СЪ ПРИСОВОКУПЛЕНІЕМЪ
Нравоучительныхъ примѣчаній, служащихъ пріятнымъ и полезнымъ препровожденіемъ времени.
ПОДАРОКЪ
Благородно воспитывающемуся Юношеству.
Перевела съ Нѣмецкаго языка дѣвица
Марья Базилевичева.
Иждивеніемъ М. К. Ивана Готье.
МОСКВА.
Въ Губернской Типографіи,
у А. Рѣшетникова.
1799 года.
Великодушный братъ.
Честность при великой бѣдности.
Не презирай никого.
Инкль и Ярико.
Терзаніе совѣсти.
Благородный образъ мыслей одного Комедіанта.
Человѣколюбивое употребленіе полученнаго подарка.
Потерянное Дитя.
Убійца самъ себя наказавшій.
Примѣръ великодушія.
Великодушный Дофинъ.
Наказанная гордость.
Награжденная любовь къ родителямъ.
Для Великихъ людей данное ими слово священно.
Чувствованіе достоинства гражданскаго званія.
Великодушіе.
Остроумный упрекъ.
Тиринтіане.
Матерній совѣтъ.
Вѣрный другъ.
Нещастное изобрѣтеніе.
Остроумно осмѣянная трусость.
Добросердечный дровосѣкъ.
Человѣкъ, которой никогда не лгалъ.
Убѣжденіе.
Спокойствіе тиранна.
Нравоученіе Ѳеогенисово.
Для предосторожности въ шуткахъ.
Несправедливое неудовольствіе.
Любовь къ тому, къ чему мы привыкли.
Рѣдкой примѣръ дѣтской любви.
Подарокъ.
Справедливый отецъ.
Не все надобно xвалить съ перваго взгляду.
Нечаянное щастіе.
Испытанная дѣтская любовь.
Исторія о двухъ братьяхъ.
Добродушный сынъ.
Великодушный крестьянинъ.
Люди добрые есть и между дикими.
Долгъ человѣчества.
Братняя любовь.
Пустынникъ.
Совѣсть никогда не умолчитъ.
Дворянинъ по заслугамъ награжденный.
Скупость и неблагодарность.
Одинъ Лондонскій купецъ, имѣлъ двухъ сыновей. Старшій изъ нихъ былъ упрямый, гордый и злобный человѣкъ, имѣвшій злой и безчеловѣчной нравъ. Онъ ненавидѣлъ всегда своего младшаго брата, хотя сей былъ гораздо любви его достойнѣе, имѣлъ кроткій, весьма любезный нравъ. Не возможно представишь себѣ самыхъ худыхъ поступковъ, и досадъ, которыхъ бы онъ не далъ почувствовать своему брату, какъ скоро получалъ къ тому желанный случай. Отецъ часто упрекалъ его въ такомъ дурномъ поведеніи съ его братомъ, и увѣщевалъ его жить съ нимъ дружелюбнѣе. Но старшій братъ не слушался. Всякое увѣщаніе, которое давалъ ему отецъ, дѣлало его еще жесточае, и чѣмъ болѣе увѣщеваемъ былъ, тѣмъ хуже поступалъ онъ съ своимъ братомъ. Кратко сказать, онѣ былъ для сего любви достойнаго человѣка лютый звѣрь во образѣ человѣческомъ. И -- Кто бы могъ сему повѣрить? Отецъ былъ столь неостороженъ, столь слѣпъ, что, когда приближился къ смерти; то отдалъ своему старшему сыну все свое богатство, весь капиталъ, всѣ корабли съ товарами; однимъ словомъ, все, предписавши только въ духовномъ своемъ завѣщаніи, чтобы онъ удержалъ своего младшаго брата въ купеческомъ званіи, и когда потребуется для него вспоможеніе, то помогалъ бы ему съ братскою любовію. Могъ ли ожидать сего старой отецъ отъ своего жестокосердаго сына? Не былъ ли онѣ давно уже увѣренъ въ противномъ тому? Но вотъ каковы бываютъ слѣдствія жадности къ богатству, что самъ отецъ поступилъ противъ своего родительскаго сердца, дабы только пріобрѣтенное имъ сокровище оставить нераздѣльно одному сыну. Старшій братъ будучи еще при жизни отца своего довольно грубъ и неучтивъ противъ своего младшаго брата, здѣлался уже несравненно грубѣе, увидѣвши себя владѣтелемъ всего отеческаго наслѣдства. Его ненависть дошла до того, что онъ выгналъ брата своего немилосердно изъ дому, и безъ всякой помощи оставилъ его собственной участи. Такое жестокосердіе, понесённое отъ брата, преисполнило сердце молодаго человѣка горестію и неудовольствіемъ. "Какъ? говорилъ онъ самъ себѣ, проживая слезы. Когда уже братъ мой поступилъ со мною такъ: то чего долженъ я ожидать отъ другихъ людей?" Но нужда и необходимость внушили ему бодрость. Онъ началѣ упражняться въ торговомъ званіи, получилъ въ томъ довольные успѣхи, и сіи успѣхи подали ему надежду, знаніемъ своимъ притти въ лучшее состояніе. Онъ оставилъ Лондонъ, пошелъ къ купцу въ сосѣдній городъ, и сей взялъ его съ радостію въ свой домъ. Спустя нѣсколько лѣтъ купецъ нашедъ въ немъ столь много способностей, честности, добродушія, и точности въ его разчетахъ, что выдалъ за него свою дочь въ замужство со всѣмъ своимъ имѣніемъ. По смерти тестя своего, здѣлавшись весьма богатъ, и не будучи изъ числа тѣхъ корыстолюбивыхъ и ненавистныхъ скрягъ, которыхъ жадность, пріобщать богатства къ богатствамъ, только въ могилѣ оставляетъ, купилъ онъ себѣ въ одной провинціи прекрасное помѣстье съ замкомъ, дабы прожить тамъ остальные дни свои въ сельской тишинѣ и спокойствіи. Съ радостію согласилась его жена на сіе его намѣреніе ибо это была самая прекрасная чета во всей той провинціи. Божеское провидѣніе хотя и снисходить нѣсколько времени, но всегда наказываетъ немилосердыхъ и безчеловѣчныхъ людей. Старшій братъ по смерти отца своего продолжалъ еще съ большимъ щастіемъ торговлю, умножилъ оную новыми предпріятіями, и долгое время удавалось ему все по его желанію. Но вдругъ наступилъ нещастный годъ. Одна потеря влекла за собою другую, и прежде нежели могъ онъ себѣ воображать, все его щастіе пропало. Буря поглотила его корабли съ грузомъ; купцы, которые были ему должны большими суммами, перестали платить, и къ довершенію его нещастія здѣлался въ домѣ его пожаръ, которой и все, что только у него было, пожралъ мгновенно, и довелъ его до нищенскаго состоянія. Въ семъ ужасномъ положеніи не видѣлъ онъ себѣ другаго средства, дабы не умереть съ голоду, какъ только ходишь по міру, и просить помощи у сожалительныхъ людей, которыхъ повѣствованіе его нещастій могло смягчить и тронуть. Но и сіе средство, сей хлѣбъ собираемый отъ подаянія и орошаемый его слезами, часто отравляло горечію угрызеніе совѣсти. "Чтобы я началъ, говорилъ онъ часто самъ себѣ воздыхая? -- Къ кому бы я прибѣгнулъ, естьли бы всѣ люди были столь же жестокосерды и безчеловѣчны, какъ я былъ противъ моего брата? Ахъ! и естьли бы они знали, какъ я поступилъ съ нимъ?-- Съ отвращеніемъ протолкалъ бы меня всякой отъ своихъ дверей. Ахъ! братъ мой! нещастный братъ! кричалъ, онъ часто публично на улицѣ. Гдѣ ты теперь находишься? Всеконечно проклинаешь ты меня? И можетъ быть въ сію самую минуту чувствуешь ты всѣ ужасы голода и бѣдности? Ахъ! естьли бы ты со мною встрѣтился; естьли бы ты увидѣлъ меня въ такомъ состояніи: ты бы почелъ, что само небо отомстило мнѣ за тебя. Есть ли бы я могъ къ тебѣ броситься въ объятія, и раздѣлить съ тобою кусокъ хлѣба, данный мнѣ отъ бѣдной, но милосердой матери, рукою ея невиннаго дитяти: то я бы утѣшился. -- -- -- Естьли бы твои взоры встрѣтились по нечаянности съ моими: то никакъ, -- никакъ не узналъ бы ты подѣ симъ бѣднымъ рубищемъ старшаго своего брата!-- Но нѣтъ! Онъ не можетъ ничего другаго надѣяться, ничего другаго ожидать, какъ увидѣть меня когда нибудь, въ такой бѣдности: естьли вѣришь онъ, что есть еще отмститель на небесахъ, которой немилосердыхъ наказуетъ."
Въ одинъ день, когда онъ нѣсколько часовъ ходилъ, не выпросивши и столько подаянія, чтобы утолить свой голодъ, увидѣлъ онъ изъ дали хорошо одѣтаго господина, прогуливающагося на одномъ лугу по близости одного прекраснаго заика, котораго господиномъ онъ ему показался. Онъ подошелъ къ нему, началѣ съ нимъ рѣчь, разсказалъ ему нещастную свою участь, которую онъ претерпѣвалъ, и нужду, въ которой онъ воздыхалъ, и умолялъ его, подашь ему хотя малую помощь и облегченіе. "Откуда вы идете, спросилъ его незнакомый господинъ? Какими нещастіями приведены, вы въ сіе бѣдное состояніе? -- Нещастный разсказалъ ему о своей злополучной участи вы времъ пространствѣ не утаевая отъ него ничего, кромѣ, только худаго поведенія въ разсужденіи своего брата, и безчеловѣчнаго съ нимъ поступка. Онъ нѣсколько разѣ покушался во время своего повѣствованія открыться сему господину и признаться во всемъ, какъ онѣ заслужилъ такое нещастіе: но страхъ и нужда удержали его отъ того; ибо онъ боялся, чтобы признаніе не уменьшило сожалѣнія, которое онъ хотѣлъ возбудить въ семъ господинѣ. Но онъ говорилъ много такого, что его легко каждой узнать ногъ, кто только хотя мало зналъ его исторію. Господинъ не давши ни мало о себѣ знать и примѣтить, кто онъ таковъ, повелъ его въ свой замокъ, и приказалъ своему слугѣ поступать съ нимъ какъ можно учтивѣе, и велѣлъ ему изготовить хорошую постель.
Въ вечеру разсказалъ онъ своей женѣ о семъ нечаянномъ произшествіи, сообщилъ ей свое намѣреніе и присоединилъ прозьбу, чтобы она въ судьбѣ своего дѣверя приняла участіе, и не отказалась бы помочь ему съ своей стороны, дабы впредь основать его щастіе, и такимъ благодѣяніемъ заставить его раскаеваться въ прежнемъ его поступкѣ. Бѣдной провелъ всю ночь въ глубокомъ и спокойномъ снѣ. По утру при пробужденіи первая его мысль была о его благодѣтелѣ, о семъ честномъ человѣкѣ!-- "Онъ заслуживаетъ быть богатымъ, говорилъ онъ, когда пріемлетъ столь искренное участіе въ судьбѣ нещастныхъ!"...
Спустя нѣсколько часовъ велѣлъ его позвать къ себѣ гостепріимный хозяинъ, разсматривалъ его съ чувствительнымъ, ласковымъ видомъ, и спросилъ наконецъ, можетъ ли онъ узнать его? -- "Нѣтъ, отвѣчалъ бѣднякъ.-- "Какъ! вскричалъ со слезами господинъ, не ужели не узнаешь ты во мнѣ своего брата?" -- Въ ту минуту бросился онъ въ его объятія, прижалъ его съ нѣжностію къ своей груди, и цѣловалъ его братски. Старшій братъ приведенъ былъ въ такое удивленіе, и замѣшательство, столько тронуть былъ раскаяніемъ, признательностію и радостію, что палъ предъ нимъ на колѣни, и вскричавши только: "Любезный братъ! я тебя недостоинъ,-- обнялъ его колѣни, и орошая ихъ слезами, просилъ у него прощенія. Младшій братъ поднялъ его благосклонно. "Я уже давно простилъ тебя, сказалъ онъ. Позабудь прошедшее; ты теперь столько же богатъ, какъ и я. Станемъ жить въ согласіи другъ съ другомъ, и любить одинъ другаго, какъ братьямъ, какъ друзьямъ прилично." -- "Такъ, любезный братъ! отвѣчалъ старшій, проливая радостныя слезы. Я буду тебя вѣчно любить, а себѣ никогда никогда не прощу. Ежедневно буду я думать о томъ, какъ я съ тобою прежде обходился. Никогда не выдетъ изъ мыслей моихъ, что ты за всѣ причиненныя мною тебѣ огорченія, подаешь мнѣ теперь руку помощи въ моемъ нещастій и утѣшеніе."
Они любили другъ друга, какъ взаимно обѣщались, и соединенными силами пріобрѣли такое богатство, которое гораздо превосходило прежнее ихъ имущество. Старшій перемѣнилъ свой злой нравъ, и сколько прежде былъ всѣми ненавидимъ, столько послѣ того здѣлался отъ всѣхъ любимъ и почитаемъ.
Честность при великой бѣдности.
Въ Тріестѣ не задолго предъ симъ шелъ одинъ Кавалеръ по улицѣ, и выронилъ "нечаянно кошелекъ съ червонцами. Одна бѣдная женщина, которая позади его шла, подняла кошелекъ, и могла бы его легко у себя удержать, потому что никто того не примѣтилъ. Но она была столь честна, что бросилась тотчасъ въ слѣдѣ за Кавалеромъ, и кричала изо всей мочи, чтобъ онъ остановился. Иностранецъ думая, что сей крикъ не до него касался, продолжалъ свой путь; пока наконецъ изъ виду скрылся. Но добродушная женщина спрашивала о немъ у всѣхъ, узнала наконецъ, гдѣ онъ живетъ, и принесла ему полный кошелекъ съ червонцами на квартиру. Дворянинъ удивился столь трогательной честности старухи и сказалъ ей: "Послушай, другъ мой! мнѣ нуженъ честной человѣкъ для присмотру въ деревнѣ. Вы стары, и тѣмъ лучше. Ваша честность можетъ мнѣ довольно оказать услуги. Возьмите этотъ кошелекъ въ знакъ, что я почитаю людей добродѣтельныхъ. Изготовтесь въ дорогу съ вашимъ мужемъ и вашими дѣтьми. Честность ваша обязываетъ меня во всю вашу жизнь о васъ, стараться."
Сіи слова привели старуху въ такое восхищеніе, что отъ восторга бросилась она къ ногамъ своего благодѣтеля, и поднята была уже мертвая. Сіе тронуло добродѣтельнаго Кавалера столько, что онъ похоронилъ ее весьма хорошо, и велѣлъ ей поставить небольшой мраморъ на гробницѣ, съ надписью:
"Здѣсь покоится прахъ бѣдной, но добродѣтельной женщины."
Она имѣла двухъ дочерей, которыя по причинѣ величайшей бѣдности въ опасности были, подвергнуться соблазну развратныхъ людей, и такъ Кавалерѣ взялъ сихъ двухъ дѣвицъ съ собою, воспиталъ ихъ какъ родныхъ своихъ дочерей, и выдалъ ихъ выгодно въ замужство.
Знатное Дворянство въ Венѣ жаловалось въ 1774 году, что всѣ гульбища какъ ему, такъ и черни открыты были, и просило запереть по крайней мѣрѣ для простаго народа Пратеръ, дабы хотя тамъ съ подобными себѣ могло юно пользоваться прогулкою. Императоръ Іосифѣ II отвергнулъ сію гордую прозьбу, и сказалъ: "Когда бы я желалъ имѣть только съ подобными мнѣ компанію: то мнѣ надобно бы было сойти въ Императорскую гробницу и жить тамъ съ помершими моими предками."
Инкль былъ купецъ. Въ надеждѣ, пріобрѣсти большое богатство, сѣлъ онъ на корабль, и поѣхалъ въ землю, которая не задолго предъ тѣмъ была открыта, и названа Америкою. Сія земля населена была въ то время по большей части дикими людьми, которые названы такъ потому, что они Почти какъ дикіе звѣри въ лѣсахъ жили. Путешествіе его продолжалось хорошо, но какъ скоро приближились они къ берегамъ, то поднялась страшная буря. Корабль брошенъ былъ на подводной камень такъ, что онѣ въ дребезги отъ того разбился. Тѣ изъ пассажировъ, которые не умѣли плавать, потонули всѣ; а другіе, которые съ великою нуждою спаслись на берегъ побиты были дикими людьми. Одному Инклю пощастливилось уйти въ лѣсъ, гдѣ онъ между кустами скрылся. Здѣсь впалъ онѣ въ отчаяніе, не зная, голодъ ли, или дикіе лишатъ его жизни? Вдругъ услышалъ онъ шумъ. Дикая дѣвка выскочила изъ кустарника, и увидѣвъ его тамъ лежащаго, обнаружила свое удивленіе. Но вмѣсто того, чтобы здѣлать ему какое нибудь оскорбленіе, взглянула она на него ласково, и дала ему знаками разумѣть, чтобы онъ слѣдовалъ за нею. Онъ это здѣлалъ. Дикая дѣвка ввела его въ маленькую хижину, ободрила его улыбкою, поставила предъ него для утоленія его голоду всякихъ фруктовъ, и показала ему источникъ, изъ котораго онъ могъ напиться. Съ тѣхъ самыхъ поръ была она ему всегда столь вѣрна, что казалось, только и помышляла о его благосостояніи.
Такимъ, образомъ прожили они нѣсколько мѣсяцовъ, полюбили взаимно другѣ друга, и наконецъ Инкль взялъ ее за себя за мужъ. Вскорѣ выдумали они языкѣ, посредствомъ котораго могли сообщать другѣ другу свои мысли. Часто Инкль разсказывалъ своей Ярико (такъ называлась сія добрая дикая дѣвка) что нибудь о своемъ отечествѣ; какъ тамъ все иначе, нежели въ ея пустынѣ; какъ тамъ живутъ въ большихъ домахъ, ѣздятъ въ каретахъ, носятъ прекрасныя платья, и тому подобное. "Когда бы я тамъ съ тобою былъ," прибавлялъ онъ всегда, какъ бы я и желалъ здѣлать тебя щастливою!"
Добродушная Ярико часто плакала отъ радости, и выбѣгала на берегъ, дабы посмотрѣть, не ѣдетъ ли какой корабль, которой бы могъ ихъ взять съ собою. Наконецъ увидѣла она, и прибѣжала съ поспѣшностію увѣдомить о томъ своего Инкля. Корабль между тѣмъ приставши къ берегу, взялъ ихъ обоихъ, и потомъ не медля продолжалъ свой путь къ извѣстному острову, на которомъ люди, такъ какъ у насъ скотъ, выводятся для продажи на рынокъ. Тутъ пришла корыстолюбивому Инклю жестокая мысль, что онъ послѣ столь продолжительнаго пути, не только ничего не пріобрѣлъ, но еще и бѣднѣе здѣлался. Сія мысль чрезвычайно его встревожила.
Наконецъ онѣ принялъ гнусное намѣреніе продать бѣдную свою жену, добродѣтельную Ярико, какъ невольницу, дабы по крайней мѣрѣ тѣмъ достать сколько нибудь денегъ. Тщетно упадала она предъ нимъ на колѣни, тщетно плакала и умоляла его. Ничто не могло смягчить безчеловѣчнаго.
"Жестокій! вскричала она наконецъ, вспомни, что я беременна, и умилосердись по крайней мѣрѣ надъ младенцемъ, котораго я должна тебѣ родить!" -- "А! хорошо, отвѣчалъ злодѣй! Слышишь ли ты сказалъ онъ купцу, которой хотѣлъ, ее купить? Она беременна: и такъ еще три фунта стерлинговъ за дитя, которое она на свѣтъ произведеть?" Купецъ прибавилъ, и безчеловѣчный пошелъ съ деньгами оттуда.
Терзаніе совѣсти, какая ужасная пышка для каждаго человѣка! Колесованіе, висѣлицы и мечи не столь страшны, какъ она. Поносная смерть дѣлаетъ конецъ преступленію: но совѣсть не престаетъ никогда мучить. Самый безчестный злодѣй не можетъ усыпить ее. Она всегда бодрствуетъ и занимается только тѣмъ, чтобы мучишь своего оскорбителя.;
Милордѣ С... Одинъ изъ Антлинскихъ Генераловъ, прославившихся при Деттингскомъ сраженіи своими знаніями и храбростію, жертвовавшій многократно жизнію своею отечеству, и съ ненарушимою вѣрностію служившій своему Королю, впалъ нечаянно въ немилость Государя Георгія II. Сіе произшествіе ничего въ себѣ необыкновеннаго не заключало, потому что и часто заслуги такимъ же образомъ награждаются: но оно было добродушному Лорду тѣмъ болѣе чувствительно, что онѣ навлекъ себѣ немилость даннымъ Королю весьма хорошимъ, доброжелательнымъ и благоразумнымъ совѣтомъ, отъ котораго зависѣла собственная выгода и безопасность Царской Особы.
Лордѣ С... былъ не изъ числа тѣхъ визкихъ душѣ, которыхъ такой случай повергѣ бы даже до отчаянія. Онъ былъ болѣе добродѣтеленъ и великодушенъ, нежели чтобы взять прибѣжище къ коварству. Онъ чувствовалъ свое собственное достоинство болѣе, нежели, чтобы предъ такимъ человѣкомъ, которой несправедливо поступилъ, униженнымъ образомъ ползать. Онъ чувствовалъ, что онъ имѣетъ въ себѣ добродѣтели больше, нежели сколько для обыкновеннаго человѣка потребно. Честность и справедливость, истинныя добродѣтели, сопровождали каждой шагъ его, и въ нещастіи, котораго онъ не заслуживалъ, невинности была его утѣшеніемъ и его защитою. Онъ былъ замѣшанъ во многія спорныя дѣла въ разсужденіи своего имѣнія, для удержанія котораго въ своемъ владѣніи не имѣлъ онъ довольныхъ доказательствъ: а потому самому и уменьшились его доходы, какъ скоро обнаружилось къ нему Королевское неблаговоленіе, котораго непріятели его столь давно уже желали.. Сіе не представляло взорамъ его ничего болѣе, кромѣ самыхъ печальныхъ слѣдствій. Но онъ утѣшался мыслями, что можно и малымъ жить съ удовольствіемъ. Съ внутреннимъ спокойствіемъ рѣшился онъ удалиться отъ двора, и провести въ своемъ помѣстьѣ остальные дни свои спокойно и добродѣтельно. Все было приготовлено къ отъѣзду. Но въ то самое время, какъ онъ намѣревался отправиться, получилъ онъ письмо отъ незнакомой руки, въ которомъ стояло, чтобъ онъ непремѣнно явился въ назначенное время и мѣсто, гдѣ его дожидаются. Онъ пошелъ туда, и при томъ, какъ ему приказано было, безъ провожатаго. Его ввели по многимъ лѣсницамъ въ подземную темную комнату -- и представьте себѣ его ужасъ, когда онъ помощію горящей лампады увидѣлъ въ постѣли изсохшей скелетъ одного старика, которой едва имѣлъ видѣ человѣческій.-- "Милордъ! сказалъ ему полумертвымъ голосомъ лежащій, не бойся, старика, которой уже сто дватцатъ пять лѣтъ живетъ на свѣтѣ! Я нетерпѣливо желалъ васъ видѣть. Ваша слава и ваша честность бы, ли мнѣ пріятны. Садитесь подлѣ, моей кровати." Лордъ повиновался. Старикъ выхвалялъ мудрые совѣты, которые онъ Королю давалъ, и вздохомъ изъявилъ свое сожалѣніе о несправедливости, которую ему оказали. Наконецъ спросилъ онъ Лорда, не потерялъ ли онъ какихъ нибудь бумагъ, и родословныхъ, которыя бы ему нужны были вразсужденіи его дворянства и имѣнія?-- "Да, отвѣчалъ съ поспѣшностію раскаяніе совѣсти. А содѣлался самъ себѣ ненавистенъ, и не имѣлъ никогда уже внутренняго спокойствія. Будучи неизвѣстенъ цѣлому свѣту, и даже собственной моей фамиліи, скитался я цѣлые 80 лѣтъ въ величайшей бѣдности по Азіи и Европѣ. Небеса, кажется, продлили нарочно дни мои за обыкновенныя предѣлы жизни, дабы мученіе мое содѣлать тѣмъ чувствительнѣе. Я возвратился въ свое отечество, и нѣсколько уже времени живу здѣсь въ неизвѣстности даже и тѣмъ, коихъ помощь была бы мнѣ теперь въ моей крайности нужна. Сей ящичекъ есть единый остатокъ моего щастія, и моего прежняго званія. Я узналъ о твоемъ преисполненномъ чести поступкѣ и о твоихъ услугахъ къ отечеству. А потому, прежде нежели я разлучился отъ сего свѣта, хотѣлъ я еще споспѣшествовать твоему щастію, и представить тебѣ доказательства на имѣніе, которое тебѣ принадлежитъ... Спѣши отсюда, удались и забудь меня на вѣки. Проклинай мое преступленіе, и оплакивай мою память. Сего единаго ожидаю я отъ твоей нѣжности и сыновней любви. Естьли раскаяніе можетъ истребитъ злодѣяніе: то я давно уже удовлетворилъ Божескому правосудію.--"
Лордъ С... чувствуя внутренно, то отвращеніе, то нѣжность, то сожалѣніе, бросился въ объятія старика. "Родитель мой! сказалъ онѣ, проливая слезы, я забываю все. Вы чувствуете раскаяніе! Вы нещастливы! Вы мой родитель! Все это вижу и чувствую я." -- Онъ просилъ его, чтобы подъ неизвѣстнымъ именемъ отправился онъ съ нимъ въ Шотландію: но старикъ воспротивился тому. Сынъ повторялъ свои прозьбы, плакалъ, обнималъ его колѣни, и старикъ казался наконецъ смягченнымъ, "Завтра.-- Завтра же буду я тебѣ спутникомъ, сказалъ старикъ." Лорду не было ничего пріятнѣе на свѣтѣ, какъ мысль, успокоить дни престарѣлаго своего родителя, и содѣлать его судьбу пріятнѣйшею. На самомъ разсвѣтѣ другаго дня полетѣлъ онѣ въ его объятія.-- Но что же? Онъ не нашелъ старца. Всѣ розысканія были тщетны. Безъ сомнѣнія сей нещастный не согласился показаться своей фамиліи, и окончилъ чаятельно жизнь свою въ такомъ же бѣдномъ и мрачномъ жилищѣ, въ какомъ его въ первой разъ Лордъ встрѣтилъ.
Благородный образъ мыслей одного Комедіанта.
Одна дама пріѣхала въ Парижѣ для хожденія за однимъ тяжебнымъ дѣломъ, отъ котораго все ея щастіе и имѣніе зависѣло. Стряпчіе тянули ея дѣло до того, что мало по малу истощилось и остальное ея имѣніе, и она увидѣла себя принужденною занимать деньги въ долгѣ съ процентами. Дѣло ея не было еще кончено, и время уже приходило платитъ ей долги. Преслѣдуема будучи неупросимыми кредиторами, и угнѣтена нещастіями, она искала помощи не только у своихъ друзей, но и у каждаго, кого только она знала, дабы избѣгнуть стыда, быть посаженной въ тюрьму за долги. Она прибѣгала ко всѣмъ, кто только славился кротостію и благодѣтельностію, дабы убѣдишь ихъ къ облегченію ея участи. Но тщетно.-- Ей вездѣ отказывали, или извинялись предъ нею какими нибудь невозможностями, чѣмъ она еще больше огорчалась, нежели отказами.--
Наконецъ она присуждена была къ заключенію, и одинъ Офицеръ посланъ былъ посадить ее въ тюрьму. На дорогѣ спросила она своего провожатаго, гдѣ живетъ Г. H. "Развѣ вы его знаете? отвѣчалъ Офицерѣ. Онъ Актеръ!" -- "Да, да, государь мой! Актеръ. Можетъ быть актеръ будетъ чувствительнѣе и сострадательнъ, нежели другіе люди. Я хочу еще у него припросить помощи. Онъ представляетъ истинну и сострадательность съ такимъ жаромъ, что кажется, не можетъ не тронуться моимъ нещастіемъ." --
Она пришла въ домъ Актера, велѣла ему доложить о себѣ, просила переговоритъ съ нимъ, и представила ему живо печальной видъ своего нещастія. -- Господинѣ Н**, выслушавъ ее, открылъ ей свой камодъ, и далъ ей бумагу съ слѣдующими словами: "Возьмите эту записку, и велите тотчасъ заплатить вамъ по ней въ Театральной Конторѣ сумму, которая здѣсь означена." -- Дама хотѣла благодарить его: но Актеръ съ любезнымъ добросердечіемъ сказалъ: "Подите, подите; не вы, но я долженъ васъ благодаритъ. Вы меня болѣе обязали, поддавъ случай къ оказанію вамъ помощи, и я прошу у васъ одной только той благодарности, чтобы вы никому о семъ не открывали, и чтобы это осталось между нами двумя: ибо мнѣ не хочется умножить число благодѣтелей въ какомъ нибудь журналѣ. "Дама принесла на другой день росписку: но онъ разорвалъ ее. "Повѣрьте мнѣ, сказалъ онъ, что тотъ, который, какъ вы говорите, столь хорошо чувства изъяснятъ умѣетъ, не можетъ не чувствовать всей цѣны оныхъ. Не оставьте меня впредь вашею дружбою и благопріятствомъ, а тѣмъ самымъ заплотите вы долгѣ свой съ лихвою.
Человѣколюбивое употребленіе полученнаго подарка.
Въ 1775 году Эрц-Герцогѣ Фердинандъ съ супругою своею посѣтили Императрицу Марію Терезію въ Вѣнѣ. При отъѣздѣ подарила сія Государыня всѣхъ своихъ дѣтей весьма щедро. Одинъ только Іосифъ, бывшій потомъ Императоромъ, остался ни съ чѣмъ. Онъ просилъ у своей Родительницы также какого нибудь подарка: но получилъ въ отвѣтъ, что ему ненужны подарки, потому что по смерти ея все ему достанется. Но онъ не переставалъ просить, и назначилъ наконецъ самъ подарокъ, которой онъ желалъ отъ нее получить. Онъ состоялъ въ зборѣ недоимокъ, которыя должны были заплатить самаго бѣднаго состоянія подданные. Императрица согласилась на то, и дала ему письменное свидѣтельство на требуемый отъ него подарокъ. Какъ скоро онѣ получилъ желаемое: то приказалъ тотчасъ, чтобы не требовали больше сихъ недоимокъ съ бѣдныхъ людей. Онѣ объявилъ своей матери, какъ онѣ употребилъ ея подарокъ, и она радовалась чрезвычайно, видя въ сынѣ своемъ столь трогательный опытъ человѣколюбія.
Въ одномъ Азіатскомъ городѣ жилъ человѣкѣ, по имени Мирца. Онъ не имѣлъ большаго достатку: но жилъ немногимъ, что у него было, съ удовольствіемъ и добродѣтельно. Величайшее его сокровище составлялъ единственный его сынѣ, четырехлѣтнее дитя, которое подавало о себѣ величайшую надежду, и Мирцою чрезвычайно было любимо.
Но, такъ какъ всѣ человѣческія удовольствія Подвержены перемѣнамъ, тоже самое и здѣсь случилось. Однажды была въ городѣ большая процессія. Маленькой Али, такъ назывался дитя, выбѣжалъ изъ любопытства на улицу, дабы съ другими посмотрѣть церемонію, замѣшался между народомъ, и пропалъ. Его родители, которые о томъ неутѣшно печалились, искали его вездѣ, гдѣ только можно было: но не могли ни малѣйше узнать обѣ немъ.
Спустя нѣсколько времени, когда уже потеряли они всю надежду найти своего Али: принялъ Мирца намѣреніе продать свой домъ, и приняться за торговлю, дабы занявшись симъ новымъ упражненіемъ, забыть ему сколько нибудь, о своей потерѣ. Онъ продалъ свой домъ, уѣхалъ въ другой городъ, и торговалъ столь щастливо, что въ короткое время пріобрѣлъ великое имѣніе. Но потеряннаго дитяти не могъ онъ никакъ забыть, и оно безпрестанно представлялось въ его мысляхъ.
Однажды, какъ онъ по своимъ торговымъ дѣламъ путешествовалъ: нашелъ онъ на дорогѣ голубой кошелекъ, наполненной золотою монетою; Сначала обрадовался онѣ: но подумавши, что тотъ, которой его потерялъ, будетъ о томѣ весьма печалиться, остановился онѣ, и принялъ намѣреніе, на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ онъ нашелъ кошелекъ, дожидаться нѣсколько времени, въ надеждѣ, не придетъ ли кто нибудь, и не будетъ ли искать его. Онъ пробылъ на томъ мѣстѣ цѣлой день; но какъ никого не могъ дождаться: то и продолжалъ онѣ свой путь далѣе.
Спустя нѣсколько дней послѣ того, нашелъ онѣ въ одномъ постояломъ домѣ много другихъ купцовъ, съ которыми и познакомился. Между прочими разговорами зашла рѣчь о нещастіи, которое купцу въ его торговлѣ случиться можетъ. Одинъ изъ бывшихъ тутъ началъ воздыхать, и сказать: "Ахъ! къ нещастію я самъ испыталъ это. За пять дней предъ симъ потерялъ я въ дорогѣ кошелекъ съ деньгами, въ которомъ находилась большая часть моего имѣнія. Къ нещастію примѣтилъ я это не прежде, какъ уже пріѣхавши на постоялой дворъ вечеромъ. Я возвратился было въ ту же минуту назадъ: но подымавши, что дорога всегда наполнена была людьми, почелъ я поискѣ свой безполезнымъ и возвратился назадъ."
Добродѣтельный Мирца чувствовалъ тайную радость, когда сіе услышалъ, и пригласилъ иностранца отъужинать съ нимъ вмѣстѣ. Банда, такъ назывался купецъ, принялъ его предложеніе съ благодарностію. По окончаніи ужина, положилъ Мирца тихонько на столъ кошелекъ съ деньгами. Банда ужаснулся и вскричалъ: "Боже мой! Это онъ! точно онъ!" Мирца обнялъ потомъ своего гостя, и разсказалъ ему, какъ онъ нашелъ кошелекъ. Банда отъ радости и признательности былъ почти внѣ себя. "Гдѣ найдешь теперь столь рѣдкой примѣръ честности, сказалъ онѣ?" Добродѣтельной Мирца! скажи,-- "скажи, какъ мнѣ возблагодарить тебя. Я богатъ и имѣю одну дочь, конторой только 13 лѣтѣ отъ роду. Нѣтъ ли у тебя сына, и какихъ онѣ лѣтъ?" --
Бѣдной Мирца не могъ при сихъ словахъ отъ слезъ удержаться. "Ахъ! сказалъ онъ, я имѣлъ сына, любезнѣйшее дитя, которое составляло всю мою надежду, и которое я любилъ больше всего на свѣтѣ. Но за восемь лѣтѣ предъ симъ потерялъ я его, и по сіе время не могъ ни малѣйше узнать обѣ немъ.
Банда почувствовалъ нѣкоторую тайную радость при сихъ словахъ. Онѣ задумался на нѣсколько времени, и потомъ спросилъ своего друга, какъ старъ былъ его сынъ, какъ онъ пропалъ, какъ назывался и каковъ онъ изъ себя? "Онъ тогда былъ, отвѣчалъ Мирца, четырехъ лѣтъ, и назывался Али. Онъ былъ въ оспѣ, но ее мало на немъ примѣтить можно."
Послѣ того сказалъ Банда нѣчто на ухо своему слугѣ, которой тотчасъ и вышелъ. Вскорѣ по томъ вошелъ въ горницу мальчикъ, которому было по видимому около 12 или 13 лѣтъ, и сталъ позади Банды. Онъ одѣтъ былъ весьма хорошо, и имѣлъ весьма скромной видѣ. "Чего изволите, сказалъ онъ Бандѣ?" -- "Подожди здѣсь Али! отвѣчалъ ему сей. Я тотчасъ скажу тебѣ; а между тѣмъ останься здѣсь.
Мирца, услышавши имя Али, пришелъ въ чрезвычайное безпокойство. Онъ глядѣлъ на дитя со вниманіемъ, и чѣмъ больше его разсматривалъ, тѣмъ больше говорило ему сердце: Это твой сынъ!-- Молодой Али не меньше былъ тронутъ, и послѣ признавался, что во все это время казалось ему, какъ будто бы сердце его говорило ему: взгляни, это твой отецъ! Наконецъ не могли они оба отъ своихъ чувствованій удержаться. Мирца бросился, и обнялъ Али. "Это онъ! вскричалъ онъ, это точно онъ!"
Послѣ первыхъ движеній нѣжности и радости разсказалъ ему Банда, какъ онъ взялъ сіе дитя у одного бѣднаго человѣка, которой не въ состояніи былъ доставлять ему пропитаніе и оставилъ его въ закладъ за небольшую сумму денегъ, которыя онъ ему взаймы далъ. -- "О мой любезный Банда! сказалъ потомъ Мирца, мое щастіе не сумнительно и тебѣ одному обязанъ я онымъ." -- Банда не меньше былъ тронутъ симъ произшествіемъ и сказалъ: "Добродѣтельный Мирца! Небо само награждаетъ тебя за твою честность. Можетъ быть всякой другой удержалъ бы деньги, которыя ты мнѣ столь великодушно отдалъ. Небо само привело тебя сюда, дабы ты опять нашелъ то, чего столь долго искалъ тщетно. "Теперь, зная, что Али твой сынъ, я ни о чемъ столько не сожалѣю, какъ что я не въ тысячу кратъ больше любви ему оказывалъ, когда онъ жилъ у меня. Моей дочери скоро совершится тринадцать лѣтъ: и такъ естьли тебѣ непротивно, обѣщаюсь выдать ее за твоего сына, дабы мнѣ съ обоими вами еще тѣснѣе соединишься." --
Мирца и Али весьма тронуты были симъ великодушнымъ предложеніемъ, и едва могли найти довольно словъ для изображенія Бандѣ своей благодарности. Они пробыли еще нѣсколько дней вмѣстѣ, и потомъ разѣхались по своимъ домамъ. Но спустя нѣсколько лѣтъ Али дѣйствительно обрученъ былъ съ Бандовою дочерью, и они жили послѣ того весьма щастливо и спокойно.
Убійца, самъ себя наказавшій.
За двадцать лѣтъ предъ симъ стоялъ одинъ мушкатеръ изъ Генрихова полку въ Шотландіи у бочара на квартиръ, и былъ отъ него любимъ и уважаемъ за хорошее свое поведеніе какъ родной сынъ. Но спустя нѣсколько лѣтъ принялъ онъ чаятельно изъ корыстолюбія безчеловѣчное намѣреніе, умертвить своего благодѣтеля. Онѣ напалъ на него ночью, и убилъ сперва его, а по томъ его жену, нихъ сына топоромъ до смерти. А дабы, не бывши узнаннымъ, вытти изъ дому и уйти, надѣлѣ онъ черное платье убитаго, и его парикъ; взялъ также его Шпанскую трость, съ серебрянымъ набалдашникомъ, нѣсколько серебряныхъ ложекъ, и столько денегъ, сколько ногъ унести съ собою, и вышелъ по утру безъ помѣхи изъ городу, въ Ораніенбургскую рощу. Онъ могъ легко ожидать, что его гнусное преступленіе не долго будетъ скрываться, и для того спрятался въ одинъ пустой дубъ, чаятельно, дабы на нѣсколько дней быть въ безопасности отъ своихъ сыщиковъ. Когда Извѣстіе о жестокомъ умерщвленіи сей нещастной фамиліи распространилось въ городѣ, и мушкатера не нашли: то натурально взяли тотчасъ подозрѣніе, что онѣ былъ злодѣй. Полковой командирѣ велѣлъ за нимъ гнаться, дабы его поймать въ побѣгѣ; а Магистратъ послалъ также съ своей стороны подписки во всѣ стороны: но его нигдѣ не могли найти. Никто не могъ понять, куда бы скрылся сей убійца? Онъ какъ бы исчезъ, такъ что наконецъ потеряли всю надежду отыскать его. Спустя 90 лѣтъ послѣ того въ 1799 году понадобилось въ Ораніенбургской рощѣ срубить упомянутой; пустой дубъ. Чтоже увидѣли? -- Какъ скоро срубили дерево: то и вывалился изъ него черный кафтанъ, парикъ, серебреныя ложки, и все, что убійца взялъ съ собою. Тѣло его превратилось въ пыль и прахъ. Но по литерамъ, которыя на серебряныхъ ложкахъ стояли, узнали, что онѣ принадлежали убитому бочару, и изумились справедливости суда Божія, которой содѣлалъ, что убійца самъ себя уморилъ жестокою голодною смертію, или потому, что ему не возможно были опять изъ дуба вытти, либо потому, что боясь страшнаго наказанія отъ Правительства, не осмѣлился онъ вытти, и добровольно уморилъ себя съ голоду.
Екатерина Медицисъ сказала нѣкогда Господину Гуфіе, что его сыну данъ пѣхотный полкъ. Отецъ бросился къ ея ногамъ и сказалъ: "За мѣсяцъ предъ симъ шелъ мой сынъ поздо вечеромъ по одной довольно отдаленной отъ Парижа дорогѣ, и на него напали пять человѣкъ, Капитанъ Ла-Вернье выхватилъ, не зная его, свою шпагу и бросился съ такимъ мужествомъ на злодѣевъ, что двое изъ нихъ были умерщвлены, а другіе трое убѣжали. И такъ позвольте Великая Государыня! чтобы мой сынъ не былъ предпочтенъ своему благодѣтелю! Благоволите предназначенную намъ милость оказать Г. Ла-Вернье! Онъ отлично прославился во многихъ случаяхъ, и вы обяжете чрезъ то одного изъ храбрѣйшихъ людей во Франціи къ ненарушимой вѣрности." -- "Сердцу, которое столь признательно, какъ ваше, отвѣчала Королева, не можно ни въ чемъ отказать. Я исполню вашу прозьбу, но не забуду и вашего сына."
Французскій Дофинъ, возвратившись въ 1756 году съ охоты, и желая отдать свое ружье, имѣлъ нещастіе, застрѣлить нечаянно своего Шталмейстера Г. Шамборда. Не возможно описать, сколько сей добродушный Принцъ тронутъ былъ такимъ неожиданнымъ нещастіемъ. Вдова сего Офицера находилась въ то время на сносѣхъ, и время приближалось къ ея разрѣшенію. Принцъ здѣдалъ снисхожденіе не только вызваться, быть крестнымъ отцомъ дитяти, которое она должна была на свѣтъ произвести: но прислалъ ей также и слѣдующую записку. "Ваши нужды сударыня! здѣлались теперь моими. Никогда съ сего часа не буду разсматривать ихъ изъ другой точки зрѣнія. Я буду прилагать все стараніе о томѣ, чтобы предупреждать всѣмъ вашимъ желаніямъ, до васъ ли они будутъ касаться, сударыня! или до дитяти, которымъ вы должны разрѣшиться. Все, чего вы проситъ будете, должно вамъ быть доставляемо. Мнѣ было бы весьма прискорбно, ежели бы вы когда нибудь въ вашихъ нуждахъ прибѣгли къ кому нибудь другому, кромѣ меня. Послѣ ужаснаго нещастія, котораго единое воспоминаніе приводить меня въ ужасъ и содроганіе, будетъ мнѣ единымъ успокоеніемъ то, чтобы ваши нещастія, сколько будетъ состоять въ моей власти, умягчить вамъ вспомоществованіемъ." Кто былъ бы столь жестокосердъ, чтобы могъ воззрѣть на сіе великодушное увѣреніе безъ величайшей чувствительности, или чтобъ не удивился такому великодушію? Послѣ сего достохвальнаго увѣренія умножилъ чувствительный Принцѣ пенсію, (которую онѣ опредѣлилъ Мадамъ Шамбортъ съ самаго начала,) состоявшую изъ 4000 ливровъ прибавкомъ 10000 ливровъ. Отецъ Господина Шамборда носилъ уже орденъ С. Людвига, а тутъ здѣланы была его помѣстья Маркизатствомъ.
Гордость и глупость суть ближайшіе родственники. Никто не назоветъ того благоразумнымъ, кто уничтожаетъ свои собственныя намѣренія. Но дѣлаетъ ли гордой другое что? Онъ ни о чемъ больше не думаетъ, какъ только о пріобрѣтеніи себѣ уваженія: но въ самомъ дѣлѣ онъ не дѣлаетъ ничего другаго какъ только то, что его презрительнымъ можетъ здѣлать. Естьли онъ знатный человѣкѣ: то онъ бываешь презираемъ; естьли же онъ не таковъ: то бываетъ онъ осмѣиваемъ. Весьма славный въ свое время Богословъ Бренцій имѣлъ одного сына, котораго больше изъ уваженія къ его отцу, нежели для его собственныхъ достоинствъ, здѣлали Докторомъ. Онъ возвратился съ гордою мыслію о своей знатности изъ Университета. Однажды пошелъ онъ съ своимъ достойнымъ отцемъ прогуливаться, и былъ столь безстыденъ, что хотѣлъ заставитъ отца своего итти позади себя. "Чинъ мой даетъ мнѣ право, имѣть передъ вами первое мѣсто, сказалъ онъ отцу, потому что я теперь Докторъ; а вы только проповѣдникъ." -- "Ты правъ, сказалъ ему старикъ въ родительской горячности. Оселъ долженъ всегда итти предъ своимъ погонщикомъ.--"
Награжденная любовь къ родителямъ.
Титъ Антонинъ Римской Императоръ, былъ одинъ изъ величайшихъ друзей человѣчества, коихъ память никогда не умираетъ, и которые послѣ тысячи лѣтъ все еще украшаютъ тѣ націи, въ нѣдрѣ коихъ они родились и воспитались. Добродѣтель возвысила его на тронѣ Цесарей и Августовъ, и онъ украсилъ его собою хотя и не къ трону казался быть рожденнымъ.--
Онъ имѣлъ прекрасный ростъ, и видъ его былъ весьма привлекателенъ: но еще прекраснѣе была его душа. Его кроткій нравъ привлекалъ всѣхъ сердца къ себѣ. Друзья и пріятели спорили другъ съ другомъ, кто изъ нихъ больше окажетъ ему опытовъ своея дружбы. Не было ни одного изъ нихъ, которой бы не упомянулъ объ немъ въ своемъ завѣщаніи; а чрезъ то самое и пріобрѣлъ онъ знатность и великое имѣніе. Но чѣмъ богаче онъ становился, тѣмъ святѣе были ему должности человѣка, и тѣмъ болѣе онъ ихъ оказывалъ. Онъ отлично старался о своемъ престарѣломъ родителѣ, и оказывалъ ему такое же попеченіе, какое онъ имѣлъ о немъ въ его младенчествѣ. Сей добродушный старецъ не могъ ходить безъ проводника: и такъ Титъ былъ вѣрнѣйшимъ его стражемъ, всегдашнею его подпорою. Однажды принесъ онъ своего престарѣлаго отца на плечахъ въ одно большее собраніе, которое Императоръ Адріанъ созвалъ. Императорѣ, увидѣвъ старика и юношу, былъ тѣмъ чрезвычайно тронутъ, и принялъ намѣреніе въ ту самую минуту, принять его вмѣсто сына, дабы остатокъ своей жизни провести съ юношею, которой родителямъ своимъ столь много почтенія и уваженія оказывалъ, и которой кротостію своею могъ обѣщать Римлянамъ спокойное и щастливое правленіе.
Адріанъ не обманулся въ своей надеждѣ. Титъ старался облегчать его труды, и содѣлался по любви своей и дѣтскому повиновенію единственнымъ утѣшеніемъ въ послѣдней жестокой болѣзни Адріана; а по смерти его любимцомъ всего Римскаго народа, котораго щастіе составилъ онъ кроткимъ и мудрымъ своимъ правленіемъ.
Юноша воспламенись симъ примѣромъ къ добродѣтели. Не допускай, чтобы другіе оказывали родителямъ твоимъ услуги, которыя ты самъ исполнишь можешь. Одними только твоими руками приноси имъ жертву любви и благодарности. О! какъ пріятна и восхитительна для родителей истинная дѣтская любовь! Какъ радостно бьется нѣжное ихъ сердце при видѣ благодарнаго сына! Не отнимай у нихъ и у себя сего благополучія! Какая радость для сына! когда престарѣлый его отецъ прижимаетъ его морщиноватыми руками къ своему сердцу, и когда съ нѣжными слезами полумертвыя его губы произносятъ: Благодарю, благодарю тебя мои сынъ!-- Юноша! естьли ты въ состояніи это чувствовать и подражать тому: то ты еще здѣсь на земли пріобрѣтешь себѣ небо. Благословеніе родителей усыплетъ путь жизни твоея цвѣтами, и добродѣтель утвердитъ щастіе твое даже до потомства.
Для великихъ людей данное ими слово священно.
Когда Великій Визиръ во время войны ПЕТРА ПЕРВАГО, ИМПЕРАТОРА Россійскаго, съ Турками, настоялъ на то, чтобы ему выданъ былъ Кантемиръ: то сказалъ ПЕТРЪ: "Я уступлю лучше большую часть земли, нежели не сдержу моего слова. Землю могу я при случаѣ опять завоевать: но потерять кредитъ, значить все потерять! Великіе люди не имѣютъ другой собственности, кромѣ чести; когда же они удаляются отъ нее, то перестаютъ быть великими."--
Сей же Великій ИМПЕРАТОРЪ окончивши свой торжественный въѣздъ въ Петербургъ, отправился путешествовать во Францію. Въ Парижѣ обнялъ онъ монументъ Кардинала Ришелье, и сказалъ: "Тебѣ великій мужъ! уступилъ бы я, когда бы ты еще живъ былъ, половину моего Царства, дабы мнѣ научиться у тебя управлять другою."
Чувствованіе достоинства гражданскаго званія.
Славный Господинъ Шефертъ столько гордился своимъ низкимъ происхожденіемъ, сколько гордится Нѣмецкій дворянинъ своими шестьюдесятью предками. Пока онъ былъ еще простымъ солдатомъ: то ни одинъ изъ его родственниковъ, гордившихся своимъ богатствомъ, не хотѣлъ признать его за родню. Но когда восходя отъ степени на степень, здѣлался онъ наконецъ славнымъ человѣкомъ: то вдругъ перемѣнились мысли его родственниковъ. Самые дворяне старались доказать, что они происходили отъ его фамиліи. Но онъ насмѣхался и не внималъ такому непостоянству людей, которые подобно флюгеру склоняются туда, куда вѣтеръ дуетъ. Одинъ изъ сихъ послѣднихъ пришелъ къ нему и просилъ рекомендовать его какъ своего сродственника при дворѣ, гдѣ былъ онъ въ великой славѣ. "Вы дворянинъ? сказалъ ему Шефертъ." -- "Такъ точно, отвѣчалъ ему проситель. Можете ли вы въ томѣ сомнѣваться? Ну хорошо, сказалъ потомъ Шефертъ. Извините же меня, вы мнѣ никакъ не родственникъ: ибо я первой и одинъ только дворянинъ въ моей фамиліи."
Отъ сильнаго разлитія рѣки Эча разорванъ былъ мостѣ при Веронѣ. Оставался только средній сводѣ и на ономъ домъ съ многочисленнымъ сѣмействомъ. Сіи нещастные видѣли свою бѣдственную погибель предъ глазами, и просили стоящихъ на берегу зрителей съ поднятыми къ небу руками и воплемъ о помощи спасеніи. Волны шумѣли сильно и сводъ съ домомъ колебался. Графъ Шпольвернии вынулъ кошелекъ со сто луидорами, и обѣщалъ его тому, кто спасетъ сію жалости достойную фамилію. Вдругъ появляется одинъ малорослой мужикъ. Едва увидѣлъ онъ опасность: то и бросился не устрашимо въ лодку, и боролся до тѣхъ поръ съ волнами, пока подъѣхалъ къ колеблющемуся своду. Онъ взялъ съ собою все сѣмейство, старыхъ и малыхъ, которые опустились по веревкѣ въ его судно. Едва успѣлъ онъ съ спасенными удалишься, какъ вдругъ обрушился сводъ съ величайшимъ стремленіемъ. Полумертвое уже отъ страху и ужасу сѣмейство пришло отъ сего паденія и причиненнаго тѣмъ волненія, еще въ большій ужасъ. Но избавитель ихъ внушилъ имъ утѣшеніе и бодрость, и привезъ ихъ наконецъ щастливо на берегъ. Тотчасъ бросился къ нему добродушный Графъ, и съ радостію подалъ ему кошелекъ со сто луидорами. Но крестьянинъ, сокрывая подѣ рубищами великую душу, сказалъ: "Нѣтъ! Государь мой! за деньги не продалъ бы я никогда своей жизни. Я достаю себѣ всякой день, скользко нужно для пропитанія мнѣ и моей женѣ съ дѣтьми. Пожалуйте лучше ваши деньги сему бѣдному сѣмейству, которое въ вашемъ вспомоществованіи имѣетъ теперь гораздо больше меня нужды." При сихъ словахъ скрылся онъ изъ виду, замѣшавшись въ толпу собравшагося народа.
Дѣти! Вотъ примѣръ великодушія и безкорыстія, достойный всегдашняго вашего подражанія.--
Славный Докторъ Свифтъ былъ въ Кунзѣ, одномъ помѣстьѣ Доктора Шеридана. Въ одно Воскресенье пошелъ онъ въ отстоящую отъ того мѣста на нѣсколько часовъ пути приходскую церковь.-- Священникъ приглашалъ его къ себѣ обѣдать: но онѣ отговорился тѣмъ, что ему далеко еще будетъ итти оттуда послѣ обѣда. Онъ намѣревался обѣдать у своего сосѣда откупщика Райли.
Сей добродушный человѣкъ гордяся сею оказанною ему честію, послалъ тотчасъ вѣстника къ своей женѣ, дабы она изготовилась хорошенько къ пріему столь знатнаго гостя. Жена одѣла съ сколько можно было лучше, и употребила къ тому всѣ свои украшенія, такъ что въ своемъ нарядѣ казалась придворною дамою. Ея сынъ надѣлъ также самое лучшее свое платье, и на голову шляпу съ золотымъ голуномъ. Свифтъ, увидѣвши хозяйку, которая вышла ему на встрѣчу, поклонился ей учтивѣйшимъ образомъ, какъ бы какой Герцогинѣ, здѣлалъ нѣсколько поклоновъ, и проводилъ ее съ глубочайшимъ почтеніемъ на ея мѣсто. Послѣ того оборотясь къ господину Райли, сказалъ онъ; "Государь мой! я вижу вы имѣете здѣсь весьма знатныя помѣстья, и я благодарю васъ покорнѣйше за честь, которую вы здѣлали мнѣ, пригласивъ меня къ вашему столу." -- "У меня помѣстья? Господинъ Докторъ! возразилъ съ удивленіемъ Райли? Я не имѣю ни одной пядени земли, которая бы собственно принадлежала мнѣ или моей фамиліи. Правда, я имѣю изрядной откупѣ отъ Лорда Фингала: но онъ грозитъ мнѣ, говоря, что не хочетъ больше возобновлять его со мною, и я пользуюсь имъ только на нѣсколько лѣтъ." -- "Хорошо, сказалъ Свифтъ: но когда же я увижу госпожу Райли?" -- "Какъ? сказалъ господинѣ Райли. Развѣ вы ее не видите? Она предъ вашими глазами." -- "О! вы меня обмануть хотите, продолжалъ Свифтъ. Не ужели это госпожа Райли? Этого быть не можетъ. Я слыхалъ, что она женщина разумная, что никогда не одѣвается въ шелковое платье, и не употребляешь никакихъ уборовъ, которые только однимъ модницамъ приличны. Нѣтъ! госпожа Райли, жена откупщика должна одѣваться просто и сообразно своему состоянію." -- Госпожа Райли была дѣйствительно разумная женщина. Она поняла тотчасъ сей остроумной упрекъ, ушла въ свою комнату, надѣла обыкновенное свое платье и возвратилась опять къ господину Свифту. Сей встрѣтилъ ее съ сердечнымъ дружествомъ, взялъ ее за руку и сказалъ: "Мнѣ весьма пріятно видѣть васъ, милостивая Государыня! Вашъ мужъ вывелъ было ко мнѣ какую-то знатную даму въ шелковомъ платьѣ, и въ высокой прическѣ, и хотѣлъ меня увѣрить, будто бы это вы были. Но я не далъ себя провести, и радуюсь чрезвычайно, что я въ васъ не обманулся." Не примѣтнымъ образомъ взялъ Свифтъ шляпу молодаго Райли, споролъ съ нее ножичкомъ позументъ, завернулъ его въ бумажку, бросилъ въ огонь, и когда онѣ довольно перегорѣлъ, то положилъ опять къ себѣ. Легко можно судить, что такой поступокъ привелъ всѣхъ въ недоумѣніе. Но между тѣмъ никто не далъ примѣтить, чтобы это было имъ прискорбно. Присутствіе Доктора внушало во всѣхъ величайшее почтеніе. Онъ развеселился послѣ того, шутилъ по своему обыкновенію, и остроуміемъ своимъ здѣлалъ, что всѣ были въ величайшемъ удовольствіи. Такимъ образомъ провелъ онъ день до самаго вечера весьма весело и пріятно. При прощаньѣ сказалъ наконецъ Свифтъ господину Райли. "Я не хочу васъ обокрасть. Возьмите позументъ съ шляпы вашего сына. Я далъ ему только приличнѣйшій видъ. Богъ да благословитъ и наградитъ васъ за пріемъ, которой вы мнѣ здѣлали!--
По отъѣздѣ Доктора открылъ Райли бумагу и нашелъ въ ней сожженный прозументъ и четыре гинеи. Во все то время, когда Свифтъ жилъ въ той странѣ, смотрѣлъ онъ всегда недремлющимъ окомъ на сіе сѣмейство. Онъ видѣлъ, что данное имъ нравоученіе пустило хорошіе корни, и что сія фамилія отреклась всей суетности, и была всегда въ границахъ своего званія. Это было ему весьма пріятно; и потому какъ скоро пріѣхалъ онъ въ Дублинъ: то посѣтилъ тотчасъ Лорда Фингала, и просилъ его возобновишь откупъ съ господиномъ Райли, что Лордъ и исполнилъ. Безъ Свифтова содѣйствія былъ бы Райли бѣднѣйшій человѣкѣ, и можетъ быть принужденъ бы былъ стонать вѣчно подѣ бременемъ нищеты съ своею фамиліею.--
Тиринтіане были народѣ столь преданный забавамъ, увеселеніямъ и распутству, что они не могли ничего предпринять съ важностію. Всѣ дѣла у нихъ шли на выворотъ и безпорядочно. Собирались ли они въ судебное мѣсто: то шутили, смѣялись и дѣлали самыя величайшія глупости, вмѣсто того, чтобы разсуждать имъ о дѣлахъ публичныхъ. Давалиль они Посламъ аудіенціи: то не могли никакъ отъ смѣху удержаться. Держалиль они городовой совѣтъ: то мнѣнія самыхъ Знатнѣйшихъ Сенаторовъ были не что иное, какъ глупости и дурацкія шутки. Разумное слово или поступокъ въ самомъ важнѣйшемъ дѣлѣ почитались у нихъ чудомъ. Сія неслыханная разсѣянность, сіи вѣчныя шутки и смѣхи здѣлались наконецъ самымъ Тиринтіянамъ несносны. Они захотѣли сдѣлаться разумнѣе и важнѣе. На сей конецъ послали они Пословъ къ Дельеійскому Оракулу, и просили у него совѣта. Оракулъ здѣлалъ имъ отвѣтъ: что здѣлаться умнѣе и важнѣе состоитъ въ ихъ. власти, естьли только безъ смѣху принесутъ они Нептуну, вола въ жертву.
Тирнитіяне употребили все стараніе и осторожность; дабы произвести сію важную жертву съ приличною скромностію. Они рѣшились не выбирать къ тому молодыхъ людей, но только стариковъ и такихъ, которые либо больны были, либо много долговъ на себѣ имѣли, либо наконецъ, злыхъ женъ имѣли....
Они собрались на мѣсто жертвоприношенія, старались какъ можно чтобы быть важнѣе, и дабы имъ ничто въ томѣ не попрепятствовало: то пріуготовляли они жертву съ потупленными глазами. Къ нещастію ихъ закрался туда къ нимъ одинъ мальчикъ. Они хотѣли его прогнать: но онъ закричалъ: "Какъ вамъ не стыдно? Развѣ вы боитесъ, что я вашего быка съѣмъ?" -- Сіи слова исторгли вдругъ у стариковъ принужденную важность. Они подняли сильный смѣхъ. Жертва была помѣшена, и Тиринтіане не могли уже никогда здѣлаться умнѣе."
Одинъ Лакедемонскій юноша жаловался своей матери, что у него мечь весьма коротокъ. "Секретъ здѣлать его подлиннѣе, сказала она, состоять въ томъ, чтобы тебѣ здѣлать только лишній шагѣ къ непріятелю.
Одинъ достойный человѣкъ, которой въ Парижѣ былъ прежде въ славѣ и знатномъ чинѣ, содѣлался игралищемъ нещастія. Какъ жертва зависти, жилъ онъ въ скрытномъ уединеніи, и столь бѣдно, что питался только милостивымъ подаяніемъ, которое въ его приходъ раздавали. Ему давано было столько хлѣба, сколько нужно было для его пропитанія. Но онъ однажды началъ просить больше. Священникъ пригласилъ его къ себѣ письменно. Онъ пришелъ. "Вы одни живете? сказалъ ему Пасторъ." -- "Съ кѣмъ же мнѣ жить? "отвѣчалъ онѣ. Я нещастливъ, вы видите это изъ того уже, что я принужденнымъ себя нашелъ взять прибѣжище къ милостыни. Весь свѣтъ меня оставилъ." -- "Но когда вы одни живете, продолжалъ священникъ: то для чего вы требуете больше, нежели сколько нужно для вашего пропитанія? Добродушный человѣкъ ужаснулся при сихъ словахъ, и пришелъ въ замѣшательство. Съ трудомъ и страхомъ признался онъ наконецъ, что онѣ кормитъ при себѣ одну вѣрную собаку. Пасторѣ не здѣлалъ ему за то никакого выговора: но впрочемъ далъ ему примѣтить, что онъ долженъ раздавать хлѣбъ и милостыню только бѣднымъ, и сказалъ притомъ, что благопристойность требуетъ того, чтобы удалить ему отъ себя собаку.-- "Ахъ! государь мой! сказалъ ему со слезами нещастный. Когда я отгоню отъ себя собаку, сего единаго оставшагося у меня вѣрнаго друга: "то кто же будетъ меня любить въ семъ свѣтѣ?-- Священникъ былъ до слезъ тронутъ, и вынувъ изъ своего кармана кошелекъ, сказалъ, подавая ему оный: "Прими, человѣкѣ чувствительный! эту малость. Это мой долгъ, и я за удовольствіе почту всячески о васъ стараться."
Кардиналѣ Валуа употребилъ весьма много труда и всѣ свои душевныя силы на изобрѣтеніе желѣзной тюрмы. Онъ старался о приведеніи въ совершенство сей щастливой выдумки, такъ какъ будто бы отъ того зависѣла честь его званія. Но сіе усердіе его ко всеобщему благу заслужило и соразмѣрную себѣ награду: ибо разсудили за благо, что изобрѣтенная Кардиналомъ тюрма достойна была того, чтобы чрезъ цѣлые 14 лѣтъ содѣлалась она собственнымъ жилищемъ изобрѣтателя.
Остроумно осмѣянная трусость.
Маршалъ Тюрень дѣлалъ нужныя пріуготовленія и вооруженія къ сраженію, какъ одинъ Офицеръ попросилъ у него позволенія, съѣздить къ своему отцу, которой по словамъ его былъ опасно боленъ и лежалъ при послѣднемъ издыханіи.-- "Поѣзжайте, сказалъ ему Маршалъ, которой догадался о причинѣ его отъѣзда ибо сказано: чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будетъ, и долголѣтенъ будеши на земли."
Добросердечный дровосѣкъ.
Кто хочетъ быть самъ щастливъ, тотъ долженъ стараться и другихъ дѣлать щастливыми. Чего себѣ хочешь, не отказывай въ томъ и другому. Сіе предписываетъ намъ законъ Божій, сему же учитъ насъ и разсудокъ.
Одинъ дворянинъ заблудился съ малолѣтнымъ своимъ сыномъ въ сосѣднемъ помѣстьѣ, въ весьма большомъ и густомъ лѣсу. Трое разбойниковъ напали на него, и убивши его, взяли всѣ деньги, и все, что онъ ни имѣлъ при себѣ. Но они пощадили жизнь мальчика. Дитя, будучи оставлено одно въ лѣсу, и томясь голодомъ и жаждою, бросилось на окровавленный трупъ своею отца, орошало его слезами и кричало жалостно. Одинъ дровосѣкъ идучи мимо того мѣста, услышалъ нещастнаго мальчика. Душа его тронута была чувствительнѣйшимъ сожалѣніемъ. Забывъ собственную свою бѣдность, и крайнюю нужду, которая его сѣмейство угнѣтала, бросилъ онъ съ себя связку дровъ, которую для своей нужды собралъ, и понесъ дитя на своихъ рукахъ къ себѣ въ домъ. "Вотъ тебѣ, моя любезная! сказалъ онъ своей женѣ, новой сынъ. Богъ послалъ намъ его, и потому мы должны его кормить и прилагать о немъ попеченіе. -- Ты удивляешься? -- Будь спокойна мой другъ!-- Слава Богу, я имѣю еще руки и столько силъ, чтобъ прокормить тебя съ моими дѣтьми и съ симъ нещастнымъ младенцемъ. -- Лизанька! Яковѣ! обоймите вашего новаго брата. Онъ больше васъ достоинъ сожалѣнія: ибо, дѣти мои! онъ не имѣетъ отца. -- Вы плачете? -- Не плачьте; я живу еще для васъ и вы имѣете мать."-- Барченокъ привыкъ скоро къ новой жизни. Онъ былъ всѣми любимъ; его кормили и одѣвали: чего же больше было ему требовать? Между тѣмъ дворянка его мать неутѣшно печалилась о потерѣ своего супруга и сына. Она стонала, проливала слезы и находила удовольствіе въ одномъ только уединеніи, въ которое себя заключила. Въ одинъ прекрасный вечерѣ вышла она въ лѣсъ прогуляться, думая сколько ни будь тѣмъ уменьшить свою скуку. Вдругъ увидѣла она покрытую листьями книгу и спокойно подлѣ нее спящаго мальчика. Долго разсматривала она его со вниманіемъ. Ея сердце возчувствовало новую горесть о потерѣ своего сына. "Я разбужу его сказала она, дабы онъ не заблудился, и чтобы его мать не плакала о немъ также, какъ и я плачу."-- Она разбудила его, поцѣловала съ нѣжностію и подарила ему одинъ талерѣ. Въ сію минуту подошелъ къ ней добросердечный дровосѣкъ. "Конечно, милостивая государыня! вы также имѣете дѣтей, сказалъ онъ? Я вижу это изъ нѣжности, которую вы оказываете моему сыну Якову. Я ему велѣлъ здѣсь послѣ обѣда уснуть, между тѣмъ какъ самъ собиралъ сію связку дровъ. Богъ да благословитъ васъ за любовь и подарокъ, которой вы малюткѣ дали!" -- "Ты бѣденъ, другѣ мой! какъ я вижу, сказала ему госпожа? Оставь мнѣ своего сына, я хочу его воспитать и имѣть о немъ попеченіе. Я бездѣтна, и желаю составить его щастіе." -- "Но моя жена не согласится на это, сказалъ ей дровосѣкъ. Она любитъ безмѣрно, такъ же какъ и я, сего мальчика, и мы достаемъ ежедневно столько, что можемъ прокормить его. Но есть у насъ еще другой, которой не нашъ собственной. Мы любимъ его столь же горячо: но охотнѣе согласимся отдать его вамъ. Это прекрасное дитя, столь же милое, какъ и вы, милостивая государыня! Онъ правда привыкъ у насъ и всѣмъ доволенъ: но я желалъ бы доставить ему такое щастіе, какое вы моему сыну обѣщаете." -- "Хорошо, другъ мой! сказала Госпожа: принеси мнѣ его завтра около этого же времени и на это самое мѣсто. Я буду тебя здѣсь ожидать съ нимъ."-- Съ радостію пошелъ дровосѣкъ домой, разсказалъ все своей женѣ, и не пропустилъ взять своего Лудвика, (такъ назывался найденный его сынъ) привесть съ собою въ назначенное мѣсто. Съ нетерпѣніемъ дожидалась ихъ обоихъ Графиня. Наконецъ они пришли. Графиня увидѣла ихъ еще изъ дали и пошла къ нимъ на встрѣчу. Но представте себѣ ея радость и изумленіе, когда въ Лудвикѣ узнала она своего сына.-- "Ахъ! любезнѣйшій сынъ! вскричала она, и упала безъ чувствъ на землю." -- Дровосѣкъ не опустилъ ничего, чтобы ее привести въ чувство. Она пришла въ себя, взяла на руки своего сына, прижала его съ горячностію и осыпала его поцѣлуями. "Другъ мой! сказала наконецъ Графиня дровосѣку. Ты былъ избавителемъ и отцемъ моего сына: ты долженъ и теперь остаться его отцемъ, когда онъ своего лишился, какъ я отъ тебя слышу. Дѣти твои пусть будутъ также его сестрами и братьями." -- Она осыпала дровосѣка благодѣяніями, здѣлала жизнь его спокойнѣйшею, и не преставала никогда, равно какъ избавленной сынѣ ея, благодѣтельствовать и помогать сему доброму сѣмейству. Дровосѣкъ вскорѣ увидѣлъ себя въ щастливѣйшихъ обстоятельствахъ: но онъ не престалъ также какъ и прежде упражняться въ трудахъ, и подавать руку помощи тѣмъ, которые имѣли въ томѣ нужду.
Человѣкъ, которой никогда не лгалъ.
Въ Амадабатѣ, что въ Остъ-Индіи жилъ одинъ купецъ, о которомъ говорили, что онъ никогда не лжетъ. Уѣздный судья сей провинціи пріѣхалъ однажды въ Агру къ Королю и разсказывалъ своему Государю съ великимъ удивленіемъ, что онъ нашелъ купца, которой по свидѣтельству жителей прожилъ 70 лѣтъ, никогда не солгавши. Въ Европѣ возбудило бы сіе извѣстіе меньше удивленія. Какой купецъ не увѣрилъ бы его сильнѣйшими клятвами, что онъ ложъ столько же ненавидитъ, какъ и неправедный ростъ? Но въ Остъ-Индіи было иное: купецъ которой никогда не лгалъ былъ тамъ рѣдкимъ явленіемъ, такъ что Король самъ получилъ охоту, увидѣть сего удивительнаго человѣка. И такъ онѣ получилъ приказаніе явиться ко Двору. Старикъ былъ почти въ неудовольствіи, что цѣлые 26 дней долженъ былъ путешествовать, и сверхъ того взять съ собою знатный подарокъ, потому что по обычаю тамошней земли не смѣлъ никто явиться съ пустыми руками предъ своимъ Государемъ. Онъ взялъ нѣсколько драгоцѣнныхъ вещей цѣною на 4000 рупій и поѣхалъ въ Агру. Онѣ былъ представленъ предъ Государя, и сей спросилъ его о его имени. "Меня называютъ человѣкомъ, которой никогда не лжетъ, и я думаю сохранить сіе имя до конца моей жизни.-- А какъ зовутъ твоего отца? спросилъ его Король далѣе." -- "Того я не знаю, всемилостивѣйшій Государь, отвѣчалъ старикѣ." -- Король будучи доволенъ симъ отвѣтомъ, пересталъ его далѣе спрашивать, и приказалъ, чтобъ сему другу правды дали слона и 10000 рупій.
Прежній Эпископъ Салисбурскій былъ Кастеланомъ при Англинской Конторѣ въ Гамбургѣ. Во время пребыванія его тамъ умеръ одинъ Англинской матросъ въ деревнѣ не подалеку сего города. Священнику той деревни возвѣщено было о его смерти съ прозьбою, чтобы тѣло покойнаго похоронено было на общемъ кладбищѣ его прихода. "Какого закону былъ покойникъ? спросилъ Священникъ у просившихъ?" -- "Реформатскаго, отвѣчали ему." -- "Жаль же, сказалъ священникъ, здѣсь лежатъ только Эвангелики, и я не смѣю сего святаго мѣста опоганить еретикомъ." -- Эпископѣ, которому доложено было объ этомъ, пошелъ самъ къ Священнику. Но никакія представленія, ни какія доказательства не могли его убѣдить въ томѣ. Наконецъ Эпископъ сказалъ священнику: "Вы мнѣ напомнили теперь объ одномъ случаѣ, которой со мною произошелъ, когда я еще въ Лондонѣ былъ Священникомъ. Одна женщина дернула меня за руку во время похоронъ, которые я отправлялъ.-- "Погоди не много, сказалъ я ей, пока окончу похороны." -- "Это не терпитъ времени, отвѣчала она. Вы должны меня сей часъ выслушать." -- "Ну хорошо, сказалъ я; посмотримъ что ты скажешь"." -- "Вы хотите похоронить, "сказала она, молодого человѣка умершаго отъ оспы возлѣ моего бѣднаго мужа, на которомъ еще не было ее." -- Сія выдумка подѣйствовала лучше всѣхъ доказательствъ, и священникъ согласился на требованіе Эпископа Сализбури.
Въ одинъ день пошелъ я во время сильнаго жару съ однимъ изъ моихъ пріятелей прогуливаться по покрытой кленовыми деревами алеѣ, которыхъ густыя вѣтви закрывали солнечные лучи. Ручей, которой извивался около сей алеи, распространялъ въ оной пріятную прохладу и казался приглашающимъ каждаго къ спокойному и подкрѣпляющему сну на покрытомъ цвѣтами дернѣ. Страшный Визирь Корону, свирѣпѣйшій и жесточайшій изъ людей, скрылся равномѣрно подѣ симъ зеленымъ сводомъ. Онъ лежалъ на травѣ протянувшись, и наслаждался спокойнымъ сномъ. Сія совершенно нечаянная встрѣча и спокойствіе Визиря преисполнили меня удивленіемъ. "Праведные боги! вскричалъ я; возможно ли, чтобы воспоминаніе о толикомъ множествѣ нещастныхъ, которыхъ сей варваръ ввергнулъ въ погибель, не могло прервать его спокойствія?" -- "Любезный другъ! отвѣчалъ мой сопутникъ. Развѣ ты не знаешь, что праведные боги даютъ злодѣямъ для того только сонъ и спокойствіе, дабы честные имѣли время избавляться отъ ихъ утѣсненія."--
Послушай нравоученій, которые я даю тебѣ, сказалъ Ѳеогенисъ молодому Киру. Я наблюдалъ ихъ самъ въ моей молодости. Обработывай свой разумъ, и цѣни мудрость выше твоея жизни. Въ порокахъ не находи чести, и въ преступленіяхъ не ищи богатства, славы и власти. Удаляйся сообщества: ихъ дыханіе есть смертоносный ядъ. Ищи обхожденія съ хорошими людьми: ты выиграешь тѣмъ много. Старайся здѣлаться достойнымъ того, чтобы съ мудрецами сидѣть тебѣ за столомъ, чтобы они удостоивали тебя мѣстомъ между собою, и почитай себя щастливымъ тогда только, когда ты будешь нравишься смертнымъ, которые соединяютъ добродѣтель съ силою и знатностію. Въ обхожденіи съ добродѣтельными научится ты любить добродѣтель; а съ развратными людьми ослабѣетъ въ сердцѣ твоемъ ненависть къ порокамъ, и ты мало по малу потеряешь разсудокъ, которой одинъ можетъ тебя прославить."--
Для предосторожности въ шуткахъ.
Христифридъ Годгольдъ, четвертый сынѣ Фульдскаго священника въ Оттервитѣ при Лейпцигѣ, добропорядочный юноша 14 1/2 лѣтѣ возвратился 9 Декабря 1791 года съ похоронъ одного изъ тамошнихъ жителей, исправилъ нѣкоторыя домашнія дѣла, и пошелъ оттуда подѣ вечерѣ въ горницу, въ которой не было еще свѣчи. Онъ не нашелъ тамъ никого изъ домашнихъ, кромѣ своей старшей дватцатидвухълѣтней сестры, которая за столомъ стояла и очищала картофель. Онъ сѣлъ противъ нее на канапѣ, и просилъ у ней картофелю: но какъ она ему въ томъ отказала, то и произошелъ между ими шуточный споръ. Наконецъ онъ бросился къ столу, дабы схватить блюдо, и сказалъ: Ну какъ ты хочешь, я возьму хоть одинъ картофель. Сестра схватилась равномѣрно за блюдо, дабы его отнять: но забыла напередъ бросить изъ рукъ ножикъ, и мальчикъ, которой въ темнотѣ не могъ ножа примѣтить, попалъ прямо на него. Едва почувствовалъ онѣ ударъ, то отскочилъ отъ стола, и бросился изъ горницы, прося себѣ помощи. Боль заставила его отойти на пятьдесятъ шаговъ: но передъ воротами упалъ онъ безъ чувствъ. Не только сестра, но такъ же служанка и нѣкоторые изъ сосѣдей збѣжались на его крикъ, и перенесли его опять въ горницу, гдѣ у него еще много крови вытекло. Послѣ того призванъ былъ лѣкарь, которой перевязалъ рану, находившуюся въ лядвѣѣ на вершокъ глубиною. Изъ сильнаго кровотеченія заключили тотчасъ, что боевая жила должна быть повреждена, что и дѣйствительно оказалось. Тутъ пришли родители, которые были въ домѣ погребеннаго человѣка на поминкахъ, и увидѣли съ ужасомъ и изумленіемъ печальное состояніе своего сына. Не пощажено было никакихъ средствъ къ спасенію мальчика; и дѣло доведено было до того, что наконецъ кровотеченіе останови
СЪ ПРИСОВОКУПЛЕНІЕМЪ
Нравоучительныхъ примѣчаній, служащихъ пріятнымъ и полезнымъ препровожденіемъ времени.
ПОДАРОКЪ
Благородно воспитывающемуся Юношеству.
Перевела съ Нѣмецкаго языка дѣвица
Марья Базилевичева.
Иждивеніемъ М. К. Ивана Готье.
МОСКВА.
Въ Губернской Типографіи,
у А. Рѣшетникова.
1799 года.
Воспитаніе дѣлаетъ человѣкомъ,-- дѣлаетъ хорошимъ гражданиномъ.-- Сіе правило не требуетъ никакого доказательства, ибо самой опытъ подтверждаетъ его истинну.
Внушеніе хорошихъ нравовъ есть главный предметъ воспитанія, а добрые нравы составляютъ у все щастіе человѣка. Но. кто не знаетъ, что нѣтъ ничего, чтобы столь сильно преклоняло душу нашу къ добру, вперяло въ насъ хорошія склонности и возбуждало насъ къ исполненію добродѣтелей, какъ хорошія нравоучительныя басни, и такіе примѣры, которые подаютъ намъ люди, требующіе отъ насъ по истиннѣ любви и почтенія?-- Ничто оживляетъ столько кровь говоритъ Ла Брюеръ, какъ пожертвованіе какого нибудь хорошаго дѣла.
Сіе оправдываетъ изданіе моего сочиненія, и какъ я наиболѣе избиралъ такія піэсы, которыя приличествуютъ обстоятельствамъ нашего времени, то надѣюсь чрезъ-то достигнуть одобренія, которое будетъ мнѣ пріятнѣйшею наградою.
Книга сія переведена была не съ тѣмъ, чтобъ ей быть въ печати; а единственно только для упражненія моего въ Нѣмецкомъ языкѣ;. Но лестное желаніе возблагодарить родителей за прилагаемое ими обо мнѣ попеченіе, и доставить имъ хотя малое удовольствіе симъ первымъ опытомъ трудовъ моихъ, заставило меня искать, чтобы она была напечатана. Здѣсь помѣщены не только находившіяся въ оригиналѣ піэсы, но многія включены также и изъ другой книги, которую я равномѣрно для упражненія переводила. Желала бы я сердечно, чтобы любезныя мои подруги, и всѣ, кому сія книга достанется, читали ее съ такимъ же удовольствіемъ и пользою, какую я чувствовала въ переводѣ. Я не хочу принимать на себя излишняго хвастовства, чтобы переводъ мой былъ безъ поправки. Этого было бы уже слишкомъ много. По крайней мѣрѣ могу сказать, что во всей этой книгѣ нѣтъ ни единой піэсы, которую бы я не сама переводила.
Мода.
Ученая крыса.
Овца и молодой волкъ.
Двѣ бабочки.
Чижикъ.
Зевесъ и лошадь.
Найденное сокровище.
Воронъ и пчела.
Мать и дитя.
Посрамленный боецъ.
Мщеніе.
Левъ и человѣкъ.
Молодая крыса и кошка.
Молодая ласточка.
Обвиненный въ колдовствѣ мужикъ.
Лѣсница и ступеньки.
Молодой и старой олень.
Постельная собачка.
Слѣпой и хромой.
Павлинъ и пѣтухъ.
Смерть бѣднаго.
Подножіе и Истуканъ.
Комаръ и быкъ.
Медвѣдь я слонъ
Излишняя болтливость.
Двѣ Серны.
Арапъ.
Путешествующій Оселъ.
Двое плѣшивыхъ.
Орелъ и змѣя.
Мышь.
Шага и заступъ.
Овца и собака.
Жирный Дервишъ.
Быкъ и Олень.
Жестокій Борей и кроткій Зефиръ.
Свинья и лошади.
Обезьяна и кошка.
Благодѣянія.
Анатомики.
Собака и заяцъ.
Совѣтъ одного Брамина.
Храброй волкъ.
Деревенской мальчикъ и пѣначка.
Дубъ и свинья.
Старикъ и два живописца.
Лукъ.
Лошадь и собака.
Пчела и бабочка.
Духъ Соломоновъ.
Крестьянинъ и зеркало.
Блестящій червячокъ.
Лисица и овца.
Мальчикъ и змѣя.
Дитя и пчела.
Утки, нырокъ и голубь.
Лисица и барабанъ.
Геркулесъ.
Стрѣла.
Коршунѣ и голубь.
Овца.
Благодарность Китайца.
Живодеръ и ростовщикъ.
Козы.
Лошадь и оселъ.
Дикое Каштановое дерево и яблоня.
Соловей и павлинъ.
Пастухъ и соловей.
Опасная безпечность.
Сострадательность.
Дѣти и куропатки.
Три мудреца.
Леопардъ и векша.
Единорогъ и верблюдъ.
Молодая и старая обезьяна.
Бумажной змѣй.
Палемонъ и его сынъ.
Мода показалась однажды въ саномъ лучшемъ уборѣ. Народѣ, ослѣпленный ея прелестями, бѣжалъ за нею толпами, удивлялся ея красотѣ, и кричалъ въ слѣдѣ: Ахъ! прелестна! останься съ нами на всегда было всеобщее желаніе. Ты гораздо превосходишь разумъ, говорили ей; самыя Граціи уступятъ тебѣ въ красотѣ, и ты одна только дѣлаешь ихъ глазамъ пріятными. Учреди здѣсь свое жилище, будь нашею покровительницею, и сердца наши будутъ твоею жертвою.-- Богинямъ не меньше также нравится похвала, и ласкательства трогаютъ ихъ столькоже, какъ и всѣхъ женщинъ. Я не противлюсь вашимъ прозьбамъ, сказала имъ снисходительная богиня и останусь съ вами только съ тѣмъ уговоромъ, что бы вы и всегда столькоже мнѣ благопріятствовали, какъ сего дня. На другой день показалась она въ томъ же уборѣ; она была столькоже прелестна, какъ и вчера. Но первой, увидѣвшія ее, вскричалъ съ крайнимъ ужасомъ: Ахъ! Боже мой! какъ она безобразна, какъ она устарѣла со вчерашняго дня! и слова его повторены были всѣмъ народомъ, собравшимся смотрѣть на нее, какъ на нѣкое старое чудо.
Таково непостоянство всѣхъ вещей на свѣтѣ, и всѣхъ человѣческихъ желаніи! Щастливъ, кто прельщается не наружнымъ блескомъ, но внутренними достоинствами, неподверженными такой коловратности.
Какъ полезно читать басни, это доказываетъ слѣдующая исторія. Одному коту пришло въ голову ловить мышей и крысъ легчайшимъ способомъ. Надѣясь притворствомъ своимъ обмануть сихъ животныхъ, онъ повѣсился какъ Лафонтенева кошка на потолкѣ въ столовой; но такъ, что это не могло; ему причинить вреда. Теперь-то, думалъ онѣ, крысы сочтутъ меня мертвымъ, и будутъ думать, что я не въ состояніи имъ вредить; а я между тѣмъ приманя ихъ къ себѣ, переловлю всѣхъ до единой. Одна крыса выскочила, взглянула на него, ушла опять въ нору, и закричала коту: тебѣ не удастся меня обмануть; я сама читала Лафонтена.
Такъ-то охота къ чтенію умной крысы спасла ея жизнь отъ опасности. Подобнымъ же образомъ и человѣкъ, занимающійся чтеніемъ полезныхъ книгъ, пользующійся ихъ наставленіями, изучающійся изъ примѣровъ другихъ, быть благоразумнѣе, часто предохраняетъ себя отъ погибели.
Овца, заблудившись отъ своего пастуха, встрѣтила не подалеку отъ лѣсу молодаго волка, которой также отсталъ отъ своей матери. Онъ былъ тощъ, слабъ и близокъ къ смерти. Овца взглянула на него съ сожалѣніемъ, сжалилась надъ нимъ, накормила его своимъ молокомъ, сдѣлала ему изъ вѣтвей постелю, и оживила его снова. Волкъ не упустилъ также съ своей стороны ничего, и походилъ на кроткую овцу. Онъ ласкался, ползалъ, лизалъ ротъ ея и клялся ей вѣчною любовью и вѣрностію, за ея благодѣяніе. Лживый звѣрь! Едва онъ подросъ, едва почувствовалъ въ себѣ силу, тотчасъ и бросился на горло своей благодѣтельницы, и сбиралъ ее съ жадностію.
Это можетъ послужить предосторожностію для тѣхъ добродушныхъ людей, которые всякому бездѣльнику оказываютъ свои услуга. Сіе же да послужитъ и вамъ, любезные дѣти! наставленіемъ, какъ осторожно надлежитъ вамъ поступать въ набираніи себѣ друзей и товарищей. Отъ сего выбору зависитъ щастіе или нещастіе всей вашей жизни: ибо полюбя злаго и развратнаго человѣка, сперва извиняемъ мы его пороки, и почитаемъ ихъ ничего незначущими, а потомъ и сами нечувствительно къ нимъ прилѣпляемся.
"Дитя мое! Бѣги сего зловреднаго "пламени, говорила однажды старая бабочка молодой. Я сама уже нѣсколько разѣ обжигала себѣ крылья и даже была въ опасности лишиться отъ него жизни. Убѣгай сей свѣчи съ величайшимъ стараніемъ, дабы раскаяніе тебя не стало мучить, когда уже и пособить не можно будетъ. Молодая бабочка обѣщалась исполнить совѣтѣ своей матери. Но послѣ пришло ей въ голову: для чего бы мать приказывала мнѣ бояться сей свѣчи, и убѣгать ее? Какъ возможно, чтобы она блестя столь прекрасно, и будучи столь привлекательна, могла мнѣ быть вредною и опасною? Старики всегда трусливы. Они всего на свѣтѣ боятся. Сучекъ кажется имъ великаномъ, а маленькая мушка представляется въ ихъ глазахъ слономъ. Глупо было бы слушаться во и семъ сихъ престарѣлыхъ дѣтей. По ихъ мнѣнію, куда ни погляди, вездѣ встрѣтишь бѣды, да опасности. Нѣтъ! Я не такъ глупа; я посмотрю сама;-- сама испытаю справедливоли это? не ужели сія блестящая свѣча такъ вѣроломна, какъ мнѣ старуха сказывала? Да хотя бы и такъ, то не ужели я не буду имѣть времени для избѣжанія отъ опасности; посмотримъ! Мы узнаемъ это на самомъ дѣлѣ.-- При сихъ словахъ направила молодая бабочка дерзскій свой полетѣ. Въ небольшемъ отдаленіи почувствовала она пріятную теплоту. Сія приманка заставила ее еще болѣе приближиться. Но что же произошло? Сильное пламя привлекло ее къ себѣ, пожрало и на вѣки отняло у нее жизнь, въ наказаніе за ея непослушаніе.
Горе тѣмъ дѣтямъ, которые не слушаются своихъ родителей и наставниковъ! Щастіе, здоровье и часто самая жизнь ихъ подвергаются ненаградимому ущербу и погибели, естьли они возмнятъ о себѣ, что они неглупѣе другихъ и могутъ на все сами отважиться.
Чижикѣ, не умѣвшій еще летать, упалъ нечаянно изъ гнѣзда. Одинъ человѣкъ, мимо проходившій, сжалился надъ нимъ, взялъ его съ собою домой, воспиталъ его со всѣмъ попеченіемъ, и посадилъ его въ прекрасную клѣтку. Но едва онъ побольше выросъ, едва выучился летать, то уже и запечалился, что онъ въ неволѣ, и темница его, сколь ни прекрасна была, извлекала у него горчайшія слезы.
Тщетно утѣшали его, и увѣряли, что сія пріятная неволя предостерегала его отъ когтей хищныхъ птицъ, тщетно ласкалъ его благодѣтель, и разговаривалъ съ нимъ. Онъ давалъ ему самый лучшій кормъ, сахаръ и цуккербродъ; онъ обставливалъ его клѣтку вѣтвями, дабы наградить ему недостатокъ открытаго поля; но ничто не могло успокоить сего недовольнаго животнаго. Все это хорошо: говорилъ онъ самъ себѣ, но все это одинъ только видъ. Клѣтка моя сколь ни прекрасна: но все она нечто иное есть, какъ темница, и всѣ прислуги, которыми я пользуюсь, не составляютъ достойной награды за потерянную мною свободу. Онъ занимался еще печальными своими мыслями, какъ его благодѣтель принесъ ему нѣсколько свѣжаго сахару и другаго корму, и по неосторожности оставилъ незапертыя дверцы у клѣтки. Кто былъ веселѣе нашего маленькаго чижика? Онъ тотчасъ вылетѣлъ въ открытое окно, сѣлъ на сосѣднюю кровлю, ощипывалъ своимъ носикомъ перушки, поздравлялъ себя съ своимъ освобожденіемъ, и думалъ, что онѣ безъ всякаго уже опасенія можетъ пользоваться своею вольностію. Но глупенькой не примѣтилъ, что хитрая кошка подкрадывалась уже къ нему по кровлѣ. Вдругъ бросилась она на него и въ одно мгновеніе ока лишила его, и вольности и жизни.
Вольность не всякому полезна. Дѣти! не негодуйте на родителей вашихъ и наставниковъ, когда они не во всемъ даютъ вамъ волю, и не молите Бога, чтобы вамъ скорѣе вырваться изъ подѣ ихъ присмотру. Воля пріятна, но слѣдствія ея часто бываютъ весьма горестны.