(IN THE HOUSE OF HIS FRIENDS)
АМЕРИКАНСКІЙ РОМАНЪ ИЗЪ ЭПОХИ ВОЙНЫ СЕВЕРА СЪ ЮГОМЪ
(ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО)
Приложеніе къ журналу "ИСТОРИЧЕСКІЕ ВѢСТНИКЪ"
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ТИПОГРАФІЯ А. С. СУВОРИНА. ЭРТЕЛЕВЪ ПЕР., Д. 13
1902
-- На кого теперь положиться?-- произнесъ со вздохомъ главнокомандующій, прочитавъ послѣднее изъ длинной серіи писемъ, помѣченныхъ: "въ собственныя руки и конфиденціально".
Маятникъ старинныхъ канцелярскихъ часовъ монотонно повторялъ свои удары, и пожилой ветеранъ взглянулъ въ окно своего кабинета въ военномъ министерствѣ; хлопья снѣга падали на пустынныя улицы Вашингтона.
Никогда національная столица не видала такого мрачнаго новаго года, какъ 1-е января 1861 года.
Впервые гостепріимный городъ на Потомакѣ отказался отъ временемъ освященныхъ новогоднихъ празднествъ.
Сомнѣніе и недовѣріе витали вокругъ пылающихъ рождественскихъ, осмоленныхъ чурбановъ, а на лицахъ красавицъ, безцѣльно смотрѣвшихъ на висѣвшіе пучки омелы, пробѣгали тревожныя тѣни.
Это было естественно, такъ какъ, хотя тридцать четыре звѣзды еще блестѣли на флагѣ, развѣвавшемся надъ военнымъ министерствомъ, но государственный корабль безпомощно колыхался среди бурныхъ валовъ, срывавшихъ якоря и грозившихъ унести его въ пучину междоусобій.
Блѣдное, зимнее солнце уже закатилось за величественными Арлингтонскими рощами, прежде чѣмъ генералъ-лейтенантъ Винифильдъ Скоттъ надумалъ вернуться домой.
Усталые чиновники военнаго вѣдомства давно разошлись по своимъ скромнымъ жилищамъ, а ветеранъ, начальникъ сѣвероамериканской арміи, все еще сидѣлъ за своимъ столомъ.
-- Эти слова были произнесены Джорджемъ Вашингтономъ,-- продолжалъ размышлять вслухъ маститый генералъ: -- когда его благородное сердце было поражено измѣной Бенедикта Арнольда въ Вестъ-Пойнтѣ.-- Теперь настаютъ времена, когда братья пойдутъ на братьевъ, и люди, которые сражались рука объ руку въ Чепультэпэки, будутъ осыпать другъ друга пулями, воюя подъ различными знаменами. Боже мой! Знамя отечества останется все-таки за нами, и мы будемъ его защищать до тѣхъ поръ, пока его складки покроются всѣ кровью, и на немъ останется хотя одна звѣзда.
И ветеранъ семидесяти пяти лѣтъ гордо выпрямился. Въ эту минуту въ комнату вошелъ лакей и объявилъ, что карета подана.
-- Вы можете итти, Кларкъ,-- сказалъ генералъ:-- я жду одного джентльмена, который поѣдетъ со мною обѣдать. Стыдно, стыдно,-- сказалъ онъ про себя:-- обманывать своихъ подчиненныхъ, но теперь необходимы всякаго рода предосторожности.
Этотъ почтенный старикъ, бывшій послѣднимъ звеномъ, соединявшимъ теперь разъединенную американскую армію, тринадцатилѣтнимъ юношей видѣлъ Вашингтона, благословлявшаго передъ своей смертью освобожденную имъ страну. Получивъ отъ безсмертнаго героя завѣтъ защищать родину, сѣдой старикъ теперь видѣлъ съ горечью, что ей грозили всѣ ужасы междоусобной войны.
Размышляя такимъ образомъ и мечтая о великихъ тѣняхъ Клея Вебстера, Джаксона и Калкуна, онъ вздрогнулъ.
Кто-то постучался въ дверь; чрезъ минуту въ комнату вошелъ воинственнаго вида мужчина, лѣтъ тридцати семи, съ благородной осанкой.
-- Рапортуйте, сэръ,-- офиціально произнесъ его начальникъ.
-- Я сегодня принялъ присягу въ качествѣ полковника главнаго штаба и главнаго инспектора волонтеровъ въ Колумбіи,-- отвѣчалъ вновь вошедшій:-- и я рапортуюсь, генералъ, вступившимъ въ исполненіе своихъ обязанностей.
-- Полковникъ Рованъ,-- произнесъ серіозно глаза арміи:-- до новаго распоряженія вы будете являться сюда въ статскомъ платьѣ. Вы хорошо сдѣлали, что первый вступили на службу Соединенныхъ Штатовъ съ тѣхъ поръ, что имъ грозитъ разрывъ. Ваши дѣти припомнятъ это, какъ величайшую для себя честь. Теперь вы проводите меня до моей кареты, и я пригласилъ бы васъ обѣдать, если бы не боялся обратить на это всеобщее вниманіе. Въ настоящее время ваша служба будетъ конфиденціальная, невѣдомая публикѣ и, надѣюсь, врагамъ. Мексиканская война ручается мнѣ за васъ, въ то время какъ много старыхъ и преданныхъ друзей отпадаютъ отъ меня. Вы будете моимъ помощникомъ, пока не явится Робертъ Ли. Въ эту критическую минуту правительство могло бы смѣло застраховать его жизнь въ 5 милліоновъ долларовъ. Онъ теперь единственный военный геній въ Америкѣ. Онъ находится въ фортѣ Мэсонѣ, въ Тэхасѣ, и имѣетъ чинъ драгунскаго подполковника. Я выписалъ его въ Вашингтонъ, но онъ не можетъ явиться сюда ранѣе 1-го марта. До тѣхъ поръ вы должны принять на себя всѣ распоряженія насчетъ пріема и охраны нашего страннаго западнаго президента. Нація его не знаетъ, даже его товарищи не вполнѣ увѣрены, зовутъ ли его Аврамомъ или Авраамомъ Линкольномъ. Это -- дитя народа, труженикъ земли. Полковникъ Ли по пріѣздѣ будетъ назначенъ подполковникомъ перваго драгунскаго полка и, быть можетъ, его выберутъ въ мои преемники.
-- Но, генералъ,-- произнесъ твердымъ голосомъ полковникъ Рованъ:-- можно ли на него положиться?
-- На него!-- воскликнулъ старый виргинецъ:-- Робертъ Ли и двое Джонсоновъ -- настоящее зеркало военной чести. Надеженъ ли онъ? Да это -- самый благородный и преданный отечеству человѣкъ!
Старый ветеранъ вскочилъ и выпрямился во весь свой величественный ростъ. Его львиное лицо поражало достоинствомъ, а воинственная фигура, въ старомъ военномъ мундирѣ съ золотыми лаврами войны и дубовыми вѣнками мира, казалась непреклонной.
-- Простите меня, генералъ,-- сказалъ полковникъ:-- я очень хорошо знаю, что Робертъ Эдуардъ Ли вашъ естественный, предназначенный преемникъ. Я видѣлъ его среди нашей арміи самымъ храбрымъ, доблестнымъ, неутомимымъ и мужественнымъ воиномъ на каждомъ полѣ брани отъ Бэра Круца до Бэленскихъ воротъ. Онъ безупреченъ и служитъ образцемъ всѣмъ молодымъ воинамъ, но онъ владѣетъ Арлингтономъ! Онъ женился на наслѣдницѣ Вашингтона! Онъ виргинецъ съ цѣлымъ рядомъ великихъ предковъ. Вы знаете, какъ могущественна мистическая сила преданій.
-- Полковникъ Рованъ,-- серіозно отвѣчалъ генералъ Скоттъ:-- Ли -- виргинецъ, а Виргинія -- камень основанія американскаго союза. Цѣлое всегда больше, чѣмъ любая его часть. Мы сохранимъ Виргинію, сэръ, и Роберта Ли.
-- Дай Богъ!-- отвѣчалъ полковникъ Рованъ, выходя съ генераломъ изъ Военнаго министерства чрезъ боковыя двери.
-- Вы будете ежедневно приходить ко мнѣ на домъ рапортоваться въ 8 ч. вечера,-- сказалъ старикъ:-- въ вашемъ распоряженіи будетъ боковая дверь моей библіотеки. Мой вѣрный слуга Кларкъ получитъ приказаніе допускать васъ до меня во всякое время дня и ночи, безъ всякой формальности. Вы возьмете на себя всю конфиденціальную переписку, и хотя я никого прямо не подозрѣваю въ военномъ министерствѣ, но все-таки сохраню въ тайнѣ отъ всѣхъ мои приготовленія къ пріему президента Линкольна. Однако, вы не будете одинъ. Я уже выбралъ нѣсколько вѣрныхъ людей: это -- Генри Скоттъ, Лэй и Скайлеръ Гамильтонъ, послѣдній -- человѣкъ надежный, храбрый, какъ остріе меча, и образованный, пріятный человѣкъ.
Снявъ шляпу, вновь назначенный полковникъ главнаго штаба проводилъ до кареты своего генерала, который теперь взялъ на себя заботу обезпечить вступленіе Линкольна въ должность президента.
Пустынны были улицы, по которымъ полковникъ Рованъ отправился домой, гдѣ любящая, юная жена и весело смѣявшаяся маленькая дочь нетерпѣливо ожидали его.
Мрачно, печально было въ этотъ несчастный новый годъ въ Вашингтонѣ. Даже офиціальный пріемъ президента казался какой-то бездушной неоживленной церемоніей. Два класса гражданъ отсутствовали на немъ.
"Иллюминаты", какъ называли гордыхъ, непреклонныхъ южанъ, сидѣли по своимъ домамъ и заняты были мрачной пропагандой, которая должна была наполнить огнемъ и цламенемъ весь югъ отъ Арлингтона до Ріо-Гранде. Дѣйствительно, въ этотъ печальный новый годъ Вашингтонъ былъ скорѣе столицей начинавшейся южной конфедераціи, чѣмъ правительственнымъ центромъ великой націи.
Южные сенаторы и депутаты, офиціальные представители рабовладѣльческаго культа и гордыя, уже поражавшія своими блестящими глазами и туалетами съ южными кокардами ихъ жены, а также главы всѣхъ могущественныхъ семействъ аристократической партіи заперлись въ своихъ домахъ, устремивъ свои взоры на звѣзду южной Каролины, которая еще 20-го ноября 1860 г. безумно отдѣлилась отъ своихъ сестеръ. Во всемъ Вашингтонѣ рыцари одинокой звѣзды съ лихорадочнымъ безпокойствомъ ожидали, когда и другія планеты выйдутъ изъ своей орбиты и въ продолженіе четырехъ лѣтъ будутъ блуждать среди братоубійственной войны до окончательнаго пораженія Южнаго Креста. Высоко образованные, культурные, гостепріимные, преданные стариннымъ кумирамъ, полные гордости и энергіи, они преданно смотрѣли на своего будущаго главу, умнаго, стойкаго и мужественнаго Джеферсона Дэвиса, какъ на преемника великаго Калкуна, который, двадцать восемь лѣтъ тому назадъ, едва не оторвалъ южно-каролинской звѣзды отъ національнаго знамени. Въ эту первую ночь сомнѣнія и братскаго разъединенія южане дулись въ своихъ жилищахъ, вполнѣ надѣясь на рыцарскія чувства своихъ соотечественниковъ, нимало не подозрѣвая, что иллинойскій дровосѣкъ, котораго они такъ презирали, былъ рожденъ благороднымъ защитникомъ отечества. Они не знали, что Авраамъ Линкольнъ, родившись въ Кентукки и добровольно назначивъ себя апостоломъ союза, былъ виргинской крови по отцу, который съ ногъ до головы былъ южанинъ такъ же, какъ его жена. Этотъ дровосѣкъ былъ прямой наслѣдникъ доблестнаго Джексона, мудраго Джеферсона и краснорѣчиваго Гамильтона.
Однако и другой элементъ отсутствовалъ въ Бѣломъ Домѣ, именно трезвые, энергичные сѣверяне, ни на что не надѣявшіеся и ничего не боявшіеся. Длинный рядъ политическихъ столкновеній въ національной столицѣ доказалъ имъ, теперь заботившимся собрать жатву своей политической побѣды, что городъ Вышингтонъ былъ имъ враждебенъ, и что сердце его тайно не лежало къ нимъ.
Быстро идя по грязнымъ, дурно освѣщеннымъ и не мощенымъ улицамъ, Рованъ задумчиво смотрѣлъ на мрачное небо.
Вашингтонъ былъ тогда еще въ переходномъ періодѣ своего существованія. Поля и огороды занимали большую часть его системы правильныхъ геометрическихъ линій. Красивѣйшая часть Вашингтоновскаго округа, именно сорокъ квадратныхъ миль, была гнусно взята назадъ Виргиніей, неизвѣстно почему, хотя впослѣдствіи это объяснилось возведенной на Мунсоновскей горѣ батареей. На оставшихся же шестидесяти миляхъ, казавшихся искреннимъ подаркомъ штата Мериланда, не было ни конокъ, ни другихъ современныхъ средствъ сообщенія, кромѣ неуклюжихъ дилижансовъ, шумно перевозившихъ по грязи новыхъ членовъ конгресса въ неудобныя меблированныя комнаты.
Кромѣ, того, почтенныя, старинныя гостиницы Вилларда, Національная и нѣкоторыя другія сурово принимали своихъ гостей, по древнему обычаю.
Полковникъ Рованъ шелъ по улицѣ, не обращая ни на что вниманія; его умъ весь былъ поглощенъ легкимъ довѣріемъ его начальника къ Виргиніи и его твердой вѣрой въ Роберта Ли. Ему же пришлось видѣть благородный флагъ съ сорока пятью звѣздами печально опущеннымъ на военномъ министерствѣ и потомъ торжественно развѣвавшимся послѣ безконечныхъ побѣдъ надъ югомъ, Сантъ-Яго, Гаванной, Маниллой и воротами Пекина.
Высоко образованный человѣкъ и храбрый воинъ, Рованъ бормоталъ про себя:
-- Ну, увидимъ. Я могу только одну жизнь пожертвовать союзу и готовъ на это во всякое время.
Зная, какъ разсѣяны были армія и флотъ, а также какое множество пушекъ и военныхъ снарядовъ было втайнѣ увезено на югъ, полковникъ Рованъ считалъ, что самой печальной чертой предстоявшей борьбы было грозное отторженіе отъ Сѣвера офицеровъ, какъ сухопутной арміи, такъ и флота.
-- Вы -- за Югъ или Сѣверъ?-- молча спрашивалъ глазами каждый американецъ, встрѣчая своего товарища за офицерскимъ общимъ столомъ, и недовѣрчивое, печальное выраженіе омрачало его лицо.
-- Наступило время разрыва и измѣненія старинныхъ рубежей,-- думалъ полковникъ Рованъ, продолжая итти по уединеннымъ улицамъ:-- вездѣ сняты буэра, затушены маяки, нарушены обязательства, нигдѣ не видно свѣта, руководящаго въ темнотѣ. Всюду вампиръ сепаратистской ненависти распространяетъ свои мрачныя крылья. Генералъ Скоттъ умный, храбрый и отважный, однако доказываетъ свой старческій упадокъ силъ, пряча свои бумаги и заставляя меня надѣвать статское платье. И хотя старый воинъ не довѣряетъ главѣ военнаго вѣдомства, однако онъ твердо вѣритъ полковнику Ли и готовится сдѣлать его своей правой рукой. Въ сущности онъ знаетъ своего преемника меньше, чѣмъ я. Робертъ Ли пойдетъ туда, куда его поведетъ Виргинія. Я боюсь, что онъ обнажитъ свой виргинскій мечъ противъ насъ. Генералъ Скоттъ также надѣется на меня, и я не измѣню ему,-- да поможетъ мнѣ Господь.
Возвратившись домой, онъ прижалъ къ груди свою любящую жену и темноглазую дѣвочку.
Наскоро пообѣдавъ, полковникъ Рованъ снова накинулъ свою военную шинель и подошелъ къ женѣ.
-- Ты опять уходишь?-- спросила она.
Гладя рукой ея шелковистые волосы, онъ мрачно сказалъ:
-- Я теперь буду часто отлучаться, но не надо меня спрашивать, куда я иду: я теперь принадлежу только своей родинѣ.
Оставшись одна, молодая женщина устремила глаза на серебристый Потомакъ, молча катившій свои воды. Слезы брызнули изъ ея глазъ при мысли, что наступило время, когда мужья, уходя отъ женъ, нерѣдко разлучались съ ними навсегда. Къ тому же ее мучилъ роковой вопросъ:
-- Къ какой родинѣ онъ принадлежитъ -- къ старой или новой?
Южная кровь текла въ ея венахъ, и ея сердце принадлежало родному югу.
Не вѣдая, что тѣнь разрыва омрачала его домъ, какъ многіе домашніе очаги, Карроль Рованъ быстро шелъ по направленію къ жилищу генерала Скотта. Чрезъ двадцать минутъ онъ уже сидѣлъ рядомъ съ своимъ начальникомъ. Большой столъ библіотеки былъ загроможденъ бумагами. На стѣнѣ висѣли двѣ великолѣпныя сабли, съ золотыми рукоятками, усѣянныя брильянтами. Онѣ ясно говорили о благодарности штата Виргиніи къ его подвигамъ. Онѣ напоминали о Квинстоунѣ, о фортѣ Георги, о Лундѣ, Чиппэвѣ и другихъ битвахъ. Большая золотая медаль, украшавшая сосѣдній кабинетъ, напоминала о Вера-Круцѣ, о Серро-Гордѣ, Ялапѣ и Поэблѣ.
Все это возбуждало боевыя воспоминанія конфиденціальнаго адъютанта, слѣдовавшаго за старымъ генераломъ по всѣмъ Мексиканскимъ полямъ брани.
Оба воина молчали, и старикъ внимательно смотрѣлъ на своего молодого помощника. Тяжелыя мысли тѣснились въ головѣ Винифильда Скотта, и онъ колебался разсказать ему откровенно обо всей своей безпомощности и подозрѣніи, возбуждаемомъ въ немъ многими товарищами офицерами, съ которыми онъ служилъ двадцать лѣтъ.
Онъ зналъ хорошо истинно-воинственную фигуру Рована, его мужественные глаза, достойный видъ и твердое утонченное лицо, кототорое обнаруживало въ немъ образованнаго человѣка, воина и путешественника. Ему также была извѣстна разнообразная и романтическая карьера Рована. Онъ не сомнѣвался въ его способности къ тѣмъ обязанностямъ, которыя онъ ему предоставлялъ.
Послѣ Мексиканской войны онъ дѣйствовалъ въ Калифорніи, былъ банкиромъ и производилъ изслѣдованія и межеванія въ Сонорѣ и Нижней Калифорніи. Въ юности же онъ отличился въ академіи Вестъ-Пойнта, научными трудами въ главномъ штабѣ, профессорствомъ въ академіи, практикой въ арсеналѣ и нѣсколькими путешествіями въ Европу, которыя сдѣлали его авторитетомъ насчетъ иностранныхъ армій. Его гражданскія знанія привлекли къ нему дружбу великаго Гумбольдта и послужили причиной посѣщенія въ теченіе недѣли прусскаго короля, впослѣдствіи сдѣлавшагося германскимъ императоромъ.
-- Онъ именно такой человѣкъ, какого нужно,-- размышлялъ генералъ Скоттъ:-- онъ прекрасный лингвистъ и одинъ изъ рѣдкихъ офицеровъ, который говоритъ по-французски, по-испански и по-нѣмецки; онъ одинаково храбръ и рѣшителенъ; кромѣ того, онъ -- настоящая ходячая военная энциклопедія. Вмѣстѣ съ тѣмъ это трезвый и сдержанный человѣкъ, не падкій ни на какія человѣческія слабости, но ему грозитъ только одна опасность.
При этомъ ветеранъ покраснѣлъ и сдержалъ глубокій вздохъ. Онъ зналъ, что Рованъ былъ женатъ на дочери мужественнаго южнаго офицера, соединявшаго въ себѣ, какъ многіе его соотечественники, всѣ достоинства и недостатки расы.
-- Я, однако, легко удержу его отъ этой опасности, которой онъ, можетъ быть, и не подозрѣваетъ,-- размышлялъ старикъ:-- мы не будемъ имѣть ни одной бумаги, которую можно было бы похитить. На честь Рована я могу положиться, но его родственники и многочисленные друзья всѣ преданы синему флагу. Ничего не надо оставлять доступнымъ малѣйшей измѣнѣ. Онъ будетъ получать всѣ приказанія на словахъ. Такимъ образомъ всѣ распоряженія будутъ обезпечены, ни одно изъ близкихъ ему лицъ изъ преданности югу не омрачитъ его чести, какъ воина.
Между тѣмъ, ожидая, пока генералъ дастъ ему распоряженія, полковникъ Рованъ также мечталъ о безпомощномъ положеніи правительства.
-- Мы живемъ въ странную эру роковой судьбы,-- думалъ энергичный патріотъ:-- южные предводители чрезвычайно хитро выбрали время для возмущенія. Это -- послѣдніе дни безпокойной нелѣпой администраціи. Выбранъ новый президентъ, и онъ практически никому не извѣстенъ въ офиціальныхъ сферахъ, а во главѣ государственныхъ дѣлъ стоитъ все еще Джемсъ Букананъ -- нерѣшительный человѣкъ семидесяти лѣтъ.
Смотря на Винифильда Скотта, онъ вздрогнулъ при одной мысли, что армія была поручена семидесятилѣтнему старику, почтенной, но близкой къ слабоумію развалинѣ.
-- Наша эра стариковъ,-- продолжалъ размышлять Рованъ:-- все -- безпомощные Несторы. Страна разстроена, кабинетъ распался, армія и флотъ разъединены и разсѣяны на всѣ четыре стороны, и все это, благодаря измѣнѣ или случайности.
Полковникъ хорошо зналъ пространную карьеру Буканана. Родомъ изъ Пенсильваніи, онъ былъ постепенно членомъ конгресса, посланникомъ въ Россіи, сенаторомъ, государственнымъ секретаремъ, посломъ въ Англіи и, наконецъ, президентомъ. Онъ провелъ почти всю жизнь почтеннымъ офиціальнымъ дѣятелемъ и только подъ конецъ сдѣлался добровольнымъ орудіемъ ловкихъ, хитрыхъ предводителей партій. Онъ оказался защитникомъ ребовладѣльческихъ интересовъ, изъ любви къ своимъ товарищамъ.
-- Не случайно, а благодаря измѣнѣ,-- мыслилъ Рованъ:-- наша великая страна безпомощна въ минуту гражданской войны. Всѣмъ извѣстно позорное письмо Буканана къ Джеферсону Дэвису отъ 16 марта 1850 г., а также преступная депеша президента Пирса къ тому же бойцу за югъ. Сѣверный измѣнникъ хуже южнаго мятежника, и Пирсъ сдѣлалъ Джеферсона Дэвиса военнымъ министромъ, чтобы заранѣе подготовить всѣхъ своихъ друзей къ возстанію, Букананъ ловко дозволилъ герою Буэна-Виста сдѣлаться сенаторомъ штата Миссиссиппи, съ цѣлью вывести югъ изъ союза. Однако есть люди моложе Скотта и Буканана, которые могли бы служить своему отечеству. Вѣдь Дэвису и Линкольну 43 года и 51; а они будутъ глазами враждебныхъ партій. Линкольнъ въ самомъ цвѣтѣ лѣтъ поведетъ 19 милліоновъ населенія страны сосенъ противъ 12 милліоновъ -- страны пальмъ. Страшная будетъ борьба. Наше положеніе отчаянное: флотъ безъ практическаго главы, а Исаакъ Тусей, измѣнникъ изъ штата Коннектикута, разбросалъ всѣ корабли по отдаленнымъ мѣстамъ и собралъ весь морской матеріалъ въ южныхъ портахъ, съ цѣлью обратить ихъ на пользу юга. Все это дѣло измѣны, а не случайности. Но гдѣ мы достанемъ человѣка, который замѣнитъ величественную благородную развалину Винифильда Скотта. Роберту Ли 55 лѣтъ, и онъ находится въ полномъ блескѣ своей дѣятельности, но онъ -- задача настоящей минуты, и я не смѣю выразить своего сомнѣнія генералу, который любитъ его, какъ своего сына, и готовитъ въ преемники своей славы.
Но въ своемъ слѣпомъ отчаяніи полковникъ Рованъ забылъ, что въ критическую минуту, когда судьба народа, повидимому, гибнетъ, являются нужные люди. Вѣдь способному Маклелену было только тридцать пять лѣтъ, вулканическому Шерману -- только сорокъ четыре, надежному Томасу -- лишь сорокъ пять, неутомимому Миду -- сорокъ восемь, Самсону войны, Филиппу Шеридану -- тридцать, а Улиссу Гранту, великому защитнику сѣвера,-- тридцать девять.
Хотя Югъ считалъ, что на его сторону перейдетъ цвѣтъ американскихъ генераловъ и офицеровъ, сѣверъ надѣялся на Гукэра, Ганкока, Борисайда, Сэджевика, Рейнольдса и многихъ другихъ героевъ. Даже въ разстроенномъ флотѣ были Давидъ Фарагутъ, царь громовъ, рѣшительный и энергичный морякъ, пятидесяти лѣтъ, Давидъ Портэръ, храбрый и мужественный офицеръ, сорока восьми лѣтъ; Футъ, Гольдсборо, Дальгренъ и Дюпонъ были несокрушимые, смѣлые морскіе дѣятели.
Однако, долго послѣ событій первой ночи 1861 г. Рованъ еще вспоминалъ мудрость старинной пословицы: "старики для совѣта, молодежь для дѣйствія".
Съ нетерпѣніемъ ждалъ онъ теперь, что скажетъ генералъ Скоттъ. Предъ нимъ на столѣ лежала свернутая карта, на которую онъ устремилъ свой озабоченный взглядъ.
-- Я позвалъ васъ сюда, полковникъ,-- сказалъ онъ наконецъ:-- чтобы объяснить вамъ настоящее положеніе. Кромѣ обычной рутины генеральнаго штаба, я буду опираться на васъ въ трехъ отношеніяхъ. Вы поможете мнѣ, во-первыхъ, въ общемъ управленіи города; во-вторыхъ -- въ организаціи имѣющихся здѣсь военныхъ силъ Для содѣйствія тѣмъ войскамъ, которыя стягиваются мною тайно, и, въ-третьихъ -- въ обезпеченіи безопаснаго прибытія и мирнаго вступленія въ должность избраннаго президента Линкольна.
Генералъ остановился на минуту и потомъ, блестя глазами, воскликнулъ:
-- Вы присягали въ вѣрности, какъ конфиденціальный офицеръ главнаго штаба, и вамъ я могу сказать, что президентъ Букананъ не руководитъ мною и не поддерживаетъ меня. Онъ, повидимому, не заботится даже о томъ, кто соберетъ остатки развалившагося зданія послѣ него. Но я забочусь объ этомъ и клянусь, что Линкольнъ будетъ мирно введенъ въ должность, и потомъ ему будетъ доставлена Возможность соединить всю страну между собою по закону. Потомъ я заявлю готовность передать свое мѣсто другому. Я не въ состояніи болѣе ѣздить верхомъ, и насталъ часъ окончить мою военную дѣятельность, а потому я жду только той минуты, когда Линкольнъ разрѣшитъ мнѣ выйти въ отставку.
Почтенный ветеранъ тяжело вздохнулъ и сказалъ:
-- Двадцать восемь лѣтъ тому назадъ мой старый личный врагъ, но благородный, стойкій президентъ Андрю Джаксонъ послалъ меня въ Чарльстонъ для отмѣны тогдашняго положенія. Я отправился, потому что былъ въ цвѣтѣ лѣтъ и разсчитывалъ на поддержку президента людьми, долларами и всѣмъ, чѣмъ нужно. Теперь же, куда ни повернись, вездѣ развалины и погибель. Конгрессъ настроенъ предательски, и остается еще два мѣсяца, прежде чѣмъ новый конгрессъ и кабинетъ поддержатъ Линкольна въ его тяжелой задачѣ.
-- А когда разразится буря?-- спросилъ Рованъ нетерпѣливо, желая навести стараго ветерана на подробности настоящей минуты.
-- Во всякое время,-- печально отвѣчалъ генералъ Скоттъ:-- Южная Каролина отдѣлилась отъ союза 20 ноября и поведетъ за собою десять, а, можетъ быть, и двѣнадцать штатовъ. Одинъ человѣкъ выдѣляется, какъ предводитель этого мрачнаго, преступнаго дѣла -- Джеферсонъ Дэвисъ. Онъ -- опытный воинъ, знающій сенаторъ и родственникъ моего величайшаго врага, Захари Тэллора, который, въ качествѣ государственнаго секретаря, руководилъ слабохарактернымъ Пирсомъ и еще недавно передѣлалъ армію въ интересахъ юга. Даже Боргаръ былъ посланъ въ Вестъ-Пойнтъ съ цѣлью соблазнить тамошнихъ офицеровъ и тайно поручить южнымъ кадетамъ соорудить батареи будущей конфедераціи.
Старикъ снова тяжело вздохнулъ и на минуту задумался.
-- Ну, полковникъ Рованъ,-- воскликнулъ онъ послѣ минутнаго молчанія:-- я началъ вамъ откровенно все разсказывать подъ вашей торжественной клятвой преданно сохранить тайну и буду продолжать. Робертъ Андерсонъ, три дня тому назадъ, занялъ фортъ Сумтеръ. Но я не могъ дать ему никакихъ подкрѣпленій и продовольствія и только приказалъ ему защищать Сумтеръ такъ, какъ велитъ военная честь. Вѣроятно, вскорѣ нападутъ на этотъ фортъ. Боргаръ усердно строитъ противъ него батареи. Первый выстрѣлъ подъ Сумтеромъ повергнетъ всю страну въ море крови. Ревэрди Джонсонъ -- архангелъ этихъ людей въ Вашингтонѣ. Они уже избрали президентомъ новой націи Дэвиса, и я знаю многихъ офицеровъ, которые при первомъ выстрѣлѣ перейдутъ на его сторону. Да поможетъ Богъ Аврааму Линкольну! У него истинныхъ друзей только четыре человѣка: Беккеръ, Дугласъ, Шильцъ и Макдугалъ, а кабинетъ онъ составитъ, какъ ему позволятъ политическія обстоятельства.
-- А когда вы ожидаете, что грянетъ первый ударъ?-- мрачно спросилъ полковникъ.
-- Они рады начать, хоть сейчасъ,-- отвѣчалъ энергично генералъ:-- но ради исторіи и европейской дружбы они хотятъ взвалить на насъ объявленіе войны. Штаты Миссиссипи, Флорида, Алабама, Георгія, Луизіана и Тэхасъ отложатся въ этомъ мѣсяцѣ. За ними послѣдуютъ, лишь только начнется война, Сѣверная Каролина и Виргинія.
-- Конечно, Мэриландъ и Делаваръ сохранятся нами, какъ военная необходимость,-- замѣтилъ Рованъ.
-- Вы правы,-- отвѣчалъ генералъ:-- и я увѣренъ, что хотя Тэннесси будетъ, добромъ или силой, присоединенъ къ югу, за нами останутся Кентукки и Миссури. Я полагаю, что отторгнутся не болѣе одиннадцати штатовъ.
-- Какая же работа прежде всего предстоитъ намъ?-- застѣнчиво спросилъ Рованъ.
-- Съ регулярной арміей въ фортѣ Монро и въ фортѣ Макгенри,-- произнесъ генералъ: -- съ кавалерійскимъ отрядомъ въ Карляйлѣ и великолѣпной инженерной ротой капитана Дуана я отвѣчаю за безопасность Линкольна. Мнѣ еще помогутъ въ этомъ отношеніи моряки, которые останутся вѣрными, а вамъ, полковникъ, Рованъ, я поручаю организацію колумбійскихъ волонтеровъ. Я вамъ поручу также, подъ строжайшей тайной, образованіе вѣрныхъ департаментскихъ чиновниковъ. Эта идея мнѣ дана Кассіемъ Клэемъ.
-- У меня будутъ помощники, генералъ?-- спросилъ Рованъ.
-- Не теперь,-- отвѣчалъ генералъ Скоттъ.-- Только мы двое будемъ знать о правительственныхъ распоряженіяхъ да еще ньюіоркскій губернаторъ Сюардъ, который, какъ главный соперникъ Линкольна на выборахъ, будетъ назначенъ новымъ государственнымъ секретаремъ. Между нами не будетъ ничего на письмѣ, а необходимые документы будутъ сохраняться у меня въ частномъ сундукѣ. Такимъ образомъ мы сохранимъ все въ тайнѣ. Ни одинъ человѣкъ не долженъ знать нашихъ секретовъ. Я не буду сомнѣваться ни въ чьей вѣрности, но предоставлю всякому принять сторону, которую онъ хочетъ. Вы каждую ночь будете здѣсь ждать приказанія. Днемъ вы избѣгайте военнаго министерства и занимайтесь своей инспекціей волонтеровъ. Я легко могу издать приказы о назначеніи и переводѣ офицеровъ волонтернаго отряда. Послѣ этого ваша первая обязанность будетъ заключаться въ составленіи военной карты здѣсь, въ моемъ домѣ, на основаніи доставленныхъ мною свѣдѣній. На этой картѣ должны быть помѣчены всѣ предполагаемыя укрѣпленія, каждая дорога и каждый лагерь нашихъ войскъ.
-- Когда же, думаете вы, генералъ, дѣло дойдетъ до кровавой борьбы?-- спросилъ печально Рованъ: -- вѣдь у васъ вовсе нѣтъ арміи.
-- Мы должны положиться на волонтеровъ, и тогда регулярная армія увеличится,-- твердо отвѣчалъ генералъ:-- намъ нужно 300.000 солдатъ, чтобъ справиться съ Югомъ. Я имѣю намѣреніе назначить васъ первымъ генералъ-майоромъ волонтеровъ, но, смотрите, храните это въ тайнѣ.
Вслѣдъ за тѣмъ около часа начальникъ и подчиненный разсматривали планы спасенія страны и обезпеченія жизни вновь избраннаго президента.
-- Выходящій президентъ не оставитъ и не укрѣпитъ форта Сумтера,-- сказалъ наконецъ старый воинъ: -- онъ, очевидно, желаетъ предоставить эту заботу своему преемнику. Онъ всячески дѣйствуетъ въ пользу рабовладѣльцевъ, и ловкій Боргаръ будетъ готовъ съ своими силами захватить и Андерсона въ фортѣ Сумтерѣ, какъ только президентъ Линкольнъ начнетъ войну, но вы увидите, что прежде этого вступитъ въ исполненіе своихъ обязанностей южный президентъ Дэвисъ, и онъ будетъ имѣть престижъ первой побѣды, такъ какъ я не могу получить никакого распоряженія Линкольна раньше 4 марта, и они подготовятъ первый военный шагъ, какъ заблагоразсудится Дэвису и К°.
Неожиданно взглянувъ пристально на своего помощника, Винифильдъ Скоттъ воскликнулъ:
-- Скажите мнѣ, кого бы назначить генералъ-майоромъ регулярныхъ войскъ. Президентъ намѣренъ воспользоваться услугами Джона Фреманта, капитана Джорджа Маклелана, Джона Дикса и, конечно, Куда.
-- Одинъ только человѣкъ на это годится -- Генри Галлекъ,-- твердо отвѣчалъ полковникъ Рованъ: -- онъ почтенный резидентъ Калифорніи, ученый инженеръ, 45 лѣтъ, хладнокровный, очень способный и замѣчательно трудолюбивый человѣкъ.
-- Хорошо, хорошо,-- произнесъ генералъ: -- его тотчасъ по секрету вызовутъ на востокъ. Я уже послалъ полковника Сумнера на подмогу храброму Сиднею Джонсу, такимъ образомъ Калифорнія и окраины Тихаго океана безопасны. Что касается до моего преемника, то нѣтъ никого, кромѣ Роберта Ли, и, слава Богу, онъ ѣдетъ изъ порта Мэсона въ Тэхасѣ.
Полковникъ Рованъ ждалъ блѣдный и безмолвный, чтобы начальникъ отпустилъ его.
-- Помните,-- продолжалъ генералъ:-- что вы будете приходить незамѣтно по вечерамъ: Кларкъ васъ всегда встрѣтитъ и проводитъ сюда; но не забудьте имѣть при себѣ оружіе; не извѣстно, что можетъ случиться. Я приму всѣ мѣры, чтобы сбить съ толку слѣдящихъ за мною шпіоновъ. Вы никогда не должны упоминать моего имени, какъ офиціальнаго авторитета. Я же по секрету отдамъ всѣ нужныя приказанія; мы такимъ образомъ будемъ сохранять въ тайнѣ вашу дѣятельность до тѣхъ поръ, пока снимутся всѣ маски. По моему плану вы будете командовать всѣми волонтерами и озаботитесь, чтобы вновь избранный президентъ проѣхалъ по желѣзной дорогѣ безопасно, и оградите волонтерами Бѣлый Домъ и Капитолій; я же, съ Божьей помощью, въ день вступленія въ должность Линкольна, буду командовать моимъ немногочисленнымъ отрядомъ регулярныхъ войскъ. Въ моемъ распоряженіи двѣ прекрасныя полевыя батареи, которыхъ достаточно, чтобы удержать недовольныхъ. Что же касается до инженеровъ Дуана, то имъ будетъ поручена честь страны; имъ поручится охрана экипажа двухъ президентовъ.
Старый ветеранъ какъ бы въ изнеможеніи откинулся на спинку кресла.
-- Мнѣ еще надо вамъ сказать два слова,-- прибавилъ онъ:-- не довѣряйте, полковникъ, никому, даже вашимъ ближайшимъ друзьямъ. Для васъ ближе всего благоденствіе нашей родины и союза, поэтому я предупреждаю васъ еще противъ красавицъ нашего общества. Вы хорошо знаете, что всѣ здѣшніе домашніе очаги соединены узами крови съ Югомъ. До сихъ поръ еще здѣсь не живутъ сѣверяне лучшаго класса общества, а только встрѣчаются искатели мѣстъ и бѣдные чиновники. Съ малыми исключеніями южныя женщины играютъ роль красивыхъ Далилъ, увлекающихъ слабохарактерныхъ офицеровъ на сторону Юга. Да благословитъ Господь этихъ красавицъ за ихъ добродѣтели и гостепріимство, но подъ ихъ красотой скрывается тайное намѣреніе переманить на сторону конфедераціи всѣхъ офицеровъ путемъ ласки, лести, просьбы и любви законной и незаконной.
-- Это неужели вы намекаете на меня?-- спросилъ Рованъ съ удивленіемъ.
-- Нѣтъ,-- отвѣчалъ Винифильдъ Скоттъ:-- я знаю, что вы счастливо женаты, но все-таки предупреждаю васъ. Эти соблазнительныя красавицы цѣлый годъ уже пишутъ письма, дѣлаютъ визиты и всячески интригуютъ, чтобы словить въ свои сѣти, какъ можно болѣе самыхъ лучшихъ офицеровъ. Остерегайтесь этихъ молодыхъ увлекательныхъ существъ. Когда напишется исторія предстоящей войны, то онѣ будутъ играть немалую роль въ ея прологѣ. Не даромъ Лоренцъ Китъ хвастался на-дняхъ, что они приготовляются къ разрыву уже тридцать лѣтъ. Южныя женщины одинаково у колыбели, у подножья алтаря и на краю могилы смѣло, безстрашно проповѣдуютъ безумную теорію отторженія. Мы можемъ побѣдить южанъ, но южныя красавицы будутъ сопротивляться намъ до послѣдней минуты. Помните мои слова. Я хорошо знаю этихъ ангеловъ въ шелковыхъ юбкахъ. Онѣ страшнѣе для насъ всѣхъ воиновъ.
На этомъ подчиненный и начальникъ разстались.
Достигнувъ своего мрачнаго дома, полковникъ Рованъ долго колебался, войти ли ему въ дверь. Тяжелое сомнѣніе вкралось ему въ душу. Наконецъ съ громкимъ смѣхомъ онъ удалилъ его отъ себя:
-- Слава Богу,-- промолвилъ онъ вслухъ: -- мнѣ нечего опасаться. У меня нѣтъ близкихъ людей, кромѣ жены и Джака Маккрэри: они оба вѣрны, какъ сталь.
Однако, спустя два часа, его молодой, блестящій родственникъ возвратился домой, весь загрязненный отъ экскурсіи по ту сторону Потомака.
Три недѣли спустя послѣ назначенія полковника Рована, городъ Вашингтонъ находился въ сильномъ смятеніи.
Дома, принадлежавшіе враждебнымъ партіямъ, были почти всѣ закрыты, но лучшія и среднія гостиницы, а также меблированныя комнаты были переполнены. Странная это была толпа посѣтителей: спекуляторы, искатели приключеній обоего пола, развратники, жадные политиканы, длинноволосые весельчаки, хитрые спекуляторы, отставные офицеры, иностранные интриганы, шулера, шпіоны и всякіе человѣческіе кровопійцы, собравшіеся на кровавый пиръ войны, обнаруженный летавшими высоко коршунами.
Сѣверная и южная печать была доведена до чисто американскаго истерическаго возбужденія.
Всѣ глаза были обращены на Чарльстонъ, гдѣ майоръ Андерсонъ все еще оставался въ Сумтерѣ безъ малѣйшихъ приготовленій, а Боргаръ съ улыбкой возводилъ свои укрѣпленія.
Сомнѣніе, недовѣріе, страхъ и интрига царили въ враждебныхъ лагеряхъ.
Негры съ вытаращенными большими глазами и широкими ртами, доходившими до ушей, толковали о Линкольнѣ.
Полковникъ Рованъ, имени котораго не печатали въ газетахъ, былъ самымъ занятымъ человѣкомъ въ Вашингтонѣ и никогда днемъ не оставался дома.
Каждый вечеръ онъ приходилъ къ своему генералу и открывалъ до пятидесяти писемъ, грозившихъ смертью Винифильду Скотту, если онъ посмѣетъ водворить на президентскомъ креслѣ сѣвернаго узурпатора.
-- Это будетъ самое смѣлое и критическое положеніе, Рованъ, въ которомъ я когда либо находился,-- говорилъ безстрашный ветеранъ:-- я твердо надѣюсь на васъ, на мой батальонъ регулярнаго войска и на двѣ превосходныя артиллерійскія батареи.
Дѣйствительно оба они были довольны прогрессивнымъ вооруженіемъ мѣстныхъ волонтеровъ. Генералъ Скоттъ нашелъ въ Рованѣ твердую опору. Съ другой стороны молодой патріотъ, вполнѣ основываясь на помощи почтеннаго ветерана, прекрасно обучалъ избранныхъ людей изъ волонтеровъ. Генералъ съ улыбкой выслушалъ его докладъ, что самые выдающіеся юноши изъ южной молодежи составили двѣ спеціальныя роты.
-- Это хорошо,-- сказалъ старикъ:-- въ день вступленія въ должность Линкольна мы предоставимъ имъ охранять казармы и не выдадимъ имъ патроновъ. Я также отберу у нихъ штыки, подъ предлогомъ ихъ осмотра, и въ каждой казармѣ поставлю отрядъ регулярныхъ войскъ, чтобы наблюдать за ними.
Гордый довѣріемъ своего начальника, Рованъ весь углубился въ приготовленіе къ торжеству и совершенно забылъ о своемъ домѣ, хотя онъ заранѣе позаботился о всѣхъ домашнихъ нуждахъ. Нимало не ожидалъ онъ, что красивый родственникъ его жены, Джакъ Маккрэри, ежедневно ѣздилъ изъ Ричмонда въ Гарперсферри и изъ форта Монро въ Вальтимору, становясь все болѣе и болѣе важнымъ заговорщикомъ въ дѣлѣ Юга.
Жена Рована, спокойная, терпѣливая, ежедневно съ любопытствомъ читала газеты, но не спрашивала, чѣмъ занимался постоянно ея мужъ.
Въ эти безпокойные январскіе дни, изъ американскаго флага быстро выпадали звѣзды, одна за другой. Генералъ Скоттъ, съ тяжелымъ вздохомъ, встрѣчалъ каждое удаленіе изъ Вашингтона вмѣстѣ съ звѣздою флага и благородныхъ героевъ. Робертъ Ли имѣлъ полное право колебаться, на чью сторону ему склониться, такъ какъ честные и храбрые люди съ судорожной дрожью видѣли, какъ открывался роковой ящикъ Пандоры, оставленный въ наслѣдство старчески-слабоумнымъ, Вукананомъ безпокойному Линкольну.
Полковникъ Рованъ зналъ, что его генералъ былъ окруженъ шпіонами и ловкими врагами, низвергавшими ночью стѣны, воздвигнутыя днемъ преданнымъ родинѣ ветераномъ. Не даромъ Рованъ печально замѣчалъ, что наступила эра старыхъ выжившихъ изъ лѣтъ людей.
Въ сущности Вашингтонъ былъ столицей суроваго, энергичнаго, безмолвнаго Джеферсона Дэвиса, который изъ американскаго воина превратился въ предводителя южанъ. Не имѣя никакой власти, съ разсѣянной арміей и сомнительными подчиненными, Винифильдъ Скотѣъ старался мирно устроить вступленіе во власть иллинойскаго дѣятеля и сохранить армію единственному способному военачальнику, кромѣ двухъ Джонстоновъ и энергичнаго Борегара, которому исторія мало воздала справедливости.
Представитель старой "искусственной" военной школы, генералъ Скоттъ, не довѣрялъ естественному воину, тому типу американцевъ, которые вскорѣ развились подъ пушечнымъ огнемъ. Опытные шпіоны не могли найти никого подозрительнаго среди дѣятелей военнаго министерства, но побѣдитель Квинстоуна зналъ, что всѣ служащіе министерства подозрѣвали другъ друга и искоса смотрѣли на старые общественные кружки. Особенно грустно было ветерану видѣть эту общую подозрительность послѣ столькихъ лѣтъ, проведенныхъ въ арміи, единой, патріотичной, шедшей отъ успѣха къ успѣху подъ звуки Вашингтонова марша, "Yankee Doodle", или "Hail Columbia".
Ночь за ночью пораженный и безнадежный генералъ Скоттъ разсуждалъ съ Рованомъ о томъ, что нѣкоторыя изъ офиціальныхъ тайнъ очевидно ускользнули.
-- Тайны, должно быть, проникаютъ чрезъ окружающіе васъ офиціальные кружки, генералъ,-- отвѣчалъ печально полковникъ Рованъ:-- ваша теперешняя корреспонденція съ новымъ президентомъ и его друзьями достигаетъ васъ совершенно безопасно. Это не можетъ быть дѣломъ общественныхъ шпіоновъ и даже прекрасныхъ женщинъ, уже надѣвшихъ южную кокарду. Только люди, ежедневно имѣющіе въ рукахъ эти тайны, могутъ ихъ выдать.
-- Боже мой!-- воскликнулъ генералъ:-- вы правы. Всего подозрительнѣе почтовое вѣдомство. Какъ былъ бы я радъ, чтобы Вергаръ началъ войну: тогда удалились бы на югъ всѣ южные предводители конгресса и всѣ вѣроломные чиновники. Я могъ бы тогда настоять на военномъ положеніи и ясно видѣлъ бы, кто -- мои подчиненные, и кто -- мои враги. Говорятъ, что въ каждомъ полку, на каждомъ кораблѣ, или въ арсеналѣ, даже въ Вестъ-Пойнтѣ лихорадочное волненіе дошло до того, что опредѣлена ясная линія между Сѣверомъ и Югомъ. Я знаю, что всѣ атлантическіе форты и арсеналы предназначены отчужденію отъ сѣвера, и, однако, еще цѣлыхъ шесть недѣль Линкольнъ не можетъ дать авторитетную силу моимъ распоряженіямъ.
-- Развѣ вы не можете скрыть принимаемыхъ вами мѣръ отъ главныхъ чиновниковъ военнаго министерства?-- съ безпокойствомъ спросилъ Рованъ.
-- Вы забываете,-- произнесъ генералъ Скоттъ:-- что я не имѣю законнаго права арестовать ни одного изъ этихъ людей. У меня должны быть доказательства, а у меня только подозрѣнія. Болѣе всего я подозрѣваю самого президента Буканана, затѣмъ его сшитый на живую нитку кабинетъ, Реверди Джонсона, ловкаго интригана, и, конечно, всѣхъ южныхъ делегатовъ. Что же касается до моихъ офицеровъ, то всѣ они достойные люди.
Онъ тяжело вздохнулъ и продолжалъ:
-- Я рѣшительно не могу указать пальцемъ ни на кого, какъ на подозрительнаго человѣка -- ни на Джонсона, ни на Прайса, ни на Шираза, ни на Джонсона, ни на Томаса и ихъ товарищей. Старшій чиновникъ военнаго министерства, Джонъ Поцъ -- честнѣйшій малый, и я могу на него положиться. Нѣтъ, рѣшительно я не могу подозрѣвать этихъ людей. Что же касается моихъ личныхъ адъютантовъ -- Джорджа Лэ и Генри Скотта, то я могу своей жизнью поручиться за нихъ. Когда увеличатся мои силы, то я пошлю за Скайлеромъ Гамильтономъ, который преданно мнѣ служилъ въ Мексиканской войнѣ, и потомъ я имѣю васъ, Рованъ.
-- Вамъ приходило ли когда въ голову, генералъ, подозрѣвать почтовое вѣдомство?-- спросилъ преданный подчиненный:-- вѣдь почтовымъ чиновникамъ было бы легко узнать всѣ намѣренія правительства.
Генералъ Скоттъ вскочилъ съ мѣста.
-- Я полагаю, вы, полковникъ, правы,-- воскликнулъ онъ:-- но Джонъ Гольтъ и Горацій Кингъ -- люди вѣрные. Впрочемъ, можетъ быть, измѣняютъ намъ ихъ подчиненные. Это очень вѣроятно, и были уже тому примѣры. Вы мнѣ дали новую мысль, и я ее разработаю. Когда пріѣдетъ Ли, то я буду дѣйствовать только черезъ него, такъ какъ онъ, а не кто другой, будетъ моимъ преемникомъ.
-- Генералъ,-- произнесъ Рованъ дрожащимъ голосомъ, отвернувшись отъ своего начальника:-- нѣтъ безсмертныхъ на свѣтѣ. Подумали ли вы о другомъ преемникѣ?
-- Въ случаѣ какого нибудь несчастія съ полковникомъ Ли,-- отвѣчалъ Винифильдъ Скоттъ, не понимая мысли своего подчиненнаго:-- я думалъ только о двухъ -- о Джорджѣ Макклеланѣ и Генри Галлекѣ, но Робертъ Ли стоитъ любыхъ пяти человѣкъ. Однако, перестанемъ объ этомъ говорить. Лучше скажите мнѣ, не слышали ли вы чего либо новаго и важнаго.
-- Только,-- отвѣчалъ Рованъ:-- что тяжелыя пушки, взятыя въ Пенсаколѣ 12-го января, посланы въ Чарльстонъ для подкрѣпленія новыхъ батарей генерала Вергара. Еще говорятъ, что вамъ помѣшаютъ отправить артиллерію въ фортъ Пиккенсъ, доставъ отъ стараго президента противоположный приказъ. Одна южная дама громко хвасталась этимъ въ моемъ присутствіи.
-- Это гнусно!-- воскликнулъ генералъ:-- впрочемъ нечего говорить объ измѣнникахъ, когда самъ президентъ Букананъ продаетъ свое отечество ради рукоплесканій Дэвиса и компаніи. Весь свѣтъ, кажется повернулся вверхъ дномъ. Я знаю, что мятежническія кокарды открыто носятъ отъ Сентъ-Луиса, Ковингтона и Ричмонда до послѣднихъ предѣловъ юга. Мнѣ грустно, Рованъ. Я прослужилъ на военной службѣ 63 года. Моя первая встрѣча съ измѣной была въ 1808 году, когда я открылъ заговоръ генерала Вилькинсона съ архиподлецомъ Арономъ Буромъ, за что меня арестовали въ чинѣ капитана легкой артиллеріи. Я участвовалъ въ четырехъ войнахъ и одинаково защищалъ родину, но если Бергаръ нанесетъ этотъ роковой ударъ, то война будетъ адская, хуже всѣхъ, которыя я видѣлъ.
Молодой человѣкъ вскочилъ и съ восторженнымъ воодушевленіемъ произнесъ:
-- Не забудьте, генералъ, словъ Линкольна. Я его никогда не видалъ, но Богъ укрѣпитъ человѣка, который сказалъ: "Эта страна будетъ или вся рабовладѣльческая, или вся свободная". А я вамъ скажу наканунѣ пролитія крови на рѣкѣ Потомакѣ, что вся страна будетъ-таки свободна.
-- Дай Богъ, чтобы я до этого дожилъ,-- со вздохомъ сказалъ Скоттъ и прибавилъ: -- я знаю, гдѣ находится самый опасный центръ заговорщиковъ подъ эгидой Бѣлаго Дома. Вы должны теперь собирать для меня всѣ свѣдѣнія, а когда Линкольнъ сдѣлается президентомъ, то я заведу своихъ шпіоновъ и свою развѣдочную службу. Теперь же я не довѣряю чиновникамъ Буканана.
-- Въ Александріи есть гостиница, которую содержитъ Джаксонъ,-- поспѣшно отвѣчалъ Рованъ.-- Это главная квартира виргинской молодежи. Тамъ они собираются навстрѣчу здѣшнимъ чиновникамъ, которые отправляются словно на охоту. Ихъ съ удовольствіемъ перевозятъ чрезъ рѣку за долларъ, днемъ или ночью.
-- Моимъ первымъ дѣломъ, когда Виргинія отдѣлится,-- сказалъ Скоттъ:-- будетъ поставить пикеты вдоль всего берега.
-- Да,-- прибавилъ Рованъ, указывая на великолѣпную береговую карту, на которой онъ и его начальникъ уже намѣтили сорокъ укрѣпленій: -- вы должны поторопиться и снабдить эти укрѣпленія пушками. Если вы вскорѣ не заведете на Потомакѣ военныхъ судовъ, то опоздаете, и южане васъ замѣнятъ, отрѣзавъ отъ фортовъ Макъ-Генри и Монро.
-- Вы правы,-- отвѣчалъ генералъ,-- но Туссэй не хочетъ дать мнѣ ни одного матроса, ни одной пушки и ни одного судна, а Букананъ смотритъ на это сквозь пальцы. Намъ придется силой овладѣть рѣкою; храбрый и преданный Дальгренъ боится, что ему не спасти здѣшняго арсенала, но онъ поклялся умереть, его защищая. Однако довольно объ этомъ. Скажите мнѣ лучше, какъ вамъ везетъ въ обществѣ. Я надѣюсь, что вы себя ведете осторожно. Что касается до меня, то я отказываюсь отъ всякаго приглашенія; я просто боюсь общества, хотя я старъ, но не позволю никому при мнѣ оскорбить мое отечество. Всего опаснѣе женщины. Прежде онѣ за мною ухаживали, а теперь онѣ или гордо отворачиваются отъ меня, не скрывая на своей груди мятежнической кокарды, или съ нѣжной лаской Далилы стараются заманить въ свой лагерь стараго Олоферна. По счастію я видалъ прекрасные дни и знаю, чѣмъ грозятъ эти бѣлогрудыя Венеры.
-- Я боюсь, что извѣстіе о моей таинственной должности распространилось повсюду,-- сказалъ Рованъ:-- въ послѣднее время мой скромный домъ переполнился посѣтителями. Мои занятія, въ качествѣ профессора инженернаго искусства и управляющаго золотыми копями въ Виргиніи, увеличили количество мѣстныхъ пріятелей моей жены. Женщины всегда болтливы, но я ручаюсь, что моя жена держитъ языкъ за зубами. Я желалъ бы тоже сказать о моемъ другѣ и помощникѣ Джакѣ Маккрери. Конечно, всѣ говорятъ только о будущей войнѣ. Моя жена не знаетъ о моемъ теперешнемъ положеніи и предстоящей карьерѣ. Меня, конечно, старались всячески обойти и вывѣдать тайныя извѣстія. Но я не податливъ. Самъ же я узналъ, что всѣ южные офицеры и кадеты удаляются огуломъ при первомъ выстрѣлѣ, если имъ не дадутъ отставки.
-- Понимаю, они измѣнятъ и перейдутъ на сторону враговъ!-- воскликнулъ генералъ.
-- Называйте это, какъ хотите, но они такъ поступятъ. Со времени выбора Линкольна, въ каждомъ полку и въ каждомъ вѣдомствѣ интригуютъ въ особенности женщины. Благодаря этому, ихъ мужья, братья, друзья и т. д. съ гордостью увѣряютъ, что на ихъ сторонѣ Сидней Джонсонъ, Джо Джонсонъ, Твигсъ, Гарней, майоръ Томасъ и даже полковникъ Ли.
-- Никогда не говорите мнѣ этого!-- воскликнулъ Скоттъ.
-- Я только исполнилъ мой долгъ, генералъ,-- сказалъ Рованъ, вставая и офиціально кланяясь: -- бываютъ времена, когда всѣ общественныя и семейныя узы порываются, и роковой потокъ влечетъ людей къ ихъ погибели.
Ветеранъ такъ поблѣднѣлъ, что Рованъ уговорилъ его выпить стаканъ мадеры.
-- Оставьте меня, полковникъ, одного съ моимъ горемъ,-- сказалъ съ тяжелымъ вздохомъ побѣдитель Мексики:-- вы поступили хорошо, что сказали мнѣ всю правду; мнѣ только ее и нужно. Говорите мнѣ всё, даже самое непріятное. Что касается васъ самихъ, то не только храните молчаніе, но даже не высказывайте другимъ ничего вашимъ выразительнымъ лицомъ. Вы имѣете уважительный предлогъ для молчанія -- интересъ вашей южной рудокопной компаніи. Но главное не берите домой никакой бумаги. Вы должны хранить все или запертымъ здѣсь, или въ своемъ сердцѣ. Но ваша честность выше всякаго подозрѣнія, и несмотря на мой совѣтъ, вотъ возьмите мою памятную книжку, просмотрите ее, и вы увидите, что я понялъ планъ мятежниковъ. Они хотятъ парализировать нашу армію и флотъ сдѣлать первый выстрѣлъ, когда ихъ правительство будетъ совсѣмъ устроено, и Виргинія укрѣплена настолько, чтобы принять въ свое лоно двухсотъ-тысячную южную армію. А я ничего не могу сдѣлать, даже двинуть на границу роту пѣхоты. Южане измѣнили этой странѣ, и я до 4-го марта не въ состояніи двинуться съ мѣста. Мы начинаемъ борьбу безъ гроша въ казначействѣ, съ большинствомъ регулярной арміи, запертой на югѣ, и съ двумя третями нашего флота въ рукахъ мятежниковъ.
Печально выслушавъ генерала, Рованъ простился съ нимъ и, спрятавъ въ боковой карманъ его памятную книжку, съ которой онъ обязался не спускать глазъ, отправился домой.
-- Что за великолѣпная руина,-- бормоталъ онъ про себя:-- его крупныя способности могутъ ему измѣнить, но его честная душа будетъ вѣчно вѣрна родинѣ, несмотря на всѣ соблазны. Однако, не дай Богъ, чтобы онъ въ своемъ слабоумномъ положеніи командовалъ нашей арміей, которая въ концѣ концевъ должна же сформироваться. Номинально пусть онъ будетъ главнымъ начальникомъ, но горе намъ, если старикъ приметъ начальство и издали въ своемъ покойномъ креслѣ будетъ руководить арміей.
Избѣгая клубовъ и ресторановъ, гдѣ собирались подозрительныя лица, а также и свѣтскихъ собраній, полковникъ Рованъ имѣлъ много свободнаго времени, чтобы изучить памятную книжку начальника. Поэтому, придя домой, онъ заперся въ своей комнатѣ и предался чтенію комментаріевъ генерала Скотта.
Несмотря на всю его прозорливость, онъ не могъ догадаться, что въ этотъ самый вечеръ, въ одной изъ комнатъ Маршалъ-Гауза, въ Александріи, его другъ Джакъ Маккрери съ блестящими глазами и развѣвающимися по плечамъ волосами громко разглагольствовалъ предъ южной молодежью. Онъ былъ ловкій двадцатисемилѣтній виргинецъ, веселый, простодушный, мужественный, типъ человѣка, готоваго взять штурмомъ батарею или сердце женщины.
-- Да, джентльмены, это -- правда,-- говорилъ онъ:-- я прослѣдилъ, что Рованъ ходитъ каждую ночь на квартиру къ генералу Скотту. Онъ въ тайнѣ занимается съ нимъ какими-то военными приготовленіями, но онъ все еще въ статскомъ платьѣ и избѣгаетъ военнаго министерства. Это -- мой другъ, дальній родственникъ, патронъ и честнѣйшій, благороднѣйшій человѣкъ. Поэтому не я, а другой й)жный агентъ долженъ за нимъ шпіоничать. Всякій, кто знаетъ Карроля Рована, чувствуетъ, что онъ необыкновенный человѣкъ: это -- храбрый, образованный, энергичный воспитанникъ Вестъ-Пойнта, много путешествовавшій, и вообще онъ очень опасенъ для насъ. Я готовъ помѣриться съ нимъ въ открытомъ полѣ, какъ честный боецъ, но, Боже мой, я ѣлъ его хлѣбъ и не могу же ему измѣнить. Вѣдь, благодаря ему, я вышелъ въ люди.
-- Вы правы, Маккрери,-- спокойно отвѣтилъ майоръ Гарри Пейтонъ, начальникъ Ночныхъ Всадниковъ и глаза тайнаго отряда:-- мы всѣ понимаемъ, что для васъ это -- вопросъ чести. Васъ не надо замѣшивать въ интриги противъ этого опаснаго уніониста. Я отъ другихъ знаю, что Рованъ -- скрытая правая рука генерала Скотта. Я самъ буду слѣдить за нимъ и всячески стараться, чтобы ему помѣшали въ его козняхъ противъ насъ. Я уже имѣю около двѣнадцати агентовъ въ его мѣстныхъ волонтерахъ. Когда же мы будемъ разсуждать о мѣрахъ противъ него, то Маккрери можетъ не присутствовать на нашемъ совѣтѣ. Мы уважаемъ Рована, какъ человѣка, но должны дѣйствовать противъ него. Онъ теперь еще не воинъ, а тайный правительственный агентъ. Слава же Богу, чрезъ три мѣсяца будетъ открытая война, и онъ будетъ благороднымъ офицеромъ, защищающимъ свою голову предъ всѣми.
Джакъ Маккрери, спустя полчаса, уже скакалъ домой, а юные аристократы продолжали держать военный совѣтъ.
-- Слава Богу, наши южныя красавицы скоро переманятъ всѣхъ молодцовъ на нашу сторону,-- говорилъ Пейтонъ:-- кто можетъ противостоять этимъ пламеннымъ глазамъ нашихъ храбрыхъ, преданныхъ южанокъ? У меня есть одна героиня, которая прочтетъ всѣ тайны сердца Рована. Скоттъ сдѣлаетъ его генераломъ и своимъ помощникомъ. Все, что Рованъ знаетъ, мы будемъ знать въ Ричмондѣ, но теперь еще рано его пугать. Довѣрьтесь мнѣ вполнѣ, а главное не безпокойте Маккрери; онъ -- истый рыцарь.
-- Да здравствуютъ южанки!-- воскликнула хоромъ вся молодежь:-- только храбрецы достойны красавицъ!
Пока разсуждали такимъ образомъ южане, пока скакалъ Маккрери, чтобы своимъ возвращеніемъ домой уничтожить всякое подозрѣніе, и Винифильдъ Скоттъ спокойно спалъ въ своей постели, Рованъ, взглянувъ вскользь на спящихъ жену и дочь, лихорадочно изучалъ раскрытую предъ нимъ памятную книжку.
-- Благословенное прошедшее навѣки прошло,-- думалъ онъ плачевно:-- настоящее -- бурный океанъ роковыхъ разногласій, а будущее, Богъ знаетъ, что готовитъ нашей родинѣ.
И онъ сталъ мрачно перелистывать памятную книжку генерала Скотта съ 1820 г.
-- Какъ долго записывалъ всѣ событія благородный старикъ,-- продолжалъ онъ мечтать.-- По однимъ заголовкамъ можно объ этомъ судить. Вотъ: "Миссурійская сдѣлка 1820 г.", "Тарифныя несогласія 1828 г.", "Присоединеніе Тэхаса", "Война съ Мексикой", "Канзасскіе безпорядки", "Законъ о бѣглыхъ невольникахъ", "Набѣгъ Джона Брауна".. Право, не стоитъ все это читать. Чѣмъ дальше, чѣмъ бѣдствія многочисленнѣе, и судьба становится безжалостнѣе: Измѣна идетъ за измѣной. Заголовки поражаютъ все болѣе и болѣе приближеніемъ расторженія союза. Вотъ: "Неудача примиренія", "Неизбѣжное отпаденіе юга", "Возстаніе южной Каролины"...
Дойдя до этого заголовка, онъ бросилъ книгу съ отвращеніемъ и воскликнулъ, пылая злобой:
-- Проклятый Букананъ! Если бы не его измѣна, то планъ генерала Скотта послать капитана Варда въ фортъ Сумтеръ для его укрѣпленія удался бы, и возстаніе было бы уничтожено въ самомъ его зародышѣ въ Чарльстонѣ. Если бы сѣверъ зналъ объ его измѣнѣ, то, конечно, прогналъ бы его изъ президентовъ.
Приведенный въ отчаяніе, Рованъ поднялъ роковую книгу и заперъ ее подъ ключъ. Потомъ онъ легъ спать. Всю эту ночь ему снились громадныя арміи, которыя двигались съ сѣвера для отмщенія оскорбленной чести страны, и ему казалось, что онъ слышалъ топотъ этихъ армій, раздававшійся въ Пенсильванской аллеѣ подъ зоркимъ взглядомъ Линкольна.
Но лишь только солнце взошло, полковникъ Рованъ былъ на ногахъ и, возвративъ генералу тайную записную книжку, принялся за подготовительныя мѣры къ приближавшейся войнѣ -- въ Вашингтонѣ, Нью-Іоркѣ, Балтиморѣ, Гарисбургѣ, Цинцинатѣ и въ Спрингфильдѣ.
Въ послѣдующіе дни, оканчивая организацію мѣстныхъ волонтеровъ, Рованъ откровенно сказалъ генералу Скотту, что ему напрасно было скрываться и не надѣвать его мундира.
-- Меня всѣ знаютъ, всѣ слѣдятъ за мною и шпіонятъ,-- произнесъ онъ: -- вездѣ на улицахъ и въ дилижансахъ я вижу открытыхъ и тайныхъ шпіоновъ.
-- Потерпите,-- сказалъ генералъ Скоттъ:-- еще немного скрывайте свой чинъ и свою должность. Не долго продлится эта тишина, предвозвѣстница бури. Скоро вы увидите себя въ должномъ для васъ положеніи и во главѣ порученнаго вамъ войска. Съ каждымъ днемъ мы приближаемся къ 4-му марту, когда у насъ будетъ президентъ, министерство, контроль конгресса, и конституціонная власть, дѣйствовать открыто. Тогда наступитъ часъ битвы. Но въ продолженіе перваго года мы будемъ преданы сомнѣнію, остановкамъ и неподготовленности. Ловкому, опытному военному начальнику, какъ Дэвисъ, мы будемъ въ состояніи только противопоставить не станетъ опытнаго штатскаго, иллинойскаго законовѣда, человѣка, никогда не бывавшаго на полѣ брани или въ лагеряхъ. Джеферсонъ Дэвисъ лично знаетъ каждаго офицера нашей арміи и флота; кромѣ того, онъ способный государственный человѣкъ, знающій администраторъ и глаза гордаго аристократическаго кружка. Линкольну придется противостоять ему противъ невѣжественныхъ политиковъ, требующихъ себѣ силы и вліянія. Но съ принципами Линкольна и съ энергіей сѣвера вскорѣ перемѣнится теченіе военнаго счастія, если враждебная Европа не повернется противъ насъ.
-- И это насъ не погубитъ,-- воскликнулъ Рованъ: -- мы будемъ бороться до послѣдней капли крови, и умремъ или побѣдимъ.
Однако, наступили мрачные дни взятія южанами арсеналовъ Августы, Мобиля и Лафайетбурга, а также фортовъ Джаксона, Пуласки, Массона и Моргана. Затѣмъ программа Дэвиса продолжала развиваться, и на сторону мятежниковъ перешли форты Джэксонъ и Св. Филиппа, арсеналъ Baton-Rouge и правительственныя зданія Новаго Орлеана. Когда же адмиралтейство Пенсаколы и таможенный флотъ попали въ руки быстро организовавшихся инсургентовъ, генералъ Скоттъ пришелъ въ горькое отчаяніе.
-- Рованъ,-- сказалъ онъ:-- это послѣдній ударъ; война неизбѣжна; весь югъ сошелъ съ ума.
-- Генералъ,-- печально отвѣчалъ его адъютантъ:-- національный позоръ еще впереди: Виргинія медлитъ, и почему? Ея гордые сыны готовы захватить милліоны Норфолькскаго адмиралтейства и Гарперсферри. Но они только ждутъ, чтобы Южная Каролина дала первый выстрѣлъ, и Виргинія съ послѣдними сомнительными штатами послѣдуетъ;за нимъ. Это будетъ: "Dies iræ".
-- Я этого боюсь, Рованъ,-- со вздохомъ произнесъ старикъ:-- мой родной штатъ! Богъ видитъ, что это для меня тяжелый ударъ, и у меня нѣтъ ни одного судна, ни одного солдата для защиты. Если бы въ Бѣломъ Домѣ былъ человѣкъ, а не измѣнникъ, то въ Норфолькѣ были бы полкъ, полдюжины военныхъ судовъ и наскоро возведенныя укрѣпленія, а Гарперсферри былъ бы защищенъ тремя полками и сильной полевой батареей.
-- Вскорѣ подымется занавѣсъ, и начнется самая печальная трагедія нашего вѣка,-- сказалъ Рованъ.-- Только ждутъ принятія Линкольномъ присяги. Что касается до меня, то я готовъ, за исключеніемъ обѣщанной вами помощи.
-- Я связанъ по рукамъ,-- отвѣчалъ генералъ: -- я долженъ сдерживать себя даже въ департаментѣ, а мои враги смотрятъ на меня съ улыбкой. Я долженъ спокойно слушать болтовню конгресса и кабинета; я долженъ хладнокровно видѣть, какъ Джеферсонъ Дэвисъ будетъ торжественно водворенъ, прежде присяги Линкольна. Затѣмъ насъ поразитъ прыжокъ льва, и 15-го марта у насъ, не останется куска юга, только можетъ быть, смѣлый Слеммэръ удержитъ фортъ Пиккенсъ.
-- А что же съ нашей стороны?-- спросилъ съ безпокойствомъ Рованъ.
-- Торопливость, безпорядокъ и безумныя издержки,-- отвѣчалъ Скоттъ:-- одна надежда на Ли, что онъ приведетъ все въ порядокъ.
Рованъ поспѣшно всталъ и простился.
-- Ли, все онъ мечтаетъ о Ли,-- промолвилъ про себя Рованъ:-- а избранный его преемникъ ѣдетъ изъ форта Мэсона въ Вашингтонъ уже третій мѣсяцъ. Талькотъ сказалъ мнѣ вчера, что онъ не пріѣдетъ раньше 1-го марта. Къ тому времени Виргинія рѣшитъ свою судьбу. На чью сторону онъ склонится?
Безпокойная сумятица царила въ грязномъ третьеклассномъ городѣ, хотя и называвшемся Вашингтономъ и ежедневно объѣзжаемомъ Рованомъ попрежнему въ безполезномъ инкогнито. Въ лучшихъ домахъ не было ни улучшеній ни удобствъ. Плохія, невзрачныя, низенькія жилища тѣснились на Пенсильванской аллеѣ. Южный флигель зданія казначейства былъ одинъ оконченъ; сѣверный же флигель, гдѣ помѣщался государственный департаментъ, былъ на половину готовъ.
Капитоліская гора высилась надъ озерами грязи и пирамидами мусора, наполнявшими немощеныя улицы. Неоконченный куполъ Капитолія въ видѣ громаднаго желѣзнаго скелета грозно высился въ тяжеломъ мрачномъ небѣ, и дожидалась своего водруженія гордая статуя Колумбіи, которая теперь возвышается на нѣсколько сотенъ футовъ въ воздухѣ. Статуя Вашингтона мрачно смотрѣла на этотъ распростертый на землѣ символъ его родины. Въ Индѣйскомъ скверѣ была возведена громадная временная постройка для церемоніи вступленія въ должность Линкольна.
Въ настоящее время общее смятеніе въ Вашингтонѣ достигло точки кипѣнія. Полковникъ Рованъ въ статской одеждѣ быстро носился на великолѣпномъ конѣ изъ конюшни генерала Скотта по всему округу. Онъ старательно скрывалъ на груди карту мѣстности, нарочно разрѣзанную для большаго удобства на квадраты. Какъ опытный военный топографъ, онъ намѣчалъ на нихъ всѣ предположенныя батареи и укрѣпленія. На этой картѣ были такъ же обозначены всѣ лагери, гарнизоны и депо на основаніи предположеній генерала Скотта.
Ежедневно вечеромъ Рованъ доносилъ генералу о томъ, какъ подвигалась его работа.
-- Предположимъ,-- говорилъ онъ грустно: -- что непріятель стоитъ въ Арлингтонѣ; мы будемъ занимать только адмиралтейство и оконечности трехъ мостовъ. Вотъ все, что будетъ принадлежать намъ, пока мы кровью не проложимъ себѣ дорогу впередъ.
-- Да, Рованъ,-- отвѣчалъ генералъ:-- мы не можемъ быть болѣе готовыми, такъ какъ насъ всего двое, и мы работаемъ ночью, втайнѣ, безъ пушекъ, солдатъ, денегъ и права приказывать.
-- Вы также забываете, генералъ,-- прервалъ его Рованъ:-- что мы не знаемъ, кто -- наши друзья, и кто -- враги. Я боюсь, что въ Вашингтонѣ столько же энергичныхъ непріятелей, сколько въ сумасшедшемъ Чарльстонѣ и въ бѣшеномъ Ричмондѣ.
Въ подобныхъ бесѣдахъ проводилъ всѣ вечера генералъ Скоттъ съ своимъ адъютантомъ. Умственно онъ былъ поразительно энергиченъ, но физически постоянно падалъ.
Что касается до Рована, то въ тѣ немногіе часы, которые онъ проводилъ дома, онъ посвящалъ своей любимой дочери и преданной женѣ. Онъ былъ еще не въ состояніи повѣдать женѣ свою будущую карьеру и не удивлялся, что она съ равнодушіемъ и апатіей ожидала приближавшейся борьбы.
-- Во всякомъ случаѣ,-- говорилъ полковникъ: -- ты будешь обезпечена, что бы ни случилось здѣсь. Я отправлю васъ на сѣверъ, въ Массачузетскія горы.
Онъ забывалъ, что молодая женщина жаждала роднаго юга, гдѣ были ея родственники и товарищи дѣтства. Конечно, полковникъ Рованъ не могъ подозрѣвать измѣны въ глазахъ любимой женщины. Точно также онъ вѣрилъ преданности своего друга Маккрери, которому онъ поручилъ веденіе дѣлъ компаніи золотыхъ копей, имѣвшей въ числѣ своихъ пайщиковъ сѣверянъ и южанъ. Поэтому очень правдоподобны ему казались постоянные разъѣзды Джака, и онъ ежедневно садился за столъ безъ всякаго подозрѣнія въ отношеніи самаго храбраго и легкомысленнаго южанина.
Въ первыхъ дняхъ января полковникъ Рованъ отправился втайнѣ въ экспедицію, имѣвшую цѣлью Спрингфильдъ въ штатѣ Иллинойсѣ.
-- Рованъ,-- сказалъ генералъ Скоттъ, прощаясь съ нимъ:-- избранный президентъ предупрежденъ о вашемъ пріѣздѣ: возьмите теперь вашу инструкцію; она вся на словахъ и на письмѣ ни слова.
Четыре часа длилась конференція генерала съ своимъ посланникомъ, который долженъ былъ предупредить Линкольна обо всѣхъ опасностяхъ, его ожидавшихъ.
-- Вы сдѣлали великое и гигантское дѣло, генералъ,-- сказалъ Рованъ.
-- Я пользовался,-- отвѣчалъ генералъ: -- всѣми своими друзьями и, благодаря имъ, узнаю все, что дѣлается въ лагерѣ измѣнниковъ. Линкольнъ защищенъ и будетъ защищенъ мною отъ всякой опасности до минуты принятія имъ присяги. Послѣ того, я надѣюсь, всѣ честные люди защитятъ его.
Когда кончилось совѣщаніе насчетъ предстоящаго посольства, Скоттъ воскликнулъ:
-- Скажите мнѣ теперь, есть ли кто, могущій замѣнить васъ? Я связанъ по рукамъ и по ногамъ. Робертъ Ли явится сюда только къ вступленію Линкольна въ должность.
-- У меня нѣтъ никого,-- отвѣчалъ Рованъ:-- только мой закадычный другъ Маккрери, но онъ вмѣсто меня управляетъ золотыми копями и постоянно долженъ ѣздить въ Виргинію. Къ тому же онъ статскій, молодой, легкомысленный и слишкомъ откровенный; я не посмѣю довѣрить ему такой важной должности. Къ тому же онъ по вопросу о расторженіи союза никогда не говоритъ ни слова, вѣроятно, изъ осторожности, такъ какъ женится на южанкѣ, миссъ Эстеллѣ Розевельдъ. Вы, можетъ быть, знаете ея тетку, знаменитую красавицу мистриссъ Дюваль, жену великаго вашингтонскаго юриста. Эстелла -- любимая ея племянница. Что касается до Полины Дюваль, то я зналъ ее въ молодости, въ Саваннѣ, гдѣ мы часто танцевали съ ней. Она была тогда подъ опекой сенатора Нольтона изъ Георгіи.
-- Знаю ли я ее, Рованъ?-- сказалъ съ удивленіемъ генералъ:-- да Полина Дюваль стоитъ югу цѣлыя пѣхотныя дивизіи. Съ ея иностранной кровью, смѣлостью, храбростью и тысячью прелестей она -- царица юга и своей очаровательной улыбкой готова увлечь колеблющихся южанъ. Она -- родственница Суллэ, Сляйдлей и самыхъ гордыхъ южныхъ героевъ. Если она сама не перейдетъ на югъ, то ее выселятъ отсюда. Ея мужъ ни въ чемъ не виноватъ. Онъ славный, веселый, милый и занимается только юридическими процессами. Его же прелестная жена Минерва, Венера, Жанна д'Аркъ -- все вмѣстѣ. Вы видите, полковникъ, какъ опасно подобное существо.
-- Я вскорѣ пошлю свое семейство на сѣверъ, генералъ,-- сказалъ Рованъ:-- что же касается до бѣднаго легкомысленнаго Джака Маккрери, то онъ, вѣроятно, перейдетъ на югъ въ хорошей компаніи. Но мы никогда съ нимъ не говорили ни слова о предстоящемъ кризисѣ.
-- Не довѣряйтесь никогда слабодушному человѣку въ рукахъ южанки,-- сказалъ Винифильдъ Скоттъ,-- и помните, не рискуйте ничѣмъ. Не пишите мнѣ ни слова и не привозите никакого документа. Только глубоко сохраните, глубоко въ своемъ сердцѣ желанія Линкольна.
-- Я васъ понимаю, генералъ,-- отвѣчалъ Рованъ откланиваясь.-- Быть можетъ, вы въ правѣ сомнѣваться въ моихъ способностяхъ, но, слава Богу, не въ моей преданности.
Спустя двѣ недѣли, полковникъ Рованъ возвратился въ Вашингтонъ попрежнему въ статскомъ платьѣ. Онъ привезъ съ собою память о длинномъ, терпѣливомъ, загорѣломъ иллинойскомъ законовѣдѣ. Линкольнъ молча выслушалъ съ добродушной фамильярностью и въ обычной небрежной одеждѣ, все его донесеніе.
Наконецъ, онъ сказалъ съ поразительнымъ блескомъ своихъ черныхъ глазъ:
-- Отправляйтесь сейчасъ обратно къ генералу Скотту, скажите ему, что я послушно исполнилъ всѣ его желанія и поступлю согласно его плану. Я буду въ Вашингтонѣ къ 22-му числу и до тѣхъ поръ предоставляю ему принять тѣ мѣры, которыя онъ считаетъ нужными для сохраненія оскорбленной національной чести. Скажите ему та кже, мой молодой другъ, что онъ выбралъ достойнаго посланнаго. Я отдамъ свою жизнь на ваше попеченіе и буду руководствоваться его мудростью. Наконецъ, скажите ему еще, что первый приказъ о назначеніи генералъ-майора волонтеровъ, который я подпишу, будетъ касаться васъ.
Окончивъ свое донесеніе объ его свиданіи съ Линкольномъ, Рованъ прибавилъ:
-- И что это за человѣкъ!
-- Слава Богу,-- воскликнулъ Винифильдъ Скоттъ:-- слушаясь моихъ желаній, Линкольнъ спасетъ свою жизнь. Но уже давно пора ему быть здѣсь. Подлецъ Твигъ предалъ нашу армію въ Техасѣ. Тридцать укрѣпленій уже находятся въ рукахъ южанъ. 16-го января Джеферсонъ Дэвисъ избранъ въ президенты юга и 18-го вступаетъ въ исполненіе своей должности. Его манифестъ дерзко проситъ благословенія Божія на новую націю. Но вскорѣ и мы будемъ имѣть избраннаго нами человѣка во главѣ родины.
-- А полковникъ Ли?-- съ безпокойствомъ спросилъ Рованъ.
-- Еще не пріѣхалъ,-- отвѣчалъ побѣдитель Санта-Анны съ тяжелымъ вздохомъ, свидѣтельствовавшимъ, какъ невыносимо страдало его львиное сердце.
Въ продолженіе слѣдующей недѣли, Рованъ продолжалъ исполнять свой тайныя обязанности. Американцы никогда не узнали странныхъ подробностей путешествія Линкольна изъ Спрингфильда въ Вашингтонъ окольными путями черезъ Индіанополисъ, Цинциннати, Колумбусъ, Питсбургъ, Клэвландъ, Эри, Буффало, Албани, Нью-Іоркъ, Трэнтонъ, Нэваркъ, Филадельфію, Ланкастэръ и Гарисбургъ. Только преданный Вардъ Леманъ и нѣсколько старыхъ друзей Линкольна, а также генералъ Скоттъ и полковникъ Рованъ знали, зачѣмъ онъ выбралъ этотъ маршрутъ и, миновавъ секретно Бальтиморъ, прибылъ, въ Вашингтонъ утромъ 23-го января. Очутившись благополучно въ мѣстѣ своего четырехлѣтняго мученичества, онъ не предчувствовалъ, что выѣдетъ изъ этого города лишь мертвымъ, проливъ свою кровь за родину для того, чтобы она навѣки осталась единой, нераздѣльной. Теперь же эта странная дорога спасла Линкольна отъ дюжины плановъ преждевременнаго его убійства.
Какъ только новый президентъ вступилъ въ Вашингтонъ, онъ былъ окруженъ преданными ему Сюардомъ, Блэромъ, Вязомъ, Камерономъ, Уэльсомъ, Смитомъ, Бэтсомъ, Дугласомъ, Бэкеромъ, Макѣдугалемъ, Шильдсомъ, Гольтомъ, Стантономъ и многими другими его старыми друзьями. День и ночь предавался генералъ Скоттъ съ послѣднимъ проблескомъ своей энергіи дѣлу спасенія Линкольна отъ грозившей ему опасности. Точно также проводилъ безсонныя ночи и цѣлые дни въ неустанныхъ заботахъ, полковникъ Рованъ, охраняя безопасность избранника страны.
Между тѣмъ на тысячѣ горныхъ возвышеній юга горѣли костры, громко заявлявшіе объ измѣнѣ юга. А все-таки Ли не являлся. Генералъ Скоттъ и Рованъ съ глубокой радостью хранили въ своемъ сердцѣ тайну неудавшихся покушеній на жизнь человѣка, который не желалъ зла никому, а всѣмъ добра.
Послѣ долгаго, медленнаго странствованія изъ порта Мэсона въ Тэхасѣ, Робертъ Ли наконецъ прибылъ 1-го марта въ Вашингтонъ за четыре дня до вступленія въ должность "человѣка изъ Иллинойса". Дождавшись съ нетерпѣніемъ его пріѣзда, Винифильдъ Скоттъ встрѣтилъ его съ печальнымъ, мрачнымъ лицомъ. Рованъ ясно видѣлъ, что горькое разочарованіе ждало его.
-- Въ день присяги,-- сказалъ генералъ: -- вы надѣнете полный мундиръ волонтеровъ и станете во главѣ мѣстныхъ войскъ. Я же буду самъ командовать регулярной арміей. Я дамъ вамъ секретную инструкцію, а себѣ приберегу распоряженіе о дѣйствіяхъ регулярныхъ войскъ. Двѣ полевыя артиллерійскія батареи я спрячу въ скверѣ, близъ Капитолія. Теперь маски сняты. Когда Линкольнъ приметъ присягу, то онъ обнародуетъ свой кабинетъ, который теперь уже составленъ, и окружитъ себя близкими ему людьми: Бекеромъ, Дугласомъ, Макдугалемъ, Реверди Джонсономъ, и Стюардомъ. Въ продолженіе одного дня онъ обопрется на мечъ стараго Скотта, затѣмъ ему придется избрать новаго воина, но по несчастью это, вѣроятно, не будетъ Ли.
Теперь было ясно, что тотъ, на кого онъ надѣялся, готовъ былъ измѣнить ему и странѣ. Но еще не достовѣрно было извѣстно, кто замѣнитъ его, такъ какъ старикъ, очевидно, не могъ быть главнокомандующимъ.
Спустя два дня, Рованъ, войдя въ кабинетъ генерала Скотта, былъ удивленъ, увидѣвъ портретъ генерала Галлека повернутымъ къ стѣнѣ.
-- Это вѣрный признакъ, что онъ не будетъ главнокомандующимъ,-- подумалъ онъ:-- Галлекъ, по обыкновенію, обидѣлъ чѣмъ нибудь стараго героя. Начальникомъ арміи, значитъ, будетъ Макклеланъ.
Утро 4-го марта 1861 года было въ Вашингтонѣ свѣтлымъ солнечнымъ, и тучи собирались только на челѣ толпы, наполнявшей улицы. Звуки барабановъ и трубъ, раскаты пушекъ, свистъ поѣздовъ усиливали уличную сумятицу. Предъ домомъ Карроля Рована съ зари дожидалась его группа ординарцевъ верхами и богато украшенная лошадь.
Рано утромъ онъ спустился изъ своей маленькой комнаты въ верхнемъ этажѣ, гдѣ два мѣсяца онъ скрывалъ свою тайну. Теперь онъ былъ въ полной формѣ полковника волонтеровъ Соединенныхъ Штатовъ.
-- Это что такое?-- воскликнула со слезами Мэри Рованъ:-- ты, Карроль, линкольнскій солдатъ? Что теперь съ нами?
Она теперь отгадала все, что было для нея тайной въ эти два мѣсяца.
-- Гдѣ Джакъ?-- спросилъ ее мужъ.
-- Онъ поѣхалъ въ Ричмондъ по дѣлу,-- сказала она, опуская глаза въ смущеніи.
-- Я оставлю тебѣ двухъ моихъ ординарцевъ,-- произнесъ Рованъ:-- одинъ будетъ караулить домъ, а другой отыщетъ меня, если я тебѣ понадоблюсь въ теченіе дня. Прислать тебѣ билеты на балъ въ Бѣломъ Домѣ? Я могу прислать офицера, чтобы проводить тебя и Адель туда. Зрѣлище будетъ великолѣпное, но я буду занятъ у генерала Скотча.
-- Я съ большимъ удовольствіемъ осталась бы дома,-- промолвила взволнованная женщина:-- теперь слишкомъ смутное время, чтобы ѣздить на балы.
-- Въ такомъ случаѣ,-- произнесъ мужъ:-- такъ какъ Джакъ мнѣ неожиданно измѣнилъ, то ты будешь принуждена остаться до двѣнадцати часовъ ночи одна, а послѣзавтра я буду дежурнымъ въ военномъ министерствѣ.
Въ заплаканныхъ глазахъ жены онъ видѣлъ ясно, какъ она оплакивала то грустное обстоятельство, что ея мужъ не стоялъ за Виргинію, съ которой соединяли ее всѣ дѣтскія привязанности. Въ отчаяніи, покачавъ головою, онъ поцѣловалъ ее, выбѣжалъ изъ комнаты и, вскочивъ на лошадь, отправился исполнять свои секретныя обязанности.
-- Да поможетъ намъ Богъ!-- промолвилъ онъ про себя:-- всего печальнѣе будетъ борьба въ семейныхъ очагахъ. Бѣдная жена! Она одна изъ тысячи въ подобномъ положеніи. Всѣ ея родственники и друзья на сторонѣ юга, а мужъ въ рядахъ сѣверянъ.
Однако онъ гордо выпрямился и, осмотрѣвъ ряды своего войска, громко крикнулъ:
-- Стройся! Впередъ!
За нимъ послѣдовали сорокъ офицеровъ, Въ вѣрности которыхъ не сомнѣвался генералъ Скоттъ. Конные волонтеры были съ заряженными пистолетами, а пѣхотные имѣли ружья со штыками наготовѣ. Весь городъ былъ въ сильнѣйшемъ волненіи. Сенатъ засѣдалъ почти сорокъ восемь часовъ. Его предсѣдатель, выходящій вице-президентъ Брекенриджъ, приготовлялъ сдачу своей должности Гамлену.
На улицахъ тѣснились толпы тайно вооруженныхъ людей, нетерпѣливо желавшихъ увидѣть "страннаго человѣка изъ Иллинойса". Въ коляскѣ налѣво отъ бывшаго президента сидѣлъ высокій, худой Авраамъ Линкольнъ. Впереди экипажа шли развернутымъ фронтомъ саперы съ заряженными ружьями, а по обѣимъ сторонамъ тѣснилась кавалерія Рована, которой было приказано зорко Слѣдить за всякой парой глазъ, устремленной на новаго президента.
Принятыя генераломъ Скоттомъ мѣры были мастерскія; дисциплина войскъ выше всякихъ похвалъ. Громадная процессія гражданская и военная тянулась по Пенсильванской аллеѣ подъ возбуждающую музыку "Yankee Doodle".
Безмолвно, но внимательно смотря на толпу, подвигался Авраамъ Линкольнъ. Никто не могъ прочесть его мысли. Провидѣніе, въ своемъ милосердіи, скрыло отъ него, что, спустя нѣсколько лѣтъ, по этой самой улицѣ будетъ тянуться его похоронное шествіе, среди благодарныхъ гражданъ.
Рованъ и генералъ Скоттъ также зорко слѣдили за толпой и ихъ артиллеріей, готовой встрѣтить съ Капитолійской горы роковымъ залпомъ всякую попытку убійцъ.
Въ мраморномъ залѣ сената были собраны дипломатическій корпусъ, судьи и конгрессъ. Всѣ они встрѣтили "человѣка изъ Иллинойса" и пошли торжественнымъ шествіемъ къ западному портику Капитолія.
Немногіе изъ зрителей этой зари знаменитой карьеры Линкольна знали, что на окрестныхъ крышахъ были скрыты стрѣлки, кавалерійскіе патрули стояли на углу каждой улицы, а толпы вооруженныхъ тайныхъ агентовъ были разсѣяны повсюду. Все это было дѣломъ Винифильда Скотта, и теперь сѣдой, но все-таки грозившій измѣнникамъ, онъ былъ доволенъ своимъ дѣломъ.
Линкольнъ былъ окруженъ представителями народа и своими друзьями: Дэвидомъ Дэвисомъ, полковникомъ Сумнеромъ, Вардомъ Ламономъ, капитаномъ Хазардомъ, Джономъ Хэй и многими другими. Сѣдой орелъ Орэгона, краснорѣчивый сенаторъ Эдуардъ Беккеръ представилъ народу новаго президента, и онъ произнесъ ко всей націи замѣчательную патетическую рѣчь, съ которой могло сравниться его прощальное слово въ Спрингфильдѣ. "Здѣсь я жилъ четверть столѣтія,-- сказалъ онъ тогда,-- и превратился изъ юноши въ старика; здѣсь родились мои дѣти, и одинъ изъ нихъ похороненъ. Я не знаю, когда и какимъ образомъ я возвращусь сюда послѣ исполненія той великой задачи, которая предстоитъ мнѣ; она тяжелѣе, чѣмъ задача, выпавшая на долю Вашингтона".
Когда Линкольнъ окончилъ въ этотъ солнечный мартовскій день свою рѣчь, онъ заслужилъ вѣчную славу великаго оратора. Тѣ, которые собрались съ твердымъ намѣреніемъ осмѣять его, почувствовали странный душевный трепетъ отъ его послѣднихъ величественныхъ, дышавшихъ братской любовью словъ: "Глубоко соединенные памятью обо всѣхъ павшихъ на полѣ бранѣ патріотахъ, всѣ живые граждане страны, конечно, еще доживутъ до той минуты, когда снова ихъ будетъ соединять союзъ, взывая къ лучшимъ чувствамъ нашей природы".
Эти слова были произнесены, конечно, человѣкомъ необыкновеннымъ. Но, увы, онъ не дожилъ до той счастливой минуты, когда, дружно сомкнувшись, граждане всѣхъ штатовъ гордо воевали за освобожденіе Кубы.
Молча, печально, но съ какой-то твердой надеждой въ сердцѣ разошлась толпа. Новый президентъ переступилъ порогъ Бѣлаго Дома подъ впечатлѣніемъ торжественной клятвой только -что принятой имъ присяги.
Эскортъ разсѣялся. Полковникъ Рованъ отправился въ военное министерство, чтобы открыто вступить въ должность офицера Соединенныхъ Штатовъ. Тамъ его встрѣтилъ генералъ Скоттъ и крѣпко пожалъ ему руку.
-- Славу Богу! Онъ цѣлъ и невредимъ,-- сказалъ ветеранъ.-- Теперь его охраняютъ избранные сто тайныхъ агентовъ; кромѣ того, моя регулярная армія здѣсь невдалекѣ. Кабинетъ обнародованъ, и новый президентъ можетъ пользоваться всѣми силами страны. Вы, Рованъ, съ этой минуты будете здѣсь моей правой рукой.
Полковникъ Рованъ случайно взглянулъ въ окно и увидѣлъ проѣзжавшаго мимо Джемса Буканана, въ одеждѣ простого гражданина.
Онъ отправлялся изъ Бѣлаго Дома въ семейное жилище на югѣ. Бывшій президентъ продалъ свою страну изъ-за похвалъ отщепенцевъ.
-- Слава Богу,-- воскликнулъ генералъ:-- теперь другой человѣкъ въ Бѣломъ Домѣ. Иллинойскій самоучка только что говорилъ голосомъ ангеловъ къ народу, сошедшему съ ума. Я былъ до глубины души тронутъ его словами, и въ моей душѣ возникла надежда. Ну, полковникъ, отдохните теперь, а сегодня вечеромъ вы будете сопровождать меня на президентскій балъ такъ же, какъ 8-го числа на его первый пріемъ. Не забудьте мнѣ напомнить Линкольну, что вы будете первый генералъ-майоръ волонтеровъ. Кромѣ того, мы увеличимъ регулярную армію, и вы получите первый изъ вновь образованныхъ полковъ. Это будетъ мой подарокъ. Вы хорошо исполнили свой долгъ.
-- Я буду къ вамъ въ 9 часовъ,-- сказалъ Рованъ, выходя изъ дверей.
Въ коридорѣ онъ встрѣтилъ стараго чиновника военнаго министерства.