которой А. П. познакомился в Любимовке; считается прототипом Шарлотты в "Вишневом саде" (подробнее о ней см.: Бродская Г. Ю. Алексеев-Станиславский, Чехов и другие. Вишневосадская эпопея. М., Аграф, 2000).

3 См. No 538 и 550.

553.

1 Здесь речь идет об М. Т. Шакиной

2 См. No 539 и 546.

3 Н. Н. Михайловский.

554.

1 Н. И. Средина.

555.

1 См. No 550.

2 См. No 546.

3 Н. С. Смирнова.

556.

1 В архиве Н.-Д. этого письма нет.

2 В. И. Гонецкая -- владелица дома, где снимали квартиру Чеховы.

3 В. А. Алексеева.

4 Записка С. Г. Киричко не сохранилась.

5 Горький читал труппе пьесу в помещении Литературно-художественного кружка 6 сентября, а 9-го, после нескольких предварительных бесед, начались репетиции.

6 А. П., ознакомившись с пьесой Горького, предположил в письме к нему от 29 июля, что О. Л. "будет играть Василису, распутную и злющую бабу", но в окончательном раскладе О. Л. получила роль Насти.

561.

1 См. No 556.

562.

1 См. No 550.

563.

1 Экзамены в школу при Художественном театре.

2 Речь о Н. П. Асланове, родственнике Н.-Д. по материнской линии.

3 Почти все названные здесь актеры сохранили за собой назначенные им роли, за двумя исключениями: Актера играл М. А. Громов, а Кривого Зоба -- Н. А. Баранов, прогремевший своим исполнением Тетерева в "Мещанах".

564.

1 См. No 556.

566.

1 См. No 550.

2 Сестра бабушки О. Л. -- Ш. Ф. фон Рейс.

568.

1 С педагогического совета гимназии.

2 А. Л. Вишневский наряду с актерской работой заведовал хозяйственной частью театра.

3 Имеется в виду новое здание в Камергерском, где заканчивалась подготовка к открытию сезона.

570.

1 Имеется в виду помещение над Елисеевским магазином, которое наняли для репетиций до того, как будет готов новый театр.

2 Пресса уделяла большое внимание новому помещению Художественного театра, и многие сходились во мнении с П. М. Ярцевым, что оно "напоминает реформатскую церковь": "И, смотря на церковный характер зрительного зала Художественного театра, невольно чувствуешь, что именно таким должен быть театр будущего" ("Театр и искусство", 1903, No 1).

3 Речь о В. А. Петровой, деревенской учительнице, до приезда в школу Художественного театра никогда не видевшей театра. Она была принята в школу в 1901 г., а в 1902-м уже зачислена в труппу. Ее дарованием увлекался и К. С. После первого года ее пребывания в школе он писал В. В. Котляревской: "...у нас появился самородок, который приводит меня в восторг. Это будущая и очень крупная знаменитость... То, что я видел за это время, много сыгранных отрывков, не поддается описанию. Я увлечен ею без меры..." (КС-9, т. 7, с. 449). Однако возлагаемые на нее надежды не оправдались: сыграв несколько ролей, она в 1906 г. покинула МХТ; дальнейшая ее судьба сложилась неутешительно.

571.

1 См. No 567.

573.

1 Т.е. в пролетке на резиновых шинах, которые в начале века были еще в новинку, и поэтому езда на них была дорога.

575.

1 Постепенно (франц.).

2 Е. М. Грановская вскоре надолго стала одной из самых известных актрис комедийного жанра.

3 Комедия в 2-х д. С. И. Турбина прочно удерживалась в репертуаре театров с 40-х гг.

576.

1 Э. Золя выступил в 1898 г. со статьей "Я обвиняю", в которой доказывал всю предвзятость обвинений в шпионаже, выдвинутых антисемитской верхушкой армии против офицера Генштаба А. Дрейфуса, еврея по национальности. Статья Золя, его бескомпромиссная позиция, имевшие широкий резонанс в мире и вызвавшие судебное преследование уже самого писателя, раскололи не только французское, но и русское общество, которое внимательно следило за всеми перипетиями этого дела. Отношение к делу Дрейфуса окончательно вбило клин между А. П. и Сувориным.

578.

1 Премьера "Столпов общества" Ибсена прошла 24 февраля 1903 г.

2 Речь о постановке "Чайки" в Александрийском театре; Л. В. Селиванова в 1902 г. была переведена из Малого театра в СПб вместо ушедшей из Александрийского театра Комиссаржевской.

580.

1 Э. Золя умер от угара.

2 В конце октября, перед тем как впервые сыграть Соню, В. А. Петрова писала А. А. Санину, которого считала своим учителем по школе: "Недавно я сдавала роль Сони (генеральная). После репетиции меня очень хорошо принял Станиславский, Н.Данченко и Чехов. Мне сказали, что во мне нашли актрису, которую давно хотелось иметь" (письмо хранится в Музее МХАТ в фонде Санина).

581.

1 Статья А. Шольца была помещена в газете "Berliner Tageblatt" 6 сентября.

582.

1 "Русское слово" еще 1 февраля 1902 г. писало, что Морозов настаивает на том, чтобы общий вечеровой сбор со спектакля не превышал 1700 р. и чтобы была сохранена прежняя расценка мест и дорогих мест было немного.

2 Письмо А. П. от 18 сентября.

3 А. Л. Вишневский играл Татарина, М. Ф. Андреева -- Наташу.

4 См. примеч. 1 к No 570.

5 О. Л., вероятно, имеет в виду реакцию националистической прессы на гибель Э. Золя.

й день, и ты не обвиняй меня. Если письма кислы, прости, я и сама была кислая, да и сейчас не лучше, хотя актриса, имеющая успех, должна бы чувствовать себя иначе. Все мне в глаза говорят, что я "большая" актриса -- как только голова не закружится! Старик Потехин вчера мне все руку целовал и благодарил, Василий Ив. Немир.-Данч. рассыпался, Котик говорил, что Петербург обо мне не "кричит", а "орет" прямо.

Я вчера сидела в директорской ложе и смотрела "Крамера" и наслаждалась. Станиславский и Москвин очень хорошо играли. Не знаю еще, что в газетах1. Лилина не играла, Мунт была ничего себе в 3-м акте. Принимали хорошо, хотя эта пьеса не может, по-моему, вызывать шумного приема, по своему существу, разве только третий акт. Сидел в ложе Потехин с дочерью, Котик, Стахович, Мария Петр, потом приехала. Она не может решиться играть, ее волнует сцена, с ней делается нервное состояние. Хочет выйти в ученицах в "Мечтах", чтоб попривыкнуть. Как это ужасно!

Знаешь, дусик, вероятно, "Мещан" не разрешат, очень упорно держится этот слух. Пока молчи об этом. У нас очень волнуются. Клейгельс вмешался2. Это нелепо! Что же мы будем играть? Что? Ведь это такой гвоздик сезона, как-никак! Столько труда, времени ушло на эту пьесу. Жестоко прямо! И кроме всего -- мне личное огорчение. Так хотелось поиграть свеженького, новенького! Ведь закисаешь на старых ролях. Погорюй с нами.

Сегодня утром получила от Миши письмо, восторженное, о "Сестрах". Пишет, что пьеса произвела на него ошеломляющее впечатление и целый день ходит под обаянием. Говорит, что написал мне огромное письмо, но не отослал, не хочет якобы навязывать свои ахи и охи. Кланяется тебе. Повидаюсь с ним на днях. Очень ему понравилось трам-там и "обалдение с лукоморьем". Я была в ударе в тот раз.

Сейчас приходила Ел. Ник. Андреевская, изливала тоже свои восторги по поводу "Сестер". Говорит, что по игре я ей понравилась больше всех, а меньше всех обе мои сестры. От пьесы в упоении.

Вчера была на весенней выставке в Академии художеств. Не очень интересно. Несколько...

Сейчас заходил Миша с женой, звали на передвижников, но я не могу, -- сейчас должна идти в Михайловский театр, пробовать акустику, вообще осмотреться. Порепетируем.

После выставки была у Чюминой, поболтала, послушала. Был там умненький жидочек, работающий в каком-то парижском журнале, поклонник нашего театра3. Пришлет мне пьесы франц. -- почитаю. Поведет парижск. рецензента на твои пьесы, чтоб он писал о нашем театре в Париже. А Чюмина славная, домовитая такая.

Я взяла у нее толстых журналов почитать, а то читать нечего.

Как же ты поступишь с "Архиереем"? Как это обидно! Ты расстроился, дусик? А пьесу пишешь?

Миша сейчас все за голову хватался от "Сестер"; я просила его прислать мне свое длинное письмо; жена за него обещала.

Ну будь здоров, дорогой мой. Правда, что ты меньше кашляешь?

О Волге думаешь? Строй планы. Приеду -- вместе будем обсуждать. Не кисни, улыбайся больше на жизнь. Целую твой стриженый затылочек и глаза твои и губы.

Твоя собака.

Ольга Герман, просит кланяться тебе и мамаше и Миша тоже. И от меня мамашу поцелуй. Хорошая она у тебя.

473. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

13 марта [1902 г. Ялта]

Наконец-то ты, крокодил, жулик мой милый, получила мое письмо. Я пишу тебе каждый день, так и знай. Хоть понемногу, а пишу.

Сегодня мое здоровье лучше, чем было вчера, и хуже, чем позавчера. Барометр падает, похоже на дождь. Весна или похоже на весну.

Мише я не стану писать. Он любит Суворина, и если Суворин похвалил его, то это для него важнее всего. И Буренина он тоже высоко ценит и, кажется, побаивается. Пусть пишет про театр что хочет, не волнуйся, дуся моя. То, что нет Лилиной, -- это гораздо хуже всяких рецензий, это зарез для театра или по крайней мере для сезона.

Средин Леонид заболел, у него более 39. Говорил мне об этом в телефон Алексин. Дед1 поправляется, уже сидит, весел. Читала ты "Крестьянина" с его предисловием?2 Особенного ничего нет, но хорошо, кроме предисловия, которое показалось мне грубоватым и неуместно придирчивым. Летом я дам тебе прочесть.

Я бы хотел повидаться с Мейерхольдом и поговорить с ним, поддержать его настроение; ведь в Херсонском театре ему будет нелегко!3 Там нет публики для пьес, там нужен еще балаган. Ведь Херсон -- не Россия и не Европа.

Ищу дачу на Волге. Писал я тебе об этом? Ищу флигелек в усадьбе. Хорошо бы так, чтобы не есть готового обеда, хозяйского, а самим бы стряпать. Мне хочется, чтоб ты была сытая, довольная.

Ну, целую мою дусю. Бог с тобой, спи хорошо, думай обо мне, о лете. Обнимаю тебя крепко-крепко, жду писем. Будь доброй, хорошей, не хандри. Пойдет ли у вас "Дядя Ваня"? Нет?4

Твой немец, строгий муж Antoine

474. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

14-ое марта [1902 г. Петербург]

Ну, дусик, играли мы вчера царю. И нами остались ужасно довольны. Прислали через Теляковского выражение благодарности1. Да и чувствовалось, что нравилось. И твой любимка Сергей был с женой2, и Конст. Конст. и наследник3, словом, все и весь двор -- блеск был страшный. Театр битком набит. Государь смеялся и интересовался всем. После последнего акта, стоя, аплодировал два вызова. Играли с нервом, хорошо. На этой сцене все как-то выиграло, и декорации выглядели отлично. Театр очаровательный -- какие уборные, коридоры, фойе артист., чистота!

Строгости были отчаянные. Когда приехали, оспрашивали, как фамилия, по бумагам проверяли, всюду говорили о сыщиках. Знаешь, говорят, наш театр. доктор здешний -- сыщик4. Повыскакали все чинуши в мундирах с богопротивными физиономиями, все среди нас толклись, и сначала с презрением, а потом, как увидели, как дело идет и как принимают, -- переменили личики. Устраивала этот спектакль граф. Орлова-Давыдова; приходила нас благодарить. После первого акта трем сестрам подали от нее великолепные букеты. Ольге -- красный, Маше -- белый, Ирине -- желтый, и все с чудесными красными лентами с золот. надписями. Публика с каждым актом разогревалась. Театр. сферы шипят на нас за то, что мы играли царю. Все мы, конечно, волновались. Графиня прислала нам фрукт и конфект за кулисы. Вышел очень приятный спектакль. Приятно было играть. Влад. Ив. смотрел вчера 3-ий акт и сказал, что я по-новому играю, очень смело -- вся ушла в любовь. Это ведь как ты хотел.

Мне вчера ужасно хотелось поехать в компании поужинать, да никого не собрала, так и сидела дома богаделочкой за самоварчиком остывшим. Ни разу мы нигде не кутили, даже не обедаем в ресторанах.

Сейчас приходил ко мне околоточный. Я было испугалась. Взял 2 р. 15 к. за адресный, взял паспорт и ушел. Глупо.

Отчего ты сам не скажешь, чтоб тебя кормили рисом?

Не сердись, что не телеграфировала, право, не о чем было. Пиши мне о Горьком. Скажи, чтоб он писал пьесу с озорницей-женщиной.

Вчера Немирович был у товарища министра, Стахович всюду хлопочет о "Мещанах". Во вторник сделаем генеральную для лиц, имеющих решающий голос. Авось благополучно будет.

Сейчас побегу на репетицию. Будь здоров, немец мой, люби немку свою. Целую тебя мысленно. Как с "Архиереем"? Пришли мне корректурку почитать. Хочется очень.

От мамы и Маши получила наконец по письму. Мама благодарит тебя за вино.

Addio, голубчик мой стриженый.

Твоя собака

475. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

14 марта [1902 г. Ялта]

Ты, дусик, пишешь, что за все время, пока ты в Петербурге, ты получила от меня только два письма. Я пишу тебе каждый день по адресу Кирпичная 8, No 30. Теперь не знаю, как тебе писать, да и писать ли? Письма мои, очевидно, пропали. Не справишься ли ты как-нибудь на почте? Впрочем, они, мои письма, уже устарели, и в них мало интересного.

От тебя я получаю письма каждый день (кроме одного дня). Сегодня туман. Здоровье мое лучше вчерашнего, чувствую себя хорошо.

Будь здорова, голубка моя. Храни тебя Господь. Целую и обнимаю.

Твой иеромонах Антоний.

Сообщи твой адрес; очевидно, Кирпичная 8 -- это неверно.

476. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

15-ое марта 1 ч. ночи [1902 г. Петербург]

Днем не писала тебе, дорогой мой. Утром занималась починкой, потом пришел Чумиков, принес свои переводы -- 5 томиков, в трех -- по одной драме, в двух -- по три драмы -- очень славненькое изданье. Он мне не очень понравился. Почему ты все-таки не берешь деньги? Он тоже удивляется. Если ты себе не хочешь брать, отдавай их нуждающимся. Сидел долго, болтал. Что-то ему, верно, надо от тебя. Твой милый Маркс распространяет за границей слух, будто он купил твои сочинения за 300 000 р.!!! Даже в газетах печаталось. Как тебе это нравится? Говорил что-то о графине Толстой, кот. торговалась с Марксом, и вот что-то ему тут надо.

После визита Чумикова зашла за мной Вера Николаевна1, и мы отправились на кустарную выставку в Таврич. дворец. Очень большая и интересная выставка. Все, все там есть и все -- ручная работа и как чудесно многое сделано, с каким вкусом оригинальным! Выставлены производства всех губерний. Чудесные там вещи из дерева -- шкафики, столы, полки, шкатулки, все резное. Хороши ковры, вышивки, мебель, да все интересно. Привезу тебе подарочек. После выставки обедала с Лужскими и Раевской у "Медведя", наелись адски и пошли играть "Мечты". Принимали хорошо. Один моряк в первом ряду отчаянно мне аплодировал и вызывал и, когда я посмотрела на него, -- показал мне с сияющей физиономией один палец. Оказалось, что это брат Зилоти2, и показывал мне, что я первая. Я было сначала рассердилась на такую интимность, не зная, что это значит. А знаешь, моя баронесса вчера опять мне прислала корзину цветов на дом. Это был ее абонемент, шел "Крамер", я не играю, и потому она прислала на дом. И я не знаю, какая она, как выглядит? Странно это, правда? И мне даже и не хочется ее видеть.

Вчера вечером у нас в театре происходил гвалт отчаянный: наш секретарь публиковал везде, что 14-ого -- 3-ий спект. 3-его абонемента, вместо 2-ого абонемента. Ну и оставили бы уж так. А он возьми да расклей везде листки, что, мол, 2-ой абонемент. Вышла путаница, масса скандалов. Немирович, бедный, ужас чего наслушался. Съехались 2 абонемента, другие совсем не приехали. У нас все головы изломали, как умилостивить абонентов. Не попавшим предлагают или вернуть им деньги или устроить их на следующ. "Крамера". Ужасное было положение.

Дусик, как я рада, что в Ялте солнечно и что тебе лучше! Мне на душе хорошо стало. Вишневский тебе напишет. Наши актеры кутят сегодня у Кюба, их кормит Ушков. Все меня звали, но я уже обедала в ресторане и ужинать не в состоянии. Сейчас нашла у себя твое письмо и карточку Миролюбова. Чудак, пришел, когда я занята. Мне бы хотелось его видеть.

Во вторник на генер. "Мещан" будет Святополк-Мирский3 и кн. Шаховской.

Обнимаю тебя и ласкаю и целую крепко и горячо. Ходи гулять, не торчи вечно у себя в кабинете. Не носи брюк протертых назади, не компрометируй жену свою. Подумают, что я проживаю все твои деньги, и будут жалеть тебя. Тебе этого хочется, да?

Твоя собака

477. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

16 марта [1902 г. Ялта]

Милый мой, глупенький пупсик, злая моя, нехорошая жена, вчера я не получил от тебя письма. Кроме вчерашнего дня, я писал тебе ежедневно; очевидно, письма не доходят, с чем тебя и поздравляю.

Ну, дуся, сегодня идет прекрасный весенний дождь. Это первый за всю весну. Мать сегодня приобщалась. У Арсения душеспасительное лицо. Мое здоровье хорошо, кашель меньше, настроение порядочное. Пьесу не пишу и писать ее не хочется, так как очень уж много теперь драмописцев и занятие это становится скучноватым, обыденным. Ставить вам нужно прежде всего "Ревизора", Станиславский -- городничий, Качалов -- Хлестаков. Это для воскресений. А ты бы была великолепная городничиха. Затем -- "Плоды просвещения", тоже для воскресений и на запас. Только вам необходимо еще прибавить двух-трех порядочных актрис и столько же актеров, тоже порядочных. Если главные роли будут, хотя бы случайно, исполняться такими, как Мунт, и даже такими, как Литовцева, то театр ваш погибнет через 2--3 сезона.

У меня никто не бывает. Впрочем, вчера была Мария Ивановна Водовозова, которая, очевидно, -- и это очень жаль! -- помирилась со мной. Несносная, глупая бабенка, которая каждую минуту суется не в свое дело.

Как идет IV акт "Мещан"?1 Ты довольна? Напиши мне, дуся.

Отчего я не получил ни одной телеграммы? Я каждый вечер жду. Очевидно, Немирович пал или падает духом, его заедают рецензии. А ты, дурочка, не верь этим пошлым, глупым, сытым рецензиям нелепых людей. Они пишут не то, что прочувствовано ими или велит им совесть, а то, что наиболее подходит к их настроению. Там, в Петербурге, рецензиями занимаются одни только сытые евреи неврастеники, ни одного нет настоящего, чистого человека.

Вот уже четвертая неделя поста! Скоро ты приедешь. Тебе я отдаю ту комнату, где стоит пианино, и ту, что внизу, где ты жила в прошлом году. Значит, две комнаты. Дам даже три комнаты, только не уходи к Суворину за 1000 р. в месяц.

Пиши, дуська, не ленись, будь порядочной женой. Обнимаю тебя и крепко целую. Пиши, родная! Подлиннее пиши, в письмах ты умная.

Твой муж под башмаком Antoine.

Кланяйся Андреевской, той самой, что на кумысе познакомились.

Третьего дня, прочитав твое письмо, где ты пишешь, что не получаешь моих писем, я послал тебе письмо в Панаевский театр.

478. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

16-ое марта 1902 г. [Петербург]

Прикончили мы первую половину спектаклей, родной мой, золотой мой! Твое письмо хмурое, и опять тебе нездоровится. За весну, за лето ты поправишься, окрепнешь, и мы поживем. Если бы мы могли быть вместе! Я иногда сильно ненавижу театр, а иногда безумно люблю. Ведь он мне дал жизнь, дал много горя, дал много радости, дал тебя, сделал меня человеком. Ты, наверное, думаешь, что жизнь эта фальшивая, больше в воображении. Может быть. Но все-таки жизнь. А до театра я прозябала, мне чужда была жизнь, чужды были и люди и их чувства. Я не жила с людьми и себе не создала никакой жизни. И всего я добилась одна, сама, своими силами.

Я сегодня встала очень поздно, в 11 час, вчера писала очень поздно, писала тебе, Володе длинное письмо накатала. Днем репетировали 3-ий акт, потом я была у Лилиной и, представь, с кем там познакомилась?! -- с Цикадой, о которой так много слышала и от тебя и от Маши, и кроме того я, оказывается, знала ее сестру, Соболеву Марию Михайловну1. Она начала спрашивать о тебе. Я ее спросила, откуда она тебя знает. Она засмеялась: "Вы о Цикаде ничего не слыхали?" И тут же рассказала, почему ее звали цикадой. Она хорошенькая изящная женщина, замужем за актером Озаровским, служат на Александр. сцене, страшные поклонники нашего театра. Она говорит, что боялась меня и потому не знакомилась, хотя часто ходит за кулисы и встречала меня. Мы с ней разболтались и оказалось, что собираемся в один дом нанести визит, именно к актрисе Александр. театра, кот. устраивала и обучала толпу для наших спектаклей2. Муж ее профессор очень симпатичный. Актриса она неважная, но интересная женщина, интеллигентная. Она еще в прошлом году была у меня, поздравляла меня весной, а я на все отвечала молчанием и сегодня наконец раскачалась и поехала; у нее приемный день. Вот заболталась с твоей Цикадой и попали туда очень поздно, а оказывается, Кони меня долго ждал и хотел мне порассказать про академию, чтоб я тебе написала. Академики ничего ровно не знали о том, что было напечатано, и сами узнали о высочайш. повелении из газет3. Славно это? Кондаков, вероятно, напишет тебе.

Был там Вейнберг, Гриневская, Зарудный, еще какой-то моська. Цикада рассказывала, как ты ей подарил яйцо, кот. до сих пор у нее хранится. Говорит, что она нежно любит тебя и что когда говорят о тебе, то у нее что-то в груди делается. Вспоминала, как вы ели капусту и пили вино из большой бутыли, как она рассказывала анекдоты и как Свободин слушал ее. Она в прошлом году кончила консерваторию по пению, но пошла на драму. На лето сняла театр под Киевом. Интересно, какая она актриса. Один господин говорил мне, что неважная -- играет Титанию в "Сон в летнюю ночь". Говорит, что он и она интересные интеллигентные люди, стремящиеся и ищущие чего-то. Она звала меня к себе. Может быть, пойду. Муж актрисы, у которой мы сегодня были, -- проф. Котляревский, говорит, что помнит тебя, но что ты, верно, забыл его. Встретились вы на каком-то юбилейном обеде или ужине Плещеева. Помнишь?

Знаешь, когда мне Цикада рассказывала о вашей прежней жизни, мне и приятно было и как-то больно ревниво, что то, лучшее время, может быть, твоей жизни, чуждо мне и все это я знаю только понаслышке. Отчего мы не встретились молодыми, иными?..

Эх, Антон, Антон.

В мое отсутствие был у меня два раза мой дядя Ваня, моряк, живущий в Кронштадте, младший брат матери, которого я не видала лет 10. Так мне обидно было. Надо мне увидеться с ним.

23-его у Контана будет даваться нам литерат. ужин. Устраивает Вейнберг.

Сегодня вечером перемарывали "Мещан", выбрасывали самые опасные фразы, чтоб не к чему было придраться. Есть надежда, что разрешат.

Ну спи спокойно, нежный мой муж. Ты прав: надо писать Кирпичный пер., а не улица. Письма твои все получаю и целую за них.

Я Санина спрашивала, женится ли он, -- отрицает. Цикада говорит, что его приглашают на Александринку режиссером, там же, где и Дарский. Дико!

Целую, обнимаю мужа моего дорогого. Скоро увидимся.

Твоя собака

479. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

17 марта [1902 г. Ялта]

Милый мой крокодил, сегодня получил от тебя два письма; одно из них написано 11 марта, а почтовый штемпель -- 13-го, очевидно, кто-нибудь таскал письмо в кармане.

У меня кашель все слабее. Видишь, дуся, какой я. Сегодня ветер и весеннее настроение, после дождя все зацвело и стало распускаться.

Если увидишь еще раз А. А. Потехина, то кланяйся ему и скажи, что я его очень уважаю. Гонорар пусть получит Маша, напиши Зоткину или ей -- как знаешь, о собака.

Значит, скоро ты сделаешься знаменитой актрисой? Саррой Бернар? Значит, тогда прогонишь меня? Или будешь брать меня с собой в качестве кассира? Дуся моя, нет ничего лучше, как сидеть на зеленом бережку и удить рыбу или гулять по полю*.

Я ем хорошо. Можешь не беспокоиться. Ты получила от меня, как пишешь, только 3 письма, а между тем я послал их тебе по крайней мере 12.

Мать очень обрадовалась почему-то, когда узнала, что ты была у Миши и что он был у тебя с О. Г.

Итак, стало быть, "Дядя Ваня" не пойдет? О, как это нехорошо!

До свиданья, пупсик мой, целую тебя горячо. Будь здорова и весела.

Твой строгий муж Antoine.

*Я ничего не имею против того, чтоб ты была знаменитой и получала тысяч 25--40, только сначала постарайся насчет Памфила.

480. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

17-ое марта [1902 г. Петербург]

Голубчик мой, здравствуй! Целую тебя за каждое твое письмо несчетное число раз. По дороге в театр я каждый раз прохожу мимо бюро, где продают билеты в Wagons-lits, и каждый раз думаю, как я буду себе покупать билет прямо в Севастополь. Дусик, будь милый, пришли мне расписание пароходов с Вербного воскресения. Я отсюда выеду 6-го апреля и думаю в Москве не останавливаться, только не знаю, как сделать с багажом. Ведь у меня один большой сундук, где лежит все, и не нужные мне в Ялте зимние платья. Если есть передышка в Москве часа три, то, пожалуй, успела бы переложиться, а то придется остаться на день, чтоб все привести в порядок. Так что приеду или 9-го или 10-ого. Так? Зимние вещи надо будет оставить в Москве.

Это хорошо, что для нас ищут дачу на Волге. Только, Антонка, если это будет в глуши, то, пожалуй, трудно будет доставать провизию. И надо узнать, есть ли дачи со всякой утварью, с кухонной посудой например. Нельзя же с собой тащить все это. Надо, чтоб тебе был полный комфорт и хороший разнообразный стол. Можно бы взять нашу старуху Анну Егоровну, если она согласится; она бы славно нас кормила. А тебе совсем не улыбается Швейцария? Где-нибудь в горах, в чудесном лесу, на берегу озер, в покойном отеле с хорошим пансионом. Я чувствую, что тебя тянет в русскую природу, запад тебя не манит, ты не будешь чувствовать себя дома. Но, может, со мной было бы хорошо тебе? Я тебя буду лелеять, нежить, баловать, любить. Меня только пугает, что в России в деревне не сможем устроиться с полным удобством. Будет бивуак, вроде домика в Аксенове и тебе будет неудобно. Что ты скажешь на это? Напиши все откровенно. Я поеду с тобой, куда хочешь, только бы тебе было хорошо и сытно. О Финляндии ты не думал?

Сегодня весь день репетировали "Мещан". Немного подбираются.

Есть надежда, что разрешат пьесу. Ты не говори Горькому, что мы много помарали помимо цензуры. После первых спектаклей восстановим опять. Константин наш бушевал сегодня, всем влетало. Меня только в покое оставляет. Вот уже вторая роль, в кот. он не вмешивается совсем, и я работаю самостоятельно и свободно.

Сегодня наконец я увиделась с своим дядей Ваней, с кот. не встречались лет 12 -- красивый, бравый, статный моряк-весельчак, пришел ко мне после кутежа. Мы все смеялись и знакомились друг с другом. У него уже дочь 14-ти лет в Смольном. Постараюсь съездить в Кронштадт посмотреть его жену и детишек. Виделась я с ним всего Ґ часа, перед вечерней репетицией.

Про "Дядю Ваню" ничего не знаю. Все горюют, если не пойдет. Ведь наша любимка. Напиши о здоровье Средина, кланяйся им всем. "Крестьянина" не читала1. Достану на немецком. Целую и прижимаю и ласкаю мужа моего строгого.

Твоя собака

481. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

18-ое марта 1902 г. [Петербург]

Успокойся, милый мой, я ведь уже писала тебе, что все письма получаю и благодарю и целую за них. Я сейчас засмеялась от удовольствия и защекотало как-то в груди от мысли, что летом и весной мы будем вместе, вспомнила твое милое лицо с лучистыми глазами и мне легче стало.

Пиши: Кирпичный переулок -- это совсем верно. Для разнообразия можешь писать: Мойка 61, No 30.

Сегодня перед репетицией был у меня опять мой дядя Ваня, опять кутил всю ночь. Он мне объяснил, что когда он попадает дня на два в Питер, то всегда отчаянно кутит, и все говорит, что лучше моряков народу нет. А он, правда, типичный моряк. Зато когда командует своим судном, когда на работе, то всегда, говорит, трезв.

Я его напоила черным кофе и отправила на вокзал в Кронштадт, а сама ушла на репетицию. Репетировали мы без конца -- с 1 ч. до 6 Ґ ч., просто языки высунули, так устали. В 4-м акте все крик, скандал, нервы, и это утомительно. Завтра днем решится наша участь. Думаю, что разрешат.

Влад. Ив. болен, слег в субботу, температура повышенная, сегодня было лучше. Нехорошо, если его не будет завтра на генеральной.

Завтра мы все обедаем у Котляревских, т.е. некоторые обедают, некоторые приезжают вечером. Увижу Кони. В среду буду на шоколаде у Чюминой. В четверг приглашена на обед к Юнкер, которые были у меня два раза, а я не была. Я только знаю Madame, т.к. она сестра m-me Гутхейль из Москвы, нашей хорошей знакомой. В пятницу, может, поеду к Цикаде. Она хотела тебе письмо написать.

Прилагаю письмо нашей "талантливой" г-жи Муратовой, кот. воспроизвела эпизод (известный тебе) с моряком1, чтоб преподнесть тебе, но сама не отважилась послать. Я ужасно хохотала. А видел ты в "Театр и Искусство", сверхрежиссера?2 Ты ведь получаешь этот журнал?

После обеда сегодня я ездила к своей гимназической приятельнице и просидела вечерок. Интересного там ничего нет. Поболтали, в 11 ч. я уехала, разделась и пишу вот мужу. Сейчас лягу спать.

Антончик, пришли Раевской какой-нибудь твой томик с надписью. Очень ей ведь хочется. Благодаря ей все-таки меня отпустили в Ялту; ведь ее же обидели сначала этой ролью, а она, не помня обиды, заменила меня. Пришли -- она будет счастлива. Она и письмецо твое хранит как реликвию.

Антон, ты дусик, ты родной мой, да? Ты меня будешь ласкать, будешь любить? Мы будем славно жить?

Скоро приедет Маша в Ялту. Тебе не будет так скучно. А скоро и я приеду. Будем думать о лете.

Целую тебя и милую, дорогой мой. Думай о своем здоровье. Ешь, как способна есть твоя жена.

Обнимаю тебя.

Твоя старая собака

482. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

19 марта [1902 г. Ялта]

Милый мой, удивительный дусик, вчера я не писал тебе -- и только вчера, а ты то и дело оставляешь меня без письма. Например, сегодня. Как же после этого не бить тебя?

Я здоров, как бык. Погода порядочная. Почти все время сижу вне дома. Вчера вечером был у меня Леонид Андреев с женой, и она, т.е. его жена, показалась мне очень неинтересной; от такой я бы непременно ушел. Сегодня приходила m-me Корш, жена голубы Корша1. Что еще написать тебе? О чем? Ну, хоть о том, что мною замечено, а именно: "Новое время" стало иначе относиться к вашему театру, очевидно, сменило гнев на милость. Что за сукины сыны!

Скоро, скоро я начну поджидать тебя, моя немочка золотая. Тихомирова благодарю и благодарю.

А Вишневский мне ничего не пишет, между тем мне очень хотелось бы знать, каковы его петербургские впечатления.

Целую собаку мою, обнимаю миллион раз.

Твой деспот Antoine.

Л. Средину легче; было воспаление легких. Л. Н. совсем легче.

483. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

20 марта [1902 г. Ялта]

Милый дусик, ты спрашиваешь, почему я не беру денег за переводы моих произведений. А потому что не дают. Твой друг Чумиков полгода назад написал мне, что кто-то вышлет мне за его переводы 100 марок, но этот "кто-то" не торопится. Хорошо бы ты сделала, если бы не принимала этого Чумикова. Насчет Маркса и 300 000 он тебе врет. Гр. Толстая и не думала торговаться с Марксом, все это ложь1.

Я нарочно хожу в протертых брюках, чтобы все видели и чувствовали, как ты меня разоряешь. Погоди, скоро я буду без брюк ходить!

Еще одно слово о Чумикове. Ведь я дал ему авторизацию, он переводит меня уже давно, и он же смеет еще говорить, что я отказываюсь от гонорара! Что за животное.

У нас все расцвело. Твоя комната с пианино ждет тебя. Скоро уже ты должна приехать. Мы поживем немножко в Ялте, потом поедем в Москву, потом на Волгу. В Москве мне хочется посмотреть на вашу квартиру; говорят, очень хорошая.

Кланяется тебе старуха Средина* с младшим фисом2. Знаешь? А хорошо бы мне будущей зимой пуститься путешествовать, хотя бы по Нилу. Как ты думаешь? Я бы писал тебе длинные письма из Африки. Дуся моя!!

Ну, будь счастлива. Дай Бог тебе здоровья и всего самого лучшего. Обнимаю тебя.

Твой свирепый муж Antoine.

*Она была только что, и сын ее был, говорил тихим, кротким голосом.

484. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

20-ое марта 1902 г. [Петербург]

Вчера не писала тебе, дорогой мой. Целый день дома не была. Днем была генеральная, потом я поехала на обед к Котляревским и просидели там до 3 ч. ночи. Я была сильно уставши и сейчас еле встала, и как-то не по себе. Генеральная прошла очень хорошо. Весь партер был занят тузами и тузихами -- откуда они все набрались только! Были Святополк-Мирский, кн. Шаховской, Витте, Воронцов-Дашков, etc.. и без конца дам. Вчера познакомилась с женой Стаховича. Какая она прелесть, Антон! Премилое, красивое лицо и такая, знаешь, порода в ней чувствуется1.

Ты знаешь, дусик, наши оба директора очень много на себя берут: они, кроме цензурных вымарок, так обрезали пьесу, что ничего от нее не осталось. Наши актеры (неучаств.) прямо в ужас пришли после вчерашней генеральной. Горький может быть в сильной претензии за этакое самоволие -- как ты думаешь? Многие в труппе возмущаются. От Нила ничего не осталось. И, кроме наших помарок, вчера велел еще помарать кн. Шаховской. Я бы на месте Горького не дала бы пьесу в таком виде. Разве он дал carte blanche Немировичу поступать с пьесой, как им угодно?

Все тузы сказали, что разрешат пьесу, если Клейгельс поручится, что не будет скандалов. Как же это можно поручиться? До сих пор ничего неизвестно. Мне надоело уже говорить о "Мещанах". Раздули всю историю и больше ничего. Бедная наша эпоха! Тут же эта история с Треповым2, и ожидание "чего-то" 25-го. Все это как раз благоприятствует нам.

К обеду у Котляревских были: Вейнберг, Кони, Зарудный (прокурор), Попов с женой (книгоизд.), Станиславский и я. Вечером наехало много народу: был проф. Батюшков, кот. с тобой переписывался, когда ты давал какой-то рассказ в его журнал, кажется, "Космополис", была Султанова (Леткова), какой-то художник en vogue3, Чюмина, переводчица Джерома4, остальные не особенно интересны. Из наших были Лужские, Раевская, Вишневский. Было ни то ни се, ни скучно, ни весело. Хозяйка была мила, изящна, -- она интересная женщина. Все без конца спрашивали о тебе, спрашивали, когда ты наконец приедешь в Питер. Вейнберг велел тебе сказать, что в обиде на тебя. Ты не прислал ему ни даже -- телеграммки на юбилей. Говорит, что вообще равнодушен к юбилеям, но что ему приятно было бы получить от тебя хоть несколько слов. Ты, так сказать, избранный его. С Кони я говорила о тебе.

Ну дусик, кончу, не пишется. Не забудь прислать мне о пароходах. Будь здоров, не хандри. Все спрашивали, отчего ты "молчишь", не пишешь ничего. Целую тебя и обнимаю золотого моего мужа. Ты лучше всех.

Твоя собака.

Влад. Ив. еще лежит. Ты знаешь Катаева в Ялте? Говорят, отличную пьесу написал5. Ждали вчера бар. Икскуль, но она захворала и не была.

485. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

21-ое марта 1902 г. [Петербург]

Прости, дусик мой, что пишу на такой гадости1, но сейчас увидала, что ни одного почтового листика не оказалось в моем студенческом хозяйстве, а написать хочется утром, чтоб ты аккуратно получал письма от твоей жены, которую ты только в письмах признаешь умной. Я тронута этой похвалой, но... а в жизни какова твоя жена приблизительно?

Успокойся относительно писем. Ведь я уже давно писала, что все твои письма получаю и целую тебя за оные.

Надеюсь, что в Ялте теперь весна наконец? Зеленеть начало? Когда я приеду -- будет все зелено. Неужели еще нет?

Пьесу ты должен писать, а драмописцы могут стряпать, что им угодно. Это тебя не касается. Ты стоишь отдельно. И я знаю, что ты потом напишешь преинтересную комедию -- веселую и изящную. Какова судьба "Архиерея"? Ты молчишь.

Вчера у меня была О. В. Шлезингер, болтала про курсы, про экзамены. Потом я сделала визит Юнкер. Чудесно они живут. Богачи, верно, здоровые. Из окон видна Нева, кругом все деревья -- прелесть как хорошо -- на Питер не похоже. Когда я вернулась, зашла ко мне m-me Лагорио (жена художника) с укорами, что я до сих пор не была у них. Зашел Вишневский, и мы пошли к Чюминой на шоколад. Народу было порядочно и всё больше дамы: Венгерова, Гриневская, сестра Вл. Соловьева2, Зоя Яковлева (ты ее знаешь?), Котляревская, жена Минского3, Галина (поэтесса), жена Самойлова4, Лилина, Книппер, Станисл., Вишневский, фон Штейн (поэт, кажется), Котляревский, Зарудный -- кажется, все. Ах -- Котик еще был и Рафалович, про кот. я тебе писала и кот. дал мне франц. пьесы FranГois de Curel.

Было довольно оживленно. Да, еще была m-me Манасеина, кот. ехала с нами на пароходе из Балаклавы на Тавеле, кажется? Помнишь? И сестра Вл. Соловьева была с ней и девочка. Я их припоминаю. Она жена врача.

Лилина хвалила меня ужасно за "Мещан", сказала, что я 1-м номером иду, да и все хвалят, обещала даже фунт шоколада подарить. От Чюминой она меня потащила обедать к себе. Там я навестила болящего Влад. Ив. Он похудел, и все еще полеживает. Он отравился устрицами. Котик ухаживает, облизывает губки свои и вяжет прошивки. Обедали все вместе у них, Вишневский хозяйничает у них, разливает суп, и я смеялась. Конст. Серг. поднес розы дамам. Очень было уютно, славно. Потом все разлеглись по диванам в большом салоне Алексеевых, и Влад. Ив. читал пьесу Катаева. Прочли только акт. Пришел Лужский, начали болтать о репертуаре. Установили "Столпы общества" Ибсена и "Власть тьмы"; про запас "Месяц в деревне", затем пьесу Чехова, Горького и довольно с нас. Что вы скажете, г-н пайщик?

В "Мещанах" многое восстановили. Все говорят, что Мейерхольд -- Петр очень плох. Лилина хвалит больше всех меня и Лужского. Приедет Екатерина Павловна? Напиши. Разве Горький не был у тебя за это время? Ты о нем молчишь. Что он говорит об академии? В каком странном положении теперь вы все, академики.

Кончаю, милый, золотой мой. Что тебе привезти из Петербурга? Напиши. Целую тебя крепко много раз, всю твою хорошую голову и глаза и затылочек. Не кисни, не хандри. Поцелуй мамашу, поздравь ее с принятием св. тайн и скажи ей, чтоб не сердилась, что не пишу ей. Я и своей матери только раз написала. Муж все съел.

Твоя собака, умная в письмах только5.

К Суворину не уходить? Хорошо.

486. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

22 марта [1902 г. Ялта]

Милая моя жена, для нас ищут дачу с мебелью, с полной обстановкой, так что горшков тебе не придется везти с собой, не бойся. Анну Егоровну нельзя брать, Боже тебя сохрани -- это значит лишить себя свободы, надеть цепи, так сказать. Пароходы из Севастополя идут во вторник, среду, пятницу и воскресенье.

В Финляндию можно поехать, но не больше как на неделю и как можно подальше и поглуше, чтоб никто не мог приехать к нам, ни одна душа.

Сегодня был у меня Куперник, отец Татьяны, вчера был Кашкин, был Зевакин, была m-me Корш.

Средину лучше. Дашу Озаровскую, бывш. Мусину-Пушкину, быв. Глебову, нельзя считать актрисой серьезно. Это пустяки одни, а не женщина.

Погода весенняя, но нет дождя, сухо.

Чтобы не возиться с сундуком, ты напиши в Москву, чтобы выслали на Николаевский вокзал кого-нибудь встретить тебя. Ты сдашь посланному сундук, а сама поедешь дальше, на Курский вокзал, потом на юг.

Иду к зубному врачу! Будь здорова, дуся, Христос с тобой. Обнимаю тебя.

Твой Antoine

487. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

22-ое марта 1902 [Петербург]

Как я ликую, что ты чувствуешь себя лучше, золотой мой, дусик мой. Кашель меньше тебя мучает? Вчера получила 12-ое письмо от тебя -- успокойся, все получаю.

Знаменитой актрисой я не буду, а так себе, полезной, добросовестной, приятной. К Суворину не уйду, и вообще никуда не уйду1. Или Художеств., или никакой театр!

А сидеть на бережку и гулять по полю я тоже люблю и очень даже. Я вообще много что в жизни люблю (какая ужасная фраза вышла -- прости, академик!).

Вчера я, милый мой, слушала свящ. Петрова и потом пила у него чай, и очарована совсем, несмотря на то, что была уставши, как собака. На репетиции "Мещан" продержали до 7-ого часу, вернулась, кое-как пообедала, и Деларю уже ждала меня и повезла в Михаил. артилл. училище, где происходила беседа. Аудитория небольшая, народу, т.е. дам, невообразимое количество -- духота адская. Много старух, много уродливых, много аристократок, и молодых тоже порядочно. Мужчин очень мало. Петров очень интересный человек. Лицо очень мне понравилось. Говорил не без соли и перца, т.ч. я почти хохотала, говорит хорошо, убежденно. Попа в нем не чувствуется -- это самое главное. Умный, образованный человек, и симпатичный в высшей степени и, вероятно, игривый в хорошем смысле. Жена его крепкая, здоровая, краснощекая, медичка, у них сын 5-ти лет. Затащили меня чай пить, угощали шампанским, живут прямо, по-видимому, ни в чем себе не отказывая. В обстановке, во всем -- ничего поповского. Ужасно мне понравилось у них. Был там еще священник, ее брат, один богослов и один медик. Болтали. Жаль, что не могла долго оставаться. Меня ждали у Лагорио.

Говорили о тебе, о Горьком. Как мне у них понравилось! Как жаль, что ты не мог быть со мной у них! Пока это самое сильное впечатление, кот. я получила в Петербурге. От Петровых я поехала к Лагорио, где играли в "тетки" и было очень скучно. Была примадонна Мариинского театра Куза, один художник и еще народ, но неинтересный. Я через силу посидела и удрала. Пили за твое здоровье. Сегодня в 6 ч. после репетиции иду на блины к Вейнбергу.

Ну, целую тебя, милый мой, крепко, крепко, скоро увидимся. Пришла Павлова.

Твоя собака

488. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

23 марта [1902 г. Ялта]

Милая Собака моя, мне теперь не до писем, хожу каждый день к доктору, починяю зубы. Каждый день пломбировка и прочее. Рисунок Муратовой великолепен1. Раевской книгу пришлю, когда она вернется в Москву и когда я буду знать ее адрес.

Дуся моя, я готов ехать и в Швейцарию, только ведь там нельзя удить рыбу! А мне ужасно хочется. Надо бы под Москвой, купить дешевенькое именьишко, чтобы можно было жить лето и удить рыбу. Только под Москвой гости бы ездили.

Ну, деточка, Господь тебя благословит. Не скучай, пиши мне. Я целую тебя любвеобильно, мою славную.

Твой суровый муж Антон

489. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

24-ое марта [1902 г. Петербург]

Меня мучает, что я вчера не писала тебе, родной мой, милый! Но не сердись -- я очень была уставши. Ночь плохо спала, потому что доносятся звуки из ресторана CubБt и не дают иногда спать, а переезжать лень. Утром встала рано, надо было закупить дряни всякой для "Мещан". В 12 ч. я была уже в театре. В 1 ч. была генеральная при большом количестве публики, кот. дружно аплодировала и смотрела с интересом. Хвалят всех, кроме Мейерхольда, кот., говорят, очень плох. Муратова не нравится многим. Жену твою хвалят, Лужского, Баранова, Роксанову. Очень хороша Помялова -- кухарка.

Но все-таки в 3-м акте, после отравления, когда начинается философия Тетерева и Елены, акт падает. Помнишь, ты все говорил об этом? Я это чувствую и не знаю, что делать. Буду вести нервнее, темпераментнее и на сдержанном голосе. После 1-го спектакля пришлю телеграмму.

Сегодня, дусик, солнышко, хотя снег выпал вчера и мороз опять.

Ну, продолжаю описывать вчерашний день: после генералки я, сильно усталая, пришла, пообедала и легла, потом сходила к парикмахеру, оделась, заехал за мной Вишневский и поехали к Контану1, где уже собрался народ: Вейнберг, Михайловский, Потапенко, Вас. Немирович, Андреевский, -- и много, много незнакомых, дамы-писательницы в самых отчаянных туалетах, вроде Галиной, бывшей в красном плюше с голой шеей и руками. Была подруга Зои Яковлевой -- образец парижской кокотки, была милая и славная Чюмина с наивным носиком, и Анненкова-Бернар etc.. Посредине стола сидел председатель Вейнберг, направо -- я, Батюшков, Влад. Ив., Султанова, Михайловский, Стахович, Мичурина. Налево: Андреева наша, Андреевский, Станиславский, Чюмина, и т.д. Против меня сидели Василий Немирович, Котик, Шапир, Раевская. Речи говорили: Вейнберг, Андреевский, Зарудный, Влад. Ив., Батюшков, стихи -- Чюмина, Галина и Жданов. Говорили все просто, ненатянуто. Все вертелось около "В мечтах". Много смеялись. За мной, дусик, много народу ходило, и говорили без конца и все шампанское пили. Редактор какого-то журнала Острогорский говорил о тебе и провозгласил тост за твое здоровье2. Все подходили ко мне и чокались. После ужина все рассыпались группами, болтали, расшевелились и было так себе. Я все-таки была утомлена и на таких сборищах я чувствую все вообще и никаких деталей. Приехала домой поздно, после 4-х час. и спала до 12 ч., встала и села писать тебе. Мне уже надоедает этот шумный Питер, и я с радостью подумала о том, как буду вдыхать южный весенний воздух на станциях, подъезжая к Севастополю.

У Вейнберга на блинах было славно. Мне нравится, как он живет. Внизу комнаты со сводами, стены сплошь увешаны самой богатой коллекцией портретов, масса книг, в столовой все стены -- сплошь книги. И он сам, с своей фигурой, лицом так гармонирует с этой обстановкой. Точно Фауст.

На блинах были: Станиславский, Немирович с Котиком, Котляревские, Султанова и баронесса Икскуль, кот. очень спрашивала о тебе и велела тебе кланяться. Удивительно она сохранилась. Сегодня я обедаю у нее.

Мне странно, что не было Миши на ужине вчера. Я хотела ему написать, но решила, что он будет. "Новое время" отказалось печатать объявление об этом ужине.

Всю эту неделю я не могла выбраться к Мише, сплошь была занята. Поеду завтра к нему, свезу игрушек детям. Пойдут "Мещане" -- я дни буду свободна.

Так, жена Леон. Андреева тебе не понравилась? А он каков?

Вчера прокурор Зарудный все убеждал меня, что ты сам не подозреваешь, какой ты глубокий писатель, вообще много говорили о тебе. Дусик мой, родной, золотой мой муж. Я тебя люблю и хочу видеть. Жди меня, уже скоро. Жду расписание пароходов.

Целую крепко, нежно, горячо тысячу раз моего деспота.

Твоя собака

490. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

25 марта [1902 г. Ялта]

Сегодня, дусик мой, опять ходил к зубному врачу и, представь, не застал его дома. Завтра опять пойду, потом послезавтра опять -- и так целую неделю.

Собака, дождя нет! Здоровье мое прекрасно, лучше и не надо. Н. Котляревского я знаю очень хорошо, виделся с ним не один раз. С Ф.Батюшковым был в переписке. Эти два -- и Котляревский, и Батюшков -- народ очень хороший и нужный, только суховатый, и в обоих есть что-то напоминающее И. И. Иванова, московского.

Что новенького? Напиши, дуся. А еще лучше поскорей оканчивай свой сезон и приезжай в объятия мужа.

Ну, Господь тебя благословит. Целую дусю мою.

Твой супруг Antoine

491. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

25-ое марта [1902 г. Петербург]

Сегодня праздник, солнце, но холодно. Не дождусь своего отъезда, милый мой, дорогой мой, золотой мой муж в протертых брюках. Что ты поделываешь, дусик? Думаешь о своей беспутной жене?

Колокола гудят. Мне захотелось на простор, на волю, подышать воздухом, посмотреть на поля, на ширь, на солнечный закат, хочется забыть зимнюю суетливую нервную жизнь, хочется другой жизни. Ты посиживаешь теперь в саду, смотришь на горы, на зеленеющую Могаби, на голубое небо, на море, чувствуешь, как теплое весеннее солнце пригревает тебя. Тебе хорошо?

Почти через неделю Маша приедет к тебе, а меньше чем через две недели после того, как ты получишь это письмо, -- приеду и я.

Мне здесь надоело. Даже завтрашнее первое представление "Мещан" не волнует и не радует меня.

Вчера я себя чувствовала плохо. Что-то у меня, верно, с кишками. Сегодня немного слабой чувствую себя. Вчера обедала у бар. Икскуль. Были Мария Федоровна, Котляревская, кто-то из Академии -- фамилии не расслышала, ее два сына. Живет она удивительно изящно и со вкусом. Я желала бы иметь такой intИrieur. Я вчера не сообразила. Представляет она мне молодого человека и говорит, что это он с тобой с Сахалина ехал, и я припоминаю его физиономию на фотографиях, кот. видела у тебя. Спрашиваю ее потихоньку, как его фамилия? -- Глинка. И я только когда уходила от нее, догадалась, что это, верно, ее сын. Ведь она за двумя была замужем?1 Верно, я не ошибаюсь? Про мангусов рассказывал мне. Жаль, что мне потом не пришлось поговорить с ним побольше. Говорил, как вы прожились совсем, как вы кутили ловко. После обеда пришел Батюшков, какой-то еще молодой человек. Говорили много о беспорядках, о полиции, об академии. Баронесса того мнения, что Толстой, ты и Короленко должны выйти из Академии. Отчего ты мне не пишешь ничего по поводу этой истории, ничего ровно не пишешь о Горьком2. Разве он ни разу не был у тебя после моего отъезда? Что его маленький племянник?3

Не хочешь ли экспромт Чюминой?

Что считали за химеру,

То свершилось наяву:

Петербург меняет веру,

Петербург признал Москву.

Где царило православье.

Там, по сведеньям молвы,

От Москвы и до Невы

Воцарилось Станиславье.

Ты снисходительно улыбнешься? Ты ведь не любишь дам-поэтесс? Сегодня съезжу к Толиверовой, к Лепешкиной, к Мише поеду вечером. Ну, до завтра, голубчик мой. Целую тебя и обнимаю крепко.

Твоя собака

492. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

26-ое марта [1902 г. Петербург]

Вчера не было письма от тебя. Грустно. Мне хочется к тебе. Скорее бы проходило время. Я плохо спала ночь -- шумели за стеной. Нехорошо мне. У меня нет даже приятного волнения перед сегодняшним вечером. Безразлично. Авось пройдет это состояние до вечера, а то буду плохо играть. Выпью три раза на день валерьяночки. Сейчас пойду прогуляюсь, потом лягу -- авось посплю. Сегодня холодно.

Вчера я ездила к Пешковой-Толиверовой, но она оказалась в Москве. Навестила знакомых старичков, пообедала с Раевской и отправилась к Мише. Я как-то еще не разберу его -- много он очень говорит. Очень они приторны с женой, и он, верно, побаивается ее -- и как это неприятно. А может, мне это показалось? В Питере ему не нравится, в "Нов. времени" не нравится. Он все-таки киснет в своей домашней обстановке -- ничего как-то не видит, не знает. Восторгается все провинцией.

Ты лучше всех своих братьев, ты, мой Антонка, моя любовь. Как мне хочется видеть тебя. И писать ни о чем не хочется. От Миши ехала мимо Панаевского и заехала узнать, как идет "Утка". Посмотрела 4-ый акт и уехала спать. Принимали сдержанно. В "Нов. времени" ничего нет, в других -- не знаю, не читала еще.

Прощай, родной мой, милый мой, будь здоров, не простужайся, кушай хорошенько. Кланяйся всем. Целую тебя крепко. До свиданья.

Твоя собака

493. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

27 марта [1902 г. Ялта]

Здравствуй, жена! Здоровье мое поправилось совершенно, и остановка теперь только за зубами, которые я починяю каждый день. Ты в последнем письме спрашиваешь, считаю ли я тебя умной не в одних только письмах. Дуся моя, золото, собачка, я считаю тебя глупенькой, но скрываю это ото всех. Ты, однако, раскутилась в Питере, у тебя много знакомых -- завидую тебе! Ты каждый день встречаешься с m-me Чюминой... Правду ли говорят, что у нее роман с вашим Вишневским? Если правда, то желаю им обоим всего хорошего.

Получил телеграмму насчет "Мещан"1. Теперь буду ждать подробностей от тебя.

Сегодня, можешь себе представить, идет дождь!!

Писать больше не о чем, дайте мне мою жену! Надоело писать.

Уже весна настоящая, хожу в весеннем пальто и без калош.

Ну, приезжай поскорей! Вот тебе расписание пароходов2:

понед. "Батум"

вторник "Пушкин"

среда "Ялта"

пятница "В. к. Ксения"

воскресенье "В. к. Алексий"

понед. "Севастополь".

Это дни, в которые выходят пароходы из Севастополя в Ялту. До свиданья, актрисуля, хранит тебя Бог! Обнимаю тебя и целую.

Твой Antoine

494. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

27-ое марта [1902 г. Петербург]

Вчера сыграли "Мещан", дорогой мой Антон. С успехом. Много вызывали, но после 3-го и 4-го сравнительно меньше. Я все тебя вспоминала. Ты ведь говорил, что акт надо кончать отравлением, а то последующие сцены роняют тон. Это верно. И вчера Влад. Ив. говорил, что надо просить Горького переписать к Москве 3-ий акт. Весь роман Петра и Елены настолько неинтересно поставлен в пьесе, что заканчивать акт любовной сценой между ними невыгодно. Правда? Да и слишком много внешнего шума и суеты в сцене отравления, чтоб потом угощать публику философией Тетерева и Елены. Театр был полон полиции и переодетой и мундирной. Автора кричали, но только слабо и только после 4-ого акта слышались голоса, просившие послать телеграмму, что и было сделано. Ни шума, ни скандала -- ничего не было.

Играли хорошо, только не я, т.е. для других, может, и было хорошо, но я была сильно не в настроении и играла не с легкостью. Я очень скверно чувствовала себя вчера, и сегодня слаба. Буду сидеть целый день дома. "Новое время" и "Петерб. газета" хвалят всё и всех.

После 3-го акта мне поднесли чудесную большую корзину цветов от проф. Батюшкова. Мне это было неприятно. Никогда не надо подносить цветы в первое представление. Как это люди не понимают. Можно подносить за старую роль, кот. заведомо идет хорошо. А тут еще неизвестно, как кому по вкусу придется, и вдруг -- цветы. Баранов был очень хорош, Лужский, Артем и Роксанова.

Да, Миша все просил написать тебе про Сестрорецк под Петербургом -- курорт, великолепно устроенный в чудесном лесу, на берегу моря.

Я хочу съездить посмотреть. Он думает, что тебе там должно быть по вкусу. Миша все беспокоится, почему ты не пишешь ему по поводу его фельетонов. Я, конечно, молчу. Знаю, что ты недоволен.

Через 9 дней я выезжаю. Как я буду счастлива! Какой я себя чувствую одинокой и покинутой. Прости, не буду больше ныть.

Целую мужа моего необыкновенного, хорошего, дорогого, целую в глаза, в щеки, в губы, в затылочек.

У нас снег еще выпал и противно.

Кланяйся мамаше и всем.

Целую и обнимаю моего деспота и тирана души моей.

Твоя собака

495. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

28 марта [1902 г. Ялта]

Здравствуй, кутила! Сегодня пасмурно, хочет идти дождь, холодновато. Зубов еще не кончил пломбировать, но скоро кончу. Приезжают на днях Бунин и Нилус, который будет писать с меня портрет.

Гриша Глинка -- это сын баронессы Икс. Я с ним плыл от Владивостока, вспоминаю о нем с удовольствием, мальчик хороший. Если Острогорский, который провозгласил за ужином мое здоровье, редактирует "Образование", то это нехороший Острогорский1, репутация у него неважная. Он напечатал в своем журнале костомаровскую сказку, которую выдал за толстовскую.

Ты мне нужна, моя немочка, приезжай поскорей. Хочется поскорее попутешествовать и с тобой насчет этого посоветоваться.

Ты пишешь, что расстроила себе желудок. А ты не пей шампанского.

Бог с тобой, моя милюся, да хранят тебя ангелы святые. Не забывай своего мужа, вспоминай о нем хоть раз в сутки.

Обнимаю тебя, мою пьяницу.

Твой муж в протертых брюках, но не пьющий

Antoine

496. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

28-ое марта [1902 г. Петербург]

Голубчик мой южненький, хоть несколько строк напишу. Утром заходили дамы, не дали писать. Днем репетировали "Чайку" и "Дядю Ваню", для дебютанток. Пришла домой, полежала часок, начала писать тебе -- пришла баронесса Икскуль, сидела, потом я сейчас пообедала и побегу играть "Мещан". Успех единодушный, игру очень хвалят. Слава Богу. Новая победа для нашего театра.

Что у тебя с зубами? Болели? Или просто пломбируешь? Напиши. Вчера вечерком пили чай у Раевской.

Бар. Икскуль просила кланяться тебе. Она мне нравится.

Ну дусик, золотой мой, расстаюсь с тобой до завтра. Жди меня -- уже скоро прилечу. Целую и обнимаю горячо и мечтаю о лете.

Твоя собака

497. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

29-ое марта [1902 г. Петербург]

Сегодня я записала себе место в Wagons-lits, дусик мой родной! Зашла, чтоб узнать, сколько времени между поездами в Москве, и вдруг -- в дамском купе 2-го класса на 6-е число застала только последнее верхнее место и уцепилась за него. Все равно уж. Надо было раньше заказать. Ну, ничего.

Сегодня весной пахнет, хотя не очень тепло. Сегодня встала рано и в 10 ч. отправилась на генер. репетицию концерта великолепного Никиша. Вместо Дворянского попала в Благородное, ничего не поняла, видя пустоту, спрашивать было не у кого, я разозлилась и пошла на передвижную выставку. По Морской встречаю вдруг нашу кумысную Ел. Николаевну Андреевскую и обиженным тоном спрашиваю -- где же концерт -- очень уж хотелось музыки! Тут-то я и узнала, что есть еще Дворянское собрание на Михайловской улице. Мы отправились вместе и вместе слушали. Репетиция была платная, с благотв. целью. Не выдь я за тебя замуж, не будь я на кумысе -- мне бы не слыхать сегодня Никиша. А как я наслаждалась! Если бы я была одна, я бы ревела в три ручья. Очень уж я давно не слыхала такой дивной музыки1. У Никиша в оркестре не слышишь отдельных инструментов. Все сливается в одно... ох, зовут обедать Лужские.

Кончаю письмо вечером. Обедали с Лужскими с Раевской в "Angleterre", потом я пришла и легла, дремала. Часов в 9 пришел Влад. Ив., пришел Миша. Сидели, болтали. До прихода Миши Влад. Ив. говорил о Горьком, о "Мещанах", много говорил о тебе, насколько ты выше Горького как писатель. Вчера "Мещане" прошли опять с успехом. После 4-го акта -- овации. Сыграем еще 2 раза.

Михайловский пьесу не очень хвалит. Потапенко тоже она не нравится.

В воскресенье чаепитие у Лужских -- потащу туда и Мишу с женой, познакомлю хоть с частью нашей труппы.

Ну, родной мой, до свиданья, последнее письмо напишу тебе 5-ого апреля. Будь здоров, вычини все зубы к моему приезду, а потом я буду чинить.

Вчера и сегодня нет писем от тебя. Это ничего -- как ты думаешь?

Целую тебя, милый мой, сто тысяч раз, чтоб ты меня не прогнал. Кланяйся матери и Маше.

Твоя собака

498. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

31 марта [1902 г. Ялта]

Милая дуся, сейчас уезжаю к Толстому. Погода чудесная. А тебе надоело в Питере? Скучно? Холодно?

Насчет почетных академиков ничего еще не решено, ничего не известно; мне никто ничего не пишет, и я не знаю, как мне поступить1. Поговорю сегодня с Л. Н.

Пьеса Горького имела успех? Молодцы!!

Итак, до свиданья, дуся моя! Если что понадобится, то буду телеграфировать, письмо же это последнее, если не напишу еще завтра.

Я здоров совершенно, зубы кончу пломбировать завтра. В среду начнет писать меня Нилус, художник, друг Бунина2.

Итак, жена, до свиданья! Сойдемся, и потом нас не разорвет никакая собака до самого сентября или октября.

Обнимаю тебя, целую миллион раз.

"Дикая утка" осрамилась?3

Твой верный муж Antoine.

Сегодня от тебя нет письма.

499. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

31 марта [1902 г. Петербург]

Два дня не писала тебе, Антончик мой! Со мной вышел казус, слушай: оказывается, я из Ялты уехала с надеждой подарить тебе Памфила, но не сознавала этого. Все время мне было нехорошо, но я все думала, что это кишки, и хотя хотела, но не сознавала, что я беременна, тем более что 26-го у меня появилась кровь, и тут уже, конечно, я уверилась, что не беременна. Вчера утром (4-й день) я думала, что истеку кровью, но болей не было, но что-то вышло из меня странное, чего я не поняла. Я послала за Раевской, пришла Лужская, забили тревогу, послали за докторами. А я начала пока догадываться, что это было, и обливалась горючими слезами -- так мне жаль было неудавшегося Памфила. Пришли два доктора -- помощник Oтта знаменитого, а потом и сам Отт. Народу у меня весь день толклось адски много, все дамы всполошились.

Конст. Серг. целый день сидел у Раевской и бродил по коридору. Все за мной ухаживали. Отт и другой решили мне делать выскабливание и подтвердили, что это был зародыш 1 Ґ месяца. Можешь себе представить, как я волновалась. Первый раз имею дело с женск. врачами. Вечером вчера увезли меня в Клинический повивальный институт, в 12 ч. ночи захлороформировали и вычистили меня. Отт меня оперировал, т.ч. будь спокоен. При мне милая акушерка, все меня навещают, со всех сторон вижу любовь и заботу. В театре переполох. Вчера играла в "Мещанах" Савицкая внезапно с анонсом1. Я пролежу дня 4, играть, верно, не буду больше; не знаю, когда мне позволят ехать, -- вот это горе. Если опоздаю на несколько дней -- не волнуйся, все обстоит хорошо, только, значит, боятся пускать меня в такой дальний путь, в тряску. Я только слаба, но решила написать тебе все откровенно. Ты у меня умный и поймешь все. Я и сегодня еще плакала, но вообще -- герой.

2-го апреля я перееду к себе в номер. Надоело мне лежать адски, все тело больное. Зато теперь доктора говорят, что я моментально буду беременна -- понимаешь? Стремлюсь в Ялту. Сегодня по телефону сообщил Вл. Ив. маме, может, Элька приедет, я просила. Вот, Антончик, что стряслось надо мной. Тебе жаль Памфила? Отт все смеялся надо мной, что я плачу оттого, что не родила тройню сразу. Он говорит, что хорошо, что так вышло, что теперь у меня все чисто и будет лучше. Ну, вот все написала пока, что могла, в главных чертах.

Целую тебя. Твой портрет со мной в лечебнице; мне прислали цветов поклонницы.

Целую крепко. Не волнуйся, скоро приеду.

Целую Машу и мамашу.

Твоя неудачная собака.

Как бы я себя берегла, если б знала, что я беременна. Я уже растрясла при поездке в Симферополь, помнишь, со мной что было? В "Мещанах" много бегала по лестницам.

500. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

2-ое апреля [1902 г. Петербург]

Дусик мой милый, золотой, здравствуй! Если бы ты был со мной! Сегодня мне разрешили сесть в постели. Палата моя (не No 6, а No 15) залита солнцем, стоят цветы, я часто велю открывать фортку и дышу весенним воздухом. Сегодня в 5 час. переезжаю к Мухину1. Конст. Серг. приедет опять и повезет меня на носилках. Все меня навещают, таскают провизию, конфекты, фрукты, цветы, заботятся обо мне. А все-таки, если бы ты был со мной!

Думаю, что в субботу разрешат мне ехать. Надоело лежать.

Жаль мне неудавшегося Памфила! А тебе жаль? Сейчас Раевская привезла мне твое письмо от 27. Как я рада, что ты здоров. Как мне хочется поцеловать тебя! Раевскую не пустили ко мне, только 1 ч., а прием в 2 ч.

Расскажи обо всем Маше -- писать не могу больше, т.к. пишу еще и маме и то контрабандой. Если бы я не пожалела Машу, я бы телеграфировала ей, чтоб она приехала ко мне, а то я одна все-таки. Но раздумала. Она, верно, так стремилась в Ялту. Быть при больной -- невесело. Целуй ее и мать. Целую тебя крепко, крепко, золото мое.

Твоя собака

501. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[3 апреля 1902 г. Петербург]

Два дня не писала подробности письмом получишь пятницу здорова выезжаю субботу.

502. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

4-ое апреля вечер [1902 г. Петербург]

Я, дусик, все еще лежу и томлюсь. Безумно хочу к тебе, хочу твоей мягкости, твоей ласки. Вчера и сегодня у меня боли в левой стороне живота, сильные боли от воспаления яичника и, может быть, от этого произошел и выкидыш. Ужасно!

Когда меня выпустят, не знаю. Надо хорошенько отлежаться, а то трястись придется почти три дня. Ты все это поймешь и не будешь волноваться. Ты у меня молодец. Опасного ничего нет, но надо быть осторожной, а то потом будешь киснуть. Пожалуйста, передай все Маше и матери, и скажи Маше, что очень хочу ей написать, но трудно. Я опять только лежу, сидеть нельзя и писание утомляет меня. Она поймет и не рассердится. Все расскажу ей. Меня задарили цветами. Вообще я вижу столько любви, заботы, что прямо-таки тронута. Вся труппа -- точно одна дружная семья. Доктор ездит каждый день. Акушерка при мне и день и ночь и очень славная, молодая. Много говорю о тебе. Думаю, что отпустят во вторник. Получишь осрамившуюся жену. Оскандалилась! А как мне жалко Памфилку! Целую тебя крепко, крепко. Ты мне еще ближе стал, золото мое.

Твоя собака.

Не могу удержаться, чтоб не написать остроту Москвина по поводу случившегося: "Осрамилась наша первая актриса, -- от какого человека -- и то не удержала". Вообрази при этом его серьезную рожу.

Вся труппа огорчена таким исходом.

503. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

5-ое апреля [1902 г. Петербург]

Милый мой, как мне скучно без тебя, как я хочу тебя видеть, как я хочу, чтоб ты меня любил, как я хочу прижаться к тебе! Лежу одна, вся труппа занята, и акушерку свою отпустила в театр. Боли легче сегодня. Как я страдала последние два дня, если бы ты знал! Я очень терпелива и смирна. Седьмой день лежу на спине, и это еще не конец. Вероятно, от воспаления произошел выкидыш. Как это все внезапно случилось! Ты умник, не волнуешься? Думаю во вторник выехать, если буду чувствовать себя хорошо. Как все затянулось!

Ты меня не забыл, Антонка мой? Мне нужна твоя любовь.

Завтра Немировичи уезжают в Севастополь. Вся труппа разъезжается. Вишневский будет ждать меня, проводит до Москвы, а там посмотрю -- если буду слаба, попрошу маму довезти меня до Ялты. Она тебя ведь не стеснит на несколько дней? Т.е. может, она и не согласится, это я так говорю, без ее ведома. Она ужасно взволнована, пишет отчаянные письма, хотела приехать, но я ее остановила. Она бы очень нервничала при мне, и мне было бы хуже.

Ну, будь ты, главное, здоров, дорогой мой, телеграфируй мне, не забывай меня, не презирай за неудачу мою. Я тебя ближе чувствую. Цел 6 В. В. фон Валь был назначен товарищем министра внутренних дел и командиром отдельного корпуса жандармов.

7 Д. Ф. Трепов оставался московским обер-полицмейстером до 1905 г.

8 Вел. кн. Сергей Александрович.

583.

1 Отец будущей жены В. Л. Книппера владел булочной и кондитерской.

2 В Москве 2 декабря была поставлена пьеса Суворина "Вопрос" (30 января ее в свой бенефис давала Савина, а ставил Санин), в СПб в театре Литературно-художественного общества (в обиходе -- Суворинский театр, т.к. Суворин являлся его фактическим владельцем) -- "Царь Дмитрий Самозванец и царевна Ксения" (24 октября).

584.

1 Новыми исполнителями были А. П. Харламов (он играл Петра вместо ушедшего В. Э. Мейерхольда) и Н. Н. Литовцева (она играла Татьяну вместо ушедшей М. Л. Роксановой).

2 29 сентября принимали от строителей сцену. Новое помещение театра открывали 25 октября новой для Москвы постановкой "Мещан"; с этого времени из названия театра было убрано слово общедоступный, которое, впрочем, петербургские критики сняли уже давно, когда вели речь об этом театре.

3 Видимо, речь о телеграмме из Херсона на имя А. П.; она была подписана антрепренерами А. С. Кошеверовым и Мейерхольдом и послана 22 сентября: "Сегодня состоялось открытие сезона Вашей пьесой "Три сестры". Громадный успех. Любимый автор печальных настроений! Счастливые восторги даете только Вы!" (см.: Мейерхольд 1, с. 534--535).

4 Н. А. Буткевич (Будкевич) была сокурсницей О. Л. по Филармоническому училищу, но в МХТ приглашена не была.

585.

1 См. No 581.

2 Речь или об Е. Г. Кякште, племяннике М. Ф. Андреевой, который после смерти ее младшей сестры Н. Ф. Кякшт воспитывался в ее семье, или о ее сестре -- Е. Ф. Павловой-Сильванской.

587.

1 В Берлине в недавно возникшем Kleines Theater поставил пьесу "На дне" (под названием "Ночлежка") Р. Валлентин, а перевел А. Шольц с рукописи. Но премьера была позже, чем в Москве, -- 23 января 1903 г.

2 Лианозовским иногда называли театр по имени его владельца.

3 На одной из фотографий обитателей нижегородской ночлежки из альбома М. П. Дмитриева был запечатлен прототип Барона из "На дне" -- барон Бухгольц.

588.

1 А. П. приехал в Москву 14 октября.

2 Вероятно, речь о письме Мейерхольду в ответ на его телеграмму из Херсона (см. примеч. 2 к No 584). Две фразы из него появились в местной газете "Юг" 4 октября; их обнаружил здесь и опубликовал О. М. Фельдман в Наследии Мейерхольда (см.: Мейерхольд 1, с. 535). Само письмо не сохранилось.

589.

1 Л. А. Сулержицкий находился в ссылке в Подольском уезде.

2 С братьями Д. С. и И. С. Жуйкиными (оба они работали машинистами; первый -- Одесского театра, второй -- Киевского) в апреле 1902 г. был заключен договор на оборудование сцены "согласно современным требованиям европейских первоклассных театров" с механическими приспособлениями, закулисными эффектами (гром, ветер, дождь и т.п.). По договору с Морозовым сцена должна была быть вполне готова к 1 сентября и сдана в полной исправности с проверенным и опробованным механизмом. За каждый день нарушения срока должен был взиматься штраф в размере 100 р. за день.

590.

1 "О вреде табака".

591.

1 Свояченица (франц.).

2 См. письмо К.С. от 28 сентября (КС-9, т. 7, No 275) и ответ А. П. от 1 октября.

592.

1 Е. Ф. Павлова-Сильванская.

593.

1 От malle-poste (франц.) -- почтовый дилижанс; перевозил, однако, не только почту, но и пассажиров.

594.

1 См. No 590.

2 В Малом театре спектакль шел под названием "Дамская логика", премьера его состоялась 30 сентября.

3 С меня довольно (франц.).

595.

1 См. No 590.

598.

1 Имеется в виду встреча Суворина и А. П. после длительного перерыва в начале сентября в Ялте.

2 См. примеч. 2 к No 583.

3 М. Г. Средина перевела драму в 3-х д. Э. Бутти "Конец мечтам"; она была одобрена московским отделением Театрально-литературного комитета условно и в репертуар включена не была.

4 При издании в Собрании сочинений у Маркса А. П. внес в "Юбилей" только незначительную правку.

599.

1 См. No 595.

600.

1 В эти годы активно входили в литературно-художественную жизнь Москвы три брата-погодки Койранские: Борис, Генрих и Александр Арнольдовичи; последний, в отличие от старших братьев (один из них был адвокатом, другой врачом), полностью посвятил себя творческой деятельности. Которые из братьев присутствовали в очередной вторник в кружке, трудно сказать с уверенностью.

2 Известное в Москве фотоателье "Шерер и Набгольц" в Кузнецком переулке.

601.

1 См. No 596.

2 Н.-Д. удалось добиться некоторых уступок у цензора.

3 О какой телеграмме идет речь, неизвестно.

602.

1 А. П. жил в Москве с 14 октября.

603.

1 "Демон" и "Сирень" М. А. Врубеля были показаны на выставке картин журнала "Мир искусства", одном из первых публичных выступлений представителей нового направления живописи.

2 Книга В. М. Гаршина нужна была О. Л. для чтения его рассказа "То, чего не было" в Литературно-художественном кружке на посвященном ему вечере (кстати, в те времена на эстраде читали по книжке).

606.

1 29 ноября в "Русских ведомостях" была опубликована корреспонденция П.З-ича (псевдоним П. И. Ротенштерна) о постановке "Мещан" в одном из венских театров (Raimund Theater). В общем благосклонная оценка постановки сопровождалась приведенными корреспондентом отрицательными откликами на пьесу венских критиков, один из которых, известный драматург Герман Бар, назвал пьесу "до невозможности скучною, совершенно невыносимою".

2 Премьера "Власти тьмы" Толстого состоялась 5 ноября.

3 Чтение не состоялось из-за перемены репертуара в театре.

4 Речь о договоре с А. Ф. Марксом, который многие считали кабальным, и Горький уговаривал А. П. с помощью хорошего адвоката оспорить его условия. Опытный книгоиздатель К. П. Пятницкий брался помочь в этом деле.

608.

1 П. А. Сергеенко был инициатором и доверенным лицом при заключении договора с А. Ф. Марксом на продажу ему авторского права на сочинения А. П.

2 Чтение пьесы Горьким для узкого круга состоялось в фойе Художественного театра; сбор от чтения шел в пользу недостаточных учеников школы МХТ.

609.

1 Пьесу (речь о "Вишневом саде") А. П. прислал почти через год.

2 В Москву А. П. приехал 24 апреля.

612.

1 Н. Е. Эфрос поместил в "Новостях дня" 26 ноября 1902 г. статью, где приводил в пример скучающим дамам настоящую благотворительную деятельность сестры милосердия Е. К. Мейер; выдержки из ее отчета 23 ноября напечатали "С.-Петербургские ведомости".

613.

1 В. А. Петрова играла Соню.

2 В свой бенефис Шаляпин впервые в Большом театре исполнил партию Мефистофеля в одноименной опере А. Бойто.

614.

1 Глубокий бас (итал.).

615.

1 "Дядю Ваню" в переводе А. Шольца поставили в Мюнхенском королевском театре в 1903 г., в берлинском Kleines Theater -- в 1904-м.

2 Ресторан на Воскресенской площади (пл. Революции).

617.

1 Под телеграммой "Сидим у Тестова и гуртом радостно пьем здоровье дорогого Антона Павловича" стоят 22 подписи.

618.

1 Спектакль показывали в помещении Литературно-художественного кружка.

619.

1 См. No 608.

2 Речь, скорее всего, идет о "Невесте".

3 Видимо, А. П. уже прочел отклики в газете на премьеру пьесы Суворина в Малом театре. 7 декабря он писал автору, интересуясь, "хорошо ли играли и довольны ли Вы вообще": "Из газет о "Вопросе" я ничего не понял".

4 К этому времени Е. Н. Чириковым были написаны и поставлены (у Корша в бенефис А. П. Петровского) "На дворе, во флигеле" и "За славой"; Мейерхольд включил первую из них в репертуар своего первого сезона в Херсоне.

5 А. П. прозрачно намекает на то, что письмо О. Л. от 30 ноября было перлюстрировано (см. No 608).

620.

1 И. М. Москвин играл царя Федора.

2 Согласно новому уставу товарищества МХТ В. В. Лужский был назначен заведующим труппой и текущим репертуаром.

3 См. No 612 и примечание к нему.

622.

1 М. П. вела финансовые дела А. П.; здесь речь о чьем-то очередном взносе на нужды Ялтинского благотворительного общества.

2 "Чайка" была возобновлена 30 сентября 1905 г.

623.

1 Почти весь предыдущий сезон Вершинина играл Качалов, с переходом его на роль Тузенбаха К. С. вернулся к Вершинину. А. Ф. Адурская заменила М. Л. Лилину в роли Наташи.

625.

1 В пьесе Э. Ростана "Самаритянка" ("Евангелие в трех частях") одно из действующих лиц Иисус Христос.

626.

1 См. No 612.

2 Свадьба состоялась 27 декабря, поздравительную телеграмму А. П. отправил 26-го.

627.

1 А. Никиш выступал с оркестром учеников Московской консерватории в Большом зале.

2 Эти наблюдения могли пригодиться О. Л. при подготовке ею роли Насти в "На дне".

3 11 декабря П. Д. Боборыкин читал лекцию по истории театра в школе МХТ.

628.

1 Это слово по отношению к спектаклям МХТ пустил в оборот С. Глаголь (в статье "Проблески новых веяний в искусстве и московские театры", помещенной в No 12 "Жизни"), с его легкой руки это слово к месту и не к месту стали применять ко всем постановкам МХТ.

2 Речь о придворной труппе Георга II, герцога Мейнингенского, утвердившей новые творческие подходы при воплощении классики на сцене.

3 Французский актер и режиссер Андре Антуан основал в 1887 г. в Париже Свободный театр, который руководствовался принципами натурализма, провозглашенными Э. Золя. В отличие от мейнингенцев ставил в основном современную драматургию; оказал огромное влияние на ход мирового театрального процесса и формирование новой профессии режиссера.

4 В доме у Н. Д. Телешова по средам проходили регулярные собрания литераторов, на которых читались и обсуждались новые произведения присутствующих.

629.

1 О каком рассказе идет речь, не выяснено.

2 Видимо, А. П. ошибочно назвал Матвеем Максима Штрауха, врача.

3 См. No 628 и 623.

631.

1 Находившийся в ссылке Л. А. Сулержицкий бесплатно лечил местных жителей и поэтому постоянно нуждался в медикаментах; о его намерениях приобрести аптеку сведений не имеется.

2 Певица В. А. Эберле была давней подругой М. П. и Л. С. Мизиновой, часто бывала в Мелихове.

3 В связи с появлявшимися в прессе слухами о состоянии здоровья Л. Толстого писатель обратился с просьбой к редакторам газет воздерживаться от печатания сведений о его здоровье, которое, естественно, в его возрасте неизбежно будет ухудшаться. Письмо 13 декабря опубликовали "Русские ведомости".

4 Сын бывшего министра юстиции Франции Фредерик Эмбер и его жена Тереза -- герои громкого уголовного процесса. Под мифическое многомиллионное наследство, полученное якобы от "американского дядюшки" Терезы, они брали огромные кредиты и в свою аферу втянули массу людей, в том числе высокопоставленных чиновников. Когда афера вскрылась, супруги покинули страну. В конце 1902 г. они были арестованы в Мадриде и приговорены к пятилетнему тюремному заключению. Тереза Эмбер вела себя в ходе процесса столь ловко, что многие считали ее невинной жертвой обстоятельств.

5 Речь о Высшей школе социальных наук, которая была организована в Париже М. М. Ковалевским.

6 14 декабря, когда в театре шли "Три сестры", в симфоническом собрании Филармонического общества оркестр под управлением А. И. Зилоти исполнил трагедию Дж. Байрона с музыкой Р. Шумана; Ф. И. Шаляпин читал роль Манфреда, В. Ф. Комиссаржевская -- все женские роли. Интересно отметить, что когда 6 марта 1900 г. в симфоническом собрании исполнялся "Манфред" на немецком языке, женские роли была приглашена читать О. Л.

7 Чешский скрипач-виртуоз Ян Кубелик прославился как один из лучших исполнителей произведений Н. Паганини.

632.

1 В связи с 25-летием со дня смерти Некрасова Эфрос обратился к некоторым писателям с вопросом, разделяют ли они негативное отношение к поэту, высказанное Толстым. Мнение А. П. на этот счет было опубликовано в "Новостях дня" 27 декабря.

634.

1 А. П. ответил Вишневскому 22 декабря.

635.

1 Скиталец имел успех на благотворительном литературно-музыкальном вечере 12 декабря, где он прочел своего "Гусляра" и на бис нецензурированное стихотворение "Нет, я не с вами", вызвавшее в зале бурю восторгов.

2 К В. А. Гольцеву и В. М. Соболевскому О. Л. собиралась обратиться в связи с отчетом медсестры Е. К. Мейер (см. No 612).

636.

1 См. письмо О. Л. от 11 декабря.

2 В телеграмме от 13 декабря Н.-Д. просил срочно сообщить ему, какие пьесы А. П. может порекомендовать театру для постановки в предстоящем сезоне (см. ТН, с. 793).

3 Три маленькие пьесы М. Метерлинка ("Слепые", "Непрошенная", "Там, внутри") были поставлены 2 октября 1904 г. с музыкой Н. А. Маныкина-Невструева.

4 Н.-Д. каялся в письме А. П. от 13 декабря: "Две среды прошло, а я вдруг, в пятницу вспомнил, что обещал тебе писать -- по средам. Спешу хоть несколько слов, хотя для того, чтобы сказать, что вспомнил" (ТН, с. 451). Следующее письмо он написал уже в среду -- 18 декабря.

639.

1 Н.-Д. ездил хлопотать по поводу прохождения в цензуре "Столпов общества".

640.

1 А. П. не совсем точно приводит текст телеграммы К. С. В более позднем письме к А. П. К. С. возвращается к исполнению О. Л., которая "одна перевоплотилась", тогда как остальные "внятно подносили публике удачные фразы роли": "Среди артистов она имела очень большой успех, и, как говорят в труппе: "Это был номер!!!"" (КС-9, т. 7, с. 474).

641*.

1 Солист Метрополитен-опера Э. ван Дейк (его гастроли начались в Большом театре 10 декабря) считался в то время одним из лучших исполнителей вагнеровского репертуара, хотя к этому времени, как отмечала пресса, давно уже утратил прежнюю свежесть голоса.

642.

1 См. письмо О. Л. от 24 сентября.

2 А. П. возвращал шубу, которой его снабдил М. М. Ковалевский в феврале 1901 г., когда в Италии, где находился в то время А. П., внезапно наступили холода.

643*.

1 М. Ф. Андреева в спектакле не играла.

2 В. А. Петрова играла Дину Дорф, "молодую девушку, живущую в доме Берника".

3 Жена Качалова не ушла тогда из театра; она получила несколько видных ролей (чаще как дублерша), но оставалась неудовлетворенной своим положением и в 1908 г. все же покинула театр и подписала контракт в Ригу; здесь она тяжело заболела, после чего стала хромать, и ее актерская жизнь фактически закончилась.

644.

1 Об этом Н.-Д. писал А. П. 18 декабря: "Кажется, после спектакля Горький делает ужин, который ему обойдется рублей в 700--800. Да рабочим отпускает 200 р. Я его очень отговаривал не делать этого, -- знать ничего не хочет" (ТН, с. 452).

645.

1 "Монну Ванну" М. Метерлинка в помещении театра "Аквариум" показывала гастролирующая труппа Комиссаржевской.

2 В иллюстрированном приложении к "Новостям дня" от 22 декабря были помещены снимки актеров МХТ в "На дне", сделанные С. Н. Судьбининым.

3 Роль Берника достаточно многословна, а К. С. всегда жаловался на свою память.

646*.

1 См. No 638.

647.

1 См. No 639.

2 Это письмо неизвестно.

649.

1 24 декабря были именины Е. Я. Чеховой.

2 См. No 642.

650*.

1 Вокруг издательства "Скорпион" группировались представители нового искусства, которых именовали тогда декадентами, в их числе был и поэт-символист В. Я. Брюсов.

2 Крестница О. Л., дочь прачки.

3 Переводчица, с которой А. П. познакомился в 1897 г. в Ницце; она перевела его "Убийство" ("Un meurtre") и "Мужиков".

651*.

1 Эта и следующая фраза написаны на лицевой стороне открытки с фотографией О. Л. в роли Елены в "Мещанах".

2 Поздравление с женитьбой.

652.

1 В конверт вложена вырезка из журнала с фотографией О. Л. и сопроводительной справкой о ней.

2 Бессменной издательницей еженедельного журнала (он начал выходить с 1897 г.) была актриса З. В. Холмская, редактором и автором многих статей -- А. Р. Кугель (Homo novus).

3 Бунин и Найденов были в это время в Одессе.

4 К. С. был неудовлетворен своим исполнением роли Сатина и тяготился необходимостью вместо пьесы А. П. "нести тяжелую обязанность: разучивать Ибсена" (см.: КС-9, т. 7, с. 474--475).

654.

1 Статья Д. В. Философова была посвящена новой постановке "Чайки" на Александрийской сцене; Чехов в ней рассматривался как безусловный авторитет -- великий, гениальный писатель.

2 По первоначальному замыслу героиня пьесы Раневская должна была быть "старухой" и поэтому предполагалось, что ее сыграет А. Я. Азагарова, близкая по своим эстетико-этическим принципам Художественному театру.

655.

1 Н.-Д. приехал из Троице-Сергиевой лавры.

2 Выставка проходила в залах Строгановского училища; в ней принимали участие художники, которые по своим художественным воззрениям занимали промежуточное положение между передвижниками и "мирискусниками".

3 См. No 647 и примеч. 2 к нему.

4 См. примеч. 5 к No 635.

656.

1 Газета "Курьер", напечатавшая отчет о вечере 12 декабря и прочитанное на нем стихотворение Скитальца (см. примеч. 1 к No 635), была закрыта на несколько месяцев.

2 См. No 645 и примеч. 2 к нему.

3 Т.е. на заседание пайщиков Художественного театра.

4 Так в Москве называли специальные выезды для катания.

659**.

1 Ирена и Рубек -- герои пьесы Ибсена "Когда мы, мертвые, пробуждаемся", которых играли Савицкая и Качалов.

1903

660.

1 Письмо А. С. Суворину неизвестно.

2 Письмо от 26 декабря.

3 Приезд в Одессу Бунина, Найденова и Федорова -- молодых успешных литераторов -- и их встречу литературной общественностью города отразили местные газеты. Муромцева-Бунина, к моменту написания воспоминаний знакомая уже с письмами А. П. к жене, писала по поводу этой его фразы: "Одесситы очень гостеприимны и темпераментны, поэтому Чехов, хорошо знавший этот город, читая одесские газеты, мог вывести заключение, что их "на руках носят"" (Муромцева, с. 215).

661**.

1 Телеграмма неизвестна.

2 Штатский чин А. А. Желябужского соответствовал военному генеральскому.

3 Это известная фотография участников специально показанной для А. П. "Чайки" в Никитском театре 9 мая 1899 г.

662.

1 См. No 656. Телеграмма не сохранилась.

2 Телеграмма не сохранилась, известен только ответ Мейерхольда (см. Переписка, с. 40).

3 В узбекском городе Андижане 3 декабря 1902 г. произошло сильное землетрясение с многочисленными жертвами и разрушениями.

4 Билет на выставку в помещении Строгановского училища (см. No 645).

664**.

1 Статья Н. Е. Эфроса о постановке "На дне" в МХТ появилась в No 1 журнала "Театр и искусство" за 1903 г., где критик был специальным московским корреспондентом. Дата ее написания помечена 28 декабря. Оценивая исполнение О. Л., он писал: "Очень много характерности, "стильности" в изображении дешевенькой проститутки г-жой Книппер. Г-жа Книппер вообще мастерица на характерные фигуры, умеет меняться почти до неузнаваемости. И замысел ее не банален, ясно стремление уйти подальше от дешевой идеализации погибшего создания. Но за оболочкой должна быть душа, должно трепетать искреннее чувство, чтобы даже во взвинченности Насти, в ее пародировании чувствовалась искренность. И потом, не надо никакой идеализации, -- Настя все-таки не может не быть глубоко трогательною. Скорбью веет от нее, от ее глупых, вымышленных романов, от ее Гастошей, левольверов, лаковых сапожек и напыщенной речи низкопробных бульварных романов. Никакою скорбью не веяло от всего этого в умном, но холодном, искусственном исполнении г-жи Книппер. Было очень интересно, но не заражало".

2 Речь о В. С. Алексееве, к которому после смерти отца перешло дело фирмы Алексеевых.

3 Имеется в виду С. Н. Судьбинин.

666*.

1 Речь идет о работах М. Ф. Якунчиковой.

2 Речь здесь о В. М. Васнецове.

668.

1 Спектакль "Монна Ванна" Метерлинка, на премьере (первоначально она объявлялась на 2 января) которого была О. Л., ставил Н. А. Попов.

2 Скорее всего речь идет об А. А. Ильинском, композиторе, преподавателе Филармонического училища, а также авторе увертюры к первому спектаклю Художественного театра "Царь Федор Иоаннович".

670**.

1 Вероятно, Н.-Д. познакомил О. Л. со своим намерением поставить "Юлия Цезаря" на сцене МХТ.

2 Речь о роли Сатина.

671**.

1С Н. Л. Пушкаревой и ее братом, поэтом и издателем Н. Л. Пушкаревым, А. П. был знаком с 1882 г.; в его журнале "Свет и тени", выходившем в 1878--1884 гг., А. П. поместил два своих рассказа.

2 См. No 643 и примеч. 3 к нему.

672.

1 А. Ф. Маркс выпустил второе издание Собрания сочинений А. П. в качестве приложения к своему журналу "Нива".

673**.

1 Постановка "На дне", которую планировал в свой бенефис В. П. Далматов (сам он должен был играть Актера), на императорской сцене не была разрешена под давлением министра внутренних дел, поскольку он считал ее автора опасным человеком. Окончательно вопрос был закрыт 26 января (спектакль к этому времени был почти готов), когда телеграмма о запрете постановки была послана Н.-Д., ведшему переговоры от лица Горького (подробнее об этом см.: Теляковский, с. 415--418).

674.

1 См. No 635 и примеч. 1 к нему.

2 Так, по имени героя пьесы, А. П. называет "Столпы общества".

675**.

1 См. No 669.

681**.

1 Эпизод из роли Насти в 3-м акте.

2 Статья Ф. Д. Батюшкова появилась в 1-м номере "Мира Божьего" за 1903 г.

3 Английский художественный журнал, посвященный в основном новым течениям в искусстве.

682.

1 Речь о письме А. П. от 22 декабря.

683.

1 Речь о Н. П. Шубинском, муже М. Н. Ермоловой, с которым А. П. ехал в поезде, возвращаясь в Ялту в конце ноября 1902 г. (см. No 602 и 604).

684.

1 Статья была помещена в No 4 "Гражданина" за подписью Серенький. А еще раньше, в No 2 "Театра и жизни" (5 января), появилась карикатура под названием "Максим и подмаксимки".

685.

1 Речь о скрипачке Янине Берсон и художнике С. А. Сорине.

686*.

1 В телеграмме описка: Мама.

687.

1 Н. А. Винокуров-Чигорин.

2 Кондитерский магазин на Петровке.

688.

1 Речь идет о путешествии летом 1900 г.

689*.

1 Отец О. Л. Леонард Книппер, инженер-технолог, умер в 1894 г.

690.

1 См. No 683.

2 Вместо "Юбилея" в бенефис Савиной шла "Дамская болтовня" В. В. Билибина.

3 А. П. работал над "Невестой".

691.

1 Речь об обитателях ночлежки на Хитровом рынке, который посещали художественники в период подготовки спектакля.

2 В "Русских ведомостях" 17 января 1903 г. были опубликованы отзывы немецких газет на постановку "На дне" в берлинском Kleines Theater. Спектакль, на самом деле, имел столь оглушительный успех, что пришлось подготовить второй состав, который продолжал играть в Берлине, тогда как первый давал спектакли в Вене (к осени 1903 г. спектакль прошел более 200 раз).

3 Скорее всего речь идет об одном из старших братьев Мейерхольда -- Федоре.

4 Возможно, речь об И. В. Цингере.

5 В прессе циркулировали слухи о приезде в Россию норвежского драматурга; слухи, впрочем, оказались ложными.

692**.

1 В Минусинске Амфитеатров с женой находился в ссылке (см. No 401).

694.

1 Это письмо от 17 января.

696.

1 Статья В. П. Альбова, симферопольского педагога, была помещена в первом номере "Мира Божьего" за 1903 г.

2 24 января в "Новостях дня" была помещена корреспонденция из Вены А.Тэзи о жене М. Метерлинка французской актрисе Жоржет Леблан. Занимаясь во время своих зарубежных гастролей бесстыдной саморекламой, она давала понять, что является чуть не соавтором произведений своего знаменитого мужа. В Вене она играла новые пьесы Метерлинка "Монна Ванна" и "Жуазель", и перед каждым спектаклем делался анонс о том, что на нем будет присутствовать автор, в то время как он находился на родине.

697.

1 Речь об А. Б. Бернштейне; А. П. ответил ему 23 января.

2 Имеется в виду князь А. А. Ливен, живший в Ялте бывший товарищ министра государственных имуществ. О знакомстве с ними и его семьей сообщала брату М. П. 14 января.

698.

1 Речь об И. В. Амфитеатровой.

2 Речь о рассказе "Невеста".

3 Комиссаржевская в январе начала переговоры о снятии с осени театра в Пассаже, но, как писали газеты, с нее запросили аренду в 40 тысяч (это без вешалки и буфета), и вопрос тогда был закрыт. Ее театр в Пассаже открылся осенью 1904 г. и просуществовал несколько лет.

4 А. П. ответил на письмо Комиссаржевской 27 января.

5 А. В.Татаринова.

699**.

1 В четвертом действии "Столпов общества" город устраивал пышное торжество "в честь своего первого гражданина" Керстена Берника.

2 Широкову в этот день играла Раевская.

3 Т.е. перешедший с алкоголя на молочные продукты.

4 Рассказ Л. Андреева, помещенный в No 12 "Журнала для всех" за 1902 г. и вызвавший обвинения его в натурализме и порнографии.

700.

1 1 февраля отмечалось 25-летие литературной деятельности В. А. Гольцева, в связи с чем в его честь давали обед в ресторане "Эрмитаж".

701.

1 См. примеч. 1 к No 673.

2 Суббота приходилась на 1 февраля.

3 Речь о Д. И. Лукьянове.

4 См. No 685.

702.

1 См. No 696.

2 При создании товарищества МХТ в 1902 г. Морозов многим пайщикам, которые в него вошли, предоставил кредит для внесения паевого взноса.

703.

1 Письмо не сохранилось.

704.

1 В архиве программы нет.

2 Речь о просьбе В. Ф.Комиссаржевской дать ей пьесу для создаваемого ею театра в СПб (см. No 698).

3 М. И. Соколова и В. С. Кирилин.

705.

1 См. примечание к No 700.

2 Телеграмма не сохранилась.

3 Первый сборник "Знания".

706.

1 О приезде Е. Н. Званцевой в Ялту О. Л. писала 26 января.

2 Статья Батюшкова об А. П. появилась в "С.-Петербургских ведомостях" 27 января.

708**.

1 В этот вечер шла одноактная комедия "Талантливое семейство".

2 Женой Арбенина была Г. В. Панова -- актриса императорских театров. А. П. мог встречаться с ней во время своего летнего пребывания в Одессе в 1889 г.

3 Премьера "Столпов общества" состоялась 24 февраля.

709.

1 Видимо, речь о статье в "С.-Петербургских ведомостях" от 27 января.

2 4 февраля Бальмонт читал вступительное слово в Литературно-художественном кружке на вечере, темой которого было "Чувство личности в поэзии".

3 Жена Москвина была сестрой прима-балерины Большого театра Е. В. Гельцер.

710.

1 Золотой жетон с изображением чайки, эмблемы Художественного театра, был изготовлен по эскизам Ф. О. Шехтеля, который был архитектором здания МХТ.

2 Герцогиня Тосканская Луиза, жена саксонского кронпринца, в 1902 г. бежала за границу с учителем-французом Жироном. О возникшем в результате этого бегства скандальном бракоразводном процессе много писалось тогда в газетах.

711.

1 Скорее всего речь о бальмонтовских переводах пьес П. Кальдерона.

2 Тургеневский спектакль был поставлен только в 1912 г. и во многом с другими исполнителями.

712.

1 О нем спрашивала О. Л. в письме от 31 января.

2 В связи с юбилеем Гольцева А. П. предложил устроить стипендию имени юбиляра, чтобы дать хорошее образование какому-нибудь "кухаркину сыну", однако он не нашел поддержки в литераторской среде. Тогда Д. И. Тихомиров предложил употребить эти деньги на расширение библиотеки-читальни в той местности, где у Гольцева был небольшой участок земли. Но список книг, которые можно было держать в народных библиотеках, был очень короток.

3 О помещении для гастролей в СПб, а также о разрешении играть там "На дне", как всегда в таких случаях, ездил хлопотать Н.-Д. И если вначале речь шла только об одной неделе (Фоминой) и об одной пьесе ("На дне"), то вскоре решили играть две недели и показать еще и "Дядю Ваню", которого на предыдущие гастроли не возили.

4 См. No 704.

713.

1 М. Н. Ермолова писала: "Я начинаю делаться горячей поклонницей Художественного театра. После "На дне" я не могла опомниться недели две. Я и не запомню, чтобы что-нибудь за последнее время произвело на меня такое сильное впечатление. Но в особенности что меня поразило, так это игра вас всех! Это было необычайное впечатление, о котором я сейчас вспоминаю с восторгом и не могу отделаться от этих ночлежников, они сейчас все как живые передо мной -- вы все не актеры, а живые люди!" (Письма М. Н. Ермоловой. М.--Л., 1939, с. 123).

714.

1 См. No 706 и 709.

2 А. П. ответил Лилиной 11 февраля.

715.

1 Речь о "Столпах общества". Н.-Д. писал А. П. об этой репетиции 16 февраля: "До генеральной 9-го совсем трудно было. Но в ту генеральную появилась новая струя, которая меня подбодрила. Ее внесла Ольга Леонардовна. Она как-то вдруг отдалась новым трогательным нотам внутреннего образа Лоны, потянула за собой Алексеева, и пьеса начала принимать более серьезную и глубокую окраску" (ТН, с. 461).

716.

1 Письмо А. П. от 5 февраля.

2 Речь о переделанном А. П. старом его водевиле с сохраненным названием "О вреде табака".

718.

1 "Письмо в редакцию" С. А. Толстой, опубликованное 7 февраля в суворинском "Новом времени", явилось согласным откликом на разносную статью В. П. Буренина, посвященную рассказу Л. Андреева "В тумане" и опубликованную 31 января в той же газете.

2 См. No 711.

3 Дед А. П. Е. М. Чехов откупился на волю в 1841 г.; он был управляющим крупных имений.

4 Речь о роли Вари.

5 Скорее, А. П. здесь иронизирует: вряд ли он мог думать о М. Ф. Андреевой -- Ирине в его "Трех сестрах" -- как об исполнительнице роли "старухи".

720**.

1 Речь о репетиции "Столпов общества", которая прошла 9 февраля.

2 Этому плану воспротивился Горький, который не хотел связывать своего имени с редактором "Нового времени".

3 Намерение показать "Чайку" с первой исполнительницей роли Нины Заречной не осуществилось.

4 Ал. П. Чехов.

5 Рисунки в архиве отсутствуют.

722.

1 Первую, четвертую и седьмую (последнюю) неделю Великого поста театрам играть не разрешалось; как раз в 1903 г. в прессе стал подниматься вопрос о разрешении театрам играть в четвертую неделю.

2 Речь о З. К. Соколовой, которая, как и родители, дружила с семьей Срединых.

723*.

1 Принятое сокращение слова compagnie (франц.) -- компания.

724.

1 См. No 718.

2 В начале марта газеты сообщили, что МХТ пришел к соглашению с Сувориным об аренде его театра за 25 тысяч.

3 Это был последний (38-й) спектакль "В мечтах".

725.

1 "Чайку" в СПб не возили.

2 "На дне" вышло в издательстве "Знание".

3 И. А. Бунин навещал в Новочеркасске свою мать, которая гостила у дочери.

4 Е. М. Чехова.

726.

1 В театрах традиционно начало Великого поста считалось окончанием сезона.

2 Речь о барельефе "Пловец", который и сейчас украшает здание театра.

727.

1 Речь о Лоне в "Столпах общества".

2 Специально для О. Л. к этому времени была написана только Маша в "Трех сестрах".

728*.

1 В Романовке находилась актерская биржа, куда по окончании сезона съезжались актеры со всей России в поисках контрактов на предстоящий сезон.

2 Л. В. Селиванова в новой постановке "Чайки" играла Нину Заречную.

3 На первых спектаклях Аркадину играла Савина, уступив затем роль дублерше.

729**.

1 У М. Г. Срединой умерла мать.

2 М. А. Волошин появился в Москве в январе 1903 г. после длительного пребывания за границей; как поэт он еще не был известен.

731.

1 В фактически принадлежавшем Суворину театре Литературно-художественного общества (или Малом, или Суворинском) часто ставились пьесы не просто низкопробные в литературном отношении, но и носившие откровенно черносотенный характер ("Сон Услады", "Контрабандисты" и т.п.).

2 См. No 724.

733.

1 Речь о письме Н.-Д. от 16 февраля 1903 г.

2 См. No 654.

3 Снимки как отдельных персонажей, так и групп из "Мещан" и "На дне" были сделаны С. Н. Судьбининым.

4 Слухи о женитьбе Вишневского оказались ложными, хотя в письме к нему от 10 февраля А. П. говорит об этом с полной определенностью, ссылаясь на источник информации (Лилину) и называя невесту.

736.

1 М. П. Лилина играла жену Берника Бетти, М. Г. Савицкая -- его сестру Марту, В. И. Качалов -- Хильмара Теннесена, кузена Бетти, А. Л. Вишневский магистра богословия Рерлунда, В. А. Петрова -- Дину Дорф.

2 Художником спектакля был В. А. Симов.

3 Бумага в архиве не сохранилась.

737.

1 В тот же день А. П. была послана телеграмма от К. С. и его жены: ""Столпы" прошли с довольно большим успехом. Газеты хвалят, Эфрос ругает. Ольга Леонардовна играла хорошо. Кланяемся" (КС-9, т. 7, с. 286).

738.

1 В "Новом времени" 21 февраля Буренин в "Критических очерках" в развязно-нравоучительном тоне излагал содержание пьесы Горького, не касаясь, правда, постановки МХТ.

2 Эта пьеса Гауптмана в МХТ не шла, хотя в начале существования МХТ в переводе Буренина ставился "Потонувший колокол".

3 Речь о Е. М. Чеховой.

739.

1 26 февраля в "Русских ведомостях" и "Русском слове" появились статьи штатных критиков этих газет -- И. Н. Игнатова и С. Яблоновского.

2 Эфрос в "Новостях дня" весьма критически отнесся к постановке, найдя недостатки в каждом исполнителе.

3 Выставка архитектурной и художественной промышленности "Новый стиль" ("Style moderne") проходила в зале на углу Петровки и Столешникова переулка.

740.

1 А. П. писал об этом 22 февраля.

743.

1 В статье, посвященной постановке "На дне", опубликованной в No 1 "Театра и искусства", Эфрос писал, что он "по недоразумению почитается врагом Художественного театра". Впоследствии он явился автором монографий о нескольких спектаклях Художественного театра и его актерах, а также книги о МХТ, изданной к 25-летию театра.

2 А. Р. Кугель сохранил критическое отношение к принципам Художественного театра, хотя в конце концов признал достоинство отдельных его актеров, и прежде всего В. И. Качалова; в 1926 г. на сцене МХАТ шла его пьеса "Николай I и декабристы" по роману Д. С. Мережковского.

3 Речь о письме от 24 февраля.

4 Последнее к этому времени известное письмо А. П. к Н.-Д. относится к 23 августа 1902 г.

Возможно, это письмо А. П., как и многие другие его письма, пропало во время разгрома в гражданскую войну имения Н.-Д. в Екатеринославской губернии.

744.

1 См. No 737 и 738.

2 Желание С. Т. Морозова видеть в центральной роли ибсеновской пьесы М. Ф. Андрееву не осуществилось; пьеса в МХТ не ставилась, хотя вопрос о ее включении в репертуар поднимался неоднократно.

745.

1 М. А. Пешков.

747.

1 Н.-Д. вторично поехал в СПб (3 марта) окончательно договариваться о предстоящих гастролях.

749*.

1 А. П. был хорошо знаком с семейством А. А. Киселевой, в подмосковном имении которых он проводил лето в 1887--1889 гг.

2 Речь о Э. В. Лютере.

3 "Театр и искусство" в No 18 (27 апреля), подводя финансовые итоги поездки МХТ, указывал на валовой сбор в 75 тысяч, заметив, что цены на билет были повышены вдвое по сравнению с предыдущими гастролями.

750.

1 К.С-у первоначально предназначалась роль Лопахина.

2 Ю. В. Волкова владела в Ялте книжным магазином и библиотекой.

751.

1 В архиве план отсутствует.

2 См. No 745.

3 С. А. Найденов читал пьесу, которая тогда называлась "Слепцы", а после переработки -- "Блудный сын".

752**.

1 Такая реакция объясняется тем, что вегетарианские столовые были в Москве в новинку.

2 Речь о фотографии сотрудников журнала "Русская мысль", среди которых был и А. П.

3 На заседаниях правления обсуждался репертуар предстоящего сезона, но пьес Тургенева в нем в результате не оказалось.

4 Над пьесой автор и театр много работали, прежде чем она появилась на сцене уже в сезоне 1904/05 г.

753.

1 Это письмо неизвестно.

2 О нем спрашивала О. Л. в письме от 5 марта.

754**.

1 См. примеч. 2 к No 711.

2 В спектакле, который пошел в театре только в 1912 г., состав исполнителей был иной, поскольку, ко всему прочему, многих из поименованных здесь актеров уже не было в театре.

755.

1 "Невеста", отданная в феврале в "Журнал для всех", вышла из печати только в декабре, так как А. П., получив корректуру, вносил в нее правку.

757.

1 Е. Ф. Корш.

2 "Горькая судьбина" А. Ф. Писемского была одной из самых популярных пьес в репертуаре 1860-х гг.

758*.

1 К. С. доводился двоюродным братом московскому городскому голове Н. А. Алексееву, ставшему жертвой душевнобольного; его жена -- Александра Владимировна.

763**.

1 М. Т. Шакина.

2 Роль Наташи в "На дне".

765.

1 См. No 756.

2 См. No 755.

766**.

1 О. Л. писала об этом 10 марта.

2 В No 12 (16 марта) журнала "Театр и искусство" А. Р. Кугель в статье, посвященной спектаклю "На дне", очередной раз выступил против режиссерского диктата, напоминающего ему "систему электрической сигнализации", в результате чего на сцене возникают "не образы, а сигналы". В МХТ, по его мнению, настолько искажают актеров, что они говорят не своими голосами, а, следовательно, не могут играть искренне, т.е. лицемерят: "И хорошо играющий г. Качалов -- лицемер, и лукавый Лука -- г. Москвин -- лицемер, и большая лицемерка г-жа Книппер, разговаривающая басом и ни капельки не трогающая моего сердца".

769*.

1 Е. М. Мунт уехала в Херсон вместе с Мейерхольдом и его группой.

2 В спектакле "Чайка" Художественного театра Мунт участия не принимала.

3 Это письмо А. П. неизвестно.

771**.

1 Так О. Л. называет столовавшегося у них Вишневского.

2 О. Л., бессменно игравшая Настю в "На дне", естественно, полностью спектакля не видела; 25 марта ее впервые заменила М. А. Токарская.

772.

1 Возможно, это письмо, написанное после 23 марта.

773**.

1 См. No 767.

2 Речь о Н. А. Котляревском; главы из его книги печатались в "Мире Божьем" (1902, кн. 10 и 11), полностью книга вышла в СПб в 1903 г.

3 Планировавшиеся в Москве и СПб гастроли Э. Дузе не состоялись из-за ее болезни.

774.

1 М. И. Чайковский выпустил трехтомное издание (М. -- Лейпциг, 1900-1902), посвященное своему старшему брату, где было напечатано одно письмо его к А. П.

2 В No 5 "Мира искусства" появилась статья В. Мирович о "Столпах общества", где значительное место было уделено исполнению О. Л. роли Лоны.

775.

1 В роли Пепла на сцене МХТ дебютировал Л. М. Леонидов.

2 Вероятно, Е. Г. Кякшт.

3 А. А. Желябужский.

4 Магазин на Кузнецком мосту.

777*.

1 Вишневский, как заведующий хозяйственной частью, был весьма озабочен состоянием кассы театра.

2 Имеется в виду последний раз в сезоне.

3 Видимо, речь о так называемом "циркулярном письме", т.е. отчете о сезоне, который выслали А. П. как пайщику.

4 Понимаете? (франц.).

779.

1 См. No 774.

2 См. No 677.

782**.

1 На закрытие сезона шло 50-й раз "На дне" (доход за эти спектакли составил 87 тысяч).

783**.

1 Дом поэта и философа А. С. Хомякова располагался на Собачьей площадке; являлся памятником архитектуры 40-х гг. XIX века и художественников интересовал в данном случае для постановки тургеневских пьес.

2 Л. С. Поляков -- владелец банкирского дома в Москве.

3 Чай по-английски (франц.).

4 Н.-Д. в письме к А. П. от 27 марта назвал декорацию 1-го действия "очаровательной": "Тот легкий, прозрачный сад поздней осени и та тишина, когда от малейшего ветерка падают отсохшие листья и когда слышно, как сухой листок падает на землю" (ТН, с. 466).

5 См. примеч. 2 к No 774.

786*.

1 С Кирпичным у О. Л. были связаны тяжелые воспоминания о болезни весной 1902 г.

787.

1 Л. А. Кох.

790.

1 Пресса, как и публика, была сурова к этому спектаклю. Дав подборку отзывов петербургской прессы ("ощущение, будто вас насильно полощут в помойной яме", "ощущение какой-то духовной тошноты" и т.п.), "Театр и искусство" подытожил: "Какой диссонанс в сравнении с московским самозахлебыванием!"

2 Гастроли проходили на сцене Суворинского театра (ныне здесь помещается Большой драматический театр).

791.

1 А. П. правил корректуру "Невесты".

2 Вероятно, это были поздравления с Пасхой.

793.

1 "Мещане" отпали еще на ранней стадии планирования петербургских гастролей. Так, К. С. в письме к С. Л. Бертенсону от 1 марта вполне определенно говорит только о "На дне" и "Дяде Ване".

794.

1 Обе телеграммы были посланы 9 апреля, обе говорили об огромном успехе спектакля и удивительной декорации Симова.

2 А. П. читал "Русское слово" от 8 апреля, где говорилось об истерике в зрительном зале, возникшей в 3-м акте (см. No 790).

795.

1 В прошлогодние гастроли "Дядю Ваню" не привозили, хотя и анонсировали его.

2 Речь, возможно, о Л. М. Кореневой.

3 О. М. Дарская.

4 В пьесе В. О. Трахтенберга играли М. Г. Савина, В. П. Далматов, К. А. Варламов.

797.

1 Один из лучших ресторанов Петербурга, располагавшийся на Мойке, 24.

2 Музей прикладного искусства при Художественном училище, основанный бароном А. Л. Штиглицем, помещался в Соляном пер., дом 13.

798.

1 Чеховское утро проходило в помещении театра Пассажа и "имело громадный успех", как телеграфировал в тот же день Н.-Д.: "Программа: мое вступительное слово о твоих драмах и постановке их, чтение, Нина, Тригорин второй акт; Аркадина, Треплев, Тригорин третий акт; Андреева, Книппер, Качалов, Харламов вся вторая половина третьего акта "Дяди Вани", антракт, "Ванька" Андреева, три рассказа Москвин и весь первый акт "Трех сестер". Подъем публики огромный. Настроение чудесное" (ТН, с. 468).

799.

1 В "Новом времени" 9 апреля Суворин поместил тенденциозно критическую рецензию на спектакль "На дне" (см. также No 790).

800.

1 "Росмерсхольм" был поставлен только в 1908 г.; К. С. играл Бределя, О. Л. героиню -- Ребекку, ее же она играла в спектакле Первой студии в постановке Е. Б. Вахтангова в 1918 г.

2 "Юлием Цезарем" открылся предстоящий сезон.

801.

1 В петербургских "Новостях и Биржевой газете" 11 апреля было напечатано интервью П. И. Вейнберга, где он резко высказался по поводу пьесы "На дне" и сожалел о затраченных на ее постановку усилий уважаемой им труппы МХТ; в связи со всем сказанным он выразил надежду, что эта пьеса вскоре сама собой сойдет со сцены.

2 Интервью Н. М. Минского на горьковскую пьесу появилось в тех же "Новостях и Биржевой газете" на следующий день после интервью Вейнберга и было столь же безапелляционно отрицательным.

3 Ответ на вопрос О. Л. в письме от 11 апреля.

804.

1 Ответ на вопрос О. Л. в письме от 10 апреля.

805.

1 А. П. отправлялся ненадолго в Петербург для переговоров с А. Ф. Марксом по поводу пересмотра условий договора с ним. О своей поездке и ее результатах он сообщал Суворину 17 июня: "В Петербурге я пробыл лишь несколько часов, виделся с Марксом. Разговоров особенных не было, он по-немецки предложил мне на леченье 5 тыс., я отказался, затем он подарил мне пуда два-три своих изданий, я взял, и расстались мы, решив опять повидаться в августе и поговорить, а до августа подумать".

806.

1 Вероятно, имеется в виду поезд севастопольского направления, следующий из СПб через Москву.

807.

1 Речь об экзаменационном вечере школы при МХТ, на котором показывались отрывки из пьес. Последний экзаменационный спектакль в 1903 г. проходил 24 мая. 25 мая А. П. и О. Л. отправились в Нару, имение Якунчиковых, где они наняли отдельный флигель. 7 июля они уехали в Ялту.

808.

1 Речь о предполагаемой покупке дачи в связи с тем, что А. П. намеревался жить зиму под Москвой. А. П. писал по этому поводу сестре 24 мая: "Возле Морозова продается дача с 20 десятинами земли, видно оттуда Новый Иерусалим, слышно звон, но до станции будет верст семь, а это далеко. Федотова продает свое чудесное имение с обстановкой, с рассрочкой, но тоже очень далеко".

811.

1 А. К. Шапошников.

2 12 сентября в "Новом времени" был напечатан ответ Буренина М. Горькому на его выступление в зарубежном "Освобождении", где писатель обвинил нововременских газетчиков в подстрекательстве к еврейским погромам в Кишиневе.

3 В театре с начала августа днем и вечером шла интенсивная подготовка шекспировской трагедии, в которой был задействован весь театр.

812.

1 О происшедшем с собакой см. No 818.

813.

1 Комментатор невышедшего 3-го тома переписки так объясняет это, видимо, опираясь на рассказы О. Л. или М. П. Находясь в Ялте, О. Л. с М. П. отправлялись на море, пока А. П. еще спал. По возвращении они заставали его еще в постели, он притворялся спящим, держа при этом руки с кукишами поверх одеяла навстречу вошедшим.

2 Брат О. Л. находился в Ялте в связи с проектированием строительства новой ветки железной дороги в Крыму.

815.

1 Н. Г. Гарин-Михайловский в данном случае мог интересовать А. П., так как он был непосредственным начальником старшего брата О. Л. и мог сообщить о нем свежие сведения.

2 Н. З. Панов писал карандашный портрет А. П.

817.

1 См. No 810.

818.

1 Вишневский играл Антония.

2 К. С. играл Брута.

3 Лужский играл Сервилия Каску.

819.

1 Н. С. Бутова оставалась единственной исполнительницей роли Калпурнии.

2 Е. М. Раевская в "Вишневом саде" занята не была.

820.

1 Речь идет об организации помощи нуждающимся слушательницам петербургских женских медицинских курсов; к этому хотели привлечь С. Т. Морозова и пермского миллионера Н. В. Мешкова. Об этом А. П. писал Куркину 23 сентября, советуя ему, прежде чем начинать хлопоты по этому делу, обратиться к О. Л.

2 Первоначально А. П. предполагал отдать роль Гаева Вишневскому.

821.

1 Г. С. Бурджалов был помощником Н.-Д. при постановке "Юлия Цезаря".

2 Реплика Дорна из первого действия "Чайки".

823.

1 В пьесе Ожье (премьера состоялась 22 сентября) Г. Н. Федотова играла -- m-me Марешаль, Е. К. Лешковская -- баронессу Преферс, К. Н. Рыбаков -- Марешаля, А. П. Ленский -- маркиза д'Оберив, А. И. Южин - Жибуайе.

2 В. Л. Книппер отправлялся в Дрезден для занятий вокалом с профессором Р. Мюллером.

3 Иоганн Карл Бартельс и его жена.

4 И. И. Бартельс.

5 Меблированные комнаты на Неглинной, в которых поселился Вишневский.

6 На сцене Интернационального театра Г. Парадиза, где выступали в основном гастролеры, играла антреприза Е. Е. Ковалевского.

7 С. С. Мамонтов.

824.

1 Возможно, это желание А. П. обусловлено тем, что он не очень благоволил Стаховичу и прежде всего за его великосветскую манеру распространять слухи, а А. П. не хотел, чтобы распространялись, деформируясь, сведения о "Вишневом саде".

2 В. И. Качалову предназначалась роль Пети Трофимова.

825**.

1 "Тьма" давалась специально для первого выхода А. А. Пасхаловой на московской сцене; она играла Ольгу.

2 Качалов заменил в этой роли Мейерхольда, Лужский -- Санина; исполнителем Брауна оставался Москвин.

827.

1 Художником спектакля был В. А. Симов.

2 См. No 825.

3 К. С. со своей семьей переехал из родительского дома у Красных ворот в квартиру напротив "Эрмитажа" в Каретном ряду (дом Маркова).

4 О смерти сына Ф. К. Татариновой от туберкулеза А. П. сообщал 23 сентября.

5 См. No 820.

828.

1 В. Л. Книппер стал известным певцом, пел в Опере Зимина, работал оперным режиссером в Большом театре.

829**.

1 М. Г. Савицкая играла Порцию, жену Брута.

2 В связи с исполнением роли Брута К. С. пришлось расстаться с усами, которые он носил с юношеских лет.

3 См. No 826 и 820.

4 На последней странице "Театра и искусства" печаталось множество самой разнообразной рекламы и объявлений, поэтому установить, какое из них привлекло внимание О. Л., невозможно.

830.

1 См. No 194 и примеч. 5 к нему.

2 В связи с затягивающейся подготовкой "Юлия Цезаря" откладывалось открытие сезона, что несло значительные убытки.

831.

1 А. А. Пасхалова была женой художника-декоратора А. К. Малова. Он из ревности застрелил знаменитого провинциального актера Н. П. Рощина-Инсарова, отца двух выдающихся впоследствии актрис -- Е. Н. Рощиной-Инсаровой и В. Н. Пашенной. Малов был объявлен невменяемым и вскоре выпущен на свободу.

832**.

1 См. No 824.

2 Этот вопрос кажется странным, ибо еще 22 августа О. Л. в письме Н.-Д. из Ялты писала по этому поводу: "А знаете, я своего брата Костю вытащила из подлого Кавказа. Его отправили на постройку на границу Персии, а ему и жене доктора запретили из-за кли ую горячо, до скорого свиданья.

Твоя собака

504. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[5 апреля 1902 г. Ялта]

Телеграфируй подробно здоровие.

505. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[5 апреля 1902 г. Петербург]

Здоровье поправляется доктор откладывает отъезд целую телеграфируй. Собака

506. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[6 апреля 1902 г. Ялта]

Сердечно благодарю Евгению Михайловну, Константина Сергеевича. Беспокоюсь, телеграфируй ежедневно, умоляю. Антон

507. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[6 апреля 1902 г. Петербург]

Сегодня доктор не пустил боится тряски есть еще легкие боли рассчитываю выехать вторник. Ольга

508. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

6-ое апреля 8 ч. веч. [1902 г. Петербург]

Думала сегодня выехать, а все еще сижу, дорогой мой. Даже не сижу еще, только лежу и по возможности на спине. Ты не волнуйся -- опасного ничего, только лежать надо. Доктор говорит, что слава Богу, что так случилось, что если бы дошло до родов, было бы скверно или при позднейшем выкидыше. Боли не прекратились. Все еще воспаление в левом яичнике. Животик мой бедный вздут, болит весь.

Сегодня получила твою вторую телеграмму.

Если бы ты только знал, как меня тянет к тебе! Я бы много дала, чтобы прижаться к тебе и наплакаться. И много плачу эти дни. Правду говорят, что выкидыш хуже родов настоящих. Точно у меня ослепление было -- вбила себе в голову, что у меня что-то в кишках, что я на литерат. ужине съела скверного омара. Хотя думала написать тебе о своем предположении будто я в положении, но решила не волновать тебя зря, и когда 26-го у меня показалась кровь -- я твердо была убеждена, что я не беременна. Оказывается, надо было 26-го уже лечь в постель, и тогда, может быть, обошлось. Видно судьба. Вчера ты, верно, видел Влад. Ив.? Он хотел приехать к тебе и все рассказать. Поблагодари его и всех товарищей за нежные заботы обо мне. Вишневский будет ждать меня, чтоб везти меня. Скорее бы выпустили! Скорее бы прошла эта ноющая боль!

Нежный мой, любимый мой. Как я мечтаю о тебе! Я мысленно все сижу у тебя в кабинете, обнявшись с тобой на кресле, и рассказываю тебе о всех моих страданиях, о всем, что пришлось перенести мне за эту неделю. Сегодня большинство наших уехало и это меня расстроило. Баронесса Икскуль была вчера у меня; сегодня приходила таинственная баронесса Вульф, кот. все время снабжала меня цветами. Но я ее никогда не видала. Она очень мила.

Целую тебя, бесценный мой, любимый мой.

Твоя Оля

509. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[7 апреля 1902 г. Петербург]

Чувствую себя лучше разрешено сидеть целую.

510. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

7-ое апреля [1902 г. Петербург]

Как ты себя чувствуешь, дорогой мой, любимый мой? Я беспокоюсь за тебя.

Я еще лежу, пробовала сидеть. Боль в левой стороне затихает, но весь мой бедный животик необычайно чувствителен и надоел мне адски. Кишки мои прочищают отчаянно, ем мало, могу и совсем не есть, но отвращения к пище не имею. Мне все дарят зернистую икру. Цветы таскают каждый день.

Читаю 2-й том Леонида Андреева. Пока не нравится, прочла Мишин фельетон "Декаденты"1. Непонятно и, по-моему, нехорошо. Меньшикова просматривала, да что-то скучно стало2. Что ты скажешь о происшествии с Сипягиным?3 Здесь вообще мало говорят.

Господи, когда я выздоровлю? Я так не привыкла хворать. А с другой стороны, очень боюсь остаться калекой, и потому надо отлежаться. А главное до ужаса хочу к тебе, понимаешь, до ужаса. Ты мне снился всю ночь буквально, понимаешь ты, мой нежный поэт?! Мне никого не хочется, кроме тебя. Ты, ты и ты...

Конст. Серг. навещает меня каждый день, заботится как о дочери. Мария Петровна тоже ходит. Сегодня уехала Раевская, завтра уезжают Алексеевы и Самарова. Остается верный Вишневский. Мне все советуют взять с собой в Севастополь акушерку. Но ведь это очень дорого будет стоить.

В Москве мне ужасно не хочется оставаться, да и тебе нельзя теперь приехать, и потому я лечу к тебе. Боятся, что могут появиться боли в дороге и потому опасаются отпускать меня одну. Не знаю, как сделать.

Ну, до свиданья, дорогой мой, будь покоен и жди меня.

Я тебя люблю. Целую крепко всю мою симпатичную голову.

Твоя собака

511. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

[8 апреля 1902 г. Петербург]

Телеграмма

Сегодня совсем хорошо надеюсь воскресенье непременно быть с тобой. Ольга

512. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

9-ое апреля [1902 г. Петербург]

Милый мой Антончик, сегодня я пробовала сидеть в кресле -- ноги как чужие, слабость большая, но это скоро пройдет, ничего.

Вчера приехала ко мне Элька, и я ей очень, очень обрадовалась.

Решила ехать в четверг, и доктор советует взять акушерку до Ялты. Это будет дорого стоить, но я решила наплевать.

Отт за операцию не взял ни гроша, акушерке надо платить 3 р. в сутки. А без нее, право, страшно ехать. Ты согласен? Доктор велел мне сильно беречься целые полгода.

Вчера была опять баронесса Икскуль, сказала, что приедет к нам, если мы будем на Волге. Сегодня прислала мне "Архиерея", новый рассказ Чехова, прислала Скитальца и портрет Горького, кот. он ей прислал, т.е. мне только показать. Надпись хороша. Короленко тебе пришлет со мной письмо насчет Академии1.

Баронесса Вульф принесла мне вчера букет фиалок и свежей клубники, сидела, рассказывала о своей жизни.

Знаешь ли ты что-нибудь о писателе Фальковском? Его жену2 я знаю, и с ним познакомилась. Он мне прислал три томика своих сочинений с надписями. Привезу, покажу. Вчера уехали все наши, даже Вишневского я отпустила, раз Элька со мной. Она мне поможет уложиться, а то я насчет движений швах. Вот получишь калеку вместо жены, дусик мой милый. Ты недоволен? Антончик, попроси Машу распорядиться перенести кровать в теперешнюю гостиную -- ведь мне определили эту комнату? Ведь можно перенести мебель и пианино вниз? А то мне по лестницам нельзя будет бегать и придется, может, полежать после дороги. Чтобы мне было куда ткнуться. Все-таки со мной разные женские инструменты, и нужна будет комната -- неудобно держать всякие гадости около великого писателя.

Ты будешь добр сказать Маше, чтобы она устроила мне комнатку? Стульчики можно пока камышовые взять. Ну да все равно.

Целую тебя, дорогой мой, крепко, крепко. Жди свою дохлую жену. Целую Машу и мамашу. Обнимаю мужа моего золотого.

Твоя Оля.

Элька кланяется тебе и Маше.

513. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[9 апреля 1902 г. Петербург]

Сидела кресле решила ехать четверг возьму акушерку до Ялты целую телеграфируй здоровье.

514. А. П. Чехов -- О. Л. Книппер

Телеграмма

[10 апреля 1902 г. Ялта]

Приехал Немирович. Акушерку бери до Севастополя, приезжай одна, телеграфируй. Жду нетерпением.

515. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[10 апреля 1902 г. Петербург]

Шагаю завтра выезжаю целую.

516. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[10 апреля 1902 г. Петербург]

Телеграфируй беспокоюсь. Оля

517. О. Л. Книппер -- А. П. Чехову

Телеграмма

[13 апреля 1902 г. Синельникове]

Приготовьте комнату кровать приеду лягу ходить не могу1.

Комментарии

Список сокращений

Андреева -- Мария Федоровна Андреева. М., "Искусство", 1968

А. П. -- Антон Павлович Чехов

Книппер-Чехова -- Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. Ч. 2. Переписка. Воспоминания об О. Л. Книппер-Чеховой. М., "Искусство", 1972

КС-9 -- Станиславский К. С. Собрание сочинений в 9-ти т. М., "Искусство", 1988--1999

К. С. -- Константин Сергеевич Станиславский

М. П. -- Мария Павловна Чехова

М. П. Чехова -- Чехова М. П.. Письма к брату. М., 1954

Мейерхольд 1 -- В. Э. Мейерхольд. Наследие. Т. 1. М., О.Г.И., 1998

Муромцева -- Муромцева-Бунина В. Н. Жизнь Бунина. Беседы с памятью. М., 1989

Н.-Д. -- Владимир Иванович Немирович-Данченко

О. Л. -- Ольга Леонардовна Книппер

Переписка -- В. Э. Мейерхольд. Переписка. М., "Искусство", 1976

РЭ -- Станиславский К. С. Режиссерские экземпляры в 6-ти т., т. 3. М., "Искусство", 1983

Суворин -- Дневник Алексея Сергеевича Суворина. The Garnett press. London -- изд-во Независимая газета. M., 1999

Теляковский -- Теляковский В. А. Дневники директора императорских театров. 1901--1903. Санкт-Петербург. M., APT, 2002

ТН -- Немирович-Данченко Вл. И. Творческое наследие в 4-х т., т. 1. M., MXT, 2003

Комментарии

1899

1 В мае 1899 г. О. Л. провела три дня в семье А. П. в Мелихове. Позднее она уехала в Грузию к своему старшему брату, который служил в железнодорожном ведомстве.

2 В письме М. П. к О. Л. от 20 мая к ее фразе: "Сирень распустилась, крыжовник поспел!" А. П. сделал приписку: "Телята кусаются".

1 См. No 1.

1 Постановка "Дяди Вани" готовилась в Художественно-общедоступном театре в новом сезоне; О. Л. была назначена на роль Елены Андреевны.

2 См. No 1 и 2.

3 Клички собак.

4 Речь о К. Л. и Л. Ю. Книппер.

5 Видимо, О. Л. писала Срединым, близким знакомым семьи, о своем предстоящем приезде в Ялту.

6 Л. В. Средин был болен туберкулезом.

7 Е. Я. Чехова.

8 М. Ф. Терентьева.

9 Ответ на реплику А. П. в его письме от 16 июня.

1 А. П. приобрел это имение в конце 1898 г.

1 Ошибка или опечатка: воскресенье приходилось на восемнадцатое.

2 После встречи в Новороссийске О. Л. и А. П. на пароходе отправились в Ялту, откуда 2 августа вместе уехали в Москву.

1 Видимо, речь о корректуре для готовящегося у А. Ф. Маркса издания Собрания сочинений А. П.

10.

1 Окончательное название пьесы Г. Гауптмана на сцене МХТ -- "Одинокие".

2 В это время в Аутке (которая вскоре вошла в границы Ялты) шло строительство дома А. П.

3 У И. А. Синани в Ялте была книжная и табачная лавка.

4 Пьеса А. К. Толстого "Смерть Иоанна Грозного", в которой К. С. играл главную роль, готовилась к открытию второго сезона Художественного театра.

5 А. А. Санин был в "Смерти Иоанна Грозного" режиссером массовых сцен, которые он репетировал по указаниям К. С.

6 Принятое сокращение слова compagnie (франц.) -- компания.

7 А. И. Южин в трагедии И.-В. Гёте исполнял заглавную роль.

11.

1 Направляясь из Ялты в Москву, О. Л. и А. П. до Бахчисарая ехали на лошадях.

2 В ранней переписке О. Л. и А. П. она фигурирует как образ ревнивой жены или невесты.

13.

1 Мать, бабушка и сестра А. П. приехали в Ялту 8 сентября.

2 А. П. получил телеграмму от режиссера Александрийского театра Е. П. Карпова и откликнулся на нее не только посылкой пьесы (как того просил адресат), но и высказал свои пожелания относительно исполнителей основных ролей. Однако в дальнейшем, получив от Н.-Д. телеграмму (27 ноября) с просьбой задержать свое разрешение на постановку в Александринке, поскольку Художественный театр собирался везти эту пьесу весной на гастроли в СПб, А. П. в тот же день направил Карпову письмо с просьбой постановку отложить. "Дядя Ваня" прошел в этом театре только в 1909 г.

3 Шуточное прозвище парохода-тральщика.

14.

1 Осенью 1898 г., пока еще театр не вступил в права на арендованное здание "Эрмитажа", репетиции проходили нередко в Охотничьем клубе, где многие годы давало свои спектакли Общество искусства и литературы, которым руководил К. С.

2 Речь о Филармоническом училище, которое предоставляло свои помещения для репетиций театра, поскольку многие его выпускники вошли в труппу МХТ и поскольку Н.-Д. продолжал вести здесь свои учебные классы.

3 Бог знает (франц.).

4 С. Т. Морозов вскоре действительно получил официальный статус: с 4 марта 1900 г. он стал директором хозяйственной части.

5 Семьей (франц.).

15.

1 На открытии второго сезона 29 сентября шел премьерный спектакль "Смерти Иоанна Грозного" А. К. Толстого.

2 Премьера "Геншеля" Г. Гауптмана состоялась 5 октября.

3 Премьера "Двенадцатой ночи" была показана 3 октября.

4 На роль Астрова был назначен К. С., который параллельно репетировал трагедию "Смерть Иоанна Грозного" и исполнял в ней главную роль.

5 В. В. Лужский играл профессора Серебрякова.

6 Премьера "Дяди Вани" состоялась 26 октября.

16.

1 Так, в передаче кн. С. И. Шаховского, А. П. назвал О. Л.

2 В Дегтярном переулке снимала квартиру М. П.

3 Возможно, репетировал А. И. Адашев, который был одним из первых претендентов на роль царя Федора. Именно он, но несколько позже (29 декабря, это был 76-й спектакль "Царя Федора"), сыграл эту роль и, как отмечали "Новости дня" 4 января 1900 г., "имел в ней у публики значительный успех". Партнершей его, царицей Ириной, все четыре спектакля была М. Г. Савицкая.

17.

1 Как писал С. Васильев в "Московских ведомостях" 4 октября, перед началом спектакля вышел Н.-Д. и объявил, что К. С. "по болезни просит снисхождения у публики". Он прибавил при этом: "...Грозный не может удаться г. Станиславскому ни больному, ни здоровому. Он трагик лишь по необходимости, по росту и баритональному голосу... Не может быть трагическим актером человек с улыбающимися глазами".

2 А. А. Санин играл боярина Захарьина-Юрьева, А. Л. Вишневский -- Бориса Годунова, В. В. Лужский -- Гарабурду, М. Г. Савицкая -- царицу Марию Федоровну; О. Л. играла царевну Ирину, жену царевича Федора.

3 Пресса, как и публика, почти единодушно высказала одобрение, а порой и восхищение постановкой. Что касается исполнения К. С., то наряду с положительными оценками (их было меньше), немало было высказано нареканий, касающихся прежде всего трактовки образа царя.

18.

1 Речь об "Отчете о деятельности Художественно-общедоступного театра за 1-й год (14 июня 1898 -- 28 февраля 1899)". М., 1899.

2 А. П. не раз высказывал недовольство исполнением М. Л. Роксановой роли Нины Заречной и надеялся на замену ее другой актрисой.

3 Книгоиздатель А. Ф. Маркс, с которым А. П. 26 января 1899 г. заключил договор о продаже права на публикацию своих произведений, должен был выплатить ему заранее оговоренную часть причитающихся ему денег.

4 "Иванов" прошел в Александрийском театре один раз, 10 октября; "Дядя Ваня" в эти годы поставлен не был (см. примеч. 2 к No 13).

19.

1 Речь о кн. С. И. Шаховском.

2 Реплика Репетилова из "Горя от ума" (д. 4, явл. 4).

20.

1 28 октября, перед открытием сезона, по единодушному требованию труппы театра А. П. была послана телеграмма, подписанная К. С. и Н.-Д. (см. ТН, No 190). А. П. ответил на нее 1 октября: "Бесконечно благодарю поздравляю шлю глубины души пожелания будем работать сознательно бодро неутомимо единодушно чтобы это прекрасное начало послужило залогом дальнейших завоеваний чтобы жизнь театра прошла светлой полосой в истории русского искусства и в жизни каждого из нас верьте искренности моей дружбы".

2 Т.е. К. С.

3 Мейерхольд в "Чайке" играл Треплева.

4 Д. Ф. Трепов, в то время московский обер-полицмейстер, в чьем ведении находился надзор за зрелищами, высказал свои претензии после репетиции. Суть его требований Н.-Д. изложил в письме к К. С.:

"Вот что требует Трепов:

1-я картина. Будто бы получилось такое впечатление, что все бояре, входя, крестятся. Поэтому Трепов требовал, чтобы бояре все уже сидели. Но это можно защитить, т.к. ничего нецензурного в появлении бояр нет. Надо только уничтожить лампаду у иконы.

2-я картина. В молельне, по возможности, уничтожить впечатление образов и лампад. Отнюдь не молиться, а начинать Грозному сидя в кресле. И потом не молиться, с коленопреклонением.

Замоскворечье. Кикин должен убегать, а толпа за ним.

"Комета". Синодик без коленопреклонения. Лампады уничтожить" (ТН, с. 307--308).

21.

1 См. примеч. 2 к No 13.

22.

1 По просьбе А. П. (см. его письмо от 24 мая 1899 г.) П. И. Куркин выполнил карту, которую Астров демонстрирует Елене Андреевне в 3 д. "Дяди Вани".

23.

1 Под названием "Вильгельм Геншель" пьеса Гауптмана шла в сентябре в Малом театре, под названием "Извозчик Геншель" -- в театре Корша.

2 Лужский играл заглавную роль.

3 Мейерхольд впервые сыграл Иоанна Грозного 19 октября и со следующего сезона роль окончательно перешла к нему.

4 М. П. Лилина играла в "Дяде Ване" Соню.

5 А. Р. Артем играл в "Чайке" Шамраева.

6 М. А. Самарова в "Дяде Ване" играла старую няню Марину.

7 И. Н. Греков был мужем М. А. Самаровой.

25.

1 Газеты из исполнителей выделяли прежде всего Лилину и К. С., только С. Васильев в "Московских ведомостях" (1 ноября) из исполнителей поставил на первое место О. Л., остальные высказывали более или менее существенные претензии, но до оголтелой критики, в общем, дело не доходило.

2 А. Л. Вишневский играл дядю Ваню.

26.

1 А. И. Зальца был капитаном.

2 Сохранилась приписка О. Л. в письме М. П. брату от 31 октября 1899 г.: "Привет писателю от актрисульки. Спала отлично, во сне была в Трансваале, прыгала по деревьям при электрическом свете -- меня поймали. Addio!!!" (М. П. Чехова, с. 135)

27.

1 Описка А. П., речь, несомненно, идет о роли Елены Андреевны.

2 Имеется в виду телеграмма Н.-Д. от 29 октября: "Второе представление театр битком набит. Пьеса слушается и понимается изумительно. Играют теперь великолепно. Прием -- лучшего не надо желать. Сегодня я совершенно удовлетворен. Пишу. На будущей неделе ставлю пьесу 4 раза" (ТН, с. 318).

3 См. No 25.

28.

1 Об этом Вишневский приписал в письме М. П. от 12 ноября (М. П. Чехова, с. 135).

29.

1 Речь о В. А. Морозовой.

2 Речь о Литературно-художественном кружке, открывшемся 9 октября 1899 г. и сыгравшем значительную роль в культурной жизни Москвы; здесь читались и обсуждались рефераты, устраивались концерты, спектакли, выставки; кроме того кружок собирал ценные художественные произведения, рукописи, письма, оказывал материальную помощь актерам и писателям. (Кстати, он субсидировал первую зарубежную поездку Художественного театра в 1906 г.)

3 М. П. писала брату 20 ноября: "Книппер в первый раз была в клубе, имела успех, ею любовались, говорили приятные вещи и т.д. А какой она прекрасный человек, в этом я убеждаюсь каждый день. Большая труженица и, по-моему, весьма талантлива" (М. П. Чехова, с. 136).

31.

1 А. П. заканчивал работу над повестью "В овраге".

2 Слухи о приезде МХТ в Ялту стали курсировать еще осенью, об этом писал даже "Крымский курьер" (16 ноября). Н.-Д., однако, в обстоятельном письме к А. П. от 28 ноября делится планами поездки в СПб, ни словом не намекая о Ялте; и даже в его письме к А. П. начала февраля планы поездки выглядят весьма туманно.

3 Вырезки не сохранились.

4 С. И. Шаховской разводился с женой.

32.

1 Премьера "Одиноких" состоялась 16 декабря.

2 О. Л. была занята в самом ходовом репертуаре, причем ни в "Чайке", ни в "Дяде Ване", ни в "Одиноких" дублеров у нее не было. Из актрис она имела самую большую нагрузку в текущем сезоне: сыграла 83 раза (для сравнения: Савицкая -- 69, Лилина и Роксанова -- 42, Андреева -- 34).

33.

1 См. No 31 и примеч. 3 к нему.

2 См. No 31 и примеч. 2 к нему.

3 Речь о "Мертвых душах".

4 Критика более чем сдержанно отнеслась к исполнению О. Л. роли Анны Map; о ней или не упоминали вовсе (как, скажем, П. Кичеев в "Русском слове" от 22 декабря), или упрекали в холодности, сухости, резкости, отсутствии обаяния; даже "Курьер" (17 декабря), отметивший, что она "была очень хороша", не преминул добавить, что "местами она как будто спадала с тона".

5 Именно от этого А. П. предостерегал Мейерхольда, исполнявшего роль Иоганна Фокерата, в своем письме актеру в начале октября: "Не следует подчеркивать нервности, чтобы невропатологическая натура не заслонила, не поработила того, что важнее, именно одинокости, той самой одинокости, которую испытывают только высокие, притом здоровые (в высшем значении) организации. Дайте одинокого человека, нервность покажите постольку, поскольку она указана самим текстом".

6 Газета "Курьер" поместила 13 февраля "Открытое письмо" читателя, обращенное к Андреевой: "Созданный Вами в "Одиноких" образ Кэте полон такого поэтического обаяния, идеально хрустальной чистоты, волшебной прелести, что мы, зрители, всеми атомами своего существа разделяем страдания Кэте и горячим сердцем желаем ей счастья с Иоганнесом, т.е. мы испытываем то, против чего боролся Гауптман... Ради высоты и святости тех идей, которым служит Гауптман, не играйте так дивно хорошо!"

7 В декабре 1899 г. Литературно-художественный кружок переехал в дом Обидиной на Петровке, а в июле 1901 г. на Тверскую.

8 Речь о К. И. Зальца, земском враче.

1900

34.

1 См. примеч. 5 к No 33.

2 28 декабря здесь было помещено "Письмо из Москвы" П. П. Перцова по поводу "Дяди Вани" в МХТ, где игра актеров названа "бесподобною".

3 Речь о повести "В овраге", которая была напечатана в январской книжке "Жизни".

35.

1 Поскольку снять Александрийский театр Н.-Д. не удалось (на время Поста он обычно сдавался немецкой труппе Ф. Ф. Бока), а Суворин сдал театр под гастроли Т. Сальвини, решено было арендовать зал консерватории, однако его акустика оказалась неприемлемой для драматических спектаклей, и от поездки в результате пришлось отказаться.

2 В "Новом времени" от 8 января высоко оценивался ансамбль Художественного театра и вся постановка "Одиноких"; в "Северном курьере" от 7 января была помещена информация о грядущем приезде МХТ в СПб, а также обстоятельная статья А. Рейнгольда "Драма современного человека", где анализировался спектакль "Дядя Ваня" и высоко оценивалось исполнение К. С., Вишневского, О. Л. и Лилиной.

3 Речь о поездке в Крым.

36.

117 января -- день рождения А.П.

37.

115 января 1900 г. М. П. сообщала брату, что театр непременно будет в первых числах мая в Ялте и Севастополе, а перед тем едет в СПб: "Мать Книппер плачет, боится за дочь. У Владимира Ивановича муаровые шелковые отвороты на сюртуке, это ему очень идет" (М. П. Чехова, с. 143).

2 Избрание А. П. почетным академиком по только что учрежденному разряду изящной словесности произошло на заседании Академии наук 8 января 1900 г. Одновременно с ним были избраны А. Ф. Кони, В. Г. Короленко, А. А. Потехин, Л. Н. Толстой и вел. кн. Константин Константинович (писавший под псевдонимом K. P.).

3 Речь об инциденте, случившемся летом 1899 г., когда ехавшие по дороге в Бахчисарай А. П. и О. Л. приняли приветствовавших их врачей земской больницы за сумасшедших. Среди них был и ялтинский санитарный врач П. П. Розанов.

38.

1 В "Одиноких" М. А. Самарова играла г-жу Фокерат, мать героя пьесы, и дублеров все время существования спектакля не имела.

2 Няню Марину вместо М. А. Самаровой играла А. И. Помялова.

3 Е. М. Раевская репетировала роль Аполлинарии Панфиловны. Репетиции "Сердце не камень" шли в январе и феврале. Согласно Отчету о деятельности МХТ за второй сезон, К. С. провел 9 репетиций, Н.-Д. -- 3, Лужский -- 10, Санин -- 16. В письме П. Д. Боборыкину от 30 апреля 1900 г. Н.-Д. говорит об этой пьесе как о готовой, которую он собирается включить в репертуар предстоящего сезона (см. ТН, с. 337). "Русское слово" 20 марта 1901 г. сообщало, что пьеса, которая "уже срепетована и должна была идти в прошлом сезоне", пойдет в сезоне наступающем. Однако до премьеры спектакль так и не был доведен. Скорее всего, сначала он отодвигался более насущными постановками, а когда стало известно, что эта пьеса пойдет в Малом театре с Ермоловой в главной роли (1902), МХТ соперничать не рискнул.

4 Видимо, речь о "Северном курьере" от 7 января (см. примеч. 2 к No 35).

5 Опера исполнялась в Московской частной русской опере, так называемой Мамонтовской.

6 Реплика Нины Заречной из четвертого действия "Чайки".

7 В. К. Книппер заканчивал юридический факультет Московского университета и готовился к выпускным экзаменам.

8 В Южной Африке в это время Великобритания вела войну по превращению Оранжевой республики и Трансвааля в свои колонии; мировое общественное мнение, русская интеллигенция в частности, выступало на стороне африканеров -- буров.

9 Речь идет об инсценировке чеховских рассказов, которые с 28 января по 5 февраля репетировали уже в декорациях и костюмах, но на публику не выпустили.

10 "Дама с собачкой" была опубликована в последнем номере "Русской мысли" за 1899 г.

39.

1 А. П. писал об этом сестре 31 января.

40.

1 Речь о Всемирной выставке в Париже.

2 Вероятно, речь о письме Мейерхольда к А. П. от 21 января 1900 г.

3 Письмо, написанное между 1 и 4 февраля.

4 Поскольку в СПб театр не поехал, план поездки изменился. Спектакли в Севастополе начались 10 апреля; было показано 4 спектакля, в Ялте гастроли открылись 16 апреля, было сыграно 7 спектаклей (вместо запланированных 6-ти) и устроен литературный вечер в 3-х отделениях, где были представлены сцены из "Царя Федора", "Антигоны", "Потонувшего колокола", актеры также прочли несколько чеховских рассказов. Ни репетиций, ни предполагавшейся поездки в Харьков (о чем пишет А. П. ниже) не было.

5 Манера выражаться (франц.).

41.

1 А. Ф. Манасевич первый год существования МХТ занимал должность секретаря дирекции, к которой оказался совершенно непригоден и был отставлен. 26 июля 1899 г. Н.-Д. так отзывался о нем в письме к К. С.: "...он слишком безграмотен, слишком неинтеллигентен и слишком глуп для исправления" этой должности, ко всему прочему отличался "крайней инертностью и ленью".

2 У Никитских ворот в Мерзляковском пер. жила О. Л. со своей матерью и младшим братом.

3 В Севастополь А. П. намеревался приехать к гастролям МХТ.

4 И. В. Цингер, сын профессора математики, толстовец по убеждениям, служил в МХТ рабочим сцены.

42.

1 Ответ на реплику А. П. в письме от 10 февраля.

2 В январской книжке "Жизни" была опубликована повесть "В овраге".

43.

1 После закрытия сезона 20 февраля и небольшого отдыха в театре начались репетиции "Снегурочки", которой открывали предстоящий сезон: по окончании Великого поста репетиции были перенесены в Охотничий клуб.

2 В Москве со своей семьей жил младший брат А. П. Иван Павлович.

3 А. А. Хотяинцева, с которой М. П. познакомилась на вечерних занятиях в Строгановском училище, вместе с художницей Е. Н. Званцевой организовала художественную мастерскую, куда потянулось много учеников, поскольку к преподаванию были привлечены В. А. Серов, К. А. Коровин, А. С. Голубкина и др.

4 На первой неделе Поста спектакли не давались.

5 Л. Н. Толстой с семьей был на "Одиноких" 16 февраля.

6 В феврале армия буров после длительного успешного сопротивления потерпела серьезное поражение; несмотря на сочувствие в общественном мнении к героически сопротивлявшимся бурам, правительства европейских стран не оказали им никакой поддержки.

45.

1 Вероятно, А. П. отвечал на телеграммы Н.-Д., посланные 17 и 18 февраля. В первой высказывались сомнения в целесообразности показывать спектакли в Крыму без обстановки (об этом Н.-Д. писал в первой половине февраля) и предлагалось А. П. самому приехать на Пасху, так как театр надеялся играть эти дни в помещении театра Корша. Вторая (срочная, с оплаченным ответом) -- требовала подтверждения возможности приезда. Телеграмма А. П. неизвестна.

2 На следующий день О. Л. сделала приписку в письме М. П. брату: "Здравствуйте, милый писатель! Я хандрю - актриса. Маша сидит в красном халате и злится, что я порчу ее письмо своим собачьим почерком. Addio, academicus!" (М. П. Чехова, с. 153).

46.

1 Цитата из басни Крылова "Квартет".

2 М. Ф. Андреева готовила роль Нины Заречной специально для поездки в Крым.

3 Первый анонс о спектаклях Художественного театра появился в "Крымском курьере" 8 марта. В письме сестре от 7 марта А. П. дал отрывок из рецензии местной газеты ("Доктор в "Дяде Ване" говорит неотразимой очаровательнице Елене Андреевне: "Поживете у нас еще немного, и я вами страх как увлекусь""), приписав: "Передай О. Л-е, она собирает".

4 О. Л. приехала в Ялту на Страстной неделе.

48.

1 Накануне, 23 апреля, в Ялте был дан прощальный спектакль.

49.

1 По имени героини одноименной ибсеновской пьесы: эта пьеса была включена в гастрольную поездку МХТ, Гедду играла М. Ф. Андреева.

2 Парафраз реплики Войницкого из 3 действия: "Осенние розы -- прелестные, грустные розы".

50.

115 января А. П. писал сестре, что приобрел "кусочек берега с купанием" и "дом паршивенький, но крытый черепицей" в Гурзуфе.

51.

1 А. П. приехал в Москву 8 мая, а выехал из нее 17-го.

52.

1 У И. И. Левитана была тяжелая болезнь сердца, он умер в июле текущего года.

53.

1 О. Л. вместе с матерью уезжала на Кавказ к старшему брату.

2 Пьеса В. А. Кожевникова "Дым отечества" в 1901 г. была поставлена в Суворинском театре.

3 Письмо на открытке с изображением амура со стрелой под мышкой, летящего в направлении сердца.

4 А. П., путешествовавший по Кавказу вместе с А. М. Горьким, В. М. Васнецовым, А. Н. Алексиным и Л. В. Срединым, встретился с О. Л. 7 июня, возвращаясь в Ялту, в поезде Тифлис--Батум, они ехали вместе несколько часов до станции Михайлово, где О. Л. с матерью пересели на Боржомскую ветку (см.: Книппер-Чехова, No 12).

56.

1 Лучшая в то время гостиница в Севастополе.

2 А. П. провожал О. Л. из Ялты в Севастополь, где она села на поезд.

57.

1 Театр начинал работу над пьесой Ибсена "Когда мы, мертвые, пробуждаемся", где О. Л. играла Майю, Рубека играл недавно принятый в труппу В. И. Качалов.

2 В письме от 14 августа Н.-Д. сообщал К. С-у "маленький секрет": О. Л. "мне сказала, что брак ее с Антоном Павловичем дело решенное... Ай-ай-ай! Это, может быть, и не секрет, я не расспрашивал. Но она мне так сообщила: "После мамы вам первому говорю"" (ТН, с. 350).

3 Н.-Д. писал для МХТ пьесу, которая получила название "В мечтах" и была поставлена в следующем году.

58.

1 К. С., отдыхавший по соседству в Алупке, писал после этой встречи Н.-Д. 9 августа: "Пишу под большим секретом. Вчера выжал от Чехова: он завтра уезжает в Гурзуф, писать, и через неделю собирается приехать в Алупку читать написанное. Он надеется к 1 сентября сдать пьесу, хотя оговаривается: если окажется удачно, если быстро выльется и пр. Он пишет пьесу из военного быта с 4-мя молодыми женскими ролями и до 12-ти мужских" (КС-9, т. 7, с. 363). Речь идет о пьесе "Три сестры".

59.

1 Имеются в виду Кисловские переулки в районе Б. Никитской.

2 Так в семье О. Л. называли младшего брата и его невесту, возможно, намекая, что ее отец был хозяином известной московской булочной.

3 Имеется в виду А. И. Зальца.

4 Первые строки пушкинского стихотворения "Последние цветы".

62.

1 С. В. Чехова, жена И. П. Чехова, с сыном.

63.

1 О. М. Андреева.

2 Здесь и ниже речь о пьесе "Когда мы, мертвые, пробуждаемся".

64.

1 А. И. Зальца застрелился в 1905 г., по возвращении с русско-японской войны.

65.

1 В. К. Харкеевич.

67.

1 "Нашим" О. Л. называет "Эрмитаж" в Каретном ряду, где проходили спектакли МХТ, в отличие от популярного в актерской среде ресторана под тем же названием, расположенного на Трубной площади.

2 В МХТ начались репетиции ибсеновской пьесы "Доктор Штокман" ("Враг народа").

3 Фраза из письма А. П. от 14 августа.

68.

1 Вероятно, речь об О. М. Мейерхольд.

2 Добрый вечер, синьор (итал.).

69.

1 Видимо, отклик на письмо О. Л. от 16 августа.

2 По этому поводу М. П. писала брату 1 сентября: "Вчера у меня были гости: Малкиели, Оля и Владимир Иванович Данченко. Много болтали, пили шуваловское вино и гадали на картах. Гадали Соня Малкиель и Немирович. Он не собирается в Крым к бедной Катишь и сегодня, должно быть, уехал в Варшаву к матери и сестре, которая очень больна" (М. П. Чехова, с. 159).

71.

1 В. С. Пассек.

72.

1 М. П. преподавала географию в гимназии Л. Ф. Ржевской.

2 М. П. конкретизировала ситуацию в письме брату 5 сентября: "Вишневского Гликеша протурила от себя, и он поглупел еще больше" (М. П. Чехова, с. 160).

3 У Вар. И. Немирович-Данченко была тяжелая форма туберкулеза.

73.

1 Первые строки популярного в свое время романса гр. Г. А. Кушелева-Безбородко "Тебя здесь нет, но ты со мною".

2 Санин вел подготовительные репетиции "Снегурочки".

3 Желябужская (Андреева) готовила роль Леля в первом составе исполнителей. Инцидент, когда Санин удалил актрису с репетиции, произошел 23 августа и вызвал пространное письмо Н.-Д. к режиссеру, где он в частности писал:

"Ваша резкая вспышка была ниже тех культурных задач, для которых служит не только все наше дело, но и все искусства, вместе взятые. К тому же она поставила талантливую и добросовестную артистку в такое положение перед товарищами, какого она совершенно не заслужила. Вы сами знаете, что должны сделать после этого моего письма. Весь тон его, надеюсь, настолько проникнут уважением к Вашей личности, что мне не надо подсказывать Вам Ваше дальнейшее поведение" (ТН, с. 356).

4 Вторая Маша -- М. Т. Шакина.

74.

1 Музыка А. Т. Гречанинова к "Снегурочке" (он же сочинил музыку для "Царя Федора Иоанновича") основывалась на народной мелодике, особое звучание ей придавало использование подлинных народных инструментов.

2 По контракту с Я. В. Щукиным "Эрмитаж" поступал в распоряжение МХТ с 1 сентября; до того репетиции шли в концертном зале Романова на М. Бронной.

76.

1 Так иногда в театре называли К. С-а.

2 Н.-Д. уезжал в Варшаву к больной сестре.

3 Имеется в виду, что репетиции перейдут на сцену.

78.

1 А. П. выехал в Москву 21 октября и пробыл там до 11 декабря, проследовав затем за границу.

80.

1 См. примечание к No 78.

2 Седьмой том Собрания сочинений А. П., который составляли написанные к тому времени пьесы, вышел в январе 1901 г.

3 Горький работал над первой своей пьесой, "Мещане", которая предназначалась для постановки в МХТ.

4 В заметке "Новостей дня" от 5 сентября сообщалось, что прежнее название ожидаемой к 20 сентября пьесы А. П. отпало, а новое еще не определилось.

81.

1 О. Л. называла так своего двоюродного брата Л. В. Борнгаупта, поскольку он, будучи врачом, участвовал добровольцем на стороне буров в англо-бурской войне, события которой разворачивались в Трансваале.

2 В. Кес дирижировал симфоническими концертами Филармонического общества, в которых иногда принимала участие мать О. Л. и ее ученики по Филармоническому училищу.

3 В Новом театре (филиале Малого), возникшем одновременно с Художественным и рассчитанном на конкуренцию с ним, сезон открылся 8 сентября "Снегурочкой", которую к своему открытию готовил и МХТ.

84.

1 Сезон открылся 24 сентября.

2 Слух оказался преждевременным.

85.

1 Задержка открытия была связана с тем, что необходимо было переоборудовать сцену театра в связи со сложными техническими заданиями, которые ставила перед постановщиками пьеса Островского, и теми придумками, которые мечтал воплотить на сцене К. С. Кроме того расширяли зрительный зал: пристраивали ярус (в работах принимал участие известный архитектор Ф. О. Шехтель).

89.

1 26 сентября впервые играл второй состав исполнителей.

90.

1 Фраза из письма О. Л. от 24 сентября.

92.

1 Общий тон рецензий на "Снегурочку" был сдержанный. Всех восхищала фантазия постановщика, но одновременно многие отмечали, что богатство выдумки подавило поэзию, заслонило актеров, что бытовая окраска ролей в "весенней сказке" неприемлема.

2 О. Л. предназначалась роль Маши, которая стала одним из лучших ее созданий.

93.

1 Перед началом репетиций "Снегурочки" весной 1900 г., когда обсуждались кандидатуры исполнителей, в письме Н.-Д. к К. С. по этому поводу фигурировало три состава исполнителей основных женских ролей. На обороте этого письма М. П. Лилина (со слов К. С.) записала: "1-й состав женского персонала более надежный" (это: Снегурочка -- Мунт, Весна -- Желябужская, Лель -- Книппер)". Сама О. Л. первоначально хотела играть Купаву и пробовалась на эту роль.

2 Вероятно, речь о Н. Н. Фигнере, который с 27 сентября гастролировал в спектаклях Большого театра.

3 Процессом подготовки "Снегурочки" был очень увлечен С. Т. Морозов, который руководил постановочным процессом, выписывая (из-за границы в том числе) новейшие технические приспособления для выполнения сценических трюков. По словам Санина в его письме К. С. от 10 августа, Морозов "просит передать, что никаких экономии по постановке "Снегурочки" не признает -- дело идет о конкуренции, о полноте и красоте картины" (КС-9, т. 7, с. 657).

4 М. Г. Савицкую в роли Весны единодушно не приняла критика и с 15-го спектакля (это было 29 октября) в спектакль вступила А. С. Штекер.

5 Это мнение критика в основном не разделяла, правда, ее возражения относились прежде всего к трактовке образа. В спектакле это был, по словам С.Васильева, "бледный, худой, изможденный старик", тогда как хотелось видеть крепкого жизнерадостного языческого царя "веселых берендеев" (см. "Московские новости", 1900, 9 октября).

6 Вероятно, речь идет об "Антоновских яблоках" И. А. Бунина, вышедших в 1900 г.

99.

1 Премьера "Доктора Штокмана" состоялась 24 октября, пьеса "Когда мы, мертвые, пробуждаемся" пошла 28 ноября.

100.

1 С. Глаголь в обширной статье "Проблески новых веяний в искусстве и московские театры", помещенной в No 12 "Жизни", заметил, что "Снегурочка" в Малом театре несопоставима со спектаклем МХТ, как несопоставима олеография с "полной творческого замысла картиной".

106.

1 А. П. прибыл в Москву 23 октября, остановился в гостинице "Дрезден" и занимался перепиской и правкой "Трех сестер".

107.

1 Очевидно, речь о репетициях пьесы "Когда мы, мертвые, пробуждаемся", первое действие которой происходит в гостинице на морских купаниях.

108.

1 Через Брест А. П. ехал за границу.

109.

1 М. В. Кошеверова в "Докторе Штокмане" заменяла Е. М. Раевскую в роли жены героя Катерины.

110.

1 Речь о репетициях "Трех сестер".

111.

1 Тем не менее С. Н. Судьбинину пришлось сыграть эту роль, когда долго болел К. С. осенью 1901 г., а В. И. Качалов, его дублер, был чрезмерно загружен.

2 В. Н. Павлова репетировала в "Чайке" вместо Е. М. Раевской Полину Андреевну, но не играла ее; Раевская оставалась единственной исполнительницей этой роли. А. П. не знал Павлову, так как она недавно пришла в театр по окончании Филармонического училища (в мае 1899 г.) и не сыграла еще ни одной сколько-нибудь заметной роли.

3 Н.-Д. должен был отправиться в Ментону к сестре.

112.

1 Соленого играл М. А. Громов, Чебутыкина -- А. Р. Артем, Наташу -- М. П. Лилина, Ирину -- М. Ф. Андреева, Андрея -- В. В. Лужский.

2 Тузенбаха играл В. Э. Мейерхольд, Ольгу -- М. Г. Савицкая.

3 Полковником в театре называли коменданта Л. А. фон Фессинга.

113.

1 С.-И.-П.Крюгер возглавлял борьбу буров против английских колонизаторов; в газетах помещались его фотографии, писалось и о его внешности типичного патриархального фермера.

114.

1 Шарль Омон содержал театр фарса и кабаре в том помещении, которое вскоре было перестроено для Художественного театра.

2 Речь о Н. П. Зимине, заведовавшем московскими водопроводами.

3 Вероятно, речь о владельце дома на углу Кузнецкого моста и Петровки. Имея в собственности кусок тротуара и не сумев получить с городского управления желаемую за него крупную сумму, он огородил свой участок, что сильно стеснило передвижение в этом всегда оживленном месте.

116.

1 Премьера "Микаэля Крамера" прошла в берлинском Лессинг-театре. О. Л. упоминает о ней, наверно, потому, что эту пьесу собирался ставить (и поставил в следующем году) Художественный театр.

2 Программа концерта в Большом зале Благородного собрания включала увертюру к "Эгмонту", концерт для скрипки с оркестром, фантазию для фортепьяно, солистов, хора и оркестра, "Шотландские песни" (А. И. Книппер солировала в двух последних произведениях). Дирижировал В. Кес.

3 Кучук-Кой решено было продать после того, как А. П. купил землю с домиком в Гурзуфе.

117.

1 Историк, юрист, социолог, профессор государственного права Московского университета М. М. Ковалевский был очень популярен как лектор, а его квартира стала местом встреч интеллектуальной элиты. В 1886 г. он был отставлен от кафедры министром просвещения за слишком откровенные высказывания перед студентами. После отставки жил за границей, в 1901 г. основал в Париже русскую Высшую школу общественных наук. "...Профессор всех юридических и гуманитарных наук, блестящий М. М. Ковалевский, грузный барин, сумевший, несмотря на объемистый ученый багаж, сохранить подвижность ума и неистощимую веселость" -- так писала о нем в своих воспоминаниях А. В. Тыркова-Вильямс (М., Слово/SIovo, 1998, с. 411).

118.

1 Речь о продаже Кучук-Коя.

120.

1 20 декабря "по внезапной болезни г-жи Книппер" вместо "Когда мы, мертвые, пробуждаемся" были показаны последняя картина "Смерти Иоанна Грозного" (с К. С. в главной роли), 2, 3 и 7-я картины "Царя Федора Иоанновича" и 2-е действие "Снегурочки".

2 "Книга песен" (нем.).

3 Ах, да, милый мой, позабыла, что обещала написать тебе по-французски. Как там, в Ницце? Много солнца, цветов, и много хорошеньких женщин -- приветливых, элегантных и выдержанных, которыми ты любуешься по целым дням? Будешь заводить знакомства? Напиши мне, если встретишь особенно интересных, напишешь? Обещаешь?

Гуляешь ли ты ежедневно под горячими лучами южного солнца? Ах, какой ты счастливец! Как бы мне хотелось быть с тобой, мой любимый! Славная была бы парочка, не правда ли? Прощай до завтра. У нас -- ничего нового. Будь здоров, отдыхай после нелепой московской жизни и побольше думай обо мне. Целую тебя тысячу раз. Люби меня и целуй. Вся твоя Ольга Книппер (франц.).

121.

1 См. No 114.

122.

1 "Трое" печатались в журнале "Жизнь".

2 Роман Толстого публиковался в еженедельном журнале "Нива" в 1899 г., а затем сразу вышел отдельной книгой.

3 См. примеч. 2 к No 111.

123.

1 А. П. послал телеграмму театру 1 января: "Ваш преданный друг посылает искренние пожелания. Будьте счастливы" (оригинал по-французски).

124.

1 Прощай, спи спокойно, увидь меня во сне, мой любимый. Прими мои горячие и нежные поцелуи (франц.).

126.

1 Беспокоюсь, послала десять писем, отвечай (франц.).

127.

1 Мещеринов -- это длинно и неудобно (франц.).

128.

1 Приветствую мою прекрасную (франц.).

129.

1 Санин приступил к репетициям, но ни трактовка роли, ни ее исполнение никого не удовлетворило. Тогда вернулись к М. А. Громову, и его исполнение роли Соленого вызвало единодушное одобрение критиков (некоторые из них ставили его на одно из первых мест), притом большинство считало, что он был дебютантом, тогда как на самом деле он работал в театре второй сезон и сыграл несколько малозначительных ролей.

130.

1 М. П. писала А. П. по этому поводу 3 января: "Твое письмо помечено 22 декабря, а я получила его 3 января -- вот как долго идут письма" (М. П. Чехова, с. 167).

2 См. No 112.

131.

1 Видимо, речь о письме А. П. к Л. В. Средину от 25 декабря, где он спрашивает о здоровье сестры и матери и интересуется, "не обвалился ли мой дом?".

2 В декабрьском письме к А. П. К. С. просит у него разрешения попробовать в качестве своего дублера в роли Вершинина вместо Судьбинина (который "не годится даже в денщики к Вершинину") Качалова -- "он будет приятен и благороден" (КС-9, т. 7, с. 386).

1901

132.

1 Тысяча искренних пожеланий к Новому году, новому веку. Анна, Ольга, Владимир, дядя Саша, Карл, Соколовский (франц.).

133.

1 Поздравляю маму, дядю, Николашу, актрису. Желаю счастья, денег, славы (франц.).

134.

1 В "Дрездене" останавливался А. П. во время своего последнего приезда в Москву.

2 С меня довольно (франц.).

3 Так между собой многие в театре называли жену Н.-Д. Екатерину Николаевну.

4 Речь о Московской частной русской опере.

135.

1 К. С. писал в этом письме о том, что с каждой репетицией он все больше влюбляется в пьесу, что и актеры, "придя на сцену, поняли ее". Об О. Л. сообщал, что она нашла для роли "прекрасный тон. Если займется им, будет играть прекрасно, если будет надеяться на вдохновение -- ?" (КС-9, т. 7, с. 385--386).

2 Речь, вероятно, о письме от 26 декабря.

136.

1 Опера Н. А. Римского-Корсакова шла в Московской частной русской опере.

2 Н. Н. Архипов возглавил Общество искусства и литературы после ухода из него К. С.

3 Намек на несложившуюся сценическую судьбу "Снегурочки", которую редко ставили на афишу и вскоре, утром 10 февраля, показали последний (21-й) раз.

4 Намек на пожар, который случился в ноябре 1900 г. в знаменитом московском магазине "Мюр и Мерилиз" (по именам владельцев).

5 Конец века (франц.); здесь как определение ее стиля.

6 Брат К. С; одно время он прибился к Художественному театру, где служила его жена О. П. Алексеева; он исполнял крошечные роли и помогал техническим службам.

137.

1 Телеграмма не сохранилась.

2 Один (франц.).

3 См.: КС-9, т. 7, No 210.

4 Маклаковых было два брата; здесь речь идет о В. А. Маклакове.

139.

1 М. П. после рождественских каникул вернулась в Москву, мать А. П. оставалась в Ялте в компании с И. А. Буниным до приезда А. П.

140.

1 "Чертова стряпуха" (франц.).

141.

1 См. No 136.

143.

1 О. Л. называет оперу Ц. А. Кюи, написанную по одноименной поэме Пушкина, на французский манер, у авторов -- "Анджело".

2 Шаляпин исполнял партию Анафеста Галеофы.

3 Премьера прошла 31 января.

145.

1 См. No 139.

147.

1 См. No 150.

2 См. No 143.

148.

1 В режиссерском экземпляре "Трех сестер" К. С. сделал такое разъяснение к этой сцене: "Играть, как будто Маша спрашивает его: "Ты меня любишь?" Вершинин отвечает: "Да, очень". Маша: "Сегодня я буду принадлежать тебе". Вершинин: "О счастье, о восторг" (РЭ, т. 3, с. 215).

2 11 февраля "Тремя сестрами" завершился сезон; гастроли в СПб начались 19-го.

3 Это не было окончательным решением.

149.

1 См. No 145. В пьесе в 3-м действии звук набата отмечен в ремарке при поднятии занавеса, а затем в сцене Ольги и Наташи.

150.

1 Реакция на реплику А. П. в письме от 14 января.

2 Чехов неизвестен. Адрес неполон (франц.).

3 "Три сестры", как и все другие пьесы А. П. в МХТ, оформлял В. А. Симов.

4 Федотика играл А. И. Тихомиров.

5 Полковник В. А. Петров по просьбе А. П. консультировал "военную" пьесу "Три сестры".

6 Речь о незадолго до того умершей королеве Великобритании Виктории.

151.

1 Телеграфируй здоровье, беспокоюсь (франц.).

153.

1 Здоровье превосходно (франц.).

154.

1 Возможно, это происходило в каких-то кулуарных беседах, ибо до отъезда А. П. за границу ни третий, ни четвертый акт еще не репетировались.

2 Писем А. П. к К. С. этого периода не сохранилось. Однако, завершая режиссерский план "Трех сестер", под которым стоит дата 8 января, К. С. замечает: "Обратить внимание Антона Павловича, что по его редакции -- необходимо вставлять народную сцену, какой-то говор толпы, проносящей Тузенбаха, без чего выйдет балет. При проносе и узкости сцены все декорации будут качаться. Толпа будет грохотать ногами, задевать. Произойдет расхолаживающая пауза. А сестры -- неужели их оставить безучастными к проносу Тузенбаха. Надо и им придумать игру. Боюсь, что, погнавшись за многими зайцами, упустим самое главное -- заключительную, бодрящую мысль автора, которая искупит многие тяжелые минуты пьесы. Пронос тела выйдет или скучным, расхолаживающим, деланным, или (если удастся победить все затруднения) -- то страшно тяжелым, тяжелое впечатление только усилится" (РЭ, т. 3, с. 289).

В письме к А. П., которое он направил на следующий день, К. С. писал: "Ольга Леонардовна обещалась подробно написать Вам о конце. Скажу в двух словах. Монологи финальные сестер, после всего предыдущего, очень захватывают и умиротворяют. Если после них сделать вынос тела, получится конец совсем не умиротворяющий. У Вас написано: "Вдали проносят тело", -- но у нас нет дали в нашем театре, и сестры должны увидеть мертвеца. Что им делать? Как ни нравится мне этот пронос, но при репетиции начинаю думать, что для пьесы выгоднее закончить акт монологом. Может быть, Вы боитесь, что это слишком напомнит конец "Дяди Вани"? Разрешите этот вопрос: как поступить?" (КС-9, т. 7, с. 389--390).

А. П. ответил ему 15 января: "Конечно, Вы тысячу раз правы, тело Тузенбаха не следует показывать вовсе; я это сам чувствовал, когда писал, и говорил Вам об этом, если Вы помните".

155.

1 В данном случае А. П. не стал пророком: петербургские гастроли Художественного театра, впервые прошедшие в 1901 г., стали традиционно ежегодными вплоть до 1916 г. и проходили неизменно с огромным успехом.

156.

1 До того репетировали за него дублеры, т.к. он осуществлял постановку.

2 Информируя в тот же день автора о том, как актеры овладевают своими ролями в пьесе, Н.-Д.писал А. П., что Качалов, репетирующий Вершинина, "приятен, но ординарен. Он очень хорошо играл бы Тузенбаха, если бы ты меня послушался и отдал ему. Но и Вершинин он недурной, только жидок" (ТН, с. 364). Качалов был введен на роль Тузенбаха после ухода Мейерхольда весной 1902 г.

3 См. No 154.

157.

1 Эта телеграмма не обнаружена.

158.

1 Письмо от 17 января 1901 г. (см.: Андреева, с. 52--53). А. П. ответил ей из Ниццы 26 января.

2 В. А. Петров.

159.

1 Здравствуй, драгоценный мой Антонио! Как поживаешь? Здоровье и настроение хороши, конечно? (франц.).

2 А. А. Санина особо отмечали за подготовку массовых сцен в спектакле, которые он делал по режиссерскому плану К. С. Ему был поднесен венок от его учениц по Филармоническому училищу, а от театра "режиссерская библиотека": 15 томов книг разных авторов по истории искусства, костюма и т.п.

162.

1 Вас. С. Калинников, скончавшийся 29 декабря 1900 г., был братом первого заведующего муз. частью МХТ Вик. С. Калинникова; когда композитор лечился от туберкулеза в Ялте, по инициативе сестры К. С. З. С. Соколовой театр оказал ему материальную помощь.

2 Как московские, так и петербургские газеты подробно освещали это событие на своих страницах, перечисляя все подношения, которые были сделаны в тот вечер. Многие газеты опубликовали адрес от публики, который после сцены на Яузе зачитал редактор "Курьера" Я. А. Фейгин и под которым поставили подписи 9522 человека (в том числе Ермолова, Федотова, Ленский). Кроме того адрес от Общества искусства и литературы прочел его участник с давних пор, муж А. Ф. Андреевой А. А. Желябужский.

3 О. Л., конечно, имела в виду штатную должность А. А. Санина, так как к "Трем сестрам" он отношения не имел.

163.

1 М. П. сообщила А. П. свой новый адрес в письме от 22 января.

2 К разговору об этом спектакле А. П. больше не возвращался.

164.

1 Большой успех, обнимаю моего дорогого. Ольга (франц.).

165.

1 Фотография на открытом письме, где О. Л. снята в окружении родстве мата. Я познакомилась здесь с начальником Крымских изысканий, Михайловский-Гарин (знаете?). Он был у нас и говорил с ним, а ему как раз нужен инженер. Вот и устроилось дело" (Книппер-Чехова, с. 51).

3 Судя по письму А. П. от 9 октября к издателю журнала педагогу Н. П. Дучинскому, посетил О. Л. именно он.

4 О том, как был устроено появление Духа Юлия Цезаря, рассказал в своих мемуарах художник спектакля: "Решили показать не самого Цезаря, а только его отражение. В складках черного бархата приладили искусно замаскированное зеркало; артист Качалов в пышном одеянии стоял за кулисами на таком расстоянии, чтобы его фигура отражалась невидимой поверхностью. Сначала Цезаря и не различить в темноте, потом его понемногу освещали, все усиливая накал лампы, а зеркало создавало иллюзию совершенной сказки, небылицы... Через некоторое время свет равномерно убывал, а с ним вместе тускнело, расплывалось отражение. Брут подходил, касался рукой складок, но ему ничего не кажется, потому что ничего и нет" (цит. по кн.: Немирович-Данченко Вл. И. Режиссерский план постановки трагедии Шекспира "Юлий Цезарь". М., "Искусство", 1964, с. 126).

833.

1 А. П. не ошибся: через несколько месяцев Россия вступила в войну с Японией.

834.

1 Речь о городском голове Н. А. Алексееве и московском обер-полицмейстере А. А. Власовском.

2 См. No 828.

3 Именно с роли Юлия Цезаря началась настоящая слава Качалова, которую ему пророчил Н.-Д., когда актер противился своему назначению на эту роль.

835*.

1 О. Л. вновь обратилась к этой роли в связи с планировавшимся возобновлением "Одиноких".

2 См. об этом No 820 и примеч. 1 к нему.

839.

1 См. No 832.

2 Я. Л. Тейтель был единственным евреем, состоявшим на государственной службе по судебному ведомству, чем, видимо, и был знаменит.

840**.

1 В спектакле берлинского Малого театра Сатина играл Р. Валлентин, Актера -- Э. Рейхер, Луку -- М. Рейнхардт, Клеща -- О. Зауэр.

2 В. А. Да Пассано, маркиза, жена С. С. Мамонтова, а затем, после его смерти, -- В. Я. Гарденина.

842.

1 М. А. Щедрина -- бывшая сельская учительница, в Петербургском медицинском институте была кассиршей товарищеской кассы.

2 Много позже в пространном письме из Нескучного от 8--10 июня 1905 г., выясняя в очередной раз отношения с К. С., Н.-Д. писал по этому поводу: "И неужели я так самонадеянно-бездарен, что не понимаю, как шла бы пьеса, мною поставленная, если бы Вы в ней не принимали никакого участия? Неужели я могу так самообольщаться, чтобы забыть, что лучшую сцену в "Цезаре" -- Сената -- репетировали Вы, нарушая мою мизансцену, что костюмы в "Цезаре", по крайней мере тона, подбирали Вы, что народные сцены в "Цезаре" я вел хоть и самостоятельно, но на Ґ по Вашей школе..." (ТН, с. 568--569).

3 В Нижнем открывался Народный дом, а при нем усилиями Горького и Морозова создавался театр, режиссерскую часть которого предложено было возглавить Тихомирову; театр просуществовал недолго.

843.

1 Холодность к Л. Л. Толстому могла возникнуть из-за небезупречного, как многие тогда считали, поведения его по отношению к отцу, с которым он вступил в публичное литературное соперничество и полемику: его скандально известная пьеса "Ночи безумные" создавалась как противовес и осуждение "Крейцеровой сонаты".

2 Д. Ф. Толстая -- дочь врача-шведа, который излечил Л. Л. Толстого от его недугов.

3 Недатированное письмо Горького с пометой на нем А. П.: "1903, X".

844.

1 Сулержицкий был арестован в мае 1902 г. по подозрению в участии в деятельности комитета РСДРП и в транспортировке его печатного органа, выслан вначале в Подольскую губернию, затем в Вильно; освободился осенью 1903 г. и возвратился в Москву.

845.

1 Речь, видимо, о пьесе "Евреи".

846*.

1 "Освобождение" -- двухнедельный журнал либеральной интеллигенции, издававшийся в Штутгарте под редакцией Петра Струве; "Революционная Россия" -- орган кадетской партии.

2 На открытке изображен разбитый экипаж, которым правит, сидя в нем, полная дама в синем костюме.

3 Подполковник драгунского полка И. Д. Нилов и певица А. Л. Катуар.

847.

1 См. No 842.

2 Вероятно, письмо Н.-Д. от 2 или 3 октября.

848**.

1 8 октября в "Русских ведомостях" была напечатана первая часть статьи "О народном образовании в России", где приводились данные, представленные на только что завершившейся выставке, о чрезвычайно низком уровне образования народа.

2 См. No 842.

3 А. П. писал по поводу "Русской мысли" Суворину 17 июня: "Издатель "Русской мысли" Лавров очень болен (воспаление почек, грудная жаба), спешит устроить свой журнал, чтобы он не попал в руки к наследникам. И дело, по-видимому, уже устроилось, журнал продан, обеспечен, Гольцев остался главным и даже меня пригласили в заведующие беллетрист, отделом..."

849.

1 Цензура действительно сократила некоторые наиболее острые места в роли Пети Трофимова.

851.

1 Первоначально Лужскому предназначалась роль Епиходова, которая в результате была отдана Москвину (Лужский впоследствии играл Гаева).

852**.

1 Е. Ф. Павлова-Сильванская.

2 И. А. Тихомиров брал годичный отпуск для работы в Нижегородском народном доме, но после его краха в МХТ не вернулся.

853.

1 Ответ на реплику О. Л. из письма от 9 октября.

2 Н. Е. Эфрос писал о "Юлии Цезаре" в No 41 "Театра и искусства"; образа, созданного К. С., он не принял.

854**.

1 Неточная строчка из романса на стихи Тургенева "В дороге".

2 Во время пребывания там А. П. летом 1902 г.

3 Возможно, речь о статье "Антон Чехов и Антон Крайний", помещенной в октябрьском номере журнала в разделе "Хроника". Автор полемизировал со статьей Зинаиды Гиппиус (А.Крайний) в ее журнале "Новый путь", обвинявшей Чехова и МХТ в рабском подражании действительности.

4 Временным председателем (т.е. товарищем, помощником председателя) А. П. был единогласно избран на заседании Общества 11 октября, о чем он был своевременно уведомлен его секретарем В. В. Каллашом.

855*.

1 У О. Л. описка: Тимковского.

2 Тем не менее загруженный постановкой "Вишневого сада", тяготящийся неимеющей успеха ролью Брута, К. С. настоял на дублере в этой роли. Лужский впервые сыграл ее 4 января 1904 г.; в Петербурге, куда повезли "Юлия Цезаря" на гастроли, Брута играли и К. С. и Лужский; причем зритель и петербургская пресса были намного благосклоннее к К. С, чем в Москве.

857.

1 Фраза написана на конверте, в который были вложены эти листки.

2 Варю играла Андреева, Аню -- Лилина, Гаева -- К. С, Лопахина -- Леонидов, Шарлотту -- Муратова, Епиходова -- Москвин, Яшу -- Александров; остальных -- как указано у А. П.

858**.

1 Шаляпин исполнял заглавную партию.

2 Т.е. в театр "Эрмитаж", где МХТ выступал первые четыре сезона своего существования и где затем в основном играли кратковременные опереточные и оперные антрепризы.

3 Певица В. Н. Петрова-Званцева.

4 См. No 842 и 847.

860.

1 Репетиции "Столпов общества" назначались в связи с тем, что 26 октября они должны были идти первый раз в сезоне.

2 Н.-Д. писал К.С. 28 октября по этому поводу: "Я думал, что доказал свою правоспособность считаться режиссером, достойным крупного художественного театра. И что же? В первый раз после этой постановки я остался вдвоем с двумя главными руководителями театра -- Вами и Морозовым. В первый раз мы заговорили о "Цезаре", и я с изумлением, которое не поддается описанию, попал в перекрестный огонь... похвал и комплиментов? -- о, нет! порицаний и упреков в том, что театр идет по скользкому пути и дает постановку, достойную Малого театра (опять, конечно, в смысле самой большой брани" (ТН, с. 493).

861.

1 См. No 854.

862.

1 Сходство между словами Сони в финале "Дяди Вани" и словами Ани в "Вишневом саде" сохранилось.

2 Все 84 спектакля, которые сыграли в один сезон, прошли с аншлагами. Н.-Д. писал по этому поводу А. П. 28 октября: ""Юлий Цезарь" делает безумные сборы. По успеху это выше всего, что мы ставили. 4 и 5 раз на неделе, а билеты расхватывают в несколько часов" (ТН, с. 491).

864.

1 18 октября Н.-Д. послал подробную телеграмму, в которой при общем одобрении высказал целый ряд замечаний; первое после этого письмо он написал 27-го (см. ТН, No 357 и 361).

2 19 октября в "Новостях дня" появилась заметка, излагающая содержание "Вишневого сада" со многими искажениями.

3 "Страдания Вертера" (нем.).

865.

1 Т.е. туалетной бумаги.

2 Письмо от 13 октября, ответ на короткое письмо-записку А. П. от 10 октября.

3 "Вишневый сад" был напечатан во втором сборнике "Знания", который официально объявлялся благотворительным, хотя, в отличие от обычного, на благотворительные нужды ассигновалось только 10 % прибыли от издания.

4 Статья Н. П. Россова о "Юлии Цезаре" в Художественном театре появилась в "Новом времени" 15 октября.

866.

1 К. С. телеграфировал 20 октября: "Сейчас только прочел пьесу. Потрясен, не могу опомниться. Нахожусь в небывалом восторге. Считаю пьесу лучшей из всего прекрасного, Вами написанного. Сердечно поздравляю гениального автора. Чувствую, ценю каждое слово. Благодарю за доставленное уже и предстоящее большое наслаждение. Будьте здоровы" (КС-9, т. 7, с. 505).

2 Е. В. Алексеева и О. Т. Перевощикова, мать М. П. Лилиной.

868.

1 См. No 860.

2 К. С. называет гениальным автора, не пьесу (см. примечание к No 866).

3 Речь о телеграмме Н.-Д. от 18 октября.

4 А. А. Плещеев начал издавать еженедельную иллюстрированную газету "Петербургский дневник театрала", но она не стала соперником "Театра и искусства" по популярности и долголетию: всего вышло 73 номера.

5 В Имении Якунчиковых Наре А. П. и О. Л. провели часть лета 1903 г.

6 Н. Я. Давыдова и ее слуга.

7 Давыдова сдержала свое слово и ко дню рождения А. П. вырезала для него из дерева модель древнерусского городка.

869**.

1 Речь о пьесе "Дачники".

870**.

1 Ответ на вопрос А. П. в письме от 17 октября.

2 Речь о школе при МХТ.

3 Вечер был посвящен 15-летию со дня смерти писателя.

4 Сведения о награждениях педагогов в связи с 25-летним юбилеем Филармонического училища были опубликованы 21 октября в "Новостях дня".

871.

1 Н.-Д. писал в телеграмме от 18 октября: "Не очень беспокоят меня, но не нравятся некоторые грубости деталей, есть излишества в слезах" (ТН, с. 488).

872.

1 В Обществе любителей российской словесности ждали согласия А. П. на его избрание 11 октября временным его председателем.

2 А. П. написал письмо В. В. Каллашу 12 декабря, объясняя задержку с ответом незнанием адреса, куда он должен был сообщить о своем согласии.

873.

1 См. No 866.

2 Б. Б. Корсов.

3 Н.-Д. послал А. П. письмо 27 октября после четырех телеграмм. .

4 См. No 870.

874.

1 См. No 868 и примеч. 7 к нему.

875.

1 См. No 864 и примеч. 2 к нему.

2 См. No 873.

3 Ответ на реплику О. Л. в письме от 21 октября.

877.

1 Речь об А. А. Тихомировой, служащей конторы.

2 Ответ на реплику О. Л. в письме от 23 октября.

879.

1 "No 13" был поставлен в театре Корша в бенефис В. А. Кригера 24 октября и получил весьма сдержанные оценки.

2 См. No 872.

3 А. П. обыгрывает название тургеневского рассказа "Пунин и Бабурин", намекая на тесную дружбу между Буниным и Найденовым.

880.

1 Речь о "Высшей школе", премьера которой состоялась в Малом театре 30 октября.

2 Н.-Д. писал А. П. 28 октября: "...я с своим "Юлием Цезарем" попал в такую минуту, когда в самом театре мою работу не хотят признавать: Морозов, чтобы я не зазнался, Map. Федор., потому что чем сильнее театр, тем хуже ее положение, и даже Конст. Серг., не признающий вообще ничего, что сделано не им. Даже публика, которая, наперекор афише, считает, что все прекрасное в театре принадлежит "Станиславскому"" (ТН, с. 491).

3 Заседание проходило днем в ресторане "Эрмитаж".

881.

1 Реакция на реплику А. П. в его письме от 25 октября.

882.

1 М. В. Косарева, одна из любимых учениц А. П. Ленского, не оправдала возлагавшихся на нее надежд и заняла в труппе Малого театра, где прослужила до 1912 г., скромное положение.

2 В. Г. Чирикова.

883.

1 Бумага и конверт с бледным цветным изображением листьев и ягод калины.

2 Официальное письмо об избрании А. П. было отправлено секретарем Общества 14 октября, А. П. направил благодарственное письмо уже из Москвы председателю Общества А. Н. Веселовскому 11 декабря.

3 Видимо, речь о письме от 22 октября; А. П. ответил ему 30 октября.

4 26 октября в "Гражданине" появилась статья "С дороги в Персию", где главным упреком постановке МХТ был чрезмерный натурализм в изображении деталей римской жизни.

884**.

1 В Музее МХАТ в фонде сезонов сохранился договор между фирмой "Д-р И.Мархлевский и К0" в Мюнхене и дирекцией Художественного театра, закрепляющее право последнего на постановку этой пьесы Гауптмана. МХТ этим правом не воспользовался, пьеса же ставилась и у Корша, и у Суворина.

886.

1 В письме от 27 октября Н.-Д. писал, что Лилина боится повторить роль Маши в "Чайке", а ранее, в телеграмме от 18 октября, заметил, что "Варя выросла из Маши, но оставила ее далеко позади".

887**.

1 Эти же вопросы в письме А. П. задавал и К. С., которому А. П. ответил 5 ноября: "Дом должен быть большой, солидный; деревянный (вроде аксаковского, который, кажется, известен С. Т. Морозову) или каменный, это все равно. Он очень стар и велик, дачники таких домов не нанимают; такие дома обыкновенно ломают, и материал пускают на постройку дач. Мебель старинная, стильная, солидная; разорение и задолженность не коснулись обстановки".

2 Присказка из роли Симеонова-Пищика.

888.

1 Опровергая 31 октября утверждение харьковского "Южного края" о том, что, пересказывая содержание "Вишневого сада", "Новости дня" мистифицируют читателя, газета в подтверждение своей правоты приводит письмо Н.-Д.: "По Вашей просьбе удостоверяю, что напечатанная в "Новостях дня" заметка о "Вишневом саде" Чехова -- вовсе не мистификация. В общих и основных чертах пересказ пьесы верен; когда я читал изложение "Новостей дня", я заметил лишь некоторые неточности".

2 См. примечание к No 805.

889**.

1 Ученица школы, а затем актриса МХТ Л. А. Косминская впервые сыграла Аню весной 1904 г.

890*.

1 Депутация на юбилей Филармонического училища, высочайшей покровительницей которого была великая княгиня, готовилась в связи с тем, что здесь обучались многие из будущих актеров МХТ.

891.

1 См. примеч. 1 к No 887.

2 Точку в этом болезненном для А. П. недоразумении поставил К. С., который телеграфировал А. П. 11 ноября: "Всем ясно, что действие происходит гостиной, а не гостинице, описки нет, не волнуйтесь, кланяемся".

892**.

1 В 1903 г. у Бальмонта вышли два сборника стихов -- "Будем как Солнце" и "Только любовь. Семицветник"; скорее всего речь идет о последней книге.

2 М. А. Кочубей была сестрой жены Б. Н. Чичерина.

893**.

1 Имеются в виду репетиции при Филармоническом обществе.

894.

1 В телеграмме от 5 ноября Н.-Д. предложил четыре кандидатуры на роль Вари: Андрееву, Лилину, Литовцеву, Савицкую; все они были хорошо известны А. П.

2 Премьера комедии Б. Бьернсона состоялась 3 ноября и, несмотря на скептическое отношение прессы, в ноябре прошла еще 6 раз.

3 А. П. видел эту пьесу в Суворинском театре в 1896 г.; роль Тьельде исполнял В. П. Далматов, Берента -- М. А. Михайлов; в Москве эти роли играли соответственно М. Н. Загорянский и С. В. Айдаров.

4 Ответ на реплику О. Л. в письме от 4 ноября.

895**.

1 См. No 888.

2 Неточная реплика Алешки из "На дне".

896.

1 См. No 899.

2 См. о ней No 685.

3 Пьеса Чирикова в России не была разрешена; переведенная на несколько языков, она игралась в Европе и Соединенных Штатах.

4 Еще 23 октября 1889 г. А. П. писал А. С. Суворину: "24 декабря я праздную 10-летний юбилей своей литературной деятельности. Нельзя ли получить камергера?"

898**.

1 С. П. Дягилев просил "Вишневый сад" для своего журнала "Мир искусства".

899.

1 В письме к А. П. от 5 ноября К. С. упоминал о длительной поездке С. С. Мамонтова, этим мотивируя то обстоятельство, что уступил его просьбе и прочел ему "Вишневый сад" (см.: КС-9, т. 7, No 321). О начале репетиций "Вишневого сада" он в этом письме не пишет.

900**.

1 См. No 894 и примеч. 3 к нему.

901**.

1 См. No 896.

2 Что это означает, уже не могла вспомнить О. Л., когда в 30-е гг. готовился к печати третий, невышедший том писем.

902.

1 В отличие от первой постановки "Одиноких", когда безусловное признание получила только Андреева в роли Кэте, возобновление вызвало большой интерес прежде всего к исполнению Качаловым Иоганнеса, которому отдавали преимущество перед жестким, нервным Мейерхольдом; также почти единодушно газеты отметили и по-новому, более глубоко и интересно сделанную роль Анны Map.

2 См. No 895.

903*.

1 В театральной среде ходили упорные слухи о нетрадиционной сексуальной ориентации Ю. М. Юрьева.

904**.

1 См. No 867.

2 М. И. Черкасская служила классной дамой в Екатерининском институте благородных девиц, в котором обучалась, а потом до замужества работала М. П. Лилина.

3 План опускается.

4 В этот день выступал Брюссельский квартет, который играл сочинения Бетховена, Моцарта, Шумана; партию скрипки исполнил Франц Шёрг.

905.

1 О смерти журавля А. П. сообщал в письме сестре 2 ноября.

906.

1 Речь о журнале "Studio".

907.

1 Т.е. окрещивают в новую театральную веру; каламбур заключался в том, что Л. М. Леонидов был евреем.

908.

1 См. No 896 и 901.

909**.

1 "Столпы общества" шли взамен "Одиноких" в связи с болезнью Андреевой.

2 К. С., став профессиональным актером и режиссером, продолжал исполнять обязанности одного из директоров семейной фирмы Алексеевых, для чего специально был выделен один день в неделю -- четверг; это учитывалось при составлении графика репетиций и иных театральных мероприятий.

910.

1 Камерная певица М. А. Оленина-д'Альгейм в своем исполнении романсов придерживалась эстетических заветов композиторов "Могучей кучки", уделяя большое внимание трактовке текста.

2 Он и купил Мелихово.

3 Реплика Раневской из первого действия "Вишневого сада".

911**.

1 Поняли? (франц.).

2 А. С. Штекер.

914**.

1 См. No 908.

2 В ноябре, когда планы на поездку в СПб пошатнулись, правление (в частности Н.-Д. и Вишневский) начало связываться с антрепренерами Киева (М. М. Бородаем, А. М. Крамским, М. М. Глебовой), Харькова (А. Н. Дюковой), Одессы (А. С. Эрмансом, М. М. Лубковской), шел активный обмен телеграммами вплоть до начала февраля. "Театр и искусство" сообщал (No 50), что Бородай ходатайствует перед городскими властями о повышении расценок на места (почти вдвое) в связи с предстоящими гастролями МХТ (20 спектаклей) в Великий пост. Аналогичное ходатайство, как сообщал тот же журнал (No 51), удовлетворила театральная комиссия в Одессе, где МХТ ожидали с 16 апреля на 16 спектаклей.

3 После исполнения им роли Иоганнеса Фокерата в "Одиноких" и Юлия Цезаря.

4 18 ноября в Малом театре состоялась премьера драмы Южина из истории Грузии "Измена", которая имела успех, сравнимый разве что с успехом "Марии Стюарт" и "Орлеанской Девы" Шиллера с Ермоловой в главных ролях.

5 Обычная присказка А. П., которую цитируют многие знавшие его.

6 Текст этого абзаца написан на обратной стороне рекламы журнала "L'EuropИen". На отдельном листке из блокнота набросана "приблизительная декорация 2-го акта" (план) "Вишневого сада",

917**.

1 См. письма А. П. от 28 октября, 1,12,16,17 ноября.

2 Ермолова играла царицу Зейнаб, Ленский -- старика Глаху.

918.

1 В Московском университете, при котором состояло Общество любителей российской словесности, Н.-Д. должен был читать один акт из "Вишневого сада".

2 Собака нужна была, чтобы быть при Шарлотте в 1-м акте.

919.

1 Письмо от 16 ноября.

2 А. П. отвечал на это К.С-у 23 ноября: "...сенокос бывает обыкновенно 20--25 июня, в это время коростель, кажется, уже не кричит, лягушки тоже уже умолкают к этому времени", также отверг он и почти все другие предложения режиссера такого рода.

920.

1 Речь о ремарке во втором акте, когда "вдруг раздается отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный"; его очень долго искали в театре. К. С. в своем режиссерском экземпляре подробно разрабатывает технологию воспроизведения этого звука: "...протянуть с колосников до пола 3 проволоки (вероятно, звук будет зависеть от металла, из которого сделана проволока), одну толстую (и от толщины будет зависеть густота звука), другую потоньше, и третью -- еще потоньше (может быть, из разных металлов). Проводить по этим проволокам толстой веревкой. Первый звук -- обозначит падение бадьи. Вторые два -- эхо, т.е. блуждание эха по степи. Как аккомпанемент или окончание этой гаммы звуков -- легкое тремоло на большом барабане (гром)" (РЭ, т. 3, с. 363). Однако, по мнению А. П., на сцене так и не смогли воспроизвести этот звук в полном соответствии с его замыслом.

921*.

1 Жена Н.-Д. была в этот день именинницей.

2 Видимо, речь о братьях Е. Э. и Э. Э. Матернах.

3 Речь о Н. Я. Гарденине.

4 Мелихово было куплено бар. Стюартом.

922.

1 См. No 914.

923**.

1 Речь о вел. кн. Сергее Александровиче.

2 Вел. кн. Константин Константинович с 1900 г. был начальником военно-учебных заведений России.

928*.

1 Видимо, М. Ф. Андреева (Желябужская) присутствовала на 25-летнем юбилее Филармонии как жена члена правления Русского театрального общества.

2 Скорее всего, речь идет о том времени, когда отец О. Л. занимал видный пост на государственной службе.

1904

933**.

1 Т.е. с новой шубой А. П. с бобровыми воротником и шапкой, которые, уезжая на юг, он оставлял в Москве.

2 Речь о враче Л. П. Александрове.

935*.

1 В Царицыно ездили с целью присмотреть подходящий дом для возможной покупки.

2 Вышитое Н. Я. Давыдовой полотняное панно и ее же работы макет древнерусского городка (см. No 868 и 949).

3 Так, отталкиваясь от настоящей фамилии -- Вишневецкий, именовали иногда А. Л. Вишневского.

937*.

1 Спондилит -- воспаление позвонков.

939.

1 Речь о Михаиле Чехове.

940**.

1 Гастролирующая труппа будущего театра Комиссаржевской показывала в Москве в помещении театра "Эрмитаж" свои спектакли с 16 по 27 февраля; среди прочего в ее репертуаре была и популярная тогда пьеса Н.-Д., где актриса играла роль Анны Демуриной.

941*.

1 В этот вечер шел "Вишневый сад".

2 К. Н. Незлобин считался одним из наиболее надежных и культурных антрепренеров дореволюционной России; впоследствии держал театры в Москве и СПб.

942.

1 Художником книги был Д. Н. Кардовский.

2 После внезапного нападения японского флота на русскую эскадру в Порт-Артуре Россия 28 февраля объявила Японии войну, которая вскоре стала крайне непопулярной в русском обществе.

943**.

1 Видимо, имеется в виду поездка И. А. Бунина в Константинополь.

2 Кроме короткого письма от 19 февраля К. С. вскоре написал пространное письмо, где высказал не только сожаление об уходе Андреевой, но и убеждал ее "предотвратить большое несчастье", каким он счел ее решение об уходе (см. КС-9, т. 7, с. 528--529).

945*.

1 К. И. Зальца отправлялся на русско-японскую войну.

2 Возможно речь идет о чем-то связанном с клубком взаимоотношений Морозова, Андреевой, Горького.

946**.

1 А. И. Зальца, как и его брат, уезжал на войну.

2 Н. Марс-Веен.

947.

1 М. Ф. Андреева формально брала отпуск на год и вернулась на один сезон, сыграв Лизу в новой пьесе Горького "Дети солнца".

948*.

1 См. примеч. 2 к No 943.

2 Н.-Д. в это время работал над "Проектом договора между пайщиками нового товарищества для продолжения дела МХТ", который должен был вступить в силу с сезона 1905/06 г.

3 Видимо, решение о гастролях в СПб, отменяющее гастроли в Киев и Одессу, созрело в начале февраля. Еще 23 января М. Г. Савицкая писала своей постоянной корреспондентке М. С. Геркен: "Мы едем в поездку в Киев и Одессу -- это было уже решено". В No 5 "Театра и искусства" (1 февраля) за 1904 г. сообщалось, что Н.-Д. приехал договариваться о снятии Суворинского театра, а в следующем номере назывались и точные сроки: с 29 марта на 30 спектаклей с двумя пьесами: "Юлием Цезарем" и "Вишневым садом".

949.

1 Речь о подарках, которые были преподнесены А. П. в вечер премьеры "Вишневого сада", совпавшей с его днем рождения (см. также No 868).

950*.

1 В пьесе В. О. Трахтенберга "Вчера" Комиссаржевская играла героиню -- Елену Константиновну Хроменко.

2 Уходу Андреевой и вообще разладу в МХТ этого времени газеты уделяли много внимания.

951.

1 Чернильница XVIII века была подарена А. А. Стаховичем.

952*.

1 Скорее всего, речь о пьесе "Иван Мироныч", которая пошла в МХТ в следующем сезоне.

2 Варю репетировала Н. Н. Литовцева в связи с болезнью М. Ф. Андреевой.

953.

2 Один ларец был подарен К.С-ом на премьере "Вишневого сада", другой им же ранее.

954**.

1 В этот день шел "Вишневый сад".

2 Наступала 1-я неделя Великого поста.

956*.

1 В сохранившихся программах школьных спектаклей за весну 1904 г. "Мертвый город" не значится; скорее всего, речь идет о пьесе Д'Аннунцио "Джоконда", женские роли в которой исполняли И. Ф. Калитович (Сильвия) и Н. И. Секевич (Комаровская) (Франческа).

2 "Иванова" (1-й акт) в школе ставил Н.-Д.

3 А. П. Петровский служил тогда у Корша.

4 А. Н. Куропаткин в начале войны с Японией был назначен командующим войсками в Манчжурии и отправлялся на театр военных действий.

5 Н. А. Будкевич вышла замуж за барона Р. А. Унгерна.

6 См. письмо А.П. от 25 февраля.

957**.

1 Л. А. Косминская играла Анну Демурину.

959*.

1 Порт-Артур пал только в конце 1904 г.

2 Г. М. Чехов служил в это время в Морском пароходстве.

961*.

1 К письму на отдельном листке приложен план квартиры.

2 В пьесе Островского М. Н. Германова (именно под этой фамилией она будет выступать в театре, где вскоре надолго займет одно из центральных мест) играла Реневу.

962.

1 См. No 956.

2 М. Г. Савина выступала в Севастополе и Симферополе; в Ялте она не играла.

964.

1 Письмо от 2 марта.

965*.

1 См. No 960.

966.

1 Гастрольной труппой П. Н. Орленева ибсеновская пьеса "Привидения" игралась (по цензурным соображениям) под названием "Искупление"; Орленев играл Освальда, Е. Н. Горева -- его мать, фру Альвинг.

2 Речь о В. Г. Михайловском.

970*.

1 См. No 964.

2 С. И. Шаховской.

971.

1 Л. А. Сулержицкий жил тогда в Нижнем Новгороде в семье А. М. Горького (сам писатель в это время находился в Петербурге).

972**.

1 "Иван Мироныч" и "Блудный сын" составили один спектакль и впервые шли 28 января 1905 г.

2 По замыслу К. С., придумавшего новый способ инсценирования прозаических произведений, так называемый синематограф, первый спектакль должен был включать рассказы Чехова, Горького и других современных авторов; замысел не был осуществлен. 21 декабря 1904 г. состоялась премьера чеховских миниатюр ("Злоумышленник", "Хирургия", "Унтер Пришибеев"), которые шли в одном спектакле с пьесой П. М. Ярцева "У монастыря", где О. Л. играла Ольгу.

3 Три одноактные пьесы М. Метерлинка ("Слепые", "Непрошенная", "Там, внутри") были первой после смерти Чехова премьерой Художественного театра (2 октября).

4 Видимо, речь о "Дачниках".

973**.

1 "Одинокие" прекращали свою сценическую жизнь в МХТ в связи с уходом Андреевой, для которой роль Кэте была, по единодушному мнению, лучшей в ее репертуаре.

2 Мейерхольд был в восторге от пьесы, но не принял трактовки "Вишневого сада" в МХТ, что он и высказал в письме к А. П. от 8 мая 1904 г, (см. Переписка, No 44).

975.

1 В. К. и Д. Д. Гончаровы.

976**.

1 А. И. Андреев Яшу не играл, Н. Г. Александров долгие годы оставался его единственным исполнителем.

2 В. А. Николаев был принят в труппу, так как прежде всего нужно было срочно разгрузить предельно занятого в репертуаре Качалова, тем более что в обоих спектаклях, которые везли в СПб, он не имел замены. Николаев прослужил в Художественном театре один сезон.

3 Петербургский Новый театр Яворской, претендовавший на крайнее по тем временам свободомыслие -- художественное и политическое, -- показывал в основном "свежий и содержательный" современный репертуар, по преимуществу зарубежный, впервые представив зрителю многие произведения Ибсена, Ведекинда, Метерлинка, Стриндберга и т.п., а также злободневные пьесы, прежде всего ее мужа, кн. В. В. Барятинского.

977.

1 См. No 972.

2 А. П. в финале 4 акта повторяет и расширяет ремарку 2-го акта: "Слышится отдаленный звук, точно с неба, звук лопнувшей струны, замирающий, печальный. Наступает тишина, и только слышно, как далеко в саду топором стучат по дереву".

978**.

1 Забавный отчет об этом событии отправил К. С. находившемуся в Петербурге Н.-Д.: "Вчерашнего числа в сражении в Вишневом саде броненосный крейсер первого разряда "Лилина" по случаю пробоины (нервного свойства) осталась на внутреннем рейде. Ее заменил молодой, только что отстроенный и выпущенный из доков миноносец "Косминская". Он бодро встретил боевое крещение, и лишь при первом залпе было заметно некоторое волнение и неуверенность команды. При дальнейших военных действиях он геройски постоял за славу своей родины. Жертвами его пальбы оказались два студента и три гимназиста, раненные в сердце. Крейсер второго разряда "Адурская", сменивший занятый нагрузкой и десантом крейсер "Халютина", проявил геройское мужество и полную боевую подготовленность" (КС-9, т. 7, с. 530).

2 Труппа Художественного театра уехала в Петербург 20 марта; О. Л. 25-го.

3 Видимо, речь о фотографиях, о которых О. Л. писала 25 февраля.

981.

1 Эту просьбу Москвина О. Л. передавала 16 марта.

Реплика Москвина вставлена карандашом в суфлерский экземпляр театра, но в печатном тексте пьесы отсутствует.

2 См. письмо О. Л. от 14 марта.

3 Реплика на сообщение О. Л. о рождении у Москвина сына.

982*.

1 Речь о М. С. Алексеевой, которая в первом замужестве была за певцом П. С. Олениным, во втором -- за певцом В. С. Севастьяновым.

2 Имеется в виду сестра К. С., Л. С. Алексеева, и И. И. Корганов, вскоре ставший ее мужем.

3 Ученики школы почти в полном составе участвовали в "Юлии Цезаре".

983*.

1 К. Д. Бальмонт должен был читать свои переводы одноактных пьес М. Метерлинка, которые предполагались к постановке в МХТ; это чтение состоялось только после возвращения театра из Петербурга -- 2 мая.

985.

1 См. No 952 и 980.

2 Хотя в театральной прессе уже появились сообщения о предстоящем открытии, театр, о котором мечтал Орленев, не был создан; в конце 1904 г. он вместе с небольшой труппой отправился в зарубежную поездку, первым из русских актеров побывав на гастролях в Америке.

3 Ни Орленев, ни Комиссаржевская в МХТ не служили, хотя переговоры о приглашении Комиссаржевской велись в 1902--1903 гг.

4 Вторая книга сборника товарищества "Знание", где впервые был опубликован "Вишневый сад", вышла в конце мая 1904 г.

5 По пьесе Дуняша пудрится в начале 2-го, в середине 3-го и 4-го актов.

990**.

1 Гастроли открылись "Юлием Цезарем" 29 марта.

2 Ответ на реплику А. П. в письме от 20 марта.

991.

1 На чеховской даче в Гурзуфе жил Н. А. Винокуров-Чигарин.

992*.

1 Это письмо неизвестно.

993.

1 См. письма от 18 и 24 марта.

994*.

1 М. Г. Савина играла Наталью Петровну, Л. В. Селиванова -- Верочку.

2 Стихотворение Н. А. Некрасова, написанное под впечатлением Крымской войны 1853--1855 гг., стало равно популярным и в период русско-японской и в начале Первой мировой войны.

995*.

1 Ответ на телеграмму А. П. от 26 марта.

996**.

1 В "Новом времени" 31 марта появилась обстоятельная статья о "Юлии Цезаре" Ю. Беляева, который изничтожил постановку, найдя в ней только отдельные удавшиеся частности, не приняв почти никого из исполнителей, а основную вину за провал возложил на К. С.: "...он, и только он, отнял у трагедии все ее качества, ни на минуту не увлекши судьбою своего героя и не поразив искупительной жертвой трагической развязки".

2 26 марта, накануне Пасхи, Буренин поместил в "Новом времени" "Критические очерки", направленные в основном против А. П., Художественного театра и "Русской мысли". Успех пьес А. П. он объяснял модой, рекламой и сомнительного качества трюками при их постановке в МХТ.

3 В. П. Далматов играл Ракитина, В. Н. Давыдов -- Шпигельского, К. А. Варламов -- Большинцова.

997.

1 С 1903 г. А. П. редактировал беллетристический отдел журнала "Русская мысль".

2 В газете "Русь" 27 марта была напечатана статья А. В. Амфитеатрова "Московский Художественный театр", а 31-го его же рецензия на "Юлия Цезаря".

998.

1 Все газеты поместили телеграммы о гибели 31 марта подорвавшегося на минах флагманского корабля русской Тихоокеанской эскадры броненосца "Петропавловск"; среди прочих погибли вице-адмирал С. О. Макаров и художник В. В. Верещагин.

999.

1 Речь о "Вишневом саде".

1000**.

1 К. С. телеграфировал после спектакля: "Успех "Вишневого сада" у публики очень большой, несравненно больший Москвы. С третьего акта сильно вызывали автора. Знатоки восторгаются пьесой. Газетчики мало понимают. В труппе большой подъем. Я торжествую. Поздравляю" (КС-9, т. 7, с. 534).

2 Кугель конкретизировал свои претензии к спектаклю в No 15 "Театра и искусства". Восприняв "Вишневый сад" как самое пессимистичное произведение А. П., критик изумился, что театр дал пьесе "комическое толкование", хотя провел это "замечательно тонко и очень искусно"

3 Гастроли проходили в помещении Суворинского театра.

4 Второй сборник "Знания" был задержан в печати в связи с претензиями цензуры к рассказам С. С. Юшкевича ("Евреи") и Е. Н. Чирикова ("На поруках"), которые в результате удалось отстоять ценой некоторых компромиссов.

5 Считалось, что "Петропавловск" случайно натолкнулся на плавучую мину, возвращаясь в Порт-Артур после разведки.

6 Mascotte (франц.) -- амулет; так в театре, с подачи Н.-Д., в шутку называли иногда его жену.

1001**.

1 3 апреля в "Биржевых ведомостях" Дымов напечатал "Инцидент в "Вишневом саде"", где описал, как в зрительный зал незримо проникли "ангелы с крыльями" -- пробравшиеся в театр безбилетники -- и стали якобы за каждым креслом.

2 Речь о Л. А. Косминской в роли Ани.

1002.

1 Первая телеграмма датирована 2 апреля: "С тех пор как занимаюсь театром, не помню, чтобы публика так реагировала на малейшую подробность драмы, жанра, психологии, как сегодня. Общий тон исполнения великолепен по спокойствию, отчетливости, талантливости. Успех в смысле всеобщего восхищения огромен и больше, чем на какой-нибудь из твоих пьес. Что в этом успехе отнесут автору, что театру, -- не разберу еще. Очень звали автора. Общее настроение за кулисами покойное, счастливое и было бы полным, если бы не волнующие всех события на Востоке. Обнимаю тебя" (ТН, с. 510).

Вторая была послана на следующий день и касалась во многом реакции прессы: "Блестящую статью дал Амфитеатров. Не менее восторженную, но бедную по мысли дали "Новости". Остальные мало интересны, но успех и пьесы и исполнителей единодушно. Второе представление успех, как и первое. Ольга Леонардовна на высоте первой актрисы труппы. Поздравляю во всех отношениях" (там же).

2 См. примеч. 1 к No 996.

3 А. П. беспокоился о судьбе пьесы, видимо, еще и потому, что на руках у него была ее корректура, которую он давно должен был отослать Марксу для напечатания в его издательстве; он сумел это сделать только 27 апреля.

1003**.

1 Ю. Беляев в статье о "Вишневом саде" от 3 апреля писал о Книппер -- Раневской: "У нее всегда удачны выражения легкомыслия и беспечности, но там где требуется сердечная теплота, таковой в наличности не оказывается". .

2 См. примеч. 1 к No 1000.

3 В обстоятельной статье о "Вишневом саде", шедшей в двух номерах газеты "Русь" (3 и 4 апреля), А. В. Амфитеатров писал о Раневской: "Женщина увлекательная неудовлетворенною чувственностью, скрытою порочностью, зрелою готовностью к плотской любви -- этот чеховский тип, проходящий все четыре главные его пьесы, особенно удается талантливой г-же Книппер; это ее конек, специальность".

4 См. No 997.

1004**.

1 М. Г. Савина тем не менее сыграла Раневскую, открыв "Вишневым садом" свои гастроли в Одессе осенью 1904 г., и сыграла, по ее собственному признанию, вопреки всеобщему ожиданию "очень скверно" (см.: КС-9, т. 7, с. 685).

1006.

1 О. Л. писала об этом 2 апреля.

2 2 апреля "Русское слово" сообщало о значительных нарушениях в отчетности работы начальницы Александровской общины Красного Креста "Христианская помощь" А. П. Вишневской и ее мужа. А. П., вероятно, на тот момент запамятовал, что сценическая фамилия его товарища по гимназии не была его настоящей фамилией.

1008**.

1 Видимо, О. А. Гнедич, жена П. П. Гнедича, управляющего в то время труппой Александрийского театра.

2 См. No 1001.

1009**.

1 О. Л. писала об этом 2 апреля.

2 Речь о "Дачниках", которые писались в расчете на постановку в Художественном театре.

3 См. письмо А. П. от 3 марта.

1010.

1 См. письмо О. Л. от 5 апреля.

2 "Вишневый сад" в Ялту привезла актриса Севастопольского городского театра В. К. Дарьялова.

1011**.

1 В связи с уходом Андреевой возникла вероятность того, что С. Т. Морозов сложит с себя функции одного из директоров и выйдет из пайщиков товарищества. 30 апреля в письме к Н.-Д. Морозов объяснил причину своего ухода из театра тем, что ему "совершенно неясно, какое направление примет в будущем деятельность нового товарищества" (КС-9, т. 7, с. 682).

1012.

1 См. письмо О.Л. от 7 апреля.

1013*.

1 См. No 1006.

1014.

1 Рецензия К. И. Арабажина на "Вишневый сад" появилась в петербургской газете "Новости" 3 апреля.

2 О ней спрашивала О. Л. в письме от 8 апреля.

1015*.

1 Считается, что в этот период резко ухудшается здоровье больных туберкулезом.

2 Среди опубликованных произведений А. П. нет рассказа с таким названием.

1016**.

1 В этот день К. С. последний раз играл нелюбимую им роль Брута, и это обстоятельство он решил отметить с коллегами в ресторане Кюба. О случившемся "анекдоте" он писал жене: "После спектакля "Цезаря" решили отпраздновать окончание моей роли Брута. Приехали домой -- никакой закуски. Что делать? Идти к Кюба. Вишневский и Качалов пошли вперед, а я жду дам, чтобы провести их домом, так как из меблированных комнат есть ход к Кюба. Дамы готовы, и мы двинулись. Я уверен, что твердо знаю дорогу, иду впереди и по совершенно темным коридорам, а за мной Раевская, Ольга Леонардовна, Нина Николаевна. Идем тихо, чтобы не встревожить спящих жильцов. Поднявшись до четвертого этажа, Ольга Леонардовна настаивает на том, что надо идти направо по коридору, в конце которого и находится дверь к Кюба. Я спорю, так как убежден, что эта дверь в следующем этаже. Я говорю с таким апломбом и веду их дальше с такой уверенностью, что все повинуются беспрекословно. Идем на следующий этаж. Долго шествуем по совершенно темному коридору и в конце его обретаем желанную дверь. "Вот видите!" -- говорю я торжественно, указывая в темноте на нее, и уверенно отворяю -- ослепительное освещение! и мы входим в клозет. Я до такой степени растерялся, что с болью глубоко вздохнул. Тут поднялся такой стон и вопль среди дам, что мы бежали вовсю по коридору, чтобы попасть скорее на лестницу и отсмеяться там. Со стонами и охами спустились в следующий этаж и опять шли по длинному коридору. Разбудили спящих. Они испуганно отворяли щелки дверей и пускали нам вслед -- ругательства. Конечно, вчера вся труппа знала этот пассаж и с восторгом рассказывала знакомым и незнакомым" (КС-9, т. 7, с. 536).

1017.

1 Вырезка не сохранилась.

1018**.

1 Возле корейской гавани Чемульпо эскадра японских крейсеров напала на крейсер "Варяг" и канонерку "Кореец", и ввиду неравенства сил, чтобы избежать сдачи их японцам, российская команда потопила свои корабли.

2 На заседании обсуждался вопрос об оплате труда Н.-Д.; решено было назначить ему или оклад в 12 тысяч, или 9 тысяч плюс процент с чистой прибыли театра.

3 По поводу О. Л. Кугель писал в No 14 "Театра и искусства": "Г-жа Книппер -- хорошая Раневская, но, по обыкновению, ее игра "описательна". Хотелось бы сверкающих красок, и чувства, и улыбки сквозь слезы, ясного и горького пополам. При всем том это красиво, мягко и законченно".

4 Антигону играла И. Л. Львовская, Креона -- Э. Д. Бастунов, многие годы выступавший как певец.

5 Е. В. Гельцер приехала из Москвы, чтобы танцевать в благотворительном спектакле.

6 Речь об актере Александрийского театра В. Н. Давыдове, который отличался чрезвычайной тучностью.

1019.

1 Лилина приехала в Петербург 25 апреля.

2 Поскольку театр привез только две пьесы, в которых были заняты почти все ведущие актеры, то 13 и 23 апреля были устроены выходные.

1020**.

1 По уставу товарищества, утвержденному в 1902 г. на три года, Н.-Д. становился художественным директором и председателем репертуарного совета, К. С. сохранял за собой должность главного режиссера.

2 17 апреля газета напечатала рецензию на две книжки М. П. Чехова -- "Очерки и рассказы" и "Синий чулок", эпигонских по своему существу.

3 Это была одна из коронных ролей Савиной, которую она играла в течение многих лет.

4 Речь о "Дачниках".

1021.

1 От argent (франц.) -- деньги.

2 В газете была опубликована претенциозная рецензия на "Вишневый сад", изобилующая к тому же фактическими ошибками.

1022.

1 Письмо А. П. от 14 апреля, где он благодарит К. С. за присланные рецензии на гастрольные спектакли МХТ.

2 20 апреля К. С. передавал жене свое впечатление от чтения пьесы: "Чтение оставило на всех ужасное впечатление. Казалось, что на глазах у всех гибнет большой талант. Впечатление от пьесы таково, что никто не мог понять: как Горький решился читать свое произведение не только труппе, но самому близкому другу. Пьеса настолько ужасна и наивна, что я принужден утешать себя мыслью о том, что просто мы все дураки и не поняли. Нельзя допустить, чтоб Горький мог относиться серьезно к такому произведению, каким представляется нам его детское писательство. Неужели он погиб и мы лишились автора?.. Вопрос: наш он или нет -- стоит передо мной, как призрак. Вечером мы играли "Вишневый сад" плохо, так как все думали о Горьком, а не о Чехове" (КС-9, т. 7, с. 539--540).

3 З. А. Пешков.

4 Сочетание бриллиантового кольца и косоворотки шокировало тогда многих в окружении писателя.

1023**.

1 А. П. жаловался на постановку "Вишневого сада" в письме от 17 апреля.

2 См. письмо Н.-Д. от 19 апреля (ТН, с. 614-624). Это письмо вызвало резкую реакцию Горького, его отношения с МХТ были на грани полного разрыва.

3 М. Ф. Андреева играла в "Дачниках" Марью Львовну.

4 М. О. Меньшиков поместил в "Новом времени" за 18 апреля "Письма к ближним" с подзаголовком "Побольше строгости". В связи с назначением новым министром народного просвещения генерала В. Г. Глазова он высказывает свои соображения по поводу мер, которые он считает необходимым принять по отношению к распустившейся молодежи. "Побольше строгости" -- рефреном проходит через статью призыв к новому министру. Считая, что "все увещевания студентам напрасны", Меньшиков предлагает "не спускать глаз с молодежи", ввести полицию в стены университетов, чтобы ни на минуту не оставлять их без присмотра.

5 Речь о военных действиях на Дальнем Востоке.

1024.

1 Прозрачный намек на перлюстрацию писем.

1025**

1 У К. Л. и Л. Ю. Книппер было трое детей, все они дожили до вполне почтенного возраста. Старшая Ада (1895--1985) стала актрисой, режиссером, педагогом; жила за границей. Средняя Ольга (1896--1980), вышедшая замуж за М. А. Чехова и вскоре бросившая его, стала звездой немецкого кино. Младший Лев (1898--1974) после скитаний с "качаловской группой", остался на родине, стал успешным композитором, одним из основоположников советской оперы.

2 Ответ на вопрос А. П. в письме от 17 апреля.

1026.

1 Речь идет о крупном сражении 18 апреля в Манчжурии при Тюренчене; А. И. Зальца, как он писал об этом своей племяннице 28 июня, в этом сражении не участвовал, так как в это время находился в госпитале (см.: Книппер-Чехова, с. 360).

1029.

1 Понедельник приходился на 3 мая.

Дневник

1 Речь о письме О. Л. от 30 июня из Баденвейлера:

"Милая Маша, хотя Антон писал часто тебе, но вряд ли много о себе, т.е. о здоровье. Все время здесь он себя чувствует нехорошо, кашлял все время, ночи мучительные, бессонные, одышка такая, что почти не может двигаться. Я приходила в отчаяние, положительно не знала, что делать, умоляла доктора отпустить нас скорее в Ялту, домой, но, пока Антон лихорадит, нельзя его везти. Вчера сделалось очень нехорошо. Умоляю тебя, Маша, не нервись, не плачь, опасного ничего нет, но очень тяжело. И ты и я знали, что ведь трудно было ждать полнейшего выздоровления. Отнесись не по-женски, а мужественно. Как только Антону будет полегче, я все сделаю, чтобы скорее ехать домой. Вчера он так задыхался, что я не знала, что делать, поскакала за доктором. Он говорит, что вследствие такого скверного состояния легких сердце работает вдвое, а сердце вообще у него не крепкое. Дал вдыхать кислород, принимать камфору, еще капли, все время лед на сердце. Ночью дремал сидя, я ему устроила гору из подушек, потом два раза впрыснула морфий, и он хорошо уснул лежа. Сегодня весь день лежал и не двигался, только к вечеру пересел в кресло. Доктор ездит два раза в день... Кашель перестал в эти дни. Температуру мерить прекратили, так как его нервит, что все время немного повышенная. Кушает хорошо, ест санатоген, сегодня пьет старый рейнвейн. Я долго мучилась, не знала, писать ли тебе, но решила, что иначе было бы нечестно с моей стороны. Я уверена, что ты поймешь меня и что поступила бы так же. Антону, конечно, не давай чувствовать в письмах, что я тебе писала, умоляю тебя, а то это его будет мучить. Пока я пишу, а он все твердит, чтобы я писала, что ему лучше.

Совершенно не понимаю причины, отчего ему сразу вчера сделалось нехорошо. Если бы ты знала, сколько я пережила, сколько перестрадала за это время. Для меня время с 3 мая до сих пор слилось во что-то одно, сплошное. Увидимся, расскажу много.

По-моему, мамаше лучше не говори, что Антон не поправляется, скажи мягко, не волнуй ее. Надеюсь, что с каждым днем все будет лучше теперь. Антон все мечтал о возвращении домой морем, но, конечно, это несбыточно, т.е. если бы он настолько поправился, это было бы отлично, чем в такую жару ехать в вагоне.

Пиши ему чаще и больше. На днях ездила в Фрейбург, велел заказать себе светлый фланелевый костюм.

Если бы я могла предвидеть или если бы Таубе намекнул, что может что-то с сердцем сделаться, или что процесс не останавливается, я бы ни за что не решилась ехать за границу. Ну, хочешь, ругай меня за письмо, а я знаю, что я должна была так написать. Очень хочу видеть тебя и очистить наши отношения от всего ненужного.

Целую тебя. Напиши мне искренно. Если б я писала не в присутствии Антона и не спешила бы, -- написала бы полнее, не так сухо. Хотелось иначе писать. Оля" (Книппер-Чехова, с. 58--59).

2 Об осложнениях в связи с освящением ее бракосочетания с А. П. по обряду православной церкви см. No 322.

3 Прогулка по кругу (нем.).

4 Намерение поставить "Иванова" возникло у обоих руководителей театра сразу же после известия о смерти А. П. Первоначально собирались открывать этой постановкой сезон, но потом отказались от этого намерения, так как боялись похоронного настроения, которое неизбежно возникло бы при этом.

5 И. М. Москвин играл доктора Львова; А. Л. Вишневский репетировал Боркина, но был снят с этой роли и его заменил Л. М. Леонидов, О. Л. играла Сарру.

6 "Слепые" вместе с двумя другими миниатюрами М. Метерлинка, которыми МХТ открывал (2 октября) свой первый сезон без Чехова. К. Д. Бальмонт присутствовал на репетициях как переводчик миниатюр.

7 О кукишах см. No 814 и примеч. 1 к нему.

8 Телеграмма из Мукдена от 30 августа о поражении русской армии.

9 М. Г. Савицкая играла в "Слепых" Самую старую слепую, Т. В. Красковская в спектакле не участвовала, И. М. Москвин играл Первого слепорожденного.

Указатель имен

А. М. -- см. Горький А. М.

Абессаломов Александр Васильевич (ум. 1902) -- актер; в МХТ с 1899 по 1902 г. I: 297, 349, 440

Абрикосов Николай Алексеевич (1850--1936) -- совладелец кондитерской фабрики I: 433

Авилова (урожд. Страхова) Лидия Алексеевна (1864 или 1865--1943) -- писательница; автор мемуаров I: 153, 161, 164

Ада -- см. Книппер А. К.

Адашев (наст. фам. Платонов) Александр Иванович (1871 -- после 1940) -- актер, педагог; один из немногих провинциальных актеров, взятых при основании МХТ со стороны I: 153, 232, 233, 235, 238, 310, 401, 432; II: 33, 63, 134, 136, 147, 261, 264, 281, 309, 356

Адель Григорий Осипович -- московский присяжный поверенный II: 43, 47, 55, 100

Адель (урожд. Мейерсон) Софья Марковна -- певица; жена Г. О. Аделя I: 253, 254; II: 21, 28, 30, 41, 47

Адель Тамара Григорьевна -- дочь Г. О. и С. М. Адель II: 25

Адурская (наст. фам. Дурасевич) Антонина Федоровна (1870--1948) -- актриса; в МХТ с 1901 по 1904 г. I: 286, 291, 294, 297, 304, 439, 443; II: 74, 197, 281, 347, 370, 398, 430

Азагарова Анна Яковлевна (ум. 1935) -- актриса; играла преимущественно в провинциальных театрах II: 101, 401

Айвазовский Иван Константинович (1817--1900) -- художник-маринист I: 297

Айдаров (наст. фам. Вышневский) Сергей Васильевич (1867--1938) -- актер Малого театра II: 423

Александр III (1845--1894) -- российский император с 1881 г. I: 434

Александр Борисович -- см. Бернштейн А. Б.

Александр Леонидович, Ал-др. Леон., А. Л. -- см. Вишневский А. Л.

Александров Леонтий Петрович -- врач Ольгинской детской больницы, доктор медицины II: 314--316, 324, 335, 360, 427

Александров Николай Григорьевич (1870--1930) -- актер, помощник режиссера, педагог I: 158, 181, 277, 306, 324, 326, 327, 329, 331, 336, 366; II: 92, 179, 217, 273, 309, 352, 358, 419, 430

Александровский Федор Александрович -- актер II: 331

Алексеев -- см. Станиславский К. С.

Алексеев Борис Сергеевич (1871--1906) -- брат К. С; некоторое время работал в МХТ как актер (по сцене Полянский -- по девичьей фамилии жены) и помощник режиссера по технической части I: 120, 327; II: 18, 24, 116

Алексеев Владимир Сергеевич (1861--1939) -- брат К. С., которому после смерти отца перешло дело фирмы Алексеевых; в дальнейшем музыкальный деятель, педагог II: 111, 391, 403

Алексеев Георгий (Юрий) Сергеевич (1869--1920) - нников на фоне громадной снежной бабы.

166.

1 А. П. не совсем точен: он был четвертый раз за границей и третий -- в Италии.

2 В письме от 22 января (еще до премьеры "Трех сестер") Н.-Д. писал об О. Л.: "Книппер очень интересна по тону, который хорошо схватила. Еще не овладела силой темперамента, но совсем близка к этому. Будет из ее лучших ролей" (ТН, с. 364).

167.

1 Н.-Д. телеграфировал А. П. 1 февраля (оригинал написан по-французски): "Первый акт -- огромный успех. Восторженные вызовы десять раз. Второй акт показался длинен. Третий, лучший в пьесе, -- большой успех. После окончания вызовы перешли в настоящую овацию. Публика потребовала телеграфировать тебе. Все артисты играли исключительно хорошо, в особенности дамы. Привет от всего театра" (ТН, с. 365).

168.

1 Рецензия Я. А. Фейгина печаталась в двух номерах "Курьера": в No 34 (здесь он говорил о пьесе) и 35 (речь шла об исполнении).

2 "Новое время" от 2 февраля.

3 Статья Н. О. Ракшанина появилась в No 34 "Московского листка".

4 В СПб в эти дни находился старший брат О. Л.

5 Знаменитый дорогой ресторан в Петербурге.

6 Ресторан в Петербурге.

7 Панаевский театр располагался на Адмиралтейской набережной, д. 4, и назывался так по имени бывшего владельца.

8 Прекрасная Флоренция (итал.).

170.

1 Строй жизни (франц.).

2 Первоначально театр рискнул объявить только два абонемента по пять спектаклей, которые тут же были раскуплены, и тогда объявлен был третий, также сразу разошедшийся.

171.

1 Это письмо от 8 февраля см.: Книппер-Чехова, No 20.

174.

1 В номере от 14 февраля в "Новом времени" появилась статья Ченко "Театральная распря в Москве", где МХТ упрекался в излишнем увлечении натурализмом (автор, как затем и почти все критики, приводил в подтверждение своих слов сцену мытья полов Ганой настоящей водой в спектакле "Геншель"). Особенно досталось "Снегурочке", которую театр уже снял с репертуара и петербургский зритель, следовательно, ее не мог увидеть. Критика шокировали "самые грубые и циничные ухватки, телодвижения, взгляды, хватание женщин, самый непристойный пошиб всех действующих лиц, дикие, циничные, сладострастные взвизгивания, гиканье и крики мужчин и женщин, наивно животные страсти и чувства". И все это противопоставлялось искусству Малого театра и его актеров.

176.

1 Речь о "Дяде Ване", которым открывались гастроли.

178.

1 Например, в "Петербургской газете" 20 февраля А. Р. Кугель писал об исполнении роли Елены: "...г-жа Книппер, с неподвижным, маловыразительным лицом, сонным голосом и ленивыми движениями, представляет не замершую русалку, которую хочется разбудить, но просто очень флегматичную даму. Это -- беспробудная летаргия". И далее о ней же: "Похвалы этой актрисе в некоторых журналах являются для меня совершенной загадкой". В No 9 журнала Кугеля "Театр и искусство" (25 февраля) подтверждалось: "Решительно не понравилась в Петербурге г-жа Книппер, на долю которой в Москве выпало много похвал".

2 К. С. хвалили за постановку, а Санина за роль Фокерата-отца в "Одиноких".

3 Муж Л. Б. Яворской, князь В. В. Барятинский.

4 В телеграмме, посланной Н.-Д., говорилось: "Успех громадный. По окончании овации московского характера. Потребовали послать тебе телеграмму такого текста: "Публика первого представления "Дяди Вани" шлет любимому русскому писателю привет и сердечное спасибо"" (ТН, с. 366). В тот же день Н.-Д. послал А. П. телеграмму, суммирующую отклики прессы на спектакли театра (см. там же, No 245).

5 Один из известных дорогих петербургских ресторанов.

179.

1 21 февраля Н.-Д. телеграфировал: "Подробные рецензии, несмотря на дружные похвалы, в большинстве пошлы и легковесны. "Одинокие" прошли без всякого успеха, хотя с вызовами и даже овацией" (ТН, с. 367).

2 Пьеса была напечатана в февральской книжке "Русской мысли"; корректура, посланная А. П. за границу, дошла до него поздно, редакция, не дождавшись вовремя ответа, решилась печатать пьесу без читки ее автором.

3 Гастроли завершились 23 марта "Тремя сестрами".

180.

1 О. Л. написала об этом 2 марта.

181.

1 Выругал О. Л. А. В. Амфитеатров (Old Gentleman) в газете "Россия" от 24 февраля: "...очень плохая актриса, игравшая жену профессора, не в силах была, однако, повредить впечатление ансамбля, хотя прилагала к тому немало стараний в каждой своей ответственной сцене". Через день в этой же газете на статью ответил Л. Е. Оболенский, защищая и театр и исполнение О. Л. А еще через несколько дней, 1 марта, там же Влас Дорошевич заключал: "Мне симпатичнее эти увлекающиеся, страстные сектанты, эти раскольники Станиславского скита, чем неподвижные, ожиревшие, обрюзгшие в своем величии жрецы искусства".

2 Неточно процитированная самохарактеристика Елены.

184.

1 Любопытно, что в эти же дни (1 марта) аналогичные причины травли театра в прессе формулировал К. С. в своем письме московскому критику С. В. Флерову: "В "Новом времени" пишет Беляев, правая рука Суворина (влюблен в артистку Домашеву из Суворинского театра). В "С.-Петербургской газете" и в "Театре и искусстве" не пишет, а площадно ругается Кугель, супруг артистки Холмской (Суворинский театр) и пайщик оного театра, в других газетах пишет Смоленский, влюбленный тоже в одну из артисток театра Суворина. Амфитеатров ("Россия") пьянствует и тоже женат на артистке и т.д. и т.д." (КС-9, т. 7, с. 391).

2 В 1901 г. отмечалось 25 лет со дня приобретения А. С. Сувориным газеты "Новое время", которая за это время превратилась в самую популярную и авторитетную газету России. Как записал Суворин в своем дневнике 7 марта: "Юбилей удался, но меня он нимало не утешил. Напротив. Молодежь числом человек 100--150 хотела сделать перед домом кошачий концерт. Ее не пустили. Я узнал потом" (Суворин, с. 412).

186.

1 Петербургские газеты почти единодушно хвалили Санина в "Одиноких", многие поместили или его портрет, или его зарисовку в этой роли.

187.

1 См. No 180.

2 В четвертую неделю Великого поста спектакли не игрались.

3 В этот день в Михайловском театре шла пьеса А.Дюма-отца и Маке "Молодость мушкетеров".

4 Речь об актере П. В. Самойлове.

5 24 февраля в церковном вестнике, а 25-го во всех газетах было напечатано "Определение Святейшего Синода" от 20--22 февраля об отлучении Л. Н. Толстого от церкви.

6 Письмо С. А. Толстой трем митрополитам, подписавшим письмо об отлучении, и В. К. Победоносцеву М. Ф. Андреева получила от В. А. Маклакова. В своем письме графине Андреева писала: "...все наши артисты выхватывали его [письмо] у меня из рук, и, если бы Вы могли видеть и слышать это, мне кажется, Вы были бы довольны -- какое горячее и искреннее чувство оно у всех вызывало" (Андреева, с. 54).

188.

1 В этой трагедии К. Гуцкова К. С. (Уриэль) и Андреева (Юдифь) играли в спектакле Общества искусства и литературы в 1895 г.

2 Имеется в виду по пьесе "Три сестры".

189.

1 Возможно, речь идет о статье все того же Амфитеатрова, который 3 марта дал в "России" восторженный отзыв на исполнение О. Л. роли Маши.

2 См. No 186.

3 Из пяти пьес, которые театр повез в СПб, Санин был занят только в "Одиноких", но поскольку спектакль этот особым расположением публики не пользовался, его редко ставили на афишу.

4 Скорее всего описка и речь идет о критике и публицисте А. И. Богдановиче, редакторе журнала "Мир Божий".

190.

1 Написано на почтовой открытке с изображением водопада Иматра.

191.

1 На почтовой бумаге нарисован чертополох.

2 См. No 178.

192.

1 Ни в пьесе Г. Гауптмана, ни в пьесе Г. Ибсена О. Л. не была занята. Дочь Крамера Микалину играла М. Ф. Андреева.

2 Рассказ Крестовской печатался в первой и второй книжках "Русской мысли" за 1900 г. Письма А. П. к ней неизвестны.

3 "Гедда Габлер" анонсировалась на 16 и 21 марта, но уже 11-го вместо нее были объявлены соответственно "Геншель" и "Одинокие". Язвительный автор "Петербургской газеты" высказал 21 марта свое соображение по поводу замены спектакля: "Гедду Габлер" не дерзнули поставить, ибо, воображаю, что это было бы, если бы центральную женскую роль играла одна из "трех сестер" Московского Художественного театра".

193.

1 В. Н. Давыдов, тогда актер театра Корша, был первым исполнителем роли Иванова (1887).

2 "Московские ведомости" 11 марта сообщали, что чиновник из Самары Н. К. Лаговский "сделал 4 выстрела в окно дома Победоносцева". Покушение на обер-прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева получило большой общественный резонанс.

194.

1 Речь о письмах, которые посылались в Ниццу и Неаполь А. П., так как он собирался дольше задержаться за границей, и которые затем пересылались ему в Ялту.

2 См. No 178.

3 Т. Л. Щепкина-Куперник, давняя подруга М. П.

4 7 марта в газете была помещена статья "Разговор об искусстве. (Письмо из Петербурга)", подписанная псевдонимом Классик. Театр обвинялся в том, что он "из всякого пустячка и дрянца сумеет сделать вам конфетку", что он "отравляет людей духовно посредством художественно-золоченых пилюль", что его спектакли проповедуют пессимизм, "жалкую дряблость", что они "не свободны от сомнительной нравственной подкладки" и это оказывает тлетворное влияние прежде всего на молодежь, и т.д. и т.п. Причину автор усматривает в том, что вслед за классическими пьесами на его сцене "появились Ибсены, Гауптманы и даже Чеховы", и далее, не называя "Чайку", он пересказывает ее конфликт в заостренно негативном аспекте.

5 В No 12 журнала (18 марта) "Театр и искусство" (раздел "Хроника") напечатано сообщение, что признано "необходимым возложить наблюдение за правильностью представлений (со стороны цензурной) и за впечатлениями, производимыми на публику пьесами, исполняемыми на частных сценах Москвы, на П. М. Пчельникова. С постановкой новых пьес в частных театрах предполагается знакомиться на генеральных репетициях".

6 Обеспокоенность О. Л. судьбой этой постановки объяснялась тем, как этот спектакль воспринимался публикой, в особенности в период студенческих беспорядков в Петербурге. "Доктор Штокман", однако, остался в репертуаре МХТ.

195.

1 Слова из роли Кулыгина в первом акте "Трех сестер".

2 Качалов играл Вершинина.

3 В Александрийском театре 20 февраля начались гастроли немецкой труппы Ф. Ф. Бока; 14 марта шла пьеса "Близнецы".

4 Повесть "Исповедь Мытищева" появилась в первой и второй книгах "Русской мысли".

196.

1 См. No 194 и примеч. 5 и 6.

197.

1 См. примеч. 3 к No 72. 25 марта (No 13) "Театр и искусство" поместил развернутый некролог.

198.

1 См. примеч. 3 к No 192.

2 О необходимости строительства собственного театра, отвечающего их нуждам, Н.-Д. писал К. С-у уже после первого успешного сезона, 18 июня 1899 г. ("Надо решительно приступить к собственному театру"). Этот вопрос поднимался все чаще, в особенности, когда в театр вступил Морозов.

3 Речь о студенческих демонстрациях в университетских городах, которые подавлялись жесточайшим образом и часто завершались тюрьмой или отдачей в солдаты, а также о печатавшихся в газетах различных циркулярах Министерства внутренних дел о необходимости наведения порядка "со всей строгостью и силой". 12 марта было помещено сообщение о закрытии Союза взаимопомощи писателей, который незадолго до этого чествовал актеров Художественного театра.

4 См. примеч. 1 к No 192.

199.

1 Ответ на вопрос А. П. в его письме от 16 марта.

2 Редактором-издателем "Женского дела" (с 1900 г. -- "Новое дело") была А. Н. Толиверова.

3 Речь о 29-й выставке передвижников, на которой был выставлен портрет работы И. Е. Репина "Толстой на молитве". Дочь писателя А. Л. Толстая в своей книге "Отец" писала об этом эпизоде с портретом : "...публика, экспромтом собравшись в большую группу, устроила овацию. Какой-то студент вскочил на стул и произнес речь, кричали ура, разукрасили портрет цветами, гирляндами, а когда демонстрация повторилась еще раз, -- портрет Толстого, по распоряжению властей, был снят. Группа людей, пройдя на выставку и увидев пустое место, послала Толстому гирлянду цветов и телеграмму: "Не найдя Вашего портрета на выставке, посылаем Вам нашу любовь"" (Толстая А. Л., Отец. Жизнь Льва Толстого. Т. 2. М., 2001, с. 294).

4 Видимо, речь о спектакле, когда студенты, арестованные 4 марта во время демонстрации у Казанского собора и освобожденные 13 марта, явились на "Доктора Штокмана", бурно реагируя на каждую реплику героя. "В этот день я на собственном опыте узнал силу воздействия, которую мог бы иметь на толпу настоящий, подлинный театр", -- писал К. С. в "Моей жизни в искусстве" (КС-9, т. 1, с. 322).

5 Статья И. Н. Потапенко "Чему они нас научили?" (подпись Фингал) появилась в "России" 20 марта.

200.

1 Речь о приезде О. Л. в Ялту перед гастролями МХТ.

2 Вел. кн. Константин Константинович был, как и А. П., почетным академиком по разряду изящной словесности.

204.

1 Так А. П. называл И. А. Бунина.

206.

1 Речь о No 14 "Нивы", где восторженная статья о МХТ (его гастроли явились "лучом света" "среди уныло однообразной и хмурой жизни наших драматических театров") сопровождается портретами его актеров. Кроме перечисленных даны портреты К.С. и Н.-Д., а также рисунок: сцена представления Вершинина Маше из 1-го действия "Трех сестер".

207.

1 "Дядя Ваня" был поставлен 7 (20) апреля в Национальном театре Ярославом Квапилом, который в 1906 г. стал инициатором приглашения МХТ на гастроли в Прагу.

208.

1 Что скажет свет (франц.).

2 Вероятно, речь о письме от 23 марта.

209.

1 Брат О. Л. заканчивал юридический факультет Московского университета.

2 См. No 206 и примечание к нему.

211.

1 Когда после убийства министра народного просвещения Н. П. Боголепова на его место был назначен генерал П. С. Ванновский, бывший военный министр, в обществе возникли иллюзии по поводу возможности кардинальных реформ в системе образования. 2 апреля Суворин записал в своем дневнике: "После убийства Боголепова назначили Ванновского и начали писать и реформировать школу, точно убийца указал тот путь, которому надлежит следовать, а до этого никто не мог догадаться, что и как делать" (Суворин, с. 442). Кстати, в No 14 "Нивы" на той же полосе, где фотографии художественников, был помещен портрет Ванновского и статья о нем.

212.

1 См. No 206.

2 О. М. Соловьева.

3 Гора близ Ялты.

4 Горький был арестован в Нижнем Новгороде в ночь с 16 на 17 апреля и заключен в местную тюрьму.

213.

1 Толстовский ответ Синоду на его февральское постановление, написанный им 4 апреля, опубликовали английские и французские газеты.

2 В альманахе был помещен рассказ "Ночью".

3 Телеграмма не сохранилась. В зале "Олимпии", как правило, выступали кратковременные антрепризы.

4 См. No 208.

214.

1 Е. В. Борнгаупт.

2 О. М. и Н. Н. Андреевы.

3 В помещении театра "Эрмитаж" проходили гастроли французской труппы "Моншарман".

4 "Дама от Максима" (франц.).

216.

1 См. No 211.

2 В Звенигороде А.П. работал летом 1884 г.

3 См. No 212.

217.

1 См. No 213.

218.

1 Речь, по-видимому, о О. М. Соловьевой.

219.

1 Это было первое исполнение в Москве популярной в Германии оперы Г. Маршнера, написанной и поставленной в 1833 г. в Берлине.

220.

1 Владелец имения Форос (недалеко от Ялты) крупный виноторговец К. К. Ушков был членом дирекции Филармонического общества, а также первым, внесшим взнос в Товарищество по учреждению МХТ.

221.

1 См. No 217.

222.

1 Речь об А. И. Андрееве, который наряду с актерскими выполнял обязанности помощника режиссера.

225.

1 Пятница приходилась на 11 мая.

226.

1 По-видимому, речь о приготовлениях к венчанию, которое состоялось 25 мая, в пятницу; в тот же день А. П. и О. Л. уехали в санаторий, а оттуда 8 июля приехали в Ялту.

232.

1 Речь о концертном зале Романова, где теперь помещается Театр на М. Бронной.

2 В Сущеве на Божедомке театром было специально выстроено одноэтажное здание для репетиций и хранения декораций.

3 Гину, жену Экдаля, героя "Дикой утки", репетировала и играла недавно принятая в театр Е.П.Муратова.

233.

1 Горничная и кухарка в доме А. П. в Ялте; они переболели тифом.

2 Ей, как еврейке, не разрешалось жить в Ялте.

235.

1 Мысль о постановке "Иванова" возникала в репертуарных планах руководителей театра уже на второй сезон (с Мейерхольдом в главной роли и Роксановой -- Саррой). В первой половине февраля 1900 г. Н.-Д. писал А. П. о твердом намерении ставить "Иванова" и немедленно приступать к репетициям. При подготовке к сезону 1903/04 г. Н.-Д. писал К. С-у, что если не будет получена новая пьеса А.П., то "Иванов" -- "первый кандидат" на постановку, хотя "устарел очень" (письмо от 25 июля 1903 г.). Пьеса пошла только после смерти А. П., 19 октября 1904 г. (Сарру играла О. Л., Иванова -- Качалов).

237.

1 В. К. Харкеевич и сестра ее мужа М. Н. Харкеевич.

2 Портрет был помещен в июньском номере журнала.

238.

1 Речь о мочалке (рафия).

2 Этот план опускается.

3 Речь о графине Филиппин де Кастель-Рюденхаузен, которая обратилась к А. П. за разрешением перевести его рассказ "Тиф" для венского журнала; на ее визитной карточке А. П. набросал ответ и, видимо, неуверенный в своем французском, переслал О. Л. для перевода.

4 В новом здании на Божедомке шли приемные экзамены в школу, которая открывалась при МХТ с нового сезона.

240.

1 У Корша поставили (премьера 21 августа) старую пьесу А. И. Южина-Сумбатова, которая впервые шла в 1888 г. в Малом театре.

2 А. Л. Щепкина.

3 С. А. Черневский почти 50 лет был главным режиссером Малого театра.

4 Ученица М. П. по гимназии Л. Ф. Ржевской.

5 Подруга М. П., а также адресат многих писем А. П., Л. С. Мизинова была принята в сотрудницы; через год от ее услуг отказались.

241.

1 На Сухаревке, у ныне снесенной башни, была огромная толкучка, где торговали самым разнообразным товаром.

2 Сгорел Суворинский театр: выгорели дотла сцена, зрительный зал, бутафория и декорации, бывшие на сцене.

3 Горькому после тюрьмы запрещено было проживать в столицах и университетских городах; вскоре он поселился в Крыму.

4 Приписка сделана на упоминавшейся уже визитной карточке гр. Кастель-Рюденхаузен (см. примеч. 3 к No 238).

243.

1 См. No 234.

2 "Наше сердце" (франц.).

3 Вероятно, речь идет о первом в сезоне спектакле, который состоялся 21 сентября и на котором присутствовал уже приехавший в Москву А. П.

4 М. Т. Шакина.

244.

1 А. П. отвечает на вопросы в письме О. Л. от 24 августа.

2 Дочь ялтинского аптекаря А. Я. Левентон (по сцене Алла Назимова) сразу после окончания Филармонического училища один сезон (1899/1900) служила в МХТ, откуда ушла в провинцию, играла вместе с П. Н. Орленевым, с его же труппой в 1906 г. уехала в США, где вскоре стала одной из самых знаменитых актрис американского театра и кино.

245.

1 Речь о пьесе Н.-Д. "В мечтах".

2 О. Л. перечисляет авторов, которые составляли тогда репертуар МХТ.

3 Речь о А. А. Долженко (см. No 234).

4 Роман Г. Флобера.

246.

1 Это ранний вариант пьесы, которая имела затем название "Около жизни", а окончательно -- "В мечтах".

2 Между нами (франц.).

3 А. А. Долженко (см. No 234 и 245).

247.

1 Речь о газете "Крымский курьер".

248.

1 Три месяца со дня их женитьбы.

2 Н. Н. Михайловский был мужем М. Л. Роксановой.

3 Аптека на Никольской.

4 Трагик М. В. Дальский гастролировал в Москве в одной из коронных своих ролей в мелодраме А.Дюма-отца "Кин, или Беспутство и гений".

249.

1 Т.е. до начала сезона, которое состоялось 19 сентября.

2 А. П. приехал в Москву 17 сентября.

3 А. А. Долженко (см. No 234,245, 246).

251.

1 Намек на роман О. Л. с Н.-Д.

252.

1 Так в семье называли К. И. Зальца за его горячий характер.

2 "Записки матроса" впервые были опубликованы в сборнике "Леопольд Антонович Сулержицкий" (М., "Искусство", 1970) в разделе "Повести и рассказы".

253.

1 Речь, видимо, о М. Т. Шакиной.

254.

1 См. письмо О. Л. от 30 августа.

255.

1 В письме к брату от 3 сентября М. П. писала: "Новая квартира произвела на меня неважное впечатление. Она хуже нашего мелиховского дома, боюсь, как бы не дуло в ноги, фундамента нет, и сам флигель очень стар" (М. П. Чехова, с. 188).

256.

1 Об этом в телеграмме от 1 сентября А. П. сообщил Н. Н. Соловцов, который наряду с киевским с 1901 г. держал театр и в Одессе.

257.

1 Имеется в виду В. В. Панина.

258.

1 Реплика на письмо О. Л. от 2 сентября, где она рассказывает об образе жизни Сулержицкого.

2 А. М. Кондратьев, не так давно назначенный на должность главного режиссера Малого театра, в наступающем сезоне должен был отмечать свой 40-летний юбилей служения искусству; об этом, видимо, и идет речь.

260.

1 См. об этом в письме О. Л. от 4 сентября.

264.

1 Эта вырезка из газеты с объявлением приклеена к письму.

265.

1 См. письмо А. П. от 3 сентября.

268.

1 А. П. обозначает литерой своего спутника, М. А. Стаховича, поскольку это открытое письмо, к тому же О. Л. видела, кто ехал с ним в купе.

269.

1 Последний акт "Трех сестер", где Маша навсегда прощается с Вершининым.

2 Речь об адъютанте вел. кн. А. А. Стаховиче, который одновременно с О. Л. провожал на вокзале своего младшего брата М. А. Стаховича.

3 С. И. Шаховской.

4 М. С. Малкиель.

5 27 октября состоялась премьера "Микаэля Крамера" Г. Гауптмана.

270.

1 Отца, Микаэля Крамера, художника, преподававшего в Королевской школе искусств, играл К. С., его сына Арнольда, непризнанного художника-новатора, -- И. М. Москвин.

2 М. П. Лилина играла Лизу Бенш, дочь содержателя ресторана.

3 Речь о пьесе "В мечтах".

4 О. Э. Шварц была ученицей Н.-Д. по Филармоническому училищу.

272.

1 H. H. и Е. Н. Званцевы.

2 В. Н. Званцева.

273.

1 В. К. Харкеевич.

274.

1 Шутливое прозвище знакомого Дроздовой.

2 Речь о репетициях пьесы "В мечтах", которую ставили К. С. и Санин. В первом акте в доме певицы Занковской собираются ее бывшие и нынешние ученики, чтобы поздравить ее с юбилеем.

3 Статья Н. Е. Эфроса вышла на следующий день в "Новостях дня", он, в частности, писал: "...в Художественном театре всепоглощающим фокусом пьесы была больная, измученная душа Крамера. Остальное проходило как-то мимо внимания даже самого внимательного зрителя. Тут отчасти вина исполнения, чрезвычайно яркого и цельного у г. Москвина, тусклого и противоречивого у Станиславского. Отчасти же и вина автора". Основная причина неудачи К. С. -- "недостаток элементов вдохновения и истинного пафоса в его артистической личности".

4 29 октября в "Русском слове" появилась статья С. П. (С. В. Потресова). Лиза Бенш, -- утверждал он, -- "нашла в лице г-жи Лилиной... я бы сказал - гениальную изобразительницу, если бы мы, русские, не боялись так (особенно по отношению к соотечественникам) употребления слова гений, не боготворили его. Это было вдохновенное, цельное, виртуозное исполнение". Надо сказать, что остальные газеты тоже не жалели слов в адрес М. П. Лилиной ("высокая степень совершенства", "шедевр сценического искусства" и т.п.), почти единодушно ставя ее исполнение на первое место.

275.

1 Речь о чековой книжке для сбора пожертвований для ялтинского благотворительного общества.

2 Пьес для МХТ Бальмонт не написал, но в его переводе здесь шли маленькие пьесы М. Метерлинка ("Слепые", "Там, внутри", "Непрошенная").

3 Речь идет о пьесе "Обыкновенная женщина"; 3 ноября А. П. ответил Федорову, высказав свои впечатления и пожелания по совершенствованию пьесы, после чего советовал направить ее непосредственно Н.-Д.

4 Ни одна из пьес А. М. Федорова на сцене МХТ не ставилась.

5 Основная мысль, которую высказывал автор присланной статьи, что пьесы А. П. в трактовке К. С. "пробудили в русском обществе глубокий интерес к театру", какого никогда прежде не наблюдалось.

276.

1 Н. Н. Литовцева играла Ирину (вместо М. Ф. Андреевой), В. И. Качалов -- Вершинина (вместо К. С.), А. Л. Загаров -- Чебутыкина (вместо А. Р. Артема), Е. М. Мунт -- Наташу (вместо М. П. Лилиной).

2 В "Русских ведомостях" 31 октября была опубликована корреспонденция из Твери, поведавшая о загадочных злоключениях священника Вышневолоцкого уезда, похищенного и остриженного незнакомцами, но все же сумевшего убежать от похитителей.

277.

1 А. П. был на генеральной репетиции гауптмановской пьесы 25 октября. Как писал К. С. своей постоянной корреспондентке в те годы, актрисе Александрийского театра В. В. Котляревской, А. П. "даже танцевал и прыгал от удовольствия после 2-го акта, того самого, который не слушает публика" (КС-9, т. 7, с. 427).

278.

1 Это произошло во время крымских гастролей МХТ весной 1900 г.

2 Письмо было написано А. П. в день его отъезда из Москвы, 26 октября; там есть такая фраза, которая, вероятно, и успокоила артиста: "Был весьма огорчен известием о Вашей болезни, но, узнавши, какая это болезнь, успокоился, что и Вам советую".

3 Речь о роли Елены в пьесе Горького "Мещане", над которой театр начал работу.

280.

1 А. П. закончил чтение корректуры девятого тома своих сочинений, который он считал последним.

2 Речь о Сулержицком, который был вегетарианцем.

3 Возможно, речь о последователе учения Толстого Е. И. Попове.

4 Толстой жил в Гаспре в имении гр. С. В. Паниной; А. П. посетил больного писателя 5 ноября.

5 См. примечание к No 207.

281.

1 Добрый день, мой муж?! (франц.).

2 Фраза Соленого в первом действии "Трех сестер" по поводу женского философствования.

3 Пикантность ситуации ко всему прочему заключалась в том, что у многих были большие сомнения относительно вкуса жены Н.-Д. (высказывания по этому поводу содержатся и в письмах А. П.).

4 О том же писал 28 ноября Мейерхольд своему приятелю: "В школе нашей при театре занятия идут бессистемно. Вернее, занятий нет никаких. Все ограничивается участием учеников в народных сценах. Ни лекций, ни сцен из пьес... В театре туман. Нехорошо, что ставится пьеса Немировича, бездарная, мелкая, приподнятая фальшиво. Все по-боборыкински! И отношение автора к среде, и словечки, и стиль письма. Стыдно, что наш театр спускается до таких пьес" (Переписка, с. 32--33).

5 Переведенный и изданный в 1900 г. вместе с двумя другими одноактными пьесами, входившими в трилогию А. Шницлера, "Зеленый попугай" не был дозволен к постановке в театрах, запрещение не касалось любительских спектаклей.

282.

1 Пьеса эта в новом сезоне впервые шла 26 ноября.

283.

1 Видимо, письмо А. П. к сестре от 31 октября.

284.

1 Действие "Зеленого попугая" происходит во время Великой французской революции.

2 Речь об "Ирининской общине", премьера которой состоялась 1 ноября, и судя по тому, что до конца года она прошла 14 раз, о полном ее неуспехе вряд ли можно говорить. Правда, сам автор в своих записях отозвался о спектакле нелицеприятно: "Играют плохо, да и пьеса скучна" (А. И. Южин-Сумбатов. Воспоминания. Записи. Статьи. Письма. М.-Л., "Искусство", 1941, с. 99).

3 Речь об известном педагоге и общественном деятеле Д. И. Тихомирове и его жене Елене Николаевне.

4 Членами кружка были артисты, художники, общественные деятели, а так называемыми членами-соревнователями -- крупные фабриканты, банкиры, инженеры, врачи и т.п.

5 См. No 275.

6 В. М. Снигирев играл в "Дяде Ване" Телегина.

285.

1 Толстой поселился в Крыму с 8 сентября; "Петербургской газете", поместившей несколько строк о его отъезде, в наказание за это была запрещена розничная продажа.

2 В мае 1901 г. за публичное чтение и распространение своего антиправительственного стихотворения "Маленький султан" (отклик поэта на разгон студенческой манифестации 4 марта) Бальмонта лишили права проживания в обеих столицах, а также в университетских городах сроком на два года.

3 Видимо, намек на то, что письма подвергались перлюстрации.

4 См. примечания к No 130 и No 198.

287.

1 См. No 281.

2 См. No 284 и примеч. 2 к нему.

3 В "Микаэле Крамере" Лужский играл художника Эрнста Лахмана.

4 Действие второго акта разворачивается в мастерской Микаэля Крамера, где происходит принципиально важный для смысла пьесы диалог двух художников -- отца и сына.

288.

1 А. Р. Артем играл в "Чайке" Шамраева.

2 Н.-Д. уезжал дорабатывать свою пьесу.

3 Кантата исполняется в первом акте в честь юбилярши Занковской.

4 См. No 278.

289.

1 А. М. Горький, направляясь с семьей из Н. Новгорода в Крым, намеревался провести день в Москве, чтобы уладить свои литературно-издательские дела. Но полиция позволила поехать в город только его жене, а его самого отправили в Подольск до прибытия севастопольского поезда, который остановился здесь специально для посадки Горького (см. No 291).

2 См. No 283.

290.

1 См. примечание к No 235.

2 Первая пьеса Л. Андреева, которую поставил МХТ, была "Жизнь Человека" (1907), Н. Д. Телешов пьес не писал.

3 Работник, служивший у Чеховых в Мелихове.

291.

1 Ответ на вопрос А. П. в письме от 6 ноября.

2 Видимо, О. Л. имеет в виду рецензию Амфитеатрова в "России" от 7 ноября на спектакль "Ирининская община", где автор противопоставляет актеров Малого и Художественного театра не в пользу последнего.

292.

1 См. No 286.

293.

1 Речь о М. Т. Шакиной.

295.

1 Речь о пьесе "В мечтах".

296.

1 Речь о почтовой открытке от 9 ноября.

2 В "Курьере" 13 ноября начали печатать рассказ М. Горького "История одного преступления".

298.

1 Текст написан на открытке с портретом Толстого работы Репина.

2 А. П. отправлялся к Толстому вместе с Горьким и Бальмонтом.

299.

1 М. П. Лилина сыграла Нину Заречную только при возобновлении "Чайки" в 1905 г.

2 После нескольких репетиций работы над "Ивановым" прекратились.

3 Речь о "Трех сестрах".

4 Фотоателье Ф. О. Опитца помещалось на Петровке.

300.

1 Запрет розничной продажи нередко применялся правительством в качестве карательной меры за те или иные неугодные ему публикации, эта мера была весьма чувствительна для бюджета газет.

2 Недавно принятая в труппу Н. С. Бутова в "Одиноких" играла кормилицу.

301.

1 В архиве этого письма нет.

2 А. И. Адашев заменил В. В. Лужского в "Трех сестрах", В. И. Качалов -- в "Микаэле Крамере".

3 А. Л. Волынский в 1901--1902 гг. выступал в Москве с циклом лекций, в которых подверг резкой критике представителей всех литературных направлений.

4 Сергей Глаголь в своей статье "Поэт русского пейзажа", которая была помещена 15 ноября в "Курьере", писал: "Бунин в области стиха такой же художник, каким является "поэт русского пейзажа" Левитан -- в живописи".

5 В. Н. Муромцева-Бунина уже много позже так откликнулась на это сообщение: "Никогда я ничего не слыхала об этом докладе" (Муромцева, с. 204).

6 Н. П. Ламанова шила костюмы О. Л. для пьесы "В мечтах".

302.

1 См. No 292.

2 Речь о В. А. Тихонове.

303.

1 Видимо, речь о статье Толстого "Соединение и перевод четырех Евангелий".

304.

1 После отлучения Толстого сведения о нем в печать проникали весьма дозированно.

2 Становой посетил дом А. П. в связи с тем, что проживавший у него несколько дней Горький находился под полицейским надзором.

3 Горький носил косоворотку.

305.

1 А. Л.Загаров заменил Лужского в "Чайке"; А. С. Кошеверов -- в "Дяде Ване".

2 В роли бургомистра, брата доктора Штокмана, Лужского заменил Мейерхольд.

3 Имеется в виду оркестр в четвертом акте "Трех сестер".

4 К. С. в пьесе Н.-Д. играл писателя Костромского, эта роль не числилась среди его удач.

5 Бетти Стоян в оперетте Э. Одрана играла Фиаметту.

6 Речь о переводчике А. Шольце.

306.

1 Несмотря на настоятельные предложения М. П. Чеховой, которая занималась продажей крымского имения, Перфильева, купившая его заочно, при посещении была разочарована своей покупкой, и А. П. предложил немедленно вернуть ей деньги.

2 В этот день Горький переехал в Олеиз.

307.

1 М. Н. Ермолова играла в "Ирининской общине" роль Бойцовой, специально для нее написанную.

2 Вместо Лужского роль Яхонтова репетировал Судьбинин, но к премьере, которая состоялась 21 декабря, Лужский выздоровел и играл он.

3 Е. К. Лешковская играла Нику Константиновну.

4 О. А. Правдин играл Мамасова.

308.

1 М. Ф. Терентьева.

2 См. No 291 и примеч. 2 к нему.

309.

1 Вероятно, это то самое письмо, о котором пишет О. Л. в No 301.

310.

1 К. С. писал в эти же дни своей сестре, уговаривая ее играть Широкову: "Ты не вчиталась в пьесу и не понимаешь, что Широкова -- это роль, на которой артистка делает свою карьеру. После княгини и Костромского главная роль в пьесе как противовес мечте -- это Широкова... Роль Широковой не идет у Раевской, и теперь эту роль будут пробовать с Савицкой, Манвеловой, Муратовой" (КС-9, т. 7, с. 427--428).

2 Роль Алфеева получил А. А. Санин, и она считалась его большой удачей.

3 М. Ф. Андреева играла героиню княгиню Веру Кирилловну Старочеркасову.

4 Чеха Никласа Бокача играл А. Л. Вишневский.

В самом сюжете этой пьесы и в этом персонаже в частности видны следы реального сюжета и реального героя -- чешского политического деятеля, идеолога панславизма Карела Крамаржа, ставшего впоследствии первым главой правительства Чехословацкой республики. Н.-Д был знаком с ним в Москве задолго до написания пьесы. За него вышла замуж, покинув своего мужа фабриканта Абрикосова, Н. Н. Хлудова, из очень богатого рода крупных предпринимателей (см. главу 18-ю "Из прошлого" Н.-Д.).

5 У Роксановой, одной из любимых учениц Н.-Д., на которую при создании МХТ ее учитель возлагал большие надежды, не сложились с ним отношения, как не сложилась и ее актерская судьба здесь. Вскоре она покинула театр вместе с мужем и уехала в провинцию. В "В мечтах" она в результате дублировала Лилину в роли Юли.

6 М. А. Самарова играла Занковскую, мать Веры Кирилловны.

7 К. С. писал по этому поводу еще 23 сентября В. В. Котляревской: "Если будут нападать на нас за то, что мы не разрешили Яворской "Чайку", -- заступитесь. Мы и не предполагали привозить эту пьесу, но Чехов оскорбился, когда мы хотели уступить ее Яворской. Он боится этой пьесы в Петербурге" (КС-9, т. 7, с. 426).

8 М. Е. Дарский, будучи уже известным провинциальным актером, был приглашен создателями МХТ, сознававшими необходимость наличия в труппе нескольких опытных профессионалов. Однако наработанные актером навыки оказались несовместимыми с принципами, которыми руководствовались в молодом театре, и, прослужив сезон, Дарский покинул МХТ; в сезон 1901/02 г. работал в Новом театре у Л. Б. Яворской, с 1 мая 1902 г. он числился режиссером Александрийского театра.

313.

1 Муж С. М. Малкиель.

2 А. А. Потехина чествовали в связи с 50-летием его литературной деятельности.

3 З. Г. Морозова.

4 Вероятно, О. Л. намекала на то, что он лечил Толстого в Гаспре.

314.

1 М. Горький собирался переделывать последний акт "Мещан".

2 В No 10--12 публиковалась повесть И. Н. Потапенко "Путь к славе"; и хотя прямых упоминаний Художественного театра в ней нет, есть весьма прозрачные нелестные намеки на него.

315.

1 Подполковник (Н. А. Возницын) в пересланном, видимо, О. Л. письме (см. No 308) интересовался, почему этот рассказ не включен в сборник (см. письмо к нему А. П. от 1 декабря).

2 В. А. Тихонов лечил Александра III.

317.

1 См. No 311.

2 Первоначально порядок актов в пьесе был таков: 1-й акт проходил в квартире Занковской, где отмечался ее юбилей в домашнем кругу; 2-й -- в роскошном ресторане, где было публичное чествование певицы; 3-й -- в квартире князей Старочеркасовых, где выяснялись отношения между ними и писателем Костромским; 4-й -- снова в квартире Занковской, где разрешался конфликт между всеми участвующими сторонами (таков порядок и в цензурном экземпляре). На гастролях в СПб порядок актов изменили: поменяли местами 2-й и 3-й, сделав незначительные изменения в тексте. В этой, "петербургской", редакции и печаталась затем пьеса.

3 Весну играла М. Г. Савицкая, и очень неудачно.

319.

1 Ажиотаж кроме всего прочего был связан с тем, что "Доктор Штокман" шел впервые в сезоне.

320.

1 Фраза из письма О. Л. от 22 ноября.

323.

1 См. No 298.

2 Реплика на сообщение О. Л. о встрече с О. О. Садовской на вечере (см. No 316).

325.

1 См. No 316.

326.

1 По пьесе "В мечтах" Лилина -- Юля была дочерью О. Л. -- Широковой и меж ними все время шла пикировка.

2 Речь о З. С. Соколовой и ее муже. Оба они придерживались народнических убеждений; покинув столицу, они обосновались в Воронежской губернии, где К. К. Соколов, по образованию врач, хирург (он учился в университете параллельно с А. П.), лечил крестьян. В селе Никольском они организовали народный театр, где ставили серьезные пьесы и, сами будучи талантливыми актерами, играли в спектаклях (оба они были участниками Алексеевского кружка К. С., и их исполнение отмечалось столичной прессой). В 1912--1913 гг. Соколова служила в МХТ (играла Гертруду в "Гамлете). К. К. Соколов погиб в 1919 г., участвуя в борьбе с эпидемией тифа.

3 Ввиду предстоящего 3--10 января 1902 г. VIII Пироговского съезда МХТ решил дать его участникам бесплатно спектакль "Дядя Ваня".

327.

1 В этот день исполнилось полгода со дня венчания А. П. и О. Л.

2 По "Ночи перед Рождеством" Гоголя.

3 Муратова, Москвин и Чалеева были однокурсниками и по окончании Филармонического училища вместе отправились в Ярославль в антрепризу З. А. Малиновской.

328.

1 "Фома Гордеев (посвящено Антону П. Чехову)" (англ.).

329.

1 Скандально известная пьеса сына Толстого, Льва Львовича, написанная в полемике с "Крейцеровой сонатой" Толстого-отца, после обруганной премьеры в Петербурге в Новом театре была поставлена в Москве в театре "Аквариум".

2 Оптовый (франц.).

3 Берлинская премьера "Красного петуха" прошла 27 ноября, русский ее перевод появился уже в декабре.

4 Премьерные спектакли шли три дня подряд (21--23 декабря), затем после перерыва спектакли возобновились 2 января 1902 г. и за месяц прошли тринадцать раз.

330.

1 Пожар за сценой, набат и т.п. происходят в третьем акте.

2 Речь о пьесе "Обыкновенная женщина" (см. No 275 и примеч. 3 к нему).

331.

1 Добрый день, Тотоша! (франц.).

2 Нагишом (франц.).

332.

1 См. No 325.

2 Статья явилась пародией и как бы продолжением пьесы "Ирининская община" (она была помещена в номере от 4 декабря).

333.

1 А. П. отвечает на вопросы О. Л., заданные ею в письме от 1 декабря.

334.

1 В номерах от 30 ноября и 2 декабря 1901 г. была напечатана статья С. А. Андреевского "Театр молодого века -- труппа Московского Художественного театра"; это был текст его доклада, который он прочитал в Русском литературном обществе в СПб. Одна из первых попыток обобщения того вклада, который внес театр в искусство современности.

2 С. Н. Судьбинин репетировал роль знаменитого певца Яхонтова, ученика Занковской.

3 К. С. закончил писать режиссерский план четвертого акта 11 декабря.

4 М. Г. Савицкая играла жену Костромского Надежду Захаровну.

5 С. Ф. Лаврова.

336.

1 Речь о покончившем с собой сыне И. А. Синани.

338.

1 В "Эдде Габлер" К. С. играл Эйлерта Левборга, беспутного гения.

2 В этот день шел "Дядя Ваня".

340.

1 Еще 16 апреля 1901 г. К. С. был представлен проект перестройки здания в Камергерском пер. (театр Ш. Омона). 9 декабря правление Московского промышленно-строительного товарищества "Инженер" сообщило К. С, что эскиз и проект здания для МХТ изменен согласно его указаниям и будет представлен З. Г. и С. Т. Морозовым для обсуждения, т.к. они взялись финансировать строительство.

341.

1 См. письмо О. Л. от 5 декабря и примеч. 2 к нему.

342.

1 Судьбинин не стал дублером Лужского, он получил эпизодическую роль Калгуева.

343.

1 Здесь речь о номерах со статьей С. А. Андреевского (см. No 334 и примеч. 1 к нему).

345.

1 "Три сестры" шли утренним спектаклем, а вечером показывали "Дядю Ваню".

2 Слухи не оправдались.

3 Портрет находится теперь в Третьяковской галерее.

4 Альбом посылался в связи с тем, что П. И. Вейнберг отмечал 50-летие своей литературной деятельности.

346.

1 Скорее всего, речь идет о старшем из трех сыновей А. Н. Ланина Николае, адвокате.

2 Дом В. И. Гонецкой, где снимала квартиру О. Л., входил в комплекс Сандуновских бань на Петровке.

347.

1 Толстой, приехав в Ялту к дочери, кн. М. Л. Оболенской, как он сам записал в дневнике, "заболел сердцем".

2 В ноябре "Доктор Штокман" шел один раз, в декабре -- 2 раза.

348.

1 Т.е. Немирович-Данченко, Станиславский и Морозов.

351.

1 См. No 340 и примечание к нему.

352.

1 От friser (франц.) -- завивать.

353.

1 А. П. написал Вишневскому 20 декабря.

354.

1 Ответ на фразу А. П. в письме от 13 декабря.

355.

1 Окончания некоторых слов перешли на другую страницу, А. П. зачеркнул их и надписал сверху.

357.

1 А. П. цитирует по памяти письмо к нему Н.-Д. середины декабря.

358.

1 Речь о премьере "В мечтах".

2 Ал. П. Чехов, старший брат А. П., несколько лет служил в "Новом времени".

359.

1 Речь о премьере "В мечтах".

360.

1 В зале несколько раз раздавалось шиканье, а т.к. до этого недовольство пьесой открыто выражал Мейерхольд, то его посчитали в театре организатором этого шиканья. Отношение к этой пьесе Н.-Д., которое Мейерхольд не пытался скрыть, послужило одной из причин его осложнившегося положения в театре, а затем и ухода.

2 Короткая заметка Н. О. Ракшанина появилась в "Московском листке" на следующий день после премьеры. Он констатировал, что пьеса "великолепно поставлена и великолепно разыграна", что хороши Андреева, К. С. и особенно Качалов, но подробный разговор о спектакле обещает продолжить в следующий раз: "Сегодня не могу, однако, умолчать и о блестящем исполнении г-жи Книппер: эта замечательная артистка, как бы специализировавшаяся на "ролях настроения", обнаружила в этот раз разнообразие мастерства, выдвигающего ее в первые ряды современных артисток. Очень хороша и г-жа Лилина".

3 Эфрос поместил статью в двух номерах "Новостей дня" (23 и 27 декабря), уделив основное внимание пьесе и ни слова не сказав об исполнителях. Пьесу он счел слишком претенциозной, поверхностной ("очень хорошая фальсификация глубокой пьесы, но не глубокая пьеса"), заигрывающей с публикой и обманывающей ее, заменяющей реальную катастрофу "побрякушками отчаяния".

4 Л. В. Гельцер, вскоре ставшая женой И. М. Москвина.

5 Зрители были более благосклонны к Андреевой в этой роли, чем О. Л. Так, А. А. Стахович сравнил впечатление от одного из моментов ее игры с тем, как Э. Дузе читала письмо Армана в "Даме с камелией" или Т. Сальвини произносил монолог Отелло перед сенаторами. Не менее восторженное письмо получила она и от театрального критика С. Глаголя (см.: Андреева, с. 55--57).

6 Видимо, О. Л. имеет в виду визит путешествующего венгра, о котором писал А. П. 17 декабря.

362.

1 22 декабря Н.-Д. телеграфировал: "Успех второго акта большой, третьего еще больше, последнего слабее. Поставлена и сыграна отлично".

2 Ответ на реплику О. Л. в письме от 18 декабря.

364.

1 В "Трех сестрах", как правило, играл второй состав: В. И. Качалов вместо К. С. (Вершинин) и Е. М. Мунт вместо М. П. Лилиной (Наташа), М. В. Кошеверова вместо М. А. Самаровой (Анфиса); А. И. Помялова заменяла М. А. Самарову в "Дяде Ване" (Марина).

2 "Дети Ванюшина" были поставлены в театре Корша недавно приглашенным известным провинциальным режиссером Н. Н. Синельниковым и имели огромный успех; затем эта пьеса с неизменным успехом прошла по всей стране.

366.

1 Теща (франц.).

2 В рождественском номере был помещен рассказ Л. Андреева "В подвале".

3 Видимо, речь о незадолго до того вышедшем отдельном издании "Записок врача" В. В. Вересаева, которые вызвали большой интерес читателей и ожесточенные дискуссии в медицинской среде.

4 Роль М. Ф. Андреевой в ибсеновской пьесе.

5 Роль Андреевой в "Трех сестрах".

367.

1 Н. В. Снессарев, сотрудник "Нового времени", имевший репутацию шантажиста и нечистого на руку.

368.

1 См. письмо О. Л. от 22 декабря.

2 В газете за 24 декабря была напечатана пародия на пьесу Н.-Д. "В мечтах", подписанная псевдонимом Пэк (В. А. Ашкинази), под названием "Плакали купецкие денежки". Н.-Д. фигурировал здесь под именем Владимира Ивановича Аники-воина, он же фея кукол. Оскорбленный Н.-Д. по прочтении сразу же послал записку Н. Е. Эфросу, в чьем ведении находилась газета, о разрыве многолетних отношений, так как "никогда не читал о себе ничего, подобного пародии Пэка". Поостынув, он вечером написал уже примирительное письмо.

369.

1 На этой пристани на Каме А. П. и О. Л. застряли на сутки во время своего свадебного путешествия летом 1901 г.

2 Л. В. Борнгаупт.

3 26-го шел "Дядя Ваня", 27-го -- "Три сестры".

4 А. П. послал труппе поздравительную телеграмму на имя Н.-Д. 31 декабря.

5 Н.-Д. уезжал на отдых в Ниццу.

6 К. С. начал репетиции "Мещан" сразу после Нового года.

7 Горький писал о начале работы над "босяцкой пьесой" еще в октябре 1901 г.

370.

1 Речь о роли Вершинина.

371.

1 На фотографии запечатлен А. П. со знакомым; лица их обоих сильно затемнены.

2 На VIII Пироговский съезд.

373.

1 Это письмо неизвестно; о нем идет речь в письме О.Л. от 6 января.

374.

1 Так называлась тогда тяжелая ангина.

2 31 декабря шел "Дядя Ваня".

375.

1 Видимо, это письмо конца декабря, где Мейерхольд выражал свое мнение о пьесе "В мечтах" в весьма категоричной форме: "Пьеса Нем.-Данч. возмутила публику. Отношение автора к ненавистной ей (особенно молодежи) буржуазии -- безразлично. Пестро, красочно, но не значительно и не искренне. Узнали в авторе ученика Боборыкина и обижены за любимцев -- Чехова и Гауптмана, обижены, что автор старался втиснуть их настроения в винегрет плохого вкуса. Внешние фокусы на первом плане. Для чего столько труда, столько денег?!" (Переписка, с. 34).

2 Советами А. П. киевский врач И. А. Балабан не воспользовался.

3 Это письмо неизвестно.

1902

376.

1 В окончательном распределении исполнителем Перчихина остался только А. Р. Артем, Тетерева играл Н. А. Баранов, а Полю О. П. Алексеева (хотя какое-то время репетировала А. Ф. Адурская); остальные роли сохранились за названными О. Л. актерами.

2 М. Г. Савицкая осталась дублершей О. Л.

3 См. примеч. 5 к No 369.

4 А. А. Санин (Шенберг) и Д. А. Шенберг.

5 Кантатой в 1-м действии встречают юбиляршу Банковскую.

6 См. примеч. 4 к No 369.

377.

1 М. Л. Роксанова Анну Map не играла.

2 Эта просьба А. П. была выполнена.

378.

1 См. No 375.

2 Все 26 спектаклей сезона 1901/02 г. прошли при битковых сборах, правда, и постановка, "редкую роскошь" которой отмечали почти все газеты, обошлась, видимо, театру недешево. Пьеса эта получила Грибоедовскую премию, разделив ее с "Мещанами" М. Горького и "Детьми Ванюшина" С. А. Найденова.

3 Речь о кухарке.

380.

1 Телеграмму швейцарского ученого Ф. Ф. Эрисмана встретили с особым энтузиазмом, так как он долгие годы был профессором Московского университета (его лекции посещал А. П.). В 1896 г. он выступил в защиту студентов, участвующих в беспорядках, и его уволили в отставку, после чего он вернулся на родину.

2 Речь об А. К. и Е. К. Лубны-Герцык.

3 Л. В. Гельцер вводили на роль m-elle Солнцевой.

4 Написано наискосок основного текста на первой странице.

381.

1 Е. М. Раевская вместо В. Н. Назаровой (Павловой) играла Лизавету Францевну в "В мечтах".

2 М. Л. Роксанова заменила М. П. Лилину в роли дочери Широковой Юли.

3 Речь об А. В. Абессаломове.

4 Фраза из роли Телегина из "Дяди Вани".

5 См. No 345.

382.

1 Г. М. Лианозов был владельцем театра, который перестраивался для Художественного театра.

2 О. Л. дала С. Н. Судьбинину, который профессионально занимался фотографией, снимок А. П. со знакомым, который он прислал в письме от 29 декабря.

383.

1 Об этом же А. П. писал К. С-у накануне, 4 января 1902 г.

2 См. No 371.

385.

1 Е. М. Мунт в "Дяде Ване" занята не была.

386.

1 В газете была помещена статья С. Б. Любощица (-бо-) -- отклик на статью Э.-М. Вогюэ, где он сравнивает тональность произведений Чехова и Горького.

2 В заметке писалось о том, что участники Пироговского съезда разделились на сторонников двух писателей-врачей, один из которых, Вересаев, как считало большинство, нарушил врачебную этику в своих "Записках врача".

3 В антракте "Дяди Вани" театру была преподнесена фотография с портрета А. П. работы О. Э. Браза с надписью на золотой доске: "Художникам -- врачи. На память о спектакле для врачей, приехавших на VIII Пироговский съезд. 11.I.1902 г.".

388.

1 См. письмо О. Л. от 4 января.

389.

1 - брат К. С.; предприниматель, актер-любитель, театральный деятель II: 20, 111, 391

Алексеев Дмитрий Викторович (ум. 1934) -- шафер при венчании А. П. и О. Л.; студент-химик, впоследствии профессор II: 28

Алексеев Игорь Константинович (1894--1974) -- сын К. С. II: 20, 378

Алексеев Михаил Владимирович (1886--1931) -- племянник К. С. II: 17, 391

Алексеев Николай Александрович (1852--1893) -- московский городской голова; двоюродный брат К. С. II: 239, 411, 417

Алексеев Николай Владимирович (1884--1926) -- племянник К. С. II: 11, 16, 390, 391

Алексеева (урожд. Коншина) Александра Владимировна (1852--1903) -- жена Н. А. Алексеева II: 411

Алексеева (урожд. Струве) Александра Густавовна -- жена Г. С. Алексеева II: 20, 30,111, 391

Алексеева (урожд. Амозова) Валерия Александровна -- переводчица II: 28, 33, 36, 40, 392

Алексеева (урожд. Яковлева) Елизавета Васильевна (1841--1904) -- мать К. С. II: 8--11, 13, 15, 19, 30, 98, 99, 105, 204, 236, 254, 264, 349, 389

Алексеева (Фальк) Кира Константиновна (1891--1977) -- дочь К. С. II: 20, 331

Алексеева (Струве, Бостанжогло, Корганова, Очкина) Любовь Сергеевна (1871--1941) -- сестра К. С. II: 431

Алексеева (Оленина, Севастьянова, Балашова) Мария Сергеевна (1878--1942) -- певица; сестра К. С. II: 349, 431

Алексеева (урожд. Полянская) Ольга Павловна (1875--1966) -- актриса; в МХТ с 1900 по 1904 г.; жена Б. С. Алексеева I: 112, 120, 353, 365, 415, 439; II: 116, 216, 278

Алексеевы -- семья К. С. II: 25, 65, 133, 154, 162, 199, 200, 226, 313, 390, 391, 403, 425

Алексей (1904--1918) -- наследник-цесаревич I: 371, 450

Алексей Александрович, вел. кн. (1850--1919) -- главный начальник Флота и Морского ведомства с 1880 по 1905 г. II: 376

Алексин Александр Николаевич (1863--1925) -- земский врач; ялтинский знакомый А. П. I: 20, 346, 371, 408; II: 109, 119, 129, 130, 141, 176, 177, 271, 343, 367

Алферов Александр Данилович (1862--1920) -- педагог, общественный деятель II: 232, 265

Алчевские -- семья харьковского промышленника I: 64

Альбов Вениамин Павлович (1871--?) -- симферопольский педагог II: 137, 139, 142, 405

Альмединген Алексей Николаевич (1855--1908) -- педагог, редактор журнала "Родник" I: 153

Альтшуллер Исаак Наумович (1870--1943) -- ялтинский врач, лечивший А. П. I: 60, 85, 86, 147, 236, 241, 252, 262, 265, 279, 286, 288, 289, 295, 297, 298, 301, 303, 309, 344, 362, 452; II: 5, 12, 16, 18, 21, 44, 46, 47, 64, 66, 79, 99, 101, 105, 123, 131, 140, 146, 158, 168, 169, 176, 182, 183, 188, 209, 212, 230, 241--244, 251, 256, 280, 312, 321, 327, 330, 372

Альтшуллер Мария Абрамовна -- жена И. Н. Альтшуллера I: 60

Амфитеатров Александр Валентинович (1862--1938) -- прозаик, драматург, журналист I: 213, 225, 231, 313, 420, 421, 441; II: 133, 138, 252, 255, 365, 368, 373, 379, 405, 432, 433

Амфитеатров Даниил Александрович (1901--1983) -- сын A. B. и И. В. Амфитеатровых: впоследствии пианист, дирижер, композитор II: 373

Амфитеатрова (урожд. Соколова) Иллария Владимировна (1875 -- после 1947) -- актриса; вторая жена А. В. Амфитеатрова II: 133, 138, 252, 365, 368, 372, 373, 375, 379, 405

Андреев Александр Иванович (ум. 1940) -- актер и помощник режиссера; в МХТ с 1898 по 1906 г. I: 178, 235, 297, 298, 324, 327, 425, 431; II: 108, 113, 254, 430

Андреев Леонид Николаевич (1871--1919) -- писатель, драматург I: 154, 223, 254, 259, 282, 334, 343, 352, 379, 385, 396, 431, 438; II: 32, 67, 79--81, 84--86, 89, 102, 144, 157, 163,164, 178, 208, 214, 252, 269, 270, 291, 352, 354, 405,407

Андреев Николай Николаевич -- муж О. М. Андреевой; чиновник акцизного ведомства I: 101, 110, 173, 225, 245, 258, 292, 357, 424; II: 118, 119, 287

Андреева (урожд. Велигорская) Александра Михайловна (1881--1906) -- жена Л. Н. Андреева I: 379, 385; II: 85, 89, 102, 252, 269, 354

Андреева Александра Алексеевна (1853--1926) -- критик, историк литературы, переводчица; сестра жены К. Д. Бальмонта II: 61,161

Андреева (урожд. Юрковская, по мужу Желябужская) Мария Федоровна (1868--1953) -- актриса; впоследствии общественный деятель I: 33, 52, 62, 78, 91, 125, 129, 136, 141, 145, 146, 148, 154, 155, 159, 162, 167, 195, 217, 238, 244, 262, 271, 274, 277, 282, 292, 293, 302, 303, 325, 332, 337, 338, 346, 366, 385, 386, 404, 408, 410, 411, 413, 418, 421, 429, 433, 437, 438, 444, 446; II: 33, 43, 47, 50, 55, 56, 76, 80, 92, 94, 118, 123, 125, 126, 128, 129, 132, 141, 147, 151, 152, 157, 158, 162, 177--179, 186, 192, 211, 248, 252, 253, 260, 265, 267, 273, 276, 278, 282, 287, 288, 293, 295--297, 302, 312, 315, 318, 319, 321, 323, 324, 326, 328, 329, 342, 348, 355, 356, 358, 359, 369, 374, 379, 380, 394, 395, 400, 408, 410, 413, 419, 422--428, 430, 434, 436

Андреева (урожд. Кузнецова) Ольга Михайловна (1867--1911) -- подруга О. Л. I: 71, 100, 102, 109, 111, 173, 181, 186, 225, 245, 258, 292, 294, 296, 349, 357, 409, 424; II: 28, 62, 112, 118, 119, 147, 182, 236, 250, 287

Андреевская Елена Николаевна -- начальница гимназии в Казани; с ней А. П. и О. Л. летом 1901 г. отдыхали в санатории в Аксенове I: 215, 317, 360, 364, 365, 370, 374, 390, 448; II: 109, 217, 380

Андреевский Сергей Аркадьевич (1847--1919) -- поэт, литературный критик I: 384, 385, 436; II: 173

Андреолетти Константин Людвигович -- родственник Л. Ю. Книппер II: 17

Анна Егоровна, Аннушка -- см. Сутугина А. Г.

Анна Сергеевна -- см. Штекер A. C.

Анненкова-Бернар Нина Павловна (1859 или 1864--1933) -- актриса, драматург I: 385

Антимонов Сергей Иванович (1880--?) -- ученик школы МХТ в 1901--1904 гг. I: 327

Антуан Андре (1858--1943) -- французский режиссер, актер, теоретик театра II: 78,398

Арабажин Константин Иванович (1866--1929) -- критик, историк литературы I: 265; II: 361, 365, 372, 374, 434

Арбенин (наст. фам. Гильдебранд) Николай Федорович (1863--1906) -- актер, драматург, переводчик II: 147, 154, 406

Аренский Антон Степанович (1861--1906) -- композитор, пианист, дирижер I: 18

Арсений -- см. Щербаков А. Е.

Артем (наст. фам. Артемьев) Александр Родионович (1842--1914) -- актер; в МХТ с его основания до конца жизни I: 45, 113, 123, 165, 182, 207, 214, 222, 225, 247, 267, 291, 304, 306--308, 331, 343, 352, 388, 403, 413, 429, 431, 439; II: 95, 151, 159, 179, 186, 198, 225, 257, 275, 300, 303, 327, 328

Архипов Абрам Ефимович (1862--1930) -- художник-передвижник, затем член Союза русских художников II: 116

Архипов (по сцене Арбатов) Николай Николаевич (1869--1926) -- режиссер; возглавил Общество искусства и литературы после ухода оттуда К. С. в 1898 г. I: 119, 415

Асланов Николай Петрович (1877--1949) -- актер; музыкант по образованию; пробыл в МХТ с 1902 по 1905 г., потом дважды возвращался; родственник Н.--Д. по материнской линии II: 33, 233, 392

Ахалина Прасковья Николаевна (ум. 1910) -- суфлер МХТ со дня его основания и до конца жизни I: 151

Ашешов Николай Петрович (1866--1923) -- журналист, литератор I: 365

Ашкинази Владимир Александрович (псевд. В. Азов; в "Новостях дня" -- Пэк; 1873--1947) -- журналист, литератор, переводчик I: 440

Бабушка -- см. Беленовская М. Д.

Баженов Николай Николаевич (1857--1923) -- врач-психиатр, интересовавшийся проблемами психологии творчества II: 78, 86, 144, 285, 288, 300

Байрон Джордж Ноэл Гордон (1788--1824) -- английский поэт II: 199, 399

Балабан Иосиф Аронович (1871--?) -- киевский врач; актер-любитель I: 289, 322, 332, 346, 362, 439

Балтрушайтис Юргис Казимирович (1873--1944) -- поэт, переводчик; после революции посол Литвы в Советской России II: 151

Бальмонт (урожд. Андреева) Екатерина Алексеевна (1867--1950) -- вторая жена К. Д. Бальмонта; переводчица II: 102, 136, 151, 154, 155, 161, 167, 320, 406

Бальмонт Константин Дмитриевич (1867--1942) -- поэт, критик, переводчик I: 212, 216, 219, 223, 229, 242, 429, 431,432; II: 62, 85, 93, 102, 109, 135, 136, 140, 150, 151, 154--156, 161, 166, 167, 286, 292, 320, 344, 350, 387, 423, 431, 438

Бар Герман (1863--1934) -- австрийский писатель, драматург, театральный критик II: 396

Баранов Николай Александрович -- певчий в церковном хоре, актер; в МХТ с 1899 по 1903 г. I: 284, 326, 331, 335, 337, 343, 365, 384, 388, 439, 443; II: 89, 95, 97, 104, 186, 201, 392

Баронесса -- см. Вульф Е. П.

Бартельс (Книппер, Рабенек, Теллс) Елена Ивановна (1875--1944) -- художница, танцовщица, педагог; преподавала современный танец в МХТ I: 68, 70, 71, 83, 98, 102, 107, 120, 132, 259, 267, 270, 281, 289, 292, 299, 302, 343, 392, 397, 409; II: 6, 15, 22, 24, 25, 27, 28, 62, 65, 90, 100, 103, 104, 106, 108, 111, 121, 122, 130, 133, 144, 163, 173, 177, 206, 208, 226, 228, 239, 240, 243, 247, 249--251, 267, 276, 286, 287, 317, 338, 343, 372, 394

Бартельс Иван Иванович -- брат Е. И. Бартельс II: 229,416

Бартельс -- мать Е. И. Бартельс I: 292; II: 104, 108, 122, 416

Бартельс Иоганн Карл -- отец Е. И. Бартельс I: 292; II: 100, 416

Бартельсы -- семья Е. И. Бартельс I: 184, 281; II: 47, 55, 100, 106, 163, 229

Барцал Антон Иванович (1847--1927) -- певец и режиссер Большого театра II: 312

Барятинский Владимир Владимирович, кн. (1874--1941) -- драматург, журналист; муж Л. Б. Яворской I: 148, 155, 420; II: 430

Бастунов Эдмунд Давыдович (ум. 1913) -- певец, актер II: 376, 435

Батюшков Федор Дмитриевич (1857--1920) -- историк литературы, критик I: 380, 385, 386, 388; II: 87--89, 104, 111, 119, 120, 124, 145, 149, 154, 204, 207, 380, 404, 406

Бекефи Альфред Федорович (1843--1925) -- характерный танцовщик; в то время солист Мариинского театра II: 162

Бёклин Арнольд (1827--1901) -- швейцарский художник-символист I: 232, 302

Беленовская Мария Дормидонтовна (1826--1906) -- домашняя работница Чеховых I: 163, 246, 299, 401; II: 47, 53, 54, 58, 64, 168, 233, 260, 272, 294, 317

Белоусов Иван Алексеевич (1863--1930) -- поэт, прозаик, переводчик; давний знакомый А. П. II: 269

Бельская Серафима Александровна -- опереточная примадонна II: 119

Беляев Агапит Федорович (1853--1934) -- московский врач-отоларинголог II: 52

Беляев Юрий Дмитриевич (1876--1917) -- театральный рецензент, драматург I: 420; II: 359, 431, 433

Беранже Пьер Жан (1780--1857) -- французский поэт II: 85

Березина -- см. Соловьева О. М.

Бернар Сара (1844--1923) -- французская актриса I: 156, 376

Бернштейн Александр Борисович -- студент в санатории в Аксенове, затем врач I: 317; II: 137, 405

Берсон Янина Осиповна (1882--?) -- дочь петербургского банкира О. С. Берсона; знакомая А. М. Горького II: 289, 293, 294, 404

Бертенсон Сергей Львович (1885--1962) -- театральный деятель II: 413

Бетховен Людвиг ван (1770--1827) -- немецкий композитор I: 104, 120; II: 34, 187

Билибин -- севастопольский банковский служащий II: 221

Билибин Виктор Викторович (1859--1908) -- писатель, драматург II: 404

Бларамберг Павел Иванович (1841--1907) -- композитор, публицист, педагог; преподавал в Филармоническом училище II: 136

Блюменталь-Тамарина Мария Михайловна (1859--1938) -- актриса I: 443

Боборыкин Петр Дмитриевич (1836--1921) -- писатель, драматург, театральный деятель I: 45, 124, 193, 326, 332, 334, 338, 406, 439, 443; II: 78, 86, 398

Бобров Александр Алексеевич (1850--1905) -- профессор Московского университета; в Алупке организовал санаторий для туберкулезных детей I: 292, 295

Богданович Ангел Иванович (1860--1907) -- критик, публицист I: 155

Богданович Петр Кириллович (1858--1903) -- ялтинский врач и общественный деятель II: 218

Боголепов Николай Павлович (1846--1901) -- профессор римского права; в 1898--1901 гг. министр народного просвещения I: 424

Богомолов Вячеслав Иванович -- помощник заведующего хозяйственной частью МХТ в 1898--1906 гг. II: 187, 195

Бодло Андрей Эмильевич -- фабрикант II: 351, 353

Бойто Арриго (1842--1918) -- итальянский композитор, либреттист, поэт II: 397

Бок Ф. Ф. -- антрепренер немецкой петербургской труппы I: 405, 422

Бонье Софья Павловна (ум. 1921) -- знакомая А. П.; член Попечительства о нуждах приезжих больных в Ялте I: 70, 86, 88, 92, 130, 174, 184, 190, 191, 212, 238, 245, 254, 258, 260, 268, 364; II: 45, 61, 67, 87, 93, 99,100, 104, 112, 115, 117, 161, 237, 258, 266, 268, 273, 279, 290, 294, 295, 309

Борисов -- муж С. С. Малкиель I: 241

Борнгаупт Елена Васильевна -- двоюродная сестра О. Л. I: 170, 173, 175, 424; II: 345, 350, 351

Борнгаупт (урожд. Зальца) Елена Ивановна (1855--1929) -- тетка О. Л. I: 173, 186, 191, 196, 199, 203, 207, 209, 230, 242, 271, 286, 411; II: 18, 27, 108, 139, 225, 229, 267, 331, 345

Борнгаупт Лев Васильевич (1875--?) -- двоюродный брат О. Л.; врач I: 83, 109, 284, 286, 287, 289, 292, 294, 439; II: 343

Бородай Михаил Матвеевич (1853--1929) -- антрепренер II: 425

Бородулин Василий Александрович (1866 -- после 1912) -- ялтинский врач I: 170; II: 367

Боткин Сергей Сергеевич (1859--1910) -- врач, коллекционер; сын знаменитого врача-клинициста С. П. Боткина II: 19, 391

Брага Гаэтано (1829--1907) -- итальянский виолончелист, композитор, педагог II: 331

Браз Осип Эммануилович (1872--1936) -- художник, пейзажист и портретист I: 306, 311, 439

Бродская Галина Юрьевна -- театральный критик, историк театра II: 392

Брокар (урожд. Жиро) Маргарита Клавдиевна -- ученица матери О. Л. II: 18

Брюллов Карл Павлович (1799--1852) -- художник II: 265

Брюсов Валерий Яковлевич (1873--1924) -- поэт II: 97, 102, 117, 401

Будкевич (Буткевич) Наталья Антоновна (ум. 1928) -- актриса, режиссер, переводчица; училась параллельно с О. Л. в Филармоническом училище II: 49, 331, 335, 395, 428

Буланже Павел Александрович (1865--1925) -- служащий правления Московско-Курской железной дороги; толстовец I: 338

Булацель Иван Михайлович (1846--1918) -- журналист, переводчик, драматург I: 164

Бунин Иван Алексеевич (1870--1953) -- писатель I: 92, 109, 110, 112, 120, 130, 147, 150, 166, 174, 202--204, 213, 224, 225, 230, 232, 237, 330, 335, 389, 391, 412, 416, 424, 432; II: 37, 58, 61, 89, 93, 99, 107, 164, 172, 184, 195, 213, 231, 237, 250, 253, 262, 268--270, 275, 308, 320, 326, 329, 340, 401, 402, 408, 422, 427

Бунин Юлий Алексеевич (1857--1921) -- журналист; брат И. А. Бунина II: 144, 253, 269

Бурджалов Георгий Сергеевич (1869--1924) -- актер, режиссер; в МХТ с года его основания до конца жизни I: 158, 188, 323, 326, 327, 332; II: 33, 116, 126, 147, 150, 162, 207, 228, 264, 265, 366

Буренин Виктор Петрович (1841--1926) -- поэт, переводчик, критик; сотрудник "Нового времени" I: 363, 371, 443, 448; II: 157, 172, 177, 359, 360, 407, 409, 432

Бутова Надежда Сергеевна (1878--1921) -- актриса; в МХТ с 1901 г. до конца жизни I: 231, 267, 310, 358, 432; II: 116, 200, 209, 210, 215, 226, 228, 234, 236, 277, 356, 386, 387, 415

Бутти Энрико Аннибале (1868--1912) -- итальянский писатель, драматург II: 396

Бухгольц, бар. -- прототип горьковского Барона в "На дне" II: 51

Бьернсон Бьернстьерне (1832--1910) -- норвежский драматург II: 11, 390, 423

Вагнер Рихард (1813--1883) -- немецкий композитор, дирижер, драматург I: 451; II: 343

Валлентин Рихард (1874--1908) -- немецкий актер, режиссер II: 395, 417

Валь Виктор Вильгельмович фон (1840--1915) -- генерал от инфантерии; петербургский градоначальник в 90--х гг., затем виленский губернатор II: 47, 394

Ванновский Петр Семенович (1822--1904) -- генерал от инфантерии; военный министр; в 1901--1902 гг. министр народного просвещения I: 170, 424

Варвара Константиновна -- см. Харкеевич В. К.

Варламов Константин Александрович (1848--1915) -- актер Александрийского театра II: 119, 218, 359, 413, 432

Варнек Леонид Николаевич (1858--?) -- врач Московской первой градской больницы II: 163, 168

Варравка (Варавка) Сергей Михайлович -- киевский врач, заведовал санаторием в Аксенове I: 257, 317; II: 105, 143

Васильев -- вероятно, врач окружной больницы Московского губернского ведомства Василий Иванович Васильев I: 234

Васильев С. -- см. Флеров С. В.

Васильева (Милеант) Ольга Родионовна (1882--?) -- знакомая А. П., переводчица его произведений на английский язык I: 172, 175, 181, 189, 213, 237, 248, 257; II: 39, 143

Васнецов Аполлинарий Михайлович (1856--1933) -- живописец, театральный художник; писал в основном сюжеты из жизни древней Москвы I: 314; II: 116

Васнецов Виктор Михайлович (1848--1926) -- художник, писал в основном на мифологические и сказочные сюжеты I: 18, 20, 92, 408; II: 112, 116, 403

Вахтангов Евгений Богратионович (1883--1922) -- режиссер, актер, театральный деятель II: 414

Ведекинд Франк (1864--1918) -- немецкий писатель, драматург II: 430

Вейнберг Петр Исаевич (1831--1908) -- поэт, переводчик, историк литературы; много лет был председателем Литературного фонда I: 154, 155, 157, 267, 326, 375, 380, 384, 385, 436, 443; II: 219, 414

Венгеров Семен Афанасьевич (1855--1920) -- историк литературы, библиограф II: 289

Венгерова Зинаида Афанасьевна (1867--1941) -- литературный критик, историк литературы, переводчица I: 381; II: 289, 374

Вересаев (наст. фам. Смидович) Викентий Викентьевич (1867--1945) -- писатель, литературовед; по образованию врач I: 282, 365, 438, 441; II: 253, 269, 275

Верещагин Василий Васильевич (1842--1904) художник II: 432

Веселовский Алексей Николаевич (1843--1918) -- историк литературы, профессор Московского университета II: 422

Виктория (1819--1901) -- королева Великобритании I: 132, 414

Викторов Петр Петрович (1849--1922?) -- московский врач-психиатр I: 334, 441

Вилькина Людмила Николаевна (1873--1920) -- поэтесса, прозаик, переводчица; жена Н. М. Минского I: 382, 449

Виноградов Александр Николаевич -- комиссионер по продаже домов и имений II: 339

Виноградов Сергей Арсеньевич (1869--1938) -- художник-пейзажист I: 213

Виноградский Александр Николаевич (1855--1912) -- дирижер, композитор, музыкальный деятель; пропагандист русской музыки за границей II: 110

Винокуров-Чигорин Николай Алексеевич -- учитель земской школы в Гурзуфе II: 82, 88, 119, 121, 122, 124, 128, 135, 164, 356, 357, 404, 431

Вирхов Рудольф (1821--1902) -- немецкий патологоанатом и общественный деятель; иностранный член-корреспондент Петербургской Академии наук I: 295

Витмер Александр Николаевич (1839--1916) -- военный историк, писатель, земский деятель I: 155, 162

Витте Иван Германович (1854--1905) -- земский врач I: 190

Витте Сергей Юльевич, гр. (1849--1915) -- в то время министр финансов, в дальнейшем председатель Комитета, Совета министров I: 380

Вишневская Аглаида Петровна -- начальница Александровской общины Красного Креста "Христианская помощь" II: 367, 372

Вишневский (наст. фам. Вишневецкий) Александр Леонидович (1861--1943) -- актер; в МХТ с его основания до конца жизни; земляк А. П., обучавшийся с ним в одной гимназии I: 15, 16, 31--33, 37, 38, 40, 41, 47, 49, 54, 60, 65, 74, 77, 78, 105, 113, 115, 122, 129, 133, 142, 147, 154, 155, 158, 161, 162, 165, 168, 172, 175, 177, 182, 183, 188, 192, 193, 197, 214, 215, 218, 229, 234, 235, 241, 243, 248, 262, 268, 272, 274, 276, 278, 297, 300, 302, 303, 305, 306, 310, 316, 319, 325, 336, 340, 349, 352, 364, 378, 379, 381, 382, 384, 388, 394--397, 402, 403, 405, 410, 433, 444, 446; II: 5, 6, 7, 9, 15, 17, 18, 33, 36, 37, 39--41, 45, 48, 50--52, 54, 56, 60--62, 65, 67, 69, 71, 74, 77, 81, 84, 85, 89, 95, 96, 100, 103, 109, 112, 113, 117, 118, 128, 133, 142, 143, 150, 153, 155--159, 162--164, 166, 169--171, 174, 178, 186, 196, 200--202, 204, 207--212, 214, 215--218, 224, 227--229, 231, 233--236, 239, 242, 250, 252--254, 256, 261--264, 266--268, 270, 275, 276, 278, 279, 281, 282, 284, 285, 287, 288, 293, 296, 303, 305, 311, 315, 324, 325, 335--337, 344, 354--356, 358, 367, 369, 372, 373, 375, 387, 393, 394, 399, 409, 412, 415, 416, 425, 427, 433, 434, 438

Вишневский Николай Николаевич -- помощник заведующего сценой МХТ с 1898 по 1906 г. II: 372

Владимир Александрович, вел. кн. (1847--1909) -- брат Александра III; президент Академии художеств I: 164; II: 219

Владимир Иванович, Вл. Ив. -- см. Немирович-Данченко Вл. И.

Власовский Александр Александрович (1842--1899) -- московский обер-полицмейстер, снятый со своего поста после трагедии на Ходынском поле во время коронования Николая II II: 239, 417

Вогюэ Эжен Мельхиор де (1848--1910) -- французский писатель, критик, иностранный член-корреспондент петербургской Академии наук I: 302, 440

Водовозова (урожд. Токмакова) Мария Ивановна (1869--1954) -- общественная деятельница; сотрудница журнала "Начало" I: 374

Возницын Николай Аполлонович -- подполковник, преподаватель кадетского корпуса I: 251, 434

Войткевич Татьяна Степановна -- владелица модной мастерской в Москве I: 329

Волков Николай Николаевич II: 156

Волкова Юлия Владимировна -- владелица книжного магазина и библиотеки в Ялте II: 183, 410

Володя -- см. Книппер В. Л.

Володя -- см. Чехов В. И.

Волошин (наст. фам. Кириенко-Волошин) Максимилиан Александрович (1877--1932) -- поэт, критик, художник, переводчик II: 167, 409

Волынский Аким Львович (наст. имя и фам. Хаим Лейбович Флексер; 1861--1926) -- литературный и балетный критик, историк и теоретик искусства I: 232, 432

Воронин Илья Егорович -- доверенный по делам фирмы Алексеевых в Туркестане II: 10, 18, 24

Воронина -- см. Самсонова И. Г.

Воронцов-Дашков Илларион Иванович, гр. (1837--1916) -- генерал-адъютант; государственный деятель, занимал различные высокие посты в административном управлении I: 380

Ворт Чарлз Фредерик (1825--1895) -- английский дамский портной в Париже I: 328

Врубель Михаил Александрович (1856--1910) -- художник II: 396

Вульф Екатерина Федоровна -- педагог, преподавательница иностранных языков II: 338

Вульф (Никифорова) Елизавета Павловна, бар. -- петербургская поклонница Художественного театра I: 361, 373, 395, 397; II: 200, 202, 355, 363, 369

Гадон Владимир Сергеевич -- адъютант вел. кн. Сергея Александровича II: 47, 266

Галина (урожд. Мамошина; по официальным документам Ринке) Глафира Адольфовна; 1870 или 1873--1942) -- поэтесса I: 155, 358, 381, 384, 385; II: 214, 218

Галяшкина (урожд. Шлиппе) Елена Карловна (1837--1912) -- давняя знакомая семьи Книппер I: 209, 210

Галяшкина Ольга Александровна -- художница II: 98, 159, 286, 350

Ганзен Петр (Петер Эммануэль) Готфридович (1846--1930) -- переводчик и активный пропагандист скандинавской литературы I: 368; II: 171

Ганзен (урожд. Васильева) Анна Васильевна (1869--1942) -- переводчица и активный пропагандист скандинавской литературы; жена П. Г. Ганзена I: 368, 449

Гарденин Владимир Яковлевич -- офицер Сумского драгунского полка II: 244, 309, 418

Гарденин Николай Яковлевич -- брат В. Я. Гарденина II: 426

Гарин -- см. Михайловский Н. Г.

Гаршин Всеволод Михайлович (1855--1888) -- писатель II: 62--64, 76, 396

Гауптман Герхарт (1862--1946) -- немецкий писатель, драматург I: 63, 192, 254, 400, 401, 403, 405, 421, 422, 429, 439, 448; II: 279, 280, 409, 422

Ге Григорий Григорьевич (1868--1942) -- актер, драматург I: 155

Гейне Генрих (1797--1856) -- немецкий поэт I: 107

Гельцер Екатерина Васильевна (1876--1962) -- солистка балета Большого театра; сестра жены Москвина II: 150, 159, 163, 376, 435

Гельцер Любовь Васильевна (1878--1955) -- ученица Н.-Д. по Филармоническому училищу; актриса МХТ с 1894 по 1906 г.; с 1902 г. жена И. М. Москвина I: 277, 292, 296--298, 324, 438, 440; II: 150, 282, 376, 406

Гельцер Софья Федоровна (ум. 1909) -- тетка Л. В. Гельцер II: 135

Гельцеры -- семья Л. В. Гельцер II: 134, 140

Георг II, герцог Саксен-Мейнингенский (1826--1914) -- основатель и руководитель Мейнингенского театра, гастролировавшего по всей Европе II: 398

Геркен Мария Сергеевна -- подруга М. Г. Савицкой II: 428

Германова (по отчиму Красовская) Мария Николаевна (1884--1940) -- актриса; в МХТ с 1902 по 1919 г. II: 335, 429

Герье Софья Владимировна -- дочь историка профессора В. И. Герье, основателя Высших женских курсов в Москве I: 145, 267

Гёте Иоганн Вольфганг (1749--1832) -- немецкий поэт I: 400; II: 262

Гиляровский Владимир Алексеевич (1853 или 1855--1935) -- писатель, журналист II: 18

Гиппиус (Мережковская) Зинаида Николаевна (1869--1945) -- поэтесса, драматург, критик II: 417

Гиршман Леонард Леопольдович (1839--1921) -- врач-окулист, профессор Харьковского университета I: 355

Глаголева Анна Семеновна -- художница II: 113

Глаголь Сергей -- см. Голоушев С. С.

Глазов В.Г. -- генерал; в 1904--1905 гг. министр народного просвещения II: 436

Глазунов Александр Константинович (1865--1936) -- композитор, дирижер, музыкально-общественный деятель I: 451

Глассби (Смирнова) Эвелин Мод (Елена Романовна; 1876--1950-е) -- гувернантка сестер Смирновых; прототип Шарлотты в "Вишневом саде" II: 24, 392

Глебова Мария Михайловна (1840-е--1919) -- актриса, антрепренер; жена Н. Н. Соловцова II: 425

Гликерия Николаевна, Гликеша -- см. Федотова Г. Н.

Глинка Григорий Николаевич (1869--?) -- мичман; сын баронессы В. И. Икскуль-Гильдебрандт I: 386, 389, 451

Глинка Михаил Иванович (1804--1857) -- композитор II: 301

Глоба Николай Васильевич (1859 -- после 1938) -- художник; директор Строгановского художественного училища I: 244

Гнедич Ольга Андреевна -- жена П. П. Гнедича II: 369, 372, 433

Гнедич Петр Петрович (1855--1925) -- драматург, театральный деятель, историк искусства II: 20, 91, 391, 433

Говердовский Егор Андреевич -- камердинер К. С. II: 9, 15, 20, 23, 108, 233, 304, 305, 309, 390

Гоголь Николай Васильевич (1809--1952) -- писатель I: 435; II: 56, 113, 198, 265, 289

Голицын Владимир Михайлович, кн. (1847--1931) -- городской голова в 1897--1905 гг. I: 295

Голоушев Сергей Сергеевич (1855--1920) -- художник, театральный и художественный критик; врач по образованию I: 232, 412, 432, 438; II: 60, 102, 144, 184, 252, 253, 269, 398

Голоушева Елизавета Ивановна -- жена С. С. Голоушева; певица II: 184, 189, 205, 252, 343

Голубева Ольга Александровна (1868--1942) -- актриса; в основном служила в крупных провинциальных театрах I: 342; II: 293

Голубкина Анна Семеновна (1860--1923) -- скульптор; ее горельеф "Пловец" ("Волна") украшает фронтон Художественного театра в Камергерском пер. I: 288, 407; II: 165

Гольцев Виктор Александрович (1850--1906) -- публицист, литературный критик, общественный деятель, редактор журнала "Русская мысль" I: 56, 184; II: 74, 85, 102, 140, 141, 144, 177, 248, 275, 399, 405, 407, 419

Гонецкая (урожд. Фирсанова) Вера Ивановна (1863--?) -- московская домовладелица I: 227, 437; II: 28, 48, 53, 177, 394

Гончаров Дмитрий Дмитриевич -- фабрикант II: 344, 350, 430

Гончарова Вера Константиновна -- жена Д. Д. Гончарова; певица II: 430

Гончарова Наталья Николаевна (1812--1863) -- жена А. С. Пушкина I: 10, 441

Гончаровы -- давние знакомые О. Л. I: 10, 331; II: 344

Горева Елизавета Николаевна (1859--1917) -- актриса, антрепренер II: 119, 338, 429

Горький Максим (наст. имя и фам. Алексей Максимович Пешков; 1868--1936) -- писатель, драматург I: 18, 20, 22, 62--64, 81--86, 89, 92, 101, 109, 130, 148, 153, 164, 171, 174, 189, 194, 216, 217, 223, 225, 226, 228, 229, 231--235, 238, 242, 243, 250, 256, 257, 259, 262, 266--268, 272, 273, 275, 280, 283, 285, 288, 295, 296, 299, 304, 305, 307, 310, 312, 315, 318--320, 322, 338, 339, 343, 346, 349, 352, 356--358, 360, 361, 364, 365, 367, 368, 372, 377, 380, 382, 383, 388, 390, 397, 408, 411, 424, 426, 429, 432--434, 439, 440, 442, 447--452; II: 12, 16, 18, 19, 23, 29, 31, 32, 35, 47, 48, 50--52, 54, 55, 58, 60, 61, 65--68, 71, 80, 83, 85, 87--89, 95, 99, 104, 109, 115, 117, 118, 124, 126, 127, 129, 130, 136, 139--141, 145, 147, 153, 161, 163, 176--178, 180, 182, 184, 185, 194, 198, 213, 214, 221, 245--247, 249, 255, 260, 266, 269, 270, 275, 277, 283, 289, 291, 293, 301, 308, 318, 319, 331, 342, 355, 356, 359, 362, 364, 369, 374, 376, 378--380, 391, 392, 397, 400, 403, 408, 409, 418, 427, 429, 436

Гославский Евгений Петрович (1861--1917) -- писатель, драматург II: 102

Гофман Иосиф (1876--1957) -- польский пианист, педагог, композитор. II: 139

Гофмансталь Гуго фон (1874--1929) -- австрийский писатель, драматург; неоромантик и последователь символистов I: 298

Грановская (Сабурова) Елена Маврикиевна (1877--1968) -- актриса; одна из самых известных актрис комедийного жанра; с 1903 г. работала в СПб II: 41, 393

Греков (наст. фам. Ильин) Иван Николаевич (1849--1919) -- актер Малого театра; муж М. А. Самаровой I: 45, 244, 267, 403

Гречанинов Александр Тихонович (1864--1956) -- композитор I: 222, 256, 410; II: 257

Грибкова О. М. II: 74

Грибунин Владимир Федорович (1873--1933) -- актер; в МХТ с 1898 до конца жизни I: 292, 310, 324, 326, 327, 338; II: 33, 63, 71, 80, 108, 147, 201, 217, 257, 267, 268, 273, 275, 278, 281, 286

Грибунина Вера Федоровна -- актриса; в МХТ с 1902 по 1905 г.; сестра Вл. Ф. Грибунина I: 310, 313, 441; II: 76

Григорьева (наст. фам. Николаева) Мария Петровна (1869--1941) -- актриса МХТ с его основания и заведующая костюмерно-пошивочным цехом II: 209, 210, 356

Грингмут Владимир Андреевич (1851--1907) -- редактор газеты "Московские ведомости" I: 160, 210

Гриневская Изабелла Аркадьевна (1864--1942) -- драматург, прозаик, поэтесса, переводчица I: 375, 381

Гриневский Федор (Франц) Александрович (1860-- после 1916) -- московский врач-терапевт; в этом качестве служил в МХТ I: 219, 324; II: 52, 54, 214, 236, 243, 259, 336, 337, 347

Громов Михаил Аполлинариевич (ум.1918) -- актер; в МХТ 1899 по 1906 г. I: 113, 141, 296, 310, 313, 324, 326, 413, 414; II: 63, 275, 392

Грузенберг Оскар Осипович (1866--1940) -- петербургский присяжный поверенный, общественный деятель II: 118

Грузинский Алексей Евгеньевич (1858--1930) -- филолог, переводчик, педагог II: 269

Гуревич Любовь Яковлевна (1866--1940) -- писатель, литературовед, историк театра II: 374

Гутхейль Карл Александрович (1851-- после 1914) -- совладелец музыкально-издательской фирмы в Москве, член дирекции Филармонического общества, давний знакомый А. И. Книппер II: 151

Гутхейль Мария Ивановна -- член попечительского совета Филармонического общества; жена владельца нотного магазина в Москве К. А. Гутхейля I: 141, 378; II: 151

Гуцков Карл Фердинанд (1811--1878) -- немецкий писатель, драматург, публицист I: 421

Гюго Виктор Мари (1802--1885) -- французский писатель, поэт, драматург I: 47; II: 113

Давыдов Владимир Николаевич (наст. имя и фам. Иван Николаевич Горелов; 1849--1925) -- актер I: 43, 159, 422; II: 119, 359, 376, 432, 435

Давыдова Наталья Яковлевна (1874--1926) -- художница, работавшая в области прикладного искусства II: 112, 244, 248, 266, 271, 325, 421, 427

Д'Альгейм -- см. Оленина-д'Альгейм М. А.

Далматов (наст. фам. Лучич) Василий Пантелеймонович (1852--1912) -- актер; служил в основном в Александрийском театре II: 359, 403, 413, 423, 432

Дальский (наст. фам. Неелов) Мамонт Викторович (1865--1918) -- актер; играл в основном в провинции I: 195, 196, 425

Д'Аннунцио Габриеле (1863--1938) -- итальянский писатель, драматург I: 98; II: 253, 331, 428

Даргомыжский Александр Сергеевич (1813--1869) -- композитор II: 301

Дарская (урожд. Шаврова, по сцене Оленина) Ольга Михайловна (1875 -- до 1941) -- актриса; жена М. Е. Дарского II: 215, 217, 358, 413

Дарский (наст. фам. Псарьян) Михаил Егорович (1865--1930) -- актер, режиссер; в МХТ сезон 1898/99 г. I: 239, 346, 376, 434, 446; II: 215, 217, 358, 391

Дарьялова Вера Константиновна -- провинциальная актриса II: 375, 434

Дарьял (наст. фам. Демидова) Александра Васильевна (ум. 1932) -- провинциальная актриса на амплуа "сильно драматические роли" II: 375

Дейк Эрнест ван (1861--1923) -- бельгийский певец (тенор); солист Метрополитен-опера II: 90,400

Деларю Екатерина Федоровна -- художница I: 338, 363

Денисов Василий Иванович (1862--1921) -- художник II: 113, 300

Джером Клапка Джером (1859--1927) -- английский писатель I: 381, 451; II: 56

Дмитриев Владимир Николаевич (1839--1904) -- врач; один из первых начал пропагандировать целебные климатические условия Крыма II: 327, 332

Дмитриев Максим Петрович (1858--1948) -- фотограф II: 391, 395

Добров Филипп Александрович (1869--1941) -- врач; общественный деятель II: 253

Долгополов Нифонт Иванович (1857--1922) -- врач городской больницы в Нижнем Новгороде; знакомый А. П. и А. М. Горького I: 304, 305, 311, 312, 441

Долженко Алексей Алексеевич (1865--1942) -- двоюродный брат А. П. по матери I: 183, 190, 192, 193, 196, 427

Домашева Мария Петровна (1875--1952) -- актриса Суворинского, затем Александрийского театра I: 420

Дорошевич Влас Михайлович (1865--1920) -- журналист, критик, литератор I: 185, 187, 195, 257, 353, 420, 447; II: 20, 23, 30, 117

Дрейфус Альфред (1854--1927) -- офицер французского Генштаба II: 393

Дроздова Мария Тимофеевна (1871--1960) -- художница; приятельница семьи Чеховых I: 54, 56, 98, 205, 211, 213, 222, 236, 237, 245, 253, 254, 260, 285, 303, 305, 310, 312, 314, 332, 340, 428; II: 28, 37, 40, 48, 81, 147, 166, 186, 225, 291, 293, 294, 300, 306, 310

Дузе Элеонора (1858--1924) -- итальянская актриса I: 438; II: 199, 414

Дуняша -- см. Копылова А. Н.

Дурасевич -- см. Адурская А. Ф.

Дурнов Модест Александрович (1868--1928) -- художник, архитектор, поэт II: 163

Дучинский Николай Полиевктович (1873--1932) -- педагог, издатель II: 417

Дымов Осип (наст. имя и фам. Иосиф Исидорович Перельман; 1878--1959) -- журналист, писатель, драматург II: 361, 362, 369, 432

Дюкова Александра Николаевна -- антрепренер II: 425

Дюкро Клер -- переводчица с русского на французский II: 98

Дюма Александр-отец (1802--1870) -- французский писатель, драматург I: 153, 421,427

Дюшар -- модный московский мужской портной I: 328

Дягилев Сергей Павлович (1872--1929) -- организатор и один из постоянных авторов журнала "Мир искусства", устроитель Русских сезонов в Париже II: 101, 253, 290, 291, 296, 424

Дядя Ваня -- см. Зальца И. И.

Дядя Карл -- см Зальца К. И.

Дядя Саша -- см. Зальца А. И.

Евгения Яковлевна -- см. Чехова Е. Я.

Егор -- см. Говердовский Е. А.

Егоров Владимир Евгеньевич (1878--1960) -- художник II: 113

Егоровна -- см. Сутугина А. Е.

Ежов Николай Михайлович (1862 или 1864--1941) -- писатель, журналист, критик; многолетний сотрудник "Нового времени" I: 445

Езучевская, Езучевские -- владельцы дачи в Царицыне II: 345, 348, 353, 358, 363, 364, 380

Екатерина Николаевна -- см. Немирович-Данченко E. H.

Екатерина Павловна -- см. Пешкова Е. П.

Елизавета Федоровна, вел. кн. (1864--1918) -- покровительница Московского филармонического общества I: 175, 178, 350, 371, 446, 450; II: 102, 284, 312

Елпатьевская Людмила Ивановна (1858--1937) -- жена С. Я. Елпатьевского I: 222, 227

Елпатьевский Сергей Яковлевич (1854--1933) -- писатель, публицист, общественный деятель, врач; создал в Крыму лечебные учреждения для неимущих легочных больных I: 242, 295, 297, 299, 301, 303, 308, 309, 352; II: 64, 144, 297

Ермилов Владимир Евграфович (1859--1918) -- педагог, журналист I: 153

Ермолаев Михаил Сергеевич (1847Р--1911) -- земский деятель, издатель журнала "Жизнь" I: 153

Ермолова Мария Николаевна (1853--1928) -- актриса Малого театра I: 18, 236, 243, 278, 303, 406, 418, 433; II: 56, 61, 114, 129, 153, 164, 169, 277, 305, 308, 344, 404, 407, 425, 426

Жаринцева Надежда Алексеевна (1870?-- после 1930) -- переводчица, журналист, педагог I: 451

Жданов Лев Григорьевич (наст, имя и фам. Леон Германович Гельман; 1864--1951) -- исторический романист, драматург, поэт I: 155, 385; II: 216

Желябужская -- см. Андреева М. Ф.

Желябужский Андрей Алексеевич (1850--1932) -- крупный чиновник железнодорожного ведомства; актер-любитель, выступал в Обществе искусства и литературы под псевдонимом Андреев; муж М. Ф. Андреевой I: 120, 146, 218, 244, 284, 323, 338, 418; II: 43, 56, 80, 85, 94, 108, 126, 128, 162, 200, 309, 315, 348, 356, 358, 369, 374, 402, 412

Жена Южина -- см. Сумбатова М. Н.

Женя -- см. Чехова Е. М.

Жорж -- см. Чехов Г. М.

Жуйкины, братья II: 52

Жуйкин Дмитрий Сергеевич -- машинист по устройству сценического оборудования II: 395

Жуйкин Иван Сергеевич -- машинист по устройству сценического оборудования II: 395

Жукова Наталья Николаевна -- родственница Срединных II: 162

Забела (Врубель) Надежда Ивановна (1868--1913) -- певица (сопрано) I: 57

Загаров (наст. фам. фон Фессинг) Александр Леонидович (1877--1941) -- актер, режиссер; в МХТ с 1898 по 1906 г. I: 207, 213, 222, 234, 237, 429, 432; II: 33, 45, 76

Загорянский (наст. фам. Кисель) Михаил Николаевич (1875--?) -- актер II: 423

Зайцев Борис Константинович (1881--1972) -- писатель II: 253

Зальца Александр Иванович (ум. 1905) -- капитан; брат матери О. Л. I: 10, 48, 51, 52, 55, 57, 58, 61, 65, 68, 69, 71, 72, 75, 78, 83, 84, 112, 117, 170, 171, 173, 181, 183, 184, 188, 190, 196, 199, 202, 203, 225, 235, 243, 253, 258, 271, 281, 339, 357, 403, 409, 413; II: 6, 27, 43, 65, 76, 90, 100, 139, 187, 225, 236, 267, 310, 319, 322, 334, 335, 338, 341, 343, 346, 348, 353, 368, 382, 386, 387, 427, 437

Зальца Иван Иванович -- дядя О.Л.; начальник Кронштадтской гавани I: 376, 377; II: 322, 323, 363

Зальца Карл Иванович (ум. 1907) -- земский врач; брат матери О. Л. I: 10, 52, 69, 71, 81, 106, 117, 159, 181, 182, 184, 189, 190, 199, 271, 292, 300, 321, 357, 405, 413, 427; II: 6, 9, 27, 34, 43, 65, 90, 111, 184, 186, 191, 203, 206, 285, 286, 300, 322, 334, 335, 343, 348, 368

Зарудный Сергей Митрофанович (1865--1940) -- юрист I: 375, 380, 382, 385

Зауэр Оскар (1856--1918) -- немецкий актер II: 417

Званцев Николай Николаевич (1870--1923) -- певец (окончил Московскую консерваторию), актер, режиссер; с 1903 по 1911 г. служил в МХТ I: 210, 338, 428; II: 331

Званцева -- см. Петрова В. Н.

Званцева Елизавета Николаевна (1864--1921) -- художница I: 120, 210, 236, 288, 407, 428; II: 113, 128, 139, 145, 146, 201, 276, 406

Зверев Николай Андреевич (1850--1917) -- юрист; профессор Московского университета; начальник Главного управления по делам печати (1903--1905) II: 153

Зевакин Николай Андреевич (1866--?) -- врач I: 316, 382

Зейферт Федор Иванович (ум. 1909) -- юрист I: 228

Зенгер Григорий Эдуардович (1853--1919) -- филолог, историк; министр просвещения в 1902--1904 гг. II: 23

Зилоти Александр Ильич (1865--1945) -- пианист, педагог, дирижер I: 450; II: 399

Зилоти Сергей Ильич (1862--1914) -- офицер флота (генерал-лейтенант, помощник начальника Главного морского штаба); брат А. И. Зилоти I: 373, 378, 450

Зимин Н. П. -- заведующий московскими водопроводами I: 102, 413

Зина -- см. Никитская З. А.

Зинаида Сергеевна -- см. Соколова З. С.

Златовратский Николай Николаевич (1845--1911) -- писатель народнического направления II: 144

Золя Эмиль (1840--1902) -- французский писатель II: 42, 45, 393, 394, 398

Зоткин Алексей Васильевич -- бухгалтер МХТ с 1898 по 1903 г. I: 368, 376

Ибсен Генрик (1828--1906) -- норвежский драматург I: 157, 192, 382, 421, 422, 448; II: 109, 132, 171, 218, 337, 346, 393, 401, 402, 430

Иван, Иван Павлович -- см. Чехов И. П.

Иванов Александр Андреевич (1806--1858) -- художник II: 265

Иванов Иван Иванович (1862--1929) -- историк литературы, критик; член московского отделения Театрально-литературного комитета I: 250, 386; II: 127

Иванов Петр Константинович -- литератор II: 127

Иваненко Александр Игнатьевич (ок. 1862 -- после 1926) -- музыкант; московский знакомый семьи Чеховых II: 260

Игнатов Илья Николаевич (1858--1921) -- критик; сотрудник "Русских ведомостей" II: 77, 78, 86, 409

Икскуль фон Гильдебрандт (урожд. Лутковская, по первому мужу Глинка) Варвара Ивановна, бар. (1850--1928) -- литератор, издательница, благотворительница I: 381, 385, 386, 389, 395, 397, 451; II: 15, 87--89, 380, 390

Ильинская Мария Васильевна (1856--1932) -- актриса Малого, затем Александрийского театра II: 219, 380

Ильинский Александр Александрович (1859--1920) -- композитор, преподаватель Филармонического училища II: 114, 403

Ильнарская (Мунштейн) Вера Николаевна (ум. 1946) -- актриса; служила в основном в провинции II: 325

Инна, Инночка -- см. Самсонова И. Г.

Иоллос Григорий Борисович (1859--1907) -- юрист, публицист, соредактор "Русских ведомостей" II: 384

Кабаева В. -- сестра милосердия в Андреевском санатории I: 282

Калинников Василий Сергеевич (1866--1900) -- композитор I: 138, 418

Калинников Виктор Сергеевич (1870--1927) -- композитор, преподаватель Филармонического училища, дирижер МХТ в сезон 1894/95 г. I: 418

Калитович И. Ф. -- ученица школы МХТ II: 331, 356

Каллаш Владимир Владимирович (1866--1919) -- историк литературы; секретарь Общества любителей российской словесности II: 278, 419, 421

Калужская (урожд. Крюкова) Перетта (Перепетуя) Александровна (1874--1947) -- жена В. В. Лужского I: 119, 165, 218, 250, 306, 358, 373, 371, 390, 391; II: 71, 106, 113, 126, 133, 204, 206, 207, 209, 215, 216, 218, 228, 229, 255, 259, 264, 358, 379

Кальдерон де ла Барка Педро (1600--1681) -- испанский драматург II: 406

Кальфа Бабакай Осипович -- главный подрядчик на постройке дома А.П. в Ялте II: 332

Кант Иммануил (1724--1804) -- немецкий философ II: 249

Капустин Михаил Яковлевич (1847--1920) -- казанский профессор-гигиенист; автор ряда трудов по общественной медицине; общественный деятель I: 294, 306

Карабчевский Николай Платонович (1851--1925) -- адвокат, публицист I: 155, 189; II: 17, 20, 125, 234

Кардовский Дмитрий Николаевич (1866--1943) -- художник II: 427

Карпов Евтихий Павлович (1857--1926) -- драматург, режиссер I: 401; II: 380, 382

Кастель-Рюденхаузен Филиппин де, гр. -- австрийская переводчица I: 424

Катаев -- литератор I: 381, 382

Катуар Анна Львовна -- певица II: 248, 418

Качалов (наст. фам. Шверубович) Василий Иванович (1875--1948) -- актер; в МХТ с 1900 г. до конца жизни I: 72, 92, 115, 135, 138, 161, 213, 232, 262, 277, 278, 286, 292, 303, 310, 324, 327, 330, 331, 336, 368, 408, 412, 415, 417, 422, 426, 429, 432, 437, 438, 447; II: 45, 63, 74--76, 80, 95, 106, 126, 129, 132, 147, 151, 163, 171, 173, 197, 199, 232, 234, 235, 239, 242, 250, 253, 257, 259, 261, 263, 267, 268, 286, 288, 290, 291, 299, 303, 306, 308, 310, 366, 368, 374--377, 386, 398, 402, 409--411, 414, 416, 417, 424, 430, 434

Каширин (наст. фам Благушин) Александр Иванович (1858--1926) -- в 1902--1904 гг. актер Александрийского театра II: 181

Кашкин Николай Дмитриевич (1839--1920) -- музыкальный критик, профессор Московской консерватории I: 382

Квапил Ярослав (1868--1950) -- чешский писатель, режиссер, театральный деятель I: 424

Кебке Иоганн Генрих -- петербургский домовладелец и фабрикант II: 378

Кемпе -- семья знакомых О. Л. II: 203, 204

Кемпе Альберт Альбертович -- знакомый семьи Книппер I: 184

Кемпе Борис Альбертович -- знакомый семьи Книппер II: 204, 205

Кизеветтер Александр Александрович (1866--1933) -- историк, публицист, политический деятель II: 269

Кирилин Василий Сергеевич -- помощник заведующего электроосвещением в МХТ II: 144

Киричко Самсон Григорьевич -- директор фабрики Сапожниковых II: 28, 392

Киселева (Лютер) Александра Алексеевна (1875--?) -- дочь давних знакомых А. П. II: 181, 208, 410

Кичеев Петр Иванович (1845--1902) -- литератор, театральный критик, издатель I: 404

Клейгельс Николай Васильевич (1850--1911) -- генерал-адъютант; в 1895--1902 гг. петербургский градоначальник I: 370, 380, 449

Климентова (Муромцева) Мария Николаевна (1857--1946) -- певица Большого театра и педагог II: 81

Клодт фон Юргенсбург Николай Александрович, бар. (1865--1918) -- художник II: 332, 367

Ключевский Василий Осипович (1841--1911) -- историк, профессор Московского университета II: 144

Книппер {Сведения о семье Книппер уточнены по только что вышедшей книге А. П. Кузичевой "Чеховы. Биография семьи". M., APT, 2004.} Ада Константиновна (1895--1985) -- актриса, педагог I: 126, 128, 132, 144; II: 381, 436

Книппер (урожд. Зальца) Анна Ивановна (1850--1919) -- мать О. Л.; певица и педагог, профессор Филармонического училища I: 9--11, 21, 31, 38, 48, 51, 52, 55, 57, 65, 70, 76, 80, 81, 104, 106, 117, 119, 123, 133, 150, 159, 160, 169, 171, 175, 181--184, 188, 189, 195--199, 209, 219, 224, 235, 238, 239, 245, 253, 260, 263, 271, 281, 284, 285, 292, 293, 298, 300, 310, 314, 339, 351, 353, 361, 372, 376, 392--394, 405, 407, 413, 415; II: 5--7, 15, 18, 27, 28, 33--35, 43, 55, 62--65, 68, 85, 90, 91, 94, 96--98, 103, 104, 108, 109, 111, 116, 121, 122, 127, 130, 133, 139, 160, 163, 168, 173, 175, 179, 180, 186, 187, 198, 200--203, 206, 208, 209, 225, 226, 229, 236, 239, 240, 247, 263, 267, 268, 270, 282, 285, 291, 301, 312, 314, 322, 323, 331, 335, 343, 345, 347, 350, 353, 389

Книппер (по сцене Нардов) Владимир Леонардович (1876--1942) -- брат О. Л.; по образованию юрист, впоследствии певец (тенор) и режиссер I: 10, 51, 55, 57, 58, 65, 66, 68, 71, 83, 98, 102, 104, 117, 123, 124, 132, 155, 169, 181, 182, 184, 190, 196, 200, 208, 209, 245, 253, 259, 267, 277, 281, 289, 291, 299, 343, 350, 375, 406, 407, 409, 415, 424; II: 6, 15, 25, 27, 34, 35, 43, 55, 62, 65, 68, 77, 85, 90, 94, 97, 98, 100, 101, 103, 104, 106, 108, 109, 111, 121, 122, 130, 133, 144, 163, 168, 202, 206, 208, 209, 225, 226, 228, 229, 234, 239, 243, 244, 247--249, 267, 287, 291, 317, 329, 331, 342, 343, 372, 394, 416

Книппер Константин Леонардович (1866--1924) -- старший брат О. Л.; инженер-путеец I: 9, 10, 30, 123, 124, 126, 127, 132, 133, 142, 146, 402, 421; II: 85, 98, 147, 168, 170, 173, 175, 177, 179, 180, 222, 224, 225, 227, 230, 233, 235, 237, 244, 248, 249, 252, 258, 259, 263, 268, 273, 274, 279, 282, 285, 288, 290, 295, 300, 301, 304, 307--309, 314, 315, 316, 318, 320--323, 327, 333, 335, 336, 347, 349--351, 357, 358, 360, 364--366, 368, 370, 371, 374, 377, 381, 385, 386, 391, 415, 417, 436

Книппер Лев Константинович (1898--1974) -- племянник О. Л.; композитор II: 168, 170, 171, 173, 175, 177, 180, 244, 248, 313--318, 320--327, 329--333, 335--337, 341, 342, 349, 360, 436

Книппер Леонард (1838--1894) -- отец О. Л.; инженер-технолог I: 9, 10; II: 203, 404

Книппер (урожд. Рид) Луиза Юльевна (1874--1943) -- жена К. Л. Книппера I: 30, 123, 126, 132, 146, 402; II: 314, 316, 318, 320--324, 326, 327, 329, 333, 335--337, 339, 341, 342, 344, 346--349, 350, 355, 357, 360, 381, 391, 436

Книппер (Чехова) Ольга Константиновна (1896--1980) -- немецкая киноактриса II: 436

Князь -- см. Шаховской С. И.

Ковалевский Е. Е. -- антрепренер II: 416

Ковалевский Максим Максимович (1851--1916) -- юрист, историк, социолог I: 105, 114, 118, 140, 413; II: 399, 400

Кожевников Валентин Алексеевич (1867--1931) -- издатель, редактор, драматург; инженер по образованию I: 408

Кожевников Петр Алексеевич (1871--1933) -- писатель, литературный критик I: 248, 289; II: 116, 192, 214, 269

Кожевниковы II: 60

Козлов Павел Алексеевич (1841--1891) -- поэт, переводчик I: 443

Койранские, братья II: 60

Койранский Александр Арнольдович (1884--1968) -- поэт, художник, критик II: 396

Койранский Борис Арнольдович (1882--1920) -- поэт, журналист, адвокат II: 396

Койранский Генрих Арнольдович (1883--?) -- литератор, врач II: 396

Комарова Анастасия -- горничная в ялтинском доме Чеховых II: 58, 84, 295, 298, 305, 309, 314, 315, 319, 320, 377

Комиссаржевская Вера Федоровна (1864--1910) -- актриса II: 81, 105, 110, 114, 121, 138, 153, 159, 165, 317, 321--323, 325, 327, 352, 394, 399, 400, 405, 406, 427, 429, 431

Кондаков Никодим Павлович (1844--1925) -- археолог и историк византийского и древнерусского искусства, академик I: 156, 375; II: 380

Кондратьев Алексей Михайлович (1846--1913) -- режиссер Малого театра I: 34, 203, 428; II: 277

Кони Анатолий Федорович (1844--1927) -- судебный деятель, литератор, мемуарист I: 157, 375, 405

Коновицер (урожд. Эфрос) Евдокия Исааковна (1861--1943) -- подруга М. П. Чеховой, жена Е. З. Коновицера I: 69, 175, 183, 190, 191, 248, 249, 258, 274, 298, 321, 349; II: 33, 47, 77, 79, 114, 144, 186, 198, 294, 302

Коновицер Ефим Зиновьевич (ум. 1916) -- московский адвокат и общественный деятель, соиздатель газеты "Курьер"; знакомый семьи Чеховых I: 78, 106, 248, 249, 258, 334; II: 114, 144

Константин Константинович, вел. кн. (1858--1915) -- генерал-адъютант; поэт, переводчик, драматург, музыкант; президент Академии наук I: 163, 164, 371, 405, 423; II: 310, 312, 376, 426

Константин Сергеевич, Конст. Серг., К. С. -- см. Станиславский К. С.

Копылова Авдотья Назаровна -- горничная Алексеевых II: 9, 133

Корганов Иосиф Иванович -- муж Л. С. Алексеевой II: 431

Коренева Лидия Михайловна (1885--1982) -- актриса; с 1904 г. в школе МХТ, а затем до 1958 г. в театре II: 215, 413

Коробов Николай Иванович (1860--1919) -- врач; товарищ А. П. по медицинскому факультету Московского университета; студентом жил в семье Чеховых I: 291, 292; II: 54

Коровин Константин Алексеевич (1861--1939) -- живописец, пейзажист, театральный художник I: 311, 407; II: 113, 162, 225, 290, 367, 377

Короленко Владимир Галактионович (1853--1921) -- писатель, общественный деятель I: 386, 405, 451, 452; II: 65

Коротнев Алексей Алексеевич (1854--1915) -- зоолог, профессор Киевского университета, основатель русской биологической станции в Виллафранке I: 140

Корсаков Сергей Сергеевич (1854--1900) -- врач-психиатр, профессор Московского университета II: 116, 320, 322--324, 327, 328

Корсов Богомир Богомирович (наст. имя и фам. Готфрид Готфридович Геринг; 1845--1920) -- певец, переводчик II: 263, 270, 289, 421

Корш Евгений Федорович (1884--1937) -- сын Ф. А. Корша II: 188, 411

Корш (урожд. Шевелкина) Екатерина Ивановна (1857--1912) -- жена Ф. А. Корша I: 379, 382, 450

Корш Нина Федоровна (1876--1946) -- педагог, переводчица; дочь владельца московского драматического театра I: 245, 341; II: 221, 259

Корш Федор Адамович (1852--1923) -- адвокат, драматург и переводчик; владелец театра в Москве I: 61, 62, 82, 85, 143, 188, 343, 379, 403, 407, 422, 426, 438; II: 41, 43, 51, 65, 95, 147, 252, 255, 293, 333, 422, 428

Косарева Маргарита Владимировна -- актриса Малого театра II: 277, 422

Косминская Любовь Александровна (1880--1946) -- ученица школы, затем актриса МХТ II: 283, 331, 345, 347, 359, 365, 423, 429, 430, 432

Коссович Варвара Самсоновна (1865 --1916) -- ялтинский врач-окулист II: 130, 154, 232

Котик -- см. Немирович-Данченко E. H.

Котлецов Александр Алексеевич -- адвокат II: 78

Котляревская (по сцене Пушкарева) Вера Васильевна (1875--1942) -- актриса Александрийского театра; жена Н. А. Котляревского I: 378, 380, 381, 385, 386, 429, 434, 450; II: 198--200, 210, 344, 356, 358, 378, 393

Котляревский Нестор Александрович (1863--1925) -- литературовед, критик, публицист I: 214, 376, 378, 382, 385, 450; II: 198, 344, 358, 378, 412

Кох Лидия Андреевна -- акушерка, сопровождавшая О. Л. во время ее болезни весной 1902 г. II: 210, 356, 380, 413

Кочубей Мария Алексеевна -- сестра жены Б. Н. Чичерина II: 286, 423

Кошева Бронислава Эдуардовна -- актриса II: 293

Кошеверов Александр Сергеевич (1874--1921) -- актер; в МХТ в 1898--1902 гг. I: 234, 244, 412, 432, 449; II: 49, 394

Кошеверова Мария Васильевна (ум. 1938) -- актриса; в МХТ с основания театра до 1902 г. I: 98, 438; II: 49

Крамарж Карел (1860--1937) -- чешский политический деятель, идеолог панславизма I: 433

Крамской А. М. -- антрепренер II: 427

Крандиевская (урожд. Кузьмичева) Анастасия Романовна (1865--1938) -- писательница II: 89

Красковская (урожд. Пинчук) Татьяна Васильевна (1887--1943) -- актриса II: 387, 440

Красов (наст. фам. Некрасов) Николай Дмитриевич (1867--1940) -- актер, режиссер, антрепренер II: 181, 185

Крейн -- московский зубной врач II: 255

Крестовская (Картавцева) Мария Всеволодовна (1862--1910) -- писательница I: 154, 157, 160--162, 164, 421; II: 9, 110, 130, 254, 371, 374

Кригер Владимир Александрович (1872--1932) -- актер, режиссер II: 422

Кругликов Семен Николаевич (1851--1910) -- музыкальный критик II: 309

Крылов Иван Андреевич (1769--1844) -- баснописец, драматург I: 408

Крюгер Стефанус Иоханнес Паулус (1825--1904) -- президент Трансвааля, возглавлявший борьбу буров против английских колонизаторов I: 102, 413

Ксения -- прислуга в доме О. Л. II: 48, 91, 95, 97, 98, 124, 130, 137, 147, 156, 157, 171, 180, 192, 214

Кубелик Ян (1880--1940) -- чешский скрипач-виртуоз II: 81, 130

Кувшинникова Софья Павловна (1847--1907) -- художница II: 319

Кугель Александр (Авраам) Рафаилович (1864--1928) -- театральный критик (псевдоним Homo novus); редактор еженедельного журнала "Театр и искусство" I: 150, 360, 419, 420, 447, 449, 450; II: 176, 193, 266, 361, 364, 367, 376, 401, 410, 411, 432, 435

Куза (Блейхман) Валентина (Евфросинья) Ивановна (1868--1910) -- певица I: 383

Кузина -- см. Борнгаупт Е. В.

Кузнецов Николай Дмитриевич (1850--1929) -- художник I: 267

Кукина (урожд. Снопова) Евдокия Александровна (1845 -- после 1929) -- воспитательница старших братье в Алексеевых II: 9, 11

Кульганек -- рабочий сцены МХТ I: 327

Кундасова Ольга Петровна (ок. 1865--1943) -- математик, астроном; близкая знакомая семьи Чеховых I: 38, 234; II: 51, 78, 88, 103, 385

Куперник Лев Абрамович (1845--1905) -- адвокат, публицист I: 157, 379

Куперник Таня -- см. Щепкина-Куперник Т. Л.

Куприн Александр Иванович (1870--1938) -- писатель I: 169, 174, 175, 177, 224, 270, 330; II: 50, 119, 124, 197, 213, 369

Куприна Мария Карловна (1879--1965) -- издательница журнала "Современный мир"; приемная дочь А. А. Давыдовой, издательницы журнала "Мир Божий", и виолончелиста К. Ю. Давыдова II: 50, 213

Куркин Петр Иванович (1858--1934) -- земский врач; один из ближайших друзей А. П. I: 43, 44, 291, 295, 299, 307, 403; II: 95, 173, 227, 233, 240, 244, 250, 258, 415

Куропаткин Алексей Николаевич (1848--1925) -- генерал от инфантерии; в 1898--1904 гг. военный министр II: 331, 428

Кэс (Кес) Биллем (1856--1934) -- нидерландский скрипач, композитор, дирижер; в 1894--1900 гг. дирижировал симфоническими концертами Московского филармонического общества I: 84, 350, 413, 415, 448

Кюи Цезарь Антонович (1835--1918) -- композитор, музыкальный критик, инженер-генерал I: 125, 418; II: 301

Кюрель Франсуа де (1854--1928) -- французский писатель, драматург I: 382

Кякшт Евгений Георгиевич (1894--1956) -- племянник М. Ф. Андреевой, который после смерти матери воспитывался в ее семье II: 395, 412

Кякшт (урожд. Юрковская) Надежда Федоровна (1872--1897) -- сестра М. Ф. Андреевой II: 395

Лавров Вукол Михайлович (1852--1912) -- журналист, общественный деятель, переводчик; редактор-издатель журнала "Русская мысль" I: 56, 149, 150, 243, 250, 258, 349, 355; II: 81, 419

Лаврова (урожд. Артамонова) Софья Федоровна (1869--1944) -- жена В. М. Лаврова; давняя знакомая А. П. I: 56, 243, 258, 436; II: 81

Лагорио (урожд. Герцык) Елена Антоновна -- жена художника Л. Ф. Лагорио I: 38I: II: 380

Лагорио Лев Феликсович (1826--1905) -- художник-пейзажист I: 148, 152, 153, 381, 383; II: 380

Ладыженский Владимир Николаевич (1859--1932) -- литератор, земский деятель I: 84, 85, 145; II: 95, 99, 102, 187, 293

Лазаревский Борис Александрович (1871--1936) -- писатель; секретарь военно-морского суда в Севастополе I: 237--239, 242; II: 112, 190, 192, 193, 304, 307, 326, 327, 381

Ламанова (Каютова) Надежда Петровна (1861--1941) -- художник-модельер, владелица модной мастерской I: 232, 233, 254, 267, 432; II: 364

Ланин Александр Иванович (1845--1906) -- нижегородский адвокат и общественный деятель, у которого Горький одно время служил письмоводителем и которому посвятил первый том своих сочинений I: 268, 437

Ланин Николай Александрович (1875--1917) -- адвокат I: 437

Лашкевич Ольга Ивановна -- племянница мирового судьи в г. Воскресенске, недалеко от которого А. П. работал в больнице в середине 1870-х гг. I: 250

Л. В. -- см. Средин Л. В.

Леблан -- см. Метерлинк Ж.

Лев Ант., Л. Ант. -- см. Сулержицкий Л. А.

Лева -- см. Борнгаупт Л. В.

Лева -- см. Книппер К. Л.

Левентон -- см. Назимова А. Я.

Левинский Владимир Дмитриевич (1849--1917) -- писатель, редактор журнала "Будильник" II: 231, 285

Левитан Исаак Ильич (1860--1900) -- художник; близкий знакомый семьи Чеховых I: 16, 17, 34, 54, 56, 66, 75, 85, 408, 432; II: 42

Ледницкий Александр Робертович (1866--1934) -- адвокат, член Совета присяжных поверенных, впоследствии член I Государственной думы II: 144

Ленская (урожд. бар. Корф) Лидия Николаевна (1862--1948) -- жена А. П. Ленского, кузина жены Н.-Д. II: 308

Ленский (наст. фам. Вервициотти) Александр Павлович (1847--1908) -- актер, режиссер, педагог I: 418, 443; II: 56, 110, 111, 229, 277, 305, 415, 422

Леонидов (наст. фам. Вольфензон) Леонид Миронович (1873--1941) -- актер; в МХТ с 1903 г. до конца жизни I: 341, 445; II: 65, 186, 200, 232, 234, 236, 242, 267, 273, 275, 286, 298, 299, 328, 352, 358, 412, 419, 425, 438

Лепешкина Лидия Владимировна -- жена кн. С. И. Шаховского I: 207, 332, 360, 387; II: 294, 340

Лермонтов Михаил Юрьевич (1814--1841) -- поэт II: 199

Лешковская (Ляшковская) Елена Константиновна (1864--1925) -- актриса Малого театра I: 236, 433; II: 56, 229, 415

Лианозов Георгий Мартынович (ум. 1914) -- владелец здания, где помещался театр Омона I: 295, 322, 440

Ливен Андрей Александрович (1839--1913), кн. -- бывший товарищ министра государственных имуществ II: 137, 146, 405

Лика -- см. Мизинова Л. С.

Лилина (урожд. Перевощикова) Мария Петровна (1866--1943) -- актриса; в МХТ со дня основания до конца жизни; жена К. С. I: 36, 44, 47, 56, 73, 91, 92, 94, 100, 119, 123--125, 132, 142, 146, 152, 154, 158, 162, 165, 174, 194, 208, 210, 211, 215, 222, 230, 251, 252, 262, 264, 277, 280, 284, 285, 292, 306, 321, 325, 329, 331, 335, 344, 348, 358, 365--367, 369, 371, 375, 381, 382, 396, 403--405, 411, 413, 428, 429, 432, 433, 435, 437, 438, 440, 444, 446; II: 9, 11--13, 15, 16, 18, 20, 25, 43, 45, 54, 63, 64, 69, 71, 77, 79, 92, 95, 105, 108, 112--114, 127, 140, 142, 144, 151, 152, 155, 157, 159, 160, 167, 171, 178, 179, 184--186, 188--190, 202, 207, 209, 210, 212--218, 233, 236, 254, 256, 263, 264, 267, 272, 273, 275, 281, 287, 290, 293, 296, 299, 309, 310, 315, 318, 319, 322, 329, 344, 347--350, 354, 356, 358, 365, 377, 378, 389, 398, 407, 409, 419, 422--424, 430, 435

Лисицын Михаил Николаевич (1855--?) -- владелец московского магазина семенных товаров I: 178

Литовцева (урожд. Лёвестам) Нина Николаевна (1871--1956) -- актриса, режиссер, педагог; в МХТ с 1901 по 1950 г.; жена В. И. Качалова I: 213, 292, 374, 429, 441; II: 126, 163, 192, 197, 199, 217, 230, 251, 277, 323, 324, 329, 342, 354, 356, 374, 375, 394, 400, 423, 428, 434

Лопатин Лев Михайлович (1855--1920) -- философ, профессор; был учителем русского языка О. Л. I: 244; II: 231

Лубковская М. М. -- антрепренер II: 425

Лубны-Герцык (Жуковская) Аделаида Казимировна (1874--1925) -- поэтесса, прозаик, переводчица, критик I: 296, 440

Лубны-Герцык Евгения Казимировна (1878--1944) -- переводчица, критик I: 296, 440

Лужский (наст. фам. Калужский) Василий Васильевич (1869--1931) -- актер, режиссер, педагог; в МХТ с его основания до конца жизни I: 38, 40, 44, 45, 119, 120, 123, 124, 129, 132, 164, 215, 218, 221, 228, 232, 234, 236, 244--247, 250, 254, 260, 262, 264, 271, 273, 283, 287, 291, 298, 301, 304, 306, 315, 317, 319, 324, 325, 327, 331, 337, 339, 340, 358, 373, 381, 382, 384, 388, 390, 401--403, 406, 413, 431--433, 436, 443; II: 33, 45, 71, 73, 83, 106, 109, 113, 118, 126, 133, 179, 186, 199, 204, 206, 207, 209, 215, 216, 218, 225, 226, 228, 229, 232, 236, 252, 255, 257, 259--262, 264, 268, 276--279, 281, 285, 288, 290, 296, 303, 318, 319, 324, 356, 358, 373, 379, 386, 398, 415, 416, 419

Лукин Александр Петрович (1842 или 1843--1905) -- литератор, фельетонист I: 243, 334

Лукьянов Дмитрий Иванович -- репетитор сына М. Ф. Андреевой I: 446; II: 405

Лулу -- см. Книппер Л. Ю.

Луначарский Анатолий Васильевич (1875--1933) -- писатель, драматург, журналист; после революции нарком просвещения РСФСР I: 330, 335, 338, 340, 443

Львов Василий Николаевич (1859--1907) -- профессор зоологии Московского университета; давний знакомый А. П. II: 346, 352

Львовская И. Л. -- актриса II: 435

Любошиц (Любошитц) Семен Борисович (1859--1926) -- журналист I: 440; II: 60, 231, 323

Лютер Эрнест Владимирович -- врач-рентгенолог II: 410

Майков Сергей Федорович (1863 -- после 1924) -- врач II: 245

Макаров Степан Осипович (1848--1904) -- океанограф, флотоводец, вице-адмирал II: 362, 363, 432

Маклаков Василий Алексеевич (1869--1957) -- присяжный поверенный; впоследствии видный политический деятель I: 120, 243, 416, 421; II: 200, 214, 229, 235, 251, 267

Маклакова Мария Алексеевна (1877--1960) -- сестра В. А. Маклакова II: 123, 145, 148, 206, 341

Маклаковы II: 208

Маклецкая (Доброхотова) Анна Ильинична (ум. 1951) -- певица (меццо-сопрано) I: 442

Маковский Владимир Егорович (1846--1920) -- художник, педагог I: 9

Малиновская Зинаида Александровна (1857--?) -- актриса, антрепренер I: 435

Малкиель Мария Самойловна -- знакомая семьи Чеховых, дочь московского коммерсанта и домовладельца С. М. Малкиеля I: 34, 208, 290, 428; II: 117, 137,165

Малкиель Софья Самойловна -- знакомая семьи Чеховых; сестра М. С. Малкиель; детская писательница I: 80, 233, 241, 254, 263, 347, 409, 434

Малкиели -- семья московских знакомых А. П. I: 32, 39, 80, 237, 241, 242, 271, 273, 409; II: 33, 121, 130, 170

Малов Александр Константинович (1861--1909) -- художник-декоратор II: 416, 417

Малявин Филипп Андреевич (1869--1940) -- художник; с 1903 г. входил в Союз русских художников I: 314

Малянтович Павел Николаевич (1870--1939) -- адвокат, защитник участников политических процессов; в будущем министр юстиции Временного правительства II: 85

Мама -- см. Книппер А. И.

Маманя -- см. Алексеева Е. В.

Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович (1852--1912) -- писатель II: 144

Мать, мамаша -- см. Чехова Е. Я.

Мамонтов Савва Иванович (1841--1918) -- крупный предприниматель, строитель железных дорог на северном направлении; меценат, создатель первого в Москве частного оперного театра II: 236, 391

Мамонтов Сергей Саввич (1867--1915) -- журналист, художественный критик, драматург; сын С. И. Мамонтова II: 230, 292, 416, 418, 424

Мамонтова (урожд. маркиза Да Пассано) Ви /sup> Именно Н. И. Долгополов допустил путаницу с билетами на пароход, из-за которой А. П. и О. Л. застряли в Пьяном бору.

391.

1 Спектакль начинался в 13 часов.

2 Портрет А. П. находится в Третьяковской галерее.

3 В этот день вечером шла "Смерть Иоанна Грозного".

392.

1 Намек на ссылку в Сибирь опального бывшего петровского любимца А. Д. Меншикова.

393.

1 В "Курьере" была помещена статья "Спектакль для врачей", где наряду с К. С. высоко оценивалось исполнение О. Л.

2 Вероятно, намек на готовящиеся студенческие беспорядки.

395.

1 Только что принятая в труппу В. Ф. Грибунина в "Мещанах" не играла, как не играл почти никто из перечисленных О. Л. исполнителей.

2 Пэтру О. Л. не играла; Роксанову заменила Литовцева.

3 Т.е. режиссерский план.

397.

1 О. Э. Браз писал портрет А. П. в Мелихове летом 1897 г. по заказу П. М. Третьякова для его галереи. Портрет не понравился не только А. П., но и самому художнику, и в 1898 г. в Ницце он его переписал.

2 20 декабря, находясь в Одессе, Н. Н. Соловцов заболел брюшным тифом и 12 января умер от паралича сердца. 10 января 1902 г. в Киеве должен был отмечаться его 25-летний юбилей. Соловцов с успехом поставил все пьесы А. П. и играл в них; ему автор посвятил свой водевиль "Медведь". Дирекция МХТ направила телеграмму соболезнования его жене и театру.

3 Н. Л. Шаповалов проектировал дом А. П. в Ялте.

398.

1 В этот день шли "Три сестры".

2 Вероятно, речь о письме от 4 января.

401.

1 13 января в "России" появился фельетон Амфитеатрова "Господа Обмановы", где очень хлестко и остроумно под прозрачными именами представлено в самом неприглядном виде семейство Романовых, включая царя и царицу. Номера были тут же расхватаны, цена за номер доходила до нескольких рублей. Автор был арестован, а затем сослан в Минусинск, выпуск газеты приостановлен.

2 Выставка представляла произведения, объединившейся части передвижников и мирискусников, проходила она в залах Строгановского училища.

402.

1 Деверь (франц.); Л. Г. Щукина была женой мецената С. И. Щукина.

2 Речь о Серг. Т. Морозове.

3 Марину в этот вечер пела А. И. Маклецкая.

405.

1 О. Л. писала об этом 15 января.

2 14 января К. С. писал: "Если бы дело не обошлось без старых исполнителей, я буду умолять задержать пьесу до будущего года, но не показывать ее публике с каким-нибудь изъяном в исполнении. По-моему, это было бы преступлением перед Алексеем Максимовичем, который доверил нам свой первый опыт".

3 "Медам, не надо чересчур оголяться" (франц.).

Возможно, такое поведение содержателя Театра фарса было вызвано распоряжением московских властей (о нем сообщалось в No 1 "Театра и искусства" за 1902 г.), по которому кафешантанные певицы не должны были "появляться на сцене в трико с боковыми разрезами на юбках. Запрещено также в "Бедных овечках" исполнительницам играть сцену сна в дортуаре с обнаженными руками".

4 День рождения (нем.).

407.

1 Ключ сзади являлся неотъемлемой принадлежностью камергерского мундира.

2 Имеется в виду монолог Нины из последнего акта.

408.

1 В телеграмме ошибочно "злой" (см. No 417).

410.

1 В этот вечер шла пьеса "В мечтах".

2 "Чайку" в СПб не возили.

411.

1 Л. А. Сулержицкий.

2 А. М. Горький.

3 А. П. писал о нем О. Л. 31 декабря.

412.

1 Н.-Д. вернулся после отдыха в Ницце.

413.

1 А. П. получил Грибоедовскую премию за "Три сестры".

414.

1 В. А. Щуровский приехал из Москвы для участия в консилиуме врачей по поводу состояния здоровья Толстого.

415.

1 В январе--феврале проходила реорганизация театра, преобразование его в Товарищество деятелей МХТ, вырабатывалась новая структура, условия, устав.

2 Окончательный состав "Мещан" был иной. Все 27 раз, что шла эта пьеса в МХТ, Нила играл С. Н. Судьбинин, Бессеменова -- В. В. Лужский, Тетерева -- Н. А. Баранов, жену Бессеменова Акулину Ивановну -- Е. П. Муратова.

3 "Глядя на луч пурпурного заката" -- популярный до сих пор романс А. Н. Оппеля на стихи П. А. Козлова.

4 В Музее МХАТ хранится перечень расходов на устройство этого вечера, составивших 222 р. 33 к., только провоз этой "чудо-головы" и приспособлений к ней обошелся в 2 р. 80 к.

416.

1 Речь об А. В. Луначарском.

2 Потомки из рода Н. Н. Гончаровой, знакомые О. Л. с ранних лет.

417.

1 См. No 408 и примечание к нему.

2 Так тогда называли стенокардию.

418.

1 Литературно-художественный кружок чествовал П. И. Вейнберга и Н. К. Михайловского в связи с их литературными юбилеями.

2 Так между собой литераторы называли П. Д. Боборыкина.

3 В 40-летний юбилей служения Г. Н. Федотовой в Малом театре была поставлена не шедшая на профессиональной сцене в России трагедия Шекспира (юбилярша играла Волумнию). Постановщик спектакля А. П. Ленский, идя во многом по стопам МХТ, пытался разрушить традиции внешней зрелищности и холодной помпезности представлений шекспировских пьес, что прежде всего коснулось массовых сцен "Кориолана".

4 А. А. Санин, не попавший в число пайщиков и вообще неудовлетворенный своим положением в театре, с нового сезона ушел на должность режиссера в Александринку.

419.

1 Н.-Д. писал 20 января: "Ольгу Леонардовну отпущу к тебе непременно. Хотел около начала февраля, но теперь вижу, что удобнее с половины масленицы. И все-таки -- не надолго! ...она так занята в репертуаре, как никто в труппе..."

420.

1 После отхода А. П. от "Нового времени" В. П. Буренин не упускал случая, чтобы в своей газете так или иначе задеть писателя.

421.

1 Вероятно, московский врач-психиатр П. П. Викторов.

2 По вторникам в кружке читали и обсуждали рефераты.

422.

1 Полю репетировала А. Ф. Адурская.

423.

1 А. В. Луначарский.

2 О. Л. писала о своем впечатлении об этих произведениях 26 января.

3 Речь о квитанции на 50 руб., собранных Вишневским в качестве пожертвований на благотворительные цели.

4 О поднесенных Вишневскому сочинениях А. П. сообщала ему М. П. Лилина в письме от 27 января.

5 См. No 415.

424.

1 По распоряжению Министерства внутренних дел никаких сообщений о состоянии здоровья Толстого не должно было публиковаться.

2 М. А. Самарова играла следующий объявленный спектакль "В мечтах" 4 февраля.

3 Речь о "Мещанах".

425.

1 "Мещане" впервые пошли только на гастролях в СПб.

2 М. Ф. Андреева в "Дяде Ване" в МХТ не играла.

3 Чистокровная (франц.).

4 См. об этом в No 411.

426.

1 Речь о фотографии, сделанной П. А. Сергеенко 12 сентября 1901 г. в Гаспре, когда А. П. навещал Толстого.

2 Речь о повести "Исповедники", напечатанной в первом номере журнала "Вестник Европы".

427.

1 А. П. сообщил о своем согласии вступить в товарищество телеграммой. О ней известно из письма А. П. к Морозову от 2 февраля: "На Ваше письмо я ответил телеграммой, в которой поставил цифру десять тысяч"; сама телеграмма не обнаружена.

2 Эту роль играла Раевская.

428.

1 Милая собака (нем.).

429.

1 А. С. Суворин записал на следующий день в дневнике свои впечатления о посещении театра: "Вчера был в Художественном театре. "В мечтах" Владимира Ивановича Немировича-Данченко. Плохая, вымученная вещь. Между Шекспиром и Данченко то сходство, что оба читали книги. Станиславский прямо плох. Андреева красива, но бездарна. Книппер очень бойко и хорошо изображает Широкову. Прекрасная декорация 3-го действия. Костромской выговор, чешский, немецкий и дурацкий. Немирович пришел ко мне в ложу. Удивило меня это. Он вел себя относительно меня в прошлый приезд в Москву возмутительно, даже с юбилеем не поздравил. А теперь сам пришел. Бережет свою шкуру от царапин" (Суворин, с. 435).

2 См. No 424.

430.

1 Н.-Д. телеграфировал А. П. 4 февраля: "Ольга Леонардовна будет свободна с 21 февраля по 2 марта включительно" (ТН, с. 781).

2 Это письмо Мейерхольда не сохранилось.

3 Суворин предложил М. П. Чехову место в редакции "Нового времени" и 200 руб. в месяц еще год назад (об этом писала М. П. брату 8 марта 1901 г.), и он это предложение принял.

4 Роль Арины Ивановны, жены Ванюшина, исполняла М. М. Блюменталь-Тамарина.

5 А. А. Остужев играл гимназиста Алексея.

6 С Л. М. Леонидовым, исполнявшим роль Константина, как раз в это время начались переговоры о переходе его в МХТ, в труппу которого он и вступил с нового сезона.

7 "Дети Ванюшина", поставленные под явным влиянием Художественного театра, числились среди лучших спектаклей Н. Н. Синельникова. Высокую оценку спектаклю дал К. С. в письме режиссеру: "Пьеса, постановка и исполнение произвели на меня очень большое впечатление, и я любовался талантами актера, режиссера и исполнителей. Зная по себе, какого труда требует борьба с театральной рутиной и шаблоном, я от всего сердца поздравляю Вас с большой победой, приветствую Вашу большую энергию и желаю дальнейших успехов" (КС-9, т. 7, с. 430).

431.

1 После 10 февраля Н.-Д. писал, что ему удалось освободить О. Л. еще на день раньше, чем он сообщал в телеграмме от 4 февраля, т.е. 20-го (см. ТН, с. 390).

2 "Остров Сахалин" входил в десятый том сочинений А. П., печатавшихся А. Ф. Марксом.

432.

1 Суворин оставил запись в дневнике после спектакля: "Скучно, кроме 1-го акта. Публика часто смеется над пьяным доктором. В 4-м он скучен и подл... Много монологов скучных, повторительных у Вершинина, у Андрея. Два мужа: она честная, она благородная, и т.д. 2-е действие: игра свечек, ряженки, песни; 3-е действие: пожар; 4-е: дуэль и уход полка. Бой часов, музыка, набат, скрипач и поющая девица, которую метлой выгоняет дворник для удовольствия публики. Я приглядывался к публике. Никто и не думает плакать. Три сестры на сцене плачут, а публика нимало. Все какая-то дрянь на сцене... Уходишь из театра с удовольствием, освободившись от кошмара, от глупых и пошлых людей, от мелочей, от пьянства, от мелкой суеты и измен" (Суворин, с. 437).

2 Суворин записал 6 февраля в Дневнике о полученных им сведениях о событиях в СПб: "Сейчас был Ежов и сказал, что начались университетские беспорядки. Университет оцеплен. Около манежа толпа студентов. По городу разбросаны прокламации с воззваниями к рабочим. Вечером назначена студенческая сходка около храма Христа Спасителя" (Суворин, с. 335--336).

3 См. No 426.

433.

1 См. No 427 и примечание к нему.

434.

1 А. П. писал М. П. Лилиной 3 февраля: "То, что Вы по секрету сообщаете мне в Вашем письме о Константине Сергеевиче и моей супруге, чрезвычайно меня порадовало. Благодарю Вас, я теперь приму меры, постараюсь сегодня же начать хлопоты о разводе. Сегодня же посылаю в консисторию прошение, при чем прилагаю Ваше письмо, и думаю, что к маю я буду уже свободен; а до мая поучу маленько свою супругу. Она меня боится, я ведь с ней попросту - чего моя нога хочет!"

435.

1 См. No 428.

436.

1 Об этом писала А. П. его сестра 3 февраля, побывав на генеральной репетиции первых двух актов.

2 К. С. предложил М. Е. Дарскому в Шейлоке прибегнуть к еврейскому акценту, желая сбить его с трафаретно-пафосного исполнения роли.

437.

1 Речь о репетиторе сына М. Ф. Андреевой Д. И. Лукьянове, студенте Московского университета и активном участнике политических антиправительственных акций.

2 Речь о книжке "Русь. Сказки былого" -- "опыте исторических сказок для детей", как сама автор характеризовала их в письме к А. П. от 1 февраля.

438.

1 Это письмо неизвестно; о его содержании можно судить по ответному письму Н.-Д., написанному после 10 февраля (см. ТН, No 279).

2 Театр гастролировал в СПб с 4 марта по 5 апреля.

3 Речь о политическом брожении в студенческой среде.

439.

1 Художественный салон на Кузнецком мосту.

2 М. П. Лилина стала испытывать неконтролируемый страх перед сценой.

440.

1 Вишневский в "Крамере" играл эпизодическую роль Квантмейера.

2 Речь о письме от 2 февраля.

441.

1 См. No 427.

2 Ответ на реплику О. Л. в письме от 3 февраля.

442.

1 С 1901 по 1904 г. В. Кес был директором Музыкально-драматического училища при Филармоническом обществе.

2 Вел. кн. Елизавета Федоровна.

3 А. А. Стахович был адъютантом московского генерал-губернатора.

4 Музыка к "Снегурочке" была написана П. И. Чайковским по заказу дирекции Малого театра и по просьбе А. Н. Островского к ее первому представлению в 1873 г.

444.

1 Гастроли в СПб открывались и закрывались спектаклем "В мечтах".

446.

1 Вызванный явно сообщениями о реорганизационных процессах в МХТ, ядовитый фельетон Власа Дорошевича "Искусство на иждивении", помещенный в номере от 17 февраля в "Русском слове", был в основном направлен против С. Т. Морозова и его участия в делах Художественного театра и вообще против участия купечества в культурных начинаниях.

447.

1 Ответ на письмо О. Л. от 13 февраля.

451.

1 В. С. Миролюбов телеграфировал о получении от А. П. рассказа "Архиерей" для его "Журнала для всех".

2 Квартира, которую снимали О. Л. и М. П., находилась в доме, где помещались Сандуновские бани (см. также No 459).

454.

1 Речь о корректуре "Острова Сахалин".

455.

1 Сын М. Горького Максим.

458.

1 Студенты и власти, каждые по-своему, отмечали годовщину побоища у Казанского собора.

2 Гастроли проходили на сцене Панаевского театра.

3 На заседании 21 февраля А. М. Горький был избран почетным академиком Академии наук по разряду изящной словесности.

4 "Три сестры" шли 13 марта как благотворительный спектакль в присутствии царской фамилии и свиты.

459.

1 На второй неделе Поста.

460.

1 См. об этом примеч. 2 к No 317.

2 Увлечения (франц.).

461.

1 Последний раз К. С. сыграл Вершинина 17 ноября 1901 г., остальные спектакли "Трех сестер" эту роль исполнял Качалов; К. С. вернулся к Вершинину, когда к Качалову после ухода Мейерхольда перешел Тузенбах.

2 В статье М. П. Чехова, написанной в довольно-таки развязном тоне, пьеса признавалась длинной и монотонной, постановка, хотя и красивой, но скучной, из исполнителей особо была выделена О. Л.

3 Статья Кугеля появилась в тот же день в "Петербургской газете". Говоря об "изумительной" постановке, он сожалел о силах, затраченных на "неодушевленную красоту вещей", о пьесе отозвался, что она больше похожа на диспут, чем на художественное произведение. Накануне в той же газете в краткой информации после спектакля он, не упоминая об актерах, нашел все же нужным сообщить: "Среди исполнителей отмечаю г-жу Книппер".

462.

1 Николай II выразил свое возмущение избранием Горького в академики не только потому, что не считал его произведения достойными, но прежде всего потому, что тот находился под надзором полиции. На докладе министра внутренних дел царь наложил свою резолюцию, что "выбор Горького отменяется".

2 "Три сестры" играли вместо спектакля "В мечтах".

463.

1 Речь об "Архиерее".

464.

1 Женой М. П. Чехова была О. Г. Владыкина, провинциальная учительница; А. П. был посаженым отцом на их свадьбе.

2 После статьи В. П. Буренина в "Новом времени" от 5 февраля, где он с издевкой пересказывал содержание пьесы "Три сестры" (хотя постановку МХТ в общем хвалил), больше его выступлений в печати по этому поводу не появлялось.

465.

1 "Петербургский листок" от 5 марта написал, что в пьесе Н.-Д. "очень заметно в тоне и даже подробностях влияние Чехова, но нет его таланта". Петербургская пресса усматривала здесь влияние не только Чехова, но даже Гауптмана, Ибсена и Метерлинка.

2 Так А. П. называл иногда начальницу ялтинской гимназии В. К. Харкеевич и ее учениц.

3 Е. Н. Андреевская.

466.

1 Слухи об отставке министра внутренних дел Д. А. Сипягина оказались ложны.

2 Вероятно, речь идет о рецензии на "Три сестры" в "Петербургской газете" от 9 марта. В ней говорилось: "Г-жа Мунт играла Наташу. В прошлом году эту роль исполняла другая артистка, и впечатление тогда было менее сильное. Г-жа Мунт с большей силой подчеркнула то тупое, злобное и беспросветное, что выделяет Наташу из окружающей среды. Артистка играла несколько размашисто и грубовато, но так, пожалуй, и следует, потому что это более оттеняет недовольство трех сестер".

467.

1 См. письмо О. Л. от 6 марта.

468.

1 Вечером играли "Доктора Штокмана".

2 Утром играли "Три сестры" "в пользу недостаточных слушательниц училища для фельдшериц имени М. К. Клейн при Старо-Екатерининской больнице в Москве".

3 О "роскошных", "умопомрачительных" туалетах О. Л. в роли Широковой писали почти все газеты.

4 "St.-Petersburger Herold" и "St.-Petersburger Zeitung".

469.

1 Е. М. Мунт играла только в одной чеховской пьесе -- "Трех сестрах".

2 Фотографию Н.-Д. (как и К. С-а) А. П. просил для библиотеки Таганрогской гимназии.

3 Газеты перепечатали сообщение "Правительственного вестника" за предыдущий день о том, что выборы Горького в академики "объявляются недействительными", так как академики при его избрании не учли, что он находится под следствием.

470.

1 А. В. Ганзен.

2 См. примеч. 3 к No 469.

3 Речь о выставке в Академии художеств.

4 "Микаэль Крамер" в СПб шел первый раз.

471.

1 См. No 461 и 462. Ни одно из этих предсказаний А. П. не сбылось.

472.

1 Разброс мнений по поводу актерской игры в этой пьесе был почти столь же велик, как и в Москве, при этом было полное единодушие в высокой оценке самой постановки. Даже Кугель в "Театре и искусстве" (No 12,17 марта), заявив, что "истинно хорош был только Санин в маленькой роли посетителя пивной", тем не менее признал, что постановка "Крамера" очень хороша и "оставляет сильное впечатление".

2 Петербургский градоначальник Н. В. Клейгельс запретил ставить пьесу. Но в борьбе за нее были задействованы такие серьезные силы (вплоть до С. Ю. Витте), что, хотя и потрепанные цензурой, "Мещане" благополучно появились на сцене.

3 Вероятно, речь о поэте, драматурге и театральном критике С. Л. Рафаловиче.

473.

1 Л. Н. Толстой.

2 Речь о романе немецкого писателя В. фон Поленца, вышедшем в начале 1902 г. в издательстве "Посредник".

3 Неудовлетворенный своим положением в МХТ В. Э. Мейерхольд вместе с А. С. Кошеверовым и группой начинающей молодежи покинули театр и начали свое дело в Херсоне, который не числился среди театральных городов России.

4 "Дядю Ваню" на эти весенние гастроли в СПб не привезли, хотя в анонсах о гастролях он фигурировал.

474.

1 В. А. Теляковский после этого спектакля записал в своем Дневнике: "Спектакль прошел очень хорошо. Театр был полон. Прекрасно пьеса разыграна и особенно поставлена -- режиссерская часть очень хороша. После спектакля все в царской ложе остались довольны представлением, а Государь Император, уезжая, сказал мне, чтобы я передал всем артистам его благодарность и похвалу за прекрасное исполнение пьесы. Сама пьеса произвела, по-видимому, сильное впечатление, и Государь сказал, что такую пьесу изредка интересно видеть, но исключительно такой репертуар тяжело выдержать" (Теляковский, с. 206).

2 Вел. кн. Сергей Александрович и Елизавета Федоровна.

3 Наследником до рождения царевича Алексея считался вел. кн. Михаил Александрович.

4 Более подробно об этом же писал 26 июня Мейерхольд редактору издававшегося за рубежом (после закрытия в России) журнала "Жизнь": "...когда Моск. Художеств, театр этим Великим постом вторично приехал на гастроли в Петербург, в театр заявился какой-то господин, назвавший себя врачом Шлезингером, и проявил желание быть врачом при театре. Дирекция охотно согласилась на это... Потом со стороны Дирекции... было сделано всем артистам предупреждение, что к театру приставлен шпион, но кто этот шпион -- неизвестно... Но вскоре она вынуждена была сделать второе предостережение. Это было тогда, когда труппа Художественного театра вызвана была играть перед царем в Михайловском театре. Боясь, как бы оппозиционный элемент труппы не позволил себе какой-нибудь бестактности слова, Дирекция заявила шепотом каждому члену труппы, что врач Шлезингер -- сыщик, и чтобы при нем были осторожны" (Мейерхольд 1, с. 507).

476.

1 В. Н. Павлова.

2 Офицер флота С. И. Зилоти приходился братом известному пианисту, педагогу и дирижеру А. И. Зилоти.

3 П. Д. Святополк-Мирский, в 1902 г. товарищ министра внутренних дел, имел репутацию либерала.

477.

1 См. No 468.

478.

1 Сестра Д. М. Мусиной-Пушкиной М. М. Соболева училась параллельно с О. Л. в Филармоническом училище.

2 Речь о В. В. Котляревской, актрисе Александрийского театра, жене известного литературоведа и критика Н. А. Котляревского.

3 Речь о лишении Горького звания академика.

480.

1 См. No 473 и примеч. 2 к нему.

481.

1 См. No 476.

2 В No 12 "Театра и искусство" (где была рецензия Кугеля на "Микаэля Крамера") с этой надписью была помещена карикатура на К. С. со скорбным лицом.

482.

1 Е. И. Корш.

483.

1 См. No 476.

2 Речь об Ал. В. Средине.

484.

1 М. П. Стахович была урожденной княжной Васильчиковой.

2 Вероятно, речь идет о неудавшемся покушении на Д. Ф. Трепова, которое было совершено 5 февраля.

3 Модный (франц.).

4 Вероятно, имеется в виду Н. А. Жаринцева, которая впервые познакомила русского читателя с английским писателем Джером К. Джеромом.

5 Ни об авторе, ни о пьесе сведений не имеется.

485.

1 Письмо написано на писчей, а не на почтовой бумаге.

2 П. С. Соловьева.

3 Л. Н. Вилькина.

4 В. А. Самойлова.

5 Ответ на реплику А. П. в письме от No 477.

487.

1 Ответ на реплику А. П. от 17 марта.

488.

1 См. No 481.

489.

1 Торжественный ужин в ресторане Контана устраивался Союзом русских писателей в честь артистов Художественного театра.

2 См. No 495.

491.

1 На Сахалине А. П. встретился со старшим из сыновей бар. В. А. Икскуль фон Гильдебрандт от первого брака Г. Н. Глинкой.

2 В. Г. Короленко и А. П. уже обменялись информацией по этому поводу (Короленко отправил письмо 14 марта, а А. П. ему ответил 19-го).

3 Можно предположить, что речь в данном случае идет о крестнике Горького З. А. Пешкове, который в это время числился в школе Художественного театра.

493.

1 Телеграмму после премьеры послали К. С. ("Большой успех пьесы и исполнения. Ольга Леонардовна восхитительна. Шлем привет. Все здоровы". -- КС-9, т. 7, с. 443) и Н.-Д. (""Мещан" сыграли. Прием блестящий в первых двух актах и похолоднее в остальных. Играли отлично. Поставлена прекрасно. Все благополучно". -- ТН, с. 391).

2 Далее вклеена вырезка из газеты.

495.

1 См. No 489.

497.

1 На концерте в этот день исполнялась 4-я симфония П. И. Чайковского, Торжественная увертюра А. К. Глазунова, "Фингалова пещера" Ф. Мендельсона, увертюры к "Тангейзеру" Р. Вагнера и "Свадьбе Фигаро" В.-А. Моцарта.

498.

1 См. No 491 и примеч. 1 к нему.

2 Портрет остался неоконченным, так как с получением известия о тяжелой болезни О. Л. сеансы были прекращены.

3 См. No 492.

499.

1 На период внезапной болезни О. Л. в "Мещанах" ее заменила Савицкая (1 апреля), в "В мечтах" -- Раевская (3 и 5 апреля), а в "Дикой утке" (2 апреля) и "Докторе Штокмане" (4 апреля) она не была занята.

500.

1 Т.е. в гостиницу, где жила до больницы.

510.

1 Фельетон М. П. Чехова появился в "Новом времени" 3 апреля.

2 Речь о статье М. О. Меньшикова "Заговоры против человечества" (цикл "Из писем к ближним"), появившейся в "Новом времени" 7 апреля.

3 Министр внутренних дел Д. С. Сипягин был убит 2 апреля. По этому поводу велено было в печати ничего кроме сообщения в "Правительственном вестнике" и некролога не помещать.

512.

1 На это письмо, привезенное О. Л., А. П. отвечал Короленко 19 и 20 апреля, в конце мая Короленко приезжал из Полтавы, и они договорились вместе послать в Академию отказ от звания почетных академиков. Об этом А. П. писал Горькому 2 июня из Москвы: "Накануне моего отъезда из Ялты был у меня Короленко. Мы совещались и, вероятно, на сих днях будем писать в Петербург, подаем в отставку".

2 Е. А. Фальковская.

517.

1 На следующий день А. П. получил срочную телеграмму от Н.-Д. из Севастополя: "Распорядись встретить Ольгу Леонардовну покойным экипажем. Она веселая, но очень слаба, ходить не может, температура повышена. Мы переносили. Необходимо вызвать к ее приезду Альтшуллера. Подозреваем, что в дороге простудилась" (ТН, с. 392).

ктория Адольфовна, -- жена С. С. Мамонтова II: 244, 248, 418

Манасевич Альберт Федорович (1869--?) -- служащий конторы МХТ в 1898--1900 гг. I: 59, 407; II: 231

Манасеина Наталья Ивановна (1869--1930) -- детская писательница, издательница I: 382

Манвелова (по сцене Инская) Вера Федоровна, кн. -- актриса; в МХТ в 1900--1905 гг. I: 433

Мандражи -- сосед А. П. по ялтинскому дому II: 283, 298

Маныкин-Невструев Николай Александрович (1869--1920) -- композитор II: 233, 400

Мария Григорьевна -- см. Средина М. Г.

Мария Павловна, Маша, М. П. -- см. Чехова М. П.

Мария Петровна -- см. Лилина М. П.

Мария Федоровна -- см. Терентьева М. Ф.

Маркевич Болеслав Михайлович (1822--1884) -- писатель, журналист II: 379

Марков Евгений Львович (1835--1903) -- публицист, писатель, критик II: 128

Маркс Адольф Федорович (1838--1904) -- книгоиздатель I: 12, 41, 83, 102, 109, 131, 371, 378, 402, 404, 447; II: 53, 57, 65, 69, 72, 118, 120, 136, 141, 260, 263, 266, 272, 283, 289, 320, 327, 331, 334, 396, 397, 403, 414, 433

Мартынов Николай Авенирович (1842--1913) -- художник II: 346, 347, 350--353, 356--358, 370

Мартынова Глафира Ивановна (1860--1928) -- актриса Коршевского театра II: 41

Марфа, Марфуша -- см. Моцная М. Ф.

Маршнер Генрих Август (1795--1861) -- немецкий композитор, дирижер I: 425

Марьюшка -- см. Беленовская М. Д.

Марья Тимофеевна -- см. Дроздова М. Т.

Массне Жюль (1842--1912) французский композитор II: 257

Матерн Евгений Эмильевич -- юрист, переводчик II: 309, 426

Матерн Эмилий Эмильевич (1854--1938) -- юрист, переводчик, драматург II: 309, 426

Махотин Валентин Анатольевич (1861-- после 1913) -- московский врач, терапевт II: 104, 109

Маша -- см. Шакина М. Т.

Мейер (Майер) Е.К.-- сестра милосердия II: 68, 73, 74, 79, 397, 399

Мейерхольд Всеволод Эмильевич (1874--1940) -- актер, режиссер, театральный деятель I: 11, 33, 42, 44, 52, 53, 58, 64,75, 81, 107, 113, 123, 125, 128, 129, 131, 148, 154, 195, 214, 236, 289, 291, 304, 305, 319, 324, 338, 341, 347, 349, 365, 371, 382, 384, 402--404, 406, 413, 417, 425, 430, 432, 437, 439, 445, 447, 449, 450; II: 52, 109, 132, 259, 307, 343, 349, 394, 395, 397, 402, 404, 411, 416, 424, 430

Мейерхольд (урожд. Мунт) Ольга Михайловна (1874--1940) -- первая жена В. Э. Мейерхольда I: 78, 409

Мейерхольд Федор Эмильевич (1873--1916) -- брат В. Э. Мейерхольда II: 132

Мендельсон-Бартольди Феликс (1809--1847) -- немецкий композитор, пианист, органист, дирижер I: 451

Меншиков Александр Данилович, светлейший князь (1673--1729) -- сподвижник Петра I; генералиссимус I: 441

Меньшиков Михаил Осипович (1859--1918) -- публицист, критик; сотрудник "Нового времени" I: 162, 164, 396, 452; II: 218, 380, 436

Мережковский Дмитрий Сергеевич (1865--1941) -- писатель, драматург, философ II: 410

Мерчанский Андрей II: 321

Мерчанские -- давние знакомые О. Л. II: 243, 322, 326

Метерлинк Морис (1862--1949) -- бельгийский писатель, драматург I: 429, 448; II: 86, 159, 330, 333, 337, 342, 350, 387, 400, 403, 405, 429--431, 438

Метерлинк-Леблан Жоржет (1873--1941) -- французская актриса II: 137, 405

Мечников Илья Ильич (1845--1916) -- биолог I: 197

Мешков Василий Никитич (1867--1946) -- художник, педагог II: 55

Мешков Николай Владимирович (1851--1933) -- богатый промышленник из Перми, меценат II: 240, 244, 415

Мизинова Лидия Стахиевна (1870--1937) -- приятельница А. П. и М. П. Чеховой, сослуживица М. П. по гимназии Л. Ф. Ржевской; жена А. А. Санина I: 29, 34, 56, 84, 104, 188, 249, 260, 277, 298, 305, 358, 361, 369, 426; II: 175, 177, 359, 362, 399

Миллер Виталий Яковлевич (1858--1914) -- петербургский врач II: 380

Минский (наст. фам. Виленкин) Николай Максимович (1856--1937) -- поэт, драматург, переводчик I: 381; II: 219, 414

Миров -- см. Миролюбов B. C.

Мирович В. (Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович; 1869--1954) -- поэтесса, критик, детская писательница II: 412

Миролюбов Виктор Сергеевич (1860--1939) -- певец (выступал под псевдонимом Миров), затем издатель; А. П. сотрудничал в его "Журнале для всех" I: 140, 141, 144, 147, 169, 283, 294, 355, 362, 373, 447; II: 13, 18, 30, 38, 43, 48, 168, 190, 192, 211, 303, 348, 358, 363

Михаил Александрович, вел. кн. (1878--1918) -- генерал-майор; член Госсовета; цесаревич-наследник до рождения царевича Алексея I: 371, 450

Михайлов (наст. фам. Дмоховский) Михаил Адольфович (1843--1914) -- актер Суворинского театра II: 423

Михайловский Василий Григорьевич (1871--1926) -- заведующий статистическим отделом Московской городской управы II: 338, 429

Михайловский (Гарин; Гарин-Михайловский) Николай Георгиевич (1852--1906) -- писатель, инженер-путеец II: 223, 227, 230, 233, 234, 237, 242, 258, 263, 271, 283, 285, 288, 290, 301, 304, 307, 312, 335, 336, 357, 360, 365, 415, 417

Михайловский Николай Константинович (1842--1904) -- публицист, социолог, критик, теоретик народничества, общественный деятель, неофициальный главный редактор "Русского богатства" I: 154, 310, 384, 390, 443

Михайловский Николай Николаевич (1874--1923) -- актер МХТ с 1900 по 1902 г.; сын Н. К. Михайловского; муж М. Л. Роксановой I: 194, 287, 326, 327, 329, 427; II: 25, 329, 392

Михеев Василий Михайлович (1859--1908) -- писатель, драматург, поэт, художественный критик II: 60

Мичурина-Самойлова Вера Аркадьевна (1866--1948) -- актриса Александрийского театра I: 385; II: 218

Михаил Павлович, Миша -- см. Чехов М. П.

Модестов Василий Иванович (1839--1907) -- историк античности, филолог, публицист I: 140

Мопассан Анри Робер Альбер Ги де (1850--1893) -- французский писатель I: 80, 189, 190, 196, 256; II: 144

Морева Вера Александровна -- актриса Александрийского театра II: 166

Морозов Савва Тимофеевич (1862--1905) -- крупный фабрикант, пайщик и один из директоров МХТ с лета 1900 г. I: 36, 37, 125, 141, 144, 181, 218, 229, 241, 254, 269, 276, 284, 292, 297, 305, 306, 314, 315, 322, 325, 331, 332, 337--339, 344, 349, 350, 401, 412, 436, 437, 444, 447; II: 6, 7, 16, 32, 34, 41, 42, 44, 47, 88, 104, 121, 126, 142, 146, 151, 155, 157, 166, 177--180, 182, 200, 240, 244, 259--261, 264, 265, 274, 276, 290, 291, 293, 303, 359, 371, 377, 389, 394, 395, 406, 410, 414, 415, 418, 420, 422, 423, 427, 434

Морозов Сергей Тимофеевич (1863--1944) -- фабрикант; как и его брат, состоял членом-учредителем Товарищества по созданию МХТ I: 442

Морозова (урожд. Хлудова) Варвара Алексеевна (1850--1917) -- владелица Тверской мануфактуры; общественная деятельница, благотворительница и меценатка; гражданская жена В. М. Соболевского I: 49, 403; II: 67, 144

Морозова (урожд. Зимина) Зинаида Григорьевна (1867--1947) -- жена С. Т. Морозова; пайщица МХТ I: 241, 314--317, 434, 436; II: 98, 113, 165, 254, 260, 272, 275, 279, 280, 290, 291, 293, 353

Москвин Владимир Иванович (1904--1958) -- сын И. М. Москвина II: 340, 344, 431

Москвин Иван Михайлович (1874--1946) -- актер; выпускник Филармонического училища, один из любимых учеников Н.-Д.; в МХТ с его основания до конца жизни I: 14, 36, 137, 147, 153, 182, 208, 210, 211, 254, 264, 277, 291, 292, 297, 310, 313, 324, 326, 327, 331, 337, 369, 393, 428, 435, 438; II: 25, 33, 37, 63, 72, 76, 88, 96, 118, 125, 126, 129, 132, 134, 136, 141, 147, 150, 151, 164, 179, 186, 217, 257, 259, 261, 264, 267, 273, 275, 278, 284, 286, 300, 309, 340, 342, 344, 349, 356, 376, 387, 398, 406, 411, 414, 416, 419, 430, 431, 438

Мостовский Михаил Степанович -- учитель, московский театрал, впоследствии правитель канцелярии московского генерал-губернатора I: 243

Моцарт Вольфганг Амадей (1756--1791) -- австрийский композитор I: 451; II: 130

Моцная Марфа Филипповна -- горничная Чеховых I: 182, 202, 204, 235, 239, 263

Мунт (Голубева) Екатерина Михайловна (1875--1954) -- актриса; однокурсница О. Л. по Филармоническому училищу, в МХТ с его основания до 1902 г.; сестра жены Мейерхольда I: 91, 92, 138, 142, 158, 201, 213, 243, 280, 288, 292, 293, 296, 297, 301, 324, 349, 365, 367, 369, 374, 411, 429, 438, 440, 448; II: 49, 195, 343, 349, 411, 412

Муратова (наст. фам. Владимирова) Елена Павловна (1874--1921) -- актриса; ученица Н.-Д. по Филармоническому училищу; в МХТ с 1901 г. до конца жизни I: 170, 252, 253, 267, 291, 292, 298, 304, 317, 326, 344, 348, 378, 384, 425, 433, 435, 443; II: 33, 195, 207, 210, 228, 271, 277, 279, 283, 284, 290, 291, 293, 297, 300, 313, 319, 328, 352, 374, 419

Муринов Владимир Яковлевич (1863--1919) -- писатель, публицист, книгоиздатель и книготорговец I: 153

Муромцев Сергей Андреевич (1850--1910) -- юрист, публицист, земский деятель, профессор Московского университета; впоследствии председатель I Государственной думы II: 81

Муромцева (Бунина) Вера Николаевна (1881--1961) -- жена И. А. Бунина; мемуаристка I: 432; II: 402

Мусатов (Борисов-Мусатов) Виктор Элпидифорович (1870--1905) -- художник II: 167

Мусина-Пушкина (Глебова, Озаровская) Дарья Михайловна -- актриса; знакомая А. П. I: 375, 378, 383, 450; II: 369, 376, 381

Мусоргский Модест Петрович (1839--1881) -- композитор II: 301

Мюллер Рихард -- немецкий профессор пения II: 416

Надежда Ивановна -- см. Средина Н. И.

Надсон Семен Яковлевич (1862--1887) -- поэт I: 63

Назарова -- см. Павлова В. Н.

Назимова Алла (наст. имя и фам. Аделаида Яковлевна Левентон; 1879?--1945) -- русская и американская актриса I: 191, 426; II: 20

Найденов (наст. фам. Алексеев) Сергей Александрович (1868--1922) -- драматург I: 18, 281, 352, 440; II: 13, 16, 23, 25, 26, 31, 32, 37, 42, 58, 78, 79, 81, 85, 89, 99, 107, 172, 186, 231, 240, 253, 263, 268, 269, 270, 275, 293, 329, 342, 401, 402, 410, 422

Нансен Фритьоф (1861--1930) -- норвежский путешественник и исследователь заполярных стран I: 158

Настя -- см. Комарова А.

Начальница -- см. Харкеевич В. К.

Невежин Петр Михайлович (1841--1919) -- прозаик, драматург I: 243, 250

Незлобии (наст. фам. Алябьев) Константин Николаевич (1857--1930) -- актер, режиссер, антрепренер II: 319, 329, 427

Некрасов Николай Алексеевич (1821--1877) -- поэт II: 82, 399, 431

Немирович-Данченко Варвара Ивановна (1857--1901) -- актриса оперетты (выступала под фамилией Светланова) и драмы (под фамилией Немирович); сестра Н.-Д. I: 78, 109, 112, 162, 410

Немирович-Данченко Василий Иванович (1844--1936) -- писатель; брат Н.-Д. I: 369, 385; II: 321, 356, 358

Немирович-Данченко Владимир Иванович (1858--1943) -- драматург, режиссер, педагог, сооснователь Художественного театра I: 11--15, 20, 33, 34, 39, 40, 47, 52, 59, 68, 72, 73, 75, 76, 78--80, 82, 84, 91, 93, 94, 100, 105, 107, 109, 112, 113, 115, 116, 118, 119, 122, 125--129, 131, 135, 138, 140, 141, 146, 148, 149, 151, 153--157, 162--165, 168, 174, 175, 182, 185, 188, 192, 193, 195, 197, 199, 200, 208, 209, 211--214, 217, 219, 222, 223, 225, 227--229, 233, 235, 238, 240, 242, 243, 246, 251, 253, 255, 258--260, 262, 263, 264, 266, 267, 269, 272, 273, 276--285, 287--289, 293, 294, 299, 302, 305, 317, 321, 322, 324--327, 331, 333, 336--342, 345, 347, 355, 358, 359, 362--364, 366, 367, 372, 373, 374, 378, 380, 382, 385, 388, 390, 392, 394, 395, 397, 401--403, 405--407, 409--411, 413, 415, 417, 418, 420, 423--425, 427--431, 433, 437--439, 442--446, 448, 449, 451, 452; II: 9--13, 16, 18, 23, 27--29, 31, 33, 37, 39, 41, 45, 50--52, 54, 55, 57, 60, 61, 64, 65, 67, 69, 73, 77, 86, 89, 95, 96, 102, 105, 107, 114, 116--119, 123, 128, 134, 137, 138, 144, 147, 151, 153--155, 158, 159, 162, 163, 165, 166, 169, 171--174, 176--180, 182, 194, 196, 198, 202, 203, 205, 209, 210, 214, 217, 218, 225, 226, 231, 233, 236, 241, 242, 245, 248, 249, 256, 259--262, 264, 265, 267, 268, 270--272, 276--279, 281, 283, 285, 286, 288, 291, 292, 294, 299--301, 303, 305--307, 309, 311, 315, 318, 324, 333, 334, 340, 346, 348, 354--356, 362, 363, 367, 370, 376, 377, 386, 390, 392, 394, 396, 400, 401, 403, 407, 409,410, 412, 413, 415,417, 418,420--423, 425--428, 430, 432, 434, 435

Немирович-Данченко (урожд. бар. Корф) Екатерина Николаевна (1858--1938) -- жена Н.-Д. I: 73, 75, 78, 82, 112, 115, 116, 118, 122, 133, 162, 175, 216, 217, 219, 243, 244, 273, 276, 277, 280, 369, 382, 385, 394, 410, 415; II: 42, 51--53, 57, 73, 110, 133, 162, 167, 207, 209, 210, 216--218, 236, 264, 267, 308, 315, 355, 356, 358, 362, 366, 367, 371, 426, 432

Нестеров Михаил Васильевич (1862--1942) -- художник II: 167

Нечаева Серафима Михайловна -- актриса; в Малом театре с 1891 по 1909 г. II: 277

Никитин Иван Саввич (1824--1861) -- поэт I: 187

Никитская Зинаида Алексеевна -- домоправительница в семье Книппер I: 181, 314, 352; II: 5, 7, 85, 90, 116, 130, 206, 226

Никиш Артур (1855--1922) -- австро-венгерский дирижер I: 390; II: 77, 372, 398

Николаев Вячеслав Адольфович -- актер II: 345, 430

Николай II (1868--1918) -- российский император с 1894 до 1917 г. I: 361, 368, 371, 448, 449:1I: 197

Николай Григорьевич -- см. Александров Н. Г.

Николай Михайлович, вел. кн. (1859--1918) -- генерал-адъютант; историк; президент Русского исторического общества II: 192

Николаша -- см. Соколовский H. H.

Нилов Иван Дмитриевич -- подполковник драгунского полка II: 248, 418

Нилус Петр Александр (1869--1943) -- художник-портретист I: 389, 391

Новик Софья Исааковна -- знакомая семьи Чеховых I: 334

Новиков Семен Никодимович -- актер, антрепренер I: 55

Нотович Осип Константинович (1847--1914) -- журналист, драматург, редактор газеты "Новости" II: 214

Оболенская (урожд. Толстая) Мария Львовна, кн. (1871--1906) -- дочь Л. Н. Толстого I: 437

Оболенский Алексей Дмитриевич, кн. (1855--1933) -- товарищ министра внутренних дел в 1897--1901 гг. II: 253, 266, 287

Оболенский Леонид Егорович (1845--1906) -- публицист, литературный критик, философ; редактор журнала "Русское богатство" I: 420

Оболонская (урожд. Черепова) Софья Витальевна -- бывшая балерина Большого театра I: 230, 235

Оболонский Николай Николаевич (1857 -- после 1911) -- врач; знакомый семьи Чехова I: 218, 225, 230, 235, 245, 345

Одран Эдмон (1842--1901) -- французский композитор I: 433

Ожье Эмиль Гийом Виктор (1820--1889) -- французский драматург II: 415

Озаровский Юрий (Георгий) Эрастович (1869--1924) -- актер, режиссер, драматург, театральный деятель I: 375; II: 369, 376,

Ознобишин Александр Петрович -- помещик, давний знакомый О. Л. II: 263, 289

Оленин Петр Сергеевич (1874--1922) -- певец (баритон), впоследствии оперный режиссер I: 323; II: 431

Оленина-д'Альгейм Мария Алексеевна (1869--1970) -- камерная певица (меццо-сопрано) II: 301, 425

Олсуфьев Дмитрий Адамович, граф (1862--1937) -- помещик Московской губернии, из семьи, близкой Толстому I: 339

Ольга Михайловна -- см. Андреева О. М.

Ольга Михайловна -- см. Соловьева О. М.

Ольга Павловна -- см. Полянская О. П.

Ольга Родионовна -- см. Васильева O. P.

Омон Шарль (до 1838--1904) -- театральный предприниматель I: 102, 108, 117, 245, 255, 258, 275, 305--308, 318, 413, 436

Оппель A.A. -- композитор I: 443

Ордуханов -- петербургский врач II: 359

Орленев (наст. фам. Орлов) Павел Николаевич (1869--1932) -- актер, выступавший как на частных столичных сценах, так и в провинциальных антрепризах I: 187, 189, 191, 195, 202, 203, 275, 343, 426; II: 20, 338, 343, 346, 352, 354, 429, 431

Орлов-Давыдов Алексей Анатольевич, гр. -- с 1906 г. пайщик и вкладчик МХТ I: 339

Орлова-Давыдова Мария Михайловна, гр. -- председательница Крестового благотворительного общества I: 371

Островский II: 341, 342, 346

Островский Александр Николаевич (1823--1886) -- драматург I: 10, 446; II: 113, 259, 429

Островский Илья Давыдович -- ялтинский зубной врач II: 104, 380

Острогорский Александр Яковлевич (1868--1908) -- педагог, редактор журнала "Образование", директор Тенишевского училища I: 385, 389

Острогорский Виктор Петрович (1840--1902) -- педагог, литератор, историк литературы I: 153

Остроумов Алексей Александрович (1844--1908) -- московский терапевт, профессор, в клинике которого А. П. лежал в 1897 г., когда у него впервые началось кровотечение I: 202; II: 241

Остужев (наст. фам. Пожаров) Александр Алексеевич (1874--1953) -- актер Малого театра; начинал в театре Корша I: 341, 445

Отт Дмитрий Оскарович (1855--1929) -- петербургский гинеколог, доктор медицины, лейб-медик I: 391, 396; II: 365

Павлова (Назарова, Цингер) Вера Николаевна (1875--1962) -- актриса; в МХТ с 1898 по 1919 г. I: 100, 142, 155, 256, 262, 292, 297, 310, 313, 368, 373, 384, 412, 440, 450

Павлова-Сильванская (урожд. Юрковская) Евгения Федоровна (1878--?) -- сестра М. Ф. Андреевой II: 50, 55, 200, 253, 395, 419

Панина (урожд. Васильева) Варвара Васильевна (1872--1911) -- исполнительница цыганских песен и русских романсов; возглавляла собственный хор, который выступал в ресторанах "Яр" и "Стрельна" I: 202, 206, 427

Панина Софья Владимировна, гр. (1871--1957) -- общественный и культурный деятель I: 430

Панов Николай Захарович (1871--1916) -- художник; ему принадлежит карандашный портрет А. П., один из последних его прижизненных портретов II: 223, 227, 233, 234, 369, 415

Панова Глафира Викторовна (1869--1943) -- актриса II: 406

Пантелеев Лонгин Федорович (1840--1919) -- публицист, издатель, общественный деятель I: 154

Пассек (Чоглокова) Вера Сергеевна -- знакомая А. П. I: 77, 410

Пасхалова (наст. фам. Чегодаева) Анна Александровна (1867--1944) -- актриса, выступала в основном в провинции I: 245; II: 229, 231, 237, 416

Пашенная Вера Николаевна (1887--1962) -- актриса Малого театра II: 417

Пельтцер Иван Романович (1871--1959) -- актер и режиссер столичных и провинциальных театров I: 342

Первухин Михаил Константинович (1870--1928) -- литератор, журналист II: 245

Переплетчиков Василий Васильевич (1863--1918) -- художник II: 85, 102, 116

Перета, Перетта -- см. Калужская П. А.

Перфильева -- покупательница имения в Кучук-Кое I: 106

Перцов Петр Петрович (1868--1947) -- поэт, критик, искусствовед, публицист I: 405

Петров Виктор Александрович (1859--?) -- полковник, знакомый А. П., консультировал "военную" пьесу "Три сестры" I: 132, 135, 136, 416, 418

Петров Григорий Спиридонович (1866--1925) -- публицист, проповедник I: 363, 383; II: 347

Петрова Вера Антоновна (1879 -- после 1955) -- актриса; ученица школы МХТ, в театре с 1901 по 1906 г. II: 37, 69, 79, 92, 171, 205, 259, 393, 394, 397, 400, 409

Петрова (Званцева) Вера Николаевна (1876--1944) -- певица, педагог I: 210, 338, 428; II: 420

Петровский Андрей Павлович (1869--1933) -- актер, режиссер, педагог, в эти годы служил в Александрийском театре II: 331, 397, 428

Пешков (наст. отчество и фам. Зиновий Михайлович Свердлов) Зиновий Алексеевич (1884--1966) -- крестник А. М. Горького; впоследствии французский генерал I: 448; II: 379, 436

Пешков Максим Алексеевич (1897--1934) -- сын А. М. Горького и Е. П. Пешковой I: 357, 447; II: 178, 410

Пешкова (урожд. Волжина) Екатерина Павловна (1878--1965) -- первая жена Горького; впоследствии общественный деятель I: 92, 130, 223, 346, 350, 382; II: 61, 85, 139, 141, 161, 166, 178, 192, 194, 201, 237, 251, 263, 271, 295, 341, 355, 357

Пирогов Николай Иванович (1810--1881) -- врач-хирург, публицист, общественный деятель I: 289

Писемский Алексей Феофилактович (1821--1881) -- писатель II: 189, 411

Плевако Федор Никифорович (1842--1908) -- адвокат II: 102

Плещеев Александр Алексеевич (1858--1944) -- журналист, литератор, театральный критик II: 266, 421

Плещеев Алексей Николаевич (1825--1893) -- поэт, переводчик, драматург I: 376

Победоносцев Константин Петрович (1827--1907) -- правовед, публицист, государственный деятель; с 1880 по 1905 г. обер-прокурор Святейшего Синода I: 159, 421, 422

Погожева Анна Васильевна (ум. 1908) -- деятельница народного образования, основательница первого в Москве рабочего клуба I: 265, 344

Поленц Вильгельм фон (1861--1903) -- немецкий писатель I: 449; II: 288

Полковник -- см. Фессинг Л. А. фон

Полонский Борис Яковлевич -- сын Я. П. Полонского II: 380

Полонский Яков Петрович (1819--1898) -- поэт II: 379

Полынов Николай Борисович (1873--1939) -- юрист; муж Т. Л. Щепкиной-Куперник II:374

Поля -- кухарка в ялтинском доме Чеховых II: 47, 58, 60, 78, 129, 134, 143, 168

Поляков Лазарь Соломонович -- владелец банкирского дома в Москве II: 207, 412

Поляков Михаил Лазаревич -- сын Л. С. Полякова II: 207

Поляков Сергей Александрович (1874--1943) -- переводчик, владелец издательства "Скорпион" и издатель журнала "Весы" II: 344

Полякова Зинаида Лазаревна -- дочь Л. С. Полякова II: 207

Помялова (Вальц) Александра Ивановна (1862--1930-е) -- бывшая балерина, затем актриса МХТ в 1898--1905 и 1906--1909 гг. I: 285, 384, 406, 438; II: 251, 252

Попов Александр Николаевич -- муж О. Н. Поповой I: 380

Попов Евгений Иванович (1864--1938) -- организатор толстовских земледельческих колоний I: 216, 430

Попов Николай Александрович (1871--1949) -- режиссер, театральный деятель II: 403

Попова Ольга Николаевна (1848--1907) -- переводчик, театральный критик, книгоиздатель I: 155, 380

Поссе Владимир Александрович (1864--1940) -- журналист, фактический редактор журнала "Жизнь" I: 148, 151, 153, 176

Постников -- московский врач, владелец клиники II: 320

Потапенко Игнатий Николаевич (1856--1929) -- писатель, драматург I: 163, 164, 242, 384, 390, 423, 434; II: 275--277

Потемкин Владимир Петрович (1874--1946) -- педагог, литератор, впоследствии дипломат II: 273

Потехин Алексей Антипович (1829--1908) -- писатель, драматург I: 241, 243, 244, 253, 369, 376, 405, 434

Потресов (псевд. С.Яблоновский) Сергей Викторович (1870--1953) -- литературный и театральный критик, сотрудник "Русского слова" I: 429; II: 409

Правдин Осип Андреевич (наст, имя и фам. Оскар Августович Трейлебен; 1849--1921) -- актер Малого театра, педагог I: 218, 236, 433; II: 145

Преображенская (урожд. Еропкина) Лидия Петровна -- жена С. П. Преображенского II: 319

Преображенская Ольга Иосифовна (1871--1962) -- солистка петербургского императорского балета II: 162

Преображенский Сергей Петрович -- юрист, театральный критик (подписывался литерами СП.) II: 319

Принципар Прокофий Игнатьевич -- актер; ученик Н.-Д. по Филармоническому училищу; в МХТ с 1898 по 1902 г. I: 327

Пушечников II: 365, 374

Пушкарев Николай Лукич (1842--1906) -- поэт, драматург, переводчик, издатель II: 124, 403

Пушкарева Надежда Лукинична -- литератор; сестра Н. Л. Пушкарева II: 117, 119, 124, 194, 198, 403

Пушкин Александр Сергеевич (1799--1837) -- поэт I: 10, 414; II: 116

Пчельников Павел Михайлович (1851--1913) -- управляющий конторой императорских театров с 1882 по 1897 г. I: 160, 161, 422; II: 85, 231, 236

Пятницкий Константин Петрович (1864--1938) -- управляющий делами издательства "Знание" II: 61, 64, 65, 72, 75, 106, 111, 119, 130, 136, 137, 140, 141, 145, 214, 362, 364, 369, 379, 397

Рабенек Л. Л. -- знакомый студент О. Л, из семьи российских текстильных фабрикантов II: 386

Раевская (Иерусалимская) Евгения Михайловна (1854--1932) -- актриса; начинала в Обществе искусства и литературы, в МХТ с его основания до конца жизни I: 56, 74, 93, 98, 100, 151, 153, 162, 165, 182, 196, 218, 235, 236, 238, 243, 245, 288, 295, 297, 298, 300, 306, 344, 347, 358, 360, 363, 368, 373, 378, 381, 384, 385, 387, 390, 391, 394, 396, 406, 412, 433, 440, 444, 452; II: 39, 147, 159, 197, 199, 209, 213, 216, 226, 228, 229, 231, 255, 257, 263, 264, 269, 348, 354, 356, 365, 386, 405, 415, 434

Разумовский Василий Иванович (1857--1935) -- хирург; общественный деятель I: 295

Ракшанин (Рокшанин) Николай Осипович (1858--1903) -- драматург, театральный критик I: 141, 277, 419, 437; II: 300

Рамзай Борис Егорович -- органист I: 295

Рассохин Сергей Федорович (1851--1929) -- владелец известной московской театральной библиотеки и театрального издательства II: 117

Раткевич (Радкевич) Антон Антонович -- врач II: 45

Рафалович Сергей Львович (1875--1943) -- драматург, переводчик, критик I: 382, 449; II: 95

Рафаэль Санти (1483--1520) -- итальянский художник I: 289

Рейнгольд А. -- театральный критик I: 405

Рейнхардт Макс (1873--1943) -- немецкий актер, режиссер II: 417

Рейхер Эммануэль (1849--1924) -- немецкий актер II: 417

Репин Илья Ефимович (1844--1930) -- художник I: 164, 314, 423, 432

Реформатский Николай Николаевич (1855--1921) -- петербургский врач-психиатр I: 185

Рид Аделаида Юльевна -- сестра Е. Ю. Книппер II: 17

Римский-Корсаков Николай Андреевич (1844--1908) -- композитор, педагог I: 415

Розанов Павел Петрович (1858--1910) -- ялтинский земский санитарный врач I: 55, 238, 406

Роксанова (наст. фам. Петровская) Мария Людомировна (1874--1958) -- актриса; в МХТ с его основания до 1902 г. I: 41, 42, 56, 95, 125, 155, 195, 223, 238, 273, 291, 293, 296, 297, 304, 310, 315, 319, 349, 384, 388, 402, 404, 425, 427, 433, 440, 44I; II: 25, 329, 394

Романовы -- династия российских царей I: 441

Росинский Владимир Иллиодорович (1874--1919) -- художник II: 253

Россов (наст. фам. Пашутин) Николай Петрович (1864--1945) -- провинциальный актер-гастролер II: 263, 420

Ростан Эдмон (1868--1918) -- французский писатель, драматург II: 76, 398

Ротенштерн П. И. (псевд. Звездич) -- журналист, переводчик, театральный критик II: 396

Рощин-Инсаров (наст. фам. Пашенный) Николай Петрович (1861--1899) -- актер II: 237, 416

Рощина-Инсарова Екатерина Николаевна (1883--1970) -- актриса II: 416

Рыбаков Константин Николаевич (1856--1916) -- актер Малого театра I: 218; II: 56, 229, 277, 415

Рындзюнский Григорий Давыдович (1873--1937) -- служащий конторы МХТ в 1898--1902 гг. I: 238, 256, 292; II: 280

Сабашникова Маргарита Васильевна (1882--1973) -- художница; первая жена М. А. Волошина II: 113

Саблин Владимир Михайлович (1872--1916) -- издатель, переводчик, врач по образованию; сын соиздателя "Русских ведомостей" М. А.Саблина I: 250, 368

Савва, Саввушка -- см. Морозов С. Т.

Саввей-Могилевич Федор Андреевич -- психиатр, невропатолог I: 305

Савина Мария Гавриловна (1854--1915) -- актриса Александрийского театра I: 159; II: 43, 119, 131, 150, 335, 358, 359, 364, 365, 378, 379, 394, 404, 408, 413, 429, 431, 433, 435

Савицкая Маргарита Георгиевна (1868--1911) -- актриса: в МХТ с его основания до конца жизни I: 11, 40, 68, 70, 72, 78, 92, 112, 123, 125, 129, 138, 141, 158, 159, 165, 167, 187,189, 209, 217, 245, 251, 258, 262, 263, 291, 310, 313, 332, 335 --337, 368, 391, 401, 402, 404, 412, 413, 433, 434, 436, 439, 452; II: 33, 65, 106, 122, 171, 197, 205, 234, 236, 293, 300, 387, 402, 409, 416, 423, 428, 438

Садовская (урожд. Лазарева) Ольга Осиповна (1849--1919) -- актриса Малого театра I: 243, 244, 250, 435; II: 77

Садовская Елизавета Михайловна (1872--1934) -- актриса Малого театра; дочь О. О. и М. П. Садовских I: 243

Сазонов -- актер II: 376

Сазонов Николай Федорович (1843--1902) -- актер Александрийского театра I: 154

Сальвинии Томмазо (1829--1915) -- итальянский актер I: 162, 405, 438

Самарова Мария Александровна (1852--1919) -- актриса; в МХТ с его основания до конца жизни I: 33, 45, 56, 151, 162, 165, 238, 244, 262, 266, 267, 271, 273, 277, 280, 293, 297, 298, 301, 303, 306, 325, 326, 331, 332, 335, 336, 343, 346, 348, 358, 361, 396, 403, 433, 438, 444; II: 28, 33, 37, 40, 45, 51, 52, 71, 76, 77, 80, 83, 106, 151, 179, 209, 218, 267, 343

Самойлов Павел Васильевич (1866--1931) -- актер I: 153, 381, 421

Самойлова (урожд. Лепешкина) Варвара Александровна -- жена П. В. Самойлова I: 381, 451

Самсонова Инна Григорьевна -- художница I: 212; II: 45, 50, 56, 64, 81, 163, 196, 269, 274, 276, 324, 344

Самуэльсон Семен Васильевич (1872--?) -- пианист (ученик С. В. Рахманинова); принимал участие в концертах в пользу санатория для больных туберкулезом детей в Алупке I: 248, 289

Санин (наст. фам. Шенберг) Александр Акимович (1869--1956) -- актер, режиссер I: 11, 33, 34, 40, 64, 78, 79, 81, 84, 113, 115, 117, 123, 127, 128, 130, 133, 137, 139, 147, 152, 155, 165, 185, 188, 211, 212, 215, 219, 222, 238, 245, 252, 258, 262, 287, 291, 292, 298, 304, 324, 326, 327, 331, 347, 349, 358, 361, 369, 376, 400, 402, 406, 410, 412, 414, 418, 420, 421, 428, 433, 441, 443, 449; II: 43, 49, 94, 119, 144, 217, 223, 359, 376, 394, 416

Сапожникова Наталья Владимировна (1858--1931) -- педагог; родственница К. С. II: 19

Сапунов Клавдий Николаевич (ум. 1915) -- театральный художник II: 391

Сахаров Иван Николаевич (1863--1919) -- московский адвокат, сотрудник "Русских ведомостей" I: 85

Светлов (наст. фам. Потемкин) Николай Васильевич (1851?--1909) -- актер I: 341

Свободин (наст. фам. Козиенко) Павел Матвеевич (1850--1892) -- актер Александрийского театра; А. П. был дружен с ним I: 375

Святополк-Мирский Петр Данилович, кн. (1857--1914) -- генерал-лейтенант; в 1902 г. товарищ министра внутренних дел I: 373, 380, 450

Севастьянов Василий Сергеевич (1875--1929) -- певец (тенор), режиссер, педагог; второй муж М. С. Алексеевой II: 431

Секевич (Комаровская) Надежда Ивановна (1885--1967) -- актриса II: 428

Селиванова Любовь Васильевна (1874--?) -- актриса; ученица Н.-Д. по Филармоническому училищу II: 43, 166, 176, 358, 359, 393, 408, 431

Сергеенко Петр Алексеевич (1854--1930) -- писатель; приятель А. П. по таганрогской гимназии I: 444; II: 65, 72, 118, 137, 141, 397

Сергей Александрович, вел. кн. (1857--1905) -- московский генерал-губернатор I: 175, 371; II: 47, 102, 312, 394, 426

Сергей Михайлович, вел. кн. (1869--1918) -- генерал-инспектор артиллерии I: 164

о. Сергий (в миру Сергей Николаевич Щукин; 1873--1931) -- священник аутской церкви II: 247

Сережа, Серж -- см. Сергей Александрович

Серов Валентин Александрович (1865--1911) -- художник I: 407

Сизов Владимир Ильич (1840--1904) -- археолог, художественный критик I: 243; II: 364, 370

Симов Виктор Андреевич (1858--1935) -- художник, оформлял все первые постановки чеховских пьес в МХТ I: 45, 72, 256, 321, 323, 331, 416; II: 18, 55, 121, 165, 166, 179, 212, 225, 284, 288, 303, 391, 409, 413, 416

Синани Абрам Исаакович (?--1900) -- сын И. А. Синани I: 260

Синани Исаак Абрамович (ум. 1912) -- владелец книжного и табачного магазина в Ялте, близкий знакомый А. П. I: 18, 33, 35, 37, 260, 400, 436; II: 59, 164

Синельников Николай Николаевич (1855--1939) -- актер, режиссер, антрепренер I: 438, 445

Сипягин Дмитрий Андреевич (1853--1902) -- министр внутренних дел с 1900 по 1902 г. I: 365, 396, 448, 452

Скирмунт Сергей Аполлонович (1863--1932) -- книгоиздатель и книготорговец II: 51, 61, 136, 141

Скиталец (наст. имя и фам. Степан Гаврилович Петров; 1869--1941) -- писатель, входивший в круг литераторов-"знаньевцев" I: 153, 397; II: 8, 73, 81, 85, 87, 89, 93, 103, 104, 120, 126, 129, 134, 161, 164, 166, 178, 389, 399, 402

Слонов Михаил Акимович (1869--1930) -- композитор, педагог II: 129

Смирнова (Иванова) Мария Сергеевна (1885--1940-е) -- художница; племянница К. С. II: 16, 18, 24, 28, 40, 61, 106, 214, 249, 337, 338, 350

Смирнова Наталья Сергеевна (1887--1950-е) -- племянница К. С. II: 18, 19, 24, 28, 40, 99, 100

Смирновы -- родственная К. С. семья II: 9, 46, 59, 100, 392

Смоленский (наст. имя и фам. Александр Алексеевич Измайлов; 1873--1921) -- критик, журналист, литератор I: 420

Смолич Варфоломей -- знакомый О. Л. по аксеновскому санаторию I: 251, 257

Снессарев Николай Васильевич (1864--1918) -- сотрудник "Нового времени" I: 283, 438

Снигирев (по сцене Снежин) Борис Михайлович (1875--1936) -- актер; в МХТ с 1898 по 1902 г. I: 219, 327, 430; II: 49

Собинов Леонид Витальевич (1872--1934) -- певец (тенор) I: 214, 243, 315, 332; II: 129, 312

Соболева Мария Михайловна (1868--?) -- актриса; училась параллельно с О. Л. в Филармоническом училище I: 375, 450

Соболевский Василий Михайлович (1846--1913) -- публицист, редактор "Русских ведомостей" II: 85, 244, 250, 380, 399

Соколов Константин Константинович (1857--1919) -- врач-хирург I: 418, 435; II: 12, 349, 390

Соколов (псевдоним Кречетов) Сергей Алексеевич (1878--1936) -- поэт; владелец издательства "Гриф", редактор журнала "Перевал" II: 344

Соколова (Васнецова) Зинаида Константиновна (1887--?) -- племянница К. С. II: 161, 408

Соколова (урожд. Алексеева) Зинаида Сергеевна (1865--1950) -- сестра К. С; актриса-любительница, педагог I: 252, 418, 435; II: 12, 119, 161, 231, 233, 349, 390

Соколова М. И. -- мастерица из костюмерного цеха МХТ II: 408

Соколовский Николай Николаевич (1864--1920) -- друг семьи Книппер; профессор Московской консерватории I: 37, 46, 48, 55, 57, 107, 112, 117, 119, 122, 186, 188, 191, 192, 196, 199, 203, 281, 292, 298, 300, 339, 415; II: 27, 35, 38, 55, 76, 91, 97, 100, 108, 111, 112, 116, 199, 203, 208, 225, 229, 233, 236, 335

Соловцов (наст. фам. Федоров) Николай Николаевич (1857--1902) -- актер, режиссер, антрепренер I: 121, 156, 271, 311, 318, 427, 441

Соловьев Владимир Сергеевич (1853--1900) -- поэт и философ I: 381

Соловьев-Несмелов Николай Александрович (1847--1901) -- литератор, писал в основном в журналах для детей I: 26, 272

Соловьева (Березина) Ольга Михайловна -- владелица поместья Суук-Су в Крыму I: 130, 171, 349, 424, 425; II: 43, 72, 87, 112, 115, 117, 152, 176, 197, 199, 204, 207, 233, 246, 268, 274, 279, 290, 291, 298, 303, 308, 309, 317, 330, 338, 347, 352

Соловьева Поликсена Сергеевна (1867--1924) -- поэтесса (псевд. Allegro); сестра В. С. Соловьева, дочь историка С. М. Соловьева I: 381, 451

Сорин Савелий Абрамович (1878--1953) -- художник, участник выставок "Мира искусства" II: 404

Софья Владимировна -- см. Чехова С. В.

Софья Павловна -- см. Бонье С. П.

Софья Петровна -- см. Средина С. П.

Средин Александр Валентинович (1872--1934) -- художник; брат Л. В. Средина I: 130, 162, 184, 212, 217, 249, 269, 311, 322, 380, 450; II: 12, 33, 34, 58, 79, 97, 102, 110, 113, 128, 135, 155, 161, 193, 199, 205, 208, 225, 226, 234, 286, 346, 352

Средин Анатолий Леонидович -- сын Л. В. Средина II: 158, 161, 235, 264

Средин Леонид Валентинович (1860--1909) -- врач I: 17, 31, 35, 90, 112, 147, 186, 210, 216, 219, 226, 257, 265, 320, 340, 352, 371, 377, 379, 383, 400, 408, 415; II: 12, 36, 67, 93, 157, 176, 201, 251, 272, 343, 347, 367

Средина Мария Григорьевна -- жена Л. В. Средина I: 182; II: 32, 34, 58, 79, 97, 102, 109, 135, 154, 167, 193, 208, 209, 225, 240, 286, 351, 396, 409

Средина Надежда Ивановна -- мать A. B. и Л. В. Срединых I: 59, 61, 80, 81, 92, 95, 147, 208, 232, 238, 249, 252, 283, 352, 364, 380; II: 12, 17, 26, 34, 54, 58, 76, 79, 85, 90, 97, 143, 155, 165, 193, 209, 228, 229, 239, 251, 310, 349, 350, 352

Средина Софья Петровна (1858--?) -- жена Л. В. Средина I: 186, 217, 249, 435; II: 12, 26, 67, 162, 176, 271, 307, 327, 357, 368, 378

Средины -- семья знакомых О. Л. и А. П. I: 18, 31, 34, 35, 37, 55, 187, 192, 197, 203, 210, 252, 357, 400; II: 37, 167, 240, 337, 342, 408

Стааль Алексей Федорович (1872--1949) -- московский присяжный поверенный II: 253

Станиславский (наст. фам. Алексеев) Константин Сергеевич (1863--1938) -- актер, режиссер, сооснователь Художественного театра I: 11, 12, 15, 20, 34, 39, 40, 42--44, 47, 51, 68, 73, 76, 78, 81, 86, 95, 100, 104, 112, 117--120, 125--127, 129, 131, 133--135, 138, 146, 148, 154, 155, 158, 162, 165, 175, 192, 193, 208, 211, 213, 215, 217, 219, 221, 235, 236, 238, 245--247, 252, 261, 263, 269, 271, 273, 274, 276, 277, 280, 284, 286, 287, 292, 297, 299, 301, 303--306, 310, 312, 313, 315, 318, 319, 321, 325, 327, 331, 337, 342, 343, 345, 358--360, 364, 368, 369, 374, 377, 380--382, 385, 391, 392, 394, 396, 400--403, 406, 407, 409--412, 414--418, 420, 421, 423--425, 428, 429, 433--436, 438--440, 442, 444--447, 449, 451; II: 7, 11--13, 15, 16, 18, 24, 28, 33, 35, 37, 43, 45, 49, 54, 57, 63, 65, 71, 73, 74, 76, 88--92, 94--96, 99, 102, 105, 106, 108, 110, 111, 116, 117, 120, 121, 123, 127, 132, 139, 141, 144, 147, 148, 151--157, 159, 161, 162, 164, 167, 169, 171, 173--176, 178, 179, 183--186, 188, 189, 193, 201--203, 207, 209, 210, 212--214, 217, 218, 225, 229, 231, 233--236, 239, 245, 248, 252--254, 256, 259, 261, 262, 265, 267, 268, 271--273, 275--278, 283, 285, 286, 288, 291, 292, 296--300, 302, 303, 306, 307, 309, 310, 313, 321, 322, 324, 329, 344, 349, 350, 352, 354--358, 362, 365, 366, 368--370, 375--377, 379, 387, 389--394, 398, 400, 401, 407, 409--411,413--416, 418, 419, 421--432, 434--436

Стасов Дмитрий Васильевич (1828--1918) -- юрист, общественный и музыкальный деятель; младший брат музыкального и художественного критика В.В.Стасова II: 244, 248

Стахович Алексей Александрович (1856--1919) -- адъютант московского генерал-губернатора, затем пайщик, один из директоров и актер МХТ I: 142, 313--315, 332, 347, 351, 358, 369, 372, 380, 385, 428, 438, 446; II: 9, 18, 23, 27, 32, 52, 54, 81, 113, 114, 141, 173, 179, 200, 207, 208, 229, 231, 232, 236, 264, 287,314--316, 325, 332, 355, 357--359, 362, 365, 416, 428

Стахович (урожд. кн. Васильчикова) Мария Петровна (1862--1912) -- жена А. А. Стаховича I: 380, 450

Стахович Михаил Александрович (1861--1923) -- предводитель дворянства Орловской губернии, публицист; был в близких отношениях с семьей Толстого I: 207, 334, 428

Степанов Евгений Михайлович -- врач II: 51

Стопницкая (Горожанкина) Надежда Васильевна (1877--1903) -- художница II: 163

Стороженко Николай Ильич (1836--1906) -- историк литературы; председатель Театрально-литературного комитета II: 88

Стоян Бетти -- австрийская актриса оперетты I: 235, 433

Стриндберг Юхан Август (1849--1912) -- шведский писатель, драматург II: 430

Строев (наст. фам. Фундаминский) Матвей Михайлович -- актер, помощник режиссера, антрепренер I: 236

Струве Петр Бернгардович (1870--1944) -- экономист, историк, публицист II: 418

Стюарт, бар. -- знакомый О. Л. II: 83, 147, 301, 309, 332

Суворин Алексей Сергеевич (1834--1912) -- публицист, издатель, драматург, театральный деятель I: 22, 150, 189, 340, 341, 343, 346, 350, 367, 371, 374, 382, 405, 420, 424, 444, 445; II: 30, 48, 58, 91, 107, 118, 124, 158, 159, 163, 168, 176, 213, 218, 393, 394, 396, 397, 402, 408, 409, 414, 419, 422, 424

Судьбинин Серафим Николаевич (1867--1944) -- актер; в МХТ с 1898 по 1904 г., затем скульптор I: 99, 100, 181, 258, 264, 291, 298, 301, 304, 305, 315, 317, 319, 323, 326, 337, 349, 412, 415, 433, 436, 440, 442; II: 33, 76, 94, 116, 401, 403, 408

Сулер -- см. Сулержицкий Л. А.

Сулержицкий Леопольд (Лев) Антонович (1872--1916) -- литератор, художник, режиссер, педагог I: 81, 83, 85, 89, 95, 98, 101, 105, 111, 112, 118, 141, 158, 173, 175, 198, 199, 207, 236, 305, 308, 322, 325, 330, 340, 357, 427, 430, 443; II: 52, 54, 81, 94, 109, 182, 246, 282, 283, 289, 292, 294, 299, 308, 309, 341, 347, 395, 399, 418, 429

Султанова (урожд. Леткова) Екатерина Павловна (1856--1937) -- писатель, переводчик, мемуарист, общественная деятельница I: 153, 381, 385

Сумбатова (урожд. бар. Корф) Мария Николаевна, кн. (1860--1938) -- жена А. И. Южина-Сумбатова I: 243, 244; II: 119, 308

Суриков Василий Иванович (1848--1916) -- художник II: 113, 206

Сутугина Анна Егоровна -- домашняя работница в семье О. Л. I: 168, 352, 377, 382; II: 206, 224, 226, 228, 255, 314, 320, 351

Сытин Иван Дмитриевич (1851--1934) -- книгоиздатель I: 224, 226, 244, 339, 345; II: 77, 250, 342, 347, 373

Таннер Генри -- американский врач, проводил опыты по длительному голоданию I: 333

Тарнани Иван Егорович (ум. 1934) -- владелец молочной фермы в Ялте II: 120

Татаринова Анна Васильевна (1885--1922) -- дочь Ф. К. Татариновой II: 138, 166, 367, 368, 403

Татаринова (урожд. Бергман) Фанни Карловна (1863--1923) -- издательница "Ялтинского листка", впоследствии педагог по вокалу в МХТ I: 20, 64, 185, 210, 254, 283, 325; II: 107, 109, 110, 115, 124, 125, 131, 138, 159, 227, 416

Таубе Юлий Романович (1858 -- после 1924) -- московский врач-терапевт, наблюдавший О. Л. после ее болезни II: 13, 16, 24, 25, 27, 28, 44, 70, 71, 77, 92, 151, 280, 332, 335--337, 438

Тейтель Яков Львович (1851--?) -- юрист II: 242, 273, 274, 283, 417

Телешов Николай Дмитриевич (1867--1957) -- писатель I: 223, 429; II: 81, 86, 102, 191, 253, 275, 400

Телешова (урожд. Карзинкина) Елена Андреевна (1869--1943) -- художница; входила в общество передвижников II: 340

Телешовы -- семья Н. Д. Телешова I: 266; II: 79, 130, 144, 152, 269

Теляковский Владимир Аркадьевич (1860--1923) -- управляющий московскими, а затем всеми императорскими театрами I: 34, 371, 449; II: 364, 403

Теннисон Альфред (1809--1892) -- английский поэт II: 289

Терентьева Мария Федоровна -- учительница школы в Мелихове I: 31, 237, 400, 433; II: 16, 235

Тетя, тетя Лёля -- см. Борнгаупт Е. И.

Тизенгаузен Елена Самсоновна, гр. -- петербургская знакомая О. Л. II: 212, 218

Тимирязев Климентий Аркадьевич (1843--1920) -- ученый-ботаник I: 338; II: 144

Тимковский Николай Иванович (1863--1922) -- писатель, драматург II: 85, 169, 231, 237, 269, 419

Тихомиров Дмитрий Иванович (1844--1915) -- деятель народного образования, редактор журнала "Детское чтение" I: 218, 241, 243, 244, 250, 295, 430; II: 102, 407

Тихомиров Иоасаф Александрович (1872--1908) -- актер, режиссер; ученик Н.-Д. по Филармоническому училищу; в МХТ с 1898 по 1904 г. I: 182, 234, 260, 287, 304, 310, 324, 336, 340, 360, 365, 367, 416; II: 45, 67, 126, 141, 173, 186, 245, 249, 253, 254, 260, 274, 418, 419

Тихомирова Александра Александровна -- служащая конторы режиссерского управления с 1899 по 1903 г.; сестра И. А. Тихомирова I: 180; II: 185, 273, 298, 422

Тихомирова Елена Николаевна -- жена Д. И. Тихомирова I: 218, 241, 244, 430

Тихонов Владимир Александрович (1859--?) -- лейб-медик; товарищ А. П. по медицинскому факультету I: 232, 237, 240, 243, 244, 365, 366, 432, 434

Токарская (наст. фам. Токаревич) Мария Алексеевна -- актриса; в МХТ 1901--1905 гг. II: 203, 412

Толбузин Дмитрий Аркадьевич (1877--1927) -- писатель (псевд. Бестужев), деятель Московского общества народных университетов, в сферу деятельности которых входили деревенские, фабричные и школьные театры II: 202

Толиверова (наст. фам. Пешкова) Александра Николаевна (1842--1918) -- редактор-издатель "Женского дела" (с 1900 г. -- "Новое дело") I: 365, 387, 423

Толстая Александра Львовна, гр. (1884--1979) -- общественная деятельница, мемуаристка; младшая дочь Л. Н. Толстого I: 423

Толстая (урожд. Вестерлунд) Дора Федоровна, гр. (1878--1933) -- жена Л. Л. Толстого II: 245, 420

Толстая (урожд. Берс) Софья Андреевна, гр. (1844--1919) -- жена Л. Н. Толстого I: 153, 226, 338, 373, 379, 421; II: 157, 158, 163, 164, 301, 407

Толстой Алексей Константинович, гр. (1817--1875) -- писатель, поэт, драматург I: 63, 400, 401

Толстой Андрей Львович, гр. (1877--1916) -- сын Л. Н. Толстого I: 322

Толстой Лев Львович, гр. (1869--1945) -- литератор; сын Л. Н. Толстого I: 254, 359, 435; II: 245, 418

Толстой Лев Николаевич (1828--1910) -- писатель I: 61, 84, 101, 104, 114, 153, 164, 216, 217, 219, 224, 226, 228, 233, 236, 237, 239, 240, 242, 244, 249, 256, 257, 259, 262, 268, 280, 316, 325, 330, 333--336, 338, 339, 341, 344, 346, 348, 357, 358, 359, 371, 386, 391, 405, 407, 414, 421, 423, 430, 432, 435, 442, 444; II: 81, 111, 397, 399, 418

Толстой Сергей Львович, гр. (1863--1947) -- композитор и музыкальный этнограф; сын Л. Н. Толстого II: 301

Тости Франческо Паоло (1846--1916) -- итальянский певец, педагог, композитор II: 208

Трахтенберг Владимир Осипович (1861--1914) -- драматург II: 413, 428

Трепов Дмитрий Федорович (1855--1906) -- московский обер-полицмейстер в 1896--1905 гг. I: 42, 223, 380, 402, 450; II: 47, 394

Третьяков Павел Михайлович (1832--1898) -- купец; основатель художественной галереи, получившей его имя I: 441

Третьякова (Боткина) Александра Павловна (1867--1959) -- дочь основателя галереи, жена С. С. Боткина II: 19, 391

Труханова Наталья Эдмондовна -- эстрадная танцовщица; короткое время обучалась в школе МХТ и выступала на его сцене I: 306; II: 376

Турбин Сергей Иванович (1821--1884) -- драматург II: 393

Тургенев Иван Сергеевич (1818--1883) -- писатель, драматург I: 188, 197, 350: II: 151, 185, 268, 411, 419

Тыркова-Вильямс Ариадна Владимировна (1869--1962) -- писательница, общественный деятель, мемуаристка I: 413

Тэзи Анна Яковлевна -- журналистка, переводчица II: 405

Ульянов Алексей Николаевич (1854--1932) -- детский писатель, педагог, публицист II: 129

Ульянов Николай Павлович (1875--1949) -- художник II: 344

Унгерн фон Штернберг Рудольф Альфредович, бар. (ум. 1924) -- режиссер II: 428

Урусов Александр Иванович, кн. (1843--1900) -- юрист, литератор, общественный деятель I: 231; II: 161

Ухов (по сцене Акимов) Федор Акимович (1859--?) -- актер; в Малом театре в 1891--1909 гг. I: 347

Ушков Константин Константинович -- купец и фабрикант, меценат I: 177, 246, 336, 351, 373, 425

Фальковская Евгения Алексеевна -- жена Ф. Н. Фальковского, близкий друг семьи Л. Н. Андреева I: 452

Фальковский Федор Николаевич (1874--1942) -- писатель, драматург, антрепренер I: 397; II: 214

Федоров Александр Митрофанович (1868--1949) -- писатель, драматург; близкий друг И. А. Бунина I: 212, 255, 429; II: 86, 169, 213, 402

Федотов Александр Александрович (1863--1909) -- актер Малого театра, режиссер, педагог (преподавал на курсе, где училась О. Л.), театральный деятель; сын Г. Н. Федотовой I: 10; II: 268, 344

Федотова (урожд. Познякова) Гликерия Николаевна (1846--1925) -- актриса Малого театра с 1858 г. I: 34, 78, 122, 123, 243, 244, 278, 332, 410, 418, 443; II: 228, 229, 414, 415

Фейгин Яков Александрович (1859--1915) -- журналист, переводчик; редактор газеты "Курьер" I: 125, 141, 149, 153, 217, 218, 243, 334, 353, 418, 419; II: 60

Фейгина Евгения Эрнестовна -- жена Я. А. Фейгина I: 353; II: 53, 128, 148, 184, 238

Фельдман Олег Максимович (р. 1937) -- историк театра, театровед II: 395

Фессинг -- см. Загаров А. Л.

Фессинг Леонид Александрович фон (1848?--1920) -- полковник в отставке; инспектор МХТ с его основания до конца жизни I: 101, 181, 413

Фигнер Николай Николаевич (1857--1918) -- певец (тенор), солист императорских театров I: 92, 411

Философов Дмитрий Владимирович (1872--1940) -- литературный критик, публицист II: 401

Флакс Адольф (1856--?) -- немецкий писатель и переводчик II: 289

Флакс Луиза -- жена А. Флакса II: 295

Флеров Сергей Васильевич (псевд. С. Васильев; 1841--1901) I: 159, 199, 399, 403, 412, 420

Флобер Гюстав (1821--1880) -- французский писатель I: 427

Францен Константин Германович (Егорович) (1864--1932) -- врач, специалист по внутренним болезням I: 315, 322

Фреголи Леопольдо (1867--1936) -- итальянский актер, фокусник и трансформатор I: 38

Халютина Софья Васильевна (1875--1960) -- актриса, педагог; ученица Н.-Д. по Филармоническому училищу: в МХТ с 1898 по 1950 г. II: 108, 113, 345, 348, 352, 370, 430

Харкеевич (урожд. Сытенко) Варвара Константиновна (1850--1932) -- основательница и начальница ялтинской женской гимназии I: 73, 76, 82, 86, 185, 364, 409, 426, 428, 448; II: 12, 47, 66, 164, 178, 191, 197, 204, 209, 212, 241, 311, 324

Харкеевич Манефа Николаевна -- сестра мужа В. К. Харкеевич I: 185, 426; II: 12, 209

Харламов Алексей Петрович (1875--1934) -- актер; ученик Н.-Д. по Филармоническому училищу; в МХТ с 1898 по 1903 г. (с перерывом) II: 33, 45, 71, 74, 76, 201, 394, 414

Хлудова (по первому мужу Абрикосова, по второму Крамарж) Надежда Николаевна (1862--1936) -- из богатого купеческого рода меценатов и благотворителей I: 433

Холмская (наст. фам. Тимофеева) Зинаида Васильевна (1866--1936) -- актриса; официальный издатель журнала "Театр и искусство"; жена А. Р. Кугеля I: 150, 420; II: 176, 401

Хомяков -- московский домовладелец I: 102

Хомяков Алексей Степанович (1804--1860) -- поэт и философ II: 207, 412

Хотяинцева Александра Александровна (1865--1942) -- художница; приятельница М. П. I: 61, 62, 104, 110, 120, 160, 184, 210, 260, 288, 338, 407; II: 58, 113, 152, 165, 182, 286, 351

Цикада -- см. Мусина-Пушкина Д. М.

Цингер Иван Васильевич -- толстовец; рабочий сцены МХТ; сын профессора математики В. Я. Цингера (1836--1907) I: 60, 407; II: 407

Чайковский Модест Ильич (1850--1916) -- драматург, либреттист; брат П. И. Чайковского II: 199, 204, 218, 412

Чайковский Петр Ильич (1840--1893) -- композитор I: 16, 37, 267, 351, 446, 451; II: 97, 199, 372

Чалеева Варвара Ивановна (1866 -- после 1902) -- актриса; ученица Н.-Д. по Филармоническому училищу; в МХТ с 1899 по 1900 г. I: 170, 173, 253, 283, 435; II: 26

Чемоданов Михаил Михайлович (1856--1908) -- зубной врач; художник-карикатурист II: 25, 156, 165--167, 178, 187, 202, 203, 205, 206

Ченко (К. Ф. Одарченко) -- московский присяжный поверенный; сотрудник "Нового времени" I: 419

Черкасская Марья Ивановна -- классная дама Екатерининского института благородных девиц II: 296, 424

Черневский Сергей Антипович (1839--1901) -- главный режиссер Малого театра I: 188, 192, 426

Чертков I: 113, 122

Чехов Александр Павлович (1855--1913) -- брат А. П.; журналист, литератор I: 276, 437; II: 159, 317, 338, 342, 360, 408

Чехов Владимир Иванович (1894--1917) -- сын И. П. Чехова I: 71, 176, 310, 409; II: 55, 85, 229, 232, 259, 302, 310, 329, 331

Чехов Владимир Владимирович (1867--1920) -- петербургский психиатр; дальний родственник А. П. II: 143, 152

Чехов Георгий Митрофанович (1870--1943) -- двоюродный брат А. П.; служащий Ялтинского пароходства II: 64, 164, 285, 333, 342, 429

Чехов Егор Михайлович (1798--1879) -- дед А. П. II: 157, 407

Чехов Иван Павлович (1861--1922) -- брат А. П.; педагог I: 61, 76, 89, 125, 172, 176, 194, 235, 236, 253, 262, 278, 299, 309, 310, 338, 407, 409; II: 15, 37, 43, 44, 55, 57, 61, 81, 90, 95, 97, 147, 159, 187, 193, 206, 229, 232, 245, 255, 260, 282, 293, 295, 298, 301, 302, 306, 308--310, 326, 329, 330, 337, 346, 385, 386

Чехов Михаил Александрович (1891--1955) -- актер, режиссер, педагог; племянник А. П. II: 317, 427, 436

Чехов Михаил Павлович (1865--1936) -- брат А. П.; литератор I: 341, 353, 359, 360, 361, 363, 365, 366, 368, 370, 376, 385, 387, 389, 390, 447, 448; II: 60, 90, 166, 170, 172, 175, 177, 210, 218, 255, 257, 371, 374, 376, 435

Чехов Павел Егорович (1825--1898) -- отец А.П. II: 152

Чехова (урожд. Бабашева) Анна Ивановна -- жена двоюродного брата А. П. М. М. Чехова II: 263

Чехова Евгения Михайловна (1898--1984) -- дочь М. П. Чехова И: 170, 172, 175, 210, 408, 409

Чехова (урожд. Морозова) Евгения Яковлевна (1835--1919) -- мать А. П. I: 17, 31, 40, 42, 45, 50, 55, 57, 60, 65, 66, 68, 73, 77, 85, 88, 93, 95, 104, 107, 108, 112, 115, 116, 118, 120, 122, 127, 130, 146, 159, 164, 169, 179, 180, 184, 189, 191, 196, 199, 200, 206, 209--212, 215, 225, 226, 232, 236, 242, 246, 249, 252, 259, 261, 280, 282, 285, 294, 300, 305, 321, 334, 336, 339, 341, 348, 352, 354, 356, 370, 372, 374, 376, 390, 392, 397, 400, 416; II: 11, 12, 21, 28, 42, 44, 47, 49, 50, 52--55, 57, 58, 60, 64, 69, 72, 77, 81, 83, 87, 91, 93, 96, 109, 112, 122, 137, 151, 158, 172, 176, 177, 188, 189, 201, 222, 225, 229, 241, 245, 255, 263, 275, 285, 294, 297--299, 301, 303, 305--307, 309--311, 314, 315, 319, 342, 352, 374, 387, 401, 437

Чехова (Касьянова) Елена Митрофановна (1881--1922) -- двоюродная сестра А. П. II: 164

Чехова Мария Павловна (1863--1957) -- сестра А. П., художница, педагог I: 12, 16, 17, 19, 29--31, 33, 34, 36--38, 40, 42, 44--56, 58, 61--66, 68--71, 73, 74, 76--81, 83--85, 87--89, 91, 93, 95, 98, 99, 101--106, 108, 112, 114, 115, 117, 119, 121, 126, 127, 129--135, 138--141, 145, 147, 150, 159, 162--164, 166--168, 170, 173, 175, 176, 179, 180--185, 188, 189, 191--194, 198, 200, 204--207, 209--212, 214, 215, 217--219, 223, 224, 226, 227, 231, 233, 235, 238, 241, 243, 246, 249--252, 254, 258--267, 269--275, 278, 282--286, 288, 293, 295--300, 302, 303, 307--312, 314, 316--318, 322, 323, 330, 332, 333, 336, 338, 341, 342, 344, 346, 350, 351, 353, 357, 360, 366, 368, 372, 375, 376, 379, 386, 390, 392, 397, 400, 401, 403--405, 407, 409, 414, 416, 418, 422, 426, 427, 445, 447; II: 10, 12--15, 17, 19--22, 25, 28--30, 36--41, 43--45, 48, 49, 51, 53--55, 58, 60, 64, 66, 68--72,74--85, 87, 89--91, 93, 94, 103, 105--107, 109--113, 115, 116, 119, 120, 124--126, 128--130, 140, 141, 143, 146--148, 150, 152, 154--156, 158, 164--167, 172, 173, 175--177, 184, 187, 189, 191--193, 195, 197, 199, 201, 204, 205, 208, 212, 214, 222, 225, 227, 233, 235, 237, 238, 240--244, 248, 251--253, 255, 256, 258, 260, 262, 264, 269, 272, 273, 277, 279, 283, 284, 290, 291, 293, 294, 296, 298, 300--302, 306, 309, 317, 318, 322, 324, 326, 329--332, 337, 339--342, 344, 345, 347--350, 352, 353, 363, 364, 370, 371, 374, 384, 386, 387, 398, 415, 437

Чехова (урожд. Владыкина) Ольга Германовна (1871--1950) -- жена М. П. Чехова; учительница I: 363, 370, 376, 448; II: 210, 362, 371, 374, 376

Чехова (урожд. Андреева) Софья Владимировна (1872--1949) -- жена И. П. Чехова I: 71, 176, 194, 253, 262, 299, 309, 310, 409; II: 57, 61, 85, 95, 97, 229, 232, 245, 282, 293, 302, 306, 329, 386

Чириков Евгений Николаевич ( 1864--1932) -- писатель, драматург; входил в круг литераторов-"знаньевцев" I: 162; II: 32, 72, 176, 229, 231, 247, 270, 271, 277, 289, 308, 327, 342, 362, 369, 397, 424, 432

Чирикова (урожд. Григорьева, по сцене Иолшина) Валентина Георгиевна (1876--1966) -- жена Е. Н. Чирикова; актриса II: 277, 281, 308, 422

Чирикова Новелла Евгеньевна (1895--1978) -- дочь E. H. и В. Г. Чириковых; актриса; жила в США II: 247

Чичагов Константин Николаевич -- сотрудник журнала "Будильник" I: 339, 350

Чичерин Борис Николаевич (1828--1904) -- юрист, историк, публицист, философ; профессор государственного права Московского университета II: 203, 286, 425

Членов Михаил Александрович (1871--1941) -- московский врач-дерматолог, профессор Московского университета I: 215, 218, 241, 244, 245, 250--252, 257, 262, 286, 300, 306, 310, 312, 321, 322, 331, 338, 345, 349; II: 13, 28, 37, 47, 53, 64, 77--79, 85, 89, 255, 280, 285, 300, 325, 338

Чубинский Николай Павлович (1868--?) -- актер I: 213

Чумиков Владимир Александрович -- переводчик на немецкий нескольких рассказов А. П. I: 225, 231, 373, 379

Чюмина (Михайлова) Ольга Николаевна (1862--1909) -- поэтесса, переводчица, драматург I: 154--156, 161, 164, 297, 332, 359, 370, 378, 381, 382, 385, 386, 388; II: 95, 143, 149, 154, 199, 212, 214, 289, 356, 358, 362, 367, 373, 374, 377, 378

Ш-а -- см. Шапошников А. К.

Шадрин Дмитрий Осипович -- актер; в МХТ с 1902 по 1908 г. II: 331

Шакина (урожд. Цыплакова) Мария Тимофеевна -- прислуга в доме Чеховых I: 79, 183, 200, 284, 410, 426, 427, 431; II: 27, 124, 146, 156, 157, 166, 209, 285, 332, 338, 390, 392, 411

Шаляпин Федор Иванович (1873--1938) -- певец (бас) I: 39, 125, 214, 225, 314, 315, 323, 416; II: 32, 70, 75, 81, 129, 225, 257, 312, 333, 397, 399, 420

Шанкс Эмилия Яковлевна (1857--?) -- художница II: 159, 269

Шапир Ольга Андреевна (1850--1916) -- писательница I: 160, 385

Шаповалов Лев Николаевич (1871--1954) -- архитектор; строил чеховский дом в Ялте I: 68, 129, 311, 441; II: 112, 139, 143, 145,150

Шапошников Александр Константинович -- контролер Севастопольского отделения банка II: 221--223, 228, 232, 233, 339, 341, 377, 415

Шаховской Николай Владимирович, кн. (1856--1906) -- начальник Главного управления по делам печати I: 368, 373, 380; II: 114

Шаховской Сергей Иванович, кн. (1865--1908) -- земский деятель I: 38, 39, 41, 42, 50, 207, 358, 401, 402, 404, 428; II: 172, 192, 193, 196, 280, 340, 429

Швабе Клавдия Карловна -- преподавательница в гимназии Л. Ф. Ржевской II: 72, 74, 79, 166, 172, 300

Шварц Ольга Эдуардовна -- актриса; ученица Н.-Д. по Филармоническому училищу; в МХТ с его основания по 1902 г. I: 208, 428

Шевяков -- петербургский профессор II: 380

Шекспир Уильям (1564--1616) -- английский драматург I: 443, 444; II: 116, 239, 242, 259, 417

Шенберг -- см. Санин A. A.

Шенберг Дмитрий Акимович -- врач в 1898--1904 гг. и актер МХТ (выступал под фамилией Дмитриев) в 1902--1904 гг.; брат А. А. Санина I: 74, 291, 313, 440

Шенберг Екатерина Акимовна -- сестра А. А. Санина; музыкант, переводчица I: 104, 298; II: 177, 228, 300, 309

Шехтель (урожд. Жегина) Наталья Тимофеевна -- жена Ф. О. Шехтеля II: 9

Шехтель Федор (Франц) Осипович (1859--1926) -- московский архитектор, соученик Н. П. Чехова по Училищу живописи, ваяния и зодчества; автор проекта здания МХТ I: 114, 133, 411; II: 27, 45, 47, 73, 214, 406

Шиллер Фридрих (1759--1805) -- немецкий поэт, драматург, теоретик искусства II: 425

Шиллинг Александр Николаевич (ум. 1909) -- опереточный актер и антрепренер I: 102

Шкляр Николай Григорьевич (1876--1952) -- присяжный поверенный, литератор II: 78

Шлезингер Ольга Владимировна -- ялтинская знакомая А. П. I: 352, 381

Шлиппе -- семья знакомых О. Л. I: 207, 241, 245, 319; II: 27, 72, 98, 99, 177, 281, 286, 349, 350, 362

Шлиппе (Берхман) Софья Александровна -- знакомая О. Л. I: 225; II: 350

Шницлер Артур (1862--1931) -- австрийский писатель, драматург I: 217, 430; II: 253, 335

Шольц Август Карл (наст. имя и фам. Томас Шеффер; 1857--1923) -- немецкий литератор, переводчик I: 225, 231, 237, 242, 433; II: 46, 49, 187, 191, 192, 394, 395, 397

Шопен Фридерик (1810--1849) -- польский пианист, композитор II: 139

Шпажинский Ипполит Васильевич (1848--1917) -- драматург I: 165; II: 231

Шрамм Константин Федорович (ум. после 1918) -- генерал-майор; начальник московского корпуса жандармов II: 52

Шуман Роберт (1810--1856) -- немецкий композитор II: 399

Штейн Сергей Владимирович фон (1882--1951) -- поэт, переводчик I: 382

Штекер (урожд. Алексеева) Анна Сергеевна (1866--1936) -- сестра К. С.; в 1899--1903 гг. выступала в МХТ под фамилией Алеева I: 412; II: 11, 30, 162, 167, 302, 303, 390, 425

Штиглиц Александр Людвигович, бар. (1814--1884) -- банкир и предприниматель, действительный тайный советник, придворный банкир; меценат II: 216, 413

Штраух Максим Августович (1856--1904) -- московский врач-гинеколог II: 5, 24, 25, 27, 28, 29, 31, 34, 56, 81, 92, 168, 193, 208, 212, 260, 329, 330, 332, 334, 360, 365, 389, 398

Шубинский Николай Петрович (1853--1921) -- московский присяжный поверенный II: 61, 62, 125, 404

Щедрина Мария Алексеевна -- бывшая сельская учительница, в Петербургском медицинском институте была кассиршей товарищеской кассы II: 244, 248, 418

Щепкина Александра Львовна -- актриса; сестра Т. Л. Щепкиной-Куперник I: 187, 426

Щепкина-Куперник Татьяна Львовна (1874--1952) -- писательница, переводчица I: 85, 144, 157, 160, 162, 164, 187, 244, 382, 422; II: 27, 373, 374

Щерба Уар Алексеевич -- московский врач-невропатолог II: 285

Щербаков Арсений Ефимович -- дворник в ялтинском доме Чеховых I: 20, 162, 175, 177, 182, 183, 185, 198, 203, 224, 225, 235, 283, 316, 360, 374; II: 47, 59, 64, 92, 126, 143, 155, 156, 260, 272, 387, 309, 317, 320, 352, 373

Щербаков Петр Ефимович -- брат А. Е. Щербакова; садовод II: 272

Щукин Иван Иванович (1869--1907) -- филолог, профессор, один из основателей Высшей русской школы в Париже I: 315, 322

Щукин Сергей Иванович (1854--1937) -- фабрикант, коллекционер I: 442

Щукин Сергей Николаевич (1873--1931) -- священник аутской церкви II: 247

Щукин Яков Васильевич (1856--1926) -- театральный предприниматель; арендатор театра в Каретном ряду, где МХТ играл первые четыре сезона I: 410

Щукина Лидия Григорьевна -- жена С. И. Щукина I: 315, 316, 442

Щуровский Владимир Андреевич (1852--1939) -- московский врач-терапевт, впоследствии профессор Московского университета I: 325, 351, 442; II: 168

Эберле Варвара Аполлоновна (1870--1943) -- певица, актриса; подруга М. П. I: 84; II: 81, 225, 228, 243, 245, 254, 267, 285, 300, 302, 306, 399

Элля, Эля -- см. Бартельс Е. И.

Эмберы Тереза и Фредерик -- чета французских авантюристов II: 81, 399

Эрисман Федор Федорович (Гульдрейх Фридрих; 1842--1915) -- швейцарский врач-гигиенист I: 295, 440

Эрманс Александр Соломонович -- журналист II: 425

Эфрос -- брат Е. И. Коновицер I: 274

Эфрос Николай Ефимович (1867--1923) -- театральный критик, много писавший о спектаклях МХТ, впоследствии автор нескольких монографий об этом театре и отдельных его спектаклях и актерах I: 211, 277, 428, 438, 439; II: 60, 68, 73, 79, 82, 86, 111, 114, 115, 121, 173, 175, 176, 229, 231, 239, 254, 256, 262, 268, 271, 272, 275, 276, 282, 286, 292, 297, 308, 323, 397, 399, 402, 409, 410

Южин (наст. фам. кн. Сумбатов) Александр Иванович (1857--1927) -- драматург, актер Малого театра I: 34, 180, 218, 236, 243, 303, 402, 428, 432; II: 56, 119, 173, 229, 277, 305, 308, 415, 424, 425

Юнкер -- знакомые О. Л. I: 378, 381

Юон Константин Федорович (1875--1958) -- художник II: 102

Юрьев Юрий Михайлович (1872--1948) -- актер Александрийского театра (с короткими перерывами) II: 119, 296, 424

Юшкевич Семен Соломонович (1868--1927) -- писатель, драматург II: 362, 369, 432

Яблоновский -- см. Потресов С. В.

Яворская (урожд. Гюббенет, по мужу кн. Барятинская) Лидия Борисовна (1872--1921) -- актриса I: 148, 150, 152, 154, 156, 422, 436; II: 345, 373, 430

Якоби (Якобий) Валерий Яковлевич (1834--1902) -- художник I: 105

Якобсон -- петербургский врач II: 212, 365

Яковенко Евгения Владимировна (1882--?) -- дочь В. И. Яковенко II: 85

Яковенко Владимир Иванович (1857--1923) -- врач-психиатр II: 85

Яковлев Александр Михайлович (ум. 1905) -- актер театра Корша II: 293

Яковлева (урожд. Рушиц) Зоя Юлиановна (1833--1908) -- писательница, драматург I: 384

Якунчиков Владимир Васильевич (1855--1916) -- предприниматель, благотворитель; двоюродный брат К. С. II: 253

Якунчикова (урожд. Мамонтова) Мария Федоровна (1864--1952) -- член Абрамцевского художественного кружка I: 245, 276, 305, 309; II: 102, 112, 120, 140, 150, 151, 163, 208, 266, 291, 349, 403

Якунчиковы II: 244, 296, 416, 421

Янькова -- ученица М. П. по гимназии Л. Ф. Ржевской I: 187

Ярцев Григорий Федорович (1858--1918) -- художник, врач II: 12, 17, 21, 23, 157, 162, 330

Ярцев Петр Михайлович (1871--1930) -- театральный критик, драматург, режиссер II: 393, 429

Ярцева Мария Григорьевна -- дочь Г. Ф. Ярцева II: 162

Ярцевы II: 155, 176

Ясинский -- нотариус; знакомый О. Л. II: 113

Указатель драматических и музыкально-драматических произведений

"Аглавена и Селизетта" М. Метерлинка II: 159, 160

"Алеко" С. В. Рахманинова II: 225

"Анжело" ("Анджело") Ц. А. Кюи I: 125, 416

"Антигона" Софокла I: 38, 39, 406; II: 376, 435

"Банкрот" Б. Бьернсона II: 288, 293, 423 (Тьельде)

"Бедный Гейнрих" Г. Гауптмана II: 172

"Блудный сын" С. А. Найденова II: 342, 410, 429

"Богатый человек" ("Деньги") С. А. Найденова II: 293

"Бойкая барыня" С. И. Турбина II: 41

"Борис Годунов" М. П. Мусоргского I: 314, 315

"Бурелом" А. М. Федорова I: 255

"В мечтах" Вл. И. Немировича-Данченко I: 193, 208 (Широкова), 222, 227, 229 (Юлька), 235 (Широкова), 236 (Юлька), 238 (Юлька), 245 (Широкова), 251 (Широкова), 252 (Алфеев), 254 (Широкова), 255, 258 (Широкова), 262 (Алфеев), 264 (Яхонтов), 268, 271, 274, 276, 277, 280, 282, 292, 294, 296--298, 302, 303, 308, 309, 313, 314, 317, 332, 336, 340, 344, 352, 358, 359, 364 (Широкова), 366, 368 (Широкова), 370, 373, 409, 427--429, 431--440, 442, 444, 446, 448, 452; II: 31, 67, 95, 139, 163, 405 (Широкова), 408

"Великая тайна" В. А. Тихонова I:338

"Венецианский купец" У. Шекспира I: 12, 14, 346 (Шейлок), 446

"Вертер" Ж. Массне II: 257, 259

"Вишневый сад" А. П. Чехова I: 23, 24; II: 82, 88, 96, 103, 104, 109, 119, 133, 137--139, 144, 167, 170, 183, 185, 187, 191, 195--197, 199, 202, 214, 215, 221, 231--234, 236, 239, 242, 245, 252, 254, 255--257, 260--272, 274, 276, 278--294, 296--298, 300 (Раневская), 301, 305--307, 313, 316, 319, 320, 323--329, 335, 342--347, 353, 355, 357--359, 361, 362, 364--366, 368--377, 392, 397, 408 (Варя), 410 (Лопахин), 415, 416, 419, 420, 422 (Варя), 423--428, 430--436

"Власть тьмы" Л. Н. Толстого I: 382; II: 29, 49, 51, 57, 64, 81, 99, 397

"Волны" А. В. Амфитеатрова II: 252, 255

"Вопрос" А. С. Суворина II: 58, 72, 150, 152, 394, 397

"Вчера" В. О. Трахтенберга II: 325, 327, 428

"Высшая школа" И. Н. Потапенко II: 277, 422

"Ганнеле" Г. Гауптмана I: 12

"Ганс Гейлинг" Г.-А. Маршнера I: 177

"Где тонко, там и рвется" И. С. Тургенева II: 151, 187, 193, 197, 199

"Гедда Габлер" Г. Ибсена I: 19, 64, 158, 163, 262, 282, 408, 421, 422, 436; II: 376

"Геншель" Г. Гауптмана I: 37, 39, 44, 56, 401, 403, 419, 421

"Горе от ума" А. С. Грибоедова I: 402

"Горькая судьбина" А. Ф. Писемского II: 189, 411

"Гроза" А. Н. Островского I: 322

"Грозный" -- см. "Смерть Иоанна Грозного"

"Гугеноты" Дж. Мейербера II: 35

"Дама от Максима" Ж. Фейдо I:173, 175, 425

"Дама с камелиями" А. Дюма-сына I: 438

"Дачники" М. Горького II: 374, 379, 421, 429, 434--436

"Двенадцатая ночь" У. Шекспира I: 37--39, 401

"Демон" А. Г. Рубинштейна II: 130

"Дети Ванюшина" С. А. Найденова I: 281, 310, 314, 332, 341, 343, 352, 438, 440, 445: II: 275

"Дети солнца" М. Горького II: 428

"Джоконда" Г. Д'Аннунцио II: 428

"Дикая утка" Г. Ибсена I: 157, 172, 173, 181, 182, 199, 212, 232, 237, 339, 341, 387, 391, 425, 452

"Добрыня Никитич" А. Т. Гречанинова II: 257

"Доктор Штокман" ("Враг народа") Г. Ибсена I: 74, 98, 129, 139, 148, 151, 160, 162, 163, 217, 234, 236, 237, 247, 268, 310, 364, 368, 409, 412, 422, 423, 432, 434, 435, 437, 441 (Пэтра), 448, 452; II: 94, 110, 303

"Дым отечества" В. А. Кожевникова I: 66, 408

"Дядя Ваня" А. П. Чехова I: 16, 19, 30, 34, 36, 38--47, 49 (Елена), 51, 52, 54, 56, 61, 63, 91, 92, 95, 104, 105, 114, 121, 124, 128, 129, 132--135, 138, 144--148, 150--152, 156, 164, 165, 167, 173, 188, 216--218, 225, 228, 230, 234 (профессор), 250, 252, 257, 261, 266, 267, 273, 288, 289, 292, 299, 301, 303, 305, 306, 323, 337, 344, 360, 371, 376, 378, 389, 400--405, 408, 417, 419 (Елена), 420, 424, 430, 432, 436, 438--441, 444, 449; II: 37, 45, 69, 70, 76, 79, 86--88, 109, 127, 141,142, 160, 163, 180, 182 (Елена Андреевна), 187, 191, 193, 203, 204, 207, 208, 211, 213--217, 219, 255, 260, 267, 281, 282, 295, 308, 324, 345, 394 (Соня), 397, 407, 413, 414, 420

"Евреи" Е. Н. Чирикова II: 270, 272, 289, 418

"Женитьба" Н. В. Гоголя II: 113, 189

"Жертва политики" Б. Бьернсона II: 10

"Жизнь Человека" Л. Н. Андреева I: 431

"Жильцы" С. А. Найденова II: 390, 391

"Жуазель" М. Метерлинка II: 405

"Забава" А. Шницлера II: 335

"За славой" Е. Н. Чирикова II: 397

"Зеленый попугай" А. Шницлера I: 215, 430

"Золотое руно" С. Пшибышевского II: 321, 322, 327

"Иванов" А. П. Чехова I: 41, 82, 183, 222, 230, 318, 402, 425, 426, 432; II: 330, 331, 386, 387, 428, 438

"Иван Мироныч" Е. Н. Чирикова II: 428, 429

"Измена" А. И. Сумбатова II: 304, 305, 310, 425, 426 (Зейнаб)

"Ирининская община" А. И. Сумбатова -- I: 221, 233, 236, 430, 431, 433, 436

"Искупление" -- см. "Призраки"

"Кин, или Беспутство и гений" А. Дюма-отца I: 195, 196, 427

"Когда мы, мертвые, пробуждаемся" Г. Ибсена -- I: 21, 68 (Рубек), 72 (Ирена), 74, 76--78, 80, 83 (Майя), 95, 100, 105, 107, 127, 135, 138, 142, 237, 408, 409, 412, 413; II: 106, 402

"Конец мечтам" Э.-А. Бутти II: 396

"Контрабандисты" ("Сыны Израиля") В. А. Крылова и С. К. Эфрона II: 409

"Кориолан" У. Шекспира I: 332, 443

"Крамер" -- см. "Микаэль Крамер"

"Красный петух" Г. Гауптмана I: 254, 435

"Кузнец Вакула" по Н. В. Гоголю I: 253

"Лебединое озеро" П. И. Чайковского II: 150, 159

"Лес" А. Н. Островского I: 283, 319

"Лир" ("Король Лир") У. Шекспира I: 162

"Лоэнгрин" Р. Вагнера II: 90, 91

"Манфред" Дж. Байрона II: 81, 269, 399

"Мария Стюарт" Ф. Шиллера II: 425

"Маскотта" Э. Одрана I: 235, 433 (Фиаметта)

"Медведь" А. П. Чехова I: 318, 441

"Мертвые" -- см. "Когда мы, мертвые, пробуждаемся"

"Мертвый город" Г. Д'Аннунцио II: 330, 428

"Месяц в деревне" И. С. Тургенева I: 382; II: 107, 194, 198, 358, 359, 365, 431 (Наталья Петровна), 432 (Ракитин)

"Мечты" -- см. "В мечтах"

"Мещане" М. Горького I: 246, 259, 264, 266, 279, 285--287, 291 (Нил), 296--299, 301, 304 (Бессеменов), 305, 308--311, 313, 315 (Нил), 319, 320, 326, 331, 334, 336 (Елена), 337, 340, 343--346, 348, 349 (Тетерев), 351--353, 358, 360, 361, 364, 368, 370, 372, 373, 374, 376, 377, 380, 382, 383--385, 388, 390, 391, 429, 434, 439--441, 443, 444, 449, 451, 452; II: 47, 48, 51, 57, 58, 61--63, 65, 81, 95, 137, 146, 162, 169, 174, 213, 215, 218, 379, 392, 394, 396, 401, 409, 413

"Микаэль Крамер" Г. Гауптмана I: 104, 125, 156, 163, 168, 172, 173, 199, 208, 210--213, 215, 221, 225, 230, 232, 244, 343, 349, 368, 369, 373, 413, 421, 428, 429 (Лиза Бенш), 431, 432, 446, 449, 450

"Мисс Гоббс" ("Дамская логика") Джером К. Джерома II: 56, 396

"Молодость мушкетеров" А. Дюма-отца и Маке I: 421

"Монна Ванна" М. Метерлинка II: 94, 110, 113, 114, 400, 403, 405

"На всякого мудреца довольно простоты" А. Н. Островского II: 113

"На дворе, во флигеле" Е. Н. Чирикова II: 397

"На дне" М. Горького II: 12, 17, 18, 24, 33, 36 (Настя), 37 (Настя), 40 (Настя), 41 (Настя), 45 (Пепел), 50, 51, 54, 60, 63, 65, 76 (Пепел), 83, 85, 87, 88, 91--95, 97--99, 101, 102 (Настя), 105, 106, 110, 111 (Настя), 114, 116, 117, 119, 121, 123--126, 129, 131 (Гастоша), 132, 134, 136, 139--141, 144, 147, 150, 153, 155, 156, 159, 160, 162, 164, 169, 171--175, 177, 180--182, 185, 190, 191, 193, 197, 199--201, 203, 208, 211--218, 235, 243, 245, 250, 252, 253, 257, 264, 275, 276, 284, 303, 310, 326, 327, 390--392, 394 (Татарин), 395, 398, 402--404, 407--414, 417 (Сатин), 424

"Нахлебник" И. С. Тургенева II: 151, 156, 186, 187, 189, 193, 197, 198

"Непрошенная" М. Метерлинка I: 429; II: 400, 429

"Не так живи, как хочется" А. Н. Островского II: 259

"Николай I и декабристы" А. Р. Кугеля по Д. С. Мережковскому II: 410

"No 13" С. А. Найденова II: 240, 275, 422

"Нора" ("Кукольный дом") Г. Ибсена II: 327, 335

"Ночи безумные" Л. Л. Толстого I: 252; II: 420

"Обыкновенная женщина" А. М. Федорова I: 429, 435

"О вреде табака" А. П. Чехова II: 395, 407

"Одинокие" ("Одинокие люди") Г. Гауптмана I: 19, 21, 33, 38, 48 (Иоганнес), 49, 51--54, 56, 61, 63, 64, 88--91, 96, 105, 107, 114, 123, 133, 146, 148, 154 (Анна Map), 155, 163, 214, 230--232, 243, 263, 264, 268, 276, 282, 288, 293, 302 (Кэте), 344, 352, 353, 400, 404--407, 420, 421, 440 (Анна Map); II: 232, 240, 259, 260 (Анна Map), 280, 281, 285, 287, 288, 290, 291, 294--297, 303, 305, 310, 323, 324, 343, 418 (Браун), 419, 426, 427, 431, 432 (Кэте)

"Ольга Ранцева" Б. М. Маркевича II: 378, 379

"Орлеанская Дева" Ф. Шиллера II: 425

"Отелло" У. Шекспира I: 253, 438

"Пиковая дама" П. И. Чайковского II: 206

"Плоды просвещения" Л. Н. Толстого I: 374; II: 107

"Победа" В. О. Трахтенберга II: 215, 217

"Потонувший колокол" Г. Гауптмана I: 406; II: 409

"Призраки" ("Привидения") Г. Ибсена II: 338, 343, 346, 428

"Принцесса Мален" М. Метерлинка II: 337

"Провинциалка" И. С. Тургенева II: 151, 186, 193, 198

"Ревизор" Н. В. Гоголя I: 374; II: 189, 218

"Роза Берндт" Г. Гауптмана II: 279, 280

"Роковая встреча" Н. Л. Пушкаревой II: 119

"Ромео и Джульетта" У. Шекспира II: 330

"Ромео и Юлия" ("Ромео и Джульетта") Ш. Гуно I: 272, 274

"Росмерсхольм" Г. Ибсена II: 218, 414

"Руслан и Людмила" М. И. Глинки II: 312

"Садко" Н. А. Римского-Корсакова I: 118

"Самаритянка" Э. Ростана II: 76, 398

"Свадьба" А. П. Чехова II: 41, 43, 391

"Свадьба Фигаро" В.-А. Моцарта I: 451

"Светит, да не греет" А. Н. Островского II: 335,429 (Ренева)

"Свыше нашей силы" Б. Бьернсона II: 11

"Святая душа" Л. Г. Жданова II: 216

"Сердце не камень" А. Н. Островского I: 56, 406

"Сестры" -- см. "Три сестры"

"Сирано де Бержерак" Э. Ростана I: 85, 173

"Слепые" ("Слепцы") М. Метерлинка I: 429; II: 386, 400, 429, 438

"Смерть Иоанна Грозного" А. К. Толстого I: 34, 39, 40, 42--44, 107, 109, 234, 306 (Гарабурда), 400--403, 413, 414, 441

"Снег" С. Пшибышевского II: 327

"Снегурочка" А. Н. Островского I: 78, 79, 80, 81, 85, 89--92, 95, 109, 119, 127, 130 (Лель), 245, 350, 407, 410--412, 414, 415, 434 (Весна), 446

"Сон в летнюю ночь" У. Шекспира I: 375

"Сон Услады" Д. П. Голицына II: 409

"Спящая красавица" П. И. Чайковского I: 37

"Старые счеты" П. Д. Боборыкина I: 45

"Стихия" А. М. Федорова II: 169

"Столпы общества" Г. Ибсена I: 382; II: 40, 43, 60, 83, 84, 89, 92--95, 102, 106, 116, 120, 127 (Берник), 129 (Лона), 132, 137, 139 (Лона), 147, 149, 154 (Лона), 155 (Лона), 159, 160 (Лона), 166 (Лона), 168, 171, 173--177, 179, 180, 182, 195, 199--201, 205, 259, 263, 265, 267, 269, 271, 273, 274, 276, 279, 288, 297, 300, 310, 393, 401 (Берник), 402, 404--409, 412, 420, 425

"Счастье в уголке" А. Шницлера II: 335

"Сын Жибуайе" Э. Ожье II: 229, 415 (Марешаль)

"Сын лесов" ("Ингомар") Ф. Гальма I: 162

"Талантливое семейство" Е. Н. Чирикова II: 406

"Там, внутри" М. Метерлинка I: 427; II: 400, 429

"Тангейзер" Р. Вагнера I: 451

"Тартюф" Мольера II: 113

"Трагик поневоле" А. П. Чехова I: 242

"Трактирщица" К. Гольдони I: 11

"Три сестры" А. П. Чехова I: 21, 83, 90, 100, 101, 104 (Вершинин), 107, 114, 116 (Вершинин), 118 (Маша), 120--123, 125--129, 131--139, 141--145, 147--149, 151--154, 156, 157, 160, 161, 164, 168, 169, 171, 172, 191, 196, 197, 200, 201, 213, 215, 222, 224, 225, 230, 232 (Андрей), 234--236, 238, 239, 241, 243--245, 247, 249, 252, 255, 260, 263, 264, 276, 280, 282 (Ирина), 286 (Наташа), 291, 293, 294 (Наташа), 297--299, 308, 324, 335, 337, 338, 341, 343, 344, 346, 352, 353, 358--362, 365, 367 (Маша), 368, 370, 372 (Маша), 409, 412--418, 420, 421, 424, 428--430, 432, 436, 438, 439, 441, 442, 445 (Вершинин), 447, 448; II: 18, 31, 34, 49 (Ирина), 61, 74, 81, 82, 104, 110, 119, 121, 148, 149, 153, 164, 175, 181, 200, 202, 203, 213, 243, 249, 253, 254, 265, 281, 286, 305, 335, 394, 398 (Вершинин), 399, 408, 414

"Тьма" Н. И. Тимковского II: 231, 416

"Тяжба" Н. В. Гоголя II: 56

"У монастыря" П. М. Ярцева II: 429

"Уриэль Акоста" К. Гуцкова I: 153, 421

"У телефона" А. де Лорда II: 71

"Утка" -- см. "Дикая утка"

"Фауст" Ш.Гуно II: 35

"Федор" -- см. "Царь Федор Иоаннович"

"Холостая семья" Ф. Дермана II: 41

"Царская невеста" Н. А. Римского-Корсакова I: 57, 210

"Царь Дмитрий Самозванец и царевна Ксения" А. С. Суворина II: 394

"Царь Салтан" ("Сказка о царе Салтане") Н. А. Римского-Корсакова I: 120

"Царь Федор Иоаннович" А. К. Толстого I: 10, 12, 14, 39, 95, 107, 109, 123, 125, 128, 133, 137, 138, 141, 188 (Ирина и Годунов), 237, 401, 406, 410, 414; II: 73, 189 (царица Ирина), 403, 404

"Цезарь" -- см. "Юлий Цезарь"

"Цена жизни" Вл. И. Немировича-Данченко II: 317, 331, 427 (Анна Демурина), 429 (Анна Демурина)

"Цепи" А. И. Сумбатова I: 186

"Чайка" А. П. Чехова I: 11--17, 19, 24, 29, 37--39, 41, 42, 44--47, 55--57, 62, 68, 95, 100, 101,123--126, 134, 144, 222--225, 230, 234 (Сорин), 237, 238, 239, 271, 273, 287, 315, 319--321, 335--337, 352, 353, 402--404, 406, 408 (Нина Заречная), 412, 422, 431, 432, 434, 442; II: 20, 37, 43 (Аркадина), 60, 74, 88, 91, 101, 109, 150, 159, 163, 165, 166, 169, 195 (Нина Заречная), 216 (Аркадина), 218, 219, 254 (Тригорин), 335, 376 (Треплев), 391, 393, 398, 401, 402, 408, 412, 413 (Аркадина), 415, 422

"Ченчи" П.-Б. Шелли II: 156

"Шейлок" -- см. "Венецианский купец"

"Штокман" -- см. "Доктор Штокман"

"Эгмонт" И.-В. Гёте I: 34, 411

"Эдда Габлер" -- см. "Гедда Габлер"

"Эллида" ("Женщина с моря") Г. Ибсена II: 177, 376

"Юбилей" А. П. Чехова II: 59, 131, 391, 396, 404

"Юлий Цезарь" У. Шекспира II: 116, 218, 222, 224, 226, 228 (Калпурния), 229, 231--236, 238--244, 246, 248 (Брут), 252--255, 259, 260, 263, 267, 276--278, 280, 295, 296, 298, 299, 324, 326, 340, 354, 355, 357, 359, 360, 363, 368, 371, 374, 375, 403, 414--420, 422, 425, 428, 431, 432, 434