Книговод

Современное обозрение

Карнович Евгений Петрович


   

СОВРЕМЕННОЕ ОБОЗРѢНІЕ.

Правительственныя распоряженія: Высочайшіе указы объ уменьшеніи числа кредитныхъ билетовъ и объ третьемъ изданіи "Свода Законовъ.-- О земскихъ повинностяхъ.-- О правилахъ касательно наградъ.-- О рекрутскихъ квитанціяхъ по государственному ополченію.-- Раскладка земскихъ повинностей.-- О знакѣ отличія безпорочной службы.-- Перемѣна въ формѣ купчихъ крѣпостей.-- Обозрѣніе журналовъ, издаваемыхъ по нѣкоторымъ вѣдомствамъ: "Журналъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ".-- Оффиціальная часть.-- Правительственный указатель.-- Отдѣлы неофиціальной части.-- Городскіе общественные банки.-- Значеніе ихъ отъ городовъ.-- Постепенное ихъ учрежденіе.-- Особое замѣчаніе объ Осташковскомъ Банкѣ.-- Иркутскій банкъ.-- Положеніе о банкахъ.-- Исторія Министерства Внутреннихъ Дѣлъ г. Варадинова.-- Записки перваго золотоискателя въ Иркутскѣ.-- Командировка доктора Овсянникова.-- Значеніе рыбныхъ промысловъ для русскаго народа.-- Торговля мясомъ въ С.-Петербургѣ.-- Описаніе Нижегородской губерній.-- Замѣтка о пароходствѣ по Волгѣ.-- Бурлацкій промыселъ. Замѣчаніе о нравственной статистикѣ.-- О числѣ незаконнорожденныхъ, о бракахъ, о подкинутіи младенцевъ.-- Способъ для опредѣленія народной нравственности.-- Учрежденіе Центральнаго Статистическаго Комитета при Министерствѣ Внутреннихъ Дѣлъ.-- Замѣтка о губернскихъ статистическихъ комитетахъ.-- Цѣль и образъ дѣйствіи Центральнаго Статистическаго Комитета.-- О мѣрахъ къ сокращенію переписки по Министерству Внутреннихъ Дѣлъ.-- Нѣсколько мыслей по поводу этого предмета.-- Начальники и подчиненные.-- Устройство госпиталей и богоугодныхъ заведеній во Франціи.-- Журналъ Министерства Народнаго Просвѣщенія.-- Статьи въ немъ помѣщенныя.-- Повременныя русскія изданія въ настоящемъ году.-- Армянская журналистика въ Россіи.-- Военный Сборникъ.-- Взглядъ на состояніе русскихъ войскъ въ минувшую войну г.-- Взглядъ на образованіе офицеровъ г. Л. К.-- О вооруженной силѣ и ея устройствѣ г. Обручева.-- Дѣйствія отрядовъ, посланныхъ въ началѣ 1849 г. на помощь городамъ Германштадту и Кронштадту г. Непокойчицкаго.-- Замѣчаніе.

   Съ тѣхъ поръ, какъ мы послѣдній разъ въ "Современномъ Обозрѣніи" говорили о правительственныхъ распоряженіяхъ, среди ихъ, въ этотъ промежутокъ времени, явились два распоряженія, наиболѣе всѣхъ другихъ обращающія на себя общественное вниманіе, именно: 1) Высочайшій указъ, данный въ 18 день апрѣля сего года, на имя министра Финансовъ, объ уменьшеніи числа кредитныхъ билетовъ, выпущенныхъ на основаніи Высочайшаго указа, даннаго 10 января 1855 года и 2) именной Его Императорскаго Величества указъ, данный Правительствующему Сенату въ 12 день мая сего года о третьемъ изданіи "Общаго Свода Законовъ Имперіи".
   Вслѣдствіе перваго Высочайшаго указа, было отдѣлено для уменьшенія числа кредитныхъ билетовъ изъ Высочайше указанныхъ разныхъ капиталовъ, принадлежащихъ казнѣ, шестьдесятъ милліоновъ, и сумма эта была внесена въ экспедицію государственныхъ кредитныхъ билетовъ. Эта сумма, по внесеніи ея въ экспедицію въ кредитныхъ билетахъ и по надлежащемъ обревизованіи, была освидѣтельствована 16 мая ревизіоннымъ комитетомъ, состоявшимъ подъ предсѣдательствомъ государственнаго контролера, и оставлена на храненіе въ особой кладовой экспедиціи, за печатями предсѣдательствующаго и членовъ комитета, равно какъ управляющаго и директоровъ экспедиціи кредитныхъ билетовъ. Послѣ того, 24 мая, по открытіи кладовой, въ присутствіи совѣта государственныхъ кредитныхъ установленій, депутатовъ отъ биржеваго купечества и иностранныхъ гостей, было произведено вновь освидѣтельствованіе упомянутыхъ 60 милліоновъ, которые найдены въ полномъ количествѣ приготовленными къ сожженію, послѣ чего приступлено было и къ сожженію билетовъ, на дворѣ экспедиціи кредитныхъ билетовъ, въ присутствіи тѣхъ же лицъ. Сожженіе означеннаго количества кредитныхъ билетовъ производилось 24, 26 и 28 чиселъ мая; въ первый день сожжено было билетовъ на 42,618,000 руб., во второй на 16,106,000, а въ послѣдній на 1,276,000, около 300,000,000 рублей, а размѣнный фондъ, состоявшій въ концѣ 1852 года изъ 146,000,000 рублей и возвысившійся къ концу 1853 года до 161,000,000, уже въ 1854 году, при выпускѣ лишь 23.000. 000 новыми кредитными билетами, понизился до 151,000,000 т. е. на 10,000,000. Послѣ этого состоянія размѣннаго Фонда къ концу 1855 года было 138 милліоновъ, а къ концу 1856 года -- 146.000. 000. Несмотря однако на несоразмѣрность кредитныхъ билетовъ съ размѣннымъ фондомъ, послѣдній можетъ быть признанъ, въ нормальное время, весьма достаточнымъ для Россіи, если мы примемъ въ соображеніе то, что самый обширный изъ всемірныхъ банковъ -- банкъ англійскій, постоянно довольствуется размѣннымъ фондомъ, не превышающимъ 17,000,000 фунтовъ стерлинговъ или около 110,000,000 милліоновъ рублей. Обстоятельство это указываетъ, что Россія имѣетъ, собственно для обыкновенныхъ своихъ оборотовъ, весьма достаточно звонкой монеты, какъ представительницы размѣннаго фонда, и что только излишество денежныхъ знаковъ можетъ препятствовать во многихъ случаяхъ полному удобству этихъ оборотовъ.
   Сообщая читателямъ эти свѣдѣнія объ обращеніи и объ изъятіи изъ него кредитныхъ билетовъ, мы можемъ указать читателямъ нашимъ на прекрасную статью, помѣщенную по поводу этого во второй майской книжкѣ "Русскаго Вѣстника" подъ заглавіемъ "Важная финансовая мѣра". Статья эта весьма вѣрно смотритъ на положеніе нашего вексельнаго курса на иностранныхъ биржахъ, объясняетъ упадокъ его на нихъ, бывшей зимою прошедшаго года, и полагаетъ, что исполненіе той финансовой мѣры, о которой мы говорили, полагаетъ начало предотвращенію угрожавшаго намъ денежнаго кризиса. Добавимъ къ этому, что о нашихъ денежныхъ и вексельныхъ дѣлахъ появилось въ разное время нѣсколько статей въ иностранныхъ газетахъ.
   Что касается втораго Высочайшаго указа объ третьемъ изданіи "Свода Законовъ" Имперіи, то, какъ извѣстно, второе изданіе этого свода послѣдовало въ 1842 году; это второе изданіе, равно какъ и предшествовавшее ему первое, было дополняемо и замѣняемо, въ разныхъ его частяхъ, новыми, какъ по особымъ случаямъ, такъ и по естественному развитію законодательства, вводимыми постановленіями. Они размѣщались каждое по принадлежности въ продолженіяхъ свода, съ наблюденіемъ того порядка, который былъ указанъ манифестомъ 31 января 1833 года. Число этихъ продолженій, по обширности и по разнообразію новыхъ узаконеній, въ нихъ вошедшихъ, въ теченіи слишкомъ четырнадцати лѣтъ, не могло не возрасти значительно и, какъ сказано въ Высочайшемъ указѣ, несмотря на ясность правилъ, данныхъ въ руководство при ихъ употребленіи, суды и управленія, по прошествіи еще нѣкотораго времени, должны бы были, при разсмотрѣніи и рѣшеніи дѣлъ, подлежащихъ ихъ вѣдѣнію, "встрѣтить затрудненіе въ справкахъ и вѣрномъ указаніи дѣйствующихъ законовъ."
   Государю Императору благоугодно было, для предотвращенія могущихъ возникнуть отъ сего неудобствъ и замедленіи, повелѣть II-му Отдѣленію собственной его Величества канцеляріи приготовить новое третіе изданіе всѣхъ частей общаго свода законовъ Имперіи и внести въ оный не только вошедшіе въ продолженіи его, съ 1843 по 1854 годъ, имѣющіе полную силу и дѣйствіе законы, учрежденія, уставъ и прочія постановленія, но и тѣ, кои послѣ этихъ продолженій утверждены и обнародованы въ видѣ законовъ положительныхъ, сверхъ того и многія изъ уставовъ и учрежденій, которые, по особымъ причинамъ, доселѣ не были помѣщены въ "Сводѣ."
   Вновь внесенныя въ общій сводъ Законовъ Имперіи постановленія суть слѣдующія:
   а) Учрежденіе министерства Императормкато двора и соединенныхъ съ онымъ кабинета Его Величества и департамента Удѣловъ;
   б) Учрежденія и уставы управленія духовныхъ дѣлъ иностранныхъ исповѣданій христіанскихъ и иновѣрныхъ.
   в) Учрежденія и уставы почтовыя.
   г) Уставъ о телеграфахъ и
   г) Счетныя правила учрежденій Императрицы Маріи.
   Этотъ обширный и многосложный трудъ, какъ упоминается въ указѣ, состоялъ -- подъ непосредственнымъ вѣдѣніемъ и руководствомъ Государя Императора.
   "Разсмотрѣвъ оный, сказано въ Высочайшемъ указѣ, мы повелѣваемъ препроводить въ Правительствующій Сенатъ книги новагоо, третьяго изданія общаго "Свода Законовъ" Имперіи, для надлежащаго обнародованія ихъ установленнымъ порядкомъ.
   Съ с.имъ вмѣстѣ мы признали за благо подтвердить черезъ Правительствующій Сенатъ всѣмъ мѣстамъ управленія и суда, при введеніи въ дѣйство и дальнѣйшемъ употребленіи "Свода Законовъ", но новому третьему изданію, соображаться въ точности съ правилами, предписанными указомъ 4 марта 1843 года, соблюдая на основаніи оныхъ:
   1) Чтобы отнынѣ впредь, то есть со времени обнародованія сего указа Нашего и полученія книгъ третьяго изданія общаго "Свода Законовъ" Имперіи, въ каждомъ, по принадлежности, присутствьи немъ мѣстѣ и управленіи, всѣ въ дѣлахъ ссылки указанія на законы, вмѣсто статей изданія 1842 года и продолженія онаго были дѣлаемы на статьи а Свода", изданія 1857 года.
   2) Чтобы во всѣхъ мѣстахъ, какъ первой, такъ и средней и высшей степени суда и управленія, по дѣламъ, прежде полученія сего указа Нашего и книгъ третьяго изданія общаго "Свода Законовъ" Имперіи, уже приготовленнымъ къ рѣшенію или слушанію, были оставляемы указанія на статьи "Свода", изданія 1842 года и продолженій онаго и на особыя, не вошедшія въ нихъ постановленія; по дѣламъ же хотя начатымъ производствомъ, но къ слушанію или рѣшенію еще не готовымъ, были приводимы уже статьи изданія 1857 года. Дѣлами, приготовленными къ рѣшенію, должны быть признаваемы лишь тѣ, въ коихъ, по составленіи записки, приступлено уже къ рукоприкладству; всѣ прочія, но коимъ къ рукоприкладству еще не приступлено, или же въ коихъ къ рукоприкладству законами о судопроизводствѣ не допускается, почитать неприготовленными къ рѣшенію, хотя бы по онымъ и были уже составлены записки, которыя въ сихъ случаяхъ надлежитъ дополнять указаніями на статьи Свода, изданія 1857 года.
   3) Чтобы въ дѣлахъ и случаяхъ, которые, относясь къ прошедшему времени, должны быть судимы и разрѣшаемы не по настоящимъ, а по дѣйствовавшимъ въ то время законамъ, были приводимы приличествующія къ тѣмъ случаямъ и дѣламъ статьи Свода законовъ, изданій 1832 или 1842 года и продолженій ихъ, или же особыя, не вошедшія въ нихъ постановленія, но принадлежности, руководствуясь при семъ правилами, въ приложеніи къ статьѣ 102 учрежденія правительствующаго сената подробно означеннымъ.
   4) Чтобы для предотвращенія всякаго затрудненія въ дѣлахъ и дѣйствіяхъ частныхъ лицъ и для предоставленія имъ достаточнаго времени на пріобрѣтеніе навыка въ употребленіи Общаго Свода Законовъ по новому, третьему онаго изданію, прошенія, могущія поступить въ какое либо изъ мѣста" управленія и суда прежде 1 января 1860 года, если въ оныхъ будутъ ссылки на законы по Своду изданія 1842 и продолженіямъ онаго, не были по сей одной причинѣ возвращаемы просителямъ, хотя принадлежащемъ производствѣ по симъ прошеніямъ и при рѣшеніи дѣлъ, указанія на слѣдующіе къ нимъ законы, учрежденія или уставы должны быть дѣлаемы уже по Своду изданія 1857 года.
   Изъ общаго правила, дѣлать во всякомъ случаѣ указанія на законы по Своду, изданія 1857 года, допускаются лишь слѣдующія изъятія:
   Ссылки на указы и постановленія вновь издаваемые, доколѣ оные не помѣщены въ Сводъ или продолженія онаго;
   Ссылки на постановленія о ученыхъ и учебныхъ заведеніяхъ, доколѣ еще не оконченъ составляемый особый онымъ Сводъ;
   Ссылки на тѣ части мѣстныхъ узаконеній Прибалтійскаго края, которыя не внесены ни въ Общій Сводъ Законовъ, ни въ особый, въ 1845 году отъ сего края изданный и въ продолженія онаго;
   Ссылки на узаконенія, принадлежащія къ управленію духовныхъ дѣлъ православнаго вѣроисповѣданія, а равно и къ управленію нѣкоторыхъ частей придворнаго вѣдомства, въ томъ числѣ и тѣхъ благотворительныхъ заведеній, которыя состоятъ по особеннымъ Нашимъ или членовъ Дома Нашего вѣдѣніемъ. Сіи послѣднія также будутъ изданы въ видѣ особаго Свода.
   Прочія узаконенія, состоявшіяся въ теченіе этого времени, были слѣдующія:
   -- Государственный Совѣтъ Высочайше утвержденнымъ мнѣніемъ своимъ положилъ: подлежащія статьи Устава о Зем. Пов. пояснить тѣ, что къ числу предметовъ денежныхъ губернскихъ повинностей относится выписка не только сенатскихъ, но и губернскихъ вѣдомостей для земскихъ судовъ и для всѣхъ засѣдателей оныхъ, пребывающихъ въ уѣздахъ подъ названіемъ становыхъ и слѣдственныхъ приставовъ; а къ предметамъ частныхъ земскихъ повинностей дворянскихъ имѣній -- выписка и губернскихъ вѣдомостей для предводителей дворянства.
   -- Высочайше утвержденное мнѣніе Государственнаго Совѣта о правилахъ для удостоенія наградъ тѣхъ лицъ, которыя были подъ судомъ и присуждены къ какому либо наказанію или взысканію или вообще подверглись штрафу. Обширность этихъ правилъ не позволяетъ намъ внести ихъ въ "Современное Обозрѣніе".
   -- Высочайшее повелѣніе Государя Императора, коимъ утверждены особыя правила для выдачи зачетныхъ рекрутскихъ квитанпій за убылыхъ ратниковъ 198 дружинъ бывшаго государственнаго ополченія.
   -- Высочайше утвержденнымъ мнѣніемъ Государственнаго Совѣта положено: по раскладкамъ земскихъ повинностей на трехлѣтіе съ 1857 года назначить къ сбору: 1) съ торговыхъ свидѣтельствъ по губерніямъ: Архангельской, Волынской, Вятской, Курской, Подольской, С. Петербургской и Симбирской различные, по разрядамъ городовъ, оклады, вмѣсто предположеннаго росписью по означеннымъ губерніямъ обложенія торговыхъ свидѣтельствъ одинаковымъ сборомъ 15% на государственныя и 10% на губернскія повинности, и сверхъ того по Гродненской губерніи измѣнить раскладку въ одномъ только третьемъ разрядѣ городовъ, назначивъ со всѣхъ трехъ гильдій одинаковый окладъ, вмѣсто различныхъ. 2) Съ податныхъ лицъ въ губерніяхъ: Архангельской, Астраханской, Волынской и Подольской сообразно сдѣланнымъ губернскими комитетами раскладкамъ. 3) По Таврической губерніи на частныя дворянскихъ имѣніи повинности, согласно предположенію г. министра Финансовъ, по 75% коп. съ души; но съ тѣмъ, чтобъ особое о земскихъ повинностяхъ присутствіе, по приведенію въ извѣстность количества удобныхъ земель, принадлежащихъ въ губерніи дворянамъ, озаботилось обложеніемъ земельно -- десятиннымъ сборамъ и чтобы но зачетѣ сего сбора въ исчисленную на означенныя повинности сумму, былъ уменьшенъ въ соразмѣрности подушный окладъ. 4) По Бессарабской области, съ однодворцевъ, дарамъ, евреевъ, дворовыхъ людей и крѣпостныхъ цыганъ по 24 коп. съ души, на покрытіе расходовъ по содержанію лошадей для разъѣздовъ земской полиціи и другихъ лицъ по дѣламъ службы.
   5) Съ удобныхъ земель на частныя дворянскихъ имѣній повинности по губерніямъ: Волынской, Владимірской, Ковенской, Московской, Саратовской, Тверской, Тамбовской и Ярославской, тѣ оклады поземельнаго сбора, какіе предположены въ губернской раскладкѣ и за симъ душевой сборъ въ губерніяхъ, Владимірской и Ярославской, оставить безъ измѣненія, а въ губерніяхъ, Волынской и Московской, сбора не установлягь другимъ же Высочайше утвержденнымъ мнѣніемъ государственнаго совѣта постановлено: на покрытіе сверхсмѣтныхъ расходовъ земства въ 1858 и 1859 годахъ предназначенные съ податныхъ лицъ оклады сборовъ на государственныя повинности увеличить на 2 1/2 копѣйки въ годъ съ души.
   -- 3-го апрѣля данъ Высочайшій указъ капитулу россійскихъ Императорскихъ и царскихъ орденовъ, въ коемъ между прочимъ изображено: "признавая полезнымъ возвысить значеніе знака отличія безпорочной службы назначеніемъ его за сроки высшія противъ тѣхъ которые уже награждаются орденами, постановляемъ: 1) знакъ отличія безпорочной службы назначать впредь за дѣйствительную выслугу сорока лѣтъ и слѣдующія десятилѣтія. Удостоенія къ знаку отличія, за выслугу другихъ меньшихъ сроковъ отмѣнить. "Въ 3 параграфѣ Высочайшаго указа изложено: "имѣющіе уже знакъ отличія безпорочной службы сохраняютъ оный", и въ 4-мъ: Лица, которыя до дня состоянія сего указа пріобрѣли право на полученіе знака отличія безпорочной службы, за прослуженіе сроковъ, опредѣленныхъ уставомъ о знакѣ отличія 1837 года, удостойваются къ знаку на прежнемъ основаніи по правиламъ того устава, по не выслужившимъ сихъ сроковъ до состоянія настоящаго указа назначается уже знакъ отличія на основаніи 1-го пункта сего указа."
   -- 14 апрѣля сего года данъ Правительствующему Сенату именной Его Императорскаго Величества указъ объ измѣненіи существовавшей до того времени прежней формы купчихъ крѣпостей на недвижимыя населенныя имѣнія. При распубликованной въ Сенатскихъ Вѣдомостяхъ новой формѣ купчихъ крѣпостей на село или деревню, сдѣлано слѣдующее примѣчаніе: "примѣняясь къ сей формѣ составлять и закладныя, рядныя и дарственныя записи, духовныя завѣщанія и раздѣльные акты, то есть: наблюдая, чтобы въ оныхъ означалось прежде закладываемое, завѣщаемое, даримое или инымъ образомъ уступаемое населенное имѣніе, а потомъ земли, угодья и заведенія, къ оному принадлежащія, и послѣ всего число написанныхъ по ревизіи въ томъ имѣніи крестьянъ и дворовыхъ людей."
   Свѣдѣнія о правительственныхъ распоряженіяхъ по отдѣльнымъ управленіямъ дополняются Оффиціальными отдѣлами журналовъ издаваемыхъ по нѣкоторымъ вѣдомствамъ. Къ журналамъ этимъ принадлежатъ: "Журналъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ", "Журналъ Министерства Народнаго Просвѣщенія", "Журналъ Министерства Государственныхъ Имуществъ", "Горный журналъ", и сборники: Военный и Морской. съ нѣкоторыми статьями послѣдняго мы имѣли уже случай знакомить нашихъ читателей; а въ Современномъ Обозрѣніи настоящаго номера мы скажемъ о "Журналѣ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ" и "Народнаго Просвѣщенія", а также и о: "Военномъ Сборникѣ".
   "Журналъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ" издастся подъ редакціей доктора Законовѣдѣнія Варадинова. Сліяніе въ этомъ министерствѣ всѣхъ главныхъ отраслей полицейскаго, хозяйственнаго, медицинскаго и благотворительнаго управленій, а также завѣдываніе со стороны этого же министерства дѣлами иностранныхъ исповѣданій въ Россіи, должны дѣлать содержаніе журнала весьма интереснымъ для того, кто желаетъ слѣдить за главными явленіями въ современной нашей гражданской администраціи.
   Сообщая читателямъ "Современнаго Обозрѣнія" свѣдѣнія объ общихъ распоряженіяхъ правительства, мы будемъ также обращать порою ихъ вниманіе, при обозрѣніи Оффиціальныхъ журналовъ нѣкоторыхъ вѣдомствъ, и на тѣ частныя распоряженія по этимъ вѣдомствамъ, которыя по своей важности или по обширности своихъ дѣйствій, имѣютъ особенное значеніе. Что касается въ этомъ отношеніи четырехъ первыхъ нумеровъ "Журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ" за нынѣшій годъ, то нумера эти не заключаютъ въ себѣ никакихъ отдѣльныхъ распоряженій послѣдняго рода. Замѣтимъ только, что оффиціальный отдѣлъ "журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ" дополняется "Правительственнымъ указателемъ", содержащимъ въ себѣ указанія на тѣ случаи въ общей администраціи, которые должны быть приняты различными властями или къ исполненію или къ свѣдѣнію, для избѣжанія ошибокъ въ ихъ дѣйствіяхъ при подобныхъ же случаяхъ. Кромѣ того, отдѣлъ этотъ содержитъ въ себѣ напоминанія о забытыхъ или о медленно исполняемыхъ распоряженіяхъ министерства подчиненными ему мѣстами и лицами.
   Неоффиціальная часть "журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ" заключаютъ въ себѣ пять особыхъ отдѣловъ, подъ слѣдующими рубриками: 1) Изслѣдованія и Описанія. 2) Матеріалы для статистики Россіи, 3) Библіографія, 4) Современная Лѣтопись съ заграничными извѣстіями и 5) Смѣсь. Изъ этихъ указаній видно, что программа журнала допускаетъ статьи весьма разнообразнаго содержанія.
   Неоффиціальная часть перваго нумера "журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ" за нынѣшній годъ открывается статьею подъ заглавіемъ "Новое положеніе для городскихъ общественныхъ банковъ". Статья эта заслуживаетъ особеннаго вниманія, потому что, кромѣ существующихъ у насъ разнаго рода правительственныхъ кредитныхъ установленій, въ нѣкоторыхъ нашихъ городахъ учреждены общественные банки. Каждый изъ этихъ банковъ руководствуется въ своихъ дѣйствіяхъ особымъ положеніемъ, утвержденнымъ для него въ свое время Высочайшею властью. Въ настоящее время существуетъ въ Россіи семнадцать городскихъ общественныхъ банковъ; банки эти находятся въ шестнадцати городахъ, изъ которыхъ шесть губернскихъ и десять уѣздныхъ. Кромѣ того, разсматриваемая нами статья упоминаетъ, что объ учрежденіи новыхъ банковъ поступили, въ разное время, въ Министерство Внутреннихъ Дѣлъ ходатайства отъ тридцати-трехъ городовъ. По всѣмъ этимъ городамъ предоставлено самимъ обществомъ начертать для себя правила съ сохраненіемъ въ нихъ главныхъ общихъ основаній, указанныхъ Министерству Внутреннихъ Дѣлъ, и о которыхъ мы скажемъ нѣсколько словъ послѣ; а теперь, не представляя читателямъ нашимъ перечня всѣхъ тѣхъ городовъ, гдѣ предполагается въ настоящее время учредить общественные банки, ограничимся только слѣдующимъ замѣчаніемъ.
   Къ числу этихъ тридцати-трехъ городовъ принадлежатъ города, или извѣстные постоянною значительною торговлею, какъ, напримѣръ, Кяхта, Елецъ, Рыбинскъ и Ростовъ Ярославской губерніи, или временно оывающими въ нихъ ярмарками значительныхъ размѣровъ, какъ, напримѣръ, Ромны Полтавской, Лебедянь Тамбовской и Мещовскъ Калужской губерній. Но вмѣстѣ въ спискѣ городовъ, желающихъ учредить банки, мы находимъ также города и такіе, которые слишкомъ незначительны, какъ по своей торговлѣ, такъ и по числу жителей, напримѣръ Глазовъ съ 1081 жителей, Елабуга съ 4,740, Котельничъ съ 2,415, Малмыжъ съ 1366, Сарапулъ съ 1,900, Вятской губерніи, а также Холмъ Псковской и Шадринымъ Пермской губерній; въ этихъ городахъ считается въ первомъ 3,680, во второмъ 4,885 жителей. Города эти не имѣютъ вовсе ни постоянныхъ, ни временныхъ значительныхъ торговыхъ оборотовъ. Возникновеніе банковъ въ неторговыхъ мѣстахъ объясняется, конечно, тѣмъ, что для жителей нѣкоторыхъ городовъ, по отдаленности отъ столицъ и губернскаго города, или, по неимѣнію залоговъ, принимаемыхъ правительственными кредитными учреждепіями, бываютъ затруднительно, а иногда и вовсе невозможно обращаться къ взиманію или займу изъ такихъ учрежденій. Поэтому самому и при неимѣніи мѣстнаго кредитнаго учрежденія, обыватели подобныхъ городовъ, и безъ развитія въ нихъ коммерческой или какой либо особой промышленной дѣятельности,-- одна часть обывателей, имѣя свободные капиталы, должна или вовсе оставлять ихъ безъ движенія, или же отдавать частнымъ людямъ подъ невѣрные залоги; а другая часть обывателей на оборотъ, не имѣя капиталовъ и нуждаясь въ деньгахъ, бываетъ принуждена занимать ихъ на слишкомъ тягостныхъ условіяхъ. Въ особенности, какъ весьма справедливо замѣчаетъ разсматриваемая нами статья, въ городахъ, отдаленныхъ отъ Коммерческаго Банка, съ его конторами, бываютъ весьма затруднительны вексельныя операціи, столь, однако, необходимыя, для развитія мелочной торговли и промышленности, хотя бъ и не въ слишкомъ значительныхъ размѣрахъ. Можно, впрочемъ, съ перваго раза подумать, что потребность городскихъ общественныхъ банковъ вызывается со стороны людей достаточныхъ, желающихъ, послѣ уменьшенія процентовъ въ правительственныхъ кредитныхъ учрежденіяхъ, пустить свои капиталы въ благонадежный ростъ, съ процентомъ болѣе высокимъ, нежели тотъ, который выдается нынѣ изъ правительственныхъ кредитныхъ учрежденій, но думать такъ было бы ошибочно, потому что, по общимъ правиламъ, установленнымъ для всѣхъ общественныхъ банковъ, размѣръ процентовъ, по вкладамъ, пониженъ сообразно съ общими правилами для всѣхъ кредитныхъ установленій, Высочайше утвержденными 20 іюля 1857 года §§ 8 и 11. Впрочемъ, кстати надобно замѣтить, что эти правила не распространены на существующіе уже городскіе банки, но банкамъ этого рода предоставлено ходатайствовать о распространеніи и на нихъ дѣйствія этихъ правилъ, если только сами банки признаютъ это нужнымъ. Возбудитъ ли это приливъ капиталовъ въ общественные банки или нѣтъ, мы положительно сказать не можемъ.
   При всѣхъ упомянутыхъ здѣсь условіяхъ, въ тѣхъ городахъ, въ которыхъ встрѣчается затрудненіе для вклада и для ссуды капиталовъ черезъ посредство правительственныхъ кредитныхъ установленій, учрежденіе общественныхъ банковъ должно имѣть благопріятныя послѣдствія, устраняя до нѣкоторой степени упомянутыя неудобства, и по всему этому авторъ разсматриваемой нами статьи надѣется, что со временемъ поступятъ, вѣроятно, отъ многихъ городовъ предположенія объ учрежденіи городскихъ банковъ.
   Что касается исторіи нашихъ городскихъ банковъ, то замѣтимъ, что первый изъ такихъ банковъ былъ открытъ въ 1788 году въ Вологдѣ; послѣ того, въ 1809 году учрежденъ общественный банкъ въ городѣ Слободскомъ, Вятской губерніи (Банкъ Аифилатова); въ 1818 заведенъ банкъ въ Осташковѣ, Тверской губерніи,-- Банкъ Савина, пользующійся большою извѣстностью. Банкъ этотъ, въ самое непродолжительное время послѣ своего учрежденія, достигъ высокой степени развитія. Кромѣ многихъ обстоятельствъ, содѣйствовавшихъ этому скорому и весьма значительному развитію, всего болѣе обязанъ банкъ своимъ благосостояніемъ личнымъ свойствамъ и способностямъ, какъ своего основателя, такъ и его потомковъ, которые, (что у насъ встрѣчается весьма рѣдко); оставаясь уже нѣсколько поколѣній въ купеческомъ званіи, безъ перехода въ другія сословія, принимаютъ постоянное и дѣятельное участіе въ успѣхахъ этого полезнаго учрежденія. Четвертый общественный банкъ былъ открытъ, въ 1836 году, въ Иркутскѣ; банкъ этотъ носитъ названіе "Банка Сиропитательнаго Дома Meдвѣдниковой"; въ томъ же то іу былъ учрежденъ Банкъ Попова въ г. Верхотурьѣ Пермской губерніи. Спустя семь лѣтъ, т. е., въ 1843 году, возникли: въ Томскѣ Общественный Сибирскій Банкъ и въ г. Порховѣ, Псковской губерніи, Банкъ Жукова. Въ 1844 г. учрежденъ банкъ въ Пензѣ; въ 1846 году въ Устюгѣ, Вологодской губерніи. Въ 1847 году учредились остальные существующіе у насъ городскіе банки, именно въ Архангельскѣ, Казани, Зарайскѣ -- Рязанской губерніи, Ростовѣ -- Ярославской губерніи, Коломнѣ -- Московской губерніи (Банкъ Кислова); Ирбитѣ -- Пермской губерніи и Либавѣ -- Курляндской губерніи, въ послѣднемъ городѣ устроено было единовременно два банка: одинъ подъ названіемъ городского, а другой Сохранной Кассы.
   Изъ приведенныхъ здѣсь свѣдѣній, должно, какъ кажется, заключить, что въ г. Ростовѣ, Ярославской губерніи, будетъ два общественныхъ Банка: одинъ, учрежденный тамъ въ 1847 году, и другой, предполагаемый еще въ настоящее время къ учрежденію въ томъ же городѣ.
   Основные капиталы всѣхъ семнадцати существующихъ нынѣ у насъ городскихъ банковъ составились различнымъ способомъ: одни, какъ на это, впрочемъ, указываютъ и самыя названія нѣкоторыхъ городскихъ банковъ, изъ суммъ, пожертвованныхъ разными лицами, а также изъ добровольныхъ складокъ городскихъ обывателей, или изъ общественныхъ ихъ капиталовъ, а также изъ остатковъ отъ городскихъ доходовъ.
   Главная цѣль всѣхъ подобныхъ учрежденій должна преимущественно заключаться въ поощреніи торговли и промышленности мѣстныхъ горожанъ, и, кромѣ того, въ нѣкоторыхъ случаяхъ, опредѣленныхъ уставами банковъ, въ содержаніи городскихъ благотворительныхъ заведеній. Общественные банки, какъ учрежденія собственно городскія, находятся въ ближайшемъ и непосредственномъ завѣдываніи городскихъ думъ или соотвѣтствующихъ имъ управленій и подъ наблюденіемъ лицъ, избираемыхъ городскимъ обществомъ.
   Въ примѣръ быстраго развитія и полезной дѣятельности городскихъ банковъ авторъ статьи, на которую мы указываемъ нашимъ читателямъ приводитъ Савинскій банкъ, находящійся, какъ мы видѣли, въ г. Осташковѣ. Банкъ этотъ развился и продолжаетъ развиваться столь быстро, что собственный капиталъ его, состоявшій при самомъ его учрежденіи въ, 1819 году, только изъ 8,103 руб. сер., къ 1835 году т. е. черезъ 15 лѣтъ, увеличился до 45,714 р. 27 коп., или усилился въ 5 1/2 разъ, а къ 1852 году капиталъ этотъ возросъ уже до 136,278 р., или увеличился почтивъ 17 разъ. При такомъ успѣшномъ ходѣ своихъ дѣлъ, Савинскій Банкъ не довольствовался одними коммерческими занятіями, но онъ постоянно обращалъ часть своихъ быстро возраставшихъ прибылей на разные общеполезные предметы; а именно на счетъ суммъ этого банка устроена и содержится богадѣльня на 10 инвалидовъ, оказывается вспомоществованіе городскому обществу въ содержаніи училища на 120 дѣвочекъ; и суммами банка покрывали также часть другихъ разнаго рода необходимыхъ для г. Осташкова расходовъ, въ томъ числѣ по квартирной и пожарной частямъ. Своими благоразумными дѣйствіями Савинскій Банкъ пріобрѣлъ значительное довѣріе и потому многія частныя лица обращались и обращаются къ содѣйствію этого банка для исполненія своихъ благотворительныхъ намѣреній. Такъ, въ разное время, внесено въ суммы этого банка частными лицами до 7,000 рублей сер. для употребленіи процентовъ, слѣдующихъ съ этихъ денегъ, на платежъ податей за бѣдныхъ мѣщанъ г. Осташкова, кромѣ того ввѣрено банку до 3,000 руб. сер. на разный благочестивый употребленіи.
   "Вообще говори, замѣчаетъ г. составитель разсматриваемой нами статьи, Савинскій Банкъ принесъ важныя выгоды г. Осташкову, ожививъ промышленную его дѣятельность, упрочивъ мѣстный кредитъ и распространивъ вмѣстѣ съ разными общеполезными заведеніями духъ предпріимчивости и преданности общественному дѣлу". Тоже почти самое, хотя въ меньшей степени, слѣдуетъ сказать и о другихъ городскихъ банкахъ, достигшихъ значительной, степени развитіи, какъ напримѣръ иркутскій банкъ Медвѣдниковой, капиталъ котораго, составлявшій первоначально 14,285 рублей, возросъ уже до 86,000 рублей.
   Пользуясь нѣкоторыми замѣчаніями упомянутой здѣсь статьи, а также приложеннымъ къ ней "Положеніемъ о Городскихъ Общественныхъ Банкахъ," мы сдѣлаемъ краткій обзоръ тѣхъ основаній, на коихъ открываются нынѣ у насъ подобныя учрежденія.
   "Положеніе" заключаетъ въ себѣ 19 параграфовъ. Но силѣ перваго изъ нихъ, основной капиталъ каждаго, городскаго общественнаго банка, при самомъ его учрежденіи, долженъ быть не менѣе 10,000 рублей. По силѣ втораго параграфа, правленіе банка составляется изъ директора и двухъ или четырехъ членовъ, избираемыхъ въ установленномъ порядкѣ, городскимъ обществомъ изъ торгующихъ въ городѣ купцовъ. По 5 параграфу того-же положенія, городскіе банки, которые но главному своему назначенію, должны имѣть характеръ преимущественно коммерческій, могутъ, однако, до нѣкоторой степени, предпринимать и другіе роды операцій, присвоенные въ болѣе значительныхъ размѣрахъ кредитнымъ мѣстамъ, учрежденнымъ отъ Правительства; именно къ числу операцій, дозволенныхъ городскимъ общественнымъ банкамъ, относятся: пріемъ вкладовъ, учетъ векселей и выдача ссудъ подъ залогъ каменныхъ и деревянныхъ домовъ, торговыхъ лавокъ, обработанныхъ участковъ земли, товаровъ, билетовъ кредитныхъ установленій и вещей золотыхъ, серебренныхъ, жемчужныхъ и другихъ, вообще не подверженныхъ порчѣ. Изъ этихъ общихъ правилъ сдѣлано въ тоже время исключеніе для тѣхъ городовъ, гдѣ есть правительственныя кредитныя учрежденія и гдѣ городскимъ банкамъ дозволена по особымъ правиламъ сверхъ общихъ операцій выдача такихъ ссудъ, которыя не принадлежатъ къ операціямъ, собственно предоставленнымъ городскимъ банкамъ вообще. Сверхъ того, городскіе банки, на основаніи существующаго для нихъ положенія по 19 параграфу, могутъ изъ своихъ прибылей, подобно приказамъ общественнаго призрѣнія, устроивать и содержать благотворительныя заведенія, какъ то: больницы, богадѣльни, училища и т. п. Но банкамъ не дозволены такія торговыя и промышленныя предпріятія, которыя, отклоняя эти учрежденія и обращающіеся въ нихъ капиталы отъ прямого назначенія и тѣхъ и другихъ, ослабляютъ этимъ самымъ кредитныя операціи и потому могутъ иногда, какъ это случалось не разъ за границею, обращаться ко вреду самихъ же банковъ и породить послѣдствія, неблагопріятныя для общественнаго кредита.
   Особыя преимущества, предоставленныя городскимъ общественнымъ банкамъ, заключаются въ 8 и въ 17 параграфахъ существующаго для нихъ положенія. По первому изъ этихъ параграфовъ, билеты банка, на полученные имъ вклады, принимаются во всѣхъ присутственныхъ мѣстахъ въ залогъ, наравнѣ съ наличными деньгами, и могутъ быть передаваемы отъ одного лица другому съ надписями, подобно билетамъ государственныхъ кредитныхъ установленіи. По другому параграфу, заложенныя въ байкѣ недвижимыя и движимыя имущества не подвергаются секвестру по частнымъ или казеннымъ взысканіямъ; но въ случаѣ требованія судебнаго мѣста, продажа имуществъ, заложенныхъ въ городскихъ общественныхъ банкахъ для удовлетворенія другихъ исковъ, обнаруженныхъ на залогодателѣ, допускается съ тѣмъ, чтобы банкъ получилъ слѣдующую ему по залогу сумму съ причитающимися на нее процентами.
   Хотя приказы общественнаго призрѣнія и обязаны слѣдить за дѣйствіемъ городскихъ общественныхъ банковъ, но сами банки, какъ по образу своихъ дѣйствій, такъ и по своей администраціи, представляютъ общинныя учрежденія и состоятъ въ исключительномъ завѣдываніи городскихъ обществъ. При такомъ взглядѣ на городскіе банки, въ основаніе нынѣ дѣйствующаго положенія о банкахъ, принято, чтобъ мысль объ учрежденіи банка въ какомъ либо городѣ была непремѣнно выраженіемъ желанія и потребностей общества, а не мѣстныхъ только властей. Изъ разсмотрѣнной здѣсь статьи о Банкахъ легко заключить о важности этихъ учрежденій въ общественномъ быту нашихъ городовъ, далеко еще не достигшихъ полнаго своего развитія. Въ заключеніе скажемъ, что у насъ вообще мало посвящаютъ статей устройству и описанію городскихъ банковъ; потому желающимъ ближе ознакомиться съ этими учрежденіями мы можемъ указать на статью журнала Министерства, за 1843 годъ, ч. 4 стр. 4995; за 1853 г. книга 8 д. от. IV, Сов. Лѣт. и за 1854 г. часть IV кн. I от. II.
   Вторая статья неофиціальной части въ первомъ номерѣ Журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ принадлежитъ самому редактору этого журнала, г. Варадинову. Статья эта обѣщаетъ быть статьею большаго объема; она имѣетъ заглавіе: "Исторія Министерства Внутреннихъ дѣлъ". Заключая въ себѣ обиліе самыхъ разнородныхъ свѣдѣній по части внутренней администраціи, статья г. Варадинова представляетъ особый интересъ. По ней можно будетъ прослѣдить постепенное устройство одной изъ главныхъ вѣтвей нашего государственнаго управленія и узнать тѣ мысли и тѣ взгляды, которыя руководили Правительство при разнообразныхъ и частыхъ преобразованіяхъ внутренней администраціи.
   За статью г. Варадинова въ отдѣленіи матеріаловъ для статистики Россіи слѣдуютъ: "Записки перваго золотоискателя въ окрестностяхъ" Иркутска." Изъ этой статьи мы узнали, что нѣсколько крупинокъ золота, найденныхъ" случайно въ зобѣ глухаря, подареннаго въ 1805 году Балаганскому коммисару Бурятскимъ родоначальникомъ", были одной изъ главныхъ причинъ открытія богатѣйшей золотоносной розсыпи на рѣкѣ Хормѣ. Надобно замѣтить, что въ" Сибири, какъ замѣтилъ авторъ статьи, не имѣли еще о золотыхъ розсыпяхъ никакого понятія въ 1805 году. Только въ двадцатыхъ годахъ, управлявшій восточною Сибирью генералъ-губернаторъ Лавинскій, услышавшій исторію о золотоносномъ глухарѣ, командировалъ, для розысканія золота въ тѣхъ мѣстахъ гдѣ была поймана эта перелетная птица, одного изъ" своихъ чиновниковъ особыхъ порученій и учителя естественной исторіи при Иркутской гимназіи. Послѣдній велъ записки, касательно своего путешествія, и журналъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ помѣстилъ свѣдѣнія, собранныя учителемъ и не лишенныя интереса. Между этими свѣдѣніями въ особенности любопытно слѣдующее; оно моглобы имѣть, какъ кажется, не малую практическую пользу въ нашей отечественной промышленности. "Распрашивая одного ямщика о томъ и о семъ, говоритъ составитель записокъ, мы узнали, что гдѣ-то въ кочевьяхъ Идинскихъ Бурятъ течетъ небольшой ключъ изъ подошвы горы. Онъ чистъ, безъ всякаго запаха, обыкновеннаго вкуса; но если выпить изъ него ковша два, то человѣкъ сдѣлается какъ бы пьянымъ. Домашній скотъ удаляется отъ ключа, даже близко не подходитъ къ нему." Ключь этого страннаго свойства, замѣчено въ упоминаемой нами статьѣ, вѣроятно, еще никѣмъ неизслѣдованъ.
   Неофиціальная часть февральской книжки журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ заключаетъ, между прочимъ, извлеченіе изъ донесеній доктора медицины Овсянникова, командированнаго въ Астраханскую губернію для изслѣдованія рыболовства и изысканія причинъ порчи соленой рыбы. Извѣстно, что, по общему мнѣнію быстрыя и весьма нерѣдкія отравленія соленой рыбой приписываютъ ея порчи. Слѣдовательно командировка г. Овсянникова имѣла весьма важное значеніе для народной гигіены. Извлеченіе изъ донесенія г. Овсянникова имѣетъ заглавіе: "Очерки рыболовства по рѣкѣ Волгѣ и берегамъ Каспійскаго Моря." Въ Современномъ Обозрѣніи предшествовавшаго нумера мы познакомили нашихъ читателей съ прекрасной статьей г. Данилевскаго о рыбномъ хозяйствѣ на Уралѣ. Статья г. Данилевскаго, какъ, вѣроятно, помнятъ наши читатели, имѣла въ особенности большой интересъ потому, что, вмѣстѣ съ описаніемъ рыбнаго хозяйства, г. Данилевскій весьма наглядно представилъ своеобразный бытъ уральцевъ. Статья г. Овсянникова посвящена преимущественно описанію рыбнаго промысла, но и въ ней встрѣчаются замѣчанія, на которыя можно обратить особенное вниманіе. Очень жаль, что вопросъ, для разрѣшенія котораго былъ посланъ г. Овсянниковъ, несмотря на всѣ добросовѣстныя его изслѣдованія не можетъ быть, какъ кажется, рѣшенъ окончательно. Въ этомъ удостовѣряетъ насъ другая статья, находящаяся въ журналѣ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ, подъ заглавіемъ "О рыбномъ ядѣ."
   Рыболовство въ Россіи представляетъ одинъ изъ замѣчательныхъ и древнѣйшихъ промысловъ народа; исторіи этого важнаго промысла недавно только коснулся г. академикъ Бэръ. Надобно замѣтить, что русскій народъ постепенно, втеченіе нѣсколькихъ столѣтій, поселяясь возлѣ рѣкъ, обильныхъ рыбою, оттѣснилъ мало по малу прежнихъ коренныхъ жителей отъ береговъ Волхова, Волги, Свири. Печоры, Двины, и стародавніе жители этихъ мѣстъ Финны, Корелы, Эсты и Татары принуждены были удалиться во внутрь страны. Тоже самое замѣтно и но берегамъ Бѣлаго моря и Чудскаго озера.
   Но народъ нашъ не удовольствовался занятіемъ этихъ выгодныхъ для рыболовства прибрежій.
   Находя въ рыболовствѣ вѣрную прибыль, предпріимчивые русскіе рыбаки являлись въ прошломъ столѣтіи огромными артелями въ Остзейскихъ губерніяхъ и даже заходили время отъ времени въ Пруссію. Тамъ дѣлались они опасными конкурентами туземцевъ по рыбному промыслу, потому что брали въ аренду самыя лучшія рыболовныя мѣста, предлагая за нихъ такую высокую плату, которую мѣстные жители не были въ состояніи ни предложить владѣльцамъ рыбныхъ тоней, ни сами выручить, взявши эти тони въ оброчное содержаніе, а вмѣстѣ съ тѣмъ расторопность и знаніе дѣла, соединеннаго съ рѣшительностію и предпріимчивостію, давали имъ неоспоримое преимущество передъ нерѣшительными и боязливыми туземцами. "Въ настоящее время, говоритъ г. Овсянниковъ, несмотря на то, что не всѣ берега Каспійскаго моря принадлежатъ Россіи, вездѣ однако встрѣчаются на нихъ русскіе ловцы. Тутъ воды, снятыя у шамхала Тарковскаго, тамъ у Туркменскихъ племенъ. Туркмены извѣстны, какъ морскіе разбойники, продающіе русскихъ хивинцамъ; ежегодно высылаются изъ Астраханскаго порта морскія военныя суда, для огражденія отъ ихъ нападеній нашихъ ловцовъ. Рыбопромышленники наши не обращаютъ вниманія на хищность Туркменовъ: они бываютъ постоянно на негостепріимномъ берегу, умѣютъ распивать со старшинами и князьями туркменскими заздравный круговой кубокъ, узнать ихъ страну, ихъ правы и поставить себя съ ними въ дружественныя сношенія; они скупаютъ у Туркменовъ рыбу, надѣляютъ ихъ снастью и заподряжаютъ даже къ себѣ, какъ заподряжаютъ калмыковъ въ приволжскомъ краѣ. Система такихъ отношеній дружбы, переходящей нечувствительнымъ образомъ во власть, ежегодно крѣпнетъ, дѣлая новые успѣхи."
   Видя предпріимчивость и охоту русскаго народа къ рыболовству, должно согласиться съ замѣчаніемъ г. Овсянникова, что на рыболовство въ нашемъ отечествъ нельзя смотрѣть, какъ на обыкновенную отрасль промышленности; ему безспорно принадлежитъ не послѣднее мѣсто въ промышленной дѣятельности нашего народа.
   Говоря это, мы не можемъ умолчать о тѣхъ трудахъ по части развитія рыбнаго промысла въ Россіи, которые исполнены въ настоящее время г. академикомъ Бэромъ. Г. Бэръ, по порученію Академіи, объѣхавъ берега Каспійскаго моря, старался водворить тамъ различныя методы соленія сельдей, и съ этою цѣлью дѣйствовалъ весьма успѣшно.
   Очень картинно описываетъ г. Овсянниковъ каспійскихъ обловщиковъ, представляющихъ скорѣе сходство съ отважнымъ пиратомъ или контрабандиромъ, чѣмъ мирнымъ торговцемъ. Вообще, скажемъ въ заключеніе, что прочитавъ весьма дѣльныя статьи гг. Данилевскаго и Овсянникова, мы составили себѣ достаточное понятіе о самобытномъ и еще не описанномъ русскомъ типѣ -- морскомъ рыбопромышленникѣ. Морскіе рыбопромышленники далеки отъ тѣхъ рыбаковъ, которые въ идилліи Гнѣдича такъ спокойно наслаждаются природой, наигрывая порою на цѣвницѣ. Промышленники этого рода постоянно борятся съ трудностями и разнаго рода лишеніями, и очень часто подвергаютъ свою жизнь очевидной опасности изъ-за ничтожной прибыли. Часто имъ приходится проводить ночи подъ открытымъ небомъ, перенося ненастье, стужу и голодъ. Каспійскіе рыбопромышленники занимаются своимъ промысломъ, несмотря на времена года; очень часто ѣздятъ они зимою въ море на санкахъ. "Иной разъ, говоритъ г. Овсянниковъ, подымется такой сильный "шургаіи." (буря), что заметаетъ снѣгомъ и дворы и лошадей; а ловецъ здоровъ, веселъ, какъ будто ничего не бывало: отряхнется и пойдетъ на работу." Еще большія бѣды ожидаютъ рыболова въ морѣ: "часто случается, что вѣтеръ отрываетъ льдину, на которой находятся смѣльчаки-рыболовы, и уноситъ ее вмѣстѣ съ людьми въ открытое море. Оторванная льдина бываетъ иногда верстъ 8 въ поперечникѣ. На этой-то льдинѣ носятся бѣдняки по произволу рѣзкаго вѣтра, безъ пищи, до тѣхъ поръ, пока счастливый случай не прибьетъ блуждающей льдины къ берегу или не пригонитъ ее къ плотностоящему льду. Въ послѣднемъ случаѣ, если только какъ нибудь можно перебраться на сплошную массу льда, рыболовы тотчасъ переѣзжаютъ на новое, конечно, тоже не всегда надежное убѣжище; если же Отъ него отдѣляетъ ихъ вода, то они отдѣляютъ пешнями отъ своей большой льдины кусокъ такой величины, чтобъ имъ можно было пополнить пустое пространство, отдѣляющее ихъ одинокую льдину отъ сплошной массы льда и потомъ, не рѣ жо истомленные до крайности, торопливо спасаются, благодаря Бога за оказанную помощь".
   Мы не будемъ останавливать долго вниманіе нашихъ читателей на статьѣ "объ открытіи при рынкахъ въ С. Петербургѣ особыхъ боень и шпарень для мелкаго скота." Замѣтимъ однако, что въ статьѣ этой находится небольшой очеркъ весьма важной и обширной торговли мясомъ въ С. Петербургѣ. Изъ этого очерка, между прочимъ, видно, какого постояннаго наблюденія со стороны Правительства требуетъ эта отрасль промышленности, столь значительная для народнаго здравія и въ какомъ упадкѣ можетъ находиться она, если не будетъ обращено на правильное ея устройство самаго бдительнаго вниманія.
   При преобразованіи способовъ мясной торговли въ С. Петербургѣ, сдѣланы на счетъ городскихъ суммъ различныя улучшенія въ бойняхъ. Исправность ихъ содержанія приняло Правительство прямо на себя, не допустивъ представлявшагося въ этомъ случаѣ откупнаго способа содержанія боень. Весьма справедливо замѣчаетъ по поводу этого журналъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ, что частное лицо будетъ имѣть въ виду единственно извлеченіе наибольшаго дохода для себя, хотя бы доходъ этотъ и былъ соединенъ съ общественнымъ вредомъ. Вообще, откупная система какъ на жизненныя продовольствія, такъ и на нѣкоторыя потребности, сдѣлавшіяся необходимостью въ народной жизни, крайне вредна, какъ бы повидимому ни былъ благонадеженъ и безкорыстенъ откупщикъ. Откупная система, влечетъ за собою множество невыгодъ въ общественномъ бытѣ, порождая вредную монополію, нерѣдко впрочемъ прикрытую весьма разнородною заботливостію о благѣ ближняго и даже значительными пожертвованіями и громкими возгласами объ общелюбіи и самозабвеніи...
   Статья подъ заглавіемъ "Нижегородская губернія въ хозяйственно-статистическомъ отношеніи," по краткости и общимъ замѣчаніямъ, не представляетъ въ своей цѣлостной чего особенно-замѣчательнаго; мы можемъ указать изъ нея нашимъ читателямъ интересное свѣдѣніе о развитіи пароходства на Волгѣ. Со времени появленія перваго парахода, замѣчено въ статьѣ, т. е. съ 1818 года, мало по малу число компаній стало возрастать, а съ ними число пароходовъ и механическихъ заведеній. Теперь въ одномъ Нижнемъ-Новгородѣ 7 пароходныхъ компаній; при доступности ко всякому общеполезному дѣлу, онѣ стараются развить крутъ своихъ дѣйствій и удовлетворять современнымъ требованіямъ дешевизны и благоустройства. Теперь компанейскихъ Нижегородскихъ пароходовъ считается болѣе 150, не говоря о принадлежащихъ частнымъ лицамъ. Добавимъ, впрочемъ, къ этому наше небольшое напоминаніе о томъ, что въ недавнее время и дешевизна и благоустройство волжскихъ пароходныхъ сообщеній были предметами жаркаго спора, явившагося въ печати. Никакъ нельзя отвергать выгоды подобныхъ обсужденій разныхъ предметовъ, принадлежащихъ собственно всѣмъ, а не компаніи капиталистовъ или частному липу. Впрочемъ, быть можетъ, все, что печаталось противъ волжскаго пароходства и относится совершенно къ 7 пароходнымъ компаніямъ, которыя существуютъ въ Нижнемъ-Новгородѣ; мы къ крайнему сожалѣнію имѣемъ весьма мало положительныхъ свѣдѣній о томъ, что имѣетъ право на общую извѣстность.
   Коснувшись волжскаго пароходства, не излишнимъ будетъ замѣтить, что на всемъ протяженіи Волги, въ числѣ промысловъ, вынужденныхъ мѣстными условіями, особенно развитъ промыселъ бурлацкій. Между тѣмъ, промыселъ этотъ вреденъ для занимающихся имъ не потому только, что онъ удаляетъ крестьянина отъ семейства на долгое время, по и потому, что, по самому роду занятій, пріучаетъ его къ безпорядочной жизни. Надобно однако сказать, что, какъ свидѣтельствуетъ упомянутое "Описаніе Нижегородской губерніи", съ развитіемъ пароходства по Волгѣ число бурлаковъ, то есть рабочихъ на парусныхъ судахъ, уменьшилось противъ прежняго болѣе, чѣмъ на половину. Такимъ образомъ пароходство по Волгѣ благотворно подѣйствовало не только на легкость и удобство сообщеній, но и на нравственность прибрежныхъ жителей, потому что бурлакъ, даже по понятіямъ самаго простонародія, считается не послѣднимъ негодяемъ, такъ что самое названіе бурлака, даже у простолюдиновъ, обращается иногда въ бранное слово.
   Заговоривъ о нравственности, понятія о которой бываютъ, конечно, весьма условны, мы]позволяемъ себѣ сказать нѣсколько словъ автору разсматриваемой нами статьи, указывающему весьма основательно главныя причины, объусловливающія нравственный бытъ нашего народа, но, между тѣмъ, какъ кажется, не справедливо замѣчающему при этомъ, будто народная нравственность въ Нижегородской губерніи яснѣе опредѣляется слѣдующими данными, почерпнутыми изъ оффиціальныхъ свѣдѣній за 1856 годъ:
   "1) Числомъ браковъ, коихъ было -- 11,690
   2) Числомъ незаконнорожденныхъ, коихъ было -- 1,475
   3) Числомъ подкидышей, коихъ было -- 204
   4) Числомъ преступленій, коихъ было вообще -- 750
   (со включеніемъ и числа подкидышей), которое относится къ населенію почти, какъ 1 и 1622; въ числѣ преступленій, какъ и за прежніе годы, были болѣе всего случаи вдовства и мошенничества, (319) а также конокрадства (148)".
   Мы объяснимъ далѣе читателямъ нашимъ, почему мы сочли нужнымъ остановить ихъ вниманіе на этой небольшой замѣткѣ и обратить это частное свѣдѣніе о жителяхъ Нижегородской губерніи въ общій вопросъ о способахъ для опредѣленія въ статистикахъ uaродной нравственности; а теперь сообщимъ, по поводу этого, нѣсколько нашихъ мыслей, относящихся къ современному взгляду на обработку тѣхъ статистическихъ данныхъ, которыя принимаются обыкновенно за указанія на нравственный бытъ народа вообще. Признаемся откровенно: мы слишкомъ далеки отъ той довольно, впрочемъ, общей мысли, будто бы такого рода числовыя данныя, на которыя теперь мы указали, могутъ опредѣлять ясно народную нравственность. Конечно, мы не отвергаемъ совершенно пользы этихъ данныхъ для предварительныхъ изслѣдованій, касательно народной нравственности, по скажемъ, однако, что подобныя данныя, сами по себѣ помѣщаемыя въ видѣ перечней, безъ характеристики тѣхъ преступленій, которыя за ними скрываются, не могутъ имѣть рѣшительно никакого значенія, для опредѣленія народной нравственности; потому что въ цифрахъ, изъ которыхъ мы узнаемъ только о числѣ преступленій, не представляется никакой нравственной ихъ оцѣнки, и по этому самому подобныя числовыя свѣдѣнія, лишенныя, если такъ выразиться внутренняго содержанія, никакъ не позволяютъ сдѣлать, на основаніи ихъ, какой либо общій и ясный выводъ ни объ упадкѣ, ни объ успѣхахъ народной нравственности. Опредѣлять нравственность народа однимъ только перечнемъ преступленій, кажется, будетъ почти тоже самое, что еслибы начать перечнемъ полковъ опредѣлять храбрость какой нибудь арміи. Въ обоихъ случаяхъ мы видимъ только внѣшнія проявленія, а внутреннее значеніе этихъ проявленій, какъ въ томъ, такъ и въ другомъ случаѣ, остаются для насъ вовсе неизвѣстны.
   На основаніи нашего, быть можетъ, и ошибочнаго мнѣнія, мы полагаемъ, что если число преступленій, оказавшееся въ 1856 или иномъ году, въ Нижегородской или въ другой какой нибудь губерніи, области, уѣздѣ, и пр. и уменьшилось бы въ слѣдующіе годы, по оффиціальнымъ свѣдѣніямъ, положимъ, даже хоть бы и на половину, то все же и при этихъ, на бумагѣ, впрочемъ, весьма утѣшительныхъ числахъ, мы не имѣли бы еще никакого раціональнаго основанія заключать, что народная нравственность въ этихъ мѣстахъ улучшилась, или пропорціонально съ числомъ преступленій, или до нѣкоторой, хотя бы весьма слабой степени. Точно также и при противоположныхъ данныхъ мы не могли бы вывести обратнаго заключенія именно, что въ этихъ мѣстахъ народная нравственность пришла къ большему упадку. Нравственность народная никакъ не можетъ быть опредѣлена числомъ и видомъ преступленій; она можетъ быть опредѣлена только свойствомъ преступленій и обстоятельствами, ихъ сопровождавшими. Между двумя преступленіями, совершенно одинаково отмѣченными въ оффиціальныхъ свѣдѣніяхъ, можетъ быть огромная нравственная разница. Иной мелкій негодяй заслуживаетъ справедливое омерзѣніе, а напротивъ величайшій преступникъ возбуждаетъ во всѣхъ справедливое сожалѣніе.
   Что же касается положительной невозможности уяснять степень народной нравственности, ссылаясь на преступленія тѣхъ родовъ, на которые мы сейчасъ указали, то по поводу этого мы скажемъ нѣсколько словъ; они, вѣроятно, подтвердятъ высказанную нами общую мысль.
   Не должно ли иногда, а, быть можетъ, и довольно часто, признать нѣсколько болѣе нравственнаго проявленія въ открытыхъ случаяхъ незаконности рожденій, нежели въ такихъ, гдѣ этотъ грѣхъ, происходящій порою отъ невѣрности жены, бываетъ прикрытъ или снисходительностію или невѣдѣніемъ мужа, особенно же, если послѣднее происходить отъ умѣнія жены провести своего сожителя и утаить отъ него свои грѣшки подъ личиною супружеской любви и преданности. Безспорно, что перевѣсъ нравственнаго достоинства, хотя бы въ самыхъ малыхъ размѣрахь, скорѣе будетъ на сторонѣ не только увлекшейся любовью, но даже, пожалуй, и вѣтреной по характеру дѣвушки, которая сдѣлалась матерію и грѣхъ которой, какъ пятно общественной нравственности, вносится въ оффиціальныя свѣдѣнія -- нежели на сторонѣ замужней женщины, которая вводитъ въ семью мужа чуждаго ему ребенка и грѣхъ которой, между тѣмъ, остается недоступною тайной для всѣхъ оффиціальныхъ таблицъ и отчетовъ, дѣлаясь только, то вслѣдствіе глухой, то довольно ясной молвы, достояніемъ мѣстныхъ скандалёзныхъ хроникъ.
   По всѣмъ, этимъ соображеніямъ мы находимъ, что число незаконнорожденныхъ въ какомъ либо мѣстѣ, никакъ не можетъ служить мѣриломъ, для опредѣленія нравственности его жителей; потому что числовое проявленіе этихъ фактовъ объусловливается не столько понятіями народа о нравственномъ достоинствѣ и объ ея обязанностяхъ, сколько случайностію его домашней обстановки. Самый же итогъ подобныхъ фактовъ не указываетъ вовсе на степень нравственности, потому что не объясняетъ тѣхъ условій, при которыхъ обнаружились эти факты.
   Мы также далеки, какъ нельзя болѣе, и отъ той мысли, чтобъ допускать опредѣленіе нравственности числомъ браковъ. Неужели бы было какое нибудь прочное основаніе заключить объ упадкѣ нравственности, положимъ въ Нижегородской, положимъ и въ другой какой нибудь губерніи, если бы въ этихъ мѣстахъ, вмѣсто 11,000 браковъ, бывшихъ тамъ въ предшествовавшемъ году, ихъ въ слѣдующемъ году оказалось бы, напримѣръ, восемь или даже хоть только семь тысячъ? Заключенія объ упадкѣ или преуспѣніи народной нравственности, выводимыя изъ столь неопредѣленныхъ основаній, должны бъ были казаться крайне патріархальными. Еще кое-какъ можно бы было давать вѣру подобнымъ заключеніямъ, если бы кто нибудь изъ статистиковъ могъ опредѣлить нормальное число браковъ для извѣстнаго числа жителей. Но разумѣется, что основательно сдѣлать это -- нѣтъ никакой возможности. Слѣдовательно, подобныя свѣдѣнія не могутъ быть приняты даже, какъ общая числовая мѣра, для опредѣленія народной нравственности, не говоря уже о томъ, что самыя цифры представляютъ въ нравственномъ отношеніи много особенностей.
   Нужно ли говорить о томъ, что въ высшемъ и среднемъ обществѣ весьма значительная доля браковъ заключается, преимущественно по разсчету, и поэтому въ подобныхъ случаяхъ, какъ мы замѣтили, весьма нерѣдкихъ, бракъ, несмотря на всю важность своего религіознаго и гражданскаго значенія,служитъ только прикрытіемъ корыстолюбивыхъ или тщеславныхъ разсчетовъ, а не нравственнымъ проявленіемъ. Отчего же долженъ быть признанъ болѣе нравственнымъ тотъ, кто не вступаетъ въ бракъ, нежели тѣ, которые женятся или выходятъ замужъ вслѣдствіе побужденій, не имѣющихъ никакого нравственнаго достоинства? Въ простонародьѣ бракъ, призывая мужчину и женщину къ нравственной жизни, не можетъ однако и при этомъ условіи служить ручательствомъ, что призваніе это будетъ исполнено сочетывающимися. Нельзя также съ большимъ прискорбіемъ не замѣтить того, что въ нашемъ простонародьѣ, стоящемъ еще на весьма низкой ступени умственнаго и нравственнаго образованія, браки весьма рѣдко представляютъ утѣшительное явленіе для наблюдателя народной нравственности. Преобладаніе необразованнаго человѣка надъ другимъ, подобнымъ ему существомъ, не проявляется въ кроткомъ, нравственно-разумномъ перевѣсѣ, но обнаруживается прежде всего и почти всегда неизбѣжно только въ грубомъ и упорномъ самовластіи; поэтому паюбно сказать, что не только обиды на словахъ, но и крѣпкіе побои бываютъ почти всегдашними и повсемѣстными спутниками въ брачной жизни нашего простонародья. Неужели же, при этихъ условіяхъ, статистическія свѣденія о бракахъ, выраженныя въ однихъ цифрахъ, безъ всякаго указанія какъ на причины, и послѣдствія браковъ, такъ и на понятія объ нихъ народа, могутъ быть признаны фактами, говорящими или за или противъ народной нравственности. Замѣтимъ при этомъ, что самое число браковъ, записанныхъ въ метрическихъ книгахъ, главнымъ образомъ зависитъ отъ причинъ, не имѣющихъ связи съ нравственнымъ бытомъ, именно -- урожаевъ или неурожаевъ хлѣба въ какой либо мѣстности, потому что большая доля всѣхъ браковъ выпадаетъ на сельскихъ обывателей, а между тѣмъ ихъ достатокъ или бѣдность, зависящіе болѣе всего отъ качества урожая, то препятствуютъ, то содѣйствуютъ совершенію браковъ. Добавимъ къ этому, что самое стремленіе къ браку въ нашемъ народѣ, къ сожалѣнію, еще весьма мало развитомъ въ умственномъ отношеніи, рѣдко основывается на нравственномъ побужденіи. Большинство въ этомъ нравственно-религіозномъ установленіи видитъ прежде всего -- необходимость. Крестьянину, достигшему извѣстнаго возраста, необходимо имѣть работницу въ своемъ домѣ, и крестьянинъ, видя эту необходимость, безъ дальнѣйшихъ соображеній спѣшитъ жениться. Скажемъ къ этому, что иногда брачная чета соединяется на всю жизнь, помимо существующихъ законовъ, безъ всякаго взаимнаго влеченія, а единственно потому, что изъ брачной четы можно сейчасъ сдѣлать тягловую семью. При такихъ условіяхъ быта, одинъ женится, а другая выходитъ замужъ потому только, что первому нужно было взять жену, а второй -- пойти замужъ. Между тѣмъ, окончательно все это выразилось въ одномъ общемъ фактѣ -- въ бракѣ; спрашивается, что можно вывести изъ него для опредѣленія народной нравственности?
   Добавимъ къ высказанному нами еще одно замѣчаніе. Въ нашемъ простонародіи, на долю котораго всего болѣе, какъ мы сказали, приходится браковъ, браки за-частую совершаются также и потому только, что невѣста, въ самомъ непродолжительномъ времени, обѣщаетъ сдѣлаться матерью. Нужно бываетъ позакрыть это, и однако вовсе не по нравственному побужденію, а просто изъ страха. Иногда же при этихъ условіяхъ представляется жениху и денежная выгода: онъ заслоняетъ бракомъ грѣхъ того, кто покровительствуетъ его невѣсту и порою щедрой рукой даетъ за нею приданное.... Возвышается ли при всѣхъ этихъ условіяхъ народная нравственность отъ большаго количества браковъ или нѣтъ? На этотъ вопроса", какъ кажется, должно отвѣтить отрицательно. Объяснимъ, однако, такой общій отвѣтъ примѣромъ. Положимъ, что въ двухъ мѣстностяхъ, при равномъ числѣ жителей, было совершено втеченіи года, въ одной 1500, въ другой только 1000 браковъ; повидимому изъ этихъ числовыхъ данныхъ мы вправѣ сдѣлать заключеніе о перевѣсѣ нравственномъ въ той мѣстности, гдѣ совершилось 1500 браковъ, надъ тою, гдѣ ихъ, какъ мы замѣтили, при равномъ числѣ жителей, совершилось только 1000? Вникнувъ въ дѣло повнимательнѣе, мы увидимъ всю неосновательность такого замѣчанія. Очень легко можетъ случиться, что, при подробной оцѣнкѣ всѣхъ этихъ браковъ, превышающее число браковъ сдѣлается по нравственному своему достоинству гораздо незначительнѣе, нежели то число, которое, но видимому, такъ далеко его превосходитъ. Что должно будетъ сказать о нравственности народа въ тѣхъ мѣстахъ, къ которымъ относятся приведенныя нами цифры, если мы найдемъ что, при 1500 браковъ, 800 было совершено, или по разсчетамъ, или по слѣпому повиновенію чужой волѣ, или для покрытія прежнихъ грѣховъ, а изъ 1000, положимъ хоть только 500, было совершено съ сознаніемъ важности тѣхъ нравственныхъ обязательствъ, которыя налагаются бракомъ. Намъ кажется, что, несмотря на числовой перевѣсъ браковъ, нельзя не сказать, что народная нравственность стоитъ на высшей степени въ первой, а не въ послѣдней мѣстности.
   Много, очень много можно было бы привести указаній о неправильности выводовъ, для опредѣленія народной нравственности, дѣлаемыхъ, во многихъ статистическихъ сочиненіяхъ, на основаніи однихъ цифръ, указывающихъ на число браковъ, не болѣе какъ на количество исполненныхъ внѣшнихъ обрядовъ, между тѣмъ какъ цифры эти не даютъ никакого понятія ни о значеніи, ни о вліяніи браковъ на нравственный бытъ народа.
   Числомъ подкидышей тоже никакъ нельзя опредѣлить народной нравственности; потому что иногда самая главная и самая твердая опора нравственности -- стыдъ бываетъ первымъ побужденіемъ къ совершенію преступленій подобнаго рода; тогда какъ, напротивъ, потеря стыда матерью-дѣвушкой и снисходительность къ ея поступку лицъ, ея окружающихъ, даетъ ей возможность удержать при себѣ свое незаконнорожденное дитя. При этомъ не лишнимъ будетъ замѣтить также и то, что въ такихъ мѣстахъ, какъ напримѣръ Нижегородская губернія, изъ которой жители, правда хоть и въ не такомъ количествѣ, какъ положимъ изъ губерній Ярославской, Калужской и Рязанской, но все же въ весьма значительномъ числѣ, отлучаются съ своихъ мѣстъ для пріисканія заработковъ на чужой сторонѣ, въ числѣ преступницъ, подкидывающихъ младенцевъ, бываютъ нерѣдко и замужнія женщины. Объяснить такіе случаи весьма не трудно. Въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ крестьяне ищутъ занятій на сторонѣ, а не дома, они вскорѣ послѣ свадьбы передаютъ хозяйство женамъ, а сами уходятъ на заработки, оставляя такимъ образомъ своихъ женъ, иногда въ продолженіи нѣсколькихъ я ѣтъ, исканіямъ волокитъ. Но этому-то самому нерѣдко и замужнія женщины, по видимому какъ будто ужь огражденныя бракомъ отъ грѣха подкидывать своихъ дѣтей, рѣшаются подбрасывать младенцевъ, рожденныхъ въ отсутствіи мужей.
   Изъ такихъ случаевъ мы вправѣ заключить, что и бракъ въ нравственномъ отношеніи, при нѣкоторыхъ условіяхъ быта, не имѣетъ особенно сильнаго вліянія даже на преступленіе такого рода, которое, обыкновенно, считается слѣдствіемъ безбрачной жизни.
   Притомъ истребленіе младенцевъ въ утробѣ матери, для чего, надобно сказать къ сожалѣнію, есть въ нашемъ народѣ нѣсколько общественныхъ средствъ, бываетъ преступленіемъ весьма нерѣдкимъ, и на которое простой народъ смотритъ очень легко, тогда какъ это преступленіе, подуху законовъ, представляетъ преступленіе большей важности, нежели подкинутіе младенцевъ, а, между тѣмъ, какъ много случаев

   

СОВРЕМЕННОЕ ОБОЗРѢНІЕ

   Главный Комитетъ по крестьянскому дѣлу.-- Отношеніе г. министра внутреннихъ дѣлъ къ г. с.-петербургскому военному генералъ-губернатору касательно устройства быта помѣщичьихъ крестьянъ.-- Уставъ Амурской Компаніи.-- Проэктъ объ устройствѣ желѣзной дороги между Митавою и Ригою.-- Передача желѣзныхъ дорогъ въ Царствѣ Польскомъ частной компаніи.-- Поясненіе 2039 ст. Уложенія о наказаніяхъ.-- Правила касательно основанія новыхъ періодическихъ изданій.-- Крещеніе Бурятъ.-- Обращеніе раскольниковъ.-- Отчетъ г. министра Внутреннихъ Дѣлъ.-- Замѣчанія о внѣшней торговлѣ Россіи.-- Мѣста жительства Евреевъ.-- Замѣтка о событіяхъ въ Европѣ.-- Мыльный пирогъ.-- Кавалеръ де-Кастри.-- Смерть Лаблаша.-- Литературное обозрѣніе: статьи о крестьянскомъ вопросѣ въ русскихъ журналахъ.-- Статья г. Горлова "Объ устройствѣ сельскаго труда въ Пруссіи".-- Статья графа Орлова-Давыдова "О господскихъ помѣстьяхъ въ Англіи".-- Письма, помѣщенныя въ "Le Nord", объ устройствѣ крестьянскаго сословія въ Остзейскихъ губерніяхъ.-- Дѣйствія гласности въ русской литературѣ.-- Статья г. Кокорева: "Путь Севастопольцевъ", помѣщенная въ "Русской Бесѣдѣ".-- Замѣтка г. А. С. З. о крестьянскихъ школахъ.
   
   "Современное Обозрѣніе" (главная цѣль котораго состоитъ въ томъ, чтобъ знакомить читателей нашего журнала со всѣми болѣе или менѣе замѣчательными случаями и явленіями въ жизни административной, общественной и умственной) обыкновенно въ каждой книжкѣ журнала занимается промежуткомъ времени отъ послѣднихъ чиселъ одного мѣсяца до тѣхъ же чиселъ другаго.
   Въ точеніе этого времени, примѣнительно къ настоящему нумеру "Современника", конечно, самымъ замѣчательнымъ событіемъ въ нашемъ отечествѣ было учрежденіе особаго комитета для разсмотрѣнія о правилахъ крѣпостнаго состоянія.
   Государь Императоръ въ 3-й день января 1857 года Высочайше соизволилъ учредить, въ непосредственномъ Своемъ вѣдѣніи и подъ Своимъ предсѣдательствомъ, особый Комитетъ для разсмотрѣнія постановленій и предположеній о крѣпостномъ состояніи. Комитетъ этотъ, находящійся подъ личнымъ предсѣдательствомъ Его Императорскаго Величества, называется: "Главнымъ Комитетомъ по крестьянскому дѣлу". Въ случаѣ непредсѣдательствованія въ этомъ Комитетѣ самого Государя Императора, мѣсто предсѣдателя занимаетъ генералъ-адъютантъ князь Орловъ. Комитетъ имѣетъ слѣдующій личный составъ. Члены его: Его Императорской: Высочество Государь Великій Князь Константинъ Николаевичъ, дѣйствительный тайный совѣтникъ графъ Блудовъ, генералъ-адъютантъ графъ Адлербергъ; дѣйствительные тайные совѣтники: князь Гагаринъ, Ланской, баронъ Корфъ и графъ Нанинъ; генералъ-адъютанты: князь Долгоруковъ и Чевкинъ; генералъ отъ инфантеріи Муравьевъ; дѣйствительный тайный совѣтникъ Брокъ и генералъ-адъютантъ Ростовцовъ.
   Производство дѣлъ по Комитету Государь Императоръ изволилъ возложить на Государственную Канцелярію, подъ непосредственнымъ вѣдѣніемъ государственнаго секретаря Буткова, назначивъ въ помощь ему по сему дѣлу исправляющаго должность статсъ-секретаря Государственнаго Совѣта, дѣйствительнаго статскаго совѣтника Жуковскаго.
   Указывая читателямъ "Современника" на ходъ дѣла по устройству быта помѣщичьихъ крестьянъ, должно также сказать и объ отношеніи г. министра внутреннихъ дѣлъ къ с. петербургскому военному генералъ-губернатору отъ 17 февраля за No 104.
   Г. министръ внутреннихъ дѣлъ, упоминая въ этомъ отношеніи о тѣхъ главныхъ основаніяхъ касательно устройства быта помѣщичьихъ крестьянъ, которыя были сообщены имъ прежде при Высочайшемъ рескриптѣ, данномъ на имя дворянства С.-Петербургской губерніи, говоритъ, что соображенія, сообщенныя г. генералъ-губернатору въ означенномъ отношеніи, заключаются лишь въ общихъ чертахъ, дабы подробною программою не стѣснить разсужденій и собственныхъ предположеній губернскаго комитета.
   "Нынѣ, продолжаетъ г. министръ, нѣкоторые изъ дворянскихъ комитетовъ, составленныхъ въ губерніяхъ, изъявившихъ желаніе приступить къ мѣрамъ для улучшенія быта крестьянъ, встрѣчаютъ, какъ мнѣ извѣстно, затрудненія въ своихъ сужденіяхъ, не находя въ отношеніяхъ моихъ къ вашему превосходительству и начальникамъ губерній подробнаго разрѣшенія всѣхъ представляющихся имъ вопросовъ: и потому я счелъ нужнымъ присовокупить и сообщить вашему превосходительству нѣкоторыя къ симъ отношеніямъ изъясненія".
   Затѣмъ г. министръ замѣчаетъ, что какъ въ прежнихъ, такъ и въ настоящемъ его отношеніяхъ не надобно искать подробной для сужденія комитетовъ программы. "Мысли и предположенія мои, продолжаетъ господинъ министръ, не должны быть почитаемы, какъ и предрѣшеніемъ предлежащихъ вопросовъ: ихъ слѣдуетъ принимать только за указанія на нѣкоторые существенные вопросы, предстоящіе обсужденію комитетовъ. Развитіе сихъ вопросовъ и примѣненіе ихъ къ мѣстнымъ условіямъ предоставлены Высочайшимъ рескриптомъ самому дворянству, безъ стѣсненія тѣми, такъ сказать, совѣтами, которые изложены въ моихъ отношеніяхъ."
   Послѣ сообщенія о томъ, что предположенія о способѣ рѣшенія всѣхъ частныхъ вопросовъ, относящихся къ устройству быта помѣщичьихъ крестьянъ, будутъ зависѣть отъ собственныхъ соображеній комитетовъ, господинъ министръ указываетъ однако на неприкосновенныя и неизмѣнныя начала сего устройства. Они заключаются: "въ обезпеченіи помѣщикамъ поземельный ихъ собственности, а крестьянамъ прочной осѣдлости и надежныхъ средствъ къ жизни и къ исполненію ихъ обязанностей".
   Затѣмъ господинъ министръ внутреннихъ дѣлъ сообщаетъ нѣкоторыя указанія на вопросы, подлежащіе обсужденію комитетовъ, именно: 1) касательно выкупа усадебъ, 2) относительно владѣнія усадьбами, 3) касательно перенесенія усадебъ и 4) относительно отводимыхъ въ пользованіе крестьянскаго мірскаго общества полей и другихъ угодій.
   Но предмету выкупа усадебъ, господинъ министръ говоритъ, что выкупъ этотъ можетъ быть совершонъ различными способами, сообразно съ мѣстными средствами и потребностями, и что еслибъ выкупъ усадебъ не успѣлъ совершиться въ теченіе переходнаго времени, то срокъ выкупа можетъ быть продолженъ, хотя вообще срокъ переходнаго періода и не долженъ ни въ какомъ случаѣ превышать двѣнадцать лѣтъ, и что до окончательнаго за усадьбы платежа, крестьяне не будутъ полными ихъ владѣльцами.
   Относительно владѣнія усадьбами, по мнѣнію господина министра, можетъ быть постановлено, что выкупленныя крестьянами усадьбы должны будутъ переходить по наслѣдству или по даренію, или черезъ продажу, только къ члену того же крестьянскаго мірскаго общества или къ лицу, въ то общество принимаемому.
   Касательно перенесенія крестьянскихъ усадебъ, господинъ министръ полагаетъ, что перенесеніе крестьянскихъ усадебъ на другія въ томъ же имѣніи мѣста можетъ быть допускаемо, но не иначе, какъ съ особеннаго согласія помѣщика и крестьянъ и. съ утвержденія особаго мѣстнаго присутствія.
   Наконецъ, что касается отводимыхъ въ пользованіе крестьянскаго мірскаго общества полей и другихъ угодій, то господинъ министръ находитъ, что замѣнъ оныхъ и всякія въ томъ перемѣны, сообразно потребностямъ обоюднаго хозяйства помѣщика и сельскаго общества, могутъ быть дозволены, но взаимному ихъ соглашенію; недоумѣнія же, могущія при семъ возникнуть, должны будутъ разрѣшаться также вышеозначеннымъ мѣстнымъ присутствіемъ.
   "Однимъ словомъ, заключаетъ господинъ министръ упомянутое отношеніе:-- принявъ за основаніе начала, Высочайшею волею указанныя, дворянству предлежитъ изыскать наиболѣе простые и удобные въ примѣненіи ихъ способы, дабы переходъ крестьянъ къ окончательному устройству ихъ быта совершился, въ теченіе опредѣленнаго времени, постепенно и правильно, съ соблюденіемъ справедливости и обоюдныхъ пользъ".
   Изъ другихъ событій въ нашемъ отечествѣ заслуживаетъ особеннаго вниманія распубликованный въ 12 No "Сенатскихъ Вѣдомостей", Высочайшее утвержденный 11 января настоящаго года, уставъ Амурской Компаніи. Какъ не порадоваться, что самая разнородная дѣятельность начинаетъ возникать въ глуши Сибири. Упомянутую Компанію составляютъ: отставной поручикъ Бенардаки и почетный гражданинъ Рукавишниковъ; она учреждена на акціяхъ для развитія въ При-амурскомъ краѣ промышленности и торговой дѣятельности.
   Къ замѣчательнымъ новостямъ, сдѣлавшимся извѣстными публикѣ въ теченіе Февраля мѣсяца, относится также извѣстіе изъ Митавы о проэктѣ желѣзной дороги между Митавою и Ригою; проэктъ этотъ давно уже составленъ и, повидимому, онъ долженъ скоро осуществиться; такъ какъ, въ недавнее время, произведены были оффиціальныя измѣренія протяженія этой дороги и назначено мѣсто для путеваго двора.
   Говоря о желѣзной дорогѣ, сообщимъ нашимъ читателямъ, что къ нѣкоторымъ нашихъ газетахъ въ истекшемъ мѣсяцѣ былъ напечатанъ "Договоръ на уступку желѣзныхъ дорогъ Царства Польскаго въ пользованіе частной компаніи". Договоръ этотъ Высочайше утвержденъ Государемъ Императоромъ въ Варшавѣ 1 (13) октября 1857 года. По этому договору, желѣзныя дороги въ Царствѣ Польскомъ должны были быть переданы учредителямъ компаніи 20 октября (1 ноября) прошедшаго года.
   Изъ общихъ правительственныхъ распоряженій, сдѣлавшихся извѣстными публикѣ въ теченіе минувшаго мѣсяца, нельзя не сказать о поясненіи 2,039 ст. улож. о Наказ., сдѣланномъ Правительствующимъ Сенатомъ и помѣщенномъ въ журналѣ министерства Внутреннихъ Дѣлъ. Упомянутое узаконеніе говоритъ: "дѣла объ угрозахъ начинаются лишь по жалобамъ самого угрожаемаго или угрожаемыхъ или же супруговъ ихъ, родителей и опекуновъ." Между тѣмъ вышелъ слѣдующій случай: въ одной губерніи жена дьячка подала въ уѣздный судъ жалобу на одного мужчину за то, что онъ дѣлалъ угрозы ея мужу, тогда какъ самъ угрожаемый вовсе не жаловался. по поводу этого и при имѣніи въ виду приведенной здѣсь статьи законовъ, мѣстная Уголовная Палата возбудила вопросъ: могутъ ли жены начинать иски объ угрозахъ, дѣлаемыхъ ихъ мужьямъ? Общее присутствіе губернскаго правленія и палатъ, по обсужденіи этого вопроса, нашло, что если въ примѣчаніи къ 2,039 статьѣ улож. о Наказаніяхъ подъ словомъ супруги понимать не однихъ мужей но и жонъ, то это едва ли соотвѣтствовало бы общимъ правамъ и обязанностямъ супруговъ между собою, изъясненнымъ въ 108 и 109 статьяхъ Зак. Граж. тома X, гдѣ ясно сказано: что мужья должны защищать личность жонъ, а жоны повиноваться мужьямъ; между тѣмъ какъ съ предоставленіемъ права жонамъ начинать, безъ согласія мужей, иски по дѣламъ объ угрозахъ и личныхъ обидахъ, нанесенныхъ этимъ послѣднимъ, нарушилось бы это полное повиновеніе. Правительствующій Сенатъ, по разсмотрѣніи изъясненнаго вопроса, принимая во вниманіе, что, на основаніы 65 ст. Основ. Гос. Зак. т. I., въ случаѣ затрудненія въ примѣненіи закона, слѣдуетъ держаться смысла, наиболѣе соотвѣтствующаго духу законодательства и что, по разуму примѣчанія къ 2,039 ст. улож. о Наказ., право начинать иски по дѣламъ объ угрозахъ, въ случаѣ несовершеннолѣтія самыхъ угрожаемыхъ, предоставлено родителямъ и опекунамъ, т. е. лицамъ, обязаннымъ вступаться за несовершеннолѣтнихъ; въ брачномъ же союзѣ возложена на мужа обязанность защищать жену,-- призналъ, что въ вышеприведенномъ узаконеніи подъ супругами должно подразумѣвать только мужей; и за тѣмъ заступничество жонъ, въ подобныхъ случаяхъ, за своихъ мужей, уничтожено положительнымъ истолкованіемъ закона.
   Изъ узаконеній, относящихся къ литературѣ и состоявшихся въ послѣднее время, мы упомянемъ о нѣкоторыхъ облегченіяхъ въ отношеніи періодическихъ изданій. Нынѣ вновь Высочайше дозволено: разрѣшать новыя періодическія изданія по части наукъ, искусствъ и словесности Главному Управленію Ценсуры, испрашивая Высочайшее разрѣшеніе только на изданія политическаго содержанія и на тѣ изъ первыхъ, которыя, по важности своего содержанія, или по какимъ либо особеннымъ обстоятельствамъ, будутъ того требовать.
   Говоря о развитіи торговли и промышленности въ разныхъ мѣстахъ нашего отечества, нельзя пройти молчаніемъ о распространеніи нравственнаго развитія посредствомъ христіанской религіи. Въ истекшемъ мѣсяцѣ, "С.-Петербургскія Вѣдомости" сообщили весьма-утѣшительныя извѣстія о распространеніи христіанства въ отдаленной Сибири, близь китайской границы. Изъ этой статьи видно, что около пяти тысячъ бурятъ, подвластныхъ особому владѣльцу, именующемуся тайшой, кочуетъ при верховьяхъ Иркута. Долго народъ этотъ жилъ безъ религіи при однихъ только обычаяхъ; долго шаманъ былъ у нихъ заклинателемъ злыхъ духовъ и предсказателемъ будущаго. Лѣтъ двадцать тому назадъ, одинъ изъ управляющихъ бурятскимъ колѣномъ отправилъ сына своего къ забайкальскимъ бурятамъ длятого, чтобъ онъ тамъ обучился тибетскому языку и догматамъ буддизма. Спустя нѣсколько лѣтъ, молодой человѣкъ возвратился съ духовнымъ саномъ ламы, привезъ богослужебныя книги, построилъ кумирни и собралъ около себя духовныхъ, съ которыми и совершалъ богослуженія по правиламъ Буддизма. Но это нововведеніе между бурятами не имѣло успѣха. Между тѣмъ и христіанство распространялось между ними слабо; на всемъ протяженіи бурятскихъ кочевьевъ была только одна христіанская церковь въ селеніи Тункѣ, населенномъ казаками и русскими крестьянами.
   Впрочемъ, надобно замѣтить, что когда, въ концѣ тридцатыхъ годовъ, поступилъ на Иркутскую епархію преосвященный Нилъ, то этотъ достойный пастырь заботился вообще о распространеніе христіанства и объ устройствѣ церкви въ подвѣдомственной ему паствѣ. Кромѣ того, преосвященный сблизился съ бурятскимъ тайшою, выучился монгольскому языку и посѣялъ въ сердцѣ тайши сѣмена христіанства. Теперь этотъ тайша, съ семействомъ и съ нѣкоторыми начальниками колѣнъ, принялъ 25 мая прошедшаго года св. крещеніе въ иркутскомъ каѳедральномъ соборѣ; съ тайшей крестилось 79 человѣкъ его подданныхъ. Примѣръ тайши сильно подѣйствовалъ на бурятъ, и 500 изъ нихъ изявили желаніе принять христіанскую вѣру. Такъ какъ они для совершенія надъ ними таинства св. крещенія не могли пріѣхать въ Иркутскъ, то самъ епископъ иркутскій и нерчинскій Евсевій отправился для этого въ бурятскія кочевья и въ свою поѣздку окрестилъ 720 душъ обоего пола. Разсказъ о совершеніи таинства крещенія на рѣкахъ, въ купеляхъ, обставленныхъ елками, очень хорошъ, и очень жаль, что мы не можемъ помѣстить его здѣсь, такъ какъ онъ слишкомъ увеличилъ бы объемъ нашего "Обозрѣнія". Скажемъ только въ заключеніе, что преосвященный Нилъ, уже оставивъ свою отдаленную епархію, и нынѣ еще ревностно заботится о прежней своей духовной паствѣ. Его преосвященство трудится теперь надъ переводомъ богослуженія на монгольскій языкъ и уже кончилъ переводъ "Требника" и "Служебника". Теперь переводится также "Часословъ", и вѣроятно, замѣчаетъ авторъ упоминаемой нами статьи, черезъ годъ, а много черезъ два, буряты услышатъ Слово Божіе на природномъ языкѣ.
   "С.-Петербургскія же Вѣдомости о сообщили объ обращеніи къ православной церкви 3679 человѣкъ раскольниковъ, въ Ярославской губерніи.
   Въ декабрьской книжкѣ "Журнала министерства Внутреннихъ Дѣлъ" помѣщенъ отчетъ г. министра внутреннихъ дѣлъ за 1856годъ. По нѣкоторымъ не зависѣвшимъ отъ насъ обстоятельствамъ мы не могли сообщить нашимъ читателямъ объ этотъ отчетѣ въ предшествующей книжкѣ "Современника", а потому, руководствуясь этимъ отчетомъ, укажемъ теперь на нѣкоторыя условія нашей гражданской и общественной жизни.
   Кромѣ общихъ свѣдѣній о числѣ жителей, родившихся, умершихъ и бракомъ сочетавшихся, замѣчательны слѣдующія данныя:
   Въ вѣдомствѣ министерства Внутреннихъ Дѣлъ состояло въ 1856 г. 697 городовъ, 1244 мѣстечка и посада, всего городскихъ поселеній было 1941. Изъ нихъ въ 622 устроены свои хозяйства. По росписямъ на 1856 г. было изчислено въ нихъ доходовъ 10,561,397 р. 2474 коп.,-- расходовъ 10,368,869 р.76 кои; слѣдовательно, въ общей сложности, мѣста городскихъ поселеній не только могутъ удовлетворять мѣстныя потребности своими собственными денежными средствами, но еще представляютъ общій остатокъ, простирающійся до 192,527 р. 4874 коп. Но надобно замѣтить, что въ отдѣльности до 115 городовъ имѣютъ доходы, несоотвѣтствующіе своимъ расходамъ; въ валовой же суммѣ доходы превышаютъ расходы только избыткомъ первыхъ но нѣкоторымъ наиболѣе богатымъ городамъ. Надобно также замѣтить чрезвычайную несоразмѣрность между доходами разныхъ городовъ. Такъ, доходы Петербурга въ 1856 г. простирались до 2,218,000 р., доходы Москвы до 1,554,000 р., доходы Одессы до 1,354,000 р. Изъ другихъ городовъ наибольшій доходъ получили: Рига 404,000 р. Кіевъ 254,000 и Нижній Новгородъ 148,000 р., а между тѣмъ есть города, въ которыхъ доходы не превышаютъ 140 и даже 78 рублей.
   Относительно другихъ данныхъ, опредѣляющихъ финансовое положеніе жителей имперіи, замѣтимъ, что по свѣдѣніямъ, собраннымъ по всѣмъ нашимъ банковымъ учрежденіямъ, въ первый еще разъ считали всего займовъ 46,336, долгу 427,109,994 р. 76 коп., въ томъ числѣ домовъ, превышающихъ ссуду 7,147 въ 98,686,214 р. 28 коп., т. е. 23 процента; самая значительная часть займовъ приходится на займы, совершенные подъ залогъ недвижимыхъ имѣній. Такихъ займовъ въ 1856 году считалось 43,248 подъ залогъ 6,596,620 душъ, на сумму 397,879,459 р. 63 коп.
   Изъ отчета же господина министра видно, что изъ 109,110 дворянскихъ имѣній находится въ залогѣ 38,976. Въ 1856 году за казенные и частные долги и за неплатежъ процентовъ въ кредитныя установленія, подвергнуто было описи и опекѣ 4,131 пмѣніе, продано съ публичнаго торга 402 (болѣе всего въ Калужской, Смоленской, Тамбовской и Тульской губерніяхъ). Говоря о положеніи помѣщичьихъ имѣній, относительно сдѣланныхъ подъ нихъ ссудъ, замѣтимъ кстати, что всего о пекъ надъ помѣщиками въ 1856 году было 36,021; въ Томъ числѣ по малолѣтству 29,297 и по злоупотребленію помѣщичьей власти 176.
   По взаимнымъ между помѣщиками и крестьянами ихъ договорамъ, уволено въ государственные крестьяне, водворенные на собственныхъ земляхъ, 16 ю помѣщиками, 1850 душъ мужескаго пола, всего болѣе по Саратовской губерніи -- 736 душъ. Въ 1856 году по всей имперіи крестьянъ этого разряда считалось 147,000 душъ. Въ Лифляндской губерніи, постепенный переходъ помѣщичьихъ крестьянъ съ барщины на оброкъ продолжался и въ 1856 году.
   Затѣмъ обратимся далѣе къ даннымъ, опредѣляющимъ ходъ денежныхъ дѣлъ. Въ Приказахъ Общественнаго Призрѣнія состояло въ 1856 году капиталовъ 126,756,378 р. 77 к.
   Съ 1842 года стали открываться постепенно при Приказахъ сберегательныя кассы; въ теченіе 14 лѣтъ открыто 42 такихъ кассы; въ нихъ въ 1856 году было вкладовъ на сумму 1,319,529 р. 93 1/4 к. Въ 16 городахъ существовали общественные банки и кромѣ того въ министерствѣ имѣлись ходатайства объ учрежденіи банковъ еще въ 32 городахъ. Къ числу экономическихъ ссудныхъ кассъ, учрежденныхъ для хозяйственныхъ и промышленныхъ надобностей поселянъ въ Волынской и Подольской губерніяхъ, присоединилась новая -- въ мѣстечкѣ Дунаевцахъ, въ Подольской губерніи.
   Податей къ 1856 году слѣдовало 78,199,913 р. 81 1/2 к., въ томъ числѣ оклада 45,218,631 р. 82 1/2 к. и недоимки 32,981,281 р. 99 к. Поступило же какъ самыхъ податей, такъ и недоимки только 42,416,336 р. 77 к. При этомъ господинъ министръ замѣчаетъ, что такое поступленіе, не вполнѣ удовлетворительное сравнительно съ годами, предшествовавшими войнѣ, должно отнести къ ея послѣдствіямъ.
   Для большаго, по возможности, опредѣленія стоимости обращающихся у насъ капиталовъ, упомянемъ о движеніи ярмарочной торговли въ 1856 году. Данныя, приведенныя въ отчетѣ, свидѣтельствуютъ объ особенномъ ея развитіи по заключеніи мира. На 4,669 ярмаркахъ, въ теченіе 1856 года, привезено было товаровъ и 231,500,000 р., продано на 160,000,000 р. На Нижегородской ярмаркѣ торговый оборотъ 1856 года превышалъ на 8% торговый оборотъ предшествовавшаго года. На эту ярмарку, въ 1856 году, привезено было товаровъ на 68,917,515 р., продано на 62,504,370 р. "Такой высокой цѣнности, сказано въ отчетѣ, какъ по привозу товаровъ, такъ и по сбыту, не бывало съ основанія Макарьевской ярмарки."
   Всѣ эти свѣдѣнія мы позволяемъ себѣ дополнить еще свѣдѣніями, заимствованными ними изъ "Видовъ Внѣшней Торговли" за 1856 годъ. Отсюда мы узнаемъ, что внѣшняя торговля Россіи въ 1856 году была значительнѣе, нежели въ послѣднемъ передъ минувшею войною 1853 году, какъ по отпуску отечественныхъ произведеній, такъ по и привозу иностранныхъ товаровъ.
   Всѣхъ вообще товаровъ отпущено было:
   
   Изъ Имперіи: а) по европейской границѣ на 136,492,398 р.
   б) по азіатской -- -- 10,593,882 --
   Въ Финляндіи 2,884,096 --
   Изъ Царства Польскаго 10,279,496 --
   160,249,872 р.
   
   Между тѣмъ въ 1853 году вся сумма отпуска составляла только 147,662,815 р. Слѣдовательно, отпускъ товаровъ въ 1856 году увеличился противъ 1853 года на 12,587,057 р.
   
   Въ 1856 году привезено товаровъ:
   Въ Имперію: а) по европейской границѣ на 90,171,961 р.
   б) по азіатской -- -- 17,002,189 --
   в) изъ Финляндіи 564,828 --
   Въ Царство Польское 14,823,464 --
   122,562,442 р.
   
   Между тѣмъ цѣнность привоза въ 1853 г. составляла только 102,286,768 руб., поэтому въ 1856 году привезено товаровъ болѣе противу 1853 года на 20,275,674 р.
   
   Всей золотой и серебряной монеты вывезено изъ Имперіи:
   а) по европейской границѣ на 885,272 р.
   б) по азіатской -- -- 4.825,296 --
   Изъ Царства Польскаго ....... 81,774 --
   5,792,342 р.
   
   Привезено изъ за границы золота и серебра въ монетѣ и въ слиткахъ въ Имперію: а) по европейской границѣ. 15,158,210 р.
   б) по азіатской -- 110,075 --
   Въ царство Польское... 950,744--
   16,219,029 р7
   
   Изъ этихъ чиселъ видно, что привозъ превышалъ отпускъ на 10,426,687 р.
   Замѣтимъ вообще, что вывозъ хлѣба, лѣса, кожъ, сала, желѣза и льнянаго сѣмени противъ 1853 г. увеличился. Прочихъ товаровъ, какъ-то: пеньки, мѣди, овечьей шерсти, поташа и щетины -- уменьшился.
   Опредѣливъ этими данными вещественное положеніе нашего отечества по возможности въ самое ближайшее къ настоящему время, перейдемъ теперь къ той части отчета г. министра внутреннихъ дѣлъ, которая указываетъ на нравственное состояніе нашего народа.
   При разсмотрѣніи этой весьма важной части отчета, мы находимъ, что общее число случаевъ преступленій и проступковъ въ 1856 году простиралось до 60,000; изъ нихъ половина должна быть отнесена къ преступленіямъ, а другая къ проступкамъ. Всѣхъ же преступленій въ 1856 году совершено 32,361. Изъ этого числа почти двѣ трети составляютъ разнаго рода кражи, именно 20,631 случай, и изъ нихъ болѣе трети, именно 7,377 случаи конокрадства. Самое большое число преступленій было совершено въ Бессарабіи, именно 3,124. Число открытыхъ преступниковъ простиралось до 23,015; изъ нихъ мужчинъ 20,119, женщинъ 2,896. Но сословіямъ, преступниковъ было: дворянъ и чиновниковъ 619; крестьянъ разныхъ наименованій 14,972; въ томъ числѣ государственныхъ 8,430, помѣщичьихъ 5,724, удѣльныхъ 466, лицъ военнаго вѣдомства 1,564, евреевъ 771, иностранцевъ 113.
   Разбоевъ и грабежей было до 544. Большіе размѣры принялъ разбой въ губерніяхъ Екатеринославской и Харьковской: тамъ образовалась значительная шайка грабителей изъ бѣглыхъ, подъ начальствомъ государственнаго крестьянина Кобякова. Разбойники грабили проѣзжающихъ, разбивали питейные дома, убивали людей; опасность достигла до такой степени, что почту и эстафеты надобно было отправлять подъ прикрытіемъ военныхъ конвоевъ. Шайка эта была захвачена въ Екатеринославской губерніи; предводитель ея защищался отчаянно, былъ тяжело раненъ и тутъ же умеръ.
   Въ Витебской, Могилевской на Днѣпрѣ и Гомелѣ жители были встревожены во второй половинѣ 1856 года поджогами и подметными письмами.
   Изъ 15,261 судебно-медицинскихъ изслѣдованій надъ трупами оказалось, что болѣе половины всѣхъ этихъ случаевъ было слѣдствіемъ неестественной смерти, а изъ нихъ болѣе одной пятой произошло отъ пьянства.
   По дѣламъ слѣдственнымъ въ мѣстахъ заключенія гражданскаго вѣдомства содержалось до 121,558 человѣкъ. Въ теченіе минувшаго года выбыло изъ тюремъ 101,145 человѣкъ, за тѣмъ въ 1857 году осталось 20,413.
   Говоря о гибельныхъ послѣдствіяхъ сильнаго пьянства въ нашемъ народѣ, замѣтимъ, что въ 1856 году, по случаю прекращенія корчемствъ въ большихъ размѣрахъ, упразднена была послѣдняя, состоявшая изъ 75 человѣка", корчемная стража, которая, какъ говоритъ отчетъ г. министра, бывъ установлена для частныхъ выгодъ откупщиковъ, всѣму народонаселенію обошлась, въ продолженіи семи лѣтъ, въ полмильона руб., взятыхъ изъ земскихъ сборовъ....
   Особенно замѣчательнымъ распоряженіемъ правительства, кромѣ милостей, оказанныхъ Высочайшими манифестами, было разрѣшеніе свободнаго выѣзда за границу лицамъ всѣхъ сословій и отмѣна существовавшей пошлины съ заграничныхъ паспортовъ. Хотя, положимъ, и такая пошлина для людей достаточныхъ и не составляла важности, но за то какъ она была обременительна для людей, располагавшихъ скудными денежными средствами. Въ первое время 1856 года, когда заграничные билеты выдавались только изъ министерства Внутреннихъ Дѣлъ, ихъ выдано было 2,612; во вторую же половину 1,856 года начальниками губерній выдано было 2,553 заграничныхъ паспорта.
   Весьма интересныя данныя сообщаетъ отчетъ г. министра внутреннихъ дѣлъ о врачебной части и о ходѣ дѣлъ въ губернскихъ присутственныхъ мѣстахъ; изъ этого послѣдняго отдѣла отчета между прочимъ видно, что но Таврической губерніи есть дѣла, которыя начались 48 лѣтъ тому назадъ.
   Вообще, отчетъ за 1856 представляетъ много данныхъ, которыя могутъ служить основаніемъ для нѣкоторыхъ соображеній по разнымъ частямъ нашего гражданскаго и общественнаго быта.
   Въ истекшемъ мѣсяцѣ "Сенатскія Вѣдомости" распубликовали Высочайше утвержденное 2 декабря прошлаго года Мнѣніе Государственнаго Совѣта, по коему евреямъ и семействамъ ихъ дозволяется имѣть свободное жительство въ 50-ти-верстномъ пространствѣ отъ бывшей границы царства Польскаго и селиться во вновь открываемыхъ, въ 100-верстной, вдоль означенной границы, полосѣ, городахъ и мѣстечкахъ.
   Окончивъ обозрѣніе всего, что явилось у насъ болѣе замѣчательнаго, какъ въ жизни, тикъ и въ административномъ отношеніи,-- мы перейдемъ теперь къ обзору тѣхъ событій, которыя привлекали наше вниманіе внѣ нашего отечества.
   Всеобщее вниманіе Европы въ истекшемъ мѣсяцѣ занято было покушеніемъ 14 января на жизнь императора Французовъ. Процессъ виновниковъ этого покушенія уже оконченъ. Китайская война, усмиреніе Индіи и паденіе Пальмерстона были тоже въ числѣ главныхъ предметовъ, занимавшихъ всѣ европейскія газеты. Онѣ посвятили также нѣсколько страницъ описанію брачнаго торжества, бывшаго въ Лондонѣ по случаю свадьбы принца прусскаго съ англійскою принцессою, дочерью королевы Викторіи. Наши газеты воспроизводили на своихъ столбцахъ описанія этихъ торжествъ и разсказывали о пріемѣ, сдѣланномъ молодой четѣ въ Берлинѣ. Супругамъ поднесены были разными городами и сословіями Пруссіи многіе подарки; въ числѣ ихъ были замѣчательны: тканая картина съ портретами ихъ высочествъ; модель англійскаго корабля "Велингтонъ", составленная вся изъ сигаръ и подаренная принцу отъ имени работниковъ табачной Фабрики Неймана, и ученый снигирь, насвистывающій два національные гимна -- англійскій и прусскій. Безспорно, что всѣ эти подарки замѣчательны, но всего болѣе понравилось намъ, что, по извѣстіямъ одной изъ нашихъ газетъ, поднесенъ молодымъ пирогъ изъ душистыхъ мылъ отъ заведенія Гросмана. Вотъ истинный сюрпризъ для четы. Впрочемъ, въ нынѣшнее время, пироги на Западѣ представляютъ замѣчательную особенность; такъ, вѣроятно, читатели газетъ не забыли о пирогѣ, бывшемъ при Сенъ-Джемскомъ Дворѣ, на свадебномъ столѣ юной принцессы, и украшенномъ драгоцѣнными каменьями. Но воля ваша, все-таки подобный пирогъ лучше мыльнаго; пришло же въ голову обрадованному нѣмцу выразить свою радость такимъ замысловатымъ пирогомъ.
   Французскія газеты сообщаютъ между прочимъ о появленіи въ Парижѣ изъ Испаніи кавалера де-Кастри, званіемъ инженера, дѣлающаго необыкновенныя чудеса. По его велѣнію летаютъ и не только вертятся столы и отпираются двери, но два обыкновенныхъ фортепьяно, поставленныхъ въ разныхъ углахъ комнаты, исполняютъ съ невѣроятнымъ согласіемъ большую сонату Бетговена, единственно по мановенію волшебника, который, вѣроятно, рано или поздно, а не откажется пріѣхать, или, пожалуй, чего добраго, и прилетитъ къ намъ на коврѣ-самолетѣ.
   Скажемъ также объ одной новости, явившейся среди общественныхъ парижскихъ увеселеній: въ театрѣ Сенъ-Мартсискихъ воротъ, во время минувшаго карнавала, данъ было" ночной праздникъ подъ названіемъ Bal de Faridondaine; ua этомъ праздникѣ двѣсти хористовъ исполнили одними голосами кадриль, составленную Мюзаромъ изъ старинныхъ народиныхъ парижскихъ пѣсенъ и другу -- изъ пѣсенъ Беранже. Такое нововведеніе очень понравилось и парижанамъ и парижанкамъ.
   Но если Парижъ видѣлъ въ теченіе нынѣшняго карнавала много удовольствій, то онъ былъ также свидѣтелемъ новой потери, ощутительной для искусства. 20 Февраля происходило въ церкви св. Магдалины отпѣваніе тѣла Лаблаша, привезеннаго 14 Февраля изъ Неаполя. Requiem Моцарта былъ исполненъ артистами итальянскаго театра и оперы. Въ числѣ пѣвцовъ и пѣвицъ были: Тамбурини, Маріо, Альбони, Гризи и многіе другіе. Послѣ обѣдни, тѣло Лаблаша было предано землѣ въ Фамильномъ склепѣ, гдѣ лежитъ его жена и одна изъ его дочерей.
   Лаблашъ пользовался во всей Европѣ огромною извѣстностью; какъ первокласный артистъ, онъ былъ въ числѣ современныхъ знаменитостей, и потому мы считаемъ умѣстнымъ познакомить нашихъ читателей съ біографіею покойнаго пѣвца.
   Людовикъ Лаблашъ родился 6 декабря 1794 года, въ Неаполѣ; отецъ его, марсельскій негоціантъ, отъ бурь революціи переселился въ 1791 году въ Неаполь. Несмотря на то, что отецъ Людовика Лаблаша занимался коммерціей, Фамилія Лаблаша была дворянскаго происхожденія, и одинъ изъ родственниковъ знаменитаго пѣвца, графъ де-Лаблашъ, погибъ на эшафотѣ во время терроризма.
   Николай Лаблашъ, основавъ въ Неаполѣ торговый домъ, женился на Францискѣ Бетакъ, родомъ Ирландкѣ. Въ 1799 году вспыхнула въ Неаполѣ революція, и Николай Лаблашъ раззорился совершенно. Онъ не могъ перенести этого несчастья и вскорѣ умеръ съ горя.
   Когда на Неаполитанскій престолъ вступилъ братъ Наполеона, король Іосифъ, то онъ обратилъ свое вниманіе на молодаго Лаблаша и помѣстилъ его въ Неаполитанскую консерваторію. Хотя онъ и былъ разсѣянъ, лѣнивъ и шаловливъ, однако онъ въ скоромъ времени сдѣлалъ удивительные успѣхи.
   Однажды, когда исполняли въ Неаполѣ реквіемъ по случаю смерти Гайдна, шестнадцать басовъ покрывали весь хоръ; чтобъ возстановить въ немъ равновѣсіе, Лаблашъ взялъ полною грудью такую звучную ноту, что еще до окончаніе реквіема онъ совершенно онѣмѣлъ. Два мѣсяца оставался Лаблашъ нѣмымъ въ полномъ смыслѣ этого слова. Вдругъ однажды утромъ, при сильномъ припадкѣ кашля, возвратился Лаблату голосъ, тотъ голосъ, которому сужіено было гремѣть подобно грому и потрясать окна обширныхъ зданій.
   Мы не будемъ разсказывать здѣсь подробно, какъ молодой Лаблашъ, по выходѣ изъ консерваторіи, принужденъ былъ бѣжать отъ импрессаріо изъ Неаполя въ Палермо съ чемоданомъ, набитымъ -- пескомъ и какъ онъ былъ пойманъ сбирами и доставленъ обратно въ Неаполь. Спустя нѣсколько времени, Лаблашъ опять попалъ на Палермскій театръ, гдѣ онъ и оставался до 1820 года, а въ этомъ году онъ перешелъ на Миланскій театръ Делла-Скала.
   Въ 1825 году извѣстность Лаблаша, какъ пѣвца и актера, была огромная. Въ Вѣнѣ въ честь его выбили медаль. Въ 1830 году Лаблашъ перешолъ на сцену парижскаго итальянскаго театра и тамъ пріобрѣлъ себѣ громадную славу, особенно въ слѣдующихъ операхъ: "Парижанахъ", въ "Семирамидѣ", въ "Севильскомъ Цирюльникѣ", въ "Любовномъ Напиткѣ" и въ "Донъ Паскуале". Замѣтимъ, что безпечный Лаблашъ, не безпокоившійся слишкомъ ни о славѣ, ни о состояніи, былъ всего болѣе обязанъ своей женѣ Терезѣ, дочери извѣстнаго итальянскаго актера Пинотти; она умѣла возбудить въ своемъ мужѣ соревнованіе съ другими извѣстными артистами, успѣвала уговаривать его, чтобъ онъ принималъ на себя такія роли, которыхъ хотя онъ и не любилъ, но которыя какъ нельзя болѣе соотвѣтствовали его дарованію.
   Съ 1830 по 1852 годъ Лаблашъ жилъ зимою въ Парижѣ, лѣтомъ въ Лондонѣ, и только въ 1833 году онъ, вмѣстѣ съ Малибранъ, съѣздилъ въ Неаполь и тамъ съ такимъ увлеченіемъ игралъ въ одной пьесѣ, что министръ полиціи сказалъ однажды Лаблашу: не можете ли вы играть не съ такимъ большимъ жаромъ?-- Я лучше совсѣмъ откажусь, нежели буду играть холодно эту роль, отвѣчалъ благородный артистъ.
   Въ 1852 году Лаблашъ пріѣхалъ въ Россію. Весною 1857 года сильное до того времени здоровье Лаблаша разстроилось; онъ отправился на воды въ Кисингенъ, оттуда заѣхалъ въ Парижъ и, по совѣту тамошнихъ врачей, рѣшился избрать мѣстомъ жительства свою родину Неаполь. Въ гостепріимномъ домѣ его стало собираться все лучшее неаполитанское общество. Умный и любезный хозяинъ, не смотря на свои страданья, умѣлъ очаровывать многочисленный кругъ гостей своею умною и пріятною бесѣдой.
   До послѣдней минуты, Лаблашъ оставался артистомъ; онъ умеръ, стараясь пропѣть любимую англійскую пѣсню: "Home sweet home". Лаблаша не стало 23 января, въ два часа и три четверти послѣ полудня.
   Отъ воспоминанія объ иностранномъ артистѣ мы намѣрены перейти теперь къ замѣткамъ о русской литературѣ, которая, впрочемъ, представляетъ нынѣ болѣе общественнаго, нежели художественнаго интереса. Эти литературныя замѣтки могутъ, нѣкоторымъ образомъ, служить дополненіемъ къ тому, съ чего начали мы наше Обозрѣніе.
   Судя по общему характеру современной русской литературы, нужно было ожидать, что едва только вопросъ объ устройствѣ крѣпостныхъ крестьянъ получитъ у насъ гласность, какъ литература наша съ своей стороны, будучи, можно сказать, главной выразительницею общественныхъ стремленій, представитъ ученыя и литературныя статьи по этой части. И дѣйствительно,-- можно сказать, что ни одинъ журналъ, ни одна газета не появились безъ подобныхъ статей -- конечно, кромѣ "Весельчака".
   "Отечественныя Записки" въ Февральской книжкѣ помѣстили статью "Историческій очеркъ лифляндскихъ крестьянъ"; въ этомъ нумерѣ, только первая часть статьи. "Библіотека для Чтенія", въ истекшемъ мѣсяцѣ, представила двѣ статьи, соединенныя съ вопросомъ объ устройствѣ быта крестьянъ и помѣщичьихъ имѣній. Первая статья, подъ заглавіемъ: "Объ устройствѣ сельскаго труда въ Пруссіи" принадлежитъ г. Горлову. Вторая статья, подъ заглавіемъ: "О господскихъ помѣстьяхъ въ Англіи" принадлежитъ графу Орлову-Давыдову, имя котораго, если мы не ошибаемся, является въ первый разъ въ нашей литературѣ. Твердо отказываясь дѣлать изъ чужихъ журналовъ и книгъ значительныя выписки, мы считаемъ однако не только законнымъ въ дѣлѣ литературы, но и полезнымъ упоминать вообще о появленіи статей, заслуживающихъ вниманіе или по своей художественной отдѣлкѣ, или по мыслямъ, въ нихъ выраженнымъ, или по фразамъ, въ нихъ помѣшеннымъ, или, наконецъ потому, что онѣ своимъ содержаніемъ затрогиваютъ нѣкоторые весьма важные современные вопросы и представляютъ основательный поводъ разсматривать ихъ въ нашемъ "Обозрѣніи".
   Устройство сельскаго труда въ Пруссіи, какъ видно изъ статьи г. Горлова, было тѣсно связано въ своемъ началѣ съ общими преобразовательными планами и съ вопросами о тѣхъ мѣрахъ, которыми можно было возстановить Пруссію, доведенную до самаго бѣдственнаго положенія несчастными войнами съ Наполеономъ.
   Вникая въ основныя идеи тогдашнихъ государственныхъ мужей Пруссіи, нельзя не замѣтить изъ статьи г. Горлова, что въ Пруссіи главнымъ двигателемъ всѣхъ великихъ государственныхъ преобразованій была -- наука. По словамъ г. Горлова, министръ Шретеръ, занимавшійся обработкою всѣхъ преобразовательныхъ проэктовъ, и самый дѣятельный членъ Коммиссіи, учрежденной для этой цѣли,-- фонъ-Шенъ, имѣли почти одинакія убѣжденія, которыя внушены были имъ уроками кёнигсбергскаго профессора Крауса, отличавшагося обширными познаніями и яснымъ, увлекательнымъ изложеніемъ своего предмета. При этомъ знаменитомъ профессорѣ, Кёнигсбергскій университетъ привлекалъ многихъ слушателей, изъ которыхъ впослѣдствіи вышли отличные чиновники и даже извѣстные государственные люди. "Высокія идеи философіи и права, говоритъ г. Горловъ, были переносимы изъ университетскихъ аудиторій въ служебную дѣятельность и приготовили тѣ благія преобразованія, въ которыхъ нуждалась Пруссія". Вотъ великія послѣдствія умственнаго образованія и значенія науки въ государственной жизни!
   Краусъ излагалъ съ своей каѳедры ученія Адама Смита, который первый заговорилъ о началѣ свободнаго труда, прилагая его, сообразно съ духомъ своей страны, только къ торговому законодательству и къ тарифнымъ постановленіямъ. Краусъ, примѣняясь къ потребностямъ своей страны, распространилъ теорію Смита и на сельскую промышленность.
   Когда начались преобразованія въ Пруссіи, во главѣ правительства стоялъ знаменитый министръ Штейнъ, взявшій на себя управленіе государственными дѣлами только послѣ того, какъ король предварительно обѣщалъ принять его планъ къ возстановленію государства. Чтобы достигнуть этого, Штейнъ предполагалъ: 1) преобразовать устройство городскихъ общинъ, предоставивъ гражданамъ участіе въ городскихъ дѣлахъ, и такимъ образомъ возбудить любовь къ общинѣ. 2) Превратить доменныхъ крестьянъ въ Восточной и Западной Пруссіи въ свободныхъ собственниковъ, и 3) уничтожить личную зависимость жителей государства. Кромѣ того, для благосостоянія государства, приняты были и другія средства; въ числѣ ихъ весьма замѣчательны: значительныя ограниченія придворнаго королевскаго штата и отказъ короля отъ своихъ кабинетныхъ денегъ. Между тѣмъ на главномъ планѣ всѣхъ преобразованій стояла личная свобода.
   Штейнъ одобрилъ составленные по этимъ частямъ проэкты. 8 октября 1807 онъ имѣлъ докладъ у короля, а 9 октября былъ готовъ уже самый эдиктъ (законъ) и отосланъ къ канцлеру для обнародованія.
   Мы не можемъ здѣсь разсказывать съ тою подробностію, съ которою разсказываетъ г. Горловъ, о судьбѣ сельскихъ жителей до времени преобразованій, совершившихся въ Пруссіи въ 1807 г. Замѣтимъ только, что крестьяне, вслѣдствіе зависимости отъ помѣщиковъ, должны были исправлять въ извѣстныхъ имѣніяхъ своего господина сельско-хозяйственныя работы, но не какія нибудь другія, относившіяся къ промысламъ и Фабрикаціямъ. Надобно также сказать, что крестьяне безъ имѣнія, которому были они подчинены, не могли быть отдѣльно продаваемы, или уступаемы другому господину безъ ихъ воли. Опредѣляя положенія крестьянина, прусское законодательство еще до 1807 года, въ отмѣнъ прежнихъ узаконеній, говорило, что положеніе крестьянина, подвластнаго землѣ, не должно быть смѣшиваемо съ личною неволей, Leibeigenschaft. Но въ сущности, порядокъ дѣлъ оставался тотъ же. Такъ дѣти подчиненныхъ крестьянъ, пока не находились въ брачномъ состояніи, обязывались, по требованію господъ, жить на господскомъ дворѣ въ качествѣ работниковъ, съ уменьшеніемъ за то общепринятой рабочей платы. Господинъ могъ отдавать ихъ въ работу къ крестьянамъ своихъ имѣній. Жениться подчиненные крестьяне могли только съ позволенія помѣщика.
   Изъ этихъ узаконеній, приводимыхъ г. Горловымъ, видно, что положеніе крестьянина, хотя лично, какъ будто, и свободнаго, было весьма тягостно и слишкомъ подчинялось произволу помѣщика. Такъ помѣщикъ могъ по закону отказать крестьянину даже въ позволеніи жениться, если первый, по своему усмотрѣнію, находилъ, что послѣдній "имѣетъ слабое сложеніе для исправленія трудныхъ работъ." Притомъ, господинъ могъ безъ труда подвергать крестьянина умѣренному наказанію.
   Разсматривая еще внимательнѣе судьбу прусскаго крестьянина въ прежнее время, нельзя не обратить вниманія на тотъ законъ, но которому крестьянинъ не могъ освободиться изъ подъ власти помѣщика, если послѣдній не былъ даже въ состояніи кормить его. Крестьянинъ могъ только просить о разрѣшеніи снискивать пропитаніе въ другомъ мѣстѣ; но былъ обязанъ возвратиться къ помѣщику по первому его зову! Впрочемъ, крестьянинъ имѣлъ право отпуска изъ имѣнія, если онъ не получилъ отъ помѣщика устроеннаго хозяйства, а самъ между прочимъ изучилъ какую нибудь пауку, искусство и ремесло не на господскомъ, а на собственномъ своемъ иждивеніи.
   Желающимъ узнать въ подробности положеніе прусскаго крестьянина до освобожденія его отъ зависимости помѣщика, мы совѣтуемъ обратиться къ весьма любопытной статьѣ г. Горлова. Изъ этой же статьи читатель увидитъ постепенность мѣръ, которыя клонились къ облегченію участи земледѣльцевъ. Замѣтимъ только, что самымъ важнымъ закономъ въ этомъ отношеніи былъ эдиктъ 14 марта 1739 года; этимъ эдиктомъ постановлялось, чтобъ впредь никто изъ государственныхъ вассаловъ не могъ, подъ тяжкою отвѣтственностію, самовластно смѣщать крестьянъ съ ихъ участковъ, не имѣя на то основательныхъ причинъ; это было слабымъ началомъ къ учрежденію крестьянской поземельной собственности Впослѣдствіи, для лишенія крестьянина земли, требовался уже не произволъ помѣщика, а судейскій приговоръ.
   Кромѣ крестьянъ, обязанныхъ, о которыхъ мы говорили здѣсь, руководствуясь сочиненіемъ г. Горлова на столько, сколько позволяетъ объемъ нашего обозрѣнія, были еще въ Пруссіи оброчные крестьяне. Описанію ихъ положенія г. Горловъ посвящаетъ нѣсколько страницъ въ своей статьѣ.
   Въ 1807 году послѣдовалъ эдиктъ, произведшій существенныя перемѣны въ отношеніяхъ подвластныхъ крестьянъ и имѣній, къ которымъ они были приписаны. По этому эдикту, во всѣхъ прусскихъ земляхъ должно было прекратиться подвластное состояніе крестьянъ со всѣми истекавшими изъ него послѣдствіями. Но полицейская власть на исправительныя наказанія принадлежала помѣщику по прежнему. И обязанность поселянъ, занимавшихъ крестьянскіе участки, подчиненные имѣніямъ,-- исправлять на эти имѣнія барщину и повинности, осталась также на прежнемъ основаніи. Но въ тоже время, крестьянинъ получилъ право перехода и еще чрезвычайно важное право -- пріобрѣтать всякаго рода земли. Послѣ этого, эдиктомъ 14 октября 1811 года, былъ произведенъ раздѣлъ крестьянской земли между главными собственниками и крестьянами.
   Вообще, какъ видно изъ статьи г. Горлова, личная эманципація въ Пруссіи не встрѣтила практическихъ затрудненій и была осуществлена въ положенный срокъ: но другая важная мѣра -- надѣленіе крестьянъ землею, принадлежащею имъ въ полную собственность, не могла быть приведена въ исполненіе немедленно и безъ препятствій; требовалось много дополнительныхъ постановленій и разъясненій, чтобъ удовлетворить обѣ стороны. Съ 1811 года, по замѣчанію нѣкоторыхъ писателей, устройство крестьянскаго быта въ Пруссіи было дѣломъ колеблющимся. Переходы поземельной собственности были очень часты. Земли упали въ цѣпѣ. Съ 1811 по 1848 годъ въ Пруссіи 70,582 крестьянина обращены въ собственниковъ. 289,651 собственникъ и потомственный арендаторъ освобождены отъ разнаго рода повинностей.
   Послѣ 1848 года окончательно установились отношенія между владѣльцами земли и ея воздѣлывателями.
   Въ заключеніе своего обозрѣнія касательно устройства быта крестьянъ въ Пруссіи, г. Горловъ говоритъ, что личная эманципація не могла встрѣтить затрудненій, притомъ образованіи, на которомъ тогда стояла Пруссія. Идея о неприкосновенности права людей на ихъ собственную личность и на ихъ трудъ была весьма распространенною идеею, и при тогдашнихъ политическихъ обстоятельствахъ она могла быть весьма легко приведена въ исполненіе.
   Подробное указаніе на все это читатели могутъ найти въ статьѣ г. Горлова, заслуживающей справедливаго вниманія по общему интересу, возбужденному у насъ подобнымъ же вопросомъ.
   Статья графа Орлова-Давыдова обратила наше вниманіе въ особенности потому, что, какъ намъ извѣстно, авторъ ея принадлежитъ къ числу самыхъ богатыхъ помѣщиковъ въ Россіи. Мы также очень хорошо помнимъ, что графъ Орловъ-Давыдовъ, единственный, если мы не ошибаемся, изъ русскихъ помѣщиковъ, удостоился, получить Высочайшее благоволеніе за сложеніе съ своихъ крестьянъ оброчныхъ недоимокъ. Облегченіе это оказала" г. Давыдовъ по случаю Всемилостивѣйшаго соизволенія Государя Императора на просьбу его принять ему фамилію графовъ Орловыхъ, которыхъ онъ представитель въ женскомъ колѣнѣ.
   Обстоятельства эти указывали намъ на статью графа Орлова-Давыдова, какъ на статью писателя, который пишетъ не однѣ только теоріи и наблюденія, но имѣетъ возможность примѣнять ихъ и къ практикѣ. Къ большому нашему удовольствію мы не ошиблись въ этомъ, отчасти потому, что авторъ, касаясь устройства господскихъ помѣстій въ Англіи, пишетъ въ то же время кое-что о господскихъ помѣстьяхъ въ Россіи. Правда, что, какъ видно изъ замѣтокъ графа Орлова-Давыдова, свѣдѣнія сто объ англійскихъ помѣстьяхъ немножко устарѣли, потому что онъ въ одномъ мѣстѣ своей статьи говоритъ: "такъ по крайней мѣрѣ бывало лѣтъ двадцать тому назадъ". Но, впрочемъ, англичане крѣпко держатся старины въ образѣ жизни и быстры у нихъ только новизны въ общественной и торговой дѣятельности, слѣдовательно тутъ большой бѣды нѣтъ: лучше знать, что нибудь поздно, чѣмъ никогда. Какъ бы то ни было, статья графа Орлова-Давыдова читается легко, хотя, какъ намъ кажется, изъ нея нельзя ничего извлечь для насъ практически-полезнаго.
   Обратимъ однако вниманіе на нѣкоторыя мѣста статьи графа Орлова-Давыдова. Такъ между прочимъ онъ говоритъ, что съ давнихъ временъ англичане прозвали свою родину веселою, "merry", такъ какъ мы называемъ Россію "святою." Не правда ли, довольно странно, что флегматики англичане такъ прозвали свою родину, полную по нашимъ понятіямъ тоски, хандры, труда и сплина? Но графъ Орловъ-Давыдовъ замѣчаетъ, что вся веселость эта выразилась особенно въ гостепріимствѣ.
   Вообще, изъ статьи почтеннаго автора видно, что англичане сдѣлали свои помѣстья убѣжищемъ всего для нихъ дорогаго во всѣхъ отношеніяхъ. Такъ первая на свѣтѣ частная библіотека лорда Спендера находится въ его фамильномъ замкѣ. Телескопъ лорда Росса поставленъ въ его имѣніи. Дорогихъ древнихъ картинъ, говоритъ графъ Орловъ-Давыдовъ, можетъ быть столько же въ Англіи, сколько въ Италіи. Онѣ разсыпаны по домамъ, болѣе же по Фамильнымъ замкамъ.
   Что же касается собственно устройства помѣщичьихъ имѣній, то графъ Орловъ-Давыдовъ замѣчаетъ объ этомъ слѣдующее. "Большая часть англійскихъ помѣстій отдается фермерамъ, на сроки вообще длинные, отъ 21 до 99 лѣтъ. Поэтому заключенія контрактовъ суть происшествія, раздѣляемыя большими періодами, и не занимающія много времени. Богатые помѣщики прибѣгаютъ въ этихъ случаяхъ къ совѣтамъ законниковъ -- attorney, которые въ тяжбахъ исполняютъ должность повѣренныхъ, не исключительно для одного помѣщика, а для многихъ. Дѣло посѣва, удобренія и т. д. предоставлено земледѣльческой промышленности. Поземельная аристократія входитъ въ дѣла и въ интересы земледѣльческаго класса только политическимъ своимъ вліяніемъ, стараясь защищать права поселянъ и поддерживать цѣны произведеніямъ. Отмѣненіе высокихъ пошлинъ на ввозъ заграничнаго хлѣба было, въ продолженіе многихъ лѣтъ, однимъ изъ главныхъ предметовъ раздора между земледѣльческой и промышленной партіями въ Англіи и наконецъ рѣшено къ удовольствію послѣдней, несмотря на всѣ усилія поземельныхъ собственниковъ, фермеровъ и парламентскихъ членовъ."
   Разсказавъ послѣ этого о препровожденіи времени англійскими помѣщиками въ ихъ имѣніяхъ, графъ Орловъ-Давыдовъ переходитъ къ замѣчаніямъ о русскихъ помѣщикахъ, и говоря о небольшомъ числѣ хорошо отстроенныхъ помѣщичьихъ жилищъ, онъ основательно, хотя и не первый, замѣчаетъ, что раздѣлы имѣній по равнымъ частямъ между наслѣдниками препятствуютъ не только устройству новыхъ большихъ заведеній, но и приличной поддержкѣ старыхъ. Затѣмъ почтенный авторъ говоритъ, съ довольно быстрымъ переходомъ отъ устройства имѣній къ литературѣ: "нельзя сказать, чтобъ литература благоволила къ помѣщикамъ; Пушкинъ осмѣялъ ихъ въ графѣ Нулинѣ, Гоголь окаррикатурилъ ихъ, Державинъ писалъ оды придворнымъ и государственнымъ людямъ, по не обратилъ вниманія на вельможъ, живущихъ въ деревнѣ, если таковые и были въ его время."
   По поводу этого замѣчанія объ отношеніяхъ нашей литературы къ русскимъ помѣщикамъ, мы считаемъ не излишнимъ сказать слѣдующее. Намъ кажется, что литература наша, напротивъ, весьма благоволила къ помѣщикамъ. Сколько умилительныхъ разсказовъ, хотя конечно безцвѣтныхъ, на тему о кротости и добродушіи помѣщиковъ являлось у насъ въ двадцатыхъ годахъ! Если же этого рода произведенія намъ кажутся теперь ребяческими, и, пожалуй, забавными, то это потому только, что вообще все приторное и натянутое не можетъ выдержать суда критики, требующей не пустыхъ словъ, а дѣйствительныхъ явленій изъ опытной жизни. Кромѣ повѣстей, литература паша оказала свое благоволеніе къ помѣщикамъ и въ водевиляхъ. Есть въ нѣкоторыхъ нашихъ драматическихъ произведеніяхъ весьма много сценъ, затрогивающихъ за-живое сердца зрителей попечительностію помѣщиковъ объ участи ихъ крестьянъ. Мы даже имѣемъ по этой части одно капитальное произведете: "Именины благодѣтельнаго помѣщика." Чего же болѣе?
   Если же иногда и доставалось помѣщикамъ отъ литераторовъ, то чтожь дѣлать: литераторы ужь такой задорный народъ! Развѣ литература наша благоволила когда нибудь къ чиновникамъ, къ купцамъ? Попробовала-было, правду сказать, наша литература поблаговолить къ чиновникамъ, и явилась у ней такая уморительная личность, какъ Вадимовъ. Впрочемъ, къ однимъ только господамъ офицерамъ литература наша была особенно благосклонна, заставляя разнаго рода героинь влюбляться безъ ума то въ бѣлый султанъ, то въ аксельбанты, то въ шпоры; то въ усы. При общемъ же жолчномъ направленіи нашей литературы, она ни съ кѣмъ почти не уживалась въ ладахъ и, кажется, помѣщики еще дешево отдѣлались отъ ея злобы. Какъ помнится, въ "Графѣ Нулинѣ" Пушкинъ не слишкомъ осмѣялъ ихъ; Гоголь окаррикатурилъ не однихъ помѣщиковъ: досталось отъ него и городничимъ, и почтмейстерамъ, и даже учителямъ, и смотрителямъ богоугодныхъ заведеній. Притомъ Гоголь былъ самъ, хотя но большой, по все же родовой помѣщикъ, и личностей у него съ этимъ почтеннымъ сословіемъ, какъ кажется, никогда не было.
   Что же касается до Державина, то замѣчаніе графа Орлова совершенно справедливо. Державинъ, слѣдуя духу времени, пѣлъ обыкновенно вельможъ сильныхъ, и только однажды онъ воспѣлъ одного вельможу, подвергнувшагося опалѣ. Система Державина по части одъ весьма понятна. Великій пѣвецъ "Бога" искалъ себѣ служебнаго значенія, а его получить было трудно, воспѣвая вельможъ, жившихъ въ деревнѣ, потому что обыкновенно вельможи удалялись отъ Двора въ деревню только, тогда, когда они теряли свою силу, а развѣ для такихъ господъ кстати было писать оды? Чего добраго, въ жолчномъ настроеніи духа, они приняли бы и оду за насмѣшку; а это, какъ мы увидимъ, легко могло случиться, если бы ода была имъ представлена даже самимъ Державинымъ.
   Хвалебные стили удаются рѣдко, псамъ великій нашъ поэтъ, пѣвшій однажды великаго полководца, не совсѣмъ удачно очертилъ его военный геній, говоря:
   
   "Ляжетъ на горы -- горы дрожатъ,
   Ляжетъ на воды -- воды кипятъ,
   Граду коснется -- градъ упадаетъ,
   Башню рукою за облакъ кидаетъ."
   
   Какъ хотите -- это не ода, а сцена, просящаяся на листки карикатурнаго альбома. Слава Суворова безсмертна, русскія рати по справедливости могутъ гордиться вождемъ, перешедшимъ заоблачныя вершины Альповъ: объ этомъ нечего и говорить. Но поэтическое изображеніе Суворова Державинымъ, воля ваша -- забавно. Представьте себѣ нашего старика-витязя, съ его щедушною комплекціей и маленькимъ ростомъ, лежащимъ на дрожащей горѣ или, что еще хуже, въ кипящей водѣ, или наконецъ, подбрасывающимъ башни за облака! Вѣдь, право, это тоже самое, что если бы кто нибудь захотѣлъ изобразить, положимъ, подвиги чиновника, и представилъ бы, для похвалы дѣятельности такого лица, что при мановеніи руки его летятъ перья изъ гусиныхъ хвостовъ и сами начинаютъ писать, или что тотъ же чиновникъ департамента бросаетъ кипы дѣлъ изъ Петербурга прямо въ Уфу, Оренбургъ, Каменецъ-Подольскъ и такъ далѣе! Развѣ это не каррикатура? А между прочимъ, такое изображеніе гражданскаго дѣятеля совершенно тождественно съ хвалебною одою Державина великому полководцу. Все это мы говоримъ къ тому, чтобы по возможности оградить нашу литературу отъ упрековъ графа Орлова-Давыдова, будто она не благоволила къ помѣщикамъ. Впрочемъ, если это и было такъ, то все же она не въ накладѣ, потому что и при благоволеніи литературы, вмѣсто торжественнаго гимна, поэтъ, воспѣвающій вельможъ-помѣщиковъ, могъ наговорить бездну вздору. Лесть удается рѣдко; на ней, повторимъ снова, спотыкался и нашъ великій Державинъ.
   Въ добавокъ къ этому скажемъ, что если Пушкинъ, Гоголь и Державинъ дѣйствовали такъ неблагосклонно или несправедливо относительно къ помѣщикамъ въ произведеніяхъ нашей отечественной словесности, то мы можемъ сообщить графу Орлову-Давыдову, что нельзя сказать вообще, будто наша литература не благоволила къ помѣщикамъ. Разверните, напримѣръ, статью г. Ладыженскаго, находящуюся во 2 No "Трудовъ Императорскаго Вольнаго Экономическаго Общества" за 1856 годъ, подъ заглавіемъ "Русскій помѣщикъ". Въ ней почтенный авторъ оправдываетъ до нѣкоторой степени литературныя воззрѣнія на личность помѣщика тѣмъ, что самый духъ времени создавалъ изъ нихъ прежде такіе типы, къ которымъ, конечно, не могла благоволить литература, если считать ее представительницею передовыхъ движеній въ отношеніи образованія и въ отношеніи изящнаго. Вотъ, что говорить г. Ладыженскій: "по большей части полагаютъ еще у насъ, что помѣщикъ удаляется въ деревню для того, чтобъ предаваться праздности, собирать доходы съ имѣнія, и иxъ проживать въ свою утѣху, и коснѣть въ удаленіи отъ движенія человѣческаго, въ своемъ безотвѣтномъ самоугодіи, забывая, эти времена перемѣнились, что лица "Недоросля" уже явленія исчезнувшія, что "Ревизоръ" болѣе или менѣе правдоподобный анекдотъ! (Впрочемъ, какъ кажется, два лица въ этой комедіи, Добчинскій и Бобчинскій, оба помѣщика, лица весьма возможныя и въ настоящее время; что самое "Горе отъ ума" не имѣетъ примѣненія къ нынѣшнему обществу; что даже типы "Мертвыхъ Душъ" суть уже лица, собранныя изъ разныхъ мелкихъ чертъ и недостатковъ въ одинъ, такъ сказать, оптическій фокусъ."
   Приводимыя здѣсь замѣчанія графа Орлова-Давыдова и г. Ладыженскаго наводятъ насъ на мысль составить когда нибудь небольшой, но по возможности вѣрный очеркъ, о значеніи помѣщичьихъ типовъ и характеровъ въ нашихъ литературныхъ произведеніяхъ. Общій выводъ о томъ, въ какомъ индѣ представились у насъ въ литературѣ эти личности, какъ кажется, не будетъ лишенъ занимательности.
   Разсказывая справедливо объ отношеніяхъ нашихъ помѣщиковъ къ ихъ усадебнымъ имѣніямъ и упоминая о неудобствахъ нашей деревенской жизни, графъ Орловъ-Давыдовъ замѣчаетъ въ одномъ мѣстѣ, "что становые любятъ прогремѣть съ колокольчиками по господскому двору или но парку и напоминать о своей важности. Хорошо, продолжаетъ почтенный авторъ, еслибъ помѣщики ладили между собою для устройства общей полиціи, улучшенія дорогъ, учрежденія больницъ и другихъ полезныхъ цѣлей. Увы! этого нѣтъ. Теперь перейдемъ къ разсмотрѣнію устройства крестьянскаго сословія въ Остзейскихъ губерніяхъ. Матеріаломъ для этого обозрѣнія намъ будутъ служить письма, недавно помѣщенныя въ газетѣ "Le Nord".
   Изъ этихъ писемъ мы узнаемъ прежде всего, что эсты, летты и остатки ливовъ, покоренные на сѣверѣ ихъ земель датчанами, а на югѣ меченосцами, находились въ совершенномъ рабствѣ, что они не имѣли никакой собственности, что весь трудъ крестьянъ принадлежалъ помѣщику, безъ позволенія котораго крестьянинъ не имѣлъ права даже купить что нибудь на рынкѣ. Продажа людей неограничивалась ни временемъ, ни возрастомъ, ни поломъ, ни семейными связями. Остзейскіе крестьяне продавались даже заграницу, въ Россію и въ Польшу. Только на островѣ Эзелѣ и въ Курляндіи положеніе крѣпостныхъ было нѣсколько легче.
   Съ XVII вѣка начались какъ бы нѣкоторыя облегченія въ быту остзейскихъ крестьянъ, установившіяся вслѣдствіе мѣстныхъ обычаевъ,-- и вообще злоупотребленія помѣщичьей власти стали встрѣчаться рѣже. Но законы были жестоки....
   Первымъ дѣйствователемъ въ пользу угнетенныхъ остзейскихъ крестьянъ является знаменитый король польскій, Стефанъ Баторій. Извѣстно, что послѣ паденгя Ливонскаго ордена, часть орденскихъ владѣній отошла подъ власть королей польскихъ. Въ 1582 году Стефанъ Баторій объявилъ лифляндскому дворянству, что необходимо облегчить участь сельскаго населенія, угнетаемаго страшнымъ образомъ (miris modis). Сохраняется преданіе, что Баторій хотѣлъ замѣнить для лифляндскихъ крестьянъ тѣлесныя наказанія денежными пенями, но что крестьяне, находившіеся въ страшной нищетѣ, воспротивились сами этому способу взысканія.
   Сопротивленіе остзейскихъ крестьянъ введенію денежныхъ пеней легко объяснить. І1рИ уничтоженіи способа наказаній, не предполагалось однако измѣнить всю систему отношеній крестьянъ къ помѣщикамъ; власть была по прежнему обширна, и при ней произволъ послѣднихъ лицъ надъ первыми нисколько бы не уменьшился, -- а помѣщикъ бралъ бы съ крестьянина еще денежную пеню на законномъ основаніи. Быть можетъ, я ошибаюсь, но я нахожу, что крестьяне поступали благоразумно, стараясь уклониться отъ новой налагаемой на нихъ тягости. Притомъ же они были въ нищетѣ, а г. составитель письма не говоритъ ничего, какъ предполагалъ Стефанъ Баторій поступать съ крестьянами, которые не могли внести пеню; вѣдь нужно же было придумать на подобный случай какое нибудь наказаніе, которое бы замѣняло денежный взыскъ.
   Сигизмунтъ III старался облегчить участь остзейскихъ крестьянъ, и въ особенности дѣлаетъ ему честь то, что онъ хотѣлъ достигнуть этого собственнымъ своимъ примѣромъ, начавъ облегченіе крестьянъ въ своихъ королевскихъ имѣніяхъ.
   Но гораздо благотворнѣе на участь крестьянъ подѣйствовало шведское господство: когда въ 1601 году Лифляндія была занята шведами, то герцогъ Зюдерманландскій, царствовавшій потомъ въ Швеціи подъ именемъ Карла IX, предложилъ дворянству освободить крестьянъ и дозволить ихъ дѣтямъ посѣщать школу. Въ 1629 году, при окончательномъ присоединеніи Лифляндіи къ Швеціи, Густавъ Адольфъ приказалъ допускать крестьянскихъ дѣтей въ гимназію, основанную имъ въ Ригѣ, и учредилъ коммиссію для постановленія инвентарныхъ правилъ но помѣщичьимъ имѣніямъ.
   Но самымъ жаркимъ поборникомъ крестьянскаго блага явился Карлъ XI. Онъ издалъ особый эдиктъ въ 1697 году для управленія государственными землями, пригласивъ дворянство сообразоваться съ этимъ эдиктомъ и въ отношеніи къ крестьянамъ, подвластнымъ этому сословію.
   Восшествіе на престолъ Карла XII прекратило въ Лифляндіи благодѣтельныя реформы, предпринятыя его предшественникомъ, и въ 1710 году Лифляндія и Эстляндія были покорены нашимъ оружіемъ, а въ 1721 году, обѣ эти области, вмѣстѣ съ островомъ Эзелемъ, окончательно были, по Ништадтскому миру, утверждены за Россіей.
   Распоряженія Петра относительно быта остзейскихъ крестьянъ были благодѣтельны. Онъ въ 1716 году запретилъ въ краѣ, еще не окончательно за нимъ утвержденномъ, препятствовать свободѣ браковъ между крѣпостными людьми. Спустя нѣсколько лѣтъ, государь запретилъ арендаторамъ казенныхъ имѣній самовольно располагать работами крестьянъ, проживающихъ въ этихъ имѣніяхъ. Но несмотря на эти указы и на подтвержденія ихъ въ 1728 и 1733 годахъ, положеніе крестьянъ, сравнительно съ тѣмъ положеніемъ, котораго они достигли въ царствованіе Карла XI; стало приходить въ упадокъ.
   Составитель приводимыхъ нами писемъ весьма основательно дѣлаетъ это замѣчаніе, основываясь на оффиціяльномъ отношеніи ландрата барона Розена, въ юстицъ-коллегію, отъ имени лифляндскаго дворянства, сдѣланномъ въ 1739 году. По всему видно, что этотъ баронъ былъ человѣкъ и отсталый и слишкомъ привязанный къ личнымъ выгодамъ, потому что онъ въ упомянутомъ отношеніи отстаиваетъ полное, неограниченное право помѣщика надъ его крѣпостными, и утверждаетъ, что всякое имущество, пріобрѣтенное ими, принадлежитъ ему. Въ добавокъ ко всему этому, баронъ замѣчаетъ, что нельзя не только уменьшитъ, но даже и опредѣлить мѣру исправительныхъ наказаній, которымъ помѣщикъ имѣетъ право подвергать своихъ крѣпостныхъ. Ландратъ отвергаетъ злоупотребленія помѣщиковъ, ссылаясь на то, что эти злоупотребленія несовмѣстны съ ихъ личными выгодами. Замѣтимъ, что, къ сожалѣнію, такая апологія крѣпостныхъ правъ, написанная барономъ Розеномъ, имѣла, какъ кажется, значеніе въ глазахъ юстицъ-коллегіи, потому что втеченіе двадцати-пяти лѣтъ послѣ того дѣло объ измѣненіи быта крестьянъ въ Остзейскихъ губерніяхъ оставалось безъ всякаго движенія.
   Посѣщеніе императрицей Екатериной II Лифлиндіи въ 1764 году имѣло благопріятное вліяніе на судьбу тамошнихъ крестьянъ. До императрицы дошли основательныя жалобы, сама она увидѣла поразительную бѣдность крестьянъ и рѣшилась положить конецъ гнетущему самовластію. Исполнителемъ своихъ высокихъ намѣреній императрица избрала генералъ-губернатора графа Броуна. Онъ долженъ былъ пригласить дворянство, чтобъ оно приняло скорыя и окончательныя мѣры для пресѣченія зла, видѣннаго самой государыней. Въ 1765 году на ландтагѣ, по настоянію графа Броуна, лифляндское дворянство сдѣлало нѣсколько уступокъ въ пользу крестьянъ: оно обязалось не увеличивать повинностей, отбываемыхъ крестьянами, опредѣливъ, однажды навсегда, слѣдующіе съ нихъ оброки; оно ограничило мѣру исправительныхъ наказаній и смягчило ихъ вообще; постановило учреждать сельскія школы и запретило продавать крѣпостныхъ на рынкѣ, или иностранцамъ на вывозъ, подъ страхомъ штрафа въ двѣсти червонныхъ, а также продавать мужа отдѣльно отъ жены, и жену отдѣльно отъ мужа, положивъ за это штрафъ въ четыреста червонныхъ.
   Но на требованія графа Броуна, касательно правъ крестьянъ на собственность, на жалобы, а также касательно уничтоженія чрезмѣрныхъ оброковъ и нѣкоторыхъ правилъ относительно исправительныхъ наказаній, ландтагъ отвѣчалъ неясно и уклончиво. Тогда генералъ-губернаторъ обнаружилъ благородную твердость и объявилъ собранію дворянства, что если оно не рѣшится произвести само необходимыя преобразованія, то правительство предпишетъ ихъ свыше, и что тогда ужь не будетъ обращено ни малѣйшаго вниманія ни на мнѣнія, ни на требованія дворянства.
   Несмотря на это, ландтагъ отвѣтилъ первоначально въ смыслѣ отношенія, написаннаго въ 1739 году ландратомъ барономъ Розеномъ, и, между прочимъ, предложилъ весьма замысловатое узаконеніе, по которому оно полагало наказывать за расточительность всякаго дворянина, раззоряющаго своихъ крестьянъ, лишеніемъ права управлять имѣніемъ, но не какъ человѣка недостойнаго этого права, а какъ человѣка, который самъ себя раззоряетъ! Всѣ дворяне единодушно приступили къ этому акту; среди нихъ раздался одинъ только голосъ въ защиту угнетенныхъ: этотъ голосъ принадлежалъ барону Шульцъ-Фонъ-Ашерадень.
   Этотъ благородный человѣкъ давно уже преслѣдовалъ на дѣлѣ идею объ улучшеніи крестьянскаго быта. Онъ въ 1764 году напечаталъ на латышскомъ языкѣ особое положеніе, которое и роздалъ для руководства своимъ крестьянамъ. Дворянство въ этомъ образѣ дѣйствій барона Шульца видѣло страшный вредъ и опредѣленіемъ своего ландтага предписало уничтожить это положеніе. Нельзя незамѣтить, что этимъ положеніемъ баронъ Шульцъ не только предоставлялъ крестьянамъ личныя права, только впослѣдствіи имъ данныя, но и уступалъ крестьянамъ право наслѣдственнаго владѣнія фермами.
   Но убѣжденія барона Шульца, высказанныя имъ ландтагу, не подѣйствовали на него, и только настоянія графа Броуна заставили дворянство рѣшить дѣло въ пользу крестьянъ. Благородный баронъ Шульцъ возбудилъ противъ себя общее неудовольствіе въ то время, по спустя полвѣка, портретъ этого человѣка, по приговору дворянства, украсилъ одну изъ залъ Дворянскаго собранія, находящагося въ Ригѣ.
   Императоръ Павелъ I, тотчасъ по вступленіи своемъ на престолъ, возстановилъ въ Остзейскихъ областяхъ прежній порядокъ дѣлъ. Дворянство, въ видѣ признательности къ государю, поручило составить ландрату Сиверсу проэктъ поземельнаго закона, имѣвшаго цѣлью уменьшить тяжесть повинностей, лежавшихъ на крестьянахъ. Проэктъ этотъ былъ наисчатавъ въ Москвѣ и подписанъ императоромъ и самимъ Сиверсомъ, который былъ избранъ въ депутаты на коронацію. Императоръ препроводилъ этотъ проэктъ на разсмотрѣніе Сената.
   Въ царствованіе императора Александра I рѣшилась окончательно участь остзейскихъ крестьянъ. Вскорѣ по вступленіи его на престолъ, два эстляндскіе дворянина Лявисъ и баронъ Штаксльбергъ обратились прямо къ государю съ просьбою объ утвержденіи нѣкоторыхъ мѣръ, клонившихся къ улучшенію крестьянскаго быта въ ихъ провинціи. Тогдашній предводитель дворянства фонъ-Бергъ вос

СОВРЕМЕННОЕ ОБОЗРѢНІЕ.

   О чиновникахъ, оставшихся за штатомъ.-- Объ учрежденіи въ Лифдяндіи фидеикомиссовъ или майоратовъ.-- Крестьянскій вопросъ.-- Замѣтка Императорской Публичной Библіотеки по поводу этого вопроса.-- Статья г. Ржевскаго по тому же вопросу.-- О цѣнности поземельныхъ участковъ, пріобрѣтаемыхъ крестьянами.-- Замѣчаніе на статью г. Ржевскаго.-- Отчетъ С.-Петербурскаго университета за 1867 г.-- Поѣздки ученыхъ за границу.-- Внутреннее состояніе университета.-- Вопросы о воспитаніи и образованіи въ нашей литературѣ.-- Спеціальные педагогическіе журналы.-- Статьи о воспитаніи въ другихъ журналахъ.-- О системѣ общаго умственнаго воспитанія молодыхъ людей," статья г. Лаврова.-- "Основное народное образованіе," статья II, г. Аппельрота.-- "Морской Сборникъ:" отчеты, помѣщенные въ третьей книжкѣ его.-- Новости иностранныя -- Фактъ торговли неграми.-- Законъ объ орденахъ и дворянскихъ титулахъ во Франціи.-- Вѣротерпимость въ Швеціи.-- Фрегатъ Ніагара.-- Общія дѣла занимающія Европу о научномъ отношеніи Европы къ Азіи, объ изученіи армянскаго языка, литературы и исторіи въ Европѣ.-- Армянисты Первая кафедра армянскаго языка въ Парижѣ. Современныя предпріятія европейскихъ ученыхъ по изученію армянской письменности.-- Научная важность исторической армянской литературы.-- "Историческая армянская библіотека", г. Дюлорье.-- Путешествія г. Ланглоа въ Италію и архимандрита Айвазовскаго въ Арменію.-- Данныя имъ инструкціи Французскаго вост. Общества.
   
   Въ теченіе истекшаго мѣсяца обнародованы въ "Сенатскихъ Вѣдомостяхъ" слѣдующія два Высочайшія повелѣнія.

I.

   Государь Императоръ Высочайше повелѣть соизволилъ: 1) временныя правила объ остающихся за штатомъ чиновникахъ, изложенныя въ 5 примѣчаніи къ ст. 967-й Св. Закон. т. III, Уст. о служ. по опред. отъ Прав. (по XVI продолженію) обратить въ постоянныя, предоставляя, впрочемъ, чиновникамъ, при оставленіи ихъ за штатомъ, воспользоваться пособіями или другими преимуществами; или на основаніи означеннаго примѣчанія къ 967 ст. въ XVI продол. или же по силѣ самой 967 статьи из. 1842 года, что предпочтутъ для себя выгоднѣйшимъ, и 2) Правило это, относящееся до оставляемыхъ за штатомъ гражданскихъ чиновниковъ по всѣмъ вѣдомствамъ, въ равной мѣрѣ распространить и на подобныхъ гражданскихъ чиновниковъ вѣдомствъ Военнаго и Морскаго.
   

II.

   Вслѣдствіе Высочайшаго соизволенія о распубликованіи правилъ, касательно учрежденія въ Лифляндской губерніи фидеикомиссовъ, Правительствующій Сенатъ распубликовалъ слѣдующія правила по сему предмету: а) Дозволить дворянству Лифляндской губерніи учреждать фидеикоммисы и майораты изъ родовыхъ имѣній, безъ особаго всякій разъ Высочайшаго утвержденія, на томъ же основаніи, какъ допущено уже подобное учрежденіе изъ имѣній благопріобрѣтенныхъ, только въ такомъ случаѣ, когда учредитель бездѣтенъ и не имѣетъ другихъ въ прямой линіи нисходящихъ потомковъ. б) При семъ должно быть строго соблюдаемо, чтобъ актъ о таковомъ учрежденіи былъ представляемъ на утвержденіе Гофгерихта при жизни учредителя и чтобы соблюдены были всѣ требуемыя при обращеніи имѣнія въ фидеикомиссъ формальности и обряды, какъ-то: публикація, вызовъ кредиторовъ, и всѣхъ имѣющихъ на то имѣніе какое либо право, такъ называемая прокламма и т. д. в) Учрежденіе фидеикомиссовъ или майоратовъ изъ родовыхъ имѣній, посредствомъ завѣщаній, являемыхъ по смерти завѣщателя, не допускать вовсе, на основаніи общихъ, существующихъ законовъ имперіи, д) Учрежденіе фидеикоммиссовъ или майоратовъ владѣльцемъ, имѣющимъ дѣтей или другихъ въ прямой линіи нисходящихъ потомковъ, въ видѣ благопріятствованія сохраненію имѣній въ родѣ, допустить, но не иначе, какъ съ представленіемъ всякій разъ проэкта учредительнаго акта на Высочайшее утвержденіе черезъ министерство Юстиціи. Предварительно сего утвержденія, учредительный актъ долженъ быть представленъ, какъ выше сказано, въ Гофгсрихтъ и сдѣлана прокламма и ингросація акта въ ипотечныхъ книгахъ. Независимо отъ сего, согласно всеподданнѣйшему прошенію лифляндскаго дворянства и по примѣру существующаго въ Курляндіи порядка, постановить правиломъ, чтобы учреждающій фидеискомиссъ всякій разъ обезпечивалъ другихъ нисходящихъ своихъ наслѣдниковъ, взносомъ въ судъ денежнаго въ пользу ихъ капитала, соотвѣтственнаго той части наслѣдственнаго имѣнія, которая бы имъ по закону слѣдовала, принимая въ основаніе оцѣнку имѣній при послѣднемъ раздѣлѣ. Само собою разумѣется, что взносъ денежной суммы требуется тогда только, если учредитель не владѣетъ другими имѣніями и не надѣлитъ ими прочихъ нисходящихъ потомковъ, соразмѣрно со слѣдующею каждому изъ нихъ долею. Если въ учредительномъ актѣ, сдѣланномъ даже и бездѣтными владѣльцами будетъ постановлено, что въ случаѣ перехода имѣнія во владѣніе къ наслѣднику, не носящему его фамиліи, сей послѣдній принимаетъ фамилію учредителя, то для совершенія такого акта должно быть всякій разъ испрашиваемо Высочайшее разрѣшеніе.
   "Сенатскія Вѣдомости" сообщили также о Высочайшемъ утвержденіи Устава акціонернаго общества: "Пароходство по Днѣпру".
   Что же касается крестьянскаго вопроса, то въ дополненіе къ прежде даннымъ Высочайшимъ рескриптамъ поэтому дѣлу, послѣдовали въ истекшемъ мѣсяцѣ таковые же рескрипты на имя генералъ-губернатора Кіевскаго, Волынскаго и Подольскаго, а также генералъ-губернатора Оренбургскаго и Самарскаго и начальниковъ губерній -- Симбирской, Саратовской, Орловской и Тверской объ учрежденіи, согласно всеподданнѣйшему ходатайству дворянъ этой губерніи, комитета для разсмотрѣнія средствъ къ улучшенію быта помѣщичьихъ крестьянъ.
   Коснувшись этого вопроса, никакъ нельзя пройти молчаніемъ небольшой замѣтки, помѣщенной, отъ имени Императорской Публичной Библіотеки, въ фельетонѣ 55 нумера "С.-Петербургскихъ Вѣдомостей". Отъ всей души слѣдуетъ поблагодарить просвѣщенное начальство этого учрежденія, за его вниманіе къ развитію и уясненію крестьянскаго вопроса, путемъ историческихъ изысканій. Дѣло вотъ въ чемъ: въ фельетонѣ 51 No "С.-Петербургскихъ Вѣдомостей" было помѣщено извѣстіе о каталогѣ иностранныхъ сочиненій, имѣющихъ своимъ предметомъ отношенія крестьянъ къ ихъ владѣльцамъ, въ разныхъ странахъ Европы. Каталогъ этотъ, по случаю занимающаго теперь всѣхъ вопроса объ улучшеніи быта русскихъ помѣщичьихъ крестьянъ, напечатанъ на счетъ нѣкоторыхъ русскихъ землевладѣльцевъ въ Дрезденѣ. Краткое извѣстіе объ этомъ каталогѣ, продающемся уже и въ Петербургѣ, кончается означеніемъ, что онъ содержитъ въ себѣ 578 заглавій сочиненій, изъ которыхъ пять касаются собственно Россіи, а семнадцать -- Прибалтійскаго края.
   "Ограничиваясь только тѣмъ, говоритъ помянутая замѣтка, что относится до нашего отчества, мы съ удовольствіемъ можемъ сообщить читателямъ С.-Петербургскихъ Вѣдомостей, что въ Императорской Публичной Библіотекѣ находится несравненно болѣе сочиненій по этому предмету, чѣмъ сколько ихъ указано въ дрезденскомъ каталогѣ. Въ составленномъ недавно спискѣ имѣющихся въ ней иноязычныхъ сочиненій о помѣщичьихъ крестьянахъ въ Россіи (не включая сюда Финляндіи) значился, вмѣсто 22 нумеровъ, исчисленныхъ въ упомянутомъ каталогѣ, -- 108".
   Изъ числа этихъ 108 сочиненій, 17 касаются вообще Россіи, 18 частію Россіи же и частію возвращенныхъ отъ Польши губерній или царства Польскаго, и 73 -- Прибалтійскаго края, т. с. трехъ Остзейскихъ губерній.
   Надобно также замѣтить, что въ списокъ, содержащій въ себѣ сочиненія о крестьянахъ, уже находящіяся въ нашемъ книгохранилищѣ, внесены также и заглавія тѣхъ сочиненій, которыя извѣстны Библіотекѣ, но которыхъ въ ней еще не имѣется. Съ этими сочиненіями общій итогъ книгъ всего означеннаго отдѣла составляетъ около 150 нумеровъ. Настоящій недостатокъ" при обширныхъ сношеніяхъ и многихъ заказахъ Библіотеки, уменьшается съ каждымъ днемъ, и поэтому мы можемъ надѣяться имѣть, въ непродолжительномъ времени, богатѣйшій запасъ источниковъ, служащихъ къ уясненію крестьянскаго вопроса путемъ ученыхъ трудовъ.
   Замѣтка оканчивается слѣдующими словами: "цѣлью настоящей замѣтки было передать свѣдѣніе, не совсѣмъ излишнее для литературной такъ сказать статистики вопроса, а еще болѣе -- напомнить публикѣ, куда, въ случаѣ надобности, ближе всего обращаться за самыми обильными матеріалами для справокъ подобнаго рода."
   Нужно ли къ этому присовокуплять, что настоящее устройство Библіотеки, вѣжливая предупредительность и вниманіе тѣхъ лицъ, на которыхъ возложена обязанность удовлетворять требованія читателей, привлекутъ въ эту умственную сокровищницу множество посѣтителей, принадлежащихъ къ числу тѣхъ, которые, занимаясь разработкою крестьянскаго вопроса, весьма часто встрѣчаютъ большія затрудненія въ полученіи матеріаловъ, особенно изданныхъ на иностранныхъ языкахъ.
   Все относящееся къ этому вопросу съ жадностью читается у насъ въ настоящее время; поэтому, вѣроятно, была прочтена всѣми небольшая статейка г. Ржевскаго, полъ заглавіемъ: "Нѣсколько мыслей по вопросу о доставленіи помѣщичьимъ крестьянамъ возможности пріобрѣтенія поземельной собственности", помѣщенная въ 59 No С.-Петербургскихъ Вѣдомостей.
   Самою собою разумѣется, что всѣ стороны этого важнаго вопроса не могли быть не только развиты, по даже и кратко представлены въ фельетонной статьѣ, заключающей не болѣе 250-ти строкъ; тѣмъ не менѣе въ основныхъ началахъ, принятыхъ г. Ржевскимъ, можно съ нимъ согласиться,-- конечно только въ той степени развитія, въ какой они представлены имъ самимъ; потому что, при большемъ развитіи этихъ началъ, несомнѣнно встрѣтятся такія обстоятельства, на которыя не можетъ дать никакого отвѣта коротенькая статья г. Ржевскаго; а между тѣмъ очень легко можетъ быть что эти обстоятельства вліяніемъ своимъ въ состояніи подѣйствовать и на самую сущность предположеній, высказанныхъ г. Ржевскимъ.
   Смотря съ этой точки зрѣнія на статью г. Ржевскаго, нельзя не замѣтить, какъ намъ кажется, небольшой ошибки встрѣчающейся въ этой статьѣ. Гакъ г. Ржевскій, предполагая составить общество, которое бы выдавало ссуду крестьянамъ для покупки земель, замѣчаетъ: "притомъ же общество, какъ бы великъ ни былъ его капиталъ, не можетъ, въ теченіе первыхъ двухъ или трехъ лѣтъ, ссудить имъ крестьянъ всей Имперіи, а потому будетъ давать свои деньги преимущественно тѣмъ изъ нихъ, которые пріобрѣтутъ землю по наименьшей цѣнѣ, представляющей для общества наибольшее ручательство въ исправности уплаты".
   Намъ кажется, что пріобрѣтеніе крестьянами земель по наименьшей цѣнѣ представитъ обществу не наибольшее, а наоборотъ -- наименьшее ручательство въ исправности платежа. Разовьемъ нѣсколько нашу мысль.
   При пріобрѣтеніи крестьянами поземельныхъ участковъ въ какой бы то ни было мѣстности Россіи, большая или меньшая цѣнность этихъ участковъ будетъ прежде всего зависѣть отъ двухъ главныхъ причинъ, именно -- объ зажиточности крестьянъ, которые будутъ являться покупателями поземельныхъ участковъ, и отъ самой, такъ сказать, пригодности этихъ участковъ. Въ мѣстахъ, гдѣ крестьяне не зажиточны, трудно будетъ продать имъ поземельные участки по большой цѣнѣ, и потому, само собою разумѣется, придется имъ продавать такіе участки по наименьшей цѣнѣ; точно также нельзя будетъ продать по высокой цѣнѣ и такую землю, которая по своимъ качествамъ или по своему положенію не представляетъ выгодной статьи доходовъ, а придется участки такой земли уступать крестьянамъ также по наименьшей стоимости. Слѣдовательно, какъ намъ кажется, во всякомъ случаѣ, тамъ, гдѣ крестьяне будутъ пріобрѣтать землю по наименьшей цѣнѣ, тамъ-то именно, вопреки мысли г. Ржевскаго, всего менѣе будетъ представляться для общества ручательство въ исправности уплаты, потому что задолжавшіе крестьяне будутъ или бѣдны, или пріобрѣтутъ такіе участки, которые не дадутъ имъ вѣрнаго дохода, и вслѣдствіе этого имъ не представится возможности къ точной уплатѣ лежащаго на нихъ долга. Объяснимъ нашу мысль примѣромъ.
   Возьмемъ, положимъ, Ярославскую губернію. Крестьяне этой губерніи малоземельны, но несмотря на это они народъ зажиточный; естественно, что помѣщики этой губерніи, имѣющіе въ настоящее время главную выгоду отъ крестьянскаго оброка, а не отъ поземельнаго крестьянскаго труда, понесутъ, при уничтоженіи крѣпостнаго права, большій убытокъ, нежели какой понесутъ помѣщики тѣхъ губерній, гдѣ крестьяне сидятъ и останутся потомъ на пашнѣ. Понятно, что помѣщики Ярославской губерніи, для вознагражденія своихъ убытковъ, будутъ стараться продать поземельные участки по высокой цѣнѣ, а между тѣмъ вѣроятность этой уплаты будетъ, конечно, скорѣе на сторонѣ расторопнаго и промышленнаго крестьянина, нежели, положимъ, хоть бѣлорусскаго мужика, которому помѣщикъ, при всемъ желаніи поддержать свои выгоды, не въ состояніи будетъ, однако, продать поземельнаго участка по высокой цѣнѣ; такъ какъ крестьянинъ бѣлорусскаго края, не привыкшій къ деньгамъ, будетъ бояться большой денежной платы за землю, то слѣдовательно, цѣны на землю въ бѣлорусскихъ губерніяхъ будутъ низки, а въ Ярославской высоки, но это обстоятельство вовсе не будетъ представлять никакого ручательства въ вѣрности платежа крестьянскихъ ссудъ, такъ какъ, при незажиточности крестьянъ бѣлорусскаго края, та сумма, которая, при зажиточности ярославскаго крестьянина, будетъ для него незначительна, будетъ въ тоже время тягостна для первыхъ.
   Точно также въ хлѣбородныхъ губерніяхъ, цѣнность поземельныхъ участковъ никакъ не можетъ быть наименьшая, потому именно, что эти участки будутъ представлять болѣе средствъ къ обезпеченію крестьянъ, а слѣдовательно къ ихъ зажиточности, а по тому самому и къ платежу лежащаго на нихъ долга, обезпеченіемъ котораго служитъ доходная земля.
   Изъ этихъ обстоятельствъ надобно скорѣе вывести о ручательствѣ въ вѣрности уплаты крестьянскаго долга заключеніе, совершенно противоположное мнѣнію г. Ржевскаго, именно, что тамъ, гдѣ цѣна крестьянскихъ участковъ будетъ наименьшая, тамъ-то именно и будетъ наименьшее ручательство въ точности платежа тѣхъ ссудъ, которыя бы были даны крестьянамъ отъ общества, устроеннаго сообразно съ предположеніями г. Ржевскаго, и наоборотъ. Впрочемъ, все это не составляетъ основной сущности предположеній г. Ржевскаго, такъ какъ при выдачѣ ссудъ, общество можетъ принять совершенно иныя начала. Но признаемся, намъ вотъ что не совсѣмъ ясно въ статьѣ г. Ржевскаго: какимъ образомъ при уплатѣ только 1% въ счетъ капитала, капитальный долгъ можетъ быть погашенъ въ теченіе 33 лѣтъ?
   Несомнѣнно, что много можетъ родиться вопросовъ не только объ устройствѣ мірскихъ обществъ, собственно для тѣхъ дѣйствій, которыя назначаетъ г. Ржевскій этимъ обществамъ при устройствѣ крестьянскаго быта, но и объ акціяхъ, облигаціяхъ и пр. Очень жалѣемъ, что почтенный авторъ разбираемой нами статьи, представилъ свои мысли такъ сжато, что никакъ нельзя обсудить ихъ въ той подробности, на которую онѣ имѣютъ полное право по важности содержащагося въ нихъ вопроса.
   Въ нынѣшнемъ мѣсяцѣ вышелъ изъ печати "Отчетъ ректора о состояніи ученой дѣятельности Императорскаго С. Петербургскаго Университета въ 1857 г". Намъ кажется, что не излишнимъ будетъ разсмотрѣть этотъ отчетъ, какъ документъ, представляющій свѣдѣнія о развитіи великаго дѣла образованія въ центрѣ русской умственной дѣятельности. Отличительная черта этого отчета состоитъ въ отсутствіи цифръ, не всегда съ точностью опредѣляющихъ умственную дѣятельность какого либо учрежденія. Во всемъ отчетѣ заключается не болѣе какъ 10 числовыхъ данныхъ, но за то среди ихъ встрѣчается одно число, не подлежащее сомнѣнію и притомъ весьма утѣшительное, именно 847; эта наличная числительность гг. студентовъ С. Петербургскаго Университета, тѣмъ пріятнѣе является въ отчетѣ, что нельзя также не обратить вниманія и нато, что упомянутый отчетъ составленъ г. ректоромъ университета, завѣдывающимъ этимъ высшимъ учебнымъ заведеніемъ уже въ продолженіе осьмнадцати лѣтъ. Если мы не ошибаемся, то г. Плетневъ единственный изъ ректоровъ всѣхъ нашихъ университетовъ, занимающій эту должность еще какъ ректоръ, избранный Совѣтомъ университета, а не назначенный министерствомъ.
   Приступая къ отчету объ ученой дѣятельности университета, г. Плетневъ замѣчаетъ, что при посѣщеніи иностранныхъ учебныхъ заведеній, приближающихся по цѣли къ нашимъ университетамъ "возникаетъ въ душѣ поучительное сравненіе, столь благотворное для дальнѣйшихъ успѣховъ на всѣхъ путяхъ служенія отечеству". Подъ вліяніемъ этой, вполнѣ справедливой мысли, г. ректоръ начинаетъ обзоръ университетской дѣятельности съ отправленія для усовершенствованія за границу лицъ, принадлежащихъ къ университету.
   Изъ этого отдѣленія отчета мы узнаемъ, что адъюнктъ по каѳедрѣ Всеобщей Исторіи Стасюлевичъ находится нынѣ въ Берлинскомъ университетѣ, посвятивъ первый годъ своего пребыванія за границей изученію классическихъ древностей и историческихъ музеумовъ и обозрѣнію самыхъ мѣстностей, на которыхъ совершились великія событія. По причинѣ разносторонности и многосложности предмета, изучаемаго г. Стасюлевичемъ, ему разрѣшено остаться за границею еще одинъ годъ.
   Точно также продолжено время пребыванія за границею и профессору гражданскихъ законовъ Царства Польскаго Кржижановскому, получившему назначеніе изучить методу преподаванія юридическихъ наукъ въ лучшихъ заграничныхъ университетахъ и сверхъ того ознакомиться съ административными и судебными учрежденіями Германіи и Франціи.
   Восточный Факультетъ С. Петербургскаго Университета, въ прошломъ академическомъ году, воспользовался удобнымъ случаемъ для приготовленія особаго преподавателя манчжурскаго языка. На счетъ общаго экономическаго капитала гражданскихъ учебныхъ заведеній, отправленъ при эскадрѣ вице-адмирала графа Путятина, къ нашей миссіи въ Пекинъ, помощникъ библіотекаря г. Ладухинъ, бывшій прежде учителемъ китайскаго и манчжурскаго языковъ при Казанской гимназіи.
   Кромѣ этихъ лицъ были въ 1857 году посылаемы за границу, съ разными порученіями отъ университета, гг. деканъ юридическаго факультета Калмыковъ, профессоръ математики Сомовъ, профессоръ ботаники Ценковскій, профессоръ технологіи Скобликовъ и лаборантъ Радловъ.
   Что касается поѣздки г. Калмыкова, то она была предпринята для полученія подробныхъ свѣдѣній о распредѣленіи преподаванія политико-юридическихъ и такъ называемыхъ камеральныхъ наукъ въ иностранныхъ заведеніяхъ, съ тою особенною цѣлью, чтобъ эти свѣдѣнія примѣнить по возможности къ рѣшенію часто возникающихъ у насъ вопросовъ, по устройству юридическаго факультета. Кромѣ пріобрѣтенія этихъ полезныхъ для университета свѣдѣній, слѣдствіемъ поѣздки г. Калмыкова было то, что бельгійское министерство внутреннихъ дѣлъ прислало въ даръ юридическому факультету здѣшняго университета собраніе законовъ и распоряженій о высшемъ преподаваніи въ Бельгіи и нѣкоторыя другія книги, въ продажѣ не находящіяся. Сверхъ того, при помощи русскаго посольства въ Парижѣ, профессоръ Калмыковъ умѣлъ вызвать предложеніе французскаго министерства просвѣщенія объ отправленіи къ намъ въ даръ "собранія узаконеній, нынѣ дѣйствующихъ во Франціи, о народномъ образованій, со всѣми измѣненіями и дополненіями по этой части, послѣдовавшими въ позднѣйшее время.
   Профессоръ Сомовъ, пріобрѣтшій себѣ почетную извѣстность своими учеными трудами, ѣздилъ за границу, въ Германію и Францію, для повѣрки воззрѣній и теорій по предмету, составляющему его спеціальность. Это было необходимо, потому что г. Сомовъ приготовилъ къ изданію въ свѣтъ "Курсъ аналитической механики у, обнимающей всѣ новѣйшія открытія, послѣдовавшія въ этой части прикладнаго анализа. Ни въ русской, ни въ иностранной математической литературѣ, замѣчено въ отчетѣ, еще нѣтъ столь важнаго по полнотѣ сочиненія.
   Профессоръ Ценковскій посвятилъ свои труды изысканіямъ о рѣсничныхъ инфузоріяхъ и водоросляхъ. Въ Парижѣ по донесенію професора, доступъ въ лабораторіи ученыхъ не слишкомъ легокъ. Послѣднее время своего прибыванія нашъ ученый провелъ въ Цюрихѣ.
   Важнѣйшею цѣлью поѣздки профессора Скобликова было -- присутствовать при опытахъ выдѣлки желѣза, которые производились близъ Берлина, по методѣ Бессмера, испытанной первый разъ въ Англіи и занимающей въ настоящее время всю Европу,-- такъ какъ отъ благопріятныхъ успѣховъ этого новаго способа должно ожидать совершеннаго переворота въ металлургіи желѣза и вообще весьма важныхъ послѣдствій для его техническаго значенія. Прямымъ результатомъ поѣздки г. Скобликова была статья, помѣщенная въ "Мануфактурныхъ и Горнозаводскихъ Извѣстіяхъ", подъ заглавіемъ: "Критическій разборъ способа Бессмера о передѣлкѣ чугуна въ желѣзо безъ топлива."
   Лаборантъ Радлонь, вслѣдствіе своей поѣздки, пріобрѣлъ значительный запасъ свѣдѣній но части практической и теоретической химіи.
   Изъ отчета г. ректора университета видно также, что въ прошедшемъ году восточный факультетъ университета получилъ донесеніе исправляющаго должность адъюнкта калмыцкаго языка Голстунскаго о поѣздкѣ, совершенной имъ въ калмыцкіе улусы еще въ теченіе 1856 года.
   Эта поѣздка молодаго оріенталиста, по отзыву г. ректора, должна имѣть самое благотворное вліяніе на ходъ преподаванія калмыцкаго языка въ здѣшнемъ университетѣ. Г. Голстунскій не удовольствовался одними филологическими изысканіями, онъ близко присматривался къ народному быту калмыковъ, наблюдалъ обряды ихъ богослуженія и знакомился съ ихъ исторіей.
   "Такимъ образомъ, замѣчаетъ г. ректоръ, въ 1857 году не осталось у насъ ни одного факультета, въ которомъ бы нѣкоторыя кафедры не были оживлены личными пріобрѣтеніями преподавателей: къ намъ принесено болѣе точныхъ идей, болѣе вѣрныхъ взглядовъ, болѣе полезныхъ въ жизни примѣненій, которыя всѣ, общими усиліями ученыхъ людей, давно были достояніемъ европейскихъ государствъ.
   Въ 1858 году отправились въ путешествіе съ порученіемъ отъ университета еще двое: кандидатъ по разряду естественныхъ наукъ Гофманъ, подающій по замѣчанію г. ректора надежды, что со временемъ въ лицѣ этого молодаго человѣка явится достойный профессоръ по избранной имъ паукѣ, и магистръ русской словесности Пыпинъ. Что касается поѣздки послѣдняго, съ цѣлью изученія иностранныхъ литературъ, то, конечно, кому ближе, какъ не-намъ, занимающимся литературными трудами, выразить за предоставленіе магистру Пыпину способовъ для этой поѣздкѣ, живую признательность г. Попечителю С. Петербургскаго Учебнаго Округа, князю Г. А. Щербатову.
   Мы скажемъ не болѣе какъ только правду, если замѣтимъ, что просвѣщенный начальникъ округа, самъ получившій университетское образованіе, понимаетъ важное званіе попечителя въ полномъ значеніи этого прекраснаго слова, сознавая, что званіе это требуетъ не одной только начальнической, очень часто не болѣе какъ формальной дѣятельности, по и душевнаго участія, и полнаго сочувствія, и искренняго попеченія о ввѣренной части. Намъ кажется, что во всей нашей административной іерархіи нѣтъ другой должности, которая, бы въ самомъ своемъ названіи лучше опредѣляла отношеніе начальника къ подчиненному, какъ слово "попечитель", и потому намъ пріятно подтвердить наше мнѣніе не одними словами, но самымъ фактомъ, потому что князь Щербатовъ вызвался ежегодно представлять отъ себя, до извѣстнаго срока, по 1200 рублей серебромъ, на которые съ нынѣшняго года постоянно будетъ находиться за границею одинъ изъ молодыхъ нашихъ ученыхъ для приготовленія себя къ занятію профессорской кафедры. И этою-то стипендіею воспользовался въ настоящее время магистръ Пьшинъ, труды котораго по части русской словесности пріобрѣли себѣ почетную извѣстность между русскими учеными.
   Изъ отчета г. ректора мы узнаемъ о возстановленіи въ С.-Петербургскомъ Университетѣ лекцій государственнаго права европейскихъ державъ, послѣдовавшемъ въ концѣ 1857 года и значительно пополняющемъ одну изъ важнѣйшихъ университетскихъ кафедръ.
   Чтеніе это, какъ замѣчаетъ г. Плетневъ, было пріостановлено въ 1849 голу по причинѣ смутныхъ политическихъ обстоятельствъ въ западной Европѣ, затруднившихъ пріобрѣтеніе положительныхъ и важныхъ свѣдѣній о состояніи предметовъ, изъ которыхъ образуется наука.
   Послѣ этого, въ отчетѣ разсматриваются перемѣны, происшедшія въ личномъ составѣ университета. Изъ нихъ заслуживаетъ особенное вниманіе назначеніе бывшаго профессора Московскаго Университета К. Д. Кавелина въ должность ординарнаго профессора по кафедрѣ гражданскихъ законовъ. Нельзя не замѣтить, что кафедра эта понесла въ теченіе двухъ послѣднихъ лѣтъ горькія утраты въ лицѣ профессоровъ, занимавшихъ ее съ особенною честью; именно, въ теченіе этого времени умерли профессоры: Неволинъ, Мейеръ и Жиряевъ,занимавшіе помянутую каѳедру одинъ за другимъ. Университетъ радостно встрѣтилъ достойнаго ихъ преемника, пріобрѣтшаго себѣ громкую и вполнѣ заслуженную извѣстность своими учеными трудами.
   Что касается производствъ въ ученыя степени, то, какъ видно изъ отчета, физико-математическій факультетъ несравненно болѣе прочихъ произвелъ въ магистры. По поводу этого г. ректоръ замѣчаетъ слѣдующее: "такое направленіе любознательности согласно съ общимъ современнымъ стремленіемъ умовъ, а для Россіи потому особенно выгодно, что мы не достигли еще роскоши въ положительныхъ и точныхъ знаніяхъ".
   Послѣ краткаго замѣчанія о дѣйствіяхъ комитета для испытанія наставниковъ, г. ректоръ переходитъ къ ученымъ трудамъ лицъ, составляющихъ ученое сословіе университета. Говорить о нихъ въ нашемъ Обозрѣніи мы считаемъ излишнимъ, потому что труды эти или явились или явятся въ печати и потому самому подлежали уже или будутъ подлежать особому разбору. Но какъ доказательство пользы не одной ученой, но такъ сказать и учебной дѣятельности гг. профессоровъ, мы можемъ привести слѣдующій фактъ: при окончаніи курса въ 1857 году, на выпускной экзаменъ явилось 68 студентовъ изъ всѣхъ факультетовъ, и изъ упомянутаго числа только 16 вышли съ званіемъ дѣйствительнаго студента, а прочіе съ званіемъ кандидата. А приведенное нами прежде число наличныхъ студентовъ свидѣтельствуетъ ясно -- какъ о потребностяхъ университетскаго образованія, такъ и о желаніи молодаго поколѣнія получать его въ здѣшнемъ университетѣ,
   Г. ректоръ, упомянувъ прежде объ ученой дѣятельности гг. профессоровъ, переходитъ потомъ и къ умственной дѣятельности, независимо отъ лекцій, ихъ молодыхъ слушателей. "Убѣдительнѣйшимъ доказательствомъ возбужденія самостоятельной умственной дѣятельности студентовъ здѣшняго университета, пишетъ его ректоръ, служитъ предпринятое ими еще въ 1856 году учено-литературное изданіе, подъ названіемъ "Сборникъ", котораго первый выпускъ явился въ свѣтъ, а второй приготовленъ къ печати." И затѣмъ г. Плетневъ опровергаетъ тѣ возраженія, которыя могли быть представлены нѣкоторыми по поводу самостоятельныхъ трудовъ молодаго поколѣнія, не достигшаго еще, по мнѣнію старшаго, надлежащаго возраста для самостоятельной своей дѣятельности.
   Что касаемся списка почетныхъ членовъ университета, то въ немъ прибавились, кромѣ лицъ, пользующихся у насъ въ Россіи ученою или служебною извѣстностью, имена Вильмена и барона Либиха.
   Разсмотрѣніе настоящаго отчета хотѣлось бы намъ по общезаведенному порядку окончить подлинною изъ него выпискою составляющей заключеніе отчета, но объемъ нашей статьи не позволяетъ этого, и потому мы оканчиваемъ наши извлеченія изъ отчета С.-Петербургскаго Университета и переходимъ къ разсмотрѣнію того, что дѣлалось въ нашей литературѣ послѣдняго времени, вообще по вопросамъ о воспитаніи и образованіи молодыхъ людей.
   Хотя, какъ мы имѣли случай замѣтить въ "Современномъ Обозрѣніи" предшествовавшаго No нашего журнала, нашъ новый писатель г. Кокоревъ и объявилъ, что во всѣхъ важныхъ случаяхъ весьма полезно прибѣгать къ пособію особой русской науки, которой всѣ прочія служатъ какъ бы только средствомъ къ развѣтвленію ума, что безъ этой прирожденной намъ науки ничего нельзя сдѣлать, и что наконецъ таковая наука называется глазомѣръ, но мы однако, -- до переворота, въ нашемъ образованіи, переворота, само собою разумѣется, крутаго, кореннаго и рѣшительнаго,-- будемъ заниматься успѣхами науки въ нашемъ отечествѣ, хотя бы науки эти и не были основаны на глазомѣрѣ.
   Будемъ спѣшить дѣлать это, потому что, кто знаетъ, быть можетъ, намъ скоро придется отпраздновать тризну всей нынѣшней системѣ нашего образованія! Быть можетъ, приведется съ грустью посмотрѣть на тѣ зданія, въ которыхъ помѣщались нѣкогда наши ученыя и учебныя заведенія, и подумать: вотъ, слѣды человѣческихъ заблужденій! Славные предки наши тысячелѣтія бродили въ потемкахъ, не зная пустяковъ, т. е. просто не догадывались, что безъ глазомѣра ничего сдѣлать нельзя! Мы вспомнимъ, какъ среди насъ явился мужъ новыхъ понятій: вспомнимъ, какъ ученые, подхвативши свои книги, портфели, циркули, оптическіе инструменты, рукописи, фоліанты, и проч. пустились со стыдомъ въ разсыпную, и отбѣжавъ отъ г. Кокорева, по глазомѣру, на значительное разстояніе, рѣшились наконецъ исподлобья посмотрѣть на своего могучаго гонителя, а онъ для увеличенія ихъ злобы былъ покрытъ неувядаемыми лаврами, и лучезарная слава осѣнила великаго глазомѣрителя!
   Въ настоящемъ "Обозрѣніи" мы посмотримъ, что въ литературномъ отношеніи, въ теченіи трехъ истекшихъ мѣсяцевъ, успѣли сдѣлать у насъ и педагогика, и дидактика.
   Въ 1857 г., какъ извѣстно, вѣроятно, большей части нашихъ читателей, явились у насъ два спеціальные педагогическіе журнала: "Журналъ для воспитанія", издаваемый г. Чумиковымъ и "Русскій Педагогическій Вѣстникъ," издаваемый г. Вышнеградскимъ. Очень понятно, что два спеціальные журнала, основавшіеся въ одно и тоже время и, слѣдовательно, не успѣвшіе еще утвердить за собою, одинъ преимущественно передъ другимъ, въ свою пользу общественное мнѣніе, могли быть подорваны взаимной конкурренціей. Но журналы эти вступили теперь во второй годъ своего существованія, и мы изъ этого обстоятельства выводимъ весьма утѣшительное заключеніе: по нашему мнѣнію, это значитъ, что въ настоящее время у насъ есть и читатели подобныхъ журналовъ, и люди, занимающіеся спеціально педагогическою литературою. Конечно, распространенію этихъ журналовъ много способствовала надежда на гласность, ожиданіе прочесть въ нихъ свѣжія мысли, найти въ нихъ разрѣшеніе нѣкоторыхъ жизненныхъ вопросовъ съ современной точки зрѣнія. До какой степени удовлетворили "Журналъ для Воспитанія" и "Русскій Педагогическій Вѣстникъ" этимъ законнымъ ожиданіямъ публики въ прошедшемъ году, мы не будемъ разсматривать, но обратимся къ тѣмъ нумерамъ "Журнала" и "Вѣстника", которые вышли въ нынѣшнемъ году, а также и къ тѣнь статьямъ по части воспитанія, которыя явились въ другихъ журналахъ, хотя бы и не посвященныхъ исключительно этому важному предмету.
   Самою любопытною статьею "въ Журналѣ для Воспитанія", (котораго по первое число настоящаго мѣсяца вышло, какъ и "Русскаго Педагогическаго Вѣстника", три книжки) намъ показалась статья г. Н. Б-ва подъ заглавіемъ: "Идеалъ древне-рускаго воспитанія"; но статья эта еще не окончена и потому сужденіе наше о ней мы отлагаемъ до слѣдующихъ нумеровъ "Современника" Въ томъ же No "Журнала для Воспитанія", гдѣ помѣщена эта статья, находится отрывокъ изъ путевыхъ записокъ о Греціи, г. А. П. Милюкова, подъ заглавіемъ: "Учебныя заведенія въ Аѳинахъ". Мы прочли эту небольшую, но весьма плавно написанную статейку, съ большимъ удовольствіемъ.
   "Ничто, говоритъ г. Милюковъ, такъ не поражаетъ въ Новой Греціи, какъ общее стремленіе народа къ образованію. Едва тридцать лѣтъ прошло, какъ прекрасная страдалица освободилась отъ рабства, и все кипитъ уже въ ней горячей любовью къ наукѣ". Но замѣтимъ, что любовь къ просвѣщенію таилась въ Греціи и въ самую тяжелую для нея пору; еще въ 1827 году, во время борьбы за свою независимость, при напорѣ враговъ, при внутреннемъ междоусобіи, среди грабежей, убійствъ, пожаровъ, разореній и развалинъ, просвѣщеніе явилось первою потребностью возраждавшагося народа. По словамъ г. Милюкова: "едва только какой нибудь городъ или мѣстечко успѣвали прогнать турокъ, прежде всего лилялось въ немъ училище, народная школа. Еще шатры египетскихъ солдатъ были разбиты въ Греціи, а ужь временное народное правительство издало декреты объ основаніи лицея и академіи. Несмотря на это, во всей Греціи грамотность стояла еще на низкой степени, многіе изъ верховныхъ членовъ правительства едва умѣли подписать свое имя подъ указами объ открытіи училища....
   Въ освобожденной Греціи просвѣщеніе пошло быстро. По словамъ г. Милюкова, Аѳинскій Университетъ растетъ съ каждымъ годомъ. Очень жаль, что мы не имѣемъ возможности познакомить нашихъ читателей посредствомъ выписокъ съ прекрасной статьею г. Мы люкова. Онъ очень хорошо обрисовалъ наѳинскій Университетъ лучшее зданіе въ столицѣ нынѣшней Греціи, все построенное изъ бѣлаго мрамора, и Библіотеку, не имѣющую почти никакихъ русскихъ книгъ, до которыхъ между прочимъ греки охотники. Очень хорошо и подробно сдѣлано г. Милюковюмъ описаніе женскаго Аѳинскаго института, носящаго, отъ имени своего основателя Арсаки, названіе Арсакеона. По словамъ автора этой любопытной статьи, въ настоящее время жажда просвѣщенія проникла въ самые бѣдные классы греческаго народа; нерѣдко въ глуши, въ какой нибудь ничтожной деревенькѣ жители нанимаютъ бѣднаго учителя и поочередно даютъ ему постель подъ кровлею деревенской избы и мѣсто за своимъ скуднымъ сельскимъ обѣдомъ; каждый день пестрая толпа окружаетъ кочующаго учителя.
   Какъ все это отрадно; но какъ, въ тоже время, становится грустно, когда подумаешь, что всѣ эти благородные порывы напрасны, и что наука и жажда къ просвѣщенію ничего, быть можетъ, не стоятъ безъ глазомѣра, проповѣдываемаго г. Кокоревымъ!
   Но если г. Милюковъ сообщилъ такія утѣшительныя свѣдѣнія о современномъ состояніи просвѣщенія въ Греціи, то г. В. С. въ статьѣ своей подъ заглавіемъ: "Еще нѣсколько словъ объ уѣздныхъ училищахъ и уѣздныхъ учителяхъ", помѣщенной подъ рубрикой: "Современные вопросы" передаетъ намъ весьма печальныя свѣдѣнія о состояніи нашего просвѣщенія въ такъ называемыхъ "дворянскихъ" училищахъ западныхъ губерній. Положа руку на сердце, мы должны согласиться, что многія темныя стороны въ жизни нашихъ наставниковъ изображены г. В. С. совершенно вѣрно; но въ тоже время, нѣкоторыя данныя несомнѣнно убѣждаютъ насъ что г. В. С. писалъ многое по наслышкѣ.
   Въ упоминаемой нами статьѣ г. В. С. говоритъ: "прочитавъ въ 11 нумерѣ "Журнала для Воспитанія" за 1857 г. статью г. Д. С.: "Уѣздныя училища и уѣздные учители", -- я замѣтилъ у него небольшой пробѣлъ, а именно: онъ описываетъ, какъ у насъ ихъ называютъ, заднѣпровскія училища, а объ училищахъ въ "западныхъ губерніяхъ", такъ называемыхъ дворянскихъ, умалчиваетъ; но какъ эти училища заслуживаютъ не менѣе вниманія просвѣщеннаго читателя, то я рѣшился пополнить этотъ пробѣлъ почтеннаго автора объ уѣздныхъ училищахъ" --, и пр.
   "Признаюсь, начинаетъ г. В. С. для меня не слишкомъ понятна цѣль, съ которой учреждены дворянскія уѣздныя училища, а еще менѣе самое ихъ названіе. Подъ словомъ дворянское училище я понимаю, говоритъ авторъ, что училище учреждено собственно для дворянъ, а между тѣмъ тамъ находятся и дворянинъ, и мѣщанинъ, и однодворецъ, и еврей." Очень жаль, что г. В. С., собравшись пополнять чужіе пробѣлы, не постарался ознакомиться поближе, съ тѣмъ, о чемъ онъ пишетъ. Названіе въ западномъ краѣ уѣздныхъ училищъ дворянскими, имѣло очень полезную и очень понятную цѣль. Именно: когда наше правительство стало преобразовывать въ западномъ краѣ учебную часть, то оно, весьма естественно, встрѣтило немного сочувствія и весьма мало довѣрія къ этимъ преобразованіямъ: особенно не понравились тамъ наши уѣздныя трехъ-класныя училища. Вмѣстѣ съ основаніемъ ихъ въ западномъ краѣ, туда зашла молва, что во внутренной Россіи такія училища устроиваются собственно для податныхъ сословій, а между тѣмъ, при существовавшемъ прежде въ западномъ краѣ порядкѣ, всѣ училиша, находившіяся въ завѣдываніи монаховъ, были наполнены мѣстною шляхтою. Естественно, что при общемъ нерасположеніи къ нововведеніямъ и при тѣхъ понятіяхъ, которыя составились въ западномъ краѣ о нашихъ уѣздныхъ училищахъ, нужно было сколько возможно болѣе отличить обыкновенныя уѣздныя училища отъ тѣхъ, которыя учреждались въ западномъ краѣ; нужно было показать дворянству, что такія училища учреждаются собственно для лицъ принадлежащихъ къ дворянскому сословію, и по этому самому уѣзднымъ училищамъ было присвоено названіе дворянскихъ; а между тѣмъ доступъ въ нихъ былъ открыть и прочимъ сословіямъ, и, какъ намъ кажется, нахожденіе простолюдина и еврея въ дворянскомъ училищѣ нисколько не посягаетъ на дворянское званіе этихъ заведеній, нетолько свидѣтельствуетъ объ отрадномъ сближеніи всѣхъ сословій на благородномъ пути образованія, и притомъ, если разсматривать это дѣло съ точки сословныхъ понятій, то нельзя не замѣтить его добраго вліянія на простолюдина, который можетъ утѣшаться тѣмъ, что ученіе открываетъ его сыну мѣсто среди дѣтей такого сословія, къ которому онъ не принадлежитъ по своему рожденію. Дай Богъ, чтобъ у насъ побольше было разныхъ дворянскихъ учрежденій, но только съ дозволеннымъ въ нихъ доступомъ для людей всѣхъ сословій.
   Мы не считаемъ нужнымъ указывать г. В. С. на ошибочность нѣкоторыхъ его частныхъ сужденій, касательно дворянскихъ училищъ западнаго края, потому что эти сужденія уничтожаются почти всѣ незнаніемъ сущности дѣла. Такъ г. В. С. говоритъ: "для того, чтобъ дворянскія училища были полезны, слѣдовало бы ихъ преобразовать. Самая существенная реформа должна состоять въ томъ, чтобъ въ этихъ- училищахъ были учреждены четвертый и пятый классы." Почтенный авторъ крѣпко ошибается, воображая, что онъ предлагаетъ существенныя реформы; ошибается онъ потому, что въ западномъ краѣ, именно въ губерніяхъ: Минской, Виленской, Гродненской и Ковенской находится 19 дворянскихъ училищъ, которыя всѣ безъ исключенія съ самаго своего основанія, г. е. по крайней мѣрѣ лѣтъ уже около тридцати, имѣютъ пять классовъ. Если предлагать реформу, то нужно, чтобъ она была поновѣе. Въ этихъ дворянскихъ училищахъ есть, конечно, много сторонъ, далеко неудовлетворяющихъ настоящимъ потребностямъ края, и объ нихъ-то бы могъ поговорить г. В. С.
   Не совсѣмъ также вѣрно замѣчаніе г. В. С. что уѣздныя дворянскія училища въ западныхъ губерніяхъ учреждены по большей части въ мѣстечкахъ и очень немногія -- въ уѣздныхъ городахъ. Напротивъ, изъ 19 дворянскихъ уѣздныхъ училищъ Виленскаго Учебнаго Округа, 10 находятся въ уѣздныхъ городахъ, 2 въ губернскихъ и только 3 въ мѣстечкахъ.
   Но мы совершенно раздѣляемъ справедливое мнѣніе В. С. о грустной и ни чѣмъ ни духовно, ни вещественно неудовлетворяемой жизни наставниковъ въ этихъ заведеніяхъ; мы находимъ, что замѣчанія его о назначеніи штатныхъ смотрителей вполнѣ основательны. Но неудачные выборы этихъ лицъ, въ прежнее время, были неизбѣжны, потому что тогда не только въ штатные смотрители, но и на болѣе значительныя должности опредѣлялись лица не подготовленныя къ занятію этихъ должностей, такъ напримѣръ на директорскія мѣста иногда поступали люди, не только не знакомые съ ученою частью, по очень часто и не уважавшіе ея вовсе; а вѣдь рѣдко какому начальнику захочется имѣть подъ рукою подчиненнаго, который бы лучше всего своими свѣдѣніями и качествами обличалъ бы незнанія и неспособности своего начальника. Въ послѣднее время обратились къ лучшей системѣ и стали назначать почти повсемѣстно директоровъ изъ чиновниковъ учебнаго вѣдомства, но, къ сожалѣнію, и эта система находитъ противниковъ, признающихъ въ учителяхъ недостатокъ свѣтскости и заключающихъ на основанія этого недостатка о ихъ неспособности быть начальниками учебныхъ заведеній!
   Что касается трехъ первыхъ нумеровъ "Русскаго Педагогическаго Вѣстника", то въ немъ мы можемъ указать на оконченную въ первомъ нумерѣ нынѣшняго года статью г. Стоюнина подъ заглавіемъ: "Развитіе педагогическихъ идей въ Россіи въ XVIII столѣтіи". Статья эта написана очень ясно и добросовѣстно. Авторъ статьи весьма вѣрно очертилъ педагогическую дѣятельность знаменитаго въ исторіи нашего просвѣщенія И. И. Бецкаго и показалъ вліяніе Екатерины на ходъ нашего образованія. Вотъ что, между прочимъ, говоритъ объ императрицѣ г. Стоюнинъ:" если мы теперь обратимся къ педагогической теоріи Екатерины II, то увидимъ, что вся она вытекаетъ изъ системы Бецкаго. Впрочемъ, мы не хотимъ утверждать, что императрица не пользовалась непосредственно сочиненіями европейскихъ мыслителей. Нѣтъ, они были хорошо ей знакомы и очень вѣроятно, что нѣкоторыя изъ нихъ были у ней подъ рукою, когда она писала свои мысли о воспитаніи. Мы только замѣчаемъ, что она не приняла изъ нихъ ничего, что не было принято Бецкимъ и въ тоже время воспользовалась всѣми примѣненіями, которыя онъ сдѣлалъ къ русскому воспитанію и всѣми дополненіями которыхъ требовала русская современность." Кромѣ Екатерины и Бецкаго, "двухъ главныхъ тогдашнихъ дѣятелей по части образованія въ Россіи, г. Стоюнинъ очень вѣрно представляетъ личность митрополита Платона, какъ наставника и какъ начальника духовно-учебнаго заведенія; онъ упомянулъ также сколько было нужно, о двухъ извѣстныхъ Московскихъ профессорахъ Шаденѣ и Шварцѣ, посвящавшихъ труды свои педагогіи.
   Разсказавъ о системѣ воспитанія, составленной Бецкимъ и утвержденной Екатериною, г. Стоюнинъ весьма основательно замѣчаетъ, что система эта преимущественно дѣйствовала на сердце, и слѣдственно односторонне, и что умъ подъ вліяніемъ ея не получалъ должнаго развитія, на которое могла бы опереться нравственность. Дѣйствительно, читая мысли о воспитаніи императрицы и ея сотрудника, нельзя не убѣдиться, что при всей благости своихъ стремленій, они хотѣли сдѣлать человѣка только существомъ добрымъ и нравственнымъ, но за то слишкомъ довѣрчиво подчиненнымъ всему тому, что говорили ему воспитатели и наставники. Во всей этой системѣ проглядываетъ мягкое сердце женщины и видится сострадательность филантропа, но не проявляется вовсе стремленіе развить воспитаніемъ духовную самостоятельность человѣка, заставить его осматриваться въ жизни, бороться съ нею разумною дѣятельностію.
   Вообще статью г. Стоюнина должно считать хорошимъ пріобрѣтеніемъ для нашей историко-педагогической литературы. До отдавая полную и заслуженную справедливость статьѣ г. Стоюнина, мы укажемъ на "Письма къ матери семейства о домашнемъ обученіи" какъ на статью крайне неудачную. Не говоря уже о томъ, что въ этой статьѣ все основывается на избитыхъ началахъ, самое изложеніе этой статьи поставляетъ иногда въ тупикъ того, кто читаетъ эти письма. Такъ, напримѣръ, г. составитель письма, говоря о пользѣ и даже необходимости знанія нѣсколькихъ иностранныхъ языковъ, замѣчаетъ: "равнымъ образомъ полезно и необходимо имѣть свѣдѣнія о народахъ, обитающихъ на землѣ, объ ихъ жизни и вліяніи на развитіе всего человѣчества, а потому и на насъ самихъ; полезно (къ чему именно) знать землю въ ея цѣлости (!) и то, что она представляетъ (!); но настоящее ознакомленіе съ тою средою, въ которой дѣти живутъ и дѣйствуютъ, безспорно является первымъ условіемъ образованія!" И это пишетъ тотъ, кто самъ между прочимъ толкуетъ: "чтобъ какое либо знаніе сдѣлалось дѣйствительною собственностію ребенка и ему (имъ) усвоивалось навсегда, для этого требуется, чтобъ оно между прочимъ было доступно его силамъ, въ извѣстный моментъ ихъ развитія и изолировано такъ, чтобы силы дитяти не раздѣлялись, а сосредоточивались на этомъ знаніи и было предоставлено дитяти достаточно средствъ и времени для совершенія въ немъ правильнаго процесса, чрезъ который внѣшнее дѣлается внутреннимъ (?)." Да какимъ же образомъ при этихъ педагогическихъ тонкостяхъ, можно познакомить ребенка съ жизнью народовъ, обитающихъ на землѣ и съ вліяніемъ ихъ на развитіе всего человѣчества, и наконецъ съ г^ѣлостью земли и съ тѣмъ, что она представляетъ? Все это вы никакъ не введете во внутренность ребенкѣ ни черезъ какой процессъ. Странно, что за охота писать такія туманныя наставленія! Зачѣмъ вводить въ недоумѣніе чадолюбивую родительницу, обратившуюся, какъ видно изъ самаго письма, съ полнымъ довѣріемъ за совѣтами къ педагогу, который между тѣмъ такъ безжалостно мистифируетъ ее, увѣряя, будто ребенку нужно знать и народы, и землю въ ея цѣлости! Мало этого: г. составитель письма совѣтуетъ прибавить къ землѣ и народамъ чистописаніе и пѣніе, почитая ихъ науками, имѣющими чрезвычайно образовательное вліяніе, да еще арифметику съ предварительными знаніями измѣренія. Отчего же не глазомѣра? быть можетъ, спроситъ г. Кокоревъ. Написавъ такія неосновательности, авторъ письма дерзаетъ увѣрять родительницу, жаждущую его совѣтовъ, что она получила полный циклъ учебныхъ предметовъ, которымъ могутъ обучаться дѣти до 12 лѣтняго возраста!!!
   Въ другомъ мѣстѣ почтенный педагогъ увѣряетъ, что если научить дѣтей употреблять аршинъ, то они непремѣнно начнутъ измѣрять имъ все, что ихъ окружаетъ. И какъ бы вы, читатель, полагали, что по мнѣнію почтеннаго педагога-совѣтника, доказываетъ такое занятіе?... Доказываетъ оно, по словамъ автора, то, что въ дѣтяхъ рано проявляется природное стремленіе высвободиться изъ хаотическаго (?) состоянія и установить извѣстные порядки (?) между собою и окружающими ихъ предметами (!) Но скрасилъ все авторъ письма по крайней мѣрѣ хоть тѣмъ, что написавъ эту галиматью, онъ поспѣшилъ прибавить, что "только нѣмцы поняли вполнѣ глубокій смыслъ этихъ простыхъ истинъ."
   Но все это еще ничего бы; а то мы замѣтили въ этой статьѣ довольно ловкую хитрость. Говоря объ учебникахъ Песталоцци, авторъ письма упоминаетъ, что мы нуждаемся въ дѣльныхъ учебникахъ и вслѣдъ за тѣмъ проситъ отуманенную родительницу принять въ даръ отъ него учебникъ подъ заглавіемъ: "Руководство къ преподаванію арифметики малолѣтнимъ дѣтямъ", присовокупляя при этомъ, что нѣжная родительница, получившая такой даръ, вовсе не будетъ нуждаться, при помощи его, въ особомъ учителѣ. "Онъ, дескать составленъ съ такою постепенностію, что вы ни въ чемъ не встрѣтите для себя затрудненій." Конечно, отчего не послать въ подарокъ книгу, отчего также и не принять ее въ даръ, безъ всякихъ предупрежденій объ ея достоинствахъ, на томъ простомъ основаніи, что даровому коню въ зубы не смотрятъ? это все еще ничего; но къ сожалѣнію во всемъ этомъ мы, какъ сказали прежде, открыли хитрую уловку.
   На оберткѣ того же нумера "Русскаго Педагогическаго Вѣстника" мы встрѣчаемъ объявленіе о продажѣ книги, посылаемой въ подарокъ авторомъ письма. Изъ этого объявленія видно, что книга, посылаемая въ подарокъ, принадлежитъ г. П. Гурьеву, т. е. ни болѣе ни менѣ;е, какъ самому редактору "Русскаго Педагогическаго Вѣстника". Въ этомъ объявленіи тоже говорится, что книга издана собственно для родителей, ломающихъ безъ чужой помощи" преподавать" дѣтямъ своимъ арифметику сознательно и сообразно съ силами учащихся. Мы (кто это мы -- неизвѣстно) увѣрены, продолжаетъ объявленіе, что ни одна образованная мать не найдетъ въ этой книгѣ ничего для себя затруднительнаго и пр. Скажемъ откровенно, что едва ли кстати редактору журнала рекомендовать свое собственное твореніе и внутри журнала и на его оберткѣ....
   Но положимъ,-- это еще такъ себѣ. А вотъ что чрезвычайно непріятно читать: одинъ изъ редакторовъ педагогическаго журнала, слѣдователь но лицо, по этому званію обязанное распространять правильныя понятія о воспитаніи, говоритъ между прочимъ, по поводу книги Беккера, "Разсказы изъ древняго міра", что юнъ зналъ дѣтей, которыя сцены изъ нея переносили въ свою жизнь, представляли ихъ въ дѣйствіи, изображая себя героями; придумывали для этого костюмы, вооружались бумажными шлемами и щитами, деревянными мечами собственнаго издѣлія, вмѣсто колесницъ употребляли столы и стулья."И почтенный педагогъ, разсказывая это, простодушно присовокупляетъ: "величайшая выгода здѣсь въ томъ, что дѣти всецѣло упражняютъ себя т. е. живутъ полною жизнью и умственно, и нравственно, и физически (!)" Да, помилуйте, какъ можно сказать это, видя, что дѣти вышучиваютъ и самихъ себя и древнихъ героевъ, которыхъ они изображаютъ! и какую же умственную и нравственную жизнь можно видѣть въ бумажномъ и деревянномъ вооруженіи, а также и въ томъ, что дѣти, вмѣсто колесницы, сидятъ на столѣ? Плохая выгода въ дѣлѣ воспитанія изъ всего этого будетъ, а величайшей -- никакъ не достигнете. Мнѣ даже кажется, что такую книжку, которая наводитъ дѣтей на подобныя дурачества, слѣдуетъ не рекомендовать довѣряющейся родительницѣ, а напротивъ, совѣтовать забросить ее подальше, да тоже самое сдѣлать и съ мечами, и съ щитами, и съ шлемами.
   Кстати скажемъ, что изъ примѣчанія, сдѣланнаго г. П. Г., мы узнаемъ, что хотя и было объявлено публикѣ, что "Русскій Педагогическій Вѣстникъ" будетъ издаваться подъ редакціей г. Вышнеградскаго, но въ сущности съ самаго начала по явленія своего, онъ столько же принадлежалъ г. Вышнеградскому, сколько и г. Гурьеву, а съ 5-го нумера прошлаго года имъ даже по преимуществу завѣдываетъ послѣдній, такъ какъ г. Вышнеградскій постоянно обремененъ занятіями по службѣ."
   Такимъ образомъ, всѣ лавры и всѣ тернія этого журнала должны украшать по преимуществу чело г. Гурьева.
   Затѣмъ изъ прочихъ статей "Русскаго Педагогическаго Вѣстника", укажемъ на статью г. Юшкевича "О преподаваніи географіи" весьма добросовѣстно составленную; но статья эта слишкомъ спеціальна для того, чтобъ разсматривать ее въ нашемъ журналѣ.
   Въ другихъ журналахъ за нынѣшній, годъ мы встрѣтили слѣдующія статьи плдагогическаго содержанія: въ "Библіотекѣ для Чтенія" (No 2) помѣщено "Нѣсколько мыслей о системѣ общаго умственнаго воспитанія молодыхъ людей" г. Лаврова, и въ "Русской Бесѣдѣ" (No Г) "Основное народное образованіе" статья II, г. А. Аппельрота.
   Что касается статьи г. Лаврова, то авторъ о цѣли ея говоритъ слѣдующее: "я рѣшился представить здѣсь проэктъ организаціи воспитанія молодыхъ людей, совершенно независимо отъ существующей организаціи школъ въ разныхъ государствахъ. Въ нѣкоторыхъ мнѣніяхъ, продолжаетъ авторъ, я схожусь съ именами, извѣстными въ педагогикѣ, въ другихъ имѣю большинство противу себя, но не считаю нужнымъ скрываться за громкимъ авторитетомъ, или указывать читателю на имена, которыя онъ можетъ мнѣ противопоставить." Послѣ такихъ словъ, самъ авторъ называетъ свое предпріятіе дерзкимъ. Намъ кажется, однако, что основная мысль г. Лаврова не лишена справедливости. Онъ полагаетъ при обученіи ребенка вести разомъ два курса -- основной и вспомогательный. Первый, по мнѣнію его, долженъ имѣть цѣлью обучать ребенка окончательно тѣмъ предметамъ, которые онъ въ состояніи усвоить вполнѣ, по своему возрасту; второй курсъ долженъ подготовлять его къ переходу въ тотъ классъ, гдѣ будутъ излагаться новые еще для ребенка предметы. Но едва ли кто нибудь безъ новыхъ, особыхъ поясненій со стороны г. Лаврова, согласится съ мнѣніемъ его объ осуществленіи его мысли на практикѣ, по указанной имъ системѣ. Такъ напр. онъ полагаетъ посвятить въ годъ 80 лекцій для "ислѣдованія истинъ" и говоря о подготовленіи къ этимъ лекціямъ 13-лѣтняго ребенка замѣчаетъ: "тогда можно перейдти къ изученію общихъ признаковъ истины, способовъ, употребляемыхъ для избѣжанія ошибки и къ раздѣленію истинъ, доступныхъ человѣку, на разряды по способу ихъ пріобрѣтенія^. Откровенно признаюсь, что я въ этомъ рѣшительно ничего не понимаю, и да не посѣтуетъ почтенный авторъ на то, если мы замѣтимъ что такая наука отзывается глазомѣромъ. Трудно также понять мысль г. Лаврова о томъ что "предметъ грамматико-логическаго курса (этотъ курсъ назначается г. Лавровымъ для низшихъ заведеній) составляютъ законы мышленія, почерпнутые изъ законовъ языка и приложенные къ обязанностямъ человѣка относительно себя, отдѣльныхъ людей, общества и отвлеченныхъ идей. (!)
   Призываемъ въ свидѣтели педагоговъ всѣхъ временъ и всѣхъ народовъ, что никакой, самый геніальный мальчикъ между 12 и 14 годами, ровно ничего не пойметъ въ этомъ замысловатомъ курсѣ, да врядъ ли разгадаетъ его и взрослый человѣкъ, хотя бы и не съ тупыми способностями.
   Вѣроятно такъ-же безуспѣшны будутъ попытки г. Лаврова привести, посредствомъ разбора и сравненія различныхъ предложеній, къ сознанію у что "элементы, мысли человѣка постоянны и опредѣленны по началу и по выраженію своему, и что такимъ образомъ онъ отъ грамматическихъ формъ перейдетъ къ необходимымъ составнымъ частямъ мысли."
   Мы соглашаемся съ мыслью автора о пользѣ приготовить ребенка не спеціально ко всѣмъ наукамъ, и тѣмъ доставить образованному человѣку возможность сознательно прочесть нѣкоторыя популярныя сочиненія по многимъ спеціальнымъ предметамъ. Этого полагаетъ достигнуть г. Лавровъ ознакомленіемъ учащихся съ техническими выраженіями и общими знаками, употребляемыми въ разныхъ наукахъ, въ особенности по математикѣ, номы не согласны только въ томъ, что г. Лавровъ очень рано предполагаетъ сообщать ученикамъ эти, слишкомъ разностороннія свѣдѣнія. Но повторимъ, что въ сущности мысль эта не можетъ быть отвергаема, и г. Лавровъ оказалъ бы пользу общему образованію, если бы могъ ввести ознакомленіе съ этими предметами въ высшій курсъ, и изложить свой планъ пояснѣе.
   Не лишено правды замѣчаніе г. Лаврова и на счетъ цѣли при обученіи древнихъ языковъ, но не льзя вполнѣ согласиться съ мнѣніемъ его о преподаваніи новѣйшихъ языковъ.
   Вообще -- въ статьѣ г. Лаврова проглядываетъ нѣсколько самостоятельныхъ мыслей, но статья теряетъ весьма много отъ неясности изложенія во многихъ мѣстахъ. Какъ бы то ни было, но все же статья г. Лаврова, хотя и не помѣщенная въ педагогическомъ журналѣ, далеко оставляетъ за собою письма г. П. Гурьева, въ которыхъ деревянные мечи и бумажные шлемы признаются полною жизнью, всецѣлымъ упражненіемъ, и умственнымъ, и нравственнымъ, и физическимъ.
   Что же касается статьи г. Аппельрота, подъ заглавіемъ "Основное народное образованіе" то прежде всего замѣтимъ, что почтенный редакторъ "Бесѣды", помѣщая эту статью на страницахъ своего журнала, самъ сдѣлалъ весьма справедливую оговорку, что изученіе нѣмецкихъ педагоговъ оказало слишкомъ сильное вліяніе на тотъ взглядъ, который г. Аппельротъ имѣетъ на воспитаніе. Мы въ этомъ отношеніи совершенно раздѣляемъ мнѣніе г. Кошелева. Начало статьи г. Аппельрота, составляющее какъ бы введеніе, занимаетъ 13 страницъ и представляетъ слишкомъ отвлеченныя сужденія, изъ которыхъ можно вывести и тѣ заключенія, которыя изъ нихъ выводитъ и самъ г. Аппельротъ, а въ то же время сдѣлать и другіе выводы, вовсе однако несогласные съ этими же самыми сужденіями. Короче, читая начало статьи г. Аппельрота, мы вспомнили слова Фамусова: "пофилософствуй,-- умъ вскружится! "
   Мы требуемъ въ дѣлѣ воспитанія положительности, наглядности, практическихъ замѣчаніи, осязательныхъ доказательствъ, а между тѣмъ г. Аппельротъ толкуетъ о счастіи, которое должно быть окончательною цѣлью стремленій человѣка, и увѣряетъ, что это счастье существуетъ для насъ и не внѣ насъ, а въ насъ самихъ. Г. Аинельротъ, на основаніи умствованій, увѣряетъ также, что наша неискаженная природа вложила въ каждаго изъ насъ способность достигать этого счастья и блаженнаго состоянія. Оно, быть можетъ, все это и такъ, да только черезъ-чуръ туманно.
   Нѣсколько далѣе г. Аппельротъ говоря о важности семьи въ дѣлѣ воспитанія замѣчаетъ, что матеріалъ для элементарнаго воспитательнаго ученія должно почерпать изъ всего, что входитъ въ составь всѣхъ условій жизни и быта учащагося и предлагать его (т. е. матеріалъ) въ той послѣдовательности и въ томъ объемѣ, какъ самая его жизнь развивается отъ центра его собственнаго домашняго быта къ периферіи, обнимающей жизнь всемірную." Опредѣляя такими замысловатыми, правилами народное образованіе, г. Аппельротъ говоритъ, что онъ мысль свою (взятую имъ изъ сочиненія Гразера "Elementar-Schule für's Leben") предлагаетъ нашимъ народнымъ воспитателямъ; но спрашивается, кто же изъ нихъ, прочитавши о центрѣ домашн/чо быта и периферіи жизни всемірной, не ошалѣетъ съ перваго же разу, и не растеряется въ конецъ, когда прочтетъ продолженіе мысли г. Линельрота: "но такъ какъ семейная жизнь и бытъ не всегда соотвѣтствуютъ тому, чѣмъ бы они должны быть въ нормальномъ своемъ видѣ, то воспитательное ученіе должно представить его въ такомъ образцовомъ видѣ и предлагать матеріалъ, соотвѣтствующій идеѣ о возможно совершенномъ бытѣ и жизни учащагося по его званію, состоянію и положенію въ пространствѣ и времени" (?).
   Г. Аппельротъ, въ началѣ своей статьи, порицаетъ существующія у насъ программы, стѣсняющія но многихъ случаяхъ самобытную дѣятельность даровитаго наставника. Порицаніе это отчасти справедливо. Г. Аппельротъ нападаетъ на существующій у насъ механическій способъ обученія. Это справедливо. Г. Аппельротъ высказываетъ неудовольствіе на то, что у насъ долбятъ и зубрятъ въ школахъ. И это вполнѣ справедливо. По скажите, ради Бога, развѣ инструкція или хоть пожалуй, основныя только правила, обнародованныя г. Аппельротомъ, лучше того, на что нападаетъ самъ же г. Аппельротъ? Да, помилуйте, всѣ эти центры, периферіи, нормы, положеніе учащагося въ пространствѣ и времени до добра не доведутъ въ дѣлѣ нашего народнаго воспитанія. Большая часть нашихъ народныхъ наставниковъ хотя бы и идеальныхъ, прочитавъ такія замысловатыя обязанности на нихъ возлагаемыя, закупорятся, какъ выражается г. Кокоревъ, и только скажутъ: всяко бываетъ! А самые добросовѣстные изъ нихъ, ломая голову надъ безтолковымъ нѣмецкимъ фразерствомъ, станутъ исподволь готовиться въ кандидаты для поступленія въ дома умалишенныхъ!
   Хорошо бы было, еслибъ кто нибудь вздумалъ въ видѣ опыта разослать на конкурсъ русскимъ людямъ задачу: отъискать центръ домашняго быта, периферію всемірной жизни и нормальный видъ семейной жизни и быта и наконецъ,-- матеріалъ, соотвѣтствующій идеѣ о возможномъ ихъ совершенствѣ? Отъ разрѣшенія этой задачи, безъ котораго однако нельзя приступить къ теоріи г. Аппельрота, я думаю не только у русскихъ, но и у всего славянскаго міра, зайдетъ умъ за разумъ. Хорошо разсуждать объ этомъ кропотливымъ нѣмцамъ, за кружкой пива да съ коротенькой трубкой кнастера въ зубахъ, а какъ предметъ русской бесѣды -- такія отвлеченности едва ли будутъ кстати!
   Мы также совершенно несогласны съ мыслію г. Аппельрота, будто семейная жизнь каждаго человѣка, какого бы онъ званія и состоянія ни былъ, представляетъ собою въ элементарномъ, упрощенномъ видѣ всю картину жизни гражданской и общечеловѣческой." Тутъ, по словамъ г. Аппельрота, представляются начатки всего того, что входитъ въ составъ "государственнаго мы общечеловѣческаго существованія, начиная отъ пространства, занимаемаго на землѣ семействомъ, отъ линій, ограничивающихъ это пространство, отъ формы простѣйшей, числа и мѣры первоначальныхъ (?), и т. п. По мнѣнію г. Аппельрота "въ семейной жизни выражаются всѣ обязанности человѣческія, гражданскія и христіанскія отъ малѣйшей обязанности къ самому себѣ и до величайшей, обнимающей все человѣчество."
   Что обязанности человѣческія и христіанскія выражаются въ семейной жизни, это совершенно справедливо; но едва ли можно сравнивать обязанности семейныя съ обязанностями гражданскими. Это можно было думать по времена, такъ называемой въ училищахъ "кайдановщины", когда исторія профессора Кайданова была, какъ говорилось въ ту пору, и чуть ли не въ самомъ предисловіи этой пресловутой книги, -- зерцаломъ царей и народовъ --
   Нужно ли говоритъ о разладѣ жизни семейной съ жизнью государственной въ Римѣ, въ Греціи и даже въ новѣйшее время, положимъ, хоть въ Англіи; въ настоящее время въ этой послѣдней жизнь семейная -- святыня никому недоступная, и напротивъ жизнь государственная обсуждается громко, и ясно, и, свободно. Спросимъ же теперь г. Аппельрота, что вышло бы, если бы онъ убѣдилъ англичанина въ томъ, что обязанности семейныя, въ основѣ, которыхъ лежитъ безмолвная покорность главѣ семейства, суть начатки гражданскихъ его обязанностей?
   Вообще видно, что г. Аппельротъ черезъ-чуръ плохой историкъ.
   Можно сказать, что почти всѣ государства составились но началамъ завоевательнымъ. Начнемъ съ запада. Королевство испанское образовалось отъ покоренія Испаніи готѳами, Французская имперія ведетъ свое историческое начало отъ покоренія Галліи Франками, германскія государства образовались изъ мѣстностей, покоренныхъ аллеманами (т. е. чужеродцами), Англія -- отъ покоренія ея сперва англосаксами, а потомъ норманами. Пруссія главнымъ образомъ возникла вслѣдствіе перехода къ бранденбургскому дому власти тевтонскихъ рыцарей, покорившихъ туземцевъ; наконецъ Турецкая имперія, гдѣ семейныя начала въ государственной жизни являются во всей ихъ простотѣ, возникла вслѣдствіе завоеваній турковъ.
   Даже призывъ въ Новгородскую землю Варяговъ, "изъ-за моря", вовсе не имѣетъ семейнаго начала; а нельзя не согласиться, что тамъ, гдѣ есть разница въ самыхъ началахъ, тамъ и слѣдствія и проявленіе этихъ началъ бываютъ различны. Семейный бытъ каждаго человѣка основанъ, положимъ, на общихъ своихъ началахъ, и имѣетъ свои общія обязанности, вытекающія изъ этихъ началъ; но государственный бытъ каждаго народа основанъ опять на особыхъ, своеобразныхъ началахъ, и слѣдовательно имѣетъ свои особыя обязанности.
   Семья, какъ кажется, слишкомъ эгоистически развиваетъ человѣка, указывая ему семейный кружокъ, какъ центръ всей его дѣятельности, и поэтому хорошій семьянинъ прежде всего заботится объ устройствѣ своего собственнаго, а не общественнаго быта. Что ему за дѣло до неудобствъ, до бѣдствій его сосѣда. Онъ семьянинъ, его главная обязанность думать о женѣ, да о дѣтяхъ; а развѣ онъ исполнитъ въ точности свою обязанность, если отдастъ послѣдки своего достоянія бѣдствующему ближнему гражданину, а не сбережетъ ихъ для отдаленныхъ и не настоятельныхъ еще нуждъ своей семьи?
   Въ особенности, сколько мнѣ кажется, г. Аппельротъ напрасно взялся рисовать такія уподобленія между семейнымъ и гражданскимъ бытомъ, приноровляя его къ положенію Россіи, какъ въ пространствѣ такъ и во времени. Такъ напримѣръ, у насъ чиновникъ, т. е., прежде всего гражданинъ, добивающійся себѣ дѣятельности въ гражданскомъ быту и не надѣющійся въ тоже время на личныя свои достоинства, обыкновенно подпираетъ свою просьбу тѣмъ, что у него жена, дѣти; и при этомъ онъ, не смотря на сознаваемую имъ самимъ невозможность хорошо выполнить свои гражданскія обязанности, добивается однако какой ни будь должности, ссылаясь на то, что у него есть семейныя обязанности. Развѣ это не только не разногласія, но и не совершенное противорѣчіе между понятіями объ обязанностяхъ семейныхъ и объ обязанностяхъ гражданскихъ? Человѣкъ, котораго мы привели въ примѣръ, пренебрегаетъ послѣдними дли того только, чтобъ выполнить свои семейныя обязанности....
   Этими понятіями, несходственными между собою, объясняются многія наши гражданскія злоупотребленія, дѣлаемыя во имя семейныхъ обязанностей.
   Такъ начальникъ, убѣдившись въ противозаконныхъ поступкахъ своего подчиненнаго, приказываетъ ему подать въ отставку. Послѣдній, не имѣя возможности отразить взводимыя на него обвиненія, зачастую говорить только: "помилуйте, ваше превосходительство, я человѣкъ семейный, у меня жена, дѣти, вы сами отецъ семейства!" И снисходительный начальникъ терпитъ гражданское зло, т. е. уклоненіе отъ гражданскихъ началъ, въ уваженіе того, что онъ, какъ ему кажется, даетъ этимъ способомъ своему подчиненному исполнять его семейныя обязанности; а въ тоже время и общественное мнѣніе нисколько не вооружается противъ этого, потому что круто поступать съ человѣкомъ семейнымъ покажется всѣмъ какого-то жестокостью. И дѣйствительно, всмотрѣвшись хорошенько, нельзя не замѣтить, сколько гражданск аго зла возникаетъ единственно отъ исполненія членами семействъ домашнихъ обязанностей. Жена или дочь идетъ просить за мужа или за отца, и какъ нерѣдко правда склоняется на сторону виновнаго! Сильный человѣкъ выдаетъ свою дочь за мужъ, много достойнаго народа отодвинуто тотчасъ назадъ, для того, чтобъ дать дорогу новому члену семейства. Хорошъ, нечего сказать, родитель, заговорятъ всѣ: онъ и не хочетъ позаботиться объ устройствѣ судьбы своей дочери...
   Тождественность или, пожалуй, только сходство семьи съ государствомъ г. Аппельротъ основываетъ на томъ, "что общество гражданское или народъ составленъ изъ множества общинъ, а тѣ изъ семействъ". Но вѣдь отчего не пришло на мысль г. Аппельроту, что и море составленію изъ капель, однако если бы кто нибудь захотѣлъ уподобить каплю морю, и искать въ первой признаки послѣдняго, того, конечно, такая попытка сдѣлала бы предметомъ общей насмѣшки.
   Намъ кажется, что отъ уподобленія государства семьѣ произойдетъ много невѣрностей въ основныхъ понятіяхъ, какъ о первомъ такъ и послѣдней, и поэтому напрасно воспитывать ребенка, увѣряя его, что въ семейномъ кругу лежатъ начатки всего того, что онъ впослѣдствіи встрѣтитъ въ своей жизни, какъ гражданинъ. Это напрасно потому, что можно быть отличнымъ семьяниномъ и весьма плохимъ гражданиномъ, и наоборотъ. Петръ I заглушилъ самыя нѣжныя чувства отца для гражданскаго блага своей родины, предвидя въ своемъ сынѣ личность, вредную для государства; но несомнѣнно, что въ разное время и у разныхъ народовъ мы можемъ найти случаи совершенно противоположные приводимому здѣсь примѣру.
   А такъ какъ всякій человѣкъ есть столько же членъ семейства, сколько и гражданскаго общества, даже скажемъ болѣе, что членомъ перваго онъ бываетъ не всегда и преимущественно по собственной волѣ, тогда какъ членомъ послѣдняго онъ долженъ сдѣлаться неизбѣжно, то едва ли можно согласиться съ г. Аппельротомъ, "что самая школьная дѣятельность должна носить характеръ семейной жизни учащихся, и основываться на условіяхъ собственнаго ихъ домашняго быта, представляемаго имъ въ образцовомъ видѣ".
   Пора мало по малу оставлять намъ эти патріархальныя понятія. Кто въ жизни своей часто встрѣчался съ людьми, тотъ легко замѣтитъ, что вообще люди, проникнутые образцовыми понятіями собственнаго своего домашняго быта, весьма мало бываютъ проникнуты теплымъ участіемъ къ дѣламъ общественнымъ. Очень часто, достигая уже зрѣлыхъ лѣтъ, они остаются подъ вліяніемъ идей, безсознательно усвоенныхъ ими; они используются всей силой своего возраста, но очень часто подчиняютъ се совѣтамъ какой нибудь выжившей изъ лѣтъ бабушки, предлагающей, изъ любви къ своему внучку, дѣйствовать страдательно и смиренномудро, для заисканія у кого либо милости и расположенія... Есть еще весьма много и другихъ невыгодъ при перенесеніи началъ семейныхъ въ жизнь общественную, и намъ (быть можетъ и ошибочно) кажется, что чѣмъ менѣе устроивается школа на условіяхъ домашняго быта и чѣмъ болѣе предоставляется въ ней самодѣятельности и самомышленія каждому, тѣмъ болѣе она принесетъ пользы. Да и вообще мнѣніе г. Аппельрота объ образованіи человѣка пообразцу какого-то идеала, составляемому наставникомъ, едва ли можетъ когда нибудь пригодиться. Въ особенности же мало приложенія можетъ оно имѣть у насъ, гдѣ вслѣдствіе такого нововведенія долженъ былъ бы послѣдовать рѣзкій переходъ отъ механическаго обученія къ. идеальному воспитанію, безъ всякихъ благоразумныхъ переходовъ.
   Всѣ эти представленія учителя въ видѣ семьянина, (семью его, по мнѣнію г. Аппельрота, должны составлять его ученики), устроивающаго свой образцовый бытъ, должны быть признаны чистыми утопіями. Лучше уже остаться при букварѣ да при указкѣ, чѣмъ пуститься на осуществленіе такихъ идиллій, въ продолженіе которыхъ, по наставленію г. Аппельрота "обратясь опять къ звукамъ различныхъ животныхъ можно указать, что отъ сотворенія міра и до сего дня, каждое изъ нихъ повторяетъ свой звукъ." Задача, какъ кажется трудноватая, хотя въ сущности своей и не подлежитъ сомнѣнію....
   Послѣ обученія чтенію, письму исчисленію, по методѣ не слишкомъ удобной, и по составленіи полной, живой картины образцоваго семейнаго быта, г. Аппельротъ дѣлаетъ, по его мнѣнію, естественный, тоже наглядный переходъ изъ семьи къ общинѣ и къ жизни общественной, и говоритъ слѣдующій образцовый афоризмъ: "какъ въ семействѣ старшій и почтеннѣйшій бываетъ главою, такъ и въ общинѣ самому почтенному, умному, справедливому и честному поручается начальство надъ другими, или по крайней мѣрѣ оно должно быть такъ въ нормальномъ общественномъ состояніи. Изъ этого, очевидно, вытекаетъ обязанность повиновенія и чувство уваженія, какъ къ главѣ семейства, такъ и къ начальнику общины. Приказанія и распоряженія этого главы и начальника, хотя и не всегда соотвѣтствующія личному желанію того или другаго члена общины, должны быть исполнены всѣми добросовѣстно, даже и тогда, когда цѣль этихъ распоряженій и приказаній неизвѣстна или непонятна каждому лицу".
   Спрашивается теперь: для чего же г. Аппельроту было передъ начальнымъ курсомъ пускаться въ разныя отвлеченности нѣмецкой философіи, если онъ хотѣлъ сказать только ту истину, которую мы безъ всякихъ центровъ и периферій слышимъ въ простыхъ и вразумительныхз, словахъ св. апостола Павла: "Повинуйтеся властямъ, нѣсть бо власть, аще не отъ Бога, и пр." Г. Аппельротъ преудивительный человѣкъ: пишетъ, пишетъ, толкуя о разныхъ гг. Песталоцци, Базедовахъ, Гразерахъ и приходитъ только къ тому, что намъ ровно за 1,000 лѣтъ написали уже наши соплеменники Кириллъ да Меѳеодій.
   Развивая самодѣятельность своихъ питомцевъ путемъ нѣмецкихъ умозрѣній, г. Аппельротъ, сквозь туманъ, приводитъ ихъ къ тому нравственному изящному быту, къ которому, впрочемъ, очень просто приводятъ учащихся и наши обыкновенныя школы. Зачѣмъ же дѣлать такую дальнюю дорогу для того только, чтобы пріучить юношу по нѣмецкимъ, а не по русскимъ правиламъ исполнять даваемыя ему приказанія добросовѣстно, даже и тогда, когда неизвѣстна и непонятна ему цѣль этихъ приказаній. Слава Богу, мы это хорошо знаемъ и безъ г. Аппельрота, все это намъ вполнѣ извѣстно и безъ сонма тѣхъ знаменитыхъ педагоговъ на которыхъ онъ ссылается.
   Развитому такимъ образомъ юношѣ, г. Аппельротъ намѣренъ уяснять далѣе "государственное устройство, его историческое развитіе, учрежденія и законы;" почтенный педагогъ все это полагаетъ разсматривать "относительно положенія самаго учащагося". Нечего сказать, много пойметъ ученикъ объ историческомъ развитіи государственнаго устройства, если все это будетъ относиться къ его положенію!
   Остановимся на всемъ этомъ и попросимъ самаго г. Аппельрота изъ подготовленнаго такимъ образомъ юноши образовать -- человѣка. Что онъ сдѣлаетъ для этого, при всемъ своемъ педагогическомъ талантѣ, мы рѣшить не можемъ....
   Почтенный авторъ статьи объ "Основномъ воспитаніи" извинитъ насъ за наше откровенное мнѣніе: мы не считаемъ (быть можетъ и ошибочно) его статью такой статьею, которая могла бы имѣть хоть какое нибудь практическое приложеніе, какъ по своей особенной идеѣ, такъ и но частнымъ правиламъ. Статься можетъ, мы приписываемъ ей такіе недостатки главнымъ образомъ потому, что, какъ самъ почтенный авторъ замѣчаетъ: "такое элементарное воспитательное обученіе для насъ предметъ новый и даже въ педагогической изстари, не только систематически-научной Германіи, этотъ предметъ только недавно, не болѣе 20 лѣтъ, сталъ пробиваться на свѣтъ Божій скозь туманы абстракціи".
   И такъ, по собственному замѣчанію г. Аппельрота "туманы абстракцій" виноваты во многомъ. Совершенно соглашаемся съ мнѣніемъ почтеннаго педагога....
   Не довольствуясь примѣненіемъ этихъ нѣмецкихъ тумановъ къ народному нашему воспитанію, г. Аппельротъ попытался привить ихъ и къ "Образованію" женщинъ средняго и низшаго сословій" въ Россіи, посвятивъ этому важному предмету особую статью, напечатанную во 2 No "Отечественныхъ Записокъ".
   Съ грустью замѣтили мы, что и тутъ основными столбами являются господа: Эзеръ, Фогель, Грубе, Броме, Гразеръ, Бекеръ, Матеръ, Ведеманъ, Гутсъ-Мутсъ. Да когда же наконецъ мы отобьемся отъ ьсѣхъ ученыхъ, которые сами лѣтъ 20, если не болѣе, бродили въ туманныхъ абстракціяхъ! Было бы недобросовѣстно съ нашей стороны, если бы мы не отдали справедливости и философскому взгляду и трудолюбію этихъ писателей; но нельзя же не замѣтить, что пересаживать ихъ выспреннія идеи на нашу почву едва ли будетъ полезно. Лучшимъ доказательствомъ этому можетъ служить статья г. Аппельрота, которая создана на всѣхъ этихъ нѣмецкихъ абстрактахъ, и которую авторъ "повергаетъ на безпристрастный судъ общественнаго мнѣнія".
   Въ сущности статья г. Аппельрота служитъ укоромъ современному воспитанію и обученію русскихъ женщинъ. Г. Аппельротъ хочетъ лечить болѣзнь "въ организмѣ нашей семейной и общественной жизни" и замѣчаетъ, что эта болѣзнь заставила насъ образумиться и понять наконецъ истинное значеніе женщинъ, а къ этому, въ одномъ мѣстѣ своей врачующей статьи, почтенный авторъ добавляетъ, что необходимость душевнаго и умственнаго воспитанія женщинъ сознается у насъ всѣми и что вслѣдствіе того возникло желаніе повсемѣстно устроить училища для дѣвицъ.
   Какія же еще болѣе утѣшительныя извѣстія, мы можемъ внести на страницы нашего "Современнаго Обозрѣнія"? Съ чувствомъ глубокаго, невыразимаго умиленія, узнаемъ мы изъ статьи г. Аппельрота, что правительство теперь заботится объ этомъ, что общества и частныя лица содѣйствуютъ уже этому и готовы содѣйствовать своими пожертвованіями.
   Значить, на практикѣ сдѣлано почти все; нужно только, при такихъ общихъ благодѣтельныхъ стремленіяхъ, создать теорію женскаго воспитанія для приложенія къ дѣлу. Исполнить это, какъ кажется, принялъ на себя г. Аппельротъ.
   Г. Аппельротъ въ статьѣ своей укоряетъ наше современное женское воспитаніе. Онъ настаиваетъ на томъ, что женщины "вообще отъ самой природы призваны къ душевной жизни и дѣятельности исключительно въ кругу своего семейнаго быта. Въ этомъ все ея значеніе, вся сила, власть и слава женщины; домашній семейный кругъ -- царство ея; вышедши изъ этого круга, она за границею, въ чужомъ владѣніи". Вслѣдствіе этого, достается отъ г. Аппельрота и львицамъ моднаго свѣта, которыхъ онъ, впрочемъ, увѣряетъ, что "душа женщины, ея добродѣтель, ея прелесть сообщается всему, что къ ней прикасается, и чистое ея дыханіе какъ бы наполняетъ воздухъ вокругъ свѣжестью, чистотою и высшею прелестью." Можно поспорить: г. Аппельротъ навѣрно выхватилъ такое обаятельное описаніе женщины, не изъ сочиненій господъ Гутсъ-Мутсовъ, Магеровъ, Ведемановъ, а скорѣе изъ Тибулла, Парни или Шенье...
   Не смотря однако на эту прелесть женщины, г. Аппельротъ тянетъ ее въ кухню и къ амбарамъ; онъ не хочетъ дозволить ей читать романы, нападаетъ на танцы, потому что танцуютъ обыкновенно въ комнатѣ, при искуственномъ освѣщеніи, гдѣ температура воздуха неестественно возвышается отъ собранія многихъ лицъ и усиленнаго ихъ испаренія. Вслѣдствіе этого г. Аппельротъ и танцамъ желалъ бы учить дѣвицъ только для приложенія къ жизни семейной, а не для удовлетворенія мелкому тщеславію, и не для того, чтобъ доставлять имъ болѣе возможности своими талантами выдаваться и блестѣть въ свѣтскихъ обществахъ, "удивлять и соблазнять праздныхъ поклонниковъ мишурной внѣшности." Мало этого, г. А опель ротъ увѣряетъ, что танцы, изучаемые безъ приложенія къ семейной жизни, могутъ быть положительно вредны нравственному достоинству женщинъ и могутъ даже послужить преградою для достиженія ими прямаго назначенія -- жить и дѣйствовать для блага и счастья своего семейства.
   Читая статью г. Аппельрота, нельзя не замѣтить, что ему чрезвычайно какъ хочется развести у насъ какую-то гсригутерскую колонію, какъ будто гг. Магерамъ и Меломанамъ съ братьею мало Германіи. Нѣтъ, г. Аппедьротъ, исправьте хотя и по теоріи наше женское воспитаніе, но сдѣлайте его народнымъ, сообразнымъ съ русскимъ духомъ и не обращайте нашу Марью Семеновну въ фрау Шарлоту --
   Слѣдствія статьи г. Аппельрота о воспитаніи женскаго пола очевидцы. Конечно, никто не станетъ и спорить, чтобъ общій типъ нашей доброй, веселой, радушной и немножко грѣшной женщины могъ равняться съ высокими нѣмецкими идеалами, порхающими въ дыму кнастера и проявляющимися въ парахъ нѣмецкаго нива; но все-таки безъискуственный женскій типъ, возпроизведенный въ дѣйствительную жизнь нашимъ славянскимъ отродьемъ, лучше чопорныхъ и приторныхъ образцовъ, представляемыхъ въ замѣнъ ихъ мечтательнымъ г. Аппельротомъ.
   Намъ кажется, что если провести русскую дѣвушку путемъ воспитанія, который начертываетъ для нея г. Аппельрота, то изъ нея выдетъ презабавная личность, отуманенная идеями и лишенная всей той женственной прелести, которою восхищается самъ же почтенный писатель, конечно относя ее болѣе къ духовнымъ качествамъ женщины. Семейства наши, вслѣдстіе теоріи г. Аппельрота, должны наполниться подражаніями нѣмкамъ. Согласитесь однако, что весьма незавидное явленіе будетъ въ семейной нашей жизни какая нибудь Фрау Каролина, въ своемъ шнурбрустѣ (корсетѣ), въ огромномъ чепцѣ, съ буклями въ видѣ сосисокъ, а пожалуй, и съ посеребренными очками на носу "загнутомъ къ низу, и съ острымъ подбородкомъ поднятымъ къ верху. Эта почтенная дама, находящаяся въ центрѣ русскаго домашняго быта, по теоріи г. Аппельрота должна провозиться цѣлое утро въ кухнѣ, то кипятя сливки, то подбалтывая муку въ супъ, то усчитывая кухарку на каждой копѣйкѣ; впрочемъ, эта почтенная дама можетъ порою и сама систематически приготовить къ завтраку бутерброды, а къ обѣду кое-что подварить и поджарить, но этимъ главнымъ образомъ и будетъ поглощена ея утренняя дѣятельность; остальное время ей ничто не мѣшаетъ посвятить для танцевъ въ пользу семьи. Наступаетъ вечеръ, этотъ идеалъ женщинъ сидитъ mit Kinder и толкуетъ имъ, какъ толкуетъ самъ г. Аппельротъ, о какомъ-то счастьи, заключающемся въ самихъ насъ, порицаетъ балы, по причинѣ усиленнаго испаренія лицъ, на нихъ находящихся, внушаетъ дочерямъ, чтобъ онѣ не читали романовъ, а занимались бы музыкою,-- потому что она, какъ утверждаетъ г. Аппельротъ, настраиваетъ и возвышаетъ душу мелодическими звуками, сливая жизнь земную съ величественною гармоніей духовнаго высшаго міра... и такъ далѣе все въ этомъ же туманномъ родѣ...
   Мы поспоримъ, что г. Аппельротъ весьма справедливо выставляетъ нѣсколько примѣровъ печальныхъ браковъ., какъ слѣдствіе вреднаго вліянія настоящаго воспитанія женщинъ. Но надобно сказать, что и его идеальныя представленія семейнаго быта едва ли могутъ быть одобрены.
   Воспитаніе, по системѣ г. Аппельрота, должно приготовить личности, которыя бы прежде всего искали счастья въ самихъ себѣ; супругъ долженъ умѣть читать и писать, знать языки и науки, и добросовѣстно, не зная и не понимая, исполнятъ все, что выходитъ изъ круга семейнаго и является въ видѣ приказаній; на досугѣ онъ можетъ отъискивать центръ и периферію земной жизни. Супруга этого почтеннаго человѣка, будетъ безцвѣтно вышколенная личность, чуждая всему, что дѣлается за чертою ея дома, такъ какъ тамъ, по словамъ г. Аппельрота, она будетъ уже за границей. Правда, она будетъ имѣть достаточныя свѣдѣнія въ разныхъ предметахъ, а отчасти и въ иностранныхъ языкахъ, будетъ думать, какъ думаетъ г. Аппельротъ, что всеобщая исторія учительница нравственности и мудрости, то возбуждающая насъ къ подражанію всему высокому и прекрасному, то отвращающая насъ отъ всего унизительнаго и пагубнаго, и что она руководитъ насъ на пути къ истинному нашему счастью. Такая женщина, идеалъ, созданный воспитаніемъ по системѣ г. Аппельрота, будетъ вѣрить словамъ его, "что языкъ отечественный есть единственный и законный проводникъ всѣхъ мыслей и чувствъ, всѣхъ знаній и убѣжденій". Мысль немножко китайская, но положительно однако высказываемая г. Аппельротомъ, на стр. 672. Такая женщина будетъ заботиться "о выборѣ для чтенія иностранныхъ книгъ, въ особенности французской изящной литературы", зная, что нужно быть крайне осмотрительной въ подобномъ случаѣ, и что чтеніе иностранныхъ книгъ, какъ учитъ г. Аппельротъ, должно подвергаться предварительной критикѣ и строгой педагогической ценсурѣ. Она будетъ помнить слова почтеннаго педагога, что "отъ этого чтенія безъ разбора, много уже исказились прекрасныхъ натуръ". Женщина, образованная по системѣ г. Аппельрота, не станетъ заниматься модной нашей музыкой, а будетъ разъигрывать "мотивы народные, чисто народные, а не на ихъ ладъ цыганскія и другія(?) пѣсни, мотивы классической, осмысленной музыки, потому что, по словамъ благоразумнаго наставника, (ищущаго и въ наукахъ и въ искусствахъ практическаго примѣненія къ дѣйствительной жизни,)-- этими только осмысленными, простыми душевными звуками можно перелить и въ другихъ настроеніе высоко-духовное, утѣшающее всѣ боли сердечныя, всѣ волненія умственныя и даже (если только вѣрить словамъ г. Аписльрога) укрощающее бѣснованье безумца и лютость злодѣя (??). Но замѣчанію почтеннаго педагога, особенно сильно дѣйствуетъ простая, задушевная музыка, если она изливается изъ сердца матери!
   Спрашиваемъ теперь безпристрастныхъ читателей: къ чему же положительному можетъ привести теорія женскаго воспитанія, проповѣдываемая г. Аппельротомъ?
   Если г. Аппельротъ, не смотря на свою нѣмецкую фамилію, человѣкъ русскій, то мы удивляемся только тому, что онъ сталъ писать о воспитаніи русскихъ женщинъ нѣмецкія отвлеченности, не ознакомившись напередъ съ дѣйствительными потребностями нашего народа и стараясь подчинить, Богъ вѣсть для чего, его духовныя силы туманной теоріи г. Магера съ честною братьею. Если же г. Аппельротъ не нашъ соотечественникъ, то мы положительно бы просили его оставить насъ въ покоѣ и не сбивать русскій людъ нѣмецкими утопіями.
   Вообще же замѣтимъ, что въ настоящее время наша педагогическая литература мало представляетъ утѣшительнаго въ практическомъ отношеніи. Мы не винимъ въ этомъ безусловно нашихъ писателей по этой части, взвѣшивая всѣ тѣ затрудненія, которыя они могутъ встрѣчать, работая на этомъ поприщѣ.... Но все это не даетъ однако никакого права, никому изъ писателей по части воспитанія, наполнять нашу педагогическую литературу такими статьями, которыя и неудобоисполнимы, и неудобопонятны.
   Оканчивая обзора, современной нашей дѣятельности касательно воспитанія, мы не излишнимъ считаемъ сказать нѣсколько послѣднихъ слова, и о грамотности. Вопросъ о ней, возбужденный "Современникомъ", мы считаемъ въ настоящее время оконченнымъ въ ея пользу. Въ одномъ изъ предшествовавшихъ нумеровъ нашего журнала было упомянуто о тѣхъ возраженіяхъ, которыя навлекло на себя въ разныхъ журналахъ мнѣніе г. Даля о вредѣ и о несвоевременности распространенія грамотности въ нашемъ народѣ. Въ дополненіе къ прежнимъ замѣткамъ скажемъ слѣдующее. Во 2 нумерѣ "Отечественныхъ Записокъ", не принимавшихъ участія въ защитѣ грамотности отъ нападокъ г. Даля, замѣчено однако, что мнѣніе г. Даля потеряло свою вредоносность, потому что возбудило противъ себя десять возраженій, не нашли ни одного публичнаго защитника, хотя, какъ прибавляетъ г. С. Д., мы знаемъ, что многіе держались его въ отношеніи къ крестьянскому сословію.
   Но несомнѣннно, что рѣшительный отпоръ данъ г. Далю въ прекрасной статьѣ г. Кошелева, помѣщенной въ 1 No "Русской Бесѣды", подъ заглавіемъ: "Нѣчто о грамотности." Уважаемый авторъ этой статьи начинаетъ свое письмо къ г. Далю слѣдующими оффиціально-погребальными словами:" съ сердечнымъ прискорбіемъ прочелъ я вашу "Замѣтку о грамотности" въ No240-мъ "Санктпетербургскихъ Вѣдомостей" и послѣднее слово ваше "рано" какъ камень легло на мою душу." Затѣмъ г. Кошелевъ весьма основательно указываетъ г. Далю всю ошибочность его мнѣній.
   Г. Аппельротъ, который, какъ замѣчено въ одномъ изъ предшествовавшихъ нумеровъ "Современника", выразилъ-было прежде мнѣніе о грамотности, нѣсколько сходное съ мнѣніемъ г. Даля, теперь въ 1 No "Русской Бесѣды" написалъ съ полною откровенностію слѣдующее: "первая статья моя "Обыкновеннаяграмотность", этотъ грустный результатъ многолѣтнихъ опытовъ и наблюденій, по части общенароднаго первоначальнаго обученія, отзывается нѣсколько жолчью и горечью. Да простятъ меня въ томъ читатели!" Г. Аппельротъ говоритъ потомъ: "необходимость и польза грамотности для народа вообще не подлежатъ, мнѣ кажется, никакому сомнѣнію."
   Будетъ ли г. Даль вести съ г. Кошелевымъ переписку о вредѣ и несовременности грамоты для русскаго народа, намъ неизвѣстно, и потому мы съ своей стороны считаемъ, какъ сказали, это дѣло рѣшеннымъ въ настоящее время въ пользу грамотности.
   Конечно, немногіе изъ слѣдящихъ за дѣятельностію нашей литературы могли забыть, что вопросъ о воспитаніи былъ съ сильною энергіею возбужденъ "Морскимъ Сборникомъ", помѣстившимъ статью г., Пирогова. Замѣтимъ, что статья эта была переведена недавно на польскій языкъ и встрѣтила у читателей справедливыя похвалы.
   Въ настоящее время "Морской Сборникъ" не представляетъ педагогическихъ статей;но за то третій его нумеръ, вышедшій въ прошедшемъ мѣсяцѣ, содержитъ много любопытнаго въ другихъ отношеніяхъ.
   Въ этомъ нумерѣ "Морскаго Сборника" помѣщены четыре отчета: 1) Отчетъ о дѣйствіяхъ Морскаго Ученаго Комитета въ 1857 году. 2) Отчетъ о занятіяхъ Канцеляріи Моренаго Министерства. 3) Отчетъ флота генералъ-аудитора и 4) Отчетъ директора Гидрографическаго Департамента Моренаго Министерства. Отчеты первый и четвертый представляютъ нѣкоторыя общезанимателіныя данныя.
   Изъ перваго отчета мы узнаемъ, между прочимъ, что въ разсмотрѣніи Ученаго Комитета находились правила для частныхъ пароходовъ, содержащихъ сообщеніе между портами Балтійскаго моря. Составленіе этихъ правилъ Его Императорскому Высочеству Генералъ-Адмиралу угодно было поручить Морскому Ученому Комитету, вмѣстѣ съ Техническимъ, пригласивъ къ участію двухъ командировъ пароходовъ. Правила эти должны быть составлены соотвѣтственно правиламъ, существующимъ но этому предмету въ иностранныхъ государствахъ. Въ Комитетѣ разсматривались также проэкты: иностранца В. "О предупрежденіи столкновенія пароходовъ" и "О мѣрахъ къ отвращенію обмеленія портовъ Новороссійскаго края", а также составлялся проэктъ правилъ "для отвращенія засоренія невскаго фарватера." Замѣтимъ также, что въ Комитетѣ разсматривается нынѣ "проэктъ воздушнаго корабля" представленный однимъ иностранцемъ, и проэктъ о поднятіи изъ воды судовъ и тяжестей.
   Что касается учебно-морской части, то въ Комитетѣ занимаются положеніемъ о Морскомъ Училищѣ портовъ Восточнаго Океана.
   Сверхъ этого, Комитетъ предполагалъ издать 15 разнаго рода сочиненій, относящихся къ морскому дѣлу, и въ числѣ прочихъ "О купеческомъ судостроеніи въ Россіи" Корпуса Корабельныхъ Инженеровъ поручика Богуславскаго. Печатаніе этого сочиненія было пріостановлено на нѣкоторое время по неимѣнію средствъ.
   Относительно издаваемаго Ученымъ Комитетомъ журнала "Морской Сборникъ", замѣтимъ что въ 1857 году онъ имѣлъ 5007 подписчиковъ, изъ которыхъ обязательныхъ было 3330 и частныхъ 1677. Все изданіе журнала обошлось въ этомъ году въ 43,896 руб. 69 3/4 к.; изъ этой суммы заплачено авторамъ 5,405 руб. 79 3/4 коп., а на чертежи, портреты и рисунки употреблено 9,419 р. 13 к. Круглымъ числомъ каждый печатный листъ "Сборника" обошелся въ 123 руб. 88 1/4 коп.
   Что касается отчета канцеляріи Морскаго Министерства, то изъ него мы узнаемъ, между прочимъ, что составлена особая коммиссія для пересмотра Свода Морскихъ Уголовныхъ Законовъ и что капитанъ-лейтенантъ Кроунъ былъ командированъ въ Америку для заказа судовъ и разныхъ другихъ предметовъ для Сибирскихъ портовъ и флотиліи.
   Въ отчетѣ Гидрографическаго Департамента упоминается, что въ прошедшемъ году производились промѣръ и съемка въ разныхъ точкахъ Балтійскаго моря, а также Ладожскаго озера и рѣки Невы, и что изслѣдованія, которыя предполагалось произвести въ 1857 году, въ Бѣломъ морѣ и но рукавамъ Сѣверной Двины, не были исполнены за неимѣніемъ въ Архангельскомъ портѣ необходимыхъ для этого средствъ
   Изъ этого же отчета мы узнаемъ, что въ Каспійскомъ морѣ находятся три ученыя экспедиціи; главныя работы первой сосредоточивались между Баку и Астрабатомъ. Къ сожалѣнію, несчастный случай, именно: крушеніе, 14сентября прошлаго года, парохода "Куба" у мыса Шоуланъ нанесло огромный ущербъ трудамъ экспедиціи; такъ какъ при этомъ несчастномъ случаѣ погибли всѣ журналы астрономическихъ работъ, произведенныхъ экспедиціею, а также уничтожилась большая часть ея трудовъ, такъ удачно и такъ добросовѣстно начатыхъ.
   Другая экспедиція изслѣдовала рѣку Куру. По всего важнѣе экспедиція для изслѣдованія фарватеровъ рѣки Волги. Однако всѣ предположенія на счетъ первой экспедиціи не могли быть приведены въ исполненіе. Наконецъ Сибирь обратила на себя дѣятельное вниманіе: тамъ, по волѣ Его Императорскаго Высочества Генералъ-Адмирала, предполагается произвести опись рѣки Амура и береговъ Восточной Сибири.
   Въ томъ же нумерѣ "Морскаго Сборника" помѣщено извѣстіе о гибели корабля "Лефортъ", бывшей предметомъ долгихъ разговоровъ нынѣшнею осенью. Въ Морскомъ Сборникѣ изложено подробно все слѣдствіе, произведенное особо учрежденною коммиссіею по этому дѣлу. Изъ этого слѣдствія между прочимъ видно, что во время гибели корабля "Лефортъ" на немъ находилось: 13 штабъ и оберъ офицеровъ, 1 юнкеръ, 743 унтеръ-офицеровь и рядовыхъ, 53 семейства нижнихъ чиновъ и 17 дѣтей обоего пола. Корабль "Лефортъ" былъ построенъ въ Новомъ-Адмиралтействѣ въ С. Петербургѣ изъ лиственницы, и спущенъ 25 іюня 1835 года; въ 1852 г. онъ былъ обшитъ мѣдью въ Кронштатѣ.
   Слѣдственная коммиссія, основываясь на разысканіяхъ соображеніяхъ и опросахъ тѣхъ, которыя были очевидцами этого ужаснаго происшествія, опровергаетъ первоначальное мнѣніе многихъ, будто бы корабль опрокинулся. Мнѣніе это, по замѣчанію коммиссіи, основывалось на кратковременности всей катастрофы. Коммисіл убѣждена, что гибель "Лефорта" произошла отъ чрезмѣрной прибыли во внутрь его воды, пробиравшейся во всѣ щели и открывшейся сверхъ того внезапной сильной течи, и полагаетъ (съ чѣмъ однако не соглашается Морской Генералъ-Аудиторіатъ), что все это произошло вслѣдствіе неосновательнаго распредѣленія на кораблѣ "Лефортъ" перевознаго груза въ компанію 1856 года; отчего будто бы разслабились всѣ связи корабля, а вслѣдствіе этого образовались щели, въ которыя и нахлынула вода. Морской Гснералъ-Аудиторіатъ находитъ, что течь эта, при большомъ кренѣ и качкѣ, могла произойти отъ дурной проконопатки и отъ ослабленія связей въ носовой части погибшаго корабля.

-----

   Таковы важнѣйшія общественныя и литературныя явленія въ нашемъ отечествѣ, которыя мы можемъ занести въ наше "Обозрѣніе о за прошлый мѣсяцъ. Нельзя не сознаться съ радостью, что общее впечатлѣніе ихъ, не смотря на нѣкоторые частные недостатки, весьма отрадно. Къ сожалѣнію, не совсѣмъ можно сказать тоже самое относительно многихъ явленій, обнаружившихся въ послѣднее время "въ иныхъ земляхъ". Происшествія во Франціи имѣютъ, какъ извѣстно, печальный характеръ. Положеніе другихъ странъ тоже представляетъ нѣкоторые факты, не слишкомъ отрадные. Одинъ изъ нихъ мы отмѣчаемъ съ особенно грустнымъ чувствомъ.
   Тогда какъ у насъ, въ настоящее время, къ чести нашей родины, явилось такое стремленіе къ предоставленію человѣку правъ, принадлежащихъ ему, какъ существу разумному, по самой его природѣ; въ тоже время, на другомъ краѣ земли, снова выразилось крайнее неуваженіе къ личной свободѣ человѣка. Такъ американская газета "New-York Herald" сообщаетъ, что, въ виду Гаванны, были весьма недавно захвачены три судна съ угольемъ, и что на этихъ судахъ находилось 150 несчастныхъ негровъ, назначенныхъ для перевоза въ мѣстечко Табла-Піеда. Такіе печальные факты ясно доказываютъ, сколько еще нужно усилій для того, чтобъ наконецъ личность человѣка, на всѣхъ точкахъ земнаго шара, вступила въ свои законныя, дарованныя ей богомъ, права.
   Изъ послѣднихъ узаконеній, состоявшихся во Франціи, замѣчателенъ новый законъ, внесенный въ уголовный кодексъ и запрещающій публичное ношеніе одежды, мундира или ордена, а также присвоеніе, безъ всякаго на то права, дворянскаго титула, подъ опасеніемъ быть подвергнутымъ тюремному заключенію отъ шести до двухъ лѣтъ и уплатѣ штрафа отъ 500 до 5,000 франковъ. Кромѣ того, судъ можетъ приказать напечатать свой приговоръ въ газетахъ вполнѣ, или въ извлеченіи, на счетъ виновнаго. Изъ постановленій по этому предмету, сдѣланныхъ законодательнымъ корпусомъ, видно, что такая мѣра принята въ видахъ упроченія во Франціи наслѣдственной монархіи.
   Можно замѣтить, что вѣротерпимость, въ самыхъ просвѣщенныхъ государствахъ идетъ еще медленными шагами. Такъ, въ Швеціи, съ небольшимъ только мѣсяцъ назадъ, правительство оказало нѣкоторое, весьма впрочемъ небольшое, снисхожденіе къ тѣмъ изъ шведскихъ подданныхъ, которые не исповѣдываютъ господствующей въ королевствѣ религій; именно -- тамъ допустили въ государственную службу иновѣрцевъ, дозволивъ имъ однако занимать мѣста -- не болѣе, какъ учителей искусствъ, ремеслъ, а также должности врачей.
   Что касается успѣховъ человѣческаго ума. въ отношеніи наукъ, то самымъ замѣчательнымъ извѣстіемъ, сообщеннымъ иностраннымъ газетами, нимъ показалась небольшая статейка "Times" о томъ, что паровой фрегатъ "Ніагара" долженъ былъ отправиться 6 марта изъ Англіи для положенія телеграфическаго каната на дно Атлантическаго океана. Весь экипажъ будетъ состоять изъ 400 человѣкъ, потому что, когда, при послѣдней попыткѣ положить этотъ канатъ на дно океана, экипажъ на фрегатѣ "Ніагара" состоялъ изъ 500 человѣкъ, то эта многочисленность мѣшала удобному расположенію самаго нанята на фрегатѣ. Кромѣ того, нынѣ приняты всѣ мѣры для того, чтобъ устранить тѣ неудобства, которыя были замѣчены при послѣдней экспедиціи.
   Особыхъ политическихъ новостей въ Европѣ нѣтъ. Всѣ они вращаются въ настоящее время около прежнихъ вопросовъ, и особенное вниманіе любителей посмѣнно привлекаютъ: законы о политическихь выходцахъ въ Англіи, война китайская и усмиреніе Индіи.
   Въ послѣднее время обнаружилось въ европейской наукѣ особенное движеніе по части изученія армянскаго языка, литературы и исторіи. Сообщаемъ новости и замѣчанія но этому предмету, составленныя г. Г. Эзовымъ.
   "Exoriente lux, говоритъ латинская пословица, до сихъ поръ тщательно сохраненная европейскими народами, какъ историческій памятникъ, свидѣтельствующій о томъ, что европейское просвѣщеніе, получило свое начало въ Азіи. Мы знаемъ изъ исторіи, что оттуда перешли въ Грецію алфавитъ, числительные знаки; тамъ зародились астрономія и земледѣліе, гамъ возникли религіозныя и философскія ученія, оттуда постоянно выходили мудрецы древняго міра, и западъ еще со временъ Пиѳагора и Платона смотритъ на востокъ, какъ на своего наставника. Поэтому, для познанія начала человѣчества и духа первобытнаго общества, европейскіе ученые обратились къ изученію судебъ народовъ востока и ихъ цивилизаціи -- матери нашей европейской цивилизаціи.
   Мы не/намѣрены здѣсь распространяться ни объ исторіи изученія восточныхъ языковъ въ Европѣ, ни о томъ, какое мѣсто имъ принадлежитъ въ кругу европейской науки, и какою жатвою они вознаградили посвятившихъ имъ свой трудъ ученыхъ. Наши намѣренія, на этотъ разъ, ограничиваются скромнымъ желаніемъ -- ознакомить читателей съ нѣкоторыми предпріятіями европейскихъ ученыхъ, по изученію армянской письменности и исторіи эта то древняго народа, принимавшаго непосредственное и дѣятельное участіе почти во всѣхъ событіяхъ древняго востока.
   Изученіе языка, литературы и исторіи древней Арменіи началось въ Европѣ съ XVII столѣтія. Тогда многіе ученые и преимущественно миссіонеры, бывшіе на востокѣ, въ совершенствѣ владѣли армянскимъ языкомъ, и оставили многія весьма замѣчательныя по этому предмету сочиненія. Изъ европейскихъ ученыхъ посвятившихъ свои труды изученію Арменіи, особенно замѣчательны: французскіе ученые -- Шульцъ, С. Мартенъ, Катрмеръ, Евгеній Боре, Дюлорье, Феликсъ Невъ, Феликсъ Лажарь, Викторъ Ланглоа; нѣмецкіе -- Шредеръ, Нуманнъ, Петерманнъ; англійскіе -- братья Вильгельмъ и Георгъ Вистоны и поэтъ Лордъ Байронъ, и итальянскіе Паоло Пиромали, аббатъ Каппенети и др.
   Въ началѣ XIX столѣтія, (1811) при императорѣ Наполеонѣ I въ Парижѣ учреждена первая кафедра армянскаго языка; вслѣдъ за тѣмъ такія же кафедры были учреждены и въ другихъ главныхъ городахъ Европы.
   Изъ современныхъ предпріятій европейскихъ ученыхъ по изученію армянской письменности, обратимъ вниманіе читателей а) на изданіе г. Дюлорье, подъ названіемъ Историческая Армянская библіотека, т. е. собраніе всѣхъ армянскихъ историковъ во французскомъ переводѣ, б) путешествіе въ Италію, г. Ланглоа которому французское правительство поручило изслѣдовать въ туринскихъ и генуэзскихъ архивахъ документы, относящіеся до сношенія Армянскаго царства съ Генуэзскою республикою, в) путешествіе архимандрита Гавріила Айвазовскаго въ Арменію; двухъ послѣднихъ ученыхъ французское фосточное Общество (La société orientale de France) снабдило инструкціями.
   Но чтобъ точнѣе опредѣлить значеніе и послѣдствія, какія могутъ имѣть для науки вышеупомянутыя предпріятія, постараемся въ немногихъ словахъ изъ прошедшей исторической жизни армянскаго народа уяснить себѣ научную важность его литературы. Первые, до насъ дошедшіе, памятники армянской литературы относятся къ началу IV вѣка, и съ тѣхъ поръ непрерывною цѣпью продолжаются до нашихъ временъ. Армянскіе историки пятью вѣками древнѣе мусульманскихъ и много правдивѣе византійскихъ, слѣдовательно они, можно сказать, суть единственные путеводители въ изслѣдованіи историческихъ и религіозныхъ переворотовъ, совершившихся въ западной Азіи, во время владычества Арзакидовъ и Сассанидовъ.
   Арменія этого времени, по политическимъ и географическимъ отношеніямъ своимъ, находясь въ прямомъ соприкосновеніи съ во стокомъ, была, вмѣстѣ съ тѣмъ, связана неразрывными узами христіанской религіи и своимъ умственнымъ образованіемъ съ Византійскою имперіею: всѣ историки Арменіи этого времени получили свое образованіе въ школахъ Аѳинъ и Византіи. Отсюда вытекаетъ вся важность свѣдѣній, сообщаемыхъ армянскими историками о Византійской имперіи, Персидской монархіи и о подвластныхъ имъ народахъ.
   Далѣе, когда Арабы, воодушевленные воинскимъ и религіознымъ энтузіазмомъ, а вслѣдъ за ними турки сельджуки, и потомъ монголы изъ глубины своихъ степей, устремились на западную Азію, Арменія была одна изъ первыхъ странъ, подвергшихся опустошительному ихъ набѣгу и подпадшихъ ихъ игу; и современные армянскіе историки, разсказывая о бѣдствіяхъ и разрушеніи своего отечества, сообщаютъ намъ множество характеристическихъ и только у нихъ сохранившихся подробностей о вышеупомянутыхъ народахъ. Съ другой стороны, одни и тѣже событія съ двухъ противоположныхъ точекъ зрѣнія разсказанныя мусульманскими и армянскими писателями, даютъ возможность любопытному ихъ между собою сравненію. Не менѣе любопытны и драгоцѣнны свидѣтельства армянскихъ историковъ, когда они намъ изображаютъ перевороты Византійской имперіи, столько вѣковъ тяготѣвшей надъ судьбою ихъ отечества; когда, они намъ разсказываютъ о крестовыхъ походахъ, въ которыхъ принимали участіе ихъ соотечественники, населявшіе Киликію.
   Никому лучше ихъ не извѣстны событія, совершившіяся во время крестовыхъ походовъ, въ Киликіи, на сѣверѣ государства Антіохійскаго и графства Эдесскаго; страны эти имѣли армянское населеніе.
   Въ позднѣйшее время, когда Арменія была предметомъ раздора персидскихъ шаховъ и турецкихъ султановъ, царствованіе Шахъ-Аббаса I, переселеніе имъ армянъ изъ отечества въ Исфагань, развитіе этой армянской колоніи (Джульфы), вліяніе ея на торговлю и финансовое состояніе Персіи при Аббасѣ и первыхъ его преемникахъ, переселеніе армянъ въ Польшу, вліяніе ихъ на процвѣтаніе города Лемберга, торговля армянъ, поселившихся въ Крыму, съ итальянскими республиками, и въ особенности съ Генуей, вліяніе армянъ на торговлю Турціи и Персіи -- все это послужило предметомъ историческихъ "сочиненій, заслуживающихъ полнаго вниманія европейскихъ ученыхъ.
   Многіе армяне, будучи приближенными сановниками послѣднихъ турецкихъ султановъ, оставили ихъ біографіи, которыя остаются, большею частью, въ незаслуженной неизвѣстности.
   Итакъ мы видимъ, что историки армянскіе обозрѣваютъ исторію почти всѣхъ народовъ, имѣвшихъ значеніе въ древнія и среднѣвѣковыя времена: грековъ, римлянъ, парѳянъ, персовъ, арабовъ, турокъ-сельджуковъ, монголовъ и принимавшихъ участіе въ крестовыхъ походахъ европейцевъ. Армянскіе историки отличаются искреннею любовью къ истинѣ, точностью и вѣрностью въ разсказѣ, простотою и изяществомъ слога; они въ этомъ отношеніи гораздо выше арабскихъ, персидскихъ и большей части византійскихъ историковъ; многіе же изъ нихъ обращаютъ на себя вниманіе своею обширною ученостью.
   Теперь мы можемъ оцѣнить, въ какой степени важно для науки предпріятіе г. Дюлорье, обѣщающаго издавать во французскомъ переводѣ армянскихъ историковъ, подъ заглавіемъ Исторической Армянской Библіотеки (Bibliotèque historique Arménienne). Нельзя не пожелать полнаго успѣха и счастливаго окончанія этому обширному и вмѣстѣ съ тѣмъ весьма полезному и крайне обязательному предпріятію. Армяне, искони вѣковъ славящіеся своею пылкою любовью къ просвѣщенію, радостно отозвались на приглашеніе г. Дюлорье -- содѣйствовать исполненію его предпріятія: въ Россіи и Турціи составилась подписка на значительное число экземпляровъ его изданія, которое должно выходить отдѣльными книжками, заключающими въ себѣ твореніе одного или нѣсколькихъ авторовъ, цѣною отъ 10 до 12 франковъ; первый же томъ этого изданія, въ которомъ будетъ помѣщено разсужденіе г. Дюлорье о системѣ армянской хронологіи, будетъ стоить 25 фр. Подписка принимается въ Парижѣ, на Ришельевской улицѣ, у книгопродавца Франка.
   Теперь мы съ нѣкоторою вѣроятностью можемъ предвидѣть результаты ученаго путешествія въ Италію г. Ланглоа (Victor Langlois), которому французское правительство поручило изслѣдовать документы, хранящіеся въ архивахъ Турина и Генуи и относящіеся до сношеніи Арменіи съ Генузскою республикою. Изслѣдованіе и изданіе этихъ забытыхъ хартій новымъ свѣтомъ озарятъ бывшія въ средніе вѣка, сношенія Запада съ Востокомъ. Чтобъ точнѣе опредѣлить цѣль и значеніе этого путешествія, приведемъ инструкцію, которую Восточное Общество, дало г. Ланглоа, на это путешествіе. "Постановленіемъ 21 минувшаго апрѣля, его превосходительство г. министръ народнаго просвѣщенія, далъ одному изъ нашихъ собратовъ, Виктору Ланглоа, главному секретарю Общества, ученое порученіе, имѣющее цѣлію изслѣдовать въ архивахъ Турина и Генуи, документы относящіеся до сношеній, нѣкогда существовавшихъ между Арменіей и Генузскою республикою.
   "Викторъ Ланглоа, которому недавнее его путешествіе въ Арменію дало возможность подробно изучить исторію этого древняго государства, {Въ 1832 и 1833 г. французское правительство поручило г. Ланглоа сдѣлать археологическіе изысканія въ малой Арменіи и Киликіи. Отчетъ объ этой его поѣздкѣ отпечатанъ подъ заглавіемъ: Rapport sur l'exploration archéologique de la Cilici el de la Pelile-Arniétiic, pendant les aunes 1852--1853, par Victor-langlois. Paris. 1857.} болѣе чѣмъ кто нибудь можемъ исполнить это порученіе; и намъ только остается поздравить его съ тѣмъ, что онъ волею министра призванія продолжать предпринятое имъ изученіе этого отдѣла восточной исторіи. До прибытія своего въ Сардинію, Викторъ Ланглоа, при проѣздѣ чрезъ Ліонъ, осмотритъ въ библіотекѣ этого города, хранящіяся тамъ рукописи, и въ особенности весьма древнюю рукопись за No 15, которая заключаетъ въ себѣ литургію древней армянской церкви.
   Въ Туринѣ,-Викторъ Ланглоа войдетъ въ прямыя сношенія съ г. французскимъ посланникомъ, которому онъ рекомендованъ г. министромъ иностранныхъ дѣлъ, чтобъ съ большимъ успѣхомъ могъ исполнить свое порученіе
   Въ архивахъ онъ и шлетъ часть древняго собранія оффиціяльныхъ документовъ Генуэзской республики; въ связкахъ этихъ архивовъ должны находиться грамоты и привилегіи, предоставленныя Генуэзцамъ царями армянскими.
   Эти, до сихъ поръ неизданные, документы будутъ весьма полезны г. Ланглоа, для составленія картулярія Арменіи, надъ которымъ онъ уже нѣсколько лѣтъ трудится и который долженъ войти въ составъ собранія, предпринимаемаго г. Дюлорье, подъ названіемъ "Исторической Армянской Библіотеки."
   Мы имѣемъ полное право надѣяться, что порученіе г. Виктора Ланглоа будетъ полезно наукѣ и обществу, которому онъ принадлежитъ.
   Мы оканчиваемъ, прося г. Ланглоа доставить рапортъ объ его путешествіи, который, мы увѣрены, будетъ очень интересенъ и сообщитъ совершенно-новыя подробности о сношеніяхъ Запада съ Востокомъ въ Средніе вѣка.
   Намъ теперь остается поговорить объ архимандритѣ Гавріилѣ Айвазовскомъ, и о научномъ значеніи предпринятаго имъ путешествія въ Арменію. Отецъ Гавріилъ Айвазовскій, братъ нашего художника И. К. Айвазовскаго, родился въ Крыму, въ г. Ѳеодосіи отъ армянскихъ родителей. Еще въ ранніе годы онъ обнаружилъ въ себѣ блестящія способности, и родители его, не имѣя возможности дать ему должное образованіе въ Крыму, вынуждены были послать его въ училище Общества Мхитаристовъ, на островъ Св. Лазаря въ Венецію, гдѣ, получивъ блестящее образованіе, онъ сдѣлался однимъ изъ главныхъ членовъ этого ученаго общества. Съ 1844 года подъ его редакціею началъ издаваться отъ общества журналъ "Полигисторъ", принесшій громадную пользу армянамъ. Въ 1848г. Общество Мхитаристовъ назначило его директоромъ Армянскаго Института Мурата, въ Парижѣ; подъ его просвѣщеннымъ управленіемъ Институтъ достигъ апогея своей славы, образованіе армянскаго юношества дѣлало блестящіе успѣхи... Желая по возможности содѣйствовать распространенію европейскаго просвѣщенія между своими соотечественниками, онъ въ 1855 г. открылъ въ Парижѣ другой армянскій институтъ и предпринялъ изданіе армяно-французскаго журнала La colombe du Massis (голубь масиса). Архимандритъ Гавріилъ Айвазовскій обладаетъ обширными познаніями и въ совершенствѣ владѣетъ европейскими и многими восточными языками. Труды его не нуждаются въ похвалахъ; они извѣстны ученому міру. Весною 1857 г. отецъ Гавріилъ Айвазовскій пожелалъ посѣтить своихъ родныхъ въ Россіи, и при проѣздѣ его черезъ Австрію, Молдавію, Крымъ, Москву, С. Петербургъ, вездѣ, гдѣ только живутъ Армяне, вездѣ они выразили чувство искренней любви и благодарности знаменитому своему соотечественнику. По прибытію его въ С. Петербургъ, Государю Императору благоугодно было назначить его Исправляющимъ должность Нахичеванскаго и Бессарабскаго епархіальнаго архіепископа; мѣстопребываніемъ своимъ онъ избралъ родную Ѳеодосію, гдѣ намѣренъ открыть армянское народное училище. Онъ посѣтилъ также первопрестольный армянскій Эчміадзинскій монастырь и его богатую библіотеку, гдѣ хранится множество невѣдомыхъ міру рукописей, и окрестности Арарата, наполненныя развалинами древняго армянскаго царства.
   Отъ путешествія, равно какъ и отъ училища отца Айвазовскаго, армяне, а за ними и весь ученый міръ, вправѣ ожидать много полезнаго; и можно положительно утверждать, что Айвазовскій съумѣетъ достойнымъ образомъ отблагодарить Россію за ея гостепріимный пріемъ, ревностною и опытною своею дѣятельностью на поприщѣ распространенія просвѣщенія.
   Для полноты свѣдѣній, приведемъ рапортъ коммиссіи, которой Французское Восточное Общество поручило снабдить архимандрита Айвазовскаго инструкціей на это путешествіе.
   "Господа, одинъ изъ нашихъ ученыхъ собратовъ, вартабедъ {Ученое званіе армянскаго монашествующаго духовенства.} Гавріилъ покидаетъ Францію и предпринимаетъ ученое путешествіе въ Арменію, свое отечество. Вартабедъ Гавріилъ есть, какъ вамъ извѣстно, одинъ изъ тѣхъ ученыхъ, которыми по справедливости гордится Арменія: онъ оказалъ, не только своимъ соотечественникамъ, но и ученой Европѣ, значительныя услуги, знакомя ее съ литературой своего отечества, изданіемъ журнала, называющагося La Colombe du Massis, и другими весьма замѣчательными трудами относительно языка, литературы и исторіи Арменіи. Отправляясь въ окрестности Арарата, находящіяся нынѣ во власти Россіи, вартабедъ Гавріилъ имѣетъ намѣреніе главнымъ образомъ изслѣдовать въ библіотекѣ и архивахъ Эчміадзина,-- мѣстопребываніе католикоса армянскаго народа,-- документы, покрытые пылью и нѣсколько вѣковъ не видѣвшіе свѣта. Большую пользу должны принести изслѣдованія нашего ученаго собрата литературѣ гражданской, политической и церковной исторіи Армянъ, намъ остается только просить его исполнить свое намѣреніе -- остаться нѣсколько мѣсяцевъ въ Эчміадзинскомъ монастырѣ, который, какъ извѣстно, есть самое богатое хранилище армянскихъ рукописей и документовъ.
   Когда вартабедъ Гавріилъ окончитъ предполагаемыя имъ изслѣдованія въ Эчміадзинѣ, онъ намѣренъ посѣтить окрестности Арарата, чтобъ собрать надписи и археологическія свѣдѣнія. Страна эта усѣяна древними развалинами и весьма мало изслѣдована путешественниками. Дюбуа-де-Монтпере, Броссетъ, Абишъ и нѣсколько монаховъ, принадлежащихъ къ монастырю, правда, обозрѣвали эти страны, но многое еще остается сдѣлать, и мы надѣемся, что путешествіе вартабеда Гавріила пополнитъ изысканія его предшественниковъ въ Арменіи.
   Вѣроятно, вартабедъ Гавріилъ посѣтитъ Эрзерумъ, Тифлисъ, Эривань и всѣ древніе города, перешедшіе, съ нѣкотораго времени подъ скипетръ Россійскаго Императора. Вартабедъ Гавріилъ, который говоритъ на многихъ языкахъ, и въ особенности поармянски, погрузински, порусски и погагарски, болѣе чѣмъ кто-нибудь, можетъ вникнуть во множество такихъ подробностей, ко горы я ускользаютъ отъ европейскихъ путешественниковъ. Его духовный санъ даетъ ему возможность съ большею легкостью проникнуть въ церкви, въ монастыри о даже во внутрь восточныхъ семействъ, столь недоступныхъ для иностранцевъ.
   Мы въ особенности просимъ вартабеда Гавріила собирать свѣдѣнія о политическомъ, гражданскомъ и церковномъ состояніи Кавказа, о разныхъ его племенахъ, о политической его географіи. Эти свѣдѣнія будутъ тѣмъ болѣе драгоцѣнны, что мы имѣемъ весьма неопредѣленныя понятія объ этомъ предметѣ. Должно также въ Карабахской области (древняя Албанія) изслѣдовать, нѣтъ ли историческихъ развалинъ и надписей. Можетъ быть, въ этихъ странахъ найдутся медали, принадлежащія династіи Горигеянъ, изъ которыхъ одна только до сихъ поръ извѣстна, и другимъ княжествамъ, процвѣтавшимъ здѣсь въ Средніе вѣка. Эти памятники могутъ служить дополненіемъ къ разсказамъ лѣтописцевъ Среднихъ вѣковъ.
   Наконецъ, вартабедъ Гавріилъ преимущественно долженъ обратить вниманіе на то, не находятся ли въ монастыряхъ тѣхъ странъ рукописи армянскихъ писателей, считающіяся потерянными и которыя могутъ пополнить пробѣлы, находящіеся въ исторіи Арменіи.
   Книга законовъ Арменіи была бы хорошею находкою, и если вартабедъ Гавріилъ будетъ такъ счастливъ и найдетъее, то надо будетъ купить ее, или списать. Законы Арменіи, изъ которыхъ только нѣсколько отрывковъ до насъ дошли, весьма любопытно, но мы не знаемъ ихъ въ цѣлости, хотя намъ и извѣстно, что существуютъ рукописи кодекса Мхитаръ-Коша въ Эчміадзинѣ и въ Венеціанскомъ монастырѣ. Царскія грамоты и картуляріи церквей и монастырей заслуживаютъ особенное вниманіе, и мы, зная просвѣщеную ревность вартабеда Гавріила, увѣрены, что онъ не пропуститъ ни единаго случая, для собранія, о посѣщаемыхъ имъ частяхъ Арменіи, свѣдѣній, которыя, но его мнѣнію, могутъ служить точными данными для исторіи и археологіи этой части Востока.
   Общество, которое всегда радо поощрять ученыя изслѣдованія Востока, за счастіе почтетъ, если будетъ въ состояніи сообщить нужныя вартабеду Гавріилу свѣдѣнія; оно заранѣе увѣрено въ тѣхъ благихъ послѣдствіяхъ, которыя должно имѣть путешествіе, предпринятое подъ высокимъ покровительствомъ русскаго Правительства, главныхъ армянскихъ фамилій и Святѣйшаго ихъ Синода.

"Современникъ", No 4, 1858

   
ъ подкинутій предотвращается единственно этимъ гибельнымъ способомъ. По этому самому, какъ кажется, малое число подкидышей можетъ быть въ иномъ мѣстѣ не проявленіемъ хорошей нравственности, а только слѣдствіемъ другихъ скрытныхъ преступленій, и поэтому указанія на число подкидышей, какъ на мѣрило народной нравственности, мы не можемъ признать правильнымъ. Не отдѣльно проявляющіяся преступленія, но пониманіе ихъ важности народомъ должны опредѣлять степень его нравственнаго развитія; а распространить въ народѣ правильное пониманіе о нравственности можетъ только одно просвѣщеніе. Замѣтимъ при этомъ, что частыя въ нашемъ народѣ случаи подкинутія младенцевъ, изгнанія плода и дѣтоубійства происходятъ потому, что женщины, такъ называемыя простаго званія, изъ котораго всего болѣе встрѣчается подобныхъ преступницъ, думаютъ, что должно стыдиться не столько дурнаго поведенія, сколько его видимыхъ послѣдствій -- беременности. Это-то самое превратное пониманіе сущности грѣха дозволяетъ женщинѣ жить безнравственно и, только въ нѣкоторыхъ случаяхъ, побуждаетъ ее скрывать, иногда, отъ стыда иногда и отъ страха, послѣдствія этой жизни -- незаконность рожденія дѣтей. На большое число дѣтей незаконно рожденныхъ, по метрическимъ книгамъ, обыкновенно, нападаютъ моралисты съ крѣпкимъ ожесточеніемъ и считаютъ эти случаи вѣрнымъ и очевиднымъ признакомъ упадка народной нравственности; но при этомъ они не всегда принимаютъ въ соображеніе, что сокрытіе незаконнорожденнаго младенца, не доставляющее лишней гласной единицы въ перечень преступленій, совпадаетъ, быть можетъ, съ другимъ болѣе тяжкимъ преступленіемъ -- дѣтоубійствомъ.
   Кажется, что правильнѣе бы было составлять нравственную статистику какого либо края не на основаніи однихъ общихъ чиселъ, указывавшихъ только на количество преступленій извѣстнаго вида, но на нѣсколькихъ подробно разслѣдованныхъ случаяхъ преступленій, въ которыхъ бы всего яснѣе проявлялись условія домашняго и общественнаго быта, а также степень умственнаго развитія и наконецъ нравственныя понятія жителей. Конечно, эта задача весьма не легкая; но нельзя не согласиться, что по однимъ только фактамъ преступленій никакъ не возможно судить о народной нравственности. Сколько, напримѣръ, всюду, а тѣмъ болѣе въ нашемъ народѣ, совершается въ пьяномъ видѣ смертоубійствъ, безъ всякой предварительной злобы, людьми добраго сердца и въ обыкновенное время весьма одобрительной нравственности. Такіе факты, хотя и входящіе въ графу смертоубійствъ, никакъ не могутъ указывать на жестокосердіе жителей тѣхъ мѣстъ, гдѣ совершились подобныя убійства, и между убійцею, рѣшившимся на преступленія по влеченію давно затаенной мстительности или алчности, и убійцею, со -- вершившимъ тоже самое преступленіе, новъ припадкахъ внезапнаго и иногда оправдываемаго гнѣва, должна быть значительная разница. Добросовѣстный судья долженъ прежде всего смотрѣть не столько на го, что сдѣлано, сколько на то, кѣмъ именно и при какихъ обстоятельствахъ совершено преступленіе. Сколько преступленій, тяжкихъ но общепринятому для нихъ названію, оправдываются по совѣсти до значительной степени судьями, которыя въ подсудимомъ видятъ не одного только преступника, но и человѣка, вызваннаго на совершеніе преступленія неиспорченною нравственностію, по только случайными и даже иногда совершенно независѣвшими отъ него обстоятельствами.
   Духу нашего законодательства эти юридическія начала не чужды; оно, смотря по обстоятельствамъ или уменьшающимъ или увеличивающимъ преступленіе, то низведетъ тяжелое въ сущности преступленіе до одной изъ низкихъ степеней наказанія; то на оборотъ, проступокъ, опредѣляемый на словахъ весьма легко, доводить до высшихъ мѣръ взысканія, положеннаго законами. Это происходить отъ того, что для опредѣленія того уклоненія отъ общепринятыхъ правилъ нравственности, которое позволилъ себѣ кто либо, не достаточно знанія одного только факта, имъ совершеннаго, но нужно узнать всю, такъ сказать, нравственную обстановку подсудимаго.
   Не льзя не согласиться, что человѣкъ, рѣшившійся на важное преступленіе среди обстоятельствъ, противостоять которымъ онъ не имѣлъ уже ни нравственной, ни физической силы и которымъ онъ уступилъ однако только послѣ долгой и упорной борьбы, подавившей всѣ его благородные порывы, несравненно нравственнѣе, чѣмъ мелкій негодяй, дѣйствующій ко вреду общества или частныхъ лицъ, единственно по своимъ корыстнымъ разсчетамъ или по своимъ плохимъ нравственнымъ понятіямъ, и не встрѣчающій въ своей совѣсти и и малѣйшаго противорѣчія своимъ поступкамъ.
   Такимъ образомъ нѣсколько строкъ вызвали насъ на толкованія, занявшія нѣсколько страницъ, но мы сдѣлали это потому, что въ этихъ строкахъ встрѣтили не отдѣльное случайное замѣчаніе, но довольно общую мысль, руководящую многихъ составителей статистическихъ описаній. Мы не знаемъ, до какой степени удалось намъ показать нашимъ читателямъ недостаточность обычнаго, такъ сказать, рутиннаго воззрѣнія на предметъ, подлежащій обработкѣ съ другой точки зрѣнія.
   Въ настоящее время Правительство обратило особенное вниманіе на собраніе и обработку статистическихъ свѣдѣній о Россіи. Это особенное вниманіе выразилось въ учрежденіи "Центральнаго Статистическаго Комитета при Министерствѣ Внутреннихъ Дѣлъ". Первоначально статистическое отдѣленіе было учреждено при министерствѣ Полиціи. Во время управленія графа Д. Н. Блудова министерствомъ Внутреннихъ Дѣлъ, упомянутое отдѣленіе было присоединено къ совѣту этого министерства и въ то же время для мѣстныхъ розысканій и изслѣдованій были учреждены губернскіе статистическіе комитеты; изъ нихъ труды только нѣкоторыхъ, и, надобно сказать правду, весьма немногихъ, обратились въ труды ученые, выйдя изъ предѣловъ канцелярскаго формализма. Причинъ этому много; но, конечно, главная изъ нихъ -- недостатокъ денежныхъ средствъ, которыми бы могли располагать губернскіе статистическіе комитеты, и доставленіе въ эти комитеты свѣдѣній не столько отъ ихъ членовъ, сколько городскими и земскими полиціями, которыя, при массѣ другихъ, болѣе для нихъ важныхъ дѣлъ, и при наполненіи мѣстъ низшаго и средняго полицейскаго управленія лицами мало знакомыми съ требованіями статистики, никакъ не могутъ доставлять въ комитеты такихъ статистическихъ свѣдѣній, которыя бы могли быть полезны статистикѣ, какъ наукѣ, имѣющей свою стройную систему. Свѣдѣнія же, доставляемыя въ губернскіе статистическіе комитеты отъ городскихъ и земскихъ полицій, даже самыхъ тщательныхъ, имѣютъ видъ оффиціальныхъ отчетовъ, распредѣленныхъ но извѣстнымъ рубрикамъ. Впрочемъ, если эти, далеко неудовлетворительныя свѣдѣнія, попадаютъ однако въ такой комитетъ, гдѣ производитель дѣлъ или нѣкоторые члены бываютъ люди, занимающіеся статистикой по призванію и приготовлены уже къ этимъ занятіямъ образованіемъ, то порою изъ этихъ матеріаловъ составляются систематически обработанныя статьи, являющіяся по преимуществу въ мѣстныхъ губернскихъ вѣдомостяхъ, или въ отдѣльныхъ изданіяхъ, въ видѣ памятныхъ книжекъ; но большею частію статистическія свѣдѣнія, доставляемыя въ губернскіе комитеты оставались до настоящаго времени неприкосновеннымъ матеріаломъ, если случайно не пользовался ими какой побудь любитель отечественной статистики.
   Правильная обработка статистическихъ данныхъ въ губернскихъ статистическихъ комитетахъ встрѣчаетъ, какъ мы сказали, много затрудненій; поэтому учрежденіе Центральнаго Статистическаго Комитета при Министерствѣ Внутреннихъ Дѣлъ подаетъ надежду, что собираемыя въ разныхъ мѣстахъ и въ разное время статистическія данныя будутъ получать обработку по строгимъ правиламъ пауки. Мы представляемъ читателямъ нашимъ свѣдѣнія объ учрежденіи упомянутаго Комитета. Они помѣщены въ I отдѣленіи "журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ" за апрѣль мѣсяцъ. Вотъ они:
   1) Учрежденный при Министерствѣ Внутреннихъ Дѣлъ, по Высочайшему повелѣнію, 22 декабря 1852 года, Статистическій Комитетъ получаетъ наименованіе Центральнаго Статистическаго Комитета. 2) Комитетъ сей, по роду возлагаемыхъ на него занятій, раздѣляется на два отдѣла: статистическій и земскій. 3) Занятія статистическаго отдѣла состоятъ: въ собраніи, критической повѣркѣ, приведеніи въ порядокъ и обработкѣ, въ систематическомъ видѣ, необходимыхъ для Правительства, въ административномъ отношеніи, статистическихъ данныхъ по всѣмъ отраслямъ управленія Имперіи. Комитетъ сообщаетъ свѣдѣнія сіи какъ департаментамъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ, такъ и другимъ высшимъ управленіямъ, по ихъ требованіямъ, и сверхъ того обязанъ заботиться о постепенномъ изданіи въ свѣтъ своихъ трудовъ. 4) Вѣдѣнію Земскаго Отдѣла подлежатъ предварительное обсужденіе и обработка всѣхъ дѣлъ по вопросамъ, касающимся земско-хозяйственнаго устройства въ Имперіи, при чемъ комитетъ долженъ руководствоваться особыми указаніями министра внутреннихъ дѣлъ. 5) Товарищъ министра внутреннихъ дѣлъ предсѣдательствуетъ въ обоихъ отдѣлахъ Комитета. Каждый изъ сихъ отдѣловъ состоитъ изъ трехъ членовъ, изъ коихъ одинъ непремѣнный завѣдываетъ всѣмъ ходомъ дѣлъ и перепискою, а два другіе занимаются дѣлами, кои возложены будутъ на нихъ предсѣдателемъ. Непремѣнные члены комитета могутъ быть избираемы министромъ внутреннихъ дѣлъ изъ членовъ совѣта министра, или вообще изъ лица, состоящихъ при министерствѣ; они получаютъ опредѣленное по мѣсту жалованье. Остальные же члены назначаются министромъ изъ лица, состоящихъ на службѣ за, министерствѣ внутреннихъ дѣла, при другихъ должностяхъ. 6) Для соглашенія статистическихъ данныхъ по разнымъ отраслямъ государственнаго управленія и для предупрежденія требованій вдвойнѣ однихъ и тѣхъ же свѣдѣній различными вѣдомствами отъ губернскихъ начальства", въ статистическій отдѣла" комитета назначаются министрами и главноуправляющими постоянные совѣщательные члены изъ каждаго вѣдомства съ правомъ голоса; они приглашаются въ засѣданіе, когда въ тома, представляется надобность, предсѣдателей!, комитета, для обсужденія мѣра, общихъ всѣмъ или нѣкоторымъ вѣдомствамъ. Означеннымъ членамъ жалованья не полагается.
   7) Директоры департаментовъ министерства внутреннихъ дѣла, по званію своему, состоятъ совѣщательными членами, съ правомъ голоса въ обоихъ отдѣлахъ комитета; они не обязаны, впрочемъ, присутствовать во всѣхъ засѣданіяхъ комитета, а приглашаются въ оный предсѣдателемъ, по мѣрѣ надобности. 8) Въ оба отдѣла могутъ быть равнымъ образомъ приглашаемы для совѣщаній, съ разрѣшенія министра внутреннихъ дѣлъ, губернаторы и предводители дворянства, во время пребыванія ихъ въ столицѣ, извѣстные ученые, помѣщики, купцы, фабриканты и т. п. Лица, на семъ основаніи приглашаемыя въ комитетъ, присутствуя въ засѣданіяхъ онаго, имѣютъ право голоса наравнѣ съ прочими членами. 9) Программа занятій комитета, по обоимъ его отдѣламъ, утверждается министромъ; потому, въ важнѣйшихъ случаяхъ, представляются и протоколы его засѣданій. 10.) Центральному Статистичному Комитету предоставляется право требовать статистическіе матеріалы по предметамъ, входящимъ въ кругъ его дѣйствій, не только отъ департаментовъ министерства внутреннихъ дѣлъ, по и отъ другихъ высшихъ управленій, которыя обязываются сообщать ему требуемыя имъ статистическія свѣдѣнія, исключая подлежащихъ тайнѣ. Такія требованія дѣлаются комитетомъ письменно, отъ имени предсѣдателя или чрезъ посредство приглашаемыхъ въ засѣданіе его совѣщательныхъ членовъ отъ разныхъ вѣдомствъ. Равнымъ образомъ чрезъ тѣхъ же совѣщательныхъ членовъ могутъ быть требуемы отъ статистическаго комитета и посторонними вѣдомствами необходимыя имъ свѣдѣнія, сосредоточиваемыя въ семъ комитетѣ по всѣмъ отраслямъ управленія. 11) Статистическій комитетъ не входитъ ни въ какія административныя дѣйствія, предоставленныя различнымъ департаментамъ министерства внутреннихъ дѣлъ. 12) Центральному Статистическому Комитету подчиняются, относительно полученія необходимыхъ для него свѣдѣній и повѣрки статистическихъ работъ, всѣ губернскіе статистическіе комитеты, которымъ центральный комитетъ долженъ давать надлежащія наставленія и руководства по сему предмету. Далѣе, 13 и 14 параграфы этого Высочайше утвержденнаго положенія о Центральномъ Статистическомъ Комитетѣ содержатъ въ себѣ правила, касательно денежной отчетности губернскихъ статистическихъ комитетовъ, и правила о подчиненіи канцеляріи комитета его предсѣдателю.
   Личный постоянный составъ центральнаго комитета, за исключеніемъ канцелярскихъ чиновниковъ, полагается изъ 19 лицъ, на содержаніе комитета полагается ежегодно по штату 21,340 руб. Изъ числа этой суммы 7,078 р. 23 к. назначается къ отпуску изъ источниковъ Государственнаго Казначейства, а 14,261 р. 77 коп. изъ земскаго сбора съ помѣщичьихъ крестьянъ Западныхъ губерній.
   На изданіе въ свѣтъ трудовъ комитета особой суммы но статьямъ штата не назначено; издержки но этой части входятъ въ число 2,000 рублей, опредѣленныхъ ежегодно на библіотеку и на пріобрѣтенія періодическихъ изданій.
   Третій нумеръ журнала Министерства Внутреннихъ Дѣлъ заключаетъ въ себѣ между прочимъ статью "о мѣрахъ, принятыхъ къ сокращенію переписки, по вѣдомству министерства внутреннихъ дѣлъ." Прежде чѣмъ обратимся къ разсмотрѣнію этой статьи, замѣтимъ, что еще не такъ давно многіе наши администраторы мѣрили свою кипучую дѣятельность трудами своей канцеляріи т. е. нумерами бумагъ изъ нихъ исходившихъ, гордясь тѣмъ, что число бумагъ, при ихъ администраціи, далеко превышало число бумагъ, бывшихъ при ихъ предшественникахъ. Надобно замѣтить, что мысль о сокращеніи канцелярской работы у насъ еще довольно новая; конечно, не мало еще найдется такихъ лицъ, которыя и нынѣ, быть можетъ, опасаются, что съ уменьшеніемъ переписки, уменьшится и служебная дѣятельность самихъ начальствующихъ лицъ.
   Мы имѣемъ подъ рукой небольшую замѣтку о количествѣ переписки въ одной изъ примосковскихъ губерній за 1849 г.: приведемъ изъ этой замѣтки нѣсколько фактовъ. Въ той губерніи, о которой идетъ рѣчь, но губернскому правленію считалось, въ упомянутый нами годъ, вступившихъ дѣлъ до 7,000; при этомъ количествѣ дѣлъ число входящихъ бумагъ равнялось 50,000, а число исходящихъ бумагъ простиралось почти также до 50,000. Сообразивъ эти числа, мы найдемъ, что на каждое дѣло приходилось слишкомъ по 14 бумагъ ежегодно, въ одномъ только присутственномъ мѣстѣ средней инстанціи, куда, какъ извѣстно, уже поступаютъ дѣла большею частью или уже подготовленныя въ нисшихъ инстанціяхъ, или же только для передачи къ исполненію, требующей не производства дѣла, а только сообщенія. Въ градскую полицію губернскаго города вступало свыше 20,000 бумагъ. Въ канцелярію гражданскаго губернатора обращалось свыше 16,000 бумагъ. Несмотря, однако, на такое изобиліе переписки, нельзя сказать, чтобъ дѣлопроизводство въ томъ мѣстѣ, о которомъ идетъ рѣчь, отличалось быстротою; понужденія, повторенія и жалобы за медленность дѣлъ безпрестанны; а между тѣмъ, канцелярскіе чиновники всѣхъ этихъ учрежденій собирались не только во время, положенное для исполненія служебныхъ обязанностей, но и сходились ежедневно по вечеру на трехъ или даже четырехъ-часовую работу.
   При такихъ условіяхъ, само собою разумѣется, существовавшихъ не въ одной только мѣстности, которую мы приводимъ въ примѣръ, мѣры для сокращенія переписки требовались столько же для болѣе быстраго хода дѣлъ, въ разныхъ присутственныхъ мѣстахъ и канцеляріяхъ, сколько и для облегченія положенія канцелярскихъ чиновниковъ и служителей; на долго которыхъ, отъ непомѣрно размножающейся переписки, доставался тяжелый трудъ, не всегда даже вѣрно оцѣненный глазами начальника, если онъ самъ никогда не испыталъ на себѣ всю трудность и сложность канцелярской работы или, по крайней мѣрѣ, въ теченіе долгаго времени, не присмотрѣлся къ ней. Безъ сомнѣнія, приказывать самому гораздо легче, чѣмъ исполнять чужія приказанія, и потому, на основаніи этой простой истины, во многихъ мѣстахъ требовательность была и, быть можетъ, и нынѣ бываетъ вовсе несоразмѣрна съ личнымъ составомъ этихъ мѣстъ и съ распредѣленіемъ труда между лицами, въ нихъ служащими.
   Надобно замѣтить, что окончательное исполненіе приказаній начальника на бумагѣ, -- приказаній, передаваемыхъ постепенно отъ лица къ лицу, несмотря на всю дѣятельность самаго начальника, все-таки лежитъ главнымъ образомъ на самыхъ незамѣтныхъ служебныхъ дѣятеляхъ; поэтому мѣры для сокращенія переписки должны, какъ кажется, имѣть въ виду всего болѣе -- облегченіе работы этихъ тружениковъ; а не однихъ только лицъ, подписывающихъ бумаги; иначе, говоря, слѣдуетъ думать не столько объ уменьшеніи числа бумагъ, сколько объ упрощеніи самаго ихъ составленія. Нельзя не сознаться, что есть много причинъ, затрудняющихъ у насъ скорое и основательное исполненіе дѣлъ, и "журналъ Министерства Внутреннихъ Дѣлъ" представляетъ, между прочимъ, одинъ очень важный фактъ, показывающій въ какое недоразумѣніе, въ какую, такъ сказать, неприступность къ дѣлу поставляются иногда дѣлопроизводители, не получая отъ лица начальствующаго указанія на то, какой ходъ должно принять докладываемое ему дѣло.
   "Напримѣръ, говорить журналъ, давались (весьма утѣшительно видѣть почти изъ Оффиціальнаго источника, что это относится къ прошедшему, а не къ настоящему времени) такія разрѣшенія, которыя вовсе не разрѣшали. Если подчиненное мѣсто или служебное лицо встрѣчало недоумѣніе въ исполненіи по предмету серьёзному, то нерѣдко, вмѣсто положительнаго отвѣта, предоставлялось ему -- поступить по закону." При чтеніи этихъ строкъ, очень естественно раждается простой вопросъ: да за чѣмъ же будетъ нисшее лицо или нисшее учрежденіе обращаться къ высшимъ степенямъ администраціи, если при производствѣ дѣла имѣется въ виду законъ, которымъ довольно руководствоваться? Представимъ же себѣ теперь дальнѣйшую участь такого дѣла въ канцелярскомъ его производствѣ.
   Послѣ полученія такой, повидимому, самой законной и опредѣленной резолюціи, а въ сущности при оставленіи дѣла не только въ томъ же положеніи, въ которомъ оно находилось до разсмотрѣнія его высшимъ лицомъ или высшимъ учрежденіемъ, но даже по приведеніи его въ положеніе еще болѣе запутанное, что остается дѣлать тѣмъ, на чьей обязанности лежитъ исполненіе подобной резолюціи? Имъ предстоитъ, какъ кажется, только два способа для дальнѣйшаго производства, переданнаго имъ къ исполненію дѣда, именно: или, послѣ долгихъ усилій, пріискать какое нибудь, не вполнѣ ясное узаконеніе, которое, конечно, съ большими натяжками, непослѣдовательными ссылками на другія узаконенія, съ нелогическими изъ всего этого выводами, подходило бы хоть кое-какъ къ дѣлу; или же, если, несмотря на всѣ старанія, нельзя отыскать подобное узаконеніе -- оставаться самимъ въ недоумѣніи и вмѣстѣ съ этимъ оставить также и дѣло нерѣшеннымъ.
   Понятно, что къ первому способу т. е. къ рѣшенію дѣла съ натяжками довольно легко прибѣгнуть, если рѣшеніе дѣла входитъ въ предѣлы власти того лица, которое само указало подчиненному лицу или мѣсту на способъ рѣшенія; но, конечно, не совсѣмъ навѣрняка можно употреблять это же самое средство, если дѣло, помѣченное подобною резолюціей, должно будетъ перейти на разсмотрѣніе высшей инстанціи.
   Впрочемъ, и въ первомъ случаѣ дѣло, повидимому рѣшенное, не можетъ однако считаться оконченнымъ; оно, какъ лишенное законности, всегда можетъ возбудить болѣе или менѣе основательныя и настойчивыя жалобы со стороны тѣхъ, кому рѣшеніе дѣла будетъ невыгодно, а слѣдствіемъ такихъ жалобъ, иногда въ одно и тоже время отправляемыхъ въ разныя присутственныя мѣста и къ нѣсколькимъ высшимъ лицамъ, естественно, должна быть новая обширная переписка, требующая то заключенія, то дополненія, то объясненія, то свѣдѣній, или же передающая, по порядку инстанцій, неправильно поступившія въ разныя мѣста жалобы въ другія вѣдомства, по принадлежности. Во второмъ случаѣ, т. е., при неправильномъ рѣшеніи дѣла и при переходѣ его, между тѣмъ, въ высшую инстанцію, оно нерѣдко возвращается обратно какъ неправильно рѣшенное и за тѣмъ снова начинается его производство.
   Оставлять дѣло нерѣшеннымъ тоже неудобно, потому что начнутся просьбы объ ускореніи, жалобы на медленность и учащенныя предписанія о скорѣйшемъ исполненіи залежалаго дѣла, и все это разовьетъ еще большую переписку.
   Въ добавокъ къ этому скажемъ, что развѣ не встрѣчается или не встрѣчалось и служебныхъ дѣятелей, которые, переходя къ новому для нихъ роду занятій, гдѣ существеннымъ условіемъ правильнаго исполненія дѣлъ должна быть основательная канцелярская работа, вовсе не думаютъ объ этомъ, а стараются только своею личною властью придать-видимую быстроту производству дѣлъ, думая, что подчиненныя имъ лица должны работать для нихъ, а не для службы. Въ видахъ этой, очень вредной, но, къ сожалѣнію, довольно употребительной быстроты, является очень часто на бумагахъ помѣтка: "исполнить немедленно." Резолюція эта, смотря по болѣе или менѣе порывистой энергіи лица, ее положившаго, означаетъ, что бумагу эту должно исполнить, или сейчасъ же, т. е. оставивъ всѣ прежде вступившія дѣла, заняться одной ею; или же по крайней мѣрѣ на другой день; конечно; если такая помѣтка относится къ дѣлу, нетерпящему отлагательства, то быстрое и предпочтительное его исполненіе передъ другими обычно-текущими дѣлами бываетъ необходимо, но бѣда-то въ томъ, что такая быстрота бываетъ очень часто не слѣдствіемъ административныхъ соображеній, а только минутнымъ порывомъ служебной энергіи или слѣдствіемъ ошибочнаго взгляда.
   Въ глазахъ человѣка, не освоившагося съ канцелярскою работою, кажется, что исполнить дѣло немедленно пущеніемъ въ ходъ новой бумаги весьма просто,-- стоитъ только сѣсть, написать, да потомъ велѣть писцу переписать какой нибудь листъ бумаги; но при этомъ упускается однако изъ виду, что иногда бумага, весьма краткая по своему изложенію, требуетъ не менѣе того самыхъ вѣрныхъ и самыхъ современныхъ справокъ о прежнемъ ходѣ или о настоящемъ положеніи дѣла, и иногда не въ одномъ своемъ, но и въ нѣсколькихъ постороннихъ вѣдомствахъ, или же, для составленія одной только небольшой бумаги, бываетъ порою необходимъ самый тщательный пересмотръ нѣсколькихъ дѣлъ, заключающихъ въ себѣ иногда листовъ до тысячи, спросъ у чиновника, который находится въ отсутствіи и т. д. Но между тѣмъ быстрота, съ которою приказано начальствомъ исполнить дѣло, не позволяетъ дѣлопроизводителямъ составить бумагу съ должною точностью и опредѣлительностію и съ введеніемъ въ нее тѣхъ данныхъ, которыя необходимы для того, чтобъ было исполнено самое дѣло и не написана въ прибавокъ къ нему, на скорую руку, еще одна совершенно лишняя бумага. Но такъ какъ воля начальника -- выше всего, то поэтому въ назначенный срокъ, а при особенномъ усердіи, и ранѣе этого срока, является къ подписи начальствующаго лица бумага, которая, какъ ошибочная или недостаточная, вызываетъ черезъ нѣсколько времени, по отправкѣ ее въ надлежащее мѣсто, и запросы и дополненія, и въ добавокъ къ этому неосновательностію своего первоначальнаго составленія только путаетъ и затемняетъ дѣло.
   Способы рѣшенія дѣлъ, на которыя мы сейчасъ указали, кромѣ вреднаго вліянія на правильный и скорый ихъ ходъ, имѣютъ еще свою особую нравственную невыгоду. Лица. просящія, тяжущіяся, жалующіяся, видя, при исполненіи дѣлъ, произвольное распоряженіе и временемъ и закономъ, нерѣдко заподозрѣваютъ во всемъ этомъ не начальника, въ которомъ предполагаютъ и мудрость и безпристрастіе, но мелкое чиновничество, и винятъ его въ томъ, что такіе обороты принимаютъ дѣла, потому только, что, какъ выражаются, истцы и просители "въ канцеляріяхъ подставляютъ ногу," и для того, чтобъ устранить это неудобство считаютъ нужнымъ хлопотать о дѣлѣ или какъ ни будь устроить его въ мѣстахъ производства. Видя различныя переходы и обороты дѣла и неравномѣрную быстроту хода дѣлъ, находящихся въ производствѣ у разныхъ лицъ, люди интересующіеся такимъ дѣломъ, приходить къ тому убѣжденію, что весь исходъ дѣла зависитъ "отъ доклада", т. е. отъ дѣлопроизводителя, а не отъ лица, полагающаго резолюцію. Отъ этого самаго у насъ за-частую тотъ, кто, по своимъ прямымъ служебнымъ обязанностямъ, бываетъ не болѣе, какъ исполнитель приказаній начальствующаго лица, можетъ слышать отъ просителей слѣдующую, почти стереотипную фразу: да, помилуйте, вы все можете сдѣлать, если только захотите!"
   Сознаваемое такимъ образомъ просителями вліяніе на дѣла небольшихъ чиновныхъ лицъ, естественно, пораждаетъ попытки преклонить ихъ на свою сторону какими бы то ни было способами; положимъ, что мы не знаемъ, удается ли и вслѣдствіе чего именно большая часть такихъ попытокъ, или нѣтъ, и не простираютъ ли ихъ порою слишкомъ далеко; но нельзя однако не сказать, что мысль о возможности двигать дѣломъ съ помощью средствъ непозволительныхъ -- распространяетъ вообще въ народѣ невыгодное понятіе о служебныхъ дѣятеляхъ.
   Въ настоящее время, не повѣствовательная, а драматическая литература наша, какъ болѣе наглядная, вздумала было отклонять отъ чиновническаго сословія нѣкоторыя обидныя, существующія на счетъ его воззрѣнія. Мысль эта сама по себѣ весьма благая, но драма требуетъ слишкомъ много эффекта, а между тѣмъ какъ бы ни было драматично положеніе чиновника, нельзя безъ особыхъ прикрасъ и нелѣпостей возбудить къ нему участіе зрителей; потому что у нихъ къ самому лицу нѣтъ никакого сочувствія; въ защиту чиновниковъ явились у насъ: Налимовъ, Волковъ и становой Фроловъ, но всѣ эти лица далеко неправдоподобны; они представляютъ только мысль авторовъ и притомъ мысль довольно ложную; являются идеалы, достойные лучшихъ временъ Рима, а не живыя личности съ тою обстановкою, которая должна дать совершенно иной ходъ ихъ театральной искуственной дѣятельности. Если выставлять благородную сторону жизни и честныя понятія нашихъ чиновниковъ, то, намъ кажется, для этого вовсе не нужно героевъ, вопящихъ о себѣ самихъ и долгѣ, а также и пользѣ, приносимой обществу ихъ безкорыстной службой.
   Мы не отвергаемъ, что въ кругу современныхъ нашихъ чиновниковъ есть въ полномъ смыслѣ слова благородные, добрые и честные люди, но думаемъ, что они вовсе ни считаютъ себя возвышенными образцами, достойными подраженія, какъ полагаютъ Налимовъ и Фроловъ; они просто ни болѣе ни менѣе скромные труженики, у которыхъ нравственныя понятія о долгѣ службы развились не вслѣдствіе идеальныхъ воззрѣній на развитіе губернской или уѣздной администраціи, а только вслѣдствіе нѣкоторыхъ счастливыхъ обстоятельствъ имъ удалось сдѣлаться людьми порядочными. Люди эти или постоянно пользовались достаткомъ и потому. находясь независимыми въ матеріальномъ отношеніи и имѣя ограниченныя желанія, не встрѣчали надобности сдѣлаться лихоимцами; они не были ни по своей природѣ, ни злы, мстительны, ни тщеславны; были на столько тверды, что не поддавались чужому вліянію, и по этому самому они не вредили тѣмъ, кому могли сдѣлать добро или оказать помощь, не интриговали ни противъ начальниковъ, ни противъ своихъ подчиненныхъ, не писали доносовъ на первыхъ и не наушничали на послѣднихъ, и сверхъ того, сами дѣлаясь начальниками, вслѣдствіе врожденной кротости и ничѣмъ нераздраженной натуры, обращались порядочно и человѣколюбиво съ своими подчиненными. Вотъ, по нашему мнѣнію настоящіе, порядочные образцы современнаго чиновническаго сословія, образцы эти, не становящіеся на ходули и окруженные обстоятельствами созданными дѣйствительною жизнью, а не фантазіею автора, не находятся въ разладѣ съ самимъ собою и всѣмъ его окружающимъ; они не бредятъ, а тихо дѣйствуютъ, и дѣятельность ихъ благотворнѣе, чѣмъ явленія театральныхъ героевъ.
   Кромѣ такихъ личностей, попадаются еще въ мірѣ чиновничьемъ и такія, у которыхъ нравственнымъ понятіямъ о службѣ посчастливилось развиться подъ вліяніемъ начальника, одареннаго умомъ, имѣвшаго теплое сердце и ясно понимавшаго какъ свои собственныя обязанности, такъ и свои отношенія къ подчиненнымъ. Мы признаемъ совершенно возможнымъ, что, подъ вліяніемъ такой личности, молодой, еще неиспорченный человѣкъ; пойдетъ на службѣ прямой и честной дорогой. Вотъ причины, которыя заставляютъ насъ думать такимъ образомъ.
   Начальникъ съ умомъ и сердцемъ никогда не подавитъ въ своемъ подчиненномъ нравственнаго достоинства, а напротивъ будетъ стараться возвысить его, обходясь съ служащими у себя лицами ласково и вѣжливо и видя въ нихъ не своихъ слугъ, которымъ можно давать мѣста, но такихъ людей, которые сами достигаютъ ихъ, слѣдовательно занимаютъ свои должности не вслѣдствіе прихотливаго произвола, поставляющаго иногда очень высоко и бездарность и невѣжество, но вслѣдствіе того уваженія, которое они породили къ себѣ своею безукоризненностію, честный начальникъ будетъ отдавать полную справедливость трудамъ, знаніямъ и способностямъ своихъ подчиненныхъ. Онъ не будетъ считать ихъ своими прислужниками, и исполнителями его прихотей, будетъ видѣть въ нихъ исполнителей только законныхъ обязанностей; онъ будетъ оказывать вниманіе ихъ мнѣніямъ, выслушивая все дѣльное, и кротко замѣчая ошибочность ихъ взгляда и понятій, а не станетъ замыкать рѣчь подчиненнаго, а иногда даже и необходимые со стороны его вопросы, весьма часто повторяющимися слова: "ваша обязанность слушать, а не разсуждать." Благородный начальникъ отстранитъ всякое лицемѣріе и ту пошлую угодность, которая обращаетъ службу въ прислужничество; онъ не заставитъ своего подчиненнаго работать ощупью на удачу, взыскивая съ него за каждую ошибку, причиною которой онъ былъ однако самъ, но по собственному навыку объяснитъ ему и важность и свойства каждаго дѣла. Все это заохотитъ къ службѣ молодаго человѣка, пототому что онъ въ службѣ увидитъ не машинальную работу, а разумную дѣятельность, справедливо оцѣниваемую тѣмъ, кто имѣетъ на это ближайшее право, и, добавимъ къ этому, и вѣрный взглядъ и опытность.
   Руководствуясь справедливою оцѣнкою а не чужими рекомендаціями хорошій начальникъ, при открытіи высшей въ его вѣдомствѣ вакансіи никогда не обойдетъ своего прянаго подчиненнаго и тѣмъ не отобьетъ у него охоты къ работѣ и не возмогъ, помимо его лица изъ посторонняго вѣдомства, единственно вслѣдствіе различныхъ протекцій и рекомендацій. Дѣйствуя такимъ образомъ, благоразумный начальникъ будетъ имѣть всегда подъ рукою людей опытныхъ, а не новичковъ, за которыхъ приходится работать или ихъ товарищамъ или ихъ подчиненнымъ.
   Наконецъ, даже въ общественной жизни благоразумный начальникъ будетъ стараться возвысить, а не уронить своего подчиненнаго, какъ это, къ сожалѣнію, дѣлаютъ нѣкоторые подъ вліяніемъ нелѣпо-боязливой мысли, что то уваженіе, которое пріобрѣтетъ въ обществѣ подчиненное лицо, можетъ подорвать собственное величавое достоинство и пыхтящую важность его начальника. "Чего добраго, думаетъ иной, вѣдь, пожалуй, въ обществѣ скажутъ, что я держу такого-то при себѣ на хорошей ногѣ, потому только, что онъ нуженъ, потому что онъ работаетъ за меня." Подъ вліяніемъ этой мысли начальника, лицу подчиненному приходите" нерѣдко, въ виду просителей и посѣтителей, наполняющихъ пріемную начальника, переносить грубые выговоры и рѣзкія его замѣчанія, которыя въ этомъ случаѣ топчатъ его, какъ говорится въ грязь, и дѣлаются, конечно, не столько за дѣйствительную оплошность или ошибку, сколько ради того, чтобъ всѣ присутствующіе, стоящіе съ подобострастными лицами видѣли тутъ, что распекаемое лицо у начальника ровно ничего не значитъ и что онъ его держитъ, что называется, въ черномъ тѣлѣ.
   Слѣдствіемъ этой же мысли бываетъ, иногда двухъ или трехъ-часовое ожиданіе въ пріемной лица, пришедшаго въ назначенный срокъ по дѣламъ къ своему начальнику и слушающаго однообразный звукъ маятника, между тѣмъ какъ, въ продолженіе этого времени, въ его кабинетъ бываетъ впускъ или постороннихъ или даже подчиненныхъ лицъ, только стоящихъ въ службѣ ниже такъ долго ожидающаго лица, но за то лицъ не столь зависимыхъ отъ службы, какъ ожидающій; потому что первыя служатъ изъ чести, безъ жалованья, даже съ матеріальною пользою или пожертвованіями для ввѣренныхъ имъ частей, а для послѣдняго или порою для его семейства служба составляетъ насущный кусокъ хлѣба,-- о чемъ, между прочимъ, очень хорошо знаетъ начальникъ, дѣлающій тако еобидное различіе въ пріемѣ своихъ подчиненныхъ. Слѣдствіемъ все той же мысли, а иногда и желанія угодить лицу, имѣющему нѣсколько замѣтное положеніе въ обществѣ, бываетъ также посылаемое подчиненному лицу приказаніе -- оставить все и немедленно явиться къ начальнику; но не рѣдко, несмотря наслово "немедленно", подчиненный, только послѣ долгаго ожиданія, (въ продолженіе котораго онъ могъ бы что ни будь сдѣлать но своей должности), допускается въ кабинетъ начальника.
   -- У васъ ихъ дѣло? спрашиваетъ начальникъ, принимая строгій видъ и показывая глазами на посѣтителя, (который въ свою очередь, видя заступничество начальника, не удостоиваетъ даже своимъ взглядомъ вошедшаго чиновника). Отъ чего же вы до сихъ поръ не исполнили его? продолжаетъ сурово начальникъ,-- вотъ они должны были безпокоиться -- пріѣзжать сюда изъ деревни.
   Начинаются объясненія, начальникъ дѣлаетъ возраженія, при которыхъ посѣтитель, привставая со стула почтительно, склоняется нѣсколько разъ передъ своимъ заступникомъ. Понялъ ли или нѣтъ начальникъ изъ объясненій дѣлопроизводителя о невозможности скораго исполненія дѣла, но все же онъ, большею частью, для поддержанія своего достоинства, считаетъ не излишнимъ сказать въ заключеніе своему подчиненному твердымъ голосомъ: "я вамъ приказываю, чтобъ ихъ дѣло было исполнено немедленно."
   Несмотря однако на все это, дѣло не окончивается. Дѣлопроизводитель или человѣкъ съ своими убѣжденіями или человѣкъ со страстями. Подъ вліяніемъ первыхъ, онъ, забывъ несправедливость, лично ему оказанную, нерѣдко съ благородною настойчивостію, руководимый единственно справедливостію, доказываетъ начальнику невозможность его требованій. Послѣдній, при шаткомъ знаніи дѣла, видитъ въ дѣйствіяхъ подчиненнаго одну личность и идетъ ему на перекоръ; подъ вліяніемъ же послѣднихъ, т. е. страстей, среди которыхъ всего болѣе дѣйствуетъ оскорбленное самолюбіе, дѣлопроизводитель прибѣгаетъ ко всѣмъ тонкостямъ и уловкамъ, чтобъ досадившее ему дѣло затруднить сколь возможно болѣе въ глазахъ не слишкомъ свѣдущаго начальника, и объясняетъ ему его такъ, что тотъ внутренно, конечно не гласно, сознается въ несправедливости своего прежняго замѣчанія и съ постепенною уступчивостію оставляетъ весь ходъ не ясно понятаго имъ дѣла на произволъ докладчика. Послѣ всего этого, проситель видя, что начальническое слово не очень крѣпко подѣйствовало, находитъ ужь излишнимъ прибѣгать другой разъ къ этому способу, по старается разными путями добраться прямо до дѣлопроизводителя, дѣлаетъ ему визитъ, знакомится съ нимъ, увѣряетъ его, что не онъ началъ разговоръ о своемъ дѣлѣ, но что объ этомъ спросилъ его генералъ, который къ нему весьма расположенъ, и что онъ не могъ же сказать неправду его превосходительству и т. д. Такимъ образомъ перевѣсъ въ дѣлопроизводствѣ переходитъ онъ начальника къ подчиненному; и подобные случаи бываютъ для послѣдняго уже оградою и на будущее время и при этихъ условіяхъ онъ начинаетъ самъ дѣйствовать неправильно и пристрастно. "Ваше превосходительство! говоритъ ободряющійся подчиненный, вотъ и по дѣлу такихъ-то вамъ было угодно сдѣлать мнѣ замѣчаніе, а потомъ вы сами изволили приказать исполнить такъ, какъ я имѣлъ честь вамъ докладывать." Мало по малу такой подчиненный пріобрѣтаетъ все болѣе и болѣе значенія въ глазахъ начальника, но необезпеченный матеріальными средствами и непоощряемый со стороны начальника, который, быть можетъ, въ душѣ и крѣпко его не жалуетъ, онъ видитъ необходимость, прежде всего, на случай отставки и перемѣны начальника, у котораго онъ по волѣ судьбы имѣетъ силу, запастись деньгой на черный день, и подъ вліяніемъ этой господствующей надъ нимъ мысли, онъ обращается въ корыстолюбца, готоваго кривить душой для денежныхъ выгодъ. Дѣла, вслѣдствіе прибыльныхъ ходатайствъ, путаются, передаются не туда куда слѣдуетъ, дополняются въ теченіе нѣсколькихъ лѣтъ справками, пересылаются на заключеніе и т. д. Но само собою разумѣется, что всего этого не было, если бы, подчиненный съ перваго раза встрѣтилъ опытнаго и добросовѣстнаго начальника.
   Слово "немедленно" мало по малу утрачиваетъ всякую силу отъ частаго и несвоевременнаго его употребленія, на этотъ двигатель начинаютъ смотрѣть какъ на обыкновенный вседневный припѣвъ; мало этого, оно за-частую даже вредитъ скорости исполненія, потому что слово немедленно даетъ поводъ служащимъ оставлять безъ исполненія другія текущія дѣла, ссылаясь на то, что у нихъ есть дѣло, требующее немедленнаго исполненія.
   Все, здѣсь замѣченное, имѣетъ особенно вредное вліяніе на молодыхъ людей, начинающихъ службу въ провинціяхъ; тамъ ко всему этому присоединяются еще толки, пересуды, обидныя клеветы и превратныя истолкованія. Конечно, есть люди, хотя ихъ и весьма не много, которые смѣло борются со всѣмъ этимъ, но потомъ, не видя для себя никакой будущности и никакого успѣха въ бореньи бросаютъ свои занятія или же покорно вступаютъ въ ту колею, гдѣ раздражительность, желчь и личныя отношенія начинаютъ дѣлаться главными пружинами чиновнической дѣятельности.
   По всѣмъ этимъ причинамъ, къ которымъ можно прибавить еще многія, нельзя полагать, что будто бы полный и скорый успѣхъ въ сокращеніи переписки, какъ думаютъ нѣкоторые должно отнести главнымъ образомъ къ тому, что самое исполненіе зависитъ почти безусловно не отъ указаній сверху, но отъ нравственныхъ качествъ исполнителей. Нельзя противъ этого не замѣтить, что, и при всѣхъ нравственныхъ качествахъ исполни гелей, они безъ опытныхъ руководителей и безъ справедливой оцѣнки ихъ трудовъ, никогда не достигнутъ полнаго успѣха; для этого, если такъ выразиться, нужна прежде всего гармонія въ значеніи дѣла между лицами, полагающими рѣшеніе и приводящими ихъ въ исполненіе на бумагѣ; а то, кромѣ различныхъ неудобствъ, возникающихъ безъ этого основнаго условія, очень часто случаются еще и слѣдующія:
   Иной разъ лицо, управляющее дѣлопроизводствомъ, проводите большую часть рабочаго времени въ долгихъ, словесныхъ истолкованіяхъ о самыхъ простыхъ предметахъ, относящихся къ исполненію дѣла, и въ поясненіи правилъ, подъ которыя дѣло подходитъ, тому, кому оно докладывается; а между тѣмъ, и цѣлая канцелярія бываетъ занята не исполненіемъ текущихъ дѣлъ, а только составленіемъ красивыхъ таблицъ, вѣдомостей, выписокъ, алфавитовъ, перечней, актовъ, отмѣтокъ, росписей и указателей, съ тѣмъ, чтобъ все это представить, иногда для самой пустой справки, тому, кто, вступая въ свою обязанность, долженъ бы былъ быть знакомъ съ порядкомъ и ходомъ дѣлъ въ своемъ управленіи и въ подчиненныхъ ему вѣдомствахъ, и руководить тѣхъ, которые при немъ служатъ, а не учиться отъ нихъ.
   Что же касается статьи, о которой мы упоминали и которая вызвала насъ на высказанныя здѣсь мысли, то относительно ея мы замѣтимъ, что изъ нея между прочимъ видно, что большой приливъ бумагъ, а слѣдовательно и замедленіе дѣлъ, происходитъ по министерству внутреннихъ дѣлъ отъ установленія по разнымъ его частямъ срочныхъ свѣдѣній, не основанныхъ ни на законѣ, ни на необходимости; установленіе это, замѣчаетъ журналъ, зависѣло совершенно отъ произвола; а между тѣмъ отмѣною однихъ только этого рода свѣдѣній, сокращена была бы переписка на 450,000 бумагъ въ годъ.
   Какъ фактъ, заслуживающій особаго вниманія, мы сообщимъ еще и слѣдующее обстоятельство. Хотя сокращеніе переписки, по министерству внутреннихъ дѣлъ, было предметомъ, имѣющимъ слишкомъ исключительный интересъ, несмотря однако на это, относительно его поступили въ министерство и соображенія частныхъ лицъ. "Не время еще говорить, замѣчаетъ разсматриваемая нами статья, о томъ, насколько эти частныя замѣчанія споспѣшествовали дѣлу, такъ какъ оно еще не кончено; но нельзя однако умолчать, что проявленіе въ этомъ случаѣ неофиціальныхъ участій составляетъ доказательство общеутверждающагося сознанія въ необходимости уменьшить дѣлопроизводство."
   Добавимъ къ этому, что третіе изданіе "Свода Законовъ" значительно облегчитъ дѣлопроизводство, такъ какъ прежде при значительномъ числѣ продолженій Свода, было довольно продолжительнымъ занятіемъ -- просмотръ по продолженію тѣхъ статей, на которыя приходилось дѣлать ссылки, при производствѣ дѣла.
   Въ IV номерѣ журнала "Министерства Внутреннихъ Дѣлъ", III отдѣленіе заключаетъ статью "О положеніи крестьянскаго сословія въ Молдавіи и о занятіяхъ нынѣшняго молдавскаго дивана по предмету освобожденія крестьянъ." Такъ какъ въ "Современникѣ" для статей, относящихся къ крестьянскому вопросу, имѣется особый отдѣлъ, то мы разсмотрѣніе этой статьи впишемъ въ упомянутый отдѣлъ, а теперь упомянемъ о слѣдующей за тѣмъ статьѣ подъ заглавіемъ: "Устройство госпиталей и богоугодныхъ заведеній во Франціи" Переводная или оригинальная эта статья, мы сказать не можемъ; но можемъ сказать, что она представляетъ слѣдующія свѣдѣнія, которыя мы въ самомъ сжатомъ видѣ передаемъ нашимъ читателямъ, такъ-какъ благотворительность, конечно, составляетъ предметъ, обращающій па себя общее современное вниманіе.
   Изъ статьи, на которую мы указали нашимъ читателямъ, видно, что во Франціи наибольшая часть богоугодныхъ заведеній соединена съ гражданскими лечебницами. Это соединеніе, замѣчаетъ статья, вошло въ обычай, который до того укоренился, что даже въ законодательствѣ оба рода учрежденій составляютъ нераздѣльную отрасль управленія.
   Во Франціи первые слѣды человѣколюбивыхъ учрежденій проявляются въ больницахъ для прокаженныхъ (léproseries, maladre-ries). Они начали возникать въ то время, когда жители Франціи наиболѣе бѣдствовали отъ проказы (la lèpre), которая, по общему мнѣнію врачей, была занесена въ Европу воинами крестовыхъ походовъ и сильно свирѣпствовала въ западной Европѣ до XIII столѣтія. Во время этой болѣзни, въ разныхъ европейскихъ государствахъ существовало до 19,000 больницъ для прокаженныхъ. Съ первыхъ годовъ XIII вѣка проказа начала слабѣть и мало по малу изчезла въ Европѣ, являясь весьма рѣдко, въ отдѣльныхъ только случаяхъ. Въ одной Франціи, около того времени, когда была сильно развита проказа, существовало до 2000 больницъ для прокаженныхъ; кромѣ ихъ, были во Франціи и другія лечебныя заведенія; они назывались: maison-Eieu, hôtel-Dieu, maison de santé, hôpital général.
   Съ теченіемъ времени число госпиталей во Франціи значительно увеличилось, но за то число больницъ, собственно для прокаженныхъ, слишкомъ уменьшилось, такъ что послѣднихъ въ XVII столѣтіи считалось уже не болѣе 439. Но, на самомъ дѣлѣ, больницы для прокаженныхъ не уничтожались , но онѣ были только обращаемы въ госпитали или же соединяемы съ другими разнаго рода богоугодными заведеніями, въ видахъ увеличенія средствъ этихъ послѣднихъ.
   Кромѣ лечебныхъ заведеній, во Франціи стали учреждаться различныя заведенія, собственно назначенныя для общественнаго призрѣнія, какъ-то: hospices des passants, maisons l'orphelins и hospices.
   Упомянутая нами статья сообщаетъ многія подробныя свѣдѣнія о всѣхъ этихъ богоугодныхъ заведеніяхъ. Изъ нихъ, между прочимъ, видно, что maisons des passants (страннопріимные домы) были въ средніе вѣка весьма многочисленны. Къ нихъ принимались на ночлегъ (но не болѣе трехъ ночей сряду) нищіе, которые днемъ снискивали себѣ пропитаніе милостынею. Въ половинѣ XVI вѣка, уже начали заботиться во Франціи объ искорененіи нищенства и тогда, подъ вліяніемъ этой идеи, средневѣковыя заведенія, имѣвшія цѣлью только слѣпую благотворительность, а не поддержку человѣка въ случаяхъ дѣйствительной необходимости, стали подвергаться коренному преобразованію, и тогда, вмѣсто пріема безъ разбора нищихъ на ночлегъ, стали принимать въ страннопріимные домы немощныхъ на полное попеченіе.
   По словамъ статьи, нами разсматриваемой, представителемъ прежнихъ страннопріимныхъ домовъ во Франціи можетъ назваться l'hospice du monl Génevre, принимающій ежегодно до 5000 странниковъ и содержащійся на счетъ правительства близь гороха Бріансона. Собственно же, въ настоящее время, вспомоществованіе странникамъ во Франціи относится къ кругу благотворительной дѣятельности такъ называемыхъ bureaux de bienfaisance. Кромѣ того, во многихъ городахъ существуютъ особыя пристанища для проходящихъ (maisons de refuge); впрочемъ, цѣль ихъ болѣе полицейская, чѣмъ благотворительная, именно -- уничтоженіе нищенства. По предъявленіи свидѣтельства мѣстной полиціи, странники, лишенные средствъ къ продолженію пути, принимаются на нѣсколько дней въ подобныя заведенія.
   Авторъ статьи "О богоугодныхъ заведеніяхъ во Франціи" считаетъ нужнымъ замѣтить о различіи такъ называемыхъ maisons d'orphelins отъ maisons d'enfants trouvés; первые, по словамъ его, возникли около половины XVI столѣтія -- собственно для сиротъ; послѣдніе были назначены единственно для подкидышей, которыхъ прежде почти всегда принимали въ госпитали и для которыхъ только въ XVIII вѣкѣ учрежденъ въ Парижѣ особый домъ. Впослѣдствіи оба эти учрежденія перемѣшались и нынѣ во Франціи принимаютъ дѣтей въ сиротскіе домы безъ различія между подкидышами и сиротами.
   Les hospices (богадѣльни) были сперва постоянными убѣжищами для людей старыхъ и "емощпыхъ, для дѣтей, для нищихъ и для помѣшанныхъ, и только около XVII вѣка они приняли опредѣленный, настоящій характеръ.
   Въ это же время стали возникать во Франціи такъ называемые les hôpitaux généraux (общіе госпитали). Самое огромное заведеніе этого рода былъ главный парижскій госпиталь, учрежденный въ XVII вѣкѣ на 14,000 человѣкъ; въ госпиталь этотъ принимались всякаго рода страждущіе.
   Исторію французскихъ богоугодныхъ заведеній раздѣляетъ авторъ упоминаемой нами статьи на три періода, считая первый -- до 1789 года, или до начала коренныхъ преобразованій, второй -- переходный до 1821 года, т. е. до изданія основныхъ законовъ нынѣ дѣйствующей администраціи, и третій -- до настоящаго времени.
   Мы не будемъ слѣдить за изложеніемъ исторіи богоугодныхъ заведеній во Франціи, но только, въ краткомъ очеркѣ, ознакомимъ нашихъ читателей съ ихъ современнымъ состояніемъ.
   Въ настоящее время существуетъ во Франціи 1270 богоугодныхъ заведеній (maisons hospitalières), которыя раздѣляются на три категоріи: 1) госпитали (hôpitaux) для пользованія больныхъ; число ихъ 337; -- 2) богадѣльни, страннопріимные домы и вообще всякія богоугодныя заведенія (hospices); число ихъ 199; сюда принимаются престарѣлые, неизлечимые, сироты и подкидыши; 3) hôpitaux généraux или hôpitaux hospices въ числѣ 734; самое наименованіе уже обозначаетъ что въ нихъ соединены учрежденія обоихъ предъидущихъ разрядовъ.
   Кромѣ названныхъ здѣсь учрежденій, во Франціи существуютъ еще bureaux de bienfaisance (конторы благотворительности). Французскіе законы опредѣляютъ кругъ ихъ дѣйствій постановленіемъ, въ которомъ сказано, что эти конторы -- "les administrations préposées au service des secours à domicile". Подобныя конторы учреждены въ каждой общинѣ и состоятъ въ вѣдѣніи муниципальныхъ управленій.
   Управленіе же всѣми богоугодными заведеніями вообще ввѣряется особымъ административнымъ коммисіямъ, состоящимъ изъ пяти членовъ и мера, которому предоставляется званіе предсѣдателя. Впрочемъ на счетъ состава этихъ коммиссій есть нѣкоторыя правила, представляющія небольшія исключенія изъ общаго устава касательно коммиссій; ближайшій надзоръ за коммиссіями ввѣряется подпрефекту, а высшее завѣдываніе надъ всѣми благотворительными учрежденіями сосредоточено въ министерствѣ внутреннихъ дѣлъ.
   Мы не остановимся на разсмотрѣніи администраціи, правилахъ отчетности въ богоугодныхъ заведеніяхъ и пріема въ нихъ больныхъ, престарѣлыхъ и дѣтей; скажемъ только, что, какъ видно изъ упомянутой статьи, все это, по крайней мѣрѣ, въ уставѣ, если не на дѣлѣ, отличается примѣрнымъ порядкомъ и образцовою стройностію. Авторъ статьи не приводитъ въ ней современныхъ данныхъ, которыя бы опредѣляли степень расхода и размѣръ призрѣнія во всѣхъ богоугодныхъ домахъ; но, ссылаясь на сочиненія барона Ватевилля "Code le l'administration charitable" представляетъ росписи прихода и расхода суммъ по богоугоднымъ Французскимъ заведеніямъ за 1847 годъ; изъ этихъ росписей между прочимъ видно, что по первой статьѣ было въ оборотѣ 54,116,660 фр., а по послѣдней 51.900,415 фр. На счетъ этой суммы призрѣвалось въ разныхъ заведеніяхъ 55,000 и пользовалось вольныхъ 71,237.
   За этой статьей слѣдуетъ статья: "о числѣ паспортовъ, выдаваемыхъ въ Ярославской губерніи". Статья эта составлена г. Артемьевымъ на основаніи свѣдѣній, собранныхъ статистической экспедиціей, снаряженной министерствомъ внутреннихъ дѣлъ въ 1852 году. Данныя, помѣщенныя въ этой статьѣ, обработаны весьма отчетливо, по самый предметъ ея слишкомъ спеціаленъ. За статьей г. Артемьева слѣдуетъ статья г. Рогова подъ заглавіемъ "матеріалы для описанія быта Пермяковъ". Въ статьѣ этой весьма подробно изложены многія характеристическія черты домашняго быта пермяковъ; статья эта читается очень легко. Никакъ нельзя отрицать пользы подобныхъ племенныхъ монографій, написанныхъ людьми, внимательно изучившими народный быть, и по этому статья г. Рогова въ этнографическомъ отношеніи заслуживаетъ особеннаго вниманія.
   Сдѣлавъ обзоръ первымъ четыремъ книжкамъ журнала Министерства Внутреннихъ дѣлъ, перейдемъ теперь къ первымъ четыремъ книжкамъ журнала Министерства Народнаго Просвѣщенія. Журналъ этотъ заключаетъ въ себѣ семь отдѣленій: 1) Дѣйствія Правительства; оно знакомитъ читателей съ Высочайшими поколѣніями и министерскими распоряженіями потому вѣдомству, къ которому принадлежитъ журналъ; 2) Словесность, науки и художества. Въ этомъ отдѣлѣ помѣщаются статьи по части вѣроученія, философіи, законовѣдѣнія, педагогики, исторіи, словесности, русскаго языка и другихъ общеполезныхъ знаній; путешествія ученыя или имѣющія историческую важность; 3) Извѣстія объ отечественныхъ ученыхъ и учебныхъ заведеніяхъ; 4) Исторія просвѣщенія и гражданскаго образованія. Сюда же относятся и біографіи людей, содѣйствовавшихъ успѣху паукъ и гражданственности. 5) Обозрѣніе газетъ и и журналовъ. 6) Новости и смѣсь; здѣсь помѣщаются извѣстія о новѣйшихъ открытіяхъ въ наукахъ и полезныхъ изобрѣтеніяхъ; о древностяхъ, находимыхъ въ Россіи въ другихъ странахъ; объ отличныхъ произведеніяхъ художествъ и проч. и проч.
   Изъ этой программы журнала Министерства Народнаго Просвѣщенія можно заключить, что онъ долженъ быть богатъ статьями ученаго содержанія, "дѣйствительно на страницахъ его мы встрѣчаемъ труды большею частію нашихъ ученыхъ. Въ упомянутыхъ нами книжкахъ журнала мы находимъ между прочимъ статью г. Страхова "О методѣ наукъ наблюдательныхъ"; г. Лавровскаго "О прусскихъ регулятивахь" 1, 2 и 3 октября 1854 г.; г. Бекетова "О морфологическихъ отношеніяхъ листовыхъ частей между собою и со стеблемъ"; г. Водовозова "Приходскія училища въ Берлинѣ"; г. Эзо за "Объ ученіи персидскихъ маговъ"; протоіерея Базарова "народная школа и учебныя заведенія въ великомъ герцогствѣ Баденскомъ." Эти капитальныя статьи журнала Министерство Народнаго Просвѣщенія, при всѣхъ своихъ достоинствахъ, представляютъ статьи содержанія слишкомъ спеціальнаго для того, чтобы на нихъ можно было въ подробности указывать въ общемъ обозрѣніи; а потому сообщимъ читателямъ нашимъ слѣдующее.
   Въ первомъ нумеръ журнала "Министерства Народнаго Просвѣщенія" мы находимъ статью подъ заглавіемъ: "Повременныя изданія въ Россіи въ 1858." Изъ этой статьи мы узнаемъ, что въ 1857 году явилось у насъ 12 новыхъ журналовъ и газетъ, а съ 1858 года ихъ прибыло 17. Въ настоящемъ году получили свое начало слѣдующія изданія: изъ газетъ: 1) "Духовная Бесѣда", 2) "Промышленный листокъ", 3) "Листокъ для всѣхъ", 4) "Протоколы засѣданій общества русскихъ врачей въ С.-Петербургѣ", 5) "Московская медицинская газета", 6) "Иллюстрація", и 7) "Весельчакъ". Журналы: 1) "Атеней", журналъ критики, современной исторіи и литературы, 2) "Часъ досуга", журналъ для русскаго юношества, 3) "Подснѣжникъ", журналъ для дѣтскаго и юношескаго возрастовъ, 4) "Библіографическія замѣчанія", 5) "Свѣтопись", художественный журналъ, 6) "Журналъ Охоты", 7) "Школа Рисованія" отъ редакціи художника Д. Струкова и 8) "Рисовальщикъ", журналъ рисунковъ-образцевъ по части техническихъ искусствъ и предметовъ домашняго быта подъ редакціей г. Шрейдера, 9) "Военный Сборникъ", журналъ военно-литературный и 10) "Журналъ Землевладѣльцевъ". Изъ числа этихъ изданій -- 10 предпринято въ С.- Петербургѣ и 7 въ Москвѣ.
   Сверхъ того явились два новыхъ повременныхъ изданія на армянскомъ языкѣ: "Голубь Масиса" журналъ, издаваемый въ Москвѣ, и газета: "Пчела Арменіи", являющаяся въ Тифлисѣ.
   Здѣсь сдѣлаемъ кстати краткую замѣтку о современной армянской журналистикѣ. Въ продолженіе нынѣшняго столѣтія, явилась среди армянскаго народа потребность въ періодическихъ изданіяхъ; число всѣхъ такихъ изданій доходитъ въ настоящее время до 15. Армянскія газеты съ большимъ успѣхомъ издаются въ Константинополѣ, Смирнѣ, Парижѣ, Венеціи, Индіи, а въ 1857 г. даже и въ Вѣнѣ появилась армянская газета подъ названіемъ "Орелъ Васпукаранскій." Надобно замѣтить, что обитающіе въ Россіи Армяне, по успѣхамъ цивилизаціи и народнаго просвѣщенія, стоятъ, въ сравненіи съ своими единоплеменниками, въ другихъ державахъ, выше или наравнѣ, но никакъ не ниже. Но за то русскіе армяне отстали отъ своихъ единовѣрцевъ въ отношеніи журналистики, такъ что въ 1845 году, когда у заграничныхъ армянъ издавалось уже 10 газетъ, у армянъ въ Россіи явилась только первая газета "Кавказъ." Газета эта, по замѣчанію г. Натканова, изъ статьи котораго помѣщенной въ газетѣ "Кавказа", заимствуются приводимыя здѣсь указанія, говорила книжнымъ, слѣдовательно не для всѣхъ армянъ доступнымъ языкомъ, и оттого не могла пріобрѣсти прочной поддержки къ продолженію и вскорѣ прекратилась. Въ 1851 году явилась вторая въ Россіи Армянская газета "Араратъ", на народномъ языкѣ; это обстоятельство, казалось, было ручательствомъ ея прочности, но непредвидимый отъѣздъ редактора ея, вначалѣ слѣдующаго года, прекратилъ это изданіе.
   Неудача двухъ первыхъ опытовъ армянской журналистики въ Россіи не устрашила однако предпріимчиваго армянскаго священника Стефана Манденьяица, приступившаго нынѣ въ Тифлисѣ къ изданію третьей армянской газеты подъ названіемъ: "Пчела Арменіи." Газета эта заключаетъ въ себѣ два отдѣла: политическій, съ городскими и правительственными извѣстіями, и литературный, съ "нравоученіями", повѣстями, разсказами, историческими очерками, описаніемъ древностей Арменіи и другими общеполезными свѣдѣніями изъ области наукъ, художествъ и промышленности. Языкъ ея народный, Араратскій, недопускающій чуждыхъ словъ, и потому вполнѣ понятный для всѣхъ вообще армянъ.
   Независимо отъ значительнаго увеличенія количества журналовъ и газетъ, развитіе повременной нашей литературы обнаружилось еще и въ томъ, что многія изъ прежде существовавшихъ изданій или распространили свои программы, или стали выходить чаще, или же увеличились въ своемъ объемѣ; такъ "Вѣстникъ Русскаго Географическаго Общества" и "Военно-медицинскій журналъ", выходившіе прежде книжками черезъ два мѣсяца, сдѣлались теперь журналами ежемѣсячными; программы "Журнала Мануфактуръ и Торговли" и "Экономическаго Указателя" распространены. При нѣкоторыхъ журналахъ предполагается ввести, а при нѣкоторыхъ уже и существуетъ особый отдѣлъ по крѣпостному вопросу; при "Театральномъ и Музыкальномъ Вѣстникѣ" издается книжка, содержащая въ себѣ собраніе театральныхъ пьесъ или репертуаръ русской сцены.
   Вообще же въ настоящее время выходитъ въ С. Петербургѣ газетъ и вѣдомостей -- 23 и журналовъ -- 57. Въ Москвѣ выходитъ 5 газетъ и 13 журналовъ. Нѣкоторыя изъ нашихъ губернскихъ городовъ, представляя какъ бы средоточія однороднаго края, имѣютъ свои особыя періодическія изданія; такъ въ Вильнѣ издастся два раза въ недѣлю газета: "Kurryer Wilenski," Виленскій Вѣстникъ. Газета эта представляетъ, конечно, довольно рѣдкую особенность: въ ней два столбца -- правый на русскомъ языкѣ, лѣвый на польскомъ, и въ обоихъ столбцахъ читатель встрѣчаетъ одно и тоже; потому что оба столбца ничто иное какъ взаимный переводъ одинъ другаго. Такой способъ изданія придаетъ Виленскому Вѣстнику скорѣе видъ руководства къ изученію языковъ русскимъ -- польскаго, а полякамъ -- русскаго, а уже никакъ не даетъ ей вида политико-литературнаго изданія, и такимъ образомъ, подписчики платятъ за полученіе одной и той же газеты вдвойнѣ. Неудобнѣе либы было, сохранивъ, положимъ, оффиціальность газеты въ нѣкоторыхъ ея частяхъ, допустить, хотя бы въ фельетонѣ, и польскія и русскія статьи отдѣльно, безъ взаимныхъ переводовъ. Въ Казани выходятъ, кромѣ губернскихъ Вѣдомостей, "Православный Собесѣдникъ," "Ученыя записки Императорскаго Казанскаго Университета" и "Записки Императорскаго Казанскаго Общества." Одесса имѣетъ "Одесскій Вѣстникъ," выходящій три раза въ недѣлю; Тифлисъ -- политическую и литературную газету "Кавказъ", выходящую два раза въ недѣлю, и ежемѣсячныя "Записки Кавказскаго Общества Сельскаго Хозяйства".
   Кромѣ того, въ 45 Губернскихъ городахъ выходятъ однажды въ недѣлю "Губернскія Вѣдомости." Онѣ имѣютъ свою мѣстную пользу, сообщая разнаго рода свѣдѣнія; желательно только, чтобъ оттиски нѣкоторыхъ изъ нихъ были появственнѣе. Въ этихъ газетахъ являются иногда очень удачно составленныя статьи, касающіяся статистики, народнаго быта, торговли и промышленности той губерніи, для которой они издаются.
   Сверхъ газетъ и журналовъ, издаваемыхъ на русскомъ языкѣ, выходитъ въ Петербургѣ 7 французскихъ журналовъ и газетъ, 1 въ Москвѣ и 1 въ Одессѣ. На нѣмецкомъ языкѣ выходитъ 6 газетъ и журналовъ въ С. Петербургѣ, 4 въ Дерптѣ, 7 въ Ригѣ, 3 въ Митавѣ, 1 въ Ревелѣ, 1 въ Одессѣ, 2 въ Кронштадтѣ, 1 въ Либавѣ и 1 въ Перновѣ. Англійскія газеты издаются: 3 въ С. Петербургѣ и 1 въ Одессѣ. На польскомъ языкѣ въ имперіи, не включая царства Польскаго, выходятъ въ Петербургѣ только одна газета два раза въ недѣлю "Tygodnik Petersbargski." Недостатокъ польскихъ періодическихъ изданій ощутителенъ для тѣхъ, кто желаетъ ознакомиться съ этой, въ настоящее время, богатой литературой, такъ какъ въ Петербургѣ до сихъ поръ нѣтъ еще польской библіотеки для чтенія. Латыши имѣютъ двѣ свои газеты; изъ нихъ издается: одна въ Лельзалѣ, а другая еженедѣльная въ Митавѣ. На Грузинскомъ языкѣ выходятъ въ Тифлисѣ: одинъ еженедѣльный литературный журналъ, и другой ежемѣсячный подъ названіемъ "Заря." Объ армянскихъ періодическихъ изданіяхъ мы имѣли случай замѣтить прежде.
   Вообще въ настоящемъ году выходитъ въ Россіи на русскомъ и другихъ языкахъ 109 газетъ, вѣдомостей и листковъ и 95 журналовъ и повременныхъ изданій ученыхъ обществъ. Отчетъ господина Министра Народнаго Просвѣщенія, печатаемый ежегодно въ журналѣ этого Министерства, укажетъ намъ современенъ еще нѣсколько фактовъ, опредѣляющихъ литературную дѣятельность въ Россіи и заимствуемыхъ изъ частныхъ отчетовъ ценсурныхъ комитетовъ.
   Въ дополненіе къ этому замѣтимъ, что нѣсколько времени назадъ предполагалось издавать въ Вильнѣ журналъ на еврейскомъ языкѣ, но вѣроятно предположеніе это не осуществилось, потому что въ перечнѣ періодическихъ изданій 1858, помѣщенномъ въ журналѣ Министерства Народнаго Просвѣщенія, мы не встрѣчаемъ никакого періодическаго изданія на еврейскомъ языкѣ.
   Первый номеръ "Военнаго Сборника" начинается отдѣломъ оффиціальнымъ, въ которомъ помѣщены извлеченія изъ Высочайшихъ приказовъ по военному вѣдомству съ 1 по 20 апрѣля 1858 года, награжденія орденами и извлеченія изъ приказовъ военнаго министра.
   Часть неоффиціальная или учено-литературный отдѣлъ "Военнаго Сборника" открывается статьею г. подъ заглавіемъ
   "Взглядъ на состояніе русскихъ войскъ въ минувшую войну". На первыхъ страницахъ этой статьи, конечно, весьма любопытной и не для однихъ военныхъ спеціалистовъ, авторъ дѣлаетъ вѣрныя указанія на истинныя причины неудачнаго исхода минувшей войны, замѣчая справедливо, "что огорченные послѣднимъ неуспѣхомъ, мы не дали себѣ вникнуть въ истинныя причины неудачи, и успѣхи непріятелей нашихъ въ послѣднюю войну приписали превосходству ихъ военнаго устройства, ихъ оружія и даже тѣмъ не важнымъ особенностямъ строя, которыми они отъ насъ отличались. Мы, продолжаетъ авторъ, упустили изъ виду, что причины успѣховъ и неудачъ въ каждой войнѣ слагаются всегда изъ множества обстоятельствъ, часто неуловимыхъ, часто случайныхъ и всегда весьма сложныхъ, такъ что только явленія, нѣсколько разъ при однихъ и тѣхъ же обстоятельствахъ повторяющіяся, даютъ право выводить изъ нихъ общія заключенія".
   Затѣмъ авторъ указываетъ на многочисленность нашихъ враговъ, на трудность, которая намъ представлялась, когда мы были поставлены въ необходимость защищать все протяженіе нашихъ границъ, и находитъ, что какъ не было тяжело положеніе Россіи въ 1812 году, по все же оно далеко не было такъ опасно, какъ въ войну послѣднюю. Начисляя наши неудачи въ минувшую войну, г. А*** старается доказать, что ихъ никакъ нельзя ставить въ вину нашей арміи. Въ подтвержденіе этой мысли, онъ указываетъ на то, что изъ трехъ, проигранныхъ нами въ Крыму большихъ сраженій, именно: при Альмѣ, Инкерманѣ и на р. Черной, мы въ первомъ и послѣднемъ были слабѣе числомъ, нежели непріятель, и только во второмъ т. е. въ сраженіи при Инкерманѣ мы имѣли передъ собою непріятеля, равносильнаго числомъ, но за то тамъ были сдѣланы двѣ частныя ошибки, и одна изъ нихъ убитымъ въ томъ сраженіи генераломъ Соймоновымъ.
    пользовался этимъ случаемъ и въ 1802 убѣдилъ ландтагъ постановить рядъ положеній, которыя признавали бы во 1-хъ право крестьянской собственности; во 2-хъ невозможность лишать крестьянина фермы безъ судебнаго, безпристрастнаго приговора; въ 3-хъ наслѣдственную передачу фермъ дѣтямъ и вдовамъ, исключая случаи ихъ неспособности, юридически, впрочемъ, доказанной; въ 4-хъ право крестьянъ судиться не у помѣщиковъ, но въ особыхъ крестьянскихъ судахъ, а смотря по родамъ преступленій, и въ общихъ судилищахъ; въ 5-хъ, ограниченіе продажи крѣпостныхъ людей безъ земли, и въ 6-хъ, учрежденіе нѣкоторыхъ новыхъ властей, исключительною обязанностію которыхъ былъ бы разборъ жалобъ крестьянъ на помѣщиковъ.
   Предводитель Бергъ представилъ этотъ проэктъ императору 4 іюля 1802 года; спустя десять дней, государь удостоилъ предводителя рескриптомъ съ изъявленіемъ благодарно, ты и съ приглашеніемъ поспѣшить окончаніемъ благороднаго труда, предпринятаго дворянствомъ, а 2 сентября того же года государь рескриптомъ на имя Берга дозволилъ обнародовать новый уставъ на эстонскомъ языкѣ, объявивъ, что до времени императоръ остается доволенъ.
   Дѣйствительно, крестьянскій уставъ 1802 года нельзя признать окончательнымъ актомъ объ устройствѣ эстонскихъ крестьянъ, такъ какъ въ немъ вовсе не было опредѣлено ни границъ исправительныхъ наказаній, предоставленныхъ волѣ помѣщика, ни количество крестьянскихъ повинностей.
   Вслѣдствіе этого, 27 августа 1804 года, было Высочайше утверждено новое временное положеніе, заключавшее въ себѣ нѣкоторыя дополнительныя распоряженія.
   Такія дѣйствія эстляндскаго дворянства навели на мысль лифляндскаго ландрата Сиверса просить государя объ утвержденіи Положенія, представленнаго имъ въ 1797 году императору Павлу и препровожденнаго имъ на разсмотрѣніе Сената.
   17 февраля 1802 года собрался Лифляндскій ландтагъ; на немъ происходили жаркія пренія, прежде чѣмъ дворянство согласилось на тѣ предположенія, которыя были имъ приняты, какъ основанія общаго устава объ устройствѣ крестьянъ. Тогда императоръ, рескриптомъ онъ 11 мая 1803 года на имя министра внутреннихъ дѣлъ графа Кочубея, приказалъ учредить особый комитетъ для разсмотрѣнія предположеніи ландтага, и въ 1804 году, 20 февраля, по окончаніи комитетскихъ работъ, было утверждено императоромъ новое систематическое Положеніе.
   Вотъ главныя основанія этого Положенія:
   1) Право располагать личностью крестьянина безъ земли, на которой онъ живетъ, уничтожено окончательно.
   2) Помѣщика" не имѣетъ права принудить крестьянина, безъ его согласія, оставить сельскія работы и поступить къ нему въ личное услуженіе.
   3) Совершенная свобода крестьянина вступать въ бракъ по его волѣ, безъ спроса и безъ согласія помѣщика.
   4) Запрещеніе переселять крестьянина, безъ его согласія, съ одного мѣста на другое.
   5) Крестьянинъ имѣетъ право избирать изъ среды своего сословія судей: общиннаго, приходскаго и окружнаго.
   6) Наказанія за проступки могутъ быть назначаемы только по приговору суда.
   7) Исправительныя наказанія, опредѣляемыя самимъ помѣщикомъ, не могутъ превышать пятнадцати палочныхъ ударовъ.
   8) Рекруты ставятся общиною, а не помѣщикомъ; послѣдній можетъ располагать въ этомъ случаѣ только своими дворовыми людьми.
   9) Лѣсъ, необходимый для построекъ и отопленія, долженъ быть выдаваемъ крестьянамъ отъ помѣщика безденежно.
   10) Относительно купли, продажи и наслѣдства разнаго рода, крестьяне подчинены общимъ законамъ имперіи.
   11) Крестьянинъ свободенъ отъ всякихъ личныхъ оброковъ; они падаютъ только на землю, которою онъ пользуется.
   12) Контрактъ на аренду фермъ наслѣдственъ.
   13) Извѣстная часть земли уступается безплатно крестьянину; доходъ съ нея идетъ на покрытіе государственныхъ повинностей.
   14) Повинности, записанныя въ урочныя положенія (Wacken bûcher), не могутъ быть впослѣдствіи увеличены.
   15) Начала шведскаго кадастра 1687 года должны служить основаніемъ для оцѣнки земли.
   Кромѣ того, этимъ Положеніемъ опредѣлена оцѣнка барщины пѣшими и конными днями или дневныхъ работъ, а также пространство земли, обрабатываемой для помѣщика барщиною.
   Ну, а что же подѣлываетъ у насъ гласность? спросятъ, быть можетъ, нѣкоторые читатели "Современнаго Обозрѣнія". Какъ что, да разитъ попрежнему пороки, проникаетъ въ тайники человѣческихъ сердецъ, указываетъ на взяточниковъ, укоряетъ недобросовѣстныхъ спекуляторовъ, обнаруживаетъ зло нашей общественной, гражданской и домашней жизни; однимъ словомъ, работаетъ -- да и только.
   Впрочемъ, надобно замѣтить, что и гласность бываетъ разныхъ родовъ: есть гласность касательно дурныхъ сторонъ, существующихъ въ нѣкоторыхъ нашихъ учрежденіяхъ, есть гласность на счсть кое-какихъ полезныхъ проэктовъ, наконецъ является у насъ гласность даже и для распространенія извѣстности собственныхъ своихъ дѣяній. Такъ однажды кто-то объявилъ въ газетахъ, чтобъ его не смѣшивали съ его однофамильцемъ писателемъ и для отличія двухъ соименныхъ личностей обращали бы вниманіе на ихъ чины; далѣе одно торговое лицо объявило, что оно не будетъ занимать денегъ у такого-то; встрѣчается также печальная гласность о блудномъ сынѣ, за котораго его родители не думаютъ платить долги, объявляя объ этомъ во всеобщее свѣдѣніе.
   Всѣ согласятся, что это гласность и гласность весьма небезполезная.
   Но иногда гласность теряетъ свою силу, если при ней является обликъ человѣка, такъ сказать, фарисейски пользующагося ею. Примѣромъ тому можетъ служить г. Надимовъ, который, укоряя неимущихъ взяточниковъ возглашалъ: "пора крикнутѣ на всю Россію!" и этимъ нехотя сказалъ довольно острый каламбуръ. Г. Надимовъ положительно кричалъ, что взятки брать грѣшно, но нашлись однако люди, которые тоже весьма положительно, посредствомъ гласности, замѣчали г. Надимову, что и онъ, хотя не денежный, но въ своемъ родѣ тоже порядочный взяточникъ, положимъ хоть женскихъ сердецъ, и что онъ, при таковыхъ условіяхъ, образцомъ для господъ чиновниковъ служить не можетъ.
   Такимъ образомъ г. Надимовъ, обнаруживъ свою пустую личность, потрясъ въ глазахъ людей благоразумныхъ истинность своихъ возгласовъ противъ взятокъ; взятки наврядъ ли прекратились отъ этихъ возгласовъ, а г. Надимовъ, какъ говорится, со скандаломъ долженъ былъ сойти съ тѣхъ подмостковъ, на которые онъ взгромоздился.
   Сочетаніе гласности своихъ мнѣній съ личностью само о г. Налимова, привело мнѣ на память одинъ невымышленный мною, но истинный случай.
   Нѣсколько лѣтъ тому назадъ, я зналъ пресмышленаго, прекореннаго русскаго человѣка. Далъ ему Господь Богъ не пустую голову, далъ ему и бодрость, и охоту, и силу для того, чтобы трудиться, далъ также ему и доброе сердце, которое готово было сочувствовать многому изъ того, что могло быть хорошо и полезно для ближнихъ. Мой знакомый началъ свою жизнь очень скромно; но счастье повезло ему, и онъ постепенно сдѣлался, изъ повѣреннаго но откупу, участникомъ все болѣе и болѣе возраставшихъ паевъ, потомъ сталъ половинщикомъ въ откупѣ, довольно значительномъ, и наконецъ сдѣлался самостоятельнымъ откупщикомъ, а изъ откупщика превратился въ мильонера. Славно зажилъ мой знакомый, но стала мучить его охота о своей собственной гласности. Постарался онъ, и тутъ счастье повезло ему, потому что имя его заходило сперва въ какомъ-то чаду, въ туманѣ, а потомъ стало уясняться все болѣе и болѣе. Сперва о моемъ знакомомъ говорили только по поводу вина (разжиженнаго или указныхъ градусовъ.-- сказать не могу). Запрыгало отъ радости сердце Петра Андроныча, такъ звали моего знакомаго; спустя нѣсколько времени, ни съ того ни съ другаго, стали поговаривать объ его необыкновенномъ умѣ, о разныхъ проектахъ, будто бы имъ составляемыхъ, заговорили объ его загородномъ домѣ, о поѣздахъ въ этотъ домъ, о короткомъ знакомствѣ Петра Андроныча съ значительными особами и о состояніи при немъ, какъ бы на службѣ, нѣкоторыхъ лицъ, имѣющихъ довольно крупные чины.
   Но всего этого казалось мало Петру Андронычу для распространеніе гласности о себѣ самомъ. Онъ умѣлъ повести дѣло такъ, что явилась картинка, на которой онъ былъ представленъ въ полулежачемъ положеніи. Нѣтъ! все таки казалось ему и этого мало для распространенія гласности о себѣ самомъ. Онъ принялся сочинять разныя застольныя рѣчи, имя его сдѣлалось еще громче; ободренный первымъ успѣхомъ. онъ принялся сочинять для русскихъ журналовъ,-- еще громче сдѣлалась о немъ гласность. Не удовольствовался и этимъ Петръ Андронычъ, и давай писать по-французски. Какъ, впрочемъ, писалъ онъ по французски, не зная ни полслова на этомъ языкѣ, я уже не знаю. Вслѣдствіе всего этого, мой знакомый изъ почтеннаго человѣка сдѣлался презабавною личностью, но за то гласность объ этой личности разнеслась во всѣ стороны, и его чисто русское прозвище, отпечатанное внизу статьи французскими буквами, явилось въ кофейнѣ Сандвичевыхъ Острововъ. Чего же еще болѣе желать?
   Мой знакомый, какъ я сказалъ, былъ человѣкъ пресмѣтливый, и поэтому, когда ему представилась возможность обратить свои огромные капиталы на предпріятія болѣе выгодныя и соединенныя съ гласностью болѣе пріятною, чѣмъ гласность, сопровождающая откупныя операціи, то онъ бросилъ эти послѣднія и принялся, ради окончательнаго упроченія гласности о себѣ самомъ, вопить противъ того порядка, которымъ онъ самъ прежде умѣлъ такъ общелюбовно воспользоваться; мало этого -- пришло на него такое самозабвеніе, что онъ позабылъ о томъ, какъ онъ самъ ловко разжился на счетъ слабостей своихъ ближнихъ" принялся за обличенія пороковъ и зла.
   Помню, что однажды я зашелъ какъ-то къ Петру Андронычу. Онъ сидѣлъ за чаемъ и покуривалъ дорогую сигару. Подлѣ Петра Андроныча сидѣлъ человѣкъ въ синей чуйкѣ, съ виду его ровесникъ. Съ перваго разу можно было замѣтить, что гость Петра Андроныча былъ бойкій ярославецъ. Ярославецъ держалъ фарфоровое блюдечко на пяти поднятыхъ вверхъ пальцахъ и, подувая на чаекъ и прикусывая сахаръ, попивалъ съ удовольствіемъ теплую влагу. А между тѣмъ они съ Петромъ Андропычемъ вели дружескую бесѣду.
   -- Ну, чтожь? говорилъ хозяинъ: -- ну и написалъ, такъ чтожь? захотѣлъ, сѣлъ да и написалъ. А мнѣ что задѣло, если говорятъ, что написалъ я худо. Я и напередъ зналъ, что пророку чести во своемъ отечествіи не бывать! Не оцѣнили меня соотчичи, такъ я и сталъ писать по-французски....
   При этихъ словахъ чуйка пырскнула отъ смѣху, поперхнулась чаемъ и сахаромъ и, схватившись за животъ руками, спросила, заливаясь хохотомъ:
   -- А-для чаво-жь не по-нѣмецки? Вѣдь тебѣ, чай, Петръ Андронычъ, продолжала синяя чуйка, покатываясь со смѣху:-- одинаково писать какъ по французски, такъ и по нѣмецки. Шишъ мы знаемъ съ тобой и на томъ и на другомъ; да когда мы съ тобой и по росейскому-то говоримъ, то и тогда надъ нами посмѣиваются, больно-де, молъ, на "онъ" да на "глаголь" напираемъ. Ну а попробуй, скажи-ка мнѣ что нибудь по французски, аль по нѣмецки, все равно. Ну, мусьё, начинай, а я послушаю.... Аль не можешь, говори правду?
   Петръ Андронычъ насупился и важнымъ голосомъ сказалъ синей чуйкѣ:
   -- Государственныя условія Россіи требуютъ того, чтобъ я далъ гласность своему образу мыслей; это современная потребность для исправленія нашихъ грѣховъ и ошибокъ.
   -- Такъ вишь оно што, сказала, ухмыляясь, синяя чуйка:-- да о чемъ же станешь писать?
   -- Говорятъ тебѣ, объ общественномъ злѣ.
   -- Такъ вишь оно што, повторила синяя чуйка.-- Станешь писать, продолжала она:-- о томъ, что ты видѣлъ, да слышалъ, такъ сдѣлаешь добро; гнѣвить Господа Бога нечего, смысломъ тебя онъ не обидѣлъ, дорогу многому показать можешь и по коммерціи, и по откупной комплекціи; а какъ примешься толковать о грѣхахъ ближняго, такъ, чего добраго, пригвоздятъ твою гортань словомъ евангельскимъ, гдѣ говорится: спицу видишь въ глазѣ брата своего, а въ своемъ и бревна не замѣчаешь! Вѣдь надо сказать по правдѣ, Петръ Андронычъ, кто Богу не грѣшенъ, царю не виноватъ. Что намъ съ тобой кричать на зло, на худо, которое въ нашей матушкѣ Расѣюіикѣ водится. Да развѣ мы-то съ тобою передъ судомъ, не только Божескимъ, но и человѣческимъ, можемъ сухохоньки изъ воды выдти? Вѣдь, Петръ Андронычъ, и мы съ тобою въ общихъ злахъ свою долю взяли. Каяться бы намъ, а не корить своихъ ближнихъ. Вспомни-ко, продолжала заунывнымъ голосомъ почтенная чуйка: -- сколько мы народцу самаго честнаго, да только, на бѣду, неимущаго, разнаго рода приношеніями на свою сторону приворачивали-то за потачку, то за поблажку, то за молчанку, то за проволочку дѣла, то за то, чтобъ съ нашей, больной головы, да на чужую, здоровую, свалили. Эхъ, Петръ Андронычъ, вспомнилъ бы ты все это.
   Тутъ чуйка вздохнула и прихлебнула чайку.
   -- Правда, что милосердаго и долготерпѣливаго Господа Бога мы съ тобой не слишкомъ прогнѣвали. Благословилъ Онъ насъ избыткомъ, да вспомни только, что деньжонки-то наши пришли къ намъ отъ трудовыхъ полушекъ, сколоченныхъ потомъ нашей же братьи мужиковъ....
   Тутъ чуйка нагнулась къ уху Петра Андроныча, заслонила свое лицо рукою и начала что-то, тихо шептать; изъ всего шопота я могъ только разслышать:
   -- А водица-то?
   Такъ что же, начала опять громко чуйка, смиренно покачивая головою: -- кстати ли намъ, послѣ всего этого, за добродѣтель распинаться? Твори, Петръ Андронычъ, твори добро, Христосъ заповѣдалъ это, да твори безъ гласу трубнаго, твори, какъ учитъ Евангеліе, чтобъ лѣвая рука твоя не вѣдала, что творить правая,-- а то трубимъ про себя громко, а въ писаніи-то сказано, что Отецъ Небесный видитъ все въ тайнѣ, воздастъ тебѣ въ явѣ...
   Слова разсудительнаго гостя не подѣйствовали на хозяина: гласность, неумолимая гласность тревожила моего знакомаго....
   Впрочемъ, зачѣмъ разсказывать частные примѣры гласности? Лучше посмотримъ, что вообще у насъ сдѣлала гласность въ теченіе минувшаго мѣсяца. Статей, отличающихся ею, явилось весьма немногой, какъ намъ кажется, особенно замѣчательна этимъ дорогимъ свойствомъ превосходная статья г. Кокорева, помѣщенная въ первомъ нумерѣ "Русской Бесѣды", подъ заглавіемъ "Путь Севастопольцевъ".
   Простое заглавіе этой превосходной статьи вовсе не обѣщало такой огромной гласности и такихъ энергическихъ обличеній, какія мы нашли въ этой превосходной статьѣ. Мы, судя по заглавію, ожидали, что статья эта будетъ статья лирическаго свойства, а между тѣмъ изъ нея вышла статья преположительная, преисторическая, препоучительная, преблагонамѣренная и прегласная.
   Мы рѣшаемся познакомить нашихъ читателей съ этою превосходною статьею г. Кокорева, предъявивъ однако въ тоже время нѣкоторыя противъ нея возраженія. Намъ кажется, что познакомить нашихъ читателей съ этой статьею нужно еще и потому, что имя г. Кокорева, какъ новаго писателя, явилось въ одно и то же время, какъ въ русскомъ журналѣ, такъ и въ одной французской газетѣ. Литературные труды г. Кокорева при этихъ условіяхъ обнаруживаютъ въ молодомъ писателѣ замѣчательныя дарованія, потому что писать отлично по-французски, и въ тоже время такъ оригинально, такъ кудряво, такъ самобытно, такъ плавно. такъ энергически излагать свои мысли по-русски -- дѣло нелегкое. Способности владѣть въ совершенствѣ двумя языками, слишкомъ различными и по духу и по оборотамъ -- достаетъ немногимъ, только весьма даровитымъ людямъ.
   Статья г. Кокорева начинается весьма удачной характеристикой нашихъ героевъ -- черноморцевъ, но только намъ не совсѣмъ ясно показалось въ этой характеристикѣ замѣчаніе, что черноморецъ зародился духовно, точно также, какъ и русскій первобразный человѣкъ, когда были пристани Спасенія на стогнахъ Кіева, Владиміра, Москвы и Нижняго. Сказано очень кудряво и мѣтко, но не совсѣмъ ясно. Впрочемъ, это почти неизбѣжное неудобство для того, кто владѣетъ разомъ двумя языками; поэтому, кажется, въ статьѣ г. Кокорева на одной страницѣ встрѣчается французскій, нетерпимый въ русской рѣчи, оборотъ, и именно: "склоняясь ко сну, стало мнѣ мерещиться" и пр. Совершенно не по-русски, чисто переводъ съ французскаго.
   Впрочемъ, неясность выраженія и неправильность искупается слѣдующею прекрасною мыслью, которая можетъ быть принята, какъ афоризмъ: "стремленіе къ исполненію долга доступно лишь только тѣмъ, кто преисполненъ чувства любви ко всѣмъ, кто въ личныхъ своихъ успѣхахъ, наносящихъ вредъ другому, видитъ общее зло, а въ успѣхахъ человѣчества -- собственный ростъ." Какая высокая, какая смѣлая, какая правильная мысль!
   Проповѣдуя энергически самозабвеніе и общелюбіе, г. Кокоревъ замѣчаетъ весьма справедливо, что "тяжело стало нашему корыстному и мельчающему вѣку хранить это священное наслѣдіе, полученное нами, но словамъ г. Кокорева, отъ нашихъ, славныхъ предковъ; чувство общелюбія стало угасать, а за тѣмъ послѣдовала утрата самозабвенія. Опустѣлыя мѣста нашего сердца замѣнились заботою о самихъ себѣ, и умъ сталъ опираться на истинную подпору самонадѣянносги". По, замѣтимъ мы, къ счастью нашего вѣка явился г. Кокоревъ. Мы твердо убѣждены, что этотъ писатель возстановитъ упадшее празднуетъ угасшее! Честь ему и хвала!
   Но если мы соглашаемся съ возвышенными мыслями г. Кокорева и если даже имѣемъ крѣпкія надежды на молодаго нашего писателя, то все таки мы не можемъ согласиться съ его словами: будто Севастопольскій громъ, принимаемый земной суетой за послѣдствіе дипломатическихъ недоразуменій, объясняется христіанскимъ созерцательнымъ смиреніемъ -- явленіемъ гнѣва Божія.
   Нѣтъ, г. Кокоревъ, Тотъ, Кто, по словамъ Спасителя, велитъ солнцу одинаково восходить надъ злыми и добрыми и Кто посылаетъ дождь на праведныхъ и неправедныхъ, тотъ не явитъ своего гнѣва.
   Вспомните, г. Кокоревъ, что, но словамъ Св. Писанія, Богъ не ищетъ смерти даже грѣшника. Христіанскій Богъ есть Богъ любви и благости, а не Богъ гнѣва. Притомъ, скажите, чѣмъ же грѣшна наша добрая, наша святая, наша Православная Русь? Зачѣмъ толковать, г. Кокоревъ, о томъ, что вы сами, какъ кажется, слишкомъ плохо понимаете!
   Драгой вашъ афоризмъ, гласящій на 118 страницѣ, что "въ важныхъ случаяхъ, помимо всѣхъ долгихъ и замысловатыхъ соображеній, очень полезно прибѣгать къ пособію особой русской науки. Эта особая наука такова, что всѣ прочія (видно г. Кокоревъ хорошо знаетъ всѣ пауки) служатъ ей какъ бы только средствомъ къ развѣтвленію ума, и безъ этой прирожденной намъ пауки ничего сдѣлать нельзя. Таковая, Богомъ дапная намъ, паука называется глазомѣръ, "
   Вотъ теперь мы достигаемъ всю важность статьи г. Кокорева. Какъ иногда отыщешь корень всего тамъ, гдѣ и не ожидаешь. У насъ бьются объ успѣхахъ просвѣщенія, сѣтуютъ на медленность ихъ, но теперь оказывается, что науки безъ г. Кокорева не подвинутся впередъ. Вотъ вамъ, всѣ господа, сильные двигатели наукъ! Зачѣмъ же вы вводили насъ въ обманъ на счетъ успѣховъ науки? Г. Кокоревъ обличилъ васъ, что вы ничего не могли сдѣлать безъ глазомѣра! Помните вы слова нашего поэта:
   
   "Какихъ ни вымышляй пружинъ,
   Чтобъ мужу бую умудриться,
   Не можно вѣкъ носить личинъ,
   И истина должна открыться."
   
   И дождались вы этого: г. Кокоревъ неожиданно, безжалостно, безцеремонно снялъ съ васъ личины и обнаружилъ, о мужи буи, ваше невѣжество. Но будемъ надѣяться, что г. Кокоревъ откроетъ со временемъ курсъ "Русскаго глазомѣра" и придастъ быстрый бѣгъ просвѣщенію. Друзья человѣчества являются рѣдко, но за то хитрая и разнообразная ихъ дѣятельность творитъ много благъ!
   Но покуда исполнятся наши ожиданія, мы безъ "развѣтвленія ума" скажемъ, что на глазомѣръ, хотя бы и русскій, больно много полагаться нельзя, не только, какъ совѣтуетъ г. Кокоревъ, въ дѣлахъ важныхъ, но даже и въ самыхъ малыхъ.
   Читатели "Современнаго Обозрѣнія" извинятъ насъ за непослѣдовательность нашего разсказа о превосходной статьѣ г. Кокорева: чтожь дѣлать, когда онъ самъ, съ сопутствующими ему Севастопольцами, бросается изъ одного конца Россіи въ другой, и на одной и той же страницѣ смѣшиваетъ разсужденія "о дипломатическихъ подслухахъ" съ сатирической замѣткой объ "освѣжающемъ кваскѣ."
   Воздавая хвалу Москвѣ, очень остро называемой г. Кокоревымъ "Всероссійскимъ пріютомъ", кто-то въ вагонѣ сказалъ:
   -- А славный квасъ въ Москвѣ, не выдохшійся, забористый.
   -- Оттого и хорошъ, отвѣчаетъ, какъ кажется, самъ г. Кокоревъ: -- что домашній, не продажный; въ немъ есть сила -- дрожжи.
   -- А отчего въ Питерѣ мало хорошаго квасу? опять спрашиваетъ кто-то, а можетъ быть -- и самъ г. Кокоревъ.
   -- Тамъ въ ходу все кислыя щи, а если есть квасъ, то больше рижскій. Квасъ этотъ вовсе не хлѣбный, а какое-то горько-сладкое смѣшеніе, производящее тошноту. Кислыя щи хоть и кипятъ, и струю даютъ, но не отъ закваски, а отъ искусственной игры,-- поташа подкладываютъ.
   -- Такъ поташа подкладываютъ? спрашиваетъ кто-то наивно,-- а можетъ быть -- и самъ г. Кокоревъ.
   -- Ну да, вѣдь тамъ они въ продажу поступаютъ, а всякій товаръ лицомъ продается, -- вотъ и нуженъ поташъ: отъ него пошипитъ немного, какъ откупорятъ бутылку, а ужь другую половину всегда допиваютъ насильно.
   Каковъ нашъ молодой писатель? Шипучій, шипучій! О, какъ завиденъ жребій писателя, который съ перваго раза попалъ не въ бровь, а въ глазъ всѣмъ академіямъ и въ тоже время такъ увлекательно, въ формѣ драматическаго изложенія, умѣетъ преслѣдовать общественное зло въ дрожжахъ, въ квасѣ, въ кислыхъ щахъ и даже въ водянистомъ винѣ, о которомъ онъ самъ упоминаетъ на одной страницѣ.
   Замѣтка г. Кокорева привела меня въ поэтическій восторгъ, я вспомнилъ то время, когда я кропалъ стихи, собрался съ силами и сочинилъ нашему новому писателю слѣдующее плохое восьмистишіе:
   
   Какъ русскій умъ отвсюду прыснулъ
   (Онъ только ждалъ счастливыхъ дней)!
   Глядь: Кокоревъ въ "Бесѣдѣ" тиснулъ
   Словцо о порчѣ кислыхъ щей!
   Въ словцѣ томъ вовсе нѣтъ искусства
   И пришибаетъ зло оно,
   Какъ пришибаетъ въ людяхъ чувства
   Указной крѣпости вино!
   
   Добрыя качества нашего народа, прогнѣвившаго, однако, по мнѣнію г. Кокорева, Господа Бога, описаны весьма умилительно. Изъ статьи почтеннаго автора мы узнаемъ, что у насъ есть много добродѣтельныхъ людей: стоитъ только поискать, замѣчаетъ г. Кокоревъ. Не даромъ же, по словамъ его, русскій человѣкъ, при обширныхъ всеядныхъ (отчего бы не сказать и всепитныхъ) злоупотребленіяхъ, говоритъ: "все же есть еще добрые и честные люди! вѣдь держится же чѣмъ нибудь бѣлый свѣтъ!" Весьма справедливо! мы съ своей стороны только добавимъ, что литераторы, подобные г. Кокореву, служатъ не малою для него поддержкою. Очень желательно, чтобъ эти господа прошлись, какъ выражается г. Кокоревъ, "по тѣмъ разрядамъ человѣчества, гдѣ люди ходятъ на ходуляхъ, гдѣ всякія пятна закрыты свѣтлыми занавѣсками, да какими еще дорогими: гобеленовскими, брюссельскими..." (слѣдуетъ нѣсколько точекъ.) Каково обличеніе? Какова гласность! Мы бы только хотѣли посмотрѣть на бытъ литераторовъ, нападающихъ на дорогія занавѣски. По всей вѣроятности, эти господа должищ жить сами, какъ настоящіе Чатертоны --
   Впрочемъ, говоря откровенно, мы въ нападкахъ г. Кокорева на занавѣски не видимъ большой искренности; статься можетъ, самъ авторъ статьи обладаетъ этими предметами, конечно только не для закрытія пятенъ. Думать послѣднее мы не имѣемъ никакого права, а о первомъ заключаемъ изъ того, что г. Кокоревъ говоритъ, что онъ въ оперѣ будетъ сидѣть на пятирублевомъ креслѣ. Отчего же тотъ, кто сшитъ на такомъ креслѣ, не можетъ имѣть занавѣсокъ? Мало того, что г. Кокоревъ усядется на это кресло,-- онъ вотъ что будетъ дѣлать: "теперь, говоритъ почтенный авторъ, когда буду сидѣть въ пятирублевомъ креслѣ, то непремѣнно вспомню, что сижу на десяти куляхъ ржи по Тамбовской цѣнѣ." Конечно, вольному воля, спасенному рай, но зато и я, когда разсядусь на такомъ же креслѣ, то и вспомню, что я сижу не на десяти куляхъ ржи, а только на 1 1/9 ведра простаго вина, и буду думать съ тѣмъ же знакомъ восклицанія, съ какимъ самъ г. Кокоревъ думаетъ, слѣдующее. "Вотъ и еще несообразность: цѣна за ведро посредственнаго вина 4 1/2 руб., затѣмъ надобно продать 9 четвертей ржи въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ она по 50 коп. чтобъ купить одно ведро вина." Какова гласность!
   Отъ обличеній, высказаннымъ съ такимъ мужествомъ, перейдемъ къ разсмотрѣнію предположеній г. Кокорева. Они заслуживаютъ вниманія, потому что охватываютъ всю Россію, конечно, по глазомѣру, по правиламъ особой русской науки, которую, впрочемъ, я, -- быть можетъ и ошибочно, -- называю: на авось или на фу-фу. Въ "Пути Севастопольцевъ" у г. Кокорева является и Архангельскъ, и Оренбургъ, и Астрахань. Нечего сказать, пришлось же нашимъ храбрымъ морякамъ,.истомленнымъ въ бояхъ, погулять за г. Кокоревымъ; честные защитники нашей славы хотятъ ѣхать въ Петербургъ, а г. Кокоревъ сворачиваетъ ихъ путь во всѣ стороны, какъ будто онъ не могъ выбрать для своихъ прогулокъ по Россіи другое время.
   Предположенія г. Кокорева о разныхъ въ Россіи улучшеніяхъ начинаются съ торжковскихъ башмаковъ и валдайскихъ колокольчиковъ. Предположенія эти прерываетъ поэзія, именно "восходящая луна, озаряющая безконечныя равнины, облегающія желѣзную дорогу."Г. Кокоревъ предается мечтаніямъ объ устройствѣ желѣзныхъ дорогъ въ Россіи и по поводу этого говоритъ приведенный нами замѣчательный афоризмъ: о объ обращеніи, помимо всѣхъ долгихъ и замысловатыхъ соображеніи, къ глазомѣру". Едва ли впрочемъ можно допустить это мнѣніе нашего новаго наставника. Кто изъ людей, дѣйствительно мыслящихъ, а не вопящихъ только, согласится отвергать выводы наукъ, честно трудившихся для пользы человѣчества въ теченіе вѣковъ, для того, чтобы, по зову г. Кокорева, прежде всего обратиться къ русскому глазомѣру? Это будетъ некстати, потому что тотъ же самый глазомѣръ паки послужитъ въ пользу собственнаго кармана и даже портмоне съ золотымъ ободочкомъ.
   Что же касается глазомѣра г. Кокорева, то на первый разъ, это на первый разъ, мы позволяемъ себѣ сдѣлать противъ этой науки нѣкоторыя возраженія.
   Напримѣръ, г. Кокоревъ говоритъ, что при постройкѣ одной вѣтви дороги по направленію отъ Москвы въ Саратовъ длиною въ 600 верстъ, посредствомъ Волги, Уралъ, Кавказъ, Персія, Туркмсицы и Закавказье, Астрахань съ рыболовствомъ, пшеница и сало приволжскія, соль озерная и прочее (?) -- будутъ находиться у Москвы подъ руками. Такимъ образомъ, самой дальней стороны Астрахани нужно будетъ менѣе 7 дней (т. е. можетъ быть четыре, а можетъ и три, а кто знаетъ?-- можетъ даже и два; вѣдь и два, пожалуй, менѣе семи) на переѣздъ въ Москву. Быть можетъ, у г. Кокорева есть свои глазомѣрныя доказательства на то, что первая желѣзная дорога, которая должна идти изъ Москвы въ Саратовъ, можетъ быть длиною только въ 600 верстъ. О томъ, что нашъ юный въ литературѣ, но тѣмъ не менѣе почтенный писатель, имѣетъ подобныя (т.е. глазомѣрныя) доказательства, мы не споримъ и потому не рѣшаемся опровергать его предположеній; но только, въ видѣ вопроса, выставляемъ съ своей стороны слѣдующіе факты: и по глазомѣру, и по геометріи извѣстно, что прямая линія есть кратчайшій путь между двумя точками, а между тѣмъ прямая линія, т. е. кратчайшій путь отъ Москвы до Саратова, исчисленный по градусамъ долготы и по маштабу почтовой карты Россіи, и даже по глазомѣру, никакъ не менѣе 800 верстъ; спросимъ же теперь г. Кокорева, какимъ образомъ на прямомъ разстояніи, простирающемся по крайней мѣрѣ на 800 верстъ, онъ проводитъ желѣзную дорогу только въ 600 верстъ, и какъ распорядится онъ двумя сотнями остальныхъ верстъ? Развѣ возьметъ версты по глазомѣру, и онѣ будутъ у него не въ 500, а положимъ -- въ 600 сажень? А быть можетъ онъ -- и прямо разъяснитъ ваши недоумѣнія какими нибудь удовлетворительными объясненіями. Какъ бы то ни было, но мы, узнавъ изъ статьи нашего молодаго писателя, что желѣзная дорога изъ. Москвы въ Саратовъ можетъ простираться только на 600 верстъ, пришли въ крайнее недоразуменіе.
   Конечно, если у самаго перваго профессора глазомѣра встрѣчаются такіе промахи, то что же будетъ у его не столь способныхъ учениковъ? А между тѣмъ нельзя не замѣтить, что господинъ Кокоревъ, кромѣ глазомѣра, имѣетъ даръ угадыванія. Мы дивимся тому, что пріѣзжій къ намъ французскій виконтъ-фокусникъ отгадываетъ карты и книги, а не дивимся г. Кокореву, который угадалъ, что въ Россіи есть 5 мильоновъ курящихъ. На сколько мильоновъ ошибся г. Кокоревъ взломъ случаѣ, мы рѣшить не можемъ, по важно то, что на этой угадкѣ г. Кокоревъ основалъ обширную финансовую операцію. Послушайте почтеннаго автора: "Итакъ на первое время нужно 1260 верстъ необходимыхъ желѣзныхъ дорогъ, чтобъ достигнуть общей связи въ сообщеніяхъ. Безъ излишней роскоши эти 1260 верстъ можно построить съ небольшимъ на 100 мил. руб. Но гдѣ взять ихъ? Возникаютъ безконечные вопросы о гарантіяхъ, займахъ и т. п. Укажу на новую статью дохода -- табакъ. Эта статья можетъ дать въ десять лѣтъ сто мильоновъ, слѣдовательно (логика очень вѣрна) стоитъ только установить правильную пошлину и въ десять лѣтъ на счотъ прихотей явятся желѣзныя дороги! (Знакъ восклицанія и въ подлинникѣ). Вотъ доказательства возможности: въ Россіи есть 5 мильоновъ курящихъ. Положимъ, что изъ нихъ полмильона достаточныхъ, два среднихъ и два съ половиною малоимущихъ. Расположите сборъ по сортамъ табаку, такъ, чтобъ достаточный заплатилъ до 10 руб. пошлины въ годъ, средній-рубль, а малоимущій только гривну. Итогъ сбора выдетъ почтенный и ни для кого не тягостный". Каковъ проэктъ? Сколько въ немъ доказательствъ! Сколько въ немъ вѣрныхъ данныхъ! Сколько въ немъ вниманія и къ достаточности и къ малоимущности ближняго!
   Когда проэктъ этотъ прочиталъ мой знакомый Петръ Андронычъ, то онъ, крѣпко насупившись, сказалъ жолчно: мало ли что пишетъ г. Кокоревъ! Онъ писатель еще новый, должно быть молодой, гоняется за вычурностью; а собственно-то говоря, проэктъ его въ итогѣ вовсе не почтенный.
   -- Ну, сказалъ я:-- однако же, Петръ Андронычъ, придумайте-ко вы сами что нибудь подобное?
   -- А чтожь, слушайте: въ Россіи есть 26,753,046 человѣкъ, сморкающихся въ платки. Положимъ, что изъ нихъ 839,648 человѣкъ богатыхъ и что они употребляютъ заграничные толковые или батистовые платки; 9,346,655 достаточныхъ: они употребляютъ или полотняные, или московскіе фуляровые; 16 548,743 Малоимущихъ, они употребляютъ бумажные. Расположите же теперь сборъ по сортамъ платковъ, такъ, чтобы богатый заплатилъ до 3 руб. пошлины въ годъ, достаточный -- одинъ рубль, а малоимущій только гривну, и я скажу вамъ точно такъ же, какъ говоритъ въ книжкѣ г. Кокоревъ, что итогъ сбора выйдетъ почтенный и ни для кого не тягостный! Вѣдь платки тоже прихоть. Вотъ доказательства: кромѣ 26,000,000, остальные же утираютъ въ Россіи носъ -- кто рукавицей, кто тряпичкой, кто полой, а кто и просто пальцами; послѣдніе въ счетъ и у меня нейдутъ: на эту голь перекатную и разсчитывать нечего!
   -- А какъ будто, замѣтилъ я: -- разсчетъ вашъ на сморкающихся въ платки -- вѣренъ?
   -- А будто, сказалъ Петръ Андронычъ, передразнивая меня и притомъ нѣсколько злобно:-- разсчетъ г. Кокорева о курящихъ -- вѣренъ? Пусть прежде онъ мнѣ докажетъ, хоть по глазомѣру, что въ Россія дѣйствительно есть 5 мильоновъ курящихъ, такъ я ему потомъ на счетахь выложу до 26 мильоновъ сморкающихся въ платки. Вотъ странно, почти задыхаясь отъ злобы, прибавилъ Петръ Андронычъ:-- кричатъ у насъ о гласности, и допускаютъ между тѣмъ сочинять проэкты безъ всякихъ доказательствъ, основанныя, съ позволенія сказать,-- на табачномъ дыму. Отъ чего же я не могу устроить свой проэктъ на русскихъ носахъ! Все же эта точка опоры несолиднѣе, чѣмъ дымъ!
   "Ну, подумалъ я, нашла коса на камень!"
   Слова Петра Андроныча зародили во мнѣ скептицизмъ къ исчисленіямъ г. Кокорева; я принялся повѣрять его глазомѣръ и открылъ, что при 100 мильонахъ этотъ глазомѣръ сдѣлалъ, какъ кажется, маленькій недочотъ, и вотъ почему именно:
   По глазомѣру г. Кокорева, изъ 5,000,000 курящихъ заплатитъ въ годъ:
   разрядъ первый -- 5,000,000 руб.
   вторый -- 2,000,000 третій -- 250,000
   слѣдовательно, въ годъ получится 7,250,000.
   Кто жь доплатитъ остальные 2,750,000, исчисленныхъ г. Кокоревымъ по глазомѣру?... Мало этого: хотя правильныя пошлины съ табаку и будутъ взиматься ходячею монетою, но сама по себѣ монета эта въ назначенныя ей мѣста ходить не будетъ; слѣдовательно, нужно будетъ или учредить управленія для сбора и повѣрки 10,000,000 руб. ежегодной акцизной пошлины, или табачный откупъ. При существованіи въ Россіи 697 городскихъ мѣстъ и поселеній, придется для учрежденія акцизныхъ управленій отсчитать изъ 10,000,000 хоть 500,000, а если сдать табакъ на откупъ, то еще откупщикъ, при невѣрности глазомѣрнаго разсчета, едва ли согласится рискнуть, не имѣя въ виду десяти процентовъ выгоды; слѣдовательно, изъ 10,000,000--одного мильона и не будетъ. Затѣмъ, по исчисленію и по проэкту г. Кокорева, вмѣсто ежегодныхъ 10,000,000, получится только 6,750,000 р., а пожалуй и всѣ 6,250,000, что въ десять лѣтъ, противъ глазомѣра, составитъ дефициту -- 30,250,000 руб., а пожалуй и всѣ 35,000,000 руб. Чѣмъ добрать эти 30,000,000 руб.? Нужно будетъ ожидать желѣзныхъ дорогъ еще болѣе пяти лѣтъ, итакъ дорога г. Кокорева поспѣетъ не черезъ десять лѣтъ, а слишкомъ черезъ пятнадцать, а кто знаетъ, быть можетъ, и позже.
   Вотъ маленькая ошибка глазомѣра! Посмотримъ, что сдѣлаетъ Петръ Андронычъ на счетахъ!
   Объемъ настоящей статьи не позволяетъ намъ поговорить съ г. Кокоревымъ о неточности его глазомѣра по Архангельской губерніи, и по такъ называемому молодымъ писателемъ "строченію бумагъ", и по выдѣлкѣ кружевъ въ Мценскѣ, и на счетъ образованія въ деревнѣ Тимошинѣ (Вологодской губерніи) второй женевской фабрики карманныхъ часовъ, и на счетъ уничтоженія голода въ Бѣлоруссіи, находящагося, по мнѣнію г. Кокорева, въ связи съ зажигательными спичками! Скажемъ только, что мы вовсе не отказываемся отъ пріятныхъ для насъ глазомѣрныхъ бесѣдъ и лекцій г. Кокорева, и что для насъ представляется неистощимый матеріалъ преній по такимъ статьямъ, гдѣ на каждомъ шагу попадается: "кабы", да "если бы".-- Ахъ, г. Кокоревъ! есть русская пословица: кабы у бабушки... дальше-то я позабылъ.... а вѣдь у васъ по части однихъ пароходовъ этихъ "бы" да "кабы" цѣлыхъ 13 штукъ, да по Орловской и Курской губерніямъ опять этихъ "бы" да "кабы" 12 штукъ. Согласитесь же сами, что на этихъ "бы" да "кабы" далеко не уѣдешь!
   Какъ бы то ни было, но статья г. Кокорева заслуживаетъ особаго вниманія; "кабы" только побольше положительности, да поменьше глазомѣра.
   Притомъ скажемъ откровенно, что въ статьѣ г. Кокорева проглядываетъ маленькій эгоизмъ. На 122 страницѣ вы изволите говорить: "съ незнающими русскаго языка мы обязаны уже быть вѣжливѣе и внимательнѣе." Хорошо вамъ высказывать такія истины, когда вы сами, какъ видно изъ статей вашихъ, помѣщенныхъ въ "Le Nord", владѣете французскомъ языкомъ въ такомъ совершенствѣ, что, въ случаѣ надобности, можете прикинуться настоящимъ французомъ, не говорящимъ по русски,-- а кабы этого не было? Но подумайте, однако, на основаніи проповѣдываемыхъ вами общелюбія и самозабвенія, что нашему брату, не владѣющему иностранными языками и говорящему единственно по русски, отъ вашего афоризма будетъ куда какъ жутко! А кстати, не исчислите ли вы по глазомѣру, сколько у насъ въ Россіи мильоновъ знающихъ иностранные языки: больше ихъ или меньше, чѣмъ курящихъ?
   Но довольно; конецъ, какъ говоритъ г. Кокоревъ, рѣшимъ по глазомѣру. Статья г. Кокорева представляетъ оригинальное и замѣчательное явленіе; она должна подѣйствовать не только на кислыя щи, но и на науки. Въ статьѣ этой г. Кокоревъ является историкомъ, мыслителемъ, администраторомъ, двигателемъ торговли и промышленности, поэтомъ, радушнымъ хозяиномъ, патріотомъ, обличителемъ, наблюдателемъ, политикомъ, техникомъ, мореплавателемъ, произносителемъ спичей, сатирикомъ, путешественникомъ и, наконецъ,-- что, всего важнѣе, -- профессоромъ русскаго глазомѣра!
   Заключимъ же статью нашу слѣдующимъ, весьма замѣчательнымъ, афоризмомъ г. Кокорева, на счетъ способностей русскаго человѣка: "Безсознательной вѣры нѣтъ; не ждите отъ него одобренія, пока онъ не понялъ, пока его мысленное око не увидѣло возможности исполнить, а если вы станете надсажать его доказательствами и хвалить свое предложеніе, какъ бы добиваясь его одобренія и утвержденія въ неопровержимой пользѣ нововведенія, тогда онъ (какъ бы вы думали, что дѣлаетъ?) -- закупоривается, и вы услышите короткій отвѣтъ: всяко бываетъ."
   Прислушайтесь же, Петръ Андронычъ, къ словамъ нашего молодаго писателя: не надсаживайте насъ доказательствами о сморкающихся въ платки и не хвалите своего предложенія. Возьмите примѣръ съ г. Кокорева: сколько полезныхъ проэктовъ написалъ онъ въ небольшой своей статьѣ, а между тѣмъ вовсе не видно, чтобъ онъ добивался одобренія. Да будетъ же ему за это честь и хвала! Пусть только онъ не закупориваете я на будущее время, а продолжаетъ дарить публику своими превосходными статьями, а мы будемъ только повторять слова, взятыя нами изъ его же статьи: да обновится.... да обновится.... да обновится русскій человѣкъ!
   Мы получили недавно отъ г. А. С. З. замѣтку объ учрежденіи сельскихъ школъ, въ помѣщичьихъ имѣніяхъ. Въ ней почтенный авторъ исправляетъ, между прочимъ, нашу фразу о "мильонѣ крестьянскаго населенія въ губерніи", напечатанную въ "Современномъ Обозрѣніи" въ январьской книжкѣ "Современника". Г. А. С. З. совершенно справедливо замѣчаетъ, что мильонъ крестьянскаго населенія въ губерніи (среднимъ счетомъ, не включая сюда, конечно, остзейскихъ, сибирскихъ и закавказскихъ) можно положить только въ такомъ случаѣ, если считать вмѣстѣ и помѣщичьихъ, и государственныхъ крестьянъ. Такъ мы и считали, не думая отдѣлять въ этомъ случаѣ государственныхъ крестьянъ отъ помѣщичьихъ. Внимательно прочитавши наши замѣтки, г. А. С. З. самъ могъ бы убѣдиться въ этомъ. О помѣщичьихъ имѣніяхъ мы замѣтили только, что всѣ возраженія со стороны помѣщиковъ должны устраниться съ перемѣною крѣпостныхъ отношеній. Затѣмъ, сказали мы, разумѣя уже, конечно, всѣхъ крестьянъ вообще, -- остается другое обстоятельство -- недостатокъ школъ. При этомъ мы хотѣли указать на затрудненіе, соединенное съ предположеніемъ -- "выбирать изъ самихъ крестьянскихъ дѣтей по нѣскольку человѣкъ для приготовленія ихъ къ должности учителей." Мы разсчитывали, что если брать изъ тысячи крестьянъ -- одного мальчика, то придется въ каждой губерніи учредить еще по три или четыре гимназіи. Но тутъ мы сдѣлали ошибку, сказавъ вмѣсто жителей -- душъ, и г. А. С. З. весьма основательно замѣчаетъ, что подъ душами разумѣется обыкновенію только населеніе мужскаго пола, слѣдовательно, нельзя положить на губернію мильонъ душъ, а надобно -- 500,000.
   Горячо благодаря г. А. С. З. за столь важную и основательную поправку, мы не считаемъ однако нужнымъ помѣщать здѣсь цѣликомъ полемическую часть его письма, а представляемъ читателямъ только вторую половину его, заключающую въ себѣ разсчетъ количества учениковъ изъ крестьянъ, сдѣланный самимъ г. А. С. З. Замѣтимъ, что цифра, выведенная г. А. С. З. превышаетъ предположенную нами (1,000 мальчиковъ въ губерніи), и слѣдовательно,-- замѣчанія, нами высказанныя въ январьской книжкѣ, сохраняютъ всю свою силу.
   Вотъ что говоритъ г. А. С. З.
   "Въ статьѣ моей: "Откуда взять учителей для сельскихъ школъ?" я полагалъ съ каждыхъ 200 душъ взять по три мальчика для приготовленія въ сельскіе учителя. Соглашаюсь, что наборъ такого количества мальчиковъ, дѣйствительно, потребовалъ бы слишкомъ большаго расширенія гимназій Мнѣ хотѣлось, чтобы сколь возможно большое количество крестьянскихъ дѣтей получили образованіе въ гимназіяхъ, вкусили бы духовную пищу, такъ сказать, изъ первыхъ рукъ. Но какъ такое желаніе трудно примѣнимо на практикѣ, а при увеличеніи количества учениковъ въ сельской школѣ можно довольствоваться однимъ учителемъ, гимназически образованнымъ, на 200 ревизскихъ мужескаго пола душъ, то вмѣсто трехъ можно взять по одному мальчику съ 200 душъ, и тогда, полагая крѣпостное населеніе губерніи въ 250 тысячъ мужеск. пола душъ (во многихъ губерніяхъ это количество гораздо меньше), составится 1,250 учениковъ-гимназистовъ. Неужели богатое имѣніе въ 250 тысячъ рев. мужескаго пола душъ (принимая всѣ помѣстья губерніи за о ню), приносящее ежегодный доходъ своему владѣльцу (принимая всѣхъ помѣщиковъ губерніи за единицу) около 2 1/2 мильоновъ рублей серебромъ ежегоднаго дохода, не въ состояніи образовать единовременно 1,250 гимназистовъ, хотя бы для этого потребовалось учредить особую гимназію??..
   Сдѣлаемъ примѣрное расчисленіе для всей имперіи. Положимъ круглымъ числомъ помѣщичьихъ крестьянъ (мужескаго пола) 10 мильоновъ. Населенное имѣніе въ 10 мил. муж. пола душъ можетъ дать ежегоднаго дохода 100 мильоновъ рублей серебромъ. Полагая, что каждыя 200 душъ должны образовать одного гимназиста, 10 мильоновъ -- образовали бы 50 тысячъ крестьянъ -- гимназистовъ. Гимназическое образованіе должно продолжаться шесть лѣтъ. Положимъ, что ежегодно каждый гимназистъ -- крестьянинъ обошелся бы въ 200 р. сер. (помѣщеніе, пища и одежда крестьянъ -- гимназистовъ должны быть самыя скромныя); 50 тысячъ учениковъ стоили бы въ годъ 10 мильоновъ руб. Слѣдовательно, если бы въ теченіи шести только лѣтъ употреблять ежегодно 10-го часть дохода, то народъ имѣлъ бы 50 тысячъ гимназически-приготовленныхъ учителей, которые скоро разлили бы и грамотность и просвѣщеніе на всю массу крѣпостнаго населенія... Пожертвованіе единовременное, а результаты его такъ громадно-благодѣтельны, что передъ -блескомъ ихъ такое единовременное пожертвованіе становится ничтожнымъ.
   Тутъ дѣло не въ невозможности, а въ степени сочувствія къ благу народа, къ просвѣщенію, къ благоденствію отечества -- въ доброй волѣ.

А. С. З.

   1858 г., Января 17.

"Современникъ", No 3, 1858

   
>Не будучи спеціалистами въ военномъ дѣлѣ, мы не можемъ подать своего мнѣнія, до какой степени въ глазахъ знатоковъ военнаго дѣла объясняютъ причину нашихъ неудачъ замѣчанія г. ***А., сдѣланныя имъ противъ обвиненій въ томъ, что пѣхота наша была дурно вооружена, что одиночное развитіе солдата въ ней было пренебрежено, что кавалерія не была приготовлена къ боевой службѣ, что уставы наши не соотвѣтствовали современнымъ требованіямъ военнаго искусства, а боевыя порядки только стѣсняли генераловъ въ ихъ распоряженіяхъ; но за то, по крайнему нашему разумѣнію, мы находимъ вполнѣ справедливымъ слѣдующее замѣчаніе почтеннаго автора, которое легко примѣняется къ другимъ частямъ администраціи:
   "Несложность устава, необразованность рекрута, не дурное качество оружія, говоритъ г. А***., составляли слабѣйшую сторону нашей арміи: въ ней былъ другой недостатокъ, гораздо болѣе важный, недостатокъ, при которомъ самыя лучшія учрежденія не могли развиться и принести плода. Недостатокъ заключался въ неточномъ пониманіи настоящаго долга службы и въ равнодушіи къ образованію. Это зло, продолжаетъ г. А***., выростало въ арміи постепенно и такъ незамѣтно проникало въ нее, что ни главнокомандующій, ни командиры корпусовъ не могли даже замѣтить его съ того растоянія, на которомъ, по обширности своихъ обязанностей, они находились отъ ежедневной, обиходной жизни войскъ. Эти высшіе начальники, желая довести свои части до возможнаго совершенства, смотрѣли ихъ всегда, когда только представлялся къ этому удобный случай. Но имѣя каждый подъ своею командой по нѣсколько дивизій, они не могли вникать въ подробность образованія не только каждаго солдата, но и офицера, не могли даже подробно осмотрѣть каждый батальонъ или эскадронъ; это должно было бы лежать на начальникахъ дивизій, на командирахъ полковъ, на каждомъ изъ младшихъ офицеровъ, командующихъ частями.
   Но, возразятъ намъ, сами-то молодые люди, вступившіе въ военную службу, должны были бы заботиться о своемъ образованіи. Это такъ; нопритѣхъ условіяхъ въ которыхъ, къ сожалѣнію, поставлялись эти молодые люди, они встрѣчали затрудненіе умственно развить себя, подчинившись требованіямъ того быта, при которомъ они находились.
   Въ подтвержденіе этихъ словъ, мы позволяемъ себѣ сослаться на превосходную статью, помѣщенную въ томъ же, первомъ номерѣ "Военнаго Сборника", подъ заглавіемъ: "Взглядъ на образованіе офицеровъ". Статья эта, написанная г. Л. К., вѣроятно, будетъ прочтена всѣми отъ первой и до послѣдней ея строки.
   Г. Л. К. приводитъ свѣдѣнія объ одной пѣхотной дивизіи, вполнѣ ручаясь за достовѣрность этихъ свѣдѣній и прибавляя, что дивизія, о которой идетъ рѣчь, постоянно находилась, относительно снабженія ея офицерами, въ такомъ же положеніи, какъ и многія другія дивизіи, составляющія русскую армію; поэтому, какъ полагаетъ г. Л. К., приводимыя имъ цифры, развѣ съ небольшими измѣненіями, могутъ быть отнесены и къ большей части остальныхъ пѣхотныхъ дивизій.
   Между тѣмъ, вотъ какія свѣдѣнія объ этой дивизіи представляетъ г. Л. К. Въ ней въ концѣ прошлаго 1857 года состояло штабъ и оберъ офицеровъ по списку: въ 1 полку 135
   -- 2 -- 123
   -- 3 -- 117
   -- 4 -- 104
   всего въ дивизіи 481.
   За тѣмъ г. Л. К. приводитъ подробную таблицу о томъ, какое именно образованіе получили эти гг. штабъ и оберъ офицеры. Изъ этой таблицы, между прочимъ, видно.
   Что изъ числа 481 офицеровъ было только 5, кончившихъ курсъ въ учебныхъ заведеніяхъ; хотя г. Л. К. не сдѣлалъ никакой особой о нихъ замѣтки, но мы съ нѣкоторою вѣроятностію можемъ полагать, что эти 5 лицъ, какъ болѣе способныхъ къ дѣловой, т. е. къ письменной части, могли очень легко находиться въ штабныхъ должностяхъ, а не въ числѣ строевыхъ офицеровъ, и потому самому они не принадлежали собственно къ полковому обществу офицеровъ.
   Малочисленность въ арміи офицеровъ, выпущенныхъ изъ корпусовъ, и въ которыхъ должно предполагать достаточное образованіе, г. Л. К. объясняетъ слѣдующими причинами: во 1-хъ, что армія наша такъ велика, что снабженіе ея офицерами изъ кадетскихъ корпусовъ мало уменьшаетъ необходимость производства офицеровъ изъ лицъ, воспитывавшихся внѣ корпуса. Въ 2-хъ, гвардія и артиллерія поглощаютъ большую часть массы выпускаемыхъ изъ корпусовъ и на долю арміи собственно достается весьма небольшое число ихъ и притомъ, на основаніи существующихъ положеній, не изъ лучшихъ корпусныхъ учениковъ.
   Къ этому мы позволяемъ себѣ прибавить еще два небольшихъ замѣчанія: во 1-хъ, что офицеровъ, такимъ образомъ пообразованнѣе берутъ изъ армейскихъ полковъ въ адъютантскія должности, они выбываютъ изъ общества своихъ товарищей и примыкаютъ уже къ обществу своего генерала, и поэтому вліяніе болѣе образованныхъ офицеровъ на ихъ полковыхъ товарищей весьма легко и притомъ очень часто уничтожается удаленіемъ первыхъ изъ круга послѣднихъ. Въ 2-хъ недостаточный, но нѣсколько болѣе другихъ образованный офицеръ, послуживъ нѣсколько времени въ арміи и, не встрѣчая въ своихъ товарищахъ" того круга, который бы онъ желалъ имѣть по своему образованію оставляетъ военную службу для перехода въ гражданскую, на которую онъ имѣетъ болѣе надежды. Другіе офицеры, которые не только пообразованнѣе, по вмѣстѣ съ тѣмъ и по смѣтливѣе, достигнувъ извѣстнаго чина, по которому они пріобрѣтаютъ служебное вліяніе на общество офицеровъ, наровятъ оставить полковую службу и если можно (что впрочемъ" бываетъ иногда вещь весьма важная) съ сохраненіемъ военнаго мундира, т. е. съ зачисленіемъ по армейской пѣхотѣ, а еще лучше, если можно, то, по таковой же кавалеріи, пристроиться къ провіантскому вѣдомству или къ коммисаріатскимъ.
   При этихъ условіяхъ и при тѣхъ обстоятельствахъ, на которыя такъ ощутительно указалъ намъ г. Л. К., весьма понятно, что безъ того далеко неполный кругъ образованныхъ армейскихъ офицеровъ рѣдѣетъ съ каждымъ днемъ все болѣе и болѣе, выходами въ отставку, зачисленіемъ, перечисленіемъ, переводомъ, отчисленіемъ., состояніемъ и пр. и пр.
   Не забывая однако, что мы остановились на статьѣ г. А***., вызвавшей насъ къ переходу къ статьѣ г. Л. К., мы, для поясненія нашихъ мыслей, продолжимъ замѣтки послѣдняго.
   Картина, начертанная г. Л. К., изображаетъ молодаго человѣка, попавшагося въ армейскую пѣхоту и между тѣмъ стремящагося удовлетворить своимъ внутреннимъ умственнымъ потребностямъ. Все противъ него: и недостатокъ денежныхъ средствъ (такъ какъ, по справедливому замѣчанію г. Л. К. "въ пѣхоту поступаютъ по преимуществу люди небогатые, даже совершенно бѣдные, которые, кромѣ получаемаго ими отъ казны содержанія, не имѣютъ ничего, а между тѣмъ книги дороги, и обстановка, которою они бываютъ окружены, такъ какъ, по словамъ г. А***., и тѣ, которые получили нѣкоторое образованіе, "вскорѣ по вступленіи на службу, почти всѣ сравниваются съ остальными по своимъ познаніямъ, сказать прямѣе -- забываютъ то, чему учились." Это очень понятно, потому что ничто столько не дѣйствуетъ на отдѣльную личность, какъ вліяніе массы.
   "Естественно, замѣчаетъ г. Л. К., тутъ не до того уже, чтобъ думать о пріобрѣтеніи необходимыхъ книгъ, стоющихъ вообще у насъ на Руси не дешево. Между тѣмъ, закинутый часто въ деревню, онъ (т. е. молодой образованный человѣкъ) отъ скуки желалъ бы заняться; но не имѣя рѣшительно собственныхъ средствъ, долженъ довольствоваться находящимися въ полковой библіотекѣ сочиненіями, что не всегда удобно, при раскиданности частей полка."
   Ознакомившись посредствомъ статьи г. Л. К. съ весьма важнымъ вопросомъ о современномъ образованіи нашей арміи, мы начинаемъ соглашаться все болѣе и болѣе съ замѣчаніями г. А***., высказанными имъ въ статьѣ "Взглядъ на состояніе русскихъ войскъ" и объясняющими намъ, что не столько недостаточность вооруженія, одиночное развитіе рекрутъ и неудовлетворительность нашего военнаго устава приводили насъ, въ нѣкоторыхъ случаяхъ войны, въ положеніе весьма невыгодное, сколько другія причины. Г. А***. весьма основательно замѣчаетъ, что служба мирнаго времени не требуетъ отъ пѣхотнаго и кавалерійскаго офицера особыхъ познаній, пока онъ въ младшихъ чинахъ; но что потомъ, когда онъ достигаетъ чиновъ высшихъ, онъ до такой степени отвыкаетъ отъ занятій, что уже при всемъ желаніи не въ силахъ изучать основательно что бы то ни было.
   Вторая статья въ учено-литературномъ отдѣлѣ "Военнаго Сборника" подъ заглавіемъ: "О вооруженной силѣ и ея устройствѣ" принадлежитъ г. Н. Обручеву. Живо помня прекрасный критическій разборъ г. Обручева, написанный по поводу втораго изданія сочиненія г. Милютина о войнѣ 1799 года, мы съ особеннымъ любопытствомъ прочитали и статью г. Обручева, помѣщенную въ "Военномъ Сборникѣ". Она отличается вѣрностью взгляда и устраненіемъ изъ нея тѣхъ мыслей и фразъ, которыя нагоняютъ на читателя какую-то грусть о томъ, что человѣкъ, повидимому, весьма способный, употребляетъ свое перо для общеизвѣстныхъ припѣвовъ.
   Пріятно поражаетъ читателя самый эпиграфъ, взятый г. Обручевымъ изъ сочиненій извѣстнаго Шарнгорста и заключающійся въ слѣдующихъ словахъ: "когда въ войскѣ есть только одна любовь къ войнѣ, то оно стоитъ еще на весьма низкой степени нравственности. Любовь къ войнѣ истекаетъ изъ корыстнаго политическаго чувства, затемняющаго собой нравственное понятіе о долгѣ." Избравъ этотъ эпиграфъ для своей статьи, г. Обручевъ остался вѣренъ своей основной идеѣ. Мы могли бы привести бездну выписокъ, которыя убѣдили бы насъ, что г. Обручевъ не столько военный, сколько мирный писатель, а между тѣмъ превосходная статья его можетъ служить украшеніемъ военной литературы и тамъ, гдѣ литература этого рода развилась гораздо самостоятельнѣе и гораздо обширнѣе.
   Кажется, что будучи редакторомъ "Военнаго Сборника" слѣдовало бы заманивать своихъ Читателей подъ ружье да подъ ранецъ, на коней, да на биваки, на смотры да на приступы; но въ глазахъ человѣка, понимающаго военное дѣло съ точки общечеловѣческой, это выходитъ иначе и, г. Обручевъ не торжество побѣдъ, не упорную борьбу народовъ, но миръ считаетъ лучшимъ и истиннымъ шагомъ къ прогрессу, и весьма вѣрно указываетъ и на несовременность и на невозможность въ Европѣ началъ завоевательныхъ.
   Опредѣляя могущество государственное, г. Обручевъ говоритъ, что первымъ элементомъ могущества какой нибудь страны служитъ народъ и что поставивъ арміи и флоты на второстепенное мѣсто, мы поступимъ совершенно правильно, принявъ ихъ не болѣе какъ за проводники, подобные электрическимъ, которыми въ извѣстныхъ случаяхъ обнаруживается его могущество. Что возможно съ народомъ, говоритъ въ другомъ мѣстѣ г. Обручевъ, ссылаясь на извѣстнаго генерала Пексана, того далеко нельзя достигнуть съ однимъ войскомъ." Армія, по мнѣнію г. Обручева, съ которымъ, конечно, никакъ нельзя не согласиться, должна содержаться для обезпеченія внутренней и внѣшней безопасности. "Вотъ высокое назначеніе войска." За тѣмъ г. Обручевъ приступаетъ къ разсмотрѣнію "Обезпеченія внутренней и внѣшней безопасности", примѣняя это условіе государственной потребности къ нѣкоторымъ первенствующимъ державамъ. Мы бы хотѣли, по не можемъ вести нашихъ читателей тихимъ шагомъ по всей этой главѣ, открывающей такъ наглядно причины увеличенія или уменьшенія внутренней военной силы, совпадающія съ государственнымъ устройствомъ и видомъ правленія каждой страны, степенью народнаго образованія, равно какъ однородностью государства и взаимнымъ довѣріемъ между правительствомъ и народомъ.
   Вторая глава статьи г. Обручева посвящена разсмотрѣнію весьма важнаго въ политико-экономическомъ отношеніи вопроса "о соразмѣрности вооруженныхъ силъ съ населеніемъ." Много очень глубоко правильныхъ мыслей высказываетъ авторъ по поводу этого вопроса, развивая его весьма основательно.
   Впрочемъ военныя силы каждаго государства должны быть соразмѣрны не только съ численностію его населенія, но и съ матеріальными его или финансовыми средствами. Разрѣшенію этого вопроса г. Обручевъ посвящаетъ въ статьѣ особую главу, подкрѣпляя въ ней свои мнѣнія ссылками на главнѣйшіе современные политико-экономическіе авторитеты. Глава эта относится, впрочемъ, не къ однимъ только сухопутнымъ войскамъ, но и къ флоту.
   Въ IV, а вмѣстѣ съ тѣмъ и послѣдней главѣ г. Обручевъ пишетъ о качествѣ войскъ и ихъ организаціи, замѣчая съ благородною откровенностью, что въ этой главѣ читатель встрѣтитъ довольно много идей, заимствованныхъ или перефразированныхъ изъ сочиненія Пексана: Constitution militaire de la France. Въ главѣ этой г. Обручевъ является уже скорѣе настоящимъ военнымъ, а не мирнымъ писателемъ, потому что здѣсь онъ говоритъ объ устройствѣ, обученіи и вооруженіи войскъ, обязанность которыхъ само собою разумѣется состоитъ въ томъ, чтобъ сражаться противъ враговъ отечества. Въ этой главѣ мы уже почитываемъ и о томъ, какъ стрѣляютъ изъ штуцеровъ на разстояніи 400--450 саженьи картечью, которая, впрочемъ, къ утѣшенію многихъ, дѣйствуетъ слабо на разстояніи 250 сажень, и пр. Но прочитавъ всю главу, мы совершенно успокоиваемся; г. Обручевъ ставитъ насъ на ту правильную точку зрѣнія, съ которой онъ смотритъ на всѣ эти не утѣшительныя для человѣческаго рода соображенія и мы вполнѣ подчиняемся опять той мысли, съ которой авторъ началъ свой прекрасный грудъ. Вотъ тѣ слова, которыя вполнѣ могутъ подтвердить наше замѣчаніе о взглядѣ автора на усовершенствованіе военнаго искусства: усовершенствованіе влечетъ за собою не кровавыя войны, а благодатный миръ.
   "Изъ всего сказаннаго видно, говоритъ г. Обручевъ, что отнынѣ сила еще болѣе должна уступить смыслу, искусству; въ этомъ заключается успѣхъ не только военнаго дѣла, но и всего человѣчества. Усовершенствованіе огнестрѣльнаго оружія отразилось на всемъ пашемъ ремеслѣ, увеличило и безъ того большія издержки на содержаніе войскъ, сдѣлало войну вдвое, втрое дороже, чѣмъ прежде, соединило ее съ гораздо большими пожертвованіями, слѣдовательно заставило еще болѣе дорожить миромъ. Съ этой стороны будемъ смотрѣть спокойно на всѣ изобрѣтенія, которыми люди стремятся уничтожать другъ друга. Вотъ гдѣ видна рука Провидѣнія, гдѣ зло обращается въ благо."
   Послѣ статьи г. Обручева, исполненной живаго современнаго интереса, слѣдуетъ статья г. Непокойчицкаго подъ заглавіемъ: "Дѣйствія отрядовъ, посланныхъ въ началѣ 1849 года на помощь городамъ Германштадту и Кронштадту." Статья эта -- отрывокъ изъ составляемаго г. Непокойчицкимъ "Описанія военныхъ дѣйствій въ Трансильваніи." Такимъ образомъ г. Непокойчицкій обработываетъ ту часть нашей военной исторіи, въ періодъ которой наши войска, такъ быстро подавивъ гидру мятежа въ Венгріи, пріобрѣли новые лавры. Извѣстно, что для историческихъ описаній, особенно важныхъ, не достаточно однихъ фактовъ, тѣмъ болѣе, что послѣдніе въ большомъ изобиліи находятся всегда въ реляціяхъ. Въ историческомъ писателѣ всего важнѣе объясненіе причинъ событій, и потому г. Непокойчицкій, описывая тѣ событія, въ которыхъ онъ самъ, какъ видно, принималъ дѣятельное участіе, указываетъ на причины, ихъ вызвавшія, въ слѣдующихъ строкахъ:
   "Государь Императоръ, по свойственному Ему милосердію, не могъ не обратить вниманія на явную опасность, которой подвергались, въ столь близкомъ разстояніи отъ расположенія войскъ нашихъ, вѣрные своему законному государю, жители городовъ Германштадта и Кронштадта, слѣдуя только этому высокому побужденію, Государь Императоръ находилъ возможнымъ двинуть часть войскъ нашихъ на защиту сихъ городовъ отъ гибели и раззоренія; по не иначе, какъ въ самой крайности и только но настоятельной просьбѣ австрійскаго военнаго начальства."
   Послѣднія обстоятельства вскорѣ явились и 23 января наше вспомогательное войско, приближаясь къ Германштадту, слышало уже пушечные выстрѣлы. Это былъ бой австрійскаго генерала Пухнера съ мятежникомъ Бемомъ. Послѣдній уже тѣснилъ однако перваго, но "неожиданное появленіе ихъ (т. е. нашихъ войскъ), говорить г. Непокойчицкій, на флангахъ непріятеля, встрѣченное задними линіями австрійскихъ войскъ громкимъ ура, навело паническій страхъ на венгерцевъ: они начали немедленно отступать и, преслѣдуемые австрійцами, пройдя Зальцбургъ, бросились по разнымъ дорогамъ."
   По не только первая встрѣча нашихъ войскъ съ мятежными венграми, но и всѣ дѣйствія первыхъ ознаменовались военною доблестью. Такъ, напримѣръ, отрядъ нашъ въ сраженіи съ мятежниками при Штольценбургѣ, состоявшій изъ 2000 человѣкъ съ 12 орудіями, не уступилъ, по выраженію г. Непокойчицкаго, ни одного шага непріятелю, имѣвшему до 10,000 при 20 орудіяхъ. "Но, продолжаетъ почтенный авторъ, опасаясь обходнаго движенія въ продолженіе ночи, полковникъ Скарятинъ рѣшился въ сумеркахъ начать отступленіе къ городу; несмотря на настойчивое преслѣдованіе венгерцами, отступленіе было совершено въ примѣрномъ порядкѣ.
   Войска наши, въ этомъ дѣлѣ, какъ говоритъ г. Непокойчицкій, отличились свойственнымъ русскимъ мужествомъ; самоотверженію ихъ и хладнокровію были свидѣтелями всѣ жители Германштадта. Въ продолженіе восьми часовъ, находясь подъ сильнымъ непріятельскимъ огнемъ, они не только оказывали упорное сопротивленіе, но при всякомъ удобномъ случаѣ, дружно и стремительно бросались на непріятеля въ штыки и всегда его опрокидывали. Мы, замѣчаетъ г. Непокойчицкій, не потеряли ни одного колеса изъ всего обоза. Впрочемъ, движенія непріятеля все таки не обходятся безъ ущерба для насъ, и мы понесли потерю въ людяхъ. Вотъ что говоритъ объ этомъ г. Непокойчицкій: "потеря съ нашей стороны состояла изъ двухъ офицеровъ и 97 нижнихъ чиновъ убитыми, изъ четырехъ офицеровъ ранеными и 101 нижнихъ чиновъ ранеными. Сверхъ того, при проходѣ чрезъ городъ ночью, безъ вѣсти пропали 35 рядовыхъ." Такимъ образомъ всего выбыло изъ строя 239 человѣкъ, (всего въ строю было 2000 человѣкъ), т. е. нѣсколько болѣе восьмой части всего отряда.
   Какъ люди, въ военномъ дѣлѣ не спеціальные, мы не считаемъ себя вправѣ ни отрицать, ни соглашаться съ мнѣніемъ г. Непокойчицкаго, что "судя по упорной и столь несоразмѣрной съ силами непріятеля оборонѣ, судя по сопротивленію, оказанному ему на всемъ пути отъ Гросъ-Шерена, нельзя не предположить, что отрядъ Бема подвергся бы пораженію, если бы генералъ Пухнеръ не медлилъ и явился у него въ тылу со всѣми силами." Но, по всей вѣроятности, и военные спеціалисты поступятъ точно также, какъ мы, убѣдившись въ словахъ г. А***., что причины военныхъ успѣховъ и военныхъ неудачъ слагаются всегда изъ множества обстоятельствъ, часто неуловимыхъ, часто случайныхъ и всегда весьма сложныхъ.
   Въ то время, когда наше храброе воинство дѣйствовало такъ блистательно, союзники наши не разъ обращали тылъ передъ мятежниками; они или отступали или уходили или просто разбѣгались въ разныя стороны, а между тѣмъ кто же, какъ не они, должны была несокрушимо стоять подъ знаменами своего государя. Впрочемъ, имъ какъ-то несчастливилось; такъ, по словамъ г. Непокойчицкаго, генералъ Каліани, принявшій начальство отъ генерала Пухнера, на всемъ пути къ Кронштадту былъ сильно преслѣдуемъ и понесъ значительную потерю, въ особенности 7 марта, на послѣднемъ переходѣ отъ. с. Цейдена. Въ чемъ, впрочемъ, состояла значительная потеря генерала Каліани, г. Непокойчицкій не упоминаетъ. Мы видимъ только, что этотъ генералъ, быть можетъ, родомъ италіянецъ, объявилъ нашему генералу Энгельгардту, что войска, послѣ большихъ переходовъ, безпрестанныхъ дѣлъ съ непріятелемъ и неудачъ, ослабѣли духомъ и что по недостатку зарядовъ и продовольствія, онъ, т. е. генералъ Каліяни, не можетъ ни предпринять наступательныхъ дѣйствій, ни защищаться въ городѣ; и что онъ рѣшился "уйти" въ Валахію, и если предъ отступленіемъ дастъ сраженіе, то для "очищенія совѣсти." Само собою разумѣется, что принять участіе въ сраженіи такого рода предлагалъ г. Каліани и г. Энгельгардту.
   "На другой день, 8 марта, венгерцы подошли къ Кронштдадту. Войска стали на позицію и выстроились въ боевой порядокъ -- австрійцы въ первой линіи, отрядъ генерала Энгельггардта въ резервѣ, примыкая лѣвымъ флангомъ къ городу, а тыломъ къ с. Сечели, занятому однимъ нашимъ батальономъ и одною бригадою австрійцевъ, для прикрытія Темешскаго ущелья. Все было готово къ бою, какъ вдругъ генералъ Каліани прислалъ къ генералу Энгельгардту своего начальника штаба сказать, что онъ рѣшился предпринять отступленіе безъ боя, чтобъ сохранить войска въ порядкѣ.
   Несмотря на этотъ оборотъ дѣлъ, русскіе, по свойственному намъ всѣмъ великодушію, оставались вѣрны тому союзу, во имя котораго они примкнули къ австрійцамъ, приняли на себя готовившійся имъ ударъ и, остановившись на границахъ Валахіи, "пропустивъ, какъ говоритъ г. Непокойчицкій, австрійскія войска и жителей Кронштадта и окрестныхъ деревень, спасавшихся подъ нашу защиту."
   Но если австрійцы дѣйствовали такъ неудачно и такъ неожиданно, зато тамъ, гдѣ мы встрѣчались въ разрозненныхъ съ ними силахъ, мы доказывали, что мы -- русскіе; такъ Бемъ, приведшій, по словамъ г. Непокойчицкаго, къ окончанію временныя укрѣпленія Германштадта, устроивъ способъ продовольствія, усиливъ свои средства присоединеніемъ къ себѣ значительной части Секлеровъ и контрибуцій съ жителей Кронштадта и Германштадта, (спасавшихся, какъ замѣтилъ прежде г. Непокойчицкій, подъ нашу защиту) деньгами и лошадьми, пользуясь обозомъ своихъ войскъ въ окрестностяхъ с. Толмага и желая оттѣснить наши войска въ Валахію, съ отрядомъ изъ 12,000, могъ сдѣлать только слѣдующее: оттѣснить казачій пикетъ, находившійся на дорогѣ изъ с. Бойцы и начать наступленіе на нашу позицію, усиливая стрѣлковъ противъ двухъ нашихъ заваловъ, а больше ничего, потому что, какъ говоритъ г. Непокойчицкій: "тщетно силился непріятель овладѣть завалами; всѣ его атаки были отражены съ большимъ для него урономъ.
   Это отвага это мужество нашихъ войскъ, явленныя передъ лицомъ нашихъ враговъ -- мятежныхъ венгровъ, дали г. Непокойчицкому весьма основательный случай заключить его статью слѣдующею замѣчательною характеристикою: "такъ кончились дѣйствія вспомогательныхъ нашихъ отрядомъ, посланныхъ зимою 1849 года въ Трансильванію. Они познакомили непріятеля заранѣе съ храбростью, самоотверженіемъ съ хладнокровіемъ русскихъ, которымъ предстояло дѣйствовать вторично въ Трансильваніи самостоятельно."
   Этимъ оканчивается статья г. А. Непокойчицкаго, но этимъ не оканчивается еще первый нумеръ "Военнаго Сборника." Мы думаемъ поговорить еще особенно о статьѣ г. Н. Ѳ. Т., подъ заглавіемъ: "Голосъ изъ арміи." Мы не имѣемъ чести знать автора этой статьи, по громко сознаемся, что мы чувствуемъ къ ней глубокое уваженіе. Но хваля очень, очень многое, будемъ, однако, въ тоже время откровенны, и потому скажемъ, что статья подъ заглавіемъ: "Потаповъ", изъ воспоминаній казака-артиста, далеко не въ гармоніи съ прочими статьями "Сборника", о которыхъ мы уже сдѣлали подробный отчетъ.
   Въ заключеніе замѣтимъ, что писать такія современныя статьи, какія на первый разъ доставили "Военному Сборнику" г. *** А. Н. Обручевъ, Н. Ѳ. Т., Д. С. и Л. К., (статья г. Непокойчицкаго сюда не принадлежитъ,-- эта статья историческая), по нашему глубокому убѣжденію, не значитъ только заниматься военной литературой; нѣтъ, это значитъ -- дѣйствовать посредствомъ ея на пользу общую умно и честно; это значитъ служить родинѣ не только шпагой, но и перомъ. Служите же въ этомъ духѣ нашей родинѣ, потому что перомъ вашимъ руководятъ и умъ и сердце!

"Современникъ", No 7, 1858

   
Ко всем произведениям автора К списку авторов