ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ
ВИЛЛЬЯМА ШЕКСПИРА
ВЪ РУССКОМЪ ПЕРЕВОДѢ.
КОРОЛЬ РИЧАРДЪ II
ДРАМАТИЧЕСКАЯ ХРОНИКА ВЪ 5 ДѢЙСТВІЯХЪ
ВЪ СТИХАХЪ.
ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
В. Костомарова.
Король Ричардъ не узурпаторъ, какъ Макбетъ, или какъ король Іоаннъ. Чтобъ достигнуть до престола онъ никого не убилъ. Онъ царствуетъ не въ силу преступленія, а по праву своего рожденія. Единственный сынъ знаменитаго Чернаго принца, который былъ старшимъ сыномъ побѣдоноснаго Эдварда III, онъ по неоспоримому праву носитъ корону Плантагенетовъ. Преданіе о наслѣдственности престола сдѣлало его законнымъ государемъ. Помазанный съ одиннадцати лѣтъ, Ричардъ II еще молодой человѣкъ, но уже старый тиранъ. Расточительный, вѣтренный, развратный, ненавидящій суровое ремесло войны по преданности къ чувственности, сладострастный и безжалостный, изобрѣтательный на развратъ и жестокости, опытный во всякаго рода удовольствіяхъ и хитростяхъ, страстный любитель маскарадовъ, ужасный и веселый, Ричардъ, по превосходству, король произвола. Пользоваться безъ милосердія своимъ правомъ, безъ умѣренности своими прерогативами, извлекать всѣ возможныя выгоды изъ своихъ королевскихъ удѣловъ, такова была до сихъ поръ его политика. И если случайно эта политика встрѣчала противорѣчія, король умѣлъ очень искусно уничтожать ихъ. Ват-Тайлеръ, во главѣ 60 т. инсургентовъ требовалъ уменьшенія налоговъ и освобожденія рабовъ. Король согласился на всѣ требованія Ват-Тайлера, потомъ пригласилъ его на дружеское свиданіе, и велѣлъ своимъ людямъ умертвить его, уничтоживши всѣ сдѣланныя уступки.-- Одинъ изъ дядей короля, Герцогъ Глостеръ, задумалъ подчинить дворъ контролю Парламента. Однажды Ричардъ отправился ужинать къ дядѣ, въ помѣстье Плэши и, такъ какъ ужь довольно стемнѣло, онъ пригласилъ его проводить себя до береговъ Темзы; тамъ сбиры, разставленные маршаломъ Норфолькомъ, схватили Герцога Глостера, насильно бросили его въ лодку и перевезли въ крѣпостцу Калэ. "Тогда, разсказываетъ Фруассаръ,-- четыре человѣка, заранѣе получивши приказаніе, накинули ему петлю на шею, и ставши по двое на сторонѣ, такъ крѣпко стянули веревку, что повалили герцога на землю и задушили его, а потомъ выкололи глаза; и уже мертваго отнесли на постель, сняли съ него платье и обувь, прикрыли простыней, положили голову на подушку, одѣли его мѣховымъ плащемъ; потомъ вышли изъ комнаты и пришли въ залу, наученные напередъ что имъ говорить, и что дѣлать: они сказали, что съ Герцогомъ Глостеромъ приключился апоплексическій ударъ, что они связали ему руки и насилу могли уложить его въ постель".
На другой день этого убійства начинается драма Шекспира. Поэтъ въ патетической сценѣ показываетъ намъ горесть Элеоноры Богунъ, вдовы убитаго Герцога. Герцогиня умоляетъ своего деверя, Джона Гоунтъ, отмстить смерть Глостера, наказавши его убійцъ. Джонъ Гоунтъ противится ея мольбамъ: по его мнѣнію, только король, единственный раздаватель правосудія, можетъ отмстить эту смерть; а накажетъ ли онъ преступленіе, имъ самимъ замышленное? Осудитъ-ли онъ убійцъ, сообщникомъ которыхъ былъ онъ самъ? И такъ должно смириться и ждать отъ Бога приговора, котораго люди не могутъ произнести.-- "Возложимъ печаль нашу на Господа. Когда онъ увидитъ, что настало время на землѣ, онъ одождитъ огненнымъ мщеніемъ головы виновныхъ."
Герцогиня настаиваетъ: что говорить о смиреніи во время отчаянія! терпѣніе Герцога Ланкастеръ кажется ей постыднымъ равнодушіемъ.
"Тебя сильнѣй не возбуждаетъ братство?
Не ужели любовь воспламенить
Уже не можетъ крови устарѣвшей?
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
Гоунтъ! кровь его была твоею кровью:
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- ты
Еще живешь, но ты ужь въ немъ убитъ;
Какъ будто ты согласенъ въ полной мѣрѣ
На смерть отца,-- взирая равнодушно,
На то, какъ былъ убитъ твой бѣдный братъ,--
Вѣрнѣйшее подобіе Эдварда...
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
-- -- -- -- -- -- -- Что въ низшихъ
Терпѣніемъ мы называемъ, въ высшихъ
Становится трусливостью холодной".
Напрасный призывъ. Джонъ Гоунтъ не поколебался; ничто не можетъ заставить его отступить отъ того, что онъ считаетъ своимъ долгомъ; у короля нѣтъ судей на землѣ; онъ долженъ ждать суда свыше.
"Нѣтъ,-- эта тяжба Богу одному
Принадлежитъ: мой братъ былъ умерщвленъ
Намѣстникомъ, помазанникомъ Бога;
Пускай Онъ самъ наказываетъ, если
Убійство это было беззаконно;
Я-жь никогда руки своей во гнѣвѣ
Не подниму на ставленника божья...
Герцогиня.
"Когожь теперь просить мнѣ?
Гоунтъ.
Небеса
Они -- вдовицъ защита и опора.
Эта сцена между вдовой и братомъ убитаго Герцога Глостерскаго -- прологъ настоящаго дѣйствія. Въ этомъ то разговорѣ авторъ излагаетъ свой предметъ и показываетъ намъ весь его объемъ. "Эта тяжба божія тяжба: God's is the quarrel."
Едва Глостеръ умеръ, какъ подготовка катастрофы уже начинается: Болингброкъ, сынъ Джона Гоунта, вызываетъ на поединокъ герцога Норфолька, того самаго, который былъ во главѣ ловушки, разставленной Глостеру; не будучи въ силахъ добраться до короля, онъ принялся за его министра. Онъ обвиняетъ маршала въ убійствѣ Глостера и по феодальному обычаю приглашаетъ его оправдаться торжественнымъ образомъ, посредствомъ суда Божія:
"Онъ источилъ потокомъ крови душу
Невинную его. И эта кровь,
Подобно крови Авелевой,-- даже
Изъ нѣдръ нѣмыхъ земли къ намъ вопіетъ
И требуетъ возмездія. Клянусь
Вамъ славой предковъ нашихъ -- я отмщу
Вотъ этою рукой -- иль самъ погибну.
Норфолькъ поднимаетъ перчатку и принимаетъ вызовъ...-- Назначенъ день для поединка. Предстанимъ себѣ роскошную сценическую постановку, указанную намъ хроникой. Поле битвы было огорожено въ долинѣ Госфорд-Гринъ, близь Ковентри; знамена развѣваются; герольды на своихъ постахъ. Стражи съ трудомъ расталкиваютъ толпу, собравшуюся со всѣхъ концовъ королевства. Звукъ трубъ возвѣщаетъ прибытіе Ричарда II, который какъ судья битвы, садится на возвышенной эстрадѣ, устроенной надъ загородкой. Великіе вассалы, во главѣ которыхъ почтенный Герцогъ Ланкэстеръ, садятся въ качествѣ асессоровъ ниже короля. Герцогъ Омерль, какъ коннетабль, и Герцогъ Сёррей, какъ маршалъ, помѣщаются внутри загородки, какъ блюстители порядка. Трубы звучатъ, другія имъ отвѣчаютъ. Вскорѣ появляются оба величественные противника, каждый предшествуемый своимъ герольдомъ. Томасъ Моубрэй, Герцогъ Норфолькъ на гнѣдой лошади, покрытой краснымъ бархатнымъ чепракомъ, съ вышитыми серебромъ львами и шелковичными вѣтками; его вооруженіе нарочно было заказано лучшему германскому мастеру. Генрихъ Болингброкъ, Герцогъ Гирфордъ, на бѣломъ аргамакѣ, покрытомъ синимъ съ зеленымъ бархатнымъ чепракомъ, съ вышитыми золотомъ лебедями и антилопами, одѣтый въ дивное всеоружіе, которое, по Фруассару, прислано ему мессиромъ Галеаццо, Герцогомъ Миланскимъ. Всѣ обычныя формальности выполнены. Копья вымѣрены. Оба сражающіеся поочередно проговорили свои титулы и каждый подтвердилъ клятвой правоту своего дѣла. Сигналъ поданъ; противники устремились одинъ на другаго, съ копьемъ въ рукѣ. Торжественная минута. За Болингброка -- молитвы вдовы и трепетное сочувствіе цѣлой націи; за Норфолька -- лицемѣрныя желанія короля. Вообразите безпокойство Ричарда въ эту минуту: что, если, небо судило побѣду Болингброку! что, если Богъ, опредѣлившій пораженіе Моубрэя, явно накажетъ преступленіе, тайно совершенное королемъ! Ричардъ затрепеталъ при мысли объ возможности видѣть себя осужденнымъ, въ лицѣ своего министра, приговоромъ свыше. Чего бы то-ни стоило, надо предупредить подобный конецъ, и вдругъ король бросаетъ свой жезлъ между двумя противниками. Судебный поединокъ остановленъ. Ричардъ ставитъ свою волю между вызывающимъ и защищающимся, и быстро переноситъ на свой судъ дѣло, которое обсуживалось судомъ небеснымъ и замѣняетъ небесное правосудіе королевскимъ судомъ.....
Фруассаръ со всѣмъ правдоподобіемъ современника разсказываетъ о дѣйствіи, произведенномъ въ Англіи изгнаніемъ Болингброка. Это былъ національный трауръ. Отечество плакало, какъ будто лишалось своего защитника. Изгнанника провожалъ при отъѣздѣ цѣлый народъ въ слезахъ. "Когда графъ Дерби (Болингброкъ) сѣлъ на лошадь и выѣхалъ изъ Лондона, больше сорока тысячъ народу было на улицахъ; всѣ кричали и плакали объ немъ такъ горько, что жаль было смотрѣть, они говорили: Ахъ милый графъ Дерби, неужто ты насъ оставляешь! Во всей странѣ не будетъ ни добра ни радости, покуда ты не вернешься; но до возвращенья твоего такъ долго. Черезъ сплетни и измѣну тебя высылаютъ изъ королевства..." Драматическій авторъ не могъ показать намъ такого зрѣлища; онъ не могъ показать огромную плачущую толпу, печально провожавшую изгнанника. Но онъ поставилъ на сцену изнанку картины. Едва только скрылся Болингброкъ, какъ Ричардъ обнаружилъ неумѣстную радость передъ своими приближенными. Онъ благосклонно выслушиваетъ циническій разсказъ Омерля, который хвалится тѣмъ, что проводилъ своего изгнаннаго кузена, не омочивши глазъ слезами. Онъ самъ видѣлъ, какъ уѣзжалъ Болингброкъ и насмѣхается надъ его любезностями съ чернью:
Какое онъ оказывалъ вниманье
Рабамъ: -- -- -- -- --
Передъ старухой, устричной торговкой,
Онъ шляпу снялъ. Счастливаго пути
Извозчики Гирфорду пожелали --
Его колѣна гибкія согнулись,
И онъ сказалъ: "Спасибо, землячки!"
Между тѣмъ печальная новость прекратила на время эти насмѣшки: старый Джонъ Гоунтъ умираетъ, убитый горемъ отъ потери сына и прежде кончины выразилъ желаніе видѣть короля. Самая смерть не могла заставить умолкнуть дикую радость Ричарда. Печальному вѣстнику онъ отвѣчалъ гнусной шуткой:
О, да внушитъ врачу его всевышній
Благую мысль спровадить поскорѣе
Его къ отцамъ!-- -- -- --
Поѣдемте къ нему, милорды, вмѣстѣ.
О, дай-то Богъ, чтобъ мы ужь, не смотря
На всю поспѣшность нашу,-- не поспѣли!
Въ эту минуту, Ричардъ II становится такимъ же чудовищемъ какъ и Ричардъ III.
Здѣсь слѣдуетъ та прекрасная сцена, гдѣ геній поэта такъ ярко освѣтилъ разсказъ исторіи. "Около Рождества (1398) случилось, что Герц. Ланкэстеръ (который жилъ въ большихъ непріятностяхъ, причиненныхъ ему какъ разлукою съ сыномъ, такъ и правленіемъ племянника его, короля Ричарда: ибо онъ слишкомъ хорошо понималъ, что если такъ будетъ продолжаться, то королевство погибнетъ) занемогъ и умеръ; друзья очень жалѣли его. А король Ричардъ Англійскій (какъ было видно) немного заботился объ этомъ; да скоро и совсѣмъ забылъ объ немъ." Кончина Герцога Ланкастерскаго, бывшая слѣдствіемъ двойной раны: любви къ отечеству и къ сыну, трогательна даже въ короткомъ разсказѣ Фруассара. Но, чтобы впечатлѣніе стало на высоту драмы, нужно было, чтобъ жертва въ послѣднія минуты встрѣтилась лицомъ къ лицу съ своимъ палачемъ. Нужно, чтобы страдалецъ излилъ передъ царственнымъ мучителемъ всю анаѳему своей агоніи.
Вотъ для чего поэтъ приводитъ Ричарда II къ смертному одру Джона Гоунта. Голосъ умирающаго принца становится нѣкоторымъ образомъ голосомъ самой націи. Страданія отечества находятъ послѣдній отголосокъ въ священныхъ словахъ, произнесенныхъ коснѣющимъ языкомъ умирающаго:
. . . . . . . . . . . .И царственно-прекрасный
Престолъ, и этотъ островъ вѣнценосный,
Земля величья, царство мира,-- этотъ
Другой эдемъ, нашъ полурай, твердыня
Которую природа создала
Самой себѣ въ защиту отъ войны
И отъ заразы; эти поколѣнья
Людей счастливыхъ, маленькій мірокъ,
Сокровище,-- какъ камень самоцвѣтный,
Оправленный въ серебряное море,
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
И это царство, Англія святая,
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
И эта-то отчизна душъ великихъ,
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
-- -- -- -- -- -- -- -- -- нынѣ отдана --
(О, я умру отъ этого!) -- въ аренду,
Какъ жалкое, ничтожное помѣстье!
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
Та Англія, которая привыкла
Порабощать другія Государства,--
Теперь сама себя поработила,
И какъ постыдно!....
Ричардъ II прерываетъ эту патріотическую рѣчь, спросивши герцога, какъ онъ чувствуетъ себя. Но старикъ не поддался на эту хитрую, ироническую заботливость. Лежа на смертномъ одрѣ, онъ всматривается въ Ричарда умирающимъ взоромъ и, (какъ будто загробная жизнь придала ему двойное зрѣніе), замѣчаетъ въ чертахъ молодаго короля признаки убійственной болѣзни, грызущей его. Будущій конецъ тирана представляется ему во всемъ его неизбѣжномъ ужасѣ. Болѣе больной здѣсь не Джонъ Гоунтъ: этотъ молодой король, гордый здоровьемъ, силою и могуществомъ -- вотъ умирающій:
-- -- -- -- -- -- -- -- -- я вижу,
Какъ боленъ ты; -- -- -- --
Твой смертный одръ великъ какъ королевство,
Гдѣ страждешь ты потерей доброй славы.
И ты, больной, настолько былъ безпеченъ,
Что царственно-помазанное тѣло
Довѣрилъ ты лечить тѣмъ самымъ людямъ,
Которые разстроили тебя.
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
-- -- -- О, когдабъ твой дѣдъ
Пророчески предугадалъ, что сынъ
Его роднаго сына -- уничтожитъ
Его сыновъ,-- тогда-бы отъ позора
Избавилъ онъ тебя, лишивъ наслѣдства
Еще тогда, когда ты не вступалъ
На тотъ престолъ, съ котораго себя
Ты свергнешь самъ.-- -- -- --
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
Ты не король ужь Англіи; -- --
И власть твоя -- раба закона; ты же --
Ричардъ.
А ты -- глупецъ, лунатикъ слабоумный!
Ты, на права горячки полагаясь,
Осмѣлился своими ледяными
И дерзкими совѣтами заставить
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
Отъ гнѣва наши щоки поблѣднѣть!
Не будь ты сыномъ брата Эдуарда
Великаго,-- языкъ твой наглый скоро-бъ
Съ надменныхъ плечъ снесъ голову твою....
Гоунтъ.
О не щади меня...
-- -- -- -- Благородный Глостеръ,
Мой братъ,-- прямая, честная душа,
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
-- -- -- -- есть образецъ того,
Что проливать святую кровь Эдварда
Тебѣ не значитъ ровно ничего.
Сойди въ союзъ съ болѣзнями моими
И пусть жестокосердіе твое,
Какъ сгорбленная старость, скоситъ цвѣтъ
Давно увядшій! ты живи въ позорѣ,
Но твой позоръ да не умретъ съ тобою,--
И всѣ мои предсмертныя слова
Въ мучителей твоихъ да обратятся!
Торжественный приговоръ, который должно было выполнить будущее! Проклятіе Джона Гоунга имѣло на судьбу Ричарда II такое же дѣйствіе, какъ проклятіе королевы Маргериты на судьбы Ричарда III. Будущая катастрофа гремитъ въ каждомъ обвиненіи. Тутъ поэтъ сосредоточилъ, какъ въ небесной молніи, всѣ громы развязки. Чтобы ни дѣлалъ съ этихъ поръ Ричардъ II, онъ не можетъ укрыться отъ роковаго удара. Проклятіе умирающаго поразило его, какъ громомъ.
Сильный своимъ всемогуществомъ, Ричардъ думаетъ, что можетъ необращать никакого вниманія на проклятіе, исходящее изъ могилы. Мало того:-- онъ мститъ Джону Гоунту, лишая Болингброка наслѣдственнаго имѣнія. Подъ предлогомъ издержекъ на войну съ Ирландіей, онъ конфискуетъ въ казну всѣ владѣнія Ланкастера. Но этотъ указъ есть послѣднее дѣйствіе деспотизма. Онъ вызываетъ наконецъ сопротивленіе всей націи. Каждый почувствовалъ себя оскорбленнымъ въ своихъ личныхъ правахъ подобнымъ приговоромъ, лишающимъ наслѣдства Болингброка; каждый готовится отстаивать поруганный принципъ собственности. Въ томъ же самомъ дворцѣ Эли, гдѣ только что скончался Джонъ Гоунтъ, знаменитѣйшіе члены англійскаго дворянства составили тайное общество и объявили себя противъ деспотизма, сдѣлавшагося невыносимымъ. Элементы феодальнаго общества вступаютъ въ борьбу. Аристократія отказывается отъ повиновенія своей верховной властительницѣ, монархіи, выражаясь при этомъ съ удивительной смѣлостью:
Нортомбэрлэндъ.
Нѣтъ! стыдно намъ, что сносимъ мы такую
Неправосудность.-- -- -- -- --
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
Король -- не самъ король. Имъ управляютъ
Развратные и подлые льстецы;
И чтобъ они на каждаго изъ насъ
Не донесли: -- -- --
А ужъ Ричардъ готовъ карать и насъ,
И нашихъ женъ, наслѣдниковъ, дѣтей...
Россъ.
Тяжелыми налогами народъ
Онъ разорилъ,-- и ужь совсѣмъ лишился
Его любви; дворянъ всѣхъ обложилъ
Онъ пенями за старыя ихъ распри
И навсегда утратилъ ихъ любовь.
Виллоуби.
И каждый день все новые поборы
Изобрѣтаютъ -- въ формѣ ассигнацій,
Пожертвованій, богъ знаетъ на что...
Чѣмъ, ради бога, кончится все это?
Нортомберлэндъ.
И все это не войны пожираютъ;
Онъ ни одной войны еще не велъ;
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
Они (его предки) на войны меньше издержали,
Чѣмъ издержалъ во время мира онъ.
Виллоуби.
-- -- -- Нашъ король банкрутъ.
Нортомберлэндъ.
Надъ нимъ отяготѣло разоренье.
Такое краснорѣчивое обвиненіе деспотизма всегда дѣйствительной всегда справедливо; но странно, что оно пришлось какъ разъ ко времени для слушателей Шекспира! Толпа, приходившая ежедневно рукоплескать своему поэту, приняла всѣ его слова за намеки на мщеніе. По странному совпаденію, въ которомъ не трудно впрочемъ видѣть преднамѣренность автора, это порицаніе правленія Ричарда II заключало, въ короткихъ словахъ, обвиненіе, носившееся въ народѣ противъ правленія Елизаветы. Перемѣнены только имена, а поводы къ жалобамъ тѣже: конфискаціи, щедрость къ любимцамъ, подозрительность и шпіонство, народъ, изнуренный налогами, дворянство систематически разоренное, придумываніе безпрерывныхъ поборовъ, насильственные займы, называемые какъ-бы въ насмѣшку добровольными пожертвованіями, мирное время, требующее больше издержекъ чѣмъ военное. Очень понятно, что королева Елизавета почувствовала, что личность ея задѣта въ этой драмѣ. Понятно, что даже не задолго до смерти, она еще съ горечью говорила объ успѣхѣ "этой трагедіи Ричардъ II, игранной сорокъ разъ въ публичныхъ театрахъ"......
Тотъ же вѣтеръ, задержавшій по волѣ провидѣнія Ричарда II и его войско на берегахъ Ирландіи, принесъ суда Генриха Ланкэстера къ берегамъ Йоркшэйра. Изгнанный и лишенный наслѣдства герцогъ возвращается требовать обратно и свое наслѣдіе и свое отечество. Его торжественная высадка въ Равенспоргѣ есть одно изъ удивительнѣйшихъ чудесъ, какимъ когда нибудь оскорбленное право проявляло свое могущество. Это право, которое изъ вѣка въ вѣкъ изумляло исторію своими чудесами, это право, которое должно будетъ низпровергнуть впослѣдствіи династіи Стюарта и Бурбона, возстаетъ нынѣ противъ династіи Плантагенета. Противъ Ричарда, этого Іакова Втораго XIV вѣка, стоитъ Болингброкъ,-- Вильгельмъ Оранскій. Передъ невидимой силой революціи падаютъ одна за другой бастиліи тиранніи. Обрадованныя цитадели опускаютъ свои подъемные мосты: восхищенные города сдаются. Войска, посланныя противъ мятежниковъ, обезоруживаются невѣдомо какой волшебной силой; вэлльзскія дружины, набранныя графомъ Сольсбёри, разбѣгаются; Англійская армія, подъ начальствомъ герцога Йоркскаго, переходитъ безъ боя подъ знамена мятежника. Между тѣмъ Ричардъ II возвратился изъ Ирландіи и высадился на берегъ Вэлльза. Королю извѣстна только часть истины; онъ знаетъ, что возстаніе разразилось, но не знаетъ, какіе оно приняло размѣры. Ктому же онъ ослѣпленъ своею властью; онъ убѣжденъ, что никакая человѣческая сила не въ состояніи вырвать у него скипетръ. Не помазанникъ ли онъ божій? Не принадлежитъ ли ему Англія по праву божественному? Не связана ли она съ нимъ таинственными узами, которыхъ никакія человѣческія усилія не могутъ разорвать? Эта земля, которую мы попираемъ ногами, какъ вещество безчувственное и неодушевленное -- для короля существо живое, страстное, любящее, преданное ему по самой природѣ, по принципу монархической власти. Король владѣетъ не однимъ тѣломъ отечества, но и душой его. Въ этомъ-то убѣжденіи онъ такъ нѣжно заклинаетъ Англійскую землю и проситъ ее защитить его отъ мятежа:
"О, не питай, прекрасная земля,
Моихъ враговъ,-- и сладостью твоею
Не услаждай ихъ хищническихъ чувствъ!
Нѣтъ; но усѣй весь путь ихъ пауками,
Что изъ тебя высасываютъ ядъ;
И пусть неповоротливыя жабы
Кишатъ вокругъ измѣнническихъ ногъ....
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
Пусть на тебѣ мой врагъ одну крапиву
Найдетъ, и если вздумаетъ сорвать
Съ твоей груди какой нибудь цвѣтокъ,--
Прошу тебя -- укрой подъ нимъ эхидну...
-- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- -- --
Не смѣйтесь, лорды, надъ моимъ безумнымъ
Заклятіемъ: скорѣй проснется чувство
Въ сырой землѣ, и обратятся камни
Въ вооруженныхъ воиновъ,-- чѣмъ я,
Ея король законный, покорю, ея
Преступному оружью мятежа."
Напрасно немногіе придворные, оставшіеся вѣрными королю, уговариваютъ его выйдти наконецъ изъ этой роковой безпечности. Ричардъ II упорно остается въ своемъ величественномъ бездѣйствіи. Онъ царствуетъ милостію божіею: дѣло милости божіей и хранить его. Не одна земля, но и само небо должно сражаться за короля:
Нѣтъ! всей водою бурныхъ океановъ
Не смыть съ чела помазаннаго -- мѵра,
И смертнаго дыханіе -- не свергнетъ
Намѣстника, поставленнаго Богомъ.
На каждаго -- повѣрьте -- человѣка,
Котораго измѣнникъ Болингброкъ
Поднять заставитъ злобное желѣзо
Противъ короны золотой --
Богъ, своего Ричарда защищая,
По свѣтлому Архангелу поставитъ!--
Но въ то время, какъ Ричардъ, ослѣпленный призракомъ своего божественнаго права, воображаетъ, что тамъ на небеси, собирается огненное войско ангеловъ,-- дѣйствительность тяжело налагаетъ на него свою руку и указываетъ здѣсь на землѣ толпы бѣгущихъ людей. Сольсбёри весь запыхавшись прискакалъ съ извѣстіемъ, что вэлльзская армія разбѣжалась. Это извѣстіе смутило на минуту Ричарда: онъ поблѣднѣлъ. Но его замѣшательство было мгновенно.
"-- Да, я забылся. Развѣ не король я?
Величіе сонливое мое,
Ты спишь? Проснись! Иль имя короля
Не равносильно тысячамъ именъ?
Возстань, возстань-же царственное имя:
Ничтожный рабъ величью твоему
Теперь грозитъ!"
Между тѣмъ произшествія были еще упорнѣе, чѣмъ легковѣріе Ричарда. Они не даютъ ему отдохнуть до тѣхъ поръ, покуда онъ не разувѣрится. Новый гонецъ наноситъ новый ударъ его суевѣрію: вся нація возстала; даже женщины и дѣти. Отпали отъ него; и ужь любимцы его величества -- Вильтширъ, Бэготъ, Беши, Гринъ -- схвачены и обезглавлены. На этотъ разъ ударъ былъ слишкомъ жестокъ......... Въ ясномъ, страшномъ видѣніи, передъ растерявшимся Ричардомъ совершаются всѣ династическія катастрофы, ускорявшія кончину королей:
"Во имя неба -- сядемте мы на-земь
И станемте разсказывать другъ другу
Исторіи о смерти королей:
Какъ эти были свергнуты съ престола,