Павлович Михаил Павлович - Французский империализм

Французскій имперіализмъ.

(Морская авантюра и колоніальная эпопея Третьей республики).

Французскій имперіализмъ! Это сочетаніе словъ можетъ показаться неподходящимъ многимъ читателямъ. Мы привыкли говорить: "нѣмецкій имперіализмъ", "англійскій имперіализмъ", "русскій имперіализмъ", но не употребляемъ этого выраженія, говоря о внѣшней политикѣ Франціи.

За послѣднія тридцать лѣтъ ни одно государство не развивалось такъ быстро въ территоріальномъ отношеніи, какъ Франція. За объявленіемъ французскаго протектората надъ Тунисомъ послѣдовало завоеваніе Тонкина, аннексія Аннама и Камбоджи, овладѣніе Maдагаскаромъ, захватъ Конго, присоединеніе безграничныхъ территорій въ Западной Африкѣ. Такимъ образомъ, на мѣсто маленькой Франціи 1871 г. протяженіемъ въ 576.608 кв. килом. создалась обширная имперія, располагающая территоріей въ 11.000.000 кв. килом., съ населеніемъ въ 80.000.000 душъ. И понятно, что всѣ эти территоріи не были добыты мирнымъ дипломатическимъ путемъ. Были годы, когда буквально дня не проходило, чтобы французскія войска въ томъ или другомъ мѣстѣ не сражались противъ туземцевъ, защищавшихъ независимость своей страны противъ республиканскихъ наемниковъ. Такъ, чтобы не заходить далеко, въ одномъ только 1908 г.-- въ Мавританіи {Мавританія одна изъ шести провинцій, образующихъ вмѣстѣ такъ называемую "l'Afrique Occidentale". Населеніе Мавританіи, 220.000 жителей.} французскія войска выдержали 125 сраженій, причемъ въ пятнадцати случаяхъ потерпѣли пораженія. Въ томъ же самомъ году французы одержали рядъ "блестящихъ" побѣдъ въ территоріи Чада въ пресловутомъ Уадаѣ, о которомъ столько писалось во французской колоніальной прессѣ. Такъ, по французскимъ оффиціальнымъ даннымъ, "въ сраженіи при Эль-Садети (іюнь 1908) непріятельская армія силой въ 10.000 человѣкъ оставила на полѣ брани 2.000 человѣкъ убитыми. Весь лагерь и 24 знамени достались намъ" {"Bulletin du comit de l'Afrique Occidentale franèaise. Novembre 1908.}. Но не только въ западной Африкѣ происходило это грозное наступательное шествіе французскихъ батальоновъ, сопровождавшееся убійствами сотенъ и тысячъ туземцевъ и сожженіемъ ихъ бѣдныхъ лачужекъ, всего ихъ добра. Въ томъ же 1908 г., 7-го сентября "французскій отрядъ, состоявшій изъ 13 стрѣлковыхъ ротъ, двухъ батальоновъ иностраннаго легіона, пяти эскадроновъ и т. д. въ составѣ 5.000 человѣкъ, въ сраженіи при Бу-Денибѣ, на алжиро-мароккской границѣ, разбилъ на-голову 20-тысячную непріятельскую армію, послѣ нѣсколькихъ часовъ боя".

Итакъ, изъ года въ годъ тянется эта кровавая эпопея, которая во французской литературѣ вызываетъ ужасъ и отвращеніе у однихъ, пробужденіе атавистическихъ инстинктовъ, крики торжества и дикое улюлюканіе у другихъ.

Понятно, что эта эпопея имѣетъ уже своихъ героевъ, погибшихъ тамъ, въ глубинѣ Африки, во славу французскаго оружія. Создалась уже цѣлая литература, публицистическая, беллетристическая и т. д., посвященная описанію и прославленію какъ подвиговъ французскихъ войскъ, такъ, въ особенности, отдѣльныхъ жертвъ разныхъ "катастрофъ" въ глубинѣ чернаго материка. Виконтъ Е. М. Вогюэ въ "Les routes", Баратье въ "A travers l'Afrique", Ланфанъ въ "La Grande route", наконецъ, Поль Адамъ въ только что вышедшемъ романѣ "La ville inconnue", съ большимъ или меньшимъ талантомъ и увлеченіемъ воспѣваютъ африканскую Иліаду современной Франціи, прославляя погибшихъ героевъ.

У Баратье (въ "La mort d'un hros" въ "Les preludes de la colonne", въ "L'Honneur des Noirs", въ "La foret vierge", въ "Le Sphinx" и T. д.) наряду съ описаніемъ кровавыхъ, безпощадныхъ сраженій и побѣднаго шествія французскихъ отрядовъ, встрѣчаете яркія, проникнутыя любовью къ природѣ, картины африканскихъ красотъ, могучихъ рѣкъ съ ихъ берегами, населенными неизвѣстными племенами, дѣвственныхъ лѣсовъ съ ихъ тропической растительностью, звѣзднаго неба въ Суданѣ въ душную ночь, картины, въ которыхъ проявляется такая острая зрительная память и воспріимчивость автора, что когда откладываешь книгу въ сторону, эти образы надолго остаются въ зачарованномъ мозгу.

Изъ послѣднихъ произведеній этой эпической литературы особенное вниманіе опредѣленныхъ круговъ Франціи обратитъ на себя новый романъ Поля Адама "La ville inconnue". Передъ нами встаютъ походныя картины пестрой арміи, въ которой вмѣстѣ съ бѣлыми войсками шествуютъ союзные Арабы племени Улэдъ-Слиманъ и сенегальцы расы бомбара, безстрашные, дисциплинированные, неутомимые, выносливые вояки, солдаты по ремеслу, солдаты по крови, единственные въ современной французской арміи, напоминающіе, по словамъ знатоковъ военной исторіи, знаменитыхъ "ворчуновъ", старыхъ закаленныхъ въ бояхъ солдатъ первой имперіи. Среди европейцевъ мы видимъ то же различіе расъ, характеровъ и темпераментовъ. Тутъ и Сильвенъ де Реттель, предки котораго со временъ крестовыхъ походовъ не разъ высаживались на африканской территоріи, командовали королевскими галерами и взяли Алжиръ, и Кампіонъ, бѣдный капитанъ, который подъ африканскимъ небомъ и непріятельскими пулями, добываетъ средства къ существованію своей женѣ и дѣтямъ, ожидающимъ его въ Тулонѣ. Тутъ и старшій вахмистръ Мэри, бывшій когда-то членомъ анархо-синдикалистской Конфедераціи труда, перешедшій въ африканскіе батальоны, чтобы не быть вынужденнымъ въ день стачки стрѣлять въ своихъ товарищей, тутъ и офицеръ-геологъ, разыскивающій копи и надѣющійся когда-нибудь разбогатѣть. Тутъ и эльзасскій еврей, замѣчательный филологъ, который подъ непріятельскими пулями продолжаетъ въ экваторіальной Африкѣ свои лингвистическія изслѣдованія. Но у всѣхъ этихъ людей, столь не похожихъ другъ на друга, прорывается одно, общее имъ всѣмъ, темное и могучее чувство. Ихъ всѣхъ влечетъ впередъ жажда опасности, стремленіе къ приключеніямъ, духъ авантюры. Но вмѣстѣ съ этимъ духомъ авантюры и подъ вліяніемъ его рождаются представленія о цивилизаторской миссіи. Достаточно имъ встрѣтиться съ проявленіями звѣрства у враждебныхъ негрскихъ племенъ, и анархистъ Мэри восклицаетъ, выражая идею автора: "Нужно преслѣдовать эти дикія племена". И на остріѣ солдатскихъ штыковъ этотъ анархистъ Поля Адама вноситъ цивилизацію въ дикую Африку. Является своеобразный энтузіазмъ, вѣра въ конечное великое значеніе своей миссіи, готовность на жертвы. Тамъ, въ Парижѣ, сидятъ карьеристы, темные дѣльцы, бандиты, которые по мѣрѣ возможности, воспользуются ихъ героизмомъ въ своихъ личныхъ интересахъ. Но наши африканцы не думаютъ объ этомъ, ихъ не безпокоятъ такія соображенія. Влекомые таинственнымъ инстинктомъ, преданные какъ бы какой-то мистической идеѣ, они, какъ пчелы, совершаютъ свое дѣло, глядя въ лицо смерти и умирая безъ страха.

Въ такомъ духѣ рисуютъ французскіе художники психологическіе мотивы великой колоніальной эпопеи III-й Республики. Но какими соображеніями, какими своекорыстными интересами руководятся въ своей дѣятельности тѣ, сидящіе тамъ въ Парижѣ, темные дѣльцы, бандиты, которые держатъ въ своихъ рукахъ всѣ пружины внѣшней и внутренней политики своей страны и направляютъ свои непобѣдимые батальоны то противъ рабочихъ en grève, то противъ африканскихъ дикарей, не желающихъ сразу признать всѣ прелести европейскаго режима и безъ боя подчиниться великой Франціи? На этотъ вопросъ французскіе беллетристы не даютъ никакого отвѣта, да и не ставятъ его. Посмотримъ, какъ ставится и разрѣшается этотъ вопросъ во французской публицистикѣ, въ безчисленныхъ журнальныхъ статьяхъ и сотняхъ книгъ, посвященныхъ колоніальной политикѣ Франціи.

II.

Если резюмировать взглядъ теоретиковъ современнаго плебейскаго имперіализма III-й Республики на сущность и движущіе мотивы великой колоніальной эпопеи послѣднихъ десятилѣтій, мы придемъ къ заключенію, что три основныхъ элемента лежатъ въ основѣ лихорадочной завоевательной политики Франціи, ея ненасытной погони за новыми и новыми землями. Это, во-первыхъ, стремленіе націи найти резервуаръ, который могъ бы поглотить избыточное населеніе, не находящее себѣ поприща дѣятельности на родинѣ, во-вторыхъ, военно-стратегическія соображенія, стремленіе увеличить населеніе французской имперіи, чтобы изъ воинственныхъ арабскихъ, кабильскихъ и, главнымъ образомъ, негрскихъ племенъ составить многочисленныя регулярныя войска, которыя не только могли бы защищать колоніи Франціи отъ внѣшняго врага, но и оказывать поддержку войскамъ метрополіи въ случаѣ столкновенія съ Германіей. Наконецъ, въ-третьихъ, желѣзные законы промышленнаго развитія, которые побуждаютъ всякую страну, стремящуюся сохранить свое положеніе на міровомъ рынкѣ къ завоеванію новыхъ территорій, для сбыта туда, подъ защитой охранительныхъ пошлинъ, фабрикатовъ отечественной индустріи.

Въ качествѣ мѣстъ для французской колонизаціи завоеванныя Франціей территоріи ничуть не оправдали тѣхъ надеждъ, которыми увлекались оптимиста. Въ 1906 г. въ Алжирѣ насчитывалось 615.618 европейцевъ, въ томъ числѣ французовъ 278.976, т.-е. 45% европейскаго населенія. На основаніи данныхъ за послѣднія десятилѣтія П. Леруа Болѣе недавно высчиталъ, что въ 1930 г., т.-е. черезъ столѣтіе послѣ того, какъ французскій флагъ поднялся надъ Алжиромъ, въ этой старой и самой близкой къ Франціи колоніи будетъ насчитываться 750--780 тысячъ европейцевъ на 5 1/2 милліоновъ туземцевъ-мусульманъ. Слѣдуетъ прибавить, что среди этихъ 750 тысячъ европейцевъ преобладающую массу составятъ иностранцы не французскаго происхожденія, главнымъ образомъ, испанцы, которые теперь уже по численности преобладаютъ въ провинціи Оранъ, затѣмъ итальянцы и т. д. Если мы обратимся ко второй французской колоніи на сѣверѣ Африки, именно къ Тунису, мы увидимъ, что здѣсь результаты 30-лѣтняго господства Франціи оказались для нея еще болѣе мизерными. Въ 1906 г. въ Тунисѣ на два милліона туземнаго населенія было 25.000 французовъ (не считая оккупаціонныхъ войскъ) и 70.000 итальянцевъ. И здѣсь, въ Тунисѣ, пропорція съ каждымъ годомъ растетъ въ пользу итальянцевъ, какъ растетъ въ Алжирѣ въ пользу испанцевъ.

Если оставить въ сторонѣ Алжиръ и Тунисъ, относительно всѣхъ остальныхъ колоній (Мадагаскара, Индо-Китая, Экваторіальной Африки и т. д.) тѣмъ болѣе приходится сказать, что онѣ абсолютно никакого значенія для французской эмиграціи не имѣютъ и не могутъ имѣть. Какъ показала тщательная анкета, произведенная комитетомъ Дюплекса, за исключеніемъ Туниса и Алжира, всѣ остальныя французскія владѣнія отличаются климатомъ, крайне нездоровымъ для европейцевъ. Въ этихъ областяхъ бѣлые не способны къ продолжительному труду, къ болѣе или менѣе длительному напряженію. Кромѣ того, естественныя богатства всѣхъ этихъ владѣ;ній крайне преувеличены" {"Doit on aller aux colonies" par Doucet. Enquete du comité Dupleix auprès des gou verneurs, colons, commercants etc).}.

Отсутствіе прироста населенія во Франціи, обусловливающее ежегодное относительное, по сравненію съ Германіей, уменьшеніе числа новобранцевъ, давно безпокоило правящіе круги страны. Нынѣшній военный министръ Мессими, въ бытность свою въ 1908 г. докладчикомъ по военному бюджету, представилъ проектъ введенія всеобщей воинской повинности въ Алжирѣ, гдѣ до сихъ поръ туземцы служили во французской арміи лишь въ качествѣ наемныхъ волонтеровъ. Но идея организаціи сильной арміи изъ арабовъ вызвала необычайное волненіе въ Алжирѣ. Прежде всего заявили протестъ сами французскіе колонисты, считавшіе безуміемъ обучить военному дѣлу и вооружить сотни тысячъ арабовъ, съ трудомъ переносящихъ французское господство. Болѣе того, нѣкоторые французскіе алжирцы постарались бойкими путями взбудоражить само мусульманское населеніе Алжира, и когда правительство приступило къ переписи съ цѣлью опредѣленія числа молодыхъ людей, способныхъ носить оружіе, во многихъ мѣстностяхъ возникли серьезные безпорядки, причемъ арабскія женщины кричали: "вы отняли у насъ всѣ наши земли, все наше имущество, теперь хотите отнять нашихъ мужей, сыновей и братьевъ".

Такимъ образомъ идея организаціи многочисленной арміи изъ алжирскихъ туземцевъ потерпѣла фіаско. Въ томъ же 1908 г. полковникъ Манженъ {См. его книгу "La force noire" и рядъ статей въ "Revue de Paris" за 1909, 1911. Особенную тревогу вызвалъ проектъ Манжена въ Германіи, гдѣ шовинистическая пресса посвятила сотни статей вопросу о "черной арміи" (см. хотя бы "Die Poste" 8, 9 Juillet 1911).} выступилъ съ идеей организація "черной арміи,) изъ сенегальскихъ и суданскихъ негровъ. Этотъ проектъ встрѣтилъ полное сочувствіе какъ въ правящихъ кругахъ метрополіи, такъ и среди французскаго населенія Алжира. Организація многочисленныхъ черныхъ батальоновъ, значительную часть которыхъ можно было бы держать въ качествѣ противовѣса, сдѣлала бы безопаснымъ введеніе въ Алжирѣ всеобщей воинской повинности среди арабовъ и кабиловъ, которыхъ въ случаѣ бунта можно было бы смирить съ помощью негрскихъ полковъ, и въ результатѣ дала бы возможность правящимъ классамъ Франціи спокойно относиться къ уменьшенію прироста населенія въ метрополіи и безъ страха глядѣть на будущее, на ежегодное увеличеніе числа новобранцевъ въ Германіи по сравненію съ Франціей и на то обстоятельство, что уже теперь первая могла бы мобилизовать на 1.250.000 человѣкъ больше, чѣмъ вторая.

Таковы радужныя мечты, которыя въ умѣ французскаго имперіалиста возникаютъ при мысли о черныхъ батальонахъ. Понятно далѣе, какія услуги правящимъ классамъ Франціи могла бы оказать армія, состоящая изъ черныхъ солдатъ, пьянѣющихъ въ моментъ боя {Какъ разсказываетъ съ умиленіемъ спеціальный корреспондентъ газеты "Le Matin" (9 Août 1911) во время сраженій при замиреніи Шауйа приходилось три раза подрядъ командовать "прекратите огонь", прежде чѣмъ удавалось заставить негровъ остановить стрѣльбу.}, съ наслажденіемъ идущихъ противъ своихъ и чужихъ, не знающихъ никого, кромѣ своихъ начальниковъ. Однако, при объективномъ изученіи вопроса, ясно, что организовать многочисленную армію изъ негровъ французской буржуазіи едва ли удастся. Отличительная черта черныхъ батальоновъ, о которой умалчиваютъ апологеты негрскихъ войскъ, заключается въ томъ, что эти батальоны покидаютъ родину не иначе, какъ въ сопровожденіи своихъ женъ и дѣтей. И сколько бы французскіе "патріоты", сознательно умалчивающіе объ этой сторонѣ вопроса, ни увлекались мыслями о богатствѣ Франціи, объ ея несмѣтныхъ милліардахъ, какъ бы они ни были увѣрены по отношенію къ французскому плательщику налоговъ, въ томъ что "онъ достанетъ" все, что отъ него потребуется, тѣмъ не менѣе ясно, что Франціи никогда не удастся создать 200 или 300 тысячную черную армію. Можетъ быть, Франція черезъ 10 лѣтъ и будетъ имѣть въ Алжирѣ, Тунисѣ и Марокко 50-тысячную негрскую армію, но этотъ опытъ обойдется такъ дорого, что даже многіе изъ тѣхъ, кто теперь являются защитниками идеи Манжена, измѣнятъ свою точку зрѣнія.

Самый главный аргументъ, на который ссылаются имперіалисты въ защиту завоевательной колоніальной политики, заключается въ великомъ экономическомъ значеніи колоній въ качествѣ важнѣйшаго рынка для сбыта товаровъ, производимыхъ фабриками и заводами метрополіи. Мы встрѣчаемся съ этимъ аргументомъ не только въ многочисленныхъ газетныхъ и журнальныхъ статьяхъ и въ толстыхъ книгахъ, въ рѣчахъ министровъ и въ палатѣ депутатовъ и сенатѣ, но даже и въ торжественныхъ рѣчахъ президентовъ республики во время ихъ поѣздокъ въ ту или другую колонію (посѣщеніе Алжира президентомъ Лубэ въ 1903 г., Туниса Фальеромъ въ 1911). И во всѣхъ этихъ статьяхъ и книгахъ, рѣчахъ министровъ и президентовъ Франціи о внѣшней колоніальной торговлѣ мы встрѣчаемъ однѣ и тѣ же вздутыя цифры, одни и тѣ же явно фальсифицированныя данныя, одну и ту же ложную отъ начала до конца статистику.

Всѣ разсказы и оффиціальные доклады о поразительно быстромъ развитіи колоніальной торговли Франціи, о великомъ значеніи для ея промышленности завоеванныхъ территорій представляютъ собою ту оффиціальную лживую "исторію" {Такую же ложь представляютъ утвержденія нашихъ ново-временскихъ имперіалистовъ относительно крайней важности Монголіи для русскихъ торговыхъ интересовъ. См. объ этомъ нашу статью: "Россійское купечество и русско-китайскій конфликтъ", наша Заря". 1911 No 4.}, которая имѣетъ мало общаго съ дѣйствительностью и пишется спеціально для торжества опредѣленнаго дѣла, ad usum Delphini, или acl visum populi въ примѣненіи къ великой французской демократіи.

Если бы колоніи дѣйствительно играли такую колоссальную роль въ развитіи современнаго капитализма и являлись его главной питательной артеріей, въ такомъ случаѣ судьба многихъ государствъ была бы иная, чѣмъ мы видимъ на самомъ дѣлѣ. Богатѣйшія колоніальныя владѣнія не помѣшали Испаніи снизойти до состоянія самой отсталой промышленной страны въ Европѣ, и наоборотъ, почти потное отсутствіе цѣнныхъ колоніальныхъ владѣній не воспрепятствовало Германіи сдѣлаться величайшей индустріальной державой въ мірѣ, съ чудовищной быстротой превратившейся въ первоклассное капиталистическое государство. Кто не знаетъ, что Германія повсюду успѣшно борется одинъ-на-одинъ съ Англіей, вырывая у послѣдней міровую гегемонію, что она далеко опередила Францію, которая нѣкогда по оборотамъ своей торговли занимала 2-ое мѣсто, а нынѣ занимаетъ пятое, и стоитъ позади маленькой Голландіи. Ни одна держава въ мірѣ не присоединила за послѣднія тридцать лѣтъ столько новыхъ территорій къ своимъ владѣніямъ, какъ Франція, и ни одна не развивалась такъ медленно въ промышленномъ отношеніи, какъ послѣдняя. Въ теченіе періода 2-ой имперіи франція по, ускоренному темпу своего промышленнаго развитія шла впереди остальныхъ странъ, но въ теченіе періода Третьей Республики Франція сильно отстала и отступила на задній планъ. Съ 1869 по 1904 г. внѣшняя торговля Франціи возросла всего на 42%, Англіи на 89%, Италіи на 101%, Бельгіи на 208%, Швеціи 248%, Соединенныхъ Штатовъ 252%, Голландіи 480%. Франція шла впереди всѣхъ остальныхъ странъ въ успѣшной колоніальной политикѣ,въ захватѣ все новыхъ и новыхъ территорій, опередивъ въ этомъ отношеніи даже Англію, а позади всѣхъ въ развитіи мореходства, желѣзнодорожнаго транзита, хлопчатобумажной, свеклосахарной, желѣзодѣлательной, химической и всѣхъ остальныхъ отраслей промышленности, за исключеніемъ индустріи, занимающейся производствомъ предметовъ роскоши, служащихъ удовлетворенію прихотей и потребностей высшихъ классовъ Европы и Америки, а отнюдь не потребностямъ многомилліоннаго населенія присоединенныхъ къ Франціи территорій.

Когда нѣкоторые анархо-синдикалисты, бернштеніанцы, далѣе вульгаризаторы экономическаго матеріализма заодно съ буржуазными учеными вродѣ Рене Пинона и Ганото, и имперіалистами вродѣ Чемберлена, Биконсфильда, Криспи, Жюль Греви и т. д., говорятъ намъ, будто современная индустрія не можетъ существовать безъ колоній, которыя являются-де главной питательной артеріей для капитализма, они совершаютъ -- одни безсознательно, другіе же, такъ сказалъ, съ заранѣе обдуманнымъ намѣреніемъ, подстановку словъ и понятій, придавая колоніальной торговлѣ то значеніе, какое имѣетъ вообще внѣшняя торговля.

Можно ли представить себѣ современную Германію съ ея гигантской, лихорадочно развивающейся индустріей, съ ея великими портовыми городами Гамбургомъ и Бременомъ безъ внѣшней заморской торговли, которая ежегодно оцѣнивается въ милліардахъ марокъ. Конечно, нѣтъ.

И въ это время однимъ изъ важнѣйшихъ условій, содѣйствовавшихъ поразительно быстрому росту нѣмецкой промышленности, является именно бѣдность Германіи колоніями. По вычисленіямъ "Vorwärts" и другихъ нѣмецкихъ газетъ, всѣ расходы на колоніальныя германскія владѣнія обошлись за время съ 1885 по 1907 г. въ 1.536.100.723 марокъ, между тѣмъ весь торговый оборотъ Германія съ колоніями за періодъ отъ 1885 до 1904 г. равнялся 318 милл. марокъ. Въ 1905 г. оборотъ всей внѣшней нѣмецкой торговли съ колоніями равнялся 64 милл. марокъ, между тѣмъ вся внѣшняя торговля Германіи въ томъ же году 13.270.000.000 марокъ; такимъ образомъ, колоніальная торговля Германіи равняется приблизительно 1/200 части общей суммы оборотовъ ея внѣшней торговли.

Гораздо значительнѣе торговые обороты Франціи съ ея колоніями, но, чтобы опредѣлить, какую роль въ экономическомъ развитіи Франціи играетъ колоніальная торговля, нужно вычислить, сколько стоило Франціи завоеваніе ея колоній, какъ отзывались на покупательной силѣ собственно французскаго рынка, на обѣднѣніи ея крестьянства и пролетаріата, на общей отсталости страны въ индустріальномъ отношеніи колоссальные расходы, связанные съ агрессивной колоніальной политикой, съ великой завоевательной эпопеей Третьей Республики.

Что же побуждаетъ современную Францію вести столь энергичную колоніальную политику, каждый разъ грозящую странѣ опасными международными осложненіями, чуть было не вызвавшую во время инцидента при Фашодѣ войну съ Англіей и затѣмъ въ 1905 г. съ Германіей. гдѣ нужно искать основныя пружины этой авантюристической и столь гибельной для промышленнаго развитія страны лихорадочной погони за новыми и новыми территоріями?

III.

До 1871 г. особенно въ эпоху II-ой имперіи Франція играла доминирующую роль въ Европѣ и всѣми силами старалась сохранить свою гегемонію на континентѣ. Но послѣ того, какъ вмѣстѣ съ страшнымъ разгромомъ 1871 г. для нея поневолѣ кончилась эра авантюръ въ самой Европѣ, энергія воинствующихъ "гусарскихъ" элементовъ страны направилась въ сторону Африки и Азіи. Агрессивная колоніальная политика и плебейскій имперіализмъ на мѣсто имперіализма бонапартистскаго явились блестящимъ средствомъ съ одной стороны загладить позоръ внѣшнихъ пораженій и снова поднять престижъ Франціи, съ другой -- удовлетворить аппетитамъ тѣхъ элементовъ, въ поддержкѣ которыхъ такъ нуждалась республиканская буржуазія.

Осуществленіе грандіозныхъ африканскихъ и азіатскихъ плановъ Франціи началось въ 1878 г. сейчасъ послѣ берлинскаго конгресса. Именно на этомъ историческомъ конгрессѣ Бисмаркъ, желавшій отвлечь вниманіе французовъ отъ "расщелины въ Вогезахъ" (la trouée des Voges) оказалъ серьезную поддержку французскимъ дипломатамъ въ осуществленіи ихъ плановъ. "Никто не былъ болѣе счастливъ, чѣмъ онъ,-- говоритъ извѣстный писатель Эрнестъ Лемононъ,-- видѣть наши войска удаляющимися изъ Европы, чтобы водрузить наше знамя гдѣ-нибудь въ пескахъ Африки или въ Индо-Китаѣ" {"L'Europe et la politique britanique" por Ernest Lemonov см. стр. 85. Paris 1910.}.

Очень важнымъ моментомъ въ исторіи французской колоніальной эпопеи былъ періодъ пресловутаго дѣла Дрейфуса, и въ особенности годы, непосредственно слѣдовавшіе за окончаніемъ этого дѣла, нанесшаго страшный, казалось, непоправимый ударъ военщинѣ. Не имѣя возможности въ виду условій новаго времени идти на какія бы то ни было уступки притязаніямъ военщины внутри страны, вынужденная порой примѣнять скрытое осадное положеніе по отношенію къ самой арміи (какъ это было послѣ дѣла Дрейфуса, когда во всѣхъ полкахъ была введена пресловутая система -- "fiches" -- надзора со стороны франкмассонскихъ ложъ за подозрительными офицерами) буржуазія тѣмъ охотнѣе шла на уступки гусарскимъ элементамъ арміи въ области внѣшней политики. Только въ 1900 г. кончается 9 дѣло Дрейфуса, а уже въ 1901 г. французы, опираясь на права, предоставленныя имъ договоромъ 1845 г., заключеннымъ послѣ побѣды при Исли, заставляютъ мароккскаго султана подписать протоколъ относительно полицейской охраны и торговли въ областяхъ, прилегающихъ къ французскимъ владѣніямъ. Этотъ договоръ 20 іюля 1901 года является базой современной французской политики въ Марокко. Съ этого времени, Мароккская имперія становится главной точкой приложенія дипломатической и военной энергіи Франціи. Вмѣстѣ съ тѣмъ продолжается съ удвоеной силой завоевательная политика въ центральной и западной Африкѣ. Тагитъ (августъ 1903 г.), Эль Мунгиръ (сент. 1903 г.), Фигитъ, Уджа, Казабланка, Танжеръ, Бу-Денибъ, (сент. 1908) Фецъ и т. д., въ сѣверной Африкѣ, Арада, Эль-Садетти, Ам-Тиманъ и т. д., въ центральной -- вотъ пункты, гдѣ военщина Франціи получила свой реваншъ за пораженія въ дѣлѣ Дрейфуса, всѣ мѣста сраженій и кровавыхъ боень, гдѣ получили возможность проявить свою ищущую выхода энергію храбрые "гусары" и вообще безпокойные элементы арміи, мечтавшіе порой о походѣ на Елисейскій дворецъ, совершавшіе подъ пьяную руку крайне неприличныя демонстраціи передъ статуями республики, какъ это сдѣлала въ одномъ изъ южныхъ городовъ группа офицеровъ въ видѣ протеста противъ пересмотра дѣла Дрейфуса.

На-ряду съ военщиной и всей системой милитаризма колоссальную роль въ созданіи и развитіи колоніальной эпопеи, плебейскаго имперіализма играетъ бюрократическій характеръ французскаго государства.

На Индійскомъ оканѣ лежитъ маленькій островъ Майоттъ. На этомъ островкѣ имѣется всего 11т. жителей, тѣмъ не менѣе республика назначаетъ сюда чиновниковъ всѣхъ ранговъ и вѣдомствъ, въ томъ числѣ и судебнаго. Но судьямъ нечего дѣлать, и они большую часть времени проводятъ въ отпуску. И вотъ, какъ разсказываетъ сенаторъ Эмберъ, главный правитель острова, именемъ республики издаетъ порой такого рода декреты:

"Господинъ Г., канцелярскій служитель назначенъ исправляющимъ должность прокурора республики и начальникомъ судебнаго вѣдомства острова Майоттъ въ замѣщеніе г. Р., находящагося во временномъ отпуску".

"Господинъ А, контръ-метръ 3-го класса общественныхъ работъ назначенъ исправляющимъ должность президента судебнаго трибунала первой инстанціи острова Майоттъ" {Charles Humbert, sénateur Les Prances lointaines. La grande Revue. 10 Juillet 1909.}.

Чинамъ судебнаго вѣдомства и другимъ высшимъ бюрократамъ буквально нечего дѣлать на островѣ, и они предпочитаютъ получать свои оклады, проводя большую часть года внѣ мѣста службы. Островокъ Майоттъ съ населеніемъ въ 11 тысячъ жителей, съ его громаднымъ штатомъ никому не нужныхъ чиновниковъ, пожирающихъ весь бюджетъ колоніи, какъ цапля, отражающая солнце, даетъ намъ яркое представленіе о нѣкоторыхъ, притомъ самыхъ безобидныхъ сторонахъ бюрократической системы, царящей во всей остальной французской колоніальной имперіи.

Такимъ образомъ, одна изъ основныхъ цѣлей французской колоніальной политики заключается въ увеличеніи числа доходныхъ бюрократическихъ мѣстечекъ. Однимъ изъ первыхъ актовъ французскаго правительства сейчасъ же послѣ завоеванія Мадагаскара была, отправка на островъ цѣлаго отряда чиновниковъ. Раненые и больные тяжкой экспедиціи 1895 г. еще заполняли военные госпитали, а уже 30 дек. того же года правительство французское утвердило въ Таканаривѣ аппеляціонный судъ, назначило его членовъ, ле зная еще, какое законодательство будетъ введено на островѣ: французское или мѣстное. Были назначены также инспектора французскихъ школъ, хотя еще не было ни одной школы.

И этотъ бюрократическій характеру всей французской колоніальной политики не только ослабѣлъ за послѣднее десятилѣтіе, но, наоборотъ, съ каждымъ годомъ все болѣе обострялся. Наконецъ, зло приняло столь рѣзкія формы, что начало волновать даже правящіе круги Франціи. Извѣстно, какой протестъ въ колоніальной прессѣ вызвалъ докладъ Віолетта палата депутатовъ о колоніальномъ бюджетѣ на 1911 г. Характеризуя положеніе вещей въ экваторіальной Африкѣ, Віолеттъ указываетъ, что главной причиной бѣдственнаго состоянія этой колоніи является "чрезмѣрное развитіе чиновничества" (un développement exagerè du fonctionnarisme). Эта колонія даетъ каждый годъ дефицитъ: 876.000 фр. въ 1906 г.; 420.000 фр. въ 1907 г., 700.000 фр. въ 1908 г., 881.000 фр. въ 1909 г. {No 376. Chambre des Députés. Budget general de l'exercice 1911. (Budgets locaux des colonies), par M. Maurice Violette. Paris 1910.}. Между тѣмъ, начиная съ 1895 г. метрополія предоставила въ распоряженіе этой колоніи 100 милл. фр. Куда же идутъ всѣ эти милліоны, которые стоили столько крови и пота французскому крестьянству и пролетаріату? На проведеніе какой-нибудь ненужной желѣзной дороги, которая ляжетъ надолго бременемъ на французскій бюджетъ, на содержаніе арміи, лишнихъ чиновниковъ, которымъ нѣтъ уже мѣста во Франціи {До 1907 г. не было извѣстно ни точное число французскихъ чиновниковъ, ни сколько они стоятъ странѣ. Только съ 1907 г. правительство стало печатать въ докладѣ о бюджетѣ данныя о числѣ чиновниковъ. Къ 1-му янв. 1909 г. на службѣ у государства (не считая штатовъ министерства военнаго, морского и колоній) считалось 430 992 чиновниковъ, на службѣ департаментской и коммунальной 271.002. По приблизительному разсчету Демартіала президента первой федераціи чиновниковъ, только 300.000 человѣкъ изъ этой страшной бюрократической арміи, объ окладахъ которыхъ имѣются болѣе точныя свѣдѣнія, должны были получить въ 1911 г. 660 милліоновъ жалованья. Такимъ образомъ, несомнѣнно, что вся армія чиновниковъ стоитъ ежегодно странѣ болѣе милліарда франковъ. "Le Matin". 20 Dec. 1910).}. И многіе изъ африканскихъ чиновниковъ получаютъ огромные оклады, которые ежегодно возрастаютъ, несмотря на тяжкое финансовое положеніе управляемой ими колоніи.

Любопытно отмѣтить, изъ кого выбираются чиновники для управленія какой-нибудь мало извѣстной африканской колоніи, на кого возлагается священная миссія цивилизовать дикихъ негровъ и пріобщать ихъ къ высшей культурѣ. Среди нынѣшнихъ правителей Африки мы находимъ одного бывшаго часовыхъ дѣлъ мастера, одного профессора музыки, одного декоратора, одного помощника нотаріуса, наконецъ, даже одного секретаря биржи труда въ Каркасонѣ. Все это, конечно, представители очень почтенныхъ профессій, однако, занимаясь ими, будущіе администраторы едва ли готовились къ колоніальной карьерѣ, къ насажденію цивилизаціи въ полудикой Африкѣ. Все это люди, которымъ не повезло въ жизни или которымъ попросту захотѣлось сдѣлаться во что бы то ни стало чиновниками съ установленнымъ жалованьемъ и обезпеченной на старость пенсіей.

Всякаго рода авантюристы или попросту искатели теплыхъ мѣстечекъ шли на новыя земли, бросай, сѣмена французской цивилизаціи, не имѣя никакого понятія ни объ языкѣ несчастныхъ туземцевъ {Въ теченіе двухъ лѣтъ въ Индо-Китаѣ туземцы революціонеры печатали по китайски въ оффиціальномъ органѣ, издаваемомъ французскимъ правительствомъ, прокламаціи, призывавшія къ возстанію противъ иноземцевъ и убійству всѣхъ французовъ, и во всей французской администраціи, во всемъ ученомъ мірѣ колоніи не нашлось ни одного человѣка, который замѣтилъ бы это своевременно. Какъ доказалъ Фарженель въ рядѣ статей, напечатанныхъ въ l'Echode Chine (Шанхай), въ Journal Asiatique (Парижъ), въ Royal Asiatic Society (Лондонъ) и вызвавшихъ сенсацію въ бюрократическихъ сферахъ Парижа и во всемъ колоніальномъ мірѣ, даже оффиціальные синологи оказались далеко не на высотѣ положенія, попросту говоря не умѣли даже читать по китайски. Что же послѣ требовать отъ рядовыхъ колоніальныхъ чиновниковъ?}, судьбами которыхъ они брались распоряжаться, ни объ ихъ обычаяхъ, нравахъ, земельномъ устройствѣ и всемъ строѣ жизни, слагавшимся въ теченіе тысячелѣтій который эти пришельцы собирались измѣнить въ одинъ день путемъ канцелярскихъ декретовъ и циркуляровъ.

И это было бы еще полъ-бѣды. Сколько среди этихъ, казалось, незлобивыхъ людишекъ, прожившихъ до того во Франціи всю свою жизнь спокойно, не сдѣлавъ никому вреда, оказалось вдругъ безчеловѣчныхъ изверговъ, проявившихъ всѣ темныя стороны своей натуры, какъ только въ ихъ власти очутилась безправная негритянская масса, надъ которой они могли измываться, сколько ихъ душѣ было угодно. Знаменитый процессъ Гуда и Токе (1905 г.), двухъ колоніальныхъ администраторовъ, которые взрывали на воздухъ провинившихся въ какомъ-либо пустякѣ негровъ, подкладывая подъ нихъ динамитные патроны и затѣмъ заставляли другихъ негровъ пить бульонъ изъ мертвыхъ головъ ихъ замученныхъ и убитыхъ соплеменниковъ, или захватывали всѣхъ женщинъ и дѣтей какой-нибудь деревни и держали ихъ въ плѣну, не давая имъ ни воды, ни пищи, пока ихъ мужья и отцы не доставляли полностью всей наложенной на данную деревню натуральной повинности, что часто заканчивалось гибелью несчастныхъ женщинъ и дѣтей послѣ страшныхъ дней, проведенныхъ въ маленькихъ душныхъ клѣткахъ -- всѣ эти ужасы, обнаруженные миссіей Брацца, лишь чуточку приподняли завѣсу, скрывающую отъ непосвященнаго міра всю отвратительную картину, какую представляетъ собой цивилизаторская дѣятельность Франціи {Гудъ и Токе -- осуждены уголовнымъ. судомъ въ Браццавилѣ (Конго) 23 Авг. 1905 г. къ каторжнымъ работамъ на пять лѣтъ. Этотъ процессъ надѣлалъ въ свое время много шума во Франціи, вызвалъ рядъ замѣчательныхъ статей о темныхъ сторонахъ колоніальной французской политики. (См. ст. Клемансо Руанэ и др.).}, какъ и другихъ капиталистическихъ странъ среди низшихъ расъ. Но весь ужасъ колоніальной политики заключается не въ звѣрствахъ и злоупотребленіяхъ отдѣльныхъ личностей, до какихъ предѣловъ не доходила бы разнузданность ихъ дикихъ инстинктовъ, а въ общемъ характерѣ всей колоніальной системы, которая повсюду покоится исключительно на силѣ штыка и пули, на тюрьмѣ и казняхъ и сводится къ самому безстыдному грабежу туземцевъ, къ расхищенію всѣхъ ихъ земель, къ безграничной эксплоатаціи населенія завоеванныхъ территорій, къ выжиманію человѣческаго пота и крови такими способами, примѣненіе которыхъ вызвало бы возстаніе въ самыхъ отсталыхъ уголкахъ Европы. Извѣстный докладъ бывшаго офицера колоніальной арміи и депутата Октава де Винье, который по порученію правительства въ теченіе трехъ лѣтъ (1907--1909) изучалъ положеніе вещей на сѣверо-африканскихъ владѣніяхъ Франціи, въ своей книгѣ "La sueur du Burnous" {"La sueur du Burnous" par Vigne d'Octon. Paris 1911.} показываетъ, что республиканская Франція въ своихъ преступленіяхъ по отношенію къ населенію заморскихъ владѣній не далеко ушла отъ Франціи прошлыхъ вѣковъ и десятилѣтій, отъ Англіи Чемберлена и Керзона, отъ Германіи Петерса, Аренберга, Белана, генерала Тротта и др.

И экваторіальная Африка отнюдь не представляетъ исключенія въ ряду другихъ французскихъ колоній: говоря объ Индо-Китаѣ, этой самой населенной французской колоніи (16.634.000 жителей въ 1910 г.), которая обошлась Франціи со времени присоединенія Камбоджи (1863), по вычисленіямъ нѣкоторыхъ статистиковъ, въ колоссальную сумму отъ 6 до 8 милліардовъ фр., Віолеттъ замѣчаетъ, что весь общій бюджетъ индо-китайской имперіи пожирается тучей чиновниковъ, оплачиваемыхъ внѣ всякой пропорціи и совершенно безполезныхъ.

Весь этотъ общій бюджетъ (81 милліон. фр. въ 1900) уходитъ главнымъ образомъ на содержаніе 10.000 чиновниковъ, въ числѣ которыхъ имѣется 3.150 европейцевъ. Въ число этихъ 10.000 чиновниковъ не входитъ "страшная армія бюрократовъ, оплачиваемыхъ мѣстными и провинціальными бюджетами (l'armc formidable entretenue par les budjets locaux et provinciaux {См. цитированный докладъ Віолетта, часть первая стр. 42.}. Въ самомъ дѣлѣ, въ Индо-Китаѣ было съ 1897 г. 2.866 чиновниковъ, въ 1902 г. 3.777, въ 1906 г. 4.390, и, наконецъ, въ 1911 г. 5.863 {"Bulletin ldu comit de l'Asie franaise" Avril 1911.}.

Съ какой тяжестью французскій колоніальный бюджетъ ложится на туземца, видно изъ слѣдующихъ оффиціальныхъ данныхъ. Въ Кохинъ-хинѣ каждый плательщикъ податей уплачиваетъ ежегодно прямыхъ налоговъ 16 піастровъ (около 16 рублей). Между тѣмъ, какъ констатируетъ Віолеттъ, нуждающійся туземецъ проживаетъ въ мѣсяцъ всего 1 1/4 піастра, мелкій крестьянинъ -- 3 піастра, болѣе состоятельный туземецъ, соотвѣтствующій маленькому французскому рантье -- 6 піастровъ {См. цитированный докладъ Віолетта, часть 1-ая стр. 8.}. Такимъ образомъ, у преобладающей части населенія (крестьянства) одни прямые налоги отнимаютъ болѣе половины ежегодныхъ доходовъ, а у людей болѣе или менѣе состоятельныхъ -- почти четверть. Если прибавить сюда таможни, акцизъ на алкоголь, опіумъ, соль, затѣмъ всякаго рода мѣстные, провинціальные, муниципальные поборы, мы получимъ представленіе о томъ невыносимо-тяжеломъ бремени, которое лежитъ на туземцахъ и которое, по словамъ Мессими, "ведетъ Францію къ самымъ ужаснымъ авантюрамъ".

Какъ европейцы внѣдряютъ цивилизацію въ "полу-дикомъ" Индо-Китая, видно изъ слѣдующаго факта, о которомъ впервые разсказалъ въ палатѣ депутатовъ Прессансе {Рѣчь Прессансе въ палатѣ депутатовъ 2 Апр. 1909 г. Вышла отдѣльной брошюрой: "Gabegie et atrocits coloniales" par Pr. Pressensé. Paris 1909.}. Такъ какъ водочная монополія представляетъ собой главный источникъ индо-китайскаго бюджета, было предписано всѣмъ чиновникамъ поощрять туземцевъ къ потребленію алкоголя, попросту говоря, къ пьянству. И случилось то, что резидентъ провинціи Сонъ-Тай, насчитывающій 200.000 жителей, получилъ оффиціальную благодарность и повышеніе по службѣ за то, что удалось довести потребленіе алкоголя (чистаго) въ своей провинціи до 560.000 литровъ въ годъ. Даже "Le Temps" призналъ, что каждаго туземца принуждали пить какъ можно больше спирту. Когда жители одной деревни заявили своему мандарину, что у нихъ нѣтъ средствъ покупать требуемое количество спирта, мандаринъ отвѣтилъ: "Вы ѣдите три раза въ день рисъ, ѣшьте рисъ всего одинъ или два раза въ день, и у васъ хватитъ средствъ покупать казенный спиртъ".

Между тѣмъ, близость Индо-Китая къ вѣчно волнующемуся и возрождающемуся Китаю, японскія побѣды надъ русскими, разбившія во всемъ желтомъ мірѣ вчерашній страхъ передъ, казалось, непобѣдимыми бѣлыми завоевателями, подвиги неуловимаго Де-Тама, полная невозможность для Франціи содержать въ Индо-Китаѣ такую значительную военную силу, какою обладаетъ Англія въ Индіи -- все это усугубляетъ критическое положеніе этой части французской колоніальной имперіи. Въ 1907 году генералъ Фаменъ, начальникъ колоніальныхъ войскъ при министерствѣ военныхъ дѣлъ, подалъ въ отставку, не желая брать на себя отвѣтственности за положеніе вещей, создавшееся въ Индо-Китаѣ. Въ интервью съ сотрудникомъ "Le Journal" генералъ указалъ, что населеніе Индо-Китая самымъ безсовѣстнымъ образомъ эксплоатируется бюрократіей, что духъ возмущенія растетъ въ странѣ, что туземцы послѣ японскихъ побѣдъ уже не считаютъ французовъ непобѣдимыми, и что катастрофа неизбѣжна, если Франція не измѣнитъ всю систему управленія колоніями и не начнетъ править послѣдней вмѣстѣ съ туземнымъ населеніемъ, а не противъ послѣдняго. Въ 1909 г. другой смѣлый офицеръ, полковникъ Бернаръ, въ письмѣ, напечатанномъ въ "Le Temps" (5 сеит.), рѣзко возсталъ противъ системы займовъ и сооруженія ненужныхъ желѣзныхъ дорогъ, ложащихся тяжкимъ бременемъ на туземцевъ, раззоряющихъ населеніе и не дающихъ послѣднему ничего. "Наша колонія гибнетъ, многіе уже предсказываютъ неизбѣжность ея потери для насъ. И метрополія, вмѣсто того, чтобы придти на помощь своей колоніи, облегчить бремя, лежащее на ней, только еще болѣе гнететъ и давитъ послѣднюю. Вотъ, гдѣ лежитъ самая страшная опасность... Если колонія погибнетъ, можно будетъ сказать, что это метрополія ее убила". Понятно, что такія откровенныя рѣчи со стороны болѣе смѣлыхъ и честныхъ офицеровъ не приходятся по вкусу представителямъ военщины и бюрократіи, которыя, въ случаѣ признанія неосновательности подобныхъ сужденій, дѣлаютъ изъ нихъ лишь тотъ выводъ, что метрополія должна затратить новыя сотни милл. фр. на усиленіе колоніальной полиціи, арміи и флота, на укрѣпленіе Сайгона, на созданіе сильныхъ опорныхъ пунктовъ въ странѣ въ виду неизбѣжнаго въ близкомъ будущемъ возстанія.

То, что мы сказали объ экваторіальной Африкѣ, Индо-Китаѣ, и т. д., примѣнимо ко всей колоніальной имперіи Франціи. Всѣ эти колоніи служатъ лишь предлогомъ для увеличенія милліонной арміи чиновниковъ, необходимы для военщины, ищущей авантюръ, дешевыхъ лавровъ, новыхъ орденовъ, за подвиги въ гражданской или завоевательной войнѣ съ туземцами, но въ то же время эти колоніи ложатся тяжкимъ бременемъ на французскій бюджетъ и являются каторжнымъ ядромъ, стѣсняющимъ развитіе французской промышленности.

III.

Однако, все это не останавливаетъ стремленія господствующихъ классовъ ІІІ-й Республики къ расширенію и безъ того грандіозной колоніальной имперіи, несмотря на то, что эта колоніальная политика связана съ обостреніемъ международныхъ отношеній и прежде всего съ колоссальными расходами. По оффиціальнымъ правительственнымъ даннымъ, представленнымъ въ мартѣ 1911 г., палатѣ депутатовъ докладчикомъ Шерономъ расходы, связанные съ военными операціями въ Марокко, обошлись Франціи за четыре года (1907--1910) въ 77.280.924 фр.

На самомъ дѣлѣ подобное вычисленіе расходовъ, связанныхъ съ мароккской авантюрой, совершенно произвольно и неправильно, ибо здѣсь приняты во вниманіе только затраты на содержаніе французскаго экспедиціоннаго корпуса въ Марокко, на стоимость провіанта, ядеръ, патроновъ, и т. д., израсходованныхъ именно въ этой странѣ и только въ ней. Однако, мы знаемъ, что всякаго рода колоніальныя авантюры фатально ведутъ за собой колоссальные побочные расходы и въ областяхъ, лежащихъ внѣ территоріи, изъ-за которой ведется борьба. И умолчаніе объ этихъ-то расходахъ въ оффиціальныхъ отчетахъ является самымъ грубымъ обманомъ со стороны бухгалтеровъ колоніальной партіи. Вычисляя стоимость мароккской авантюры для Франціи за четырехлѣтній періодъ съ 1905 г. по 1908 г., французскій писатель Делези правильно расчиталъ такъ:

Экстраординарные военные расходы -- 22.000.000фр.

Улучшеніе вооруженія и приведеніе въ боевое состояніе всего флота -- 100.000.000

Расходы, вызванные франко-германскимъ конфликтомъ изъ за Марокко (1905) -- 223.000.000 "

Итого -- 345.000.000 фр. *)

*) "Le bilan de l'affaire marocaine" par Francis Delaisi. "La Revue" 1908 No 5.

Если произведемъ правильный подсчетъ всѣхъ расходовъ, въ которые обошлась Франціи мароккская авантюра съ начальнаго ея момента (взятіе Туата въ 1900), и включимъ сюда затраты, связанные съ послѣдней экспедиціей въ Фецъ и замиреніемъ Марокко, окажется, что эта авантюра обошлась до сихъ поръ немногимъ менѣе милліарда франковъ. А сколько придется еще потратить на усиленіе французскихъ военныхъ силъ на испанской границѣ, на увеличеніе флота въ Средиземномъ морѣ въ виду сближенія Испаніи съ Германіей? Тунисская авантюра повела къ образованію тройственнаго союза, толкнувъ Италію въ объятія Австріи и Германіи, что вызвало для Франціи колоссальные расходы на укрѣпленіе юго-восточной границы. Марокк- ская авантюра сблизивъ Испанію съ Германіей, въ свою очередь, не малымъ бременемъ ляжетъ на французскій бюджетъ.

Что же дало Марокко до сихъ поръ Франціи въ смыслѣ рынка для сбыта французскихъ товаровъ? По даннымъ, опубликованнымъ въ 1909 г. управленіемъ французскихъ таможенъ внѣшняя торговля Марокко въ 8-ми портахъ, открытыхъ для послѣдней, опредѣлялась въ слѣдующихъ цифрахъ:

Страны.

1907

1908

Англія

25.428.561

41.480.000

Франція

22.820.135

31.760.000

Германія

9.983.318

10.800.000

Испанія

3.116.145

4.700.000

Прочія страны

3.517.183

6.160.000

Если мы къ той торговлѣ, которую сама Франція ведетъ съ Марокко, прибавимъ и цифру торговаго оборота Алжира по сухопутной границѣ съ Марокко, то окажется, что Франція стоитъ позади Англіи. Такъ въ 1909 г. торговля всей Франціи и ея колоній съ Марокко по сухопутной и морской границамъ равнялась 51.255.999 фр., между тѣмъ, какъ торговля Великобританіи съ Марокко только по морской границѣ -- 52.339.763 фр., а Германіи -- 13.582.533 фр., "французская торговля съ Марокко", плачется Жакъ Барду въ "Opinion" стоитъ на мѣстѣ, между тѣмъ, англійская торговля съ Марокко увеличилась на 10 милл. фр., испанская -- на 2 милліона фр. "Не слѣдуетъ, кромѣ того, ни на минуту забывать, что главными предметами французскаго ввоза являются оружіе, аммуниція и жизненные продукты для экспедиціоннаго корпуса, такъ что львиная доля французскаго ввоза потребляется самими (французами и ложится на французскаго же плательщика налоговъ. Можно сказать безъ натяжки, что французское оружіе открываетъ африканскіе рынки англійской индустріи -- и отчасти даже германской. Въ 1907 г. англійская торговля съ Марокко -- 25 1/2 милл. фр., въ 1908 г.-- 41 1/2 милл. фр., а въ 1909 г. болѣе 52 милл. фр. Въ Казаблаyкѣ въ 1906 г. до французской оккупаціи британская торговля опредѣлялась съ 3.641.522 фр., а въ 1909 г. въ -- 9.479.273 фр. Въ области Шауна, вокругъ Казабланки, англійская недвижимая собственность оцѣнивалась въ 1908 г. въ 2.312.000 фр., а французская всего въ -- 1.756.000 фр. Вообще, французское экономическое вліяніе въ Марокко очень слабо. Изъ восторженнаго доклада, представленнаго однимъ изъ апологетовъ французской колоніальной политики Уалндомъ на конгрессѣ коммерческихъ палатъ, засѣдающемъ нынѣ въ Рубэ (іюль, 1911 г), видно, что къ данному моменту въ Марокко имѣется 250 французскихъ торговыхъ домовъ, что французскіе капиталы, вложенные въ различныя мароккскія предпріятія, равняются -- 25 милл. фр. {"La penetration commerciale et industrielle du Maroc par l'Algerie et les ports" par William Oualid.}. Дѣйствительно, "гора родила мышь". Таковы пока блестящіе результаты мароккской авантюры", и есть опасность, что въ недалекомъ будущемъ Германія, которой пріобщеніе Марокко къ "европейской культурѣ" ничего не стоило, будетъ играть въ имперіи султана болѣе значительную роль экономическую, чѣмъ Франція.

И какъ пагубно отзывается вся эта безумная колоніальная политика на покуппальныхъ силахъ населенія, на ростѣ производительныхъ силъ въ самой Франціи. Правда, если судить по оффиціальнымъ даннымъ, колоніальная политика обходится Франціи сравнительно не очень дорого. По бюджету 1898 г. въ графѣ "министерство колоній" (ministère des colonies) мы видимъ не очень большую для Франціи цифру -- 92 милл. фр. Бюджетъ министерства колоній въ 1908 г.-- 112 милл. фр., въ 1907 г.-- 110 милл. фр., въ 1911 г.-- 103 милл. фр. {No 1144. Chambre des Députés. Rapport sur le Budget général de l'exercice 1911. Par député Henry Cheron. См. стр. 408.}. Итакъ, колоніальный бюджетъ какъ будто даже имѣетъ тенденцію понижаться. Но эти цифры представляютъ собой лишь обманъ зрѣнія. Если внимательно вчитаться въ любой ежегодный бюджетный докладъ Палатѣ депутатовъ, мы увидимъ, что тысячи различныхъ расходныхъ статей, внесенныхъ въ бюджетъ другихъ министерствъ: военнаго, морского, иностранныхъ дѣлъ, общественныхъ работъ и т. д., на самомъ дѣлѣ, идутъ исключительно на колоніи. Такъ, въ бюджетѣ военнаго министерства мы находимъ цифру 50 милл. фр., на содержаніе алжирской арміи, 40 1/2 милл. фр.-- на колоніальныя войска въ Индо-Китаѣ, Мадагаскарѣ, экваторіальной Африкѣ и т. д., и уже только эти двѣ цифры сразу удваиваютъ колоніальный бюджетъ. А сколько денегъ уходитъ на содержаніе портовъ, угольныхъ станцій, арсеналовъ въ колоніяхъ? Значительная часть бюджета морского министерства, опредѣленная на 1911 г. въ колоссальную сумму 416.380.618 фр, должна быть отнесена на счетъ колоній. Далѣе ко всѣмъ этимъ расходамъ нужно прибавить субсидіи, выдаваемыя мореходнымъ компаніямъ, совершающимъ рейсы къ колоніальнымъ портамъ, преміи частымъ судовладѣльцамъ, колоссальныя затраты на проведеніе ненужныхъ и убыточныхъ желѣзныхъ дорогъ, содержаніе подводныхъ кабелей, уплата пенсій вдовамъ и сиротамъ офицеровъ, умершихъ въ колоніяхъ, содержаніе въ госпиталяхъ Парижа, Тулона, и т. п. военныхъ, заболѣвшихъ и потерявшихъ способность къ труду вслѣдствіе убійственнаго климата въ колоніи и возвращенныхъ на родину и т. д., и мы увидимъ, что оффиціальную цифру колоніальнаго бюджета нужно увеличить въ нѣсколько разъ, чтобы получить истинное представленіе о той денежной суммѣ, въ какую обходится французскому народу его великая и многомилліонная колоніальная имперія, сохраненіе и расширеніе которой является несомнѣнно одной изъ важнѣйшихъ причинъ ужасающаго роста французскаго государственнаго бюджета, достигшаго въ 1911 г. колоссальной цифры -- 4 милліарда 305 милліон. фр. Вотъ какъ сенаторъ Готье въ своемъ докладѣ сенату говоритъ объ этомъ бюджетѣ:

"Этотъ бюджетъ на 120 милліон. фр. превышаетъ бюджетъ 1910 г., который въ свою очередь превысилъ бюджетъ 1909 г. на 180 милл.; такимъ образомъ всего за два года ежегодная сумма налоговъ, извлекаемыхъ изь населенія, повысились на 300 милл. фр....

"Французскій бюджетъ сравнительно самый значительный бюджетъ во всемъ мірѣ. Онъ превышаетъ англійскій бюджетъ, который вмѣстѣ съ колоссальной суммой, идущей на рабочее страхованіе, и при населеніи, численно превосходящемъ наше, доходитъ всего до 171.857.000 финтовъ ст. т.-е. до 4 милліардовъ 297 милліоновъ фр. А такъ какъ національное богатство Англіи на іуз превышаетъ національное богатство Франціи, стало быть можно сказать, вмѣстѣ съ Леруа Болѣе, что французскій бюджетъ по меньшей мѣрѣ на 1/3 тяжелѣе для населенія р ее публики, чѣмъ соціалистическій бюджетъ Ллойда Джоржа для Англіи.".

И, конечно, въ графѣ расходовъ бюджета первенствующую роль играютъ расходы по военному министерству (армія и флотъ въ 1911 г.-- 1 милліардъ 314 милл. фр.-- 30% всѣхъ расходовъ), связанные не въ малой степени съ колоніальнымъ имперіализмомъ.

IV.

Но что же даютъ Франціи, не говоря о Марокко, странѣ, которая пока еще не присоединена къ владѣніямъ республики, всѣ остальныя колоніи, занимающія территоріи въ 11 милл. килом. съ населеніемъ въ 40 милл. душъ. Если повѣрить оффиціальнымъ даннымъ, торжественнымъ рѣчамъ президентовъ республики, министровъ и т. д., колоніи играютъ-де роль грандіозной важности рынка для французской индустріи, безъ котораго послѣдняя не могла бы развиваться. "Внѣшняя торговля всѣхъ французскихъ колоній, вмѣстѣ взятыхъ, достигла въ 1908 г. колоссальной цифры -- 2 милліарда 66 милліоновъ фр.",-- восклицаетъ восторженно Легарпантье {Legarpantier:,Le commerce de la Prance avec ses colonies d'Algerie-Tunisie". La Revue des Franais 25 Авг. 1911. Въ такомъ же восторженномъ тонѣ написаны всѣ статьи о колоніальной торговлѣ въ "l'Asie Franaise", въ "Le Journal de Economistes" въ "La Revue politique et parlamentaire" и т. д.}.

Несомнѣнно, что эта цифра очень внушительна. Бѣда лишь въ томъ, что она дутая. Гастонъ Лерише, писатель, отнюдь не являющійся принципіальнымъ противникомъ колоніальной политики, доказалъ, что правительственная статистика считаетъ по нѣскольку разъ одни и тѣ же товары, въ разныхъ пунктахъ ихъ:

Это равносильно тому, какъ если бы мы для опредѣленія величины экспорта нашей пшеницы изъ черноморскихъ губерній прибавимъ къ цѣнности одесскаго экспорта цифра вывоза изъ отдѣльныхъ городовъ и деревень, отправляющихъ свою пшеницу заграницу черезъ Одессу же! {Gaston Le riche. Nos colonies telles quèlles sont. См. стр. 153 Paris 1903.}.

Но допустимъ, возразить, можетъ быть, иной читатель, что эти цифры вздуты, что ихъ нужно преуменьшить. Остаются, однако, и при этомъ сравнительныя, динамическія данныя, которыя все- таки свидѣтельствуютъ, что внѣшняя торговля французскихъ колоній не стоитъ на одномъ мѣстѣ, а, наоборотъ, прогрессируетъ въ необычайной степени. Что бы ни говорить, а если внѣшняя торговля Индо-Китая опредѣлялась въ 1899 г. въ 253 милл. фр., а въ 1909 г. въ 523 милл. фр.,-- значитъ, внѣшняя торговля этой колоніи за 10 лѣтъ удвоилась, что представляетъ собой значительный экономическій прогрессъ. Но и здѣсь мы встрѣчаемся съ аналогичнымъ "трюкомъ".

Каждый разъ для оцѣнки промышленнаго прогресса опредѣленной колоніи всегда берется, какъ исходная точка, 1899 г. и сравнивается съ любымъ изъ позднѣйшихъ годовъ. Почему? Ларчикъ просто открывается. Дѣло въ томъ, что въ 1900 г. была введена на индо-китайскихъ таможняхъ новая фиксація цѣнности импортируемыхъ и экспортируемыхъ товаровъ, поднявшая номинальныя цѣны послѣднихъ въ необычайной степени.

Поэтому, если мы возьмемъ за исходный пунктъ, хотя бы, напримѣръ, 1901 г., мы убѣдимся, что собственно французская торговля съ Индо-Китаемъ не растетъ, а падаетъ, что французское экономическое и торговое вліяніе въ этой колоніи сокращается съ такой быстротой, которую не въ состояніи скрыть даже таможенныя махинаціи. Изъ только что опубликованнаго доклада главнаго директора таможенъ въ Индо-Китаѣ г. Пиканона о состояніи навигаціи и торговли въ этой колоніи въ 1910 г. явствуетъ, что въ то время, какъ вообще внѣшняя торговля Индо-Китая съ 1901 г. по 1910 г. возрасла на 46% (363 милл. фр. въ 1901 г., 529 милл. фр. въ 1910 г.), внѣшняя торговля этой важнѣйшей французской колоніи именно со своей метрополіей уменьшилась не только относительно, но и абсолютно. Въ то время, какъ внѣшняя торговля всѣхъ прочихъ странъ съ Индокитаемъ возрасла съ 62% въ 1901 г. до 70,7% въ 1910 г., импортъ Франціи и всѣхъ колоній французскихъ въ Индо-Китаѣ палъ со 100.166,982 фр. въ 1901 г. до 85.199.076 фр. въ 1910 г. {Ministère des colonies (Office Colonial) "La navigation et le mouvement commercial de l'Indo-Chine en 1910" par M. Picanon, Directeur general des Douanes et regies de l'Indo-Chine. 1911.}, т.-е. уменьшился на 15%. Далѣе, въ то время, какъ въ 1910 г. движеніе французской навигаціи къ портамъ Индо-Китая въ два раза превышало нѣмецкую навигацію, втрое -- англійскую, въ шесть разъ -- норвежскую, въ нынѣшнемъ, 1910 г. Франція стоитъ позади Англіи, опережаетъ Германію всего на 1/5, а Норвегію едва на 1/2. И едва ли можно сомнѣваться въ томъ, что скоро Германія далеко опередить Францію по торговлѣ съ Индо-Китаемъ.

Итакъ, и здѣсь, въ этой старой французской колоніи, на завоеваніе и сохраненіе которой подъ французскимъ владычествомъ истрачено столько милліардовъ фр., погублено столько жизней, Франція играетъ ту же роль, что и въ Марокко: французскіе солдаты, французскіе милліарды открываютъ и завоевываютъ новыя территоріи въ интересахъ англійскаго, нѣмецкаго и вообще европейскаго капитала, капиталъ тѣхъ странъ, которымъ не стоило никакихъ жертвъ завоеваніе новаго рынка для сбыта своихъ фабрикатовъ, и которые, поэтому остаются въ чистомъ выигрышѣ по сравненіи съ Франціей.

И все, что мы сказали относительно Индо-Китая, тѣмъ съ большей силой примѣнимо ко всѣмъ остальнымъ французскимъ колоніямъ, не исключая даже Алжира -- этой наиболѣе драгоцѣнной жемчужины въ колоніальной коронѣ Франціи. По даннымъ, опубликованнымъ оффиціальнымъ изданіемъ "Statistique generale de l'Algerie" за періодъ времени отъ 1830 по 1887 г., общая сумма государственныхъ расходовъ на Алжирѣ достигла около 5 милліард. фр. (4.868 милл. фр.), а доходы, полученные за этотъ періодъ, не превысили 1 1/2 милліарда (1.256 миля.), такимъ образомъ, превышеніе расходовъ надъ доходами достигло колоссальной цифры 3.762 милл. фр., т.-е. почти 4 милліарда фр. За послѣднія 25 лѣтъ, протекшія съ 1887 г., ежегодный дефицитъ, по вычисленію П. Леруа Болѣе, равнялся 80 милл. фр. Такимъ образомъ, Алжиръ обошелся Франціи до сихъ поръ въ шесть милліардовъ фр. Въ эту сумму не включены расходы по военному флоту, по спеціальной охранѣ алжирскаго побережья, проценты по займамъ, вызваннымъ затратами на эту колонію, и т. п.

Если же принять во вниманіе расходы по завоеванію Алжира и организаціи порядка въ странѣ, то мы придемъ къ выводамъ Jean Hess'а {Jean Hess. "La vérité sur l'Algerie". См. стр. X, 353 и т. д.}, что Алжиръ до сихъ поръ обошелся Франціи болѣе, чѣмъ въ 20 милл. фр. {Если оффиціальныя данныя преуменьшаютъ расходы на страну, то они до крайности преувеличиваютъ торговыя выгоды отъ нея.}

Извѣстный алжирскій статистикъ Солье въ своемъ докладѣ о бюджетѣ на 1904 г. доказалъ, что по отношенію къ алжирскому экспорту цифру 149.514.000 фр. таможенной оцѣнки нужно уменьшить на 67.429.000 фр., т.-е. почти вдвое. До такой степени произвольно повышена была стоимость почти всѣхъ предметовъ вывоза...

И чему тутъ удивляться? Нужно вѣдь показать, что колоніи оправдываютъ всѣ расходы, связанные съ ними; нужно дать возможность имперіалистамъ и даже соціалистамъ, зовущимъ къ примиренчеству съ колоніальной политикой, доказывать, будто эта послѣдняя необходима-де въ интересахъ развитія промышленности, съ существованіемъ и ростомъ которой тѣсно связано благосостояніе, могущество и политическое вліяніе рабочаго класса.

Кому же нужна эта колоніальная политика, эти безконечныя авантюры и непрерывныя завоеванія все новыхъ и новыхъ территорій? Прежде всего военщинѣ и бюрократіи. Для военщины отказъ отъ колоніальныхъ авантюръ это -- безработица, это -- безплодная, скучная жизнь въ маленькомъ гарнизонѣ безъ надежды на быстрое повышеніе. Требовать отъ вліятельныхъ шефовъ арміи, чтобы они предпочли мирную политику политикѣ насилія и завоеванія, это, значитъ, требовать невозможнаго. Требовать отъ нѣкоторыхъ министровъ, пуще огня боящихся всякихъ международныхъ осложненій, чтобы они въ интересахъ мира болѣе энергично сдерживали воинствующихъ африканскихъ генераловъ, требовать этого въ тотъ моментъ, когда господствующіе классы такъ нуждаются въ поддержкѣ со стороны военщины для обузданія вѣчно бунтующаго или готоваго къ возстанію то здѣсь, то тамъ населенія метрополіи -- это значить не понимать взаимоотношеній между франкъ-массонствующей буржуазіей и клерикальнымъ офицерствомъ.

Но колоніи не только предлогъ для увеличенія штата чиновниковъ, для доходныхъ мѣстечекъ военнымъ и гражданскимъ бюрократамъ, колоніи -- не только мѣста убѣжища для исчезающаго въ самой Европѣ режима, основаннаго на полномъ безправіи населенія и деспотизмѣ власти, колоніи -- средство наживы для кучки финансистовъ, биржевыхъ дѣльцовъ и королей нѣкоторыхъ отраслей индустріи, занятыхъ производствомъ предметовъ, имѣющихъ непосредственное отношеніе къ военно-морскому дѣлу, какъ, напримѣръ, металлургической. Для хищныхъ финансистовъ нѣтъ болѣе выгодныхъ операцій, чѣмъ всякаго рода экзотическія дѣла, связанныя съ колоніальными авантюрами. Займы правительствамъ отсталыхъ странъ вродѣ Марокко, гдѣ ростовщичество является обыденнымъ фактомъ, спекуляціи насчетъ всякаго рода проектовъ разработки угольныхъ копей, эксплоатація золотоносныхъ пріисковъ, желѣзныхъ дорогъ въ миражѣ ново-открытыхъ Эльдорадо, сказки о фантастическихъ прибыляхъ въ недалекомъ будущемъ -- всѣ эти маленькія панамы даютъ колоссальные барыши всякаго рода авантюристамъ наживы.

И особенно много выигрываютъ, благодаря колоніальнымъ завоеваніямъ, короли металлургическихъ трестовъ. Для представителей этой индустріи, все искусственное процвѣтаніе которой въ современномъ строѣ покоится исключительно на милитаризмѣ, грабежѣ и насиліи, нѣтъ безплодныхъ ненужныхъ колоній, нѣтъ пустынь. Всякая новая территорія, хотя бы представляющая собой голую вызженную солнцемъ и песчаную пустыню, на которой и травка не вырастетъ, все же является желаннымъ пріобрѣтеніемъ, ибо нѣтъ клочка земли, котораго нельзя было бы прорѣзать желѣзной дорогой. И понятно, что металлургическіе короли Шнейдера, Крезо и т. д. идутъ всегда рука объ руку съ представителями военщины.

Вотъ, какъ полковникъ Эннеберъ описываетъ Суданъ:

"Великолѣпны безграничны минеральныя богатства этой удивительной страны. Невозможно пересчитать сколько золота, серебра, мѣди, фосфатовъ и т. д. содержитъ почва Судана... И что за удивительная растительность! какіе лѣса хлопчатника, баобаба, пальмовыхъ, апельсиновыхъ, каучуковыхъ деревьевъ... Какія поля маиса, индиго, кофе, перцу, табаку, сахарнаго тростника...

Центральная Африка!... Именно здѣсь находится самый чистый источникъ богатства, обильный, неистощимый источникъ, бьющій непрерывной и широкой струей... Богаты и прекрасны области, орошаемыя Нигеромъ, Бенуа и Шари. Онѣ обладаютъ всѣми элементами, необходимыми для цвѣтущаго благосостоянія" {"De Paris a Tombouctou en huit jours" p. 81, 276. Par lieutenant-colonel Hennebert. Paris.}.

Вся эта краснорѣчивая тирада кончалась, понятно, требованіемъ постройки великаго желѣзнодорожнаго пути, который соединилъ бы эти страны съ Алжиромъ, прорѣзавъ "большой бульваръ Сахары"...

Да что говорить о Суданѣ? Даже пресловутая пустыня Сахара была не разъ представлена во французской литературѣ, какъ лучшая жемчужина среди другихъ африканскихъ сокровищъ. Вотъ какъ извѣстный французскій экономистъ и темный дѣлецъ П. Леруа Болѣе, финансовые подвиги котораго разоблачилъ недавно Винье д'Октонь, писалъ въ 1904 г. о Сахарѣ:

"Нѣтъ никакого сомнѣнія, что, если мы сохранимъ обѣ эти области -- Сахару и Суданъ,-- онѣ составятъ самую лучшую французскую колонію для эксплоатаціи" {Paul Leroy Beaulien "Le Sahara, le Soudan et les chemins de er trans sahariens". Guillaumin et Cie. Paris 1904.}.

И чтобы превратить Сахару въ житницу, "которая черезъ нѣсколько десятилѣтій могла бы прокормить десять или даже двадцать милліоновъ людей", достаточно провесть черезъ Сахару нѣсколько желѣзныхъ дорогъ. Вотъ какъ выражается по этому поводу нашъ великій ученый: "Мы говоримъ во множественномъ числѣ. Транссахарскія желѣзныя дороги, а не транссахарская желѣзная дорога".

Сколько сотенъ милліоновъ франковъ будетъ стоить проведеніе, скажемъ, двухъ желѣзнодорожныхъ линій черезъ Сахару на протяженіи тысячъ километровъ, какой убытокъ будутъ давать ежегодно эти дорога, прорѣзывающія океанъ песку и камней, все это пустые вопросы, которые мало волнуютъ Леруа Болѣе. Что за бѣда, что ежегодный дефицитъ будетъ погашаться потомъ и кровью рабочаго населенія Франціи! Зато металлургическая индустрія получитъ сразу громадный заказъ на поставку рельсъ и т. д.; зато финансисты получатъ изрядный кушъ на акціяхъ "Великаго желѣзнодорожнаго пути черезъ Сахару" (grande voie ferrei trans Saharienne).

Въ общемъ, французскій имперіализмъ, французская колоніальная политика разоряютъ Францію, мѣшаютъ развитію ея торговли, промышленности, за исключеніемъ привилегированныхъ отраслей послѣдней, задерживаютъ ростъ производительныхъ силъ страны. Вся эта колоніальная политика съ ея шумной рекламой тѣхъ прибылей и выгодъ, которыя Франція извлекаетъ-де въ результатѣ открытія новыхъ рынковъ, новыхъ территорій для эксплоатаціи или для эмиграціи, представляетъ собой грандіозную Панаму. Въ самомъ дѣлѣ, въ то время, какъ вся Европа семимильными шагами идетъ впередъ, въ области великихъ техническихъ сооруженій, въ то время, какъ Германія строитъ все новыя и новыя желѣзнодорожныя вѣтви, производитъ гигантскія работы по сооруженію своихъ портовъ, затрачивая на одинъ только Бременъ 218 милліоновъ марокъ, углубляетъ каналы, соединяетъ рѣчныя системы и т. д., въ то время, какъ Англія собирается затратить на улучшеніе своихъ каналовъ 740 милліоновъ фр., а Америка -- 1500 милліоновъ фр., французскіе порты, французскія желѣзныя дороги находятся въ состояніи, недостойномъ великой страны, и каждый мѣсяцъ газеты печатаютъ телеграммы о катастрофахъ съ человѣческими жертвами на французскихъ дорогахъ, особенно на знаменитой линіи L'Ouest Etat". Французская пресса вопить объ упадкѣ французскаго мореходства, о паденіи торговаго значенія Марсели, Руана, Гавра, Шербурга, которые очень плохо оборудованы и не могутъ конкуррировать по своему устройству даже съ нѣкоторыми итальянскими портами, не говоря уже о такихъ грозныхъ соперникахъ, какъ: Гамбургъ, Бременъ, Ливерпуль и т. д. Зато Франція тра тить сотни милліоновъ фр. на улучшеніе портовыхъ сооруженій въ Казабланкѣ, Сайгонѣ, Бизертѣ, собирается превратить Танжеръ въ первоклассный портъ, сооружаетъ никому ненужныя и убыточныя дороги въ малонаселенныхъ областяхъ Аннаыа, Камбоджи, центральной Африки и т. д. Каждый годъ Сена выходитъ изъ своихъ береговъ и затопляетъ города и деревни, принося убытки въ сотни миля, франковъ, а страна все не соберется осуществить знаменитый проектъ углубленія и расширенія Сены, за который еще въ 1890 г. высказалось 147 общинъ и 65 торговыхъ палатъ. Французскіе курорты, далеко превосходящіе но климатическимъ условіямъ, красотѣ мѣстоположенія и составу минеральныхъ источниковъ германскіе и австрійскіе, находятся въ плачевномъ положеніи; наконецъ, цѣлыя области на югѣ Франціи, богатыя такимъ количествомъ гидравлической силы, какъ ни одна изъ европейскихъ странъ, за исключеніемъ Швейцаріи и Скандинавскаго полуострова, до сихъ поръ бѣдны фабриками и заводами, между тѣмъ, какъ примѣненіе той же гидравлической силы и электричества къ промышленнымъ цѣлямъ съ поразительной быстротой превращаетъ отсталую Швейцарію въ новую Бельгію. Зато французскіе милліарды уходятъ на русскіе займы, на индо-китайскія желѣзныя дороги, на алжирскую армію, на военныя экспедиціи въ Марокко, экваторіальной Африкѣ и т. д.

Но пока еще во Франціи мало кто понимаетъ смыслъ и значеніе колоніальнаго имперіализма, его губительное вліяніе на индустріальное развитіе страны, его неразрывную связь съ промышленной отсталостью Франціи, съ неудержимымъ упадкомъ ея значенія на міровомъ рынкѣ, и голосъ пока еще рѣдкихъ писателей, авторовъ отдѣльныхъ монографій о той или другой французской колоніи, выступающихъ съ здравымъ сужденіемъ по данному вопросу, все еще остается гласомъ вопіющаго въ пустынѣ...

Мих. Павловичъ.

"Современникъ", кн. VIII, 1911