1 Настоящій романъ -- первая попытка въ изящной литературѣ Генри Люси, извѣстнаго журналиста, сотрудника "Daily News" и старшины газетныхъ стенографовъ въ палатѣ общинъ, встрѣченъ очень сочувственно всѣми органами англійской печати, которые предсказываютъ блестящую будущность новому романисту, доказавшему своимъ первымъ произведеніемъ, что онъ обладаетъ беллетристическимъ талантомъ, юморомъ и глубокимъ знаніемъ англійскаго политическаго міра.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
I.
Мистеръ Гедеонъ Флисъ стоялъ у окна въ одномъ изъ домовъ Карлтонъ-Стрита. Онъ занималъ квартиру въ первомъ этажѣ уже нѣсколько лѣтъ, а до него тутъ жили и занимались своимъ стариннымъ почтеннымъ ремесломъ его отецъ и дѣдъ.
Лучшимъ доказательствомъ долговременнаго занятія квартиры служила мебель, не потому, чтобъ она была очень изношена, но она была такого вида, который не приходится по вкусу людямъ, которые нанимаютъ квартиры въ первомъ этажѣ и въ модномъ кварталѣ. Столы и стулья были массивнаго краснаго дерева, а большой диванъ могъ при случаѣ замѣнить двухспальную кровать. На полу лежалъ турецкій коверъ, значительно полинявшій, но въ свое время не имѣвшій цѣны. Онъ, однако, достался очень дешево отцу мистера Гедеона Флиса, который получилъ его отъ одного офицера, привезшаго его съ Воетока, въ счетъ процентовъ по займу, не превышавшему и десятой доли цѣнности ковра.
Въ нѣкоторыхъ военныхъ кружкахъ домъ, гдѣ жилъ мистеръ Гедеонъ Флисъ, былъ извѣстенъ подъ именемъ "Паутины" и много ходило шутокъ о пожиломъ джентлъмэнѣ, теперь рѣдко появлявшемся въ околодкѣ и носившемъ кличку "Паука".
Самъ Гедеонъ Флисъ, стоя у окна, убраннаго тяжелой красной занавѣсью, мѣшавшей проникать въ комнату слишкомъ много свѣта, ни мало не походилъ на паука. Это былъ дородный, цвѣтущій, краснощекій мужчина лѣтъ сорока. Онъ казался олицетвореніемъ здоровья и добродушія; лицо его было такое пріятное и внушало столько довѣрія, что на улицахъ нищіе не отставали отъ него, пока онъ не давалъ имъ нѣсколькихъ пенсовъ. Онъ былъ хорошо одѣтъ, т. е. его одежда была изъ дорогого матеріала, хорошо сшита и всегда была съ иголочки. Онъ принадлежалъ къ тому рѣдкому и счастливому разряду людей, у которыхъ, повидимому, всегда новая шляпа. Вообще можно было сказать, что весь его туалетъ, отъ шляпы до сапогъ, слишкомъ блестѣлъ новизною.
Онъ любилъ носить все новое нетолько по причинѣ своего богатства, но и потому, что въ послѣдніе два или три года онъ вѣчно жаждалъ перемѣны даже въ такихъ мелочахъ, какъ перчатки и шляпа. Если онъ ничего не измѣнилъ въ меблировкѣ и обстановкѣ своей квартиры въ Карлтонъ-Стритѣ, то лишь потому, что они составляли неотъемлемую часть его существа, и онъ ихъ не замѣчалъ, подобно воздуху, которымъ онъ дышалъ, и небу, разстилавшемуся надъ его головой. Но три года тому назадъ, онъ купилъ такъ называемый маленькій "коттеджъ", который, въ сущности, не былъ коттеджемъ, а большимъ приличнымъ домомъ среди обширнаго помѣстья и стоилъ крупной суммы денегъ. Гедеонъ охотнѣе называлъ его коттеджемъ, предоставляя другимъ имѣть замки, дворцы и проч., хотя этотъ коттеджъ, по окончаніи всѣхъ предпринятыхъ передѣлокъ, долженъ былъ не уступить имъ по красотѣ и комфорту. Онъ былъ простой человѣкъ, сынъ народа, обязанный себѣ самому своимъ богатствомъ, и если имѣлъ возможность имѣть загородную резиденцію, кромѣ городской квартиры, то ей слѣдовало все-таки носить скромное названіе коттеджа.
Въ этомъ коттеджѣ онъ вполнѣ вознаграждалъ себя за старомодный видъ квартиры въ Карлтонъ-Стритѣ. Коттеджъ находился въ постоянной передѣлкѣ и рабочіе жили то въ гостинной, передѣлывая столовую, то въ столовой, передѣлывая гостинную. Что же касается сада, то, по выраженію старшаго садовника, тамъ вѣчно "царствовало землетрясеніе". Лично Гедеонъ съ трудомъ распознавалъ цвѣтъ рѣпы отъ розана, да и то лишь потому, что рѣпа годилась для ѣды, а розанъ нѣтъ, но, будучи землевладѣльцемъ, онъ обязывался имѣть садъ и лично заботиться объ его улучшеніи.
Характеристической чертой Гедеона была потребность лично завѣдывать всѣмъ, что попадало въ его руки. Онъ успѣшно велъ свои дѣла и, давно отказавшись отъ копотливаго, кляузнаго ремесла, которымъ его отецъ нажилъ богатство, занимался спекуляціями на большую ногу.
Какъ только онъ оперился и почувствовалъ, что почва у него подъ ногами тверда, онъ обратилъ вниманіе на спекуляціи землей. Онъ очень хорошо зналъ, чѣмъ онъ былъ и чего хотѣлъ достичь. Идя по стопамъ своего отца, онъ могъ сдѣлаться такимъ же богатымъ и темнымъ человѣкомъ, какъ этотъ почтенный джентльмэнъ, но, отличаясь семейной слабостью къ наживѣ, онъ имѣлъ еще страсть и къ расходованію денегъ. Деньги надо было наживать всѣми средствами, но не для того только, чтобъ ихъ копить. Онъ чувствовалъ себя способнымъ занять видное мѣсто въ обществѣ и даже въ политическомъ мірѣ, и готовъ былъ дорого заплатить за это. Онъ зналъ, что онъ могъ быть богатъ, какъ Крезъ, но пока богатство выражалось въ золотѣ или банковыхъ билетахъ, цѣль его жизни не была достигнута. Земля, въ глазахъ Гедеона, была самымъ приличнымъ и уважаемымъ предметомъ въ Англіи.
-- Можно имѣть полмилліона въ банкѣ и не считаться джентльмэномъ, разсуждалъ онъ: -- но, владѣя стами акровъ земли съ болѣе или менѣе порядочнымъ домомъ, можно сразу занять мѣсто среди провинціальныхъ джентльмэновъ.
Въ силу этого соображенія, онъ впродолженіи послѣднихъ двухъ лѣтъ сталъ съ любовью заниматься покупкой земель. Коттеджъ съ окружающей его мѣстностью составлялъ незначительную долю его владѣній. Это была только игрушка, но онъ принялся за нее съ своей обычной энергіей и въ теченіи года, его садъ вынесъ столько превращеній, сколько не встрѣтить въ самой блестящей пантомимѣ. Деньги ему были нипочемъ и, стоя на изрытой землѣ своего сада, онъ приравнивалъ себя къ Наполеону и постоянно повторялъ отвѣтъ послѣдняго на предостереженія относительно трудности вступить въ Италію со стороны Альпъ.
-- Не будетъ Альпъ, Мандфель! говорилъ онъ своему садовнику, когда тотъ указывалъ на трудность перенесенія виноградниковъ съ одной стороны сада на другую, или какой-либо другой перемѣны.
Садовникъ не понималъ этого замѣчанія, а виноградники переносили на новое мѣсто и, смотря на нихъ, Гедеонъ съ улыбкой говорилъ себѣ, что всѣ трудности исчезали передъ сильной волей и туго набитымъ кошелькомъ.
Въ городской квартирѣ, гдѣ все оставалось по старому, онъ сохранилъ и отцовскаго прикащика Думфи, служившаго фирмѣ сорокъ лѣтъ и поступившаго въ нее десятилѣтнимъ мальчикомъ для побѣгушекъ. Въ настоящее время, несмотря на всѣ недостатки его воспитанія, онъ былъ конфиденціальнымъ агентомъ и частнымъ сыщикомъ. Для послѣдней должности онъ былъ надѣленъ природой особыми качествами. Онъ имѣлъ очень приличную внѣшность и скорѣе походилъ на дворецкаго хорошаго дома, чѣмъ на прикащика въ какой бы то ни было отрасли торговли. Обращеніе его было мягкое, почтительное, голосъ нѣжный, походка неслышная, такъ что онъ оказывался подлѣ васъ совершенно неожиданно.
Онъ всегда ходилъ въ черномъ фракѣ, дурно сшитомъ и нѣсколько полинявшемъ, что составляло разительный контрастъ съ одеждой его патрона. Единственная роскошь, которую себѣ дозволялъ мистеръ Думфи, были двѣ букли на вискахъ, которыя рѣзко отдѣлялись отъ остальныхъ гладко примазанныхъ волосъ и вообще не соотвѣтствовали всей его внѣшности. Онъ получалъ небольшое содержаніе, но всѣмъ было извѣстно, что онъ кое-что отложилъ впродолженіи своей сорокалѣтней службы. Главная его обязанность состояла въ томъ, чтобъ отворять двери случайнымъ посѣтителямъ и сразу соображать, приметъ ли ихъ патронъ или нѣтъ, въ чемъ онъ очень наловчился. Кромѣ того, онъ писалъ письма, но не часто, такъ какъ корреспонденція Гедеона Флиса отличалась несложностью и лаконичностью. Но всего полезнѣе онъ былъ для наведенія справокъ и принятія предварительныхъ мѣръ передъ началомъ судебныхъ дѣлъ, прибѣгать къ которымъ бывалъ иногда вынужденъ добродушный Гедеонъ. Наконецъ, онъ велъ книги и сидѣлъ всегда на готовѣ въ маленькой комнаткѣ, отдѣлявшейся отъ кабинета Гедеона двойной дверью.
Комната, въ которой теперь стоялъ Гедеонъ, не отличалась дѣловымъ характеромъ, а скорѣе походила на столовую, гдѣ впродолженіи многихъ лѣтъ уничтожались громадные ростбифы и бочки портвейна, но въ комнатѣ мистера Думфи стояли по стѣнамъ почти до самаго потолка ряды жестяныхъ коробокъ съ заглавными буквами фамилій, наиболѣе извѣстныхъ въ Лондонѣ.
Раздался звонъ колокольчика и Думфи поспѣшилъ отворить дверь.
-- Если это капитанъ Обрайенъ, то просите, сказалъ Гедеонъ:-- и потомъ не принимайте никого, пока онъ не уйдетъ.
-- Хорошо, сэръ.
II.
Гедеонъ издали услышалъ голосъ Обрайена, который громко поздоровался въ сѣняхъ съ мистеромъ Думфи. Они давно знали другъ друга, хотя не встрѣчались ни въ клубахъ, ни въ обществѣ. Впрочемъ, мистеръ Думфи гораздо болѣе зналъ подробностей о житьѣ-бытьѣ капитана, чѣмъ послѣдній о частныхъ дѣлахъ Думфи. Ихъ встрѣчи въ прежнее время отличались ужаснымъ однообразіемъ и происходили всегда въ комнатѣ съ жестяными коробками. Тогда капитанъ постоянно нуждался въ деньгахъ и, имѣя кое-какіе остатки состоянія и большія надежды, обыкновенно получалъ просимое отъ отца Гедеона, завѣдывавшаго въ то время дѣлами.
Между прочими расточительными выходками, капитанъ Обрайенъ позволилъ себѣ поступить въ палату общинъ, гдѣ засѣдалъ два года представителемъ одного ирландскаго городка. Совершенно безсознательно и безъ малѣйшаго труда онъ отгадалъ тайну успѣха въ нижней палатѣ.
Въ одно ночное засѣданіе онъ неожиданно и безъ всякихъ леденящихъ кровь приготовленій вступилъ въ пренія съ той же смѣлой отвагой, которую онъ выказалъ бы въ сраженіи. Ноги у него не задрожали и языкъ не прилипъ къ гортани, когда, вставъ съ своего мѣста, онъ услыхалъ вокругъ себя дружескія восклицанія: "Новый депутатъ говоритъ! Новый депутатъ говоритъ". Избранная имъ минута была самая благопріятная, хотя онъ ни мало этого не подозрѣвалъ, отличаясь полнымъ незнаніемъ парламентскихъ обычаевъ и порядковъ. Было 11 часовъ и большинство депутатовъ только что вернулось съ обѣда и готово было радушно привѣтствовать каждаго оратора, который могъ ихъ позабавить. Вопросъ, о которомъ онъ хотѣлъ говорить, былъ ему основательно знакомъ, а это первое условіе для успѣшной рѣчи въ палатѣ. Капитанъ Обрайенъ удовлетворялъ и другому, не менѣе важному условію: онъ говорилъ просто, непринужденно, какъ будто разговаривалъ съ товарищами офицерами за общимъ столомъ, но въ присутствіи знаменитаго полководца. Пренія происходили по второму чтенію билля, внесеннаго частнымъ членомъ палаты о способѣ взысканія долговъ. Даже въ ту раннюю эпоху своей общественной карьеры капитанъ Обрайенъ имѣлъ много практическихъ свѣденій объ этомъ предметѣ и сталъ обсуждать его просто, разумно и не безъ юмора, что очень понравилось палатѣ.
Кромѣ того, онъ съ большимъ эффектомъ разсказалъ забавный анекдотъ, а это вѣрное средство возбудить вниманіе палаты. Распространяясь о трудностяхъ, встрѣчаемыхъ судебнымъ приставомъ при врученіи повѣстки, онъ объяснилъ, что одинъ его товарищъ офицеръ, преслѣдуемый растовщикомъ, скрылся въ маленькомъ отелѣ въ Вестъ-Эндѣ. Но ростовщикъ розыскалъ его въ этомъ убѣжищѣ и выпустилъ на него судебнаго пристава.
-- И вотъ что случилось, сэръ, продолжалъ Обрайенъ, обращаясь къ спикеру съ самой любезной улыбкой:-- къ сожалѣнію, законъ и его орудіе не вышли съ честью изъ этой борьбы съ офицеромъ. Въ отелѣ, гдѣ скрывался мой другъ, производился въ то время ремонтъ и въ сѣняхъ бѣлили потолки. Мой другъ взялъ у рабочаго его блузу и, надѣвъ ее, велѣлъ поднять себя на доскѣ подъ потолокъ, гдѣ и сталъ ревностно дѣйствовать кистью. Судебный приставъ тщетно обыскалъ весь домъ и, не найдя отыскиваемаго должника, уже направлялся черезъ сѣни къ наружнымъ дверямъ, какъ вдругъ ведро съ бѣлилами, которыми мой другъ красилъ потолокъ, нечаянно опрокинулось прямо на голову бѣднаго представителя закона.
Подобный анекдотъ какъ нельзя болѣе кстати разнообразитъ скучныя ночныя пренія въ палатѣ. Но онъ тѣмъ болѣе понравился, что всѣ заподозрили въ офицерѣ, продѣлавшемъ эту шутку съ судебнымъ приставомъ, самого оратора.
Такимъ образомъ, дѣвственная рѣчь Обрайена имѣла значительный успѣхъ и онъ съ тѣхъ поръ сталъ извѣстной величиной въ палатѣ. Но особенной популярностью онъ пользовался въ курительной комнатѣ, на террасѣ и вообще всюду, гдѣ депутаты собираются, чтобъ поболтать. По несчастію, онъ не пользовался той же популярностью въ городкѣ, представителемъ котораго былъ въ парламентѣ. Никто, а тѣмъ болѣе ирландцы не могли противостоять его добродушію, веселому юмору и любезному обращенію. Но во время его отсутствія, избиратели обсуждали поведеніе своего депутата въ палатѣ, а мѣстная газета "Баллидсгобскій Орелъ" тонко анализировала всѣ его рѣчи и даже каждую подачу голоса. То и другое оказывалось вполнѣ неудовлетворительнымъ. Въ тѣ времена не было еще ни движенія въ пользу ирландскаго самоуправленія, ни поземельной лиги, но между ирландскими избирателями существовало уже смутное, неопредѣленное сознаніе, что ихъ представители должны всегда обличать кого-нибудь или что-нибудь. Капитанъ Обрайенъ еще тогда не изучилъ основательно политики и трудно было бы сказать, какія политическія убѣжденія онъ выражалъ въ своей избирательной программѣ. Въ палатѣ онъ засѣдалъ въ средѣ своихъ соотечественниковъ на либеральной сторонѣ. Но онъ имѣлъ привычку самостоятельно и совершенно независимо обсуждать современные вопросы, что иногда возбуждало неудовольствіе его избирателей. На ихъ протесты, онъ горячо возражалъ, доказывая справедливость своихъ воззрѣній. Съ теченіемъ времени и приближеніемъ новыхъ выборовъ разрывъ между нимъ и его избирателями становился все осязательнѣе и, наконецъ, достигъ апогея, когда, въ отвѣтъ на грубую брань въ "Баллидсгобскомъ Орлѣ", онъ напечаталъ письмо, написанное ему издателемъ этой гордой птицы, который просилъ выхлопотать казенное мѣсто для племянника его жены. "Орелъ" отказался даже отвѣчать на подобный доносъ, но онъ употребилъ въ дѣло все свое вліяніе на избирателей и на слѣдующихъ выборахъ капитанъ Обрайенъ нетолько былъ забаллотированъ, но едва избѣгъ непріятностей отъ народной толпы.
Это пораженіе было тѣмъ грустнѣе для него, что оно дало возможность кредиторамъ возобновить преслѣдованія. Поэтому, онъ вынужденъ былъ не разъ являться въ Карлтонъ-Стритъ на предварительныя совѣщанія съ мистеромъ Думфи. Онъ далеко еще не былъ раззорившимся человѣкомъ. Хотя его собственное состояніе было почти все прожито, но надежды на наслѣдство отъ близкихъ родственниковъ были на столько основательны, что отецъ Гедеона, наведя справки, далъ ему изрядные авансы, и онъ вышелъ сухъ изъ затруднительныхъ обстоятельствъ.
Съ теченіемъ времени его надежды вполнѣ осуществились и послѣ того, какъ отецъ Гедеона взялъ себѣ львиную часть и всѣ кредиторы были удовлетворены, ему все-таки осталась довольно круглая сумма, которую, конечно, капитанъ прожилъ бы въ два года, еслибъ деньги остались въ его рукахъ. Но, какъ замѣтилъ Паукъ мистеру Думфи, онъ оказался не такимъ дуракомъ, какъ его считали. Онъ внялъ совѣту знакомаго стряпчаго, помѣстилъ всѣ свои деньги въ государственные фонды и рѣшился мужественно жить на триста фунтовъ стерлинговъ въ годъ, кромѣ своего капитанскаго жалованія. Затѣмъ, однажды ступивъ на почву благоразумія, онъ нашелъ болѣе выгоднымъ выйти въ отставку и продать свой капитанскій патентъ, а вырученныя деньги пріобщить къ капиталу.
Конечно, его общій доходъ былъ не великъ, но экономная жизнь оказалась вовсе не такой трудной, какъ онъ предполагалъ, и сознаніе, что у него не было долговъ, не мало его утѣшало. Онъ продолжалъ быть членомъ хорошаго клуба и поддерживалъ знакомство съ многими пріятными личностями, съ которыми сошелся во время своего непродолжительнаго пребыванія въ парламентѣ. Онъ зналъ въ Лондонѣ всѣхъ, съ кѣмъ стоило водить знакомство; клубъ служилъ ему городской резиденціей, а многіе пріятели приглашали его охотиться въ своихъ богатыхъ помѣстьяхъ.
Онъ былъ въ очень дружескихъ отношеніяхъ съ вожаками одной изъ политическихъ партій и еслибъ хотѣлъ всегда могъ бы получить снова депутатское мѣсто. Но ему нисколько этого не хотѣлось. Онъ могъ посѣщать палату когда вздумается и преспокойно курить сигары съ пріятелями на террасѣ или слушать пренія подъ галлереей. При этомъ, какъ онъ выражался, избиратели не отравляли каждой минуты его существованія. Онъ любилъ политику и зналъ ее гораздо лучше теперь, чѣмъ въ то время, когда самъ принималъ въ ней дѣятельное участіе. Но всего болѣе ему нравилась та политическая работа, которая производится внѣ палаты. Имя капитана Обрайена не упоминалось въ отчетахъ о политическихъ митингахъ или публичныхъ демонстраціяхъ, но онъ зналъ о томъ, что дѣлалось за кулисами, не менѣе любого политическаго дѣятеля и часто содѣйствовалъ успѣху политическихъ комбинацій, хотя, повидимому, ничего не дѣлалъ.
III.
-- Обрайенъ, сказалъ Гедеонъ, когда посѣтитель помѣстился на столѣ вмѣсто стула:-- я хочу вступить въ парламентъ.
-- Неужели? Это очень любезно и снисходительно съ вашей стороны. Вы, вѣроятно, для начала удостоите взять мѣсто товарища министра или младшаго лорда казначейства?
-- Да, я хочу вступить въ парламентъ, повторилъ Гедеонъ, не обращая вниманія на шутки капитана: -- и мнѣ кажется, лучше быть депутатомъ отъ графства, чѣмъ отъ города.
Обрайенъ посмотрѣлъ на него съ искреннимъ удивленіемъ. Неожиданное заявленіе Гедеона и его самоувѣренный тонъ поставили капитана въ тупикъ. Очевидно, Гедеонъ хотѣлъ произвести на него подавляющее впечатлѣніе. Обрайенъ обращался за панибрата съ людьми, передъ которыми Гедеонъ готовъ былъ ползать на четверинкахъ, лишь бы никто этого не видалъ. Онъ былъ членомъ клуба, въ которомъ Гедеона непремѣнно забаллотировали бы, еслибъ кто-нибудь рѣшился его предложить. Онъ былъ образованный, свѣтскій человѣкъ, и происходилъ изъ хорошей фамиліи, хотя и не имѣлъ блестящихъ родственныхъ связей. Однако, съ нимъ можно было гораздо легче справиться, чѣмъ съ садовникомъ. Когда Гедеонъ объявлялъ садовнику, что не будетъ Альпъ, то послѣдній, хотя и повиновался, но съ презрительной, надутой физіономіей, ясно говорившей, что онъ считаетъ своего господина осломъ и не высказываетъ этого только изъ чувства самоуваженія. И дѣйствительно, капитанъ Обрайенъ, начавшій разговоръ въ шутливомъ тонѣ, тотчасъ прикусилъ языкъ, понявъ, что дѣло было серьёзное.
-- Я позволилъ себѣ послать за вами, продолжалъ съ пріятной улыбкой Гедеонъ, ходя взадъ и впередъ по комнатѣ:-- чтобъ переговорить основательно объ этомъ предметѣ. Онъ мнѣ вовсе не знакомъ, а вы въ этомъ отношеніи собаку съѣли. Я хорошенько не знаю, какъ обдѣлываютъ подобныя дѣла, но, кажется, существуютъ опытные люди, которые берутъ на себя трудъ по проведенію кандидатуръ. Подумайте, не возьметесь ли вы за это дѣло и не проведете ли вы меня въ парламентъ. Я не буду жалѣть денегъ и, если вы согласитесь похлопотать, то я вамъ съ благодарностью предложу чекъ въ тысячу фунтовъ, если меня не выберутъ, и въ двѣ тысячи, если я буду избранъ.
-- Къ которой партіи вы примкнете?
-- Это еще вопросъ, который надо обсудить, отвѣчалъ Гедеонъ, словно дѣло шло о выборѣ цвѣта обоевъ:-- я не особенно много занимался политикой, никогда не читалъ цѣликомъ парламентскихъ рѣчей и обыкновенно пропускаю въ газетахъ передовыя статьи. Вы видите, вамъ придется разработывать дѣвственную почву.
-- Тѣмъ лучше, хотя въ политическомъ отношеніи это довольно рѣдкій случай. Боркъ замѣчалъ, что большинство людей отстало въ политикѣ на пятьдесятъ лѣтъ, т. е. что они справедливо и разумно судятъ о событіяхъ, происшедшихъ полвѣка тому назадъ, но имѣютъ узкій и не либеральный взглядъ на то, что совершается у нихъ на глазахъ. А вы буквально отстали на сорокъ лѣтъ или на тридцать восемь -- я хорошенько не знаю -- потому что никогда еще не занимались политикой. Обыкновенно кандидаты, являясь передъ своими избирателями, знаютъ напередъ, какія мнѣнія они хотятъ поддерживать -- либеральныя или консервативныя. Но вы, повидимому, не заботясь о политической программѣ, рѣшили только поставить свою кандидатуру въ графствѣ, а не въ городѣ. Отчего вы отдаете предпочтеніе графству?
-- Потому что я всегда слышалъ, что представитель графства имѣетъ болѣе политическаго значенія, чѣмъ представитель города. Кромѣ того, признаюсь, я очень цѣню общественное положеніе, хотя ни въ грошъ не ставлю политику. Поставивъ свою кандидатуру въ графствѣ, все равно увѣнчается ли она успѣхомъ или нѣтъ, я войду въ сношенія съ людьми, съ которыми хочу завести знакомство и даже дружбу. А если я попаду въ парламентъ, то сразу займу почетное мѣсто. Надъ представителемъ графства нельзя издѣваться, увѣряя, что онъ обязанъ своимъ выборомъ ирландскимъ голосамъ, какъ говорятъ о городскихъ депутатахъ.
-- Вы правы, отвѣчалъ Обрайенъ, видя, что Гедеонъ, несмотря на свое невѣжество въ политикѣ, пришелъ практическимъ чутьемъ къ разумному заключенію: -- и я бы вамъ совѣтовалъ принять сторону либераловъ. Представителей графствъ такъ много въ консервативной партіи, что ихъ тамъ не цѣнятъ. Напротивъ, въ нашихъ рядахъ ихъ очень мало, особенно теперь. Еслибъ вамъ удалось отбить представительство какого-нибудь графства у консерваторовъ, либеральные вожаки обратили бы на васъ вниманіе и вы сразу заняли бы видное мѣсто въ нашей партіи и особенно на ея обѣдахъ. Однако, я не могу скрыть отъ васъ, что человѣкъ съ такими достоинствами, какъ вы, скорѣе проложитъ себѣ дорогу среди торіевъ, чѣмъ среди либераловъ. Торійская партія, подъ предводительствомъ Диззи, поставила себѣ за правило давать ходъ молодымъ людямъ, никогда не забывать оказанныхъ услугъ и возвышать -- даже чрезмѣрно -- истинные таланты. Быть можетъ, они поступаютъ такъ потому, что таланты у нихъ рѣдкость. Вотъ посмотрите на Марчанта. Мѣсяцъ тому назадъ, его имя было извѣстно только обычнымъ посѣтителямъ судебныхъ засѣданій; онъ считался хорошимъ юристомъ, ловкимъ ораторомъ и талантливымъ молодымъ адвокатомъ, которому поручали иногда крупныя дѣла. Но большинство торійской партіи его не знало и, встрѣтивъ его въ гостинной, никто изъ нихъ не поклонился бы ему.
-- Что же онъ сдѣлалъ? Я не знакомъ съ закулисной исторіей политическаго міра.
-- Вотъ вамъ и слава! Онъ отбилъ представительство одного большого города у либеральной партіи, когда торіи начали опасаться, что надоѣли странѣ. Какъ только онъ вступилъ въ парламентъ, его взялъ подъ свое покровительство могущественный министръ, и ему дали возможность сказать свою дѣвственную рѣчь среди преній по важному животрепещущему вопросу; онъ исполнилъ возложенную на него обязанность очень хорошо и если только его партія сохранитъ власть послѣ слѣдующихъ выборовъ, то онъ непремѣнно будетъ генералъ-атторнеемъ. Но примѣръ старика Кадвалледера подходитъ къ вамъ еще лучше. Онъ не былъ ни адвокатомъ, ни ораторомъ и вообще не обнаруживалъ никакихъ необыкновенныхъ талантовъ. Но онъ сохранилъ за торіями представительство, которое она боялись потерять, и потому его появленіе въ палатѣ было привѣтствовано съ такимъ восторгомъ, словно онъ одержалъ побѣду при Трафальгарѣ или Ватерло. Да, наши либеральные вожаки въ этомъ отношеніи очень ошибаются. Они слишкомъ по комерчески относятся къ своей партіи. И, подумавши зрѣло, я прихожу къ заключенію, что на вашемъ мѣстѣ и съ вашими воззрѣніями я, пожалуй, предпочелъ бы торійскую партію.
-- Вы полагаете, что ваши вожаки не обратятъ на меня вниманія, еслибъ я одержалъ побѣду на выборахъ въ одномъ изъ графствъ?
-- Нѣтъ, я уже вамъ сказалъ, что подобная побѣда непремѣнно обратитъ на васъ вниманіе либеральной партіи. При вашемъ первомъ появленіи въ палатѣ, васъ встрѣтятъ криками одобренія и по всей вѣроятности Джильберту будетъ поручено васъ представить Гладстону и другимъ вожакамъ партіи. Но черезъ двѣ недѣли васъ забудутъ, если вы не докажете, что въ состояніи быть полезнымъ или непріятнымъ для вожаковъ. Гладстонъ великій государственный человѣкъ и удивительный предводитель партіи въ критическую минуту. Но въ мелочахъ онъ ниже всякой критики. Онъ никогда не узнаетъ своего сторонника, встрѣчая его въ галлереяхъ палаты, въ библіотекѣ или на улицѣ. Онъ всегда витаетъ въ облакахъ и страшно подумать, сколькимъ людямъ онъ наступаетъ на ноги и тѣмъ превращаетъ ихъ изъ сторонниковъ въ злѣйшихъ враговъ. Напримѣръ, въ настоящее время либеральная партія очень встревожена выходками одного изъ самыхъ видныхъ ея членовъ. Онъ вѣчно брыкается и причиняетъ своей партіи много вреда. Онъ ничего не хочетъ для себя и для своей многочисленной семьи и потому съ нимъ нѣтъ никакого ладу. А во всемъ виноватъ Гладстонъ, который со всѣхъ точекъ зрѣнія долженъ былъ бы находиться въ самыхъ дружескихъ отношеніяхъ съ этимъ депутатомъ. Онъ самъ и его родственники оказали громадныя услуги либеральной партіи и лично Гладстону. Но когда онъ является въ палату, Гладстонъ не обращаетъ на него вниманія, не видитъ его, когда съ нимъ встрѣчается, избѣгаетъ случаевъ поболтать съ нимъ и вообще игнорируетъ его существованіе. Нѣкоторымъ людямъ это кажется очень обиднымъ, и вотъ почему наша партія довольно холодно относится къ личнымъ нападкамъ торіевъ на Гладстона.
-- Я видѣлъ его однажды на публичномъ митингѣ и онъ мнѣ показался очень любезнымъ джентльменомъ.
-- Да, въ публикѣ онъ ведетъ себя отлично и можетъ быть очень любезенъ, когда этого захочетъ: но бѣда въ томъ, что онъ очень рѣдко этого хочетъ. Посмотрите, какой контрастъ въ этомъ отношеніи представляетъ Диззи. Весело видѣть, какъ эта старая лиса обходитъ людей. Находясь въ нижней палатѣ -- а я право не знаю, какъ его партія обойдется тамъ безъ него -- онъ всегда былъ на своемъ мѣстѣ, все видѣлъ и все слышалъ. Если кто-нибудь изъ торіевъ произносилъ приличную рѣчь, Диззи тотчасъ подходилъ къ нему и выражалъ свое одобреніе; если кто-нибудь изъ либераловъ лестно отзывался о немъ или объ его партіи, то могъ быть увѣренъ, что Диззи его случайно встрѣтитъ и наговоритъ ему кучу любезностей. Вы, вѣроятно, слышали, какъ онъ обошелъ О'Каллагана и переманилъ его на свою сторону?
-- Нѣтъ, кажется, не слышалъ.
-- О'Каллаганъ вступилъ въ парламентъ либераломъ и приверженцемъ ирландскаго самоуправленія. Онъ былъ смѣшной маленькій человѣчекъ, съ чрезмѣрно громкимъ голосомъ и самыми невозможными жестами. Онъ забавлялъ Диззи и тотъ, обративъ на него вниманіе, тотчасъ понялъ его слабую сторону. Однажды О'Каллаганъ шелъ по галлереѣ, ведущей въ палату, и вдругъ почувствовалъ, что кто-то дружески ударилъ его по плечу. "Мистеръ О'Каллаганъ! произнесъ всѣмъ знакомый въ палатѣ голосъ: -- вы мнѣ очень напоминаете моего стараго друга Томаса Мура". О'Каллаганъ былъ въ восторгѣ и съ той минуты сдѣлался самымъ преданнымъ приверженцемъ Диззи. Гладстонъ, который также зналъ Мура, не открылъ этого сходства и потому лишился одного голоса.
-- А которая партія, по вашему, будетъ долѣе у кормила правленія? спросилъ Гедеонъ, возвращаясь къ вопросу.
-- Это соображеніе, конечно, должно вліять на такого безкорыстнаго человѣка, какъ вы. Въ настоящую минуту торіи, повидимому, очень сильны, и, пожалуй, сохранятъ власть на долго. Имя Диззи пользуется такимъ обаяніемъ, что многіе полагаютъ побѣду его партіи на общихъ выборахъ не подлежащей сомнѣнію. Но съ другой стороны Джильбертъ и двое или трое другихъ либераловъ увѣряютъ, что мы, живущіе въ Лондонѣ, ходимъ въ темнотѣ. По ихъ словамъ, сердце страны стоитъ за Гладстона. Конечно, послѣдніе мѣстные выборы не убѣждаютъ въ справедливости этого заключенія, но мѣстные выборы обыкновенно сбиваютъ съ толка самыхъ опытныхъ политическихъ дѣятелей. Черезъ два года наступятъ общіе выборы, а можетъ быть и ранѣе.
-- Но полагаете ли вы, что въ теченіи будущихъ двадцати лѣтъ торіи будутъ долѣе пользоваться властью, чѣмъ либералы?
-- Нѣтъ, я этого не полагаю. Либералы и консерваторы смѣняютъ другъ друга періодически. Долгое управленіе страны либералами непремѣнно приводитъ за собою торжество консерваторовъ. Мы дѣлаемъ свое дѣло и, окончивъ его, удаляемся на время; притомъ мы всегда возбуждаемъ противъ себя гнѣвъ лицъ, заинтересованныхъ въ сохраненіи старыхъ порядковъ, и, наконецъ, мы дѣйствуемъ слишкомъ энергично, а страна, хотя и не имѣетъ ничего противъ нашихъ мѣропріятій, но жаждетъ отдыха. Этому желанію вполнѣ удовлетворяетъ торійское министерство, которое дома ничего не дѣлаетъ, а заграницей спускаетъ блестящіе, хотя опасные фейерверки. Но все-таки, если мы возьмемъ въ соображеніе цѣлое столѣтіе или даже четверть его, то убѣдимся, что либералы долѣе сохраняютъ власть въ своихъ рукахъ, чѣмъ торіи, и я увѣренъ, что въ будущемъ управленіе страною торіями будетъ все рѣже и кратковременнѣе.
-- Такъ я примкну къ либеральной партіи, сказалъ рѣшительнымъ тономъ Гедеонъ:-- въ ея рядахъ уже много людей, подобныхъ мнѣ. Если же я возьму сторону торіевъ, то никогда не буду чувствовать себя дома въ ихъ средѣ. Къ тому же, я увѣренъ, что мои стремленія либеральныя. Я самъ себя создалъ и люблю прогрессъ, а это скорѣе подходитъ подъ либеральную программу, чѣмъ подъ консервативную. Поэтому, Обрайенъ, я -- вашъ.
-- Рѣшивъ къ какой партіи вы примкнете, вы уже сдѣлали первый шагъ къ вступлепію въ парламентъ. Теперь я вамъ совѣтовалъ бы обдумать хорошенько ваше желаніе, поставить кандидатуру въ графствѣ, а не въ городѣ. Избирательная агитація въ сельскихъ округахъ стоитъ много труда и денегъ, такъ что, право, нельзя сказать, стоитъ ли игра свѣчъ. У насъ также есть герцоги, маркизы, лорды, хотя нестолько, какъ у торіевъ, и эти лица обыкновенно поддерживаютъ своихъ кандидатовъ въ графствахъ: своихъ младшихъ сыновей, товарищей юности и т. д. Не можете же вы поѣхать въ сельскій округъ и, выйдя на большую дорогу, объявить, что вы либеральный кандидатъ. Это дѣло требуетъ большого умѣнія, и врядъ ли человѣкъ, подобный вамъ, можетъ при настоящихъ обстоятельствахъ провести въ сельскомъ округѣ свою кандидатуру.
-- Хорошо, объ этомъ мы еще поговоримъ. Повторяю, я не буду жалѣть денегъ. Но во всякомъ случаѣ вы беретесь за мою кандидатуру?
-- Да, я не вижу ничего дурного въ вашемъ предложеніи. Это рѣшено, такъ-же, какъ и то, что вы будете либераломъ. Я переговорю обо всемъ съ Джильбертомъ и посмотрю, въ какихъ округахъ сельскихъ или городскихъ можно попытать счастья. Вы, конечно, подождете общихъ выборовъ?
-- Я ничего не знаю, и не хочу знать о деталяхъ.
-- У васъ странное понятіе о томъ, что такое детали. Но я наведу всѣ справки и увѣдомлю васъ о результатѣ.
Послѣ ухода Обрайена, Гедеонъ продолжалъ ходить взадъ и впередъ по комнатѣ. Торжествующая улыбка играла на его лицѣ. Передъ его глазами носились самыя радужныя видѣнія: то онъ говорилъ за панибрата съ министромъ, то велъ къ обѣду графиню, то дружески перемигивался съ герцогомъ.
IV.
Разговоръ между Гедеономъ Флисомъ и капитаномъ Обрайеномъ въ Карлтонъ-Стритѣ происходилъ 1-го января 1878 года. Поразительный былъ этотъ годъ въ исторіи Англіи и другихъ странъ, годъ постоянныхъ тревогъ и опасеній, годъ, видѣвшій отправку англійскаго флота въ Дарданеллы съ запечатанной инструкціей, призывъ резервовъ и отставку министровъ, послѣ того, что за нѣсколько часовъ передъ тѣмъ торжественно заявлялось о несправедливости слуховъ насчетъ раздоровъ въ министерствѣ. Но все это еще было скрыто въ нѣдрахъ будущаго и новый годъ невинно покоился въ своемъ бѣлоснѣжномъ, сказальникѣ, хотя онъ и наслѣдовалъ отъ своего предшественника тяжелое бремя. Всюду царило недовольство, всюду грозили бѣдствія. Торговля находилась въ плачевномъ положеніи и нельзя было ожидать лучшихъ дней. Въ Индіи свирѣпствовалъ страшный голодъ, въ Южномъ Валисѣ народъ не имѣлъ работы и нуждался въ хлѣбѣ. Русскіе и турки сражались на Шипкѣ и только что пала Плевна, земляные окопы которой такъ долго защищали турки Османа-паши.
Общественное мнѣніе въ Англіи, находившееся въ теченіи цѣлаго года въ хроническомъ положеніи безпокойства, снова встревожилось неожиданнымъ созваніемъ парламента на 14 января, за три недѣли до обычнаго времени открытія его сессій. Никто не зналъ, что это значило, но всѣ были увѣрены, что подобная спѣшность не могла обѣщать ничего хорошаго. Либеральная партія, попрежнему, барахталась въ "тинѣ отчаянія", куда ее низвергнули выборы 1874 года. Консервативное большинство въ палатѣ общинъ нетолько не уменьшилось, но еще возрасло. Лордъ Гартингтонъ номинально предводительствовалъ либералами, хотя Гладстонъ, вызванный послѣ кратковременнаго удаленія отъ дѣлъ къ энергической борьбѣ, такъ называемыми болгарскими звѣрствами, старался пробудить отъ сна товарищей блестящими вспышками своего пламеннаго, но, по мнѣнію многихъ, несвоевременнаго энтузіазма.
Повидимому, либеральной партіи долго не суждено было подняться, и все пророчило безконечное царство консерваторовъ. Гедеонъ Флисъ самъ не сознавалъ, какую громадную жертву онъ принесъ, рѣшившись сочетать свою судьбу, съ судьбою побѣжденной и расшатанной партіи. Онъ поступилъ такъ по невѣденію, и еслибъ ему было лучше знакомо положеніе дѣлъ, то, конечно, выборъ его палъ бы на торійскую партію, которая продолжала ликовать, не подозрѣвая, чего она лишилась.
Капитанъ Обрайенъ былъ человѣкъ энергичный и не откладывалъ ничего въ долгій ящикъ. Онъ искренно взялся за кандидатуру Гедеона и рѣшился честно заработать двѣ тысячи фунтовъ стерлинговъ, а во во всякомъ случаѣ одну тысячу. Въ этомъ дѣлѣ не было ничего дурного, ничего предосудительнаго для честнаго человѣка. Подобныя дѣла обдѣлываются ежедневно, и хотя капитанъ не желалъ бы, чтобъ свѣтъ узналъ объ его дѣятельности какъ избирательнаго агента, но не имѣлъ ничего противъ такой дѣятельности, а тѣмъ менѣе противъ заработка круглой суммы денегъ.
Спустя два дня послѣ разговора съ Гедеономъ въ Карлтонъ-Стритѣ, онъ заглянулъ въ клубъ Реформы, чтобъ переговорить съ сэромъ Генри Джильбертомъ, либеральнымъ коноводомъ. Сэръ Генри только что ушелъ изъ клуба въ свою контору и капитанъ рѣшился послѣдовать за нимъ.
День былъ ясный, свѣтлый, и солнце ярко блестѣло на удивительно синемъ для Лондона небѣ. Снѣгъ, исчезъ съ лица земли и стужа замѣнилась довольно теплой, почти апрѣльской погодой. Лондонъ былъ уже полонъ, благодаря раннему созыву парламента. Клубы кишѣли членами и въ окрестностяхъ Пель-Мэля можно было встрѣтить людей, которые рѣдко появляются въ январѣ на лондонскихъ улицахъ.
Идя по Парламентской улицѣ, Обрайенъ наткнулся на одного изъ такихъ людей. Смотря на него сзади, нельзя было принять его за старика. Онъ былъ одѣтъ по послѣдней модѣ, пальто на немъ было новое съ иголочки.; а свѣтло-сѣрый съютъ, голубой галстухъ и палевыя перчатки какъ бы привѣтствовали весну. Но внѣшній видъ этого человѣка былъ еще замѣчательнѣе его костюма. Онъ шелъ гордо выпрямившись, хотя медленно и съ трудомъ поднималъ ноги, словно подошвы у него были желѣзныя. Лицо его было очень старое, желтое, пергаментное, съ глубокими морщинами вокругъ рта, надъ верхней губой котораго виднѣлся маленькій клочекъ сверхъестественно черныхъ волосъ. Онъ повидимому былъ погруженъ въ тяжелую думу и не обращалъ никакого вниманія на окружающіе предметы; его тусклые глаза смотрѣли въ пространство и умъ былъ далекъ отъ улицы, по которой онъ шелъ. Многіе изъ прохожихъ кланялись ему, приподнимая шляпу. Иногда онъ машинально наклонялъ голову, но чаще не замѣчалъ поклоновъ. Обрайенъ зналъ его очень хорошо и даже пользовался его расположеніемъ. Проходя, онъ снялъ шляпу, но лордъ Биконсфильдъ не отвѣтилъ на его поклонъ.
-- Онъ, вѣроятно, сочиняетъ королевскую рѣчь и старается сказать какъ можно менѣе, въ обязательномъ числѣ извѣстныхъ фразъ, подумалъ капитанъ, оборачиваясь и съ любопытствомъ разсматривая замѣчательную фигуру перваго министра, который походилъ своимъ костюмомъ на тридцатилѣтняго франта, а тяжелой походкой на осмидесятилѣтняго старика.
-- У меня есть для васъ кандидатъ, Джильбертъ, сказалъ Обрайенъ, входя въ кабинетъ либеральнаго коновода, который сидѣлъ за письменнымъ столомъ, занятый своей многочисленной корреспонденціей.
-- Благодарю васъ. Но еслибы вы намъ подарили городское, или сельское представительство, такъ я былъ бы вамъ гораздо благодарнѣе.
-- Да вѣдь нельзя достать представительства безъ кандидата. Всему есть начало, а въ дѣлѣ избранія надо начинать съ кандидата.
-- Кто это? богатъ?
-- Да.
-- Грубоватъ?
-- Порядочно.
-- Невѣжда?
-- Круглый.
-- Гм... если вы не очень интересуетесь имъ, то прекратимъ этотъ разговоръ. У меня въ спискахъ занесено, по крайней мѣрѣ, полсотни людей, подходящихъ къ вашему описанію. Всѣ стремятся въ парламентъ, и, право, надо бы положить этому предѣлъ. Каждый разжившійся лавочникъ считаетъ своимъ долгомъ отложить извѣстную сумму на покрытіе расходовъ своей кандидатуры. Но хуже всего, что они обыкновенно требуютъ моей дѣятельной помощи. Они готовы заплатить столько-то, а я долженъ все устроить.. По счастью, въ послѣдніе годы эти люди стали оказывать предпочтеніе консервативной партіи. Но и тамъ дальнозоркій Диззи принимаетъ только крупныхъ богачей. Онъ поощряетъ нарушеніе нашей старинной монополіи на представительство торговли и мануфактуръ, но отвергаетъ всякаго, кто имѣетъ менѣе пятнадцати тысячъ фунтовъ стерлинговъ въ годъ. Все, что ниже этой цифры, можетъ идти къ намъ, все, что выше -- встрѣчаетъ радушный пріемъ у нашихъ соперниковъ. Они очень полезны для подписокъ въ Карльтонскомъ клубѣ, охотно платятъ всѣ расходы своей кандидатуры и составляютъ очень полезный и эффектный пьедесталъ для консерватизма.
-- Я не знаю, сколько у моего кандидата ежегоднаго дохода, но полагаю, что, судя по опредѣленной вами нормѣ, торіи приняли бы его съ распростертыми объятіями. А такъ какъ онъ оказалъ намъ предпочтеніе, то вопросъ заключается въ томъ, что мы можемъ сдѣлать для него?
-- Онъ заплатитъ всѣ расходы?
-- Да.
-- Есть у него мѣстныя связи?
-- Никакихъ. Онъ совершенно новый человѣкъ, самъ себя создалъ и въ своемъ родѣ умный, смышленный малый. Онъ полагаетъ, что рожденъ парламентскимъ ораторомъ и если попадетъ въ палату, то пожалуй, не разъ излишне затянетъ пренія. Но странно: онъ настаиваетъ на томъ, чтобы быть представителемъ графства.
-- Это скромно! Какого же графства онъ желаетъ быть представителемъ? Сѣвернаго Шропшира, Мидльсекса, или пожалуй Мидлотьяна, гдѣ онъ побѣдитъ рьянаго Боклю?
-- Еслибы вы посовѣтывали ему поставить свою кандидатуру въ одномъ изъ этихъ графствъ, то онъ, конечно, послушался бы васъ, не подозрѣвая вашей злой шутки. Но, право, не слѣдуетъ отказываться отъ союзника.
-- Ну, я въ этомъ не увѣренъ. Впрочемъ, если вы достанете человѣка, который захочетъ расшибить себѣ лобъ объ одну изъ этихъ торійскихъ твердынь, то это дѣло не вредное. Напротивъ, это будитъ народъ и обнаруживаетъ настоящее положеніе нашей партіи.
-- Вамъ хорошо такъ говорить, но я долженъ подумать и объ его интересахъ. Предоставимъ ему хоть какой-нибудь шансъ на успѣхъ. Нѣтъ ли у васъ городского округа, гдѣ бы коммерческій человѣкъ могъ пройти?
-- Нѣтъ ни одного. Вся страна подробно изслѣдована и всѣ города подвергнуты внимательному анализу. Наши акціи, какъ говорятъ, въ упадкѣ; желающихъ быть кандидатами безъ конца. Мнѣ стоитъ большого труда удержать ихъ отъ борьбы между собою, причемъ, конечно, одержали бы успѣхъ наши соперники.
-- Подумайте. Мой пріятель человѣкъ дѣловой и далеко не дуракъ. Я увѣренъ, что онъ поведетъ такую энергичную аттаку на графство или городъ, что удивитъ васъ всѣхъ, старыхъ бойцевъ. У него много денегъ и еще болѣе самоувѣренности.
-- Это человѣкъ подходящій для нашего времени. Ваше предложеніе меня соблазняетъ. Хорошо, я снова просмотрю мои списки. Да вотъ Сакстонъ, я давно добираюсь до этого города; онъ въ рукахъ торійской семьи Монтгомери и съ 1832 года представителемъ его постоянно кто-нибудь изъ Монтгомери. Я наведу справки о Сакстонѣ и напишу вамъ. А теперь прощайте; посмотрите, сколько мнѣ надо прочесть писемъ.
Одной изъ непонятныхъ загадокъ въ политическомъ мірѣ было положеніе, занимаемое въ либеральной партіи сэромъ Генри Джильбертомъ. Онъ закупорился въ скучной, дурно меблированной комнатѣ на Парламентской улицѣ и работалъ какъ волъ, читая письма и отвѣчая на нихъ, когда естественныя наклонности влекли его къ совершенно инымъ занятіямъ. Онъ былъ страстный охотникъ и рыболовъ, былъ какъ дома на яхтѣ, любилъ лошадей и собакъ. И однако онъ нетолько былъ прикованъ къ Лондону въ лучшіе мѣсяцы въ году, но даже былъ вынужденъ отъ времени до времени ѣздить туда въ такое время года, когда клубы пусты, скамьи въ палатѣ покрыты коричневыми чахлами и Бельгрэвія походитъ на пустыню.
Безъ всякаго сомнѣнія, богатый іоркширскій баронетъ принялъ должность коновода своей партіи не изъ финансовыхъ соображеній. Не говоря уже объ его громадныхъ помѣстьяхъ въ Іоркширѣ, онъ владѣлъ въ Лондонъ, въ Вест-Эндѣ квадратнымъ акромъ земли, наполненнымъ княжескими домами, которые приносили ему громадный доходъ. Его не могла соблазнять и надежда на блестящую награду за труды. Правда, одинъ коноводъ партіи достигъ мѣста спикера, а многіе получили мантію пэра, что, вѣроятно, ожидало въ концѣ-концовъ и Джильберта, если смерть не скоситъ еіо ранѣе.
По временамъ, онъ жаловался на свою судьбу. Если дѣла партіи шли хорошо, то другіе пожинали лавры; если что-нибудь не удавалось, то во всемъ виноватъ былъ онъ одинъ. Но, несмотря на все это, онъ любилъ свое дѣло и принимался за него каждую сессію съ новой энергіей
V.
Обрайенъ передалъ Гедеону Флису свой разговоръ съ сэромъ Генри Джильбертомъ, конечно, въ нѣсколько измѣненномъ видѣ, и Гедеонъ, подчиняясь необходимости, отказался отъ своего пламеннаго желанія быть представителемъ графства. Онъ никогда не терялъ времени и энергіи на безцѣльныя сѣтованія. Онъ вступилъ на новый для себя путь и хоть на время вынужденъ былъ идти на помочахъ у другихъ. Онъ ничего не смыслилъ въ политикѣ, не зналъ ни людей, ни дороги, но чувствовалъ, что вскорѣ освоится и приметъ роль руководителя. Для начала хорошо было вступить въ парламентъ и представителемъ города; въ послѣдствіи же онъ могъ выбрать любое графство и провести свою кандидатуру безъ посторонней помощи.
Въ настоящее время, Обрайенъ былъ для него необходимъ и вполнѣ сознавая этотъ фактъ, онъ считалъ, что купилъ его помощь очень дешево, за тысячу фунтовъ, и еще дешевле, если придется уплатить ему двѣ тысячи. Гедеонъ вообще гордился умѣніемъ выбирать людей, хотя его выборъ не всегда удавался; но въ отношеніи Обрайена онъ дѣйствительно напалъ на человѣка, который лучше всякаго другого могъ обдѣлать это трудное дѣло.
Принявъ необходимыя предварительныя мѣры, Обрайенъ отправился въ безсознательно дремавшій Сакстонъ и имѣлъ тамъ свиданіе съ нѣкоторыми изъ мѣстныхъ либеральныхъ магнатовъ, хотя въ сущности только одинъ мистеръ Танди пользовался дѣйствительной силой. Этотъ мистеръ Танди, мѣстный стряпчій, принадлежалъ къ тому разряду людей, которые, по странной случайности, довольствуются прозябаніемъ въ сонномъ, маленькомъ провинціальномъ городкѣ.
По мнѣнію обывателей Сакстона, онъ могъ достичь до всего, чего пожелалъ бы, и, перебравшись въ Лондонъ, несомнѣнно сталъ бы во главѣ своей профессіи. Но онъ предпочиталъ оставаться въ Сакстонѣ, и тамъ забрался на высшую ступень общественной лѣстницы. Онъ тамъ родился и, надо отдать ему справедливость, охотно указывалъ на маленькую хижину на горѣ, гдѣ жилъ его отецъ, очень бѣдный человѣкъ, такъ что Танди въ юности часто нуждался въ кускѣ хлѣба. Еще мальчикомъ онъ поступилъ въ контору стряпчаго, мистера Соллея, и сначала мелъ полы, перебѣлялъ письма и вообще былъ на побѣгушкахъ. Потомъ, мало по малу, онъ возвысился до положенія писца, и наконецъ сдѣлался компаніономъ престарѣлаго мистера Соллея. Послѣ смерти послѣдняго никто не сталъ оспаривать у Танди наслѣдства старика, и въ одно прекрасное утро мирные жители Сакстона были поражены неожиданнымъ зрѣлищемъ. Вмѣсто старинной полинявшей доски съ именемъ всѣми уважаемаго Соллея, на дверяхъ конторы появилась блестящая мѣдная доска, гораздо большаго размѣра съ надписью крупными буквами:
"Мистеръ Танди, стряпчій."
Онъ былъ единственнымъ стряпчимъ въ Сакстонѣ и его окрестностяхъ. Но онъ чувствовалъ, что эта мелочная дѣятельность не соотвѣтствовала его великимъ способностямъ. Онъ попытался было открыть переговоры о проведеніи вѣтви желѣзной дороги отъ Сакстона до главной линіи, проходившей на разстояніи тридцати миль, но никто не хотѣлъ строить желѣзную дорогу въ Сакстонъ, куда никто не ѣздилъ и, что еще страннѣе, откуда никто не выѣзжалъ. Попытка мистера Танди не увѣнчалась успѣхомъ, но онъ не отчаявался и возлагалъ свои надежды на будущее. Было еще другое поле дѣятельности, на которомъ онъ могъ пожать лавры, еслибы представился къ тому случай. Онъ считалъ личнымъ для себя оскорбленіемъ и униженіемъ англійской конституціи, что въ Сакстонѣ никогда не происходило избирательной борьбы. Монтгомери, владѣвшіе половиной города и большей частью графства, постоянно проводили одного изъ своихъ представителей. Это продолжалось болѣе тридцати лѣтъ, хотя передъ тѣмъ Сакстонъ имѣлъ свою долю избирательной агитаціи, что доставляло деньги и пиво для избирателей и большія выгоды ловкимъ стряпчимъ.
Прибытіе въ Сакстонъ капитана Обрайена съ рекомендательнымъ письмомъ отъ мистера Вольтерса, либеральнаго землевладѣльца въ графствѣ, пробудило надежды мистера Танди. Онъ по природѣ былъ флегматичнаго темперамента и, сознавая недостатки своего воспитанія, велъ себя такъ, чтобы его невѣжество какъ можно менѣе было замѣтно. Онъ говорилъ очень мало, по крайней мѣрѣ, въ публикѣ и въ своей конторѣ, чрезвычайно медленно и старательно обдумывая каждое слово. Онъ не выразилъ радости, узнавъ отъ Обрайена о цѣли его пріѣзда, но даже распространился о трудности борьбы съ Монтгомери, особенно для человѣка, совершенно чуждаго Сакстону. Однако, въ виду твердой рѣшимости Гедеона Флиса попытать счастіе, онъ взялся сдѣлать все, что было возможно. Надо было посовѣтоваться съ нѣсколькими значительными гражданами Сакстона. Вообще, слѣдовало повести дѣло очень осторожно и деликатно, такъ какъ приходилось побороть много старинныхъ предразсудковъ. Опаснѣе всего было естественное нежеланіе такого почтеннаго города, какъ Сакетонъ, подвергнуться безпокойствамъ избирательной агитаціи.
-- Вашъ пріятель, конечно, готовъ на всякія жертвы, если мы его поддержимъ? произнесъ наконецъ стряпчій.
-- Всего лучше вамъ самимъ съ нимъ повидаться, отвѣчалъ Обрайенъ: -- онъ, вѣроятно, пріѣдетъ въ Сакстонъ, если вы ему назначите день.
На этомъ они и покончили; Обрайенъ вернулся въ Лондонъ, вполнѣ увѣренный, что стряпчій тотчасъ пригласитъ на совѣщаніе именитыхъ гражданъ Сакстона. Но онъ не сказалъ никому ни слова о пріѣздѣ капитана Обрайена, и на слѣдующее утро самъ отправился въ Лондонъ, гдѣ навелъ справки о томъ, что за птица Гедеонъ Флисъ и въ состояніи ли онъ израсходовать большую сумму денегъ для поддержки своей кандидатуры. Вѣроятно, результатъ его развѣдокъ былъ удовлетворительный, потому что спустя нѣсколько дней Гедеонъ Флисъ получилъ записку отъ мистера Танди, который приглашалъ его пріѣхать въ Сакстонъ для переговоровъ съ главными гражданами Сакстона, принадлежавшими къ либеральной партіи, о цѣли поѣздки капитана Обрайена.
VI.
-- Разъ, два, три-четыре, пять, шесть; разъ, два, три-четыре, пять, шесть. Теперь лучше, милый папа, только постарайтесь скорѣе повертываться на три-четыре и дѣлайте шаги длиннѣе. Ну, повторимъ. Разъ, два, три-четыре, пять, шесть; разъ, два, три-четыре, пять, шесть. Но вѣдь шаги разные! Есть шагъ верблюжій и шагъ мышиный; если вы отдадите предпочтеніе первому, то я за вами не поспѣю. Ну, начнемъ снова.
Они вальсировали по комнатѣ; она такъ граціозно, какъ можно было съ подобнымъ кавалеромъ, а онъ съ мрачной тяжеловѣсностью единорога. Было девять часовъ вечера, а театромъ дѣйствія служила столовая, довольно большая, но не очень высокая комната, съ громаднымъ окномъ, доходившимъ до пола и украшеннымъ занавѣсками. На столѣ стояла лампа, а самый столъ былъ отодвинутъ въ сторону, изъ опасенія, чтобы вальсировавшій джентльменъ не наткнулся и не повредилъ его, несмотря на всю его массивность. Въ старинномъ книжномъ шкапу виднѣлась очень разнообразная библіотека, отъ "Руководства для судей" Стона, до романа миссъ Брэддонъ "Орора Флойдъ".
Учительница была молодая дѣвушка восемнадцати лѣтъ, въ темно-зеленомъ платьѣ, кокетливо обхватывавшемъ ея хорошенькую фигуру. Еслибы можно было признать безпристрастнымъ мнѣніе полдюжины молодыхъ людей въ Сакстонѣ и его окрестностяхъ, то я назвалъ бы эту молодую дѣвушку очаровательно прекрасной. Но, припоминая всѣ отдѣльныя черты, я не могу не усомниться въ ихъ непогрѣшимости. У нея были густые, русые волосы, причесанные съ той же простотою, какою отличалось ея платье. Глаза ея имѣли легкій фіолетовый оттѣнокъ, который иногда принималъ удивительную мягкость, но эти случаи были очень рѣдки и обыкновенно ея глаза блестѣли умомъ, веселостью и часто ехидствомъ. На щекахъ ея былъ почти всегда румянецъ; музыкальный, серебристый смѣхъ весело переливался за рядомъ жемчужныхъ зубовъ.
Отецъ ея былъ дюжій, здоровенный человѣкъ, тяжеловѣсный во всякое время, а тѣмъ болѣе подъ бременемъ необходимости вальсировать въ тактъ. Онъ казался очень мрачнымъ, словно присутствовалъ на похоронахъ.
-- Я думаю довольно, милая Напперъ, промолвилъ онъ наконецъ:-- голова у меня что-то кружится. Впрочемъ, если необходимо, то будемъ продолжать.
-- Хорошо, папа, на сегодня довольно. Но горе въ томъ, что завтра вечеромъ намъ придется начинать съизнова. Не можете ли вы попрактиковаться днемъ?
-- Я и сегодня практиковался, но едва меня не накрыли. Я отставилъ въ сторону всѣ стулья и сталъ уже порядочно вертѣться, считая разъ, два, три-четыре, пять, шесть, какъ вдругъ слуга отворилъ дверь и впустилъ джентльмэна, пріѣхавшаго изъ Лондона по очень важному дѣлу. Онъ вѣроятно слышалъ, какъ я громко считалъ, и, находясь у книжнаго шкапа въ ту минуту, какъ онъ вошелъ, я сдѣлалъ видъ, что считаю книги. Что же теперь мы будемъ пѣть?
-- Да, папа, но можетъ быть вы хотите перевести дыханіе. Я сяду за фортепіано и съиграю вамъ тему, чтобы вы лучше попали въ тактъ.
Она начала наигрывать извѣстную ирландскую пѣснь Зеленый цвѣтъ, весело подмигивая отцу, который билъ рукою по креслу, хотя сильно ошибался, если полагалъ, что бьетъ тактъ.
-- Ну, папа, начинайте пѣть, но не оглушите разомъ.
Лицо почтеннаго джентльмэна приняло прежнее тревожное выраженіе, но онъ быстро повиновался и, вставъ съ кресла, подошелъ къ фортепьяно. Онъ началъ пѣть и сходство его съ единорогомъ сдѣлалось еще поразительнѣе. Я никогда не слыхалъ, какъ поетъ единорогъ, но, конечно, если въ сосѣднемъ домѣ былъ подобный звѣрь, то онъ откликнулся бы на отчаянный вопль своего товарища.
"Я встрѣтилъ Наппера Танди,
И взявъ меня за двѣ руки
Съ печалью спросила она:
Что Ирландіи бѣдной судьба?
На этотъ первый куплетъ, пропѣтый съ адскимъ воемъ, отвѣчалъ свѣжій, мелодичный голосокъ:
На зеленомъ острову меркнетъ солнца свѣтъ
На плаху приводитъ зеленый тамъ цвѣтъ.
-- Это слишкомъ для васъ высоко, папа, и я вамъ выберу получше пѣсню.
-- Но я люблю "Зеленый цвѣтъ". Я слышалъ эту пѣснь много лѣтъ тому назадъ, когда ты ходила еще въ панталончикахъ и я былъ хозяиномъ въ своемъ домѣ. Я постоянно пѣлъ ее тебѣ и потому ты стала называть себя Напперъ. Я полагаю, что всѣ въ Сакстонѣ думаютъ, что ты крещена Напперъ.
-- Вы мнѣ напѣвали совсѣмъ не то, и настоящій "Зеленый цвѣтъ" не походитъ на вашу пѣснь.
-- И ты мнѣ это говоришь послѣ того, какъ часами сиживала на моихъ колѣняхъ, упрашивая, чтобы я спѣлъ Напперъ Танди.
-- А сколько разъ я вамъ повторяю, папа, что Напперъ Танди былъ онъ, а не она, какъ вы поете.
-- И буду всегда такъ пѣть. Я знаю только одну Напперъ Танди -- она злая дѣвчонка.
И онъ съ любовью поцѣловалъ ее въ обѣ щеки.
Этотъ горячо любящій родитель былъ не кто иной, какъ стряпчій мистеръ Танди. Почти всѣ вечера проводилъ онъ подобнымъ образомъ въ обществѣ своей дочери. Уже болѣе четырехъ лѣтъ онъ бралъ у нея уроки пѣнія, танцамъ же началъ учиться недавно, въ виду приближавшагося бала, на которомъ будетъ присутствовать все графство. Напперъ Танди впервые была на балу въ прошломъ январѣ и съ тѣхъ поръ не переставала восторгаться его великолѣпіемъ. Готовясь ко второму балу, она рѣшила, что будетъ танцовать первый вальсъ съ своимъ отцомъ, хотя онъ до тѣхъ поръ предпочиталъ танцамъ вистъ. Но что рѣшила Напперъ было закономъ, и еслибъ она велѣла ему запереть контору и пойти по улицамъ съ шарманкой, то онъ безпрекословно повиновался бы.
Что же касается до пѣнія, то онъ чувствовалъ въ себѣ талантъ и по воскресеньямъ подтягивалъ въ церкви гимны съ необыкновенной энергіей. Напперъ сомнѣвалась въ достиженіи имъ вокальныхъ успѣховъ и скорѣе разсчитывала, что онъ съ ея помощью протанцуетъ вальсъ, чѣмъ будетъ пѣть въ тактъ. Но такъ какъ они жили въ домѣ, стоявшемъ особнякомъ, то сосѣдей не безпокоили его музыкальныя упражненія.
-- Что вы дѣлали сегодня, папа? спросила молодая дѣвушка во окончаніи урока.
-- Какъ всегда, писалъ письма, принималъ кліентовъ и ходилъ въ судъ; впрочемъ, одинъ посѣтитель изъ Лондона явился по необыкновенному дѣлу.
-- Уже не по желѣзной ли дорогѣ, которая такъ занимала васъ два года тому назадъ, что вы три недѣли не брали уроковъ пѣнія?
-- Нѣтъ, дѣло еще интереснѣе. У насъ въ городѣ будетъ избирательная борьба на слѣдующихъ выборахъ. Но это не моя тайна, и прошу не болтать. А теперь пора спать; завтра мнѣ надо рано встать, чтобъ поспѣть на утренній Лондонскій поѣздъ.
-- Къ ночи вы вернетесь?
-- Да, отвѣчалъ, зѣвая, мистеръ Танди.
VII.
-- Вы очень заняты, мистеръ Думфи? спросилъ Гедеонъ, входя въ свою контору послѣ полученія письма отъ мистера Танди.
-- Нѣтъ, не очень, сэръ, отвѣчалъ Думфи почтительнымъ тономъ, подозрѣвая, что патронъ нашелъ ему другое занятіе.
-- Вы, вѣроятно, найдете время съѣздить на морской берегъ. Я хочу поступить въ парламентъ и принялъ предложеніе опозиціи поставить свою кандидатуру въ Сакстонѣ. Я ѣду туда сегодня для свиданія съ именитыми гражданами и намѣренъ взять васъ съ собою, и если дѣло пойдетъ, то вамъ придется жить тамъ отъ времени до времени и сообщать о всемъ происходящемъ.
-- Хорошо, сэръ, отвѣчалъ мистеръ Думфи, потирая руки: -- я готовъ ѣхать сегодня, но смѣю спросить, мнѣ придется часто и надолго уѣзжать изъ Лондона?
-- Это будетъ зависѣть отъ обстоятельствъ. Но вамъ нечего тревожиться. Въ Сакстонѣ прекрасныя морскія купанья и перемѣна воздуха вамъ будетъ очень полезна.
-- Можетъ быть, отвѣчалъ мистеръ Думфи:-- но у меня есть хозяйство въ Камденъ-Таунѣ и поѣздка на морскія купанья повлечетъ за собою значительные расходы.
-- Вы будете жить тамъ на мой счетъ.
Но мистеръ Думфи этимъ не удовольствовался и ловко выговорилъ себѣ прибавку въ пять шиллинговъ къ еженедѣльно получаемымъ тридцати шиллингамъ. Конечно, тяжело было разставаться съ мистриссъ Думфи, но разлука предполагалась непродолжительная, и прибавка въ пять шиллинговъ составляла большой разсчетъ, особенно въ виду малаго числа кліентовъ Гедеона, который хотя и наживалъ большія деньги, но не въ своей конторѣ.
Такимъ образомъ, мистеръ Гедеонъ Флисъ и мистеръ Думфи отправились въ Сакстонъ, гдѣ свиданье съ именитыми гражданами было назначено въ гостиницѣ Синій Левъ, бывшей нѣкогда главной квартирой либераловъ. Мистеръ Гульдфинчъ, бакалейщикъ въ Большой Улицѣ, оказавшій значительныя услуги государству въ эпоху парламентской реформы 1812 года, разсказывалъ много интересныхъ эпизодовъ изъ исторіи этой гостиницы. Быть можетъ, самымъ популярнымъ изъ его разсказовъ былъ о появленіи въ залѣ гостиницы Роджера Монтгомери верхомъ на его знаменитой лошади лордъ Грей. Сидя въ сѣдлѣ, онъ произнесъ рѣчь къ избирателемъ, а когда лошадь не захотѣла выйти въ дверь, онъ велѣлъ вынуть оконную раму и, пришпоривъ лорда Грея выскочилъ черезъ окно на Большую Улицу, словно онъ всегда такъ удалялся съ политическаго митинга.
Въ небольшой, но уютной комнатѣ гостинницы принялъ мистеръ Танди новаго кандидата и его секретаря. Именитые граждане, помощь которыхъ была необходима для успѣха на выборахъ, торжественно сидѣли вокругъ стола, словно собирались произвести судебное слѣдствіе надъ мертвымъ тѣломъ. Когда кандидатъ подъѣхалъ къ подъѣзду, они дружески разговаривали между собою, стоя передъ каминомъ, но, услыхавъ шумъ колесъ приняли положеніе, болѣе соотвѣтствовавшее важности совѣщанія и ихъ неподкупному достоинству.
Гедеонъ крѣпко пожалъ руку всѣмъ присутствующимъ, которые встрѣтили его очень радушно и подозрѣвая, что мистеръ Думфи былъ второй кандидатъ, простерли свое радушіе и на него.
-- Господа, сказалъ мистеръ Танди:-- вы знаете, для чего мы собрались, и я считаю излишнимъ формально объяснять цѣль вашего митинга. Джентльмэнъ, котораго мы видимъ въ нашей средѣ и который сидитъ въ креслѣ у камина, поспѣшно прибавилъ мистеръ Танди, такъ какъ четыре именитыхъ гражданъ не были вполнѣ увѣрены, на комъ изъ двухъ пріѣзжихъ остановить свое вниманіе:-- рекомендованъ намъ вліятельными членами либеральной партіи въ Лондонѣ. Но что еще важнѣе для насъ, гражданъ Сакстона, не привыкшихъ слѣпо повиноваться приказаніямъ лондонскихъ кружковъ, это пламенная поддержка нашего почтеннаго друга мистера Вальтера изъ Стонлея.
Именитые граждане кивнули утвердительно. Мистеръ Вальтеръ принадлежалъ къ хорошему семейству и если онъ не проживалъ въ Сакстонѣ столько денегъ, сколько было бы желательно, то все-таки онъ обращалъ на ихъ городъ должное вниманіе.
-- Быть можетъ, мистеръ Флисъ найдетъ возможнымъ изложить свое мнѣніе о главнѣйшихъ политическихъ вопросахъ дня. Мы здѣсь стоимъ за истинный либерализмъ, означающій въ нашихъ глазахъ наибольшее благо наибольшему числу.
Наканунѣ, онъ имѣлъ продолжительное совѣщаніе съ Обрайеномъ и тотъ набросалъ ему замѣтки о нѣсколькихъ предметахъ, которые слѣдовало развить для ознакомленія избирателей съ его политическими взглядами. Такъ какъ всѣ эти вопросы были одинаково незнакомы ему, то онъ боялся спутать эти замѣтки и сказать, напримѣръ, объ избирательныхъ правахъ графства то, что относилась до мѣстныхъ налоговъ. Но онъ принялъ всѣ предосторожности, чтобъ избѣгнуть подобной ошибки.
-- Прежде чѣмъ нашъ благородный другъ начнетъ свою политическую исповѣдь, произнесъ мистеръ Гульдфинчъ пискливымъ голоскомъ:-- я позволю себѣ замѣтить, что 1832 г., когда являлись къ намъ кандидаты, мы всегда начинали съ начала. Мы прежде всего имѣемъ мѣстные интересы, а потомъ уже государственные. Поэтому, лучше начнемъ съ мѣстныхъ вопросовъ, а потомъ перейдемъ къ государственнымъ.
Гедеонъ бросилъ вопросительный взглядъ на мистера Танди, какъ бы прося объясненія, но стряпчій, принявъ на себя холодный видъ, смотрѣлъ въ окно.
-- Дѣло въ томъ, прибавилъ мистеръ Ферминджеръ: -- что нашъ представитель долженъ главнымъ образомъ заботиться объ интересахъ Сакстона; мы здѣсь нуждаемся во многомъ и не любимъ людей, которые заботятся болѣе о дорогѣ въ Индію, чѣмъ о мостовой на Большой Улицѣ.
Мистеръ Ферминджеръ былъ мясникъ и привыкъ рубить съ плеча не только въ своей лавкѣ, но и въ разговорѣ.
-- Вы совершенно правы, отвѣчалъ Гедеонъ, поспѣшно взглянувъ на свои листки:-- много говорятъ глупостей по вопросу о дорогѣ въ Индію. Затрудненія, лежащія на пути Россіи, въ какую бы сторону она ни направилась, громадны. Ей придется перейти черезъ высокій горный кряжъ, какъ его... право, позабылъ названіе.
И онъ сталъ торопливо перебирать свои листки.
-- Это все равно, сэръ, произнесъ мистеръ Бурнапъ:-- я вполнѣ раздѣляю мнѣніе мистера Ферминджера -- мы люди дѣловые и хотимъ прежде всего знать вашъ взглядъ на уменьшеніе мѣстныхъ налоговъ.
-- О, вопросъ о мѣстныхъ налогахъ, отвѣчалъ Гедеонъ:-- самый животрепещущій, и будьте увѣрены, что онъ разрѣшится къ вашему полному удовольствію, господа, если только у насъ будетъ снова либеральное министерство. Мое личное мнѣніе...
Обрайенъ по этому вопросу написалъ слишкомъ много; онъ вдался въ историческія подробности, а не написалъ сверху въ нѣсколькихъ словахъ сущность дѣла. Поэтому, наступило неловкое молчаніе, въ продолженіи котораго Гедеонъ, красный какъ индѣйскій пѣтухъ, перелистывалъ свои замѣтки.
Мистеръ Ферминджеръ щелкалъ пальцами. Мистеръ Гульдфинчъ качалъ головой. Мистеръ Бурнапъ началъ что-то насвистывать, а мистеръ Танди продолжалъ упорно смотрѣть въ окно. Гедеонъ сознавалъ, что почва колеблется подъ его ногами. Онъ отлично объяснилъ бы свое мнѣніе по вопросу о мѣстныхъ налогахъ, еслибъ Обрайенъ выразилъ это мнѣніе сверху страницы крупными буквами, а не въ концѣ длинныхъ фразъ, нечетко написанныхъ. И теперь ему приходила въ голову мысль, что политика вовсе не такое легкое дѣло, какъ онъ полагалъ. На его счастіе, неожиданно всталъ мистеръ Джонъ Григсъ, обойщикъ.
-- Къ чему терять время на пустяки! воскликнулъ онъ: -- и разсуждать о дорогѣ въ Индію и о мѣстныхъ налогахъ. Мы всѣ люди дѣловые и практическіе. Мы собрались сюда, чтобъ узнать вашъ взглядъ на нѣкоторые лично интересующіе насъ вопросы. Если вы либералъ, то, значитъ, и поддерживаете либеральныя мнѣнія -- вотъ и все. Но какъ вы думаете вести избирательную агитацію? Я человѣкъ прямой и люблю, чтобъ все было чисто, ясно. Какъ вы намѣрены давать: одинъ ежегодный обѣдъ или, по старинному обычаю, два: на Рождествѣ и въ Ивановъ день? Сколько вы пожертвуете въ пользу мѣстныхъ учрежденій?
Лучъ свѣта озарилъ омраченный на минуту умъ кандидата. Улыбка снова показалась на его встревоженномъ лицѣ. Онъ свернулъ замѣтки, написання для него Обрайеномъ, и спряталъ ихъ въ карманъ.
-- Господа! сказалъ онъ самонадѣяннымъ тономъ:-- въ отношеніи вопросовъ, поднятыхъ моимъ благороднымъ другомъ, фамиліи котораго я, по несчастію, не знаю...
-- Мой благородный другъ, мистеръ Григсъ, возбудилъ именно тѣ вопросы, которые намъ надо обсудить, и въ этомъ отношеніи, я увѣренъ, вы останетесь довольны мною. Я не могу не сознаться, что глубокое изученіе всѣхъ политическихъ вопросовъ затрудняетъ человѣка, ежели требуютъ, чтобъ онъ высказалъ свое мнѣніе объ нихъ въ нѣсколькихъ словахъ; но я полагаю, господа, что будетъ достаточно простого заявленія о поддержкѣ мною тѣхъ либеральныхъ принциповъ, которымъ мы обязаны величіемъ нашего отечества, и затѣмъ мы будемъ въ состояніи перейти къ вопросамъ, затронутымъ мистеромъ Бригсомъ, который, я увѣренъ, заткнулъ за поясъ всѣхъ лондонскихъ обойщиковъ.
Нетолько кандидатъ оправился отъ своего смущенія, но именитые граждане также просіяли. Даже мистеръ Танди пересталъ смотрѣть въ окно и устремилъ свой взглядъ самымъ дружескимъ образомъ на Гедеона.
-- Быть можетъ, мистеръ Танди, продолжалъ Гедеонъ: -- вы сообщите намъ подробности о тѣхъ благотворительныхъ учрежденіяхъ, которыя дѣлаютъ такую честь провинціальнымъ городамъ. У васъ, конечно, есть больница?
-- Нѣтъ, у насъ не имѣется въ настоящее время больницы, отвѣчалъ стряпчій съ видимымъ сожалѣніемъ: -- но мы полагаемъ, что, съ теченіемъ времени, если новые выборы будутъ происходить довольно часто и политическія партіи станутъ появляться поочередно у кормила правленія, то мы вскорѣ откроемъ небольшой госпиталь. Между тѣмъ, у насъ есть клубъ любителей крикета, очень почтенное учрежденіе, есть общество оказанія помощи береговымъ жителямъ, оказывающее большія услуги и нуждающееся въ фондахъ, и богадѣльня для престарѣлыхъ гражданъ. У насъ, по временамъ, бываютъ благотворительные базары и можно было бы устроить гонку для лодочниковъ, составляющихъ очень почтенную корпорацію и стойко подающихъ голоса за излюбленнаго ими кандидата, все равно, къ какой бы партіи онъ ни принадлежалъ. "Люди, а не мѣропріятія" -- вотъ ихъ лозунгъ.
-- Все это прекрасныя учрежденія и я почту за честь оказать имъ подд ержку, произнесъ Гедеонъ, дѣлая замѣтки карандашомъ съ своей памятной книжкѣ: -- но, конечно, мнѣ излишне упоминать въ присутствіи человѣка, юридическія познанія котораго высоко цѣнятся въ Лондонѣ, что законъ смотритъ косо на расходованіе денегъ кандидатомъ наканунѣ выборовъ.
-- Это затрудненіе можно обойти, замѣтилъ мистеръ Танди.
-- А я вотъ что полагаю, неожиданно произнесъ мистеръ Григсъ: -- представитель города долженъ въ немъ жить. Я не сочувствую людямъ, которые являются къ своимъ избирателямъ только разъ въ годъ, чтобъ произнести длинную политическую рѣчь. Представитель графства обыкновенно имѣетъ осѣдлость въ графствѣ, а я говорю: пусть представитель города имѣетъ осѣдлость въ городѣ.
-- Вы совершенно правы, подтвердилъ мистеръ Ферминджеръ, сообразившій тотчасъ, что депутатъ, проживая въ городѣ, будетъ забирать много мяса:-- мы люди старомодные въ Сакстонѣ и любимъ, чтобъ нашъ депутатъ жилъ рядомъ съ нами.
-- Вы, конечно, не хотите сказать рядомъ съ вашей лавкой, мистеръ Ферминджеръ, возразилъ Мистеръ Бурнапъ, подрядчикъ по постройкамъ: -- въ окрестностяхъ города есть много живописныхъ уголковъ, гдѣ человѣкъ со вкусомъ могъ бы выстроить прекрасный домъ.
-- И я увѣренъ, что еслибъ мистеръ Бурнапъ выстроилъ, а мистеръ Григсъ украсилъ своей работой этотъ домъ, то онъ былъ бы достоинъ Сакстона, сказалъ Гедеонъ.-- Эта мысль мнѣ очень нравится. Я имѣю уже коттеджъ, но очень маленькій. Сакстонъ пришелся мнѣ по вкусу. Я увѣренъ, что воздухъ Сакстона мнѣ полезенъ. Я уже чувствую себя лучше, хотя нахожусь здѣсь не болѣе часа. Какой у васъ живительный морской воздухъ!
И онъ потянулъ въ себя воздухъ, но, вмѣсто морской свѣжести, почувствовалъ пріятный запахъ жареной индѣйки. Это напомнило ему, что, входя въ гостинницу, онъ спросилъ, сколько господъ его ждутъ, и заказалъ хорошій обѣдъ.
-- Ну, я полагаю, господа, что дѣло теперь въ шляпѣ, произнесъ онъ:-- если я пропустилъ какія-нибудь подробности, то позвольте мнѣ увѣрить васъ, что никакія экономическія соображенія не удержатъ меня отъ исполненія моего долга въ отношеніи почтенныхъ гражданъ, которые почтутъ меня своимъ довѣріемъ.
-- Надо подумать о мачтахъ и флагахъ, замѣтилъ мистеръ Гульдфинчъ.
-- О, другъ мой! отвѣчалъ съ доброжелательной улыбкой Гедеонъ: -- эти украшенія были обязательны въ ваше время, но теперь они, кажется, воспрещены, не правда ли, мистеръ Танди?
-- Флаги воспрещены, но мачты дозволены, произнесъ стряпчій, неохотно сознавая, что онъ даетъ юридическій совѣтъ безъ всякой надежды получить за него по таксѣ шесть шиллинговъ и восемь пенсовъ.
-- Такъ у насъ будутъ мачты, сказалъ Гедеонъ весело:-- а теперь, господа, перейдемте въ столовую, гдѣ я позволилъ себѣ заказать маленькій обѣдъ.
Это предложеніе было принято съ большимъ сочувствіемъ; особенно былъ доволенъ мистеръ Ферминджеръ, который уже мысленно разсчитывалъ, сколько мяса забрали въ его лавкѣ.
Обѣдъ прошелъ очень весело и никто не былъ веселѣе самого Гедеона. Онъ началъ дѣло несчастливо, благодаря проклятымъ замѣткамъ Обрайена. Но какъ только онъ почувствовалъ себя въ родномъ элементѣ, все пошло какъ по маслу. Онъ даже открылъ въ себѣ никѣмъ не подозрѣваемый источникъ остроумія и всѣ присутствующіе помирали со смѣха отъ его шутокъ и каламбуровъ.
Мистеръ Танди предложилъ тостъ за новаго представителя Сакстона, который былъ встрѣченъ троекратнымъ ура. Гедеонъ отвѣчалъ съ чувствомъ и заложилъ руку за жилетъ. Онъ самъ былъ удивленъ своимъ краснорѣчіемъ. Онъ ни разу не запнулся, а говорилъ гладко, складно. Что же касается до идей, развиваемыхъ имъ, то должно полагать, что все обстояло благополучно, судя по оглушительнымъ крикамъ одобренія со стороны именитыхъ гражданъ, что, естественно, развивало въ нихъ жажду.
По счастью, было уже темно, когда эти почтенные джентльмэны разошлись по домамъ. Они вышли изъ гостинницы всѣ подъ руку и было рѣшено, что перваго отведутъ домой Гульдфинча изъ уваженія къ его старости. Но Гедеонъ, выпившій очень мало, не могъ не подумать, что плохо придется тому изъ именитыхъ гражданъ, который будетъ вынужденъ отыскать одинъ свое жилище послѣ водворенія по мѣсту жительства товарищей.
VIII.
Замѣчаніе мистера Бурнапа о томъ, что Сакстонъ ожидаетъ отъ популярнаго депутата постройки дома въ городѣ или въ его окрестностяхъ, нашло сочувственный отголосокъ въ сердцѣ Гедеона. Онъ убѣдился по опыту въ своемъ коттеджѣ, что ни что его такъ не тѣшило, какъ постройка. Если же эта слабость и стоила денегъ, то онъ не курилъ, не пилъ и вообще не имѣлъ привычекъ, обходившихся другимъ очень дорого, а потому могъ позволить себѣ хоть какую-нибудь забаву.
Такимъ образомъ, обсуждая этотъ вопросъ на слѣдующее утро, онъ спрашивалъ себя не о томъ, благоразумно ли израсходовать большую сумму денегъ, но о томъ, достаточно ли велики шансы на успѣхъ его кандидатуры въ Сакстонѣ, чтобъ водвориться тамъ на постоянное житье. Это было слишкомъ крупное предпріятіе, чтобъ рѣшиться на него разомъ. Онъ остался цѣлую недѣлю въ "Синемъ Львѣ" вмѣстѣ съ мистеромъ Думфи и, не обнаруживая своихъ дальнѣйшихъ намѣреній, навелъ обстоятельныя справки, чего могъ ждать въ Сакстонѣ человѣкъ, который смѣло и не жалѣя денегъ явился бы соперникомъ мистера Монтгомери.
Повидимому, всѣ избиратели Сакстона держались принципа прибрежныхъ жителей, нуждавшихся въ людяхъ, а не въ мѣропріятіяхъ. Мистеръ Монтгомери былъ не дурной депутатъ. Онъ происходилъ изъ хорошей семьи, жилъ по сосѣдству, имѣлъ особое мѣсто въ приходской церкви, довольно щедро жертвовалъ на мѣстныя благотворительныя учрежденія и проживалъ въ городѣ порядочную сумму денегъ. Но въ послѣдніе годы мистеръ Гульдфинчъ сталъ подозрѣвать, что мистеръ Монтгомери имѣлъ сношенія съ лондонскими кооперативными складами. Носились слухи, что по временамъ со станціи желѣзной дороги отвозили въ помѣстье мистера Монтгомери большіе деревянные ящики. Конечно, все это были только подозрѣнія, но они возбуждали тревожные толки въ буфетѣ "Синяго Льва", гдѣ мистеръ Думфи, въ интересахъ своего патрона, провелъ одинъ вечеръ, выкурилъ три трубки и выпилъ три стакана грога, которые были поставлены, разумѣется, на счетъ Гедеону. Кромѣ того, мистеръ Монтгомери въ сношеніяхъ съ своими избирателями выказывалъ слишкомъ много самоувѣренности. Онъ считалъ себя несмѣняемымъ. Впродолженіи пятидесяти лѣтъ Сакстонъ имѣлъ своимъ депутатомъ члена семьи Монтгомери и теперешнему его представителю казалась нелѣпой мысль, чтобъ какой-нибудь чуждый городу пришлецъ дерзнулъ вступить съ нимъ въ соперничество. Оспаривать у него представительство Сакстона казалось мистеру Монгомери все равно, что оспаривать у него право прогуливаться въ его собственной картинной галлереѣ или сидѣть въ покойномъ креслѣ передъ каминомъ въ его собственномъ кабинетѣ.
Сакстонъ мирился съ этимъ положеніемъ вещей частью по привычкѣ, но главнымъ образомъ, какъ думалъ Гедеонъ, по невозможности освободиться отъ гнета Монтгомери. Какъ его собственныя наблюденія, такъ и свѣденія, собранныя мистеромъ Думфи, вполнѣ убѣдили его, что нетолько онъ имѣлъ большіе шансы на успѣхъ, но что, при разумномъ виденіи избирательной агитаціи, его побѣда была несомнѣнна. Въ чемъ должно было заключаться это разумное веденіе дѣла онъ понялъ изъ разговоровъ съ именитыми гражданами и рѣшилъ удовлетворить мѣстнымъ требованіямъ. Онъ не принадлежалъ къ разряду людей, портящихъ себѣ дѣло скряжничествомъ. Приступая къ какому-нибудь предпріятію, онъ спрашивалъ себя:-- что оно принесетъ ему? Но убѣдившись въ его выгодности, онъ не жалѣлъ денегъ для достиженія своей цѣли.
На второмъ собраніи именитыхъ гражданъ въ Синемъ Львѣ присутствовалъ и капитанъ Обрайенъ, и Гедеонъ былъ формально объявленъ либеральнымъ кандидатомъ. До тѣхъ поръ, причина пребыванія его въ Сакстонѣ сохранялась въ тайнѣ. Теперь же, благодаря стараніямъ мистера Гульдфинча, добрая вѣсть распространилась по всему городу и встрѣтила въ курительной комнатѣ Синяго Льва общее сочувствіе. Либералы радовались предстоявшему освобожденію ихъ древняго города отъ торійскаго ярма, а консерваторы, издѣваясь надъ безумной попыткой "политическаго авантюриста", какъ они называли Гедеона, не могли скрыть своего удовольствія при мысли, что избирательная борьба придастъ жизни дремлющему городу.
Вскорѣ Гедеонъ сталъ чувствовать себя общественнымъ дѣятелемъ. Хозяинъ "Синяго Льва" оказывалъ ему самое почтительное вниманіе и увеличилъ на 50% подаваемые ему счета. Проходя по улицамъ, онъ замѣчалъ, что всѣ смотрятъ на него и съ удовольствіемъ слышалъ, какъ прохожіе говорили другъ другу шепотомъ:-- "вотъ онъ". Особенное впечатлѣніе на избирателей производила его одежда; онъ былъ лучше одѣтъ, чѣмъ мистеръ Монтгомери, но не франтомъ.
Прибрежные жители разомъ полюбили его. Онъ по утрамъ отправлялся на морской берегъ и добродушно разговаривалъ со всѣми, кого встрѣчалъ, о самыхъ разнообразныхъ предметахъ, за исключеніемъ представительства Сакстона въ парламентѣ. Его собесѣдники также избѣгали этого предмета, но знали очень хорошо, въ чемъ дѣло, и цѣнили лестное для нихъ вниманіе кандидата. Несмотря на то, что онъ самъ не курилъ, онъ носилъ всегда въ карманѣ кисетъ съ самымъ крѣпкимъ табакомъ и подчивалъ своихъ новыхъ друзей. Поэтому, они называли его "любезнымъ джентльмэномъ" и ставили неизмѣримо выше мистера Монтгомери, которому и въ голову не пришло бы отправиться на берегъ или предложить кому-нибудь табаку.
Съ одинаковымъ искуствомъ и успѣхомъ велъ дѣло Гедеонъ и въ другихъ слояхъ мѣстнаго населенія. По воскресеньямъ, онъ ходилъ въ церковь, и это далеко не было ему такъ непріятно, какъ онъ ожидалъ, потому что онъ сопровождалъ миссъ Танди и сидѣлъ съ нею рядомъ. Онъ былъ большой пріятель съ молодой дѣвушкой. Ей нравился этотъ приличный джентльмэнъ, который долженъ былъ принести столько пользы ея отцу и всему городу. Онъ же, съ своей стороны, считалъ Напперъ самой пріятной представительницей прекраснаго пола, которую онъ когда-нибудь встрѣчалъ. Гедеонъ до сихъ поръ былъ слишкомъ занятъ дѣлами, чтобъ обращать вниманіе на женщинъ, хотя во времена своего отца видалъ много очень хорошенькихъ и красиво одѣтыхъ дамъ. Онѣ обыкновенно плакали, и практическій родитель смотрѣлъ на нихъ съ презрѣніемъ. Но за исключеніемъ этихъ случайныхъ посѣтительницъ, онъ рѣдко встрѣчался съ женщинами, и ни разу серьёзно не обсуждалъ вопроса о томъ, слѣдуетъ ли ему жениться или нѣтъ.
Онъ не думалъ объ этомъ и теперь, сидя рядомъ съ Напперъ за обѣдомъ у ея отца или гуляя съ нею по улицамъ Сакстона. Онъ только чувствовалъ, что она очень пріятный и полезный товарищъ. Она знала всѣхъ въ Сакстонѣ и всѣ ее любили. Куда она ни заходила, въ лавцу, хижину или богатый домъ, ее всюду встрѣчали съ улыбкой. Сопровождавшій ее Гедеонъ также пользовался самымъ радушнымъ пріемомъ со стороны ея друзей и такимъ образомъ безъ всякаго труда распространялъ кругъ своего знакомства. Напперъ не подозрѣвала, что она играла роль избирательнаго агента, и Гедеонъ старательно избѣгалъ всякаго намека на политику или выборы, но въ глубинѣ своей души сознавалъ, что, гуляя съ Напперъ, шутя съ старухами, лаская дѣтей и дружески бесѣдуя съ ихъ отцами, онъ самымъ успѣшнымъ образомъ велъ избирательную агитацію.
IX.
Во время одной изъ прогулокъ съ Напперъ. Гедеонъ наткнулся на замокъ, возвышавшійся на горѣ, у подножія которой гнѣздился маленькій городокъ, помнившій Уайттенагемотъ. Сакстонъ былъ выстроенъ, сожженъ, разграбленъ, снова выстроенъ и снова взятъ приступомъ, однимъ словомъ, испыталъ всѣ удовольствія и треволненія добраго стараго времени. Существующія доселѣ первобытныя зданія, съ покатыми крышами, концы которыхъ отстаютъ отъ земли на два аршина, принадлежатъ эпохѣ, вышедшей изъ памяти людей. Другіе дома, повидимому, падавшіе другъ на друга въ безумный скачкѣ къ морю по откосамъ горы, были не такіе древніе. Но все-таки они были достаточно стары, чтобъ не представлять пошлаго фасада прямоугольныхъ современныхъ англійскихъ домовъ съ аспидными крышами. Они были различнаго вида и величины, имѣя общаго только красновато-бурыя черепичныя крыши, которыя придавали издали маленькому городку, утопавшему въ густой листвѣ деревьевъ, особую прелесть для усталыхъ путниковъ.
Что же касается замка, то онъ находился въ непонятномъ и печальномъ запущеніи; собственникъ его предпочиталъ жить въ монотонномъ бѣломъ домѣ съ большими окнами, рамы которыхъ приподнимались къ верху, а замокъ отдавался въ аренду, вмѣстѣ съ фермой и принадлежавшими къ ней службами. Конечно, нельзя было ожидать, чтобы фермеръ болѣе дорожилъ этимъ наслѣдіемъ прошедшаго, чѣмъ владѣлецъ. Онъ не нуждался въ немъ, но такъ какъ замокъ стоялъ на арендуемой имъ землѣ, то онъ долженъ былъ извлечь изъ него какую-нибудь пользу и потому отдалъ его въ счетъ жалованья своему скотнику. Скотникъ предпочелъ бы жить въ маленькой хижинѣ съ соломенной крышей, но на семъ свѣтѣ скотникамъ не предоставлено выбирать свои жилища и такимъ образомъ въ залѣ, въ которой пировалъ Годфридъ Бульонскій, поселился современный свинопасъ.
Правда, это жилище было не обширное. Отъ величественнаго замка осталась въ довольно исправномъ видѣ только одна изъ башенъ, возвышавшихся нѣкогда по обѣ стороны воротъ. На ней не было крыши и въ верху, вмѣсто оконъ, зіяли мрачныя отверстія; но толстый дубовой полъ, выстоявшій столько непогодъ, служилъ теперь потолкомъ для нижняго этажа, куда и перебрался скотникъ съ женою, дѣтьми, курами, поросятами и домашнимъ скарбомъ. Отличаясь практическимъ умомъ, онъ, сидя передъ громаднымъ каминомъ, никогда не мечталъ о тѣхъ храбрыхъ рыцаряхъ и гордыхъ красавицахъ, которые ходили нѣкогда по каменному полу залы. Если же онъ по временамъ и задумывался, то не о прошломъ, а о разведеніи въ одномъ углу обширнаго двора замка рѣпы, моркови, лука и другихъ овощей. Эта мысль была имъ вскорѣ приведена въ исполненіе къ вящему позору несчастнаго замка, мрачно смотрѣвшаго на море.
Но ничто не могло испортить необыкновенной красоты этихъ развалинъ. Давно -- вѣроятно, еще въ тѣ времена, когда Кромвель приводилъ въ порядокъ дѣла въ Вестминстерѣ и въ остальной Англіи -- плющъ сжалился надъ замкомъ и сжалъ его въ своихъ объятіяхъ. Съ тѣхъ поръ, изъ любви къ стариннымъ сѣрымъ стѣнамъ и благодаря живительному морскому воздуху, онъ необыкновенно разросся и покрываетъ стѣны густой темно-зеленой листвой. Съ трехъ сторонъ замка тянутся лѣса, а съ четвертой, вдали за полями, рощами и красными черепичными крышами Сакстона, виднѣлось море, окаймленное на горизонтѣ французскимъ берегомъ и усѣянное бѣлыми парусами кораблей и дымящимися трубами пароходовъ. Тамъ жизнь кипѣла и только одинъ Сакстонъ дремалъ на краю величайшаго морского пути въ свѣтѣ.
Замокъ пришелся по сердцу Гедеону. Рѣшительно судьба покровительствовала ему; многіе считали себя счастливыми, если кончали свою жизнь въ замкѣ, а онъ могъ совершить свое политическое поприще, живя въ замкѣ, древность котораго не подлежала сомнѣнію. Онъ не понималъ красотъ природы, и не разсердился бы, по примѣру поэта, на Питера Веля за то, что для Питера Веля: "Фіалка была фіалкой и ничѣмъ болѣе". А чѣмъ же она могла быть? спросилъ бы практическій Гедеонъ и прибавилъ бы:-- вѣдь ни шляпой, ни сюртукомъ на атласной подкладкѣ, ни каретой, ни балансомъ въ банкѣ. Но во всякомъ случаѣ замокъ былъ лучше коттеджа и прежде всего это былъ замокъ. Онъ могъ назвать его замкомъ Флисъ и быть можетъ со временемъ о немъ стали бы говорить, какъ о Флисѣ изъ замка Флиса.
Стѣны замка были крѣпки и могли пережить цѣлое поколѣніе новыхъ домовъ. Не жалѣя денегъ и отличаясь вкусомъ, владѣлецъ этихъ живописныхъ развалинъ могъ превратить ихъ въ величественное и удобное жилище.
-- Что это вы молчите, мистеръ Флисъ? воскликнула Напперъ, замѣчая при первомъ посѣщеніи замка необыкновенную задумчивость Гедеона: -- вы мечтаете о рыцаряхъ въ латахъ и красавицахъ, когда-то обитавшихъ эти развалины?
-- Нѣтъ, отвѣчалъ онъ съ самодовольной улыбкой:-- я думалъ о томъ, что хорошо бы купить замокъ, возстановить его и жить въ немъ.
Этотъ планъ очень понравился Напперъ. По дорогѣ домой, она съ восторгомъ его обсуждала, и Гедеонъ невольно пришелъ къ тому заключенію, что онъ задумалъ великое предпріятіе.
X.
Однажды утромъ, весной 1878 года, мистеръ Думфи шелъ по Большой улицѣ Сакстона, и на этотъ разъ исполнялъ роль Меркурія, но не въ качествѣ бога воровъ и карманниковъ, а въ качествѣ посыльнаго между богами.
Въ правой рукѣ онъ держалъ письмо отъ Гедеона къ мистеру Танди, съ приглашеніемъ посѣтить, вмѣстѣ съ миссъ Танди, замокъ, чтобъ окончательно рѣшить планъ его перестройки. Замокъ уже перешелъ во владѣніе Гедеона, хотя владѣлецъ, несмотря на всѣ выгодныя предложенія, не согласился отдать его иначе какъ въ долгосрочную аренду. Онъ уже стоилъ большихъ денегъ Гедеону и даже скотникъ не хотѣлъ разстаться съ своимъ жилищемъ безъ достойнаго вознагражденія за понесенные расходы. Гедеонъ удивлялъ мистера Думфи своей готовностью платить направо и налѣво.
-- У вашего отца, сэръ, лопнуло бы сердце, еслибъ онъ узналъ объ этомъ, сказалъ онъ, когда всѣ счета были подведены.
-- Не безпокойтесь, мистеръ Думфи, отвѣчалъ Гедеонъ:-- я знаю, что дѣлаю. Кстати, вашъ недѣльный расходъ слишкомъ быстро ростетъ. Если я бросаю фунты стерлинговъ, то не намѣренъ терять пенсовъ! Мнѣ кажется, у васъ въ счетѣ показано слишкомъ много джину.
-- Это все избиратели пьютъ, сэръ. Право, удивительно, сколько они выпиваютъ джина, восхваляя васъ и критикуя вашего противника.
-- Да, но все-таки столько не можетъ выйти на джинъ въ недѣлю. Обратите вниманіе на это, мистеръ Думфи, и не заставьте меня совать носъ во всѣ мелочи.
Идя по Большой улицѣ съ письмомъ въ рукахъ, мистеръ Думфи думалъ объ этомъ предостереженіи и о многомъ другомъ. По правдѣ сказать, жалѣя бумагу и свою изобрѣтательность, онъ выставилъ подъ рубрикой джинъ немыслимыя суммы, но все-таки онѣ были честно израсходованы въ интересахъ кандидата и его конфиденціальнаго секретаря. Годъ тому назадъ, мистеръ Думфи не довелъ бы себя до такого выговора. Воспитанный Паукомъ, онъ зналъ, до чего можно безопасно доходить въ своихъ счетахъ, но теперь Гедеонъ такъ далеко уклонился отъ родительскихъ принциповъ и такъ легкомысленно бросалъ деньги, что и мистеръ Думфи рискнулъ перейти границу благоразумія. Это была ошибка и онъ глубоко въ ней раскаявался.
-- На этой недѣлѣ будетъ меньше выпито джина въ этомъ проклятомъ городѣ, произнесъ онъ мысленно.
Не менѣе этого неожиданнаго обстоятельства безпокоило его письмо, которое онъ несъ въ домъ мистера Танди. Онъ съ неудовольствіемъ замѣчалъ отношенія его патрона къ миссъ Танди, которая, по его мнѣнію, болѣе чѣмъ поощряла его ухаживаніе.
-- Хитрая дѣвчонка, думалъ мистеръ Думфи:-- она ловко разставила сѣти. Какъ онъ ни странно ведетъ себя, но все-таки Гедеонъ не дуракъ, и еслибъ она повела атаку обычнымъ путемъ, то онъ тотчасъ смекнулъ бы въ чемъ дѣло. Ея невинная болтовня, словно она ни къ чему не стремится, всего опаснѣе. Чортъ бы побралъ такихъ лукавыхъ интриганокъ!
Ненависть мистера Думфи къ Напперъ была основана частью и на явной непріязни, которую питала къ нему молодая дѣвушка. Это доброе, нѣжное созданье любило всѣхъ, и тѣмъ страннѣе была эта непонятная антипатія, уважительной причины которой она сама никакъ не могла пріискать. Она не обращалась съ нимъ грубо, но ея манеры были такъ просты и искренни, что мистеръ Думфи не могъ не замѣтить ея нерасположенія къ нему. Впрочемъ, помимо этой взаимной антипатіи, онъ не могъ вообще помириться съ мыслью о женитьбѣ Гедеона. Занятый подобными мыслями, мистеръ Думфи уже приближался къ дому, гдѣ жилъ стряпчій, какъ вдругъ дверь отворилась и на улицу выбѣжала большая собака миссъ Танди, по кличкѣ Канутъ. Это былъ вѣрный признакъ немедленнаго выхода изъ дома Напперъ, такъ какъ Канутъ имѣлъ привычку, до прогулки съ своей госпожей, бѣшенно пробѣгаться по окрестнымъ переулкамъ и вернуться съ высунутымъ языкомъ. Выскочивъ изъ дверей, онъ взглянулъ въ обѣ стороны: улица была пуста и виднѣлись только двѣ фигуры: справа -- полисмэна, слѣва -- мистера Думфи. Трудно сказать, что произошло въ головѣ собаки, но она знала мистера Думфи и, быть можетъ, чуяла непріязненныя отношенія къ нему своей госпожи. Какъ бы то ни было, не колеблясь ни минуты, она бросилась съ быстротой молніи навстрѣчу мистеру Думфи и свалила его съ ногъ на грязную мостовую.
Мистеръ Думфи ненавидѣлъ всего болѣе грязь и всегда носилъ въ карманѣ фрака маленькую щетку, которой онъ чистилъ себѣ одежду при всякомъ удобномъ случаѣ. Быть сшибленнымъ съ ногъ собакой миссъ Танди и перепачкаться въ грязи было для него величайшимъ оскорбленіемъ. Онъ вскочилъ, оглашая воздухъ проклятіями и съ явнымъ намѣреніемъ бросить камнемъ въ собаку, но ея и слѣдъ простылъ.
Онъ хотѣлъ-было вернуться въ гостинницу и тамъ, обчистивъ грязь съ своей одежды, пойти вторично съ письмомъ къ мистеру Танди, но, поднявъ голову, увидалъ въ дверяхъ, на которыхъ красовалась доска съ надписьго: "мистеръ Танди, стряпчій" -- его дочь. Она надѣвала перчатки и хохотала во все горло. Но замѣтивъ, что мистеръ Думфи смотритъ на нее, она тотчасъ подошла къ нему и выразила надежду, что онъ не ушибся.
-- Нѣтъ, я не ушибся, миссъ, отвѣчалъ мистеръ Думфи:-- но панталоны разорвались на одной колѣнкѣ и я боюсь, что грязь не сойдетъ съ рукава пальто. Впрочемъ, бѣдному человѣку это нипочемъ. Мы не должны мѣшать забавѣ богатыхъ, которые спускаютъ на улицу бѣшенныхъ собакъ и учатъ ихъ сваливать съ ногъ мирныхъ гражданъ.
При этихъ словахъ, Напперъ снова разразилась смѣхомъ, который показался мистеру Думфи очень грубымъ, хотя шестеро влюбленныхъ въ нее молодыхъ людей нашли бы его очень мелодичнымъ.
-- Я очень радъ, что мое горе доставляетъ вамъ удовольствіе. Долгъ бѣднаго человѣка -- забавлять богатаго, когда это только возможно. Я несъ вашему отцу письмо отъ мистера Флиса, вотъ оно. Я же вернусь домой, чтобъ не повстрѣчаться снова съ вашей собакой.
-- Я надѣюсь, что вы не сердитесь на меня и на бѣднаго Канута. Онъ свалилъ васъ съ ногъ безъ всякаго злого намѣренія, а я, право, не могла удержаться отъ смѣха. Вставая съ мостовой, вы смотрѣли такъ сердито...
-- Да, это была очень смѣшная сцена. Попросите мистера Танди прислать отвѣтъ.
Возвращаясь домой, мистеръ Думфи сознавалъ, что сдѣлалъ новую ошибку. Къ чему было выказывать свою злобу? При слѣдующемъ свиданіи съ миссъ Танди онъ постарается сгладить сдѣланное на нее дурное впечатлѣніе и даже приласкаетъ Канута Съ послѣднимъ надо было тѣмъ скорѣе помириться, что онъ могъ во всякое время околѣть.
-- Собаки всюду рыскаютъ и ѣдятъ все, что ни попадется, говорилъ себѣ мистеръ Думфи съ ехидной улыбкой.
Мистеръ Танди посмотрѣлъ съ удивленіемъ на молодую дѣвушку, которая весело смѣялась.
-- Что стоютъ панталоны! произнесъ онъ торжественнымъ тономъ:-- на что тебѣ... Впрочемъ, я очень занятъ и прошу оставить меня въ покоѣ.
-- Дѣло въ томъ, папа, отвѣчала Напперъ:-- что Канутъ сегодня, по несчастью, сшибъ съ ногъ секретаря мистера Флиса. Онъ весь перепачкался въ грязи и разорвалъ себѣ панталоны на колѣнкѣ. Онъ бѣдный человѣкъ и я хочу послать ему новые панталоны.
-- О! промолвилъ мистеръ Танди:-- но нельзя же послать мужчинѣ новые панталоны, не зная его мѣрки и вкуса. Пошли ему лучше денегъ.
-- Хорошо, папа. Я объ этомъ и не подумала; но сколько послать денегъ?
-- Золотой. Но приличнѣе заняться этимъ дѣломъ мнѣ, чѣмъ тебѣ. Ты кажется не понимаешь, что молодая дѣвушка не можетъ дарить панталонъ мужчинѣ.
-- Право, не понимаю. Онъ пострадалъ по моей милости или по милости Канута, что все равно, и я хочу его вознаградить. Но если вы берете на себя это дѣло, то я очень рада, потому что непременно разсмѣялась бы ему въ лицо, а уже я и то смертельно его оскорбила.
-- Это онъ, вѣроятно, принесъ письмо отъ мистера Флиса, которое ты прислала мнѣ со служанкой? Онъ проситъ отправиться вмѣстѣ съ нимъ въ замокъ послѣ завтрака и порѣшить вопросъ о передѣлкахъ.
-- Какъ весело! воскликнула Напперъ, хлопая въ ладоши:-- я уже составила планъ, какъ надо перестроить замокъ. Отвѣчайте, что мы согласны.
-- По несчастью, я не могу отлучиться изъ дома; мнѣ надо написать бумагу по очень важному и спѣшному дѣлу.