Личность и творчество Владимира Соловьева в оценке русских мыслителей и исследователей. Антология. Т. 2.
Издательство Русского Христианского гуманитарного института, Санкт-Петербург, 2002
ков, восстал Вл. С. всем своим духовно-нравственным существом. Когда Вл. С. говорит о вожделениях национального эгоизма и ложно понятого патриотизма, его моральное негодование, возвышенная религиозная ревность и возмущение его истинного пламенного патриотизма не знают пределов. Со всей непреодолимой силой своего могучего и блестящего ума, во всеоружии своих огромных и разносторонних научных познаний Вл. С. обрушивается на все доводы столько же ложного, сколько зловредного, противохристианского направления национализма, которое, впрочем, касается далеко не одних только евреев в государстве, а охватывает жизненные интересы всех инородцев и иноверцев и грозит серьезнейшими осложнениями международным отношениям России, а главное -- весьма опасно для существования и будущности самого русского народа, в качестве культурного народа с неоспоримыми крупными задатками великой исторической миссии. Не имея возможности и надобности передавать хотя бы в сжатом извлечении все то, что Вл. С. высказал по этому поводу в своем известном сочинении "Национальный вопрос в России" и в более кристаллизованном виде в своем капитальном труде "Оправдание добра", -- я считаю, однако же, не лишним указать на нижеследующие относящиеся сюда основные тезисы.
"Здравая политика, -- говорит Вл. С., -- есть лишь искусство наилучшим образом осуществлять нравственные цели в делах народных и международных. Поэтому руководящим мотивом политики должны быть не корысть и не самолюбие национальное, а долг и обязанность. Нравственный долг требует от народа прежде всего, чтобы он отрекся от этого национального эгоизма, преодолел свою природную ограниченность, вышел из своего обособления. Народ должен признать себя тем, что он есть поистине, т. е. лишь частью вселенского целого; он должен признать свою солидарность со всеми другими живыми частями этого целого, -- солидарность в высших всечеловеческих интересах, и служить не себе, а этим интересам в меру своих национальных сил и сообразно своим национальным качествам. Этому исполнению нашего нравственного долга препятствует лишь неразумный псевдопатриотизм, который под предлогом любви к народу желает удержать его на пути национального эгоизма, т. е. желает ему зла и гибели. Истинная любовь к народу желает ему действительного блага, которое достигается только исполнением нравственного закона путем самоотречения... Судьба людей и нации, пока они живы, в их доброй воле. Одно только мы знаем наверное: если Россия не исполнит своего нравственного долга, если она не отречется от национального эгоизма, если она не откажется от права силы и не поверит силе права, если она не возжелает искренне и крепко духовной свободы и истины, она никогда не может иметь прочного успеха ни в каких делах своих, ни внешних, ни внутренних". "Доведенный до крайнего напряжения национализм губит впавший в него народ, делая его врагом человечества, которое всегда окажется сильнее отдельного народа. Христианство, упраздняя национализм, спасает народы, ибо сверхнародное не есть безнародное. И здесь имеет силу слово Божие: только тот, кто положит душу свою, сохранит ее, а кто бережет душу свою, тот потеряет ее... Отвергаясь исключительного национализма, он (народ) не только не теряет своей самостоятельной жизни, но тут только и получает свою настоящую жизненную задачу. Возведенный на эту ступень, патриотизм является не противоречием, а полнотою личной нравственности. Лучшие стремления человеческой души, высшие веления христианской совести прилагаются тогда к вопросам и делам политическим, а не противополагаются им. Не должно себя обманывать: бесчеловечие в международных и общественных отношениях, политика людоедства погубит в конце концов и личную, и семейную нравственность, что отчасти уже и видно во всем христианском мире. Человек все-таки есть существо логичное и не может долго выносить чудовищного раздвоения между правилами личной и политической деятельности".
Эти тезисы, составляющие основы политических убеждений Вл. С., развитые и обоснованные им в его вышеупомянутых сочинениях, выступают с особенною силою в его отрывке из статьи "Грехи России", имеющемся у меня в рукописи, в котором встречаются следующие слова: "Великая нация не может спокойно жить и преуспевать, нарушая нравственные требования. И пока в России из фальшивых политических соображений... миллионы русских подданных будут насильственно обособляемы от прочего народа и подвергаемы новому виду крепостного права, пока система уголовных кар будет тяготеть над религиозным убеждением... до тех пор Россия во всех своих делах останется нравственно связанною, духовно парализованною..."
Но Вл. С. твердо верил в великую будущность русского народа, в его вселенскую миссию и поэтому он твердо надеялся на мирное и удовлетворительное решение еврейского вопроса в нашем отечестве и на лучшую светлую будущность евреев в России. Вот что он мне писал по этому поводу: "Я вполне понимаю и разделяю вашу жалость к частным страданиям ваших единоверцев в настоящем; но я уверен, любезный друг, что к этому чувству вы не присоединяете никакого опасения за будущие судьбы вашего народа. Вы знаете, кто против него и кто за него; вы знаете также его историю. И неужели возможно хоть на мгновение вообразить, что после всей этой славы и чудес, после стольких подвигов духа и пережитых страданий, после всей этой удивительной сорокавековой жизни Израиля ему следует бояться каких-то антисемитов? Если бы эта злобная и нечистая агитация возбуждала во мне какой-нибудь страх, то, конечно, не за евреев, а за Россию. Но, признаюсь, и такого страха я не чувствую. Увлечение мнимым "общественным мнением" есть явление скоропреходящее, и в конце концов русский народ -- себе не враг; он достаточно умен, чтобы не прать против рожна и не спорить с Божьими судьбами. И недаром Провидение водворило в нашем отечестве самую большую и самую крепкую часть еврейства" (Москва, 5 марта 1891 г.). Этим выражением твердого упования на великую будущность русского народа и в связи с ней на лучшую будущность еврейства в России, каковое упование, хотя он подчас и впадал в уныние, никогда ни окончательно, ни даже надолго не оставляло нашего гениального мыслителя и вдохновенного, дальновидного публициста, -- я заканчиваю настоящий очерк.
В заключение считаю нужным присовокупить, что еврейство не только в России, но и на всем земном шаре умело и умеет ценить по достоинству беспримерно гуманное и душу возвышающее заступничество и горячую любовь к нему незабвенного, идеального человека и христианина, Вл. С. Соловьева. Еще при жизни, в знак, благоговейной признательности и глубочайшего почитания, Вл. С. был избран в почетные члены "Общества для распространения просвещения между евреями в России". Скорбная весть о его кончине с быстротою молнии облетела весь еврейский мир. Все еврейские издания во всех странах, населенных евреями, принесли более или менее обстоятельные очерки о характере жизни и деятельности великого усопшего защитника и друга еврейства. Во многих синагогах, при огромном стечении публики, были отслужены панихиды по безвременно скончавшемся; в многочисленных собраниях, в главных еврейских центрах, читались рефераты о его светлой личности и его славных деяниях. Между прочим комитет "Общества для распространения просвещения между евреями в России" созвал 12 ноября минувшего года общее собрание, привлекшее многочисленную публику, и по отслужении панихиды по почетном члене общества Вл. С., во время которой раввином д-ром Драбкиным произнесено было прочувствованное слово, памяти и заслугам почившего были посвящены речи его друга доцента Н. И. Бакста и публициста М. И. Кулишера, а председатель общества, барон Г. О. Гинцбург, сообщил о состоявшемся постановлении комитета учредить в память Вл. С. Соловьева 4 стипендии в С.-Петербургских училищах общества и поместить портрет покойного в состоящей при обществе библиотеке, каковое постановление встречено было собравшимися с живейшим сочувствием. Подобное же увековечение имени Вл. С., как слышно, предпринимается еще и другими еврейскими обществами. Вообще можно безошибочно утверждать, что со смерти Лессинга не было христианского ученого и литературного деятеля, который пользовался бы таким почетным обаянием, такой широкой популярностью и такой искренней любовью среди еврейства, как Вл. С. Соловьев, и можно предсказать, что и в будущем среди благороднейших христианских защитников еврейства рядом с именами Лессинга, Абе Грегоара, Мирабо и Маколея будет благоговейно с любовью и признательностью упоминаться благодарным еврейским народом славное имя Вл. С. Соловьева.
ПРИМЕЧАНИЯ
Печатается по: Гец Ф. Об отношении Вл. С. Соловьева к еврейскому вопросу // Вопросы философии и психологии. 1901. Кн. 56(1). С. 159--198.
Файвель Меер Бенцелович Гец (1853/1850--1932) -- писатель. Родился в Ковенской губернии, слушал лекции в Киевском и Петербургском университетах, окончил факультет восточных языков, занимался журналистикой. В 1891 г. была издана его книга о еврейском вопросе ("Слово подсудимому"), конфискованная цензурным комитетом. С 1909 г. преподавал еврейскую историю в Виленском еврейском учительском институте. Гец находился в дружеских отношениях с Вл. Соловьевым, обучал его еврейскому языку. В 1909 г. в собрании писем философа, изданных С. Лукьяновым и Э. Радловым, была опубликована переписка между Гецем и Соловьевым.
1 Ренан Жозеф Эрнест (1823--1892) -- французский философ, историк религии, семитолог, член Французской академии. Учился в духовных семинариях, познакомившись в процессе богословских занятий с критикой Библии представителями тюбингенской школы истории религии, Ренан в 1845 г. покинул семинарию, отказался от духовной карьеры и задумал создать критическую историю раннего христианства. В книге "Жизнь Иисуса" Ренан изобразил Иисуса Христа только как человека-проповедника, что принесло ему огромную известность во всей Европе и вызвало резкую критику со стороны церковных кругов.
2 Штраус Давид Фридрих (1808--1874) -- немецкий философ-младогегельянец. Его книга "Жизнь Иисуса, критически переработанная" положила начало процессу разложения гегелевской системы и оказала большое влияние на развитие религиозной мысли. Проповедуя пантеизм, Штраус критиковал ортодоксальную версию происхождения христианства, отрицая историческую достоверность евангельских преданий, считая Новый Завет лишь литературным памятником своей эпохи. Христа Штраус рассматривает как обычную историческую личность, а евангелистов -- как писателей, живших в более позднее время и создавших свои предания на основе веры в божественного мессию. В евангельских чудесах Штраус видел мифы, отражавшие мессианские идеи своего времени, и считал эти мифы не сознательными измышлениями отдельных лиц, а продуктом духовной "субстанции" эпохи. Этими идеями Штраус положил начало тюбингенской школе протестантской истории религии.
3 Саддукеи, фарисеи и ессеи -- религиозно-общественные партии в древнем Иерусалиме. Саддукеи отвергали значение предания и признавали связующей религиозной силой лишь писанный закон, фарисеи утверждали, что все заранее предопределено свыше, ессеи, в противоположность фарисеям и саддукеям, стремились вернуться к древнему учению Моисея и пророков, не изменяя учению фарисеев и допуская вместе с тем проникновение персидских и греческих учений в еврейскую культуру.
4 "ad majorent dei gloriam" (лат.)-- "к вящей Славе Божией".