мѣчаетъ онъ:-- тоже самое, но лишь способомъ, легче осуществимымъ, болѣе простымъ и удобнымъ, нежели формальная конфискація всей земли въ пользу государства и сдача ее отъ правительства съемщикамъ по конкурренціи (съ торговъ). Такая конфискація повлекла бы за собою нарушеніе установившихся обычаевъ и привычекъ, повлекла бы необходимость расширить правительственную организацію, а всего этого лучше бы избѣгнуть. Можно считать аксіомой государственной науки, что великія преобразованія удобнѣе всего производятся, если сохраняютъ обществу его старыя формы". Люди очень легко уживаются съ новымъ содержаніемъ, если оно укладывается въ привычныя формы. Поэтому Джорджъ предлагаетъ направить реформу не на землю, а на ренту. Пускай землевладѣльцы и впредь называются землевладѣльцами, а земля ихъ собственностью; пускай они даже взимаютъ ренту, но отдаютъ ее въ казну. "Оставивъ землевладѣльцамъ извѣстный процентъ съ суммы ренты -- что вѣроятно будетъ дешевле созданія новой правительственной организаціи для эксплуатаціи земли -- мы можемъ безъ всякаго потрясенія установить общее право на землю, употребляя ренту на общія нужды. Мы и теперь взимаемъ часть ренты въ видѣ налога. Весьма немного нужно измѣнить въ способѣ обложенія, чтобы взимать ее всю. Словомъ, я предлагаю ренту обратить въ налогъ и смотрю на эту мѣру, какъ на очень простое, но рѣшительное средство, которое подниметъ заработную плату, увеличитъ прибыль, уничтожитъ пауперизмъ, упразднитъ бѣдность, доставитъ выгодное занятіе всякому, кто пожелаетъ имѣть его, откроетъ свободное поприще человѣческой энергіи, уменьшитъ преступность, возвыситъ нравственность, вкусъ и интеллигентность, улучшитъ управленіе и вознесетъ нашу цивилизацію на благородныя высоты, нынѣ для нея недоступныя" {lbidem, 364.}. И для этого необходимо только одно: "Упразднитъ всѣ налоги, кромѣ налога на цѣнность земли, въ каковой сжатой формулѣ и резюмируетъ Джорджъ свои требованія и свою программу.

   При такой простотѣ рѣшенія, реформа, заключающаяся въ повышеніи поземельнаго налога до поглощенія имъ большей части ренты (такъ какъ часть ренты оставляется владѣльцамъ на вознагражденіе за управленіе и взиманіе) -- конечно, легко осуществима и сохраняетъ всѣ старыя формы быта, въ сущности однако уничтожая всѣ экономическія послѣдствія личной системы землевладѣнія, дѣлая землю и ея доходы общимъ достояніемъ. Это несомнѣнно съ перваго взгляда, но чтобы отсюда понять, какъ вмѣстѣ съ этимъ достигается то общее благоденствіе и преуспѣяніе, которое выше такъ краснорѣчиво очерчено Джорджемъ, необходимы, конечно, спеціальныя поясненія и и доводы. Каковы же будутъ вліянія и плоды этой реформы -- вотъ вопросъ, которому Джорджъ посвящаетъ всю остальную часть своей книги, разсматривая поочередно значеніе реформы, какъ мѣры финансовой политики и какъ фактора экономической жизни страны, разбирая ея вліяніе на производство богатства и на его распредѣленіе, на отношенія и положеніе отдѣльныхъ индивидовъ и различныхъ классовъ, на общественную и государственную жизнь, на общій прогрессъ человѣчества. Мы вкратцѣ остановимся и на этой части книги. Теоретическая доктрина, вкратцѣ вышеизложенная и подробнѣе мною разобранная въ другой статьѣ, оправдываетъ реформу, доказываетъ ея необходимость. Только что приведенное изложеніе обрисовываетъ ту форму, въ которую она, по мысли Джорджа, должна вылиться. Теперь намъ остается бросить взглядъ на ея многостороннее вліяніе на промышленность, общество и государство, какъ представляетъ его себѣ нашъ авторъ.

   Упрощеніе финансовой системы послѣ замѣны всѣхъ прямыхъ и косвенныхъ налоговъ однимъ поземельнымъ представляетъ такія громадныя выгоды для государства, что стоитъ нѣсколько подробнѣе остановиться на этой сторонѣ реформы. "Лучшимъ налогомъ, конечно, будетъ тотъ, который будетъ отвѣчать слѣдующимъ требованіямъ: 1. Онъ долженъ наименѣе обременять производство такъ, чтобы наименѣе препятствовалъ возростапію того общаго фонда, изъ котораго содержится все общество и уплачиваются налоги. 2. Онъ долженъ быть легко и дешево взимаемъ и падать, насколько возможно, прямо и непосредственно на окончательнаго плательщика такъ, чтобы съ каждаго взималось, насколько возможно это, не больше той суммы, которая поступаетъ въ казну и нужна на правительственные расходы. 3. Онъ долженъ быть точно опредѣленнымъ и удобно опредѣлимымъ такъ, чтобы открывались наименьшіе шансы произволу и злоупотребленію чиновничества и наименьшая возможность нарушить или обойти законы со стороны плательщика, и 4. Онъ долженъ быть справедливъ и уравнителенъ, чтобы никому изъ согражданъ онъ не давалъ преимущества и никому не причинялъ сравнительно съ другими невыгодъ". {Ib. 367.} Джорджъ указываетъ, что обложеніе земли во всѣхъ отношеніяхъ отвѣчаетъ этимъ условіямъ.

   Перебирая поочередно разные налоги, Джорджъ показываетъ, какъ каждый изъ нихъ обременяетъ трудъ и тѣмъ понижаетъ его энергію, или уменьшаетъ выручку капитала и отвлекаетъ его отъ страны и отъ производства. Таковы всѣ акцизы, патенты, бандероли, налоги на торговлю и промышленность; такова и налоги подоходные. Единственно только налоги на монополіи, не обременяютъ ни труда, ни капитала, а уменьшаютъ лишь выручку съ монополіи. "Вокругъ себя мы видимъ монополіи весьма различнаго рода: бываютъ временныя монополіи, созданныя патентами и законами объ авторскомъ правѣ, но было бы въ высшей степени несправедливо и неблагоразумно обложить ихъ налогомъ, потому что эти монополіи суть лишь признаніе права труда на его невещественные продукты, изобрѣтенія, литературныя и художественныя произведенія. Существуютъ такъ же монополіи, являющіяся плодомъ затраты частныхъ капиталовъ въ предпріятія, которыя по существу своему не могутъ не быть монопольными. Было бы значительнымъ прогрессомъ, еслибы возможно было взимать съ этихъ предпріятій налогъ въ такой формѣ и размѣрѣ, чтобы онъ въ точности выражалъ выручку за монополію, не касаясь выручки капитала и труда; только созданіе подобнаго налога чрезвычайно затруднительно". Джорджъ того мнѣнія, что подобныя монополіи обязаны своимъ существованіемъ дурному законодательству, напр., протекціонизму, концессіямъ на желѣзныя дороги, телеграфныя линіи и пр. "Но всѣ эти разныя монополіи стушевываются передъ монополіею на землю". Во всѣхъ остальныхъ надо къ тому же выдѣлять долю монополіи отъ доли труда и капитала: тутъ же въ рентѣ мы имѣемъ чистую долю монополіи. "Налогъ, взимаемый съ цѣнности земли, не можетъ стать помѣхою производству ни въ какомъ случаѣ, пока онъ не превзошелъ ренту, ибо совершенно обратно налогамъ на товары, обмѣнъ, капиталы, на орудія и процессы производства. Земельной налогъ не взимается съ производства. Цѣнность земли не выражаетъ собою выручки производства какъ то выражаетъ, цѣнность урожая, скота, строеній, вообще всѣхъ вещей, составляющихъ личную движимую собственность, или улучшенія недвижимыя. Она выражаетъ собою цѣну монополіи; она нимало не есть и не можетъ быть продуктомъ землевладѣльца, по создана матеріальнымъ ростомъ общества. Ясно, что обложеніе земельной цѣнности, покуда она не превзошла ренты, ни мало не уменьшаетъ выручки труда и капитала, не сокращаетъ, стало быть, ихъ энергіи, не отвлекаетъ отъ приложенія, не обременяетъ никоимъ способомъ производства. Напротивъ, всякое обложеніе земли побудитъ обратить подъ культуру землю, нынѣ въ видахъ спекуляціи удерживаемую внѣ культуры. Не ясно ли изъ всего этого, что налогъ на землю есть наилучшій съ точки зрѣнія выгодъ дроиз водства. Обложите мануфактуры и вы нанесете ущербъ промышленности; обложите улучшенія и вы ихъ сокрушите; обложите торговлю и вы затрудните обмѣнъ; обложите капиталы и вы ихъ погоните изъ страны. Но вся цѣнность земли можетъ быть взята въ видѣ налога, и единственное вліяніе этого факта выразится въ поощреніи промышленности, расширеніи поля дѣятельности капитала, умноженіи производства и богатства вообще {Ib. 371.}.

   И такъ, первое требованіе отъ хорошаго налога -- не обременять производство и не сокращать его -- вполнѣ удовлетворится поземельнымъ налогомъ. Столь же полно онъ отвѣчаетъ и второму условію, дешевизнѣ и удобству взиманія. "Такъ какъ повсюду уже существуетъ налогъ на землю и организація его взиманія нигдѣ не должна быть вновь созидаема, а взимать всю ренту или часть ея не составитъ разницы для этой организаціи, то ясно, что при замѣнѣ налогомъ на землю всѣхъ остальныхъ, расходы взиманія всѣхъ этихъ налоговъ будутъ чистымъ сбереженіемъ безъ увеличенія расхода по взиманію земельнаго налога". Съ другой стороны, налоги на товары (пошлины, акцизы), на торговлю (гильдіи, патенты), на капиталы (дома, фабрики и проч.), въ сущности, какъ извѣстно, взимаются съ потребителей, на которыхъ перекладываются ихъ плательщиками, торговцами, фабрикантами, домовладѣльцами. Однако, при этомъ ^потребитель, на котораго налогъ падаетъ, принужденъ платить нетолько сумму налога, но и процентъ на эту сумму, авансированную капиталомъ для уплаты налога". Единственно налогъ на ренту ни на кого не перекладывается и, слѣдовательно, уплачивается въ томъ же размѣрѣ, въ какомъ вносится въ казну. "Всякій другой налогъ возвышаетъ цѣны товаровъ, возвышая издержки производства и сокращая предложеніе товаровъ. Но земля не есть продуктъ человѣческой дѣятельности и налогъ не можетъ уменьшить ея предложенія. Такимъ образомъ, хотя обложеніе ренты и принуждаетъ землевладѣльцевъ платить больше, но они не могутъ взимать больше за пользованіе землею, потому что никакое обложеніе (покуда не превзошло ренты) не сокращаетъ предложенія земли. Даже наоборотъ, вынуждая тѣхъ, кто спекулируетъ на повышеніе ренты, продавать земля или сдавать ихъ но доступной цѣнѣ, обложеніе ренты скорѣе способно увеличить предложеніе земли, увеличивъ конкурренцію землевладѣльцевъ" {Ib., 373.}. Еще, впрочемъ, Риккардо указалъ, что налогъ на ренту не перекладывается на потребителей и производителей сырья, а всецѣло взимается съ его плательщика, землевладѣльца. Ясно, что налогъ на ренту самый дешевый и удобный налогъ.

   Неопредѣленность и затруднительность раскладки и взиманія налоговъ на движимость, на доходы и т. д. влечетъ, какъ извѣстно, къ большимъ злоупотребленіямъ и со стороны плательщиковъ, и со стороны финансовой администраціи. Уже вслѣдствіе дороговизны контроля, значительная часть этихъ налоговъ не достигаетъ казны. Извѣстны также злоупотребленія при взиманія акцизовъ и пошлинъ. Поземельный налогъ совершенно свободенъ отъ этихъ недостатковъ. Предметъ обложенія какъ нельзя точнѣе опредѣлененъ; раскладка какъ нельзя болѣе проста; контроль -- самый легкій и доступный.

   Отвѣчая, такимъ образомъ, тремъ первымъ требованіямъ хорошаго налога, не обременяя никоимъ способомъ производства, отличаясь дешевизною и удобствомъ взиманія, будучи наиболѣе обезпеченъ отъ злоупотребленій, налогъ поземельный, въ размѣрѣ ренты, вполнѣ удовлетворяетъ и четвертому условію. Онъ справедливъ и уравнителенъ. "Онъ есть не болѣе, какъ взиманіе для пользы общества той цѣнности, которая есть продуктъ общества, какъ цѣлаго. Онъ есть обращеніе общаго имущества на удовлетвореніе общихъ нуждъ. Когда вся рента взимается въ видѣ налога на нужды общества, только тогда вполнѣ осуществляется естественная равноправность людей" {Ibid., 378.}.

   Взиманіе ренты въ видѣ налога справедливо, удобно и производительно, но нимало непроизводительно, ни справедливо было бы взимать въ видѣ налога и ту цѣнность, которая вложена въ землю затратою труда и капитала, а между тѣмъ, нѣкоторыя улучшенія земли неудоборазличимы или совсѣмъ неразличимы отъ самой земли. Это соображеніе Джорджъ предвидитъ и устраняетъ его, отвѣчая, что обложить нѣкоторыя улучшенія (т. е. нѣкоторые продукты труда и капитала) все же лучше, нежели обложить всѣ, что мы дѣлаемъ, когда облагаемъ доходы, капиталы, товары и когда каждый платитъ какъ бы штрафъ за всякое улучшеніе, за всякую прибавочную затрату труда и капитала. Къ тому же, неудоборазличимы отъ земельной цѣнности лишь цѣнность затратъ, сдѣланныхъ болѣе или менѣе давно, а сопричисленіе этихъ стародавнихъ улучшеній земли къ общему достоянію едва ли даже будетъ реальною несправедливостью, лишающею кого-либо плодовъ его труда или выручки его капитала.

   Такимъ образомъ, какъ новая система налоговъ, предлагаемая реформа отвѣчаетъ всѣмъ требованіямъ финансовой науки. Она нетолько не обременительна для производства, но даже, налагая узду на земельную спекуляцію, положительно содѣйствуетъ промышленности. Она отмѣняетъ почти цѣликомъ всѣ расходы взиманія многоразличныхъ и многоименныхъ налоговъ, нынѣ обременяющихъ промышленность. Она дешева для казны, но еще дешевле для страны, такъ какъ это единственный налогъ, не перекладываемый плательщиками на населеніе съ прибавкою сверхъ того еще и процента за авансированіе. При этой системѣ возможность злоупотребленій наименьшая, а справедливость и уравнительность наибольшія. Такова эта реформа съ точки зрѣнія финансовой науки. Важнѣе, однако, изслѣдовать ея значеніе съ точки зрѣнія экономической.

   Первое экономическое послѣдствіе для производства, которое мы вправѣ ожидать отъ реформы, это сложеніе съ него всѣхъ путъ и препонъ нынѣшней системы налоговъ, обременяющихъ з отягчающихъ его такъ сильно. "Мы говоримъ, что нуждаемся въ капиталѣ, но если кто-либо произведетъ или доставитъ его намъ, мы его немедленно наказываемъ штрафомъ въ видѣ налога. Налогомъ же мы наказываемъ всякаго, кто скудное поле покроетъ жатвою". Эти штрафы за усовершенствованія и за успѣхи не могутъ не сдерживать предпріимчивости, энергіи, иниціативы. Но если всѣ налоги будутъ уничтожены, кромѣ поземельнаго, тогда "всякій будетъ воленъ производить и сберегать, продавать или покупать, не угрожаемый налогомъ, не обезпокоенный сборщикомъ. Теперь фискъ говоритъ производителю: чѣмъ больше вы прибавите къ общему богатству, тѣмъ больше за это заплатите; тогда государство скажетъ ему: какъ бы вы ни были трудолюбивы, искусны, бережливы, предпріимчивы, вы сами воспользуетесь всѣми плодами своихъ трудовъ и затратъ". Джорджъ полагаетъ, что это одно будетъ могущественнымъ импульсомъ для производительности.

   "Переложеніе бремени налоговъ съ производства на ренту не ограничится лишь этимъ открытіемъ новыхъ импульсовъ производительности, но также и новаго поприща". Земли, лежавшія внѣ культуры изъ-за спекуляціи, или по капризу владѣльца, или вслѣдствіе спорности владѣнія и проч., откроются для труда и капитала. И это увеличитъ предложеніе не одной сельскохозяйственной земли, но и городской, горнопромышленной. Это второе послѣдствіе реформы для производства. Третье, дѣйствующее въ томъ же направленіи, не менѣе важно. Въ томъ случаѣ, когда государство взимаетъ въ видѣ налога всю ренту, что можетъ стоить земля въ покупкѣ? Конечно, лишь то, что стоятъ улучшенія, на ней произведенныя затратами труда и капитала. Слѣдственно, продажная цѣна земли, какъ земли, будетъ нуль. Земля, невоздѣланная, незастроенная, незасаженная будетъ доставаться почти даромъ (если не считать обязательства платить ренту). "Такимъ образомъ, та плата, которую въ мѣстахъ наибольшей производительности труда, оказывается необходимымъ вносить прежде, нежели трудъ можетъ быть приложенъ -- исчезнетъ. Сельскій хозяинъ не будетъ болѣе принужденъ выплачивать чуть не всѣ средства свои, или закабалять трудъ свой на долгіе годы только для того, чтобы получить землю для культуры. Строитель городского дома не будетъ вынужденъ выплачивать за мѣсто столько же, сколько стоитъ самый домъ. Компанія, предполагающая возвести фабрику, не будетъ истрачивать значительной части капитала на пріобрѣтеніе мѣста". А то, что будетъ изъ года въ годъ взиматься съ земли въ пользу государства, замѣнитъ собою всѣ налоги, нынѣ взимаемые съ улучшенія, съ дохода, съ потребленія, съ предпріимчивости и дѣятельности.

   Такимъ образомъ, обложеніе налогомъ монополіи въ полную цѣну монополіи, т. е. уничтоженіе монополіи открываетъ всякому легкій доступъ къ землѣ, съ одной стороны, почти уничтожая рыночную цѣну всякой незастроенной или не засаженной дорогими плантаціями земли, а съ другой стороны, дѣлая невыгоднымъ держаніе земли базъ извлеченія всего по условіямъ мѣста и времени возможнаго дохода. Этотъ возможный доходъ, положенный въ основу оцѣнки, и будетъ взиматься съ владѣльца съ небольшой скидкою. Ясно, что земля будетъ продаваться дешево, станетъ доступна всякому, кто пожелаетъ пріобрѣсти землю съ условіемъ лишь уплаты государству ренты. Эта же общедоступность земли, помимо уже указанныхъ выше выгодъ для производства страны, окажетъ самое могущественное вліяніе и на рабочій рынокъ. "Конкурренція не будетъ больше односторонняя, какъ теперь. Вмѣсто того, чтобы только рабочіе конкуррировали изъ-за найма и этою конкурренцію понижали плату до minimum'а скуднаго существованія, наниматели повсюду будутъ конкуррировать изъ-за рабочихъ и заработная плата поднимется до величины истинной выручки труда. Ибо на рабочій рынокъ вы ступитъ величайшій конкуррентъ на наемъ труда, конкуррентъ, спросъ котораго не можетъ быть удовлетворенъ, покуда не удовлетворена нужда, именно спросъ самаго труда. Наниматели труда должны будутъ считаться нетолько съ прочими нанимателями, которые всѣ одинаково воодушевлены желаніемъ большей прибыли и барыша, но такъ же и со способностью рабочаго стать своимъ собственнымъ нанимателемъ, трудящимся надъ природными силами и произведеніями, свободно доступными ему, благодаря налогу, упраздняющему монополію". Иначе говоря, если всякій рабочій можетъ обратить свой трудъ на воздѣлываніе земли, свободно ему доступной, то будетъ онъ наниматься работать на другого лишь за цѣну не меньше выручки его съ земли. Не конкурренція рабочихъ, не низшій уровень потребностей работника долженъ будетъ впредь опредѣлять уровень заработной платы, а та выручка, которую можно добыть, затративъ трудъ на воздѣлываніе земли. Работа на себя снова возродится, станетъ возможною въ самой густонаселенной и культурной странѣ, а гдѣ работа на себя возможна, тамъ ея выручка, а не конкурренція, и опредѣляетъ высоту заработной платы, ибо никто не пойдетъ работать на другого за плату меньше той, которую можетъ выручить, работая на себя. "При свободномъ доступѣ труда къ землѣ, при освобожденіи труда, капитала и экономическаго прогресса отъ налоговъ; при уничтоженій всѣхъ помѣхъ къ обмѣну, видъ человѣка, не могущаго обратить свой трудъ на произведеніе вещей, въ которыхъ нуждается, станетъ невозможнымъ. Періодическіе пароксизмы кризисовъ превратятся; всѣ колеса производства будутъ въ движеніи; спросъ будетъ въ мирѣ съ предложеніемъ, а предложеніе въ согласіи со спросомъ; производство будетъ возростать по всѣмъ направленіямъ, а богатство во всѣхъ рукахъ" {Ibidem, 394.}. Такимъ образомъ мы незамѣтно перешли отъ вопроса о вліяніи реформы на производство богатства, къ вопросу о ея значеніи для распредѣленія богатства. Облегченный доступъ къ землѣ, возстановленіе работы на себя должны повысить заработную плату; слѣдственно, распредѣленіе богатства измѣнится въ пользу массы рабочаго класса. Взглянемъ внимательнѣе на это преобразованіе въ распредѣленіи богатства, какъ оно неизбѣжно слѣдуетъ изъ основъ реформы, защищаемой Джорджемъ.

   Рента, вмѣсто того, чтобы быть источникомъ неравенства, явится уравнителемъ распредѣленія по преимуществу. Трудъ и капиталъ будутъ получать весь продуктъ, за исключеніемъ лишь части, взятой государствомъ въ видѣ налога на земельную цѣнность, который, будучи употребленъ на общественныя надобности, окажется равномѣрно распредѣленнымъ въ общественныхъ затратахъ на общественныя нужды и потребности, на благо всѣхъ". Рента, которая усчитываетъ всѣ естественныя неравенства, которая, такъ сказать, срѣзываетъ всѣ неравенства, создаваемыя прогрессомъ, является нынѣ, когда она присвоена частнымъ лицамъ, главнымъ источникомъ общественнаго неравенства; тогда же она явилась бы главнымъ уравнителемъ. За выплатою ренты остается лишь равное вознагражденіе за равный трудъ и капиталъ; всякое неравенство выручки труда или капитала поступаетъ въ пользу ренты, т. е. въ пользу всѣхъ. Рента будетъ продолжать рости, но вмѣстѣ съ тѣмъ будетъ увеличиваться и уравнительность, такъ какъ все большая и большая относительная доля будетъ идти въ пользу всѣхъ, въ доходъ всего общества, какъ цѣлаго. "Мы показали уже, говоритъ Джорджъ {Ibidem, 396.},-- что вмѣстѣ съ матеріальнымъ прогрессомъ неразрывно связано въ настоящее время двоякое стремленіе къ росту ренты. Обоими путями экономическое развитіе приходитъ къ увеличенію относительной доли землевладѣнія при раздѣлѣ продукта и къ уменьшенію относительной величины общей выручки труда и каши тала. Одинъ изъ этихъ путей (расширеніе производства и дифференцированіе земельной цѣнности) представляется естественнымъ стремленіемъ, истекающимъ изъ законовъ соціальнаго развитія и ведетъ къ увеличенію абсолютнаго количества ренты безъ уменьшенія абсолютной величины прибыли и заработной платы, а иногда даже можетъ сопровождаться увеличеніемъ этой абсолютной величины (при уменьшеніи относительной величины). Между тѣмъ, второе стремленіе (спекулятивный наростъ ренты), происходящее изъ личной системы землевладѣнія, влечетъ къ увеличенію абсолютнаго количества ренты въ ущербъ нетолько относительной, но и абсолютной величинѣ прибыли и заработной платы. Однако, очевидно, что, взимая ренту въ видѣ налога на общія нужды, мы тѣмъ самымъ уничтожаемъ стремленіе къ абсолютному уменьшенію заработной платы и прибыли чрезъ уничтоженіе спекулятивной монополизаціи земли и спекулятивнаго повышенія ренты. Значительное возростаніе заработной платы и прибыли должно будетъ оказаться послѣдствіемъ обращенія къ культурѣ и производству земель, нынѣ изъятыхъ изъ потребленія и производства спекуляціей, и отъ связаннаго съ этимъ пониженія цѣны на земли. Трудъ и капиталъ выиграютъ нетолько всю сумму налоговъ, съ нихъ теперь взимаемыхъ, но и отъ положительнаго пониженія ренты, вслѣдствіе пониженія спекулятивной цѣнности земли. Должно будетъ установиться иное равновѣсіе экономическихъ элементовъ, при которомъ высота прибыли и заработной платы значительно повысится. Когда это новое равновѣсіе установится, дальнѣшій прогрессъ производительности (который получитъ новый толчокъ впередъ) будетъ, конечно, продолжать выражаться въ ростѣ ренты, но ростъ этотъ не будетъ насчетъ уменьшенія абсолютной величины прибили и заработной платы, а насчетъ новыхъ барышей производства, которые, будучи взяты въ видѣ ренты на общія нужды всей націи, дойдутъ на пользу и выгоду каждаго члена общества. Такимъ образомъ матеріальный прогрессъ будетъ постоянно улучшать положеніе массъ".

   Если свести это разсужденіе къ его основнымъ посылкамъ, то вліяніе реформы на распредѣленіе богатства выразится, по мнѣнію Джорджа, въ слѣдующемъ: 1) Высокое обложеніе земли налогомъ такъ, чтобы имъ была поглощена вся рента, повлечетъ къ тому, что спекуляція на повышеніе ренты станетъ невозможна и спекулятивное возвышеніе ренты прекратится; установится новое равновѣсіе экономическихъ элементовъ, при которомъ рента будетъ ниже (и будетъ идти въ пользу государства), а прибыль и заработная плата -- выше. 2) Это повышеніе прибыли и заработной платы будетъ прочно и новый матеріальный прогрессъ не будетъ давить къ ихъ пониженію, какъ теперь, такъ какъ это пониженіе нынѣ происходитъ отъ спекулятивнаго роста ренты; абсолютныя величины прибыли и заработной платы будутъ неизмѣнны или даже умѣренно возростать, хотя относительная ихъ доля и будетъ продолжать понижаться. 3) Доля труда, будетъ кромѣ того обезпечиваться свободнымъ доступомъ къ землѣ, т. е. возможностью работать на себя; эта возможность работать на себя и высота выручки такой работы будутъ служить лучшей гарантіею справедливой высоты заработной платы, которая никогда не будетъ ниже выручки самостоятельной работы на себя. 4) Наконецъ, рента, учитывая всѣ неравенства въ производительности труда и капитала, зависящія отъ естественныхъ и историческихъ условій, является уравнителемъ выручки, а обращенная на общія нужды, она будетъ призвана распредѣлять эти неравенства поровну между всѣмисъ ходомъ прогресса, съ умноженіемъ историческихъ неравенствъ -- будетъ рости и рента; но это не будетъ, какъ теперь увеличу вать общественное неравенство, усугублять бѣдность и плодить нищету и преступленія, напротивъ, не уменьшая абсолютно ничьего заработка и ничьей выручки, она, присвоивая на общія нужды все умноженіе барыша, происходящее отъ прогресса, явится могучимъ средствомъ противъ всѣхъ этихъ золъ. Таковы должны быть, по мнѣнію Джорджа, послѣдствія проектируемой имъ реформы для полнаго и всесторонняго преобразованія экономическихъ отношеній, нисколько не касаясь уже сложившихся экономическихъ формъ. Формы современнаго экономическаго быта останутся старыя, съ которыми общество свыклось и къ которымъ вполнѣ приспособилось. Свободная конкурренція, полный экономическій индивидуализмъ, институтъ частной собственности, капиталистическое производство, частное землевладѣніе -- всѣ эти основы и формы современнаго экономическаго быта останутся попрежнему занравителями и направителями матеріальнаго прогресса и экономической жизни общества. Но, съ установленіемъ поземельнаго налога въ размѣрѣ ренты и съ уничтоженіемъ всѣхъ остальныхъ налоговъ, причина экономическихъ нестроеній и неправдъ, удержавши прежнюю, обычную форму, утратитъ свое содержаніе, а вмѣстѣ съ этимъ исчезнутъ и всѣ ея послѣдствія.

   

V.

Сравнительный обзоръ проектовъ націонализаціи.-- Анализъ проэкта Уоллеса.-- Онъ недостаточно обезпечиваетъ государственное право.-- Онъ возстановляетъ въ будущемъ прежнюю неправду.-- Онъ не улучшаетъ быта сельскихъ рабочихъ и покровительствуетъ развитію сельскаго пролетаріата и земледѣльческаго капитализма.-- Разборъ проэкта Джорджа.-- Критика доктрины и ея основныя ошибки (неполнота).-- Анализъ вліянія реформы на распредѣленіе богатства -- Повысится ли заработная плата?-- Сохранитъ ли она тенденцію къ пониженію?-- Аграрная реформа не исчерпываетъ всей соціальной задачи, но подготовляетъ ея рѣшеніе.

   Изложивъ въ предъидущихъ главахъ нроэкты націонализаціи земли, предложенные почти одновременно въ Англіи Альфредомъ Уоллесомъ и въ Америкѣ -- Генрихомъ Джорджемъ, и показавъ (см. гл. I), какъ идея націонализаціи фактически выросла на почвѣ англійскихъ земельныхъ нестроеній изъ основъ англійской классической политической экономіи (Рикардо, Милль, Спенсеръ), мы теперь приступимъ къ краткому обозрѣнію и сравненію этихъ системъ. Мы видѣли, чего намѣрены достигнуть ихъ авторы, чего они ожидаютъ отъ ихъ осуществленія. Интересно, хотя бѣгло, разобраться въ этихъ надеждахъ и ожиданіяхъ и посмотрѣть, насколько предлагаемыя средства соотвѣтствуютъ поставленнымъ задачамъ? Какихъ въ правѣ мы надѣяться результатовъ?

   Выше я уже имѣлъ поводъ указать на основное различіе двухъ системъ націонализаціи, нами разбираемыхъ. Землевладѣніе, особенно крупное, имѣетъ значеніе экономическое въ тѣсномъ смыслѣ (взиманіе ренты) и политическое: власть дать и не дать землю въ пользованіе, дозволить и не дозволить пребываніе на ней, начертать условія пользованія ею и пребыванія на ней. Собственно и самое право взиманія ренты есть лишь одно изъ послѣдствій этой многосторонней власти землевладѣльца надъ землею, а чрезъ то надъ населеніемъ, живущимъ на землѣ и отъ земли. Однако, экономисты въ своей наукѣ обыкновенно разсматриваютъ лишь одно это проявленіе землевладѣльческой власти, лишь право взиманія ренты. Оно и понятно, потому что лишь это проявленіе можетъ быть удобно выражено экономическимъ языкомъ въ количествѣ взимаемаго въ видѣ ренты продукта производства. Земля есть одинъ изъ элементовъ производства, рента -- одинъ изъ элементовъ распредѣленія богатства. Съ этихъ только точекъ зрѣнія и анализируется экономистами земля и рента. Съ этой же точки зрѣнія смотрятъ на вопросъ о землевладѣніи Милль, Спенсеръ и нѣкоторые новѣйшіе ланднаціонализаторы, съ Джорджемъ во главѣ. Экономическая точка зрѣнія господствуетъ у Джорджа; вопросъ о правѣ на ренту -- главный и единственный аграрный вопросъ изслѣдованія и программы. Совершенно другое замѣчаемъ мы у другого автора. Уоллесъ почти игнорируетъ экономическую точку зрѣнія; вопросъ о нравѣ на ренту онъ отъ себя даже не обсуждаетъ, ограничиваясь цитатами изъ Милля, Спенсера, Джорджа, Фаусета и др., а иногда даже сбиваясь съ послѣдовательнаго развитія идеи этихъ мыслителей подъ вліяніемъ противуположныхъ доктринъ Кобденъ-Клубистовъ (см. напр., выше въ гл. III его цитату изъ Фоулера и его собственное разсужденіе по этому поводу). Онъ стоитъ совершенно на иной точкѣ зрѣнія, на политической по преимуществу. Власть надъ землею и отсюда вытекающая власть надъ личностью и собственностью населенія -- вотъ что по преимуществу занимаетъ Уоллеса, и что задается онъ устранить своею реформою, лишь присоединяя въ этой задачѣ задачу экономическую -- измѣнить начала распредѣленія богатства.

   Власть надъ личностью и собственностью населенія исходитъ изъ арендныхъ отношеній. Поэтому первымъ основнымъ пунктомъ Уоллеса является совершенное воспрещеніе аренды. Но воспрещая аренду, надо же дать арендаторамъ мѣсто для жительства. Отсюда второй основной пунктъ программы -- право свободнаго занятія земли подъ усадебную осѣдлость, а равно предоставленіе нынѣшнимъ арендаторамъ выкупить свои участки и свое жилье съ выкупного ссудою отъ правительства. Ограниченіе заклада должно предупреждать косвенное возстановленіе арендныхъ отношеній подъ инымъ названіемъ. Свободное занятіе невоздѣланныхъ земель подъ культуру (съ выкупомъ) составляетъ тоже дальнѣйшее развитіе той же задачи устранить арендныя отношенія и облегчить переходъ къ этому новому строю. Покупка городскихъ жилищъ бѣднѣйшаго и неосѣдлаго городского населенія муниципалитетами завершаетъ эту программу, которая, какъ мы видимъ, вся принаровлена къ одной цѣли, къ устраненію, самому рѣшительному и повсемѣстному, арендныхъ отношеній, на почвѣ которыхъ и выражается чудовищная власть англійскихъ землевладѣльцевъ надъ личностью и собственностью населенія. Къ этой довольно послѣдовательно приведенной программѣ изгнанія арендныхъ отношеній, Уоллесъ, подъ вліяніемъ Милля Сненсера, Джорджа и др., присоединяетъ и обращеніе ренты въ пользу государства. Законъ ренты Рикардо такъ логиченъ и ясенъ, выводы, сдѣланные изъ него упомянутыми писателями, такъ удобопонятны и очевидны для всякаго, неослѣпленнаго предубѣжденіемъ или корыстью, что Уоллесъ не могъ не сочетать ихъ требованія съ своими требованіями. Рента должна быть обращена въ пользу государства, какъ представителя коллективнаго интереса всего народа. Отсюда и явилось дополненіе программы пунктомъ о Quit-Rent, о государственномъ оброкѣ.

   Вся земля, какъ мы видѣли, подлежитъ самому тщательному и детальному кадастру. Всѣ затраты, сдѣланныя въ землю -- строенія, изгороди, дренажи, плантаціи и проч. и проч.-- оцѣниваются отдѣльно по цѣнѣ сооруженія; опредѣленный процентъ на сумму этихъ затратъ (если эксперты ихъ признаютъ цѣлесообразными) остается подъ заглавіемъ Tenant-Right, собственностью землевладѣльцевъ (выкупаемою у нихъ арендаторами), а вся рента, получаемая землевладѣльцами, за вычетомъ этого TenantRight'а, обращается въ пользу государства и составляетъ QuitRent, государственный оброкъ. Размѣръ этого оброка величина постоянная, и за его уплатою землевладѣльцы остаются по прежнему полными распорядителями земли, которая составляетъ ихъ неотъемлемое имущество. При этомъ бѣгломъ взглядѣ на проэктъ Уоллеса, немедленно бросается въ глаза постоянство Quit-Rent въ то время, какъ таже доктрина, на основаніи которой только и можно требовать націонализаціи, доктрина показывающая, что рента есть плодъ работы всего народа и многихъ поколѣній, вмѣстѣ съ тѣмъ показываетъ, что рента и впредь должна возростатъ, повышаемая все тою же причиною, все тѣмъ же общимъ прогрессомъ страны, размноженіемъ населенія, ростомъ производства, расширеніемъ торговли, развитіемъ производительности, образованности, трудолюбія и проч. Но если QuitRent остается неизмѣнною, то сумма ренты скоро превзойдетъ сумму Quit-Rent и въ цѣнѣ Tenant Right'а будетъ заключаться нетолько выручка съ затратъ труда и капитала въ землю, но и несправедливый доходъ съ общаго труда -- всѣхъ. Землевладѣлецъ снова будетъ получать ренту, хотя и не всю ренту; цѣнность земли снова будетъ выше суммы затратъ; спекуляція на повышеніе земельной цѣнности снова можетъ возродиться; классъ, живущій трудами населенія, снова народится и будетъ все размножаться. Все это очевидно само собою. Quit-Rent не можетъ быть неизмѣнна, если послѣдовательно исходить изъ закона ренты Рикардо. Она должна возростать и притомъ двояко. Во-первыхъ, она будетъ возростать по всей линіи ренты надбавкою, равною абсолютной величинѣ; это возростаніе обязано пониженію предѣла культуры. И во-вторыхъ, она будетъ возростать неравномѣрно по разнымъ направленіямъ и въ разныхъ мѣстахъ, обязанная этимъ ростомъ развитію городской жизни, проложенію путей, общеполезнымъ сооруженіямъ и прочимъ причинамъ, измѣняющимъ относительную цѣнность продукта при одинаковомъ его количествѣ. Программа Уоллеса не предвидитъ этого роста ренты, не вводитъ его въ разсчетъ и не предлагаетъ никакихъ средствъ для соразмѣренія государственнаго оброка съ ростомъ ренты. Это основной порокъ системы Уоллеса и онъ-то, мнѣ кажется, доказываетъ, что нашъ авторъ, имѣя прежде всего въ виду политическое значеніе реформы, экономическую ея сторону лишь, такъ сказать, пристегнулъ къ первой, недостаточно обдумавъ всю совокупность экономическихъ явленій, группирующихся вокругъ политическаго факта. Вслѣдствіе этого, его проэктъ не обезпечиваетъ государству, какъ представителю коллективнаго права всего народа, всего его нрава, всей ренты, этого плода работы народа въ теченіе многихъ поколѣній. Вслѣдствіе этого проэктъ дѣлаетъ неизбѣжнымъ возстановленіе прежнихъ экономическихъ порядковъ.

   Тоже недостаточное обслѣдованіе всей совокупности экономическихъ явленій, связанныхъ съ монополизаціей) земли, повело Уоллеса къ тому, что даже главная задача его реформы -- отмѣнить разъ навсегда необезпеченность личности и собственности, выросшую на почвѣ наличной системы англійскаго землевладѣнія, даже эта задача, по скольку она осложняется чисто экономическими факторами, не исчерпывается его программою. Весь вопросъ заключается въ томъ, обусловливается ли эта необезпеченность личности и собственности населенія отъ произвола землевладѣльца только арендными отношеніями? Иди можетъ быть таже необезпеченность, тоже безправіе и неправда могутъ вырости и на почвѣ другихъ договорныхъ отношеній между экономически слабыми и экономически сильными классами общества? Владѣніе землею есть громадная экономическая сила, и эта сила, выражаясь въ договорныхъ арендныхъ отношеніяхъ, подавляетъ одну изъ договаривающихся сторонъ (нуждающуюся въ землѣ для жизни и работы), дѣлаетъ свободу договора вполнѣ призрачною, а съ нею и свободу личности и безопасность ея имущества отъ конфискаціи и насилія. Это такъ, но владѣніе землею, будучи экономическою силою, проявляетъ ее развѣ въ однихъ арендныхъ договорахъ? Не вступаетъ ли землевладѣлецъ въ договоры, напримѣръ, найма? Или въ договоры отпуска предметовъ потребленія, неудобоперевозимыхъ на большое разстояніе (напримѣръ, дрова, песокъ, глина, камень, вода и проч.) или и вовсе не перевозимыхъ (напримѣръ, пастбище, водопой, проѣздъ, проходъ и проч.)? Эти договоры частнаго найма прислуги и рабочихъ для хозяйства и эти договоры купли-продажи топлива, пастбище, пропуски, водопои и проч. суть тоже договоры экономически сильнаго владѣльца земли съ экономически слабымъ безземельнымъ или малоземельнымъ населеніемъ. Свобода договора и тутъ совершенно фиктивна, а съ нею можетъ стать фикціею и обезпеченность личности и собственности большинства отъ произвола, каприза, или даже злой воли меньшинства. До какой степени эти договоры мало свободны видно ужь изъ того, что всѣ законодательства ограничиваютъ ихъ якобы свободу воспрещеніемъ себя кабалить, воспрещеніемъ предоставлять надъ собою власть уголовной кары и проч. Государство всюду пришло къ убѣжденію, что свобода договора частнаго найма есть свобода фиктивная и что безъ вмѣшательства закона, впередъ объявляющаго недѣйствительнымъ нѣкоторыя особо отяготительныя условія, нанимаемый можетъ быть ими обремененъ, лишенъ законной свободы и имущества, а кто же добровольно откажется отъ свободы и достоянія?

   Сама книга Уоллеса въ ея отдѣлѣ фактическаго матерьяла заключаетъ не мало данныхъ для иллюстраціи вопроса о возникновеніи совершенно несвободныхъ отношеній между землевладѣльцемъ и земледѣльческимъ населеніемъ внѣ аренды. Характеристика имъ крупно-фермерскаго хозяйства въ Нижней Шотландіи представляетъ въ этомъ отношеніи картину, достойную вниманія и изученія. Возьмемъ у Уоллеса нѣсколько характеристикъ изъ числа имъ собранныхъ. "Обратимся теперь, пишетъ Уоллесъ {Wallace,Landnationalisation, 86.},-- отъ Верхней Шотландіи и той части страны, которая считается красою и гордостью всего острова, къ Нижней Шотландіи. Здѣсь платится высшая рента и встрѣчаются лучшія фермы въ цѣлой Великобританіи. Здѣсь ландлорды блещутъ богатствомъ, а фермеры (крупные, здѣсь преобладающіе) отличаются достаткомъ. Здѣсь все выдается своею чистотою, удобствомъ, элегантностью. Сельское хозяйство сосѣднихъ горъ Верхней Шотландіи какъ бы отстало на цѣлое тысячелѣтіе земледѣльческаго прогресса" и т. д., и т. д. Словомъ, сельское хозяйство процвѣтаетъ, какъ нигдѣ въ Соединенномъ Королевствѣ и какъ развѣ въ немногихъ мѣстахъ цѣлаго земнаго шара. Посмотримъ же на условія существованія большинства земледѣльческаго населенія. При крупно-фермерской системѣ большинство это состоитъ уже не изъ арендаторовъ (крестьянъ, имѣющихъ свое хозяйство и снимающихъ землю), а изъ батраковъ, не имѣющихъ ни земли, ни хозяйства. Вотъ какъ священникъ, д-ръ Галли, описываетъ жилища этихъ батраковъ Нижней Шотландіи. Вотъ, напр., поселокъ изъ пяти избъ. "Онѣ принадлежатъ къ одному и тому же помѣстью, находящемуся въ арендѣ у одного изъ лучшихъ сельскихъ хозяевъ страны. Онѣ построены изъ бута, почти безъ цемента, и стѣны кажутся еле-еле держащимися; вѣтеръ свободно прогуливается по комнатѣ. Трубы полуразвалились и склонились надъ кровлею, готовыя рухнуть. Камышевыя крыши, полураскрытыя во многихъ мѣстахъ и пропускающія дождь и вѣтеръ, повсюду слишкомъ плохія, чтобы зимою защитить отъ холода, лѣтомъ отъ зноя. Издали онѣ походятъ скорѣе на крыши коптиленъ, нежели жилыхъ помѣщеній. Такова внѣшность. Не лучше и внутри, куда свободно врывается холодъ, вѣтеръ и сырость, а дождь образуетъ лужи на земляномъ полу". Такое логовище приготовляютъ своимъ земледѣльческимъ рабочимъ самые лучшіе хозяева на земномъ шарѣ среди безпримѣрнаго совершенства сельскохозяйственнаго строя, между великолѣпными конюшнями и изумительными коровниками, гдѣ все блещетъ теплотою, удобствомъ, чистотою, гдѣ помѣщенія сухи, просторны, свѣтлы, вентилированы, крыши -- отличныя, содержаніе -- образцовое! Но продолжаемъ наши цитаты. Въ описанныхъ избахъ имѣется всего одна комната, и "въ ней помѣщается восемь, десять, иногда двѣнадцать человѣкъ. Какъ они тамъ укладываются, какъ спятъ, какъ избѣгаютъ непристойнаго и безнравственнаго -- невозможно себѣ даже вообразить. Дѣло еще усложняется, если среди обитателей лачуги окажется молодая женщина, окруженная холостыми мужчинами, случайными наймитами, изъ коихъ каждый ищетъ сойтись съ женщиною". Такія описанія изобилуютъ въ книгѣ Уоллеса, который послѣ свидѣтельства священника нами въ кратцѣ цитированномъ, приводитъ описаніе Гюга Миллера, Робба, лорда Кинэрди и др. Я не буду растягивать эту главу цитатами этихъ фактовъ. Всѣ они одинаковы, всѣ они свидѣтельствуютъ одно и тоже, что жилища и условія жизни шотландскихъ батраковъ хуже всякаго скотнаго двора нетолько тѣхъ же фермъ (гдѣ скотные дворы -- образцовые), но вообще у всякаго порядочнаго человѣка. Уоллесъ сравниваетъ ихъ съ хижинами дикарей и находитъ послѣднія лучше, а ужь онъ ли не видалъ дикарей на самой низшей степени человѣческаго бытія, въ Новой Гвинеи и на Папуаскихъ островахъ! Самъ Уоллесъ такъ резюмируетъ картину быта земледѣльческаго большинства Нижней Шотландіи: "Въ Шотландіи рабочій получаетъ свое обиталище отъ нанимателя и долженъ оставлять его, какъ только мѣняетъ хозяина. Онъ не болѣе, какъ принадлежность фермы, но безъ того постоянства и обезпеченности, которыя все-таки имѣли крѣпостные. Онъ никогда не имѣетъ собственнаго очага, своей осѣдлости и никогда не можетъ пріобрѣсть ее". Далѣе онъ приводитъ мнѣніе, по которому возведеніе удобныхъ семейныхъ коттеджей для земледѣльческихъ рабочихъ хозяевамъ невыгодно въ виду непостоянства полевой работы и необезпеченности семействъ, не имѣющихъ другихъ средствъ существованія, кромѣ личнаго труда. "Ничто не показываетъ съ такою очевидностью, восклицаетъ Уоллесъ:-- какъ это мнѣніе, всей чудовищности системы, при которой воля землевладѣльца (или арендатора) опредѣляетъ, какъ и гдѣ долженъ жить народъ, совершенно не сообразуясь съ потребностями и желаніями самого народа и которая раздѣляетъ населеніе на два класса, благоденствующихъ капиталистовъ-фермеровъ и кочевыхъ земледѣльцевъ". Такимъ образомъ, нельзя сказать, чтобы Уоллесъ не видѣлъ, что нетолько арендныя отношенія (которыя въ этихъ примѣрахъ не встрѣчаются), но и наемныя создаютъ одинаковыя послѣдствія въ смыслѣ порабощенія большинства меньшинствомъ. Онъ надѣется, что право свободнаго занятія отъ 1--5 акровъ земли подъ усадьбу доставитъ и земледѣльческимъ рабочимъ исходъ, но не замѣчаетъ, что даже, еслибы покупка всѣми ими усадьбъ была осуществима (на что именно у громаднаго большинства недостаетъ средствъ), еслибы даже ихъ допустили воспользоваться правомъ занятія земли (потому что мало имѣть право, нужно имѣть еще независимость осуществить его, а наниматели могутъ воспретить подъ угрозою отказа отъ работы), то все же, имѣя осѣдлость и обзаведясь семьею, но не имѣя другихъ средствъ существованія, кромѣ найма въ рабочіе, земледѣльцы окажутся еще въ большей зависимости отъ нанимателя. Не имѣя осѣдлости, земледѣлецъ свободенъ искать работу на болѣе обширномъ районѣ; не имѣя семьи, онъ легче переноситъ безработицу. Прикрѣпленный къ мѣсту своею усадьбою, прикрѣпленный къ работѣ семьею, онъ очутится лишь въ полной власти нанимателя-хозяина. На почвѣ наемныхъ отношеній выростаетъ порабощеніе, во всякомъ случаѣ, не менѣе тяжкое, нежели на почвѣ отношеній арендныхъ.

   Мы видѣли, что Уоллесъ это самъ сознаетъ. Мы видѣли (см. гл. II) кромѣ того, что Уоллесъ и душою, и тѣломъ на сторонѣ крестьянской культуры; онъ съ такою любовью рисуетъ намъ здоровую и трезвую крестьянскую жизнь Швейцаріи, Норвегіи, Нормандскихъ Острововъ. Что-же онъ вводитъ въ свою программу, чтобы обезпечить торжество формѣ крестьянской культуры? Онъ соглашается, что мобилизованная поземельная собственность стремится къ сосредоточенію, къ скопленію въ немногихъ рукахъ. Поэтому, онъ противъ мелкой поземельной собственности, и за націонализацію земли. Но гдѣ его система націонализаціи предохраняетъ страну отъ подобнаго же скопленія земли въ немногихъ рукахъ? Правда, скопить массу земли и не пользоваться ею будетъ затруднительно, такъ какъ государство будетъ взимать за нее оброкъ и его нужно выручить изъ земли. Правда выручить этотъ оброкъ чрезъ раздачу земли въ аренду будетъ воспрещено и хозяйничать на землѣ придется самолично. Но ничто не помѣшаетъ скоплять землю въ громадномъ количествѣ для крупнаго хозяйства. Ничто не помѣшаетъ развиваться этому крупному хозяйству въ ущербъ народному, ничто не помѣшаетъ ему поглощать народныя фермы и вмѣсто крестьянъ хозяевъ плодить батраковъ, порабощенныхъ экономическою силою ничуть не меньше, ничуть не слабѣе нынѣшнихъ мелкихъ фермеровъ Ирландіи и В. Шотландіи.

   Быть можетъ, нѣкоторые возразятъ, что угнетеніе, истекающее изъ наемныхъ отношеній -- не ограничивается земельными порядками, тогда какъ то угнетеніе, которое возростаетъ изъ аренды, есть спеціальное аграрное явленіе. Наемныя отношенія существуютъ и внѣ земельной монополіи и не ей они обязаны существованіемъ. Наемныя отношенія суть слѣдствія развитія капитализма, а не земельной монополіи. Поэтому, когда рѣчь идеи только о послѣдней, то было бы несправедливо предъявлять реформѣ, отмѣняющей земельную монополію, требованія, логически и исторически съ этого монополіею не связанныя. Къ тому же, то крупное хозяйство, которое можетъ возникнуть послѣ обращенія ренты въ пользу государства, будетъ въ такой же степени концентраціею только капитала, какъ и фабрики, желѣзныя дороги, пароходы. Будутъ скупаться, скопляться и сосредоточиваться затраты, сдѣланныя въ землю, т. е. капиталъ, и земля, сколько ея ни скопи, или сколько ея ни раздроби, все таки будетъ приносить ренту государству. Все это такъ, но я нимало не хочу отрицать того, что отъ реформы аграрной нельзя требовать устраненія наемныхъ отношеній, а съ ними и наемной кабалы. Я желаю лишь указать, что имѣя свои задачи и благодѣтельныя послѣдствія, аграрная реформа, даже болѣе послѣдовательная и всесторонняя, нежели предлагаемая Уоллесомъ,-- не устраняетъ всѣхъ формъ кабалы, какъ склоненъ, повидимому, думать Уоллесъ, и какъ положительно думаетъ Джорджъ. Оставляя землю въ личномъ владѣніи и предоставляя свободную куплю-продажу, Уоллесъ (какъ и Джорджъ) открываетъ настежь ворота къ концентрированію земли, а скопленіе капитала въ немногихъ рукахъ неминуемо вызываетъ это концентрированіе. Воспрещеніе арендъ повлечетъ лишь къ устройству крупныхъ хозяйствъ, куда толкаетъ развитіе и экономическій прогрессъ, дѣлающій крупное производство въ нѣкоторыхъ отношеніяхъ болѣе выгоднымъ. Арендная кабала реформою отмѣняется, но наемная кабала не преминетъ замѣнить первую и едва ли отъ этого улучшится бытъ массы. Правда, изъ того обстоятельства, что крѣпостное право почти повсемѣстно замѣнилось кабалою арендною или наемною бывшихъ крѣпостныхъ бывшимъ господамъ, правда, изъ этого никакъ не слѣдовало, что отмѣнять рабство было не нужно. Не слѣдуетъ поэтому и изъ нашего разсужденія, что не нужно отмѣнять кабалу арендную. Это било бы новымъ и весьма существеннымъ шагомъ по пути очеловѣченія человѣческаго быта, новымъ завоеваніемъ для человѣка всего человѣческаго.

   Послѣднія разсужденія одинаково примѣнимы и къ реформѣ, проектируемой Джоржемъ, съ тою только разницею, что реформа эта, болѣе послѣдовательная, полнѣе отмѣняетъ земельную монополію, но еще менѣе вмѣшивается въ кабальныя отношенія, создаваемыя и созданныя современнымъ экономическимъ строемъ. Джорджъ, правда, полагаетъ, что именно единственно монопольному землевладѣнію мы обязаны развитіемъ и укрѣпленіемъ этого кабальнаго строя, но ошибочность такого односторонняго воззрѣнія мною подробно развита въ статьѣ "О Бѣдности", гдѣ я разбиралъ теоретическую часть книги американскаго экономиста. Напомню, для связности изложенія, въ короткихъ словахъ сущность этого воззрѣнія. Рента ростетъ отъ трехъ причинъ -- расширенія производства, прогресса городской жизни, спекуляціи. Возростая абсолютно и относительно, рента постоянно уменьшаетъ общую выручку труда и капитала и понижаетъ заработную плату и прибыль. Это угнетеніе заработной платы рентою понижаетъ первую до размѣра скуднаго содержанія работника и его потомства, а угнетеніе прибыли вызываетъ періодическіе экономическіе кризисы, столь правильно повторяющіеся во всѣхъ прогрессивныхъ странахъ. Такимъ образомъ непомѣрный ростъ ренты создаетъ экономическое неравенство, плодитъ бѣдность и пауперизмъ, развиваетъ преступность и деморализацію и періодически раззоряетъ капиталистовъ, постоянно уменьшая ихъ выручку. Непомѣрный ростъ ренты, вслѣдствіе чего уменьшается нетолько относительная, но и абсолютная выручка труда и капитала, зависитъ отъ спекуляціи на повышеніе ренты. Если исключить спекулятивный наростъ ренты, то возрастаніе ренты, хотя и будетъ постоянно уменьшать относительную долю труда и капитала, но не будетъ понижать абсолютной величины прибыли или заработной платы. Такимъ образомъ, монопольное землевладѣніе есть всему причина. Съ его отмѣною прекратится спекулятивный ростъ ренты, слѣдовательно, заработная плата и прибыль не будутъ понижаться. Съ его отмѣною, естественный ростъ ренты, хотя и не прекратится, но будетъ обращенъ на общія нужды, будетъ поступать въ общую пользу и подниметъ общее благосостояніе. Уничтоженіе спекулятивной ренты повыситъ заработную плату и прибыль немедленно; и впредь они уже не будутъ понижаться. Общедоступность земли, что будетъ послѣдствіемъ реформы и что доставитъ возможность каждому работать на себя, будетъ лучшею гарантіею справедливой высоты заработной платы, такъ какъ никто не станетъ работать на другого за сумму, меньшую, чѣмъ можетъ вручитъ, работая на себя. Такова общая схема доктрины и программы Джорджа. Она дополняется теоремой, что капиталъ и трудъ на антагоничны и что, напротивъ, прибылъ и заработная плата понижаются и возрастаютъ не иначе, какъ вмѣстѣ.

   Въ своемъ анализѣ этой доктрины, я старался показать, что она есть истина, но не вся истина. Возростаніе ренты, и въ тонъ числѣ, особенно возростаніе спекулятивной ренты угнетаетъ заработную плату и низводитъ ее до minimum'а--это справедливо, но нетолько рента производитъ это угнетеніе, а также и капиталъ. Когда расширяется производство, заработная плата уменьшается рентою. Это ясно изъ первыхъ основныхъ посылокъ экономической науки, какъ она излагается признанными учителями и авторитетами. Расширеніе производства требуетъ прежде всего больше сырья, т. е. больше земли для производства сырья. Культура распространяется на менѣе удобныя и менѣе доходныя земли, предѣлъ культуры понижается, рента ростетъ, общая выручка труда и капитала, уменьшается. Проигрываетъ абсолютно, однако, не капиталъ, а трудъ. Заработная плата, если она не упала уже до mimmum'а, опредѣляется выручкою самостоятельной работы на себя. Какъ же отразится повышеніе ренты на эту самостоятельную работу? Ея выручка понизится прежде всего отъ большого платежа ренты непосредственно. Во-вторыхъ, такъ какъ уменьшеніе общей выручки труда и капитала произошло въ земледѣліи, а выручка труда и капитала должна быть во всѣхъ отрасляхъ одинакова, то часть убытковъ земледѣльческое хозяйство переложитъ на обработывающую промышленность и торговлю въ формѣ вздорожанія сырья. Самостоятельный рабочій тоже будетъ покупать сырье дороже и недовыручка его увеличится и съ этой стороны. Но выручка самостоятельнаго труда регулируетъ заработную плату и трудъ наемныхъ рабочихъ; заработная плата такимъ образомъ понизится. Что касается выручки капитала, то она, съ одной стороны, понизится, благодаря увеличенію ренты, а съ другой повысится, благодаря пониженію заработной платы. Въ результатѣ относительная доля выручки капитала уменьшится, но абсолютная ея величина даже нѣсколько увеличится въ прямой ущербъ заработной платы, которая понизится и относительно, и абсолютно. За большее количество труда будетъ выплачено меньшее вознагражденіе. Въ этомъ процессѣ роль капитала совершенно пасивная. Онъ, правда, вознаграждаетъ себя на счетъ труда за утраты въ пользу землевладѣнія, но и это вознагражденіе есть прямое слѣдствіе роста ренты. Совсѣмъ иное значеніе получаетъ капиталъ, когда экономическій прогрессъ сказывается не расширеніемъ производства, а увеличеніемъ производительности труда.

   Производительность труда возростаетъ, благодаря затратамъ капитала на машины, улучшенія, усовершенствованія и прот. Благодаря этимъ изобрѣтеніямъ и открытіямъ, трудъ человѣка на фабрикѣ въ сотни разъ производительнѣе труда кустаря, самостоятельнаго работника на себя. Между тѣмъ, выручка этого послѣдняго регулируетъ высоту заработной платы. Ясно, что вся разность между производительностью невооруженнаго капиталомъ кустаря и производительностью фабричнаго поступаетъ въ пользу капитала. Ясно вмѣстѣ съ тѣмъ, что чѣмъ быстрѣе и рѣшительнѣе прогрессъ производительности, тѣмъ больше доля капитала и абсолютно, и относительно, тѣмъ относительно меньше доля труда. Но меньше ли она и абсолютно? То есть увеличеніе производительности труда увеличиваетъ ли прибыль, не уменьшая заработную плату, или уменьшаетъ ее, абсолютно и относительно? Прежде всего, увеличеніе прибыли не можетъ быть односторонне. Оно не можетъ возрости въ обработывающей промышленности и остаться прежнею въ земледѣліи и торговлѣ. Прибыль должна выравняться (чрезъ процессъ привлеченія капитала къ болѣе выгоднымъ предпріятіямъ отъ менѣе выгодныхъ), что произойдетъ двояко -- чрезъ удешевленіе готоваго товара и чрезъ вздорожаніе сырья. Для капиталистовъ это вздорожаніе и удешевленіе будутъ имѣть значеніе выравниванія прибылей; для самостоятельнаго труда на себя, для кустаря значеніе будетъ совсѣмъ иное. Кустарь купитъ сырье дороже, продастъ готовый товаръ дешевле, такъ какъ, по закону свободной конкурренціи, онъ не можетъ купить сырье дешевле фабриканта (которому по тѣмъ же законамъ свободной конкурренціи необходимо выравнить прибыль земледѣлія) и не можетъ продать товара дороже фабриканта (который удешевленіемъ товара выравниваетъ прибыли съ неусовершенствованными отраслями промышленности и съ торговлей). Значитъ самостоятельный трудъ не довыручитъ, сравнительно съ состояніемъ до увеличенія производительности. Его выручка будетъ меньше; уменьшится и заработанная плата наемнаго труда. Прибыль возростетъ и съ этой стороны. Въ этомъ процессѣ роль капитала -- активная. Это онъ (т. е. его монополизація) понижаетъ заработную плату, уменьшаетъ выручку труда абсолютно и относительно. Рента тутъ покуда въ сторонѣ, но вотъ удешевленіе готоваго издѣлія увеличиваетъ его потребленіе; расширеніе потребленія расширяетъ производство; расширеніе производства требуетъ больше сырья, больше, стало быть, земли, хотя бы менѣе доходной. Рента ростетъ и получаетъ долю въ прибыляхъ капитала, снова, впрочемъ, понижая заработную плату и тѣмъ доставляя вознагражденіе капиталу за увеличеніе расходовъ на ренту.

   Что рента никогда не поглощаетъ всего выигрыша капитала отъ усиленія производительности труда, совершенно становится очевиднымъ, если сообразить, что капиталъ вознаграждается новымъ пониженіемъ заработной платы, что значительная доля улучшеній и изобрѣтеній заключается въ томъ, что изъ того же количества сырья добывается больше продукта (т. е. является возможность расширять производство, не расширяя культуры земли), или на той же площади земли добывается больше сырья, что никогда расширеніе производства сырья не можетъ вполнѣ соразмѣряться съ прогрессомъ производительности (такъ какъ только часть освободившагося труда можетъ быть приложена къ земледѣлію, остальная же понадобится на обработку прибавочнаго сырья, на транспортировку и обмѣнъ прибавочнаго товара), что, наконецъ, расширеніе производства, лишь слѣдуя росту производительности, не вполнѣ поспѣваетъ за нимъ (откуда безработица, пауперизмъ и пр.). Словомъ, въ этомъ случаѣ, не рента, а прибыль пожинаетъ плоды экономическаго прогресса въ ущербъ труду. Монополизація капитала, а ни земли, связываетъ возростаніе бѣдности и пониженіе благосостояніе массъ съ прогрессомъ, какъ въ случаѣ расширенія производства эту же благодарную роль играетъ монополизація земли, а не капитала.

   При томъ экономическомъ строѣ, до котораго уже успѣли развиться передовыя страны Европы и при которой самостоятельный трудъ на себя уже совершенно исчезъ, процессъ пониженія заработной платы, вслѣдствіе успѣховъ производительности становится еще очевиднѣе. Здѣсь не существуетъ самостоятельнаго труда на себя, слѣдовательно, капиталисты могутъ выравнивать между собою прибыль, сколько угодно, и это нисколько не отразится на высотѣ заработной платы. Но при этомъ выравниваніи, такъ и вслѣдствіе сопровождающей прогрессъ производительности, расширенія производства и увеличенія предложенія товара, товаръ дешевѣетъ. Повидимому, это выгодно рабочимъ. Наоборотъ. Дѣло въ томъ, что за отсутствіемъ самостоятельнаго труда на себя, какъ регулятора уровня заработной платы, этимъ регуляторомъ является рыночная цѣна труда. Но рыночная цѣна товара есть его мѣновая цѣнность, выраженная въ деньгахъ. Когда трудъ, или, говоря точнѣе, рабочая сила стала товаромъ, продаваемымъ и покупаемымъ на рынкѣ, то естественно, что она подчинилась и всѣмъ законамъ обращенія товаровъ. Заработная плата должна быть мѣновою цѣнностью рабочей силы, выраженной въ деньгахъ. Но мѣновая цѣнность, какъ учатъ насъ экономисты, опредѣляется относительнымъ количествомъ труда, затраченнаго на производство товара. Значитъ и цѣнность рабочей силы, ставшей товаромъ, должна опредѣляться по этому закону, т. е. соотвѣтствуетъ количеству труда, затраченнаго на ея производство (содержаніе работника и его потомства, имѣющаго его замѣнить послѣ смерти). Заработная плата будетъ, стало быть, тѣмъ ниже, чѣмъ производительнѣе будетъ трудъ, чѣмъ меньше нужно труда на содержаніе работника. Предположимъ, что работникъ призводилъ товара впятеро больше, нежели необходимо на его содержаніе съ потомствомъ. Онъ получилъ, слѣдовательно, одну пятую продукта своего труда. Благодаря улучшеніямъ, производительность его труда возросла и онъ сталъ производить, предположимъ, уже не пять, а шесть единицъ товара въ тотъ же рабочій срокъ. Будетъ ли онъ въ состояніи сохранить прежнюю заработную плату? Если прежде онъ получалъ 1 пятую своего продукта, то это означало, что одного рабочаго дня било достаточно для содержанія пяти рабочихъ съ ихъ потомствомъ въ теченіи того же дня. Если теперь возросла производительность труда, возросла съ 5 на 6, то это значитъ, что теперь одинъ рабочій день будетъ достаточенъ для содержанія уже не 5, а 6 рабочихъ съ ихъ потомствомъ. Мѣновая цѣнность рабочаго дня будетъ уже не продуктъ 1/5 рабочаго дня, а продуктъ 1/6 рабочаго дня; мѣновая цѣнность рабочей силы понизилась съ 6 до 5, на 1/6, а слѣдовательно, и рыночная цѣна труда, т. е. заработная плата тоже понизится на 1/6 прежней цѣны. Если трудъ обратился въ товаръ, если онъ уже не договаривается съ капиталомъ, а продается и покупается на рынкѣ, то онъ въ цѣнѣ своей подчиняется всѣмъ законамъ обращенія товаровъ, т. е. заработная плата должна понижаться по мѣрѣ усиленія производительности труда, какъ понижается, напримѣръ, рыночная цѣна полотна при усиленіи производительности прядильной или ткацкой фабрики. Проще говоря, заработная плата, опредѣляемая суммою необходимыхъ расходовъ рабочаго на содержаніе себя и потомства, должна понизиться, когда понижается цѣна потребляемыхъ рабочимъ товаровъ, а цѣна на товары понижается именно тогда, когда производительность повышается и общая цѣна всего продукта труда рабочаго увеличивается.

   Изъ всего сказаннаго ясно, что, монополизація земли есть лишь одна изъ двухъ главныхъ причинъ бѣдности большинства и его сугубаго обѣднѣнія съ каждымъ новымъ шагомъ экономическаго прогресса. Джорджъ же принимаетъ эту одну изъ двухъ причинъ за единственную. Великое дѣло ее устранить, но задача этимъ еще не завершается, какъ ошибочно считаетъ Джорджъ. Изъ этого односторонняго воззрѣнія на природу и значеніе капитализма вытекаютъ и многія несбыточныя надежды Джорджа на послѣдствія реформы. Когда онъ утверждаетъ, что послѣ націонализаціи земли исчезнетъ спекулятивная рента, а съ пониженіемъ ренты повысится заработная плата и прибыль, онъ правъ только отчасти. Въ обществахъ, въ которыхъ высота заработной платы еще регулируется высотою выручки работы на себя (какъ въ Америкѣ и Россіи), пониженіе ренты (отпаденіе ея спекулятивнаго нароста) увеличитъ выручку работы на себя (чрезъ непосредственное уменьшеніе платежа ренты самостоятельнаго работника и черезъ удешевленіе сырья), а слѣдовательно, и подниметъ заработную плату наемнаго труда. Но въ обществахъ, въ которыхъ самостоятельный трудъ уже совершенно исчезъ (какъ въ Англіи) и гдѣ трудъ окончательно превратился въ товаръ, регулируемый общими законами обращенія товаровъ, тамъ пониженіе ренты не можетъ оказать вліянія на заработную плату и весь выигрышъ подучитъ капиталъ. Джорджъ, правда, указываетъ, что націонализація земли откроетъ свободный доступъ къ землѣ каждому и тѣмъ создастъ широкую возможность самостоятельнаго труда на себя, выручка котораго и будетъ регулировать высоту заработной платы. Это тоже справедливо только отчаcти. Въ обществахъ малоземельныхъ, гдѣ буквально только монополизація земли дѣлаетъ ее необщедоступною, дѣйствительно, всякая націонализація земли (въ тонъ числѣ и по системѣ Джорджа) повлекла бы къ широкому доступу населенія къ землѣ, къ широкой возможности самостоятельнаго труда. Но въ обществахъ густонаселенныхъ (какъ Англія, Бельгія, Ломбардія) націонализація земли (и особенно по системѣ Джорджа) эту самостоятельную работу создала бы въ весьма умѣренномъ размѣрѣ, если вообще создала бы ее (не какъ новую монополію, конечно), слѣдственно, трудъ едва я пересталъ бы быть товаромъ, пониженіе ренты не повысило бы его заработной платы. Точно такъ же, когда Джорджъ утверждаетъ, что заработная плата, повысившись съ отпаденіемъ спекулятивной ренты, не будетъ больше понижаться съ ходомъ экономическаго прогресса, такъ какъ де ростъ ренты, безъ спекулятивной надбавки, хотя и поглощаетъ всякій приростъ продукта, но не уменьшаетъ абсолютной величины заработной плати и прибыли, когда Джорджъ это утверждаетъ и предсказываетъ, онъ ошибается и ошибается дважды. Во-первыхъ, ростъ ренты и безъ участія спекуляціи понижаетъ заработную плату; дѣло въ томъ, что пониженіе предѣла культуры, обусловливающее ростъ ренты и обусловливаемое ростомъ производства, уменьшаетъ но необходимости общую выручку труда и капитала, и все вышеприведенное разсужденіе о томъ пути и способѣ, коими ростъ ренты понижаетъ заработную плату и прибыль, вознаграждая однако послѣднюю пониженіемъ заработной платы -- все это разсужденіе вовсе не вводитъ въ разсчетъ спекулятивнаго нароста ренты. Этотъ наростъ, конечно, еще больше понижаетъ заработную плату, но и безъ него рента прогрессивнаго общества неизбѣжно имѣетъ ту же тенденцію. Когда земля націонализована, то можно, по крайней мѣрѣ, сказать, что это пониженіе заработной платы рентою даетъ доходъ всему обществу, иначе говоря, отнимая одною рукой, оно вознаграждаетъ другою, выравнивая это вознагражденіе, которое безъ ренты было бы неравномѣрно, смотря по доходности земли. Только понижая заработную плату и прибыль, и можетъ рости рента, такъ какъ своимъ ростомъ она обязана не увеличенію, а напротивъ, уменьшенію производительности труда при его распространеніи на худшія земли. И это первая причина, по которой и послѣ націонализаціи земли и связаннаго съ нею временнаго пониженія ренты и временнаго (возможнаго, но не необходимаго) увеличенія заработной платы, эта плата снова должна начать понижаться (или точнѣе говоря, снова пріобрѣтать тенденцію къ пониженію) подъ давленіемъ ренты, возростающей съ расширеніемъ производства. Другая причина лежитъ въ монополизаціи капитала и въ истекающемъ отсюда пониженіи заработной платы подъ давленіемъ роста производительности труда. Еслибы даже ростъ ренты пріостановился (или вслѣдствіе прекращенія роста производства, или вслѣдствіе того, что этотъ ростъ не выходилъ бы за предѣлы, открываемые ему усовершенствованіями, дозволяющими съ той же площади добыть больше сырья и изъ того же сырья добыть больше готоваго издѣлія), еслибы даже ростъ ренты такимъ образомъ прекратился, то и въ такомъ случаѣ заработная плата сохранила бы тенденцію къ пониженію, вслѣдствіе прогресса производительности при монополизаціи капитала.

   Изъ этой бѣглой провѣрки предвидѣній Джорджа, ясно, что они преувеличены, хотя и не вполнѣ призрачны. Часть ихъ совершенно несбыточна, другая же справедлива, но не въ столь широкихъ размѣрахъ. Такъ предвидѣніе, что ни заработная плата, ни прибыль не будутъ больше понижаться подъ давленіемъ возростающей ренты, несправедливо. Заработная плата сохранитъ тенденцію къ пониженію, но по скольку это пониженіе будетъ зависѣть отъ роста ренты, оно будетъ выгодно труду, который въ видѣ расходовъ на общія нужды (при хорошемъ управленіи, конечно,) получитъ поровну распредѣленными нетолько свои потери въ пользу ренты, но и такія же потери прибыли. Заработная плата сохранитъ тенденцію къ пониженію и, по причинѣ прогресса производительности, подъ давленіемъ монопольнаго капитала и націонализація земли безсильна помочь этому злу. Но съ другой стороны, Джорджъ въ значительной степени правъ, когда ожидаетъ повышенія заработной платы отъ уничтоженія спекулятивной ренты и отъ открытія легкаго доступа къ землѣ рабочимъ классамъ. Въ странахъ, гдѣ сохранился самостоятельный трудъ на себя, эти двѣ причины могущественно повліяютъ на эмансипацію рабочаго класса отъ гнета нужды и бѣдности, но въ странахъ, гдѣ трудъ уже превратился въ товаръ, одна націонализація земли для этого недостаточна. Во всякомъ случаѣ, во всѣхъ странахъ, гдѣ уже возникъ монопольный капиталъ, эта новая сила человѣческой исторіи съумѣетъ черезъ извѣстный срокъ занять позиціи, утерянныя рабовладѣніемъ и монопольнымъ землевладѣніемъ. Это надобно помнить, но не надо забывать, что когда народъ съумѣетъ скинуть сѣти монопольнаго землевладѣнія, онъ будетъ достаточно подготовленъ, чтобы не запутаться безповоротно въ сѣтяхъ капитализма.

С. Южаковъ.

"Отечественныя Записки", No 2, 1884