Книговод

Король Генрих VI

Шекспир Вильям


ПОЛНОЕ СОБРАНІЕ СОЧИНЕНІЙ

В. ШЕКСПИРА

ВЪ ПРОЗѢ И СТИХАХЪ

ПЕРЕВЕЛЪ П. А. КАНШИНЪ.

Томъ седьмой.

1) Король Генрихъ VI (I, II и III часть). 2) Венера и Адонисъ.

  

БЕЗПЛАТНОЕ ПРИЛОЖЕНІЕ

КЪ ЖУРНАЛУ

"ЖИВОПИСНОЕ ОБОЗРѢНІЕ"

за 1893 ГОДЪ.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ.

ИЗДАНІЕ С. ДОБРОДѢЕВА.

1893.

КОРОЛЬ ГЕНРИХЪ VI.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

  
   Король Генрихъ VI.
   Герцогъ Глостэръ, дядя короля и протекторъ.
   Герцогъ Бедфордъ, дядя короля и регентъ Франціи.
   Томасъ Бофортъ, герцогъ Экзэтэръ, внучатный дядя короля.
   Генрихъ Бофортъ, внучатный дядя короля, епископъ Уинчестерскій; потомъ кардиналъ.
   Джонъ Бофортъ, графъ Сомерсетъ; потомъ герцогъ.
   Ричардъ Плантадженэтъ, старшій сынъ Ричарда, покойнаго графа Кембриджскаго; потомъ герцогъ Іоркскій.
   Графъ Уорикъ.
   Графъ Сольсбери.
   Графъ Сеффолькъ.
   Тольботъ, впослѣдствіи графъ Шрьюзбери.
   Джонъ Тольботъ, его сынъ.
   Эдмондъ Мортимеръ, графъ Марчъ.
   Смотритель Мортимера и нотаріусъ.
   Сэръ Джонъ Фастольфъ.
   Сэръ Уильямъ Льюси.
   Сэръ Уильямъ Глансдэль.
   Сэръ Томасъ Гаргрэвъ.
   Уудвиль,-- комендантъ башни Тауера.
   Лордъ-Мэръ города Лондона.
   Вернонъ, изъ партіи Бѣлой Розы или Іорка.
   Бассетъ, изъ партіи Алой Розы или Ланкастера.
   Карлъ, дофинъ, впослѣдствіи король Франціи.
   Ренье, герцогъ Анжуйскій, носящій титулъ короля Неаполитанскаго.
   Герцоги: Бургундскій и Алансонскій, побочный сынъ герцога орлеанскаго (пригулокъ.)
   Начальникъ города Парижа.
   Командиръ артиллеріи въ Орлеанѣ и его сынъ.
   Главнокомандующій французскими войсками въ Бордо.
   Французскій сержантъ.
   Привратникъ.
   Старикъ-Пастухъ, отецъ Дѣвственницы.
   Маргарита, дочь Ренье, впослѣдствіи жена короля
   Генриха. Графиня Оверньская.
   Іоанна Дѣвственница, обыкновенно называемая Іоанной д'Аркъ.
   Злые духи, являющіеся Дѣвственницѣ, лорды, стражи Тауера, герольды, офицеры, солдаты, гонцы, англійская и французская свиты.
  

Дѣйствіе происходитъ частію въ Англіи, частію во Франціи.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Уэстлинсторское аббатство.

Похоронный маршъ. Тѣло короля Генриха Пятаго покоится на парадномъ траурномъ ложѣ. Его охраняютъ герцоги: Бедфордъ и Глостэръ и Экзэтэръ; графъ Уорикъ, епископъ Уинчестерскій, герольды и т. д.

  
   Бедфордъ. Пусть облекутся въ трауръ небеса и день смѣнится ночью! Кометы, которыя вѣщаютъ перемѣны во временахъ и царствахъ, взмахните въ небесахъ своими лучистыми космами и накажите ими дурныя, непріязненныя звѣзды, допустившія Генриха до смерти,-- короля Генриха Пятаго, слишкомъ славнаго для того, чтобы быть ему долговѣчнымъ! Никогда еще не случалось Англіи лишаться столь доблестнаго властелина.
   Глостэръ. До него въ Англіи не бывало короля. По добродѣтели своей онъ былъ достоинъ повелѣвать. Его подъятый мечъ сверкалъ такъ, что ослѣплялъ людей. Его раскинутыя руки были шире крыльевъ дракона. Его сверкающія очи, исполненныя яростныхъ огней, слѣпили и обращали въ бѣгство больше враговъ, чѣмъ полуденное солнце, рѣзко свѣтившее имъ въ лицо. Что-жъ я могу еще сказать? Его дѣянія превыше всякихъ словъ. Когда-бы онъ ни подымалъ руку,-- онъ побѣждалъ.
   Экзэтеръ. Мы плачемъ въ траурѣ; зачѣмъ-же не въ крови? Генрихъ почилъ и ужь не оживетъ вовѣкъ. Намъ пришлось охранять деревянный гробъ; мы чествуемъ постыдную побѣду смерти, какъ плѣнные, привязанные къ колесницѣ побѣды. Какъ? Неужели мы будемъ проклинать враждебныя планеты, которыя сговорились низвергнуть нашу гордость или сочтемъ лукавыхъ хитроумныхъ французовъ за заговорщиковъ и колдуновъ, которые, страшась его, стихами магическихъ заклинаній добились его смерти?
   Епископъ Уинчестерскій. Онъ былъ царемъ, благословеннымъ отъ Царя царей. Французамъ не такъ страшенъ грозный Судный день, какъ имъ былъ страшенъ одинъ лишь видъ его. Онъ сражался за Бога искупленья: молитвы Церкви даровали ему успѣхъ.
   Глостэръ. Церкви? Да гдѣ-жъ она? Если-бы служители ея не молились такъ, нить его жизни не была-бы прервана такъ скоро. Вы никого не любите, какъ только изнѣженнаго государя, который почиталъ-бы васъ, какъ школьникъ.
   Епископъ Уинчестерскій. Ужь каковы-бъ мы ни были,-- но, Глостэръ, ты протекторъ и мѣтишь въ повелители царя и государства. Твоя жена горда и ты ея боишься больше, чѣмъ Бога или Его святыхъ служителей.
   Глостэръ. Не говори о духѣ; ты любишь плоть. Весь годъ ты не бываешь въ церкви и молишь Бога лишь противъ своихъ враговъ.
   Бедфортъ. Оставьте, оставьте эти распри и смиритесь духомъ! Пойдемте къ алтарю. Герольды, сопровождайте насъ. Мы въ жертву принесемъ, вмѣсто золота, наше оружіе: оно не нужно болѣе теперь, когда не стало Генриха. Грядущее! Ты ожидай лихихъ годинъ, когда младенцы будутъ питаться слезами матерей, когда нашъ островъ обратится въ море соленыхъ слезъ и только женщины останутся оплакивать умершихъ. Генрихъ Пятый! Я призываю духъ твой: дай благоденствіе своей странѣ, храни ее отъ междоусобной брани. Борись съ враждебными планетами на небѣ! Твоя душа будетъ звѣздою, славнѣе звѣзды Юлія Цезаря, яркою...
  

Входитъ гонецъ.

  
   Гонецъ. Да здравствуете всѣ вы, достойнѣйшіе лорды! Я вамъ принесъ изъ Франціи горестныя вѣсти потерь, избіенія и разрушеній. Гвіенна, Шампань, Реймсъ, Орлеанъ, Парижъ, Гвизоръ, Пуатье, погибли совершенно.
   Бедфортъ. Что ты говоришь? Говори тише передъ трупомъ Генриха, не то потеря этихъ великихъ городовъ заставитъ его взломать его свинцовую кровлю и возстать изъ мертвыхъ.
   Глостэръ. Развѣ Парижъ погибъ? Или Руанъ сдался? Если-бы Генрихъ вновь вернулся къ жизни, эти вѣсти заставили-бы его снова испустить духъ.
   Экзэтэръ. Какъ они погибли? Какой измѣной?
   Гонецъ. Измѣны не было: былъ недостатокъ въ деньгахъ и людяхъ. Въ войскѣ ходитъ ропотъ, что здѣсь вы придерживаетесь разныхъ партій, и что, въ то время, какъ надо-бы найти подходящее поле и сразиться, вы спорите, кому командовать. Одному хочется вести войну не торопливо и съ малыми издержками, другой полетѣлъ-бы, да крыльевъ не хватаетъ, а третій думаетъ, что можно достигнуть мира и вовсе безъ затратъ, коварно-льстивыми словами. Пробудись, пробудись, англійское дворянство! Не допусти нерадивость затмить твою недавно зародившуюся славу! Сорваны лиліи вашего герба и щитъ его на половину срубленъ.
   Экзэтэръ. Еслибъ у насъ не хватило слезъ для этого погребенія, то эти вѣсти вызвали-бъ ихъ цѣлые потоки.
   Бедфордъ. Онѣ касаются меня: я регентъ Франціи. Подайте мнѣ мой панцырь закаленой стали, я завоюю Францію. Прочь эти постыдныя печальныя одежды! Я вмѣсто глазъ надѣлю французовъ ранами, чтобы они ими оплакали свои на мигъ прерванныя бѣдствія.
  

Входитъ еще гонецъ.

  
   2-й гонецъ. Лорды, прочтите эти письма, полныя злополучія. Вся Франція, за исключеніемъ небольшихъ, неимѣющихъ значенія городовъ, совершенно возмутилась противъ англичанъ: дофинъ Карлъ коронованъ въ Реймсѣ; къ нему присоединился Пригулокъ Орлеанскій; Ренье, герцогъ Анжуйскій, также держитъ его сторону; герцогъ Алансонскій спѣшитъ къ нему.
   Экзэтеръ. Дофинъ коронованъ! Всѣ бѣгутъ къ нему! О, куда намъ бѣжать отъ такого явнаго укора?
   Глостэръ. Мы побѣжимъ, но чтобы прямо схватить враговъ за горло. Бедфордъ, если ты замедлишь, я ихъ поражу.
   Бедфордъ. Глостеръ, отчего ты сомнѣваешься въ моей поспѣшности? Въ мысляхъ я уже собралъ такое войско, которое уже захватило всю Францію.
  

Входитъ третій юнецъ.

  
   3-й гонецъ. Милостивые лорды, въ добавленіе къ слезамъ, которыми вы орошаете погребальное ложе короля Генриха, я долженъ доложить вамъ о злосчастной битвѣ между храбрымъ лордомъ Тольботомъ и французами.
   Епископъ Уинчестерскій. Неужели? И Тольботъ ее выигралъ, не такъ-ли?
   3-й гонецъ. О, нѣтъ: онъ проигралъ ее. Объ этомъ обстоятельствѣ я разскажу подробно. Десятаго августа этотъ грозный лордъ снялъ осаду съ Орлеана, отступивъ едва лишь съ шестью тысячами войска, а двадцать три тысячи французовъ окружили и оцѣпили ихъ. Онъ не поспѣлъ выстроить своихъ людей; у него не было копейщиковъ для прикрытія стрѣлковъ, и вмѣсто нихъ они всадили въ землю острые колья, вырванные изъ тыновъ, для того, чтобы не дать прорваться кавалеріи. Бой продолжался дольше трехъ часовъ, втеченіе которыхъ доблестный Тольботъ творилъ такія чудеса своимъ мечемъ и копьемъ, что и представить невозможно. Онъ сотни людей отправилъ въ адъ, и устоять противъ него не могъ никто; онъ въ ярости леталъ туда, сюда -- повсюду. Французы кричали, что это самъ дьяволъ въ оружіи и все войско изумлялось,глядя на него."Тольботъ! Тольботъ"! восклицали всѣ и отважно бросились въ самый пылъ битвы. Этимъ и рѣшилась-бы побѣда, еслибъ сэръ Джонъ Фастольфъ не оробѣлъ. Онъ находился въ тылѣ, нарочно для того, чтобы придти на помощь намъ или вмѣстѣ преслѣдовать врага, но бѣжалъ, какъ трусъ, ни разу не нанесши удара. Вслѣдствіе этого произошло общее пораженіе и кровопролитіе, мы были окружены непріятелемъ. Какой-то подлый валлонецъ, чтобъ угодить дофину, вонзилъ копье въ спину Тольботу, которому вся Франція, со всѣми своими главными силами, ни разу не осмѣлилась взглянуть въ лицо.
   Бедфордъ. Тольботъ убитъ? Такъ я убью себя, за то, что живу здѣсь въ мирѣ и роскоши въ то время, какъ доблестный вождь преданъ врагамъ, за неимѣніемъ подкрѣпленья.
   3-й гонецъ. О, нѣтъ, онъ живъ, но взятъ въ плѣнъ, и съ нимъ лордъ Скэльзъ и лордъ Хенгерфордъ. Большинство остальныхъ или убито, или также взято въ плѣнъ.
   Бедфордъ. Никто не заплатитъ за него такого выкупа, какъ я. Внизъ головой сброшу я дофина съ трона; его корона будетъ выкупомъ моего друга, на каждаго изъ нашихъ я промѣняю четыре ихъ лорда. Прощайте, господа, я иду исполнить свой долгъ. Немедленно зажгу во Франціи потѣшные огни, чтобы и тамъ былъ праздникъ нашего великаго святаго Георга. Я беру съ собой десятитысячное войско, отъ кровавыхъ подвиговъ котораго затрепещетъ вся Европа.
   3-й гонецъ. Это необходимо, потому что Орлеанъ осажденъ. Англійское войско ослабѣло и теряетъ силы; герцогъ Сольсбери проситъ подкрѣпленій и едва можетъ удержать людей отъ возмущенья, потому что ихъ такъ мало, а они должны стоять противъ такого множества.
   Экзэтэръ. Помните, лорды, что вы клялись Генриху или совершенно уничтожить дофина, или вернуть его къ покорности нашей власти.
   Бедфордъ. Я это помню и тутъ-же прощаюсь съ вами, чтобы идти приготовиться къ отъѣзду (Уходитъ).
   Глостэръ. Какъ можно скорѣе я отправлюсь въ Тауеръ, чтобъ осмотрѣть артиллерію и военные запасы, и затѣмъ провозглашу молодого Генриха королемъ (Уходитъ).
   Экзэтэръ. Какъ ближайшій наставникъ молодого короля, я поспѣшу въ Эльтамъ и тамъ приму наилучшія мѣры къ его безопасности (Уходитъ).
   Епископъ Уинчестерскій. У каждаго есть свое мѣсто я своя обязанность; я позабытъ, на мою долю не осталось ничего. Но недолго буду я при милости на кухнѣ. Я намѣренъ выкрасть короля изъ Эльтама и возсѣсть у главнаго кормила государства (Уходитъ).
  

СЦЕНА ІІ.

Франція. Передъ Орлеаномъ.

Трубы. Входитъ Карлъ съ войскомъ. Алансонъ, Ренье и другіе.

  
   Карлъ. До сего дня еще неизвѣстно настоящее движеніе Марса, какъ на небѣ, такъ и на землѣ. Недавно онъ сіялъ на сторонѣ англичанъ; теперь мы побѣждаемъ, онъ намъ улыбается. Есть-ли еще города, имѣющіе хоть какое-нибудь значеніе, которыми-бы мы не владѣли? Вотъ, мы ради удовольствія стоимъ тутъ, передъ Орлеаномъ, въ то время, какъ англичане, будто блѣдныя привидѣнья, вяло осаждаютъ насъ по одному часу въ мѣсяцъ.
   Алансонъ. Имъ нужна похлебка и жирная говядина, или-же ихъ надо кормить, какъ муловъ, которымъ подвѣшиваютъ къ мордѣ мѣшокъ съ пищей, или они будутъ такъ жалко выглядѣть, какъ мыши, когда тонутъ.
   Ренье. Заставимъ снять осаду. Чего намъ попусту здѣсь оставаться? Тольботъ взятъ; кого-же больше намъ бояться? Нѣтъ больше никого, кромѣ полоумнаго Сольсбери, который можетъ, дѣйствительно, тратить желчь на досаду, потому что не имѣетъ ни людей, ни денегъ, чтобъ вести войну.
   Карлъ. Бейте, бейте тревогу! Бросимся на нихъ! Сразимся за честь униженныхъ французовъ! Я прощаю свою смерть тому, кто меня убьетъ, когда увидитъ, что я отступаю на шагъ или бѣгу (Уходятъ).
  

Тревога. Всѣ удаляются; потомъ возвращаются, отступая. Входятъ: Карлъ, Алансонъ, Ренье и другіе.

  
   Карлъ. Видалъ-ли кто подобное? Что у меня за люди! собаки! трусы! подлецы!-- Никогда не обратился-бы я въ бѣгство, если-бы они не бросили меня среди враговъ.
   Ренье. Сольсбери -- отчаянный рубака: онъ дерется такъ, какъ будто жизнь ему надоѣла: другіе лорды, словно голодные львы, бросаются на насъ, какъ на добычу.
   Алансонъ. Нашъ соотечественникъ, Фруассаръ, сообщаетъ, что во времена царствованія Эдуарда Третьяго въ Англіи нарождались лишь Оливеры и Ролэнды. Теперь это сбывается еще вѣрнѣе, потому-что она высылаетъ въ бой лишь Голіаѳовъ да Самсоновъ. Одинъ противъ десяти! Худые, поджарые негодяи! Ну, кто-бы могъ предположить, что въ нихъ столько отваги и дерзости?
   Карлъ. Оставимъ этотъ городъ; это легкомысленные холопы, а голодъ сдѣлаетъ ихъ и еще того назойливѣе: я знаю ихъ давно; они скорѣе перегрызутъ зубами стѣну, чтобы повалить ее, нежели оставятъ осаду.
   Ренье. Я думаю, какой-нибудь особый механизмъ или пружина приводитъ въ движеніе ихъ руки, чтобы онѣ били, какъ часы; иначе не могли-бы они выдержать все то, что имъ пришлось. Я скорѣе согласенъ оставить ихъ въ покоѣ.
   Алансонъ. Пусть такъ и будетъ.
  

Входитъ Пригулокъ Орлеанскій.

  
   Пригулокъ. Гдѣ принцъ-дофинъ? Я принесъ ему новости.
   Карлъ. Пригулокъ Орлеанскій, привѣтствуемъ васъ трижды.
   Пригулокъ. Сдается мнѣ, что вы грустны и пылъ вашъ ослабѣлъ. Не ваше-ли недавнее пораженіе нанесло вамъ эту обиду? Не смущайтесь, помощь близка. Я привелъ съ собою святую дѣвушку, которой небесное видѣнье повелѣло покончить утомительную осаду и прогнать англичанъ за предѣлы Франціи. Она одарена духомъ пророчества, который превосходитъ древнеримскихъ девять сивиллъ. Она можетъ открыть все то, что было, и что будетъ. Скажите, могу-ли я ее позвать? Вѣрьте моимъ рѣчамъ, онѣ вѣрны и безупречны.
   Карлъ. Пойдите, приведите ее (Пригулокъ уходитъ). Но, сначала, чтобъ испытать ея искусство, ты, Ренье, встань, какъ дофинъ, на мое мѣсто: гордо вопрошай ее и гляди строго. Такимъ способомъ мы испытаемъ, каково ея искусство (Становится позади).
  

Входятъ: Дѣвственница, Пригулокъ Орлеанскій и другіе.

  
   Ренье. Не ты-ли, прекрасная дѣва, желаешь совершить чудесныя дѣянья?
   Дѣвственница. Не ты-ли, Ренье, воображаешь, что можешь обмануть меня? Гдѣ-же дофинъ?-- Выходи, выходи впередъ; я знаю тебя хорошо, хотя никогда не видала. Не удивляйся, нѣтъ ничего, что было-бы отъ меня сокрыто. Я хочу говорить съ тобой наединѣ.-- Посторонитесь, господа, и оставьте насъ на время.
   Ренье. Съ перваго-же приступа, она дѣйствуетъ храбро.
   Дѣвственница. Дофинъ, я, по рожденію, дочь пастуха и умъ мой неопытенъ ни въ какихъ искусствахъ. Небу и благой Владычицѣ угодно было озарить мое жалкое существованіе. Въ то время, какъ я пасла своихъ кроткихъ овецъ и подставляла щеки палящему зною, Божія Матерь вдругъ удостоила явиться мнѣ и, въ видѣніи, полномъ величія, повелѣла мнѣ оставить мою низкую должность и избавить родину отъ бѣдствія. Она обѣщала мнѣ свою помощь и вѣрный успѣхъ. Она открылась мнѣ во всей своей славѣ; и, благодаря свѣтлымъ лучамъ, которыми Она меня осѣнила,-- меня, прежде смуглую и черную, благословила красотой, которую вы теперь видите во мнѣ. Задай мнѣ какой угодно вопросъ, и я отвѣчу, не задумываясь, если осмѣлишься, испытай мою храбрость въ поединкѣ, и ты увидишь, что я превосхожу свой полъ силою. Поэтому ты можешь убѣдиться, что будешь счастливъ, если примешь меня своей сподвижницей.
   Карлъ. Ты удивила меня своей гордой рѣчью. Я лишь въ одномъ испытаю твою доблесть. Вступи со мной въ единоборство и, если побѣдишь, то слова твои правдивы; если-же нѣтъ, я не повѣрю ничему.
   Дѣвственница. Я готова. Вотъ мой заостренный мечъ съ пятью лиліями съ каждой стороны: я выбрала его изъ кучи стараго желѣза въ Туренѣ, на кладбищѣ Святой Екатерины.
   Карлъ. Ну, такъ пойдемъ, во имя Божіе. Я женщины не трушу.
   Дѣвственница. А я, пока жива, не побѣгу отъ мужчины (Дерутся),
   Карлъ. Останови, останови свою руку! Ты амазонка, а бьешься мечемъ Деворы.
   Дѣвственница. Христова Матерь мнѣ помогаетъ, иначе я была-бы слишкомъ слабой.
   Карлъ. Кто-бы ни помогалъ тебѣ, все-жь ты должна помочь мнѣ. Я въ нетерпѣніи горю желаньемъ; ты разомъ покорила мою руку и сердце. Превосходная дѣва, если ужь таково твое имя, дозволь мнѣ быть твоимъ слугою, но не государемъ; объ этомъ проситъ тебя дофинъ Франціи.
   Дѣвственница. Я не должна уступать никакимъ увѣреніямъ въ любви, ибо призваніе мое освящено свыше. Только тогда, какъ прогоню отсюда всѣхъ твоихъ враговъ, подумаю я о наградѣ.
   Карлъ. Пока-же милостиво взгляни на своего распростертаго раба.
   Ренье. Мнѣ кажется, что государь разговариваетъ очень долго.
   Алансонъ. Онъ, безъ сомнѣнія, вывѣдываетъ у нея всю подноготную, иначе не сталъ-бы онъ такъ продолжать свой разговоръ съ нею.
   Ренье. Не прервать-ли намъ его бесѣду, если онъ не знаетъ ей мѣры?
   Алансонъ. Онъ можетъ, однако, узнать больше, чѣмъ мы, простые смертные: женщины умѣютъ искусно обольщать словами.
   Ренье. Государь, на чемъ рѣшили вы? Какъ вы разсудили? Откажемся-ли мы отъ Орлеана или нѣтъ?
   Дѣвственница. Конечно, нѣтъ, говорю вамъ: невѣрный, малодушный народъ! Бейтесь до послѣдняго издыханія; я буду вашей охраной.
   Карлъ. Я готовъ подтвердить ея слова: мы будемъ биться до послѣдней крайности.
   Дѣвственница. Я предназначена быть бичемъ англичанъ. Въ эту ночь я навѣрное сниму осаду. Ожидайте теперь для себя лѣта святого Мартына и дней гальціонъ, потому что я вмѣшалась въ эту войну. Слава подобна большому кругу на водѣ, который не перестаетъ расширяться, пока, раскинувшись широко, не разойдется совершенно. Со смертью Генриха, такой кругъ кончился для англичанъ. Теперь я подобна тому гордому, дерзновенному кораблю, который разомъ несъ на себѣ и Цезаря, и его счастье.
   Карлъ. Не голубка-ли вдохновляла Магомета? Ну, а тебя вдохновляетъ орелъ. Ни Елена, матерь великаго Константина, ни даже дочери святого Филиппа не были тебѣ подобны. Блестящая звѣзда Венеры, упавшая на землю, какъ я могу достаточно благоговѣйно чтить тебя?
   Алансонъ. Оставимъ проволочки и заставимъ снять осаду.
   Ренье. Женщина, сдѣлай-же, что только можешь, чтобы спасти нашу честь. Прогони англичанъ отъ Орлеана и ты обезсмертишь себя.
   Карлъ. Сейчасъ попробуемъ. Пойдемъ-же хлопотать объ этомъ: если-жъ она окажется обманщицей, не буду вѣрить никакимъ пророкамъ (Уходятъ),
  

СЦЕНА III.

Лондонъ, холмъ передъ башней.

Подходятъ къ воротамъ герцогъ Глостеръ и его слуги въ синей ливреѣ.

  
   Глостэръ. Я явился осмотрѣть сегодня Тауеръ; со времени смерти Генриха, боюсь, не случилось-бы тутъ похищенья. Да гдѣ-же сторожа, если ихъ нѣтъ здѣсь? Открыть ворота! Глостэръ повелѣваетъ (Слуги стучатъ).
   1-й сторожъ (Изъ башни). Кто это тамъ стучитъ такъ властно?
   1-й слуга. Благородный герцогъ Глостэръ.
   2-й сторожъ (Изъ башни). Кто-бы онъ ни былъ, не впустимъ васъ сюда.
   1-й слуга. Негодяи, такъ-то вы отвѣчаете протектору?
   1-й сторожъ (Изъ башни). Господь храни его! вотъ какъ мы ему отвѣчаемъ: но мы поступаемъ только, какъ намъ приказано.
   Глостэръ. Кто вамъ приказалъ? Или чья можетъ быть воля, кромѣ моей? Нѣтъ у государства иного протектора, какъ я. Ломайте ворота, я вамъ разрѣшаю. Неужто я дамъ издѣваться надъ собою мусорщикамъ?
  

Люди Глостэра наваливаются на ворота башни. Къ воротамъ изнутри подходитъ комендантъ Уудвиль.

  
   Уудвиль (изъ башни). Что это за шумъ?Что тутъ у насъ за измѣнники?
   Глостэръ. Комендантъ, вашъ-ли голосъ я слышу? Откройте ворота! Глостэръ хочетъ войти.
   Уудвиль (Изъ башни). Имѣй терпѣнье, благородный герцогъ; я не смѣю отворить; кардиналъ Уинчестерскій запрещаетъ: я отъ него имѣю особенное приказанье, чтобы не впускать никого изъ вашихъ.
   Глостэръ. Малодушный Уудвиль, неужели ты ставишь его выше меня? Надменнаго Уинчестера, высокомѣрнаго прелата, котораго Генрихъ, нашъ почившій государь, не могъ выносить? Ты не другъ ни Богу, ни королю. Открой ворота, не то я скоро вышвырну тебя за нихъ.
   1-й слуга. Открывайте ворота лорду-протектору, а не то мы ихъ взломаемъ, если вы не поторопитесь.
  

Входитъ епископъ Уинчестерскій въ сопровожденіи своихъ слугъ въ темно-бурой ливреѣ.

  
   Епископъ Уинчестерскій. Ну, тщеславный Гемфри, что-жъ это значитъ?
   Глостэръ. Ты-ли, облупленный попъ, приказываешь не впускать меня?
   Епископъ Уинчестерскій. Да, я, измѣнническій грабитель, а не протекторъ короля и государства.
   Глостэръ. Прочь, явный заговорщикъ, пытавшійся умертвить нашего покойнаго властелина, дающій распутнымъ женщинамъ разрѣшеніе грѣшить. Я измельчу тебя въ твоей широкой кардинальской шляпѣ, если ты продолжишь свою дерзость.
   Епископъ Уинчестерскій. Нѣтъ, ты отойди прочь, а я не сдвинусь съ мѣста ни на шагъ: пусть это мѣсто будетъ вторымъ Дамаскомъ, а ты проклятымъ Каиномъ, чтобы убить своего брата Авеля, если тебѣ угодно.
   Глостэръ. Я не убью тебя, но прогоню прочь. Я употреблю твою алую одежду, какъ платье грудного ребенка, чтобы въ немъ вынести тебя отсюда.
   Епископъ Уинчестерскій. Дѣлай, что только посмѣешь, начихать тебѣ на бороду.
   Глостэръ. Что? Я посмѣю? Мнѣ начихать на бороду?-- Люди, обнажите мечи, не смотря на это священное мѣсто; сине-кафтанники противъ буро-кафтанниковъ. Попъ береги свою бороду (Глостэръ и его люди нападаютъ на епископа). Я намѣренъ пощипать ее и хорошенько попотчивать тебя тумаками. Я топчу ногами твою кардинальскую шапку, не смотря ни на папу, ни на церковныя власти; вотъ я за щеки протащу тебя вверхъ и внизъ.
   Епископъ Уинчестерскій. Глостэръ, ты отвѣтишь за это передъ папой.
   Глостэръ. Ахъ ты гусь -- Уинчестерскій! Давайте веревку! Веревку!-- Отбивайте ихъ отсюда: зачѣмъ ихъ здѣсь оставлять'?-- Я прогоню тебя отсюда, волкъ, ряженый овцою.-- Выходите, буро-кафтанники!-- выходи, алый притворщикъ! (Люди Глостэра отбиваютъ людей кардинала и въ пылу стычки входятъ мэръ Лондона и ею офицеры).
   Мэръ. Не стыдно-ли вамъ, лорды, что вы такъ позорно нарушаете миръ!
   Глостэръ. Мэръ, молчи! Ты плохо знаешь, какъ я оскорбленъ. Вотъ Бофортъ, который не смотритъ ни на Бога, ни на короля, забралъ въ свои руки Тауеръ.
   Епископъ Уинчестерскій. Вотъ Глостэръ, врагъ гражданъ; человѣкъ, который всегда стоить за войну, и никогда -- за миръ, обременяя ваши вольные кошельки большими податями;-- который стремится ниспровергнуть религію, потому-что онъ протекторъ государства; и хотѣлъ-бы тутъ-же имѣть оружіе изъ башни, чтобы самому вѣнчаться королемъ, а принца уничтожить.
   Глостэръ. Я отвѣчу тебѣ на это не словами, а ударами (снова дерутся).
   Мэръ. Мнѣ больше ничего не остается, какъ сдѣлать оглашенье.-- Подойди, офицеръ: кричи, какъ только можешь громче.
   Офицеръ. Всѣхъ сословій люди, собравшіеся здѣсь для нарушенія покоя Бога и короля, мы объявляемъ и приказываемъ вамъ, отъ имени его высочества, каждому отправляться въ свое жилище, и впредь не носить, не брать въ руки и не употреблять никакого меча, оружія или кинжала, подъ страхомъ смерти.
   Глостэръ. Кардиналъ, я не хочу быть нарушителемъ закона; но мы еще сойдемся и раскинемъ умомъ на свободѣ.
   Епископъ Уинчестерскій. Глостэръ, мы еще встрѣтимся; и будь увѣренъ, это дорого тебѣ обойдется: я жажду крови твоего сердца за сегодняшнее дѣло.
   Мэръ. Я созову стражу, если вы не уйдете.-- Этотъ кардиналъ тщеславнѣе сатаны.
   Глостэръ. Мэръ, прощай: ты дѣлаешь, что обязанъ.
   Епископъ Уинчестерскій. Гнусный Глостэръ! береги свою голову; я намѣренъ въ скорости добыть ее (уходятъ).
   Мэръ. Смотрите, чтобъ это мѣсто было очищено, а тамъ и мы уйдемъ.-- Боже милосердый! что за злобу питаютъ эти дворяне! Я-же самъ за сорокъ лѣтъ не дрался ни разу (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Франція. Передъ Орлеаномъ.

Выходятъ на стѣну начальникъ артиллеріи и его сынъ.

  
   Начальникъ артиллеріи. Ты знаешь,мальчуганъ, какъ осажденъ Орлеанъ и какъ англичане имъ завладѣли?
   Сынъ. Знаю, отецъ; и часто я стрѣлялъ въ нихъ, однако, къ несчастью, давалъ промахъ.
   Начальникъ артиллеріи. Но теперь ты не промахнешься. Дай мнѣ руководить тобою: я начальникъ артиллеріи этого города; я долженъ сдѣлать что-нибудь, чтобы отличиться. Шпіоны принца увѣдомили меня, что англичане, сильно укрѣпившіеся въ предмѣстьяхъ, имѣютъ обыкновеніе обозрѣвать городъ въ потайную желѣзную рѣшетку вонъ въ той башнѣ; и оттуда они замѣчаютъ, какъ имъ выгоднѣе досадить намъ: снарядами или атакой. Чтобы прекратить это неудобство, я поставилъ орудіе противъ рѣшетки; и даже цѣлыхъ три дня я подстерегалъ ихъ, не увижу-ли кого. Теперь, сынокъ, ты постереги, я дольше не могу здѣсь оставаться. Если ты выслѣдишь кого, бѣги мнѣ сказать; ты найдешь меня у коменданта (Уходитъ).
   Сынъ. Отецъ, положись на меня; не безпокойся: если и выслѣжу кого, то все-таки тебя не потревожу.
  

Входятъ въ верхнее помѣщеніе башни лорды: Сольсбери и Тольботъ; сэръ Уильямъ Глансдэлъ, сэръ Томасъ Гаргрэвъ и другіе.

  
   Сольсбери. Тольботъ, моя жизнь, моя радость! Вернулся? Какъ обращались съ тобою въ плѣну, и какимъ образомъ ты освободился? Прошу тебя, разсказывай тутъ-же, на вершинѣ башни.
   Тольботъ. У герцога Бедфорда былъ плѣнный, по имени смѣлый Понтонъ де-Сантрайль; на него меня обмѣняли, вмѣсто выкупа. Однажды, они, мнѣ въ униженіе, вздумали было обмѣнять меня на военнаго, но гораздо болѣе низкаго происхожденія, чѣмъ я; но я съ презрѣніемъ отвергъ этотъ обмѣнъ и требовалъ, чтобы меня лучше умертвили, чѣмъ цѣнить такъ низко. Наконецъ, я былъ выкупленъ, какъ я того желалъ. Но предатель Фастольфъ разрываетъ мнѣ сердце, я-бы готовъ убить его одними кулаками, если-бы онъ былъ теперь въ моей власти.
   Сольсвбри. Но ты все еще не говоришь, какъ съ тобой обращались.
   Тольботъ. Съ глумленіемъ, презрѣньемъ и оскорбительными попреками. Меня вывели на потѣху на базарную площадь: "Вотъ, говорили они, гроза французовъ, пугало, котораго такъ боятся наши дѣти". Тогда я вырвался отъ офицеровъ, которые вели меня, и ногтями вырывалъ камни изъ земли, чтобы швырять ихъ въ свидѣтелей моего посрамленья. Иныхъ мой ужасный видъ обращалъ въ бѣгство; ни одинъ не осмѣливался подойти, опасаясь внезапной смерти. Даже желѣзныя стѣны не считали они для меня достаточно надежными; такъ великъ былъ страхъ, который мое имя вселяло межъ ихъ, что они думали, будто я могу ломать стальные запоры, разбивать на куски адамантовые столбы: по этому при мнѣ была стража изъ отборныхъ стрѣлковъ, которые поминутно ходили вокругъ меня; и если я, бывало, чуть пошевелюсь, чтобы встать съ постели, они были готовы выстрѣлить мнѣ прямо въ сердце.
   Сольсбери. Мнѣ грустно слышать, какія мученія вы претерпѣли; но мы будемъ достаточно отомщены. Теперь въ Орлеанѣ время ужина: вотъ отсюда, черезъ рѣшетку, я могу перечесть французовъ всѣхъ до единаго и видѣть, какъ они укрѣпляются. Посмотримъ; этотъ видъ долженъ порадовать тебя. Сэръ Томасъ Гаргрэвъ и сэръ Уильямъ Глансдэль, позвольте мнѣ спросить вашего мнѣнія, гдѣ лучше построить потомъ нашу батарею?
   Гаргрэвъ. Я думаю, передъ сѣверными воротами, потому что тамъ стоятъ дворяне.
   Глансдэль. А я -- здѣсь, передъ мостовыми укрѣпленіями.
   Тольботъ. Какъ вижу, этотъ городъ надо взять голодомъ или ослабить его легкими стычками. (Выстрѣлъ изъ города. Сольбсери и сэръ Томасъ Гаргрэвъ падають).
   Сольсбери. О, Боже! умилосердись надъ нами, бѣдными грѣшниками!
   Гаргрэвъ. О, Боже! помилуй мя, презрѣннаго.
   Тольботъ. Что это за судьба, которая намъ такъ внезапно досадила?-- Говори, Сольсбери; по крайней мѣрѣ, если ты можешь говорить: каково тебѣ, зеркало всѣхъ воинственныхъ мужей?-- Глазъ и полщеки вырваны!-- Проклятая башня! проклятая смертоносная рука, подстроившая эту жалостную трагедію! Въ тринадцати битвахъ Сольсбери одержалъ побѣду; онъ первый училъ Генриха Пятаго ратному дѣлу; пока труба трубила или билъ барабанъ, его мечъ не переставалъ разить на полѣ брани.-- Но ты живъ еще, Сольсбери? хотя ты не можешь говорить, все-же у тебя есть одинъ глазъ, чтобы просить имъ милости съ небесъ: солнце, вѣдь, однимъ глазомъ обозрѣваетъ всю вселенную. Не будь-же, о, небо, милостиво ни къ кому, если у тебя не хватитъ милости для Сольсбери!-- Унесите прочь его тѣло, я помогу его похоронить.-- Сэръ Томасъ Гаргрэвъ, есть-ли еще въ тебѣ жизнь? Отвѣчай Тольботу, или хоть взгляни на него. Сольсбери, утѣшься; ты не умрешь, пока... Онъ дѣлаетъ мнѣ знакъ рукою, улыбается мнѣ, будто желая сказать, "когда я умру и меня не будетъ, помни, чтобъ отомстить за меня французамъ".-- Плантадженэтъ, я такъ и сдѣлаю; и подобно тому, какъ ты, Неронъ, игралъ на лютнѣ, глядя на горящіе города, только мое имя будетъ гибельно для Франціи (Тревога, громъ и молнія). Что это за шумъ? что за тревога на небѣ? Откуда этотъ шумъ и барабанный бой?
  

Входитъ гонецъ.

  
   Гонецъ. Милордъ, милордъ! Французы всѣ сплотились: Дофинъ, къ которому присоединилась нѣкая Іоанна Дѣвственница, святая пророчица, недавно явившаяся, съ большими силами, подошелъ отбить осаду (Сольсбери стонетъ).
   Тольботъ. Слушайте, слушайте, какъ стонетъ умирающій Сольсбери! У него сердце надрывается, что онъ не будетъ отомщенъ. Французы, я для васъ буду Сольсбери. Дѣвственница или дѣва радости, дофинъ или дельфинъ, копытами коня моего я вытопчу изъ васъ ваши сердца и обращу въ трясину вашъ размятый мозгъ! Снесите Сольсбери въ его палатку, и тогда посмотримъ, на что осмѣлятся эти трусливые французы (Уходятъ, унося тѣла).
  

СЦЕНА V.

Тамъ-же. Передъ одними изъ воротъ.

Барабанный бой. Стычки. Тольботъ преслѣдуетъ дофина и убѣгаетъ за нимъ; потомъ Дѣвственница преслѣдуетъ англичанъ и убѣгаетъ за ними. Затѣмъ входитъ опятъ Тольботъ.

  
   Тольботъ. Гдѣ моя сила, доблесть и мощь? Наши англійскіе отряды отступаютъ, я не могу ихъ остановить. Ихъ гонитъ женщина въ латахъ.
  

Возвращается Дѣвственница.

  
   Вотъ, вотъ она идетъ.-- Я хочу помѣряться съ тобою, сатана ты, или сатаниха, я заклинаю тебя: окровяню тебя, вѣдьма, и ты отдашь душу тому, кому ты служишь.
   Дѣвственница. Ну, подойди-ка; только я одна должна унизить тебя (Сражаются).
   Тольботъ. Небо, можешь-ли ты допустить, чтобы адъ восторжествовалъ? Грудь моя треснетъ подъ напоромъ храбрости, и я оторву прочь отъ плечъ свои руки, но покараю эту высокомѣрную потаскушку.
   Дѣвственница. Тольботъ, прощай; твой часъ еще не пришелъ: я должна снабдить Орлеанъ продовольствіемъ. Лови меня, если можешь; я смѣюсь надъ твоею силой. Ступай, ступай, ободри своихъ изморенныхъ голодомъ людей; помоги Сольсбери сдѣлать завѣщаніе. Этотъ день нашъ, какъ будутъ еще и много другихъ (Входитъ съ солдатами въ городъ).
   Тольботъ. Мысли мои кружатся, какъ колесо горшечника, не знаю я, гдѣ я и что дѣлаю. Не силой, а страхомъ, какъ Ганнибалъ, гонитъ эта вѣдьма наши отряды и побѣждаетъ, какъ только ей угодно. Такъ дымъ выгоняетъ пчелъ изъ ульевъ, а зловонный запахъ -- голубей изъ голубятенъ. За нашу лютость они прозвали насъ англійскими псами; теперь мы, какъ щенята, съ визгомъ убѣгаемъ (Короткій барабанный бой). Слушайте, соотечественники! или возобновите битву, или сорвите львовъ съ англійскаго герба; отрекитесь отъ родины, замѣните львовъ овцами: даже овца не бѣжитъ такъ трусливо передъ волкомъ, какъ вы передъ холопами, которыхъ сами часто бивали (Барабанный бой. Еще стычка). Нѣтъ, этого не будетъ. Уходите за свои окопы: вы всѣ поощряете смерть Сольсбери, коли никто изъ васъ не отомстилъ за него ударомъ. На зло намъ, или тому, что мы могли противъ этого сдѣлать, Дѣвственница вошла въ Орлеанъ. О, зачѣмъ я не умеръ вмѣстѣ съ Сольсбери? Отъ такого стыда я готовъ спрятаться съ головою (Барабанный бой. Отступленіе. Уходятъ Тольботъ и его отряды).
  

СЦЕНА VI.

Трубятъ побѣду. Выходятъ на стѣну Дѣвственница, Карлъ, Ренье, Алансонъ, и солдаты.

  
   Дѣвственница. Выставьте на стѣнахъ наши развѣвающіяся знамена! Орлеанъ освобожденъ отъ англійскихъ волковъ. Такъ Іоанна Дѣвственница сдержала свое слово.
   Карлъ. Божественное созданье, дочь свѣтлой Астреи, какъ мнѣ почтить тебя за такой успѣхъ? Обѣщанія твои, какъ сады Адониса, которые въ одинъ день расцвѣтаютъ, а на слѣдующій уже приносятъ плоды. Франція, торжествуй въ лицѣ своей славной пророчицы! Городъ Орлеанъ возвращенъ; не было еще въ нашемъ государствѣ болѣе благословеннаго событія.
   Ренье. Отчего не ударили въ городѣ во всѣ колокола? Дофинъ, повели гражданамъ его зажечь потѣшные огни, пировать и праздновать на улицахъ, чтобы чествовать радость, которую послалъ намъ Богъ.
   Алансонъ. Вся Франція исполнится радости и веселія, когда узнаетъ, какими людьми мы себя показали.
   Карлъ. Не мы, а Іоанна одержала сегодня побѣду, за которую я раздѣлю съ нею мою корону, и всѣ священники и монахи въ моемъ государствѣ будутъ въ процессіяхъ воспѣвать ей безконечную хвалу. Я воздвигну ей пирамиду, выше, нежели пирамиды Родопы и Мемфиса. Въ память ея, по ея смерти, передъ королями и королевами Франціи въ высокоторжественные дни будутъ нести ея прахъ въ ларцѣ изъ болѣе драгоцѣнныхъ сокровищъ, нежели ларецъ Дарія. Мы болѣе уже не будемъ призывать святого Діонисія: Іоанна Дѣвственница будетъ святой покровительницей Франціи. Пойдемъ же въ городъ и будемъ пировать по-царски, послѣ золотого дня побѣды (Трубятъ. Уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Тамъ же.

Выходятъ изъ воротъ французскій сержантъ и двое часовыхъ.

  
   Сержантъ. Господа, станьте по мѣстамъ и будьте бдительны. Если вы замѣтите вблизи стѣны какой шумъ или солдата, то какимъ-нибудь видимымъ знакомъ дайте намъ знать на сторожевой дворъ.
   1-й часовой. Слушаю, сержантъ (Сержантъ уходитъ). Такъ-то принуждены бѣдные солдаты сторожить впотемкахъ, на холодѣ и на дождѣ, въ то время, какъ другіе спятъ въ своихъ покойныхъ постеляхъ.
  

Входятъ Тольботъ, Бедфордъ, герцогъ Бургундскій и солдаты съ лѣстницами и похороннымъ барабаннымъ боемъ.

  
   Тольботъ. Лордъ регентъ и грозный герцогъ Бургундскій, близость котораго сдружила съ нами земли Артуа. Валлона и Пикардіи, въ эту счастливую для нихъ ночь французы, цѣлый день веселившіеся и пировавшіе, воображаютъ, что они въ полной безопасности; воспользуемся-же этимъ случаемъ, какъ благопріятнымъ для того, чтобы отплатить имъ за ихъ обманъ, подстроенный коварствомъ и гнуснымъ колдовствомъ.
   Бедфордъ. Французъ трусливый! Какъ онъ вредитъ своей славѣ, отчаяваясь въ твердости своей десницы и соединяясь съ вѣдьмами и съ пособниками сатаны.
   Герцогъ Бургунскій. У предателей нѣтъ иныхъ сподвижниковъ. Но что это за Дѣвственница, которую считаютъ такой непорочной?
   Тольботъ. Она, говорятъ, дѣвица.
   Бедфордъ. Дѣвица, и такъ воинственна?
   Герцогъ Бургундскій. Дай Богъ, чтобы она не оказалась вскорѣ подобной мужчинѣ, если будетъ носить оружіе подъ знаменемъ французовъ, какъ начала.
   Тольботъ. Ну, и пусть ихъ хитрятъ и знаются съ духами. Господь наша крѣпость и во имя Его, Побѣдоноснаго, мы рѣшимся взобраться на ихъ каменные бастіоны.
   Бедфордъ. Взбирайся, храбрый Тольботъ, а мы вслѣдъ за тобой.
   Тольботъ. Нѣтъ, не всѣ вмѣстѣ; я думаю, лучше намъ пробраться въ разныя мѣста, чтобы, въ случаѣ, если одинъ изъ насъ падетъ, другой могъ сразиться противъ нихъ.
   Бедфордъ. Согласенъ. Я -- въ тотъ уголъ.
   Герцогъ Бургунскій. А я въ этотъ.
   Тольботъ. А сюда взберется Тольботъ или это будетъ его могилой. Теперь, Сольсбери, за тебя и за права Генриха англійскаго. Эта ночь покажетъ, какъ я преданъ вамъ обоимъ.
  

Англичане взбираются на стѣну съ крикомъ: "Святой Георгій и Тольботъ!" и бросаются въ городъ.

  
   Часовой (за стѣнами). Къ оружію! къ оружію! Непріятель идетъ на приступъ!
  

Французы перескакиваютъ черезъ стѣны въ однѣхъ рубахахъ. Входятъ съ разныхъ сторонъ: Пригулокъ, Алинсонъ, Ренле, полуодѣтые.

  
   Алансонъ. Что-жъ это, господа? вы не одѣты?
   Пригулокъ. Не одѣты? да мы еще рады, что и такъ убрались.
   Ренье. Мнѣ кажется, намъ пора было проснуться и встать съ постели, когда заслышали мы барабанный бой у самыхъ дверей нашихъ комнатъ.
   Алансонъ. Изо всѣхъ подвиговъ, съ тѣхъ поръ, какъ я занимаюсь ратнымъ дѣломъ, это самый дерзкій и отчаянный, про какой мнѣ довелось услышать.
   Пригулокъ. Я думаю, этотъ Тольботъ -- исчадіе ада.
   Ренье. А если и не адъ, то небеса благопріятствуютъ.
   Алансонъ. Вотъ идетъ Карлъ: удивляюсь, какъ это онъ поспѣлъ.
   Пригулокъ. Ба! святая Іоанна его защитила.
  

Входятъ Карлъ и Дѣвственница.

  
   Карлъ. Такъ вотъ твое искусство, коварная красавица? не для того-ли, чтобы намъ польстить, дала ты намъ сначала небольшой перевѣсъ надъ врагами, чтобы теперь мы потеряли вдесятеро больше?
   Дѣвственница. За что-же раздражается Карлъ на своего друга? Развѣ, по-вашему, мое могущество во всякое время должно быть одинаково? Во снѣ иль на яву я должна всегда одолѣвать или вы будете сваливать всю вину на меня? Непредусмотрительные воины! если-бы ваша стража была хороша, не приключилась-бы эта нежданная бѣда.
   Карлъ. Герцогъ Алансонъ, это ваша вина, потому что вы были начальникомъ стражи сегодня ночью и должны-бы лучше смотрѣть за своими важными обязанностями.
   Алансонъ. Если-бы всѣ ваши участки были такъ неприступны какъ тотъ, которымъ я командовалъ, насъ не застигли-бы врасплохъ такъ постыдно.
   Пригулокъ. Мой участокъ былъ неприступенъ.
   Ренье. И мой также, милордъ.
   Карлъ. Что-же касается меня самого, то я большую часть ночи былъ занятъ тѣмъ, что ходилъ взадъ и впередъ, смѣняя часовыхъ: откуда-же и какъ они прежде всего ворвались?
   Дѣвственница. Не разспрашивайте попусту, какъ и гдѣ: вѣрно то, что они нашли какое-нибудь слабоохраняемое мѣсто, черезъ которое и ворвались. Теперь намъ не остается иного исхода, какъ собратъ нашихъ разсѣянныхъ солдатъ и составить новые планы, чтобы повредить имъ.
  

Тревога. Входитъ англійскій солдатъ съ крикомъ: "Тольботъ! Тольботъ!" Всѣ бѣгутъ, бросивъ свои платья.

  
   Солдатъ. Я смѣло могу взять то, что они бросили. Мой крикъ "Тольботъ!" мнѣ служитъ вмѣсто меча, потому что я набралъ много добычи, не употребивъ другого оружія, кромѣ этого имени (Уходитъ).
  

СЦЕНА II.

Орлеанъ. Внутри города.

Входятъ: Тольботъ, Бедфордъ, герцогъ Бургундскій, капитанъ и другіе.

  
   Бедфордъ. День занимается и сокрылась ночь, окутывавшая землю своимъ мрачнымъ покровомъ. Трубите здѣсь отбой и прекратите жестокое преслѣдованіе (Отбой).
   Тольботъ. Вынесите сюда тѣло старца Сольсбери и положите его здѣсь, на базарной площади, въ самой серединѣ центра этого проклятаго города. Теперь я выполнилъ свой обѣтъ его душѣ; за каждую каплю крови, отнятую отъ него, сегодня ночью убито, по крайней мѣрѣ, по пяти французовъ. А чтобы и въ послѣдующіе вѣка было видно, какое разореніе было произведено въ отмщеніе за него, я воздвигну внутри ихъ главнаго храма гробницу, въ которой будетъ покоиться его тѣло: на ней, чтобы каждый могъ прочитать, будетъ высѣчено разореніе Орлеана, его прискорбная, предательская кончина и то, какъ онъ наводилъ ужасъ на Францію. Но, лорды, какъ я подумаю, мы вѣдь въ своемъ кровопролитіи не встрѣтились ни съ его свѣтлостью дофиномъ, ни съ его новой сподвижницей, добродѣтельной Іоанной д'Аркъ, ни съ кѣмъ-либо изъ его невѣрныхъ союзниковъ.
   Бедфордъ. Лордъ Тольботъ, предполагаютъ, что когда битва началась, они, полусонные, повскакали съ своихъ постелей, за вооруженными отрядами перескочили черезъ стѣны и искали спасенія въ полѣ.
   Герцогъ Бургундскій. Что касается меня, то я, насколько могъ различить въ дыму и густомъ туманѣ ночи, увѣренъ, что спугнулъ дофина и его потаскушку; они шибко бѣжали рука объ руку, какъ парочка влюбленныхъ голубковъ, которые ни дня, ни ночи не могутъ прожить врознь. Послѣ того, какъ мы здѣсь все приведемъ въ порядокъ, мы послѣдуемъ за ними со всѣмъ войскомъ, какое у насъ есть.
  

Входитъ гонецъ.

  
   Гонецъ. Благо да будетъ вамъ, милорды! Кого изъ этого величественнаго собранья зовете вы воинственнымъ Тольботомъ, подвиги котораго восхваляетъ вся Франція?
   Тольботъ. Вотъ этотъ Тольботъ; кто желаетъ съ нимъ говорить?
   Гонецъ. Добродѣтельная госпожа, графиня Овернская, въ скромности своей дивясь твоей славѣ, черезъ меня убѣдительно проситъ тебя, великій лордъ, удостоить своимъ посѣщеніемъ бѣдный замокъ, въ которомъ она проживаетъ, чтобы она могла похвалиться, что видѣла человѣка, слава котораго далеко гремитъ по всему свѣту.
   Герцогъ Бургундскій. Неужели это такъ? Ну, такъ я вижу, наши войны обратятся въ забавную мирную потѣху, если дамы будутъ просить, чтобъ съ ними состязались.-- Вы, милордъ, вѣроятно, не выкажете пренебреженья къ такой милой просьбѣ?
   Тольботъ. Не вѣрьте больше мнѣ, если я откажу; потому что гдѣ краснорѣчіе цѣлаго міра мужчинъ не могло одержать верхъ, тамъ одолѣла любезность женщины. А потому скажи ей, что я весьма благодаренъ и покорно прибуду къ ней. Не сдѣлаете-ли вы мнѣ честь сопровождать меня?
   Бедфордъ. Нѣтъ, правду сказать, это ужь было-бы болѣе, нежели требуетъ приличіе; а мнѣ часто случалось слышать, что непрошеные гости всего пріятнѣе, когда они уходятъ.
   Тольботъ. Ну, такъ если ничего ужь не подѣлать, я одинъ намѣренъ попытать любезность этой дамы. Подите сюда, капитанъ (Шепчетъ ему). Вы понимаете мои мысли?
   Капитанъ. Понимаю, милордъ, и поступлю сообразно съ ними (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Овернь. Дворъ замка.

Входятъ графиня и привратникъ.

  
   Графиня. Помни-же, привратникъ, что я тебѣ приказала, и, когда такъ поступишь, принеси мнѣ ключи.
   Привратникъ. Слушаю, сударыня (Уходитъ).
   Графиня. Планъ установленъ: если все удастся, то я прославлюсь такъ-же, какъ прославилась скиѳская Томириса смертью Кира. Велика слава этого страшнаго рыцаря и не менѣе значительны его подвиги: желала-бы я, чтобы мои глаза и уши были свидѣтелями ихъ и провѣрили-бы эти дивные разсказы.
  

Входятъ гонецъ и Тольботъ.

  
   Гонецъ. Сударыня, согласно приказанію вашего сіятельства, приглашенный моимъ посланьемъ, лордъ Тольботъ явился.
   Графиня. Привѣтъ ему. Какъ? этотъ человѣкъ?
   Гонецъ. Сударыня, это онъ и есть.
   Графиня. Такъ это бичъ Франціи? Это тотъ Тольботъ, котораго вездѣ боятся до того, что его именемъ матери усмиряютъ дѣтей? Я вижу, что слухи о немъ сказочны и ложны. Мнѣ казалось, что я должна увидѣть какого-нибудь Геркулеса, втораго Гектора, по его свирѣпому виду и по большимъ размѣрамъ его сильно сложенныхъ членовъ. Увы! это ребенокъ, слабый карликъ: не можетъ быть, чтобы этотъ слабый, морщинистый карапузъ нагонялъ такого страху на своихъ враговъ.
   Тольботъ. Сударыня, я осмѣлился обезпокоить васъ; но, если вашему сіятельству теперь недосугъ, я выберу другое время, чтобы навѣстить васъ.
   Графиня. Чего онъ хочетъ? Пойди, спроси его, куда онъ идетъ?
   Гонецъ. Милордъ Тольботъ, остановитесь, потому что моя госпожа желаетъ знать причину вашего внезапнаго ухода.
   Тольботъ. Право, она воображаетъ, что ошиблась, такъ я иду убѣдить ее въ томъ, что Тольботъ здѣсь.
  

Входитъ снова привратникъ съ ключами.

  
   Графиня. Если ты -- онъ, такъ ты плѣнникъ.
   Тольботъ. Плѣнникъ? чей-же?
   Графиня. Мой, кровожадный лордъ; и съ этой цѣлью я заманила тебя къ себѣ въ домъ. Твоя тѣнь уже давно у меня въ рабствѣ, потому что въ моей галлереѣ виситъ твое изображенье; но теперь и тѣло твое претерпитъ тоже, и я закую въ цѣпи руки и ноги того, кто много лѣтъ своимъ тиранствомъ опустошалъ нашу страну, убивалъ нашихъ гражданъ и отправлялъ въ неволю нашихъ сыновъ и мужей.
   Тольботъ. Ха, ха, ха!
   Графиня. Ты смѣешься, презрѣнный? Твое веселье скоро обратится въ стоны.
   Тольботъ. Я смѣюсь тому, что вашему сіятельству нравится воображать,будто у васъ есть отъ Тольбота что-нибудь больше, чѣмъ его тѣнь, надъ чѣмъ вы могли-бы упражняться въ жестокости.
   Графиня. Неужели? развѣ ты не тотъ?
   Тольботъ. Я самый.
   Графиня. Такъ въ моей власти также и тѣло.
   Тольботъ. Нѣтъ, нѣтъ, я лишь тѣнь самого себя: вы ошибаетесь, тѣло мое не здѣсь; потому-что то, что вы видите, лишь наименьшая часть изъ наименьшей части человѣчества. Говорю вамъ, сударыня, что если-бы вся моя оболочка была здѣсь, то она такихъ высокихъ и пространныхъ размѣровъ, что вашей кровли не хватило-бы, чтобы ее вмѣстить.
   Графиня. Вотъ такъ преднамѣренно загадочно выражается деревенщина; то онъ здѣсь, то его здѣсь нѣтъ: какъ совмѣстить такія противоположности?
   Тольботъ. Я вамъ это сейчасъ покажу (Трубитъ въ рогъ. Бьютъ барабаны; орудійный залпъ. Ворота взломаны, входятъ солдаты). Что скажете, сударыня? Убѣждены-ли вы теперь, что Тольботъ лишь тѣнь самого себя? Вотъ его тѣло, его мышцы, руки и сила, которыми онъ гнететъ ваши непокорныя выи, сноситъ ваши цитадели, разрушаетъ ваши города и въ одинъ мигъ дѣлаетъ ихъ безлюдными.
   Графиня. Побѣдоносный Тольботъ, прости мнѣ мое оскорбленіе: я нахожу, что ты не ниже своей славы и даже выше, нежели можно заключить по твоему росту. Пусть моя дерзость не возбуждаетъ твоего гнѣва, потому что я сожалѣю, что не встрѣтила тебя съ почтеніемъ такого, каковъ ты есть.
   Тольботъ. Не смущайтесь, прекрасная лэди, и не понимайте ошибочно намѣреній Тольбота, какъ вы поняли внѣшнее устройство его тѣла. То, что вы сдѣлали, меня не обижаетъ: я не прошу другого удовлетворенья, какъ только, чтобы вы дозволили намъ испробовать вашихъ винъ и вашихъ сластей, потому что желудки солдатъ всегда готовы имъ служить исправно.
   Графиня. Отъ всего сердца; и сочту за честь угостить въ своемъ замкѣ такого славнаго воина (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Лондонъ. Садъ въ Темплѣ.

Входятъ графы: Сомерсетъ, Сеффолькъ и Уорикъ, Ричардъ Плантадженэтъ, Вернонъ и нотаріусъ.

  
   Плантадженэтъ. Именитые лорды и джентльмены, что означаетъ это молчаніе? Развѣ никто не отзовется на дѣло истины?
   Сеффолькъ. Въ залѣ Темпля мы черезчуръ шумѣли; въ саду удобнѣе.
   Плантадженэтъ. Скажите-же сейчасъ, я-ли стоялъ за правду, или спорщикъ Сомерсетъ не былъ не правъ?
   Сеффолькъ. Клянусь, я былъ лѣнивъ по части законовъ и никогда не могъ подчинить имъ свою волю; а потому и подчиняю своей волѣ законы.
   Сомерсетъ. Такъ вы, лордъ Уорикъ, разсудите насъ.
   Уорикъ. Который изъ двухъ соколовъ летаетъ выше, которая изъ двухъ собакъ лаетъ звонче, который изъ двухъ клинковъ закаленъ сильнѣе, которая изъ двухъ лошадей статнѣе, которой изъ дѣвушекъ взглядъ веселѣе, я, пожалуй, могъ-бы рѣшить своимъ недалекимъ разсудкомъ, но въ этихъ милыхъ тонкостяхъ законническихъ крючкотворствъ, клянусь, я не умнѣе галки.
   Плантадженэтъ. Полно, полно! это лишь благовидная увёртка: истина съ моей стороны такъ нага, что ее увидитъ самый близорукій глазъ.
   Сомерсетъ. А съ моей -- она такъ разодѣта, такъ ясна, такъ свѣтла и такъ очевидна, что засіяла-бы даже въ глазахъ слѣпца.
   Плантадженэтъ. Если у васъ у всѣхъ отнялся языкъ, или вамъ такъ противно говорить, объявите свои мысли хоть нѣмыми знаками: пусть тотъ, кто истый джентльменъ и стоитъ за честь своего рода, вмѣстѣ со мной сорветъ съ этого куста бѣлую розу.
   Сомерсетъ. Пусть тотъ, кто не трусъ и не льстецъ, но смѣло держитъ сторону истины, вмѣстѣ со мной сорветъ съ этого куста алую розу.
   Уорикъ. Я не люблю цвѣтнаго и безъ всякихъ цвѣтовъ низкой и предательской мести срываю съ Плантадженэтомъ бѣлую розу.
   Сеффолькъ. Я срываю алую розу съ юнымъ Сомерсетомъ и говорю къ тому-же, что, думаю, онъ правъ.
   Вернонъ. Постойте, лорды и джентльмены, не рвите больше, пока не рѣшите, что тотъ, на чьей сторонѣ окажется меньше розъ, сорванныхъ съ куста, долженъ признать правоту другого.
   Сомерсетъ. Добрый мистэръ Вернонъ, ваше возраженіе прекрасно: если у меня розъ будетъ меньше, я соглашусь безпрекословно.
   Плантадженэтъ. И я также.
   Вернонъ. Итакъ, за правоту и ясность дѣла, я срываю этотъ блѣдный, дѣвственный цвѣтокъ, давая этимъ свои приговоръ въ пользу стороны бѣлой розы.
   Сомерсетъ. Срывая ее, не уколите пальца, чтобы ваша кровь не окрасила бѣлую розу въ алый цвѣтъ и вы не попали-бы, такимъ образомъ, помимо своей воли, на мою сторону.
   Вернонъ. Если я, милордъ, пролью кровь за свои убѣжденія, то онѣ-же и излечатъ мою рану и удержатъ меня на той-же сторонѣ, гдѣ я теперь.
   Сомерсетъ. Ну, хорошо, хорошо, кто-же еще?
   Нотаріусъ. Если только мое знаніе и мои книги не лгутъ, такъ доказательства, которыя вы приводите,-- ложны; (Сомерсету) въ знакъ этого, я тоже срываю бѣлую розу.
   Плантадженэтъ. Ну, Сомерсетъ, гдѣ-же твои доказательства?
   Сомерсетъ. Тутъ, у меня въ ножнахъ; я полагаю, это окраситъ твою бѣлую розу въ кровавый алый цвѣтъ.
   Плантадженэтъ. А между тѣмъ, твои щеки подражаютъ нашимъ розамъ, потому-что онѣ блѣдны отъ страха и подтверждаютъ этимъ, что правда на моей сторонѣ.
   Сомерсетъ. Нѣтъ, Плантадженэтъ, не отъ страха, а отъ гнѣва, что твои щеки покраснѣли отъ стыда, подражая нашимъ розамъ, а между тѣмъ языкъ твой отказывается признать твой обманъ.
   Плантадженэтъ. Нѣтъ-ли червя въ твоей розѣ, Сомерсетъ?
   Сомерсетъ. Нѣтъ-ли шипа у твоей розы, Плантадженэтъ?
   Планатдженэтъ. Да, есть: острый и колючій, чтобъ постоять за правду; а твой пожирающій червь жретъ лишь свою неправду.
   Сомерсетъ. Ну, я найду друзей, чтобы носить мои кровавыя розы и чтобы подтвердить, что я говорю правду, найду ихъ тамъ, куда лживый Плантадженэтъ не осмѣлится показаться.
   Плантадженэтъ. Ну, клянусь этимъ дѣвственнымъ цвѣткомъ въ моей рукѣ, что презираю тебя, заносчивый мальчишка, и твоихъ приверженцевъ.
   Сеффолькъ. Не направляй своего презрѣнія въ ту сторону, Плантадженэтъ.
   Плантадженэтъ. Гордый Пуль, я согласенъ; и презираю его и тебя.
   Сеффолькъ. Свою долю презрѣнія я направлю въ твою глотку.
   Сомерсетъ. Прочь, прочь, добрый Уильямъ де-ля-Пуль: слишкомъ много чести деревенщинѣ, что мы съ нимъ говоримъ.
   Уорикъ. Нѣтъ, клянусь Богомъ, Сомерсетъ, ты обижаешь его: его дѣдъ былъ Ліонель, герцогъ Кларенсъ, третій сынъ Эдуарда третьяго, короля англійскаго. Развѣ отъ такого благороднаго корня происходятъ деревенщины безъ герба?
   Плантадженэтъ. Онъ пользуется преимуществами этого мѣста, иначе не посмѣлъ бы, по своей глубокой трусливости, такъ говорить.
   Сомерсетъ. Клянусь Тѣмъ, Кто сотворилъ меня, я буду подтверждать свои слова на какомъ угодно клочкѣ христіанскаго міра. Развѣ твой отецъ, Ричардъ, графъ Кэмбриджъ, не былъ казненъ за измѣну при нашемъ покойномъ королѣ? Развѣ не остался ты запятнаннымъ, зараженнымъ его измѣной и исключеннымъ изъ стариннаго дворянства? Его измѣна еще предательски живетъ въ твоей крови; и пока ты не возстановишь свое честное имя,-- ты просто деревенщина.
   Плантадженэтъ. Мой отецъ -- былъ обвиненъ, обвиненъ, но не запятнанъ; онъ былъ приговоренъ къ смертной казни за измѣну, но не былъ предателемъ; и я это докажу людямъ, которые получше Сомерсета, когда приспѣеть время моему желанію. Что-же касается тебя самого и твоего приверженца Пуля, я отмѣчу васъ въ своей записной книжкѣ, чтобы проучить васъ за ваше предубѣжденіе. берегитесь-же и помните, что васъ предупреждали.
   Сомерсетъ. Да, ты всегда найдешь насъ готовыми встрѣтить тебя и узнаешь по этимъ цвѣтамъ, что мы твои враги, потому что мои друзья, на зло тебѣ, будутъ ихъ носить.
   Плантадженэтъ. А я и мои приверженцы, клянусь душою будемъ вѣчно, въ знакъ моей ненависти, кровопійцы, носить эту блѣдную отъ гнѣва розу, пока она не дотлѣетъ вмѣстѣ со мной до могилы или не расцвѣтетъ на высотѣ моего величія.
   Сеффолькъ. Продолжай, и подавись своимъ тщеславіемъ. Итакъ прощай, пока не встрѣчусь съ тобой опять. (Уходитъ).
   Сомерсетъ. И я за тобою, Пуль, и прощай тщеславный Ричардъ (Уходитъ).
   Плантадженэтъ. Какъ меня оскорбляютъ, а я поневолѣ долженъ это сносить!
   Уорикъ. Безчестіе, которымъ они возражаютъ вашему роду должно быть смыто въ слѣдующемъ-же засѣданіи парламента, созваннаго для разбора истины между Уинчестеромъ и Глостеромъ; и не буду я Уорикомъ, если ты тамъ-же не будешь наименованъ Іоркомъ. А пока, въ знакъ моей любви къ тебѣ, я противъ гордаго Сомерсета и Уильяма Пуля буду съ твоими приверженцами носить эту розу. И тутъ-же предсказываю: сегодняшній раздоръ, раздѣлившій насъ на партіи въ саду Темпля, пошлетъ тысячи душъ въ емертельный мракъ, на смерть пзъза адой и бѣлой розъ.
   Плантадженэтъ. Добрѣйшій мистеръ Вернонъ, я вамъ признателенъ за то, что вы сорвали цвѣтокъ въ мою пользу.
   Вернонъ. На вашу-же пользу я буду его носить.
   Нотаріусъ. И я также.
   Плантадженэтъ. Благодарю, любезный сэръ. Ну, пойдемъ-же всѣ вчетверомъ обѣдать, и, смѣю сказать, пусть эта ссора ужь въ другой день упьется кровью (Уходятъ).
  

СЦЕНА V.

Тамъ-же. Комната въ Тауерѣ.

Два сторожа вносятъ въ креслахъ Мортимера.

   Мортимеръ. Добрые стражи моихъ слабыхъ, преклонныхъ лѣтъ, дайте отдохнуть здѣсь умирающему Мортимеру. Отъ долгаго заточенія, члены мои, какъ у человѣка, котораго только-что сняли съ орудія пытки; а эти сѣдые кудри, предвѣстники смерти, состарившіеся, какъ Несторъ, въ вѣчныхъ заботахъ, предвѣщаютъ кончину Эдмонда Мортимера. Глаза мои, какъ лампы, въ которыхъ перевелось масло, уже дошли до крайности; слабыя плечи, обремененныя тяжелымъ горемъ и изможденныя руки, висятъ, какъ увядшія вѣтви лозы, которая клонить ихъ, изсохшихъ, къ землѣ; даже ноги не въ состояніи поддерживать этотъ глиняный чурбанъ, который на крыльяхъ желанія стремится къ могилѣ, будто зная, что нѣтъ для меня иной отрады.-- Но скажи мнѣ, сторожъ, придетъ-ли мой племянникъ?
   1-й сторожъ. Ричардъ Плантадженэтъ придетъ, милордъ: мы посылали въ Темпль, въ его квартиру и получили отвѣтъ, что онъ придетъ.
   Мортимеръ. Хорошо; душа моя будетъ тогда довольна.-- Бѣдный джентльменъ! Его обида равняется моей. Я нахожусь въ этомъ ненавистномъ заточеніи съ тѣхъ поръ, какъ Генрихъ Монмаусъ еще только началъ царствовать, а я уже до его славы былъ знаменитъ въ ратномъ дѣлѣ; и съ тѣхъ-же самыхъ поръ Ричардъ преданъ неизвѣстности, лишенъ чести и наслѣдства: но теперь, посреднида отчаянія, добрая ходатайница человѣка въ несчастіи, справедливая смерть, даруя мнѣ сладкую свободу, отпускаетъ меня отсюда. Я-бы желалъ, чтобы и его несчастія также окончились и чтобы онъ такимъ образомъ вернулъ себѣ то, что потерялъ.
  

Входитъ Ричардъ Плантадженэтъ.

  
   1-й сторожъ. Милордъ, вашъ любящій племянникъ явился.
   Мортимеръ. Ричардъ Плантадженэтъ, мой другъ, пришелъ?
   Плантадженэтъ. Да, благородный дядя, съ которымъ такъ гнусно поступаютъ, племянникъ вашъ, недавно опозоренный Ричардъ, пришелъ.
   Мортимеръ. Направьте мои руки, чтобы я могъ обнять его за шею, и на его груди испустить мой послѣдній вздохъ. О, скажите мнѣ, когда губы мои коснутся его щеки, чтобы я могъ съ лаской дать ему слабый поцѣлуй. А теперь скажи, нѣжный отпрыскъ Іоркскаго великаго ствола, почему ты говоришь, что ты недавно опозоренъ?
   Плантадженэтъ. Прежде всего, прислони свою старчеекую спину къ моей рукѣ и въ такомъ покойномъ положеніи я разскажу тебѣ, что меня безпокоитъ. Сегодня, въ разсужденіяхъ объ одномъ дѣлѣ, мы съ Сомерсестомъ крупно поговорили; между прочими выраженіями, которыя расточалъ его языкъ, онъ укорилъ меня смертью моего отца; эта клевета преградила мнѣ языкъ, чтобы я не отплатилъ ему тѣмъ-же. Поэтому, добрый дядя, ради отца моего, въ честь истаго Плантадженэта, и ради нашего родства, объяви мнѣ причину, по которой отецъ мой, графъ Кэмбриджъ, былъ обезглавленъ?
   Мортимеръ. Проклятымъ орудіемъ его бѣдствія была та же причина, милый племянникъ, которая заточила и меня и продержала въ теченіе всей моей цвѣтущей молодости, въ ненавистной тюрьмѣ, чтобъ тамъ зачахнуть.
   Плантадженэтъ. Открой мнѣ подробнѣе, что это была за причина, потому что я не знаю и не могу догадаться.
   Мортимеръ. Хорошо, если только мое слабѣющее дыханіе позволитъ и если смерть не подойдетъ, пока мой разсказъ не будетъ оконченъ. Генрихъ четвертый, дѣдъ нынѣшняго короля, свергнулъ съ престола своего племянника Ричарда, сына Эдуарда, перворожденнаго и законнаго наслѣдника короля Эдуарда, третьяго въ этомъ родѣ: въ его царствованіе сѣверные Перси, находя, что онъ въ высшей степени несправедливо завладѣлъ престоломъ, старались возвести на него меня. Причиной побудившей къ этому этихъ воинственныхъ лордовъ, было то, что юный король Ричардъ былъ сверженъ, не оставивъ наслѣдника по плоти, а я былъ ближайшій его родственникъ по рожденію и родству; потому что я происхожу по матери отъ Ліонеля, герцога Кларенса, третьяго сына короля Эдуарда Третьяго; между тѣмъ, какъ его родословная ведется отъ Джона Гаунта, который лишь четвертый въ этомъ геройскомъ поколѣніи. Но замѣть: когда они, въ своей дерзостной попыткѣ старались возвести на престолъ законнаго наслѣдника, мнѣ это стоило свободы, а имъ -- жизни. Долгое время спустя, когда царствовалъ Генрихъ Пятый, наслѣдовавшій отцу своему, Болингброку, твой отецъ, графъ Кэмбриджъ, происходившій отъ знаменитаго Эрмонда Лэнгли, герцога Іоркскаго, женившись на моей сестрѣ, которая и была твоей матерью, снова собралъ войско отъ жалости къ моей тяжелой участи, и для того, чтобы спасти меня и возвратить мнѣ корону; но, какъ и остальные, благородный лордъ палъ и былъ обезглавленъ. Такъ были уничтожены Мортимеры, которымъ принадлежалъ королевскій титулъ.
   Плантадженэтъ. Изъ нихъ, милордъ, ваша свѣтлость,-- послѣдній.
   Мортимеръ. Это вѣрно; ты видишь, что у меня нѣтъ потомства и что мой слабѣющій голосъ ручается за мою кончину. Ты мой наслѣдникъ: я желаю тебѣ отобрать наслѣдство, но все-таки будь осмотрителенъ въ своемъ усердномъ стремленіи.
   Плантадженэтъ. Я послѣдую твоимъ важнымъ наставленіямъ. Но все-таки мнѣ кажется, что казнь моего отца была едва-ли не меньше, какъ кровавымъ тиранствомъ.
   Мортимеръ. Племянникъ, будь молча политиченъ: Ланкастерскій домъ твердо укрѣпится и его, какъ гору, не сдвинуть. Но вотъ отсюда переселяется твой дядя, какъ государи переселяютъ свой дворъ, когда они пресытятся долгимъ пребываніемъ въ одной и той-же мѣстности.
   Плантадженэтъ. О, дядя! если-бы хоть часть моихъ юныхъ лѣтъ могла освободить тебя отъ окончанія твоихъ!
   Мортимеръ. Ты неправъ ко мнѣ, какъ убійца, который наноситъ много ранъ, когда и одна убьетъ. Не скорби, если только не печалитъ тебя мое счастье; распорядись только моими похоронами: и такъ, прощай; пусть будутъ свѣтлы твои надежды и благоденственна твоя жизнь какъ въ войнѣ, такъ и въ мирѣ! (Умираетъ).
   Плантадженэтъ. И пусть миръ, а не война будетъ удѣломъ твоей отлетающей души! Въ темницѣ ты свершилъ свое паломничество и, какъ отшельникъ, пережилъ свой вѣкъ. Итакъ, я замкну его совѣтъ въ моей груди; и что я задумалъ, то пусть покоится тамъ. Стражи, унесите его отсюда, а я самъ посмотрю за его похоронами лучше, нежели смотрѣлъ за его жизнью (Сторожа уходятъ, унося тѣло Мортимера.) Вотъ здѣсь покоится мрачный факелъ Мортимера, затушенный низкимъ тщеславіемъ. А относительно обидъ и горькихъ оскорбленій, которыя Сомерсетъ нанесъ моему дому, я не сомнѣваюсь, что съ честью ихъ изглажу; и потому поспѣшу въ парламентъ, чтобы мнѣ возвратили права моего рода иначе я самое зло обращу себѣ въ добро.
  

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Тамъ-же. Въ залѣ парламента.

Барабанный бой. Входятъ: король Геирихъ, Экзетэръ; Глостэръ, Уорикъ, Сомерсетъ, и Сеффолькъ; епископъ Уинчестерскій, Ричардъ Плантаджеиэтъ и другіе. Глостэръ пытается податъ обвинителъную записку; епископъ Уинчестерскій вырываетъ ее у него и разрываетъ.

  
   Епископъ Уинчестерскій. Ты, кажется, являешься съ заранѣе глубоко обдуманной бумагой, съ письменнымъ усердно составленнымъ памфлетомъ, Гемфри Глостэръ? Если ты хочешь на меня донести или имѣешь намѣреніе обвинять меня въ чемъ-нибудь, то дѣлай это, не придумывая, а внезапно, -- какъ я намѣренъ отвѣчать на твои обвиненія внезапными рѣчами.
   Глостэръ. Надменный попъ! Это мѣсто повелѣваетъ мнѣ быть терпѣливымъ, а то-бы ты увидѣлъ, что оскорбилъ меня. Не думай, что, если я предпочелъ письменно изложить твои гнусные оскорбительные проступки, которые я будто-бы для этого выдумалъ, такъ я не въ состояніи повторить устно написаннаго по порядку: нѣтъ, прелатъ; такова твоя дерзкая порочность, твои безстыдныя и зловредныя продѣлки, что даже дѣти кричатъ о твоей спѣси. Ты самый вредный ростовщикъ, дерзкій отъ природы, врагъ мира; ты сладострастенъ и игривъ болѣе, нежели пристало человѣку твоего званія и сана: что-же касается твоего предательства, то что можетъ быть очевиднѣе его? Ты вѣдь устраивалъ мнѣ западню какъ на Лондонскомъ мосту, такъ и въ Тауэрѣ, чтобы лишить меня жизни. Кромѣ того, если просѣять твои мысли, то, боюсь я, что и король, нашъ государь, окажется не совсѣмъ изъятъ изъ завистливой злобы твоего напыщеннаго сердца.
   Епископъ Уинчестерскій. Глостэръ, я презираю тебя,-- лорды, удостойте выслушать, что я отвѣчу. Если я такъ жаденъ, честолюбивъ и пороченъ, какъ онъ считаетъ меня, то почему-же я такъ бѣденъ? Или еще, какъ это случилось, что я не ищу п

Вильямъ Шекспиръ

Король Генрихъ VI.

Переводъ О. Н. Чюминой.

Предисловіе Е. Аничкова

  
   Источник: Шекспиръ В. Полное собраніе сочиненій / Библіотека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 5, 1905.
  
  

Король Генрихъ VI.

  
   Историческая драма къ послѣднему десятилѣтію царствованія королевы Елизаветы стала вдохновляться патріотическими идеями. "Великая Армада", угрожавшая берегамъ Зеленаго острова, была разсѣяна, и "морская дѣва, царствующая на Западѣ" представилась теперь въ ореолѣ непобѣдимой защитницы родины. Національное самосознаніе пробудилось въ англійскомъ обществѣ съ особой силой. Настроеніе стало приподнятымъ, гордымъ, полнымъ увѣренности въ себѣ и вѣры въ свои силы. Изъ всей англійской исторіи, разсказанной Голиншедомъ и Толлемъ, невольно притягивала къ себѣ вниманіе фигура побѣдителя французовъ, храбраго короля Генриха Пятаго, о подвигахъ котораго пѣлись народныя баллады. Около 1588 г. неизвѣстный авторъ и доставилъ Лондонской публикѣ удовольствіе увидѣть представленіе "Знаменитыхъ побѣдъ Генриха Пятаго, содержащее въ себѣ славную битву при Азинкурѣ". Пьеса имѣла громкій успѣхъ. Шутовскія сцены, введенныя вѣроятно Тарльтономъ какъ бы вторили въ ней воинственному лиризму патріотическихъ увлеченій, еще болѣе подчеркивая ихъ чисто народный характеръ. Прошло два три года и Нашъ еще не можетъ забыть объ этой драмѣ. "Какъ пріятно, восклицаетъ онъ въ одномъ памфлетѣ 1592 года, видѣть на сценѣ Генриха Пятаго, ведущаго плѣнниками французскаго короля и его дофина, чтобы они присягнули ему въ вѣрности".
   И воспоминанія о владычествѣ Англіи надъ Франціей не оставляли воображенія патріотически настроенныхъ поэтовъ. Они невольно заняли центральное мѣсто въ англійской исторіи. Почему же это утратила Англія свое ленное владычество надъ Франціей уже при сынѣ Генриха V, Генрихѣ VI? Какъ связать царствующую теперь династію съ славнымъ побѣдителемъ при Азинкурѣ? Отчего возникли всѣ эти внутреннія распри, вся эта кровавая борьба Іоркской и Ланкастерской династій, называемая "войной алой и бѣлой розы"? Вотъ сомнѣнія, которыя хотѣлось невольно какъ нибудь разрѣшить, вотъ вопросы, надъ которыми невольно тянуло призадуматься и поразмыслить.
   Этимъ историко-философскимъ интересамъ отвѣтили цѣлыхъ три слѣдовавшія за "Знаменитыми побѣдами Генриха Пятаго" драматическія хроники.
   Въ 1594 году вышла "Первая частъ борьбы между двумя знаменитыми домами Іоркскимъ и Ланкастерскимъ, со смертью добраго герцога Гомфри, и съ изгнаніемъ и со смертью герцога Суффолька и трагическимъ концомъ гордаго кардинала Винчестера, съ замѣчательнымъ возмущеніемъ Джека Кеда u съ посягательствомъ герцога Іоркскаго на корону". Годомъ позже за ней послѣдовала другая пьеса съ такимъ же пространнымъ заглавіемъ: "Истинная трагедія о Ричардѣ, герцогѣ Іоркскомъ, и о смерти добраго короля Генриха VI, со всей борьбой между Ланкастерскимъ и Іоркскимъ домами, въ томъ видѣ, какъ она нѣсколько разъ была представлена служителями графа Пемброка". Въ 1600 г. подъ тѣми же заглавіями вновь появились пьесы, въ высшей степени схожія съ только-что названными, и въ новомъ изданіи 1619 г. онѣ уже носятъ одно общее заглавіе: "Вся борьба между двумя знаменитыми домами Ланкастерскимъ и Іоркскимъ. Съ трагическимъ концомъ добраго герцога Гомфри, герцога Ричарда Іоркскаго и короля Генриха VI. Въ двухъ частяхъ и вновь исправленная и дополненная. Написана Вильямомъ Шекспиромъ".
   Сообразно послѣднему пьесы эти и вошли въ первое изданіе произведеній Шекспира 1623 года. Это -- "Вторая и третья части Генриха VI", которымъ предшествуетъ еще и новая книга "Первая часть". Болѣе ранняго изданія этой первой части до насъ не дошло, но несомнѣнно она старше второй и третьей и была разыграна въ театрѣ "Роза" 3 марта 1592 г. Подъ этимъ числомъ помѣчена пьеса "Генрихъ VI" въ извѣстномъ дневникѣ Генсло и это, конечно, и есть наша "Первая часть". Въ томъ же 1592 году Нашъ дѣлаетъ совершенно ясный намекъ на ея главнаго героя Тальбота. "Какъ должна была обрадовать Тальбота, этого устрашителя французовъ, -- восклицаетъ онъ, -- мысль, что, пролежавъ двѣсти лѣтъ въ могилѣ, онъ опять будетъ одерживать побѣды на сценѣ, что кости его снова будутъ покрыты бальзамомъ слезъ по крайней мѣрѣ десяти тысячъ зрителей (въ нѣсколько представленій), которые, видя его передъ собою въ трагедіи, вообразятъ себѣ, что онъ вновь обливается передъ ними свѣжей кровью".
   Приблизительно около 1592 года, три трагедіи разсказывали такимъ образомъ событія отъ смерти Генриха V (1422 г.) до воцаренія Іоркской династіи въ лицѣ Эдуарда IV (1461 г.) и до смерти короля Генриха VI (1471 г.). A когда возникнетъ и "Ричардъ III" Шекспира, эти событія уже будутъ доведены до восшествія на престолъ Генриха VII (1485--1509 г.), родного дѣда "царственной дѣвы" Елизаветы.
   И всѣ эти шестьдесятъ три года англійской исторіи были объединены однимъ общимъ поэтическимъ замысломъ. Черезъ всѣ разсказанныя здѣсь событія, отъ осады Орлеана и появленія во французскомъ войскѣ Іоанны д'Аркъ, черезъ перипетіи интригъ королевы Маргариты вмѣстѣ съ Суффолькомъ и епископомъ Винчестерскимъ противъ герцога Гомфри, черезъ возмущеніе Джека Кеда и возстаніе Ричарда Плантагенета, герцога Іоркскаго, черезъ битву при Сентъ-Албанѣ, до сватовства Эдуарда Іоркскаго во Франціи и отпаденія отъ него его брата Кларенса и наконецъ до убійства Ричардомъ Глостеромъ Генриха VI, черезъ всѣ эти разнообразные историческіе факты красной нитью проходитъ одна идея. Въ центрѣ ихъ поставлена личность, либо слабая, робкая, не соотвѣтствующая тому назначенію, какое ей выпало на долю, либо напротивъ дерзающая и преступная. Судьба личностей опредѣляетъ собою направленіе событій, a самой этой судьбой личностей управляетъ незыблемый и роковой моральный законъ мірозданія.
   Дѣйствительно, уже въ "Первой части" несмотря на хаотичность дѣйствія, совершенно ясно выступаетъ основной, задуманный авторомъ замыселъ.
   Генрихъ V, побѣдитель при Азинкурѣ, умеръ и въ Англіи нѣтъ болѣе короля. Только братъ покойнаго Гомфри Глостеръ, регентъ королевства, еще держитъ кое-какъ бразды правленія. Но онъ не король и далеко не то, что его царственный братъ. A между тѣмъ, вотъ съ континента приходятъ извѣстія о томъ, что дофинъ Карлъ короновался въ Реймсѣ, что почти вся Франція въ возмущеніи. И рядомъ съ этимъ въ самой Англіи начинается смута: Генрихъ Бофоръ, епископъ Винчестерскій, не хочетъ признать регентства Глостера и между ними сразу возникаетъ глухая вражда, a тутъ еще разгорается другая, болѣе страшная, болѣе чреватая послѣдствіями распря: еще живъ старый Мортимеръ, томящійся въ темницѣ за то, что онъ правнукъ Ліонеля, второго сына Эдуарда III, не призналъ законнымъ королемъ Генриха V. Генрихъ V -- сынъ Генриха IV, Болинброка, и внукъ лишь третьяго сына Эдуарда III, Джона Гаунтскаго, герцога Ланкастерскаго. Когда Генрихъ IV, Болинброкъ, свергнулъ съ престола своего двоюроднаго брата, слабаго короля Ричарда II, сына Эдуарда, Чернаго принца, онъ прошелъ на тронъ королевства, лишь нарушивъ права Мортимеровъ, потомковъ Ліонеля. Мужество Генриха V заставило забыть вопросъ о престолонаслѣдіи. Сынъ узурпатора, онъ былъ по своимъ личнымъ достоинствамъ законный владыка Англіи. Но теперь его не стало, его сынъ малолѣтенъ, и старый Мортимеръ зоветъ въ свою тюрьму своего племянника, Ричарда Плантагенета, внука четвертаго сына стараго короля Эдуарда III, Эдмунда, герцога Іоркскаго, и напоминаетъ ему, что отецъ его, сынъ этого Эдмунда Іоркскаго, Ричардъ былъ женатъ на его, Мортимера, сестрѣ Аннѣ и что теперь черезъ эту Анну Мортимеръ Ричардъ Плантагенетъ, законный герцогъ Іоркскій, имѣетъ всѣ права и на королевскій престолъ, какъ отпрыскъ по матери старшей линіи королевской династіи.
   A короля все нѣтъ. Только въ третьемъ актѣ видимъ мы этого мальчика Генриха VI. Онъ добръ и ласковъ, онъ всѣхъ хочетъ примирить, но y него нѣтъ ни мужества, ни отваги, ни истинной царственной, требующей подчиненія личности. И съ самаго появленія Генриха все понятно: славное время исторіи Англіи прошло безвозвратно, утрата Франціи неизбѣжна, "война алой и бѣлой розы" послѣ спора младшей линіи Ланкастеровъ и Ричарда Іоркскаго во дворѣ Темпля неминуемо должна настать.
   Правда, если слабость короля и стародавнее преступленіе его дѣда, Болинброка, искупленное только отчасти подвигами Генриха V, должно получить возмездіе, то вѣдь во Франціи борется вообще англійское оружіе, которое, какъ таковое, въ моментъ написанія трагедіи должно было казаться все таки непобѣдимымъ. Успѣхи его вѣдь зависятъ не отъ одного мужества короля. Неужели же французы оказались доблестнѣе англичанъ? Неужели среди англійскихъ рыцарей трусъ и измѣнникъ не одинъ только Джонъ Фастольфъ? Этого, конечно, нельзя было допустить и отсюда главныя отступленія въ этой драмѣ, отсюда главная ея запутанность. Событія во Франціи надо было охарактеризовать всесторонне и подробно.
   Такъ возникъ, какъ выражается нѣмецкая критика, "смежный сюжетъ" трагедіи.
   Въ центрѣ его стоятъ англійскій герой Тальботъ и французская дѣвушка-воинъ, Іоанна д'Аркъ. Отвага Тальбота -- несокрушима. Подъ Орлеаномъ и подъ Руаномъ онъ всюду остается побѣдителемъ. И, очевидно, не доблесть французовъ могла его погубить. Если онъ потерялъ Руанъ, то только изъ-за хитрости и предательства. Они воплощены въ Іоаннѣ д'Аркъ. Уже въ хроникѣ Голиншеда она изображена колдуньей и недостойной коварной обманщицей. Такою же она появляется и въ нашей трагедіи. Односторонность при ея обрисовкѣ была естественна; особаго вниманія автора она не могла къ себѣ привлечь; этимъ еще нарушилось бы то внутреннее единство, кое-какъ да спаивающее вмѣстѣ всѣ эти сцены, переносящіяся изъ Лондона во Францію, изъ Гаскони въ Руанъ, отъ придворныхъ интригъ, на поле брани. Разъ версія Голиншеда соотвѣтствовала замыслу, ее надо было принять безъ измѣненій.
   Но не своими военными хитростями и адскими чарами, не тѣмъ, что она склоняетъ герцога Бургундскаго измѣнить англичанамъ -- сильна Орлеанская дѣва. Вѣдь чары ея въ концѣ концовъ становятся безсильны и ей предстоитъ получить возмездіе на кострѣ. Коварство Іоанны только вторитъ и помогаетъ всеобщему распаду. Безсиліе короля передъ спорящими вокругъ его престола пэрами -- вотъ въ чемъ главная бѣда. Этимъ основной замыселъ трагедіи сплетается со "смежнымъ сюжетомъ". Тальботъ погибаетъ вмѣстѣ съ сыномъ, потому что Ричардъ Іоркскій не можетъ согласиться съ герцогомъ Соммерсетомъ, принадлежащимъ къ младшей линіи Ланкастерскаго дома. Впрочемъ, и съ гибелью Тальбота еще далеко не все потеряно; самъ Ричардъ Іоркскій, захватившій въ плѣнъ Іоанну д'Аркъ, вѣдь также герой. Какъ претендентъ на англійскую корону, онъ не можетъ не дорожить владѣніями во Франціи и, какъ дѣдъ Елизаветы Іоркской, бабки побѣдительницы "великой Армады", королевы Бетти, онъ долженъ былъ явиться въ ореолѣ воинской доблести. Слабость короля Генриха заставляетъ его подпасть подъ вліяніе Суффолька, влюбленнаго въ Маргариту Анжу. "Французская волчица" становится англійской королевой, и этотъ бракъ съ иноземкой и влечетъ за собой уступку прерогативъ Англіи надъ французской короной.
   И женитьба короля на Маргаритѣ Анжу естественно представлялась бѣдствіемъ. Изобразить его такимъ значило высказать косвенное одобреніе самой королевѣ Бетти, отвергшей французское и испанское сватовство.
   Бракъ Генриха VI и Маргариты Анжу, заканчивающій "Первую часть" нашей трилогіи, составляетъ какъ бы конецъ перваго акта всего трагическаго замысла. Утрата сюзеренитета во Франціи только показатель вящей слабости короля и грядущаго безславнаго времени. Главная трагическая катастрофа еще впереди; подойти къ ней быстрѣе помѣшали утѣшительныя для національнаго самолюбія сцены подвиговъ Тальбота и коварства Орлеанской дѣвы. И вторая, и третья части сплетаются между собою уже тѣснѣе. Дѣйствіе почти не покидаетъ Англіи; содержаніе болѣе не двоится. Все дѣло въ борьбѣ Ланкастерскаго дома съ Іоркскимъ. Даже возмущеніе Кэда, останавливающее насъ на полпути во второй части, только одинъ изъ эпизодовъ этой борьбы. "Французская волчица", отъ которой происходятъ всѣ главныя бѣдствія Ланкастерской династіи, держитъ въ своихъ рукахъ всѣ нити событій. Это по ея винѣ король отнимаетъ регентство y Гомфри Глостера, единственной надежды Англіи. Враждою противъ брата Генриха V королевы Маргариты пользуется и епископъ Винчестерскій. Герцогъ Гомфри свергнутъ и тогда начинается истинная анархія. Ея олицетвореніе этотъ Джекъ Кэдъ, изображенный въ нашихъ пьесахъ врагомъ всякаго порядка. Мечты о всеобщемъ равенствѣ ведутъ лишь къ разрушенію, къ убійству, къ разложенію всего государственнаго порядка. Вотъ чего добилась своими интригами "французская волчица", вотъ до чего довела Англію себялюбивая политика враждующихъ между собою пэровъ.
   И тутъ среди всего этого замѣшательства впервые рѣшается и Ричардъ Іоркскій перейти отъ словъ къ дѣлу. Ему, конечно, помогъ случай -- военное порученіе въ Ирландіи; иначе онъ не оказался бы такъ легко во главѣ войска, но главная причина его дѣйствій противъ короля, главная причина его успѣха во время Сентъ-Албанской битвы, конечно, въ ослабленіи принципа государственности, внесенномъ "французской волчицей".
   Если на битвѣ при Сентъ-Албанѣ и заканчивается вторая часть трагедіи, то, какъ трагедія историческая, она составляетъ лишь дальнѣйшее развитіе дѣйствія. Высшимъ моментомъ общаго историческаго замысла трагедіи надо признать эту пятую сцену второго акта "Третьей части", когда король Генрихъ VI сознается, что онъ не призванъ вовсе царствовать, и въ это время рядомъ съ нимъ мучаются въ угрызеніяхъ совѣсти и безпредѣльномъ отчаяніи жертвы допущеннаго имъ междоусобія: отецъ, убившій своего сына, сынъ, убившій своего отца. Вотъ, чѣмъ была эта "война алой и бѣлой розы", вотъ до чего довелъ свою страну король, ради коварной "французской волчицы" отказавшійся отъ прерогативъ во Франціи, купленныхъ англійской кровью. Бѣдствія Англіи дошли теперь до высшаго своего проявленія. Казалось бы, все должно погибнуть, и надежды не чуется ни откуда.
   Сцену послѣдней битвы, проигранной Генрихомъ Шестымъ въ "Третьей части" можно признать, такимъ образомъ, катастрофой самой національной трагедіи. Но трагедія горести англійской державы только "смежные сюжеты", только отраженіе трагедіи борьбы за престолонаслѣдіе и за личныя выгоды и счеты пэровъ королевства.
   Возмездіе должны получить всѣ виновники бѣдствій родины. Согласно тому взгляду на мірозданіе, по которому оно управляется однимъ общимъ моральнымъ закономъ, трагическій конецъ долженъ постигнуть и этого Суффолька, сосватавшаго королю "французскую волчицу", и епископа Винчестерскаго, погубившаго вмѣстѣ съ ними добраго герцога Гомфри Глостера, и Ричарда Іоркскаго, возставшаго противъ сына побѣдителя при Азинкурѣ, и, наконецъ, самого слабаго Генриха Шестого, допустившаго междоусобія. И при нѣсколько хаотическомъ, слишкомъ повѣствовательномъ характерѣ всѣхъ этихъ трехъ драматическихъ хроникъ, въ обѣихъ послѣднихъ частяхъ ея, то тамъ, то сямъ пестрѣютъ частичныя катастрофы, отвлекая вниманіе и не давая всему ходу дѣйствія пріобрѣсти вполнѣ законченную стройность. Оттого такой случайной оказывается смерть Суффолька, оттого такъ неожиданно и какъ бы ненужно врѣзывается коротенькая третья сцена III акта "Второй части", гдѣ мучается на смертномъ одрѣ епископъ Винчестерскій. Случайно и почти ненужно и убійство короля Генриха Шестого въ концѣ "Третьей части".
   Изъ-за этого преобладанія повествовательнаго элемента и невыдержанности трагическаго дѣйствія почти забытой оказалась и "французская волчица" Маргарита Анжу.
   Въ третьей части въ центрѣ дѣйствія стоитъ уже не она. Тутъ впервые развертывается передъ нами фигура главнаго мстителя за всѣ злодѣянія, самаго коварнаго, дерзающаго, сильнаго и страшнаго изъ потомковъ Эдуарда III, не останавливающагося ни передъ какимъ злодѣйствомъ, Ричарда Глостера, третьяго сына Ричарда Іоркскаго.
   Съ его полнымъ трагическимъ воспроизведеніемъ англійская публика ознакомилась нѣсколькими годами позже, когда вышелъ "Ричардъ III" Шекспира, но и теперь, въ "Третьей части Генриха VI", уже чувствуется его сумрачная личность и желѣзная воля. Зритель уже подозрѣваетъ, что этотъ бичъ Ланкастерской династіи погубитъ и свою собственную вѣтвь королевскаго дома. Если ему выпало на долю умертвить Генриха VI, то въ послѣднемъ актѣ онъ уже замышляетъ козни противъ своего брата Кларенса, стоящаго между нимъ и его старшимъ братомъ, первымъ королемъ изъ Іоркской династіи, Эдуардомъ IV. И своему царственному брату онъ вѣренъ лишь до поры до времени. Воспитавшійся въ этой кровопролитной войнѣ ради королевскаго престола, онъ самъ стремится сѣсть на мѣстѣ брата, и никакое преступленіе не остановитъ его; мы невольно ждемъ, что рука его обагрится кровью его племянниковъ Эдуарда и Ричарда, наслѣдниковъ Эдуарда IV.
   Трагическая фигура Ричарда III уже ведетъ насъ къ окончательной развязкѣ всей этой трагедіи полувѣка англійской исторіи. Воцарившаяся въ годины смутъ Іоркская династія должна погибнуть въ страшныхъ угрызеніяхъ совѣсти Ричарда, когда онъ, наконецъ, достигнетъ престола. Преступленія привели ее къ гибели, какъ преступленія имѣли результатомъ и паденіе старшей линіи Ланкастеровъ. Только новая династія можетъ принести миръ и политическое величіе Англіи.
   Эта династія взойдетъ на престолъ съ Генрихомъ VII, потомкомъ младшей линіи Ланкастерскаго дома, въ лицѣ Джона Соммерсета боровшейся съ герцогомъ Ричардомъ Іоркскимъ.
   Побѣда Генриха VII, Ричмонда, надъ Ричардомъ III и восшествіе его на престолъ изображается въ Шекспировской трагедіи "Ричардъ III", но уже "Третья часть Генриха VI" забѣгаетъ впередъ и предсказываетъ новую династію. Генрихъ VI пророчествуетъ маленькому Ричмонду, что ему предстоитъ возсоздать новый разцвѣтъ англійской державы, и онъ называетъ этого случайно встрѣченнаго имъ мальчика "надеждой Англіи". Дѣдъ королевы Елизаветы такимъ образомъ какъ бы становится законнымъ наслѣдникомъ и Генриха V, побѣдителя при Азинкурѣ онъ какъ бы призванъ царствовать надъ сыномъ Генриха V преступно слабымъ, но добрымъ Генрихомъ VI. На самомъ дѣлѣ Генрихъ Ричмондъ пріобрѣтетъ право на корону Англіи тѣмъ, что женится на дочери Эдуарда IV изъ Іоркской династіи, но автору нашей трилогіи очевидно хотѣлось сблизить его потомковъ именно съ той линіей Ланкастерскаго дома, изъ которой вышелъ національный герой, сюзеренный владыка не только Англіи, но и побѣжденной силой англійскаго оружія "прелестной Франціи".
   Такъ разрѣшилась историко-философская проблемма о преемственности англійскаго престолонаслѣдія и тѣсно связанная съ нею эпопея національнаго самосознанія Англіи. Но привести даже къ подобному далеко не совершенному трагическому единству событія исторіи Англіи удалось, конечно, не безъ цѣлаго ряда натяжекъ и отступленій. Авторъ нашей трилогіи далеко не придерживается точной исторической правды. Эдмундъ Мортимеръ, томящійся согласно нашей трагедіи въ темницѣ и сообщающій Ричарду Іоркскому о его правахъ на корону, вовсе не былъ въ дѣйствительности дядей Ричарда и умеръ спокойно на свободѣ, вовсе не во враждебныхъ отношеніяхъ ко двору. Еще болѣе отклоняются отъ истины наши драматическія хроники относительно Ричарда Глостера, брата короля Эдуарда IV. Онъ родился въ 1452 году и слѣдовательно въ Сентъ-Албанской битвѣ (1455 г.) никакого участія принимать не могъ. Онъ находился въ то время на континентѣ при дворѣ своей сестры герцогини Бургундской. Въ Англію онъ прибылъ лишь девятнадцати лѣтъ въ 1571 году, когда братъ его, король Эдуардъ IV, вновь вернулся въ Англію, чтобы окончательно утвердиться на престолѣ.
   Такое же вольное обращеніе съ историческими фактами позволяетъ себѣ наша трагедія и въ сценахъ возстанія Джэка Кеда. Эта ненависть народной толпы противъ всѣхъ грамотныхъ людей заимствована изъ разсказа того же Голиншеда о болѣе раннемъ возстаніи Уота Тайлора.
   И вспомнилась автору нашей трагедіи эта черта движенія 1381 года конечно не спроста. Тутъ, въ произвольномъ обращеніи именно съ этими историческими фактами, мы увидимъ совершенно ясно, по какому направленію стремился авторъ въ интерпретаціи событій, каковы тѣ жернова, которые перемололи ихъ въ его воображеніи.
   Джекъ Кедъ интересовалъ автора нашихъ трагедій не самъ по себѣ. Онъ въ полномъ смыслѣ слова -- личность эпизодическая. Обстоятельства этого народнаго возстанія даже не "смежный сюжетъ", какъ борьба Тальбота съ Іоанной д'Аркъ въ "Первой части". Джэкъ Кедъ -- только показатель дезорганизаціи, анархіи, наставшей въ Англіи. Сбыточны или нѣтъ мечты о всеобщемъ равенствѣ, которыми онъ увлекаетъ толпу, нашему драматургу было совершенно не важно. Дѣло не въ нихъ, дѣло въ отношеніи ихъ къ государственности, разрушенной виною стоящихъ во главѣ государства личностей. Разрушеніе государственности -- главная вина тогдашнихъ недостойныхъ правителей Англіи, и чѣмъ важнѣе для благоденствія родины принципъ государственности, чѣмъ пагубнѣе его разрушеніе для національнаго величія, тѣмъ значительнѣе и ужаснѣе преступленіе правителей. И въ этихъ цѣляхъ государство и встало въ воображеніи автора въ ореолѣ культурности, въ этихъ цѣляхъ Джэкъ Кедъ и его сообщники и задуманы именно разрушителями образованности. Можетъ быть человѣку, увлеченному идеями гуманизма, культурность и образованность и казались гораздо важнѣе и выше всеобщаго блага и всеобщаго равенства, но изобразилъ онъ государственный порядокъ оплотомъ гуманитарныхъ силъ страны для цѣлей своей собственной, исходящей изъ основного собственнаго замысла интерпретаціи историческихъ событій. Въ центрѣ этого замысла стоятъ не народныя массы, какъ это случится гораздо позднѣе въ "Коріоланѣ" Шекспира, въ центрѣ его личности правителей, главная задача которыхъ -- поддержаніе государства и главная вина -- разрушеніе этого государства.
   Если нашъ драматургъ насилуетъ такимъ образомъ историческіе факты, чтобы въ центрѣ дѣйствія еще ярче вырисовались личности его героевъ, то естественно въ тѣхъ же цѣляхъ и самыхъ героевъ сдѣлать интереснѣе, выпуклѣе, естественно стремленіе преувеличить ихъ вліяніе на ходъ событій, поставить историческіе факты въ болѣе твсную зависимость отъ чисто личной судьбы героевъ.
   Эти стремленія повліяли главнымъ образомъ на фигуру Маргариты Анжу, названной въ нашей трагедіи "французской волчицей" и опредѣляющей собою все дѣйствіе "Второй части". Въ существѣ дѣла эта Маргарита Анжу такая же эпизодическая личность, какъ и Джэкъ Кедъ. Интересъ также сосредоточивается не на ней самой. Она лишь вящій показатель слабости короля Генриха, лишь причина паденія Гомфри Глостера, лишь орудіе въ рукахъ епископа Винчестерскаго. Оттого автору вовсе не важно было, чтобы она погибла смертью трагическаго возмездія, но ему нужно было непремѣнно преувеличить политическое значеніе брака съ нею короля Генриха, ему нужно было непремѣнно надѣлить Маргариту такими чертами, которыя оправдывали бы ея названіе "французской волчицы". И вотъ, для этого, если на самомъ дѣлѣ Маргарита стала женою Генриха еще за два года до смерти героя Тальбота, то въ нашей трагедіи, наоборотъ, женитьба на "французской волчицѣ" представлена основнымъ горестнымъ событіемъ, наступившимъ вслѣдъ за гибелью національнаго героя, оплота англійскаго господства во Франціи. Чтобы очернить Маргариту, придуманъ также и весь этотъ романъ съ Суффолькомъ, хотя никакого слѣда его нѣтъ въ историческихъ источникахъ, доставившихъ факты нашей трагедіи.
   И фигура "французской волчицы" намъ въ высшей степени важна.
   Она даетъ намъ указанія и на то, почему въ нашихъ трагедіяхъ такъ преувеличено значеніе личности. Маргарита Анжу представляетъ собою ту характерную черту всего замысла "Генриха VI", по которой его можно поставить въ историко-литературную перспективу. Маргарита Анжу вѣдь -- это царица Тамора изъ "Тита Андроника", это королева Изабелла изъ "Эдуарда II" Марло. И рядомъ съ нею такой же характеръ навѣяннаго манерой Марло, героя носитъ и Тальботъ. Критики, отмѣчавшіе часто указанныя сходства героевъ "Генриха VI" съ героями Марло, обыкновенно указываютъ на сцену между Тальботомъ и графиней Овернской, какъ на типично Марловскую сцену. Марловскихъ слабыхъ королей напоминаетъ и Генрихъ VI "играющій въ ритора". Сцена, когда Іоанна д'Аркъ напрасно прибѣгаетъ къ заклинаніямъ адскихъ силъ, также пародируетъ соотвѣтственную сцену изъ Марловскаго "Доктора Фауста". Въ словахъ Іоанны д'Аркъ рыцарю Люси, пришедшему за трупомъ Тальбота, можно видѣть и прямой намекъ на Марловскаго "Тамерлана". Вѣдь этотъ "турокъ, обладающій пятьюдесятью двумя царствами", надъ которымъ подсмѣивается Іоанна, и есть Тамерланъ.
   Историко-философская проблемма о событіяхъ англійской исторіи отъ смерти Генриха V до восшествія на престолъ Тюдоровъ разрѣшена на почвѣ того трагическаго міропониманія, какое складывалось y передовыхъ англійскихъ драматурговъ въ концѣ 80-ыхъ и въ началѣ 90-ыхъ годовъ шестнадцатаго столѣтія.
   Идея возмездія героической личности, посягнувшей на незыблемость моральнаго закона и возмездія страшнаго, рокового, неотвратимаго, вонзающагося въ сознаніе зрителя черезъ торжественную и часто высокопарную риторику дѣйствующихъ лицъ, черезъ потрясающій ужасъ наступающей въ концѣ дѣйствія катастрофы, эта идея, лежавшая въ основѣ трагедій римскаго ритора Сенеки, произвела въ то время цѣлый переворотъ въ драматическомъ искусствѣ. Это она породила кровавую трагедію вродѣ "Испанской трагедіи" Кида, вродѣ стараго Гамлета-мстителя -- вѣроятно того же Кида, вродѣ приписаннаго Шекспиру "Тита Андроника". Сенековское вліяніе составляетъ одну изъ наиболѣе важныхъ для эволюціи драматическаго творчества чертъ и трагедій Марло. Манера Сенеки принесла съ собою и то стремленіе къ драматическому единству, которое отразилось въ елизаветинской драмѣ извѣстной стройностью замысла, борющейся съ преобладаніемъ въ ней чисто повѣствовательныхъ элементовъ.
   Борьба эта до нѣкоторой степени сказывается и въ "Генрихѣ VI". Мы видѣли, что, несмотря на хаотичность дѣйствія, въ немъ все таки сказывается попытка трагическаго объединенія событій. И чѣмъ дальше мы подвигаемся въ исторіи Генриха VI, тѣмъ болѣе ростетъ это стремленіе къ объединенію, къ нѣкоторому хотя бы единству.
   И когда къ тремъ частямъ "Генриха VI" прибавится еще "Ричардъ III" Шекспира, это стремленіе осуществится. "Ричардъ III" уже несомнѣнно сенековская трагедія. Единство не нарушается даже "смежнымъ сюжетомъ". Идея возмездія руководитъ всѣмъ ходомъ дѣйствія. Герой трагедіи, Ричардъ Глостеръ, надѣленъ всѣми чертами преступнаго героизма. Фигура взята уже изъ повѣствованія Мура, и ея зловѣщій, страшный трагизмъ ведетъ его черезъ всѣ глубины преступленія къ неотвратимому и заслуженному наказанію. Историческая проблемма уже почти забыта; трагическое міросозерцаніе не только вліяетъ на ея разрѣшеніе, -- оно уже совершенно вытѣснило ее и какъ бы заслонило ее собою. Этотъ Ричардъ Глостеръ, замѣнившій въ "Третьей части Генриха VI" "французскую волчицу", какъ будто высвободился изъ тяготѣвшихъ надъ нимъ оковъ историческаго повѣствованія, чтобы встать теперь передъ нами во всемъ величіи своей дерзающей, трагической натуры.
   Фигура Ричарда Глостера, третьяго сына Ричарда Іоркскаго, которая вырисовывается въ послѣдней части "Генриха VI" и во всю ширь и глубь использована въ "Ричардѣ III" Шекспира подводитъ насъ къ вопросу, который еще вовсе не былъ до сихъ поръ затронутъ и на которомъ однако всего болѣе останавливалось вниманіе шекспирологовъ, каждый разъ какъ заходила рѣчь о нашей трилогіи. Именно фигура Ричарда Глостера поможетъ намъ подойти къ вопросу о томъ, кто же авторъ драматическихъ хроникъ о Генрихѣ VI.
   Если "Генрихъ VI" вошелъ въ первое изданіе произведеній Шекспира и болѣе раннее и нѣсколько иное, менѣе обработанное и слабое изданіе послѣднихъ двухъ частей этой трилогіи также называетъ ихъ авторомъ великаго драматурга, то есть и еще косвенное доказательство принадлежности ему этихъ трагедій. Въ 1592 г. умирающій Гринъ въ своемъ прощальномъ злобномъ памфлетѣ: "Грошъ мудрости, купленный за милліонъ раскаянія" предостерегаетъ своихъ собратій драматурговъ противъ какихъ то новичковъ. "О, не довѣряйте имъ, восклицаетъ Гринъ, потому что между ними есть одинъ взлетѣвшій высоко воронъ, разукрашенный нашими перьями, съ сердцемъ тигра, скрытымъ подъ шкурой актера; онъ думаетъ, что способенъ сплести такой же торжественный бѣлый стихъ, какъ любой изъ насъ, и какъ истый Iohannes Factotum, считаетъ себя единственнымъ потрясателемъ сцены въ нашей странѣ". Этотъ "Потрясатель сцены", конечно, не кто иной, какъ Шекспиръ, имя котораго означаетъ по англійски: потрясатель копьемъ, и выраженіе "сердце тигра, скрытое подъ шкурой актера" пародируетъ слова Ричарда Іоркскаго королевѣ Маргаритѣ въ "Третьей части Генриха VI". Такимъ образомъ Гринъ несомнѣнно считалъ эту пьесу шекспировской и изъ его ѣдкой саркастической замѣтки можно судить о томъ, что эта трагедія именно и выдвинула молодого Шекспира, какъ драматурга.
   Однако несовершенство въ художественномъ отношеніи нашихъ трагедій, ихъ очень часто плохіе стихи заставили цѣлый рядъ критиковъ сильно заподозрить принадлежность ихъ автору "Отелло" и "Гамлета".
   Въ самыхъ словахъ Грина уже заключается какъ будто намекъ на то, что не одинъ Шекспиръ -- создатель этой трилогіи. Дѣйствительно, зачѣмъ называетъ Гринъ Шекспира вороной, "украшенной нашими перьями"? Онъ какъ будто хочетъ приписать и себѣ самому и нѣкоторымъ изъ своихъ собратьевъ авторство прогремѣвшей пьесы. Мы видѣли также, что цѣлый рядъ ея сценъ представляетъ собою сколокъ съ трагедій Марло. Еще большій поводъ сомнѣніямъ въ этомъ смыслѣ подаютъ раннія изданія "Второй и Третьей частей" нашей трилогіи, вышедшія анонимно. Ихъ текстъ также значительно рознится отъ текста, извѣстнаго намъ по собранію сочиненій Шекспира. Невольно думается, что Шекспиръ только передѣлалъ болѣе раннія пьесы, только приложилъ къ нимъ свою геніальную руку. Въ самомъ созданіи ихъ участвовали и другіе драматурги, и особенно въ болѣе слабой первой части роль этихъ сотрудниковъ была, по-видимому, очень значительна.
   Сомнѣнія эти разрѣшались различно.
   Малонъ, Колльеръ, Дайсъ, Кортенэ и Крейсигъ считали авторами "Первой части борьбы" и "Истинной трагедіи" -- Грина или Марло, a Шекспиру приписывали только ихъ дальнѣйшую переработку въ пьесы, извѣстныя намъ по изданію произведеній Шекспира. Такого же мнѣнія держатся и представители новѣйшей англійской школы шекспирологовъ. Фэрниваль, слѣдуя за г-жею Ли, считаетъ, что даже въ переработкѣ "Первой части борьбы" и "Истинной трагедіи" вмѣстѣ съ Шекспиромъ работали Гринъ и Марло. Такъ же думаетъ и новѣйшій біографъ Шекспира Сидней Ли, склоняющійся только скорѣе въ сторону Грина и Пиля, какъ сотрудниковъ великаго драматурга. Подобные взгляды исходятъ главнымъ образомъ изъ наблюденія надъ стилемъ, при чемъ каждый разъ какъ то или иное выраженіе напоминаетъ манеру Марло или Грина, соотвѣтственная сцена относится на ихъ счетъ. Всѣ перечисленные шекспирологи какъ будто не допускаютъ возможности того, чтобы молодой Шекспиръ подражалъ болѣе старымъ драматургамъ, находился подъ ихъ вліяніемъ, и Гринъ называлъ его "вороной, украшенной нашими перьями" именно потому, что узнавалъ въ немъ ученика и подражателя.
   Рядомъ съ указаннымъ взглядомъ на происхожденіе нашей трилогіи очень давно была предложена другая гипотеза. Еще Шлегель, Ульрици, Найтъ и Деліусъ приписывали всю нашу трилогію Шекспиру и вышедшія анонимно: "Первую часть" и "Истинную трагедію", a равно и "Двѣ части" считали "воровскими изданіями", наскоро записанными во время представленія и поэтому дающія намъ н_е б_о_л_ѣ_е р_а_н_н_і_й текстъ этихъ трагедій, a только ея и_з_в_р_а_щ_е_н_н_ы_й текстъ. И такого взгляда придерживаются многіе современные шекспирологи. Таково мнѣніе Женэ, Охельгаузера и Брандля. Вѣдь и Фэрниваль, считавшій, что въ созданіи "Первой части" и "Истинной трагедіи" Шекспиръ совершенно не участвовалъ, признаетъ, однако, что сцены съ Джэкомъ Кедомъ возникли подъ его вліяніемъ, a Сидней Ли приписываетъ ему и четвертую сцену II акта "Генриха VI, часть первая", гдѣ изображено зарожденіе спора "бѣлой и алой розы".
   Шекспиръ часто передѣлывалъ старыя пьесы. Если его задушевный, столь дорогой ему "Гамлетъ" возникъ изъ передѣлки "Гамлета" Кида, то конечно легко предположить, что въ ранней молодости онъ воспользовался уже существовавшими пьесами. И если и "Гамлетъ" нѣсколько разъ передѣлывался Шекспиромъ, то развѣ не надо счесть весьма правдоподобнымъ, что и въ молодости онъ отдѣлывалъ свои пьесы и послѣ того, какъ онѣ были изданы. Сидней Ли справедливо полагаетъ, что принялся за эту работу Шекспиръ для новой постановки на сцену своей трилогіи.
   A вѣдь трилогія эта имѣла громкій успѣхъ. Это мы хорошо знаемъ по отзывамъ Наша и Грина. И изъ словъ Грина, мнѣ кажется, нельзя не заключить, что именно это раннее произведеніе Шекспира и выдвинуло его среди прочихъ драматурговъ. Въ сравненіи съ послѣдующими его произведеніями, "Генрихъ VI" кажется, разумѣется, слабымъ, хаотичнымъ, слишкомъ увлекающимся риторикой, грубымъ и подражательнымъ. Онъ неизмѣримо ниже и "Эдуарда II" Марло. Но въ немъ уже содержится зерно истинно-шекспировскаго драматическаго замысла. Своей "Третьей частью" "Генрихъ VI" уже подводитъ насъ къ одной изъ знаменитѣйшихъ историческихъ трагедій великаго сердцевѣда-драматурга.
   Я разумѣю фигуру Ричарда Глостера, впослѣдствіи трагическаго злодѣя -- узурпатора Ричарда III.
   Охельгаузеръ въ своемъ этюдѣ о Ричардѣ III воочію указалъ, что образъ этого героя-дерзателя, такъ сильно поразившаго своеобразностью своего трагизма еще Шиллера, начинаетъ вырисовываться въ "Генрихѣ VI". И это не прибавка, не надстройка надъ вышедшими раньше "Второй частью" и "Истинной трагедіей" или "Обѣими частями" -- Ричардъ Глостеръ принадлежитъ самому замыслу этихъ трагедій. Ради созданія его авторъ нашей трилогіи насилуетъ факты исторіи, отступаетъ отъ Голиншеда и Голля, которымъ онъ часто слѣпо вѣритъ, и тутъ вдохновляется описаніемъ этого лица y Мура. Тутъ чувствуются личныя художественныя исканія.
   И Ричардъ Глостеръ былъ необходимъ автору нашей трилогіи по самому общему историко-философскому запросу, лежащему въ основѣ всей трилогіи. Ричардъ Глостеръ, этотъ бичъ Ланкастерской династіи, это дѣтище междоусобій и борьбы за престолонаслѣдіе, оказывается и змѣенышемъ, выросшимъ на лонѣ Іоркской династіи, погубившимъ и ее самое и своими титаническими преступленіями узаконившій новый государственный переворотъ -- появленіе новой королевской династіи -- восшествіе на престолъ Генриха VII, Ричмонда, дѣда королевы Елизаветы. Ричардъ III -- это тотъ историческій поршень, которымъ приведены въ движеніе событія, опредѣлившія появленіе на престолѣ Англіи "побѣдительницы великой Армады", этой "морской дѣвы, царствующей на Западѣ", какъ назвалъ Елизавету Шекспиръ въ своемъ "Снѣ въ лѣтнюю ночь".
   Были или нѣтъ y Шекспира сотрудники при созданіи "Генриха VI", одѣлся ли онъ павлиньими перьями Марло и Грина, не только подражая ихъ манерѣ и на нихъ учась драматическому творчеству, несомнѣнно одно: этой огромной, неуклюжей, но широкозадуманной трилогіей онъ впервые "взлетѣлъ высоко" и взлетѣлъ не какъ воронъ, a какъ орелъ.

Евгеній Аничковъ.

  

Дѣйствующія лица:

  
   Король Генрихъ VI.
   Герцогъ Глостеръ, дядя короля, протекторъ.
   Герцогъ Бедфордъ, дядя короля, французскій регентъ.
   Томасъ Бофортъ, герцогъ Экзетеръ, внучатый дядя короля.
   Генрихъ Бофортъ, внучатый дядя короля, епископъ Винчестеръ, впослѣдствіи кардиналъ.
   Джонъ Бофортъ, графъ Сомерсетъ, впослѣдствіи герцогъ.
   Ричардъ Плантагенетъ, сынъ Ричарда, покойнаго графа Кембриджа, впослѣдствіи герцогъ Іоркъ.
   Графъ Уорикъ. (Варвикъ).
   Графъ Сольсбери (Солисбюри).
   Графъ Суффолькъ.
   Лордъ Тальботъ, впослѣдствіи графъ Шрусбери.
   Джонъ Тальботъ, сынъ его.
   Эдмундъ Мортимеръ, графъ Марчъ.
   Сэръ Джонъ Фастольфъ.
   Сэръ Вильямъ Льюси.
   Сэръ Вильямъ Глэнсдэль.
   Сэръ Томасъ Гаргрэвъ.
   Мэръ Лондона.
   Вудвиль, комендантъ Тоуэра.
   Вернонъ, изъ партіи Бѣлой Розы или Іорка.
   Боссетъ изъ партіи Алой Розы или Ланкастера.
   Стряпчій.
   Стражи Мортимера.
   Карлъ, дофинъ, впослѣдствіи король Франціи.
   Рене, герцогъ Анжуйскій, носящій титулъ короля Неаполитанскаго.
   Герцогъ Бургундскій.
   Герцогъ Алансонскій.
   Батардъ Орлеанскій.
   Оружейный мастеръ въ городѣ Орлеанѣ.
   Сынъ его.
   Главнокомандующій французскими войсками въ Бордо.
   Французскій сержантъ.
   Привратникъ.
   Старикъ пастухъ, отецъ Дѣвственницы.
   Маргарита, дочь Рене, впослѣдствіи -- супруга короля Генриха.
   Графиня Овернская.
   Іоанна Дѣвственница, обыкновенно называемая Іоанною д'Аркъ.
   Лорды, стражи Тоуэра, герольды, офицеры, солдаты, гонцы, англійская и французская свиты. Злые духи, являющіеся Іоаннѣ.
  

Дѣйствіе происходитъ частью въ Англіи, a частью во Франціи.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Вестминстерское аббатсгво.

Похоронный маршъ. Тѣло короля Генриха V выносятъ на парадномъ траурномъ ложѣ. Его охраняютъ герцоги Бедфордъ, Глостеръ, Экзетеръ, графъ Уорикъ, епископъ Винчестерскій, герольды и т. д.

  
                                           Бедфордъ.
  
                       Пусть облекутся въ трауръ небеса
                       И ночью день замѣнится! Кометы,
                       Что времена и царства измѣняютъ --
                       Хрустальными косами потрясая,
                       Враждебныя свѣтила покажите,
                       Рѣшившія чтобъ умеръ Генрихъ пятый.
                       Онъ слишкомъ былъ для долгой жизни славенъ:
                       Мы короля такого не теряли.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Мы до него не знали короля.
                       Повелѣвать онъ былъ вполнѣ достоинъ,
                       Поднятый мечъ лучами ослѣплялъ,
                       Раскинутыя руки были шире
                       Дракона крылъ, глаза, пылая гнѣвомъ,
                       Враговъ слѣпили, въ бѣгство обращая,
                       Сильнѣй, чѣмъ солнце, жегшее ихъ ликъ.
                       Что мнѣ сказать? Превыше словъ -- дѣла,
                       Былъ каждый взмахъ руки его -- побѣдой.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Мы въ траурѣ, зачѣмъ же не въ крови
                       Скорбимъ о немъ? Нашъ Генрихъ не воскреснетъ.
                       Мы деревянный гробъ сопровождаемъ,
                       Торжественнымъ присутствіемъ своимъ
                       Безчестную побѣду смерти славимъ:
                       Такъ плѣнники идутъ за колесницей.
                       Кого намъ клясть? Враждебныя ль свѣтила,
                       Чей заговоръ низвергнулъ нашу славу,
                       Иль слѣдуетъ французовъ хитрыхъ счесть
                       За колдуновъ -- изъ страха передъ нимъ
                       Его убившихъ чарами своими?
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Онъ -- царъ, Царемъ царей благословенный,
                       И судный день не такъ французамъ страшенъ,
                       Какъ страшенъ имъ былъ самый видъ его.
                       Сражался онъ за Бога силъ, и церкви
                       Молитвами преуспѣвалъ въ бою.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Причемъ тутъ церковь? Если бы ея
                       Служители такъ много не молились --
                       Такъ скоро бы не порвалась нить жизни.
                       Вамъ любъ король изнѣженный: его,
                       Какъ мальчика, вы застращать могли бы.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Чтобъ ни было намъ любо, ты -- протекторъ,
                       Ты королемъ и царствомъ хочешь править,
                       Межъ тѣмъ жены боишься ты надменной
                       Сильнѣй, чѣмъ Бога и духовныхъ лицъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Не говори о церкви, плоть любя.
                       Ты изрѣдка затѣмъ лишь въ храмъ заходишь,
                       Чтобъ вымолить враговъ твоихъ погибель.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Оставьте споръ, и духъ смирите свой,
                       Всѣ -- къ алтарю, герольды -- вслѣдъ. -- Возложимъ
                       Не золото, оружье на него.
                       Что пользы въ немъ съ тѣхъ поръ, какъ умеръ Генрихъ?
                       Потомство, жди печальныхъ дней, когда
                       Грудныхъ дѣтей питать слезами будутъ
                       И въ море слезъ нашъ островъ обратится,
                       Гдѣ жены лишь останутся однѣ --
                       Оплакивать умершихъ. Генрихъ пятый,
                       Взываю къ духу твоему: страну
                       Оберегай отъ войнъ междоусобныхъ,
                       Съ враждебными свѣтилами борись,
                       Звѣзда души твоей зажжется ярче,
                       Чѣмъ Цезаря созвѣздье съ Вероникой.
  

Входитъ гонецъ.

  
                                           Гонецъ.
  
                       Достойнѣйшіе лорды, всѣмъ привѣтъ!
                       Изъ Франціи привезъ я вѣсть дурную --
                       О гибели, убійствахъ, пораженьяхъ.
                       Шампань, Гвіена, Реймсъ и Орлеанъ,
                       Парижъ, Руанъ и Пуатье -- погибли.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Потише будь предъ прахомъ короля!
                       Иль при такой утратѣ гробъ свинцовый
                       Взломаетъ онъ и снова оживетъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Парижъ потерянъ и Руанъ сдался?
                       О, если бы возсталъ изъ мертвыхъ Генрихъ --
                       Узнавъ о томъ, онъ испустилъ бы духъ.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Измѣна чья была тому виною?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Измѣны нѣтъ: нужда въ деньгахъ и людяхъ.
                       Среди солдатъ всѣ шепчутся о томъ,
                       Что держитесь вы здѣсь различныхъ партій,
                       И если намъ сраженье нужно дать --
                       Вы спорите: кого вождемъ назначить?
                       Одинъ, скупясь, тянуть войну желаетъ,
                       Другой -- летѣть, но y него нѣтъ крыльевъ,
                       A третій полагаетъ -- безъ затратъ
                       Достигнуть мира льстивыми словами.
                       О, пробудись, знать Англіи! Пусть лѣность
                       Не омрачитъ недавней вашей славы!
                       Въ гербѣ своемъ страна лишилась лилій
                       И половину поля потеряла.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Когда-бъ въ слезахъ здѣсь недостатокъ былъ --
                       То эта вѣсть исторгла-бъ ихъ потоки!
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Мнѣ -- эта вѣсть! Регентъ французскій -- я.
                       Эй, латы мнѣ! За Францію побьюсь я.
                       Позорныя одежды скорби -- прочь!
                       Французамъ дамъ я раны вмѣсто глазъ,
                       Что-бъ новую бѣду оплакать кровью.
  

Входитъ другой гонецъ.

  
                                           2-й гонецъ.
  
                       Прочтите, лорды, скорбныя посланья.
                       Вся Франція на англичанъ возстала,
                       За исключеньемъ мелкихъ городовъ,
                       И Карлъ дофинъ былъ коронованъ въ Реймсѣ.
                       Онъ сблизился съ Батардомъ Орлеанскимъ,
                       Рене, Анжуйскій герцогъ -- за него,
                       Къ нему спѣшитъ и герцогъ Алансонскій.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Дофинъ -- король, и всѣ спѣшатъ къ нему?
                       Куда бѣжать отъ этого позора?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Мы побѣжимъ -- схватить врага за горло,
                       Коль ты замедлишь, Бедфордъ, я иду.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Зачѣмъ во мнѣ ты усомнился, Глостеръ?
                       Въ умѣ своемъ уже собралъ я войско,
                       Которое всю Францію покроетъ.
  

Входитъ 3-й гонецъ.

  
                                           3-й гонецъ.
  
                       О, лорды, въ добавленье къ тѣмъ слезамъ,
                       Которыя на гробъ монарха льются --
                       Я сообщу о злополучной битвѣ
                       Межъ Тальботомъ достойнымъ и врагами.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Но побѣдилъ въ ней Тальботъ, безъ сомнѣнья?
  
                                           3-й гонецъ.
  
                       Нѣтъ, побѣжденъ въ сраженіи лордъ Тальботъ.
                       Какъ было все -- я разскажу подробно.
                       Такъ августа десятаго нашъ лордъ
                       Осаду съ Орлеана снялъ. Имѣя
                       Шесть тысячъ войска, сталъ онъ отступать,
                       Но двадцати трехъ тысячнымъ отрядомъ
                       Французовъ былъ со всѣхъ сторонъ оцѣпленъ.
                       Онъ не успѣлъ ряды построить; вмѣсто
                       Копейщиковъ -- прикрытья для стрѣлковъ,
                       Онъ приказалъ взять колья изъ заборовъ,
                       Которые мы вбили, какъ пришлось,
                       Чтобъ конницѣ врага не дать прорваться.
                       Бой продолжался больше трехъ часовъ,
                       И доблестный Тальботъ въ теченье ихъ
                       Свершилъ мечомъ такія чудеса,
                       Какихъ нельзя вообразить: онъ сотни
                       Отправилъ въ адъ, и устоять предъ нимъ
                       Никто не могъ -- онъ былъ вездѣ и всюду.
                       Враги кричали; -- это дьяволъ въ латахъ! --
                       И войско все дивилося ему.
                       A воины, его геройство видя,
                       Кричатъ: -- Тальботъ! Тальботъ! -- и съ новой силой
                       Кидаются опять въ средину сѣчи.
                       Побѣда имъ досталась бы безспорно,
                       Когда-бъ сэръ Джонъ Фастольфъ не оробѣлъ:
                       Онъ, будучи въ тылу оставленъ, съ тѣмъ,
                       Чтобъ выступить на подкрѣпленье нашимъ,
                       Бѣжалъ, какъ трусъ, до перваго удара.
                       И началось смятеніе, рѣзня,
                       Со всѣхъ сторонъ враги ихъ окружили.
                       Валлонецъ низкій, угождая Карлу,
                       Нанесъ копьемъ ударъ Тальботу въ спину,
                       Которому всей Франціи войска
                       Взглянуть въ лицо ни разу не дерзнули.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Тальботъ убитъ? Такъ я убью себя
                       За то, что здѣсь я въ роскоши живу,
                       Межъ тѣмъ какъ онъ, нуждаясь въ подкрѣпленьѣ,
                       Вождь доблестный -- врагамъ трусливымъ преданъ.
  
                                           3-й гонецъ.
  
                       О, нѣтъ, онъ живъ, но плѣнникомъ онъ сталъ.
                       Съ нимъ -- лорды Скэльсъ и Генгерфордъ. Убито
                       Иль также въ плѣнъ попало большинство.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Я за него -- не кто иной -- дамъ выкупъ.
                       Внизъ головой дофина сброшу съ трона
                       И выкуплю, цѣной короны, друга.
                       Ихъ четверыхъ отдамъ за одного.
                       Простите, лорды, дѣйствовать пора.
                       Во Франціи потѣшные огни
                       Зажгу я въ честь Георгія святого.
                       Съ собой возьму я въ десять тысячъ рать,
                       Предъ ней должна Европа задрожать.
  
                                           3-й гонецъ.
  
                       Спѣшите же, въ осадѣ -- Орлеанъ,
                       Бойцы упали духомъ, ослабѣли,
                       Лордъ Сольсбери о подкрѣпленьи проситъ,
                       Мятежъ въ войскахъ съ трудомъ онъ подавляетъ,
                       Ихъ горсть должна отъ сотенъ многихъ отбиваться.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Припомните, милорды, поклялись
                       Вы Генриху дофина уничтожить,
                       Иль нашей власти подчинить его.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Я помню все, и потому -- простите:
                       Готовиться къ походу долженъ я.

(Уходитъ).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Пойду я въ Тоуэръ, чтобы осмотрѣть
                       Снаряды и орудія. Затѣмъ
                       Я Генриха провозглашу монархомъ.

(Уходитъ).

  
                                           Экзетеръ.
  
                       Я отправляюсь въ Эльтэмъ. Я назначенъ
                       Наставникомъ при юномъ королѣ,
                       Тамъ обсужу какъ оберечь его.

(Уходитъ).

  
                                           Винчестеръ.
  
                       Для всѣхъ нашлось занятіе и мѣсто,
                       И на мою лишь долю -- ничего.
                       Но не y дѣлъ недолго я останусь,
                       Намѣренъ я похитить короля,
                       И, власть принявъ, я стану y руля.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА II.

Франція. Передъ Орлеаномъ.

Трубы. Входитъ Карлъ съ войскомъ, Алансонъ, Рене и другіе.

                                           Карлъ.
  
                       Ни въ небесахъ, до нынѣшняго дня,
                       Ни на землѣ -- путь Марса неизвѣстенъ.
                       Онъ только что сіялъ врагамъ, когда же
                       Мы побѣдили -- улыбнулся намъ.
                       Въ рукахъ y насъ -- важнѣйшія твердыни,
                       Спокойно мы стоимъ предъ Орлеаномъ,
                       И -- блѣдные отъ голода, какъ тѣни --
                       Враги разъ въ мѣсяцъ безпокоятъ насъ.
  
                                           Алансонъ.
  
                       Похлебку имъ и мясо съ жиромъ нужно,
                       Ихъ надобно откармливать, какъ муловъ,
                       Мѣшокъ съ овсомъ на морду имъ надѣвъ.
                       Не то они -- подобны мокрымъ крысамъ.
  
                                           Рене.
  
                       Осаду снимемъ -- что намъ дѣлать здѣсь?
                       Въ плѣну Тальботъ, котораго страшимся,
                       Лишь Сольсбери безумный остается,
                       Но можетъ желчь онъ тратить понапрасну:
                       Нѣтъ y него ни денегъ, ни солдатъ.
  
                                           Карлъ.
  
                       Тревогу бейте, бросимся на нихъ,
                       Впередъ -- за честь униженныхъ французовъ!
                       И смерть мою тому я отпускаю,
                       Кто-бъ видѣлъ, что бѣгу иль отступаю.

(Уходятъ).

(Тревога, нападеніе, затѣмъ -- отступленіе).

Возвращаются Карлъ, Алансонъ, Рене и др.

  
                                           Карлъ.
  
                       Гдѣ видано подобное? Какіе
                       У насъ бойцы? Мерзавцы, трусы, псы!
                       Не будь покинутъ -- я бы не бѣжалъ.
  
                                           Рене.
  
                       Лордъ Сольсбери -- отчаянный рубака,
                       Ему какъ будто надоѣла жизнь,
                       Всѣ лорды ихъ, подобно львамъ голоднымъ,
                       Насъ разорвать готовы, какъ добычу.
  
                                           Алансонъ.
  
                       Землякъ нашъ повѣствуетъ -- Фруассаръ,
                       Что въ Англіи при Эдуардѣ Третьемъ
                       Рождались лишь Роланды съ Оливье.
                       Теперь тому явилось подтвержденье,
                       Шлетъ въ бой она Самсона съ Голіаѳомъ.
                       Одинъ противъ десятка! Негодяи
                       Поджарые! Кто-бъ могъ предполагать
                       Въ нихъ мужество такое и отвагу?
  
                                           Карлъ.
  
                       Оставимъ Орлеанъ! Изголодавшись,
                       Безмозглые рабы смѣлѣе станутъ.
                       Я знаю ихъ: скорѣй чѣмъ снять осаду --
                       Перегрызутъ они зубами стѣны.
  
                                           Рене.
  
                       Сдается мнѣ, что руки ихъ для боя
                       Заводятся, какъ мы часы заводимъ:
                       Иначе имъ не выдержать бы столько.
                       По мнѣ, оставить ихъ!
  
                                           Алансонъ.
  
                                                     Да будетъ такъ.
  

Входитъ Батaрдъ Орлеанскій.

  
                                           Орлеанскій.
  
                       Гдѣ принцъ дофинъ? Есть вѣсти для него.
  
                                           Карлъ.
  
                       Батарда Орлеанскаго мы трижды
                       Привѣтствуемъ.
  
                                           Орлеанскій.
  
                                           Вы въ горѣ? Пали духомъ?
                       Все -- по винѣ послѣдней неудачи?
                       Но не печальтесь, помощь не замедлитъ.
                       Я привожу святую дѣву: ей
                       Небесное видѣніе внушило
                       Осаду снять тяжелую, и выгнать
                       Изъ Франціи предѣловъ -- англичанъ.
                       Сильнѣе духъ пророчества y ней,
                       Чѣмъ въ Римѣ былъ y девяти сивиллъ,
                       Прошедшее съ грядущимъ -- ей открыто.
                       Позвать ее? Моимъ словамъ повѣрьте,
                       Они вполнѣ правдивы и вѣрны.
  
                                           Карлъ.
  
                       Ступай за ней.

(Орлеанскій уходитъ).

                                           Ее мы испытаемъ.
                       Займи, Ренье, дофина мѣсто, гордо
                       Разспрашивай ее съ суровымъ взоромъ,
                       Такъ испытать хочу я мудрость дѣвы.

(Отходитъ въ глубину).

  

Возвращается Орлеанскій съ дѣвою.

  
                                           Рене.
  
                       Красавица, ты ль чудо совершишь?
  
                                           Дѣва.
  
                       Меня, Рене, ты ль обмануть задумалъ?
                       Но гдѣ дофинъ? Пусть выступитъ впередъ,
                       Тебя я знаю, не видавъ ни разу.
                       Но не дивись: нѣтъ тайны для меня.
                       И говорить съ тобой однимъ желаю.
                       Мессиры, насъ на время вы оставьте.
  
                                           Рене.
  
                       Она идетъ на первый приступъ храбро.
  
                                           Дѣва.
  
                       Дофинъ, дочь пастуха я, и въ наукѣ
                       Не искушенъ мой умъ, но Богоматерь
                       И небеса благія -- озарили
                       Убогое мое существованье.
                       Межъ тѣмъ какъ я пасла моихъ овецъ
                       И жгучій зной мнѣ щеки опалялъ --
                       Предстала мнѣ въ видѣньи Матерь Божья,
                       Исполнена величья, и велѣла
                       Смиренное занятіе оставить
                       И родину освободить отъ бѣдствій.
                       Она, суля мнѣ помощь и успѣхъ --
                       Явилася во всей великой славѣ.
                       Я смуглою была и некрасивой,
                       Но свѣтлыми лучами осѣнивъ,
                       Она меня красой благословила,
                       Которую ты видишь. Предложи
                       Вопросъ любой -- на все я дамъ отвѣтъ.
                       Когда дерзнешь -- то въ бой вступи со мною,
                       Увидишь ты, что я -- всѣхъ женъ сильнѣй.
                       Рѣшайся же, ты счастье обрѣтешь,
                       Когда меня въ сподвижницы возьмешь.
  
                                           Карлъ.
  
                       Меня дивишь ты гордыми рѣчами.
                       Въ одномъ твою я доблесть испытаю:
                       Вступи со мной въ единоборство; если
                       Ты побѣдишь -- слова твои правдивы,
                       A если нѣтъ -- не вѣрю ничему.
  
                                           Дѣва.
  
                       Готова я. Вотъ заостренный мечъ,
                       Пять лилій съ двухъ сторонъ его видны,
                       Онъ найденъ былъ въ Турени, въ грудѣ хлама,
                       На кладбищѣ святой Екатерины.
  
                                           Карлъ.
  
                       Такъ съ Богомъ! Я жены не испугаюсь.
  
                                           Дѣва.
                       Пока жива -- не побѣгу предъ мужемъ

(Сражаются).

  
                                           Карлъ.
  
                       Стой! Стой! Ты -- амазонка! Мечъ Деборы
                       Въ рукахъ твоихъ.
  
                                           Дѣва.
  
                                           Мнѣ помощь -- Богоматерь,
                       Безсильною была-бъ я безъ нея.
  
                                           Карлъ.
  
                       Кто-бъ ни помогъ тебѣ -- мнѣ помоги.
                       Сгараю я желаніемъ любви,
                       Не мечъ одинъ -- ты сердце побѣдила.
                       О, Дѣва, если такъ зовутъ тебя --
                       Твоимъ слугой, не королемъ я буду.
                       Тебя о томъ дофинъ французскій проситъ.
  
                                           Дѣва.
  
                       Любви земной отдаться не должна я,
                       Дана мнѣ свыше сила неземная;
                       И лишь враговъ твоихъ успѣвъ изгнать --
                       Я о наградѣ стану помышлять.
  
                                           Карлъ.
  
                       Будь благосклонной къ твоему рабу.
  
                                           Рене.
  
                       Сдается мнѣ, бесѣда затянулась.
  
                                           Алансонъ.
  
                       Онъ съ истины покровы всѣ снимаетъ,
                       Не то -- къ чему столь долгій разговоръ?
  
                                           Рене.
  
                       Прерви его, коль онъ не знаетъ мѣры.
  
                                           Алансонъ.
  
                       Не большаго ль чѣмъ мы желаетъ онъ?
                       Вѣдь женщины въ соблазнъ рѣчами вводятъ.
  
                                           Рене.
  
                       На чемъ же вы рѣшили, государь?
                       Откажемся иль нѣтъ отъ Орлеана?
  
                                           Дѣва.
  
                       Нѣтъ, говорю я, люди малой вѣры!
                       Я -- вамъ охрана. Бейтесь до конца.
  
                                           Карлъ.
  
                       Стою на томъ же. До конца сразимся.
  
                                           Дѣва.
  
                       Бичъ Англіи -- вотъ чѣмъ должна я стать.
                       Навѣрно въ ночь осаду ихъ сниму я.
                       Для васъ второе лѣто зацвѣтетъ,
                       Какъ только я приму въ войнѣ участье.
                       Подобна слава водянымъ кругамъ,
                       Которые идутъ, все расширяясь,
                       Пока въ концѣ совсѣмъ не пропадутъ.
                       Смерть Генриха британскій кругъ кончаетъ
                       Со славою, что заключалась въ немъ.
                       И нынѣ я подобна кораблю
                       Надменному, который разомъ несъ
                       И Цезаря, и счастіе его.
  
                                           Карлъ.
  
                       Былъ Магометъ голубкой вдохновленъ,
                       A ты -- орломъ. Съ тобою не сравниться
                       Ни Константина матери Еленѣ,
                       Ни дочерямъ Филиппа. Снизошла
                       Ты какъ звѣзда Венеры къ намъ на землю;
                       Чѣмъ я могу тебя почтить достойно?
  
                                           Алансонъ.
  
                       Не медли же. Заставимъ снять осаду.
  
                                           Рене.
  
                       Возстанови честь нашу; Орлеанъ
                       Освободи, -- и станешь ты безсмертной.
  

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

ВЪ ПЕРЕВОДѢ И ОБЪЯСНЕНІИ
А. Л. СОКОЛОВСКАГО.

Съ портретомъ Шекспира, вступительной статьей "Шекспиръ и его значеніе въ литературѣ", съ приложеніемъ историко-критическихъ этюдовъ о каждой пьесѣ и около 3.000 объяснительныхъ примѣчаній

ИМПЕРАТОРСКОЮ АКАДЕМІЕЮ НАУКЪ
переводъ А. Л. Соколовскаго удостоенъ
ПОЛНОЙ ПУШКИНСКОЙ ПРЕМІИ.

ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ
пересмотрѣнное и дополненное по новѣйшимъ источникамъ.

ВЪ ДВѢНАДЦАТИ ТОМАХЪ.

Томъ VIII.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ

ИЗДАНІЕ т-ва А. Ф. МАРКСЪ.

   

КОРОЛЬ ГЕНРИХЪ VI.

Часть 1-я, 2-я и 3-я.

   Трилогія "Король Генрихъ VI" подала поводъ къ чрезвычайно многимъ спорамъ и толкованіямъ. Были критики, сомнѣвавшіеся не только въ основномъ авторствѣ Шекспира относительно этой пьесы, но даже въ томъ, приложилъ ли онъ руку къ окончательной ея обработкѣ. Сомнѣніе это, впрочемъ, опровергается тѣмъ фактомъ, что всѣ три части пьесы помѣщены первыми издателями полнаго собраніи сочиненіи Шекспира, товарищами поэта, актерами Геммингомъ и Кондедемъ, въ ихъ изданіи in folio 1623 года, вышедшемъ всего семь лѣтъ спустя послѣ смерти Шекспира. Трудно и даже невозможно предположить, чтобъ два близкія къ нему лица, бывшія даже его коллегами, могли ошибиться при изданіи его произведеній до такой степени, чтобы напечатать пьесы, которыя не были имъ написаны или, по крайней мѣрѣ, переработаны. Но, кромѣ этого фактическаго доказательства авторства Шекспира, оно не менѣе убѣдительно подтверждается при самомъ поверхностномъ анализѣ пьесы. Несмотря на ея общую слабость сравнительно съ другими созданіями Шекспира, всякій читатель, знакомый съ Шекспиромъ, навѣрно увидитъ, что на ряду со сценами, ничѣмъ не напоминающими руку творца Гамлета и Лира, въ пьесѣ безпрерывно встрѣчаются и такія, въ которыхъ присутствіе этой руки обнаруживается самымъ яснымъ образомъ. Сверхъ того, если сравнить съ "Генрихомъ VI" слѣдующую хронику: "Король Ричардъ III", написанную несомнѣнно Шекспиромъ, то мы, увидимъ, что въ этой послѣдней пьесѣ развито множество мыслей, положеній и характерныхъ чертъ, вытекающихъ прямо изъ того, что уже изложено въ "Генрихѣ VI", вслѣдствіе чего не можетъ быть никакого сомнѣнія, что авторомъ или по крайней мѣрѣ серьезнымъ передѣлывателемъ всѣхъ четырехъ пьесъ было одно и то же лицо. Потому участіе Шекспира въ сочиненіи всѣхъ трехъ частей "Генриха VI* въ настоящее время не оспаривается никѣмъ. Гораздо болѣе горячихъ, запутанныхъ споровъ возбудилъ вопросъ, насколько Шекспиръ участвовать въ сочиненія того собственно текста пьесы, который напечатанъ въ изданіи in folio. Эти споры, впрочемъ, относились больше ко второй и третьей частямъ пьесы, а не къ первой, дошедшей до насъ лишь въ одной редакціи изданія in folio, вслѣдствіе чего мы не имѣемъ данныхъ для сравненія ея съ какимъ-либо инымъ, прежнимъ текстомъ, который могъ послужить основаніемъ для Шекспировой переработки. Хотя существуетъ свидѣтельство Нэша, будто уже въ 1592 г. давалась какая-то пьеса, въ которой были выведены тѣ же факты, какіе мы находимъ и въ первой части Шекспирова "Генриха" (смерть Тальбота), но текстъ этой пьесы до насъ не дошелъ, а потому мы и не можемъ сдѣлать какого-либо заключенія, была ли это пьеса Шекспирова, или только послужила первообразомъ для того, какая напечатана надъ его имененемъ въ изданіи in folio. Вообще объ этой части можно сдѣлать только то вѣроятное заключеніе, что если Шекспиръ не былъ ея авторомъ безусловно, то навѣрно приложилъ руку къ ея передѣлкѣ. Это доказывается, во-первыхъ, какъ уже сказано, помѣщеніемъ пьесы въ изданіи Гемминга и Конделя, а во-вторыхъ, тѣмъ, что многія сцены безусловно обличаютъ руку Шекспира. Были даже предположенія, не скомпонована ли 1-я часть не по одной, а по нѣсколькимъ пьесамъ? На мысль эту наводило то обстоятельство, что факты, выведенные въ 1-й части, очень дурно связаны одинъ съ другимъ и, сверхъ того, нерѣдко представляютъ матеріалъ, достаточный для самостоятельной обработки въ отдѣльное произведеніе. Такова, напримѣръ, исторія Тальбота и его смерть, эпизодъ Іоанны д'Аркъ и наконецъ сватовство Суффолька на Маргаритѣ для Генриха, тоща какъ онъ любилъ ее самъ. Нельзя споритъ, что предположенія, основанныя на такихъ данныхъ, имѣютъ нѣкоторое правдоподобіе, но строить на нихъ какое-нибудь окончательно заключеніе по совершенному отсутствію реальныхъ доказательствъ невозможно. Вторая и третья части пьесы возбудили споры о ихъ происхожденіи въ несравненно большей степени вслѣдствіе того, что, кромѣ редакціи изданія in folio, до насъ дошелъ текстъ обѣихъ частей въ нѣсколькихъ болѣе раннихъ изданіяхъ, и притомъ значительно отличныхъ отъ текста in folio. Вторая часть вышла въ первый разъ въ 1594 году слѣдующимъ пространнымъ заглавіемъ: "The first part of the contention betwixt the two famous houses of Yorke and Lancaster, with the death of the good dnke Humphrey and the hanishment and death of the duke of Soffoike and the tyagicall end of the proud Cardinall of Winchester with the notable rébellion of Jack Kade: And the Duke of Yorke first claime nnto the crown", т.-е.: "Первая часть борьбы между двумя славными домами Іорковъ и Ланкастеровъ, со смертью добраго герцога Гомфрея, съ изгнаніемъ и смертью герцога Суффолька, съ трагическимъ концомъ надменнаго Кардинала Винчестера, съ замѣчательнымъ возмущеніемъ Джака Кэда и съ первымъ посягательствомъ герцога Іоркскаго на корону". Третья часть напечатана въ слѣдующемъ, 1595 г. и озаглавлена: "The true tragédie of Richard Duke of Yorke, and the death of the good king Henrie the sixt, with the whole contention hetweene the two houses Lancaster and Yorke, as it was sundrie times acted hy the right Honourable the earle of Pembroke his servants", т.-е.: "Истинная трагедія о Ричардѣ, герцогѣ Іоркскомъ, и о смерти добраго короля Генриха шестого, съ изложеніемъ всей борьбы между Ланкастерскимъ и Іоркскимъ домами, въ томъ видѣ, какъ пьеса неоднократно была представляема слугами графа Пемброка".-- Въ 1600 году появилось второе изданіе обѣихъ частей и наконецъ въ 1619 году (т.-е., уже спустя нѣсколько лѣтъ послѣ смерти Шекспира) -- третье, причемъ въ этомъ послѣднемъ изданіи обѣ пьесы соединены подъ однимъ общимъ заглавіемъ и, сверхъ того, прибавлено въ первый разъ указаніе, что авторомъ ихъ былъ Шекспиръ. Сличеніе текста этихъ изданій съ текстомъ in folio 1623 г. обличило чрезвычайно большую разницу какъ въ объемѣ пьесъ, такъ и во внутренней ихъ разработкѣ, вслѣдствіе чего возбудилось очень много вопросовъ и споровъ о происхожденіи обѣихъ редакцій. Мнѣнія были чрезвычайно разнообразны, но въ общемъ сводились къ тремъ слѣдующимъ предположеніямъ:
   1. По мнѣнію нѣкоторыхъ комментаторовъ, текстъ первыхъ трехъ изданій до in folio совсѣмъ не принадлежать Шекспиру и послужилъ ему только основаніемъ для переработки пьесы, которая и была напечатана въ текстѣ in folio Гемминга и Кондедя. Мнѣнія этого, между прочимъ, держатся Гервинусъ и Крейеигъ, считающіе авторомъ первоначальныхъ пьесъ Грина. Дейсъ приписываетъ ихъ Марло.
   2. По мнѣнію другихъ критиковъ, текстъ первыхъ изданій принадлежитъ также Шекспиру, при чемъ держащіеся этого мнѣнія предполагаютъ, что Шекспиръ позднѣе самъ передѣлалъ этотъ текстъ, приведя его въ тотъ видъ, въ какомъ онъ напечатанъ въ изданіи in folio 1623 года.
   3. Наконецъ существуетъ еще предположеніе (котораго особенно настойчиво держится жене), что подлиннымъ первоначальнымъ Шекспировымъ текстомъ пьесы слѣдуетъ считать только тотъ, который напечатанъ въ in folio 1623 года, и что первыя изданія были плагіаты, напечатанные по украденнымъ рукописямъ безъ вѣдома автора, при чемъ невѣжественные издатели исказили и сократили первоначальный настоящій текстъ.
   Хотя каждое изъ этихъ мнѣній поддерживается сообразными доказательствами, но, въ противоположность имъ, можно привести другія, опровергающія ихъ съ неменьшей силой. Такъ, если принять первое мнѣніе, будто авторомъ болѣе раннихъ текстовъ былъ совсѣмъ не Шекспиръ, и что онъ только передѣлалъ ихъ для позднѣйшей редакціи, напечатанной въ in folio, то противъ этого можно возразить, что хотя Шекспиръ дѣйствительно нерѣдко заимствовалъ сюжеты своихъ пьесъ изъ постороннихъ источниковъ, но въ подобныхъ случаяхъ это были настоящія передѣлки, въ которыхъ стараго матеріала оставалось сравнительно немного. Между тѣмъ въ настоящей пьесѣ сравненіе обоихъ текстовъ обличаетъ лишь прибавку въ новомъ многихъ сценъ, съ оставленіемъ большей части прежнихъ почти нетронутыми. Такого рода обработка чужого произведенія не можетъ дать автору права назвать его своимъ, и изданіе такого текста подъ именемъ передѣлывателя было бы плагіатомъ. Такой взглядъ можетъ подтвердить Шекспирова же пьеса "Периклъ", о которой существуетъ также вѣроятное предположеніе, что въ ней Шекспиръ прибавилъ лишь нѣсколько сценъ къ пьесѣ, существовавшей уже до него. Но, можетъ-быть, именно вслѣдствіе этого Геммнигь и Кондель и не нашли возможнымъ напечатать "Перикла* въ своемъ изданіи in folio, между тѣмъ какъ "Генрихъ VI" въ этомъ изданіи помѣщенъ.
   Если согласиться со вторымъ мнѣніемъ, допустивъ, что текстъ прежнихъ изданій принадлежитъ также Шекспиру, но что онъ впослѣдствіи улучшилъ его и дополнилъ самъ, подобно тому, какъ сдѣлалъ это, напримѣръ, съ текстомъ "Гамлета" и "Ромео и Джульетты" -- пьесъ, дошедшихъ до насъ также въ двухъ очень разнообразныхъ редакціяхъ, то такой взглядъ, конечно, можетъ считаться правдоподобнымъ относительно Шекспировыхъ пьесъ вообще; но въ настоящемъ случаѣ противъ него является вѣское возраженіе. Шекспиръ умеръ въ 1616 году, и, слѣдовательно, предполагаемое исправленіе не могло быть сдѣлано позднѣе этого года, а между тѣмъ мы знаемъ, что старый текстъ былъ вновь перепечатанъ въ прежней редакціи въ 1619 году, т.-е. спустя три года послѣ смерти автора. Съ какой же стати, спрашивается, было перепечатывать въ старой редакціи пьесу, когда существовала новая, исправленная и улучшенная самимъ авторомъ? Такого факта не представляютъ ни "Гамлетъ", ни "Ромео и Джульетта", текстъ которыхъ, будучи разъ передѣланъ Шекспиромъ, съ тѣхъ поръ издавался уже въ новой редакціи. Потому, основываясь на этомъ, мы не можемъ допустить, чтобъ съ текстомъ "Генриха VI" было поступлено иначе.
   Если принятъ мнѣніе Жене, что первыя изданія были искаженнымъ плагіатомъ истиннаго Шекспирова текста, существовавшаго до перваго изданія in folio, въ рукописи, то противъ такого толкованія можно возразить вопросомъ: почему же издатели, искажая и сокращая хорошій текстъ, выбросили изъ него точно съ намѣреніемъ все, что было въ немъ лучшаго и эффектнаго, оставивъ однѣ слабыя части? Какъ бы ни были невѣжественнны непрошенные передѣлыватели -- все-таки трудно допуститъ, чтобы передѣлка ихъ получила такой характеръ. Противъ этого мнѣнія можно еще сказать, что, будь разсматриваемое изданіе дѣйствительно плагіатомъ, сдѣланнымъ безъ согласія автора, то какъ же безсовѣстнымъ издателямъ было позволено повторить эту продѣлку цѣлыхъ три раза, безъ протеста со стороны публики или собственниковъ пьесы?
   Всѣ эти факты приводятъ къ заключенію, что опредѣлить истинное отношеніе стараго текста къ тексту in folio въ настоящее время невозможно по совершенному отсутствію для того какихъ-либо несомнѣнныхъ данныхъ. Къ счастью, для истинныхъ почитателей Шекспира, смотрящихъ на него только какъ на поэта, на это не представляется и надобности. Помѣщеніе "Генриха VI" въ изданіе in folio, а вмѣстѣ съ тѣмъ анализъ самой пьесы доказываютъ съ достаточною вѣроятностью, что если Шекспиръ не былъ авторомъ пьесы вполнѣ, то все-таки приложилъ руку къ ея переработкѣ, а потому и можетъ считаться авторомъ "Генриха VF, такъ же, какъ его справедливо почитаютъ авторомъ и многихъ другихъ передѣланныхъ имъ на свой ладь пьесъ.
   Едва ли во всей всемірной исторіи существовалъ болѣе ужасный, трагическій періодъ, чѣмъ тотъ, какой пережила Англія въ долговременное царствованіе Генриха VI. Король этотъ вступилъ на престолъ въ 1423 году, оставшись послѣ смерти своего отца, Генриха V, девятимѣсячнымъ ребенкомъ, и погибъ насильственной смертью въ 1471 году,-- слѣдовательно, царствовалъ 48 лѣтъ. Надъ головой этого государя, повидимому, соединилось все, что только можетъ повести къ несчастью какъ правителя, такъ и управляемую имъ страну. Отецъ его, Генрихъ V, умеръ въ моментъ величайшей своей славы. У ногъ его лежала покоренная имъ Франція. Но, къ сожалѣнію, слава эта была совершенно призрачна. Франція не была такимъ государствомъ, которое можно было покорить прочно, а потому о Генрихѣ V можно сказать, что онъ умеръ для своей славы совершенно во-время. Иначе ему, несмотря на его блистательныя способности, все равно пришлось бы потерять то, что онъ пріобрѣлъ въ минуту благопріятнаго стеченія обстоятельствъ. Тѣмъ болѣе не могъ удержать такого наслѣдства король-ребенокъ. Но, помимо потери славы внѣшней, новаго короля ожидали бѣды и несчастья хуже. Англія въ эпоху его воцаренія переживала одинъ изъ тѣхъ свойственныхъ всѣмъ націямъ кризисовъ, когда вслѣдствіе политическаго роста страны старыя коренныя учрежденія должны по естественному закону смѣниться новыми. Смуты, раздоры и неурядицы бываютъ обыкновенными спутниками такихъ перемѣнъ, а потому понятно, какими способностями и какой изворотливостью долженъ былъ обладать государь, царствовавшій въ такое время, если онъ хотѣлъ провести благополучно (какъ для дѣда, такъ и для себя) государственный корабль въ мирную пристань. Между тѣмъ государь, которому досталась въ руки власть, былъ безсильнымъ ребенкомъ, да, сверхъ того, и выросши, не обнаружилъ ни одного изъ качествъ, необходимыхъ правителю. Онъ былъ вялъ, болѣзненъ, кротокъ душой до того, что сдѣлался, возмужавъ, слабохарактернымъ ханжой и рѣшительно не обладалъ умѣньемъ выбирать себѣ помощниковъ, вслѣдствіе чего и провелъ всю свою жизнь среди недостойныхъ интригановъ. Съ точки зрѣнія внѣшнихъ событій царствованіе его можно раздѣлить на два періода. Въ первомъ, пока Генрихъ былъ ребенкомъ, продолжалась начатая его отцомъ безразсудная война съ Франціей, кончившаяся при новомъ королѣ, какъ это и слѣдовало ожидать, полнымъ торжествомъ французовъ; когда же Генрихъ выросъ, и когда всякій иной, обладавшій болѣе твердымъ характеромъ, государь успѣлъ бы успокоить и возстановить силы потрясеннаго королевства -- разразилась въ Англіи ужасная междоусобная война Алой и Бѣлой розы, кончившаяся сверженіемъ и насильственной смертью несчастнаго короля. Война эта, длившаяся слишкомъ двадцать лѣтъ, заняла всю вторую половину царствованія Генриха. О событіяхъ, подобныхъ настоящей войнѣ, въ исторіи обыкновенно говорятъ, что они вызываются самимъ ходомъ дѣлъ и не зависятъ отъ личности людей, стоящихъ во главѣ правленія; но въ настоящемъ случаѣ, напротивъ, можно положительно сказать, что главной причиной этой войны былъ несчастный слабый характеръ самого Генриха. Болѣе умный и твердый правитель не только сумѣлъ бы смирить внутреннихъ враговъ, задумавшихъ вырвать скипетръ изъ его рукъ, но, можетъ-быть, предотвратилъ бы самую на это попытку; но Генрихъ былъ не таковъ. Онъ, казалось, самъ давалъ врагамъ оружіе въ руки. Исторія эта была повтореніемъ того, что случилось съ Ричардомъ II (см. этюдъ къ этой пьесѣ), когда этотъ неспособный государь точно такъ же долженъ былъ уступить своему болѣе способному и умному противнику. Разница между обоими событіями была лишь та, что низложеніе Ричарда кончилось однимъ быстрымъ, рѣшительнымъ ударомъ, тогда какъ распря Генриха съ представителями дома Іорковъ длилась болѣе двадцати лѣтъ и чуть не довела Англію до полнаго истощенія. Ужасы этой войны были такъ страшны, что трудно даже повѣрить ихъ описанію въ современныхъ лѣтописяхъ. Люди гибли на поляхъ битвъ тысячами; при чемъ всего ужаснѣе было то, что сражавшіеся за кого-нибудь сегодня -часто не знали сами, за кого и съ кѣмъ они будутъ биться завтра. Люди народа въ качествѣ вассаловъ того или другого изъ знатныхъ бароновъ должны были становиться подъ знамена по первому призыву; а бароны, интригуя между собой и заботясь лишь о своихъ выгодахъ, перелетали легче пуха съ одной стороны спорившихъ на другую. Можно себѣ представить, къ какимъ ужаснымъ фактамъ приводило такое положеніе дѣла. Поэтическая сцена въ Шекспировой пьесѣ, изображающая, какъ послѣ одной изъ битвъ оказалось, что отецъ убилъ, самъ того не зная, въ числѣ противниковъ своего родного сына, а сынъ -- отца, можетъ показаться на первый взглядъ преувеличенной и тенденціозной; но стоитъ прочитать хроники того времени, чтобы убѣдиться въ полной возможности такихъ чудовищныхъ фактовъ. Событія этой ужасной войны были такъ сложны и многочисленны, что исторической ихъ разработкѣ посвящены многотомныя сочиненія. Приводить всѣ эти факты въ настоящей краткой объяснительной статьѣ нѣтъ никакой надобности, и потому я ограничусь намѣткой лишь тѣхъ главныхъ событій, которыя имѣютъ непосредственную связь съ изображеннымъ въ Шекспировой пьесѣ.
   Генрихъ V, умирая (1423 г.), назначилъ опекунами и воспитателями малолѣтняго короля двухъ своихъ родныхъ дядей: герцоговъ Іоанна Бэдфорда и Гомфрея Глостера. Первому было поручено продолженіе войны съ Франціей, а второй получилъ титулъ протектора и регента государства. Но, кронѣ этихъ двухъ лицъ, очень важное, хотя не офиціальное значеніе имѣлъ при дворѣ кардиналъ Винчестерскій Бофоръ, бывшій побочнымъ сыномъ дѣда Генриха V, Джона Гонта. Человѣкъ честолюбивый и надменный, Бофоръ былъ въ ссорѣ почти со всѣми и, несмотря на это, все-таки оставался вліятельнымъ лицомъ благодаря своему уму и выдающимся способностямъ. Протектора Глостера онъ ненавидѣлъ въ особенности, и распря между обоими была такъ горяча, что нерѣдко доводила ихъ приверженцевъ до открытыхъ дракъ на улицахъ Лондона. Легко себѣ представить, въ какой степени ссора такихъ вліятельныхъ лицъ мѣшала правильному ходу дѣлъ, особенно въ веденіи войны съ Франціей. Требованія герцога Бэдфорда о субсидіяхъ войсками и деньгами постоянно задерживались спорами и перекорами Глостера съ Винчестеромъ и нерѣдко ставили его въ очень затруднительное положеніе. Хотя блестящія способности герцога помогали ему въ теченіе довольно долгаго времени поддерживать во Франціи славу англійскаго оружія; но, какъ уже сказано выше, война эта должна была непремѣнно кончиться торжествомъ Франціи. Новый ея король, Карлъ VII, вступившій на тронъ послѣ смерти своего сумасшедшаго отца, правда, не отличался никакими, даже заурядными, способностями, но духъ патріотизма, охватившій всю страну, пробудилъ стихійныя силы народа, заставивъ его возстать для борьбы съ пришлымъ врагомъ. Энтузіазмъ, получившій внѣшнее выраженіе въ легендарной личности Іоанны д'Аркъ, надѣлалъ чудесъ, и хотя война продолжалась еще многіе годы, но уже съ равными силами и съ перемѣннымъ счастьемъ. Въ первое время, пока во главѣ англичанъ стоялъ способный Бэдфордь, счастье даже склонялось болѣе на ихъ сторону. Послѣ нѣсколькихъ лѣтъ томительной войны Бэдфорду удалось съ тріумфомъ короновать ребенка Генриха въ Парижѣ французскимъ королемъ; но это было и послѣднимъ успѣхомъ англичанъ. Бэдфордь умеръ въ 1435 году, а въ слѣдующемъ году Парижъ былъ взять у англичанъ обратно. Власть Бэдфорда во Франціи была передана герцогу Ричарду Іоркскому, будущему главному виновнику войны Алой и Бѣдой розы. Скоро затѣмъ произошли важныя перемѣны въ самой Англіи. Протекторъ и правитель, Глостеръ, продолжалъ свою распрю съ кардиналомъ Винчестеромъ, при чемъ оба преслѣдовали только свои личные интересы. Интриги лицъ, окружавшихъ короля, успѣли поколебать значеніе Глостера, и это было достигнуто самымъ пустымъ, неожиданнымъ случаемъ. Глостеръ былъ женатъ на своей любовницѣ, Елеонорѣ Кобгэмъ, женщинѣ въ высшей степени гордой и честолюбивой, мечтавшей о коронѣ для своего мужа, на что онъ, въ случаѣ бездѣтной смерти Генриха, имѣлъ даже династическое право, какъ его ближайшій родственникъ. Елеонора, чтобы узнать свою будущую судьбу, вздумала прибѣгнуть къ помощи колдовства, для чего и сошлась съ какими-то шарлатанами, предсказавшими ей исполненіе всѣхъ ея желаній. Продѣлка эта была открыта, и Елеонора понесла позорное наказаніе. Ее провели въ рубашкѣ кающихся по улицамъ Лондона и затѣмъ отправили въ ссылку. Событіе это сильно поколебало значеніе Глостера, и хотя онъ остался попрежнему въ числѣ приближенныхъ лицъ къ королю, какъ его родной дядя, но пересталъ быть полновластнымъ правителемъ Англіи. Около того же времени старость и слабость здоровья принудили удалиться отъ дѣдъ и его соперника, кардинала Винчестера. Ничтожный Генрихъ, достигшій въ это время уже совершеннолѣтія, не умѣлъ воспользоваться даже этимъ случаемъ, чтобъ твердо взять власть въ свои руки, и попалъ подъ вліяніе новыхъ лицъ, бывшихъ еще большими интриганами, чѣмъ прежніе. Лицами этими были герцогъ Сомерсетъ и графъ Суффолькъ, Вильямъ де ла Пуль. Однимъ изъ первыхъ дѣдъ этихъ новыхъ временщиковъ было отозваніе изъ Франціи герцога Іоркскаго -- Ричарда (получившаго этотъ постъ послѣ смерти Бэдфорда). Причиной такого поступка былъ страхъ передъ тѣмъ значеніемъ, какое все болѣе и болѣе пріобрѣталъ этотъ дѣйствительно замѣчательно способный человѣкъ. Будучи прямымъ потомкомъ Эдварда III, Ричардъ, при бездѣтности Генриха и по смерти Глостера, могъ быть законнымъ претендентомъ на престолъ; поэтому Сомерсетъ и Суффолькъ рѣшились устранить его во что бы то ни стало. Первымъ шагомъ къ этому было, какъ уже выше сказано, отозваніе Іорка изъ Франціи и назначеніе его ирландскимъ намѣстникомъ. Но мѣра эта, напротивъ, только усилила его значеніе тѣмъ, во-первыхъ, что всѣ съ разу замѣтили, какъ дурно пошли французскія дѣла, когда вмѣсто способнаго Іорка сталъ ими распоряжаться бездарный Сомерсетъ; а во-вторыхъ, Іоркъ, въ бытность свою въ Ирландіи, умѣлъ привлечь на свою сторону тамошнее буйное населеніе, что очень ему помогло въ его будущемъ домогательствѣ короны во время войны двухъ розъ. Удаливъ Іорка, Суффолькъ съ цѣлью разбить его надежды добыть вѣнецъ придумалъ устроить бракъ Генриха VI съ Маргаритой Анжуйской, надѣясь, что послѣдствіемъ этого будетъ рожденіе прямого наслѣдника престола. При выборѣ невѣсты Суффолькъ руководствовался, сверхъ того, желаніемъ заключить во что бы то ни стало миръ съ Франціей; бракъ же Генриха съ Маргаритой открывалъ тому благовидный предлогъ. Отецъ Маргариты, Рене, носилъ номинальный титулъ короля Неаполя и, сверхъ того, былъ герцогомъ завоеванныхъ англичанами французскихъ провинцій Анжу и Мэна. Франція давно желала вернуть эти области, а теперь по брачному договору Генриха съ Маргаритой было постановлено, что Анжу и Мэнъ передавались Франціи обратно, а затѣмъ между обѣими странами заключается миръ. Эта безславная для Англіи сдѣлка вызвала взрывъ негодованія во всей странѣ. Болѣе всѣхъ противился браку Генриха старый герцогъ Глостеръ; но интриганы, окружавшіе Генриха, успѣли удалить Глостера отъ дѣлъ, и скоро потомъ онъ былъ найденъ задушеннымъ въ своей постели. Общее негодованіе усилилось еще болѣе и обрушилось въ этотъ разъ разъ на Суффолька, котораго, сверхъ обвиненія за постыдный миръ, подозрѣвали въ убійствѣ Глостера и въ любовной связи съ королевой Маргаритой. Генрихъ былъ вынужденъ отправить Суффолька въ ссылку; но онъ при переѣздѣ черезъ Ламаншъ былъ убить пиратами. Сомерсетъ и Маргарита (оказавшаяся женщиной очень твердой и энергичной) окончательно забрали въ руки разслабленнаго Генриха. Тогда рѣшился открыто выступить на политическую сцену герой этой эпохи, главный виновникъ войны Алой и Бѣлой розъ, герцогъ Ричардъ Іоркскій. Собственно говоря, Ричардъ Іоркскій не имѣлъ на корону никакихъ прямыхъ правъ. Онъ былъ потомкомъ пятаго сына Эдварда III, Эдмунда Ланглея Іоркскаго, тогда какъ Генрихъ VI, не говоря уже о преемственности вѣнца, доставшагося ему по праву наслѣдства послѣ отца и дѣда, происходилъ отъ Джона Гонта четвертаго (слѣдовательно, болѣе старшаго родомъ), сына Эдварда. Понимая, что династическія права на корону всегда имѣютъ огромное значеніе въ глазахъ толпы, Ричардъ, чтобъ примѣнить эти права къ себѣ и заручиться приверженцами, сталъ ссылаться на то. что отецъ его, Ричардъ Кембриджъ (казненный при Генрихѣ V за измѣну), былъ женатъ на Аннѣ Кларенсъ, правнучкѣ третьяго сына Эдварда III, Ліонеля, герцога Кларенскаго, и что поэтому, будучи ея сыномъ, онъ, Ричардъ, долженъ считаться болѣе старшимъ по роду потомковъ Эдварда III, чѣмъ Генрихъ. Такое толкованіе правъ на престолъ по происхожденію отъ женщины не имѣло, конечно, значенія, и если бъ кто-нибудь рискнулъ на такой шагъ въ другое время и при другомъ королѣ, то подобная попытка не привела бы ни къ чему, но при неспособномъ Генрихѣ Ричардъ нашелъ многочисленныхъ приверженцевъ, вслѣдствіе чего распря его съ королемъ привела къ войнѣ, въ которой самъ онъ, правда, погибъ, но затѣянное имъ дѣло, поддержанное его способными сыновьями, кончилось сверженіемъ самого Генриха. Бѣлая роза, избранная девизомъ дома Іорковъ, восторжествовала надъ пурпурной розой Ланкастеровъ. Ричардъ началъ съ того, что возбудилъ волненіе въ Кентѣ, подговоривъ къ бунту кентійца Кэда, убитаго въ этомъ возстаніи. Когда же усиленная этимъ случаемъ общая неурядица въ государствѣ увеличилась еще болѣе, то онъ самовольно вернулся изъ Ирландіи, гдѣ былъ намѣстникомъ и высадился съ войскомъ въ Уэльсѣ. Первое время, впрочемъ, Ричардъ дѣйствовалъ очень сдержанно и, не заявляя ни словомъ о своихъ претензіяхъ на корону, увѣрялъ, будто явился исключительно съ желаніемъ помочь Генриху управиться съ господствовавшимъ въ государствѣ безпорядкомъ. Генрихъ и его жена, королева Маргарита, конечно, не повѣрили этимъ словамъ, но личность герцога Ричарда стояла въ то время такъ высоко въ общемъ мнѣніи, что имъ пришлось встрѣтить его лестнымъ, хотя и притворнымъ привѣтомъ. Ричардъ требовалъ удаленія дурныхъ совѣтниковъ короля и особенно же неспособнаго Сомерсета, котораго ненавидѣли за его неудачи во Франціи. Генрихъ и Маргарита повели сначала дѣло очень умѣло и хитро. Надававъ Ричарду всевозможныхъ обѣщаній, они не исполнили ни одного, а затѣмъ, когда волненіе нѣсколько успокоилось, самъ Ричардъ былъ обвиненъ въ измѣнѣ и посаженъ въ Тоуэръ. Поступокъ этотъ однако произвелъ взрывъ такого негодованія между могущественными друзьями Ричарда, что свобода была возвращена ему вновь. Скоро стеченіе новыхъ обстоятельствъ принудило его взяться за свое дѣло энергичнѣе. У Генриха, бывшаго бездѣтнымъ цѣлыхъ десять лѣгь, родился сынъ и, слѣдовательно, наслѣдникъ престола. Престолъ такимъ образомъ ускользалъ изъ рукъ Ричарда Іоркекаго безвозвратно, и потому онъ рѣшился перейти къ болѣе смѣлымъ дѣйствіямъ. Новыя неудачи во Франціи вооружили между тѣмъ страну противъ самовластнаго Сомерсета еще болѣе, а сверхъ того, Генрихъ внезапно захворалъ болѣзнью, очень походившей на размягченіе мозга. Собравшійся по этому случаю парламентъ рѣшилъ назначить Ричарда правителемъ и покровителемъ государства впредь до выздоровленія короля или совершеннолѣтія его наслѣдника. Ненавидимый всѣми Сомерсетъ былъ лишенъ власти и запертъ въ Тоуэръ. Длившееся затѣмъ цѣлый годъ благоразумное правленіе Ричарда еще болѣе усилило его значеніе въ глазахъ страны; но однако, когда король выздоровѣлъ, то Маргаритѣ съ ея приверженцами удалось добиться удаленія Ричарда отъ дѣлъ. Смирившись по виду и удалясь изъ Лондона, онъ не оставилъ своихъ плановъ и рѣшился начать приводить ихъ въ исполненіе открытой силой, для чего, собравъ своихъ многочисленныхъ вассаловъ, двинулся противъ короля. Слѣдствіемъ этого была кровопролитная битва при Сентъ-Альбансѣ, въ которой ланкастерцы понесли страшное пораженіе. Самъ Генрихъ былъ взятъ въ плѣнъ. Но Ричардъ велъ себя осторожно. Преклонивъ предъ плѣннымъ королемъ колѣни, онъ призналъ себя его покорнымъ вассаломъ. Конечно, это была одна комедія, потому что король былъ въ плѣну, и власть фактически находилась въ рукахъ Іорка. Но онъ еще не былъ увѣренъ въ общемъ расположеніи къ себѣ до такой степени, чтобъ открыто провозгласить себя королемъ. Плѣннаго Генриха увезли въ Лондонъ, гдѣ онъ скоро захворалъ прежней болѣзнью. Собравшійся парламентъ вновь облекъ Іорка званіемъ покровителя и защитника государства. Наступившее затишье въ дѣлахъ было однако не болѣе, какъ затишьемъ передъ бурей. Кровавая битва при Сенть-Адьбансѣ была только началомъ ужасныхъ битвъ, обливавшихъ Англію кровью въ теченіе нѣсколькихъ десятковъ лѣтъ. Болѣзнь Генриха на этотъ разъ продолжалась недолго, и съ его выздоровленіемъ начались новыя интрига между ланкастерцами и іоркистами. Обѣ партіи стали собирать войско и сразились въ 1459 г. при Людлоу. Іоркисты потерпѣли на этотъ разъ пораженіе, и самъ Ричардъ принуждёнъ былъ бѣжать въ Ирландію. Но приверженцы его не унывали/ Главный и самый сильный изъ вождей его партіи, графъ Барвикъ, высадился вмѣстѣ со ставшимъ сыномъ Ричарда, Эдвардомъ (впослѣдствіи король Эдвардъ IV), на англійскомъ берегу и поспѣшилъ навстрѣчу войскамъ Генриха, которыя тотъ успѣлъ собрать благодаря мужеству и энергіи Маргариты. Послѣдовавшая битва при Нортгэмитонѣ (1460 г.) была несчастна для ланкастерцевъ. Генрихъ попалъ вновь въ плѣнъ, а Маргарита съ своимъ сыномъ бѣжала въ Уэльсъ. Ричардъ, узнавъ объ этой побѣдѣ, тотчасъ вернулся въ Англію и на этотъ разъ уже прямо и открыто заявилъ о своихъ претензіяхъ на корону. Собравшійся парламентъ не согласился однако на такую крутую мѣру, какъ сверженіе Генриха, и ограничился компромиссомъ, постановивъ, "что Генрихъ останется королемъ до своей смерти, а затѣмъ престолъ перейдетъ къ Ричарду съ совершеннымъ устраненіемъ родного сына Генриха, малолѣтняго принца Уэльскаго. Сверхъ того, въ актѣ объ этомъ предметѣ было прибавлено, что если Генрихъ при жизни нарушить обѣщаніе, то этимъ самымъ лишается престола, и Ричардъ дѣлается королемъ еще при его жизни. Ничтожный Генрихъ, занимавшійся гораздо болѣе толкованіемъ Библіи и твореній святыхъ отцовъ, чѣмъ государственными дѣлами, подписалъ это постыдное для него постановленіе, но мужественная я энергичная Маргарита взглянула на дѣло иначе. Собравъ при помощи своихъ приверженцевъ значительное войско, она поспѣшила навстрѣчу іоркистамъ. Врага сошлись при Уэкфильдѣ въ 1460 году. Ричардъ, дурно разсчитавъ силы враговъ, значительно превышавшихъ числомъ его войско, былъ разбитъ на голову, взятъ въ плѣнъ и самымъ звѣрскимъ образомъ умерщвленъ на полѣ битвы вмѣстѣ съ своимъ сыномъ Рютляндомъ. Враги досадили его на кочку, увѣнчали въ насмѣшку короной изъ травы и, злобно надъ нимъ надругавшись, отрубили ему голову, водрузивъ ее затѣмъ по приказанію Маргариты на городскихъ воротахъ Іорка.
   Мученическая смерть Ричарда не только не кончила кровавой распри, но, напротивъ, усилила ее еще болѣе. Ричардъ, кромѣ убитаго съ нимъ Рихглянда, имѣлъ еще трехъ мужественныхъ и способныхъ сыновей, поклявшихся отомстить за смерть отца. Сверхъ того, престижъ неспособнаго Генриха упалъ въ то время до такой степени, что приверженцы Іоркскаго дома могли надѣяться взять верхъ, несмотря на смерть ихъ главы. Старшій сынъ убитаго Ричарда, Эдвардъ, немедленно объявилъ, что убійство его отца было нарушеніемъ со стороны Генриха подписаннаго имъ акта о престолонаслѣдіи, и потому самъ Генрихъ долженъ считаться лишеннымъ вѣнца. Объявленіе это имѣло громадный успѣхъ. Народъ, которому наконецъ надоѣлъ ничтожный, слабохарактерный Генрихъ, сталъ толпами передаваться на сторону молодого, умнаго и энергичнаго Эдварда, и скоро дѣло его пошло такъ успѣшно, что онъ рѣшился прямо объявить себя королемъ. Тѣмъ не менѣе Маргарита не думала сдаваться и, собравъ значительное войско, двинулась противъ Эдварда. Обѣ арміи сошлись 28 марта 1161 года при Тоунтонѣ, гдѣ произошла ужаснѣйшая изъ всѣхъ битвъ, ознаменовавшихъ эту пагубную войну. Болѣе тридцати тысячъ труповъ осталось на полѣ сраженія. Дѣло кончилось рѣшительной побѣдой іоркистовъ. Генрихъ бѣжалъ на сѣверъ, а Маргарита успѣла переправиться во Францію съ цѣлью просить помощи у короля Людовика XI. Попытка эта не имѣла важныхъ послѣдствій. Ничтожный отрядъ, съ которымъ она вернулась изъ Франціи, былъ легко уничтоженъ іоркистами, и она принуждена была съ опасностью жизни искать спасенія въ бѣгствѣ. Между тѣмъ Генрихъ былъ взятъ въ плѣнъ сообщниками Барвика и привезенъ въ Лондонъ, гдѣ его заключили въ Тоуэръ, при чемъ обращались съ нимъ, впрочемъ, почтительно и хорошо. Эдвардъ, окончательно провозглашенный королемъ, былъ торжественно встрѣченъ въ Лондонѣ. Какъ ни рѣшительна однако была побѣда іоркистовъ при Тоунтонѣ, губительная война ею не кончилась. Эдвардъ, сдѣлавшись королемъ, чуть-было не погубилъ своего счастья самъ вслѣдствіе вѣтренности и легкомыслія -- качествъ, которыя страннымъ образомъ уживались въ немъ рядомъ съ желѣзной волей и дѣйствительно государственнымъ умомъ. Красавецъ собой, король этотъ очень легко увлекался женщинами, которыя точно такъ же, какъ говорятъ лѣтописи, сходили по немъ съ ума. Разъ явилась къ нему красивая вдова по имени Елисавета Грей и обратилась съ просьбой возвратить ей конфискованное имѣніе покойнаго мужа, убитаго въ битвѣ при Сентъ-Альбансѣ. Пылкій Эдвардъ влюбился въ нее съ перваго взгляда и захотѣлъ сдѣлать своей любовницей. Но честная (а можетъ-быть, и просто хитрая) женщина не такъ легко поддалась его искательствамъ. Тоіда страстный и не привыкшій къ подобнаго рода отказамъ со стороны женщинъ Эдвардъ рѣшилъ, что если она не будетъ его любовницей, то будетъ женой, и дѣйствительно на ней женился. Бракъ этотъ имѣлъ самыя невыгодныя для него послѣдствія. Аристократія крайне вознегодовала на короля, женившагося на женщинѣ незнатнаго рода, справедливо опасаясь, что родня новой королевы получить (какъ это и случилось дѣйствительно) вліяніе на государственныя дѣла. Болѣе всѣхъ былъ раздраженъ этимъ поступкомъ Эдварда могущественный графъ Барвикъ, чья помощь и преданность Іоркскому дому главнѣйшіе способствовала возведенію Эдварда на престолъ. Барвикъ во время брака короля находился во Франціи, стараясь склонить на сторону Эдварда короля Лудовика XI и, какъ говорятъ, пытался даже для этого устроить бракъ Эдварда съ свояченицей Лудовика, Боной Савойской. Фактъ этотъ, впрочемъ, отвергнутъ новѣйшими историками и упоминается здѣсь лишь потому, что Шекспиръ включилъ его въ свою драму. Опрометчивый поступокъ Эдварда ускорилъ возвращеніе Барвика въ Англію, гдѣ онъ былъ очень холодно принятъ Эдвардомъ, что, понятно, еще болѣе уязвило его самолюбіе. Размолвка между ними, разгораясь все болѣе и болѣе, привела къ тому, что Барвикъ окончательно отступился отъ Эдварда и, съ цѣлью повредить ему какъ можно болѣе, успѣлъ склонить на свою сторону Эдвардова брата, Георга Кларенса, выдавъ за него замужъ свою дочь и обѣщавъ ему престолъ, поднятая Барвикомъ смута разгорѣлась быстро. Боігѣе шестидесяти тысячъ инсургентовъ пристали къ нему и двинулись противъ Эдварда, который, не ожидая такой непредвидѣнной грозы, былъ застигнутъ врасплохъ и взятъ въ плѣнъ. Барвикъ сталъ такимъ образомъ во главѣ всей Англіи. Два короля находились въ его власти, и онъ могъ отдать престолъ любому. Онъ сообразилъ однако, что Генрихъ слишкомъ упалъ въ общемъ мнѣніи, и потому возводить его вновь на престолъ было бы неблагоразумно; между тѣмъ партія Эдварда была еще очень сильна. Поэтому Барвикъ рѣшился лучше помириться съ Эдвардомъ, думая, что доказалъ ему достаточно свою силу и удержитъ его попрежнему въ своихъ рукахъ. Но Барвикъ на этотъ разъ ошибся. Эдвардъ надавалъ ему самыхъ льстивыхъ обѣщаній, но, не сдержавъ ни одного, стадъ такъ строго и хитро преслѣдовать своихъ враговъ, приверженцевъ Барвика, что потрясъ разоблаченіемъ ихъ измѣнъ и интригъ могущество самого ихъ вождя. Тогда Барвикъ, видя, что значенію его угрожала серьезная опасность, рѣшился на отчаянный шагъ. Уѣхавъ тайно во Францію вмѣстѣ съ братомъ Эдварда, Кларенсомъ, онъ вступилъ въ сношенія съ Лудовикомъ и Маргаритой, предложивъ ей возстановить на престолѣ Генриха. Маргарита сначала не хотѣла слышать о вступленіи въ союзъ съ исконнымъ врагомъ дома Ланкастеровъ, но потомъ согласилась и обѣщала даже женить своего сына, принца Уэльскаго, на дочери Барвика, Аннѣ. Король Лудовикъ оказалъ ей небольшую матеріальную помощь, и затѣмъ Барвикъ во главѣ небольшого войска высадился въ Англіи. Легкомысленный Эдвардъ, между тѣмъ, безпечно проводилъ время въ пирахъ и забавахъ, думая, что покончилъ съ своими врагами навсегда. Барвикъ нашелъ приверженцевъ на югѣ Англіи, и скоро дѣла приняли такой благопріятный для него оборотъ, что ему удалось дойти до Лондона и торжественно возстановить на престолѣ Генриха. Вѣсть эта дошла до Эдварда, когда онъ пировалъ въ одномъ изъ сѣверныхъ замковъ, и дошла вмѣстѣ съ толпой враговъ, его осадившихъ. Съ трудомъ удалось ему скрыться отъ преслѣдованія и бѣжать вмѣстѣ съ своимъ младшимъ братомъ, Ричардомъ (впослѣдствіи король Ричардъ III), въ Голландію, гдѣ онъ былъ ласково принять своимъ зятемъ, герцогомъ Бургундскимъ, обѣщавшимъ ему помощь. Получивъ денежныя средства и нѣсколько военныхъ кораблей, Эдвардъ высадился въ Англіи, но тотчасъ же понялъ, что начинать явно враждебныя дѣйствія съ такими ничтожными средствами было преждевременно. Поэтому онъ прибѣгнулъ къ хитрости, объявивъ, что покорно признаетъ Генриха своимъ королемъ и ищетъ лишь возвращенія принадлежащаго ему Іоркскаго герцогства. Конечно, эта ложь не могла обмануть такихъ хитрыхъ враговъ, какими были Барвикъ и его единомышленники, но на массу простого народа поступокъ Эдварда произвелъ магическое дѣйствіе. Онъ и прежде пользовался расположеніемъ простолюдиновъ за свой открытый, ласковый характеръ и храбрость; теперь же, когда всѣ увидѣли, какъ молодой красавецъ Эдвардъ разъѣзжалъ съ ничтожной свитой по селамъ, самъ крича: "да здравствуетъ король Генрихъ VI!", -- то толпа, помнившая, что въ правленіе Генриха страна не имѣла ни минуты покоя, быстро обратилась на сторону Эдварда. Іоркисты стали тысячами стекаться подъ его знамена. Особенно помогло Эдварду то обстоятельство, что брать его, Кларенсъ, бывшій до сихъ поръ противъ него, отступился теперь отъ своего тестя Барвика и присоединился къ нему съ значительнымъ отрядомъ войскъ. Сбросивъ прежнюю маску и провозгласивъ себя вновь королемъ, Эдвардъ быстро двинулся на Лондонъ, открывшій предъ нимъ добровольно ворота. Тамъ онъ захватилъ въ плѣнъ Генриха и, не теряя затѣмъ ни минуты, обратился противъ Варвика, съ которымъ и встрѣтился близъ Бэрнета (1381 г.). Послѣдовавшая битва можетъ быть сравнена по жестокости, какую выказали обѣ стороны, развѣ только съ подобнымъ же сраженіемъ при Тоунтонѣ. Іоркисты одержали рѣшительную побѣду, при чемъ въ разгарѣ бойни палъ самъ Барвикъ. Эдвардъ торжественно возвратился въ Лондонъ, гдѣ всѣ уже понимали, что дѣло Ланкастеровъ было потеряно безвозвратно, а потому и признали Эдварда единогласно королемъ. Ланкастерцы, впрочемъ, сдѣлали еще разъ попытку возвратить Генриху его права. Маргарита, находившаяся во время битвы при Бэрнетѣ во Франціи, быстро высадилась въ Англію съ небольшимъ войскомъ и заняла крѣпкую позицію въ Тюксбёрійскомъ монастырѣ, надѣясь выждать за его стѣнами, пока соберется большее число приверженцевъ. Но Эдвардъ разрушилъ ея предположенія. Быстро атаковалъ онъ монастырь и вынудилъ Маргариту дать сраженіе, въ которомъ войско ея было разбито на голову. Сама Маргарита попала въ плѣнъ, а сынъ ея, молодой принцъ Уэльскій, звѣрски умерщвленъ на глазахъ Эдварда по его приказанію. Этой битвой кончилась распря Іорковъ съ Ланкастерами. Бѣлая роза окончательно восторжествовала надъ Алой. Эдвардъ съ тріумфомъ вернулся въ Лондонъ, гдѣ въ самый день его въѣзда распространился слухъ о смерти короля Генриха въ Тоуэрѣ. Нѣтъ никакого сомнѣнія, что несчастный король погибъ насильственной смертью, хотя кто его убилъ -- осталось въ точности неизвѣстнымъ. Молва обвинила въ этомъ преступленіи брата Эдварда, Ричарда (впослѣдствіи короля Ричарда III), но прямыхъ тому доказательствъ исторія не представляетъ.

-----

   Таковы въ общихъ чертахъ главнѣйшія событія царствованія Генриха VI и войны розъ. Сопоставляя ихъ съ тѣми фактами, какіе выведены въ Шекспировой пьесѣ, можно замѣтить, что хотя въ общемъ Шекспиръ нигдѣ не отступилъ отъ исторической истины, но въ деталяхъ встрѣчаются отклоненія, мотивированныя частью сценическими условіями, а частью и ошибками, въ которыя авторъ былъ введенъ источниками, изъ которыхъ почерпнуть сюжетъ пьесы. Такъ, напримѣръ, эпизодъ смерти Тальбота помѣщенъ въ первой части трилогіи ранѣе сватовства и женитьбы Генриха на Маргаритѣ, а между тѣмъ въ дѣйствительности Тальботъ былъ убить гораздо позднѣе. Осужденіе и ссылка герцогини Глостеръ произошли, гораздо ранѣе пріѣзда Маргариты въ Англію,-- въ пьесѣ же выведена встрѣча и ссора этихъ двухъ женщинъ. Въ этомъ случаѣ авторъ, вѣроятно, уклонился отъ исторической истины даже съ намѣреніемъ ради того, чтобъ написать эффектную характерную сцену. Далѣе Генрихъ въ первой части пьесы представленъ принимающимъ участіе въ преніяхъ парламента, на дѣлѣ же онъ не могъ этого сдѣлать, потому что былъ тогда пятилѣтнимъ ребенкомъ. Равно Ричардъ Глостеръ (впослѣдствіи король Ричардъ III) точно такъ же не могъ по малолѣтству сражаться при Сентъ-Альбансѣ, какъ это выведено въ пьесѣ. И наконецъ самая смерть Генриха отъ руки Ричарда Глостера въ концѣ пьесы должна тоже считаться вымысломъ автора, такъ какъ по исторіи причина смерти Генриха осталась неизвѣстной Можно указать на много подобныхъ мелочныхъ отступленій, но всѣ они, какъ читатель можетъ видѣть самъ, не представляютъ особенной важности.
   Обращаясь къ внѣшней постройкѣ Шекспировой трилогіи, мы видимъ, что первая ея часть обнимаетъ періодъ въ двадцать слишкомъ лѣтъ и, начинаясь воцареніемъ Генриха-ребенка въ 1421 году, оканчивается его женитьбой на Маргаритѣ Анжуйской въ 1443 г. Главное содержаніе этой части занято событіями войны съ Франціей, продолжавшейся по смерти Генриха У. Послѣдовавшія затѣмъ событія войны Алой и Бѣлой розъ, съ возвышеніемъ и паденіемъ ея главныхъ виновниковъ, выведены въ третьей части пьесы; что же касается до второй части, то она не представляетъ стройнаго цѣлаго и распадается на два самостоятельныхъ эпизода, изъ которыхъ въ первомъ изображена ссора герцога Глостера съ кардиналомъ Винчестеромъ, окончившаяся паденіемъ и смертью обоихъ противниковъ: а во второмъ представлено возстаніе кентійца Джава Кэда. Разсматривая эту постройку всего произведенія, нельзя вообще не признать ея съ сценической точки зрѣнія чрезвычайно слабой и неумѣлой, что явно подтверждаетъ мнѣніе, что пьеса принадлежитъ къ первоначальнымъ, юношескимъ опытамъ поэта. Ни въ одной изъ трехъ частей мы не только не находимъ центральной, психологической идеи, выраженной въ характерѣ одного лица или группировкѣ нѣсколькихъ, но такой объединяющей нити нѣтъ даже въ фактическомъ сюжетѣ всѣхъ трехъ пьесъ. Всѣ онѣ представляютъ наборъ фактовъ, чередующихся безъ всякой связи, и между ними нерѣдко встрѣчаются даже такіе, которые по своей внезапности и, можно сказать, даже ненужности для общаго хода дѣйствія наводятъ на мысль, не были ли онѣ позднѣйшими вставками, сдѣланными съ цѣлью связать хоть сколько-нибудь всѣ три части въ одно цѣлое. Это мнѣніе особенно поддерживали комментаторы, полагавшіе, что Шекспиръ не былъ самостоятельнымъ авторомъ трилогіи, но лишь ея передѣлывателемъ изъ трехъ чужихъ пьесъ. Въ примѣръ можно привести въ первой части пьесы хотя бы тѣ двѣ сцены, когда Ричардъ Іоркскій спрашиваетъ умирающаго Мортимера о своихъ правахъ на престолъ и потомъ говоритъ о томъ же съ лордами. Главное содержаніе первой части заключается въ изображеніи войны съ Франціей; о распрѣ же двухъ розъ въ ней нѣтъ еще и помину. Потому обѣ приведенныя сцены, будучи совершенно излишни въ этой собственно части, кажутся именно какъ бы нарочно вставленными для того, чтобы осмыслить переходъ къ тому, что зритель увидитъ въ слѣдующихъ частяхъ. Точно такой же характеръ имѣетъ сцена сватовства Маргариты Суффолькомъ и его докладъ объ этомъ дѣлѣ Генриху. Первая часть могла бы прекрасно заключиться эффектной сценой мира между Генрихомъ и Кардомъ; но тогда не было бы связующаго перехода изъ первой части пьесы во вторую, которая начинается именно свадьбой Генриха и Маргариты. Такихъ сценъ можно привести въ примѣръ много, и если справедливо мнѣніе, что онѣ -- слѣды той переработки, какую сдѣлалъ Шекспиръ въ чужомъ трудѣ, то должно сознаться, что, скрѣпивъ, можетъ-быть, нѣкоторой внѣшнею связью всѣ три части пьесы, эти включенныя сцены оказали дурную услугу каждой части въ отдѣльности тѣмъ, что еще болѣе раздробили и безъ того калейдоскопическіе сюжеты каждой. Эта неопредѣленность содержанія видна во всѣхъ частяхъ трилогіи и если менѣе бросается въ глаза въ третьей, то потому лишь, что самое содержаніе этой части, въ которомъ изображенъ послѣдовательный ходъ истинныхъ историческихъ событій войны Алой и Бѣлой розы, само по себѣ представляетъ цѣлое, отдѣльныя части котораго естественно вытекаютъ одна изъ другой; но драматической компоновки, въ которой обнаружилось бы искусство автора, мы не находимъ въ этой части также, какъ и въ двухъ первыхъ.
   Не представляя особеннаго достоинства съ точки зрѣнія драматической постройки, пьеса эта однако чрезвычайно интересна для тѣхъ читателей, которые, независимо отъ изученія Шекспира, какъ поэта, желаютъ прослѣдить ходъ развитія его таланта отъ первоначальныхъ опытовъ до полной зрѣлости. Конечно, этого можно достичь еще лучше и полнѣе, изучивъ всѣ произведенія Шекспира въ томъ хронологическомъ порядкѣ, въ какомъ онѣ написаны; но точной хронологіи Шекспировыхъ произведеній мы, къ сожалѣнію, не знаемъ, а сверхъ того, при чрезвычайномъ разнообразіи сюжетовъ и характеровъ всѣхъ его пьесъ такой сравнительный на нихъ взглядъ былъ бы слишкомъ труденъ по сложности предмета. Между тѣмъ настоящая пьеса представляетъ для такого труда всѣ удобства. Она принадлежитъ безспорно къ первоначальнымъ юношескимъ произведеніямъ Шекспира; всѣ ея части написаны непосредственно одна за другой въ теченіе двухъ или трехъ лѣтъ, и наконецъ во всѣхъ ихъ выведены по большей части одрѣ и тѣ же лица и изображены однородныя событія. Это одно облегчаетъ возможность прослѣдить какъ бы въ сосредоточенномъ видѣ, насколько геній Шекипира росъ и мужалъ съ каждымъ новымъ опытомъ. Сверхъ того, послѣдняя часть пьесы такъ тѣсно примыкаетъ къ слѣдующей хроникѣ Король Ричардъ III" въ которой геній Шекспира высказался уже въ полной своей силѣ, что, сравнивая обѣ пьесы и находя въ послѣдней части "Генриха VI" множество зачатковъ мыслей и положеній, развитыхъ позднѣе въ "Ричардѣ III", мы съ особенной ясностью можемъ прослѣдить, какъ многое, еще молодое и незрѣлое, въ "Генрихѣ VI" превратилось подъ рукой автора въ тѣ законченные образы и положенія, которые мы находимъ въ "Ричардѣ III".
   Примѣняя такой анализъ къ тремъ частямъ "Генриха VI" и начиная съ первой, мы найдемъ въ ней очень мало подобнаго тому, что далъ Шекспиръ въ будущемъ. Не говоря уже о совершенно ничтожной, разрозненной драматической постройкѣ сюжета, въ части этой нѣтъ почти намека даже и на характеры дѣйствующихъ лицъ. Въ первыхъ сценахъ, послѣ риторическихъ высокопарныхъ фразъ о событіяхъ войны съ Франціей, выступаетъ ссора двухъ противниковъ -- Глостера и Винчестера; но они перекидываются лишь бранными фразами, изъ-за которыхъ мы ни мало не можемъ сдѣлать какого-либо заключенія объ индивидуальной личности каждаго. Вставной, какъ надо думать, эпизодъ, въ которомъ будущій герой пьесы герцогъ Іоркскій Ричардъ заявляетъ о своихъ правахъ, служить, какъ уже замѣчено, лишь внѣшней связью настоящей части пьесы со слѣдующими и не имѣетъ также никакого внутренняго значенія. Самъ Генрихъ въ этой части пьесы ораторствуетъ общими мѣстами о положеніи государственныхъ дѣлъ и точно также ничѣмъ не высказываетъ своего характера. Вообще можно сказать, что если бы авторъ настоящей части пьесы ограничился изображеніемъ только подобныхъ фактовъ, то она была бы до того вяла и безцвѣтна, что комментаторамъ, доказывающимъ ея принадлежность перу Шекспира на основаніи внутреннихъ достоинствъ, не было бы никакихъ данныхъ для поддержки своего мнѣнія. Но въ пьесѣ есть два эпизода, дѣйствительно замѣчательныхъ, а именно: смерть Тальбота и исторія Іоанны д'Аркъ. Въ первыхъ сценахъ личность Тальбота ничѣмъ не отличается отъ прочихъ и точно также не имѣетъ оригинальнаго характера. Его посѣщеніе Овериской графини -- совсѣмъ ненужный эпизодъ, напоминающій тѣ безсодержательныя приключенія, какія сотнями выводились въ рыцарскихъ романахъ. Но сцена прощанія съ сыномъ и затѣмъ смерть обоихъ имѣетъ неоспоримо поэтическое достоинство, -- правда, болѣе лирическаго, чѣмъ драматическаго характера, но тѣмъ не менѣе обличающаго въ авторѣ зачатки таланта, много обѣщающаго въ будущемъ. Личность Іоанны д'Аркъ еще интереснѣе. Шекспиръ, какъ сынъ своего вѣка и, сверхъ того, англичанинъ-патріотъ, не могъ представить Іоанну д'Аркъ въ основныхъ чертахъ иначе, какъ она имъ представлена. Предъ нами встаетъ на первый взглядъ какое-то безобразное, наводящее ужасъ, существо -- колдунья, якшающаяся съ злыми духами, отступница отъ вѣры, злая насмѣшница, наконецъ дурная дочь, отрекающаяся отъ родного отца, словомъ -- одно изъ тѣхъ нравственныхъ чудовищъ, какими любили занимать вниманіе читателей средневѣковые писатели. Но, присматриваясь къ этому образу Іоанны д'Аркъ, мы замѣтимъ, что за нимъ сквозить еще другой, не имѣющій съ первымъ никакого сходства. Это -- образъ женщины, дѣйствительно вдохновенной самыми высокими, самыми чистыми намѣреніями,-- женщины, представительницы того святого чувства патріотизма, который производятъ чудеса, связывая толпу общностью чувствъ и цѣлей и удесятеряя ея силы для подвиговъ. Эти черты характера Іоанны д'Аркъ явно видны, напримѣръ, въ первой сценѣ, когда она, помощью вдохновенія свыше, узнаетъ Карла въ толпѣ придворныхъ, когда отказывается для себя отъ всякихъ наградъ, когда вдохновляетъ солдатъ для битвы или наконецъ примиряетъ съ родиной герцога Бургундскаго. Въ доказательство, что всѣ эти черты дѣйствительно имѣютъ характеръ той полной чистоты, какою исторія и легенды облекли личность знаменитой дѣвственницы, достаточно упомянуть, что Шиллеръ, создавая образъ своей идеальной Іоанны д'Аркъ, перенесъ ихъ цѣликомъ въ свою драму. Если Шекспиръ рядомъ съ тѣмъ мрачнымъ образомъ Іоанны д'Аркъ, какою она представлялась его соотечественникамъ, поставилъ иной образъ, чистый и святой, ни въ чемъ не похожій на первый, то это можетъ быть объяснено лишь тѣмъ, что вѣщее чувство поэта подсказывало ему невозможность согласиться съ судьями, сжегшими Іоанну д'Аркъ на кострѣ, и что образъ чистой, святой личности, выразившій въ себѣ самое высокое чувство патріотизма, охватившаго цѣлый народъ, невольно легъ подъ его перо, когда онъ писалъ свою пьесу.
   Вторая часть трилогіи гораздо лучше какъ по обрисовкѣ дѣйствующихъ лицъ, такъ и по выбору выведенныхъ фактовъ, хотя общей нити драматическаго дѣйствія въ этой части не болѣе, а можетъ-быть -- даже менѣе, чѣмъ въ первой. Въ началѣ пьесы продолжается намѣченная уже въ первой части распря между кардиналомъ Винчестеромъ и герцогомъ Глостеромъ, кончающаяся дозорнымъ наказаніемъ жены послѣдняго и затѣмъ его гибелью. Оба противника нарисованы гораздо болѣе характерными чертами, чѣмъ въ первой части, гдѣ они говорятъ другъ другу только бранныя слова. Въ Винчестерѣ изображены надменность и коварство, въ Глостерѣ -- честное добродушіе, но въ то же время твердость ума и истинное чувство патріотизма. Король Генрихъ и королева Маргарита, совершенно безличные въ первой части, выступаютъ теперь также съ ясно опредѣленными чертами. Онъ -- слабый, безхарактерный ханжа, она -- гордая, энергичная женщина, умѣющая съ презрительнымъ спокойствіемъ уничтожить своихъ враговъ и достичь намѣченной цѣли. Сцены ея ссоры съ герцогиней и погибели Глостера принадлежатъ къ лучшимъ во всей пьесѣ. Эпизодъ возмущенія Джава Кэда, помѣщенный во второй половинѣ пьесы, хотя и не имѣетъ съ общимъ ходомъ никакой драматической связи, кромѣ исторической, тѣмъ не менѣе очень замѣчателенъ по тому искусству, съ какимъ изображена въ немъ бушующая народная толпа. Кромѣ этихъ, болѣе выдѣляющихся своимъ самобытнымъ содержаніемъ, эпизодовъ, въ первыхъ четырехъ дѣйствіяхъ этой части пьесы разсѣяно нѣсколько сценъ, подготовляющихъ изложеніе дальнѣйшихъ событій войны двухъ розъ. Таковы монологи герцога Іоркскаго, его разговоры съ лордами о своихъ правахъ, ссора съ Сомерсетомъ и нѣкоторыя другія. Но сцены эти, не имѣя никакого поэтическаго или драматическаго значенія сами по себѣ, теряютъ еще болѣе тѣмъ, что онѣ, какъ сказано, именно только разсѣяны между другими. Характеръ пьесы однако быстро перемѣняется съ пятаго дѣйствія. Читатель внезапно видитъ себя перенесеннымъ въ самый разгаръ войны Алой и Бѣлой розъ. Событія начинаютъ чередоваться, вытекая правильно одно изъ другого, и хотя пьеса остается попрежнему слабой въ драматическомъ отношеніи, но получаетъ истинно-величавый эпическій характеръ, дѣлаясь похожей болѣе на героическую поэму, чѣмъ на драму. Характеръ этотъ удерживается во всей третьей части съ начала до конца, такъ что пятое дѣйствіе второй части по тому впечатлѣнію, какое оно производить, можетъ по всей справедливости считаться составной частью третьей. Дѣйствующія лица являются въ третьей части съ прежними своими чертами, но черты эти намѣчены рѣзче и яснѣе. Глубоко-психологической постройки, правда, не видно и здѣсь, но зато эпическій характеръ всей части безукоризненъ. Многіе монологи поразительны по своей силѣ и образности. Предъ нами проносятся картины, дѣйствительно изображающія жизнь цѣлаго народа въ одну изъ серьезныхъ эпохъ его исторіи, и съ этой точки зрѣнія настоящая пьеса можетъ быть поставлена въ рядъ съ написаннымъ гораздо позднѣе "Генрихомъ V".
   Независимо отъ этихъ достоинствъ съ литературной точки зрѣнія, третья часть "Генриха VI" представляетъ для серьезнаго изучателя Шекспира величайшій интересъ еще тѣмъ, что въ ней мы можемъ прослѣдить, какъ будущій поэтъ-психологъ собиралъ матеріалъ для своихъ послѣдующихъ созданій. Это съ замѣчательной рельефностью обнаруживается въ личности Ричарда Глостера, героя слѣдующей хроники: "Король Ричардъ III". Характеръ этотъ безспорно признанъ однимъ изъ тѣхъ величайшихъ, законченныхъ Шекспировыхъ созданій, въ которыхъ поэтъ успѣлъ совершенно отрѣшиться отъ свойственныхъ молодости и неопытности ошибокъ, сквозящихъ въ первоначальныхъ его произведеніяхъ, и въ первый разъ предсталъ во всей силѣ своего генія. Сравнивая Ричарда короля въ хроникѣ этого имени съ тѣмъ, какъ онъ нарисованъ въ третьей части "Генриха YT подъ именемъ Ричарда Глостера, нельзя не заинтересоваться, замѣчая, какъ въ лицѣ этомъ изображены въ зачаточномъ, можно сказать, видѣ тѣ психологическія черты, изъ которыхъ построена въ слѣдующей хроникѣ совершенно живая личность Ричарда-короля. Такъ, напримѣръ, почти всѣ мысли извѣстнаго перваго монолога изъ хроники "Ричардъ III" можно найти и въ томъ монологѣ, который Ричардъ произноситъ во 2-й сценѣ 3-го дѣйствія "Генриха VI". Равно всѣ характерныя черты личности Ричарда-короля: коварство, хитрость, цинизмъ -- изображены и въ роли Ричарда Глостера, при чемъ замѣчается только та разница, что черты, намѣченныя въ первой хроникѣ иногда поспѣшно, иногда безъ ярко-опредѣленной связи, являются въ позднѣйшей уже какъ необходимые и незамѣнимые штрихи, рисующіе полный, законченный характеръ. Такое сравненіе, повторяю, интересно въ высшей степени, и лица, знакомыя съ Шекспиромъ только по лучшимъ его созданіямъ, къ которымъ безспорно принадлежитъ "Ричардъ ІІГ, ничего не потеряютъ, если послѣ этой пьесы прочтутъ третью часть "Генриха VI", чтобъ познакомиться съ тѣмъ первоначальнымъ эскизомъ, по которому поэтъ нарисовалъ позднѣе личность Ричарда.
   Что касается времени, когда трилогія написана, то, въ виду появленія въ печати окончательнаго текста лишь въ in folio 1623 г. и сомнительности происхожденія первыхъ изданій, на вопросъ этотъ нельзя отвѣтить съ полной точностью. Принимая однако во вниманіе, что всѣ три части "Генриха VI" несомнѣнно написаны ранѣе "Ричарда III", эта жъ пьеса была напечатана уже въ 1597 году,-- можно, не рискуя впасть въ ошибку, принять за срокъ созданія Шекспиромъ "Генриха VI" время между 1590 и 1595 годами, а можетъ-быть -- даже и раньше. Послѣднее предположеніе особенно вѣроятно вслѣдствіе того, что пьеса явно принадлежитъ къ произведеніямъ Шекспировой молодости.
   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА 1).

   Король Генрихъ VI.
   Герцогъ Глостеръ, дядя короля и протекторъ.
   Герцогъ Бэдфордъ, дядя короля.
   Томасъ Бофортъ, герцогъ Эксетеръ.
   Генрихъ Бофортъ, его братъ, епископъ Винчестерскій.
   Іоаннъ Бофортъ, графъ Сомерсетъ.
   Ричардъ Плантагенетъ, потомъ герцогъ Іоркскій.
   Графъ Варвикъ.
   Графъ Салисбюри.
   Графъ Суффолькъ.
   Лордъ Тальботъ, военачальникъ Генриха.
   Эдмундъ Мортимеръ, графъ Марчскій.
   Сэръ Джонъ Фастольфъ.
   Сэръ Вилльямъ Люси.
   Сэръ Вилльямъ Глансдэль.
   Сэръ Томасъ Гаргревъ.
   Мэръ Лондона.
   Вудвиль, комендантъ Тоуэра.
   Вернонъ, приверженецъ Бѣлой розы партіи іоркской.
   Бассетъ, приверженецъ Алой розы партіи ланкастерской.
   Законовѣдъ.
   Тюремщикъ Мортимера.
   Дофинъ Карлъ, потомъ король Франціи.
   Рене, герцогъ Анжуйскій, по титулу -- король Неаполя.
   Герцогъ Бургундскій.
   Герцогъ Алансонскій.
   Побочный Орлеанскій.
   Градоначальникъ Парижа.
   Комендантъ Бордо.
   Орлеанскій пушкарь и его сынъ.
   Французскій сержантъ.
   Привратникъ.
   Пастухъ, отецъ Іоанны д'Аркъ.
   Маргарита, дочь Рене, потомъ жена короля Генриха.
   Графиня Овернская.
   Іоанна л'Аркъ.

Лорды, стражи Тоуэра, офицеры, солдаты, гонцы, свита короля и герцоговъ, злые духи, являющіеся Іоаннѣ д'Аркъ.

Дѣйствіе происходить частью въ Англіи, частью во Франціи.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Вестминстерское аббатство.

(Похоронный маршъ. Тѣло короля Генриха V лежитъ на открытомъ катафалкѣ. Кругомъ стоятъ герцоги Бэдфордъ, Глостеръ2) и Эксетеръ, графъ Варвикъ, епископъ Винчестерскій, герольды и свита).

   Бэдфордъ. Задернись небо чернымъ 3)! Превратись
             Въ ночь свѣтлый день! Пророки перемѣнъ,
             Зловѣщія кометы, потрясайте
             Блестящіе хвосты 4), бичуйте ими
             Сонмъ злыхъ свѣтилъ, дозволившихъ потонуть
             Монарху Генриху! О, слишкомъ славенъ
             Онъ былъ, чтобъ долго жить! Еще ни разу
             Терять не приходилось англичанамъ
             Такого короля.
   Глостеръ.                     Мы не имѣли
             Ихъ вовсе до него. Въ его лицѣ
             Сливалось все, что нужно дли владыки:
             Блестящій мечъ слѣпилъ враговъ сіяньемъ;
             Размахъ руки раскидывался шире
             Простертыхъ крылъ дракона; пламя глазъ
             Сжигало ликъ враговъ сильнѣе солнца,
             Направленнаго прямо въ ихъ зѣницы.
             Что прибавлять?-- его дѣла славнѣе
             Похвалъ и словъ. Малѣйшее движенье
             Его руки несло съ собой побѣду.
   Эксетеръ. Мы въ траурѣ; но намъ приличнѣй было бъ
             Облечься въ кровь. Онъ умеръ и не встанетъ.
             Мы сѣтуемъ надъ деревяннымъ гробомъ,
             Какъ будто бы собрались прославлять
             Побѣду гнусной смерти, какъ рабы,
             Прикованные къ славной колесницѣ.
             Что жъ? Должно ль намъ винить вліянье звѣздъ
             Въ потерѣ нашей славы? Иль, скорѣе,
             Предположить, что хитрые французы,
             Страшась величья Генриха, сразили
             Его путемъ волшебныхъ заклинаній 5)?
   Епископъ. Онъ былъ король, благословенный свыше
             Царемъ царей! День Божьяго суда
             Не такъ былъ страшенъ Франціи, какъ взоры
             Монарха Генриха. Но длань Господня
             Виной его побѣдъ; молитвы церкви
             Дозволили ему свершить все это.
   Глостеръ. Не ваши ли?-- Нѣтъ, мы безъ нихъ, я вѣрю,
             Не понесли бъ подобную потерю.
             Вамъ нуженъ женственный король, которымъ,
             Какъ школьникомъ, могли бъ вы управлять.
   Епископъ. Кто бъ ни былъ нуженъ намъ, но ты скорѣй
             Способенъ жаждать власти, какъ протекторъ.
             Твоя жена горда, и ты боишься
             Ея сильнѣй, чѣмъ Господа иль насъ,
             Служителей святой и славной церкви.
   Глостеръ. Молчи хоть о святомъ!-- ты любишь плоть;
             Ты круглый годъ не ходишь въ церковь; если жъ
             Зайдешь хоть разъ, то развѣ для молитвы
             На зло твоимъ врагамъ.
   Бэдфордъ.                               Не ссорьтесь, лорды!
             Оставьте брань и преклонитесь лучше
             Предъ алтаремъ. Пускай идутъ герольды
             За нами вслѣдъ. Возложимъ на алтарь
             Оружье вмѣсто золота. Къ чему намъ
             Теперь мечи, когда скончался Генрихъ?
             О, горе нашимъ дѣтямъ! Слезы будутъ
             Впередъ имъ молокомъ! Нашъ островъ станетъ
             Кормильцемъ горькихъ слезъ; рыданья женщинъ
             Одни почтятъ умершихъ! Генрихъ пятыя!
             Къ тебѣ взываю я: пошли покой
             Твоей странѣ! Сразись на небесахъ
             Съ созвѣздьемъ злыхъ свѣтилъ! Прославься выше
             Звѣзды блестящей Цезаря и ярче!..6) (Входитъ гонецъ).
   Гонецъ. Привѣтъ мой вамъ, милорды! Злыя вѣсти
             Привезъ я вамъ изъ Франціи о битвахъ,
             Потеряхъ и трудахъ. Гіэнь, Шампань,
             Реймсъ. Орлеанъ, Парижъ и Пуатье
             Потеряны.
   Бэдфордъ.                     Что ты сказалъ? Молчи
             Хоть здѣсь, предъ трупомъ Генриха,-- иначе
             Такая вѣсть расторгнетъ узы гроба,
             Заставитъ вновь возстать его отъ смерти.
   Глостеръ. Какъ? Взятъ Парижъ? Руанъ сдался французамъ?
             Будь Генрихъ призванъ къ жизни -- онъ бы умеръ
             Опять отъ этихъ новостей.
   Эксетеръ.                                         Но какъ же
             Случилось это все? Какой измѣной?
             Гонецъ. Не отъ измѣны,-- нѣтъ -- отъ недостатка
             Въ войскахъ и деньгахъ. Въ войскѣ говорятъ,
             Что будто здѣсь межъ вами воцарился
             Огонь вражды; что вмѣсто дружной встрѣчи
             Врага лицомъ къ лицу вы лишь ведете
             Здѣсь споръ о томъ, кому принять начальство.
             Одни хотятъ вести войну безъ денегъ
             И медленно; другіе рады бъ тотчасъ
             Летѣть на бой, да нехватаетъ крыльевъ.
             Тѣ думаютъ уладить миръ словами,
             Везъ всякихъ жертвъ и тратъ. О, пробудись,
             Дворянство Англіи! Не дай померкнуть
             Зачатку славныхъ дѣлъ! Твой гербъ иначе
             Лишится вѣтки лилій, и навѣки
             Утратишь ты постыдно полщита 7).
   Эксетеръ. Такія вѣсти вызвали бъ приливъ
             Горячихъ слезъ, не будь ихъ безъ того
             Достаточно при этомъ погребеньи.
   Бэдфордъ. Я -- регентъ Франціи, и эти вѣсти
             Касаются меня. Подайте панцырь!
             Долой одежды горести! Спѣшу
             Скорѣе въ бой. Французы зарыдаютъ
             Изъ ранъ на мѣсто глазъ, начавши снова
             Оплакивать минувшія несчастья. (Входитъ второй гонецъ).
   Гонецъ. Вотъ письма вамъ, милорды, съ самымъ горькимъ,
             Печальнымъ содержаньемъ. Все возстало
             Во Франціи, за вычетомъ немногихъ
             Ничтожныхъ городишекъ. Карлъ-дофинъ
             Надѣлъ корону въ Реймсѣ; Алансонъ
             Бѣжалъ къ нему; а вмѣстѣ съ нимъ возстали
             Рене-Анжу съ побочнымъ Орлеанскимъ.
   Эксетеръ. Дофинъ надѣлъ корону! Всѣ бѣгутъ
             Ему вослѣдъ! Куда же намъ осталось
             Бѣжать самимъ отъ этого позора?
   Глостеръ. Куда бѣжать?--

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

ВЪ ПЕРЕВОДѢ И ОБЪЯСНЕНІИ
А. Л. СОКОЛОВСКАГО.

Съ портретомъ Шекспира, вступительной статьей "Шекспиръ и его значеніе въ литературѣ", съ приложеніемъ историко-критическихъ этюдовъ о каждой пьесѣ и около 3.000 объяснительныхъ примѣчаній

ИМПЕРАТОРСКОЮ АКАДЕМІЕЮ НАУКЪ
переводъ А. Л. Соколовскаго удостоенъ
ПОЛНОЙ ПУШКИНСКОЙ ПРЕМІИ.

ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ
пересмотрѣнное и дополненное по новѣйшимъ источникамъ.

ВЪ ДВѢНАДЦАТИ ТОМАХЪ.

Томъ IX.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ

ИЗДАНІЕ т-ва А. Ф. МАРКСЪ.

   

КОРОЛЬ ГЕНРИХЪ VI

Часть 3-я.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА 1).

   Король Генрихъ VI.
   Эдвардъ, принцъ Уэльскій, его сынъ.
   Лудовикъ XI, король французскій.
   Герцогъ Сомерсетъ, Герцогъ Эксетеръ, Графъ Оксфордъ, Графъ Нортумберландъ, Графъ Вестморландъ, Лордъ Клиффордъ, приверженцы короля.
   Ричардъ Плантагенетъ, герцогъ Іоркскій.
   Эдвардъ, потомъ король Эдвардъ IV, Эдмондъ, графъ Рютландъ, Георгъ, герцогъ Кларенсъ, Ричардъ, герцогъ Глостеръ, его сыновья.
   Герцогъ Норфолькъ, Маркизъ Монтэгю, Графъ Варвикъ, приверженцы герцога Іоркскаго.
   Лордъ Гастингсъ, Графъ Пэмброкъ, Лордъ Стаффордъ, приверженцы герцога Іоркскаго.
   Сэръ Джонъ Мортимеръ, Сэръ Гугъ Мортимеръ, дядя герцога Іоркскаго.
   Генрихъ, молодой графъ Ричмондъ.
   Лордъ Риверсъ, братъ лэди Грей.
   Сэръ Вильямъ Стэнли.
   Сэръ Джонъ Монгомери.
   Сэръ Джонъ Сомервиль.
   Наставникъ Рютланда.
   Мэръ Іорка.
   Комендантъ Тоуэра.
   1-й и 2-й тюремщики.
   1-й и 2-й охотники.
   Отцеубійца.
   Сыноубійца.
   Королева Маргарита.
   Лэди Грей, потомъ королева, жена
   Эдварда IV.
   Бона, сестра французскаго короля

Войско, свита, гонцы, стража и прочіе.

Мѣсто дѣйствія въ Англіи и Франціи.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Лондонъ. Зала парламента2).

Барабанный бой. Въ двери вламываются солдаты іоркской партіи; затѣмъ входятъ герцогъ Іоркскій, его сыновья Эдвардъ и Ричардъ, Норфолькъ, Монтэгю, Варвикъ и другіе съ бѣлым, розами на шлемахъ.

   Варвикъ. Дивлюсь, какъ могъ спастись отъ насъ король.
   Герц. Іоркскій. Онъ ускакалъ, оставивши своихъ,
             Въ то время, какъ пустились мы въ погоню
             За сѣвернымъ отрядомъ конныхъ войскъ.
             Нортумберландъ, не могшій никогда
             Перенести отбой иль отступленье,
             Вдохнулъ въ войска вновь бодрость и, сойдясь
             Съ милордами Клиффордомъ и Стаффордомъ,
             Врубился съ ними въ нашъ передній рядъ,
             Гдѣ всѣ они и пали подъ мечами
             Простыхъ солдатъ 3).
   Эдвардъ.                     Отецъ Стаффорда, славный
             Лордъ Букингамъ, убитъ иль тяжко раненъ.
             Я разрубилъ ему прямымъ ударомъ
             Забрало шишака. (Показываетъ окровавленный мечъ).
                                           Смотри, отецъ,
             Вотъ кровь его; я подтверждаю ею
             Правдивость словъ.
   Монтэгю (показывая свой мечъ.)
             А вотъ и кровь Вильтшира,
             Съ которымъ я сразился въ общей схваткѣ.
   Ричардъ (бросая на полъ голову Сомерсета).
             Вотъ кто мои повѣдаетъ дѣла!
   Герц. Іоркскій. Ричардъ принесъ добычу лучше всѣхъ.
             Ну, что, лордъ Сомерсетъ, теперь вы мертвы?
   Норфолькъ. Надѣюсь, то же самое случится
             И съ прочимъ родомъ Гонта.
   Ричардъ.                                         Я берусь
             Снести долой съ плечъ голову такъ точно
             И Генриху.
   Варвикъ (герцогу Іоркскому). Я тоже -- и даю
             Тебѣ, побѣдоносный герцогъ, слово,
             Что не сомкну очей моихъ, покуда
             Не сядешь ты на тронъ своихъ отцовъ,
             Неправедно ланкастерцами взятый!
             Теперь мы въ домѣ труса-короля;
             Вотъ и престолъ; займи его -- онъ долженъ
             По всѣмъ правамъ быть отданнымъ тебѣ,
             А ужъ никакъ не Генрихову роду!
   Герц. Іоркскій. Подай мнѣ только помощь, храбрый Варвикъ --
             И я займу его: вѣдь мы ворвались
             Сюда открытой силой.
   Норфолькъ.                     Мы тебѣ
             Поможемъ всѣ;-- пусть тотъ умретъ, кому
             Придетъ на мысль бѣжать.
   Герц. Іоркскій.                               Благодарю
             Тебя, Норфолькъ. Останьтесь же, милорды,
             Теперь со мной;-- вы также проведете,
             Солдаты, съ нами ночь.

(Лорды и воины отходятъ въ глубину сцены)

   Варвикъ.                               Не причиняйте
             Насилья государю, если онъ
             Придетъ сюда и если не затѣетъ
             Насъ вытѣснить оружьемъ.
   Герц. Іоркскій.                               Нынче здѣсь
             Сбирается парламентъ королевы;
             Ужъ, вѣрно, ей не грезилось, что мы
             Потребуемъ въ немъ мѣстъ и ихъ возьмемъ
             Словами или съ бою.
   Ричардъ.                               Да, мы здѣсь
             Останемся съ оружіемъ въ рукахъ.
   Варвикъ. Кровавымъ назовутъ парламентъ этотъ,
             Когда Плантагенетъ не свергнетъ съ трона
             Презрительнаго Генриха, чья трусость
             Насъ сдѣлала посмѣшищемъ враговъ.
   Герц. Іоркскій. Лишь были бъ вѣрны вы! Останьтесь тверды --
             И я рѣшусь вступить въ мои права.
   Варвикъ. Ни самъ король, ни всѣ его друзья,
             Ни лучшій. стражъ Ланкастерова дома
             Пошевельнуть крылами не посмѣютъ,
             Когда заслышатъ, что Варвикъ, какъ соколъ,
             Тряхнулъ свой колокольчикъ 4). Я взведу
             На тронъ Плантагенета 5) -- и пускай
             Попробуютъ столкнуть его оттуда!
             Рѣшись, Ричардъ:-- бери вѣнецъ британскій!

(Возводитъ герцога Іоркскаго на тронъ, на который тотъ и садится. Трубы. Входятъ король Генрихъ, Клиффордъ, Нортумберландъ, Вестморландъ, Эксетеръ и другіе съ красными розами на шлемахъ).

   Король. Взгляните лорды: дерзкій бунтовщикъ
             Сидитъ уже на тронѣ! Полагаясь
             На силу вѣроломнаго Варвика,
             Онъ хочетъ завладѣть моимъ вѣнцомъ,
             Царить надъ государемъ! Славный лордъ
             Нортумберландъ! имъ умерщвленъ отецъ твой,
             Равно и твой, Клиффордъ. Вы поклялись
             Отмстить ему, друзьямъ его и дѣтямъ.
             Нортумберландъ. И отомстимъ!-- Иначе пусть меня j
             Накажетъ Богъ!
   Клиффордъ.           Одна лишь жажда мщенья
             Заставила Клиффорда замѣнить
             Желѣзомъ трауръ!
   Вестморландъ.                     Неужели мы
             Потерпимъ это, лорды? Сбросимъ прочь
             Его тотчасъ! Я весь горю отъ злости!..
             И большаго не въ силахъ выносить.
   Король. Будь терпѣливъ, мой добрый Вестморландъ.
   Клиффордъ. Терпѣть способенъ только жалкій трусъ.
             Будь живъ отецъ твой, Генрихъ,-- Іоркъ не смѣлъ бы
             Возсѣсть при немъ на англійскій престолъ!
             Скажи лишь слово -- ихъ мы уничтожимъ
             Немедля здѣсь въ парламентѣ.
   Нортумберландъ.                               Прекрасно:--
             Исполнимъ это тотчасъ.
   Король.                                         Вы забыли,
             Что городъ преданъ имъ, и что войска
             Ихъ явятся по первому призыву.
   Эксетеръ. Они тотчасъ же бросятся бѣжать,
             Едва убьемъ мы герцога.
   Король.                               Нѣтъ, нѣтъ!--
             Я не хочу парламентъ сдѣлать бойней.
             Слова, угрозы, просьбы -- вотъ оружіе,
             Какимъ сразится Генрихъ.

(Приближается со свитой къ герцогу Іоркскому).

                                                     Дерзкій Іоркъ,
             Сойди немедля съ трона и проси
             У ногъ моихъ униженно прощенья:
             Я твой король.
   Герц. Іоркскій.           Король твой я!
   Эксетеръ.                                         Стыдись!
             Сойди сейчасъ;-- припомни, что ты герцогъ
             По милости монарха.
   Герц. Іоркскій.                     Этотъ титулъ
             Былъ мой по праву рода, точно такъ же,
             Какъ титулъ графа Марчскаго.
   Эксетеръ.                                                   Отецъ твой
             Измѣнникъ былъ монарху и престолу.
   Герц. Іоркскій. Ты измѣнилъ престолу точно такъ же,
             Ставъ другомъ похитителя вѣнца.
   Клиффордъ. Чью жъ сторону принять, какъ не монарха?
   Варвикъ. Ты правъ, Клиффордъ; но Ричардъ, герцогъ Іоркскій,
             И есть его монархъ.
   Король.                               Ужель я долженъ
             Стоять предъ нимъ, а онъ сидѣть на тронѣ?
   Герц. Іоркскій. Такъ быть должно и будетъ;-- покорись.
   Варвикъ. Будь герцогомъ Ланкастерскимъ, а Іоркъ
             По всѣмъ правамъ быть долженъ государемъ.
   Вестморландъ. Онъ и король Британіи и герцогъ
             Ланкастерскій,-- я докажу вамъ это,--
             Я!-- герцогъ Вестморландъ.
   Варвикъ.                                         А лордъ Варвикъ
             Сумѣетъ опровергнуть. Вы забыли,
             Какъ мы прогнали васъ, убивши вашихъ
             Отцовъ на полѣ битвы, и прошли
             Чрезъ городъ весь съ знаменами до самыхъ
             Воротъ дворца.
   Нортумберландъ.           О, помнимъ хорошо!
             И ты зато заплатишь намъ, равно какъ
             И весь твой родъ.
   Вестморландъ.                     Повѣрь, Плантагенетъ,
             Что я въ кругу семьи твоей и близкихъ
             Похищу больше жизней, чѣмъ успѣлъ
             Ты источить горячихъ капель крови
             Изъ жилъ отца.
   Клиффордъ.                     Не горячись напрасно;
             Не то я вмѣсто словъ пошлю тебѣ,
             Варвикъ, такого вѣстника, который
             Отмститъ за смерть отца въ одно мгновенье.
   Варвикъ. Бѣднякъ Клиффордъ! какъ жалокъ ты съ угрозой!
   Герц. Іоркскій. Я вамъ могу сейчасъ же доказать
             Права мои на тронъ, иль пусть иначе
             Рѣшимъ мы споръ нашъ въ битвѣ.
   Король.                                                   Вѣроломный!
             Тебѣ ль твердить о правѣ? Твой отецъ
             Былъ только Іоркскимъ герцогомъ, какъ ты 6),--
             Не болѣе! твой дѣдъ былъ графомъ Марчскимъ,
             Тогда какъ мой отецъ былъ Генрихъ пятый,
             Приведшій въ ужасъ Францію и взявшій
             Мечомъ ея поля и города.
   Варвикъ. Молчи ужъ хоть о Франціи -- она
             Утрачена тобой.
   Король.                     Не я -- протекторъ
             Виновенъ въ томъ. Когда меня вѣнчали,
             Мнѣ было девять мѣсяцевъ.
   Ричардъ.                                         Но ты
             Вѣдь и теперь теряешь постоянно,
             Хотя давно ужъ въ возрастѣ. Отецъ!
             Сорви свою корону съ самозванца!
   Эдвардъ. Да, да, отецъ, сорви и коронуйся
             Немедля самъ.
   Монтагю.                     Любезный братъ, ты любишь
             Оружіе -- такъ что жъ тутъ толковать?
             Возьмемъ ее мечами.
   Ричардъ.                               Если Генрихъ
             Услышитъ грохотъ нашихъ барабановъ,
             Онъ убѣжитъ.
   Герц. Іоркскій.           Тш, тш! Молчите дѣти!
             Король. Молчи ты самъ и выслушай, что скажетъ
             Тебѣ твой государь.
   Варвикъ.                               Пусть говоритъ
             Сперва Плантагенетъ. Внимайте, лорды;
             Молчите и внимайте!-- Смерть тому,
             Кто вздумаетъ прервать его хоть словомъ.
   Король. Ты думаешь, я соглашусь оставить
             Мой славный тронъ, который занималъ
             Отецъ и дѣдъ? Нѣтъ! пусть сперва война
             Погубитъ населеніе отчизны!
             Пусть знамена, обвѣянныя славой
             Во Франціи и поднятыя нынѣ,
             Къ прискорбью моему, въ родной странѣ,
             Мнѣ станутъ смертнымъ саваномъ! Не будемъ,
             Милорды, унывать! мои права
             Законнѣе!
   Варвикъ.           Сначала докажи,
             Что это такъ,-- и царствуй.
   Король.                                         Дѣдъ мой, Генрихъ,
             Добылъ мечомъ корону.
   Герц. Іоркскій.                               Да,-- убивъ
             Законнаго монарха.
   Король (про себя).           Что скажу
             На это я?-- мои права невѣрны!
             (Громко). Скажите, лорды,-- можетъ ли король
             Избрать себѣ наслѣдника?
   Герц. Іоркскій. Что жъ дальше?
   Король. А если такъ, то я король законный!
             Ричардъ свою корону добровольно,
             При лордахъ, отдалъ Генриху,-- ему же
             Наслѣдовалъ отецъ мой, а отцу
             Преемникомъ былъ я.
   Герц. Іоркскій. Неправда:-- Генрихъ
             Возсталъ открытой силой на Ричарда
             И вынудилъ его отдать корону.
   Варвикъ. Пусть даже онъ отрекся добровольно
             Самъ за себя -- онъ этимъ не пресѣкъ
             Наслѣдственнаго права.
   Эксетеръ.                               Справедливо:
             Онъ могъ отдать вѣнецъ лишь подъ условьемъ,
             Что онъ вернется вновь въ ближайшій родъ.
   Король. Какъ, Эксетеръ,-- ты также противъ насъ?
   Эксетеръ. Онъ правъ, и потому прошу прощенья.
   Герц. Іоркскій. Что жъ шепчетесь вы, лорды?-- отвѣчайте!
   Эксетеръ. Мнѣ совѣсть говоритъ, что герцогъ Іоркскій --
             Законный нашъ король.
   Король.                                         Все возстаетъ
             Противъ меня, законнаго монарха,
             Спѣша пристать къ нему!
   Нортумберландъ. Не думай, дерзкій
             Плантагенетъ, что ложныя права
             Твои низложатъ Генриха!
   Варвикъ.                                         Низложатъ!
             На зло вамъ всѣмъ!
   Нортумберландъ. Ты лжешь!-- твое все войско,
             Въ Норфолькѣ, Кентѣ, Эссексѣ, Суффолькѣ,
             Которымъ ты гордишься такъ, не въ силахъ
             Помѣряться съ моимъ, чтобъ возвести
             На тронъ британскій Іорка.
   Клиффордъ.                               Славный Генрихъ!
             Законны ли права твои, иль нѣтъ,
             Я все жъ клянусь служить тебѣ защитой.
             Пусть подо мной провалится земля
             Скорѣй, чѣмъ я склонюсь передъ убійцей
             Безцѣннаго отца!
   Король.                     О мой Клиффордъ!
             Ты оживилъ мнѣ этой рѣчью сердце!
   Герц. Іоркскій. Отдай вѣнецъ мнѣ, Генрихъ!-- Что ворчите
             Вы, лорды, тамъ? чего хотите?
   Варвикъ.                                         Генрихъ,--
             Признай права наслѣдственныя Іорка,
             Иль я наполню эту заду войскомъ
             И напишу кровавыми чертами
             Права его надъ трономъ, на которомъ
             Ужъ онъ сидитъ.

(Топаетъ ногой; въ дверяхъ показываются солдаты).

   Король.                     Постой, Варвикъ, позволь мнѣ
             Быть королемъ, пока я живъ.
   Герц. Іоркскій.                               Признай
             Меня со всѣмъ моимъ грядущимъ родомъ
             Наслѣдникомъ престола.-- Будешь ты
             Зато спокойно править до конца.
   Король. Изволь,-- я соглашаюсь. Будь моимъ
             Наслѣдникомъ, Ричардъ Плантагенетъ.
   Клиффордъ. О, какъ постыденъ этотъ договоръ
             Для принца, сына вашего!
   Варвикъ.                                         Какъ счастливъ,
             Напротивъ, онъ для Англіи и принца!
   Вестморландъ. Трусливый, низкій Генрихъ!
   Клиффордъ.                                                   Этимъ дѣломъ
             Ты грубо оскорбилъ себя и насъ.
   Вестморландъ. Я не хочу присутствовать при этомъ.
   Нортумберландъ.                                                   Ни я.
   Клиффордъ. Пойдемъ, разскажемъ королевѣ
             Немедля обо всемъ.
   Вестморландъ.                     Прощай, безсильный,
             Разслабленный король! Въ твоей крови
             Нѣтъ даже искры чести.
   Нортумберландъ.                     Будь отнынѣ
             Добычей дома Іорковъ и умри
             Въ цѣпяхъ за эту низкую уступку!
   Клиффордъ. Будь вѣчно побѣжденнымъ на войнѣ
             И, всѣми презираемый, живи
             Безъ близкихъ и друзей во время мира!

(Нортумберландъ, Клиффордъ и Вестморландъ уходятъ).

   Варвикъ. Не слушай, Генрихъ, ихъ,-- останься нашимъ.
   Эксетеръ. Они не соглашаются изъ мести.
   Король. Ахъ, Эксетеръ!
   Варвикъ.                               О чемъ же, лордъ, вы такъ
             Вздыхаете?
   Король.                     Не о себѣ, Варвикъ,--
             Нѣтъ, я вздохнулъ о сынѣ, такъ неправо
             Лишенномъ мной наслѣдства! Но да будетъ
             Во всемъ Господня воля! (Герцогу Іоркскому)
                                                     Я отдамъ
             Вѣнецъ тебѣ и твоему потомству
             Съ условіемъ, что ты дашь клятву мнѣ
             Немедля прекратить всѣ эти распри
             И быть мнѣ вѣрнымъ подданнымъ, покуда
             Я буду жить, не пробуя ни силой
             Ни хитростью лишить меня вѣнца
             И сдѣлаться монархомъ.
   Герц. Іоркскій.                               Я даю
             Охотно эту клятву и исполню
             Ее безъ нарушенья. (Сходитъ съ трона).
   Варвикъ.                               Много лѣтъ
             Пошли Господь монарху! Обними
             Его Плантагенетъ.
   Король.                               Будь здравъ и ты
             На много лѣтъ съ твоими сыновьями!
   Герц. Іоркскій. Теперь примирены Ланкастеръ съ Іоркомъ.
   Эксетеръ. Будь проклятъ тотъ, кто вздумаетъ опять
             Поссорить ихъ!

(Тушъ. Лорды выступаютъ впередъ).

   Герц. Іоркскій.           Прощайте, государь,--
             Я ѣду въ замокъ свой.
   Варвикъ.                               А я отправлюсь
             Занять войсками Лондонъ.
   Норфолькъ.                     Я въ Норфолькъ
             Пойду съ моею свитой.
   Монтэгю.                               Я -- за море,
             Откуда и пріѣхалъ.
   Король.                               Я жъ одинъ
             Останусь здѣсь съ моей глубокой скорбью!

(Уходятъ всѣ, кромѣ короля и Эксетера).

   Эксетеръ. Вотъ, лордъ, супруга ваша;-- взоръ ея
             Сверкаетъ ярымъ гнѣвомъ,-- я уйду.
   Король. И я, и я съ тобой!..

(Хочетъ итти. Входятъ королева Маргарита и принцъ Уэльскій Эдвардъ).

   Маргарита.                     Нѣтъ, нѣтъ, останься!
             Ты не уйдешь -- я всюду за тобой!
   Король. Приди въ себя, мой другъ -- и я останусь.
   Королева. Прійти въ себя?.. Кто въ силахъ это сдѣлать
             Въ такой постыдной крайности? О низкій!
             Зачѣмъ я отдалась тебѣ! зачѣмъ
             Тебѣ родила сына! Былъ ли въ свѣтѣ
             Подобный неестественный отецъ?
             Чѣмъ заслужилъ мой бѣдный сынъ лишенья
             Своихъ наслѣдныхъ правъ? Когда бы ты
             Любилъ его хоть только вполовину,
             Какъ я люблю; когда бъ ты испыталъ
             Рядъ мукъ его рожденья; если бъ ты
             Вскормилъ его, какъ я, своею кровью --
             Ты пролилъ бы скорѣе здѣсь, у трона,
             Всю кровь свою, чѣмъ уступилъ вѣнецъ
             Свирѣпому измѣннику въ ущербъ
             Единственному сыну!
   Принцъ.                               Ты не можешь
             Меня лишить наслѣдья. Если ты
             Король -- то я наслѣдникъ твой по праву.
   Король. Прости, жена! прости, мой милый сынъ!
             Я принужденъ былъ Іоркомъ и Варвикомъ.
   Королева. Король -- и принужденъ!.. Мнѣ стыдно слушать
             Такую рѣчь! Ты, жалкій трусъ, сгубилъ
             Съ собой насъ всѣхъ! Ты дому Іорковъ далъ
             Такую силу въ руки, что впередъ
             Тебѣ придется править не иначе,
             Какъ только съ ихъ согласья. Укрѣпить
             Вѣнецъ за домомъ Іорковъ!-- да вѣдь этимъ,
             Ты выкопалъ могилу для себя
             И легъ въ нее до времени! Варвикъ
             Подучитъ мѣсто канцлера и сядетъ
             Правителемъ въ Калэ; графъ Фолькенбриджъ
             Возьметъ во власть проливъ, а герцогъ будетъ
             Протекторомъ -- и ты себя считаешь
             При этомъ безопаснымъ?.. Такъ, пожалуй,
             Счесть можно безопаснымъ и ягненка
             Среди волковъ. Я -- женщина, но если бъ
             Была при этомъ здѣсь, то я скорѣй
             Позволила бъ поднять себя на копья,
             Чѣмъ вырвали подобное согласье
             Изъ устъ моихъ!.. Но для тебя вѣдь жизнь
             Гораздо выше чести! Знай, что я
             Отнынѣ отрекаюсь охъ стола
             И ложа твоего, пока не будетъ
             Разорванъ актъ парламента, лишившій
             Дитя мое наслѣдства. Тѣ дворяне,
             Которыхъ ты лишился, будутъ рады
             Пойти за мною, едва я разверну
             Свои значки;-- а я ихъ разверну
             На стыдъ тебѣ и гибель дому Іорковъ!
             Я ухожу. Идемъ, мой милый сынъ:
             Насъ войско ждетъ! Идемъ!
   Король.                                         Ахъ, Маргарита,
             Позволь сказать мнѣ слово...
             Королева. Прочь! Отстань!
             Ты насказалъ и безъ того ихъ много.
   Король (принцу). Эдвардъ, хоть ты останься!
   Королева.                                                             Чтобы быть
             Зарѣзану врагами?
   Принцъ.                               Я увижусь
             Съ тобой, отецъ, когда вернусь изъ битвы;
             А до того останусь тамъ, гдѣ мать.
   Королева. Идемъ, мой сынъ:-- намъ медлить невозможно.

(Уходятъ королева и принцъ).

   Король. О Маргарита, бѣдная моя!
             Тебя приводитъ въ бѣшеную ярость
             Любовь ко мнѣ и сыну. Пусть отвѣтитъ
             За это все надменный, злобный герцогъ,
             Чья дерзость, окрыленная желаньемъ
             Добыть вѣнецъ, готова заклевать
             И сына и меня. Меня смущаетъ
             Однакоже потеря храбрыхъ лордовъ.
             Я напишу имъ -- попрошу вернуться.
             Любезный братъ, ты будешь мой посланникъ.
   Эксетеръ. Надѣюсь возвратить ихъ снова къ вамъ.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 2-я.

Комната въ Сэндальсконъ замкѣ, въ Іоркширѣ

(Входятъ Эдвардъ, Ричардъ и Монтэгю).

   Ричардъ. Любезный братъ,-- позволь, хоть я и младшій...
   Эдвардъ. Нѣтъ, нѣтъ,-- я буду лучше говорить.
   Монтэгю. Но доводы мои сильнѣе вашихъ.

(Входитъ герцогъ Іоркскій).

   Герц. Іоркскій. Братъ ссорится съ дѣтьми -- что это значитъ?
             Кто первый началъ ссору?
   Эдвардъ.                               Ссоры нѣтъ,
             А только легкій споръ.
   Герц. Іоркскій.                     О чемъ?
   Ричардъ.                                         О дѣлѣ,
             Которое касается равно
             Тебя и насъ:-- объ англійской коронѣ,--
             Твоей, отецъ, коронѣ!
   Герц. Іоркскій.                     Да, моей,
             Но лишь по смерти Генриха.
   Ричардъ.                                         Права
             Зависятъ не отъ жизни или смерти.
   Эдвардъ. Коль скоро ты наслѣдникъ, то возстань
             И пользуйся сейчасъ своимъ наслѣдьемъ.
             Иначе, давъ Ланкастерскому дому,
             Возможность перевесть усталый духъ,
             Ты можешь имъ легко позволить снова
             Взять верхъ надъ нами.
   Герц. Іоркскій.                     Дѣти!.. я поклялся
             Не возмущать правленья короля.
   Эдвардъ. Нарушить клятву можно для короны.
             Я ихъ нарушу тысячу, лишь только бъ
             Поцарствовать хоть годъ.
   Ричардъ.                               О, нѣтъ!-- избави
             Господь нарушить клятву!
   Герц. Іоркскій.                               Я нарушу
             Ее, возставъ,-- что жъ говорить объ этомъ?
   Ричардъ. Нисколько;-- я сейчасъ же докажу
             Противное, лишь выслушай.
   Герц. Іоркскій.                               Ты это
             Ничѣмъ не можешь доказать.
   Ричардъ.                                         Всѣ клятвы
             Законны лишь тогда, когда даются
             Предъ лицами, имѣющими право
             Потребовать тѣ клятвы;-- ты же далъ
             Свою предъ похитителемъ короны,
             Предъ Генрихомъ, который не имѣлъ
             Малѣйшихъ правъ на требованье клятвы!
             Она предъ нимъ ничтожна -- потому
             Къ оружію, отецъ! Подумай только
             О радостяхъ, какія дастъ корона!
             Въ ней цѣлый рай довольства и утѣхъ,
             Придуманныхъ поэтами. Чего же
             Намъ ждать еще? Я не дождусь минуты,
             Когда нашъ бѣлый розанъ покраснѣетъ
             Отъ теплой крови Генриха.
   Герц. Іоркскій.                               Довольно!
             Я буду королемъ или умру!
             Любезный братъ, отправься тотчасъ въ Лондонъ
             И подстрекни на это предпріятье
             Варвика; ты жъ, Ричардъ, скачи къ Норфольку
             И тайно сообщи ему о томъ,
             Что нами рѣшено; Эдвардъ пускай
             Отправится въ Кобгэму:-- съ нимъ охотно
             Возстанетъ Кентъ. Кентійцы храбры, умны,
             И я на нихъ надѣюсь. Мнѣ затѣмъ
             Останется лишь улучить минуту
             Къ возстанію и такъ притомъ, чтобъ Генрихъ
             И прочіе Ланкастеры никакъ
             Не вывѣдали тайну предпріятья.

(Входитъ гонецъ).

             Постойте. (Гонцу) Что за новость ты привезъ?
   Гонецъ. Всѣ сѣверные лорды съ королевой
             Собрались осадить васъ въ этомъ замкѣ;
             Они и съ ними двадцать тысячъ войска
             Идутъ уже. Спѣшите укрѣпиться,
             Достойный лордъ.
   Герц. Іоркскій.           Я укрѣплюсь мечомъ.
             Ужель ты полагаешь въ самомъ дѣлѣ,
             Что мы боимся ихъ? Эдвардъ и Ричардъ
             Останутся со мною, а ты, Монтэпо,
             Спѣши немедля въ Лондонъ. Пусть милорды
             Варвикъ, Кобгэмъ и прочіе, кому
             Мы поручили присмотръ за монархомъ,
             Ведутъ дѣла съ умомъ, не довѣряя
             Ни глупости ни клятвамъ короля.
   Монтэгю. Не бойся, братъ,-- я имъ скажу, въ чемъ дѣло.
             Затѣмъ прощай. (Уходитъ).

(Входятъ сэръ Джонъ и сэръ Гюгъ Мортимеры)

   Герц. Іоркскій.           А! дяди Гюгъ и Джонъ!
             Вы во-время пріѣхали въ Сэндаль:
             Насъ осаждаетъ войско королевы.
   Сэръ Джонъ. Намъ лучше встрѣтить ихъ въ открытомъ полѣ.
   Герц. Іоркскій. Какъ! встрѣтить ихъ?.. У насъ всего пять тысячъ.
   Ричардъ. Будь хоть пятьсотъ -- мы все жъ пойдемъ! У нихъ
             Вѣдь баба полководцемъ,-- что жъ бояться?

(За сценой слышенъ барабанный бой).

   Эдвардъ. Чу, вражьи барабаны! Приведемте
             Скорѣй войска въ порядокъ -- и на бой.
   Герц. Іоркскій. Пять на двадцать!.. Но какъ ни велика
             Неравность силъ, я все жъ не сомнѣваюсь,
             Что мы ихъ побѣдимъ. Мнѣ удавалось
             Во Франціи выигрывать сраженья,
             Когда способныхъ къ битвѣ было врядъ ли
             Одинъ противъ десятка;-- почему же
             Намъ не послужитъ счастье и теперь?

(Уходятъ. За сценою тревога).

   

СЦЕНА 3-я.

Равнина близъ Сэндальскаго замка.

(Шумъ битвы. Стычки. Входитъ Рютландъ съ наставникомъ7).

   Рютландъ. О Господи!.. Гдѣ скрыться? Гдѣ спастись?
             Вонъ злой Клиффордъ идетъ сюда, учитель.

(Входитъ Клиффордъ съ солдатами).

   Клиффордъ. Ступай своей дорогой, капелланъ:
             Твой санъ тебя спасаетъ. Ты жъ, отродье
             Того, кѣмъ былъ зарѣзанъ мой отецъ,
             Готовься къ смерти!
   Наставникъ.                     О, позвольте мнѣ
             Съ нимъ раздѣлить судьбу его.
   Клиффордъ.                               Солдаты,--
             Гоните капеллана!
   Наставникъ.                     Ахъ, Клиффордъ,
             Не убивай невиннаго ребенка!
             Убивъ его, заслужишь ты проклятье
             Отъ Бога и людей!

(Наставника уводятъ).

   Клиффордъ.                     Что съ нимъ?.. Онъ умеръ,
             Иль только страхъ закрылъ ему глаза?
             Но я открою ихъ.
   Рютландъ.                               О,-- такъ глядитъ
             Ужасный левъ на бѣдную овечку,
             Когда она дрожитъ въ его когтяхъ!
             Такъ тихо приближается онъ къ ней,
             Готовясь растерзать ее! О, добрый
             Клиффордъ! Убей мечомъ меня, но только
             Не этимъ страшнымъ взглядомъ! Дай сказать
             Мнѣ слово передъ смертью! Я ребенокъ --
             Я слишкомъ слабъ, чтобъ быть предметомъ мести;
             Оставь мнѣ жизнь и мсти однимъ мужамъ!
   Клиффордъ. Напрасно просишь ты, несчастный мальчикъ!
             Кровь моего погибшаго отца
             Замкнула всѣ отверстія, какими
             Могли бъ твои печальныя слова
             Проникнуть мнѣ до сердца.
   Рютландъ.                                         Пусть отецъ мой
             Откроетъ слухъ тебѣ своею кровью.
             Онъ мужъ -- сражайся съ нимъ.
   Клиффордъ.                               Будь здѣсь твои
             Три брата всѣ -- ихъ смерть съ твоею вмѣстѣ
             Не насытила бъ мщенья моего!
             Когда бы я могильный сводъ расторгнулъ
             Твоихъ почившихъ предковъ и въ цѣпяхъ
             Повѣсилъ ихъ гніющія гробницы --
             То и тогда не погасилъ бы гнѣва
             И ненависть мою не облегчилъ!
             Мнѣ видъ одинъ кого-нибудь изъ Іорковъ
             Терзаетъ духъ, какъ фурія! Я буду
             Жить, какъ въ аду, пока не вырву съ корнемъ
             Весь вашъ проклятый родъ! И потому...

(Замахивается мечомъ).

   Рютландъ. О, дай мнѣ помолиться передъ смертью!..
             Будь жалостливъ, молю тебя, Клиффордъ!
   Клиффордъ. Моимъ мечомъ явлю къ тебѣ я жалость!
   Рютландъ. Вѣдь я тебѣ не сдѣлалъ зла!.. За что же
             Ты хочешь умертвить меня?
   Клиффордъ.                               За то,
             Что сдѣлалъ твой отецъ.
   Рютландъ.                               Но я въ то время
             Еще вѣдь не родился! У тебя
             Есть также сынъ -- молю его спасеньемъ,
             Будь жалостливъ! Смотри, чтобъ Богъ въ отмщенье
             За смерть мою не предалъ точно также
             Его ужасной смерти. Заключи
             Меня навѣкъ въ темницу и убей,
             Когда я оскорблю тебя. Теперь же
             Тебѣ вѣдь ни малѣйшей нѣтъ причины
             Меня убить.
   Клиффордъ.           Предлога нѣтъ?-- отецъ мой
             Убитъ твоимъ, и ты умрешь за это. (Закалываетъ его).
   Рютландъ. Dii faciant, laudis summa sit ista tuae 8).

(Умираетъ).

   Клиффордъ. Плантагенетъ!-- иду тебѣ навстрѣчу!
             Кровь сына твоего, приставъ къ мечу,
             Останется на немъ, пока не смоетъ
             Ее твоя, смѣшавшись вмѣстѣ съ ней. (Уходитъ).
   

СЦЕНА 4-я.

Тамъ же.

(Входитъ герцогъ Іоркскій).

   Герц. Іоркскій. Все кончено, -- побѣда за врагомъ!
             Въ моихъ глазахъ погибли оба дяди,
             Стараясь мнѣ помочь. Друзья бѣгутъ
             Предъ полчищемъ враговъ, какъ корабли
             Предъ бурнымъ ураганомъ или овцы,
             Гонимыя волками. Сыновья --
             Богъ вѣдаетъ, что съ ними!-- знаю только,
             Что всѣ они сражались, какъ мужи,
             Которымъ предназначено въ потомствѣ
             Прославиться побѣдой или смертью.
             Три раза пролагалъ сквозь строй враговъ
             Ричардъ ко мнѣ дорогу, восклицая:
             "Смѣлѣй, отецъ! сражайся до конца!"
             И столько жъ разъ, съ мечомъ, окровавленнымъ
             До самой рукояти, пробивался
             Ко мнѣ Эдвардъ сквозь ихъ толпу. Когда жъ
             Храбрѣйшіе тѣснились, отступая,
             Ричардъ кричалъ: "Впередъ! не уступайте
             Ни шагу имъ!-- корона иль могила!
             Иль скипетръ или гробъ!" И снова мы
             Кидались на врага, -- но все напрасно!
             Намъ приходилось снова отступать.
             Такъ лебедь, выплывая противъ водъ,
             Въ борьбѣ съ волной свои теряетъ силы.

(Шумъ битвы приближается).

             А! вотъ враги!-- они спѣшатъ погоней.
             Я изнемогъ -- мнѣ ихъ не избѣжать;
             Да, впрочемъ, будь я полонъ силъ -- то все же
             Мнѣ не было бъ спасенья. Часъ пробилъ 9),
             Здѣсь долженъ я остаться и погибнуть.

(Входятъ королева Маргарита, Клиффордъ и Нортумберландъ съ войскомъ).

             Сюда, Клиффордъ безжалостный, сюда,
             Нортумберландъ!-- я разожгу еще
             Слѣпую вашу ярость. Цѣль готова:
             Стрѣляйте въ грудь мою.
   Нортумберландъ.                     Сдавайся, гордый
             Плантагенетъ! Смирись! Проси пощады!
   Клиффордъ. Пощады той, какую оказала
             Твоя рука несчастному отцу!
             Пришла пора -- и гордый Фаэтонъ
             Свалился съ колесницы, превративъ
             Въ закатъ роскошный полдень 10).
   Герц. Іоркскій.                               Я, какъ фениксъ,
             Рожу птенца изъ пепла: онъ отмститъ
             За смерть мою вамъ всѣмъ. Съ надеждой этой
             Подъемлю взоръ я къ небу, презирая
             Всѣ ковы вашей злости. Что жъ вы встали?
             Толпа -- и испугалась!
   Клиффордъ.                     Такъ всегда
             Храбрится трусъ, отчаявшись въ побѣгѣ;
             Такъ пробуетъ клевать безсильный голубь
             Стальныя когти ястреба, когда
             Они въ него вонзились; такъ убійца,
             Утративши надежду на спасенье,
             Бранитъ своихъ судей.
   Герц. Іоркскій.                     О, полно, Клиффордъ!
             Взгляни въ мое прошедшее; -- ужели
             Ты можешь мнѣ глядѣть въ лицо безъ краски?
             Тебѣ ли звать меня такъ громко трусомъ,--
             Тебѣ -- кого принудилъ я когда-то
             Искать спасенья въ бѣгствѣ?
   Клиффордъ.                               Я не стану
             Терять съ тобою словъ; поспоримъ лучше
             Ударами: я нанесу четыре
             Тебѣ на твой одинъ. (Обнажаетъ мечъ).
   Королева.                               Стой, храбрый Клиффордъ!
             Мнѣ хочется по тысячѣ причинъ
             Продлить злодѣю жизнь. Ты глухъ отъ злости.
             Нортумберландъ, -- останови его.
   Нортумберландъ. Приди въ себя, Клиффордъ! Ты слишкомъ много
             Ему окажешь чести, если ранишь
             Себѣ ничтожный палецъ, чтобъ пронзить
             Злодѣю грудь. Ужели храбрость въ томъ,
             Чтобъ всунуть руку въ пасть цѣнной собакѣ,
             Когда мы можемъ просто оттолкнуть
             Ее ногой? Въ войнѣ должны ловить мы
             Всѣ выгоды, и вовсе нѣтъ позора
             Напасть вдесятеромъ на одного.

(Они пытаются схватить герцога Іоркскаго; онъ защищается).

   Клиффордъ. Такъ бьется куропатка въ западнѣ.
   Нортумберландъ. Такъ корчится въ сѣтяхъ несчастный кроликъ.

(Герцога Іоркскаго схватываютъ).

   Герц. Іоркскій. Такъ подлые убійцы торжествуютъ
             Надъ жертвой ихъ! Такъ честный человѣкъ
             Смиряется предъ дерзостью злодѣевъ.
   Нортумберландъ. Что вамъ угодно сдѣлать, королева,
             Теперь съ измѣнникомъ?
   Королева.                               Нортумберландъ
             И ты, Клиффордъ, -- поставьте здѣсь на кочку
             Того, чьи руки жадно простирались
             До самыхъ горъ и лишь схватили тѣнь.
             Такъ это ты хотѣлъ быть королемъ
             Британіи? Кричалъ о славномъ родѣ,
             Шумѣлъ въ стѣнахъ парламента? Зови же
             Своихъ дѣтей! Пускай они придутъ
             Спасать тебя. Гдѣ твой развратный Эдвардъ?
             Мужикъ Георгъ? Гдѣ Дикъ горбатый твой,
             Чудовище, чей хриплый ревъ, бывало,
             Тебя толкалъ къ возстанію? Гдѣ твой Рютландъ --
             Любимецъ твой? Смотри: я пропитала
             Платокъ мой свѣжей кровью, источенной
             Изъ юной груди Рютланда мечомъ
             Клиффорда. Если смерть его заставитъ
             Тебя заплакать -- такъ возьми платокъ,--

(Бросаетъ ему платокъ).

             Возьми, возьми и оботри имъ слезы!
             Несчастный Іоркъ!-- не будь ты мнѣ врагомъ,
             Я плакала бъ сама надъ тяжкимъ горемъ,
             Какимъ постигнутъ ты! Рыдай же, Іоркъ, --
             Потѣшь, развесели меня! Ужели
             Твой пылкій духъ настолько изсушилъ
             Всю внутренность твою, что ты -- отецъ --
             Не можешь удѣлить одной слезинки
             При видѣ смерти сына? Можно ль быть
             Настолько терпѣливымъ? Ты бы долженъ
             Сойти съ ума отъ ярости: -- вѣдь я
             Затѣмъ и издѣваюсь, чтобы видѣть,
             Какъ ты сойдешь съ ума! Кричи же, плачь,
             Чтобъ я могла плясать и веселиться.
             Нѣтъ, вижу я, что ты меня не хочешь
             Повеселить?-- тебѣ нужна корона,
             Чтобъ ты заговорилъ! Корону Іорку!..
             Склоните передъ нимъ колѣни, лорды,
             Держите крѣпче руки -- я надѣну
             Ему вѣнецъ на голову. (Надѣваетъ на него бумажную корону).
                                           Ну, вотъ
             Теперь король онъ точно! Вотъ кто занялъ
             Тронъ царственнаго Генриха! Назвался
             Наслѣдникомъ вѣнца... Но какъ же это
             Могло случиться? Какъ Плантагенетъ
             Вѣнчался прежде времени, нарушивъ
             Торжественную клятву? Ты не можешь
             Быть королемъ, пока король нашъ Генрихъ
             Не будетъ обрученъ съ холодной смертью!
             И ты хотѣлъ при жизни короля,
             Украситься вѣнцомъ его! сорвать
             Съ монарха діадему, вопреки
             Тобою данной клятвѣ!.. Дерзокъ, дерзокъ
             Чрезчуръ такой поступокъ! Прочь корону!
             А вмѣстѣ съ ней и голову долой!
             Казнить его сейчасъ же!..
   Клиффордъ.                     Поручите
             Исполнить это мнѣ, за смерть отца.
             Королева. Послушаемъ сначала, что онъ скажетъ.
   Герц. Іоркскій. Французская волчица!-- ты коварнѣй
             Самихъ волковъ! Языкъ твой ядовитѣй
             Зубовъ змѣи. Видалъ ли кто-нибудь,
             Чтобъ женщина, какъ злая амазонка,
             Ругалась такъ надъ жертвой злой, бѣды?
             Не будь твое лицо, подобно маскѣ,
             Безчувственно къ стыду отъ неизмѣнной
             Привычки дѣлать зло -- я попытался бъ
             Заставить покраснѣть тебя!-- Вѣдь ты,
             Имѣя каплю совѣсти, должна бы
             Краснѣть отъ одного напоминанья
             О томъ, кто ты! Отецъ твой на словахъ
             Король Іерусалима, а на дѣлѣ
             Презрѣннѣй онъ, чѣмъ англійскій мужикъ!
             Не этотъ ли ничтожный государь
             Училъ тебя насмѣшкамъ? Если такъ --
             Онъ оправдалъ лишь этимъ поговорку,
             Что если разъ удастся голяку
             Взобраться на коня, то онъ загонитъ
             Его, навѣрно, на-смерть. Красота
             Дать можетъ право женщинамъ гордиться;
             Но Богъ свидѣтель въ томъ, что ты далеко
             Не можешь похвалиться ей! Добро
             Влечетъ насъ къ нимъ -- ты можешь удивить
             Лишь только ей противнымъ. Кроткій нравъ
             Имъ придаетъ божественную прелесть --
             Отсутствіе жъ въ тебѣ его вселяетъ
             Въ насъ только отвращенье! Ты -- антиподъ
             Всего добра! Ты съ нимъ раздѣлена,
             Какъ сѣверъ съ дальнимъ югомъ! Сердце тигра,
             Прикрытое снаружи женской плотью 11)!
             Какъ ты могла, имѣя хоть лицо,
             Похожее на женское, рѣшиться
             Подать отцу платокъ, покрытый кровью
             Его родного сына, съ предложеньемъ,
             Чтобъ онъ отеръ имъ слезы?.. Сердце женщинъ
             Чувствительно къ страданьямъ, кротко, нѣжно;
             Твое жъ -- черство, жестоко и свирѣпо!
             Хотѣла ты свести меня съ ума --
             Смотри же -- я бѣснуюсь! Ты хотѣла,
             Чтобъ плакалъ я -- ну, вотъ, смотри:-- я плачу!
             Такъ тучи навѣваются сперва
             Порывомъ бурнымъ вѣтра и потомъ ужъ
             Обильно разрѣшаются дождемъ!
             Пусть будутъ эти слезы погребеньемъ
             Несчастнаго Рютланда! Пусть ихъ капли
             Накличутъ ужасающую месть
             Тебѣ, свирѣпый Клиффордъ, и тебѣ,
             Коварная француженка!
   Нортумберландъ.                     Проклятье!
             Его печаль такъ трогаетъ меня,
             Что я едва удерживаю слезы.
   Герц. Іоркскій. Его лица голодный канибалъ
             Не тронулъ бы; не обагрилъ бы кровью
             Невинныхъ щекъ!-- но вы свирѣпѣй, злѣй
             Во много разъ голодныхъ, жадныхъ тигровъ!..
             Любуйся, злая женщина, на слезы
             Несчастнаго отца! Ты намочила
             Платокъ въ крови невиннаго ребенка --
             Я эту кровь ручьемъ смываю слезъ!

(Бросаетъ ей платокъ).

             Возьми его назадъ -- возьми и хвастай
             Такимъ прекраснымъ дѣломъ! Если ты
             Разскажешь все, какъ было, то, клянусь
             Моей душой, всѣ, кто при этомъ будутъ,
             Расплачутся, какъ дѣти! Даже тѣ,
             Кто были мнѣ врагами, -- будутъ плакать,
             Назвавъ ужаснымъ дѣломъ твой поступокъ!
             Вотъ мой вѣнецъ -- возьми его назадъ
             И съ нимъ мое проклятье! Пусть тебѣ
             Предложится въ минуту испытанья
             Такое жъ утѣшенье, какъ и мнѣ!..
             Теперь, жестокій Клиффордъ, разлучай
             Меня съ темницей міра! Мчись на небо,
             Душа моя, а кровь пускай падетъ
             На головы всѣмъ вамъ!..
   Нортумберландъ.                     Когда бы онъ
             Убилъ и весь мой родъ, то и тогда
             Я зарыдалъ бы вмѣстѣ съ нимъ при видѣ,
             Какъ горько онъ терзается.
   Королева.                                         Умѣстна ль
             Подобная слезливость?-- Стоитъ вспомнить,
             Вамъ, лордъ Нортумберландъ, то зло, какое
             Онъ сдѣлалъ намъ -- и слезы вмигъ засохнутъ.
   Клиффордъ (пронзая герцога Іоркскаго).
             Вотъ клятва, мною данная тебѣ,
             За смерть отца!
   Королева (пронзая его также).
                                 А вотъ -- за нарушенье
             Правъ добраго монарха!
   Герц. Іоркскій.                     О, отверзи
             Мнѣ, Боже, двери милости! Душа
             Моя летитъ къ тебѣ сквозь эти раны 12). (Умираетъ).
   Королева. Прочь голову ему, и пусть поставятъ
             Ее на городскихъ воротахъ Іорка,
             Чтобъ городъ свой оттуда онъ стерегъ. (Уходятъ).
   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Равнина близъ Мортимерова креста въ Дерфордширѣ.

(Барабанный бой. Входятъ Эдвардъ и Ричардъ съ войскомъ).

   Эдвардъ. Не знаю я, укрылся ль нашъ отецъ
             Отъ рукъ Нортумберланда и Клиффорда?
             Будь взятъ онъ въ плѣнъ -- мы слышали бъ объ этомъ;
             Будь онъ убитъ -- мы знали бъ это тоже;
             Равно до насъ дошла бы вѣсть, когда бы
             Успѣлъ онъ и спастись. Но что съ тобой,
             Любезный братъ?-- Ты смотришь такъ печально.
   Ричардъ. Могу ль я быть веселымъ, не узнавъ,
             Что сдѣлалось съ отцомъ? Я видѣлъ въ битвѣ,
             Какъ рыскалъ онъ, вездѣ ища Клиффорда.
             Въ толпѣ враговъ онъ былъ, какъ гордый левъ
             Средь стада козъ, иль какъ медвѣдь на ловлѣ,
             Когда кругомъ него стоитъ и лаетъ
             Толпа трусливыхъ псовъ, узнавшихъ силу
             Его тяжелыхъ лапъ. Такимъ казался
             Отецъ нашъ средь враговъ, и такъ бѣжали
             Враги передъ отцомъ. Быть сыномъ Іорка
             Довольно ужъ для славы.-- Но, взгляните,
             Какъ утро отворяетъ золотыя
             Свои врата, прощаясь съ свѣтлымъ солнцемъ!
             Какъ схоже это солнце съ женихомъ,
             Вертящимся предъ взорами невѣсты
             Въ пору любви и юности.
   Эдвардъ.                                         Что это?
             Иль я обманутъ зрѣньемъ?-- предо мной
             Явились вдругъ три солнца.
   Ричардъ.                                         Да, три солнца,
             Три славныхъ, свѣтлыхъ солнца, раздѣленныхъ
             Не дымкой облаковъ, а полосой
             Блистающей лазури 13). Посмотри --
             Вонъ, вонъ они сближаются, какъ будто
             Цѣлуясь межъ собой, чтобы скрѣпить
             Незыблемый союзъ. Вонъ, вонъ сошлись
             И свѣтятъ вновь однимъ блестящимъ солнцемъ!
             Что значитъ это знаменье небесъ?
   Эдвардъ. Неслыханно! Быть-можетъ, этимъ насъ
             Судьба зоветъ сомкнуться передъ битвой,
             Чтобъ мы, какъ сыновья Плантагенета,
             Блестя и порознь доблестью, слились
             Съ тѣмъ вмѣстѣ воедино, озаривши
             Сіяньемъ цѣлый міръ, какъ это солнце.
             Но что ни будь -- впредь на моемъ щитѣ
             Носить я буду красныя три солнца.
   Ричардъ. Носи трехъ красныхъ дѣвокъ: вѣдь онѣ
             Тебѣ милѣй и краше солнца 14).

(Входитъ гонецъ).

             Кто ты такой, чей мрачный взоръ пророчитъ
             Намъ злую вѣсть, томящую языкъ?
   Гонецъ. Я тотъ, на чьихъ глазахъ былъ умерщвленъ
             Вашъ царственный отецъ и мой властитель,
             Великій герцогъ Іоркъ.
   Эдвардъ.                               Ни слова больше!..
             Достаточно того, что ты сказалъ.
   Ричардъ. Разсказывай, какъ умеръ онъ: я знать
             Хочу подробно все.
   Гонецъ.                               Онъ окруженъ
             Былъ цѣлою толпой и отбивался
             Отъ нихъ, какъ вождь троянцевъ отъ ахеянъ,
             Пытавшихся ворваться въ стѣны Трои,
             Но Геркулесъ -- и тотъ бы отступилъ
             Предъ множествомъ. Огромнѣйшіе дубы
             Срубаются ничтожнымъ топоромъ.
             Такъ былъ и онъ осиленъ сотней рукъ,
             Убитъ же лишь двумя: рукой Клиффорда
             И злобной, безпощадной королевы.
             Она, чтобъ надругаться надъ несчастнымъ,
             Надѣла на него вѣнецъ позора,
             Смѣясь ему въ лицо; когда жъ отъ горя,
             Онъ зарыдалъ -- злодѣйка подала
             Ему, чтобъ отереть глаза, платокъ,
             Обрызганный невинной, чистой кровью
             Несчастнаго Рютланда, безсердечно
             Убитаго Клиффордомъ! Наконецъ,
             Натѣшившись надъ нимъ и надругавшись,
             Они отсѣкли голову ему
             И на воротахъ Іорка пригвоздили,
             Гдѣ до сихъ поръ стоитъ она, являя
             Печальнѣйшее зрѣлище изъ всѣхъ,
             Какія видѣлъ я.
   Эдвардъ.                     Отецъ мой добрый!
             Ты былъ опорой нашей! Смерть твоя
             Умчала нашу силу! Злобный Клиффордъ,--
             Тобой убитъ цвѣтъ рыцарства Европы!
             Ты побѣдилъ измѣной:-- онъ сразилъ бы
             Тебя въ честномъ бою! Отнынѣ духъ мой
             Жить будетъ, какъ въ тюрьмѣ. О, если бъ могъ
             Онъ вырваться на волю, заключивъ
             Въ гробницу плоть для вѣчнаго покоя!
             Умчалась наша радость! Не видать
             Намъ больше свѣтлыхъ дней!
   Ричардъ.                                         Я не могу
             Заплакать объ отцѣ:-- всѣ влаги тѣла
             Не могутъ потушить во мнѣ огонь,
             Пылающій, какъ печь. Слова безсильны
             Снять съ сердца бремя горести!-- напротивъ,
             Дыханье, безъ котораго нѣтъ словъ,
             Раздуло бы пылающіе угли
             Въ груди моей, которые бы должно
             Залить потокомъ слезъ. Залить?-- нѣтъ, нѣтъ!
             Пусть дѣти заливаютъ грусть слезами!
             Мнѣ жъ нужны месть и кровь! Отецъ мой,-- я
             Ношу твое прославленное имя!
             Я отомщу за смерть твою, Ричардъ,
             Иль самъ умру со славой, отомщая!
   Эдвардъ. Пускай отецъ тебѣ оставилъ имя;
             Права жъ его и герцогство -- мои.
   Ричардъ. Коль скоро ты птенецъ орлиной крови --
             Яви свою породу:-- воспари
             Безъ страха прямо къ солнцу. Ты сказалъ:
             "Права мои на герцогство";-- зачѣмъ?--
             Скажи прямѣй: "права на королевство".
             Оно твое -- иначе ты не стоишь
             Назваться сыномъ Іорка.

(Маршъ. Входятъ Варвикъ и Монтэгю съ войскомъ).

   Варвикъ.                               Что, милорды,--
             Что новаго?
   Ричардъ.                     Достойный лордъ Варвикъ,
             Когда бъ мы захотѣли передать
             Тебѣ всѣ наши вѣсти и при этомъ
             Вонзали въ грудь при каждомъ новомъ словѣ
             Себѣ кинжалъ, то и тогда намъ были бъ
             Слова больнѣе ранъ. О, храбрый лордъ,--
             Вѣдь герцогъ Іоркъ убитъ!
   Эдвардъ.                                         Варвикъ, Варвикъ*
             Тотъ лордъ Плантагенетъ, кому ты былъ
             Дороже, нѣмъ душевное спасенье,
             Сраженъ рукой жестокаго Клиффорда!
   Варвикъ. Ужъ десять дней, какъ я оплакалъ это
             Прискорбное извѣстье, и теперь,
             Къ несчастью, увеличу ваше горе,
             Сказавъ, что было дальше. Послѣ битвы
             При Уэкфильдѣ, въ которой предалъ духъ
             Несчастный вашъ отецъ, ко мнѣ прислали
             Такъ скоро, какъ лишь могъ скакать гонецъ,
             Извѣстіе о вашемъ пораженьи
             И смерти герцога. Я въ это время
             Былъ въ Лондонѣ на стражѣ короля,
             И, тотчасъ же собравъ войска, съ надеждой
             Толпой друзей отправился, считая
             Себя довольно сильнымъ, къ Сентъ-Альбансу,
             Чтобъ встрѣтить королеву. Генрихъ былъ
             Захваченъ также съ нами. Маргарита --
             Узналъ я отъ лазутчиковъ -- хотѣла
             Скорѣй вернуться въ Лондонъ, чтобъ нарушить
             Парламентскій декретъ, въ которомъ Генрихъ
             Поклялся передать корону Іорку.
             Короче, мы сошлись при Сентъ-Альбансѣ.
             Сражались храбро обѣ стороны;
             Но холодность ли Генриха, который
             Потворствовалъ, какъ видно по всему,
             Воинственной супругѣ, или вѣсть,
             Разнесшаяся въ войскѣ, что побѣда
             Одержана ужъ ей, иль наконецъ
             Клиффордовы слова, что онъ велитъ
             Рубить и рѣзать плѣнныхъ -- укротили
             Пылъ нашихъ храбрыхъ войскъ. Мечи враговъ
             Сверкали точно молнія, а наши
             Чуть двигались, подобно вялымъ совамъ
             Иль медленнымъ цѣпамъ въ рукахъ лѣнивыхъ
             Работниковъ, и падали такъ тихо,
             Какъ будто поражали не враговъ,
             А искреннихъ друзей. Я всею силой
             Старался ободрить ихъ: говорилъ
             О нашей правотѣ, судилъ награды,
             Прибавку содержанья -- все напрасно!
             Они не стали драться, такъ что мы,
             Утративъ всю надежду на побѣду,
             Рѣшились отступить. Король немедля
             Сошелся съ королевой; мы жъ съ Норфолькомъ
             И братомъ вашимъ Кларенсомъ, услышавъ,
             Что будто вы сбираете здѣсь войско,
             Немедля прискакали къ вамъ сюда.
   Эдвардъ. Гдѣ жъ лордъ Норфолькъ? И какъ давно братъ Кларенсъ
             Вернулся изъ Бургундіи?
   Варвикъ.                               Норфолькъ
             Отсюда за шесть миль, а Кларенсъ прибылъ
             На-дняхъ съ отрядомъ войскъ отъ вашей тетки,
             Бургундской герцогини.
   Ричардъ.                                         Вѣрно, врагъ
             Былъ точно насъ сильнѣе, если даже
             Милордъ Варвикъ искалъ спасенья въ бѣгствѣ.
             Я слыхивалъ не разъ, что онъ умѣетъ
             Преслѣдовать враговъ, но не слыхалъ,
             Чтобъ онъ хоть разъ бѣжалъ позорно съ поля.
   Варвикъ. Повѣрь, Ричардъ, что я не опозорилъ
             Себя и въ этотъ разъ. Моя рука
             Сильна еще довольно, чтобъ сорвать
             Вѣнецъ съ дрянного Генриха и вырвать
             Изъ рукъ его державу,-- если бъ даже
             Прославился онъ столько жъ въ ратномъ дѣлѣ,
             Насколько былъ до сей поры извѣстенъ
             Смиреніемъ и глупымъ ханжествомъ.
   Ричардъ. Я вѣрю, лордъ Варвикъ,-- не обижайся:
             Упрекъ мой вызванъ только уваженьемъ
             Къ твоей же громкой славѣ. Что жъ однако
             Намъ предпринять? Должны ль мы бросить прочь
             Стальныя наши латы и, одѣвшись
             Во вретища, читать по четкамъ: ave?
             Иль лучше начертать на вражьихъ шлемахъ
             Молитву ту оружьемъ? Если -- да,
             Скажите только слово -- и за дѣло.
   Варвикъ. Конечно -- да!-- За этимъ и примчался
             Сюда Варвикъ; за гѣмъ же поспѣшилъ
             Сюда и братъ мой, храбрый Монтэпо.
             Послушайте, милорды:-- королева
             Съ надменнымъ, какъ сама, Нортумберландомъ
             И Клиффордомъ, а также съ прочей шайкой
             Того жъ полета птицъ, забрали въ руки
             Совсѣмъ монарха Генриха, чей нравъ
             Похожъ на мягкій воскъ. Онъ далъ согласье
             Признать вашъ родъ преемственнымъ на тронъ,
             И данная имъ клятва внесена
             Въ парламентскій декретъ. Межъ тѣмъ теперь
             Вся шайка королевы поспѣшила
             Вернуться въ Лондонъ, чтобы разорвать
             И этотъ актъ и все, чѣмъ повредить
             Могли бы мы Ланкастерскому дому.
             У нихъ, я знаю, тридцать тысячъ войска
             Въ готовности. Когда же намъ удастся
             Собрать хоть двадцать пять въ свою защиту
             При помощи Норфолка и моей,
             А также тѣхъ друзей, которыхъ ты,
             Достойный Марчскій графъ, легко найдешь
             Средь преданныхъ валисцевъ -- via въ Лондонъ!
             Пришпоримте же бѣшеныхъ коней --
             И грянемъ на враговъ, хотя, конечно,
             Не съ тѣмъ, чтобъ показать имъ снова тылъ!
   Ричардъ. Я слышу вновь великаго Варвика.
             Пусть навсегда померкнетъ день въ глазахъ
             Того, кто скажетъ "стой", когда Варвикъ
             Велитъ итти впередъ.
   Эдвардъ.                               Варвикъ мнѣ будетъ
             Опорой и защитой; если жъ онъ
             Падетъ въ бою -- чего не дай Создатель --
             Тогда падетъ и Эдвардъ, отъ чего
             Да сохранитъ насъ небо.
   Варвикъ.                                         Ты ужъ больше
             Не Марчскій графъ, а славный герцогъ Іоркскій:
             Затѣмъ тебѣ останется одна
             Ступень -- престолъ Британіи. Мы будемъ
             Провозглашать повсюду, гдѣ пойдемъ,
             Тебя своимъ монархомъ, и коль скоро
             Хоть кто-нибудь не броситъ шапку вверхъ
             Отъ радости, тотъ головой отвѣтитъ
             За дерзкій свой поступокъ. А теперь,
             Король Эдвардъ, Ричардъ и Монтэгю,
             Довольно намъ питать мечты о славѣ.
             Гремите трубы! къ дѣлу! на коней!
   Ричардъ. Теперь, Клиффордъ, хотя бъ въ груди твоей
             Стальное билось сердце -- а что ты
             Владѣешь сердцемъ каменнымъ, мы знаемъ
             Изъ дѣлъ твоихъ -- я все жъ пронжу его
             Иль лягу мертвымъ самъ.
   Эдвардъ.                                         Пусть бьютъ походъ.
             Впередъ, друзья!-- за насъ Георгъ и небо!

(Входитъ гонецъ).

   Варвикъ. Что новаго?
   Гонецъ.                    овышеній и не стремлюсь возвыситься, но придерживаюсь своего обычнаго призванія? А что касается раздоровъ, то кто-же болѣе меня предпочитаетъ миръ, если только меня не вызываютъ на ссору? Нѣтъ, добрые лорды, не это оскорбляетъ, не это распаляетъ гнѣвъ герцога; а то, чтобы никто, кромѣ него, не управлялъ страною; чтобы никто, кромѣ него, не былъ близокъ къ королю; и это зарождаетъ грозу въ его груди и заставляетъ его гремѣть обвиненіями. Но я дамъ знать ему, что равенъ...
   Глостэръ. Равенъ? Ты, пригулокъ моего дѣда!
   Епископъ Уинчестерскій. Да, надменный сэръ; а вы-то, прошу васъ сказать, кто-же, какъ не своевольно-сидящій на чужомъ престолѣ?
   Глостэръ. Наглый попъ, развѣ я не протекторъ?
   Епископъ Уинчестерскій. Развѣ я не прелатъ церкви?
   Глостэръ. Да, такой-же, какъ разбойникъ, живущій въ замкѣ, чтобы этимъ прикрывать свои преступленія.
   Епископъ Уинчестерскій. Нечестивый Глостэръ!
   Глостэръ. Ты благочестивъ только своимъ духовнымъ саномъ, но не жизнью.
   Епископъ Уинчестерскій. Римъ этому поможетъ.
   Уорикъ. Ну, и отваливай туда.
   Сомерсетъ. Милордъ, ваша обязанность была-бы воздержаться.
   Уорикъ. Да. Смотрите, чтобы не пришлось епископу уступить.
   Сомерсетъ. Мнѣ кажется, что милордъ должны-бы быть благочестивы и знать свои обязанности къ такому сану.
   Уорикъ. Мнѣ кажется, его святѣйшество должны-бы быть смиреннѣе; не пристойно прелату такъ выражаться.
   Сомерсетъ. Но если это такъ близко касается его священнаго сана...
   Уорикъ. Священнаго или несвященнаго, не все-ли равно? Развѣ его свѣтлость не протекторъ короля?
   Плантадженэтъ (въ сторону). Какъ я вижу, Плантадженэтъ долженъ держать языкъ за зубами, чтобъ ему не сказали: -- Говорите, сударь, когда вамъ полагается: развѣ можетъ ваше дерзкое сужденіе вмѣшиваться въ рѣчи лордовъ? -- А не то я-бы натѣшился надъ епископомъ Уинчестерскимъ.
   Король Генрихъ. Дядюшки Глостэръ и Уинчестеръ, чрезвычайные хранители нашего англійскаго государства, я-бы просилъ васъ, если-бы просьбы могли васъ убѣдить, соединиться сердцами въ любви и дружбѣ. О, что за позоръ нашей коронѣ, что два такихъ благородныхъ пэра враждуютъ. Повѣрьте мнѣ, лорды, даже я, въ мои юныя лѣта, могу сказать, что гражданскія распри -- ядовитый червь, который гложетъ нѣдра общественнаго благосостоянія (за сценой шумъ:-- Бей бурокафтанниковъ)-- Что это за шумъ?
   Уорикъ. Осмѣлюсь поручиться, что это бунтъ, произведенный происками людей епископа (снова шумъ: -- Камней! Камней!)

(Входитъ Лордъ-меръ со свитой).

   Мэръ. О, милостивые лорды, и ты, доблестный Генрихъ. Сжальтесь надъ городомъ Лондономъ, сжальтесь надъ нами! Люди епископа и герцога Глостэра, которымъ недавно запрещено носить оружіе, наполнили себѣ карманы булыжниками и, раздѣлясь на двѣ противоположныя партіи, тузятъ другъ друга по башкѣ такъ, что у многихъ уже вышиблены ихъ вертопрашные мозги. Во всѣхъ улицахъ окна побиты и мы, со страху, принуждены запереть свои лавки. (Входятъ, въ дракѣ, слуги Глостэра и Ушчестера съ окровавленными башками).
   Король Генрихъ. Мы повелѣваемъ вамъ, въ знакъ вѣрноподданичества, остановить свои смертоносныя руки и усмириться. Пожалуйста, дядя Глостэръ, прекратите эту драку.
   1-й слуга. Нѣтъ, если намъ воспретятъ камни, мы будемъ нападать зубами.
   2-й слуга. Дѣлайте, что только посмѣете, мы останемся все такъ-же рѣшительны (Дерутся опятъ).
   Глостэръ. Вы, принадлежащіе къ моему дому, оставьте эту задорную драку и отстраните эту необычайную схватку.
   1-й слуга. Милордъ, мы знаемъ вашу свѣтлость за человѣка прямаго и справедливаго и, по своему царскому происхожденію, ничѣмъ не уступающаго никому, кромѣ его величества; но скорѣе, чѣмъ потерпѣть, чтобы такой государь, такой заботливый отецъ общественнаго блага былъ оскорбленъ какимъ-нибудь "чернильною строкою", мы всѣ, наши жены и дѣти, будемъ биться и предадимъ свои тѣла на убіеніе врагамъ.
   2-й слуга. Да, и даже обрѣзки ногтей нашихъ вскопаютъ поле битвы, когда мы уже будемъ мертвы (Дерутся опятъ).
   Глостэръ. Стойте, стойте, говорю вамъ! и, если любите меня такъ, какъ говорите, то дайте мнѣ убѣдить васъ немного воздержаться.
   Король Генрихъ. О, какъ этотъ раздоръ угнетаетъ мою душу! -- Неужели вы, милордъ Уинчестеръ, можете смотрѣть на мои вздохи и слезы и ни разу имъ не уступить? Да кто-же можетъ быть сострадателенъ, какъ не вы? Или кто будетъ стараться соблюдать миръ, если святые служители церкви находятъ удовольствіе въ раздорахъ?
   Уорикъ. Уступите, милордъ протекторъ, уступите, епископъ, если только вы не хотите настойчивымъ отказомъ убить вашего государя и разстроить государство. Вы видите, что за бѣда и что за убійство произошли чрезъ вашу вражду. Поэтому, усмиритесь, если не жаждете крови.
   Епископъ Уинчестерскій. Онъ покорится, или я ни за что не уступлю.
   Глостэръ. Состраданіе къ королю повелѣваетъ мнѣ склониться; а то я-бы вырвалъ у попа сердце, скорѣе чѣмъ дать ему преимущество надъ собою.
   Уорикъ. Посмотрите, милордъ Уинчестеръ, герцогъ подавилъ злобу своего недовольства, какъ это кажется и его сглаженному челу: отчего-же вы еще смотрите такъ мрачно, такъ трагически?
   Глостэръ. Вотъ, Уинчестеръ, я протягиваю тебѣ руку.
   Король Генрихъ. Стыдитесь, дядя Бофортъ! Я слышалъ какъ вы проповѣдуете, что злоба -- великій и тяжкій грѣхъ неужели-же вы не поддержите свои проповѣди, а выкажете себя главнымъ ихъ противникомъ?
   Уорикъ. Дорогой король!-- епископу достался ласковый выговоръ.-- Какъ не стыдно, милордъ Уинчестеръ, уступите: неужели дитя должно учить васъ, что дѣлать?
   Епископъ Уинчестерскій. Ну, герцогъ Глостэръ, уступаю; даю тебѣ любовь за любовь и руку за руку.
   Глостэръ. Да; но я боюсь, что съ пустымъ сердцемъ. Смотрите-же сюда, мои друзья и любящіе земляки, вотъ знакъ, который служитъ флагомъ перемирія, намъ и нашимъ приверженцамъ. И помоги мнѣ Боже, если я не лицемѣрю!
   Епископъ Уинчестерскій (въ сторону). И помоги Боже, если я намѣренъ лицемѣрить!
   Король Генрихъ. О, любящій дядя, добрый герцогъ Глостэръ, какъ я радуюсь этому уговору! Ступайте, господа: не безпокойте насъ болѣе; но соединитесь въ дружбѣ, какъ это сдѣлали ваши хозяева.
   1-й слуга. Ладно, я пойду къ лекарю.
   2-й слуга. И я также.
   3-й слуга. А я посмотрю, какое лекарство предложитъ мнѣ трактиръ (Уходятъ: мэръ, слуги и проч.).
   Уорикъ. Всемилостивый государь, примите этотъ свитокъ, который мы представляемъ вашему величеству отъ имени Ричарда Плантадженэта.
   Глостэръ. Прекрасное побужденіе, милордъ Уорикъ:-- но, дорогой государь, если ваше величество взвѣситъ всѣ обстоятельства, то вамъ есть причина воздать Ричарду должное; особенно по тѣмъ основаніямъ, о которыхъ я говорилъ вашему величеству въ Эльсамѣ.
   Король Генрихъ. И эти основанія, дядюшка, имѣютъ свою силу: поэтому, любезные лорды, мы желаемъ, чтобы Ричардъ былъ возвращенъ своему роду.
   Уорикъ. Пусть Ричардъ будетъ возвращенъ своему роду; такимъ образомъ вознаградится зло, сдѣланное его отцу.
   Епископъ Уинчестерскій. Чего хотятъ остальные, того желаетъ и Уинчестеръ.
   Король Генрихъ. Если Ричардъ будетъ мнѣ вѣренъ, то я ему отдамъ не только это, но и все наслѣдство Іоркскаго дома, изъ котораго онъ происходитъ.
   Плантадженэтъ. Твой покорный слуга клянется тебѣ повиноваться и служить покорно до самой смерти.
   Король Генрихъ. Склонись-же передо мною и преклони колѣни къ моей ногѣ; а въ награду за этотъ знакъ покорности я опояшу тебя доблестнымъ мечемъ Іорка. Возстань, Ричардъ, какъ истинный Плантадженэтъ, возстань, какъ вновь пожалованный, царственный герцогъ Іоркскій.
   Плантадженэтъ. И пусть благоденствуетъ Ричардъ такъ-же, какъ падутъ твои враги! И, по мѣрѣ того, какъ будутъ возрастать мои обязанности, будутъ погибать всѣ, кто хоть однажды помыслитъ противъ вашего величества!
   Всѣ. Привѣтъ тебѣ, великій принцъ, могущественный герцогъ Іоркскій!
   Сомерсетъ (въ сторону). Гибель тебѣ, подлый принцъ, гнусный герцогъ Іоркскій!
   Глостэръ. Теперь пригоднѣе всего вашему величеству переправиться за море и быть коронованнымъ во Франціи. Присутствіе короля возбуждаетъ любовь его подданныхъ и преданныхъ друзей, такъ-же, какъ оно смущаетъ его враговъ.
   Король Генрихъ. Стоило Глостэру сказать лишь слово, и король уже идетъ, потому что дружескій совѣтъ отстраняетъ многихъ враговъ.
   Глостэръ. Ваши корабли уже готовы (Барабанный бой. Уходятъ всѣ, кромѣ Экзэтэра).
   Экзэтэръ. Да, мы можемъ шествовать въ Англіи или во Франціи, не видя, что изъ этого можетъ произойти. Эта послѣдняя рознь, возникшая между пэрами, горитъ подъ мнимымъ пологомъ поддѣльной любви и, наконецъ, прорвется пламенемъ наружу: какъ гніющіе члены разъѣдаются лишь постепенно, пока не отвалятся прочь кости, мясо и мускулы, такъ будетъ развиваться и этотъ низкій и завистливый раздоръ. Теперь я страшусь того роковаго предсказанія, которое во времена Генриха, прозваннаго Пятымъ, было въ устахъ каждаго груднаго младенца, -- что Генрихъ, родившійся въ Монмаусѣ, все пріобрѣтетъ, а Генрихъ, родившійся въ Уиндзорѣ, все потеряетъ: это такъ ясно, что Экзэтэръ желаетъ окончить дни свои раньше того злополучнаго времени.
  

СЦЕНА II.

Франція. Передъ Руаномъ.

Входитъ Дѣвственница, переодѣтая, и солдаты, одѣтые поселянами, съ мѣшками за спиною.

  
   Дѣвственница. Вотъ городскія ворота, ворота Руана, въ которыхъ мы хитростію должны сдѣлать брешь. Будьте осторожны и внимательны къ тому, какъ построить свою рѣчь; говорите, какъ самые простые продавщики, которые приходятъ обращать въ деньги свое зерно. Если насъ впустятъ (какъ я надѣюсь), и мы найдемъ, что нерадивая стража слаба, то я сигналомъ дамъ знать нашимъ друзьямъ, что дофинъ Карлъ можетъ напасть на нихъ.
   1-й солдатъ. Наши мѣшки помогутъ намъ забрать въ мѣшокъ весь городъ, и сдѣлаться хозяевами и властелинами Руана; итакъ, постучимся (Стучится).
   Часовой (изнутри). Qui est là?
   Дѣвственница. Paysans, pauvres gens de France: бѣдные торговцы, которые пришли продавать хлѣбъ.
   Часовой (открываетъ ворота). Войдите: базарный колоколъ уже пробилъ.
   Дѣвственница. Теперь, Руанъ, я до основанія потрясу твои твердыни (Дѣвственница и др. входятъ въ городъ).
  

Входятъ: Карлъ, Пригулокъ Орлеанскій, Алансонъ и войско.

   Карлъ. Святой Діонисій да благословитъ эту счастливую хитрость и мы опять безопасно заснемъ въ Руанѣ.
   Пригулокъ. Тутъ вошла Дѣвственница и ея сподвижники; теперь она тамъ, но чѣмъ обозначить она, гдѣ лучше и безопаснѣе войти?
   Алансонъ. Тѣмъ, что выставитъ факелъ вонъ на той башнѣ; когда мы его увидимъ, это будетъ значить, что мѣсто, гдѣ она вошла, слабѣе другихъ (Дѣвственница входитъ на укрѣпленіе съ горящимъ факеломъ въ рукѣ).
   Дѣвственница. Смотрите! вотъ радостный брачный факелъ, который соединитъ Руанъ съ его соотечественниками, но запылаетъ гибелью для тольботистовъ.
   Пригулокъ. Взгляни, благородный Карлъ, вонъ въ-той башнѣ стоитъ маякъ нашего друга, горящій факелъ.
   Карлъ. Такъ пусть онъ засіяетъ, какъ мстительная комета предвѣстница гибели нашихъ враговъ!
   Алансонъ. Не теряйте времени; проволочки влекутъ за собой опасный конецъ: входите сейчасъ же съ крикомъ: -- Дофинъ!-- и затѣмъ уничтожайте стражу (Входятъ въ городъ).
  

Тревога. Входятъ Тольботъ и англійскіе солдаты.

  
   Тольботъ. Ты, Франція, слезами заплатишь за эту измѣну если только Тольботъ переживетъ твое предательство. Дѣвственница, эта вѣдьма, эта проклятая колдунья, неожиданно для насъ совершила это адское бѣдствіе, которымъ мы едва не поплатились за тщеславіе Франціи.
  

Тревога. Стычки. Выходятъ изъ города: Бедфордъ, больной, на креслахъ; Тольботъ, герцогъ Бургундскій и англійскія войска. Затѣмъ, на стѣны всходятъ: Дѣвственница, Карлъ, Пригулокъ, Алансонъ, Ренье и другіе.

  
   Дѣвственница. Здравствуйте, прелестники. Не надо-ли вамъ зерна для хлѣба? Я думаю, герцогъ Бургундскій попостится прежде, чѣмъ снова купитъ его по прежней цѣнѣ. Оно было полно куколя: какъ вамъ нравится его вкусъ?
   Герцогъ Бургундскій.Продолжай издѣваться, подлый врагъ, безстыдная распутница! Я надѣюсь вскорѣ задушить тебя твоимъ собственнымъ и заставить тебя проклинать жатву такого хлѣба.
   Карлъ. Но ваша свѣтлость можетъ до тѣхъ поръ умереть съ голоду.
   Бедфордъ. О, пусть не слова, а дѣла отмстятъ за эту измѣну.
   Дѣвственница. Что же ты хочешь сдѣлать,-- сѣдая бородушка? сломить копье и въ креслахъ выйти на турниръ со смертью?
   Тольботъ. Злой духъ Франціи; фурія, полная злобы, окруженная своими сладострастными любовниками, развѣ пристало тебѣ издѣваться надъ его доблестной старостью, укорять въ трусости полумертваго человѣка? Если я еще не помѣряюсь, прелестница, съ тобою, то пусть Тольботъ погибнетъ отъ такого позора.
   Дѣвственница. Неужто вы такъ вспыльчивы, сэръ?-- Однако, Дѣвственница, промолчи: если только Тольботъ загремитъ, то вслѣдъ за тѣмъ будетъ дождикъ (Тольботъ и другіе совѣтуются). Богъ въ помощь парламенту! Кто жъ будетъ президентомъ?
   Тольботъ. Осмѣлитесь-ли вы выйти и сразиться съ нами въ полѣ?
   Дѣвственница. Кажется, ваша милость принимаете насъ за дураковъ, которые будутъ еще пробовать, имъ-ли принадлежитъ ихъ собственность или нѣтъ.
   Тольботъ. Я говорю не съ этой бранчливой Гекатой, а с тобою, Алансонъ, и съ остальными. Угодно-ли вамъ, какъ солдатамъ, выйти и рѣшить дѣло битвой?
   Алансонъ. Нѣтъ, синьоръ.
   Тольботъ. Чортъ-побери, синьоръ! Подлые погонщики муловъ Франціи! Какъ деревенскіе мальчики на побѣгушкахъ, прячутся они за стѣнами, и не смѣютъ взяться за оружіе, какъ джентльмены.
   Дѣвственница. Прочь, капитаны! сойдемъ съ этихъ стѣнъ, потому что Тольботъ своими взорами не предвѣщаетъ добра. Богъ съ вами, милордъ: мы приходили лишь сказать вамъ, что мы здѣсь (Уходятъ со стѣны: Дѣвственпица и др.).
   Тольботъ. Вскорѣ и мы будемъ тамъ же, или позоръ будетъ главной славой Тольбота. Герцогъ Бургундскій, поклянись честью твоего рода, задѣтаго всенародными оскорбленіями, понесенными во Франціи, что ты или вернешь этотъ городъ, или умрешь; и я клянусь или взять этотъ городъ или умереть, и это такъ же вѣрно, какъ то, что еще здравствуетъ король Генрихъ,-- что его отецъ здѣсь же былъ завоевателемъ, и что въ этомъ, только что преданномъ измѣною городѣ, было погребено сердце великаго Ричарда "Львиное Сердце".
   Герцогъ Бургундскій. Мои желанія равные товарищи твоимъ.
   Тольботъ. Но прежде, чѣмъ уйдемъ, взгляни на этого кончающагося принца, на доблестнаго герцога Бедфорда. -- Ну, милордъ, мы васъ устроимъ въ лучшемъ мѣстѣ, болѣе подходящемъ къ вашимъ годамъ и болѣзни.
   Бедфордъ. Лордъ Тольботъ, не унижайте меня; я буду здѣсь сидѣть передъ стѣнами Руана, и буду вашимъ товарищемъ во благѣ или злѣ.
   Герцогъ Бургундскій. Отважный Бедфордъ,позвольте намъ васъ убѣдить.
   Бедфордъ. Но лишь не въ томъ, чтобы уйти отсюда; потому, что я нѣкогда читалъ, что храбрый Пендрагонъ явился на поле битвы больной, въ носилкахъ, и побѣдилъ враговъ. Я думаю, что могъ бы оживить сердца солдатъ, потому что всегда находилъ ихъ такими же, какъ и я самъ.
   Тольботъ. Неустрашимый духъ въ умирающей груди!-- Ну, пусть будетъ такъ: -- да сохранитъ небо стараго Бедфорда!-- А теперь, довольно толковать, смѣлый герцогъ Бургундскій, соберемъ свое разсѣянное войско и двинемся на нашего хвастливаго врага (Уходятъ: Герцогъ Бургундскій, Тольботъ и войско, оставляя Бедфорда и другихъ).
  

Тревога. Стычки. Входятъ: сэръ Джонъ Фастольфъ и капитаны.

  
   Капитанъ. Сэръ Джонъ Фастольфъ, куда это вы такъ спѣшите?
   Фастольфъ. Какъ куда? спастися бѣгствомъ: мы, кажется, опять будемъ побиты.
   Капитанъ. Какъ? Вы хотите бѣжать и оставить Тольбота?
   Фастольфъ. Да, и всѣхъ Тольботовъ на свѣтѣ, лишь бы спасти свою жизнь (Уходитъ).
   Капитанъ. Трусливый рыцарь! пусть преслѣдуютъ тебя неудачи! (Уходитъ).
  

Отбой. Стычки. Изъ города выходятъ, убѣгая: Дѣвственница, Алансонъ, Карлъ и другіе; уходятъ.

  
   Бедфордъ. Теперь, успокоенная душа, отлетай, когда будетъ угодно небу, потому что я видѣлъ пораженіе нашихъ враговъ. Что же такое увѣренность и сила безразсудныхъ людей? Тѣ, которые недавно дерзали насмѣхаться, теперь счастливы и довольны, что могутъ спастись бѣгствомъ (Умираетъ, его уносятъ въ креслахъ).
  

Тревога. Входятъ: Тольботъ, герцогъ Бургундскій и другіе,

  
   Тольботъ. Потерянъ и возвращенъ въ одинъ и тотъ же день! За это намъ двойная слава, герцогъ Бургундскій, но, все-таки, честь этой побѣды принадлежитъ небесамъ.
   Герцогъ Бургундскій. Храбрый и воинственный Тольботъ, герцогъ Бургундскій, какъ въ ковчегъ, заключаетъ тебя въ свое сердце и надъ нимъ же, вмѣсто памятника, воздвигаетъ твои благородныя дѣянія.
   Тольботъ. Благодарю, любезный герцогъ. Но гдѣ же теперь Дѣвственница? Я думаю, ея прежній злой духъ уже уснулъ. Гдѣ самохвальство Пригулка и насмѣшки Карла? Какъ, всѣ будто помертвѣли? Руанъ склоняетъ голову, точно отъ горя, что его покинула такая прекрасная компанія. Теперь мы немного приведемъ городъ въ порядокъ, помѣстивъ въ немъ нѣсколько опытныхъ офицеровъ, и затѣмъ отправимся въ Парижъ къ королю; потому -- что тамъ пребываетъ юный Генрихъ со своими вельможами.
   Герцогъ Бургундскій. Что угодно лорду Тольботу, на то согласенъ и герцогъ Бургундскій.
   Тольботъ. Но прежде, чѣмъ отправиться, мы не забудемъ присутствовать на совершеніи похороннаго обряда надъ новопреставленнымъ, благороднымъ герцогомъ Бедфордомъ, здѣсь, въ Руанѣ. Ни одинъ солдатъ храбрѣе его не шелъ въ атаку съ копьемъ, ни одно, болѣе благородное сердце не властвовало при дворѣ, но и короли, и могущественнѣйшіе владыки должны умереть; таковъ ужь конецъ житейскихъ бѣдствій (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Тамъ-же. Равнина близь Руана.

Входятъ: Карлъ, Пригулокъ, Алансонъ, Дѣвственница и войско.

  
   Дѣвственница. Не смущайтесь, принцы, этой случайностью, и не скорбите, что Руанъ снова ими взятъ: грусть не врачующее, а скорѣе растравляющее средство, для всего, что неизлечимо. Пусть бѣшеный Тольботъ временно торжествуетъ и распускаетъ свой хвостъ, какъ павлинъ; мы выщиплемъ ему перья, повыдергаемъ ему хвостъ, если только дофинъ и другіе дадутъ управлять собою.
   Карлъ. До сихъ поръ ты управляла нами и мы не сомнѣвались въ твоемъ искусствѣ; одна внезапная неудача можетъ породить недовѣрія.
   Пригулокъ. Выищи въ умѣ своемъ еще тайную хитрость и мы сдѣлаемъ тебя знаменитой во всей вселенной.
   Алансонъ. Мы поставимъ твое изваяніе въ какомъ-нибудь святилищѣ и будемъ почитать тебя, какъ святую угодницу; такъ похлопочи-же, прекрасная дѣва, намъ во благо.
   Дѣвственница. Ну, такъ вотъ какъ должно быть; вотъ что предрѣшаетъ Іоанна: ласковыми уговорами, въ перемежку съ льстивыми рѣчами, мы сманимъ герцога Бургундскаго, чтобы онъ оставилъ Тольбота и примкнулъ къ намъ.
   Карлъ. Да, право, милый другъ, если-бы мы могли этого достигнуть, то не было-бъ во Франціи мѣста для воиновъ Генриха; и этому народу не пришлось-бы уже кичиться надъ нами, а былъ-бы онъ изгнанъ изъ нашихъ провинцій.
   Алансонъ. Потому что тогда онъ ужь будетъ на вѣки изгнанъ изъ Франціи и лишится здѣсь даже титула герцогства.
   Дѣвственница. Ваши свѣтлости увидятъ, какъ я буду дѣйствовать для того, чтобы привести это дѣло къ желанному концу (въ отдаленіи слышны барабаны). Слышите! по звукамъ барабана вы можете понять, что ихъ войско направляется къ Парижу.
  

Англійскій маршъ. Входятъ и проходятъ мимо: Тольботь и его отряды.

  
   Вонъ идетъ Тольботъ съ развѣвающимися знаменами, и всѣ англійскія войска вслѣдъ за нимъ.
  

Французскій маршъ. Входятъ: герцогъ Бургундскій и его отряды.

  
   Вотъ въ тылу идетъ со своими людьми герцогъ Бургундскій: счастье, благопріятствующее ему, заставило его отстать. Вызовемъ его на переговоры, поговоримъ съ нимъ (Трубы играютъ вызовъ).
   Карлъ. Переговоры съ герцогомъ Бургундскимъ.
   Герцогъ Бургундскій. Кто проситъ переговоровъ съ герцогомъ Бургундскимъ?
   Дѣвственница. Царственный Карлъ французскій, твой соотечественникъ.
   Герцогъ Бургундскій. Что-же ты скажешь, Карлъ? вѣдь, я ухожу отсюда.
   Карлъ. Дѣвственница, говори и обольсти его своими рѣчами.
   Дѣвственница. Смѣлый герцогъ Бургундскій, несомнѣнная надежда Франціи, остановись, дозволь твоей покорной слугѣ говорить съ тобою.
   Герцогъ Бургундскій. Говори дальше; но не слишкомъ продолжительно.
   Дѣвственница. Взгляни на свою отчизну, взгляни на плодоносную Францію; видишь, какъ обезображены крѣпости и города разрушительными дѣйствіями жестокаго врага. Взгляни, взгляни на сокрушительную болѣзнь Франціи, какъ глядитъ мать на своего малаго ребенка, когда смерть сомкнетъ его нѣжныя, умирающія вѣжды; посмотри на раны, самыя неестественныя раны, которыя ты самъ нанесъ ея скорбѣющей груди. О, направь свой острый мечъ въ другую сторону; рази имъ тѣхъ, кто ранитъ, и не рань тѣхъ, кто врачуетъ. Одна капля крови, исторгнутая изъ груди твоей отчизны, должна-бы портить тебя болѣе, чѣмъ цѣлые потоки крови чужеземцевъ. Вернись-же къ намъ, заливаясь слезами, и ими смой позорныя пятна твоей отчизны.
   Герцогъ Бургундскій. Или она околдовала меня своими рѣчами, или сама природа внезапно заставляетъ меня уступить.
   Дѣвственница. Кромѣ того, вся Франція и всѣ французы кричатъ про тебя, сомнѣваясь въ твоемъ законномъ рожденіи и происхожденіи. Да къ кому-же ты присоединился, какъ не къ господствующему народу, который и довѣряетъ-то тебѣ лишь изъ-за выгоды? Когда Тольботъ оснуется во Франціи и сдѣлаетъ тебя орудіемъ зла, то кто-же, какъ не Генрихъ англійскій будетъ здѣсь властелиномъ, а ты будешь изгнанъ, какъ бѣглецъ. Припомнимъ и приведемъ въ доказательство лишь одно: развѣ не былъ тебѣ врагомъ герцогъ Орлеанскій и не былъ онъ англійскимъ плѣннымъ? Но, когда они услыхали, что онъ твой врагъ, они освободили его, безъ выкупа, на зло герцогу Бургундскому и его друзьямъ. Смотр-иже: ты сражаешься противъ своихъ соотечественниковъ и присоединяешься къ тѣмъ, которые будутъ твоими убійцами. Вернись-же, вернись; вернись, заблуждающійся герцогъ: Карлъ и всѣ остальные примутъ тебя въ свои объятія.
   Герцогъ Бургундскій. Я побѣжденъ: ея возвышенныя рѣчи разгромили меня, какъ пушечные выстрѣлы, заставили сдаться и почти пасть на колѣни. Прости мнѣ, отчизна и мои дорогіе соотечественники! А вы, господа, примите отъ меня искреннія объятія. Вся моя власть, все мое войско -- ваши... Итакъ, Тольботъ, прощай; я больше ужь не довѣрюсь тебѣ.
   Дѣвственница (въ сторону).Вотъ такъ истый французъ" вертится туда и сюда!
   Карлъ. Добро пожаловать, храбрый герцогъ! Твоя дружба оживляетъ насъ.
   Пригулокъ. И зарождаетъ у насъ въ груди новое мужество.
   Алансонъ. Дѣвственница молодцомъ сыграла свою роль и заслуживаетъ за это золотой вѣнецъ.
   Карлъ. Теперь, господа, пойдемъ, соединимъ наши войска и подыщемъ, какъ навредить врагу (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Парижъ. Комната во дворцѣ.

Входятъ: Король Генрихъ, Глостэръ и другіе лорды; Вэрнонъ, Бассетъ и др. Къ нимъ на встрѣчу идутъ: Тольботъ и нѣкоторые изъ его офицеровъ.

  
   Тольботъ. Мой милостивый государь и почтенные пэры, услыша о вашемъ прибытіи въ это государство, я на время сдѣлалъ перерывъ въ военныхъ дѣйствіяхъ, чтобы исполнить долгъ, которымъ обязанъ моему государю: въ знакъ чего, эта рука -- которая подчинила вашей волѣ пятьдесятъ крѣпостей, двѣнадцать столицъ и семь укрѣпленныхъ стѣнами сильныхъ городовъ, кромѣ того пятьсотъ именитыхъ плѣнныхъ,-- повергаетъ свой мечъ къ ногамъ вашего величества (преклоняетъ колѣни); и, въ смиренной честности своего сердца, приписываетъ славу одержанной побѣды сперва вамъ, а потомъ вашему величеству.
   Король Генрихъ. Дядя Глостэръ, тотъ-ли это лордъ Тальботъ который такъ давно проживаетъ во Франціи?
   Глостэръ. Да, въ угоду будь сказано вашему величеству государь мой.
   Король Генрихъ. Добро пожаловать, храбрый капитанъ и побѣдоносный лордъ. Когда я былъ еще молодъ (хоть я и теперь не старъ), помню, какъ мой отецъ сказалъ, что никогда не владѣлъ мечомъ воинъ болѣе неустрашимый. Уже давнымъ-давно мы убѣдились въ вашей честности, въ вашей вѣрной службѣ, и въ вашемъ усердіи на войнѣ; но вы не вѣдаете еще, какъ мы награждаемъ или даемъ въ отличіе хоть благодарность, потому-что до сихъ поръ мы никогда еще не видали васъ въ лицо. Поэтому, встаньте; за эти прекрасныя заслуги мы жалуемъ васъ графомъ Шрусберійскимъ. На нашей коронаціи вы займете подобающее вамъ мѣсто (Уходятъ: Король Генрихъ, Глостэръ, Тольботъ и вельможи).
   Вернонъ. Ну, сэръ, такъ горячившійся на морѣ и позорившій тѣ цвѣта, которыя я ношу въ честь благороднаго герцога Іорка, осмѣлишься-ли еще подтверждать свои прежнія рѣчи?
   Бассетъ. Да, сэръ, такъ же, какъ вы осмѣливаетесь разрѣшать вашему дерзкому языку завистливо лаять на лорда, герцога Сомерсета.
   Вернонъ. Сударь, я вашего лорда почитаю такимъ, какимъ онъ есть.
   Бассетъ. То-есть какимъ же? Такимъ же хорошимъ человѣкомъ, какъ и Іоркъ?
   Вернонъ. Ты у меня смотри! вовсе не такимъ: и въ знакъ того, вотъ тебѣ (Ударяетъ его).
   Бассетъ. Подлецъ, ты знаешь военные законы: кто обнажитъ мечъ, тому немедленная смерть; если бы ударъ этотъ былъ таковъ, то я пролилъ бы кровь изъ твоего сердца. Но я отправлюсь къ его величеству и попрошу разрѣшенія отмстить за эту обиду; увидишь тогда, я встрѣчусь съ тобой на твою бѣду.
   Вернонъ. Ладно, негодяй, я буду тамъ такъ же скоро, какъ и ты; а затѣмъ ужь встрѣчусь съ тобою скорѣе, нежели бы тебѣ хотѣлось (Уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Тамъ-же. Тронный залъ.

Входятъ: Король Генрихъ, Глостэръ, Экзэтэръ, Іоркъ, Сеффолькъ, Уинчестеръ, Уорикъ, Тольботъ, комендантъ города Парижа и другіе.

   Глостэръ. Ваше высокопреосвященство, возложите вѣнецъ на его главу.
   Епископъ Уинчестерскій. Боже, храни Короля Генриха, по имени Шестаго!
   Глостэръ. Теперь, комендантъ города Парижа, присягните (Комендантъ преклоняетъ колѣни), что вы не изберете въ короли никого другого, не почтете никого за друга, кромѣ его друзей, и за врага лишь того, кто вознамѣрится употребить лукавство противъ его власти. Такъ вы и поступайте, и да поможетъ вамъ Богъ! (Уходятъ комендантъ и его свита).
  

Входятъ сэръ Джонъ Фастольфъ.

  
   Фастольфъ. Всемилостивый государь, когда я спѣшилъ изъ Калэ къ вамъ на коронацію, мнѣ вручили письмо, написанное къ вашему величеству герцогомъ Бургундскимъ.
   Тольботъ. Стыдитесь вы,-- и ты, и герцогъ Бургундскій. Подлый воинъ, я поклялся, какъ только встрѣчусь съ тобой сорвать подвязку съ твоей трусливой ноги (срываетъ ее) я ее сорвалъ, потому что ты не по достоинству былъ пожалованъ этимъ высокимъ отличіемъ.-- Прости мнѣ, царственный Генрихъ и вы всѣ остальные. Въ битвѣ при Патэ, когда войско мое равнялось лишь шести тысячамъ, а французовъ приходилось чуть не по десяти на каждаго изъ нашихъ, этотъ подлецъ бѣжалъ, прежде чѣмъ мы встрѣтились съ врагомъ, прежде схватки,-- бѣжалъ, какъ будто такъ и слѣдовало. Мы въ этотъ приступъ потеряли тысячу двѣсти человѣкъ; я самъ и многіе другіе джентльмены были захвачены врасплохъ и взяты въ плѣнъ. Теперь судите сами, именитые лорды, дурно-ли я поступилъ и достоинъ-ли такой трусъ того,чтобы носить этотъ рыцарскій орденъ, или нѣтъ?
   Глостэръ. Признаться, это поступокъ позорный и для простого человѣка, а тѣмъ болѣе для рыцаря, офицера и вождя.
   Тольботъ. Когда этотъ орденъ былъ впервые установленъ, тогда милорды, рыцари подвязки были благороднаго происхожденія, доблестны и нравственны, и преисполнены великой храбрости. Такой о которой свидѣтельствовали войны; не страшась смерти, не поддаваясь бѣдствіямъ, они были всегда рѣшительны, даже въ самой ужасной крайности. Слѣдовательно тотъ, кто всѣмъ этимъ не надѣленъ, незаконно владѣетъ священнымъ именемъ рыцаря и оскверняетъ этотъ благороднѣйшій орденъ. Если-бы я только смѣлъ быть этому судьей то его слѣдовало-бы совершенно разжаловать, какъ мкжика рожденнаго подъ тыномъ, который вздумалъ хвастать, что онъ благородной крови.
   Король Генрихъ. Позоръ всѣхъ твоихъ соотечественниковъ, ты слышишь свой приговоръ. Поэтому, убирайся отсюда, хоть ты и былъ рыцаремъ; мы изгоняемъ тебя подъ страхомъ смерти (Фастолъфъ уходитъ). А теперь, милордъ Протекторъ, посмотримъ письмо, присланное мнѣ герцогомъ Бургундскимъ.
   Глостэръ. Что это вздумалось его свѣтлости, что онъ перемѣнилъ свой слогъ? (Разсматривая надпись). Ничего больше, какъ просто и кратко: "Королю!" забылъ онъ, что-ли, что вы его государь? Или этотъ грубый заголовокъ указываетъ на какую-либо перемѣну въ его добрыхъ отношеніяхъ? Ну, что же тамъ такое? (Читаетъ): "По особымъ причинамъ, движимый состраданіемъ къ гибели отчизны, равно какъ и къ трогательнымъ жалобамъ тѣхъ, на комъ лежитъ вашъ гнетъ, я покинулъ вашъ зловредный союзъ и соединился съ Карломъ, законнымъ королемъ Франціи". О, чудовищная измѣна! Можетъ-ли быть, чтобы въ союзѣ, дружбѣ и клятвахъ находилось столько фальши и низкаго вѣроломства?
   Король Генрихъ. Какъ? Неужели мой дядя, герцогъ Бургундскій, возмутился?
   Глостэръ. Да, милордъ, и сдѣлался вашимъ врагомъ.
   Король Генрихъ. И это худшее, что содержится въ письмѣ?
   Глостэръ. Это худшее и все вообще, милордъ, что онъ тутъ пишетъ.
   Король Генрихъ. Ну, такъ лордъ Тольботъ поговоритъ съ нимъ и воздастъ ему должную кару за это оскорбленіе.-- Что скажете, милордъ? Довольны-ли вы?
   Тольботъ. Доволенъ-ли? О, да. Меня предупредили, и то я самъ спросилъ бы этого назначенія.
   Король Генрихъ. Соберите же свои силы и прямо наступайте на него. Пусть онъ увидитъ, что мы не терпимъ его измѣны, и что за оскорбленіе -- издѣвательство надъ друзьями.
   Тольботъ. Иду, государь, желая отъ всего сердца, чтобы вы видѣли пораженіе вашихъ враговъ (Уходитъ).
  

Входятъ Вернонъ и Бассетъ.

  
   Вернонъ. Дозволь мнѣ выйти на поединокъ, мидостивый государь!
   Бассетъ. И мнѣ, государь; дозволь мнѣ тоже!
   Іоркъ. Это мой слуга; вы слушай его, благородный принцъ.
   Сомерсетъ. А это мой, возлюбленный Генрихъ, будь къ нему благосклоненъ!
   Король Генрихъ. Лорды, имѣйте терпѣнье: дайте имъ говорить. Скажите, джентльмены, что заставляетъ васъ такъ восклицать, и зачѣмъ вы требуете поединка? И съ тѣмъ именно?
   Вернонъ. Съ нимъ. государь; онъ оскорбилъ меня.
   Бассетъ. А я -- съ нимъ: онъ оскорбилъ меня.
   Король Генрихъ. Что это за оскорбленіе, на которое вы оба жалуетесь? Сначала объясните мнѣ, а тамъ я вамъ и отвѣчу.
   Бассетъ. Когда мы переправлялись по морю изъ Англіи во Францію, вотъ этотъ человѣкъ попрекалъ меня тѣмъ, что я ношу эту розу. Онъ говорилъ, что кровавый цвѣтъ ея лепестковъ изображаетъ покраснѣвшія отъ стыда щеки моего господина, когда онъ отрицалъ правду по какому то вопросу въ законахъ, возникшему между нимъ и герцогомъ Іоркскимъ, употребляя разныя гадкія и позорныя возраженія. Въ опроверженіе этихъ грубыхъ оскорбленій и въ защиту достоинства моего господина, я прошу заступничества военныхъ законовъ.
   Вернонъ. А вотъ и моя просьба, благородный государь. Хоть онъ, повидимому, и придалъ нѣкоторый благовидный предлогъ своему дерзкому намѣренію, но все-таки знайте, государь, что онъ самъ первый раздражилъ меня, укоряя меня этимъ знакомъ и утверждая, что блѣдность этого цвѣтка выдаетъ слабодушіе моего господина.
   Іоркъ. Неужели такъ и не кончится эта твоя вражда, Сомерсетъ?
   Сомерсетъ. Ваша скрытая злоба, милордъ Іоркъ, прорывается наружу, какъ-бы хитро вы ни подавляли ее.
   Король Генрихъ. Милосердый Боже! Что за безуміе управляетъ этими помѣшанными людьми, если изъ-за такой пустой и ничтожной причины можетъ вознякнуть такое соперничество, полное раздора!-- Любезные кузены, Іоркъ и Сомерсетъ, успокойтесь и, прошу васъ, примиритесь.
   Іоркъ. Пусть этотъ раздоръ сначала рѣшится битвой, а затѣмъ ужъ ваше величество прикажетъ намъ примириться.
   Сомерсетъ. Эта ссора не касается никого, кромѣ насъ обоихъ; пусть мы и порѣшимъ ее между собою.
   Іоркъ. Вотъ мой вызовъ; прими его, Сомерсетъ.
   Вернонъ. Нѣтъ, пусть она ограничится тѣмъ, съ чего началась.
   Бассетъ. На томъ и рѣшите, благородный лордъ.
   Глостэръ. На томъ рѣшить? Проклятье вашей ссорѣ, и пусть погибнете вы сами, надменные вассалы, съ вашей дерзкой болтовней! И вамъ не стыдно безпокоить и разстроивать короля и насъ такой нескромной и шумной наглостью? А вы, милорды, мнѣ кажется, поступаете не хорошо, что терпите ихъ вздорные попреки; а тѣмъ болѣе, что вы пользуетесь случаемъ ихъ устами подымать между собой возмущеніе. Дайте мнѣ убѣдить васъ; поступайте болѣе благоразумно.
   Экзэтэръ. Это огорчаетъ его свѣтлость: будьте-же друзьями, добрые милорды.
   Король Генрихъ. Вы, желавшіе сразиться, подите сюда. Если вамъ дорого наше расположеніе, то я повелѣваю вамъ совершенно забыть и эту ссору, и ея причину. А вы, милорды, вспомните, гдѣ мы теперь? Во Франціи, среди непостояннаго, нерѣшительнаго народа. Если во взглядахъ нашихъ французы замѣтятъ наше несогласіе и раздоръ между собою, то какъ это возбудитъ ихъ грубыя сердца къ неповиновенію и возмущенію! Кромѣ того, что это будетъ за срамъ, когда иностранные принцы убѣдятся, что изъ-за игрушки, изъ-за самой нестоющей вещи, пэры короля Генриха и его высшее дворянство погубили себя и лишились французскаго царства! О, подумайте о завоеваніяхъ моего отца, о моихъ юныхъ лѣтахъ и не допустите, чтобы изъ-за пустяка погибло, пропало у насъ то, что куплено кровью! Пусть я буду посредникомъ въ этой сомнительной ссорѣ. Я не вижу причины, почему-бы,-- если я надѣну эту розу (надѣваетъ алую розу), кто-либо заподозрилъ, что я скорѣе склоняюсь на сторону Сомерсета, нежели Іорка. Они оба мнѣ родственника, и я люблю ихъ обоихъ. Въ такомъ случаѣ, вѣдь, и меня могутъ попрекать моей короной, потому -- что король Шотландскій тоже коронованъ. Но ваше благоразуміе убѣдитъ васъ болѣе, нежели я могу вамъ это внушить или вамъ это преподать. А, слѣдовательно, какъ мы явились сюда съ миромъ, такъ пусть и останемся въ мирѣ и любви. Кузенъ Іоркъ, мы назначаемъ васъ регентомъ этой части Франціи. А вы, любезный лордъ Сомерсетъ, соедините своихъ кавалеристовъ съ его пѣхотой и, какъ вѣрные подданные, сыны своихъ родителей, бодро идите вмѣстѣ и излейте свой гнѣвъ на вашихъ враговъ. Мы же, лордъ Протекторъ, и всѣ остальные, послѣ нѣкотораго отдыха, возвратимся въ Калэ, а оттуда и въ Англію, гдѣ я надѣюсь скоро получить отъ васъ въ подарокъ ваши побѣды, Карла, Алансона и всю эту ватагу предателей (Трубы. Уходятъ: Король Генрихъ, Глостэръ, Сомерсетъ, Уинчестеръ, Сеффолькъ и Бассетъ).
   Уорикъ. Увѣряю васъ, милордъ Іоркъ, что король, мнѣ кажется, премило разыгралъ роль оратора.
   Iоркъ. Да. Но мнѣ, все-таки, не нравится, что онъ надѣлъ знакъ цвѣта Сомерсета.
   Уорикъ. Ба! просто нашла такая фантазія; не обвиняйте его,-- онъ это сдѣлалъ безъ умысла.
   Іоркъ. Еслибъ я только могъ предугадать, что онъ это сдѣлалъ.... но оставимъ это; теперь надо заняться другим дѣлами. (Уходятъ: Іоркъ, Уорикъ и Вернонъ).
   Экзэтэръ. Ты хорошо сдѣлалъ, Ричардъ, что прервалъ свою рѣчь. Если бы страсти твоего сердца прорвались наружу, то боюсь я, что мы нашли бы въ нихъ начертанными болѣе мстительную злобу и болѣе свирѣпые, буйные раздоры, нежели можно себѣ представить или предположить. Какъ бы то ни было, а всякій даже простой человѣкъ скажетъ, что это; предвѣщаетъ что либо дурное, когда увидитъ этотъ разнузданный разладъ въ дворянствѣ и эту фамильярность обращенія между собою при дворѣ. Плохо, если скипетръ находится въ рукахъ ребенка, но еще того хуже, если зависть порождаетъ жестокую вражду: тутъ ужь пойдутъ и смуты, и разоренье (Уходитъ).
  

СЦЕНА II.

Франція. Передъ городомъ Бордо.

Входитъ Тольботъ со своими войсками.

  
   Тольботъ. Подойди, трубачъ, къ воротамъ Бордо и вызови ихъ командира на стѣны (Трубятъ переговоры. Выходятъ на стѣны: командующій французскими войсками и другіе). Офицеры! Англичанинъ, Джонъ Тольботъ, слуга по оружію Генриха, короля англійскаго, вызываетъ васъ и вотъ чего желаетъ, отворите городскія ворота, будьте намъ покорны, назовите моего государя своимъ и чествуйте его, какъ послушные подданные,-- и я удалюсь, а вмѣстѣ со мною и мое с кровожадное войско. Если же вы пренебрежете предлагаемымъ вамъ миромъ, то вызовите этимъ ярость моихъ троихъ сподвижниковъ: изнуряющаго голода, рубящей стали и всеобъемлющаго пламени, которые, въ одно мгновеніе, сравняютъ съ землею ваши величественныя и горделивыя башни, если вы отрините предлагаемое вамъ расположеніе.
   Командиръ. Страшный, зловѣщій сычъ, вѣстникъ смерти ужасъ и кровавый бичъ нашего народа! Время твоего тиранства близится къ концу. Лишь мертвый можешь ты къ намъ проникнуть: увѣряю тебя, мы хорошо укрѣплены и достаточно сильны для того, чтобы выйти и сразиться съ тобою. Если ты двинешься назадъ, то дофинъ, съ хорошимъ подкрѣпленіемъ, опутаетъ тебя военными сѣтями; справа и слѣва отъ тебя разставлены отряды, чтобы какъ стѣной преградить тебѣ возможность бѣжать. И куда бы ты ни обратился за подмогой, повсюду смерть будетъ грозить тебѣ въ лицо очевидной гибелью, и лицомъ къ лицу столкнешься ты съ полнымъ истребленіемъ. Десять тысячъ французовъ поклялись св. причащеніемъ, что ни въ одну христіанскую душу не разрядятъ своихъ орудій, какъ только въ англичанина Тольбота. Слушай! Ты стоишь передо мною, доблестный и еще живой человѣкъ, и въ послѣдній разъ я восхваляю тебя,-- я, твой врагъ, потому что, не смотря на это, считаю должнымъ воздать тебѣ хвалу: тотъ песокъ, который началъ сыпаться, еще не закончитъ своего часового теченья, какъ уже глаза, которые еще видятъ тебя здоровымъ, увидятъ тебя поблекшимъ, окровавленнымъ, блѣднымъ, мертвымъ! (Барабанный бой вдали). Чу! Это барабанъ дофина, это колоколъ, вѣщающій роковымъ голосомъ твоей смущенной душѣ, а мой -- загремитъ передъ твоей ужасною кончиной (Уходятъ со стѣнъ: командиръ и другіе).
   Тольботъ. Онъ не выдумываетъ: я слышу врага. Отправьтесь нѣсколько человѣкъ легкой кавалеріи и выслѣдите ихъ фланги. О, небрежная и неосторожная дисциплина! Мы окружены и стѣснены какъ въ загонѣ, будто небольшое стадо трусливыхъ англійскихъ оленей, запуганныхъ визгливой сворой французскихъ дворняшекъ! Если же мы англійскіе олени, то пусть мы будемъ хорошей породы, а не изъ тѣхъ, которые тощи и валятся съ одного щипка; будемъ лучше отчаянными, обезумѣвшими отъ гнѣва оленями, которые обращаютъ къ кровожаднымъ псамъ свои вооруженныя головы и заставляютъ трусовъ отчаянно защищаться. Если каждый изъ васъ, друзья, такъ-же дорого продастъ свою жизнь, какъ я, то они найдутъ, что дорого достались имъ наши олени. Богъ и святой Георгій, Тольботъ и права Англіи да пошлютъ успѣхъ нашимъ знаменамъ въ этой опасной битвѣ! (Уходитъ).
  

СЦЕНА III.

Равнина въ Гасконіи.

Входитъ Іоркъ со своими войсками; къ нему подходитъ гонецъ.

   Іоркъ. Развѣ еще не вернулись проворные развѣдчики, которые выслѣживаютъ могучее войско дофина?
   Гонецъ. Милордъ, они вернулись, и говорятъ, что онъ ведетъ свои войска на Бордо, чтобы сразиться съ Тольботомъ. На его пути наши шпіоны открыли еще двѣ арміи, сильнѣе той, которую ведетъ дофинъ; онѣ соединились съ нимъ и направились къ Бордо.
   Іоркъ. Чортъ побери этого подлеца Сомерсета! Чего онъ такъ задерживаетъ обѣщанное подкрѣпленье кавалеріи, которое было снаряжено для этой осады? Славный Тольботъ ждетъ меня на помощь, а я предательски одураченъ негодяемъ и не могу помочь благородному рыцарю. Боже, подкрѣпи его въ бѣдѣ! Если онъ не выдержитъ, прощайте войны во Франціи!
  

Входитъ сэръ Уильямъ Люси.

  
   Люси. О, царственный вождь англійскихъ войскъ, въ которыхъ еще никогда не было такой нужды на почвѣ Франціи, скачи на выручку благородному Тольботу, который опоясанъ теперь желѣзными тисками и окутанъ ужасной гибелью! Въ Бордо, воинственный герцогъ! Въ Бордо, Іоркъ! А не то, прощай Тольботъ, Франція и честь Англіи!
   Іоркъ. О, Боже! если-бы надменный Сомерсетъ, который задерживаетъ мои штандарты, былъ на мѣстѣ Тольбота! Мы бы тогда сберегли себѣ храбраго джентльмена, а потеряли бы предателя и труса. Безумная ярость и злобное неистовство заставляютъ меня плакать о томъ, что мы умираемъ, въ то время, какъ измѣнники спятъ безпечно.
   Люси. О, пошлите-же хоть какое-нибудь подкрѣпленье бѣдствующему лорду!
   Іоркъ. Умри онъ,-- мы все теряемъ, и я измѣняю своему воинскому слову. Мы скорбимъ,-- французы усмѣхаются; мы проигрываемъ,-- они ежедневно выигрываютъ;-- а все по милости этого подлаго предателя Сомерсета.
   Люси. Ну, такъ пусть смилуется Богъ надъ душою храбраго Тоіьбота и надъ юнымъ Джономъ, его сыномъ, котораго я встрѣтилъ, часа два тому назадъ, на пути къ его воинственному отцу. Цѣлыхъ семь лѣтъ не видалъ Тольботъ сына и теперь они встрѣтятся тамъ, гдѣ оба покончатъ жизнь.
   Іоркъ. Увы! Что за радость благородному Тольботу привѣтствовать своего молодого сына надъ его могилой? Скорѣе прочь! Я задыхаюсь отъ горести, что разлученные друзья привѣтствуютъ другъ друга въ часъ кончины. Люси, прощай! Судьба дозволяетъ мнѣ лишь проклинать то обстоятельство, по которому я не могу помочь этому человѣку. Майнъ, Блуа, Пуатье и Туръ потеряны по милости Сомерсета и его проволочки (Уходятъ со своими войсками).
   Люси. Итакъ, въ то время, какъ такіе великіе полководцы питаютъ въ груди своей хищную вражду, сонливое нерадѣніе лишаетъ насъ завоеваній нашего едва остывшаго завоевателя, Генриха Пятаго,-- человѣка, память котораго жива вовѣки. А между тѣмъ, они перечатъ другъ другу, и жизнь, и честь, и владѣнія,-- все стремится къ погибели!
  

СЦЕНА IV.

Другая равнина въ Гасконіи.

Входитъ Сомерсетъ со своей арміей; съ нимъ одинъ изъ офицеровъ Тольбота.

  
   Сомерсетъ. Слишкомъ поздно, я уже не могу ихъ теперь послать. Этотъ походъ былъ слишкомъ необдуманно затѣянъ Іоркомъ и Тольботомъ. Одна вылазка изъ этого города осилила-бы всѣ наши главныя войска. Слишкомъ самонадѣянный Тольботъ запятналъ весь блескъ своей прежней славы этимъ неосторожнымъ, отчаяннымъ, дикимъ предпріятіемъ. Іоркъ подстрекнулъ его сразиться и умереть съ позоромъ, чтобы, по смерти Тольбота, великій Іоркъ могъ-бы носить эта прозвище.
   Офицеръ. Вотъ сэръ Уильямъ Люси, который вмѣстѣ со мною явился отъ нашихъ одолѣваемыхъ войскъ за помощью.
  

Входитъ сэръ Уильямъ Люси.

  
   Сомерсетъ. Ну, что, сэръ Уильямъ? Откуда вы присланы?
   Люси. Откуда, милордъ? Отъ купленнаго и проданнаго лорда Тольбота, который окруженъ неминуемымъ бѣдствіемъ и призываетъ благородныхъ -- Іорка и Сомерсета отбить наступающую смерть отъ его слабыхъ отрядовъ. А въ то время какъ онъ съ честью выжидаетъ помощи и какъ съ его изнуренныхъ войною членовъ течетъ кровавый потъ,-- вы, на кого онъ напрасно надѣется, надежда славной Англіи, держитесь въ сторонѣ, занятые недостойнымъ соперничествомъ. Пусть ваши личные раздоры не задерживаютъ заготовленнаго подкрѣпленія, которое можетъ ему помочь, тогда какъ теперь онъ, знаменитый, благородный джентльмэнъ, подставляетъ жизнь свою цѣлому міру опасностей. Пригулокъ Орлеанскій Карлъ, герцогъ Бургундскій, Алансонъ и Ренье оцѣпили его и Тольботъ погибаетъ по вашей винѣ.
   Сомерсетъ. Іоркъ подстрекнулъ его, Іоркъ и долженъ прислать ему подкрѣпленіе.
   Люси. А Іоркъ кричитъ про вашу свѣтлость, клянется что вы задерживаете его кавалерію, снаряженную нарочно для этого похода.
   Сомерсетъ. Іоркъ лжетъ: онъ могъ-бы прислать за своей кавалеріей и получить ее. Я не обязанъ ему почтеньемъ, а тѣмъ болѣе любовью, и слишкомъ презираю его, чтобы подластиться къ нему этой присылкой.
   Люси. Вѣроломство Англіи, а не силы Франціи опутали сѣтями благороднаго душой Тольбота. Онъ въ Англію уже болѣе не вернется живымъ, а умретъ, преданный судьбою благодаря вашему раздору.
   Сомерсетъ. Ну, хорошо; ступайте: я тотчасъ-же отправлю кавалеристовъ и черезъ шесть часовъ они уже придутъ къ нему на помощь.
   Люси. Слишкомъ запоздало подкрѣпленье: онъ или взятъ, или убитъ, потому что бѣжать онъ не могъ, даже если-бы в захотѣлъ.
   Сомерсетъ. Если онъ умеръ, то ужь прощай, храбрый Тольботъ!
   Люси. Слава его на всемъ мірѣ, а позоръ -- на васъ (уходятъ).
  

СЦЕНА V.

Англійскій лагерь близь Бордо.

Входятъ: Тольботъ и Джонъ, его сынъ.

  
   Тольботъ. О, юный Джонъ Тольботъ! Я посылалъ за тобой, чтобы наставить тебя въ военномъ искусствѣ, дабы имя Тольбота ожило въ тебѣ, когда изсякшая старость и слабые, неспособные члены уложили-бы твоего отца на носилки. Но,-- о, коварныя, зловѣщія звѣзды! -- ты пришелъ на пиръ смерти, на ужасную, неизбѣжную гибель. Поэтому, мой дорогой мальчикъ, вскочи на быстрѣйшаго изъ моихъ коней и я научу тебя, какъ всего скорѣе спастись бѣгствомъ. Ну-же, иди, не медли!
   Джонъ. Не Тольботъ-ли мое имя? Не вашъ-ли я сынъ? И мнѣ-ли бѣжать? О, если вы любите мою мать, не позорьте ея честнаго имени, не дѣлайте изъ меня раба или пригулка; свѣтъ скажетъ, что не Тольбота кровь въ томъ, кто подло бѣжалъ, когда благородный Тольботъ стоялъ на мѣстѣ.
   Тольботъ. Бѣги, чтобъ отомстить за мою смерть, если меня убьютъ.
   Джонъ. Кто такъ бѣжитъ, тотъ уже не вернется.
   Тоіьвотъ. Но если мы оба останемся, то мы, навѣрно, оба умремъ.
   Джонъ. Такъ дозвольте мнѣ остаться, отецъ, а вы бѣгите. Велика ваша потеря и такова-же должна быть ваша осторожность. Мое достоинство еще неизвѣстно, я не представляю собою потери. Французы не могутъ хвастаться моею смертью; но вашей они будутъ хвастать: вѣдь съ вами потеряны всѣ наши надежды. Бѣгство не можетъ запятнать завоеванную вами славу; но мою запятнаетъ, потому-что я еще не дѣлалъ подвиговъ. Каждый поклянется, что вы бѣжали изъ разсчета; если я бѣгу, то скажутъ, что изъ страха. Нельзя будетъ надѣяться, чтобы я когда-либо устоялъ, если въ первую-же опасную минуту испугаюсь и убѣгу? Вотъ я и прошу у васъ смерти скорѣе, нежели жизни, спасенной безчестьемъ.
   Тольботъ. Неужели всѣ надежды твоей матери сойдутъ въ одну могилу?
   Джонъ. Да, это лучше, если-бы я посрамилъ ея утробу.
   Тольботъ. Благословеніемъ моимъ приказываю тебѣ идти.
   Джонъ. Въ бой,-- да, но не въ бѣгство отъ врага.
   Тольботъ. Часть твоего отца можетъ быть спасена въ лицѣ твоемъ.
   Джонъ. Всѣ части его будутъ опозорены во мнѣ.
   Тольботъ. Ты не имѣлъ извѣстности и не можешь ея потерять.
   Джонъ. Да, но ваше славное имя: неужели позорить его бѣгствомъ?
   Тольботъ. Приказаніе твоего отца сотретъ съ тебя это пятно.
   Джонъ. Но вы не можете показать въ мою пользу, если будете убиты; если-же смерть такъ очевидна, бѣжимъ оба!
   Тольботъ. А товарищей моихъ оставить здѣсь однихъ сражаться и умирать? Еще никогда моя старость не была запятнана подобнымъ позоромъ.
   Джонъ. А моя юность развѣ должна повиниться въ такомъ посрамленьи? Если вы не можете сами себя раздѣлить надвое, то тѣмъ болѣе не могу я отдѣлиться отъ васъ. Оставайтесь, идите, дѣлайте, что угодно; я буду дѣлать то же, что и вы: не хочу я жить, если мой отецъ умираетъ.
   Тольботъ. Ну, такъ я прощусь здѣсь съ тобою, милый сынъ, рожденный для того, чтобы угаснуть въ этотъ день. Пойдемъ бокъ-о-бокъ жить и затмиться, и душа съ душой полетимъ изъ Франціи на небо.
  

СЦЕНА VI.

Поле сраженія.

Тревога. Стычки. Сынъ Тольбота окруженъ и Тольботъ отбиваетъ его.

  
   Тольботъ. Святой Георгій и побѣда! Бейтесь, солдаты, бейтесь! Регентъ нарушилъ свое слово Тольботу и предоставилъ насъ ярости французскаго меча. Гдѣ Джонъ Тольботъ? Остановись, переведи духъ: я далъ тебѣ жизнь и спасъ тебя отъ смерти.
   Джонъ. О, ты дважды мнѣ отецъ! Я дважды сынъ тебѣ! Жизнь, которую ты мнѣ далъ сперва, была потеряна и окончена, но ты, на зло судьбѣ, своимъ воинственнымъ мечомъ, даровалъ новый срокъ моему кончившемуся существованію.
   Тольботъ. Когда твой мечъ высѣкъ огонь изъ шлема Дофина, сердце отца твоего загорѣлось гордымъ желаніемъ достигнуть смѣлой побѣды. Затѣмъ, моя тяжелая старость, оживленная юношескимъ пыломъ и воинственной яростью, отбила Алансона, Пригулка Орлеанскаго, герцога Бургундскаго и спасла тебя отъ надменныхъ галловъ. Свирѣпаго Пригулка Орлеанскаго, который пролилъ твою кровь, мой сынъ, и которому досталась дѣвственность твоей первой битвы, я встрѣтилъ въ скорости и поспѣшилъ пролить его незаконную кровь, обратившись къ нему съ презрѣніемъ:-- Я проливаю твою зараженную, подлую, незаконную кровь, бѣдную и презрѣнную, за мою чистую кровь, которую ты исторгъ изъ Тольбота, моего храбраго сына!-- Но тутъ, когда я намѣревался уже съ нимъ покончить, подоспѣло сильное подкрѣпленіе. Скажи, забота отца твоего, скажи, Джонъ, не усталъ-ли ты? Какъ ты себя чувствуешь? Согласенъ-ли ты, дитя, оставить битву теперь, когда ты уже отмѣченъ, какъ сынъ рыцарства? Бѣги, чтобы отомстить за мою смерть, когда я умру: помощь одного человѣка мало для меня значитъ. О теперь я хорошо понимаю, что слишкомъ безумно подвергать опасности жизнь всѣхъ насъ съ одной только небольшой ладьею. Если я не умру сегодня отъ ярости французовъ, то завтра-же умру отъ чрезмѣрной старости. Ничѣмъ они отъ меня не поживятся, и если я остаюсь, то лишь на одинъ день сокращаю себѣ жизнь. Въ тебѣ-же умираетъ мать и наше родовое имя; месть за мою смерть, твоя юность и слава Англіи. Тѣмъ, что ты остаешься здѣсь, мы всѣхъ ихъ и даже болѣе того, подвергаемъ опасности; но всѣ онѣ будутъ спасены, если ты бѣжишь.
   Джонъ. Мечъ Пригулка Орлеанскаго не уязвилъ меня; но слова твои отгоняютъ живую кровь отъ моего сердца. Прежде, чѣмъ молодой Тольботъ бѣжитъ отъ стараго Тольбота, чтобы этимъ преимуществомъ купить себѣ позоръ -- спасти жалкую жизнь и убить блестящую славу,-- пусть свалится и подохнетъ трусливая лошадь, которая меня несетъ! Пусть уподоблюсь я тогда французскимъ мужикамъ и сдѣлаюсь предметомъ позорнаго презрѣнья и всякихъ злополучій. Если я бѣгу, то ужь не буду сыномъ Тольбота, -- клянусь всею славой, которую онъ стяжалъ! Такъ не говори-же больше о побѣгѣ; это излишне. Если я сынъ Тольбота, такъ и умру у его ногъ.
   Тольботъ. Слѣдуй-же ты, мой Икаръ, за мной, какъ за отчаяннымъ повелителемъ Крита. Жизнь твоя мнѣ дорога: если хочешь биться, бейся рядомъ съ отцомъ и, когда мы заслужимъ славу, то доблестно умремъ (Уходятъ).
  

СЦЕНА VII.

Другая часть поля сраженія.

Тревога. Стычки. Входятъ: раненый Тольботъ и слуга.

  
   Тольботъ. Гдѣ моя вторая жизнь? Моя собственная окончена. О, гдѣ-же молодой Тольботъ? Гдѣ доблестный Джонъ? Мужество молодого Тольбота заставляетъ меня улыбаться тебѣ, торжествующая смерть, запятнанная плѣномъ. Когда увидѣлъ онъ, что я отступаю и падаю на колѣни, онъ взмахнулъ надо мною своимъ окровавленнымъ мечомъ, и, какъ голодный левъ, началъ свои дѣянія ярости и жестокаго гнѣва. Но, когда мой разъяренный защитникъ замѣтилъ, что онъ одинъ охраняетъ мою гибель, и что никто на него не нападаетъ, глаза его затмились отъ бѣшенства, въ сердечномъ неистовствѣ, онъ внезапно устремился прочь отъ меня въ самый разгаръ битвы, въ толпу французовъ. Въ этомъ морѣ крови мой мальчикъ утолилъ свой возбужденный духъ; тамъ умеръ мой Икаръ, мой цвѣтокъ, со славой.
  

Входятъ солдаты съ тѣломъ Джона Тольбота.

  
   Слуга. О, дорогой мой лордъ! Вотъ несутъ вашего сына.
   Тольботъ. О, шутиха -- смерть! Ты смѣешься, издѣваясь надъ нами, но на зло тебѣ, оба Тольбота, соединенные узами безконечности, на крыльяхъ скроются отъ смертности въ эфирѣ небесъ. О, ты, къ ранамъ котораго такъ пристала жестокая смерть, скажи хоть слово отцу, прежде, чѣмъ испустить духъ. Не взирая на смерть, противъ ея воли, или нѣтъ, говори: вообрази, что она французъ, твой врагъ. Бѣдное дитя! Мнѣ кажется, что онъ мнѣ улыбается, будто хочетъ сказать: "если-бы смерть была французомъ, то умерла-бъ сегодня". Ну, положите-же его въ объятія отца. Духъ мой ужь далѣе не терпитъ этихъ бѣдъ. Воины, прощайте! Я получилъ то, чего желалъ: мои старыя руки служатъ могилой юному Джону Тольботу (Умираетъ).
  

Тревога. Уходятъ: солдаты и слуга, оставляя оба тѣла на мѣстѣ. Входятъ: Карлъ, Алансонъ, герцогъ Бургундскій, Пригулокъ, Дѣвственница и войска.

  
   Карлъ. Если-бы Іоркъ и Сомерсетъ пришли своимъ на помощь, то для насъ это былъ-бы кровавый день.
   Пригулокъ. А какъ этотъ щенокъ Тольботъ въ бѣшенствѣ обагрялъ свой ничтожный мечъ французской кровью!
   Дѣвственница. Я встрѣтила его однажды, и такъ сказала ему:-- Дѣвственный юноша, будь-же побѣжденъ дѣвой!-- Но онъ, съ гордымъ, величавымъ презрѣньемъ, отвѣчалъ мнѣ:-- Молодой Тольботъ не для того рожденъ, чтобъ быть добычею распутной дѣвки!-- Онъ оставилъ меня, какъ недостойную поединка съ нимъ, и ринулся въ самый центръ французовъ.
   Герцогъ Бургундскій. Нѣтъ сомнѣнья! изъ него вышелъ-бы благородный рыцарь. Смотрите, вотъ онъ лежитъ, погребенный въ объятіяхъ виновника своихъ золъ -- бѣдствій.
   Пригулокъ. Разрубите ихъ на-куски, раздробите кости тѣхъ, чья жизнь была славой для Англіи и дивомъ для Галліи.
   Карлъ. О, нѣтъ, перестаньте: не будемъ дѣлать зла по смерти тому, кого мы избѣгали при жизни.
  

Входитъ сэръ Уильямъ Люси со свитой; впереди идетъ французскій герольдъ.

  
   Люси. Герольдъ, веди меня къ палаткѣ дофина, чтобы узнать, кто стяжалъ славу этого дня.
   Карлъ. Съ какой повинною ты присланъ?
   Люси. Съ повинной, дофинъ? Это пустое французское слово и мы, англійскіе воины, не знаемъ, что оно значитъ. Я явился узнать, кого ты взялъ въ плѣнъ, и осмотрѣть тѣла убитыхъ.
   Карлъ. Ты спрашиваешь о плѣнныхъ? Ихъ плѣнъ въ аду. Но скажи: кого ты ищешь?
   Люси. Гдѣ великій Алкидъ поля битвы, доблестный лордъ Тольботъ, герцогъ Шрьюзбери, пожалованный, за свои рѣдкіе подвиги въ военныхъ дѣлахъ, въ великіе герцоги Уошфорда, Уотерфорда и Валенціи; лордъ Тольботъ Гудригъ и Ерчкнфильдъ, лордъ Стрэнджъ Блекмиръ, лордъ Вердекъ Альтонскій, лордъ Кромуэль-Уингфтльдъ, лордъ Ферниваль-Шеффильдъ, трижды побѣдоносный лордъ Фоконбриджъ; рыцарь благороднаго ордена святого Георгія, преподобнаго и святого Михаила, Златого Руна; великій маршалъ Генриха Шестого, во всѣхъ его войнахъ въ предѣлахъ французскаго царства?
   Дѣвственница. Вотъ такъ дурацки-выспренный слогъ! Даже турокъ, у котораго пятьдесятъ два государства, и тотъ не пишетъ такимъ пространнымъ слогомъ. Тотъ, кого ты величаешь всѣми этими титулами, лежитъ, разлагаясь, покрытый мухами, вотъ тутъ, у нашихъ ногъ.
   Люси. Развѣ убитъ Тольботъ, единственный бичъ французовъ, мрачная Немезида и гроза вашего государства? О, если-бы мои зрачки могли обратиться въ пули, чтобы я, въ ярости, могъ выстрѣлить ими вамъ въ лицо! О, если-бы я только могъ вновь призвать къ жизни этихъ мертвецовъ! Этого было-бы уже достаточно, чтобы навести ужасъ на все французское государство. Если-бы хоть изображеніе его осталось между вами, то и его было-бъ достаточно, чтобы смутить самаго надменнаго изъ васъ. Отдайте мнѣ тѣла ихъ, чтобъ увезти отсюда и воздать имъ погребеніе, соотвѣтствующее ихъ достоинствамъ.
   Дѣвственница. Мнѣ кажется, что этотъ выскочка -- духъ стараго Тольбота: онъ говоритъ такъ гордо и повелительно. Ради Бога, пусть онъ ихъ беретъ; если оставить здѣсь, они лишь будутъ пахнуть и заразятъ воздухъ.
   Карлъ. Ступай; бери ихъ прочь.
   Люси. Я увезу ихъ прочь отсюда; но изъ ихъ пепла мы взростимъ феникса, котораго вся Франція содрогнется.
   Карлъ. Лишь-бы намъ отдѣлаться отъ нихъ; а тамъ -- дѣлай съ ними, что хочешь. Теперь идемъ въ Парижъ, благодаря тому, что намъ везетъ на побѣды. Разъ, что убитъ Тольботъ, все будетъ наше! (Уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Лондонъ: Комната во дворцѣ.

Входятъ: Король Генрихъ, Глостеръ и Экзэтэръ.

  
   Король Генрихъ. Прочитали вы письма папы, императора и герцога д'Арманьяка?
   Глостэръ. Да, милордъ и вотъ въ чемъ ихъ цѣль: они покорно просятъ ваше величество, чтобы благочестивый миръ былъ заключенъ между государствами Франціи и Англіи.
   Король Генрихъ. Какъ-же вы относитесь къ ихъ предложенію?
   Глостэръ. Оно хорошо, государь, и единственное средство остановить потерю нашей христіанской крови, а также и водворить спокойствіе съ обѣихъ сторонъ.
   Король Генрихъ. Конечно, дядя. Я и всегда думалъ, что неестественно и нечестиво, если между послѣдователями нашей вѣры царствуютъ безчеловѣчность и кровавый раздоръ.
   Глостэръ. Кромѣ того, милордъ, дабы скорѣе свершить и прочнѣе связать эти узы дружбы, герцогъ д'Арманьякъ, близкій родственникъ дофина Карла, человѣкъ, имѣющій большое вліяніе во Франціи, предлагаетъ вашему величеству въ супружество свою единственную дочь съ богатымъ, роскошнымъ приданымъ.
   Король Генрихъ. Въ супружество, дядя! Увы, я еще такъ юнъ, что мнѣ болѣе пристали ученіе и книги, нежели игривыя нѣжности съ любезной. Однако, позовите пословъ и дайте имъ каждому отвѣтъ, какой вамъ будетъ угодно: я буду доволенъ всѣмъ, что только клонится къ славѣ Господа и ко благу моей страны.
  

Входятъ: легатъ и два посла, епископъ Уинчестерскій въ облаченіи кардинала.

  
   Экзэтэръ. Какъ? Неужели милордъ Уинчестеръ возведенъ въ санъ кардинала и утвержденъ въ немъ? Теперь я вижу, оправдывается то, о чемъ нѣкогда пророчествовалъ Генрихъ Пятый:-- Если онъ когда-либо будетъ кардиналомъ, то сравняетъ свою шапку съ короной.
   Король Генрихъ. Господа послы, мы разсмотрѣли и обсудили ваши различныя предложенія. Цѣль ваша и хороша, и разумна; поэтому мы рѣшили установить условія дружественнаго мира, которыя и будутъ теперь-же препровождены съ лордомъ Уинчестеромъ во Францію.
   Глостэръ. Что-же касается предложенія моего господина, а вашего повелителя, я сообщилъ о немъ подробно его величеству. Питая склонность къ добродѣтелямъ, которыми одарена ваша госпожа, къ ея красотѣ и значительности ея приданаго, онъ намѣренъ, чтобы она была королевой Англіи.
   Король Генрихъ. Въ подтвержденіе и въ доказательство этого условія, свезите ей этотъ брилліантъ,-- залогъ моихъ чувствъ.-- Итакъ, милордъ Протекторъ, озаботьтесь дать имъ охранный отрядъ, чтобы они безопасно были отправлены въ Дувръ. А тамъ, посадивъ ихъ на корабль, пусть ихъ ввѣрятъ прихотямъ моря (Уходятъ: Король Генрихь, со свитой, Глостэръ, Экзэтэръ и послы).
   Епископъ Уинчестерскій. Постойте, лордъ легатъ; сначала получите ту сумму денегъ, которую я обѣщалъ вручить его святѣйшеству за облеченіе меня въ эти важные знаки отличія.
   Легатъ. Какъ вашему высокопреосвященству угодно.
   Епископъ Уинчестерскій. Теперь, я надѣюсь, Уинчестеръ не покорится и не уступитъ самому гордому изъ пэровъ. Увидишь, Гемфи Глостэръ, что ни по рожденію своему, ни по авторитету, не осилить тебѣ епископа. Я или унижу и заставлю его преклонить колѣни, или возмущеніемъ разорю эту страну (Уходитъ).
  

СЦЕНА II.

Франція. Равнина въ Анжу.

Входятъ: Карлъ, герцогъ Бургундскій, Алансонъ, Дѣвственница и шествующія войска.

  
   Карлъ. Эти вѣсти, господа, могутъ ободрить нашъ удрученный духъ. Говорятъ, что парижане возмутились и снова обращаются въ воинственныхъ французовъ.
   Алансонъ. Такъ шествуй-же въ Парижъ, король Карлъ французскій, и не задерживай здѣсь, въ нѣгѣ, своихъ войскъ.
   Дѣвственница. Миръ имъ, если они вернутся къ намъ, а не то -- пусть разореніе низвергнетъ ихъ дворцы.
  

Входитъ развѣдчикъ.

  
   Развѣдчикъ. Всякаго успѣха нашему доблестному вождю и счастія его сподвижникамъ!
   Карлъ. Какія вѣсти о нашихъ развѣдчикахъ? Говори пожалуйста.
   Развѣдчикъ. Англійскія войска, раздѣленныя нами части, соединились и намѣрены тотчасъ-же дать вамъ сраженіе.
   Карлъ. Это предостереженіе нѣсколько неожиданно для насъ, господа; но мы тотчасъ-же приготовимся ихъ встрѣтить.
   Герцогъ Бургундскій. Надѣюсь, что съ ними нѣтъ духа Тольбота; а разъ его нѣтъ, вамъ и нечего бояться.
   Дѣвственница. Изо всѣхъ подлыхъ страстей, страхъ -- самая проклятая.-- Карлъ, прикажи побѣдѣ, и она будетъ твоею; пусть Генрихъ сердится, а весь міръ ропщетъ.
   Карлъ. Впередъ-же, господа, и пусть судьба будетъ Франціи благопріятна! (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Тамъ-же. Передъ Анжеромъ.

Тревога; стычки. Входитъ Дѣвственница.

  
   Дѣвственница. Регентъ побѣждаетъ. Французы бѣгутъ. Помогите-же мнѣ вы, чары и ладонки, и, избранные духи, наставляющіе меня; дайте мнѣ знакъ грядущихъ событій (Громъ). Мои проворные пособники, подчиненные властному монарху сѣвера, явитесь и помогите мнѣ въ этомъ предпріятіи (Входятъ злые духи). Такое быстрое появленіе доказываетъ ваше обычное ко мнѣ усердіе. Ну, близкіе мнѣ духи, собравшіеся сюда изъ могучихъ подземныхъ легіоновъ, помогите-же мнѣ еще на этотъ разъ, чтобы за Франціей осталось поле побѣды (Духи ходятъ вокругъ нея, но молчатъ). О, не томите-же меня слишкомъ продолжительнымъ молчаніемъ! Я привыкла кормить васъ своею кровью, но готова отрубить себѣ одинъ изъ моихъ членовъ и отдать его вамъ, въ надеждѣ на будущую выгоду, лишь-бы вы снизошли помочь мнѣ теперь (Духи наклоняютъ головы). Развѣ нѣтъ надежды на улучшеніе дѣлъ? Мое тѣло заплатитъ вамъ за то, что вы исполните мою просьбу (Духи качаютъ головою). Развѣ ни мое тѣло, ни моя кровная жертва не убѣдятъ васъ продлить мнѣ вашу помощь? Такъ возьмите-же и мою душу; и тѣло, и душу, и все, скорѣе чѣмъ дать Франціи побѣду надъ Англіей (Духи исчезаютъ). Смотрите, они покидаютъ меня! значитъ, настало время, когда Франція должна склонить свой оперенный шлемъ и пасть головою въ лоно Англіи. Мои прежнія чары слишкомъ слабы, адъ-же слишкомъ силенъ для того, чтобы мнѣ съ нимъ тягаться. Итакъ, Франція, слава твоя разсыпается въ прахъ (Уходитъ).
  

Тревога. Входятъ французы и англичане, сражаясь. Дѣвственница и Іоркъ схватились. Дѣвственница взята въ плѣнъ. Французы бѣгутъ.

  
   Іоркъ. Краса французовъ! Кажется, я тебя поймалъ. Спусти съ цѣпи своихъ духовъ коварными чарами и попробуй, не могутъ-ли они возвратить тебѣ свободу. Славная добыча, достойная самого дьявола; смотрите, какъ эта уродливая колдунья сдвигаетъ брови, будто хочетъ подвергнуть меня прев
                                           Карлъ.
  
                       Немедля попытаемся. Идемъ.
                       Пророковъ нѣтъ -- когда солжетъ она.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА III.

Лондонъ. Передъ воротами Тоуэра.

Входитъ Глостеръ и его слуги въ синихъ кафтанахъ.

                                           Глостеръ.
  
                       Явился я, чтобъ Тоуэръ осмотрѣть.
                       Смерть короля могла хищенья вызвать.
                       Что жъ сторожей не видно? никого?
                       Откройте мнѣ! Приказываетъ Глостеръ.
  
                                           1-ый сторожъ.
  
                       Кто такъ стучится?
  
                                           1-ый слуга.
  
                                           Герцогъ Глостеръ.
  
                                           2-ой сторожъ (изъ башни).
  
                       Кто-бъ ни былъ здѣсь -- впустить его нельзя.
  
                                           1-ый слуга.
  
                       Такъ отвѣчать протектору ты смѣешь?
  
                                           1-ый сторожъ (изъ башни).
  
                       Богъ да хранитъ протектора! Но мы
                       Такъ дѣйствуемъ, какъ приказали намъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Кто приказалъ? Я отдаю приказы.
                       Лишь я одинъ -- протекторъ государства.
                       Ломайте дверь. Отвѣтственность -- на мнѣ.
                       Не дамъ себя на посмѣянье черни.

(Люди Глостера кидаются къ воротамъ. Къ нимъ извнутри подходитъ комендантъ Вудвилъ).

  
                                           Вудвиль (изнутри).
  
                       Какіе здѣсь измѣнники шумятъ?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Какъ, комендантъ? Я вашъ ли слышу голосъ?
                       Откройте мнѣ. Войти желаетъ Глостеръ.
  
                                           Вудвиль.
  
                       Терпѣнье, славный герцогъ, не могу.
                       Лордъ Винчестеръ мнѣ это запрещаетъ.
                       Особое онъ отдалъ приказанье --
                       Сюда ни васъ, ни вашихъ не впускать.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Ты, малодушный Вудвиль, выше ставишь
                       Надменного прелата, чѣмъ меня?
                       Его король покойный не терпѣлъ:
                       Ты -- королю и Богу значитъ недругъ.
                       Открой, -- иль самъ ты будешь удаленъ.
  
                                           1-ый слуга.
  
                       Протектору ворота отворите,
                       Спѣшите же! Не то взломаемъ ихъ.

(Снова кидаются къ воротамъ).

  

Входитъ епископъ Винчестерскій со слугами въ бурыхъ кафтанахъ.

  
                                           Винчестеръ.
  
                       Тщеславный Гомфри, что все это значитъ?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Меня впустить, попъ бритый, не велѣлъ ты?
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Да, не велѣлъ, коварный похититель,
                       A не протекторъ короля и края.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Дорогу дай ты, заговорщикъ явный,
                       На жизнь монарха ты злоумышлялъ,
                       Распутницамъ грѣхи ихъ отпускаешь.
                       Тебя въ твою же шляпу я упрячу,
                       Коль въ дерзости упорствовать ты станешь.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Ты уходи. На шагъ не отступлю.
                       Здѣсь -- твой Дамаскъ. Будь Каиномъ проклятымъ
                       И Авеля, коль хочешь, ты убей.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Я не убью, но выгоню тебя,
                       И въ красномъ одѣяніи твоемъ
                       Я вытащу отсюда, какъ въ пеленкахъ.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Посмѣй! Тебѣ я въ бороду плюю.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Какъ? Смѣетъ онъ мнѣ въ бороду плевать?
                       Впередъ, хотя священно это мѣсто!
                       Вы, синіе кафтаны противъ бурыхъ!
                       Попъ, берегись! Тебя я оттаскаю
                       За бороду и надаю пинковъ
                       И растопчу пурпуровую шапку;
                       Тебя, на зло церковникамъ и папѣ,
                       Примусь трепать и такъ и эдакъ я.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Ты, Глостеръ, въ томъ отвѣтишь передъ папой.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Гусь Винчестеръ! Веревку мнѣ, веревку!
                       Отбросьте ихъ, имъ нечего здѣсь дѣлать.
                       Ты, гнусный волкъ въ овечьей шкурѣ, вонъ!
                       Прочь бурые! Прочь, красный лицемѣръ.

(Глостеръ и его люди нападаютъ на противниковъ. Во время стычки входитъ мэръ Лондона со свитой).

  
                                           Мэръ.
  
                       Стыдитесь, лорды! Будучи властями,
                       Нарушили вы такъ постыдно миръ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Молчи! Ты, мэръ, обидъ моихъ не знаешь.
                       Бофортъ не чтитъ ни короля, ни Бога,
                       Осмѣлился занять онъ Тоуэръ самовольно.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Вотъ Глостеръ -- врагъ народа. Онъ желаетъ
                       Не мира, a войны, и кошельки
                       Свободные обременилъ налогомъ.
                       Религію онъ хочетъ уничтожить
                       Затѣмъ, что онъ -- протекторъ государства.
                       И здѣсь добывъ оружіе, вступить
                       Самъ на престолъ, a принца устранить.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Не на словахъ, ударами отвѣчу.

(Снова дерутся).

  
                                           Мэръ.
  
                       Одно лишь мнѣ осталось въ этой свалкѣ:
                       Напомнить имъ закона повелѣнье.
                       Сюда, герольдъ, читай какъ можно громче.
  
                                           Герольдъ (читаетъ).
  
   "Люди всѣхъ сословій, явившіеся сюда сегодня съ оружіемъ въ рукахъ, мы объявляемъ и приказываемъ вамъ именемъ его величества разойтись по домамъ, и впредь, подъ страхомъ смерти, не носить и не употреблять никакого меча, оружія или кинжала".
  
                                           Глостеръ.
  
                       Я, кардиналъ, закона не нарушу.
                       Сочтемся мы съ тобою на свободѣ.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Мы встрѣтимся, и кровью сердца, Глостеръ,
                       Ты мнѣ тогда за этотъ день заплатишь.
  
                                           Мэръ.
  
                       За палками пошлю я. Расходитесь.
                       Прелатъ спѣсивѣй чорта самого!
  
                                           Глостеръ.
  
                       Прощай, свой долгъ ты исполняешь, мэръ.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Остерегайся нынѣ, гнусный Глостеръ.
                       Я голову твою добуду скоро.

(Уходятъ).

  
                                           Мэръ.
  
                       Очистить все, затѣмъ уйдемъ отсюда.
                       Великій Богъ, вотъ злоба y вельможъ,
                       Лѣтъ за сорокъ едва-ль хоть разъ я дрался.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА IV.

  

Франція. Передъ Орлеаномъ.

  

Входятъ на стѣну оружейный мастеръ и сынъ его.

  
                                           Мастеръ.
  
                       Ты знаешь, сынъ, что Орлеанъ обложенъ,
                       Предмѣстья же -- во власти англичанъ.
  
                                           Сынъ.
  
                       Я знаю, въ нихъ нерѣдко я стрѣлялъ;
                       Къ несчастію, давалъ всегда я промахъ.
  
                                           Мастеръ.
  
                       Не промахнешься, слушайся меня,
                       Здѣсь въ городѣ я -- мастеръ оружейный,
                       И чѣмъ нибудь я долженъ отличиться.
                       Лазутчики доносятъ, что британцы,
                       Которые въ предмѣстьѣ укрѣпились,
                       Изъ башни той, скрываясь за рѣшеткой
                       Желѣзною -- обозрѣваютъ городъ
                       Съ тѣмъ, чтобъ рѣшить: какъ выгоднѣе имъ --
                       Стрѣльбою насъ иль вылазкой тревожить?
                       Чтобъ устранить помѣху, я поставлю
                       Орудіе насупротивъ рѣшетки.
                       Три цѣлыхъ дня я ихъ подстерегалъ:
                       Не явится ли кто? Теперь же ты
                       Посторожи, я далѣе не въ силахъ.
                       Коль выслѣдишь -- за мною прибѣги,
                       Меня найдешь y коменданта въ домѣ.

(Уходитъ).

  
                                           Сынъ.
  
                       Покоенъ будь, довѣрься мнѣ, отецъ.
                       Ихъ выслѣдивъ, тебя не потревожу.
  

Входятъ въ верхнюю частъ башни лорды Сольсбери и Тальботъ, сэръ Томасъ Гаргрэвъ и сэръ Вильямъ Глэнсдэль и др.

  
                                           Сольсбери.
  
                       Вернулся Тальботъ, радость, жизнь моя!
                       Но какъ въ плѣну съ тобою обращались?
                       И какъ успѣлъ освободиться ты?
                       Разсказывай намъ тутъ же наверху.
  
                                           Тальботъ.
  
                       У Бедфорда былъ плѣнникъ. Прозывался
                       Онъ доблестнымъ Понтакомъ де Сантрайль;
                       Я выкупленъ былъ за него въ обмѣнъ.
                       На воина изъ низшихъ пожелали
                       Меня предъ тѣмъ въ насмѣшку обмѣнить,
                       Но въ гнѣвѣ отказался я, оцѣнкѣ
                       Столь низкой смерть предпочитая. Нынѣ
                       Я выкупленъ, какъ самъ того желалъ,
                       И лишь Фастольфъ терзаетъ сердце мнѣ:
                       Предателя я кулакомъ убилъ бы,
                       Когда бы онъ попался мнѣ во власть.
  
                                           Сольсбери.
  
                       Но какъ враги съ тобою обращались?
  
                                           Тальботъ.
  
                       Съ презрѣніемъ, попреками, насмѣшкой.
                       Я долженъ былъ посмѣшищемъ служить
                       Для ихъ толпы на площади базарной.
                       Вотъ, -- молвили они, -- гроза французовъ,
                       Онъ пугало для ребятишекъ нашихъ! --
                       Тутъ вырвался я y конвойныхъ; камни
                       Я выкопалъ ногтями изъ земли,
                       Чтобъ кинуть ими въ зрителей позора.
                       Мой грозный видъ ихъ въ бѣгство обратилъ.
                       Не подходилъ никто -- изъ страха смерти:
                       Я грозенъ имъ въ стѣнахъ желѣзныхъ былъ,
                       Такой испугъ мое внушило имя.
                       Всѣ думали -- могу сгибать я сталь
                       И сокрушать столбы изъ адаманта,
                       Поэтому я былъ ежеминутно
                       Отборными стрѣлками окруженъ,
                       Они, едва я поднимусь съ постели --
                       Готовились мнѣ сердце прострѣлить.
  
                                           Сольсбери.
  
                       Прискорбно мнѣ о мукахъ вашихъ слышать,
                       Но за себя вполнѣ мы отомстимъ.
                       Теперь пора ихъ ужина настала,
                       Всѣхъ перечесть могу я сквозь рѣшетку
                       И разглядѣть, какъ укрѣпился врагъ.
                       Взгляни, тебѣ ихъ видъ пріятенъ будетъ.
                       Сэръ Томасъ Гаргрэвъ и сэръ Вильямъ Глэнсдэль,
                       Скажите ваше мнѣніе: гдѣ лучше
                       Намъ батареи новыя поставить.
  
                                           Гаргрэвъ.
  
                       У сѣверныхъ воротъ, тамъ -- лорды ихъ.
  
                                           Глэнсдэль.
  
                       По близости моста, я полагаю.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Сдается мнѣ: ихъ нужно взять изморомъ
                       Иль стычками ослабить небольшими.

(Выстрѣлъ изъ города. Сольсбери и сэръ Томасъ Гаргрэвъ падаютъ).

  
                                           Сольсбери.
  
                       О, Господи, насъ грѣшниковъ, помилуй!
  
                                           Гаргрэвъ.
  
                       Будь милосердъ къ несчастному, Господь!
  
                                           Тальботъ.
  
                       Что за ударъ постигнулъ насъ внезапно?
                       О, Сольсбери, скажи намъ, если можешь,
                       Ты -- образецъ героевъ, что съ тобой?
                       Лишился вдругъ ты полъ-щеки и глаза.
                       Проклятіе и башнѣ и рукѣ,
                       Свершившей это страшное дѣянье!
                       Въ тринадцати бояхъ онъ побѣждалъ,
                       И Генриха наставилъ въ дѣлѣ ратномъ.
                       При звукѣ трубъ и громѣ барабановъ,
                       Безъ устали рубился онъ всегда.
                       Ты живъ еще? Ты говорить не можешь,
                       Но глазъ одинъ съ мольбою поднялъ къ небу:
                       И солнце въ міръ глядитъ однимъ лишь окомъ.
                       Не милуй, небо, никого живого,
                       Когда его помиловать не хочешь!
                       Взять прахъ его! Займусь я погребеньемъ.
                       Сэръ Томасъ Гаргрэвъ, есть ли жизнь въ тебѣ?
                       Отвѣта, взора -- Тальботъ ожидаетъ.
                       О, Сольсбери, утѣшься, не умрешь ты,
                       Покуда я...
                                 Онъ дѣлаетъ мнѣ знакъ
                       Съ улыбкою, какъ будто говоря:
                       Когда умру, ты отомстишь французамъ! --
                       Плантагенетъ! Исполню я. Подобно
                       Нерону, я играть на лютнѣ буду,
                       Любуяся пожаромъ городовъ.
                       Лишь въ имени моемъ -- французовъ гибель.
                       Да будетъ имя Тальбота врагамъ
                       Погибелью!

(Раскатъ грома, затѣмъ тревога).

                       Но что я вижу въ небѣ?
                       Откуда шумъ подобный и тревога?

(Входитъ гонецъ).

  
                                           Гонецъ.
  
                       Милордъ, милордъ, сплотилися французы!
                       Дофинъ, a съ нимъ -- и Дѣва Іоанна,
                       Пророчица, явившаяся вновь --
                       На насъ идутъ -- съ тѣмъ, чтобъ отбить осаду.

(Сольсбери приподнимается и стонетъ).

  
                                           Тальботъ.
  
                       Вы слышите, какъ стонетъ Сольсбери,
                       Страшась въ душѣ, что отомщенъ не будетъ?
                       Во мнѣ возстанетъ новый Сольсбери.
                       Дельфинъ, акула, дѣва иль загадка --
                       Мнѣ все равно! Я растопчу вамъ сердце
                       Копытами и раскрошу мозги.
                       Въ шатеръ скорѣй снесите Сольсбери.
                       На что дерзнетъ трусливый врагъ -- увидимъ.

(Уходятъ, унося тѣла).

  

СЦЕНА V.

  

Передъ одними изъ воротъ Орлеана.

  

Тревога, стычки. Тальботъ преслѣдуетъ дофина, прогоняетъ его и уходитъ. Входитъ Дѣва, гоня передъ собою англичанъ и уходитъ за ними.                     Тальботъ возвращается.

  
                                           Тальботъ.
  
                       Гдѣ мощь моя? Гдѣ мужество и сила?
                       Войска бѣгутъ, ихъ не остановить,
                       Ихъ женщина въ доспѣхахъ ратныхъ гонитъ.
                       А, вотъ она.

(Входитъ Дѣва).

                                           Будь чертомъ иль чертовкой --
                       Побьюсь съ тобой! Тебя заворожу я,
                       Колдунья, кровь пущу тебѣ, и душу
                       Ты своему властителю отдашь.
  
                                           Дѣва.
  
                       Ко мнѣ! Тебя унизить суждено мнѣ.

(Сражаются).

  
                                           Тальботъ.
  
                       О, небо! Адъ ужель восторжествуетъ?
                       Пусть лопнетъ грудь отъ напряженья силъ
                       И оторвутся руки -- покорить
                       Развратницу надменную хочу я.

(Снова сражаются).

  
                                           Дѣва (отходя).
  
                       Прощай, Тальботъ, твой часъ еще не пробилъ,
                       Я въ Орлеанъ съ припасами иду,
                       Мнѣ помѣшай, коль можешь. Не боюсь я.
                       Развесели голодныхъ, завѣщанье
                       Ты Сольсбери составить помоги.
                       День этотъ -- нашъ, такихъ немало будетъ.

(Входитъ въ городъ съ солдатами).

  
                                           Тальботъ.
  
                       Кружится мысль, подобно колесу;
                       Не сознаю, гдѣ я и что мнѣ дѣлать?
                       Какъ Ганнибалъ, не силою, но страхомъ
                       Колдунья гонитъ насъ и побѣждаетъ.
                       Такъ дымомъ -- пчелъ, a смрадомъ -- голубей
                       Изъ гнѣздъ и ульевъ люди выгоняютъ.
                       За лютость насъ они прозвали псами,
                       И, какъ щенки, мы съ визгомъ убѣгаемъ.

(Тревога).

                       Сограждане, возобновите бой.
                       Иль вашихъ львовъ сорвите вы съ герба,
                       Отъ родины отрекшись, замѣните
                       Овцою -- льва. Но даже и овца
                       Такъ не бѣжитъ трусливо передъ волкомъ,
                       A конь и волъ -предъ тигромъ, какъ бѣжите
                       Вы отъ рабовъ, которыхъ побѣждали.

(Тревога, новая стычка).

                       Не быть тому! Укройтесь за окопы.
                       Смерть Сольсбери мила вамъ! За него
                       Никто изъ васъ не отомстилъ ударомъ,
                       И въ Орлеанъ уже вступила Дѣва --
                       Намъ вопреки и всѣмъ усильямъ нашимъ.
                       О, почему я съ Сольсбери не умеръ?
                       Гдѣ отъ стыда лицо мое я скрою?

(Бой барабановъ, отступленіе. Тальботъ и его отряды уходятъ).

  

СЦЕНА VI.

  

Трубятъ побѣду. На стѣнѣ появляются: Дѣва, Карлъ, Алансонъ, Рене и солдаты.

  
                                           Дѣва.
  
                       Пускай нашъ стягъ взовьется надъ стѣнами.
                       Отъ англичанъ свободенъ Орлеанъ.
                       Такъ держитъ слово Іоанна Дѣва.
  
                                           Карлъ.
  
                       Небесное созданье, дочь Астреи,
                       Какъ чествовать тебя за твой успѣхъ?
                       Твои слова -- какъ Адонисовъ садъ:
                       Онъ день цвѣтетъ, заутра плодъ даетъ.
                       Ликуй въ лицѣ пророчицы великой
                       Вся Франція: свободенъ Орлеанъ,
                       Счастливѣйшаго дня мы не знавали.
  
                                           Рене.
  
                       Зачѣмъ же звонъ не слышенъ колокольный?
                       Вели зажечь потѣшные огни
                       И ликовать на улицахъ, дофинъ
                       Въ знакъ милости, ниспосланной намъ Богомъ.
  
                                           Алансонъ.
  
                       Возрадуется Франція, узнавъ
                       О мужествѣ, какое мы явили.
  
                                           Карлъ.
  
                       Одержана побѣда Іоанной,
                       Въ награду съ ней я раздѣлю вѣнецъ.
                       Въ землѣ моей священники, монахи --
                       Въ процессіяхъ ей будутъ пѣтъ хвалы.
                       Я выше ей воздвигну пирамиду
                       Чѣмъ памятникъ Родопы изъ Мемфиса,
                       И Дѣвы прахъ, когда ея не станетъ,
                       Положенъ въ урну цѣнную, цѣннѣе
                       Чѣмъ Дарія блистательный ковчегъ --
                       Предшествовать въ дни ликованій будетъ
                       Французскимъ королямъ и королевамъ.
                       На Сенъ-Дени, но Іоанна Дѣва
                       Всей Франціи святою нынѣ будетъ.
                       Войдемъ, -- и тамъ отпразднуемъ по царски
                       Мы этотъ день побѣды золотой.

(Трубы, всѣ удаляются).

  

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

  

СЦЕНА I.

  

Франція. Передъ Орлеаномъ.

Подходятъ къ воротамъ французскій сержантъ и двое часовыхъ.

  
                                           Сержантъ.
  
                       Всѣ по мѣстамъ и не смыкайте глазъ!
                       Услышавъ шумъ иль увидавъ солдатъ
                       Вблизи стѣны -- сейчасъ замѣтнымъ знакомъ
                       Намъ дайте знать объ этомъ въ караульню.
  
                                           1-й часовой.
  
                       Мы слушаемъ, сержантъ.

(Сержантъ уходитъ).

                                                     Бѣда солдатамъ;
                       Пока другіе спятъ себѣ въ постели --
                       Мы сторожимъ холодной ночью, въ дождь.
  

Входятъ Тальботъ, Бедфордъ, герцогъ Бургундскій, воины съ штурмовыми лѣстницами. Барабаны бьютъ похоронный маршъ.

  
                                           Тальботъ.
  
                       Милордъ регентъ, Бургундскій грозный герцогъ,
                       Чья близость дружбу намъ пріобрѣла
                       Валлона, Артуа и Пикардіи --
                       Безпечны въ ночь ихъ торжества враги,
                       Они весь день, ликуя, пировали.
                       Воспользуемся случаемъ удобнымъ,
                       Чтобъ отомстить за ихъ обманъ коварный,
                       Подстроенный преступнымъ колдовствомъ.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Трусливый врагъ свою позоритъ славу,
                       Въ своей рукѣ извѣрившись, онъ ищетъ
                       Союза вѣдьмъ и адскихъ силъ поддержки.
  
                                           Бургундскій.
  
                       Измѣнники лишь съ ними водятъ дружбу.
                       Но чистая ихъ Дѣва -- кто жъ она?
  
                                           Тальботъ.
  
                       По слухамъ -- дѣва.
  
                                           Бедфордъ.
  
                                           Мужественна очень.
  
                       Бургундскій.
  
                       Пошли Господь, чтобъ въ скорости она
                       Не сдѣлалась совсѣмъ мужеподобной,
                       Сражаясь подъ знаменами французовъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Пускай хитрятъ и знаются съ нечистымъ.
                       Оплотъ нашъ -- Богъ, и Онъ -- побѣдоносный --
                       Поможетъ намъ взойти на укрѣпленья.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Иди! Мы за тобою, славный Тальботъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Не вмѣстѣ всѣ. Я полагаю, лучше
                       Намъ вторгнуться различными путями.
                       И если бы одинъ изъ насъ и палъ --
                       Другіе бы могли сразиться съ ними.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Согласенъ. Я -- оттуда.
  
                                           Бургундскій.
  
                                                     Я -- отсюда.
  
                                           Тальботъ.
  
                       A Тальботъ здѣсь ворвется иль падетъ!
                       Ну, Сольсбери, я за тебя иду,
                       За Генриха державнаго. Ночь эта
                       Докажетъ всѣмъ какъ преданъ я обоимъ.

(Англичане взбираются на стѣну и съ криками: св. Георгій и Тальботъ! бросаются въ городъ).

  
                                           Часовой.
  
                       Къ оружію! Враги идутъ на приступъ!

Французы въ рубашкахъ перепрыгиваютъ черезъ стѣны; входятъ съразныхъ сторонъ Батардъ Орлеанскій, Алансонъ и Рене полуодѣтые.

  
                                           Алансонъ.
  
                       Мессиры! какъ? Вы даже не одѣты?
  
                                           Орлеанскій.
  
                       Довольны мы, что выбрались и такъ.
  
                                           Рене.
  
                       Пришлося намъ проснуться и вскочить,
                       Заслышавши тревогу за дверями.
  
                                           Алансонъ.
  
                       Съ тѣхъ поръ, какъ я оружіемъ владѣю --
                       Изъ ратныхъ дѣлъ еще не доводилось
                       О болѣе отчаянномъ мнѣ слышать.
  
                                           Орлеанскій.
  
                       Я думаю, Тальботъ -- исчадье ада.
  
                                           Рене.
  
                       Когда не адъ, ему защитой -- небо.
  
                                           Алансонъ.
  
                       A вотъ и Карлъ! Дивлюсь, что онъ поспѣлъ.
  
                                           Орлеанскій.
  
                       Его святая Дѣва оградила.
  

Входятъ Карлъ и Дѣва.

  
                                           Карлъ.
  
                       Обманщица! Такъ вотъ -- твое коварство?
                       Не для того ль ты легкою побѣдой
                       Насъ завлекла вначалѣ, чтобъ затѣмъ
                       Утратили мы вдесятеро больше?
  
                                           Дѣва.
  
                       Зачѣмъ на друга негодуетъ Карлъ?
                       Всегда ль мнѣ быть во всеоружьи силы
                       И побѣждать во снѣ и на яву?
                       Не то во всемъ я окажусь виновной?
                       Безпечные бойцы! Будь ваша стража
                       Исправнѣе -- несчастья-бъ не случилось!
  
                                           Карлъ.
  
                       Вы, Алансонскій герцогъ, виноваты.
                       Въ ночь эту вы начальствовали стражей,
                       Свой долгъ блюсти вамъ лучше-бъ надлежало.
  
                                           Алансонъ.
  
                       Когда бы всѣ посты такъ охранялись
                       Какъ тотъ, который былъ довѣренъ мнѣ --
                       Съ позоромъ врагъ не захватилъ бы насъ.
  
                                           Орлеанскій.
  
                       Мой постъ былъ охраняемъ.
  
                                           Рене.
  
                                                               Какъ и мой.
  
                                           Карлъ.
  
                       Что до меня; я повѣрялъ посты --
                       Ея и мой -- почти всю эту ночь,
                       Взадъ и впередъ ходили по укрѣпленьямъ
                       И самъ смѣнялъ повсюду часовыхъ.
                       Откуда же враги могли ворваться?
  
                                           Дѣва.
  
                       Напрасные разспросы! Какъ? Откуда?
                       Не въ этомъ суть. Но отыскалось мѣсто
                       Доступное, въ него ворвался врагъ,
                       И вотъ теперь другого нѣтъ исхода:
                       Собрать солдатъ, разсѣянныхъ въ бою,
                       И новый планъ придумать -- имъ на гибель.

(Тревога. Входитъ англійскій солдатъ съ крикомъ: Тальботъ! Тальботъ! Они бѣгутъ, бросивъ свое платье).

  
                                           Солдатъ.
  
                       Я смѣло все, что брошено -- беру.
                       Кличъ: Тальботъ! мнѣ взамѣнъ меча послужитъ.
                       Я пріобрѣлъ добычу: это имя
                       Единственнымъ моимъ оружьемъ было.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА II.

  

Орлеанъ. Внутри города.

  

Тальботъ, Бедфордъ, Бургундскій, начальники войскъ и др.

  
                                           Бедфордъ.
  
                       Восходитъ день; бѣжала ночь -- покровомъ
                       Глубокой тьмы окутавшая землю.
                       Трубить отбой! Преслѣдовать довольно.

(Трубятъ отбой).

  
                                           Тальботъ.
  
                       Несите тѣло старца Сольсбери,
                       И выставьте на площади торговой,
                       Здѣсь, въ городѣ проклятомъ, посрединѣ.
                       Я заплатилъ мой долгъ его душѣ:
                       За каплю крови каждую его --
                       Не менѣе пяти французовъ пало.
                       A для того чтобъ зналъ и вѣкъ грядущій,
                       Насколько месть по немъ была грозна --
                       Воздвигну я во храмѣ ихъ гробницу,
                       Гдѣ будетъ онъ покоиться. На ней
                       Изобразить велю я въ назиданье,
                       Какъ Орлеанъ врагами разгромленъ,
                       Какъ былъ убитъ измѣннически вождь,
                       Какъ наводилъ на Францію онъ ужасъ,
                       Но, лорды, мы въ бою кровопролитномъ
                       Не встрѣтили дофина съ Іоанной,
                       Сподвижницей безгрѣшною его,
                       A также -- ихъ союзниковъ коварныхъ.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Вначалѣ боя -- Тальботъ полагаетъ --
                       Они, вскочивъ съ постелей, проскользнули
                       Среди рядовъ и, стѣну перепрыгнувъ,
                       Спасенія себѣ искали въ полѣ.
  
                                           Бургундскій.
  
                       Я самъ видалъ, насколько можно было
                       Сквозь дымъ густой и мглу тумана видѣть,
                       Что объ руку съ возлюбленной своею
                       Бѣжалъ дофинъ -- какъ пара голубковъ,
                       Не разстающихся ни днемъ, ни ночью.
                       Какъ только здѣсь порядокъ водворится --
                       Идемъ на нихъ со всею нашей силой.
  

Входитъ гонецъ.

  
                                           Гонецъ.
  
                       Привѣтъ милордамъ! Кто въ собранье этомъ
                       Блистательномъ -- воинственный Тальботъ,
                       Чьи подвиги во Франціи такъ славны?
  
                                           Тальботъ.
  
                       Вотъ Тальботъ. Кто съ нимъ хочетъ говорить?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Достойная Овернская графиня
                       Въ смиреніи твоей дивится славѣ
                       И чрезъ меня тебя усердно проситъ
                       Ея убогій замокъ посѣтить,
                       Желая похвалиться, что видала
                       Она того, чьей славой полонъ міръ.
  
                                           Бургундскій.
  
                       Ну, если такъ, то превратятся войны
                       Въ веселую и мирную потѣху,
                       Коль скоро дамы ищутъ съ нами встрѣчи.
                       Откажете-ль, милордъ, въ столь милой просьбѣ?
  
                                           Тальботъ.
  
                       Коль откажу -- ни въ чемъ не вѣрьте мнѣ.
                       Гдѣ краснорѣчье всѣхъ мужчинъ безсильно --
                       Тамъ женщины вниманье побѣдило.
                       Скажи, что я благодарю графиню,
                       За честь почту явиться. Не угодно ль,
                       Милорды, вамъ сопровождать меня?
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Съ приличьемъ это было-бъ несогласно,
                       И я слыхалъ: неприглашенный гость --
                       Милѣй всего бываетъ по уходѣ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Что-жъ? Если такъ -- одинъ я отправляюсь.
                       Я испытать хочу любезность дамы.
                       Приблизьтесь, капитанъ.

(Говоритъ шопотомъ)

                                                     Что я задумалъ --
                       Вы поняли?
  
                                           Капитанъ.
  
                                           Я понялъ. Все исполню.

  

СЦЕНА III.

  

Овернъ. Дворъ замка.

  

Входятъ графиня и ея привратникъ.

  
                                           Графиня.
  
                       Не позабудь исполнить мой приказъ,
                       И мнѣ затѣмъ ты принесешь ключи.
  
                                           Привратникъ.
  
                       Я слушаю, графиня.
  
                                           Графиня.
  
                                                     Все готово.
                       Удастся планъ -- и я тогда прославлюсь,
                       Какъ скиѳская царица -- смертью Кира.
                       Молва о грозномъ вождѣ -- велика,
                       Не менѣе его дѣянья славны.
                       И я хочу, чтобъ уши и глаза
                       Провѣрили правдивость этихъ слуховъ.
  

Входятъ гонецъ и Тальботъ.

  
                                           Гонецъ.
  
                       Графиня, я исполнилъ вашу волю,
                       Мной приглашенъ -- явился лордъ Тальботъ.
  
                                           Графиня.
  
                       Привѣтствую его. Но кто же это?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Самъ лордъ Тальботъ.
  
                                           Графиня.
  
                                           Какъ? Это -- бичъ французовъ,
                       Тальботъ, кого настолько здѣсь боятся,
                       Что именемъ его дѣтей пугаютъ?
                       Но лживъ и пустъ, я вижу, этотъ слухъ.
                       Въ немъ Геркулеса думала найти я
                       Иль Гектора съ суровыми чертами,
                       Могучаго и ростомъ и сложеньемъ.
                       A предо мной -- дитя, ничтожный карликъ;
                       Не можетъ быть, чтобъ сморщенный уродецъ
                       Врагамъ своимъ внушалъ подобный страхъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Графиня, васъ я смѣлъ обезпокоить,
                       Но, вижу я, вамъ недосугъ, и лучше
                       Я навѣщу въ другое время васъ.

(Идетъ).

  
                                           Графиня.
  
                       Что съ нимъ? Спроси, куда уходитъ онъ?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Милордъ Тальботъ, остановитесь! Хочетъ
                       Графиня знать, что значитъ вашъ уходъ?
  
                                           Тальботъ.
  
                       Она воображаетъ, что ошиблась,
                       Я доказать хочу, что Тальботъ -- здѣсь.

(Возвращается привратникъ съ ключами).

  
                                           Графиня.
  
                       Коль скоро ты -- дѣйствительно Тальботъ,
                       Ты -- плѣнникъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                                           Чей?
  
                                           Графиня.
  
                                                     Мой, кровожадный лордъ.
                       Тебя затѣмъ въ мой домъ я заманила,
                       Гдѣ тѣнь твоя -- давно уже въ плѣну.
                       Вонъ тамъ виситъ твое изображенье,
                       Съ тобой самимъ я также поступлю.
                       Я по рукамъ и по ногамъ сковать
                       Велю того, кто былъ въ теченье лѣтъ
                       Гонителемъ страны, убійцей гражданъ,
                       И въ плѣнъ мужей бралъ нашихъ и сыновъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Ха-ха-ха-ха!
  
                                           Графиня.
  
                       Смѣешься ты? Но смѣхъ твой станетъ воплемъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Смѣюсь тому, что радуетесь вы,
                       Имѣя тѣнь Тальбота предъ собою,
                       Чтобъ проявить надъ ней жестокость вашу.
  
                                           Графиня.
  
                       Такъ то -- не онъ?
  
                                           Тальботъ.
  
                                           Онъ самый.
  
                                           Графиня.
  
                                                               Но тогда
                       И тѣломъ ты принадлежишь мнѣ также.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Нѣтъ, самого себя я только тѣнь,
                       Ошиблись вы, нѣтъ моего здѣсь тѣла -- сущности моей.
                       Что предъ собой вы видите -- земного
                       Мельчайшая ничтожная частица.
                       Но еслибъ здѣсь я былъ всѣмъ существомъ --
                       Такъ велико и такъ оно громадно,
                       Что этотъ кровъ его бы не вмѣстилъ.
  
                                           Графиня.
  
                       Загадками ты видно промышляешь?
                       То здѣсь Тальботъ, то нѣтъ его! Но какъ же
                       Противорѣчья эти совмѣстить?
  
                                           Тальботъ.
  
                       Сейчасъ же вамъ я это покажу.

(Трубитъ въ рогъ. Барабанный бой, затѣмъ залпъ изъ орудій. Въ разбитыя ворота врываются солдаты).

                       Что скажете, графиня? Убѣдились
                       Въ томъ, что Тальботъ -- тѣнь самого себя?
                       Предъ вами: тѣло, мышцы, руки, сила,
                       Съ чьей помощью, спѣсь вашу принижая,
                       Онъ рушитъ стѣны, сноситъ города,
                       Опустошая ихъ въ одно мгновенье.
  
                                           Графиня.
  
                       Прости меня, Тальботъ побѣдоносный.
                       Твоей великой славы ты -- не меньше.
                       Нѣтъ, болѣе, когда судить по росту!
                       Не гнѣвайся на дерзость, сожалѣю,
                       Что съ честью я не встрѣтила тебя --
                       Такимъ, каковъ ты есть на самомъ дѣлѣ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Прекрасная графиня, не смущайтесь.
                       Намѣренья мои вѣрнѣй поймите,
                       Чѣмъ поняли вы тѣла моего
                       Наружное устройство. Не обиженъ,
                       И не прошу иного ничего,
                       Какъ дозволенья винъ отвѣдать вашихъ
                       И сладкихъ яствъ. Желудки y солдатъ
                       Готовы имъ всегда служить исправно.
  
                                           Графиня.
  
                       Отъ всей души за честь я почитаю
                       Столь доблестнаго воина принять.

(Уходятъ).

СЦЕНА IV.

  

Лондонъ. Садъ Темпля.

  

Входятъ графы Сомерсетъ, Суффолькъ и Уорикъ, Ричардъ Плантагенетъ, Вернонъ и Стряпчій.

  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Милорды, что-жъ молчанье вы храните?
                       Ужель никто намъ истины не скажетъ?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Мы черезчуръ шумѣли въ залахъ Темпля.
                       Удобнѣе бесѣдовать въ саду.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Тогда скажите: я ль стоялъ за правду,
                       Иль Сомерсетъ былъ правъ, со мною споря?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Я плохъ по части знанія законовъ,
                       Я подчинить не могъ законамъ волю,
                       И волѣ я законы подчинилъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Тогда, лордъ Уорикъ, разсудите насъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Изъ соколовъ двоихъ -- кто выше взмылъ,
                       Изъ двухъ собакъ -- лай громче y которой,
                       Изъ двухъ клинковъ -- закалъ въ которомъ лучше,
                       Изъ двухъ коней -- кто на скаку быстрѣе,
                       Изъ двухъ дѣвицъ -- чьи взоры веселѣе,
                       Рѣшилъ бы я своимъ разсудкомъ слабымъ,
                       Но въ тонкостяхъ закона, въ крючкотворствѣ --
                       Клянусь душой, я не умнѣе галки.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Учтивая уклончивость, и -- только.
                       За истину нагую я стою,
                       Которую видать и близорукимъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Со стороны моей она настолько
                       Блистательна, свѣтла и очевидна,
                       Что свѣтъ ея блеститъ и для слѣпыхъ.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Когда языкъ вашъ связанъ и лѣнивъ --
                       То вашу мысль вы обнаружьте знакомъ;
                       Пусть тотъ, кто знатнаго происхожденья
                       И родовою честью дорожить --
                       Предположивъ, что я -- сторонникъ правды,
                       Сорветъ здѣсь розу бѣлую со мной.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Пусть каждый, кто -- не льстецъ и не трусливъ,
                       И кто стоять за истину дерзаетъ --
                       Со мною розу алую сорветъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Я не терплю цвѣтного. Безъ цвѣтовъ
                       Постыдной лести -- рву съ Плантагенетомъ
                       Я эту розу бѣлую съ куста.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Я алую рву съ юнымъ Сомерсетомъ,
                       Тѣмъ говоря: по моему, онъ правъ.
  
                                           Вернонъ.
  
                       Постойте, лорды, не срывайте больше,
                       Покуда не рѣшите вы, что тотъ,
                       Чья сторона получитъ меньше розъ --
                       Соперника признать обязанъ правымъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Я признаю Вернона возраженье,
                       Коль въ меньшинствѣ я буду -- покоряюсь.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       И я.
  
                                           Вернонъ.
  
                                 За правоту и ясность дѣла --
                       Срываю блѣдный дѣвственный цвѣтокъ
                       И сторону беру я бѣлой розы.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Не уколите пальцевъ: алой кровью
                       Вы бѣлую могли-бъ окрасить розу,
                       Невольно ставъ сторонникомъ моимъ.
  
                                           Вернонъ.
  
                       Когда милордъ, пролью за убѣжденья
                       Я кровь свою -- они жъ меня излѣчатъ,
                       И гдѣ стою -- помогутъ устоять.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Ну, хорошо! За кѣмъ еще чередъ?
  
                                           Стряпчій.
  
                       Когда не лгутъ познанія и книги --
                       Я доводъ вашъ невѣрнымъ признаю
                       И также розу бѣлую срываю.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Ну, Сомерсетъ, гдѣ жъ доводы твои?
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Вотъ здѣсь, въ ножнахъ: изъ бѣлой -- вашу розу
                       Окрашу я въ кроваво-алый цвѣтъ.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Цвѣтъ щекъ твоихъ подобенъ розѣ нашей.
                       Онѣ блѣдны отъ страха, въ подтвержденье,
                       Что мы -- за правду.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                                                     Нѣтъ, Плантагенетъ,
                       Не страхомъ блѣдность вызвана, но гнѣвомъ,
                       Что отъ стыда ты алъ, какъ наша роза,
                       A твой языкъ сознаться въ томъ не хочетъ.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Лордъ Сомерсетъ, червя-ль нѣтъ въ вашей розѣ?
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Шиповъ ли нѣтъ въ твоей, Плантагенетъ?
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Есть острые -- для охраненья правды,
                       A твой червякъ неправдой лишь живетъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Приверженцевъ найду кровавой розы,
                       Готовыхъ тамъ отстаивать меня,
                       Гдѣ не дерзнетъ Плантагенетъ явиться.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Клянусь я этимъ дѣвственнымъ цвѣткомъ
                       Въ рукѣ моей, тебя, мальчишка дерзкій,
                       И всѣхъ твоихъ друзей я презираю.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Кого нибудь другого презирай.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Согласенъ, Поль надменный, васъ обоихъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Самъ подавись презрѣніемъ своимъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Прочь, благородный Вильямъ де ла Пуль!
                       Что съ дворяниномъ намъ ничтожнымъ спорить!
  
                                           Уорикъ.
  
                       Его срамишь напрасно, Сомерсетъ.
                       Вѣдь Эдуарда Третьяго сынъ третій,
                       Былъ герцогъ Кларенсъ, дѣдъ Плантагенета,
                       И отъ такого корня быть не можетъ
                       Дворянчиковъ ничтожныхъ безъ герба.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Теперь ему благопріятно мѣсто,
                       Иначе трусъ такъ говорить не смѣлъ бы.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Клянусь Творцомъ, я повторю все это
                       Сейчасъ въ любой изъ христіанскихъ странъ.
                       Отецъ, графъ Кембриджъ, не былъ ли казненъ
                       При королѣ покойномъ за измѣну?
                       Позоръ его не палъ ли и на сына?
                       Предательство живетъ въ твоей крови,
                       Покуда правъ лишенъ, ты -- простолюдинъ.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Былъ обвиненъ отецъ, не опозоренъ,
                       Онъ былъ казненъ, измѣнникомъ же не былъ.
                       Я это лучшимъ людямъ докажу,
                       Чѣмъ Сомерсетъ, когда пора настанетъ.
                       Что до тебя и Поля твоего --
                       Я въ памятную книгу васъ внесу,
                       Чтобъ за извѣтъ васъ покарать достойно.
                       Смотрите же, я васъ предупредилъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Ты насъ найдешь готовыми всегда.
                       Своихъ враговъ ты по цвѣтамъ узнаешь, --
                       На зло тебѣ, носить ихъ будутъ наши.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Клянусь душою! блѣдный розанъ гнѣва,
                       Какъ знакъ вражды моей кровавой къ вамъ,
                       Я и мои -- носить мы будемъ вѣчно.
                       Пока со мной въ могилѣ не увянетъ
                       Иль въ славѣ онъ не расцвѣтетъ со мной.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Иди, -- и честолюбьемъ подавись,
                       Итакъ, -- прости, до предстоящей встрѣчи.

(Уходитъ).

  
                                           Сомерсетъ.
  
                       И я съ тобой. Прощай, тщеславный Ричардъ.

(Уходитъ).

  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Я оскорбленъ, и долженъ все терпѣть!
  
                                           Уорикъ.
  
                       Позоръ, въ которомъ родъ вашъ обвиняютъ,
                       Онъ будетъ снятъ въ парламентѣ ближайшемъ,
                       Гдѣ судятся лордъ Винчестеръ и Глостеръ.
                       И если имя Іорка не вернуть вамъ --
                       Пусть Уорикомъ я больше не зовусь.
                       Покуда, въ знакъ любви моей къ тебѣ,
                       На зло Ла-Пулю съ гордымъ Сомерсетомъ,
                       Я буду розу бѣлую носить.
                       Предвижу я, что этотъ споръ въ саду,
                       На партіи насъ въ Темплѣ раздѣлившій --
                       Въ войнѣ межъ розой алою и бѣлой,
                       Жертвъ тысячи въ могильный мракъ пошлетъ.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Вернонъ добрѣйшій, вамъ обязанъ я,
                       Что за меня цвѣтокъ былъ сорванъ вами.
  
                                           Вернонъ.
  
                       И я за васъ носить его намѣренъ.
  
                                           Стряпчій.
  
                       Я также.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                                           Сэръ, я васъ благодарю;
                       Теперь ко мнѣ обѣдать всѣ идемъ.
                       За этотъ споръ мы позже кровь прольемъ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА V.

  

Покой въ Тоуэрѣ.

  

Мортимеръ, котораго вносятъ въ креслѣ двое сторожей.

  
                                           Мортимеръ.
  
                       О, добрые хранители моихъ
                       Преклонныхъ лѣтъ -- остановитесь здѣсь.
                       Пусть Мортимеръ передъ смертью отдохнетъ.
                       Отъ заточенья долгаго всѣ члены
                       Мои болятъ какъ будто послѣ пытки.
                       Предтеча смерти -- сѣдина того,
                       Кто межъ заботъ состарился, какъ Несторъ, --
                       Вѣщаетъ смерть Эдмунда Мортимера,
                       Глаза мои, подобные лампадамъ,
                       Гдѣ масло догорѣло -- потухаютъ.
                       Согбенныя тяжелымъ горемъ плечи
                       И руки изможденныя повисли,
                       Какъ вѣтви лозъ, въ которыхъ соковъ нѣтъ.
                       A ноги неподвижныя не въ силахъ
                       Для тѣла бреннаго служить опорой,
                       Окрылены желаніемъ однимъ:
                       Скорѣе лечь въ могилу, какъ бы зная,
                       Что для меня отрады нѣтъ иной.
                       Скажи мнѣ, другъ, придетъ ли мой племянникъ?
  
                                           Сторожъ.
  
                       Ричардъ Плантангенетъ придетъ, милордъ,
                       Въ его покои въ Темпль мы посылали,
                       И былъ отвѣтъ, что онъ сюда прибудетъ.
  
                                           Мортимеръ.
  
                       Тогда душой спокоенъ буду я.
                       Бѣднякъ! Моей -- равна его обида,
                       Съ тѣхъ поръ какъ Генрихъ Монмутъ -- королемъ,
                       Томлюсь я здѣсь въ постыломъ заточеньѣ.
                       Я до него былъ славенъ въ ратномъ полѣ.
                       Опальнымъ сталъ и Ричардъ съ тѣхъ же поръ,
                       Равно лишеннымъ чести и наслѣдства.
                       Теперь, когда -- въ отчаяньѣ посредникъ
                       И всѣхъ земныхъ страданій разрѣшитель --
                       Смерть справедливая освобожденье
                       Даруетъ мнѣ, отсюда отпуская, --
                       Пусть и его окончились бы муки,
                       И получилъ онъ все, что потерялъ.
  

Входитъ Ричардъ Плантагенетъ.

  
                                           Сторожъ.
  
                       Вашъ любящій племянникъ здѣсь, милордъ.
  
                                           Мортимеръ.
  
                       Мой другъ, Ричардъ Плантагенетъ пришелъ?
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Да, благородный дядя мой, съ которымъ
                       Поступлено такъ низко! Вашъ племянникъ,
                       Недавно опозоренный, пришелъ.
  
                                           Мортимеръ.
  
                       Направьте руки, чтобъ его обнявъ,
                       Я на груди его мой вздохъ послѣдній
                       Могъ испустить. Въ прощальномъ поцѣлуѣ
                       Какъ мнѣ прильнуть къ щекамъ его устами?
                       О, нѣжный отпрыскъ Іоркскаго ствола,
                       Ты о какомъ упоминалъ позорѣ?
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Дай обниму твой дряхлый станъ рукой,
                       Чтобъ выслушалъ въ спокойномъ положеньѣ
                       Ты легче вѣсть тяжелую мою.
                       Вопросъ одинъ сегодня обсуждая,
                       Поспорили мы крупно съ Сомерсетомъ;
                       Языкъ его, обиды расточавшій --
                       Меня отцовской смертью упрекнулъ,
                       И тотъ упрекъ уста мнѣ заградилъ,
                       Иначе я отвѣтилъ бы ему.
                       О, добрый дядя, потому, во имя
                       Плантагенетовъ, нашего родства --
                       Повѣдайте причину, по которой
                       Графъ Кэмбриджъ, мой отецъ, былъ обезглавленъ?
  
                                           Мортимеръ.
  
                       Племянникъ милый, то, что привело
                       Меня въ темницу злую, гдѣ въ томленьи
                       Я молодость цвѣтущую провелъ --
        впередъ; врагамъ навстрѣчу!
             Когда Бэдфордъ замедлитъ -- я отправлюсь
             Немедля самъ на бой.
   Бэдфордъ.                               Не сомнѣвайся,
             Прошу, въ моей готовности. Я въ мысляхъ
             Собралъ давно ужъ войско, чтобъ летѣть
             Во Францію. (Входитъ третій гонецъ).
   Гонецъ.                     Достойные милорды!
             Въ придачу къ тяжкой горести, съ которой
             Стоите вы у смертнаго одра
             Почившаго, -- я долженъ сообщить
             Печальное извѣстье о сраженьи
             Съ французами безстрашнаго Тальбота.
   Епископъ. Которое онъ выигралъ, конечно?
   Гонецъ. Нѣтъ -- проигралъ. Я разскажу сейчасъ
             Подробности. Десятаго числа
             Безстрашный лордъ Тальботъ, идя съ отрядомъ
             Въ шесть тысячъ человѣкъ отъ Орлеана,
             Былъ окруженъ вдругъ полчищемъ враговъ
             Почти-что въ двадцать тысячъ. Ставить въ строй
             Свои войска не могъ онъ, не имѣя
             На то довольно времени; къ тому жъ
             Копейщиковъ, что ставятъ предъ стрѣлками,
             Съ нимъ не было, и мы въ замѣну ихъ,
             Чтобъ удержать хоть нѣсколько напоръ
             Французскихъ конныхъ войскъ, воткнули въ землю
             Заостренные колья отъ заборовъ.
             Сраженье длилось цѣлыхъ три часа.
             Копье и мечъ безстрашнаго Тальбота
             Свершили безпримѣрныя дѣла.
             Онъ сотни душъ отправилъ въ темный адъ;
             Никто не могъ ему сопротивляться;
             Онъ поражалъ и здѣсь, и тамъ, и всюду.
             "Да это дьяволъ самъ дерется съ нами!" --
             Воскликнули французы въ изумленьи
             И прекратили бой. "Тальботъ, Тальботъ!" --
             Воскликнулъ нашъ отрядъ и всею силой
             Ударилъ въ сердце битвы. Дѣло было
             Почти у насъ въ рукахъ, когда бъ не струсилъ
             Сэръ Джонъ Фастольфъ. Командуя особымъ
             Отрядомъ войскъ, онъ долженъ былъ нарочно
             Стать назади, чтобъ подкрѣпить собой
             Ударившихъ впередъ, но вмѣсто битвы
             Онъ, подлый трусъ, бѣжалъ съ своимъ отрядомъ,
             Не нанеся ни одного удара.
             Тутъ вспыхнулъ смертный бой; насъ окружили
             Враги со всѣхъ сторонъ. Какой-то подлый
             Валлонецъ въ жаждѣ милостей дофина
             Ударилъ въ спину храбраго Тальбота,
             Кому въ лицо не смѣлъ взглянуть дотолѣ
             Никто изъ цѣлой Франціи.
   Бэдфордъ.                                         Ужели
             Тальботъ убитъ? О, если такъ, убью я
             И самъ себя! Какъ жить въ тиши и нѣгѣ,
             Когда подобный воинъ преданъ низко
             Во власть враговъ рукой своихъ же близкихъ?
   Гонецъ. Онъ живъ еще, но онъ въ плѣну; съ нимъ вмѣстѣ
             Попались лорды Скальзъ и Гунгерфордъ.
             Всѣ прочіе равно въ плѣну иль мертвы.
   Бэдфордъ. Я выкуплю его! Я сброшу прочь
             Дофина съ трона Франціи! Корона
             Тальботу будетъ выкупомъ. Я дамъ
             За англійскаго лорда четырехъ
             Вельможъ французскихъ въ выкупъ. До свиданья
             Теперь, друзья! Спѣшу готовить все,
             Что нужно для похода. Я зажгу
             Въ землѣ враговъ потѣшные огни,
             Чтобъ лихо погулять тамъ въ день святого
             Георгія 8). Я десять тысячъ войска
             Беру съ собой -- и ихъ кровавый слѣдъ
             Европу всю покроетъ цѣпью бѣдъ.
   Гонецъ. Не медлите: въ осадѣ Орлеанъ;
             Войска упали духомъ; Салисбюри
             Прислалъ просить подмоги; онъ не въ силахъ
             Удерживать солдатъ въ повиновеньи
             Съ тѣхъ поръ, какъ имъ приходится сражаться
             Съ такимъ числомъ враговъ.
   Эксетеръ.                                         Не забывайте,
             Милорды, клятву Генриху: вы дали
             Ему обѣтъ смирить дофина Карла
             Иль разгромить всю мощь его въ конецъ.
   Бэдфордъ. Я не забылъ -- и тотчасъ же иду
             Готовить все, что нужно для похода. (Уходитъ Бэдфордъ).
   Глостеръ. И я отправлюсь въ Тоуэръ осмотрѣть
             Оружье и запасы, а затѣмъ
             Провозглашу немедля королемъ
             Младенца Генриха. (Уходитъ Глостеръ).
   Эксетеръ.                               Пойду и я,
             Какъ славный попечитель государя,
             Къ нему въ Эльтамъ. Теперь пора подумать
             О средствахъ защитить его вѣрнѣй. (Уходитъ Эксетеръ).
   Епископъ. У всѣхъ свое есть дѣло; я одинъ
             Покинуть и забытъ. Но я не долго
             Останусь такъ 9): я вызову назадъ
             Монарха изъ Эльтама и сумѣю
             Стать во главѣ правленья государствомъ. (Уходитъ).
   

СЦЕНА 2-я.

Франція. Передъ Орлеаномъ.

          (Трубы. Входятъ дофинъ Карлъ съ войскомъ, герцогъ Алансонскій, Рене и другіе).

   Карлъ. Путь Марса намъ безвѣстенъ одинако,
             Какъ въ небѣ, такъ и здѣсь. Давно ль держалъ
             Онъ сторону враговъ? Теперь же счастье
             Опять склонилось къ намъ: побѣда наша.
             Важнѣйшія мѣста страны опять
             Попали къ намъ во власть, и мы спокойно
             Стоимъ предъ Орлеаномъ. Англичане,
             Какъ рой голодныхъ тѣней, осаждаютъ
             Насъ кое-какъ, не больше часу въ мѣсяцъ.
   Герц. Алансонскій. Имъ негдѣ взять похлебки и бифштекса,
             Чтобъ, какъ осламъ, имѣть всегда мѣшки
             Съ ѣдой у самыхъ ртовъ. Они походятъ
             Безъ этого на стаю мокрыхъ курицъ.
   Рене. Попробуемъ отбить ихъ. Что напрасно
             Терять намъ время, стоя? Лордъ Тальботъ,
             Котораго боялись мы такъ долго,
             У насъ въ плѣну; глупецъ же Салисбюри
             Лишь тратитъ желчь въ словахъ и, не имѣя
             Ни средствъ ни войскъ, не можетъ драться храбро.
   Карлъ. Трубите жъ сборъ! Мы нападемъ на нихъ
             Во имя павшихъ братій. Я позволю
             Убить себя тому, кто уличитъ
             Меня въ позорной трусости иль бѣгствѣ. (Уходитъ Карлъ).

(Шумъ битвы, стычки, потомъ отступленіе. Карлъ, Рене, герцогъ Алансонскій и другіе возвращаются).

   Карлъ. Видалъ ли кто-нибудь подобный срамъ?..
             Что за люди со мной? Собаки! Трусы!
             Не будь покинутъ я среди враговъ,
             Я никогда не бросилъ бы сраженья.
   Рене. О, Салисбюри бился, какъ злодѣй,
             Отчаявшійся въ жизни! Остальные
             Кидались, точно стая дикихъ львовъ,
             Почуявшая съ голоду добычу.
   Герц. Алансонскій. Нашъ Фруассаръ сказалъ, что ихъ земля
             Рожала Оливеровъ и Роландовъ 10)
             При третьемъ Эдвардѣ; но это слово,
             Какъ кажется, къ нимъ надо примѣнить
             Скорѣй теперь. Они намъ шлютъ навстрѣчу
             Самсоновъ съ Голіаѳами. Одинъ
             Идетъ на десять нашихъ! Кто бъ подумалъ,
             Что этотъ рой оборванцевъ дерется
             Съ такой геройской храбростью!
   Карлъ.                                                   Не лучше ль
             Оставить Орлеанъ? Иначе голодъ
             Озлитъ вдвойнѣ безумныхъ этихъ псовъ.
             Я знаю ихъ: они скорѣй рѣшатся
             Изгрызть зубами стѣны, чѣмъ оставятъ
             Начатую осаду.
   Рене.                               Мнѣ сдается,
             Что руки ихъ приводятся въ движенье
             Какимъ-то механизмомъ и наносятъ
             Удары безъ сознанья. Какъ иначе
             Выдерживать, что вынесли они?
             По-моему, полезнѣй снять осаду.
   Герц. Алансонскій. Пусть будетъ такъ.

(Входитъ Побочный Орлеанскій 11).

   Поб. Орлеанскій. Гдѣ принцъ дофинъ? Я долженъ
             Съ нимъ говорить.
   Карлъ.                               Побочный Орлеанскій,
             Мы рады вамъ.
   Поб. Орлеанскій.           Что это значитъ? Вы
             Глядите такъ печально. Неужели
             Послѣднее несчастье такъ могло
             Разстроить васъ? Утѣшьтесь:-- помощь близко.
             Я къ вамъ веду съ собой святую дѣву.
             Которой суждено самой судьбой
             Отбитъ осаду города и выгнать
             Изъ Франціи надменныхъ англичанъ.
             Въ ней даръ пророчества, превосходящій
             Могущество Сивиллъ. Ея глаза
             Читаютъ вѣщимъ взоромъ все, что будетъ
             И что прошло. Хотите ли, чтобъ я
             Ее позвалъ? Слова мои не лживы,
             И я прошу васъ вѣрить имъ вполнѣ.
   Карлъ. Зови, зови!

(Побочный Орлеанскій уходитъ).

                                 Мы, впрочемъ, испытаемъ
             Сперва ея искусство; встань, Рене,
             На мѣсто короля; придай лицу
             Видъ строгой, твердой гордости и сдѣлай
             Ей нѣсколько вопросовъ. Этимъ мы
             Попробуемъ узнать ея искусство.

(Отходитъ въ сторону. Входятъ Іоанна д'Аркъ 12), Побочный Орлеанскій и другіе).

   Рене. Ты ль хочешь совершить великій подвигъ,
             Прекрасная дѣвица?
   Іоанна.                               Ты ль обманешь
             Меня, Рене? Гдѣ здѣсь дофинъ? Не прячься
             И выдь впередъ. Повѣрь, что я узнаю
             Тебя сейчасъ, хотя и не видала
             Ни разу до того. Не удивляйся:
             Ничто не сокровенно для меня!
             Вели уйти вельможамъ и позволь
             Сказать наединѣ тебѣ два слова.
   Рене. На первый разъ поистинѣ искусно.
   Іоанна. Я родилась отъ бѣдныхъ пастуховъ;
             Судьба мнѣ средствъ не даровала въ жизни
             Развить мой умъ, но Богъ съ Святою Дѣвой
             Внезапно озарили благодатью
             Мой низкій родъ. Сама Господня Матерь,
             Сойдя съ небесъ, когда пасла смиренно
             Мои стада подъ жгучимъ солнцемъ я,
             Мнѣ повелѣла въ дивномъ сновидѣньи
             Спасти мой край! Святая помощь неба
             Мнѣ послана съ пророческимъ обѣтомъ,
             Что будетъ такъ! Небесный свѣтъ величья,
             Въ какомъ Она являлась, озарилъ
             Меня съ тѣхъ поръ, давъ красоту, какою
             Сіяю я, взамѣнъ моей былой
             Убогости! Задать ты можешь мнѣ
             Вопросъ, какой желаешь:-- я отвѣчу
             Тебѣ на всѣ! Попробуй испытать
             Меня въ единоборствѣ, если смѣешь,
             И ты увидишь, какъ превосхожу
             Я слабый полъ мой силой! Ввѣрься мнѣ --
             И ты увидишь самъ, какое счастье,
             Придя сюда, тебѣ даю во власть я.
   Карлъ. Меня дивить увѣренность, съ какою
             Ты это говоришь. Я испытаю
             Тебя въ единоборствѣ;-- ты должна
             Сейчасъ со мной сразиться, и коль скоро
             Одержишь ты побѣду -- я повѣрю
             Тому, что ты сказала, но не прежде.
   Іоанна. Такъ выходи -- готова я! Вотъ мечъ мой,
             Украшенный на каждой сторонѣ
             Пятью цвѣтками лилій. Я избрала
             Его среди клинковъ, лежавшихъ въ церкви
             Святой Екатерины, что въ Турени.
   Карлъ. Начнемъ сейчасъ: я женщинъ не боюсь.
   Іоанна. Я не бѣгу передъ мечомъ мужчины. (Сражаются).
   Карлъ. Стой, стой!.. Ты амазонка и дерешься
             Святымъ мечомъ Деборы.
   Іоанна.                                         Матерь Бога
             Дала мнѣ эту силу;-- безъ Нея
             Была бы я безсильна.
   Карлъ.                               Кто бы не былъ
             Помощникъ твой, но ты поможешь мнѣ.
             Я воспаленъ къ тебѣ кипучей страстью;
             Рука моя и сердце заодно
             Сдались тебѣ. О, дѣва,-- если ты
             Зовешься такъ, позволь мнѣ быть твоимъ
             Слугой, а не монархомъ! Карлъ французскій
             Склоняется съ мольбой о томъ къ тебѣ.
   Іоанна. Безвѣстны мнѣ любви земной желанья!
             Съ высотъ небесъ сошло мое призванье!
             Изгнавъ враговъ, лишь буду въ правѣ я
             Просить земной награды для себя!
   Карлъ. Будь ласкова до той поры къ рабу.
             Простертому у ногъ твоихъ.
   Рене.                                         О чемъ
             Они такъ долго шепчутся?
   Герц. Алансонскій.                     Намѣренъ
             Ее онъ исповѣдать:-- до рубашки
             Раздѣть ей хочетъ совѣсть 13). Для чего бы
             Иначе было долго такъ болтать?
   Рене. Прервите ихъ, онъ, кажется, зашелъ
             Съ ней слишкомъ далеко.
   Герц. Алансонскій.                     Она сама
             Скорѣй его заводить 14): рѣчи женщинъ
             Способнѣй на соблазнъ.
   Рене.                               Чѣмъ порѣшили
             Вы, государь? Должны ли мы оставить
             Осаду Орлеана, или нѣтъ?
   Іоанна. Нѣтъ, нѣтъ, невѣрные!.. Идите въ битву!
             Я буду вамъ защитой.
   Карлъ.                               Я вполнѣ
             Согласенъ съ ней: мы не отступимъ пяди.
   Іоанна. Судьбой дано мнѣ быть бичомъ враговъ!
             Я отобью сегодня жъ въ ночь осаду.
             Покой и миръ вернутся къ вамъ со мной,
             Какъ въ зиму вешній день 15). Сіянье славы,
             Какъ кругъ въ водѣ, расходится въ ничто
             Отъ собственнаго роста -- такъ исчезнетъ
             И слава англичанъ! Кругъ этой славы
             Сраженъ кончиной Генриха: всѣ лавры
             Погибли вмѣстѣ съ нимъ! Я понесу
             Отнынѣ ваше счастье, какъ корабль,
             Когда-то несшій Цезаря со всѣмъ
             Его великимъ счастьемъ.
   Карлъ.                                         Слышалъ я,
             Что Магометъ былъ вдохновленъ голубкой 16);
             Ты жъ, вѣрно, вдохновляешься орломъ.
             Ты выше, чѣмъ Елена, мать царя
             Святого Константина! Предъ тобой
             Ничто святыя дочери Филиппа 17).
             Скажи, звѣзда Венеры, чудно такъ
             Сошедшая на землю, чѣмъ могу я
             Достойно чествовать тебя?
   Герц. Алансонскій.                     Не лучше ль
             Оставитъ болтовню и поспѣшить
             Отбить скорѣй осаду?
   Рене.                               Защити
             О, дѣва, нашу честь! Отбей осаду --
             И будь навѣкъ безсмертна.
   Карлъ.                                         Поспѣшимте,
             Друзья, за ней! Ужъ ежели она
             Обманетъ насъ -- то больше нѣтъ пророковъ!

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 3-я.

Лондонъ. Холмъ передъ Тоуэромъ.

(Герцогъ Глостеръ въ сопровожденіи служителей въ синей ливреѣ. подходитъ къ воротамъ).

   Глостеръ. Намъ должно осмотрѣть сейчасъ же Тоуэръ.
             Смерть Генриха, боюсь я, породитъ
             Внезапную измѣну. Эй, гдѣ стража?
             Зачѣмъ она не здѣсь? Пускай отворятъ
             Сейчасъ ворота Глостеру.

(Служителя стучатся).

   1-й часовой (за сценой). Кто тамъ
             Стучитъ такъ самовластно?
   1-й служитель.                               Герцогъ Глостеръ.
   2-й часовой (за сценой). Кто бъ ни былъ, мы не впустимъ никого!
   1-й служитель. Наглецъ, ты смѣешь дерзко отвѣчать
             Протектору, хранителю отчизны?
   1-й часовой (за сценой). Пускай хранитъ протектора Господь 18)!--
             Вотъ нашъ отвѣтъ; а что до насъ, то мы
             Здѣсь дѣлаемъ, что намъ велѣли.
   Глостеръ.                                                   Кто?
             Кто смѣетъ здѣсь приказывать, помимо
             Протектора? Чьи приказанья, кромѣ
             Моихъ, имѣютъ власть? Ломай ворота!
             Въ отвѣтѣ я! Увидимъ, какъ позволю
             Дурачить я себя такимъ мерзавцамъ!

(Служители Глостера ломятся въ ворота. Къ воротамъ изнутри подходитъ комендантъ Вудвиль со стражей).

   Вудвилъ. Что тамъ за шумъ? Откуда тутъ взялись
             Измѣнники?
   Глостеръ.                     Эй, комендантъ!.. Я слышу
             Твой голосъ, кажется. Вели тотчасъ же
             Открыть ворота мнѣ: я герцогъ Глостеръ.
   Вудвиль. Прошу прощенья, лордъ,-- я не могу
             Вамъ отворить. Милордъ Винчестеръ строго
             Мнѣ запретилъ особымъ повелѣньемъ
             Впускать въ ворота васъ иль вашу свиту.
   Глостеръ. Дрянной Вудвиль! Ты смѣлъ мнѣ предпочесть
             Винчестера, фальшиваго прелата,
             Котораго покойный нашъ король
             Не могъ терпѣть! Ты недругъ короля
             И Господа. Открой сейчасъ ворота,
             Иль я ихъ выбью вонъ.
   1-й служитель.                               Эй, отворяйте
             Протектору! Мы вышибемъ ворота,
             Когда еще заставите вы ждать.

(Входитъ епископъ Винчестерскій съ служителями въ черной ливреѣ).

   Епископъ. Чего тебѣ здѣсь надо, дерзкій Глостеръ?
   Глостеръ. Плѣшивый попъ, ты смѣешь запрещать
             Впускать меня въ ворота?
   Епископъ.                                         Да, измѣнникъ!
             Да, подлый временщикъ, а не протекторъ!
   Глостеръ. Прочь, бунтовщикъ, презрѣнный заговорщикъ!
             Ты замышлялъ коварно умертвить
             Покойнаго монарха! Ты даешь
             Распутницамъ права грѣшить. Смотри,
             Чтобъ я не обнаружилъ всѣ продѣлки
             Твоей высокой шапки, если ты
             Не сдѣлаешься тише.
   Епископъ.                               Убирайся
             Отсюда самъ:-- я не подвинусь шагу.
             Пусть будетъ здѣсь Дамасскій холмъ, гдѣ Каинъ
             Свершилъ убійство Авеля 19). Убей
             Меня, когда посмѣешь.
   Глостеръ.                               Для чего
             Твоя мнѣ жизнь? Я вытолкаю просто
             Тебя отсюда прочь въ твоей же рясѣ,
             Какъ мальчика въ пеленкахъ
   Епископъ.                                         Я плюю
             На всѣ твои угрозы.
   Глостеръ.                               Какъ ты смѣешь
             Ругаться такъ? Эй, синіе кафтаны!
             Смѣлѣй впередъ на черныхъ! Не бѣда,
             Что здѣсь нельзя сражаться. Ну, прелатъ,
             Прячь бороду -- иначе я порядкомъ
             Повыщиплю ее! Я растопчу
             Колпакъ твой кардинальскій, несмотря
             На твой высокій санъ и имя папы.
   Епископъ. Страшись за это римскаго двора!
   Глостеръ. О, гусь винчестерскій 20), пора, пора
             Тебѣ попасться въ петлю! Бей смѣлѣе!
             Что встали вы? Прочь, черныя ливреи!
             Прочь, гнусный волкъ; прочь, красный лицемѣръ!

(Шумная схватка. Входитъ мэръ Лондона со стражей).

   Мэръ. Стыдитесь, лорды! Вамъ ли, столь высокимъ
             Сановникамъ, такъ грубо нарушать
             Покой и миръ?
   Глостеръ.                     Молчи, ни слова больше!
             Ты не слыхалъ, какъ оскорбленъ я. Вотъ
             Стоитъ Бофортъ, не признающій Бога
             И короля: онъ захватилъ весь Тоуэръ.
   Епископъ. Вотъ Глостеръ -- врагъ народа! Онъ всегда
             Желалъ войны и никогда покоя.
             Онъ обложилъ тяжелой данью ваши
             Свободные дотолѣ кошельки.
             Онъ хочетъ, какъ протекторъ, ниспровергнуть
             Святую нашу вѣру; хочетъ взять
             Оружіе изъ Тоуэра, чтобъ принца 21)
             Лишить вѣнца, занявши самовластно
             Его престолъ.
   Глостеръ.                     Ударами отвѣчу
             Тебѣ на эту рѣчь я, а не бранью. (Новая схватка).
   Мэръ. Что дѣлать тутъ? Осталось мнѣ одно --
             Провозгласить, что сказано въ законѣ.

(Одному изъ чиновниковъ).

             Читай, да повнятнѣй, чтобъ слышалъ каждый.
   Чиновникъ (читаетъ). Люди всѣхъ званій, собравшіеся здѣсь съ оружіемъ въ рукахъ противъ Божьяго и королевскаго мира! Мы приказываемъ и повелѣваемъ вамъ именемъ его величества немедленно разойтись по домамъ, не обнажая и не употребляя ни мечей, ни кинжаловъ, ни всякаго иного оружія подъ опасеніемъ смертной казни.
   Глостеръ. Я не намѣренъ нарушать закона;
             Но мы еще увидимся съ тобой.
   Епископъ. Увидимся, но только не на радость.
             Ты собственною кровью мнѣ заплатишь
             За это оскорбленье.
   Мэръ.                               Право, мнѣ
             Придется крикнуть: "палокъ!" 22) если вы
             Сейчасъ не разойдетесь. Этотъ попъ
             Задорнѣй чорта самого.
   Глостеръ (мэру).                               Прощай,
             Достойный мэръ:-- ты поступилъ какъ должно.
   Епископъ. Эй, берегись!-- я скоро доберусь
             До головы твоей, надменный Глостеръ.

(Глостеръ и епископъ уходятъ).

   Мэръ (своей свитѣ). Велите здѣсь прибрать и расходитесь.
             О, Господи, какъ пылки эти лорды!
             Живу же я вотъ сорокъ лѣтъ ужъ скоро,
             Не знавъ вовѣкъ ни брани ни раздора.

(Уходитъ со свитой)

   

СЦЕНА 4-я.

Франція. Предъ Орлеаномъ.

(На стѣну входнитъ пушкарь съ сыномъ).

   Пушкарь. Ты знаешь, что въ осадѣ Орлеанъ,
             И что враги ужъ заняли предмѣстья?
             Сынъ. Да, батюшка. Я пробовалъ не разъ
             По нимъ стрѣлять, да какъ-то неудачно.
             Пушкарь. На этотъ разъ ты выстрѣлишь вѣрнѣй, --
             Я буду твой учитель. Въ Орлеанѣ
             Я сдѣланъ главнымъ пушкаремъ -- такъ надо
             Мнѣ сдѣлать что-нибудь. Шпіоны принца
             Сказали мнѣ, что врагъ, занявъ предмѣстья,
             Осматриваетъ городъ съ дальней башни
             Сквозь скрытую рѣшетку и легко
             Такимъ путемъ изыскиваетъ средства,
             Какъ лучше намъ вредить иль вестъ осаду.
             Но я имъ помѣшаю. Я навелъ
             На эту башню пушку и стою
             Уже три дня на стражѣ, въ ожиданьи
             Увидѣть англичанъ. Теперь ты смѣнишь
             Меня, мой сынъ: я больше не могу
             Стоять на стражѣ. Если ты замѣтишь
             Кого-нибудь -- бѣги ко мнѣ немедля
             Съ извѣстіемъ объ этомъ,-- ты найдешь
             Меня у коменданта. (Уходить пушкарь).
   Сынъ.                               Будь увѣренъ,
             Что я не потревожу понапрасну
             Тебя, отецъ, завидѣвъ ихъ на башнѣ.

(Въ верхнюю комнату башни входятъ лорды Салисбюри и Тальботъ, сэръ Вилльямъ Глансдэль, сэръ Томасъ Гаргревъ и другіе).

   Салисбюри. Тальботъ вернулся къ намъ! Какое счастье!
             Разсказывай же намъ, какъ обращались
             Съ тобой въ плѣну? Какимъ путемъ успѣлъ ты
             Добыть свою свободу? Говори
             Теперь же, здѣсь, на вышкѣ этой башни.
   Тальботъ. У герцога Бэдфорда былъ въ плѣну
             Отважный полководецъ де-Сантраль --
             И за него я выкупленъ обмѣномъ.
             Враги и до того не разъ хотѣли,
             Въ насмѣшку надо мной, меня отдать
             Въ обмѣнъ за человѣка ниже родомъ;
             Но я отвергъ такое предложенье
             Съ презрѣніемъ, считая смерть честнѣй
             Такой обидной сдѣлки. Наконецъ
             Я выкупленъ достойно. Но Фастольфъ!..
             О, вотъ о комъ противно мнѣ подумать!
             Будь онъ въ моихъ рукахъ, клянусь душой,
             Я бъ кулакомъ убилъ его на мѣстѣ!
   Салисбюри. Но что жъ ты не разскажешь, какъ они
             Съ тобою обращались?
   Тальботъ. Самымъ сквернымъ,
             Постыднымъ образомъ. Меня водили
             По городу, въ потѣху подлой черни,
             Крича: "Смотрите, вотъ Тальботъ, который
             Пугалъ ребятъ! Вотъ пугало французовъ!"
             При этомъ я, бывало, вырывался
             Изъ рукъ враговъ, выкапывалъ ногтями
             Каменья изъ земли, кидая ими
             Въ смѣявшихся позорно надо мной.
             Мой грозный видъ такъ страшенъ былъ французамъ,
             Что многіе спѣшили убѣжать,
             Едва меня завидя. Всѣ боялись
             Приблизиться ко мнѣ изъ страха смерти.
             Я страшенъ былъ для нихъ въ самихъ желѣзахъ.
             Напуганные мной -- они, казалось,
             Меня считали властнымъ разрушать
             Желѣзныя рѣшетки, бить въ куски
             Гранитные столбы. При мнѣ всегда
             Поэтому стоялъ отрядъ стрѣлковъ,
             Готовыхъ пристрѣлить меня при первомъ
             Движеньи на постели.
   Салисбюри.                     Грустно слушать
             Разсказъ объ этихъ мукахъ! Мы отмстимъ,
             Повѣрь, за нихъ сторицей. Въ Орлеанѣ
             Насталъ теперь часъ ужина. Взгляни:
             Здѣсь видно сквозь рѣшетку, какъ французы
             Ведутъ свои работы. Этотъ видъ
             Займетъ тебя, навѣрно. Томасъ Гаргревъ
             И сэръ Вилльямъ Глансдэль,-- скажите мнѣ,
             Гдѣ лучше намъ, по-вашему сужденью,
             Поставить батарею?
   Гаргревъ.                               Я бъ поставилъ
             У сѣверныхъ воротъ:-- ихъ охраняетъ
             Отрядъ дворянъ.
   Глансдэль.                               А я бъ поставилъ лучше
             У верковъ, возлѣ моста.
   Тальботъ.                               Мнѣ сдается,
             Что лучшимъ средствомъ было бъ одолѣть
             Ихъ голодомъ иль рядомъ легкихъ стычекъ.

(Выстрѣлъ изъ города. Салисбюри и Гаргревъ падаютъ).

   Салисбюри. О, Господи, помилуй насъ!..
   Гаргревъ.                                                   О, Боже!
             Помилуй душу грѣшную мою!
   Тальботъ. Проклятый, подлый случай! Салисбюри,
             Скажи, когда ты можешь, что съ тобой?
             Что чувствуешь ты, зеркало героевъ?
             Отстрѣленъ глазъ и полъ-щеки. Будь проклятъ
             Свершившій это дѣло! Злая башня!
             Онъ выигралъ геройски тридцать битвъ;
             Онъ былъ учителемъ на полѣ ратномъ
             Монарха Генриха; онъ покидалъ
             Всегда послѣднимъ битву, да и то,
             Когда ужъ умолкали барабаны.
             О, другъ, живъ ты иль нѣтъ? Еще ты дышишь,
             Но ужъ молчишь! Теперь тебѣ остался
             Одинъ лишь глазъ, чтобъ вымолить прощенье
             У Господа въ грѣхахъ; но вѣдь и солнце
             Окидываетъ міръ единымъ окомъ.
             О, Небо, если онъ не заслужилъ
             Спасенія -- тогда уже никто
             Не въ правѣ ожидать его! Пускай
             Возьмутъ отсюда трупъ;-- я помогу вамъ
             Его похоронить. А ты, Гаргревъ,
             Когда ты живъ еще,-- отвѣть Тальботу,
             Взгляни хоть на него! О, Салисбюри,
             Утѣшься, ты останешься, быть-можетъ,
             Еще въ живыхъ. Ты дѣлаешь рукой
             Мнѣ тихій знакъ;-- ты будто хочешь мнѣ
             Сказать своей улыбкой: "Отомсти
             Врагамъ за смерть мою". О, будь спокоенъ
             На этотъ счетъ, Плантагенетъ! Повѣрь,
             Я буду, какъ Неронъ, играть на лютнѣ,
             Глядя на пламя города. Французы
             Безъ ужаса мое не вспомнятъ имя.

(За сценой тревога. Громъ и молнія).

             Что тамъ за шумъ? Что за тревога въ небѣ?
             Чу! грохотъ барабановъ! (Входитъ гонецъ).
   Гонецъ.                                         О, милордъ!
             На насъ идутъ французы! Самъ дофинъ
             Ведетъ войска съ какой-то чудной дѣвой,
             Пророчицей Іоанной, чтобъ отбить
             Осаду Орлеана. (Салисбюри приподнимается и стонетъ).
   Тальботъ.                     Слышишь, слышишь,
             Какъ стонетъ Салисбюри, умирая?
             Въ немъ сердце разрывается при мысли
             Остаться безъ отмщенья. Онъ воскреснетъ
             Во мнѣ, врагамъ на гибель. Будь у нихъ
             Тамъ дѣва или дѣвка; будь дельфинъ
             Иль песъ морской 23), я вытопчу конемъ
             Изъ нихъ сердца, разбрызгаю болотомъ
             Мозги изъ ихъ головъ. Перенесите
             Въ палатку Салисбюри. Поглядимъ,
             На что рѣшатся жалкіе французы!

(Уходятъ и уносятъ тѣла).

   

СЦЕНА 5-я.

Тамъ же. Передъ одними изъ ворогъ.

(Шумъ битвы. Стычки. Тальботъ преслѣдуетъ дофина черезъ сцену. Вслѣдъ затѣмъ входитъ Іоанна д'Аркъ, гоня предъ собой англичанъ, и также уходитъ. Тальботъ возвращается).

   Тальботъ. Гдѣ власть моя, гдѣ мощь моя и храбрость!
             Войска бѣгутъ; я ихъ остановить
             Уже не въ силахъ больше! Баба въ латахъ
             Пугаетъ ихъ. (Входитъ Іоанна д'Аркъ).
                                 Вотъ, вотъ она! Стой, дьяволъ
             Иль мать его!-- ни съ мѣста! Я сбираюсь
             Съ тобой раздѣлаться. Я обагрю
             Тебя твоей же кровью, чтобъ заставить
             Тебя отдать обратно душу чорту 24).
   Іоанна. Сражайся!-- мнѣ судьбой дано унизить
             Тебя, Тальботъ! (Сражаются).
   Тальботъ.                               Ужели, Небо, ты
             Отдашь побѣду аду? Нѣтъ,-- пусть ярость
             Взорветъ мнѣ грудь! Пускай я вырву руки
             Долой изъ плечь, лишь только бъ наказать
             Мнѣ эту дрянь!
   Іоанна.                     Прощай, Тальботъ!-- твой часъ
             Не наступилъ. Мнѣ должно провезти
             Запасы въ Орлеанъ. Бѣги за мной,
             Когда ты смѣлъ настолько. Презираю
             Я всѣ твои угрозы. Думай лучше,
             Какъ ободрить голодныя войска,
             Да помоги при этомъ Салисбюри
             Составить завѣщанье. Нынче счастье
             Покорно служить намъ и будетъ долго
             Служить еще (Входитъ въ городъ съ войскомъ).
   Тальботъ. Во мнѣ кружатся мысли,
             Какъ колесо. Я не могу отдать
             Отчета -- гдѣ и что я! Эта вѣдьма,
             Какъ Ганнибалъ 25), сражаетъ наше войско
             Не силою, а страхомъ, побѣждаетъ
             Его, когда захочетъ. Такъ мы гонимъ
             Изъ ульевъ дымомъ пчелъ; такъ заставляемъ
             Летѣть изъ голубятенъ голубей
             Нечистымъ куревомъ. Враги прозвали
             Насъ англійскими псами за свирѣпость;
             А мы бѣжимъ, какъ жалкіе щенки. (Шумъ битвы).
             Вы слышите, друзья?-- Начните жъ снова
             Потерянную битву иль сорвите
             Съ щита британскихъ львовъ! Не называйтесь
             Сынами родины; возьмите въ гербъ
             Барановъ вмѣсто львовъ. Бараны даже
             Не бѣгаютъ позорно такъ отъ волка,
             Быки отъ леопарда, какъ бѣжите
             Постыдно вы передъ толпой враговъ,
             Которыхъ столько разъ бивали прежде. (Стычка).
             Напрасно все бѣгутъ! Эй, возвратитесь
             Назадъ въ окопы. Гибель Салисбюри
             Вамъ ни почемъ: никто изъ васъ не хочетъ
             Мстить за нее. Презрѣвши пяти силы
             Я вижу -- дѣва входитъ въ Орлеанъ!
             О, для чего не надъ я съ Салисбюри,
             Чтобъ не скрывать съ такимъ стыдомъ лица!

(Шумъ отступленія. Тальботъ съ войскомъ уходятъ).

   

СЦЕНА 6-я.

Тамъ же.

(Трубы. На стѣны Орлеана входятъ Іоанна д'Аркъ, Карлъ, Рене, Герцогъ Алансонскій и солдаты).

   Іоанна. Развейте знамена!-- свободенъ снова
             Нашъ Орлеанъ отъ англійскихъ волковъ!
             Іоанна д'Аркъ держать умѣетъ слово.
   Карлъ. О, дивное созданье, дочь Астреи!
             Чѣмъ мнѣ тебя почтить за этотъ подвигъ?
             Твои слова, какъ рощи Адониса,
             Сегодня расцвѣтя, даютъ на утро
             Уже плоды 26). Пускай теперь ликуетъ
             Вся Франція во славу нашей дивной
             Пророчицы! Свободенъ Орлеанъ!
             Ни разу не свершался подвигъ выше!
   Рене. Зачѣмъ же звонъ торжественный церквей
             Не огласитъ весь городъ ликованьемъ?
             Пускай зажгутъ потѣшные огни;
             Пусть улицы покроются столами
             Для пиршества гражданъ во славу счастья,
             Намъ посланнаго Богомъ.
   Герц. Алансонскій.                     Пусть ликуетъ
             Вся Франція, узнавъ, какъ мы геройски
             Сражались въ этотъ день.
   Карлъ.                                         Не мы -- Іоанна
             Свершила все. Я раздѣлю отнынѣ
             Съ ней мой вѣнецъ; заставлю духовенство
             Всей Франціи ей пѣть хвалы во время
             Торжественныхъ процессій. Я воздвигну
             Ей пирамиду выше пирамидъ
             Родопской и мемфійской. Самый прахъ
             Іоанны послѣ смерти, скрытый въ урнѣ
             Цѣннѣйшей, чѣмъ брильянтовый ларецъ,
             Который былъ у Дарія 27), пусть вѣчно
             Предшествуетъ явленью королей
             Въ дни праздниковъ! Не нуженъ больше намъ
             Патронъ нашъ Діонисій; пусть Іоанна
             Хранитъ отнынѣ Францію и будетъ
             Ея святой. Идемте же почтить
             Веселымъ пированьемъ день побѣды (Уходятъ).
   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Передъ Орлеаномъ.

(Выходятъ изъ воротъ французскій сержантъ и двое часовыхъ).

   Сержантъ. Занять посты и не зѣвать. Какъ скоро
             Услышитъ кто тревогу иль увидитъ
             Солдатъ близъ стѣнъ -- пусть дастъ немедля знать
             Объ этомъ въ караульню. (Уходитъ).
   Часовой.                                         Хорошо.--
             Вотъ такъ-то мы, солдаты: стой на стужѣ
             И на дождѣ, пока другіе спять,
             Закутавшись спокойно на постеляхъ.

(Входятъ Тальботъ, Бэдфордъ, Герцогъ Бургундскій и войска съ лѣстницами. Барабаны бьютъ въ ползвука).

   Тальботъ. Почтенный лордъ и вы, могучій герцогъ
             Бургундіи, чья дружба намъ дала
             Тройной союзъ Пикардіи, Валлони
             И Артуа! Французы провели
             Весь день въ пирахъ и, вѣрно, въ этотъ часъ
             Безпечно спятъ. Ужель мы потеряемъ
             Такой прекрасный случай, чтобъ вернуть,
             Что отнято у насъ съ такимъ коварствомъ
             И низкимъ колдовствомъ?
   Бэдфордъ.                                         Трусливый врагъ,
             Какъ кажется, не хочетъ и подумать,
             Какъ много онъ теряетъ, призывая
             Себѣ на помощь вѣдьмъ и силы ада.
   Герц. Бургундскій. Измѣна не пріищетъ никогда
             Себѣ другихъ союзниковъ. Но кто --
             Кто эта непорочность 28), такъ высоко
             Прославленная ими?
   Тальботъ.                               Говорятъ,
             Какая-то дѣвица.
   Бэдфордъ.                               Какъ? Дѣвица?
             Съ такой мужскою доблестью?
   Герц. Бургундскій.                               Ну, если
             Она сражаться будетъ такъ же впредь,
             Какъ билась до сихъ поръ, то превратитъ,
             Пожалуй, не шутя, себя въ мужчину.
   Тальботъ. Пусть ихъ хитрятъ и вызываютъ духовъ:
             Намъ щитъ и сила -- Богъ. Кидайтесь смѣло
             На рядъ твердынь, призвавъ себѣ на помощь
             Его святое имя.
   Бэдфордъ.                               Пусть покажетъ
             Примѣръ Тальботъ: мы ринемся стремглавъ
             За нимъ во слѣдъ.
   Тальботъ.                               Нѣтъ, нѣтъ, друзья,-- не разомъ.
             По-моему, полезнѣе ворваться
             Вдругъ съ разныхъ мѣстъ, чтобъ можно было намъ
             На случай неудачи въ этомъ мѣстѣ
             Разсчитытатъ найти успѣхъ въ другомъ.
   Бэдфордъ. Прекрасно. Я начну съ того угла.
   Герц. Бургундскій. Я съ этого.
   Тальботъ.                                         А здѣсь взберусь ужъ я
             Иль лягу честно мертвымъ. Ну, впередъ
             За Генриха шестого и за смерть
             Героя Салисбюри! Эта ночь
             Покажетъ, какъ высоко ставлю я
             Обоимъ имъ дарованное слово,

(Англичане лѣзутъ на стѣны и врываются въ городъ съ крикомъ: "Святой Георгій! Тальботъ!")

   Часовой (внутри). Къ оружію! Враги идутъ на приступъ!
   Французы (перелѣзаютъ черезъ стѣны въ однѣхъ рубашкахъ и бѣгутъ. Вбѣгаютъ съ разныхъ сторонъ Побочный Орлеанскій, Герцогъ Алансонскій и Рене, полуодѣтые).
   Герц. Алансонскій. Что вижу я? Вы всѣ раздѣты?
   Поб. Орлеанскій.                                                   Да!
             И то еще едва успѣли скрыться.
   Рене. Мы бросили постели въ ту минуту,
             Какъ врагъ уже стучался у дверей.
   Герц. Алансонскій. Мнѣ не случалось видѣть съ той поры,
             Какъ я ношу оружье, предпріятья
             Безумнѣй и смѣлѣй.
   Поб. Орлеанскій.           Тальботъ ихъ -- дьяволъ.
   Рене. А если нѣтъ, то ужъ навѣрно Небо
             Ему благопріятно.
   Герц. Алансонскій.           Вотъ идетъ
             Сюда дофинъ. Дивлюсь, какъ могъ спастись онъ!

(Входятъ Карлъ и Іоанна д'Аркъ).

   Поб. Орлеанскій. Ба, кажется, святая Іоанна
             Была ему защитой.
   Карлъ.                               Такъ-то ты
             Хитришь, обманщица? Польстивъ сначала
             Ничтожною удачей, заставляешь
             Терять потомъ добытое вдвойнѣ.
   Іоанна. За что же, Карлъ, ты сердишься на друга?
             Могу ль я быть всегда равно сильна?
             Ужель должна я побѣждать безъ счета
             Во снѣ и наяву, чтобъ не подвергнуть
             Себя такимъ упрекамъ? Пасть должна
             Вина на часовыхъ. Когда бъ они
             Исполнили свой долгъ, то мы, навѣрно,
             Не понесли бъ подобной неудачи.
   Карлъ. Виной всему -- вы, герцогъ Алансонскій!
             Какъ вы могли, завѣдуя постами
             На эту ночь, оставить безъ защиты
             Такой опасный пунктъ?
   Герц. Аланеонскій. Когда бы всѣ
             Кварталы охранялись такъ, какъ мой,
             То, вѣрьте, никогда бъ насъ не поймали
             Съ такимъ стыдомъ.
   Поб. Орлеанскій.                     Я охранялъ исправно
             То мѣсто, гдѣ стоялъ.
   Рене.                               Я точно также.
   Карлъ. Что до меня, то я ходилъ всю ночь
             Въ кварталѣ Іоанны и въ своемъ,
             Усердно наблюдая за постами
             И смѣной часовыхъ. Скажите, гдѣ жъ
             Успѣлъ прорваться врагъ?
   Іоанна.                                         Ахъ, перестаньте
             Объ этомъ говорить! Къ чему ведутъ
             Напрасные разспросы? Безъ сомнѣнья,
             Они прорвались въ мѣстѣ, гдѣ надзоръ
             Былъ слишкомъ слабъ. Теперь пора подумать,
             Какъ намъ собрать разсѣянныхъ солдатъ,
             А тамъ найдемъ, какимъ бы лучше средствомъ
             Вредить врагамъ.

(Тревога. Вбѣгаетъ англійскій солдатъ съ крикомъ: "Тальботъ! Тальботъ!" Французы бѣгутъ, бросая свои одежды).

   Солдатъ.                               Возьму-ка поскорѣй,
             Что бросили они. Тальбота имя
             Теперь мое оружье. Я порядкомъ
             Набилъ карманъ, крича вездѣ: "Тальботъ! ",
             Не вынувши притомъ меча ни разу. (Уходитъ).
   

СЦЕНА 2-я.

Орлеанъ. Внутри города.

(Входятъ Тальботъ, Бэдфордъ, Герцогъ Бургундскій, Капитанъ и другіе).

   Бэдфордъ. Занялся день;-- покровъ тяжелой ночи
             Уходитъ прочь. Пускай трубятъ отбой
             И прекратятъ горячее сраженье (Трубятъ).
   Тальботъ. Пускай положатъ тѣло Салисбюри
             На площади,-- здѣсь, въ самомъ центрѣ этихъ
             Проклятыхъ стѣнъ. Обѣтъ, который далъ я
             Его душѣ, исполненъ свято мной.
             По крайней мѣрѣ пять враговъ убито
             Мной въ эту ночь въ отмщенье каждой капли
             Его безцѣнной крови. Сверхъ-того,
             Чтобъ знали и впередъ, какой грозою
             Отмстилъ его я смерть -- я прикажу
             Воздвигнуть въ лучщей церкви Орлеана
             Достойный мавзолей, въ которомъ будетъ
             Положенъ Салисбюри съ начертаньемъ
             Надъ нимъ всѣмъ видной надписи о томъ,
             Какъ взятъ былъ Орлеанъ; какой измѣной
             Сраженъ былъ Салисбюри, и какъ страшенъ
             Онъ былъ для цѣлой Франціи. Скажите
             Однако мнѣ, ужель никто въ сраженьи
             Не встрѣтилъ ни свѣтлѣйшаго дофина
             Ни дѣвственной защитницы его,
             Іоанны д'Аркъ, и никого изъ прочихъ
             Презрѣнныхъ ихъ друзей?
   Бэдфордъ.                                         Они, я слышалъ,
             Едва успѣли соскочить съ постелей,
             Заслышавъ шумъ начавшагося боя,
             И, быстро проскользнувъ въ толпѣ солдатъ,
             Поспѣшно скрылись въ полѣ, перелѣзши
             Чрезъ стѣны города.
   Герц. Бургундскій.           Когда я не былъ
             Обманутъ тьмой и дымомъ -- мнѣ казалось,
             Что видѣлъ я дофина и его
             Любезную, бѣжавшихъ точно пара
             Влюбленныхъ голубковъ, которымъ трудно
             Пробыть минуту врозь. Но дайте только
             Устроить намъ дѣла -- мы ихъ начнемъ
             Преслѣдовать со всей наличной силой. (Входитъ Гонецъ).
   Гонецъ. Привѣтъ мой вамъ, милорды! Кто, скажите,
             Въ блестящемъ нашемъ сонмѣ носитъ имя
             Великаго Тальбота за дѣла,
             Прославленныя въ цѣломъ государствѣ?
   Тальботъ. Онъ предъ тобой. Скажи намъ, кѣмъ ты присланъ?
   Гонецъ. Овернская графиня, удивляясь
             Твоей великой славѣ, приказала
             Просить тебя смиренно, славный вождь,
             Почтить ее любезнымъ посѣщеньемъ
             Въ ея старинномъ замкѣ, чтобъ она
             Могла сказать, что видѣла вождя,
             Извѣстнаго по славѣ въ цѣломъ мірѣ.
   Герц. Бургундскій. Ну, если ужъ доходитъ до того,
             Что женщины намъ шлютъ подобный вызовъ,
             То, значитъ, наша распря обратилась
             Въ одну пустую шутку. Вы, надѣюсь,
             Пойдете, лордъ?
   Тальботъ. О, безъ сомнѣнья! Если
             Я былъ до сей поры такъ мало склоненъ
             Къ мольбамъ мужчинъ, то не могу не сдаться
             На нѣжный голосъ женщинъ. Передай
             Графинѣ мой привѣтъ и доложи,
             Что я отправлюсь къ ней сію жъ минуту.
             Угодно ль, лордъ, поѣхать вамъ со мной?
   Бэдфордъ. Нѣтъ, это было бъ слишкомъ неучтиво,--
             Непрошенные гости, говорятъ,
             Бываютъ намъ пріятнѣй по уходѣ.
   Тальботъ. Ну, если такъ, то пусть ужъ я одинъ
             Приму гостепріимство этой дамы.
             Эй, капитанъ (Шепчетъ капитану на ухо).
                                           Вы поняли?
   Капитанъ. Все                                         понялъ --
             И выполню исправно вашъ приказъ. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 3-я.

Овернь. Дворъ замка.

(Входятъ Графиня Овернская и привратникъ).

   Графиня. Ты помнишь мой приказъ?-- запри ворота
             И принеси немедля мнѣ ключи.
   Привратникъ. Сейчасъ, сударыня. (Уходитъ).
   Графиня.                                         Готовъ мой замыслъ.
             Удайся онъ -- я сдѣлаюсь славнѣй
             Скиѳянки Томирисы, заслужившей
             Вѣнецъ убійствомъ Кира 29). Голосъ славы
             Гремитъ объ этомъ рыцарѣ, и, сколько
             Я слышала, дѣла его вполнѣ
             Оправдываютъ слухи. Очень мнѣ
             Хотѣлось бы увѣрится своими
             Глазами и ушами въ правдѣ слуховъ.

(Входятъ Гонецъ и Тальботъ).

   Гонецъ. Я выполнилъ, графиня, вашъ приказъ:
             Милордъ Тальботъ пріѣхалъ.
   Графиня.                                         О, онъ будетъ
             Здѣсь принятъ съ радостью! Гдѣ жъ онъ? Какъ! это?
   Гонецъ. Да, это онъ.
   Графиня.                     Такъ вотъ онъ, бичъ французовъ!
             Такъ вотъ Тальботъ, чьимъ именемъ пугали
             Блажныхъ дѣтей 30)! Ну, если такъ, то, значитъ,
             Молва лгала безстыдно. Я всегда
             Его воображала страшнымъ съ виду,
             Подобнымъ Геркулесу, съ грознымъ ростомъ,
             Приличнымъ росту Гектора -- и что жъ?
             Передо мной безвредный, слабый карликъ,
             Безсильное дитя. Какъ можетъ быть,
             Чтобъ этотъ сморщенный уродъ такъ долго
             Пугалъ враговъ?
   Тальботъ.                     Графиня, вы теперь,
             Какъ кажется, не въ духъ; мой пріѣздъ
             Вамъ помѣшалъ. Позвольте посѣтить
             Мнѣ васъ въ другое время.
   Графиня.                                         Это что?
             Куда собрался ты?
   Гонецъ.                               Остановитесь,
             Милордъ Тальботъ: графиня хочетъ знать,
             Куда идете вы?
   Тальботъ.                               Она не вѣритъ,
             Что я Тальботъ -- такъ доказать хочу
             Я это ей (Входитъ привратникъ съ ключами).
   Графиня.                     Когда сказали правду,
             Что ты Тальботъ, такъ знай, что ты мой плѣнникъ,
   Тальботъ. Я плѣнникъ? Чей?
   Графиня.                               Мой, гнусный кровопійца!
             Вотъ для чего тебя я заманила
             Сюда ко мнѣ. Тальбота тѣнь давно ужъ
             Въ моихъ рукахъ, затѣмъ, что твой портретъ
             Виситъ въ моей гостиной, а теперь
             Ты будешь мой и тѣломъ. Я велю
             Сковать тебя по членамъ, разорявшимъ
             Такъ долго нашу родину, убившимъ
             Такъ много нашихъ гражданъ и уведшимъ
             Въ тяжелый плѣнъ дѣтей.
   Тальботъ.                                         Ха-ха!
   Графиня.                                                   Чему
             Смѣешься ты, несчастный? Берегись!
             Твой смѣхъ замѣнитъ горе.
   Тальботъ.                                         Мнѣ смѣшонъ,
             Графиня, вашъ порывъ. Какъ вы могли
             Подумать захватить хоть что-нибудь
             Важнѣй Тальбота тѣни, чтобъ излить
             Надъ нимъ свою жестокость?
   Графиня.                                         Развѣ ты
             Не самъ Тальботъ?
   Тальботъ.                               Онъ, онъ, повѣрьте.
   Графиня.                                                             Значитъ,
             Ты мой теперь и тѣломъ.
   Тальботъ.                                         Никогда;
             Здѣсь только тѣнь моя! Вы обманулись
             Насчетъ меня, графиня. То, что здѣсь
             Предъ вашими глазами -- составляетъ
             Лишь атомъ мой,-- ничтожнѣйшую часть
             Всей сущности Тальбота. Если бъ онъ
             Явился здѣсь, то врядъ ли весь вашъ замокъ
             Вмѣстить бы могъ его гигантскій станъ.
   Графиня. "Онъ здѣсь и нѣтъ его!" -- что за загадки?
             Какъ согласить подобный вздоръ?
   Тальботъ. Вы это
             Сейчасъ увидите. (Трубитъ въ рогъ. Раздаются барабанный бой и пушечный выстрѣлъ. Ворота разломаны; вбѣгаютъ солдаты).
   Тальботъ.                     Ну, что, графиня?
             Не правъ ли я, сказавъ, что передъ вами
             Была лишь тѣнь Тальбота? Вотъ гдѣ сила
             И мощь его! Вотъ чѣмъ склоняетъ онъ
             Покорно ваши шеи, вырываетъ
             Вонъ съ корнемъ города и предаетъ
             Въ единый мигъ ихъ пламени и мщенью!
   Графиня. Прости меня, прости, великій воинъ!
             Теперь лишь вижу я, насколько ты
             Славнѣй твоей наружности и выше
             Похвалъ молвы. Молю, не раздражайся
             Моей несчастной дерзостью! Повѣрь,
             Я каюсь всей душей, что приняла
             Тебя не такъ, какъ должно.
   Тальботъ.                                         Успокойтесь,
             Прекрасная графиня;-- не судите
             Намѣреній Тальбота такъ же ложно,
             Какъ осудили внѣшность. Вашъ поступокъ
             Отнюдь не оскорбилъ меня, и я,
             Въ возмездье за него, прошу васъ только
             Позволить намъ отвѣдать вашихъ винъ
             И вкусныхъ блюдъ;-- солдатскій нашъ желудокъ,
             Вы знаете, всегда готовъ къ работѣ.
   Графиня. Отъ всей души:-- я рада угостить
             Въ своемъ дому подобнаго героя. (Уходятъ),
   

СЦЕНА 4-я.

Лондонъ. Садъ при Тамплѣ.

(Входятъ графы Сомерсетъ, Суффолькъ и Варвикъ, Ричардъ Плантагенетъ, Вернонъ и Законовѣдъ).

   Рич. Плантагенетъ. Что жъ, лорды, вы молчите? Неужель
             Никто изъ васъ не вступится за правду?
   Суффолькъ. Мы слишкомъ горячились въ залахъ Тампля;
             Не лучше ли окончить споръ въ саду?
   Рич. Плантагенетъ. Скажите же, кто правъ изъ насъ обоихъ --
             Я или спорщикъ Сомерсетъ?
   Суффолькъ.                               Ей-Богу,
             Я былъ всегда въ разладѣ съ званьемъ правъ
             И потому, не могши подчиниться
             Закону самъ, склонялъ гораздо чаще
             Его къ моимъ желаньямъ.
   Сомерсетъ.                               Такъ пускай же
             Разсудитъ насъ почтенный лордъ Варвикъ.
   Варвикъ. Когда бь мнѣ дали обсудить полетъ
             Двухъ соколовъ, ворчанье двухъ бульдоговъ,
             Доброту двухъ клинковъ, статьи и поступь
             Двухъ лошадей, глаза и быстрый взглядъ
             Двухъ дѣвушекъ -- то, можетъ-быть, тогда
             Я могъ бы быть полезенъ вамъ; но тамъ,
             Гдѣ рѣчь зашла о хитростяхъ закона,
             Я хлопаю глазами, какъ ворона.
   Рич. Плантагенетъ. О, полноте,-- къ чему такая скромность!
             Сама святая истина стоитъ
             Здѣсь за меня въ яснѣйшей наготѣ.
             Такой вопросъ рѣшитъ и близорукій.
   Сомерсетъ. А за меня она стоитъ въ такомъ
             Блестящемъ, убѣдительномъ нарядѣ,
             Что свѣтъ ея проникнетъ даже въ глазъ
             Слѣпого отъ рожденья.
   Рич. Плантагенетъ.                     Что же, лорды?
             Ужъ если вамъ такъ трудно развязать
             Языкъ вашъ для отвѣта -- сообщите
             Его условнымъ знакомъ. Пусть изъ васъ,
             Кто цѣнитъ честь и доблесть дворянина
             И, сверхъ того, считаетъ, что я правъ,
             Сорветъ со мною вмѣстѣ бѣлый розанъ
             Съ того куста.
   Сомерсетъ.                    А тотъ, кто не умѣетъ
             Ни льстить ни притворятся и всегда
             Поддерживаетъ правду -- пусть сорветъ
             Съ того куста пурпуровую розу,
             Какъ это сдѣлалъ я.
   Варвикъ. Я не люблю
             Ни красокъ ни прикрасъ 31) и потому
             Безъ низкаго притворства и безъ лести
             Срываю бѣлый цвѣтъ съ Плантагенетомъ.
   Суффолькъ. А я сорву пурпурный съ Сомерсетомъ:
             Поистинѣ, онъ кажется мнѣ правъ.
   Вернонъ. Постойте, джентельмены,-- погодите
             Срывать цвѣты, пока не согласитесь,
             Что тотъ, за чьи права сорвутъ ихъ меньше,
             Признаетъ этимъ самымъ, что его
             Противникъ правъ.
   Сомерсетъ.                     Я принимаю ваше
             Условье, лордъ:-- коль скоро за меня
             Сорвется меньше розъ, то я смирю
             Себя безпрекословно.
   Рич. Плантагенетъ.                     Я готовъ
             Исполнить это также.
   Вернонъ.                               Если такъ,
             Тогда и я, въ поддержку чистой правды,
             Срываю блѣдно-дѣвственный цвѣтокъ
             И признаю правдивость бѣлой розы.
   Сомерсетъ. Страшитесь уколоться;-- ваша кровь
             Окраситъ бѣлый розанъ и заставитъ
             Примкнуть ко мнѣ невольно.
   Вернонъ.                                         Вѣрьте, лордъ,
             Что, разъ проливши кровь за убѣжденье,
             Я тѣмъ же убѣжденьемъ уврачую
             Полученную рану и останусь
             Попрежнему, чѣмъ былъ.
   Сомерсетъ.                               Ну, ну, скорѣе!
             Кто тамъ еще?
   Законовѣдъ (Сомерсету). Когда не лгутъ мои
             Познанья и наука, то и я
             Скажу, что вы не правы -- и равно
             Срываю вмѣстѣ съ ними бѣлый розанъ.
   Рич. Плантагенетъ. Ну, Сомерсетъ, гдѣ всѣ твои права?
   Сомерсетъ. Въ моихъ ножнахъ!-- Извлекши ихъ оттуда,
             Окрашу я въ кроваво-красный цвѣтъ
             Твой бѣлый розанъ.
   Рич. Плантагенетъ.           Погляди-ка лучше
             Самъ на себя:-- твое лицо блѣднѣй,
             Чѣмъ нашъ лилейный розанъ! Низкій страхъ
             Согналъ съ него румянецъ въ подтвержденье,
             Что истина за насъ.
   Сомерсетъ.                     Не страхъ, а злость
             Согнала мой румянецъ, видя, какъ
             Безстыдно ты поддерживаешь словомъ
             Такую ложь, тогда какъ твои щеки
             Краснѣютъ отъ стыда, уподобляясь
             Моей пурпурной розѣ.
   Рич. Плантагенетъ.                     Посмотри,
             Не точитъ ли червякъ твой алый розанъ?
   Сомерсетъ. А подъ твоимъ не скрыто ли шиповъ?
   Рич. Плантагенетъ. Есть много, и преострыхъ, для защиты
             Его правдивости,-- тогда какъ червь
             Въ твоемъ цвѣткѣ подтачиваетъ только
             Его же ложь.
   Сомерсетъ.           Повѣрь, что я найду
             Достаточно друзей, готовыхъ твердо
             Стоять за алый розанъ, и притомъ
             Найду ихъ тамъ, куда Шантагеяета
             Не впустятъ никогда.
   Рич. Плантагенеть.                     Я презираю
             Тебя и всѣхъ твоихъ, пустой мальчишка!
             Клянусь въ томъ этимъ дѣвственнымъ цвѣткомъ!
   Суффолькъ. Не смѣй, Плантагенеть, твоимъ презрѣньемъ
             Затрагивать меня!
   Рич. Плантагенетъ.           Хочу и буду,
             Надменный, гордый Пуль! Я презираю
             Равно обоихъ васъ.
   Суффолькъ.                     Я вколочу
             Тебѣ назадъ презрѣнье это въ горло.
   Сомерсетъ. О, полно, добрый Пуль!-- мы безъ того
             Унизили себя ужъ, разсуждая
             Съ подобнымъ мужикомъ.
   Варвикъ.                                         Нѣтъ, Сомерсетъ,
             Ты оскорбилъ его, клянусь, напрасно.
             Ричарда дѣдъ былъ герцогъ Ліонель
             Кларенскій, сынъ Эдварда, короля
             Британіи -- такъ можетъ ли лишенный
             Герба мужикъ былъ отпрыскомъ такого
             Возвышеннаго корня?
   Рич. Плантагенеть.                     Онъ храбрится
             Лишь только здѣсь, на заповѣдномъ мѣстѣ 32);
             Иначе трусъ не такъ бы говорилъ.
   Сомерсетъ. Клянусь меня Создавшимъ, что, сказавъ
             Однажды что-нибудь, я повторю
             Мои слова на всемъ пространствѣ міра!
             Отецъ твой, Ричардъ Кембриджъ, былъ казненъ
             Въ правленіе покойнаго монарха
             За гнусную измѣну. Этотъ стыдъ,
             Упавши на тебя, лишилъ безслѣдно
             Тебя всѣхъ правъ и древняго дворянства.
             Вина отца навѣки поселилась
             Въ твоей крови, и если честь твоя
             Не будетъ возстановлена, то ты --
             Мужикъ навѣкъ.
   Рич. Плантагенеть. Отецъ мой былъ захваченъ,
             Но не быль уличенъ; казненъ безвинно,
             Не бывъ измѣнникомъ. Я докажу
             Правдивость словъ моихъ, когда наступить
             Желанная пора, передъ людьми
             Получше Сомерсета. Нынѣ жъ -- знайте,
             И ты, и другъ твой Пуль, что оба вы
             Отмѣчены ужъ мной для страшной мести
             За это оскорбленье. Не забудьте жъ,
             Что я предостерегъ васъ.
   Сомерсетъ.                               Мы не будемъ
             Застигнуты врасплохъ;-- ты можешь въ насъ
             Всегда узнать враговъ но алой розѣ,
             Которую мы будемъ всѣ носить
             Тебя на зло.
   Рич. Плантагенетъ. И мы съ друзьями также
             Начнемъ носить печально-блѣдный розанъ,
             Какъ знакъ ужасной мести и вражды,
             Покамѣстъ онъ навѣки не поблекнетъ
             Со мной въ гробу иль не зардѣетъ снова
             Въ моей расцвѣтшей славѣ.
   Суффолькъ.                               Ну, такъ славься!
             И пусть твое тщеславіе задушитъ
             Тебя въ конецъ. Прощай, до первой встрѣчи!

(Уходить Суффолькъ).

   Сомерсетъ. Пуль, я съ тобой. Прощай, надменный Ричардъ!

(Уходитъ Сомерсетъ).

   Рич. Плантагенетъ. И мнѣ терпѣть всѣ эти оскорбленья!
   Варвикъ. Пятно, какимъ клеймятъ они такъ дерзко
             Твой славный родъ, сотретъ легко парламентъ,
             Который соберутъ для примиренья
             Винчестера и Глостера, и если
             Тебѣ не возвратятъ твой прежній титулъ
             И званье лорда Іорка -- пусть тогда
             Не буду я Варвикомъ. Между тѣмъ,
             Въ знакъ дружбы и любви къ тебѣ, я буду,
             На зло коварнымъ Пулю съ Сомерсетомъ,
             Носить твой бѣлый розанъ -- и повѣрь,
             Что ссора ваша, разъ начавшись въ Тамплѣ,
             Подъ знаменемъ двухъ розъ, покроетъ очи
             Милліоновъ душъ завѣсой вѣчной ночи.
   Рич. Плантагенетъ. Сердечно я обязанъ вамъ, Вернонъ,
             За то, что вы сорвали бѣлый розанъ.
   Вернонъ. Я радъ всегда носить его за васъ.
   Законовѣдъ. И я.
   Рич. Плантагенетъ. Благодарю, достойный сэръ.
             Пойдемте же т   Отъ герцога Норфолька
             Я посланъ вамъ сказать, что королева
             Недалеко. Онъ проситъ потому
             Прійти къ нему сейчасъ на совѣщанье.
   Варвикъ. Ужъ мы извѣщены. Друзья, идемте! (Уходятъ).
   

СЦЕНА 2-я.

Передъ Іоркомъ.

(Входятъ король Генрихъ, королева Маргарита, принцъ Уэльскій; Клиффордъ и Нортумберландъ съ войскомъ).

   Королева. Привѣтъ мой королю предъ славнымъ Іоркомъ!
             Вотъ голова надменнаго врага,
             Хотѣвшаго украситься короной.
             Ужели, государь, и этотъ видъ
             Не радуетъ тебя?
   Король.                     Онъ мнѣ пріятенъ,
             Насколько можетъ быть подводный камень
             Пріятенъ морякамъ! Меня терзаетъ
             Ужасный этотъ видъ. О, удержи
             Карающую руку, правый Волю!
             Невиненъ я:-- я принужденъ былъ силой
             Нарушить то, въ чемъ клялся.
   Клиффордъ.                               Государь,
             Вамъ надо подавить въ себѣ избытокъ
             Чрезмѣрной вашей кротости. Кто жъ видѣлъ,
             Чтобъ грозный левъ былъ ласковъ съ тѣмъ, кто вздумалъ
             Вползти тайкомъ къ нему въ жилище? Развѣ
             Лѣсной медвѣдь покорно лижетъ руку
             Того, кто умертвилъ его дѣтей?
             Видалъ ли кто, чтобы змѣя щадила
             Того, кто придавилъ ее? Малѣйшій
             Червякъ -- и тотъ вертится подъ пятой;
             Невинный робкій голубь защищаетъ
             Птенцевъ безсильнымъ клювомъ. Іоркъ хотѣлъ
             Похитить вашъ вѣнецъ, а вы ему
             Отвѣтствовали ласковой улыбкой,
             Когда онъ хмурилъ брови. Онъ искалъ,
             Бывъ герцогомъ, упрочить тронъ за сыномъ,
             Какъ нѣжный и заботливый отецъ,
             А вы, бывъ королемъ, благословленнымъ
             Отъ Бога также сыномъ, согласились
             Лишить его короны, обличивъ
             Въ себѣ отца, не знающаго чувства.
             Вѣдь даже птицы берегутъ птенцовъ!
             Имъ страшенъ человѣкъ; но кто жъ не видѣлъ,
             Какъ и онѣ той самой парой крыльевъ,
             Которой улетали отъ бѣды,
             Вступали въ битву съ дерзкимъ, кто рѣшался
             Забраться къ нимъ въ гнѣздо -- и погибали
             Въ борьбѣ за ихъ птенцовъ? Итакъ, возьмите
             Примѣръ хоть съ нихъ. Не жалко ль, государь
             Коль скоро этотъ юный принцъ лишится
             Виной отца своихъ наслѣдныхъ правъ?
             Коль скоро долженъ будетъ онъ въ грядущемъ
             Сказать своимъ наслѣдникамъ: "отецъ- мой
             Постыдно отдалъ все, что дѣдъ и прадѣдъ
             Добыли для меня". Какой позоръ!
             Взгляните на него: его лицо,
             Открытое, сулящее такъ много,
             Быть-можетъ, закалитъ вашъ мягкій нравъ
             Въ защиту правъ и собственности вашей,
             Чтобъ вы могли ихъ послѣ передать
             Наслѣднику.
   Король.                     Ты говоришь искусно,
             Достойный Клиффордъ; доводы твои
             Весьма сильны; но выслушай меня:
             Слыхалъ ли ты, чтобъ взятое неправо
             Пошло намъ въ прокъ? чтобъ сынъ былъ счастливъ тѣмъ,
             Что въ адъ свело отца 15)? Я оставляю
             Въ наслѣдство сыну добрыя дѣла;--
             Я былъ бы самъ гораздо больше счастливъ,
             Когда бы мой отецъ оставилъ также
             Мнѣ только ихъ. Они одни лишь прочны;
             Другое жъ все приноситъ только скорбь
             Иль требуетъ заботъ гораздо больше,
             Чѣмъ можетъ дать намъ счастья. Бѣдный Іоркъ!
             Когда бъ твои друзья могли узнать,
             Какъ сильно я скорблю, что голова
             Твоя передо мною!
   Королева.                     Ободрись,
             Прошу, мой повелитель:-- врагъ ужъ близко.
             Подобнымъ слабодушіемъ ты вѣдь только
             Смутишь свои войска. Ты обѣщалъ
             Возвесть Эдварда въ рыцари; такъ вынь же
             Своё мечь сейчасъ и посвяти его.
             Эдвардъ, склони колѣни.
   Король.                               Встань, Эдвардъ --
             Встань рыцаремъ и помни неизмѣнно
             Завѣтъ отца: сражаться лишь за правду
   Принцъ. Покорный повелѣнью короля,
             Я выну мечъ, чтобъ драться за корону
             И не вложу, пока останусь живъ.
   Клиффордъ. Вотъ рѣчь, въ которой слышенъ точно принцъ!

(Входитъ гонецъ).

   Гонецъ. Готовьтесь, предводители: Варвикъ
             Ведетъ поспѣшно тридцать тысячъ войска
             Въ защиту Іорка; по пути онъ всюду
             Его провозглашаетъ королемъ --
             И тысячи бѣгутъ за нимъ во вслѣдъ.
             Готовьтесь выйти въ бой,-- они ужъ близко.
   Клиффордъ. Вамъ лучше бъ, государь, оставить поле:
             Супруга ваша счастливѣй безъ васъ.
   Королева. Да, добрый другъ,-- прошу уйти отсюда.
             Мы завоюемъ счастье безъ тебя.
   Король. Мое здѣсь счастье тоже:-- я останусь.
   Нортумберландъ. Пусть такъ, но лишь съ рѣшимостью сражаться.
   Принцъ. Порадуйте жъ, мой царственный отецъ,
             Достойныхъ этихъ лордовъ; ободрите
             Возставшихъ вамъ въ защиту восклицаньемъ:
             "Святой Георгъ!" -- и мечъ воздѣньте къ небу.

(Маршъ. Входятъ Эдвардъ, Георгъ, Ричардъ, Варвикъ, Норфолькъ и Монтагю съ войскомъ).

   Эдвардъ. Проси теперь пощады на колѣняхъ,
             Коварный, низкій Генрихъ! Возложи
             Вѣнецъ мнѣ на чело иль испытай
             Въ жестокой битвѣ счастья.
   Королова.                                         Прочь отсюда,
             Презрительный мальчишка! Какъ ты смѣешь
             Такъ дерзко говорить съ твоимъ монархомъ?
   Эдвардъ. Монархъ здѣсь я -- и Генрихъ предо мной
             Покорно склонитъ шею! Я былъ избранъ
             Наслѣдникомъ вѣнца съ его согласья 16);
             Но онъ нарушилъ клятву, повинуясь
             Тому, что шепчешь ты -- король на дѣлѣ, --
             Тогда какъ онъ лишь носитъ свой вѣнецъ.
             Онъ вычеркнулъ меня изъ договора
             И вставилъ имя сына.
   Клиффордъ.                     Съ полнымъ правомъ.
             Кто жъ, какъ не сынъ, наслѣдуетъ отцу?
   Ричардъ. Ты здѣсь, мясникъ?-- О, я дрожу отъ злости!
   Клиффордъ. Я здѣсь, горбунъ, и радъ съ тобой сразиться,
             Равно какъ и со всякимъ наглецомъ!
   Ричардъ. Ты умертвилъ невиннаго Рютланда!
   Клиффордъ. Его, а также Іорка -- и при этомъ
             Я все еще не сытъ.
   Ричардъ.                     О, ради Бога,
             Подайте знакъ къ сраженью!
   Варвикъ.                                         Что же, Генрихъ,
             Отдашь ли ты корону?
   Королева.                               Какъ, Варвикъ,
             И ты заговорилъ? Когда съ тобою
             Мы встрѣтились въ долинѣ Сентъ-Альбанса,
             Тебѣ служили ноги больше рукъ 17).
   Варвикъ. Тогда чередъ былъ мой бѣжать, теперь же
             Приходитъ твой.
   Клиффордъ.           Ты говорилъ намъ то же
             И въ прошлый разъ -- однако побѣжалъ.
   Варвикъ. Но не твоя тому виною храбрость.
   Нортумберландъ. Да и твоя тебѣ не помогла.
   Ричардъ. Нортумберландъ, прошу -- не продолжай
             Напрасныхъ разговоровъ. Я едва
             Удерживаю злость противъ Клиффорда,
             Убійцы ненавистнаго дѣтей.
   Клиффордъ. Отецъ твой не ребенокъ, я однакожъ
             Убилъ его.
   Ричардъ.           Убилъ, какъ подлый трусъ,
             Убилъ, какъ и невиннаго Рютланда.
             Но я тебя заставлю проклинать
             Поступокъ твой скорѣй, чѣмъ сядетъ солнце.
   Король. Довольно, лорды, я хочу сказать
             Теперь мое вамъ слово.
   Королева.                               Вызывай
             На битву ихъ, иль замолчи иначе.
   Король. Прошу тебя, оставь меня въ покоѣ!
             Вѣдь я король и въ правѣ говорить.
   Клиффордъ. Поймите, государь, что эти раны
             Не могутъ залѣчиться языкомъ,
             И потому не суйтесь съ вашей рѣчью.
   Ричардъ. Бери жъ, палачъ, свой мечь. Клянусь Творцомъ,
             Я убѣжденъ, что мужество Клиффорда
             Все въ языкѣ.
   Эдвардъ.           Отдашь ли ты мнѣ, Генрихъ,
             Мои права, иль нѣтъ? Толпы людей,
             Позавтракавшихъ нынче по-утру,
             Не будутъ никогда уже обѣдать,
             Когда ты не уступишь мнѣ вѣнца.
   Варвикъ. И гибель ихъ падетъ лишь на тебя:
             Іоркъ поднялъ мечъ за праведное дѣло.
   Принцъ. Ну, если право то, что лордъ Варвикъ
             Призналъ такимъ, то нѣтъ дурного въ свѣтѣ:--
             Все праведно.
   Ричардъ.                     Кто бъ ни былъ твой отецъ,
             Но ты родной сынъ матери:-- она
             Видна въ твоихъ рѣчахъ.
   Королева.                               А ты не схожъ
             Ни съ матерью твоей ни съ кѣмъ изъ близкихъ;
             Ты злой уродъ, отмѣченный природой,
             Чтобъ всѣ могли бѣжать тебя, какъ жала
             Смертельныхъ змѣй иль ящерицъ.
   Ричардъ.                                                   Желѣзо
             Неаполя, прикрытое снаружи
             Британской позолотой 18)! Дочь того,
             Кому пристало имя короля,
             Какъ имя океана грязной лужѣ!--
             Стыдись, въ придачу къ низости рожденья,
             Предъ всѣми обличать еще и низость
             Твоей души.
   Эдвардъ.                     Я тысячу червонцевъ
             Даю, чтобъ привязать пучокъ соломы
             Къ развратной этой бабѣ и заставить
             Ее признать себя 19). Пусть будетъ мужъ твой
             Рогатый Менелай, но все жъ Елена
             Была тебя красивѣй; сверхъ того,
             И Менелай такъ не былъ опозоренъ
             Еленою, какъ Генрихъ твой тобой!
             Отецъ его со славой воевалъ
             Во Франціи, смирилъ ея дофина
             И короля. Когда бъ женился Генрихъ
             На женщинѣ достойной, то и слава
             Его отца была бъ не такъ позорно
             Утрачена. Принявъ къ себѣ на ложе
             Дочь голяка, почтивъ своимъ союзомъ
             Ничтожнаго монарха,-- онъ тѣмъ самымъ
             Заставилъ скрыться солнце, поднялъ бурю
             Во Франціи, которая умчала
             Плоды побѣдъ отца его, а здѣсь
             Подвигла всѣхъ къ возстанью. Ты одна
             Виной всѣхъ этихъ смутъ! твоя лишь наглость
             Причиной ихъ! Будь ты смирнѣй -- тогда
             Дремали бы и наши притязанья!
             Мы ихъ бы отложили до поры,
             Изъ сожалѣнья къ доброму монарху --
             И я бъ не поднялъ распри за вѣнецъ.
   Георгъ. Когда же мы увидѣли, что ты,
             Бывъ намъ однимъ обязана цвѣтами
             Твоей весны, не думаешь намъ дать
             Малѣйшаго плода за это лѣтомъ --
             Рѣшились мы ударить топоромъ
             По тѣмъ корнямъ, которыми сосала
             Ты нашъ здоровый сокъ. Пусть остріе
             Его задѣло нашихъ -- знай, что мы,
             Начавъ рубить, не бросимъ топора,
             Пока не срубимъ все иль не усилимъ
             Твой быстрый ростъ горячей нашей кровью.
   Эдвардъ. Ты не даешь монарху говорить.
             Я прерываю всѣ переговоры
             И на смертельный бой тебя зову.
             Гремите трубы! разверните наши
             Кровавыя знамена -- и впередъ!
             Тріумфъ иль гробъ насъ всѣхъ сегодня ждетъ!
   Королева. Постой, Эдвардъ!
   Эдвардъ.                               Назадъ,-- теперь ужъ поздно!
             Толпы падутъ сегодня въ битвѣ грозной. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 3-я.

Поле битвы между Тоунтономъ и Санстномъ въ Іоркширѣ.

(Шумъ битвы. Входитъ Варвикъ).

   Варвикъ. Усталый отъ труда, какъ конь отъ бѣга,
             Я долженъ здѣсь прилечь, чтобъ отдохнуть.
             Удары нанесенные, а также
             И тѣ, какіе самъ я получилъ,
             Ослабили мнѣ мышцы; поневолѣ
             Я долженъ лечь для отдыха. (Вбѣгаетъ Эдвардъ).
   Эдвардъ.                                         О, небо,
             Взгляни на насъ привѣтливѣй, иль пусть
             Сразитъ насъ смерть. Увы, померкло солнце,
             Свѣтившее до сей поры Эдварду!
   Варвикъ. Что съ вами, лордъ? что счастье? что надежды?

(Входитъ Георгъ).

   Георгъ. Нѣтъ больше намъ ни счастья ни надеждъ!
             Смѣнили ихъ отчаянье и гибель:
             Разбито войско, смерть бѣжитъ за нами!
             Что дѣлать намъ? куда бѣжать теперь?
   Эдвардъ. Бѣжать напрасно!-- на крылахъ побѣды
             Летятъ враги за нами; мы жъ безъ силъ,
             Чтобъ избѣжать стремительной погони. (Входитъ Ричардъ)
   Ричардъ. Варвикъ, Варвикъ,-- зачѣмъ ты удалился,
             Оставивъ поле? Алчная земля
             Упилась кровью брата твоего,
             Пронзеннаго стальнымъ копьемъ Клиффорда!
             Какъ отдаленный и зловѣщій громъ,
             Въ борьбѣ съ самою смертью, раздавались
             Его слова: "отмсти за смерть мою,
             Отмсти Варвикъ!" -- и благородный воинъ
             Несокрушимый испустилъ духъ свой
             Подъ животами вражескихъ коней,
             Окрасившихъ по щиколку копыта
             Въ дымящейся крови его!
   Варвикъ.                                         Такъ пусть же
             Упьется грудь земли и нашей кровью!
             Я умерщвлю послѣдняго коня,
             Чтобъ только не искать спасенья въ бѣгствѣ!
             Что жъ мы стоимъ и хнычемъ, словно бабы,
             Надъ горемъ, насъ постигшимъ? Или намъ
             Глядѣть на это, какъ на представленье
             Плачевной драмы труппою актеровъ,
             Тогда какъ врагъ насъ рѣжетъ?
             (Преклоняя колѣна). На колѣняхъ
             Даю я клятву Господу -- не знать
             Ни отдыха ни срока до поры,
             Покамѣстъ смерть мнѣ не сомкнетъ очей,
             Иль счастье не пошлетъ минуты мести!
   Эдвардъ (становясь на колѣни). Варвикъ -- и я склоню съ тобою вмѣстѣ
             Колѣни предъ Творцомъ, соединивъ
             Мой духъ съ твоимъ въ священной этой клятвѣ!
             И прежде, чѣмъ поднимутся колѣни
             Мои съ земли -- я поднимаю взоры
             И духъ къ Тому, въ Чьей власти низлагать
             И ставить королей! Молю Творца,
             Когда ужъ Онъ судилъ мнѣ быть добычей
             Моихъ враговъ -- пускай, по крайней мѣрѣ,
             Отверзетъ мнѣ Онъ райскія врата
             И приметъ грѣшный духъ мой. (Встаетъ).
                                                               До свиданья
             Теперь, друзья, въ аду ль въ небесахъ!
   Ричардъ. Дай руку, братъ! Варвикъ мой благородный,
             Дай этими усталыми руками
             Тебя обнять. Я отъ роду не плакалъ,
             Теперь же плачу я о томъ, что мы
             Такъ гибнемъ въ вешнемъ цвѣтѣ до зимы.
   Варвикъ. Впередъ, впередъ!-- въ послѣдній разъ прощайте!
   Георгъ. Идемъ къ войскамъ; дозволимъ тѣмъ, кто труситъ,
             Спасаться бѣгствомъ; тѣхъ же, кто захочетъ
             Остаться съ нами, назовемъ своей
             Опорою въ бѣдѣ. Мы посулимъ
             Имъ въ случаѣ удачи ту жъ награду,
             Какою украшали за побѣду
             На играхъ Олимпійскихъ. Это въ нихъ
             Возбудитъ падшій духъ;-- вѣдь мы не вовсе жъ
             Утратили надежду на успѣхъ.
             Итакъ, идемъ!-- что медлить по-пустому! (Уходятъ).
   

СЦЕНА 4-я.

Тамъ же. Другая часть поля.

(Стычки. Входятъ Ричардъ и Клиффордъ).

   Ричардъ. А, наконецъ мы встрѣтились съ тобою!
             Смотри, вотъ эта мощная рука
             Отмститъ за Іорка; эта жъ будетъ мстить
             За бѣднаго Рютланда. Обѣ жаждутъ
             Отмстить тебѣ, хотя бъ ты окружилъ
             Себя стѣной желѣза!
   Клиффордъ.                     Наконецъ-то
             Мы встрѣтились! Смотри,-- вотъ та рука,
             Которой умерщвленъ отецъ твой Іоркъ,
             И вотъ рука, убившая Рютланда!
             А вотъ и сердце, бившееся счастьемъ
             При видѣ смерти ихъ и такъ же точно
             Теперь мнѣ подстрекающее руки,
             Убившія ребенка и отца,
             Съ тобой покончить также;-- защищайся!

(Сражаются. Входитъ Варвикъ, Клиффордъ бѣжитъ).

   Ричардъ. Нѣтъ, нѣтъ, Варвикъ, ищи другой добычи,
             А этотъ звѣрь достанется пусть мнѣ. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 5-я.

Тамъ же. Другая часть поля.

(За сценой шумъ битвы. Входитъ король Генрихъ)*

   Король. Какъ схожа эта битва съ той борьбой,
             Которую подъемлетъ на разсвѣтѣ
             Рой черныхъ тучъ съ рождающимся днемъ,
             Когда пастухъ, дыханьемъ грѣя руки,
             Не можетъ хорошенько распознать --
             Насталъ ли день, иль нѣтъ. Шумъ грозной битвы
             То вдругъ дойдетъ сюда, точь-въ-точь приливъ
             Въ борьбѣ съ напоромъ вѣтра, то внезапно
             Отхлынетъ вновь, какъ тѣ же волны моря,
             Осиленныя яростью вѣтровъ:
             То вѣтеръ набѣжитъ, то валъ прилива;
             Схватившись, оба рвутся побѣдить --
             И ни одинъ изъ нихъ ни побѣдитель
             Ни побѣжденный. Точно такъ теперь
             Колеблется и нашъ жестокій бой.
             Присяду здѣсь на камнѣ: -- пусть побѣда
             Достанется, кому велитъ Господь!
             Клиффордъ и Маргарита убѣдили
             Меня оставить битву, говоря,
             Что безъ меня имъ счастье служитъ лучше.
             О, какъ бы я былъ счастливъ, если бъ Богъ
             Послалъ мнѣ смерть! Что можемъ мы найти
             Здѣсь, кромѣ зла и горя? Почему бы
             Мнѣ не родиться бѣднымъ пастухомъ?
             Сидѣлъ бы я на холмѣ, какъ теперь,
             Вырѣзывалъ бы мирно изъ бересты
             Ножомъ кружки для солнечныхъ часовъ
             И тихо замѣчалъ бы, какъ проходитъ
             Минута вслѣдъ другой. Считалъ бы, сколько
             Минутъ составятъ часъ; считалъ бы, сколько
             Часовъ составятъ день; считалъ бы, сколько
             Промчится дней въ году; считалъ бы, сколько
             Дано прожить намъ лѣтъ. Сочтя все это,
             Спокойно раздѣлилъ бы я свой день:
             Вотъ столько-то часовъ ходить за стадомъ;
             Вотъ столько-то на отдыхъ отъ трудовъ;
             Вотъ столько-то на возношенье къ Богу;
             Вотъ столько-то на игры и веселье;
             Вотъ столько дней, какъ овцы понесли,
             Чрезъ столько-то недѣль начнутъ ягниться,
             Чрезъ столько-то начну бѣдняжекъ стричь.
             Такъ дни, часы, недѣли и года,
             Свершая путь къ указанной имъ цѣли,
             Безъ шуму уложили бы меня,
             Согбеннаго, въ покойную могилу.
             Ахъ, какъ бы сладко было такъ прожить!
             Не лучше ль тѣнь деревьевъ, подъ которой
             Скрывается пастухъ, чѣмъ драгоцѣнный
             И вышитый шелками балдахинъ,
             Гдѣ ждутъ царей заботы и измѣна?-
             О, лучше во сто разъ! И простокваша
             Бѣдняги пастуха, и то простое
             Холодное питье, какое онъ
             Привыкъ тянутъ изъ кожаной бутылки,
             И тихій сонъ въ густой тѣни деревъ,
             И все, чѣмъ веселится онъ такъ мирно --
             Не выше ль это всѣхъ роскошныхъ блюдъ
             Властителя и всѣхъ его напитковъ,
             Сверкающихъ въ бокалахъ золотыхъ
             И сна на раззолоченной постелѣ,
             Гдѣ ждутъ его заботы и бѣды 20)?

(Шумъ битвы. Входитъ отцеубійца, влача за собою трупъ).

   Отцеубійца. Плохъ вѣтеръ, не надувшій никому
             Хорошаго 21)! Но я найду, навѣрно,
             На этомъ мертвецѣ, убитомъ мной,
             Десятокъ добрыхъ кронъ; хотя, быть-можетъ,
             Ихъ вмѣстѣ съ жизнью мнѣ еще до ночи
             Кому-нибудь придется уступить. (Наклоняется къ трупу).
             О, Господи!.. да это мой отецъ!
             Онъ мной убитъ! О, страшны времена,
             Родящія подобныя поступки!
             Я силой взятъ на службу короля,
             Бывъ въ Лондонѣ, а онъ -- вассалъ Варвика,
             Попалъ на службу герцога -- и я
             Убилъ того, кто далъ мнѣ жизнь! О, Боже,
             Прости меня:-- вѣдь я не зналъ, что дѣлалъ!
             Прости, отецъ, -- тебя я не узналъ!
             Я смою эту кровь потокомъ слезъ
             И больше не промолвлю ужъ ни слова,
             Пока себѣ не выплачу глаза.
   Король. О, горестное зрѣлище! О, время
             Кровавыхъ бѣдствій! Дарственные львы
             Дерутся за логовища, а овцы
             Несутъ все бремя распри. Плачь, бѣднякъ!
             Я помогу слезамъ твоимъ моими,--
             И пусть сердца и очи наши разомъ,
             Какъ грозная гражданская война,
             Ослѣпнутъ отъ рыданій, надорвутся,
             Кровавымъ переполненныя зломъ!

(Входитъ сыноубійца съ трупомъ на сигтѣ).

   Сыноубійца. Ты славно защищался, но теперь
             Отдашь свои мнѣ деньги, если только
             Есть деньги у тебя; я заслужилъ
             Ихъ сотнею ударовъ. Поглядимъ,
             Однако прежде, кто ты: другъ иль врагъ?
             О, Господи!.. что вижу я?-- мой сынъ!
             Единственный! Дитя мое, открой
             Свои глаза, когда въ тебѣ осталась
             Еще хоть искра жизни! Погляди,
             Какою бурей слезъ я орошаю
             Теперь твои зіяющія раны,
             Язвящія мнѣ сердце и глаза!
             О, Господи! когда же прекратятся
             У насъ всѣ эти ужасы? Какія
             Злодѣйскія, ужасныя дѣла
             Рождаетъ ежедневно эта распря!
             Дитя мое, увы,-- я слишкомъ рано
             Далъ жизнь тебѣ и слишкомъ рано взялъ
             Ее назадъ!
   Король.           Идетъ за горемъ горе
             И зло за зломъ, ужаснѣйшее вдвое,
             Чѣмъ первое! О, если бы я могъ,
             Пожертвовавши собственною жизнью,
             Окончить эти ужасы! О, сжалься
             Надъ нами, небо! На лицѣ убитыхъ
             И бѣлая и пурпурная роза --
             Два гибельные цвѣта двухъ домовъ,
             Зажегшихъ эту распрю! Блѣдность щекъ
             Подобна бѣлой розѣ, кровь -- пурпурной.
             Пускай же расцвѣтетъ изъ нихъ одна,
             Сгубивъ въ конецъ другую:-- обѣ вмѣстѣ
             Онѣ погубятъ тысячи людей.
   Отцеубійца. Меня за смерть отца возненавидитъ
             Навѣки мать и не найдетъ утѣхи!
   Сыноубійца. Жена прольетъ потоки слезъ, узнавши,
             Что сдѣлалъ я, и не найдетъ утѣхи!
   Король. Весь край возненавидитъ короля
             За это все и не найдетъ утѣхи!
             Отцеубійца. Рыдалъ ли сынъ такъ горько надъ отцомъ?
   Сыноубійца. Когда отецъ оплакивалъ такъ сына?
             Король. Когда король рыдалъ такъ о народѣ?
             Ихъ скорбь сильна -- моя сильнѣе вдвое.
   Отцеубійца. Снесу тебя -- и до-сыта наплачусь.

(Уходитъ съ трупомъ).

   Сыноубійца. О, милый сынъ! Пусть будутъ эти руки
             Тебѣ могильнымъ саваномъ, а гробомъ --
             Больная грудь, затѣмъ, что образъ твой
             Вовѣки не изгладится изъ сердца!
             Пусть рядъ тяжелыхъ вздоховъ замѣнитъ
             Тебѣ печальный звонъ! Отецъ твой весь
             Представить погребенье; будетъ плакать
             Съ такой же тяжкой скорбью надъ тобой,
             Единственнымъ, какъ плакалъ царь Пріамъ
             Надъ всѣми сыновьями! Унесу
             Тебя отсюда, сынъ мой. Пусть кто хочетъ
             Идетъ на бой;-- мной тотъ убитъ, кого
             Убить хотѣлъ я менѣе всего. (Уходитъ съ трупомъ).
             Король. О, бѣдные, сраженные бѣдою,
             Здѣсь вашъ король -- и онъ несчастнѣй вдвое 22).

(Шумъ битвы. Стычки. Входятъ королева Маргарита, принцъ Уэльскій и Эксетеръ).

   Принцъ. Бѣги, отецъ!-- друзья твои бѣжали;
             А злой Варвикъ бѣснуется, какъ быкъ.
             Бѣги, бѣги!-- смерть гонится за нами.
   Королева (королю). Вотъ конь -- садись, скачи скорѣй въ Бервикъ.
             Эдвардъ и Ричардъ гонятъ насъ, какъ свора
             Запуганнаго зайца. Пламя злости
             Горитъ въ ихъ страшныхъ взорахъ, и желѣзо,
             Покрытое горячей кровью, блещетъ
             Въ неистовыхъ рукахъ. Бѣги, спасайся!
   Эксетеръ. Скорѣй, скорѣй!-- оставьте возраженья:
             Въ рукахъ ихъ месть. Спѣшите или мчитесь
             За мною вслѣдъ: я ждать васъ здѣсь не буду.
   Король. Нѣтъ, нѣтъ, мой добрый Эксетеръ, -- возьми
             Меня съ собой. Остаться мнѣ не страшно;
             Но я пойду съ охотою, куда
             Захочетъ королева. Въ путь! Идемте. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 6-я.

Тамъ же.

(Шумъ битвы. Входитъ Клиффордъ раненый).

   Клиффордъ. Здѣсь догоритъ печальный свѣточъ мой,
             Свѣтившій вѣрно Генриху при жизни!
             Твое паденье жалкое, Ланкастеръ,
             Меня тревожитъ болѣе, чѣмъ смерть.
             Моя любовь и страхъ передо мною
             Доставили тебѣ толпу друзей;
             Теперь же смерть моя разрушитъ спайку,
             Какой они держались. Сила Іорка
             Вся въ слабости твоей. Толпа похожа
             На лѣтнихъ мухъ; комаръ летитъ на солнце,--
             Кому жъ сіять теперь, какъ не врагамъ
             Покинутаго Генриха? О, Фебъ,
             Когда бъ ты не позволилъ Фаэтону
             Взнуздать твоихъ коней, то колесница
             Твоя не опалила бы земли!
             Такъ точно, Генрихъ, если бъ ты держалъ
             Въ рукахъ бразды правленья, какъ держали
             Ихъ дѣдъ твой и отецъ, не уступая
             Ни въ чемъ стремленьямъ Іорковъ,-- то, навѣрно,
             Они бъ не развелись, какъ стаи мухъ,
             И я съ толпой другихъ бы не оставилъ
             Въ несчастномъ этомъ краѣ столько вдовъ,
             Рыдающихъ о нашей ранней смерти,
             А ты невозмутимо на престолѣ
             Сидѣлъ бы и теперь! Дурныя травы
             Растутъ быстрѣе въ тихую погоду.
             Излишекъ снисхожденья придаетъ
             Злодѣямъ только смѣлость.-- Но къ чему
             Теперь мои напрасныя стенанья?
             Мой часъ пробилъ: я раненъ безнадежно,
             Бѣжать нѣтъ силъ, враги неумолимы,
             Да я у нихъ не въ правѣ и просить
             Пощады для себя. Холодный воздухъ
             Проникъ въ мои зіяющія раны;
             Слабѣютъ силы, кровь моя течетъ.
             Спѣшите, Іоркъ, Ричардъ, Варвикъ и всѣ!--
             Я умертвилъ отцовъ и братьевъ вашихъ,--
             Спѣшите же отмстить за это мнѣ.

(Шумъ битвы и отступленіе. Входятъ Эдвардъ, Ричардъ, Георгъ, Варвикъ и солдаты).

   Эдвардъ. Здѣсь можно отдохнуть. Успѣхъ сраженья
             Даетъ возможность намъ перевести
             Усталый духъ, смягчивши мирнымъ взоромъ
             Чело войны. Пускай одинъ отрядъ
             Идетъ за кровожадной королевой.
             Какъ парусъ корабля, надутый вѣтромъ,
             Влечетъ корабль съ собою противъ волнъ,
             Такъ и она насильно увлекаетъ
             Съ собой дрянного Генриха, хоть онъ
             И облеченъ названьемъ государя.
             Скажите, лорды, мнѣ, -- ужель бѣжалъ
             И Клиффордъ вмѣстѣ съ ними?
   Варвикъ.                                                   Нѣтъ, ему
             Ужъ болѣе не бѣгать. Я готовъ
             Сказать ему въ лицо, что братъ вашъ Ричардъ
             Его уже отмѣтилъ для могилы.
             Гдѣ бъ ни былъ онъ -- но онъ, навѣрно, мертвъ.

(Клиффордъ стонетъ и умираетъ).

   Эдвардъ. Что это? Чья душа здѣсь покидаетъ
             Съ такою скорбью тѣло?
   Ричардъ.                                        Это стонъ,
             Какимъ всегда граничитъ жизнь со смертью.
   Эдвардъ. Оконченъ бой. Кто бъ ни былъ онъ, милорды,--
             Мы пощадимъ его.
   Ричардъ.                               Возьми назадъ
             Свои слова пощады!-- это Клиффордъ.
             Убивъ Рютланда -- этотъ нѣжный отпрыскъ,
             Начавшій лишь развертывать листы
             Своей невинной жизни -- этотъ звѣрь
             Былъ недоволенъ этимъ и занесъ
             Убійственный свой ножъ на самый корень,
             Родившій эту вѣтвь:-- я говорю
             О царственномъ отцѣ, о славномъ Іоркѣ.
   Варвикъ. Пусть царственную голову его
             Немедля снимутъ съ городскихъ воротъ,
             Куда она поставлена Клиффордомъ,--
             И голову мятежника поставятъ
             Взамѣнъ ея:-- должны воздать злодѣю
             Мы той же самой местью.
   Эдвардъ.                                         Подтащите
             Поближе эту черную сову,
             Она всю жизнь намъ напѣвала только
             О гибели и горѣ. Впрочемъ, смерть
             Теперь прерветъ языкъ, которымъ намъ
             Она зловѣще каркала.

(Перетаскиваютъ трупъ Клиффорда впередъ).

   Варвикъ.                               Какъ вижу,
             Онъ потерялъ способность понимать.
             Скажи, Клиффордъ, кто говоритъ съ тобою?
             Молчитъ!-- смерть, значитъ, грозно поглотила
             Лучи его блестящихъ прежнихъ дней.
             Онъ больше насъ не видитъ и не слышитъ.
   Ричардъ. О, если бъ могъ онъ слышать! Не нарочно ль
             Прикинулся онъ мертвымъ, чтобъ избѣгнуть
             Такихъ же горькихъ словъ, какими былъ
             Осыпанъ нашъ отецъ?
   Георгъ.                               Ну, если такъ,
             Такъ будемте терзать его нещадно
             Упреками.
   Ричардъ.                     Клиффордъ,-- проси пощады,
             Безъ мысли получить ее.
   Эдвардъ.                                         Клиффордъ, --
             Раскайся безполезнымъ покаяньемъ!
   Варвикъ. Выдумывай Клиффоръ, чѣмъ оправдаться
             Въ свершенныхъ злодѣяньяхъ!
   Георгъ.                                                   Да!-- пока
             Выдумывать за нихъ мы будемъ муки.
   Ричардъ. Тебѣ былъ дорогъ Іоркъ, а я сынъ Іорка.
   Эдвардъ. Жалѣлъ Рютланда ты -- Рютландъ мой братъ!
   Георгъ. Гдѣ вождь твой -- Маргарита? Призывай
             Ее себѣ на помощь!
   Варвикъ.                               Что жъ, Клиффордъ,
             Ты всѣхъ насъ не клянешь? Вѣдь мы обидно
             Смѣемся надъ тобой.
   Ричардъ.                               Какъ! Нѣтъ проклятій?
             Ну, если такъ, то, значитъ, Клиффордъ умеръ;
             Иначе онъ сберегъ бы хоть одно
             Проклятье для друзей своихъ. Понятно,
             Что онъ убитъ. О, я бы отдалъ руку,
             Чтобъ только возвратить ему опять
             Часъ жизни или два. Я отрубилъ бы
             Ее другой, чтобъ брызнуть теплой кровью
             Ему въ лицо -- заставить захлебнуться
             Того, чьей жажды крови не могла
             Насытить кровь ни Рютланда ни Іорка.
   Варвикъ. Онъ мертвъ -- долой же голову злодѣю!
             И пусть ее туда поставятъ, гдѣ
             Стояла голова героя Іорка.
             Теперь идите съ торжествомъ въ столицу,
             Чтобъ тамъ короноваться королемъ.
             Затѣмъ же пусть Варвикъ плыветъ за море,
             Во Францію -- и тамъ попроситъ вамъ
             Въ супруги лэди Бону. Этимъ средствомъ
             Скрѣпите вы союзъ обѣихъ странъ.--
             Упрочивъ дружбу Франціи, мы больше
             Не будемъ опасаться злыхъ враговъ,
             Которые хотя разбиты нынѣ,
             Но все еще надѣются возстать.
             Они не могутъ, правда, жалить больно,
             Но могутъ надоѣсть своимъ жужжаньемъ.
             Я здѣсь дождусь вѣнчанья васъ на царство,
             А тамъ -- въ Бретань уладить этотъ бракъ.
   Эдвардъ. Пусть будетъ такъ, какъ хочетъ храбрый Варвикъ.
             Я на тебѣ основываю тронъ
             И никогда, повѣрь, не предприму
             Чего-нибудь безъ твоего совѣта.
             Мой братъ Ричардъ,-- я возвожу тебя
             Въ санъ Глостерскаго герцога; Георгъ
             Впередъ пусть будетъ герцогомъ Кларенскимъ.
             А ты, Варвикъ, распоряжайся всѣмъ,
             Какъ сами мы, и какъ признаешь лучшимъ.
   Ричардъ. Нельзя ль быть герцогомъ Кларенскимъ мнѣ?
             Георгъ же будетъ Глостерскимъ. Я слышалъ,
             Что Глостерское герцогство зловѣще 23).
   Варвикъ. О, пустяки!-- будь Глостеромъ. Теперь же,
             Друзья, скорѣе въ Лондонъ, чтобъ на дѣлѣ
             Исполнить то. что нами рѣшено. (Уходятъ).
   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА 1-я.

Лѣсъ на сѣверѣ Англіи.

(Входятъ два охотника съ луками въ рукахъ 24).

   1-й охотникъ. Засядемъ въ этой чащѣ; звѣри выйдутъ
             На этотъ лугъ, и мы успѣемъ выбрать,
             Который будетъ лучше.
   2-й охотникъ.                               Я взойду
             Съ тобой на холмъ, чтобъ выстрѣлить обоимъ.
   1-й охотникъ. Нельзя:-- визгъ тетивы твоей спугнетъ
             Напрасно только стадо, и мой выстрѣлъ
             Потратится безъ пользы. Станемъ вмѣстѣ
             И будемъ цѣлить въ лучшаго изъ всѣхъ.
             А чтобы время не тянулось долго,
             Я разскажу тебѣ, что приключилось
             Со мною разъ на этомъ самомъ мѣстѣ,
             Гдѣ мы теперь стоимъ.
   2-й охотникъ.                     Гляди, вонъ кто-то
             Идетъ сюда;-- дадимъ ему пройти.

(Входитъ король Генрихъ переодѣтый, съ молитвенникомъ въ рукахъ).

   Король. Ушелъ я изъ Шотландіи, чтобъ только
             Взглянуть еще на свой родимый край.
             На свой?-- нѣтъ, Генрихъ, нѣтъ!-- теперь онъ больше
             Уже не твой:-- престолъ твой занятъ, скипетръ
             Исторгнутъ изъ руки, святое муро,
             Которымъ ты помазанъ, стерто прочь!
             Теперь никто тебя не назоветъ,
             Склонивъ колѣни, цезаремъ; никто
             Не подойдетъ съ мольбою о защитѣ.
             Да, впрочемъ, какъ могу я оказать
             Ее другимъ, когда не въ силахъ больше
             Помочь себѣ?
   1-й охотникъ.           Эге!-- вотъ звѣрь, чья шкура
             Богатый кладъ охотнику. Вѣдь это
             Нашъ quondam государь. Возьмемъ его.
   Король. Что жъ!-- покоримся горькому несчастью.
             Недаромъ люди умные твердятъ,
             Что въ горѣ нѣтъ цѣлительнѣй лѣкарства.
   2-й охотникъ. Бери его,-- чего тутъ разсуждать?
   Король. Жена и сынъ поѣхали просить
             Намъ помощи у Франціи; туда же,
             Какъ слышалъ я, отправился Варвикъ
             Просить въ супруги Эдварду сестру
             Французскаго монарха. Если только
             Извѣстье это вѣрно, то труды
             Жены моей и сына будутъ тщетны.
             Варвикъ искусенъ въ рѣчи, а Лудовикъ
             Легко себя позволитъ убѣдить.
             Но, впрочемъ, Маргарита также можетъ,
             Какъ женщина, достойная участья,
             Склонить его вступиться и за насъ.
             Она пронижетъ грудь его слезами
             И вздохами, способными проникнуть
             И въ мраморное сердце. Грусть ея
             Смягчила бъ даже тигра; самъ Неронъ
             Невольную почувствовалъ бы жалость
             При видѣ жгучихъ слезъ ея и вздоховъ.
             Но вѣдь она придетъ съ покорной просьбой,
             Варвикъ же -- съ предложеньемъ! Маргарита
             Смиренно встанетъ возлѣ короля
             И будетъ со слезами умолять
             О помощи для Генриха,-- Варвикъ же
             Придетъ и, гордо вставши возлѣ трона,
             Съ надменнымъ видомъ примется просить
             Руки принцессы Боны для Эдварда.
             Она, рыдая, скажетъ: "Генрихъ свергнутъ",
             А онъ, смѣясь, отвѣтитъ, что Эдвардъ
             Взведенъ на тронъ! Она отъ слезъ утратятъ
             Способность говорить -- Варвикъ же будетъ
             Высчитывать державныя права
             И доблести Эдварда, скрывъ дурное.
             И кончится все тѣмъ, что безъ труда
             Онъ отвратитъ отъ бѣдной Маргариты
             Лудовика; упроситъ дать въ супруги
             Его сестру Эдварду и достигнетъ
             Всего, чтобъ укрѣпить его на тронѣ.
             Вотъ что съ тобой случится, Маргарита!
             И, бѣдная, вернешься ты домой
             Безпомощной, какой пошла отсюда
   1-й охотникъ. Кто ты такой и для чего ведешь
             Ты рѣчь о короляхъ и королевахъ?
   Король. Побольше я, чѣмъ вамъ кажусь, и меньше
             Того, къ чему рожденъ. Я человѣкъ --
             И сдѣлать не могу себя я меньшимъ;
             А люди говорятъ о короляхъ,--
             Такъ почему жъ и мнѣ не дѣлать то же?
   2-й охотникъ. Ты говорилъ, какъ-будто былъ и самъ
             Когда-то королемъ.
             Король. Да, я король
             Въ моемъ воспоминаньи;-- для меня
             Достаточно и этого.
   2-й охотникъ.                     Такъ гдѣ же
             Твой скипетръ и вѣнецъ?
   Король.                                         Вѣнецъ мой въ сердцѣ --
             Не на челѣ! Его не украшаютъ
             Ни жемчугъ ни брильянты,-- онъ невидимъ.
             Его зовутъ довольствомъ, и немного
             Найдется королей на этомъ свѣтѣ,
             Которымъ данъ въ удѣлъ такой вѣнецъ.
   2-й охотникъ. Ну, если ты король съ вѣнцомъ довольства,
             Такъ мы тебя попросимъ вмѣстѣ съ нимъ
             Отправиться за нами. Мнѣ сдается,
             Что ты король, низвергнутый Эдвардомъ,
             Которому поклялись мы служить --
             И потому беремъ тебя подъ стражу,
             Какъ недруга Эдварда.
   Король.                               Сколько разъ
             Случалось въ жизни нарушать вамъ клятву?
   2-й охотникъ. Ни разу;-- не нарушимъ и теперь.
             Король. Гдѣ жили вы, когда я былъ монархомъ?
   2-й охотникъ. Здѣсь также, какъ и нынче.
   Король.                                                   Я былъ вѣнчанъ
             Короной въ колыбели; мой отецъ
             И дѣдъ царили оба. Если вы
             Клялись мнѣ прежде въ подданствѣ, то какъ же
             Хотите увѣрять меня теперь,
             Что вы не нарушали вашей клятвы?
   2-й охотникъ. Конечно, нѣтъ:-- мы оставались вѣрны,
             Пока ты былъ король.
   Король.                               Но развѣ я
             Уже не живъ? Вѣдь я дышу, какъ люди.--
             О, бѣдняки,-- не знаете вы сами,
             Кому и какъ клянетесь! Поглядите,
             Вотъ я сдуваю съ губъ моихъ пушинку --
             И вѣтеръ гонитъ вновь ее ко мнѣ.
             Послушная обоимъ, уступаетъ
             Она струѣ сильнѣйшей;-- таковы
             И вы, простолюдины. Я не стану
             Васъ убѣждать нарушить вашу клятву
             Моей напрасной просьбой; не хочу я
             Вводить васъ въ новый грѣхъ. Король пойдетъ,
             Куда ему прикажутъ;-- будьте вы
             Моими королями -- я послушенъ.
   1-й охотникъ. Мы -- вѣрные служители Эдварда.
             Король. Вы точно тѣмъ же были бы опять
             И царственному Генриху, когда бы
             Онъ получилъ опять вѣнецъ Эдварда.
   1-й охотникъ. Мы требуемъ во имя короля
             И Господа, чтобъ ты сейчасъ же шелъ
             За нами вслѣдъ къ судьѣ.
   Король.                                         Во имя Бога
             Иду за вами я. Я покоряюсь
             Велѣнью короля. Пусть вашъ король
             Творитъ лишь волю Господа -- тогда
             Склонюсь предъ нимъ и я безпрекословно. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 2-я.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

(Входятъ король Эдвардъ, Ричардъ Глостеръ, Георгъ Кларенсъ и лэди Грей).

   Кор. Эдвардъ. Братъ Ричардъ,-- вотъ вдова, которой мужъ,
             Джонъ Грей, погибъ на полѣ Сентъ-Альбанса,
             А вслѣдъ затѣмъ его владѣнья были
             Захвачены врагомъ. Теперь она
             Насъ проситъ возвратить ей эти земли --
             И мы но справедливости не можемъ
             Ей въ этомъ отказать, затѣмъ, что мужъ
             Ея погибъ въ борьбѣ за право Іорковъ 23).
   Рич. Глостеръ. Вамъ отказать, конечно, ей нельзя;
             Такой отказъ сочтенъ бы былъ безчестнымъ.
   Кор. Эдвардъ. Да, это такъ; но мы повременимъ.
   Рич. Глостеръ (тихо Кларенсу). Эге!-- вдовѣ, какъ кажется, придется
             Самой исполнить просьбу короля
             Немного раньше, чѣмъ исполнитъ онъ
             То, что она желаетъ.
   Георгъ. Кларенсъ (Тихо Глостеру). Нашъ Эдвардъ
             Искусенъ на охотѣ и не спуститъ
             Со слѣду дичь 26).
   Рич. Глостеръ.           Тсс... тише!
   Кор. Эдвардъ.                               Приходи,
             Вдова, въ другое время;-- мы займемся
             Тогда твоею просьбой и объявимъ
             Тебѣ свое рѣшенье.
   Лэди Грей.                     Государь,
             Я не могу такъ долго дожидаться.
             Прошу, рѣшите тотчасъ: вѣрьте, я
             Довольна буду всѣмъ, что вы рѣшите.
   Рич. Глостеръ (въ сторону). Ну, если ты довольна будешь тѣмъ,
             Что хочетъ онъ рѣшить,-- то я тебѣ ручаюсь,
             Что ты получить земли. Защищайся
             Однако хорошенько, чтобъ не дѣлать
             Напрасно лишнихъ выстрѣловъ.
   Георгъ. Кларенсъ (тихо Глостеру). Пустое!
             Гораздо хуже будетъ прозѣвать.
   Рич. Глостеръ (тихо Кларенсу).
             Дай только зазѣваться ей -- онъ мигомъ
             Возьметъ свое 27).
   Кор. Эдвардъ.           Имѣешь ты дѣтей?
   Георгъ. Кларенсъ (тихо Глостеру).
             Не хочетъ ли онъ взять у ней ребенка?
   Рич. Глостеръ (тихо Кларенсу).
             Онъ подаритъ скорѣй ей пару самъ;
             Когда не такъ -- я дамъ себя повѣсить.
   Лэди Грей. Троихъ, мой государь.
   Рич. Глостеръ (въ сторону). Поддайся только --
             Прибавится къ троимъ четвертый вмигъ.
   Кор. Эдвардъ. Жаль будетъ очень, если имъ придется
             Такъ потерять наслѣдство ихъ отца.
   Лэди Грей. О, будьте милосерды!-- возвратите
             Малюткамъ ихъ добро.
   Кор. Эдвардъ.                     Оставьте, лорды,
             На время насъ;-- мы испытаемъ умъ
             Прекрасной этой лэди.
   Рич. Глостеръ (въ сторону). Что жъ,-- оставимъ.
             Вѣдь вы всегда останетесь такимъ,
             Пока васъ не оставитъ ваша юность,
             Отдавши костылямъ.

(Отходитъ съ Кларенсомъ въ глубину сцены).

   Кор. Эдвардъ.                     Скажите, лэди,
             Вы любите дѣтей своихъ?
   Лэди Грей.                               Гораздо
             Сильнѣе, чѣмъ себя.
   Кор. Эдвардъ.                     И вы готовы
             На все, чтобы доставить имъ довольство?
   Лэди Грей. На все -- на горе даже.
   Кор. Эдвардъ.                               Постарайтесь
             Тогда имъ возвратить добро отца.
   Лэди Грей. За этимъ и явилась я съ моею
             Покорной просьбой къ вамъ.
   Кор. Эдвардъ.                               Я вамъ скажу,
             Какъ можете вернуть вы ваши земли.
   Лэди Грей. Вы навсегда обяжете меня.
   Кор. Эдвардъ. А чѣмъ вы мнѣ заплатите, коль скоро
             Я вамъ отдамъ ихъ вновь?
   Лэди Грой.                               Всѣмъ, чѣмъ угодно!
             Всѣмъ, чѣмъ могу.
   Кор. Эдвардъ.           Боюсь, что вы, пожалуй,
             Откажете мнѣ въ просьбѣ.
   Лэди Грей.                               Никогда,--
             Лишь только бъ я могла ее исполнить.
   Кор. Эдвардъ. Вы можете.
   Лэди Грей.                     Тогда я обѣщаюсь
             Исполнить вашу просьбу.
   Рич. Глостеръ (въ сторону). О, онъ сильно
             Тѣснитъ ее, а сильные дожди
             Подточатъ вѣдь и мраморъ.
   Георгъ. Кларенсъ (въ сторону). Разгорѣлся
             Весь, какъ огонь;-- гдѣ жъ воску устоять?
   Лэди Грей. Что жъ вы остановились?-- говорите,
             Что я должна исполнить.
   Кор. Эдвардъ.                               О,-- бездѣлку:
             Лишь полюбить немного короля.
   Лэди Грей. Я подданная, значитъ -- и безъ просьбы
             Должна его любить.
   Кор. Эдвардъ.                     О, если такъ,
             То я вамъ возвращу безпрекословно
             Все, чѣмъ владѣлъ вашъ мужъ.
   Лэди Грей.                               И я оставлю
             Васъ съ полной благодарностью въ душѣ.
   Рич. Глостеръ (въ сторону). Торгъ заключенъ;-- она его скрѣпляетъ
             Теперь усерднымъ книксеномъ.
   Кор. Эдвардъ.                                         Постойте,--
             Любовь сама собой; но я желаю
             Ея плодовъ.
   Лэди Грей.           Любовь всегда приноситъ
             Плоды, мой повелитель.
   Кор. Эдвардъ.                     Мнѣ сдается,
             Что вы меня не поняли. Какой,
             По-вашему, любви я домогаюсь?
   Лэди Грей. Любви по смерть, молитвъ о вашемъ счастьѣ;
             Любви, какой желаетъ добродѣтель.
   Кор. Эдвардъ. Нѣтъ, нѣтъ!-- клянусь душой, я разумѣлъ
             Не ту любовь.
   Лэди Грей.           Тогда вы разумѣли
             Не то, что я.
   Кор. Эдвардъ.           Но все жъ теперь меня
             Вы поняли отчасти.
   Лэди Грей.                     Если я
             Васъ поняла, то, вѣрьте, никогда
             Не соглашусь на то, что вы хотите.
   Кор. Эдвардъ. Хочу, чтобъ ты была моей...
   Лэди Грей.                                         Скорѣе
             Согласна буду я пойти въ темницу.
   Кор. Эдвардъ. Тогда ты не получишь земли мужа.
   Лэди Грей. Честь мнѣ замѣнитъ ихъ:-- я не хочу
             Ихъ выкупить безславьемъ.
   Кор. Эдвардъ.                               Этимъ ты
             Вредишь своимъ же дѣтямъ.
   Лэди Грей.                               Повредить
             Хотите имъ вы, государь.-- Однако
             Шутливость ваша вовсе не у мѣста
             При важности того, что я прошу.
             Угодно ль вамъ рѣшительно отвѣтить
             Мнѣ: "да, иль нѣтъ?"
   Кор. Эдвардъ. Да,-- если ты сама
             Мнѣ скажешь "да", и нѣтъ -- когда услышу
             Я "нѣтъ" и отъ тебя.
   Лэди Грей.                     Я отвѣчаю
             Тогда вамъ твердымъ, неуклоннымъ "нѣтъ!"
   Рич. Глостеръ (тихо Кларенсу).
             Онъ, вижу, ей не нравится: вдова
             Сурово хмуритъ брови.
   Георгъ. Кларенсъ (тихо Глостеру). Если такъ,
             То онъ, клянусь, неловкій волокита!
   Кор. Эдвардъ (въ сторону). Ея глаза выказываютъ ясно
             Прекрасный нравъ, а рѣчи обличаютъ
             Высокій умъ. Она вполнѣ достойна
             Носить корону. Такъ, или иначе --
             Мнѣ все равно:-- не согласится быть
             Любовницей -- пусть будетъ королевой. (Лэди Грей).
             Что скажете вы, лэди, если Эдвардъ
             Васъ сдѣлаетъ своею королевой?
   Лэди Грей. Вамъ легче это вымолвить, чѣмъ сдѣлать.
             Конечно, я, бывъ подданной, могу
             Служить предметомъ шутокъ, но далеко
             Не стою, чтобъ назваться королевой.
   Кор. Эдвардъ. О, милая вдова,-- клянусь короной,
             Я высказалъ желаніе души!
             Желаніе, чтобъ ты была моей
             Возлюбленной!
   Лэди Грей. Я никогда на это
             Не соглашусь. Я слишкомъ высока,
             Чтобъ вашей быть любовницей, и слишкомъ
             Ничтожна, чтобъ назваться королевой.
   Кор. Эдвардъ. Ты худо поняла меня:-- я точно
             Хочу, чтобъ ты была моей женой.
   Лэди Грей. Вамъ будетъ непріятно, если сынъ мой
             Васъ станетъ звать отцомъ.
   Кор. Эдвардъ.                               Никакъ не больше,
             Чѣмъ если бъ звали дочери мои
             Тебя своею матерью. Вѣдь ты
             Вдова съ дѣтьми, я -- холостякъ, и тоже
             Не безъ дѣтей. Имѣть ихъ много счастье,
             А не бѣда. Итакъ, ни слова больше;
             Я говорю -- ты будешь королевой.
   Рич. Глостеръ (тихо Кларенсу).
             Священникъ кончилъ исповѣдь.
   Георгъ. Кларенсъ (тихо Глостеру). Чтобъ быть
             Учителемъ тѣлеснымъ, принялъ званье
             Сначала онъ духовнаго отца.
   Кор. Эдвардъ. Вамъ вѣрно, братья, хочется узнать,
             О чемъ мы говорили?

(Глостеръ и Кларенсъ подходятъ къ нему).

   Рич. Глостеръ.                     Разговоръ вашъ,
             Какъ кажется, не по сердцу вдовѣ:
             Она печальна что-то.
   Кор. Эдвардъ.                     Я, навѣрно,
             Васъ очень удивлю, когда скажу,
             Что я ее сосваталъ.
   Георгъ. Кларенсъ.           За кого же?
   Кор. Эдвардъ. Да просто за себя, мой милый Кларенсъ.
   Рич. Глостеръ. Ну, это точно можетъ удивить
             Не меньше, чѣмъ восьмое чудо свѣта 28).
   Кор. Эдвардъ. Восьмыхъ чудесъ не мало.
   Рич. Глостеръ.                                         Это будетъ
             Чудеснѣе ихъ всѣхъ.
   Кор. Эдвардъ.                     Пожалуй, смѣйтесь --
             А я скажу вамъ все-таки, что земли
             Ей будутъ скоро отданы назадъ.

(Входитъ придворный).

   Придворный. Великій повелитель,-- врагъ твой Генрихъ
             Захваченъ въ плѣнъ и ждетъ тебя.
   Кор. Эдвардъ. Пускай сведутъ его сейчасъ же въ Тоуеръ.
             (Братъямъ). Пойдемте разспросить, какъ былъ онъ взятъ.
             Милэди, вы пойдете также съ нами;
             А васъ прошу я обращаться съ ней
             Почтительно.

(Всѣ уходятъ, кромѣ Глостера).

   Рич. Глостеръ.           Затѣялъ нашъ Эдвардъ
             Почтительнымъ быть съ женщиной! Желалъ бы
             Я отъ души пропасть ему совсѣмъ!
             Чтобъ все изсохло въ немъ -- и мозгъ и кости!
             Чтобъ ни одинъ надежный, свѣжій отпрыскъ,
             Рожденный отъ него, не отдалилъ
             Меня отъ золотыхъ моихъ стремленій
             И помысловъ! Но вотъ бѣда:-- умретъ
             Пустой развратникъ этотъ, между мной
             И помысломъ души моей все жъ будутъ
             Попрежнему стоять братъ Кларенсъ, Генрихъ,
             Сынъ Генриха Эдвардъ и все, что только
             Отъ нихъ родится впредь;-- и это все
             Съ неотразимымъ правомъ до меня
             Занять престолъ. Есть, чѣмъ охолодить
             Мои мечты! Питаю тщетно ихъ
             Я, какъ глупецъ, стоящій у пролива.
             Пусть дальній берегъ видитъ даже онъ!
             Пускай къ нему протягиваетъ руки!
             Грозитъ ему!-- пути себѣ чрезъ волны
             Онъ все же не пробьетъ!-- Вотъ такъ и я
             Стремлюсь мечтой къ далекому престолу;
             Браню судьбу, мѣшающую мнѣ
             Его достичь!-- льщу самъ себя надеждой!
             Напрасно все! Какая польза въ томъ,
             Что вверхъ стремлюсь душою я и сердцемъ,
             Когда рука не въ силахъ имъ помочь?--
             Но если Ричардъ царствовать не можетъ,
             То что же дастъ судьба ему взамѣнъ?
             Искать блаженства въ женскихъ поцѣлуяхъ?
             Плясать, болтать, рядиться для пировъ?
             Плѣнять рѣчами женщинъ на собраньяхъ?--
             Ничтожная, несбыточная мысль!
             Скорѣй добыть могу я двадцать троновъ!
             Отворотилась отъ меня любовь
             Въ тѣ дни, когда я былъ еще въ утробѣ!
             Она, чтобъ я остался чуждъ навѣкъ
             Ея дарамъ, навѣрно, подкупила
             Природу скорчить руку мнѣ, какъ старый
             Изсохшій сукъ, поставить на спинѣ
             Уродливую гору, сдѣлать ноги
             Одну другой короче и лишить
             Всѣ члены должной мѣры, сдѣлавъ схожимъ
             Меня съ комкомъ, какимъ приплодъ бываетъ
             Медвѣдицы, покамѣстъ не оближетъ
             Она его 29).-- Могу ль подумать я
             Вселить къ себѣ привязанность? Объ этомъ
             Преступна даже мысль. Но если мнѣ
             Отказано во всѣхъ утѣхахъ, кромѣ
             Утѣхи жаждать власти, унижать,
             Давить все, что прекрасно,-- то могу ли
             Не сдѣлать я вѣнца единой цѣлью
             Надеждъ моихъ и мыслей? Цѣлый міръ
             Казаться будетъ бѣшенымъ мнѣ адомъ,
             Пока моя, сидящая на этомъ
             Уродливомъ обрубкѣ, голова
             Не облечется царственной короной!
             Но какъ ее добыть, когда стоятъ
             Межъ мной и ей такъ много лишнихъ жизней?
             Я думаю о ней, какъ человѣкъ,
             Который, заблудясь въ тернистой чащѣ,
             Старается продраться сквозь кусты
             И колется лишь ими, ищетъ путь --
             И все съ него сбивается, не зная,
             Какъ выбраться! Вотъ точно такъ и я
             Сгораю вѣчно ненасытной жаждой
             Добыть вѣнецъ! Осталось мнѣ одно:
             Покончить съ этой мукой, прорубивши
             Желанный путь кровавымъ топоромъ!
             Вѣдь я умѣю нѣжно улыбаться
             Смѣясь, губить и дѣлать видъ, что мнѣ
             Пріятно то, что гадко даже видѣть.
             Притворно плакать мастеръ я и быть
             Могу такимъ, какъ требуетъ минута!
             Сгублю людей я больше, чѣмъ губили
             Сирены ихъ! Начну ихъ умерщвлять,
             Какъ умерщвляли злые василиски!
             Заткну за поясъ Нестора въ словахъ;
             Надую всѣхъ искуснѣе Улисса
             И, какъ Синонъ, возьму другую Трою!
             Въ измѣнчивости буду спорить я
             Съ самимъ хамелеономъ иль Протеемъ
             И -- если ужъ на то пошло -- возьму
             Въ учители себѣ Макіавелли.
             Тогда пускай хоть вдвое выше будетъ
             Сіять вѣнецъ -- Ричардъ его добудетъ! (Уходитъ).
   

СЦЕНА 3-я.

Франція. Комната во дворцѣ.

          (Трубы. Входятъ король Лудовикъ Французскій и сестра его Бона со свитой 30). Король садится на тронъ. Затѣмъ входятъ королева Маргарита, принцъ Уэльскій и графъ Оксфордъ).

   Кор. Лудовикъ (вставая). Садитесь, дорогая Маргарита,
             Монархиня Британскихъ острововъ.
             По сану и рожденью вамъ не должно
             Стоять, когда сидитъ король Лудовикъ.
             Маргарита. Нѣтъ, доблестный властитель,-- Маргарита
             Должна спустить свой парусъ и смириться
             Предъ волей королей. Конечно, я
             Выла когда-то также королевой
             Британіи, но злобный рокъ попралъ
             Мои права, низвергъ меня на землю
             Съ позоромъ и стыдомъ -- и я должна
             Стоять теперь съ покорностью на мѣстѣ,
             Указанномъ мнѣ горькою судьбой.
   Кор. Лудовикъ. Скажите, дорогая королева,
             Кто виноватъ въ постигшей васъ бѣдѣ?
   Маргарита. Ея причина выжимаетъ слезы
             Изъ глазъ моихъ, оковываетъ слово
             И давитъ сердце бременемъ заботъ.
   Кор. Лудовикъ. Что бъ ни было, но вы должны остаться
             Тѣмъ, что вы есть, и рядомъ сѣсть со мной

(Сажаетъ ее подлѣ себя).

             Не гните шеи подъ ярмомъ фортуны,
             Но торжествуйте духомъ надъ бѣлой.
             Скажите откровенно ваше горе
             И вѣрьте мнѣ, что Франція поможетъ
             Охотно вамъ настолько, сколько можетъ.
   Маргарита. Вашъ ласковый пріемъ живитъ отрадой
             Мой скорбный духъ; даетъ мнѣ силу вылить
             Въ словахъ причину грусти. Пусть же будетъ
             Извѣстно вамъ, Пудовикъ, что любимый
             Супругъ мои Генрихъ изгнанъ, сталъ скитальцемъ
             Изъ короля и долженъ жить теперь
             Въ Шотландіи, межъ тѣмъ какъ гордый герцогъ,
             Надменный Іоркъ, похитилъ тронъ и титулъ
             Вѣнчаннаго монарха и царитъ
             Въ Британіи!-- Вотъ почему теперь
             Убитая печалью Маргарита
             Пришла съ своимъ наслѣдникомъ Эдвардомъ
             Просить законной помощи у васъ.
             Откажете -- конецъ надеждамъ нашимъ.
             Шотландія не въ силахъ намъ помочь
             При всей своей готовности; народъ
             Обманутъ вмѣстѣ съ пэрами; богатства
             Расхищены у насъ; войска бѣжали;
             Кругомъ бѣды, несчастья и печали.
   Кор. Лудовикъ. Терпѣнье, королева; укротите
             Вашъ скорбный пылъ. Мы выдумаемъ средство
             Помочь бѣдѣ.
   Маргарита.           Чѣмъ больше мы промедлимъ,
             Тѣмъ болѣе усилятся враги.
   Кор. Лудовикъ. Чѣмъ больше мы промедлимъ, тѣмъ вѣрнѣе
             Поможемъ вамъ.
   Маргарита.           Ахъ, истинное горе
             Всегда нетерпѣливо, государь!

(Входитъ Варвикъ со свитой).

   Маргарита (указывая на Варвика). Вотъ и виновникъ горя моего.
   Кор. Лудовикъ. Кто смѣло такъ является предъ нами?
   Варвикъ. Вѣрнѣйшій другъ Эдварда, графъ Варвикъ.
   Кор. Лудовикъ (сходя съ трона). Привѣтъ тебѣ, достойный графъ. Какая
             Причина привела тебя сюда?
   Маргарита (вставая). Опять грозитъ намъ буря: вѣдь покорны
             Равно Варвику вѣтеръ и приливъ.
   Варвикъ. Я прибылъ отъ великаг ращенью.
   Дѣвственница. Измѣнить твой видъ къ худшему невозможно.
   Іоркъ. О, дофинъ Карлъ болѣе подходящій человѣкъ: никто, кромѣ него, не можетъ нравиться твоимъ прихотливымъ взорамъ.
   Дѣвственница. Чтобы подохнуть вамъ, и Карлу, и тебѣ! Пусть отъ кровавыхъ рукъ внезапно погибнете вы оба, сонные въ своихъ постеляхъ!
   Іоркъ. Свирѣпая, проклятая фурія, колдунья; замолчи!
   Дѣвственница. Пожалуйста, дозволь мнѣ поругаться еще немного.
   Іоркъ. Поругаешься, негодяйка, когда попадешь къ позорному столбу (Уходятъ).

Тревога. Входитъ Сеффолькъ, который ведетъ лэди Маргариту.

  
   Сеффолькъ. Кто-бы ты ни была, ты моя плѣнница (Смотритъ на нее). О раскрасавица, не бойся, не бѣги отъ меня; мои руки коснутся тебя лишь съ почтеніемъ. Цѣлую эти пальчики въ знакъ вѣчнаго мира, и тихо кладу ихъ вдоль твоего нѣжнаго стана. Кто ты такая? скажи, чтобы я могъ почтить тебя.
   Маргарита. Кто-бы ты ни былъ, имя мое Маргарита, я дочь короля,-- короля Неаполитанскаго.
   Сеффолькъ. Я герцогъ, меня зовутъ Сеффолькъ. Не оскорбляйся, чудо природы, ты предназначена, чтобы я взялъ тебя. Такъ лебедь прячетъ подъ крыльями своихъ пушистыхъ лебедятъ; но, если тебя оскорбляетъ такая зависимость, ступай и будь свободна, какъ другъ Сеффолька (Онъ поворачивается какъ-бы для того, чтобы уйти). О, останься!-- Не въ силахъ я дать ей уйти; рука моя готова освободить ее! но только не сердце. Эта роскошная краса кажется въ моихъ глазахъ игривымъ солнцемъ, сверкающимъ, какъ лучъ въ зеркальныхъ потокахъ. Я-бы хотѣлъ ухаживать за нею, но не смѣю заговорить. Потребую перо и чернилъ и напишу, что думаю. Стыдно, де-ля-Пуль! Не унижай себя. Нѣтъ у тебя, развѣ языка? Развѣ она не твоя плѣнница? Неужели видъ женщины тебя устрашаетъ? Да: таково царственное величіе красоты, что оно отнимаетъ языкъ и смущаетъ чувства.
   Маргарита. Скажите, графъ Сеффолькъ, если ужь таково ваше имя, какой выкупъ должна я заплатить, чтобы меня выпустили: я вижу, что я ваша плѣнница.
   Сеффолькъ (Въ сторону). Почемъ ты можешь знать, что она отвергнетъ твое предложеніе, прежде, чѣмъ ты испытаешь ея расположеніе?
   Маргарита. Что-жъ ты не говоришь? Какой выкупъ должна я уплатить?
   Сеффодькъ (Въ сторону) Она прекрасна и потому за нею слѣдуетъ ухаживать; она женщина и потому за нее слѣдуетъ посвататься.
   Маргарита. Примешь ты выкупъ, да или нѣтъ?
   Сеффолькъ (Въ сторону). Сумасбродный человѣкъ! вспомни, что у тебя есть жена; какъ-же можетъ Маргарита быть твоей возлюбленной?
   Маргарита. Мнѣ лучше оставить его, а то онъ не хочетъ слушать.
   Сеффолькъ. Все испорчено: легла неудачная карта.
   Маргарита. Онъ говоритъ наобумъ: это, вѣрно, съумасшедшій.
   Сеффолькъ. Однако, можно, вѣдь, и получить разрѣшеніе.
   Маргарита. Однако, я-бы желала, чтобы вы мнѣ отвѣтили.
   Сеффолькъ (Въ сторону). Я посватаюсь за эту лэди Маргариту; только для кого? Ну, да хоть для короля. Тсс! Это глупо, какъ дерево!
   Маргарита. Онъ говоритъ о деревѣ; это какой-нибудь шорникъ.
   Сеффолькъ (Въ сторону). Однако, я могу такимъ образомъ удовлетворить свою прихоть и водворить миръ между государствами. Но въ этомъ еще есть сомнѣніе: хоть ея отецъ и король неаполитанскій, герцогъ анжуйскій и майнскій, но онъ бѣденъ, и наше дворянство отвергнетъ этотъ союзъ.
   Маргарита. Слышите-ли вы, капитанъ? Или вамъ некогда?
   Сеффолькъ (Въ сторону). Такъ это и будетъ, хоть-бы они имъ и пренебрегали. Генрихъ молодъ и скоро уступить.-- Сударыня, я долженъ открыть вамъ тайну.
   Маргарита. Что-жъ такое, что я буду въ плѣну? Онъ, повидимому, рыцарь и ни въ какомъ случаѣ не обезчеститъ меня.
   Сеффолькъ. Лэди, соблаговолите выслушать, что я вамъ скажу.
   Маргарита (Въсторону). Можетъ быть, меня еще выручатъ французы и мнѣ не надо будетъ требовать, чтобы онъ былъ любезенъ.
   Сеффодькъ. Любезная лэди, выслушайте меня по одному дѣлу...
   Маргарита (Въсторону). Тсс! женщины уже бывали у него въ плѣну.
   Сбффолькъ. Лэди, зачѣмъ вы такъ тихо говорите?
   Маргарита. Прошу прощенія: это лишь qui pro quo.
   Сеффолькъ. Скажите, прелестная принцесса, не сочли бы вы счастливымъ тотъ плѣнъ, который сдѣлалъ-бы васъ королевой?
   Маргарита. Быть королевой и въ неволѣ гораздо унизительнѣе, чѣмъ быть рабою въ подломъ рабствѣ. Государи должны быть свободны.
   Сеффолькъ. Такъ и вы будете свободны, если счастливый король англійскій свободенъ.
   Маргарита. Но что-же мнѣ за дѣло до его свободы?
   Сеффолькъ. Я возьму на себя сдѣлать тебя королевой Генриха, вдѣть тебѣ въ руку золотой скипетръ и надѣть на голову драгоцѣнную корону, если ты только снизойдешь, чтобъ быть моей...
   Маргарита. Чѣмъ?
   Сеффолькъ. Его возлюбленной.
   Маргарита. Я недостойна быть супругой Генриха.
   Сеффолькъ. Нѣтъ, любезная лэди, я, недостойный, долженъ просить ему въ жены такую прекрасную даму и не имѣть въ этомъ выборѣ своей доли. Что скажете, сударыня, довольны-ли вы этимъ?
   Маргарита. Если угодно будетъ моему отцу, тогда я вольна.
   Сеффолькъ. Зовите-же сюда вашихъ командировъ и ваши знамена! У крѣпостныхъ стѣнъ вашего отца мы потребуемъ переговоровъ, чтобы говорить съ нимъ (Войска выходятъ впередъ).
  

Трубятъ переговоры. На стѣны выходитъ Ренье.

  
   Сеффолькъ. Смотри, Ренье! Видишь: дочь твоя плѣнница.
   Ренье. Чья?
   Сеффолькъ. Моя.
   Ренье. Сеффолькъ, какъ этому помочь? Я, вѣдь, солдатъ и потому не въ состояніи плакать, или роптать на измѣнчивость судьбы.
   Сеффолькъ. Помочь найдется чѣмъ, милордъ: лишь согласитесь, своей-же чести ради, дать вашей дочери позволеніе быть вѣнчанной съ моимъ государемъ. Я за нее ужь сватался и съ трудомъ получилъ согласіе; такимъ образомъ, легкая неволя доставила твоей дочери царственную свободу.
   Ренье. Говоритъ-ли Сеффолькъ тоже, что и думаетъ?
   Сеффолькъ. Прекрасная Маргарита знаетъ, что Сеффолькъ не льститъ, не лицемѣритъ и не притворяется.
   Ренье. По твоему графскому слову, я сойду дать отвѣтъ на твое справедливое требованіе (Уходитъ со стѣнъ).
   Сеффолькъ. А я здѣсь подожду твоего прихода.
  

Трубы. Ренье выходитъ изъ нижнихъ укрѣпленій.

  
   Ренье. Привѣтъ тебѣ, храбрый графъ, въ нашихъ владѣніяхъ; приказывай въ Анжу, что твоей свѣтлости угодно.
   Сеффолькъ. Благодарю, Ренье. Ты счастливъ тѣмъ, что твое дитя прелестно и достойно избранія въ супруги короля. Какой отвѣтъ дастъ мнѣ его свѣтлость?
   Ренье. Если ужь ты благоволишь искать ея небольшихъ достоинствъ, чтобы стала она царственной невѣстой такого властелина, то пусть моя дочь будетъ принадлежать Генриху, если ему угодно; но подъ условіемъ, что я спокойно буду владѣть своими собственными графствами Анжу и Мэна; обезпеченными отъ притѣсненій и отъ гнета войны.
   Сеффолькъ. Вотъ ей и выкупъ; я освобождаю ее. А насчетъ этихъ двухъ графствъ, я ручаюсь, что ваша свѣтлости будете мирно и благополучно ими владѣть.
   Ренье. А я, въ свою очередь, отдаю ея руку тебѣ, во имя короля Генриха, какъ его представителю, и въ знакъ ея вѣрности.
   Сеффолькъ. Ренье французскій, я приношу тебѣ королевскую благодарность, потому что это дѣло короля (Въ сторону.) А между тѣмъ, сдается мнѣ, что мнѣ было-бы пріятно мнѣ своимъ собственнымъ ходатаемъ въ данномъ случаѣ. Такъ я переправлюсь въ Англію съ этими вѣстями, чтобы тамъ былъ совершенъ этотъ бракъ. Прощай, Ренье! Храни-же этотъ брилліантъ въ золотыхъ хоромахъ, какъ ему подобаетъ.
   Ренье. Обнимаю тебя, какъ обнялъ-бы благовѣрнаго короля Генриха, если-бы онъ былъ здѣсь.
   Маргарита. Прощайте, милордъ. У Маргариты всегда будутъ для Сеффолька добрыя пожеланія, хвала и молитвы (хочетъ уходитъ).
   Сеффолькъ. Прощайте, любезная лэди! Но, послушай, Маргарита: никакого царственнаго привѣта моему королю?
   Маргарита. Снеси ему такой привѣтъ, который подобаетъ отъ дѣвы, молодой лэди и его слуги.
   Сеффолькъ. Мило сказано, и скромно въ обращеніи. Но, лэди, я снова долженъ васъ побезпокоить: и ничего въ залогъ любви къ его величеству?
   Маргарита. Нѣтъ, мой любезный лордъ: я посылаю королю безупречно-чистое сердце, еще никогда не запятнанное любовью.
   Сеффолькъ. И это также? (Цѣлуетъ ее).
   Маргарита. Это тебѣ; я не осмѣлюсь послать королю такой ничтожный залогъ (Уходятъ: Ренье и Маргарита).
   Сеффолькъ. О, если-бы ты была моею!-- Но, Сеффолькъ, постой. Тебѣ нельзя пускаться въ этотъ лабиринтъ: тамъ таятся минотавры и подлая измѣна. Прельсти Генриха, восхваляя ея чудныя достоинства; припомни обо всѣхъ ея чрезвычайныхъ добродѣтеляхъ и ея природныхъ прелестяхъ, которыя затмѣваютъ искусство; почаще повторяй себѣ ихъ въ воображеніи во время переѣзда по морю, чтобы, когда ты преклонишь передъ нимъ колѣни, ты могъ-бы ошеломить Генриха отъ восхищенія (Уходитъ).
  

СЦЕНА IV.

Лагерь герцога Іорка, въ Анжу.

Входятъ: Іоркъ, Уорикъ и другіе.

  
   Іоркъ. Приведите эту колдунью, которая осуждена на сожженіе.
  

Входитъ Дѣвственница подъ стражей и пастухъ.

  
   Пастухъ. О, Іоанна! Это смерть сердцу твоего отца. По всей странѣ, вблизи и вдалекѣ, искалъ я тебя, а теперь, когда мнѣ суждено тебя найти, неужели я долженъ видѣть твою безвременную, жестокую кончину? О Іоанна, о милая дочь Іоанна, я умру съ тобою!
   Дѣвственница. Дряхлый негодяй! Подлый, безсовѣстный нищій! Я происхожу изъ болѣе благороднаго рода: ты не отецъ и не другъ мнѣ.
   Пастухъ. Ну, договаривай!-- Съ вашего позволенія, милорды, это не такъ: я родилъ ее, весь приходъ знаетъ. Ея мать еще жива и можетъ удостовѣрить, что она была первымъ плодомъ моей женитьбы.
   Уорикъ. Безстыдная! Неужели ты отречешься отъ своихъ родныхъ?
   Iоркъ. Это доказываетъ, какого рода была ея жизнь, низкая и порочная, которая кончается такою-же смертью.
   Пастухъ. Стыдись, Іоанна, что ты такъ упряма! Богу извѣстно, что ты лучшая часть моего тѣла, и что я много слезъ пролилъ по тебѣ. Не отрекайся отъ меня, прошу тебя, Іоанна.
   Дѣвственница. Прочь, мужичина!-- Вы подкупили этого человѣка, чтобы запятнать мое благородное происхожденіе.
   Пастухъ. Правда, ея мать получила дворянина, въ то утро, когда я съ ней вѣнчался. Стань на колѣни, моя дорогая дѣвочка, и прими мое благословеніе. Такъ ты не хочешь склониться? Ну, такъ пусть будетъ проклято время твоего рожденія! Я-бы желалъ, чтобы молоко матери твоей, когда ты сосала его изъ ея груди, было отравой для тебя! Или чтобы тебя заѣлъ какой-нибудь хищный волкъ, въ то время, какъ ты въ полѣ стерегла моихъ овецъ! И ты еще отрекаешься отъ отца, проклятая негодница? О, жгите, жгите ее! Повѣшеніе для нея слишкомъ хорошо! (Уходитъ).
   Іоркъ. Уведите ее; она слишкомъ долго жила для того, чтобы наполнять свѣтъ своими пороками.
   Дѣвственница. Сначала, дайте мнѣ сказать вамъ, кого вы осудили. Не порожденіе я пастуха, но происхожу отъ царскаго рода; я нравственная и святая, избранная свыше внушеніемъ небесной благодати, чтобы свершать чрезвычайныя чудеса на землѣ. Никогда не имѣла я дѣла съ злыми духами. Но вы, оскверненные своими похотями, запятнанные чистой кровью невинныхъ, развращенные и оскверненные тысячью пороковъ, вы считаете просто невозможнымъ дѣломъ творить чудеса иначе, какъ съ помощью дьявола,-- потому-что въ васъ недостаетъ той благодати, которая есть и у другихъ. Нѣтъ, заблуждаетесь! Іоанна Д'Аркъ съ самаго дѣтства была дѣвой, чистой и безупречной даже въ мысляхъ; ея дѣвственная кровь, такъ грубо пролитая, завопіетъ о мести у вратъ небесъ.
   Іоркъ. Ладно, ладно! Вести ее на казнь!
   Уорикъ. Послушайте-ка, господа: если она дѣва, то не жалѣйте вязанокъ, пусть ихъ будетъ побольше. Поставьте бочки со смолою вокругъ позорнаго столба, чтобы мученія ея были короче.
   Дѣвственница. Развѣ никто не измѣнитъ вашихъ безпощадныхъ сердецъ?-- Ну, такъ открой--же, Іоанна, свою слабость, которая по закону обезпечиваетъ тебѣ преимущество. Я беременна, кровожадные убійцы. Не убивайте-же плодъ моего чрева, хотя-бы вы и влекли меня на смерть!
   Іоркъ. Ну ужь, не дай, Господи! Непорочная дѣва -- беременна?
   Уорикъ. Это величайшее изо всѣхъ чудесъ, которыя ты когда-либо сотворила. Неужели до этого довела тебя твоя строгая цѣломудренность?
   Іоркъ. Они съ дофиномъ пошалили: я могъ-бы догадаться, въ чемъ ея надежда.
   Уорикъ. Ну, все равно: мы не оставимъ въ живыхъ пригулка; особенно-же, если Карлъ долженъ усыновить его.
   Дѣвственница. Вы ошибаетесь; этотъ ребенокъ не его; онъ Алансона, который пользовался моей любовью.
   Іоркъ. Алансонъ, этотъ извѣстный Макіавель! Ребенокъ умретъ, хотя-бы имѣлъ онъ тысячу жизней.
   Дѣвственница. О позвольте! Я обманула васъ: онъ не отъ Карла, и не отъ герцога, котораго я назвала, но отъ Ренье, короля неаполитанскаго, который увлекъ меня.
   Уорикъ. Женатый человѣкъ! Это невыносимо!
   Іоркъ. Ну, вотъ такъ дѣвушка. Я думаю, она и сама не знаетъ хорошенько: столь многихъ она можетъ обвинять.
   Уорикъ. Это доказательство того, что она была щедрой и независимой.
   Іоркъ. А все-таки она, право, непорочная дѣва. -- Распутница. твои слова осуждаютъ тебя и твое отродье. Не умоляй: это будетъ напрасно.
   Дѣвственница. Такъ уводите же меня отсюда, вы, которымъ я оставляю свое проклятье. Чтобъ никогда величественное солнце не отражало своихъ лучей на странѣ, въ которой вы будете жить; но тьма и мрачныя тѣни смерти пусть окружаютъ васъ, пока бѣдствія и отчаяніе не заставятъ васъ свернуть себѣ шею или повѣситься (Уходитъ подъ стражей.)
   Іоркъ. Разбейся хоть въ дребезги, хоть сгори до пепла, гнусная, проклятая служительница ада!
  

Входитъ кардиналъ Бофортъ со свитой.

  
   Кардиналъ. Лордъ регентъ, привѣтствую вашу свѣтлость полномочнымъ посланіемъ отъ короля. Знайте, милорды, что христіанскія государства, мучимыя раскаяніемъ вслѣдствіе этихъ гнусныхъ войнъ, усердно просятъ, чтобы водворить обоюдный миръ между нашимъ народомъ и высокомѣрными французами. А вотъ по близости и дофинъ со своею свитой подходитъ для обсужденія этого вопроса.
   Іоркъ. Неужели всѣ наши труды привели къ такой цѣли? Сколько вождей, джентльменовъ и солдатъ погибло въ этихъ раздорахъ, тѣлами своими заплатило за благо своей страны, а мы подъ конецъ заключимъ бабій миръ? Развѣ мы, измѣною, коварствомъ и обманомъ, не потеряли большинство городовъ, завоеванныхъ нашими великими предками? О, Уорикъ, Уорикъ! Я съ грустію предвижу совершенную потерю всего государства Франціи.
   Уорикъ. Имѣй терпѣніе, Іоркъ! Если мы заключимъ миръ, то на такихъ строгихъ и стѣснительныхъ условіяхъ, что французы мало этимъ выиграютъ.
  

Входятъ: Карлъ со свитой, Алансонъ, Пригулокъ, Ренье и другіе.

  
   Карлъ. Лорды англійскіе, такъ какъ, по соглашенію, во Франціи долженъ быть провозглашенъ дружественный миръ, то мы явились, чтобы самимъ узнать, какія будутъ условія этой лиги.
   Іоркъ. Уинчестеръ, говори: меня душитъ кипучій гнѣвъ, заграждающій въ горлѣ мой ѣдкій голосъ, при видѣ нашихъ заклятыхъ враговъ.
   Кардиналъ Уинчестерскій. Карлъ и вы, остальные, вотъ что установлено: въ уваженіе того, что король Генрихъ, изъ чистой снисходительности и состраданія даетъ свое согласіе на освобожденіе вашей страны отъ гибельной войны, и что онъ дастъ вамъ вздохнуть свободно въ плодоносномъ мирѣ, вы должны сдѣлаться вѣрными ленниками его державы. А ты, Карлъ, будешь подчиненъ ему, какъ вице-король и все-таки будешь пользоваться своей королевской властью, при условіи, что поклянешься платить ему дань и покоряться ему.
   Алансонъ. Такъ онъ долженъ быть тѣнью, что-ли, самого себя? И, украшая свое чело короной, по существу и по авторитету, долженъ сохранять преимущества лишь частнаго человѣка? Это предложеніе нелѣпо и безразсудно.
   Карлъ. Уже извѣстно, что я владѣю болѣе, чѣмъ половиною всей галльской территоріи, гдѣ меня чтутъ, какъ законнаго государя. А для пріобрѣтенія остальныхъ, еще незавоеванныхъ земель, неужели я настолько отступлю отъ своихъ высшихъ правъ, чтобы называться лишь вице-королемъ надъ ними? Нѣтъ, лордъ-посолъ, я лучше сохраню то, что имѣю, нежели, польстясь на большее, отрину возможность завладѣть всѣмъ.
   Іоркъ. Дерзкій Карлъ! Ты употреблялъ тайное посредничество, чтобы добиться лиги, а теперь, когда дѣло доходитъ до соглашенія, ты отстраняешь переговоры. Прими похищенный тобою титулъ, какъ даръ, полученный отъ нашего государя, а не какъ заслуженный по праву; иначе-же, мы замучимъ васъ непрерывными войнами.
   Ренье. Государь, вы нехорошо дѣлаете, что упрямо придираетесь къ условіямъ договора: если вы имъ пренебрежете, то десять противъ одного, что мы уже не найдемъ подобнаго случая.
   Алансонъ (въ сторону Карлу). Сказать по правдѣ, ваша обязанность спасти своихъ подданныхъ отъ избіенія и немилосердной рѣзни, которыя бываютъ ежедневно, благодаря нашей враждебности. Поэтому примите эти условія мира, хотя-бы вы и нарушили его, когда вамъ это заблагоразсудится.
   Уорикъ. Что-же скажешь ты, Карлъ? Будутъ-ли наши условія приняты?
   Карлъ. Будутъ, но съ оговоркою, что вы не предъявите правъ ни на одинъ изъ нашихъ укрѣпленныхъ городовъ.
   Іоркъ. Такъ присягните-же на подданство его величеству, какъ рыцарь, чтобъ никогда не выходить изъ его повиновенія и не возмущаться противъ власти Англіи ни тебѣ самому, ни твоимъ вельможамъ (Карлъ и ею вельможи выражаютъ знаками свое вѣрноподданство). Прекрасно. Теперь прошу васъ распустить ваши войска, свернуть знамена и остановить бой барабановъ, потому-что мы здѣсь торжественно водворяемъ миръ (Уходятъ).

СЦЕНА V.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входятъ Король Генрихъ, въ бесѣдѣ съ Сеффолькомъ.

  
   Король Генрихъ. Благородный герцогъ, ваше чудеснное описаніе рѣдкой красоты Маргариты изумило меня. Ея добродѣтели, придающія прелесть ея внѣшнимъ достоинствамъ, зарождаютъ въ моемъ сердцѣ глубокую страсть любви. Какъ сила бурныхъ порывовъ гонитъ самое сильное судно противъ теченія, такъ и слухъ о ея славѣ заставляетъ меня или потерпѣть крушеніе, или достигнуть наслажденія ея любовью.
   Сеффолькъ. Полноте, мой добрый господинъ; это лишь предисловіе къ достойной ея похвалѣ: главныя совершенства этой прелестной лэди (если-бы у меня хватило искусства ихъ изобразить) составили-бы цѣлый томъ чарующихъ строкъ, способныхъ восхитить самое тупое воображеніе. И даже болѣе того: она не превозносится, не пресыщается избранными удовольствіями, но настроена тихо и смиренно и будетъ довольствоваться вашими приказаніями; подъ приказаніями разумѣю добродѣтельно-чистые поступки -- любовь и уваженіе къ Генриху, какъ ея повелителю.
   Король Генрихъ. Никогда Генрихъ и не потребуетъ ничего иного. Поэтому, милордъ Протекторъ, дайте свое согласіе на то, чтобы Маргарита была англійской королевой.
   Глостеръ. Я-бы могъ дать свое согласіе, еслибъ потворствовалъ пороку. Вамъ, ваше величество, извѣстно, что вы помолвлены съ другой достойной лэди. Какъ же мы можемъ освободиться отъ этого договора, не покрывъ вашей чести позоромъ?
   Сеффолькъ. Такъ-же, какъ дѣлаютъ властители съ незаконной клятвой, или какъ тотъ, кто поклявшись испытать свою силу на турнирѣ, оставляетъ ристалище по причинѣ недостатковъ соперника. Быть дочерью герцога-бѣдняка большой недостатокъ и потому отказъ не будетъ ей въ обиду.
   Глостэръ. Ну, а скажите пожалуйста, на много-ли выше ея Маргарита? Ея отецъ не болѣе какъ герцогъ, хотя и преисполненъ славныхъ титуловъ.
   Сеффолькъ. Да, мой любезный лордъ; ея отецъ король неаполитанскій и Іерусалимскій и пользуется во Франціи такою силой, что его согласіе утвердитъ за нами миръ и обезпечитъ намъ подданство французовъ.
   Глостэръ.То же можетъ сдѣлать и герцогь Арлеаньякъ, такъ какъ онъ близкій родственникъ Карла.
   Экзэтэръ. Кромѣ того, его богатство -- порука въ щедромъ приданомъ, тогда какъ Ренье скорѣе самъ возьметъ, нежели что отдастъ.
   Сеффолькъ. Приданое, милорды? Не унижайте нашего короля предположеніемъ, что онъ можетъ быть настолько презрѣннымъ, низкимъ и бѣднымъ человѣкомъ, чтобы выбирать невѣсту по богатству, а не по чистой любви. Генрихъ самъ въ состояніи обогатить свою супругу, а не искать, чтобъ она сдѣлала его богатымъ. Такъ лишь ничтожные мужики торгуютъ себѣ женъ, какъ базарные торговцы -- воловъ, овецъ и лошадей. Бракъ -- слишкомъ важное дѣло для того, чтобы заключать его по ходатайству другого. Не та, которой мы желаемъ, но которую любитъ его величество, должна быть подругой его брачнаго ложа. И потому, милорды, если онъ больше всѣхъ любитъ ее, это главная причина, обязывающая насъ къ тому, чтобы и мы въ своемъ мнѣніи отдали ей предпочтеніе. Развѣ бракъ по принужденію не адъ, не вѣчный раздоръ, не постоянная распря? Между тѣмъ, какъ въ противномъ случаѣ, онъ приноситъ блаженство и служитъ образцомъ небеснаго мира. Кого-же выберемъ мы для Генриха, который самъ король, какъ не Маргариту, которая дочь короля? Ея безподобная краса, вмѣстѣ съ ея происхожденіемъ, подтверждаетъ, что она достойна лишь короля. Ея доблестная храбрость и непоколебимый духъ, (болѣе того, какой обыкновенно встрѣчается у женщинъ) отвѣчаютъ нашимъ надеждамъ на потомство короля! Генрихъ, какъ сынъ завоевателя, родитъ еще завоевателей, если онъ соединится въ любви съ такою сильной духомъ женщиной, какъ прекрасная Маргарита. Соглашайтесь-же, милорды, и покончите вмѣстѣ со мной на томъ, что лишь Маргарита, а не другая, будетъ королевой.
   Король Генрихъ. Не знаю, отчего? Оттого-ли, что такъ велика сила вашего описанія, благородный лордъ Сеффолькъ, или оттого, что моей крайней юности еще не касалась страсть пламенной любви, я не могу сказать, но я убѣжденъ, что чувствую въ груди рѣзкія противорѣчія, буйную тревогу отъ страха и надежды, и почти боленъ отъ работы мыслей. И потому, милорды садитесь на корабль, и мчитесь, милордъ, во Францію; соглашайтесь на всѣ условія и добейтесь, чтобы лэди Маргарита соблаговолила переправиться за море, въ Англію и короноваться, вѣрной и помазанной супругой короля Генриха. На расходы и подобающее продовольствіе соберите съ народа десятинный налогъ. Уѣзжайте-же, говорю вамъ: пока вы не вернетесь, меня будутъ томить тысячи тревогъ. А если вы будете судить меня по тому, каковы и вы сами были, а не каковы теперь то вы, милый дядя, не обидитесь на меня: я знаю, это послужитъ извиненіемъ быстрому исполненію моей воли. Итакъ, ведите меня туда, гдѣ я могъ-бы предаться своей грусти и скрыть ее отъ другихъ (Уходитъ).
   Глостэръ. Да, грусть: боюсь я, что она будетъ у тебя съ начала и до конца (Уходятъ: Глостэръ и Экзэтэръ).
   Сеффолькъ. Вотъ Сеффолькъ и превозмогъ; вотъ онъ отправляется, какъ отправлялся нѣкогда юный Парисъ въ Грецію,-- въ надеждѣ на такой-же успѣхъ въ любви, но съ большей выгодой, чѣмъ для троянъ. Маргарита, какъ королева, будетъ управлять королемъ. Я-же буду управлять и ею, и королемъ, и королевствомъ! (Уходитъ).
  

КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ ЧАСТИ "Генриха VI".

  

КОРОЛЬ ГЕНРИХЪ VI.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

   Король Генрихъ VI.
   Гемфри, герцогъ Глостэръ, дядя короля.
   Кардиналъ Бофортъ, епископъ Уинчестерскій.
   Ричардъ Плантадженэтъ, герцогъ Іоркъ.
   Эдуардъ и Ричардъ, его сыновья.
   Герцогъ Сомерсетъ, герцогъ Сеффолькъ, Герцогъ Бекингэмъ, Лордъ Клиффордъ и его сынъ, приверженцы короля.
   Графъ Сольсбери, графъ Уорикъ, приверженцы Іорка.
   Лордъ Скэльзъ, камендантъ Тауэра.
   Лордъ Сэ.
   Сэръ Гемфри Стаффордъ и его братъ.
   Сэръ Джонъ Стэнли.
   Уольтэръ Уитморъ.
   Капитанъ морской службы, шкиперъ и штурманъ.
   Два дворянина, въ плѣну вмѣстѣ съ Сеффолькомъ.
   Во.
   Юмъ и Соусуэль, священники.
   Болинброкъ, чародѣй, и духъ, котораго онъ вызываетъ.
   Томасъ Хорнеръ, оружейникъ.
   Питеръ, его работникъ.
   Клеркъ города Чатама.
   Мэръ Сент Ольбанса.
   Симпкоксъ, обманщикъ.
   Джэкъ Кэдъ.
   Джорджъ, Джонъ, Дикъ, Смисъ, ткачъ, Майкэль и другіе сообщники Кэда.
   Александеръ Айденъ, Кентскій джентльмэнъ.
   Маргарита, супруга короля Генриха.
   Элеанора, герцогиня Глостэръ.
   Марджери Джордэнъ, колдунья.
   Жена Симпкокса.
  

Лорды, лэди и свита; герольдъ; просители, члены городского управленія; сторожъ, шерифъ и офицеры; горожане, ученики мастеровыхъ, сокольничіе, стражи, солдаты, гонцы и другіе.

Дѣйствіе происходитъ въ разныхъ частяхъ Англіи.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Лондонъ. Пріемная зала во дворцѣ.

Играютъ трубы; затѣмъ гобои. Входятъ съ одной стороны: Король Генрихъ, герцогъ Глостэръ, Сольсбери, Уорикъ и кардиналъ Бофортъ. Съ другой -- Королева Маргарита, которую ведетъ Сеффолькъ; за ними слѣдуютъ: Іоркъ, Сомерсетъ, Бекингэмъ и другіе.

  
   Сеффолькъ. Согласно приказанію вашего королевскаго величества при отбытіи моемъ во Францію, я долженъ былъ, какъ замѣститель вашего величества, обвѣнчаться за васъ съ принцессой Маргаритой. Поэтому, я исполнилъ свою обязанность и вѣнчанъ въ славномъ древнемъ городѣ Турѣ, въ присутствіи королей: Франціи и Сициліи, герцоговъ: Орлеана, Калабріи, Бретани и Алансона; семи графовъ, двѣнадцати бароновъ и двадцати благочестивыхъ епископовъ. А теперь, смиренно преклоняя колѣни, предъ лицемъ Англіи и ея владѣтельныхъ пэровъ, я передаю мои права на королеву въ ваши королевскія руки, принадлежащія тому священству, великую тѣнь котораго я представлялъ собою. Это величайшій изъ даровъ, когда-либо принесенныхъ маркизами, это прекраснѣйшая изъ королевъ, когда-либо принятыхъ королями.
   Король Генрихъ. Встань, Сеффолькъ. Привѣтъ вамъ, королева Маргарита. Я не могу ничѣмъ нѣжнѣе выразить мою любовь, какъ этимъ нѣжнымъ поцѣлуемъ. О Боже, давшій мнѣ жизнь, дай мнѣ и сердце, исполненное благодарности: въ этомъ прелестномъ лицѣ Ты далъ душѣ моей цѣлый міръ земныхъ благостей, если только сочувствіе въ любви соединитъ наши помыслы.
   Королева Маргарита. Великій король Англіи, мой милостивый повелитель! Дружная бесѣда, которую я мысленно вела и днемъ, и ночью, и во снѣ, и на яву съ вами, мой возлюбленнѣйшій государь, даетъ мнѣ смѣлость привѣтствовать моего короля въ болѣе прямыхъ выраженіяхъ, какіхъ представятся моему слабому разумѣнію и которыя внушить мнѣ мой сердечный восторгъ.
   Король Генрихъ. Видъ ея меня очаровалъ; но прелести ея рѣчи, ея слова, облеченныя въ умственное величіе, заставляютъ меня послѣ удивленія, предаться слезамъ радости: такова полнота моего сердечнаго довольства. Лорды единодушнымъ, радостнымъ возгласомъ, привѣтствуйте мою возлюбленную.
   Всѣ. Да здравствуетъ королева Маргарита, счастіе Англіи.
   Королева Маргарита. Благодаримъ васъ всѣхъ (Трубы.).
   Сеффолькъ. Милордъ протекторъ, съ позволенія вашего высочества, вотъ условія мира, заключеннаго на восемнадцать мѣсяцевъ между нашимъ государемъ и Карломъ, королемъ французскимъ, съ ихъ обоюднаго согласія.
   Глостэръ (читаетъ). "Во-первыхъ. Король французскій Карлъ и Уильямъ де-ля-Пуль, маркизъ Сеффолькъ, посолъ Генриха, короля англійскаго, согласились, что вышеупомянутый Генрихъ вступитъ въ супружество съ лэди Маргаритой, дочерью Ренье, короля Неаполя, Сициліи и Іерусалима; и что онъ коронуетъ ее королевой англійской тридцатаго числа слѣдующаго мая мѣсяца. А также, что графства Анжу и Мэнъ будутъ освобождены и отданы ея отцу королю..."
   Король Генрихъ. Что это, дядя?
   Глостэръ. Простите мнѣ, мой милостивый повелитель! Внезапная дурнота охватила мнѣ сердце, затуманила глаза и я не могу далѣе читать.
   Король Генрихъ. Дядя Уинчестеръ, пожалуйста, продолжайте.
   Уинчестеръ. "А также, еще согласились они, что графства: Анжу и Мэнъ будутъ освобождены и отданы ея отцу, королю; а она сама будетъ послана за море на собственный счетъ короля англійскаго, безо всякаго приданаго".
   Король Генрихъ. Намъ эти условія угодны. Милордъ маркизъ, преклоните колѣни: мы жалуемъ васъ первымъ герцогомъ Сеффолькомъ и опоясываемъ васъ мечомъ. Кузенъ Іоркъ, до полнаго истеченія этихъ восемнадцати мѣсяцевъ, мы отставляемъ васъ отъ должности регента французскихъ владѣній. Благодаримъ васъ, дядя Уинчестеръ, Глостэръ, Іоркъ, Бекингэмъ, Сомерсетъ, Сольсбери и Уорикъ; благодаримъ за великую честь, оказанную пріемомъ моей царственной королевы. Ну, пойдемъ-же скорѣе озаботиться о приготовленіяхъ къ ея коронаціи (Уходятъ: король, королева и Сеффолькъ).
   Глостэръ. Храбрые пэры Англіи, столпы государства, вамъ я изолью свою скорбь, вашу скорбь, общую скорбь всей страны. Какъ? Развѣ не тратилъ братъ мой Генрихъ своей молодости, храбрости, своихъ денегъ и людей на войны? Развѣ не жилъ онъ зачастую въ открытомъ полѣ въ зимнюю стужу и въ лѣтній жгучій зной, чтобы завоевать Францію, свое прямое наслѣдіе? Развѣ не утруждалъ своего ума мой братъ Бедфордъ, чтобы политикой сохранить то, что пріобрѣлъ Генрихъ? Развѣ вы сами, Сомерсетъ, Бекингэмъ, храбрый Іоркъ, Сольсбери, и побѣдоносный Уорикъ, не получали глубокихъ шрамовъ во Франціи и въ Нормандіи? Или дядя мой, Бофортъ, и я самъ, развѣ мы, вмѣстѣ съ мудрымъ государственнымъ совѣтомъ, не трудились такъ долго, поутру и ввечеру, обсуждая за и противъ вопросъ: какъ-бы удержать въ повиновеніи Францію и французовъ? Развѣ его величество не былъ еще ребенкомъ коронованъ въ Парижѣ, на зло врагамъ? И неужели-же умрутъ эти труды и эта слава? Неужели умрутъ завоеванія Генриха и бдительность Бедфорда, ваши воинскія подвиги и весь нашъ совѣтъ? О, пэры Англіи! Эта лига постыдна и роковой это бракъ: они пятнаютъ вашу славу, стираютъ ваши имена изъ книги памяти, низвергаютъ изображенія вашей славы, уродуютъ памятники завоеваній во Франціи, разрушаютъ все, какъ еще не бываю!
   Кардиналъ. Племянникъ, что значитъ эта гнѣвная рѣчь съ такими подробностями? Вѣдь, Франція наша и мы ее все -таки сохранимъ.
   Глостзръ. Да, дядя: мы ее сохранимъ, если сможемъ. Но теперь это уже невозможно. Сеффолькъ, новоиспеченный герцогъ, по дудкѣ котораго пляшутъ, отдалъ герцогства Анжу и Мэна бѣдному королю Ренье, слогъ котораго такъ же пышенъ, какъ тощъ его кошелекъ.
   Сольсбери. Клянусь смертію Того, Который умеръ за всѣхъ, эти герцогства были ключемъ къ Нормандіи. Но отчаго плачетъ Уорикъ, мой храбрый сынъ?
   Уортікъ. Отъ горя, что они уже невозвратимы. Потому-что, если-бъ была надежда снова ихъ завоевать, мой мечъ пролилъ-бы горячую кровь, а глаза не проливали-бы слезъ. Анжу и Мзнъ! Я самъ ихъ взялъ, мои собственныя руки завоевали эти земли. Такъ неужели-же города, которые я добылъ своими ранами, будутъ возвращены съ миролюбивыми рѣчами? Клянусь Богомъ!
   Іоркъ. Потому что Сеффолькъ герцогъ. Чтобъ задохся онъ, омрачающій славу нашего воинственнаго острова! Скорѣе вырвали и разметали-бъ мое сердце французы, чемъ я согласился-бы на эту лигу. Мнѣ только и приходилось читать, что короли англійскіе получали за своими женами большія суммы золотомъ и приданымъ. А нашъ король Генрихъ отдаетъ свое собственное, чтобъ надѣлить ту, которая не приноситъ ему никакихъ выгодъ.
   Глостэръ. Неумѣстная и доселѣ неслыханная шутка! Сеффолькъ требуетъ пятнадцатую долю за продовольствіе и расходы по ея привозу. Пусть-бы себѣ оставалась во Франціи и умерла-бы тамъ съ голоду прежде, чѣмъ...
   Кардиналъ. Милордъ Глостэръ вы слишкомъ горячитесь. Такъ было угодно его величеству, королю.
   Глостэръ. Милордъ Уинчестеръ, я знаю ваши мысли: не рѣчи мои вамъ непріятны, а мое присутствіе смущаетъ васъ. Ненависть рвется наружу: гордый прелатъ, на лицѣ твоемъ я вижу твои гнѣвъ. Если мнѣ долѣе остаться здѣсь, мы возобновимъ свою прежнюю ссору.-- Прощайте, лорды. Когда-же меня не будетъ, вспомните мое предсказаніе, что Франція скоро будетъ потеряна. (Уходитъ).
   Кардиналъ. Нашъ протекторъ уходитъ взбѣшенный! Вамъ извѣстно, что онъ мнѣ врагъ; нѣтъ, даже врагъ всѣмъ и, боюсь я, даже не особенный другъ королю. Разсудите лорды: онъ ближайшій въ родѣ къ королю и прямой наслѣдникъ англійской короны. Хотя-бы Генрихъ пріобрѣлъ своимъ бракомъ цѣлое государство и всѣ богатыя западныя королевства, и то онъ имѣлъ-бы поводъ быть этимъ недоволенъ. Замѣтьте это, лорды, не дайте его льстивымъ рѣчамъ обворожить ваши сердца; будьте благоразумны и осмотрительны. Что изъ того, что простой народъ къ нему благоволитъ, называетъ его: "Гемфри, добрый герцогъ Глостэръ" и рукоплещетъ, громко восклицая: "Іисусе, сохрани его королевское высочество!" и: "храни, Боже, добраго герцога Гемри!" Боюсь я, лорды, что, не смотря на этотъ льстивый блескъ, онъ окажется опаснымъ покровителемъ.
   Бекингэмъ. Такъ чего-жъ ему покровительствовать нашему государю, если онъ уже такихъ лѣтъ, что самъ можетъ управлять собою?-- Кузенъ Сомерсетъ, присоединитесь ко мнѣ, и мы всѣ вмѣстѣ съ герцогомъ Сеффолькомъ живо сгонимъ герцога Гемфри съ мѣста.
   Кардиналъ. Это важное дѣло не терпитъ проволочки: я иду сейчасъ-же къ герцогу Сеффольку (Уходитъ).
   Сомерсетъ. Кузинъ Бекингэмъ, хоть и обидна намъ надменность Гемфри и величіе его назначенія, все-таки будемъ наблюдать за спѣсивымъ кардиналомъ. Его дерзость невыносимѣе, чѣмъ дерзость всѣхъ принцевъ сосѣдней страны. Если Глостера смѣстятъ, такъ онъ будетъ протекторомъ.
   Бекингэмъ. Или ты, Сомерсетъ, или я будемъ протекторами, вопреки герцогу Гемфри или кардиналу (Уходятъ: Бекингэмъ и Сомерсетъ).
   Сольсбюри. Гордость пошла впередъ, честолюбіе слѣдуетъ за нею. Въ то время, какъ они заботятся о своемъ собственномъ повышеніи, намъ подобаетъ заботиться о государствѣ. Никогда не видѣлъ я, чтобъ Гемфри, герцогъ Глостэръ, поступалъ иначе, какъ благородный джентльмэнъ; но часто видѣлъ, что спѣсивый кардиналъ скорѣе какъ солдатъ, нежели какъ служитель церкви, напыщенно и гордо, будто онъ всему хозяинъ, ругался, какъ бродяга, и унижалъ себя, какъ не пристало правителю общественнаго блага. Сынъ мой, Уорикъ, утѣха моей старости! Твои подвиги, твое чистосердечіе и твоя домовитость пріобрѣли тебѣ благосклонность всего населенія, за исключеніемъ добраго герцога Глостэра. А твои дѣйствія въ Ирландіи, братъ Іоркъ, для возстановленія тамъ гражданскаго порядка, твои послѣдніе подвиги въ нѣдрахъ Франціи, когда ты былъ регентомъ, -- представителемъ нашего государя, заставили народъ бояться и уважать тебя.-- Соединимся-же для народнаго блага, чтобы, чѣмъ съумѣемъ, обуздать и подавить гордость Сеффолька, кардинала, а также и тщеславіе Сомерсета и Бекингэма. И, насколько можемъ, будемъ покровительствовать дѣйствіямъ Глостэра, пока онѣ клонятся ко благу государства.
   Уорикъ. И да поможетъ Богъ Уорику такъ-же, какъ онъ любитъ государство и общественное благо своего отечества.
   Іоркъ. Тоже говоритъ и Іоркъ и по важнѣйшей причинѣ.
   Сольсбюри. Пойдемъ-же прочь скорѣе и углубимся въ самое главное.
   Уоркъ. Главное? О, отецъ, вѣдь Мэнъ потерянъ: тотъ самый Мэнъ, что Уорикъ завоевалъ съ большимъ трудомъ и продержалъ-бы до послѣдняго издыханія. Ты хотѣлъ сказать: главное дѣло? А я думалъ о Мэнѣ. который я верну отъ Франціи, а не то пусть буду убитъ (Уходятъ: Уорикъ и Сольсбери).
   Іоркъ. Анжу и Мэнъ отданы французамъ, Парижъ потерянъ, положеніе Нормандіи стало нетвердо. Тепеть, когда ихъ нѣтъ. Сеффолькъ заключилъ условія, пэры ихъ подтвердили, а Генрихъ съ удовольствіемъ промѣнялъ два герцогства на прекрасную дочь одного герцога. Я никого изъ нихъ не могу винить: не все-ли имъ равно? Они, вѣдь отдаютъ твое, а не свое. Пираты могутъ, какъ деньгами, сорить своей добычей, покупать себѣ друзей и раздавать всё распутницамъ, покучивая, какъ господа, пока не растратятъ всего. А между тѣмъ, глупый хозяинъ своего добра плачетъ по немъ и безпомощно ломаетъ руки, качаетъ головой и дрожа стоитъ въ сторонѣ въ то время, какъ его дѣлятъ и уносятъ прочь, а самъ готовъ умереть съ голода изъ боязни прикоснуться къ своей-же собственности. Такъ-то и Іорку приходится сидѣть, грустить и кусать себѣ языкъ въ то время, какъ его земли торгуютъ и покупаютъ. Мнѣ кажется, что государства: Англіи, Франціи и Ирландіи въ такой-же мѣрѣ связаны съ моей плотью и кровью, какъ роковая головня, зажженная Алтеей, съ сердцемъ Калидонскаго принца. Анжу и Мэнъ -- оба отданы французамъ! Плохія вѣсти для меня, потому что я такъ же надѣялся на Францію, какъ и на плодоносную землю Англіи. Придетъ день, когда Іоркъ потребуетъ свое. Поэтому я приму сторону Невилей и выкажу любовь къ гордому герцогу Гемфри, а высмотрѣвъ удобный случай, я потребую себѣ корону,-- ибо такова золотая цѣль, въ которую я хочу попасть. Не гордому Ланкастеру незаконно владѣть моими правами; не держать ему скипетра въ своей ребячьей пригоршнѣ; не носить ему вѣнца на головѣ, набожное настроеніе которой не пристало къ коронѣ. Такъ помолчи-же, Іоркъ, пока время еще не приспѣло. Когда другіе спятъ, ты бодрствуй и стереги, чтобы допытаться до тайны правленія и чтобы Генрихъ, пресыщенный радостями любви, вмѣстѣ съ молодой женою,-- дорого купленной англійской королевой,-- и Гемфри съ пэрами вступятъ въ раздоры. Тогда я высоко подниму млечно-бѣлую розу, и воздухъ будетъ благоухать ея нѣжнымъ ароматнымъ запахомъ. Въ знаменахъ своихъ я вознесу гербы Іорка на состязаніе съ домомъ Ланкастера, и волей-неволей заставлю его уступить мнѣ корону, подъ книжнымъ управленіемъ которой ослабѣла прекрасная Англія (Уходитъ).
  

СЦЕНА II.

Тамъ-же. Комната въ домѣ герцога Глостэра.

  
   Герцогиня. Что склонилъ голову мой повелитель, какъ перезрѣлая рожь подъ щедрымъ бременемъ Цереры? Что сводитъ брови великій герцогъ Гемфри, будто хмурясь на любовь къ нему всего міра? Отчего устремлены глаза твои на мрачную землю; будто видятъ нѣчто, омрачающее твои взоры? Что ты тамъ видишь? Не вѣнецъ-ли короля Генриха, осыпанный всѣми почестями міра? Если такъ, то продолжай смотрѣть, ползи ничкомъ, пока онъ не обойметъ головы твоей. Протяни руку, достань это величественное золото.-- Что? развѣ коротка? Я удлинню ее своею и, поднявъ вмѣстѣ вѣнецъ мы оба, вмѣстѣ, поднимемъ головы наши къ небесамъ и никогда ужь больше не унизимъ своихъ взоровъ тѣмъ, что соблаговолимъ бросить хоть одинъ взглядъ на землю.
   Глостэръ. О, Нелли, дорогая Нелди, если ты любишь своего господина, гони отъ себя червя честолюбивыхъ помысловъ. Пусть моя мысль, если что я задумаю дурное противъ моего короля и племянника,-- добродѣтельнаго Генриха,-- будетъ моимъ послѣднимъ вздохомъ въ этомъ смертномъ мірѣ. Меня печалитъ тревожный сонъ этой ночи.
   Герцогиня. Что снилось моему господину? Скажи мнѣ, и я отплачу тебѣ пріятнымъ разсказомъ моего утренняго сна.
   Глостэръ. Мнѣ казалось, что этотъ жезлъ, знакъ моего сана при дворѣ, переломленъ пополамъ, не помню кѣмъ, но кажется, что кардиналомъ; а на концахъ сломанной палки были головы Эдмонда Сомерсета и Уильяма де-ля-Пуль,-- перваго герцога Сеффолька. Таковъ мой сонъ, и Богъ вѣсть, что онъ предвѣщаетъ.
   Герцогиня. Полно! Онъ просто -- доказательство того, что кто сломитъ хоть прутикъ въ рощѣ Глостэра, тотъ заплатитъ головой за свою дерзость. Но послушай меня, мой Гемфри, дорогой мой герцогъ. Казалось мнѣ, что я сижу на королевскомъ мѣстѣ въ Уэстминстерскомъ соборѣ, на томъ самомъ креслѣ, на которомъ короновались короли и королевы: тамъ Генрихъ и госпожа Маргарита преклонили передо мной колѣни и возложили мнѣ на голову вѣнецъ.
   Глостэръ. Ну, Элеанора, я просто долженъ побранить тебя. Самонадѣянная женщина! Невоспитанная Элеанора! Развѣ ты не вторая въ государствѣ, не жена протектора, и не любима имъ? Развѣ не къ твоимъ услугамъ всѣ свѣтскія удовольствія, превыше всякихъ разсчетовъ или помысловъ? И неужели ты все-таки хочешь ковать измѣну, чтобы низвергнуть себя и своего супруга съ вершины почестей къ ногамъ безчестья? Прочь отъ меня! Не хочу больше ничего слышать.
   Герцогиня. Что это, милордъ? Развѣ вы такъ разсердились на Элеанору за то, что она разсказала вамъ просто свой сонъ. Въ слѣдующій разъ, меня не надо будетъ останавливать, я оставлю свои сны при себѣ.
   Глостэръ. Ну, не сердись-же: я опять тобой доволенъ.
  

Входитъ гонецъ.

  
   Гонецъ. Милордъ протекторъ, его величеству угодно чтобы вы были готовы ѣхать въ Сент-Ольбэнсъ, гдѣ король и королева намѣрены охотиться съ соколами.
   Глостэръ. Сейчасъ иду.-- Пойдемъ-же, Нелли: вѣдь, ты желаешь ѣхать съ нами?
   Герцогиня. Да, дорогой мой господинъ: я тотчасъ-же послѣдую за вами (Уходятъ: Глостэръ и гонецъ). Я должна слѣдовать, потому-что не могу идти впередъ, пока Глостэръ еще придерживается такихъ низкихъ и смиренныхъ воззрѣній. Если-бы я была мужчиной, герцогомъ и ближайшимъ въ родѣ, то удалила-бы эти надоѣдливыя, мѣшающія мнѣ преграды, сравняла-бы путь свой по ихъ обезглавленнымъ плечамъ. Хоть я и женщина, а не замедлю разыграть свою роль въ пышномъ зрѣлищѣ счастья. Да гдѣ вы тамъ? Сэръ Джонъ! Не бойся-же, любезный, мы одни: здѣсь нѣтъ никого, кромѣ тебя, да меня.
  

Входить Юмъ.

  
   Юмъ. Іисусе, сохрани ваше королевское величество.
   Герцогиня. Какъ ты сказалъ? Величество? Я только высочество.
   Юмъ. Но, милостью Божіей и совѣтами Юма, титулъ вашего высочества повысится.
   Герцогиня. Что скажешь, любезный? Совѣтывался-ли ты съ хитрой колдуньей, Марджери Джордэнъ, и съ чародѣемъ Роджеромъ Болинброкомъ? Желаютъ-ли они взяться мнѣ помочь?
   Юмъ. Вотъ, что они обѣщали: что покажутъ вашему высочеству духа, вызваннаго изъ нѣдръ земли, который будетъ отвѣчать на всѣ вопросы, какіе ваше высочество ему предложите.
   Герцогиня. Хорошо; я подумаю объ этихъ вопросахъ, а когда мы возвратимся изъ Сент-Ольбэнса, тогда вполнѣ осуществимъ это дѣло. Вотъ, Юмъ, возьми себѣ это въ награду.Повеселись, любезный, со своими соучастниками въ этомъ важномъ дѣлѣ (Уходитъ).
   Юмъ. Юмъ долженъ веселиться на золото герцогини. Ну, что-жъ. Онъ и повеселится. Но какъ-же такъ, сэръ Джонъ Юмъ? Замкните ваши уста и не произносите ни слова, кромѣ: тсс! Это дѣло требуетъ безмолвной тайны. Госпожа Элеонора даетъ золота за то, чтобъ привести колдунью: но золото не можетъ быть не кстати, хотя-бы она была самимъ дьяволомъ Однако, есть у меня и иное золото, перепавшее мнѣ съ другого берега: не смѣю сказать, что отъ богача-кардинала или отъ славнаго новоиспеченнаго герцога Сеффолька, но знаю что оно оттуда. Говоря проще, они, зная властолюбивый нравъ госпожи Элеаноры, подкупили меня, чтобы подкопаться подъ герцогиню, прожужжать ей голову про заговоры. Говорятъ: ловкій плутъ не нуждается въ посредникахъ, а между тѣмъ, я посредникъ Сеффолька и кардинала. Если ты, Юмъ, не остережешься, то скоро назовешь ихъ обоихъ парой ловкихъ плутовъ. Что-жъ, такъ оно и есть; и такъ, боюсь я, что плутовство Юма будетъ гибелью для герцогини, а ея позоръ будетъ паденіемъ для Гемфри. Чтобы тамъ ни вышло, а я получу золото за все (Уходитъ).
  

СЦЕНА III.

Тамъ-же. Комната во дворцѣ.

Входятъ: Питеръ и другіе съ просьбами.

   1-й проситель. Станемъ поближе, господа: милордъ протекторъ скоро здѣсь пройдетъ и мы тогда можемъ вручить ему наши письменныя просьбы.
   2-й проситель. Конечно! Господь его помилуй, онъ добрый человѣкъ! Іисусе, благослови его!
  

Входятъ: Сеффолькъ и королева Маргарита.

  
   1-й проситель. Вотъ онъ, кажется, идетъ; а съ нимъ и королева. Я стою здѣсь первымъ.
   2-й проситель. Назадъ, дуракъ! Это герцогъ Сеффолькъ, а не протекторъ.
   Сеффолькъ. Что тебѣ, малый? Что тебѣ отъ меня нужно?
   1-й проситель. Прошу, милордъ, прощенья: я принялъ васъ за лорда протектора.
   Королева Маргарита (читаетъ надпись). "Милорду протектору".-- Вы просите его высочество? Дайте мнѣ посмотрѣть. Въ чемъ твоя просьба?
   1-й проситель. Съ позволенія вашего величества, я жалуюсь на Джона Гудмэна, слугу милорда кардинала, въ томъ что онъ отнялъ отъ меня мой домъ, мою землю, мою жену и все мое.
   Сеффолькъ. Такъ и жену твою тоже? Это, дѣйствительно дурно.-- А твоя -- въ чемъ?-- Это еще что? (Читаетъ). Жана герцога Сеффолька, въ томъ, что онъ огородилъ Мельфордскіе выгоны". Что это значитъ, господинъ бездѣльникъ?
   2-й проситель. Увы, сударь! Я лишь бѣдный проситель за всѣхъ нашихъ горожанъ.
   Питеръ (подавая просьбу). Жалоба на моего хозяина Томаса Хорнера, въ томъ, что онъ говорилъ, будто герцогъ Іоркъ законный наслѣдникъ престола.
   Королева Маргарита. Что ты говоришь? Развѣ герцогъ Іоркъ сказалъ, что онъ законный наслѣдникъ престола?
   Питеръ. Кто? Мой-то хозяинъ? Нѣтъ, честное слово, не онъ; а мой хозяинъ говорить, что это Іоркъ сказалъ; и еще:-- что король похититель престола.
   Сеффолькъ. Кто тамъ есть? (Входятъ слуги). Возьмите этого человѣка и сейчасъ-же пошлите съ констэблемъ за его хозяиномъ. -- Мы еще услышимъ о твоемъ дѣлѣ передъ королемъ (Уходятъ: слуги и Питеръ).
   Королева Маргарита. Что-же касается васъ, такъ любящихъ защиту крыла милости нашего протектора, то лишите снова свои просьбы и снова обращайтесь къ нему (Разрываетъ ихъ просьбы). Вонъ, подлые негодяи!-- Сеффолькъ. уберите ихъ.
   Всѣ. Ну-же, пойдемте! (Уходятъ просители).
   Королева Маргарита. Скажите, милордъ Сеффолькъ, таковъ у васъ порядокъ, такой обычай при англійскомъ дворѣ? Таково-ли управленіе острова Британіи, такова-ли царственность короля Альбіона? Какъ? Развѣ все еще король Генрихъ будетъ ребенкомъ, подъ управленіемъ угрюмаго протектора? Развѣ я королева лишь по титулу да по виду, и должна быть подданною герцога? Говорю тебѣ, Пуль, когда ты въ городѣ Турѣ переломилъ копье въ честь моей любви, и овладѣлъ сердцами французскихъ дамъ, -- я вообразила, что король Генрихъ похожъ на тебя храбростью, любезностью и наружностью. Но его умъ склоненъ лишь къ благочестію, къ отсчитыванію своихъ Ave Maria на четкахъ. Его герои -- пророки и апостолы; его оружіе -- святыя изрѣченія изъ священнаго писанія; наука для него ристалище, а его возлюбленныя -- мѣдныя изображенія причисленныхъ къ лику святыхъ. Я-бы хотѣла, чтобы соборъ кардиналовъ избралъ его въ папы и увезъ въ Римъ, чтобы воздѣть тройственную корону на его главу. Это былъ-бы санъ, самый подходящій къ его набожности.
   Сеффолькъ. Ваше величество, имѣйте терпѣніе. Какъ я былъ причиной прибытія вашего величества въ Англію, такъ и постараюсь въ Англіи, чтобы вы были вполнѣ довольны.
   Королева Маргарита. Кромѣ высокомѣрнаго протектора, есть у насъ еще Бофортъ, властный служитель церкви, Сомерсеть, Бекингэмъ и ворчливый Іоркъ; и малѣйшій изъ нихъ можетъ сдѣлать въ Англіи больше, чѣмъ король.
   Сеффолькъ. А тотъ изъ нихъ, который можетъ наибольше сдѣлать, все-же не можетъ сдѣлать въ Англіи болѣе Невилей: Сольсбери и Іорикъ, вѣдь, не простые пэры.
   Королева Маргарита. Но всѣ эти лорды и въ половину не такъ сильно досаждаютъ мнѣ, какъ эта гордячка, жена лорда протектора: она выступаетъ себѣ при дворѣ, окруженная толпою дамъ, скорѣе, какъ императрица, нежели какъ жена герцога Гемфри. При дворѣ иностранцы принимаютъ ее за королеву. На ней надѣты всѣ доходы герцога, а въ сердцѣ своемъ она презираетъ нашу бѣдность. Неужели я не доживу до того, чтобъ отомстить ей? Эта спѣсивая, мелкопомѣстная, низкорожденная трещотка, еще на-дняхъ, въ кругу своихъ любимцевъ хвалилась тѣмъ, что даже шлейфъ худшаго изъ ея платьевъ стоитъ больше, чѣмъ стоили всѣ земли моего отца, прежде, чѣмъ Сеффолькъ отдалъ ему два два герцогства за дочь.
   Сеффолькъ. Ваше величество, я уже приготовился ловить ее и составилъ такой хоръ увлекательныхъ птицъ, что она сядетъ послушать ихъ пѣсенъ, да больше и не подымется никогда, чтобъ безпокоить ваше величество. Такъ оставьте-же ее, милэди, и послушайте меня, осмѣливающагося давать вамъ въ этомъ совѣты. Хоть мы и не любимъ кардинала, но должны быть въ союзѣ съ нимъ и съ лордами, пока не введемъ герцога Гемфри въ немилость. Что-же касается герцога Іорка, то эта недавняя жалоба на него мало принесетъ ему пользы. Итакъ, одного за другимъ, мы выполемъ ихъ всѣхъ, а сами вы будете счастливо управлять кормиломъ государства.
  

Входятъ: король Генрихъ, Іоркъ и Сомерсетъ; герцогъ и герцогиня Глостэръ; кардиналъ Бофортъ, Бекиегэмъ, Сольсбери и Уорикъ.

  
   Король Генрихъ. Съ моей стороны, благородные лорды, мнѣ все равно: что Сомерсетъ, что Іоркъ, для меня все едино.
   Іоркъ. Если Іоркъ дурно поступалъ во Франціи, такъ ему будетъ отказано отъ регентства.
   Сомерсетъ. Если Сомерсетъ недостоинъ этого мѣста, такъ пусть Іоркъ будетъ регентомъ: я ему уступаю.
   Уорикъ. Достойны-ли ваша свѣтлость, или нѣтъ, не спорьте объ этомъ: Іоркъ все-таки достойнѣе.
   Кардиналъ. Честолюбивый Уорикъ, дай говорить старшимъ.
   Уорикъ. Кардиналъ мнѣ не старшій на полѣ битвы.
   Бекингэмъ. Всѣ здѣсь присутствующіе старшіе для тебя, Уорикъ.
   Уорикъ. Уорикъ можетъ дожить до того, что будетъ старше всѣхъ.
   Сольсбери. Сынъ, молчи. А ты, Бекингэмъ, укажи мнѣ причину, почему въ этомъ надо отдать предпочтеніе Сомерсету.
   Королева Маргарита. Конечно, потому, что такъ хочетъ король.
   Глостеръ. Ваше величество, король достаточно великъ для того, чтобъ самому высказать свое мнѣніе. Это не женское дѣло.
   Королева Маргарита. Если онъ достаточно великъ, то для чего-же вашему высочеству быть протекторомъ его величества?
   Глостеръ. Я, ваше величество, протекторъ государства и по его желанію могу оставить свой постъ.
   Сеффолькъ. Такъ оставь-же его, оставь и свою дерзость. Съ тѣхъ поръ, какъ ты сталъ королемъ, вѣдь, кто-же король, какъ не ты? государство съ каждымъ днемъ ближе къ погибели. За моремъ, дофинъ одержалъ верхъ надъ нами, а всѣ пэры и дворяне государства были рабами твоего величія.
   Кардиналъ. Ты изнурилъ народъ налогами. Церковныя суммы отощали и опустѣли твоими стараніями.
   Сомерсетъ. Твои роскошныя зданія и наряды твоей жены стоили огромныхъ суммъ государственной казнѣ.
   Бекингэмъ. Твоя жестокость въ наказаніи виновныхъ превзошла всякіе законы и сдѣлала тебя самого жертвой законовъ.
   Королева Маргарита. Твой торгъ должностями и городами, если-бы онъ обнаружился, какъ это подозрѣваютъ заставилъ-бы тебя поплясать безъ головы. (Глостэръ уходитъ. Королева роняетъ свой вѣеръ). Подайте-же мой вѣеръ. Что, душечка, не можешь? (Даетъ герцогинѣ пощечину). Прошу прощенья, герцогиня: такъ это вы?
   Герцогиня. Такъ, это я? Да, я, гордая француженка, и еслибъ я только имѣла возможность добраться съ ногтями до твоей красы, то написала-бы свои десять заповѣдей на твоемъ лицѣ.
   Король Генрихъ. Милая тетушка, успокойтесь: это она невольно.
   Герцогиня. Невольно! Смотри, любезный король, спохватись вовремя. Она опутаетъ тебя и будетъ няньчить, какъ ребенка. Но, хоть главный повелитель здѣсь и не носитъ штановъ, а все-таки, Элеанора отомститъ ему за ударъ (Уходитъ).
   Бекингэмъ. Лордъ кардиналъ, я послѣдую за Элеанорой и прислушаюсь къ тому, какъ поступитъ Гемфри. Она такъ уколота, что бѣшенство ея не нуждается въ шпорахъ: она сама далеко помчится на свою погибель (Уходитъ).
  

Снова входитъ Глостэръ.

  
   Глостэръ. Теперь, милорды, когда мой гнѣвъ опалъ, вслѣдствіе прогулки вокругъ площади дворца, я пришелъ говорить о дѣлахъ государства. Что же касается вашихъ злобныхъ и невѣрныхъ обвиненій, то докажите ихъ и я готовъ подлежать законамъ. А Богъ пусть будетъ такъ-же милостивъ ко мнѣ, какъ я вѣренъ любви къ моему королю и отечеству. Но вернемся къ предстоящему намъ дѣлу. Я говорю, государь, что Іоркъ -- самый подходящій человѣкъ для того, чтобъ быть вашимъ регентомъ во французскомъ государствѣ.
   Сеффолькъ. Прежде, чѣмъ сдѣлать выборъ, позвольте мнѣ указать на нѣкоторыя довольно важныя причины, почему Іоркъ -- самый неподходящій для этого человѣкъ.
   Іоркъ. Я скажу тебѣ, Сеффолькъ, почему я неподходящій. Во-первыхъ, потому, что я не могу льстить твоей гордости. Во-вторыхъ потому, что если буду назначенъ на эту должность, милордъ Сеффолькъ задержитъ меня здѣсь, безъ отпуска, безъ денегъ и безъ продовольствія до тѣхъ поръ, пока Франція не будетъ опять въ рукахъ дофина. Послѣдній разъ я тоже плясалъ по его дудкѣ, пока Парижъ не былъ осажденъ, взятъ голодомъ и потерянъ.
   Уорикъ. Я тому свидѣтель: ни одинъ измѣнникъ своей странѣ не сдѣлалъ столь гнуснаго поступка.
   Сеффолькъ. Молчи непокорный Уорикъ!
   Уорикъ. Чего мнѣ молчать, олицетворенная гордость?
  

Входятъ слуги Сеффолька и вводятъ Хорнера и Питера.

  
   Сеффолькъ. Того, что вотъ человѣкъ,обвиняющійся въ измѣнѣ; дай Богъ, чтобы герцогъ Іоркъ могъ оправдаться!
   Іоркъ. Развѣ кто обвиняетъ Іорка въ измѣнѣ?
   Король Генрихъ. Что ты хочешь сказать, Сеффолькъ. Скажи мнѣ, кто это такіе?
   Сеффолькъ. Съ позволенія вашего величества, это слуга, который обвиняетъ своего господина въ государственной измѣнѣ. Вотъ его слова,-- что Ричардъ герцогъ Іоркъ законный наслѣдникъ англійскаго престола и что ваше величество незаконный похититель власти.
   Король Генрихъ. Скажи, любезный, это твои слова?
   Хорнеръ. Съ позволенія вашего величества, я никогда не говорилъ и не думалъ ничего подобнаго. Богъ свидѣтель что меня ложно обвиняетъ этотъ негодяй.
   Питеръ. Милорды, клянусь этими десятью костями (указываетъ на свои пальцы), говорилъ мнѣ онъ это, когда мы однажды ночью, на чердакѣ, чистили латы милорда Іорка.
   Іоркъ. Подлый мусорщикъ и хитрый негодяй! Я сниму съ тебя голову за твои предательскія рѣчи.-- Я прошу ваше величество подвергнуть его всей строгости законовъ.
   Хорнеръ. Увы, милордъ! Хоть повѣсьте меня, никогда я этого не говорилъ. Мой обвинитель -- мой-же ученикъ. На дняхъ я проучилъ его за что-то, а онъ на колѣняхъ поклялся, что поквитается со мною. Я могу это доказать: поэтому умоляю ваше величество, не губить честнаго человѣка по обвиненію негодяя.
   Король Генрихъ. Дядюшка, что скажемъ мы на это дѣло по закону?
   Глостэръ. Вотъ каковъ мой приговоръ, милордъ, насколько я могу судить. Пусть Сомерсетъ будетъ регентомъ французовъ, если на Іорка падаетъ подозрѣніе. А людямъ этимъ пусть назначатъ день для поединка въ подобающемъ мѣстѣ, потому что у хозяина есть доказательства, что его слуга лжетъ. Таковъ законъ и таковъ приговоръ герцога Гемфри.
   Сомерсетъ. Благодарю покорно, ваше королевское величество.
   Хорнеръ. А я охотно принимаю поединокъ.
   Питеръ. Увы, милордъ! Я не могу драться. Ради Бога, сжальтесь надо мной! Людская злоба осилила меня. О, Господи, помилуй меня! Я никогда не буду въ состояніи нанести ни одного удара. О, Господи, мое сердце...
   Глостэръ. Или ты, мошенникъ, будешь драться, или тебя повѣсятъ.
   Король Генрихъ. Ведите ихъ въ тюрьму; а день поединка пусть будетъ послѣдній въ будущемъ мѣсяцѣ. Пойдемъ, Сомерсетъ, озаботимся, какъ тебя отправить (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Тамъ-же. Садъ герцога Глостэра.

Входятъ: Марджери Джордэнъ, Юмъ Саусуэль и Болингброкъ.

  
   Юмъ. Идите, господа; говорю вамъ, что герцогиня ожидаетъ исполненія вашихъ обѣщаній.
   Болингброкъ. Господинъ Юмъ, мы къ этому приготовились. Желаетъ-ли ея свѣтлость видѣть и слышать наши заклинанія?
   Юмъ. Да; какъ-же иначе? Не сомнѣвайтесь въ ея храбрости.
   Болингброкъ. Я слышалъ, про нее говорятъ, будто она женщина непоколебимаго, непреоборимаго духа;но все-таки было-бы удобнѣе, господинъ Юмъ, чтобъ вы были при ней, наверху, пока мы будемъ работать внизу. Итакъ, идите съ Богомъ, оставьте насъ (Юмъ уходитъ). Ну, тетка Джорденъ, ложись, скорчись на землѣ ничкомъ, а ты, Джонъ Саусуэль, читай и примемся за дѣло.
  

Входитъ наверху герцогиня.

  
   Гегцогиня. Хорошо сказано, господа; добро пожаловать вамъ всѣмъ. За дѣло-же, и чѣмъ скорѣй, тѣмъ лучше.
   Болингброкъ. Терпѣніе, добрая лэди: чародѣи знаютъ свое время. Глубокая ночь, темная, черная ночь, безмолвная ночь, ночное время, когда зажжена была Троя; то время ночи, когда кричатъ сычи, воютъ сторожевые псы, когда духи бродятъ, а привидѣнія разв ерзаютъ свои могилы,-- вотъ самое подходящее время для дѣла, которое намъ предстоитъ. Садитесь, сударыня, и не бойтесь: мы замкнемъ въ священномъ кругу того, кого вызываемъ (Тутъ они исполняютъ подобающія церемоніи и чертятъ кругъ; Болингброкъ или Саусуэлъ читаетъ: "Conjura te", и т. д. Страшный громъ и молнія; затѣмъ появляется духъ).
   Духъ. Adsum.
   Марджери Джорденъ. Азматъ! Именемъ вѣчнаго Бога, передъ именемъ и властью котораго ты трепещешь, отвѣчай на мои вопросы; ты не отойдешь отсюда, пока всего не скажешь.
   Духъ. Спрашивай, что угодно.-- Хоть-бы скорѣе я отвѣтилъ и покончилъ!
   Болингброкъ. Прежде всего король. Что съ нимъ будетъ?
   Духъ. Еще живъ герцогъ, который свергнетъ Генриха, но тотъ его переживетъ и умретъ насильственной смертью. (По мѣрѣ того, какъ духъ говоритъ, Саусуэль записываетъ отвѣты).
   Болингброкъ. Какая судьба ожидаетъ герцога Сеффолька?
   Духъ. Отъ воды онъ умретъ, отъ нея приметъ свою кончину.
   Болингброкъ. Что постигнетъ герцога Сомерсета?
   Духъ. Пусть онъ избѣгаетъ замковъ: ему безопаснѣе въ песчаныхъ равнинахъ, нежели тамъ, гдѣ стоятъ возвышенные замки. Кончай-же; я больше не могу терпѣть.
   Болингброкъ. Спустись-же во мракъ и въ огненное море. Злой духъ, удались! (Громъ и молнія. Духъ спускается Входятъ торопливо Іоркъ и Бекингэмъ со стражей.
   Іоркъ. Возьмите этихъ измѣнниковъ и весь ихъ скарбъ. Красотка, мы за тобой слѣдили по пятамъ. Какъ, сударыня и вы здѣсь? Король и государство вамъ глубоко обязаны за такіе труды. Я не сомнѣваюсь, что лордъ протекторъ озаботится хорошенько васъ наградить за такія добрыя дѣла.
   Герцогиня. Онѣ и въ половину не такъ дурны, какъ твои относительно короля Англіи, дерзкій герцогъ, угрожающій безъ причины.
   Бекингэмъ. Совершенно вѣрно, сударыня: безо всякой причины. А какъ это по вашему называется? (Показываетъ ей бумаги). А тѣхъ ведите прочь! Заприте ихъ покрѣпче и держите порознь. Вы, сударыня, отправитесь съ нами. Стаффордъ, бери ее съ собою (Герцогиня уходитъ сверху). Мы позаботимся, чтобы и бездѣлушки ваши были представлены на судъ. Уходите вы всѣ! (Уходятъ: стража, Саусуэлъ, Болингброкъ и др.).
   Іоркъ. Лордъ Бекингэмъ, мнѣ кажется, вы выслѣдили ее хорошо. Прекрасная завязка, удачно выбранная для того, чтобы ее развить. А теперь, милордъ, пожалуйста, посмотримъ бѣсовскія письмена. Что-то тамъ есть? (Читаетъ). "Еще живъ герцогъ, который свергнетъ Генриха; но онъ его переживетъ и умретъ насильственной смертью". Ну это точь въ точь, какъ: "Aio te, AEacida, Romanos vincere posse". Ну. Что-же дальше? "Скажи мнѣ, какая судьба ожидаетъ герцога Сеффолька?"--"Отъ воды онъ умретъ, отъ нея приметъ свою кончину".-- Что постигнетъ герцога Сомерсета? "Пусть онъ избѣгаетъ замковъ: ему безопаснѣе въ песчаныхъ равнинахъ, нежели тамъ, гдѣ стоятъ возвышенные замки". Такъ-то, милорды: трудно добыты эти предсказанія и трудно онѣ понимаются. Король теперь на пути въ Сент-Ольбэнсъ, а съ нимъ путь этой прелестной лэди. Туда пойдутъ эти вѣсти, какъ только могутъ они скорѣе донести ихъ: печальный завтракъ для лорда протектора.
   Бекингемъ. Милордъ Іоркъ, не разрѣшитъ-ли мнѣ ваша свѣтлость быть на этотъ разъ почтальономъ, въ надеждѣ получить отъ него награду?
   Іоркъ. Если вамъ угодно, любезный лордъ. Эй, кто тамъ есть? (Входитъ слуга). Проси милордовъ Сольсбери и Уорика завтра вечеромъ ко мнѣ на ужинъ. Идемте! (Уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Сентъ-Ольбэнсъ.

Входятъ: Король Генрихъ, королева Маргарита, Глостеръ, Кардиналъ и Сеффолькъ; сокольничьи перекликаются.

  
   Королева Маргарита. Повѣрьте мнѣ, лорды, до сего дня я за послѣднія семь лѣтъ еще не видала такой удачной охоты за водяными птицами. Однако, надо замѣтить, что вѣтеръ былъ очень силенъ и было десять шансовъ противъ одного, что старый Джонъ не взлетитъ.
   Король Генрихъ. Но какой взмахъ, милордъ, сдѣлалъ, вашъ соколъ и насколько выше остальныхъ онъ поднялся! Какъ Божьи дѣянія видны на всѣхъ его твореньяхъ! Да, какъ птицы, такъ и люди стремятся въ вышину.
   Сеффолькъ. Ничего мудренаго, съ позволенія вашего величества, что сокола лорда протектора парятъ такъ высоко: они знаютъ, что господинъ ихъ любитъ вышину и мысли свои возноситъ выше соколинаго полета.
   Глостэръ. Милордъ, лишь человѣкъ низкій и подлый душою не поднимется выше птичьяго полета.
   Кардиналъ. Такъ я и думалъ: онъ хочетъ быть превыше облаковъ.
   Глостэръ. Да, милордъ кардиналъ, какъ вамъ это покажется?Развѣ нехорошо-бы было для вашего высокопреподобія взлетѣть на небо?
   Король Генрихъ. Въ хранилище превѣчнаго блаженства.
   Кардиналъ. Твое небо -- земля, глаза твои и мысли направлены къ коронѣ,-- сокровищу твоей души. Ты зловредный протекторъ, опасный пэръ, который ластится къ королю и государству.
   Глостэръ. Что это, кардиналъ? Развѣ ужь ваше священство стало такъ догматично? Tantaene animis coelestibus irae? Развѣ служители Церкви такъ горячатся? Любезный дядя припрячьте вашу злобу: можете-ли вы это сдѣлать при вашей святости?
   Сеффолькъ. Это не злоба, сэръ; это не болѣе того, что пристало такой доброй ссорѣ и такому плохому пэру.
   Глостэръ. Какъ это, милордъ?
   Сеффолькъ. Ну, какъ вы, милордъ, какъ ваше высокопротекторство?
   Глостэръ. Ну, Сеффолькъ, дерзость твоя извѣстна по всей Англіи.
   Королева Маргарита. И твое честолюбіе также, Глостзръ.
   Король Генрихъ. Молчи, прошу тебя, любезная королева; не подстрекай болѣе этихъ разъяренныхъ пэровъ, ибо блаженны миротворцы на землѣ.
   Кардиналъ. Да буду я благословенъ за тотъ миръ, который я своимъ мечемъ водворю въ этомъ надменномъ протекторѣ.
   Глостэръ (въ сторону кардиналу). Клянусь, любезный дядя, я-бы желалъ, чтобы до этого дошло!
   Кардиналъ (Въ сторону). Что-жь, пожалуй, коли посмѣешь.
   Глостэръ (въ сторону). Не обращай на это дѣло вниманія кучки мятежниковъ; своей собственной особой отвѣть за оскорбленье.
   Кардиналъ (въ сторону). Хорошо, но только тамъ, куда-бы ты не смѣлъ заглянуть; а если осмѣлишься, такъ сегодня вечеромъ на восточной опушкѣ рощи.
   Король Генрихъ. Чего вы, лорды?
   Кардиналъ. Повѣрь мнѣ, кузенъ Глостэръ, еслибь слуга твой не поймалъ дичи, такъ внезапно, мы еще поохотились-бы (въ сторону Глостэру). Приноси свой мечъ въ двѣ рукоятки.
   Глостэръ. Совершенно вѣрно, дядя.
   Кардиналъ (въ сторону). Такъ что-жь вы, разсудили? Съ восточной стороны рощи.
   Глостеръ (въ сторону). Кардиналъ, я съ вами согласенъ.
   Король Генрихъ. Ну, что тамъ, дядя Глостэръ?
   Глостэръ. Толкуемъ о соколиной охотѣ и ни о чемъ другомъ, ваше величество (въ сторону). Ну, клянусь Матерью Господней, попъ, я за это выбрѣю тебѣ макушку или мое ратное искусство оплошаетъ.
   Кардиналъ (въ сторону). Medice, te ipsum, протекторъ: и ты также остерегайся. Оберегай также и себя.
   Король Генрихъ. Вѣтеръ усиливается и вашъ гнѣвъ также, лорды. Какъ докучная музыка отзывается онъ въ моемъ сердцѣ! Когда разрываются такія узы, какая можетъ быть надежда на согласіе? Прошу васъ, милорды, дайте мнѣ уладить эту ссору.
  

Входитъ горожанинъ Сентъ-Ольбэна, крича: Чудо!

  
   Глостэръ. Что значитъ этотъ шумъ? Что за чудо ты провозглашаешь?
   Горожаникъ. Чудо! Чудо!
   Сеффолькъ. Подойд                 Орудіемъ его кончины было.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Подробнѣе скажите; ни о чемъ
                       Не знаю я, и угадать не въ силахъ.
  
                                           Мортимеръ.
  
                       Скажу, коль скоро хватитъ мнѣ дыханья
                       И не прерветъ повѣствованья смерть.
                       Четвертый Генрихъ, нынѣшнему -- дѣдъ,
                       Племянника, Ричарда, низложилъ;
                       Тотъ Третьему Эдварду приходился
                       Наслѣдникомъ и первороднымъ сыномъ.
                       Найдя захватъ престола незаконнымъ,
                       Тутъ попытались сѣверные Перси
                       Возвесть меня. Причиной, побудившей
                       Ихъ къ этому, соображенье было,
                       Что послѣ низложенія Ричарда,
                       Лишеннаго наслѣдниковъ прямыхъ --
                       Я къ трону былъ ближайшимъ по рожденью,
                       По матери моей происходя
                       Отъ Кларенса, который третьимъ сыномъ
                       Былъ Эдуарду Третьему. Джонъ Гаунтъ,
                       Ихъ предокъ, былъ четвертый въ славномъ родѣ.
                       Замѣть, межъ тѣмъ какъ въ доблестной попыткѣ
                       Наслѣдника законнаго вѣнчать,
                       Они лишились жизни, я -- свободы,
                       Впослѣдствіи, когда -- сынъ Болингброка --
                       Сталъ королемъ англійскимъ Генрихъ V,
                       Графъ Кэмбриджъ, твой отецъ, происходившій
                       Отъ славнаго Эдмунда Лэнгли Іорка
                       И сочетавшись съ матерью твоей --
                       Сестрой моей, страдая за меня,
                       Собралъ войска, чтобъ мнѣ вѣнецъ доставить.
                       Но храбрый графъ казненъ былъ, какъ другіе,
                       И правъ своихъ лишились Мортимеры.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Милордъ, изъ нихъ послѣдній -- ваша свѣтлость.
  
                                           Мортимеръ.
  
                       Но y меня, ты знаешь, нѣтъ потомства.
                       Пророчитъ смерть слабѣющій мой голосъ.
                       Наслѣдникъ -- ты, желаю, чтобъ наслѣдство
                       Ты получилъ, но -- остороженъ будь.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Послѣдую твоимъ совѣтамъ мудрымъ.
                       Но думается мнѣ, что казнь отца
                       Была однимъ насиліемъ кровавымъ.
  
                                           Мортимеръ.
  
                       Политика тебя молчанью учитъ.
                       Упроченъ домъ Ланкастеровъ; горѣ
                       Подобенъ онъ, которую не сдвинуть.
                       Но дядя твой ужъ покидаетъ міръ.
                       Такъ короли мѣняютъ пребыванье,
                       Коль скоро имъ одинъ дворецъ наскучитъ.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       О, еслибъ, частью юныхъ лѣтъ моихъ
                       Пожертвовавъ, продлилъ я вашу жизнь!
  
                                           Мортимеръ.
  
                       Убійцею ты былъ бы, что наноситъ
                       Десятки ранъ, когда одной довольно.
                       Нѣтъ, не скорби о томъ, что мнѣ -- на благо
                       Лишь погребеньемъ ты распорядись.
                       Прости, пускай тебѣ надежда свѣтитъ,
                       Благословенъ будь въ мирѣ и войнѣ.

(Умираетъ).

  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Да будетъ миръ души твоей удѣломъ.
                       Паломникомъ ты былъ въ своей темницѣ.
                       И, какъ отшельникъ, пережилъ свой вѣкъ.
                       Въ груди моей замкну его завѣты,
                       И что замыслилъ -- тамъ я схороню.
                       Несите прахъ. О томъ я позабочусь,
                       Чтобъ лучше смерти было погребенье.

(Стражи уносятъ тѣло Мортимера).

                       Здѣсь угасаетъ факелъ Мортимера,
                       Затушенный гнуснѣйшимъ честолюбьемъ.
                       Что до обидъ и горькихъ оскорбленій,
                       Которыя нанесъ намъ Сомерсетъ --
                       Сомнѣнья нѣтъ, я съ честью ихъ заглажу,
                       A потому въ парламентъ я спѣшу.
                       Пусть возвратятъ права мнѣ и наслѣдство,
                       Не то я въ злѣ найду ко благу средство.

(Уходитъ).

  

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Лондонъ. Зала парламента.

Трубы. Входятъ король Генрихъ, Экзетеръ, Глостеръ, Уорикъ, Сомерсетъ, Суффолькъ, епископъ Винчестерскій, Ричардъ Плантагенетъ и др. Глостеръ пытается подать бумагу, но Винчестеръ вырываетъ ее и разрываетъ.

                                           Винчестеръ.
  
                       Ты съ ябедой, изложенной въ бумагѣ,
                       Обдуманной и взвѣшенной заранѣе,
                       Приходишь, Гомфри Глостеръ? Если хочешь
                       Ты обвинять -- безъ подготовки дѣйствуй
                       Немедленно -- какъ самъ на обвиненья
                       Тебѣ готовъ не медля отвѣчать я.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Надменный попъ! Когдабъ ты не былъ здѣсь --
                       Отвѣтилъ бы ты за обиду мнѣ.
                       Не полагай, что если излагаю
                       Я письменно всю низость дѣлъ твоихъ,
                       То -- вымыселъ они, и не съумѣю
                       Написанное устно подтвердить!
                       Нѣтъ, злоба такъ сильна въ тебѣ, прелатъ,
                       И такъ срамны зловредныя продѣлки,
                       Что спѣсь твоя извѣстна малымъ дѣтямъ.
                       Ты -- ростовщикъ -- врагъ мира, по природѣ
                       Сварливый, злой; развратникъ ты и мотъ,
                       На званіе и санъ твой не взирая.
                       На жизнь мою злоумышлялъ ты дважды:
                       На Лондонскомъ мосту и въ Тоуэрѣ второй разъ.
                       И если бы твои просѣять мысли --
                       Боюсь, что твой король не огражденъ
                       Отъ зависти, таимой въ сердцѣ гордомъ.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Тебѣ бросаю вызовъ. Удостойте
                       Вниманіемъ отвѣтъ мой, лорды. Если-бъ
                       Я жаденъ былъ, честолюбивъ, пороченъ,
                       Какъ онъ меня рисуетъ -- почему же
                       Такъ бѣденъ я и не стремлюсь къ величью
                       Довольствуясь признаніемъ своимъ?
                       A что до ссоръ -- кому, чѣмъ мнѣ, желаннѣй
                       Бываетъ миръ, когда я не задѣтъ?
                       Милорды, нѣтъ, не въ этомъ оскорбленье,
                       Гнѣвъ герцога не этимъ распаленъ:
                       Лишь онъ одинъ стоять y власти хочетъ,
                       Лишь онъ одинъ -- быть близкимъ королю.
                       Вотъ что грозу въ груди его рождаетъ
                       И обвиненьями гремитъ онъ. Но его
                       Не хуже я -- пусть знаетъ онъ!
  
                                           Глостеръ.
  
                                                               Не хуже!
                       Ты, дѣда моего побочный сынъ?
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Да, гордый лордъ. Но кто же сами вы,
                       Какъ не чужого трона присвоитель?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Я развѣ не протекторъ, дерзкій попъ?
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Я развѣ не прелатъ, сановникъ церкви?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Да, точно такъ живетъ разбойникъ въ замкѣ,
                       Чтобъ тамъ скрывать добычу грабежа.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       О, нечестивый Глостеръ!
  
                                           Глостеръ.
  
                                                     У тебя же
                       Не жизнь твоя -- лишь санъ благочестивъ.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Оплотъ мой -- Римъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                                                     Ну, и ступай туда.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Обязаны вы были воздержаться.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Боитесь вы: епископа обидятъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Сдается мнѣ: милордъ протекторъ долженъ
                       Быть набожнѣй, и санъ духовный чтить.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Скромнѣе быть прелату подобаетъ,
                       Епископу такъ спорить не пристало.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Когда его священный санъ затронутъ...
  
                                           Уорикъ.
  
                       Священный, несвященный -- все равно,
                       Но короля протекторъ -- герцогъ Глостеръ.
  
                                           Плантагенетъ (про себя).
  
                       Помалчивать Плантагенету надо,
                       Чтобъ не сказали: говорите тамъ,
                       Гдѣ спросятъ васъ, и смѣлое сужденье
                       Вамъ нечего высказывать при лордахъ, -
                       Не то бы я епископа пробралъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       О, дядя Винчестеръ и Глостеръ! Оба
                       Стоите вы на стражѣ государства.
                       Я васъ молю, когда мольбы не тщетны --
                       Сердцами слиться въ дружбѣ и любви.
                       Какой позоръ для нашего вѣнца --
                       Раздоръ двоихъ столь достославныхъ пэровъ!
                       И мнѣ въ года столь юные извѣстно,
                       Что рознь такая -- ядовитый червь,
                       Точащій благо государства въ корнѣ.

(За сценой слышенъ шумъ и крики! долой бурыхъ).

                       Что тамъ за шумъ?
  
                                           Уорикъ.
  
                                           Готовъ я поручиться:
                       Прелата слуги подняли мятежъ.

(Снова шумъ, крики: камней, камней!)

  

Входитъ мэръ Лондона со свитой.

  
                                           Мэръ.
  
                       Достойные милорды, Генрихъ добрый,
                       О, смилуйтесь надъ Лондономъ и нами.
                       Епископа и лорда Гомфри слуги
                       Въ виду носить оружіе запрета --
                       Каменьями наполнили карманы
                       И такъ тузятъ по головамъ другъ друга,
                       Что y иныхъ пустые ихъ мозги
                       Повытекли. Въ домахъ разбиты окна,
                       И лавки мы закрыли съ перепугу.
  

Входятъ въ дракѣ между собою слуги Глостера и Винчестера съ окровавленными головами.

  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Какъ вашъ король, повелѣваю вамъ --
                       Бой прекратить, и въ мирѣ пребывать.
                       Прошу тебя, уйми ихъ, дядя Глостеръ.
  
                                           1-ый слуга.
  
                       Коль драться намъ камнями запретятъ --
                       То вцѣпимся другъ въ друга мы зубами.
  
                                           2-ой слуга.
  
                       Отважьтесь только, мы не поддадимся.

(Дерутся).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Пускай всѣ тѣ, кто y меня на службѣ --
                       Воздержатся отъ схватки недостойной.
  
                                           3-ій слуга.
  
                       Мы знаемъ васъ, милордъ, за человѣка
                       Прямого, справедливаго, -- и родомъ
                       Лишь короля вы ниже одного.
                       И прежде, чѣмъ потерпимъ, чтобъ такой
                       Вельможа знатный и отецъ народа
                       Былъ оскорбленъ чернильною душой --
                       Мы будемъ биться, жены, дѣти наши,
                       И предадимъ тѣла на избіенье
                       Врагамъ твоимъ.
  
                                           1-ый слуга.
  
                                           Остатками ногтей
                       И послѣ смерти имъ вопьемся въ тѣло.

(Снова дерутся).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Я говорю вамъ: стойте! Если такъ
                       Вы любите меня, какъ говорите --
                       Послушайтесь и прекратите драку.
  
                                           Король.
  
                       Какъ ихъ раздоръ мнѣ душу угнетаетъ!
                       Лордъ Винчестеръ, ужель вы не смягчитесь?
                       Вы скорбь мою и слезы видѣть въ силахъ?
                       Гдѣ жалости искать, какъ не y васъ?
                       Кто соблюдать захочетъ миръ, когда
                       Служитель церкви тѣшится раздоромъ?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Епископъ! Лордъ-протекторъ, уступите,
                       Когда убить отказомъ не хотите
                       Вы короля и погубить страну.
                       Вы видите послѣдствія вражды --
                       Несчастія, убійства. Примиритесь,
                       Коль скоро жажда крови вамъ чужда.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Не уступлю, когда онъ не смирится.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Изъ состраданья къ королю -- смиряюсь.
                       Не то скорѣе сердце y попа
                       Я вырвалъ бы, чѣмъ уступилъ ему.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Лордъ Винчестеръ, смотрите. Недовольство
                       И злобу герцогъ Глостеръ подавилъ
                       И y него разгладилось чело.
                       Зачѣмъ же вы глядите такъ сурово?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Вотъ я тебѣ протягиваю руку.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Не стыдно ль, дядя? Въ проповѣди сами
                       Учили вы, что злоба -- грѣхъ великій,
                       И, своему не слѣдуя ученью,
                       Вы первый же нарушили его.
  
                                           Уорикъ.
  
                       О, дорогой король! Чрезмѣрно ласковъ
                       Былъ выговоръ. Лордъ Винчестеръ, стыдитесь!..
                       Ужель дитя должно учить васъ долгу?
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Такъ, герцогъ. Я пожатьемъ на пожатье
                       Отвѣчу вамъ, любовью -- на любовь.
  
                                           Глостеръ (про себя).
  
                       Увы, боюсь: тутъ сердце не причемъ.
                       Друзья мои и земляки! Да будетъ
                       Вотъ этотъ знакъ залогомъ перемирья
                       Для нашихъ всѣхъ приверженцевъ и насъ.
                       Свидѣтель Богъ -- по правдѣ мыслю я.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Прости мнѣ Богъ, коль не по правдѣ мыслю.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       О, милый дядя, добрый герцогъ Глостеръ,
                       Какъ радуетъ меня согласье ваше.
                       Ступайте люди, не тревожьте насъ,
                       И, по примѣру лордовъ, примиритесь.
  
                                           1-ый слуга.
  
                       Ну, хорошо. Я -- къ лѣкарю.
  
                                           2-ой слуга.
  
                                                     Я тоже.
  
                                           3-ій слуга.
  
                       A я пойду въ таверну за лѣкарствомъ.

(Уходятъ слуги, мэръ и проч.).

  
                                           Уорикъ.
  
                       Вотъ государь, бумагу просмотрите,
                       Мы вашему величеству рѣшили
                       Въ ней изложить Плантагенета дѣло.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Добро, лордъ Уорикъ. Милый государь,
                       Изъ обстоятельствъ дѣла будетъ ясно:
                       Имѣются y васъ всѣ основанья
                       Чтобъ должное воздать Плантагенету,
                       Въ виду причинъ особыхъ, о которыхъ
                       Самъ въ Эльтемѣ докладывалъ я вамъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Онѣ имѣютъ силы. Потому
                       Желанье наше, лорды, таково,
                       Чтобъ Ричарду вернуть его права.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Пусть Ричарду вернутъ его права;
                       Тѣмъ предъ отцомъ его вину загладятъ.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Какъ прочіе -- такъ Винчестеръ рѣшаетъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Коль скоро вѣренъ Ричардъ будетъ намъ --
                       Не это лишь, я возвращу ему
                       Наслѣдье дома Іоркскаго. Вѣдь вы
                       По линіи прямой -- его потомокъ.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Даетъ обѣтъ смиренный твой слуга
                       Тебѣ служить до самой смерти вѣрно.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Тогда склони колѣна предо мной,
                       Въ награду же за это опояшу
                       Тебя мечомъ изъ дома Іорковъ я.
                       Встань истиннымъ Плантагенетомъ, Ричардъ.
                       Отнынѣ ты -- свѣтлѣйшій герцогъ Іоркъ.
  
                                           Плантагенетъ.
  
                       Пусть мой успѣхъ враговъ твоихъ низвергнетъ,
                       Тебѣ служу пусть я на гибель имъ,
                       Да сгинутъ всѣ, кто на тебя помыслитъ!
  
                                           Всѣ.
  
                       Привѣтъ тебѣ, могучій герцогъ Іоркъ!
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Сгинь, гнусный принцъ, безславный герцогъ Іоркъ!
  
                                           Глостеръ.
  
                       Для вашего величества -- пора
                       Во Францію отплыть, къ коронованью.
                       Присутствіе монарха возбуждаетъ
                       Любовь друзей и подданныхъ, межъ тѣмъ
                       Враговъ его въ смущеніе приводитъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Коль ты сказалъ -- рѣшусь на этотъ шагъ.
                       Гдѣ съ нами другъ -- тамъ не опасенъ врагъ.

(Трубы).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Твои суда къ отплытію готовы.

(Уходятъ всѣ кромѣ Экзетера).

  
                                           Экзетеръ.
  
                       Во Франціи иль въ Англіи мы будемъ --
                       Предугадать грядущаго нельзя.
                       Межъ пэрами раздоръ послѣдній тлѣетъ
                       Подъ пепломъ дружбы мнимой, и наружу
                       Въ концѣ концовъ онъ пламенемъ прорвется.
                       Какъ постепенно въ членахъ зараженныхъ
                       Гніютъ ихъ мясо, мускулы и кости --
                       Такъ будетъ распря эта развиваться.
                       И я боюсь, свершится предсказанье,
                       Которое, когда былъ Генрихъ Пятый
                       Властителемъ, и дѣти даже знали:
                       Что Генриха того завоеванья,
                       Который въ Монмутѣ рожденъ, -- утратитъ Генрихъ,
                       Рожденный въ Виндзорѣ, и для меня
                       Теперь оно такъ ясно, что желалъ бы
                       Я не дожить до тѣхъ временъ несчастныхъ.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА II.

  

Франція. Передъ Руаномъ.

  

Входитъ Дѣва, переодѣтая, и солдаты, одѣтые крестьянами, съ мѣшками за спиною.

  
                                           Дѣва.
  
                       Руанскія ворота -- передъ нами.
                       Мы хитростью должны проникнуть въ нихъ.
                       Внимательны къ своимъ словамъ вы будьте,
                       Ведите рѣчь, какъ продавцы простые,
                       Пришедшіе, чтобъ торговать зерномъ.
                       Коль впустятъ насъ -- на это я надѣюсь,
                       И мы найдемъ, что стража ихъ слаба --
                       Я извѣщу друзей условнымъ знакомъ,
                       Чтобъ Карлъ дофинъ готовилъ нападенье.
  
                                           1-ый солдатъ.
  
                       Мы, взявъ мѣшки, въ мѣшокъ посадимъ городъ,
                       И станемъ здѣсь хозяйничать въ Руанѣ.
                       Поэтому -- стучимся.

(Стучится).

  
                                           Сторожъ (извнутри).
  
                                                     Qui va là?
  
                                           Дѣва.
  
                       Paysans, pauvres gens de France. Торговцы -- мы,
                       Пришедшіе продать свое зерно.
  
                                           Сторожъ (открываетъ ворота).
  
                       Входите же. Къ базару прозвонили.
  
                                           Дѣва.
                       Теперь, Руанъ, падутъ твои твердыни.

(Дѣва и солдаты входятъ въ городъ).

  

Карлъ, Орлеанскій, Алансонскій, Рене и войска.

  
                                           Карлъ.
  
                       Пусть въ хитрости святой Денисъ поможетъ,
                       И вновь мы спать въ Руанѣ мирно будемъ.
  
                                           Орлеанскій.
  
                       Съ солдатами туда вступила Дѣва,
                       Но способомъ какимъ она укажетъ,
                       Откуда намъ ударить безопаснѣй?
  
                                           Рене.
  
                       Она зажжетъ на этой башнѣ факелъ,
                       Какъ знакъ того, что мѣсто, гдѣ она
                       Прошла сама -- защищено слабѣе.
  
                                           Дѣва (поднимается на укрѣпленіе съ зажженнымъ факеломъ въ рукѣ).
  
                       Смотрите! Вотъ счастливый факелъ брачный.
                       Онъ съ Франціей соединитъ Руанъ,
                       Но гибелью грозитъ войскамъ Тальбота.
  
                                           Орлеанскій.
  
                       Сигналъ друзей ты видишь, славный Карлъ?
                       На башнѣ той зажженный факелъ свѣтитъ.
  
                                           Карлъ.
  
                       Пусть блещетъ онъ кометою возмездья,
                       Паденіе враговъ предвозвѣщая.
  
                                           Рене.
  
                       Не медли же, опасны проволочки,
                       Идемъ впередъ при возгласахъ: Дофинъ!
                       И поскорѣй со стражею покончимъ.

(Входятъ въ Руанъ).

  

Тальботъ и англійскіе солдаты.

  
                                           Тальботъ.
  
                       О, Франція, оплачешь ты измѣну,
                       Коль скоро я ее переживу!
                       Проклятая колдунья эта Дѣва
                       Такъ быстро дѣло адское свершила,
                       Что отъ враговъ съ трудомъ лишь мы спаслись.
  

Тревога, битва. Изъ города выносятъ въ креслахъ больного Бедфорда, съ нимъ -- Тальботъ, Бургундскій и англійскія войска. На стѣнахъ появляются Дѣва, Карлъ, Орлеанскій, Алансонскій и Рене.

  
                                           Дѣва.
  
                       День добрый! Хлѣба не угодно ли вамъ?
                       Бургундскій герцогъ предпочтетъ поститься,
                       Чѣмъ вновь его купить за ту же цѣну.
                       Тамъ куколь былъ. По вкусу ли онъ вамъ?
  
                                           Бургундскій.
  
                       Распутница, колдунья, смѣйся! Хлѣбомъ
                       Тебя твоимъ заставлю подавиться:
                       Ты проклянешь день жатвы.
  
                                           Карлъ.
  
                                                               Ваша свѣтлость,
                       До той поры вы съ голоду умрете.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Мы отомстимъ не словомъ, a дѣлами.
  
                                           Дѣва.
  
                       Что, добрая сѣдая борода,
                       Не хочешь ли переломить копье,
                       Со смертью здѣсь сразиться, сидя въ креслахъ?
  
                                           Тальботъ.
  
                       Французская чертовка, злая вѣдьма!
                       Тебѣ ль, среди любовниковъ твоихъ,
                       Надъ доблестною старостью глумиться,
                       Полуживого трусомъ называть?
                       Когда съ тобой я снова не побьюсь --
                       Пусть суждено погибнуть мнѣ безславно.
  
                                           Дѣва.
  
                       Такъ пылки вы? Но -- осторожнѣй, Дѣва:
                       Тальботъ гремитъ -- такъ значитъ быть дождю.

(Тальботъ и другіе совѣщаются).

                       Парламенту привѣтъ! За кѣмъ же слово?
  
                                           Тальботъ.
  
                       Рѣшитесь ли вы съ нами выйти въ поле?
  
                                           Дѣва.
  
                       Ужель, милордъ настолько мы -- глупцы,
                       Чтобъ взятое пытаться взять вторично?
  
                                           Тальботъ.
  
                       Я говорю не съ дерзкою Гекатой,
                       Съ тобою, Алансонъ, и всѣми вами.
                       Хотите-ль вы сразиться, какъ бойцы?
  
                                           Алансонъ.
  
                       О, нѣтъ, сеньоръ.
  
                                           Тальботъ.
  
                                           Чортъ побери, сеньоръ!
                       Французскіе погонщики муловъ!
                       Попрятались за стѣны, какъ мальчишки,
                       И въ бой итти, какъ рыцари, не смѣютъ.
  
                                           Дѣва.
  
                       Начальники, уйдемъ со стѣнъ. Я вижу
                       Недоброе во взорѣ y Тальбота.
                       Богъ съ вами, лордъ! Мы приходили только
                       Вамъ объявить, что здѣсь мы.

(Дѣва и прочіе сходятъ со стѣнъ).

  
                                           Тальботъ.
  
                       И скоро мы послѣдуемъ за вами,
                       Иль славу я смѣняю на позоръ!
                       Бургундскій! Честью рода поклянись,
                       Во Франціи задѣтой всенародно,
                       Что возвратишь ты городъ иль падешь!
                       A я клянусь, и это такъ же вѣрно,
                       Какъ то, что Генрихъ здравствуетъ, и здѣсь
                       Отецъ его завоеватель былъ,
                       A въ городѣ измѣннически взятомъ --
                       Могила Сердца-Львинаго Ричарда, --
                       Клянусь: верну я городъ иль умру!
  
                                           Бургундскій.
  
                       Такой же клятвой вторю я твоей.
  
                                           Тальботъ.
  
                       На умирающаго герцога взгляни,
                       На доблестнаго Бердфорда сначала.
                       Милордъ, мы васъ устроимъ въ лучшемъ мѣстѣ,
                       Какъ требуетъ недугъ и возрастъ вашъ.
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Лордъ Тальботъ, не позорь меня. Сидѣть
                       Я здѣсь хочу, передъ стѣнами Руана,
                       И раздѣлить печаль иль радость съ вами.
  
                                           Бургундскій.
  
                       Дай, храбрый Бедфордъ, убѣдить себя...
  
                                           Бедфордъ.
  
                       Меня уйти не убѣдишь. Читалъ я,
                       Что Нендрагонъ больной, въ своихъ носилкахъ
                       Явился въ бой и побѣдилъ враговъ.
                       Одушевилъ бы я сердца солдатъ.
                       Они всегда со мною схожи были.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Неустрашимый духъ въ груди безсильной!
                       Пусть будетъ такъ. Храни его, Творецъ.
                       Теперь, отважный герцогъ, не замедлимъ
                       Собрать свое разсѣянное войско
                       И на врага хвастливаго ударимъ.

(Бургундскій, Тальботъ и войско входятъ въ городъ, оставивъ Бедфорда и др.).

  

Тревога, битва; во время одной изъ стычекъ входятъ сэръ Джонъ Фастольфъ и капитанъ.

  
                                           Капитанъ.
  
                       Куда спѣшите вы, сэръ Джонъ Фастольфъ?
  
                                           Фастольфъ.
  
                       Куда спѣшу? Спасаюсь бѣгствомъ я.
                       Мы, кажется, отбиты будемъ снова.
  
                                           Капитанъ.
  
                       Какъ? Тальбота покинувъ, вы бѣжите?
  
                                           Фастольфъ.
  
                       Всѣхъ Тальботовъ, спасти бы только жизнь!

(Уходитъ).

  
                                           Капитанъ.
  
                       Трусливый воинъ! гибель на тебя.

(Входитъ въ городъ).

(Отбой, битва. Дѣва, Алансонъ, Карлъ бѣгутъ изъ города).

  
                                           Бедфордъ.
  
                       Лети, душа, коль небу такъ угодно:
                       Теперь враговъ я видѣлъ пораженье.
                       Что сила, что увѣренность безумцевъ?
                       Дерзавшіе надъ нами насмѣхаться --
                       Они теперь бѣжать съ позоромъ рады.

(Умираетъ, его уносятъ въ городъ).

  

Тревога. Возвращаются Тальботъ, Бургундскій и др.

  
                                           Тальботъ.
  
                       Потеряно, и въ тотъ же день отбито --
                       Двойная честь! Но слава той побѣды,
                       Бургундскій герцогъ -- небу, a не намъ.
  
                                           Бургундскій.
  
                       Воинственный, неустрашимый Тальботъ!
                       Тебя носить отнынѣ въ сердцѣ буду,
                       Гдѣ памятникъ тебѣ -- твои дѣянья.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Благодарю васъ, герцогъ. Гдѣ же Дѣва?
                       Сдается мнѣ, что духъ ея заснулъ.
                       Гдѣ вызовы Батарда, Карла смѣхъ?
                       Затихло все. Главой поникъ Руанъ,
                       Столькихъ лишась защитниковъ отважныхъ.
                       Мы въ городѣ порядокъ возстановимъ
                       И, опытныхъ назначивъ офицеровъ,
                       Отправимся въ Парижъ, гдѣ пребываетъ
                       Съ вельможами нашъ молодой король.
  
                                           Бургундскій.
  
                       Во всемъ Бургундскій съ Тальботомъ согласенъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Но прежде погребенія обрядъ
                       Надъ Бедфордомъ покойнымъ совершимъ.
                       Да будетъ онъ землѣ въ Руанѣ преданъ.
                       Храбрѣйшаго героя не бывало,
                       И при дворѣ -- достойнѣйшаго сердца.
                       Но всѣ умрутъ -- владыки, короли,
                       Таковъ конецъ всѣхъ горестей земныхъ.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА III.

Равнина близъ Руана.

Входятъ Карлъ, Орлеанскій, Алансонъ, Дѣва и войска.

                                           Дѣва.
  
                       Случайнымъ пораженьемъ не смущайтесь
                       И не скорбите, что Руанъ отбитъ.
                       Забота -- ядъ, a не лѣкарство тамъ,
                       Гдѣ болѣе уже нельзя помочь,
                       Пускай Тальботъ безумный торжествуетъ,
                       И, какъ павлинъ, свой распускаетъ хвостъ --
                       Мы выщиплемъ уборъ его, коль скоро
                       Съ дофиномъ всѣ довѣритесь вы мнѣ.
  
                                           Карлъ.
  
                       Ты ранѣе руководила нами,
                       Мы вѣрили въ тебя: одна случайность
                       Несчастная не подорветъ довѣрья.
  
                                           Орлеанскій.
  
                       Въ умѣ своемъ еще измысли хитрость,
                       И мы тебя на цѣлый міръ прославимъ.
  
                                           Алансонъ.
  
                       Мы статую твою поставимъ въ храмѣ,
                       И какъ святой тебѣ молиться будемъ,
                       Лишь въ этотъ разъ намъ, Дѣва, помоги.
  
                                           Дѣва.
  
                       Итакъ, вотъ что рѣшаетъ Іоанна:
                       Медовыми рѣчами, уговоромъ --
                       Мы герцога Бургундскаго принудимъ,
                       Покинувши Тальбота, къ намъ пристать.
  
                                           Карлъ.
  
                       Когда бъ, дружокъ, мы этого добились --
                       Тутъ Генриха войскамъ не стало-бъ мѣста.
                       Кичиться такъ не смѣлъ бы ихъ народъ,
                       Но былъ бы онъ изъ всѣхъ провинцій изгнанъ.
  
                                           Алансонъ.
  
                       Бѣжали бы изъ Франціи они,
                       Не сохранивъ здѣсь права и на графство.
  
                                           Дѣва.
  
                       Увидите; какъ дѣйствовать я стану,
                       Чтобъ все привесть къ желанному концу.

(Барабанный бой за сценой).

                       Вы слышите по звуку барабановъ,
                       Что двинулись къ Парижу ихъ войска.

(Англійскій маршъ. Входятъ и приходятъ на нѣкоторомъ разстояніи войска съ Тальботомъ во главѣ).

                       Тальботъ идетъ, знамена распустивъ,
                       И всѣ войска англійскія -- за нимъ.

(Французскій маршъ. Входитъ герцогъ Бургундскій и его войска).

                       A вотъ въ тылу Бургундскій герцогъ съ войскомъ.
                       На счастье, онъ отсталъ. Къ переговорамъ
                       Трубить сейчасъ! Мы съ нимъ поговоримъ.

(Трубятъ).

  
                                           Карлъ.
  
                       Переговоры съ герцогомъ Бургундскимъ!
  
                                           Бургундскій.
  
                       Кто съ герцогомъ желаетъ говорить?
  
                                           Дѣва.
  
                       Державный Карлъ, французъ, онъ какъ и ты.
  
                                           Бургундскій.
  
                       Что скажешь, Карлъ? Отсюда ухожу я.
  
                                           Карлъ (Дѣвѣ).
  
                       Ты говори. Плѣни его рѣчами.
  
                                           Дѣва.
  
                       Надежда всѣхъ французовъ, славный герцогъ,
                       Слугѣ твоей дозволь промолвить слово.
  
                                           Бургундскій.
  
                       Не слишкомъ лишь пространно говори.
  
                                           Дѣва.
  
                       На Францію богатую взгляни --
                       Страну твою! Селенья, города
                       Жестокій врагъ въ ней предалъ разрушенью.
                       Какъ мать глядитъ на милое дитя,
                       Чей нѣжный взоръ на вѣки смерть смежаетъ --
                       На Франціи недугъ ты погляди,
                       На тяжкія, чудовищныя раны,
                       Которыя нанесъ ея груди.
                       Мечъ обрати ты въ сторону другую,
                       И ранящихъ рази, a не цѣлящихъ.
                       Вѣдь капля крови изъ груди отчизны --
                       Должна-бъ сильнѣй, чѣмъ рѣки чуждой крови,
                       Тебя страшить. Вернись же къ намъ. Съ отчизны
                       Слезами смой кровавое пятно.
  
                                           Бургундскій.
  
                       Ея рѣчами околдованъ я,
                       Иль говоритъ во мнѣ сама природа?
  
                                           Дѣва.
  
                       Вся Франція, французы всѣ дивятся,
                       Въ твоемъ происхожденьѣ усомнясь.
                       Вступилъ въ союзъ съ народомъ гордымъ ты? --
                       Изъ выгоды тебѣ онъ довѣряетъ.
                       Когда жъ Тальботъ здѣсь прочно оснуется
                       И сдѣлаетъ тебя орудьемъ зла --
                       Кто властелинъ здѣсь будетъ, какъ не Генрихъ?
                       И, какъ бѣглецъ, изгнанникомъ ты будешь.
                       Припомни -- въ томъ найдешь ты подтвержденье --
                       Твоимъ врагомъ былъ герцогъ Орлеанскій,
                       И плѣнникомъ онъ былъ y англичанъ.
                       Межъ тѣмъ узнавъ, что недругъ онъ тебѣ --
                       Безъ выкупа его освободили,
                       На зло тебѣ и всѣмъ твоимъ друзьямъ.
                       Ты на своихъ согражданъ ополчился,
                       Соединясь съ убійцами твоими.
                       Приди же къ намъ, о герцогъ, возвратись!
                       Съ друзьями Карлъ тебя въ объятья приметъ.
  
                                           Бургундскій (въ сторону).
  
                       Я побѣжденъ. Какъ громомъ изъ орудій,
                       Возвышенною рѣчью я разбитъ,
                       Почти готовъ я преклонить колѣни.

(Громко).

                       Ты, родина, и вы, друзья, простите,
                       Позвольте васъ отъ всей души обнять.
                       Мои войска, могущество -- все ваше.
                       Прощай, Тальботъ, тебѣ не вѣрю я.
  
                                           Дѣва.
  
                       Какъ истинный французъ вы поступили.

(Про себя).

                       Вертится такъ и эдакъ.
  
                                           Карлъ.
  
                                                     Храбрый герцогъ,
                       Ты воскресилъ насъ дружбою твоей.
  
                                           Орлеанскій.
  
                       Ты снова мужество вселяешь въ насъ.
  
                                           Алансонскій.
  
                       На славу роль сыграла въ этомъ Дѣва,
                       Она вѣнца достойна золотого.
  
                                           Карлъ.
  
                       Соединимъ войска и сообща
                       Придумаемъ, какъ повредить врагу.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА IV.

  

Парижъ. Покой во дворцѣ.

  

Входятъ король Генрихъ, Глостеръ, Винчестеръ, Іоркъ, Суффолькъ, Сомерсетъ, Уорикъ, Экзетеръ, Вернонъ, Бассетъ и др. Къ нимъ на встрѣчу идутъ Тальботъ и нѣкоторые изъ его офицеровъ.

  
                                           Тальботъ.
  
                       Мой государь, достойнѣйшіе пэры,
                       Когда узналъ я о прибытьѣ вашемъ --
                       Въ сраженіяхъ я сдѣлалъ перерывъ,
                       Дабы мой долгъ исполнить предъ монархомъ.
                       И въ знакъ того рукою, покорившей
                       Подъ вашу власть полсотни крѣпостей,
                       Семь городовъ, двѣнадцать укрѣпленій
                       Да именитыхъ плѣнниковъ пятьсотъ --
                       Я этотъ мечъ y вашихъ ногъ слагаю.

(Становится на колѣни).

                       И въ преданности сердца моего,
                       Всю честь побѣдъ приписываю Богу
                       Сначала я, a послѣ -- королю.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Такъ значитъ лорда Тальбота я вижу,
                       Пробывшаго во Франціи такъ долго?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Да, государь мой, это онъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                                                     Добро
                       Пожаловать, побѣдоносный вождь.
                       Въ дни юности моей, -- хотя не старъ
                       И нынче я, -- отецъ мнѣ говорилъ,
                       Что воина отважнѣй не бывало.
                       Давно ужъ намъ извѣстны ваша вѣрность,
                       Усердіе, военные труды,
                       Но вы отъ насъ награды не имѣли,
                       Благодарить мы не могли васъ даже,
                       Затѣмъ, что васъ не видѣли въ лицо.
                       Но встаньте, лордъ. За ратныя заслуги
                       Мы жалуемъ васъ графомъ Шрусбери.
                       Присутствуйте вы при вѣнчаньѣ нашемъ.

(Трубы. Уходятъ всѣ, исключая Вернона и Бассета).

  
                                           Вернонъ.
  
                       Ну, что же сэръ? Такъ сильно горячились
                       Вы на морѣ, позоря тѣ цвѣта,
                       Что въ славу Іорка герцога ношу я?
                       Рѣшишься ль ты тѣ рѣчи подтвердить?
  
                                           Бассетъ.
  
                       Да, сэръ, коль скоро дерзкимъ языкомъ
                       Завистливо рѣшитесь лаять вы
                       На герцога, милорда Сомерсета.
  
                                           Вернонъ.
  
                       Я чту его такимъ, каковъ онъ есть.
  
                                           Бассетъ.
  
                       Ну, a какимъ? Вѣдь Іорка онъ не хуже?
  
                                           Вернонъ.
  
                       Не хуже? Какъ же! Вотъ тебѣ за то!

(Бьетъ его).

  
                                           Бассетъ.
  
                       Тебѣ законъ извѣстенъ, негодяй!
                       Кто обнажитъ оружье -- смерть тому,
                       Не то бы мнѣ ты кровью заплатилъ.
                       Но я къ его величеству отправлюсь --
                       Чтобъ испросить на битву дозволенье,
                       И мы сразимся на бѣду твою.
  
                                           Вернонъ.
  
                       Туда съ тобой поспѣю заодно:
                       Мы свидимся скорѣй, чѣмъ пожелаешь.

(Уходятъ)

  

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНАI.

Парижъ. Дворецъ.

Входятъ король Генрихъ, Глостеръ, Экзетеръ, Іоркъ, Суффолькъ, Сомерсетъ, Винчестеръ, Уорикъ, Тальботъ, комендантъ Парижа и др.

  
                                           Глостеръ.
  
                       Главу его вѣнчайте, лордъ-епископъ.
  
                                           Винчестеръ.
  
                       Помилуй, Боже, Генриха монарха
                       И государя -- именемъ Шестого.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Клянитесь вы, парижскій губернаторъ

(комендантъ преклоняетъ колѣни)

                       Не избирать другого государя.
                       Да будутъ вамъ его друзья -- друзьями,
                       И только тѣ врагами станутъ вамъ,
                       Кто на его престолъ злоумышляетъ.
                       Такъ дѣйствуйте, и Богъ вамъ да поможетъ.

(Уходятъ комендантъ и свита).

  

Входитъ сэръ Джонъ Фастольфъ.

  
                                           Фастольфъ.
  
                       Мой государь, покуда изъ Калэ
                       На ваше я спѣшилъ коронованье
                       Отъ герцога Бургундскаго вручили
                       Мнѣ къ вашему величеству письмо.

(Подаетъ его).

  
                                           Тальботъ.
  
                       Позоръ тебѣ и герцогу позоръ!
                       Я поклялся сорвать, презрѣнный воинъ,
                       Съ ноги твоей Подвязку при свиданьѣ

(срываетъ орденъ).

                       И сдѣлалъ такъ -- затѣмъ, что недостойно
                       Отличьемъ ты пожалованъ высокимъ.
                       Простите, Генрихъ царственный, и лорды,
                       Но въ битвѣ при Патэ, гдѣ y меня
                       Шесть тысячъ войска было, a французовъ --
                       По десяти на одного, трусъ этотъ,
                       Какъ подъ охрану вѣрную, бѣжалъ
                       До первыхъ же ударовъ, раньше боя.
                       Теперь судите, лорды, поступилъ ли
                       Я правильно, и трусъ такой достоинъ
                       Носить отличье рыцарства иль нѣтъ?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Воистинѣ такой поступокъ гнусенъ
                       И для простого воина, не только
                       Для рыцаря, вождя и капитана.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Когда, милорды, орденъ основался,
                       То рыцарямъ Подвязки благороднымъ
                       Присущи были храбрость, добродѣтель
                       И мужество въ бояхъ, гдѣ, не страшась
                       Опасностей и смерти, все они
                       И въ крайности рѣшимость сохраняли.
                       И тотъ, кому такія свойства чужды --
                       Тотъ рыцаремъ зовется незаконно
                       И оскверняетъ высшій этотъ орденъ.
                       Когда-бъ я смѣлъ судьею быть -- сравнялъ бы
                       Его въ правахъ съ холопомъ подзаборнымъ,
                       Который сталъ дворянствомъ похваляться.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Позоръ отчизны, слышалъ приговоръ?
                       Ты болѣе не рыцарь, удались,
                       Тебя подъ страхомъ смерти изгоняемъ.

(Фастольфъ уходитъ).

                       Теперь, милордъ протекторъ, прочитайте,
                       О чемъ Бургундскій герцогъ пишетъ намъ?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Что это значитъ? Измѣнился слогъ
                       У герцога?

(Смотритъ надписъ).

                                 Какъ кратко; королю.
                       Забылъ ли онъ, что вы -- его властитель,
                       Иль означаетъ грубый заголовокъ,
                       Что въ чувствахъ онъ перемѣнился къ вамъ?
                       Что жъ пишетъ онъ?
                                 (Читаетъ). Въ виду причинъ особыхъ,
                       "Исполненъ состраданья къ разоренью
                       "Страны моей и къ жалобамъ народа,
                       "Который вы тѣсните, я покинулъ
                       "Зловредный вашъ союзъ, соединясь
                       "Съ законнымъ королемъ -- французскимъ Карломъ".
                       Ужасная измѣна! Неужели
                       Въ союзахъ, дружбѣ, клятвахъ -- заключаться
                       Такая ложь и вѣроломство могутъ?
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Какъ? Дядя нашъ Бургундскій возмутился?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Да, государь, онъ вашимъ сталъ врагомъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       И худшее въ его посланьѣ -- это?
  
                                           Глостеръ.
  
                       И худшее и лучшее -- тутъ все.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Пускай же съ нимъ поговоритъ лордъ Тальботъ.
                       И должную воздастъ за это кару.
                       Что скажете, милордъ? Довольны вы?
  
                                           Тальботъ.
  
                       Доволенъ я: предупрежденъ я вами,
                       Объ этомъ самъ я долженъ былъ просить.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Войска собравъ, идите на него:
                       Пусть видитъ, какъ предательства не терпимъ
                       И какъ друзьямъ преступно измѣнять.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Иду, всѣмъ сердцемъ, государь, желаю
                       Увидѣть вамъ враговъ уничиженье.

(Уходитъ).

  

Входитъ Вернонъ и Бассетъ.

  
                                           Вернонъ.
  
                       Дозвольте мнѣ съ нимъ биться, государь.
  
                                           Бассетъ.
  
                       Мнѣ, государь, дозвольте съ нимъ сразиться.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Онъ -- мой слуга, ему внемлите, принцъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       За моего прошу я, милый Генрихъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Терпѣнье, лорды. Пусть ихъ объяснятся.
                       Что значатъ ваши крики, господа?
                       Зачѣмъ и съ кѣмъ хотите вы сразиться?
  
                                           Вернонъ.
  
                       Съ нимъ, государь, онъ оскорбилъ меня.
  
                                           Бассетъ.
  
                       Я -- съ нимъ. Меня онъ также оскорбилъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Въ чемъ состоитъ взаимная обида?
                       Скажите мнѣ, затѣмъ я вамъ отвѣчу.
  
                                           Бассетъ.
  
                       Покуда моремъ плыли мы сюда --
                       Изъ зависти онъ сталъ меня корить
                       За то, что я ношу вотъ эту розу.
                       Онъ говорилъ, что цвѣтъ ея такъ красенъ,
                       Какъ щеки господина моего,
                       Когда упорно правду отрицалъ онъ
                       По поводу вопроса о правахъ,
                       Возникшаго межъ нимъ и лордомъ Іоркомъ.
                       Онъ говорилъ обидныхъ словъ не мало,
                       И я прошу, въ опроверженье ихъ,
                       Въ защиту доброй славы господина --
                       Чтобъ разрѣшенъ былъ поединокъ мнѣ.
  
                                           Вернонъ.
  
                       A вотъ мое моленье, государь.
                       Хотя съумѣлъ въ благопріятномъ свѣтѣ
                       Онъ выставить поступокъ дерзкій свой --
                       Но, знайте: мнѣ онъ первый бросилъ вызовъ,
                       Сказавъ, что блѣдность розы обличаетъ,
                       Насколько духомъ слабъ мой господинъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Гдѣ, Сомерсетъ, конецъ вражды твоей?
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Какъ, герцогъ Іоркъ, вы злобу ни таите --
                       Свою хитро -- она наружу рвется.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Великій Богъ, что за безумье въ ихъ
                       Мозгу больномъ, когда изъ пустяковъ
                       Они раздоръ подобный затѣваютъ!
                       Любезные мои кузены Іоркъ
                       И Сомерсетъ, прошу васъ, примиритесь!
  
                                           Іоркъ.
  
                       Пусть распря ихъ рѣшится поединкомъ,
                       Затѣмъ уже намъ предпишите миръ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Насъ этотъ споръ касается однихъ
                       И межъ собой мы порѣшимъ его.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Прими же, ты мой вызовъ, Сомерсетъ.
  
                                           Вернонъ.
  
                       Пусть кончится, какъ началось -- межъ нами.
  
                                           Бассетъ.
  
                       На томъ рѣши, державный повелитель.
  
                                           Глостеръ.
  
                       На томъ рѣшить? Проклятье вашей ссорѣ
                       И вамъ самимъ съ безстыдной рѣчью вашей,
                       Нахальные вассалы! Какъ не стыдно
                       Вамъ наглостью крикливой докучать
                       Его Величеству и намъ? A сами
                       Нехорошо вы дѣлаете, лорды,
                       Дозволивъ имъ такія пререканья
                       И, къ случаю придравшись, межъ собою
                       Устами ихъ раздоры затѣвая.
                       Совѣтую вамъ быть благоразумнѣй.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Скорбитъ король. Друзьями будьте, лорды.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Приблизьтесь вы -- желавшіе сразиться.
                       Коль скоро милость цѣните вы нашу --
                       Должны забыть вы о причинѣ ссоры,
                       A вы, милорды, вспомните, гдѣ мы --
                       Въ измѣнчивомъ краю, непостоянномъ.
                       Когда раздоръ замѣтятъ въ нашихъ взорахъ
                       И несогласье наше -- въ недовольныхъ
                       Умахъ оно немедля возбудитъ
                       Духъ мятежа и неповиновенья.
                       Какой позоръ, когда узнаютъ принцы
                       Чужихъ земель, что здѣсь, изъ-за ничтожной
                       Бездѣлицы -- враждуютъ межъ собой
                       Вельможи, пэры Генриха Шестого,
                       Французское теряя государство!
                       О, вспомните отцовскія побѣды,
                       Года мои, -- и купленному кровью
                       Не дайте вы изъ пустяковъ погибнуть.
                       Посредникомъ пусть я въ раздорѣ буду.
                       Причины нѣтъ -- хотя бы эту розу
                       Я прикололъ -- подозрѣвать меня

(прикалываетъ алую розу).

                       Что Сомерсетъ милѣе мнѣ, чѣмъ Іоркъ,
                       Какъ братьевъ, я обоихъ ихъ люблю.
                       Тогда и мнѣ въ укоръ вѣнецъ поставятъ:
                       Вѣдь и король Шотландіи вѣнчался.
                       Но лучше васъ разсудокъ убѣдитъ
                       Чѣмъ я внушить иль преподать съумѣю,
                       A потому, какъ мы явились съ миромъ --
                       Такъ и пребудемъ въ мирѣ и любви.
                       Братъ Іоркъ, мы вашу свѣтлость назначаемъ
                       Надъ этой частью Франціи регентомъ.
                       Любезны еперь ко мнѣ обѣдать.
             Да,-- твердо вѣрю я, что эта ссора
             Дастъ много дней кроваваго раздора. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 5-я.

Тамъ же. Комната въ Тоуэрѣ.

(Два тюремщика вносятъ Мортимера 33) на креслахъ).

   Мортимеръ. Постойте здѣсь, присмотрщики моей
             Безсильной старости: пусть отдохнетъ
             Несчастный Мортимеръ. Мои всѣ члены
             Истомлены, какъ члены человѣка,
             Измученнаго пыткою. Сѣдины
             Равны лѣтами Нестору; ихъ цвѣтъ,
             Родясь подъ гнетомъ золъ, прешедшихъ мѣру,
             Пророчитъ смерть Эдмунду Мортимеру!
             Мои глаза, какъ свѣточъ безъ огня,
             Хотятъ давно померкнуть для меня;
             Измученныя плечи преклонились
             Подъ гнетомъ бѣдъ; ослабнувшія руки
             Висятъ, какъ двѣ безсонныя лозы,
             Склонясь къ землѣ. Давно лишенный ногъ,
             Безсильныхъ поддержать собою этотъ
             Кусокъ ничтожной глины, я еще
             Питаю лучъ надежды, что онѣ
             Довольно будутъ скоры, чтобъ снести
             Меня въ мой гробъ, затѣмъ, что для меня
             Ужъ нѣтъ другой отрады. Что жъ, придетъ
             Племянникъ мой?
   1-й тюремщикъ.           Ричардъ Плантагенетъ?
             Придетъ, милордъ. Мы посылали въ Тампль
             За нимъ -- и онъ сказалъ, что будетъ тотчасъ.
   Мортимеръ. Мнѣ болѣе не надо ничего.
             Душа моя спокойна. Бѣдный Ричардъ!
             Онъ столько же несчастливъ, какъ и я.
             Мои бѣды начались съ воцареньемъ
             Монмоуса Генриха, чьей громкой славѣ
             Предшествовалъ задолго я своей.
             Съ тѣхъ поръ въ темницѣ я, и съ тѣхъ же поръ
             Униженъ бѣдный Ричардъ, потерявшій
             Добро свое и честь. О, если бъ нынѣ,
             Когда меня готова разрѣшить
             Такъ сладостно отъ всѣхъ страданій смерть,
             Какъ добрый примиритель нашихъ бѣдствій,
             Могли бы также кончиться страданья
             И бѣднаго Ричарда возвращеньемъ
             Всѣхъ прежнихъ правъ его!

(Входитъ Ричардъ Плантагенетъ).

   1-й тюремщикъ.                               Достойный лордъ,
             Племянникъ вашъ пришелъ.
   Мортимеръ.                               Пришелъ мой Ричардъ?
   Рич. Плантагенетъ. Да, доблестный мой дядя,-- предъ тобой
             Позорно обезчещенный племянникъ,
             Твой бѣдный Ричардъ.
   Мортимеръ.                               Протяните руки
             Мои къ нему:-- пусть я умру, приникнувъ
             Къ его груди. Скажите мнѣ, когда
             Мы встрѣтимся губами, чтобъ я могъ
             Напечатлѣть на нихъ, хотя безсильный,
             Прощальный поцѣлуй. Скажи теперь,
             Прекрасный отпрыскъ Іорка, по какой
             Причинѣ ты назвалъ себя сейчасъ
             Позорно обезчещеннымъ?
   Рич. Плантагенетъ.                     Склонись
             Мнѣ на руки разбитою спиной
             И позабудь въ спокойномъ положеньи
             На мигъ свои недуги, съ тѣмъ, чтобъ легче
             Прослушать повѣсть бѣдъ моихъ. Недавно
             Затѣяли мы споръ о нашемъ нравѣ
             Съ коварнымъ Сомерсетомъ. Онъ въ пылу
             Осмѣлился кольнуть меня намекомъ
             На смерть отца. Повѣрь, что я бъ отвѣтилъ
             На все, что онъ сказалъ мнѣ; но такой
             Упрекъ зажалъ мнѣ ротъ. Вотъ почему
             Прошу тебя, во имя нашей чести
             И узъ родства семьи Плантагенетовъ,
             Скажи, достойный дядя, мнѣ, за что
             Казненъ отецъ мой Кэмбриджъ?
   Мортимеръ.                                         Та жъ причина,
             Которая свела меня въ темницу,
             Безжалостно заставя провести
             Всю молодость въ печальномъ заточеньи,
             Была причиной и его конца.
   Рич. Плантагенетъ. Прошу, скажи яснѣй:-- я не могу
             Угадывать и ничего не знаю.
   Мортимеръ. Я разскажу, когда позволитъ это
             Коснѣющій языкъ, и смертный часъ
             Не перерветъ печальнаго разсказа.
             Король, четвертый Генрихъ, дѣдъ монарха,
             Дарящаго теперь, низвергъ съ престола
             Ричарда, сына Эдварда, который
             Былъ внукъ Эдварда третьяго и вмѣстѣ
             Единственный наслѣдникъ по закону
             Британскаго престола. Лорды Перси,
             Найдя, что Генрихъ царствовалъ неправо,
             Задумали возвесть на тронъ меня.
             Причина, побудившая къ тому
             Отважныхъ этихъ лордовъ, заключалась
             Въ томъ, что Ричардъ, скончавшись, не оставилъ
             Наслѣдниковъ, я жъ былъ къ нему всѣхъ ближе
             По кровному родству, происходя
             По матери изъ дома Ліонеля
             Кларенскаго, который самъ былъ третій
             Эдварда сынъ, тогда какъ Генрихъ велъ
             Свой родъ отъ Гонта, бывшаго четвертымъ
             По счету сыномъ славной этой вѣтви.
             Вотъ эта-то попытка лордовъ Перси
             Возвесть меня на тронъ была причиной,
             Что я лишенъ свободы, а они
             Погибли всѣ. Позднѣй, когда царилъ
             Наслѣдникъ Волинброка, Генрихъ пятый,
             Отецъ твой Кембриджъ, бывшій славной вѣтвью
             Эдмунда Іорка Ланглея, взялъ замужъ
             Мою сестру, которая и стала
             Твоею матерью. Онъ вздумалъ также
             Изъ жалости ко мнѣ собрать войска
             Въ защиту правъ моихъ, чтобъ возвратить
             Мнѣ мой вѣнецъ, но палъ подобно прочимъ
             Моимъ друзьямъ и преданъ эшафоту.
             Такъ кончились попытки Мортимеровъ
             Вернуть свое наслѣдье.
   Рич. Плантагенетъ.                     Ты послѣдній
             Изъ ихъ семьи?
   Мортимеръ.           Ты видишь самъ;-- потомства
             Мнѣ не дано: слабѣющій же голосъ
             Пророчитъ смерть мою. Ты мой наслѣдникъ;
             Старайся возвратить свое, но будь,
             Молю я, остороженъ!
   Рич. Плантагенетъ.                     Будь спокоенъ --
             Совѣтъ твой будетъ принятъ. Согласись
             Однакоже, что смерть отца было
             Безчестное, кровавое убійство.
   Мортимеръ. Трудись съ умомъ: Ланкастеры сильны;
             Ихъ сдвинуть домъ труднѣй, чѣмъ сдвинуть гору.
             А я, наоборотъ, покину міръ
             Съ такой же легкостью, какъ уѣзжаютъ
             Изъ мѣстъ ихъ пребыванья короли,
             Наскуча жить въ одномъ и томъ же мѣстѣ.
   Рич. Плантагенетъ. О, добрый дядя, если бы я могъ
             Продлить твой вѣкъ моею юной жизнью!
   Мортимеръ. Ты сдѣлалъ бы мнѣ этимъ только зло
             Подобно тѣмъ злодѣямъ, что наносятъ
             Десятки ранъ, когда одна смертельна.
             Не огорчайся же. Повѣрь, я счастливъ
             Тѣмъ, что умру. Ты долженъ будешь только
             Меня похоронить. Прощай! Пусть Небо
             Пошлетъ тебѣ успѣхъ въ борьбѣ и мирѣ. (Умираетъ).
   Рич. Плантагенетъ. И миръ твоей душѣ, летящей въ небо,
             А не борьбу! Въ темницѣ кончилъ ты
             Свой долгій вѣкъ, пройдя его невольнымъ
             Отшельникомъ. Въ груди моей замкну
             Я твой совѣтъ и тамъ же схороню
             Всѣ замыслы мои. Возьмите тѣло,
             Тюремщики; я позабочусь самъ,
             Чтобъ похороны были лучше жизни
             Почившаго. (Тюремщики, уносятъ трупъ Мортимера).
                                 Погасъ дотлѣвшій свѣточъ
             Страдальца Мортимера, затушенный
             Кичливостью людей далеко низшихъ!
             А что до оскорбленій, нанесенныхъ
             Мнѣ низкимъ Сомерсетомъ -- ихъ сотретъ
             Одна лишь честь! Поэтому спѣшу
             Скорѣй въ парламентъ. Если отдадутъ
             Мои права -- тѣмъ лучше; если жъ нѣтъ --
             Я пользу извлеку изъ самыхъ бѣдъ. (Уходитъ).
   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА 1-я.

Лондонъ. Парламентъ 34).

(Трубы. Входятъ Король Генрихъ, Эксетеръ, Глостеръ, Варвикъ, Сомерсетъ, Суффолькъ, епископъ Винчестерскій, Ричардъ Плантагенетъ и другіе. Глостеръ подаетъ королю обвинительный актъ; Винчестеръ вырываетъ его и раздираетъ).

   Епископъ. А, ты пришелъ съ обдуманнымъ заранѣй
             Написаннымъ и хитрымъ обвиненьемъ!
             Нѣтъ, Гомфрей Глостеръ,-- если хочешь ты
             Меня винить, то дѣлай это прямо,
             Какъ самъ я буду прямо отвѣчать
             На то, что скажешь ты изустной рѣчью.
   Глостеръ. Коварный попъ, одна лишь святость мѣста
             Способна удержать меня отъ мщенья
             За дерзкій твой поступокъ. Или ты
             Подумалъ въ самомъ дѣлѣ, что коль скоро
             Я изложилъ подробно на бумагѣ
             Преступныя дѣла твои -- то значитъ,
             Что я боюсь забыть ихъ иль не смѣю
             Словесно передать, что написалъ?
             Нѣтъ, дерзкій попъ,-- твое коварство такъ
             Извѣстно всѣмъ; твои всѣ преступленья
             Такъ возмутительны, что даже дѣти
             Кричатъ о нихъ. Ты хуже, чѣмъ послѣдній
             И злѣйшій ростовщикъ. Ты ищешь всюду
             Однѣхъ лишь ссоръ; ты вѣчный врагъ порядка;
             Ты гнусный сластолюбецъ, несмотря
             На твой духовный санъ;-- что жъ до твоей
             Фальшивости, то можетъ ли она
             Еще быть очевиднѣй послѣ гнусной
             Попытки умертвить меня, какую
             Предпринялъ ты на лондонскомъ мосту
             И въ Тоуэрѣ? А сверхъ того, когда бы
             Просѣяли, какъ слѣдуетъ, твои
             Всѣ помыслы, то врядъ ли бъ самъ король
             Избѣгнуть могъ коварной, хитрой злобы,
             Таящейся на днѣ твоей души.
   Епископъ. Ты мнѣ презрителенъ. Внемлите, лорды,
             Прошу, моимъ словамъ. Когда бъ я былъ
             Развратенъ иль искалъ себѣ богатства,
             Какъ онъ сейчасъ сказалъ, то почему же,
             Скажите, я такъ бѣденъ? Какъ могло
             Случиться, что я вовсе не стараюсь
             Возвыситься и остаюсь смиренно
             Въ моемъ духовномъ званьи? Что жъ до ссоръ,
             То я всегда стараюсь отклонить
             Ихъ отъ себя, пока не вызванъ самъ.
             Нѣтъ, добрые милорды, вѣрьте мнѣ,
             Не это бѣситъ герцога; не это
             Его волнуетъ такъ:-- онъ лишь не хочетъ,
             Чтобъ кто-нибудь былъ близокъ къ королю,
             Какъ близокъ онъ; чтобъ кто-нибудь съ нимъ вмѣстѣ
             Участвовалъ въ правленьи. Вотъ, причина,
             Что онъ такъ мечетъ громы и грозитъ
             Мнѣ клеветой. Я докажу, что равенъ
             Ему...
   Глостеръ. Мнѣ равенъ? Сынъ побочный дѣда 35)
             И равенъ мнѣ?
   Епископъ.                     Да, дерзкій лордъ. А ты
             Скажи, кто самъ, какъ не пустой гордецъ,
             Который чванится чужою властью?
   Глостеръ. Какъ, дерзкій попъ? Я, значитъ, не протекторъ?
   Епископъ. А я -- я не прелатъ святѣйшей церкви?
   Глостеръ. Ты пользуешься ею, какъ разбойникъ,
             Который прячетъ за оградой замка
             Все, что успѣлъ награбить.
   Епископъ.                                         Нечестивецъ!
   Глостеръ. Не ты ль благочестивъ? Коль скоро такъ,
             То развѣ что по званью -- не по жизни.
   Епископъ. Римъ отомстить.
   Варвикъ.                               Такъ въ Римъ и убирайся.
   Сомерсетъ. Вамъ слѣдовало бъ быть скромнѣе, лордъ.
   Варвикъ. Такой совѣтъ приличнѣй было бъ дать
             Епископу.
   Сомерсетъ.           Мнѣ кажется, что вы
             Хорошій христіанинъ и должны бы
             Держать себя приличнѣй въ отношеньи
             Такихъ особъ.
   Варвикъ.                     Да, если бы особа
             Была скромнѣй сама. Прелатъ не долженъ
             Такъ говорить.
   Сомерсетъ.                     Но если оскорбили
             Его высокій санъ?
   Варвикъ.                               Тутъ все равно --
             Высокій санъ иль нѣтъ,-- онъ долженъ помнить,
             Что передъ нимъ протекторъ короля.
   Рич. Плантагенетъ. (въ сторону). А я молчи на все -- иначе скажутъ,
             Пожалуй, мнѣ: "Не смѣй соваться, дрянь,
             Туда, гдѣ спорятъ лорды!" О, какъ славно
             Сумѣть бы я безъ этого отдѣлать
             Прелата!
   Король.                     Дяди Глостеръ и Винчестеръ,
             Хранители священныхъ благъ отчизны!
             Склонитесь къ доброй просьбѣ, если просьба
             Васъ можетъ убѣдить: соедините
             Сердца свои любовью. Что за стыдъ
             Для нашего вѣнца раздоръ двухъ лордовъ,
             Подобныхъ вамъ! Какъ я ни юнъ годами,
             Но все могу сказать, что нѣтъ червя,
             Грызущаго утробу государства
             Сильнѣй междоусобій. (За сценой шумъ и крики: "долой темно-кафтанниковь!")
   Король.                               Что за шумъ?
   Варвикъ. Навѣрно драка, начатая вновь
             Людьми епископа.

(За сценой крики: "камней, камней!" Входитъ мэръ Лондона со свитой).

   Мэръ.                               О, государь
             И доблестные лорды, пожалѣйте,
             Прошу, всѣхъ насъ и нашъ несчастный Лондонъ!
             Прислуга лорда Глостера и люди
             Епископа, которымъ запретили
             Носить съ собой оружье, понабрали
             Камней изъ мостовой и, раздѣлясь
             На двѣ толпы, бросаютъ такъ жестоко
             Каменьями другъ въ друга, что у многихъ
             Уже пробиты головы. Въ домахъ
             Разбиты стекла въ окнахъ, и всѣ лавки
             Затворены со страха.

(Входятъ, продолжая драться, служителя герцога Глостера и епископа Винчестерскаго, съ окровавленными головами).

   Король.                               Вашей клятвой
             На вѣрность намъ мы вамъ повелѣваемъ
             Оставить эту драку и смириться.
             Прошу, уйми ихъ, добрый дядя Глостеръ.
   1-й служитель. Отнимутъ камни -- пустимъ въ дѣло зубы.
   2-й служитель. Что бъ ни было, а мы возьмемъ свое.

(Продолжаютъ драться).

   Глостеръ. Служители,-- оставьте эту ссору
             И бросьте неумѣстную рѣзню.
   3-й служитель. Помилуйте, милордъ,-- мы васъ всегда
             Считали человѣкомъ, кто породой
             Уступитъ развѣ только королю:
             Такъ какъ же допустить намъ, чтобы васъ --
             Подобнаго вельможу и отца
             Отечества -- смѣлъ оскорблять чернильникъ 37)!
             Нѣтъ,-- всѣ мы, наши жены, наши дѣти
             Пойдемъ за васъ съ охотою на смерть.
   1-й служитель. И если насъ убьютъ -- обрѣзки нашихъ
             Ногтей пойдутъ на бой. (Драка возобновляется).
   Глостеръ.                               Остановитесь!
             Когда меня вы любите, какъ въ этомъ
             Клялись сейчасъ мнѣ сами,-- бросьте драку,
             Я васъ прошу!
   Король.                     О, какъ мнѣ больно видѣть
             Подобные раздоры! Лордъ Винчестеръ,
             Ужели не смягчаютъ васъ мои
             Моленія и слезы? Кто же долженъ
             Быть добръ, когда не вы? Кому же думать
             О мирѣ, если вы, служитель церкви,
             Находите отраду въ мятежахъ?
   Варвикъ. Смиритесь, лорды Глостеръ и Винчестеръ:
             Ужели вы хотите огорчить
             Такъ больно государя и разстроить
             Спокойствіе отчизны? Посмотрите,
             Какъ много бѣдъ родила ваша ссора!
             Смиритесь же, коль скоро не хотите
             Намѣренно искать кровопролитій.
   Епископъ. Пусть онъ смирится -- я не уступлю.
   Глостеръ. Я покорюсь, жалѣя государя!
             Иначе я скорѣй бы вырвалъ сердце
             Изъ груди у попа, чѣмъ допустилъ
             Его взять верхъ.
   Варвикъ.                     Взгляните, лордъ Винчестеръ,
             Противникъ вашъ смирилъ избытокъ злобы,--
             Вы это прочитаете въ его
             Разглаженномъ челѣ. Что жъ заставляетъ
             Попрежнему глядѣть васъ такъ угрюмо?
   Глостеръ (Винчестеру). Вотъ вамъ моя рука.

(Протягиваетъ руку; Винчестеръ отталкиваетъ ее)*

   Король (Винчестеру).                                         Стыдитесь, дядя!
             Вы часто проповѣдывали мнѣ,
             Что злоба смертный грѣхъ; -- теперь же сами
             Хотите поступать наперекоръ
             Своимъ словамъ, поддерживая грѣхъ,
             Который осуждали.
   Варвикъ.                               О, нашъ добрый,
             Разумный государь! Твои слова
             Затронули епископа. Винчестеръ,
             Смирись хоть изъ стыда. Ужель ребенку
             Учить тебя, что дѣлать?
             Епископъ. Ну, извольте --
             Я помирюсь, воздавъ ему обратно
             Любовью за любовь, рукой за руку.
   Глостеръ (въ сторону). Боюсь я, что безъ сердца. (Громко) Будьте жъ всѣ
             Свидѣтелями въ томъ, что этотъ знакъ
             Послужитъ прочнымъ знаменіемъ мира
             Межъ мною и Винчестеромъ, а также
             Межъ нашими клевретами. Пусть будетъ
             Свидѣтель Богъ, что я не лицемѣрю.
   Епископъ (въ сторону). И пусть меня отринетъ Онъ, коль скоро
             Мирюсь я искренно.
   Король.                               О, добрый дядя,
             И вы, почтенный Глостеръ, какъ пріятно
             Мнѣ это примиренье! (Служителямъ). Уходите
             Теперь, мои друзья, и не смущайте
             Насъ больше вашей дракой; помиритесь,
             Какъ ваши господа.
   1-й служитель.                     Съ меня довольно!
             Пойду скорѣе къ лѣкарю.
   2-й служитель.                               И я.
   3-й служитель. А я пойду лѣчить себя въ таверну.

(Мэръ и служители уходятъ).

   Варвикъ. Взгляните благосклонно, государь,
             Теперь на эту просьбу, по которой
             Мы просимъ васъ, чтобъ вновь былъ возстановленъ
             Въ своихъ правахъ Ричардъ Плантагенетъ.
   Глостеръ. Прекрасно, лордъ Варвикъ. Я подтверждаю
             Предъ вами, государь, что если вы
             Разсмотрите подробно это дѣло,
             То сами убѣдитесь, что Ричардъ
             Особенно заслуживаетъ милость,
             Какъ я уже подробно говорилъ
             Объ этомъ вамъ въ Эльтамѣ.
   Король.                                         Доводъ твой
             Весьма силенъ, и я скажу предъ всѣми,
             Что искренно желаю, чтобъ Ричардъ
             Вновь получилъ права свои по крови.
   Варвикъ. Отдайте же ему права по крови
             Въ награду за позоръ его отца
   Епископъ. Желанье всѣхъ -- мое.
   Король.                                         Когда Ричардъ
             Намъ дастъ присягу вѣрности, то я
             Готовъ ему отдать, помимо правъ,
             И все наслѣдство Іорковъ, отъ которыхъ
             Рожденъ онъ по прямому поколѣнью.
   Рич. Плантагенетъ. Покорный твой слуга приноситъ клятву
             Служить тебѣ до смерти.
   Король.                                         Преклони же
             Колѣна предо мной и въ воздаянье
             За этотъ знакъ покорности -- прими
             Отъ насъ мечъ славный Іорковъ. Встань, Ричардъ,
             Опять Плантагенетомъ, возведеннымъ
             Въ достоинство и санъ милорда Іорка 38)!
   Рич. Плантагенетъ. И пусть падутъ враги твои, подобно
             Тому, какъ я возсталъ! Пусть всѣ, кто только
             Замыслятъ зло тебѣ, погибнутъ такъ же,
             Какъ я расцвѣлъ дарованнымъ мнѣ правомъ!
   Всѣ. Да здравствуетъ великій герцогъ Іоркъ!
   Сомерсетъ (въ сторону). Погибни подлый, низкій герцогъ Іоркъ!
   Глостеръ. Теперь я бъ совѣтовалъ его
             Величеству отправиться чрезъ море
             Во Францію и тамъ короноваться.
             Присутствіе монарха пробуждаетъ
             Любовь въ сердцахъ народа и приводитъ
             Въ уныніе враговъ.
   Король.                               Коль скоро Глостеръ
             Даетъ совѣтъ -- король его исполнитъ!
             Совѣтъ друзей намъ лучшая опора
             Противу злыхъ враговъ.
   Глостеръ.                                         Суда готовы.

(Трубы. Всѣ уходятъ, кромѣ Эксетера).

   Эксетеръ. Да, ѣздите по Англіи! Ступайте,
             Пожалуй, и во Францію, не видя,
             Что ждетъ насъ всѣхъ въ грядущемъ! Непріязнь,
             Возникшая въ сердцахъ двухъ этихъ пэровъ,
             Все будетъ тлѣть подъ пепломъ ложной дружбы
             И вспыхнетъ вдругъ когда-нибудь огнемъ.
             Какъ члены, пораженные гніеньемъ,
             Гніютъ лишь постепенно до поры,
             Покамѣстъ кость не распадется съ мясомъ --
             Такъ будетъ тлѣть и этотъ злой раздоръ.
             Невольно мнѣ припомнилось теперь
             Пророчество, которое слыхали
             При Генрихѣ покойномъ мы изъ устъ
             Почти грудныхъ ребятъ о томъ, что Генрихъ,
             родившійся въ Монмоусѣ, все возьметъ,
             Родившійся жъ въ Виндзорѣ -- все утратить 39).
             Да, все готово сбыться, и сердечно
             Желалъ бы я свою окончить жизнь,
             Пока не наступило это время. (Уходитъ).
   

СЦЕНА 2-я.

Франція. Передъ Руаномъ.

(Входятъ Іоанна д'Аркъ и солдаты, переодѣтые крестьянами, съ мѣшками за спиной).

   Іоанна. Ну, вотъ мы предъ воротами Руана,
             Куда войти должна помочь намъ хитрость.
             Не будьте жъ опрометчивы въ рѣчахъ;
             Старайтесь подражать по разговору
             Крестьянамъ, продающимъ свой товаръ.
             Когда насъ впустятъ въ городъ -- что навѣрно
             Исполнится, и если мы найдемъ,
             Что стража спитъ, то мы дадимъ немедля
             Объ этомъ знать друзьямъ, чтобъ Карлъ дофинъ
             Ворвался съ войскомъ въ городъ.
   1-й солдатъ.                                         Мы мѣшками
             Въ мѣшокъ поймаемъ городъ 40). Намъ они
             Помогутъ захватить легко Руанъ.
             Что жъ мѣшкать -- постучимся. (Стучатся).
   Часовой (внутри города). Qui est là?
   Іоанна. Paysans pauvres gens de France --
             Несемъ пшеницу въ городъ на продажу.
   Часовой. Входите; рынокъ отпертъ -- ужъ звонили.

(Отворяетъ ворота).

   Іоанна. Теперь, Руанъ, падутъ твои твердыни.

          (Входитъ въ городъ вмѣстѣ съ солдатами. Входятъ Карлъ, Побочный Орлеанскій, Герцогъ Алансонскій и войско).

   Карлъ. Благослови, блаженный Діонисій,
             Задуманную хитрость, чтобы мы
             Попрежнему могли заснуть въ Руанѣ.
   Поб. Орлеанскій. Вотъ здѣсь вошла въ ворота Іоанна
             Съ толпой своихъ. Теперь они въ Руанѣ.
             Но какъ она подастъ намъ знакъ, гдѣ будетъ
             Вѣрнѣй и безопаснѣе ворваться?
   Герц. Алансонскій. Она поставитъ факелъ тамъ, на башнѣ;
             Онъ намъ послужитъ знакомъ, что нѣтъ мѣста
             Удобнѣе для приступа, чѣмъ то,
             Куда она взошла.

(Іоанна д'Аркъ появляется на башнѣ съ зажженнымъ факеломъ).

   Іоанна.                               Смотрите, вотъ
             Веселый, брачный факелъ; онъ горитъ
             Въ залогъ соединенія Руана
             Съ отчизною, пылая въ то же время
             Погибелью приверженцамъ Тальбота.
   Поб. Орлеанскій. Смотри, достойный Карлъ, -- вотъ факелъ друга
             Уже пылаетъ на вершинѣ башни.
   Карлъ. Пусть онъ пылаетъ, какъ комета мщенья,
             Предвѣстникомъ погибели враговъ.
   Герц. Алансонскій. Не тратьте даромъ времени,-- задержки
             Опасны, государь. Пойдемъ впередъ,
             Крича "дофинъ", и опрокинемъ стражу.

(Врываются въ городъ. Шумъ битвы. Входитъ Тальботъ съ англичанами).

   Тальботъ. О, Франція! Слезами ты заплатишь
             За гнусную измѣну, если мнѣ
             Удастся пережить твое коварство.
             Проклятая ихъ дѣва такъ нежданно
             Устроила весь этотъ адскій ковъ,
             Что мы едва спаслись отъ ихъ напора.

(Уходятъ снова въ городъ. Тревога; стычки. Изъ воротъ выносятъ больного Бэдфорда на креслахъ; затѣмъ входятъ Тальботъ, герцогъ Бургундскій и англійскія войска. На стѣнахъ появляются Іоанна д'Аркъ, Карлъ, Побочный Орлеанскій, Герцогъ Алансонскій и другіе).

   Іоанна. Привѣтъ вамъ, храбрецы! Не надо ль вамъ
             Еще муки на хлѣбы? Впрочемъ, мнѣ
             Сдается, что теперь Бургундскій герцогъ
             Готовъ скорѣй поститься, чѣмъ купить
             Ее такой цѣной, -- она полна
             Негоднымъ куколемъ. Какъ вамъ пришлась
             Мука моя по вкусу?
   Герц. Бургундскій.                     Смѣйся, смѣйся,
             Развратная колдунья! Будетъ время,
             Что я тебя заставлю подавиться
             Твоей мукой, ты проклянешь посѣвъ,
             Взростившій этотъ хлѣбъ.
   Карлъ.                                         Эй, не умрите
             Отъ голода до той поры, милордъ!
   Бэдфордъ. Мы будемъ мстить дѣлами, а не рѣчью.
   Іоанна. Ты что суешься, старецъ? Или ты
             Сражаться хочешь съ нами, сидя въ креслахъ?
   Тальботъ. Проклятая колдунья, злая вѣдьма!
             Не стыдно ли тебѣ съ толпой твоихъ
             Любовниковъ такъ нагло издаваться
             Надъ старостью? Клеймить названьемъ труса
             Полмертваго героя! Но постой!
             Еще настанетъ время -- мы сразимся,
             Илъ пусть навѣкъ покроюсь я стыдомъ!
   Іоанна. О, какъ вы пылки, лордъ! Но я покойна:
             Тальботъ гремитъ, такъ, значитъ, будетъ дождь.

(Тальботъ и прочіе сотътуются).

             Привѣтствую парламентъ! Кто ораторъ?
   Тальботъ. Довольно ли въ васъ мужества, чтобъ выйти
             Сразиться съ нами въ полѣ?
   Іоанна.                                         Ваша милость,
             Какъ кажется, считаетъ насъ совсѣмъ
             За дураковъ. Что спорить намъ о томъ,
             Что наше безъ того?
   Тальботъ.                               Я говорю
             Не съ этою насмѣшливой Гекатой,
             А съ принцемъ Адансоискимъ и другими.
             Хотите ль вы, какъ храбрые солдаты
             Сойти и биться съ нами?
   Герц. Алансонскій.                     Нѣтъ, синьоръ.
   Тальботъ. Желаю жъ вамъ повѣситься, синьоръ 41)!
             Презрѣнные погоньщики муловъ!
             Засѣли, какъ мальчишки, за оградой
             И не хотятъ сойти, чтобы сразиться,
             Какъ слѣдуетъ отважнымъ джентльменамъ
   Іоанна. Пойдемте прочь, друзья,-- Тальбота взоры
             Сверкаютъ слишкомъ грозно. До свиданья,
             Почтенные милорды! Мы взошли
             Сказать вамъ только то, что мы въ Руанѣ.

(Іоанна д'Аркъ и прочіе сходятъ со стѣнъ).

   Тальботъ. И мы въ немъ будемъ тоже, иль пускай
             Утратится навѣкъ Тальбота слава!

(Герцогу Бургундскому).

             Дай клятву, герцогъ, намъ своею честью,
             Запятнанной обидами враговъ,
             Взять городъ или пасть. Я поклянусь
             Въ томъ самомъ же -- и будь залогомъ клятвы
             Жизнь короля, могучія побѣды
             Его отца и то, что здѣсь въ Руанѣ
             Былъ схороненъ герой -- король Ричардъ,
             Такъ прозванный правдиво Львинымъ Сердцемъ.
   Гер. Бургундскій. Обѣтъ твой будетъ мой.
   Тальботъ.                                                   Но передъ этимъ
             Поможемъ умирающему принцу.
             Великому Бэдфорду. Славный лордъ.
             Мы васъ перенесемъ въ другое мѣсто,
             Гдѣ будетъ вамъ покойнѣе, чѣмъ здѣсь.
   Бэдфордъ. Нѣтъ, лордъ Тальботъ, я не хочу унизить
             Тебя такимъ поступкомъ; я останусь
             Какъ былъ передъ Руаномъ, чтобъ дѣлить
             По-братски съ вами счастье и несчастье.
   Герц. Бургундскій. Позволь, Бэдфордъ, намъ убѣдить тебя.
   Бэдфордъ. Но только не оставить это мѣсто.
             Я, помнится, читалъ, что Пендрагонъ 42)
             Велѣлъ перенести себя больного
             Въ сраженье на носилкахъ -- и разбилъ
             Враговъ своимъ явленьемъ. Такъ и я,
             Быть-можетъ, оживлю сердца солдатъ.
             Они казались мнѣ всегда похожи
             По духу на меня.
   Тальботъ.                               Безстрашный духъ
             Въ груди, уже остывшей! Пусть свершится,
             Какъ хочешь ты! Господь, храни Бэдфорда!
             Теперь, безъ лишнихъ словъ, Бургундскій герцогъ,
             Велимте поскорѣй собраться войску --
             И прямо на хвастливаго врага.

(Тальботъ, герцогъ Бургундскій и войско, оставя Бэдфорда съ служителями, уходятъ. Шумъ битвы. Входитъ Сэръ Джонъ Фастольфъ и Капитанъ).

   Капитанъ. Куда вы такъ спѣшите, сэръ Фастольфъ?
   Фастольфъ. Куда спѣшу?-- Ищу спасенья въ бѣгствѣ;
             Насъ разобьютъ, того гляди, опять.
   Капитанъ. Ужели вы покинете Тальбота?
   Фастольфъ. И всѣхъ Тальботовъ въ мірѣ, лишь бы только
             Спасти свою мнѣ жизнь. (Уходитъ).
   Капитанъ.                                         О, подлый трусъ!
             Пошли тебѣ судьба позоръ и гибель!

(Уходитъ капитанъ. Отступленіе. Изъ города спасаются бѣгствомъ Іоанна д'Аркъ, герцогъ Алансонскій, Карлъ и другіе).

   Бэдфордъ. Теперь лети, душа моя, спокойно
             На небеса! Я видѣлъ -- врагъ разбитъ.
             Вотъ какъ хрупка увѣренность людская!
             Тѣ люди, что преслѣдовали насъ
             Недавно такъ насмѣшками, должны
             Спасать теперь себя позорнымъ бѣгствомъ.

(Умираетъ, и его уносятъ. Входятъ Тальботъ и герцогъ Бургундскій).

   Тальботъ. Потеряно и взято въ тотъ же день!
             Двойная честь!-- не правда ль, славный герцогъ?
             Хвала Творцу, намъ давшему побѣду!
   Герц. Бургундскій. Воинственный Тальботъ! Отнынѣ я
             Воздвигну монументъ твоимъ побѣдамъ
             Въ моей груди; -- ты будешь жить въ ней вѣчно.
   Тальботъ. Благодарю, достойный герцогъ. Гдѣ же,
             Скажите мнѣ, ихъ дѣва? Вѣрно, чортъ
             Ея проспалъ сегодняшнюю битву.
             Гдѣ хвастовство дофина и насмѣшки
             Побочнаго? Все смолкнуло; Руанъ
             Повѣсилъ съ горя носъ, что изъ него
             Ушла такая храбрая дружина.
             Велимъ привесть все въ городѣ въ порядокъ,
             Оставимъ въ немъ надежныхъ офицеровъ --
             И къ молодому королю въ Парижъ.
             Теперь онъ тамъ со всей своею свитой.
   Герц. Бургундскій. Что до меня -- желанія Тальбота
             Съ тѣмъ вмѣстѣ и мои.
   Тальботъ.                               Не позабудемъ.
             Однакоже почтить передъ отъѣздомъ
             Почившаго Бэдфорда погребеньемъ.
             Навѣрно, никогда въ сраженьи воинъ
             Храбрѣй его не потрясалъ копьемъ,
             И при дворѣ во-вѣки не бывало
             Сановника добрѣй. Но умереть
             Должны мы всѣ,-- монарху и вельможѣ
             Послѣдній часъ несетъ одно и то же. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 3-я.

Равнина близъ Руана

(Входятъ Карлъ, Побочный Орлеанскій, Герцогъ Алансонскій, Іоанна д'Аркъ и солдаты).

   Іоанна. Не сѣтуйте, друзья, о нашемъ горѣ!
             Не плачьте, что потерянъ вновь Руанъ.
             Печаль о томъ, чего нельзя поправить --
             Намъ ядъ, а не лѣкарство. Пусть Тальботъ
             Гордится, какъ павлинъ, поднявшій хвостъ,
             Минутною удачей; мы ему
             Повыдергаемъ перья, если только
             Дофинъ и всѣ послушны будутъ мнѣ,
   Карлъ. Мы вѣрили тебѣ до сей поры
             Безропотно;-- одинъ несчастный случай
             Не можетъ уничтожить нашей вѣры.
   Поб. Орлеанскій. Придумай въ помощь намъ другую хитрость --
             И мы тебя прославимъ навсегда.
   Герц. Алансонскій. Мы статую твою велимъ поставить
             Въ высокочтимомъ мѣстѣ, и ты будешь
             Для насъ святой; придумай лишь, что дѣлать
             И какъ помочь.
   Іоанна.                     Внимайте жъ, если такъ,
             Что скажетъ вамъ Іоанна. Мы должны
             Путемъ искусныхъ словъ и хитрой лести
             Властителя Бургундіи склонить
             Предаться намъ, оставивши Тальбота.
   Карлъ. Удайся это намъ -- у насъ впередъ
             Не будетъ мѣста воинамъ британскимъ,
             И Англія, забывши величаться,
             Извергнется изъ нашихъ областей.
   Герц. Алансонскій. Они тогда извергнутся отвсюду
             Изъ Франціи, не сохранивши въ ней
             И маленькаго графства.
   Іоанна.                               Будьте всѣ
             Свидѣтелями въ томъ, какъ я начну
             Устраивать задуманное дѣло. (Барабанный бой за сценой).
             Чу! Слышите? Вотъ знакъ, что ихъ полки
             Отправились уже въ походъ къ Парижу.

(Англійскій маршъ. Тальботъ съ войсками проходитъ въ глубинѣ сцены).

             Смотрите, вотъ, развивши знамена,
             Идетъ Тальботъ со всѣмъ британскимъ войскомъ.

(Французскій маршъ. Герцогъ Бургундскій идетъ черезъ сцену съ своимъ войскомъ).

             А вотъ за нимъ и герцогъ. Наше счастье,
             Что онъ отсталъ, замѣшкавшись. Велите
             Трубить къ переговорамъ. (Трубы).
   Карлъ.                                         Мы хотимъ.
             Съ тобою говорить, Бургундскій герцогъ.
   Герц. Бургундскій. Кто хочетъ говорить со мной?
   Іоанна.                                                             Землякъ твой,
             Дофинъ французскій, Карлъ.
   Герц. Бургундскій.                     Чего онъ хочетъ?
             Скорѣй,-- я тороплюсь.
   Карлъ.                                         О, очаруй
             Его своею рѣчью, Іоанна!
   Іоанна. Бургундскій вождь, надежда всей отчизны!
             Постой на мигъ и выслушай твою
             Покорную рабу.
   Герц. Бургундскій. Чего ты хочешь?
             Скорѣй, безъ лишнихъ словъ.
   Іоанна.                                         Взгляни, взгляни
             На чудныя поля твоей отчизны,
             На села, разоренныя рукой
             Жестокаго врага! Взгляни глазами,
             Какими смотритъ любящая мать
             На смерть ея младенца! Посмотри
             На эти неестественныя раны,
             Которыя нанесъ своей отчизнѣ
             Ты собственной рукой! Останови
             Твой острый мечъ! Рази того, кто самъ
             Тебѣ наноситъ раны, и не трогай
             Своихъ друзей! Повѣрь, что каплей крови,
             Исторгнутой рукой твоей изъ груди
             Родной страны, ты сдѣлаешь себѣ
             Вреда гораздо больше, чѣмъ рѣкою,
             Пролитою изъ ранъ твоихъ враговъ!
             Вернись же къ намъ опять и смой слезами
             Позоръ и стыдъ, покрывшіе тебя 43)!
   Герц. Бургундскій. Я или околдованъ, иль природа
             Насильно сердце размягчила мнѣ!
   Іоанна. Вся Франція взираетъ ужъ давно
             Съ сомнѣньемъ на законность твоего
             Рожденія. Подумай, съ кѣмъ въ союзѣ,
             Съ кѣмъ въ дружбѣ ты?-- съ врагомъ, который будетъ
             Цѣнить тебя лишь только до поры,
             Пока ему ты нуженъ. Неужели
             Не видишь ты, что чуть Тальботъ успѣетъ
             При помощи тебя, кого онъ сдѣлалъ
             Орудьемъ зла, стать твердою ногой
             Во Франціи, то англійскій монархъ
             Одинъ здѣсь будетъ властвовать, а ты
             Изгонишься отсюда, какъ наемникъ!
             Ты хочешь доказательствъ?-- вотъ они:
             Когда плѣненъ былъ герцогъ Орлеанскій,
             Твой злѣйшій врагъ, британцы въ тотъ же мигъ
             Рѣшили возвратить ему свободу
             Безъ выкупа на зло тебѣ и всѣмъ
             Твоимъ друзьямъ. Не ясно ли теперь,
             Что ты идешь губить своихъ же близкихъ.
             Вступя въ союзъ съ опаснѣйшимъ врагомъ?
             О, возвратись, къ намъ, герцогъ ослѣпленный!
             Дофинъ и всѣ съ восторгомъ ждутъ тебя.
   Герц. Бургундскій. Я побѣжденъ!-- меня твоею рѣчью,
             Какъ громомъ пушекъ, сокрушила ты,
             И я почти готовъ передъ тобою
             Склонить мои колѣни. О, простите,
             Мои друзья, а также, ты, отчизна,
             Поступокъ мой! Позвольте мнѣ прижатъ
             Васъ всѣхъ къ моей груди. Мои всѣ силы,
             Мое все войско -- ваши. Ты жъ, Тальботъ,
             Прощай навѣкъ -- твоимъ я впредь не буду!
   Іоанна (въ сторону). Французъ во всемъ: задумалъ и раздумалъ.
   Карлъ. Привѣтъ тебѣ, достойный герцогъ,-- ты
             Придашь намъ много силъ твоею дружбой!
   Поб. Орлеанскій. Она вдохнетъ въ насъ новую отвагу.
   Герц. Алансонскій. Іоанна заслужила этимъ дѣломъ
             Брильянтовый вѣнецъ.
   Карлъ.                               Соединимте жъ
             Теперь свои войска и станемъ думать,
             Какъ лучше намъ ударять на враговъ. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 4-я.

Парижъ. Комната во дворцѣ

(Входятъ король Генрихъ, Глостеръ и другіе лорды, Вернонъ, Бассетъ и другіе. Ямъ навстрѣчу -- Тальботъ и нѣкоторые изъ его офицеровъ).

   Тальботъ. Достойный принцъ и доблестные пэры,
             Едва пронесся слухъ о томъ, что вы
             Пріѣхали во Францію -- я тотчасъ
             Велѣлъ прервать всѣ дѣйствія войны
             И поспѣшилъ привѣтствовать монарха.
             Позвольте жъ мнѣ съ покорностью склонить
             Предъ вами мечъ, разрушившій двѣнадцать
             Открытыхъ городовъ, семь -- обнесенныхъ
             Оградой стѣнъ и слишкомъ пятьдесятъ
             Французскихъ укрѣпленій. Сверхъ того,
             Моя жъ рука успѣла полонить
             Пятьсотъ дворянъ. Все это я слагаю
             У вашихъ ногъ, приписывая славу
             Всѣхъ этихъ дѣлъ, какъ подданный, сначала
             Творцу небесъ, а послѣ -- государю.
   Король (Глостеру). Скажи, любезный дядя,-- это, вѣрно,
             Тотъ лордъ Тальботъ, который воевалъ
             Съ французами?
   Глостеръ.                               Такъ точно, повелитель.
   Король. Привѣтствую тебя, великій вождь.
             Когда я былъ еще почти ребенкомъ --
             (Хоть я не старъ, конечно, и теперь),
             То слышалъ много разъ, какъ мой покойный
             Отецъ твердилъ, что доблестнѣй тебя
             Героя мы не знали 44). Вѣрь, мы цѣнимъ
             Вполнѣ твои великія дѣла
             И преданность престолу, но доселѣ,
             Не видѣвши тебя еще ни разу,
             Мы не могли не только наградить
             Тебя за все, что сдѣлалъ ты, но даже
             Принесть тебѣ простую благодарность.
             Довольно -- встань. Мы жалуемъ тебя
             За подвиги, свершенные тобой
             Во славу нашу -- графомъ Шрювсберійскимъ,
             При чемъ желаемъ искренно, чтобъ ты
             Присутствовалъ при днѣ коронованья.

(Всѣ, кромѣ Вернона и Бассета, уходятъ).

   Вернонъ. Вы, помнится мнѣ, сэръ, погорячились
             На кораблѣ, желая очернить
             Цвѣтъ розана, который я ношу
             Въ защиту лорда Іорка Захотите ль
             Вы повторить теперь свои слова?
   Бассетъ. Да, сэръ, я это сдѣлаю въ отвѣтъ
             На дерзкій лай вашъ противъ Сомерсета.
   Вернонъ. Каковъ твой лордъ -- таковъ ему почетъ.
   Бассетъ. Каковъ бы ни былъ -- все жъ онъ лучше Іорка.
   Вернонъ. Нѣтъ, лжешь, подлецъ,-- и вотъ тебѣ улика

(Даетъ ему пощечину).

   Бассетъ. О, негодяй, ты знаешь хорошо,
             Что здѣсь нельзя подъ страхомъ смертной казни,
             Извлечь меча 45); безъ этого, клянусь,
             Я источилъ по каплѣ бы изъ сердца
             Всю кровь твою въ отмщенье за обиду!
             Но я пойду немедленно къ монарху
             Просить его позволитъ мнѣ сразиться
             Въ отмщенье за позоръ мой -- и тогда,
             Клянусь, не слишкомъ радостно тебѣ
             Со мною будетъ встрѣтиться.
   Вернонъ.                                         Наглецъ!
             Я самъ пойду къ монарху, а затѣмъ
             Мы встрѣтимся съ тобой гораздо раньше,
             Чѣмъ этого желать ты будешь самъ. (Уходятъ).
   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Парижъ. Пріемная зала во дворцѣ

(Входятъ Король Генрихъ, Глостеръ, Эксетеръ, Герцогъ Іоркскій, Суффолькъ, Сомерсетъ, Епископъ Винчестерскій, Варвикъ, Тальботъ, градоначальникъ Парижа и другіе),

   Глостеръ. Пускай теперь надѣнетъ лордъ Винчестеръ
             Вѣнецъ на государя.
   Епископъ.                               Да хранитъ
             Господь монарха Генриха шестого! (Трубы).
   Глостеръ. Теперь, градоначальникъ, дай присягу,

(Градоначальникъ Парижа становится на колѣни).

             Что вы не изберете никогда
             Другого государя; что отнынѣ
             Вы будете считать друзьями тѣхъ лишь,
             Кто другъ ему, и признавать врагомъ,
             Кто будетъ затѣвать раздоръ иль зло
             Ему во вредъ. Клянись -- и да пошлетъ
             Господь вамъ силъ исполнить эту клятву!

(Градоначальникъ и свита уходятъ. Входитъ Сэръ Джонъ Фастольфъ).

   Фастольфъ. Когда я проѣзжалъ, мой повелитель,
             Черезъ Калэ, спѣша прибыть ко дню
             Вѣнчанья васъ на царство, мнѣ былъ отданъ
             Пакетъ съ письмомъ для доставленья вамъ
             Отъ герцога Бургундскаго.
   Тальботъ.                                         Позоръ
             Обоимъ вамъ, подлецъ! Я поклялся
             Сорвать при первой встрѣчѣ прочь подвязку
             Со твоей ноги (срываетъ ее) и я ее сорвалъ
             Затѣмъ, что ты не стоишь этой чести.
             Простите, государь, мою горячность
             И вы, милорды! Въ битвѣ при Пате,
             Гдѣ я имѣлъ всего шесть тысячъ войска,
             Враговъ же приходилось чуть не десять
             На каждаго изъ насъ,-- безчестный Фастодьфъ
             Бѣжалъ, какъ подлый рабъ, покинувъ поле
             Еще до первой стычки. Нашъ уронъ
             Въ несчастной этой битвѣ простирался
             До тысячи двухсотъ однихъ убитыхъ,
             Да сверхъ того, я самъ и много храбрыхъ
             Дворянъ попалось въ плѣнъ. Судите жъ сами,
             Не правъ ли я въ теперешнемъ поступкѣ,
             И могутъ ли такіе подлецы
             Носить геройскій знакъ высокой чести?
   Глостеръ. Клянусь душой, подобная измѣна
             Покрыла бы позоромъ и стыдомъ
             Не только что вождя и дворянина
             Но даже мужика.
   Тальботъ.                               Когда впервые
             Былъ учрежденъ почетный этотъ орденъ,
             То рыцари подвязки были люди,
             Извѣстные по знатности рожденья
             И мужеству; умѣвшіе прославить
             Себя въ бою; не знавшіе, что значитъ
             Страхъ смерти иль несчастій, чьи удары
             Они встрѣчали стойко, какъ бы ни былъ
             Силенъ ударъ. Понятно потому,
             Что тѣ, въ которыхъ нѣтъ подобныхъ качествъ,
             Присваиваютъ имя кавалера
             Безъ всякихъ правъ, позоря славный орденъ,
             И были бъ лишены -- будь я судьей --
             Сейчасъ почетныхъ знаковъ, какъ лишаютъ
             Названья дворянина мужика,
             Рожденнаго въ грязи, который сталъ бы
             Гордиться самозванно этимъ саномъ.
   Король (Фастолъфу). Позоръ своей отчизны!-- ты услышалъ
             Теперь свой приговоръ. Прочь, бывшій рыцарь,
             И не дерзай подъ страхомъ смертной казни
             Приблизиться къ намъ снова! (Фастольфъ уходитъ).
                                                     Лордъ-протекторъ,
             Теперь, прошу, прочтите намъ письмо
             Отъ герцога Бургундскаго и дяди.
   Глостеръ (разсматривая надпись). Что значитъ эта перемѣна въ стилѣ?
             Онъ пишетъ просто: "королю" -- и только.
             Онъ, кажется, забылъ свой долгъ почтенья
             И подданства. Иль этотъ грубый адресъ
             Должны считать мы знакомъ перемѣны
             Его расположенья? Поглядимъ. (Читаетъ).
             "Подвигнутый извѣстной мнѣ причиной,
             "Я тронулся судьбой родной страны,
             "Истерзанной жестоко вашимъ звѣрствомъ --
             "И потому, отрекшись навсегда
             "Отъ вашего союза, обращаюсь
             "Къ единому законному монарху
             "Ея -- дофину Карлу!" О, измѣна!
             Возможно ль, чтобъ за рядомъ громкихъ клятвъ
             На преданность, любовь, союзъ и дружбу
             Былъ скрытъ такой чудовищный обманъ!
   Король. Ужель намъ измѣнилъ Бургундскій герцогъ?
   Глостеръ. Да, государь, онъ сталъ теперь вамъ врагъ.
   Король. И это все, что есть въ письмѣ дурного?
   Глостеръ. Да, государь, затѣмъ что больше нѣтъ
             Въ немъ ничего.
   Король.                               Пускай же, если такъ,
             Возьмется наказать за эту дерзость
             Его Тальботъ. (Тальботу).
             Пріятны ль вамъ, милордъ,
             Мои слова?
   Тальботъ.                     О, да, мой повелитель!
             Они предупредили то, о чемъ
             Я самъ хотѣлъ просить васъ.
   Король.                                         Такъ готовьтесь
             Скорѣй въ походъ. Пускай увидитъ герцогъ,
             Какъ дурно измѣнять, и какъ жестоко
             Умѣемъ мы карать за преступленья.
   Тальботъ. Иду, монархъ, съ желаньемъ поскорѣе
             Обрадовать васъ гибелью враговъ.

(Уходитъ Тальботъ. Входятъ Вернонъ и Бассетъ).

   Вернонъ. Позвольте мнѣ, великій повелитель,
             Вступить въ единоборство.
   Бассетъ.                                         Обращаюсь
             Съ такою жъ просьбой я.
   Герц. Коркскій (указывая на Вернона). Будь благосклоненъ
             Къ нему, монархъ: онъ служитъ мнѣ.
   Сомерсетъ (указывая на Бассета).                     А онъ --
             Служитель мой. Будь добръ къ нему, властитель.
   Король. Постойте лорды; дайте имъ самимъ
             Все разсказать. Скажите, по какой
             Причинѣ вы пришли сюда и съ кѣмъ
             Желаете вы драться?
   Вернонъ (указывая на Бассета). Съ нимъ, монархъ:
             Онъ тяжко оскорбилъ меня.
   Бассетъ.                                         Я съ нимъ
             Хочу сразиться: онъ меня обидѣлъ.
   Король. Скажите же сначала, въ чемъ обида,
             А тамъ, узнавъ ее, я дамъ отвѣтъ.
   Бассетъ. Я оскорбленъ былъ этимъ человѣкомъ
             На кораблѣ, когда мы отплывали
             Во Францію. Онъ дерзкимъ языкомъ
             Позволилъ упрекнуть меня за розанъ,
             Носимый мной, сказавши, что его
             Кроваво-красный цвѣтъ напоминаетъ
             Цвѣтъ низкаго стыда, который будто
             Покрылъ лицо милорда Сомерсета,
             Сказавшаго неправду въ спорѣ съ Іоркомъ
             О ихъ правахъ. Онъ насказалъ еще
             Мнѣ бездну дерзкихъ грубостей -- и вотъ
             За что я съ нимъ прошу единоборства:
             Въ защиту Сомерсета и въ отмщенье
             За всѣ его нападки.
   Вернонъ.                               Я прошу
             О томъ же, повелитель. Онъ хитро
             Умѣлъ облечь коварный свой поступокъ
             Личиной оправданья; но вы всѣ
             Должны узнать, что я имъ былъ затронутъ
             Еще гораздо прежде:-- онъ позволилъ
             Себѣ сказать, что цвѣтъ лилейной розы,
             Носимой лордомъ Іоркомъ, обличаетъ
             Лишь низкую трусливость и притворство.
   Герц. Іоркскій. Ужели, Сомерсетъ, ты никогда
             Не кончишь этой ссоры?
   Сомерсетъ.                               Ты и самъ
             Едва скрываешь чувство непріязни,
             Сквозящее во всѣхъ твоихъ чертахъ.
   Король. О, Господи, что за безумцы люди,
             Когда такая вздорная причина
             Ихъ можетъ побудить къ кровавой распрѣ!
             Прошу васъ, братья Іоркъ и Сомерсетъ,
             Не нарушайте мира!
   Герц. Іоркскій.                     Пусть сначала
             Сразимся мы, а тамъ пускай мирятъ
             Насъ, если вы хотите.
   Сомерсетъ.                     Эта ссора
             Касается лишь насъ -- такъ пусть хе мы
             Одни ее и кончимъ.
   Герц. Іоркскій.                     Сомерсетъ,
             Вотъ мой залогъ -- бери его.
   Вернонъ.                                         Нѣтъ, пусть
             Рѣшится дѣло тѣми, кто просилъ
             Объ этомъ прежде.
   Бассетъ.                               Согласитесь, ваше
             Величество, на это.
   Глостеръ.                               Согласиться?..
             Проклятье вамъ и вашей болтовнѣ,
             Безумные вассалы! Не позоръ ли
             Смущать подобной наглостью покой
             Монарха и всѣхъ насъ? А вы, милорды,
             Не стыдно ль вамъ потворствовать ихъ крику
             И брать въ примѣръ для собственныхъ раздоровъ
             Ихъ глупыя слова? Оставьте распрю;
             Послушайтесь разсудка.
   Эксетеръ.                                         Вы глубоко
             Печалите монарха -- помиритесь.
             Король. Пусть подойдутъ желающіе распри.
             Мы вамъ повелѣваемъ подъ угрозой
             Лишенья нашей милости забытъ
             Затѣянную ссору и причины,
             Родившія ее. А вамъ, милорды,
             Совѣтовалъ бы я не забывать,
             Что мы теперь во Франціи, въ землѣ
             Еще непокореннаго народа;
             Что ежели французы прочитаютъ
             Въ глазахъ у насъ раздоры и узнаютъ
             О нашихъ несогласьяхъ, то мы этимъ
             Возбудимъ ихъ колеблющійся духъ
             Къ открытому возстанью. Посудите жъ,
             Какимъ стыдомъ покроемся мы всѣ,
             Коль скоро иноземные монархи
             Провѣдаютъ, что англійскіе пэры
             И ихъ монархъ утратили постыдно
             Всю Францію, сгубивши и себя
             Изъ-за такой незначущей причины?
             Припомните побѣды моего
             Великаго отца, мой юный возрастъ:
             Ужель намъ потерять изъ пустяковъ,
             Что куплено цѣною нашей крови?
             Я разрѣшу безсмысленный вашъ споръ.

(Беретъ алую розу).

             Смотрите: я беру пурпурный розанъ.
             Но пусть никто изъ васъ не заключаетъ
             Изъ этого, что Іоркъ мнѣ дорогъ меньше,
             Чѣмъ Сомерсетъ. Они мнѣ оба братья,
             И оба близки сердцу мнѣ равно.
             Имъ столько же причины упрекать
             Меня за то, что сдѣлалъ я, какъ если бъ
             Задумали винить меня они
             За то, что я ношу мою корону
             Въ то время, какъ шотландскій государь
             На царство вѣнчанъ также. Впрочемъ, вы --
             Увѣренъ я -- способны убѣдиться
             Своимъ умомъ скорѣе, чѣмъ моими
             Совѣтами и рѣчью,-- потому
             Вернемтесь же къ покою и любви,
             Какъ жили до того. Тебя, лордъ Іоркъ,
             Мы дѣлаемъ регентомъ близлежащихъ
             Французскихъ округовъ; а ты, достойный
             Лордъ Сомерсетъ, соедини съ его
             Пѣхотой конницу свою, и оба,
             Какъ вѣрные вассалы короля
             И дѣти знаменитыхъ вашихъ предковъ,
             Идите и сорвите вашу желчь
             На вражескихъ полкахъ. Вы, лордъ-протекторъ,
             И сами мы съ оставшеюся свитой
             Отправимся, по отдыхѣ, въ Калэ,
             А тамъ обратно въ Англію, въ надеждѣ,
             Что скоро ваши подвиги доставятъ
             Туда жъ плѣненныхъ Карла, Алансона
             И всю ихъ вѣроломную толпу.

(Трубы. Всѣ уходятъ, кромѣ герцога Іоркскаго, Варвика, Эксетера и Вернона).

   Варвикъ. Не правда ли, король нашъ обнаружилъ
             Отличное умѣнье говорить?
   Герц. Іоркскій. О, да! Но мнѣ, признаться, не по сердцу,
             Зачѣмъ онъ выбралъ розу Сомерсета.
   Варвикъ. О, тутъ пустая прихоть!-- не сердитесь:
             Онъ дѣйствовалъ безъ всякихъ заднихъ мыслей.
   Герц. Іоркскій. Все жъ, если бы я зналъ... Но, впрочемъ, что
             Объ этомъ говорить: дѣла важнѣе
             Зовутъ теперь къ себѣ мое вниманье.

(Герцогъ Іоркскій, Варвикъ и Вернонъ уходятъ),

   Эксетеръ. Да, хорошо, что во время ты, Ричардъ,
             Смирить себя; иначе, если бъ ты
             Дозволить обнаружиться словами
             Твоимъ страстямъ, то, можетъ-быть, нашлось бы
             На днѣ твоей души гораздо больше
             Задатковъ ссоръ и смутъ, чѣмъ тѣ, какія
             Покамѣстъ видны намъ. Да и теперь
             Едва ли мы отыщемъ простяка,
             Который бы при видѣ, какъ грызутся
             Дворяне межъ собой, какъ подрываютъ
             Другъ друга при дворѣ, какъ ихъ раздоръ
             Находитъ отголосокъ въ челядинцахъ --
             Не понялъ бы, какъ много должно ждать
             Дурного намъ въ грядущемъ. Если дурно
             Отдать ребенку въ руки царскій скипетръ,
             То вдвое безотраднѣе, когда
             Вражда родитъ подобные раздоры:
             Бѣды и зло грозятъ тогда одни. (Уходитъ),
   

СЦЕНА 2-я.

Франція. Передъ Бордо.

(Входитъ Тальботъ съ войскомъ).

   Тальботъ. Ступай къ воротамъ города, трубачъ,
             И вызови на стѣны коменданта.

(Трубачъ трубитъ. На сцену выходятъ комендантъ и другіе).

             Я, Джонъ Тальботъ, командующій войскомъ
             Британскаго монарха, объявляю
             Вамъ всѣмъ приказъ: немедля отворить
             Покорно намъ ворота и признать
             Своимъ монархомъ Генриха, почтивши
             Его, какъ государя. Этимъ только
             Заставите меня вы отступить
             Съ моею грозной силой. Если жъ вы
             Осмѣлитесь нахмурить ваши брови
             На это предложенье, то на васъ
             Безжалостно прольютъ свой гнѣвъ мои
             Три грозные клеврета: тощій голодъ,
             Жестоко четвертующая сталь
             И всюду проползающее пламя!
             Они, когда отвергнете вы милость,
             Сравнять сумѣютъ съ низкою землей
             Верхи летящихъ къ нему вашихъ башенъ.
   Комендантъ. Зловѣщая сова ужасной смерти,
             Кровавый бичъ родимой стороны,
             Не долго намъ придется ждать конца
             Твоихъ жестокихъ звѣрствъ! Ты только смертью
             Всѣхъ насъ войдешь сюда; но мы довольно
             Укрѣплены и можемъ выйти даже
             Съ тобой для битвы въ поле. Если жъ ты
             Задумаешь бѣжать -- тогда накроетъ
             Тебя дофинъ, какъ сѣтью,-- съ нимъ довольно
             И силъ и средствъ для этого. Куда бы
             Ты только ни пошелъ -- вездѣ ты встрѣтишь
             Отряды, разстановленные съ цѣлью
             Пресѣчь тебѣ дорогу къ отступленью.
             Не помощь будетъ ждать тебя, а смерть
             И вѣрная погибель! Десять тысячъ
             Французовъ дали клятву на причастьи
             Не цѣлиться отнынѣ ни въ кого
             Изъ жерлъ ихъ смертоносныхъ пушекъ, кромѣ
             Тебя, Тальботъ британскій! Стой пока
             Съ надменнымъ, гордымъ видомъ, какъ герой,
             Не знавшій пораженій. Этотъ мигъ --
             Послѣдній для твоей великой славы.
             Я воздаю послѣднюю ей дань.
             Пройдетъ не больше времени, чѣмъ нужно,
             Чтобъ высыпать песочные часы --
             И наши же глаза, которымъ ты
             Являешься румянымъ и живымъ,
             Увидятъ, какъ умрешь ты, страшно блѣдный
             И весь въ крови. (Барабаны за сценой).
             Чу, слышишь, какъ гремятъ
             Дофина барабаны? Пусть они
             Гудятъ твоей душѣ предвѣстьемъ смерти,
             Мои жъ пробьютъ твой самый смертный часъ.

(Комендантъ и свита уходятъ со стѣны).

   Тальботъ. Онъ правъ, онъ правъ -- враги недалеко!
             Велите осмотрѣть скорѣй ихъ фланги
             Отряду легкой конницы. О, жалкій,
             Постыдный безпорядокъ! Насъ поймали,
             Какъ маленькихъ звѣрьковъ! Насъ обнесли
             Со всѣхъ сторонъ, какъ острымъ частоколомъ.
             Мы слышимъ лай французской страшной своры;
             Но если ужъ придется намъ сыграть
             Роль звѣря на охотѣ, то сыграемъ
             Ее, какъ красный звѣрь, не такъ, какъ мелочь,
             Которая визжитъ изъ-за щипка.
             Пусть, какъ олень, отчаявшійся въ жизни,
             Мы обратимъ къ кровавой стаѣ псовъ
             Свое чело, окованное сталью!
             Пускай они, какъ псы, трусливо лаютъ
             На насъ издалека. О, если бъ каждый
             Имъ продалъ жизнь, какъ я продамъ свою,
             Тогда враги могли бъ сказать не ложно,
             Что имъ достался красною пѣной
             Нашъ красный 46) звѣрь! Впередъ, мои друзья!
         о Эдварда,
             Британскаго монарха, моего
             Властителя и лучшаго изъ вашихъ
             Друзей, монархъ французскій. Я являюсь
             Затѣмъ, чтобъ передать вамъ непритворный
             Его привѣтъ и предложить навѣки
             Союзъ любви и дружбы. А чтобъ былъ
             Союзъ тотъ твердъ и проченъ -- мой король
             Желаетъ укрѣпить его узломъ
             Торжественнаго брака, если будетъ
             Угодно вамъ отдать принцессу Бону,
             Прекрасную сестру свою, ему
             Въ законныя супруги.
   Маргарита.                     Если это
             Уладится -- погибъ навѣки Генрихъ!
   Варвикъ (Бонѣ). Прекрасная принцесса,-- мой властитель
             Велѣлъ поцѣловать мнѣ -- если вы
             Позволите -- смиренно вашу руку
             И передать всю искреннюю страсть
             Его души, гдѣ образъ вашъ начертанъ
             Уже давно разсказами молвы,
             Отъ коихъ нашъ король не могъ укрыться.
   Маргарита. Принцесса и король!-- позвольте мнѣ
             Сказать вамъ слово прежде, чѣмъ дадите
             Вы вашъ отвѣтъ послу. Слова Варвика
             Неискренни: не чистая любовь,
             Повѣрьте мнѣ, подвигнула Эдварда
             Просить руки принцессы: онъ къ тому
             Былъ вынужденъ. Кто дерзко овладѣлъ
             Вѣнцомъ путемъ неправды, тотъ не можетъ
             Господствовать спокойно безъ союза
             Съ чужой землей. А что Эдвардъ похитилъ
             Вѣнецъ отцовъ -- доказываетъ то,
             Что мужъ мой, Генрихъ, живъ.-- Да если бъ даже
             И умеръ онъ -- предъ вами принцъ Эдвардъ,
             Сынъ Генриха. И потому, Лудовикъ,
             Смотри, не навлеки союзомъ этимъ
             Позора и несчастій на себя.
             Конечно, удается иногда
             Злодѣямъ достигать кормила власти,
             Но проченъ быть не можетъ ихъ успѣхъ.
             Господь правдивъ, и время покараетъ
             Тѣхъ, кто неправъ.
   Варвикъ.                     О, злая Маргарита!
   Принцъ. Хотѣлъ сказать ты вѣрно: королева.
   Варвикъ. Нѣтъ, нѣтъ не королева!-- твой отецъ
             Похитилъ тронъ -- и ты такой же принцъ,
             Какъ мать твоя монархиня.
   Оксфордъ.                               Варвикъ,--
             Твои слова -- обида Джону Гонту,--
             Тому, кто покорилъ большую часть
             Испаніи; за Гонтомъ опозорилъ
             Ты Генриха четвертаго, чья мудрость
             И опытность примѣромъ были многимъ
             Мудрѣйшимъ изъ людей,-- равно униженъ
             Тобою Генрихъ пятый, покорившій
             Всю Францію. Король нашъ Генрихъ -- отрасль
             Отъ той же славной вѣтви.
   Варвикъ.                                         Жаль, Оксфордъ,
             Что ты не кончилъ рѣчь свою разсказомъ,
             Какъ Генрихъ вашъ утратилъ все, что добылъ
             Его отецъ. Французскіе дворяне
             Потѣшились бы, слушая тебя.
             Но, впрочемъ, ты приводишь родословье
             Всего за шестьдесятъ съ немногимъ лѣтъ --
             Короткій слишкомъ срокъ, чтобъ основать
             На немъ права наслѣдственности трона.
   Оксфордъ. И ты, Варвикъ, рѣшился, не краснѣя,
             Такъ измѣнить монарху, предъ которымъ
             Привыкъ склоняться тридцать слишкомъ лѣтъ?
   Варвикъ. И ты, Оксфордъ, всегда любившій правду,
             Рѣшился защищать неправоту
             Посредствомъ родословныхъ? Постыдись!
             Брось Генриха и будь слугой Эдварду.
   Оксфордъ. Мнѣ быть слугой тому, чьимъ приговоромъ
             Казненъ былъ старшій братъ мой, Обри Веръ?
             Тому, кто, сверхъ того, виновенъ въ смерти
             Почтеннаго отца, когда природа
             Приблизила его уже къ могилѣ
             И безъ того? Нѣтъ, Варвикъ, нѣтъ!-- покуда
             Поддерживаетъ руку эту жизнь,
             Она не перестанетъ быть опорой
             Ланкастерамъ.
   Варвикъ.                     Моя жъ -- опорой Іоркамъ.
   Кор. Лудовикъ. Принцъ Эдвардъ, королева Маргарита
             И ты, Оксфордъ,-- останьтесь въ сторонѣ,
             Покамѣстъ я поговорю съ Варвикомъ.
   Маргарита. О, Господи!-- не дай рѣчамъ Варвика
             Его околдовать!

(Королева Маргарита, принцъ Уэльскій и Оксфордъ отходятъ въ глубину сцены).

   Кор. Лудовикъ.           Скажи, Варвикъ,
             По совѣсти, дѣйствительно ль Эдвардъ
             Законный вашъ король? Я не хотѣлъ бы
             Вступить въ союзъ съ монархомъ незаконнымъ.
   Варвикъ. Клянусь въ томъ именемъ своимъ и честью.
   Кор. Лудовикъ. Любимъ ли онъ народомъ?
   Варвикъ.                                                   Больше, чѣмъ
             Сраженъ несчастьемъ Генрихъ.
   Кор. Лудовикъ.                                         Наконецъ
             Скажи мнѣ откровенно: точно ль любитъ
             Онъ всей душой сестру мою?
   Варвикъ.                                         Онъ любитъ
             Ее, какъ только можетъ полюбить
             Такой монархъ, какъ онъ. Я самъ не разъ
             Слыхалъ, какъ онъ говаривалъ и клялся,
             Что страстная любовь его похожа
             На вѣчное растенье, чьи цвѣты
             Взлелѣяны красой принцессы Боны,
             А корни укрѣпляются на почвѣ
             Чистѣйшей добродѣтели. Отказъ
             На это предложенье опечалитъ
             Его въ душѣ, но вовсе не умалитъ
             Почтенія къ принцессѣ.
   Кор. Лудовикъ. (Бонѣ). Ну, сестра,--
             Скажи свое рѣшенье.
   Бона.                               Твой отказъ
             Или согласье будутъ и моими,
             Любезный братъ. (Барвику). Я, впрочемъ, сознаюсь,
             Что громкіе разсказы объ Эдвардѣ,
             Лаская слухъ, нерѣдко подкупали
             И прежде сердце мнѣ.
   Кор. Лудовикъ.                     Тогда, Варвикъ,
             Сестра моя, принцесса Бона, будетъ
             Супругою Эдварда. Мы тотчасъ
             Составимъ договоръ о томъ участкѣ,
             Который онъ обязанъ будетъ дать
             Ей въ случаѣ нежданнаго вдовства.
             Приблизьтесь, королева Маргарита:--
             Вы будете свидѣтельницей брака
             Моей сестры съ британскимъ королемъ.
   Принцъ. Нѣтъ, нѣтъ, не съ королемъ,-- а лить съ Эдвардомъ!
             Маргарита, Коварный, злой Варвикъ,-- ты хлопоталъ
             Объ этомъ для того лишь, чтобъ лишить
             Меня послѣдней помощи! Лудовикъ
             Былъ вѣрнымъ другомъ Генриху, пока
             Не прибылъ ты сюда.
   Кор. Лудовикъ.                     Я буду другомъ
             Попрежнему ему и Маргаритѣ;
             Но такъ какъ ваше право на корону
             Сомнительно и шатко, что я вижу
             Въ самомъ успѣхѣ Эдварда, то, значитъ,
             Мнѣ будетъ неразумно вамъ подать
             Обѣщанную помощь. Я согласенъ
             Оказывать вамъ, впрочемъ, весь почетъ
             По вашему достоинству и сану,
             Насколько мнѣ позволитъ это мой.
   Варвикъ. Вашъ Генрихъ проживаетъ въ тишинѣ
             Въ Шотландіи. Утративъ все, ему
             Ужъ нечего терять. А что до васъ,
             Достойнѣйшая quondam королева,
             То вашъ отецъ достаточно богатъ,
             Чтобъ вамъ помочь;-- такъ лучше безпокойте
             Его, а не французскаго монарха.
   Маргарита. Молчи, безстыдный Варвикъ, низлагатель
             И гордый возводитель королей!
             Я не уйду, покамѣстъ не успѣю
             Словами и слезами, одинако
             Исполненными правды, доказать
             Лудовику, насколько ты коваренъ,
             И какъ фальшива искренность Эдварда,--
             Вы птицы одного пера. (За сценой трубятъ).
   Кор. Лудовикъ. Лордъ Варвикъ,
             Я думаю, что это письма къ намъ. (Входитъ гонецъ).
   Гонецъ (Варвику). Вотъ письма къ вамъ, достойный лордъ-посланникъ,
             Отъ славнаго маркиза Монтегю. (Лудовику).
             Вотъ это къ вамъ, великій государь,
             Отъ нашего властителя. (Королевѣ Маргаритѣ). А это,
             Милэди, къ вамъ; но отъ кого -- не знаю.

(Всѣ читаютъ свои письма).

   Оксфордъ. О, какъ я радъ, что наша королева
             Письмо читаетъ съ радостнымъ лицомъ,
             Тогда-какъ Варвикъ хмурится.
   Принцъ.                                         Взгляните:
             Король Лудовикъ топаетъ ногой
             Отъ ярости. Все къ лучшему, надѣюсь.
   Кор. Лудовикъ. Какія вѣсти, Варвикъ?-- Королева,
             Что пишутъ вамъ?
   Маргарита.           Въ моемъ письмѣ прочла
             Нежданную я радость.
   Варвикъ.                               Я жъ -- несчастье
             И горькую досаду.
   Кор. Лудовикъ.                     Твой король
             Вступилъ въ постыдный бракъ съ вдовою Грея!
             Онъ хочетъ извинить свое коварство
             И низкій твой обманъ своимъ посланьемъ!
             Онъ думаетъ смягчить мой гнѣвъ письмомъ!
             Такъ вотъ союзъ, котораго искалъ
             Онъ съ Франціей! И смѣлъ онъ надругаться
             Такъ надо мной?
   Маргарита.           Вѣдь я предупреждала
             Васъ, государь. Вотъ образецъ любви
             Эдвардовой и честности Варвика.
   Варвикъ. Король Лудовикъ,-- я клянусь вамъ небомъ
             И собственной надеждой на спасенье,
             Что я не виноватъ въ такомъ безчестномъ
             Поступкѣ Эдварда! Отнынѣ онъ
             Мнѣ больше не король! Онъ обезчестилъ
             Равно такимъ поступкомъ какъ меня,
             Такъ и себя, когда бы понималъ
             Свой низкій стыдъ. Я позабылъ, что Іорки
             Причиной были гибели отца!
             Я извинилъ безчестные поступки
             Его съ моей племянницей 31); я добылъ
             Ему вѣнецъ, лишивъ законныхъ правъ
             Увѣнчаннаго Генриха,-- а онъ
             За это все мнѣ заплатилъ позоромъ!
             Позоръ же и ему, затѣмъ, что честь
             Была моимъ всегдашнимъ достояньемъ;
             И я, чтобъ возвратить ее назадъ,
             Торжественно предъ всѣми отрекаюсь
             Отъ Эдварда и дѣлаюсь опять,
             Какъ прежде, другомъ Генриху! Забудьте,
             Монархиня, прошедшую вражду,--
             Я вамъ слуга отнынѣ! Я сумѣю
             Отмстить за оскорбленье лэди Боны
             И возвращу вновь Генриху престолъ.
   Королева. Моя вражда обращена, Варвикъ,
             Въ любовь такою рѣчью. Я прощаю
             Твои вины и радуюсь всѣмъ сердцемъ,
             Что Генрихъ вновь въ тебѣ находитъ друга.
   Варвикъ. И друга непритворнаго!-- пусть только
             Согласенъ будетъ дать король Лудовикъ
             Намъ маленькій отрядъ отборныхъ войскъ,
             Мы высадимъ его тотчасъ на берегъ
             И силою заставимъ уступить
             Тирана свой престолъ. Не защититъ
             Его, повѣрьте, новая супруга!
             Сверхъ этого, и славный герцогъ Кларенсъ,
             Насколько я могу судить по письмамъ,
             Готовъ покинуть Эдварда за этотъ
             Постыдный бракъ, въ который онъ вступилъ,
             Какъ слабый и презрѣнный сластолюбецъ,
             Забывъ свой долгъ и честь родной страны.
   Бона. Любезный братъ,-- ты можешь отомстить
             За бѣдную сестру твою, лишь только
             Подавши помощь бѣдной королевѣ.
   Королева. Суди, великій государь,-- возможно ль
             Жить Генриху, когда ты не спасешь
             Его отъ рукъ отчаянья и скорби?
   Бона. Война за королеву будетъ местью
             И за меня.
   Варвикъ.                     Равно какъ за меня,
             Прекрасная принцесса.
   Кор. Лудовикъ.                     Это будетъ
             Война за всѣхъ: за Маргариту, Бону
             И за меня!-- Я радъ помочь вамъ всѣмъ.
   Маргарита. Прими жъ мою признательность!
   Кор. Лудовикъ.                                                   Ступай
             Теперь, посланникъ Англіи, обратно,
             Чтобъ возвѣстить фальшивому Эдварду
             И мнимому монарху твоему,
             Что я, Лудовикъ Франціи, намѣренъ
             Съ нему явиться съ масками для пляски
             На свадьбѣ съ молодой его женой.
             Ты слышалъ все,-- ступай же, чтобъ привесть
             Его въ смертельный ужасъ этой вѣстью.
   Бона. Скажи и отъ меня, что я въ надеждѣ
             На скорое вдовство его начну
             Носить, любя его, вѣнокъ изъ ивы 32).
   Маргарита. А отъ меня -- что я уже успѣла
             Смѣнить одежду скорби на доспѣхъ.
   Варвикъ. Скажи, что онъ жестоко оскорбилъ
             Меня своимъ поступкомъ -- и за это
             Я скоро отниму его вѣнецъ.
             Теперь ступай -- и вотъ твоя награда. (Гонецъ уходитъ).
   Кор. Лудовикъ. Варвикъ и храбрый Оксфордъ,-- вы возьмете
             Съ собой отрядъ въ пять тысячъ человѣкъ
             И съ ними, переправясь черезъ море,
             Начнете бой съ Эдвардомъ. Королева
             И юный принцъ послѣдуютъ за вами
             Съ отрядомъ новыхъ войскъ, коль скоро мы
             Признаемъ это нужнымъ. Но предъ этимъ
             Должны вы намъ отвѣтить, лордъ Варвикъ,
             Какой залогъ представите вы въ томъ,
             Что будете вѣрны?
   Варвикъ.                     Коль скоро будутъ
             Согласны юный принцъ и королева,
             То я готовъ въ знакъ вѣрности моей
             Немедля сочетать законнымъ бракомъ
             Съ нимъ дочь, мою единственную радость.
   Маргарита. Благодарю -- я рада всей душой
             Такому предложенью. (Сыну). Дочь Варвика,
             Мой сынъ, знатна, прекрасна и добра.
             Подай же руку лорду съ обѣщаньемъ,
             Что только дочь его ты назовешь
             Своей женой и вмѣстѣ королевой.
   Принцъ. Она достойна этого -- и я
             Согласенъ отъ души. Въ залогъ же клятвы
             Даю Варвику руку. (Подаетъ ему руку)
   Кор. Лудовикъ.                     Что же медлить?
             Пускай сберутъ войска,-- а ты, Бурбонъ,
             Великій адмиралъ нашъ, переправишь
             На нашихъ корабляхъ ихъ черезъ море.
             Я за насмѣшку злую надъ принцессой
             Эдварда жажду низложить скорѣй.

(Всѣ уходятъ, кромѣ Варвика).

   Варвикъ. Посломъ Эдварда Англію оставивъ,
             Я возвращусь врагомъ его назадъ!
             Хотѣлъ устроить здѣсь я брачный пиръ
             И выношу губительную распрю.
             Онъ не избралъ кого-нибудь другого
             Потѣшною игрушкой для себя --
             Такъ вотъ за то никто же такъ жестоко
             Не обратитъ въ бѣду его забавъ!
             Доставилъ я вѣнецъ ему и я же
             Теперь его сорву,-- хотя, конечно,
             Исполню это все не изъ любви
             Къ разслабленному Генриху, а просто
             Изъ мести за насмѣшку надъ собой! (Уходитъ).
   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

(Входятъ Ричардъ Глостеръ, Георгъ Кларенсъ, Сомерсетъ, Монтагю и другіе).

   Рич. Глостеръ. Ну, Кларенсъ,-- что ты думаешь объ этомъ
             Негаданномъ союзѣ съ лэди Грей?
             Что скажешь ты о выборѣ Эдварда?
   Георгъ Кларенсъ. До Франціи, ты знаешь, далеко --
             Гдѣ жъ было ждать, пока вернется Варвикъ.
   Сомерсетъ. Тс., тс.,-- молчите: вотъ идетъ король.
   Рич. Глостеръ. И съ нимъ его достойная супруга.

(Трубы. Входятъ король Эдвардъ со свитой. Елисавета Грей въ королевскомъ облаченіи, Пэмброкъ, Стаффордъ, Гастингсъ и другіе).

   Георгъ Кларенсъ. Я выскажу, что думаю.
   Кор. Эдвардъ. (Кларенсу).                     Ну, что,
             Любезный братъ,-- какъ нравится тебѣ
             Мой выборъ? Почему глядишь ты мрачно,
             Какъ будто бъ былъ ты недоволенъ имъ?
   Георгъ Кларенсъ. Я имъ доволенъ столько жъ, сколько будутъ
             Имъ польщены Лудовикъ и Варвикъ.
             Они, конечно, глупы до того
             И, вмѣстѣ съ тѣмъ, трусливы, что оставятъ
             Безъ мести намъ такое оскорбленье.
   Кор. Эдвардъ. Положимъ, что они и оскорбятся,
             Не зная хорошенько, почему.
             Но что же изъ того? Они вѣдь только
             Лудовикъ и Варвикъ, тогда какъ я --
             Король Эдвардъ, законный повелитель
             Варвика и всѣхъ васъ. Я въ правѣ дѣлать,
             Что захочу.
   Рич. Глостеръ.           Конечно,-- кто съ тѣмъ споритъ?
             На то ты и король. Но я слыхалъ,
             Что скорый бракъ бываетъ рѣдко счастливъ.
   Кор. Эдвардъ. Какъ, братъ Ричардъ!-- ты недоволенъ также?
   Рич. Глостеръ. Нисколько государь:-- храни Господь,
             Чтобъ я желать разъединить жестоко,
             Что свелъ самъ Богъ! Да какъ и разлучить,
             Что можетъ чудно такъ совокупляться
             На радость вамъ!
   Кор. Эдвардъ.           Ну, ну! Скажите мнѣ
             Безъ всякаго глумленья и досады
             Причину, по которой лэди Грей
             Не можетъ быть моей женой и вмѣстѣ
             Британской королевой? Сомерсетъ
             И вы, лордъ Монтэгю,-- скажите также
             Безъ страха ваше мнѣнье.
   Георгъ Кларенсъ.                     Если такъ,
             То вотъ что я скажу: король Лудовикъ,
             Въ отмщенье за насмѣшку надъ сестрой,
             Намъ сталъ врагомъ навѣки.
   Рич. Глостеръ.                               Этотъ бракъ
             Безчеститъ и Варвика, какъ посла
             Къ Лудовику съ подобнымъ порученьемъ.
   Кор. Эдвардъ. Но если я успѣю помириться
             Съ Варвикомъ и Людовикомъ?
   Монтэгю.                                         Союзъ
             Съ Лудовикомъ, когда бъ онъ, сверхъ того,
             Еще скрѣпленъ былъ родственною связью,
             Навѣрно оградилъ бы государство
             Отъ внѣшнихъ бурь прочнѣй домашнихъ браковъ.
   Гэстингсъ. Позвольте вамъ замѣтить, Монтэгю,
             Что Англія и такъ ограждена
             Сама собой, пока жива въ ней вѣрность.
   Монтэгю. Она бы оградилась вдвое лучше
             Союзомъ нашимъ съ Франціей.
   Гэстингсъ.                                                   Намъ должно
             Искать въ союзѣ съ Франціей лишь выгодъ
             А не ввѣряться ей безпрекословно.
             Положимся жъ на Бога и моря,
             Которыми такъ чудно окружилъ
             Онъ насъ, какъ неприступною оградой.
             Спасенье наше, вѣрьте, въ нихъ и въ насъ.
   Георгъ Кларенсъ. Одною этой рѣчью славный Гэстингсъ
             Ужъ заслужилъ имѣть своей супругой
             Наслѣдницу имѣній Гунгерфорда 33).
   Кор. Эдвардъ. Такъ что жъ?.. Я далъ ее, кому хотѣлъ.
             Законъ въ такихъ дѣлахъ моя лишь воля.
   Рич. Глостеръ. Однако, государь, вы поступили
             Не очень хорошо, отдавши брату
             Своей жены наслѣдство лорда Скэльза
             И дочь его. Ее приличнѣй было бъ
             Отдать въ супруги Кларенсу иль мнѣ;
             Но вы въ любви къ женѣ своей забыли
             Всю братскую любовь.
   Георгъ Кларенсъ.           Иначе вы
             Не отдали бы дочь Бонвиля сыну
             Своей жены, заставя вашихъ братьевъ
             Пещись самихъ о счастьѣ.
   Кор. Эдвардъ.                               Бѣдный Кларенсъ!
             Ты на меня сердитъ изъ-за жены?
             Ну, хорошо,-- тебя мы женимъ тоже.
   Георгъ Кларенсъ. Вашъ выборъ для себя ужъ показалъ.
             Какъ вы благоразумны въ этомъ дѣлѣ;
             Поэтому позвольте, чтобъ я самъ
             Своимъ остался сватомъ. Я намѣренъ
             Для этого покинуть васъ и самъ.
   Кор. Эдвардъ. Покинь иль оставайся:-- я хочу
             Быть королемъ, а не рабомъ послушнымъ
             Капризной воли братьевъ.
   Елисавета.                                         Лорды,-- будьте
             Лишь справедливы! Вы тогда, навѣрно,
             Сознаетесь, что родъ мой далеко
             Не такъ уже ничтоженъ, чтобъ король
             Не могъ меня назвать своей супругой 34).
             Примѣры есть, что женщины, гораздо
             Ничтожнѣе меня происхожденьемъ,
             Такой же удостоивались чести.
             Но если эта почесть возвышаетъ
             И радуетъ меня, то недовольство,
             Какое вижу въ васъ я, несмотря
             На все мое желанье быть въ ладу
             И полной дружбѣ съ вами, поневолѣ
             Мрачитъ печальной скорбью мнѣ лицо.
   Кор. Эдвардъ. Любовь моя!.. Не льсти, прошу, ихъ злобѣ!
             Какая скорбь страшна тебѣ, покуда
             Живетъ Эдвардъ, твой вѣрный другъ и ихъ
             Законный государь, кому они
             Обязаны безмолвнымъ послушаньемъ?
             Повѣрь, они смирятся и полюбятъ
             Тебя, мой другъ, когда не захотятъ
             Узнать, что значитъ гнѣвъ мой. Ну, а если
             Пойдутъ на то, такъ помни, что тебѣ
             Защита я! Столкнувшись съ ней, они
             Почувствуютъ всю тяжесть страшной мести.
   Рич. Глостеръ (въ сторону). Я слышу и молчу, -- зато тѣмъ больше
             И тѣмъ усерднѣй думаю. (Входитъ гонецъ).
   Кор. Эдвардъ.                               Съ вѣстями
             И письмами изъ Франціи?
   Гонецъ.                                         Со мной
             Нѣтъ писемъ, государь. Я приношу
             Отвѣтъ въ словахъ,-- зато такого рода,
             Что я ихъ не осмѣлюсь передать
             Безъ вашего приказа.
   Кор. Эдвардъ.                     Говори:
             Мы позволяемъ -- только покороче!
             Что намъ велѣлъ сказать король французскій
             Въ отвѣтъ на наши письма?
   Гонецъ.                                         Вотъ слова,
             Переданныя мнѣ при разставаньи:
             "Ступай сказать фальшивому Эдварду
             И мнимому монарху твоему,
             Что я пріѣду съ масками для пляски
             На свадьбѣ съ молодой его женой".
   Кор. Эдвардъ. Ужель король такъ храбръ? Иль принялъ онъ
             Меня за Генриха? А что сказала,
             Узнавъ объ этой свадьбѣ, лэди Бона?
   Гонецъ. Вотъ рѣчь ея, проникнутая кроткимъ
             Презрѣніемъ: "скажи, что я, въ надеждѣ
             На скорое вдовство его, начну
             Носить, любя его, вѣнокъ изъ ивы".
   Кор. Эдвардъ. Она права: я точно оскорбилъ
             Ее моимъ поступкомъ. Но, скажи,
             Что вымолвила Генриха супруга?
             Она была, я слышалъ, также тамъ.
   Гонецъ. Вотъ рѣчь ея: "скажи, что я успѣла
             Смѣнить одежду скорби на доспѣхъ".
   Кор. Эдвардъ. Не хочетъ ли она быть амазонкой?
             А что на всѣ ихъ дерзкія слова
             Сказалъ Варвикъ?
   Гонецъ.                     Онъ поносилъ васъ громче,
             Чѣмъ всѣ они, и отпустилъ меня
             Съ такимъ наказомъ вамъ: "скажи Эдварду,
             Что онъ меня глубоко оскорбилъ --
             И я зато сорву съ него корону".
   Кор. Эдвардъ. Измѣнникъ смѣлъ сказать такую дерзость!
             Но я предупрежденъ и буду скоро
             Готовъ къ войнѣ; они ее хотятъ --
             Такъ я имъ заплачу за ихъ кичливость.
             Что жъ, Варвикъ?.. Помирился съ королевой?
   Гонецъ. Да, государь,-- ихъ дружба такова,
             Что принцъ Эдвардъ беретъ себѣ въ супруги
             Дочь Варвика.
   Георгъ Кларенсъ. Онъ женится на старшей,
             А Кларенсу достанется меньшая.
             Держись теперь, достойный братъ-король!
             Я отправляюсь сватать дочь Варвика!
             Не удалось мнѣ получить вѣнецъ,
             Такъ я съ тобой поспорю хоть въ женитьбѣ.
             За мной, кто любитъ графа и меня!

(Уходитъ съ Сомерсетомъ).

   Рич. Глостеръ (въ сторону). Конечно, ужъ не я. Мои стремленья
             Повыше, чѣмъ твои!-- Не для Эдварда
             Я остаюсь, мечта моя -- вѣнецъ!
   Кор. Эдвардъ. Мой братъ и Сомерсетъ ушли къ Варвику.
             Что жъ!.. Я готовъ на худшее, что можетъ
             Случиться, но въ такой бѣдѣ поспѣшность
             Нужнѣй всего. Пэмброкъ и лордъ Стаффордъ,--
             Я васъ прошу заняться сборомъ войска,
             А также заготовкою всего,
             Что нужно для войны. Враги готовы
             Иль выйдутъ скоро на берегъ. Я самъ
             Иду за ними вслѣдъ. (Пэмброкъ и Стаффордъ уходятъ).
                                                     Но передъ этимъ
             Должны вы разрѣшить мое сомнѣнье,
             Гастингсъ и Монтэгю. Вы ближе всѣхъ
             Къ Варвику по родству и тѣсной дружбѣ,--
             Скажите жъ, кто дороже вамъ изъ насъ,
             Я или онъ? Коль скоро онъ -- то лучше
             Уѣхать вамъ къ нему. Мнѣ легче видѣть
             Въ обоихъ васъ враговъ себѣ, чѣмъ ложныхъ,
             Неискреннихъ друзей. Но если вы
             Хотите оставаться вѣрны долгу,
             То дайте клятву мнѣ отъ всей души,
             Чтобъ я не зналъ предлога къ подозрѣнью.
   Монтэгю. Пускай Господь поможетъ мнѣ настолько,
             Насколько вѣренъ клятвѣ я моей.
   Гэстингсъ. А мнѣ -- насколько преданъ я Эдварду.
   Кор. Эдвардъ. А ты, Ричардъ, останешься ли съ нами?
   Рич. Глостеръ. О, да! На зло оставившимъ тебя.
   Кор. Эдвардъ. Ну, если такъ, то я впередъ увѣренъ
             Въ побѣдѣ надъ врагомъ. Впередъ! Не будемъ
             Терять минуты времени напрасно,
             Пока не встрѣтимъ гордаго Варвика
             Съ ватагою наемниковъ его! (Уходятъ).
   

СЦЕНА 2-я.

Равнина въ Варвикширѣ.

Входятъ Варвикъ и Оксфордъ съ французскими и другими. войсками).

   Варвикъ. До сей поры дѣла идутъ отлично:
             Народъ передается намъ толпой.

(Входятъ Кларенсъ и Сомерсетъ).

             Смотрите, вотъ и Кларенсъ съ Сомерсетомъ.
             Друзья ль вы намъ, милорды, иль враги?
   Кларенсъ. Друзья, милордъ.
   Варвикъ.                               Тогда прошу принять
             Привѣтъ мой, Сомерсетъ и герцогъ Кларенсъ.
             Конечно, въ правѣ былъ бы я подумать,
             Что Кларенсъ, братъ Эдварда, назвался
             Притворно другомъ мнѣ; но если онъ
             Мнѣ подалъ руку въ знакъ любви и дружбы,
             То я считаю трусостью не вѣрить.
             Прими привѣтъ мой, герцогъ!-- Я отдамъ
             Тебѣ охотно дочь мою. Теперь же
             Послушайте меня: твой братъ, Эдвардъ,
             Разбилъ свой станъ съ обычнымъ невниманьемъ.
             Солдаты разошлись по городамъ,
             Разсѣяннымъ въ окрестностяхъ; палатку
             Его хранитъ отрядъ ничтожный стражи,--
             И потому, прикрывшись тьмой, намъ будетъ
             Легко напасть и захватить Эдварда.
             Лазутчики твердятъ, что это дѣло
             Двухъ-трехъ минутъ. Вы знаете, какъ хитрый
             Улиссъ и Діомедъ, прокравшись тихо
             И съ мужествомъ къ открытой ставкѣ Реза,
             Похитили ѳракійскихъ лошадей 35).
             Такъ вотъ и мы, одѣвшись тьмою ночи,
             Убьемъ солдатъ Эдварда и захватимъ
             Легко его!.. Захватимъ, говорю я,
             А не убьемъ, затѣмъ, что я хочу
             Лить гзять Эдварда. Кто изъ васъ согласенъ
             Принять участье въ этомъ предпріятьи,
             Пусть вмѣстѣ съ предводителемъ своимъ
             Воскликнетъ: "Генрихъ!"
   Всѣ.                                                   Генрихъ!
   Варвикъ.                                                             Такъ идемъ же!
             Георгъ и Богъ за Варвика и всѣхъ!

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 3-я.

Лагерь короля Эдварда, близъ Варвика.

(Входятъ нѣсколько тѣлохранителей короля).

   1-й тѣлохр. Идемъ, товарищи,-- пора къ постамъ.
             Король ужъ сѣлъ, чтобъ спать.
   2-й тѣлохр.                               Сѣлъ?.. Развѣ онъ
             Спитъ не въ постелѣ?
   1-й тѣлохр.                     Нѣтъ,-- король поклялся
             Не спать до той поры въ своей постели,
             Покамѣстъ не падетъ Варвикъ иль онъ.
   2-й тѣлохр. До завтра, значитъ,-- если только Варвикъ
             Такъ близко, какъ сказали.
   3-й тѣлохр.                               Кто, скажите,
             Тотъ дворянинъ, который постоянно
             Сидитъ въ одной палаткѣ съ королемъ?
   1-й тѣлохр. Лордъ Гастингсъ, первый другъ его и близкій.
   3-й тѣлохр. Вотъ что!.. Но для чего жъ тогда вождей
             Расположилъ онъ по окрестнымъ селамъ,
             Тогда какъ самъ остался жить въ палаткѣ
             На холодѣ?
   2-й тѣлохр.           Затѣмъ, что такъ опаснѣй:
             Онъ хочетъ больше славы.
   3-й тѣлохр.                               Ну, по мнѣ,
             Почетъ съ покоемъ лучше громкой славы.
             Узнай про то Варвикъ, придетъ навѣрно
             Онъ ночью разбудить его.
   1-й тѣлохр.                               Да, если бъ
             Не преграждали наши аллебарды
             Свободный путь.
   2-й тѣлохр.           Зачѣмъ же и стоимъ
             Мы здѣсь на стражѣ, какъ не для защиты
             Монарха отъ враговъ.

(Входятъ Варвикъ, Кларенсъ, Оксфордъ и Сомерсетъ съ войскомъ).

   Варвикъ.                               Сюда друзья!
             Вотъ здѣсь его палатка; вотъ и стража.
             Смѣлѣй, смѣлѣй! Иль слава, или смерть!
             Впередъ! За мной -- и Эдвардъ будетъ нашимъ.
   1-й тѣлохр. Эй, кто идетъ?
   2-й тѣлохр.                     Ни съ мѣста, или смерть!

(Варвикъ и прочіе съ крикомъ: "Варвикъ! Варвикъ!" нападаютъ на стражу, которая разбѣгается съ крикомъ: "къ оружію!" Варвикъ преслѣдуетъ бѣгущихъ. Барабанный бой и трубы. Варвикъ возвращается со своими и съ королемъ Эдвардомъ, котораго выносятъ на креслахъ въ спальномъ платьѣ. Глостеръ и Гастингсъ спасаются бѣгствомъ).

   Сомерсетъ. Кто тамъ бѣжитъ?
   Варвикъ.                               Гэстингсъ и герцогъ Ричардъ.
             Оставьте ихъ въ покоѣ: герцогъ здѣсь.
   Кор. Эдвардъ. Варвикъ,-- ты, разставаясь, называлъ
             Не герцогомъ меня, а государемъ.
   Варвикъ. Пришло другое время! Ты унизилъ
             Меня своимъ поступкомъ, какъ посла,
             А я зато сорву съ тебя корону,
             И будешь вновь ты герцогомъ! Тебѣ ль
             Быть королемъ, когда ты не умѣешь
             Ни чествовать пословъ, ни быть довольнымъ
             Одной женой, ни печься о народѣ,
             Ни обращаться съ братьями по-братски,
             Ни даже защититься отъ враговъ?
   Кор. Эдвардъ. И ты, братъ Кларенсъ, съ нимъ! Теперь я вижу,
             Что Эдвардъ долженъ пасть! Но знай, Варвикъ,
             Что я, на зло тебѣ и всѣмъ твоимъ
             Сообщникамъ, останусь все жъ монархомъ!
             Пусть злобный рокъ разбилъ мое величье,
             Мой духъ паритъ высоко и надъ нимъ!
   Варвикъ (снимая съ него корону).
             Такъ будь монархомъ Англіи по духу,
             А Генриху отдастся вновь вѣнецъ!
             Онъ будетъ настоящимъ государемъ,
             А ты -- лишь блѣдной тѣнью. Прикажите,
             Лордъ Сомерсетъ, чтобъ герцога Эдварда
             Немедля проводили въ Іоркъ къ прелату
             И брату моему. Окончивъ битву
             Съ Пэмброкомъ и другими, я явлюсь
             Сейчасъ же къ вамъ и передамъ отвѣты
             Лудовика и Боны. До свиданья,
             Любезный герцогъ Іоркъ.
   Кор. Эдвардъ.                               Я по неволѣ
             Склоняюсь предъ судьбой. Безумно намъ
             Противиться и вѣтру и волнамъ.

(Уходитъ съ Сомерсетомъ).

   Оксфордъ. Теперь должны итти мы прямо въ Лондонъ.
   Варвикъ. Конечно, такъ, друзья. Но возвратить
             Должны сперва мы Генриху свободу
             И вновь ему отдать британскій тронъ. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 4-я.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

(Входятъ королева Елисавета и Риверсъ).

   Риверсъ. Что съ вами, королева? по какой
             Причинѣ вы встревожены?
   Елисавета. Увы,-- ужель ты, добрый братъ, еще не знаешь,
             Что приключилось съ королемъ? Постигла
             Его бѣда.
   Риверсъ.           Какая?-- не потеря ль
             Ничтожнаго сраженья?
   Елисавета.                               Нѣтъ,-- потеря
             Своей особы царственной.
   Риверсъ.                                         О, Боже!
             Что слышу я!-- ужели онъ убитъ?
   Елисавета. Почти:-- король въ плѣну. Не знаю, былъ ли
             Захваченъ онъ врасплохъ, иль измѣнила
             Ему постыдно стража. Онъ отправленъ,
             Какъ плѣнникъ, въ Іоркъ къ епископу и брату
             Варвика злого, стало-быть -- къ врагу.
   Риверсъ. Плохая вѣсть!-- но я не вижу въ ней
             Еще причинъ печалиться такъ горько!
             Варвикъ, взявъ верхъ сегодня, можетъ завтра
             Быть снова побѣжденъ.
   Елисавета.                               Надежда счастья
             Одна во мнѣ способна поддержать
             Отравленную жизнь!-- Борюсь съ бѣдою
             Я изъ любви еще къ плоду Эдварда,
             Который ужъ давно ношу подъ сердцемъ!
             Вотъ для кого обуздываю я
             Мою печаль, склоняясь терпѣливо
             Подъ бременемъ несчастья! Я ужъ много
             Успѣла подавить сосущихъ вздоховъ
             И горькихъ слезъ, чтобъ только не нанесть
             Вреда плоду Эдвардову, прямому
             Наслѣднику британскаго вѣнца.
   Риверсъ. Но гдѣ жъ теперь, скажите, самъ Варвикъ?
   Елисавета. Я слышала, что онъ идетъ на Лондонъ,
             Чтобъ возложить попрежнему вѣнецъ
             На Генриха. Послѣдствія понятны:--
             Эдвардовы друзья погибнутъ съ нимъ,
             А я, чтобъ защититься отъ тирана --
             (Вѣдь довѣрять измѣнникамъ нельзя) --
             Спѣшу теперь въ святилище, чтобъ въ немъ
             Жизнь сохранить наслѣднику Эдварда!
             Надѣюсь я спасти себя хоть тамъ
             Отъ грубаго насилья. Поспѣшимте жъ,
             Пока еще не поздно. Если насъ
             Застанутъ здѣсь -- пробьетъ нашъ смертный часъ.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 5-я.

Паркъ Мидльгамскаго замка въ Іоркширѣ.

(Входятъ Ричардъ Глостеръ, Гастингсъ, сэръ Вилльямъ Стэнли и другіе).

   Рич. Глостеръ. Вы не должны дивиться, сэръ Вилльямъ,
             И вы, лордъ Гэстингсъ, что я васъ заставилъ
             Зайти въ такую чащу. Дѣло,-- важно!
             Вы знаете, что братъ мой, нашъ король,
             Попался въ плѣнъ къ епископу; при чемъ
             Содержится съ достаточной свободой
             И ходитъ въ лѣсъ охотиться почти
             Безъ всякаго конвоя. Я успѣлъ
             Дать знать ему, что если въ этотъ часъ
             Онъ выйдетъ по своей обыкновенной
             Привычкѣ на охоту, то найдетъ
             Друзей своихъ съ людьми и лошадьми
             И будетъ ими вырученъ изъ плѣна.

(Входитъ король Эдвардъ съ охотникомъ).

   Охотникъ. Сюда, милордъ,-- звѣрь скрылся въ чащъ тамъ.
   Кор. Эдвардъ. Неправда -- здѣсь; вонъ видишь, гдѣ стоятъ
             Охотники. Вы, лордъ Гастингсъ и Глостеръ,
             Навѣрно сослѣдили также дичь
             Епископа?
   Рич. Глостеръ. Терять минутъ нельзя.
             Насъ кони ждутъ въ концѣ ограды парка.
   Кор. Эдвардъ. Куда же мы бѣжимъ?
   Гэстингсъ.                                                   Въ мѣстечко Линнъ,
             Откуда переправимся за море,
             Во Фландрію.
   Рич. Глостеръ.                     Прекрасно;-- думалъ такъ
             Давно и я.
   Кор. Эдвардъ. Повѣрьте мнѣ, лордъ Стэнли,
             Что я сумѣю васъ вознаградить.
   Рич. Глостеръ. Что жъ мы стоимъ?-- болтать теперь не время.
   Кор. Эдвардъ. Пойдешь, охотникъ, съ нами ты?
   Охотникъ.                                                             Конечно,
             Итти за вами лучше мнѣ, чѣмъ въ петлю.
   Рич. Глостеръ. Идемте же!-- довольно разговоровъ.
   Кор. Эдвардъ. Прощай, архіепископъ! Постарайся
             Утишить гнѣвъ Варвика да молись,
             Чтобъ я надѣлъ опять мою корону. (Уходятъ),
   

СЦЕНА 6-я.

Комната въ Тоуэрѣ.

(Входятъ король Генрихъ, Георгъ Кларенсъ, Варвикъ, Сомерсетъ, молодой Ричмондъ, Оксфордъ, Монтагю, комендантъ Тоуэра и свита).

   Кор. Генрихъ. Любезный комендантъ,-- теперь, когда
             Друзья мои и Богъ, низвергши съ трона
             Мятежнаго Эдварда, обратили
             Мой тяжкій плѣнъ въ свободу, скорбь -- въ блаженство
             И прежній страхъ -- въ надежду,-- говори,
             Какой себѣ желаешь ты награды?
   Комендантъ. Мы, подданные, требовать не въ правѣ
             Наградъ отъ государей. Если жъ можетъ
             Дѣйствительна быть просьба -- я прошу,
             Чтобъ вы меня простили.
   Кор. Генрихъ.                               Но за что же,
             Достойный комендантъ?-- за то, что ты
             Ко мнѣ всегда былъ добръ? Повѣрь, что я
             Сумѣю наградить тебя за ту
             Привѣтливость, съ какою ты умѣлъ
             Мнѣ сдѣлать мой тяжелый плѣнъ пріятнымъ,--
             Пріятнымъ до того, что я почти
             Забылъ о немъ, подобно птичкѣ въ клѣткѣ,
             Когда она, привыкши къ злой тоскѣ,
             Не думаетъ ужъ больше о свободѣ,
             Забывшись сладкой пѣснью! Ты, Варвикъ,
             Способствовалъ всѣхъ больше послѣ Бога
             Тому, что я свободенъ, -- потому
             Тебѣ и Богу долженъ быть за то
             Я больше всѣхъ признательнымъ! Ты былъ
             Орудіемъ Его священной воли!
             Хочу теперь навѣкъ обезоружить
             Фортуну я, чтобъ не могла вредить
             Она мнѣ впредь, и для того намѣренъ
             Перемѣнить мой образъ прежней жизни
             На мирный и простой; хочу избавить
             Народъ отчизны нашей отъ вліянья
             Моей дурной звѣзды, и для того,
             Оставивши себѣ одно лишь право
             Носить вѣнецъ, тебѣ я передамъ,
             Варвикъ, правленье въ руки. Ты вѣдь счастливъ
             Во всемъ, что ни захочешь предпринять.
   Варвикъ. Вы славитесь давно ужъ, государь,
             Своею добродѣтелью; теперь же,
             Сознавъ свою несчастную звѣзду
             И пожелавъ пресѣчь ея вліянья,
             Вы ясно показали намъ, насколько
             Вы съ тѣмъ благоразумны. Мало въ свѣтѣ
             Умѣющихъ понять свою судьбу;
             Но вы, вручивши прямо мнѣ правленье,
             Наносите Кларенсу оскорбленье.
   Георгъ Кларенсъ. Нѣтъ, Варвикъ,-- ты достойнѣе меня.
             Ты съ самаго рожденія увѣнчанъ
             Вѣнкомъ оливъ и лавровъ въ предсказанье
             Того, что будешь счастливъ ты равно
             И въ мирѣ и въ войнѣ. Я уступаю
             Тебѣ отъ всей души.
   Варвикъ.                               Такъ пусть же Кларенсъ
             Получитъ санъ протектора.
   Кор. Генрихъ.                               Подайте
             Свои мнѣ руки, Кларенсъ и Варвикъ;--
             Теперь соедините ихъ и съ ними
             Сердца свои. Чтобъ не было раздоровъ
             Въ правленіи -- я дѣлаю обоихъ
             Протекторами васъ; а самъ отнынѣ
             Намѣренъ жить, какъ частный человѣкъ,
             Кончающій житейскую дорогу
             Въ молитвѣ теплой къ Богу о грѣхахъ.
   Варвикъ. Что скажешь, Кларенсъ, ты въ отвѣтъ его
             Величеству?
   Георгъ Кларенсъ. Когда согласенъ ты,
             Тогда и я согласенъ. Я во всемъ
             Намѣренъ положиться на твою
             Удачу и успѣхъ.
   Варвикъ.                     Ну, если такъ,
             То я обязанъ также согласиться,
             Хотя, признаться, съ крайней неохотой.
             Занявши мѣсто Генриха, мы будемъ
             Его двойною тѣнью. Трудъ правленья
             Падетъ на насъ, тогда какъ для него
             Существовать лишь будутъ наслажденья
             И почести. На первый случай мы
             Должны провозгласить, я полагаю,
             Измѣнникомъ Эдварда и велѣть
             Тотчасъ конфисковать его добро.
   Георгъ Кларенсъ. А тамъ опредѣлить права наслѣдства.
   Варвикъ. И ты при нихъ не будешь позабытъ.
   Кор. Генрихъ. Но прежде, чѣмъ заняться этимъ дѣломъ,
             Позвольте васъ, милорды, попросить --
             (Вѣдь я уже приказывать не въ правѣ) --
             Вернуть скорѣе сына моего
             И нашу королеву Маргариту
             Изъ Франціи. Пока я не увижу
             Ихъ здѣсь опять, боязнь мнѣ не позволитъ
             Вкусить и самой радости свободы.
   Георгъ Кларенсъ. Желанье ваше будетъ неотложно
             Исполнено.
   Кор. Генрихъ.           Скажите, Сомерсетъ,
             Кто этотъ скромный юноша, въ которомъ
             Вы, вижу, принимаете такое
             Сердечное участье?
   Сомерсетъ.                     Это юный
             Графъ Генрихъ Ричмондъ, государь.
   Кор. Генрихъ. Приблизься
             Ко мнѣ, надежда Англіи 36). (Кладетъ руку на голову графа Ричмонда). Коль скоро
             Какой-то тайный голосъ не напрасно
             Пророчитъ мнѣ -- прекрасный этотъ отрокъ
             Даруетъ скоро счастье и покой
             Отчизнѣ нашей. Взоръ его исполненъ
             Священнаго величья, голова
             Самой природой создана премудро
             Для царскаго вѣнца, рука -- для скиптра,
             А самъ онъ -- чтобъ украсить царкій тронъ.
             Надѣйтесь на него:-- онъ, вѣрьте, лорды,
             Исправитъ все испорченное мной.

(Входитъ гонецъ).

   Варвикъ. Съ какими ты вѣстями?
             Гонецъ. Принцъ Эдвардъ
             Успѣлъ уйти изъ плѣна и, какъ слышно,
             Бѣжалъ въ Бургундію.
   Варвикъ.                               Дурная новость.
             Но какъ же удалось ему бѣжать?
   Гонецъ. Гастингсъ и герцогъ Глостеръ поджидали
             Его въ лѣсу и вырвали изъ рукъ
             Епископскихъ людей. Онъ забавлялся
             Въ тотъ день охотой въ паркѣ.
   Варвикъ.                                         Братъ смотрѣлъ
             За нимъ, какъ вижу, черезчуръ небрежно.
             Пойдемте, государь,-- поищемъ средствъ,
             Какъ избѣжать всѣхъ этихъ ранъ и бѣдствій.

(Всѣ уходятъ, кромѣ Сомерсета, Оксфорда и Ричмонда).

   Сомерсетъ. Побѣгъ Эдварда очень непріятенъ;
             Бургундія, навѣрно, не откажетъ
             Ему помочь, и бѣдствія войны
             Начнутся вновь. Какъ я сейчасъ всѣмъ сердцемъ
             Былъ радъ тому, что Генрихъ предсказалъ
             О Ричмондѣ,-- такъ точно опечаленъ
             Теперь невольнымъ страхомъ я о томъ,
             Что можетъ приключиться съ нимъ и съ нами
             Въ кровавой этой распрѣ. Потому
             Не лучше ль, лордъ Оксфордъ, въ предупрежденье
             Возможныхъ бѣдъ, отправить намъ Ричмонда
             Скорѣй въ Бретань, пока не усмиренъ
             Кровавый пылъ войны?
   Оксфордъ.                     Коль скоро тронъ
             Займетъ опять Эдвардъ, то, ужъ конечно,
             Ричмондъ погибнетъ съ нами.
   Сомерсетъ.                               Ваше мнѣнье
             Правдиво, лордъ,-- и потому для насъ
             Всего вѣрнѣй услать его сейчасъ. (Уходитъ).
   

СЦЕНА 7-я.

Передъ Іоркомъ.

(Входятъ король Эдвардъ, Ричардъ Глостеръ. Гастингсъ и войско).

   Кор. Эдвардъ. Ричардъ, Гастингсъ и доблестные лорды!
             Вы видите теперь, что счастье снова
             Вернулось къ намъ, пророча мнѣ отдать
             Вѣнецъ блестящій Генриха въ замѣну
             Прошедшей горькой доли. Мы спокойно
             Два раза переплыли океанъ
             И добыли желаемую помощь
             Въ Бургундіи. Теперь намъ остается,
             Пройдя до Іоркскихъ стѣнъ отъ Равенспорга,
             Устроить такъ, чтобъ насъ впустили въ городъ,
             Какъ герцога.
   Рич. Глостеръ.           Ворота на замкѣ.
             Мнѣ это не по сердцу. Кто споткнулся,
             Вступая въ дверь -- не жди добра по входѣ.
   Кор. Эдвардъ. Ну, полно, братъ,-- теперь не до примѣтъ.
             Намъ надобно войти во что бъ ни стало,
             А тамъ сойдутся съ нами и друзья.
   Гэстингсъ. Я постучусь, чтобъ вышли люди замка.

(На стѣнѣ являются мэръ Іорка и альдерманы).

   Мэръ. Мы знали о приходѣ вашемъ, лорды,
             И заперли ворота передъ вами
             Для собственной защиты, какъ вассалы
             И подданные Генриха.
   Кор. Эдвардъ.                     Но если,
             Почтенный мэръ, вашъ Генрихъ вамъ король,
             То Эдвардъ -- герцогъ Іоркскій.
   Мэръ.                                                   Это правда;
             Я этого не смѣю отрицать.
   Кор. Эдвардъ.                               Мнѣ болѣе не нужно ничего;
             Я требую лишь герцогства.
   Рич. Глостеръ (въ сторону).           Лисицѣ
             Просунуть только бъ голову въ курятникъ,
             А тамъ она за ней пролѣзетъ вся.
   Гэстингсъ. Достойный мэръ,-- чего тутъ долго думать?
             Вели открыть ворота: мы друзья
             Монарха Генриха.
   Мэръ.                     О, если такъ,
             То я велю впустить васъ безъ задержки.

(Мэръ и альдерманы сходятъ со стѣны).

   Рич. Глостеръ. О, мудрый мэръ!-- не долго сомнѣвался.
   Гастингсъ. Добрякъ-старикъ на все согласенъ, лишь бы
             Остаться въ сторонѣ. Надѣюсь, мы --
             Едва войдемъ -- успѣемъ образумить
             И старика и мудрыхъ его слугъ.

(Входитъ мэръ съ двумя альдерманами).

   Кор. Эдвардъ. Ворота, мэръ, должны быть заперты
             Въ военное лишь время или ночью.
             Давай ключи, не бойся! (Беретъ у него ключи).
                                                     Вѣрь, Эдвардъ
             Сумѣетъ защитить тебя, равно какъ
             И всѣхъ, кто будетъ слѣдовать за нимъ.

(Барабанный бой. Входитъ Монгомери съ войскомъ).

   Рич. Глостеръ. Сюда идетъ нашъ вѣрный другъ, сэръ Джонъ
             Монгомери, когда я не ошибся.
   Кор. Эдвардъ. Привѣтъ тебѣ, сэръ Джонъ!-- зачѣмъ ты съ войскомъ?
   Монгомери. Спѣшу на помощь королю Эдварду
             Въ тревожную годину для него,
             Какъ подобаетъ вѣрному вассалу.
   Кор. Эдвардъ. Спасибо, другъ Монгомери, но я
             Оставилъ домогательство короны
             И требую покамѣстъ своего
             Лишь герцогства, предоставляя Богу
             Отдать добро мнѣ прочее потомъ.
   Монгомери. Тогда прощай!-- тебя я покидаю.
             Я шелъ сюда на службу королю --
             Не герцогу. Пусть бьютъ походъ назадъ. (Барабанный бой).
   Кор. Эдвардъ. Постой, сэръ Джонъ,-- намъ надобно подумать,
             Какъ возвратить вѣрнѣе свой вѣнецъ.
   Монгомери. О чемъ тутъ долго думать?-- Я рѣшилъ,
             Что если не объявишься сейчасъ же
             Ты королемъ -- то я тебя покину
             На волю злой судьбы и поспѣшу
             Удерживать тѣхъ, кто идетъ на помощь.
             За что жъ сражаться намъ, когда ты самъ
             Не хочешь быть монархомъ?
   Рич. Глостеръ.                               Братъ, къ чему
             Такая нерѣшительность?
   Кор. Эдвардъ.                     Намъ должно
             Усилиться сперва и заявить
             Права свои потомъ. Благоразумье
             Велитъ скрывать намъ цѣль свою пока.
   Гэстингсъ. Къ чему хитрить? Къ чему благоразумье
             Тамъ, гдѣ рѣшать должны мечи?
   Рич. Глостеръ.                                         Безстрашный
             Скорѣй достигнетъ трона. Братъ!-- мы тотчасъ
             Тебя провозгласимъ, и слухъ объ этомъ
             Тебѣ доставитъ преданныхъ друзей.
   Кор. Эдвардъ. Пусть будетъ такъ!-- вѣнецъ мое наслѣдье,
             Похищенное дерзко у меня.
   Монгомери. Теперь мой повелитель говоритъ,
             Какъ должно королю -- и я готовъ
             Отъ всей души сражаться за Эдварда!
   Гэстингсъ. Пускай трубятъ! Эдвардъ сейчасъ же будетъ
             Провозглашенъ. Эй, воинъ!-- прочитай
             Намъ вслухъ провозглашенье! (Даетъ ему бумагу).
   Воинъ (читаетъ). "Мы, Эдвардъ четвертый, Божіею милостію король Англіи и Франціи, владѣтель Ирландіи и проч."
   Монгомери. Я каждаго, въ комъ искра есть сомнѣнья
             Въ твоихъ правахъ, зову съ собой въ сраженье.

(Бросаетъ перчатку).

             Всѣ. Да здравствуетъ король Эдвардъ четвертый!
   Кор. Эдвардъ. Монгомери,-- благодарю душевно
             Тебя и всѣхъ. Когда судьба пошлетъ
             Мнѣ счастье вновь -- я наградить сумѣю
             Васъ всѣхъ за вашу преданность. Сегодня
             Ночуемъ въ Іоркѣ мы, а поутру,
             Лишь только колесница дня освѣтитъ
             Туманный горизонтъ, мы поспѣшимъ
             Скорѣй навстрѣчу сборищу Варвика.
             Вѣдь Генрихъ, знаемъ всѣ мы, не боецъ.
             О, братъ коварный Кларенсъ, какъ нейдетъ
             Тебѣ льстить Генриху, покинувъ брата!
             Но мы смиримъ съ Барвикомъ и тебя.
             Впередъ, друзья!-- успѣхъ насъ ждетъ къ борьбѣ;
             А тамъ найдемъ награду мы себѣ. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 8-я.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

(Входятъ король Генрихъ, Варвикъ, Георгъ Кларенсъ, Монтэгю, Эксетеръ и Оксфордъ).

   Варвикъ. Что дѣлать, лорды, намъ? Эдвардъ вернулся
             Изъ Бельгіи, счастливо перейдя
             Проливъ съ толпою нѣмцевъ и голландцевъ.
             Онъ прямо направляется на Лондонъ,
             И праздныя толпы бѣгутъ за нимъ.
   Оксфордъ. Сберемъ войска и обратимъ ихъ въ бѣгство.
   Георгъ Кларенсъ. Огонь задуть легко, пока онъ малъ,
             Но если разъ онъ сильно разгорится,
             То и рѣкой не потушить его.
   Варвикъ. Я въ Варвикширѣ соберу друзей,
             Испытанныхъ, разумныхъ въ дѣлѣ мира
             И храбрыхъ на войнѣ. Ты, сынъ мой, Кларенсъ,
             Уговоришь дворянъ Суффолька, Кента
             И Норфолька примкнуть съ войсками къ намъ.
             Ты, Монтэгю, найдешь въ Лейчестерширѣ,
             Норгэмптонѣ и Букингамѣ многихъ,
             Готовыхъ отвѣчать на твой призывъ.
             Ты, Оксфордъ, столь любимый въ Оксфордширѣ,
             Старайся тамъ поднять твоихъ друзей;
             Король же нашъ останется въ столицѣ,
             Хранимый тамъ, пока мы не вернемся,
             Испытанною вѣрностью гражданъ,
             Какъ островъ нашъ хранится океаномъ,
             Иль, какъ Діана, вереницей нимфъ.
             Затѣмъ, прощайте, доблестные лорды!
             Не тратьте лишь часовъ на болтовню.
             Прощайте, государь.
   Кор. Генрихъ.                     Прощай, мой Гекторъ,
             Единая надежда нашей Трои.
   Георгъ Кларенсъ. Цѣлую вашу руку, государь,
             Въ знакъ вѣрности.
   Кор. Генрихъ. Прощай;-- желаю счастья
             Тебѣ, достойный Кларенсъ.
   Монтэгю.                                         Успокойтесь,
             Прошу васъ, государь! не унывайте!
   Оксфордъ (цѣлуя руку Генриха). Я этимъ поцѣлуемъ закрѣпляю
             Мою любовь и преданность къ тебѣ.
   Кор. Генрихъ. Любезный Оксфордъ, добрый Монтэгю
             И всѣ друзья,-- еще разъ до свиданья!
   Варвикъ. Прощайте,-- до свиданья въ Ковентри.

(Варвикъ, Кларенсъ, Оксфордъ и Монтэгю уходятъ).

   Кор. Генрихъ. Я отдохну покамѣстъ во дворцѣ.
             Братъ Эксетеръ,-- вѣдь армія Эдварда
             Едва ли можетъ намъ противостать?
   Эксетеръ. Да, если онъ не обольститъ народа.
   Кор. Генрихъ. Я этого не думаю. Недаромъ
             Меня народъ повсюду прославляетъ
             За доброту. Вѣдь я не закрывалъ
             Ушей моихъ для просьбъ, не заставлялъ
             Терять напрасно время въ проволочкахъ.
             Я врачевалъ несчастья милосердьемъ,
             Живилъ печали кротостью, старался
             Народа слезы осушать всегда;
             Я не стѣснялъ страну ярмомъ налоговъ,
             Чужихъ не жаждалъ денегъ, не спѣшилъ
             Карать за преступленья,-- хоть нерѣдко
             Они вполнѣ заслуживали казни.
             За что жъ тогда любить Эдварда больше.
             Чѣмъ Генриха? Нѣтъ, Эксетеръ,-- любовь
             Родитъ любовь. Когда ягненокъ будетъ
             Обласканъ львомъ, то онъ его не броситъ.

(За сценой раздаются крики: "Ланкастеръ! Ланкастеръ")!

   Эксетеръ. Чу!-- слышите? Что значатъ эти крики?

(Входятъ король Эдвардъ, Ричардъ Глостеръ и солдаты).

   Кор. Эдвардъ. Эй, взять дрянного Генриха! Тащите
             Его отсюда прочь! Пускай объявятъ
             Насъ снова королемъ! Его считали
             Источникомъ для множества ручьевъ,--
             Теперь онъ пересохнетъ. Я, какъ море,
             Приму ручьи въ себя и увеличусь
             Могучимъ ихъ приливомъ. Отведите
             Его немедля въ Тоуэръ. Не давайте
             Ему здѣсь разговаривать. (Генриха уводятъ). Теперь
             Мы ѣдемъ, лорды, въ Ковентри. Варвикъ,
             Какъ слышно, тамъ. Не медлите, покамѣстъ
             Стоитъ высоко солнце. Если мы
             Пропустимъ мигъ -- зима побьетъ всю жатву.
   Рич. Глостеръ. Въ походъ, пока не вмѣстѣ вражьи силы;
             Нагрянемъ на измѣнника врасплохъ.
             Впередъ, друзья!-- спѣшимте въ Ковентри! (Уходятъ).
   

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА. 1-я.

Ковентри.

(Выходятъ на стѣну Варвикъ, мэръ Ковентри, два гонца и другіе).

   Варвикъ. Гдѣ посланный Оксфорда? (Гонцу). Сообщи,
             Какъ далеко отсюда твой начальникъ?
   1-й гонецъ. Близъ Донемора и будетъ скоро здѣсь.
   Варвикъ. А далеко ли братъ нашъ Монтэгю?
             Имъ присланъ къ намъ гонецъ; -- пусть подойдетъ онъ.
   2-й гонецъ. Онъ въ Дэнтри, ваша свѣтлость, съ сильнымъ войскомъ.

(Входитъ сэръ Джонъ Сомервиль).

   Варвикъ. Гдѣ сынъ мой, Сомервиль? какъ далеко
             Любезный сынъ мой, Кларенсъ?
   Сомервиль.                                         Онъ въ Соутамѣ
             Съ отрядомъ войскъ и долженъ быть сюда
             Не позже двухъ часовъ. (Слышны барабаны).
   Варвикъ.                               Такъ вотъ и онъ:
             Я слышу барабаны.
   Сомервиль.                     Нѣтъ, милордъ;--
             Соутамъ въ той сторонѣ, а звукъ несется
             Съ дороги отъ Варвика.
   Варвикъ.                               Кто жъ бы это,
             Однако былъ?-- какой-нибудь нежданный
             И новый другъ?
   Сомервиль.           Они ужъ близко;-- мы
             Сейчасъ узнаемъ все.

(Барабанный бой. Входятъ король Эдвардъ и Ричардъ Глостеръ съ войскомъ).

   Кор. Эдвардъ.                     Трубачъ, ступай
             И протруби имъ зовъ къ переговорамъ.
   Рич. Глостеръ. Смотри:-- надменный Варвикъ на стѣнѣ.
   Варвикъ. Проклятье!-- неужели предо мной
             Стоитъ развратный Эдвардъ? Какъ могли
             Проспать его лазутчики? Ужъ вѣрно,
             Враги ихъ подкупили, чтобъ они
             Нарочно промолчали о приходѣ.
   Кор. Эдвардъ. Смирись, Варвикъ, и отворяй ворота!
             Склони смиренно гордыя колѣни,
             Признай Эдварда королемъ -- и онъ
             Проститъ тебѣ тяжелый твой проступокъ.
   Варвикъ. Скорѣй уйдешь ты самъ отсюда съ войскомъ.
             Припомни, кто возвелъ тебя на тронъ
             И кто съ него низвергнулъ? Назови
             Своимъ патрономъ Варвика, раскайся --
             И онъ тебѣ зато позволитъ быть,
             Какъ прежде, Іоркскимъ герцогомъ.
   Рич. Глостеръ.                                         Ты, вѣрно,
             Хотѣлъ сказать -- монархомъ? Можетъ-быть,
             Ты только такъ обмолвился?
   Варвикъ.                                         Что жъ,-- развѣ
             Дурной подарокъ герцогство?
   Рич. Глостеръ.                               О, нѣтъ!
             Особенно, когда его подноситъ
             Ничтожный графъ. Придетъ нора, когда
             Заплатимъ мы тебѣ за твой подарокъ.
   Варвикъ. Но брату твоему и королевство
             Поднесъ когда-то этотъ самый графъ.
   Кор. Эдвардъ. Такъ, значитъ, мнѣ по этому ужъ дару
             Оно должно принадлежать всегда.
   Варвикъ. Да,-- только ты не Атласъ, чтобъ нести
             На плечахъ эту тяжесть, и Варвикъ
             Беретъ свой даръ безсильному обратно.
             Теперь король мой -- Генрихъ, й Сомерсетъ, съ его пѣхотой
                       Вы конницу соедините вашу.
                       Какъ подданные вѣрные, сыны
                       Отцовъ своихъ, идите дружно вмѣстѣ
                       И гнѣва пылъ излейте на враговъ,
                       A мы и лордъ-протекторъ съ остальными,
                       Здѣсь отдохнувъ немного, чрезъ Калэ
                       Въ Британію вернемся, и надѣюсь,
                       Что въ скорости туда побѣды ваши
                       Доставятъ намъ дофина, Алансона
                       И этотъ весь измѣнническій сбродъ.

(Трубы. Уходятъ король Генрихъ, Глостеръ, Сомерсетъ, Винчестеръ, Суффолькъ и Бассетъ).

  
                                           Уорикъ.
  
                       По мнѣ, лордъ Іоркъ, премило розыгралъ
                       Оратора сегодня нашъ король.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Согласенъ я, не по сердцу мнѣ только,
                       Что Сомерсета розу онъ надѣлъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Такъ вздумалось. Принцъ милый, не вините
                       Вы короля: онъ зла вамъ не желалъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Когда-бъ я былъ увѣренъ... Но -- довольно!
                       Заняться долженъ дѣломъ я другимъ.

(Уходитъ).

  
                                           Экзетеръ.
  
                       Добро, что ты сдержалъ себя, Ричардъ.
                       Когда-бъ наружу страсти прорвались --
                       Боюсь, что въ нихъ мы больше бы нашли
                       Злопамятной вражды и пылкой злобы,
                       Чѣмъ въ силахъ мы себѣ вообразить.
                       Чтобъ ни было -- но и простые люди,
                       Раздоръ дворянства видя при дворѣ,
                       Заносчивость вельможъ другъ передъ другомъ
                       И распри ихъ любимцевъ -- заключатъ,
                       Что бѣдствіе все это предвѣщаетъ.
                       Несчастіе -- въ рукѣ ребенка скипетръ,
                       Но хуже -- зависть, внесшая расколъ.
                       Въ ней гибель, въ ней -- источникъ смутъ и золъ.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА II.

  

Передъ Бордо.

  

Тальботъ и войска.

  
                                           Тальботъ.
  
                       Ступай къ воротамъ города, трубачъ,
                       И вызови на стѣну полководца.
  

Трубачъ трубитъ къ переговорамъ. На стѣны выходитъ командующій французскимъ войскомъ со свитою.

  
                                           Тальботъ.
  
                       Французы! Я -- Джонъ Тальботъ, короля
                       Британскаго слуга на полѣ брани --
                       Взываю къ вамъ: ворота отворивъ,
                       Явите намъ покорность и признайте
                       Вы государя нашего -- своимъ, --
                       Я съ грозными войсками удалюсь.
                       Но если миръ отвергнете -- моихъ
                       Сподвижниковъ пробудите вы ярость.
                       Они зовутся: голодомъ костлявымъ,
                       Разящей сталью, пламенемъ ползучимъ.
                       И вмигъ они съ землей сравняютъ башню,
                       Коль нашу вы отвергнете пріязнь.
  
                                           Командующій фр. войскомъ.
  
                       Зловѣщій сычъ, вѣщающій о смерти,
                       Кровавый бичъ народа моего!
                       Твой произволъ приблизился къ концу,
                       Проникнуть къ намъ ты можешь только мертвый.
                       Достаточно мы укрѣпились тутъ,
                       И въ полѣ мы сразиться въ силахъ,
                       A вздумаешь ты отступить -- дофиномъ
                       Въ сѣть ихъ полковъ ты будешь вовлеченъ,
                       Со всѣхъ сторонъ разставлены отряды
                       Чтобъ преградить тебѣ возможность къ бѣгству.
                       Гдѣ помощи ни вздумалъ бы искать --
                       Добычей смерти явно станешь ты
                       И съ гибелью ты блѣдною столкнешься.
                       Французовъ десять тысячъ поклялись
                       Причастіемъ, что разрядятъ орудья
                       Они свои въ Тальбота одного.
                       Вотъ ты живымъ стоишь передо мною,
                       Мужъ доблестный съ неустрашимымъ духомъ,
                       И должную хвалу въ послѣдній разъ
                       Я, недругъ твой, хочу тебѣ воздать.
                       Скорѣе, чѣмъ просыплется песокъ
                       Весь до конца изъ стклянки -- этимъ взорамъ,
                       Которые тебя цвѣтущимъ видятъ --
                       Ты явишься въ крови, поблекшимъ, мертвымъ.

(Барабаны вдали).

                       Чу! Барабанъ дофина! Онъ звучитъ,
                       Какъ колоколъ душѣ твоей смятенной,
                       A мой пробьетъ отходную тебѣ.

(Уходитъ).

  
                                           Тальботъ.
  
                       Онъ не солгалъ: врага я слышу! Конныхъ
                       Развѣдчиковъ на фланги ихъ отправьте!
                       О, какъ y насъ небрежна дисциплина.
                       Мы загнаны -- оленей робкихъ стадо,
                       Запуганныхъ визгливой стаей псовъ.
                       Но если мы -- британскіе олени,
                       То кровные, что съ перваго удара
                       Не свалятся, но къ сворѣ кровожадной
                       Стальные лбы свирѣпо обратятъ,
                       Трусливыхъ псовъ къ себѣ не подпуская.
                       Продайте жизнь такъ дорого, какъ я --
                       И дорогой добычей мы станемъ.
                       Святой Георгій, Богъ и наше право!
                       Да будетъ намъ въ бою опасномъ слава.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА III.

  

Равнина въ Гаскони.

  

Іоркъ съ войсками, къ нему -- гонецъ.

  
                                           Іоркъ.
  
                       Ужель все нѣтъ развѣдчиковъ, слѣдившихъ
                       За арміей могучею дофина?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Милордъ, они вернулись съ донесеньемъ,
                       Что онъ къ Бордо ведетъ войска, затѣмъ
                       Чтобъ съ Тальботомъ сразиться. На пути
                       Лазутчики открыли два отряда --
                       Значительнѣй дофина войскъ, и, съ ними
                       Соединясь, идетъ онъ на Бордо.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Пусть Сомерсетъ негодный будетъ проклятъ!
                       Что жъ конницу задерживаетъ онъ,
                       Которая участіе въ осадѣ
                       Должна принять? Подмоги Тальботъ ждетъ;
                       Предателемъ межъ тѣмъ я одураченъ,
                       И рыцарю помочь не въ силахъ я.
                       Да подкрѣпитъ Господь его, не то
                       Во Франціи намъ безъ него не биться!
  

Входитъ сэръ Вильямъ Льюси.

  
                                           Льюси.
  
                       Вождь царственный англійскихъ войскъ, въ которыхъ
                       Ни разу такъ досель мы не нуждались --
                       Спѣши на помощь славному Тальботу!
                       Герой кольцомъ желѣзнымъ опоясанъ
                       И гибелью зловѣщей окруженъ.
                       Спѣши въ Бордо, неустрашимый герцогъ,
                       Не то -- прости Тальботъ и наша честь.
  
                                           Іоркъ.
  
                       На мѣсгѣ Тальбота будь Сомерсетъ,
                       Войска мои задерживать посмѣвшій --
                       Предателя и труса потерявъ,
                       Мы тѣмъ спасли-бъ отважнаго героя.
                       Отъ ярости и гнѣва плачу я,
                       Что гибнетъ все, покуда спитъ измѣнникъ.
  
                                           Льюси.
  
                       Пошли ему какую нибудь помощь.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Съ нимъ все падетъ, и слово я нарушу!
                       Мы -- въ горѣ врагъ ликуетъ; мы теряемъ,
                       A онъ пріобрѣтаетъ съ каждымъ днемъ,
                       И Сомерсетъ предатель -- тутъ виновникъ.
  
                                           Льюси.
  
                       Такъ пусть Господь спасетъ Тальбота душу,
                       A также сына юнаго его:
                       Онъ встрѣтился мнѣ на пути къ отцу,
                       Семь лѣтъ они не видѣлись, и вотъ
                       Найдутъ конецъ они при встрѣчѣ оба.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Увы, тебѣ на радость ли, Тальботъ,
                       Привѣтствовать дитя свое y гроба?
                       Прочь уходи! Стѣснилась грудь моя...
                       Встрѣчаются друзья передъ кончиной.
                       Помочь не въ состояньи, въ силахъ я
                       Лишь клясть того, кто этому причиной.
                       Нѣтъ Тура, Пуатье, Блуа и Мэна:
                       Въ томъ Сомерсетъ виной -- его измѣна.

(Уходитъ съ войсками).

  
                                           Льюси.
  
                       Итакъ, межъ тѣмъ, какъ злой раздора коршунъ
                       Живетъ въ груди великихъ полководцевъ --
                       Мы, вслѣдствіе небрежности, теряемъ
                       Все, что добылъ, едва остыть успѣвшій
                       Въ гробу своемъ -- безсмертный Генрихъ Пятый.
                       Пока идутъ межъ ними пререканья --
                       Все гибнетъ: жизни, честь, завоеванья.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА IV.

Другая равнина въ Гаскони.

Сомерсетъ, свита его, одинъ изъ офицеровъ Тальбота.

                                           Сомерсетъ.
  
                       Теперь уже послать подмогу поздно.
                       Предприняли свой походъ Іоркъ и Тальботъ
                       Съ поспѣшностью чрезмѣрной. Нашихъ силъ
                       Для отраженья вылазокъ не хватитъ.
                       Былъ черезчуръ самонадѣянъ Тальботъ
                       И омрачилъ онъ прежней славы блескъ
                       Такимъ безумно дерзкимъ предпріятьемъ.
                       Іоркъ шлетъ его на смерть въ бою безславномъ,
                       Чтобъ самому великимъ Іоркомъ стать.
  
                                           Офицеръ.
  
                       Является сюда сэръ Вильямъ Льюси,
                       Со мной отъ войскъ за помощью онъ присланъ.
  

Входитъ сэръ Вильямъ Льюси.

  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Что, сэръ Вильямъ? откуда вы явились?
  
                                           Льюси.
  
                       Отъ Тальбота, который выданъ, проданъ!
                       Онъ борется съ бѣдою неминучей,
                       И молитъ славныхъ Іорка съ Сомерсетомъ
                       Смерть отразить -- его отрядамъ слабымъ
                       Грозящую. Покуда съ полководца
                       Великаго кровавый потъ струится,
                       И помощи, едва держась, онъ ждетъ --
                       Вы, Англіи опора, на которыхъ
                       Надѣялся онъ ложно -- въ сторонѣ
                       Соперничествомъ заняты ничтожнымъ.
                       Пусть помощи спасительной присылку
                       Не замедляетъ личный вашъ раздоръ,
                       Межъ тѣмъ, какъ жизни славнаго борца
                       Опасностей міръ цѣлый угрожаетъ.
                       Карлъ, герцоги Бургундскій съ Орлеанскимъ,
                       И Алансонъ съ Рене -- его тѣснятъ,
                       И черезъ васъ погибнуть долженъ Тальботъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Іоркъ шлетъ его, пусть помогаетъ Іоркъ.
  
                                           Льюси.
  
                       A Іоркъ винитъ открыто вашу свѣтлость,
                       Что конницу его вы задержали,
                       Готовую къ походу.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                                           Іоркъ солгалъ!
                       Онъ могъ прислать за нею. Не обязанъ
                       Ему я ни почтеньемъ, ни любовью
                       И не хочу присылкой подольщаться.
  
                                           Льюси.
  
                       Не силами враговъ -- коварствомъ близкихъ
                       Теперь опутанъ Тальботъ благородный.
                       Онъ въ Англію живымъ не возвратится,
                       Но здѣсь падетъ, раздоромъ вашимъ сгубленъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Идемъ. Сейчасъ я конницу отправлю,
                       Чрезъ шесть часовъ она къ нему прибудетъ.
  
                                           Льюси.
  
                       Ужъ поздно. Онъ захваченъ иль убитъ,
                       Бѣжать не могъ онъ, если-бъ и хотѣлъ,
                       A если-бъ могъ -- то не бѣжалъ бы Тальботъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Прости, Тальботъ, когда пробилъ твой часъ.
  
                                           Льюси.
  
                       Съ нимъ -- честь его; позоръ его -- на васъ.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА V.

Англійскій лагерь близъ Бордо.

Входятъ Тальботъ и сынъ его Джонъ.

                                           Тальботъ.
  
                       Джонъ Тальботъ юный, я призвалъ тебя
                       Съ тѣмъ, чтобы здѣсь наставить въ ратномъ дѣлѣ
                       И воскресить въ тебѣ Тальбота имя,
                       Когда лѣта преклонныя и хилость --
                       Меня къ одру навѣки прикуютъ.
                       Коварныя, зловѣщія свѣтила!
                       Приходишь ты сюда на праздникъ смерти,
                       Къ опасности неотвратимо грозной.
                       Бери, мой сынъ, быстрѣйшаго коня,
                       Я научу сейчасъ тебя, какъ можешь
                       Спастись поспѣшнымъ бѣгствомъ. Но не медли.
  
                                           Джонъ.
  
                       Но развѣ я не Тальботъ, вамъ не сынъ?
                       И мнѣ бѣжать? Коль скоро мать мою
                       Вы любите -- безчестья не кладите
                       Теперь на имя честное ея,
                       Пусть не слыву я сыномъ незаконнымъ.
                       Всѣ скажутъ: въ немъ не кровь Тальбота, если
                       Бѣжалъ онъ тамъ, гдѣ Тальботъ устоялъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Бѣги, -- отмстишь, когда падетъ отецъ.
  
                                           Джонъ.
  
                       Для бѣглеца не можетъ быть возврата.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Останемся -- обоихъ ждетъ конецъ.
  
                                           Джонъ.
  
                       Останусь я. Въ твоемъ лицѣ утрата
                       Была-бъ тяжка, себя побереги.
                       Безвѣстенъ я, значенья не имѣю,
                       Убивъ меня, не побѣдятъ враги,
                       Но все погибнетъ съ гибелью твоею.
                       Тебѣ, герою, бѣгство -- не укоръ,
                       Я не герой, и мнѣ одно -- позоръ.
                       Коль ты бѣжишь -- разсчетъ увидятъ явный,
                       A я бѣгу -- всѣ скажутъ: трусъ безславный.
                       И самъ едва ль позднѣе устою,
                       Когда бѣгу я въ первомъ же бою.
                       Молю тебя: о, лучше пасть въ сраженьѣ,
                       Чѣмъ жизнь купить цѣною униженья!
  
                                           Тальботъ.
  
                       И погребешь въ могилѣ ты одной
                       Всѣ упованья матери родной?
  
                                           Джонъ.
  
                       Не осрамлю мнѣ давшую рожденье.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Иди -- таковъ отцовскій мой завѣтъ.
  
                                           Джонъ.
  
                       Въ сраженье -- да. Бѣжать постыдно -- нѣтъ!
  
                                           Тальботъ.
  
                       Въ тебѣ отецъ спасенъ отчасти будетъ.
  
                                           Джонъ.
  
                       И сынъ отца тѣмъ на позоръ осудитъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Не славенъ ты. Стыда не можешь знать.
  
                                           Джонъ.
  
                       Могу я ваше имя запятнать.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Приказъ отца пятно позора смоетъ.
  
                                           Джонъ.
  
                       Падете вы -- кто истину откроетъ?
                       Бѣжимъ вдвоемъ, когда спасенья нѣтъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Мои войска на злую смерть покину,
                       И стыдъ узнаю я на склонѣ лѣтъ?
  
                                           Джонъ.
  
                       И въ юности мнѣ знать его не слѣдъ.
                       Какъ собственнаго тѣла половину
                       Мы отдѣлить не можемъ отъ другой --
                       Такъ и тебя, отецъ, я не покину.
                       Иди, останься, -- всюду я съ тобой.
                       Умретъ отецъ -- тогда не жить и сыну.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Такъ, милый сынъ, съ тобой прощаюсь я,
                       Съ закатомъ дня затмится жизнь твоя.
                       Сразимся рядомъ, вмѣстѣ съ поля брани
                       Да отлетитъ нашъ духъ къ небесной грани.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА VI.

Поле сраженія.

Тревога, вылазки, битва. Тальбота сынъ окруженъ, отецъ выручаетъ его.

                                           Тальботъ.
  
                       Смѣлѣй! Святой Георгій и побѣда!
                       Смѣлѣй! Регентъ не держитъ данныхъ словъ.
                       Свой мечъ обрекъ онъ ярости враговъ.
                       Гдѣ Джонъ? Постой! Передохни въ бою.
                       Тебѣ вторично нынѣ жизнь даю,
                       Которую я далъ тебѣ однажды.
  
                                           Джонъ.
  
                       Я дважды сынъ, и ты отецъ мнѣ дважды.
                       Жизнь первую пресѣчь стремился рокъ;
                       Твой славный мечъ продлилъ мнѣ данный срокъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Когда огонь изъ шлема y дофина
                       Изсѣченъ былъ въ бою ударомъ сына --
                       Я вспыхнулъ гордой жаждою побѣдъ.
                       Какъ въ юности, воинственнаго пыла
                       Исполнился я вновь на склонѣ лѣтъ.
                       Рука моя Бургундскаго отбила,
                       Батарда, Алансона, цвѣтъ бойцовъ, --
                       И ты спасенъ отъ галльскихъ гордецовъ.
                       Свирѣпый Орлеанъ, съ которымъ въ сѣчѣ
                       Мечъ дѣвственный пришлось тебѣ скрестить,
                       Кому досталось кровь твою пролить --
                       Попался мнѣ, и раненъ былъ при встрѣчѣ.
                       Воскликнулъ я: кровь гнусную твою,
                       Нечистую, таящую заразу
                       И подлую -- въ отмщенье я пролью
                       За чистую кровь Тальбота! -- Въ бою
                       Готовился я съ нимъ покончить сразу,
                       Но съ помощью прибывшихъ спасся онъ.
                       Но мнѣ скажи, усталъ ты, милый Джонъ?
                       И рыцарской себя отмѣтивъ славой,
                       Согласенъ ли покинуть бой кровавый?
                       Бѣги, отмсти врагамъ за смерть мою.
                       Въ одномъ бойцѣ здѣсь пользы будетъ мало.
                       Безумна мысль, мнѣ очевидно стало --
                       Судьбу всѣхъ насъ вмѣстить въ одну ладью.
                       Когда враговъ избѣгну изступленныхъ,
                       То завтра же умру отъ лѣтъ преклонныхъ.
                       Останусь я -- какой разсчетъ врагу
                       Въ томъ, что я лишній день прожить могу.
                       Съ тобой же гибнуть: имя родовое,
                       И мать моя, и мщеніе святое,
                       Отчизны честь. Ты смерти ихъ обрекъ;
                       Рѣшась бѣжать, ты все спасти бы могъ.
  
                                           Джонъ.
  
                       Я не страдалъ отъ стали Орлеана,
                       Отъ словъ твоихъ раскрылась въ сердцѣ рана.
                       Въ стыдѣ какая польза можетъ быть:
                       Жизнь жалкую спасти и честь убить?
                       Нѣтъ, прежде чѣмъ я Тальбота оставлю --
                       Пусть подо мной трусливый конь падетъ.
                       Пускай тогда себя я обезславлю,
                       Съ французской чернью наравнѣ поставлю,
                       Предметомъ ставъ глумленій и невзгодъ.
                       Клянусь я вашей славой: если поле
                       Покину я, отецъ мой -- не Тальботъ.
                       О бѣгствѣ не упоминайте болѣ,
                       Сынъ Тальбота y ногъ отца умретъ.
  
                                           Тальботъ.
  
                       Тогда -- за мной, и будь моимъ Икаромъ.
                       Жизнь юная твоя мнѣ дорога.
                       Бокъ о бокъ мы ударимъ на врага,
                       И честь добывъ, падемъ въ бою не даромъ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА VII.

Другая часть поля.

Тревога, битва, входитъ раненый Тальботъ, поддерживаемый служителемъ.

                                           Тальботъ
  
                       Гдѣ жизнь моя вторая? Пораженъ
                       Я на смерть самъ. Гдѣ Тальботъ, смѣлый Джонъ?
                       О, смерть -- пятномъ отмѣченная плѣна,
                       Встрѣчаю, видя мужество его,
                       Съ улыбкою твое я торжество.
                       Онъ, увидавъ, что палъ я на колѣно,
                       Взмахнулъ мечомъ и, какъ голодный левъ,
                       Сталъ истреблять враговъ, освирѣпѣвъ.
                       Когда же онъ, мой грозный охранитель,
                       Одинъ со мной остался -- гнѣвъ слѣпой
                       Зажегся въ немъ, и гдѣ враги толпой
                       Тѣснилися, помчался онъ, какъ мститель --
                       Туда, гдѣ былъ сраженія разгаръ.
                       Онъ утолилъ свой духъ въ кровавомъ морѣ,
                       Онъ тамъ погибъ -- мой отпрыскъ, мой Икаръ!
  
                                           Служитель.
  
                       Сюда, милордъ, несутъ его. О, горе!

(Входятъ солдаты съ тѣломъ Джона Тальбота).

  
                                           Тальботъ.
  
                       Смерть древняя, какъ зло ты шутишь въ мірѣ!
                       Но оба мы, позорный сбросивъ гнетъ
                       И въ вѣчности соединясь -- полетъ
                       Направимъ свой въ сіяющемъ эѳирѣ.
                       Ты, раны чьи прекрасны предъ лицомъ
                       Жестокой смерти, говори съ отцомъ,
                       И этимъ смерти вырази презрѣнье:
                       Представь ее французомъ и врагомъ!
                       Сынъ бѣдный мой! Читаю въ выраженьѣ
                       Его улыбки ясно я слова:
                       -- Будь смерть врагомъ, она была-бъ мертва! --
                       Въ объятія отца его кладите.
                       Страдать не въ силахъ дольше я... Простите.
                       Исполнилось, -- и юный мой Тальботъ
                       Въ объятьяхъ старца гробъ себѣ найдетъ.

(Умираетъ).

  

Тревога. Солдаты и служитель уходятъ, оставивъ на мѣстѣ оба тѣла. Входятъ Карлъ, Алансонъ, Бургундскій, Орлеанскій, Рене, Дѣва и войска.

  
                                           Карлъ.
  
                       Приди къ нимъ Іоркъ и Сомерсетъ на помощь --
                       Намъ этотъ день кровавымъ былъ бы днемъ.
  
                                           Орлеанскій.
  
                       A какъ Тальбота бѣшеный щенокъ
                       Купалъ въ крови французской свой клинокъ!
  
                                           Дѣва.
  
                       Сказала я: пусть верхъ одержитъ Дѣва
                       Надъ юношею дѣвственнымъ! -- Но онъ
                       Отвѣтилъ мнѣ, преисполняясь гнѣва
                       И гордости: -- я не затѣмъ рожденъ,
                       Чтобъ былъ женой распутной побѣжденъ! --
                       Такъ, вызова принять не удостоя,
                       Онъ отъ меня бѣжалъ въ средину боя.
  
                                           Бургундскій.
  
                       Въ своемъ лицѣ явилъ бы онъ героя.
                       Вотъ онъ лежитъ въ объятьяхъ y того,
                       Кѣмъ рождены всѣ бѣдствія его.
  
                                           Орлеанскій.
  
                       Рубите ихъ -- прославленныхъ въ отчизнѣ,
                       Давившихъ здѣсь! Тѣла ихъ -- на куски!
  
                                           Карлъ.
  
                       О, нѣтъ! Поднять да не дерзнемъ руки
                       На прахъ того, кто страшенъ былъ при жизни.
  

Входитъ сэръ Вильямъ Льюси, предшествуемый французскимъ герольдомъ.

  
                                           Льюси.
  
                       Герольдъ, веди меня къ шатру дофина --
                       Узнать за кѣмъ сегодня слава дня?
  
                                           Дофинъ.
  
                       Съ какою ты повинною явился?
  
                                           Льюси.
  
                       Съ повинною, дофинъ? Нѣтъ, это слово
                       Французское, невѣдомое намъ.
                       Явился я узнать, кто въ плѣнъ захваченъ?
                       И осмотрѣть тѣла въ бою убитыхъ.
  
                                           Дофинъ.
  
                       Для плѣнниковъ y насъ темница -- адъ.
                       Но, отвѣчай, кого же здѣсь ты ищешь?
  
                                           Льюси.
  
                       Гдѣ онъ -- Алкидъ великій поля брани,
                       Лордъ Тальботъ нашъ -- за рѣдкія заслуги
                       Пожалованный графомъ Шрусбери,
                       Графъ доблестный Вашфорда, Ватерфорда,
                       Валенсіи, лордъ Гудригъ, Эрчинфильдъ,
                       Лордъ Стрэнджъ Блэкмиръ, лордъ Верденъ изъ Альтона,
                       Лордъ Кромвель Вингфильдъ, Фёрнивэль и Шеффильдъ,
                       Побѣдоносный трижды Фальконбриджъ,
                       Георгія святого кавалеръ
                       И Михаила съ Золотымъ Руномъ,
                       Великій маршалъ Генриха Шестого
                       Во всѣхъ французскихъ войнахъ короля.
  
                                           Дѣва.
  
                       Напыщенный и глупый слогъ! Владѣтель
                       Пятидесяти двухъ земель, султанъ --
                       Пространнѣе не пишетъ титулъ свой.
                       Но тутъ, кого такъ пышно величаешь --
                       У нашихъ ногъ лежитъ онъ, разлагаясь.
  
                                           Льюси.
  
                       Тальботъ убитъ -- французовъ бичъ единый,
                       Онъ -- Немезида ваша и гроза?
                       О, если-бъ стали ядрами глаза
                       И вамъ въ лицо я выстрѣлилъ бы ими!
                       Когда бы могъ призвать я мертвыхъ къ жизни,
                       Вся Франція затрепетала-бъ снова!
                       Останься здѣсь его изображенье --
                       Смутились бы храбрѣйшіе изъ васъ.
                       Отдайте мнѣ тѣла ихъ, чтобъ могли
                       Мы прахъ почтить достойнымъ погребеньемъ.
  
                                           Дѣва.
  
                       Мнѣ кажется: возсталъ Тальбота призракъ --
                       Такой въ немъ духъ надменный говоритъ.
                       Ему тѣла отдайте, Бога ради
                       Они собой лишь воздухъ заразятъ.
  
                                           Карлъ.
  
                       Возьми тѣла.
  
                                           Льюси.
  
                                           Я ихъ возьму отсюда,
                       Но фениксомъ изъ пепла духъ возстанетъ
                       И, какъ гроза, на Францію онъ грянетъ.
  
                                           Карлъ.
  
                       Какъ знаешь тамъ, лишь убери ихъ прочь.
                       Теперь -- въ Парижъ, покуда побѣждаемъ.
                       Тальбота нѣтъ, мы завладѣемъ краемъ.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Лондонъ. Покой во дворцѣ.

Король Генрихъ, Глостеръ, Экзетеръ.

                                           Король Генрихъ.
  
                       Прочли ли вы, что пишутъ императоръ
                       И папа римскій намъ, и Арманьякъ?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Да, государь, и вотъ желанье ихъ:
                       О заключеньи мира между вами
                       И Франціей они усердно просятъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Что думаетъ объ этомъ ваша свѣтлость?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Единственное средство вижу въ немъ --
                       Пролитье нашей крови христіанской
                       Остановить, порядокъ водворивъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Конечно, дядя. И доселѣ я
                       Чудовищнымъ считалъ и нечестивымъ,
                       Что межъ собой ведутъ единовѣрцы
                       Такой жестокій и кровавый споръ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Затѣмъ, милордъ, чтобъ завязать скорѣй
                       И закрѣпить прочнѣе узы дружбы,
                       Графъ Арманьякъ -- онъ родственникъ дофина,
                       Вліятельный во Франціи вельможа --
                       Единственную дочь съ большимъ приданымъ
                       Вамъ, государь, въ супруги предлагаетъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Супружество? Настолько юнъ я, дядя,
                       Что книги мнѣ пристойнѣй и наука,
                       Чѣмъ съ милою утѣхъ любовныхъ нѣга.
                       Но пусть войдутъ посланники; дадите
                       Вы имъ отвѣтъ, какой угодно. Выборъ
                       Мнѣ каждый милъ, когда ведетъ онъ къ славѣ
                       Всевышняго и къ благу государства.
  

Входятъ папскій легатъ, два посла, епископъ Винчестеръ, нынѣ кардиналъ Бофортъ, въ облаченіи.

  
                                           Экзетеръ.
  
                       Лордъ Винчестеръ уже повышенъ въ званьи?
                       Пожалованъ онъ саномъ кардинальскимъ?
                       Предсказывалъ не даромъ Генрихъ Пятый,
                       Что сдѣлайся лишь кардиналомъ онъ --
                       Съ короной онъ свою сравняетъ шапку.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Послы и лорды! Разсмотрѣли мы
                       И обсудили ваши предложенья,
                       Найдя ихъ цѣль достойной и разумной,
                       Рѣшаемся мы дружескаго мира
                       Установить условья. Ихъ немедля
                       Лордъ Винчестеръ во Францію доставитъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Касательно же предложенья графа --
                       Я доложилъ величеству его.
                       Цѣня красу графини, добродѣтель,
                       Значительность приданаго -- ее
                       Онъ сдѣлаетъ англійской королевой.
  
                                           Король Генрихъ (послу).
  
                       И въ знакъ союза, эту драгоцѣнность
                       Свезите ей -- залогомъ нѣжныхъ чувствъ.
                       Милордъ протекторъ, пусть пословъ доставятъ
                       Сохранно въ Дувръ, гдѣ, сѣвъ на корабли,
                       Они судьбу свою довѣрятъ морю.
  

(Уходятъ король Генрихъ, Глостеръ, Экзетеръ и послы).

  
                                           Винчестеръ.
  
                       Милордъ легатъ! Постойте, получите
                       Отъ имени святѣйшества его
                       Обѣщанную сумму за отличье,
                       Которымъ онъ пожаловалъ меня.
  
                                           Легатъ.
  
                       Я ждать готовъ, преосвященство ваше.

(Уходитъ).

  
                                           Винчестеръ.
  
                       Нѣтъ, Винчестеръ не покорится нынѣ,
                       Не ниже онъ надменнѣйшихъ изъ пэровъ.
                       Ты, Гомфри Глостеръ, больше не осилишь
                       Епископа могуществомъ и родомъ.
                       Тебя заставлю на колѣна пасть,
                       Иль край предамъ я мятежу во власть.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА II.

Франція. Равнина въ Анжу.

Карлъ, Бургундскій, Алансонскій, Орлеанскій, Рене, Дѣва и войска -- вступаютъ.

                                           Карлъ.
  
                       Такая вѣсть унылый духъ бодритъ,
                       Мнѣ говорятъ: возстали парижане,
                       Въ воинственныхъ французовъ превратясь.
  
                                           Алансонъ.
  
                       Такъ шествуй же къ Парижу, Карлъ французскій,
                       И нѣжиться не дозволяй войскамъ.
  
                                           Дѣва.
  
                       Миръ имъ -- когда они вернутся къ намъ.
                       Не то -- предай дворцы ихъ разрушенью.

(Входитъ гонецъ).

  
                                           Гонецъ.
  
                       Успѣха я желаю полководцу,
                       И счастія -- сподвижникамъ его!
  
                                           Карлъ.
  
                       Что новаго узнали? Говори.
  
                                           Гонецъ.
  
                       Войска враговъ, что раньше состояли
                       Изъ двухъ частей -- теперь соединились
                       И съ вами въ бой хотятъ вступить немедля.
  
                                           Карлъ.
  
                       Нежданное для насъ предупрежденье,
                       Но мы сейчасъ имъ встрѣчу приготовимъ.
  
                                           Бургундскій.
  
                       Надѣюсь я, Тальбота духъ -- не съ ними,
                       A нѣтъ его -- такъ нечего страшиться.
  
                                           Дѣва.
  
                       Страхъ -- низшая изъ всѣхъ дурныхъ страстей.
                       Карлъ, повели: твоей побѣда будетъ
                       И Генриху, и міру -- всѣмъ на зло.
  
                                           Карлъ.
  
                       Впередъ! Будь намъ, судьба благопріятной!

(Уходятъ).

  

СЦЕНА III.

Передъ Анжеромъ.

Тревога, битва. Входитъ Дѣва.

                                           Дѣва.
  
                       Регентъ одолѣваетъ, мы бѣжимъ.
                       О, помогите, чары, талисманы.
                       Наставники, вы, избранные духи,
                       Откройте мнѣ грядущія событья.
                       Помощники проворные мои
                       И властелина сѣвера рабы --
                       Ко мнѣ на помощь въ этомъ предпріятьѣ!

(Громъ. Являются злые духи).

                       Столь быстрое явленье знаменуетъ
                       Обычное ко мнѣ усердье ваше.
                       О, близкіе мнѣ духи -- изъ подземныхъ
                       Могучихъ силъ избранные, побѣду
                       Еще одну вы Франціи доставьте.

(Духи ходятъ вокругъ нея и молчатъ).

                       Меня молчаньемъ долгимъ не томите.
                       Какъ въ пищу вамъ давала кровь свою,
                       Такъ отрублю теперь любой изъ членовъ
                       Я въ чаяньѣ грядущаго успѣха,
                       Лишь удостойте нынѣ мнѣ помочь.

(Они опускаютъ головы).

                       Надежды нѣтъ за исполненье просьбы
                       Я тѣло вамъ отдать свое готова.

(Они качаютъ головами).

                       Ужели тѣломъ, жертвою кровавой --
                       Я помощи не вымолю обычной?
                       Возьмите душу, тѣло, все, --
                       Пусть Франція и нынѣ одолѣетъ.

(Они исчезаютъ).

                       Уходятъ прочь. Для Франціи настала
                       Пора склонить свой оперенный шлемъ
                       И пасть на лоно Англіи главою.
                       Безсильны всѣ мои былыя чары,
                       Съ могучимъ адомъ не тягаться мнѣ:
                       Честь Франціи, теперь падешь ты прахомъ.
  

Тревога. Входятъ сражаясь французы и англичане. Іоркъ и Дѣва вступаютъ въ бой. Дѣва взята въ плѣнъ, французы бѣгутъ.

  
                                           Іоркъ.
  
                       Попалась мнѣ, французская красотка!
                       Заклятьями теперь дай волю духамъ,
                       И пусть они тебя освободятъ,
                       Достойная добыча сатаны.
                       Такъ хмурится уродливая вѣдьма,
                       Какъ будто бы, Цирцеѣ въ подражанье,
                       Она мой образъ хочетъ измѣнить.
  
                                           Дѣва.
  
                       Онъ къ худшему не можетъ измѣниться.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Да, Карлъ дофинъ тебѣ подходитъ больше,
                       Для глазъ твоихъ его лишь образъ милъ.
  
                                           Дѣва.
  
                       Проклятье, гибель -- Карлу и тебѣ.
                       Пускай бы васъ кровавыми руками
                       Во снѣ обоихъ сразу придушило!
  
                                           Іоркъ.
  
                       Сгинь, гнусная колдунья, замолчи.
  
                                           Дѣва.
  
                       Дай волю мнѣ излить мои проклятья.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Ты на кострѣ проклятья будешь слать.

(Уходятъ).

  

Тревога. Входитъ Суффолькъ, ведя Маргариту.

  
                                           Суффолькъ.
  
                       Кто-бъ ни была, ты -- плѣнница моя.

(Смотритъ на нее).

                       О, не бѣги, красавица, не бойся:
                       Тебя коснусь благоговѣйно я.
                       Въ знакъ мира, я твою цѣлую руку
                       И бережно вдоль стана опускаю.
                       Скажи, кто ты, затѣмъ чтобы тебя
                       Привѣтствовать я могъ, какъ подобаетъ.
  
                                           Маргарита.
  
                       Кто-бъ ни былъ ты -- зовусь я Маргарита,
                       И мой отецъ -- Неаполя король.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Я -- графъ Суффолькъ. О, диво красоты,
                       Не оскорбляйся. Было мнѣ судьбою
                       Назначено -- тобою овладѣть.
                       Такъ лебеди хранятъ птенцовъ пушистыхъ,
                       Держа въ плѣну подъ крыльями своими.
                       Но если плѣнъ считаешь ты обидой --
                       Прими свободу, какъ Суффолька другъ.

(Она поворачивается, чтобы уйти).

                       Постой! Ее не въ силахъ отпустить я,
                       Рука даетъ свободу, но не сердце.
                       Какъ солнце, въ зеркалѣ рѣки играя,
                       Дробится въ ней сіяньемъ отраженнымъ --
                       Такъ и во мнѣ -- роскошная краса.
                       Плѣнить хочу, a говорить не смѣю.
                       Спрошу чернилъ, перо, и -- напишу.
                       Стыдись, ла-Поль, не унижай себя!
                       Ужель ты нѣмъ предъ плѣнницей твоею?
                       Видъ женщины ужель тебя страшитъ?
                       Да, таково величье красоты,
                       Что пораженъ и мой языкъ и чувство.
  
                                           Маргарита.
  
                       Графъ Суффолькъ, если такъ зовутъ тебя,
                       Скажи, какой съ меня возьмешь ты выкупъ?
                       Я -- плѣнница твоя, какъ вижу я.
  
                                           Суффолькъ (про себя).
  
                       Какъ можешь знать, покуда о любви
                       Не говорилъ -- что будешь ты отвергнутъ?
  
                                           Маргарита.
  
                       Что жъ ты молчишь? Какой внести мнѣ выкупъ?
  
                                           Суффолькъ (про себя).
  
                       Она прекрасна, значитъ побѣдить
                       Должно ее, и женщина -- она,
                       A потому быть можетъ побѣжденной.
  
                                           Маргарита.
  
                       Ты принимаешь выкупъ: да или нѣтъ?
  
                                           Суффолькъ (про себя).
  
                       Безумецъ ты! Есть y тебя жена, --
                       Любовницей какъ будетъ Маргарита?
  
                                           Маргарита.
  
                       Не слушаетъ, мнѣ лучше удалиться.
  
                                           Суффолькъ (про себя).
  
                       Погибло все, легла дурная карта.
  
                                           Маргарита.
  
                       Вздоръ говоритъ, онъ не въ своемъ умѣ.
  
                                           Суффолькъ (про себя).
  
                       И все жъ достать возможно разрѣшенье.
  
                                           Маргарита.
  
                       И все жъ хочу услышать я отвѣтъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Я завоюю лэди Маргариту.
                       A для кого? Хотя-бъ для короля.
                       Нѣтъ, эта мысль глупѣе, чѣмъ бревно.
  
                                           Маргарита.
  
                       Онъ о бревнѣ толкуетъ; вѣрно плотникъ.
  
                                           Суффолькъ (про себя).
  
                       Однако такъ въ любви достигну цѣли.
                       И примирю два государства я.
                       Но есть еще препятствіе: хотя
                       Отецъ ея -- Неаполя король,
                       Анжу и Мэна герцогъ, но -- бѣднякъ,
                       И наша знать такой союзъ отвергнетъ.
  
                                           Маргарита.
  
                       Послушайте, вы заняты должно быть?
  
                                           Суффолькъ (про себя).
  
                       Пусть сердятся -- a такъ оно и будетъ.
                       Король нашъ юнъ, и онъ поддастся скоро.
                       Милэди, вамъ хочу открыть я тайну.
  
                                           Маргарита (про себя).
  
                       Что жъ если буду плѣнницей? Онъ -- рыцарь,
                       И честь мою ничѣмъ не оскорбитъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Благоволите выслушать, милэди.
  
                                           Маргарита (про себя).
  
                       Меня, быть можетъ, выручатъ французы,
                       Тогда просить о милости не надо.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Прошу вниманье, дорогая лэди,
                       Мнѣ удѣлить по дѣлу одному.
  
                                           Маргарита (про себя).
  
                       Не первая изъ женщинъ я въ плѣну.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       О чемъ съ собой вы говорите, лэди?
  
                                           Маргарита.
  
                       Прошу прощенья, это -- qui pro quo.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Милэди, плѣнъ бы вы сочли за счастье,
                       Когда бы васъ онъ сдѣлалъ королевой?
  
                                           Маргарита.
  
                       Позорнѣе для королевы плѣнъ,
                       Чѣмъ рабство для рабы. Должны быть принцы
                       Свободными.
  
                                           Суффолькъ.
  
                                           Вы будете свободной,
                       Когда свободенъ самъ король британскій.
  
                                           Маргарита.
  
                       Но до его свободы -- что же мнѣ?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Тебя стремлюсь его супругой сдѣлать,
                       И въ руку скипетръ золотой вложить
                       И увѣнчать чело твое короной,
                       Лишь будь моею...
  
                                           Маргарита.
  
                                           Что?
  
                                           Суффолькъ.
  
                                                     Его любовью.
  
                                           Маргарита.
                       Я недостойна стать его женой.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Нѣтъ, это я обязанъ недостойный
                       Добыть ему столь дивную невѣсту
                       И въ выборѣ не получу я доли.
                       Что скажете, милэди, вы согласны?
  
                                           Маргарита.
  
                       Когда отецъ согласенъ -- то и я.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Начальниковъ -- сюда! Впередъ, знамена!
                       Здѣсь, передъ замкомъ вашего отца
                       Мы проведемъ переговоры, лэди.
  

Трубятъ къ переговорамъ. На стѣнѣ появляется Рене.

  
                                           Суффолькъ.
  
                       Въ плѣнъ дочь твоя захвачена, Рене.
  
                                           Рене.
  
                       Кѣмъ?
  
                                           Суффолькъ.
  
                                 Мною.
  
                                           Рене.
  
                                           Суффолькъ, что же дѣлать мнѣ?
                       Вѣдь воинъ я, и не могу я плакать,
                       Иль проклинать измѣнчивое счастье.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Помочь легко, лишь согласитесь, графъ,
                       Для собственной же чести дать согласье
                       На бракъ ея съ британскимъ королемъ.
                       Ее съ трудомъ на это я склонилъ.
                       Такимъ путемъ къ свободѣ царской долженъ
                       Дочь вашу плѣнъ нетягостный привесть.
  
                                           Рене.
  
                       Ты говоришь что думаешь?
  
                                           Суффолькъ.
  
                                                               Извѣстно
                       Прекрасной Маргаритѣ, что Суффолькъ
                       Не лицемѣръ, не льстецъ и не притворщикъ.
  
                                           Рене.
  
                       На графское твое надѣясь слово,
                       Сойду, чтобъ дать отвѣтъ на предложенье.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Здѣсь твоего прихода ожидаю.
  

(Рене сходитъ со стѣны. Трубы. Рене появляется внизу).

  
                                           Рене.
  
                       Привѣтъ въ моихъ владѣньяхъ, славный графъ.
                       Располагай Анжу по усмотрѣнью.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Благодарю. Какъ счастливъ ты, Рене,
                       Имѣя дочь, достойную короны.
                       Какой отвѣтъ даетъ мнѣ ваша свѣтлость?
  
                                           Рене.
  
                       Когда ее, ничтожную, ты сватать
                       Благоволишь такому королю --
                       То, подъ однимъ условьемъ, чтобъ спокойно,
                       Не вѣдая насилій, ни войны,
                       Я могъ владѣть моимъ Анжу и Мэномъ --
                       За Генриха я дочь свою отдамъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Вотъ выкупъ за нее. Она свободна.
                       A что до тѣхъ земель -- я постараюсь,
                       Чтобъ мирно ими вы могли владѣть.
  
                                           Рене.
  
                       A въ свой -- чередъ -- въ знакъ вѣрности вручаю
                       Тебѣ я руку дочери моей
                       Для короля, которымъ посланъ ты.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Благодарю отъ имени монарха,
                       Котораго я представляю здѣсь.
                       (Про себя). Сдается мнѣ, что былъ бы въ этомъ дѣлѣ
                       Я собственнымъ ходатаемъ охотнѣй.
                       (Громко). Итакъ спѣшу я въ Англію съ вѣстями,
                       Чтобъ настоять на заключеньѣ брака.
                       Прощай, Рене, и свой алмазъ храни,
                       Какъ слѣдуетъ, что въ золотой оправѣ.
  
                                           Рене.
  
                       Какъ царственнаго Генриха бы обнялъ,
                       Будь здѣсь король -- тебя я обнимаю.
  
                                           Маргарита.
  
                       Прощайте, лордъ. Молитвы, благодарность --
                       Всегда найдетъ Суффолькъ y Маргариты.
  
                                           Суффолькъ (хочетъ итти).
  
                       Прощайте, лэди. Что же Маргарита
                       Свой княжескій привѣтъ не шлетъ монарху?
  
                                           Маргарита.
  
                       Привѣтъ -- какой для дѣвушки умѣстенъ,
                       Слуги его -- снесите отъ меня.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Вотъ милыя и скромныя слова.
                       Но васъ рѣшусь еще тревожить, лэди:
                       Залогъ любви ужель вы не пошлете?
  
                                           Маргарита.
  
                       Любовью незапятнанное сердце
                       И чистое -- шлю королю, милордъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       И также это? (Цѣлуетъ ее).
  
                                           Маргарита.
  
                                           Это для тебя.
                       Дерзну ль ему послать такую малость?

(Рене и Маргарита уходятъ).

  
                                           Суффолькъ.
  
                       О, если-бъ ты была моею! Суффолькъ,
                       Остановись, нейди въ тотъ лабиринтъ:
                       Съ измѣной тамъ таятся минотавры.
                       Хвалою ей ты Генриха плѣни.
                       Припоминай всѣ качества, всѣ чары
                       Природныя, затмившія искусство,
                       И въ плаваньѣ себѣ ихъ представляй,
                       Дабы, когда предъ нимъ колѣна склонишь --
                       Ты Генриха съумѣлъ обворожить.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА IV.

Лагерь герцога Іорка въ Анжу.

Іоркъ, Уорикъ и др.

                                           Іоркъ.
  
                       Колдунью ввесть. Ее сожженье ждетъ.
  

Входятъ Дѣва подъ стражею и пастухъ.

  
                                           Пастухъ.
  
                       Отца разишь ты въ сердце, Іоанна.
                       Тебя искалъ вблизи и вдалекѣ я,
                       И здѣсь найдя, свидѣтелемъ я буду,
                       Безвременной твоей жестокой смерти.
                       Ахъ, Іоанна я умру съ тобой.
  
                                           Дѣва.
  
                       О, дряхлый нищій, жалкое созданье!
                       Отъ лучшей крови я происхожу.
                       Ты не отецъ, не другъ мнѣ.
  
                                           Пастухъ.
  
                                                     Замолчи!
                       Но ей-же-ей, не такъ оно, милорды.
                       Что я отецъ -- въ приходѣ всемъ извѣстно.
                       И мать жива: удостовѣрить можетъ,
                       Что первый плодъ женитьбы -- Іоанна.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Безстыдница! Отречься отъ родства!
  
                                           Іоркъ.
  
                       Вотъ жизни злой и низкой подтвержденье,
                       И смерть ея такой же точно будетъ.
  
                                           Пастухъ.
  
                       Стыдись, не будь упрямой, Іоанна,
                       Свидѣтель Богъ, ты плоть и кровь моя,
                       Изъ-за тебя я пролилъ слезъ не мало;
                       Не отрекайся, дочка, отъ меня.
  
                                           Дѣва.
  
                       Прочь, простолюдинъ! Вами онъ подкупленъ,
                       Чтобъ скрыть мой гербъ съ дворянскою короной.
  
                                           Пастухъ.
  
                       Священнику въ то утро далъ я крону,
                       Когда вѣнчался съ матерью ея.
                       Склони колѣна, я благословлю
                       Тебя, дитя. Не хочешь ты склониться?
                       Будь проклятъ день рожденья твоего!
                       Пусть молоко отравою бы стало,
                       Которымъ мать твоя тебя вскормила.
                       Пускай тебя пожралъ бы хищный волкъ
                       Въ тѣ дни, когда овецъ пасла ты въ полѣ.
                       Въ огонь ее! Ее повѣсить мало!

(Уходитъ).

  
                                           Іоркъ.
  
                       Увесть ее! Пороками дивя,
                       Она жила на свѣтѣ слишкомъ долго.
  
                                           Дѣва.
  
                       Сперва скажу -- кого вы осудили.
                       Не пастуха простого порожденье,
                       Но царскаго я рода. Я -- святая
                       И чистая, я свыше избрана
                       Внушеніемъ небесной благодати,
                       Чтобъ на землѣ творить здѣсь чудеса.
                       Я съ духами нечистыми не зналась,
                       Но вамъ, погрязшимъ въ похотяхъ своихъ,
                       Запятнаннымъ безвинной кро и къ королю и разскажи ему, что это за чудо?
   Горожанинъ. Клянусь вамъ, какой-то слѣпой, полчаса тому назадъ, прозрѣлъ у раки святого Ольбэна,-- слѣпой, никогда въ жизни прежде не видавшій свѣта.
   Король Генрихъ. Хвала Господу, который даетъ душамъ вѣрующихъ свѣтъ въ потемкахъ и утѣшеніе въ отчаяніи.
  

Входятъ: мэръ Сентъ-Ольбэна со всею братіей; Симпкоксъ, котораго двое людей несутъ на креслѣ; его жена и множество народа.

  
   Кардиналъ. Вотъ горожане идутъ процессіей, чтобы представить этого человѣка вашему величеству.
   Король Генрихъ. Велика его отрада въ сей земной юдоли, хотя зрѣніемъ умножатся его грѣхи.
   Глостэръ. Помогите, господа, поднесите его ближе къ королю. Его величеству угодно говорить съ нимъ.
   Король Генрихъ. Разскажи намъ, добрый человѣкъ, какъ было дѣло, чтобы и мы вмѣстѣ съ тобою могли воздать хвалу Богу. Какъ? Неужели ты уже давно былъ слѣпъ, а теперь прозрѣлъ?
   Симпкоксъ. Родился слѣпымъ, съ позволенія вашего величества.
   Жена. Да, именно, такъ точно.
   Сеффолькъ. Что это за женщина?
   Жена. Его жена, съ позволенія вашей свѣтлости.
   Глостэръ. Еслибъ ты была его матерью, ты могла-бы это сказать вѣрнѣе.
   Король Генрихъ. Гдѣ-ты родился?
   Симпкоксъ. На сѣверѣ, въ Беруикѣ, съ позволенія вашего величества.
   Король Генрихъ. Бѣдняга! велика милость Божія у тебѣ. Пусть-же не проходитъ ни дня, ни ночи, неосвященными памятью о томъ, что сдѣлалъ для тебя Господь.
   Королева Маргарита. Скажи мнѣ, добрый человѣкъ. случайно-ли ты сюда пришелъ, къ этой святой ракѣ, или изъ благоговѣнія?
   Симпкоксъ. Богу извѣстно, что изъ чистаго благоговенія. Разъ сто, или еще того чаще, меня звалъ святой Олбэнъ, говоря:-- Иди, Симпкоксъ, иди къ моей ракѣ, и я тебѣ помогу!
   Жена. Въ самомъ дѣлѣ, это вѣрно; я сама часто слышала, какъ голосъ его звалъ.
   Кардиналъ. Какъ? Да ты еще и хромъ?
   Симпкоксъ. Да, помоги мнѣ Всемогущій!
   Сеффолькъ.Какъ это съ тобой случилось?
   Симпкоксъ. При паденіи съ дерева.
   Жена. Со сливы, господинъ.
   Глостэръ. Давно-ли ты ослѣпъ?
   Симпкоксъ. О, я такъ родился, господинъ.
   Глостэръ. Какъ? И все-таки хотѣлъ влѣзть на дерево?
   Симпкоксъ. Но вѣдь это лишь въ юности, за всю мою жизнь.
   Жена. Даже слишкомъ вѣрно: вотъ онъ и поплатился дорого за это лазанье.
   Глостэръ. Клянусь всѣмъ святымъ, ты очень любиль сливы, если вздумалъ такъ рисковать.
   Симпкоксъ. Увы, господинъ, женѣ моей хотѣлось дамасскихъ сливъ, и она заставила меня лѣзть съ опасностью жизни.
   Глостэръ. Хитрый плутъ; но это ему, однако, не поможетъ.-- Дай мнѣ посмотрѣть твои глаза. Теперь моргни; теперь открой ихъ.-- По моему ты не хорошо видишь.
   Симпкоксъ. Напротивъ, господинъ: ясно, какъ днемъ, и благодарю Бога и святого Ольбэна.
   Глостэръ. И ты вѣрно говоришь? А какого цвѣта этотъ плащъ?
   Симпкоксъ. Краснаго, господинъ; краснаго, какъ кровь.
   Глостэръ. Что-жь, это сказано прекрасно. Какого цвѣта моя одежда?
   Симпкоксъ. Да чернаго, конечно;-- чернаго, какъ уголь, какъ черный янтарь.
   Король Генрихъ. Такъ ты, значитъ, знаешь, какого цвѣта черный янтарь?
   Сеффолькъ. А между тѣмъ онъ, кажется никогда не видалъ чернаго янтаря.
   Глостэръ. Но видѣлъ, до сего дня, много плащей и платьевъ.
   Жена. Никогда, до сего дня, во всей своей жизни.
   Глостэръ. Скажи мнѣ, малый: какъ его имя?
   Симпкоксъ. Увы, господинъ, я не знаю.
   Глостэръ. А его?
   Симпкоксъ. Право, господинъ, не знаю.
   Глостэръ. А какъ твое собственное?
   Симпкоксъ. Саундеръ Симпкоксъ, съ позволенія вашего, господинъ.
   Глостэръ. Ну, постой же, Саундеръ, самый лживый изъ плутовъ во всемъ христіанскомъ мірѣ! если-бы ты родился слѣпымъ, ты все-таки могъ-бы знать наши имена, такъ же, какъ и назвать различные цвѣта нашихъ платьевъ. Зрѣніемъ можно различить цвѣта, но тотчасъ-же назвать ихъ всѣ невозможно. Милорды, святой Ольбэнъ сдѣлалъ чудо, а какъ вамъ покажется искусство того, кто возвратитъ ноги этому калѣкѣ?
   Симпкоксъ. О, господинъ, еслибъ вы могли!
   Глостэръ. Господа сентъ-ольбэнцы, нѣтъ-ли у васъ въ городѣ караульныхъ и того, что называютъ кнутами?
   Мэръ. Конечно, милордъ, къ вашимъ услугамъ.
   Глостэръ. Ну, такъ пошлите сейчасъ-же за однимъ изъ нихъ.
   Мэръ. Ступай, малый, и приведи караульнаго прямо сюда (Уходитъ одинъ изъ служителей).
   Глостэръ. А теперь, пока, подайте мнѣ сюда скамейку. (На сцену выносятъ скамейку). Ну, малый, если хочешь спастись отъ кнута, перескочи мнѣ черезъ эту скамейку и бѣги прочь.
   Симпкоксъ. Увы, господинъ, я даже не могу стоять безъ поддержки одинъ; вы хотите мучить меня понапрасну.
  

Возвращается слуга и караульный съ кнутомъ.

  
   Глостэръ. Ну, сэръ, мы должны заставить васъ разъискать ваши ноги. Бей его, служивый, пока онъ не перескочатъ черезъ эту самую скамейку.
   Караульный. Слушаю, милордъ. Ну-ка, малый, живо. Долой рубаху!
   Симпкоксъ. Увы, господинъ! Что-же мнѣ дѣлать? я въ состояніи даже стоять (Послѣ того, какъ караульный хватилъ его одинъ разъ, онъ перескакиваетъ черезъ скамейку и убѣгаетъ прочь; за нимъ слѣдуетъ народъ, съ крикомъ: "Чудо!").
   Король Генрихъ. О, Боже! Ты это видишь и терпишь такъ долго?
   Королева Маргарита. Мнѣ было смѣшно смотрѣть какъ побѣжалъ этотъ негодяй.
   Глостэръ. Ступайте за плутомъ и уберите прочь эту шлюху.
   Жена. Увы, сэръ, мы это сдѣлали, вѣдь просто отъ нужды.
   Глостэръ. Пусть ихъ бьютъ кнутомъ въ каждомъ торговомъ городѣ, пока они не дойдутъ до Беруика, изъ котораго пришли (Входятъ: Мэръ, караульный, жена Симпкокса и др.)
   Кардиналъ. Герцогь Гемфри совершилъ сегодня чудно.
   Сеффолькъ. Это правда: онъ заставилъ хромого скакать и бѣгать.
   Глостэръ. Но вы сдѣлали больше чудесъ, чѣмъ я: вы, милордъ, обратили въ бѣгство въ одинъ день цѣлые города.
  

Входитъ Бекингэмъ.

  
   Король Генрихъ. Какія вѣсти принесъ кузенъ нашъ Бекингэмъ?
   Бекингэмъ. Такія, что сердце мое замираетъ ихъ открыть. Кучка злыхъ людей, склонныхъ къ непотребнымъ дѣламъ, подъ предводительствомъ и при сообщничествѣ лэди Элеаноры, супруги протектора,-- главы и начальницы этого возмущенія,-- злоумышляли противъ вашего государства; водились съ колдуньями и чародѣями, которыхъ мы и накрыли на мѣстѣ преступленія, когда они вызывали злыхъ духовъ изъ преисподней, вопрошая ихъ о жизни и смерти короля Генриха и другихъ частныхъ совѣтниковъ вашего высочества, о чемъ ваша свѣтлость знаете болѣе подробно.
   Кардиналъ. Итакъ, милордъ протекторъ, вслѣдствіе этого, ваша супруга предстанетъ въ Лондонѣ на судъ. Эта вѣсть, я думаю, направила иначе остріе вашего оружія; весьма вѣроятно, милордъ, что вы не соблюдете своего часа.
   Глостэръ. Честолюбивый служитель церкви, перестань огорчать мое сердце. Горе и тоска одолѣли всѣ мои силы: и побѣжденный (какимъ я и есть) я уступаю тебѣ, какъ уступилъ-бы и подлѣйшему изъ рабовъ.
   Король Генрихъ. О, Боже! Какія бѣды творятъ злые и тѣмъ самымъ навлекаютъ посрамленіе на свою-же голову!
   Королева Маргарита. Видишь, Глостэръ, какое пятно на твоемъ гнѣздѣ; смотри-же, чтобъ ты самъ былъ лучше и безупречнѣе.
   Глостэръ. Ваше величество, что касается меня, я призываю Небо въ свидѣтели, какъ я любилъ своего короля и государство. Что-же касается моей жены, я не знаю, что это такое. Мнѣ грустно слышать то, что я услышалъ. Она благородна, но если она забыла честь и добродѣтель и зналась съ тѣми, которые, какъ сажа, мараютъ дворянство,-- я изгоняю ее отъ своего ложа и общества и отдаю ее, въ добычу законамъ и позору, который обезславилъ честное имя Глостэра.
   Король Генрихъ, Ну, на эту ночь мы отдохнемъ здѣсь завтра снова направимся обратно въ Лондонъ разсмотрѣть что дѣло основательно, призвать къ отвѣту этихъ гнусныхъ оскорбителей и взвѣсить это дѣло на безпристрастныхъ вѣсахъ правосудія, господство которыхъ непоколебимо для того чья правда сильнѣе (Трубы. Уходятъ).
  

СЦЕНД II.

Лондонъ. Садъ герцога Іорка.

Входятъ: Іоркъ, Сольсбери и Уорикъ.

  
   Іоркъ. Теперь, любезные лорды Сольсбери и Уорикъ, когда нашъ скромный ужинъ оконченъ, дозвольте мнѣ узнать, въ этихъ укромныхъ аллеяхъ, для моего собственнаго удовлетворенія, ваше мнѣніе о томъ, что мои права на англійскій престолъ неоспоримы.
   Сольебери. Милордъ, мнѣ не терпится услышать о нихъ подробно.
   Уорикъ. Милый Іоркъ, начинай-же: и если твои права вѣрны, то Невили готовы быть твоими послушными подданными.
   Іоркъ. Такъ вотъ оно какъ. У Эдуарда Третьяго, милорды, было семеро сыновей. Первый -- Эдуардъ Черный принцъ, принцъ Уэльскій; второй -- Уильямъ Хетфильдскій; третій -- Ііонель, герцогъ Кларэнскій, а за нимъ слѣдующимъ былъ Джонъ Гаунтъ, герцогъ Ланкастеръ; пятый -- Эдмондъ Ленгли, герцогъ Іоркскій; шестой -- Томасъ Уудстокъ, герцогъ Глостэръ; Уильямъ Уиндзорскій былъ седьмой и послѣдній. Эдуардъ, Черный принцъ, умеръ прежде своего отца и оставилъ послѣ себя единственнаго сына, Ричарда, который, по смерти Эдуарда Третьяго, царствовалъ, пока Генрихъ Болингброкъ, герцогъ Ланкастеръ, старшій сынъ и наслѣдникъ Джона Гаунта, коронованный подъ именемъ Генриха Четвертаго, не завладѣлъ правленьемъ, не свергнулъ законна короля и не отправилъ его бѣдную супругу во Францію о куда она и прибыла, а его самого въ Помфретъ,-- гдѣ, какъ вамъ всѣмъ извѣстно, безобидный Ричардъ былъ предательски убитъ.
   Уорикъ. Отецъ, герцогъ говоритъ правду: такимъ-то разомъ, Ланкастерскій домъ добылъ себѣ корону.
   Іоркъ. Которую и удерживаетъ теперь за собою силой, но не правомъ, потому-что по смерти Ричарда, наслѣдника перваго сына, надлежало царствовать потомкамъ слѣдующаго сына.
   Сольсбери. Но Уильямъ Хэтфильдскій умеръ, не оставивъ наслѣдника.
   Іоркъ. Третій сынъ, герцогъ Кларэнсъ, по линіи котораго я требую короны, имѣлъ потомство:-- дочь Филиппу, которая вышла за Эдмонда Мортимера, графа Марча; Эдмондъ имѣлъ потомство:-- Роджера Марча; Роджеръ имѣлъ потомство: Эдмонда, Анну и Элеанору.
   Сольсбери. Этотъ Эдмондъ, въ царствованіе Болингброка, какъ я читалъ объ этомъ, предъявилъ свои права на корону, и былъ-бы королемъ, еслибъ не Оуэнъ Глендауэръ, который продержалъ его въ заточеніи, пока онъ не умеръ. Но вернемся къ остальнымъ.
   Iоркъ. Его старшая сестра, Анна, моя мать, наслѣдница короны, вышла за графа Кэмбриджа, который былъ сыномъ Эдмонда Лэнгли, пятаго сына Эдуарда Третьяго. По ней я и требую себѣ королевства: та была наслѣдницей Роджера, графа Марча, который былъ сыномъ Эдмонда Мортимера, женатаго на Филиппѣ, единственной дочери Ліонеля, герцога Кларэнса. Итакъ, если потомкамъ старшаго сына подобаетъ наслѣдовать прежде младшаго, то я король.
   Уорикъ. Какой ясный выводъ можетъ быть еще яснѣе? Генрихъ требуетъ корону черезъ Джона Гаунта, четвертаго сына; Іоркъ требуетъ ее черезъ третьяго. Пока не порвется линія Ліонеля, онъ не долженъ царствовать: а она еще не прервалась, но процвѣтаетъ въ тебѣ, въ твоихъ сыновьяхъ, прекрасныхъ отпрыскахъ этого древа. Ну, отецъ мой, Сольсбери, преклонимъ-же колѣна и, въ этомъ уединенномъ мѣстѣ, пусть мы первые привѣтствуемъ своего законнаго государя, съ почестью, подобающей его родовому праву на корону.
   Оба. Да здравствуетъ нашъ государь Ричардъ, король англійскій!
   Іоркъ. Благодаримъ васъ, лорды! Но я не король вамъ, пока не коронованъ и пока мечъ мой еще не обагренъ живой еще кровью Ланкастерскаго дома; а сдѣлать это надо не надо, но разсудительно и въ таинственномъ молчаніи. Въ эти опасныя времена дѣлайте, какъ я: закрывайте глаза на герцога Сеффолька, на гордость Бофорта, на честолюбіе Сомерсета, Бекингема и на всю ихъ клику, пока они не поймаютъ въ западню пастуха всего стада -- добродѣтельнаго принца, добраго герцога Гемфри. Они этого ищутъ и ища, найдутъ себѣ смерть, если Іоркъ можетъ быть пророкомъ.
   Сольсбери. Милордъ.оставимъ это:мы уже знаемъ ваше мнѣніе подробно.
   Уорикъ. Моесердце говоритъ мнѣ,что графъ Уорикъ нѣкогда сдѣлаетъ герцога Іорка королемъ.
   Іоркъ. А я, Невиль, вотъ въ чемъ увѣренъ: Ричардъ дожить до того, что сдѣлаетъ графа Уорика величайшимъ въ Англіи человѣкомъ, послѣ короля (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Тамъ-же. Зала суда.

Трубы. Входятъ: король Генрихъ, королева Маргарита, Глостэръ, Іоркъ, Сеффолькъ и Сольсбери; герцогиня Глостэръ, Марджери, Джорденъ, Саусуэлъ, Юмъ и Болинброкъ подъ стражей.

  
   Король Генрихъ. Подойдите, Элеанора Кобэмъ, супруга Глостэра. Предъ лицомъ Божіимъ и моимъ, ваша вина велика: прими-же возмездіе, надлежащее по закону за грѣхи, которые въ писаніи Божіемъ караются смертью (къ Марджери Джорденъ и др.). Вы, четверо, отсюда опять вернетесь въ тюрьму, а оттуда -- на мѣсто казни; колдунью въ пепелъ сожгутъ въ Смисфильдѣ, а васъ троихъ удавятъ на висѣлицѣ.-- И вы,сударыня, такъ какъ вы благороднаго происхожденія, послѣ трехдневнаго наказанія передъ народомъ, будете на всю жизнь лишены почестей и поселитесь съ сэромъ Джономъ Стэнли на родинѣ, въ изгнаніи, на островѣ Мэнѣ.
   Герцогиня. Я довольна изгнаніемъ, но была-бы довольнѣе смертью.
   Глостэръ. Елеанора, ты видишь, что законъ осудилъ тебя: я не могу оправдывать тѣхъ, кого осуждаетъ законъ. (Уходятъ: герцогиня и другіе заключенные подъ стражей). Глаза мои полны слезъ, а сердце -- горя. Ахъ, Гемфри! Такой позоръ въ твои годы съ горя наклонитъ твою главу къ землѣ.-- Умоляю ваше величество отпустить меня: печаль моя требуетъ утоленія, а мои годы -- спокойствія.
   Король Генрихъ. Постой, Гемфри, герцогъ Глостэръ. Прежде, чѣмъ уйти, отдай мнѣ свой жезлъ. Генрихъ самъ будетъ себѣ протекторомъ; а Богъ будетъ моей опорой, моимъ проводникомъ, фонаремъ,освѣщающимъ шаги мои. Иди съ миромъ, Гемфри, не менѣе любимый, чѣмъ когда ты былъ протекторомъ твоего короля,
   Королева Маргарита. Я не вижу причины, почему-бы совершеннолѣтній король нуждался въ протекторствѣ, какъ ребенокъ. Богъ и Король Генрихъ пусть правятъ кормиломъ Англіи! Отдайте, сэръ, вашъ жезлъ, а королю -- его государство
   Глостэръ. Мой жезлъ? Благородный Генрихъ, вотъ мой жезлъ: я отдаю его такъ-же охотно, какъ Генрихъ, -- твой отецъ, отдалъ его мнѣ; я даже также охотно оставляю его у ногъ твоихъ, какъ другіе изъ честолюбія приняли-бъ его. Прощай, добрый король: когда меня не будетъ, пусть отрадный миръ охраняетъ твой тронъ (Входитъ).
   Королева Маргарита. Вотъ теперь Генрихъ король, а Маргарита королева, и Гемфри, герцогъ Глостэръ, самъ не свой, вынесши такой сильный ударъ,-- два удара сразу: жена въ изгнаніи и одинъ изъ его членовъ оторванъ отъ него -- этотъ жезлъ, дающій власть. Пусть онъ теперь остается тамъ, гдѣ ему скорѣе всего подобаетъ быть, -- въ рукѣ Генриха.
   Сеффолькъ. Такъ склоняется величественная сосна, опуская свои вѣтви, такъ гордость Элеаноры кончается въ своемъ младенчествѣ.
   Іоркъ. Лорды, будетъ о немъ. Съ позволенія вашего величества, сегодня день, назначенный для поединка; отвѣтчикъ и истецъ,-- оружейникъ и его работникъ,-- готовы вступить въ борьбу; такъ не угодно-ли будетъ вашему величеству посмотрѣть на ихъ поединокъ?
   Королева Маргарита. Конечно, любезный лордъ: я для того и оставила дворецъ, чтобы видѣть разбирательство этой ссоры.
   Король Генрихъ. Ради Бога, посмотрите, чтобы арена и все остальное было въ порядкѣ: пусть ссора тутъ и кончится и да защититъ праваго Господь!
   Іоркъ. Никогда еще не видалъ я человѣка болѣе трусливаго и не подготовленнаго къ битвѣ, какъ истецъ, -- слуга этого оружейника, милорды.
  

Входятъ: съ одной стороны Хорнеръ и его сосѣди, пьющіе за его здоровье столько, что онъ даже пьянъ. Онъ входитъ съ дубинкой на которой виситъ мѣшокъ съ пескомъ; передъ нимъ идетъ барабанщикъ. Съ другой стороны: Питеръ тоже съ барабанщикомъ и съ подобной-же дубинкой; съ нимъ мастеровые, пьющіе за его здоровье.

  
   1-й сосѣдъ. Вотъ, сосѣдъ Хорнеръ, пью чарку хереса за твое здоровье. Не бойся-же, сосѣдъ, все тебѣ удастся.
   2-й сосѣдъ. А я, сосѣдъ, чарку шарнеко.
   3-й сосѣдъ. А я, сосѣдъ, чарку добраго двойного пива. Пей и не бойся своего работника.
   Хорнеръ. За дѣло-же, и я, ей-Богу, не ударю передъ вами въ грязь лицомъ, а Питеру -- фигу.
   1-й мастеровой. Вотъ.Питеръ, пью за твое здоровье; не трусь-же!
   2-й мастеровой. Радуйся, Питеръ, и не бойся хозяина: дерись-же во славу мастеровыхъ.
   Питеръ. Благодарю васъ всѣхъ. Пейте и, прошу васъ, молитесь за меня: сдается мнѣ, что я ужь выпилъ послѣдній свой глотокъ на землѣ. Тебѣ, Робинъ, если умру, отдаю свой передникъ; а ты, Уиль, получишь мой молотокъ; а тебѣ, Томъ, вотъ всѣ деньги, сколько у меня есть. О, Господи, благослови меня! Я прибѣгаю къ Богу, потому что ни за что не смогу справиться съ хозяиномъ, который уже много обучался фехтованью.
   Сольсбери. Ну, будетъ вамъ пить, принимайтесь за драку. Какъ твое имя, малый?
   Питеръ. Ну, Питеръ, конечно.
   Сольсбери. Питеръ! А дальше какъ?
   Питеръ. Тузилка.
   Сольсбери. Тузилка? Ну, смотри-же, тузи своего хозяина хорошенько.
   Хорнеръ. Господа, я пришедъ сюда, такъ сказать, по подстрекательству моего мастероваго, чтобы доказать, что онъ плутъ, а я -- честный человѣкъ. Что-же касается герцога Іорка, пусть я умру, а не желалъ я никакого зла, ни ему, ни королевѣ. А потому, Питеръ, приготовься къ настоящему удару.
   Іоркъ. Отправляйтесь: у этого плута ужь и языкъ не ворочается. Играйте, трубачи, тревогу состязающимся (Тревога. Они дерутся; Питеръ убиваетъ хозяина на повалъ).
   Хорнеръ. Стой, Питеръ, стой! Я признаюсь, я признаюсь въ измѣнѣ (Умираетъ).
   Іоркъ. Возьмите у него орудіе драки. -- Благодари, любезный, Бога и доброе вино, помѣшавшее твоему господину.
   Питеръ. О, Боже! Неужели. а одолѣлъ своихъ враговъ передъ такимъ собраньемъ? О, Питеръ, ты восторжествовалъ по праву.
   Король Генрихъ. Ступайте, унесите этого измѣнника съ нашихъ глазъ долой: изъ его смерти мы познаемъ его вину. Въ правосудіи своемъ Богъ намъ открылъ правоту и невинность этого бѣдняги, котораго тотъ думалъ несправедливо умертвить.-- Иди, любезный, слѣдуй за нами, чтобъ по лучить награду (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Тамъ-же. Улица.

Входятъ: Глостэръ и его слуги въ траурной одеждѣ.

  
   Глостэръ. Такъ-то, порой, облако омрачаетъ самый ясный день, а за лѣтомъ, во вѣки вѣчныя, слѣдуетъ безплодная зима съ жестокими, колючими морозами. Какъ времена года, протекаютъ многочисленныя радости и горести. Который часъ, господа?
   Слуга. Десять часовъ, милордъ.
   Глостэръ. Десять -- тотъ самый часъ, который назначенъ мнѣ, чтобы ожидать прихода моей наказуемой герцогини. Врядъ-ли вынесутъ ее нѣжныя ноги ходьбу по этимъ кремнистымъ дорогамъ. Милая Нелль! Плохо придется твое благородной душѣ сносить, что этотъ подлый народъ буде смотрѣть тебѣ въ лицо, смѣясь надъ твоимъ позоромъ, когда онъ-же, еще недавно, завистливыми взглядами провожалъ тебя у колесъ твоей гордой колесницы, въ которой ты торжественно ѣхала по улицѣ. Но тише! Кажется, она идетъ; подготовлю свои заплаканные глаза къ тому, чтобъ они увидѣли ея позоръ.
  

Входитъ герцогиня Глостэръ въ бѣлой простынѣ; у нея на спинѣ приколота бумага; ноги -- босы, въ рукѣ зажженная свѣча. Съ нею сэръ Джонъ Стэнли, шерифъ и стража.

  
   Слуга. Съ позволенія вашей свѣтлости, мы отобьемъ ее отъ шерифа.
   Глостэръ. Нѣтъ, ни съ мѣста, коли жизнь вамъ дорога: пусть ее идетъ мимо.
   Герцогиня. Вы пришли, милордъ, посмотрѣть на мое всенародное посрамленіе? Теперь и ты приносишь покаяніе. Смотри, какъ они глядятъ. Видишь, какъ указываетъ на насъ пальцами обезумѣвшая толпа, какъ киваютъ они головою, какъ мечутъ взоры на тебя? О Глостэръ, скройся отъ злобныхъ взглядовъ и, въ своемъ замкнутомъ жилищѣ, кайся въ моемъ позорѣ и кляни твоихъ враговъ,-- вмѣстѣ твоихъ и моихъ.
   Глостэръ. Будь терпѣлива, кроткая Нелли: забудь про это горе.
   Герцогиня. Ахъ, Глостэръ, дай ты мнѣ забыть о самой себѣ. Пока я еще твоя супруга, а ты принцъ и протекторъ этой страны, мнѣ кажется, что не слѣдовало-бы меня такъ вести, покрытую позоромъ, съ бумагой на спинѣ, въ сопровожденіи этой сволочи, которая радуется моимъ слезамъ, прислушивается къ моимъ глубокимъ стонамъ. Безпощадный камень рѣжетъ мои нѣжныя ноги, а когда я вздрогнула, злорадный народъ смѣется и совѣтуетъ мнѣ осторожнѣе ступать. О, Гемфри! могу-ли я снести такое позорное иго? Можешь-ли ты повѣрить, чтобъ я когда-нибудь смотрѣла въ лицо всему свѣту, или считала-бы счастливыми тѣхъ, которые наслаждаются солнцемъ? Нѣтъ, мракомъ будетъ мнѣ свѣтъ, а день -- ночью: думы о моемъ величіи будутъ мнѣ адомъ. Порою, скажу себѣ:-- Я жена герцога Гемфри; онъ пришелъ, правитель всей страны; однако, такъ онъ управлялъ и былъ такимъ принцемъ, что стоялъ всторонѣ, пока я, его несчастная герцогиня, была сдѣлана позорищемъ и пугаломъ для каждаго подлаго тунеядца. Ну ты будь кротокъ, и не краснѣй за мой позоръ; не смущайся ничѣмъ, пока не замахнется надъ тобой сѣкира смерти,-- какъ это, навѣрно, скоро случится. Вѣдь всемогущій Сеффолькъ, вмѣстѣ съ тою, которая ненавидитъ тебя и всѣхъ насъ, съ Іоркомъ и нечестивымъ Бофортомъ,-- этимъ лживымъ попомъ,-- всѣ они разставили сѣти, чтобы лишить тебя крыльевъ; и, какъ-бы ты ни съумѣлъ взлетѣть, они все-таки опутаютъ тебя. Но ты не бойся, пока не увязнетъ нога твоя, и не предупреждай враговъ твоихъ.
   Глостэръ. Ахъ полно, Нелль: ты не туда мѣтишь. Я самъ долженъ обидѣть ихъ прежде, чѣмъ они до меня доберутся. Еслибъ у меня было въ двадцать разъ больше враговъ и если-бы каждый изъ нихъ имѣлъ въ двадцать разъ больше власти, все это не сдѣлало-бы мнѣ никакого вреда, пока я честенъ, вѣренъ и невиненъ. Ты-бы хотѣла, чтобы я спасъ тебя отъ этого позора? Но, вѣдь, твой срамъ все-таки не былъ-бы смытъ, а я-бы подвергъ себя нарушенію законовъ. Самая главная твоя помощь въ спокойствіи, моя кроткая Нелль. Прошу тебя, подчини сердце свое терпѣнію: ужасы этихъ немногихъ дней скоро прекратятся.
  

Входитъ герольдъ.

  
   Герольдъ. Призываю вашу свѣтлость въ парламентъ его величества, созванный въ Бери на первое число слѣдующаго мѣсяца.
   Глостэръ. А мое согласіе на это не испрошено предварительно? Вотъ такъ скрытничанье.-- Хорошо, я тогда буду (Герольдъ уходитъ). Моя Нелль, я прощаюсь съ тобою. Господинъ шерифъ, пусть наказаніе ея не превышаетъ королевскаго приказанья.
   Шерифъ. Съ позволенія вашей свѣтлости, моя обязанность тутъ и кончается; теперь сэръ Джонъ Стэнли увезетъ ее съ собой на островъ Мэнъ.
   Глостеръ. Такъ вы, сэръ Джонъ, должны теперь охранять мою супругу!
   Стэнли. Такъ точно: мнѣ это поручено, съ позволенія вашей свѣтлости.
   Глостэръ. Не обходитесь-же съ ней хуже оттого, что я прошу васъ обходиться съ ней получше. Можетъ случиться, что свѣтъ еще посмѣется, а я могу еще дожить до того, чтобы оказать вамъ любезность, если вы ее окажете ей. Итакъ, сэръ Джонъ, прощайте.
   Герцогиня. Какъ? Вы уходите, милордъ, и не прощаетесь со мной?
   Глостэръ. Будь свидѣтельница моихъ слезъ; я не могу остаться говорить съ тобою (Уходятъ. Глостэръ и слуги).
   Герцогиня. И ты ушелъ? Все утѣшеніе ушло съ тобою, мнѣ ничего ужь больше не осталось. Моя отрада -- смерть; смерть, названія которой я прежде пугалась, потому что желала, чтобы земная жизнь была вѣчна, Стэнли, прошу тебя: уведи меня отсюда,-- мнѣ все равно куда: я этого прошу не какъ милости, а только, чтобы ты доставилъ меня куда тебѣ приказано.
   Стэнли. Такъ, значитъ, сударыня, на островъ Мэнъ. Тамъ съ вами будутъ обращаться согласно вашему положенію.
   Герцогиня. Такъ, значитъ, очень дурно, потому что оно позорно. И неужели со мной будутъ обращаться позорно?
   Стэнли. Какъ подобаетъ относиться къ герцогинѣ, супругѣ герцога Гемфри: такъ съ вами и будутъ поступать.
   Герцогиня. Шерифъ, прощай, и будь благополучнѣй чѣмъ я, хоть ты и былъ моимъ вожатымъ при позорѣ.
   Шерифъ. Такова моя обязанность; простите меня, сударыня.
   Герцогиня. Хорошо, хорошо, прощай; обязанность твоя окончена.-- Ну, что-же, Стэнли, мы идемъ?
   Стэнли. Сударыня, окончивъ покаяніе, скиньте съ себя ту простыню и пожалуйте одѣться въ дорогу.
   Герцогиня. Но позоръ мой не будетъ сброшенъ вмѣстѣ этой простыней. Нѣтъ, онъ повиснетъ на моихъ самыхъ дорогихъ платьяхъ, и будетъ видѣнъ, какъ-бы я ни разодѣлась. Иди впередъ: я хочу скорѣе видѣть свою темницу (Уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Аббатство въ Бери.

Трубы. Входятъ въ залу парламента: король Генрихъ, королева Маргарита, кардиналъ Бофортъ, Сеффолькъ, Іоркъ, Бекингэмъ и другіе.

  
   Король Генрихъ. Я удивляюсь, что милордъ Глостэръ еще не пришелъ: не въ его привычкѣ быть послѣднимъ. Что бы могло его теперь задержать?
   Королева Маргарита. Развѣ вы не видите или не хотите замѣчать за нимъ странной перемѣны въ обращеніи? Какъ величаво онъ держится, какъ дерзокъ онъ сталъ за послѣднее время, какъ гордъ, какъ повелителенъ, какъ не похожъ на себя? Мы помнимъ время, когда онъ былъ кротокъ и любезенъ; когда мы лишь издали на него взглянемъ, а онъ немедленно ужъ на колѣняхъ, такъ-что весь дворъ восхищался его покорностью. Но встрѣтьте его теперь,-- хоть даже утромъ, когда всякій желаетъ добраго дня,-- онъ нахмуритъ брови, посмотритъ сердито и пройдетъ прямо, несгибая колѣна, презирая долгъ, которымъ намъ обязанъ. На щенятъ не обращаютъ вниманія, когда они скалятъ зубы; но и великіе люди дрожатъ, когда левъ рычитъ; а Гемфри, вѣдь не маленькій человѣкъ въ Англіи. Во-первыхъ, замѣтьте, что онъ ближайшій къ вамъ въ родѣ, и если-бы вы пали, онъ-бы первый поднялся. Поэтому мнѣ кажется, что неблагоразумно, по отношенію къ злобѣ, которую онъ питаетъ, чтобъ онъ вращался около вашей королевской особы или былъ допущенъ въ совѣтъ вашего величества. Лестью завоевалъ онъ себѣ народныя сердца и можно опасаться, что они всѣ послѣдуютъ за нимъ, если ему угодно будетъ произвести возмущеніе. Теперь весна,-- корни у бурьяна еще неглубоки; но оставьте его теперь, и онъ переростетъ весь садъ и заглушитъ растенія за недостаткомъ ухода. Благоговѣйная забота, которую я питаю къ своему повелителю, заставила меня сосредоточить эти опасности въ герцогѣ. Если это напрасно, назовите это бабьей трусостью,-- трусостью съ которой я соглашусь, если вы можете ее побѣдить лучшими доказательствами. Милорды: Сеффолькъ, Бокингэмъ и Іоркъ, опровергайте мое обвиненіе, если можете, или-же заключите мои слова чѣмъ-нибудь рѣшительнымъ.
   Сеффолькъ. Ваше величество хорошо провидѣли этого герцога. В если-бы мнѣ первому было дозволено высказать свое мнѣніе, мнѣ кажется, я-бы сказалъ тоже, что и ваше величество. Клянусь жизнью, герцогиня по его наущенію начала свои бѣсовскія продѣлки. И если онъ не участвовалъ въ ея проступкахъ, то все-таки, почитая свое высокое происхожденіе, потому-что онъ первый, по коронѣ, наслѣдникъ и хвастаясь своимъ благородствомъ, онъ подстрекалъ годную въ съумасшедшій домъ герцогиню преступными средствами подготовить гибель нашему государю. Вода течетъ ровно тамъ, гдѣ потокъ глубже; а подъ своей безобидной внѣшностью онъ кроетъ измѣну. Лиса не рычитъ, когда хочетъ подкрасться къ овцѣ. Нѣтъ, нѣтъ, мой государь, Глостэръ еще неизвѣданный человѣкъ и полный глубокаго притворства.
   Кардиналъ. Развѣ онъ, вопреки статьямъ закона, не установилъ смертной казни за небольшія преступленія?
   Іоркъ. Развѣ онъ, въ бытность свою протекторомъ, не собиралъ большихъ денежныхъ суммъ со всего государства для того, чтобы платить солдатамъ во Франціи, и никогда не пересылалъ ихъ? Благодаря чему, ежедневно города возмущались.
   Бекингэмъ. Довольно! Эти проступки еще ничтожны въ сравненіи съ тѣми, которые неизвѣстны, но со временемъ выяснятся въ льстивомъ герцогѣ Гемфри.
   Король Генрихъ. Вотъ что, милорды: ваша заботливость о насъ, чтобъ уничтожить шипы, которые могутъ потревожить наши ноги, достойна похвалы; но, сказать-ли по совѣсти? Нашъ родственникъ Глюстэръ также невиненъ въ намѣреніи измѣнить нашей королевской особѣ, какъ ягненокъ или безобидный голубь. Герцогъ добродѣтеленъ, кротокъ и слишкомъ хорошо настроенъ, чтобы мечтать о злѣ и подготовлять мнѣ паденіе.
   Королева Маргарита. Ахъ, есть-ли что опаснѣе такого пристрастнаго довѣрія? Такъ онъ кажется голубемъ. Перья его лишь занятыя у другихъ. Такъ онъ ягненокъ. Эта шкура у него чужая, потому-что у него скорѣе наклонности хищнаго волка. Что-же значитъ притворство для того, кто не можетъ принять на себя личину? Берегитесь же, милордъ: наше общее благо зависитъ отъ укрощенія этого коварнаго человѣка.
  

Входитъ Сомерсетъ.

  
   Сомерсетъ. Да здравствуетъ мой милостивый государь!
   Король Генрихъ. Добро пожаловать, лордъ Сомерсетъ. Какія вѣсти изъ Франціи?
   Сомерсетъ. Всѣ ваши интересы въ ея территоріи совершенно отняты у васъ: все потеряно.
   Король Генрихъ. Неласковыя вѣсти, лордъ Сомерсетъ; но да будетъ воля Господня!
   Іоркъ (въ сторрну). Особенно неласковыя для меня: я такъ-же твердо надѣялся на Францію, какъ надѣюсь на плодоносную Англію. Такъ-то цвѣты мои поблекли еще въ бутылкахъ, а гусеницы объѣдаютъ мои листья. Но я скоро эти дѣла поправлю, или продамъ свой санъ за славную могилу.
  

Входитъ Глостэръ.

  
   Глостэръ. Всѣхъ благъ моему королю и повелителю! Простите, государь, что я такъ запоздалъ.
   Сеффолькъ. Нѣтъ, Глостэръ, знай, что ты пришелъ еще слишкомъ рано, если не сталъ преданнѣе, чѣмъ ты есть. Я тутъ-же арестую тебя за государственную измѣну.
   Глостэръ. Ну, герцогь Сеффолькъ, ты не заставишь меня ни покраснѣть, ни измѣниться въ лицѣ отъ этого ареста: не легко устрашить ничѣмъ незапятнанное сердце. И чистѣйшій источникъ не такъ свободенъ отъ грязи, какъ я отъ измѣны моему государю. Кто можетъ меня обвинять? Въ чемъ я виновенъ?
   Іоркъ. Думаютъ, милордъ, что вы брали отъ французовъ взятки и, будучи протекторомъ, задерживали жалованье солдатъ, благодаря чему его величество лишился Франціи.
   Глостэръ. Такъ-только думаютъ? Да кто-же они такіе, что такъ думаютъ? Никогда не отбиралъ я жалованья у солдатъ, никогда ни одного пени взятки не бралъ отъ французовъ. Да поможетъ мнѣ Богь такъ-же, какъ я проводилъ ночь за ночью въ бдѣніи надъ благомъ Англіи! Пусть каждая полушка, каждый грошъ, который я вырвалъ у короля и себѣ присвоилъ, будетъ предъявленъ мнѣ въ осужденіе въ судный день. Нѣтъ: много фунтовъ изъ моего собственнаго капитала, не желая налагать ихъ на нуждающійся народъ, вытрясъ я изъ своего кошелька гарнизонамъ, и никогда не просилъ, чтобы ихъ мнѣ вернули.
   Кардиналъ. Вамъ на-руку, милордъ, говорить такъ много.
   Глостэръ. Я говорю не болѣе, какъ правду, помогай мнѣ Боже!
   Іоркъ. Во время своего протекторства, вы придумывали для виновныхъ такія страшныя, неслыханныя пытки, что англичанъ обвиняли въ тиранствѣ.
   Глостэръ. Однако, хорошо извѣстно, что, пока я былъ протекторомъ, всѣ мои пороки заключались въ жалости: я трогался слезами виновнаго и слова смиренія были искупленіемъ его вины. Если только это не былъ кровавый убійца, или гнусный и подлый разбойникъ, обиравшій бѣдныхъ путниковъ, я никогда не воздавалъ ему даже подобающей кары. Убійцъ я, дѣйствительно, пыталъ больше, чѣмъ разбойниковъ или какихъ другихъ преступниковъ.
   Сеффолькъ. Милордъ, это проступки, на которые отвѣтить недолго; но васъ обвиняютъ въ болѣе сильныхъ преступленіяхъ, отъ которыхъ не легко вамъ очиститься. Именемъ его величества, я арестую васъ и тутъ же отдаю подъ охрану лорда кардинала на будущее время, до суда.
   Король Генрихъ. Милордъ Глостэръ, я особенно надѣюсь на то, что вы выясните все подозрительное: совѣсть говоритъ мнѣ, что вы невинны.
   Глостэръ. О, милостивый повелитель! Опасны эти дни. Добродѣтель душатъ гнуснымъ честолюбіемъ, а милосердіе гонятъ прочь рукою ненависти. Гнусные происки преобладаютъ, а безпристрастіе изгоняютъ изъ земель вашего величества. Я знаю: ихъ заговоръ -- лишить меня жизни. Но, если смерть моя можетъ дать этому острову счастье и закончитъ періодъ ихъ тиранства, я приму ее охотно. Но моя смерть служитъ лишь прологомъ къ ихъ игрѣ, потому-что и тысячи людей, которые пока не подозрѣваютъ объ опасности, не заключатъ собою сочиняемой ими трагедіи. Сверкающіе глаза Бодфорта выдаютъ его сердечную злобу, а отуманенное чело Сеффолька -- его бурную ненависть. Рѣзкій Бекингэмъ языкомъ облегчаетъ бремя зависти, лежащее у него на сердцѣ, а мрачный Іоркъ, который тянется къ лунѣ,-- котораго дерзкую руку я отдернулъ прочь,-- направляетъ противъ моей жизни ложныя обвиненія. А вы, моя царственная госпожа, вмѣстѣ съ остальными, безпричинн взгромоздили на мою голову немилость и съ самымъ лучшимъ стараньемъ побудили моего государя быть моимъ врагомъ. Да, вы всѣ обдумали это вмѣстѣ; я и самъ замѣчалъ ваши тайныя сходбища и все другое, чтобы отнять у меня мою безупречную жизнь. Не нужно будетъ ни ложныхъ свидѣтелей, чтобы осудить меня, ни массы предательствъ, чтобы увеличить мою вину: на мнѣ оправдается старинная пословица;-- была-бъ собака, будетъ и палка.
   Кардиналъ. Государь мой, его злословіе невыносимо если тѣхъ, кто старается охранить вашу королевскую особу отъ скрытаго ножа измѣны и отъ ярости предателей, будутъ такъ поносить, ругать и издѣваться надъ ними, а виновному будетъ дозволено такъ много говорить,-- это остудить ихъ усердіе къ вашему величеству.
   Сеффолькъ. Развѣ онъ не попрекнулъ сейчасъ-же нашу повелительницу въ гнусныхъ, хоть и хитро сложенныхъ выраженіяхъ, что она будто-бы заставила нѣкоторыхъ людей клятвенно принести ложныя обвиненія, чтобы лишить его сана?
   Королева Маргарита. Но я могу разрѣшить проигрывающему браниться.
   Глостэръ. Это вѣрнѣе сказано, нежели задумано: я, дѣйствительно, проигрываю, и горе выигрывающимъ, потому-что они сплутовали! Конечно, такимъ проигрывающимъ можно разрѣшить говорить.
   Бекингэмъ. Онъ будетъ искажать смыслъ и продержитъ насъ здѣсь цѣлый день.-- Лордъ кардиналъ, онъ вашъ плѣнникъ.
   Кардиналъ. Господа, берите герцога и крѣпко его стерегите.
   Глостэръ. Ахъ, такъ-то бросаетъ прочь король Генрихъ свой костыль прежде, чѣмъ его ноги достаточно окрѣпнутъ, чтобы поддерживать его тѣло. Это -- пастуха твоего отрываютъ отъ тебя, и уже рычатъ между собою волки, которые сгрызутъ перваго тебя. О, если-бы мой страхъ былъ напрасенъ! О, если-бы такъ было! Добрый король Генрихъ, боюсь я, что ты погибнешь (Уходятъ: стража и Глостэръ).
   Король Генрихъ. Милорды, дѣлайте что по-вашему разумѣнію будетъ наилучшимъ, какъ если-бы мы сами были здѣсь.
   Королева Маргарита. Какъ? Развѣ ваше величество желаетъ оставить парламентъ?
   Король Генрихъ. Да, Маргарита. Сердце мое утопаетъ въ горѣ, потокъ котораго хлынулъ къ моимъ очамъ. Тѣло мое охвачено кругомъ ужасомъ, потому-что можетъ-ли что быть ужаснѣе недовольства? О, дядя Гемфри! въ лицѣ твоемъ, я вижу, начертаны доблесть, и честность, и правдивость. А, между тѣмъ, добрый Гемфри, неужели придетъ часъ, когда я найду тебя обманщикомъ, или усомнюсь въ твоей вѣрности? Какая-же ненавистная звѣзда завидуетъ твоему сану, что и эти знатные лорды, и королева наша Маргарита ищутъ погибели твоей невинной жизни? Ты ни имъ, никому другому не дѣлалъ зла. Они увели его отсюда такъ-же безжалостно, какъ мясникъ уводитъ теленка и связываетъ его, несчастнаго, и бьетъ его, когда онъ отшатнется на пути въ кровавую бойню. И, какъ мать его, которая съ воемъ бросается туда и сюда, посматривая въ ту сторону, куда пошло ея невинное дѣтище, и не можетъ ничего подѣлать, какъ только оплакивать потерю своего любимца, -- такъ я самъ оплакиваю случай съ Глостэромъ грустными, безпомощными слезами, смотрю ему во слѣдъ отуманенными очами и не могу быть ему полезнымъ,-- такъ сильны его заклятые враги. Я буду оплакивать его судьбу и говорить между вздохами: -- Кто измѣнникъ? Только не Глостэръ (Уходитъ).
   Королева Маргарита. Прекрасные лорды, холодный снѣгъ таетъ подъ горячими лучами солнца. Мой повелитель Генрихъ холоденъ къ важнымъ дѣламъ и слишкомъ полонъ безразсудной жалости. Наружность Глостэра его обманываетъ, какъ мрачный крокодилъ вызываетъ жалость въ со страдательныхъ путешественникахъ, или какъ змѣя съ пестрой блестящей шкурой, свернувшаяся на цвѣтущемъ берегу жалитъ ребенка, который по ея красотѣ думаетъ, что она хороша. Повѣрьте мнѣ, милорды, если-бы даже никого не было умнѣй меня (а я въ данномъ случаѣ считаю себя очень разумной), свѣтъ скоро бы освободился отъ этого Глостэра, а мы -- отъ страха, который чувствуемъ передъ нимъ.
   Кардиналъ. Стоитъ раскинуть умомъ для того, чтобы онъ умеръ, а между тѣмъ, намъ нужна какая-либо окраска его смерти. Слѣдуетъ осудить его по закону.
   Сеффолькъ. Но, по моему мнѣнію, это не было бы хитростью: король будетъ стараться спасти ему жизнь, народъ возстанетъ, чтобы спасти ему жизнь. А между тѣмъ у насъ есть лишь простыя доказательства его виновности или скорѣе подозрѣнія, по которымъ видно, что онъ достоинъ смерти.
   Іоркъ. Такъ значитъ, судя по этому, вы-бы не желали его смерти?
   Сеффолькъ. Ахъ, Іоркъ, никто въ мірѣ не желаетъ этого такъ сильно, какъ я.
   Іоркъ. У Іорка болѣе всего причинъ желать его смерти. Но, милордъ кардиналъ, и вы, милордъ Сеффолькъ, скажите, какъ вы думаете, и скажите отъ души: оставить герцога Гемфри протекторомъ короля развѣ не тоже, что поставить отощалаго орла охранять цыпленка отъ голоднаго коршуна?
   Королева Маргарита. Такимъ образомъ бѣдный цыпленокъ можетъ быть увѣренъ въ своей смерти.
   Сеффолькъ. Совершенно вѣрно, сударыня. А развѣ не было-бы сумасшествіемъ сдѣлать лису надсмотрщикомъ за стадомъ? Если кого обвиняютъ въ коварномъ убійствѣ, неужели попусту спустить тому вину, потому-что его намѣреніе еще не исполнено? Нѣтъ, пусть онъ умретъ: онъ вѣдь лиса, по природѣ отъявленный врагъ стада, и умретъ прежде, чѣмъ его пасть обагрится кровью, какъ это случилось съ Гемфри относительно моего государя. И не мудрствуйте лукаво, какъ его убить: капканомъ, сѣтями или хитростью, соннаго или бодрствующаго,-- все равно, лишь-бы онъ умеръ, потому-что всякій обманъ хорошъ для того, кто первый намѣревался обмануть.
   Королева Маргарита. Вотъ такъ рѣшительно сказано трижды благородный Сеффолькъ!
   Сеффолькъ. Не рѣшительно, потому что еще ничего не сдѣлано; вѣдь часто высказываютъ свое мнѣніе, но рѣдко его исполняютъ. Но тутъ сердце мое согласно съ моими словами въ виду того, что это похвальный подвигъ и что надо оградить моего государя отъ врага. Скажи только слово, и я буду его напутствовать.
   Кардиналъ.Но я-бы желалъ,милордъ Сеффолькъ,чтобъ онъ былъ мертвъ, прежде чѣмъ вы наложите на себя священническій обѣтъ. Скажите, что вы согласны и одобряете это дѣло, и я достану вамъ исполнителя его,-- до того я забочусь о безопасности моего государя.
   Сеффолькъ. Вотъ моя рука: этотъ подвигъ стоитъ того, чтобы его совершить.
   Королева Маргарита. Тоже говорю и я.
   Іоркъ. И я. Теперь, когда мы всѣ высказали это, немного значитъ, кто опровергнетъ нашъ приговоръ.
  

Входитъ гонецъ.

  
   Гонецъ. Знатные лорды, я прямо изъ Ирландіи, чтобъ объявить вамъ: бунтовщики возстали, и англичане падаютъ отъ ихъ мечей. Пришлите подкрѣпленіе, лорды, и вовремя остановите ихъ ярость, прежде чѣмъ рана станетъ неизлѣчима. Пока она еще свѣжа, есть надежда на спасеніе.
   Кардиналъ. Это поврежденіе, требующее немедленной поправки. Какой совѣтъ дадите вы въ этомъ важномъ дѣлѣ?
   Іоркъ. Чтобы послать туда регентомъ Сомерсета: этимъ дѣломъ подобаетъ заняться умѣлому правителю: свидѣтель тому благополучіе, которое онъ намъ принесъ во Франціи.
   Сомерсетъ. Если-бы Іоркъ, со своей дальновидной политикой, былъ тамъ регентомъ вмѣсто меня, то никакъ не остался бы во Франціи такъ долго.
   Iоркъ. Да, конечно, не дожидался-бы, пока все потеряно какъ это сдѣлалъ ты. Я-бы скорѣе вовремя лишился жизни, нежели принесъ-бы на родину бремя позора, оставшись тамъ до тѣхъ поръ, пока не потерялъ всего. Покажи мнѣ хоть одинъ шрамъ, запечатлѣнный у тебя на кожѣ: люди у которыхъ тѣло такъ сохранно, рѣдко побѣждаютъ.
   Королева Маргарита. Нѣтъ, эта искра обратится въ яростный огонь, если вѣтеръ и топливо дадутъ ей силу. Довольно, добрый Іоркъ; милый Сомерсетъ, молчи. Твоя судьба Іоркъ, въ смыслѣ счастія, если-бы ты былъ регентомъ, могла-бы оказаться хуже, чѣмъ его.
   Іоркъ. Какъ? Хуже, чѣмъ ничто? О, тогда прахъ все побери!
   Сомерсетъ. Въ томъ числѣ и тебя, желающаго позора
   Кардиналъ. Милордъ Іоркъ, попытайте счастья. Необузданные керны Ирландіи вооружились и мѣшаютъ глину съ кровью англичанъ. Желаете-ли вы вести въ Ирландію отрядъ старательно выбранныхъ людей, по-нѣскольку изъ каждаго графства, и попробовать счастье противъ ирландцевъ?
   Іоркъ. Желаю, милордъ, если его величеству будетъ угодно.
   Сеффолькъ. Ну, въ нашемъ авторитетѣ его согласье, и что мы рѣшаемъ, то онъ подтверждаетъ. Такъ бери-же это дѣло въ руки, благородный Іоркъ.
   Іоркъ. Я доволенъ. Доставьте мнѣ солдатъ, лорды, пока я приведу въ порядокъ мои собственныя дѣла.
   Сеффолькъ. Это -- порученіе, лордъ Іоркъ, за выполненіемъ котораго я присмотрю. Но теперь, вернемся къ коварному герцогу Гемфри.
   Кардиналъ. Довольно о немъ: я съ нимъ такъ управлюсь, что онъ больше не будетъ васъ безпокоить. Итакъ, разойдемся: день почти оконченъ. Лордъ Сеффолькъ, я долженъ съ вами переговорить объ этомъ дѣлѣ.
   Іоркъ. Милордъ Сеффолькъ, черезъ четырнадцать дней я буду ожидать въ Бристолѣ моихъ солдатъ, такъ какъ оттуда я переправлю ихъ въ Ирландію.
   Сеффолькъ. Я присмотрю за тѣмъ, чтобы это было исполнено въ точности, милордъ Іоркъ (Уходятъ всѣ, кромѣ Іорка)
   Іоркъ. Теперь, Іоркъ, или никогда, закали свои боязливыя мысли и обрати сомнѣніе въ рѣшимость. Или будь тѣмъ, чѣмъ ты надѣешься быть, или предай смерти то, чѣмъ ты теперь: этимъ не стоить пользоваться. Пусть блѣднолицый страхъ остается въ людяхъ низкаго происхожденія и не находить убѣжища въ королевскомъ сердцѣ. Чаще весеннихъ дождей слѣдуютъ мысль за мыслью, и нѣтъ ни одной, которая не думала-бъ о власти. Мои мозги дѣятельнѣе, чѣмъ трудолюбивые муравьи, плетутъ хитрыя сѣти, чтобы поймать моихъ враговъ. Хорошо, вельможи, хорошо: политичный поступокъ послать меня прочь съ толпой людей. Боюсь я, что вы лишь отогрѣете отощалую змѣю, которая, обласканная у васъ на груди, укуситъ васъ въ сердце. Мнѣ не хватало людей, -- вы мнѣ дадите ихъ. Я ихъ любезно принимаю; однако, будьте увѣрены, что вы даете острое оружіе въ руки безумнаго. Въ то время, какъ въ Ирландіи я буду кормить сильный отрядъ людей, въ Англіи я подыму черную бурю, которая унесетъ десять тысячъ душъ на небо или въ адъ. И эта жестокая буря не перестанетъ свирѣпствовать, пока золотой вѣнецъ на головѣ моей, подобно свѣтлымъ лучамъ величественнаго солнца, не усмирятъ ярость ея бѣшенаго вихря. Для осуществленія своего намѣренія, я подкупилъ упрямаго кентскаго жителя, Джона Кэда изъ Ашфорда, чтобы онъ произвелъ возмущеніе подъ титуломъ Джона Мортимера. Въ Ирландіи я видѣлъ, какъ этотъ упрямецъ Кэдъ сопротивлялся цѣлому отряду керновъ. Онъ отбивался такъ долго, что въ бедрахъ его торчали стрѣлы, -- почти какъ острыя иглы у ежа. А подъ конецъ я видѣлъ, какъ онъ, освобожденный, завертѣлся, подобно дикому мавру, потрясая окровавленными стрѣлами, какъ колокольчиками. Какъ часто, подъ видомъ лукаваго косматаго керна, бесѣдовалъ онъ съ врагами и неузнаннымъ возвращался ко мнѣ, чтобы дать мнѣ знать о ихъ подлостяхъ. Этотъ чортъ и будетъ моимъ замѣстителемъ здѣсь, потому что и лицомъ, и поступью, и разговоромъ онъ похожъ на этого, уже умершаго, Джона Мортимера. Такимъ способомъ я увижу, какого настроенія народъ и какъ онъ привязанъ къ дому и къ правамъ Іорка. Скажемъ, что Кэда схватятъ, станутъ пытать и мучать: я знаю, что никакое страданіе, которое они могутъ причинить ему, не заставитъ его сказать, что я побудилъ его взяться за оружіе. Скажемъ, что онъ преуспѣетъ, что весьма вѣроятно; ну, такъ я вернусь изъ Ирландіи со своимъ войскомъ и соберу жатву, которую этотъ негодяй посѣялъ. Вѣдь, разъ Гемфри умретъ (какъ это и будетъ), а Генрихъ будетъ устраненъ, я наслѣдникъ (Уходитъ).

СЦЕНА II.

Бери. Комната во дворцѣ.

Входятъ поспѣшно нѣсколько убійцъ.

  
   1-й убійца. Бѣги къ милорду Сеффольку. Доложи ему что мы спровадили герцога, какъ онъ приказывалъ.
   2-й убійца. О, если-бы это еще только предстояло!-- Что мы надѣлали? Слышалъ-ли ты, чтобъ человѣкъ былъ такой покаявшійся?
   1-й убійца. Вотъ идетъ милордъ.
  

Входитъ Сеффолькъ.

  
   Сеффолькъ. Ну, господа, обдѣлали вы это дѣло?
   1-й убійца. Да, мой добрый лордъ, онъ умеръ.
   Сеффолькъ. Ну, вотъ, прекрасно сказано. Ступайте-же ко мнѣ на домъ: я награжу васъ за этотъ отважный подвигъ, Король и всѣ пэры здѣсь по близости. Оправили-ли вы постель? Всели въ порядкѣ, согласно моимъ указаніямъ?
   1-й убійца. Такъ точно, мой добрый милордъ.
   Сеффолькъ. Такъ уходите-же прочь (Убійцы уходятъ).
  

Играютъ трубы. Входятъ: король Генрихъ, королева Маргарита, кардиналъ Вофортъ, Сомерсетъ, лорды и другіе.

  
   Король Генрихъ. Подите, сейчасъ-же позовите предъ наше лицо нашего дядюшку: скажите, что мы намѣрены опросить сегодня его свѣтлость, такъ-ли онъ виновенъ, какъ это разглашаютъ.
   Сеффолькъ. Я тотчасъ позову его, мой благородный повелитель (Уходитъ).
   Король Генрихъ. Лорды, займите свои мѣста, и прошу васъ всѣхъ, не принимайте строгихъ мѣръ противъ нашего дяди Глостэра, иначе, какъ по вѣрнымъ и значительнымъ доказательствамъ, если онъ будетъ уличенъ въ преступныхъ дѣлахъ.
   Королева Маргарита. Боже избави, чтобы восторжествовало лукавство, чтобы осудили невиннаго вельможу! Молю Бога, чтобы Онъ очистилъ его отъ подозрѣній!
   Король Генрихъ. Благодарю тебя, Маргарита. Очень мнѣ пріятны твои слова (Возвращается Сеффолькъ). Что это? Отчего ты блѣденъ? Чего дрожишь? Гдѣ-же нашъ дядя? Что случилось, Сеффолькъ?
   Сеффолькъ. Онъ мертвый, у себя въ постели, милордъ. Глостэръ умеръ.
   Королева Маргарита.Что вы? Не дай Боже!
   Кардиналъ. Неисповѣдимъ судъ Божій! Я видѣлъ во снѣ сегодня ночью, что герцогъ былъ нѣмъ, и не могъ сказать ни слова (Король падаетъ въ обморокъ).
   Королева Маргарита. Какъ чувствуетъ себя мой господинъ? Помогите, лорды! Король умеръ.
   Сомерсетъ. Приподымите его тѣло; потрясите за носъ.
   Королева Маргарита. Бѣгите, идите, помогите, помогите! О Генрихъ! Открой глаза!
   Сеффолькъ. Онъ оживаетъ ваше величество, имѣйте терпѣніе.
   Король Генрихъ. О Господь небесный.
   Королева Маргарита. Какъ чувствуетъ себя мой милостивый повелитель?
   Сеффолькъ. Успокойся, мой государь! Милостивый Генрихъ, успокойся!
   Король Генрихъ. Какъ? Развѣ лордъ Сеффолькъ меня успокаиваетъ? Развѣ не онъ только-что пришелъ и пропѣлъ мнѣ пѣснь ворона, зловѣщій звукъ которой лишилъ меня жизненныхъ силъ. Неужели онъ думаетъ, что щебетанье крапивника, съ крикомъ объ упокоеніи, который вырывается изъ пустой груди, можетъ разсѣять сперва раздавшіеся звуки?Не скрывай своего яда подъ сладкими рѣчами; не касайся меня: оставь, я говорю. Твое прикосновеніе пугаетъ меня больше, чѣмъ змѣиное жало. Вѣстникъ гибели, съ глазъ моихъ долой! Въ твоихъ зрачкахъ отражается смертоносное тиранство, звѣрская сила котораго пугаетъ всѣхъ на свѣтѣ. Не смотри на меня: глаза твои наносятъ раны. Впрочемъ, не уходи: подойди, василискъ, и убей невиннаго зрителя видомъ своимъ. Подъ сѣнью смерти я найду отраду, а въ жизни лишь двойную смерть, теперь, когда умеръ Глостэръ.
   Королева Маргарита. Зачѣмъ вы такъ браните милорда Сеффолька? Хоть герцогъ и былъ его недругомъ, однако онъ, въ высшей степени по христіански горюетъ о его кончинѣ. Что-же касается меня, такъ несмотря на то, что онъ былъ мнѣ врагомъ, я-бы готова ослѣпнуть отъ слезъ, ослабѣть отъ стенаній и поблѣднѣть, какъ подснѣжникъ, отъ упивающихся вздоховъ,-- если-бы текучія слезы, раздирающія душу стоны и упивающіеся кровью вздохи могли вернуть его къ жизни. Почемъ я знаю, что могутъ думать въ свѣтѣ обо мнѣ? Извѣстно, вѣдь, что мы были неособенно дружны. Могутъ порѣшитъ, что я устранила герцога, и мое имя будетъ истерзано молвою клеветы, а царскіе дворцы наполнятся моимъ позоромъ. Вотъ, что мнѣ даетъ его смерть. Ахъ я, несчастная! Быть королевой и вѣнчанной безчестьемъ.
   Король Генрихъ. Увы мнѣ! Глостэръ, несчастный человѣкъ!
   Королева Маргарита. Увы мнѣ! Я несчастнѣе его. Какъ, ты отвернулся и скрываешь лицо свое отъ меня? я не отвратительная прокаженная: взгляни на меня. Что? Или ты оглохъ, какъ ехидна? Такъ будь-же ядовитъ и убей покинутую тобою королеву. Неужто вся твоя отрада сокрыта въ могилѣ Глостэра? Что-жъ, такъ, значитъ, лэди Маргарита никогда не была тебѣ отрадой? Такъ воздвигни-же его статую и поклоняйся ей, а изъ моего изображенія сдѣлай лишь вывѣску къ пивной. Для того-ли я едва не погибла на морѣ и противнымъ вѣтромъ дважды была отогнана обратно отъ береговъ Англіи къ своей родной землѣ? Развѣ это не означало, что доброжелательные вѣтры какъ-бы говорили мнѣ:-- Не стремись въ гнѣздо скорпіоновъ, не становись ногами на этотъ непріязненный берегъ.-- Что-же я сдѣлала тогда, какъ не прокляла эти нѣжныя вѣянія и того, кто выпустилъ ихъ изъ своихъ знойныхъ пещеръ? Я просила ихъ дуть къ благословеннымъ берегамъ Англіи или же опрокинуть наше судно на какой-нибудь ужасный утесъ. Однако, Эолъ не захотѣлъ быть убійцей, но предоставилъ эту ненавистную обязанность тебѣ. Красиво-вздымавшееся море отказывалось потопить меня, зная, что ты, своимъ жестокосердіемъ потопишь меня на землѣ въ слезахъ, соленыхъ, какъ море. Разсѣвшіяся скалы углубились въ зыбучій песокъ, не желая разбить меня объ свои острые бока, чтобы твое кремнистое сердце могло во дворцѣ твоемъ погубить Маргариту. Когда буря отбила насъ отъ берега, я стояла подъ вихремъ, на палубѣ, до тѣхъ поръ, пока могла различать мѣловые утесы; а когда мутное небо начало скрывать отъ моихъ пристальныхъ взоровъ видъ твоей земли,-- я сняла съ шеи дорогое украшеніе (это было сердце, оправленное въ брилліанты) и бросила его по направленію къ твоей землѣ. Море приняло его, и я пожелала, чтобы грудь твоя такъ-же приняла мое сердце. Но, не смотря на это, я потеряла изъ виду прекрасную Англію и все просила свои очи послѣдовать за моимъ сердцемъ и называла ихъ слѣпыми и мутными очками за то, что они потеряли изъ виду желанный берегъ Альбіона. Какъ часто побуждала я сѣсть Сеффолька передо мною и рѣчами (этимъ орудіемъ твоего коварнаго непостоянства) очаровывать меня, подобно Асканію, когда онъ раскрывалъ передъ обезумѣвшей Дидоной дѣянія ея отца, начатыя въ пылающей Троѣ! Развѣ я не безумна, какъ она? Или ты не коваренъ, какъ онъ? Увы! Не могу болѣе терпѣть. Умри, Маргарита; Генрихъ плачетъ, что ты еще такъ долго жива.
  

Шумъ за сценой. Входятъ Уорикъ и Сольсбери. Народъ тѣснится къ дверямъ.

  
   Уорикъ. Могущественный государь, ходятъ слухи, что добрый герцогъ Гемфри предательски убитъ происками Сеффолька и кардинала Бофорта. Народъ, какъ улей разъяренныхъ пчелъ, лишенныхъ своей матки, снуетъ туда и сюда, не заботясь о томъ, кого ужалятъ въ своей мести. Я самъ усмирилъ ихъ гнѣвный бунтъ, пока они не узнаютъ порядкомъ о его смерти.
   Король Генрихъ. Что онъ умеръ, добрый Уорикъ, это слишкомъ вѣрно, но какъ онъ умеръ, о томъ знаетъ Богъ,-- не Генрихъ. Войди въ его комнату, осмотри его бездыханное тѣло и затѣмъ опредѣли его внезапную кончину.
   Уорикъ. Исполню все,мой государь. Останься, Сольсбери, съ буйной толпою пока я не вернусь.
  

Уорикъ уходитъ во внутренніе покои; Сольсбери удаляется.

  
   Король Генрихъ. О Ты, Который судишь всѣхъ и вся, подкрѣпи мои мысли! Мысли, которыя стараются увѣрить мою душу, что руки насилія были наложены на жизнь Гемфри. Если подозрѣніе мое ложно, прости мнѣ, Боже; право судить принадлежитъ, вѣдь, одному Тебѣ. Хотѣлъ-бы я пойти согрѣть его блѣдныя губы двадцатью тысячами поцѣлуевъ и оросить лицо его океаномъ соленыхъ слезъ, чтобъ высказать любовь мою его нѣмому и глухому трупу и въ пальцахъ моихъ почувствовать его безчувственную руку. Но напрасны были-бы эти скудныя сѣтованія, а увидѣть его мертвый земной обликъ развѣ не значитъ лишь усилить мою печаль?
  

Двери внутреннихъ покоевъ распахиваются настежь; видѣнъ Глостэръ, мертвый, на своей постели. Уорикъ и другіе стоятъ подлѣ.

  
   Уорикъ. Подойдите сюда милостивый повелитель, посмотрѣть на это тѣло.
   Король Генрихъ. Это тоже, что посмотрѣть, какъ глубока мнѣ вырыта могила: съ его душою отлетѣла вся моя земная отрада, потому что при видѣ его я вижу мою жизнь въ опасности смерти.
   Уорикъ. Какъ душа моя твердо намѣрена ожить у грознаго Царя, Который взялъ на Себя наши грѣхи, чтобы освободить насъ отъ страшнаго проклятія Своего Отца, такъ я убѣжденъ, что руки насилія были наложены на жизнь этого трижды славнаго герцога.
   Сеффолькъ. Ужасная клятва, принесенная въ торжественныхъ рѣчахъ! Какое доказательство своей клятвы дастъ лордъ Уорикъ?
   Уорикъ. Смотрите, какъ кровь прилила къ его лицу. Часто видалъ я умершихъ въ свое время: лица ихъ пепельно-сѣры, худы, блѣдны, безкровны, вся кровь спускалась къ усиленно работавшему сердцу, которое, въ борьбѣ со смертью, призывало ее на помощь противъ врага. Она остываетъ вмѣстѣ съ сердцемъ и уже никогда больше не возвращается румянить и украшать щеки. Но взгляните; его лицо черно и полно крови; глаза болѣе выпучены, нежели при жизни, и широко, испуганно вытаращены, какъ у задушеннаго человѣка; волосы его стоятъ дыбомъ, ноздри усиленно раздуты; руки широко раскрыты, какъ у того, кто-бы хватался и боролся за свою жизнь, но усмиренъ силой. Смотрите: къ простынѣ прилипли его волосы; его окладистая борода всклокочена и спутана, какъ лѣтняя жатва бурей. Лишь одно вѣроятно, что онъ былъ здѣсь убитъ: малѣйшій изъ этихъ признаковъ вполнѣ вѣроятенъ.
   Сеффолькъ. Однако, Уорикъ, кто-же могъ умертвить герцога? Мы сами съ Бофортомъ охраняли его; а мы, надѣюсь, сэръ,-- не убійцы.
   Уорикъ. Но вы оба были заклятыми врагами герцога Гемфри и вамъ-же, дѣйствительно, поручили его стеречь. Похоже на то, что вы не угощали его, какъ друга, и очевидно, онъ здѣсь нашелъ себѣ врага.
   Королева Маргарита.Такъ вы, повидимому, подозрѣваете, что эти вельможи виновны въ безвременной кончинѣ герцога Гемфри?
   Уорикъ. Кто-же, видя, что теленокъ мертвъ и еще истекаетъ свѣжей кровью, и около стоитъ мясникъ съ топоромъ, не заподозритъ, что онъ совершилъ убійство? Кто, найдя куропатку въ гнѣздѣ коршуна, не пойметъ, отчего умерла эта птичка, хотя-бы коршунъ и парилъ съ неокровавленнымъ клювомъ. Такъ точно подозрительна и эта трагедія.
   Королева Маргарита. Не ты-ли, мясникъ, Сеффолькъ? Гдѣ-же твой ножъ? Если Бофорта величаютъ коршуномъ,-- гдѣ-же его когти?
   Сеффолъкъ. Я не ношу ножа, чтобъ убивать спящихъ; но вотъ мстительный мечъ, заржавѣвшій въ покоѣ; онъ вычистится въ ненавистномъ сердцѣ того, кто меня клеймитъ багровымъ клеймомъ убійства. Скажи, коли посмѣешь, гордый лордъ Уорикъ, что я виновенъ въ смерти герцога Гемфри (Уходятъ: кардиналъ, Сомерсетъ и другіе).
   Уорикъ. Чего не посмѣетъ Уорикъ, если лживый Сеффолькъ смѣетъ вызывать его?
   Королева Маргарита. Онъ не посмѣетъ утолить свой оскорбительный духъ, ни продолжать быть дерзкимъ порицателемъ, хотя-бы Сеффолькъ вызывалъ его двадцать-тысячъ разъ.
   Уорикъ. Сударыня, замолчите! Дозвольте мнѣ почтительно сказать вамъ это. Вѣдь, каждое слово, которое вы произносите въ его защиту, клеймитъ ваше королевское достоинство.
   Сеффолькъ. Грубаго ума и подлаго обращенія лордъ, если когда супруга оскорбляла своего лорда, такъ это мать твоя: она приняла на свое позорное ложе какого-нибудь грубаго, невоспитаннаго мужлана, и къ благородному стволу привила отпрыскъ дичка, плодомъ чего явился ты, который вовсе не потомокъ благороднаго рода Невилей.
   Уорикъ. Еслибъ тебя не ограждалъ отъ меня грѣхъ убійства, еслибъ я не боялся отнять у палача его заработокъ и освободить тебя такимъ образомъ отъ десяти тысячъ посрамленій, и если-бы присутствіе моего государя не смягчало меня, -- я-бы заставилъ тебя, лживый трусъ и убійца, на колѣняхъ просить прощенья за твои пошлыя рѣчи, и сказать, что ты подразумѣвалъ свою мать, такъ какъ ты рожденъ отъ незаконной связи. А послѣ того, какъ эта дань страху была-бы отдана, я отдалъ-бы тебѣ твое вознагражденіе и отправилъ-бы въ адъ твою душу, ядовитый вампиръ сонныхъ людей.
   Сеффолькъ. Ты проснешься, когда я буду лить твою кровь, если ты осмѣлишься выйти изъ этого собранія вмѣстѣ со мною.
   Уорикъ. Такъ выйдемъ сейчасъ-же, или я вытащу тебя отсюда. Какъ ты ни есть недостоинъ, я все-же сражусь съ тобою, и окажу хоть эту услугу духу герцога Гемфри (Уходятъ Сеффолькъ и Уорикъ).
   Король Генрихъ. Какія латы крѣпче незапятнаннаго сердца? Трижды вооруженъ тотъ, кто правъ въ своей ссорѣ; а тотъ, чья совѣсть запятнана неправдой, все равно что нагъ, будь онъ замкнутъ хоть въ сталь (Шумъ за сценой).
   Королева Маргарита. Что это за шумъ? Возвращаются; Сеффолькъ и Уорикъ съ обнаженными мечами.
   Король Генрихъ. Ну, что-же это, лорды? Ваши ярые мечи обнажены въ нашемъ присутствіи? Смѣете-ли вы быть такъ дерзки?-- Ну, что-же тутъ за буйный шумъ?
   Сеффолькъ. Могущественный государь, вѣроломный Уорикъ напалъ на меня вмѣстѣ съ жителями Бери
  

Шумъ толпы за сценой. Возвращается Сольсбери.

  
   Сольсбери (Говоритъ тѣмъ, которые за сценой). Господа, стойте въ сторонѣ; король узнаетъ ваше мнѣніе. Великій повелитель, народъ прислалъ меня вамъ передать, что если коварный Сеффолькъ не будетъ тотчасъ же казненъ или высланъ изъ территоріи прекрасной Англіи, то онъ силой вырветъ его изъ вашего дворца и замучить его тяжкой, медленной смертью. Они говорятъ, что чрезъ него умеръ герцогъ Гемфри; они говорятъ, что въ лицѣ его боятся смерти вашего величества и что лишь простой инстинктъ любви и преданности,-- свободный отъ лукаваго намѣренія противорѣчить а также и отъ мысли воспрепятствовать вашимъ желаніямъ,-- заставляетъ ихъ требовать его изгнанія. Они говорятъ, въ заботахъ о вашей царственной особѣ, что если бы ваше величество, намѣреваясь уснуть, приказали, чтобы никто не мѣшалъ вамъ отдыхать, подъ страхомъ вашего неудовольствія или смертной казни, и тутъ бы оказалась змѣя съ раздвоеннымъ жаломъ, которая изподтишка ползла бы къ вашему величеству,-- то вамъ необходимо было бы проснуться, иначе, не остановленный вашимъ невиннымъ сномъ, этотъ смертоносный червь можетъ обратить вашъ сонъ въ вѣчный. Потому то они и кричатъ (хоть вы имъ и запрещаете), что они будутъ васъ охранять,-- желаете-ли вы этого, или нѣтъ,-- отъ такихъ опасныхъ змѣй, какою является и есть коварный Сеффолькъ. Отъ его ядовитаго и рокового укушенія, какъ они говорятъ, вашъ любящій и въ двадцать разъ стоющій его дядя предательски лишенъ жизни.
   Народъ (за сценой). Отвѣтъ короля, милордъ Сольсбери.
   Сеффолькъ. Весьма вѣроятно, что народъ,-- грубое, необразованное холопство,-- шлетъ такое посланіе своему государю; но вы, милордъ, сами рады имъ услужить, чтобы показать, какой вы ловкій ораторъ. Но вся честь, которая досталась Сольсбери, это -- быть посломъ къ королю отъ кучки какихъ то мѣдниковъ.
   Народъ (за сценой). Отвѣтъ короля, или мы всѣ къ нему ворвемся!
   Король Генрихъ. Ступай, Сольсбери и скажи имъ всѣмъ отъ меня, что я благодарю ихъ за ихъ нѣжныя обо мнѣ заботы. Хоть бы они меня объ этомъ не просили, я все-таки намѣревался поступить такъ, какъ они просятъ. И въ самомъ дѣлѣ, мысли мои ежечасно пророчатъ мнѣ, что моему государству грозитъ несчастіе черезъ Сеффолька. Поэтому, клянусь величіемъ Того, чей я недостойный представитель, что Сеффолькъ не будетъ еще долѣе трехъ дней заражать воздухъ, подъ страхомъ смертной казни (Сольсбери уходитъ).
   Королева. Маргарита. О, Генрихъ, дозволь мнѣ ходатайствовать за благороднаго Сеффолька.
   Король Генрихъ. Неблагородная королева, что называешь его благороднымъ Сеффолькомъ? Довольно, говорю тебѣ: если ты будешь заступаться за него, ты лишь увеличишь мой гнѣвъ. Если-бы я только сказалъ, то сдержалъ-бы свое слово; но если я поклялся, то это уже непоколебимо.-- Если, по истеченіи трехъ дней, ты будешь замѣченъ въ какомъ-бы то ни было мѣстѣ, мнѣ подвластномъ, весь міръ не будетъ выкупомъ за твою жизнь.Пойдемъ, Уорикъ, пойдемъ, добрый Уорикъ, со мною, я имѣю сообщить тебѣ много важнаго.
  

Уходятъ: король Генрихъ, Уорикъ, лорды и др.

  
   Королева Маргарита. Пусть вамъ сопутствуютъ неудачи и горести! Пусть сердечное неудовольство и злобная печаль будутъ неразлучными товарищами вашихъ игръ! Гдѣ васъ двое, пусть тамъ дьяволъ будетъ третьимъ и тройная месть пусть стережетъ вашъ каждый шагъ!
   Сеффолькъ. Благородная королева, оставь эти проклятья и дозволь Сеффольку съ грустью проститься съ тобою.
   Королева Маргарита. Фу, трусливая баба, слабодушное творенье! Неужели у тебя не хватаетъ духа клясть своихъ враговъ?
   Сеффолькъ. Чума ихъ побери! Къ чему мнѣ ихъ клясть? Если-бы клятвы убивали, какъ стоны мандрагоры, я бы придумалъ такія ѣдкія, заклятыя, грубыя и страшныя на слухъ выраженія, такъ сильно произносилъ-бы ихъ сквозь стиснутые зубы, съ такимъ множествомъ знаковъ моей смертельной ненависти, какъ испитая, осунувшаяся ненависть, въ своемъ омерзительномъ логовищѣ. Языкъ запинался бы въ моихъ грозныхъ рѣчахъ; глаза метали-бы искры, какъ зажженный кремень; волосы стали-бы дыбомъ, какъ у бѣшенаго; даже каждый суставъ мой (кричалъ-бы) порицанія и проклятія. Да и теперь мое удрученное сердце разбилось-бы, если-бы я не проклиналъ ихъ. Пусть ядъ будетъ ихъ питьемъ! Желчь, или что-либо еще худшее, пусть будетъ ихъ вкуснѣйшимъ, тончайшимъ кушаньемъ! Сладчайшая для нихъ сѣнь -- роща кипарисовъ! Ихъ главные виды -- смертоносные василиски! Нѣжнѣйшее для нихъ прикосновеніе -- колко, какъ жало ящерицъ! Ихъ музыка -- страшна, какъ змѣиное шипѣнье, и зловѣщіе сычи пусть дополняютъ концертъ. Пусть всѣ отвратительные ужасы адской преисподней...
   Королева Маргарита. Довольно, милый Сеффолькъ: ты мучишь себя. А эти страшныя проклятья, какъ солнечные лучи отъ стекла или какъ слишкомъ сильно заряженное орудіе, отскакиваютъ и силу свою направляютъ противъ тебя-же.
   Сеффолькъ. Ты приказывала мнѣ проклинать, и ты-же приказываешь мнѣ перестать? Клянусь землею, изъ которой меня изгоняютъ, я могъ-бы цѣлую зимнюю ночь проклинать, хотя-бы простоялъ какой на горной вершинѣ, гдѣ колючій морозъ вовсе не даетъ рости травѣ,-- и мнѣ эта ночь показалась-бы одной минутой, проведенной въ забавахъ.
   Королева Маргарита. О, дай мнѣ упросить тебя! Перестань! Дай мнѣ твою руку, чтобы я могла оросить ее моими грустными слезами: пусть дождь небесный не орошаетъ это мѣсто, чтобы не смыть этихъ памятниковъ моего горя, моей грусти. О если-бы этотъ поцѣлуй могъ отпечататься на рукѣ твоей, чтобы ты, глядя на этотъ отпечатокъ, могъ вспоминать о той, которая вздыхаетъ по тебѣ тысячью вздоховъ Итакъ уходи-же, чтобъ я могла познать свое горе: оно лишь отсрочено, пока ты стоишь около меня, какъ насыщающійся, когда думаетъ о голодѣ. Я призову тебя обратно, или, будь увѣренъ, сама подвергнусь ссылкѣ. А для меня разлука съ тобою -- уже ссылка. Ступай, на говори со мною. Уходи-же! О нѣтъ, не уходи еще. Такъ точно двое осужденныхъ друзей цѣлуются, обнимаются и прощаются десять тысячъ разъ, во сто кратъ болѣе затрудняясь разстаться, нежели умереть. Однако, теперь прощай: прощай, жизнь съ тобою!
   Сеффолькъ. Такъ-то десять разъ изгнанъ бѣдный Сеффолькъ: одинъ разъ королемъ и трижды три раз      И пусть святой Георгъ и длань Господня
             Пошлютъ святую помощь намъ сегодня! (Уходятъ).
   

СЦЕНА 3-я.

Равнина въ Гасконіи.

(Входитъ Герцогъ Іоркскій съ войскомъ; навстрѣчу ему гонецъ).

   Герц. Іоркскій. Ужель не возвратились тѣ шпіоны,
             Которыхъ я послалъ, чтобъ разузнать,
             Какъ много войскъ у Карла?
   Гонецъ.                                         Возвратились,
             Достойный лордъ. По ихъ словамъ, дофинъ
             Идетъ къ Бордо, чтобъ въ бой вступить съ Тальботомъ.
             Они узнать успѣли сверхъ того,
             Что два отряда войскъ, гораздо большихъ
             Числомъ, чѣмъ тѣ, какіе велъ дофинъ,
             Примкнули на пути къ его отряду
             И вмѣстѣ съ нимъ направились къ Бордо.
   Герц. Іоркскій. Чтобъ чортъ побралъ мерзавца Сомерсета!
             До сей поры не можетъ онъ послать
             Отряда конныхъ войскъ, который собранъ
             Нарочно для осады! Лордъ Тальботъ
             Навѣрно ждетъ давно моей подмоги,
             А я стою, обманутъ подлецомъ,
             И не могу подать милорду помощь.
             Храни его Господь! Погибнетъ онъ --
             Прощай война во Франціи навѣки.

(Входитъ сэръ Вилльямъ Люси).

   Люси. Могучій вождь британскихъ войскъ, чья сила
             Ни разу не была еще нужнѣй
             Во Франціи! Спѣши помочь скорѣй
             Достойному Тальботу: онъ охваченъ
             Кругомъ желѣзнымъ поясомъ, обвитъ
             Погибелью. Къ Бордо, могучій герцогъ!
             Скорѣй къ Бордо, иначе все погибло --
             И Франція, и доблесть, и Тальботъ!
   Герц. Іоркскій. О, если бы надменный Сомерсетъ,
             Оставившій такъ подло насъ безъ войска,
             Попалъ теперь туда, гдѣ погибаетъ
             Герой Тальботъ!-- тогда бы былъ спасенъ
             Отважный вождь, а подлый трусъ наказанъ.
             Я слезы лью при мысли, какъ спокойно
             Спять трусы тамъ, гдѣ долженъ пасть достойный.
   Люси. Молю тебя, спѣши спасти его!
   Герц. Іоркскій. Мы гибнемъ сами съ нимъ:-- я моего
             Сдержать не въ силахъ слова. Врагъ смѣется.
             Тогда какъ плачемъ мы. Намъ приведется
             Утратить все, а выиграть ему --
             И Сомерсетъ одинъ виной всему.
   Люси. Пошли тогда Господь покой Тальботу
             Съ его отважнымъ сыномъ, юнымъ Джономъ!
             Я видѣлъ два часа тому назадъ,
             Какъ юноша спѣшилъ къ отцу на помощь.
             Семь лѣтъ, какъ онъ не видѣлся съ отцомъ --
             И вотъ какъ съ нимъ сошелся предъ концомъ!
   Герц. Іоркскій. Какой ударъ привѣтствовать такъ сына
             Предъ грустною, безвременной кончиной!
             Мнѣ давитъ грудь при мысли, какъ порой
             Встрѣчаетъ другъ предъ смертной насъ доской!
             Прощай, Люси! Я буду клясть съ охотой
             Причину зла, но не спасу Тальбота.
             Мэнъ, Туръ, Клуа -- для насъ ихъ больше нѣтъ,
             И это все надѣлалъ Сомерсетъ!

(Уходитъ съ войскомъ герцогъ Іоркскій).

   Люси. Вотъ такъ, покамѣстъ коршунъ злой вражды
             Терзаетъ сердце нашихъ полководцевъ,
             Небрежность ихъ готова потерять
             Все то, что пріобрѣлъ побѣдный мечъ
             Еще не охладѣвшаго въ могилѣ
             Монарха Генриха, чья память вѣчно
             Останется жива! Вожди лишь спорятъ;
             А мы межъ тѣмъ теряемъ безъ возврата
             И жизнь, и честь, и все, что нами взято. (Уходитъ).
   

СЦЕНА 4-я.

Другая равнина въ Гасконіи.

(Входятъ Сомерсетъ съ войскомъ и капитанъ изъ арміи Тальбота).

   Сомерсетъ. Теперь ужъ поздно; я не въ силахъ имъ
             Послать на помощь войско. Іоркъ съ Тальботомъ
             Затѣяли ужъ слишкомъ смѣло этотъ
             Отчаянный походъ. Весь нашъ отрядъ
             Не въ силахъ будетъ выдержать и стычки
             При вылазкѣ враговъ. Тальботъ утратилъ
             Весь блескъ прошедшей славы этимъ дикимъ,
             Безумнымъ предпріятьемъ. Я увѣренъ,
             Что Іоркъ его нарочно подстрекнулъ
             Итти на смерть изъ низкаго расчета
             Наслѣдовать величіе Тальбота.
             Капитанъ. Вотъ сэръ Вилльямъ Люси; онъ посланъ также
             Просить помочь стѣсненному отряду.

(Входитъ сэръ Вилльямъ Люси).

   Сомерсетъ. Что новаго, Вилльямъ? Откуда ты?
   Люси. Откуда я?-- отъ проданнаго низко
             Великаго Тальбота. Окруженный
             Бѣдой со всѣхъ сторонъ, онъ призываетъ
             И васъ и лорда Іорка, чтобъ помочь
             Предотвратить грозящую опасность
             Несчастному отряду. Вы же здѣсь --
             Пока отважный воинъ источаетъ
             Кровавый потъ изъ членовъ, утомленныхъ
             Трудомъ войны, и держится надеждой
             На близкую подмогу, вы -- его
             Фальшивая надежда, вы, кому
             Довѣрены покой и честь отчизны,
             Проводите здѣсь время въ низкихъ ссорахъ.
             О, полноте! Пошлите поскорѣй
             Войска ему на помощь!-- храбрый лордъ
             Безъ этого уступитъ поневолѣ
             Безчисленнымъ полкамъ своихъ враговъ.
             Дофинъ, Бургундскій герцогъ, Алансонскій,
             Побочный Орлеанскій и Рене --
             Богъ кто грозитъ со всѣхъ сторонъ герою,
             И онъ падетъ лишь вашею виною!
   Сомерсетъ. Іоркъ подстрекнулъ его, такъ пустъ же Іоркъ
             Его и выручаетъ.
   Люси.                               Іоркъ, напротивъ,
             Ссылается на васъ:-- онъ говорить,
             Что вы не посылаете отряда,
             Назначеннаго въ это предпріятье.
   Сомерсетъ. Іоркъ лжетъ;-- онъ йогъ прислать бы за отрядомъ,
             И конница была бъ теперь ужъ тамъ.
             Я вовсе съ нимъ не связанъ нѣжной дружбой
             И счелъ бы унизительнымъ ловить
             Впередъ его желанья.
   Люси.                               О, такъ, значитъ,
             Не Франція, а подлость англичанъ
             Сразила благороднаго Тальбота!
             Конецъ его трудамъ на полѣ чести!
             Онъ жертвой палъ вражды и низкой мести.
   Сомерсетъ. Ну, полноте!-- я тотчасъ прикажу
             Итти войскамъ; они къ нему прибудутъ
             Чрезъ шесть часовъ.
   Люси.                               Имъ не поспѣть на помощь;
             Онъ взятъ иль мертвъ; Тальботъ не побѣжитъ,
             Когда бъ и могъ бѣжать, а онъ теперь
             Отрѣзанъ отъ возможности къ побѣгу.
   Сомерсетъ. Такъ миръ ему, коль скоро онъ убить!
   Люси. Онъ все жъ герой,-- а вамъ позоръ и стыдъ!

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 5-я.

Англійскій лагерь близъ Бордо.

(Входятъ Тальботъ и его сынъ Джонъ).

   Тальботъ. Мой юный Джонъ, я звалъ тебя нарочно
             Къ себѣ сюда, чтобъ выучить искусству
             Вести войну 47). Я думалъ воскресить
             Въ тебѣ Тальбота духъ, когда уложатъ
             Меня въ постель года и слабость членовъ;
             Но сонмъ коварныхъ звѣздъ хотѣлъ, чтобъ ты
             Пріѣхалъ къ пиру смерти, на погибель
             И явную опасность. Потому
             Садись, мое дитя, скорѣй на лошадь,
             Какая лучше всѣхъ, и поспѣшай
             Искать спасенье въ бѣгствѣ. Я скажу,
             Какимъ путемъ спасешься ты вѣрнѣе,
             Не медли же, прошу, мое дитя!
   Джонъ. Какъ! Я, Тальбота сынъ -- и буду я
             Искать спасенья въ бѣгствѣ? Нѣтъ, отецъ мой,
             Коль скоро нанять матери моей
             Тебѣ свята -- не налагай позора
             На честь ея: не заставляй подумать,
             Что я рожденъ былъ ею незаконно.
             "Онъ не Тальботъ,-- воскликнуть всѣ,-- онъ скрылся,
             Когда Тальботъ съ врагомъ отважно бился!"
   Тальботъ. Ты за конецъ отмстишь печальный мой.
   Джонъ. Кто разъ бѣжалъ -- не выйдетъ снова въ бой.
   Тальботъ. Оставшись здѣсь, мы лишь погибнемъ вмѣстѣ.
   Джонъ. Такъ ты бѣги, а я погибну съ честью.
             Ты славный вождь, и жизнь нужна твоя;
             Безвѣстенъ я -- такъ гибнетъ пусть моя.
             Ребенка смерть французовъ не прославитъ,
             Межъ тѣмъ съ тобой и счастье насъ оставитъ.
             Прошедшихъ дѣлъ побѣгъ твой ре сотретъ,
             А мнѣ навѣкъ позоръ онъ нанесетъ.
             Тебя расчетъ могъ вызвать къ отступленью,
             А я искать могу въ немъ лишь спасенья
             Ужель въ бою отважно устоитъ,
             Кто въ первый разъ безъ боя побѣжитъ?
             Нѣтъ, лучше пасть, какъ должно пасть герою,
             Чѣмъ жизнь купить подобною цѣною!
   Тальботъ. О, вспомни мать!-- твой гробъ въ себѣ замкнетъ
             Ея всю жизнь.
   Джонъ.                     Зато не нанесетъ
             Стыда ея утробѣ.
   Тальботъ.                     Заклинаю
             Тебя, мой сынъ, бѣги!
   Джонъ.                               Я поспѣшаю
             Исполнить эту просьбу -- и бѣгу,
             Но не назадъ, а прямо въ пасть врагу.
   Тальботъ. Тальбота часть въ тебѣ, мой сынъ, спасется.
   Джонъ. Нѣтъ, стыдъ одинъ тогда со мной сживется.
   Тальботъ. Ты славой юнъ, такъ что тебѣ терять?
   Джонъ. Ужель твою я долженъ запятнать?
   Тальботъ. Приказъ отца позоръ твой оправдаетъ.
   Джонъ. Но ты умрешь, такъ кто жъ о томъ узнаетъ?
             Бѣжать вдвоемъ -- вотъ все, что я могу.
   Тальботъ. Какъ! Мнѣ бѣжать? Друзей предать врагу?
             Въ мои года такимъ покрыться срамомъ?
   Джонъ. За что жъ покрыть мнѣ юность тѣмъ же самымъ?
             Повѣрь, бѣжать не въ силахъ также я,
             Какъ раздвоить не можешь ты себя.
             Что будетъ -- будь! Твою судьбу дѣлю я:
             Коль надо настъ, тогда съ тобой паду я.
   Тальботъ. Такъ будь со мной! Хотя твоя заря
             Должна, увы, померкнуть прежде дня 48).
             Теперь идемъ! Мы будемъ вмѣстѣ драться --
             И наши души въ небо пусть умчатся! (Уходятъ),
   

СЦЕНА 6-я.

          Поле битвы.

(Шумъ битвы; стычки. Джонъ Тальботъ окруженъ. Входитъ Тальботъ).

   Тальботъ. Смѣлѣй, друзья! За насъ святой Георгій!
             Регентъ сдержать не могъ намъ данныхъ словъ
             И предалъ насъ всей ярости враговъ.
             Гдѣ Джонъ Тальботъ? (Освобождаетъ его).
                                           Тебя я, сынъ мой милый,
             Родилъ на свѣтъ и вырвалъ изъ могилы.
   Джонъ. О, ты отецъ мнѣ дважды! Я терялъ
             Почти ужъ жизнь, которую ты далъ,
             Но ты мечомъ помимо воли рока
             Вновь далъ мнѣ жизнь, сраженную до срока.
   Тальботъ. Когда твой мечъ, какъ молнія, громилъ
             Дофина шлемъ, въ отцѣ ты пробудилъ
             Вновь духъ побѣдъ, и немощная старость
             Нашла во мнѣ опять дней юныхъ ярость 49):
             Бургундскій вождь и герцогъ Алансонъ
             Упали въ прахъ -- и былъ ты мной спасенъ;
             Побочный Орлеанскій мнѣ попался;
             Вѣдь онъ съ тобой такъ яростно сражался
             И въ первый бой тебя, мой сынъ, увлекъ.
             Я на него мой грозный мечъ извлекъ
             И облилъ вмигъ той кровью незаконной.
             "Смотри, вотъ месть за кровь и раны Джона,--
             Воскликнулъ я со смѣхомъ:-- вотъ какъ лью
             За кровь его я подлую твою!"
             Я кончить съ нимъ уже готовъ былъ дѣло,
             Но тутъ къ нему подмога подоспѣла.
             Ну какъ, скажи, ты чувствуешь себя,
             Мой милый сынъ и радость вся моя?
             Покинь, покинь, прошу тебя, сраженье!
             Ты рыцарь сталъ! Ты принялъ посвященье,
             Сражаясь такъ. Бѣги, чтобъ отомстить
             За смерть мою: вѣдь ты не можешь быть
             Подмогой мнѣ: ты слишкомъ юнъ годами,--
             За что жъ тебѣ погибнуть вмѣстѣ съ нами?
             Что до меня, то, спасшись въ этотъ мигъ,
             Я все равно погибну, какъ старикъ,
             Чрезъ день иль два! Вѣдь мнѣ мое спасенье
             Замедлитъ смерть лишь на одно мгновенье!
             Межъ тѣмъ съ тобой здѣсь гибнутъ юность, честь,
             Жизнь матери, за смерть Тальбота месть --
             Вотъ что, мой сынъ, ты сгубишь здѣсь со мною
             И что спасти обязанъ ты съ собою.
   Джонъ. Хотя меня не тронулъ вражій мечъ, --
             Больнѣй, чѣмъ онъ, отецъ, такая рѣчь!
             Ужели мнѣ купить мое спасенье
             Такой цѣной всеобщаго презрѣнья,
             Оставивъ бой? Пустъ мертвымъ упадетъ
             Мой конь, когда онъ сына унесетъ
             Такъ отъ отца! Пусть дерзко называютъ
             Меня тогда мальчишкой! Выставляютъ
             Всѣмъ на позоръ! Покинувъ низко бой,
             Я докажу лишь то, что я не твой.
             Не говори жъ о бѣгствѣ изъ расчета!
             Тальбота сынъ умретъ у ногъ Тальбота.
   Тальботъ. О, мой Икарь 50), или жъ отцу во слѣдъ!
             Мнѣ милъ восходъ твоихъ ребячьихъ лѣтъ;
             Но если ты такъ сильно жаждешь боя,
             То близъ отца умри концомъ героя (Уходятъ).
   

СЦЕНА 7-я.

Другая часть поля.

(Шумъ битвы; шибки. Выходитъ Тальботъ, раненый, поддерэюиваемый служителемъ).

   Тальботъ. Гдѣ жизнь моя вторая? Гдѣ мой Джонъ,
             Мой милый сынъ? Мнѣ жалокъ и смѣшонъ,
             Смерть, твой тріумфъ съ тѣхъ поръ, какъ предъ кончиной
             Я видѣть могъ тріумфъ и доблесть сына!
             Едва я надъ, онъ былъ уже со мной:
             Кровавый мечъ потрясъ надъ головой
             И, точно левъ безстрашный и могучій,
             Въ разгаръ борьбы вновь кинулся кипучей!
             Никто не могъ ему противостать.
             Мой милый стражъ со мною былъ опять,
             Но юный духъ не выдержалъ покоя,
             И вновь его увидѣлъ я средь боя.
             Свершилось все!-- безвременный конецъ
             Нашелъ въ бою мой доблестный птенецъ!
             Икаръ погибъ среди борьбы кровавой,
             Но принялъ смерть онъ съ честью и со славой.

(Входятъ солдаты съ тѣломъ Джона Тальбота).

             Служитель. Вотъ, добрый лордъ, его несутъ сюда.
   Тальботъ. Смерть, глупый шутъ!-- ты думаешь всегда
             Смѣяться такъ и властвовать надъ нами!
             Такъ лжешь же ты!-- безсмертными сердцами
             На зло тебѣ мы свяжемся сейчасъ
             И въ небесахъ вдвоемъ ты встрѣтишь насъ,
             Гдѣ намъ твое не страшно будетъ жало!
             О, милый сынъ, какъ мало смерть пристала
             Къ твоимъ чертамъ! Промолви предъ концомъ
             Хоть пару словъ еще съ твоимъ отцомъ!
             Разрушь самой нещадной смерти узы!
             Представь, что смерть -- враги твои, французы!
             Смѣешься ты, какъ будто говоря:
             "Будь смерть французъ -- ее убилъ бы я".
             О, дайте мнѣ замкнуть его въ объятья!
             Утративъ все, не въ силахъ и страдать я.
             Простите всѣ!-- пускай въ моихъ рукахъ,
             Какъ въ гробѣ, спитъ Тальбота юный прахъ!

(Умираетъ. За сценой слышенъ шумъ битвы. Солдаты уходятъ, оставляя тѣла. Входятъ Карлъ, герцогъ Алансонскій, герцогъ Бургундскій, Побочный Орлеанскій, Іоанна д'Аркъ и войско).

   Карлъ. Когда бъ прислали во-время войска
             Лордъ Іоркъ и Сомерсетъ -- намъ было бъ худо.
   Поб. Орлеанскій. Какъ яростно рубилъ отважный львенокъ,
             Тальботовъ сынъ, сегодня насъ.
   Іоанна.                                         "Ребенокъ,--
             Сказала я, сошедшись съ нимъ въ бою:--
             Ты съ дѣвой схожъ -- прими же смерть твою
             Отъ дѣвы, же!", а онъ, нахмуривъ брови,
             Воскликнулъ мнѣ: "Не этой подлой крови
             Сразить Тальбота сына!" и, какъ левъ,
             Вновь ринулся въ разгаръ борьбы, презрѣвъ
             Меня, какъ недостойную съ нимъ драться.
   Герц. Бургундскій. Онъ рыцаремъ до праву бъ могъ назваться.
             Вотъ онъ лежитъ въ объятіяхъ того,
             Кто былъ виной погибели его.
   Поб. Орлеанскій. Рубите изъ, прославленныхъ при жизни
             Въ землѣ враговъ, равно какъ и въ отчизнѣ!
   Карлъ. О, нѣтъ, зачѣмъ? Постыдно оскорблять
             Того, предъ кѣмъ случалось намъ бѣжать.
   (Входитъ сэръ Вилльямъ Люси со свитой, предшествуемый французскимъ герольдомъ).
   Люси. Веди меня, герольдъ, къ шатру дофина;
             Хочу узнать, за кѣмъ остался бой.
   Карлъ. Кто чрезъ тебя намъ шлетъ свою покорность?
   Люси. Покорность, принцъ?-- такого слова нѣтъ
             Въ британскомъ языкѣ. Я къ вамъ явлюсь
             Узнать о взятыхъ въ плѣнъ и погребсти
             Затѣмъ тѣла убитыхъ.
   Карлъ.                               Что до плѣнныхъ --
             Имъ будетъ адъ темницей. Но кого
             Ты ищешь такъ?
   Люси.                     Скажите, гдѣ Алкидъ
             Сегодняшняго дня, милордъ Тальботъ,
             Пожалованный графомъ Шрювсбёрійскимъ,
             Вашфордскимъ, Ватерфордскимъ и Валенскимъ
             За подвиги? Гдѣ лордъ Тальботъ Гудригскій,
             Лордъ Орчинфильдскій, лордъ Вердёнъ Альтонскій,
             Сэръ Стрэнджъ Блакмирскій, лордъ Кромвель Винфильдскій,
             Лордъ Фалькенбриджъ, лордъ Фурнирваль Шефильдскій?
             Гдѣ кавалеръ достойныхъ орденовъ
             Георгія, Рука и Михаила?
             Гдѣ славный маршалъ Генриха шестого
             Въ войнѣ его съ французами 51)?
   Іоанна.                                                   По чести,
             Вотъ пошлый, глупый титулъ! У султана,
             Владѣтеля пятидесяти двухъ
             Огромныхъ государствъ, едва ли будетъ
             Титулъ длиннѣе этого 52). Узнай,
             Что тотъ, кого ты чествуешь такъ громко,
             Лежитъ въ пыли, покрытый смраднымъ роемъ
             Нечистыхъ мухъ у ногъ твоихъ.
   Люси.                                                   Возможно ль?
             Убитъ Тальботъ, бичъ Франціи, гроза
             И ужасъ вашей родины? О, если бъ
             Я превратить могъ въ огненныя ядра
             Мои глаза и грянуть ими въ васъ;
             О, если бы могли воскреснуть всѣ
             Убитые сегодня -- ихъ бы было
             Довольно, чтобъ навесть смертельный ужасъ
             На Францію! Одинъ портретъ Тальбота,
             Оставшись здѣсь, былъ въ силахъ бы смутить
             Храбрѣйшаго изъ васъ!-- Отдайте мнѣ
             Ихъ мертвыя тѣла: я погребу
             Ихъ съ почестью, какая имъ прилична.
   Іоанна. Кто этотъ выскочка?-- онъ говоритъ
             Такъ грозно и надменно. Ужъ не духъ ли
             Онъ стараго Тальбота? Ради Бога,
             Отдайте имъ тѣла:-- они здѣсь будутъ
             Лишь только тлѣть и заражать нашъ воздухъ.
   Карлъ. Ты можешь взять тѣла.
   Люси.                                         Возьму и скоро
             Взрастимъ изъ нихъ мы феникса, который
             Наполнить страхомъ Францію.
   Карлъ.                                                   Намъ только бъ
             Избавиться отъ нихъ, а послѣ дѣлай
             Все, что угодно, съ ними. (Свитѣ). Ну, друзья,
             Воспользуемся этою побѣдой!--
             Идемъ въ Парижъ! Предъ нами все падетъ,
             Когда погибъ неистовый Тальботъ. (Уходятъ).
   

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

(Входятъ король Генрихъ, Глостеръ и Эксетеръ).

   Король. Прочли ль вы письма графа Арманьяка,
             А также императора и папы?
   Глостеръ. Да, государь,-- и вотъ ихъ содержанье:
             Они васъ умоляютъ заключить
             Скорѣе миръ межъ вашимъ королевствомъ
             И Франціей.
   Король.                     Какимъ же, добрый дядя,
             Находите вы это предложенье?
   Глостеръ. Прекраснымъ, государь, и, сверхъ того,
             Единымъ вѣрнымъ средствомъ, чтобъ устроить
             Опять покой въ отчизнѣ и пресѣчь
             Дальнѣйшее пролитье нашей крови.
   Король. Вы правы, добрый дядя: я и самъ
             Держусь такого мнѣнья, что безбожно
             Поддерживать кровавую рѣзню
             Среди людей одной Христовой вѣры.
   Глостеръ. При этомъ, чтобъ скрѣпить еще сильнѣй
             Желаемую дружбу -- Арманьякъ,
             Извѣстный по обширному вліянью
             Во Франціи и родственникъ дофина,
             Вамъ предлагаетъ дочь свою въ супруги
             Съ весьма большимъ приданымъ.
   Король.                                                   Мнѣ жениться?
             Ахъ, дядя, я такъ молодъ!-- мнѣ приличнѣй
             Учиться и читать, чѣмъ проводить
             Часы въ пустыхъ любезностяхъ съ невѣстой.
             Зовите, впрочемъ, посланныхъ: пусть будетъ
             Имъ данъ отвѣтъ, какой хотите вы.
             Я радъ всему, коль скоро это нужно
             Для Господа и счастья королевства.

(Входитъ легатъ съ двумя послами и Винчестеръ въ кардинальской одеждѣ).

   Эксетеръ. Какъ! Лордъ Винчестеръ сдѣланъ кардиналомъ?
             О, вотъ теперь исполнятся слова
             Покойнаго монарха: "если будетъ
             Винчестеръ кардиналомъ, онъ сумѣетъ
             Сравнять съ короной шляпу".
   Король (посламъ).                     Лорды, мы
             Подробно разсмотрѣли предложенья,
             Предъявленныя вами, и нашли
             Ихъ цѣль вполнѣ разумной; потому
             Рѣшились мы тотчасъ же начертать
             Условья дружелюбнаго союза,
             Которыя немедленно свезетъ
             Во Францію достойный лордъ Винчестеръ.
   Глостеръ. А что до главной цѣли, для которой
             Прислалъ васъ сюда графъ, я говорилъ
             Монарху и о ней, при чемъ представилъ
             Въ такомъ блестящемъ видѣ совершенства
             Принцессы и приданое, которымъ
             Ее почтите вы, что государь
             Далъ полное согласіе назвать
             Ее своей супругой.
   Король.                               Въ подтвержденье жъ
             Того, что вы услышали -- свезите
             Принцессѣ этотъ цѣнный брилліантъ
             Въ подарокъ отъ меня и поручите
             Меня ея вниманью. Лордъ-протекторъ,
             Велите проводить ихъ въ Дувръ съ отрядомъ
             Почетныхъ войскъ и пожелайте счастья
             Въ морскомъ пути. (Король Генрихъ, Глостеръ, Эксетеръ, послы и свита уходятъ).
   Винчестеръ.                     Постойте, лордъ-легатъ:
             Я долженъ заплатить сначала сумму,
             Какая мной обѣщана его
             Святѣйшеству въ признательность за эту
             Прекрасную одежду 53).
   Легатъ.                               Я готовъ
             Къ услугамъ вашимъ, лордъ.
             Винчестеръ. Теперь, надѣюсь,
             Винчестеръ не уступитъ никому --
             Ни даже лучшимъ пэрамъ. Гомфрей Глостеръ,
             Теперь тебѣ меня не превзойти
             Ни доблестью ни славой по рожденью 54)!
             Ты склонишься покорно предо мной,
             Иль все кругомъ взволную я войной. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 2-я

Франція. Раввина въ Анжу.

(Входятъ Карлъ, герцоги Бургундскій и Алансонскій, Іоанна д'Аркъ и войско).

   Карлъ. Вотъ новости, которыя помогутъ
             Намъ оживить, друзья, упавшій духъ:
             Парижскіе граждане, возмутясь,
             Пристали вновь къ воинственнымъ французамъ.
   Герц. Алансонскій. Спѣши жъ туда, достойный Карлъ французскій,
             Чтобъ не держать въ бездѣйствіи солдатъ.
   Іоанна. Да будетъ съ ними миръ, когда они
             Опять пристали къ намъ, и пусть иначе
             Сразиться разрушенье съ ихъ дворцами. (Входитъ гонецъ).
   Гонецъ. Побѣда да сопутствуетъ монарху
             И доблестнымъ сподвижникамъ его!
   Карлъ. Скажи намъ, что провѣдали шпіоны?
   Гонецъ. Войска британцевъ, бывъ раздѣлены
             Доселѣ на двѣ части, вновь сомкнулись
             И, кажется, намѣрены вступить
             Сейчасъ въ сраженье съ нами.
   Карлъ.                                         Эта вѣсть
             Немного неожиданна; но впрочемъ,
             Мы тотчасъ приготовимся къ отпору.
   Герц. Бургундскій. Тальботовъ духъ не съ ними, значить -- намъ
             Причины нѣтъ бояться ихъ, какъ прежде.
   Іоанна. Страхъ -- худшее изъ чувствъ! Повелѣвай,
             Дофинъ, побѣдѣ самъ -- и ты увидишь,
             Какъ съ этихъ поръ послужитъ неизмѣнно
             Она тебѣ противу всей вселенной.
   Карлъ. Впередъ друзья! Да будетъ съ нами счастье!

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 3-я.

Тамъ же. Передъ Анжеромъ.

(Шумъ битвы. Стычки. Входитъ Іоанна д'Аркъ).

   Іоанна. Регентъ взялъ верхъ, французы отступаютъ!
             Теперь зову я Басъ на помощь, чары,
             И ладонки! Явитесь, духи тьмы,
             Чей голосъ наставлялъ меня и вмѣстѣ
             Предсказывалъ, что будетъ. (Громъ). Васъ зову я,
             Помощники всѣхъ дѣлъ моихъ и слуги
             Монарха Сѣвера 53)! Подайте помощь
             Мнѣ въ томъ, что я задумала теперь. (Являются злые Духи).
             Приходъ вашъ скоръ, и въ немъ я вижу знакъ
             Готовности служить мнѣ впредь. Внемлите жъ
             Вы, духи зла, исшедшіе изъ страшныхъ,
             Глубокихъ нѣдръ земли! Пусть ваша помощь
             Позволитъ одержать и въ этотъ разъ
             Побѣду Франціи! (Злые духи молча ходятъ вокругъ Іоанны),
                                           О, не томите
             Меня своимъ молчаньемъ! Я питала
             До этихъ поръ васъ собственною кровью,
             Теперь же я отрѣжу и отдамъ
             На пищу вамъ любой мой членъ въ залогъ
             Награды большей въ будущемъ, когда лишь
             Вы сдѣлаете то, что я прошу. (Духи мрачно склоняютъ головы).
             Какъ! Средства нѣтъ? О, если такъ -- возьмите
             Себѣ мое все тѣло: я отдамъ
             Его за вашу помощь! (Духи качаютъ головами).
                                           Неужели
             Ни кровь ни жертва тѣломъ васъ не могутъ
             Склонить на эту просьбу? Такъ возьмите
             Тогда мой духъ! Кровь, душу тѣло -- все,
             Все, все отдамъ, лишь только бъ не пришлось
             Торжествовать надменнымъ англичанамъ
             Еще надъ Франціей. (Духи исчезаютъ).
                                           Они исчезли!
             Покинули меня! Увы, пришла
             Для Франціи пора склонить покорно
             Высокій шлемъ подъ игомъ англичанъ!
             Я не могу бороться больше съ адомъ!
             Мои заклятья слабы! Въ пыль и прахъ
             Падетъ теперь величіе отчизны!

(Уходитъ. Шумъ битвы. Входятъ, сражаясь, Іоанна д'Аркъ и герцогъ Іоркскій, Іоанна д'Аркъ взята за плѣнъ; французы бѣгутъ).

   Герц. Іоркскій. Ну, дѣва Франціи, теперь, надѣюсь,
             Ты не уйдешь отъ этихъ рукъ. Зови
             Чертей себѣ на помощь, пусть они
             Попробуютъ вернуть тебѣ свободу.
             Самъ дьяволъ могъ бы смѣло похвалиться
             Подобною добычей. Поглядите,
             Какъ злобно сводитъ брови эта вѣдьма!
             Иль хочетъ насъ она преобразить,
             Какъ древняя Цирцея 56).
   Іоанна.                               Мнѣ не сдѣлать
             Тебя сквернѣе, чѣмъ ты есть.
   Герц. Іоркскій.                               Конечно:
             Красавчики, какъ Карлъ, способны больше
             Понравиться твоимъ развратнымъ глазкамъ.
   Іоанна. Проклятье навсегда тебѣ и Карлу!
             Пусть васъ возьмутъ кровавыми руками
             Когда-нибудь на собственныхъ постеляхъ!
   Герц. Іоркскій. Молчи, развратница, пришей языкъ!
   Іоанна. Дай облегчить сначала грудь проклятьемъ.
   Герц. Іоркскій. Поспѣешь проклинать на мѣстѣ казни.

(Уходятъ. Шумъ битвы. Суффолькъ вводитъ принцессу Маргариту).

   Суффолькъ. Кѣмъ ты ни будь -- но ты взята мной въ плѣнъ.
             О, дивное созданье, не пугайся
             И не бѣги! Я прикоснусь къ тебѣ
             Почтительно и скромно;-- я позволю
             Себѣ поцѣловать лишь эту ручку
             И тотчасъ же ее оставлю вновь. (Цѣлуетъ ее руку).
             Скажи, кто ты, чтобъ могъ я знать, кого
             Мнѣ чествовать въ тебѣ?
   Маргарита.                     Я -- Маргарита,
             Дочь короля Неаполя. Но кто,
             Скажи, ты самъ?
   Суффолькъ.           Я -- лордъ и графъ Суффолькъ.
             Не оскорбляйся, дивное созданье!
             Судьба сама хотѣла, чтобы ты
             Была взята мной въ плѣнъ. Въ такомъ плѣну
             Хранитъ своихъ птенцовъ пушистый лебедь
             Подъ кровомъ крылъ. Но ежели тебѣ
             Тяжолъ и этотъ плѣнъ -- то будь свободна,
             Иди, какъ другъ, Суффолька. (Она хочетъ итти). О, постой,
             Во мнѣ нѣтъ силъ позволить ей уйти!
             Рука отдать готова ей свободу,
             А сердце говоритъ невольно: "нѣтъ".
             Какъ солнца лучъ на зеркалѣ потока
             Бываетъ имъ всецѣло отраженъ,
             Такъ и ея прелестный, милый образъ
             Невольно ослѣпляетъ мнѣ глаза.
             Во мнѣ нѣтъ силъ ей высказать признанье!
             Я написать свою ей долженъ мысль.
             Фи, Де-ля-Пуль, стыдись! Ужели ты
             Лишился языка, ужели ты
             Робѣешь такъ предъ плѣнницей? Тебѣ ли
             Бояться взоровъ женщины? Да, да!
             Власть красоты заставитъ хоть кого
             Сковать языкъ и потерять сознанье!
   Маргарита. Скажите, графъ Суффолькъ, коль скоро вы
             Зоветесь такъ дѣйствительно, какой
             Должна я дать вамъ выкупъ за свободу?
             Я поняла теперь, что я въ плѣну.
   Суффолькъ (въ сторону). Зачѣмъ же полагать, что насъ отвергнутъ,
             Не выслушавши даже словъ любви?
   Маргарита. Скажите же, какой быть долженъ выкупъ?
   Суффолькъ (въ сторону). Пусть красота дана для обожанья,
             Но женщины даны намъ для побѣды.
   Маргарита. Возьмете ль вы съ меня иль нѣтъ мой выкупъ?
   Суффолькъ (въ сторону). Глупецъ, глупецъ! Припомни -- ты женатъ!
             Какъ можетъ быть твоею Маргарита?
   Маргарита. Онъ, кажется, не слушаетъ; уйду.
   Суффолькъ (въ сторону). Такъ портитъ всю игру дурная карта 57).
   Маргарита. Онъ говоритъ безсвязно, какъ безумный.
   Суффолькъ (въ сторону). Кто жъ можетъ помѣшать мнѣ развестись?
   Маргарита. Угодно ль, сэръ, вамъ будетъ мнѣ отвѣтить?
   Суффолькъ (въ сторону). Не взять ли мнѣ ее для короля?
             Онъ вялъ и тупъ, какъ дерево.
   Маргарита.                               Твердитъ онъ
             О деревѣ -- онъ плотникъ!
   Суффолькъ (въ сторону).           Этимъ средствомъ
             Достигну я двухъ цѣлей: помирю
             Раздоръ двухъ государствъ и, сверхъ того,
             Найду исходъ свой любви. Одно лишь
             Сомнительно при томъ: ея отецъ
             Хоть и король Неаполя и герцогъ
             Анжу и вмѣстѣ Мэна, но онъ бѣденъ!
             Дворянство наше можетъ пренебречь
             Союзомъ съ нимъ.
   Маргарита.                     Скажите, капитанъ,
             Вамъ некогда теперь?
   Суффолькъ (въ сторону). Да, впрочемъ, что жъ!
             Пускай пренебрегаютъ:-- Генрихъ молодъ
             И дастъ себя легко уговорить. (Громко).
             Принцесса, я хочу открыть вамъ тайну.
   Маргарита (въ сторону). Хоть я въ плѣну, но онъ, какъ видно, рыцарь
             И, вѣрно, мнѣ не сдѣлаетъ вреда.
   Суффолькъ. Угодно ли вамъ выслушать, принцесса?
   Маргарита (въ сторону). Друзья освободятъ меня, быть-можетъ;
             Такъ что же мнѣ заискивать предъ нимъ?
   Суффолькъ. Принцесса, я прошу васъ преклонить
             Вашъ слухъ къ моимъ словамъ
   Маргарита (въ сторону). Что жъ,-- вѣдь случалось
             И до меня быть женщинамъ въ плѣну.
   Суффолькъ. О чемъ вы говорите, лэди?
   Маргарита.                                         Ахъ!
             Простите мнѣ за это qui pro quo.
   Суффолькъ. Скажите мнѣ, принцесса,-- были бъ вы
             Довольны, если бъ плѣнъ вашъ вамъ доставилъ
             Корону королевы?
   Маргарита.                     Всякій плѣнъ
             Безчестнѣй во сто разъ для королевы,
             Чѣмъ для раба постыднѣйшая цѣпь.
             Властители свободны безъ условій.
   Суффолькъ. Вы будете свободны, если только
             Свободенъ будетъ англійскій монархъ.
   Маргарита. Что мнѣ въ его свободѣ?
   Суффолькъ.                                         Я хочу,
             Чтобъ ты была супругой короля!
             Хочу тебѣ отдать британскій скипетръ,
             Хочу надѣть брильянтовый вѣнецъ
             На гордое чело твое,-- склонись лишь,
             Прошу, къ моей...
   Маргарита.                     Что, что?
   Суффолькъ.                               Къ его любви...
   Маргарита. Я чувствую, что слишкомъ недостойна,
             Чтобъ быть супругой Генриха.
   Суффолькъ.                               О, нѣтъ,
             Прекрасная милэди, я скорѣй
             Не стою иль, вѣрнѣе, неспособенъ,
             Чтобъ сватать васъ за короля, безъ всякой
             При этомъ мысли о себѣ! Скажите жъ,
             Согласны вы?
   Маргарита.                     Согласна, если только
             Согласенъ будетъ мой отецъ.
   Суффолькъ (войску).                     Впередъ,
             Знамена и начальники! Мы тотчасъ
             Заставимъ выйти вашего отца
             На стѣны замка для переговоровъ.

(Входитъ войско. Трубятъ для переговоровъ. Рене показывается на стѣнѣ).

   Суффолькъ. Рене, взгляни-ка,-- дочь твоя въ плѣну.
   Рене. Кто взялъ ее?
   Суффолькъ.           Взялъ я.
   Рене.                               Скажи, Суффолькъ,
             Чѣмъ этому помочь? Я, какъ солдатъ,
             Не выученъ ни сѣтовать ни плакать
             Надъ шутками несчастья.
   Суффолькъ. Средство есть,
             И лестное при этомъ для тебя.
             Отдай въ супруга дочь твою монарху
             Британіи, котораго успѣлъ я
             Склонить, хотя съ трудомъ, на этотъ бракъ.
             Тогда короткій плѣнъ ея доставитъ
             Ей царственно-высокую свободу.
   Рене. Слова твои не лживы?
   Суффолькъ.                     Графъ Суффолькъ
             Не выученъ ни льстить ни притворяться,--
             Спроси объ этомъ дочь.
   Рене.                               Я полагаюсь
             На честь твою и выйду тотчасъ къ вамъ,
             Чтобъ дать отвѣтъ на это предложенье.
   Суффолькъ. Я буду ждать. (Трубы. Рене выходитъ изъ замка).
   Рене. Привѣтъ, достойный графъ,
             Тебѣ въ моихъ владѣньяхъ;-- весь Анжу
             Готовъ къ твоимъ услугамъ.
   Суффолькъ.                               Благодарствуй,
             Достойный графъ и счастливый отецъ
             Подобной дивной дочери, которой
             Прилично быть женой лишь королю.
             Что жъ скажешь ты въ отвѣтъ на предложенье?
   Рене. Когда ты въ самомъ дѣлѣ полагаешь,
             Что дочь моя годится по своимъ,
             Хотя и малымъ, качествамъ въ невѣсты
             Подобному монарху -- я согласенъ
             Отдать ее ему, но лишь съ условьемъ,
             Чтобъ я владѣлъ безъ войнъ и безъ стѣсненій
             Страной Анжу и Мэномъ.
   Суффолькъ.                               Этимъ словомъ
             Ты выкупилъ ее изъ плѣна. Что жъ
             Касается до графствъ Анжу и Мэна,
             Я ихъ берусь упрочить за тобой.
   Рене. А я, во имя Генриха, вручу
             Тебѣ, какъ представителю монарха,
             Въ залогъ условій руку Маргариты.
   Суффолькъ. Прими жъ изъ устъ моихъ, Рене Французскій,
             Признательность монарха, для кого,
             Старался я устроить это дѣло. (Въ сторону).
             О, если бъ я старался для себя!
             Теперь отправлюсь съ новостью я этой
             Въ Британію и тамъ похлопочу
             Устроить этотъ бракъ. Прощай, Рене!
             Умѣй въ дворцѣ изъ золота сберечь
             Алмазъ безцѣнный этотъ, какъ въ оправѣ,
             Единственно приличной для него.
   Рене. Я обниму тебя на разставанье,
             Какъ обнялъ бы монарха, будь онъ здѣсь.
   Маргарита. Прощайте, лордъ,-- пусть васъ хранятъ въ пути
             Молитвы и желанья Маргариты.
   Суффолькъ. Прощайте, Маргарита! Что сказать
             Прикажете отъ васъ мнѣ государю?
   Маргарита. Все, что сказать позволено дѣвицѣ
             И вмѣстѣ съ тѣмъ покорнѣйшей рабѣ.
   Суффолькъ. Такой отвѣтъ уменъ и вмѣстѣ скроменъ;
             Но я обезпокою васъ еще:
             Ужель вы не пошлете королю
             Подарка въ знакъ любви своей?
   Маргарита.                                         О, да!
             Пускай ему подаркомъ будетъ сердце,
             Не знавшее еще цѣпей любви.
   Суффолькъ (цѣлуя ее). Въ придачу съ этимъ.
   Маргарита. Нѣтъ, мнѣ слишкомъ стыдно
             Послать такую малость государю;
             Я васъ прошу сберечь ее для васъ. (Рене и Маргарита уходятъ).
   Суффолькъ. О, если бы могла ты быть моею!
             Но стой, Суффолькъ!-- иначе попадешь
             Въ опасный лабиринтъ, гдѣ ждутъ тебя
             Измѣна, минотавры и несчастье.
             Спѣши устроить лучше, чтобы Генрихъ
             Былъ ею очарованъ; думай только
             О прелестяхъ ея, превосходящихъ
             Природные дары и блескъ искусствъ;
             Имѣй передъ глазами дивный образъ -
             Въ пути твоемъ чрезъ море. Пусть монархъ,
             Когда предъ нимъ преклонишь ты колѣни,
             Забудетъ все, услыша твой разсказъ. (Уходитъ).
   

СЦЕНА 4-я.

Лагерь герцога Іоркскаго въ Анжу.

(Входятъ герцогъ Іоркскій, Варвикъ и другіе).

   Герц. Іоркскій. Гдѣ вѣдьма, обреченная къ сожженью?

(Входитъ Іоанна д'Аркъ подъ стражей и пастухъ, ея отецъ).

   Пастухъ. О, дочь моя! о, милая Іоанна!
             Какъ больно убиваешь ты отца!
             Я столько дней искалъ тебя повсюду --
             И вотъ нашелъ, чтобъ видѣть твой ужасный,
             Безвременный конецъ! О, я умру
             Съ тобой, мое дитя, моя Іоанна!
   Іоанна. Презрѣнный, подлый нищій, кровь моя
             13*
             Славнѣй твоей и чище. Я не знаю
             Тебя, голякъ. Ты ни отецъ ни другъ мнѣ!
   Пастухъ. Ахъ, полно, полно!-- Лорды, я клянусь вамъ,
             Она мнѣ дочь,-- вамъ это подтвердитъ
             Весь нашъ приходъ. Спросите мать ея --
             Она жива -- и, вѣрьте мнѣ, признаетъ
             Въ ней наше первородное дитя.
   Варвикъ. Безстыдная!-- и ты могла рѣшиться
             Отречься отъ отца?
   Герц. Іоркскій.                     Теперь мы можемъ
             Судить о ней: развратна и коварна,
             Она умретъ такой же, какъ жила.
   Пастухъ. Стыдись, стыдись!-- Ужель ты закоснѣла
             Такъ глубоко? Ты кровь моя и плоть.
             Какъ много слезъ я пролилъ надъ тобой!
             Признай меня, прошу тебя, Іоанна!
   Іоанна. Пошелъ, мужикъ!-- Вы, вижу, дали денегъ
             Ему, чтобъ подкупить его унизить
             Мой славный родъ.
   Пастухъ.                               Да, точно,-- я далъ денегъ
             Священнику въ тотъ день, когда женился
             На матери твоей 58). Склони, Іоанна,
             Колѣни предъ отцомъ твоимъ! Позволь
             Ему благословить тебя. Не хочешь?
             Такъ пусть же будетъ проклятъ день и часъ.
             Когда родилась ты! О, для чего
             Не стало для тебя смертельнымъ ядомъ
             То молоко, которымъ ты питалась
             Отъ груди матери твоей! Зачѣмъ
             Не съѣлъ тебя медвѣдь иль хищный волкъ,
             Когда пасла моихъ овецъ ты въ полѣ!
             Развратница, отречься отъ отца!
             Сжечь, сжечь ее!-- ей слишкомъ мало петли!

(Уходитъ пастухъ).

   Герц. Іоркскій. Эй, взять ее!-- она и такъ довольно
             Сквернила свѣтлый міръ своимъ злодѣйствомъ.
   Іоанна. Постойте, дайте мнѣ сказать сначала,
             Кого вы осудили: не пастушку,
             Рожденную въ пыли, но отрасль рода
             Великихъ королей! Святую дѣву,
             Которая свершала чудеса
             Велѣніемъ небесной благодати,
             Какъ избранная свыше. Помощь ада
             Была мнѣ неизвѣстна. Это вы,
             Запятнанные тысячью злодѣйствъ,
             Покрытые невинной, чистой кровью,
             Погрязшіе въ страстяхъ,-- понять не въ силахъ,
             Что чудеса возможно совершать,
             Не бывъ въ союзѣ съ адомъ! Это странно
             Однимъ лишь вамъ, не знавшимъ благодати,
             Дарованной другимъ! Іоанна д'Аркъ
             Была съ нѣжнѣйшихъ лѣтъ святою дѣвой,
             Невинной даже въ помыслахъ,-- и если
             Прольете вы ея святую кровь --
             Она возопіеть у вратъ небесныхъ
             О мести вамъ.
   Герц. іоркскій.           Согласенъ;-- но ведите
             Ее на казнь.
   Варвикъ.                     Да, да! И не жалѣйте
             Подсыпать больше хворосту. Поставьте
             Вокругъ столба побольше бочекъ съ дегтемъ:
             Она вѣдь дѣва, такъ къ чему напрасно
             Ее томить!
   Іоанна.           Такъ, значитъ, васъ не можетъ
             Смягчить ничто? О, если такъ, Іоанна,
             Признайся въ слабости своей:-- она
             Тебѣ защитой будетъ по закону!
             Губители, узнайте всѣ, что я
             Беременна. Не умерщвляйте въ нѣдрахъ
             Моихъ плода, коль скоро ужъ хотите
             Обречь меня безжалостно на смерть.
   Герц. Іоркскій. О, Господи!-- невинность и съ ребенкомъ!
   Варвикъ. Ну, это величайшее изъ всѣхъ
             Ея чудесъ! Вотъ до чего доводитъ
             Подчасъ насъ цѣломудріе!
   Герц. Іоркскій.                               Они
             Шалили вмѣстѣ съ Карломъ; я предвидѣлъ,
             Что ихъ продѣлки кончатся на томъ.
   Варвикъ. Э, ничего!-- мы не щадимъ побочныхъ
             И тѣмъ скорѣе Карловыхъ.
   Іоанна.                                         Нѣтъ, нѣтъ!
             Дитя мое не Карла,-- Алансонъ
             Былъ мной любимъ.
   Герц. Іоркскій.                     Какъ,-- Алансонъ? Коварный
             И злой Макіавель? О, если такъ --
             Ребенокъ твой умретъ, когда бы даже
             Имѣлъ онъ сотню жизней!
   Іоанна.                                         О, постойте!
             Я солгала: не герцогъ и не Карлъ
             Виновны въ слабости моей,-- меня
             Ввелъ въ грѣхъ король Рене.
   Варвикъ.                                         Ай-ай, женатый!
             Часъ отъ часу не легче!
   Герц. Іоркскій.                               Ай да дѣва!
             Ихъ было столько, что она не знаетъ
             Сама, кого ей должно обвинять.
   Варвикъ. Знакъ доброты и вмѣстѣ снисхожденья.
   Герц. Іоркскій. И это непорочность! Ты сама
             Произнесла, блудница, приговоръ
             Себѣ съ своимъ змѣенышемъ. Напрасны
             Твои всѣ будутъ просьбы.
   Іоанна.                               Такъ ведите жъ
             Меня на смерть; но выслушайте прежде,
             Что я скажу. Пусть солнце никогда
             Не золотитъ страны, гдѣ вы живете!
             Пусть грозный мракъ и черной смерти тѣнь
             Охватываетъ васъ до той поры,
             Пока, отчаясь въ жизни, сами вы
             Повѣситесь или свернете шею! (Уходитъ Іоанна).
   Герц. Іоркскій. Сгори ты въ пепелъ, разорвись въ куски,
             Проклятая и гнусная колдунья!

(Входитъ кардиналъ Винчестеръ со свитой).

   Винчестеръ (герцогу Іоркскому).
             Привѣтъ мой вамъ, регентъ! Я передъ вами,
             Чтобъ объявить вамъ волю короля.
             Да будетъ вамъ извѣстно, что монархи
             Сосѣднихъ христіанскихъ государствъ,
             Подвигнутые горестью о распряхъ,
             Возникшихъ между нами, предложили
             Намъ заключить навѣки прочный миръ
             Съ французами. Дофинъ съ своею свитой
             Поэтому спѣшитъ прибыть сюда,
             Чтобъ тотчасъ же начать переговоры.
   Герц. Іоркскій. Такъ вотъ къ чему вела вся наша храбрость!
             Теперь, когда убито столько пэровъ,
             Вождей, дворянъ и ратниковъ, принесшихъ
             Отчизнѣ въ жертву кровь свою, придется
             Намъ заключить подобный бабій миръ!
             Иль безъ того мы мало потеряли
             Измѣной городовъ, пріобрѣтенныхъ
             Оружьемъ нашихъ предковъ? О, Варвикъ!
             Я съ горестью предчувствую, что скоро
             Лишимся мы всей Франціи.
   Варвикъ.                                         Не бойся,
             Достойный Іоркъ! Коль скоро мы успѣемъ
             Устроить миръ, то, вѣрь, мы заключимъ
             Его съ такою выгодой, что врядъ ли
             Достанется хоть что-нибудь врагамъ..

(Входятъ Карлъ со свитой, герцогъ Алансонскій, Побочный Орлеанскій и другіе).

   Карлъ. Узнавъ, милорды Англіи, что вы
             Хотите подарить отчизну миромъ,
             Я поспѣшилъ сюда, чтобы узнать,
             Какія вы предложите условья.
   Герц. Іоркскій. Отвѣтьте имъ, Винчестеръ: желчь и злость
             Захватываютъ мнѣ отравой горло
             При видѣ ненавистнаго врага.
   Винчестеръ. Узнайте жъ, Карлъ и прочіе, что Генрихъ,
             Подвигнутый сердечнымъ состраданьемъ
             И кротостью, согласенъ прекратить
             Войну въ отчизнѣ вашей и дозволить
             Вкусить вамъ сладость мира -- подъ условьемъ,
             Что вы себя признаете его
             Покорными вассалами. Тогда
             И Карлъ-дофинъ -- коль скоро дастъ онъ клятву
             Платить погодно дань и покорится
             Британскому монарху -- будетъ сдѣланъ
             Намѣстникомъ съ правами короля
             Во Франціи и будетъ безмятежно
             Вкушать довольство мира.
   Герц. Алансонскій. Значитъ, онъ
             Останется одной ничтожной тѣнью
             Того, чѣмъ былъ доселѣ! Увѣнчаетъ
             Чело своей короной, а на дѣлѣ
             Останется лишь частнымъ человѣкомъ!
             Не глупо ли такое предложенье?
   Карлъ. Извѣстно всѣмъ, что больше половины
             Французскихъ областей подпали снова
             Подъ власть мою и признаютъ открыто
             Меня своимъ монархомъ. Неужели
             Въ надеждѣ пріобрѣсти и остальные
             Я долженъ отказаться отъ того,
             Что ужъ мое, унизить санъ свой званьемъ
             Намѣстника? Нѣтъ, лордъ-посланникъ,-- лучше
             Сберечь, что мы имѣемъ, чѣмъ, погнавшись
             За большимъ, потерять навѣкъ надежду
             Современенъ вернуть, быть-можетъ, все.
   Герц. Іоркскій. Надменный Карлъ!-- не ты ли въ тайнѣ самъ
             Искалъ переговоровъ и теперь,
             Когда доходитъ дѣло до рѣшенья --
             Ты пятишься назадъ. Бери покорно
             Похищенный тобой титулъ, какъ милость
             Отъ нашего монарха, безъ дальнѣйшихъ
             Претензій на права, иль мы замутимъ
             Твою страну нещадною войной.
   Рене. Напрасно вы хотите пренебречь,
             Дофинъ, такимъ условьемъ. Я готовъ
             Держать пари противу десяти,
             Что, упустивъ подобный случай нынѣ,
             Едва ль его вы встрѣтите потомъ.
   Герц. Алансонскій (тихо Карлу). И то сказать,-- вамъ надобно стараться
             Спасти народъ отъ бѣдствій и побоищъ.
             Которыя ужъ сдѣлались давно
             Явленьемъ обыденнымъ. Потому
             Я далъ бы вамъ совѣтъ принять условья,
             А тамъ нарушить можно ихъ всегда.
   Варвикъ. Ну, что же, Карлъ,-- согласенъ ты на сдѣлку?
             Карлъ. Согласенъ, съ оговоркой лишь, что вы
             Очистите отъ вашихъ гарнизоновъ
             Всѣ наши города.
   Герц. Іоркскій.                     Прими жъ присягу
             На ленную покорность королю,
             Какъ честный, храбрый рыцарь, съ обѣщаньемъ,
             Что ты, равно какъ всѣ твои дворяне
             Ничѣмъ не посягнете на корону
             Британіи. (Карлъ и прочіе дѣлаютъ знаки леннаго подданства).
                                 Теперь сверни знамена,
             Вели замолкнутъ грому барабановъ
             И распусти сейчасъ свои войска.--
             Миръ заключенъ торжественный и прочный. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 5-я.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

(Входятъ король Генрихъ, разговаривая съ Суффолькомъ; за нимъ Глостеръ и Эксетеръ).

   Король. Я пораженъ, достойный графъ, разсказомъ
             О дивной Маргаритѣ. Страсть невольно
             Закралась въ сердце мнѣ при описаньи
             Ея прекрасныхъ свойствъ, соединенныхъ
             Съ подобной красотой. Какъ силой вѣтра
             Несутся противъ тока корабли,
             Такъ точно я, подвигнутый молвою,
             Гремящей ей хвалу, хочу погибнуть
             Иль выйти въ мирной пристани, гдѣ могъ бы
             Вкусить плодовъ любви.
   Суффолькъ. Разсказъ мой слабъ
             И можетъ послужить лишь предисловьемъ
             Къ оцѣнкѣ Маргариты. Совершенства
             Ея такъ велики, что, если бъ я
             Могъ вамъ ихъ передать,-- изъ нихъ бы вышелъ
             Огромный томъ прелестнѣйшихъ страницъ,
             Способныхъ восхитить и безсердечныхъ.
             Но что всего прелестнѣй въ ней -- такъ это
             Застѣнчивая скромность, чьи дары
             Въ ней кажутся безцѣннѣй, чѣмъ наружность
             И красота. Принцесса обѣщаетъ
             Признать монарха Генриха своимъ
             Властителемъ, хотя, конечно, въ честномъ
             Значеньи этихъ словъ, и будетъ чтить
             Его лишь только въ званіи супруга.
   Король. Я иначе не думалъ никогда.
             Даете ль вы согласье, лордъ-протекторъ,
             Назвать мнѣ Маргариту королевой?
   Глостеръ. Отвѣтивъ "да", я сдѣлаю потворство
             Тяжелому грѣху. Вы дали слово
             Назвать своей женой другую лэди,
             Достойную не меньше 59); какъ же можно
             Нарушить разъ дарованное слово,
             Не запятнавъ такимъ поступкомъ честь?
   Суффолькъ. Возможно точно такъ, какъ нарушаютъ
             Неправильныя клятвы короли,
             Или, какъ рыцарь, давшій клятву биться
             Съ противникомъ на полѣ 60), оставляетъ
             Арену по неравенству породы
             Того, съ кѣмъ думалъ биться. Такъ теперь:
             Дочь бѣднаго, простого графа слишкомъ
             Не пара королю, чтобъ затрудняться
             Нарушить обѣщанье.
   Глостеръ.                               Чѣмъ же лучше
             По-вашему, скажите, Маргарита?
             Ея отецъ по званью хоть высокъ,
             Но, въ сущности, ничѣмъ не выше графа.
   Суффолькъ. Ну, нѣтъ, достойный лордъ, прошу прощенья,--
             Ея отецъ король Іерусалима
             И вмѣстѣ съ тѣмъ Неаполя. При томъ
             Онъ пользуется столь большимъ вліяньемъ
             Во Франціи, что съ нимъ союзъ упрочитъ
             Желанный миръ и обезпечитъ намъ
             Покорность всей страны.
   Глостеръ.                                         Графъ Арманьякъ
             Доставитъ намъ, какъ родственникъ дофина,
             Такія жъ точно выгоды.
   Эксетеръ.                                         При этомъ
             Его богатство можетъ быть залогомъ
             Приданаго; Рене же самъ готовъ
             Скорѣе взять, чѣмъ дать.
   Суффолькъ.                               Не унижайте,
             Я васъ прошу, милорды, короля
             Рѣчами о приданомъ. Неужели
             Онъ бѣденъ такъ и низокъ, чтобъ избрать
             Себѣ жену не по влеченью сердца,
             А ради низкихъ выгодъ? Генрихъ самъ
             Скорѣй обогатитъ свою супругу,
             Чѣмъ будетъ одолжаться передъ ней.
             Лишь мужики торгуются о женахъ,
             Какъ мясники объ овцахъ иль волахъ.
             Бракъ -- слишкомъ важный шагъ, чтобъ заключаться
             По просьбѣ иль ходатайству другихъ.
             Не та, кто намъ понравилась, но та,
             Которая понравилась монарху,
             Должна дѣлить съ нимъ брачную постель.
             Когда ему понравилась принцесса,
             То предпочесть поэтому другимъ
             Должны ее и мы. Насильный бракъ
             Ужаснѣе, чѣмъ адъ:-- въ немъ рядъ раздоровъ
             Безъ цѣли и конца; межъ тѣмъ какъ бракъ
             Съ взаимностью несетъ благословенье
             И можетъ названъ быть преддверьемъ рая.
             Кого жъ избрать монарху, какъ не дочь
             Монарха же -- принцессу Маргариту?
             Ея высокій родъ, соединенный
             Съ подобною наружностью, даютъ
             Ей право быть женой лишь королямъ.
             Ея же умъ и доблестная твердость,
             Столь рѣдкія у женщинъ, обѣщаютъ
             Надежду намъ на славное потомство!
             Мы можемъ съ вѣроятностью сказать,
             Что если сынъ воителя, какъ Генрихъ,
             Возьметъ въ супруги женщину съ такимъ
             Характеромъ, какъ лэди Маргарита,
             То этотъ бракъ навѣрно породитъ
             Подобныхъ же воителей. Не спорьте жъ,
             Почтенные милорды! Согласитесь
             Со мною за одно, что королевой
             Достойна Маргарита быть одна.
   Король. Не знаю, рѣчь ли ваша, графъ Суффолькъ,
             Или моя нетронутая юность
             Огнемъ любви причиною тому,
             Что я въ груди почувствовалъ внезапно
             Такой порывъ волненья и такую
             Борьбу надежды съ страхомъ, что меня
             Бросаетъ въ лихорадку отъ напора
             Горячихъ, страстныхъ мыслей! О, спѣшите
             Во Францію! Садитесь на корабль,
             Мой добрый лордъ! Давайте напередъ
             Согласье на условья и устройте,
             Чтобъ лэди Маргарита неотложно
             Рѣшилась переплыть чрезъ океанъ
             И здѣсь короноваться королевой,
             Супругой вѣрной Генриха! Ведите
             Собрать сейчасъ съ народа десятину
             На нужныя издержки для пути.
             Спѣшите же:-- я не найду покоя,
             Пока вы не вернетесь. (Глостеру). Вы же, дядя,
             Не хмурьтесь понапрасну; если бъ вы
             Судить меня рѣшились по тому,
             Чѣмъ были сами въ юности -- то вѣрно бъ
             Простили мнѣ, что я такъ неуклонно
             Преслѣдую задуманную цѣль.
             Прощайте же,-- я удалюсь покамѣстъ
             Туда, гдѣ вдалекѣ отъ суэты,
             Предаться бъ могъ своей обычной грусти.

(Уходитъ король).

   Глостеръ. Боюсь, чтобъ не грустить тебѣ всю жизнь.

(Глостеръ и Эксетеръ уходятъ).

   Суффолькъ. Суффолькь взялъ верхъ и радостно спѣшитъ
             Во Францію, какъ нѣкогда Парисъ
             Спѣшилъ за счастьемъ въ Грецію. Надѣюсь
             Однако, что моя любовь не будетъ
             Имѣть троянскихъ слѣдствій. Маргарита,
             Надѣвши королевскую корону,
             Навѣрно будетъ править королемъ,
             А я -- и имъ, и ей, и государствомъ! (Уходитъ).
   

ПРИМѢЧАНІЯ.

   1. Пьеса эта печаталась въ первыхъ изданіяхъ безъ означенія именъ дѣйствующихъ лицъ, что производило большую сбивчивость при чтеніи вслѣдствіе того, что многіе изъ нихъ, нося различные титулы, печатались подъ разными именами. Роу въ своемъ изданіи 1709 года первый привелъ это дѣло въ порядокъ.
   2. Герцоги Бэдфордъ и Глостеръ были братьями короля Генриха V и потому приходились Генриху VI родными дядями. Оба они выведены въ хроникѣ "Генрихъ IV" подъ именами: Бэдфордъ -- принца Іоанна, а Глостеръ -- Гомфрея.
   3. Выраженіе: "задернись, небо, чернымъ" (hung be the heavens with black) толкуется двояко. Одни видятъ въ немъ просто эмблематическое выраженіе траура; другіе же комментаторы поясняютъ, что въ словахъ этихъ намекъ на существовавшій при Шекспирѣ обычай затягивать во время представленій трагедій потолокъ сцены (называвшійся heaven) чернымъ сукномъ.
   4. Въ подлинникѣ: "cristal tresses", т.-е. хрустальные хвосты. Слово это, вѣроятно, употреблено въ смыслѣ: блестящій, -- но, можетъ-быть, въ немъ отголосокъ существовавшаго мнѣнія, что небесный сводъ сдѣланъ изъ хрусталя. Это послѣднее выраженіе встрѣчается у Шекспира нѣсколько разъ.
   5. Въ то время вѣрили, что волшебными стихами и заклинаніями можно было губить людей. Объ этомъ подробно разсказывается въ вышедшей въ Шекспирово время книгѣ Реджинальда Скота, озаглавленной: "Discovery of witchcraft" (1584 г.), т.-е. "Разоблаченіе чародѣйской силы".
   6. Здѣсь слова Бэдфорда прерываются въ подлинникѣ безъ окончанія дѣлаемаго имъ сравненія о томъ, ярче чего прославился покойный Генрихъ. Нѣкоторые комментаторы видѣли въ этомъ типографскую ошибку и предлагали дополнить стихъ словами: ярче Береники, или именемъ какой-нибудь другой звѣзды. Поправка эта, впрочемъ, едва ли нужна, такъ какъ нѣтъ ничего невѣроятнаго, если самъ Шекспиръ счелъ нужнымъ прервать рѣчь Бэдфорда приходомъ гонца.
   а Варвикъ --
             Его покорный подданный.
   Кор. Эдвардъ.                               Такъ знай,
             Что Генрихъ твой захваченъ въ плѣнъ Эдвардомъ;
             А что же значитъ трупъ безъ головы?
   Рич. Глостеръ. Ты въ этотъ разъ не досмотрѣлъ:-- погнался
             Въ игрѣ ты за десяткой и позволилъ
             Похитить изъ колоды короля.
             Ты Генриха оставилъ во владѣньяхъ
             Епископа;-- сто противъ одного,
             Что въ Тоуэрѣ сойдетесь съ нимъ вы скоро.
   Кор. Эдвардъ. Навѣрно такъ. Что жъ ты замолкъ, Варвикъ?
   Рич. Глостеръ. Не трать напрасно времени, а лучше
             Склони свои колѣни;-- куй желѣзо.
             Покамѣстъ горячо.
   Варвикъ.                     Я отрублю
             Скорѣе эту руку самъ и брошу
             Ее тебѣ въ лицо, чѣмъ соглашусь
             Спустить передъ тобой опять свой парусъ.
   Кор. Эдвардъ. Плыви тогда, какъ знаешь;-- пусть тебѣ
             Попутны будутъ вѣтры и приливъ;
             А все-таки рука моя, вцѣпившись
             Въ растрепанные волосы твоей
             Отрубленной, безмолвной головы,
             Напишетъ кровью черною твоею:
             "Не будетъ измѣняться больше Варвикъ,
             Измѣнчивый, какъ вѣтеръ въ небесахъ".

(Входитъ Оксфордъ съ барабаннымъ боемъ и распущенными знаменами).

   Варвикъ. О, свѣтлыя знамена!-- посмотрите:
             Оксфордъ спѣшитъ съ войсками къ намъ на помощь.
             Оксфордъ. Оксфордъ -- слуга Ланкастерскаго дома!

(Уходитъ съ войскомъ въ городъ).

   Рич. Глостеръ. Ворота настежь:-- кинемся за ними.
   Кор. Эдвардъ. На насъ тогда ударить могутъ въ тылъ,
             Такъ лучше намъ остаться, какъ мы были,
             Готовыми на бой.-- Они, навѣрно,
             Къ намъ выйдутъ сами и предложатъ битву.
             А если побоятся -- то вѣдь городъ
             Почти не укрѣпленъ, и мы проучимъ
             Измѣнниковъ въ ихъ собственныхъ стѣнахъ.
   Варвикъ. Привѣтъ тебѣ, Оксфордъ. Мы такъ давно
             Въ твоей нуждались помощи, товарищъ.

(Входитъ Монтагю съ барабаннымъ боемъ и распущенными знаменами).

   Монтагю. Въ защиту правъ Ланкастерскаго дома!

(Уходитъ съ войскомъ въ городъ),

   Рич. Глостеръ. Твой братъ и ты заплатите за это
             Предательство чистѣйшей вашей кровью.
   Кор. Эдвардъ. Чѣмъ яростнѣй отпоръ, тѣмъ больше славы.
             Мнѣ что-то говоритъ, что счастье снова
             Послужить намъ, и верхъ одержимъ мы.

(Входитъ Сомерсетъ съ барабаннымъ боемъ и распущенными знаменами).

   Сомерсетъ. Лордъ Сомерсетъ -- Ланкастерамъ въ защиту!

(Уходитъ съ войскомъ въ городъ).

   Рич. Глостеръ. Два герцога, два славныхъ Сомерсета,
             Уже погибли жертвой злобы къ Іоркамъ.
             Ты будешь третьимъ, если этотъ мечъ
             Мнѣ не измѣнитъ.

(Входитъ Кларенсъ съ барабаннымъ боемъ и распущенными знаменами).

   Варвикъ.                     Вотъ и Кларенсъ съ войскомъ,
             Довольно сильнымъ, чтобъ сразиться съ братомъ.
             Любовь къ добру и преданность къ монарху
             Превозмогли въ немъ братскую любовь.
             Сюда, мой сынъ! спѣши на зовъ Варвика!
   Кларенсъ (срывая съ шлема красную розу).
             Ты понялъ ли, отецъ Варвикъ, что значитъ
             Поступокъ мой? Вотъ видишь -- я бросаю
             Тебѣ въ лицо мой стыдъ! Я не хочу,
             Взведя на тронъ Ланкастера, разрушить
             Отцовскій домъ, чьи камни скрѣплены
             Отца святою кровью! Какъ рѣшился
             Подумать ты, что я настолько буду
             Жестокъ и безсердеченъ, чтобъ поднять
             Убійственную сталь мою на брата,
             Законнаго монарха моего?
             Ты упрекнешь меня, быть-можетъ, клятвой?
             Сдержать такую клятву, значитъ -- быть
             Безбожнѣе Евѳая, кѣмъ на жертву
             Принесена единственная дочь!
             Раскаянье крушитъ меня такъ сильно,
             Что я, желая чѣмъ-нибудь загладить
             Вину свою предъ братомъ, объявляю
             Тебя моимъ врагомъ и обѣщаюсь
             Убить тебя за злое обольщенье,
             Гдѣ бъ мы съ тобой ни встрѣтились!-- а мы
             Сойдемся непремѣнно, если только
             Ты выйдешь изъ-за стѣнъ. Такъ отрекаюсь
             Я отъ тебя, предатель, и съ лицомъ,
             Покрытымъ яркой краской, обращаюсь
             Къ оставленному брату. О, прости
             Меня, Эдвардъ! Повѣрь, я все заглажу!
             Не хмурься на меня, Ричардъ:-- отнынѣ
             Не буду я мѣняться каждый мигъ.
   Кор. Эдвардъ. Привѣтъ тебѣ, мой братъ, любимый вдвое-
             Нѣтъ -- въ десять разъ сильнѣе, чѣмъ тогда,
             Когда не знали мы ни ссоръ ни распрей!
   Рич. Глостеръ. Привѣть тебѣ, мой Кларенсъ! Вотъ, что я
             Зову поступкомъ братскимъ.
   Варвикъ.                                         О, презрѣнный,
             Чудовищный измѣнникъ!
   Кор. Эдвардъ.                               Что ты скажешь
             Теперь, Варвикъ? Намѣренъ ли ты выйти
             Сражаться съ нами въ поле, иль должны
             Громить твои мы стѣны?
   Варвикъ.                                         Развѣ я
             Ищу здѣсь обороны? Я немедля
             Иду въ Бэрнетъ и громко вызываю
             Тебя на бой, когда принять посмѣешь
             Ты вызовъ мой.
   Кор. Эдвардъ.           Посмѣю и явлюсь
             Туда скорѣй, чѣмъ ты! Впередъ милорды!
             Святой Георгъ пошлетъ побѣду намъ.

(Уходятъ при звукахъ марша).

   

СЦЕНА 2-я.

Поле, сраженіе близъ Барнета.

(Шумъ битвы. Стычки, король Эдвардъ тащитъ раненаго Варвика).

   Кор. Эдвардъ. Здѣсь ляжешь ты!-- съ тобой умретъ нашъ страхъ:
             Варвикъ всегда былъ пугаломъ для Іорковъ.
             Теперь страшись, надменный Монтэгю!
             Я отыщу тебя и успокою
             Съ Варвикомъ рядомъ здѣсь (Уходитъ).
   Варвикъ.                                         Кто тутъ,-- скажите --
             Врагъ или другъ? Приблизься и скажи,
             Кто побѣдитель -- Іоркъ или Варвикъ?
             Но, впрочемъ, что мнѣ спрашивать?-- не ясно ль
             Мнѣ говорятъ израненное тѣло,
             Упадокъ силъ, струящаяся кровь
             И боль въ груди, что долженъ уступить я
             Мой трупъ землѣ холодной, а побѣду --
             Моимъ врагамъ! Такъ уступаетъ кедръ
             Ударамъ топора,-- тотъ кедръ, который,
             Бывало, на вѣтвяхъ своихъ покоилъ
             Могучаго орла, подъ чьимъ покровомъ
             Дремали львы, и чья вершина гордо
             Вздымалась выше царственнаго древа
             Юпитера, служа защитой низкимъ
             Кустарникамъ отъ зимнихъ непогодъ!
             Мои глаза, подернутые чернымъ
             Покровомъ мрачной смерти, проникали,
             Бывало, какъ полуденное солнце,
             Во всѣ измѣны міра! Складки лба,
             Наполненныя нынѣ черной кровью,
             Не разъ звались гробницами царей,
             Затѣмъ, что былъ ли царь, кому не могъ бы
             Я выкопать могилы? Кто смѣялся,
             Когда я хмурилъ брови? А теперь?
             Мое величье въ прахѣ и крови!
             Мои лѣса, мои помѣстья, замки --
             Потеряны! Изъ всѣхъ моихъ владѣній
             Едва остался мнѣ клочокъ въ мой ростъ.
             Что жъ значатъ послѣ этого земные
             И санъ и власть?-- кусокъ земли -- не болѣ!
             Какъ ни живи, а жизнь не въ нашей волѣ.

(Входятъ Оксфордъ и Сомерсетъ).

   Сомерсетъ. О, Варвикъ, будь ты живъ, мы воротили бъ
             Навѣрно, что утратили! Сейчасъ
             Пришло извѣстье къ намъ, что королева
             Вернулась вновь съ большимъ отрядомъ войскъ
             Изъ Франціи. О, если бы ты могъ
             Найти спасенье въ бѣгствѣ!
   Варвикъ.                                         Вѣрь, что я
             Не спасся бъ и тогда. О, Монтэгю,
             Мой милый братъ, будь здѣсь ты,-- ты навѣрно бъ
             Взялъ за руку меня и удержалъ
             Привѣтнымъ поцѣлуемъ скорбный духъ мой,
             Готовый улетѣть. Нѣтъ, ты не любишь
             Меня, какъ вижу я! Иначе, вѣрно,
             Омылъ бы ты потокомъ слезъ горячихъ
             Холодную, запекшуюся кровь,
             Покрывшую мнѣ губы, отъ которой,
             Не въ силахъ говорить я. Монтэгю,
             Спѣши, иль я умру!..
   Сомерсетъ.                     Варвикъ,-- твой братъ
             Погибъ въ бою. Онъ громко призывалъ
             Могучаго Варвика, говоря:
             "Пускай передадутъ послѣдній мой
             Привѣтъ герою-брату..." Онъ хотѣлъ
             Еще прибавить что-то къ этой рѣчи
             И говорилъ,-- но умиравшій голосъ
             Его раздался глухо, будто выстрѣлъ
             Подъ сводами. Я разобралъ лишь только
             Послѣднее: "прости, Варвикъ!", что молвилъ
             Онъ съ тяжкимъ, смертнымъ стономъ!
   Варвикъ.                                                             Миръ и счастье
             Его душѣ! Спасайтесь, лорды! Варвикъ
             Прощается теперь со всѣми вами
             До свѣтлаго свиданья въ небесахъ. (Умираетъ).
             Оксфордъ. Скорѣй, скорѣй навстрѣчу королевѣ!

(Уходятъ, унося съ собой трупъ Варижа).

   

СЦЕНА 3-я.

Другая часть поля сраженія.

(Трубы. Входятъ король Эдвардъ, Георгъ Кларенсъ, Ричардъ Глостеръ другіе).

   Кор. Эдвардъ. До этихъ поръ фортуна служитъ намъ:
             Мы счастливо увѣнчаны побѣдой.
             Но все жъ на небѣ счастья вижу я
             Грозящее намъ облако, которымъ
             Затмиться можетъ солнце наше прежде,
             Чѣмъ склонится въ спокойствіи оно
             Для отдыха на западное ложе.
             Я говорю о войскѣ королевы,
             Пришедшемъ съ ней изъ Франціи, съ которымъ,
             Какъ слышалъ я, она спѣшитъ сюда.
   Георгъ Кларенсъ. Малѣйшій вѣтерокъ разгонитъ эту
             Грозящую намъ тучу,-- обратитъ
             Ее назадъ къ источнику, откуда
             Она пришла. Твои лучи изсушатъ
             Ея пары. Вѣдь не изъ всякой тучи
             На небѣ разражается гроза.
   Рич. Глостеръ. У королевы будетъ тридцать тысячъ
             Готовыхъ войскъ. Оксфордъ и Сомерсетъ
             Бѣжали къ ней, и если мы дадимъ
             Имъ время отдохнуть, тогда, пожалуй,
             Они сравнятся съ нами по числу.
   Кор. Эдвардъ. Друзья насъ извѣстили, что она
             Идетъ на Тьюксбери со всею силой.
             Бэрнетъ не далеко -- такъ поспѣшимте
             И мы туда. Готовность сократитъ
             Намъ долгій путь, и мы себя усилимъ
             Въ дорогѣ подкрѣпленьями изъ графствъ.
             Смѣлѣй впередъ!-- гремите барабаны! (Уходятъ).
   

СЦЕНА 4-я.

Равнина близъ Тьюксбери.

(Маршъ. Входятъ королева Маргарита, принцъ Уэльскій, Сомерсетъ, Оксфордъ и войско).

   Королева. Друзья мои,-- кто мудръ -- не станетъ глупо
             Оплакивать потерь, но будетъ бодро
             Стараться ихъ исправить. Если мачта
             Упала черезъ бортъ, канатъ и снасти
             Оборваны, надежный якорь сломанъ,
             Матросовъ часть погибла, но при этомъ
             Не тронутъ рулевой -- то неужели
             Онъ долженъ бросить руль и подбавлять,
             Какъ робкое дитя, потокомъ слезъ
             Еще воды къ пучинѣ океана?
             Усиливать, что сильно безъ того?
             Ужель, рыдая, долженъ допустить онъ,
             Чтобъ весь корабль разбился о каменья,
             Тогда какъ знанье дѣла и отвага
             Еще могли бъ спасти его отъ бѣдъ?
             Такъ думать было бъ подло и преступно!
             Пускай Варвикъ былъ якоремъ для насъ;
             Пусть Монтэгю былъ нашей главной мачтой,
             А павшіе друзья его -- снастями,
             Что жъ изъ того?-- не можетъ развѣ Оксфордъ
             Быть якоремъ другимъ, лордъ Сомерсетъ --
             Другой надежной мачтой, а войска,
             Пришедшія изъ Франціи -- снастями?
             И почему мы съ Нэдомъ -- хоть мы оба
             Неопытны -- не можемъ взять на время
             Кормило въ наши руки? Вѣрьте, мы
             Не бросимъ руль; не станемъ, сидя, плакать,
             Но храбро проведемъ на зло вѣтрамъ
             Корабль чрезъ грозный рядъ камней и мелей,
             Грозящихъ намъ бѣдой. Какая польза
             Бранить напрасно море иль, напротивъ,
             Его хвалить? А Эдвардъ -- то же море,
             Мятежное и злое, хитрый Кларенсъ --
             Измѣнчивая мель, Ричардъ же -- острый
             Кривой подводный камень. Всѣ они
             Грозятъ разбить несчастный нашъ корабль.
             Вы скажете, пожалуй, что спасетесь
             Отъ смерти вплавь;-- но можно ль долго плавать?
             Чуть выйдете на мель -- она поглотитъ
             Навѣрно васъ; взберетесь на утесъ --
             Съ него собьютъ васъ волны, иль, что хуже,
             Умрете вы отъ голода; а это --
             Тройная смерть. Я это говорю,
             Чтобъ вразумить желающихъ, быть-можетъ,
             Покинуть насъ, что имъ нѣтъ пользы ждать
             Отъ этихъ братьевъ милости такъ точно,
             Какъ было бъ неразумно ждать ее
             Отъ камней, волнъ и мелей. Будьте жъ тверды!
             Ребячество рыдать о томъ, чего
             Избѣгнуть намъ нельзя.
   Принцъ.                               Такая рѣчь,
             Исшедшая изъ женскихъ устъ, способна
             Вселить отвагу даже въ сердце труса;
             Заставитъ выйти въ бой его нагого
             Съ закованнымъ въ броню. Я говорю
             Вамъ это не затѣмъ, чтобъ заподозрить
             Кого-нибудь здѣсь въ трусости;-- напротивъ,
             Подумай это я -- я предложилъ бы
             Немедленно тому уйти отсюда,
             Чтобъ онъ не заразилъ собой другихъ.
             Когда здѣсь въ самомъ дѣлѣ есть такіе --
             Чего не дай Господь -- пусть удалятся
             Они сейчасъ, пока еще не нужны
             Намъ руки ихъ для битвы.
   Оксфордъ.                               Какъ бояться
             Солдату тамъ, гдѣ женщины и дѣти
             Полны такой отвагой? Вѣчный стыдъ
             Покрылъ бы насъ за это! О, нашъ юный
             И храбрый принцъ!-- въ тебѣ вновь оживаетъ
             Твой славный дѣдъ! Живи, чтобъ воскресить
             Его могучій образъ и побѣды!
   Сомерсетъ.                               А кто не хочетъ драться для такой
             Надежды въ свѣтломъ будущемъ -- пусть тотчасъ
             Уйдетъ отсюда прочь! Пусть ляжетъ спать
             И, вставъ затѣмъ, останется навѣки,
             Какъ филинъ днемъ, посмѣшищемъ для всѣхъ!
   Королева. Сердечно благодарна вамъ, милорды,
             Оксфордъ и Сомерсетъ.
   Принцъ.                               Примите также
             Сердечную признательность того,
             Кто, кромѣ благодарности, не можетъ
             Ничѣмъ васъ наградить пока. (Входитъ гонецъ).
   Гонецъ.                                         Готовьтесь:
             Эдвардъ идетъ совсѣмъ готовый въ бой.
   Оксфордъ. Я такъ и полагалъ. Онъ хочетъ насъ
             Застать врасплохъ поспѣшностью.
   Сомерсетъ.                                         Онъ будетъ
             Легко введенъ въ ошибку,-- мы готовы.
   Королева. Какъ весело смотрѣть на вашу ревность!
   Оксфордъ. Мы не отступимъ;-- ставьте въ строй войска.

(Маршъ. Входятъ и останавливаются въ отдаленіи король Эдвардъ, Кларенсъ и Глостеръ съ войскомъ).

   Кор. Эдвардъ. Товарищи! смотрите -- передъ вами
             Терновый кустъ, который мы должны
             При помощи Господней вырвать съ корнемъ
             Еще до ночи. Хвороста въ вашъ пылъ
             Не стану подбавлять я лишней рѣчью
             Затѣмъ, что вы горите безъ того
             Желаньемъ вашимъ сжечь его!-- такъ къ дѣлу!
             Подайте знакъ къ сраженью -- и впередъ!
   Королева. Милорды и дворяне,-- слезы мнѣ
             Мѣшаютъ говорить! При каждомъ словѣ
             Готова захлебнуться я водой
             Изъ глазъ моихъ. Я вамъ скажу лишь то,
             Что вашъ король въ плѣну, престолъ похищенъ,
             Отчизна стала бойней, люди гибнутъ,
             Законовъ нѣтъ, разграблена казна,
             И вотъ стоитъ коварный волкъ, виновникъ
             Всѣхъ этихъ злодѣяній! Вы деретесь
             За праведное дѣло. Будьте тверды,
             Довѣрьтесь волѣ Бога и смѣлѣй
             Подайте знакъ къ началу грозной битвы (Уходятъ).
   

СЦЕНА 5-я.

Другая часть поля сраженія.

(Шумъ битвы. Стычки и потомъ отступленіе. Входятъ король Эдвардъ, Георгъ Кларенсъ и Ричардъ Глостеръ съ войскомъ и съ плѣнными: королевой Маргаритой, Оксфордомъ и Сомерсетомъ).

   Кор. Эдвардъ. Конецъ бурливымъ распрямъ! Пусть Оксфорда
             Немедленно отправятъ въ Гамскій замокъ 37);
             А Сомерсету голову долой.
             Возьмите ихъ -- я не хочу ихъ слушать.
   Оксфордъ. Повѣрь, что я не стану утруждать
             Тебя напрасной просьбой.
   Сомерсетъ.                               Я -- тѣмъ меньше;
             И предаюсь съ покорностью судьбѣ.

(Оксфорда и Сомерсета уводятъ).

   Королева. Печально мы простимся въ этомъ мірѣ,
             Но радостно увидимся за то
             Въ святомъ Ерусалимѣ 38).
   Кор. Эдвардъ.                     Объявили ль,
             Что тотъ, кто приведетъ сюда Эдварда,
             Получитъ награжденье, а ему
             Оставятъ жизнь?
   Рич. Глостеръ.           Объявлено. Да вотъ
             И самъ Эдвардъ.

(Нѣсколько солдатъ вводятъ принца Уэльскаго).

   Кор. Эдвардъ.           Пусть подойдетъ ко мнѣ
             Храбрецъ поближе этотъ: я хочу
             Послушать, что онъ скажетъ. Тернъ хоть молодъ,
             А колется. Скажи, теперь, Эдвардъ,
             Чѣмъ ты заплатишь мнѣ за возмущенье
             Моихъ покорныхъ подданныхъ, за бунтъ
             Противъ меня и прочія безчинства,
             Въ которыхъ ты виновенъ?
   Принцъ.                                         Говори,
             Какъ подданный, надменный, дерзкій Іоркъ!
             Я говорю отъ имени отца:
             Оставь престолъ, склони свои колѣни
             На этомъ самомъ мѣстѣ, гдѣ теперь
             Стою я предъ тобой, и дай немедля
             Отвѣтъ на тѣ же самые вопросы,
             Которые осмѣлился ты здѣсь
             Мнѣ предложить!
   Королева.                     О, если бъ твой отецъ
             Имѣлъ такое мужество!
   Рич. Глостеръ.                     Тогда
             Ты вѣкъ ходила бъ въ юбкѣ; не украла бъ
             Себѣ штановъ Ланкастера 39).
   Принцъ.                                         Эзопу
             Приличнѣй было бъ басни поберечь
             Для зимнихъ вечеровъ. Здѣсь мѣста нѣтъ
             Его дурацкимъ выходкамъ 40).
   Рич. Глостеръ.                               Мерзавецъ!
             Клянусь Творцомъ, что я тебя замучу
             За эту рѣчь!
   Королева.                     Вѣдь ты и родился,
             Чтобъ мучить всѣхъ людей.
   Рич. Глостеръ.                               О, ради Бога,
             Велите увести отсюда прочь
             Ругательницу эту!
   Принцъ.                     Нѣтъ, ужъ лучше
             Вы этого горбатаго урода
             Ушлите прочь.
   Кор. Эдвардъ.           Молчи, дрянной мальчишка!
             Не то я вырву дерзкій твой языкъ 41)!
   Георгъ Кларенсъ. Ты, неучъ, слишкомъ наглъ.
   Принцъ.                                                   Я знаю долгъ свой,
             А вы его забыли. Лживый Кларенсъ,
             Горбатый Дикъ, и ты, развратный Эдвардъ!
             Я вашъ король законный, вы же всѣ --
             Измѣнники! Ты дерзко завладѣлъ
             Отцовскими правами и моими...
   Кор. Эдвардъ (пронзая его). Такъ вотъ тебѣ, вѣрнѣйшее подобье
             Твоей зловредной матери!
   Рич. Глостеръ (пронзая его). Ага!--
             Ты корчишься?-- такъ вотъ тебѣ еще,
             Чтобъ разомъ кончить муки.
   Георгъ Кларенсъ (пронзая его). Вотъ за твой
             Упрекъ меня въ коварствѣ!
   Королева.                                         О, убейте
             Съ нимъ и меня!..
   Рич. Глостеръ (замахиваясь). Изволь!
   Кор. Эдвардъ.                                         Стой, Ричардъ, стой!
             И такъ зашли мы слишкомъ ужъ далеко.
   Рич. Глостеръ. Зачѣмъ ей жить? чтобъ сѣять въ мірѣ распри?
   Кор. Эдвардъ. Она безъ чувствъ;-- пусть подадутъ ей помощь.
   Рич. Глостеръ. Я долженъ ѣхать въ Лондонъ. Извинись,
             Любезный Кларенсъ, передъ королемъ
             Въ моемъ отъѣздѣ. Славныя извѣстья
             Услышите вы на пути туда.
   Георгъ Кларенсъ. Скажи, что ты затѣялъ?
   Рич. Глостеръ.                                         Въ Тоуэръ, въ Тоуэръ!

(Уходятъ).

   Королева. Надъ! милый Надъ!.. скажи со мною слово!
             Съ твоей несчастной матерью! Не можешь?..
             О, гнусные измѣнники, убійцы!
             Тѣ, кѣмъ была пролита беззаконно
             Кровь Цезаря -- не сдѣлали злодѣйства,
             Не стоятъ злыхъ уроковъ:-- онъ былъ мужъ,
             А ты еще ребенокъ!-- Кто же былъ
             Настолько золъ, чтобъ мстить невиннымъ дѣтямъ?
             Какое имя дать мнѣ вамъ, злодѣи,
             Еще сквернѣе имени убійцъ?
             Мое больное сердце разорвется,
             Когда я вамъ все выскажу, и я
             Все выскажу, чтобъ разорвалось сердце.
             Разбойники, злодѣи, канибалы!..
             Какой цвѣтокъ прекрасный вы скосили
             До времени! Злодѣи! вы бездѣтны!--
             Имѣй дѣтей вы -- мысль о нихъ, безвинныхъ,
             Вселила бъ жалость въ васъ!.. Но если впредь
             У васъ родятся дѣти -- пусть зарѣжутъ
             Ихъ такъ же на глазахъ у васъ, какъ вы,
             Разбойники, зарѣзали безвинно
             Прекраснаго Эдварда моего!..
   Кор. Эдвардъ. Эй, стража,-- взять ее! тащите силой!
   Королева (стражѣ). Не трогайте -- убейте здѣсь меня!..

(Королю Эдварду, указывая на грудь).

             Сюда вложи твой мечъ -- и я прощу
             Тебѣ мое убійство. Какъ! не хочешь?
             Такъ сжалься ты, о Кларенсъ!..
   Георгъ Кларенсъ.                               Никогда!
             Клянусь душой, что я не окажу
             Тебѣ такой услуги.
   Королева.                               Добрый Кларенсъ,
             Молю тебя!..
   Георгъ Кларенсъ. Ты слышала?-- я клялся!
             Такъ для тебя ли клятву преступлю?
   Королева. Но вѣдь тебѣ не разъ уже случалось
             Ихъ нарушать. Твой поступокъ былъ
             Тогда грѣхомъ,-- теперь онъ милосердье.
             Не хочешь? Гдѣ же дьявольскій мясникъ?
             Гдѣ Ричардъ безсердечный? Говори,
             Гдѣ ты, Ричардъ? Тебя здѣсь нѣтъ!-- убійство
             Твое вѣдь подаянье: ты ни разу
             Не вздумалъ отказать просящимъ крови.
   Кор. Эдвардъ. Я приказалъ:-- пусть уведутъ ее.
   Королева. О, пусть же будетъ съ вами и со всѣми,
             Кто близокъ вамъ -- что сдѣлали вы съ нимъ!

(Ее уводятъ силой).

   Кор. Эдвардъ. Куда уѣхалъ Ричардъ?
   Георгъ Кларенсъ.                     Въ Лондонъ; онъ,
             Какъ кажется, затѣялъ тамъ устроить
             Кровавый ужинъ въ Тоуэрѣ.
   Кор. Эдвардъ.                               Онъ твердо
             Исполнитъ, что задумаетъ. Велите
             Раздать солдатамъ плату за труды
             И передать мою имъ благодарность.
             Теперь -- въ столицу! Что-то королева?
             Не родила ли сына намъ она? (Уходитъ).
   

СЦЕНА 6-я.

Лондонъ. Комната въ Тоуэрѣ.

(Король Генрихъ сидитъ съ книгой въ рукахъ; комендантъ стоитъ подлѣ. Входитъ Ричардъ Глостеръ).

   Рич. Глостеръ. Пріятный день, милордъ! Что?-- все за чтеньемъ?
   Кор. Генрихъ. Да, добрый лордъ. Ахъ, извините,-- я
             Сказать былъ долженъ просто "лордъ". Вѣдь льстить
             Тяжелый грѣхъ; названье жъ "добрый" -- льстиво.
             Сказать: "мой добрый Глостеръ" было бъ такъ же
             Нелѣпо, какъ сказать: "мой добрый дьяволъ",
             Такъ этихъ словъ я вамъ не повторю.
   Рич. Глостеръ (коменданту).
             Ступай:-- мнѣ надо съ нимъ поговорить
             Наединѣ (Комендантъ уходитъ).
   Кор. Генрихъ. Такъ, испугавшись волка,
             Бѣжитъ пастухъ трусливый; такъ, овца,
             Отдавши шерсть сначала, простираетъ
             Затѣмъ подъ ножъ и шею. Чью погибель
             Затѣялъ, новый Росцій 42)?
   Рич. Глостеръ.                               Подозрѣнье
             Всегда живетъ въ виновныхъ; каждый кустъ
             Шпіономъ вору кажется.
   Кор. Генрихъ. Вѣдь птичка,
             Попавши разъ на кустикъ смоляной 43),
             Не довѣряя, крылышками бьется
             Потомъ уже надъ каждымъ; предо мной же,
             Передъ глазами бѣднаго отца
             Моей прелестной птички, возникаетъ
             Ужасное орудіе, которымъ
             Сраженъ на смерть прекрасный мой птенецъ.
   Рич. Глостеръ. Вольно жъ Дедалу было научить
             Летать по-птичьи сына! Глупый сынъ
             Погибъ виной своихъ же птичьихъ крыльевъ.
   Кор. Генрихъ. Да, я -- Дедалъ, а сынъ мой былъ Икаромъ!
             Отецъ твой, какъ Миносъ, остановилъ
             Свободный нашъ полетъ; твой братъ Эдвардъ
             Былъ солнцемъ, растопившимъ крылья сына,
             А ты былъ жаднымъ моремъ, въ чьей пучинѣ
             Погибла жизнь его! Ахъ, Ричардъ!-- лучше
             Убей меня оружьемъ, чѣмъ словами!
             Мнѣ легче перенести ударъ кинжала,
             Чѣмъ слышать этотъ бѣдственный разсказъ.
             Зачѣмъ сюда пришелъ ты?-- говори!
             Затѣмъ ли, чтобъ убить меня?
   Рич. Глостеръ.                               Что жъ, -- я,
             По-твоему, палачъ?
   Кор. Генрихъ.           Ты нашъ гонитель --
             Ботъ въ чемъ сомнѣнья нѣтъ; а если можно
             Назвать убійство неповинныхъ казнью --
             Ты и палачъ.
   Рич. Глостеръ. Твой сынъ убитъ за дерзость.
   Кор. Генрихъ. Когда бъ тебя, безжалостный Ричардъ,
             За первую твою убили дерзость --
             Не жилъ бы ты тогда на гибель сыну!
             Пророчески скажу я: много тысячъ,
             Не чающихъ еще, какъ много зла
             Въ грядущемъ ждетъ ихъ всѣхъ: вдовицы, старцы
             И сироты, рыдая, кто о сынѣ,
             Кто объ отцѣ, кто объ убитомъ мужѣ,--
             Проклятьемъ помянутъ и день и часъ,
             Когда родился ты! Зловѣщій голосъ
             Воронъ и совъ гудѣлъ въ тотъ страшный часъ,
             Суля бѣду въ грядущемъ; вѣтеръ злился,
             Ломая дерева; собаки выли;
             Крикъ ворона былъ слышенъ чрезъ трубу;
             Сороки оглашали воздухъ хоромъ,--
             Вотъ съ чѣмъ явился въ свѣтъ ты! Мать твоя
             Страдала неестественною болью
             И родила обманъ всѣхъ материнскихъ
             Надеждъ и чувствъ -- уродливый клубокъ,
             Негодный плодъ такой прекрасной вѣтви.
             Ты родился съ готовыми зубами,
             Какъ-будто въ знакъ того, что будешь ты
             Кусать весь міръ; и если справедливо,
             Что слышалъ я,-- то ты родился... 44)
   Рич. Глостеръ.                                         Стой! (Закалываетъ его).
             Умри, предвозвѣщая! Между прочимъ
             Родился и для этого Ричардъ!
   Кор. Генрихъ. И для другихъ безсчетныхъ преступленій
             За этимъ въ слѣдъ. О, Господи! прости мнѣ
             Мои грѣхи и отпусти ему! (Умираетъ).
   Рич. Глостеръ. Какъ!-- гордая ланкастерова кровь
             Течетъ на землю такъ же, какъ другая!
             Она -- я былъ увѣренъ -- брызнетъ вверхъ.
             Мой мечъ залился кровью, какъ слезами,
             О смерти короля. О, если бъ лили
             Такія же пурпуровыя слезы
             И всѣ другіе, строящіе ковы
             На гибель дому Іорковъ! Если ты
             Сберегъ въ себѣ еще хоть искру жизни,

(пронзаетъ его снова)

             Ступай скорѣе въ адъ и тамъ скажи,
             Что я послалъ тебя!-- я, въ комъ нѣтъ мѣста
             Ни жалости, ни страху, ни любви!
             Онъ, впрочемъ, молвилъ правду! Слышалъ я
             Не разъ о томъ отъ матери, что будто
             Родился я ногами;-- если такъ,
             То нечему дивиться, если я
             Былъ скоръ на гибель тѣмъ, кто посягалъ
             На право дома Іорковъ! На меня
             Взглянула повитуха съ изумленьемъ,
             А бабы закричали внѣ себя:
             "О, Господи!-- онъ родился съ зубами!"
             И это было такъ! Не ясно ль видно
             Изъ этого, что мнѣ ужъ суждено
             Рычать, ворчать и злиться, какъ собака!
             Но если само небо присудило
             Мнѣ быть такимъ уродомъ -- такъ пускай же
             И духъ мой адъ уродуетъ тогда!
             Нѣтъ братьевъ у меня! Я не похожъ
             На нихъ ничѣмъ! Глупцы зовутъ любовь
             Божественной;-- но вѣдь она живетъ
             Лишь въ существахъ, похожихъ другъ на друга,
             А не во мнѣ. Ты заслоняешь, Кларенсъ,
             Теперь мнѣ свѣтъ,-- такъ берегись: я скоро
             Устрою черный день и для тебя!
             Я наскажу такихъ пророчествъ брату,
             Что онъ начнется бояться скоро самъ
             За жизнь свою! Тогда, чтобъ уничтожить
             Въ немъ этотъ страхъ, явлюсь къ тебѣ я смертью!
             Покончивъ съ Генрихомъ и принцемъ, ставлю
             Теперь я, Кларенсъ, въ очередь тебя!
             А тамъ примусь за прочихъ! Буду самъ
             Себя считать послѣднимъ изъ послѣднихъ,
             Пока не стану первымъ. Брошу тѣло
             Въ пустой чуланъ: смерть Генриха -- полдѣла. (Уходитъ),
   

СЦЕНА 7-я.

Тамъ же. Комната во дворцѣ.

(Король Эдвардъ на тронѣ; подлѣ чего королева Елисавета съ младенцемъ на рукахъ. Вокругъ стоятъ Георгъ Кларенсъ, Гастингсъ и прочіе лорды).

   Кор. Эдвардъ. Вотъ снова мы на англійскомъ престолѣ,
             Искупленномъ погибелью враговъ!
             Какъ много мы скосили знаменитыхъ
             Противниковъ, подобно спѣлой жатвѣ,
             Въ тотъ мигъ, когда ихъ гордость поднималась
             Почти до облаковъ:-- трехъ Сомерсетовъ,
             Героевъ трижды славныхъ; двухъ Клиффордовъ,
             Отца и сына; двухъ Нортумберландовъ,
             Воителей, подобные которымъ
             Не шпорили ни разу лошадей
             При звукахъ грозныхъ трубъ, и вмѣстѣ съ ними
             Безстрашныхъ двухъ медвѣдей -- Монтагю
             И Варвика, опутавшихъ своею
             Тяжелой цѣпью царственнаго льва
             И въ страхѣ лѣсъ державшихъ грознымъ ревомъ.
             Мы прочь изгнали все, чѣмъ нашъ престолъ
             Могъ вновь поколебаться; положили
             Ему подножьемъ миръ и безопасность.

(Входитъ Ричардъ Глостеръ и останавливается позади. Король обращается къ королевѣ).

             Приблизься, другъ мой, Бэтси;-- дай обнять
             Мнѣ сына моего. О, милый Надъ!
             Отецъ твой вмѣстѣ съ дядями терпѣли
             Зимой въ доспѣхахъ холодъ, лѣтомъ -- зной
             Подъ жаркими лучами для того,
             Чтобъ могъ ты унаслѣдовать спокойно
             Твой царственный вѣнецъ,-- и ты пожнешь
             Плоды стараній нашихъ.
   Рич. Глостеръ (въ сторону). Уберись лишь
             Со свѣта ты, а тамъ ужъ я сумѣю
             Испортить эту жатву. Я не значу
             Покамѣстъ ничего; но я недаромъ
             Родился въ свѣтъ съ приподнятымъ плечомъ:
             Оно подниметъ тяжесть, или я
             Себѣ сломаю шею. (Показывая сперва на голову, а потомъ на руку). 45)
                                                     Ты отыщешь,
             А ты сравняешь путь.
   Кор. Эдвардъ. Кларенсъ и Глостеръ,
             Любите молодую королеву,
             Мать вашего племянника. Приблизьтесь
             И поцѣлуйте сына моего.
   Георгъ Кларенсъ (цѣлуя младенца).
             На нѣжныхъ губкахъ этого ребенка
             Мой долгъ монарху я запечатлѣлъ.
   Кор. Эдвардъ. Сердечно благодаренъ я тебѣ,
             Мой милый, добрый Кларенсъ!
   Рич. Глостеръ (цѣлуя младенца). Что люблю
             Я дерево, принесшее тебя, --
             Свидѣтель этотъ братскій поцѣлуй
             Его плоду. (Про себя). Такъ цѣловалъ Іуда
             Учителя и Бога своего
             И, восклицая: "радуйся учитель!" --
             Его погибель тайно замышлялъ.
   Кор. Эдвардъ. Теперь мои завѣтныя желанья
             Исполнились вполнѣ: я окруженъ
             Спокойствіемъ и братскою любовью.
   Георгъ Кларенсъ. Что, государь, намъ дѣлать съ Маргаритой?
             Отецъ ея, Рене, прислалъ намъ выкупъ,
             Отдавъ въ залогъ французскому монарху
             Сицилію и съ ней Ерусалимъ.
   Кор. Эдвардъ. Пускай ее немедленно отправятъ
             Во Францію. Теперь намъ остается
             Лишь праздновать побѣду средь пировъ
             И радостныхъ, блестящихъ ликованій,
             Достойныхъ насъ и нашего двора.
             Гремите жъ громче, трубы!-- прочь заботы!
             Надѣюсь я, что съ этимъ днемъ для всѣхъ
             Начнутся дни блаженства и утѣхъ. (Уходятъ).
   

ПРИМѢЧАНІЯ.

   1. Имена дѣйствующихъ лицъ напечатаны въ заголовкѣ пьесы въ первый разъ въ изданіи Роу 1709 года.
   2. Бурное событіе въ парламентѣ, изображенное въ этой сценѣ, подробно описано въ хроникѣ Голля. Шекспиръ отступилъ отъ редакціи хроники лишь въ томъ, что въ драмѣ предложеніе о назначеніи Іорка наслѣдникомъ дѣлаетъ самъ Генрихъ, въ хроникѣ же такъ рѣшаютъ послѣ долгаго совѣщанія, лорды.
   3. Говоря, что Клиффордъ палъ отъ руки простыхъ солдатъ, Шекспиръ противорѣчитъ самому себѣ. По пьесѣ (см. ч. 2-я, д. V, сц. 1-я) Клиффорда убиваетъ герцогъ Іоркскій.
   4. Эта фраза Варвика взята изъ терминовъ соколиной охоты. Соколамъ привязывали на шею колокольчики, звонъ которыхъ пугалъ птицъ, вслѣдствіе чего онѣ, бросаясь со страху изъ стороны въ сторону, легче дѣлались добычей.
   5. Здѣсь непереводимая игра созвучіемъ словъ: "Plant" -- посадить (возвести на тронъ) и Plantagenet -- родовое имя Іорка.
   6. Здѣсь Шекспиръ ошибочно называетъ отца Іорка герцогомъ. Герцогомъ этимъ былъ его дядя, сподвижникъ короля Генриха V, убитый при Азинкуртѣ. Отецъ же Іорка, графъ Кембриджъ, былъ казненъ еще при жизни своего брата, герцога Іоркскаго, по подозрѣнію въ измѣнѣ. Генрихъ далъ санъ герцога Іоркскаго его сыну лишь впослѣдствіи, какъ это изображено въ 1-й части хроники (д. III, сц. 1-я).
   7. Наставникомъ Рютланда былъ священникъ сэръ Робертъ Аспаль. Самъ Рютландъ былъ однимъ изъ сыновей Ричарда, герцога Іоркскаго. Кромѣ Рютланда, у него было еще три сына: Эдуардъ, Ричардъ и и Георгъ. Изъ нихъ Эдуардъ былъ впослѣдствіи королемъ подъ именемъ Эдуарда IV, а Ричардъ -- Ричарда III.
   8. Эта латинская цитата -- стихъ изъ Овидія и значитъ: да сдѣлаютъ боги это твоей величайшей славой. Почему Шекспиръ заставилъ сказать эти слова умирающаго ребенка, не объяснено.
   9. Въ подлинникѣ Іоркъ говоритъ: "the sands are number'd that make up my life", т.-е. песокъ, составлявшій мою жизнь, исчисленъ. Смыслъ тотъ, что жизнь уподобляется песочнымъ часамъ.
   10. Фаэтонъ -- сынъ Аполлона, погибшій вслѣдствіе того, что не умѣлъ справиться съ колесницею своего отца, за что и былъ убитъ Юпитеромъ.
   11. Этотъ стихъ интересенъ тѣмъ, что его пародировалъ Гринъ въ своемъ памфлетѣ на Шекспира, при чемъ называлъ его "tiger's heart, wrapped in a player's hide", т.-е. сердце тигра, покрытое кожей актера. Гринъ иронизируетъ надъ самымъ именемъ Шекспира, называя его "shake-scene", т.-е. потрясатель сцены. Слово Шекспиръ буквально значитъ: потрясатель копья (shake-spear).
   12. Голлиншедъ разсказываетъ о смерти Іоркскаго герцога такъ: "нѣкоторые писатели говорятъ, что герцогъ Іоркскій былъ взятъ въ плѣнъ живымъ и поставленъ силой. на кочку. На голову ему враги надѣли корону, сдѣланную изъ осоки и тростника, и затѣмъ склонили предъ нимъ колѣни, какъ жиды передъ Христомъ, насмѣшливо привѣтствуя его словами: "здравствуй, король безъ королевства! здравствуй, король безъ наслѣдья! здравствуй, герцогъ безъ подданныхъ и владѣній!" Послѣ чего, надругавшись надъ нимъ, ему отрубили голову и поднесли ее королевѣ.
   13. По словамъ Голлиншедовой хроники, передъ битвой, рѣшившей судьбу дома Іорковъ, явились на небѣ три солнца, слившіяся затѣмъ въ одно. Явленіе это до того подняло духъ Эдварда, что онъ, бодро бросившись на враговъ, быстро ихъ разбилъ. Полагаютъ, что вслѣдствіе этого онъ помѣстилъ въ своемъ гербѣ сіяющее солнце.
   14. Въ подлинникѣ здѣсь игра созвучіемъ словъ "sun" -- солнце и "son" -- сынъ. Эдвардъ говоритъ, что будетъ носить въ гербѣ три солнца (sun); а Ричардъ, принимая слово sun въ значеніи: сынъ (son), возражаетъ: "носи лучше трехъ дочерей, потому что женщины всегда нравились тебѣ больше мужчинъ". Въ словахъ этихъ -- насмѣшка надъ Эдвардомъ, прославившимся своей слабостью къ женскому полу. Въ переводѣ эта игра словъ замѣнена по возможности.
   15. Въ этихъ словахъ короля намекъ на пословицу: "happy the ckild, whose father went to the devil", т.-е. буквально: счастливы дѣти, чей отецъ уже попалъ въ руки чорту. Смыслъ тотъ, что если дѣти наслѣдуютъ имущество, нажитое неправедно отцомъ, то они не отвѣчаютъ за грѣхи, помощью которыхъ это имущество нажито. Король въ своихъ словахъ высказываетъ, что онъ съ этой пословицей несогласенъ.
   16. По изданію in folio, дальнѣйшій конецъ этого монолога Эдварда говоритъ Кларенсъ.
   17. Говоря этими словами, что Варвикъ бѣжалъ въ сраженіи при Сентъ-Альбансѣ, королева, по мнѣнію Стивенса, намекаетъ на пословицу: "one pair of heels is worth two pair of liands", т.-е. пара пятокъ бываетъ лучше двухъ паръ рукъ.
   18. Ричардъ называетъ Маргариту желѣзомъ Неаполя, такъ какъ она была дочерью фиктивнаго Неаполитанскаго короля Рене.
   19. Развратныхъ женщинъ наказывали въ то время, публично выставляя ихъ съ привязаннымъ пучкомъ соломы. Намекъ на это считался для женщины самымъ тяжкимъ оскорбленіемъ.
   20. Этотъ монологъ Генриха развитъ гораздо подробнѣе противъ старинной пьесы, послужившей, какъ думаютъ, основаніемъ настоящей.
   21. Эта фраза -- извѣстная пословица: "it is an ill wind, that blows nobody good", не приноситъ никому добра только дурной вѣтеръ.
   22. Эта трагическая сцена написана, вѣроятно, подъ впечатлѣніемъ хроники Голля, который, разсказывая объ ужасахъ войны Алой и Бѣлой розы, именно говорить, что лица, связанныя даже самыми близкими узами родства, нерѣдко должны были сражаться другъ противъ друга, какъ вассалы противныхъ сторонъ.
   23. Герцогство Глостерское, какъ говоритъ Голль, считалось зловѣщимъ по несчастной судьбѣ лицъ, бывшихъ герцогами. Первый герцогъ Глостеръ, Томасъ Вудстокъ, сынъ Эдварда III, былъ убитъ въ тюрьмѣ при Ричардѣ II. Второй -- Гомфрей, сынъ Генриха IV, погибъ также насильственной смертью въ царствованіе Генриха VI, какъ это выведено во второй части хроники. Въ лицѣ же Ричарда герцогъ Глостеръ сдѣлался злодѣемъ относительно всѣхъ убитыхъ имъ впослѣдствіи.
   24. Въ первомъ изданіи in folio вмѣсто: входятъ два охотника -- напечатано: входятъ Синкло и Гомфрей. Это были имена двухъ актеровъ, участниковъ труппы, игравшей пьесу. Обстоятельство это подтверждаетъ мнѣніе, что изданіе in folio напечатано вовсе не по рукописямъ Шекспира (какъ предполагали многіе), а также, какъ и всѣ прочія пьесы, по театральнымъ спискамъ, передѣланнымъ и искаженнымъ.
   25. Мужъ Елисаветы Грей, впослѣдствіи королевы, жены Эдварда, точно погибъ въ битвѣ при Сентъ-Альбансѣ; но онъ сражался на сторонѣ не Іорковъ, а Ланкастеровъ.
   26. Въ подлинникѣ Кларенсъ говоритъ: "He knows the game; how trne he keeps the wind", т.-е. онъ знаетъ игру; какъ искусно онъ пользуется вѣтромъ. Выраженіе это -- охотничій терминъ и говорилось о собакахъ, чуявшихъ по вѣтру дичь.
   27. Въ подлинникѣ здѣсь шутка, которая въ буквальномъ переводѣ была бы слишкомъ груба. Кларенсъ говоритъ: "I fear her not unless she chance to fall", т.-е. я за нее не боюсь, лишь бы она не уступила (fall), но это слово значитъ также: лишь бы не упала. А Глостеръ возражаетъ: "God forbid that, for he 11 take Yantage", т.-е. Боже избави онъ тогда получитъ всѣ выгоды (или возьметъ лучшее положеніе).
   28. Въ подлинникѣ: "that would he ten days wonder",T.-e. это будетъ десятидневное чудо (т.-е., которому можно дивиться десять дней). Смыслъ этой пословицы одинаковъ съ приведенной въ редакціи перевода.
   29. Въ то время существовало повѣрье, что медвѣдица родить комъ мяса, которому придаетъ затѣмъ форму медвѣженка посредствомъ долгаго лизанья.
   30. Принцесса Бона была дочерью Лудовика, герцога Савойскаго и сестрою Шарлотты, королевы французской, а потому приходилась "Лудовику XX не сестрой, но своячиницей.
   31. Отецъ Варвика, графъ Салисбюри, былъ казненъ послѣ сраженія при Векфильдѣ. Племянницу жъ его Эдвардъ оскорбилъ, сдѣлавъ покушеніе на ея честь.
   32. Ива считалась деревомъ печали, и потому вѣнки изъ ея листьевъ носили вдовы или покинутыя жены.
   33. Въ то время короли часто самовластно брали на себя опеку надъ богатыми наслѣдницами и затѣмъ выдавали ихъ замужъ за своихъ любимцевъ.
   34. Отцомъ королевы Елисаветы былъ Ричардъ Вудвиль, рыцарь, впослѣдствіи графъ Риверсъ, а матерью -- Жакелина, вдова герцога Бедфорда, брата короля Генриха V.
   35. Эпизодъ этотъ разсказанъ въ Иліадѣ.
   36. Генрихъ, графъ Ричмондъ, впослѣдствіи король Генрихъ VII, былъ сыномъ графа Эдмунда Ричмондскаго и Маргариты, дочери Сомерсета. Отецъ же его, Эдмундъ Ричмондскій, былъ сыномъ Екатерины, жены Генриха У отъ ея второго брака съ Оуэномъ Тюдоромъ. Сынъ его, Генрихъ, женившись на дочери Эдварда IV, Елисаветѣ, соединилъ этимъ бракомъ претензіи обоихъ домовъ Іорковъ и Ланкастеровъ, чѣмъ и кончилась война Алой и Бѣлой розы.
   37. Гаммъ -- замокъ въ Пикардіи, гдѣ Оксфордъ провелъ много лѣтъ въ заключеніи.
   38. Подъ именемъ Ерусалима Маргарита подразумѣваетъ здѣсь царство небесное.
   39. Этими словами Глостеръ хочетъ сказать, что если бы король Генрихъ былъ тверже характеромъ, то онъ не далъ бы женѣ такой власти.
   40. Принцъ называетъ Глостера Эзопомъ за его природное уродство.
   41. Въ подлинникѣ Эдвардъ говоритъ: "I will charm your tongue", т.-е. я очарую (околдую) твой языкъ. Смыслъ тотъ, что заставитъ его замолчать.
   42. Росцій -- знаменитый римскій трагическій актеръ. Генрихъ, называя этимъ именемъ Ричарда, хочетъ сказать, что отъ него, какъ отъ Росція, нельзя ожидать ничего, кромѣ ужасовъ.
   43. Птицъ ловили, намазывая клейкимъ веществомъ кустарники, на которыхъ онѣ садились. Подобное сравненіе есть въ Гамлетѣ, когда кающійся въ своемъ преступленіи король говоритъ, что душа его похожа на птицу, увязшую въ клей.
   44. Глостеръ, по преданію, родился ногами впередъ. Такіе люди, по тогдашнему повѣрью, дѣлались злодѣями. Генрихъ, умирая, не успѣваетъ кончить этой мысли.
   45. Замѣчанія, что Глостеръ указываетъ на руку и голову, нѣтъ въ старыхъ изданіяхъ, но оно явно вытекаетъ изъ его словъ.
   
а -- тобою. Я не пожалѣлъ бы о родинѣ, если-бы тебя тамъ не было: для Сеффолька и пустыня была-бы достаточно населена, еслибъ ты была его небесною подругой. Гдѣ ты, тамъ цѣлый міръ со всѣми различными мірскими радостями, а гдѣ тебя нѣтъ,-- тамъ пустыня. Довольно. Живи, чтобъ наслаждаться жизнью; мнѣ-же самому ни въ чѣмъ не будетъ радости, кромѣ той, что ты жива.
  

Входитъ Во.

  
   Королева Маргарита. Куда Во такъ спѣшитъ? Пожалуйста, скажи, какія вѣсти?
   Во. Я присланъ доложить его величеству, что кардиналъ Бофортъ при смерти: его внезапно охватываетъ тяжкій недугъ, отъ котораго онъ задыхается, таращитъ глаза и ловитъ воздухъ, богохульствуетъ и проклинаетъ всѣхъ людей на землѣ. Порой онъ разговариваетъ, какъ будто-бы около него находится духъ герцога Гемфри; порой зоветъ онъ короля, и подушка, какъ будто-бы, ему шепчетъ тайны своей обремененной души. Я посланъ передать его величеству, что онъ какъ разъ теперь зоветъ его громко.
   Королева Маргарита. Иди, передай королю эту тяжелую вѣсть (Во уходитъ). Увы! И это -- свѣтъ? И что это за вѣсти? Но отчего-же я сожалѣю о потерѣ какого-нибудь жалкаго часа, забывая о ссылкѣ Сеффолька, сокровища души моей? Но отчего-же, Сеффолькъ, я горюю не объ одномъ тебѣ, не спорю съ тучами юга слезами? Ихъ слезы питаютъ землю, а мои -- мое горе. Иди-же прочь отсюда: ты знаешь, король сейчасъ придетъ, а если онъ найдетъ тебя со мною,-- ты мертвый человѣкъ.
   Сеффолькъ. Разставшись съ тобою, я не могу уже жить, но умереть на твоихъ глазахъ было-бы для меня не болѣе, какъ пріятною дремотой у тебя на колѣняхъ. Тамъ могъ-бы предать я духъ свой небесамъ такъ-же тихо и кротко, какъ грудной младенецъ, умирающій съ материнской грудью во рту. Тамъ, при видѣ короля, я-бы обезумѣлъ и крикомъ просилъ-бы тебя смежить мнѣ очи, и устами твоими замкнуть мнѣ уста. Такимъ образомъ, ты или вернула-бы мою отлетающую душу, или я вдохнулъ-бы ее въ твое тѣло и тогда она жила-бы въ прекрасномъ Элизіумѣ. Умереть при тебѣ -- значитъ умереть шутя; умереть вдали отъ тебя, значить мучаться болѣе, чѣмъ умирая. О, дозволь мнѣ остаться: пусть будетъ, что будетъ.
   Королева. Маргарита. Уходи! Хоть прощаніе и сильно разъѣдающее средство, но оно примѣняется къ смертельнымъ ранамъ. Во Францію, милый Сеффолькъ! Дай мнѣ знать о себѣ; въ какой-бы части свѣта ты ни находился, у меня найдется Ириса, которая отыщетъ тебя.
   Сеффолькъ. Я иду.
   Королева Маргарита.И уносишь мое сердце съ собою.
   Сеффолькъ. Это сокровище, замкнутое въ самой жалкой шкатулкѣ, которая когда-либо содержала цѣнныя вещи. Мы разстаемся, какъ расщепленная ладья. Въ эту сторону иду я къ смерти.
   Королева Маргарита. А я -- въ эту (Уходятъ въ разныя стороны).
  

СЦЕНА III.

Лондонъ. Спальня кардинала Бофорта.

Входятъ: король Генрихъ, Сольсбери, Уорикъ и другіе. Кардиналъ лежитъ въ постели, при немъ его слуги.

  
   Король Генрихъ.Какъ поживаете,милордъ?Скажи, Бофортъ, твоему государю.
   Кардиналъ. Если ты -- смерть, я отдамъ тебѣ казну Англіи, достаточную для того, чтобы купить еще другой такой островъ,-- лишь-бы ты оставилъ меня жить и не чувствовать боли.
   Король Генрихъ. О, что за признакъ дурной жизни, если приближеніе смерти, такъ ужасно видѣть!
   Уорикъ. Бофорть, это твой государь говоритъ съ тобою.
   Кардиналъ. Судите меня, когда вамъ угодно. Развѣ онъ умеръ не въ своей постели? Гдѣ-жъ ему больше умирать? Могу-ли я заставить людей жить волей-неволей?-- О, не пытайте меня больше; я признаюсь. Снова ожилъ? Такъ покажите-же мнѣ, гдѣ онъ? Я дамъ тысячу фунтовъ за то, чтобы увидѣть его! У него нѣтъ глазъ: ихъ засорила пыль. Пригладьте его волосы: смотрите! смотрите! Они стоятъ дыбомъ. какъ вѣтки, обмазанныя смолою, чтобы поймать мою окрыленную душу. Дайте мнѣ попить и прикажите аптекарю принести тотъ сильный ядъ, который я у него купилъ.
   Король Генрихъ. О ты, вѣчный Двигатель небесъ, взгляни милостивымъ окомъ на этого несчастнаго! О, отгони усерднаго и докучнаго врага, который упорно осаждаетъ душу несчастнаго, а изъ груди его -- это мрачное отчаяніе!
   Уорикъ. Смотрите, какъ предсмертныя муки заставляютъ его скрежетать зубами.
   Сольсбери. Не тревожьте его, пусть онъ отойдетъ съ миромъ.
   Король Генрихъ. Миръ душѣ его, если такъ благоугодно Богу. Лордъ кардиналъ, если ты думаешь о небесномъ блаженствѣ, подними руку въ знакъ надежды. Онъ кончается и не подаетъ никакого знака. О Боже! Прости ему!
   Уорикъ. Такая дурная смерть доказываетъ чудовищную жизнь.
   Король Генрихъ. Воздержись отъ осужденій: всѣ мы грѣшники.-- Закройте ему глаза и плотно спустите пологъ, а мы пойдемъ предаться размышленіямъ (Уходитъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Кентъ. Берегъ моря близь Дувра.

Надъ моремъ раздается пальба. Затѣмъ выходятъ изъ шлюпки: капитанъ, шкиперъ, штурманъ Уольтеръ, Уитморъ и другіе. Съ ними переодѣтый Сеффолькъ и другіе джентльмэны, плѣнники.

  
   Капитанъ. Пышный, откровенный и жалкій день скользнулъ въ нѣдра моря; вотъ и громко воющіе водки будятъ драконовъ, несущихъ трагически-грустную ночь. Сонными, вялыми, отвисшими крыльями ласкаютъ они могилы умершихъ и изъ своей туманной пасти выдыхаютъ въ воздухъ отвратительныя заразныя потемки. Приведите-же военныхъ которыхъ мы забрали, и, пока наша пинасса стоитъ на якорѣ въ Дуврѣ, они тутъ, на пескѣ отдадутъ за себя выкупъ или кровью своей расцвѣтятъ этотъ безцвѣтный берегъ.-- Шкиперъ, этого плѣнника я охотно отдаю тебѣ, а ты, его, штурманъ, вотъ этого возьми себѣ въ добычу. А тотъ (указывая на Сеффолька) пусть будетъ твоей долей, Уольтеръ Уитморъ.
   1-й джентльмэнъ. Какой за меня выкупъ, шкиперъ? Позволь мнѣ узнать.
   Шкиперъ. Тысяча кронъ, а не то -- подставляй голову!
   Штурманъ. Столько-же дашь и ты, а не то -- долой и твою.
   Капитанъ. Какъ? Неужели по вашему много двухъ тысячъ кронъ? А еще носите имя и осанку джентльмэновъ? Перерѣзать горло обоимъ негодяямъ! Вы должны умереть. Такую ничтожную сумму нельзя противопоставить жизни тѣхъ, которыхъ мы лишились въ схваткѣ.
   1-й джентльмэнъ. Я дамъ ее вамъ, сэръ: оставьте мнѣ
   2-1 джентльмэнъ. Я -- также и сейчасъ-же напишу объ этомъ домой.
   Уитморъ. Я лишился глаза во время абордажа, и потому (къ Сеффольку) ты долженъ умереть, въ отмщеніе за это.
   Капитанъ. Не будь такъ безразсуденъ: возьми съ него выкупъ и оставь ему жизнь.
   Сеффолькъ. Взгляните на моего св. Георгія: я джентльмэнъ. Цѣни меня во сколько угодно, тебѣ будетъ уплачено.
   Уитморъ. И я тоже: мое имя Уолтеръ Уитморъ. Что, это? Чего ты вздрогнулъ? Какъ? Неужели тебѣ смерть страшна?
   Сеффолькъ. Мнѣ страшно твое имя, въ которомъ звучитъ смерть. Одинъ ученый составилъ мой гороскопъ и сказалъ, что я умру отъ "воды". Однако, пусть это не дѣлаетъ тебя кровожаднымъ: вѣдь твое имя "Гольтиръ", если его правильно произнести.
   Уитморъ. "Гольтиръ" или "Уо'теръ", мнѣ все равно какое-бы ни было. Но никогда еще не оскверняло нашего имени гнусное оскорбленіе безъ того, чтобы мы не смыли этого пятна. И если я, какъ торгашъ, продамъ свою месть пусть переломятъ надо мной мое копье, а доспѣхи перервутъ и опозорятъ и ославятъ меня негодяемъ по всей вселенной! (Хватаетъ Сеффолька).
   Сеффолькъ. Постой, Уитморъ! Вѣдь твой плѣнникъ принцъ, онъ герцогъ Сеффолькъ, Уильямъ де-ля-Пуль.
   Уитморъ. Герцогъ Сеффолькъ, укутанный въ лохмотья!
   Сеффолькъ. Да, но эти лохмотья не составляютъ принадлежности герцога. Вѣдь, и Юпитеръ иногда ходилъ переодѣтымъ; такъ почему-жь бы и мнѣ не дѣлать тоже?
   Капитанъ. Но Юпитеръ никогда не былъ убитъ, а ты будешь.
   Сеффолькъ. Подлый, ничтожный мужикъ! Кровь короля Генриха, благородная кровь дома Ланкастеровъ, не можетъ быть пролита такимъ порочнымъ рабомъ. Не посылалъ-ли ты мнѣ воздушныхъ поцѣлуевъ и не держалъ-ли ты мнѣ стремя? Съ непокрытой головою шелъ ты рядомъ съ моимъ муломъ въ богатой попонѣ и почиталъ себя счастливымъ, если я тебѣ кивалъ головою. Какъ часто подавалъ ты мнѣ чашу и кормился моими объѣдками, когда я пировалъ съ королевой Маргаритой? Вспомни, и пусть это сдѣлаетъ тебя смирнѣе и уменьшитъ твою пустую гордость! Какъ ты дожидался въ нашей прихожей моего выхода? И та-же самая рука моя, которая не разъ писала въ твою пользу, можетъ, вслѣдствіе этого, заворожить твой дерзновенный языкъ.
   Уитморъ. Капитанъ, скажи: не прихлопнуть-ли мнѣ этого подлаго мужика?
   Капитанъ. Пусть я сначала прихлопну его словами, какъ онъ меня.
   Сеффолькъ. Низкій рабъ, слова твои глупы, какъ и ты самъ.
   Капитанъ. Уведите его отсюда и отрубите ему голову надъ бортомъ нашего барказа.
   Сеффолькъ. Ты не посмѣешь, изъ боязни за свою собственную.
   Капитанъ. Посмѣю, Пуль.
   Сеффолькъ. Пуль?
   Капитанъ. Пуль? Сэръ Пуль, или лордъ? Ну, грязный стокъ, лужа, или помойная яма, чье зловоніе и грязь мутятъ серебристые ручьи, изъ которыхъ пьютъ англичане. Теперь-то я замкну твой зѣвъ за то, что онъ поглотилъ государственную казну. Губы твои, цѣловавшія королеву, пусть лижутъ землю, а ты самъ, усмѣхавшійся смерти добраго герцога Глостэра, тщетно будешь скалить зубы на безжалостный вѣтеръ, который съ презрѣніемъ будетъ продолжать на тебя свистѣть. И пусть ты сочетаешься съ вѣдьмами ада за то, что дерзнулъ сочетать могущественнаго повелителя съ дочерью ничтожнаго короля, не имѣвшаго ни подданныхъ, ни владѣній, ни короны. Благодаря дьявольскимъ хитростямъ, ты повысился и, какъ честолюбивый Цилла, пресытился кусками окровавленнаго сердца своей матери. Черезъ тебя проданы французамъ Анжу и Мэнъ; черезъ тебя-же лукавые бунтовщики нормандцы съ презрѣніемъ отказываются называть насъ своими господами. Пикардійцы перерѣзали правителей, захватили наши крѣпости и отправили восвояси нашихъ раненыхъ, оборванныхъ солдатъ. Царственный Уорикъ и всѣ Невили, грозные мечи которыхъ никогда не подымались понапрасну, изъ ненависти къ тебѣ возстаютъ, вооружаясь. И вотъ теперь, домъ Іорка,-- отторгнутый отъ короны позорнымъ убійствомъ безвиннаго короля и властной, гордой, хищной тираніей, -- возгорѣлся мстительнымъ огнемъ и на своихъ отрадныхъ знаменахъ несетъ впереди наше полу-солнце, стремящееся засіять надъ изреченіемъ: Invitis nubibus. Народъ здѣсь, въ Кентѣ, возсталъ и, въ заключеніе всего, позоръ и нищета закрались во дворецъ нашего короля,-- а все черезъ тебя-же. Прочь! уведите его отсюда.
   Сеффолькъ. О, еслибъ я былъ богомъ, чтобъ разразиться громомъ надъ этимъ ничтожнымъ, подлымъ, отвратительнымъ мужичьемъ! Мелочами гордятся лишь подлецы: и этотъ негодяй, будучи капитаномъ пинассы, грозится сильнѣе, нежели Баргулъ, могучій иллирійскій пиратъ. Шмеля не сосутъ орлиной крови, но грабятъ пчелиные ульи. Невозможно, чтобы я умеръ отъ руки такого подлаго вассала, какъ ты.Твои слова подымаютъ во мнѣ гнѣвъ, но не раскаяніе. Я ѣду во Францію съ порученіемъ отъ королевы. Приказываю тебѣ доставить меня невредимо на тотъ берегъ пролива.
   Капитанъ. Уотеръ!
   Уитморъ. Ступай, Сеффолькъ, я долженъ доставить тебя на смерть.
   Сеффолькъ. Gelidus timor occupat artus: я боюсь только тебя.
   Уитморъ. У тебя будутъ еще причины для страха, прежде, чѣмъ я оставлю тебя. Ну что же? Теперь ты покорился? Теперь хочешь смириться?
   1-й джентльмэнъ. Мой милостивый лордъ, умоляйте его, говорите съ нимъ ласково.
   Сеффолькъ. Повелительный языкъ Сеффолька твердъ и суровъ; привыкшій повелѣвать, онъ не умѣетъ просить милости. Тѣмъ болѣе мы не почтимъ такихъ людей, какъ эти, смиренными просьбами. Нѣтъ, скорѣе склонится моя голова на плаху, нежели колѣни мои передъ кѣмъ-либо, кромѣ Бога небесъ и моего короля. Ужь лучше торчать на окровавленной рогатинѣ, нежели стоять съ непокрытой головой передъ грубымъ рабомъ. Настоящее благородство чуждо страха: я могу вынести больше, чѣмъ вы осмѣлитесь мнѣ сдѣлать.
   Капитанъ. Тащите его прочь и не давайте ему больше говорить.
   Сеффолькъ. Ну, покажите-же, воины, на какую жестокость вы способны, чтобы смерть моя никогда не забылась.-- Нерѣдко умирали великіе мужи отъ руки подлыхъ византійцевъ. Римскій боецъ и разбойникъ умертвили прекраснаго Туллія; отъ руки пригулка Брута палъ Юлій Цезарь; отъ дикихъ островитянъ -- Великій Помпей, а отъ пиратовъ -- Сеффолькъ (Уходятъ: Сеффолькь съ Уитморомъ и другіе).
   Капитанъ. Что-же касается тѣхъ, чей выкупъ мы уже назначили, намъ угодно, чтобы одинъ изъ нихъ отправился обратно. Поэтому ты пойдешь съ нами, а онъ будетъ отпущенъ.
  

Входитъ опять Уитморь съ трупомъ Сеффолька.

  
   Уитморъ. Пусть тутъ лежитъ и голова его, и безжизненное тѣло, пока его не похоронитъ королева, его любовница (Уходитъ).
   1-й джентльмэнъ. О жестокое и кровавое зрѣлище! Я увезу его тѣло къ королю: если не онъ, такъ друзья отомстятъ за него, равно какъ и королева, которой онъ былъ такъ дорогъ при жизни (Уходитъ, унося тѣло).
  

СЦЕНА II.

Блэкхисъ.

Входятъ: Джорджъ Бевисъ и Джонъ Голлэндъ.

  
   Джорджъ. Ступай, добудь себѣ мечъ, хотя-бы изъ дранокъ. Вотъ ужь два дня, какъ они поднялись.
   Джонъ. Значить теперь имъ тѣмъ нужнѣе сонъ.
   Джорджъ. Говорю тебѣ, что сукновалъ, Джонъ Кэдъ, намѣренъ пообчистить государство, вывернуть его и поднять на немъ новый ворсъ.
   Джонъ. Оно въ этомъ нуждается, потому-что потерто. Говорю-же тебѣ, не бывало въ Англіи веселья съ тѣхъ поръ, какъ явились эти джентльмэны.
   Джорджъ. О, злополучное время! Въ ремесленникахъ не признаютъ добродѣтели.
   Джонъ, Дворяне думаютъ, что ходить въ кожаномъ передникѣ позорно.
   Джорджъ. Нѣтъ, и еще того больше: совѣтники короля плохіе работники.
   Джонъ. Это правда. Однако, говорятъ: работай каждый на своемъ поприщѣ. Это тоже, что сказать-бы: пусть правителями будутъ работники, и потому намъ-бы слѣдовало быть правителями.
   Джорджъ. Ты какъ-разъ попалъ въ цѣль: вѣрнѣйшій признакъ честнаго человѣка -- загрубѣлыя руки.
   Джонъ. Я знаю кто! Я знаю кто! Вотъ сынъ Беста, бочаръ изъ Уингхэма.
   Джорджъ. Ему пусть будутъ кожи нашихъ враговъ, чтобы выдѣлать изъ нихъ кожу.
   Джонъ. И Дикъ, мясникъ.
   Джорджъ. Ну, такъ грѣхъ будетъ дранъ, какъ волъ, а неправда зарѣзана, какъ теленокъ.
   Джонъ. И ткачъ Смисъ.
   Джорджъ. Argo -- нить ихъ жизни окончена.
   Джонъ. Пойдемъ, пойдемъ: примкнемъ-же къ нимъ.
  

Барабаны. Входятъ: Кэдъ, мясникъ Дикъ, ткачъ Смисъ и множество другихъ.

  
   Кэдъ. Мы, Джонъ Кэдъ, названные такъ по имени мнимаго отца нашего.
   Дикъ (всторону). Или скорѣе за украденную бочку сельдей.
   Кэдъ. Наши враги падутъ предъ нами, вдохновленными стремленьемъ низвергать королей и принцевъ. Прикажи молчать.
   Дикъ. Молчать!
   Кэдъ. Мой отецъ былъ Мортимеръ.
   Дикъ (всторону). Честный человѣкъ и хорошій каменьщикъ.
   Кэдъ. Мать -- изъ рода Плантадженэтовъ.
   Дикъ (всторону). Я зналъ ее хорошо: она была повивальной бабкой.
   Кэдъ. Жена моя -- изъ потомства Лэси.
   Дикъ. И въ самомъ дѣлѣ: она дочь разносчика и продавала много кружевъ.
   Смисъ (всторону). Но за послѣднее время она ужь не можетъ странствовать со своимъ мѣховымъ тюкомъ и бучить свое бѣлье дома.
   Кэдъ. Слѣдовательно, я -- благороднаго рода.
   Дикъ (всторону). Да, конечно, Поле -- благородная мѣстность, а онъ тамъ и родился, подъ тыномъ, такъ-какъ у отца его, кромѣ тюрьмы, и дому-то никогда не бывало.
   Кэдъ. Я храбръ.
   Смисъ (всторону). Поневолѣ: вѣдь, нищіе всѣ храбрецы.
   Кэдъ. Я могу много вынести.
   Дикъ (встороиу). Объ этомъ не можетъ быть вопроса: я видѣлъ, какъ его стегали кнутомъ три базарные дня подрядъ.
   Кэдъ. Я же боюсь ни огня, ни меча.
   Смисъ (всторону). Ему нечего бояться меча: его одежда непроницаема.
   Дикъ. Но, мнѣ кажется, онъ бы долженъ бояться огня, потому-что у него сожжена рука за кражу овецъ.
   Кэдъ. Будьте-же храбры, потому-что предводитель вашъ храбръ и клянется все преобразовать. Въ Англіи будутъ продаваться хлѣбы въ семь съ половиной пенсовъ за одинъ пенни; въ трехмѣрномъ ведрѣ будетъ десять мѣръ, и я за преступленіе буду считать пить полпиво. Все государство будетъ общимъ достояніемъ, а въ Чипсайдѣ я буду пасти своего коня. Когда-же я буду королемъ (а я имъ буду),--
   Всѣ. Спаси, Боже, ваше величество!
   Кэдъ. Благодарю васъ, добрые люди.-- Денегъ вовсе не будетъ: всѣ будутъ пить и ѣсть на мой счетъ. Я всѣхъ одѣну въ одинаковыя платья, чтобы всѣ ладили между собой, какъ братья, и почитали-бы меня, какъ своего повелителя.
   Дикъ. Первое, что мы сдѣлаемъ, перебьемъ всѣхъ законовѣдовъ.
   Кэдъ. Нѣтъ, это я намѣренъ сдѣлать. Не жалость-ли, что изъ шкуры какого-нибудь невиннаго ягненка сдѣлаютъ пергаментъ. Что этотъ пергаментъ, когда его весь испишутъ, губитъ человѣка? Иные говорятъ, что пчела кусается, но я говорю, что это пчелиный воскъ, такъ-какъ я лишь однажды припечаталъ одну вещь, и съ тѣхъ поръ я самъ не свой. Что это? Кто тамъ?
  

Входятъ нѣсколько человѣкъ, ведя за собою писца чатэмскаго.

  
   Смисъ. Писецъ чатэмскій. Онъ умѣетъ читать, писать и подсчитыватъ.
   Кэдъ. О, безобразіе!
   Смисъ. Мы забрали его,когда онъ поправлялъ прописи, мальчишекъ.
   Кэдъ. Вотъ такъ негодяй!
   Смнсъ. Въ карманѣ у него книга съ красными буквами.
   Кэдъ. Нѣтъ! Значитъ онъ колдунъ.
   Дикъ. Нѣтъ, онъ даже можетъ составлять контракты и писать по-судейски.
   Кэдъ. Мнѣ это очень жаль: онъ толковый человѣкъ, честное слово, и не умретъ, если я не найду его виновнымъ. Поди-ка сюда, малый, я долженъ допросить тебя Какъ твое имя?
   Писецъ. Эммануилъ.
   Дикъ. Это пишутъ на заголовкахъ писемъ. Тебѣ плохо придется.
   Кэдъ. Отстань! -- Обыкновенно ты пишешь свое имя или у тебя есть какой-либо особый знакъ, какъ у всякаго честнаго простолюдина?
   Писецъ. Благодаря Бога, сэръ, я настолько хорошо образованъ, что умѣю писать свое имя.
   Всѣ. Такъ онъ сознался: долой его! Онъ злодѣй и предатель!
   Кэдъ. Я говорю: долой его! Повѣсьте его съ перомъ и чернильницей на шеѣ (Нѣсколько человѣкъ уходятъ съ писцомъ).
  

Входитъ Михаилъ.

  
   Михаилъ. Гдѣ нашъ предводитель?
   Кэдъ. Я тутъ, странный ты человѣкъ.
   Михаилъ. Кэдъ, бѣги! Бѣги! Сэръ Гемфри Стаффордъ и его братъ съ королевскимъ войскомъ близко отсюда.
   Кэдъ. Стой, негодяй, стой! Или я прихлопну тебя. Онъ будетъ встрѣченъ человѣкомъ не хуже его самого: онъ вѣдь только рыцарь, не такъ-ли?
   Михаилъ. Да.
   Кэдъ. Чтобы сравняться съ нимъ, я сейчасъ-же посвящу себя въ рыцари. Встань, сэръ Джонъ Мортимеръ. Ну теперь онъ только держись!
  

Входитъ сэръ Гемфри Стаффордъ и его братъ Уильямъ съ войскомъ и съ барабанами.

  
   Стаффордъ. Мятежные холопы, пѣна и грязь Кента, отмѣченные для висѣлицы, сложите оружіе. Возвращайтесь въ свои коттэджи, оставьте этого презрѣннаго! Король будетъ къ вамъ милостивъ, если вы отступитесь отъ него.
   Уильямъ Стаффордъ. Но грозенъ, яростенъ и склоненъ къ кровопролитію, если вы заупрямитесь. Поэтому покоритесь, или умрите.
   Кэдъ. Что-же касается этихъ разодѣтыхъ въ шелкъ рабовъ, я на нихъ не обращаю вниманія. Я съ вами говорю добрые люди, надъ которыми я въ будущемъ надѣюсь царствовать, такъ какъ я законный наслѣдникъ престола.
   Стаффордъ. Негодяй! Отецъ твой былъ маляръ, а ты самъ стригунъ,-- не такъ-ли?
   Кэдъ. А Адамъ былъ садовникъ.
   Уильямъ Стаффордъ. Ну, такъ что-же изъ-того?
   Кэдъ. Ну, понятно, вотъ что: Эдмондъ Мортимеръ, графъ Марчъ, женился на дочери герцога Кларенса; не такъ-ли?
   Стаффордъ. Такъ точно, сударь.
   Кэдъ. Отъ нея онъ имѣлъ двойниковъ.
   Уильямъ Стаффордъ. Это ложно.
   Кэдъ. Ну, это еще вопросъ, но я говорю, что это вѣрно. Старшій изъ нихъ, отданный на вскормленіе, былъ украденъ нищей и, въ невѣдѣніи о своемъ рожденіи и родствѣ, сдѣлался каменьщикомъ. Я его сынъ: отрицай это, если можешь,
   Дикъ. Нѣтъ, это слишкомъ вѣрно, и потому онъ будетъ королемъ.
   Смисъ. Сэръ, онъ сложилъ трубу въ домѣ отца моего и еще по сей день живы кирпичи, чтобъ засвидѣтельствовать это: поэтому лучше вамъ не отрицать.
   Стаффордъ. И неужели вы повѣрите словамъ этого холопа, который самъ не знаетъ, что говоритъ?
   Всѣ. Ну да, понятно, вѣримъ, а потому убирайтесь.
   Уильямъ Стаффордъ. Джэкъ Кэдъ, тебя подъучилъ герцогъ Іоркъ.
   Кэдъ (всторону). Онъ вретъ, я самъ это выдумалъ.-- Ладно, любезный; скажи-ка отъ меня королю, что ради его отца, Генриха Пятаго, при которомъ мальчишки играли въ лунку на французскія кроны, я согласенъ, чтобы онъ царствовалъ, но пусть я буду его протекторомъ.
   Дикъ. А сверхъ того, мы требуемъ голову лорда Сэ, за то, что онъ продалъ Мэнское герцогство.
   Кздъ. И вполнѣ резонно: этимъ, вѣдь, искалѣчена Англія и можетъ даже ходить съ палкой, если только я не поддержу ее своею властью. Собратья-короли, говорю вамъ, что этоть лордъ Сэ изуродовалъ государство и обратилъ его въ евнуха. Мало того: онъ даже говоритъ по-французски, а слѣдовательно онъ измѣнникъ.
   Стаффордъ. О грубое и подлое невѣжество!
   Кэдъ. Нѣтъ отвѣчай, если можешь: французы наши враги. Ну и ладно, а я вотъ о чемъ только спрашиваю: можетъ-ли тогъ, который говоритъ языкомъ враговъ, быть добрымъ совѣтникомъ,-- или нѣтъ?
   Всѣ. Нѣтъ, нѣтъ! И потому мы требуемъ его голову.
   Уильямъ Стаффордъ. Ну, какъ видно, ласковыми рѣчами ихъ не одолѣешь: такъ нападайте-же на нихъ съ войскомъ короля.
   Стаффордъ. Ступай, герольдъ! Въ каждомъ городѣ провозглашай измѣнниками тѣхъ, которые возстали вмѣстѣ съ Кэдомъ; что даже тѣ, которымъ удастся бѣжать до окончанія сраженія, будутъ повѣшены на глазахъ у ихъ женъ и дѣтей, примѣра ради, передъ своими-же дверями. А тѣ, кто другъ королю, пусть идутъ за мною. (Уходятъ: оба Стаффорда и войско).
   Кэдъ. А тѣ, кто любитъ народъ, пусть слѣдуютъ за мною.-- Докажите-же теперь свободы ради, что вы мужчины.-- Мы не оставимъ ни одного лорда, ни одного джентльмэна: не щадите никого, кромѣ тѣхъ, что ходятъ въ заплатанныхъ башмакахъ, потому-что они-то и есть настоящіе разсчетливые и честные люди, которые приняли-бы нашу сторону, да не смѣютъ.
   Дикъ. Но они всѣ въ порядкѣ и наступаютъ на насъ.
   Кэдъ. Ну, такъ и мы въ порядкѣ, даже когда у насъ наибольшій безпорядокъ. Идемъ; маршъ! Впередъ! (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Другая часть Блэкхиса.

Тревога. Обѣ партіи входятъ и дерутся; оба Стаффорда убиты.

  
   Кэдъ. Гдѣ-же Дикъ, мясникъ изъ Ашфорда?
   Дикъ. Здѣсь, сэръ.
   Кэдъ. Враги падали передъ тобой, какъ волы, бараны, или и ты обращался съ ними, какъ если-бы ты былъ у себя на бойнѣ. Поэтому я награжу тебя: постъ будетъ еще на столько-же длиннѣе, чѣмъ теперь, а ты подучишь разрѣшеніе для ста человѣкъ безъ одного.
   Дикъ. Я больше ничего и не желаю.
   Кэдъ. А правду сказать, такъ ты этого стоишь. Я буду носить этотъ знакъ побѣды, а тѣла будутъ волочиться у копытъ моего коня, пока я не прибуду въ Лондонъ, гдѣ мечъ мэра понесутъ предъ нами.
   Дикъ. Если мы сами намѣрены благоденствовать и дѣлать добро, такъ отворимъ темницы и выпустимъ заключенныхъ.
   Кэдъ. Не бойся, я это тебѣ обѣщаю. Идемъ, направимся въ Лондонъ. (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входятъ: король Генрихъ, читающій прошеніе, Бекингэмъ и съ нимъ лордъ Сэ. Нѣсколько поодаль -- королева Маргарита сокрушается надъ головой Сеффолька.

  
   Королева. Маргарита. Я часто слышала, что горѣ смягчаетъ мысли, дѣлаетъ ихъ боязливыми и перерождаетъ ихъ. Думай, поэтому, о мести и перестань плакать. Но кто-же можетъ перестать плакать, глядя на это? Пусть лежитъ его голова тутъ, на моей трепетной груди; но гдѣ-же тѣло, которое я-бы желала обнять?
   Бекингэмъ. Какой отвѣтъ дастъ ваше величество на прошеніе бунтовщиковъ?
   Король Генрихъ. Я пошлю какого-нибудь благочестиваго епископа ихъ увѣщевать: упаси Боже, чтобы столько христіанскихъ душъ погибло отъ меча! А я самъ скорѣе, нежели подавить ихъ кровавою войною, готовъ вести переговоры съ Джэкомъ Кэдомъ, ихъ предводителемъ.-- Но постой, я перечту прошеніе.
   Королева. Маргарита. О, жестокосердые негодяи! Неужели это прелестное лицо, управлявшее мною, какъ путеводная звѣзда, не могло принудить къ жалости тѣхъ, которые были недостойны на него смотрѣть?
   Король Генрихъ. Лордъ Сэ! Джэкъ Кэдъ поклялся, что добудетъ твою голову.
   Сэ. Да, но я надѣюсь, что ваше величество добудете его.
   Король Генрихъ. Ну что-жь, сударыня? Вы все еще горюете, оплакиваете смерть Сеффолька? Боюсь я, дорогая, что если-бы я умеръ, ты не такъ-бы сильно горевала по мнѣ.
   Королева Маргарита. Нѣтъ, мой дорогой, я-бы не горевала: я-бы умерла.
  

Входитъ гонецъ.

  
   Король Генрихъ. Ну что, какія вѣсти? Чего ты такъ спѣшишь?
   Гонецъ. Бунтовщики въ Саусуеркѣ. Бѣгите, мой повелитель! Джэкъ Кэдъ разглашаетъ, что онъ лордъ Мортимеръ, потомокъ рода герцога Кларенса, открыто называетъ ваше величество похитителемъ престола и клянется, что коронуется въ Уэстминстерѣ. Его войска -- толпа оборванцевъ, холоповъ и мужиковъ, грубыхъ и безжалостныхъ: смерть сэра Гемфри Стаффорда и его брата дала имъ храбрость итти дальше. Всѣхъ ученыхъ, законниковъ, придворныхъ и джентльмэновъ они называютъ подлыми гусеницами и намѣреваются ихъ умертвить.
   Король Генрихъ. О, люди безъ стыда! Они не вѣдаютъ, что творятъ.
   Бекингэмъ. Мой милостивый повелитель, удалитесь въ Кенельуерсъ, пока будетъ собрано войско противъ нихъ.
   Королева Маргарита. Ахъ, если-бы герцогъ Сеффолькъ еще былъ живъ, эти кентскіе бунтовщики скоро были-бы усмирены.
   Король Генрихъ. Лордъ Сэ, измѣнники тебя ненавидятъ, а потому отправляйся съ нами въ Кенельуерсъ.
   Сэ. Тогда особа вашего величества будетъ въ опасности. Видъ мой противенъ ихъ взорамъ, и потому я лучше останусь здѣсь въ городѣ и буду жить одинъ, какъ только можно тайно.
  

Входитъ другой гонецъ.

  
   2-й гонецъ. Джэкъ Кэдъ взялъ Лондонскій мостъ. Жители бѣгутъ, бросая свои дома; гнусная чернь, жаждущая добычи, соединяется съ измѣнникомъ, и они всѣ сообща клянутся разграбить городъ и вашъ королевскій дворецъ.
   Бекингэиъ. Не медлите-же, мой повелитель: уѣзжайте хоть верхомъ.
   Король Генрихъ. Пойдемъ, Маргарита: Господь, наша надежда, намъ поможетъ.
   Королева Маргарита. Моя надежда погибла, когда Сеффолькъ скончался.
   Король Генрихъ (лорду Сэ). Прощайте, милордъ; не довѣряйтесь кентскимъ бунтовщикамъ.
   Бекингэмъ. Не довѣряйтесь никому, изъ боязни, чтобы васъ не предали.
   Сэ. Моя надежда въ моей невинности, и потому я храбръ и рѣшителенъ. (Уходятъ).
  

СЦЕНА V.

Тамъ-же. Тауэръ.

Входятъ: лордъ Скэльзъ и другіе и ходятъ по стѣнѣ. Внизу входятъ нѣсколько горожанъ.

   Скэльзъ. Ну что? Джэкъ Кэдъ убить?
   1-й горожанинъ. Нѣтъ, милордъ, и не похоже на то, что его убьютъ. Бунтовщики завладѣли мостомъ и убиваютъ всѣхъ, кто имъ противится. Лордъ-мэръ проситъ у ваше милости подкрѣпленія изъ Тауэра, чтобы защищать городъ отъ бунтовщиковъ.
   Скэльзъ. Вы можете располагать подкрѣпленіемъ, безъ какого только я могу обойтись, такъ какъ меня самого о здѣсь безпокоятъ: бунтовщики уже пробовали взять Тауэръ. Но вы отправляйтесь въ Смисфильдъ, соберите народъ и я пришлю вамъ туда Мэттью Гау. Бейтесь за короля, за родину и за свою жизнь. Итакъ, прощайте: мнѣ опять надобно уйти (Уходятъ).
  

СЦЕНА VI.

Тамъ-же. Пушечная улица.

Входятъ: Джэкъ Кэдъ и ею приверженцы. Опъ ударяетъ жезломъ по Лондонскому камню.

  
   Кэдъ. Вотъ Мортимеръ и повелитель этого города. И тутъ-же, сидя на Лондонскомъ камнѣ, я постановляю и приказываю, чтобы въ этотъ первый годъ нашего царствованія по желобамъ не текло ничего, кромѣ краснаго вина, на счетъ города. А затѣмъ, будетъ измѣной, если кто-либо назоветъ меня иначе, чѣмъ лордомъ Мортимеромъ.
  

Вбѣгаетъ солдатъ.

  
   Солдатъ. Джэкъ Кэдъ! Джэкъ Кэдъ!
   Кэдъ. Вали его! (Его убиваютъ).
   Смисъ. Если этотъ малый уменъ, такъ никогда ужь больше не назоветъ васъ Джэкомъ Кэдомъ: мнѣ кажется, его достаточно предупредили.
   Дикъ. Милордъ, въ Смисфильдѣ собрано войско.
   Кэдъ. Идемъ-же: сразимся съ ними. Но сперва отдайте и подожгите Лондонскій мостъ, а если можете, сожгите также и Тауэръ. Ну, идемъ-же! (Уходятъ).
  

СЦЕНА VII.

Тамъ-же Смисфильдъ.

Тревога. Входятъ съ одной стороны: Кэдъ и его приверженцы; съ другой горожане и королевское войско подъ предводительствомъ Мэттъю Гау. Стычка. Горожане смяты, Мэттъю Гау убитъ.

  
   Кэдъ. Такъ-то, господа. Теперь ступайте нѣсколько человѣкъ и разрушайте Савойскій дворецъ! другіе -- въ коллегіи: все уничтожайте!
   Дикъ. У меня есть просьба къ вашей свѣтлости,
   Кэдъ. Еслибъ ты просилъ титула свѣтлости, такъ и тотъ получимъ-бы за это слово.
   Дикъ. Лишь-бы законы Англіи исходили изъ вашихъ
   Джонъ (всторону). Нечего сказать, плачевные-же это будутъ законы: его когда-то хватили въ ротъ копьемъ и онъ еще не зажилъ.
   Смисъ (всторону). Нѣтъ, Джонъ, это будетъ вонючій законъ: у него изо рта еще воняетъ поджаренымъ сыромъ.
   Кэдъ. Я уже это обдумалъ: такъ оно и будетъ. Ступайте, сожгите всѣ правительственныя бумаги: мои уста будутъ англійскимъ парламентомъ.
   Джонъ (всторону). Ну, такъ значитъ ѣдки-же будутъ наши постановленія, если ему не вырвутъ зубы.
   Кэдъ. А впредь все будетъ общимъ достояніемъ.
  

Входитъ гонецъ.

  
   Гонецъ. Милордъ, добыча! Вотъ лордъ Сэ, продававшій французамъ наши города. Онъ тотъ, что заставлялъ насъ платить двадцать одну пятнадцатыхъ долей и по одному шиллингу съ фунта, въ послѣдній налогъ.
  

Входятъ: Джорджъ Бевисъ съ лордомъ Сэ.

  
   Кэдъ. Ну, такъ за это онъ будетъ десять разъ обезглавленъ.-- Ахъ ты, шелковый, саржевый,-- нѣтъ, крашенинный лордъ! Теперь ты сдѣлался мишенью для нашего царственнаго суда. Что можешь ты отвѣчать моему величеству за сдачу Нормандіи господину Безимекю -- дофину Франціи? Да будетъ тебѣ извѣстно, въ ихъ присутствіи и въ присутствіи лорда Мортимера, что я метла, которая дочиста вымететъ со двора такую нечисть, какъ ты. Ты самымъ предательскимъ образомъ развратилъ юношество въ государствѣ, основавъ школу грамотности. И, въ то время, какъ наши предки не имѣли другахъ книгъ, кромѣ бирки и намѣтокъ на биркѣ, ты ввелъ въ употребленіе книгопечатаніе, выстроилъ бумажную мельницу, вопреки королю, его коронѣ и достоинству. Тебѣ въ лицо будетъ доказано, что ты себя окружаешь людьми, которые обыкновенно говорятъ о существительныхъ и глаголахъ и произносятъ такія гнусныя слова, какихъ не снесетъ ни одно христіанское ухо. Ты поставилъ мировыхъ судей, которые призывали бѣдняковъ къ отвѣту въ такихъ дѣлахъ, за которыя они не могутъ отвѣчать. Кромѣ того, ты ихъ отправлялъ въ тюрьмы и вѣшалъ ихъ за то, что они не умѣли читать; когда именно по этой только причинѣ они и были-бы достойны жить. Ты, вѣдь, ѣздишь на лошадяхъ въ попонахъ, не такъ-ли?
   Сэ. Такъ что-жь изъ этого?
   Кэдъ. Понятно, что тебѣ не слѣдовало-бы водить свою лошадь въ платьѣ, въ то время, когда люди почестнѣе тебя ходятъ въ штанахъ и курткѣ.
   Дикъ. И работаютъ въ одной рубахѣ, какъ я, напримѣръ, потому что я мясникъ.
   Сэ. Вы -- жители Кента.
   Дикъ. Ну, что-то скажешь ты о Кентѣ?
   Сз. Только вотъ что: онъ "bona terra, mala gens".
   Кэдъ. Долой его! Долой его! Онъ говоритъ по-латыни.
   Сэ. Только выслушайте, что я скажу, а тамъ отправляйте меня куда хотите. Въ Комментаріяхъ, написанныхъ Цезаремъ, Кентъ названъ самою образованной землей на островѣ; мѣстность его прелестна, потому что полна богатствъ; народъ великодушенъ, храбръ, дѣятеленъ и богатъ, это мнѣ даетъ надежду на то, что вы не чужды жалости. Не продавалъ я Мэна, не терялъ я Нормандіи; однако, чтобы вернуть ихъ, я готовъ лишиться жизни. Я всегда творилъ милость и правосудіе; мольбы и слезы меня трогали, но приношенія -- никогда. Требовалъ-ли я когда чего изъ вашихъ рукъ, какъ не для поддержки короля, государства и васъ самихъ? Я щедрости свои расточалъ ученымъ писцамъ, потому что за мою образованность меня отличалъ король. А если невѣжество -- Божье наказанье, такъ наука -- крыло, на которомъ мы летимъ на небеса. Если вы только не одержимы злымъ духомъ, вы не согласитесь убить меня. Этотъ языкъ велъ съ иностранными королями переговоры въ вашу пользу.
   Кэдъ. Будетъ! Когда бывало, чтобъ ты нанесъ хоть одинъ ударъ на полѣ битвы?
   Сэ. У высокихъ особъ -- долгія руки: я часто разилъ тѣхъ, которыхъ никогда не видѣлъ, и разилъ на смерть.
   Джорджъ. О, безобразный трусъ! Какъ? Ты нападалъ на людей сзади?
   Сэ. Эти щеки поблѣднѣли, въ заботахъ о вашемъ благѣ.
   Кэдъ. Дерните его за ухо и это заставитъ ихъ покраснѣть.
   Сэ. Долгое сидѣнье за разрѣшеніемъ дѣлъ бѣдняковъ совершенно изнурило меня и обременило болѣзнями.
   Кэдъ. Такъ мы напоимъ тебя бульономъ изъ пеньки и полечимъ топоромъ.
   Дикъ. Ты отчего дрожишь, малый?
   Сэ. Не страхъ, а параличъ меня тревожитъ.
   Кэдъ. Нѣтъ, это онъ киваетъ намъ, чтобы сказать: "Я хочу съ вами сравняться". Я посмотрю, будетъ-ли его голова крѣпче держаться на рогатинѣ, или нѣтъ? Уведите его и казните.
   Сэ. Скажите мнѣ, чѣмъ я васъ болѣе всего обидѣлъ? Развѣ я домогался богатства или почестей? Говорите! Развѣ мои сундуки полны награбленнымъ золотомъ? Развѣ мой нарядъ роскошенъ на видъ? Кому я навредилъ, что вы ищете моей смерти? Эти руки неповинны въ пролитіи крови безвинныхъ, а эта грудь -- въ томъ, что пріютила лукавые помыслы. О, оставьте мнѣ жизнь!
   Кэдъ. Я самъ чувствую жалость отъ его рѣчей, но я преодолѣю ее: онъ умретъ, хотя бы за то, что такъ хорошо защищаетъ свою жизнь. Долой его! у него домовой подъ языкомъ: онъ говоритъ не отъ имени Господня. Ступайте, тащите его и сейчасъ-же отрубите ему голову, затѣмъ ворвитесь въ домъ его зятя, сэра Джэмса Кромера, снесите ему голову и принесите ихъ обѣ сюда, на рогатинахъ.
   Всѣ. Все будетъ сдѣлано.
   Сэ. Ахъ, соотечественники! Если Богъ, когда вы Ему молитесь, будетъ такъ жестокъ, неумолимъ, какъ вы, каково придется вашимъ отошедшимъ, отлетѣвшимъ душамъ? Такъ хоть поэтому смягчитесь, спасите мнѣ жизнь.
   Кэдъ. Долой его и сдѣлайте, какъ я приказалъ (Нѣсколько человѣкъ и лордъ Сэ уходятъ). Самый знатный, гордый изъ пэровъ не сноситъ головы на плечахъ, если не заплатитъ мнѣ выкупа дани. Ни одна дѣвушка не выйдетъ замужъ, не заплативъ мнѣ своей дѣвственностью, прежде, чѣмъ она имъ достанется. Мужчины будутъ зависѣть отъ меня in capite, и мы постановляемъ и приказываемъ, чтобы жены ихъ были свободны, какъ только душѣ угодно или какъ только можно выразить словами.
   Дикъ. Когда-же, милордъ, пойдемъ мы въ Чипсайдъ и своими алебардами заплатимъ за добычу?
   Кэдъ. Понятно, сейчасъ-же.
   Всѣ. Молодцомъ!
  

Возвращаются бунтовщики съ головами: лорда Сэ и его зятя.

  
   Кэдъ. Но развѣ это не еще молодцоватѣе? Пусть они поцѣлуются: вѣдь они любили другъ друга при жизни. Теперь разлучите ихъ снова, чтобы они не согласились между собою отдать французамъ еще нѣсколько городовъ. Солдаты! Отложите грабежъ до ночи: съ этими головами впереди вмѣсто жезловъ, мы хотимъ проѣхать по улицамъ и заставить ихъ цѣловаться на каждомъ перекресткѣ. Идемъ! (Уходятъ).
  

СЦЕНА VIII.

Саусуеркъ.

Тревога. Входятъ Кэдъ и вся его свора.

  
   Кэдъ. Вверхъ по Рыбной улицѣ! Внизъ къ углу Святого Магнуса! Бейте и валите! Бросайте ихъ въ Темзу! Трубятъ переговоры, а затѣмъ отбой). Что это за шумъ я слышу? Смѣетъ-ли кто быть такъ дерзокъ, чтобы трубить отбой или переговоры, когда я приказываю бить?
  

Входятъ Бекингэмъ и старикъ Клиффордъ съ войскомъ.

  
   Бекингэмъ. Да, они тутъ и есть, тѣ, которые дерзаютъ и желаютъ тебя тревожить. Знай же, Кэдъ, что мы посланы отъ короля къ народу, котораго ты ввелъ въ заблужденіе, и тутъ-же объявляетъ прощеніе всѣмъ тѣмъ, которые тебя оставятъ и съ миромъ разойдутся по домамъ.
   Клиффордъ. Что скажете вы, соотечественники? Смягчитесь-ли вы и поддадитесь жалости, которую вамъ предлагаютъ, или дадите этой сворѣ вести васъ на смерть? Кто любитъ короля и желаетъ принять его прощеніе, пусть броситъ въ воздухъ свою шапку и скажетъ: Боже, храни его величество! А кто его ненавидитъ и не почитаетъ его отца, Генриха Пятаго, передъ которымъ вся Франція трепетала, -- тотъ пусть замахнется на насъ мечемъ и проходитъ мимо.
   Всѣ. Боже, храни короля! Боже, храни короля!
   Кэдъ. Какъ? Бекингэмъ и Клиффордъ, неужели вы такъ храбры?-- А вы, подлое мужичье, неужели вы ему вѣрите? Неужели вы непремѣнно хотите быть повѣшены со всѣми своими прощеніями на шеѣ? Для того развѣ пробился мой мечъ въ лондонскія ворота, чтобы вы оставили меня при Уайтъ Хартѣ въ Соусуеркѣ? Я думалъ, что вы уже ни за что не положите оружія, пока не вернете своей прежней свободы. Но вы всѣ невѣрные, трусы, вамъ нравятся жить въ рабствѣ у дворянъ. Пусть они тяжелыми ношами ломятъ вамъ спины, пусть отнимаютъ у васъ изъ подъ носу ваши дома, похищаютъ у васъ на глазахъ вашихъ женъ и дѣтей. Что-же касается меня, то я и одинъ постою за себя. Итакъ, пусть Божье проклятье будетъ вамъ легкою ношей!
   Всѣ. Мы пойдемъ за Кэдомъ! Мы пойдемъ за Кздомъ!
   Клиффордъ. Развѣ Кэдъ сынъ Генриха Пятаго, что вы такъ кричите, что пойдете за нимъ? Развѣ онъ поведетъ васъ въ нѣдра Франціи и сдѣлаетъ ничтожнѣйшихъ изъ васъ графами и герцогами? Увы! У него нѣтъ даже своего дома, нѣтъ мѣста, куда-бы убѣжать: онъ даже не знаетъ, какъ и чѣмъ жить, исключая грабежа, обиранія вашихъ друзей и насъ. Не будетъ развѣ позоромъ, если въ то время, которое вы проводите въ раздорахъ, грозные французы, которыхъ вы недавно побѣждали, вдругъ нахлынутъ съ моря и побѣдятъ васъ? Среди этой гражданской распри, мнѣ уже кажется, что я вижу, какъ они хозяйничаютъ на лондонскихъ улицахъ, крича: Villagers каждому, кого ни встрѣтятъ. Пусть лучше пропадутъ десять тысячъ подлыхъ Кэдовъ, нежели вы попадете подъ власть французовъ. Во Францію! во Францію! Вернемъ то, что потеряли! Пощадите Англію, вѣдь она -- родная вамъ земля. У Генриха есть деньги,-- у васъ -- сила и мужество: Богъ за насъ, не сомнѣвайтесь-же въ побѣдѣ.
   Всѣ. Клиффордъ! Клиффордъ! Мы пойдемъ за королемъ и за Клиффордомъ!
   Кэдъ. Было-ли когда такъ легко сдувать перышко туда и сюда, какъ эту толпу? Имя Генриха Пятаго влечетъ ихъ къ сотнѣ бѣдъ и заставляетъ оставить меня одинокимъ. Я вижу, что они сговариваются схватить меня. Мой мечъ долженъ проложить мнѣ дорогу, здѣсь оставаться не годится. На зло аду и чертямъ, пробьюсь сквозь самую вашу середину; и пусть небо и честь будутъ мнѣ свидѣтелями, что не недостатокъ рѣшимости съ моей стороны, а подлая и безстыдная измѣна моихъ приверженцевъ заставляетъ меня бѣжать со всѣхъ ногъ (Уходитъ).
   Бекингэмъ. Какъ? Онъ бѣжалъ? Бѣгите вслѣдъ за нимъ и тотъ, кто принесетъ его голову королю, получитъ тысячу кронъ въ награду (Нѣсколько человѣкъ уходятъ). За мной, солдаты: мы обсудимъ средство примирить васъ съ королемъ (Уходятъ).
  

СЦЕНА IX.

Замокъ Кенельуерсъ.

Трубный звукъ. На meppaccy замка входятъ: король Генрихъ, королева Маргарита и Сомерсетъ.

  
   Король Генрихъ. Былъ-ли когда король, который-бы владѣлъ престоломъ и могъ повелѣвать, и былъ бы этимъ менѣе доволенъ, чѣмъ я? Едва вышелъ я изъ колыбели, какъ девяти мѣсяцевъ уже былъ сдѣланъ королемъ. Никогда еще не бывало подданнаго, который такъ желалъ-бы сдѣлаться королемъ, какъ я -- подданнымъ.
  

Входятъ: Бекингэмъ и Клиффордъ.

  
   Бекингэмъ. Здоровья и отрадныхъ вѣстей вашему величеству!
   Король Генрихъ. Неужели, Бекингэмъ, пойманъ предатель Кэдъ? Или онъ только отступилъ,чтобы подкрѣпиться?
  

Внизу входятъ нѣсколько приверженцевъ Кэда съ веревками на шеѣ.

  
   Клиффордъ. Онъ бѣжалъ, мой повелитель, а всѣ его войска сдаются и вотъ какъ, смиренно, съ веревками на шеѣ, ожидаютъ рѣшенія вашего величества:-- жизни или смерти.
   Король Генрихъ.Ну, такъ разверните, о небеса, ваши предвѣчныя врата, чтобы принять мои обѣты хвалы и благодаренія! -- Солдаты! Въ этотъ день вы спасли свою жизнь и доказали, какъ вы преданы вашему государю и отечеству: продолжайте-же быть всегда такихъ добрыхъ намѣреній и будьте увѣрены, что Генрихъ, какъ-бы онъ ни былъ злополученъ, никогда не будетъ немилостивъ. Итакъ, поблагодаривъ и простивъ васъ всѣхъ, я распускаю васъ по вашимъ различнымъ землямъ.
   Всѣ. Боже, храни короля! Боже, храни короля!
  

Входитъ гонецъ.

  
   Гонецъ. Дозвольте доложить вашему величеству, что герцогъ Іоркъ только что прибылъ изъ Ирландіи и, съ обширнымъ могучимъ войскомъ геллогласовъ и керновъ, шествуетъ сюда въ статномъ порядкѣ. И все провозглашаетъ по мѣрѣ своего шествія впередъ, что вооружился единственно съ цѣлью, чтобы удалить отъ тебя герцога Сомерсета, котораго называетъ предателемъ.
   Король Генрихъ. Такимъ образомъ, мое государство, между Кэдомъ и Іоркомъ, подобью кораблю, который, избѣгнувъ бури, потомъ застигнутъ затишьемъ и взятъ на абордажъ пиратомъ. Но Кэдъ теперь прогнанъ, люди его разсѣяны, и вотъ Іоркъ вооружился, чтобы поддержать его. Прошу тебя, Бекингэмъ, иди къ нему на встрѣчу и спроси, что за причина его вооруженія? Скажи ему, что я пришлю въ Тауэръ герцога Эдмонда, а тебя, Сомерсетъ, мы отправимъ туда-же, пока его войско не будетъ имъ распущено.
   Сомбрсетъ. Мой повелитель, я покорился-бы охотно заключенію, или даже смерти, чтобы только быть полезнымъ моему отечеству.
   Король Генрихъ. Во всякомъ случаѣ, не будь слишкомъ рѣзокъ въ выраженіяхъ, такъ какъ онъ горячъ и не переноситъ грубыхъ рѣчей.
   Бекингэмъ. Слушаю, государь, и не сомнѣваюсь, что поведу дѣло такъ, что все обратится къ вашему благополучію.
   Король Генрихъ. Пойдемъ, жена, въ покои и поучимся управлять получше, а пока Англія лишь можетъ проклинать мое царствованіе (Уходятъ).
  

СЦЕНА X.

Кентъ. Садъ Айдена.

Входитъ Кэдъ.

  
   Кэдъ. Позоръ честолюбію! Позоръ мнѣ самому, имѣющему мечъ, и между тѣмъ готовому умереть съ голоду! Пять дней я прятался въ этихъ лѣсахъ, не осмѣливаясь выглянуть изъ нихъ, такъ какъ вся страна меня подстерегаетъ; но теперь я ужь такъ голоденъ, что больше-бы не выдержалъ, если-бы даже получилъ обѣщаніе прожить еще хоть тысячу лѣтъ. Поэтому я перелѣзъ черезъ кирпичную стѣну въ этотъ садъ, чтобы посмотрѣть, не могу-ли я поѣсть травы или перехватить гдѣ-нибудь салата, что недурно для прохлажденія людскихъ желудковъ въ эту жаркую погоду. Мнѣ кажется, что самое слово "салатъ" нарочно рождено мнѣ во благо. Какъ часто, если-бы не "шлемъ или салатъ", чашка съ моими мозгами была-бы скрѣплена темными заплатами; какъ часто, когда меня томила жажда, а я храбро шелъ впередъ, она мнѣ служила вмѣсто кружки, а теперь слово "салатъ" должно послужить мнѣ на пропитаніе.
  

Входитъ Айденъ, а за нимъ слуги.

  
   Айденъ. Боже! Да кто-же можетъ жить въ придворной суматохѣ и наслаждаться такими тихими прогулками, какъ эти? Это маленькое наслѣдство, оставленное мнѣ отцомъ вполнѣ меня удовлетворяетъ и стоитъ цѣлаго государства. Я не стремлюсь возвысыться паденіемъ другихъ; я коплю деньги, не заботясь о зависти; довольно и того, что мнѣ хватаетъ на содержаніе хозяйства и что бѣдняковъ отсылаютъ отъ моихъ воротъ вполнѣ довольными.
   Кэдъ. Это владѣлецъ земли пришелъ схватить меня за мое своеволіе въ томъ, что я вошелъ безъ спросу въ его обитель. -- А, негодяй! Ты хочешь меня выдать и получить тысячу кронъ за то, что принесешь королю мою голову? Но и заставлю тебя пожевать клинокъ, какъ устрицу, и проглотить мой мечъ, какъ булавку, прежде, чѣмъ мы съ тобой разстанемся.
   Айденъ. Кто-бы ты ни былъ, грубіянъ, я тебя не знаю: такъ зачѣмъ-же мнѣ выдавать тебя? Развѣ не довольно того, что ты ворвался ко мнѣ въ садъ, какъ воръ, пришедшій обокрасть мои владѣнья и влѣзшій на мою стѣну, не спросясь меня, самого владѣльца,-- и ты-же грозишь мнѣ въ такихъ дерзкихъ выраженіяхъ?
   Кэдъ. Пугаю тебя? Да, клянусь благороднѣйшей кровью, которая когда-либо была пролита, я также еще вцѣплюсь тебѣ въ бороду. Смотри-же на меня хорошенько. Я уже пять дней, какъ не ѣлъ мяса; однако, подойди-ка ты и пятеро твоихъ слугъ, и попусти Боже, чтобы я больше никогда уже не ѣлъ травы, если я не приколочу васъ, мертвыми, какъ дверные гвозди.
   Айдесъ. Нѣтъ, никогда, пока еще Англія стоитъ, не скажутъ, что Александръ Айденъ, кентскій эсквайръ, съ людьми напалъ на голоднаго человѣка. Противься своимъ пристальнымъ взоромъ моему; посмотри, не можешь-ли ты взглядами одолѣть меня? Сравни себя со мною,-- суставъ съ суставомъ, и ты -- гораздо меньше меня. Твоя рука -- лишь одинъ палецъ моего кулака; твоя нога -- трость въ сравненіи съ этимъ бревномъ; моя ступня поборется со всею силой, какая въ тебѣ есть; а если я только взмахну въ воздухѣ рукою, такъ могила уже вырыта тебѣ въ землѣ. Что-же касается до словъ, то они соотвѣтствуютъ твоимъ, а o чемъ я умолчу, то пусть мой мечъ доложитъ.
   Кэдъ. Клянусь своей доблестью! Вотъ самый совершенный воинъ, о какомъ я когда-либо слыхивалъ. Клинокъ! Если ты погнешь остріе свое или не изрѣжешь этого толстомясаго болвана на ломти, прежде, чѣмъ успокоишься въ своихъ ножнахъ, я на колѣняхъ умоляю Юпитера, чтобы онъ обратилъ тебя въ подковный гвоздь (Дерутся. Кэдъ падаетъ). О, я убитъ! Меня убилъ никто иной, какъ голодъ; пусть только выступятъ противъ меня десять тысячъ чертей, и дайте мнѣ тѣ десять обѣдовъ, которыхъ я лишился, и я вызову ихъ всѣхъ. Садъ, увянь! И будь впредь могилой для всѣхъ, кто живетъ въ этомъ домѣ, потому что здѣсь отлетѣла непобѣдимая душа Кэда!
   Айденъ. Неужели я убилъ Кэда, этого чудовищнаго измѣнника? Мечъ! Я прославлю тебя за этотъ подвигъ, и тебя повѣсятъ надъ моей могилой, когда я умру. Никогда не будетъ эта кровь стерта съ твоего острія, но ты будешь въ ней, какъ въ одеждѣ герольда, чтобы проявить славу своего господина.
   Кэдъ. Айденъ, прощай и не гордись своей побѣдой. Скажи отъ меня Кенту, что онъ лишился лучшаго изъ своихъ людей, который убѣждаетъ весь міръ быть трусами, потому что я, который никогда не былъ трусомъ, побѣжденъ не силой, а голодомъ (Умираетъ).
   Айденъ. Небо да будетъ мнѣ судьею: ты меня обижаешь! Умри, проклятый негодяй, и проклятіе той, что родила тебя! Какъ я сую мечъ въ твое тѣло, такъ я желалъ-бы сунуть и твою душу въ преисподнюю. Отсюда я стащу тебя за ноги, внизъ головою, въ навозную кучу, которая будетъ тебѣ могилой, и тамъ отрублю твою безстыдную голову. Ее я торжественно понесу къ королю, оставивъ туловище на пропитаніе воронамъ (Уходятъ: Айденъ, таща за собою тѣло, и слуги).
  

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Тамъ-же. Поле между Дартфордомъ и Блэкхисомъ.

Съ одной стороны,-- лагерь короля; съ другой -- входитъ Іоркъ со свитой, съ барабанами и знаменами, въ нѣкоторомъ отдаленіи -- его войска.

  
   Іоркъ. Такъ Іоркъ является изъ Ирландіи, чтобы предъявить свои права и сорвать корону съ головы слабаго Генриха. Громче звоните, колокола! Горите, огни, ярче и свѣтлѣе, чтобъ чествовать законнаго короля великой Англіи! о sancta majestas! Кто не купилъ-бы тебя дорогой цѣною? Пусть повинуются тѣ, кто не умѣетъ управлять. Эта рука создана для того, чтобы держать только золото. Я не могу придать должнаго дѣйствія своимъ словамъ иначе, какъ если въ ней будутъ скипетръ или мечъ. И, если только есть во мнѣ душа, это будетъ скипетръ, на которомъ я буду подбрасывать лиліи Франціи.
  

Входитъ Бекингемъ.

  
   Кто это къ намъ? Бекингэмъ, чтобы помѣшать мнѣ? Вѣрно, его прислалъ король я долженъ притвориться.
   Бекингэмъ. Іоркъ, если твои намѣренія хороши, такъ и я привѣтствую тебя хорошо.
   Іоркъ. Гемфри Бекингэмъ, я принимаю твой привѣтъ. Пришелъ-ли ты посломъ, или по собственному желанію?
   Бекингэмъ. Посломъ отъ Генриха, нашего могущественнаго государя, чтобы узнать причину этого вооруженія во время мира, или того, что ты,-- такой-же подданный, какъ я,-- противно своей клятвѣ и присягѣ въ подданствѣ, собралъ такое большое войско, безъ его разрѣшенія, и осмѣлился подвести его такъ близко ко двору.
   Іоркъ (всторону). Я едва могу говорить: такъ великъ мой гнѣвъ. О, я могъ-бы разсѣкать скалы и драться ихъ обломками, такъ я сердитъ на эти дерзкія рѣчи. А теперь, подобно Аяксу Теламонію, я могъ-бы сорвать свой гнѣвъ на волахъ или на баранахъ. Я рожденъ гораздо выше, чѣмъ король, и болѣе похожъ на короля, болѣе царственъ въ своихъ помыслахъ. Но я еще долженъ казаться довольнымъ, пока Генрихъ не станетъ слабѣе, а я -- сильнѣе.-- О, Бекингэмъ, прошу тебя, прости мнѣ, что я такъ долго не давалъ тебѣ отвѣта: мысли мои тревожитъ глубокая печаль. Причина, почему я привелъ сюда это войско,-- удалить отъ короля гордаго Сомерсета, который вредитъ и его величеству, и государству.
   Бекингэмъ. Это слишкомъ самонадѣянно съ твоей стороны. Но если твое вооруженіе не имѣетъ другой цѣли, такъ король исполнилъ твою просьбу: герцогъ Сомерсетъ въ Тауэрѣ.
   Іоркъ. Ты честью ручаешься, что онъ въ заключеніи?
   Бекингэмъ. Честью ручаюсь, что онъ въ заключеніи.
   Іоркъ. Тогда, Бекингзмъ, я распущу свои войска.-- Солдаты, благодарю васъ всѣхъ, расходитесь, а завтра выйдите ко мнѣ на поле Сентъ-Джорджа, и вы получите свое жалованье и все, чего пожелаете. Пусть мой государь, добродѣтельный Генрихъ, потребуетъ моего старшаго сына,-- нѣтъ, хоть и всѣхъ моихъ сыновей,-- въ залогъ моего подданства и любви; я всѣхъ ему пришлю, такъ-же охотно, какъ я живу на свѣтѣ. Земли, имущество, коня, вооруженіе и все, что я имѣю къ его услугамъ: лишь-бы умеръ Сомерсетъ.
   Бекингэмъ. Іоркъ, я хвалю такую ласковую покорность: мы вдвоемъ пойдемъ въ ставку его величества.
  

Входитъ король Генрихъ со свитой.

  
   Король Генрихъ. Бекингэмъ, развѣ Іоркъ не желаетъ намъ зла, что идетъ подъ-руку съ тобою?
   Іоркъ. Съ полной покорностью и смиреніемъ является Іоркъ къ вашему величеству.
   Король Генрихъ. Такъ съ какимъ-же намѣреніемъ ты привелъ это войско?
   Іоркъ. Съ намѣреніемъ убрать отсюда предателя Сомерсета и сразиться съ этимъ чудовищнымъ бунтовщикомъ Кэдомъ, о которомъ я слышалъ съ тѣхъ поръ, что онъ разбитъ.
  

Входитъ Айденъ съ головою Кэда.

  
   Айденъ. Если человѣку грубому и такого низкаго состоянія дозволено являться предъ лицо короля, такъ я приношу въ даръ его величеству голову измѣнника -- Кэда, котораго я убилъ въ поединкѣ.
   Король Генрихъ. Голову Кэда? Великій Боже! какъ Ты справедливъ!-- О, дай мнѣ посмотрѣть на мертвое лицо того, кто при жизни такъ сильно меня тревожилъ! Скажи мнѣ, другъ мой, такъ ты тотъ самый, кто убилъ его?
   Айденъ. Да, я, съ позволенія вашего величества.
   Король Генрихъ. Какъ тебя зовутъ и какого ты званія?
   Айденъ. Александръ Айденъ, вотъ мое имя; я бѣдный кентскій эсквайръ, любящій своего короля.
   Бекингэмъ. Съ позволенія вашего величества, не мѣшало-бы посвятить его въ рыцари за это доброе дѣло.
   Король Генрихъ. Айденъ, преклони колѣна (Онъ преклоняетъ колѣни). Встань рыцаремъ. Мы даемъ тебѣ въ награду тысячу марокъ и желаемъ, чтобы съ этихъ поръ ты намъ служилъ.
   Айденъ. Дай Богъ вѣку Айдену, чтобы заслужить такую щедрость и жить лишь только, пока онъ вѣренъ своему государю.
   Король Генрихъ. Смотри; Бекингэмъ; вотъ идетъ съ королевой Сомерсетъ. Поди, попроси ее скорѣе спрятать его отъ герцога.
  

Входятъ королева Маргарита и Сомерсетъ.

  
   Королева Маргарита. Ради тысячи Іорковъ, и то онъ не спрячется съ головою, но станетъ передъ нимъ смѣло. лицомъ къ лицу.
   Іоркъ. Что-же это? Развѣ Сомерсетъ на свободѣ? Такъ выпусти-же, Іоркъ, свои долгозаключенные помыслы и пусть языкъ твой приравняется къ твоему сердцу. Неужели я потерплю присутствіе Сомерсета? Лукавый король, зачѣмъ измѣнилъ ты слову, которое мнѣ далъ, зная, какъ мнѣ тяжело сносить обиды? Такъ я назвалъ тебя королемъ? Нѣтъ, ты не король, ты неспособенъ повелѣвать и управлять толпами, которыми не смѣетъ, да и не можетъ управлять предатель. Твоей головѣ не пристала корона; рука твоя создана, чтобы держать посохъ паломника, а не украшать собою грозный царскій скипетръ; золотой вѣнецъ долженъ окружать мое чело, котораго улыбка и угрюмость, подобно копью Ахилла, могутъ этой перемѣной убивать и исцѣлять. Вотъ рука, которая можетъ высоко держать скипетръ и имъ-же утверждать властные законы. Пусти! Клянусь небомъ, ты болѣе не будешь повелѣвать тѣмъ, кого Небо создало твоимъ повелителемъ.
   Сомерсетъ. О, чудовищный измѣнникъ! Я арестую тебя, Іоркъ, за государственную измѣну королю и коронѣ. Повинуйся, дерзкій измѣнникъ, проси милости на колѣняхъ!
   Іоркъ. Ты хочешь, чтобъ я преклонилъ колѣна? Сперва спроси вонъ ихъ: потерпятъ-ли они, чтобы я предъ человѣкомъ преклонялъ колѣна? Любезный, позови сюда моихъ сыновей, и они будутъ мнѣ порукой (Уходитъ одинъ изъ слугъ). Я знаю, они скорѣе заложатъ свои мечи, чтобы освободить меня, нежели допуститъ меня пойти въ заключеніе.
   Королева Маргарита. Позовите сюда Клиффорда; просите его придти сейчасъ-же, чтобы сказать: могутъ-ли незаконныя дѣти Іорка служить порукой за своего вѣроломнаго отца.
   Іоркъ. О, забрызганная кровью неаполитанка, отверженница Неаполя, кровавое иго Англіи! Дѣти Іорка, которыя выше тебя по рожденію, будутъ порукой своему отцу и отравой для тѣхъ, которые откажутся принять моихъ сыновей за меня залогомъ (Входятъ съ одной стороны: Эдуардъ и Ричардь Плантадженэтъ съ войсками, съ другой -- также съ войсками: старый Клиффордъ съ сыномъ). Смотрите, вонъ они идутъ: я ручаюсь, что они все уладятъ.
   Королева Маргарита. А вотъ идетъ и Клиффордъ, чтобы отвергнуть ихъ поруку.
   Клиффордъ. Здравія и счастья королю, моему повелителю! (Преклоняетъ колѣна).
   Іоркъ. Благодарю тебя, Клиффордъ. Скажи, каковы твои вѣсти? Нѣтъ, не пугай насъ такимъ сердитымъ взглядомъ: мы твой государь, Клиффордъ, преклони опять колѣна и мы простимъ тебѣ эту ошибку.
   Клиффордъ. Вотъ мой король, Іоркъ: я не ошибся; но ты ошибаешься, думая, что я ошибся. Въ Бедламъ его: не сошелъ-ли онъ съума?
   Король Генрихъ. Да, Клиффордъ, настроеніе подходящее къ Бедламу, и духъ честолюбія заставляютъ его противиться своему королю.
   Клиффордъ. Онъ измѣнникъ: отправьте его въ Тауэръ и отхватите ему его мятежную башку.
   Королева Маргарита. Хоть онъ и арестованъ, но не желаетъ повиноваться. Онъ говоритъ, что его сыновья отвѣтятъ за него.
   Іоркъ. Не такъ-ли, сыновья?
   Эдуардъ. Конечно, благородный отецъ, если только наши слова помогутъ.
   Ричардъ. А если не помогутъ наши слова, такъ помогутъ наши мечи.
   Клиффордъ. Однако, что у насъ тутъ за выводокъ измѣнниковъ!
   Іоркъ. Посмотри въ зеркало и назови такъ свое изображеніе. Я-то король, а ты притворный сердцемъ предатель. Позовите сюда на арену моихъ двухъ храбрыхъ медвѣдей, которые, лишь побрякиваніемъ своихъ цѣпей, могутъ удивить этихъ жестокосердыхъ щенятъ. Просите ко мнѣ Сольсбери и Уорика.
  

Барабаны. Входятъ Уорикъ и Сольсбери съ войскомъ.

  
   Клиффордъ. Такъ это-то твои медвѣди? Мы ихъ загонимъ до-смерти и цѣпью ихъ свяжемъ руки вожаку, если ты осмѣлишься вывести ихъ на травлю
   Ричардъ. Я нерѣдко видѣлъ, какъ горячая, слишкомъ увлекающаяся собака возвращалась и кусалась, потому-что ее удерживали; какъ она, почувствовавъ на себѣ мохнатую лапу медвѣдя, поджимала хвостъ между ногъ и выла. И вотъ такую-то услугу вы окажете, если воспротивитесь лорду Уорику.
   Клиффордъ. Вонъ скопище злости, отвратительный непереваренный комъ, такой же крючковатый въ обращеніи, какъ и въ фигурѣ!
   Іоркъ. Нѣтъ, вотъ мы такъ основательно васъ поджаримъ.
   Клиффордъ. Берегитесь, какъ-бы вашъ жаръ не сжегъ васъ самихъ.
   Король Генрихъ. Ну, Уорикъ, развѣ колѣни твои отучились сгибаться? Старикъ Сольсбери,-- позоръ твоимъ сѣдинамъ, безумный вождь своего душевнобольного сына? Какъ, неужели ты и на смертномъ одрѣ хочешь разъигрывать изъ себя бунтовщика и, съ очками своими, разыскивать себѣ бѣды? О, гдѣ-же вѣра? Гдѣ честность? Если она изгнана изъ хладной головы, то гдѣ-же ей найти прибѣжище на землѣ? Ужь не хочешь-ли ты рыть могилу, чтобы вырыть войну и опозорить кровью своею почтенную старость? Отчего ты, хоть и старъ, а нуждаешься въ опытности? Или зачѣмъ ты злоупотребляешь ею, если она у тебя есть? Стыдись! Почтительно преклони передо мной колѣна, которыя дряхлая старость клонитъ къ могилѣ.
   Сольсбери. Мой повелитель, я самъ съ собою обсудилъ права этого достославнаго герцога и по совѣсти считаю его законнымъ наслѣдникомъ англійскаго королевскаго престола.
   Король Генрихъ. Развѣ не клялся ты мнѣ въ подданствѣ?
   Сольсбери. Клялся.
   Король Генрихъ. Можешь-ли ты снять съ себя такую клятву небесамъ?
   Сольсбери. Великій грѣхъ присягать грѣху, но еще большій -- сдержать грѣховную клятву. Кто можетъ быть обязанъ торжественною клятвой совершить убійство; ограбить человѣка, лишить непорочную дѣвушку ея цѣломудрія, сироту -- родового наслѣдства, отнять у вдовы ея обычныя права, и не имѣть на эти преступленія никакой причины, кромѣ той, что онъ связанъ торжественною клятвой?
   Королева Маргарита. Хитрый предатель не нуждается въ софизмахъ.
   Король Генрихъ. Позовите Бекипгэма и прикажите ему вооружиться.
   Іоркъ. Зови Бекингэма и всѣхъ друзей, какіе у тебя только есть, а я рѣшился царствовать или умереть. Сбудется первое, если сны мои оправдаются.
   Уорикъ. Тебѣ лучше-бы опять лечь въ постель и снова видѣть сны, чтобы избѣжать бранной бури.
   Клиффордъ. Я рѣшился вынести большую бурю, нежели какую ты можешь вызвать сегодня. Я запишу ее у тебя на шлемѣ, лишь-бы мнѣ узнать тебя по твоему родовому знаку.
   Уорикъ. Ну, клянусь гербомъ моего отца, древнимъ гербомъ Невилей,-- медвѣдемъ, на заднихъ лапахъ, прикованнымъ къ суковатой палкѣ,-- въ этотъ день я высоко подыму свой шлемъ (какъ виднѣется ка вершинѣ горы кедръ, который удерживаетъ на себѣ свои листья, вопреки какой угодно бурѣ), чтобы напугать тебя его видомъ.
   Клиффордъ. А я сорву твоего медвѣдя со шлема и съ презрѣніемъ растопчу его ногами, вопреки вожаку, который охраняетъ медвѣдя.
   Молодой Клиффордъ. Итакъ, къ оружію, побѣдоносный отецъ! Подавимъ бунтовщиковъ и ихъ сообщниковъ.
   Ричардъ. Фуй, какъ не стыдно! Будьте милостивѣе, не говорите злобно: вы отужинаете сегодня съ Іисусомъ Христомъ.
   Молодой Клиффордъ. Дерзкій, заклейменный позоромъ! Тебѣ ли это знать?
   Ричардъ. Ну если не въ небесахъ, такъ ты ужь навѣрно отужинаешь въ преисподней (Уходятъ въ разныя стороны).
  

СЦЕНА II.

Сентъ-Ольбэнсь.

Тревога. Стычки. Входитъ Уорикъ.

  
   Уорикъ. Клиффордъ Кемберлэндскій, это Уорикъ тебя вызываетъ, и, если ты не прячешься отъ медвѣдя теперь, когда грозныя трубы играютъ тревогу, а крики умирающихъ наполняютъ воздушное пространство, говорю тебѣ: Клиффордъ, выходи и сразись со мною! Гордый властитель сѣвера, Клиффордъ Кемберлэндскій, Уорикъ охрипъ, призывая тебя къ оружію. Что-же это, благородный лордъ? Какъ? Вы просто пѣшкомъ?
  

Входитъ Іоркъ.

  
   Іоркъ. Смертоносной рукою Клиффордъ убилъ моего коня;-- но я точь въ точь отплатилъ ему, не остался у него въ долгу и обратилъ въ добычу хищныхъ коршуновъ и вороновъ даже бравое животное, которое онъ такъ любилъ.
  

Входитъ Клиффордъ.

  
   Уорикъ. Одному изъ насъ пришелъ конецъ.
   Іоркъ. Стой, Уорикъ! Ищи себѣ другого звѣря, я самъ долженъ загнать на смерть этого оленя.
   Уорисъ. Ну, это благородно, Іоркъ: ты сражаешься за корону. Какъ я намѣренъ побѣдить сегодня, такъ точно, Клиффордъ, сердце мое тоскуетъ, что не я нападаю на тебя сегодня (Уходитъ).
   Клиффордъ. Что видишь ты во мнѣ, Іоркъ? Чего остановился?
   Іоркъ. Я-бы влюбился въ твою храбрую осанку, еслибъ ты не былъ моимъ отъявленнымъ врагомъ.
   Клиффордъ. Мужество твое также не нуждалось-бы въ похвалѣ и уваженіи, если-бы оно не проявлялось въ безстыдствѣ и въ измѣнѣ.
   Іоркъ. Такъ пусть оно поможетъ мнѣ противъ твоего меча, ибо я выражаю его по справедливости и по своему настоящему праву.
   Клиффордъ. Дѣйствуйте-же вмѣстѣ -- и душа моя, и тѣло!
   Іоркъ. Страшная ставка! Защищайся-же!
   Клиффордъ. La fin couronne les oeuvres (Сражаются; Клиффордъ падаетъ и умираетъ).
   Іоркъ. Такимъ образомъ, война принесла тебѣ миръ, потому что ты умолкъ. Миръ его душѣ, о небо, если на то есть твоя воля! (Уходитъ).
  

Входитъ молодой Клиффордъ.

  
   Молодой Клиффордъ. Стыдъ и позоръ! Все въ смятеніи: страхъ родитъ безпорядокъ, а безпорядокъ ранитъ тамъ, гдѣ долженъ-бы защищать. О, война, дочь ада, которую разгнѣванныя небеса дѣлаютъ своимъ орудіемъ, брось въ застывшія сердца нашихъ приверженцевъ горячіе уголья мщенія! -- Не давайте ни одному изъ солдатъ убѣжать: кто истинно преданъ войнѣ, тотъ не имѣетъ себялюбія, а также и любящій себя пріобрѣтаетъ имя храбраго не по существу своему, а по случайности (Видитъ трупъ отца). О, пусть придетъ конецъ подлому свѣту, и преждевременное пламя послѣдняго суда пусть сольетъ вмѣстѣ небо и землю! Пусть теперь зазвучитъ общій трубный гласъ, а всѣ случайные и ничтожные звуки умолкнутъ! Неужели ты былъ, дорогой отецъ, предназначенъ къ тому, чтобы въ мирѣ потерять свою молодость, пріобрѣсти серебристый нарядъ мудрыхъ лѣтъ и среди общаго движенія, будучи уже пэромъ, умереть въ невѣжественномъ поединкѣ? При видѣ этого сердце мое обратилось въ камень -- и останется каменнымъ, пока оно еще мое. Іоркъ не щадитъ нашихъ стариковъ: не пощажу и я дѣтей враговъ! Слезы дѣвушекъ будутъ для меня, какъ роса для пламени, а красота, которой часто требуютъ тираны, будетъ для моей пламенной ярости какъ ленъ и масло. Съ этихъ поръ я не буду знать жалости: встрѣчу-ли дитя изъ дома Іорковъ, я изрѣжу его на столько-же кусковъ, какъ бѣшеная Медея изрѣзала юнаго Абсирта. Я буду искать славы въ жестокости. Пойдемъ, новый обломокъ древняго дома Клиффордовъ! (Поднимаетъ трупъ отца). Какъ Эней несъ старика Анхиза, такъ и я несу тебя на своихъ мо вью жертвъ
                       И тысячью пороковъ оскверненнымъ,
                       Вамъ, чуждымъ благодати -- непонятно,
                       Чтобъ на землѣ свершались чудеса
                       Безъ помощи злыхъ духовъ. Вы ошиблись.
                       Была съ дней дѣтства Іоанна д'Аркъ
                       Невинною и чистой -- даже въ мысляхъ.
                       И дѣвственная кровь ея, такъ грубо
                       Пролитая здѣсь вами -- объ отмщеньѣ
                       Возопіетъ передъ вратами Неба.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Пусть будетъ такъ. Вести ее на казнь!
  
                                           Уорикъ.
  
                       Въ виду того, что дѣва передъ нами --
                       Побольше дровъ! Вязанокъ не жалѣйте.
                       Поставьте бочки со смолой y плахи,
                       Чтобъ сократить мученія ея.
  
                                           Дѣва.
  
                       Ничто сердецъ не тронетъ безпощадныхъ?
                       Откройся, Дѣва, въ слабости твоей:
                       Она тебѣ -- защита предъ закономъ.
                       Беременна я, злобные убійцы;
                       Въ утробѣ вы плода не умерщвляйте,
                       Хотя меня влечете вы на смерть.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Спаси, Господь! Беременна святая.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Вотъ большее изъ всѣхъ твоихъ чудесъ:
                       Послѣдствіе воздержности строжайшей.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Она съ дофиномъ пошалила тамъ.
                       Я могъ бы знать, на что она сошлется.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Ну, все равно. Дѣтей намъ незаконныхъ
                       Ненадобно, особенно -- отъ Карла.
  
                                           Дѣва.
  
                       Ошиблась я: не отъ него ребенокъ,
                       Былъ Алансонъ возлюбленнымъ моимъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Какъ? Алансонъ? Макіавелли этотъ?
                       Дитя умретъ -- будь y него сто жизней.
  
                                           Дѣва.
  
                       Позвольте, васъ ввела я въ заблужденье,
                       Не герцогъ и не Карлъ: мою любовь
                       Завоевалъ Неаполя король.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Женатый онъ. Недопустимо это.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Вотъ дѣвушка! Сама она не знаетъ,
                       Кого винить -- такъ много было ихъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Она была свободною и щедрой.
  
                                           Іоркъ.
  
                       И все же -- дѣва чистая она.
                       Распутница, себя съ твоимъ отродьемъ
                       Ты осудила. Тщетно не моли.
  
                                           Дѣва.
  
                       Ведите же! Мое проклятье -- съ вами.
                       Пусть никогда сіяющее солнце
                       Не свѣтитъ тамъ, гдѣ будете вы жить,
                       Но окружаютъ мракъ и тѣни смерти
                       Покуда вы съ тоски не захотите
                       Повѣситься иль голову сломить.

(Уходитъ подъ стражею).

  
                                           Іоркъ.
  
                       Разсыпься прахомъ иль сгори до тла,
                       Служительница гнусная геенны!
  

Входитъ кардиналъ Бьюфортъ со свитою.

  
                                           Кардиналъ.
  
                       Милордъ регентъ, посланьемъ полномочнымъ
                       Отъ короля -- встрѣчаю вашу свѣтлость.
                       Милорды, христіанскія державы,
                       Раскаяньемъ при видѣ войнъ терзаясь,
                       Усердно просятъ миръ установить
                       Межъ Франціей надменною и нами.
                       Со свитою дофинъ сюда подходитъ
                       Съ тѣмъ, чтобъ вопросъ о мирѣ обсудитъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Ужель къ тому приводятъ всѣ труды?
                       И послѣ избіенья столькихъ пэровъ,
                       Дворянъ, вождей и воиновъ, погибшихъ
                       Среди раздоровъ тягостныхъ и жизнь
                       Принесшихъ въ жертву благу государства --
                       Мы подъ конецъ миръ жалкій заключимъ?
                       Не вслѣдствіе ль измѣны и обмана
                       Мы большинства лишились городовъ,
                       Которые завоевали предки?
                       О, мой Уорикъ! Полную утрату
                       Всей Франціи съ печалью я предвижу.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Терпѣнье, Іоркъ, вѣдь если будетъ миръ,
                       То -- на такихъ стѣснительныхъ условьяхъ,
                       Что отъ него французъ не поживится.
  

Входятъ Карлъ со свитою, Алансонскій, Орлеанскій, Рене и другіе.

  
                                           Карлъ.
  
                       Въ виду того, что перемирье, лорды,
                       Вы объявить во Франціи рѣшили --
                       Являемся мы съ тѣмъ, чтобы узнать
                       Отъ васъ самыхъ условія союза.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Ты, Винчестеръ, отвѣть. Кипучій гнѣвъ
                       Для голоса пути мнѣ заграждаетъ,
                       При видѣ ихъ -- враговъ заклятыхъ нашихъ.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Внимай же, Карлъ, и прочіе, рѣшенью.
                       Въ виду того, что Генрихъ, нашъ король,
                       Изъ жалости и снисхожденья только
                       Отъ бѣдственной войны освободить
                       Согласенъ васъ, и въ мирѣ плодоносномъ
                       Дать вамъ вздохнуть свободно -- вы должны
                       Быть вѣрными вассалами ему.
                       Съ условьемъ, Карлъ, что поклянешься дань
                       Ему платить и выразить покорность --
                       Подъ нимъ ты будешь вицекоролемъ
                       И государя санъ ты сохранишь.
  
                                           Алансонскій.
  
                       Какъ? Самого себя онъ будетъ тѣнью?
                       Чело свое короною украсивъ,
                       По существу и власти будетъ онъ
                       Простымъ лишь гражданиномъ? Предложенье
                       Подобное нелѣпо, безразсудно.
  
                                           Карлъ.
  
                       Всѣмъ вѣдомо, что я владѣю больше
                       Чѣмъ половиной Галліи, гдѣ чтутъ
                       Какъ короля законнаго -- меня.
                       A для того, чтобъ пріобрѣсть другую,
                       Ужели я постыдно отступлюсь
                       Отъ правъ моихъ, чтобъ стать надъ всей страною
                       Лишь вицекоролемъ? Нѣтъ, лордъ посолъ,
                       То, что имѣю -- лучше сохраню я,
                       Чѣмъ, пожелавши большаго, утрачу
                       Возможность я -- все пріобрѣсть потомъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       О, дерзкій Карлъ! Не скрытыми ль путями,
                       Черезъ другихъ, союза ты искалъ?
                       И вотъ, когда дошло до соглашенья --
                       Ты отстранить переговоры хочешь?
                       Похищенный тобою титулъ -- нынѣ
                       Прими, какъ даръ, отъ нашего монарха:
                       Не по правамъ законнымъ. Иль тебя
                       Войною мы замучимъ непрерывной.
  
                                           Рене.
  
                       Упрямитесь вы, государь, напрасно
                       По поводу условій договора.
                       Бьюсь на десять я противъ одного --
                       Что вновь такого случая не будетъ.
  
                                           Алансонъ (въ сторону Карла).
  
                       По истинѣ обязаны спасти
                       Вы подданныхъ отъ бойни и рѣзни
                       Безжалостныхъ; какія ежедневно
                       Бываютъ здѣсь, пока идетъ война.
                       Примите же условья перемирья,
                       Его всегда нарушить вы вольны.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Что скажешь, Карлъ? Условья принимаешь?
  
                                           Карлъ.
  
                       Да, съ тѣмъ, чтобъ вы не предъявляли правъ
                       Ни на одно изъ нашихъ укрѣпленій.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Такъ присягни величеству его,
                       Какъ рыцарь, ты хранить повиновенье,
                       И вѣрнымъ быть британскому престолу.
                       Ты и твои вассалы въ томъ клянитесь.

(Карлъ и его вельможи выражаютъ знаками свое вѣрноподданство).

                       Теперь войска вы распустите. Знамя
                       Пускай свернутъ и смолкнутъ барабаны!
                       Торжественно мы водворяемъ миръ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА V.

Входитъ король Генрихъ въ бесѣдѣ съ Суффолькомъ, за ними Глостеръ и Экзетеръ.

                                           Король Генрихъ.
  
                       Графъ, я чудеснымъ вашимъ описаньемъ
                       Прекрасной Маргариты -- пораженъ.
                       И качества души ея, дарами
                       Наружными украшенныя, въ сердцѣ
                       Моемъ любовь глубокую зажгли.
                       Какъ ураганъ наперекоръ теченью
                       Порой корабль сильнѣйшій направляетъ,
                       Такъ слухъ о ней влечетъ меня. Крушенье
                       Я потерплю иль гавани достигну,
                       Гдѣ ждетъ меня ея любви блаженство.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       О, государь! Разсказъ мой -- предисловье
                       Къ той похвалѣ, что подобаетъ ей.
                       Главнѣйшія принцессы совершенства,
                       Когда-бъ съумѣлъ я ихъ изобразить --
                       Составили-бъ волшебныхъ строчекъ книгу,
                       Плѣнить могущихъ даже грубый умъ.
                       Но что важнѣй -- не такъ она горда
                       И предана избраннымъ наслажденьямъ,
                       Какъ скромностью исполнена, смиренья,
                       И будетъ вамъ повиноваться рада.
                       Сказать точнѣе: въ чистотѣ душевной,
                       Какъ властелина, чтить васъ и любить.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Иного я во вѣкъ не пожелаю.
                       Итакъ, милордъ протекторъ, согласитесь,
                       Чтобъ королевой стала Маргарита.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Потворствовалъ бы этимъ я грѣху:
                       Извѣстно государю, что помолвленъ
                       Съ другою онъ достойною принцессой.
                       Какъ можно намъ нарушить договоръ
                       И не навлечь на честь свою позоръ?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Какъ поступаютъ съ клятвой незаконной
                       Властители, иль тотъ, кто думалъ биться,
                       Но покидаетъ поле, увидавъ
                       Неравенство соперника. Не ровня
                       И королю -- дочь графа-бѣдняка,
                       A потому въ разрывѣ нѣтъ обиды.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Скажи: ея чѣмъ выше Маргарита?
                       Такой же графъ -- отецъ ея. Другихъ
                       Лишь титуломъ онъ пышнымъ превосходи
  
                                           Суффолькъ.
  
                       О, да, милордъ! Неаполя король --
                       Отецъ ея, король Іерусалима.
                       Во Франціи настолько онъ силенъ,
                       Что съ нимъ союзъ упрочитъ миръ, a также
                       Намъ подданство французовъ обезпечитъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Но то же намъ доставитъ Арманьякъ,
                       Онъ родственникъ дофину.
  
                                           Экзетеръ.
  
                                                     Онъ богатъ
                       И наградить приданымъ щедро можетъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Приданое! Не унижайте, лорды,
                       Вы короля! Ужели такъ ничтоженъ,
                       Такъ жалокъ онъ и бѣденъ, чтобъ невѣсту
                       Изъ выгоды, не по любви избрать?
                       Обогатить онъ можетъ королеву,
                       Но чрезъ нея искать обогащенья.
                       Крестьяне женъ торгуютъ, какъ скотину:
                       Овецъ, коней -- на рынкѣ продавцы.
                       Настолько важенъ бракъ, что невозможно
                       Повѣреннымъ рѣшать такое дѣло.
                       Не та, кого желаемъ, но кого
                       Желаетъ онъ -- должна дѣлить съ нимъ ложе;
                       Когда ему она милѣе всѣхъ --
                       Важнѣй всего подобная причина,
                       Чтобъ предпочли ее другимъ и мы.
                       Не адъ ли -- бракъ насильственный: всегдашній
                       Раздоръ въ семьѣ, рядъ безконечныхъ ссоръ?
                       Бракъ по любви подобьемъ служитъ мира
                       Небеснаго, блаженство онъ даруетъ.
                       Дочь короля, кто жъ, какъ не Маргарита
                       Для Генриха, для короля -- чета?
                       Красою несравненною и родомъ --
                       Лишь короля достойна одного.
                       Ея неустрашимый духъ и смѣлость,
                       Столь рѣдкіе y женщинъ -- въ томъ порукой,
                       Что можно ждать отъ короля потомства.
                       Какъ сынъ завоевателя, нашъ Генрихъ
                       Другихъ завоевателей намъ дастъ,
                       Когда въ любви соединится онъ
                       Съ женою сильной духомъ, какъ она.
                       Рѣшайте же, милорды, -- Маргарита --
                       Никто иная -- будетъ королевой.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Тому причиной сила-ль описанья,
                       Милордъ Суффолькъ, иль потому, что юность
                       Столь нѣжную мою -- еще не тронулъ
                       Огонь страстей любовныхъ, не могу я
                       И самъ рѣшить, но чувствую одно:
                       Такой разладъ болѣзненный въ груди,
                       Такой порывъ и страха, и надежды,
                       Что отъ наплыва мыслей боленъ я.
                       Итакъ, милордъ, во Францію плывите,
                       Примите всѣ условья и добейтесь,
                       Чтобъ въ Англію отплыть благоволила
                       Къ намъ лэди Маргарита -- для того,
                       Чтобъ здѣсь короноваться и супругой
                       Стать Генриху -- помазанной и вѣрной.
                       Для нужныхъ вамъ издержекъ и расходовъ
                       Съ земли налогъ сберите десятинный.
                       Спѣшите же; пока не возвратитесь,
                       Терзаться буду тысячью заботъ.

(Глостеру).

                       Не оскорбляйтесь вы, любезный дядя,
                       И обо мнѣ судите вы какъ въ прошломъ
                       Судили бы, не такъ какъ въ настоящемъ.
                       Тогда вы мнѣ простите ту поспѣшность,
                       Съ какой стремлюсь мою исполнить волю.
                       Идемъ туда, гдѣ вдалекѣ отъ всѣхъ
                       Могу я весь моей предаться скорби.

(Уходитъ).

  
                                           Глостеръ.
                       Боюсь, что скорбь съ тобою будетъ вѣчно.

(Уходятъ Экзетеръ и Глостеръ).

  
                                           Суффолькъ.
  
                       За Суффолькомъ побѣда! Онъ стремится,
                       Какъ въ Грецію -- Парисъ, надѣясь такъ же
                       Стяжать любовь, но съ большею удачей,
                       Чѣмъ выпало троянцу. Маргарита,
                       Какъ королева, будетъ править мужемъ,
                       A ею, имъ и государствомъ -- я.

(Уходитъ).

  

Король Генрихъ VІ.

  

Часть II.

Дѣйствующія лица:

  
   Король Генрихъ VI.
   Гомфри, герцогъ Глостеръ, дядя его.
   Кардиналъ Бо(ью)фортъ, епископъ Винчестерскій, внучатый дядя короля.
   Ричардъ Плантагенетъ, герцогъ Іоркъ.
   Эдуардъ |
             } его сыновья.
   Ричардъ |
   Герцогъ Сомерсетъ.
   Герцогъ Суффолькъ.
   Герцогъ Букингамъ.
   Лордъ Клиффордъ.
   Молодой Клиффордъ, сынъ его.
   Графъ Сольсбери.
   Графъ Уорикъ.
   Лордъ Скэльсъ.
   Лордъ Сэй.
   Сэръ Гомфри Стаффордъ.
   Сэръ Вильямъ Стаффордъ, братъ его.
   Сэръ Джонъ Стэнли.
   Во.
   Мэтью Гау.
   Капитанъ судна.
   Шкиперъ.
   Штурманъ.
   Вальтеръ Уайтморъ.
   Двое дворянъ, взятые въ плѣнъ вмѣстѣ съ Суффолькомъ.
   Александръ Айденъ, кентскій дворянинъ.
   Джонъ Юмъ.
   Соутвель.
   Роджеръ Болингброкъ, заклинатель.
   Томасъ Хорнеръ, оружейникъ.
   Питеръ, его подмастерье.
   Клеркъ въ Чэтэмѣ.
   Мэръ Сентъ-Альбана.
   Саундеръ Симпкоксъ, притворщикъ.
   Джэкъ Кэдъ, бунтовщикъ.
   Джорджъ Бевисъ.
   Джонъ Голлэндъ.
   Дикъ, мясникъ.
   Смитъ, ткачъ.
   Майкель и др. приверженцы Кэда.
   Двое убійцъ.
   Маргарита, супруга короля Генриха.
   Элиноръ, герцогиня Глостеръ.
   Марджери Джурдэнъ, колдунья.
   Жена Симпкокса.
   Лорды, лэди, свита, просители, члены городского совѣта, герольдъ, стражникъ, шерифъ, офицеры, граждане, подмастерья, сокольничьи, стражи, солдаты, духъ.
  

Дѣйствіе -- въ разныхъ частяхъ Англіи.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Лондонъ. Покой во дворцѣ.

Трубы, затѣмъ -- гобои. Входятъ съ одной стороны: король Генрихъ, Глостеръ, Сольсбери, Уорикъ и кардиналъ Бьюфортъ; съ другой -- королева Маргарита, которую ведетъ Суффолькъ. За ними -- Іоркъ, Сомерсетъ, Букингамъ и др.

                                           Суффолькъ.
  
                       Согласно королевскому приказу,
                       Мнѣ при отплытьи данному -- особу
                       Монаршую собою замѣняя,
                       Я долженъ былъ съ принцессой Маргаритой
                       За короля во Франціи вѣнчаться.
                       И въ городѣ старинномъ, славномъ Турѣ,
                       При короляхъ Французскомъ, Сицилійскомъ,
                       При герцогахъ могучихъ Орлеана,
                       Калабріи, Бретани, Алансона,
                       При графахъ семерыхъ, при двадцати
                       Епископахъ, двѣнадцати баронахъ --
                       Обязанность исполнивъ, я вѣнчался.
                       Въ смиреніи теперь склонивъ колѣни,
                       Передъ лицомъ всей Англіи и пэровъ --
                       Вручаю я права на королеву
                       Тому, кто суть той тѣни величавой,
                       Которую я представлялъ собой.
                       Вотъ лучшій даръ, маркизомъ поднесенный
                       И болѣе прекрасной королевы
                       Не принималъ изъ рукъ его король.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Лордъ Суффолькъ, встань. Привѣтъ мой королевѣ.
                       Любовь мою не выразить нѣжнѣй,
                       Чѣмъ поцѣлуемъ нѣжнымъ. Боже, давшій
                       Мнѣ жизнь -- даруй признательное сердце:
                       Въ ея лицѣ прекрасномъ Ты послалъ
                       Душѣ моей великое блаженство,
                       Когда y насъ въ любви согласье будетъ.
  
                                           Королева Маргарита.
  
                       Король и мой властитель благосклонный,
                       Заочная бесѣда, что вела
                       Въ ночи и днемъ, во снѣ и на яву,
                       Въ собраніи придворныхъ на молитвѣ,
                       Мой государь возлюбленный, я съ вами --
                       Привѣтствовать монарха дозволяетъ
                       Въ простыхъ словахъ, подсказанныхъ разсудкомъ
                       И сердцемъ, преисполненнымъ восторга.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Плѣняетъ видъ ея, но прелесть рѣчи
                       И словъ, ума величьемъ облеченныхъ,
                       Смѣняетъ изумленіе -- слезами,
                       Что вызваны блаженства полнотой.
                       Привѣтствуйте любовь мою, милорды.
  
                                           Всѣ (становятся на колѣни).
  
                       Привѣтъ нашъ королевѣ Маргаритѣ
                       И счастью Англіи.
  
                                           Королева Маргарита.
  
                                           Благодаримъ всѣхъ васъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       A вотъ, милордъ протекторъ, ваша свѣтлость
                       Пускай прочтетъ условья перемирья:
                       На восемнадцать мѣсяцевъ межъ нами
                       И Франціей оно заключено.
  
                                           Глостеръ (читаетъ).
  
   Imprimis: рѣшено между королемъ французскимъ, Карломъ и Вильямомъ де ла Поль, маркизомъ Суффолькскимъ, посломъ короля Генриха англійскаго, что вышеупомянутый Генрихъ вступитъ въ бракъ съ принцессою Маргаритою, дочерью Рене, короля Неаполя, Сициліи и Іерусалима, и вѣнчаетъ ее королевою Англіи ранѣе тридцатаго числа слѣдующаго мая мѣсяца. Item: герцогство Анжу и графство Мэнъ должны быть освобождены и переданы королю, отцу ея".
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Что это, дядя?
  
                                           Глостеръ.
  
                                           Государь, простите.
                       Мнѣ что то сжало сердце, затемнило
                       Мой взоръ... Читать я дальше не могу.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Прошу васъ, дядя Винчестеръ, читайте.
  
                                           Кардиналъ (читаетъ).
  
   "Item: Далѣе между ними условлено, что провинціи Анжу и Мэнъ должны быть очищены и переданы отцу ея, сама же она -- отправлена на собственный счетъ короля англійскаго, безъ всякаго приданаго".
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Согласны мы. Склони, маркизъ, колѣни;
                       Отнынѣ ты -- нашъ первый герцогъ Суффолькъ.
                       Тебя мечомъ я жалую. Братъ Іоркъ,
                       До окончанья мира вашу свѣтлость
                       Отъ должности регента отставляемъ.
                       Васъ, дядя Винчестеръ, благодаримъ,
                       Васъ, Глостеръ, Іоркъ, милорды Букингамъ
                       И Сомерсетъ, и Сольсбери, и Уорикъ,
                       Благодаримъ всѣхъ васъ за попеченья,
                       Оказанныя нашей королевѣ.
                       Идемъ. Спѣшимъ къ ея коронованью
                       Всѣ нужныя приготовленья сдѣлать.

(Уходятъ король Генрихъ, королева Маргарита и Суффолькъ).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Вамъ храбрымъ пэрамъ, Англіи столпамъ --
                       Всю скорбь свою откроетъ герцогъ Гомфри...
                       Нѣтъ, вашу скорбь, и скорбь отчизны всей.
                       Какъ? Для того ли въ юности братъ Генрихъ
                       Казну, людей и храбрость въ войнахъ тратилъ?
                       И зачастую жилъ въ открытомъ полѣ --
                       Зимою въ холодъ, лѣтомъ въ жгучій зной,
                       Чтобъ Францію добыть -- свое наслѣдье?
                       Въ политикѣ не изощрялся ль Бедфордъ,
                       Чтобъ Генриха сберечь завоеванья?
                       Вы сами -- Сомерсетъ и Букингамъ,
                       Отважный Іоркъ, побѣдоносный Уорикъ
                       И Сольсбери -- затѣмъ ли получали
                       Въ Нормандіи и Франціи вы раны?
                       Затѣмъ ли я и дядя мой Бьюофортъ
                       Въ совѣтѣ государства засѣдали
                       И день, и ночь, вопросы обсуждая,
                       Какъ Францію намъ въ трепетѣ держать?
                       Затѣмъ ли въ дѣтствѣ коронованъ былъ,
                       На зло врагамъ, нашъ государь въ Парижѣ?
                       Ужель -- конецъ почету и трудамъ:
                       Завоеваньямъ Генриха, старанью
                       И бдительности Бедфорда, и вашимъ
                       Всѣмъ подвигамъ и нашимъ думамъ всѣмъ?
                       О, пэры Англіи, союзъ постыдный,
                       Бракъ роковой -- пятнаютъ вашу славу
                       И предаютъ забвенью ваше имя,
                       О доблестяхъ изглаживаютъ память
                       И разрушаютъ памятникъ побѣдъ,
                       Какъ будто ихъ совсѣмъ и не бывало!
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Что значитъ рѣчь столь гнѣвная, племянникъ,
                       Съ подобнымъ заключеніемъ? Владѣемъ
                       Мы Франціей и сохранимъ ее.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Да, дядюшка, коль сможемъ сохранить.
                       Но мы не сможемъ. Суффолькъ, новый герцогъ,
                       Господствующій здѣсь -- успѣлъ назначить
                       Анжу и Мэнъ въ даръ королю Рене,
                       Бѣднягѣ, слогъ котораго напыщенъ
                       Въ противорѣчьи съ тощимъ кошелькомъ.
  
                                           Сольсбери.
  
                       Спасителя я смертью вамъ клянусь:
                       Тѣ земли -- ключъ къ Нормандіи. Но плачетъ
                       О чемъ же Уорикъ, доблестный мой сынъ?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Скорблю, что ихъ не возвратятъ намъ больше.
                       Надежда будь завоевать ихъ вновь,
                       Не слезы -- я, мой мечъ пролилъ бы кровь!
                       Анжу и Мэнъ! Я самъ завоевалъ ихъ,
                       Своей рукой добылъ я оба графства,
                       И города, что кровью я купилъ --
                       За слово мира отдали обратно!
                       Mort Dieu!
  
                                           Іоркъ.
  
                       Зачѣмъ, что герцогомъ сталъ Суффолькъ.
                       Да задохнется онъ -- мрачащій славу
                       Воинственнаго острова! Я сердце
                       Свое скорѣй французамъ далъ бы вырвать,
                       Чѣмъ заключилъ подобный договоръ!
                       Англійскимъ королямъ всегда давали
                       За женами и золото, и земли,
                       A нашъ король -- свое даетъ, чтобъ съ нею
                       Вступить въ союзъ, не приносящій выгодъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Еще -- досель неслыханная шутка!
                       Пятнадцатую долю всѣхъ доходовъ
                       Потребовалъ Суффолькъ на содержанье
                       И переѣздъ ея. Пускай оставшись
                       Во Франціи, во Франціи она
                       И умирала-бы съ голоду...
  
                                           Кардиналъ Винчестеръ.
  
                                                     Лордъ Глостеръ,
                       Чрезмѣрно горячитесь вы. На это
                       Желанье государя самого.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Лордъ Винчестеръ, мнѣ ваша мысль ясна,
                       Не рѣчь моя не по сердцу для васъ, --
                       Присутствіе мое вамъ непріятно.
                       Наружу рвется злоба, я читаю
                       Гнѣвъ на лицѣ твоемъ, прелатъ надменный.
                       Останься я -- мы прежній споръ поднимемъ.
                       Прощайте, лорды. Вспомните потомъ,
                       Я предсказалъ: мы Францію утратимъ.

(Уходитъ).

  
                                           Кардиналъ Винчестеръ.
  
                       Разгнѣванный уходитъ нашъ протекторъ.
                       Вамъ вѣдомо: онъ -- личный врагъ мой; больше:
                       Онъ -- общій врагъ, и королю -- не другъ.
                       Размыслите, по крови онъ -- ближайшій
                       И можетъ быть наслѣдникомъ престола.
                       Хотя-бъ король, женившись, пріобрѣлъ
                       Имперію и западныя земли --
                       Онъ и тогда-бъ остался недоволенъ.
                       Да и прельститъ своею льстивой рѣчью
                       Онъ вамъ сердца; остерегайтесь, лорды.
                       Хотя народъ къ нему благоволитъ,
                       Зоветъ его: -- Нашъ добрый герцогъ Глостеръ! --
                       Въ ладоши бьетъ и громко восклицаетъ:
                       -- Храни его высочество, Христосъ!
                       -- Да здравствуетъ нашъ добрый герцогъ Гомфри! --
                       Но я боюсь, милорды; не взирая
                       На льстивый блескъ -- опасный онъ протекторъ.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Къ чему протекторъ Генриху, когда
                       Онъ въ тѣхъ годахъ, что можетъ править лично?
                       Братъ Сомерсетъ, соединись со мной
                       И съ Суффолькомъ, тогда всѣ сообща
                       Мы скоро Гомфри герцога низложимъ.
  
                                           Кардиналъ Винчестеръ.
  
                       Откладывать нельзя такое дѣло,
                       Я къ Суффольку немедленно иду.

(Уходитъ).

  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Братъ Букингамъ, хотя надменный Гомфри
                       И постъ его высокій -- насъ печалятъ,
                       Слѣдить должно и за прелатомъ гордымъ,
                       Вѣдь спѣсью онъ -- всѣхъ принцевъ остальныхъ
                       Несноснѣе, и Глостера смѣстить
                       Лишь стоитъ вамъ -- протекторомъ онъ будетъ.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Ты или я протекторами будемъ,
                       И герцогу на зло и кардиналу.

(Уходятъ Сомерсетъ и Букингамъ).

  
                                           Сольсбери.
  
                       За гордостью пошло и честолюбье.
                       Пока они возвыситься стремятся,
                       Подумать мы должны о государствѣ
                       По рыцарски лишь Гомфри, герцогъ Глостеръ,
                       Здѣсь поступалъ, но часто видѣлъ я,
                       Что кардиналъ спѣсивый походилъ
                       На воина скорѣй, чѣмъ на прелата,
                       И чванился, какъ будто онъ -- хозяинъ.
                       Онъ какъ мужикъ ругался, унижая
                       Въ лицѣ своемъ правителя страны.
                       За подвиги, и нравы, сынъ мой Уорикъ,
                       За прямоту твою -- ты послѣ Гомфри
                       Всѣхъ болѣе любимъ простымъ народомъ.
                       Братъ Іоркъ, твои въ Ирландіи дѣянья,
                       Въ которой ты порядокъ водворилъ,
                       И въ сердце Франціи твои побѣды,
                       Гдѣ, какъ регентъ, монарха замѣнялъ ты --
                       Народу страхъ внушили и почтенье.
                       Сплотимся же для блага всей страны,
                       Чтобъ обуздать надменность кардинала
                       И Суффолька, тщеславье Сомерсета
                       И Букингама -- сколько хватитъ силъ.
                       И сколько можемъ -- Глостера поддержимъ,
                       Покуда онъ на благо краю служитъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Богъ да поможетъ Уорику -- насколько
                       Онъ дорожитъ родного края благомъ.
  
                                           Іоркъ (про себя).
  
                       И съ большимъ правомъ -- то же скажетъ Іоркъ.
  
                                           Сольсбери.
  
                       Займемся же немедленно мы главнымъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Нѣтъ главнаго! Отецъ, утраченъ Мэнъ,
                       Тотъ Мэнъ, что Уорикъ силой покорилъ
                       И уступилъ бы лишь съ послѣднимъ вздохомъ!
                       Ты говоришь о главномъ, для меня
                       Мэнъ -- главное. Онъ будетъ мной отбитъ
                       У Франціи, иль буду я убитъ.

(Уходятъ Уорикъ и Сольсбери).

  
                                           Іоркъ.
  
                       Анжу и Мэнъ къ французамъ отошли.
                       Парижъ утраченъ, шатко положенье
                       Нормандіи съ тѣхъ поръ, какъ ихъ не стало.
                       Условья мира Суффолькъ заключилъ,
                       Скрѣпили пэры, Генрихъ далъ съ восторгомъ
                       Два герцогства за герцогскую дочь.
                       Что ихъ винить? Не все ли имъ равно?
                       Они твое, a не свое дарятъ.
                       Не дорожатъ награбленнымъ пираты,
                       Они друзей, наложницъ покупаютъ,
                       Вельможами живутъ, пока не спустятъ
                       Они всего. Добра владѣлецъ глупый
                       Межъ тѣмъ въ слезахъ надъ нимъ ломаетъ руки,
                       Дрожа стоитъ, качая головой,
                       Покуда все раздѣлятъ и растащутъ.
                       Самъ съ голоду онъ умереть готовъ,
                       Но къ своему не смѣетъ прикоснуться.
                       Такъ, прикусивъ языкъ, сидитъ и Іоркъ
                       Покуда торгъ ведутъ его землями.
                       Мнѣ кажется, что Англія, a также
                       Ирландія и Франція -- вошли
                       Мнѣ въ плоть и кровь, какъ головня Алтеи
                       Внѣдрилась въ сердце принца Калидона.
                       Анжу и Мэнъ -- даны французамъ оба.
                       Плохая вѣсть! Надѣялся на нихъ
                       Я такъ же, какъ на англійскую землю.
                       Но день придетъ -- права предъявитъ Іоркъ.
                       Итакъ, приму я сторону Невилей
                       И Глостеру наружно буду преданъ,
                       A выждавъ мигъ -- потребую вѣнецъ.
                       Вотъ -- золотая цѣль, куда я мѣчу.
                       Ланкастеру моими не владѣть
                       Законными правами, и рукою
                       Ребяческою скипетръ не держать,
                       И не носить вѣнца на головѣ,
                       Что для короны слишкомъ богомольна.
                       Терпи же, Іоркъ, до времени. Пока
                       Другіе спятъ -- ты выжидай и бодрствуй
                       Съ тѣмъ, чтобъ узнать всѣ тайны государства.
                       Пускай король блаженствуетъ съ женою,
                       Что куплена такъ дорого страною,
                       И съ пэрами въ раздоръ вступаетъ Гомфри --
                       Тутъ бѣлую я розу подниму,
                       И ароматъ ея наполнитъ воздухъ.
                       На знамени гербъ Іорка вознесу
                       Съ Ланкастерскимъ я домомъ въ состязанье
                       И уступить заставлю мнѣ вѣнецъ
                       Я короля, чье книжное правленье
                       Для Англіи прекрасной -- униженье.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА II.

Покой во дворцѣ Глосгера.

Глостеръ, герцогиня.

                                           Герцогиня.
  
                       Мой властелинъ, ты никнешь, словно колосъ,
                       Склонившійся подъ тяжестью Цереры.
                       Зачѣмъ великій герцогъ хмуритъ брови,
                       Какъ бы сердясь на общую любовь?
                       И взоръ его къ землѣ прикованъ мрачной,
                       Какъ будто -- въ ней то, что его туманитъ.
                       Что видишь тамъ? Не Генриха ль вѣнецъ,
                       Которому всѣ почести земныя
                       Оправой служатъ? Если такъ -- гляди,
                       Склоняйся въ прахъ, чтобъ увѣнчаться имъ,
                       И протяни ты руку за вѣнцомъ
                       Блистающимъ. Ужели коротка?
                       Такъ удлини моею. Взявъ вѣнецъ,
                       Мы къ небесамъ чело поднимемъ оба
                       И съ той поры мы взоровъ не унизимъ,
                       На землю бросивъ хоть единый взглядъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Нелль милая! Когда супруга любишь --
                       Гони червя честолюбивыхъ мыслей.
                       Такая мысль -- когда-бъ задумалъ злое
                       На короля племянника -- да будетъ
                       Моимъ послѣднимъ вздохомъ въ мірѣ смертномъ.
                       Я нынѣ сномъ тревожнымъ огорченъ.
  
                                           Герцогиня.
  
                       Какимъ, милордъ? Я отплачу разсказомъ
                       О чудномъ снѣ, мной видѣнномъ подъ утро.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Казалось мнѣ, что званья моего
                       Эмблема -- жезлъ -- былъ сломанъ пополамъ,
                       Не помню: кѣмъ? какъ будто кардиналомъ,
                       И на концахъ двухъ герцоговъ увидѣлъ
                       Я головы: Эдмунда Сомерсета
                       И Суффолька, Вильяма де-ла-Поль.
                       Таковъ мой сонъ. Богъ вѣсть, что онъ пророчитъ?
  
                                           Герцогиня.
  
                       Ну, только! Онъ одно лишь означаетъ:
                       Кто сломитъ вѣтвь y Глостера въ дубравѣ --
                       Поплатится за дерзость головой.
                       Но слушай, Гомфри, дорогой мой герцогъ,
                       Приснилось мнѣ: въ Вестминстерскомъ соборѣ
                       На тронѣ я сижу, гдѣ королевы
                       И короли вѣнчаются на царство,
                       A Генрихъ съ Маргаритой, предо мною
                       Склонивъ колѣна, мнѣ вѣнецъ подносятъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Нѣтъ, Элиноръ, тебя бранить я долженъ,
                       Тщеславная и злая Элиноръ!
                       Ты не вторая ль въ цѣломъ королевствѣ,
                       Протектора любимая супруга?
                       И не въ твоей ли власти всѣ утѣхи --
                       Превыше всѣхъ желаній и разсчетовъ?
                       A ты куешь измѣну, чтобъ низвергнуть
                       Себя и мужа съ высоты величья
                       Къ подножію стыда! Прочь отъ меня,
                       Тебя я дольше слушать не желаю.
  
                                           Герцогиня.
  
                       На Элиноръ лишь за простой разсказъ
                       О снѣ ея вы сердитесь, милордъ?
                       Я этому въ другой разъ не подвергнусь
                       И сны свои оставлю при себѣ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Ну, не гнѣвись. Прошла моя досада.
  

Входитъ гонецъ.

  
                                           Гонецъ.
  
                       Угодно королю, милордъ протекторъ,
                       Васъ видѣть въ Сентъ-Альбанѣ. Съ соколами
                       Охотятся тамъ онъ и королева.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Иду я. Нелль, вѣдь ты со мной поѣдешь?
  
                                           Герцогиня.
  
                       Я слѣдую, мой добрый лордъ, за вами.

(Глостеръ и гонецъ уходятъ).

                       Да, слѣдовать! Предшествовать нельзя,
                       Покуда Глостеръ такъ смиренно мыслитъ.
                       Будь мужемъ я, ближайшимъ по родству,
                       И герцогомъ -- сломила-бъ я преграды,
                       По шеямъ обезглавленнымъ пройдя.
                       Но и женою будучи, сыграю
                       Я роль свою въ блестящемъ представленьи,
                       Которое фортуна намъ даетъ.
                       Гдѣ вы, сэръ Джонъ? Не бойтесь же, входите,
                       Лишь ты и я -- съ тобой мы здѣсь одни.
  

Входитъ Юмъ.

  
                                           Юмъ.
  
                       Будь вашему величеству Богъ въ помощь!
  
                                           Герцогиня.
  
                       Величеству? Высочество я только.
  
                                           Юмъ.
  
                       Но милостью Творца, совѣтомъ Юма --
                       Высочества повышенъ будетъ титулъ.
  
                                           Герцогиня.
  
                       Что скажешь ты? Имѣли ль совѣщанье
                       Съ тобой колдунья Марджери Джурденъ
                       И заклинатель -- Роджеръ Болингброкъ?
                       Хотятъ они прійти ко мнѣ на помощь?
  
                                           Юмъ.
  
                       Для вашего высочества они
                       Изъ нѣдръ земли согласны вызвать духа,
                       И онъ отвѣтъ на всѣ вопросы дастъ,
                       Которые предложитъ ваша свѣтлость.
  
                                           Герцогиня.
  
                       Довольно! Я рѣшу насчетъ вопросовъ,
                       Когда изъ Сентъ-Альбана возвратимся --
                       Мы въ исполненье дѣло приведемъ.
                       Вотъ, Юмъ, тебѣ награда. Веселись
                       Съ участниками въ важномъ предпріятьѣ.

(Уходитъ).

  
                                           Юмъ.
  
                       На деньги герцогини веселиться
                       Юмъ долженъ. Что жъ? Повеселюсь! Но только
                       Ни слова, Юмъ, и говори лишь: тсс!
                       Вѣдь здѣсь нужны молчаніе и тайна.
                       Мнѣ для колдуньи золото дано,
                       Но будь она и дьяволомъ -- оно
                       Не лишнее. A золотыя мухи
                       Летятъ ко мнѣ и съ берега другого.
                       Я не дерзну сказать: отъ кардинала
                       Богатаго, и славнаго Суффолька,
                       Но это такъ. По правдѣ говоря:
                       Духъ честолюбья герцогини зная,
                       Подвесть ее -- они меня купили
                       И нашептать про заговоры ей.
                       Я слышалъ такъ: зачѣмъ посредникъ плуту?
                       A я -- посредникъ Суффолька съ Бьюфортомъ.
                       Юмъ, берегись! Ты близокъ отъ того,
                       Чтобъ обозвать плутами ихъ обоихъ.
                       Но какъ ни какъ, a Юма плутовство
                       Погибелью для герцогини будетъ,
                       A стыдъ ея -- и герцога паденьемъ.
                       Что тамъ ни будь -- за все дадутъ мнѣ плату.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА III.

Пріемная во дворцѣ.

Входитъ Питеръ и другіе просители.

   1-ый проситель. Становитесь ближе, милордъ протекторъ скоро пройдетъ здѣсь и тогда намъ будетъ можно подать ему наши прошенія.
   2-ой проситель. Храни его Господь! Онъ -- добрый человѣкъ, да благословитъ его Іисусъ.
   1-ый проситель. Вотъ онъ, кажется, и съ нимъ королева. Я первымъ подойду.
  

Входятъ Суффолькъ и королева Маргарита.

  
   2-ой проситель. Назадъ, глупецъ. Это герцогъ Суффолькъ, a не милордъ протекторъ.
   Суффолькъ. Что тебѣ, пріятель? У тебя есть дѣло до меня?
   1-ый проситель. Прошу прощенья, милордъ. Я принялъ васъ за лорда протектора.
   Королева Маргарита. За лорда протектора? Такъ вы подаете прошенія ему? Дайте мнѣ взглянуть. О чемъ ты просишь?
   1-ый проситель. Я съ позволенія вашего величества жалуюсь на слугу кардинала Джона Гудмана, отнявшаго y меня домъ, землю, жену, все.
   Суффолькъ. Какъ? И жену? Это дѣйствительно несправедливо. A ты о чемъ просишь? (Читаетъ). "Жалоба на герцога Суффолька за то, что онъ огородилъ Мельфордскіе выгоны". Это что еще такое, негодяй?
   2-ой проситель. Увы, милордъ, я не болѣе какъ бѣдный проситель отъ лица всѣхъ нашихъ горожанъ.
   Питеръ (подавая просьбу). Жалоба на моего хозяина Томаса Хорнера за то, что онъ говорилъ будто герцогъ Іоркъ законный наслѣдникъ престола.
   Королева Маргарита. Что ты говоришь? Развѣ герцогъ Іоркъ сказалъ, будто онъ -- законный наслѣдникъ престола?
   Питеръ. Мой то хозяинъ? Нѣтъ, хозяинъ говорилъ, что герцогъ Іоркъ наслѣдникъ и еще онъ говорилъ, что король -- похититель престола.
   Суффолькъ. Эй, кто тамъ есть! (Входятъ слуги). Возьмите этого молодца и сейчасъ же пошлите за его хозяиномъ. Мы разберемъ подробно это дѣло въ присутствіи короля.

(Слуги съ Питеромъ уходятъ).

  
                                           Королева Маргарита.
  
                       A что до васъ -- протекціи искать
                       Подъ крылышкомъ протектора вамъ любо,
                       Такъ съизнова къ нему строчите просьбы.

(Разрываетъ ихъ).

                       Вонъ, негодяи! Убери ихъ, Суффолькъ.
  
                                           Всѣ.
  
                       Идемъ.

(Просители уходятъ).

  
                                           Королева Маргарита.
  
                                 Таковъ ли, лордъ Суффолькъ, обычай,
                       Порядки здѣсь при англійскомъ дворѣ
                       И таково ль въ Британіи правленье?
                       Власть такова ль владыки Альбіона?
                       Ужель король ребенкомъ будетъ вѣчно
                       Подъ Глостера опекою, a я --
                       По титулу и жизни королева,
                       Быть подданною герцога должна?
                       Послушай, Поль, когда переломилъ
                       Копье свое ты въ честь моей любви
                       И побѣдилъ сердца красавицъ въ Турѣ --
                       Я думала, что видомъ, обхожденьемъ
                       И мужествомъ -- съ тобою Генрихъ схожъ.
                       Но умъ его лишь къ богомолью склоненъ,
                       Читаетъ онъ свои Аіе-Магіа,
                       Ведя имъ счетъ по четкамъ. Для него
                       Апостолы, пророки -- вотъ герои.
                       Оружіе его -- Писаній строки,
                       Ристалище -- науки, дамы сердца --
                       Изображенья мѣдныя святыхъ.
                       Пускай конклавъ его избралъ бы папой
                       И въ Римъ отвезъ, чтобъ увѣнчать тіарой:
                       Для святости его -- пристойный санъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Терпѣнье, королева. Я -- причиной,
                       Что въ Англію вы прибыли, и я
                       Все сдѣлаю, чтобъ вы довольны были.
  
                                           Королева Маргарита.
  
                       Но не одинъ протекторъ, есть еще
                       Надменный кардиналъ, и Сомерсетъ,
                       И Букингамъ, ворчливый Іоркъ. Слабѣйшій
                       Изъ нихъ въ странѣ имѣетъ больше власти,
                       Чѣмъ самъ король.
  
                                           Суффолькъ.
  
                                           Сильнѣйшій же изъ нихъ
                       Имѣетъ власти меньше, чѣмъ Невили:
                       И Уорикъ съ Сольсбери -- не просто пэры.
  
                                           Королева Маргарита.
  
                       Но вдвое больше ихъ мнѣ досаждаетъ
                       Спѣсивая протектора супруга,
                       Которая, являясь при дворѣ
                       Съ толпою дамъ, глядитъ императрицей --
                       Не герцога женою. Иностранцы
                       Ее за королеву принимаютъ,
                       И съ герцогства доходъ -- въ ея нарядахъ,
                       A насъ она за бѣдность презираетъ.
                       Ужели же я ей не отомщу?
                       Происхожденья низкаго трещетка --
                       Она среди любимцевъ похвалялась,
                       Что худшаго ея наряда шлейфъ --
                       Цѣннѣй, чѣмъ всѣ отца владѣнья были,
                       Пока за дочь два графства не далъ Суффолькъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Разставилъ я силки ей, королева,
                       И птицъ такихъ приманкой посадилъ,
                       Что пѣсенъ ихъ она сойдетъ послушать
                       И больше вамъ не станетъ докучать.
                       Оставьте же ее; внимайте мнѣ,
                       Коль скоро я давать совѣты смѣю,
                       Хотя не по душѣ намъ кардиналъ,
                       Но съ лордами и съ нимъ соединиться
                       Намъ слѣдуетъ, чтобъ герцогъ впалъ въ немилость.
                       A что до Іорка -- жалоба такая
                       Ему немного пользы принесетъ.
                       Такъ выполемъ изъ всѣхъ поочередно,
                       И станете рулемъ вы сами править.
  

Входятъ король Генрихъ, герцогъ и герцогиня Глостеръ, кардиналъ Бьюфортъ, Букингамъ, Іоркъ, Сомерсетъ, Сольсбери и Уорикъ.

  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Мнѣ все равно: изъ двухъ который, лорды.
                       Іоркъ, Сомерсетъ -- едино для меня.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Коль скоро Іоркъ страною дурно правилъ --
                       Пускай его отставятъ отъ регентства.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Коль скоро недостоинъ я -- регентомъ
                       Пусть будетъ Іоркъ. Я уступлю ему.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Достойна ваша свѣтлость или нѣтъ,
                       Одно неоспоримо: Іоркъ достойнѣй.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       За высшимъ рѣчь, честолюбивый Уорикъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Въ сраженьяхъ мнѣ -- не высшій кардиналъ.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Въ собраніи тебя всѣ выше, Уорикъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Но можетъ стать и Уорикъ выше всѣхъ.
  
                                           Сольсбери.
  
                       Сынъ, тише! Молви, Букингамъ, гдѣ поводъ
                       Чтобъ предпочли мы Іорку -- Сомерсета?
  
                                 Королева Маргарита.
  
                       A потому, что такъ король желаетъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Онъ -- не дитя, и можетъ, королева,
                       Самъ говорить. Не женское тутъ дѣло.
  
                                           Королева Маргарита.
  
                       A если не дитя онъ, то надъ нимъ
                       Протекторомъ зачѣмъ же ваша свѣтлость?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Я, королева, Англіи протекторъ.
                       Захочетъ онъ -- и я свой постъ оставлю.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Оставь его, и вмѣстѣ съ нимъ -- и дерзость.
                       Съ тѣхъ поръ какъ ты -- a кто жъ иной? -- король,
                       Къ погибели съ днемъ каждымъ все идетъ,
                       Мы за моремъ побѣждены дофиномъ,
                       A пэры всѣ и государства знать --
                       Величья твоего рабами стали.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Ты разорилъ народъ, и отъ поборовъ
                       Церковная казна y насъ тощаетъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       И дорого обходятся казнѣ
                       Дворцы твои, жены твоей уборы.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Виновныхъ ты караешь такъ жестоко,
                       Что превзошелъ всѣ строгости законовъ,
                       И жертвою законовъ станешь самъ.
  
                                           Королева Маргарита.
  
                       За торгъ же городами и мѣстами
                       Во Франціи, откройся только онъ,
                       A въ немъ тебя подозрѣваютъ сильно --
                       Ты скоро бы безъ головы остался.

(Глостеръ уходитъ. Королева роняетъ вѣеръ).

                       Дай вѣеръ мнѣ. Что, милая, не можешь?

(Даетъ герцогинѣ пощечину).

                       Простите, герцогиня, это вы?
  
                                           Герцогиня.
  
                       Я ль, гордая француженка? Сама я.
                       И еслибъ до твоей красы ногтями
                       Добраться мнѣ, то заповѣди всѣ
                       Я написала-бъ y тебя на кожѣ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Ахъ, тетушка, нечаянно она!
  
                                           Герцогиня.
  
                       Нечаянно? Смотри, король мой милый,
                       Она тебя въ пеленкахъ будетъ няньчить.
                       Но все жъ, хотя и юбка правитъ здѣсь --
                       Ей не пройдетъ моя обида даромъ.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Лордъ кардиналъ, пойду за герцогиней:
                       Прислушаюсь, что станетъ дѣлать Гомфри?
                       Затронута она, ее не нужно
                       И подстрекать: сама на гибель мчится.

(Уходитъ).

  

Глостеръ возвращается.

  
                                           Глостеръ.
  
                       Мой гнѣвъ остылъ, покуда обошелъ я
                       Вокругъ дворца, и я вернулся, лорды,
                       Чтобъ намъ дѣла текущія рѣшить.
                       Касательно же злобныхъ нареканій,
                       Взводимыхъ вами, -- докажите ихъ,
                       И я готовъ закону подлежать.
                       Но будь ко мнѣ такъ милостивъ Господь,
                       Какъ преданъ я странѣ и государю.
                       По поводу же даннаго вопроса
                       Я, государь, скажу: какъ вашъ регентъ
                       Во Франціи -- всего пригоднѣй Іоркъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Но ранѣе избранія позвольте
                       Мнѣ вѣскою причиной доказать,
                       Что будетъ Іоркъ всѣхъ менѣе пригоденъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Я самъ скажу, чѣмъ непригоденъ я:
                       Во-первыхъ, льстить я Суффольку не стану,
                       A во-вторыхъ, когда-бъ я былъ назначенъ --
                       Лордъ Сомерсетъ меня задержитъ здѣсь
                       Безъ отпуска, безъ войска и снарядовъ,
                       Пока дофинъ не овладѣетъ краемъ.
                       Не по его ли дудкѣ я плясалъ
                       Прошедшій разъ, покуда -- осажденный --
                       Парижъ y насъ изморомъ не былъ взятъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Свидѣтель я, что ни одинъ измѣнникъ
                       Не совершалъ столь гнуснаго поступка.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Молчи, неукротимый Уорикъ!
  
                                           Уорикъ.
  
                                                               Спѣсь
                       Ходячая! Зачѣмъ молчать я стану?

(Слуги Суффолька вводятъ Хорнера и Питера).

  
                                           Суффолькъ.
  
                       Затѣмъ что вотъ -- въ измѣнѣ обвиненный,
                       Дай Богъ, чтобъ герцогъ Іоркскій оправдался.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Но кто же здѣсь винитъ въ измѣнѣ Іорка?
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Что говоришь ты, Суффолькъ? кто они?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Здѣсь, государь, предъ вами подмастерье,
                       Хозяина винитъ  7. Французскій гербъ съ лиліями былъ соединенъ съ англійскимъ послѣ побѣдъ Генриха V въ знакъ того, что онъ по договору въ Труа былъ объявленъ наслѣдникомъ французской короны. Гонецъ говоритъ, что Англія, потерявъ Францію, лишается половины герба, т.-е. Французскихъ лилій.
   8. День святого Георгія былъ въ Англіи національныхъ праздникомъ. Бэдфордъ сравниваетъ съ постоянными огнями, которые жглись въ этотъ день, тѣ пожары, которые онъ зажжетъ во Франціи, разгромивъ ее снова.
   9. Здѣсь въ подлинникѣ епископъ называетъ себя: "Jack-out-of-office", т.-е. буквально: Джакъ безъ дѣла.-- Джакъ было презрительное слово для выраженія ненужнаго человѣка.
   10. Роландъ и Оливеръ -- паладины Еарла Великаго. Ихъ подвиги были до того преувеличены народными легендами, что составилась даже поговорка: отвѣтить Роландомъ на Оливера,-- въ случаѣ, если одинъ хвастунъ превосходилъ другого хвастовствомъ.
   11. Въ подлинникѣ лицо это названо: "Bastard of Orlean". Въ русскомъ языкѣ нѣтъ существительнаго имени для выраженія этого слова. Въ тѣ времена оно вовсе не считалось позорнымъ, и незаконныя дѣти знатныхъ лицъ даже прямо назывались этимъ именемъ въ жалованныхъ грамотахъ и другихъ документахъ.
   12. Въ подлинникѣ in folio д'Аркъ названа -- "Joann Puzel", причемъ слово Puzel произведено отъ французскаго pucelle. Въ русской литературѣ лицо это обыкновенно зовется Іоанной д'Аркъ, а потому имя это принято и для редакціи перевода.
   13. Въ подлинникѣ Алансонъ говорить: "doubtless he shriyes tim woman to her smock", т.-е. буквально: безъ сомнѣнія, онъ исповѣдуетъ эту женщину до рубашки. Буквальный переводъ безъ разъясненія былъ бы темень. Въ словахъ Алансона при этомъ есть, конечно, оттѣнокъ двусмысленности.
   14. Въ подлинникѣ здѣсь непереводимая игра словомъ: "mean", ко          торое значитъ: мѣра, а также о чемъ-нибудь думать или заявлять. Рене говоритъ: "shall we disturb him, since he keeps no mean?", т.-е. не прервать ли намъ его, если онъ (дофинъ) не знаетъ мѣры (mean)? А Рене отвѣчаетъ: "he may mean more, than тге роог men do know", т.-е. онъ, можетъ-быть, замышляетъ (mean) больше, чѣмъ мы, бѣдняки, можемъ догадаться. Въ переводѣ эта игра словъ по необходимости замѣнена другою.
   15. Въ подлинникѣ Іоанна д'Аркъ говорить: "expect Saint Martins summer, halcyon's days", т.-е. ожидайте лѣта святого Мартина и гальціоновыхъ дней. Лѣтомъ св. Мартина (1 ноября) называли поздніе теплые дни. Гальціона -- птица, которая, по тогдашнему повѣрью, прикликала своимъ голосомъ хорошую погоду.
   16. Здѣсь Шекспиръ заимствовалъ изъ Ралейговой всемірной исторіи преданіе, будто Магометъ пріучилъ голубя клевать зерна изъ его уха, увѣряя толпу, что это былъ вдохновлявшій его Святой Духъ.
   17. Преданіе о четырехъ пророчицахъ, дочеряхъ Филиппа, взято изъ дѣяній апостольскихъ (гл. 21, стр. 9).
   18. Въ подлинникѣ непереводимая игра значеніемъ словъ: "protector" -- протекторъ и "protect" -- покровительствовать. Служитель говоритъ часовому: "answer you so the lord protector?", т.-е. такъ ли вы отвѣчаете лорду-протектору? А часовой отвѣчаетъ: "Lord protect him", т.-е. Богъ (Lord) да покровительствуетъ (protect, т.-е. да хранитъ) ему.
   19. По преданію, Каинъ убилъ Авеля на холмѣ недалеко отъ Дамаска.
   20. Епископъ Винчестерскій имѣлъ надзоръ за публичными женщинами, которыя потому назывались винчестерскими гусями. Глостеръ, намекая на это, зоветъ этимъ именемъ самого епископа, а потому же говоритъ нѣсколько ранѣе въ этой же сценѣ, что епископъ даетъ распутницамъ право грѣшить.
   21. Епископъ называетъ короля Генриха принцемъ, потому что онъ еще не былъ коронованъ.
   22. Крикомъ: "clubs, clubs", т.-е. "палокъ, палокъ!" призывались въ то время къ порядку разбушевавшіяся толпы народа на улицахъ.
   23. Въ подлинникѣ Тальботъ играетъ здѣсь созвучіемъ словъ: "pucelle" и "puzel" -- какъ названа Іоанна д'Аркъ въ подлинникѣ, а также словами дофинъ и дельфинъ "dogfisch", т.-е. морская собака. Въ переводѣ этого нельзя было передать.
   24. Въ то время существовало повѣрье, что если вѣдьму обрызгать ея же кровью, то она теряла свою чародѣйственную силу.
   25. Намекъ на хитрость Ганнибала, какъ онъ навелъ ужасъ на римское войско, пустивъ въ ихъ лагерь темной ночью стадо быковъ съ привязаннымъ къ рогамъ горящимъ хворостомъ.
   26. Волшебныя рощи Адониса описаны Плутархомъ.
   27. Въ числѣ добычи, отбитой Александромъ Великимъ у Дарія, былъ драгоцѣнный ларецъ, въ которомъ Александръ хранилъ съ тѣхъ поръ экземпляръ Иліады.
   28. Въ подлинникѣ герцогъ Бургундскій называетъ здѣсь Іоанну д'Аркъ "pucelle" и спрашиваетъ, кто она такая? Тальботъ же отвѣчаетъ: "a maid, they say", т.-е. говорятъ -- дѣвица. Оба слова pueelle и maid значатъ по-русски одинаково: дѣвственница или дѣвица, а потому, чтобъ избѣжать въ отвѣтѣ Тальбота на вопросъ герцога повторенія одного и того же слова (что было бы безсмысленно), слово pueelle переведено выраженіемъ -- непорочность, имѣющимъ тотъ же смыслъ.
   29. Киръ въ войнѣ съ массагетами убилъ сына царицы этого на рода, Томирисы, за что она, поклявшись отмстить Киру, сказала, что напоитъ его кровожадность. Когда въ слѣдующей битвѣ Киръ былъ убить, Томириса отыскала его трупъ, отрубила ему голову и бросила ее въ мѣшокъ, наполненный кровью.
   30. Въ голлиншедовой хроникѣ Тальботъ описанъ, какъ страшилище, чьимъ именемъ во Франціи пугали дѣтей.
   31. Въ подлинникѣ здѣсь игра значеніемъ слова "colour", которое въ англійскомъ языкѣ также, какъ и въ русскомъ, имѣетъ два значенія: краска и прикраса или украшеніе.
   32. Тампль, гдѣ происходитъ дѣйствіе этой сцены, принадлежалъ духовному вѣдомству, а потому въ немъ были запрещены закономъ всякія ссоры и поединки.
   33. Лицо это -- тотъ самый Мортимеръ, который выведенъ въ хроникѣ "Король Генрихъ IV", какъ союзникъ Перси Готспора противъ короля.
   34. Этотъ парламентъ былъ собранъ въ Лейчестерѣ въ 1426 г., когда Генриху было всего пять лѣтъ, и потому вся его роль въ этой сценѣ -- одно изъ тѣхъ уклоненій отъ исторической истины, которыя Шекспиръ нерѣдко допускалъ ради сценическихъ условій.
   35. Епископъ Бофоръ, впослѣдствіи кардиналъ, былъ незаконнымъ сыномъ Джона Гонта, прадѣда короля Генриха VI и Екатерины Суинфордъ.
   36. Въ подлинникѣ: "tawuy-coats", т.-е. темныя платья. Такъ назывались служителя духовныхъ лицъ, носившіе темные кафтаны, тогда какъ прислуга свѣтской юстиціи одѣвалась въ синее.
   37. Въ подлинникѣ "inkhorn mate", т.-е. буквально: товарищъ (или мужъ) роговой чернильницы. Такъ называли въ то время ученыхъ педантовъ.
   38. Генрихъ возвращаетъ Ричарду Плантагенету санъ герцога Іоркскаго, потерянный имъ послѣ казни его отца, обвиненнаго въ измѣнѣ Генриху V. Далѣе Ричардъ уже дѣйствуетъ вездѣ подъ именемъ герцога Іоркскаго, а потому и въ означеніи дѣйствующихъ лицъ пьесы будетъ называться этимъ именемъ.
   39. По преданію, засвидѣтельствованному лѣтописями, король Генрихъ V (родившійся въ Монмоусѣ) самъ сдѣлалъ это предвѣщаніе, получивъ извѣстіе, что въ Виндзорѣ у него родился сынъ, впослѣдствіи Генрихъ VI.
   40. Въ подлинникѣ игра словомъ: "sack", которое значить мѣшокъ, а также разграбить или взять городъ.
   41. Въ подлинникѣ Алансонъ и Тальботъ употребляютъ здѣсь въ презрительномъ смыслѣ тогдашнее слово "signor", которымъ звали другъ друга пустые щеголи высшаго общества.
   42. Пендрагонъ -- герой древней англійской легенды, былъ отцомъ короля Артура.
   43. Нельзя не замѣтить, что вся роль Іоанны д'Аркъ создана Шекспиромъ какъ бы подъ невольнымъ вліяніемъ двухъ совершенно различныхъ мнѣній объ этой личности. Какъ англійскій поэтъ, писавшій для англичанъ, онъ не могъ итти совершенно противъ общаго мнѣнія своихъ соотечественниковъ, видѣвшихъ въ вдохновенной дѣвѣ хитрую колдунью и злодѣйку, почему и изобразилъ ее въ этомъ видѣ. Но, съ другой стороны, въ изображеніи ея личности явно чувствуется вѣяніе чего-то свѣтлаго, почти святого. Такова сцена, когда она заявляетъ Карлу, что не требуетъ никакихъ наградъ, а еще болѣе настоящая сцена, когда она обращаетъ герцога Бургундскаго. Шиллеръ, создавая такую же сцену въ своей трагедіи, не прибавилъ ни одной черты къ той картинѣ, которую уже нарисовалъ Шекспиръ. Очень вѣроятно, что поэтическое чутье невольно заставляло Шекспира смотрѣть на эту дѣйствительно замѣчательную личность иначе, чѣмъ смотрѣли его соотечественники.
   44. Генрихъ остался послѣ своего отца девятимѣсячнымъ ребенкомъ, а потому не могъ съ нимъ разговарить.
   45. Дѣйствіе этой сцены происходитъ во дворцѣ, который былъ заповѣднымъ мѣстомъ, гдѣ запрещались подъ страхомъ смертной казни всякія распри, драки и вызовы на бой.
   46. Здѣсь въ подлинникѣ игра созвучіемъ словъ: "dear" -- красный звѣрь и "deer" -- дорогой. Въ переводѣ эту игру словъ представилась возможность передать довольно удачно выраженіемъ красный звѣрь.
   47. Въ подлинникѣ здѣсь стоитъ слово "stratagem", которое буквально значитъ: военная хитрость; но оно употреблялось для выраженія военнаго искусства вообще.
   48. Здѣсь игра значеніемъ словъ: "son" -- сынъ и "sun" -- солнце. Тальботъ, назвавъ Джона своимъ сыномъ, затѣмъ прибавляетъ, что онъ долженъ затмиться или померкнуть, какъ солнце.
   49. Здѣсь Тальботъ называетъ свою старость "leaden ages", т.-е. свинцовые (въ смыслѣ тяжелые) годы.
   50. Тальботъ, называя сына своего Икаромъ, хочетъ сказать, что, посылая его на погибель въ битвѣ, онъ самъ уподобляется Дедалу, который позволилъ своему сыну Икару летать на крыльяхъ и тѣмъ его погубилъ.
   51. Этотъ полный титулъ Тальбота не встрѣчается ни въ одной изъ англійскихъ лѣтописей или тогдашнихъ книгъ, но начертанъ на гробницѣ Тальбота въ Руанѣ. Откуда могъ узнать его Шекспиръ -- неизвѣстно.
   52. Тогдашніе турецкіе султаны въ сношеніяхъ съ иностранными государствами прописывали въ титулѣ всѣ свои владѣнія.
   53. Подъ прекрасной одеждой Винчестеръ подразумѣваетъ кардинальское платье, которымъ онъ былъ незадолго до того облаченъ. Въ слѣдующей 2-й части хроники онъ уже называется кардиналомъ.
   54. Этими словами Винчестеръ намекаетъ на то, что онъ былъ незаконнымъ сыномъ (см. пр. 35).
   55. Сѣверъ считался въ то время страной злыхъ духовъ.
   56. Волшебница Цирцея превратила въ свиней спутниковъ Улисса, попавшихъ въ ея дворецъ ("Одиссея").
   57. Въ подлинникѣ Суффолькъ говоритъ: "there lies a cooling card", т.-е. буквально: вотъ гдѣ прохлаждающая карта. Выраженіе это толкуется двояко: въ первомъ случаѣ, какъ принято для редакціи перевода, т.-е.: вотъ гдѣ дурная карта (портящая игру). Но "card" назывался также пластырь, прохлаждающій раны. При такомъ толкованіи Суффолькъ хочетъ сказать, что онъ -- женатый человѣкъ, и потому это обстоятельство охлаждаетъ его любовь къ Маргаритѣ, какъ пластырь охлаждаетъ лихорадочный жаръ.
   58. Здѣсь игра значеніемъ слова: "noble", которое означало благородство происхожденія, а также было названіемъ монеты. Іоанна говорить. что она благородна родомъ (noble), а отецъ ея, принимая слово noble въ смыслѣ монеты, отвѣчаетъ, что онъ заплатилъ деньги священнику за свое вѣнчаніе съ матерью Іоанны.;
   59. Въ это время шли переговоры о женитьбѣ короля Генриха на дочери графа Арманьяка.
   60. Въ подлинникѣ здѣсь слово: "trinmph", т.-е. буквально: праздникъ "торжество". Такъ назывались въ то время турниры.
   

КОРОЛЬ ГЕНРИХЪ VI.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА 1).

   Король Генрихъ VI.
   Гомфрей, герцогъ Глостеръ, дядя короля.
   Кардиналъ Бофортъ, епископъ Винчестерскій, дядя отца короля.
   Ричардъ Плантагенетъ, герцогъ Іоркскій.
   Эдваръ, Ричардъ, его сыновья.
   Герцогъ Сомерсетъ, Герцогъ Суффолькъ, Герцогъ Букингамъ Лордъ Клиффордъ, Сынъ Клиффорда, приверженцы короля.
   Графъ Салисбюри, Графъ Варвикъ, приверженцы герц. Іоркскаго.
   Лордъ Скэльзъ, комендантъ Тоуэра.
   Лордъ Сэй.
   Сэръ Гомфрей Стаффордъ.
   Вилльямъ Стаффордъ, его братъ.
   Сэръ Джонъ Стэнли.
   Капитанъ корабля, шкиперъ и штурманъ.
   Вальтеръ Вайтморъ.
   1-й и 2-й плѣнники.
   Герольдъ.
   Во.
   Матью Гоффъ.
   Юмъ, Саутвель, Болинброкъ, заклинатели.
   Духъ, вызываемый Бохинброкомъ.
   Томасъ Хорнеръ, оружейникъ.
   Питеръ, его работникъ.
   Чатамскій клеркъ.
   Сенть-альбанскій мэръ.
   Симкоксъ, обманщикъ.
   1-й убійца.
   2-й убійца.
   Джакъ Кэдъ, бунтовщикъ.
   Джорджъ, Джонъ, Дикъ, Смитъ и Михаэль -- сообщники Кэда.
   Александръ Иденъ, кэнтскій дворянинъ.
   Маргарита, королева, жена Генриха.
   Элеонора, герцогиня, жена Глостера.
   Маргарита Джорденъ, колдунья.
   Жена Симкокса.

Лорды, лэди, придворные, просители, альдерманы, палачъ, шерифъ, офицеры, граждане, работники и гонцы.

Мѣсто дѣйствія въ разныхъ частяхъ Англіи.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Лондонъ. Зала во дворцѣ.

(Трубы и гобои. Входятъ съ одной стороны король Генрихъ, герцогъ Глостеръ, Салисбюри, Варвикъ и кардиналъ Бофортъ, съ другой -- королева Маргарита, которую вводитъ Суффолькъ, герцогъ Іоркскій, Сомерсетъ, Букингамъ и другіе).

   Суффолькъ. Согласно съ приказаньемъ, полученнымъ
             Отъ вашего величества -- поѣхать
             Немедленно во Францію и тамъ
             Быть вашимъ представителемъ въ вѣнчаньи
             Съ принцессой Маргаритой -- я спѣшу
             Вамъ доложить, что я обвѣнчанъ съ нею
             Въ старинномъ, старомъ Турѣ, на глазахъ
             Французскаго монарха съ сицилійскимъ,
             Двухъ герцоговъ Калабріи, Бретани
             И Алансона съ принцемъ Орлеанскимъ.
             Сверхъ этого, при бракѣ было двадцать
             Епископовъ, семь графовъ и двѣнадцать
             Почетнѣйшихъ бароновъ. Преклоняя
             Теперь мои колѣни передъ вашимъ
             Величествомъ въ присутствіи всѣхъ пэровъ
             И англійскихъ дворянъ, я поспѣшаю
             Вручить права на королеву вамъ,
             Какъ существу той тѣни, чье значенье
             Я только представлялъ. Клянусь душой,
             Что не было до сей поры маркиза,
             Который бы поднесъ подобный даръ,
             И не было прелестнѣй королевы.
             Которая бъ вручалась королю.
   Король. Встань, лордъ Суффолькъ. Привѣтъ вамъ, королева!
             Я не могу вамъ выразить нѣжнѣй
             Мою любовь, какъ этимъ поцѣлуемъ.
             О, Боже, давшій жизнь мнѣ,-- ниспошли
             Мнѣ также силъ Тебѣ быть благодарнымъ
             За то, что Ты въ лицѣ прелестномъ этомъ
             Даешь мнѣ міръ блаженства и утѣхъ,
             Когда любовь лишь свяжетъ наши души!
   Королева. Монархъ великій Англіи и мой
             Возлюбленный властитель!.. Я привыкла
             Уже давно -- и днемъ и темной ночью,
             Во снѣ и наяву, въ придворномъ шумѣ
             И съ четками въ рукахъ въ часы молитвы --
             Все думать о тебѣ. Вотъ почему
             Беру теперь я смѣлость обратиться
             Къ тебѣ съ простымъ и искреннимъ привѣтомъ,
             Какой внушаютъ мнѣ мой слабый умъ
             И сердце, переполненное счастьемъ.
   Король. Какъ ни прекрасна ты собой, но прелесть
             И умъ твоихъ рѣчей, запечатлѣнныхъ
             Осанкою величья, заставляютъ
             Меня смѣнить невольно удивленье
             На радостныя слезы:-- такъ полна
             Моя душа блаженствомъ райскимъ. Лорды,
             Почтите же теперь мою любовь
             Единодушнымъ, радостнымъ привѣтомъ.
   Всѣ (становясь на колѣни). Да здравствуетъ навѣки Маргарита,
             Любовь и счастье Англіні (Трубы).
             Королева. Примите
             И вы привѣтъ мой, лорды!
   Суффолькъ (Глостеру). Лордъ-протекторъ,
             Угодно ль вамъ прочесть теперь условья
             О мирномъ договорѣ, заключенномъ
             На срокъ въ восьмнадцать мѣсяцевъ межъ нашимъ
             Монархомъ и французскимъ королемъ.
   Глостеръ (читаетъ). "Imprimis: условлено между королемъ Франціи, Карломъ и Вилльямомъ Де-ля-Пуль, маркизомъ Суффолькомъ, посломъ Генриха, короля Англіи, что вышеупомянутый Генрихъ возьметъ въ супруга лэди Маргариту, дочь Рене, короля Неаполя, Сициліи и Іерусалима, и коронуетъ ее королевой Англіи не позже тридцатаго дня слѣдующаго мая мѣсяца. Item -- что герцогство Анжу и графство Мэнъ будутъ очищены и переданы королю, отцу ея". (Роняетъ бумагу).
   Король. Что съ вами, добрый дядя?
   Глостеръ.                                         Извините
             Меня, мой повелитель! Мнѣ стѣснило
             Внезапной болью грудь, и потемнѣло
             Въ глазахъ. Я не могу окончить чтенья.
   Король. Такъ пусть прочтетъ почтенный лордъ Винчестеръ.
   Кардиналъ (читаетъ). "Item. Далѣе условлено между нами, что герцогства Анжу и Мэнъ будутъ очищены и переданы ея отцу, и что издержки ея переѣзда падаютъ на короля Англіи, который беретъ ее безъ всякаго приданаго".
   Король. Мы съ радостью согласны на условья.
             (Суффольку). Склонись, маркизъ, предъ трономъ и отнынѣ
             Будь герцогомъ Суффолькомъ! Препояшься
             Дарованнымъ мечомъ. Васъ, герцогъ Іоркскій,
             Уволимъ мы на время перемирья
             Отъ должности французскаго регента;
             А что до васъ, почтенный лордъ Винчестеръ,
             И васъ, милорды Глостеръ, Букингамъ,
             Іоркъ, Сомерсетъ, Варвикъ и Салисбгори --
             Мы васъ благодаримъ душевно всѣхъ
             За тотъ пріемъ, которымъ вы почтили
             Сегодня королеву. Поспѣшите жъ
             Готовить все ко дню коронованья.

(Король, королева и Суффолькъ уходятъ).

   Глостеръ. Милорды славной Англіи, опора
             И цвѣтъ родной страны,-- пусть передъ вами
             Прольетъ стенанья Глостеръ. Развѣ даромъ
             Потратилъ братъ мой Генрихъ столько крови,
             Трудовъ, людей и денегъ на веденье
             Жестокихъ войнъ? сносилъ жару и холодъ,
             Живя въ открытомъ полѣ, чтобъ вернуть
             Свое наслѣдье -- Францію? Иль развѣ
             Напрасно изощрялъ мой братъ Бэдфордъ
             Свой умъ въ сѣтяхъ политики, чтобъ только
             Сберечь, что добылъ Генрихъ? Наконецъ
             Вы сами, герцогъ Іоркскій, Салисбюри,
             Варвикъ, лордъ Сомерсетъ и Букингамъ,
             Напрасно развѣ лили вашу кровь
             На пажитяхъ французскихъ и нормандскихъ?
             Иль развѣ мы съ Винчерстеромъ напрасно
             Сидѣли и трудились по ночамъ
             Въ парламентѣ съ совѣтомъ, чтобъ придумать,
             Какъ удержать въ покорности французовъ
             И Францію? Да развѣ нашъ король
             Еще ребенкомъ не былъ коронованъ
             Въ смирившемся Парижѣ, несмотря
             На козни злыхъ враговъ? Ужель умретъ
             Вся эта слава, сгинутъ всѣ труды?
             Ужель умрутъ и подвиги монарха,
             И бдительность Бэдфорда, и нашъ трудъ,
             И подвиги воинственные ваши?..
             О, англійскіе пэры, срамомъ вѣетъ
             Отъ этой низкой сдѣлки! Вѣчный стыдъ
             Несетъ намъ этотъ бракъ! Онъ уничтожитъ
             Всю славу прежнихъ дней, онъ вырветъ съ корнемъ
             Хвалы всѣхъ нашихъ доблестей, заставитъ
             Забыть, какъ насъ зовутъ 2), навѣкъ разрушитъ
             Величья столпъ, который мы воздвигли
             Во Франціи! Сотретъ съ лица земли
             Безслѣдно все, что мы успѣли сдѣлать!
             Кардиналъ. Племянникъ, что съ тобой? Что значатъ эти
             Грозящія слова и обвиненья?
             Повѣрь, что если Франція доселѣ
             У насъ въ рукахъ, то мы ее сумѣемъ
             Сберечь и впредь.
   Глостеръ.                     Да,-- ежели сумѣемъ!
             Но кажется, что этому не быть.
             Вновь испеченый герцогъ лордъ Суффолькъ,
             Кому попало въ руки это дѣло3),
             Сумѣлъ уже отдать Анжу и Мэнъ
             Несчастному Рене, чей громкій титулъ
             Такъ ссорится съ порожнимъ кошелькомъ.
   Салисбюри. Клянусь я Тѣмъ, Кто умеръ ради насъ,
             Анжу и Мэнъ считались справедливо
             Ключомъ ко всей Нормандіи! Но что
             Съ тобой, Варвикъ? О чемъ ты плачешь, сынъ мой?
   Варвикъ. О чемъ?.. О тяжкомъ горѣ, что нѣтъ средства
             Вернуть ихъ вновь. Повѣрь, что если бъ я
             Имѣлъ къ тому надежду, то не слезы
             Я лилъ бы такъ, а вражью кровь мечомъ.
             Анжу и Мэнъ!..-- я ихъ завоевалъ!
             Моя рука смирила эти графства,--
             И то, что взято кровью и трудомъ,
             Хотятъ отдать обратно мирной рѣчью!
             Mort Dien!.
   Герц. Іоркскій. И вотъ за что сталъ герцогомъ Суффолькъ!
             Пускай бы онъ задохся! Онъ задулъ
             Свѣтильникъ славы Англіи 4). Я далъ бы
             Скорѣе вырвать сердце у себя,
             Чѣмъ заключилъ такой союзъ. Ни разу
             Я не слыхалъ, чтобы король британскій
             Вступалъ иначе въ бракъ, какъ съ многоцѣннымъ
             Приданымъ за женой. А нынче что?
             Монархъ нашъ Генрихъ самъ даетъ свое
             Въ уплату за союзъ безъ всякой пользы.
   Глостеръ. А что сказать о томъ, что лордъ Суффолькъ
             Потребовалъ пятнадцатую долю
             Съ имущества народа для уплаты
             Издержекъ переѣзда королевы
             До Англіи? Поистинѣ бы лучше
             Ей было жить во Франціи и тамъ
             Издохнуть, прежде чѣмъ...
             Кардиналъ. Лордъ Глостеръ, вы
             Вспылили черезчуръ: вѣдь это было
             Желанье короля.
   Глостеръ.                     О, перестаньте,
             Почтенный лордъ!.. Я вижу васъ насквозь.
             Не рѣзкость словъ смущаетъ васъ,-- вамъ просто
             Противно, что я здѣсь. Порывы злобы
             Сквозятъ у васъ въ глазахъ. Ты выдаешь,
             Надменный попъ, себя помимо воли
             Уйду, уйду!.. Я чувствую, что если
             Останусь здѣсь, то наша ссора вспыхнетъ
             Опять огнемъ. Прощайте, лорды! Скоро
             Вы вспомните слова мои, что намъ
             Не видѣть больше Франціи.

(Уходитъ Глостеръ).

   Кардиналъ.                               Протекторъ
             Ушелъ весьма сердитымъ. Здѣсь всѣ знаютъ,
             Что онъ мой врагъ; но онъ такой же врагъ
             И всѣмъ, кто здѣсь, а сверхъ того, мнѣ очень
             Сомнительно, чтобъ онъ быть вѣрнымъ другомъ
             И королю. Судите сами, лорды:
             Онъ ближе всѣхъ по кровному родству
             Къ властителю и можетъ всѣмъ казаться
             Наслѣдникомъ престола. Если бъ бракъ
             Принесъ съ собою Генриху всѣ царства
             На западѣ, то Глостеръ и тогда бъ
             Имѣлъ предлогъ остаться недовольнымъ.
             Подумайте, милорды!.. Не давайте
             Поймать себя на лесть; вамъ надо быть
             Умнѣй и осторожнѣй. Пусть онъ будетъ
             Любимъ пустою чернью; пусть она
             Зоветъ его: "нашъ добрый герцогъ Гомфрей";
             Пусть хлопаетъ руками и оретъ:
             "Храни Господь монарха!" съ прибавленьемъ,
             Чтобъ Онъ хранилъ и Глостера; но я
             Боюсь отъ всей души, что, несмотря
             На эту оболочку, онъ всегда
             Останется опасенъ, какъ протекторъ.
   Букингамъ. Да для чего ему имъ оставаться?
             Король въ лѣтахъ и можетъ править самъ.
             Братъ Сомерсетъ,-- не хочешь ли сойтись
             Со мною и съ Суффолькомъ? Общей силой
             Мы Глостера успѣемъ сбить съ сѣдла.
             Кардиналъ. Такой вопросъ не терпитъ проволочки.
             Иду скорѣй искать, гдѣ лордъ Суффолькь.

(Уходитъ кардиналъ).

   Сомерсетъ. Послушай, Букингамъ: хотя, конечно,
             Намъ Глостеръ страшенъ гордостью и саномъ,
             Какой ему присвоенъ, но однако
             Мы не должны равно терять изъ виду
             Надменнаго прелата. Онъ страшнѣй
             Для насъ своею дерзостью всѣхъ принцевъ.
             Падетъ сегодня Глостеръ -- завтра будетъ
             Протекторомъ Винчестеръ.
   Букингамъ.                               Ты иль я --
             И болѣе никто, на зло прелату
             И Глостеру!

(Букингамъ и Сомерсетъ уходятъ).

   Салисбюри.           Надменность вышла вонъ --
             И вслѣдъ за ней выходитъ честолюбье 5).
             Но пусть они трудятся для себя:--
             Намъ надобно работать для отчизны.
             Почтенный Глостеръ велъ себя всегда
             Съ достоинствомъ и честью; кардиналъ же
             Порой похожъ былъ больше на солдата,
             Чѣмъ на попа; держалъ себя, какъ деспотъ,
             Заносчиво и гордо; клялся будто
             Простой мужикъ; былъ вовсе не похожъ
             На добраго правителя отчизны.
             Варвикъ! Мой сынъ, сѣдинъ моихъ утѣха,
             Твои дѣла и подвиги давно
             Тебѣ пріобрѣли расположенье
             Народа и гражданъ; ты уважаемъ
             Не менѣе, чѣмъ Глостеръ. Герцогъ Іоркскій
             Умѣлъ внушитъ такое жъ уваженье
             И страхъ передъ собой своимъ искусствомъ,
             Съ какимъ возстановилъ онъ снова миръ
             Въ Ирландіи 6); онъ, сверхъ того, любимъ
             За подвиги, свершенные недавно
             Во Франціи, которой правилъ онъ
             Отъ имени монарха. Мы должны
             Сойтись для блага родины, чтобъ вмѣстѣ
             Обуздывать, насколько можно, гордость
             Суффолька съ кардиналомъ и смирять
             Затѣи Вукингама съ Сомерсетомъ-
             А вмѣстѣ съ тѣмъ намъ надо поддержать
             И Глостера, котораго дѣла
             Всѣ клонятся лишь къ пользъ государства.
   Варвикъ. Пусть только Богъ поможетъ мнѣ настолько,
             Насколько я люблю родимый край!
   Герц. Іоркскій (въ сторону).
             Іоркъ повторить твои слова. Онъ больше
             Найдетъ причинъ надѣяться на Бога.
   Салисбюри. Идемте жъ толковать:-- предположенья
             Становятся яснѣй при ихъ обмѣнѣ.
   Варвикъ. Объ Мэнѣ? Ахъ, отецъ, вѣдь Мэнъ потерянъ 7)
             Тотъ Мэнъ, который взятъ моей рукой,
             Который до послѣдней капли крови
             Я бъ защищалъ! Прости мнѣ, я не понялъ,
             Что ты сказалъ: ты говорилъ про мѣну,
             А я твердилъ о Мэнѣ, и, повѣрьте,
             Чтобъ взять его, не побоюсь я смерти!

(Варвикъ и Салисбюри уходятъ).

   Герц. Іоркскій. Анжу и Мэнъ вновь отданы французамъ,
             Парижъ не нашъ, а за такой потерей
             Не удержать Нормандіи ничѣмъ.
             Суффолъкъ диктуетъ миръ; дрянные лорды
             Согласны съ нимъ, а Генрихъ очень радъ
             Купить себѣ красавицу за пару
             Потерянныхъ провинцій. Впрочемъ, что же
             Мнѣ ихъ винить!.. Они дарятъ чужое,
             А не свое. Пираты могутъ смѣло
             Спускать за грошъ, что взято грабежомъ,
             Кормить друзей, дарить своихъ любовницъ,
             Жить широко, пока истратятъ все.
             Межъ тѣмъ бѣднякъ, котораго богатство
             Такъ отнято, стоитъ въ слезахъ, ломаетъ
             Безпомощныя руки и качаетъ
             Несчастной головой, глядя, какъ быстро
             Уносится и дѣлится добро,
             Къ которому не смѣетъ онъ коснуться.
             Вотъ такъ и Іоркъ смиренно принужденъ
             Сидѣть, грустить, прикусывать языкъ,
             Въ то время какъ другіе продаютъ
             Его наслѣдство -- земли. Право, мнѣ
             Сдается, что со мной сроднились плотью
             Британія и Франція подобно
             Той головнѣ, которую сожгла
             Алтея вмѣстѣ съ сердцемъ Мелеагра 8).
             Анжу и Мэнъ опять въ рукахъ французовъ!
             Дурное мнѣ извѣстье! Я считать
             Своей всю почву Франціи, равно какъ
             И Англію;-- но будетъ день, когда
             Получитъ герцогъ Іоркъ свое обратно.
             Для этого хочу теперь сойтись
             Съ Невиллемъ я; для этого притворно
             Вступлю я въ дружбу съ Глостеромъ, чтобъ послѣ,
             Поймавши первый случай, взять корону,
             Какъ золотую цѣпь моихъ надездъ.
             Не дамъ отнять моихъ священныхъ правъ
             Я гордому Ланкастеру! Не будетъ
             Держать въ своей ребяческой рукѣ
             Онъ царственнаго скиптра! Не надѣнетъ
             На голову вѣнецъ мой:-- не ханжѣ
             Даны въ удѣлъ короны! Будь же скроменъ
             Покамѣстъ, Іоркъ! Лови съ умомъ минуты,
             Пока другіе спять; старайся ближе
             Вглядѣться въ тайны дѣлъ;-- когда же Генрихъ
             Потонетъ въ наслажденіяхъ любви
             Съ своей женой, доставшейся такою
             Большой цѣной для Англіи, а Глостеръ
             Начнетъ вести открытую войну
             Съ дворянами,-- тогда подниметъ Іоркъ
             Высоко свой молочно-бѣлый розанъ --
             И воздухъ переполнятся его
             Прекраснымъ ароматомъ! Вотъ когда
             Воздвигну я значки съ гербами Іорка
             И, выйдя на Ланкастера, заставлю
             Его открытой силой уступить
             Мнѣ ной вѣнецъ, покрывшійся стыдомъ
             Надъ книжника разслабленнымъ челомъ.

(Уходитъ).

   

СЦЕНА 2-я.

Тамъ же. Комната въ домѣ герцога Глостера.

(Входятъ Глостеръ и герцогиня, его жена).

   Герцогиня. Зачѣмъ склонилъ ты голову, мой лордъ,
             Какъ колосъ ржи подъ бременемъ Цереры?
             Зачѣмъ нахмурилъ брови, герцогъ Гомфрей,
             Какъ будто негодуя на весь міръ?
             Зачѣмъ вперилъ глаза свои ты въ землю,
             Какъ будто бы найдя на ней предметъ,
             Тебѣ смутившій душу? Что увидѣлъ
             Ты на землѣ?-- корону короля,
             Осыпанную почестями міра?..
             О, если такъ -- стремись, не уклоняясь,
             Все къ ней впередъ! Стремись, пока обниметъ
             Она твое чело. Достань рукою
             Блистающее золото; а если
             Окажется твоя рука короткой --
             Тогда я удлиняю ее моей.
             Поднявъ вдвоемъ символъ святой, мы оба
             Поднимемъ къ небу головы, чтобъ вѣчно
             Держать ихъ такъ, не унижаясь больше
             Постыднымъ взглядомъ въ землю.
   Глостеръ.                                                   Полно, Нэлль!
             Когда меня ты любишь, раздави
             Червя надменныхъ мыслей. Если я
             Когда-нибудь замыслю злое противъ
             Племянника и добраго монарха --
             Пусть будетъ для меня такая мысль
             Моимъ послѣднимъ вздохомъ!.. Нэлль, меня
             Тревожитъ сонъ, приснившійся мнѣ нынче.
   Герцогиня. Скажи мнѣ, что ты видѣлъ; я жъ за это
             Порадую тебя пріятнымъ сномъ,
             Который мнѣ приснился нынче утромъ.
   Глостеръ. Мнѣ снилось, будто жезлъ мой, этотъ знакъ
             Моей придворной должности, былъ сломанъ,
             Не помню кѣмъ, едва ль не кардиналомъ,--
             И на концахъ жезла надѣты были
             Двѣ головы: Эдмунда Сомерсета
             И герцога Вильяма де-ля-Пуль
             Суффолькскаго. Вотъ что мнѣ снилось ночью,
             И Богъ знаетъ, что значитъ этотъ сонъ.
             Герцогиня. Ну, что жъ! Я вижу въ немъ лишь предсказанье,
             Что кто бы ни осмѣлился сломать
             Хоть прутикъ въ рощѣ Глостера, заплатитъ
             За дерзкій свой поступокъ головой.
             Но выслушай теперь, мой милый Глостеръ,
             Что снилось мнѣ. Я видѣла, что я
             Сидѣла на возвышенномъ престолѣ
             Въ Вестминстерскомъ соборѣ, гдѣ сидятъ
             Король и королева въ день вѣнчанья,
             А Генрихъ съ Маргаритой преклоняли
             Колѣни предо мной, и ихъ вѣнецъ
             Блестѣлъ на головѣ моей.
   Глостеръ.                                         Ахъ, полно.
             Заносчивая женщина! Ты сердишь
             Меня, Элеонора. Развѣ мало
             Тебѣ второй быть женщиной по сану
             Во всей странѣ? Любимою супругой
             Протектора? Ты обладаешь большимъ,
             Чѣмъ надобно, чтобъ исполнять твои
             Малѣйшія желанья -- и при этомъ
             Ты все-таки задумываешь ковы,
             Которые низвергнутъ насъ обоихъ
             Съ вершины гордыхъ почестей и славы,
             Гдѣ мы стоимъ, къ подножію стыда.
             Оставь меня и никогда не смѣй
             Вновь начинать такіе разговоры.
             Герцогиня. Что съ вами, лордъ? Вы, кажется, готовы
             Серьезно разсердиться за разсказъ
             Пустого сна? О, если такъ -- я буду
             Впередъ, чтобъ избѣжать подобной брани,
             Беречь мои разсказы про себя.
   Глостеръ. Ну, не сердись;-- мой гнѣвъ прошелъ, ты видишь.

(Входитъ гонецъ).

   Гонецъ. Милордъ, его величеству угодно
             Васъ пригласить съ собою въ Сентъ-Альбанъ,
             Куда онъ отправляется съ супругой
             Охотиться.
   Глостеръ.           Отправляюсь тотчасъ. Нэлль,
             Вѣдь ты со мной?
             Герцогиня. Да, добрый лордъ, я ѣду
             Сейчасъ за вами слѣдомъ. (Глостеръ и гонецъ уходятъ). Я должна
             Итти другимъ во слѣдъ, безъ силъ пробиться
             Самой впередъ, пока не броситъ мужъ мой
             Подобный образъ мыслей. О, когда бы
             Выла мужчиной я иль принцемъ, близкимъ
             По крови къ королю! Я разметала бъ
             Съ моей дороги камни и прошла бы
             По трупамъ обезглавленныхъ враговъ!
             Но, будучи и женщиной, я все же
             Не такъ слаба, чтобъ отказаться вовсе
             Отъ роли, въ драмѣ счастья.-- Гдѣ сэръ Джонъ?
             Войди сюда; не бойся -- мы одни.

(Входитъ Юмъ).

   Юмъ. Господь да сохранитъ надолго ваше
             Величество.
   Герцогиня.           Величество сказалъ ты?
             Я только герцогиня.
   Юмъ.                               Будетъ время,
             Что титла ваши вырастутъ велѣньемъ
             Всевышняго и помощію Юма.
   Герцогиня. Ну, что жъ, ты видѣлъ Маргариту Джорденъ,
             Колдунью, и Рожера Волинброка,
             Властителя духовъ? Согласны ль оба
             Они мнѣ послужить?
   Юмъ.                               Они для васъ
             Согласны вызвать духа изъ глубокихъ
             Пучинъ земли, которы! вамъ отвѣтитъ
             На все, что вы захочете спросить.
             Герцогиня. Прекрасно;-- я подумаю, о чемъ
             Его спросить. Мы тотчасъ же приступимъ
             Къ задуманному дѣлу, возвратившись
             Назадъ изъ Сентъ-Алѣбана. Вотъ награда
             Тебѣ за трудъ твой, Юмъ. Ты угостишь
             Сообщниковъ въ великомъ нашемъ дѣлѣ.

(Уходитъ Герцогиня).

   Юмъ. Ну, Юмъ, гуляй на деньги герцогини!
             Что жъ, можно, ничего! Не будь однако
             Болтливъ, сэръ Джонъ, клади на ротъ печать.
             Въ такихъ дѣлахъ секреть всего важнѣе.
             Она даетъ мнѣ деньги, чтобъ привесть
             Къ ней старую колдунью; деньги жъ можно
             Взять даже и отъ чорта. Но ко мнѣ
             Они текутъ и изъ другихъ кармановъ;
             Чтобъ не сказать дурного:-- отъ прелата
             Винчестера и герцога Суффолька!
             Да, если ужъ пошло на то, такъ оба
             Они вѣдь, зная нравъ Елеоноры,
             Меня и подкупили, чтобъ подбить
             Ее на колдовство. Вотъ, говорятъ,
             Что ловкій плутъ обходится безъ сводни;
             А я служу же сводней кардиналу
             И герцогу. Эй, берегись, сэръ Юмъ!
             Не назови когда-нибудь обмолвкой
             Ихъ парой ловкихъ плутовъ! Впрочемъ, что жъ?
             Такъ иль не такъ -- они все будутъ плуты.
             Однако я боюсь, что этимъ дѣломъ
             Я герцогиню затяну въ бѣду
             И герцога, пожалуй, вмѣстѣ съ нею.
             Но что ни будь -- я взять свое сумѣю. (Уходитъ).
   

СЦЕНА 3-я.

Тамъ же. Комната во дворцѣ.

(Входятъ Питеръ и другіе просители).

   1-й проситель. Становитесь, ребята, ближе; лордъ-протекторъ сейчасъ пойдетъ мимо, и тогда мы можемъ подать ему наши просьбы по всѣмъ правиламъ.
   2-й проситель. Храни его Господь! Протекторъ хорошій человѣкъ. Пошли ему Господь счастья!

(Входятъ Суффолькъ и королева Маргарита).

   1-й проситель. Идетъ, идетъ, и съ нимъ королева. Я подамъ первый.
   2-й проситель. Назадъ, дуракъ: это -- герцогъ Суффолькъ, а не протекторъ.
   Суффолькъ. Что тебѣ надо, пріятель? Ты, кажется, хочешь со мной говорить?
   1-й проситель. Извините, милордъ, -- я принялъ васъ за протектора.
   Королева (читая надпись). "Лорду-протектору". Вы просите его свѣтлость? Покажите мнѣ ваши просьбы. Въ чемъ твоя?
   1-й проситель. Моя, съ позволенія вашего величества, жалоба на Джона Гудмана, служителя кардинала. Онъ забралъ у меня все: и домъ, и землю, и жену.
   Суффолькъ. Жену? Ну, это дѣйствительно обида. А въ чемъ твоя? Это что? (Читаетъ). "Жалоба на герцога Суффолька, огородившаго Мельфордскія пастбища". Что это значитъ, бездѣльникъ?
   2-й проситель. Не гнѣвайтесь, сэръ,-- я бѣдный повѣренный отъ всей общины.
   Питеръ. (подавая просьбу). На моего хозяина, Томаса Хорнера. Онъ говорилъ, что герцогъ Іоркскій законный наслѣдникъ престола.
   Королева. Что ты говоришь? Герцогъ Іоркскій увѣряетъ, что онъ законный наслѣдникъ престола?
   Питеръ. Что мой хозяинъ наслѣдникъ?-- нѣтъ, мой хозяинъ говорилъ, что герцогъ Іоркскій наслѣдникъ, а король похититель короны.
   Суффолькъ. Эй, кто тутъ? (Входятъ слуги). Возьмите этого человѣка и тотчасъ же пошлите констэбля за его хозяиномъ. (Питеру). Мы выслушаемъ твою просьбу въ присутствіи короля. (Слуги уходятъ съ Питеромъ).
   Королева, (прочимъ просителямъ).
             А что до васъ -- вы любите такъ сильно
             Искать себѣ защиты подъ крыломъ
             Протектора -- такъ напишите снова
             Ему свои прошенья. (Разрывая просьбы).
                                           Вонъ отсюда,
             Бездѣльники! Гоните ихъ, Суффолькъ.
   Всѣ. Ну, пойдемте! (Уходятъ).
   Королева. Что жъ это, лордъ? Ужель таковъ обычай
             Въ Британіи? Ужели таковы
             Правленіе британскихъ острововъ
             И царственность монарха Альбіона?
             Ужель король вашъ Генрихъ будетъ вѣчно
             Ребячиться подъ строгою опекой
             Ворчливаго протектора, а я,
             Монархиня по титулу, останусь
             Его покорной подданной? Нѣтъ, Пуль,
             Когда ты въ Турѣ вышелъ на арену,
             Чтобъ въ честь мою переломить копье
             Ты вмигъ увлекъ сердца французскихъ женщинъ --
             И я вообразила, что король
             Походитъ на тебя и обращеньемъ,
             И храбростью, и станомъ, и лицомъ.
             А онъ мечтаетъ только о небесномъ!
             За четками проводитъ день и ночь;
             Его бойцы -- пророки да святые,
             Оружіе -- слова священныхъ книгъ,
             Арена -- кропотливое ученье,
             А любитъ онъ лишь складни да иконы.
             Давно его пора бы сдѣлать папой,
             Свезти отсюда въ Римъ и увѣнчать
             Тамъ тройственнымъ вѣнцомъ. Подобный санъ
             Приличнѣе плаксивому святошѣ.
   Суффолькъ. Не бойтесь, королева:-- я виновенъ
             Въ пріѣздѣ вашемъ въ Англію, такъ я же
             Сумѣю сдѣлать васъ довольной всѣмъ.
   Королева. Протекторъ не одинъ: есть тамъ Бофортъ,
             Надменный попъ, ворчливый герцогъ Іоркскій
             И Букингамъ съ коварнымъ Сомерсетомъ,
             Изъ нихъ слабѣйшій пользуется здѣсь
             Гораздо большей властью, чѣмъ король.
   Суффолькъ. И все жъ никто изъ нихъ не можетъ сдѣлать
             Такъ много, какъ Невили. Салисбюри
             И лордъ Варвикъ не изъ послѣднихъ пэровъ
   Королева. Но, впрочемъ, эти лорды далеко
             Еще сноснѣй, чѣмъ наглая супруга
             Протектора. Въ толпѣ придворныхъ дамъ
             Она скорѣй похожа на царицу,
             Чѣмъ на жену Гомфрея. иностранцы
             Нерѣдко ошибаются, принявъ
             Ее за королеву. На спинѣ
             У ней подчасъ навьючены доходы
             Едва ль не цѣлыхъ герцогствъ, а на сердцѣ
             Всегда готово слово оскорбленья
             Для нашей жалкой бѣдности. Ужель
             Я не дождусь минуты сладкой мести?
             Презрѣнная развратница,-- недавно
             Еще она хвалилася въ кругу
             Своей ничтожной сволочи, что шлейфъ
             Ея послѣдней юбки стоитъ больше,
             Чѣмъ вся земля, которою владѣлъ
             Отецъ мой до поры, когда Суффолькъ
             Ему поднесъ за дочь его два графства.
   Суффолькъ. Не бойтесь,-- я устроилъ западню,
             Въ которой посадилъ такихъ искусныхъ
             И ловкихъ птицъ, что если герцогиня
             Захочетъ ихъ послушать, то едва ли
             Ей хватить силъ, чтобъ вамъ вредить впередъ.
             Оставьте же ее и подарите
             Меня своимъ вниманьемъ: я осмѣлюсь
             Вамъ дать совѣтъ. Хотя мы и не любимъ
             Надменнаго прелата, но теперь
             Должны сойтись и съ лордами, и съ нимъ,
             Пока не свергнемъ Глостера. А что
             Касается до Іорка, то послѣдній
             Доносъ ему едва ль послужитъ въ пользу.
             Вотъ такъ поодиночкѣ мы сумѣемъ
             Поймать ихъ всѣхъ -- и вы тогда вполнѣ
             Захватите кормило власти въ руки.

(Трубы. Входятъ король Генрихъ, Герцогъ Іоркскій, Сомерсетъ, Герцогъ и Герцогиня Глостеръ, Кардиналъ Бофортъ, Букингамъ, Салисбюри и Варвикъ).

   Король. Что до меня, почтенные милорды,
             То мнѣ равны и Іоркъ и Сомерсетъ.
   Герц. Іоркскій. Коль скоро Іоркъ распоряжался дурно
             Во Франціи -- пусть будетъ онъ смѣненъ.
   Сомерсетъ. А если Сомерсетъ не отбитъ мѣста
             Правителя -- пусть управляетъ герцогъ.
   Варвикъ. Быть-можетъ, вы и стоите, но только
             Лордъ Іоркъ еще достойнѣй васъ.
   Кардиналъ.                                         Молчи,
             Заносчивый Варвикъ: дай мѣсто старшимъ.
   Варвикъ. Въ сраженьи старшимъ не бываетъ попъ.
   Букингамъ. Здѣсь всѣ и старше и знатнѣй Варвика.
   Варвикъ. Варвикъ себя сумѣетъ сдѣлать старше,
             Чѣмъ эти всѣ.
   Салисбюри (Варвику). Сынъ, будь благоразуменъ.--
             Но почему, скажите, Букингамъ,
             Должны мы въ этомъ дѣлѣ предпочесть
             Милорда Сомерсета?
   Королева.                               Потому,
             Что такъ желаетъ Генрихъ.
   Глостеръ.                                         Королева,--
             Король въ такихъ лѣтахъ, что можетъ самъ
             Сказать свое сужденье. Женскій голосъ
             Здѣсь вовсе не у мѣста.
   Королева.                               Если такъ,
             То что же заставляетъ вашу милость
             Быть все еще протекторомъ монарха,
             Который ужъ въ лѣтахъ?
   Глостеръ.                                         Я, королева,
             Протекторъ государства; а захочетъ
             Король, чтобъ было иначе -- я тотчасъ
             Сложу мой санъ.
   Суффолькъ.                     Ну, такъ слагай и съ нимъ
             Сложи свою надменность. Съ той поры,
             Какъ ты король (вѣдь ты король на дѣлѣ) --
             Отечество стремится съ каждымъ днемъ
             Къ погибели. Дофинъ взялъ верхъ за моремъ,
             А здѣсь давно и пэры и дворянство
             Страдаютъ подъ твоей жестокой властью.
   Кардиналъ. Народъ тобой задавленъ, духовенство жъ
             Разорено постыднымъ грабежомъ.
   Сомерсетъ. Твои дворцы и женины наряды
             Легли огромнымъ гнетомъ на казну.
   Букингамъ. Ты перешелъ предѣлъ законной власти
             Въ жестокихъ наказаньяхъ и, по правдѣ,
             Быть долженъ преданъ самъ законной карѣ.
   Королева. Уже одна продажа должностей
             Во Франціи, когда бы подозрѣнья
             Могли быть несомнѣнными, снесла бъ
             Тебѣ долой съ плеть голову.

(Глостеръ уходитъ. Королева роняетъ опахало и говоритъ, обращаясь къ герцогинѣ Глостеръ).

                                                               Подай
             Мое мнѣ опахало! Какъ!-- не хочешь,
             Дрянная тварь? (Даетъ ей пощечину). э).
             Ахъ, это вы!-- простите!
   Герцогиня. Да, наглая француженка!-- и, если бъ
             Добралась я ногтями до твоихъ
             Смазливыхъ, нѣжныхъ щекъ,-- я написала бъ
             На нихъ всѣ десять заповѣдей!..
   Король.                                                   Это
             Случилось не нарочно;-- успокойтесь,
             Любезнѣйшая тетка.
   Герцогиня.                               Не нарочно?
             Добрѣйшій мой король!-- смотри, чтобъ скоро
             Она но спеленала бъ и тебя,
             Какъ мальчика. Но если и король
             Начнетъ ходить, какъ мальчикъ, въ рубашонкѣ,
             Я все равно сумѣю отомстить. (Уходитъ Герцогиня).
   Букингамъ. Лордъ Бофортъ, я пойду за герцогиней
             И посмотрю, какъ приметъ это Гомфрей.
             Что до нея, то намъ нѣтъ больше нужды
             Ее сердить: она и безъ того
             Помчится быстро къ гибели подъ шпорой
             Своей надменной злости. (Уходитъ Букингамъ. Глостеръ возвращается).
   Глостеръ.                                         Я прошелся
             На воздухѣ въ саду и гнѣвъ мой, лорды,
             Прошелъ совсѣмъ. Займемтесь же теперь
             Дѣлами государства. Что жъ до вашихъ
             Фальшивыхъ обвиненій, то возьмитесь
             Ихъ доказать -- и я предамся самъ
             Всей строгости законовъ. Пусть Господь
             Лишь будетъ милосердъ ко мнѣ настолько,
             Насколько я люблю мою страну
             И нашего монарха. Обратимтесь
             Теперь къ дѣламъ. Я подтверждаю вновь,
             Что Іоркъ способнѣй всѣхъ, чтобъ быть регентомъ
             Во Франціи.
   Суффолькъ.           Позвольте, прежде чѣмъ
             Рѣшите это дѣло вы, сказать
             Причину, по которой я считаю,
             Что Іоркъ способенъ менѣе, чѣмъ всѣ.
   Герц. Іоркскій. Я знаю почему: во-первыхъ, я
             Не льщу твоей надменности; вторая жъ
             Причина въ томъ, что если я и буду
             Правителемъ, то Сомерсетъ навѣрно
             Продержитъ здѣсь меня безъ войскъ и денегъ,
             Пока дофинъ успѣетъ завладѣть
             Всей Франціей. Вѣдь это ужъ случилось
             Въ послѣднюю войну, когда я былъ
             Игрушкой Сомерсета, а Парижъ
             Былъ подло взятъ голодною осадой.
   Варвикъ. Я этому свидѣтель -- и гнуснѣе
             Подобнаго поступка не свершалъ
             Еще никто въ Британіи.
   Суффолькъ.                               Молчи,
             Заносчивый Варвикъ!
             Варвикъ, живая гордость,
             Скажи, съ чего молчать мнѣ?

(Слуги Суффолька вводятъ Хорнера и Питера).

   Суффолькъ.                               Потому,
             Что вотъ стоитъ извѣтчикъ объ измѣнѣ.
             Дай Богъ, чтобъ герцогъ Іоркскій оправдался!
             Герц. Іоркскій. Іоркъ обвиненъ въ измѣнѣ!.. кѣмъ?
   Король.                                                                                 Что значитъ,
             Суффолькъ, такая рѣчь? Кто эти люди?
   Суффолькъ. Онъ обвинилъ въ измѣнѣ своего
             Хозяина, который говорилъ,
             Что Ричардъ, герцогъ Іоркскій, настоящій
             Наслѣдникъ государства, а король --
             Лишь только похититель.
   Король.                                         Говори,
             Сказалъ ли это ты?
   Хорнеръ. Никогда, ваше величество!-- не только не говорилъ, но даже и не думалъ о чемъ-либо подобномъ. Клянусь Господомъ, негодяй обвинилъ меня несправедливо!
   Питеръ (поднимая руку). Клянусь этими десятью костяшками, онъ говорилъ мнѣ это ночью, въ комнатѣ на чердакѣ, когда мы чистили латы герцога.
   Герц. Іоркскій. Бездѣльникъ, подлый смердъ, ты мнѣ заплатишь
             За эту дерзость жизнью! Умоляю
             Васъ, государь, предать его сейчасъ
             Всей строгости законнаго возмездья.
   Хорнеръ. Повѣсьте меня, благородный лордъ, если я когда-нибудь говорилъ такія слова. Обвинитель -- мой ученикъ. Недавно я наказалъ его за неисправность, и онъ на колѣняхъ поклялся мнѣ отомстить. У меня есть свидѣтели. Умоляю, ваше величество, не обвиняйте честнаго человѣка по навѣту мерзавца.
   Король. Скажи, любезный дядя, какъ рѣшить
             Намъ это по закону?
   Глостеръ.                               Я держусь
             Такого убѣжденья, что коль скоро
             Доносъ набросилъ тѣнь на лорда Іорка,
             То слѣдуетъ во Францію послать
             Регентомъ Сомерсета. А для этихъ
             Назначить день и мѣсто поединка,
             Затѣмъ, что обвиняемый имѣетъ
             Свидѣтелей фальшивости доноса,--
             Такъ говорятъ лордъ Глостеръ и законъ.
   Король. Пусть будетъ такъ. Отправьтесь, Сомерсетъ,
             Во Францію и будьте тамъ регентомъ.
   Сомерсетъ. Позвольте мнѣ принесть вамъ благодарность,
             Великій государь, за эту милость.
   Хорнеръ. Я охотно соглашаюсь на единоборство.
   Питеръ. Ваше величество, я не могу драться, ей-Богу, не могу! Будьте милосерды! Людская злоба меня одолѣетъ. О, Господи, прости мои прегрѣшенія! Я не сумѣю нанести и одного удара. О, Господи, Господи!
   Глостеръ. Подлецъ, или въ сраженье или въ петлю!
   Король. Велите ихъ отвесть сейчасъ въ тюрьму.
             Для битвы назначаемъ мы послѣдній
             День будущаго мѣсяца. Теперь же
             Займемся отправленьемъ Сомерсета. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 4-я.

Тамъ же. Садъ герцога Глостера.

(Входятъ Маргарита Джорденъ, Юмъ, Соутвель и Болинброкъ).

   Юмъ. Сюда, господа. Герцогиня надѣется, что вы сдержите ваше обѣщанье.
   Болинброкъ. Мы готовы, мистеръ Юмъ. Угодно герцогинѣ самой видѣть и слышать наши заклинанья?
   Юмъ. Непремѣнно. Вы не тревожьтесь -- она не испугается.
   Болинброкъ. Я слышалъ, что она женщина съ необыкновеннымъ духомъ; но все лучше, если бъ вы, мистеръ Юмъ, остались съ нею наверху, пока мы будемъ работать здѣсь, и потому прошу васъ, ступайте. (Юмъ уходитъ). Ну, тетка Джорденъ,-- ложись и ползай по землѣ, а ты, Джонъ Соутвель, читай. Принимайтесь живѣй за дѣло.

(Герцогиня выходитъ на балконъ, за нею Юмъ).

   Герцогиня. Прекрасно, господа; очень рада васъ видѣть. Начинайте же; чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше.
   Болинброкъ. Терпѣнье, герцогиня: колдунамъ
             Извѣстенъ часъ, удобный для заклятій;
             Ужасный часъ, полночный часъ, тотъ часъ,
             Когда сгорѣла Троя, воютъ совы
             И лаютъ злые псы; когда выходятъ
             Скелеты изъ могилъ и бродятъ духи --
             Вотъ часъ, какой намъ нуженъ! Не пугайтесь,
             Достойная милэди,-- духъ, который
             Придетъ на нашъ призывъ, не переступить
             Священный кругъ, начертанный жезломъ.

(Они чертятъ на землѣ кругъ и дѣлаютъ всѣ прочіе пріемы заклинателей, Болинброкъ читаетъ "Coniuro te." Громъ и молнія. Является духъ).

   Духъ. Adsum 10).
   Маргарита. Асмасъ,-- во имя Бога, передъ кѣмъ
             Трепещешь ты, отвѣть мнѣ на вопросы.
             Ты не уйдешь отсюда безъ того.
   Духъ. Все, что велишь -- мнѣ лишь скорѣй бы кончить 11).
   Болинброкъ (спрашивая по запискѣ).
             Во-первыхъ, что случится съ королемъ?
   Духъ. Живъ Генрихъ, живъ и герцогъ! будетъ онъ
             Низложенъ имъ, но, переживши, кончитъ
             Отъ рукъ убійцы жизнь 12). (Соутвель записываетъ слова духа).
   Болинброкъ. Что ждетъ Суффолька?
   Духъ. Смерть отъ воды: его убьетъ она 13).
   Болинброкъ. Что ждетъ въ грядущемъ лорда Сомерсета?
   Духъ. Пусть избѣгаетъ замковъ. Для него
             Песокъ равнинъ вѣрнѣй и безопаснѣй,
             Чѣмъ высоты, вѣнчанныя стѣной 14).
             Кончай,-- я выносить не въ силахъ больше.
   Болинброкъ. Изчезни въ мракѣ, въ огненномъ потокѣ,
             Нечистый, злобный духъ.

(Громъ и молнія. Духъ исчезаетъ. Входятъ поспѣшно герцогъ Іоркскій и Букингамъ со стражей).

   Герц. Іоркскій. Схватите эту сволочь. Мы поспѣли
             Какъ разъ въ урочный часъ. Какъ, герцогиня!
             Вы тоже здѣсь?-- Король и государство
             Сумѣютъ наградить васъ за такую
             Заботливость о нихъ. Милордъ-протекторъ
             Останется признателенъ за ваши
             Услуги для него.
   Герцогиня.                     Презрѣнный Іоркъ!
             Мои услуги мужу вполовину
             Не такъ дурны, какъ тѣ, какія ты
             Оказываешь нашему монарху.
             Твои угрозы глупы.
   Букингамъ.                     Можетъ-быть,
             А это что? (Показываетъ бумагу).
                                 Ведите эту сволочь
             Скорѣй въ тюрьму; да разсадить ихъ порознь.
             Сударыня, прошу итти за нами.
             Вы будете стеречь ее, Стаффордъ.

(Герцогиня и Юмъ уходятъ съ балкона)

             Мы заодно и всѣ игрушки ваши
             Представимъ въ судъ; берите все съ собой.

(Стража уводитъ заклинателей)

   Герц. Іоркскій. Вы ловко ихъ накрыли, Букингамъ,--
             И мы сумѣемъ сдѣлать очень много
             Изъ этой славной выдумки. Теперь
             Посмотримъ это чертово писанье. (Читаетъ).
             "Живъ Генрихъ, живъ и герцогъ! будетъ онъ
             Низложенъ имъ. но, переживши, кончитъ
             Отъ рукъ убійцы жизнь свою." Да это --
             Аіо te, Aeacida Romanos vincere posse 15).
             Посмотримъ, что потомъ:
             "Скажи, что будетъ съ герцогомъ Суффолькомъ?"
             "Смерть отъ воды: его убьетъ она".
             "Что ждетъ въ грядущемъ лорда Сомерсета"?
             "Пусть избѣгаетъ замковъ. Для него
             "Песокъ равнинъ вѣрнѣй и безопаснѣй,
             "Чѣмъ высоты, вѣнчанныя стѣной".
             Ну, кажется, такія предсказанья
             Еще труднѣй исполнить, чѣмъ понять.
             Король теперь въ дорогѣ къ Сентъ-Альбану,
             И съ нимъ супругъ прекрасной этой лэди.
             Отправьте поскорѣе къ нимъ гонца:
             Пусть мчится онъ съ пріятной этой вѣстью,
             Какъ можетъ мчаться лошадь. Ну, наврядъ
             Позавтракаетъ весело протекторъ.
   Букингамъ. Позвольте, лордъ, исполнить это мнѣ:
             Онъ, вѣрно, не оставитъ безъ награды
             Меня зато.
   Герц. Іоркскій. Извольте, лордъ. Эй, кто тамъ?

(Входитъ служитель).

             Ступай сейчасъ и пригласи на завтра
             Милордовъ Салисбюри и Варвика
             Отужинать со мною. Ну, ступай. (Уходятъ).
   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Сентъ-Альбанъ.

(Входятъ король Генрихъ, королева Маргарита, Глостеръ, кардиналъ Суффолькъ и сокольничьи съ соколами).

   Королева. Повѣрьте, лорды, я въ семь лѣтъ ни разу
             Не видѣла такой прекрасной ловли
             Болотныхъ птицъ, хотя по силѣ вѣтра
             Держать была готова я пари
             Противу десяти, что старый Джонъ
             Не могъ летѣть.
   Король (Глостеру). Но какъ взвился вашъ соколъ
             И какъ превысилъ прочихъ! Вотъ какъ можно
             Найти во всемъ начало божества.
   Суффолькъ. Что жъ, государь,-- меня не удивляетъ,
             Что соколы протектора парятъ
             Такъ высоко: имъ хорошо извѣстно,
             Что ихъ хозяинъ любитъ высоты
             И радъ бы взвиться помыслами выше,
             Чѣмъ ихъ полетъ.
   Глостеръ.                               Подняться выше
             Полета птицъ бываетъ трудно только
             Презрительнымъ и низкимъ по душѣ.
   Кардиналъ. Ну, такъ и есть!-- вамъ очень бы хотѣлось
             Взлетѣть за облака.
   Глостеръ.                               А что, скажите,
             Лордъ-кардиналъ,-- вѣдь было бы недурно
             Вамъ улетѣть на небеса совсѣмъ?
   Король. Да, да -- въ жилище радости и счастья!
   Кардиналъ (Глостеру). Ну, ваше небо здѣсь. Вѣдь вы давно
             Направили къ вѣнцу глаза и мысли,
             Какъ къ счастью вашей жизни. Вредный пэръ,
             Губительный протекторъ,-- ты постыдно
             Обманывалъ монарха и народъ!
   Глостеръ. Что съ вами, кардиналъ? Иль вы забыли
             Духовный санъ? Припомните слова:
             Tantaene animis coelestibus irae 16).
             Прелатъ -- и такъ горячъ! Смирите злобу,
             Достойный сэръ. Какъ можно предаваться
             Ей съ вашимъ благочестьемъ?
   Суффолькъ.                                         Тутъ не злоба,
             А лишь одно понятное презрѣнье
             При ссорѣ съ недостойнымъ дворяниномъ.
   Глостеръ. Кто жъ этотъ дворянинъ?
   Суффолькъ.                                         Да хоть бы вы,
             Будь не во гнѣвъ такъ сказано милорду.
   Глостеръ. Извѣстно цѣлой Англіи, Суффолькъ,
             Что ты и наглъ и дерзокъ.
   Королева.                                         Ей извѣстно
             И ваше честолюбье.
   Король.                               Перестань,
             Мой другъ, не подстрекай ихъ буйной злобы,--
             Блаженны миротворцы на землѣ.
   Кардиналъ. Я именно ищу того блаженства
             И радъ возстановитъ въ отчизнѣ миръ,
             Смиривъ мечомъ протектора.
   Глостеръ (тихо кардиналу). О, вотъ какъ!
             Ужель дошло, милордъ, ужъ до того?
   Кардиналъ (тихо Глостеру). Да если ты посмѣешь.
   Глостеръ (тихо)                                                  . Хорошо;
             Не завлекай другихъ лишь въ эту ссору
             И отвѣчай за одного себя.
   Кардиналъ (тихо). Сегодня ввечеру, на краѣ лѣса,
             Когда ты не боишься.
   Король.                               Что такое
             Случилось съ вами, лорды?
   Кардиналъ (громко Глостеру). Да, протекторъ,
             Когда бы вашъ сокольникъ не прикликалъ
             Такъ сокола некстати -- мы могли бы
             Охотиться еще. (Тихо) Смотри жъ, явись
             Съ своимъ двойнымъ мечомъ.
   Глостеръ (тихо).            
въ измѣнѣ онъ:
                       Тотъ говорилъ, что Ричардъ, герцогъ Іоркъ --
                       Прямой наслѣдникъ англійской короны,
                       Межъ тѣмъ какъ вы -- престола похититель.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Скажи, слова ты эти говорилъ?
  
   Хорнеръ. Помилуйте, ваше величество, я никогда не думалъ и не говорилъ ничего подобнаго; Богъ мнѣ свидѣтель: я ложно обвиненъ негодяемъ.
   Питеръ. Клянусь, милорды, этими десятью костяками, онъ говорилъ мнѣ это однажды на чердакѣ, въ то время, какъ мы чистили латы милорда Іорка.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Ты, мусорщикъ презрѣнный! За такую
                       Предательскую рѣчь съ тебя велю я
                       Снять голову! Молю васъ, государь,
                       Предать его всей строгости закона.
  
   Хорнеръ. Вы, милордъ, повѣсьте меня, если я когда-либо говорилъ подобныя слова. Мой обвинитель -- подмастерье мой, и когда на дняхъ я поучилъ его за провинность, онъ поклялся на колѣняхъ, что сочтется со мною, y меня есть къ тому свидѣтели. Поэтому я умоляю ваше величество, не губите честнаго человѣка по наговору негодяя.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Какъ, дядюшка, законъ о томъ гласитъ?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Коль мнѣ судить -- то вотъ мое рѣшенье:
                       Пусть Сомерсетъ регентъ французскій будетъ,
                       Коль скоро Іоркъ покуда въ подозрѣньѣ.
                       A имъ пускай для поединка мѣсто
                       И день опредѣлятъ, затѣмъ что мастеръ
                       Свидѣтельство слуги опровергаетъ.
                       Таковъ законъ и Гомфри приговоръ.
  
                                           Король.
  
                       Да будетъ такъ. Во Франціи регентомъ,
                       Лордъ Сомерсетъ, мы назначаемъ васъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Благодарю смиренно государя.
  
                                           Хорнеръ.
  
                       A вызовъ я охотно принимаю.
  
   Питеръ. Но, милордъ, я не могу биться. Ради Господа Бога, пожалѣйте меня.Злоба людская меня одолѣла. О, Господи, смилуйся надо мною! Я не смогу нанести ни одного удара. Господь, сердце мое...
  
                                           Глостеръ.
  
                       Бездѣльникъ, бейся! иль повѣшенъ будешь.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Ведите ихъ въ тюрьму. Единоборство
                       Въ томъ мѣсяцѣ, въ послѣдній день назначимъ
                       Идемте же -- проводимъ Сомерсета.

  

СЦЕНА IV.

Садъ герцога Глостера.

Входятъ Марджери Джурдэнъ, Юмъ, Соутвель и Болингброкъ.

   Юмъ. Идите, любезные. Говорю вамъ, герцогиня ожидаетъ исполненія вашихъ обѣщаній.
   Болингброкъ. Мы къ этому приготовились, мистеръ Юмъ. Желаетъ ли ея свѣтлость видѣть и слышать наши заклинанія?
   Юмъ. Какъ же иначе? Не безпокойтесь относительно ея мужества.
   Болингброкъ. Я слышалъ о ней, какъ о женщинѣ съ непобѣдимою силою духа, но, мистеръ Юмъ, вамъ слѣдуетъ быть при ней наверху, покуда мы будемъ заняты здѣсь внизу. Прошу васъ, идите съ Богомъ и оставьте насъ. (Юмъ уходитъ). Ну, тетушка Джурдэнъ, ложись ницъ, прильни лицомъ къ землѣ. Джонъ Соутвель, ты читай, и примемся за дѣло.
  

Герцогиня и Юмъ выходятъ на балконъ.

  
   Герцогиня. Хорошо сказано, любезные.
                       Добро пожаловать... Итакъ, задѣло, --
                       Чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше.
  
                                           Болингброкъ.
  
                       Кудесникамъ ихъ часъ извѣстенъ, лэди.
                       Ночь темная, глубокая, глухая,
                       Тотъ часъ ночной, когда зажглася Троя,
                       Тотъ часъ ночной, когда кричитъ сова
                       И воютъ псы, когда блуждаютъ духи,
                       A призраки могилы разверзаютъ --
                       Для дѣла намъ благопріятный часъ.
                       Садитесь и не бойтесь, лэди. Мы
                       Замкнемъ въ кругу того, кто будетъ вызванъ.
  

Они исполняютъ обычные обряды и проводятъ кругъ. Болингброкъ и Соутвель читаютъ: conjuro te u m. д. Страшный громъ и молнія, затѣмъ появляется духъ.

             
                                           Духъ.
  
                       Adsum.
  
                                           Марджери Джурдэнъ.
  
                       Асматъ!
                       Во имя Бога вѣчнаго, предъ чьимъ
                       Ты именемъ и властью такъ трепещешь --
                       Отвѣть на то, что я спрошу. Пока
                       Не скажешь все -- не выйдешь ты отсюда.
  
                                           Духъ.
  
                       Спроси, что хочешь? Кончить бы скорѣй!
  
                                           Болингброкъ (читаетъ по бумагѣ).
  
                       Сперва король. Что будетъ съ нимъ?
  
                                           Духъ.
  
                                                               Тотъ герцогъ
                       Еще живетъ, что Генриха смѣститъ,
                       Но онъ переживетъ его, и самъ
                       Умретъ потомъ насильственною смертью.
  

Соутвиль записываетъ отвѣты духа.

  
                                           Болингнрокъ.
  
                       "Что герцогу Суффольку суждено?"
  
                                           Духъ.
  
                       Онъ отъ воды свою кончину приметъ.
  
                                           Болингброкъ.
  
                       "Что ожидаетъ лорда Сомерсета?"
  
                                           Духъ.
  
                       Пусть бережется замковъ. Безопаснѣй
                       Среди равнинъ песчаныхъ для него,
                       Чѣмъ тамъ, гдѣ замка высятся громады.
                       Кончай! Терпѣть я дольше не могу.
  
                                           Болингброкъ.
  
                       Ступай же въ тьму, въ пылающее море!
                       Духъ злой, иди!

(Громъ и молнія, духъ исчезаетъ).

  

Входятъ поспѣшно Іоркъ и Букингамъ въ сопровожденіи стражи.

  
                                           Iоркъ.
  
                       Измѣнниковъ забрать со скарбомъ всѣмъ!
                       Мы по пятамъ тебя слѣдили, вѣдьма.
                       Вы, лэди, здѣсь? Король и государство
                       Глубоко вамъ обязаны за трудъ.
                       Сомнѣнья нѣтъ: за добрыя дѣла
                       Васъ наградитъ достойно лордъ протекторъ.
  
                                           Герцогиня.
  
                       Они не такъ дурны и вполовину,
                       Какъ то, что ты на короля умыслилъ,
                       Безъ повода грозящій, дерзкій герцогъ!
  
                                           Букингамъ.
  
                       Безъ повода, милэди? Что же это?

(Показываетъ ей бумагу).

                       Возьмите ихъ и, крѣпко засадивъ,
                       Держите врозь. A вы, милэди, съ нами.
                       Ты, Стаффордъ, будь при ней. A этотъ хламъ
                       Съ собой мы взять намѣрены. Ступайте.

(Герцогиня и Юмъ подъ стражею уходятъ сверху; снизу уходятъ Болингброкъ, Соутвелъ и др. подъ стражею).

  
                                           Іоркъ.
  
                       Лордъ Букингамъ, вы ловко ихъ словили.
                       Прекрасный планъ, удобный для развитья.
                       Но чортовы писанья поглядимъ:
                       Что въ нихъ, милордъ?

(читаетъ).

                       "Живъ герцогъ тотъ, что Генриха смѣститъ,
                       Но онъ переживетъ его, и самъ
                       Умретъ позднѣй насильственною смертью".
                       Оно точь въ точь:
                       Аіо te Aeacide, Romanos vincere posse.
                       Hy, a конецъ?
                       -- Что герцогу Суффольку суждено?--
                       "Онъ отъ воды свою кончину приметъ".
                       -- Что ожидаетъ лорда Сомерсета?--
                    "Пусть бережется замковъ. Безопаснѣй
                       Среди равнинъ песчаныхъ для него,
                       Чѣмъ тамъ, гдѣ замка высятся громады".
                    Милордъ, идемъ. И сбыться очень трудно
                       Пророчествамъ, и трудно ихъ понять.
                       Теперь король -- въ дорогѣ къ Сентъ-Альбану,
                       A съ нимъ -- супругъ прелестной этой лэди.
                       Со скоростью коня домчится. вѣсть:
                       Протектору -- плохое угощенье.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Лордъ Іоркъ, пускай дозволитъ ваша свѣтлость
                       Мнѣ быть гонцомъ -- въ надеждѣ на награду.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Извольте, милый лордъ. Эй, кто тамъ есть?

(Входитъ служитель).

                       Просить сегодня лордовъ Сольсбери
                       И Уорика -- поужинать со мною.

(Уходятъ).

  

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Сентъ-Альбанъ.

Входятъ король Генрихъ, королева Маргарита, Глостеръ, кардиналъ и Суффолькъ. Сокольничіе перекликаются.

                                           Королева.
  
                       Повѣрьте мнѣ, милорды, за семь лѣтъ
                       Не видѣла я столь удачной ловли.
                       Но вѣтрено межъ тѣмъ, a можно было
                       Поставить десять противъ одного,
                       Что соколу сегодня не подняться.
  
                                           Король.
  
                       Но что за взмахъ y вашего, милордъ,
                       Насколько онъ всѣхъ выше поднялся!
                       Всегда Господь въ своемъ твореньи виденъ:
                       Стремятся въ высь и человѣкъ, и птица.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Я не дивлюсь, что сокола милорда
                       Протектора такъ рѣютъ высоко:
                       Имъ вѣдомо, что высоту онъ любитъ
                       И мыслью выше сокола паритъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Лишь низкій духъ паритъ не выше птицы.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Вотъ именно: за облака онъ рвется.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Да, кардиналъ. A было бы недурно,
                       Когда бы вы на небо улетѣли?
  
                                           Король.
  
                       Сокровищница вѣчнаго блаженства!
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Ты на землѣ находишь небо. Взоры
                       И мысль твоя -- прикованы къ вѣнцу,
                       Сокровищу души твоей! Протекторъ
                       Зловредный ты, опасный пэръ, который
                       Лишь ластится къ странѣ и государю.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Вы, кардиналъ, становитесь такъ рѣзки?
                       Tantaene animis coelestibus irae?
                       Въ прелатѣ пылъ подобный? Добрый дядя!
                       Подъ святостью могли-бъ вы злобу скрыть.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Не болѣе тутъ злобы, чѣмъ пристало
                       Въ хорошей ссорѣ съ пэромъ столь негоднымъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Какъ кто, милордъ?
  
                                           Суффолькъ.
  
                                           Какъ вы, милордъ, носящій
                       Протектора высокій титулъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                                                     Суффолькъ,
                       Всей Англіи твоя знакома дерзость.
  
                                           Королева.
  
                       И честолюбье Глостера.
  
                                           Король.
  
                                                     Прошу я,
                       Не подстрекай ты пэровъ разъяренныхъ,
                       Блаженны миротворцы на землѣ.

  
                                           Кардиналъ.
  
                       Да, буду я блаженъ за миръ, который
                       Съ протекторомъ я заключу мечомъ.
  
                                           Глостеръ (тихо кардиналу).
  
                       Я-бъ этого желалъ, святѣйшій дядя.
  
                                           Кардиналъ (Глостеру).
  
                       И будетъ такъ, коль скоро ты посмѣешь.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Не вмѣшивай сюда лишь подставныхъ,
                       И лично мнѣ отвѣть за оскорбленье.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Придти туда дерзнешь ли? Если -- да,
                       То вечеромъ, въ краю восточномъ рощи.
  
                                           Король.
  
                       О чемъ вы, лорды?
  
                                           Кардиналъ (громко).
  
                                           Еслибъ соколъ вашъ
                       Не спущенъ былъ такъ сразу, удалась бы
                       Охота лучше. (Тихо).
                                           Мечъ возьми двуручный.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Такъ, дядюшка.
  
                                           Кардиналъ.
  
                                           Ты понялъ? На востокѣ?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Я буду, кардиналъ.
  
                                           Король.
  
                                           Что, дядя Глостеръ?
  
                                           Глостеръ.
  
                       О ловлѣ мы толкуемъ, государь.

(Тихо кардиналу).

                       Ну, попъ, клянусь, тебѣ макушку сбрѣю,
                       Когда мечомъ еще могу владѣть.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Medice, te ipsum.
                       Себя, милордъ-хранитель, охраняй.
  
                                           Король.
  
                       Какъ вѣтеръ здѣсь -- вашъ гнѣвъ крѣпчаетъ, лорды.
                       Докучная мнѣ музыка! При звонѣ
                       Подобныхъ струнъ -- возможно ли созвучье?
                       Позвольте мнѣ уладить вашу ссору.
  

Входитъ гражданинъ Сентъ-Альбана, съ крикомъ:

  
                                                                         Чудо!
  
                                           Глостеръ.
  
                       Что тутъ за шумъ? Какое это чудо
                       Провозглашаешь ты, любезный?
  
                                           Горожанинъ.
  
                                                               Чудо!
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Вотъ королю о чудѣ разскажи.
  
                                           Горожанинъ.
  
                       Клянусь, прозрѣлъ y гроба Сентъ-Альбана
                       Одинъ слѣпецъ лишь полчаса назадъ
                       Не видѣвшій, слѣпой со дня рожденья.
  
                                           Король.
  
                       Хвала Творцу! Даетъ онъ тѣмъ, кто вѣритъ
                       Во мракѣ -- свѣтъ, въ печали утѣшенье.
  

Входятъ мэръ Сентъ-Альбана, со всей братіей. Симпкоксъ, котораго двое несутъ въ креслѣ, жена его, за ними слѣдуетъ толпа.

  
                                           Кардиналъ.
  
                       Идутъ сюда гурьбою горожане,
                       Чтобъ вамъ его представить, государь.
  
                                           Король.
  
                       Великая ему отрада въ мірѣ,
                       Хотя грѣшить онъ больше станетъ зрячій.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Пускай его поближе принесутъ;
                       Съ нимъ говорить угодно государю.
  
                                           Король.
  
                       Скажи намъ, другъ, какъ все произошло,
                       Чтобъ за тебя прославили мы Бога.
                       Ты былъ слѣпымъ и нынѣ исцѣлился?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                       Я, ваша милость, родился слѣпымъ.
  
                                           Жена.
  
                       Такъ, такъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                                           A кто она?
  
                                           Жена.
  
                                                     Я, ваша свѣтлость,
                       Жена его.
  
                                           Глостеръ.
  
                                           Вѣрнѣй бы мать сказала.
  
                                           Король.
  
                       Гдѣ ты рожденъ?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                                           На сѣверѣ Бервика.
  
                                           Король.
  
                       Тебѣ Господь явилъ большую милость.
                       Ни дня, ни ночи ты не пропускай,
                       Чтобъ Господа не восхвалять за благость.
  
                                           Королева.
  
                       Скажи мнѣ, другъ, пришелъ ли ты случайно
                       Къ угоднику, иль приведенъ усердьемъ?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                       Свидѣтель Богъ: изъ чистаго усердья.
                       Меня сто разъ иль чаще звалъ во снѣ
                       Святой Альбанъ: "Приди къ моей ты ракѣ, "Симпкоксъ,
                       Я исцѣлю тебя тогда вполнѣ".
  
                                           Жена.
  
                       Все правда сущая. Сама слыхала
                       Я голосъ тотъ, что призывалъ его.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Ты хромоногъ?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                                           Да, помоги мнѣ, Боже!
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Какъ охромѣлъ?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                                           Я съ дерева свалился.
  
                                           Жена.
  
                       Со сливы, господинъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                                                     A слѣпъ давно ли?
  
                       Симпкоксъ.
  
                       Съ рожденія.
  
                                           Глостеръ.
  
                                           И влѣзть хотѣлъ на сливу?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                       Одинъ разокъ, лишь въ юности моей.
  
                                           Жена.
  
                       За лазанье онъ крѣпко поплатился.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Должно быть, сливы очень ты любилъ!
  
                                           Симпкоксъ.
  
                       Женѣ моей, милордъ, ихъ захотѣлось,
                       Съ опасностью для жизни я и влѣзъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Онъ -- тонкій плутъ, но пользы мало въ этомъ.
                       Дай посмотрѣть глаза: мигни, открой ихъ.
                       По мнѣ, ты все же плохо видишь.
  
                                           Симпкоксъ.
  
                                                               Ясно,
                       Какъ Божій день, хвала Его святому!
  
                                           Глостеръ.
  
                       Ужели такъ? какого цвѣта плащъ?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                       Онъ красенъ, словно кровь.
  
                                           Глостеръ.
  
                                                     Ну, хорошо!
                       Какъ назовешь ты цвѣтъ моей одежды?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                       Она черна, какъ уголь иль агатъ.
  
                                           Король.
  
                       Итакъ, тебѣ извѣстенъ цвѣтъ агата?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Его межъ тѣмъ онъ никогда не видѣлъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Плащей, одеждъ -- видалъ онъ прежде много?
  
                                           Жена.
  
                       Ни одного до нынѣшняго дня.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Скажи, мошенникъ, какъ зовутъ меня?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                       Не знаю, господинъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                                                     A вотъ его?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                       Не знаю также.
  
                                           Глостеръ.
  
                                           И его?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                                                     Не знаю.
  
                                           Глостеръ.
  
                       A какъ тебя зовутъ?
  
                                           Симпкоксъ.
  
                                           Я Саундеръ Симпкоксъ.
  
   Глостеръ. Ну, Саундеръ Симпкоксъ, въ лицѣ твоемъ здѣсь сидитъ самый лживый плутъ во всей землѣ христіанской. Еслибы ты родился слѣпымъ, ты могъ бы такъ же хорошо знать наши имена, какъ и назвать различные цвѣта нашихъ одеждъ. Возможно различить цвѣта посредствомъ зрѣнія, но сразу назвать ихъ всѣ -- невозможно. Милорды! Святой Альбанъ совершилъ чудо, но не будетъ ли великимъ искусникомъ тотъ, кто поставитъ на ноги этого калѣку?
   Симпкоксъ. О, еслибъ вы могли сдѣлать это, господинъ!
   Глостеръ. Граждане Сентъ-Альбана, нѣтъ ли y васъ въ городѣ стражниковъ и тѣхъ штукъ, которыя называются плетьми?
   Мэръ. Есть, милордъ, къ вашимъ услугамъ.
   Глостеръ. Тогда пошлите сейчасъ же за однимъ изъ нихъ.
   Мэръ. Эй, малый, живо приведи сюда стражника.

(Служитель уходитъ).

   Глостеръ. Теперь принесите мнѣ скамью. (Подаютъ скамью). Ну, мошенникъ, если желаешь избѣжать плетей, прыгай черезъ эту скамью и бѣги.
   Симпкоксъ. Увы, господинъ, я не могу стоять на ногахъ безъ помощи, вы понапрасну станете мучить меня.

(Возвращается служитель съ палачемъ).

   Глостеръ. Ну, сэръ, мы должны возвратить вамъ ноги. Стражникъ, стегай его, покуда онъ не перескочитъ черезъ скамью.
   Палачъ. Слушаю, милордъ. Эй ты, бездѣльникъ, долой камзолъ, живо!
   Симпкоксъ. Увы, господинъ, что мнѣ дѣлать? Я не могу стоять.

(Послѣ перваго удара Симпкоксъ перепрыгиваетъ черезъ скамью и убѣгаетъ, a народъ слѣдуетъ за нимъ крича: -- Чудо!).

  
                                           Король.
  
                       Ты видишь все и терпишь это, Боже!
  
                                           Королева.
  
                       A мнѣ смѣшно, какъ этотъ плутъ бѣжалъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Слѣдить за нимъ, забрать и эту шлюху.
  
                                           Жена.
  
                       По бѣдности мы поступали такъ.
  
   Глостеръ. Пусть ихъ стегаютъ плетью на каждой базарной площади, пока они не вернутся въ Бервикъ, откуда пришли.

(Уходятъ палачъ, жена и др.).

  
                                           Кардиналъ.
  
                       Сегодня герцогъ чудо совершилъ.
  
                                           Суффолькъ.
                       О, да! Бѣжать заставилъ онъ хромого.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Вы большія свершали иногда:
                       У васъ бѣжали даже города.
  

Входитъ Букингамъ.

  
                                           Король.
  
                       Какую вѣсть приносишь, Букингамъ?
  
                                           Букингамъ.
  
                       Такую вѣсть, что страшно и сказать.
                       Какая-то людей порочныхъ шайка
                       Въ сообществѣ милэди Элиноръ,
                       Протектора супруги, ихъ главы,
                       Вокругъ себя собравшей этотъ сбродъ --
                       На васъ злоумышляла, государь,
                       При помощи кудесниковъ и вѣдьмъ,
                       Захваченныхъ на мѣстѣ преступленья,
                       Когда они злыхъ духовъ вызывали,
                       О смерти вашей вопрошая ихъ
                       И о судьбѣ другихъ особъ, вамъ близкихъ,
                       Какъ это вы узнаете потомъ.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Теперь, милордъ протекторъ, вѣроятно,
                       Пожалуетъ супруга ваша въ Лондонъ.

(Тихо).

                       Такая вѣсть иное направленье
                       Дастъ твоему оружью, ты едва-ль
                       Придешь туда.
  
                                           Глостеръ.
  
                                           Прелатъ честолюбивый,
                       Мнѣ уязвлять ты сердце перестань.
                       Тоска и скорбь мою сломили силу,
                       И, побѣжденъ, тебѣ я уступаю,
                       Какъ уступилъ бы худшему рабу.
  
                                           Король.
  
                       О, сколько бѣдъ -- отъ злыхъ людей навлекшихъ
                       На собственную голову позоръ.
  
                                           Королева.
  
                       Въ гнѣздѣ твоемъ пятно явилось, Глостеръ,
                       Смотри, чтобъ ты остался безъ пятна.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Свидѣтельствую небомъ, королева,
                       Какъ я люблю страну и государя.
                       Что до жены -- не вѣдаю, въ чемъ дѣло,
                       Но съ грустью слышу то, что слышалъ я.
                       Чиста она, но если добродѣтель
                       И честь забывъ, она со сбродомъ зналась,
                       Марающимъ дворянство, словно сажа --
                       Отъ ложа и общенья моего
                       Ее изгнавъ, я предаю на жертву
                       Законовъ и стыда, который имя,
                       Честь Глостера впервые запятналъ.
  
                                           Король.
  
                       Ночь эту здѣсь мы отдохнемъ, a завтра
                       Вернемся въ Лондонъ, гдѣ разсмотримъ дѣло
                       Въ подробности. Преступниковъ презрѣнныхъ
                       Потребовавъ къ отвѣту, взвѣсимъ все
                       На тѣхъ вѣсахъ священныхъ правосудья,
                       Чей перевѣсъ -- на правой сторонѣ.

(Уходятъ).

  
                       СЦЕНА II.
  

Лондонъ. Садъ герцога Іорка.

Іоркъ, Сольсбери, Уорикъ.

                                           Іоркъ.
  
                       Теперь, милорды, Сольсбери и Уорикъ,
                       Нашъ скромный ужинъ кончился, и здѣсь
                       Въ укромномъ мѣстѣ вамъ на разсмотрѣнье
                       Дозвольте мнѣ мои права представить --
                       Безспорныя на англійскій престолъ.
  
                                           Сольсбери.
  
                       Я жажду все, милордъ, подробно слышать.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Да, милый Іоркъ, когда въ своемъ ты правѣ,
                       То вѣрныхъ слугъ въ Невиляхъ ты найдешь.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Такъ слушайте. Семь сыновей, милорды,
                       Отъ Эдуарда Третьяго родились.
                       Принцъ Черный, принцъ Уэльскій, первымъ былъ,
                       Вторымъ же -- Вильямъ Гэтфильдъ; третьимъ сыномъ
                       Былъ Ліонель, Кларенскій герцогъ, дальше
                       Четвертымъ въ родѣ -- Гуантъ, Джонъ Ланкастеръ,
                       A пятымъ -- Эдмундъ Лэнгли, герцогъ Іоркъ,
                       Шестымъ былъ Томасъ Вудстокъ, герцогъ Глостеръ,
                       Послѣднимъ и седьмымъ -- Виндзорскій Вильямъ.
                       Но при отцѣ скончался Черный принцъ,
                       И Ричарда наслѣдникомъ оставилъ,
                       Который послѣ смерти Эдуарда
                       Былъ королемъ, покуда старшій сынъ
                       Ланкастера, тотъ Генрихъ Болингброкъ,
                       Что Генрихомъ Четвертымъ именуемъ,
                       Не захватилъ правленья и не свергнулъ
                       Законнаго монарха, отославъ
                       Жену его во Францію обратно,
                       Его же -- въ Помфретъ, гдѣ, какъ всѣмъ извѣстно,
                       Предателемъ былъ Ричардъ умерщвленъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Лишь истину, отецъ, сказалъ намъ герцогъ,
                       Такъ былъ вѣнецъ Ланкастеромъ добытъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       И силою, не правомъ онъ удержанъ.
                       Когда скончался Ричардъ -- старшій въ родѣ,
                       Онъ перейти былъ долженъ въ родъ второго.
  
                                           Сольсбери.
  
                       У Гэтфильда потомства не осталось.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Но третій сынъ, Кларенскій герцогъ, въ силу
                       Чьихъ правъ себѣ я требую вѣнца,
                       Оставилъ дочь -- Филиппу; ей супругомъ
                       Былъ Мортимеръ, графъ Марчъ, имѣвшій сына,
                       Что Роджеромъ былъ названъ, y того
                       Былъ Эдмундъ сынъ и Анна съ Леонорой.
  
                                           Сольсбери.
  
                       Про Эдмунда я этого читалъ:
                       При Болингброкѣ право предъявилъ
                       Онъ на престолъ, и былъ бы государемъ,
                       Когда-бъ его Глендауръ въ заточеньи
                       Не продержалъ до смерти. Но -- кончай.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Сестра Эдмунда, Анна, мать моя,
                       Наслѣдница престола, вышла замужъ
                       За Ричарда Кембриджа, чьимъ отцомъ
                       Былъ Эдмундъ Іоркъ, сынъ пятый Эдуарда.
                       По ней себѣ я требую престолъ.
                       Ей былъ отцомъ графъ Марчъ, сынъ Мортимера,
                       Вступившаго съ Филиппою въ союзъ,
                       Единственною дочерью Кларенса.
                       Итакъ, когда наслѣдуетъ не младшихъ,
                       Но старшаго потомство, я -- король.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Что можетъ быть яснѣй и проще? Генрихъ
                       Наслѣдуетъ по Гаунту, который --
                       Четвертый сынъ, a Іоркъ -- по Ліонелю,
                       Что третьимъ былъ. Потомство Ліонеля
                       Должно царить, покуда не изсякнетъ:
                       Оно цвѣтетъ въ тебѣ, въ твоихъ сынахъ --
                       Могучаго ствола вѣтвяхъ прекрасныхъ.
                       Отецъ мой, Сольсбери, склони колѣни;
                       Пусть первые въ уединенномъ мѣстѣ
                       Здѣсь королю законному ту почесть
                       Мы воздадимъ, что слѣдуетъ ему.
  
                                           Оба.
  
                       Да здравствуетъ король британскій Ричардъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Благодаримъ васъ, лорды, но еще
                       Я не король, покуда не вѣнчался
                       И своего меча не обагрилъ
                       Въ Ланкастерской крови. Того достигнуть
                       Возможно лишь обдуманно и втайнѣ.
                       A въ эти дни примѣръ съ меня берите,
                       Закрывъ глаза, на дерзости Суффолька,
                       Бьюфорта здѣсь, тщеславье Сомерсета
                       И Букингама, дерзость всей ихъ шайки,
                       Покуда пастырь стада не затравленъ --
                       Достойный принцъ, добрѣйшій герцогъ Гомфри.
                       Они хотятъ сгубить его, и сами
                       Погибнуть съ нимъ -- предсказываетъ Іоркъ.
  
                                           Сольсбери.
  
                       Мы поняли, милордъ, оставимъ это.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Я чую сердцемъ въ будущемъ графъ Уорикъ
                       Доставить Іорку герцогу престолъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       A я, Невиль, вполнѣ увѣренъ въ томъ,
                       Что въ Англіи при Ричардѣ графъ Уорикъ
                       Первѣйшимъ будетъ послѣ короля.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА III.

Лондонъ. Зала суда.

Трубы. Входятъ король Генрихъ, королева Маргарита, Глостеръ, Іоркъ, Суффолькъ, Сольсбери. Подъ стражею: герцогиня Глостеръ, Марджери Джордэнъ, Соутвель, Юмъ и Болингброкъ.

                                           Король.
  
                       Приблизьтесь вы, Элеонора Кобгэмъ
                       Супруга лорда Глостера. Предъ Богомъ
                       И королемъ тяжка твоя вина.
                       Вотъ приговоръ за грѣхъ, который смертью
                       Писаніе карать повелѣваетъ.

(Марджери и другимъ).

                       Васъ четверыхъ въ тюрьму сведутъ; оттуда --
                       На мѣсто казни. Въ Смитфильдѣ сожгутъ
                       Колдунью въ пепелъ; васъ троихъ повѣсятъ.
                       Вы, будучи рожденьемъ благородны,
                       Теряете не жизнь, a честь, милэди,
                       И послѣ покаянья предъ народомъ
                       Трехдневнаго, отправитесь въ изгнанье
                       На островъ Мэнъ, подъ стражей Джона Стэнли.
  
                                           Герцогиня.
  
                       Изгнанію привѣтъ -- привѣтъ и смерти.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Тебя законъ судилъ, и не могу я
                       Тѣхъ оправдать, кто осужденъ закономъ.

(Герцогиня и прочіе уходятъ подъ стражею).

                       Полны слезами очи, сердце -- скорбью.
                       Безславіе въ такіе годы, Гомфри,
                       Чело твое къ землѣ отъ горя склонитъ.
                       Молю меня уволить, государь.
                       Для горести моей -- уединенье,
                       Для лѣтъ моихъ -- спокойствіе мнѣ нужно.
  
                                           Король.
  
                       Стой, Гомфри, герцогъ Глостеръ! Предъ уходомъ
                       Отдай мнѣ жезлъ: протекторомъ своимъ
                       Я буду самъ, Господь -- моей надеждой,
                       Моимъ вождемъ и свѣточемъ въ пути,
                       Иди же съ миромъ, Гомфри, мой любимый
                       Не меньше, чѣмъ когда ты былъ протекторъ.
  
                                           Королева.
  
                       Причины нѣтъ, чтобъ взрослый государь
                       Нуждался въ покровительствѣ, какъ мальчикъ.
                       Богъ и король страною будутъ править.
                       Отдайте жезлъ и королю -- державу.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Мой жезлъ? О, Генрихъ благородный. Вотъ онъ!
                       Тебѣ охотно отдаю его,
                       Какъ мнѣ отцомъ твоимъ онъ данъ охотно.
                       У ногъ твоихъ я радъ его сложить,
                       Какъ съ радостью другимъ онъ былъ бы взятъ.
                       Прощай, король! когда прощусь я съ міромъ,
                       Цари въ странѣ со славою и миромъ.

(Уходитъ).

  
                                           Королева.
  
                       Отнынѣ сталъ нашъ Генрихъ королемъ,
                       И королевой -- Маргарита. Глостеръ --
                       Лишь тѣнь себя, сраженъ такимъ ударомъ...
                       О, нѣтъ, двумя. Въ изгнаніи -- жена,
                       Отсѣчена часть тѣла -- жезлъ почетный.
                       Онъ тамъ, гдѣ долженъ быть -- y короля!
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Какъ мощная сосна склоняетъ вѣтви --
                       Въ зародышѣ спѣсь Леоноры гибнетъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       О нихъ довольно, лорды! Государь,
                       Назначенъ этотъ день для поединка;
                       Съ отвѣтчикомъ истецъ готовы къ битвѣ:
                       И оружейникъ самъ и подмастерье.
                       Угодно-ль вамъ взглянуть на поединокъ?
  
                                           Королева.
  
                       О, да, милордъ, оставила дворецъ я,
                       Чтобъ увидать рѣшенье спора ихъ.
  
                                           Король.
  
                       Во имя Бога, все ли тамъ въ порядкѣ?
                       Рѣшится споръ; за праваго -- Господь.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Милорды, я не видывалъ бойца
                       Трусливѣе, чѣмъ этотъ подмастерье,
                       И менѣе готоваго для битвы.
  

Входятъ съ одной стороны Хорнеръ и его сосѣди, которые столько пьютъ за его здоровье, что онъ уже пьянъ; онъ входитъ съ дубинкой, на которой повѣшенъ мѣшокъ съ пескомъ, передъ нимъ идетъ барабанщикъ. Съ другой стороны Питеръ тоже съ барабанщикомъ и подобною же дубиной, съ нимъ -- подмастерья, пьющіе за его здоровье.

  
   1-ый сосѣдъ. Вотъ, сосѣдъ Хорнеръ, пью за ваше здоровье чарку хереса. Не бойтесь, сосѣдъ, вы отлично справитесь.
   2-ой сосѣдъ. A я, сосѣдъ, пью чарку лиссабонскаго.
   -ій сосѣдъ. A вотъ чарка добраго крѣпкаго пива. Пейте, сосѣдъ, и не бойтесь противника.
   Хорнеръ. Пусть начинаютъ, не посрамлюсь передъ вами, клянусь честью, a Питеру -- фига.
   1-ый подмастерье. Вотъ, Питеръ, пью за твое здоровье, не трусь.
   2-ой подмастерье. Веселѣй, Питеръ, не бойся хозяина. Дерись во славу подмастерьевъ.
   Питеръ. Спасибо вамъ всѣмъ. Пейте и пожалуйста молитесь за меня; сдается мнѣ, что я уже сдѣлалъ свой послѣдній глотокъ на землѣ. Вотъ, Робинъ, если я умру, тебѣ оставляю мой фартукъ, тебѣ, Вилль -- молотокъ мой, a тебѣ оставлю, Томъ, всѣ мои деньги. Помоги мнѣ, Господи! Обращаюсь къ Богу, такъ какъ ни за что не справиться мнѣ съ хозяиномъ, онъ уже много обучался фехтованью.
   Сольсбери. Будетъ вамъ пить, пора биться. Какъ твое имя, молодецъ?
   Питеръ. Питеръ.
   Сольсбери. Питеръ, a дальше какъ?
   Питеръ. Валяй.
   Сольсбери. Валяй? Ну, смотри, валяй хорошенько своего хозяина.
   Хорнеръ. Господа, я пришелъ сюда, такъ сказать, по наговору моего подмастерья, чтобы доказать, что онъ -- мошенникъ, a я -- честный человѣкъ. Что же касается герцога Іорка, пусть мнѣ умереть, если я желалъ зла ему или королевѣ. A потому, Питеръ, готовься получить заправскій ударъ.
   Іоркъ. Начинайте, y этого плута языкъ начинаетъ заплетаться. Трубачи играйте наступленіе.

(Тревога. Бой. Питеръ поражаетъ хозяина наповалъ).

   Хорнеръ. Стой, Питеръ, стой! Я сознаюсь, сознаюсь въ измѣнѣ. (Умираетъ).
   Іоркъ. Возьмите y него орудіе драки. Благодари Бога, молодецъ, и доброе вино, помѣшавшее твоему хозяину.
   Питеръ. Господи, неужели я одолѣлъ врага передъ такимъ собраніемъ? Ну, Питеръ, ты побѣдилъ по праву!
  
                                           Король.
  
                       Измѣнника прочь уберите съ глазъ!
                       Вину его доказываетъ смерть,
                       И нашъ Господь являетъ правосудный
                       Вотъ этого бѣдняги неповинность,
                       Котораго убить онъ былъ намѣренъ.
                       Иди же, другъ, получишь ты награду.

(Трубы. Уходятъ).

  

СЦЕНА IV.

Улица въ Лондонѣ.

Входятъ Глостеръ и слуги въ траурныхъ плащахъ.

                                           Глостеръ.
  
                       Такъ тучами день свѣтлый омраченъ
                       И такъ всегда во слѣдъ приходитъ лѣту
                       Суровая зима съ морозомъ жгучимъ;
                       Смѣняются какъ года времена
                       И радость, и печаль. Который часъ?
  
                                           Слуга.
  
                       Милордъ, пробило десять.
  
                                           Глостеръ.
  
                                                     Это часъ,
                       Который мнѣ назначенъ для свиданья
                       Съ наказанной моею герцогиней.
                       Какъ тяжело по уличнымъ каменьямъ
                       Ступать ея изнуреннымъ ногамъ!
                       Нелль милая! Душою горделивой
                       Страдаешь ты при видѣ подлой черни,
                       Глазѣющей смѣясь на твой позоръ
                       И за тобою бѣгавшей, когда
                       По улицамъ ты гордо проѣзжала.
                       Но чу! Она идетъ. Готовъ мой взоръ
                       Сквозь дымку слезъ узрѣть ея позоръ.
  

Входятъ герцогиня въ бѣломъ саванѣ съ бумагою на спинѣ, босая, держа въ рукѣ зажженную свѣчу, сэръ Джонъ Стэнли и шерифъ.

  
                                           Слуга.
  
                       Дозвольте, ваша свѣтлость, мы ее
                       Отнимемъ y шерифа.
  
                                           Глостеръ.
  
                                                     Стой, ни съ мѣста,
                       Коль скоро жизнь мила вамъ! Пусть проходитъ.
  
                                           Герцогиня.
  
                       Вы здѣсь, милордъ, чтобъ стыдъ мой лицезрѣть?
                       И ты его несешь. Гляди, какъ смотрятъ,
                       Какъ пальцами указываютъ всѣ,
                       И какъ въ толпѣ качаютъ головами.
                       Бѣги отъ ненавистныхъ взоровъ, Глостеръ,
                       Оплакивай мой стыдъ въ уединеньѣ
                       И общихъ намъ ты проклинай враговъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Нелль добрая, забудь твою обиду.
  
                                           Герцогиня.
  
                       Такъ научи меня забыть себя.
                       Какъ вспомню я, что я -- твоя жена,
                       Что самъ ты -- принцъ, протекторъ государства,
                       Мнѣ кажется, что такъ не подобаетъ,
                       Съ наклееннымъ на спину ярлыкомъ,
                       Вести меня покрытую стыдомъ --
                       Передъ толпой, смѣющейся слезамъ,
                       Внимающей моимъ тяжелымъ стонамъ.
                       Для нѣжныхъ ногъ ступать по камнямъ больно,
                       A вздрогну я -- завистливая чернь
                       Совѣтуетъ ступать мнѣ осторожнѣй.
                       Ахъ, Гомфри мой, снесу-ли гнетъ позора?
                       Смогу ли я взглянуть на міръ? Сочту ли
                       Счастливыми я тѣхъ, кто видитъ солнце?
                       Мнѣ сумракъ будетъ свѣтомъ, ночи -- днями
                       И память прежняго величья -- адомъ.
                       Порой скажу: я Глостера жена,
                       A самъ онъ герцогъ и правитель края,
                       Но правилъ такъ и принцемъ былъ такимъ,
                       Что въ сторонѣ стоялъ, покуда мнѣ --
                       Злосчастной герцогинѣ -- приходилось
                       Посмѣшищемъ для тунеядцевъ быть.
                       Но кротокъ будь, за стыдъ мой не краснѣй,
                       Не двигайся, покуда не взмахнетъ
                       Надъ головой твоей сѣкира смерти!
                       Недолго ждать. Всесильный Суффолькъ съ тою,
                       Которая всѣхъ ненавидитъ насъ,
                       A также Іоркъ съ Бьюфортомъ нечестивымъ --
                       Разставили тебѣ повсюду сѣти.
                       Какъ ни взлети -- опутанъ будешь ты.
                       Но не страшись, пока въ силкахъ не будешь,
                       И не пытайся упредить враговъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Ахъ полно, Нелль, ошибочно ты мѣтишь!
                       Чтобъ жертвою я сталъ -- нужна вина,
                       И въ двадцать разъ враговъ имѣй я больше,
                       И въ двадцать разъ будь каждый врагъ сильнѣй --
                       Они вреда мнѣ причинить не могутъ,
                       Пока я чистъ и вѣренъ, и невиненъ.
                       Хотѣла ты, чтобъ спасъ тебя отъ срама,
                       Но этимъ я не могъ бы смыть его
                       И лишь одинъ законъ нарушилъ бы. Тебѣ
                       Спокойствіе одно поможетъ, Нелль,
                       Прошу тебя, склони къ терпѣнью сердце.
                       Ужаснымъ днямъ конецъ настанетъ скоро.
  

Входитъ герольдъ.

  
   Герольдъ. Призываю вашу свѣтлость въ парламентъ его величества, созванный въ Бюри на первое число будущаго мѣсяца.
  
                                           Глостеръ.
  
                       A моего согласія не спросили.
                       И втайнѣ все рѣшили.

(Герольду).

                                                     Я прибуду.
                       Съ тобою, Нелль, прощаюсь я. Шерифъ,
                       Пусть воли короля не превышаетъ
                       Назначенная кара.
  
                                           Шерифъ.
  
                                           Ваша свѣтлость,
                       Здѣсь кончилась обязанность моя,
                       Назначено отсюда Джону Стэнли
                       Препроводить ее на островъ Мэнъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Такъ вамъ, сэръ Джонъ, надзоръ за ней довѣренъ?
  
                                           Сэръ Джонъ Стэнли.
  
                       Да, ваша свѣтлость, мнѣ онъ порученъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Изъ-за того не будьте съ нею строже,
                       Что я прошу быть мягче. Посмѣется
                       Быть можетъ свѣтъ, и вамъ я за добро,
                       Оказанное ей, добромъ отвѣчу.
                       Итакъ, сэръ Джонъ, прощайте.
  
                                           Герцогиня.
  
                                                               Какъ, милордъ,
                       Идете вы, со мною не прощаясь?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Ты видишь: плачу. Говорить не въ силахъ.
  

Уходятъ Глостеръ и слуги.

  
                                           Герцогиня.
  
                       И ты ушелъ? Съ тобой -- все утѣшенье!
                       Нѣтъ ничего. Моя отрада -- смерть,
                       Смерть, имени которой я пугалась.
                       Хотѣла я, чтобъ жизнь продлилась вѣчно.
                       Веди, прошу, меня отсюда, Стэнли,
                       Куда нибудь; не милости прошу я,
                       Куда тебѣ приказано -- веди.
  
                                           Стэнли.
  
                       На островъ Мэнъ, чтобъ тамъ, милэди, жить,
                       Какъ подобаетъ въ положеньи вашемъ.
  
                                           Герцогиня.
  
                       Въ позорномъ положеньи я теперь.
                       Позорное ли встрѣчу обхожденье?
  
                                           Стэнли.
  
                       Какъ съ Глостера женой и герцогиней,
                       Милэди, съ вами обойдутся тамъ.
  
                                           Герцогиня.
  
                       Прощай, шерифъ, счастливѣй будь, чѣмъ я,
                       Хотя меня водилъ на поруганье.
  
                                           Шерифъ.
  
                       Простите, лэди, долгъ я исполнялъ.
  
                                           Герцогиня.
  
                       Такъ, такъ. Прощай, твой долгъ исполненъ. Стэнли,
                       Идемъ скорѣй.
  
                                           Стэнли.
  
                                           Милэди, наказанье
                       Окончилось, одежду эту сбросьте,
                       Вамъ слѣдуетъ въ дорогу снарядиться.
  
                                           Герцогиня.
  
                       Съ одеждою не сброшу я стыда,
                       Пристанетъ онъ къ нарядамъ богатѣйшимъ
                       И выступитъ -- какъ ни одѣнься я.
                       Впередъ! Тюрьму свою я жажду видѣть.

(Уходятъ).

  

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Аббатство Бюри. Сэнтъ-Эдмундъ.

Трубы. Входятъ въ залу парламента король, королева, кардиналъ Бьюфортъ, Суффолькъ, Іоркъ, Букингамъ и другіе.

                                           Король.
  
                       Дивлюсь тому, что Глостеръ не явился.
                       Онъ не привыкъ послѣднимъ приходить,
                       Случайностью навѣрно онъ задержанъ.
  
                                           Королева.
  
                       Не видите, замѣтить не хотите
                       Вы, государь, въ немъ странной перемѣны.
                       Съ величіемъ, какимъ себя онъ держитъ,
                       Какъ дерзокъ сталъ за это время онъ,
                       Какъ рѣзокъ, гордъ, совсѣмъ не узнаваемъ!
                       Онъ, помню, былъ и кротокъ, и привѣтливъ;
                       Лишь издали мы кинемъ взоръ ему --
                       И онъ сейчасъ колѣна преклоняетъ;
                       Покорности его дивился дворъ.
                       Межъ тѣмъ теперь и съ наступленьемъ дня
                       Онъ добраго утра не пожелаетъ.
                       Нахмуривъ бровь, пройдетъ съ угрюмымъ взоромъ,
                       Своихъ колѣнъ упрямыхъ не сгибая,
                       И долгъ презрѣвъ, что подобаетъ намъ.
                       Намъ нужды нѣтъ, когда ворчатъ щенята,
                       Но львиный ревъ пугаетъ и великихъ,
                       A Гомфри здѣсь -- не малый человѣкъ.
                       Начать съ того: ближайшій онъ по крови,
                       Падете вы -- возвысится онъ первый.
                       И я, въ виду того, что такъ враждебно
                       Настроенъ онъ и ваша смерть на пользу
                       Была-бъ ему -- считаю неразумнымъ
                       Его терпѣть вблизи особы вашей
                       И допускать въ монаршій вашъ совѣтъ.
                       Народныя сердца плѣнилъ онъ лестью.
                       И еслибъ онъ поднять мятежъ задумалъ,
                       За нимъ, боюсь, послѣдуетъ народъ.
                       Теперь весна, бурьяна корни -- малы,
                       Оставьте ихъ -- онъ садъ переростетъ
                       И заглушитъ растенья безъ расчистки.
                       О королѣ пекусь благоговѣйно,
                       И потому такимъ опаснымъ герцогъ
                       Мнѣ кажется. Зовите страхъ мой женскимъ,
                       Докажете, что страхъ такой напрасенъ --
                       Покаюсь я, признавъ, что неправа.
                       Милорды Суффолькъ, Іоркъ и Букингамъ,
                       Иль доводы отвергните мои,
                       Иль ихъ примите вы въ соображенье.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Да, королевою онъ понятъ вѣрно,
                       И еслибъ я высказывался первый --
                       Съ ея величествомъ я согласился-бы.
                       Клянуся въ томъ, что самъ онъ герцогиню
                       На адскія продѣлки подстрекнулъ,
                       A если въ нихъ и не замѣшанъ онъ,
                       То всетаки хвалясь высокимъ родомъ
                       И на престолъ правами -- похвальбой
                       Внушилъ онъ мысль безумной герцогинѣ
                       Преступно государя извести.
                       Теченіе въ водахъ глубокихъ -- тихо,
                       И съ виду тихъ, измѣну онъ таитъ.
                       Ягненка скрасть -- идетъ лиса безмолвно.
                       Нѣтъ, государь, мы Глостера не знаемъ,
                       Глубокаго притворства онъ исполненъ.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Онъ смертью злой, закону вопреки,
                       Ничтожные проступки не каралъ ли?
  
                                           Іоркъ.
  
                       Во времена протекторства громадныхъ
                       Онъ не сбиралъ ли суммъ для платы войску
                       Во Франціи? но ихъ не отсылалъ,
                       Чѣмъ вызывалъ возстанья въ городахъ.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Ничтожныя грѣхи въ сравненьи съ тѣми,
                       Которые таятся въ льстивомъ Гомфри,
                       И время лишь ихъ вызоветъ на свѣтъ.
  
                                           Король.
  
                       Забота ваша устранить шипы
                       Отъ нашихъ ногъ -- весьма похвальна, лорды.
                       Но молвить ли по совѣсти? Лордъ Глостеръ
                       Предъ королемъ въ измѣнѣ такъ же чистъ,
                       Какъ кроткій голубь иль ягненокъ малый.
                       Онъ слишкомъ добръ и мягокъ, чтобъ желать
                       Дурного вамъ и гибель намъ готовить.
  
                                           Королева.
  
                       Такъ довѣрять -- опаснѣе всего.
                       Онъ голубь? Да -- своимъ наружнымъ видомъ,
                       Но внутренно онъ -- воронъ ненавистный.
                       Ягненокъ онъ? Его надѣлъ онъ шкуру,
                       Но склонностью онъ -- кровожадный волкъ.
                       Обманщику легко носить личину.
                       Остерегайтесь! Наша безопасность
                       Его коварство намъ велитъ пресѣчь.
  

Входитъ Сомерсетъ.

  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Да здравствуетъ мой славный повелитель!
  
                                           Король.
  
                       Привѣтъ, лордъ Сомерсетъ. Какія вѣсти
                       Изъ Франціи? щнымъ плечахъ; но Эней несъ живое бремя, а тяжелѣе моей бѣды нѣтъ ничего на свѣтѣ (Уходитъ).
  

Входятъ: Ричардъ Плантадженэтъ и Сомерсетъ, сражаясь. Сомерсетъ убитъ.

  
   Ричардъ. Такъ-то: лежи тутъ. Своею смертью подъ дрянной вывѣской пивной: "Замокъ Сентъ-Ольбэнса", Сомерсетъ прославилъ колдунью. Мечѣ, продолжай въ-томъ-же духѣ. Сердце, будь все еще яростно. Попы, молитесь за враговъ, а принцы -- убивайте! (Уходитъ).
  

Тревога. Стычка. Входитъ король Генрихъ, королева Маргарита и другіе, отступая.

  
   Королева Маргарита. Идемъ, милордъ! Вы слишкомъ медлите: стыдитесь-же! Бѣжимъ!
   Король Генрихъ. Можешь-ли ты убѣжать отъ неба? Постой, добрая Маргарита!
   Королева Маргарита. Да изъ чего вы сдѣланы? Не хотите ни биться, ни бѣжать. Теперь будетъ мужественно, разумно и осторожно съ нашей стороны -- дать дорогу врагу, а самимъ спастись какъ только возможно; можно-же это -- лишь бѣгствомъ (Вдали слышна тревога). Если вы будете взяты, это будетъ для насъ верхъ несчастій; но если мы благополучно спасемся (какъ это, дѣйствительно, возможно, лишь-бы не ваша вялость), мы достигнемъ Лондона, гдѣ васъ любятъ и гдѣ это поврежденіе, нанесенное теперь нашей судьбѣ, можетъ быть живо исправлено.
  

Входитъ молодой Клиффордъ.

  
   Молодой Клиффордъ. Если-бы сердце мое не замышляло зла въ будущемъ, я-бы скорѣе богохульствовалъ, нежели совѣтовалъ-бы вамъ бѣжать. Но вы должны бѣжать: неизлечимое разстройство царствуетъ въ сердцахъ нашихъ настоящихъ приверженцевъ. Бѣгите, ради вашего блага, а мы еще доживемъ, чтобы увидѣть день, когда наша судьба передастся имъ. Идемте, мой повелитель, идемте! (Уходятъ).

СЦЕНА III.

Поле близь Сентъ-Ольбэнса.

Тревога. Отступленіе. Трубы. Входятъ: Іоркъ, Ричардъ Плантадженэтъ, Уорикъ и солдаты съ барабанами и знаменами.

  
   Іоркъ. Кто можетъ доложить мнѣ о Сольсбери? Что съ нимъ, съ этимъ зимнимъ львомъ, который во гнѣвѣ забываетъ свои старыя раны и печать времени и, какъ молодецъ, въ цвѣтѣ юности, подкрѣпляется самими обстоятельствами? Этотъ счастливый день ужь не таковъ, и мы, значитъ, не побѣдили, если Сольсбери погибъ.
   Ричардъ. Мой доблестный отецъ, я трижды помогалъ ему сегодня сѣсть на лошадь и трижды ограждалъ его, трижды я уводилъ его прочь и убѣждалъ не предпринимать дальнѣйшихъ дѣйствій. Но все-таки, гдѣ была опасность, тамъ я его встрѣчалъ, и какъ роскошные ковры въ убогомъ домѣ, была воля въ его слабомъ тѣлѣ. Но вотъ онъ, доблестный воинъ, идетъ сюда.
  

Входитъ Сольсбери.

  
   Сольсбери. Клянусь своимъ мечемъ! Ты хорошо бился сегодня, да и всѣ мы вообще. Благодарю васъ, Ричардъ. Богу извѣстно, какъ долго мнѣ еще осталось жить, но Ему было угодно, чтобы вы трижды спасли меня сегодня отъ неминуемой смерти . Однако, лорды, мы еще не всего достигли. Этого недостаточно, что наши враги на этотъ разъ бѣжали: такіе противники способны оправиться.
   Іоркъ. Я знаю, что наша безопасность въ погонѣ за ними: боюсь я, что король бѣжалъ въ Лондонъ, чтобы теперь-же созвать парламентъ. Будемъ преслѣдовать ихъ, прежде, чѣмъ они разошлютъ предписанія. Что скажетъ лордъ Уорикъ? Идти-ли намъ за ними?
   Уорикъ. За ними? Нѣтъ! Впереди ихъ, если возможно. Ну, клянусь, лорды, это былъ славный день! Битва при Сентъ-Ольбэнсѣ, выигранная славнымъ Іоркомъ, будетъ увѣковѣчена на всѣ грядущія времена.-- Гремите, трубы и барабаны!-- Всѣ въ Лондонъ! И пусть у насъ случится еще много такихъ славныхъ дней! (Уходятъ).
  

Конецъ "Генриха IV" части II.

  

КОРОЛЬ ГЕНРИХЪ VI.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.:

  
   Король Генрихъ VI.
   Эдуардъ, принцъ уэльскій, его сынъ.
   Людовикъ XI, король французскій.
   Герцогъ Сомерсетъ, Герцогъ Экзетеръ, Графъ Оксфордъ, графъ Норсомберлэндъ, Графъ Уэстморлэндъ, Лордъ Клиффордъ, сторонники короля Генриха.
   Ричардъ Плантадженэтъ, герцогъ Іоркъ.
   Эдуардъ, графъ Марчъ, впослѣдствіи Эдуардъ IV, Джорджъ, впослѣдствіи герцогъ Кларенсъ, Ричардъ, впослѣдствіи герцогъ Глостеръ, Эдмондъ, графъ Ретлэндъ, его сыновья.
   Герцогъ Норфолькъ, Маркизъ Монтегю, Графъ Уорикъ, Графъ Пемброкъ, Лордъ Гастингсъ, Лордъ Стаффордъ, сторонники герцога Іорка.
   Сэръ Джонъ Мортимеръ, Сэръ Хьюгъ Мортимеръ, дяди герцога Іорка.
   Генрихъ, графъ Ричмондъ, юноша.
   Лордъ Райверсъ, братъ лэди Грей.
   Сэръ Уильямъ Стэнли.
   Сэръ Джонъ Монгомери.
   Сэръ Джонъ Сомервиль.
   Наставникъ графа Ретлэндъ.
   Мэръ города Іоркъ.
   Комендантъ Тоуэра.
   Дворянинъ, два сторожа, охотникъ.
   Сынъ, убившій своего отца.
   Отецъ, убившій своего сына.
   Королева Маргарита.
   Лэди Грэй, впослѣдствіи супруга Эдуарда IV и королева.
   Бонна, сестра французской королевы.
  
   Солдаты, свита короля Генриха и короля Эдуарда, вѣстники, стража и проч.
  

Дѣйствіе происходитъ въ 3 актѣ частью во Франціи; въ продолженіе остального времени -- въ Англіи.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Лондонъ. Зала парламента.

Барабанный бой. Нѣсколько солдатъ герцога Іорка врываются съ залу. За ними входятъ: герцогъ Іоркъ, Эдуардъ, Ричардъ, Норфолькъ, Монтегю, Уорикъ и другіе. Всѣ съ бѣлыми розами на шляпахъ.

   Уорикъ. Удивляюсь, какъ спасся король изъ нашихъ рукъ.
   Іоркъ. Пока мы преслѣдовали сѣверную конницу, онъ улизнулъ хитро, покинувъ своихъ людей; тогда великій лордъ Норсомберлэндъ, воинственный слухъ котораго никогда не выноситъ отбоя, ободрилъ дрогнувшее войско; онъ, лордъ Клиффордъ и лордъ Страффордъ, всѣ рядомъ, бросились на нашъ главный боевой фронтъ и, врѣзавшись въ него, были убиты мечами простыхъ рядовыхъ.
   Эдуардъ. Отецъ лорда Страффорда, герцогъ Бокингэмъ, тоже убитъ или опасно раненъ; я раскололъ ему наличникъ прямымъ ударомъ. Для повѣрки, взгляни, отецъ, на его кровъ (Показываетъ свой окровавленный мечъ).
   Монтегю. А вотъ, братъ, кровь и графа Уильтшейра (Показывая Іорку и свой мечъ), котораго я встрѣтилъ при столкновеніи войскъ.
   Ричардъ. (Бросая наземь голову герцога Сомерсетъ). Говори за меня ты и разскажи, что я сдѣлалъ.
   Іоркъ. Ричардъ отличился лучше всѣхъ моихъ сыновей. Но неужели вы мертвы, ваша свѣтлость, лордъ Сомерсетъ?
   Норфолькъ. Пусть тоже ожидаетъ все поколѣніе Джона Гаунта!
   Ричардъ. Я надѣюсь снести такъ голову и королю Генриху.
   Уорикъ. И я, побѣдоносный принцъ Іоркъ! До той поры, пока не увижу тебя сидящимъ на престолѣ, захваченномъ теперь ланкастерскимъ домомъ, я не сомкну глазъ, клянусь небомъ! Это дворецъ трусливаго короля; вотъ королевское мѣсто; займи его, Іоркъ; оно принадлежитъ тебѣ, а не наслѣдникамъ Генриха.
   Іоркъ. Такъ помогай мнѣ, милый Уорикъ, и тогда я сдѣлаю это; сюда мы проникли только силой.
   Норфолькъ. Мы поможемъ тебѣ, и тотъ, кто бѣжитъ повиненъ смерти!
   Іоркъ. Благодарю, любезный Норфолькъ. Останьтесь со мною, лорды, и вы, солдаты, оставайтесь и ночуйте у меня.
   Уорикъ. И если появится король, не наносить ему оскорбленій, развѣ что онъ станетъ насильно выгонять васъ (Солдаты уходятъ).
   Іоркъ. Королева созоветъ сюда сегодня свой парламентъ, но она не подозрѣваетъ, что и мы примемъ участіе въ совѣщаніяхъ. Рѣчами или ударами, но мы отстоимъ здѣсь свои права.
   Ричмондъ. Бывъ вооружены, останемся внутри зданія.
   Уорикъ. Этотъ парламентъ прозовется кровавымъ, если Плантадженэтъ, герцогъ Іоркскій, не будетъ королемъ, и не низложится робкій Генрихъ, трусость котораго обратила насъ въ посмѣшище для нашихъ враговъ.
   Іоркъ. Такъ не покидайте меня, мои лорды; будьте отважны; я хочу овладѣть моимъ правомъ.
   Уорикъ. Ни король, ни тотъ, кто ему наиболѣе преданъ будь онъ самый гордый изъ сторонниковъ Ланкастера, посмѣетъ шевельнуть крыломъ, когда Уорикъ зазвенитъ колокольчикомъ. Я посажу Плантадженэта; пусть осмѣлится кто его вырыть; рѣшайся, Ричардъ, требуй англійской короны! (Ведетъ Іорка къ трону; тотъ садится).
  

Трубные звуки. Входятъ: король Генрихъ, Клиффордъ, Норсомберлэндъ, Уэстморлэндъ, Экзетеръ и другіе; всѣ съ алыми розами на шляпахъ.

  
   Король Генрихъ. Милорды, взгляните, гдѣ возсѣлъ наглый мятежникъ! На самомъ государевомъ мѣстѣ! Вѣроятно, онъ намѣревается, съ помощью могущества Уорика этого вѣроломнаго пэра, посягнуть на корону и стать королемъ. Графъ Норсомберлэндъ, онъ убилъ твоего отца и твоего, лордъ Клиффордъ, и вы оба поклялись отомстить ему, его дѣтямъ, его любимцамъ и друзьямъ.
   Норсомберлэндъ. Если не исполню, пусть небо отомститъ мнѣ!
   Клиффордъ. Надежда на то заставляетъ Клиффорда носить траурные доспѣхи.
   Уэстоморлэндъ. Что же, неужели мы это потерпимъ? Стащимъ его прочь. Сердце мое кипитъ гнѣвомъ; я не могу стерпеть этого.
   Король Генрихъ. Будь терпѣливѣе, любезный графъ Уэстморлэндъ.
   Клиффордъ. Терпѣніе годно для трусовъ, такихъ, какъ онъ; онъ не посмѣлъ-бы сидѣть здѣсь при жизни твоего отца. Всемилостивѣйшій государь, дозволь намъ здѣсь-же, бъ парламентѣ, напасть на домъ Іорка.
   Норсомберлэндъ. Хорошо сказано, кузенъ; да будетъ!
   Король Генрихъ. Но развѣ вы не знаете, что городъ имъ мирволитъ и что отряды солдатъ къ ихъ услугамъ?
   Экзетеръ. Но, будь герцогъ убитъ, они быстро разбѣгутся.
   Король Генрихъ. Сердцу Генриха чуждо желаніе обратить эту парламентскую палату въ бойню! Кузенъ Экзетеръ, боевыми орудіями Генриха будутъ: суровый взглядъ, слова и угрозы (Онъ приближается къ герцогу). Ты, мятежный герцогъ Іоркъ, сойди съ моего трона и преклони колѣно у моихъ ногъ, прося милости и пощады; я твой государь.
   Іоркъ. Я твой.
   Экзетеръ. Стыдись! сойди; онъ сдѣлалъ тебя герцогомъ Іоркскимъ.
   Іоркъ. Это было моимъ наслѣдіемъ, какъ и мой графскій титулъ.
   Экзетеръ. Твой отецъ измѣнилъ коронѣ.
   Уорикъ. Ты, Экзетеръ, измѣняешь коронѣ, слѣдуя за этимъ похитителемъ престола, Генрихомъ.
   Клиффордъ. За кѣмъ-же ему слѣдовать, какъ не за настоящимъ королемъ?
   Уорикъ. Такъ, Клиффордъ, но, вотъ онъ; Ричардъ, герцогъ Іоркскій.
   Король Генрихъ. И я долженъ стоять, а ты сидѣть на моемъ тронѣ?
   Іоркъ. Должно такъ быть -- и будетъ. Удовлетворись этимъ.
   Уорикъ. Будь герцогомъ Ланкастерскимъ, предоставь ему быть королемъ.
   Уэстморлэндъ. Онъ и король, и герцогъ Ланкастерскій; лордъ Уэстморлэндъ утверждаетъ это.
   Уорикъ. А Уорикъ отрицаетъ. Вы забыли, что мы тѣ самые, что прогнали васъ съ поля, убили вашихъ отцовъ и прошли сквозь городъ къ дворцовымъ воротамъ съ распущенными знаменами.
   Норсомберлэндъ. Да, Уорикъ, я припоминаю это къ моему горю и, клянусь своей душой, ты и твой домъ покаетесь за это.
   Уэстморлэндъ. Плантадженетъ, я больше возьму жизней изъ твоихъ сыновей, родственниковъ и друзей, нежели было капель крови въ жилахъ моего отца.
   Клиффордъ. Не настаивай болѣе; иначе, Уорикъ, вмѣсто словъ, я пошлю тебѣ такого вѣстника, который отомститъ за моего отца, прежде нежели я тронусь отсюда.
   Уорикъ. Бѣдняга Клиффордъ! какъ я презираю его праздныя слова!
   Іоркъ. Хотите вы, чтобы мы доказали свои права на корону? Если нѣтъ, наши мечи отстоятъ ихъ на полѣ битвы
   Король Генрихъ. Какія могутъ быть у тебя, измѣнникъ, права на корону? Твой отецъ былъ, какъ и ты, герцогомъ Іоркскимъ; твой дѣдъ Роджеръ Мортимеръ -- графъ Марчскій. А я, я сынъ Генриха Пятаго, побѣдившаго дофина и французовъ и овладѣвшаго ихъ городами и областями.
   Уорикъ. Не поминай о Франціи, потому что ты все опять потерялъ.
   Король Генрихъ. Потерялъ не я, а лордъ-протекторъ; мнѣ было всего девять мѣсяцевъ, когда меня короновали.
   Ричардъ. Вы довольно стары теперь, а кажется, что все еще теряете... Отецъ, сорви корону съ этого самозванца.
   Эдуардъ. Родитель милый, сдѣлай это. Возложи ее на свою главу.
   Монтегю (Іорку). Добрый братъ, ты любишь и чтишь оружіе; позволь-же намъ покончить это боемъ, а не сутяжничая такъ.
   Ричардъ. Звучите, трубы и барабаны, и король убѣжитъ!
   Іоркъ. Молчите, дѣти!
   Король Генрихъ. Замолчи ты и дай говорить королю Генриху!
   Уорикъ. Плантадженэтъ долженъ говорить первымъ. Слушайте его, лорды. Притомъ молчите и будьте внимательны: кто перебьетъ его, умретъ.
   Король Генрихъ. Неужели ты думаешь, что я покину мой королевскій престолъ, на которомъ возсѣдали мой отецъ и дѣдъ? Нѣтъ, пусть прежде того война обезлюдитъ мое королевство... А знамя ихъ, такъ часто развѣвавшееся во Франціи и теперь только въ Англіи, къ великому моему сердечному горю... да будетъ моимъ саваномъ! Что вы колеблетесь, лорды? Мои права хороши, лучше его правъ.
   Уорикъ. Докажи это, Генрихъ, и ты будешь королемъ.
   Король Генрихъ. Генрихъ четвертый добылъ корону побѣдой...
   Іоркъ. Возмущеніемъ противъ своего короля.
   Король Генрихъ. Не знаю, что сказать; слабы мои права. Но говори: можетъ король назначить себѣ наслѣдника?
   Іоркъ. Такъ что-же?
   Король Генрихъ. Если онъ можетъ, то я король законный: Ричардъ, въ присутствіи многихъ лордовъ, оставилъ корону Генриху четвертому, наслѣдникомъ котораго былъ мой отецъ, а я тому наслѣдникъ.
   Іоркъ. Но онъ возсталъ противъ того, кто былъ его государемъ, и насильно заставилъ его отказаться отъ короны.
   Уорикъ. Предположимъ, милорды, что онъ сдѣлалъ это даже не по принужденію, полагаете-ли вы, что ему дозволялось нанести ущербъ самой коронѣ?
   Экзетеръ. Нѣтъ; онъ могъ отказаться отъ нея лишь съ тѣмъ, чтобы преемникомъ ему былъ и царствовалъ его ближайшій наслѣдникъ.
   Король Генрихъ. Ты противъ насъ, герцогъ Экзетеръ?
   Экзетеръ. Право на его сторонѣ, и потому прости меня.
   Іоркъ. Что вы шепчетесь и не отвѣчаете, милорды?
   Экзетеръ. Совѣсть говоритъ мнѣ, что это мой законный государь.
   Король Генрихъ. Всѣ отвернутся отъ меня и перейдутъ къ нему!
   Норсомберлэндъ. Плантадженэтъ, не смотря на всѣ твои притязанія, не думай, чтобы Генрихъ могъ быть такъ низложенъ.
   Уорикъ. Низложенъ будетъ онъ, не смотря ни на кого.
   Норсомберлэндъ. Ты заблуждаешься и, не смотря на твое могущество на югѣ, надъ Эссексомъ, Норфолькомъ, Суффолькомъ или Кентомъ,-- внушающее тебѣ такое самомнѣніе и гордость,-- тебѣ не удастся возвести герцога, вопреки мнѣ.
   Клиффордъ. Король Генрихъ, справедливы твои права или нѣтъ, но лордъ Клиффордъ клянется биться за твою защиту; пусть разверзнется почва и поглотитъ меня живого, если я преклоню колѣно передъ тѣмъ, кто убилъ моего отца!
   Король Генрихъ. О, Клиффордъ, какъ твои слова мнѣ сердце оживили!
   Іоркъ. Генрихъ Ланкастеръ, сложи съ себя корону... Вы что бормочете или что замышляете, милорды?
   Уорикъ. Воздай должное царственному герцогу Іоркскому, или я наполню это зданіе вооруженными людьми и на томъ самомъ государевомъ мѣстѣ, на которомъ онъ теперь сидитъ, напишу его титулъ кровью самозванца (Топаетъ ногой, и солдаты показываются).
   Король Генрихъ. Милордъ Уорикъ, выслушай только одно слово... Дай мнѣ только пожизненное право быть королемъ.
   Іоркъ. Утверди корону за мною и моими наслѣдниками, и ты будешь спокойно царствовать, пока ты живъ.
   Король Генрихъ. Я доволенъ. Ричардъ Плантадженэтъ, пользуйся этимъ королевствомъ послѣ моей смерти.
   Клиффордъ. Но какая это обида для принца, вашего сына!
   Уорикъ. Но какое благо для Англіи и для него самого!
   Уэстморлэндъ. Низкій, трусливый, слабодушный Генрихъ!
   Клиффордъ. Какъ ты оскорбилъ и себя, и насъ!
   Уэстморлэндъ. Я не могу болѣе слушать такихъ условій.
   Норсомберлэндъ. Я тоже.
   Клиффордъ. Пойдемъ, кузенъ, передадимъ эти вѣсти королевѣ.
   Уэстморлэндъ. Прощай, малодушный выродокъ-король, въ холодной крови котораго не таится ни одной искры чести!
   Норсомберлэндъ. Будь добычею дома Іорка, и умри узникомъ за свой немужественный поступокъ!
   Клиффордъ. Да будешь ты преодолѣнъ въ страшной войнѣ! Или живи въ покоѣ, заброшенный и презрѣнный! (Уходятъ: Норсомберлэндъ, Клиффордъ и Уэстморлэндь).
   Уорикъ. Оборотись сюда, Генрихъ, и не смотри на нихъ.
   Экзетеръ. Они жаждутъ мести, и потому не хотятъ покориться.
   Король Генрихъ. Ахъ, Экзетеръ!
   Уорикъ. О чемъ вздыхаете, милордъ?
   Король Генрихъ. Не o себѣ, лордъ Уорикъ, а o моемъ сынѣ, котораго я такъ противуестественно лишаю наслѣдства. Но пусть будетъ, что будетъ!.. Я завѣщаю навѣки корону тебѣ и твоимъ наслѣдникамъ, но съ условіемъ, чтобы ты принесъ здѣсь клятву, что прекратишь эту междоусобную войну и будешь почитать меня, пока я живъ, за своего государя и властелина и не употребишь тоже ни насилія, ни предательства, чтобы низвергнуть меня и царствовать самому.
   Іоркъ. Охотно принимаю эту клятву и выполню ее (Сходитъ съ троннаго мѣста).
   Уорикъ. Многія лѣта королю Генриху! Плантадженэтъ, обнимись съ нимъ.
   Король Генрихъ. Многая лѣта и тебѣ, и твоимъ отважнымъ сыновьямъ!
   Іоркъ. Отнынѣ примирились Іоркъ съ Ланкастеромъ.
   Экзетеръ. Проклятіе тому, кто захочетъ обратить ихъ въ враговъ!
  

Музыка. Лорды приближаются.

  
   Іоркъ. Прости, мой милостивѣйшій лордъ; я возвращаюсь въ свой замокъ.
   Уорикъ. А я займу Лондонъ съ моими солдатами.
   Норфолькъ. Я въ Норфолькъ съ моими сторонниками.
   Монтегю. Я на море, съ котораго пришедъ (Уходятъ: Іоркъ съ сыновьями, Уорикъ, Норфолькъ, Монтегю, солдаты и свита).
   Король Генрихъ. А я, съ болью и печалью, ворочусь ко двору.
  

Входятъ королева Маргарита и принцъ Уэльскій.

  
   Экзетеръ. Вотъ королева. Ея черты выдаютъ ея гнѣвъ. Я убѣгу.
   Король Генрихъ. И я тоже, Экзетеръ (Хочетъ идти).
   Маргарита. Нѣтъ, не уходи; я послѣдую за тобою.
   Король Генрихъ. Успокойся, милая королева, я останусь.
   Маргарита. Кто можетъ быть спокойнымъ при такихъ ужасахъ? О, несчастный человѣкъ! Лучше бы мнѣ умереть въ дѣвичествѣ и не встрѣчать тебя никогда, и не родить тебѣ сына, чѣмъ видѣть въ тебѣ подобнаго безчеловѣчнаго отца! Чѣмъ заслужилъ онъ потерю своего прирожденнаго права? если-бы ты любилъ его вполовину такъ, какъ я его люблю, или перенесъ бы ради его такія муки, какъ нѣкогда я, или вскормилъ бы его, какъ я, своей кровью,-- ты пролилъ-бы лучше самую дорогую кровь своего сердца, нежели назначилъ бы себѣ преемникомъ этого лютаго герцога, лишивъ наслѣдія своего единственнаго сына.
   Принцъ. Отецъ, ты не можешь лишать меня наслѣдства! Если ты царствуешь, отчего не могу я наслѣдовать тебѣ?
   Король Генрихъ. Прости мнѣ, Маргарита: прости мнѣ, милый сынъ. Графъ Уорикъ и герцогъ принудили меня.
   Маргарита. Принудили тебя! Ты король, и тебя могутъ принудить? Мнѣ стыдно тебя слушать. Ахъ, трусливая дрянь! Ты погубилъ себя, своего сына и меня, и придалъ дому Іорка такое главенство, что будешь царствовать лишь какъ-бы по ихъ милости. Завѣщать ему и его наслѣдникамъ корону -- не значитъ-ли это приготовить самому себѣ могилу и влѣзть въ нее до времени? Уорикъ -- канцлеромъ и лордомъ Кале; суровый Фолконбрэйджъ командуетъ проливами, герцогъ сдѣланъ протекторомъ королевства, и ты считаешь себя въ безопасности. Такою безопасностью пользуется трепещущая овца, окруженная волками. Если-бы я была здѣсь, я, простая, женщина, солдаты подняли-бы меня на свои копья прежде чѣмъ я низошла-бы до такого поступка! Но ты предпочелъ жизнь своей чести; видя это, я отдѣляюсь какъ отъ твоего стола, такъ и отъ твоего ложа, Генрихъ, до той поры, пока не будетъ уничтоженъ парламентскій актъ, которымъ ты лишаешь наслѣдства моего сына. Лорды сѣвера, которые отреклись отъ твоего знамени, послѣдуютъ за моимъ, лишь только увидятъ его поднятымъ; а поднято оно будетъ, для твоего позора и полной гибели дома Іоркъ... Затѣмъ, я ухожу... Идемъ, сынъ мой; удалимся; наши войска готовы; соединимся съ ними.
   Король Генрихъ. Постой, милая Маргарита, выслушай, что я скажу.
   Маргарита. Ты говорилъ уже слишкомъ много. Ступай прочь!
   Король Генрихъ. Мой милый сынъ Эдуардъ, ты останешься со мной?
   Маргарита. Для того, чтобы быть убитымъ его врагами!
   Принцъ. Если я вернусь побѣдителемъ съ поля, то увяжусь съ вашею милостью; дотолѣ-же послѣдую за нею.
   Маргарита. Пойдемъ, мой сынъ, намъ нельзя медлить такъ (Королева Маргарита и принцъ уходятъ).
   Король Генрихъ. Бѣдная королева! Какъ ея любовь ко мнѣ и къ сыну заставила ее разразиться гнѣвными выраженіями! Да будетъ отмщено за нее этому ненавистному герцогу, высокомѣріе котораго, окрыленное похотью, паритъ надъ моей короной, чтобы, подобно голодному орлу, растерзать тѣло мнѣ и моему сыну!.. Отступленіе этихъ трехъ лордовъ мучитъ мнѣ сердце; я напишу къ нимъ, прося ихъ дружески... Пойдемъ, кузенъ, ты будешь моимъ посланцемъ.
   Экзетеръ. И я надѣюсь, что умиротворю ихъ всѣхъ (Уходятъ),
  

СЦЕНА II.

Комната въ Сандальскомъ замкѣ, близь Уэкфильда, въ Іоркшэйрѣ.

Входятъ: Эдуардъ, Ричардъ и Монтеію.

  
   Ричардъ. Братъ, хотя я и младшій, дозволь мнѣ...
   Эдуардъ. Нѣтъ, я съумѣю быть лучшимъ ораторомъ.
   Монтегю. А у меня доводы построже и неотразимѣе.
  

Входитъ Іоркъ.

  
   Іоркъ. Что это? Мои сыновья и мой братъ ссорятся? Въ чемъ споръ? Кто началъ первый?
   Эдуардъ. Не споръ, а маленькое препирательство.
   Іоркъ. О чемъ-же?
   Ричардъ. О томъ, что касается вашей свѣтлости и насъ: о коронѣ Англіи, которая ваша, отецъ!
   Іоркъ. Моя, дитя мое? Нѣтъ, пока не умеръ Генрихъ.
   Ричардъ. Ваше право не въ зависимости отъ его жизни или смерти.
   Эдуардъ. Если вы наслѣдникъ, то пользуйтесь этимъ теперь. Позволивъ передохнуть Ланкастерскому дому, увидите, что онъ перегонитъ васъ въ концѣ.
   Іоркъ. Я поклялся, что онъ процарствуетъ спокойно.
   Эдуардъ. Но ради царства можно нарушить всякую клятву. Я готовъ нарушить тысячу ихъ, лишь-бы процарствовать одинъ годъ.
   Ричардъ. Нѣтъ, Боже избави вашу свѣтлость стать клятвопреступникомъ!
   Іоркъ. Но я стану имъ, если прибѣгну открыто къ оружію.
   Ричардъ. Я докажу вамъ противное, если позволите мнѣ говорить.
   Іоркъ. Не можешь доказать, сынъ мой, это невозможно.
   Ричардъ. Клятва недѣйствительна, если она произнесена не передъ настоящимъ и законнымъ судебнымъ чиномъ, имѣющимъ власть надъ клянущимся; Генрихъ не имѣлъ никакой власти, лишь захвативъ ее; и такъ, если онъ потребовалъ вашего заявленія, то ваша клятва, милордъ, тщетна и ничтожна. Слѣдовательно, къ оружію! Притомъ, отецъ, помысли только, что за сладость носить корону: въ ея кругу Элизіумъ, всѣ радости и блаженство, о которыхъ мечтаютъ поэты! Зачѣмъ мы медлимъ? Я не буду спокоенъ, пока бѣлая роза, носимая мною, не окрасится въ теплой еще крови Генрихова сердца.
   Іоркъ. Довольно, Ричардъ. Я буду королемъ или умру. Братъ, поспѣши тотчасъ въ Лондонъ и подстрекни Уорика на это предпріятіе. Ты, Ричардъ, отправишься къ герцогу Норфолькъ и сообщишь ему тайно о нашемъ намѣреніи; ты, Эдуардъ, къ милорду Кобгему, за которымъ охотно поднимутся кентійцы; я вѣрю въ нихъ: это солдаты, разумные и доблестные, великодушные и полные отваги. Пока вы займетесь этимъ, мнѣ останется только изыскать случай къ возстанію, но такъ, чтобы не провѣдали о моемъ намѣреніи ни король, ни кто другой изъ Ланкастерскаго дома! (Входитъ посланецъ). Но подождите. Какія вѣсти? Зачѣмъ ты прибылъ такъ поспѣшно?
   Посланецъ. Королева со всѣми сѣверными графами и лордами намѣрена осадить васъ въ вашемъ замкѣ; она уже близко съ двадцатью тысячами человѣкъ, и потому обороните свою крѣпость, милордъ.
   Іоркъ. Да, моей шпагой. Не думаешь ли ты, что мы ихъ боимся? Эдуардъ и Ричардъ, оставайтесь при мнѣ; братъ Монтегю поспѣшитъ въ Лондонъ: пусть благородный Уорикъ, Кобгемъ и другіе, которыхъ мы оставили покровителями короля, укрѣпятъ свое положеніе могучими мѣрами, не довѣряя простаку Генриху и его клятвамъ.
   Монтегю. Братъ, я иду; я склоню ихъ, не бойся; затѣмъ, почтительно прощаюсь (Уходитъ).
  

Входятъ: сэръ Джонъ и сэръ Хьюгъ Мортимеръ.

  
   Іоркъ. Сэръ Джонъ и сэръ Хьюгъ Мортимеръ, дядья мои! Вы прибыли въ Сандалъ въ счастливый часъ: насъ хочетъ осадить армія королевы.
   Сэръ Джонъ. Ей не придется этого: мы ее встрѣтимъ въ полѣ.
   Іоркъ. Какъ! съ пятью тысячами людей?
   Ричардъ. Хоть съ пятью стами, отецъ, если нужно! Военноначальникомъ тамъ женщина! Чего намъ бояться? (Вдали военная музыка).
   Эдуардъ. Я слышу ихъ барабаны; выстроимъ нашихъ людей, выступимъ и завяжемъ бой тотчасъ же.
   Іоркъ. По пяти человѣкъ противъ двадцати! Хотя неравенство велико, я не сомнѣваюсь, дядя, въ нашей побѣдѣ; я выигрывалъ не одно сраженіе во Франціи, когда непріятель бывалъ вдесятеро сильнѣе насъ; почему не имѣть мнѣ и теперь такого успѣха? (Тревога. Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Равнина передъ Сандальскимъ замкомъ.

Бьютъ тревогу; движеніе войскъ. Входятъ: Ретлэндъ и его наставникъ.

  
   Ретлэндъ. О, куда мнѣ бѣжать, чтобы избѣгнутъ ихъ рукъ? О, наставникъ, взгляни, сюда идетъ кровожадный Клиффордъ!
  

Входитъ Клиффордъ съ солдатами.

  
   Клиффордъ. Прочь, капелянъ! твой духовный санъ спасаетъ тебѣ жизнь; что же до этого отродья проклятаго герцога, отецъ котораго убилъ моего отца, онъ долженъ умереть.
   Наставникъ. И я, милордъ, раздѣлю его участь.
   Клиффовдъ. Солдаты уведите его.
   Наставникъ. О, Клиффордъ! Не умерщвляй этого невиннаго ребенка, или ты будешь ненавистенъ Богу и людямъ (Уходитъ, увлекаемый солдатами).
   Клиффордъ. Что это? Онъ уже мертвъ? Или страхъ сомкнулъ ему глаза? Я ихъ открою.
   Ретлэндъ. Такъ смотритъ заключенный левъ на несчастнаго, трепещущаго подъ его хищными лапами; такъ расхаживаетъ онъ, издѣваясь надъ своей жертвой, и такъ , приближается онъ, чтобы растерзать ея члены. О, милостивый Клиффордъ, убей меня, своимъ мечемъ, а не этимъ грознымъ взоромъ. Милый Клиффордъ, позволь мнѣ сказать прежде, нежели я умру: я слишкомъ ничтожный предметъ для твоей ярости; мсти мужамъ, а мнѣ дай жить!
   Клиффордъ. Напрасно говоришь ты, бѣдный мальчикъ; кровь моего отца заткнула тотъ проходъ, черезъ который могли проникнуть твои слова.
   Ретлэндъ. Такъ пусть откроетъ его вновь кровь моего отца. Онъ мужъ, Клиффордъ, ты и считайся съ нимъ.
   Клиффордъ. Будь здѣсь и твои братья, ихъ жизнь и твоя была-бы еще недостаточнымъ отмщеніемъ. Нѣтъ, если-бы я разрылъ могилы твоихъ предковъ и повѣсилъ-бы скованными ихъ истлѣвшіе гробы, и это не утѣшило-бы моей ярости, не облегчило-бы мнѣ сердце. Видъ кого либо изъ дома Іорка,-- это фурія, терзающая мнѣ душу. И до тѣхъ поръ, пока я не истреблю ихъ проклятое племя, не оставя въ жиыхъ ни одного, я буду жить въ аду, и поэтому... (Заноситъ руку).
   Ретлэндъ. О, позволь мнѣ помолиться передъ смертью. Тебя молю: добрый Клиффордъ, пощади меня.
   Клиффордъ. На сколько пощадитъ тебя остріе моей шпаги.
   Ретлэндъ. Я не сдѣлалъ тебѣ никакого вреда: за что ты хочешь меня убить?
   Клиффордъ. Отецъ твой сдѣлалъ.
   Ретлэндъ. Но было еще до моего рожденія. У тебя сынъ, пощади меня ради его... Не то, въ наказаніе за это... вѣдь справедливъ Господь... и сынъ твой будетъ умерщвлень такъ же печально, какъ я. О, заточи меня на всю мою жизнь въ тюрьму... И если я подамъ поводъ къ гнѣву, тогда пусть я умру; теперь-же у тебя нѣтъ причины...
   Клиффордъ. Причины нѣтъ? Твой отецъ убилъ моего, поэтому умри! (Поражаетъ его).
   Рэтлэндъ. Dii faciant, laudis summa sit istatuae! (Умираетъ).
   Клиффордъ. Плантадженэтъ! Иду, Плантадженэтъ! Пусть отъ крови твоего сына, запекшейся на моемъ клинкѣ, такъ и ржавѣетъ мое оружіе, доколѣ твоя кровь, застывъ вмѣстѣ съ нею, не заставитъ меня стереть ихъ разомъ! (Уходитъ).
  

СЦЕНА IV.

Тамъ-же. Тревога. Входитъ Іоркъ.

  
   Іоркъ. Армія королевы одержала верхъ; оба мои дяди убиты, помогая мнѣ; всѣ мои приверженцы обращаютъ тылъ къ пылкому врагу и бѣгутъ, подобно кораблямъ, несомымъ вѣтромъ, или ягнятамъ, которыхъ преслѣдуютъ истощенные голодомъ волки. Сыновья мои... Богъ знаетъ, что сталось съ ними. Одно я знаю: они вели себя, какъ люди рожденные для того, чтобы заслужить славу своею жизнью или смертью. Трижды пробивалъ мнѣ дорогу Ричардъ, трижды крикнулъ онъ мнѣ: "Смѣлѣй, отецъ, держись!" И столько же разъ являлся ко мнѣ Эдуардъ съ пурпуровымъ мечомъ, окрашеннымъ по рукоятку кровью тѣхъ, которые встрѣчались ему. И когда самые стойкіе воины отступали, Ричардъ кричалъ: "Впередъ! не уступать ни пяди земли!" И онъ кричалъ ему: "Корону, или же славную могилу! Скипетръ, или земную гробницу!" Тогда мы ударили снова... Но, увы! стали опять... Такъ видѣлъ я, какъ лебедь тщетно борется противъ теченія и тратитъ силы передъ одолѣвающими его волнами (Слышна короткая тревога). Чу! Роковая погоня продолжается, а я ослабѣлъ и не могу избѣжать ярости преслѣдователей. Но если-бы я былъ и крѣпче, я не сталъ бы укрываться отъ нея: сосчитаны тѣ песчинки, которыя отпущены на мою жизнь; здѣсь долженъ я остаться, здѣсь должна кончиться моя жизнь.
  

Входятъ: королева Маргарита, Клиффордъ, Норсомберлендъ и солдаты.

  
   Идите, кровожадный Клиффордъ, суровый Норсомберлэндъ... Вызываю вашу неутомимую ярость на еще большій пылъ. Я ваша мишень и жду вашего удара.
   Носсомберлэндъ. Сдавайся на нашу милость, надменный Плантадженэтъ.
   Клиффордъ. Да, на такую милость, которую его нещадная рука оказала моему отцу, сводя съ нимъ счеты. Свалился нынѣ Фаэтонъ съ своей колесницы и превратилъ въ вечеръ полуденный мигъ.
   Іоркъ. Мой пепелъ можетъ произвести, какъ феникса, такую птицу, которая отмститъ всѣмъ вамъ; въ этой надеждѣ я поднимаю очи къ небу, презирая все, что вы можете мнѣ нанести. Что-же вы не приближаетесь? Какъ! Толпа ихъ, и бояться!
   Клиффордъ. Такъ обороняются трусы, когда уже не могутъ бѣжать далѣе; такъ горлицы клюютъ соколу его пронзающіе когти; такъ отчаянные воры, утративъ надежду остаться въ живыхъ, изрыгаютъ брань на приставовъ.
   Іоркъ. О, Клиффордъ, подумай еще разъ в пробѣги мысленно мое прошедшее, и если можешь, не краснѣя, то погляди мнѣ въ лицо и прикуси тотъ языкъ, который поноситъ, какъ труса, того, чей грозный взглядъ заставлялъ тебя, еще недавно, обмирать и обѣжать.
   Клиффордъ. Я не желаю препираться съ тобою слово за слово, но обмѣняюсь съ тобой ударами, и дважды двумя за одинъ! (Обнажаетъ мечъ).
   Королева Маргарита. Стой, отважный Клиффордъ! не дѣлай ему чести дозволить оцарапать тебѣ палецъ, хотя-бы съ тѣмъ, что ты поранишь его въ сердце. Если ворчитъ собака, то нѣтъ доблести въ томъ, чтобы сунуть ей руку межъ зубовъ, когда можно отшвырнуть ее прочь ногою. Война даруетъ право пользоваться всякими выгодами (Всѣ хватаютъ Іорка, который сопротивляется.)
   Клиффордъ. Ай, ай! Такъ бьется тетеревъ въ силкахъ.
   Норсомберлэндъ. Такъ мечется кроликъ въ сѣтяхъ (Іоркъ взятъ въ плѣнъ).
   Іоркъ. Такъ торжествуютъ воры, овладѣвъ добычей; такъ подчиняются честные люди превосходству разбойничьей силы.
   Норсомберлэндъ. Какъ желаетъ теперь ваше величество поступить съ нимъ?
   Королева Маргарита. Храбрые воины, Клиффордъ и Норсомберлэндъ, выведите его на этотъ кротовый бугоръ, его который охватывалъ горы распростертыми руками, но отошелъ лишь съ призракомъ въ нихъ. Какъ? это ты хотѣлъ быть королемъ Англіи? Это ты красовался въ нашемъ парламентѣ и проповѣдывалъ о своемъ высокомъ происхожденіи? Гдѣ куча твоихъ сыновей, чтобы поддержать тебя теперь? Гдѣ распутный Эдуардъ и здоровенный Джорджъ? и гдѣ этотъ храбрый горбунъ-чудо, твой сынокъ Дикъ, что возбуждалъ, брюзжащимъ голосомъ, своего батюшку къ мятежу? И гдѣ, наконецъ твой любимецъ Ретлэндъ? Взгляни, Іоркъ: я омочила этотъ платокъ въ крови, которую храбрый Клиффордъ выпустилъ изъ груди отрока остріемъ своей шпаги; даю его тебѣ, чтобы отереть имъ твои щеки. Увы! бѣдный Іоркъ! если-бы я не ненавидѣла тебя смертельно, я сострадала-бы твоему злосчастному положенію. Прошу тебя, сокрушайся, чтобы развеселить меня, Іоркъ! Какъ! неужели твое жестокое сердце такъ высушило тебѣ нѣдра, что у тебя не можетъ выкатиться ни одной слезы на смерть Ретлэнда? Зачѣмъ ты терпѣливъ, человѣкъ? Ты долженъ бѣсноваться, и я издѣваюсь такъ надъ тобой, чтобы взбѣсить тебя. Топай, ругайся, тоскуй, тогда я буду пѣть и плясать. Ты хочешь платы, я вижу, за то, чтобы меня позабавить: Іоркъ не можетъ говорить, иначе какъ въ коронѣ. Корону Іорку! Вы, лорды, кланяйтесь ему пониже... Держите ему руки, пока я надѣну ему ее... (Надѣваетъ ему бумажную корону). Ну, право, сэръ, онъ теперь похожъ на короля! Вѣдь это онъ занялъ было мѣсто короля Генриха, это онъ былъ его назначеннымъ наслѣдникомъ. Но какже этотъ великій Плантадженэтъ укороновался такъ поспѣшно, нарушивъ свою торжественную клятву? Насколько помню, вы не должны были стать королемъ, пока король Генрихъ не пожалъ руки смерти. И вы осѣняете себѣ голову Генриха вѣнцомъ, похищаете діадему съ его чела, теперь, при его жизни, вопреки своей священной клятвѣ! О, это преступленіе, и слишкомъ непростительное! Долой эту корону и голову съ короной! Въ теченіе одного вздоха успѣйте его убить...
   Клиффордъ. Это моя обязанность, за счетъ моего отца!
   Королева Маргарита. Нѣтъ, подожди, послушаемъ его молитву.
   Іоркъ. Французская волчица, но худшая волковъ французскихъ, ты, чей языкъ ядовитѣе змѣинаго зуба, не пристало твоему полу торжествовать, какъ амазонкѣ потаскушкѣ, надъ горемъ тѣхъ, кто порабощенъ судьбою. Но если-бы твое лицо не было, подобно маскѣ, неподвижнымъ и наглымъ отъ привычки къ злымъ дѣламъ, я попытался бы заставить тебя покраснѣть, надменная королева! Одно сказаніе о томъ, откуда ты, какого ты происхожденія, достаточно позорно для того, чтобы пристыдить тебя, не будь ты безстыжей. Твой отецъ носитъ титулъ короля неаполитанскаго, обѣихъ Сицилій и Іерусалима, но онъ не такъ богатъ, какъ англійскій мелкопомѣстникъ. Не этотъ ли бѣдный монархъ научилъ тебя оскорбленіямъ? Они излишни и не въ пользу тебѣ, высокомѣрная королева, -- развѣ что ты хочешь подтвердить пословицу о томъ, что нищій, сѣвъ на коня, загонитъ его до смерти. Женщинамъ придаетъ часто гордость ихъ красота, но Богу извѣстно, что на твою долю досталось ея немного; наибольшее восхищеніе ими вызываетъ ихъ добродѣтель; но ты поражаешь противнымъ; ихъ сдержанность уподобляетъ ихъ чему-то божественному; отсутствіе ея дѣлаетъ тебя отвратительной. Ты также противоположна всему хорошему, какъ антиподы намъ, или какъ сѣверъ югу. О, сердце тигрицы, сокрытое подъ женской кожей! Какъ могла ты пролить кровь ребенка, предложить отцу вытереть ею свои глаза, а все же сохранила женское обличье? Женщины нѣжны, кротки, сострадательны, уступчивы, а ты сурова, непреклонна, окаменѣлая, груба и безпощадна. Ты требовала отъ меня ярости,-- твое желаніе исполнено теперь; хотѣла, чтобъ я плакалъ,-- и это желаніе исполнено: свирѣпствующій вѣтеръ нагоняетъ непрестанные ливни, а когда вѣтеръ стихаетъ, дождь начинаетъ идти. Эти слезы -- похороны моего милаго Ретлэнда, и каждая капля ихъ взываетъ о мести за его смерть, мести тебѣ, подлый Клиффордъ, тебѣ, лживая француженка!
   Норсомберлэндъ. Будъ я проклятъ, но его страданія такъ трогаютъ меня, что я едва могу удерживать отъ слезъ моя глаза.
   Іоркъ. Его лицо не тронули бы даже голодные людоѣды, они не запятнались бы его кровью; но вы болѣе безчеловѣчны, болѣе неумолимы... о, въ десять разъ болѣе... чѣмъ гирканскіе тигры. Гляди, безпощадная королева, на слезы злосчастнаго отца; ты омочила эту ткань въ кровь моего милаго мальчика, а я слезами смылъ прочь эту кровь. Возьми этотъ платокъ и иди, гордись имъ (Отдаетъ ей платокъ). И если ты правдиво передашь весь этотъ скорбный разсказъ. то, клянусь душой! слушатели прольютъ слезы. Да, даже, мои враги не удержать быстротекущихъ слезъ и скажутъ: "Увы, то было жалкое дѣло"! Бери же мою корону, и съ нею мое проклятіе, и да найдешь ты въ своей бѣдѣ такое же утѣшеніе, какъ то, которое я получаю изъ твоихъ слишкомъ жестокихъ рукъ! Жестокосердый Клиффордъ, изгоняй меня изъ этого свѣта... Душа моя къ небесамъ, кровь на ваши головы!
   Норсомберлэндъ. Если-бы онъ былъ даже палачемъ всей моей родни, я никакъ не могъ бы не заплакать вмѣстѣ съ нимъ, видя, до чего сердечная тоска давитъ ему душу.
   Королева Маргарита. Какъ! Ты готовъ зарыдать, милордъ Норсомберлэндъ? Подумай о всемъ злѣ, которое онъ намъ сдѣлалъ, и это быстро осушитъ твои нѣжныя слезы.
   Клиффордъ. Вотъ тебѣ, по моей клятвѣ, за смерть моего отца! (Закалываетъ его).
   Королева Маргарита. А вотъ тебѣ въ отплату за нашего мягкосердаго короля! (Колетъ его тоже).
   Іоркъ. Отверзи дверь твоего милосердія, благій Господь! Душа моя вылетаетъ черезъ эти раны, ища Тебя! (Умираетъ).
   Королева Маргарита. Отсѣчь ему голову и выставить ее на іоркскихъ воротахъ: пусть герцогъ Іоркъ обозрѣваетъ городъ Іоркъ! (Уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Равнина близъ Креста Мортимера въ Герфордсшейрѣ.

Барабанный бой. Входятъ: Эдуардъ и Ричардъ со своимъ войскомъ.

  
   Эдуардъ. Хотѣлось-бы знать, какъ спасся нашъ августѣйшій родитель... И успѣлъ-ли онъ, или нѣтъ, избѣгнуть погони Клиффорда и Норсомберлэнда. Если онъ взятъ, мы услышали-бы о томъ вѣсть; если убитъ, услышали-бы тоже. Если-же онъ спасся, я полагаю, до насъ дошло-бы счастливое извѣстіе о его спасеньи. Какъ чувствуетъ себя мой братъ? Отчего онъ такъ грустенъ?
   Ричардъ. Я не могу радоваться, пока не станетъ мнѣ извѣстно, что сталось съ нашимъ доблестнымъ отцомъ. Я видѣлъ его снующимъ въ битвѣ, замѣтилъ, какъ онъ выискивалъ Клиффорда; мнѣ казалось, онъ пробивался въ самую густую свалку, какъ левъ въ коровье стадо, или какъ медвѣдь, окруженный псами: когда тотъ поцарапаетъ нѣкоторыхъ и заставитъ ихъ взвыть, прочіе держатся подалѣе, лая на него. Такъ расправлялся нашъ отецъ съ своими врагами, такъ бѣжали враги отъ нашего воинственнаго отца. Мнѣ кажется, есть чѣмъ гордиться быть его сыномъ!.. Смотри, какъ заря открываетъ свои золотыя врата и прощается съ блистательнымъ солнцемъ! Какъ оно походитъ на расцвѣтъ молодости, оно, разукрашенное, какъ юноша, красующійся передъ своею возлюбленной!
   Эдуардъ. Мерещится моимъ глазамъ или я вижу три солнца?
   Ричардъ. Три блистательныя солнца и каждое изъ нихъ совершенное солнце... они не отдѣляются клубящимися облаками, но держатся порознь на яркомъ небѣ. Смотри, смотри! Они сближаются... слились, какъ-бы цѣлуясь, какъ-бы клянясь въ ненарушимости союза... И вотъ они, одинъ свѣтильникъ, одинъ пламень, одно солнце... Небо изобразило этимъ какое-нибудь событіе.
   Эдуардъ. Это удивительно странно, я никогда не слыхивалъ о подобномъ. Я полагаю, братъ, что оно призываетъ насъ къ битвѣ; мы, сыновья храбраго Плантадженета, каждый изъ насъ уже славенъ своими достоинствами, но мы должны, не взирая на то, соединить наши лучи и освѣщать ими землю, какъ это солнце міръ. Чтобы ни означало знаменіе, съ этихъ поръ, я выставлю на моемъ щитѣ три солнца.
   Ричардъ. Нѣтъ, лучше трехъ дѣвъ; сказать съ твоего позволенія, ты больше любишь самокъ, нежели самцовъ (Входитъ вѣстникъ). Но кто ты, чей грустный видъ предвѣщаетъ страшную рѣчь уже готовую на твоемъ языкѣ?
   Вѣстникъ. Я одинъ изъ печальныхъ зрителей того, какъ былъ убитъ благородный герцогъ Іоркъ, вашъ августѣйшій отецъ, мой возлюбленный лордъ.
   Эдуардъ. О, не говори болѣе! Я услышалъ уже слишкомъ много.
   Ричардъ. Скажи, какъ онъ умеръ; я хочу услышать все.
   Вѣстникъ. Онъ былъ окруженъ многочисленными врагами и держался противъ нихъ, какъ тотъ, кто былъ надеждой Трои, держался противъ грековъ, хотѣвшихъ войти въ Трою. Но самъ Геркулесъ долженъ уступать превосходству силъ и множество ударовъ, хотя бы и малымъ топоромъ, подсѣкаютъ и валятъ самый крѣпкоствольный дубъ. Отца вашего одолѣло множество рукъ, но онъ умерщвленъ лишь злобною рукою непримиримаго Клиффорда и королевы; она увѣнчала нашего свѣтлѣйшаго герцога, она, горько издѣваясь, насмѣхалась ему въ лицо, и когда онъ заплакалъ отъ скорби, жестокая королева подала ему, чтобы утереть щеки, платокъ, напитанный невинной кровью милаго юнаго Ретлэнда, котораго убилъ суровый Клиффордъ; и послѣ многихъ издѣвательствъ, многихъ подлыхъ обидъ, они отрубили ему голову и выставили ее на Іоркскихъ воротахъ. Тамъ и остается она еще, грустнѣйшимъ зрѣлищемъ, когда либо видѣннымъ мною!
   Эдуардъ. Милый герцогъ Іоркъ, наша опора, тебя не стало, и нѣтъ у насъ жезла, нѣтъ прибѣжища! О, Клиффордъ, буйный Клиффордъ, ты загубилъ цвѣтъ европейскаго рыцарства, ты предательски побѣдилъ его, потому что, мечъ о мечъ, онъ одолѣлъ бы тебя! Теперь, чертогъ моей души обратился въ ея темницу... О, если-бы она могла вырваться изъ нея и мое тѣло было бы зарыто въ землю на покой! Отнынѣ я никогда уже не испытаю радости... Никогда, о, никогда, не увижу болѣе радости!
   Ричардъ. Я плакать не могу: всей влаги моего тѣла еще недостаточно, чтобы утолить мое, пылающее, какъ горнило сердце; не можетъ и языкъ мой облегчить великое бремя моего сердца. То самое дыханіе, которое вырвется съ моей рѣчью, раздуетъ уголь, горящій у меня въ груди, и сожжетъ меня огнемъ, который попытаются загасить мои слезы. Плачъ облегчаетъ глубину горя; такъ слезы -- дѣтямъ, мнѣ бой и мщеніе!.. Ричардъ, я ношу твое имя, я отомщу за твою смерть или умру, прославясь этою попыткой.
   Эдуардъ. Нашъ доблестный герцогъ оставилъ тебѣ свое имя; но его герцогство и мѣсто оставлены мнѣ.
   Ричардъ. Если ты птенецъ этого царственнаго орла, выкажи свое происхожденіе, глядя прямо на солнце. Не говори: мѣсто и герцогство, а тронъ и королевство; то и другое твое, или же ты не его рода!
  

Военный маршъ. Входятъ: Уорикъ и Монтегю; за ними войско.

  
   Уорикъ. Ну, что, прекрасные лорды?Какъ дѣла? Какія извнѣ вѣсти?
   Ричардъ. Великій лордъ Уорикъ! если-бы мы стали передавать наши скорбныя вѣсти, и при каждомъ словѣ кололи-бы себѣ тѣло кинжаломъ, пока не разсказали бы всего, то слова прибавили бы намъ болѣе страданія, чѣмъ раны. О, доблестный лордъ! Герцогъ Іоркъ убитъ.
   Эдудрдъ. О, Уорикъ, Уорикъ! Тотъ Плантадженетъ, которому ты былъ такъ дорогъ, какъ спасеніе -- его души, онъ умерщвленъ жестокимъ лордомъ Клиффордомъ.
   Уорикъ. Уже десять дней тому назадъ, я затопилъ эту вѣсть моими слезами; а теперь, чтобы усилить еще мѣру вашего горя, я прибылъ съ разсказомъ о томъ, что случилось съ того времени. Послѣ кровавой битвы у Уэкфильда, гдѣ вашъ отважный отецъ испустилъ свой послѣдній вздохъ, вѣсти о вашемъ пораженіи и его кончинѣ были доставлены мнѣ такъ быстро, какъ только могла домчаться почта. Я, находясь въ Лондонѣ, какъ охранитель короля, стянулъ солдатъ, собралъ толпу друзей и -- будучи достаточно силенъ, какъ мнѣ казалось, -- двинулся къ Сентъ-Ольбэну, чтобы пересѣчь дорогу королевѣ; я удерживалъ при себѣ короля ради своей поддержки, узнавъ черезъ лазутчиковъ, что королева идетъ съ явнымъ намѣреніемъ уничтожить нашъ недавній парламентскій актъ, касательно присяги короля Генриха и вашего наслѣдства. Чтобы сказать короче, -- ми встрѣтились у Сентъ-Ольбэна; войска наши сошлись и обѣ стороны дрались отчаянно; но равнодушіе ли короля, поглядывавшаго ласково на свою воинственную супругу, лишило моихъ воиновъ ихъ горячаго задора, или причиною тому была вѣсть о ея успѣхахъ и болѣе, нежели обычный, страхъ передъ жестокимъ Клиффордомъ, сулившимъ грозно кровь и смерть всѣмъ плѣннымъ, -- того не берусь судить... Но, говоря по правдѣ, непріятельское оружіе носилось всюду, точно молнія; а наши солдаты, -- какъ вяло летающія ночныя совы или лѣнтяй-молотильщикъ съ цѣпомъ,-- удары сыпали слегка, какъ будто били своихъ пріятелей. Я ободрялъ ихъ справедливостью нашего дѣла, обѣщаніемъ на хорошую плату, на высшія награды... Но все было напрасно; имъ не хотѣлось драться, и мы, не надѣясь на побѣду съ ними, бѣжали: король къ своей королевѣ, а братъ вашъ, лордъ Джоржъ, Норфолькъ и я поспѣшили возможно скорѣе на соединеніе съ вами, узнавъ здѣсь, на границѣ, что вы собираетесь съ силами для новаго боя.
   Эдуардъ. Но гдѣ-же герцогъ Норфолькъ, милый Уорикъ? И когда вернулся изъ Бургундіи въ Англію Джорджъ?
   Уорикъ. Герцогъ въ шести миляхъ отсюда съ своими солдатами, а братъ вашъ присланъ недавно вашею доброю теткою, герцогинею Бургундской, чтобы подкрѣпить насъ войскомъ въ этой необходимой войнѣ.
   Ричардъ. Вѣрно, было уже не выдержать, если бѣжалъ и храбрый Уорикъ; я слыхалъ часто о его славныхъ погоняхъ, но никогда еще о позорномъ отступленіи.
   Уорикъ. И теперь не услышишь ничего позорнаго, Ричардъ, а узнаешь, что моя твердая правая рука способна сорвать вѣнецъ съ головы слабаго Генриха и выдернуть грозный скипетръ изъ его рукъ, будь онъ даже также отваженъ на войнѣ, насколько онъ славится своей кротостью миролюбіемъ и набожностью.
   Ричардъ. Я знаю это хорошо, лордъ Уорикъ; не осуждай меня: лишь любовь къ твоей славѣ заставила меня такъ говорить. Но что намъ дѣлать въ это смутное время? Сбросить наши стальные доспѣхи, облечь свои тѣла въ черныя траурныя одежды и пересчитывать наши "Ave Maria" по четкамъ? Или-же -- начертить нашимъ мстительнымъ оружіемъ наши молитвы на шлемахъ нашихъ враговъ? Если вы за это послѣднее, скажите "да"... И въ дѣло, лорды!
   Уорикъ. Затѣмъ и отыскалъ васъ Уорикъ, за тѣмъ пришелъ и братъ мой, Монтегю. Выслушайте меня, милорды. Высокомѣрная и дерзкая королева, союзно съ Клиффордомъ надменнымъ Норсомберлэндомъ и другими гордыми птицами той-же породы обработала податливаго короля, какъ воскъ. Онъ поклялся передать вамъ наслѣдіе и его клятва занесена въ парламентскіе списки, но теперь вся шайка отправилась въ Лондонъ, чтобы уничтожить эту клятву и все, что можетъ противодѣйствовать ланкастерскому дому. Ихъ силы доходятъ, мнѣ кажется, до тридцати тысячъ человѣкъ. Но съ помощью Норфолька и съ моею, и со всѣми друзьями, которыхъ ты, храбрый графъ Марчъ, можешь набрать изъ преданныхъ уэльцевъ, насъ насчитается всего двадцать пять тысячъ, что-же, впередъ! Идемъ прямо на Лондонъ, осѣдлаемъ еще разъ нашихъ взмыленныхъ коней, воскликнемъ еще разъ: Валяй враговъ! Но не повернемъ тыла и не побѣжимъ еще разъ!
   Ричардъ. Ну, вотъ, теперь я снова слышу рѣчь великаго Уорика. Да не увидитъ болѣе дневного свѣта тотъ, который крикнетъ: Назадъ! когда Уорикъ велитъ держаться.
   Эдуардъ. Лордъ Уорикъ, я обопрусь на твои плечи, и если ты падешь... Чего сохрани Боже!.. тогда падетъ и Эдуардъ, но да предотвратить небо такую бѣду.
   Уорикъ. Ты болѣе не графъ Марчъ, а герцогъ Іоркскій: ближайшая затѣмъ ступень -- англійскій королевскій престолъ: ты долженъ быть провозглашенъ королемъ Англіи во всѣхъ городахъ, черезъ которые мы прослѣдуемъ, и каждый, кто не броситъ шапки вверхъ отъ радости, заплатитъ за такой проступокъ головою. Король Эдуардъ, доблестный Ричардъ, Монтегю! Не будемъ долѣе мечтать о славѣ, но пусть зазвучатъ трубы,-- и за дѣло!
   Ричардъ. Теперь, Клиффордъ, будь сердце твое твердо, какъ сталъ... Ты доказалъ уже его окаменѣлость своими подвигами... Я проколю его тебѣ или отдамъ тебѣ мое.
   Эдуардъ. Бейте, барабаны! Богъ и святый Георгій за насъ!
  

Входитъ вѣстникъ.

  
   Уорикъ. Ну. Что? Какія вѣсти?
   Вѣстникъ. Герцогъ Норфолькъ посылаетъ вамъ сказать черезъ меня, что королева приближается съ сильнымъ войскомъ, онъ умоляетъ васъ о скорѣйшемъ рѣшеніи.
   Уорикъ. Какъ разъ и кстати, храбрые воины! Идемъ! (Уходятъ).
  

СЦЕНА. II.

Передъ городомъ Іоркъ.

Входятъ: король Генрихъ, королева Маргарита, принцъ Уэльскій, Клиффордъ и Норсомберлэндъ. Войско.

  
   Королева. Маргарита. Добро пожаловать, милордъ, въ добрый городъ Іоркъ. Вотъ тамъ голова того архиврага, который тщился увѣнчать себя вашей короной. Не веселитъ вамъ сердца этотъ предметъ, милордъ?
   Король Генрихъ. Да, какъ веселятъ утесы тѣхъ, кому грозитъ крушеніе; видъ этотъ гнететъ мнѣ душу, удержи месть свою, благій Господь! то не моя вина, и неумышленно я преступилъ свою клятву.
   Клиффордъ. Всемилостивый государь, здѣсь надо отложить въ сторону излишнюю снисходительность и вредную жалость. На кого должны львы обращать кроткіе взоры? Не на тѣхъ, которые хотятъ захватить ихъ логовище. Чью руку лижетъ лѣсной медвѣдь? Не ту, которая похищаетъ у него дѣтенышей на его глазахъ. Кто избѣгаетъ смертоноснаго укуса притаившейся змѣи? Не тотъ, что наступаетъ ей на спину. Малѣйшій червь обороняется, когда его топчутъ, и голубки клюются, защищая своихъ птенцовъ. Честолюбивый Іоркъ мѣтилъ на твою корону, а ты улыбался когда онъ хмурилъ свое сердитое чело. Онъ былъ только герцогомъ, хотѣлъ сдѣлать своего сына королемъ и возвысить свое потомство, какъ любящій родоначальникъ. Ты же, состоя королемъ и благословенный добрымъ сыномъ, согласился на лишеніе его наслѣдства, поступивъ какъ нелюбящій отецъ. Неосмысленныя животныя вскармливаютъ своихъ дѣтенышей, и хотя человѣческій обликъ страшенъ для нихъ, однако, кто не видалъ, какъ ради защиты своихъ малютокъ они борются (даже тѣми крыльями, которыя служили имъ порою лишь для трусливаго бѣгства, съ тѣмъ, кто лѣзетъ къ ихъ гнѣзду) и даже жертвуютъ собственной жизнью для обороны дѣтей? Стыдитесь, государь, берите ихъ въ примѣръ! Развѣ не прискорбно, что этотъ добрый юноша утратилъ-бы свое прирожденное право по винѣ отца и могъ-бы впослѣдствіи сказать своему ребенку: "To, что пріобрѣтено моимъ прадѣдомъ и дѣдомъ, охотно отдано моимъ беззаботнымъ отцомъ?" О, какой бы это былъ позоръ! Взгляни на этого юношу, и пусть его мужественное лицо, предвѣщающее благополучную судьбу, закалитъ твое мягкое сердце на столько, чтобы ты сохранилъ свое достояніе и могъ оставить это достояніе ему.
   Король Генрихъ. Клиффордъ оказался хорошимъ ораторомъ и привелъ весьма сильныя доказательства. Но, Клиффордъ, не слыхивалъ ли ты, что не правомъ нажитое въ прокъ нейдетъ? И счастливится ли тому сыну, отецъ котораго пошелъ въ адъ за свою наживу? Я хочу оставить послѣ себя моему сыну мои добрыя дѣла, и хорошо бы было, когда бы мой отецъ оставилъ мнѣ лишь это! Все остальное стоитъ слишкомъ дорого и охрана его приноситъ въ тысячу разъ болѣе заботы, нежели обладаніе имъ -- радости. О, кузенъ Іоркъ! Еслибъ лучшіе твои друзья знали, какъ прискорбно мнѣ видѣть здѣсь твою голову!
   Королева Маргарита. Милордъ, воспряньте духомъ; непріятель близокъ, и ваше малодушіе заставляетъ слабѣть вашихъ сторонниковъ. Вы обѣщали рыцарское достоинство нашему отважному сыну; обнажите мечъ, чтобы посвятить его тотчасъ. Эдуардъ, преклони колѣна!
   Король Генрихъ. Эдуардъ Плантадженэтъ, встань уже рыцаремъ! И помни это наставленіе: обнажай мечъ лишь за правду.
   Принцъ. Мой милостивой отецъ, съ вашего королевскаго позволенія, я обнажу его, какъ наслѣдникъ престола, и въ этой войнѣ буду драться имъ на смерть.
   Клиффордъ. Такая рѣчь прилична дѣльному принцу.
  

Входитъ вѣстникъ.

  
   Вѣстникъ. Царственные вожди, готовьтесь! Уорикъ съ тридцатью тысячами человѣкъ идетъ, поддерживая герцога Іоркъ. И въ тѣхъ городахъ, черезъ которые они проходятъ, они провозглашаютъ его королемъ, и многіе примыкаютъ къ нимъ. Приготовляйтесь къ битвѣ; они уже близко.
   Клиффордъ. Вашему величеству лучше бы удалиться съ поля. Королева дѣйствуетъ успѣшнѣе въ ваше отсутствіе.
   Королева Маргарита. Да, добрый лордъ мой; предоставь насъ вашему счастью.
   Король Генрихъ. Но ваше счастье тоже и мое; я остаюсь поэтому.
   Норсомберлэндъ. Тогда не иначе какъ съ рѣшимостью
   Принцъ. Мой царственный отецъ, ободри этихъ благородныхъ лордовъ, придай духу тѣмъ, которые бьются для твоей защиты. Обнажи свой мечъ, милый отецъ, и крикни: "Св. Георгъ"!
  

Движеніе войска. Входятъ: Эдуардъ, Джорджъ, Ричардъ, Уорикъ, Норфолькъ, Монтегю, солдаты.

  
   Эдуардъ. Клятвопреступникъ Генрихъ! Хочешь ты на колѣняхъ молить о пощадѣ и возложить вѣнецъ на мою голову, или будешь ждать смертельной гибели въ полѣ?
   Королева Маргарита. Поди, жури своихъ приспѣшниковъ, гордый, дерзкій мальчишка! Прилично ли тебѣ быть такимъ наглымъ на словахъ передъ своимъ государемъ, своимъ законнымъ королемъ?
   Эдуардъ. Король я, и онъ долженъ преклонить колѣно; я назначенъ наслѣдникомъ съ его согласія; потомъ его клятву нарушили: я слышалъ, вы, состоящая королемъ, хотя носитъ корону онъ, заставили его, посредствомъ новаго парламентскаго акта, вычеркнуть меня и вписать его сына.
   Клиффордъ. Что справедливо. Кому же наслѣдовать отцу, какъ не сыну?
   Ричардъ. И ты здѣсь, мясникъ?.. О, я не могу говорить!
   Клиффордъ. Ну, да, горбунъ, я здѣсь для отвѣта тебѣ и всякому наглецу твоего сорта.
   Ричардъ. Ты убилъ юнаго Ретлэнда? Это ты?
   Клиффордъ. И стараго Іорка тоже; а все еще недоволенъ.
   Ричардъ. Ради Бога, лорды, подайте сигналъ къ битвѣ!
   Уорикъ. Что скажешь, Генрихъ, соглашаешься уступить корону?
   Королева Маргарита.Туда-же, долгоязычный Уорикъ! Какъ смѣешь ты говорить? Когда я встрѣтилась съ тобой у Сентъ-Ольбэна, твои ноги сослужили тебѣ лучшую службу, чѣмъ руки.
   Уорикъ. Тогда былъ мой чередъ бѣжать, а теперь твой.
   Клиффордъ. Ты говорилъ тоже сначала; однако, бѣжалъ.
   Уорикъ. Но не твоя отвага, Клиффордъ, прогнала меня тогда.
   Норсомберлэндъ. И не твое мужество, которое было бы должно заставить тебя устоять.
   Ричардъ. Норсомберлэндъ, тебя я уважаю... Но прекратимъ эти переговоры, потому что я удерживаю съ трудомъ взрывъ моего переполненнаго сердца противъ Клиффорда этого жестокаго убійцы дѣтей.
   Клиффордъ. Я убилъ твоего отца. Его ли называешь ты ребенкомъ?
   Ричардъ. Убилъ, какъ подлецъ, какъ трусъ-предатель, и такъ умертвилъ ты и нашего нѣжнаго брата Ретлэнда. Но не закатится еще солнце, и я заставлю тебя проклясть это дѣло.
   Король Генрихъ. Достаточно рѣчей, милорды; выслушайте меня,
   Королева Маргарита. Вызывай ихъ, не то сомкни уста.
   Король Генрихъ. Прошу тебя, не ограничивай моего языка; я король -- и имѣю право говорить.
   Клиффордъ. Мой государь, рана, вызвавшая эту встрѣчу здѣсь, не можетъ быть залечена словами; поэтому молчите.
   Ричардъ. Тогда, палачъ, обнажай мечъ. Клянусь тѣмъ, кто создалъ насъ всѣхъ, я увѣренъ, что все мужество Клиффорда только у него на языкѣ.
   Эдуардъ. Скажи-же, Генрихъ, признаешь ты мое право или нѣтъ? Тысяча народа, закусивъ утромъ, не будетъ уже обѣдать сегодня, если ты не уступишь мнѣ короны.
   Уорикъ. И если ты откажешь въ этомъ, то пусть кровь ихъ на твою голову! Іоркъ облачился въ доспѣхи лишь за правду.
   Принцъ. Если то правильно, что Уорикъ находитъ правильнымъ, то зла нѣтъ вовсе; рѣшительно все справедливо
   Ричардъ. Отъ кого бы ты ни былъ прижитъ, но мать твоя здѣсь: я узнаю въ тебѣ матерній языкъ.
   Королева Маргарита. А ты такъ непохожъ ни на своего отца, ни на мать, а подобенъ только скверному, уродливому, заклейменному, отмѣченному рокомъ для того, чтобы отъ тебя всѣ сторонились, какъ отъ ядовитой жабы или отъ страшнаго жала ящерицы.
   Ричардъ. Неаполитанское желѣзо подъ англійскою позолотой, отецъ твой называется королемъ (какъ будто бы канава можетъ зваться моремъ); но какъ ты не стыдишься, зная свое происхожденіе, позволять своему языку обличать низкорожденность твоего сердца?
   Эдуардъ. Стоило бы заплатить тысячу кронъ за пукъ соломы, который образумилъ бы эту безстыдную паскудницу. Греческая Елена была гораздо красивѣе тебя, хотя твоему мужу и приходилось быть Менелаемъ; но никогда братъ Агаменнона не былъ такъ оскорбленъ этою вѣроломною женщиной, какъ оскорбленъ тобою этотъ король. Его отецъ торжествовалъ въ самомъ сердцѣ Франціи; онъ одолѣлъ тамъ короля, заставилъ смириться дофина, и если бы твой мужъ женился сообразно своему сану, онъ сохранилъ бы свою славу и до этого дня; но когда онъ принялъ нищую на свое ложе, почтивъ такимъ бракомъ твоего бѣдняка-родителя,-- изъ-за солнца хлынулъ на него ливень, который смылъ прочь изъ Франціи всѣ пріобрѣтенія его и породилъ мятежъ противъ его короны на родинѣ,-- потому что чѣмъ вызваны эти смуты, какъ не твоимъ высокомѣріемъ? Будь ты смиреннѣе, наши притязанія дремали бы еще. Изъ состраданія къ мягкосердому королю, мы отложили бы наши требованія до другого времени.
   Джорджъ. Но когда мы увидѣли, что наши солнечные лучи родятъ тебѣ весну, а твое лѣто не приноситъ намъ жатвы, мы наложили топоръ на твой чужеядный корень, и хотя остріе задѣвало не разъ и насъ самихъ, мы, знай это, однажды начавъ рубить, не остановимся, пока не отсѣчемъ тебѣ совсѣмъ, или не оросимъ твоего роста своей разгоряченной кровью.
   Эдуардъ. И рѣшаясь на это, я вызываю тебя. Не хочу дальнѣйшихъ переговоровъ, потому что ты не дозволяешь говорить кроткому королю. Звучите, трубы!..Развейся, наше кровавое знамя!.. Побѣда или могила!..
   Королева Маргарита. Подожди, Эдуардъ...
   Эдуардъ. Нѣтъ, строптивая женщина, не хочу ждать болѣе. Эти рѣчи будутъ стоить сегодня десяти тысячъ жизней (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Поле битвы между Тоутономъ и Сакстономъ въ Іоркшэйрѣ.

Тревога. Движеніе войскъ. Входитъ Уорикъ.

  
   Уорикъ. Переизмученный работой, какъ скороходъ на бѣгѣ, я прилягу, чтобы перевести духъ; полученные и отплаченные удары совсѣмъ обезсилѣли мои крѣпкія жилы и, не смотря на мою ярость, я долженъ немного отдохнуть.
  

Вбѣгаетъ Эдуардъ.

  
   Эдуардъ. Улыбнись, благое небо! Или рази, злая смерть. Міръ заволокся, солнце Эдуарда омрачилось...
   Уорикъ. Ну, что, милордъ? Какъ дѣло? Есть надежда на хорошее?
  

Входитъ Джорджъ.

  
   Джорджъ. Наше дѣло потеряно; наша надежда -- одно горькое отчаяніе. Нашъ строй пробитъ; слѣдомъ за нами гибель. Какой намъ дашь совѣтъ, куда бѣжать?
   Эдуардъ. Тщетно и бѣгство; они преслѣдуютъ насъ какъ на крыльяхъ, а мы ослабли и не можемъ избѣжать погони.
  

Входитъ Ричардъ.

  
   Ричардъ. О, Уорикъ, зачѣмъ ты удалился? Жаждавшая земля впила кровь твоего брата, пронзеннаго остріемъ Клиффордова копья. Уже въ предсмертныхъ мукахъ онъ вопилъ -- и то было подобно отдаленному зловѣщему гулу;-- "Уорикъ, отмсти! Братъ, отмсти за мою смерть!" Такъ испустилъ свой духъ благородный лордъ,-- подъ брюхомъ ихъ лошадей, обмарывавшихъ свои щетки въ его дымившейся крови.
   Уорикъ. Такъ пусть-же земля перепьется нашей кровью! Я убью своего коня, потому что не хочу бѣжать. Зачѣмъ стоимъ мы здѣсь, подобно мягкосердымъ женщинамъ, оплакивая наши утраты, въ то время какъ враги тамъ злобствуютъ? И глядимъ, точно-бы трагедія разыгрывалась въ шутку ломающимися актерами? Здѣсь, на колѣняхъ, приношу клятву передъ Вышнимъ Богомъ, что не остановлюсь, не успокоюсь, пока или смерть смежитъ мои глаза, или счастье дастъ выполнить мнѣ мѣру моей мести!
   Эдуардъ. О, Уорикъ, я преклоню колѣна съ тобою и соединю мою душу съ твоею въ этой клятвѣ; и прежде чѣмъ мои колѣна поднимутся съ холоднаго лика земли, воздѣну мои руки, мои очи, мое сердце къ Тебѣ, о возносящій и низвергающій царей! Молю Тебя, если въ Твоей волѣ предать мое тѣло моимъ врагамъ, то да будутъ отверзты Твои мѣдныя райскія врата для сладостнаго пропуска моей грѣшной души! Теперь, лорды, простимся до новой встрѣчи, гдѣ ни случится,-- на небѣ-ли, или на землѣ.
   Ричардъ. Братъ, дай мнѣ руку... и ты, милый Уорикъ, позволь обнять тебя моими утомленными руками. Я, не плачущій никогда, я смягченъ горемъ о томъ, что зима прекращаетъ такъ нашу весну!
   Уорикъ. Идемъ, идемъ! Еще разъ, простите, дорогіе лорды!
   Джорджъ. Пойдемъ всѣ вмѣстѣ къ нашимъ войскамъ; позволимъ бѣжать тѣмъ, кто не захочетъ оставаться, а тѣхъ, которые насъ не покинутъ, назовемъ нашей опорой и обѣщаемъ имъ, если одержимъ верхъ, наградить ихъ, какъ побѣдителей на олимпійскихъ играхъ. Это можетъ вселить отвагу въ ихъ измученную грудь. Надежда есть еще на жизнь и на побѣду; не будемъ-же медлить, идемъ бодро отсюда (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

То же; другая часть поля.

Боевое движеніе. Входятъ: Ричардъ и Клиффордъ.

  
   Ричардъ. Ну, Клиффордъ, ты одинъ передо мной; представь себѣ, что эта моя рука за герцога Іоркъ, а эта за Ретлэнда; обѣ обязаны тебѣ отмстить, будь ты окруженъ мѣдной стѣною.
   Клиффордъ. Ну, Ричардъ, я здѣсь наединѣ съ тобою; эта рука поразила твоего отца Іорка, а эта умертвила твоего брата, Ретлэнда; а вотъ и сердце, которое ликуетъ отъ ихъ смерти и призываетъ руки, убившія твоего родителя и брата, совершить то же надъ тобой. И такъ, держись! (Они бьются. Входитъ Уорикъ, Клиффордъ бѣжитъ).
   Ричардъ. Нѣтъ, Уорикъ, намѣть какого-нибудь другого звѣря, а этого волка я хочу затравить самъ (Уходятъ).
  

СЦЕНА V.

Другая часть поля. Тревога. Входитъ король Генрихъ.

  
   Король Генрихъ. Эта битва походитъ на ту борьбу утра, когда умирающая мгла споритъ съ возрастающимъ свѣтомъ, и когда пастухъ, подувая на свои ногти, не можетъ назвать времени ни настоящимъ днемъ, ни ночью. Битва уносится то въ одну сторону, какъ могучее море, гонимое приливомъ противъ вѣтра; то въ другую, какъ тоже море, вынужденное отступить подъ напоромъ вѣтра. То пересидятъ волны, то опять вѣтеръ. То беретъ верхъ одно, то вновь другое, и оба, грудь о грудь, силятся побѣдить, а все никто не покоренъ и не покорилъ другого. Такъ равновѣсна и эта жестокая война. Присяду здѣсь, на этотъ кротовый бугорокъ... Кому Господь велитъ, пусть тому и достанется побѣда! Маргарита, моя супруга, и съ нею Клиффордъ, отослали меня прочь съ битвы; оба клялись, что они удачливѣе во всемъ, когда меня нѣтъ тамъ. Лучше бы мнѣ умереть, если-бы была на то Божія воля! Что есть въ этомъ мірѣ, кромѣ скорби и горя? О, Боже! Мнѣ кажется, что можно прожить счастливѣе, бывъ только простымъ батракомъ; сидѣлъ-бы я на холмикѣ, какъ теперь, начертилъ бы хорошенько солнечные часы, точка въ точку, чтобы знать, какъ бѣгутъ минуты, сколько ихъ требуется для полнаго часа, сколько часовъ въ теченіе сутокъ; сколько нужно сутокъ для свершенія года, сколько годовъ можетъ прожить смертный человѣкъ. Узнавъ все это, я подѣлилъ бы время: столько-то часовъ буду я пасти мое стадо; столько-то часовъ буду отдыхать; столько-то часовъ созерцать; столько-то часовъ веселиться; столько-то дней мои овцы будутъ въ тягости; столько-то недѣль до того какъ бѣдняжкамъ ягниться; столько-то лѣтъ до того, какъ мнѣ стричь съ нихъ шерсть. Такъ минуты, часы, дни, мѣсяцы и годы прошли-бы согласно той цѣли, для которой они созданы, и довели-бы сѣдины мои до покойной могилы. О, чтобы это была за жизнь! Какъ сладостна и какъ пріятна! Развѣ кусты боярышника не даютъ болѣе пріятную тѣнь пастухамъ, смотрящимъ на свои невинныя стада, чѣмъ роскошно вышитые балдахины королямъ, боящимся измѣны своихъ подданныхъ? О, да, тысячу разъ, да! И въ заключеніе,-- простой творогъ пастуха, его холодное жидкое питье прямо изъ кожаной фляги, его обычный сонъ подъ свѣжею древесной сѣнью, не превосходнѣе ли они королевскихъ лакомствъ, мясъ, красующихся на золотыхъ блюдахъ,                              Не бойся, буду.
   Кардиналъ (тихо). Не ошибись, въ восточномъ краѣ лѣса
   Глостеръ (тихо). Не ошибусь
   Король.                                         О чемъ вы говорите,
             Любезный дядя Глостеръ?
   Глостеръ.                                         Все о ловлѣ
             И больше ни о чемъ, мой повелитель.
             (Тихо). Клянусь Святою Дѣвой, я сумѣю
             Обрить твою макушку!-- Пусть пойдетъ
             Иначе къ чорту все мое искусство
             Владѣть мечомъ.
   Кардиналъ (тихо). Medice te ipsum,
             Протекторъ государства,-- позаботься
             Теперь прикрыть себя.
   Король.                                         Какъ только вѣтеръ
             Усилился -- усилилась съ нимъ вмѣстѣ
             И ваша распря, лорды. О, какъ больно
             Внимать подобной музыкѣ! Возможно ль
             Искать пріятныхъ звуковъ въ разногласьи
             Подобныхъ струнъ! Послушайте меня,
             Достойные милорды, помиритесь!

(Вбѣгаетъ гражданинъ Сентъ-Альбана, крича: "Чудо!").

   Глостеръ. Что значатъ эти клики? Что за чудо
             Провозглашаешь ты?
   Гражданинъ.                     О, чудо, чудо!
   Суффолькъ. Приблизься къ королю и разскажи,
             Какое это чудо.
   Гражданинъ.                     Съ полчаса
             Тому назадъ прозрѣлъ слѣпорожденный
             Въ часовнѣ Сенъ-Альбана.
   Король.                                         Буди вѣчно
             Хвалимо имя Господа, Чья благость
             Даруетъ свѣтъ во мракѣ вѣрнымъ душамъ.

(Входитъ мэръ Сентъ-Альбанскій съ альдермэнами. Два человѣка несутъ Симкокса въ креслахъ. За ними его жена и толпа народа)

   Кардиналъ. Сюда идетъ весь городъ, чтобъ представить
             Прозрѣвшаго монарху.
   Король.                                         Велика
             Господня благодать, которой онъ
             Сподобился,-- хотя съ возвратомъ зрѣнья
             Умножатся одни его грѣхи.
   Глостеръ. Подвесть его поближе: государь
             Желаетъ говорить съ нимъ.
   Король.                                         Разскажи
             Намъ, добрый человѣкъ, какъ было дѣло,
             Чтобъ мы могли принесть съ тобою вмѣстѣ
             Признательность Творцу. Ужель ты точно
             Былъ слѣпъ и вдругъ прозрѣлъ?
   Симкоксъ.                                                   Слѣпымъ родился,
             Великій государь.
   Жена Симкокса.                     Ей-Богу, правда.
   Суффолькъ. Ты что за женщина?
   Жена Симкокса.                               Его жена,
             Не будь во гнѣвъ милорду.
   Глостеръ.                                         Будь ты мать --
             Твои слова заслуживали бъ больше
             Довѣрія.
   Король.           Скажи, гдѣ ты родился?
   Симкоксъ. На сѣверѣ, въ Бервикѣ, государь.
   Король. Бѣдняга! Богъ явилъ въ тебѣ чудесно
             Свою святую благость. Не лѣнись же
             Молиться каждый день Ему и помни,.
             Какъ много Онъ содѣлалъ для тебя.
   Королева. Пришелъ ли ты случайно, иль по вѣрѣ
             Въ святое это мѣсто?
   Симкоксъ.                               Видитъ Богъ,
             По чистой, твердой вѣрѣ. Много разъ
             Святой Альбанъ являлся мнѣ во снѣ
             И говорилъ: "ступай, Симкоксъ, съ молитвой
             Къ моимъ мощамъ -- и я тебѣ пошлю
             Мою святую помощь".
   Жена Симкокса.                     Правда, правда!
             Я слышала сама не разъ, какъ голосъ
             Святого звалъ его.
   Кардиналъ.                     Скажи: ты хромъ?
   Симноксъ. Хромъ, добрый лордъ!-- пошли Господь мнѣ помощь!
   Суффолькъ. А какъ ты охромѣлъ?
   Симкоксъ.                                                   Упалъ, взлѣзая
             На дерево.
   Жена Симкокса. Да, да, на сливу.
   Глостеръ.                                                   Сколько жъ
             Ты лѣтъ былъ слѣпъ?
   Симкоксъ. О, я слѣпымъ родился!
   Глостеръ. И вздумалъ лѣзть на дерево.
   Симкоксъ.                                                   Всего
             Одинъ лишь разъ и то, когда былъ молодъ.
   Жена Симкокса. И дорого за это заплатилъ.
   Глостеръ. Ты, вѣрно, былъ охотникомъ до сливъ,
             Когда полѣзъ такъ смѣло.
   Симкоксъ.                                         Ахъ, милорды,
             Моей женѣ хотѣлось ихъ поѣсть --
             И я полѣзъ съ опасностью для жизни.
   Глостеръ (въ сторону). Претонкій плугъ; но я тебя поймаю.
             (Громко). Дай мнѣ взглянутъ въ твои глаза. Закрой ихъ;
             Теперь открой. Мнѣ кажется, ты видишь
             Еще не очень ясно.
   Симкоксъ.                               Нѣтъ, милордъ,
             Яснѣй, чѣмъ день, благодаря Творцу
             И помощи блаженнаго Альбана.
   Глостеръ. Скажи, какого цвѣта этотъ плащъ?
   Симкоксъ. Краснаго, милордъ, краснаго, какъ кровь.
   Глостеръ. Хорошо. Ну, а мое платье?
   Симкоксъ. Чернаго, ей-Богу, чернаго, какъ агатъ.
   Король. Какъ! Развѣ ты знаешь, какого цвѣта агатъ?
   Суффолькъ. Вѣдь ты прежде никогда его не видалъ?
   Глостеръ. Зато, я думаю, плащей и платьевъ видѣлъ много и прежде.
   Жена Симкокса. До этого дня -- ни разу въ жизни.
   Глостеръ. Скажи, бездѣльникъ, какъ меня зовутъ?
   Симкоксъ. Не знаю, добрый сэръ.
   Глостеръ. Ну, а его?
   Симкоксъ. Не знаю.
   Глостеръ. А его?
   Симкоксъ. Тоже не знаю.
   Глостеръ. А какъ зовутъ тебя?
   Симкоксъ. Саундеръ Симкоксъ, съ позволенья вашей милости.
   Глостеръ. Саундеръ, ты безсовѣстнѣйшій бездѣльникъ во всемъ христіанскомъ мірѣ. Если бы ты родился слѣпымъ, то тебѣ было бы также трудно назвать цвѣта нашихъ платьевъ, какъ и наши имена. Зрѣніемъ можно различить краски; но назвать ихъ съ перваго раза нѣтъ никакой возможности. Господа, если вы признаете чудомъ то, что сдѣлалъ святой Альбанъ, то какъ назовете вы возвращеніе ногъ этому безногому 17)?
   Симкоксъ. О, добрый сэръ, если бъ вы могли!
   Глостеръ. Граждане Сентъ-Альбана, -- есть ли у васъ въ городѣ палачъ и то, что называется плетьми?
   Мэръ. Есть милордъ, если вамъ угодно.
   Глостеръ. Такъ пошлите за нимъ тотчасъ же.
   Мэръ (одному изъ прислужниковъ). Ступай, приведи палача. (Одинъ изъ прислужниковъ уходить).
   Глостеръ. Теперь давайте сюда скамейку. (Приносятъ скамью). Ну, бездѣльникъ, -- если ты хочешь избавиться отъ плетей -- прыгай черезъ эту скамью и бѣги, куда глаза глядятъ.
   Симкоксъ. Ахъ, добрый господинъ, я не могу и стоять. Вы будете мучить меня понапрасну.

(Входитъ прислужникъ мэра съ палачомъ).

   Глостеръ. Что дѣлать,-- надо возвратить тебѣ ноги. Эй, палачъ, бей его, пока онъ не перепрыгнетъ черезъ эту скамью.
   Палачъ. Слушаю, милордъ. Ну, бездѣльникъ, снимай проворнѣй кафтанъ.
   Симкоксъ. Ахъ, Боже мой, что мнѣ дѣлать? Я и стоять-то не могу. (Послѣ нѣсколькихъ ударовъ перепрыгиваетъ черезъ скамью и убѣгаетъ. Народъ бѣжитъ за нимъ, крича: "чудо!").
   Король. О, Господи, Ты видишь все и терпишь!
   Королева. Мнѣ было такъ смѣшно смотрѣть, какъ этотъ
             Бездѣльникъ побѣжалъ.
   Глостеръ (мэру).                               Велите тотчасъ
             Его поймать;-- да взять и эту дрянь.
   Жена Симкокса. Ахъ, добрый сэръ, мы сдѣлали вѣдь это
             По бѣдности!
   Глостеръ.                     Пустъ ихъ сѣкутъ на всѣхъ
             Торговыхъ площадяхъ по городамъ,
             Какіе есть до Бервика, откуда
             Они пришли.

(Мэръ, палачъ, жена Симкокса и другіе уходятъ).

   Кардиналъ.                     Сегодня герцогъ Гомфрей
             Предъ всѣми сдѣлалъ чудо.
   Суффолькъ.                               Да,-- заставилъ
             Безногаго вспорхнуть.
   Глостеръ.                               Суффолькъ прославилъ
             Себя гораздо больше: упорхнуло
             Изъ рукъ его не мало городовъ 18). (Входитъ Букингамъ).
   Король. Съ какой ты вѣстью, добрый Букингамъ?
   Букингамъ. Съ такой, что страшно вымолвить. Гнѣздо
             Безсовѣстныхъ людей, найдя потворство
             Своимъ преступнымъ замысламъ въ супругѣ
             Протектора, милэди Леонорѣ,
             Начальницѣ всей этой грязной шайки,
             Затѣяли въ союзѣ съ колдунами
             Возстать на короля. Мы ихъ застали
             На мѣстѣ преступленья въ ту минуту,
             Когда они разспрашивали духа,
             Возникшаго изъ нѣдръ земли, о жизни
             И смерти короля и многихъ прочихъ
             Его совѣтниковъ. Вы это все
             Увидите въ подробномъ донесеньѣ. (Подаетъ бумагу).
   Кардиналъ. Итакъ, супруга ваша, лордъ-протекторъ,
             Теперь подъ стражей въ Лондонѣ! Вѣсть эта,
             Я думаю, порядкомъ притупитъ
             Вашъ острый мечъ, и врядъ ли вы придете
             На мѣсто поединка.
   Глостеръ.                               Перестань
             Терзать мнѣ сердце, злой прелатъ! Несчастья
             Меня лишаютъ силъ. Сраженный ими,
             Я принужденъ теперь тебѣ поддаться,
             Какъ поддался бъ послѣднему рабу.
   Король. О, Господи, какъ много зла творятъ
             Порочные и злые, и какой
             Позоръ тяжелый этимъ навлекаютъ
             На собственныя головы свои!
   Королева. Вотъ, герцогъ Гомфрей, и твое гнѣздо
             Осквернено въ конецъ. Недурно бъ было
             Теперь взглянуть, насколько чистъ ты самъ.
   Глостеръ. Что до меня, то Богъ и небо знаютъ,
             Насколько я привязанъ къ королю
             И къ родинѣ. Что жъ до моей жены,
             То я не знаю самъ, что съ ней случилось.
             Мнѣ больно слышать то, что я узналъ!
             Она высокой крови; но коль скоро,
             Забывши долгъ и честь, она рѣшилась
             Вступить въ союзъ съ подобными людьми,
             Которые своимъ прикосновеньемъ
             Мараютъ нашу честь -- я разорву
             Немедля съ ней союзъ, предавши въ жертву
             Всей строгости закона ту, которой
             Домъ Глостера покрыть клеймомъ позора.
   Король. Мы отдохнемъ сегодня ночью здѣсь,
             А завтра поспѣшимъ вернуться въ Лондонъ,
             Гдѣ разберемъ подробно и вполнѣ
             Затѣянное дѣло. Пусть представятъ
             Къ отвѣту всѣхъ преступниковъ. Мы взвѣсимъ
             Ихъ на вѣсахъ правдивыхъ правосудья,
             И стрѣлка ихъ покажетъ безпристрастно,
             Кого винить должны мы не напрасно. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 2-я.

Лондонъ. Садъ герцога Іоркскаго.

(Входятъ герцогъ Іоркскій, Салисбюри и Варвикъ).

   Герц. Іоркскій. Теперь, друзья Варвикъ и Салисбюри,--
             Окончивъ нашъ обѣдъ, я васъ прошу
             Позволить мнѣ спросить у васъ совѣта
             Здѣсь, въ запертомъ саду, насчетъ тѣхъ правъ,
             Которыя даны мнѣ на корону
             Британіи?
   Салисбюри.           Повѣрьте, лордъ, что я
             Готовъ васъ слушать съ радостью.
   Варвикъ.                                                   Начни же
             Разсказъ твой, славный Іоркъ, и вѣрь, что если
             Права твои законны, то Невили
             Служить тебѣ готовы до конца.
   Герц. Іоркскій. Такъ слушайте. Эдвардъ, по счету третій*
             Имѣлъ семь сыновей, изъ коихъ первымъ
             Былъ Эдвардъ, Черный Принцъ, наслѣдникъ трона,
             Вторымъ -- Вилльямъ Гэтфильдскій, третьимъ -- герцогъ
             Кларенскій Ліонель. Къ нему ближайшимъ
             Былъ принцъ Джонъ Гонтъ Ланкастерскій, а пятымъ
             Родился герцогъ Іоркъ, Эдмундъ Ланглей,
             Шестымъ былъ герцогъ Глостеръ, Томасъ Вудстокъ,
             Седьмымъ -- Вилльямъ Виндзорскій.-- Черный Принцъ
             Скончался прежде Эдварда, оставивъ
             Наслѣдникомъ единственнаго сына --
             Ричарда, получившаго корону
             По смерти дѣда Эдварда. Онъ правилъ
             До той поры, пока не завладѣлъ
             Его престоломъ Генрихъ Волинброкъ
             Ланкастерскій, наслѣдникъ Джона Гонта,
             Провозглашенный Генрихомъ четвертымъ.
             Тогда жену законнаго монарха
             Отправили во Францію обратно,
             А самъ Ричардъ былъ заточенъ въ Помфретѣ
             Гдѣ, какъ извѣстно каждому изъ васъ,
             Предательски зарѣзанъ Болинброкомъ.
   Варвикъ. Отецъ,-- достойный герцогъ молвилъ правду.
             Такъ именно Ланкастеры успѣли
             Достичь короны Англіи.
   Герц. Іоркскій.                               И нынѣ
             Они владѣютъ ею не по праву,
             А лишь по власти сильнаго, затѣмъ,
             Что если умеръ Ричардъ, бывшій сыномъ
             Наслѣдника престола, то корона
             Должна достаться старшему за нимъ.
   Салисбюри. Но Вилльямъ Гэтфильдъ умеръ безъ потомства.
   Герц. Іоркскій. Зато Кларенскій герцогъ, третій сынъ,
             Отъ коего и я произвожу
             Мои права на тронъ, имѣлъ потомство
             Въ лицѣ своей наслѣдницы Филиппы,
             Которая была потомъ женой
             Эдмунда Мортимера, графа Марча.
             У нихъ былъ сынъ Рожеръ, а у него
             Родилось трое: Анна, Леонора
             И сынъ Эдмундъ.
   Салисбюри.                     Сынъ этотъ, я читалъ,
             Искалъ вѣнца въ правленье Болинброка,
             И если бы не Оуенъ Глендоуеръ,
             Который продержалъ его до смерти
             Въ томительномъ плѣну, то онъ навѣрно бъ
             Достигъ, чего желалъ. Но дальше, дальше.
   Герц. Іоркскій. Сестра Эдмунда, Анна -- отъ которой
             Родился позже я -- была прямой
             Наслѣдницей престола и вступила
             Въ замужество съ графомъ Кэнбриджскимъ Ричардомъ,
             Котораго отецъ былъ герцогъ Ланглей,
             По счету пятый сынъ въ семьѣ Эдварда.
             По ней-то я и требую вѣнца
             Затѣмъ, что, бывъ наслѣдницей всѣхъ правъ
             Рожера, графа Марчскаго, который
             Родился отъ Эдмунда Мортимера,
             Имѣвшаго женой дочь Ліонеля
             Кларенскаго Филиппу -- мать моя
             Должна быть и наслѣдницей короны.
             И если старшій родъ имѣетъ право
             Предъ младшимъ -- я король.
   Варвикъ.                                                   И въ самомъ дѣлѣ!
             Что можетъ быть яснѣе? Генрихъ
             Наслѣдуетъ права по Джону Гонту,
             Который былъ четвертымъ сыномъ; Іоркъ же
             Ведетъ свой родъ отъ третьяго. Понятно,
             Что Гонта родъ не могъ вступить на тронъ,
             Пока живетъ родъ славный Ліонеля;
             А родъ его живетъ и расцвѣтаетъ
             Въ тебѣ и въ сыновьяхъ твоихъ, достойныхъ
             Вѣтвяхъ такого дерева. (Салисбюри).
                                           Преклонимъ,
             Отецъ, предъ нимъ колѣни и почтимъ
             Здѣсь первые законнаго монарха.
   Салисбюри и Варвикъ. Да здравствуетъ Ричардъ, король британскій!
   Герц. Іоркскій. Сердечно благодаренъ вамъ, милорды;
             Но я не государь, пока корона
             Не блещетъ на челѣ моемъ и мечъ
             Не обагренъ Ланкастеровой кровью;
             А этого нельзя достигнуть вдругъ!
             Тутъ надобны секретъ и осторожность.
             Работайте, какъ я, среди грозящихъ
             Опасностей; смотрите до поры
             Сквозь пальцы на заносчивость Суффолька,
             Бофорта гордый нравъ, на честолюбье
             Кичливцевъ Сомерсета, Букингама
             И весь ихъ подлый сбродъ. Пускай они
             Успѣютъ свергнуть пастыря отчизны,
             Почтеннаго Гомфрея;-- это имъ,
             Навѣрное, удастся -- и тогда,
             Ручаюсь вамъ, коль скоро только я
             Способенъ предсказать,-- они накличутъ
             Погибель на себя жъ.
   Салисбюри.                     Довольно, лордъ,--
             Мы поняли прекрасно.
   Варвикъ.                               Тайный голосъ
             Твердитъ мнѣ все, что день придетъ, когда
             Добудетъ лордъ Варвикъ вѣнецъ для Іорка.
   Герц. Іоркскій. А я ручаюсь въ томъ, что Ричардъ скоро
             Сумѣетъ сдѣлать, послѣ короля,
             Варвика первымъ лордомъ въ королевствѣ. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 3-я.

Тамъ же. Судебная палата.

(Трубы. Входятъ король Генрихъ, королева Маргарита, Глостеръ, герцогъ Іоркскій, Суффолькъ и Салисбюри, герцогиня Глостеръ, Маргарита Джорденъ, Соутвель, Юмъ и Болинброкъ подъ стражей).

   Король. Приблизьтесь къ намъ, Элеонора Кобгэмъ,
             Жена Гомфрея Глостера. Великъ
             Проступокъ вашъ предъ Господомъ и нами.
             Узнайте же законный приговоръ
             За тяжкій грѣхъ, которому, по смыслу
             Святыхъ словесъ Писанья, быть должна
             Возмездьемъ только смерть (Болинброку и прочимъ).
                                                     Васъ отведутъ
             Теперь въ тюрьму, а тамъ -- на мѣсто казни.
             Колдунью ждетъ костеръ въ стѣнахъ Смитфильда,
             А васъ троихъ повѣсятъ. Что жъ до васъ
             Касается, милэди -- ваша кровь
             Возвышеннѣй и чище, потому
             Вы будете отосланы въ изгнанье
             На островъ Мэнъ съ сэръ Джономъ Стэнли послѣ
             Публичнаго раскаянья въ грѣхахъ
             И вѣчнаго лишенья прежней чести.
   Герцогиня. Привѣтствую изгнанье:-- смерть была бы
             Еще пріятнѣй мнѣ.
   Глостеръ.                               Элеонора,
             Законъ тебя караетъ. Я не въ силахъ
             Избавить тѣхъ, кого казнить законъ.

(Стража уводить герцогиню и прочихъ).

             Я весь въ слезахъ!-- душа разбита скорбью.
             Ахъ, Гомфрей, эта скорбь въ твои года
             Сведетъ тебя въ могилу! Умоляю
             Васъ, государь, позвольте мнѣ уйти:
             Печаль моя и дряхлость заставляютъ
             Меня искать покоя.
   Король.                               Погоди!
             Отдай сначала, герцогъ Гомфрей Глостеръ,
             Протекторскій твой жезлъ: король желаетъ
             Быть самъ своимъ протекторомъ. Господь
             Отнынѣ будетъ мнѣ щитомъ, надеждой
             И свѣточемъ въ пути. Отдай мнѣ жезлъ
             И удались, въ покоѣ такъ же чтимый,
             Какъ и тогда, когда ты былъ всевластнымъ
             Протекторомъ монарха своего.
   Королева. Ее вижу я причины, почему
             Король, достигнувъ совершенныхъ лѣтъ,
             Какъ слабое дитя, нуждаться долженъ
             Въ протекторствЬ? Пускай Господь и Генрихъ
             Одни отнынѣ править будутъ всѣмъ.
             Отдайте, герцогъ, жезлъ и власть монарху.
   Глостеръ. Отдать мой жезлъ?-- вотъ онъ, достойный Генрихъ.
             Я такъ же отдаю его охотно,
             Какъ былъ онъ мнѣ врученъ твоимъ отцомъ.
             Кладу его къ ногамъ твоимъ съ такой же
             Готовностью, съ какой другіе рады
             Его схватить. Прощай, король достойный!
             Желанный миръ храни твой тронъ отнынѣ
             На того дней и по моей кончинѣ! (Уходитъ Глостеръ).
   Королева. Теперь король имѣетъ точно право
             Назваться этимъ именемъ, а я --
             Считаться королевой;-- лордъ же Гомфрей
             Едва остаться могъ самимъ собой,
             Стерпѣвъ такой позоръ. Вдругъ два удара:
             Жена подпала ссылкѣ, и утраченъ
             Жезлъ почести, который для него
             Вылъ частью самого себя. Но, впрочемъ,
             Отнынѣ будетъ жезлъ въ рукахъ того,
             Кому носить приличнѣй всѣхъ его.
   Суффолькъ. Какъ гордая сосна, въ тѣни позора,
             Засохла въ цвѣтъ лѣтъ Элеонара!
   Герц. Іоркскій. Оставимъ ихъ. Сегодня, государь.
             Выть долженъ поединокъ. Обвиненный
             И тотъ, кто обвинилъ его -- работникъ
             И мастеръ оружейный -- ожидаютъ
             Приказа выйти въ бой. Угодно ль вамъ
             Присутствовать при этомъ поединкѣ?
   Королева. Я именно оставила дворецъ
             Затѣмъ, чтобъ посмотрѣть на эту битву.
   Король. Такъ съ Богомъ. Приготовьте мѣсто битвы --
             И да пошлетъ защиту правымъ Богъ!
             Герц. Іоркскій. Мнѣ не случалось видѣть никогда,
             Чтобъ кто-нибудь боялся такъ сраженья,
             Какъ обвинитель мастера -- работникъ.

(Входятъ съ одной стороны Хорнеръ съ сосѣдями, которые пьютъ за его здоровье и поятъ его самого, такъ что онъ почти совершенно пьянъ; въ рукѣ онъ держитъ палку, къ концу которой привязанъ мѣшокъ съ пескомъ 19); передъ нимъ идетъ барабанщикъ. Съ другой стороны входитъ Питеръ, съ такой же палкой и барабанщикомъ. За нимъ идутъ работники и также пьютъ за его здоровье).

   1-й сосѣдъ. Пью стаканъ хереса за твое здоровье, сосѣдъ
   Хорнеръ. Не трусь только -- и, повѣрь мнѣ, все будетъ ладно.
   2-й сосѣдъ. Сосѣдъ, вотъ кубокъ чарнеко 20).
   3-й сосѣдъ. Вотъ стопа добраго двойного нива. Пей и не бойся своего работника.
   Хорнеръ. Давайте, давайте,-- я сумѣю отвѣтить вамъ всѣмъ, а Питеру покажу кукишъ.
   1-й работникъ. Питерь, за твое здоровье. Смотри же, не трусь.
   2-й работникъ. Будь веселѣй, Питеръ, -- не бойся своего хозяина; дерись за честь всѣхъ работниковъ!
   Питеръ. Спасибо вамъ всѣмъ, спасибо! Прошу васъ, пейте и молитесь о моей душѣ. Мнѣ вотъ такъ и кажется, что я пью на этомъ свѣтѣ въ послѣдній разъ. Робинъ, если я умру, то отказываю тебѣ мой передникъ, тебѣ, Билль -- мой молотокъ, а тебѣ, Томъ -- всѣ мои деньги. О, Господи, умилосердись надо мной! Куда мнѣ драться съ нашимъ хозяиномъ: онъ такъ долго учился этому искусству.
   Салисбюри. Ну, ну, полно вамъ пьянствовать,-- пора и за дѣло. Эй, ты, какъ тебя зовутъ?
   Питеръ. Питеръ.
   Салисбюри. Питеръ? А по прозванью?
   Питеръ. Колотушка.
   Салисбюри. Смотри же, колоти хорошенько твоего хозяина.
   Хорнеръ. Честные господа, я пришелъ сюда по наговору моего работника, чтобъ доказать, что онъ подлецъ, а я -- честный человѣкъ. Что же касается герцога Іоркскаго, то, клянусь жизнью, я не замышлялъ противъ него ничего дурного, точно такъ же, какъ и противъ короля съ королевой. Потому, Питеръ, я разражусь надъ тобой такимъ же страшнымъ ударомъ, какъ Бэвисъ Соутгэмптонскій надъ Аскапартомъ 21).
   Герц. Іоркскій. Довольно;-- этотъ негодяй уже едва ворочаетъ языкомъ. Пускай трубы дадутъ сигналъ къ битвѣ. (Трубы. Противники дерутся; Питеръ повергаетъ своего хозяина).
   Хорнеръ. Стой, Питеръ, стой, -- я сознаюсь, что виноватъ. (Умираетъ).
   Герц. Іоркскій. Возьмите его оружіе. А ты, пріятель, благодари Бога и вино, отуманившее твоего хозяина.
   Питеръ. О, Господи, неужто я одолѣлъ его, и при всѣхъ?
             О, Питеръ, твоя правота торжествуетъ.
             Король. Велите унести отсюда прочь
             Трупъ этого мерзавца. Смерть его
             Доказываетъ то, что онъ виновенъ.
             Господь въ своей премудрости открылъ
             Невинность бѣдняка, кого хотѣлъ
             Онъ такъ злодѣйски умертвить предъ нами.
             Ступай за нами, добрый человѣкъ,--
             Мы наградимъ тебя и успокоимъ 22). (Уходятъ).
   

СЦЕНА 4-я.

Тамъ же. Улица.

(Входитъ Глостеръ, въ сопровожденіи слугъ, въ траурѣ).

   Глостеръ. Такъ иногда и самый ясный день
             Мрачится облаками. Зимній холодъ
             Идетъ всегда за жаркимъ лѣтомъ вслѣдъ.
             Блаженство нашей жизни и несчастье
             Смѣняются точь-въ-точь, какъ время года
             (Слугѣ). Который часъ?
   Слуга.                               Сейчасъ пробило десять.
   Глостеръ. Мнѣ въ этотъ часъ назначено свиданье
             Съ наказанной женой. О, какъ жестка
             Должна казаться эта мостовая
             Для нѣжныхъ ногъ ея! Какъ тяжко, Нэлль,
             Тебѣ, съ твоей возвышенной душой,
             Сносить обидный смѣхъ и злые взгляды
             На твой позоръ той самой подлой черни.
             Которая толпой въ былые дни
             Бѣжала за торжественной каретой,
             Въ которой проѣзжала ты съ тріумфомъ
             По улицамъ! Но тише -- вотъ она!
             Готовьтеся, глаза мои, сквозь слезы
             Глядѣть на этотъ скорбный, горькій видъ!

(Входитъ герцогиня Глостеръ, босая, въ бѣломъ садамъ, съ приклеенной къ спинѣ надписью и зажженной свѣчой въ рукахъ. За нею слѣдуютъ сэръ Джонъ Стэнли, шерифъ и стража).

   Слуга. Скажите слово, сэръ -- мы мигомъ вырвемъ
             Ее изъ рукъ шерифа.
   Глостеръ.                               Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ!
             Ни съ мѣста:-- пусть она проходитъ мимо.
   Герцогиня. И ты, мой лордъ, пришелъ сюда смотрѣть
             На мой позоръ! Вѣдь онъ ложится столько жъ
             И на тебя. Взгляни, какъ эти люди
             Съ насмѣшкою киваютъ головами,
             Указывая дерзко на тебя.
             Ахъ, Глостеръ, удалясь отъ этихъ взглядовъ!
             Оплакивай позоръ твой, запершись
             Въ стѣнахъ уединеннаго жилища!
             Кляни одинъ враждебныхъ намъ людей!
   Глостеръ. Терпѣнье, другъ мой, Нэлль:-- забудь несчастье.
   Герцогиня. Ахъ, Глостеръ, кто жъ забудетъ самъ себя?
             Мнѣ кажется, что, помня то, что я
             Твоя жена законная, а ты
             Принцъ крови и протекторъ государства,
             Меня не надо было бы водить
             По улицамъ, окованную срамомъ,
             Съ бумагой на спинѣ, въ толпѣ народа,
             Глазѣющаго съ наглою насмѣшкой
             На мой позоръ! Кремень мнѣ рѣжетъ ногу,
             И если я вздрогну -- они обидно
             Кричатъ: "поберегись!" Ахъ, Гомфрей, Гомфрей!
             Возможно ли терпѣть подобный срамъ?
             Рѣшусь ли я когда-нибудь взглянуть
             На Божій свѣтъ? Могу ль желать, чтобъ солнце
             Свѣтило мнѣ?-- Нѣтъ, мракъ ночной замѣнитъ
             Мнѣ свѣтъ и день, а мысль о прежнемъ счастьѣ
             Мнѣ будетъ адской мукой! Вѣчно буду
             Я вспоминать, что я была супругой
             Протектора и принца, и что этотъ
             Протекторъ такъ повелъ свои дѣла,
             Что былъ безмолвнымъ зрителемъ позора
             Своей жены, когда ее водили
             Посмѣшищемъ послѣднему глупцу!
             Что жъ,-- будь такимъ всегда: смотри безъ краски
             На этотъ стыдъ, ничѣмъ не возмущаясь,
             Пока сѣкира смерти не повиснетъ
             Надъ собственною твоею головой!
             А это будетъ скоро:-- лордъ Суффолькъ
             Достаточно силенъ, чтобы подвигнуть
             На все, что пожелаетъ, ту, которой
             Противенъ ты, противно все на свѣтѣ.
             И Іоркъ и низкій Бофортъ, этотъ злобный,
             Фальшивый попъ -- всѣ, всѣ они готовятъ
             Тенета на тебя, чтобъ спутать крылья,
             И какъ бы ты высоко ни леталъ --
             Они тебя поймаютъ. Но ты самъ
             Не думаешь итти врагамъ навстрѣчу,
             Пока не попадешься въ ихъ же сѣть.
   Глостеръ. Довольно, Нэлль!-- ты видишь все не такъ.
             Я долженъ быть преступнымъ, чтобъ погибнуть;
             Теперь же, будь число моихъ враговъ
             Значительнѣй хоть въ двадцать разъ, и каждый
             Будь въ двадцать рань сильнѣй -- то и тогда
             Они не будутъ въ силахъ причинитъ
             Мнѣ каплю зла, пока я чистъ и вѣренъ.
             Что жъ до того, чтобъ я тебя избавилъ
             Отъ этого стыда -- то я вѣдь этимъ
             Его не уничтожу!-- я подвергну
             Лишь самъ себя опасности, нарушивъ
             Законъ такимъ поступкомъ. Ты поможешь
             Себѣ одной покорностью:-- смирись же,
             Мой добрый другъ, учи себя терпѣнью:
             Твой краткій стыдъ промчится безъ слѣда!

(Входитъ герольдъ).

   Герольдъ. Мнѣ поручено пригласить вашу свѣтлость въ парламентъ его величества, который соберется въ Бери въ первый день будущаго мѣсяца.
   Глостеръ. И мой совѣтъ не спрошенъ для собранья?
             Къ чему такая тайна? (Герольду). Хорошо,
             Скажи, что. буду. (Герольдъ ухооитъ).
                                           Дорогая Нэлль,
             Намъ должно разойтись. А вы, шерифъ,
             Не дѣлайте позоръ ея длиннѣе,
             Чѣмъ велѣно приказомъ короля.
   Шерифъ. Я кончилъ порученье и теперь
             Обязанъ передать супругу вашу
             Сэръ Джону Стэнли:-- онъ ее возьметъ
             Съ собой на островъ Мэнъ.
   Глостеръ (Стэнли)                     Такъ это вы
             Тамъ будете присматривать за нею?
   Стэнли. Да, лордъ.
   Глостеръ.                     Не будьте же, прошу,
             Суровѣй съ ней лишь потому, что я
             Прошу васъ обходиться съ нею лучше.
             Вѣдь счастье можетъ снова обратиться
             Лицомъ ко мнѣ -- и я тогда сумѣю
             Вамъ отплатить за вашу доброту.
             Прощайте же, сэръ Джонъ.
   Герцогиня.                               Какъ! ты уходишь,
             Мнѣ не сказавъ послѣдняго "прости"?
   Глостеръ. Ты видишь по слезамъ моимъ, что я
             Не въ силахъ говоритъ иль оставаться.

(Глостеръ и слуги уходятъ).

   Герцогиня. Ушелъ!-- съ нимъ удалилась и моя
             Послѣдняя отрада. Больше ждать
             Мнѣ нечего! Теперь мнѣ радость въ смерти,--
             Тай смерти, чье и самое названье
             Меня пугало прежде, въ дни, когда
             Мнѣ жить хотѣлось вѣчно. Ахъ, веди
             Меня скорѣе, Стэнли, прочь отсюда!
             Мнѣ все равно куда! Я не прошу
             Прощенья или милости -- веди лишь
             Меня скорѣй!..
   Стэнли.                     Милэди, вы тотчасъ
             Отправитесь на островъ Мэнъ, гдѣ будутъ
             Васъ содержать согласно съ вашимъ званьемъ.
   Герцогиня. Такъ, значить, очень дурно: вѣдь теперь
             Я вся позоръ. Ужель со мною будутъ
             Позорно обращаться?
   Стэнли.                               Нѣтъ, васъ будутъ
             Тамъ содержать во всемъ, какъ герцогиню
             И Глостера жену.
   Герцогиня.                     Прощай, шерифъ!
             Будь счастливѣй меня, хотя и былъ ты
             Свидѣтелемъ позора моего.
   Шерифъ. Простите, герцогиня: -- я былъ долженъ
             Исполнить, что приказано.
   Герцогиня.                               Да, да!
             Прощай,-- твой долгъ оконченъ. Что же, Стэнли,
             Должны итти мы дальше?
   Стэнли.                                         Нѣтъ, милэди,
             Вы кончили ужъ ваше покаянье
             И можете теперь, отбросивъ саванъ,
             Одѣться для дороги.
   Герцогиня.                     Я не сброшу
             Позора съ этимъ саваномъ: онъ будетъ
             Преслѣдовать меня и въ лучшихъ платьяхъ!
             Просвѣчивать во всемъ, что я впередъ
             Ни вздумала бъ надѣть! Веди меня,--
             Я жажду увидать мою темницу. (Уходятъ).
   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА 1-я.

Аббатство въ Бёри.

(Входятъ въ засѣданіе парламента король Генрихъ, королева Маргарита, кардиналъ Бофортъ, герцогъ Іоркскій, Суффолькъ, Букингамъ и другіе).

   Король. Я очень удивленъ, что герцогъ Глостеръ
             Еще не прибылъ. Онъ обыкновенно
             Бывалъ такъ строго точенъ. Что бъ такое
             Его могло сегодня задержать?
   Королева. Ты просто иль не видишь, иль не хочешь
             Замѣтить перемѣны, происшедшей
             Въ немъ съ нѣкоторыхъ поръ. Взгляни, какъ гордо
             Онъ сталъ себя держать; съ какимъ нахальствомъ
             Глядитъ на все; какъ мало сталъ похожимъ
             Самъ на себя; Я помню хорошо,
             Какъ былъ онъ скроменъ прежде; какъ, бывало,
             Малѣйшій взглядъ кого-нибудь изъ насъ
             Склонялъ его колѣни; какъ дивился
             Весь дворъ его смиренью; -- а теперь,
             Въ какой бы часъ ни встрѣтился ты съ нимъ,
             Хоть поутру, когда другъ друга всѣ
             Спѣшатъ почтить привѣтомъ,-- онъ угрюмо
             Наморщитъ лобъ, посмотритъ злобнымъ взглядомъ
             И такъ пройдетъ, не думая согнуть
             Упрямыя колѣни въ знакъ почтенья,
             Какимъ онъ намъ обязанъ. На ворчанье
             Ничтожнаго щенка не обращаютъ
             Вниманія, но и великихъ міра
             Смущаетъ львиный ревъ; а Гомфрей Глостеръ
             Не изъ ничтожныхъ въ Англіи. Припомни,
             Что онъ къ тебѣ ближайшій по родству,
             И если ты падешь, то первый онъ
             Возвысится. Мнѣ кажется затѣмъ,
             Что если взятъ въ расчетъ глухую злобу,
             Которой онъ снѣдается, а также
             Надежды, на какія можетъ онъ
             Разсчитывать въ виду твоей кончины,
             То врядъ ли поступаешь ты умно,
             Приблизивши его къ твоей особѣ
             И допустя довѣрчиво въ совѣтъ.
             Онъ пріобрѣлъ сердца народа лестью
             И если бъ захотѣлъ когда-нибудь
             Поднять толпу къ возстанью -- всѣ, навѣрно,
             Пошли бъ за нимъ. Весной бываютъ слабы
             Отростки вредныхъ травъ; но если датъ
             Имъ время разрастись -- они покроютъ
             Собой весь садъ, убивъ отъ недосмотра
             И прочія растенья. Вѣрь, что только
             Забота о твоемъ благополучьи
             Внушаетъ мнѣ такія подозрѣнья
             О герцогѣ. Когда они невѣрны --
             Зови ихъ женскимъ страхомъ, но сначала
             Увѣрь въ ихъ лжи -- и я тогда сознаюсь
             Сама, что онъ обиженъ мной напрасно.--
             Вы, лордъ Суффолькъ, вы, Іоркъ и Вукинганъ,
             Возьмитесь убѣдить меня въ ошибкѣ
             Моихъ преположеній, если только
             Вы въ силахъ это сдѣлать; если жъ нѣтъ,
             То вы должны поддерживать ихъ сами.
   Суффолькъ. Вы поняли прекрасно, королева,
             Заносчиваго герцога. Я самъ,
             Когда бъ пришлось мнѣ первому сказать,
             Что думаю о немъ, сказалъ бы то же,
             Что вы сейчасъ. Я твердо убѣжденъ,
             Что черная попытка герцогини
             Затѣяна его же наущеньемъ;
             И если онъ виновенъ въ ней не прямо,
             То все его жъ пустое хвастовство
             Своей высокой кровью, по которой
             Онъ можетъ быть наслѣдникомъ монарха,
             И прочія тщеславныя слова
             Родили въ сумасбродной герцогинѣ
             Ея злодѣйскій умыселъ на жизнь
             Британскаго монарха. Какъ ручей
             Спокойнѣе течетъ въ глубокомъ мѣстѣ,
             Такъ внѣшнее смиренье прикрываетъ
             Измѣну и порокъ. Когда лисица
             Сбирается схватить ягненка въ когти --
             Она не лаетъ. Потому, повѣрьте.--
             Лордъ Глостеръ полонъ лживости, которой
             Пока еще никто не раскусилъ.
   Кардиналъ. Не онъ ли за ничтожные проступки
             Каралъ жестокой казнью вопреки
             Закону!
   Герц. Іоркскій. Развѣ, прикрываясь властью
             Протектора, не собиралъ онъ деньги
             Со всей страны на содержанье войскъ
             Во Франціи, гдѣ ихъ не получали,
             Что послужило поводомъ къ возстанью?
   Букингамъ. Все это вздоръ въ сравненьи съ тѣмъ, что можемъ
             Мы ждать еще въ грядущемъ отъ продѣлокъ
             Фальшиваго Гомфрея.
   Король.                               Лорды, ваша
             Заботливость, съ какой стремитесь вы
             Сорвать съ дороги нашей злые терны,
             Достойна похвалы; -- но если надо
             О всемъ судить по совѣсти, то я
             Увѣренъ въ томъ, что лордъ Гомфрей невиненъ
             Въ измѣнѣ намъ, какъ голубь иль ягненокъ.
             Онъ слишкомъ добръ и чистъ, чтобъ замышлять
             Хоть что-нибудь дурное, -- тѣмъ же больше
             Погибель мнѣ.
   Королева.                     О, какъ неосторожна
             Подобная довѣрчивость! Онъ голубь?
             Коль скоро такъ -- то онъ въ заемныхъ перьяхъ,
             Затѣмъ, что въ немъ замѣтно слишкомъ много
             Коварства злого ворона. Когда
             Ягненокъ онъ -- такъ развѣ по заемной
             Овечьей только шкурѣ, потому что
             Въ немъ слишкомъ виденъ волкъ. Кто не прикроетъ
             Себя личиной кротости, замысливъ
             Обманъ и преступленье? Берегись,
             Мой другъ и повелитель! Наше счастье
             Зависитъ отъ того, чтобъ укротить
             Подобнаго дурного человѣка. (Входитъ Сомерсетъ).
   Сомерсетъ. Привѣтъ мой королю!
   Король.                                         Какую новость
             Привозишь ты съ собою, Сомерсетъ,
             Изъ Франціи?
   Сомерсетъ.           Потерю всѣхъ провинцій,
             Какими мы владѣли: -- все погибло!
   Король. Прискорбное извѣстье, но да будетъ
             Во всемъ Господня воля!
   Герц. Іоркскій (въ сторону). Эта новость
             Прискорбнѣй для меня: -- я полагался
             На Францію не меньше, чѣмъ надѣюсь
             На Англію. Такъ гибнетъ цвѣтъ мой въ почкахъ,
             И червь въ немъ точитъ листья!-- Но я скоро
             Сумѣю все поправить иль продамъ
             Мои права за славную могилу. (Входитъ Глостеръ).
   Глостеръ. Всѣхъ благъ его величеству! Простите,
             Что я такъ опоздалъ.
   Суффолькъ.                     Вы, лордъ, пришли,
             Напротивъ, слишкомъ рано по сравненью
             Со степенью, насколько вы вѣрны.
             Я васъ беру подъ стражу за измѣну.
   Глостеръ. Повѣрь, Суффолькъ, ты этимъ не заставишь.
             Меня ни покраснѣть ни поблѣднѣть:
             Кто чистъ душой -- въ томъ мѣста нѣтъ для страха.
             Что жъ до меня, то и чистѣйшій ключъ
             Не можетъ быть свободенъ такъ отъ тины,
             Какъ чуждъ душой грѣха измѣны я.
             Кто жъ смѣетъ обвинять меня такъ дерзко?
   Герц. Іоркскій. Толкуютъ всѣ кругомъ, что будто вамъ
             Платила деньги Франція, а также,
             Что будто, бывъ протекторомъ монарха,
             Задерживали плату вы войскамъ,
             Послѣдствіемъ чего была потеря
             Всей Франціи.
   Глостеръ.                     Сказали вы: "толкуютъ";
             Кто жъ это толковалъ? Я никогда
             Не бралъ солдатскихъ денегъ и ни разу
             Подкупленъ не былъ Франціей. Желаю,
             Чтобъ Богъ меня судилъ по тѣмъ трудамъ
             И тѣмъ ночамъ безсоннымъ -- да, безсоннымъ!--
             Которыя провелъ я, помышляя
             О благѣ нашей родины. Пусть каждый
             Ничтожный пенсъ, который я укралъ
             У короля для собственной потребы,
             Предстанетъ обвинителемъ моимъ
             Въ день Страшнаго Судилища. Напротивъ,
             Не мало я истратилъ на солдатъ
             Изъ собственныхъ доходовъ и ни разу
             Не бралъ назадъ, что выдалъ, не желая
             Стѣснять народъ налогами.
   Кардиналъ.                               Конечно,
             Милордъ Гомфрей: -- вѣдь надобно же вамъ
             Хоть что-нибудь сказать въ свою защиту.
   Глостеръ. Клянусь Творцомъ,-- я говорю лишь правду!
   Герц. Іоркскій. При вашемъ управленьи совершались
             Ужасныя, неслыханныя казни
             И Англію ославили повсюду,
             Какъ грубую, жестокую страну.
   Глостеръ. О, небо,-- кто жъ не зналъ, что при моемъ
             Протекторствѣ я былъ виновенъ только
             Въ избыткѣ милосердья? Я смягчался
             При видѣ слезъ; раскаянье несло
             Преступнику пощаду. Лишь злодѣи,
             Виновные въ разбоѣ иль убійствѣ
             Несчастныхъ по дорогамъ, подвергались
             Законному возмездью. За убійство,
             За этотъ страшный грѣхъ, каралъ я точно
             Сильнѣй, чѣмъ за простое воровство
             Иль всякое другое преступленье.
   Суффолькъ. Подобныя вины еще не трудно
             Простить иль оправдать; но вы виновны
             Въ другихъ, гораздо большихъ, отъ которыхъ
             Не такъ легко отречься вамъ. Я васъ
             Беру подъ стражу именемъ монарха
             И поручаю лорду-кардиналу
             До дня суда.
   Король.                     Лордъ, Глостеръ,-- я надѣюсь,
             Что вы себя очистите отъ всѣхъ
             Взведенныхъ обвиненій. Я увѣренъ,
             Что вы невинны, Глостеръ.
   Глостеръ.                                         Ахъ, мой добрый
             Властитель,-- мы живемъ въ дурное время:
             Тщеславіе бичуетъ добродѣтель,
             И злоба гонитъ милость. Духъ интригъ
             Господствуетъ вездѣ, а прямодушье
             Скитается въ изгнаньи, внѣ предѣловъ
             Родной страны. Я знаю -- имъ нужна
             Вѣдь жизнь моя! Такъ знайте, если бъ былъ
             Я въ силахъ осчастливить этотъ островъ
             И кончить ихъ позорное тиранство,
             Отдавши жизнь, то отдалъ бы сейчасъ
             Ее съ живѣйшей радостью; -- но это
             Вѣдь будетъ лишь прологомъ къ мрачной драмѣ,
             Какая имъ нужна!-- жизнь многихъ тысячъ,
             Пока еще не чующихъ грозы,
             Погибнетъ вслѣдъ моей. Глаза Бофорта,
             Сверкая краснотой, являютъ ясно
             Всю злость его души; Суффолька взоръ
             Нахмуренъ грознымъ облакомъ подъ гнетомъ
             Ужасной непріязни; Букингамъ
             Невольно обнаруживаетъ рѣчью
             Избытокъ черной зависти, кипящей
             Въ его душѣ; суровый Іоркъ, чьи руки,
             Готовыя схватить и самый мѣсяцъ,
             Я сдерживалъ доселѣ -- точно также
             Сгубить меня стремится клеветой.
             И даже вы, монархиня, вступивши
             Въ союзъ со всѣми ими, поразили
             Меня своей немилостью безъ всякихъ
             Къ тому причинъ; рѣшились очернить
             Меня въ глазахъ монарха, сдѣлавъ также
             Его моимъ врагомъ. Я знаю все:
             Вы всѣ соединились, чтобы вмѣстѣ
             Сгубить меня, невиннаго ни въ чемъ.
             Я знаю, что не будетъ недостатка
             Въ придуманныхъ измѣнахъ или въ ложныхъ
             Свидѣтеляхъ, чтобъ выставить яснѣе
             Мои вины. "Чтобъ бить собаку, палка
             Отыщется всегда", -- нѣтъ ничего
             Вѣрнѣе этой старой поговорки.
   Кардиналъ (королю). Такая рѣчь дерзка уже чрезъ мѣру.
             Позволивъ издѣваться надъ людьми,
             Столь преданными вамъ, которыхъ мысли
             Направлены единственно на то,
             Чтобъ васъ хранить отъ скрытаго кинжала
             Измѣны и предательства; давая
             Свободу языку виновныхъ,-- вы
             Остудите ихъ ревность.
   Суффолькъ.                               Развѣ онъ
             Не оскорбилъ и самой королевы,
             Хотя и въ скрытой формѣ, намекая,
             Что будто бы она подговорила
             Свидѣтелей, чтобъ ложно обвинить
             Его передъ судомъ?
   Королева.                               Пускай бранится
             Тотъ, кто все потерялъ 23).
   Глостеръ.                                         Да, -- вы сказали
             Вѣрнѣй, чѣмъ сами думали. Я точно
             Теряю все и вмѣстѣ съ тѣмъ кляну
             Противниковъ, играющихъ безчестно.
             Теряя такъ, я въ самомъ дѣлѣ долженъ
             Сберечь хоть право голоса.
   Букингамъ.                               Онъ долго
             Здѣсь будетъ искажать еще значенье
             Рѣчей и словъ. Лордъ-кардиналъ, -- возьмите
             Его: онъ арестантъ вашъ.
             Кардиналъ. Берегите
             Его, милорды, крѣпче и вѣрнѣй.
   Глостеръ. Увы, король бросаетъ свой костыль.
             Не вставъ порядкомъ на ноги! Отогнанъ
             Пастухъ отъ стада прочь -- и злые волки
             Уже рычатъ, заспоривши о томъ,
             Кому схватить добычу. Отъ души
             Желаю я, чтобъ страхъ мой былъ напрасенъ,
             А страшно мнѣ за благо короля.

(Глостеръ уходитъ со стражей).

   Король (вставая). Милорды, -- поступайте, какъ вы сами
             Признаете за лучшее, какъ будто бъ
             Я самъ былъ здѣсь средь васъ.
   Королева.                                                   Какъ, развѣ ваше
             Величество оставите парламентъ?
   Король. Оставлю, Маргарита! Грусть, поднявшись
             Въ моей душѣ, почти готова хлынуть
             Ручьемъ изъ глазъ! Я весь охваченъ горемъ,
             Затѣмъ, что есть ли въ свѣтѣ что-нибудь
             Печальнѣе раздоровъ? Ахъ, Гомфрей,
             Въ твоемъ лицѣ живѣйшій отпечатокъ
             Невинности и чести! Былъ ли мигъ,
             Въ который усомнился я въ твоей
             Правдивости иль сталъ подозрѣвать
             Тебя въ преступныхъ замыслахъ? Какая жъ
             Несчастная звѣзда, питая зависть
             Къ твоимъ высокимъ качествамъ, подвигла
             Достойныхъ этихъ лордовъ и мою
             Супругу, Маргариту, замышлять
             Упорно такъ на жизнь твою? Вѣдь ты
             Не сдѣлалъ зла ни имъ ни прочимъ людямъ!..
             Какъ злой мясникъ, схвативъ теленка, вяжетъ
             И бьетъ его, таща насильно въ бойню,
             Коль скоро онъ противится 24) -- такъ точно
             Безъ жалости схватили и тебя!
             И какъ во слѣдъ за бѣднымъ съ дикимъ ревомъ
             Бѣжитъ его отчаянная мать,
             Не зная, чѣмъ помочь, и только смотритъ,
             Куда онъ уведенъ,-- такъ точно я
             Могу лишь только плакать надъ судьбой
             Несчастнаго Гомфрея и смотрю
             Ему во слѣдъ, не бывши въ состояньи
             Исправить злое горе!-- такъ сильны
             Его враги!-- Я ухожу, чтобъ плакать
             Надъ Глостеромъ, и буду съ каждымъ стономъ
             Твердить одно: "нѣтъ, Глостеръ не измѣнникъ!"

(Уходитъ король).

   Королева. Милорды, снѣгъ не можетъ выносить
             Лучей горячихъ солнца. Генрихъ слишкомъ
             Ужъ холоденъ къ дѣламъ и, вмѣстѣ, полонъ
             Какой-то глупой мягкости. Лордъ Глостеръ
             Умѣлъ его разжалобить подобно
             Тому, какъ крокодилъ притворнымъ стономъ
             Манитъ къ себѣ прохожихъ, иль какъ змѣи,
             Свернувшись средь цвѣтовъ, язвятъ дѣтей,
             Прельщенныхъ ихъ наружностью. Повѣрьте,
             Что если бъ всѣ смотрѣли въ этомъ дѣлѣ
             На Глостера, какъ я,-- а я, надѣюсь,
             Смотрю довольно правильно,-- то онъ
             Навѣрно бы избавилъ отъ себя
             И этотъ міръ и насъ, кого такъ долго
             Пугалъ своею властью.
   Кардиналъ.                     Смерть его
             Была бъ весьма желательна, но намъ
             Недостаетъ желаннаго предлога.
             Онъ можетъ быть казненъ лишь по закону.
   Суффолькъ. Ну, это было бъ слишкомъ неразумно.
             Король во чтобъ ни стало пожелаетъ
             Спасти его отъ казни, а за нимъ
             Возстанетъ и народъ ему въ защиту.
             У насъ же, кромѣ голыхъ подозрѣній,
             Нѣтъ ничего, чѣмъ можно оправдать
             Желанье казни герцога.
   Герц. Іоркскій.                     Такъ, значить,
             Хотите вы ему оставить жизнь?
   Суффолькъ. О, Іоркъ, едва ли кто-нибудь на свѣтѣ
             Желаетъ этой смерти такъ, какъ я!
   Герц. Іоркскій. Ну, Іоркъ имѣетъ большія причины
             Желать ее, чѣмъ вы 25). Однако къ дѣлу.
             Скажите мнѣ, почтенный кардиналъ,
             И вы, Суффолькъ -- скажите отъ души
             И на-чисто -- не будетъ ли похожа
             Опека лорда Глостера на то,
             Какъ если бы голоднаго орла
             Поставили въ защитники цыпленку?
   Королева. Цыпленка смерть при этомъ неизбѣжна.
   Суффолькъ. Вы правы, королева:-- глупо дѣлать
             Лисицу стражемъ стада. Мы не можемъ
             Наказывать Гомфрея, какъ убійцу,
             Покамѣстъ не успѣлъ онъ привести
             Свой замыслъ въ исполненье; но пускай
             Умретъ онъ, какъ лисица но своей
             Доказанной враждѣ къ неопаснымъ овцамъ,
             Пока еще не выпачкалъ свой ротъ
             Пурпурною ихъ кровью. Всѣ мы твердо
             Увѣрены въ враждѣ его къ монарху --
             Такъ что же разбирать, какимъ путемъ
             Сподручнѣй намъ убрать его: во снѣ ли,
             Иль на яву, открытою ли силой,
             Иль хитростью? Намъ важно только то,
             Чтобъ смерть его свершилась. Путь измѣны
             Дозволенъ противъ тѣхъ, кто первый началъ
             Задумывать измѣну.
   Королева.                               Трижды славный
             Милордъ Суффолькъ:-- вотъ голосъ настоящей
             Рѣшимости!
   Суффолькъ.           Рѣшимость безполезна,
             Когда она безъ дѣла;-- мы не разъ
             Твердимъ одно, а дѣлаемъ другое.
             Но я, чтобъ доказать, насколько сердцемъ
             Согласенъ съ языкомъ въ подобномъ дѣлѣ,
             Гдѣ рѣчь идетъ объ охраненьи трона
             Отъ злыхъ враговъ -- готовъ пойти хоть самъ
             Въ духовники къ Гомфрею передъ смертью.
   Кардиналъ. Я былъ бы радъ его увидѣть мертвымъ
             Еще до посвященія Суффолька
             Въ духовники. Одобрите, прошу,
             Лишь то, что мы задумали -- и я
             Берусь найти немедля палача
             Въ охрану жизни нашего монарха.
   Суффолькъ. Протягиваю руку. Дѣло стоитъ
             Того, чтобъ имъ заняться.
   Королева.                                         Отъ души
             Скажу и я: аминь.
   Герц. Іоркскій.                     И я. Посмотримъ,
             Кто можетъ помѣшать теперь, когда
             Рѣшенъ вопросъ согласно всѣми нами! (Входитъ гонецъ).
   Гонецъ. Почтенные милорды,-- я сейчасъ
             Примчался изъ Ирландіи съ извѣстьемъ,
             Что тамъ поднялся бунтъ. Британцы гибнутъ
             Подъ вражескимъ мечомъ. Спѣшите, лорды,
             Послать скорѣе помощь, чтобы рана
             Не сдѣлалась трудна. Она покамѣстъ
             Еще свѣжа 26) и можетъ исцѣлиться.
             Кардиналъ. Такой проломъ нельзя оставить долго
             Безъ правильной задѣлки. Что намъ дѣлать?
   Герц. Іоркскій. Пускай туда поѣдетъ Сомерсетъ
             Правителемъ. Грѣшно намъ оставлять
             Такихъ вождей безъ дѣлъ;-- его побѣды
             Во Франціи послужатъ вамъ порукой
             Счастливаго успѣха.
   Сомерсетъ.                     Если бъ Іоркъ
             Былъ самъ регентомъ Франціи, съ его
             Уклончивой политикой, то врядъ ли
             Держался бъ онъ въ ней долѣе, чѣмъ я.
   Герц. Іоркскій. Не съ тѣмъ, по крайней мѣрѣ, чтобъ утратить
             Ее въ концѣ, какъ ты. Я согласился бъ
             Скорѣй погибнуть самъ, чѣмъ такъ стоять,
             Покамѣстъ все пропало, и вернуться
             На родину съ позоромъ. Есть ли слѣдъ
             На всемъ тебѣ хотя малѣйшей раны,
             Полученной въ бою? Кто такъ умѣетъ
             Себя беречь, тотъ много не успѣетъ.
   Королева. О, полноте,-- вы загоритесь оба,
             Коль скоро такъ начнете раздувать
             Зардѣвшуюся искру. Полно, Іоркъ!
             Довольно, Сомерсетъ! Когда бъ вы были,
             Лордъ Іоркъ, регентомъ Франціи -- быть-можетъ, *
             Вамъ счастье дало бъ меньше, чѣмъ ему.
   Герц. Іоркскій. Какъ,-- меньше, чѣмъ ничто? О, пустъ тогда
             Позоръ покроетъ все.
   Сомерсетъ.                     Съ тобою вмѣстѣ,--
             Ты такъ его вѣдь любишь.
   Кардиналъ.                               Герцогъ Іоркскій,
             Иди на ловлю счастья. Злые Керны 27)
             Ирландіи возстали и разводятъ
             Британской кровью глину для жилищъ.
             Готовъ ли ты, съ отрядомъ лучшихъ войскъ,
             Которыя сберемъ мы повсемѣстно,
             Итти и попытать свою фортуну
             Въ Ирландіи?
   Герц. Іоркскій.           Я радъ итти, коль скоро
             Король позволитъ это.
   Суффолькъ.                     Онъ позволитъ
             Все, что ни захотимъ мы; утвердитъ
             Все, что мы ни рѣшимъ,-- и потому
             Бери, лордъ Іоркъ, безъ страха порученье.
   Герц. Іоркскій. Ну, хорошо;-- сбирайте же войска,
             А я межъ тѣмъ займусь, чтобъ привести
             Домашнія дѣла свои въ порядокъ.
   Суффолькъ. Сборъ войскъ я принимаю на себя.
             Но возвратимся къ лживому Гомфрею.
   Кардиналъ. О немъ довольно:-- я берусь, милорды,
             Устроить дѣло такъ, что онъ не будетъ
             Насъ больше безпокоить. День проходитъ,
             А мы поговорить должны съ Суффолькомъ
             Еще объ этомъ дѣлѣ.
   Герц. Іоркскій.                     Лордъ Суффолькъ,
             Я буду ждать солдатъ чрезъ двѣ недѣли
             Близъ Бристоля, откуда переправлю
             Въ Ирландію все войско.
   Суффолькъ.                               Я устрою,
             Чтобъ все готово было, добрый лордъ.

(Всѣ уходятъ, кромѣ герцога Іоркскаго).

   Герц. Іоркскій. Теперь иль никогда! Пора одѣть мнѣ
             Въ стальную броню мысли; замѣнить
             Рѣшимостью боязнь; быть тѣмъ, чѣмъ я
             Надѣюсь быть, иль бросить въ жертву смерти
             То, чѣмъ я былъ доселѣ! Вѣдь терять
             Мнѣ нечего! Пусть будетъ блѣдный страхъ
             Удѣломъ низкихъ родомъ, не пятная
             Людей высокой крови. Мысли мчатся
             Во мнѣ одна другой во слѣдъ быстрѣе,
             Чѣмъ вешніе дожди, и нѣтъ такой,
             Которая не думала бъ о славѣ.
             Мой мозгъ кипитъ работой, какъ паукъ,
             Сплетающій тенета на погибель
             Своимъ врагамъ. Умно, признаться, лорды,
             Вы сдѣлали, уславъ меня отсюда
             Съ такимъ отрядомъ войскъ!-- Боюсь я только,
             Что вы отогрѣваете змѣю
             За пазухой, которая ужалитъ
             За это васъ самихъ же. Я нуждался
             Въ войскахъ -- вы мнѣ даете ихъ, и я
             Беру ихъ съ благодарностью; но знайте,
             Что этимъ вы влагаете безумцу
             Оружье прямо въ руки. Я сберу
             Въ Ирландіи ватагу удальцовъ
             И съ ними подниму такую бурю
             Въ Британіи, что сотни душъ умчатся
             На небо или въ адъ. И эта буря
             Не кончитъ бушевать, пока корона,
             Обнявъ мое чело, разсѣетъ тучи
             Убійственной рѣзни, какъ разсѣваетъ
             Ихъ лучъ отрадный солнца. Я склонилъ,
             Для большаго успѣха предпріятья,
             Кентійца Джона Кэда изъ Эшфорда
             Затѣять бунтъ, назвавшись Мортимеромъ,
             И онъ исполнитъ данное мнѣ слово,
             Я видѣлъ, какъ сражался этотъ Кэдъ
             Въ Ирландіи съ толпою дикихъ керновъ --
             Сражался до того, что сотни стрѣлъ,
             Вонзившихся въ него, торчали точно
             Щетина дикобраза; видѣлъ я,
             Какъ прыгалъ послѣ битвы онъ, звеня
             Кровавыми стрѣлами, точно мавръ
             Своими колокольчиками въ пляскѣ 28).
             Какъ часто пробирался онъ потомъ,
             Одѣвшись самъ бѣловолосымъ керномъ,
             Въ ряды враговъ -- и мнѣ передавалъ
             Преступные ихъ ковы. Этотъ дьяволъ
             Послужитъ мнѣ теперь. Онъ схожъ во всемъ
             Съ покойнымъ Мортимеромъ -- видомъ, рѣчью
             И постелью. Мнѣ будетъ этимъ средствомъ
             Легко узнать, насколько чернь готова
             Стоять за право Іорковъ. Если жъ онъ
             И будетъ взятъ врагами, то я знаю,
             Что нѣтъ подобныхъ мукъ, какими можно бъ
             Его заставить вымолвить, что я
             Подвигъ его къ возстанью. Если эта
             Попытка мнѣ удастся -- что весьма
             Возможно и легко,-- то трудно ль будетъ
             Примчаться изъ Ирландіи на жатву
             Того, что здѣсь посѣетъ этотъ плутъ?
             Когда умретъ Гомфрей -- а это время
             Весьма не далеко -- и Генрихъ будетъ
             Отброшенъ прочь -- все предо мной тогда
             Откроется безъ всякаго труда. (Уходитъ).
   

СЦЕНА 2-я.

Бёри. Комната во дворцѣ.

(Входятъ поспѣшно нѣсколько убійцъ).

   1-й убійца. Бѣги скорѣй къ Суффольку и скажи,
             Что мы убили герцога, исполнивъ
             Какъ слѣдуетъ полученный приказъ.
   2-й убійца. О, если бъ мы его не исполняли!
             Встрѣчалъ ли кто-нибудь такъ свято смерть?
   1-й убійца. Но вотъ и лордъ. (Входитъ Суффолькъ).
   Суффолькъ. Ну, что друзья,-- готово?
   1-й убійца. Покончили: онъ мертвъ.
   Суффолькъ. Пріятно слышать.
             Ступайте же ко мнѣ: я награжу васъ
             За трудный подвигъ вашъ. Король и пэры
             Сейчасъ придутъ сюда. Въ порядкѣ ль все?
             Оправлена ль постель, какъ я вамъ это
             Приказывалъ?
   1-й убійца.                     Исполнено, милордъ.
   Суффолькъ. Ступайте жъ прочь отсюда, да скорѣе.

(Убійцы уходятъ. Входятъ король Генрихъ, королева Маргарита, кардиналъ Бофортъ, Сомерсетъ и прочіе лорды).

   Король. Суффолькъ, подите, пригласите дядю
             Прійти сюда. Сегодня мы хотимъ
             Разслѣдовать подробно, виноватъ ли
             Онъ такъ, какъ говорятъ.
   Суффолькъ.                     Я позову
             Его сейчасъ. (Уходитъ Суффолькъ).
   Король.                     Итакъ, займите, лорды,
             Свои мѣста. Прошу васъ всѣхъ, судите
             Любезнаго намъ дядю безпристрастно,
             На основаньи точныхъ доказательствъ,
             Всѣмъ ясныхъ и прямыхъ.
   Королева.                                         Избави Боже,
             Взвести поклепъ на праваго; сгубить
             П dd>  
                                           Сомерсетъ.
  
                                           Погибло наше дѣло,
                       Все отнято y насъ.
  
                                           Король.
  
                                           Плохая вѣсть,
                       Но, Сомерсетъ, да будетъ воля Божья!
  
                                           Іоркъ (про себя).
  
                       И для меня -- плохая вѣсть. Я такъ же
                       На Францію надежды возлагалъ,
                       Какъ на мою цвѣтущую отчизну.
                       Листву мою улитки поѣдаютъ.
                       Но я бѣду поправлю, или вскорѣ
                       Мой сынъ продамъ за славную могилу.
  

Входитъ Глостеръ.

  
                                           Глостеръ.
  
                       Привѣтствую монарха моего.
                       Мнѣ, государь, простите запозданье.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Нѣтъ, Глостеръ, ты явился слишкомъ рано,
                       Когда не сталъ ты преданнѣй, чѣмъ былъ.
                       Подъ стражу взятъ ты мною за измѣну.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Чтожъ, Суффолькъ, я не измѣнюсь въ лицѣ,
                       Не вспыхну я -- и будучи задержанъ.
                       Кто безъ пятна -- тотъ не легко страшится.
                       Прозрачный ключъ не такъ отъ грязи чистъ,
                       Какъ чистъ я отъ измѣны государю.
                       Но кто винитъ и въ чемъ вина моя?
  
                                           Іоркъ.
  
                       Слухъ есть, что васъ французы подкупили.
                       Вы, будучи протекторомъ, войскамъ
                       Задерживали плату -- потому
                       И Франціи лишился государь.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Слухъ есть о томъ? Но кто ему повѣритъ?
                       Не отбиралъ я платы y солдатъ
                       И съ Франціи не получилъ полушки.
                       И такъ же мнѣ пускай господь поможетъ,
                       Какъ проводилъ я ночи напролетъ,
                       О благѣ Англіи родной радѣя.
                       Да будетъ каждый грошъ, -- y короля
                       Исторгнутый, присвоенный себѣ --
                       Предъявленъ мнѣ въ день страшнаго суда.
                       Нѣтъ, золото изъ собственной казны,
                       Дабы народъ избавить отъ налоговъ,
                       Истратилъ я въ уплату гарнизонамъ,
                       Не требуя возврата никогда.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Удобно вамъ такъ много говорить.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Свидѣтель Богъ, я говорю по правдѣ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Какъ говорятъ, вы обвиненныхъ пыткамъ
                       Неслыханнымъ и страшнымъ подвергали,
                       И Англію винили всѣ въ тиранствѣ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Когда я былъ протекторомъ -- всѣ знаютъ:
                       Имѣлъ одинъ я недостатокъ -- жалость.
                       Меня смягчалъ слезами обвиненный,
                       И покаяньемъ искупалъ онъ грѣхъ.
                       И если только не былъ онъ виновенъ
                       Въ убійствѣ кровожадномъ иль въ жестокомъ
                       Грабительствѣ -- смягчалъ я наказанье,
                       Убійство, грѣхъ кровавый -- я каралъ
                       Суровѣй, чѣмъ разбой и все другое.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Милордъ, легки вина и оправданье.
                       Но васъ винятъ и въ большихъ преступленьяхъ.
                       Не такъ легко очиститься отъ нихъ.
                       Я, именемъ величества его,
                       Подъ стражу васъ беру и до разбора
                       Вручаю васъ охранѣ кардинала.
  
                                           Король.
  
                       Лордъ Глостеръ, я особенно надѣюсь,
                       Что сможете вы подозрѣнье смыть.
                       Невинны вы -- такъ говоритъ мнѣ совѣсть.
  
                                           Глостеръ.
  
                       О, государь, опасны эти дни,
                       Все доброе -- здѣсь честолюбье душитъ,
                       A злобою гонимо милосердье,
                       Преобладаетъ всюду гнусный подкупъ
                       И справедливость изгнана изъ края.
                       Ихъ умыселъ на жизнь мою -- мнѣ вѣдомъ
                       И еслибъ смертью счастіе принесъ
                       Я родинѣ и положилъ конецъ
                       Тиранству ихъ -- я умеръ бы охотно.
                       Но смерть моя -- въ игрѣ ихъ -- лишь прологъ;
                       Со смертью тысячъ -- нынѣ чуждыхъ горю,
                       Не будетъ ихъ трагедіи конецъ.
                       Бьюфорта взоръ, сверкающій и кровью
                       Налитый весь -- духъ злобы выдаетъ,
                       A Суффолька чело -- всю бурю гнѣва.
                       Злой Букингамъ рѣчами облегчаетъ
                       Гнетъ зависти, ему давящей сердце,
                       Угрюмый Іоркъ, луну достать хотѣвшій,
                       Чью дерзкую руку я отвелъ --
                       Онъ клеветою цѣлитъ въ жизнь мою.
                       Вы также, королева, безпричинно
                       Немилости меня подвергли вашей,
                       Старанья всѣ употребили вы,
                       Чтобъ государь мнѣ сдѣлался врагомъ.
                       Да, межъ собой вы сговорились всѣ
                       (Извѣстны мнѣ собранья ваши были),
                       Чтобъ жизнь мою безвинную отнять.
                       Свидѣтелей не надо будетъ ложныхъ
                       И происковъ различныхъ для того,
                       Чтобъ обвинить меня, вину умноживъ,
                       Пословица старинная гласитъ:
                       -- Собаку бить -- всегда найдется палка! --
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Ругательства его невыносимы.
                       И если тѣхъ, кто короля особу
                       Предохранить стремится отъ ножа
                       И ярости измѣнниковъ -- такъ будутъ
                       Здѣсь поносить, ругать и издѣваться,
                       Обидчикъ же -- свободно говорить,
                       То къ королю ихъ рвенье охладится.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Не оскорбилъ ли онъ и королеву,
                       Хотя въ рѣчахъ, составленныхъ искусно:
                       Что будтобъ, ей въ угоду, ложной клятвой
                       Онъ обнесенъ и сана тѣмъ лишенъ?
  
                                           Королева.
  
                       Кто проигралъ -- тотъ вправѣ и браниться.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Вѣрнѣе вы, чѣмъ думали, сказали.
                       Я проигралъ: проклятіе надъ тѣми,
                       Кто выигралъ посредствомъ плутовства!
                       И вправѣ я дѣйствительно браниться.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Весь день онъ будетъ, искажая смыслъ,
                       Держать насъ. Онъ -- вашъ плѣнникъ, кардиналъ.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Взять герцога и сторожить его!
  
                                           Глостеръ.
  
                       Такъ, ранѣе чѣмъ на ноги онъ сталъ --
                       Отбрасываетъ Генрихъ посохъ свой.
                       Такъ отъ тебя твой пастырь отстраненъ,
                       И жертвою волковъ ты станешь первый.
                       О, еслибы мой страхъ напрасенъ былъ!
                       Погибнешь ты, боюсь я, добрый Генрихъ!

(Глостеръ подъ стражею уходитъ).

  
                                           Король.
  
                       Все дѣлайте, что вы сочтете лучшимъ,
                       Какъ еслибы мы сами были здѣсь.
  
                                           Королева.
  
                       Покинуть вы желаете парламентъ?
  
                                           Король.
  
                       Да, Маргарита, сердце затопила
                       Мое тоска и хлынула къ глазамъ,
                       Меня всего охватываетъ ужасъ:
                       Что можетъ быть страшнѣе недовольства?
                       Ахъ, дядя Гомфри, на лицѣ твоемъ
                       Начертаны правдивость, доблесть, честь.
                       Межъ тѣмъ, о добрый Гомфри, не насталъ ли
                       Часъ для меня -- твою провѣрить вѣрность?
                       Какой звѣздѣ завистливой обязанъ
                       Ты тѣмъ, что лорды съ нашей королевой --
                       Погибели безвинной жизни ищутъ?
                       Не дѣлалъ зла ты имъ и никому.
                       И какъ мясникъ несчастнаго теленка
                       Ведетъ связавъ и бьетъ его, когда
                       Упрется тотъ въ пути своемъ на бойню --
                       Такъ уведенъ безжалостно и онъ.
                       Я, словно мать, что мечется тоскливо,
                       Вслѣдъ дѣтищу безвинному смотря,
                       И тосковать лишь можетъ объ утратѣ --
                       Оплакиваю Глостера судьбу
                       Безсильными слезами, взоромъ скорбнымъ
                       Гляжу во слѣдъ, помочь ему не властенъ:
                       Заклятые враги его такъ сильны.
                       Скажу въ слезахъ со вздохами: кто-бъ ни былъ
                       Предателемъ, но Глостеръ не былъ имъ.

(Уходитъ).

  
                                           Королева.
  
                       Милорды! Снѣгъ подъ жгучимъ солнцемъ таетъ,
                       И холоденъ къ дѣламъ властитель мой,
                       Но жалостливъ безмѣрно. Околдованъ
                       Онъ Глостера притворствомъ. Крокодиломъ
                       Рыдающимъ такъ путникъ завлеченъ,
                       Такъ, межъ цвѣтовъ на берегу свернувшись,
                       Блестящій, пестрый змѣй ребенка жалитъ,
                       Прельщеннаго красивой чешуей.
                       И еслибъ даже не было другихъ
                       Умнѣй меня (а въ этомъ я умна) --
                       Отъ Глостера освободился-бъ міръ.
                       И отъ боязни передъ нимъ -- мы сами.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Чтобъ умеръ онъ -- того достигнуть должно.
                       Но все жъ предлогъ для смерти этой нуженъ.
                       Онъ долженъ быть закономъ осужденъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Плохое средство, чтобъ достигнуть цѣли.
                       Спасти его король пытаться будетъ,
                       Народъ возстанетъ, чтобъ его спасти.
                       Уликами пустыми, подозрѣньемъ --
                       Какъ доказать, что смерти онъ повиненъ?
  
                                           Іоркъ.
  
                       Итакъ, ему вы не желали-бъ смерти?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Ахъ, Іоркъ, никто такъ пламенно, какъ я!
  
                                           Іоркъ (про себя).
  
                       Желать ея -- причинъ y Іорка больше.

(Громко).

                       Скажите, лорды кардиналъ и Суффолькъ,
                       Мнѣ по душѣ: оставить лорда Гомфри
                       Протекторомъ -- не то же ль, что орлу
                       Поджарому цыпленка поручить,
                       Чтобъ охранялъ отъ коршуновъ голодныхъ?
  
                                           Маргарита.
  
                       Навѣрно бы цыпленка смерть постигла.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Да, королева, было бы безумнымъ
                       Лисѣ надзоръ за стадомъ поручить.
                       И если кто въ убійствѣ обвиняемъ,
                       Ужель ему простить лишь потому,
                       Что умыселъ онъ не успѣлъ исполнить?
                       Пусть ранѣе умретъ -- на то лиса онъ
                       И врагъ стадамъ заклятый по природѣ --
                       Не обагривъ невинной кровью пасть,
                       Какъ поступилъ бы Гомфри съ королемъ.
                       Что разбирать, какъ умертвить его?
                       Въ силки поймать иль хитростью опутать,
                       Во снѣ иль на яву (намъ безразлично),
                       Лишь умеръ бы. Обманъ дозволенъ каждый
                       Съ тѣмъ, кто хотѣлъ насъ первый обмануть.
  
                                           Королева.
  
                       Рѣчь смѣлая, о, трижды славный Суффолькъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Да смѣлая, когда исполнить дѣло.
                       Что говорится -- рѣдко выполняютъ,
                       Но въ знакъ, что сердце съ рѣчью -- заодно,
                       И оградить монарха отъ врага
                       Я подвигомъ считаю, молви слово --
                       И герцогу духовникомъ я буду.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Его, милордъ, желалъ бы видѣть мертвымъ
                       Я раньше, чѣмъ вы примете священство.
                       Согласіе на дѣло изъявите,
                       И будетъ мной доставленъ исполнитель:
                       Такъ дорого мнѣ короля спасенье.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Вотъ вамъ рука. Исполнить это стоитъ.
  
                                           Королева.
  
                       Я то же говорю.
  
                                           Іоркъ.
  
                                           И также я!
                       Когда втроемъ произнесли мы судъ --
                       Вмѣшательство другихъ не много значитъ.

Входитъ гонецъ.

  
                                           Гонецъ.
  
                       Милорды, изъ Ирландіи я прямо
                       Съ вѣстями къ вамъ: мятежники возстали
                       И подняли на англичанъ оружье.
                       Доставьте помощь, лорды, ярость ихъ
                       Остановите во-время, покуда
                       Не сдѣлалась неизлѣчимой рана:
                       Вначалѣ ей помочь еще возможно.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Тутъ скорыя необходимы мѣры.
                       Какой совѣтъ дадите въ важномъ дѣлѣ?
  
                                           Іоркъ.
  
                       Назначьте тамъ регентомъ Сомерсета --
                       Искуснаго правителя; успѣхи
                       Во Франціи -- свидѣтельствомъ тому.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Когда-бъ не я, a дальновидный Іоркъ
                       Регентомъ былъ во Франціи, такъ долго
                       Навѣрно-бъ онъ не продержался тамъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Нѣтъ, для того, чтобъ все, какъ ты, утратить.
                       Я лучше-бъ тамъ оставилъ жизнь мою,
                       Чѣмъ принести съ собой позора бремя,
                       Оставшись тамъ -- до гибели конечной.
                       Гдѣ y тебя хотя царапинъ слѣдъ?
                       На гладкой кожѣ -- не видать побѣдъ.
  
                                           Королева.
  
                       Нѣтъ, искра эта въ пламя обратится,
                       Когда дрова и вѣтеръ будутъ пищу
                       Давать ему. Довольно, добрый Іоркъ,
                       И Сомерсетъ любезный! Будь регентомъ
                       Ты, Іоркъ, могло-бъ окончиться и хуже.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Какъ? Хуже, чѣмъ ничто? Позоръ на всѣхъ!
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       И на тебя, что пожелалъ позора.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Попробуйте, лордъ Іоркъ, удачу вашу.
                       Въ Ирландіи вооружились керны,
                       Кровь англичанъ они съ землей мѣшаютъ.
                       Хотите ли идти съ отборнымъ войскомъ:
                       По нѣскольку бойцовъ отъ всѣхъ земель,
                       И попытать съ ирландцами удачи?
  
                                           Іоркъ.
  
                       Да, если такъ угодно государю.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Его согласье въ нашей власти. Все
                       Что мы рѣшимъ -- онъ утвердитъ. Возьмись же
                       За это дѣло, благородный Іоркъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Согласенъ я. Доставьте войско, лорды,
                       Пока свои окончу я дѣла.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       О томъ, лордъ Іоркъ, я сильно позабочусь.
                       Займемся же теперь коварнымъ Гомфри.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       О немъ -- довольно. Съ нимъ управлюсь я,
                       И больше онъ тревожить васъ не будетъ.
                       Пора идти, уже на склонѣ день.
                       Лордъ Суффолькъ, намъ уговориться надо.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Лордъ Суффолькъ, жду чрезъ двѣ недѣли я
                       Моихъ солдатъ въ Бристолѣ, и оттуда
                       Въ Ирландію ихъ переправлю моремъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Всѣмъ въ точности распоряжусь, лордъ Іоркъ.

(Уходятъ всѣ, кромѣ Іорка).

  
                                           Іоркъ.
  
                       Теперь иль никогда духъ закали,
                       Рѣшимостью смѣни сомнѣнья, Іоркъ!
                       Стань, чѣмъ желалъ, иль смерти обреки
                       То, что ты есть -- такимъ и жить не стоитъ.
                       Да будетъ блѣдный страхъ удѣломъ черни!
                       Ему нѣтъ мѣста въ сердцѣ короля.
                       Какъ вешній дождь бѣжитъ за думой -- дума,
                       И всѣ онѣ направлены къ величью,
                       Межъ тѣмъ какъ мозгъ -- прилежнѣй, чѣмъ паукъ,
                       Ткетъ злую сѣть, чтобъ уловить враговъ.
                       Хитро, милорды, поступили вы,
                       Меня отсюда съ войскомъ отсылая;
                       Голодную змѣю вы отогрѣли
                       И васъ, боюсь, она ужалитъ въ сердце.
                       Нуждался я въ бойцахъ, вы дали ихъ.
                       Я принимаю все, но только, знайте,
                       Безумцу вы оружье дали въ руки.
                       Въ Ирландіи пока съ войсками буду,
                       Здѣсь грозную я бурю подниму
                       И десять тысячъ душъ умчитъ она
                       Въ рай или адъ. Гнѣвъ бури не утихнетъ,
                       Пока вѣнецъ на головѣ моей
                       Не заблеститъ, какъ лучъ прозрачный солнца,
                       Порывъ мятежный бури усмиривъ.
                       Я замысла орудіе нашелъ;
                       Крѣпкологовый кентскій уроженецъ --
                       Изъ Ашфорда Джонъ Кэдъ мятежъ подниметъ,
                       Онъ титулъ Джона Мортимера приметъ.
                       Въ Ирландіи я видѣлъ, какъ смѣльчакъ
                       Противился одинъ отряду керновъ
                       И стрѣлами враговъ онъ былъ утыканъ,
                       Торчавшими, какъ иглы y ежа.
                       A будучи спасенъ, подпрыгнулъ онъ,
                       Подобно мавру, стрѣлами звеня,
                       Какъ тотъ гремитъ своими бубенцами.
                       Нерѣдко онъ, одѣтъ косматымъ керномъ,
                       Съ лукавыми врагами повидавшись,
                       Не узнанный, опять ко мнѣ являлся
                       И открывалъ ихъ ковы. Этотъ чортъ
                       Меня замѣнитъ здѣсь. На Мортимера
                       Похожъ лицомъ, походкой онъ и рѣчью.
                       Такъ буду знать, что думаютъ въ народѣ
                       О домѣ Іорка и правахъ его.
                       Возьмутъ его, начнутъ пытать, допустимъ,
                       Но нѣтъ такихъ мученій, чтобъ сказалъ онъ,
                       Кто побудилъ его вооружиться.
                       Успѣетъ онъ, весьма на то похоже.
                       Ирландію тогда покинувъ съ войскомъ,
                       Посѣянное имъ вернусь пожать.
                       Со смертью лорда Гомфри (онъ умретъ)
                       И Генриха паденьемъ -- мой чередъ.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА II.

Аббатство Бюри. Королевскіе покои.

Поспѣшно входятъ нѣсколько убійцъ.

                                           1-ый убійца.
  
                       Бѣги къ милорду Суффольку, скажи;
                       Спроваженъ герцогъ, по его велѣнью.
  
                                           2-ой убійца.
  
                       О, еслибъ нѣтъ! Что совершили мы!
                       Ты ранѣе кого нибудь видалъ ли,
                       Кто каялся бы такъ?
  
                                           1-ый убійца.
  
                                                     A вотъ милордъ.
  

Входитъ Суффолькъ.

  
                                           Суффолькъ.
  
                       Что, молодцы? Готово дѣло?
  
                                           1-ый убійца.
  
                                                               Да,
                       Онъ мертвъ, милордъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                                                     Хорошее извѣстье.
                       Идите же ко мнѣ. За подвигъ смѣлый
                       Я награжу. Король и пэры близко.
                       Оправили вы ложе, привели
                       Въ порядокъ все, согласно приказаньямъ?
  
                                           1-ый убійца.
  
                       Все сдѣлано, милордъ.
  
                       Суффолькъ.
  
                                                     Ступайте прочь.

(Убійцы уходятъ).

Трубы. Входятъ король, королева, Сомерсетъ, лорды и проч.

                                           Король.
  
                       Пусть дядя нашъ сейчасъ предстанетъ намъ,
                       Мы учинимъ допросъ ему: настолько ль
                       Виновенъ онъ, какъ это разглашаютъ?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       За нимъ иду немедля, государь.
  
  
                                           Король.
  
                       Мѣста займите, лорды, я прошу васъ,
                       Не принимайте строгихъ мѣръ иначе,
                       Какъ вслѣдствіе уликъ безспорно явныхъ,
                       Что доказали-бъ намъ вину его.
  
                                           Королева.
  
                       Храни Господь, чтобъ злоба одолѣла
                       И осужденъ безвинно былъ вельможа!
                       Молю Творца, чтобъ Глостеръ оправдался.
  
                                           Король.
  
                       Благодарю за это слово, Мэгъ.

(Суффолькъ возвращается).

                       Но что съ тобой? Ты блѣденъ? Ты дрожишь?
                       Гдѣ дядя нашъ и что случилось, Суффолькъ?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Найденъ въ постели мертвымъ! Глостеръ умеръ.
  
                                           Королева.
  
                       Помилуй Богъ!
  
                                           Кардиналъ.
  
                                           Судъ Божій! Снилось мнѣ,
                       Что герцогъ нѣмъ, -- не могъ онъ молвить слова.

(Король лишается чувствъ).

  
                                           Королева.
  
                       Что съ королемъ? О, лордъ! Онъ скончался.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Поднять его, тереть виски.
  
                                           Королева.
  
                                                     Бѣгите
                       За помощью! Открой глаза, мой Генрихъ!
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Онъ оживетъ. Терпѣнье, королева.
  
                                           Король.
  
                       Великій Богъ!
  
                                           Королева.
  
                                           Вамъ лучше ль, государь?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Утѣшьтесь, государь, нашъ добрый Генрихъ.
  
                                           Король.
  
                       Ужель меня лордъ Суффолькъ утѣшаетъ?
                       Не ворономъ ли онъ сейчасъ прокаркалъ,
                       Лишивъ меня сознанія и силъ,
                       Иль хочетъ щебетаньемъ королька,
                       Что изъ груди исходитъ безсердечной --
                       Прогнать онъ звукъ первоначальной пѣсни?
                       Ядъ не скрывай подъ сладкими рѣчами.
                       Не тронь меня, оставь, я говорю!
                       Страшнѣй змѣи -- твое прикосновенье.
                       Жестокостью сверкаютъ смертоносной
                       Глаза твои, пугая цѣлый міръ,
                       О, не смотри, твой взоръ наноситъ раны,
                       Но впрочемъ -- нѣтъ, приблизься, василискъ,
                       Того, кто былъ лишь зрителемъ -- срази.
                       Подъ сѣнью смерти я найду отраду,
                       Со смертью Гомфри жизнь -- двойная смерть.
  
                                           Королева.
  
                       За что лордъ Суффолькъ вами унижаемъ?
                       Хотя ему и недругомъ былъ герцогъ,
                       Но онъ скорбитъ о немъ по христіански,
                       A я, хотя и мнѣ онъ былъ врагомъ,
                       Когда-бъ слезами, вздохами, стенаньемъ --
                       Вернуть его возможно было къ жизни,
                       Ослѣпла бы отъ слезъ и заболѣла
                       Отъ вздоховъ, ставъ подснѣжника блѣднѣй --
                       Чтобъ только ожилъ герцогъ благородный.
                       Что обо мнѣ подумать могутъ люди?
                       Всѣмъ вѣдомо, что мы дружили плохо;
                       Подумаютъ: онъ мною устраненъ,
                       И клевета язвить меня начнетъ,
                       Я при дворахъ подвергнусь поруганью.
                       Вотъ что даетъ мнѣ смерть его. Увы!
                       Меня позоръ вѣнчаетъ, королеву!
  
                                           Король.
  
                       О горе мнѣ! О Глостеръ мой несчастный!
  
                                           Королева.
  
                       Нѣтъ, горе мнѣ! Его несчастнѣй я.
                       Какъ? Отъ меня лицо ты отвращаешь?
                       Но я не прокаженная: взгляни.
                       Иль, какъ ехидна, слуха ты лишенъ?
                       Будь такъ же ядовитъ и королеву
                       Несчастную свою ты умертви.
                       Иль съ Глостеромъ всѣхъ радостей лишился?
                       Но значитъ ты не зналъ ихъ съ Маргаритой?
                       Ему воздвигни статую во храмѣ
                       И вывѣской пивныхъ портретъ мой сдѣлай.
                       Для этого ль грозило мнѣ крушенье
                       И дважды вихрь отъ береговъ британскихъ
                       Меня къ землѣ родной обратно гналъ?
                       Предостеречь меня желали вѣтры:
                       -- О, не стремись въ гнѣздо ты къ скорпіонамъ
                       И на берегъ враждебный не вступай. --
                       A я, межъ тѣмъ, кляла ихъ дуновенье,
                       Кляла того, кто имъ даетъ свободу,
                       Молила въ край благословенный твой
                       Нести корабль иль раздробить о скалы.
                       Не захотѣлъ убійцей стать Эолъ,
                       Ты за него исполнишь злое дѣло.
                       Полно красы вздымавшееся море
                       Топить меня не захотѣло, зная,
                       Что жесткостью на сушѣ ты утопишь
                       Меня въ слезахъ соленыхъ, словно море.
                       Въ пескѣ утесы скрылись, не желая
                       Разбить меня объ остріе камней,
                       Съ тѣмъ чтобы жертвой каменнаго сердца
                       Здѣсь во дворцѣ погибла Маргарита.
                       Пока утесъ виднѣлся мѣловой,
                       Въ тотъ часъ, какъ мчалъ отъ берега насъ вѣтеръ --
                       На палубѣ стояла въ бурю я.
                       Когда жъ твой край за мутнымъ небосклономъ
                       Скрываться сталъ отъ напряженныхъ взоровъ,
                       Уборъ сняла я съ шеи драгоцѣнный --
                       Алмазами оправленное сердце,
                       И кинула его по направленью
                       Къ твоей землѣ, желая, чтобы такъ же
                       Ты принялъ въ даръ мое живое сердце.
                       Я, потерявъ Британію изъ виду,
                       За сердцемъ вслѣдъ -- и очи посылала,
                       И тусклыми очами ихъ звала,
                       Не различая берегъ Альбіона.
                       И Суффолька просила часто я
                       Плѣнить мой слухъ рѣчами, что служили
                       Орудіемъ твоего непостоянства,
                       Какъ нѣкогда, сводя съ ума Дидону,
                       Повѣствовалъ Асканій передъ ней
                       О подвигахъ отца съ пожаромъ Трои.
                       Не такъ же ль околдована и я?
                       Не такъ же ль ты коваренъ, какъ Эней?
                       Умри скорѣе, Маргарита, Генрихъ
                       О томъ скорбитъ, что долго ты живешь.
  

Шумъ за сценой. Входятъ Уорикъ и Сольсбери. Народъ тѣснится y дверей.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Разнесся слухъ, великій государь,
                       Что умерщвленъ предательски лордъ Глостеръ --
                       Стараньемъ Суффолька и кардинала.
                       Какъ рой пчелиный, матку потерявшій,
                       Снуетъ народъ разгнѣванный; изъ мести
                       Онъ жалить всѣхъ готовъ, не разбирая.
                       Я временно смирилъ мятежъ, покуда
                       Не разъяснятъ причину смерти имъ.
  
                                           Король.
  
                       Что умеръ онъ, мой добрый Уорикъ, -- вѣрно,
                       Но какъ? Творцу, не Генриху извѣстно.
                       Пойди къ нему, трупъ осмотри и смерти
                       Внезапной ты опредѣли причину.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Исполню все. Ты, Сольсбери, народъ
                       Удерживай, покуда не вернусь я.

(Уорикъ идетъ во внутренніе покои, Сольсбери къ толпѣ y входа).

  
                                           Король.
  
                       Судья Всевышній, мысли отгони,
                       Внушающія сердцу, что пресѣклась
                       Насилія рукою Гомфри жизнь.
                       Прости, коль скоро подозрѣнье ложно,
                       Затѣмъ что судъ Тебѣ принадлежитъ.
                       Согрѣть хотѣлъ бы блѣдныя уста
                       Я тысячью горячихъ поцѣлуевъ,
                       И моремъ слезъ горючихъ оросить
                       Лицо его и высказать любовь
                       Безмолвному, глухому трупу; сжать
                       Въ рукахъ моихъ безчувственную руку.
                       Но тщетны-бъ были скорби выраженья,
                       Когда земной увижу образъ
                       Безжизненнымъ -- умножится печаль.

(Створчатыя двери внутреннихъ покоевъ отворяются и виденъ Глостеръ, лежащій въ постели. Уорикъ и другіе стоятъ рядомъ).

  
                                           Уорикъ.
  
                       Приблизьтесь, государь, взглянуть на тѣло.
  
                                           Король.
  
                       Измѣрить глубь моей могилы? Съ нимъ,
                       Съ его душой -- отрада отлетѣла
                       Земная вся: я въ жизни вижу смерть.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Такъ истинно, какъ то, что я душою
                       Стремлюсь къ Царю, принявшему нашъ образъ,
                       Чтобъ снять съ людей проклятіе Отца --
                       Я убѣжденъ, что трижды славный герцогъ
                       Палъ жертвою насильственной руки.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Торжественно далъ страшную ты клятву,
                       Но чѣмъ ее лордъ Уорикъ подтвердитъ?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Смотрите! кровь прихлынула къ лицу.
                       Умершихъ своевременно -- видалъ я:
                       Они блѣдны, безкровны, исхудалы,
                       Къ усиленно работавшему сердцу
                       Кровь отлила; оно, борясь со смертью,
                       Ее къ себѣ на помощь призывало,
                       И, съ нимъ остывъ, она ужъ не отхлынетъ
                       Опять къ лицу, чтобъ зарумянить щеки.
                       Но здѣсь лицо налито кровью, черно,
                       Глаза его выходятъ изъ орбитъ,
                       Какъ будто онъ удавленъ. Встали дыбомъ
                       Всѣ волосы, въ борьбѣ раздулись ноздри,
                       И руки онъ раскинулъ широко,
                       Какъ будто бы за жизнь свою боролся
                       И побѣжденъ лишь силой. Посмотрите,
                       На простынѣ остались волоса,
                       A борода прекрасная его
                       Вся спутана, какъ жатва -- лѣтней бурей;
                       Сомнѣнья нѣтъ, что здѣсь онъ умерщвленъ,
                       Малѣйшаго изъ признаковъ -- довольно.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Но кѣмъ же, Уорикъ, герцогъ умерщвленъ?
                       Съ Бьюфортомъ мы его оберегали,
                       Надѣюсь, сэръ, что не убійцы мы?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Но оба вы ему врагами были,
                       И вамъ же былъ надзоръ за нимъ довѣренъ,
                       Едва ль о немъ вы хорошо пеклись,
                       И здѣсь врага нашелъ онъ, очевидно.
  
                                           Королева.
  
                       Вы взводите на лордовъ подозрѣнье
                       Въ безвременной кончинѣ лорда Гомфри?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Кто жъ, увидавъ дымящагося кровью
                       Убитаго тельца и мясника
                       Съ ножемъ въ рукѣ поблизости, не скажетъ,
                       Что это онъ убійство совершилъ?
                       И кто, въ гнѣздѣ увидѣвъ куропатку
                       У коршуна, не заподозоритъ -- кѣмъ
                       Убита птица, еслибъ даже клювъ
                       У ястреба парящаго былъ чистъ?
                       Такъ эта смерть внушаетъ подозрѣнье.
  
                                           Королева.
  
                       Но гдѣ жъ твой ножъ, когда мясникъ ты, Суффолькъ?
                       Гдѣ когти Бьюфорта, когда онъ ястребъ?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Я не ношу ножа, чтобъ рѣзать спящихъ,
                       Но мщенья мечъ въ бездѣйствіи заржавѣлъ,
                       Его отчищу въ сердцѣ y того,
                       Кто заклеймилъ меня пятномъ убійства.
                       Коль смѣешь ты, скажи надменный Уорикъ,
                       Что я въ кончинѣ Глостера виновенъ.

(Уходятъ кардиналъ, Сомерсетъ и др.).

  
                                           Уорикъ.
  
                       На что же Уорикъ не дерзнетъ, когда
                       Ему бросаетъ вызовъ лживый Суффолькъ?
  
                                           Королева.
  
                       Онъ не дерзнетъ духъ злобы утолить
                       И вмѣшиваться дерзко, еслибъ вызванъ
                       Былъ Суффолькомъ и двадцать тысячъ разъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Молчите, королева, если это
                       Почтительно я смѣю вамъ сказать,
                       Вѣдь каждое въ его защиту слово
                       Достоинство пятнаетъ королевы.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Тупоголовый лордъ и грубіянъ!
                       Когда жена, когда либо супруга
                       Безчестила, такъ это -- мать твоя,
                       Которая, дѣля позорно ложе
                       Съ невѣжею, мужланомъ -- привила
                       Къ старинному стволу -- дичка побѣгъ:
                       Не отпрыскъ ты Невилей благородныхъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Тебя лишь грѣхъ убійства ограждаетъ.
                       Когда-бъ не страхъ, что отниму я плату
                       У палача и тѣмъ освобожу
                       Тебя отъ посрамленія, и еслибъ
                       Не уважалъ присутствіе монарха --
                       Я здѣсь тебя, трусъ лживый и убійца,
                       Заставилъ бы сознаться на колѣняхъ,
                       Что собственную мать ты разумѣлъ,
                       Что самъ рожденъ ты незаконнымъ сыномъ.
                       A вслѣдъ за покаяньемъ, по заслугамъ
                       Воздалъ бы я, тебя отправивъ въ адъ,
                       Вампиръ ночной, y спящихъ кровь сосущій!
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Не будешь спать, когда твоя прольется.
                       Дерзнешь ли ты со мной отсюда выйти?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Иди скорѣй, иль вытащу тебя!
                       Съ тобой побьюсь, хоть ты и недостоинъ,
                       За упокой души милорда Гомфри.

(Уходятъ Суффолькъ и Уорикъ).

  
                                           Король.
  
                       Всѣхъ латъ надежнѣй -- сердца чистота,
                       Вооруженъ втройнѣ -- боецъ за правду.
                       Но совѣсть чья запятнана неправдой --
                       Тотъ обнаженъ, будь онъ закованъ въ сталь.

(За сценой шумъ).

  
                                           Королева.
  
                       Что тамъ за шумъ?

(Возвращаются Суффолькъ и Уорикъ съ обнаженными мечами).

  
                                           Король.
  
                       Какъ, лорды? Вы посмѣли обнажить
                       Мечи при насъ? Что значитъ дерзость эта
                       И что за буйный гулъ несется къ намъ?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Великій государь, коварный Уорикъ
                       Съ бюрійцами напали на меня.
  
                                           Сольсбери (народу y дверей).
  
                       Стой! Государь узнаетъ ваше мнѣнье.
                       (Подходитъ). Король могучій, присланъ я народомъ
                       Вамъ передать, что если лживый Суффолькъ
                       Казненъ не будетъ тотчасъ же иль высланъ
                       Изъ Англіи прекрасной, то народъ
                       Его отниметъ силой и замучитъ
                       Медлительной и безпощадной казнью.
                       Всѣ говорятъ, что добрый герцогъ Гомфри
                       Загубленъ имъ, что и за васъ боятся.
                       Лишь преданность и вѣрность -- далеки
                       Отъ замысловъ противныхъ вашей волѣ
                       И вашему влеченью -- побуждаютъ
                       Ихъ требовать его изгнанья смѣло.
                       Такъ говорятъ они въ своей заботѣ
                       О царственной особѣ короля:
                       Что если бы предъ сномъ вы повелѣли
                       Не нарушать покой вашъ, подъ угрозой
                       Опалы или смерти, a межъ тѣмъ
                       Всѣ видѣли-бъ, что къ вамъ, раздвоивъ жало,
                       Ползетъ змѣя, то вопреки запрету,
                       Пришлось бы васъ немедля разбудить,
                       Чтобъ смертоносный гадъ не обратилъ
                       Въ сонъ вѣчности -- безпечную дремоту.
                       Поэтому -- указу вопреки --
                       Они кричатъ, что будутъ охранять
                       Насильно васъ отъ змѣй такихъ, какъ Суффолькъ,
                       Чьимъ ядовитымъ жаломъ дядя вашъ,
                       Стократъ его достойнѣйшій, убитъ.
  
                                           Народъ (за сценой).
  
                       Отъ короля отвѣтъ, лордъ Сольсбери!
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Я не дивлюсь, что грубая толпа
                       Шлетъ королю такое обращенье.
                       A вы, милордъ, ей рады услужить
                       И выказать все краснорѣчье ваше.
                       Но честь не велика для Сольсбери --
                       Быть къ королю посломъ рабочей черни.
  
                                           Народъ (за сценой).
  
                       Отвѣтъ! Иль мы ворвемся къ государю!
  
                       Король.
  
                       Ступай, скажи имъ, Сольсбери, что я
                       Благодарю ихъ всѣхъ за попеченья.
                       Хотя-бъ они о томъ и не просили --
                       Намѣренъ я исполнить ихъ желанье.
                       Мнѣ помыслы пророчатъ ежечасно,
                       Что Англіи грозитъ несчастьемъ Суффолькъ.
                       Итакъ, клянусь величіемъ Того,
                       Чей недостойный представитель я,
                       Что долѣе трехъ дней, подъ страхомъ казни,
                       Онъ воздухъ здѣсь не заразитъ дыханьемъ.

(Сольсбери уходитъ).

  
                                           Королева.
  
                       За Суффолька достойнаго прошу я.
  
                                           Король.
  
                       Зовя его достойнымъ, недостойной
                       Становишься сама ты, королева.
                       Довольно, говорю тебѣ! Своимъ
                       Ходатайствомъ ты гнѣвъ мой увеличишь.
                       Дай слово я -- и то его сдержалъ бы,
                       Я клятву далъ -- она ненарушима.
                       (Суффольку). Когда черезъ три дня тебя найдутъ
                       Въ какомъ либо краю, гдѣ я -- властитель,
                       Не выкупишь ты жизнь цѣною міра.
                       Идемъ же, Уорикъ, добрый Уорикъ мой,
                       Тебѣ сказать хочу о важномъ дѣлѣ.

(Уходятъ всѣ, кромѣ королевы и Суффолька).

  
                                           Королева.
  
                       Пусть горе вамъ сопутствуетъ всегда,
                       A злая скорбь и сердца недовольство
                       Да будутъ вамъ товарищами вѣчно.
                       Гдѣ двое васъ -- да будетъ третьимъ дьяволъ,
                       И по пятамъ идетъ тройная месть.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Остановись въ проклятьяхъ, королева.
                       Прощается съ тобою Суффолькъ твой.
  
                                           Королева.
  
                       Трусливое, какъ женщина, творенье!
                       Не въ силахъ ты врагамъ проклятья слать?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Чума на нихъ! Въ проклятьяхъ что за польза?
                       Когда-бъ они, какъ стоны мандрагоры,
                       Могли убить -- нашелъ бы я слова
                       Столь ѣдкія и страшныя для слуха,
                       И такъ бы ихъ сквозь зубы я шипѣлъ,
                       Всю ненависть мою въ нихъ выражая,
                       Какъ въ мерзостной своей берлогѣ -- зависть.
                       Отъ грозныхъ словъ мнѣ захватило-бъ духъ,
                       Какъ изъ огнива сыпались бы искры
                       Изъ глазъ моихъ, и сталъ бы дыбомъ волосъ,
                       И проклиналъ бы каждый мой суставъ!
                       Но и теперь разорвалось бы сердце,
                       Когда его не облегчатъ проклятьемъ.
                       Напиткомъ ихъ да будетъ ядъ, ихъ пищей
                       Сладчайшей -- желчь, нѣтъ, худшее, чѣмъ желчь.
                       Сѣнь кипарисовъ -- ихъ любимой тѣнью,
                       Ихъ зрѣлищемъ всегдашнимъ -- василиски,
                       Нѣжнѣйшее прикосновенье -- колко,
                       Какъ ящерицъ укусъ; шипѣнье змѣй
                       И крики совъ -- гармоніей ихъ слуху.
                       Всѣ ужасы зловѣщей преисподней...
  
                                           Королева.
  
                       Довольно! Ты себя терзаешь, Суффолькъ!
                       Проклятья всѣ, какъ солнце отъ стекла
                       И слишкомъ заряженное оружье --
                       Обратно къ намъ всю силу направляютъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       То проклинать, то смолкнуть ты велишь.
                       Землей клянусь, откуда изгнанъ я,
                       Что могъ бы клясть въ теченье зимней ночи
                       Я, обнаженнымъ стоя на вершинѣ,
                       Гдѣ не растетъ отъ холода трава,
                       И ночь была-бъ -- забавы краткой мигомъ.
  
                                           Королева.
  
                       О, перестань, молю тебя! Дай руку,
                       Я орошу ее слезой печали,
                       Не дозволяй небесному дождю
                       Кропить ее, смывая скорби память.
                       О еслибъ на рукѣ запечатлѣлся
                       Мой поцѣлуй (цѣлуетъ руку). и отпечатокъ этотъ
                       Тебѣ напомнилъ то, что стали нынѣ
                       Лишь тысячами вздоховъ о тебѣ.
                       Иди, -- чтобъ я печаль свою узнала.
                       Пока ты здѣсь -- отсрочена она:
                       Такъ о нуждѣ богатый помышляетъ.
                       Увѣренъ будь: я возвращу тебя
                       Иль обреку сама себя изгнанью,
                       Но безъ тебя и такъ я буду въ ссылкѣ.
                       Не говори со мною, уходи.
                       Нѣтъ, подожди! Такъ двое осужденныхъ
                       Цѣлуются и десять тысячъ разъ
                       Прощаются. Рѣшиться на разлуку
                       Мнѣ во сто кратъ труднѣй, чѣмъ умереть.
                       Но все жъ прости, прости и жизнь съ тобой.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Такъ бѣдный Суффолькъ изгнанъ десять разъ:
                       Разъ -- королемъ и трижды три -- тобою,
                       Не будь ты здѣсь -- что мнѣ жалѣть отчизну?
                       Для Суффолька въ сообществѣ твоемъ
                       Казалась бы пустыня населенной.
                       Лишь тамъ, гдѣ ты -- съ тобою цѣлый міръ,
                       Гдѣ нѣтъ тебя -- отчаянье. Нѣтъ, больше
                       Не въ силахъ я... Будь счастлива, a мнѣ
                       Все счастье въ томъ, чтобъ знать, что ты живешь.

(Входитъ Во).

  
                                           Королева.
  
                       Куда спѣшите, Во? Какія вѣсти?
  
                                           Во.
  
                       Къ величеству его о томъ съ докладомъ,
                       Что умираетъ кардиналъ Бьюфортъ,
                       Котораго недугъ постигъ внезапно.
                       Глазами онъ вращаетъ, задыхаясь,
                       Кощунствуетъ и всѣхъ людей клянетъ,
                       То говоритъ какъ будто съ тѣнью Гомфри,
                       То короля къ себѣ онъ призываетъ
                       И тайны всѣ души обремененной
                       Онъ, какъ ему, своей подушкѣ шепчетъ.
                       Иду сказать величеству его,
                       Что и теперь его зоветъ онъ съ крикомъ.
  
                                           Королева.
  
                       Вѣсть грустную неси же королю.

(Во уходитъ).

                       О что за міръ и что это за вѣсти!
                       Но какъ могу скорбѣть о нихъ, забывъ
                       Что Суффолькъ сталъ -- сокровище души --
                       Изгнанникомъ? Зачѣмъ же плачу я
                       Не о тебѣ одномъ, не состязаюсь
                       Я съ облаками южными? Ихъ слезы
                       Питаютъ землю, a мои -- печаль.
                       Теперь ступай, придетъ король, и если
                       Онъ вмѣстѣ насъ застанетъ -- ты умрешь.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Жить не могу, съ тобою разлучившись,
                       Здѣсь умереть мнѣ было-бъ такъ же сладко,
                       Какъ задремать, склонясь къ твоимъ колѣнамъ.
                       Здѣсь предалъ бы я духъ свой такъ спокойно,
                       Какъ умираетъ малое дитя,
                       Прильнувъ устами къ груди материнской.
                       A вдалекѣ я сталъ бы звать безумно,
                       Чтобъ ты пришла и мнѣ закрыла очи,
                       Замкнула бы устами мнѣ уста
                       И душу отлетавшую вернула,
                       Иль я въ тебя мою вдохнулъ бы душу
                       И тамъ она жила-бъ въ раю чудесномъ.
                       Смерть при тебѣ -- покажется мнѣ легкой,
                       Вдали -- мученье худшее, чѣмъ смерть.
                       Дозволь не уходить и -- будь, что будетъ!
  
                                           Королева.
  
                       Иди! Разлука -- ѣдкое лѣкарство,
                       Но въ случаяхъ смертельныхъ -- примѣнима.
                       Во Францію, мой Суффолькъ! О себѣ
                       Подай мнѣ вѣсть. Гдѣ-бъ ты ни находился --
                       Но вѣстница моя тебя найдетъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Иду.
  
                                           Королева.
                                 Съ собой мое уносишь сердце.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Въ хранилищѣ столь жалкомъ не бывало
                       Подобнаго алмаза. Разойдемся
                       Какъ на-двое разбитая ладья:
                       Въ ту сторону я -- къ смерти.
  
                                           Королева.
  
                                                               Въ эту -- я.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА III.

Лондонъ. Спальня кардинала Бьюфорта.

Входятъ король, Сольсбери, Уорикъ и др. Кардиналъ лежитъ въ постели, при немъ -- его слуги.

                                           Король.
  
                       Что съ вами, лордъ? Скажите государю.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Ты смерть? Возьми всей Англіи казну,
                       Ты на нее такой же купишь островъ,
                       Но дай мнѣ жить, не чувствуя страданій.
  
                                           Король.
  
                       Вотъ признакъ жизни злой, когда настолько
                       Ужасно намъ кончины приближенье.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Король съ тобою, Бьюфортъ, говоритъ.
  
                                           Кардиналъ.
  
                       Угодно вамъ -- суду меня предайте.
                       Въ постели -- гдѣ-жъ онъ умеръ, какъ не тамъ?
                       Могу-ль кого заставить жить насильно?
                       О, не пытайте больше! Я сознаюсь!
                       Какъ? Онъ воскресъ? Его мнѣ покажите.
                       Дамъ сотни кронъ, чтобъ на него взглянуть.
                       Не вижу глазъ, ихъ засорило прахомъ...
                       Но волосы пригладьте, посмотрите,
                       Они торчатъ, какъ вѣтви смоляныя,
                       Чтобъ уловить мой окрыленный духъ.
                       Пить дайте мнѣ, пусть принесетъ аптекарь
                       Тотъ сильный ядъ, который я купилъ.
  
                                           Король.
  
                       О Двигатель вселенной! Погляди
                       На грѣшника Ты милостивымъ окомъ,
                       Упорнаго ты отгони врага,
                       Что гибнущую душу осуждаетъ,
                       Отъ сердца же -- отчаянія мракъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Смотрите! Онъ скрежещетъ въ смертной мукѣ.
  
                                           Сольсбери.
  
                       Оставьте. Пусть отходитъ съ миромъ...
  
                                           Король.
  
                                                               Миръ
                       Душѣ твоей, коль Господу угодно!
                       Лордъ-кардиналъ, когда о небѣ помнишь --
                       Хоть руку, въ знакъ надежды, подними.
                       Кончается... Прости ему, о Боже!
  
                                           Уорикъ.
  
                       Столь злая смерть -- злодѣйской жизни признакъ.
  
                                           Король.
  
                       Не осуждай. Всѣ грѣшны на землѣ.
                       Закрыть ему глаза, задернуть пологъ.
                       A мы идемъ предаться размышленьямъ.

(Уходитъ).

  

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Кентъ. Берегъ моря близъ Дувра.

На морѣ пальба. Затѣмъ выходятъ изъ шлюпки капитанъ, шкиперъ, штурманъ, Вальтеръ Уайтморъ и др. Съ ними переодѣтый Суффолькъ и другіе дворяне -- плѣнники.

  
                                           Капитанъ.
  
                       Болтливый, пестрый, полный сожалѣній --
                       Спустился день въ пучину водъ морскихъ,
                       И завывая волки будятъ клячъ,
                       Влекущихъ ночь, исполненную грусти,
                       Ласкающихъ могилы мертвецовъ
                       Отвисшими и сонными крылами,
                       Изъ пасти же туманной ихъ глубится
                       Пропитанный заразой гнусный мракъ.
                       Сейчасъ привесть сюда военноплѣнныхъ.
                       Пока стоитъ на якорѣ галера --
                       Пусть на пескахъ намъ выкупъ отдадутъ,
                       Иль расцвѣтятъ безцвѣтный берегъ кровью.
                       Пусть шкиперу достанется вотъ этотъ
                       Изъ плѣнниковъ; помощнику -- другой,
                       A тотъ -- твоя добыча, Вальтеръ Уайтморъ.

(Указываетъ на Суффолька).

  
                                           1-ый дворянинъ.
  
                       Какой съ меня возьмешь ты выкупъ, шкиперъ?
  
                                           Шкиперъ.
  
                       Кронъ тысячу иль голову долой.
  
                                           Штурманъ.
  
                       Я столько же иль со своей простись.
  
                                           Капитанъ.
  
                       Жалѣете двухъ тысячъ, a еще
                       Дворяне вы -- по имени и виду.
                       Эй! Перерѣзать горло негодяямъ!
                       Не выкупимъ такой ничтожной суммой
                       Мы жизни тѣхъ, кого лишились въ битвѣ.
  
                                           1-ый дворянинъ.
  
                       Я заплачу, лишь пощадите жизнь.
  
                                           2-ой дворянинъ.
  
                       И я. Сейчасъ о томъ пишу домой.
  
                                           Уайтморъ.
  
                       Лишился я на абордажѣ глаза,
                       A потому въ отмщенье ты умрешь (Къ Суффольку).
                       Да и они, когда-бъ моя здѣсь воля.
  
                                           Капитанъ.
   и затѣйливаго ложа, на которомъ покоитъ король свое тѣло,-- но подъ надзоромъ заботы, недовѣрія и предательства!
  

Тревога. Входитъ сынъ, убившій своего отца; онъ тащитъ его тррупь.

  
   Сынъ. Дуренъ тотъ вѣтеръ, что никому не пригоденъ! У этого человѣка, котораго я убилъ въ рукопашной схваткѣ, можетъ быть запасъ кронъ; а я, благополучно обобравъ ихъ теперь у него, могу, пожалуй, еще до вечера, отдать и ихъ, и свою жизнь другому, какъ этотъ мертвый отдалъ мнѣ... Кто онъ?.. О, Боже! Это лицо моего отца, котораго я невзначай убилъ въ этомъ сраженьи!.. О, тяжелыя времена, порождающія такія событія! Меня повелъ изъ Лондона король; мой отецъ, будучи подчиненнымъ графа Уорика, былъ на сторонѣ Іорка, по приказанію своего господина, а я, получившій жизнь изъ его рукъ, лишилъ его жизни моими руками. Прости мнѣ, Господи! Не зналъ я, что творилъ! Прости и ты, отецъ; я не узналъ тебя! Пусть мои слезы омоютъ эти кровавые слѣды... И болѣе ни слова, пока онѣ вполнѣ не изольются.
   Король Генрихъ. О, жалостное зрѣлище! О, кровавыя времена! Когда воюютъ львы, борясь за свои логовища, бѣдныя, невинныя овцы терпятъ отъ ихъ вражды! Плачь, несчастный человѣкъ, я буду вторить тебѣ, слезой за слезою, и пусть наши сердца и наши глаза, подобно междоусобицѣ, ослѣпнуть отъ слезъ и разорвутся отъ скорби!
  

Входитъ отецъ убившій своего сына, съ его трупомъ на рукахъ.

  
   Отецъ. Ты, защищавшійся такъ твердо противъ меня, подавай мнѣ свое золото: я купилъ его сотней ударовъ. Но, погляжу... вражеское-ли это лицо? О, нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! Это мой единственный сынъ! О, мальчикъ мой, если въ тебѣ остается жизнь, открой свои глаза; смотри, смотри, какіе потоки, гонимые порывистою бурей моего сердца, стремятся на твои раны, смертельныя для моихъ глазъ и души! О, сжалься, Господи, надъ этими несчастными временами! Что за злоключенія, столь гнусныя, кровавыя, безсмысленныя, мятежныя и противоестественныя, порождаетъ эта убійственная распря! О, дитя мое, твой отецъ далъ тебѣ жизнь слишкомъ рано; слишкомъ поздно отнялъ онъ ее у тебя.
   Король Генрихъ. Горе за горемъ! О, если-бы моя смерть прекратила такія жестокія дѣла! О, сжалься, сжалься, благое небо, сжалься!.. На его лицѣ алая и бѣлая роза, роковые цвѣта нашихъ соперничающихъ домовъ... Одна походитъ вполнѣ на пурпуръ его крови; другая изображается, я вижу, его блѣдными щеками... Пусть увянетъ одна изъ этихъ розъ и расцвѣтетъ другая! если-же онѣ будутъ продолжать споръ, тысячи жизней увянутъ!
   Сынъ. Какъ отнесется ко мнѣ мать за смерть отца: не утѣшится она никогда!
   Отецъ. Какое море слезъ прольетъ моя жена, узнавъ объ убійствѣ сына: не утѣшится она никогда!
   Король Генрихъ. Какъ всѣ эти скорбныя дѣла должны озлобить противъ короля страну: не утѣшится и она!
   Сынъ. Скорбѣлъ-ли когда сынъ такъ о смерти отца?
   Отецъ. Оплакивалъ-ли когда такъ отецъ своего сына?
   Король Генрихъ. Огорчался-ли когда такъ король печалью своихъ подданныхъ? Велика ваша скорбь; моя въ тысячу разъ болѣе.
   Сынъ. Унесу тебя туда, гдѣ могу выплакаться вволю (Уходитъ, унося трупъ.)
   Отецъ. Мои руки будутъ тебѣ саваномъ; мое сердце, милый мальчикъ, будетъ твоею могилой, потому-что не исчезнетъ изъ него никогда твой обликъ. Моя вздыхающая грудь будетъ твоимъ похороннымъ колоколомъ, и такъ могильно-грустенъ будетъ твой отецъ, такъ скорбенъ, потерявъ тебя, при неимѣніи другого, какъ былъ Пріамъ, утративъ всѣхъ своихъ доблестныхъ сыновей. Я унесу тебя отсюда, и пусть они дерутся сколько хотятъ: я умертвилъ, гдѣ не слѣдовало убивать (Уходитъ, унося трупъ).
   Король Генрихъ. Скорбные люди, обремененные печалью, здѣсь сидитъ король, болѣе грустный, нежели вы!
  

Тревога. Движеніе войскъ. Входятъ: королева Маргарита, принцъ Уэльскій, Экзетеръ.

  
   Принцъ. Бѣги, отецъ, бѣги! Всѣ наши сторонники бѣжали; Уорикъ неистовствуетъ, какъ разъяренный быкъ. Прочь отсюда! За нами гонится смерть!
   Королева Маргарита. На коня, милордъ, и спѣшите во всю прыть къ Бэрвику. Эдуардъ и Ричардъ, подобно сворѣ борзыхъ, завидѣвшихъ бѣгущаго, испуганнаго зайца, уже настигаютъ насъ, звѣрски сверкая злобнымъ взглядомъ и съ окровавленною сталью въ рукахъ... И потому, скорѣй отсюда!
   Экзстеръ. Бѣжимъ, такъ-какъ съ ними месть... Нѣтъ, не останавливайтесь для разъясненій... Спѣшите... Или послѣдуйте за мною, я впередъ.
   Король Генрихъ. Нѣтъ, возьми меня съ собой, милый Экзстеръ; не то, чтобы я боялся остаться здѣсь, но я радъ идти туда, куда желаетъ королева. Впередъ! Идемъ! (Уходятъ).
  

СЦЕНА VI.

То же мѣсто.

Громкій барабанный бой. Входитъ раненый Клиффордъ.

  
   Клиффордъ. Здѣсь догоритъ моя свѣча, здѣсь угаснетъ она, свѣтившая королю Генриху, пока горѣла. О, Ланкастеръ, боюсь твоего низверженія болѣе, нежели разлученія моей души съ тѣломъ. Моя любовь и страхъ приманивали къ тебѣ многихъ друзей, но когда я паду, эта тягучая смѣсь растаетъ. Покидая Генриха, они подкрѣпятъ наглаго Іорка;-- низкіе люди роятся, какъ лѣтнія мухи, и куда летятъ комары, какъ не къ солнцу? А кто свѣтитъ теперь, какъ не враги Генриха? О, Фебъ! если-бы ты не допустилъ Фаэтона править твоими борзыми конями, твоя палящая колесница никогда не обожгла бы земли; и если-бы ты, Генрихъ, велъ себя какъ пристойно королю, или какъ вели себя твой отецъ и его отецъ, не уступавшіе почвы дому Іорка, онъ никогда не размножился бы подобно лѣтнимъ мухамъ и я, и десятки тысячъ въ этомъ несчастномъ королевствѣ не оставили бы вдовъ оплакивающихъ нашу смерть, а ты хранилъ бы еще сегодня мирно свой престолъ, Не благораствореніе-ли воздуха благопріятствуетъ плевеламъ? Не излишняя-ли снисходительность придаетъ смѣлости разбойникамъ?.. Напрасны мои жалобы и неисцѣлимы мои раны; нѣтъ мнѣ пути для побѣга и нѣтъ силы совершить побѣгъ. Враги безжалостны и не пощадятъ меня, потому что я и не заслуживаю съ ихъ стороны пощады. Воздухъ проникъ въ мои раны, и я слабѣю отъ потери крови... Идите, Іоркъ, и Ричардъ, и Уорикъ, и всѣ другіе... Я поразилъ нѣдра вашихъ отцовъ, проколите мою грудь (Лишается чувствъ).
  

Тревога и отбой. Входятъ Эдуардъ Джорджъ, Ричардъ, Монтегю, Уорикъ и солдаты.

  
   Эдуардъ. Передохнемъ, милорды. Удача позволяетъ намъ остановиться и смѣнить боевую угрюмость на мирный видъ. Нѣсколько отрядовъ преслѣдуютъ кровожадную королеву, которая руководитъ смирнымъ Генрихомъ, хотя онъ и король; такъ парусъ, вздутый бурнымъ вѣтромъ, заставляетъ купеческое судно идти противъ теченія. Но какъ вы думаете, лорды, бѣжалъ-ли Клиффордъ съ ними?
   Уорикъ. Нѣтъ, невозможно, чтобы онъ успѣлъ уйти, потому что вашъ братъ Ричардъ, высказываю это въ его присутствіи, отмѣтилъ его для могилы; и такъ, гдѣ бы онъ ни былъ, навѣрное онъ умеръ (Клиффордъ стонетъ м умираетъ).
   Эдуардъ. Чья это душа такъ тягостно отходитъ?
   Рнчардъ. Это предсмертный стонъ, какъ при переходѣ жизни къ смерти.
   Эдуардъ. Взгляни, кто это; и теперь, когда битва уже кончилась, будь это другъ иди врагъ, пусть съ нимъ обойдутся милостиво.
   Ричардъ. Отмѣни этотъ милосердный приговоръ, потому что это Клиффордъ, который, не удовлетворясь тѣмъ, что онъ отсѣкъ вѣтвь, срѣзавъ Ретлэнда, когда его листва едва начинала распускаться, всадилъ свой убійственный ножъ въ самый корень, изъ котораго красиво выросталъ этотъ нѣжный отпрыскъ... Я разумѣю нашего августѣйшаго отца, герцога Іоркъ.
   Уорикъ. Снимите съ воротъ Іоркскихъ голову вашего отца, поставленную на нихъ Клиффордомъ, и пусть его голова займетъ это мѣсто: отвѣтить надо мѣрою за мѣру!
   Эдуардъ. Поднесите сюда этого зловѣщаго для нашего дома филина, выкрикивавшаго лишь смерть намъ и нашимъ. Теперь она прервала его ужасный, угрожающій голосъ и его языкъ, вѣщающій бѣды, не заговоритъ болѣе. (Слуги переносятъ тѣло впередъ).
   Уорикъ. Я думаю, что онъ лишенъ способности понимать... Говори, Клиффордъ: узнаешь-ли ты, кто говоритъ съ тобою?.. Нѣтъ, мрачная, туманная смерть затмила лучъ его жизни; не можетъ онъ ни видѣть насъ, ни слышать, что мы говоримъ.
   Ричардъ. О, еслибъ могъ! Да, можетъ-быть, и можетъ: ему разсчетъ, вѣдь, притворяться для того, чтобы избѣжать горькаго издѣвательства, подобнаго тому, которому онъ подвергъ нашего отца въ его смертный часъ.
   Джорджъ. Если ты такъ думаешь, то подразни его злыми словами.
   Ричардъ. Клиффордъ, проси помилованія и не получи пощады!
   Эдуардъ. Клиффордъ, кайся съ безплоднымъ раскаяніемъ!
   Уорикъ. Клиффордъ, придумай извиненія своимъ проступкамъ!..
   Джовджъ. А мы, пока, придумаемъ ужасныя муки тебѣ за твои проступки.
   Ричардъ. Ты любилъ Іорка, а я сынъ Іорка.
   Эдуардъ. Ты сжадился надъ Ретлэндомъ, я сжалюсь надъ тобою.
   Джогджъ. Гдѣ же капитанъ Маргарита, чтобы защитить васъ?
   Уорикъ. Они смѣются надъ тобою, Клиффордъ! Ругайся же по своему обыкновенію.
   Ричардъ. Какъ! Ни одного ругательства? Знать, плохи дѣла на свѣтѣ, если у Клиффорда нѣтъ въ запасѣ хоть одного проклятія для своихъ друзей. Изъ этого можно догадаться, что онъ мертвъ... Клянусь душою, если-бы цѣною моей правой руки я могъ купить ему два часа жизни, въ которые я насмѣялся-бы надъ нимъ вволю, вотъ эта рука отрубила-бы ту... И брызнувшая кровь задушила-бы мерзавца, ненасытная жажда котораго не утолилась Іоркомъ и юнымъ Ретлэндомъ.
   Уоршсъ. Но умеръ онъ: отрубимъ ему голову и поставимъ ее туда, гдѣ стояла голова вашего отца. А теперь, къ Лондону торжественнымъ походомъ, чтобы короноваться тамъ королемъ Англіи! Оттуда Уорикъ переплыветъ во Францію черезъ море и попроситъ лэди Бонну тебѣ въ супруги. Ты свяжешь тѣмъ обѣ страны и, заключивъ дружбу съ Франціей, не будешь бояться своихъ разсѣянныхъ враговъ, еще надѣющихся возстать. И хотя они не могутъ укусить довольно больно, ты не давай имъ ворчать и оскорблять твоего слуха. Сначала я хочу увидѣть твое коронованіе, я. потомъ отправлюсь моремъ въ Бретань, чтобы заключить этотъ бракъ, если такъ угодно моему государю.
   Эдуардъ. Какъ ты хочешь, любезный Уорикъ, пусть такъ и будетъ; на твоихъ плечахъ утверждаю я свой престолъ и никогда не предприму ничего, если не станетъ на то твоего совѣта и согласія. Ричардъ, произвожу тебя въ герцоги Глостэръ; Джорджа -- въ герцоги Кларенсъ. А Уорикъ, какъ мы сами, можетъ вязать и рѣшать, по своему произволу.
   Ричардъ. Позволь мнѣ лучше быть герцогомъ Кларенсъ, а Джорджу -- герцогомъ Глостэръ. Герцогство Глостэръ слишкомъ роковое.
   Уорикъ. Ну, это замѣчанье вздорное. Ричардъ, ты будешь герцогомъ Глостэръ. А теперь мы въ Лондонъ, гдѣ вступимъ въ обладаніе этихъ почестей (Уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Охота на сѣверѣ Англіи.

Входятъ: два сторожа съ самострѣлами въ рукахъ.

  
   1-й сторожъ. Укроемся подъ этимъ густымъ кустарникомъ; черезъ эту поляну скоро пройдутъ олени; мы, спрятавшись въ этой чащѣ, намѣтимъ главнаго изъ всего стада.
   2-й сторожъ. Я стану на холмѣ, тогда мы можемъ стрѣлять оба.
   1-й сторожъ. Нельзя; звукъ твоего самострѣла спугнетъ все стадо, и тогда мой выстрѣлъ пропадетъ. Станемъ здѣсь и прицѣлимся въ лучшаго, а для того, чтобы время не показалось тебѣ скучнымъ, я разскажу тебѣ, что случилось со мною однажды, на этомъ самомъ мѣстѣ, гдѣ мы стоимъ.
   2-й сторожъ. Кто-то идетъ, обожди, пока онъ удалится.
  

Входитъ король Генрихъ, переодѣ;тый, съ молитвенникомъ.

  
   Король Генрихъ. Я бѣжалъ изъ Шотландіи, изъ одной любви къ моей странѣ, изъ желанія привѣтствовать ее моимъ сочувственнымъ взоромъ. Нѣтъ, Гарри, Гарри, это не твоя страна; твое мѣсто занято, твой скипетръ вырванъ у тебя, смыто то мѵро, которымъ ты былъ помазанъ. Никто колѣнопреклоненный не назоветъ тебя кесаремъ, никакой смиренный проситель не взмолится къ тебѣ о правосудіи; нѣтъ, никто не обратится къ твоей защитѣ, потому-что могу-ли я помогать другимъ, не умѣя помочь себѣ?
   1-й сторожъ. А, вотъ такъ дичь, шкура которой доставитъ сторожу награду! Это бывшій король. Схватимъ его!
   Король Генрихъ. Приму въ объятія я горькое злосчастье; говорятъ-же мудрецы, что это самый умный способъ.
   2-й сторожъ. Чего мы ждемъ? Задержимъ его.
   1-й сторожъ. Повремени еще; послушаемъ немного.
   Король Генрихъ. Моя супруга и мой сынъ отправились во Францію за помощью, но, какъ я слышалъ, великій, всевластный Уорикъ поѣхалъ туда-же просить сестру короля въ жены Эдуарду. Если эти вѣсти справедливы, ваши труды напрасны, бѣдные королева и сынъ мой, потому-что Уорикъ ловкій ораторъ, а Людовикъ такой принцъ, котораго легко тронуть трогательными словами. Но, въ этомъ отношеніи, Маргарита можетъ тоже склонить его, потому-что это женщина, весьма заслуживающая состраданія. Ея вздохи сдѣлаютъ проломъ въ его груди; ея слезы пробьютъ и каменное сердце; тигръ присмирѣетъ при ея скорби и Неронъ замучится раскаяніемъ, услыша ея жалобы, увидя ея соленыя слезы. Но, увы! она пришла просить, а Уорикъ -- дать; она будетъ, слѣва, умолять о помощи для Генриха; онъ, справа, просить супруги Эдуарду. Она заплачетъ, скажетъ: ея Генрихъ низложенъ; онъ улыбнется, скажетъ: его Эдуардъ водворенъ. Она, бѣдняжка, не можетъ болѣе и молвить съ горя; между тѣмъ Уорикъ указываетъ на титулъ Эдуарда, смягчаетъ все худое, приводитъ доводы великой важности и, въ заключеніе,отвлекаетъ короля отъ нея, съ обѣщаніемъ его сестры и всего прочаго, что можетъ укрѣпить и поддержать положеніе короля Эдуарда. О, Маргарита, такъ оно будетъ, и ты, бѣдная душа, будешь позабыта, бывъ безпомощною, когда явилась.
   2-й сторожъ. Скажи, кто ты, толкующій о короляхъ и королевахъ?
   Король Генрихъ. Я болѣе того, чѣмъ я кажусь, и менѣе того, чѣмъ я рожденъ. Во всякомъ случаѣ, я человѣкъ, потому что менѣе этого я уже быть не могу; а людямъ позволительно говорить о короляхъ; отчего же нельзя и мнѣ?
   2-й сторожъ. Да говоришь ты, словно бы и самъ былъ королемъ.
   Король Генрихъ. Таковъ я мысленно, и этого довольно.
   2-й сторожъ. Но если ты король, гдѣ твоя корона?
   Король Генрихъ. Корона въ моемъ сердцѣ, а не на словѣ; она не покрыта алмазами и индѣйскими камнями; она невидима; зовутъ мою корону: довольство. Эта корона, которой рѣдко пользуются короли!
   2-й сторожъ. Ну, если ты король, увѣнчанный довольствомъ, и твоя корона -- довольство, то ты долженъ быть доволенъ и тѣмъ, чтобы съ нами пройтись... Намъ сдается, вы тотъ король, котораго низложилъ король Эдуардъ; а мы, какъ его подданные, присягнувшіе ему на вѣрность, должны задержать васъ, какъ его врага.
   Король Генрихъ. А вамъ не случалось присягать и нарушать клятву?
   2-й сторожъ. Нѣтъ, такой клятвы никогда не было, и теперь этого не будетъ.
   Король Генрихъ. Гдѣ же были вы, когда я былъ англійскимъ королемъ?
   2-й сторожъ. Здѣсь, въ этой же сторонѣ, гдѣ живемъ и теперь.
   Король Генрихъ. Я былъ помазанъ въ короли въ девятимѣсячномъ возрастѣ; мой отецъ и дѣдъ были королями; и вы клялись въ вѣрноподданствѣ мнѣ. Скажите же, не нарушили вы присяги?
   1-й сторожъ. Нѣтъ, потому-что мы были подданными, вамъ лишь пока вы были королемъ.
   Король Генрихъ. А развѣ умеръ я? Не дышу я еще по-человѣчески? О, простаки, вы не знаете даже, въ чемъ клянетесь! Смотрите, какъ я сдуваю это перо съ своего лица, и какъ воздухъ вѣетъ его ко мнѣ обратно, и какъ оно повинуется моему дуновенію, когда дую я, и уступаетъ тому, когда вѣетъ онъ,-- такова и легковѣсность простого народа. Но не нарушайте своей присяги; моя смиренная просьба не должна сдѣлать васъ повинными въ этомъ грѣхѣ. Идите, куда хотите; королю приходится подчиняться, будьте королями вы, я слушаю васъ.
   1-й сторожъ. Мы вѣрноподданные короля,-- короля Эдуарда.
   Король Генрихъ. И станете такими-же у Генриха, сядь онъ на мѣсто Эдуарда.
   1-й сторожъ.Именемъ Бога и короля, мы приказываемъ вамъ идти съ нами къ приставамъ.
   Король Генрихъ. Ведите, во имя Бога! Имя вашего короля -- да будетъ уважено! И что, по Божьей волѣ, совершитъ вашъ король, тому я подчинюсь покорно. (Уходятъ).
  

СЦЕНА II.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входятъ король Эдуардъ, Глостэръ, Кларенсъ и лэди Грэй.

  
   Король Эдуардъ. Братъ Глостэръ, при сентъ-олбэнской битвѣ супругъ этой лэди, сэръ Джонъ Грэй, былъ убитъ и его помѣстьями завладѣлъ побѣдитель. Она проситъ теперь о возвращеніи ей этихъ земель, въ чемъ мы, по справедливости, и не можемъ ей отказать, потому что этотъ достойный джентльмэнъ утратилъ жизнь въ борьбѣ за домъ Іорка.
   Глостэръ. Ваше величество сдѣлаете хорошо, увлаживъ ея просьбу. Было-бы безчестно отказать ей въ этомъ.
   Король Эдуардъ. Такъ именно; однако, подождемъ.
   Глостэръ (всторону). Вотъ что! Я вижу, что этой лэди придется выполнить кое-что, прежде чѣмъ король выполнитъ ея просьбу.
   Кларенсъ (всторону). Онъ умѣетъ выслѣдить дичь; какой у него нюхъ!
   Глостэръ (всторону). Молчи!
   Король Эдуардъ. Вдовица, мы разсмотримъ вашу просьбу; явитесь въ другой разъ, чтобы узнать наше рѣшенье.
   Лэди Грэй. Всемилостивѣйшій государь, я не могу терпѣть отсрочки; пусть соблаговолитъ ваше величество порѣшить со мной тотчасъ, и какова ни будетъ ваша воля, я буду ею довольна.
   Глостэръ (всторону). Ну, вдова, я ручаюсь за всѣ твои земли, если только то, что ему нравится, понравится и тебѣ. Держись крѣпче, не то, божусь, достанется тебѣ ударъ.
   Клареінсъ (всторону). Ей нечего бояться, развѣ что она упадетъ.
   Глостэръ (всторону). Избави Богъ! Онъ воспользуется тогда этимъ.
   Король Эдуардъ. Сколько у тебя дѣтей, скажи, вдовица?
   Кларенсъ (всторону). Мнѣ кажется, онъ хочетъ потребовать у нея ребенка?
   Глостеръ (всторону). Нѣтъ, хоть высѣки меня; онъ хочетъ лучше подарить ей двухъ.
   Лэди Грэй. У меня ихъ трое, всемилостивѣйшій государь.
   Глостэръ (всторону). И будетъ четверо, если ему подчинишься.
   Король Эдуардъ. Жаль будетъ, если они лишатся отцовскихъ помѣстій.
   Лэди Грѣй. Такъ будьте милостивы, грозный владыка, и даруйте ихъ имъ.
   Король Эдуардъ. Милорды, оставьте насъ; я хочу испытать находчивость этой вдовы.
   Глостэръ. О, оставляемъ тебя на свободѣ, и будешь ты свободенъ, пока молодость не простится съ тобой, предоставя тебя костылямъ (Глостэръ и Кларенсъ отходятъ въ сторону).
   Король Эдуардъ. Теперь, скажите мнѣ, сударыня, любители вы своихъ дѣтей?
   Леди Грэй. О, такъ-же сильно, какъ самое себя.
   Король Эдуардъ. И не готовы-ли вы сдѣлать многаго для ихъ добра?
   Лэди Грэй. Ради ихъ добра, я перенесу всякое зло.
   Король Эдуардъ. Такъ добудьте имъ, ради ихъ добра, помѣстья вашего мужа.
   Лэди Грэй. Я для того и явилась къ вашему величеству.
   Король Эдуардъ. Я скажу вамъ, какъ добыть эти земли.
   Лэди Грэй. Вы сдѣлаете меня тѣмъ на вѣкъ слугой вашего величества.
   Король Эдуардъ. А какую услугу окажете вы мнѣ, если дарую ихъ?
   Лэди Грэй. Какую вы прикажете, если только я въ состояніи ее оказать.
   Король Эдуардъ. Но вы станете отговариваться, узнавъ о дарѣ мнѣ.
   Лэди Грэй. Нѣтъ, свѣтлѣйшій государь, развѣ что я не могу этого исполнить.
   Король Эдуардъ. О, ты можешь исполнить то, о чемъ я хочу просить.
   Лэди Грэй. Въ такомъ случаѣ, я сдѣлаю то, что прикажетъ ваша милость.
   Глостэръ (всторону). Онъ напираетъ крѣпко, и сильные дожди пробиваютъ и мраморъ.
   Кларенсъ (всторону). Онъ красенъ, какъ огонь! Ея воску нельзя не растаять.
   Лэди Грэй. Почему вы остановились, государь?Не слѣдуетъ-ли мнѣ узнать мою задачу?
   Король Эдуардъ. Задача легкая: полюбить короля.
   Лэди Гэрй. И исполнить ее тѣмъ легче, что я подданная.
   Король Эдуардъ. Если такъ, я охотно возвращаю тебѣ помѣстья твоего мужа.
   Лэди Грэй. Я откланиваюсь съ тысячью благодарностей.
   Глостэръ. Торгъ заключенъ; она подписываетъ его своимъ поклономъ.
   Король Эдуардъ. Нѣтъ, ты постой: я разумѣю дары любви.
   ЛэдпГрэй. И я разумѣю дары любви, мой милостивый властитель.
   Король Эдуардъ. Но я боюсь, что въ другомъ смыслѣ. Какую любовь, думаешь ты, я жажду такъ пріобрѣсти?
   Лэди Грей. Мою любовь по смерть, мою смиренную признательность, мои молитвы, -- ту любовь, которой требуетъ добродѣтель и которую добродѣтель даруетъ.
   Король Эдуардъ. Нѣтъ, клянусь, я разумѣлъ другую любовь.
   Лэди Грэй. Такъ вы разумѣете не то, что я думала!
   Король Эдуардъ. Но теперь вы можете угадывать отчасти мою мысль.
   Лэди Грэй. Я никогда не соглашусь на то, чего, повидимому, добивается ваше величество.
   Король Эдуардъ. Говоря прямо, я желалъ-бы спать съ тобой.
   Лэди Грэй. Говоря прямо, я желала бы лучше спать въ тюрьмѣ.
   Король Эдуардъ.Такъ не получишь же ты мужниныхъ помѣстій.
   Лэди Грэй. Пусть будетъ вдовьимъ достояніемъ мнѣ честь; я не хочу купить ихъ ея цѣною.
   Король Эдуардъ. Но ты причиняешь этимъ большой вредъ своимъ дѣтямъ.
   Лэди Грэй. А ваше величество вредите тѣмъ и имъ, и мнѣ. Но, могущественный государь, это шутливое увлеченіе не вяжется съ важностью моего ходатайства. Прошу васъ, отпустите меня съ "да" или "нѣтъ",
   Король Эдуардъ. "Да", если ты скажешь "да" на мою просьбу. "Нѣтъ", если скажешь "нѣтъ" на то, что я прошу.
   Лэди Грэй. Въ такомъ случаѣ, "нѣтъ" государь. Мое ходатайство окончено.
   Глостэръ (всторону). Не нравится онъ вдовѣ; она хмуритъ лобъ.
   Кларенсъ (всторону). Онъ самый неумѣлый любовникъ во всемъ христіанствѣ.
   Король Эдуардъ (всторону). Ея обращеніе доказываетъ, что она преисполнена скромности; ея рѣчи обнаруживаютъ несравненный умъ. Всѣ ея совершенства заслуживаютъ власти. Такъ или иначе, она стоитъ короля. Она должна быть или моей любовницей, или супругой.-- Скажи, что если король Эдуардъ возьметъ тебя въ королевы?
   Лэди Грэй. Это легче сказать, нежели сдѣлать, всемилостивѣйшій государь. Я подданная, годная въ предметы шутки, но не гожусь я въ государыни.
   Король Эдуардъ. Прелестная вдова, клянусь своимъ саномъ, я говорю лишь то, что.у меня на душѣ, а именно, что я хочу обладать тобою, какъ возлюбленной.
   Лэди Грэй. И это болѣе того, что я могу дать: я слишкомъ ничтожна, чтобы быть вашей супругой, но слишкомъ цѣнна, чтобы стать вашею наложницей.
   КорольЭдуардъ. Вы толкуете вкривь, вдова. Я разумѣлъ: быть королевой.
   Лэди Грэй. Вашей милости будетъ непріятно, если мой сынъ назоветъ васъ отцомъ.
   Король Эдуардъ. Не болѣе чѣмъ если мои дочери назовутъ тебя матерью. Ты вдова и имѣешь нѣсколько дѣтей; а я, именемъ Божіей Матери, хотя и холостъ, но имѣю своихъ тоже. Что же, вѣдь это счастье быть отцомъ многихъ сыновей! Не возражай болѣе, ты будешь моею супругой.
   Глостэръ (всторсту). Духовный отецъ покончилъ съ исповѣдью.
   Кларенсъ (всторопу). Онъ сдѣлался духовникомъ ради перемѣны.
   Король Эдуардъ. Братья, вы желали-бы знать, о чемъ шелъ у насъ разговоръ.
   Глостэръ. Вдовѣ онъ не понравился; что-то она очень грустна.
   Король Эдуардъ. Вамъ покажется страннымъ. Если я ее обвѣнчаю...
   Кларенсъ. Съ кѣмъ, милордъ?
   Король Эдуардъ. Со мною, Кларенсь.
   Глостэръ. Это будетъ дивомъ, дней на десять, по крайней мѣрѣ.
   Кларенсъ. На день больше, чѣмъ продолжаются сами дивы.
   Глостэръ. За этотъ срокъ диво уже покончится.
   Король Эдуардъ. Ладно, шутите, братья. Я могу сообщить вамъ обоимъ, что ея просьба уважена относительно помѣстій ея мужа.
  

Входитъ дворянинъ.

  
   Дворянинъ. Всемилостивѣйшій государь, вашъ непріятель, Генрихъ, взятъ и приведенъ, какъ плѣнникъ, ко входу въ вашъ дворецъ.
   Король Эдуардъ. Препроводите его въ Тоуэръ. Мы, братья, пойдемъ къ тому, кто его поймалъ, чтобы разспросить, какъ его взяли. Вы, лэди, пойдете съ нами; лорды, оказывайте ей почтенье! (Уходятъ: король Эдуардъ, лэди Грэй, Кларенсъ и лордъ).
   Глостэръ. А, Эдуардъ хочетъ быть почтительнымъ съ женщинами! Хотѣлось бы мнѣ, чтобы онъ истощилъ себѣ и мозгъ, и кости, и все такъ, чтобы изъ его чреслъ не могла бы возникнуть ни одна надежная вѣтвь, для загражденія мнѣ того золотого времени, о которомъ я мечтаю! Но между задушевнымъ моимъ желаніемъ и мною (будь уже схоронены всѣ права распутнаго Эдуарда) есть еще Кларенсъ, Генрихъ и его молодой сынъ Эдуардъ и все еще непредвидѣнное потомство отъ ихъ тѣлесъ; они займутъ мѣста, прежде чѣмъ я успѣю это сдѣлать... Соображеніе, охлаждающее мои планы! Что же, мнѣ приходится только грезить о престолѣ, подобно тому, кто, стоя на мысѣ и глядя на отдаленный берегъ, на который ему хотѣлось бы ступить, желаетъ, чтобъ его шагъ былъ равносиленъ его глазу; онъ клянетъ море, отдѣляющее его оттуда, и говоритъ, что изсушитъ его съ цѣлью проложить себѣ дорогу. Такъ жажду я короны, будучи столь далекимъ отъ нея; такъ кляну тѣ препятствія, которыя насъ раздѣляютъ, и такъ я говорю, что уничтожу эти причины, такъ обольщаю себя несбыточностью! Слишкомъ быстръ мой взоръ, слишкомъ заносчиво мое сердце, -- развѣ что моя рука и мужество поравняются съ ними... Но если, положимъ, нѣтъ королевства для Ричарда, то какую другую радость можетъ предоставить ему міръ? Могу я найти небо на груди женщины, покрыть свой станъ блестящими украшеніями и очаровывать красивыхъ женщинъ моими рѣчами и наружностью?.. О, жалкая мысль! И болѣе несбыточная, чѣмъ достиженіе двадцати золотыхъ коронъ! Любовь прокляла еще въ утробѣ матери и для того чтобы я не пользовался ея нѣжными законами, она подкупила слабую природу какой то подачкой, съ тѣмъ, чтобы та свела мнѣ руку, какъ завялый кустъ, нагромоздила бы гору на моей спинѣ, гдѣ усѣлось уродство, обращающее въ посмѣшище мое тѣло, выкроила-бы мнѣ ноги неравной длины, сдѣлала бы меня несоразмѣрнымъ во всѣхъ частяхъ, чѣмъ-то вродѣ хаоса или необлизаннаго медвѣженка, ничѣмъ не похожаго на мать. Такой ли я человѣкъ, чтобы меня полюбить? О, чудовищное заблужденіе даже питать такую мысль! Но если этотъ міръ не предоставляетъ мнѣ другой радости, кромѣ того, чтобы повелѣвать, смирять, господствовать надъ тѣми, кто красивѣе меня, то моимъ блаженствомъ будутъ мечты о коронѣ, и во всю мою жизнь нашъ міръ будетъ казаться мнѣ адомъ, до той поры, пока мое безобразное туловище, на которомъ насажена эта голова, не будетъ увѣнчано блестящею короной. Но все же я не знаю, какъ добыть эту корону: много жизней стоятъ между мною и этой цѣлью, а я подобенъ тому, кто, заблудясь въ тернистомъ лѣсу, обрываетъ иглы, но самъ изорванъ ими, ищетъ дороги и удаляется отъ нея, не знаетъ, какъ выбиться на просторъ и отчаянно старается найти выходъ; такъ мучусь я, чтобы захватить англійскую корону; но я избавлюсь отъ этой муки, прорубивъ себѣ путь кровавымъ топоромъ. Что же, я могу улыбаться и убивать съ улыбкой; могу выражать удовольствіе, когда что либо удручаетъ мнѣ сердце; могу орошать свои щеки поддѣльными слезами и прилаживать свое лицо ко всякимъ обстоятельствамъ. Я утоплю болѣе мореходовъ, чѣмъ то дѣлали сирены, я убью болѣе смотрящихъ на меня, нежели василискъ, я съумѣю быть ораторомъ не хуже Нестора, обману хитрѣе, нежели то могъ Улиссъ; подобно Синону, возьму другую Трою, перещеголяю цвѣтами самого хамелеона, одержу верхъ надъ Протеемъ въ перемѣнѣ обличья, и самъ кровожадный Макіавель будетъ школьникомъ передо мной. Я могу сдѣлать все это -- и мнѣ не добыть короны? Да! Будь она еще далѣе отъ меня, я ее сорву! (Уходитъ).
  

СЦЕНА III.

Франція. Комната во дворцѣ.

Музыка, Входятъ: французскій король Людовикъ и его сестра Бонна со свитой. Король садится на тронъ, тогда входятъ: королева Маргарита, ея сынъ принцъ Эдуардъ и графъ Оксфордъ.

  
   Король Людовикъ (вставая). Прекрасная англійская королева, достоуважаемая Маргарита, садись со мною; не прилично тебѣ, по сану твоему и рожденію, стоять, когда сидитъ Людовикъ.
   Королева Маргарита. Нѣтъ, могущественный французскій государь, теперь уже Маргарита должна опустить свой флагъ и научиться подчиняться тамъ, гдѣ повелѣваютъ короли. Сознаюсь, я была великой королевой Альбіона въ былые, золотые дни; но теперь злосчастье попрало мой титулъ и повергло меня ницъ съ позоромъ. Я должна, поэтому занимать мѣсто, подобающее моему состоянію, и соображаться съ этимъ смиреннымъ мѣстомъ.
   Король Людовикъ. Но, скажи, прекрасная королева, откуда проистекаетъ такое глубокое отчаяніе?
   Королева Маргарита. Оно происходитъ отъ причины, которая наполняетъ слезами мои глаза и останавливаетъ мой языкъ, затопляя горемъ мое сердце.
   Король Людовикъ (сажая ее возлѣ себя). Но, что бы это ни было, ты останешься собою и сядешь со мной рядомъ. Не склоняй шеи подъ ярмо фортуны, но пусть твой неустрашимый духъ переступитъ побѣдоносно черезъ всѣ неудачи. Говори прямо, королева Маргарита, и повѣдай свое горе; оно будетъ облегчено тебѣ, если только Франція можетъ оказать помощь.
   Королева Маргарита. Эти милостивыя слова оживляютъ мой упавшій духъ и позволяютъ заговорить моему языку, скованному горемъ. Да будетъ-же извѣстно благородному Людовику, что Генрихъ, единственно владѣющій моею любовью, изъ короля сталъ изгнанникомъ и принужденъ жить покинутымъ въ Шотландіи, въ то время, какъ надменный и честолюбивый Эдуардъ, герцогъ Іоркскій, завладѣлъ королевскимъ титуломъ и престоломъ англійскаго законнаго, дѣйствительно помазаннаго короля. Вотъ причина, по которой я, бѣдная Маргарита, пришла, вмѣстѣ съ моимъ сыномъ, принцемъ Эдуардомъ, наслѣдникомъ Генриха, просить твоей справедливой и законной защиты. И если ты за насъ не вступишься, вся наша надежда пропала: Шотландія готова намъ помочь, но того не можетъ; наши пэры и народъ совращены; наша казна захвачена, наши солдаты обращены въ бѣгство, и сами мы, какъ видишь, въ тяжеломъ положеніи.
   Король Людовикъ. Славная королева, перенеси терпѣливо эту бурю, пока мы обсудимъ средство къ ея прекращенію.
   Королева Маргарита. Но чѣмъ мы болѣе ждемъ, тѣмъ сильнѣе становятся ваши враги.
   Король Людовикъ. Но чѣмъ я болѣе промедлю, тѣмъ лучше помогу тебѣ.
   Королева Маргарита. О, нетерпѣніе совмѣстно съ истиннымъ горемъ! И вотъ, смотри, идетъ самъ виновникъ этого горя.
  

Входитъ Уорикъ со свитою.

  
   Король Людовикъ. Кто это входитъ такъ смѣло въ наше присутствіе?
   Королева Маргарита. Это нашъ графъ Уорикъ, величайшій другъ Эдуарда.
   Король Людовикъ. Добро пожаловать, храбрый Уорикъ! Что привело тебя во Францію?
  

Сходитъ съ трона; королева Маргарита встаетъ.

  
   Королева Маргарита. Вотъ поднимается и вторая буря, потому что это тотъ, который повелѣваетъ вѣтрами и теченьемъ.
   Уорикъ. Отъ имени досточтимаго Эдуарда, короля Альбіона, моего властителя и государя и твоего преданнаго друга, я явился, чтобы благожелательно и съ непритворною любовью привѣтствовать, во-первыхъ, твою королевскую особу; затѣмъ, чтобы искать дружескаго союза съ тобою и, наконецъ, ради скрѣпленія этой дружбы супружескими узами, просить тебя соблаговолить на дарованіе добродѣтельной Бонны, твоей прекрасной сестры, въ законныя супруги англійскому королю.
   Королева Маргарита. Если это удастся, надежды Генриха погибли!
   Уорикъ (Боннѣ). И, прекрасная дама, отъ имени моего короля, мнѣ поручено, съ вашего милостиваго позволенія, поцѣловать почтительно вашу руку и выразить вамъ устно всю сердечную страсть моего государя; слава о васъ, проникнувъ въ его сердце черезъ его внимательное ухо, водворила туда ваше изображеніе и ваши добродѣтели.
   Королева Маргарита. Король Людовикъ и лэди Бонна, выслушайте меня, прежде нежели отвѣтите Уорику. Его просьба вызвана не безкорыстною, честною любовью Эдуарда, но хитростью, проистекающею изъ нужды. Можно-ли тиранамъ безопасно править дома, если они не пріобрѣтутъ внѣшнихъ важныхъ союзовъ? Что онъ тиранъ, на то достаточно одного доказательства: вѣдь Генрихъ живъ. Но если-бы онъ умеръ, такъ здѣсь стоитъ принцъ Эдуардъ, сынъ Генриха-короля. Смотри, Людовикъ, какъ бы тебѣ не навлечь на себя позора и опасности этимъ союзомъ и бракомъ! Хотя похитителямъ и удастся временно пользоваться властью, но небо справедливо и подавляетъ зло со временемъ.
   Уорикъ. Дерзкая Маргарита!
   Принцъ. И почему не "королева?"
   Уорикъ. Потому что твой отецъ былъ похитителемъ, и ты столько же не принцъ, какъ она не королева.
   Оксфордъ. Слѣдовательно, Уорикъ вовсе отмѣняетъ великаго Джона Гаунта, покорившаго большую часть Испаніи, а послѣ Джона Гаунта, -- Генриха Четвертаго, мудрость котораго была зерцаломъ для самыхъ мудрыхъ, и далѣе, за этимъ мудрымъ государемъ, Генриха Пятаго, покорившаго своею храбростью Францію. Нашъ Генрихъ происходитъ по прямой линіи отъ нихъ.
   Уорикъ. Оксфордъ, какже это, въ своей сладкой рѣчи, ты не упомянулъ, что Генрихъ Шестой потерялъ все, пріобрѣтенное Генрихомъ Пятымъ? Мнѣ кажется, что предстоящіе здѣсь пэры Франціи должны усмѣхнуться при этомъ. Къ тому же ты говоришь о родословной, всего шестидесяти-двухлѣтней; ничтожное время для опредѣленія королевскихъ правъ!
   Оксфордъ. А ты, Уорикъ, какъ можешь ты говорить такъ противъ своего государя, которому служилъ тридцать шесть лѣтъ, и не краснѣть въ обличенье своего предательства?
   Уорикъ. А какъ можетъ Оксфордъ, всегда защищавшій правду, пристегивать теперь ложь къ родословной? Стыдись! Покинь Генриха и назови королемъ Эдуарда!
   Оксфордъ. Назвать королемъ того, по чьему неправедному приговору былъ казненъ мой старшій братъ, лордъ Обри де Веръ? И, мало того, и мой отецъ, уже на склонѣ его истекавшихъ лѣтъ, когда сама природа подводила его къ вратамъ смерти? Нѣтъ, Уорикъ, нѣтъ; пока жизнь поддерживаетъ эту руку, рука эта будетъ поддерживать ланкастзэрскій домъ.
   Уорикъ. А я за домъ Іорка!
   Король Людовикъ. Королева Маргарита, принцъ Эдуардъ и Оксфордъ, благоволите, по нашей просьбѣ, отойти въ сторону, пока я побесѣдую подолѣе съ Уорикомъ.
   Королева Маргарита. Да не допуститъ небо, чтобы рѣчи Уорика обольстили его! (Отходитъ съ принцемъ и Оксфордомъ).
   Король Людовикъ. Теперь, Уорикъ, скажи ты мнѣ по совѣсти, дѣйствительный-ли король вашъ Эдуардъ? Потому что мнѣ не хотѣлось бы соединяться съ нимъ, если онъ незаконно избранъ.
   Уорикъ. Ручаюсь за него своимъ добрымъ именемъ и честью.
   Король Людовикъ. Но любезенъ-ли онъ народу?
   Уорикъ. Тѣмъ болѣе любезенъ, что Генрихъ былъ несчастливъ.
   Король Людовикъ. Затѣмъ, оставя всякое притворство, скажи мнѣ по истинѣ о размѣрѣ его любви къ нашей сестрѣ Боннѣ.
   Уорикъ. Она такова, какъ приличествуетъ подобному монарху. Я лично слыхивалъ, какъ онъ говорилъ и клялся, что эта его любовь -- вѣковѣчное растеніе, потому что корень ея заложенъ въ почвѣ добродѣтели, а листва и плоды озарены свѣтиломъ красоты. Эта любовь чужда ревности, но не перенесетъ презрѣнія, если лэди Бонна не утолитъ его страданія.
   Король Людовикъ. Сестра, мы выслушаемъ теперь твое твердое рѣшеніе.
   Бонна. Ваше согласіе или отказъ будутъ моими (Уорику). Однако, я сознаюсь, что, еще до этого времени, если мнѣ случалось слышать о дѣяніяхъ вашего короля, то мой слухъ склонялъ мой разумъ къ пожеланію.
   Король Людовикъ. Въ такомъ случаѣ, Уорикъ, моя сестра будетъ дана Эдуарду, и мы опредѣлимъ условія относительно того, что запишетъ король за своей супругой; оно должно быть равносильно ея приданому. Подойди ближе, королева Маргарита, и будь свидѣтельницею того, что Бонна будетъ женою англійскаго короля.
   Принцъ. Женою Эдуарда, а не англійскаго короля.
   Королева Маргарита. Хитрый Уорикъ! ты задумалъ разстроить этимъ союзомъ мое ходатайство: до твоего прихода король Людовикъ былъ другомъ Генриху.
   Король Людовикъ. Такимъ и остаюсь къ нему и къ Маргаритѣ; но если ваши права на корону слабы, какъ-то можно предположить по успѣху Эдуарда, то будетъ только справедливо, если я буду освобожденъ отъ подачи вамъ помощи, которую я только что обѣщалъ. Но, тѣмъ не менѣе, вы найдете во мнѣ все то доброжелательство, котораго требуетъ ваше положеніе и которое можно оказать въ положеніи моемъ.
   Уорикъ. Генрихъ живетъ спокойно въ Шотландіи; не имѣя тамъ ничего, ему нечего и терять; что касается до васъ, наша бывшая королева, то у васъ есть отецъ, способный васъ поддержать, и вамъ лучше-бы безпокоить его, нежели Францію.
   Королева Маргарита. Молчать, наглый и безстыжій Уорикъ! Молчать, надменный создатель и рушитель королей, я не уйду, пока мои рѣчи и слезы, полныя правды, не заставятъ короля Людовика узрѣть твои лукавые замыслы и лживую любовь твоего короля: вы оба птицы одного полета! (Слышенъ звукъ рога).
   Король. Уорикъ, это какое-нибудь посланіе къ намъ или къ тебѣ.
  

Входитъ вѣстникъ.

  
   Вѣстникъ. Милордъ посолъ, эти письма къ вамъ отъ брата вашего, маркиза Монтэгю... Эти отъ нашего короля къ вашему величеству... (Маргаритѣ). А это, миледи, вамъ... отъ, кого, не знаю. (Всѣ читаютъ письма).
   Оксфордъ. Пріятно мнѣ, что наша прекрасная королева и повелительница улыбается полученнымъ вѣстямъ, а Уорикъ хмурится при своихъ.
   Принцъ. Но замѣть, что король топнулъ ногой, точно его обожгло крапивой. Я думаю, все къ лучшему.
   Король Людовикъ. Уорикъ, какія тебѣ новости? И ваши, прекрасная королева?
   Королева Маргарита. Мои таковы, что наполняютъ мнѣ сердце неожиданною радостью.
   Уорикъ. Мои полны печали и разстроиваютъ мнѣ сердце.
   Король Людовикъ. Но что-же это? Вашъ король женился на лэди Грэй и теперь, чтобы загладить свою лживость и вашу, посылаетъ мнѣ письмо съ увѣщаніемъ потерпѣть? Такъ-то ищетъ онъ союза съ Франціей? И дозволяетъ себѣ оскорблять насъ такимъ способомъ?
   Королева Маргарита. Я уже предупреждала ваше величество; вотъ доказательство любви Эдуарда и честности Уорика!
   Уорикъ. Король Людовикъ, я клянусь здѣсь передъ самимъ небомъ и всей надеждою моею на небесное блаженство, что я неповиненъ въ этомъ преступленіи Эдуарда! Онъ мнѣ болѣе не король, потому что онъ безчеститъ меня... но себя еще болѣе, если можетъ понять свой позоръ. Не забылъ-ли я, что мой отецъ погибъ безвременно ради дома Іорка? Не оставилъ-ли я безъ вниманія обиды, причиненной моей племянницѣ? Не увѣнчалъ-ли я его королевскою короной? Не лишенъ-ли я Генриха его прирожденнаго права? И за все это, подъ конецъ, я награжденъ стыдомъ? Но стыдъ падетъ только на него, потому что я заслуживаю чести. И чтобы возставить мою честь, потерянную изъ-за него, я отрекаюсь отъ него и перехожу къ Генриху. Благородная королева, забудьте прежнія неудовольствія; съ этихъ поръ я вашъ вѣрный слуга; я отомщу за оскорбленіе лэди Бонны и водворю Генриха на его прежнее мѣсто.
   Королева Маргарита. Уорикъ, эти слова обращаютъ мою ненависть въ любовь; я прощаю и забываю совершенно всѣ прежніе проступки, радуясь тому, что ты становишься другомъ Генриха.
   Уорикъ. Такимъ другомъ, правдивымъ другомъ, что если король Людовикъ благоволитъ снабдить насъ нѣсколькими отрядами избранныхъ солдатъ, то я попытаюсь высадиться съ ними на нашъ берегъ и низложу съ помощію оружія тирана съ его престола. Не его молодой новобрачной помочь ему, а что до Кларенса, то, какъ мнѣ пишутъ, онъ не прочь отпасть отъ него, за то, что Эдуардъ женился болѣе ради своей блудливой похоти, нежели ради чести, или же укрѣпленія и безопасности нашей родины.
   Бонна. Дорогой братъ, чѣмъ можешь ты лучше отомстить за Бонну, какъ не помощью этой несчастной королевѣ?
   Королева Маргарита. Славный король, какъ жить бѣдному Генриху, если ты не спасешь его отъ губительнаго отчаянія?
   Бонна. Моя обида составляетъ одно съ обидою этой англійской королевы.
   Уорикъ. И моя, прекрасная лэди Бонна, соединяется съ вашею.
   Король Людовикъ. А моя, и съ ея обидою, и съ твоею, и съ обидою Маргариты. Поэтому, рѣшаю твердо, вы получите помощь.
   Королева Маргарита. Позвольте мнѣ теперь-же принести вамъ покорнѣйшую благодарность.
   Король Людовикъ. Итакъ, вѣстникъ изъ Англіи, возвращайся скорѣе и скажи лживому Эдуарду, твоему предполагаемому королю, что Людовикъ французскій пошлетъ ему ряженыхъ, чтобы потѣшить его съ новобрачной. Ты видѣлъ, что здѣсь было, поди, припугни тѣмъ своего короля.
   Бонна. Скажи ему, что въ надеждѣ на его скорое вдовство, я надѣну ради него траурную гирлянду.
   Королева Маргарита. Скажи ему, что я слагаю свои траурныя одежды и готовлюсь облачиться въ доспѣхи.
   Уорикъ. Скажи ему отъ меня, что онъ меня оскорбилъ, и за это я низложу его вскорѣ. Вотъ тебѣ плата, иди (Вѣстникъ уходитъ).
   Король Людовикъ. Вы, Уорикъ съ Оксфордомъ, переплывете море съ пятью тысячами людей и вступите въ бой съ Эдуардомъ, а при первомъ случаѣ эта благородная королева и принцъ послѣдуютъ за вами съ свѣжимъ подкрѣпленіемъ; но прежде чѣмъ пойдемъ, Уорикъ, разрѣши одно мое сомнѣніе: что будетъ намъ залогомъ твоей твердой вѣрности?
   Уорикъ. Вотъ что будетъ залогомъ моей незыблемой вѣрности: если наша королева и этотъ юный принцъ согласны, то я соединю съ нимъ тотчасъ-же узами супружества мою старшую дочь, мою радость.
   Королева Маргавита. Да, я согласна и благодарю за предложенье. Сынъ мой Эдуардъ! она красива и добродѣтельна, поэтому, не медли, подай руку Уорику, а вмѣстѣ со своей рукою свою неизмѣнную клятву въ томъ, что только дочь Уорика будетъ твоею.
   Принцъ. Да, я согласенъ взять ее, потому что она достойна этого, и вотъ, въ знакъ моей клятвы, моя рука (Подаетъ руку Уорику).
   Король Людовикъ. Чего-же мы ждемъ? Надо собрать солдатъ, а ты, мистеръ Бурбонъ, нашъ главный адмиралъ, ты переправишь ихъ на нашемъ королевскомъ флотѣ. Мнѣ такъ желательно, чтобы Эдуардъ палъ въ несчастливой войнѣ за свое шуточное сватовство на французской принцессѣ.
  

Всѣ уходятъ кромѣ Уорика.

  
   Уорикъ. Я прибылъ сюда посломъ Эдуарда, а возвращусь его заклятымъ, смертельнымъ врагомъ. Онъ возложилъ на меня свадебное порученье, но отвѣтомъ ему будетъ страшная война. Не было у него никого, чтобы сдѣлать чучелой, кромѣ меня? Но за то и никто не обратитъ такъ его шутки въ горе! Я былъ виновникомъ его возведенія на престолъ, я буду и виновникомъ его низверженія. Не то чтобы я сострадалъ къ несчастью Генриха, я только хочу отмстить за издѣвательство Эдуарда (Уходитъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входятъ: Глостэръ, Кларенсъ, Сомерсетъ, Монтэгю и другіе.

  
   Глостэръ. Ну, скажи мнѣ, братъ Кларенсъ, что ты думаешь объ этомъ новомъ бракѣ съ лэди Грэй? Не сдѣлалъ-ли нашъ братъ достойнаго выбора?
   Кларенсъ. Увы, ты знаешь, что отсюда до Франціи не близко; какже было ему дождаться возвращенія Уорика,
   Сомерсетъ. Милорды, прекратите такой разговоръ: сюда идетъ король.
  

Музыка. Входятъ: король Эдуардъ со свитой; лэди Грэй, какъ королева уже; Пемброкъ, Стаффордъ, Гастингеръ и другіе.

  
   Глостэръ. Съ нимъ и его хорошо избранная супруга.
   Кларенсъ. Я хочу высказать ему прямо, что думаю.
   Король Эдуардъ. Ну, братъ Кларенсъ, какъ нравится вамъ нашъ выборъ? Вы такъ задумчиво стоите, точно не совсѣмъ довольны?
   Кларенсъ. Не болѣе чѣмъ Людовикъ французскій или графъ Уорикъ, которые такъ слабы духомъ и разсудкомъ, что не обидятся на наше оскорбленіе,
   Король Эдуардъ. Положимъ, что они обидятся безпричинно; но они только Людвикъ и Уорикъ, а я -- Эдуардъ, король и вамъ, и Уорику и могу имѣть свою волю.
   Глостэръ. И воля ваша будетъ, потому что вы король; но слишкомъ поспѣшные браки рѣдко бываютъ удачны.
   Король Эдуардъ. И ты обиженъ, брать Ричардъ?
   Глостэръ. О, нѣтъ! Избави Богъ, чтобы я желалъ разлучить, что соединено Богомъ; и притомъ было бы жаль разъединять тѣхъ, что парятся такъ славно.
   Король Эдуардъ. Оставь въ сторону всѣ эти насмѣшки и ваше нерасположеніе, скажите мнѣ, почему лэди Грэй не пригодна въ супруги мнѣ и въ королевы Англіи? И вы тоже, Сомерсетъ и Монтегю, выскажите свободно ваше мнѣніе.
   Кларенсъ. Мое мнѣніе то, что король Людовикъ станетъ вашимъ врагомъ, за то что вы насмѣялись надъ нимъ вашимъ сватовствомъ на лэди Боннѣ.
   Глостэръ. А Уорикъ, исполняя ваше порученье, обезчещенъ вашимъ новымъ бракомъ.
   Король Эдуардъ. Но если мнѣ удастся усмирить и Людовика, и Уорика, какимъ либо придуманнымъ мною средствомъ?..
   Монтэгю. Но все же соединеніе съ Франціею помощью такого союза укрѣпило бы наше государство противъ внѣшнихъ бурь лучше, нежели бракъ, заключенный дома.
   Гастингсъ. Развѣ Монтегю не знаетъ, что Англія безопасна сама собой, если она только внутренно вѣрна?
   Монтэгю. Да, но она еще безопаснѣе, если опирается на Францію.
   Гастингсъ. Лучше пользоваться Франціей, нежели довѣрять Франціи. Будемъ опираться только на Господа, да на моря, которыя Онъ даровалъ намъ, какъ непреоборимую защиту; и будемъ обороняться лишь съ этой помощью: наша безопасность содержится въ нихъ и въ насъ самихъ.
   Кларенсъ. Одною этой рѣчью лордъ Гастингсъ заслужилъ себѣ наслѣдницу лорда Гунгерфорда.
   Король Эдуардъ. Что еще? На то была моя воля, мое согласіе, и въ этотъ разъ моя воля должна быть закономъ.
   Глостэръ. И все-же, мнѣ кажется, что ваше величество поступили не ладно, отдавъ дочь и наслѣдницу лорда Скэльсъ брату вашей возлюбленной супруги. Она годилась бы лучше мнѣ или Кларенсу, но вы жертвуете братьями супругѣ.
   Кларенсъ. Иначе вы не отдали бы наслѣдника лорда Бонвиля сыну вашей новой супруги, предоставляя вашимъ братьямъ искать счастья въ другомъ мѣстѣ.
   Король Эдуардъ. Увы, бѣдняга Кларенсъ! Ты огорченъ изъ-за супруги? Я найду ее тебѣ.
   Кларенсъ. Вы доказали свою разсудительность своимъ выборомъ; вышелъ онъ неважнымъ и потому прошу васъ, позвольте мнѣ уже самому быть ходатаемъ за себя. Съ этой цѣлью я намѣренъ вскорѣ покинуть васъ.
   Король Эдуардъ. Покинь или останься, Эдуардъ будетъ королемъ, не связаннымъ волей брата.
   Королева Елизавета. Милорды, до того какъ его величеству было угодно возвысить меня въ санъ королевы, -- будьте только справедливы и вы это признаете, -- я не была низкаго происхожденія, и другія, низшія нежели я, имѣли подобное же счастье. Но насколько этотъ санъ приноситъ честь мнѣ и моимъ, настолько же непріязнь тѣхъ, кому я желала бы угодить, омрачаетъ мою радость опасеніемъ и печалью.
   Король Эдуардъ. Любовь моя, не старайся развѣять ихъ угрюмость! Какое опасеніе и какая печаль могутъ быть у тебя, пока Эдуардъ остается твоимъ вѣрнымъ другомъ и ихъ истиннымъ владыкой, которому они должны подчиняться? И они подчинятся, и будутъ тебя любить, если не захотятъ заслужить моей ненависти; иначе, я тебя защищу, а они испытаютъ въ отмщеніе мою злобу.
   Глостэръ (всторону). Я слушаю и говорю немного, но думаю тѣмъ больше.
  

Входитъ вѣстникъ.

  
   Король Эдуардъ. Ну, посланный, какія письма, или какія вѣсти изъ Франціи?
   Вѣстникъ. Мой высокій государь, писемъ нѣтъ; есть нѣсколько словъ, но такихъ, которыхъ я не смѣю произнести, безъ вашего особаго разрѣшенія.
   Король Эдуардъ. Начинай, мы разрѣшаемъ. Но передай мнѣ вкратцѣ ихъ слова такъ точно, какъ только можешь ихъ припомнить. Какой отвѣтъ далъ король Людовикъ на мое письмо?
   Вѣстникъ. При моемъ уходѣ, его слова были именно такія: "Поди, скажи лживому Эдуарду, предполагаемому королю, что Людовикъ французскій пришлетъ къ нему ряженыхъ, чтобы повеселить его и новобрачную".
   Король Эдуардъ. Неужели такъ храбръ Людовикъ? Можетъ быть, онъ принимаетъ меня за Генриха. А что сказала лэди Бонна о моемъ бракѣ?
   Вѣстникъ. Ея слова были такія и выговорены съ кроткимъ презрѣніемъ: "Скажи ему, что въ надеждѣ на его скорое вдовство, я надѣну ивовую гирлянду".
   Король Эдуардъ. Я не осуждаю ее, она не могла сказать менѣе того; ей была нанесена обида. Но что сказала супруга Генриха? Я слышалъ, что и она была тамъ же.
   Вѣстникъ. "Скажи ему, произнесла онъ, мой трауръ конченъ и я готова облачиться въ доспѣхи".
   Король Эдуардъ. Понятно, что она хочетъ разыграть роль амазонки. Но что сказалъ Уорикъ среди этой брани?
   Вѣстникъ. Онъ негодуетъ больше всѣхъ на ваше величество и отослалъ меня съ такими словами: "скажи ему, что онъ меня оскорбилъ и что я скоро низвергну его за это".
   Король Эдуардъ. Какъ, неужели измѣнникъ смѣлъ произнести такія надменныя слова? Хорошо-же, я вооруженъ, будучи предупрежденъ. Пусть будетъ война, но они поплатятся за свою самонадѣянность. Говори еще: Уорикъ дружить съ Маргаритой?
   Вѣстникъ. О, милостивый государь! Они связаны такой дружбой, что молодой принцъ Эдуардъ женится на дочери Уорика.
   Кларенсъ. На старшей, вѣроятно; Кларенсъ возьметъ меньшую. Ну, брать король, прощайте и сидите крѣпче, а я иду за второй дочерью Уорика; и хотя мнѣ не хватаетъ королевства, но въ бракѣ, все же, я не буду ниже васъ. Кто за меня и Уорика, слѣдуйте за мною! (Уходитъ, за нимъ Сомерсетъ).
   Глостэръ (всторону). Я не пойду. Мои мысли мѣтятъ подалѣе; я останусь изъ любви не къ Эдуарду, а къ королю.
   Король Эдуардъ. Кларенсъ и Сомерсетъ пошли оба къ Уорику! Но я вооруженъ противъ худшаго, что можетъ случиться; необходимо только торопиться въ такомъ отчаянномъ случаѣ. Пемброкъ и Стаффордъ, идите собирать людей моимъ именемъ и готовьтесь къ войнѣ. Тѣ уже здѣсь или высадятся скоро; я лично тотчасъ послѣдую за вами. (Пемброкъ и Стаффордъ уходятъ). Но прежде нежели я пойду, Гастингсъ и Монтэгю, разрѣшите мое сомнѣніе. Вы оба ближе всѣхъ къ Уорику, по крови и по союзу. Скажите мнѣ, любители вы Уорика болѣе, нежели меня? Если такъ, то отправляйтесь оба къ нему; мнѣ лучше знать васъ врагами, чѣмъ ненадежными друзьями; но если вы намѣрены хранить мнѣ вѣрную покорность, засвидѣтельствуйте это какимъ-либо дружескимъ заклятіемъ, для того, чтобы я никогда не мотъ усомниться въ васъ.
   Монтэгю. Пусть Богъ поможетъ Монтэгю, по скольку онъ будетъ вѣренъ!
   Гастингсъ. И Гастингсу, поскольку онъ постоитъ за дѣло Эдуарда!
   Король Эдуардъ. А ты, братъ Ричардъ, будешь съ нами?
   Глостэръ. Да, и на зло всѣмъ вашимъ противникамъ.
   Король Эдуардъ. Если такъ, то я убѣжденъ въ побѣдѣ, а теперь въ путь и не будемъ терять ни одного часа, пока не встрѣтимъ Уорика съ его иноземной дружиной (Уходятъ).
  

СЦЕНА II.

Равнина въ Уарвикшэйрѣ.

Входятъ: Уорикъ и Оксфордъ съ французскими и другими войсками.

  
   Уорикъ. Вѣрьте мнѣ, милордъ, все идетъ до сихъ поръ хорошо. Простой народъ присоединяется къ намъ толпами.
  

Входятъ: Кларенсъ и Сомерсетъ.

  
   Уорикъ. Но, смотрите, вотъ Сомерсетъ и Кларенсъ. Говорите тотчасъ, лорды: друзья вы?
   Кларенсъ. Не опасайтесь насъ, милордъ.
   Уорикъ. Если такъ, любезный Кларенсъ, то добро пожаловать къ Уорику! Добро пожаловать и Сомерсетъ! Я считаю подлымъ питать недовѣріе, когда кто съ благороднымъ сердцемъ протягиваетъ свою открытую руку въ знакъ любви. Иначе, я могъ-бы думать, что Кларенсъ, Эдуарда братъ, лишь притворно нашъ сторонникъ. Но, добро пожаловать, мой милый Кларенсъ; моя дочь будетъ твоей. А теперь, почему-бы, подъ покровомъ ночи и когда твой братъ расположился такъ небрежно, а его солдаты рыскаютъ по сосѣднимъ городамъ, и его охраняетъ лишь простой караулъ, намъ не напасть на него врасплохъ и не взять его безъ хлопотъ? Наши лазутчики находятъ дѣло очень легкимъ. Улиссъ и сильный Діомидъ проникли отважно и хитро въ шатры Реза и вывели оттуда роковыхъ ѳракійскихъ коней; такъ и мы, хорошо прикрытые чернымъ покровомъ ночи, можемъ неожиданно поразить стражу Эдуарда и захватить его самого; я не говорю, убить его. Я хочу лишь взять его неожиданно. Всѣ, кто хочетъ примкнуть ко мнѣ въ этой попыткѣ, провозгласите имя Генриха, вмѣстѣ съ вашимъ вождемъ (Всѣ кричатъ: "Генрихъ!") Итакъ, въ дорогу, молча. За Уорика и его друзей -- Богъ и святый Георгій! (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Лагерь Эдуарда близь Уорика.

Входятъ нѣсколько часовыхъ для караула при королевской палаткѣ.

  
   1-й часовой. Идите, братцы, каждый на свое мѣсто; король расположился уже ко сну.
   2-й часовой. Но какъ, развѣ онъ не ляжетъ въ постель?
   1-й часовой. Нѣтъ, онъ торжественно поклялся не ложиться и не пользоваться естественнымъ покоемъ, пока или Уорикъ, или онъ самъ, не будетъ подавленъ въ конецъ.
   2-й часовой. Такъ завтра, вѣроятно, будетъ бой, если Уорикъ такъ близко, какъ люди говорятъ,
   3-й часовой. Но скажи, прошу тебя, кто этотъ лордъ, который остается съ королемъ въ его палаткѣ?
   1-й часовой. Это лордъ Гастингсъ, главный другъ короля.
   3-й часовой. Вотъ что! Но почему король приказываетъ своимъ главнымъ сторонникамъ размѣститься въ сосѣднихъ городахъ, а самъ остается въ холодномъ полѣ.
   2-й чаcовой. Такъ больше чести, потому-что оно опаснѣе.
   3-й часовой. О, дайте мнѣ почесть и покой, и я предпочту ихъ опасной чести! если-бы Уорикъ зналъ, въ какомъ положеніи король, онъ врядъ-ли не захотѣлъ-бы его разбудить.
   1-й часовой. Да только наши алебарды преградили-бы ему входъ.
   2-й часовой. Конечно; для чего-же мы и въ караулѣ у королевской ставки, какъ не для того, чтобы защитить его особу отъ ночныхъ враговъ?
  

Входятъ: Уорикъ, Кларенсъ, Оксфордъ, Сомерсетъ и солдаты.

  
   Уорикъ. Вотъ его палатка; смотрите, тамъ и караулъ. Смѣлѣй, товарищи! Теперь вамъ честь или никогда! За мной, и Эдуардъ будетъ нашъ.
   1-й часовой. Кто идетъ?
   2-й часовой. Стой! Не то убью.
  

Уорикь и прочіе кричатъ: "Уорикъ! Уорикъ!" и бросаются на стражу, которая бѣжитъ, крича: "Къ оружію! Къ оружію!" Уорикъ и прочіе преслѣдуютъ бѣгущихъ. Барабанный бой и трубы. Уорикъ и прочіе возвращаются, вынося короля, который сидитъ въ ночномъ халатѣ, на креслѣ. Глостэръ и Гаститсъ убѣгаютъ.

   Сомерсетъ. Кто эти, которые бѣгутъ?
   Уорикъ. Ричардъ и Гастингсъ; пусть ихъ! Вотъ герцогъ.
   Король Эдуардъ. Герцогъ! Послѣдній разъ, когда мы видѣлись, Уорикъ, ты звалъ меня королемъ.
   Уорикъ. Да, но дѣла перемѣнились. Когда ты обезчестилъ меня, какъ посла, я снялъ съ тебя королевскій санъ и явился теперь, чтобы назначить тебя герцогомъ Іоркскимъ. Увы! какъ мотъ бы ты править королевствомъ, не зная, какъ обращаться съ послами, какъ довольствоваться одною женой, какъ вести себя съ братьями по-братски, какъ заботиться о благосостояніи народа и какъ обороняться противъ своихъ недруговъ!
   Король Эдуардъ. И ты, братъ Кларенсъ, здѣсь? Тогда я вижу, что Эдуарду надо поневолѣ пасть. Но, Уорикъ, не смотря на всѣ неудачи, на тебя самого и твоихъ сообщниковъ, Эдуардъ будетъ всегда держать себя королемъ. Хотя фортуна въ своей злобѣ низвергаетъ мой престолъ, моя душа превосходитъ размѣръ ея колеса.
   Уорикъ (снимая съ него корону). Ну, будь въ душѣ Эдуардомъ, англійскимъ королемъ, но носить корону будетъ Генрихъ; онъ будетъ настоящимъ королемъ, а ты лишь тѣнью. Милордъ Сомерсетъ, наблюди за тѣмъ, чтобы герцогъ Эдуардъ былъ препровожденъ къ брату моему, архіепископу Іоркскому.
   Король Эдуардъ. Люди должны подчиняться тому, что повелѣвается рокомъ; безполезно противиться вѣтру и теченію (Его уводятъ; Сомерсетъ съ нимъ).
   Оксфордъ. Что намъ остается теперь дѣлать, милорды, какъ не идти на Лондонъ съ нашимъ войскомъ?
   Уорикъ. Да, это первое, что намъ надо совершить: мы должны освободить короля Генриха изъ его заключенія и возвести его на королевскій тронъ (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входятъ: королева Елизавета и Райверсъ.

  
   Райверсъ. Милэди, что причиною такой внезапной перемѣны въ васъ?
   Королева Елизавета. Но, братъ Райверсъ, неужели вамъ неизвѣстно недавное несчастіе, поразившее короля Эдуарда?
   Райверсъ. Потеря какого-нибудь важнаго сраженія противъ Уорика?
   Королева Елизавета. Нѣтъ, но потеря его собственной королевской особы.
   Райверсъ. Нашъ государь убитъ?
   Королева Елизавета. Почти убитъ, потому что взятъ въ плѣнъ; онъ былъ или преданъ измѣною караульныхъ, или застигнутъ врасплохъ непріятелемъ; насколько я могла узнать далѣе, онъ порученъ, теперь епископу Іоркскому, гнусному брату Уорика и, слѣдовательно, нашему врагу.
   Райверсъ. Такія вѣсти, признаюсь, полны скорби; но, милостивая милэди, постарайтесь пересилить ее; Уорикъ можетъ также проиграть битву, какъ выигралъ ее.
   Королева Елизавета. До тѣхъ поръ, благая надежда задержитъ во мнѣ упадокъ жизни; я должна ограждать себя отъ отчаянія изъ любви къ плоду любви Эдуарда, который ношу въ своей утробѣ. Это заставляетъ меня смирять свой гнѣвъ и нести кротко крестъ моихъ бѣдствій. Да, да, ради этого я подавляю въ себѣ не одну слезу и задерживаю взрывъ изсушающихъ кровь вздоховъ, дабы этими вздохами или слезами не былъ завѣянъ или затопленъ плодъ короля Эдуарда, законный наслѣдникъ англійской короны.
   Райверсъ. Но, милэди, что сталось съ Уорикомъ?
   Королева Елизавета. Мнѣ извѣстно, что онъ идетъ на Лондонъ, чтобы возложить снова корону на голову Генриха. Угадай остальное: друзья короля Эдуарда должны уступить, но чтобы предупредить насиліе тирана (потому что нельзя довѣряться тому, кто однажды нарушилъ свою клятву), я укроюсь въ святилище, чтобы спасти, по крайней мѣрѣ, наслѣдника правъ Эдуарда; тамъ я буду безопасна отъ обмана и насилія. Пойдемъ, бѣжимъ, пока возможно бѣгство; если Уорикъ захватитъ насъ, мы неизбѣжно умремъ (Уходятъ).
  

СЦЕНА V.

Паркъ близь замка Мидльгэмъ въ Іоркшэйрѣ.

Входятъ: Глостэръ, Гастингсъ, Сэръ Уильямъ Стэнли и другіе.

  
   Глостэръ. Ну, милордъ Гастингсъ и сэръ Уильямъ Стэнли, не дивитесь тому, что я завелъ васъ сюда, въ самую главную чащу парка. Дѣло вотъ въ чемъ; вамъ извѣстно, что нашъ король, мой братъ, здѣсь плѣнникомъ епископа. Но онъ пользуется у него хорошимъ обращеніемъ и большой свободой! Такъ, часто, ради развлеченія, онъ охотится здѣсь и лишь подъ слабымъ надзоромъ. Я тайно увѣдомилъ его, если онъ направится въ эту сторону, около этого времени, подъ видомъ своей обычной потѣхи, то найдетъ здѣсь друзей съ людями и конями для освобожденія его изъ неволи.
  

Входятъ: король Эдуардъ и охотникъ.

  
   Охотникъ. Сюда, милордъ; по этому пути водится дичь.
   Король Эдуардъ. Нѣтъ малый, сюда, гдѣ стоятъ охотники. Ну, братъ Глостэръ, лордъ Гастингсъ и прочіе, вы подошли такъ близко, чтобы украсть дичь у епископа?
   Глостэръ. Братъ, и дѣло, и мѣсто, требуютъ чтобъ мы спѣшили. Твой конь готовъ на краю парка.
   Король Эдуардъ. Но куда мы направимся?
   Гастингсъ. Въ Линнъ, милордъ, а оттуда на судахъ въ Фландрію.
   Глостэръ. Отлично придумано, вѣрьте мнѣ; это было и мое мнѣніе.
   Король Эдуардъ. Стэнли, я отблагодарю тебя за усердіе.
   Глостэръ. Но чего мы стоимъ? Не время толковать.
   Король Эдуардъ. Охотникъ, что ты скажешь? Хочешь съ нами?
   Охотникъ. Лучше поступить такъ, чѣмъ оставаться и быть повѣшеннымъ.
   Глостэръ. Такъ идемъ же, покончимъ эту суматоху.
   Король Эдуардъ. Прощай, епископъ! защитись отъ гнѣва Уорика и молись о томъ, чтобы я вновь сталъ обладать короной (Уходятъ).
  

СЦЕНА VI.

Комната въ Тоуэрѣ.

Входятъ: Король Генрихъ, Кларенсъ, Уорикъ, Сомерсетъ, молодой Ричмондъ, Оксфордъ, Монтэгю, комендантъ Тоуэра и свита.

  
   Король Генрихъ. Комендантъ, теперь, когда Богъ и мои друзья низвергли Эдуарда съ королевскаго престола, а мой плѣнъ обратился въ свободу, мой страхъ въ надежду, мои печали въ радость, чѣмъ мы должны заплатить тебѣ при нашемъ освобожденіи?
   Комендантъ. Подданные не могутъ требовать ничего отъ своихъ государей; но если смиренная просьба можетъ имѣть значеніе, то я прошу прощенія у вашего величества.
   Король Генрихъ. Въ чемъ, комендантъ? Въ томъ, что ты хорошо обходился со мною? Нѣтъ, будь увѣренъ, я вознагражу твою доброту, потому-что она обратила мнѣ мое заключеніе въ удовольствіе: такое удовольствіе, которое испытываетъ птица въ клѣткѣ, когда, послѣ многихъ грустныхъ помышленій, она, благодаря звукамъ домашней гармоніи, почти забываетъ объ утратѣ своей свободы. Но, Уорикъ, послѣ Бога, освободитель мой ты, и потому я благодарю особенно Бога и тебя; Онъ былъ вождемъ, а ты его орудіемъ. Теперь, желая преобороть гоненія судьбы такою мирной жизнью, въ которой судьба не могла-бы угнетать меня болѣе, и для того, чтобы населеніе этой благословенной страны не терпѣло отъ неустойчивости моихъ созвѣздій, я, хотя и продолжая носить на головѣ корону, передаю, Уорикъ, все управленіе въ твои руки, потому-что ты счастливъ во всѣхъ дѣдахъ.
   Уорикъ. Ваша милость славились всегда своими добродѣтелями, а теперь вы оказываетесь столь-же мудрымъ, какъ добродѣтельнымъ; предусматривая и избѣгая коварства судьбы, весьма немногіе люди умѣютъ прилаживаться къ звѣздамъ! Но за одно позвольте мнѣ осудить вашу милость: вы избрали меня, когда налицо Кларенсъ.
   Кларенсъ. Нѣтъ, Уорикъ, ты достоинъ кормила, ты, которому при рожденіи небеса присудили оливковую вѣтвь и лавровый вѣнокъ, какъ счастливому и въ войнѣ, и въ мирѣ; поэтому я охотно даю тебѣ мое согласіе.
   Уорикъ. А я избираю одного Кларенса въ протекторы.
   Король Генрихъ. Уорикъ и Кларенсъ, дайте оба ваши руки; соедините ихъ, а съ ними и сердца ваши, для того, чтобы никакая распря не мѣшала вашему управленію. Я дѣлаю васъ обоихъ протекторами страны, между тѣмъ какъ я буду вести частную жизнь, потрачивая свои послѣдніе дня на молитву, ради возмездія за грѣхи и во славу Господню.
   Уорикъ. Что отвѣтитъ Кларенсъ на волю его государя?
   Кларенсъ. Что онъ соглашается, если согласится и Уорикъ. На твою судьбу мнѣ можно положиться!
   Уорикъ. Тогда, хотя и противъ моего желанія, я долженъ быть довольнымъ. Мы впряжемся вмѣстѣ, подобно двойной тѣни тѣла Генриха, и замѣстимъ его, -- я разумѣю въ тягости правленія, между тѣмъ какъ онъ будетъ пользоваться почестями и покоемъ. Теперь, Кларенсъ, намъ болѣе чѣмъ необходимо поспѣшить съ провозглашеніемъ Эдуарда измѣнникомъ и съ конфискаціей его земель и имущества.
   Кларенсъ. И что еще? Что его наслѣдство должно быть опредѣлено...
   Уорикъ. И Кларенсу достанется въ немъ его доля.
   Король Генрихъ. Но первою изъ важнѣйшихъ нашихъ заботъ пусть будетъ, я прошу (я не приказываю уже болѣе), послать за Маргаритой, вашей королевой, и за моимъ сыномъ Эдуардомъ, чтобы воротить ихъ скорѣе изъ Франціи. Пока я не увижу ихъ здѣсь, сомнѣніе и страхъ будутъ наполовину затмѣвать мнѣ всю радость моего освобожденія.
   Кларенсъ. Это будетъ исполнено съ возможной скоростью, мой государь.
   Король Генрихъ. Милордъ Сомерсетъ, кто этотъ юноша, о которомъ вы, повидимому, заботитесь такъ нѣжно?
   Сомерсетъ. Государь, это юный Генрихъ, графъ Ричмондъ.
   Король Генрихъ. Подойди ближе, надежда Англіи. (Кладетъ руку ему на голову). Если тайныя силы сообщаютъ истину моему прозрѣнію, этотъ красивый мальчикъ будетъ благословеніемъ для нашей родины. Его лицо исполнено спокойнаго величія, его голова создана природой для ношенія короны, рука для держанія скипетра, а самъ онъ, очевидно, для того, чтобы со временемъ украсить собою престолъ. Чтите его, милорды: ему о злобѣ человѣка! Отъ души
             Желаю я, чтобъ Глостеръ оправдался.
   Король. Сердечно, благодаренъ, Маргарита,
             Тебѣ за эту рѣчь я. (Суффолькъ возвращается).
                                           Что съ тобой?
             Ты блѣденъ, ты трепещешь,-- что случилось?
             Гдѣ дядя нашъ?... Скажи, Суффолькъ, гдѣ дядя?..
   Суффолькъ. Въ постели, государь:-- вашъ дядя умеръ.
   Королева. О, Господи!
   Кардиналъ.                     То Божій судъ! Недаромъ
             Мнѣ снилось нынче ночью, будто герцогъ
             Лишился языка и не былъ въ силахъ
             Промолвить слова. (Король лишается чувствъ).
   Королева.                               Что съ тобою, другъ мой?
             Милорды, помогите,-- онъ отходитъ.
   Сомерсетъ. Пускай его поддержатъ, ущипнутъ!
   Королева. Спѣшите же помочь ему!.. О, Генрихъ,
             Открой глаза!
   Суффолькъ.           Не бойтесь, королева,
             Онъ, кажется, очнулся.
   Король.                               Боже! Боже!..
   Королева. Какъ чувствуешь себя ты?
   Суффолькъ.                                         Успокойтесь,
             Мой повелитель!
   Король.                     Какъ!.. И лордъ Суффолькъ
             Твердитъ мнѣ о покоѣ?.. Онъ, пропѣвшій
             Пѣснь ворона, которой мрачный звукъ
             Лишилъ меня всей силы? Неужели
             Онъ думаетъ, что лживый, птичій пискъ.
             Которымъ вздумалъ онъ меня утѣшить,
             Сотретъ, что прежде сказано?.. Нѣтъ, нѣтъ!
             Не думай засластить подобной рѣчью
             Отраву прежнихъ словъ!.. Не смѣй касаться
             Меня рукой:-- твое прикосновенье,
             Страшнѣй мнѣ, чѣмъ змѣи!.. Прочь, страшный вѣстникъ
             Прочь съ глазъ моихъ! Въ твоихъ зрачкахъ царитъ
             Ужасный обликъ звѣрства на погибель
             Всему, что существуетъ! Не смотри
             Такъ на меня:-- твой взглядъ наноситъ раны.
             Иль -- нѣтъ, постой:-- пусть лучше этотъ взглядъ
             Пронзитъ меня, подобно василиску!..
             Мнѣ смерть доставитъ счастье, жизнь же будетъ
             Ужаснѣй двухъ смертей съ тѣхъ поръ, какъ умеръ
             Несчастный дядя Глостеръ!..
   Королева.                                         Чѣмъ же въ этомъ
             Виновенъ лордъ Суффолькъ? Взгляни, онъ плачетъ
             О герцогѣ, какъ добрый христіанинъ,
             Хотя и былъ ему врагомъ при жизни.
             Я рада бы пролить была сама
             Потоки горькихъ слезъ, разрушить сердце
             Подъ тяжестью стенаній, если бъ этимъ
             Вернулся къ жизни Глостеръ. Я готова
             Отъ слезъ лишиться зрѣнья, захворать
             Отъ тяжкихъ, горькихъ вздоховъ, лишь бы ожилъ
             Достойный герцогъ снова, хоть и былъ
             Всегда онъ мнѣ врагомъ. Какъ знать, что скажетъ
             Объ этой смерти свѣтъ? Всѣ знаютъ твердо,
             Что мы съ нимъ были въ ссорѣ:-- мнѣ припишутъ
             Вину его кончины. Я покроюсь
             Позоромъ клеветы во всѣхъ странахъ,
             При всѣхъ дворахъ монарховъ -- вотъ что можетъ
             Мнѣ дать кончина Глостера. Не горько ль
             Терпѣть такой позоръ для королевы?
   Король. О, дядя мой! О, бѣдный, бѣдный Глостеръ!..
   Королева. Меня жалѣй:-- я заслужила больше
             Участія, чѣмъ онъ. Какъ!.. ты скрываешь
             Свое лицо? не смотришь ты?.. Я, значитъ,
             Тебѣ страшнѣй заразы? Да взгляни же!
             Иль ты лишился слуха, какъ эхидна 29)?
             О, если такъ, такъ будь же вмѣстѣ съ тѣмъ
             И ядовитъ!.. Убей свой жену,
             Которую покинулъ. Неужели
             Всѣ радости твои, коварный Генрихъ,
             Въ могилу вмѣстѣ съ Глостеромъ сошли?
             Ты. значитъ, не любилъ меня и прежде!..
             Спѣши жъ воздвигнуть статую Гомфрею,
             Молись предъ ней, а мой потретъ отдай
             На вывѣску въ трактиръ. Такъ вотъ зачѣмъ
             Я бѣдствовала въ морѣ! Вотъ причина,
             Что бурный вихрь отбрасывалъ меня
             Два раза прочь отъ англійской земли
             Назадъ къ моей отчизнѣ! Онъ какъ будто
             Хотѣлъ предостеречь меня словами:
             "Нейди къ врагамъ; не ставь твоей ноги
             Въ жилище скорпіоновъ!" Я жъ сердилась
             На дружескій совѣтъ и проклинала
             Весь сонмъ вѣтровъ, равно какъ и того,
             Кто ихъ спустилъ изъ мѣднаго вертепа!
             Я громко умоляла ихъ принесть
             Меня къ землѣ британской или бросить
             Корабль на груду камней. Но Эолъ
             Не взялся быть убійцей: онъ оставилъ
             Тебѣ подобный подвигъ! Океанъ,
             Вздымая дивно грудь, не захотѣлъ
             Топить меня въ пучинѣ, зная твердо,
             Что ты своей жестокостью утопишь
             Меня и на землѣ въ потокахъ слезъ
             Соленыхъ, какъ и воды океана!
             Ряды подводныхъ камней не хотѣли
             Разбить меня и прятались въ песокъ,
             Увѣренные въ томъ, что ты погубишь
             Съ твоимъ кремнистымъ сердцемъ Маргариту
             И во дворцѣ! Когда ужасный вихрь
             Погналъ насъ снова въ море, я стояла
             На палубѣ, глядя на рядъ британскихъ
             Бѣлѣвшихъ скалъ, и чуть ихъ обликъ скрылся
             Отъ жадныхъ глазъ въ туманѣ бурной мглы,
             Я сорвала съ груди моей уборъ
             Брильянтовый, имѣвшій форму сердца,
             И бросила къ землѣ твоей, съ желаньемъ,
             Чтобъ ты меня принять могъ точно такъ же,
             Какъ принятъ былъ волнами мой уборъ!
             Когда жъ туманъ скрылъ Англію изъ глазъ,
             Я посылала и тогда къ ней жадно
             Мои глаза сквозь сумракъ, называя
             Ихъ тусклыми очками, чьей виной
             Я не могла увидѣть береговъ
             Желанной мною Англіи! Какъ часто
             Я заставляла герцога Суффолька,
             Орудье твоего непостоянства,
             Плѣнять меня разсказами, подобно
             Асканію, когда онъ предъ Дидоной
             Разсказывалъ о подвигахъ Энея,
             Начавъ разсказъ съ пожара Иліона 30).
             И развѣ я не такъ же, какъ она,
             Обманута тобой, а ты не такъ же
             Коваренъ, какъ Эней? О, Маргарита!
             Умри скорѣй!.. твой мужъ скорбитъ о томъ,
             Что ты живешь такъ долго!

(Шумъ за сценою. Входятъ Варвикъ и Салисбюри. Народъ тѣснится въ дверяхъ).

   Варвикъ.                                         Государь,
             Разнесся слухъ, что будто герцогъ Глостеръ
             Предательски убитъ рукой Суффолька
             И Бофорта. Народъ снуетъ повсюду,
             Какъ рой сердитыхъ пчелъ, лишенныхъ матки,
             И жалитъ всѣхъ, кого ни повстрѣчаетъ.
             Я удержалъ готовый вспыхнуть бунтъ
             Лишь только обѣщаньемъ разузнать
             Причину смерти герцога.
   Король.                                         Онъ умеръ,
             Варвикъ мой добрый,-- вотъ что слишкомъ вѣрно!
             Но какъ -- про это знаетъ Богъ, не Генрихъ!..
             Войди, прошу, въ его опочивальню,
             Взгляни на трупъ и разъясни причину
             Внезапной этой смерти.
   Варвикъ.                                         Все узнаемъ,
             Достойный государь. Пусть Салисбюри
             Останется съ толпой, покамѣстъ я
             Вернусь назадъ.

(Варвикъ уходитъ во внутренніе покои; Салисбюри удаляется къ дверямъ).

   Король.                     О, Ты, Который судишь
             И насъ и все!.. Молю, останови
             Во мнѣ теченье мыслей, вопіющихъ,
             Что дядя мой погибъ отъ рукъ убійцъ!
             Прости мнѣ грѣхъ, когда я ошибаюсь!
             Ты судишь безошибочно одинъ!
             О, какъ бы я хотѣлъ напечатлѣть
             Сто тысячъ поцѣлуевъ на холодныхъ
             Его устахъ! Пролить моря соленыхъ
             И нѣжныхъ слезъ на трупъ его, сказавъ,
             Какъ нѣжно я любилъ его, и крѣпко
             Пожать рукой безчувственную руку!..
             Но что въ томъ будетъ пользы?.. Я, увидя
             Холодные останки, лишь сильнѣе
             Почувствую отчаянье мое.

(Боковая дверь отворяется; виденъ трупъ Глостера на постели. Варвикъ и другіе стоятъ вокругъ).

   Варвикъ. Приблизьтесь, государь, и поглядите.
   Король. Глядѣть въ свою могилу?.. Эта смерть
             Умчала и мое земное счастье.
             Увидѣвъ трупъ, свою я вижу смерть.
   Варвикъ. Клянусь моей надеждой, быть введеннымъ
             Во царствіе Того, Кто пострадалъ,
             Чтобъ снять съ людей тяжелое проклятье
             Его отца -- я твердо убѣжденъ,
             Что славный герцогъ палъ отъ рукъ убійцы.
   Суффолькъ. Торжественная клятва!.. Но на чемъ же
             Основана милордомъ эта мысль?
   Варвикъ. Взгляните, какъ застыла кровь въ лицѣ
             Покойнаго. Я часто видѣлъ лица
             Умершихъ отъ болѣзней: всѣ они
             Подобны цвѣтомъ пеплу,-- блѣдны, впалы,
             Безъ крови на щекахъ, затѣмъ что сердце,
             Въ борьбѣ съ упорной болью, привлекаетъ
             Всю кровь себѣ на помощь -- и она,
             Застывши въ немъ, не можетъ оживить
             Опять румянцемъ щеки. Поглядите жъ
             Теперь въ лицо покойника. Оно
             Налито черной кровью; кругъ зрачковъ
             Расширился сильнѣй, чѣмъ у живого.
             Онъ смотритъ, какъ удавленный. Взгляните,
             Какъ страшно встали дыбомъ волоса
             На головѣ; какъ ноздри отъ усилій
             Расширились, какъ разметались руки.
             Онъ явно защищалъ съ упорствомъ жизнь
             И былъ поверженъ силой. Вонъ замѣтны
             Клочки волосъ, приставшихъ къ простынѣ.
             Взгляните, какъ всклокочена его
             Густая борода, съ такимъ стараньемъ
             Расчесанная прежде, а теперь
             Подобная грозой побитой жатвѣ.
             О, онъ убитъ навѣрно!.. Это вамъ
             Способенъ доказать малѣйшій признакъ
             Изъ высказанныхъ мной.
   Суффолькъ.                               Кто жъ, лордъ Варвикъ,
             Виновенъ въ смерти герцога? Онъ былъ
             Подъ присмотромъ моимъ и кардинала,--
             Не счесть же насъ обоихъ за убійцъ!
   Варвикъ. Всегда считались оба вы врагами
             Покойнаго. Онъ отданъ былъ подъ присмотръ
             Обоимъ вамъ -- и оба вы, конечно,
             Его не трактовали черезчуръ
             По-дружески. А то, что онъ нашелъ
             Себѣ врага -- то это очевидно.
   Королева. Такъ вы, Варвикъ, вините этихъ лордовъ
             Въ кончинѣ лорда Глостера?
   Варвикъ.                                         Кто жъ, видя
             Убитаго теленка, надъ которымъ
             Стоитъ еще мясникъ съ ножомъ въ рукѣ,
             Покрытымъ свѣжей кровью, усомнится,
             Что онъ его убилъ? Кто, отыскавъ
             Заклеванное тѣло куропатки
             Въ гнѣздѣ у злого коршуна, не тотчасъ же
             Пойметъ, какимъ путемъ она погибла,
             Хотя бы коршунъ вился вдалекѣ
             И не имѣлъ на клювѣ знаковъ крови?--
             Вотъ такъ легко понять и эту драму.
   Королева. Суффолькъ мясникъ? Гдѣ жъ ножъ его?... А коршунъ...
             Должно-быть, кардиналъ;-- но гдѣ же когти?
   Суффолькъ. Я не ношу ножа, чтобъ рѣзать спящихъ;
             Но вотъ) мой мечъ, заржавѣвшій въ ножнахъ
             Отъ долгаго покоя. Я очищу
             Его въ крови того, кто заклеймитъ
             Меня кровавымъ именемъ убійцы.
             Осмѣлься повторить, надменный Варвикъ,
             Что я убійца Глостера.

(Кардиналъ, Сомерсетъ и другіе уходятъ).

   Варвикъ.                               Найдется ль
             Хоть что-нибудь, чего бъ я не посмѣлъ
             Сказать въ отвѣтъ коварному Суффольку?
   Королева. Что бъ ты ни возразилъ ему -- ты все же
             Останешься зачинщикомъ всѣхъ ссоръ,
             Хотя бы лордъ Суффолькъ и двадцать разъ
             Тебѣ свой бросилъ вызовъ.
   Варвикъ.                                         Королева,
             Я васъ прошу почтительно не дѣлать
             Подобныхъ возраженій. Все, что вы
             Захочете сказать ему въ защиту,
             Запачкаетъ лишь васъ высокій санъ.
   Суффолькъ. Надменный лордъ, тупой и грубый!.. Если
             Когда-нибудь преступная жена
             Позорила достойнаго супруга --
             Такъ это мать твоя! Навѣрно, ею
             Допущенъ былъ къ супружескому ложу
             Какой-нибудь безграмотный мужикъ.
             Дрянной дичокъ привитъ былъ ею къ корню
             Прекраснѣйшаго дерева -- и плодомъ
             Его родился ты, въ комъ нѣтъ ни капли
             Невилей чистой крови!
   Варвикъ.                                         О, когда бъ
             Тебя не защищалъ позоръ убійцы,
             И если бъ самъ, окованный почтеньемъ
             Къ присутствію монарха, не боялся
             Тебя лишить я большаго позора
             Погибнуть подъ рукою палача --
             Повѣрь, что я бъ заставилъ на колѣняхъ
             Тебя, презрѣнный трусъ, просить прощенья
             За то, что ты сказалъ! Ты былъ бы долженъ
             Перенести на собственную мать
             Свои слова! Сознаться, что ты самъ
             Родился незаконно -- и затѣмъ,
             Насытясь этимъ мщеньемъ, я отправилъ
             Тебя бы въ адъ, вампиръ невинно-спящихъ!
   Суффолькъ. Я кровь твою пролью и не во снѣ,
             Когда лишь согласишься ты оставить
             Со мною эту залу.
   Варвикъ.                               Такъ идемъ --
             И тотчасъ же! Иль вытащу тебя
             Я вонъ отсюда силой. Какъ ни мало
             Достоинъ ты, чтобъ я съ тобой сразился,
             Но я сражусь, чтобъ только успокоить
             Духъ Глостера, (Суффолькъ и Варвикъ уходятъ).
   Король.                               Какія латы могутъ
             Сравниться съ чистымъ сердцемъ? Тотъ, кто правъ --
             Покрытъ тройной бронею; чья же совѣсть
             Запятнана проступкомъ -- будетъ нагъ,
             Хотя бъ покрылъ всего себя желѣзомъ.

(Шумъ за дверями).

   Королева. Что тамъ за шумъ?

(Суффолькъ и Варвикъ возвращаются съ обнаженными мечами).

   Король.                               Что это значитъ, лорды?
             Вы дерзки до того, что обнажили
             Мечи свои предъ нами! Что за шумъ
             Мы слышали за дверью?
   Суффолькъ.                               Лордъ Варвикъ
             Напалъ со всѣми жителями Бери
             Злодѣйски на меня, мой повелитель.

(Новый шумъ за сценой. Входитъ Салисбюри).

   Салисбюри (къ толпѣ за дверями).
             Назадъ и не шумѣть!.. Я передамъ
             Монарху вашу просьбу. (Королю) Государь,
             Народъ прислалъ сказать меня, что если
             Безчестный лордъ Суффолькъ не будетъ тотчасъ
             Казненъ позорной смертью или изгнанъ
             Изъ англійскихъ предѣловъ, то онъ самъ
             Возьметъ его изъ вашего дворца
             И умертвитъ мучительною смертью.
             Народъ твердитъ, что имъ убитъ достойный
             Милордъ Гомфрей; что онъ убьетъ за этимъ
             И васъ самихъ; поэтому одна лишь
             Любовь къ особѣ вашей, а не бунтъ
             Подвигнули народъ желать такъ сильно,
             Чтобъ лордъ Суффолькъ былъ изгнанъ. Вся толпа,
             Заботясь объ охранѣ вашей жизни,
             Кричитъ, что если бъ вы, идя ко сну,
             Подъ страхомъ смертной казни или гнѣва
             Строжайше запретили васъ будить,
             И кто-нибудь при этомъ вдругъ увидѣлъ,
             Что къ вамъ ползетъ опасная змѣя
             Съ двойнымъ смертельнымъ жаломъ,-- то, конечно,
             Васъ надо было бъ тотчасъ разбудить,
             Чтобъ вредный гадъ не сдѣлалъ непробуднымъ
             Вашъ тихій, мирный сонъ. Такъ и теперь
             Народъ кричитъ, что, такъ или иначе,
             Онъ васъ спасетъ, помимо васъ самихъ,
             Отъ злой змѣи, Суффолька, чьимъ коварнымъ
             И полнымъ яда жаломъ умерщвленъ
             Вашъ добрый дядя, Глостеръ, вдвое больше
             Достойный жить, чѣмъ самъ милордъ Суффолькъ.
   Народъ (за сценой). Отвѣтъ! отвѣтъ!-- мы ждемъ, лордъ Салисбюри!
   Суффолькъ. Я не дивлюсь, что шайка подлой черни
             Пришла съ такою просьбой къ королю.
             Но вы, милордъ,-- вы съ радостью схватились
             За это порученье для того,
             Чтобъ выказать ораторскій свой даръ.
             Большая честь для лорда быть посломъ
             Ватаги пьяныхъ мѣдниковъ!
   Народъ (за сценой).                     Отвѣтъ!
             Скорѣй отвѣтъ, иль мы ворвемся въ двери!
   Король. Поди и передай имъ, Салисбюри,
             Что я благодарю душевно всѣхъ
             За преданность и нѣжную заботу
             О благѣ короля; что я и самъ
             Намѣренъ былъ исполнить ихъ желанье
             Безъ всякихъ просьбъ. Мой умъ пророчитъ мнѣ
             И безъ того, что лордъ Суффолькъ погубитъ
             Меня и государство. Потому --
             Клянусь величьемъ Господа, чьей власти
             Я здѣсь лишь представитель, что Суффолькъ
             Не будетъ заражать подъ страхомъ смерти
             Дыханьемъ здѣшній воздухъ дольше срока
             Трехъ краткихъ дней. (Салисбюри уходитъ)
   Королева.                               О, Генрихъ, пощади,
             Молю тебя, достойнаго Суффолька!
   Король. Достойнаго?-- Достойна ль ты сама,
             Вступаясь за него? Молчи -- ни слова!
             Ты только раздражишь меня сильнѣй
             Подобными рѣчами! Если бъ я
             И просто обѣщалъ изгнать Суффолька,
             То выполнилъ бы слово; но когда
             Поклялся это сдѣлать -- то мое
             Рѣшенье неизмѣнно. (Суффольку). Цѣлый міръ
             Не выкупитъ тебѣ спасенья жизни,
             Когда ты будешь встрѣченъ по исходѣ
             Трехъ дней въ владѣньяхъ нашихъ. Лордъ Варвикъ,
             Пойдемъ со мной, пойдемъ, достойный другъ мой!
             Мнѣ есть о чемъ съ тобой поговорить.

(Всѣ уходятъ, кромѣ королевы Маргариты и Суффолька).

   Королева. О, пусть бѣды и горе будутъ вамъ
             Сопутствовать вездѣ!.. Пускай злосчастье
             Навѣкъ сроднится съ вами! Гдѣ бы двое
             Вы ни сошлись -- пусть дьяволъ будетъ третьимъ!
             Пускай вездѣ спѣшитъ тройное мщенье
             Итти за вами вслѣдъ!..
   Суффолькъ.                     Не проклинайте
             Напрасно, королева, и проститесь
             Навѣкъ съ своимъ Суффолькомъ.
   Королева.                                                   Кто ты:-- трусъ
             Иль женщина? Ужель въ тебѣ нѣтъ духу,
             Чтобъ клясть своихъ враговъ?
   Суффолькъ.                               Пускай всѣ язвы
             Падутъ на нихъ!-- Къ чему мнѣ клясть? Когда бы
             Я могъ ихъ умертвить своимъ проклятьемъ,
             Какъ корень мандрагоры 31), то, конечно,
             Я выдумалъ бы тьму горчайшихъ клятвъ,
             Жестокихъ, страшныхъ, ѣдкихъ; проклиналъ бы
             Со скрежетомъ зубовъ, со всѣмъ, къ чему
             Способна только ненависть; шипѣлъ бы,
             Какъ злость, въ своей пещерѣ! Мой языкъ
             Запутался бъ въ словахъ; глаза сверкали бъ,
             Какъ искры изъ кремня; на головѣ
             Торчали бъ волоса, какъ у безумныхъ!..
             Рой страшныхъ клятвъ кипѣлъ бы въ каждой жилѣ;
             Да и теперь, хотя нѣтъ пользы въ томъ,
             Могу ли я не клясть? О, нѣтъ!-- пусть ядъ
             Одинъ имъ будетъ пищей; желчь и то,
             Что горче самой желчи, будь единымъ
             Ихъ лакомствомъ; сѣнь мрачныхъ кипарисовъ
             Будь имъ единой тѣнью; пусть глаза
             Ихъ видятъ василисковъ; жало змѣй
             Пусть имъ ласкаетъ тѣло; шипъ змѣиный
             Да крикъ зловѣщихъ совъ пусть имъ замѣнитъ
             Отраду сладкой музыки! Весь черный
             И страшный адъ...
   Королева.                               Довольно, милый мой:
             Ты мучить самъ себя. Твои проклятья,
             Какъ солнце, отраженное обратно
             Поверхностью стекла, иль какъ ударъ
             Ружья въ плечо при выстрѣлѣ, приносятъ
             Тебѣ же вредъ.
   Суффолькъ.                     Сама хотѣла ты
             Проклятій отъ меня; такъ для чего же
             Велишь молчать теперь? Клянусь отчизной,
             Которой я лишенъ, что былъ бы я
             Способенъ простоять холодной ночью
             Безъ платья на горѣ, гдѣ бурный вѣтеръ
             И стужа не давали бъ никогда
             Пробиться и травѣ -- и все бы клялъ,
             Клялъ безъ конца, сочтя такую ночь
             За краткое мгновенье!..
   Королева.                                         Умоляю,
             Приди въ себя! Дай руку мнѣ твою.
             Позволь мнѣ оросить ее моими
             Горячими слезами. Пусть вовѣки
             Небесный дождь не смоетъ этотъ слѣдъ
             Тоски моей и горя! (Цѣлуетъ его руку). О, когда бъ
             Могла, поцѣловавши эту руку,
             На ней оставить знакъ я, чтобы ты,
             Взглянувши на него, всегда могъ вспомнить
             Мои уста, изъ коихъ полетятъ
             Тебѣ во слѣдъ десятки тысячъ вздоховъ!..
             Теперь иди:-- пусть я скорѣй узнаю
             Мою печаль. Я чувствую ее,
             Пока ты здѣсь, однимъ воображеньемъ,
             Какъ тотъ, кто жадно ѣстъ и въ то же время
             Боится мысли голода. Но все же я
             Скажу, что ты вернешься; иль добьюсь я
             Того, что буду изгнана съ тобою!
             Я и теперь уже почти въ изгнаньи,
             Лишившись такъ тебя!... Иди; довольно,
             Ни слова больше,-- удались скорѣй!..
             Нѣтъ, нѣтъ! постой!.. Такъ два приговоренныхъ
             Цѣлуются десятки тысячъ разъ
             И чувствуютъ, что смерть для нихъ сноснѣе
             Минуты разставанья!.. Ну, прощай!
             Простясь съ тобой, прощусь я и со счастьемъ.
   Суффолькъ. Бѣднякъ Суффолькъ!-- онъ изгнанъ десять разъ:
             Разъ королемъ и девять разъ тобою!
             Будь ты со мною -- я бъ не пожалѣлъ
             Родной страны:-- съ тобой была бы мнѣ
             Пустыня люднымъ городомъ! Гдѣ ты --
             Тамъ міръ утѣхъ и счастья, безъ тебя же --
             Вездѣ печаль и горе! Я не въ силахъ
             Сказать ни слова больше. Милый другъ.
             Живи и будь счастлива!-- Мысль, что ты
             Еще живешь, моей утѣхой будетъ! (Входитъ Во).
   Королева. Что сдѣлалось?-- Куда спѣшишь ты, Во?
   Во. Сказать скорѣй монарху, что Бофортъ
             Вдругъ захворалъ опасною болѣзнью.
             Онъ стонетъ, богохульствуетъ, клянетъ
             Людей и все на свѣтѣ. То внезапно
             Твердитъ, дрожа, что видитъ близъ кровати
             Кровавый духъ Гомфрея; то зоветъ
             Скорѣй къ себѣ монарха и, приникнувъ
             Къ подушкѣ ртомъ, нашептываетъ ей,
             Какъ бы ему, всю тяжесть страшныхъ мыслей,
             Гнетущихъ душу скорбную его.
             Меня послали доложить монарху,
             Что громко онъ зоветъ его къ себѣ.
   Королева, Иди же къ королю съ печальной вѣстью.

(Во уходитъ).

             О, Боже, что за свѣтъ! что за извѣстья!
             Но что мнѣ въ томъ?-- что плакать объ утратѣ
             Часовъ чужой мнѣ жизни, если я
             Должна все потерять съ твоимъ изгнаньемъ!
             Хочу стонать и плакать о тебѣ лишь,
             О, мой Суффолькъ! Поспорить вѣдь могу
             Я съ влажной южной тучею потокомъ
             Моихъ горючихъ слезъ? Она питаетъ
             Земную грудь, а я -- свою печаль!..
             Иди, иди!-- ты слышалъ, что послали
             За королемъ. Ты мертвъ, когда застанутъ
             Тебя со мной!
   Суффолькъ.           Я все равно умру,
             Когда съ тобой разстанусь! Если бъ умеръ
             Я близъ тебя -- то смерть была бы мнѣ
             Сладка, какъ сонъ съ склоненной на твои
             Колѣни головою! Я бы предалъ
             Послѣдній вздохъ неслышно, какъ младенецъ,
             Уснувшій съ грудью матери въ устахъ!
             Но смерть вдали во мнѣ возбудитъ только
             Порывы злого бѣшенства! Я буду
             Кричать и звать тебя, прося закрыть мнѣ
             Померкшіе глаза и запечатать
             Уста мои твоими, чтобы этимъ,
             Иль удержать во мнѣ еще мой духъ,
             Иль слить его съ твоимъ, въ которомъ сталъ бы
             Я жить, какъ бы въ раю! Смерть близъ тебя
             Была бъ мнѣ только шуткой; вдалекѣ жъ
             Я въ ней найду мученье хуже смерти.
             Позволь же мнѣ остаться, что бъ ни вышло
             Изъ этого.
   Королева.                     Спѣши!-- разлука будетъ
             Полезна намъ, какъ ѣдкое лѣкарство,
             Какими мы подчасъ врачуемъ боль.
             Спѣши, мой другъ, во Францію;-- я буду
             Знать все, что тамъ ты дѣлаешь; тебя
             Во всѣхъ странахъ найдетъ моя Ириса 32).
   Суффолькъ.                                                   Иду.
   Королева. Возьми мое съ собою сердце.
   Суффолькъ. Ни разу не скрывался цѣнный камень
             Въ ларцѣ бѣднѣй и жалче! Мы съ тобой
             Разстанемся, какъ бѣдственный корабль,
             Разбитый на двѣ части. Вотъ дорога
             Моя къ тяжелой смерти.
   Королева.                                         Вотъ моя. (Уходятъ въ разныя стороны).
   

СЦЕНА 3-я.

Лондонъ. Спальня Бофорда.

(Входятъ король Генрихъ, Салисбюри, Варвикъ и другіе. Кардиналъ лежитъ въ постели; кругомъ стоятъ слуги).

   Король. Лордъ Бофордъ,-- что съ тобой?-- отвѣть монарху.
   Кардиналъ (въ бреду). Когда ты смерть,-- оставь мнѣ только жизнь!..
             Спаси отъ этихъ мукъ -- и я въ награду
             Тебѣ дамъ столько золота, что имъ
             Легко купить другой подобный островъ.
   Король. Не доброй жизни знакъ, когда кончина
             Пугаетъ такъ ужасно.
   Варвикъ.                               Кардиналъ,--
             Съ тобою говоритъ твой повелитель.
   Кардиналъ. Пускай ведутъ къ суду меня!.. Онъ умеръ
             Въ своей постели;-- гдѣ же могъ иначе
             Онъ умереть?.. Могу ль заставить я
             Людей жить противъ воли? Не пытайте,
             Прошу, меня, я все скажу. Какъ! Ожилъ?..
             Онъ живъ опять?.. Гдѣ онъ? гдѣ,-- покажите!
             Я тысячу червонцевъ далъ бы, только бъ
             Взглянуть ему въ лицо! Смотрите:-- онъ
             Стоитъ безъ глазъ: они покрыты пылью.
             Пригладьте волосы ему,-- смотрите!
             Они стоятъ, какъ цѣпкіе силки,
             И силятся не дать летѣть на небо
             Моей душѣ!.. О, дайте, ради Бога,
             Напиться мнѣ! Пусть дастъ скорѣй аптекарь
             Тотъ страшный ядъ, который я купилъ!..
   Король. О, Ты, Предвѣчный Двигатель вселенной!
             Взгляни, молю, очами благодати
             На бѣднаго страдальца! Отгони
             Врага, ему опутавшаго душу,
             И удали изъ сердца скорбный духъ
             Отчаянья!
   Варвикъ.                     Смотрите, какъ скрежещетъ
             Въ мученьи онъ зубами.
   Салисбюри.                     Не тревожьте
             Его ничѣмъ:-- пусть отойдетъ онъ съ миромъ.
   Король. Да будетъ миръ душѣ его, коль скоро
             Позволитъ это Богъ! Лордъ-кардиналъ,
             Вздѣнь руки въ знакъ надежды, если вѣришь
             Въ безсмертіе... Онъ умеръ и не сдѣлалъ
             Просимый знакъ. О, Господи, прости
             Ему ужасный грѣхъ!
   Варвикъ.                               Такая смерть --
             Вѣрнѣйшій знакъ преступной, страшной жизни.
   Король. Не будемте судить его:-- мы всѣ
             Преступники предъ Господомъ. Закройте
             Ему глаза, задерните постель,
             И выйдемте предаться размышленью. (Уходятъ).
   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Кентъ. Морской берегъ близъ Дувра.

(На морѣ слышны пушечные выстрѣлы; затѣмъ къ берегу пристаетъ шлюпка, изъ которой выходятъ капитанъ корабля, шкиперъ, штурманъ, Вальтеръ Вайтморъ и нѣсколько пиратовъ съ Суффолькомъ и другими плѣнными дворянами).

   Капитанъ. Веселый, совѣстливый день 33) ужъ скрылся
             Въ пучинѣ океана. Волчій вой
             Успѣлъ поднять драконовъ темной ночи;
             И вотъ они повисшими крылами
             Сонливо обвѣваютъ рядъ могилъ
             И дышатъ зараженными парами
             Изъ ихъ туманныхъ пастей. 34) Подведите
             Теперь сюда захваченныхъ. Пока
             Бросаетъ наша шкуна якорь въ дюнахъ,
             Мы съ ними здѣсь условимся о суммѣ
             Ихъ выкупа иль окровавимъ берегъ
             Ихъ пурпурною кровью. Этотъ плѣнникъ
             Пойдетъ на долю шкипера; того
             Себѣ взять можетъ штурманъ, а тебѣ
             Достанется вотъ этотъ, Вальтеръ Вайтморъ.

(Указываетъ на Суффолька).

   1-й дворянинъ. Что долженъ заплатить тебѣ я, шкиперъ?
   Шкиперъ. Дай тысячу червонцевъ, иль прощайся
             Съ своею головой.
   Штурманъ.                     Когда ты хочешь
             Сберечь свою -- то дай мнѣ ровно столько жъ.
   Капитанъ. Что жъ? Кажется, вамъ много заплатить
             Двѣ тысячи червонцевъ?-- а еще
             Сказали, что дворяне вы! Эй, рѣжьте
             Бездѣльниковъ! Они, и заплативъ
             Ничтожный этотъ выкупъ, все жъ не могутъ
             Намъ возвратить потерянныхъ въ бою.
   1-й дворянинъ. Я дамъ вамъ эту сумму,-- пощадите
             Мнѣ только жизнь.
   2-й дворянинъ.                     И я:-- я напишу
             Моимъ роднымъ объ этомъ.
   Вайтморъ. (Суффольку). Я сегодня
             Лишился въ битвѣ глаза и въ отмщенье
             За это ты умрешь! Моя будь воля --
             Погибли бы и тѣ.
   Капитанъ.                               Не горячись --
             Потребуй лучше выкупъ.
   Суффолькъ.                               Видишь это
             Изображенье свѣтлаго Георга:--
             Я дворянинъ 35). Я заплачу тебѣ
             Все, что ты ни потребуешь.
   Вайтморъ (Суффольку). Я самъ
             Такой же дворянинъ: я -- Вальтеръ Вайтморъ.
             Чего жъ ты испугался? Неужели
             Тебѣ страшна такъ смерть?
   Суффолькъ.                               Я ужаснулся,
             Услышавъ это имя. Для меня
             Звучитъ въ немъ смерть. Давно одинъ гадатель
             Мнѣ предсказалъ, что мой убійца будетъ
             Носить такое имя. Впрочемъ, это
             Не должно возбуждать. въ тебѣ сильнѣе
             Желанье умертвить меня, затѣмъ,
             Что ты зовешься, кажется, вѣрнѣе
             Не Вальтеръ, а Гальтье.
   Вайтморъ.                                         Гальтье иль Вальтеръ 36),
             Мнѣ все равно;-- я знаю только то,
             Что стыдъ не запятналъ еще покуда
             Ни разу это имя,-- потому
             Коль скоро я рѣшусь продать за деньги
             Желанье мстить врагу, то пусть сотрутъ
             Тогда мои гербы, пусть переломятъ
             Мой славный мечъ и обернутъ навѣкъ
             Къ стѣнѣ мой щитъ, назвавши подлымъ трусомъ
             Предъ цѣлою вселенной. (Хватаетъ Суффолька).
   Суффолькъ.                               Стой, Вайтморъ!
             Твой плѣнникъ славный герцогъ Де-ля-Пуль
             И принцъ Суффолькъ.
   Вайтморъ. Суффолькъ? въ такихъ лохмотьяхъ?
   Суффолькъ. Вѣдь титулъ не въ лохмотьяхъ? И Юпитеръ
             Ходилъ переодѣтымъ; почему же
             Не дѣлать мнѣ того же?
   Капитанъ.                                         Да, но только
             Юпитера никто не убивалъ,
             А мы тебя зарѣжемъ.
   Суффолькъ.                     Подлый рабъ!
             Кровь Генриха и доблестнаго рода
             Ланкастеровъ не можетъ быть пролита
             Холопскою рукой. Не ты ль, бывало,
             Поддерживалъ мнѣ стремя, цѣловалъ
             Покорно эту руку, бѣгалъ вслѣдъ
             Безъ шапки за конемъ моимъ и ждалъ,
             Какъ милости, чтобъ я тебѣ отвѣтилъ
             На низкій твой поклонъ? Какъ часто ты
             Кормился за столомъ моимъ, служилъ
             За чашей при пирахъ и униженно
             Стоялъ въ той самой комнатѣ, гдѣ я
             Обѣдалъ съ королевой Маргаритой!
             Припомни, какъ ты ждалъ подобострастно
             Меня въ моей передней! Пусть все это
             Смиритъ твою кичливость и убьетъ
             Въ тебѣ отродье гордости. Моя
             Рука тебѣ испрашивала милость,--
             Она же укротитъ и твой языкъ.
   Вайтморъ. Эй, капитанъ, проткнуть его?
   Капитанъ.                                                   Постой,
             Я прежде проколю его словами,
             Какъ онъ меня.
   Суффолькъ.                     Твои слова, бездѣльникъ,
             Тупѣй, чѣмъ ты.
             Капитанъ. Эй, взять его -- и пусть
             Ему отрубятъ голову на шлюпкѣ!
   Суффолькъ. Ты этого не сдѣлаешь изъ страха
             Ея лишиться самъ.
   Капитанъ.                               Увидишь, пыль!
   Суффолькъ.                                                   Я пыль?
   Капитанъ. Да, пыль иль Пуль, пожалуй, грязь37),
             Нечистый соръ, мутившій ключъ, гдѣ пьетъ
             Вся Англія! Но я теперь сумѣю
             Заткнуть твою зіяющую пасть,
             Пожравшую сокровища отчизны!
             Я вымету дорогу подлымъ ртомъ,
             Которымъ цѣловалъ ты королеву!
             И ты, кому смѣшна была кончина
             Достойнаго Гомфрея,-- будешь тщетно,
             Со скрежетомъ зубовъ, взывать къ вѣтрамъ,
             Которые тебѣ отвѣтятъ свистомъ,
             Исполненнымъ презрѣнья. Сочетайся
             Въ аду со всѣми вѣдьмами за то,
             Что ты женилъ великаго монарха
             На дочери ничтожнаго владыки
             Безъ подданныхъ, короны и земель!
             Твой санъ достигнутъ дьявольскимъ коварствомъ;
             Подобно злому Силлѣ, ты упился
             Сердечной кровью матери; ты продалъ
             Анжу и Мэнъ французамъ; ты одинъ
             Виновенъ въ томъ, что лживые нормандцы
             Свергаютъ нашу власть, а наше войско
             Вернулось все израненнымъ домой,
             Разбитое въ Пикардіи, гдѣ были
             Зарѣзаны правители, а замки
             Сдались врагамъ. Варвикъ и домъ Невилей,
             Которыхъ грозный мечъ не обнажался
             Ни разу безъ причинъ, теперь возстали
             На насъ изъ-за тебя, а Іоркскій домъ,
             Неправедно лишенный правъ на царство
             Убійствомъ короля и цѣлымъ рядомъ
             Позорнѣйшихъ насилій, вспыхнулъ местью
             И развернулъ побѣдныя знамена
             Съ закрытымъ тучей солнцемъ и съ словами:
             "Invitis nubibus" 38). Весь Кентъ возсталъ,
             А наконецъ позоръ и нищета
             Внѣдрились въ домъ британскаго монарха --
             И все изъ-за тебя! Ведите тотчасъ
             Его на смерть.
   Суффолькъ.           О, почему не богъ я,
             Чтобъ грянуть потрясающей грозой
             Надъ этой подлой шайкой! Низкимъ душамъ
             Довольно и ничтожнаго предлога,
             Чтобъ вздернуть кверху носъ. Такъ эта дрянь,
             Ничтожный капитанъ ничтожной шкуны,
             Храбрится и грозитъ, какъ Баргулюсъ 39),
             Могучій вождь пиратовъ иллирійскихъ.
             Шмели орлиной крови не сосутъ,
             А бѣдныхъ пчелъ обкрадываютъ только.
             Не можетъ быть, чтобъ мнѣ пришлось погибнуть
             Отъ этихъ подлыхъ рукъ. Твои слова
             Во мнѣ лишь будятъ гнѣвъ -- ничуть не совѣсть.
             Я посланъ королевой съ порученьемъ
             Во Францію и требую, чтобъ ты
             Немедля перевезъ меня чрезъ море.
   Капитанъ.                                                             Эй, Вальтеръ!
             Вайтморъ. Ну, Суффолькъ,-- пойдемъ! Я тотчасъ
             Тебя перевезу въ жилище душъ.
   Суффолькъ. Pene gelidus timor occupât artus 40),
             Тебя боюсь я точно.
   Вайтморъ.                               И увидишь,
             Что это не напрасно. Ты трепещешь?
             Смиряешься?
   1-й дворянинъ.           Смиритесь, добрый лордъ:
             Просите хорошенько.
   Суффолькъ.                     Лордъ Суффолькъ
             Привыкъ повелѣвать, а не смиряться!
             Языкъ мой грубъ для просьбы. Никогда
             Я не почту смиренною мольбою
             Подобный подлый сбродъ! Скорѣй склоню
             Я голову на плаху, чѣмъ колѣни
             Предъ кѣмъ бы ни случилось, кромѣ Бога
             И короля. Пускай она запляшетъ
             Скорѣй на окровавленномъ копьѣ,
             Чѣмъ склонится покорно предъ холопомъ!
             Страхъ чуждъ для высшихъ родомъ! Я могу
             Снесть болѣе, чѣмъ вы рѣшитесь сдѣлать.
   Капитанъ. Эй, взять его!-- довольно разговоровъ.
   Суффолькъ. Что жъ, подходите! Пусть жестокость ваша
             Доставитъ мнѣ безсмертье. Часто гибли
             Великіе душой отъ рукъ злодѣевъ.
             Такъ, римскій гладіаторъ и бандитъ
             Сразили старца Туллія; такъ, Цезарь
             Былъ низко умерщвленъ побочнымъ сыномъ 41);
             Помпей погибъ отъ рукъ островитянъ,
             А лордъ Суффолькъ умретъ отъ рукъ пиратовъ.

(Уходитъ съ Вайтморомъ и другими).

   Капитанъ (плѣннымъ дворянамъ). За васъ назначенъ выкупъ -- потому
             Отправься ты за нимъ, а ты покамѣстъ
             Останься здѣсь.

(Уходятъ всѣ, кромѣ 1-го дворянина. Входитъ Вайтморъ съ трупомъ Суффолъка).

   Вайтморъ.                     Лежи, бездушный трупъ,
             Здѣсь вмѣстѣ съ головой, пока предастъ
             Любовница твоя и королева
             Тебя землѣ. (Уходитъ Вайтморъ).
   1-й дворянинъ. Кровавый, страшный видъ!
             Свезу къ монарху тѣло. Если онъ
             Не станетъ мстить -- тогда отмстятъ, навѣрно,
             Его друзья.-- Отмститъ и королева,
             Которой былъ онъ дорогъ такъ при жизни.

(Уходитъ съ тѣломъ).

   

СЦЕНА 3-я.

Блэкгеть.

(Входятъ Джорджъ и Джонъ).

   Джорджъ. Добудь себѣ мечъ, хоть деревянный. Вотъ ужъ два дня, какъ они на ногахъ.
   Джонъ. Значитъ, имъ пора теперь соснуть.
   Джорджъ. Видишь ли,-- суконщикъ Джакъ Кодъ хочетъ вычистить все государство, выворотить его и взодрать на немъ новый ворсъ.
   Джонъ. Да и пора:-- вѣдь оно совсѣмъ вытерлось. Въ Англіи не стало житья съ тѣхъ поръ, какъ завелись дворяне.
   Джорджъ. Скверныя времена: добродѣтель въ ремесленникахъ ставится ни во что!
   Джонъ. Дворянство гнушается кожанымъ передникомъ.
   Джорджъ. Этого мало: въ совѣтѣ короля совсѣмъ нѣтъ хорошихъ работниковъ.
   Джонъ. Вѣрно!-- вѣдь пословица говоритъ: "работай по призванью", а это все равно, что сказать: пусть правителями будутъ работники. Значитъ, мы должны управлять государствомъ.
   Джорджъ. Совершенная правда: мозолистая рука -- лучшій признакъ дѣльнаго человѣка.
   Джонъ. А, вотъ и наши! Вотъ сынъ Биста, вингамскій кожевникъ.
   Джорджъ. Пусть-ка онъ выдубитъ шкуры нашихъ враговъ на лайку.
   Джонъ. Вотъ мясникъ Дикъ.
   Джорджъ. Если онъ тутъ, то грѣхъ будетъ убитъ, какъ быкъ, и неправдѣ перерѣжется гордо, какъ теленку.
   Джонъ. Вотъ и ткачъ Смитъ.
   Джорджъ. Ergo -- нить ихъ жизни спрядена.
   Джонъ. Идемъ же вмѣстѣ съ ними.

(Барабанный бой. Входятъ Кэдъ, Дикъ, Смитъ и толпа народа).

   Кэдъ. Мы, Джакъ Кэдъ, прозванный такъ по нашему мнимому отцу...
   Дикъ (въ сторону). Или, вѣрнѣе, по украденной кадкѣ селедокъ 42).
   Кэдъ. Мы пылаемъ духомъ низверженія королей и принцевъ, и потому враги наши падутъ предъ нами въ прахъ. (Шумъ). Эй, сказать, чтобъ замолчали!
   Дикъ. Молчанье!
   Кэдъ. Отецъ мой былъ Мортимеръ...
   Дикъ (въ сторону). Добрый малый и хорошій каменщикъ.
   Кэдъ. Моя мать изъ роду Плантагенетовъ...
   Дикъ (въ сторону). Я зналъ ее очень близко: хорошая была повивальная бабка.
   Кэдъ. Жена происходитъ отъ Ласіевъ...
   Дикъ (въ сторону). Она была дочь разносчика и торговала лоскутьями 43).
   Смитъ (Дику). А теперь, бросивъ коробъ, занимается стиркой бѣлья дома.
   Кэдъ. Итакъ -- я отрасль благороднаго дома.
   Дикъ (въ сторону). Конечно!-- что можетъ быть благороднѣй полевыхъ работъ; а онъ родился въ полѣ подъ плетнемъ, потому что у отца его никогда не было другого дома, кромѣ тюрьмы.
   Кэдъ. Я храбръ.
   Смитъ (въ сторону). Разумѣется: вѣдь нищему бояться нечего.
   Кэдъ. Могу вынести многое...
   Смитъ (въ сторону). Это такъ: я видѣлъ, какъ его сѣкли три базарныхъ дня сряду.
   Кэдъ. Не боюсь ни огня ни меча.
   Смитъ (въ сторону). Меча-то, пожалуй, ему бояться нечего: его кожи не проберешь и мечомъ 44).
   Дикъ (въ сторону). А огня, думаю, все-таки побаивается; вѣдь ему за покражу барана заклеймили руку каленымъ желѣзомъ.
   Кэдъ. Будьте же храбры потому что вашъ предводитель храбръ и клятвенно обѣщаетъ вамъ полное преобразованіе. Семипенсовые хлѣбы будутъ продаваться въ Англіи по одному пенни; тройная мѣра будетъ десятерной; пить дрянное пиво будетъ считаться преступленьемъ; все государство станетъ общимъ достояніемъ, и моя лошадь будетъ пастись въ Чипсайдѣ. Когда же я буду королемъ,-- а я имъ буду...
   Всѣ. Да здравствуетъ его величество!
   Кэдъ. Благодарю, добрый народъ! Тогда денегъ не будетъ: всѣ будутъ ѣсть и пить на мой счетъ; я одѣну всѣхъ въ одинаковое платье, чтобъ всѣ жили, какъ братья, и чествовали меня, какъ государя.
   Дикъ. Прежде всего перерѣжемъ законниковъ.
   Кэдъ. Я это сдѣлаю. Ну, не скверно ли, что изъ шкуры невиннаго ягненка сдѣлаютъ пергаментъ, испишутъ его, и этотъ пергаментъ погубить человѣка! Говорятъ, пчелы жалятъ! Вздоръ:-- жалитъ воскъ пчелъ 45). Я всего разъ въ жизни приложилъ печать и съ тѣхъ поръ никакъ не могу успокоиться. Что тамъ такое? кого вы тащите?

(Входятъ нѣсколько человѣкъ съ Чатамскимъ клеркомъ).

   Смитъ. Чатамскаго клерка;-- онъ умѣетъ читать, писать и сводить счеты.
   Кэдъ. Ахъ, бездѣльникъ!
   Смитъ. Мы видѣли, какъ онъ раздавалъ ребятишкамъ прописи.
   Кэдъ. Каковъ негодяи!
   Смитъ. У него въ карманѣ книга съ красными буквами.
   Кэдъ. Такъ онъ заклинатель?
   Дикъ. Кромѣ того, онъ мастеръ сочинять обязательства и разныя судейскія бумаги.
   Кэдъ. Жаль!-- онъ, клянусь честью, съ виду парень хорошій. Если я не найду его виновнымъ -- онъ не умретъ. Подойди поближе, пріятель:-- я долженъ допросить, тебя. Какъ тебя зовутъ?
   Клеркъ. Эммануилъ.
   Дикъ. То-есть, съ нами Богъ. Они всегда пишутъ это въ заголовкахъ бумагъ. Ну, плохо тебѣ будетъ!
   Кэдъ. Не мѣшай.-- Скажи, какъ ты подписываешь свое имя: буквами или какимъ-нибудь знакомъ, какъ всѣ добрые, честные люди?
   Клеркъ. Благодаря Бога, сэръ, я получилъ такое образованіе, что могу самъ подписывать свое имя.
   Всѣ. Признался, признался! казнить его!-- онъ злодѣй, измѣнникъ!
   Кэдъ. Взять его и повѣсить съ перомъ и чернильницей на шеѣ. (Клерка уводятъ. Входитъ Михаэль).
   Михаэль. Гдѣ нашъ общій начальникъ?
   Кэдъ. Здѣсь, мой частный подчиненный 46).
   Михаэль. Бѣги, бѣги, бѣги!-- сэръ Гомфрей Стаффордъ и его братъ, спѣшатъ сюда съ королевскимъ войскомъ.
   Кэдъ. Ни съ мѣста, бездѣльникъ!-- Стой, или я тебя убью! Стаффордъ встрѣтитъ здѣсь человѣка, который ничѣмъ не хуже его. Вѣдь онъ только рыцарь? не больше?
   Михаэль. Да.
   Кэдъ. Чтобъ сравняться съ нимъ, я сейчасъ посвящу въ рыцари себя. (Становится на колѣни). Возстань, рыцарь Джонъ Мортимеръ! (Встаетъ). Теперь идемъ ему навстрѣчу.

(Барабаны. Входятъ сэръ Гомфрей Стаффордъ и братъ его Вилльямъ съ войскомъ).

   Стаффордъ. Бездѣльники! рабы и накипь Кента,
             Клейменные для петли! бросьте тотчасъ
             Поднятое оружье! воротитесь
             Въ свои дома и выдайте сейчасъ
             Намъ этого мерзавца! Государь
             Проститъ васъ всѣхъ, когда вы покоритесь.
             Когда же нѣтъ -- онъ будетъ кровожаденъ
             И яростенъ. Покорность или смерть!
   Кэдъ. Что это за бездѣльники въ шелку?
             Что нужно имъ отъ насъ? Я говорить
             Хочу съ моимъ народомъ, надъ которымъ
             Надѣюсь скоро царствовать, затѣмъ
             Что я наслѣдникъ истинный короны.
   Стаффордъ. Бездѣльникъ! твой отецъ былъ штукатуръ,
             А ты стригачъ;-- попробуй отпереться.
   Кэдъ. Адамъ былъ огородникъ 47).
   Вил. Стаффордъ.                     Ну, такъ что же?
   Кэдъ. А вотъ что: Мортимеръ Эдмундъ, графъ Марчскій,
             Имѣлъ женой дочь герцога Кларенса --
             Такъ или нѣтъ?
   Стаффордъ.                     Положимъ.
   Кэдъ.                                                   И она
             Ему родила двойни.
   Вил. Стаффордъ.           Это ложь.
   Кэдъ. А я скажу, что правда! Старшій сынъ
             Украденъ былъ какой-то старой нищей
             Изъ рукъ его кормилицы и выросъ,
             Не вѣдая, кто онъ, и послѣ сталъ
             Кирпичникомъ!-- я сынъ его. Попробуй
             Сказать, что это ложь.
   Дикъ.                               Нѣтъ, правда, правда!
             И потому онъ будетъ королемъ.
   Смитъ. Въ домѣ моего отца есть труба его работы -- и кирпичи живы еще до сихъ поръ, чтобъ засвидѣтельствовать это. Потому вамъ этого не опровергнуть.
   Стаффордъ. И вы рѣшитесь вѣрить подлецу?
   Всѣ. Вѣримъ, вѣримъ, и потому убирайтесь!
   Вил. Стаффордъ. Джакъ Кэдъ,-- тебя подучилъ герцогъ Іоркскій.
   Кэдъ (въ сторону). Врешь:-- я это выдумалъ самъ. (Громко). Ступай, пріятель, и скажи отъ меня королю, что изъ уваженія къ памяти его отца, Генриха пятаго, при жизни котораго мальчишки играли въ бабки французскими кронами, я согласенъ, чтобъ онъ царствовалъ, но только подъ моимъ протекторствомъ.
   Дикъ. Сверхъ того, мы требуемъ головы лорда Сэя за то, что онъ продалъ герцогство Мэнъ.
   Кэдъ. И совершенно справедливо,-- потому что онъ изуродовалъ этимъ Англію; и не поддержи ее я своей мощной рукой, пришлось бы ей ходить на костыляхъ. Короли-товарищи! лордъ Сэй охолостилъ государство, сдѣлалъ его евнухомъ и, что еще ужаснѣе, онъ говоритъ по-французски, а потому онъ измѣнникъ.
   Стаффордъ. О, подлое, грубое невѣжество!
   Кэдъ. Ну, оправдай его, если можешь. Французы вѣдь наши враги, и я теперь спрашиваю: можетъ ли тотъ, кто говоритъ на языкѣ враговъ, быть хорошимъ совѣтникомъ?
   Всѣ. Нѣтъ, нѣтъ! и потому мы требуемъ головы Сэя.
   Вил. Стаффордъ. Ну, если вы не слушаете словъ,
             Такъ мы на васъ подѣйствуемъ войсками.
   Стаффордъ. Ступай, герольдъ, и объяви повсюду
             Измѣнниками тѣхъ, кто будетъ съ Кэдомъ.
             Скажи, что каждый, взятый въ плѣнъ съ оружьемъ,
             Повѣшенъ будетъ передъ дверью дома,
             Въ глазахъ жены и плачущихъ дѣтей,
             Въ примѣръ другимъ. Кто вѣренъ королю,
             Иди за мной. (Уходитъ съ братомъ и войскомъ).
   Кэдъ.                     А тотъ, кто другъ народа,
             Иди за мной! Покажемъ имъ, что мы
             Достойны быть мужчинами:-- вѣдь дѣло
             Идетъ здѣсь о свободѣ. Перебьемъ
             Всѣхъ лордовъ и дворянъ и пощадимъ
             Лишь только тѣхъ, чьи башмаки въ заплатахъ:
             Они честны одни, и если бъ смѣли,
             То всѣ пристали бъ къ намъ.
   Дикъ.                                         Враги идутъ,
             Поставивши войска свои въ порядокъ.
   Кэдъ. Для насъ лучшій порядокъ въ безпорядкѣ. Идемъ!
             Впередъ, друзья! (Уходятъ).
   

СЦЕНА 3-я.

Другая часть Блэкгета.

(Сраженіе. Люди обѣихъ партій входятъ и уходятъ, сражаясь. Оба Стаффорда убиты. Входятъ Кэдъ и другіе).

   Кэдъ. Гдѣ Дикъ, мясникъ эшфордскій?
   Дикъ. Здѣсь, сэръ.
   Кэдъ. Они падали передъ тобой, какъ быки и бараны; ты работалъ точно на своей бойнѣ. Въ награду за это посты будутъ вдвое длиннѣе 48), и тебѣ позволяется бить скотъ по сто головъ безъ одной.
   Дикъ. Больше мнѣ ничего не надо.
   Кэдъ. Ты заслужилъ это по всей справедливости. (Снимаетъ панцирь со Стаффорда и надѣваетъ его на себя). Я же буду носить эти латы въ память сегодняшней побѣды; а труды пусть привяжутъ къ хвосту моей лошади: я ихъ проволоку до самаго Лондона, гдѣ мы заставимъ лорда-мэра нести передо мною мечъ.
   Дикъ. А чтобъ еще больше упрочить успѣхъ нашей побѣды, разобьемъ тюрьму и выпустимъ колодниковъ.
   Кэдъ. Не безпокойся:-- за это я тебѣ ручаюсь. Идемъ же въ Лондонъ. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 4-я.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

(Входятъ король Генрихъ, читая просьбу, за нимъ герцогъ Букингамъ и лордъ Сэй. Королева Маргарита сидитъ печальная надъ отрубленной головой Суффолька).

   Королева. Я слышала не разъ, что грусть лишаетъ
             Насъ прежнихъ силъ, разнѣживаетъ душу
             И боязливой дѣлаетъ ее.
             Такъ перестань же сѣтбвать я плакать
             И думай лишь о мести! Но возможно ль
             Смотрѣть на это зрѣлище безъ слезъ?
             Я прижимаю голову его
             Къ моей больной груди; но гдѣ же тѣло,
             Которое такъ хочется обнять?
   Букингамъ. Какой отвѣтъ рѣшили, государь,
             Вы дать бунтовщикамъ?
   Король.                                         Я къ нимъ хочу
             Послать для вразумленья ихъ святого,
             Достойнаго епископа. Избави
             Меня Господь, чтобъ столько неразумныхъ,
             Заблудшихъ душъ погибли отъ меча.
             Я радъ скорѣй вступить въ переговоры
             Съ вождемъ ихъ Джакомъ Кэдомъ, чѣмъ сразить ихъ
             Кровавою войной. Дай мнѣ прочесть
             Еще разъ ихъ прошенье.
   Королева.                                         О, убійцы!
             О, изверги! И этотъ чудный взоръ,
             Имѣвшій надо мною власть кометы,
             Васъ не смягчилъ, не стоящихъ того,
             Чтобъ даже съ нимъ встрѣчаться!
   Король.                                                   Кэдъ поклялся,
             Что сниметъ вашу голову, лордъ Сэй.
   Сэй. Я думаю, что онъ отдастъ скорѣе
             Свою вамъ, государь.
   Король.                               Что, Маргарита?
             Ты все грустишь о гибели Суффолька?
             Мнѣ кажется, мой другъ, что если бъ я
             Скончался самъ -- ты плакала бы меньше.
   Королева. О, да, мой другъ,-- я плакала бы меньше,
             Но умерла съ тобою и сама. (Входитъ гонецъ).
   Король. Что новаго? съ какой спѣшишь ты вѣстью?
   Гонецъ. Спасайтесь, государь!-- бунтовщики
             Ужъ заняли Соутвэркъ. Мятежникъ Кэдъ
             Назвался самозванно Мортимеромъ,
             Потомкомъ рода герцога Кларенса,
             И, громко проповѣдуя, что вы
             Неправедно владѣете престоломъ,
             Клянется самъ надѣть корону вашу
             Въ Вестминстерѣ. Его солдаты -- стая
             Оборванныхъ бродягъ, жестокихъ, грубыхъ,
             Не знающихъ пощады. Смерть Стаффордовъ
             Влила въ нихъ жажду крови -- и они,
             Крича, что люди знанья и дворяне
             Лишь гнусныя піявки, обрекаютъ
             Ихъ всѣхъ жестокой смерти.
   Король.                                         О, безумцы,
             Не знающіе сами, что творятъ!
   Букингамъ. Спѣшите удалиться въ Кенильвортъ,
             Достойный государь, пока мы здѣсь
             Сберемъ довольно войскъ для отраженья
             Мятежниковъ.
   Королева.                     О, если бъ лордъ Суффолькъ
             Былъ живъ еще!-- онъ укротилъ бы тотчасъ
             Всю эту сволочь Кента.
   Король.                               Васъ, лордъ Сэй,
             Измѣнники всѣхъ больше ненавидятъ --
             Такъ уѣзжайте съ нами въ Кенильвортъ.
   Сэй. Я этимъ увеличу лишь опасность
             Для васъ, мой повелитель -- потому
             Останусь лучше здѣсь; а если я
             Противенъ такъ врагамъ, то постараюсь
             Прожить какъ можно скрытнѣй. (Входитъ другой гонецъ).
   2-й гонецъ.                                         Кэдъ съ своими
             На Лондонскомъ мосту; граждане въ страхѣ
             Бѣгутъ, бросая домы; чернь пристала
             Къ бунтовщикамъ, въ надеждѣ грабежа,
             И всѣ клянутся съ ревомъ, что разграбятъ
             И городъ и дворецъ.
   Букингамъ.                     Мой повелитель,
             Не медлите напрасно: на коней!
   Король. Поѣдемъ. Маргарита: Богъ намъ будетъ
             Надеждой и защитой.
   Королева.                               Смерть Суффолька
             Умчала прочь съ собой мою надежду.
   Король (лорду Сэю), Прощайте, лордъ; не довѣряйтесь этимъ
             Кентійскимъ негодяямъ.
   Букингамъ.                               Лучше просто
             Не вѣрить никому, во избѣжанье
             Обмана и измѣны.
   Сэй.                                         Лордъ, я вѣрю
             Въ одну свою невинность -- потому
             Останусь такъ же смѣлъ, какъ былъ и прежде.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 5-я.

Тамъ же. Тоуэръ.

(Лордъ Скэльзъ и другіе выходятъ на стѣну; внизу появляются нѣсколько гражданъ).

   Скэльзъ. Ну, что -- убитъ ли Джакъ Кэдъ?
   1-й гражданинъ. Нѣтъ, милордъ; да кажется, и не будетъ убитъ, потому что они завладѣли мостомъ и умерщвляютъ всѣхъ, кто имъ противится. Лордъ-мэръ проситъ прислать подмоги изъ Тоуэра, чтобы защищать городъ отъ мятежниковъ.
   Скэльзъ. Пришлю, что будетъ можно; я рискую
             Здѣсь самъ быть атакованнымъ. Враги
             Уже пытались разъ ворваться въ Тоуэръ.
             Отправьтесь въ Смитфильдъ и старайтесь тамъ
             Собрать народъ, а вамъ отсюда я
             Пришлю Матвѣя Гофа. Стойте твердо
             За родину, за вашего монарха
             И собственную жизнь; затѣмъ -- прощайте,--
             Я долженъ возвратиться снова въ Тоуэръ. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 6-я.

Тамъ же. Пушечная улица.

(Входитъ Кэдъ съ бунтовщиками).

   Кэдъ (ударяя жезломъ по Лондонскому камню 49). Теперь Мортимеръ хозяинъ въ городѣ! Здѣсь, сидя на Лондонскомъ камнѣ, я повелѣваю, чтобы въ первый годъ нашего царствованія текло по водосточнымъ трубамъ одно красное вино на счетъ города. Я объявляю измѣнникомъ каждаго, кто не назоветъ меня Мортимеромъ. (Вбѣгаетъ солдатъ).
   Солдатъ. Джакъ Кэдъ! Джакъ Кэдъ!
   Кэдъ. Бей его! (Солдата убиваютъ),
   Смитъ. Теперь этотъ негодяй не станетъ больше называть тебя Джакомъ Кэдомъ.
   Кэдъ. Кажется, ему растолковано порядкомъ.
   Дикъ. Милордъ, на Смитфильдскомъ рынкѣ собралось войско.
   Кэдъ. Идемъ и сразимся съ нимъ. Но сначала зажгите Лондонскій мостъ, а если можно -- и Тоуэръ. Впередъ!

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 7-я.

Тамъ же. Смитфильдь.

(Шумъ. Съ одной стороны входитъ Кэдъ съ бунтовщиками, съ другой -- граждане и королевскія войска подъ начальствомъ Матвѣя Гофа. Сраженіе. Граждане разбиты; Матвѣй Гофъ убитъ).

   Кэдъ. Такъ, ребята! Теперь пусть одна половина идетъ грабить Савойскій дворецъ, 50) а другая -- суды. Все къ чорту!
   Дикъ. У меня есть просьба до вашей свѣтлости.
   Кэдъ. Если ты попросишь самъ титула свѣтлости, то получишь за то, что назвалъ такъ меня.
   Дикъ. Я прошу только, чтобъ законы Англіи исходили изъ вашихъ устъ 51).
   Джонъ (въ сторону). Значитъ, у насъ будутъ искалѣченные законы: вѣдь ему какъ-то ткнули пикой въ глотку, и съ тѣхъ поръ ротъ его совсѣмъ искалѣченъ.
   Смитъ (тихо Джону). Нѣтъ, Джонъ, -- скорѣе вонючіе: вѣдь у него изо рта такъ и разитъ поджареннымъ сыромъ.
   Кэдъ. Я уже думалъ объ этомъ, а потому такъ и будетъ. Ступайте, сожгите всѣ государственныя дѣла. Мой ротъ будетъ парламентомъ Англіи.
   Джонъ (въ сторону). Зубастые жъ будутъ у насъ акты, если ему не выбьютъ зубовъ.
   Кэдъ. Съ этихъ поръ все будетъ общимъ. (Входитъ гонецъ).
   Гонецъ. Милордъ, добыча, добыча! Захваченъ лордь Сэй, что продалъ города Франціи, заставлялъ насъ по двадцати разъ платить пятнадцатую подать и собиралъ по шиллингу съ фунта на послѣднюю войну.

(Входитъ Джорджъ съ лордомъ Сэемъ).

   Кэдъ. Хорошо!-- за это ему отрубятъ голову десять разъ. Ну, сей 52), тотъ или оный лордъ! теперь ты сдѣлался цѣлью нашего королевскаго суда. Посмотримъ, что ты скажешь нашему величеству въ оправданье продажи Нормандіи мосье Basimecu 53), дофину Франціи? Объявляю тебѣ отъ имени лорда Мортимера, что я -- метла, которая нечисто вымететъ дворъ отъ такого сора, какъ ты. Ты измѣннически развратилъ юношество королевства, заведя латинскую школу, когда наши отцы не знали другихъ книгъ, кромѣ бирки. Ты ввелъ книгпечатаніе 54) и, въ противность королю, коронѣ и ея достоинству, выстроилъ бумажную фабрику. Тебѣ будетъ доказано въ лицо, что ты всегда былъ окруженъ людьми, толкующими объ именахъ существительныхъ, глаголахъ и другихъ гнусныхъ словахъ, какихъ ни одно христіанское ухо не можетъ вы >                       Не торопись, пускай живетъ за выкупъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Подвязки орденъ видишь ты на мнѣ?
                       Я дворянинъ и дамъ тебѣ, что хочешь.
  
                                           Уайтморъ.
  
                       Я изъ дворянъ. Мнѣ имя -- Вальтеръ Уайтморъ.
                       Что вздрогнулъ ты? Иль смерти испугался?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Нѣтъ, имени, въ немъ слышу смерти звукъ.
                       Мнѣ предсказалъ кудесникъ въ гороскопѣ,
                       Что смертью мнѣ грозитъ вода иль море,
                       Но отъ того не стань ты кровожаднымъ.
  
                                           Уайтморъ.
  
                       На имени Уайтморовъ нѣтъ пятенъ:
                       Обиды всѣ они смывали кровью.
                       И если месть продамъ я, какъ торгашъ --
                       Сломись мой мечъ и будь запятнанъ гербъ,
                       Пусть прослыву я всюду негодяемъ!

(Хватаетъ Суффолька).

  
                                           Суффолькъ.
  
                       Стой! Плѣнникъ твой происхожденіемъ -- принцъ.
                       Я герцогъ Суффолькъ, Вильямъ де-ла Поль.
  
                                           Уайтморъ.
  
                       Укутанный въ лохмотья -- герцогъ Суффолькъ?
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Но съ герцогомъ лохмотья не срослись,
                       Переодѣтъ, подобно Зевсу, я.
  
                                           Капитанъ.
  
                       Но не былъ Зевсъ убитъ, какъ будешь ты.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Отродье черни! Доблестная кровь
                       Ланкастеровъ, кровь Генриха -- не можетъ
                       Пролитой быть такимъ рабомъ позорно!
                       Ты не держалъ-ли стремя y меня
                       И за моимъ -- въ попонѣ пышной -- муломъ
                       Не бѣгалъ-ли съ открытой головой,
                       И счастливъ былъ, когда тебѣ кивну я?
                       Ты за столомъ служилъ мнѣ на колѣняхъ,
                       Питался ты объѣдками моими,
                       Когда я съ королевой пировалъ.
                       Припомни все, и предо мной склонись,
                       И укроти пустую гордость. Вспомни,
                       Какъ выхода ждалъ моего въ пріемной;
                       Руки моей тебѣ на пользу подпись
                       Была не разъ, такъ удержи языкъ.
  
                                           Уайтморъ.
  
                       Что? Молодца не проколоть-ли мнѣ?
  
                                           Капитанъ.
  
                       Какъ онъ меня -- сперва кольну словами.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Слова твои, о рабъ ничтожный, низки.
  
                                           Капитанъ.
  
                       Увесть его на бортъ галеры нашей
  
                       И голову отсѣчь.
  
                                           Суффолькъ.
  
                                                     Ты не дерзнешь
                       Изъ страха за свою.
  
                                           Капитанъ.
  
                                                     Нѣтъ, Поль, дерзну я.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Поль?
  
                                           Капитанъ.
  
                       Да, сэръ Поль, милордъ. Не даромъ лужу
                       То имя означаетъ. Лужа -- ты,
                       Стокъ нечистотъ, чей смрадъ и грязь мутятъ
                       Прозрачный ключъ, всю Англію поившій.
                       Теперь зажму разинутый твой ротъ,
                       Что поглощалъ богатства края. Губы,
                       Которыя лобзали королеву,
                       Пускай теперь лобзаютъ землю: ты же,
                       Смѣявшійся при смерти лорда Гомфри --
                       Зубами здѣсь ты будешь скрежетать
                       И вѣтра свистъ презрительный услышишь.
                       Пусть адскихъ вѣдьмъ супругомъ будешь ты
                       За то, что короля дерзнулъ вѣнчать
                       Ты съ дочерью ничтожнаго владыки --
                       Безъ подданныхъ, имѣній и короны.
                       Возвысившись лукавствомъ сатанинскимъ,
                       Пресытился, какъ честолюбецъ Сулла,
                       Ты матери окровавленнымъ сердцемъ:
                       Анжу и Мэнъ французамъ продалъ ты.
                       Изъ-за тебя мятежники нормандцы
                       Не признаютъ власть нашу; пикардійцы
                       Правителей убили, захватили
                       Всѣ крѣпости, a раненыхъ бойцовъ,
                       Оборванныхъ -- отправили домой,
                       Вельможный Уорикъ, прочіе Невили,
                       Чей грозный мечъ не обнажался даромъ --
                       Всѣ изъ вражды къ тебѣ вооружились.
                       A Іорковъ домъ, отторгнутъ отъ престола
                       Безвиннаго монарха убіеньемъ
                       И хищной, злой и гордой тиранніей, -
                       Горитъ теперь возмездія огнемъ.
                       И на своихъ знаменахъ полу-солнце
                       Возноситъ онъ, что засіять стремится
                       Надъ изреченьемъ: Invitis nulibus.
                       Вездѣ народъ вооружился въ Кентѣ,
                       A въ заключенье: нищенство и срамъ
                       И во дворецъ проникли королевскій --
                       Все чрезъ тебя. Увесть его скорѣй!
  
                                           Суффолькъ.
  
                       О, еслибъ я былъ богомъ -- для того,
                       Чтобъ поразить громами подлый сбродъ!
                       Лишь низкій людъ гордится мелочами.
                       Тотъ негодяй -- галеры капитанъ,
                       Межъ тѣмъ сильнѣй грозитъ онъ, чѣмъ Даргулъ --
                       Прославленный Иллиріи пиратъ.
                       Шмель не сосетъ орлиной крови, грабя
                       Лишь ульи пчелъ. Немыслимо, чтобъ умеръ
                       Я отъ руки столь подлаго вассала.
                       Ты вызвалъ гнѣвъ, не совѣсти укоръ:
                       Во Францію я посланъ королевой,
                       Меня туда доставишь моремъ ты.
  
                                           Капитанъ.
  
                       Уайтморъ!
  
                                           Уайтморъ.
                                 Идемъ. Тебя доставлю къ смерти.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Gelidus timor occupat artus
                       Тебя лишь я боюсь.
  
                                           Уайтморъ.
                                                     Не безъ причины.
  
                       Смутился ты? Не хочешь-ли смириться?
  
                                           1-ый дворянинъ.
  
                       Просите, герцогъ, мягче обойдитесь.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Суровъ и властенъ Суффолька языкъ,
                       Онъ не просить -- повелѣвать привыкъ.
                       Такихъ людей смиренною мольбою
                       Тѣмъ болѣе мы не почтимъ. Скорѣй
                       Я голову мою склоню на плаху,
                       Чѣмъ преклоню предъ кѣмъ-нибудь колѣни,
                       За исключеніемъ Бога и монарха.
                       Пусть голову на шестъ посадятъ лучше,
                       Чѣмъ обнажу ее передъ рабомъ.
                       Невѣдомъ страхъ для истинныхъ вельможъ:
                       Вы сдѣлаете меньше, чѣмъ снесу я.
  
                                           Капитанъ.
  
                       Убрать его. Пусть больше не болтаетъ.
  
                                           Суффолькъ.
  
                       Явите же, бойцы, жестокость вашу
                       И памятной да будетъ смерть моя!
                       Отъ низости не разъ величье гибло,
                       Разбойникомъ, рабомъ убитъ былъ Туллій,
                       Рожденный въ прелюбодѣяньи Брутъ --
                       Былъ Цезаря убійцею. Помпей
                       Отъ дикихъ палъ, и отъ пиратовъ -- Суффолькъ.

(Уайтморъ и др. уходятъ съ Суффолькомъ).

  
                                           Капитанъ.
  
                       A что до тѣхъ, чей выкупъ ужъ назначенъ --
                       Намъ одного угодно отпустить,
                       Пусть онъ идетъ. Вы слѣдуйте за нами.

(Уходятъ всѣ кромѣ 1-го дворянина).

  

Уайтморъ возвращается съ тѣломъ Суффолька.

  
                                           Уайтморъ.
  
                       Пускай лежитъ и голова и тѣло,
                       Покуда онъ похороненъ не будетъ
                       Любовницей своею, королевой!
  
                                           1-ый дворянинъ.
  
                       О, страшная, кровавая картина!
                       Трупъ герцога свезу я королю.
                       Когда не онъ, то отомстятъ друзья
                       И тѣ, кому онъ дорогъ былъ при жизни.

(Уходитъ съ тѣломъ Суффолъка).

  

СЦЕНА II.

Блэкхизъ.

Входятъ Джоржъ Бевисъ и Джонъ Голландъ.

   Джоржъ. Скорѣй достать себѣ мечъ, хотя бы деревянный: они вотъ уже два дня, какъ на ногахъ.
   Джонъ. Тѣмъ нужнѣе имъ теперь лечь спать.
   Джоржъ. Я тебѣ говорю -- портной Джэкъ Кэдъ собирается сшить платье государству, перелицевать старое и навести на него новый ворсъ.
   Джонъ. Пора -- старое износилось. Всякое веселье исчезло въ Англіи съ тѣхъ поръ, какъ дворяне стали командовать.
   Джоржъ. Горькія настали времена! Никакія заслуги не цѣнятся въ рабочихъ людяхъ.
   Джонъ. Знатные съ презрѣніемъ глядятъ на тѣхъ, кто носятъ кожаные передники.
   Джоржъ. Къ тому же королевскіе совѣтчики плохіе работники.
   Джонъ. Правда. A вѣдь сказано -- трудись, исполняя свое дѣло. Это значитъ, что правители должны быть людьми трудящимися -- a поэтому и мы должны быть правителями.
   Джоржъ. Вѣрно -- ты прямо въ точку попалъ. Крѣпкая рука -- вѣрный знакъ, что душа честная.
   Джонъ. Вотъ они идутъ! Я всѣхъ вижу! Вотъ сынъ Беста, Вингэмскій кожевникъ.
   Джоржъ. Дадимъ ему кожу нашихъ враговъ -- онъ выдубитъ изъ нея лайку.
   Джонъ. И мясникъ Дикъ...
   Джоржъ. Онъ повалитъ грѣхъ, какъ быка, и перерѣжетъ горло несправедливости, какъ теленку.
   Джонъ. И ткачъ Смисъ...
   Джоржъ. Ergo, нить ихъ жизни спрядена.
   Джонъ. Идемъ соединиться съ ними.
  

Барабанный бой. Входятъ Кэдъ, Дикъ мясникъ, Смисъ ткачъ и другіе, въ большомъ числѣ.

  
   Кэдъ. Мы, Джонъ Кэдъ, по прозванію, данному нашимъ мнимымъ отцомъ...
   Дикъ (въ сторону). Прозванъ ты такъ, кажется, потому, что укралъ кадку сельдей.
   Кэдъ. Наши враги падутъ сраженные нами... Одушевленные духомъ избіенія королей и принцевъ... Вели замолчать!
   Дикъ. Молчать!
   Кэдъ. Отецъ мой былъ Мортимеръ...
   Дикъ (въ сторону). Онъ былъ честный человѣкъ и хорошій каменьщикъ.
   Кэдъ. Мать моя изъ рода Плантагенетовъ...
   Дикъ (въ сторону). Я хорошо ее зналъ. Она была повивальной бабкой.
   Кэдъ. Жена моя изъ семьи Лэсовъ...
   Дикъ (въ сторону). Да, она дочь разносчика -- и продала не мало лентъ на своемъ вѣку.
   Смисъ (въ сторону). Но теперь она уже не въ состояніи разъѣзжать съ коробомъ и занимается дома стиркой бѣлья.
   Кэдъ. Такимъ образомъ, я благороднаго происхожденія.
   Дикъ (въ сторону). Конечно, чортъ возьми, всякое поле благородно, -- a въ полѣ онъ и родился подъ заборомъ. Отецъ его другого дома не имѣлъ, кромѣ тюрьмы.
   Кэдъ. Я смѣлъ.
   Смисъ (въ сторону). Еще бы! Нищему смѣлость необходима.
   Кэдъ. Я очень выносливъ.
   Дикъ (въ сторону). Это не подлежитъ сомнѣнію: я самъ видѣлъ, какъ его били кнутомъ на базарѣ три дня кряду.
   Кэдъ. Я не боюсь ни меча, ни огня.
   Смисъ (въ сторону). Меча то ему нечего бояться -- одежда у него испытанная.
   Дикъ (въ сторону). Но огня то ему слѣдовало бы опасаться -- послѣ того какъ y него выжгли клеймо на рукѣ за кражу овецъ.
   Кэдъ. Такъ будьте же храбры. Вашъ начальникъ храбръ и клянется измѣнить всѣ порядки. Въ Англіи будутъ продавать за одинъ пенсъ семь полупенсовыхъ булокъ; кружки пива будутъ въ десять мѣрокъ, a не въ три, какъ теперь. Я объявлю предателями пьющихъ плохое пиво. Все въ государствѣ будетъ общимъ; мой конь будетъ пастись въ Чипсэйдѣ. И когда я стану королемъ -- a я имъ стану...
   Всѣ. Да здравствуетъ ваше величество!
   Кэдъ. Благодарю васъ, добрый народъ. -- Тогда денегъ не будетъ. Всѣ будутъ ѣсть и пить на мой счетъ. Я всѣхъ одѣну въ одинаковую ливрею, чтобы всѣ жили согласно, какъ братья, и поклонялись мнѣ, какъ ихъ властелину.
   Дикъ. Первымъ дѣломъ мы убьемъ всѣхъ законниковъ.
   Кэдъ. Да, это я и намѣренъ сдѣлать. Не истинная ли это жалость, чтобы изъ шкуры невинной овечки изготовляли пергаментъ? Чтобы этотъ пергаментъ, когда его сплошь испишутъ, могъ погубить человѣка? Говорятъ, что пчела жалитъ -- a я говорю, что жалитъ воскъ. Я одинъ только разъ приложилъ воскомъ печать къ одному дѣлу -- и съ тѣхъ поръ не могу успокоиться. -- Эй! Кто тамъ?
  

Входятъ нѣсколько людей и вводятъ чэтгэмскаго клерка.

  
   Смисъ. Это клеркъ изъ Чэтгэма: онъ умѣетъ писать, читать и считать.
   Кэдъ. Чудовище!
   Смисъ. Мы застали его за просмотромъ тетрадей учениковъ.
   Кэдъ. Онъ негодяй!
   Смисъ. У него въ карманѣ книга съ красными буквами.
   Кэдъ. А, такъ онъ, значитъ, колдунъ.
   Дикъ. Да, онъ можетъ сочинять обязательства и писать судейскимъ языкомъ.
   Кэдъ. Очень жаль. Онъ человѣкъ хорошій, клянусь честью. Если я не признаю его виновнымъ, онъ не будетъ казненъ. Подойди сюда, молодецъ, я хочу разглядѣть тебя. Какъ твое имя?
   Клеркъ. Эмануель.
   Дикъ. Это имя и пишутъ на заголовкахъ писемъ -- тебѣ плохо придется.
   Кэдъ. Оставь меня въ покоѣ. Ты подписываешь свое имя буквами, или имѣешь свой знакъ, какъ подобаетъ честному человѣку?
   Клеркъ. Сэръ, я, слава Богу, достаточно образованъ, чтобы написать свое имя.
   Всѣ. Онъ сознался. Взять его! Онъ негодяй и предатель!
   Кэдъ. Взять его, говорю! Вздернуть его, повѣсивъ ему чернильницу и перо на шею.

(Уходятъ нѣсколько человѣкъ, уводя съ собой клерка).

Входитъ Михаилъ.

  
   Михаилъ. Гдѣ нашъ генералъ?
   Кэдъ. Вотъ я, подчиненный.
   Михаилъ. Бѣги, бѣги, бѣги! Сэръ Гомфри Стаффордъ и его братъ подступаютъ съ королевскимъ войскомъ.
   Кэдъ. Стой, негодяй, стой, или я тебя повалю. Со Стаффордомъ сразится -- человѣкъ равный ему. Вѣдь онъ только рыцарь, не больше?
   Михаилъ. Нѣтъ.
   Кэдъ. Чтобы сравниться съ нимъ, я сейчасъ же произведу себя въ рыцари. (Становится на колѣни). Встань, сэръ Джонъ Мортимеръ (Встаетъ). Теперь впередъ ему на встрѣчу.
  

Входитъ сэръ Гомфри Стаффордъ и его братъ Вильямъ съ войскомъ и барабаннымъ боемъ.

  
                                           Стаффордъ.
  
                       Мятежниковъ и висѣльниковъ сбродъ,
                       Осадокъ грязный Кента, прочь оружье
                       И по домамъ! Оставьте негодяя:
                       Король проститъ, коль бросите его.
  
                                           Вильямъ Стаффордъ.
  
                       Не то прольетъ онъ въ гнѣвѣ вашу кровь
                       Поэтому смиритесь иль умрите.
  
                                           Кэдъ.
  
                       Не къ тѣмъ рабамъ, что разодѣты въ шелкъ --
                       Къ тебѣ, народъ мой добрый, обращаюсь,
                       Надъ кѣмъ царить я въ будущемъ надѣюсь,
                       Такъ какъ наслѣдникъ государства -- я.
  
                                           Стаффордъ.
  
                       Мошенникъ! Былъ отецъ твой штукатуромъ,
                       Ты стригъ овецъ, не такъ-ли?
  
                                           Кэдъ.
  
                                                               Что же? Адамъ
                       Садовникъ былъ.
  
                                           Вильямъ Стаффордъ.
  
                                           Такъ что же изъ того?
  
                                           Кэдъ.
  
                       A вотъ что: Эдмундъ Мортимеръ, графъ Марчъ,
                       Дочь Кларенса въ супруги взялъ себѣ.
  
                                           Стаффордъ.
  
                       Такъ.
  
                                           Кэдъ.
  
                                 И она ему родила двойни.
  
                                           Вильямъ Стаффордъ.
  
                       Врешь.
  
                                           Кэдъ.
  
                                 Въ томъ и суть. Я говорю, что правда.
                       Кормилицѣ изъ нихъ былъ старшій отданъ,
                       И нищенкой украденный, не зная,
                       Кто онъ такой -- онъ каменьщикомъ сталъ,
                       Я -- сынъ его; оспаривай, коль можешь.
  
                                           Дикъ.
  
                       Все истина, онъ будетъ королемъ.
  
   Смисъ. Сэръ, онъ сложилъ трубу въ домѣ отца моего и кирпичи по сей день цѣлы; поэтому вы лучше не спорьте.
  
                                           Стаффордъ.
  
                       Вы вѣрите подобному плуту?
                       Что говоритъ -- онъ самъ не знаетъ.
  
                                           Кэдъ.
  
                                                               Вѣримъ,
                       Конечно, мы и лучше вамъ убраться.
  
                                           Стаффордъ.
  
                       Джонъ Кэдъ, подъученъ герцогомъ ты Іоркскимъ?
  
   Кэдъ (про себя). Онъ лжетъ. Я самъ все это сочинилъ. Ступай любезный, скажи отъ меня королю, что ради отца его, Генриха V, въ чье царствованіе ребятишки играли французскими кронами, я согласенъ, чтобы онъ царствовалъ, но пусть я буду надъ нимъ протекторомъ.
   Дикъ. И кромѣ того мы требуемъ головы лорда Сэя за то, что онъ продалъ Мэнское герцогство.
   Кэдъ. И вполнѣ правильно. Англія изуродована имъ, и ей пришлось бы ходить съ палкою, если-бы я не поддержалъ ее моимъ могуществомъ. Собратья короли! Говорю вамъ, что лордъ Сэй обрѣзалъ государство и превратилъ его въ евнуха. Мало того: онъ умѣетъ говорить по французски и слѣдовательно онъ -- предатель.
   Стаффордъ. О, что за грубое, презрѣнное невѣжество!
   Кэдъ. Нѣтъ, отвѣть, если можешь; французы враги намъ, ну хорошо, такъ я вотъ о чемъ спрашиваю: тотъ, кто говоритъ на языкѣ врага, можетъ-ли быть добрымъ совѣтчикомъ: да или нѣтъ?
   Всѣ. Нѣтъ, нѣтъ! Поэтому мы требуемъ его головы.
  
                                           Вильямъ Стаффордъ.
  
                       Коль скоро словъ не слушаютъ они,
                       Иди на нихъ съ войсками короля.
  
                                           Стаффордъ.
  
                       Ступай, герольдъ, провозгласи повсюду
                       Измѣнниками всѣхъ -- приставшихъ къ Кэду.
                       Всѣхъ до конца сраженія бѣжавшихъ
                       Передъ глазами женъ ихъ и дѣтей
                       У ихъ воротъ повѣсятъ для примѣра.
                       За мною тѣ -- кто преданъ королю.

(Оба Стаффорда съ войскомъ уходятъ).

  
                                           Кэдъ.
  
                       A кто народу преданъ -- всѣ за мною!
                       И съ мужествомъ сразитесь за свободу!
                       Мы всѣхъ дворянъ и лордовъ перебьемъ.
                       Тѣ, y кого въ заплатахъ башмаки --
                       Пускай живутъ, все это честный людъ,
                       И къ намъ они пристали-бъ, еслибъ смѣли.
  
                                           Дикъ.
  
                       Построились. Идутъ на насъ въ порядкѣ.
  
   Кэдъ. Ну, a мы тогда въ порядкѣ, чѣмъ больше y насъ безпорядка.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА III.

Другая часть Блэкхиза.

Тревога. Отряды входятъ и сражаются между собою, оба Стаффорда убиты.

   Кэдъ. Гдѣ Дикъ, мясникъ изъ Ашфорда?
   Дикъ. Здѣсь, сэръ.
   Кэдъ. Враги падали передъ тобой, какъ овцы и быки, a ты распоряжался такъ, какъ если-бы ты былъ y себя на бойнѣ, поэтому я хочу наградить тебя: пусть будетъ постъ вдвое длиннѣе, чѣмъ теперь и ты получишь разрѣшенье бить еженедѣльно по сотнѣ безъ одного.
   Дикъ. Я большаго я не желаю.
   Кэдъ. И, говоря по правдѣ, ты не заслуживаешь меньшаго. Этотъ памятникъ побѣды я буду носить (надѣваетъ частъ вооруженія Стаффорда), a тѣла пусть влачатся за копытами моей лошади, покуда я не дойду до Лондона, гдѣ передъ нами понесутъ мечъ лорда мэра.
   Дикъ. Если мы намѣрены преуспѣвать и дѣлать добро -- отворимъ темницы и выпустимъ заключенныхъ.
   Кэдъ. Не безпокойся, за это я тебѣ ручаюсь. Итакъ, идемъ на Лондонъ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА IV.

Лондонъ. Покой во дворцѣ.

Король читаетъ прошеніе, съ нимъ Букингамъ и лордъ Сэй, поодаль королева плачетъ надъ головой Суффолька.

  
                                           Королева.
  
                       Я слышала, что скорбь смягчаетъ духъ,
                       Становится слабѣй онъ, боязливѣй.
                       Такъ думай же о мести. Слезъ довольно!
                       Но кто бы могъ не лить ихъ, видя это?
                       Лишь голову его я обнимаю,
                       Но тѣло гдѣ, чтобъ къ сердцу мнѣ прижать?
  
   Букингамъ. Ваше величество, какой отвѣтъ дадите вы на прошеніе бунтовщиковъ?
  
                                           Король.
  
                       Епископа какого-нибудь къ нимъ
                       Намѣренъ я отправить съ увѣщаньемъ.
                       Не дай Господь, чтобъ отъ меча погибло
                       Такъ много душъ. Не проливая крови,
                       Поговорю съ вождемъ ихъ, Джономъ Кэдомъ.
                       Но подожди, прошенье перечту.
  
                                           Королева.
  
                       О, варвары презрѣнные! Ужели
                       Прекрасный ликъ, звѣздою путеводной
                       Сіявшій мнѣ -- въ тѣхъ жалости не вызвалъ,
                       Кто созерцать его былъ недостоинъ?
  
                                           Король.
  
                       Лордъ Сэй, тебя Кэдъ обезглавить хочетъ.
  
                                           Сэй.
  
                       Онъ ранѣе самъ будетъ обезглавленъ.
  
                                           Король.
  
                       Какъ? Все еще грустите, королева,
                       По Суффолькѣ? Я, милая, боюсь,
                       Что если бы я умеръ -- обо мнѣ
                       Ты горевать не стала-бъ такъ.
  
                                           Королева.
  
                                                               Нѣтъ, милый,
                       Я-бъ не грустила, я бы умерла.
  

Входитъ гонецъ.

  
                                           Король.
  
                       Какая вѣсть? Зачѣмъ ты такъ спѣшишь?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Мятежники вступили въ Соутуоркъ,
                       Бѣгите, государь. Себя Джонъ Кэдъ
                       Провозглашаетъ лордомъ Мортимеромъ
                       И герцога Кларенскаго потомкомъ,
                       Крича, что вы престола похититель,
                       Въ Вестминстерѣ короноваться хочетъ.
                       Войска его: сбродъ всякихъ оборванцевъ --
                       Слугъ, мужичья -- безжалостныхъ и грубыхъ;
                       Смерть Стаффордовъ обоихъ придала
                       Имъ храбрости идти впередъ. Ученыхъ,
                       Законниковъ, дворянъ, они считаютъ
                       За гусеницъ и обрекли ихъ смерти.
  
                                           Король.
  
                       Жестокіе! Что дѣлаютъ -- не знаютъ.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Мой государь, спѣшите въ Киллингвортъ,
                       Пока на нихъ мы соберемъ войска.
  
                                           Королева.
  
                       О, еслибы въ живыхъ былъ герцогъ Суффолькъ, --
                       Онъ скоро бы смирилъ мятежныхъ кентцевъ!
  
                                           Король.
  
                       Лордъ Сэй, тебя измѣнникъ ненавидитъ.
                       Отправишься ты съ нами въ Киллингвортъ.
  
                                           Сэй.
  
                       Тогда-бъ я васъ опасности подвергъ.
                       Мой видъ имъ ненавистенъ, потому
                       Я въ городѣ останусь и намѣренъ
                       Скрываться здѣсь, насколько это можно.
  

Входитъ другой гонецъ.

  
                                           2-ой гонецъ.
  
                       Кэдъ овладѣлъ и Лондонскимъ мостомъ;
                       Всѣ жители бѣгутъ, дома бросая,
                       Чернь, жадная къ наживѣ, пристаетъ
                       Къ измѣннику; всѣ сообща клянутся,
                       Что городъ весь и вашъ дворецъ разграбятъ.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Не медлите и -- на коня!
  
                                           Король.
  
                                                     Идемъ;
                       На Господа -- надежда, Маргарита.
  
                                           Королева.
  
                       Нѣтъ Суффолька! Конецъ моей надеждѣ.
  
                                           Король.
  
                       Прощайте, лордъ. Мятежникамъ не вѣрьте.
  
                                           Букингамъ.
  
                       И никому -- изъ страха предъ измѣной.
  
                                           Сэй.
  
                       Я на мою невинность полагаюсь,
                       A потому рѣшителенъ и храбръ.
  

СЦЕНА V.

Тоуэръ.

Лордъ Скэльсъ и другіе -- на стѣнѣ, внизу нѣсколько горожанъ.

  
   Скэльсъ. Ну, что, убитъ Джонъ Кэдъ?
   1-ый горожанинъ. Нѣтъ, милордъ, и не похоже на то, что онъ будетъ убитъ, они овладѣли мостомъ, всѣхъ перебивъ, кто имъ сопротивлялся; лордъ мэръ проситъ вашу милость прислать ему изъ Тоуэра подкрѣпленіе для защиты города отъ мятежниковъ.
  
                                           Скэльсъ.
  
                       Берите то, что уступить могу.
                       Мятежники тревожатъ и меня,
                       И Тоуэръ ужъ они пытались взять.
                       Сберите войско въ Смитфильдѣ, туда же
                       Я Мэтью Гау вамъ пришлю. Сразитесь
                       За короля, отечество и жизнь.
                       Простите же. Я долженъ возвратиться.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА VI.

Кэннонъ-стритъ.

Входятъ Джонъ Кэдъ и его приверженцы. Онъ ударяетъ жезломъ о лондонскій камень.

   Кэдъ. Теперь Мортимеръ хозяинъ города. И вотъ, сидя здѣсь, на лондонскомъ камнѣ, я приказываю и повелѣваю, чтобы на счетъ города въ сточныхъ трубахъ текло одно красное вино -- во весь первый годъ нашего царствованія. И отнынѣ всякій, кто не назоветъ меня лордомъ Мортимеромъ -- будетъ считаться измѣнникомъ.
  

Вбѣгаетъ солдатъ.

  
   Солдатъ. Джонъ Кэдъ! Джонъ Кэдъ!
                                           Кэдъ.
                       Положить его на мѣстѣ! (Солдата убиваютъ).
  
   Смитъ. Если y этого малаго есть здравый смыслъ, онъ никогда уже больше не назоветъ васъ Джономъ Кэдомъ: онъ получилъ достаточно вѣское предупрежденіе.
   Дикъ. Милордъ, въ Смитфильдѣ собраны войска.
   Кэдъ. Ну, тогда идемъ сразиться съ ними, но прежде ступайте и подожгите лондонскій мостъ, a если можно, то и -- Тоуэръ. Идемъ. (Уходятъ).

  

СЦЕНА VII.

Смитфильдъ.

Тревога. Входятъ съ одной стороны Кэдъ и его отрядъ, съ другой -- граждане и королевскія войска подъ начальствомъ Мэтью Гау. Они сражаются. Мэтью Гау убитъ.

   Кэдъ. Вотъ такъ, господа. A теперь пусть нѣсколько человѣкъ отправятся и разнесутъ Савойскій дворецъ, a другіе пусть возьмутся за суды. Долой все!
   Дикъ. У меня просьба къ вашей свѣтлости.
   Кэдъ. За это слово все исполню -- даже если попросишь сдѣлать тебя лордомъ.
   Дикъ. Я прошу только, чтобы законы Англіи исходили изъ вашихъ устъ.
   Джонъ (въ сторону). Но такъ это будутъ больные законы, потому что ему ткнули копьемъ въ ротъ и рана еще не зажила.
   Смитъ (въ сторону). Нѣтъ, Джонъ, это будетъ вонючій законъ; y него несетъ изо рта поджареннымъ сыромъ.
   Кэдъ. Я объ этомъ думалъ, и такъ оно и будетъ. Впередъ, сожгите всѣ государственные акты. Мой ротъ будетъ англійскимъ парламентомъ.
   Джонъ (въ сторону). Значитъ, y насъ будутъ кусающіе законы, пока y него не выбьютъ зубовъ.
   Кэдъ. И отнынѣ все будетъ общимъ.
  

Входитъ гонецъ.

  
   Гонецъ. Милордъ -- добыча y насъ, добыча! Вотъ лордъ Сэй, который продалъ города Франціи и заставилъ насъ платить двадцать одинъ разъ по пятнадцатой и по шиллингу съ фунта, собирая подать на послѣднюю войну.
  

Входитъ Джорджъ Бевисъ съ лордомъ Сэй.

  
   Кэдъ. За это ему десять разъ снесутъ голову. Ахъ ты, Сэй, кисейный лордъ! теперь ты попался нашему королевскому суду. Какъ ты оправдаешься передъ моимъ величествомъ въ томъ, что отдалъ Нормандію Monsieur Basimecu, дофину Франціи? Да будетъ тебѣ объявлено отъ имени моего, лорда Мортимера, что я метла, которая должна вымести со двора такой соръ, какъ ты. Ты предательски развратилъ молодежь королевства тѣмъ, что завелъ школы. Наши предки не знали другихъ книгъ, кромѣ бирки, ты же ввелъ книгопечатаніе. Во вредъ королю, его коронѣ и достоинству, ты выстроилъ бумажную фабрику. Тебѣ будетъ доказано въ лицо, что около тебя есть люди, говорящіе зачастую о существительныхъ и глаголахъ и употребляющихъ такія отвратительныя слова, какихъ христіанину не въ моготу и слушать. Ты назначилъ мировыхъ судей, призывающихъ къ отвѣту бѣдныхъ людей по дѣламъ, по которымъ они не въ состояніи что-либо отвѣтить. Мало того, ты ихъ сажалъ въ тюрьмы, a такъ какъ они не умѣли читать, то ты вѣшалъ ихъ. A между тѣмъ, этимъ они больше всего были достойны жизни. Ты ѣздишь на лошади, покрытой попоной, не правда-ли?
   Сэй. Что же изъ этого?
   Кэдъ. A то, что тебѣ не слѣдовало прикрывать лошадь плащемъ, когда люди, болѣе достойные, чѣмъ ты, ходятъ въ штанахъ и курткѣ.
   Дикъ. И работаютъ просто въ рубашкѣ, какъ, напримѣръ я, мясникъ.
   Сэй. Послушайте, жители Кента...
   Дикъ. Что ты скажешь про Кентъ?
   Сэй. Только одно: это bona terra, malagens.
   Кэдъ. Прочь его, прочь. Онъ говоритъ по-латыни.
  
                                           Лордъ Сэй.
  
                       Послушайте, a тамъ, куда хотите,
                       Вы можете меня отправить. Цезарь
                       Въ своихъ запискахъ говоритъ о Кентѣ,
                       Что это -- самый просвѣщенный край
                       На островѣ британскомъ, живописный,
                       Зажиточный. Народъ -- великодушенъ,
                       Богатъ и смѣлъ, a потому, надѣюсь,
                       Что свойственно и состраданье вамъ.
                       Не продавалъ Нормандіи я съ Мэномъ,
                       Но далъ бы жизнь за возвращенье ихъ.
                       Мой судъ всегда былъ милостивъ, и слезы --
                       Но не дары -- могли меня смягчить.
                       И подати взималъ я лишь на пользу
                       Страны и короля, и васъ самихъ,
                       Я одарялъ ученыхъ, потому что
                       Самъ отличенъ монархомъ за науку.
                       Невѣжество -- Господня кара, знанья --
                       Вотъ крылья тѣ, что къ небесамъ возносятъ.
                       Когда не одержимы духомъ злобы --
                       Вы убивать не станете меня.
                       Для вашего же блага, съ королями
                       Чужихъ земель я велъ переговоры...
  
                                           Кэдъ.
  
                       Молчи! Въ бою нанесъ ли ты ударъ?
  
                                           Сэй.
  
                       У сильныхъ руки длинныя, и часто
                       Я поражалъ враговъ незримыхъ на смерть.
  
                                           Джорджъ.
  
                       О, низкій трусъ! Ты сзади нападалъ?
  
                                           Сэй.
                       Я блѣденъ сталъ, трудясь на нашу пользу.
  
                                           Кэдъ.
  
                       Дай по уху ему, чтобъ покраснѣлъ.
  
                                           Сэй.
  
                       Я, разбирая тяжбы неимущихъ,
                       Самъ захирѣлъ и вѣчно я болѣю.
  
   Кэдъ. Мы угостимъ тебя пеньковымъ вервіемъ, a затѣмъ полѣчимъ топоромъ.
   Дикъ. Ты чего же дрожишь?
  
                                           Сэй.
  
                       Дрожь вызвана не страхомъ, a недугомъ.
  
   Кэдъ. Нѣтъ, онъ киваетъ головою, какъ будто хочетъ сказать: я съ вами расквитаюсь. Посмотримъ, будетъ ли она тверже держаться на шестѣ? Увесть его и обезглавить!
  
                                           Сэй.
  
                       Скажите мнѣ: въ чемъ больше я виновенъ?
                       Почета я иль денегъ добивался?
                       Набилъ сундукъ награбленной казной?
                       Иль роскошью нарядъ мой поражаетъ?
                       Кого обидѣлъ я, что вы хотите
                       Убить меня? Отъ крови руки чисты,
                       Отъ помысловъ лукавыхъ -- грудь моя.
                       Оставьте же мнѣ жизнь.
  
   Кэдъ (про себя). Слова его пробуждаютъ во мнѣ укоръ совѣсти, но я подавлю его. Онъ умретъ, хотя бы изъ-за того, что такъ хорошо защищаетъ свою жизнь. Ведите его. У него подъ языкомъ нечистый, онъ говоритъ не отъ имени Господа. Взять его, говорю я, и отрубить ему голову. Затѣмъ вломитесь въ домъ къ его зятю, сэръ Джемсу Кромеру, обезглавьте его, и принесите сюда на шестахъ головы обоихъ.
   Всѣ. Будетъ исполнено.
  
                                           Сэй.
  
                       Сограждане! Что еслибъ и Господь
                       Мольбы не принялъ вашей -- каково
                       Въ предсмертный часъ пришлось бы вашимъ душамъ?
                       Смягчитесь же, и жизнь оставьте мнѣ.
  
   Кэдъ. Уведите его и сдѣлайте, какъ я приказалъ. (Нѣсколько человѣкъ уводятъ лорда Сэя). Самый гордый пэръ во всемъ королевствѣ не сноситъ голову на плечахъ, если не заплатитъ мнѣ дани, ни одна дѣвушка не выйдетъ замужъ, не заплативъ мнѣ своей дѣвственностью, мужчины будутъ зависѣть отъ меня in capite, и мы приказываемъ и повелѣваемъ, чтобы жены ихъ были такъ свободны какъ только сердце можетъ пожелать, a языкъ -- выразить.
   Дикъ. Милордъ, когда же мы пойдемъ въ Чипсайдъ и расквитаемся за товары -- оружіемъ?
   Кэдъ. Понятно, сейчасъ же.
   Всѣ. Вотъ и отлично!

(Возвращаются мятежники, неся головы лорда Сэя и его зятя).

   Кэдъ. A развѣ это и еще того не лучше? Пусть поцѣлуются, вѣдь они любили другъ друга при жизни. A теперь -- разлучите ихъ, не то они сговорятся отдать Франціи еще другіе города. Солдаты, отложите грабежъ города до ночи; предшествуемые этими головами вмѣсто жезловъ -- мы хотимъ проѣхать по улицамъ и заставить ихъ цѣловаться на каждомъ перекресткѣ. (Уходятъ).

  

СЦЕНА VIII.

Тревога. Входитъ Кэдъ съ шайкою.

   Кэдъ. Вверхъ по Рыбной улицѣ! Внизъ къ углу святого Магнуса! Бейте, валите ихъ, бросайте ихъ въ Темзу! (Трубятъ къ переговорамъ, затѣмъ отбой). Что это я слышу за шумъ? Кто настолько дерзокъ, что осмѣливается трубить отбой или къ переговорамъ, когда я приказываю бить?
  

Входятъ Букингамъ и старый Клиффордъ съ войсками.

  
                                           Букингамъ.
  
                       Препятствовать тебѣ хотимъ и смѣемъ;
                       Знай, Кэдъ, что мы -- послы отъ государя
                       Къ введенному тобою въ соблазнъ народу --
                       Прощенье всѣмъ здѣсь объявляемъ, кто,
                       Покинувши тебя, вернется въ домъ свой.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Что скажете, сограждане? Смягчитесь
                       И примите предложенную милость,
                       Иль приведетъ мятежникъ васъ на смерть?
                       Тѣ, кто, любя монарха, милость примутъ,
                       Пусть кинутъ шапки вверхъ и закричатъ:
                       -- Да здравствуетъ король! -- Кто врагъ ему,
                       И кѣмъ не почитаемъ Генрихъ Пятый,
                       Передъ которымъ Франція дрожала --
                       Мечомъ взмахнувъ, пускай проходитъ мимо.
  
                                           Всѣ.
  
                       Да здравствуетъ король! (bis).
  
   Кэдъ. Какъ, Букингамъ и Клиффордъ, неужели вы такъ храбры? A вы, низкое мужичье, неужели вы вѣрите имъ? Или вы хотите, чтобы васъ повѣсили съ вашими прошеніями на шеѣ? Для того-ли мечъ мой прорубился сквозь лондонскія ворота, чтобы вы оставили меня y Бѣлаго Оленя, въ Соутуоркѣ? Я думалъ, что вы не положите оружія до тѣхъ поръ, пока не вернете свою прежнюю свободу. Но всѣ вы трусы и мямли, вамъ нравится жизнь въ рабствѣ y дворянъ. Пусть они тяжелыми ношами ломятъ вамъ спины, пусть отнимаютъ y васъ изъ-подъ носу ваши дома, похищаютъ y васъ на глазахъ вашихъ женъ и дочерей. Что касается меня, то я самъ постою за себя. Итакъ, да будетъ вамъ Божье проклятье легкою ношей.
   Всѣ. Мы пойдемъ за Кэдомъ (bis).
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Не Генриху-ли Пятому онъ сынъ,
                       Что криками такими заявили
                       Готовность всѣ послѣдовать за Кэдомъ?
                       Иль поведетъ во Францію онъ васъ
                       И въ герцоги произведетъ и въ графы?
                       Нѣтъ y него ни дома, ни пріюта,
                       И самъ живетъ лишь тѣмъ, что обираетъ
                       Онъ вашихъ же друзей и насъ. Не стыдно-ль,
                       Что между тѣмъ какъ вы чините смуты --
                       Тѣ самые трусливые французы,
                       Которыхъ вы бивали такъ недавно,
                       Изъ-за моря нахлынувъ, васъ побьютъ?
                       Мнѣ кажется среди междоусобій,
                       Что вижу здѣсь хозяевами ихъ,
                       И встрѣчнымъ всѣмъ кричатъ они: - мужикъ!
                       Пусть лучше гибнутъ десять тысячъ Кэдовъ,
                       Чѣмъ вы подъ власть французовъ попадете!
                       Во Францію! Вернемъ свои потери!
                       Но Англію родную пожалѣйте.
                       Король богатъ, вы сильны и храбры.
                       Господь за насъ! Побѣда несомнѣнна!
  
   Всѣ. Да здравствуетъ Клиффордъ! Идемъ за королемъ и Клиффордомъ.
   Кэдъ. Перо, которое вѣтеръ носитъ взадъ и впередъ, не такъ легко мѣняетъ направленіе, какъ эта толпа. Имя Генриха Пятаго влечетъ ихъ на сотни бѣдъ и заставляетъ покинуть меня. Я вижу, какъ они сговариваются, чтобы меня захватить. Мечъ мой проложить мнѣ дорогу, такъ какъ здѣсь нечего оставаться. На зло аду и чертямъ, пробьюсь сквозь самую вашу середину. Пусть небо и честь будутъ мнѣ свидѣтелями, что не недостатокъ рѣшимости съ моей стороны, a низкая и безстыдная измѣна моихъ приверженцевъ заставляетъ меня бѣжать.

(Уходитъ).

  
                                           Букингамъ.
  
                       Какъ, онъ бѣжалъ? Скорѣй за нимъ въ погоню.
                       Кто голову измѣнника доставитъ
                       Самъ королю -- кронъ тысячу получитъ.

(Нѣкоторые уходятъ).

                       За мной, бойцы, и средство мы измыслимъ
                       Для примиренья всѣхъ васъ съ королемъ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА IX.

Замокъ Киллингвортъ.

Трубы. На террасу входятъ король, королева и Сомерсетъ.

  
                                           Король.
  
                       Бывалъ ли въ цѣломъ мірѣ государь,
                       Что менѣе бы радовался власти?
                       Едва изъ колыбели -- коронованъ
                       Я девяти лишь мѣсяцевъ отъ роду.
                       Стать королемъ такъ подданный не хочетъ,
                       Какъ сдѣлаться я подданнымъ хочу.
  

Входятъ Букингамъ истарый Клиффордъ.

  
                                           Букингамъ.
  
                       Привѣтъ и вѣсть счастливая монарху!
  
                                           Король.
  
                       Какъ Букингамъ? Ужели взятъ измѣнникъ?
                       Иль отступилъ затѣмъ, чтобъ укрѣпиться?

(Внизу появляется толпа сторонниковъ Кэда съ веревками на шеѣ).

  
                                           Клиффордъ.
  
                       Онъ самъ бѣжалъ, войска его сдались,
                       Съ петлей на шеѣ, ждутъ они смиренно
                       Отъ васъ рѣшенья жизни или смерти.
  
                                           Король.
  
                       Отверзи небо вѣчныя врата --
                       Прими хвалу мою и благодарность.
                       Бойцы! Спасли вы нынѣ вашу жизнь,
                       Явивъ любовь странѣ и государю.
                       Останьтесь же вы на пути добра,
                       И Генрихъ, какъ бы ни былъ онъ несчастливъ --
                       Увѣрьтесь въ томъ -- немилостивъ не будетъ.
                       Дарую вамъ признательность, прощенье --
                       На родину пускай вернутся всѣ.
  
                                           Всѣ.
  
                       Да здравствуетъ король нашъ!
  

Входитъ гонецъ.

  
                                           Гонецъ.
  
                                                               Государь,
                       Дозвольте доложить, что герцогъ Іоркъ
                       Вернулся отъ ирландцевъ съ сильнымъ войскомъ
                       Изъ галлогласовъ дикихъ, мощныхъ керновъ,
                       И шествуетъ сюда въ порядкѣ стройномъ.
                       Онъ говоритъ, что съ тѣмъ лишь взялъ оружье,
                       Чтобъ устранить милорда Сомерсета,
                       Котораго измѣнникомъ зоветъ.
  
                                           Король.
  
                       Межъ Кэдомъ и межъ Іоркомъ государство
                       Подобно кораблю: избѣгнувъ бурь,
                       Въ затишьѣ онъ -- пиратомъ осаждаемъ.
                       Отброшенъ Кэдъ, отрядъ его разсѣянъ --
                       И чтожъ? его смѣняетъ герцогъ Іоркъ!
                       Прошу, къ нему отправься, Букингамъ,
                       Спроси его: зачѣмъ вооружился?
                       Скажи ему, что въ Тоуэръ Сомерсета
                       Отправилъ я, онъ тамъ пробудетъ,
                       Покуда войско не распуститъ Іоркъ.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Я, государь, для блага государства
                       На смерть пойду, не только въ заточенье.
  
                                           Король.
  
                       Чтобъ ни было -- не говори съ нимъ рѣзко,
                       Вѣдь онъ горячъ и грубыхъ словъ не стерпитъ.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Я, государь, вести сумѣю дѣло,
                       Чтобъ кончилось оно на благо вамъ.
  
                                           Король.
  
                       Правленію, жена, идемъ учиться,
                       Его пока лишь могутъ проклинать.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА X.

Кентъ. Садъ Айдена.

Входитъ Кэдъ.

   Кэдъ.Позоръ честолюбью! Позоръ мнѣ самому! Имѣя при себѣ мечъ, я готовъ умереть съ голоду. Послѣдніе пять дней я прятался въ этихъ лѣсахъ и не смѣлъ выглянуть оттуда, такъ какъ во всемъ краю меня ищутъ, но теперь я ужъ такъ изголодался, что дольше не могу выдержать, хотя бы даже получилъ обѣщаніе прожить еще тысячу лѣтъ. Поэтому я перелѣзъ черезъ кирпичную стѣну въ этотъ           садъ, чтобы посмотрѣть, не найду ли я поѣсть какой-нибудь травы или салата, оно недурно для прохлажденія желудка въ жаркую погоду. Мнѣ кажется, что самое слово: салатъ, какъ-будто рождено мнѣ на благо. Какъ часто, когда меня томила жажда, a я бодро шелъ впередъ, листъ салата служилъ мнѣ вмѣсто кружки для того, чтобы напиться, a теперь онъ послужитъ мнѣ пищею.
  

Входитъ Айденъ. Позади -- слуги.

  
                                           Айденъ.
  
                       Ну, кто живя въ придворной суетѣ,
                       Подобною прогулкой насладится?
                       Покойнаго отца наслѣдствомъ малымъ
                       Доволенъ я; оно державы стоитъ.
                       Въ чужомъ паденьѣ не ищу величья,
                       И съ завистью богатства не коплю
                       Довольно мнѣ, чтобъ содержать имѣнье
                       И всѣмъ помочь, кто проситъ y воротъ.
  
   Кэдъ. Вотъ хозяинъ, онъ пришелъ схватить меня какъ бродягу за то, что я ступилъ безъ спросу на его землю. А, негодяй! Ты хочешь выдать меня и получить отъ короля тысячу кронъ за мою голову? Но прежде чѣмъ мы разстанемся, я заставлю тебя съѣсть желѣзо подобно страусу и ты проглотишь мой мечъ, какъ булавку.
  
                                           Айденъ.
  
                       Я, грубіянъ, совсѣмъ тебя не знаю,
                       Съ какой же стати я тебя предамъ?
                       Достаточно, что ты ворвался въ садъ --
                       Владѣнія мои, подобно вору,
                       И перелѣзъ безъ спроса чрезъ заборъ,
                       A ты еще мнѣ угрожаешь дерзко?
  
   Кэдъ. Угрожаю тебѣ? Да, клянусь самой благородной кровью, какая когда-либо была пролита, я еще вцѣплюсь тебѣ въ бороду. Посмотри-ка на меня хорошенько, я уже пять дней не ѣлъ мяса и тѣмъ не менѣе подойди-ка ты и пятеро твоихъ слугъ, и пусть Господь Богъ не дастъ мнѣ больше ѣсть травы, если я не прибью васъ замертво, какъ дверные гвозди.
  
                                           Айденъ.
  
                       Пока стоитъ Британія -- не скажутъ,
                       Что сквайръ изъ Кента, Айденъ Александръ,
                       Со слугами -- голоднаго осилилъ.
                       Въ глаза мои ты пристально смотри
                       И взорами помѣряйся; съ собою
                       Сравни меня -- за членомъ членъ. Ты -- мельче,
                       Рука твоя передъ моею -- палецъ,
                       Нога -- лишь палка предъ такимъ бревномъ,
                       Ступня моя равна съ тобою силой,
                       И если я рукою замахнусь,
                       То для тебя въ землѣ готова яма.
                       Что до рѣчей, что требуютъ отвѣта, -
                       Пусть скажетъ мечъ -- о чемъ смолчалъ языкъ.
  
   Кэдъ. Клянусь моей доблестью! Вотъ самый совершенный воинъ, о какомъ я когда-либо слыхалъ! Клинокъ, если остріе твое согнется, или ты не изрѣжешь этого дюжаго болвана на ломти мяса прежде чѣмъ вернешься въ свои ножны, я на колѣняхъ умоляю Творца, чтобы онъ обратилъ тебя въ гвоздь для подковы. (Они бьются. Кэдъ падаетъ). О, я убитъ! Голодъ и не кто иной убилъ меня. Выпустите противъ меня десять тысячъ чертей и дайте мнѣ съѣсть тѣ десять обѣдовъ, которыхъ я былъ лишенъ, и я справлюсь со всѣми ими. Садъ, увянь и будь отнынѣ могилою для всѣхъ живущихъ въ этомъ домѣ, такъ какъ здѣсь отлетѣла непобѣдимая душа Кэда.
  
                                           Айденъ.
  
                       Что? Кэдъ убитъ? Чудовищный измѣнникъ?
                       Тебя, мой мечъ, за то благословляю,
                       Пусть надъ моей могилой ты висишь.
                       Я съ лезвія не смою крови. Въ ней
                       Красуйся, какъ герольдъ въ своемъ уборѣ,
                       И возвѣщай о славѣ господина.
  
   Кэдъ. Прощай, Айденъ, гордись своей побѣдой. Скажи отъ меня Кенту, что онъ лишился лучшаго изъ своихъ сыновъ и убѣди людей быть трусами, такъ какъ я, никогда ничего не боявшійся, побѣжденъ не мужествомъ, но голодомъ. (Умираетъ).
  
                                           Айденъ.
  
                       Суди насъ Богъ, меня ты оскорбляешь!
                       Умри, злодѣй, ты -- матери проклятье!
                       Какъ погрузилъ тебѣ я въ тѣло мечъ,
                       Такъ душу въ адъ хотѣлъ бы погрузить я.
                       Я за ноги теперь до ямы сорной
                       Стащу тебя, ты въ ней найдешь могилу.
                       A голову безстыдную срубивъ,
                       Ее снесу монарху съ торжествомъ
                       И воронамъ въ добычу брошу тѣло..

(Уходятъ Айденъ, волочащій тѣло, и слуги).

  

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

  

СЦЕНА I.

Поле между Дартфордомъ и Блэкхизомъ.

Лагерь короля съ одной стороны. Съ другой входить Іоркъ, окруженный свитой, на разстояніи -- его войска.

                                           Iоркъ.
  
                       Вернулся Іоркъ, чтобъ право предъявить
                       И съ Генриха сорвать его корону.
                       Колокола звоните и пылайте
                       Вездѣ огни -- во славу короля
                       Законнаго всей Англіи великой!
                       О, sancta majestas! Кто за тебя
                       И дорогой цѣною не заплатитъ?
                       Тотъ покорись, кто властвовать не зналъ!
                       Лишь золото къ моей рукѣ пристало,
                       Осуществить могу свои слова,
                       Держи въ рукѣ лишь скипетръ или мечъ.
                       Клянусь душой, что скипетръ я добуду
                       И лиліи французскія на немъ
                       Подбрасывать я стану. (Входить Букингамь).
                                                     Кто же это?
                       (Про себя). Ко мнѣ врасплохъ явился Букингамъ.
                       Отъ короля онъ присланъ. Притворимся.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Коль ты съ добромъ -- привѣтъ мой добрый
                       Іорку.
  
                                           Iоркъ.
  
                                 Его я принимаю, Букингамъ.
                       Ты здѣсь посломъ иль просто отъ себя?
  
                                           Букингамъ.
  
                       Отъ государя нашего посломъ,
                       Чтобъ знать, зачѣмъ ты мирною порою
                       Оружье взялъ и -- подданный, какъ я,
                       Ты, вопреки присягѣ и обѣту,
                       Безъ разрѣшенья эту рать собралъ
                       И ко двору подвелъ ее такъ близко?
  
                                           Іоркъ (про себя).
  
                       ;Едва могу отъ гнѣва говорить.
                       Разбивъ скалу, ея обломкомъ биться
                       Могу теперь -- взбѣшенный рѣчью низкой;
                       Какъ въ древности Аяксъ, я на барановъ
                       И на волковъ обрушить гнѣвъ способенъ!
                       Я короля знатнѣе; по осанкѣ
                       И помысламъ я -- болѣе король.
                       Но долженъ покоряться я, покуда
                       Не станетъ онъ слабѣе, я -- сильнѣй!
                       (Громко). О, Букингамъ, прости меня, прошу,
                       Что долго такъ я не давалъ отвѣта.
                       Душа моя полна глубокой скорбью.
                       Войска привелъ я съ тѣмъ, чтобъ Сомерсета,
                       Зловреднаго для короля и царства,
                       Отъ близости къ монарху устранить.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Ты черезчуръ самонадѣянъ. Если
                       Для этого вооружился ты --
                       Король и такъ твою исполнилъ просьбу,
                       Онъ въ Тоуэръ ужъ отправилъ Сомерсета.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Ты честью поклянешься: онъ въ тюрьмѣ?
  
                                           Букингамъ.
  
                       Что онъ въ тюрьмѣ -- я честью поклянусь.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Тогда войска я распущу. Солдаты,
                       Всѣхъ васъ благодарю я. Расходитесь.
                       Въ Сенъ-Джорджъ ко мнѣ придите завтра въ поле --
                       За платою и за наградой вашей.
                       Пусть первенца, нѣтъ -- всѣхъ моихъ сыновъ
                       Потребуетъ нашъ милостивый Генрихъ --
                       Любви моей и вѣрности залогомъ,--
                       Я всѣхъ пришлю -- такъ вѣрно, какъ живу.
                       Коней, оружье, земли -- все ему,
                       Лишь только-бъ умеръ Сомерсетъ -- отдамъ я.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Хвалю тебя за добрую покорность.
                       Идемъ же вмѣстѣ къ королю въ шатеръ.
  

Входитъ король со свитою.

  
                                           Король.
  
                       Но развѣ зла намъ не желаетъ Іоркъ,
                       Что объ руку идетъ онъ съ Букингамомъ?
  
                                           Iоркъ.
  
                       Въ смиреніи, съ покорностью полнѣйшей,
                       Является передъ государемъ Іоркъ.
  
                                           Король.
  
                       Зачѣмъ же ты привелъ сюда войска!
  
                                           Iоркъ.
  
                       Предателя хотѣлъ я, Сомерсета,
                       Изгнать отъ васъ и биться съ дерзкимъ Кэдомъ,
                       Но слышу я, что бунтовщикъ разбитъ.
  

Входитъ Aйденъ съ головою Кэда.

  
                                           Айденъ.
  
                       Когда дерзаетъ человѣкъ простой
                       Предъ королемъ явиться -- то въ подарокъ
                       Я голову измѣнника принесъ.
                       Вотъ голова убитаго мной Кэда.
  
                                           Король.
  
                       Что? Кэда голова? О правый Боже,
                       На мертвое лицо того взгляну я,
                       Кто, будучи живымъ, тревожилъ насъ.
                       Скажи мнѣ, другъ, ты умертвилъ его?
  
                                           Айденъ.
  
                       Я, государь.
  
                       Король.
  
                                           A какъ зовешься? Званья
                       Какого ты?
  
                                           Aйденъ.
  
                       Я Айденъ, бѣдный сквайръ
                       Изъ Кента я и преданъ государю.
  
                                           Букингамъ.
  
                       Быть можетъ, вамъ угодно, государь,
                       Въ санъ рыцаря возвесть его за подвигъ?
  
                                           Король.
  
                       Склони колѣна!

(Айденъ преклоняетъ колѣна).

                                           Рыцарь Айденъ, встань!

(Айденъ встаетъ).

                       Въ награду марокъ тысячу получишь.
                       Тебя хотимъ на службу нашу взять.
  
                                           Aйденъ.
  
                       Пусть я живу, чтобъ милость заслужить
                       И до конца быть вѣрнымъ государю.
  
                                           Король.
  
                       Вотъ Сомерсетъ идетъ къ намъ съ королевой.
                       Скажи ему, чтобъ онъ отъ Іорка скрылся.
  
                                           Входятъ королева и Сомерсетъ.
  
                                           Королева.
  
                       Не скроется отъ тысячи онъ Іорковъ,
                       Но смѣло станетъ съ нимъ лицомъ къ лицу.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Какъ? Сомерсетъ свободенъ? Дай же волю
                       Ты помысламъ, столь долго заключеннымъ,
                       И съ сердцемъ пусть сравняется языкъ:
                       Перенесу ль я Сомерсета видъ?
                       Король лукавый, ты нарушилъ слово,
                       Хотя и зналъ, что не стерплю обиды.
                       Я королемъ зову тебя? Но, нѣтъ,
                       Ты не король, страной не можетъ править
                       Тотъ, кто смирить измѣнника не смѣетъ.
                       Тебѣ корона не пристала; посохъ
                       Паломника рукѣ твоей держать, предстоитъ оказать вамъ болѣе блага, чѣмъ я оказалъ вамъ зла.
  

Входитъ вѣстникъ.

  
   Уорикъ. Съ какою вѣстью, другъ?
   Вѣстникъ. Съ такою, что Эдуардъ скрылся отъ вашего брата и бѣжалъ, какъ было слышно послѣ, въ Бургундію.
   Уовикъ. Вѣсти не сладостныя. Но какъ онъ могъ спастись?
   Вѣстникъ. Его увезли Ричардъ, герцогъ Глостэръ и лордъ Гостингсъ, которые поджидали его, тайно засѣвъ на окраинѣ лѣса, и отняли его у епископскихъ охотниковъ; вѣдь охота служила ему ежедневной потѣхой.
   Уовикъ. Мой братъ относился слишкомъ небрежно къ своей обязанности. Но идемъ отсюда, государь, и подумаемъ о средствахъ противъ всякой бѣды, которая можетъ случиться.
  

Уходятъ: король Генрихъ, Уорикъ, Кларенсъ, комендантъ и свита.

  
   Сомерсетъ. Милордъ, этотъ побѣгъ Эдуарда мнѣ не нравится, потому-что нѣтъ сомнѣнія въ томъ, что Бургундія окажетъ ему помощь и у насъ будетъ еще болѣе войнъ, нежели прежде. На сколько недавнее предвѣщаніе Генриха порадовало мое сердце надеждою на юнаго Ричмонда, на столько унываетъ оно отъ этихъ столкновеній, которыя могутъ задѣть его къ его бѣдѣ и нашей. Поэтому, лордъ Оксфордъ, для предупрежденія худшаго, мы отправимъ юношу отсюда въ Бретань на то время, пока не пройдетъ буря гражданской войны.
   Оксфордъ. Да. Если Эдуардъ снова завладѣетъ короной то весьма вѣроятно, что и Ричмондъ погибнетъ съ другими.
   Сомерсетъ. Такъ будетъ; ему надо въ Бретань. Пойдемъ, поэтому, устроимъ это поспѣшнѣе... (Уходятъ).
  

СЦЕНА VII.

Передъ Іоркомъ.

Входятъ: король Эдуардъ, Глостэръ, Гастингсъ и другіе.

  
   Король Эдуардъ. И такъ, братъ Ричардъ, лордъ Гастингсъ и всѣ прочіе, до сего времени счастье вознаграждаетъ насъ и говоритъ, что я могу опять промѣнять мое поблеклое положеніе на королевскую корону Генриха. Мы счастливо переплыли море и снова воротились, приведя желаемую помощь изъ Бургундіи. Теперь, прибывъ изъ Равенбурга къ воротамъ Іорка, намъ остается только войти въ наше герцогство.
   Глостэръ. Ворота заперты! Братъ, это мнѣ не нравится: кто спотыкнется у порога, тому вѣщается, что тамъ, внутри, опасность.
   Король Эдуардъ. Полно тебѣ! Намъ нечего теперь пугаться предвѣщаній: прямымъ или кривымъ путемъ, но мы должны войти, потому что здѣсь присоединятся къ намъ наши друзья.
   Гастингсъ. Государь, я постучусь еще разъ, чтобы вызвать ихъ.
  

На стѣну входитъ мэръ Іорка со своими товарищами.

  
   Мэръ. Милорды, мы были предупреждены о вашемъ прибытіи и заперли ворота ради своей безопасности, потому что мы теперь обязаны подданностью Генриху.
   Король Эдуардъ. Но, мэръ, если Генрихъ вашъ король, то Эдуардъ, по крайней мѣрѣ, герцогъ Іоркскій.
   Мэръ. Вѣрно, мой добрый лордъ; за меньшее я васъ и не считаю.
   Король Эдуардъ. А я и не требую ничего, кромѣ моего герцогства, котораго съ меня совершенно довольно.
   Глостэръ (всторону). Но когда лиса всунетъ свой носъ, она скоро найдетъ средство пропустить туда и все туловище.
   Гастингсъ. Что же вы, мэръ, стоите въ недоумѣніи? Отворяйте ворота, мы друзья короля Генриха.
   Мэръ. А, вотъ оно что! Тогда ворота будутъ отворены (Сходятъ со стѣны).
   Глостэръ. Вотъ стойкій командиръ и скоро убѣдился!
   Гастингсъ. Добрый старикъ вѣритъ, что все ладно, потому съ нимъ и прошло такъ гладко, но, однажды войдя, мы скоро, безъ сомнѣнія, заставимъ образумиться его и его товарищей.
  

Внизу показывается мэръ съ двумя альдермэнами.

  
   Король Эдуардъ. Такъ, мэръ, эти ворота не должны запираться, иначе какъ ночью, или во время войны. Не бойся же любезный, но отдай мнѣ ключи (Беретъ у него ключи). Эдуардъ будетъ защищать и городъ, и тебя, и всѣхъ этихъ друзей, удостоивающихъ слѣдовать за мною.
  

Барабаны. Входитъ Монгомери съ отрядомъ; движеніе войска.

  
   Глостэръ. Братъ, это сэръ Джонъ Монгомери, нашъ вѣрный другъ, если не ошибаюсь?
   Король Эдуардъ. Добро пожаловать, сэръ Джонъ! Но зачѣмъ ты во всеоружіи.
   Монгомери. Затѣмъ, чтобы помочь королю Эдуарду въ это смутное время, какъ подобаетъ всякому вѣрному подданному.
   Король Эдуардъ. Благодарю, добрый Монгомери, но мы теперь забываемъ о нашихъ правахъ на корону и требуемъ только нашего герцогства, пока Господу не угодно будетъ послать намъ большее.
   Монгомери. Тогда, счастливо оставаться, а я уйду отсюда. Явился я, чтобы послужить королю, а не герцогу. Барабаны бейте! Мы идемъ прочь (Войско приходитъ въ движеніе).
   Король Эдуардъ. Нѣтъ, обожди, сэръ Джонъ; мы поразсудимъ о томъ, какими средствами могу я возвратить корону.
   Монгомери. Что вы толкуете о разсужденіяхъ? Въ двухъ словахъ, если вы не хотите объявить себя здѣсь королемъ, я предоставляю васъ вашей участи и пойду пріостановить тѣхъ, которые идутъ сюда къ вамъ на помощь. Зачѣмъ намъ браться, если вы не заявляете своихъ правъ?
   Глостэръ. И то, братъ, чего держаться тонкости?
   Король Эдуардъ. Когда мы усилимся, тогда и предъявимъ свои требованія; до тѣхъ поръ, благоразумнѣе скрывать наши замыслы.
   Гастингсъ. Долой всѣ осторожныя разсужденія! Оружіе должно рѣшить дѣло.
   Глостэръ. И смѣлый человѣкъ скорѣе доберется до короны. Братъ, мы провозгласимъ тебя тотчасъ-же, и молва о томъ привлечетъ къ тебѣ много сторонниковъ.
   Король Эдуардъ. Будь по вашему! Вѣдь я за свое право, и Генрихъ только захватилъ вѣнецъ!
   Монгомери. Теперь мой государь заговорилъ какъ слѣдуетъ, и теперь я стану бойцомъ за Эдуарда.
   Гастингсъ. Трубы, звучите! Эдуардъ провозгласится. Сюда, солдаты, -- товарищъ. Читай объявленіе (Передаетъ ему бумагу. Музыка).
   Солдатъ. (читаетъ). Милостью Божіей, Эдуардъ Четвертый, король англійскій и французскій, лордъ ирландскій и пр.
   Монгомери. И кто оспариваетъ права короля Эдуарда, того я вызываю на поединокь! (Бросаетъ перчатку).
   Всѣ. Многая лѣта Эдуарду Четвертому!
   Король Эдуардъ. Благодарю, храбрый Монгомери, благодарю и всѣхъ васъ. Если счастіе поможетъ мнѣ, я отплачу вамъ за ваше расположеніе. На эту ночь мы пріютимся здѣсь въ Іоркѣ, и когда утреннее солнце подниметъ свою колесницу надъ этимъ горизонтомъ, мы пойдемъ навстрѣчу Уорику и его приверженцамъ; самъ Генрихъ, я знаю то, не воинъ. Ахъ, строптивый Кларенсъ! Какъ прилично тебѣ льстить Генриху и забывать своего брата! Но, какъ бы то ни было, мы встрѣтимъ обоихъ васъ съ Уорикомъ. Идемъ, храбрые воины! Не сомнѣвайтесь въ успѣхѣ, а одержавъ его, не сомнѣвайтесь въ щедрой платѣ (Уходитъ).
  

СЦЕНА VIII.

Лондонъ. Комната во дворцѣ.

Входятъ: король Генрихъ, Кларенсъ, Монтэгю, Экзетеръ, Оксфордъ.

  
   Уорикъ. Что посовѣтуете, милорды? Эдуардъ съ ретивыми германцами и тупоголовыми голландцами переплылъ благополучно проливъ и идетъ съ своими войсками прямо на Лондонъ; и много простаковъ присоединяется къ нему.
   Оксфордъ. Наберемъ людей и отобьемъ его опять назадъ.
   Кларенсъ. Небольшой огонь легко затоптать, а давъ ему разгорѣться, не зальешь его и рѣками.
   Уорикъ. У меня въ Уорикшэйрѣ преданные друзья, не мятежные въ мирное время, но отважные на войнѣ, я подниму ихъ; а ты, сынокъ Кларенсъ, убѣдишь рыцарей и джентльмэновъ въ Сеффолькѣ, Норфолькѣ и Кентѣ послѣдовать за тобой, ты, братъ Монтэгю, долженъ найти въ Бокннгемѣ, Нортгаумптонѣ и Лейстершэйрѣ людей, готовыхъ слушать то, что ты прикажешь; а ты, храбрый Оксфордъ, такъ удивительно любимый; соберешь своихъ друзей въ Оксфордшэйрѣ. Нашъ государь, окруженный преданными гражданами, какъ островъ океаномъ, или какъ скромная Діана своими нимфами, останется въ Лондонѣ, пока мы не явимся къ нему. Прекрасные лорды, откланяйтесь и идите, не возражая. Прощайте, государь!
   Король Генрихъ.Прощай, мой Гекторъ, вѣрная надежда моей Трои!
   Кларенсъ. Въ знакъ вѣрности, цѣлую руку вашего величества.
   Король Генрнхъ. Благодушный Кларенсъ, счастливъ будь!
   Монтэгю. Будьте бодры, милордъ! Затѣмъ, прощайте.
   Оксфордъ (Цѣлуя руку Генриху). Свидѣтельствую этимъ мою вѣрность и прощаюсь.
   Король Генрихъ. Дорогой Оксфордъ и любезный Монтэгю, и всѣ вы вмѣстѣ, еще разъ желаю вамъ счастья на прощанье.
   Уорикъ. Прощайте, любезные лорды. и до свиданія въ Ковентри! (Уходятъ: Уорикъ, Кларенсъ, Оксфордъ и Монтегю).
   Король Генрихъ. Я останусь пока въ этомъ дворцѣ. Кузенъ Экзетеръ, что подумываетъ ваша милость? Мнѣ кажется, что силы Эдуарда не способны одолѣть въ полѣ мои войска.
   Экзетеръ. Но какъ бы онъ не привлекъ другихъ?
   Король Генрихъ. Этого я не опасаюсь: мои щедроты прославили меня; я не заграждалъ своего слуха ни къ чьимъ просьбамъ, не задерживалъ ходатайства длинными проволочками, мое состраданіе было цѣлительнымъ бальзамомъ для всѣхъ ранъ, моя доброта облегчала удручительныя скорби, мое милосердіе высушивало потоки слезъ. Я не корыствовался ни на чьи богатства, не отягчалъ народа большими податями, не отомщалъ жестоко, хотя передъ мной много грѣшили. Такъ почему же они будутъ любить Эдуарда болѣе, нежели меня? Нѣтъ, Экзетеръ, милости вызываютъ милость, и если левъ овцу ласкаетъ, овца никогда не откажется слѣдовать за нимъ (Крики вдали: "Ланкастеръ! Ланкастерь"!)
   Экзетеръ. Слушайте, слушайте, милордъ! Что это за возгласы?
  

Входятъ; король Эдуардъ, Глостэръ и солдаты.

  
   Король Эдуардъ. Схватите этого смутившагося Генриха, ведите его отсюда и провозгласите насъ снова англійскимъ королемъ. Ты, источникъ, изъ котораго вытекаютъ мягкія рѣчи, останови теперь ихъ зарожденіе! Мое море втянетъ ихъ въ себя досуха и поднимется тѣмъ выше отъ ихъ волнъ. Уведите его въ Тоуэръ, не давая ему говорить (Нѣсколько человѣкъ уходятъ съ королемъ Генрихомъ). Теперъ, лорды, направимъ путь къ Ковентри, гдѣ пребываетъ самонадѣянной Уорикъ. Солнце печетъ, и если мы промедлимъ, то студеная зима испортитъ желанный намъ сѣнокосъ.
   Глостэръ. Пойдемъ поспѣшнѣе, пока его войска не собрались, и нападемъ на измѣнника врасплохъ. Храбрые воины, ступайте тотчасъ къ Ковентри (Уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ

СЦЕНА I.

Ковентри.

На сцену входятъ: Уорикъ, мэръ города Ковентри, два вѣстника и пр.

  
   Уорикъ. Гдѣ посланный отъ доблестнаго Оксфорда? Какъ далеко отсюда твой лордъ, мой честный молодецъ?
   1-й вѣстникъ. Теперь онъ въ Денсморѣ и направляется сюда.
   Уорикъ. А какъ далеко братъ мой Монтэгю? Гдѣ посланный отъ Монтэгю?
   2-й вѣстникъ. Онъ теперь въ Дентри, съ сильнымъ войскомъ (Входитъ лордъ Сомерсетъ).
   Уорикъ. Скажи, Сомерсетъ, что говоритъ мой милый сынъ? И какъ, по твоему, близокъ къ намъ Кларенсъ?
   Сомерсетъ. Я оставилъ его съ войскомъ въ Сутэмѣ и жду, что онъ прибудетъ сюда часа черезъ два (Слышны 6арабаны).
   Уорикъ. Значитъ, Кларенсъ уже подходить: я слышу его барабаны.
   Сомерсетъ. Это не онъ, милордъ: Сутэмъ вотъ здѣсь, а барабаны, которые слышитъ ваша честь, идутъ отъ Уорика.
   Уорикъ. Кто же это можетъ быть? Вѣроятно нежданные друзья?
   Сомерсетъ. Они уже тутъ, и вы сейчасъ узнаете.
  

Барабанный бой. Входятъ король Эдуардъ и Глостэръ съ войскомъ.

  
   Король Эдуардъ. Иди, горнистъ, къ стѣнамъ и вызови парламентера.
   Глостеръ. Смотри, какъ угрюмый Уорикъ разставляетъ караулъ по стѣнамъ.
   Уорикъ. О, неожиданная помѣха! Неужели явился разгульный Эдуардъ? Развѣ спали наши соглядатаи или они были подкуплены, оттого и не дошли до насъ вѣсти о его приближеніи?
   Король Эдуардъ. Что, Уорикъ, не отворишь-ли ты городскихъ воротъ... не заговоришь-ли смиренно... не преклонишь-ли покорно колѣнъ... не назовешь-ли Эдуарда королемъ, прося у него пощады... и не проститъ-ли онъ тогда тебѣ твои злодѣйства?
   Уорикъ. Нѣтъ, лучше не отошлешь-ли ты прочь своихъ войскъ... не признаешь-ли, кто возвелъ тебя и кто низвергъ... не назовешь-ли Уорика покровителемъ и покаешься... и тогда останешься герцогомъ Іоркскимь?
   Глостэръ. Я ожидалъ, онъ скажетъ, по крайней мѣрѣ "королемъ". Или пошутилъ онъ невзначай?
   Уорикъ. Развѣ герцогство, сэръ, не роскошный даръ?
   Глостэръ. О, да, клянусь, когда даритъ его бѣдный графъ. Я готовъ услужить тебѣ за такой хорошій подарокъ.
   Уорикъ. Я подарилъ королевство твоему брату.
   Король Эдуардъ. Стало быть, оно мое лишь по милости Уорика!
   Уорикъ. Ты не Атласъ, чтобы снести такое бремя, и потому, ледащій Уорикъ беретъ свой даръ назадъ: Генрихъ -- мой король и Уорикъ -- его подданный.
   Король Эдуардъ. Но король Генрихъ въ плѣну у Эдуарда, и доблестный Уорикъ, отвѣть только на это: куда годится тѣло, когда снята съ него голова?
   Глостэръ. Увы, зачѣмъ Уорикъ не былъ прозорливѣе! Но пока онъ хотѣлъ стащить простую десятку, у него выкрали хитро короля изъ колоды! Ты оставилъ Генриха во дворцѣ епископа, а я закладываю тебѣ десять противъ одного, что встрѣтите его въ Тоуэрѣ.
   Король Эдуардъ. Это вѣрно. Но ты все же Уорикъ...
   Глостэръ. Слушай, Уорикъ: лови минуту, становись на колѣни, становись... Ну, что же? Куй желѣзо, пока горячо.
   Уорикъ. Я лучше отрублю себѣ однимъ взмахомъ руку, а другою брошу ее тебѣ въ лицо, чѣмъ спустить флагъ передъ тобою.
   Король Эдуардъ. Плыви, какъ хочешь, пусть вѣтеръ и теченіе будутъ тебѣ благопріятны, но эта рука, крѣпко охвативъ твои черные волоса, напишетъ на пескѣ, пока не остынетъ еще твоя только что отрубленная голова, твоею кровью это изреченіе: "Измѣнчивый, какъ вѣтеръ, Уорикъ не будетъ уже болѣе измѣнять".
  

Входитъ Оксфордъ съ барабаннымъ боемъ и со знаменами.

  
   Уорикъ. О радостныя знамена! Смотрите, это Оксфордъ.
   Оксфордъ. Оксфордъ, Оксфордъ! За Ланкастера!
  

Входитъ въ городъ съ своимъ отрядомъ.

  
   Глостэръ. Ворота отперты; войдемъ и мы.
   Король Эдуардъ. Но другіе враги могутъ напасть на насъ съ тыла. Будемъ стоять наготовѣ, потому что они, навѣрное, выйдутъ опять и предложатъ намъ бой; а если нѣтъ, то городъ такъ плохо укрѣпленъ, что мы скоро высадимъ ихъ оттуда.
   Уорикъ. О, добро пожаловать, Оксфордъ! Твоя помощь нужна намъ.
  

Входитъ Монтэгю съ барабаннымъ боемъ и со знаменами.

  
   Монтэгю. Монтэгю, Монтэгю! За Ланкастера!
  

Входитъ въ городъ съ своимъ отрядомъ.

  
   Глостэръ. Ты и твой брать заплатите драгоцѣннѣйшею кровью своего тѣла за эту измѣну!
   Король Эдуардъ. Чѣмъ труднѣе достанется побѣда, тѣмъ она выше. Душа предсказываетъ мнѣ счастливый успѣхъ и завоеваніе.
  

Входитъ Сомерсетъ съ барабаннымъ боемъ и со знаменами.

  
   Сомерсетъ. Сомерсетъ, Сомерсетъ! За Ланкастера!
  

Входитъ въ городъ съ своимъ отрядомъ.

  
   Глостэръ. Двое соименныхъ тебѣ герцоговъ, Сомерсетъ, пали уже передъ домомъ Іорка; ты будешь третьимъ, если устоитъ мой мечъ.
  

Входитъ Кларенсъ съ барабаннымъ боемъ и со знаменами.

  
   Уорикъ. Смотрите, приближается и Джорджъ Кларенсъ съ достаточными силами, для того чтобы предложить сраженье Орату. Въ немъ преданность правому дѣлу превозмогаетъ естественное чувство братской любви. Приди, Кларенсъ, приди; ты готовъ на зовъ УорикаІ
   Кларенсъ (срывая алую розу съ своей шляпы). Отецъ Уорикъ, понимаешь-ли ты, что это значитъ? Смотри, я бросаю мой позоръ тебѣ. Я не хочу разорить своего родительскаго дома, отдавшаго свою кровь на скрѣпленіе его камней и уничтоженіе Ланкастера. Какъ, неужели мнилъ ты, Уорикъ, что Кларенсъ такъ жестокъ такъ тупоуменъ, такъ противуестественъ, что направитъ роковыя орудія войны противъ своего брата и законнаго короля? Ты приведешь, пожалуй, мою священную клятву: но, исполнивъ эту клятву, я быль бы нечестивѣе Іевфая, принесшаго въ жертву свою дочь. Я такъ оплакиваю содѣянный мною проступокъ, что для того, чтобы заслужить милость моего брата, я объявляю себя здѣсь твоимъ смертельнымъ врагомъ, рѣшаясь, гдѣ бы мы ни встрѣтились, -- а я встрѣчу тебя, выступи ты только, -- загубитъ тебя за то, что ты меня завлекъ. Итакъ, высокомѣрный Уорикъ, я бросаю тебѣ вызовъ и обращаю къ брату мои краснѣющія щеки. Прости мнѣ, Эдуардъ, я приношу повинную, и ты, Ричардъ, не гнѣвайся на мой проступокъ; я болѣе не буду легкомысленъ.
   Король Эдуардъ. Привѣтствую тебя и люблю вдесятеро болѣе, чѣмъ если-бы ты никогда не заслуживалъ моего гнѣва.
   Глостэръ. Привѣтствую тебя, добрый Кларенсъ. Это по-братски.
   Уорикъ. О, неслыханный предатель! Клятвопреступникъ криводушный!
   Король Эдуардъ. Что-же, Уорикъ, выйдешь ты изъ города для боя? Или намъ придется сбить его каменья тебѣ на голову?
   Уорикъ. Нѣтъ, я не заперся здѣсь для обороны. Я тотчасъ-же прибуду къ Барнету и предложу тебѣ сразиться, Эдуардъ, если только ты дерзнешь.
   Король Эдуардъ. Да, Уорикъ; Эдуардъ дерзаетъ и показываетъ тебѣ дорогу. Милорды, въ поле! Св. Георгій и побѣда! (Движеніе войскъ. Уходятъ).
  

СЦЕНА II.

Поле битвы близь Барнета.

Тревога; передвиженіе войскъ. Входитъ: король Эдуардъ, таща раненаго Уорика.

  
   Король Эдуардъ. Вотъ, лежи здѣсь; умри, и съ тобой умретъ нашъ страхъ, потому что Уорикъ былъ пугаломъ, ужасавшимъ вѣкъ. Теперь, Монтэгю, держись; я отыщу тебя для того, чтобы кости Уорика могли быть въ одномъ обществѣ съ тобою (Уходитъ).
   Уорикъ. Ахъ, кто здѣсь ближе? Приди ко мнѣ, другъ или недругъ, и сообщи, кто побѣдитель: Іоркъ или Уорикъ? Къ чему я спрашиваю это? Мое истерзанное тѣло заявляетъ, -- заявляютъ то и моя кровь, моя упадокъ силъ, мое слабѣющее сердце, что я долженъ уступить, мое тѣло землѣ, а вслѣдствіе моей гибели -- и побѣду врагу. Такъ уступаетъ острію топора кедръ, вѣтви котораго давали пріютъ царственному орлу, осѣняли сонъ крадущагося льва, тогда какъ вершина господствовала надъ раскидистымъ деревомъ Юпитера и защищала низкорослые кусты отъ могучаго зимняго вѣтра. Эти глаза, которые заволакиваетъ теперь черное покрывало смерти, были проницательны, какъ полуденное солнце, для раскрытія тайныхъ мірскихъ предательствъ; морщины моего чела, теперь залитыя кровью, были сравниваемы часто съ царственными гробницами, потому что былъ-ли между живыми король, которому я не могъ-бы вырыть могилы? И кто дерзалъ улыбаться, когда Уорикъ насупливалъ чело? Увы, теперь моя слава загрязнена прахомъ и кровью? Парки мои, аллеи, замки, которыми я владѣлъ -- они уже забыли меня, и изо всѣхъ моихъ земель мнѣ остается только одна, по длинѣ моего тѣла... Что-же все величіе, власть, царственность, какъ не персть и тлѣнъ? И какъ-бы мы ни жили, мы должны умереть.
  

Входитъ: Оксфордъ и Сомерсетъ.

  
   Сомерсетъ. О, Уорикъ, Уорикъ! Если-бы ты былъ въ силахъ, какъ мы, намъ были-бы еще возможно возвратить наши потери. Королева привела изъ Франціи могущественное войско; мы только что о томъ узнали. О, если-бы ты могъ бѣжать!
   Уорикъ. И тогда я не захотѣлъ бѣжать-бы. О, Монтэгю, если ты здѣсь, милый братъ, возьми меня за руку и задержи во мнѣ душу, еще на время, твоими устами! Ты не любилъ меня, потому что, братъ, если-бы ты любилъ, твои слезы омыли-бы эту холодную, свернувшуюся кровь, которая слѣпила губы мнѣ и мѣшаетъ говорить. Приди скорѣе, Монтэгю, или я умру.
   Сомерсетъ. О, Уорикъ, Монтэгю испустилъ свой послѣдній вздохъ. И до послѣдняго дыханія онъ не переставалъ призывать Уорика и говорилъ: "Передайте мой привѣтъ моему доблестному брату"; онъ желалъ сказать и болѣе, и говорилъ что-то, звучавшее подобно пушечному выстрѣлу въ склепѣ; нельзя было этого разобрать. Но наконецъ, я хорошо разслышалъ сказанное среди стона: "О, прощай, Уорикъ!"
   Уорикъ. Сладостный покой его душѣ!.. Бѣгите, лорды, спасайтесь... А Уорикъ прощается со всѣми вами до свиданія въ небесахъ! (Умираетъ).
   Оксфордъ. Скорѣй, скорѣй, навстрѣчу великимъ королевинымъ войскамъ! (Уходятъ, унося тѣло Уорика).
  

СЦЕНА III.

Другая часть поля.

Входитъ торжественно король Эдуардъ; съ нимъ Кларенсъ, Глостэръ и другіе.

  
   Король Эдуардъ. До сего времени наше счастье идетъ въ гору, и мы одарены побѣдными вѣнками. Но среди этого ярко-блестящаго дня я подмѣчаю черную, подозрительную, грозную тучу, которая встрѣтится съ нашимъ свѣтозарнымъ солнцемъ прежде, нежели оно достигнетъ своего покойнаго ложа на западѣ. Я разумѣю, лорды, тѣ войска, которыя королева собрала въ Галліи; они высадились на нашъ берегъ и, какъ слышно, идутъ сразиться съ нами.
   Клавенсъ. Небольшой вѣтеръ разсѣетъ скоро эту тучу и отгонять ее туда, откуда она пришла. Одни твои лучи изсушатъ эти пары; не всякая туча еще родитъ бурю.
   Глостэръ. У королевы насчитываютъ тридцать тысячъ, да Сомерсетъ съ Оксфордомъ бѣжали къ ней; если ей дать время передохнуть, ея партія сравняется по силамъ съ нашей.
   Король Эдуардъ. Насъ увѣдомляли преданные друзья что она направляется къ Тьюкесбери; одержавъ теперь верхъ на барнетскомъ полѣ, мы поснпѣшимъ прямо туда: готовность расчищаетъ дороги! А на походѣ, наши силы еще умножатся во всѣхъ областяхъ, черезъ которыя мы пройдемъ. Бейте въ барабаны, кричите: "Храбрые!" и впередъ (Уходятъ).
  

СЦЕНА IV.

Равнина близь Тьюкесбери. Войско.

Входитъ: королева Маргарита, принцъ Эдуардъ, Сомерсетъ, Оксфордъ и солдаты.

  
   Королева Маргарита. Высокіе лорды! Мудрецы не сидятъ, оплакивая свои потери, а бодро ищутъ, какъ поправить горе. Что же, хотя наша мачта опрокинута за бортъ, канатъ оборванъ, надежный якорь потерянъ и половина нашихъ моряковъ поглощена волнами, нашъ кормчій все же живъ: годится ли, чтобы онъ покинулъ руль и, подобно трусливому мальчишкѣ, лишь прибавлялъ бы воды въ море изъ своихъ слезливыхъ очей, придавая тѣмъ силы тому, у кого ея и безъ того слишкомъ много, и предоставляя кораблю, пока самъ онъ хнычетъ, разбиться о камни, между тѣмъ какъ отвага и соображеніе еще могли бы его спасти. О, что это былъ бы за позоръ, что за ошибка! Скажемъ такъ: Уорикъ былъ нашимъ якоремъ; но что же изъ того? А Монтегю былъ нашей главной мачтой, такъ что же? А наши убитые друзья были снастями; что-жъ опять? Развѣ Оксфордъ тоже намъ не якорь? А Сомерсетъ тоже не хорошая мачта? А французскіе приверженцы чѣмъ намъ не паруса и не снасти? И, хотя мы и неискусны, но почему мой Нэдъ и я не можемъ взять на себя трудную задачу кормчаго? Мы не отойдемъ отъ руля, чтобы сѣсть и плакать, но будемъ держать путъ, хотя суровый вѣтеръ и будетъ намъ противорѣчить, подалѣе отъ мелей и утесовъ, грозящихъ намъ крушеніемъ. Журить волны такъ же полезно, какъ говорить съ ними добромъ. А что такое Эдуардъ, какъ не безжалостное море? Что Кларенсъ, какъ не зыбучій песокъ обмана? А Ричардъ развѣ не изковерканный гибельный утесъ? Все это враги нашей бѣдной ладьи. Правда, вы можете плавать; но, увы! не долго; если вы ступите на песокъ, вы провалитесь быстро; влѣзете на утесъ, васъ смоютъ волны или же вы умрете съ голода, а это тройная смерть. Я говорю это, лорды, чтобы вы поняли, -- на случай, если кто изъ васъ задумаетъ отъ насъ бѣжать, то вамъ можно ожидать столь же мало пощады отъ этихъ братьевъ, какъ отъ жестокихъ волнъ, съ ихъ мелями и утесами. Поэтому, бодрѣе! Если уже что неизбѣжно, то оплакивать это и бояться будетъ только ребяческимъ малодушіемъ.
   Принцъ. Мнѣ кажется, что женщина съ такимъ отважнымъ духомъ должна вселить доблесть даже въ грудь труса, если-бы онъ слышалъ ея слова, и, будь онъ нагъ, заставить его поразить вооруженнаго человѣка. Я говорю такъ не потому, что сомнѣваюсь въ комъ либо здѣсь. Если-бы я подозрѣвалъ тутъ хотя одного труса, то отпустилъ бы его заранѣе прочь, ради того, чтобы онъ не заразилъ другого въ трудную минуту и не сдѣлалъ бы его подобнымъ себѣ по духу. Если есть таковой здѣсь, чего сохрани Боже! пусть онъ уйдетъ, прежде, чѣмъ намъ потребуется его помощь.
   Оксфордъ. У женщинъ и дѣтей такое высокое мужество! А воины слабѣютъ! Это можетъ быть вѣчнымъ позоромъ. О, храбрый, юный принцъ! Въ тебѣ оживаетъ снова твой знаменитый дѣдъ. Да проживешь ты долго, чтобы быть его изображеніемъ и возобновить его славу!
   Сомерсетъ. И пусть тотъ, кто не хочетъ биться ради такой надежды, идетъ домой спать; а если встанетъ, то уподобится совѣ днемъ и станетъ предметомъ дивованья и насмѣшекъ.
   Королева Маргарита. Благодарю, добрый Сомерсетъ... Любезный Оксфордъ, благодарю.
   Принцъ. Примите благодарность отъ того, кто не можетъ теперь дать ничего болѣе.
  

Входитъ вѣстникъ.

  
   Вѣстникъ. Готовьтесь, лорды, потому что Эдуардъ уже близко и намѣренъ сразиться. Будьте рѣшительней поэтому.
   Окофордъ. Я такъ и думалъ; въ его разсчетѣ поторопиться такъ, чтобы найти насъ не въ порядкѣ.
   Сомерсетъ. Но онъ ошибется: мы наготовѣ.
   Коволева Маргарита. Ваша отвага ободряетъ мнѣ сердце.
   Оксфордъ. Примемъ бой здѣсь; туда не тронемся.
  

Движеніе войска. Показываются въ отдаленіи: король Эдуардъ, Кларенсъ, Глостеръ и другіе.

  
   Король Эдуардъ. Храбрые приверженцы, вотъ тамъ тернистый лѣсъ, который, съ небесной помощью и вашей силой, долженъ быть истребленъ съ корнемъ еще до наступленія ночи. Мнѣ незачѣмъ подбавлять топлива къ вашему огню, потому что, я знаю, вы пылаете достаточно, чтобы его выжечь. Подайте сигналъ къ бою и идемъ, милорды!
   Королева Маргарита. Лорды, рыцари и джентльмэны, всему, что я могла-бы сказать, мѣшаютъ мои слезы: вы видите, что при каждомъ словѣ я упиваюсь влагой моихъ глазъ. Итакъ, лишь это: Генрихъ, вашъ государь, въ плѣну у непріятеля, его престолъ захваченъ, его королевство обращено въ бойню, его подданные умерщвляются, его законы попраны, его казна расхищена... И вотъ тамъ волкъ, который творитъ этотъ разбой. Вы сражаетесь за правду, и поэтому, милорды, будьте отважны я подайте сигналъ къ бою!
  

Обѣ арміи удаляются.

  

СЦЕНА V.

Другая часть равнины.

Тревога. Передвиженіе войскъ, потомъ отбой, послѣ чего входятъ: король Эдуардъ, Кларенсъ, Глостэръ и войска съ ними, королева Маргарита, Оксфордъ и Сомерсетъ, взятые въ плѣнъ.

  
   Король Эдуардъ.. Ну, теперь конецъ шумнымъ смутамъ. Уберите Оксфорда тотчасъ-же, въ замокъ Гэмсъ; а что до Сомерсета, то долой его преступную голову! Уводите-же ихъ прочь, я не желаю слушать ихъ рѣчей.
   Оксфордъ. Что до меня, то я и не хочу безпокоить тебя словами.
   Сомерсетъ. Я тоже, и покоряюсь терпѣливо своей участи.
  

Оксфордъ и Сомерсетъ уходятъ подъ стражею.

  
   Королева Маргарита. Такъ разстаемся мы въ этомъ скорбномъ мірѣ, чтобы свидѣться радостно въ блаженномъ Іерусалимѣ.
   Король Эдуардъ. Сдѣлано-ли объявленіе о томъ, что поймавшій Эдуарда получитъ большую награду, а принцу будетъ дарована жизнь?
   Глостэръ. Да, но вотъ идетъ и самъ юный Эдуардъ.
  

Солдаты вводятъ принца Уэльскаго.

  
   Король Эдуардъ. Подведите ближе этого молодца, дайте намъ его выслушать. Какъ! Можетъ-ли такой молодой шипъ уже колоться? Эдуардъ, какое можешь ты дать намъ удовлетвореніе за то, что ты поднялъ оружіе и возбуждалъ моихъ подданныхъ, и за всѣ безпокойства, которыя ты мнѣ причинилъ.
   Принцъ. Говори, какъ подобаетъ подданному, надменный, честолюбивый Іоркъ! Предположи, что мой отецъ говоритъ моими устами, отдай свой тронъ и тамъ, гдѣ я стою, стань на колѣни, а я обращу къ тебѣ тѣ самыя слова, на которыя ты, измѣнникъ, требуешь у меня отвѣта.
   Королева Маргарита. О, еслибъ твой отецъ былъ такъ рѣшителенъ!
   Глостэръ.Тогда-ты все носила-бы юбку и не украла бы штановъ у Ланкастера.
   Принцъ. Оставь Эзоповы басни для зимнихъ вечеровъ, его грубыя притчи здѣсь не у мѣста.
   Глостэръ. Клянусь небомъ, щенокъ, я уморю тебя за такія слова!
   Королева Маргарита. Да, ты рожденъ, чтобы быть моромъ для людей.
   Глостэръ. Ради Бога, уведите эту бранчивую плѣнницу.
   Принцъ. Нѣтъ, уведите лучше этого бранчиваго горбуна.
   Король Эдуардъ. Тише, строптивый мальчишка, или я укорочу тебѣ языкъ.
   Кларэнсъ. Неблаговоспитанный ребенокъ, ты слишкомъ дерзокъ.
   Принцъ. Я знаю свой долгъ, а вы не исполняете своего. Развратный Эдуардъ, и ты, вѣроломный Джорджь, и ты уродливый Дикъ, я говорю вамъ всѣмъ, я выше васъ, измѣнники вы такіе! Ты захватилъ права моего отца и мои...
   Король Эдуардъ. Вотъ тебѣ, подобіе этой ругательницы! (Закалываетъ его).
   Глостэръ. Ты корчишься? Вотъ тебѣ, чтобы прекратить твою агонію (Наноситъ тоже ему ударъ).
   Кларенсъ. А вотъ еще за то, что ты укорилъ меня въ вѣроломствѣ (Колетъ его тоже).
   Королева Маргарита. О, убейте и меня!
   Глостэръ (Готовясъ ее поразитъ). Какъ разъ, изволь!
   Король Эдуардъ. Стой, Ричардъ, стой, мы и такъ совершили слишкомъ много.
   Глостэръ. И она будетъ жить, чтобы наполнятъ весь свѣтъ своими рѣчами?
   Король Эдуардъ. Что это? Она обмираетъ? Постарайтесь привести ее въ чувство.
   Глостэръ. Кларенсъ, извинись за меня передъ братомъ-королемъ. Мнѣ нужно въ Лондонъ по важному дѣлу. Прежде чѣмъ вы туда прибудате, вы услышите кое-что.
   Кларенсъ. Что?... Что?...
   Глосэръ. Тоуэръ! Тоэаръ! (Уходитъ).
   Королева Маргарита. О, Нэдъ, милый Нэдъ! поговори съ своею матерью, мальчикъ! Ты не можешь... О, предатели, убійцы!...Тѣ, что убили Цесаря, вовсе не проливали крови, не совершали преступленія, но заслуживали порицанія, если сравнить ихъ дѣло съ этимъ. То былъ мужъ, а этотъ, сравнительно, дитя, а люди никогда не утоляютъ своей злобы на ребенкѣ. Есть-ли что хуже убійцы, чтобы я могла назвать ихъ этимъ словомъ?... Нѣтъ, нѣтъ, сердце мое разорвется, если я заговорю.... И я стану говорить, чтобы оно разорвалось. Мясники, подлецы, кровожадные людоѣды! Какое нѣжное растеніе скосили вы безвременно! У васъ нѣтъ дѣтей, мясники! Если-бы вы ихъ имѣли, мысль о нихъ вызвала-бы въ васъ сожалѣніе. Но если вамъ придется имѣть дѣтей, смотрите, чтобы они не были также зарѣзаны въ юности.... О, палачи! вы загубили этого милаго юнаго прыща!
   Король Эдуардъ. Уведите ее. Ну-же, возьмите ее отсюда силою!
   Королева Маргарита. Нѣтъ, не уводите, покончите со мною здѣсь. Всади сюда свой мечъ, я прощу тебѣ мою смерть.... Не хочешь ты?... Такъ ты исполни это, Кларенсъ.
   Кларенсъ. Клянусь небомъ, я не желаю сдѣлать тебѣ такого удовольствія.
   Королева Маргарита. Добрый Кларенсъ, сдѣлай это... Милый Кларенсъ, ну, сдѣлай-же....
   Кларенсъ. Не слышала ты развѣ, что я поклялся того не дѣлать?
   Королева Маргарита. Но вѣдь ты привыкъ нарушать свои клятвы; тогда это было грѣхомъ, теперь будетъ однимъ милосердіемъ. Нѣтъ? Ты не хочешь? Но гдѣ же этотъ дьяволовъ рѣзникъ, жестокій Ричардъ?.. Ричардъ, гдѣ ты? Его нѣтъ здѣсь...Убійство твое задушевное дѣло, ты никогда еще не прогонялъ просящихъ у тебя о крови.
   Король Эдуардъ. Прочь ее, я говорю... Я приказываю ее увести.
   Королева Маргарита. Пусть сдѣлаютъ съ тобою и съ твоими то, что сдѣлалъ ты съ принцемъ! (Ее уводятъ силою).
   Король Эдуардъ. Куда пошедъ Ричардъ?
   Кларенсъ. Въ Лондонъ, и очень спѣшно. И, какъ я могу догадываться, -- на кровавый ужинъ въ Тоуэрѣ.
   Король Эдуардъ. Онъ скоръ на руку, когда что-либо придетъ ему въ голову. Отправимся и мы туда; распустимъ простонародье съ благодарностью оплатой, потомъ узнаемъ, что подѣлываетъ наша любезная королева. Я надѣюсь, что она подарила уже мнѣ сына. (Уходятъ).
  

СЦЕНА VI.

Лондонъ; комната въ Тоуэрѣ.

Король Генрихъ сидитъ съ книгою въ рукахъ; передъ нимъ комендантъ. Входитъ Глостэръ.

  
   Глостэръ. Добраго дня, милордъ! Такъ погружены въ вашу книгу?
   Король Генрихъ. Да, мой добрый лордъ... Слѣдуетъ лучше сказать: милордъ. Вѣдь грѣхъ льстить, нехорошо, что я сказалъ "добрый". Добрый Глостэръ, -- все равно что "добрый дьяволъ"; то и другое нелѣпо. Поэтому нечего тутъ "добрый лордъ".
   Глостэръ. Эй-ты! оставь насъ однихъ; намъ нужно потолковать (Комендантъ уходитъ).
   Король Генрихъ. Такъ убѣгаетъ нерадивый пастухъ отъ волка; такъ невинная овца должна подставить сначала свою шерсть, а потомъ и горло мясничьему ножу. Какую сцену смерти разыграетъ Росцій?
   Глостэръ. Подозрѣніе витаетъ всегда въ преступной душѣ; вору мерещатся въ каждомъ кустѣ пристава.
   Король Генрихъ. Птица, которая бывала заманена въ кусты, избѣгаетъ на своихъ трепещущихъ крыльяхъ каждаго куста. Такъ и я, несчастный отецъ милой птички, имъ-то теперь передъ своими глазами тотъ роковой предметъ, которымъ мой бѣдный птенецъ былъ заманенъ, схваченъ и убить.
   Глостэръ. О, какимъ сумасброднымъ дуракомъ былъ этотъ критянинъ, который обучалъ своего сына птичьему искусству! Не смотря на всѣ его крылья, безумецъ утонулъ.
   Король Генрихъ. Я Дедадъ; мой бѣдный мальчикъ -- Икаръ; твой отецъ -- Миносъ, помѣшавшій нашему полету; солнце, растопившее крылья моего милаго ребенка, это твой братъ Эдуардъ, а самъ ты море, котораго завистливая бездна поглотила его жизнь. О, умертви меня своимъ оружіемъ, а не словами! Моя грудь перенесетъ легче лезвее твоей шпаги, нежели слухъ мой этотъ трагическій разсказъ. Но зачѣмъ ты пришелъ? За моей жизнью?
   Глостэръ. Принимаешь ты меня за палача?
   Король Генрихъ. Ты притѣснитель, это уже вѣрно; но если умерщвлять невинныхъ значитъ быть палачемъ, то ты и палачъ.
   Глостэръ. Я убилъ твоего сына за его дерзость.
   Король Генрихъ. Если-бы убили тебя при твоей первой дерзости, то не дожилъ бы ты до того, чтобы убить моего сына. И я предсказываю, что многія тысячи, которыя и не подозрѣваютъ теперь моего страха, вздыхающіе старцы, вдовы и сироты съ полными слезъ глазами, отцы, лишенные сыновей, жены мужей, сироты безвременно погибшихъ родителей, -- всѣ они будутъ проклинать часъ, въ который ты родился. Сова прокричала при твоемъ рожденіи; дурной знакъ! Прокаркалъ ночной воронъ, предсказывая бѣдственныя времена; собаки взвыли и ужасная буря потрясла деревья; вороны собрались на верхушкахъ трубъ, болтливыя сороки загоготали нестройно. Мать твоя испытала больше, нежели родильныя муки, и принесла нѣчто меньшее, нежели материнскую утѣху, а именно неотесанный, безобразный комъ, не похожій на плодъ такого прекраснаго дерева. Ты родился уже съ зубами въ знаменіе того, что ты пришелъ грызть міръ, и если вѣрно все то, что я еще слышалъ, ты явился...
   Глостэръ. Я не хочу болѣе слышать... (Закалываетъ его). Умирай, пророкъ, среди своей рѣчи! Это бы.то возложено на меня въ числѣ прочаго.
   Король Генрихъ. Да, и многія еще другія убійства послѣ этого. О, Господи! отпусти мнѣ мои грѣхи и прости ему! (Умираетъ).
   Глостэръ. Какъ! Надменная кровъ Ланкастера впитывается въ землю? Я думалъ, она поднимется вверхъ. Глядь, какъ мой мечъ оплакиваетъ смерть короля! О, пусть проливаются всегда такія пурпуровыя слезы тѣми, которые желаютъ упадка нашему дому. Если въ тебѣ осталась еще искра жизни, ступай, ступай въ адъ; и скажи, что я послалъ тебя туда (колетъ его еще) я, не чувствующій никогда ни жалости, ни любви, ни страха. Дѣйствительно, все то правда, что Генрихъ говорилъ обо мнѣ: я часто слышалъ отъ моей матери, что я явился на свѣтъ ногами впередъ. Что же, развѣ мнѣ не слѣдовало такъ спѣшить, чтобы искать погибели тѣхъ, которые захватили наши права?.. Повитуха изумилась, а женщины вскричали: "Іисусе, помилуй насъ! Онъ родился съ зубами!" Оно такъ было и значило прямо, что я долженъ рычать, кусать, изображать собаку. Но если небеса построили такъ мое тѣло, пусть адъ, въ соотвѣтствіе тому, искорючитъ и мою душу. Нѣтъ у меня братьевъ, нѣтъ у меня ничего братскаго, и это слово любовь, которую сѣдыя бороды зовутъ божественной, пусть оно остается при людяхъ, похожихъ одинъ на другого, а не при мнѣ: я одинокъ съ собою. Кларенсь, берегись; ты заслоняешь мнѣ свѣтъ, но я создамъ тебѣ черные дни, потому что распущу такія предвѣщанія что Эдуардъ станетъ страшиться за свою жизнь, и тогда чтобы прогнать его страхъ, я стану твоей смертью. Короля Генриха и его сына уже нѣтъ; за тобою очередь, Кларенсъ потомъ за остальными, я же буду оставаться ничтожнымъ, пока не стану высшимъ. Я вытащу твое тѣло, Генрихъ, въ другой покой и буду торжествовать въ роковой для тебя день (Уходитъ).
  

СЦЕНА VII.

Лондонъ. Зала во дворцѣ.

Король Эдуардъ видѣнъ сидящимъ на тронѣ. Возлѣ него королева Елизавета съ маленькимъ принцемъ. Кларенсъ, Глосіпэръ, Гастингсъ и другіе.

  
   Король Эдуардъ. Мы возсѣдаемъ вновь на англійскомъ королевскомъ престолѣ, выкупленномъ кровью нашихъ враговъ. Сколько отважныхъ противниковъ скошены. нами, какъ осеннее жниво, на самой вершинѣ ихъ гордыни! Три герцога Сомерсетъ, трижды славные какъ отважные, безспорные рыцари; два Клиффорда, отецъ и сынъ, и два Норсомберлэнда, никогда еще двое храбрѣйшихъ людей не пришпоривали своихъ коней при звукѣ трубъ. И съ ними два отважные медвѣдя, Уорикъ и Монтэгю, заковавшіе въ цѣпи королевскаго льва и заставлявшіе своимъ ревомъ дрожать лѣса. Такъ смели мы все подозрительное вокругъ нашего престола и создали себѣ подножіе изъ безопасности. Подойди сюда, Бессъ, и дай мнѣ поцѣловать моего малютку. Юный мой Нэдъ, ради тебя, я ж твои дяди проводили зимнія ночи въ доспѣхахъ, шествовали пѣшкомъ въ лѣтній палящій жаръ, -- все для того, чтобы ты мирно могъ владѣть короной и могъ-бы пожать плоды нашихъ трудовъ.
   Глостэръ (всторону). Я истреблю его жатву, когда ты сложишь голову, потому что теперь я еще ничего не значу въ свѣтѣ. Это плечо создано такимъ толстымъ лишь для подъема, и я подниму какую либо тяжесть или сломаю себѣ спину. Ты проложи дорогу, а ты исполни.
   Король Эдуардъ. Кларенсъ и Глостэръ, любите мою любезную супругу и поцѣлуйте вашего царственнаго племянника -- вы, оба мои брата.
   Кларенсъ. Мой долгъ въ отношеніи вашего величества запечатлѣваю я на устахъ этого милаго младенца.
   Королева Елизавета. Благодарю, благородный Кларенсъ; достойный братъ, благодарю.
   Глостэръ. Свидѣтельствомъ того, что я люблю дерево, котораго ты отпрыскъ, да будетъ поцѣлуй, даруемый мною плоду... (всторону). По правдѣ, такъ облобызалъ своего Учителя Іуда, говоря Ему: "Благо Тебѣ да будетъ!" и думая: "Да будетъ зло!"
   Король Эдуардъ. Теперь я царствую въ наслажденіи душевномъ, пользуясь миромъ въ странѣ и любовью моихъ братьевъ.
   Кларенсъ. Какъ вашей милости угодно порѣшить съ Маргаритой? Ринальдъ, ея отецъ, заложилъ французскому королю обѣ Сициліи и Іерусалимъ и прислалъ сюда выкупъ за нее.
   Король Эдуардъ. Прочь ее, отправьте ее во Францію! Намъ остается теперь только проводить время въ пышныхъ торжествахъ и веселыхъ шуточныхъ представленіяхъ, какъ то прилично для увеселенія двора. Звучите, трубы и барабаны!.. Прощайте, печальныя заботы! Теперь, надѣюсь я, начинается для насъ продолжительная радость (Уходятъ).
  

Конецъ части III "Генриха VI".

  

ПРИМѢЧАНІЯ къ СЕДЬМОМУ ТОМУ

  

"ГЕНРИХЪ VI".

Часть первая.

  
   Три части "Генриха VI" связаны между собою тѣсною связью, но едва-ли въ созданіи всѣхъ этихъ частей степень участія Шекспира равна. Первая часть "Генриха VI" была включена въ in folio 1623 г., и только это одно обстоятельство говоритъ за ея подлинность. Ручательство это довольно важно, если мы припомнимъ, какими близкими къ Шекспиру лицами было сдѣлано это изданіе. Но все-же нельзя считать этого ручательства неоспоримымъ. Въ in folio 1623 года, какъ уже не разъ указывалось у насъ въ примѣчаніяхъ къ пьесамъ Шекспира, недосмотровъ и промаховъ множество... Когда же появилась первая часть "Генриха VI"?.. Въ сочиненіи Томаса Нэжа "Pierce Pennilesse, his supplication tho the devil" въ 1592 году говорится: "Какъ бы должна была обрадовать храбраго Тольбота, этого устрашителя французовъ, мысль, что, пролежавъ двѣсти лѣтъ въ могилѣ, онъ опять будетъ одерживать побѣды на сценѣ, что кости его снова будутъ набальзамированы слезами, по крайней мѣрѣ, десяти тысячъ зрителей (въ нѣсколько представленій), которые будутъ думать, что видятъ его передъ собой, облитаго свѣжою кровію". На этомъ отрывкѣ строится предположеніе, что пьеса была написана не позже 1592 гг. Но у Грина есть ясный намекъ на вторую часть "Генриха VI", сдѣланный тоже въ 1592 году. Изъ этого выводятъ, что первая часть "Генриха VI" появилась раньше 1592 года, т. е. въ 1591 году... Но кѣмъ она написана?.. Какую-то драму "Генрихъ VI", какъ достовѣрно извѣстно, въ 1591--1592 году, -- играли актеры лорда Стрэнджа, на театрѣ Розы, на который работали соперники Шекспира, Гринъ и Марлоу. Не была ли это именно первая часть "Генриха VI" и не была-ли она написана однимъ изъ этихъ авторовъ? Точнаго и опредѣленнаго отвѣта на этотъ вопросъ нѣтъ. Можно только сказать, что первая часть "Генриха ѴІ", приписываемая Шекспиру, едва-ли принадлежитъ ему цѣликомъ. О подлинности этой части было много споровъ, разбирать которые здѣсь не мѣсто: иногда за доказательство неподлинности считались такія мелочи, какъ удареніе въ словѣ Hecate на послѣднемъ слогѣ, тогда какъ въ другихъ мѣстахъ, т. е. въ Мэкбетѣ, Шекспиръ держался англійскаго произношенія этого слова въ два слога Неcate; порой же эти доказательства являлись и болѣе тонкими, и болѣе вѣскими... Признавая безусловно, что первая часть "Генриха VI" есть переработка Шекспиромъ чужой пьесы, Гервинусъ говоритъ положительно одно: "источникъ этой пьесы намъ неизвѣстенъ". О двухъ слѣдующихъ частяхъ "Генриха VI" такіе критики, какъ тотъ же Гервинусъ, Жене и другіе, говорятъ прямо, что это обработка существовавшихъ пьесъ, дошедшихъ до нашего времени, и шагъ за шагомъ слѣдятъ, какъ дополнялъ и измѣнялъ эти пьесы великій драматургъ. Первая изъ этихъ старинныхъ пьесъ дошла до насъ въ изданіи 1594 года подъ заглавіемъ: "Первая часть борьбы между двумя знаменитыми домами, Іоркскимъ и Ланкастерскимъ, со смертью добраго герцога Гемфри, и съ изгнаніемъ и смертью герцога Сеффолька, и трагическимъ концомъ гордаго кардинала Уинчестера, съ замѣчательнымъ возмущеніемъ Джека Кэда и съ первымъ посягательствомъ герцога Іоркскаго на корону". Вторую пьесу мы знаемъ по изданію 1595 года; ея заглавіе слѣдующее: "Истинная трагедія о Ричардѣ, герцогѣ Іоркскомъ, и о смерти добраго короля Генриха VI, со всею борьбою между Ланкастерскимъ и Іоркскимъ домами, въ томъ видѣ, какъ она была нѣсколько разъ представлена слугами графа Пемброка". Съ этими двумя пьесами въ переработкѣ Шекспира тѣсно связана и первая часть "Генриха VI", въ которой есть мѣста, указывающія на послѣдующія событія, изложенныя во второй и третьей частяхъ "Генриха VI".
   Стр. 5. Въ первой сценѣ -- похороны Генриха V, послѣ которыхъ дѣйствіе сразу переносится во второй сценѣ, во Францію, къ дофину Карлу и Іоаннѣ д'Аркъ. По историческимъ же даннымъ выходитъ, что отъ первой до второй сцены прошло почти семь лѣтъ, такъ какъ Генрихъ V умеръ 31 августа 1422 г., а Іоанна д'Аркъ вступила въ Орлеанъ въ апрѣлѣ 1429 года. Съ этого-то послѣдняго момента собственно и начинается драматическое дѣйствіе 1-й части "Генриха VI". Первое свиданіе Іоанны съ Карломъ подробно разсказано у Голиншэда и вполнѣ согласно, какъ у Шекспира, съ главными историческими данными. А между тѣмъ въ первомъ изданіи того-же Голиншэда объ Іоаннѣ говорится совершенно противоположное: "Дофинъ ежедневно прилагалъ старанія, какъ бы освободить своихъ друзей въ Орлеанѣ. Въ это время чудовищная женщина, по имени Божья Дѣвственница Іоанна, была приведена къ нему въ Шинонъ, гдѣ онъ жилъ"... Голль тоже называетъ ее "чудовищемъ".
   Стр. 6. Въ древности долго держалось убѣжденіе, что можно заклинаніями въ метрической формѣ убивать людей; впослѣдствіи тоже думали о животныхъ. При Шекспирѣ англичане думали, напр., что ирландцы могутъ убивать пѣснями мышей.
   Стр. 6. По экземпляру Кольера еще добавлено послѣ слова "яркою": Кассіопеей.
   Стр. 8. Въ старыя времена, во время военныхъ дѣйствій, передъ стрѣлками врывались въ землю копья, которыми защищались они отъ непріятельской кавалеріи.
   Стр. 8. Свѣдѣнія объ этомъ сэрѣ Джонѣ Фастольфѣ имѣлись въ "Treatise on the order of the Garter", Анстиса; въ "Supplement to Blomfield's History of Norfolk", Паркинса; въ "Bihliotheca Britannica" Таннера.
   Стр. 9. "Jack-out-of-office". Это чисто англійское выраженіе "Джекъ безъ мѣста" мы перевели равнозначущимъ русскимъ выраженіемъ: "при милости на кухнѣ".
   Стр. 9. Въ однихъ изданіяхъ стоитъ: "Я намѣренъ отправить (to send)", по изданію Кольера: "Я намѣренъ похититъ (to steal)"...
   Стр. 9. Марсъ упоминается здѣсь и въ миѳологическомъ его значеніи бога войны, и въ астрологическомъ значеніи одной изъ планетъ, управляющихъ событіями.
   Стр. 10 "Роулендъ и Оливеръ" -- самые знаменитые и доблестные изъ 12-ти пэровъ-сподвижниковъ Карла Великаго. Въ древности во французскихъ рыцарскихъ романахъ поэты до того преувеличивали подвиги Роланда и Оливье, что даже у англичанъ составилась пословица: "отвѣчать Роулэндомъ на Оливера", т. е. ложью на ложь. Извѣстенъ, напримѣръ, разсказъ, какъ въ ронсевальской долинѣ Роландъ ударомъ меча сдѣлалъ брешь въ скалѣ -- "роландову брешь".
   Стр. 10. "Пригулокъ Орлеанскій" -- "Bastard of Orleans". Въ прежнія времена это выраженіе не было укоромъ. Незаконнорожденные часто не отличались въ правахъ отъ законнорожденныхъ. Вильгельмъ Завоеватель начинаетъ одну изъ своихъ хартій такъ: "Я Вильгельмъ Завоеватель, прозванный незаконнорожденнымъ".
   Стр. 10. Должно бы стоять, не "девять Сивиллъ", а "девять сибиллическихъ книгъ предсказаній".
   Стр. 12. "Лѣто Св. Мартына" равнозначуще съ нашимъ "бабьимъ лѣтомъ", но его начало наступаетъ позднѣе нашего: въ ноябрѣ, около дня Св. Мартына.
   Стр. 12. Предполагаются четыре дочери Филиппа, упоминаемыя въ "Дѣяніяхъ".
   Стр. 13. Темно-бурый, какъ и черный цвѣтъ, былъ цвѣтомъ печали, траура, и цвѣтомъ ливреи слугъ духовенства.
   Стр. 14. "Peel'd" -- "очищенный", "облупленный", "скобленный". Насмѣшка надъ бритой макушкой епископа.
   Стр. 14. Публичные дола были прежде въ вѣдѣніи епископа Уинчестерскаго.
   Стр. 14. Въ четырехъ миляхъ отъ Дамаска есть холмъ, на которомъ, по преданію, Каинъ будто-бы убилъ Авеля.
   Стр. 14. "To board thee to thy face" -- выраженіе, равносильное съ русскими "начихать тебѣ на бороду", "вцѣпиться тебѣ въ бороду", т.е. вообще надругаться, издѣваться.
   Стр. 15. "Я созову стражу" -- "I'll call for clubs", -- обычное восклицаніе въ старину въ Англіи во время уличныхъ дракъ.
   Стр. 15. У Шекспира лорды-мэры обыкновенно изображаются простоватыми людьми, стремящимися къ миролюбію ограниченными стариками.
   Стр. 15. Въ хроникахъ Голлившэда и Голля одинаково подробно разсказано содержаніе IV сцены, т. е. неудачное обозрѣваніе непріятельскихъ постовъ сквозь желѣзную рѣшетку высокой башни, гдѣ и встрѣчаютъ неожиданный конецъ Томасъ Гаргрэвъ и Уильямъ Глансдэль.
   Стр. 18. Смотри у Титъ Ливія (книга XXII, глава 16) о военной уловкѣ Ганнибала для избѣжанія опасности при помощи прикрѣпленныхъ къ рогамъ быковъ зажженныхъ пучковъ хвороста.
   Стр. 19. "Родопа была знаменитая развратница. Она пріобрѣла своимъ ремесломъ огромныя богатства. Ею была построена одна, небольшая по объему, но замѣчательнѣйшая по законченности, изъ египетскихъ пирамидъ. Она впослѣдствіи была замужемъ за царемъ египетскимъ Псамметихомъ". Джонсонъ полагаетъ, что дофинъ желаетъ обозвать Жанну Д'Аркъ потаскушкой, хотя онъ восторженно и громко восхваляетъ ее.
   Стр. 20. "Сторожевой дворъ" (Court of guard), -- тоже выраженіе встрѣчается въ "Отелло", "Антоніѣ и Клеопатрѣ" и др., и соотвѣтствуетъ новѣйшему выраженію "гаубтвахта".
   Стр. 20. Тольботъ, герой, рыцарски доблестный, неустрашимый воинъ, лучше всего описанъ Фуллеромъ и Керкомъ. Особенно славился и былъ страшенъ врагамъ его мечъ съ плохой латинской надписью: "Sum Talboti pro vincere inimicos moos" -- (Я есмь Тольботъ, чтобы побѣждать враговъ моихъ). О томъ, что французскія женщины, для острастки дѣтей, говорили, что "идетъ Тольботъ", говорить Эдуардъ Керкъ еще въ 1579 году. Возвращеніе Орлеана, такъ сказать, поэтическая вольность Шекспира; въ дѣйствительности же, его пораженіе при Патэ послѣдовало вскорѣ послѣ появленія Іоанны д'Аркъ. Объ этой битвѣ, роковой для англичанъ и для Тольбота, подробно повѣствуютъ оба англійскіе хроникера, а также и французъ Монстрелэ, называющій Джона Фастольфа "Жаномъ Фаско". У всѣхъ упоминается и о томъ, что этотъ "трусливый воинъ" былъ лишенъ почетнаго ордена Подвязки за его предательскій поступокъ съ "благороднымъ Тольботомъ": при этомъ Монстрелэ упоминаетъ даже, что главнымъ побудителемъ къ лишенію Фастольфа знаковъ рыцарскаго достоинства былъ старый герцогъ Бедфордъ.
   Стр. 26. "Темпль" -- храмъ, какъ священное мѣсто, былъ прибѣжищемъ, гдѣ укрывались отъ мести, насилія и убійства.
   Стр. 29. Отецъ Іорка былъ казненъ за измѣну и самъ онъ не имѣлъ голоса въ парламентѣ. Къ этому обстоятельству и относятся слова Сомерсета.
   Стр. 34. Епископъ уинчестерскій былъ незаконнымъ сыномъ Джона Гаунта, герцога Ланкастерскаго, и Катерины Сьюинфордъ, впослѣдствіи жены герцога.
   Стр. 34. Въ разговорѣ о Римѣ у Шекспира непереводимая игра словъ: епископъ Уинчестерскій говоритъ "Rome", т.е. Римъ, а Іорикъ повторяеть "Room" вмѣсто "Rome", т.е. блужданье, скитанье, бродяжничество, намекая на вѣчныя паломничества въ Римъ.
   Стр. 35. "Чернильная строка" -- "inkoru mate". Во времена Шекспира принято было смѣяться надъ книжниками и буквоѣдами, т. е. надъ людьми, которые не будучи учеными выдавали себя за таковыхъ.
   Стр. 36. Шекспиръ называетъ своего героя, -- короля Генриха VI, -- еще "дитятей", когда онъ впервые говоритъ съ вельможами. Въ дѣйствительности, оно такъ и было: ему шелъ лишь пятый годъ, когда возникла и разбиралась въ парламентѣ распря Глостэра и Бофорта Голль, между прочимъ, говоритъ, что на третьемъ году своего царствованія, приблизительно около пасхи, король созвалъ свой высшій парламентъ въ городѣ Уэстминстерѣ. Онъ съ большимъ торжествомъ шествовалъ на статномъ конѣ; и этого ребенка, по его красивой наружности, всѣ сочли настоящимъ изображеніемъ, живымъ портретомъ его благороднаго и славнаго отца, а также и достойнымъ быть его преемникомъ и наслѣдникомъ его нравственныхъ добродѣтелей, воинскаго искусства и царственнаго величія. Въ парламентѣ города Лэйстера, Бедфордъ, предсѣдательствуя, открыто упрекалъ лордовъ за то, что во время войны они, своими личными распрями и тайной злобой, довели народъ до смутъ и почти до войны. Его слова Шекспиръ вложилъ въ уста юнаго короля.
   Стр. 38--41. Взятіе Руана Іоанной заимствовано изъ описанія взятія Эвре въ 1442 г. у Голиншэда. Смерть старика Бедфорда на полѣ, передъ стѣнами Руана -- плодъ воображенія Шекспира: въ хроникѣ говорится просто, что онъ умеръ въ 1485 г. и что тѣло его было погребено въ соборной церкви Богоматери въ Руанѣ, съ сѣверной стороны отъ главнаго алтаря, подъ дорогимъ, роскошнымъ памятникомъ. Относительно убѣдительнаго краснорѣчія Іоанны съ герцогомъ Бургундскимъ, есть дѣйствительно, историческія данныя въ видѣ ея письма къ нему въ тотъ самый день, когда состоялась коронація дофина Карла въ Реймсѣ (17-го іюня), въ 1429 г. Это письмо напечатано Барантомъ ("Исторія герцоговъ Бургундскихъ" т. IV, стр. 259). Оригиналъ его находится въ архивахъ г. Лилля.
   Стр. 40. Пендрагонъ былъ братъ Аврелія и отецъ короля Артура. Шекспиръ приписалъ Пендрагону одинъ изъ подвиговъ Аврелія, который, по словамъ Голишпэда, "будучи больнымъ, велѣлъ нести себя на носилкахъ въ битву, и присутствіемъ своимъ такъ воодушевилъ свой народъ, что при столкновеніи съ саксами, одержалъ побѣду".
   Стр. 44. Непостоянство французовъ было всегда предметомъ сатиры. Джонсонъ говоритъ: "Я читалъ диссертацію, написанную для доказательства, что указатели направленія вѣтра на нашихъ колокольняхъ въ видѣ пѣтуховъ сдѣланы въ насмѣшку надъ измѣнчивостью въ направленіи французовъ".
   Стр. 45. Король говоритъ Тольботу, что онъ помнитъ его при отцѣ. Здѣсь хронологическая ошибка. Генриху VI было девять мѣсяцевъ во время смерти его отца и онъ не могъ его помнить.
   Стр. 46. Коронація Генриха VI въ Парижѣ -- исторически вѣрный фактъ, происшедшій въ 1431 году. Въ той-же самой сценѣ Тольботъ получаетъ отъ короля приказаніе выступить въ походъ противъ герцога Бургундскаго. Вся остальная часть этого дѣйствія посвящена событіямъ, которыя совершились лѣтъ двадцать спустя послѣ предыдущихъ. Для описанія ихъ (т. е. главнымъ образомъ свиданія и смерти Тольбота съ его юнымъ сыномъ), Шекспиръ близко придерживался хроники, подробнаго разсказа Голля и краткаго -- Голиняшэда. "Въ этой битвѣ при Шатильонѣ, 13-го іюля, говоритъ хроникеръ, окончилъ жизнь Джонъ лордъ Тольботъ и изъ своего рода первый лордъ Шрусбери послѣ того, какъ онъ, въ продолженіе двадцати-четырехъ лѣтъ, и болѣе того, доблестно воевалъ съ большой славой, большой извѣстностью и большими побѣдами". "Тѣло его, -- сообщаетъ въ заключеніе Голль, -- было брошено на землѣ, но найдено его друзьями и отвезено въ Уитчерчъ, въ Шропширѣ, гдѣ и погребено".
   Стр. 46. Въ изданіи in folio 1623 года, гдѣ впервые была напечатана первая часть Генриха VI, лишенный ордена Подвязки, рыцарь названъ именемъ шекспировскаго героя -- Джономъ Фольстэфомъ, который, какъ извѣстно, умеръ, по Шекспиру, еще при Генрихѣ V. По хроникѣ же Голиншэда, это историческое лицо, фигурирующее въ 1-й части, Генриха VI", должно называться сэромъ Джономъ Фастольфомъ. Ошибку, сдѣланную въ in folio 1623 г., т. е. въ изданіи, напечатанномъ послѣ смерти Шекспира, Франсуа Гюго приводитъ, какъ одно изъ доказательствъ, что "Генрихъ VI' не написанъ, а только исправленъ, и то очень небрежно Шекспиромъ. При этомъ онъ прибавляетъ, что онъ въ своемъ переводѣ счелъ долгомъ исправить ошибку изданія 1623 года "по Голиншеду", и забываетъ сказать, что эта ошибка исправлена уже давнымъ давно, задолго до его рожденія на свѣтъ, во всѣхъ англійскихъ изданіяхъ Шекспира.
   Стр. 51. "Олени, которые тощи" "rascal-like". Rascal -- буквально значитъ "негодяй", "плутъ", "мошенникъ". Здѣсь-же употребляется въ смыслѣ охотничьяго выраженія когда rascal, въ примѣненіи къ оленямъ, равносильно выраженію: "тощій".
   Стр. 53. Сомерсетъ высказываетъ подозрѣніе, что приверженцы Іорка умышленно натолкнули Тольбота на рискованное движеніе, чтобы послѣ его гибели слава и названіе "великій" достались на долю Іорку.
   Стр. 56. Въ концѣ Ѵ-ой сцены ІѴ-го дѣйствія Тольботъ говоритъ, обращаясь къ сыну, о его близкой смерти, называя ее поэтически затменіемъ. Здѣсь непереводимая игра словъ son -- сынъ и sun -- солнце.
   Стр. 57. Со словъ: "въ немъ не кровь Тольбота" и до конца все это высоко поэтическое мѣсто написано риѳмованными стихами, такъ что, есть предположеніе, что это діалогъ изъ другой какой-нибудь никогда неконченной поэмы. Такъ предполагалъ Джонсонъ.
   Стр. 58. Смерть Тольбота, отнесенная Шекспиромъ къ этому времени, есть историческая ошибка. Первая часть "Генриха IV" кончается 1445 годомъ, а Тольботъ умеръ въ 1453 году. Эта смерть, по пьесѣ Шекспира, предшествуетъ даже казни Іоанны д'Аркъ, тогда какъ казнь совершилась въ 1429 году.
   Стр. 60 Близкій родственникъ Карла". Въ изданіи Кольера "мѣсто" "near knit" (близко стоящій), стоитъ "near kin", то есть "близкій родственникъ".
   Стр. 62. Что касается личности Іоанны д'Аркъ, то большинство хроникеровъ склонно считать ее далеко не святою. Напротивъ того: не только англичане Голль и Голинишэдъ, но и французъ Монстрелэ, считаютъ ее колдуньей, а послѣдній даже утверждаетъ, что вся исторія появленія и дѣяній Іоанны была грубымъ, нарочно подстроеннымъ обманомъ. Нерѣдко французы по примѣру Монстрелэ и Вольтера, и до сихъ поръ еще издѣваются надъ нею, не смотря на воздвигнутые ей памятники.
   Стр. 62. "Сѣверный монархъ". Сѣверъ всегда признавался, по преимуществу, жилищемъ злыхъ духовъ. Мильтонъ соединяетъ возмутившихся ангеловъ на сѣверѣ. "По преданію, -- говоритъ Дейсъ, -- сѣверный монархъ былъ однимъ изъ четырехъ главныхъ злыхъ духовъ. которыхъ вызывали вѣдьмы и колдуньи. Имя его было Цимимаръ. Остальныхъ звали: Амэмонъ -- царь востока, Горзонъ -- царь юга и Гопъ -- царь запада. Въ подчиненіи у духовъ-царей были духи-герцоги, прелаты, рыцари, и т. д."
   Стр. 64. Историческія подробности свиданія и сватовства Сеффолька за Маргариту Шекспиръ взялъ изъ хроники Голиншэда который довольно подробно говоритъ о номинальномъ величіи Ренье и о его дѣйствительной бѣдности.
   Стр 68. "Получила дворянина". Тутъ употреблено Шекспиромъ слово "noble" въ видѣ игры словъ, такъ какъ оно относится и къ монетѣ, и къ благородному происхожденію Іоанны.
   Стр. 72. Глостеръ напоминаетъ, что король Генрихъ уже былъ обрученъ съ дочерью графа Арманьяка.
   Стр. 74 "Маргарита будетъ королевой, будетъ управлять королемъ, а я -- ею, имъ и всѣмъ королевствомъ". Эти слова Сеффолька говорятъ, что авторъ, писавшій или передѣлывавшій эту пьесу, имѣлъ уже въ виду содержаніе второй ея части.
  

"ГЕНРИХЪ VI".

Часть вторая.

   Стр. 79. Тутъ говорится о правахъ, пріобрѣтенныхъ вѣнчаньемъ, на которомъ Сеффолькъ былъ только представителемъ короля.
   Стр. 83. Въ оригиналѣ игра словъ: "Мэпъ" -- и имя собственное, и "главное".
   Стр. 83. "А твои дѣйствія въ Ирландію, братъ Іоркъ" -- Ричардъ Плантадженэтъ, герцогъ Іоркскій, былъ женатъ на Сесиль Невиль, старшей сестрѣ графа Сольсбери.
   Стр. 86. "Сэръ Джонъ!" Такъ часто титуловали въ тѣ времена духовныхъ лицъ.
   Стр. 87. "Ловкій плутъ не нуждается въ посредникахъ" -- народная поговорка.
   Стр. 92. Только что произнесла герцогиня, что она написала-бы свои десять заповѣдей на лицѣ королевы, какъ тутъ же опять говорится Питеромъ о десяти костяхъ, т. е. о пальцахъ. Эта форма клятвы своими пальцами была очень старою и общеупотребительною.
   Стр. 94. "Князь Калидонскій". Согласно сказанію, жизни Мелеагра князя Калидонскаго, зависѣла отъ головни, украденной изъ очага Паркъ. Его мать Алеея бросила эту драгоцѣнность въ огонь и Мелеагръ умеръ въ мукахъ.
   Стр. 92. Въ изданіи 1623 года, -- говоритъ Франсуа Гюго, -- пропущена реплика Генриха VI, подтверждающая слова Глостэра относительно Сомерсета, которая необходима нужна и безъ которой благодарность Сомерсета не имѣетъ смысла. Первый, возстановившій это мѣсто, былъ Теобальдъ, взявъ эту фразу изъ драмы "Первая часть борьбы"... Но король передалъ Глостэру право рѣшать, а потому тотъ и рѣшилъ. Сомерсетъ-же благодаритъ не его, а короля, какъ главу государства. Большинство англійскихъ изданій вслѣдствіе этого не дѣлаетъ вставки Теобальда.
   Стр. 95. "Джонъ" -- названіе сокола.
   Стр. 97. Эта сцена была основана на исторіи, разсказанной сэромъ Томасомъ Моромъ, который слышалъ ее отъ своего отца. Имя обманщика не упомянуто. Но онъ былъ схваченъ герцогомъ Гемфри Глостеромъ.
   Стр. 104. Согласно хроникамъ, осужденіе Элеоноры на смерть "за то, что она прибѣгала къ колдовству и искуству вѣдьмъ для гибели короля, на мѣсто котораго хотѣла посадить своего мужа", совершилось до пріѣзда Маргариты въ Лондонъ.
   Стр. 105. Люди низшаго общества употребляли въ поединкахъ не оружіе, которымъ могли пользоваться одни рыцари и дворяне, а деревянныя палки съ прикрѣпленными къ нимъ мѣшками песку. По указанію Симсона на одно мѣсто у Златоуста, оказывается, что это былъ очень древній обычай.
   Стр. 105. Сладкое вино изъ Шарнеко, маленькаго селенія, близь Лиссабона, было въ большой славѣ во времена Шекспира.
   Стр. 106. Древній обычай дуэли былъ не похожъ на нашъ пораженный терялъ не одну жизнь, а и свою репутацію, такъ какъ самое его пораніеніе считалось доказательствомъ его виновности. Это былъ истинно "Божій судъ".
   Стр. 119. Король Генрихъ сравниваетъ Сеффолька съ василискомъ, который, какъ полагали въ тѣ времена, способенъ убивать однимъ взглядомъ.
   Стр. 119. Говоря о Троѣ, поэтъ несомнѣнно имѣетъ въ вижу Энеиду Виргилія (1-я пѣсня).
   Стр. 127. Ириса -- посланница Юноны.
   Стр. 130. "Уольтеръ" -- "Walter", вѣроятно, произносилось, какъ "Water" -- "Уотеръ", вода. Это объясняетъ слова Сеффолька.
   Стр. 125. Существовало повѣріе, что мандрагора вырастаетъ на могилахъ самоубійцъ и казненныхъ, что она, когда ее вырываютъ, издаетъ такіе страшные стоны, что отъ одного ихъ звука умираютъ люди. Вообще, форма корней мандрагоры, напоминавшая въ маленькомъ видѣ человѣческую фигуру, породила въ былыя времена цѣлую массу повѣрій.
   Стр. 131. На словѣ "Пуль" въ подлинникѣ игра словъ, такъ какъ Пуль (pool) означаетъ и имя собственное, и "лужу".
   Стр. 133. "Возстаніе Кэда, говоритъ Гервинусъ, представленное такими народно-юмористическими чертами, до такой степени подготовлено историческимъ источникомъ, что въ хроникѣ Сентъ-Ольбэна мы встрѣчаемъ почти буквально самыя рѣчи заговорщиковъ".
   Стр. 133. "Cade" -- "Кэдъ", боченокъ, куда складываютъ сельди и т. п. Вообще здѣсь масса непереводимой игры словъ.
   Стр. 135. Печати къ документамъ въ старыя времена прикладывались на воскѣ, и Кэдъ высказываетъ мнѣніе, что отъ нихъ все зло на землѣ.
   Стр. 156. Шекспиръ заставляетъ Клиффорда пасть отъ руки Іорка, отступая отъ исторической правды; но этотъ пріемъ встрѣчается у него, когда дѣло идетъ о подготовкѣ сильныхъ характеровъ, Это убійство подготовляетъ читателя къ мщенію, которое впослѣдствіи проявляетъ сынъ Клифорда относительно Іорка и Ретлэнда; изображая смерть благополучно здравствовавшаго Клиффорда, авторъ уже имѣлъ въ виду третью часть "Генриха VI".
   Стр. 156. Медея, бѣжавъ въ Колхиду съ Язономъ, убила своего брата.
   Стр. 157. Ричардъ вспоминаетъ здѣсь о предсказаніи относительно Сомерсета, высказанномъ во второй сценѣ второго дѣйствія этой пьесы.
  

"ГЕНРИХЪ VI".

Часть третья.

   Стр. 164. "Уорикъ зазвенитъ колокольчиками" -- это сравненіе съ соколиной охотой. Въ этой и въ предыдущихъ двухъ пьесахъ нерѣдко встрѣчаются термины и сравненія, заимствованные у соколиныхъ и другихъ охотниковъ, какъ, напримѣръ, въ І-й части "Генриха VI" въ сравненіяхъ Тольботомъ воиновъ съ тощими оленями, во II-й части въ первой сценѣ второго дѣйствія и т. д.
   Стр. 166. "Твой отецъ былъ, какъ и ты, герцогомъ Іоркскимъ". Шекспиръ былъ тутъ введенъ въ заблужденіе старой пьесой. Отецъ Ричарда, герцога Іоркскаго, былъ графъ Кембриджъ и не былъ никогда герцогомъ Іоркскимъ, будучи казненъ еще при жизни своего старшаго брата Эдуарда, герцога Іоркскаго, убитаго въ битвѣ при Азинкурѣ.
   Стр. 173. Умертвленіе молодого Ретлэнда производитъ потрясающее поэтическое впечатлѣніе въ хроникѣ Голишнэда.
   Стр. 176. О томъ, что герцогъ Іоркскій передъ своею смертью въ борьбѣ съ врагами былъ увѣнчанъ, въ насмѣшку бумажной короной, говорится въ хроникахъ, но жестокость Маргариты, выказанная при этомъ, есть вымыселъ поэта.
   Стр. 177. "О, тигровое сердце въ женской кожѣ". Пародія на эту фразу встрѣчается въ посмертномъ письмѣ Грина, адресованномъ къ Мардоу, Лоджу и Пилю и жалующемся "на вороненка, украсившаго себя ихъ перьями". Умирающій; увѣщеваетъ друзей, съ полнымъ раскаяніемъ, нести. Ты насажалъ мировыхъ судей, которые требовали къ отвѣту бѣдняковъ, не понимавшихъ того, о чемъ ихъ спрашивали. Мало того:-- ты сажалъ ихъ въ тюрьмы и вѣшалъ за то, что они не умѣли читать, тогда какъ именно поэтому-то они и стоили жить больше, чѣмъ другіе. Ты ѣздишь на лошади, покрытой богатой попоной;-- не такъ ли?
   Сэй. Что жъ изъ этого?
   Кэдъ. А то, что тебѣ не слѣдовало одѣвать свою лошадь въ плащъ, когда люди почестнѣе тебя ходятъ въ штанахъ да въ курткѣ.
   Дикъ. А работаютъ просто въ рубашкѣ, какъ, напримѣръ, я,-- даромъ что я мясникъ.
   Сэй. Послушайте, жители Кента!
   Дикъ. Ну, что ты скажешь о Кентѣ?
   Сэй. Только то, что Кентъ bona terra, mala gens 55).
   Кэдъ. Смерть ему, смерть! тащите его: онъ говоритъ по-латынѣ.
   Сэй. Послушайте сперва, а тамъ ведите
             Меня, куда угодно. Кентъ описанъ
             Еще въ запискахъ Цезаря, какъ лучшій
             И самый образованный изъ всѣхъ
             Британскихъ округовъ: "его земля
             Богата и тучна, народъ извѣстенъ
             Своимъ великодушьемъ и отвагой" 56).
             Все это подаетъ надежду мнѣ,
             Что вы еще способны отозваться
             На голосъ жалости. Я не терялъ
             Нормандіи, не думалъ продавать
             Французамъ Мэнъ; напротивъ, я бы отдалъ
             Съ охотой жизнь, чтобъ только возвратить
             Ихъ снова намъ. Въ судѣ я былъ всегда
             Правдивъ и милосердъ; меня смягчали
             Лишь слезы и мольбы, а не подарки.
             Когда, скажите, вынудилъ я силой
             У васъ хоть каплю денегъ на защиту
             Монарха, или Кента, или васъ?
             Я щедро награждалъ труды ученыхъ,
             Затѣмъ что самъ возвысился лишь знаньемъ
             Во мнѣньи короля. Въ ученьи сила,
             Которой мы паримъ на небеса
             Въ невѣжествѣ же -- Божіе проклятье.
             Когда въ васъ не вселился злобный духъ,
             То вы, увѣренъ я, не посягнете
             На жизнь мою. Языкъ мой часто былъ
             Посредникомъ, служившимъ въ пользу вамъ
             Въ сношеньяхъ съ иностранными дворами.
   Кэдъ. Вздоръ!-- нанесъ ли ты хоть одинъ ударъ на полѣ битвы?
   Сэй. Рука передовыхъ людей умѣетъ
             Разить враговъ и издали. Я много
             Убилъ ихъ, не видавши никогда.
   Джорджъ. О, подлый трусъ!-- развѣ хорошо убивать людей изъ-за угла?
   Сэй. Взгляните, эти щеки поблѣднѣли
             Отъ тягостныхъ трудовъ на пользу вамъ.
   Кэдъ. Надавайте ему пощечинъ, чтобъ онѣ зарумянились снова.
   Сэй. Сидѣнье за дѣлами въ пользу бѣдныхъ
             Меня вогнало въ старость и болѣзнь.
   Кэдъ. Мы тебя вылѣчимъ пеньковой кашей и топорной микстурой.
   Дикъ. Что, пріятель?-- дрожишь?
   Сэй. Не страхъ, а параличъ трясетъ мнѣ члены.
   Кэдъ. Нѣтъ, онъ только покачиваетъ головой, какъ будто говоря: "погодите, я съ вами еще разсчитаюсь". Увидимъ, не тверже ли будетъ она держаться на колу. Возьмите и отрубите ему голову.
   Сэй. За что жъ? Скажите, нѣмъ я васъ обидѣлъ?
             Пристрастенъ ли къ титуламъ былъ иль деньгамъ?
             Полны ли сундуки мои добромъ,
             Награбленнымъ у васъ? богаты ль слишкомъ
             На видъ мои одежды? оскорбилъ ли
             Я хоть кого? За что вы такъ упорно
             Хотите умертвить меня? Я чистъ
             Отъ крови неповинныхъ; злыя мысли
             Ни разу не закрадывались въ умъ
             Иль грудь мою. Молю васъ, пощадите
             Мнѣ только жизнь.
   Кэдъ (въ сторону). Его слова пробуждаютъ во мнѣ жалость, но я ее обуздаю. Онъ умретъ хотя бы только за то, что слишкомъ хорошо защищаетъ свою жизнь. Эй, взять его! Подъ языкомъ у него домовой. Онъ говоритъ не Божьей благодатью. Тащите, его, говорю я вамъ, и отрубите ему голову сейчасъ же, а затѣмъ вломитесь въ домъ его зятя, Джемса Кромера, отрубите голову и ему и принесите сюда обѣ на пикахъ.
   Всѣ. Будетъ исполнено.
   Сэй. Ахъ, граждане!-- что, если небо будетъ
             Жестоко также къ вамъ въ тотъ страшный мигъ,
             Когда и къ вамъ придетъ минута смерти?
             Молю оставьте жизнь мнѣ! сжальтесь, сжальтесь!
   Кэдъ. Исполнить то, что велѣно, да живо! (Сэя уводятъ). И самый гордый пэръ не удержитъ на плечахъ голову, если откажется платить мнѣ дань! Ни одной дѣвкѣ не выйти замужъ, не заплативъ мнѣ своею дѣвственностью 57). Мужья будутъ ходить у меня по стрункѣ, in capite -- и мы повелѣваемъ, чтобъ жены ихъ были такъ свободны, какъ только можно пожелать сердцемъ или высказать языкомъ.
   Дикъ. Милордъ, когда же пойдемъ мы въ Чипсайдъ добывать копьями товары 58)?
   Кэдъ. Сейчасъ же.
   Всѣ. Ура! (Бунтовщики возвращаются съ головами Сэя и его зятя на пикахъ).
   Кэдъ. А! каково это? Пускай они поцѣлуются: вѣдь при жизни они любили другъ друга. Теперь разведите ихъ опять, а то, пожалуй, они сговорятся продать Франціи еще нѣсколько городовъ. Мы отложимъ грабежъ города до ночи, а теперь проѣдемъ по всѣмъ улицамъ съ этими головами впереди, вмѣсто жезловъ, и онѣ будутъ цѣловаться на каждомъ перекресткѣ. Впередъ! (Уходятъ).
   

СЦЕНА 8-я

Соутвэркъ.

Шумъ битвы и отступленіе. Входитъ Кэдъ съ бунтовщиками).

   Кэдъ. Вверхъ по Рыбной улицѣ! внизъ къ углу Святого Магнуса! Рѣжь! бей! кидай ихъ въ Темзу! (Трубятъ къ переговорамъ, тупомъ отступленіе). Что тамъ за шумъ? Кто смѣетъ отступать и трубить къ переговорамъ, когда я велю бить и рѣзать?

(Входятъ Букингамъ и старый Клиффордъ съ войскомъ).

   Букингамъ. А, вотъ они, бездѣльники, что смѣли
             Тебѣ противостать! Знай, дерзкій Кэдъ:
             Мы присланы монархомъ съ объявленьемъ
             Народу, увлеченному тобой,
             Что тѣ, кто покорятся и вернутся
             Спокойно по домамъ, получатъ всѣ
             Немедленно прощенье.
   Клиффордъ.                               Что жъ на это
             Вы скажете, сограждане? Согласны ль
             Принять вы эту милость, иль хотите
             Итти съ негодной сволочью на смерть?
             Кто любитъ короля и принимаетъ
             Предложенную милость и прощенье,
             Пусть вверхъ бросаетъ шапку и кричитъ:
             "Да здравствуетъ законный государь!"
             А кто его не любитъ и не чтить
             Его отца, умѣвшаго привесть
             Когда-то въ ужасъ Францію, пускай
             Взмахнетъ на насъ мечомъ и удалится.
   Всѣ. Да здравствуетъ король! да здравствуетъ король!
   Кэдъ. Ужели, Букингамъ и Клиффордъ, вы дерзки до такой степени? А ты, подлая сволочь,-- ты вѣришь имъ. Хочешь во что бы то ни стало попасть на висѣлицу съ прощеньемъ на шеѣ? Развѣ мой мечъ пробился въ ворота Лондона только затѣмъ, чтобъ вы меня покинули у Бѣлаго Оленя, въ Соутверкѣ? Я думалъ, что вы никакъ не положите оружія, пока не завоюете своей старой свободы; но вы всѣ, какъ вижу, трусы и измѣнники! Вамъ нравится быть рабами дворянъ! Пусть же они попрежнему навьючиваютъ тяжелыми ношами ваши спины, хозяйничаютъ у васъ въ домахъ и безчестятъ вашихъ женъ и дочерей передъ вашимъ носомъ! Что до меня, я знаю, что съ собою дѣлать; а затѣмъ -- пусть Божье проклятье разразится надъ всѣми вами!
   Всѣ. Мы идемъ за Кэдомъ! мы идемъ за Кэдомъ!
   Клиффордъ. Что жъ вы кричите такъ?-- иль Джаку Кэду
             Отцомъ былъ Генрихъ пятый? Вы хотите
             Итти за нимъ? Посмотримъ, поведетъ ли
             Онъ васъ съ собой во Францію; почтитъ ли
             Послѣдняго изъ васъ названьемъ графа
             Иль герцога! Не ждите!-- вѣдь у Кэда
             Нѣтъ за душой ни дома ни двора!
             Живетъ онъ грабежомъ:-- онъ обворуетъ
             И васъ, и вашихъ близкихъ. Не позоръ ли
             Намъ будетъ всѣмъ, что ежели въ то время,
             Пока мы здѣсь враждуемъ межъ собой,
             Трусливые французы, переправясь
             Чрезъ море, побѣдятъ внезапно насъ,--
             Насъ, бившихъ ихъ доселѣ? Мнѣ сдается,
             Что я ужъ вижу, какъ они толпой
             Расхаживаютъ гордо по столицѣ
             И съ наглостью кричатъ: "villageois!" 50)
             Всѣмъ встрѣчнымъ. Нѣтъ, сограждане! пусть лучше
             Погибнутъ десять тысячъ подлыхъ Кэдовъ,
             Лишь только бъ не склонили шеи вы
             Позорно предъ французами. Намъ должно
             Самимъ итти во Францію, чтобъ снова
             Вернуть, что тамъ потеряно! Трудитесь
             Для Англіи -- она родной намъ край!
             Король богатъ, вы доблестны и сильны!
             За насъ Господь -- побѣда впереди!
   Всѣ. Да здравствуетъ Клиффордъ! Мы идемъ за королемъ и Клиффордомъ!
   Кэдъ (въ сторону). Перелетало ли когда-нибудь перо такъ легко со стороны на сторону, какъ эта толпа? Имя Генриха пятаго способно толкнуть ихъ на какія угодно несчастья, можетъ заставить бросить и меня. Я ужъ вижу, какъ они сговариваются меня схватить. Оставаться здѣсь дольше нечего: мой мечъ прочиститъ мнѣ дорогу. На зло всѣмъ дьяволамъ и аду, я пробьюсь сквозь всю вашу толпу. Небо и честь свидѣтели, что не страхъ, а подлая измѣна заставляетъ меня искать спасенья въ бѣгствѣ! (Убѣгаетъ).
   Букингамъ. Какъ! Онъ бѣжалъ? Скорѣй, скорѣй за нимъ:
             Король назначилъ тысячу червонцевъ
             За голову злодѣя. (Нѣкоторые изъ толпы бросаютсяловитъ Кэда). Ну, друзья,
             Теперь за мной! Мы выдумаемъ средство,
             Какъ помирить васъ снова съ королемъ. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 9-я.

Терраса Кенильвортскаго замка.

(Входятъ король Генрихъ, королева Маргарита и Сомерсетъ).

   Король. Бывалъ ли кто-нибудь, владѣвшій трономъ,
             Несчастнѣе меня? Я былъ монархомъ,
             Имѣя девять мѣсяцевъ, чуть выйдя
             Изъ дѣтской колыбели,-- и при этомъ
             Едва ли могъ когда-нибудь желать
             Вѣнца такъ жадно подданный, какъ я
             Готовъ смѣнить на подданство корону.

(Входятъ Букингамъ и Клиффордъ).

   Букингамъ. Привѣтъ мой королю!-- я къ вамъ являюсь
             Съ хорошими вѣстями.
   Король.                                         Какъ! ужели
             Измѣнникъ Кэдъ убитъ?-- иль, можетъ-быть,
             Онъ только отступилъ, чтобъ подкрѣпиться?

(Внизу показывается толпа бунтовщиковъ съ веревками на шеѣ).

   Клиффордъ. Онъ убѣжалъ; сторонники жъ его,
             Надѣвъ на шею петли, ожидаютъ
             Смиренно слова жизни или смерти
             Изъ вашихъ устъ.
   Король.                               О, небо, раствори
             Предвѣчныя врата свои къ пріему
             Хвалы моей и счастья! Въ этотъ день
             Стяжали вновь, друзья мои, вы право
             На вашу жизнь,-- вы доказали ясно
             Любовь свою къ отчизнѣ и ко мнѣ.
             Останьтесь же такими и повѣрьте,
             Что Генрихъ, какъ бы ни былъ онъ несчастливъ,
             Не будетъ безсердеченъ. Возвратитесь
             Теперь опять въ дома свои съ прощеньемъ
             И теплой благодарностью моей.
   Всѣ. Да здравствуетъ король! да здравствуетъ король!

(Входитъ гонецъ).

   Гонецъ. Я доношу почтительно тебѣ,
             Державный государь, что герцогъ Іоркскій,
             Вернувшись изъ Ирландіи съ толпой
             Неистовыхъ, свирѣпыхъ галлогласовъ 60)
             И дикихъ керновъ, двинулись сюда,
             Вездѣ провозглашая по дорогѣ,
             Что онъ пришелъ единственно затѣмъ,
             Чтобъ васъ спасти отъ лорда Сомерсета,
             Виновнаго, какъ онъ твердитъ, въ измѣнѣ.
   Король. То Кэдъ, то Іоркъ!-- престолъ мой, какъ корабль,
             Едва избѣгъ грозы и, не успѣвши
             Оправиться, какъ надо, долженъ вновь
             Себя спасать отъ бѣшенства пиратовъ.
             Едва мы разогнали шайку Кэда,
             Какъ Іоркъ уже встаетъ ему на помощь!
             Ступай ему навстрѣчу, Букингамъ,
             И попроси сказать тебѣ причину
             Подобнаго поступка. Объяви,
             Что я отправлю лорда Сомерсета
             Немедля въ Тоуэръ.
             (Сомерсету).           Ты пробудешь тамъ,
             Мой добрый Сомерсетъ, до распущенья
             Имъ войска
   Сомерсетъ.           Я готовъ, мой повелитель,
             Пойти для блага родины не только
             Въ тюрьму, но и на смерть.
   Король. Не будь лишь рѣзокъ
             Въ твоихъ словахъ, любезный Букингамъ;
             Вѣдь Іоркъ горячъ и не снесетъ обиды.
   Букингамъ. Исполню, повелитель, и надѣюсь
             Устроить такъ, что все пойдетъ на ладъ.
   Король. Пойдемъ, жена: намъ надо поучиться,
             Какъ должно управлять. Отчизна можетъ
             До сей поры лишь клясть мое правленье. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 10-я.

Кентъ. Садъ Идена.

(Входитъ Кэдъ).

   Кэдъ. Къ чорту честолюбье! къ чорту меня самого! Съ мечомъ въ рукѣ я готовъ умереть съ голоду! Пять дней я скитаюсь въ лѣсахъ, не смѣя высунуть носа, потому что весь край меня сторожитъ. Я проголодался до того, что не въ силахъ ждать больше ни минуты, если бъ даже этой минутой могъ купить себѣ тысячу лѣтъ жизни. Я перелѣзъ черезъ стѣну въ этотъ садъ, чтобъ посмотрѣть, нельзя ли наѣсться хоть травой или лукомъ; а имъ было бы очень недурно освѣжить желудокъ въ такой жаръ. Должно-быть, слово лукъ всегда будетъ имѣть для меня значенье. Сколько разъ, пустивъ стрѣлу съ тугой тетивы, я поражалъ изъ лука наступавшаго врага, и сколько разъ освѣжалъ себя въ жаръ лукомъ. Почему же не освѣжиться мнѣ имъ и теперь 61)?

(Входитъ Иденъ съ служителями).

   Иденъ. О, Господи, захочетъ ли хоть кто,
             Владѣя этимъ тихимъ, мирнымъ садомъ,
             Смѣнить его на шумъ придворной жизни?
             Я получилъ въ наслѣдье отъ отца
             Клочокъ землицы этой -- и доволенъ
             Имъ, какъ монархъ доволенъ государствомъ.
             Я не ищу возвыситься паденьемъ
             Другихъ людей; мнѣ незнакома зависть;
             Живу своимъ добромъ -- и бѣдный людъ
             Здѣсь находилъ всегда себѣ пріютъ.
   Кэдъ. Вотъ идетъ хозяинъ сада, чтобъ схватить меня, какъ бродягу, за то, что я, не спросясь, вошелъ въ его владѣнья. А, бездѣльникъ!-- ты хочешь меня предать и получить отъ короля тысячу кронъ за мою голову! Такъ врешь же! Ты натрескаешься прежде, какъ страусъ, желѣза!-- Я заставлю тебя проглотить мой мечъ, какъ большую булавку.
   Иденъ. Послушай, грубіянъ, -- скажи, съ чего
             Я стану предавать тебя, не зная,
             Кто ты такой? Ты мало что забрался,
             Какъ воръ, въ мое владѣнье, не спросясь,
             Чтобъ обокрасть хозяина -- но вздумалъ
             Еще меня жъ, хозяина, ругать.
   Кэдъ. Ругать тебя?-- Да, я тебя ругаю и презираю, въ чемъ и клянусь лучшей кровью, которая когда-либо проливалась! Взгляни на меня!-- вотъ уже пять дней, какъ у меня не было куска во рту; но попробуй подойти ко мнѣ съ твоими пятью служителями -- и ты увидишь, что я сдѣлаю всѣхъ васъ мертвыми, какъ дверные гвозди 62); пусть иначе Господь лишитъ меня возможности ѣсть даже траву.
   Иденъ. Нѣтъ, нѣтъ,-- до той поры, пока стоитъ
             Британія на свѣтѣ -- не посмѣетъ
             Сказать никто, что Иденъ, кентскій сквайръ,
             Воспользовался выгодою силы,
             Напавъ на изнуреннаго. Вглядись
             Попристальнѣй въ меня: -- склоню ль я взглядъ мой
             Передъ твоимъ? Сравни поочередно
             Въ насъ каждый членъ. Ты предо мною дрянь!
             Твоя рука -- лишь палецъ предъ моею;
             Твоя нога -- тычинка передъ этимъ
             Здоровымъ пнемъ. Я раздавлю тебя
             Одной ступней, а подниму кулакъ --
             Такъ тутъ тебѣ готова и могила.
             Но я съ тобой браниться не хочу,
             Пусть лучше мечъ доскажетъ остальное.
   Кэдъ. Богатырь! клянусь честью, богатырь, какихъ мнѣ не случалось видѣть! Ну, мечъ мой! Если ты погнешься или заснешь въ ножнахъ прежде, чѣмъ искрошишь, какъ говядину, этого здороваго хвастуна -- я буду молить Бога, чтобъ онъ обратилъ тебя въ подковные гвозди. (Они дерутся; Кэдъ надаетъ). О, я убитъ! но не ты, а голодъ убилъ меня! Возврати мнѣ только десять обѣдовъ, которыхъ не видалъ я въ эти пять дней, и я устоялъ бы противъ десяти тысячъ дьяволовъ. Пусть засохнетъ этотъ садъ и сдѣлается могилой для всѣхъ, кто живетъ въ этомъ домѣ!-- Непобѣдимая душа Кэда отлетаетъ.
   Иденъ. Какъ! Мной убитъ измѣнникъ Кэдъ? О, мечъ мой,
             Ты будешь святъ отнынѣ для меня
             За этотъ подвигъ. Я велю по смерти
             Тебя повѣсить надъ моей могилой.
             Пусть эта кровь останется навѣки,
             Какъ мантія герольда, на тебѣ
             И подвигъ мой повсюду прославляетъ.
   Кэдъ. Прощай, Иденъ!-- гордись своей побѣдой. Скажи отъ меня Кенту, что онъ потерялъ лучшаго изъ своихъ сыновей. Дай совѣтъ всему міру сдѣлаться трусомъ, потому что я, не боявшійся никогда и никого, сраженъ голодомъ, а не мужествомъ. (Умираетъ).
   Иденъ. Ты лжешь, проклятый извергъ!-- умирай!
             Будь проклята съ тобой и та, которой
             Обязанъ ты рожденьемъ! Какъ желалъ бы
             Отправить душу въ адъ твою я такъ же,
             Какъ предалъ смерти тѣло! Я стащу
             Тебя отсюда за ноги и брошу
             Въ навозъ, гдѣ ты найдешь свою могилу.
             Тамъ голову твою я отрублю
             И въ торжествѣ снесу ее къ монарху,
             Оставивъ трупъ въ добычу хищнымъ птицамъ.

(Уходитъ съ трупомъ).

   

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Тамъ же. Поле между Дартфордомъ и Блэкгетомъ.

(Съ одной стороны лагерь короля; съ другой -- входитъ герцогъ Іоркскій, въ сопровожденіи свиты, съ барабаннымъ боемъ и съ распугценными знаменами. Войско его остается въ отдаленіи).

   Герц. Іоркскій. Такъ герцогъ Іоркъ является сюда
             Обратно изъ Ирландіи въ защиту
             Своихъ священныхъ правъ! Сорветъ вѣнецъ онъ
             Съ разслабленнаго Генриха! Велите
             Звонить въ колокола! Пускай пылаютъ
             Блестящіе потѣшные огни,
             Чтобъ встрѣтить настоящаго монарха
             Британіи. О, sancta maiestas!
             Возможно ль оцѣнить тебя цѣной
             Достаточно высокой? Пусть сгибаетъ
             Себя лишь тотъ покорно предъ другими,
             Кто не способенъ самъ повелѣвать,--
             Но я рожденъ носить державный скипетръ!
             Имъ и мечомъ сумѣю сдѣлать я
             Слова мои дѣлами. Пусть пошлетъ
             Господь мнѣ только жизнь -- тогда и скипетръ,
             Навѣрно, мнѣ достанется, а съ нимъ
             Я обовью пучокъ французскихъ лилій.

(Входитъ Букингамъ).

             Кто это?-- Букингамъ?-- Навѣрно, присланъ
             Онъ королемъ.-- Я долженъ притвориться.
   Букингамъ. Прими привѣтъ мой, дружественный Іоркъ,
             Когда не замышляешь ты дурного.
   Герц. Іоркскій. Привѣтъ тебѣ, достойный Букингамъ.
             Скажи, пришелъ посломъ ты или просто?
   Букингамъ. Я присланъ нашимъ славнымъ государемъ
             Узнать, что значитъ этотъ грозный сборъ,
             Когда кругомъ все мирно? Какъ рѣшился
             Ты, бывъ такимъ же подданнымъ, какъ я,
             Собрать, въ противность подданству и клятвѣ,
             Такую массу войскъ безъ разрѣшенья
             Властителя и съ нею подойти
             Такъ близко къ Лондону?
   Герц. Іоркскій (въ сторону). О, я отъ злости
             Не въ силахъ говорить!.. Сразиться радъ
             Съ горами я -- такъ злятъ меня и бѣсятъ
             Его слова!-- Какъ бѣшеный Аяксъ,
             Готовъ излить порывъ кипучей злобы
             Хоть надъ толпой барановъ иль воловъ!
             Я выше, чѣмъ король по праву крови!
             Я болѣе похожъ на короля
             Наружностью! Я царственнѣй, чѣмъ онъ
             Въ дѣлахъ моихъ и въ мысляхъ и при этомъ
             Все жъ долженъ притворяться до поры,
             Пока усилюсь я, а онъ ослабнетъ. (Громко).
             Прости меня, любезный Букингамъ,
             Что я тебѣ не тотчасъ же отвѣтилъ.
             Я изнуренъ припадкомъ черной грусти.
             Узнай, что я привелъ сюда войска,
             Чтобъ удалить кичливца Сомерсета
             Отъ короля, которому онъ вреденъ
             Не меньше, чѣмъ отчизнѣ.
   Букингамъ.                               Не берешь ли
             Ты много на себя? Но если точно
             Пришелъ ты лишь за этимъ, такъ узнай
             Что государь исполнилъ самъ твое
             Желанье: герцогъ въ Тоуэрѣ.
   Герц. Іоркскій.                               Ты дашь
             Мнѣ клятву въ томъ, что Сомерсетъ въ темницѣ?
   Букингамъ. Клянусь тебѣ, что Сомерсетъ въ темницѣ!
   Герц. Іоркскій. О, если такъ -- я тотчасъ распущу
             Мои войска! Ступайте по домамъ,
             Мои друзья; -- благодарю за службу!
             Придите завтра утромъ получить
             Заслуженныя деньги на равнинѣ
             Георгія. Я сдѣлаю для васъ
             Все, что вы пожелаете. Пусть Генрихъ
             Потребуетъ немедля отъ меня
             Въ залогъ любви и вѣрности хоть сына
             Иль даже всѣхъ, -- я съ радостью пришлю ихъ.
             Оружье, лошадей, стада и земли --
             Все, все отдамъ въ его распоряженье,
             Лишь бы погибъ измѣнникъ Сомерсетъ.
   Букингамъ. Поступокъ твой похваленъ; -- Приглашаю
             Тебя теперь къ монарху.

(Входитъ король Генрихъ со свитой).

   Король (Букингаму).                     Если Іоркъ
             Идетъ съ тобою, славный герцогъ, рядомъ --
             Онъ, значитъ, ничего не замышляетъ
             Дурного противъ насъ.
   Герц. Іоркскій.                               Со всѣмъ смиреньемъ
             И должною покорностью являюсь
             Я къ вашему величеству.
   Король.                                         Къ чему же
             Тогда привелъ съ собою ты войска?
   Герц. Іоркскій. Чтобъ удалить злодѣя Сомерсета
             И въ бой затѣмъ вступить съ мятежнымъ Кэдомъ,
             Который, какъ я слышалъ, ужъ разбитъ.

(Входитъ Иденъ съ головою Кэда).

   Иденъ. Когда монархъ позволитъ человѣку,
             Ничтожному по крови, подойти
             Къ его лицу, то я предстану къ вамъ
             Съ мятежной головой злодѣя Кэда,
             Который мной убитъ въ единоборствѣ.
   Король. Какъ!-- голову злодѣя Кэда? Боже,
             Ты праведенъ и благъ! Дай, дай взглянуть мнѣ
             На мертвое лицо того, кто сдѣлалъ
             Мнѣ столько зла при жизни. Онъ убитъ
             Тобой, мой другъ?
   Иденъ.                               Да, государь.
   Король.                                                   Скажи же,
             Какъ звать тебя, и кто такой ты родомъ?
   Иденъ. Я -- Иденъ, кентскій сквайръ, слуга монарха
             Душой моей и тѣломъ.
   Букингамъ.                               Государь,
             Онъ заслужилъ вполнѣ быть посвященнымъ
             За подвигъ этотъ въ рыцари.
   Король.                                                   Склони
             Свои колѣни, Иденъ, предъ монархомъ.

(Иденъ становится на колѣни).

             Встань рыцаремъ. Въ награду за усердье
             Тебѣ даемъ мы тысячу червонцевъ
             И, сверхъ того, желаемъ, чтобъ отнынѣ
             Ты былъ при насъ.
   Иденъ.                               О, пусть живу я долго,
             Чтобъ оправдать моею вѣрной службой
             Подобную награду, и пускай
             Умру тотчасъ, коль скоро измѣню я
             Монарху моему!
   Король.                               Вотъ королева
             Идетъ сюда... и съ лордомъ Сомерсетомъ!..
             Скорѣй, скорѣй любезный Букингамъ
             Устрой, чтобъ онъ не встрѣтился здѣсь съ Горкомъ.

(Входятъ королева Маргарита и Сомерсетъ).

   Королева. Будь тысяча здѣсь Іорковъ -- Сомерсетъ
             Не скроется отъ нихъ, а смѣло встанетъ
             Лицомъ къ лицу предъ всѣми.
   Герц. Іоркскій. Какъ!-- свободенъ?
             Лордъ Сомерсетъ свободенъ?-- такъ раскуй же
             Закованные помыслы свои,
             Могучій Іоркъ! Дай волю языку
             Сравняться съ сердцемъ! Я ли потерплю
             Присутствіе злодѣя Сомерсета?
             О, лживый государь!-- какъ могъ нарушить
             Ты данное мнѣ слово, зная твердо,
             Что не снесу безпрекословно я
             Такихъ обидъ? Ты государь?-- нѣтъ, нѣтъ!
             Тебѣ ль быть государемъ?-- Кто не въ силахъ
             Управиться съ злодѣемъ, тотъ не долженъ
             И царствовать! Корона не пристала
             Къ подобной головѣ! Костыль да четки
             Приличнѣе рукѣ твоей, чѣмъ скипетръ.
             Мое чело должно сіять въ коронѣ!
             Мое -- чей обликъ, ясный или злой,
             Равно мертвить и исцѣлять способенъ,
             Какъ дротикъ Ахиллеса 63). Вотъ рука,
             Которой суждено давать законы
             И править царскимъ скипетромъ! Прочь съ дороги!
             Не будешь ты властителемъ того,
             Кто самъ рожденъ, чтобъ быть твоимъ монархомъ!
   Сомерсетъ. Чудовищный измѣнникъ!-- Герцогъ Іоркъ,
             Ты будешь взятъ немедленно подъ стражу
             За низкую измѣну королю.
             Моли, злодѣй, пощады на колѣняхъ!
   Герц. Іоркскій. Молить пощады мнѣ?-- спроси сначала,
             Согласенъ ли предъ кѣмъ-нибудь склонить
             Колѣни я? Пусть позовутъ сюда
             Моихъ дѣтей.-- Въ заложники отдамъ я
             Ихъ за себя. Я знаю, что скорѣе

(Одинъ изъ его свиты уходитъ)

             Они согласны будутъ заложить
             Свои мечи, чѣмъ допустить, чтобъ подло
             Посаженъ былъ въ темницу я.
   Королева.                                                   Велите
             Позвать сюда Клиффорда. Пусть рѣшитъ онъ,
             Годятся ли побочные мальчишки
             Въ заложники за подлаго отца.
             Герц. Іоркскій. Молчи ты, кровожадное исчадье
             Неаполя, кровавый бичъ отчизны!
             Повѣрь, что дѣти Іорка рождены
             Честнѣй, чѣмъ ты, и могутъ быть порукой
             За ихъ отца. Будь проклятъ, кто посмѣетъ
             Отвергнуть ихъ поруку!

(Входятъ съ одной стороны сыновья герцога Іоркскаго Эдвардъ и Ричардъ съ войскомъ, съ другой -- Клиффордъ съ своимъ сыномъ и также съ войскомъ).

                                           Вотъ они.
             Ручаюсь, что они пойдутъ охотно.
   Королева. А вотъ Клиффордъ -- онъ ихъ въ залогъ не приметъ.
   Клиффордъ (преклоняя колѣна предъ Генрихомъ).
             Привѣтъ и много счастья государю!
   Герц. Іоркскій. Благодарю; -- что новаго Клиффордъ?
             Но что съ тобой? Твой взглядъ меня дивитъ!
             Король твой я!-- Склонись предо мною.
             Чтобъ могъ простить ошибку я твою.
   Клиффордъ. Нѣтъ, Іоркъ, -- вотъ мой король; я не ошибся:
             Ошибся ты, сказавъ такую рѣчь.
             Въ Бедламъ тебя: -- ты потерялъ разсудокъ.
             Король. Ты правъ, Клиффордъ: безумныя мечты
             Въ союзѣ съ честолюбьемъ побудили
             Его возстать.
   Клиффордъ.           Измѣнникъ дерзкій онъ!
             Велите свесть его сейчасъ же въ Тоуэръ
             И голову мятежнику отсѣчь.
   Королева. Онъ схваченъ, но противится; онъ хочетъ
             Представить въ поручители дѣтей.
   Герц. Іоркскій. Не правда ль, дѣти?
   Эдвардъ.                                         Да, отецъ, коль скоро
             Поможетъ наше слово.
   Ричардъ.                               Если жъ нѣтъ,
             Тогда поможетъ мечъ.
   Клиффордъ.                     Да это племя
             Измѣнниковъ!
   Герц. Іоркскій.           Клейми такимъ названьемъ
             Кого ты видишь въ зеркалѣ, когда
             Въ него глядишься. Я твой повелитель,
             А ты измѣнникъ гнусный! Позовите
             Сюда моихъ безтрепетныхъ медвѣдей
             Звукъ ихъ цѣпей сумѣетъ устрашить
             Всю эту стаю жалкихъ собачонокъ!
             Зовите Салисбюри и Варвика 64).

(Барабаны. Входятъ Салисбюри и Варвикъ).

   Клиффордъ. Такъ вотъ твои медвѣди? Ну, мы скоро
             Ихъ затравимъ, сковавши вожака
             Ихъ собственною цѣпью, если онъ
             Осмѣлится ихъ вывести на травлю.
   Ричардъ. Случалось видѣть мнѣ, какъ стая шавокъ
             Храбрится до охоты, а потомъ
             Визжитъ, поджавши хвостъ, едва придется
             Попасть медвѣдю въ лапы. То же будетъ
             И съ вами, если вздумаете вы
             Тягаться съ лордомъ Варвикомъ.
   Клиффордъ.                                         Молчи,
             Живая куча мерзостей! Негодный,
             Противный комъ, уродъ душой и тѣломъ 65).
   Герц. Іоркскій. Бранись, бранись -- мы васъ разгорячимъ
             Еще не такъ.
   Клиффордъ.           Смотри -- не обожгись
             Отъ собственнаго пыла.
   Король.                                         Лордъ Варвикъ!--
             Ужель твои колѣни разучились
             Сгибаться предъ монархомъ? Салисбюри!
             Сѣдой глупецъ, успѣвшій развратить
             Больного мозгомъ сына!.. Постыдись
             Хоть собственныхъ сѣдинъ! Иль ты задумалъ
             Разыгрывать разбойника на смертномъ
             Своемъ одрѣ? Съ очками на носу
             Ты ищешь ссоръ и распрей. Гдѣ жъ найдется
             Тогда пріютъ для вѣрности, коль скоро
             Изгонится она изъ головы,
             Уже охолодѣвшей? Иль задумалъ
             Ты выкопать кровавую войну
             Изъ собственной могилы? опозорить
             Почтенные лѣта свои убійствомъ?
             Ужель лишенъ ты опытности въ эти
             Преклонные лѣта? а если нѣтъ,
             То для чего жъ ты такъ употребляешь
             Ее во зло? Стыдись!-- тебѣ твой долгъ
             Велитъ передо мной согнуть колѣни,
             Склоненныя къ могилѣ безъ того.
   Салисбюри. Я, государь, разсматривалъ подробно
             Права милорда Іорка и обязанъ
             По совѣсти сказать, что славный герцогъ
             Прямой наслѣдникъ власти и вѣнца.
   Король. Но развѣ мнѣ не клялся ты на вѣрность?
   Салисбюри. Да, лордъ, я клялся точно.
   Король.                                                   Какъ же можешь
             Себя ты разрѣшить отъ данной клятвы?
   Салисбюри. Неправедная клятва, безъ сомнѣнья,
             Тяжелый грѣхъ; но хуже во сто разъ
             Сдержать такую клятву. Кто возьмется
             Убить кого-нибудь, похитить честь
             У дѣвушки, лишить сиротъ наслѣдства,
             Вдову законныхъ правъ -- лишь потому,
             Что далъ на то торжественную клятву?
   Королева. Измѣнники не будутъ далеко
             Ходить за оправданьемъ.
   Король.                                         Прикажите,
             Чтобъ Букингамъ спѣшилъ вооружиться.
   Герц. Іоркскій. Зови съ нимъ всѣхъ друзей твоихъ, -- я твердо
             Рѣшилъ иль пасть, иль заслужить вѣнецъ!
   Клиффордъ. Вѣрнѣй случится первое, когда
             Не лжетъ мой сонъ.
   Варвикъ.                               Ты лучше бъ легъ совсѣмъ
             Въ постель да и заснулъ, во избѣжанье
             Военной непогоды.
   Клиффордъ.                     Непогоды?
             Повѣрь, что я могу противостать
             И большей непогодѣ, чѣмъ какую
             Ты въ силахъ произвести Я напишу
             Мои слова мечомъ тебѣ на шлемѣ,
             Едва тебя узнаю по гербу.
   Варвикъ. Клянусь гербомъ отцовъ моихъ -- медвѣдемъ,
             Прикованнымъ къ щетинистому пню,
             На гребнѣ шлема стараго Невилдя --
             Что скоро онъ сверкнетъ тебѣ на страхъ,
             Какъ гордый кедръ, стоящій ма вершинѣ
             Крутой горы и сохранившій зелень
             На зло вѣтрамъ и бурямъ.
   Клиффордъ.                               Я сорву
             Медвѣдя съ головы твоей и брошу
             Къ ногамъ твоимъ на гибель и медвѣдю
             И вожаку!
   Клиффордъ сынъ. Впередъ, впередъ, къ оружью
             Мой доблестный отецъ, на гибель подлымъ
             Мятежникамъ и тѣмъ, кто вмѣстѣ съ ними.
   Ричардъ. О, будьте милосерды, пожалѣйте
             Хоть душу многогрѣшную свою:
             Вѣдь вамъ придется ужинать въ раю.
   Клиффордъ сынъ. Тебѣ ли знать, уродливому гаду?
   Ричардъ. А не въ раю, такъ приготовьтесь къ аду.

(Уходятъ въ разныя стороны,).

   

СЦЕНА 2-я.

Сэнтъ-Альбансъ.

(Шумъ битвы. Стычки. Входитъ Варвикъ).

   Варвикъ. Гдѣ Клиффордъ Кумберландскій?-- лордъ Варвикъ
             Зоветъ тебя. Когда ты не боишься
             Стать прямо предъ медвѣдемъ, то къ тебѣ
             Взываю я среди громовыхъ трубъ
             И стоновъ тяжко раненыхъ! Сразись,
             Клиффордъ, со мной, сразись, надменный лордъ!
             Варвикъ охрипъ, зовя тебя на битву.

(Входитъ герцогъ Іоркскій).

             Ну, что, достойный лордъ? Какъ! Вы пѣшкомъ?
   Герц. Іоркскій. Мой конь убитъ Клиффордомъ; впрочемъ, я,
             Ему отвѣтилъ тѣмъ же, сдѣлавъ пищей
             Орловъ и хищныхъ вороновъ коня,
             Котораго любилъ онъ такъ и холилъ.

(Входитъ Клиффордъ).

   Варвикъ. Сейчасъ погибнетъ кто-нибудь изъ насъ,
             А можетъ-быть, и оба.
   Герц. Іоркскій.                     Стой, Варвикъ!
             Ищи себѣ другого звѣря въ битвѣ,
             А этого хочу загнать я самъ
   Варвикъ. Смотри, не оплошай:-- вѣдь ты дерешься
             За царственный вѣнецъ. Клиффордъ, мнѣ больно
             Разстаться такъ съ тобой -- и это вѣрно,
             Какъ то, что я надѣюсь пережить
             Сегодняшнюю битву. (Уходитъ Варвикъ).
   Клиффордъ. Что жъ ты смотришь
             Такъ на меня? Чего ты медлишь, Іоркъ?
   Герц. Іоркскій. Не будь ты мнѣ врагомъ, я бъ любовался
             Твоимъ безстрашнымъ пыломъ.
   Клиффордъ.                                         Храбрость Іорка
             Не менѣе была бъ достойна хвалъ,
             Когда бъ она являлась не въ измѣнѣ.
   Герц. Іоркскій. Такъ пусть же защититъ она меня
             По мѣрѣ правоты моей.
   Клиффордъ.                               Я ставлю
             Мой духъ и тѣло противъ.
   Герц. Іоркскій.                               Соглашаюсь!
             Готовься же! (Сражаются; Клиффордъ падаетъ).
   Клиффордъ. La fin couronne les oeuvres 66)! (Умираетъ).
   Герц. Іоркскій. Свершилось все: нашедши миръ средь боя,
             Пусть обрѣтетъ онъ въ небѣ сѣнь покоя!

(Уходитъ герцогъ Іоркскій. Входитъ сынъ Клиффорда).

   Клиффордъ сынъ. Позоръ и стыдъ! всѣ обратились въ бѣгство.
             Боязнь родитъ въ сраженьи безпорядокъ,
             А онъ наноситъ раны безъ меня.
             Война, небесный бичъ, исчадье ада!
             Наполни охладѣвшія серда
             Намъ угольями мщенья! удержи
             Отъ бѣгства нашихъ воиновъ! Кто любитъ
             Войну отъ всей души -- не станетъ думать
             О собственномъ спасеньи! Тотъ, кто преданъ
             Заботѣ о себѣ, заслужитъ только
             Случайно имя храбраго! (Увидѣвъ трупъ своего отца). О, Боже!
             Разрушь весь міръ, сравняй съ землею небо!..
             Заставь умолкнуть все предъ трубнымъ звукомъ
             Послѣдняго суда! Отецъ,-- затѣмъ ли
             Провелъ ты мирно молодость твою,
             Чтобъ, будучи украшенъ сѣдинами,
             Такъ пасть въ жестокой битвѣ? Смерть твоя
             Окаменила трепетное сердце
             Въ груди моей, и вѣкъ не перестанетъ
             Оно быть камнемъ. Іорки не даютъ
             Пощады нашимъ старцамъ, такъ за то
             Я буду мстить ихъ дѣтямъ! Слезы дѣвъ
             Отнынѣ будутъ тѣмъ же для Клиффорда,
             Чѣмъ нѣжная росинка для огня;
             Ихъ красота, смиряющая даже
             Тирановъ -- будетъ масломъ и пенькой
             Для пламени моей кипучей злобы!
             Не буду знать впередъ я милосердья!
             Какъ нѣкогда безумная Медея
             Изрѣзала Абсирта 6?), такъ и я
             Въ куски изрѣжу каждаго ребенка
             Изъ дома Іорковъ и лишь въ звѣрствѣ буду
             Искать себѣ я славы!-- А тебя,
             Вновь павшая развалина Клиффордовъ,
             Я понесу на плечахъ, какъ Эней
             Несъ стараго Анхиза; но, увы!--
             Онъ несъ живое бремя,-- я же долженъ
             Склониться подъ ужасной ношей горя.

(Уходитъ съ тѣломъ. Входятъ Ричардъ и Сомерсетъ, сражаясь. Сомерсетъ убитъ).

   Ричардъ. Лежи! ты оправдалъ своею смертью
             Подъ вывѣской корчмы: "Альбанскій Замокъ"
             Что сказано колдуньей. Ну, мой мечъ!
             Оправдывай закалъ свой! Ты же, сердце,
             Пылай огнемъ! Пускай попы прощаютъ
             Своихъ враговъ:-- ихъ принцы убиваютъ.

(Уходитъ Ричардъ. Шумъ битвы. Входятъ поспѣшно король Генрихъ, королева Маргарита и свита).

   Королева. Скорѣй, скорѣй!-- стыдись, чего ты медлишь?
   Король. Возможно ль убѣжать, мой другъ, отъ неба?
   Королева. Скажи, сошелъ съ ума ты?-- ты не хочешь
             Ни биться ни бѣжать! Благоразумье
             Велитъ намъ уступить теперь врагу
             И думать о спасеньи; а оно
             Возможно только въ бѣгствѣ. (Вдали слышенъ шумъ битвы). Если насъ
             Захватятъ въ плѣнъ -- погибнетъ все навѣки;
             Когда же намъ удастся убѣжать
             (Что очень можно, если только мы
             Не станемъ глупо медлить) -- то мы скоро
             Вернемся снова въ Лондонъ, гдѣ насъ любятъ,
             И гдѣ легко исправится проломъ,
             Пробитый въ нашемъ счастьи.

(Входитъ сынъ Клиффорда).

   Клиффордъ сынъ.                               Если бъ я
             Не жаждалъ мести въ будущемъ, то сталъ бы
             Скорѣе богохульствовать, чѣмъ далъ
             Совѣтъ бѣжать; но все жъ бѣжать вамъ надо.
             Войска убиты ужасомъ.-- Спасайтесь!
             Повѣрьте мнѣ, придетъ пора и намъ
             Сторицею воздать за стыдъ врагамъ.
             Спасайтесь же, спасайтесь, повелитель! (Уходятъ).
   

СЦЕНА 3-я.

Поле битвы близъ Сентъ-Альбанса.

(Шумъ битвы, потомъ отступленіе. Трубы. Входятъ герцогъ Іоркскій, Ричардъ, Варвикъ и войско съ барабаннымъ боемъ и распущенными знаменами).

   Герц. Іоркскій. Кто скажетъ намъ, что сталось съ Салисбюри,
             Съ маститымъ этимъ львомъ, чей бранный пылъ,
             Какъ кажется, не хочетъ вовсе знать
             Увѣчья лѣтъ? Онъ почерпаетъ силу
             Во всемъ, какъ пылкій юноша. Намъ будетъ
             Несчастьемъ этотъ день, помимо всѣхъ
             Стяжанныхъ нами выгодъ, если только
             Палъ старый Салисбюри.
   Ричардъ.                                         Я три раза
             Сажалъ его сегодня на коня,
             Три раза заслонялъ его отъ копій,
             Поверженнаго въ прахъ, и выводилъ
             Три раза изъ сраженья, умоляя
             Вздохнуть хоть мигъ, и снова находилъ
             Его вездѣ, гдѣ рыскала опасность.
             Могучій духъ въ его безсильномъ тѣлѣ
             Подобенъ былъ роскошному ковру
             Въ стѣнахъ убогой хижины. Но вотъ
             Идетъ и самъ герой. (Входитъ Салисбюри).
   Салисбюри (Ричарду). Клянусь мечомъ,
             Ты славно дрался нынче рядомъ съ нами.
             Благодарю, Ричардъ, тебя сердечно!
             Богъ знаетъ, долго ль мнѣ придется жить,
             Но ты сегодня спасъ меня три раза
             Отъ гибели. Но выслушайте, что
             Я вамъ скажу:-- мы не должны считать
             Побѣду нашу полной. Врагъ бѣжалъ,
             Но этого намъ мало: онъ легко
             Сберетъ опять значительныя силы.
   Герц. Іоркскій. Я знаю хорошо, что нашъ успѣхъ
             Зависитъ отъ погони за врагами.
             Король уѣхалъ въ Лондонъ и намѣренъ
             Созвать тотчасъ парламентъ. Мы должны
             Его настигнуть прежде, чѣмъ успѣетъ
             Онъ разослать повѣстки. Что на это
             Намъ скажешь ты, Варвикъ? должны ль мы гнаться?
   Варвикъ. Не гнаться мы должны, а обогнать
             Ихъ, если это можно. Да, милорды!
             Сегодня славный день! Побѣда Іорка,
             Одержанная имъ при Сентъ-Альбансѣ,
             Не будетъ позабыта никогда.
             Гремите громче трубы! Въ Лондонъ, пэры!
             Не медлите -- и пусть Господь пошлетъ
             Намъ много дней такихъ еще впередъ! (Уходятъ).
   

ПРИМѢЧАНІЯ.

   1. Перечень именъ дѣйствующихъ лицъ этой пьесы напечатанъ въ первый разъ въ изданіи Роу 1709 года.
   2. Въ подлинникѣ здѣсь выраженіе -- "blotting your names from books of memory", т.-е. сотретъ ваши имена изъ памятныхъ книгъ. Нѣкоторые комментаторы понимаютъ подъ выраженіемъ: памятныхъ книгъ -- исторію. Смыслъ, приданный редакціи перевода, впрочемъ, можно припять также за вполнѣ правильный.
   3. Въ подлинникѣ Глостеръ говоритъ, что Суффолькъ -- "rules the roast", т.-е. буквально: вертитъ жаркое (на вертелѣ). Иносказательно это выраженіе употребляли въ смыслѣ, когда кто-нибудь заправлялъ въ какомъ-нибудь предпріятіи всѣмъ дѣломъ, т.-е. былъ главнымъ дѣятелемъ.
   4. Здѣсь непереводимая игра созвучіемъ словъ: Суффолькъ и suffocate (задохнуться).
   5. Эти слова Салисбюри -- перифраза пословицы: "Pride goeth befere and shame followeth", т.-е. гордость ушла впердсъ, и за нею слѣдуетъ стыдъ. Подъ гордостью Салисбюри подразумѣваетъ кардинала, а подъ честолюбіемъ -- Іорка.
   6. Іоркъ былъ сдѣланъ правителемъ Ирландіи значительно позднѣе событій, выведенныхъ въ этой сценѣ.
   7. Въ подлинникѣ здѣсь также игра созвучіемъ словъ: Maine -- имя острова и: main -- главный пунктъ, или цѣль дѣла. Салисбюри говорить, что должно: "look unto the main", т.-е. обратить вниманіе на это дѣло, а Варвикъ, принимая слово main въ смыслѣ: островъ Мэнъ, возражаетъ, что Мэнъ потерянъ. Въ переводѣ эта игра словъ замѣнена по возможности.
   8. Въ древне-греческомъ миѳѣ о царевичѣ Мелеагрѣ говорится, что жизнь его зависѣла отъ времени, пока будетъ тлѣть зажженный пень одного дерева. Мать царевича, Алтея, наблюдавшая за медленнымъ сгораньемъ пня, допустила огню разгорѣться, вслѣдствіе чего погибъ въ страшныхъ мукахъ самъ Мелеагръ.
   9. Этотъ фактъ исторически невѣренъ. Герцогиня Глостеръ была отправлена въ ссылку значительно ранѣе времени, когда Генрихъ женился на Маргаритѣ, а потому подобныхъ ссоръ между ними не могло и быть.
   10. Adsum -- значитъ: я здѣсь. Заклинательная рѣчь Бодинброка означена въ подлинникѣ только начальными словами: Coniuro te, т.-е. заклинаю тебя и т. д. Версій такихъ рѣчей въ средніе вѣка было множество. Всѣ онѣ были наборомъ пустыхъ, часто совершенно непонятныхъ словъ.
   11. По тогдашнему повѣрью, духи являлись на зовъ и отвѣчали на вопросы крайне неохотно.
   12. Тогдашніе обманщики, морочившіе публику своими предсказаніями, старались всегда давать двухсмысленные отвѣты, которые можно было толковать, какъ угодно. Такъ и здѣсь: изъ словъ духа нельзя понятъ, кто будетъ низверженъ, кто переживетъ и кто кончитъ жизнь отъ рукъ убійцы: герцогъ или Генрихъ? Позднѣйшіе факты показали, что предвѣщаніе равно относилось къ обоимъ. Генрихъ низложилъ герцога Іоркскаго, при чемъ послѣдній былъ убитъ; но затѣмъ сынъ герцога Іоркскаго (впослѣдствіи король Эдвардъ IV), въ свою очередь, низложилъ Генриха и также лишилъ его жизни.
   13. Въ этомъ предсказаніи также двухсмысленность, Суффолькъ былъ убить Вальтеромъ Вайтморомъ. Но англійское имя Вальтеръ (Walter) произносится какъ слово water (вода). Потому духъ говоритъ, что Суффолькъ умретъ отъ воды (Walter).
   14:. Сомерсетъ былъ убитъ не въ замкѣ, но на полѣ сраженья, близъ корчмы, подъ вывѣской: "Альбанскій замокъ".-- Этимъ также оправдалось двухсмысленное предсказаніе духа.
   15. Эта фраза -- предвѣщанье, сдѣланное оракуломъ эпирскому царю Пирру. Ея латинская конструкція позволяетъ понять смыслъ двояко: что будутъ побѣждены римляне или наоборотъ. Приводя эту фразу, герцогъ Іоркскій хочетъ сказать, что предвѣщанія духа также двухсмысленны, какъ и эта фраза.
   16. Можетъ ли быть столько злости въ небесныхъ душахъ?
   17. Анекдотъ, какъ герцогъ Гомфрей вылѣчилъ безногаго, разсказанъ въ запискахъ Томаса Моруса.
   18. Послѣднія слова Суффолька и реплика Глостера основаны въ подлинникѣ на двойномъ значеніи слова fly, которое значитъ убѣжать, а также улетѣть. Суффолькъ говорить, что безногій Симкоксъ убѣжалъ (fly), а Глостеръ насмѣшливо возражаетъ, что изъ рукъ Суффолька, вслѣдствіе его дурного управленія Франціей, улетѣли или упорхнули (fly) многіе города, принадлежавшіе до того Англіи. Въ переводѣ это можно было выразить только однимъ словомъ.
   19. По тогдашнимъ законамъ только рыцари могли сражаться на поединкахъ мечами; простолюдины же выходили на драку съ палками, къ которымъ близъ рукоятки привязывался для уравновѣшиванья тяжести мѣшокъ съ пескомъ.
   20. Чернеко назывался родъ сладкаго вина изъ селенія того же имени близъ Лиссабона.
   21. Рыцарь Бэвисъ, сподвижникъ Вильгельма Завоевателя, побѣдилъ, по старинному преданію, великана Аскапарата.
   22. Анекдотъ объ этой битвѣ хозяина съ его подмастерьемъ разсказанъ въ хроникѣ Голлиншеда. Но по ней убитый хозяинъ оказался впослѣдствіи невиннымъ, и клеветникъ подмастерье былъ приговоренъ къ висѣлицѣ.
   23. Эти слова Маргариты -- перифраза старинной пословицы: "give losers leave to talk", т.-е. дайте проигравшимъ свободу болтать.
   24. Интересно, что это мѣсто монолога Генриха подало поводъ нѣкоторымъ рьянымъ біографамъ Шекспира дѣлать выводъ, будто отецъ поэта былъ мясникъ. По ихъ мнѣнію, человѣкъ, который такъ хорошо описываетъ, какъ мясники рѣжутъ теленка, долженъ былъ часто видѣть въ дѣтствѣ производство этой операціи (!). Подобнаго рода доказательства часто выдаются и даже принимаются читателями за истину.
   25. Этими словами герцогъ Іоркскій выражаетъ свою затаенную мысль добиться короны Англіи, на пути къ которой Глостеръ былъ ему помѣхой, какъ болѣе близкое лицо къ королю Генриху по родству.
   26. Въ подлинникѣ здѣсь рана названа зеленой (green). Шекспиръ нерѣдко употреблялъ это выраженіе въ смыслѣ: новой или свѣжей.
   27. Керны были ирландское племя. Они служили обыкновенно въ легко-вооруженной пѣхотѣ.
   28. Мавръ былъ дѣйствующимъ лицомъ въ тогдашней модной мавританской пляскѣ. Участвовавшіе въ ней надѣвали костюмъ съ множествомъ колокольчиковъ.
   29. Но тогдашнимъ понятіямъ, эхидна не имѣла органовъ слуха.
   30. Асканій -- сынъ Энея. Въ настоящемъ случаѣ Шекспиръ ошибся, приписавъ разсказъ о пожарѣ Трои Асканію, тогда какъ разсказчикомъ объ этомъ событіи Дидонѣ былъ самъ Эней.
   31. Корень мандрагоры похожъ на человѣческую фигуру, По суевѣрнымъ понятіямъ того времени, онъ, будучи вырванъ, издавалъ стонъ и лишалъ жизни того, кто его вырвалъ. Такъ объ этомъ говорится въ "Ромео и Джульеттѣ", въ сценѣ, когда Джульетта выпиваетъ снотворное питье.
   32. Ириса -- радуга, т.-е. эмблема надежды.
   33. Капитанъ называетъ день совѣстливымъ (remorsefol) въ томъ смыслѣ, что при свѣтѣ дня разбойники боятся совершать свои преступленія.
   34. Колесница ночи представлялась запряженной драконами.
   35. Дворяне носили изображеніе св. Георгія, патрона Англіи.
   36. См. прим. 13. Суффолькъ, пораженный созвучіемъ слова Walter и water, пытается возразить, что имя пирата произносится не water (страшное по предсказанію для Суффолька слово), а Гальтье.
   37. Здѣсь игра значеніехъ словъ: Poole -- родовое имя Суффолька и pool -- грязная лужа. Въ переводѣ эта игра замѣнена по возможности.
   38. На знамени дома Іорковъ былъ изображенъ солнечный лучъ, прорѣзывающій тучи, съ надписью: "invitis nubibus", т.-е. наперекоръ тучамъ.
   39. Баргулюсъ -- знаменитый морской разбойникъ, о которомъ упоминаетъ Цицеронъ въ книгѣ: "De officiis". Въ первыхъ изданіяхъ пьесы in quarto вмѣсто этого имени стоитъ Абрадасъ, знаменитый македонскій пиратъ.
   40. Ледянящій страхъ объемлетъ члены... Откуда взята эта латинская цитата -- не разъяснено.
   41. Туллій -- Цицеронъ, который былъ казненъ по приказанію тріумвировъ Антонія, Октавія и Ледида послѣ смерти Цезаря. Цезарь же былъ умерщвленъ Брутомъ, считавшимся нѣкоторыми его побочнымъ сыномъ.
   42. Въ подлинникѣ игра созвучіемъ тѣхъ же словъ: "Cade" -- имя Кэда и -- "cade of herrings -- кадка сельдей. Далѣе непереводимая игра словами: "Cade" -- имя Кэда и "cade" -- падать.
   43. Здѣсь непереводимая игра словъ: "Lacies" -- собственное имя и "laces" -- шнурки или позументы. Въ переводѣ поставлено лоскутки, чтобы сколько-нибудь сохранить созвучіе.
   44. Въ подлинникѣ Смитъ, въ отвѣтъ, что Кэдъ ее боится ни огня ни меча, говоритъ: "his coatis ofproof", т.-е., что его одежда испытана (или непроницаемая). Но выраженіе: of proof значитъ также изношена или истаскана. Этой двусмысленности нельзя было передать.
   45. Въ то время прикладывались къ приговорамъ и вообще къ документамъ печати изъ воска; потому Кэдъ и говоритъ, что людей жалятъ (или губятъ) не пчелы, а ихъ воскъ.
   46. Здѣсь въ подлинникѣ игра значеніемъ слова: "general". Михаэль спрашиваетъ "where's our general?", т.-о. гдѣ нашъ генералъ? (или предводитель). А Кэдъ, принимая слово general въ смыслѣ: общій, отвѣчаетъ: "here, thou particular fellow", т.-е. здѣсь, частный пріятель.
   47. Въ этихъ словахъ Кэда намекъ на сложившуюся въ Англіи ее время крестьянскихъ возмущеній поговорку: "гдѣ былъ дворянинъ, когда Адамъ пахалъ, а Ева пряла?"
   48. Въ то время позволялось бить скотъ въ посты только нѣкоторымъ трактирщикамъ въ видѣ особенной льготы.
   49. Въ одной изъ улицъ лондонскаго Сити (Cannon Street) находился съ незапамятныхъ временъ большой камень, о происхожденіи котораго не было ничего извѣстно. Разсказъ, что Кэдъ во время своего возмущенія объявилъ себя съ этого камня главой города, приведенъ Голлиншедомъ.
   50. Савойскій дворецъ, построенный въ 1245 году графомъ Петромъ Савойскимъ, былъ разграбленъ не Кэдомъ, но У атомъ Тейлоромъ во время его возмущеній при королѣ Ричардѣ II.
   51. По хроникамъ эти слова были сказаны также У эту Тейлору.
   52. Въ подлинникѣ здѣсь игра словъ, которую по необходимости пришлось замѣнить. Слово: Say, кромѣ имени Сея, значитъ также шелкъ. Кэдъ, иронизируя надъ этимъ словомъ, зоветъ Сея: "say, serge, of bucckram lord", т.-е. шелковый, саржевый или клеенчатый лордъ.
   53. Въ подлинникѣ здѣсь искаженное французское слово basimecu (baisez mon cul). Такъ презрительно называли французовъ.
   54. Книгопечатаніе было введено въ Англіи позднѣе эпохи, когда происходитъ дѣйствіе пьесы.
   55. Кентъ -- хорошая земля, но дурное населеніе. Сей говоритъ о Кентѣ потому, что Кэдъ былъ оттуда родомъ и привелъ съ собою толпу тамошнихъ бродягъ.
   56. Ex bis omnibus longe sunt humannissimi, qui Centium incolunt, т.-е. изъ нихъ (жители Англіи) всѣхъ мягче нравами тѣ, которые обрабатываютъ Кентъ. (Caesar -- "De bello gallico". Кн. V, гл. 14).
   57. Здѣсь намекъ на существовавшее въ прежнее время ius primae noctis, т.-е. на право владѣльца замка на первую ночь со всякой новобрачной изъ его владѣній.
   58. Здѣсь непереводимая игра значеніемъ слова: bill, которое значитъ кредитное обязательство, а также аллебарда. Дикъ спрашиваетъ, когда они пойдутъ въ Чипсайдъ добывать товары въ кредитъ (bill) или аллебардами (т.-е. грабить).
   59. Слово: villageois было презрительнымъ именемъ, которымъ военные называли горожанъ или деревенскихъ жителей.
   60. Галлогласами назывались ирландскіе тяжело-вооруженные копейщики.
   61. Въ подлинникѣ игра словъ этой части монолога Кода основана на звукѣ слова: sallet, которое значитъ салатъ, а также шлемъ. Въ редакціи перевода эта игра словъ замѣнена по возможности.
   62. Двернымъ гвоздемъ назывался желѣзный набалдашникъ, прикрѣплявшійся къ входнымъ дверямъ домовъ. Въ него колотили молоткомъ, чтобъ дать знать о приходѣ.
   63. Дротикъ Ахиллеса, нанося раны остріемъ, имѣлъ свойство исцѣлять эти раны, если ихъ касались древкомъ.
   64. Этими словами герцогъ Іоркскій призываетъ своихъ приверженцевъ Невилей (Варвиковъ), въ гербѣ которыхъ былъ изображенъ медвѣдь, прикованный къ сучковатому пню.
   65. Ричардъ Глостеръ (впослѣдствіи король Ричардъ III) былъ отъ рожденья горбатъ и имѣлъ сухую руку.
   66. Конецъ вѣнчаетъ дѣло.
   67. Медея, убѣжавшая съ Язономъ изъ Колхиды, изрѣзала своего брата Абсирта и разбросала куски его тѣла по долинѣ, чтобъ поразить этимъ видомъ своего отца и задержать его преслѣдованіе.
   68. См. примѣчаніе 14.
   
dd>                       Не украшать монарха грозный скипетръ!
                       Пускай вѣнецъ мнѣ осѣнитъ чело.
                       Сіяніе его или угрюмость,
                       Подобно Ахиллесову копью,
                       Цѣлить и ранить могутъ перемѣнно.
                       Моя рука возвысить можетъ скипетръ
                       И имъ внушить къ закону уваженье.
                       Мнѣ уступи ты мѣсто. Я клянусь:
                       Ты больше тѣмъ повелѣвать не будешь,
                       Кто созданъ, чтобъ тобой повелѣвать.
  
                                           Сомбрсетъ.
  
                       Чудовищный предатель! За измѣну
                       Странѣ и государю, герцогъ Іоркъ,
                       Беру тебя подъ стражу. Повинуйся,
                       О милости проси, склонивъ колѣна.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Мнѣ преклонить колѣна? У дѣтей
                       Спрошу сперва, потерпятъ ли они,
                       Чтобъ я склонилъ колѣни передъ смертнымъ?
                       Зовите сыновей! Они -- порукой;
                       Мечи свои скорѣй они заложатъ,
                       Чѣмъ допустить, чтобы я задержанъ былъ.
  
                                           Королева.
  
                       За Клиффордомъ послать. Пускай рѣшитъ,
                       Принять ли незаконныхъ сыновей
                       За ихъ отца измѣнника залогомъ?
  
                                           Iоркъ.
  
                       Запятнанная кровью чужеземка,
                       Измѣнница Неаполя и бичъ
                       Британіи кровавый! Дѣти Іорка,
                       Которыя тебя рожденьемъ выше,
                       Порукою послужатъ за отца.
                       Проклятье тѣмъ, кто ихъ въ залогъ не приметъ.
                       Но вотъ они и все теперь уладятъ.
  
                                           Королева.
  
                       Вотъ Клиффордъ. Онъ отвергнетъ ихъ поруку.
  

Входятъ съ одной стороны Эдуардъ и Ричардъ Плантагенетъ съ войсками. Съ другой стороны -- Клиффордъ съ сыномъ, также въ сопровожденіи войска.

  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       Да здравствуетъ король, мой повелитель!

(Преклоняетъ колѣна).

  
                                           Iоpкъ.
  
                       Благодарю. Какія вѣсти, Клиффордъ?
                       Насъ не пугай такимъ суровымъ взоромъ,
                       Мы -- твой король. Склони опять колѣна
                       И мы тебѣ ошибку извинимъ.
  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       Вотъ мой король, я не ошибся, Іоркъ.
                       Ошибся ты, меня въ томъ заподозривъ.
                       Въ Бедламъ его! Онъ вѣрно обезумѣлъ.
  
                                           Король.
  
                       Да, Клиффордъ! Духъ безумный честолюбья
                       Его возстановляетъ противъ насъ.
  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       Измѣнникъ онъ. Отправить въ Тоуэръ
                       И голову мятежную долой.
  
                                           Королева.
  
                       Задержанъ онъ, но слушаться не хочетъ.
                       И сыновей поруку предлагаетъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Вы за меня готовы поручиться?
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Да, если слово пользу принесетъ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       A если нѣтъ -- мечи на пользу будутъ.
  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       Тутъ цѣлое измѣнниковъ гнѣздо.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Такъ въ зеркалѣ свой образъ назови.
                       Я -- твой король, a ты предатель лживый.
                       Позвать сюда моихъ медвѣдей храбрыхъ,
                       Они однимъ побрякиваньемъ цѣпи
                       Всѣхъ этихъ злыхъ щенковъ перепугаютъ.
                       Я Уорика и Сольсбери прошу.
  

Входятъ Уорикъ и Сольсбери съ войсками.

  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       Такъ вотъ твои медвѣди! Ихъ затравимъ,
                       A вожака въ ихъ цѣпи закуемъ,
                       Когда дерзнетъ ихъ вывести на травлю.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Горячихъ псовъ я видѣлъ зачастую,
                       Что лаяли и съ привязэи рвались,
                       Но съ лапою медвѣжьей познакомясь,
                       Поджавъ хвосты, бѣжали съ визгомъ прочь.
                       Такую жъ вы окажете услугу,
                       Коль съ Уорикомъ помѣряться дерзнете.
  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       Скопленье злобы, непереваренный
                       Желудкомъ комъ! Уродъ душой и тѣломъ!
  
                                           Iоркъ.
  
                       Ну, скоро мы вамъ жару зададимъ.
  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       Смотри: на немъ не обожгитесь сами!
  
                                           Король.
  
                       Что, Уорикъ, ты склоняться разучился?
                       О, Сольсбери, позоръ твоимъ сѣдинамъ!
                       Безумный вождь помѣшаннаго сына!
                       Ты, глядя въ гробъ, возстанье затѣваешь
                       И чрезъ очки высматриваешь бѣды.
                       Но гдѣ жъ искать намъ вѣрности и чести?
                       Когда ихъ нѣтъ подъ сѣдиной морозной --
                       Гдѣ въ мірѣ есть убѣжище для нихъ?
                       Иль въ гробѣ ты искать войну желаешь,
                       Почтенный возрастъ кровью запятнавъ?
                       Неопытенъ ты развѣ? Если нѣтъ,
                       Зачѣмъ во зло употребляешь опытъ?
                       Стыдись! Склони колѣна предо мной,
                       Склонившійся подъ гнетомъ лѣтъ къ могилѣ.
  
                                           Сольсвери.
  
                       Милордъ! -- права стоящаго предъ нами
                       Прославленнаго Іорка -- взвѣсилъ я.
                       По совѣсти я герцога считаю
                       Наслѣдникомъ законнѣйшимъ престола.
  
                                           Король.
  
                       Ты въ вѣрности клялся мнѣ?
  
                       Сольсбери.
  
                                                               Да, клялся.
  
                                           Король.
  
                       Предъ Господомъ ужель не сдержишь клятву?
  
                                           Сольсбери.
  
                       Да, присягать грѣху -- великій грѣхъ,
                       Но большій грѣхъ -- сдержать обѣтъ грѣховный.
                       Кого возможно клятвой обязать:
                       Убійцей стать, ограбить человѣка,
                       И дѣвушку невинности лишить,
                       У сироты отнять его наслѣдство,
                       И y вдовы -- законныя права,
                       И совершить все это безъ причины,
                       Но въ силу лишь обѣта одного?
  
                                           Королева.
  
                       Предатель не нуждается въ софистѣ.
  
                                           Король.
  
                       Пусть Букингамъ возьмется за оружье.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Зови его и всѣхъ твоихъ друзей.
                       Достигну я иль смерти или власти.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Да, перваго, когда правдивы сны.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Ложись въ постель, чтобы сны увидѣть снова
                       И въ ратномъ полѣ бури избѣжать.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Рѣшился я такую вынесть бурю,
                       Какой тебѣ сегодня не поднять.
                       О ней впишу я на твоемъ же шлемѣ,
                       Когда тебя узнаю по гербу.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Клянусь тебѣ гербомъ Невилей древнимъ,
                       Отца гербомъ: медвѣдь на заднихъ лапахъ
                       Прикованный къ дубинѣ суковатой --
                       Его на шлемъ я вздѣну -- такъ высоко,
                       Какъ виденъ кедръ на горной высотѣ,
                       Листву свою и въ бурѣ сохранившій,--
                       Чтобъ видъ его въ испугъ тебя повергъ.
  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       A я сорву медвѣдя твоего
                       И растопчу съ презрѣніемъ ногами,
                       Хотя-бъ его и охранялъ вожакъ.
  
                                           Молодой Клиффордъ.
  
                       Къ оружію, мой доблестный отецъ,
                       Мятежниковъ и ихъ друзей раздавимъ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Фи, будь добрѣй, не оскверняй уста.
                       Сегодня ждетъ васъ ужинъ y Христа.
  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       Тебѣ ль, уродъ, о волѣ знать Господней?
  
                                           Ричардъ.
  
                       Ну, не въ раю -- такъ значитъ въ преисподней.

(Расходятся въ разныя стороны).

  

СЦЕНА II.

Сенть-Альбанъ.

Тревога, битва. Входишъ Уорикъ.

                                           Уорикъ.
  
                       Гдѣ Клиффордъ Кумберлэндскій? Уорикъ ждетъ!
                       И если ты не скрылся отъ медвѣдя
                       Теперь, когда трубятъ тревогу трубы
                       И стонъ предсмертный въ воздухѣ звучитъ --
                       Тебя на бой я вызываю, Клиффордъ,
                       Лордъ Кумберлэндскій, сѣвера властитель,
                       До хрипоты тебя лордъ Уорикъ кличетъ.
  

Входитъ Іоркъ.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Какъ! вы пѣшкомъ, мой благородный лордъ?
  
                                           Іоркъ.
  
                       Рукою грозной Клиффорда убитъ
                       Мой конь въ бою, но тою же монетой
                       Я отплатилъ: его любимый конь
                       Сталъ вороновъ и коршуновъ добычей.
  

Входитъ старый Клиффордъ.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Одинъ изъ насъ иль оба -- пасть должны.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Стой, Уорикъ! Ты ищи другой добычи:
                       Я этого оленя самъ травлю.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Да, Іоркъ. Сразись со славой за корону.
                       Какъ вѣрно то, что нынче жду побѣды --
                       Скорблю о томъ, что съ Клиффордомъ не бьюсь.

(Уходитъ).

  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       Что медлишь ты? Во мнѣ что видишь, Іоркъ?
  
                                           Іоркъ.
  
                       Плѣнился-бъ я осанкою твоею,
                       Не будь моимъ врагомъ заклятымъ ты.
  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       И мужество твое бы я почтилъ,
                       Не проявись оно въ измѣнѣ гнусной.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Въ бою съ тобой -- пускай оно поможетъ,
                       За истинное право проявясь.
  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       Такъ дѣйствуйте -- духъ съ тѣломъ заодно.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Ужасна эта ставка. Защищайся.
  
                                           Старый Клиффордъ.
  
                       La fin couronne les eouvres.

(Сражаются. Старый Клиффордъ падаетъ и умираетъ).

  
                                           Іоркъ.
  
                       Ты миръ нашелъ въ войнѣ, на ратномъ полѣ
                       Будь миръ душѣ, коль это въ Божьей волѣ.

(Уходитъ).

  

Входитъ молодой Клиффордъ.

  
                                           Молодой Клиффордъ.
  
                       Позоръ и срамъ! Вездѣ поражены!
                       Рождаетъ страхъ смятенье, a оно
                       Разитъ и бьетъ, гдѣ защищать должно!
                       Война исчадье ада и орудье
                       Разгнѣванныхъ небесъ -- углями мести
                       У воиновъ ты нашихъ распали
                       Остывшія сердца и удержи
                       Отъ бѣгства ихъ. Вѣдь настоящій воинъ --
                       Чуждъ себялюбья, a себялюбивый --
                       Случайно лишь пріобрѣтаетъ славу.

(Замѣтивъ трупъ отца).

                       О, да погибнетъ этотъ гнусный міръ,
                       Пусть пламя страшнаго суда до срока
                       Сольетъ въ одно и небеса и землю! -
                       Да прогремитъ послѣдній трубный гласъ
                       И жалкіе земные звуки -- смолкнутъ!
                       Къ тому ль, отецъ, былъ предназначенъ ты,
                       Чтобъ юности года растратить въ мирѣ,
                       Достигнувъ же сребристаго убора
                       Преклонныхъ лѣтъ и заслуживъ почетъ,
                       Погибнуть такъ -- съ мятежниками въ битвѣ?
                       При видѣ томъ окаменѣло сердце,
                       И каменнымъ останется -- покуда
                       Оно во мнѣ. Іоркъ старцевъ не щадитъ,
                       Не пощажу дѣтей ихъ, слезы дѣвы
                       Росою будутъ мнѣ, a красота,
                       Которая смягчаетъ и тирановъ,
                       Гнѣвъ распалитъ во мнѣ какъ масло -- пламень.
                       И съ этихъ поръ мнѣ чуждой будетъ жалость.
                       Я встрѣчу ли дитя изъ дома Іорка --
                       То изрублю на столько же кусковъ,
                       Какъ былъ Абсиртъ Медеею разрубленъ.
                       Въ жестокости искать я стану славы.
                       Пойдемъ, величья Клиффордовъ обломокъ!

(Беретъ трупъ отца).

                       Какъ въ древности Эней Анхиза несъ --
                       Тебя снесу я на плечахъ могучихъ,
                       Но только онъ живое бремя несъ,
                       A моего -- нѣтъ въ мірѣ тяжелѣе.

(Уходитъ).

Входятъ Сомерсетъ и Ричардъ Плантагенетъ сражаясъ. Сомерсетъ убитъ.

  
                                           Ричардъ.
  
                       Лежи же здѣсь подъ вывѣской харчевни
                       Носящей имя "Замокъ Сентъ-Альбанъ."
                       Прославилъ смертью Сомерсетъ колдунью.
                       Рубись мой мечъ, и гнѣвъ пылай! Moлитвы --
                       Священниковъ удѣлъ, a принцевъ -- битвы.

(Уходитъ).

  

Тревога, битва. Входятъ король, королева и др., они отступаютъ.

  
                                           Королева.
  
                       Не медлите, бѣгите, государь.
  
                                           Король.
  
                       Не убѣжать отъ неба, Маргарита.
  
                                           Королева.
  
                       Но изъ чего вы созданы? Ни биться,
                       Ни отступать! И мужество, и разумъ,
                       Все требуетъ -- врагу дорогу давъ,
                       Спастись самимъ! Спасенье жъ -- только въ бѣгствѣ.

(Вдали слышится тревога).

                       Захватятъ васъ -- тогда погибли мы,
                       Но если мы спасемся, что возможно,
                       Безъ вашей нерѣшимости -- достигнемъ
                       Мы Лондона, гдѣ любятъ васъ и гдѣ
                       Несчастіе поправить можно вскорѣ.
  

Возвращается молодой Клиффордъ.

  
                                           Клиффордъ.
  
                       Не замышляй расплаты я въ грядущемъ --
                       Хулу бы я скорѣе извергалъ,
                       Чѣмъ убѣждалъ бѣжать васъ. Но теперь
                       Бѣжать необходимо: то разстройство,
                       Что царствуетъ y насъ -- непоправимо.
                       Бѣгите же, спасайтесь. День придетъ
                       И для враговъ настанетъ ихъ чередъ.
                       Спасайтесь-же, бѣгите, государь.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА III.

Тревога. Отбой. Трубы. Затѣмъ входятъ Іоркъ, Ричардъ Платагенетъ, Уорикъ и солдаты съ арабанами и знаменами.

                                           Іоркъ.
  
                       Кто скажетъ мнѣ, что сталось съ Сольсбери,
                       Со старымъ львомъ, что въ гнѣвѣ забываетъ
                       Боль прежнихъ ранъ и времени печать,
                       Опасностью самою подкрѣпляясь,
                       Какъ юноша цвѣтущій? День счастливый
                       Имъ не былъ бы; съ утратой Сольсбери --
                       Побѣды нѣтъ.
  
                                           Ричaрдъ.
  
                                           Отецъ мой благородный,
                       Я трижды помогалъ ему сегодня
                       Сѣсть на коня и трижды отбивалъ
                       И убѣждалъ оставить битву трижды,
                       Но гдѣ была опасность -- мы встрѣчались.
                       Какъ дивные ковры въ смиренномъ домѣ --
                       Былъ духъ его въ ослабшемъ старомъ тѣлѣ.
                       Но славный вождь и самъ идетъ. Смотри
  

Входитъ Сольсбери.

  
                                           Сольсбери.
  
                       Клянусь мечомъ, ты славно бился нынче
                       И также всѣ. Благодарю васъ, Ричардъ.
                       Богъ вѣсть, какъ долго мнѣ осталось жить,
                       Но видно такъ Ему угодно было,
                       Чтобъ трижды ты меня отъ смерти спасъ.
                       Но не всего, милорды, мы достигли.
                       Что врагъ бѣжалъ сегодня -- не довольно;
                       Оправиться весьма способенъ онъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Повелѣваетъ наша безопасность
                       Преслѣдовать враговъ. Бѣжалъ король
                       И въ Лондонѣ онъ созоветъ парламентъ.
                       Догонимъ ихъ, покуда предписаній
                       Не разошлютъ. Какъ думаетъ лордъ Уорикъ?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Преслѣдовать? О, нѣтъ! Предупредить ихъ!
                       Клянусь, милорды, это -- славный день!
                       Побѣда Іорка, Сентъ-Альбанскій бой --
                       Всѣмъ памятны останутся навѣки.
                       Трубите трубы! Въ Лондонъ! Всѣ -- на нихъ,
                       И дай намъ Богъ побольше дней такихъ!

(Уходятъ).

  

Король Генрихъ VI.

  

Часть III.

  

Дѣйствующія лица:

  
   Король Генрихъ VI.
   Эдуардъ, принцъ Уэльскій, его сынъ.
   Людовикъ VI, король французскій.
   Герцогъ Сомерсетъ,          |
   Герцогъ Экзетеръ,          |
   Графъ Оксфордъ,           } Сторонники
   Графъ Нортумберлэндъ,           } короля Генриха.
   Графъ Вестморлэндъ,          |
   Лордъ Клиффордъ.           |
   Ричардъ Плантагенетъ, герцогъ Іоркъ.
   Эдуардъ, графъ Марчъ, впослѣдствіи Эдуардъ IV,          |
   Джорджъ, впослѣдствіи герцогъ Кларенсъ,                    } его
   Ричардъ, впослѣдствіи герцогъ Глостеръ,                    } сыновья.
   Эдмондъ, графъ Рутлэндъ.                                        |
   Герцогъ Норфолькъ,          |
   Маркизъ Монтэгю,           |
   Графъ Уорикъ,                     } Сторонники герцога
   Графъ Пемброкъ,           } Іорка.
   Лордъ Гастингсъ,                    |
   Лордъ Стаффордъ.          |
   Сэръ Джонъ Мортимеръ,} Дядя герцога
   Сэръ Гюгъ Мортимеръ.           } Іорка.
   Генрихъ, графъ Ричмондъ, юноша.
   Лордъ Райверсъ, братъ лэди Грей.
   Сэръ Вильямъ Стэнли.
   Сэръ Джонъ Монгомери.
   Сэръ Джонъ Сомервиль.
   Настaвникъ графа Рутлендъ.
   Мэръ города Іоркъ.
   Комендантъ Тоуэра.
   Дворянинъ; два сторожа, охотникъ.
   Сынъ, убившій своего отца.
   Королева Маргарита.
   Лэди Грэй, впослѣдствіи супруга Эдуарда IV, королева.
   Бонна, сестра французской королевы.
   Солдаты, свита короля Генриха и короля Эдуарда, вѣстники, стража и проч.
  

Дѣйствіе происходитъ въ 3 актѣ частью во Франціи; въ продолженіе остального времени въ Англіи.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Лондонъ. Зала парламента.

Барабаны. Врывается часть войска Іорка, затѣмъ входятъ герцогъ Іоркъ, Эдуардъ, Ричардъ, Норфолькъ, Монтэгю,Уорикъ и др. съ бѣлыми розами на шляпахъ.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Дивлюсь, что Генрихъ нашихъ рукъ избѣгнулъ.
  
                       Іоркъ.
  
                       За конницею сѣверной покуда
                       Гнались мы -- онъ бѣжалъ, войска покинувъ,
                       И тутъ великій лордъ Нортумберлэндскій,
                       Котораго воинственное ухо
                       Отбоя не выноситъ -- войско ихъ
                       Ободрилъ вновь, онъ самъ и лорды Клиффордъ
                       Со Стаффордомъ -- ударили въ нашъ центръ,
                       И отъ меча простыхъ бойцовъ погибли.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       A Стаффорда отецъ -- лордъ Букингамъ
                       Убитъ иль раненъ сильно. Я съ размаха
                       Разсѣкъ ему забрало. Въ подтвержденье
                       Вотъ кровь его здѣсь видишь ты, отецъ.

(Показываетъ окровавленный мечъ).

  
                                           Монтэгю (Іорку показывая cвoй).
  
                       Братъ, я въ бою кровь Вильтштайра пролилъ,
                       Мы встрѣтились при столкновеньи войскъ.
  
                                           Ричардъ (бросая голову Сомерсета).
  
                       Что сдѣлалъ я -- ты за меня скажи:
  
                                           Iоркъ.
  
                       За Ричардомъ -- важнѣйшая заслуга.
                       Ужели, ваша свѣтлость, вы мертвы?
  
                                           Норфолькъ.
  
                       Да будетъ такъ всѣмъ Гаунтовымъ потомкамъ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Такъ съ королемъ надѣюсь поступить.
  
                                           Уорикъ.
  
                       И я. Принцъ Іоркъ, побѣдоносный, прежде
                       Чѣмъ на престолъ ты не взойдешь, которымъ
                       Ланкастеры владѣютъ не по праву --
                       Клянуся небомъ, не сомкну очей.
                       Вотъ короля трусливаго палаты,
                       Престолъ его. Владѣй же имъ, Іоркъ.
                       Они -- твои, не Генриха потомковъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Мнѣ помоги того добиться, Уорикъ,
                       Вѣдь мы сюда лишь силой ворвались.
  
                                           Норфолькъ.
  
                       Поможемъ всѣ, и гибель бѣглецамъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Благодарю, лордъ Норфолькъ.Будьте, лорды,
                       Вы здѣсь при мнѣ. Пусть на ночь и солдаты
                       Останутся.
  
                                           Уорикъ.
  
                                           Когда король прибудетъ --
                       Не нападать, покуда васъ не тронутъ.

(Солдаты уходятъ).

  
                                           Іоркъ.
  
                       Здѣсь созвала парламентъ королева,
                       Не думая, что мы въ совѣтѣ будемъ.
                       Добьемся правъ -- словами иль мечомъ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Останемся -- y насъ оружье есть.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Кровавымъ тотъ парламентъ назовется,
                       Когда не станетъ государемъ Іоркъ
                       И не падетъ король, трусливость чья
                       Насъ предаетъ врагамъ на посмѣянье.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Такъ будьте же со мной, милорды, смѣло,
                       Въ права мои хочу вступить я нынѣ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Ни самъ король, ни лучшій другъ его,
                       Ланкастеровъ надменнѣйшій сторонникъ --
                       При Уорикѣ не шевельнетъ крыломъ.
                       Здѣсь посажу Плантагенета я,
                       Пускай его исторгнетъ, кто посмѣетъ
                       Рѣшайся же, корону требуй, Ричардъ.

(Уорикъ подводить къ престолу Іорка, который садится).

  

Трубы. Входятъ король, Клиффордъ, Нортумберлэндъ, Вестморлэндъ, Экзетеръ и др. съ алыми розами на шляпахъ.

  
                                           Король.
  
                       Смотрите же, милорды, гдѣ мятежникъ
                       Дерзнулъ возсѣсть на тронѣ короля!
                       И Уорикомъ поддержанъ вѣроломнымъ,
                       Онъ захватить вѣнецъ и царство хочетъ.
                       Нортумберлэндъ, имъ твой отецъ убитъ,
                       И также твой, лордъ Клиффордъ. Вы клялись
                       Отмстить ему и сыновьямъ, и близкимъ.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Иначе небо мнѣ да отомститъ.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Въ надеждѣ той ношу я трауръ сталью.
  
                                           Вэстморлэндъ.
  
                       Ужели мы потерпимъ? Прочь его!
                       Душа пылаетъ гнѣвомъ. Не могу я
                       Того сносить.
  
                                           Король.
  
                                           Лордъ Вестморлэндъ, терпѣнье!
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Для трусовъ лишь, такихъ какъ онъ, терпѣнье!
                       Не сѣлъ бы здѣсь при вашемъ онъ отцѣ.
                       Дозвольте намъ, высокій повелитель,
                       На Іоркскій родъ въ парламентѣ напасть.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Ты правъ, кузенъ: пусть такъ оно и будетъ.
  
                                           Король.
  
                       Ужели вамъ невѣдомо: къ нимъ городъ
                       Благоволитъ и войско -- къ ихъ услугамъ.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Но герцога убьемъ -- всѣ разбѣгутся.
  
                                           Король.
  
                       Пусть чуждою останется мнѣ мысль --
                       Въ парламентѣ устроить бойню. Нѣтъ,
                       Братъ Экзетеръ, моимъ орудьемъ будутъ:
                       Суровый взоръ, угрозы и слова.

(Онъ подходитъ къ герцогу).

                       Мятежный герцогъ Іоркъ, сойди съ престола
                       И на колѣняхъ милости проси.
                       Я -- твой король.
  
                                           Іоркъ.
  
                                           Ошибся ты, я -- твой.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Стыдись! Тебя онъ въ герцоги возвелъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Мое наслѣдье -- герцогство и графство.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Но твой отецъ престолу измѣнилъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Ты, Экзетеръ, престолу измѣнилъ,
                       Ставъ за того, кто похититель трона.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Намъ долгъ велитъ стоять за короля.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Да, но король вотъ -- Ричардъ, герцогъ Іоркскій.
  
                                           Король.
  
                       Я -- предъ тобой, ты -- на моемъ престолѣ?
  
                                           Іоркъ.
  
                       Такъ быть должно, и будетъ. Примирись.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Будь герцогомъ Ланкастерскимъ, пусть будетъ
                       Онъ королемъ.
  
                                           Вестморлэндъ.
  
                                           Ланкастерскій онъ герцогъ,
                       Но также и король, такъ утверждаетъ
                       Лордъ Вестморлэндъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                                                     И отрицаетъ Уорикъ.
                       Забыли вы, что мы прогнали васъ,
                       Отцовъ y васъ убили и чрезъ городъ
                       Прошли къ дворцу, знамена распустивъ?
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Нѣтъ, Уорикъ, все я помню и клянусь,
                       Ты и твой родъ поплатитесь за это.
  
                                           Вестморлэндъ.
  
                       Плантагенетъ, возьму я y тебя
                       Сыновъ твоихъ и близкихъ -- больше жизней,
                       Чѣмъ капель крови было y отца.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Довольно словъ! Не то отправлю, Уорикъ,
                       Къ тебѣ посла, который отомститъ
                       За смерть отца скорѣй, чѣмъ тронусь съ мѣста.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Презрѣніе -- пустымъ угрозамъ, Клиффордъ!
  
                                           Іоркъ.
  
                       Хотите ль, мы докажемъ наше право?
                       Не то его мечами отстоимъ.
  
                                           Король.
  
                       Гдѣ на престолъ права твои, измѣнникъ?
                       Отецъ твой былъ, какъ ты, лишь герцогъ Іоркъ,
                       Дѣдъ -- Мортимеръ, графъ Марчъ; a Генрихъ Пятый
                       Былъ мнѣ отцомъ; дофина покорилъ онъ
                       И Францію, взявъ области ея.
  
                                           Уорикъ.
  
                       О Франціи молчи, ее утративъ.
  
                                           Король.
  
                       Не я, a лордъ протекторъ все утратилъ.
                       Не девяти ли мѣсяцевъ отъ роду
                       Вѣнчался я?
  
                                           Ричардъ.
  
                                           Съ тѣхъ поръ вы постарѣли,
                       Но кажется теряете, какъ прежде?
                       Сорви, отецъ, корону съ самозванца.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       И на себя надѣнь ее, отецъ.
  
                                           Монтэгю (Іорку).
  
                       Ты, добрый братъ, оружье почитаешь.
                       Рѣшимъ въ бою, не кляузами, споръ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Король бѣжитъ, когда услышитъ трубы,
  
                                           Іоркъ.
  
                       Молчите, сыновья.
  
                                           Король.
  
                                           Молчи и ты.
                       И королю ты слово предоставь.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Плантагенетъ пусть первый говоритъ.
                       Въ молчаніи ему внимайте, лорды,
                       Кто перебьетъ его -- тому не жить.
  
                                           Король.
  
                       Ты думаешь: покину я престолъ,
                       Гдѣ мой отецъ и дѣдъ мой возсѣдали?
                       Скорѣй война пусть царство обезлюдитъ,
                       Пусть этотъ стягъ, который развѣвался
                       Во Франціи, a нынѣ, къ сокрушенью --
                       Лишь въ Англіи, мнѣ саваномъ послужитъ!
                       Чтожъ, лорды, вы колеблетесь? Законнѣй
                       Мои права и тверже правъ его.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Такъ докажи -- и будешь государемъ.
  
                                           Король.
  
                       Побѣдою мой дѣдъ стяжалъ корону.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Нѣтъ, возмущеньемъ противъ короля.
  
                                           Король.
  
                       Что мнѣ сказать? Права мои слабѣй!
                       (Іорку) Наслѣдника король назначить можетъ?
  
                                           Іоркъ.
  
                       Ну что жъ?
  
                                           Король.
  
                                           Тогда законный я король.
                       Вѣдь Генриху Четвертому корону
                       При многихъ лордахъ Ричардъ уступилъ.
                       Наслѣдники ея -- отецъ и я.
  
                                           Іоркъ.
  
                       На короля возсталъ онъ своего
                       И вынудилъ насильемъ отреченье.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Но еслибъ тотъ и самъ отрекся, лорды,
                       Наслѣдственной корона остается.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Онъ могъ лишь съ тѣмъ корону уступить,
                       Чтобъ царствовалъ затѣмъ его наслѣдникъ.
  
                                           Король.
  
                       Какъ, Экзетеръ? Ты также противъ насъ?
  
                                           Экзетеръ.
  
                       За нимъ права, a потому -- прости.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Вы шепчетесь, отвѣта не давая?
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Мнѣ совѣсть говоритъ, что онъ -- король.
  
                                           Король (про себя).
  
                       Покинутъ я, къ нему всѣ перейдутъ.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Плантагенетъ, что ты ни заявляй --
                       Не думай ты, что Генриха низложатъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Всѣмъ вопреки -- низложенъ будетъ онъ.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Ошибся ты. И несмотря на все
                       Могущество твое на югѣ: въ Кентѣ,
                       И въ Суффолькѣ, въ Норфолькѣ и въ Эссексѣ,
                       Которымъ тамъ гордишься -- ты не сможешь --
                       Мнѣ вопреки -- престолъ доставить Іорку.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Ты въ правѣ ли своемъ иль нѣтъ, король,
                       Но за тебя стоять намѣренъ Клиффордъ,
                       Пусть тамъ земля меня живьемъ поглотитъ --
                       Гдѣ присягну отца убійцѣ я.
  
                                           Король.
  
                       Твои слова живятъ мнѣ сердце, Клиффордъ.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Ланкастеръ Генрихъ, уступи вѣнецъ,
                       Что въ тайнѣ вы рѣшаете, милорды?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Пусть должное получитъ герцогъ Іоркъ,
                       Иль весь дворецъ наполню я войсками
                       И на его престолѣ начертаю
                       Его права я кровью самозванца!

(Топаетъ ногою. Появляются солдаты).

  
                                           Король.
  
                       Лордъ Уорикъ, стой! Одно лишь только слово:
                       Пожизненно пусть буду королемъ.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Мнѣ и моимъ корону завѣщай,
                       И съ миромъ ты царить до смерти будешь.
  
                                           Король.
  
                       Согласенъ я. Ричардъ Плантагенетъ,
                       Правленье ты съ моей кончиной примешь.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Какой ущербъ вы сыну нанесли!
  
                                           Уорикъ.
  
                       Но Англіи, себѣ -- какое благо!
  
                                           Вестморлэндъ.
  
                       Трусливый, низкій, малодушный Генрихъ!
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Намъ и себѣ нанесъ ты оскорбленье.
  
                                           Вэстморлэндъ.
  
                       Я договоръ такой не въ силахъ слышать.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       И я.
  
                                           Клиффордъ.
  
                                 Снесемъ вѣсть эту королевѣ.
  
                                           Вестморлэндъ.
  
                       Прости, трусливый выродокъ король,
                       Въ крови твоей не вспыхнетъ искра чести.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Останься же добычей Іорковъ! Въ узахъ
                       Умри за свой поступокъ малодушный!
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Пади въ борьбѣ жестокой иль живи
                       Въ спокойствіи -- забытый и презрѣнный.

(Уходятъ Нортумберлэндъ, Вестморлэндъ и Клиффордъ).

  
                                           Уорикъ.
  
                       Сюда, а не на нихъ гляди ты, Генрихъ.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Ихъ месть влечетъ, уступки воспрещая.
  
                                           Король.
  
                       Ахъ, Экзетеръ!
  
                                           Уорикъ.
  
                                           О чемъ вздыхать, милордъ?
  
                                           Король.
  
                       Не о себѣ, лордъ Уорикъ, но о сынѣ,
                       Чудовищно наслѣдства мной лишенномъ.
                       (Іорку). Но -- будь, что будетъ! Я передаю
                       Тебѣ въ твой родъ корону навсегда,
                       Съ условіемъ, что здѣсь даешь ты клятву
                       Междоусобье это прекратить
                       И чтить меня, какъ твоего монарха,
                       Измѣной и насильемъ не пытаясь
                       Известь меня, чтобъ самому вѣнчаться.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Охотно дамъ я клятву и сдержу.

(Сходитъ съ престола).

  
                                           Уорикъ.
  
                       Да здравствуетъ король! Плантагенетъ,
                       Съ нимъ обнимись.
  
                                           Король.
  
                                           Я здравствовать желаю
                       Тебѣ и имъ -- твоимъ сынамъ отважнымъ.

(Трубы. Лорды выступаютъ впередь).

  
                                           Іоркъ.
  
                       Простите, государь, спѣшу въ мой замокъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Намѣренъ я занять войсками Лондонъ.
  
                                           Норфолькъ.
  
                       Я удалюсь съ моимъ отрядомъ въ Норфолькъ.
  
                                           Монтегю.
  
                       A я вернусь, откуда прибылъ -- къ морю.

(Уходятъ Іоркъ съ сыновьями, Уорикъ, Норфолъкъ съ Монтегю, солдаты и свита).

  
                                           Король.
  
                       Я во дворецъ иду съ моей печалью.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Вотъ королева. Гнѣвъ читаю я
                       Въ ея чертахъ. Я удалюсь.
  
                                           Король.
  
                                                     Я также.
  

Входятъ королева и принцъ Уэльскій.

  
                                           Королева.
  
                       Не уходи, я -- за тобою вслѣдъ.
  
                                           Король.
  
                       Спокойнѣе лишь будь, и я останусь.
  
                                           Королева.
  
                       Но въ крайности кто можетъ быть спокойнымъ?
                       Несчастный! Лучше-бъ дѣвой умерла я,
                       Тебя не зная, сына не родивъ,
                       Затѣмъ, что ты -- отецъ безчеловѣчный.
                       За что лишенъ онъ прирожденныхъ правъ?
                       Когда-бъ его любилъ ты вполовину,
                       Какъ я люблю, и за него страдалъ,
                       Какъ я въ быломъ, когда-бъ своею кровью
                       Вскормилъ его, какъ я -- всю кровь свою
                       Скорѣе бы ты отдалъ, чѣмъ назначилъ
                       Ты герцога наслѣдникомъ своимъ,
                       И правъ лишилъ единственнаго сына.
  
                                           Принцъ.
  
                       Меня лишить наслѣдья ты не можешь,
                       Вѣдь ты король, a я -- наслѣдникъ твой.
  
                                           Король.
  
                       Простите мнѣ, сынъ милый, Маргарита,
                       Я принужденъ былъ Уорикомъ и Іоркомъ.
  
                                           Королева.
  
                       Ты принужденъ? Принудить короля!
                       Стыдись же словъ подобныхъ, жалкій трусъ!
                       Ты погубилъ себя, меня и сына,
                       И Іоркамъ далъ такое превосходство,
                       Что будешь самъ изъ милости царить.
                       За родомъ ихъ корону закрѣпить --
                       Не значитъ-ли себѣ могилу вырыть
                       И лечь въ нее до времени? Лордъ Уорикъ --
                       Сталъ канцлеромъ, правителемъ Калэ,
                       Начальствуетъ судами Фальконбриджъ,
                       A герцогъ Іоркъ -- протекторъ государства
                       И думаешь, что уцѣлѣешь ты?
                       Такъ въ цѣлости среди волковъ ягненокъ.
                       Я -- женщина, но будь я здѣсь -- на копья
                       Меня-бъ солдаты подняли скорѣй,
                       Чѣмъ снизошла-бъ я до такого дѣла!
                       Но жизнь свою ты ставишь выше чести,
                       И потому дѣлить стола и ложа
                       Не стану я съ тобой, покуда актъ
                       Парламента не будетъ уничтоженъ,
                       Въ которомъ ты лишилъ наслѣдья сына.
                       Пусть сѣверные лорды отреклись
                       Отъ стяга твоего, но за моимъ
                       Пойдутъ они, его поднятымъ видя.
                       Я подниму его -- на стыдъ тебѣ,
                       На полную погибель дома Іорковъ!
                       Итакъ, прощай. Мой сынъ, идемъ. Готовы
                       Въ походъ войска, соединимся съ ними.
  
                                           Король.
  
                       Стой, Маргарита, выслушай меня.
  
                                           Королева.
  
                       Я слушала тебя довольно. Прочь!
  
                                           Король.
  
                       Мой Эдуардъ, останься ты со мною.
  
                                           Королева.
  
                       Затѣмъ, чтобъ здѣсь врагами быть убитымъ?
  
                                           Принцъ.
  
                       Когда вернусь съ побѣдой, государь --
                       Мы свидимся, теперь иду за нею.
  
                                           Королева.
  
                       Мой сынъ, идемъ. Не нужно медлить намъ.

(Королева и принцъ уходятъ).

  
                                           Король.
  
                       Несчастная! Любовь ко мнѣ и къ сыну
                       У ней исторгла гнѣвныя слова!
                       Пусть герцога возмездіе постигнетъ,
                       Чей духъ высокомѣрья, окрыленный
                       Желаніемъ -- грозитъ моей коронѣ,
                       И, какъ орелъ голодный, растерзать
                       Готовится онъ плоть мою и сына!
                       Уходъ трехъ лордовъ сердце мнѣ терзаетъ;
                       Къ нимъ напишу, прося ихъ возвратиться.
                       Идемъ же, братъ, моимъ посломъ ты будешь.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       И ихъ надѣюсь умиротворить.

(Уходять).

  

СЦЕНА II.

Покой въ замкѣ Сэндаль, близъ Векфильда въ Іоркшайрѣ.

Входятъ Эдуардъ, Ричардъ и Монтэгю.

  
                                           Ричардъ.
  
                       Дозволь мнѣ, братъ, хотя и младшій я.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Нѣтъ, я съумѣю быть краснорѣчивѣй.
  
                                           Монтэгю.
  
                       A y меня сильнѣйшій доводъ есть.
  
                                           Входитъ Іоркъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Какъ? ссорятся мой братъ и сыновья?
                       О чемъ вашъ споръ и какъ возникнулъ онъ?
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Не ссора здѣсь, a легкій споръ.
  
                                           Iоркъ.
  
                                                               О чемъ?
  
                                           Ричардъ.
  
                       О близкомъ вашей свѣтлости и намъ:
                       Объ англійской коронѣ -- вашей нынѣ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Моей? Нѣтъ, сынъ, пока не умеръ Генрихъ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Что смерть его иль жизнь для вашихъ правъ?
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Наслѣдникъ вы, берите же ее.
                       Ланкастерамъ вздохнуть вы не давайте,
                       Не то они въ концѣ обгонятъ васъ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Я поклялся вѣнецъ ему оставить.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Изъ-за вѣнца нарушить можно клятву.
                       Чтобъ годъ царить -- я сотни ихъ нарушу.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Избави Богъ клятвопреступнымъ стать.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Я сталъ бы имъ, когда-бъ я взялъ оружье.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Обратное вамъ доказать дозвольте.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Не можешь, сынъ, немыслимо оно.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Всѣ клятвы недѣйствительны, когда
                       Даны они не предъ судьей законнымъ,
                       Имѣющимъ надъ тѣмъ, кто клялся, власть.
                       A Генрихъ власть захватомъ пріобрѣлъ,
                       И такъ какъ онъ принудилъ васъ дать клятву --
                       Она, милордъ, значенья лишена.
                       И потому -- къ оружію! Подумай,
                       Какъ сладостно, отецъ, носить корону!
                       Въ ея кольцѣ -- рай заключенъ: все счастье,
                       Всѣ радости, что грезились поэтамъ.
                       Что медлить намъ? Покоя знать не буду,
                       Покуда бѣлой розы не окрашу
                       Холодной кровью Генрихова сердца!
  
                                           Іоркъ.
  
                       Довольно, Ричардъ, смерть или вѣнецъ!
                       Братъ поспѣшимъ же въ Лондонъ и склони
                       Ты Уорика на это предпріятье,
                       A къ Норфольку отправишься ты, Ричардъ,
                       И втайнѣ самъ оповѣстишь его.
                       Ты къ Кобгэму поѣдешь, Эдуардъ,
                       За лордомъ ихъ пойдутъ съ охотой кентцы;
                       Я вѣрю въ нихъ, всѣ -- воины они,
                       Умны, отважны, благородны духомъ.
                       Покуда вы займетесь этимъ -- буду
                       Подыскивать предлогъ къ возстанью я,
                       Такъ, чтобъ король и прочіе изъ дома
                       Ланкастеровъ объ этомъ не узнали.

(Входитъ гонецъ).

                       Съ какою вѣстью такъ спѣшишь сюда?
  
                                           Гонвцъ.
  
                       Здѣсь съ королевой сѣверные лорды
                       Намѣрены вашъ замокъ осадить,
                       Приблизились они, ихъ двадцать тысячъ,
                       Поэтому, милордъ, вы укрѣпитесь.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Моимъ мечомъ! Ужель бояться ихъ?
                       Вы, Эдуардъ и Ричардъ, здѣсь останьтесь,
                       Братъ Монтэгю, спѣши немедля въ Лондонъ.
                       Пусть лорды Кобгэмъ, Уорикъ благородный
                       И прочіе, оставленные нами,
                       Чтобъ охранять особу короля --
                       Тамъ хитростью и силой укрѣпятся,
                       Но Генриху и клятвамъ пусть не вѣрятъ.
  
                                           Монтэгю.
  
                       Братъ, я готовъ, не бойся, я склоню ихъ.
                       Почтительно откланяться спѣшу. (Уходитъ).
  

Входятъ сэръ Гюгъ и сэръ Джонъ Мортимеръ.

  
                                           Іоркъ.
  
                       Сэръ Джонъ, сэръ Гюгъ, дядья мои! Явились
                       Въ удачный часъ вы нынѣ въ замокъ Сэндаль:
                       Насъ королева хочетъ осадить.
  
                                           Сэръ Джонъ.
  
                       Напрасный трудъ. Ее мы встрѣтимъ въ полѣ.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Возможно-ли? У насъ пять тысячъ войска.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Хотя-бъ пятьсотъ! Не все ль равно, отецъ?
                       Тамъ женщина вождемъ. Чего жъ бояться?

(Издали слышны звуки марша).

  
                                           Эдуардъ.
  
                       Ихъ барабаны слышу. Поспѣшимъ
                       Войска свои построить, и -- впередъ!
                       Дадимъ врагу немедленно сраженье.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Пять противъ двадцати! Пусть наши силы
                       Такъ не равны -- въ побѣдѣ нѣтъ сомнѣнья!
                       Ихъ одержалъ во Франціи я много,
                       Когда сильнѣй былъ вдесятеро врагъ;
                       Такъ почему-жъ не побѣдить и нынѣ?

(Уходятъ).

  

СЦЕНА III.

Равнина близъ замка Сэндаль.

Тревога. Входитъ Рутлэндъ и его воспитатель.

  
                                           Рутлэндъ.
  
                       Гдѣ скроюсь я, чтобъ рукъ ихъ избѣжать?
                       Наставникъ! вотъ идетъ кровавый Клиффордъ!
  

Входитъ Клиффордъ и солдаты.

  
                                           Клиффордъ.
  
                       Прочь, капелланъ! Твой санъ тебя спасаетъ,
                       Проклятаго же герцога отродье,
                       Которымъ мой отецъ убитъ -- умретъ.
  
                                           Воспитатель.
  
                       И я, милордъ, съ нимъ участь раздѣлю.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Солдаты, взять его отсюда.
  
                                           Воспитатель.
  
                                                     Клиффордъ!
                       Не умерщвляй невиннаго ребенка,
                       Иль будешь ты людьми и Богомъ проклятъ!

(Уходитъ, увлекаемый солдатами).

  
                                           Клиффордъ.
  
                       Какъ? Мертвъ уже? Иль это онъ отъ страха.
                       Сомкнулъ глаза? Ну, я открою ихъ?
  
                                           Рутлэндъ.
  
                       Такъ заключенный левъ глядитъ на жертву,
                       Которая трепещетъ въ хищныхъ лапахъ.
                       Такъ ходитъ онъ, глумяся надъ добычей,
                       Такъ растерзать готовится ее.
                       О, добрый Клиффордъ, порази мечомъ,
                       Но не такимъ жестокимъ, грознымъ взоромъ.
                       О, милый Клиффордъ, выслушай предъ смертью:
                       Ничтоженъ я для ярости твоей,
                       Оставь мнѣ жизнь и отомсти мужамъ.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Напрасныя мольбы, несчастный мальчикъ;
                       Мнѣ кровь отца для нихъ закрыла путь.
  
                                           Рутлэндъ.
  
                       Пускай его кровь моего отца
                       Откроетъ вновь. Онъ -- мужъ, сражайся съ нимъ.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Будь братья здѣсь -- ихъ жизней и твоей
                       Мнѣ было бы для мести недовольно.
                       Когда-бъ разрылъ могилы вашихъ предковъ
                       И гробы ихъ истлѣвшіе повѣсилъ --
                       И это бы не утолило гнѣва
                       И сердца бы не облегчило мнѣ.
                       Видъ каждаго, кто носитъ имя Іорка --
                       Какъ фурія, мою терзаетъ душу.
                       Покуда родъ не изведу проклятый,
                       Всѣхъ не убью, живу я, какъ въ аду.
                       Поэтому.... (Заноситъ руку).
  
                                           Рутлэндъ.
  
                                           Дай помолиться мнѣ,
                       Тебя молю, о сжалься, добрый Клиффордъ!
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Насколько мечъ мой къ жалости способенъ.
  
                                           Рутлэндъ.
  
                       Тебѣ я зла не сдѣлалъ, такъ за что же
                       Убьешь меня?
  
                                           Клиффордъ.
  
                                           Отецъ твой сдѣлалъ зло.
  
                                           Рутлэндъ.
  
                       До моего рожденья. У тебя
                       Есть также сынъ. Изъ-за него ты сжалься,
                       Не то ему -- вѣдь правосуденъ Богъ --
                       Такая жъ смерть печальная пошлется.
                       Пусть пр оставить всякое сношеніе съ сценическимъ искусствомъ, и говоритъ между прочимъ: "вы всѣ трое -- подлые люди, если мое бѣдствіе не послужитъ вамъ урокомъ; потому что этотъ репейникъ ни въ кого такъ крѣпко не вцѣпился, какъ въ меня, я разумѣю тѣхъ куколъ, которыя говорятъ нашими устами, тѣхъ дураковъ, которые одѣты цвѣтомъ нашей кожи. Не удивительно ли, что я, которому всѣ они были обязаны, и вы, которымъ они всѣ также обязаны, всѣ вы будете ими внезапно оставлены, если придете въ то положеніе, въ которомъ я нахожусь теперь. Да, не довѣряйте имъ! Потому что между ними есть вороненокъ, украсившія себя нашими перьями, который прикрылъ свое "тигриное сердце кожею автора" и воображаетъ, что можетъ выдѣлывать напыщенные ямбы лучше всякаго изъ васъ; онъ, какъ рѣшительный "Иванъ -- на всѣ руки мастеръ", воображаетъ себя единственнымъ потрясателемъ сцены (Shakescene) во всей Англіи. О, если бы я могъ упросить васъ дѣлать изъ вашихъ рѣдкихъ дарованій болѣе полезное употребленіе, и предоставить этимъ обезьянамъ стремиться къ достиженію вашего прежняго величія"!
   Стр. 179. "Или я въ самомъ дѣлѣ, вижу три солнца".-- Это намекъ на фактъ, о которомъ мы уже говорили въ прошлой книгѣ. Въ прекрасной долинѣ, близь креста Мортимера, въ день Обрѣзанія Господня, солнце, говорятъ, представилось графу Марчу, какъ три солнца, которыя внезапно слились въ одно. При этомъ онъ почувствовалъ такой приливъ отваги, что стремительно бросился на враговъ и разбилъ ихъ. По этой причинѣ говорятъ, онъ взялъ для герба солнце въ полномъ его блескѣ.
   Стр. 189. Эта грустная и мягкая рѣчь короля, говоритъ Джонсонъ, удивительно рисуетъ характеръ короля и. какъ неожиданный проблескъ свѣта, даетъ возможность пріятно передохнуть среди шума и ужасовъ битвы, при видѣ сельской невинности и пастушеской тишины.
   Стр. 190--191. "Эти два страшныя происшествія взяты поэтомъ для иллюстраціи безчисленныхъ ужасовъ междоусобной войны", говоритъ Джонсонъ. Въ битвѣ Константина и Максентія Рафаэлемъ введено въ подобномъ же случаѣ одно изъ этихъ явленій.
   Стр. 194. "Капитанъ Маргарита" -- это ироническое названіе королевы Маргариты.
   Стр. 205. "Народный любимецъ Уорикъ, вѣнчатель и уничтожитесь королей, -- замѣчаетъ Гервинусъ, -- съ черными, какъ смоль, волосами, суетливый заика, любимецъ и приверженецъ Іорка, былъ такая личность, которая сама собою вырисовывалась и разыгрывалась подъ перомъ автора. Для тѣхъ лохматыхъ изобразителей героевъ, надъ которыми смѣялся Гамлетъ, это была самая благодарная роль".
   Стр. 203. "Необлизанный медвѣженокъ". По народному повѣрью, медвѣдица придаетъ своему дѣтенышу правильный обликъ, только облизавъ его.
   Стр. 207. Здѣсь говорится объ отцѣ Маргариты въ ироническомъ смыслѣ. Бѣдность ея отца была частой темой для упрековъ.
   Стр. 208. "Я закрылъ глаза на оскорбленіе, нанесенное моей племянницѣ".-- Голиншэдъ сообщаетъ: "Король Эдуардъ въ домѣ графа Уорика попробовалъ совершить дѣло, которое въ величайшей степени противорѣчило чести графа. Хотѣлъ-ли онъ изнасиловать его дочь, или его племянницу -- не знаютъ навѣрное, но вѣрно то, что король Эдуардъ покушался на нѣчто подобное.
   Стр. 209. Ивовая вѣтвь или вѣнокъ изъ ивы -- символъ покинутой любви.
   Стр. 211. Лэди Грэй была по матери въ родствѣ съ Генрихомъ V.
   Стр.212. "Я была не неблагороднаго происхожденія". Ея отецъ былъ сэръ Ричардъ Уодвилль, рыцарь, впослѣдствіи графъ Райверсъ. Ея мать была дочерью графа Сентъ-Поля, второго брата короля Генриха Ѵ герцога Бедфордъ, -- Жакелина, вдовствующая герцогиня Бедфордъ.
   Стр. 221. Пророческія слова короля Генриха относятся къ судьбѣ графа Ричмонда, который въ драмѣ "Ричардъ III" кладетъ конецъ его тираніи. Это предсказаніе заимствовано изъ хроники Голиншэда.
   Стр. 234. Замокъ Гэмсъ. Это былъ замокъ въ Пикардіи, гдѣ въ теченіе многихъ лѣтъ находился Оксфордъ.
   Стр. 234. Принцъ называетъ Ричарда Эзопомъ за его уродливость, а поэтъ, согласно его натурѣ, дѣлаетъ его крайне раздражительнымъ и мстительнымъ.
   Стр. 235. Въ томъ мѣстѣ, гдѣ изображается умерщвленіе принца Уэльскаго, въ хроникахъ Голля и Голиншэда, есть замѣчаніе: "за такое безславное дѣло большая часть участниковъ въ немъ испила въ позднѣйшіе дни равную чашу, вслѣдствіе заслуженнаго возмездія и достойнаго наказанія Божія",
   Стр. 239. Двое изъ герцоговъ Сомерсетовъ поплатились своею жизнью за домъ Іорковъ. Первый изъ этихъ благородныхъ воиновъ былъ Эдмондъ, павшій въ битвѣ при Сентъ-Ольбэнсѣ въ 1455 году; второй былъ его сынъ Генрихъ, обезглавленный въ 1493 году, послѣ битвы при Хексхэмѣ. Настоящій же герцогъ Эдмондъ, братъ Генриха, былъ взятъ въ плѣнъ при Тьюксбери, въ 1471 году, и здѣсь обезглавленъ; его-же братъ Джонъ въ томъ-же сраженіи лишился жизни.
   Стр. 239. "Ты проложи дорогу, а ты исполни". Ричардъ указываетъ на свой лобъ и на свою руку.
  
> оведу всю жизнь мою въ тюрьмѣ,
                       И если дамъ я поводъ къ недовольству --
                       Пускай умру. Нѣтъ повода теперь.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Нѣтъ повода? Твоимъ отцомъ убитъ
                       Былъ мой отецъ. Поэтому умри.

(Закалываетъ его).

  
                                           Рутлэндъ.
  
                       Di faciant laudis summa sit ista tuae.

(Умираетъ).

  
                                           Клиффордъ.
  
                       Плантагенетъ, иду, Плантагенетъ!
                       Пускай въ крови ребенка твоего
                       Мечъ ржавѣетъ, покуда не смѣшаю
                       Ее съ твоей и смою обѣ сразу.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА IV.

Другая часть равнины близъ замка Сэндаль.

Тревога. Входитъ Iоркъ.

  
                                           Іоркъ.
  
                       Насъ побѣждаетъ войско королевы.
                       Дядья мои, меня спасая, пали,
                       Приверженцы бѣгутъ передъ врагомъ,
                       Какъ по вѣтру суда, иль какъ ягнята,
                       Гонимыя голодными волками.
                       Сыны мои -- Богъ вѣсть, что ихъ постигло?
                       Я знаю лишь, они дрались, какъ люди,
                       Которыхъ жизнь прославитъ иль смерть.
                       Мнѣ пробивалъ дорогу трижды Ричардъ,
                       И трижды онъ кричалъ: -- Смѣлѣй, отецъ!--
                       И столько жъ разъ я видѣлъ Эдуарда
                       Съ пурпуровымъ мечомъ -- по рукоятку
                       Окрашеннымъ въ крови. Когда бойцы
                       Храбрѣйшіе въ сраженьѣ отступили,
                       Воскликнулъ Ричардъ: -- "Пяди не уступимъ!
                       Впередъ! Вѣнецъ иль славная могила!
                       Покой въ гробу иль скипетръ короля!"--
                       Ударили мы снова, но -- напрасно.
                       Такъ борется порой съ теченьемъ лебедь,
                       Могучими волнами побѣждаемъ.

(Шумъ битвы за сценой).

                       Чу, вотъ она, погоня роковая!
                       Межъ тѣмъ я слабъ, не въ силахъ я бѣжать.
                       И будь сильнѣй -- я также не бѣжалъ-бы.
                       Сосчитаны песчинки этой жизни,
                       Останусь тутъ и тутъ окончу жизнь.
  

Входятъ королева, Клиффордъ, Нортумверлэндъ и войско.

                                           Іоркъ.
  
                       Кровавый Клиффордъ, злой Нортумберлзндъ,
                       Я вызовомъ въ васъ ярость разжигаю,
                       Я -- ваша цѣль, разите же меня.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Надменный Іоркъ, на милость нашу сдайся.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Такую же, какъ моему отцу
                       Онъ оказалъ, рукою безпощадной
                       Сведя съ нимъ счетъ. Но съ колесницы палъ
                       Здѣсь Фаэтонъ, и полдень ночь смѣнила.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Но можетъ быть изъ праха моего --
                       На мщенье вамъ -- возникнетъ новый фениксъ.
                       Въ надеждѣ той возвелъ я очи къ небу,
                       И все, чѣмъ вы грозите -- презираю.
                       Что жъ медлите? Васъ много и -- боитесь?
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Такъ бьется трусъ, когда бѣжать не въ силахъ,
                       Такъ ястребу клюетъ голубка когти,
                       Грабители, отчаявшись въ спасеньи,
                       На стражниковъ такъ изрыгаютъ брань.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Одумайся, и мысленно, о Клиффордъ,
                       Прошедшее мое ты пробѣги,
                       Въ лицо взгляни, коль можешь, не краснѣя,
                       И прикуси языкъ, назвавшій трусомъ
                       Того, предъ кѣмъ блѣднѣлъ и бѣгалъ ты.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Что отвѣчать словами на слова?
                       Но за ударъ -- четыре нанесу я.

(Обнажаетъ мечъ).

  
                                           Королева.
  
                       Стой, славный Клиффордъ! Многія причины
                       Велятъ намъ жизнь измѣнника продлить.
                       Отъ гнѣва глухъ! Скажи, Нортумберлэндъ.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Стой, Клиффордъ, стой! Ему не долженъ чести
                       Ты отказать, себѣ поранивъ палецъ,
                       Хотя ему ты сердце бы пронзилъ.
                       Вѣдь если песъ оскалился -- какая
                       Заслуга въ томъ, чтобъ сунуть руку въ пасть,
                       Когда его ногой откинутъ можно?
                       Все на войнѣ дозволено. Насъ больше,
                       Но въ этомъ нѣтъ для доблести урона.

(Хватаютъ Іорка, который отбивается).

  
                                           Клиффордъ.
  
                       Такъ тетеревъ въ сѣтяхъ порою бьется.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Такъ мечется, въ силки попавшись, кроликъ.

(Іоркъ взятъ въ плѣнъ).

  
                                           Іоркъ.
  
                       Такъ торжествуютъ воры надъ добычей,
                       Разбойники осиливаютъ честныхъ.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Что дѣлать съ нимъ прикажете теперь?
  
                                           Королева.
  
                       Достойный Клиффордъ и Нортумберлэндъ,
                       Того на холмъ ничтожный возведите,
                       Кто охватить хотѣлъ руками горы,
                       Но призракъ лишь въ рукахъ его остался.
                       Такъ это ты хотѣлъ быть королемъ,
                       Въ парламентѣ ты нашемъ красовался,
                       Своимъ высокимъ родомъ похваляясь?
                       Чтожъ сыновья тебя не выручаютъ?
                       Распутный Эдуардъ и рослый Джорджъ?
                       Что жъ доблестнаго чудо-горбуна
                       Не вижу я! Вѣдь онъ своимъ рычаньемъ
                       Родителя къ возстанью возбуждалъ,
                       Гдѣ всѣ они и твой любимецъ Рутлэндъ?
                       Іоркъ, погляди. Платокъ смочила я
                       Въ крови его, которую изъ сердца
                       Исторгъ мечомъ побѣдоносный Клиффордъ.
                       И если ты способенъ слезы лить --
                       Возьми его, чтобъ щеки утереть.
                       О, бѣдный Іоркъ, не будь ты ненавистенъ
                       Смертельно мнѣ -- тебя-бъ я пожалѣла,
                       Печалься же мнѣ на утѣху, Іоркъ.
                       Рычи, рыдай и топай, чтобъ могла я
                       Пѣть и плясать! Ужели сердца жаръ
                       Такъ изсушилъ тебя, что не нашлось
                       Одной слезы, чтобъ Рутлэнда оплакать?
                       Ты терпѣливъ. Съ ума сходить ты долженъ,
                       Насмѣшками тебя свожу съ ума.
                       Иль платы ждешь въ награду за потѣху?
                       Іоркъ говорить не можетъ безъ короны.
                       Вѣнецъ ему! Склоняйтесь ниже, лорды.
                       Держите же, пока его вѣнчаю.

(Надѣваетъ ему на голову корону).

                       Вотъ онъ теперь похожъ на короля!
                       Не онъ ли занялъ Генриха престолъ
                       И былъ его наслѣдникомъ пріемнымъ?
                       Но отчего Плантагенетъ великій
                       Короновался рано и нарушилъ
                       Торжественный обѣтъ? Насколько помню,
                       Должны вступить вы были на престолъ
                       Не раньше, чѣмъ глаза закроетъ Генрихъ.
                       Вѣнцомъ его себя вы осѣнили,
                       Съ его чела корону сняли вы,
                       Пока онъ живъ, на клятву не взирая?
                       О, вотъ вина, которой нѣтъ прощенья.
                       Долой -- вѣнецъ и голову долой!
                       Скорѣй! Пока вздохнуть едва успѣемъ.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Мой это долгъ -- въ возмездье за отца.
  
                                           Королева.
  
                       Послушаемъ сперва его молитву.
  
                                           Iоркъ.
  
                       Ты злѣй волковъ, французская волчица!
                       И твой языкъ -- ехидны ядовитѣй.
                       Какъ не пристало полу твоему,
                       Развратной амазонкѣ уподобясь,
                       Тамъ ликовать, гдѣ поражаетъ рокъ!
                       Не будь твой ликъ, въ злодѣйствахъ закаленный,
                       Столь неподвижно гладкимъ, какъ забрало,
                       Я, можетъ быть, на немъ бы вызвалъ краску!
                       Разсказъ о томъ, откуда происходишь --
                       Достаточно постыденъ для того,
                       Чтобъ пристыдить, не будь постыдной ты.
                       Отецъ твой носитъ титулъ короля
                       Неаполя и Іерусалима,
                       Но онъ бѣднѣй, чѣмъ наши поселяне.
                       Не y него ль ты оскорблять училась?
                       Но, королева, гордая, повѣрь,
                       Тебѣ оно нисколько не пристало.
                       Иль оправдать пословицу ты хочешь,
                       Что, сѣвъ верхомъ, коня загонитъ нищій.
                       Гордятся часто женщины красой,
                       Но видитъ Богъ, въ тебѣ ея не много;
                       Высоко ихъ за добродѣтель чтутъ,
                       Въ тебѣ какъ разъ обратному дивятся,
                       Въ нихъ кажется божественною скромность,
                       Безстыдствомъ ты внушаешь отвращенье.
                       Тебѣ добро такъ чуждо и далеко,
                       Какъ антиподы -- намъ, a сѣверъ -- югу,
                       О сердце тигра въ женской оболочкѣ!
                       Отцу платокъ, залитый кровью сына,
                       Ты подаешь, чтобъ слезы утереть,
                       И женщины ты обликъ сохраняешь?
                       Онѣ добры, уступчивы и кротки,
                       A ты груба, жестока, безпощадна.
                       Ты возбудить во мнѣ хотѣла ярость?
                       Исполнилось желаніе твое.
                       Ты слезъ ждала? Исполнилось и это.
                       Такъ ураганъ свирѣпый гонитъ ливни,
                       Утихнетъ онъ -- тогда польется дождь.
                       Я Рутлэнда слезами поминаю,
                       И каждая ихъ капля вопіетъ
                       О мщеніи за смерть обоимъ вамъ,
                       Ты, лживая француженка, и Клиффордъ.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Клянусь, я такъ его страданьемъ тронутъ
                       Что самъ едва я подавляю слезы.
  
                                           Іоркъ.
  
                       Лица его не запятналъ бы кровью,
                       Не тронулъ бы и людоѣдъ голодный,
                       Но въ десять разъ безчеловѣчнѣй вы,
                       Неумолимѣй вы гирканскихъ тигровъ!
                       Безчувственная королева, слезы
                       Несчастнаго отца здѣсь видишь ты:
                       Въ крови ребенка милаго смочила
                       Ты эту ткань -- я кровь слезами смылъ.
                       Возьми ее, ступай и похваляйся,

(Отдаетъ ей платокъ).

                       И если все правдиво передашь,
                       Клянусь, прольютъ всѣ слушатели слезы.
                       Враги мои и тѣ не сдержатъ слезъ,
                       Но скажутъ всѣ: -- печальное дѣянье!
                       Возьми вѣнецъ, a съ нимъ -- мое проклятье.

(Отдаетъ бумажную корону).

                       Найди въ бѣдѣ такое жъ утѣшенье,
                       Какое ты въ жестокости чрезмѣрной
                       Являешь мнѣ. О, безсердечный Клиффордъ,
                       Убей меня скорѣй! Пусть отлетаетъ
                       Духъ -- въ небеса, a кровь падетъ -- на васъ.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Будь палачемъ онъ всей родни моей --
                       Не могъ бы съ нимъ я не заплакать вмѣстѣ,
                       Весь гнетъ тоски его душевной видя.
  
                                           Королева.
  
                       Заплакать ты готовъ, Нортумберлэндъ?
                       Припомни зло, имъ сдѣланное намъ,--
                       И высохнутъ мгновенно эти слезы.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       За смерть отца, за данную мной клятву.

(Закалываетъ его).

  
                                           Королева.
  
                       За кроткаго душою короля.

(Тоже наноситъ ударъ).

  
                                           Іоркъ.
  
                       Отверзи двери милосердья, Боже!
                       Изъ этихъ ранъ мой духъ летитъ къ Тебѣ.

(Умираетъ).

  
                                           Королева.
  
                       Снять голову, и -- на ворота Іорка!
                       Пускай взираетъ Іоркъ на городъ Іоркъ.

(Трубы. Всѣ уходятъ).

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ

СЦЕНА I.

Равнина близъ креста Мортимера въ Герфордшайрѣ.

Барабанный бой. Входитъ Эдуардъ и Ричардъ съ войсками.

                                           Эдуардъ.
  
                       Какъ спасся онъ, нашъ царственный отецъ?
                       Нортумберлэнда съ Клиффордомъ погони
                       Успѣлъ-ли онъ избѣгнуть или нѣтъ?
                       Будь онъ въ плѣну -- до насъ дошли бы вѣсти,
                       Будь онъ убитъ -- и это-бъ мы узнали.
                       A если бы онъ спасся -- мы-бъ имѣли
                       Счастливое извѣстье о спасеньи.
                       Но что съ тобой? Ты такъ печаленъ, братъ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Я не могу веселымъ быть, не зная,
                       Что сталось съ нашимъ доблестнымъ отцомъ?
                       Я видѣлъ, какъ носился онъ въ сраженьи
                       И Клиффорда искалъ. Казалось мнѣ,--
                       Онъ врѣзался туда, гдѣ гуще схватка,
                       Какъ левъ среди рогатаго скота,
                       Иль какъ медвѣдь, собаками травимый:
                       Однѣ визжатъ, которыхъ онъ помялъ,
                       A прочія -- лишь лаютъ издалека.
                       Такимъ же былъ среди враговъ отецъ
                       И такъ враги передъ отцомъ бѣжали.
                       Большая слава -- сыномъ быть ему.
                       Смотри: врата открывши золотыя,
                       Прощается съ блестящимъ солнцемъ утро.
                       На юности расцвѣтъ оно похоже,
                       На юношу наряднаго, когда онъ
                       Красуется передъ своею милой.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Мнѣ чудится, иль вижу я три солнца?
  
                                           Ричардъ.
  
                       Три свѣтлыхъ дня, блистательныхъ три солнца,
                       Не отдѣленныхъ дымкой облаковъ,
                       Но блещущихъ отдѣльно въ блѣдномъ небѣ.
                       Гляди! Они въ объятіяхъ слились,
                       Какъ бы даютъ обѣтъ ненарушимый;
                       Теперь всѣ три единымъ свѣтомъ стали,
                       Лучомъ единымъ и единымъ солнцемъ.
                       Тѣмъ предвѣщаютъ что-то небеса.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Я ни о чемъ столь чудномъ не слыхалъ.
                       То знаменье насъ въ битву призываетъ.
                       Отважнаго Плантагенета дѣти --
                       Мы доблестно блистаемъ каждый порознь,
                       Но слить лучи должны мы воедино
                       И землю озарить, какъ солнце -- міръ.
                       Что-бъ ни было -- отнынѣ на щитѣ
                       Изобразить велю три свѣтлыхъ солнца.
  
                                           Ричaрдъ.
  
                       Дозволь сказать: ужъ лучше три луны,
                       Вѣдь женскій полъ тебѣ милѣй мужского.
  

Входить гонецъ.

  
                       Но кто же ты? Пророчитъ мрачный взоръ
                       Печали вѣсть, что рвется съ устъ твоихъ.
  
                                           Гонецъ.
  
                       Присутствовалъ я съ горестью при томъ,
                       Какъ былъ убитъ великій герцогъ Іоркскій,
                       Вашъ царственный отецъ и господинъ мой.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       О, замолчи! Я слышалъ слишкомъ много.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Какъ умеръ онъ? Я все желаю знать.
  
                                           Гонецъ.
  
                       Держался противъ множества враговъ
                       Онъ словно тотъ, кто былъ надеждой Трои,
                       Когда въ нее войти хотѣли греки.
                       Но численность и Геркулеса сломитъ,
                       Пусть малъ топоръ, но частые удары
                       Свалить должны и крѣпкоствольный дубъ.
                       Онъ многими руками былъ захваченъ.
                       Но умерщвленъ лишь Клиффорда злодѣя
                       Безжалостной рукой и -- королевы,
                       На герцога свѣтлѣйшаго надѣвшей
                       Съ глумленіемъ вѣнецъ. Она смѣялась
                       Ему въ лицо; когда же онъ заплакалъ --
                       Дала ему, чтобъ слезы утереть,
                       Она платокъ, залитый кровью сына.
                       Невинной кровью Рутлэнда, который
                       Былъ Клиффордомъ суровымъ умерщвленъ.
                       И послѣ злыхъ ругательствъ и обидъ
                       Ему отсѣкли голову, поставивъ
                       Надъ Іоркскими воротами и тамъ --
                       Она досель: нѣтъ зрѣлища печальнѣй.

  
                                           Эдуардъ.
  
                       О, герцогъ дорогой, опора наша,
                       Оградой намъ и посохомъ ты былъ!
                       О, Клиффордъ, буйный Клиффордъ умертвилъ
                       Ты рыцарства Европы лучшій цвѣтъ.
                       Предательствомъ ты одержалъ побѣду:
                       Ты былъ-бы имъ сраженъ въ единоборствѣ.
                       Тюрьмою сталъ чертогъ души моей,
                       О, еслибы ей вырваться оттуда,
                       A плоть нашла-бъ въ землѣ успокоенье!
                       Всѣхъ радостей отнынѣ я лишенъ,
                       Ихъ никогда не буду знать вовѣки.
  
                                           Ричaрдъ.
  
                       Я не могу лить слезъ; ихъ недовольно,
                       Чтобъ утолить палящій сердца жаръ,
                       И гнетъ души не облегчитъ словами:
                       Дыханіе лишь уголья раздуетъ,
                       Горящіе въ груди моей, спалитъ
                       Меня огнемъ, который гасятъ слезы.
                       Плачъ облегчаетъ горя глубину,
                       Пусть плачутъ дѣти, я же стану мстить.
                       Какъ ты, зовусь я Ричардъ, смерть твою
                       Отмщу я иль паду въ попыткѣ славной.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Отъ герцога ты имя получилъ,
                       Но герцогство и титулъ мнѣ остались.
  
                                           Ричapдъ.
  
                       Коль ты птенецъ державнаго орла --
                       Родъ докажи, взглянувъ на солнце прямо:
                       Не герцогство скажи, a королевство.
                       Оно -- твое, иль ты не сынъ его.
  

Маршъ. Входятъ Уорикъ и Монтэгю съ войсками.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Милорды, какъ дѣла! Какія вѣсти?
  
                                           Ричардъ.
  
                       Великій Уорикъ, ихъ передавая,
                       Когда-бъ себя, пока разсказъ не конченъ,
                       Кололи мы клинкомъ при каждомъ словѣ --
                       Больнѣй ударовъ были бы слова.
                       О, храбрый лордъ, вѣдь герцогъ Іоркъ убитъ.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       О, Уорикъ, Уорикъ, тотъ Плантагенетъ,
                       Кому ты былъ милѣй души спасенья --
                       Злымъ Клиффордомъ смертельно пораженъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Ужъ десять дней, какъ потопилъ въ слезахъ
                       Я эту вѣсть, но горе я усилю,
                       Сказавъ о томъ, что съ той поры случилось
                       За битвою y Вэкфильда кровавой,
                       Гдѣ славный герцогъ духъ свой испустилъ --
                       О пораженьи и его кончинѣ
                       Немедленно ко мнѣ домчалась вѣсть.
                       Я въ Лондонѣ, какъ короля хранитель,
                       Собралъ солдатъ, друзей, и полагая,
                       Что мы сильны достаточно -- пошелъ .
                       На Сентъ-Альбанъ, чтобъ королевѣ путь
                       Тамъ пересѣчь, и Генриха я взялъ,
                       Такъ какъ меня шпіоны извѣстили,
                       Что уничтожить думаетъ она
                       Послѣдній актъ парламента о вашихъ
                       Правахъ на тронъ, скрѣпленный королемъ.
                       Короче говоря -- близъ Сентъ-Альбана
                       Сошлись войска, сражались оба храбро,
                       Но равнодушье-ль Генриха, который
                       Воинственной супругой любовался,
                       Въ бойцахъ моихъ такъ охладило пылъ,
                       Побѣда-ли ея, иль страхъ особый,
                       Что Клиффорда жестокость имъ внушила
                       (Всѣмъ плѣнникамъ, гремѣлъ онъ: -- смерть и кровь!)
                       Не знаю, что тому причиной было --
                       Но мечъ враговъ какъ молнія сверкалъ,
                       У нашихъ же онъ дѣйствовалъ такъ вяло,
                       Какъ крылья совъ иль цѣпъ въ рукахъ лѣнивыхъ;
                       Казалось: бьютъ пріятелей слегка.
                       Ихъ ободрялъ я правотою дѣла,
                       Посулами большихъ наградъ и платы --
                       Напрасно все. Имъ не хотѣлось биться.
                       И выиграть сраженье не надѣясь,
                       Бѣжали мы, король -- къ своей супругѣ,
                       A Джорджъ -- вашъ братъ, я самъ и герцогъ Норфолькъ --
                       Съ возможною спѣшили быстротой
                       Соединиться съ вами, услыхавъ,
                       Что вы опять готовитесь къ сраженью.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       A гдѣ же Норфолькъ, Уорикъ дорогой?
                       Бургундію когда покинулъ Джорджъ?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Въ шести лишь миляхъ герцога войска,
                       Межъ тѣмъ отъ тетки вашей, герцогини
                       Бургундской, Джорджъ является съ войсками
                       На помощь вамъ въ столь бѣдственной войнѣ.
  
                                           Ричaрдъ.
  
                       Бѣда сильна, когда бѣжитъ самъ Уорикъ.
                       Слыхалъ не разъ: враговъ онъ славно гналъ,
                       Но не слыхалъ, чтобъ онъ бѣжалъ безславно.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Безславнаго и нынѣ, Ричардъ, нѣтъ!
                       Увидишь: этой мощною рукою
                       У Генриха безвольнаго корону
                       Сорву съ чела и вырву грозный скипетръ --
                       Будь онъ въ бою отвагой такъ же славенъ,
                       Какъ мягкостью и благочестьемъ въ мирѣ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Я знаю, Уорикъ, не брани меня:
                       Сказалъ я изъ любви къ твоей же славѣ.
                       Но въ эти дни тревожные -- какъ быть?
                       Мы сбросимъ-ли сейчасъ стальныя латы
                       И, въ трауръ облеченные, по четкамъ
                       Начнемъ читать свои Ave Maria?
                       Иль мстительнымъ оружьемъ начертаемъ
                       Молитвы мы на шлемѣ y враговъ?
                       Коль быть тому -- скажите: да, и -- къ дѣлу.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Для этого и отыскалъ васъ Уорикъ,
                       За тѣмъ пришелъ и братъ мой Монтэгю.
                       Теперь вниманье, лорды! Королева
                       Надменная и дерзкая -- въ союзѣ
                       Съ Нортумберлэндомъ,Клиффордомъ,а также
                       И съ птицами другими ихъ породы --
                       Изъ короля все лѣпитъ, какъ изъ воска.
                       Онъ поклялся вамъ передать престолъ,
                       Что внесено въ парламентскіе списки;
                       Теперь они спѣшатъ толпою въ Лондонъ
                       Для нарушенья акта клятвы и всего,
                       Что повредитъ Ланкастерскому дому.
                       Я думаю, ихъ силы -- тысячъ тридцать,
                       И если войско Норфолька, мое,
                       Друзья, которыхъ доблестный графъ Марчскій,
                       Межъ преданныхъ уэльцевъ ты найдешь --
                       Достигнутъ тысячъ двадцати пяти,
                       Тогда -- впередъ, идемъ на Лондонъ прямо.
                       Вновь сядемъ здѣсь на взмыленныхъ коней,
                       Воскликнемъ вновь: -- Рази врага! -- Но въ бѣгствѣ
                       Мы тыла вновь къ врагу не обратимъ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Вновь Уорика великаго я слышу.
                       Пусть тотъ зари не видитъ золотой,
                       Кто побѣжитъ, коль скажетъ Уорикъ: стой!
  
                                           Эдуaрдъ.
  
                       Твое плечо -- опора мнѣ, лордъ Уорикъ.
                       Погибнешь ты, чего не дай Господь --
                       И я паду, но да спасетъ насъ небо.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Не Марчскій графъ, ты нынѣ -- герцогъ Іоркъ.
                       Ближайшая ступень -- престолъ англійскій,
                       Ты королемъ объявленъ всюду будешь,
                       Гдѣ мы пройдемъ. Кто шапку не подброситъ
                       Отъ радости -- заплатитъ головой.
                       Король нашъ Эдуардъ, отважный Ричардъ
                       И Монтэгю -- мечтать о славѣ полно!
                       Трубить походъ и къ дѣлу мы приступимъ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Будь y тебя стальное сердце, Клиффордъ,
                       Какъ ты его кремневымъ показалъ
                       Въ дѣлахъ твоихъ -- я все же и тогда
                       Пронжу его, иль дамъ свое въ обмѣнъ.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Трубите сборъ! Богъ и святой Георгій!
  

Входшпъ гонецъ.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Какая вѣсть?
  
                                           Гонецъ.
  
                                           Лордъ Норфолькъ извѣщаетъ,
                       Что королева съ сильнымъ войскомъ близко.
                       Онъ проситъ васъ скорѣй принять рѣшенье.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Какъ подошло! Итакъ, бойцы, впередъ!

(Уходятъ).

СЦЕНА II.

Передъ Іоркомъ.

Трубы. Входятъ король, королева, принцъ Уэльскій, Клиффордъ и Нортумберлэндъ съ войсками.

                                           Королева.
  
                       Привѣтствуемъ васъ въ Іоркѣ, государь.
                       Вотъ голова заклятаго врага,
                       Желавшаго надѣть корону вашу;
                       Вамъ этотъ видъ не веселитъ-ли сердце?
  
                                           Корол ь.
  
                       Какъ видъ скалы -- пловца передъ крушеньемъ,
                       Онъ угнетаетъ душу. Удержи
                       Возмездіе, о Боже! Я невиненъ,
                       Безъ умысла я клятву преступилъ.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Тутъ, государь, избытокъ снисхожденья
                       И жалости опасной -- неумѣстенъ.
                       Взоръ ласковый кому бросаютъ львы?
                       Тому-ли, кто ихъ гонитъ изъ пещеры?
                       Медвѣдь чью руку лижетъ? Вѣдь не ту,
                       Что медвѣжатъ открыто похищаетъ.
                       Кого змѣя смертельно не ужалитъ?
                       Не тѣхъ, кто на нее ступилъ ногой.
                       Малѣйшій червь, обороняясь, вьется,
                       И голуби изъ-за птенцовъ дерутся.
                       Іоркъ въ честолюбьи мѣтилъ на вѣнецъ.
                       Ты улыбался, онъ же брови хмурилъ,
                       Онъ -- герцогъ -- прочилъ сына въ короли,
                       Любя свой родъ, хотѣлъ его возвысить,
                       A ты -- король, благословенный сыномъ,
                       Его лишить наслѣдства согласился,
                       Явивъ себя нелюбящимъ отцомъ.
                       Тварь несмышленная дѣтей питаетъ;
                       Хотя страшитъ ихъ обликъ человѣка --
                       Кто не видалъ, какъ птицы защищаютъ
                       Птенцовъ своихъ при помощи тѣхъ крыльевъ,
                       Которыя для бѣгства служатъ имъ,
                       И бьются съ тѣмъ, кто лѣзетъ въ ихъ гнѣздо,
                       Жизнь отдаютъ дѣтенышей спасая.
                       Стыдись! Бери въ примѣръ ихъ, государь.
                       Не грустно-ль, еслибъ юноша достойный --
                       Виной отца, лишенный правъ наслѣдства,
                       Сказалъ потомъ ребенку своему: --
                       Что прадѣдъ твой и дѣдъ пріобрѣли --
                       Отецъ мой все миролюбиво отдалъ.
                       Какой позоръ! На юношу взгляните,
                       Пусть мужественный ликъ его, сулящій
                       Ему успѣхъ -- вамъ сердце укрѣпитъ,
                       Чтобъ для него спасли вы достоянье.
  
                                           Король.
  
                       Ты рѣчь держалъ краснорѣчиво, Клиффордъ,
                       И доводомъ ее скрѣпляешь сильнымъ,
                       Но ты ужели, Клиффордъ, не слыхалъ,
                       Что въ прокъ нейдетъ -- нажитое неправдой?
                       И счастливъ ли бываетъ сынъ, коль скоро
                       Идетъ отецъ наживы ради въ адъ?
                       Я добрыя дѣла оставлю сыну.
                       Когда-бъ лишь ихъ мнѣ завѣщалъ отецъ!
                       За прочее мы слишкомъ много платимъ,
                       Хранить его -- заботы большей стоитъ,
                       Чѣмъ радости приноситъ обладанье.
                       Братъ Іоркъ! Друзья твои не знаютъ, какъ
                       Здѣсь голову твою мнѣ видѣть горько!
  
                                           Королева.
  
                       Воспряньте духомъ! Близокъ непріятель,
                       Сторонниковъ смутитъ такая слабость.
                       Вы доблестному сыну обѣщали
                       Дать рыцарство. Такъ обнажите мечъ.
                       Принцъ, преклони колѣна.
  
                                           Король.
  
                                                     Эдуардъ
                       Плантагенетъ, встань рыцаремъ, и помни:
                       Мечъ обнажай за правду лишь одну.
  
                                           Принцъ.
  
                       Съ соизволенья вашего, родитель
                       Державный мой, я, какъ наслѣдникъ трона,
                       Мечъ обнажу, чтобъ на смерть биться имъ.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Такая рѣчь приличествуетъ принцу.
  

Входитъ гонецъ.

  
                                           Гонецъ.
  
                       Державные вожди, готовьтесь къ бою.
                       Съ отрядомъ въ тридцать тысячъ человѣкъ --
                       Чтобъ Іорка поддержать -- подходитъ Уорикъ,
                       И въ городахъ его провозглашаетъ
                       Онъ королемъ на всемъ пути. Примкнули
                       Къ нимъ многіе. Готовьтесь. Близокъ врагъ.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Вы, государь, оставьте поле. Въ ваше
                       Отсутствіе счастливѣй королева.
  
                                           Королева.
  
                       Насъ предоставь ты нашей же судьбѣ.
  
                                           Король.
  
                       Но -- общая она, и я останусь.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       Тогда въ бою участіе примите.
  
                                           Принцъ.
  
                       Мой царственный отецъ, ободри лордовъ,
                       Одушеви все войско и воскликни,
                       Мечъ обнаживъ: Святой Георгій! въ бой!
  

Маршъ. Входятъ Эдуардъ, Джорджъ, Ричардъ, Уорикъ, Норфолькъ, Монтэгю и войско.

  
                                           Эдуapдъ.
  
                       Клятвопреступный Генрихъ, на колѣняхъ
                       О милости моли, отдай корону.
                       Иль испытать судьбу ты хочешь въ битвѣ?
  
                                           Королева.
  
                       Своихъ позорь, заносчивый мальчишка!
                       Пристало ли такъ нагло говорить
                       Тебѣ съ твоимъ законнымъ государемъ?
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Я -- государь и онъ склониться долженъ,
                       Меня онъ самъ наслѣдникомъ назначилъ.
                       Нарушена та клятва, я слыхалъ
                       Вы -- истинный король, хотя корону
                       И носитъ онъ -- заставили его
                       Составить актъ въ парламентѣ, которымъ
                       Я вычеркнутъ и вписанъ сынъ его.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Такъ слѣдуетъ: вѣдь сынъ -- отцу наслѣдникъ.
  
                                           Ричардъ.
  
  
                       Ты здѣсь, мясникъ? Я говорить не въ силахъ!
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Я здѣсь, горбунъ, готовъ я дать отвѣтъ
                       Тебѣ и всѣмъ подобнымъ наглецамъ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Тобою, да? убитъ былъ юный Рутлэндъ?
  
                                           Клиффордъ.
  
                       И старый Іоркъ, но недоволенъ я.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Скорѣе въ бой, во имя Бога, лорды.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Чтожъ, Генрихъ? Ты корону уступаешь?
  
                                           Королева.
  
                       Туда же ты, длиноязычный Уорикъ?
                       Въ сраженіи при Сентъ-Альбанѣ ноги
                       Ты въ ходъ пустилъ успѣшнѣе, чѣмъ руки.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Тамъ я бѣжалъ, a нынѣ -- твой чередъ.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Такъ говорилъ ты раньше, но бѣжалъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Тому виной -- не Клиффорда отвага.
  
                                           Нортумберлэндъ.
  
                       И не твоя. Не то бы ты остался.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Нортумберлэндъ, тебя я почитаю;
                       Оставь переговоры, въ сердцѣ мщенье
                       Едва сдержать могу, чтобъ не постигло
                       Дѣтоубійцу Клиффорда оно.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Иль твой отецъ, убитый мной -- дитя?
  
                                           Ричардъ.
  
                       Его убилъ предательски, трусливо,
                       Какъ Рутлэнда ты юнаго убилъ.
                       Но каяться въ томъ будешь до заката.
  
                                           Король.
  
                       Довольно; слово предоставьте мнѣ.
  
                                           Королева.
  
                       Имъ вызовъ брось, не то -- сомкни уста.
  
                                           Король.
  
                       Мнѣ говорить, прошу я, не препятствуй,
                       Я, какъ король, на то имѣю право.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Но вызвавшей собранье это ранѣ
                       Рѣчами не помочь, молчите лучше.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Тогда, палачъ, оружье обнажи!
                       Создателемъ клянусь, я убѣжденъ,
                       Что на словахъ -- все Клиффорда геройство.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Вернешь права мнѣ, Генрихъ, или нѣтъ?
                       Вѣдь тысячамъ людей, поѣвшихъ утромъ,
                       Отвѣдать пищи больше не придется,
                       Когда вѣнецъ ты не уступишь мнѣ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       На голову твою падетъ ихъ кровь.
                       За справедливость Іоркъ вооружился.
  
                                           Принцъ.
  
                       Коль правда все, что правдой ты считаешь,--
                       Неправды нѣтъ: все въ мірѣ -- справедливость.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Кому бы ты не приходился сыномъ,
                       Мать на лицо. Языкъ твой -- материнскій.
  
                                           Королева.
  
                       Ты ни съ отцомъ, ни съ матерью не схожъ,
                       Чудовищный уродъ; отмѣченъ рокомъ,
                       Чтобъ сторонились люди, какъ отъ жабы,
                       Иль ящерицъ зловредныхъ -- отъ тебя.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Прикрытое англійской позолотой,
                       Неаполя желѣзо! Твой отецъ
                       Король такой же, какъ проливы -- море.
                       Не стыдно ль, зная родъ свой -- выдавать
                       Въ рѣчахъ своихъ низкорожденность сердца?
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Кронъ тысячу я дамъ за жгутъ соломы,
                       Чтобъ привести къ сознанью эту тварь.
                       Прекраснѣе, чѣмъ ты, была Елена,
                       Хотя твой мужъ быть можетъ Менелай,
                       Но братъ Агамемнона вѣроломной
                       Женой своей такъ не былъ оскорбленъ,
                       Какъ Генрихъ, нашъ король -- тобою.
                       Отецъ его среди земли французской
                       Торжествовалъ побѣду, усмирилъ
                       Онъ короля и побѣдилъ дофина;
                       И заключи твой мужъ союзъ достойный --
                       Донынѣ бы онъ славу сохранилъ.
                       Но нищую когда онъ взялъ на ложе,
                       Лишь бѣдняка отца ея почтивъ,
                       То изъ-за солнца ливень разразился,
                       Унесшій всѣ французскія побѣды
                       И вызвавшій мятежъ противъ него.
                       Не гордость ли твоя рождаетъ смуту?
                       Будь мягче ты -- дремало-бъ наше право,
                       И кроткаго монарха сожалѣя,
                       Отсрочили-бъ мы наши притязанья.
  
                                           Джорджъ.
  
                       Весну твою подъ нашимъ солнцемъ видя,
                       Отъ лѣта же не получивъ плодовъ --
                       Подсѣкли мы твой корень чужеядный.
                       Хотя топоръ поранилъ также насъ,
                       Но знай, что мы не прекратимъ ударовъ,
                       Пока тебя не срубимъ или кровью
                       Своею мы твой ростъ не оросимъ.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Рѣшился я: тебѣ бросаю вызовъ,
                       Переговоровъ слушать не желаю,
                       Ты говорить мѣшаешь королю.
                       Трубите сборъ! И взвейте стягъ кровавый,
                       Мы побѣдимъ или падемъ со славой.
  
                                           Королева.
  
                       Стой, Эдуардъ!
  
                                           Эдуардъ.
  
                                           Ждать не хочу я долѣ,
                       Пусть тысячи падутъ сегодня въ полѣ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА III.

Поле сраженія между Тоутомъ и Сакстономъ въ Іоркшайрѣ.

Тревога. Битва. Входитъ Уорикъ.

                                           Уорикъ.
  
                       Измученный, какъ скороходъ отъ бѣга,
                       Прилягу здѣсь, чтобъ перевесть дыханье.
                       Удары нанося и получая,
                       Растратилъ я всю крѣпость мышцъ моихъ,
                       И мщенью вопреки -- мнѣ отдыхъ нуженъ.
  

Вбѣгаетъ Эдуардъ.

  
                                           Эдуардъ.
  
                       Смерть, порази, иль, небо, улыбнись!
                       Мрачна земля, мое затмилось солнце!
  
                                           Уорикъ.
  
                       Ну, что, милордъ? Какъ дѣло? Есть надежда?
  

Входить Джорджъ.

  
                                           Джорджъ.
  
                       Погибло дѣло и надежда наша --
                       Отчаянье. Разстроены ряды,
                       Насъ гибель ждетъ. Куда бѣжать, скажите?
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Зачѣмъ бѣжать? Они на крыльяхъ мчатся;
                       Мы, ослабѣвъ, погони не избѣгнемъ.
  

Входитъ Ричaрдъ.

  
                                           Ричардъ.
  
                       О, почему ты удалился, Уорикъ?
                       Своею кровью землю напоилъ
                       Твой братъ, сраженный Клиффорда мечомъ,
                       И посреди предсмертныхъ мукъ взывалъ онъ --
                       Такъ издали зловѣщій стонъ мы слышимъ:
                       -- Отмщенье, Уорикъ, смерть мою отмсти!;--
                       И подъ ногами вражескихъ коней,
                       Окрасившихъ въ его крови копыта,
                       Духъ испустилъ нашъ рыцарь благородный.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Пускай земля упьется нашей кровью!
                       Убью коня, я не хочу бѣжать.
                       Чтожъ мы стоимъ и плачемъ, словно жены,
                       Покуда врагъ свирѣпствуетъ вокругъ,
                       И смотримъ такъ, какъ будто для забавы
                       Трагедію актеры представляютъ?
                       Здѣсь на колѣняхъ Господу клянусь --
                       Не отдохну, не успокоюсь я,
                       Покуда смерть мнѣ очи не закроетъ,
                       Иль полной мѣрой я не отомщу.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       И я съ тобой склоню колѣна, Уорикъ.
                       Я въ клятвѣ духъ съ твоимъ соединю.
                       И прежде чѣмъ съ лица земли холодной
                       Я поднимусь,-- къ Тебѣ съ мольбою руки
                       И взоры я и сердце обращаю.
                       Ты королей возносишь и свергаешь.
                       Когда на то Твоя Святая воля,
                       Чтобъ сталъ мой прахъ добычею враговъ --
                       Отверзи мнѣ небесныя врата
                       И съ милостью мой грѣшный духъ прими.
                       Простимся же до новой встрѣчи, лорды.
                       Гдѣ ни случись -- тутъ на землѣ иль въ небѣ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Дай руку, братъ! Тебя, о милый Уорикъ,
                       Дозволь обнять усталыми руками.
                       Не знавшій слезъ -- и я скорблю, что губитъ
                       Безвременно зима нашъ цвѣтъ весенній.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Впередъ! Впередъ! Привѣтъ послѣдній лорды!
  
                                           Джорджъ.
  
                       Итакъ идемъ къ отрядамъ нашимъ вмѣстѣ.
                       Пускай бѣгутъ -- кто не желаетъ биться;
                       Оставшихся опорой будемъ звать
                       И въ случаѣ побѣды наградимъ ихъ
                       Мы, какъ героевъ олимпійскихъ игръ.
                       Пусть это всѣхъ упавшій духъ подниметъ.
                       Надежда есть на жизнь и на побѣду,
                       Не медлите и съизнова ударимъ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА IV.

Другая часть поля.

Входятъ Ричардъ и Клиффордъ.

                                           Ричардъ.
  
                       Ты, Клиффордъ, здѣсь одинъ передо мной,
                       Вотъ этою рукою -- мстить за Іорка,
                       За Рутлэнда -- другою я готовъ,
                       Будь защищенъ ты мѣдною стѣною.
  
                                           Клиффордъ.
  
                       Да, Ричардъ, я одинъ передъ тобой,
                       Вотъ та рука, что Іорка поразила,
                       A Рутлэнда другою я убилъ,
                       И сердце вотъ -- счастливое ихъ смертью;
                       Оно рукамъ, убившимъ y тебя
                       Отца и брата -- мужество внушаетъ
                       Покончить и съ тобою. Берегись.
  

Сражаются. Входитъ Уорикъ,Клиффордъ бѣжитъ.

  
                                           Ричардъ.
  
                       Нѣтъ, Уорикъ, звѣря ты намѣть другого,
                       A этотъ волкъ затравленъ будетъ мной.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА V.

Другая часть поля.

Тревога. Входитъ король.

                                           Король.
  
                       Подходитъ бой на утреннюю битву,
                       Гдѣ тающая мгла ведетъ борьбу
                       Съ сіяньемъ дня, которое ростетъ.
                       Въ подобный часъ пастухъ, на пальцы дуя,
                       Не назоветъ его ни днемъ, ни ночью.
                       То мчится бой въ ту сторону, какъ море,
                       Гонимое приливомъ противъ вѣтра,
                       То въ эту мчится, словно то же море,
                       Когда его обратно гонитъ вѣтеръ.
                       Порой -- волна, порой осилитъ вѣтеръ.
                       То перевѣсъ за тѣмъ, то за другимъ,
                       И грудь о грудь изъ-за побѣды бьются
                       Тотъ и другой, a все жъ не побѣдилъ
                       Еще и никто и не былъ побѣжденнымъ:
                       Такъ въ битвѣ злой равны обоихъ силы.
                       На холмикѣ присяду здѣсь. Кому
                       Судилъ Господь -- за тѣмъ побѣда будетъ
                       Я Клиффордомъ и Маргаритой прогнанъ
                       Былъ изъ рядовъ; они клянутся оба,
                       Что безъ меня удачнѣй ихъ дѣла.
                       О, еслибъ мнѣ Господь послалъ кончину!
                       Здѣсь на землѣ -- одна печаль и горе.
                       О, Господи, вотъ счастье было-бъ въ жизни
                       Быть пастухомъ простымъ! И сидя здѣсь,
                       По солнечнымъ часамъ, что если-бъ мною
                       Устроены -- я съ точностью слѣдилъ бы,
                       Какъ слѣдуютъ минуты за минутой,
                       И сколько ихъ составятъ полный часъ,
                       И сколько день въ себѣ часовъ вмѣщаетъ
                       И сколько дней заключено въ году,
                       И сколько лѣтъ для жизни нужно людямъ.
                       A счетъ сведя, я раздѣлилъ бы время:
                       Вотъ столько-то часовъ пасу я стадо,
                       Вотъ столько-то часовъ я отдыхаю,
                       Вотъ столько-то часовъ -- на созерцанье,
                       Вотъ столько-то часовъ -- мнѣ для забавы,
                       Вотъ столько дней какъ въ тягости овечки,
                       Чрезъ столько-то недѣль онѣ ягнятся;
                       И столько ждать до стрижки ихъ ягнятъ.
                       Такъ протекли-бъ дни, мѣсяцы и годы,
                       Согласно цѣли имъ опредѣленной,
                       И привели-бъ къ могилѣ сѣдину.
                       Какъ сладостна была бы эта жизнь!
                       Не слаще ли боярышника тѣнь
                       Для пастуховъ, стада свои пасущихъ,
                       Чѣмъ балдахинъ расшитый -- для монарховъ,
                       Страшащихся ихъ подданныхъ измѣны?
                       Пріятнѣе тысячу кратъ она.
                       И пища пастуха -- творогъ домашній,
                       И жидкое питье изъ фляги прямо,
                       Въ тѣни деревъ его обычный сонъ,
                       Все, чѣмъ спокойно пользуется онъ --
                       Не выше ли всѣхъ лакомствъ королевскихъ,
                       И винъ, разлитыхъ въ кубки золотые?
                       Затѣйливаго ложа, гдѣ заботы
                       Съ измѣною и недовѣрьемъ -- стражи?
  

Тревога. Входитъ сынъ, убившій своего отца. Онъ несетъ трупъ его.

  
                                           Сынъ.
  
                       Плохъ вѣтеръ тотъ, что безполезенъ людямъ.
                       Вотъ человѣкъ, убитый мною въ схваткѣ,
                       Онъ можетъ быть имѣетъ кронъ запасъ?
                       Я, обобравъ его благополучно,
                       До вечера отдамъ, пожалуй, деньги
                       И жизнь мою кому-нибудь другому,
                       Какъ отдалъ мнѣ ихъ мертвый. Кто же онъ?
                       Черты отца! О, Боже, я случайно
                       Убилъ отца! Тѣ дни, что порождаютъ
                       Дѣла такія -- намъ они ужасны!
                       Изъ Лондона ведетъ меня король,
                       Отецъ же мой, какъ Уорику подвластный,
                       За Іорка сталъ, по волѣ господина,
                       И я, кому онъ жизнь когда-то далъ --
                       Лишилъ его моей рукою жизни!
                       Прости, Господь, вѣдь я не зналъ, что дѣлалъ;
                       Прости, отецъ, я не узналъ тебя.
                       Кровавый слѣдъ пусть эти слезы смоютъ,
                       Я замолчу и дамъ излиться имъ.
  
                                           Король.
  
                       Ужасный видъ! Кровавая година!
                       Покуда львы за логовище бьются,
                       Отъ ихъ вражды бѣда невиннымъ овцамъ.
                       Несчастный, плачь, заплачу я съ тобой.
                       Какъ отъ войны междоусобной -- очи
                       Пускай ослѣпнутъ, сердце разорвется!
  

Входитъ отецъ, убившій сына, неся трупъ его.

  
                                           Отецъ.
  
                       Упорно мнѣ сопротивлялся ты;
                       Есть золото, тогда отдай его,
                       Его купилъ я сотнею ударовъ.
                       Но погляжу: врага-ли это ликъ?
                       Нѣтъ, нѣтъ, о нѣтъ! Единственный мой сынъ!
                       О, если жизнь въ тебѣ еще осталась --
                       Открой глаза, смотри какой потокъ,
                       Гонимый бурей сердца -- изливаю
                       На раны я, смертельныя для сердца
                       И глазъ моихъ. Будь милостивъ, о Боже,
                       Къ злосчастнымъ днямъ. Какія злодѣянья,
                       Чудовищно кровавыя ошибки --
                       Вседневно споръ смертельный порождаетъ!
                       Мой сынъ, тебѣ далъ жизнь я слишкомъ рано,
                       И отнялъ жизнь я эту слишкомъ поздно.
  
                                           Король.
  
                       За скорбью -- скорбь, она превыше мѣры.
                       О, смерть моя, имъ положи конецъ.
                       О, сжальтесь, сжальтесь, небеса благія!
                       Въ лицѣ его -- цвѣта обѣихъ розъ,
                       Цвѣта домовъ враждебныхъ роковые.
                       Одна изъ нихъ подобна алой крови,
                       Другая -- блѣдность щекъ напоминаетъ.
                       Увянь одна, чтобъ разцвѣла другая.
                       Продлится споръ -- увянетъ много жизней.
  
                                           Сынъ.
  
                       Какъ мать моя на смерть отца посмотритъ?
                       Съ ней никогда она не примирится.
  
                                           Отецъ.
  
                       Какъ будетъ лить потоки слезъ жена,
                       Со смертью сына ей не примириться.
  
                                           Король.
  
                       Какъ проклянетъ монарха вся страна!
                       Съ нимъ никогда она не примирится.
  
                                           Сынъ.
  
                       Когда же сынъ такъ объ отцѣ грустилъ?
  
                                           Отецъ.
  
                       Когда отецъ такъ горевалъ о сынѣ?
  
                                           Король.
  
                       Когда король такъ за народъ скорбѣлъ?
                       Ужасна ваша скорбь, моя -- ужаснѣй.
  
                                           Сынъ.
  
                       Возьму тебя, чтобъ выплакаться вволю.

(Уноситъ тѣло).

  
                                           Отецъ.
  
                       Мои объятья -- саванъ для тебя,
                       A сердце это -- для тебя могила,
                       Гдѣ образъ твой навѣки сохранится,
                       Мой вздохъ тяжелый: -- погребальный звонъ.
                       Оплачу я единственнаго сына
                       И совершу поминки, какъ Пріамъ,
                       Утратившій всѣхъ доблестныхъ сыновъ.
                       Возьму тебя. Пускай другіе бьются.
                       Кого не долженъ былъ -- я умертвилъ.

(Уходитъ, унося тѣло).

  
                                           Koроль.
  
                       Несчастные, удручены вы горемъ,
                       Но здѣсь король еще несчастнѣй васъ.
  

Тревога. Битва. Входятъ королева, принцъ u Экзетеръ.

  
                                           Принцъ.
  
  
                       Бѣги, отецъ! Бѣжали всѣ друзья.
                       Свирѣпствуетъ, какъ дикій быкъ, лордъ Уорикъ.
                       Смерть гонится за нами по-пятамъ.
  
                                           Королева.
  
                       Сѣвъ на коня, во весь опоръ поскачемъ dd>                       Мы къ Бервику. Здѣсь Эдуардъ и Ричардъ,
                       Подобные борзымъ, травящимъ зайца,
                       Со взорами, сверкающими гнѣвомъ,
                       Сжимая мечъ въ рукахъ окровавленныхъ --
                       Ужъ настигаютъ насъ. Итакъ, бѣжимъ.
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Бѣжимъ скорѣй! Отмщенье -- съ ними вмѣстѣ.
                       Нѣтъ, возражать не время, поспѣшите.
                       Иль слѣдуйте за мной. Иду впередъ.
  
                                           Король.
  
                       Нѣтъ, Экзетеръ, возьми меня съ собой,
                       Не страшно мнѣ остаться, но люблю я
                       За королевой слѣдовать. Идемъ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА VI.

Другая часть поля.

Громкій барабанный бой. Входитъ Клиффордъ раненый.

                                           Клиффордъ.
  
                       Здѣсь догораетъ свѣточъ мой... Конецъ!
                       Пока горѣлъ -- онъ Генриху свѣтилъ.
                       Ланкастеръ, мнѣ страшнѣй твое паденье,
                       Чѣмъ разставанье съ тѣломъ -- для души.
                       Моя любовь и страхъ -- къ тебѣ немало
                       Друзей влекли, теперь звено распалось;
                       Всѣ Генриха покинутъ чтобъ усилить
                       Могущество заносчиваго Іорка.
                       Роится чернь, подобно лѣтнимъ мухамъ,
                       Всегда летятъ на солнце комары.
                       A Генриха враги подобны солнцу.
                       О еслибъ, Фебъ, ты огненныхъ коней
                       Не ввѣрилъ Фаэтону -- колесница
                       Твоя огнемъ не опалила-бъ землю.
                       И еслибъ, Генрихъ правилъ ты по царски
                       Какъ правили отецъ и дѣдъ твои,
                       Не уступая почвы дому Іорку --
                       Послѣ меня и многихъ тысячъ павшихъ
                       Въ странѣ бы вдовъ печальныхъ не осталось,
                       И мирно ты престоломъ бы владѣлъ.
                       Но плевелы въ теплѣ растутъ сильнѣй,
                       Разбойники -- смѣлѣй отъ снисхожденья.
                       Безсильна скорбь, неисцѣлимы раны,
                       Для бѣгства нѣтъ ни силы, ни путей,
                       Неумолимый врагъ не пощадитъ,
                       И отъ него не жду пощады. Воздухъ
                       Въ смертельныя мнѣ раны проникаетъ,
                       Я отъ потери крови ослабѣлъ.
                       Іоркъ,Ричардъ, Уорикъ, всѣ сюда! Я вашихъ
                       Отцовъ убилъ, разите грудь мою.

(Лишается чувствъ).

  

Тревога, отбой. Входятъ Эдуардъ, Ричардъ, Джорджъ, Монтэгю, Уорикъ и солдаты.

  
                                           Эдуардъ.
  
                       Милорды, отдохнемъ. Даруетъ отдыхъ
                       Удача намъ, да смѣнитъ ясный взоръ
                       Воинственно нахмуренныя брови.
                       Отрядовъ часть отправлена въ погоню
                       За королевой, алчущею крови.
                       И несмотря на то, что онъ -- король,
                       И кроткій Генрихъ ею увлеченъ.
                       Такъ, паруса вздувая, буйный вѣтеръ
                       Влечетъ корабль наперекоръ теченью.
                       Какъ скажете, бѣжалъ-ли съ ними Клиффордъ?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Не можетъ быть, чтобъ онъ успѣлъ спастись.
                       Онъ вашимъ братомъ Ричардомъ -- я это
                       При немъ скажу -- отмѣченъ для могилы.
                       И гдѣ бы ни былъ,-- онъ навѣрно мертвъ.

(Клиффордъ стонетъ и умираетъ).

  
                                           Эдуардъ.
  
                       Чей духъ такъ тяжко съ тѣломъ разстается?
  
                                           Ричардъ.
  
                       Предсмертный стонъ -- какъ при разлукѣ съ жизнью.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Взгляни: -- кто онъ? Оконченъ бой; будь другомъ
                       Онъ иль врагомъ -- ему окажемъ жалость.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Возьми обратно жалость: это Клиффордъ.
                       Тѣмъ не довольствуясь, что срѣзалъ вѣтвь
                       И Рутлэнда сгубилъ въ его расцвѣтѣ,
                       Убійственнымъ ножемъ подсѣкъ онъ корень,
                       Откуда отпрыскъ нѣжный исходилъ:
                       Имъ нашъ отецъ, державный Іоркъ, убитъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Съ воротъ снимите голову отца,
                       Которую туда поставилъ Клиффордъ,
                       И голову его взамѣнъ поставьте.
                       Мы воздадимъ за мѣру той же мѣрой.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Сюда принесть зловѣщаго сыча,
                       Пророчившаго смерть и намъ, и близкимъ!
                       Его угрозы кончатся со смертью,
                       Языкъ его, вѣщавшій горе, смолкнетъ.

(Солдаты выносятъ тѣло).

  
                                           Уорикъ.
  
                       Я думаю, сознанья онъ лишенъ.
                       Отвѣть, ты видишь: кто передъ тобою?
                       Нѣтъ, смерти мгла затмила жизни лучъ,
                       Не можетъ онъ ни видѣть насъ, ни слышать.
  
                                           Ричардъ.
  
                       О, еслибъ могъ! Пожалуй можетъ онъ,
                       Изъ хитрости онъ только притворился,
                       Чтобъ избѣжать тѣхъ горькихъ издѣвательствъ,
                       Какимъ отца подвергъ онъ въ смертный часъ.
  
                                           Джорджъ.
  
                       Но если такъ,-- язви его словами.
  
                                           Ричардъ.
  
                       О милости проси, но -- тщетно, Клиффордъ.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Напраснымъ покаяньемъ кайся, Клиффордъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Грѣхамъ своимъ придумай оправданья.
  
                                           Джорджъ.
  
                       A пытки мы придумали для нихъ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Любилъ ты Іорка, я же сынъ его.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Ты Рутлэнда жалѣлъ, a я -- тебя.
  
                                           Джорджъ.
  
                       Гдѣ воинъ Маргаретъ -- твоя защита?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Они смѣются, Клиффордъ, проклинай.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Ни одного проклятья? Плохо дѣло,
                       Когда друзей не можетъ Клиффордъ клясть,
                       Онъ, значитъ, мертвъ. Клянусь я, будь возможно
                       Цѣной руки его вернуть мнѣ къ жизни
                       На два часа, чтобъ насмѣяться вволю --
                       Одной рукой отсѣкъ бы я другую,
                       Чтобъ хлынувшею кровью задушило
                       Презрѣннаго, чьей жажды ненасытной
                       Не могъ ни Іоркъ, ни Рутлэндъ утолить.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Да, умеръ онъ. Снять голову: поставить
                       Ее туда, гдѣ Іорка голова.
                       Теперь идемъ торжественно на Лондонъ,
                       Гдѣ Англіи корону примешь ты.
                       Во Францію затѣмъ поѣдетъ Уорикъ,
                       Чтобъ лэди Бону сватать для тебя.
                       Такъ свяжешь ты два эти государства,
                       A съ Франціей въ союзѣ -- намъ враги
                       Съ попытками оправиться -- не страшны,
                       Боль сильную не причинитъ ихъ жало,
                       Но ихъ жужжанье оскорбляетъ слухъ.
                       Сперва хочу коронованье видѣть,
                       Затѣмъ въ Бретань отправлюсь моремъ я,
                       Чтобъ вашъ союзъ устроить, государь.
  
                                           Эдуардъ.
  
                       Да будетъ все, какъ ты желаешь, Уорикъ.
                       Ты -- основанье моего престола,
                       Не предприму я дѣла никакого
                       Безъ твоего согласья и совѣта:
                       Братъ Ричардъ, вы -- отнынѣ герцогъ Глостеръ,
                       Вы -- Кларенсъ, Джорджъ. Со мною наравнѣ
                       Графъ Уорикъ всѣмъ распоряжаться будетъ.
  
                                           Ричардъ.
  
                       Я -- Кларенсомъ, пусть Глостеромъ онъ будетъ.
                       То герцогство -- ужъ слишкомъ роковое.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Пустое разсужденье. Будешь, Ричардъ,
                       Ты Глостеромъ. Теперь скорѣе въ Лондонъ,
                       Чтобъ наконецъ вступить въ свои права.

(Уходятъ).

  

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Мѣсто для охоты на сѣверѣ Англіи.

Входятъ два лѣсныхъ сторожа съ самострѣлами въ рукахъ.

                                           1-ый сторожъ.
  
                       Постережемъ въ кустарникѣ густомъ,
                       Черезъ поляну здѣсь пройдутъ олени,
                       И главнаго изъ стада мы намѣтимъ
                       Укрывшись въ чащѣ.
  
                                           2-ой сторожъ.
  
                                                     Я взойду на холмъ,
                       Тогда стрѣлять обоимъ будетъ можно.
  
                                           1-ый сторожъ.
  
                       Нельзя. Звукъ самострѣла твоего
                       Спугнетъ ихъ всѣхъ и пропадетъ мой выстрѣлъ.
                       Мы въ лучшаго прицѣлимся отсюда,
                       A для того, чтобъ время шло скорѣй,
                       Я разскажу о томъ, что приключилось
                       Со мною здѣсь, на этомъ самомъ мѣстѣ.
  
                                           2-ой сторожъ.
  
                       Тамъ кто-то есть. Пусть прежде удалится.
  

Входитъ король Генрихъ переодѣтый, съ молитвенникомъ.

  
                                           Король.
  
                       Шотландію тайкомъ покинулъ я,
                       Чтобъ увидать страну мою съ любовью.
                       О, Генрихъ, Генрихъ, не твоя она.
                       Престолъ твой занятъ, скипетръ твой исторгнутъ,
                       И на челѣ святого міра нѣтъ.
                       Никто тебя не назоветъ монархомъ.
                       Просить о правосудіи не станетъ,
                       Никто къ твоей защитѣ не прибѣгнетъ.
                       Имъ помогу-ль, себѣ помочь не властный?
  
                                           1-ый сторожъ.
  
                       Вотъ звѣрь, чья шкура -- сторожу находка,
                       То бывшій нашъ король. Возьмемъ его.
  
                                           Король.
  
                       Тебѣ, о скорбь, объятья раскрываю:
                       По мнѣнью мудрецовъ -- исходъ мудрѣйшій.
  
                                           2-ой сторожъ.
  
                       Чтожъ медлить намъ? Возьмемъ его сейчасъ.
  
                                           1-ый сторожъ.
  
                       Повремени. Послушаемъ немного.
  
                                           Koроль.
  
                       Во Францію мой сынъ и королева
                       За помощью отправились. Туда-же
                       Отплылъ всесильный Уорикъ, чтобъ въ жены
                       Эдварду сватать короля сестру.
                       О королева бѣдная, и сынъ мой,
                       Вѣдь если такъ -- усилья ваши тщетны!
                       Краснорѣчивъ лордъ Уорикъ, a Людовикъ
                       На добрыя слова весьма податливъ.
                       Зато его и Маргарита можетъ,
                       Какъ жалости достойная, растрогать
                       И вздохами путь къ сердцу проложить,
                       Смягчить слезами каменное сердце.
                       Смягчится тигръ, ея страданья видя;
                       При жалобахъ ея, слезахъ горючихъ --
                       И самъ Неронъ почувствуетъ укоръ.
                       Но Уорикъ -- дать, она -- просить явилась,
                       Для Генриха вымаливая милость.
                       Межъ тѣмъ невѣсту ищетъ онъ Эдварду.
                       Она въ слезахъ промолвитъ: Генрихъ палъ!
                       A онъ съ улыбкой: Эдуардъ на царствѣ!
                       Несчастная тогда умолкнетъ въ горѣ,
                       Межъ тѣмъ какъ онъ изложитъ ихъ права,
                       Неправду сгладитъ, доводы найдетъ
                       Сильнѣйшіе и, короля съумѣвъ
                       Привлечь къ себѣ, руки сестры добьется
                       И помощи для короля Эдварда.
                       Такъ будетъ, Маргарита. Ты, бѣдняжка,
                       Останешься ни съ чѣмъ, какъ и была.
  
                                           2-ой сторожъ.
  
                       Кто ты -- о короляхъ и королевахъ
                       Толкующій?
  
                                           Король.
  
                                           Я больше, чѣмъ кажусь,
                       И менѣе того -- чѣмъ я рожденъ.
                       Я -- человѣкъ, быть меньше не могу;
                       Какъ люди всѣ, о короляхъ толкую.
  
                                           2-ой сторожъ.
  
                       Ты говоришь, какъ будто ты -- король.
  
                                           Король.
  
                       Да -- мысленно, и этого довольно.
  
                                           2-ой сторожъ.
  
                       Но если ты король -- гдѣ твой вѣнецъ?
  
                                           Король.
  
                       Не на челѣ, но въ сердцѣ, онъ не блещетъ
                       Алмазами индійскими; вѣнецъ мой --
                       Невидимый, довольствомъ онъ зовется,
                       И короли имъ рѣдко обладаютъ.
  
                                           2-ой сторожъ.
  
                       Но если вы увѣнчаны довольствомъ,
                       То со своимъ вѣнцомъ довольны будьте
                       Послѣдовать за нами. Полагаю,
                       Что вы -- король, низложенный Эдвардомъ.
                       A мы ему на вѣрность присягали
                       И задержать васъ, какъ врага, должны.
  
                                           Koроль.
  
                       A нарушать вамъ клятву не случалось?
  
                                           2-ой сторожъ.
  
                       Подобной -- нѣтъ. И впредь того не будетъ.
  
                                           Король.
  
                       Гдѣ жили вы, когда я былъ король?
  
                                           2-ой сторожъ.
  
                       Здѣсь, въ той странѣ, гдѣ и теперь живемъ.
  
                                           Король.
  
                       Я девяти лишь мѣсяцевъ отъ роду
                       Помазанъ былъ, и были королями
                       Отецъ и дѣдъ; вы присягали мнѣ
                       И вы не нарушали клятву?
  
                                           1-ый сторожъ.
  
                                                     Нѣтъ,
                       Мы подданными были вамъ, покуда
                       Вы -- королемъ.
  
                                           Король.
  
                                           Но развѣ умеръ я,
                       И развѣ не дышу я? Простаки!
                       Не знаете вы сами, въ чемъ клянетесь.
                       Смотрите: какъ пушинку я сдуваю
                       И вѣтеръ вновь несетъ ее ко мнѣ,
                       Послушную то моему дыханью,
                       То дуновенью вѣтра, уступить
                       Сильнѣйшему готовую всегда --
                       Такъ легковѣсны и простые люди.
                       Не нарушайте клятвы. Пусть во грѣхъ
                       Васъ не введу моей мольбою скромной.
                       Идемте же. Король покоренъ вамъ,
                       Вы будьте королями. Подчиняюсь.
  
                                           1-ый сторожъ.
  
                       Мы -- подданные короля Эдварда.
  
                                           Король.
  
                       Для Генриха вы также-бъ ими стали --
                       Займи онъ снова мѣсто Эдуарда.
  
                                           1-ый сторожъ,
  
                       Къ начальникамъ итти -- во имя Бога
                       И короля -- мы приглашаемъ васъ.
  
                                           Король.
  
                       Иду во имя бога, королю
                       Я вашему готовъ повиноваться;
                       Пусть Божью волю вашъ король творитъ.
                       Я этому смиренно покоряюсь

(Уходятъ).

  

СЦЕНА II.

Лондонъ. Покой во дворцѣ.

Король Эдуардъ, Глостеръ, Кларенсъ, лэди Грэй.

                                           Король Эдуардъ.
  
                       Братъ Глостеръ, въ битвѣ возлѣ Сентъ-Альбана
                       Мужъ этой лэди, сэръ Джонъ Грэй, убитъ.
                       Его помѣстья отнялъ побѣдитель,
                       Она же проситъ, чтобъ вернули ихъ,
                       Въ чемъ отказать по правдѣ мы не можемъ
                       Затѣмъ, что палъ ея супругъ достойный
                       За Іоркскій домъ сражаясь.
  
                                           Глостеръ.
  
                                                     Государь,
                       Вамъ слѣдуетъ уважить эту просьбу,
                       Безчестно въ томъ ей было-бъ отказать.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Конечно такъ. Но обождемъ.
  
                                           Глостеръ (Кларенсу).
  
                                                     Вотъ какъ!
                       Ей кое-что исполнить надо будетъ
                       Покуда онъ ея исполнитъ просьбу.
  
                                           Кларенсъ (Глостеру тихо).
  
                       Охотникъ ловкій! Что за нюхъ!
  
                                           Глостеръ.
  
                                                               Молчи!
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Вдова, мы просьбу вашу разберемъ.
                       Зайдите вновь -- узнать рѣшенье наше.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Нельзя мнѣ ждать, великій государь.
                       Прошу, теперь же дѣло разсудите.
                       Со всѣмъ, что вамъ постановить угодно --
                       Согласна я.
  
                                           Глостеръ (про себя).
  
                                           Ну, вдовушка, коль скоро
                       Тебѣ угодно то же, что ему --
                       Я за возвратъ земель тебѣ ручаюсь.
                       Держись, не то -- удара ожидай.
  
                                           Кларенсъ (ему).
  
                       Ей нечего бояться: лишь паденья.
  
                                           Глостеръ (ему).
  
                       Избави Богъ, ему оно на пользу.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Вдова, a сколько y тебя дѣтей?
  
                                           Кларенсъ (Глостеру).
  
                       Онъ y нея просить ребенка хочетъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Побей меня, коль ей не дастъ онъ двухъ.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Ихъ трое y меня, мой государь!
  
                                           Глостеръ (въ сторону).
  
                       Послушаешь его -- четыре будетъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Жаль было-бъ ихъ лишить земель отцовскихъ.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Такъ сжальтесь, государь, верните земли.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Оставьте насъ, милорды. Испытаю
                       Я умъ вдовы.
  
                                           Глостеръ (про себя).
  
                                           Свободенъ оставайся
                       До той поры, какъ молодостью будешь
                       Оставленъ ты -- на жертву костылямъ.

(Отходитъ съ Кларепсомъ).

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Дѣтей своихъ вы любите, милэди?
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Люблю я такъ же, какъ люблю себя.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Для блага ихъ вы сдѣлали бы много?
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Для блага ихъ перенесу страданье.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Добудьте имъ, для блага ихъ, помѣстья.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       За этимъ я къ вамъ, государь, явилась.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Я вамъ скажу, какъ можно ихъ добыть.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Слугою вашей буду я навѣки.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Чѣмъ ты послужишь, если возвращу ихъ?
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Что повелите -- все исполню я.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Откажешься мою исполнить просьбу.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Не откажу, когда могу исполнить.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Что попрошу -- исполнить можешь ты.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Все сдѣлаю, что скажетъ ваша милость.
  
                                           Глостеръ (Кларенсу).
  
                       Тѣснить ее, a дождь пробьетъ и мраморъ.
  
                                           Кларенсъ (Глостеру).
  
                       Онъ -- что огонь; она, какъ воскъ, растаетъ.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Чтожъ, государь, моя задача въ чемъ?
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Она легка: лишь короля любить.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Какъ подданной, тѣмъ легче мнѣ задача.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Тогда тебѣ я земли возвращу.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Признательно откланяться спѣшу.
  
                                           Глостеръ (Кларенсу).
  
                       Торгъ заключенъ. Поклонъ его скрѣпляетъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Постой! Я разумѣлъ: плоды любви.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       И также я, мой добрый повелитель.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Въ другомъ лишь смыслѣ, опасаюсь я.
                       Какъ думаешь, какой любви я жажду?
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Любви по смерть, признательности скромной,
                       Молитвъ моихъ, такой любви, какую
                       Желаетъ и даруетъ добродѣтель.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Клянусь, не ту любовь я разумѣлъ.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Тогда не то, что я, вы разумѣли.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Но мысль мою вы поняли отчасти?
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Коль поняла я вѣрно -- то по мысли
                       Мнѣ ваша цѣль не будетъ никогда.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Такъ знай: хочу взойти къ тебѣ на ложе.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Такъ знайте: я скорѣй пойду въ тюрьму.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Тогда земель супруга не получишь.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Пусть вдовья честь мнѣ будетъ достояньемъ,
                       Ея цѣной ихъ не хочу купить.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Но дѣтямъ ты обиду нанесешь.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Вы имъ и мнѣ наносите обиду.
                       Но, государь, наклонность ваша къ шуткамъ
                       Не вяжется съ моей печальной просьбой,
                       Скажите мнѣ рѣшенье: да иль нѣтъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Да, если ты отвѣтишь: да на просьбу,
                       Нѣтъ, если ты на просьбу скажешь: нѣтъ.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Нѣтъ, государь; ходатайству конецъ.
  
                                           Глостеръ. (Кларенсу).
  
                       Не по сердцу вдовѣ онъ. Хмуритъ брови.
  
                                           Кларенсъ (Глостеру).
  
                       Ухаживалъ ли кто столь неумѣло?
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       О скромности весь обликъ говоритъ,
                       Въ рѣчахъ ея умъ вижу несравненный,
                       Вѣнца достойны эти совершенства.
                       Такъ иль иначе королю она
                       Возлюбленной иль королевой будетъ.
                       Что еслибъ въ жены взялъ тебя король?
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Оно труднѣй на дѣлѣ, государь,
                       Чѣмъ на словахъ. Годна я для забавы,
                       Но въ королевы не гожусь совсѣмъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Я говорю не болѣе того,
                       Что думаю: моею будешь ты.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       И это -- больше, чѣмъ я дать могу:
                       Стою для королевы слишкомъ низко,
                       Наложницей же быть -- постыдно мнѣ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Ты не лукавь. Сказалъ я: королевой.
  
                                           Лэди Грэй.
  
                       Вамъ, государь, покажется обиднымъ,
                       Когда мой сынъ васъ назоветъ отцомъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Не болѣе, чѣмъ еслибъ услыхала
                       Отъ дочерей моихъ ты слово: мать!
                       Вѣдь ты вдова и y тебя есть дѣти,
                       Я холостой, но также волей Божьей
                       Имѣю ихъ. Такъ что же? Это счастье --
                       Быть многихъ сыновей отцомъ. Ни слова
                       Не возражай. Ты будешь королевой.
  
                                           Глостеръ (Кларенсу).
  
                       Вотъ исповѣдь окончилъ духовникъ.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Духовникомъ изъ хитрости онъ сталъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Дивитесь вы бесѣдѣ нашей, братья?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Онъ не плѣнилъ вдову. Она грустна.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Вы изумитесь, что ее я сваталъ?..
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Кому, милордъ?
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                                           Да самому себѣ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Вотъ было бы десятидневнымъ чудомъ.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Днемъ долѣе, чѣмъ длятся чудеса.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Но это чудо было бы особымъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Ну, смѣйтесь, братья, говорю обоимъ,
                       Что просьбу о помѣстьяхъ я уважилъ.
  

Входитъ дворянинъ.

  
                                           Дворянинъ.
  
                       Мой государь, захваченъ врагъ вашъ Генрихъ,
                       И приведенъ къ воротамъ онъ, какъ плѣнникъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Препроводить его тотчасъ же въ Тоуэръ!
                       Идемте, братья, разспросить того,
                       Кѣмъ былъ онъ взятъ -- о томъ, какъ все случилось?
                       (Лэди Грэй). Идемъ. Почетъ ей окажите, лорды.

(Всѣ уходятъ, кромѣ Глостера).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Для женщины онъ требуетъ почтенья!
                       Когда-бъ свой мозгъ и кости истощилъ онъ,
                       И произвесть не могъ вѣтвей надежныхъ,
                       Что станутъ между мной и золотымъ
                       Тѣмъ временемъ, котораго я жажду!
                       Но между мною и души желаньемъ --
                       (Распутный Эдуардъ въ счетъ не идетъ)
                       Еще есть Кларенсъ, Генрихъ, сынъ его,
                       A также -- ихъ возможное потомство;
                       Всѣ ранѣе меня займутъ мѣста.
                       Мой замыселъ мысль эта охлаждаетъ!
                       Но значитъ я о царствѣ лишь мечтаю;
                       Такъ человѣкъ стоитъ на мысѣ рвется
                       Онъ къ берегамъ далекимъ и желаетъ,
                       Чтобъ могъ поспѣть за взоромъ -- шагъ его,
                       Онъ проклинаетъ море, какъ преграду, --
                       И чтобъ пройти -- его исчерпать хочетъ.
                       Такъ о вѣнцѣ далекомъ я мечтаю,
                       Такъ я кляну преграды на пути;
                       Такъ говорю, что уничтожу ихъ,
                       Несбыточнымъ себя я обольщаю.
                       Взоръ слишкомъ быстръ и духъ самонадѣянъ,
                       Рука моя и силы -- имъ не равны.
                       Для Ричарда коль скоро царства нѣтъ --
                       Какую радость міръ ему доставитъ?
                       Найду ли рай въ объятьяхъ y красавицъ,
                       Украшу ль станъ одеждой дорогой,
                       Наружностью и рѣчью ихъ плѣняя?
                       Мысль жалкая! Несбыточнѣй она,
                       Чѣмъ достиженье двадцати коронъ.
                       Еще въ утробѣ матери любовью
                       Отвергнутъ я и съ тѣмъ, чтобъ сталъ я чуждъ
                       Ея законамъ нѣжнымъ, подкупила
                       Она природу слабую, чтобъ та
                       Свела мнѣ руку, словно вѣтвь сухую,
                       Уродливую гору взгромоздила
                       На спину мнѣ -- посмѣшище надъ тѣломъ,
                       Длины неровной ноги создала
                       И сдѣлала во всемъ несоразмѣрнымъ.
                       Я хаосу подобенъ,-- медвѣженку,
                       Что не умытъ и съ матерью не схожъ.
                       Ужели же любить меня возможно?
                       Чудовищно питать такую мысль.
                       Но если нѣтъ мнѣ радостей иныхъ
                       Какъ усмирять, господствовать надъ тѣми,
                       Которые красивѣе, чѣмъ я --
                       Найду я рай въ мечтаньяхъ о коронѣ.
                       Въ теченье жизни міръ мнѣ будетъ адомъ,
                       Покуда эту голову на тѣлѣ
                       Уродливомъ -- корона не вѣнчаетъ.
                       Но я не знаю, какъ добыть вѣнецъ?
                       Межъ нимъ и мною -- слишкомъ много жизней.
                       Въ лѣсу терновомъ такъ блуждаетъ путникъ:
                       Рветъ терніи и самъ истерзанъ ими,
                       Дороги ищетъ и теряетъ путь.
                       Не знаетъ онъ, какъ выйти на просторъ,
                       Но выхода отчаянно онъ ищетъ.
                       Такъ мучусь я, чтобъ захватить корону.
                       Но отъ мученій я освобожусь,
                       Иль топоромъ кровавымъ путь прочищу.
                       Я убивать съ улыбкою могу
                       И радость выражать при огорченьѣ,
                       Притворными слезами заливаться
                       И принимать любое выраженье.
                       Я погублю жертвъ больше, чѣмъ сирены,
                       И больше ихъ, чѣмъ василискъ, убью.
                       Я съ Несторомъ сравняюсь краснорѣчьемъ,
                       Удачнѣе схитрю я, чѣмъ Улиссъ,
                       Возьму другую Трою, какъ Синонъ,
                       Хамелеона превзойду цвѣтами,
                       Измѣнчивѣй Протея окажусь,
                       Маккіавель -- школяръ передъ мною.
                       Ужели съ этимъ не добыть вѣнца?
                       Будь дальше онъ -- я всежъ его добуду.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА III.

Франція. Покой во дворцѣ.

Трубы. Входятъ Людовикъ, французскій король, сестра его Бона со свитой. Людовикъ занимаетъ мѣсто, затѣмъ входятъ Маргарита, принцъ Эдуардъ и графъ Оксфордъ.

                                           Король Людовикъ (встаеая).
  
                       Достойнѣйшая королева, съ нами
                       Займи ты мѣсто рядомъ. Непристойно
                       По сану и рожденью твоему
                       Тебѣ стоять, когда сидитъ Людовикъ.
  
                                           Маргарита.
  
                       Нѣтъ, Франціи могучій государь,
                       Спустить должна свой парусъ Маргарита
                       И научиться тамъ повиноваться,
                       Гдѣ короли повелѣваютъ. Правда,
                       Была я королевой Альбіона
                       Въ дни золотые въ прошломъ, но злосчастье
                       Права мои попрало и меня
                       Низвергло въ прахъ, гдѣ пребывать должна я,
                       Мирясь съ моимъ смиреннымъ положеньемъ.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Чѣмъ, королева, вызвано такое
                       Глубокое отчаянье?
  
                                           Маргарита.
  
                                           Причиной,
                       Которая мнѣ взоръ слезой туманитъ,
                       Мѣшаетъ рѣчи, сердце мнѣ гнететъ.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Чтобъ ни было -- собою оставайся.
                       Сядь рядомъ съ нами, не склоняй чела

(сажаетъ ее съ собою)

                       Передъ ярмомъ фортуны. Да одержитъ
                       Безстрашный духъ побѣду надъ несчастьемъ.
                       Повѣдай, королева, скорбь твою:
                       Когда возможно -- облегчимъ ее.
  
                                           Mаргарита.
  
                       Упавшій духъ мой милостивымъ словомъ
                       Ты оживилъ и рѣчи далъ свободу.
                       Узнай, Людовикъ доблестный,-- мой Генрихъ,
                       Единственный, кого любила я --
                       Не государь онъ больше, но изгнанникъ,
                       Въ Шотландіи живущій. Эдуардъ,
                       Честолюбивый, гордый герцогъ Іоркскій.
                       Межъ тѣмъ престолъ и титулъ захватилъ,
                       Помазанника Божья, короля.
                       Вотъ почему въ печали Маргарита
                       И Генриха наслѣдникъ, принцъ Эдвардъ
                       Твоей защиты правосудной ищутъ.
                       Откажешься помочь -- конецъ надеждѣ,
                       Шотландія хотѣла-бъ, но не можетъ,
                       Совращены съ пути народъ и пэры,
                       Захвачена казна, войска бѣжали,
                       И насъ въ печальномъ положеньи видишь.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       О королева славная, снеси
                       Ты бурю терпѣливо, a покуда
                       Обдумаемъ, какъ укротить ее.
  
                                           Маргарита.
  
                       Чѣмъ дольше ждемъ -- тѣмъ врагъ сильнѣе станетъ.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Чѣмъ дольше жду -- тѣмъ больше помогу я.
  
                                           Маргарита.
  
                       Нетерпѣлива истинная скорбь,
                       A вотъ сюда идетъ виновникъ скорби.
  

Входитъ Уорикъ со свитой.

  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Кто смѣло такъ является предъ нами?
  
                                           Маргарита.
  
                       Графъ Уорикъ нашъ. Другъ лучшій Эдуарда.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Добро пожаловать, отважный Уорикъ,
                       Что привело во Францію тебя?

(Сходитъ съ трона, Маргарита поднимается).

  
                                           Маргарита (про себя).
  
                       Вотъ поднялась вторая буря. Онъ
                       Повелѣваетъ вѣтромъ и теченьемъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Король англійскій, славный Эдуардъ,
                       Мой государь и преданный твой другъ,
                       Черезъ меня съ любовью неподдѣльной
                       Шлетъ свой привѣтъ особѣ короля,
                       Затѣмъ съ тобой союза дружбы ищетъ,
                       И дружбу эту хочетъ онъ скрѣпить
                       Союзомъ брачнымъ, если удостоишь
                       Принцессу Бону, славную красой
                       И скромностью, сестру твою,-- отдать
                       Ты королю въ законныя супруги.
  
                                           Маргарита (про себя).
  
                       Удастся это -- нѣтъ надежды намъ.
  
                                           Уорикъ (Бонѣ).
  
                       Прекрасная принцесса, мой король
                       Мнѣ поручилъ -- коль скоро разрѣшите --
                       Поцѣловать смиренно вашу руку
                       И выразить любовь его словами.
                       Молва о васъ, черезъ посредство слуха,
                       Къ нему проникла въ сердце, водворивъ
                       Тамъ образъ вашъ и ваши совершенства.
  
                                           Маргарита.
  
                       Король Людовикъ, лэди Бона, раньше,
                       Чѣмъ Уорику отвѣтить -- мнѣ внимайте.
                       Не истинной любовью Эдуарда
                       Ихъ предложенье вызвано -- притворствомъ,
                       Которое исходитъ изъ нужды.
                       Нельзя тирану въ мирѣ править дома,
                       Союзниковъ могучихъ не имѣя
                       Въ чужихъ краяхъ. Что онъ тиранъ, понятно
                       Вотъ изъ того, что Генрихъ живъ еще,
                       A еслибъ онъ и умеръ -- предъ тобою
                       Принцъ Эдуардъ, наслѣдникъ короля.
                       Людовикъ, бракомъ этимъ и союзомъ
                       Не навлеки позора и бѣды.
                       Случается, что правятъ самозванцы,
                       Но правосуденъ Богъ и ихъ караетъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       О Маргарита злая!
  
                                           Принцъ.
  
                                           Почему
                       Не королева?
  
                                           Уорикъ.
  
                                                     Потому что Генрихъ --
                       Престола похититель и она --
                       Не королева, какъ и ты -- не принцъ.
  
                                           Оксфордъ.
  
                       Итакъ, графъ Уорикъ отрицаетъ также
                       Великаго Джонъ Гаунта, которымъ
                       Испаніи часть большая добыта,
                       И Генриха Четвертаго, чья мудрость
                       Служила для мудрѣйшихъ образцомъ.
                       Не признанъ имъ тогда и Генрихъ Пятый,
                       Всю Францію отважно покорившій.
                       A Генрихъ нашъ -- наслѣдникъ ихъ прямой.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Рѣчь плавная, но что же не сказалъ ты,
                       Что съ Генрихомъ Шестымъ мы потеряли
                       Все то, что Генрихъ Пятый пріобрѣлъ?
                       Здѣсь предстоящихъ Франціи вельможъ
                       Ты насмѣшилъ бы. Что до родословной,
                       То шестьдесять два года -- краткій срокъ,
                       Чтобъ на престолъ права опредѣлились.
  
                                           Оксфордъ.
  
                       Какъ? противъ государя ты идешь,
                       Которому тридцать шесть лѣтъ служилъ,
                       И даже не краснѣешь при измѣнѣ?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Ты, Оксфордъ, лишь за истину стоявшій,
                       Щитъ дѣлаешь для лжи изъ родословной?
                       Брось Генриха, за Эдуарда стань!
  
                                           Оксфордъ.
  
                       Стать за того, кѣмъ былъ несправедливо
                       Казненъ мой старшій братъ, лордъ Обрей Веръ?
                       И кѣмъ отецъ на склонѣ лѣтъ загубленъ,
                       Когда онъ былъ уже къ могилѣ близокъ?
                       Нѣтъ, Уорикъ, нѣтъ! Пока рукой владѣю,
                       Ланкастерамъ она поддержкой будетъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Моя же -- Іоркамъ.
  
                                           Людовикъ.
  
                                           Королева, принцъ,
                       И Оксфордъ, просьбу нашу исполняя,
                       Благоволите отойти, покуда
                       Я съ Уорикомъ бесѣды не закончу.
  
                                           Маргарита.
  
                       Дай Богъ, чтобъ не былъ Уорика рѣчами
                       Онъ обольщенъ.

(Отходитъ съ принцемъ и Оксфордомъ).

  
                                           Король Людовикъ.
  
                                           По совѣсти скажи мнѣ:
                       Законный-ли король вашъ Эдуардъ?
                       Иначе мнѣ такой союзъ -- на гибель.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Я именемъ и честью въ томъ ручаюсь.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Любезенъ-ли онъ вашему народу?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Тѣмъ болѣе, что Генрихъ былъ несчастливъ.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Затѣмъ, оставя всякое притворство,
                       Скажи, насколько Бону любитъ онъ?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Какъ подобаетъ королю такому;
                       Я слышалъ самъ: онъ говорилъ и клялся,
                       Что вѣчное растенье -- та любовь.
                       Питаетъ корень страсти -- добродѣтель,
                       Цвѣты и листья -- солнце красоты.
                       Не зависти, но только сожалѣнья
                       Достоинъ онъ, когда принцесса Бона
                       Не утолитъ страданія любви.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Теперь, сестра, скажи твое рѣшенье.
  
                                           Бона.
  
                       Рѣшенье ваше будетъ и моимъ.
                       (Уорику). Но сознаюсь: о вашемъ королѣ,
                       О подвигахъ его слыхала я,
                       И этотъ слухъ склоняетъ умъ къ согласью.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Тогда сестру отдамъ за Эдуарда.
                       Мы договоръ сейчасъ составимъ, Уорикъ,
                       И вдовью часть опредѣлимъ; она
                       Приданому ея должна равняться.
                       Приблизься, королева Маргарита,
                       Свидѣтельницей будь, что лэди Бону
                       Беретъ въ супруги Англіи король.
  
                                           Принцъ.
  
                       Нѣтъ, не король, a просто Эдуардъ.
  
                                           Маргарита.
  
                       Лукавый Уорикъ! Ты союзъ задумалъ,
                       Разстроившій ходатайство мое,
                       Людовикъ раньше Генриху былъ другъ.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Онъ все же другъ ему и Маргаритѣ,
                       Но такъ какъ Эдуарда торжество
                       Доказываетъ слабость вашихъ правъ,
                       То не сдержать я вправѣ обѣщанье
                       О помощи -- вамъ данное сейчасъ,
                       Хотя готовъ я всякое вниманье
                       Вамъ оказать, какое въ вашемъ санѣ
                       Вамъ подобаетъ и съ моимъ -- совмѣстно.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Въ Шотландіи живетъ спокойно Генрихъ,
                       Ничѣмъ онъ не владѣетъ, потому
                       И потерять онъ ничего не можетъ.
                       A что до васъ, въ прошедшемъ -- королевы,
                       Васъ поддержать способенъ вашъ отецъ,
                       Его бы вамъ, не Францію, тревожить.
  
                                           Маргарита.
  
                       Молчи, безстыдный Уорикъ! Горделиво
                       Ты королей возводишь и свергаешь.
                       Я не уйду, пока не обличу
                       Правдивыми слезами и рѣчами
                       Предъ королемъ твой замыселъ лукавый
                       И Эдуарда лживую любовь,
                       Вы оба съ нимъ -- одной породы птицы.

(За сценою звуки трубы).

  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Тебѣ посланье, Уорикъ, или намъ.
  

Входить гонецъ.

  
                                           Гонецъ (Уорику).
  
                       Милордъ посолъ, вотъ письма вашимъ братомъ
                       Вамъ присланы, маркизомъ Монтэгю.
                       (Людовику). Вамъ, государь, отъ короля посланье.
                       (Маргаритѣ). Милэди,-- вамъ не знаю отъ кого.

(Всѣ читаютъ письма).

  
                                           Оксфордъ.
  
                       Я радъ, что королева улыбнулась,
                       Межъ тѣмъ какъ Уорикъ хмурится.
  
                                           Принцъ.
  
                                                               Людовикъ
                       Ногою топнулъ, словно обожгло
                       Его огнемъ. Все къ лучшему, надѣюсь.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Какія вѣсти, Уорикъ? Королева?
  
                                           Маргарита.
  
                       Мои -- несутъ нежданно радость сердцу.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Мои -- печаль и сердца недовольство.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Какъ? Вашъ король обвѣнчанъ съ лэди Грей?
                       И съ тѣмъ, чтобъ свой и вашъ обманъ загладить,
                       Мнѣ шлетъ письмо, стараясь успокоить!
                       Такъ съ Франціей союза ищетъ онъ?
                       Какъ онъ посмѣлъ надъ нами такъ глумиться?
  
                                           Маргарита.
  
                       Я васъ предупреждала; таковы:
                       Въ любви -- Эдвардъ, a въ честности лордъ Уорикъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Король французскій! Небомъ я клянусь,
                       Надеждою на райское блаженство --
                       Невиненъ я въ проступкѣ Эдуарда.
                       Онъ не король мнѣ болѣе: меня
                       Позоритъ онъ, себя -- еще сильнѣе,
                       Когда позоръ способенъ сознавать.
                       Забылъ-ли я, что ради дома Іорковъ,
                       Безвременно скончался мой отецъ?
                       Что онъ мою племянницу обидѣлъ?
                       Я Генриха лишилъ законныхъ правъ.
                       И вотъ за все вознагражденъ стыдомъ?
                       Позоръ -- ему; лишь чести я достоинъ.
                       Чтобъ честь вернуть, запятнанную имъ --
                       Его покинувъ, къ Генриху вернусь.
                       Прошедшее забудьте, королева,
                       Я вѣрный вамъ слуга отнынѣ буду,
                       Я отомщу обиду лэди Боны
                       И Генриху верну его престолъ.
  
                                           Маргарита.
  
                       Отъ словъ такихъ вражда любовью стала
                       Я прежнія обиды забываю
                       И радуюсь, что Генриху ты другъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Я -- другъ ему, настолько вѣрный другъ,
                       Что если дать король намъ удостоитъ
                       Лишь небольшой, но избранный отрядъ --
                       Я высадиться въ Англіи берусь
                       И силою тирана низложить.
                       Не y жены себѣ найдетъ онъ помощь.
                       A Кларенсъ -- какъ я вижу изъ письма,
                       Готовъ отпасть отъ Эдуарда также
                       Зато, что похоть выше ставитъ тотъ,
                       Чѣмъ безопасность родины и силу.
  
                                           Бона.
  
                       Братъ, можешь ты за Бону отомстить
                       Лишь помощью несчастной королевѣ.
  
                                           Маргарита.
  
                       Прославленный король, какъ будетъ жить
                       Мой бѣдный Генрихъ, если ты ему
                       Въ отчаяньѣ глубокомъ не поможешь?
  
                                           Бона.
  
                       Обижена я съ королевой вмѣстѣ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       И также я, прекрасная принцесса.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       И я -- съ тобой, и съ ней, и съ Маргаритой.
                       Но твердо я рѣшился вамъ помочь.
  
                                           Маргарита.
  
                       За все я васъ благодарю смиренно.
  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Спѣши обратно, англійскій гонецъ,
                       И лживый Эдуардъ, король вашъ мнимый,
                       Пусть отъ тебя узнаетъ, что Людовикъ
                       Шлетъ къ новобрачнымъ ряженыхъ на пиръ
                       Что видѣлъ здѣсь -- ему на страхъ повѣдай.
  
                                           Бона.
  
                       Скажи: ношу я ивовый вѣнокъ,
                       Его вдовцомъ надѣясь видѣть вскорѣ.
  
                                           Маргарита.
  
                       Скажи ему, что трауръ я сняла
                       И вновь надѣть доспѣхи я готовлюсь.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Скажи ему: онъ оскорбилъ меня
                       И вскорѣ мной за то низложенъ будетъ.

(Даетъ кошелекъ гонцу).

                       Возьми награду. Отправляйся.

(Гонецъ уходитъ).

  
                                           Король Людовикъ.
  
                                                               Уорикъ,
                       Ты, Оксфордъ, и пять тысячъ человѣкъ
                       Переплывите море и сразитесь
                       Съ коварнымъ Эдуардомъ. Если жъ надо,
                       То королева славная и принцъ
                       Послѣдуютъ со свѣжимъ подкрѣпленьемъ.
                       Но разрѣши сомнѣнье предъ уходомъ.
                       Какой залогъ ты въ вѣрности даешь?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Вотъ вѣрности незыблемый залогъ:
                       Когда согласны принцъ и королева --
                       Дочь старшую, мою отраду, съ нимъ
                       Соединю сейчасъ священнымъ бракомъ.
  
                                           Королева.
  
                       Согласна я и благодарна вамъ.
                       Сынъ Эдуардъ, чиста она, прекрасна,
                       A потому ты Уорикъ дай руку
                       И вмѣстѣ съ ней -- незыблемую клятву,
                       Что только дочь его твоею будетъ.
  
                                           Принцъ.
  
                       Согласенъ я, она того достойна,
                       И въ подтвержденье клятвы -- вотъ рука.

(Подаетъ руку Уорику).

  
                                           Король Людовикъ.
  
                       Чего жъ мы ждемъ? Пора сбирать солдатъ,
                       Ты, лордъ Бурбонъ, нашъ главный адмиралъ;
                       Ихъ на судахъ отправишь королевскихъ.
                       Желаю я, чтобъ жертвою войны
                       Палъ Эдуардъ за то, что въ видѣ шутки
                       Посваталъ онъ французскую принцессу.

(Уходятъ всѣ, кромѣ Уорика).

  
                                           Уорикъ.
  
                       Явился я посломъ отъ Эдуарда,
                       Врагомъ его смертельнымъ я вернусь.
                       Онъ поручилъ мнѣ брачный договоръ,
                       Ужасная война отвѣтомъ будетъ.
                       Меня изъ всѣхъ посмѣшищемъ избралъ онъ,
                       Я обращу его насмѣшку -- въ горе.
                       Я первымъ былъ -- его на тронъ возведшимъ,
                       Я первымъ буду, кто его низвергнетъ.
                       Не къ Генриху питаю сожалѣнье,
                       Но Эдуарду мщу за униженье.

  

ДѢЙCТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

  

СЦЕНА I.

  

Лондонъ. Покой во дворцѣ.

  

Входятъ Глостеръ, Кларенсъ, Сомерсетъ u Монтегю.

  
                                           Глостеръ.
  
                       Скажи, какого мнѣнья ты, братъ Кларенсъ
                       Объ этомъ новомъ бракѣ съ лэди Грэй?
                       Не сдѣлалъ-ли нашъ братъ достойный выборъ?
  
                                            Кларенсъ.
  
                       Увы, отъ насъ до Франціи -- не близко,
                       И какъ же могъ онъ Уорика дождаться?
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Милорды, замолчите. Вотъ король.
  
                                           Глостеръ.
  
                       A съ нимъ -- его достойная супруга.
  

Входитъ Эдуардъ со свитой, лэди Грэй уже королевою, Пемброкъ, Стаффордъ и Гастингсъ.

  
                                           Кларенсъ.
  
                       Что думаю -- я выскажу открыто.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       О выборѣ моемъ, что скажешь, Кларенсъ?
                       Задумчивъ ты и словно недоволенъ?
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Не больше, чѣмъ Людовикъ и графъ Уорикъ,
                       Столь слабые и духомъ и разсудкомъ,
                       Что ихъ совсѣмъ не оскорбитъ обида.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Пусть безъ причинъ обидятся они,
                       Они вѣдь только -- Уорикъ и Людовикъ.
                       И я король для Уорика и васъ,
                       A поступать воленъ, какъ пожелаю.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Вольны затѣмъ, что вы для насъ король,
                       Но спѣшный бракъ -- удаченъ очень рѣдко.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       И ты, братъ Ричардъ, также оскорбленъ?
  
                                           Глостеръ.
  
                       О, нѣтъ, помилуй Боже, чтобъ желалъ
                       Я разлучить соединенныхъ Богомъ.
                       Разрознить пару славную -- мнѣ жаль.
  
                                           Koроль Эдуардъ.
  
                       Оставивъ недовольства и насмѣшки,
                       Причину приведите, по которой
                       Не можетъ лэди Грэй быть королевой
                       И мнѣ женой? Вы также, Сомерсетъ
                       И Монтэгю, скажите ваше мнѣнье.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Мое -- такое, что король французскій
                       Вамъ сталъ врагомъ за то, что къ лэди Бонѣ
                       Посватавшись -- надъ нимъ вы посмѣялись.
  
                                           Глостеръ.
  
                       A ведшій съ нимъ переговоры Уорикъ --
                       Союзомъ вашимъ нынѣ обезчещенъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Но еслибъ я съумѣлъ измыслить средство
                       Людовика и Уорика смягчить?
  
                                           Монтэгю.
  
                       Но съ Франціей такой союзъ надежнѣй
                       Отъ внѣшнихъ бурь отчизну-бъ оградилъ,
                       Чѣмъ всякій бракъ, здѣсь дома заключенный.
  
                                           Гастингсъ.
  
                       Но Англіи -- ужель о томъ не знаешь? --
                       И такъ страшиться нечего, коль скоро
                       Внутри ея мы вѣрность сохранимъ.
  
                                           Монтэгю.
  
                       A Франціи опора -- все-жъ вѣрнѣе.
  
                                           Гастингсъ.
  
                       Но Франціей намъ пользоваться лучше,
                       Чѣмъ вѣрить ей. Оградой неприступной --
                       Намъ даровалъ Господь пучины моря,
                       Съ ихъ помощью одной мы защитимся,
                       Въ нихъ, въ насъ самихъ -- вся наша безопасность.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       За эту рѣчь достоинъ Гастингсъ брака
                       Съ наслѣдницею лорда Генгерфорда.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Такъ что-жъ, мое согласье тутъ и воля,
                       На этотъ разъ она была закономъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Все-жъ, государь, вы дѣлаете дурно,
                       Наслѣдницу дочь Скэльса уступая
                       Возлюбленной супруги вашей брату.
                       И Кларенсу и мнѣ -- она-бъ годилась,
                       Но вамъ жена дороже братьевъ стала.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Иначе вы наслѣдницу Бонвиля
                       Не отдали-бъ супруги вашей сыну,
                       Намъ предоставивъ счастія искать
                       Въ другихъ мѣстахъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                                                     Изъ-за невѣсты, Кларенсъ,
                       Ты огорченъ? Тебѣ ее найду я.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Умѣнье ваше выборъ доказалъ:
                       Онъ неудаченъ, потому дозвольте,
                       Самъ о себѣ теперь я позабочусь.
                       Для этого я вскорѣ васъ покину.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Покинь иль оставайся -- королемъ
                       Останусь я, не связанъ волей брата.
  
                                           Королева Елизавета.
  
                       Признайте, лорды, будьте справедливы,
                       Что ранѣе, чѣмъ государю было
                       Меня угодно сдѣлать королевой --
                       Я не была простого рода. Званьемъ
                       И низшія, чѣмъ я, вѣнецъ носили;
                       Насколько-жъ этотъ санъ приноситъ честь
                       Мнѣ и моимъ, настолько-жъ непріязнь
                       Всѣхъ васъ, кому я угодить желала,
                       Предчувствіемъ опасности и скорби
                       Мое блаженство нынѣ омрачаетъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Любимая, не обращай вниманья
                       На хмурость ихъ. Тебѣ-ль бояться скорби
                       И бѣдъ -- пока я вѣрный другъ тебѣ,
                       A имъ -- король, кому должны и будутъ
                       Они повиноваться, и тебя
                       Полюбятъ также, если не хотятъ
                       Навлечь мой гнѣвъ. Тебя я защищу,
                       Но ихъ вражда моя постигнетъ местью.
  
                                           Глостеръ (про себя).
  
                       Я слушаю; не много говорю я,
                       Но думаю я много.
  

Входитъ гонецъ.

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                                           Ну гонецъ,
                       Изъ Франціи какая вѣсть иль письма?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Великій государь, я вмѣсто писемъ
                       Слова привезъ, ихъ -- мало, но не смѣю
                       Безъ вашего согласья передать ихъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Начни, мы разрѣшаемъ. Передай
                       Мнѣ вкратцѣ ихъ, насколько можешь -- точно.
                       Какой отвѣтъ на письма далъ Людовикъ?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Такъ при моемъ уходѣ онъ сказалъ:
                       "Коварный Эдуардъ, король вашъ мнимый,
                       Пусть отъ тебя узнаетъ, что Людовикъ
                       Шлетъ къ новобрачнымъ ряженыхъ на пиръ".
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Какой храбрецъ! Онъ думаетъ, я -- Генрихъ.
                       Что говоритъ о бракѣ лэди Бона?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Промолвила она съ презрѣньемъ тихимъ:
                       Скажи ему: "ношу вѣнокъ изъ ивы,
                       Его вдовцомъ надѣясь видѣть вскорѣ".
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Ея не осуждаю: ей обида
                       Нанесена. A что же королева?
                       Мы слышали, что и она y нихъ.
  
                                           Гонецъ.
  
                       Она сказала: "передай ему:
                       Мой трауръ снятъ, я латы надѣваю".
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Она играть желаетъ въ амазонки.
                       Но что сказалъ на ихъ обиды Уорикъ?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Онъ, государь, всѣхъ болѣе разгнѣванъ
                       И молвилъ такъ: "онъ оскорбилъ меня
                       И вскорѣ мной за то развѣнчанъ будетъ".
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Столь гордыя слова сказалъ измѣнникъ?
                       Но я предупрежденъ: вооружусь;
                       Поплатятся войной они за дерзость."
                       Скажи мнѣ: Уорикъ Маргаритѣ другъ?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Настолько другъ, мой славный повелитель,
                       Что принцъ беретъ дочь Уорика въ супруги.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Да, старшую; возьметъ другую Кларенсъ.
                       Простите, братъ-король, держитесь крѣпче.
                       Дочь Уорика вторую взять спѣшу.
                       Хотя я не владѣю королевствомъ,
                       Но въ бракѣ ниже васъ не окажусь.
                       Всѣ, кто мнѣ другъ и Уорику -- за мною.

(Уходитъ, за нимъ Сомерсетъ).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Не я. Въ умѣ я выше цѣль намѣтилъ.
                       Не ради брата -- для вѣнца останусь.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       За Уорика,-- и Сомерсетъ, и Кларенсъ.
                       Чтожъ? Къ худшему теперь я подготовленъ,
                       Но въ крайности такой должно спѣшить.
                       Пемброкъ и Стаффордъ, именемъ моимъ
                       Собрать войска, готовиться къ войнѣ!
                       Враги ужъ здѣсь иль высадятся вскорѣ.
                       Я лично самъ послѣдую за вами.

(Пемброкъ и Стаффордь уходятъ).

                       Но до ухода, Гастингсъ, Монтэгю,
                       Мои сомнѣнья разрѣшите, Уорикъ
                       По связи и по крови -- близокъ вамъ.
                       Скажите жъ: вамъ дороже онъ, чѣмъ я?
                       Но если такъ -- къ нему ступайте оба.
                       Друзьямъ притворнымъ предпочту враговъ.
                       Но если вы мнѣ вѣрность сохраните -- .
                       По дружески мнѣ поклянитесь въ томъ,
                       Съ тѣмъ, чтобы въ васъ не могъ я усомниться.
  
                                           Монтэгю.
  
                       Воздай мнѣ Богъ -- поскольку вѣренъ буду.
  
                                           Гастингсъ.
  
                       И мнѣ -- поскольку постою за васъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Братъ, Ричардъ, ты останешься-ли съ нами?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Всѣмъ вопреки, кто будетъ противъ васъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Ну, если такъ -- увѣренъ я въ побѣдѣ
                       Впередъ,-- и часу не промедля, встрѣтимъ
                       Мы Уорика съ его французскимъ войскомъ. (Уходятъ).

  

СЦЕНА II.

Равнина въ Уорикшайрѣ.

Входятъ Уорикъ, Оксфордъ съ французскими и англійскими войсками.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Милордъ, повѣрьте, все идетъ отлично,
                       Простой народъ бѣжитъ толпою къ намъ.
  

Входятъ Кларенсъ и Сомерсетъ.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Скажите сразу, лорды, мы -- друзья?
  
                                           Кларенсъ.
  
                       На этотъ счетъ, милордъ, покойны будьте.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Тогда привѣтъ тебѣ, любезный Кларенсъ,
                       Вамъ, Сомерсетъ. Считаю недостойнымъ
                       Подозрѣвать того, кто благородно
                       Протягиваетъ руку въ знакъ любви.
                       Иначе я подумалъ бы, что Кларенсъ,
                       Братъ Эдуарда -- намъ притворный другъ,
                       Но дочь моя твоею будетъ, Кларенсъ.
                       Теперь же, пользуясь покровомъ ночи,
                       И тѣмъ, что станъ расположенъ небрежно,
                       По городамъ солдаты разошлись
                       И охраняемъ братъ твой только стражей --
                       Его могли-бъ мы захватить врасплохъ.
                       Развѣдчики находятъ дѣло легкимъ.
                       Какъ сильный Діомедъ съ Улисомъ -- храбро
                       И съ ловкостью въ шатеръ проникли къ Резу,
                       Чтобъ роковыхъ коней ѳракійскихъ вывесть --
                       Покрытые покровомъ чернымъ ночи,
                       Могли-бъ и мы снять стражу Эдуарда
                       И взять его, не говорю: убитъ.
                       Хочу лишь захватить его нежданно.
                       Всѣ, кто со мной участвуетъ въ попыткѣ --
                       Провозгласите: Генрихъ! вслѣдъ за мной.

(Всѣ кричатъ: Генрихъ!)

                       Идемъ безмолвно! За друзей его,
                       За Уорика -- Богъ и святой Георгій.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА III.

Лагерь Эдуарда, близъ Іорка.

Входятъ нѣсколько часовыхъ для караула при королевскомь шатрѣ.

                                           1-ы й часовой.
  
                       Ступайте каждый къ своему посту,
                       Король уже ко сну расположился.
  
                                           2-ой часовой.
  
                       Но развѣ онъ не ляжетъ?
  
                                           1-ый часовой.
  
                                                     Онъ поклялся
                       Торжественно не спать въ своей постели
                       Покуда онъ иль Уорикъ не умрутъ.
  
                                           2-ой часовой.
  
                       Должно быть, завтра будетъ этотъ день,
                       Коль вѣренъ слухъ, что Уорикъ недалеко.
  
                                           3-ій часовой.
  
                       Скажи, прошу тебя: кто этотъ лордъ,
                       Что съ королемъ въ его шатрѣ остался?
  
                                           1-ый часовой.
  
                       Лордъ Гастингсъ, другъ ближайшій короля.
  
                                           3-ій часовой.
  
                       Вотъ какъ! Но почему велитъ король,
                       Чтобъ въ городахъ начальники стояли,
                       A самъ живетъ въ открытомъ полѣ, въ стужу?
  
                                           2-ой часовой.
  
                       Опаснѣе оно, зато -- почетнѣй.
  
                                           3-ій часовой.
  
                       Когда бы мнѣ покой да уваженье,
                       Я предпочелъ бы ихъ опасной чести.
                       Знай только Уорикъ положенье дѣлъ --
                       Онъ разбудилъ бы короля, пожалуй.
  
                                           1-ый часовой.
  
                       Помѣхой будутъ наши аллебарды.
  
                                           2-ой часовой.
  
                       Затѣмъ и сторожимъ, чтобъ охранять
                       Его особу отъ ночныхъ враговъ.
  

Входятъ Уорикъ, Кларенсъ, Оксфордъ, Сомерсетъ и войска.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Его шатеръ, a вотъ и часовые.
                       Смѣлѣй! Теперь иль никогда -- намъ честь!
                       За мной,-- и въ нашей власти Эдуардъ.
  
                                           1-ый часовой.
  
                       Стой! Кто идетъ?
  
                                           2 ой часовой.
  
                                           Стой, или ты умрешь!

(Уорикъ и прочіе съ криками: Уорикъ! Уорикъ! бросаются на стражу, которая разбѣіается, крича: къ оружію! Уорикъ и прочіе преслѣдуютъ ихъ. Трубы и барабаны. Возвращаются Уорикъ и прочіе, неся въ креслѣ короля, который не одѣтъ. Глостеръ и Гастинісъ, бѣгутъ).

  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Но кто бѣжалъ тамъ?
  
                                           Уорикъ.
  
                                                     Ричардъ и лордъ Гастингсъ.
                       Пускай. Вотъ герцогъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                                                     Герцогь? королемъ
                       Ты звалъ меня, прощаясь!
  
                                           Уорикъ.
  
                                                     Это -- прежде.
                       Посольскій санъ во мнѣ вы оскорбили,
                       Санъ короля тогда жъ y васъ я отнялъ.
                       И мнѣ благодаря, вы -- герцогъ Іоркъ.
                       И можете-ль вы королевствомъ править,
                       Когда не знали какъ почтить посла,
                       Какъ лишь съ одной женою повѣнчаться,
                       Какъ съ братьями вести себя по братски,
                       Какъ обезпечить благо государства,
                       Какъ отъ враговъ себя обезопасить?
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Ты также здѣсь, братъ Кларенсъ? Вижу я,
                       Что Эдуардъ безспорно долженъ пасть.
                       Но вопреки всѣмъ неудачамъ, Уорикъ,
                       Тебѣ и всѣмъ сторонникамъ твоимъ --
                       Я навсегда останусь королемъ.
                       Враждебный рокъ низвергнулъ мой престолъ,
                       Но духъ мой -- шире колеса фортуны.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Будь, Эдуардъ, ты королемъ въ душѣ.

(Снимаетъ съ него корону).

                       Но Англіи вѣнецъ пусть носить Генрихъ.
                       Онъ будетъ королемъ, a ты -- лишь тѣнью.
                       Лордъ Сомерсетъ, прошу васъ наблюдите:
                       Пусть герцога архіепископъ Іоркскій,
                       Мой братъ, немедля приметъ подъ надзоръ.
                       Когда сражусь съ отрядомъ я Пемброка --
                       Прибуду самъ и сообщу ему
                       Людовика отвѣтъ и лэди Боны.
                       Прощай покуда, добрый герцогъ Іоркъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Судьба велитъ, повиноваться надо,
                       Къ чему бороться съ вѣтромъ и теченьемъ?

(Уходитъ подъ стражею, съ нимъ Сомерсетъ).

  
                                           Оксфордъ.
  
                       Ну, чтожъ теперь, милорды, остается,
                       Какъ не идти съ отрядами на Лондонъ?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Вотъ первое: должны изъ заключенья
                       Мы короля освободить немедля
                       И возвести на королевскій тронъ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА IV.

Лондонъ. Покой во дворцѣ.

Входятъ Елизавета и Райверсъ.

                                           Райверсъ.
  
                       Что, королева, такъ тревожитъ васъ?
  
                                           Королева Елизавета.
  
                       Ужели вамъ, братъ Райверсъ, неизвѣстно
                       Несчастіе, что короля постигло?
  
                                           Райверсъ.
  
                       Онъ важное сраженье потерялъ?
  
                                           Королева Елизавета.
  
                       Нѣтъ, самого его мы потеряли.
  
                       Райверсъ.
  
                       Король убитъ?
  
                                           Королева Елизавета.
  
                                           Почти убитъ: онъ -- плѣнникъ.
                       Иль стражей измѣнившею онъ преданъ,
                       Иль былъ врагомъ захваченъ онъ врасплохъ.
                       A далѣе, насколько я узнала,
                       Его епископъ Іоркскій охраняетъ,
                       Братъ Уорика свирѣпаго, нашъ врагъ.
  
                                           Райверсъ.
  
                       Вѣсть грустная, но все же, королева,
                       Не унывайте. Уорикъ можетъ битву
                       И проиграть, какъ выигралъ ее.
  
                                           Королева Елизавета.
  
                       До той поры жизнь поддержу надеждой,
                       Отчаянье должна я побороть
                       Изъ нѣжности къ ребенку Эдуарда,
                       Котораго ношу подъ сердцемъ нынѣ.
                       Вотъ что во мнѣ обуздываетъ гнѣвъ
                       И крестъ нести покорно заставляетъ,
                       Вотъ почему я сдерживаю слезы
                       И вздохи, кровь сосущіе, чтобъ ими
                       Не затопить, не задушить того,
                       Кто отпрыскъ Эдуарда и по праву
                       Наслѣдникомъ престола долженъ быть.
  
                                           Райверсъ.
  
                       Но съ Уорикомъ что сталось, королева?
  
                                           Королева Елизавета.
  
                       Извѣстно мнѣ, что онъ идетъ на Лондонъ,
                       Чтобъ Генриха вѣнчать короной снова,
                       Итакъ, должны друзья Эдварда пасть.
                       Предупредивъ насиліе тирана --
                       (Повѣрю-ли тому, кто измѣнилъ?),
                       Немедленно въ святилищѣ укроюсь,
                       Чтобъ мнѣ спасти наслѣдника престола,
                       Избѣгну тамъ обмана и насилья.
                       Идемъ туда, пока возможно бѣгство,
                       Захватитъ Уорикъ насъ -- тогда умремъ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА V.

Паркъ близъ замка Миддльгомъ въ Іоркшайрѣ.

Входятъ Глостеръ, Гастингсъ, сэръ Вильямъ Стэнли и др.

                                           Глостеръ.
  
                       Теперь, лордъ Гастингсъ и сэръ Вильямъ Стэнли,
                       Не удивляйтесь болѣе, что васъ
                       Я въ чащу парка самую завелъ.
                       Вотъ дѣло въ чемъ: король, какъ вамъ извѣстно,
                       Здѣсь -- плѣнникомъ епископа, но тотъ
                       Съ нимъ хорошо обходится, свободу
                       Ему даетъ большую. Часто здѣсь
                       Охотится подъ слабымъ онъ надзоромъ,
                       И тайно я увѣдомилъ его,
                       Что если онъ, подъ видомъ развлеченья
                       Обычнаго, направится сюда --
                       То въ этотъ часъ друзей найдетъ и помощь
                       Съ тѣмъ, чтобъ его освободить изъ плѣна.
  

Входятъ король Эдуардъ и охотникъ.

  
                                           Охотникъ.
  
                       Сюда, милордъ, здѣсь мы найдемъ добычу.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Нѣтъ, вотъ сюда; охотники насъ ждутъ.
                       Братъ Глостеръ, Гастингсъ, вы сюда пришли
                       За тѣмъ, чтобъ красть епископскихъ оленей?
  
                                           Глостеръ.
  
                       И часъ, и дѣло -- намъ велятъ спѣшить.
                       Конь приготовленъ на опушкѣ парка.
  
                                           Король Эдyардъ.
  
                       Куда же мы?
  
                                           Гастингсъ.
  
                                           Въ Линнъ, государь, оттуда --
                       Во Фландрію на корабляхъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                                                     Отлично
                       Придумано. Я такъ же полагалъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Я награжу тебя за смѣлость, Стэнли.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Что медлимъ здѣсь? Не время для бесѣды.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Что скажешь ты, охотникъ? Хочешь съ нами?
  
                                           Охотникъ.
  
                       Да, лучше такъ, вѣдь здѣсь меня повѣсятъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Тогда идемъ безъ дальнихъ разговоровъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Прости, прелатъ. Нахмуритъ Уорикъ бровь;
                       Молись, чтобъ я здѣсь воцарился вновь.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА VI.

Лондонъ. Покой въ Тоуэрѣ.

Входитъ король Генрихъ, Кларенсъ, Уорикъ, Сомерсетъ, молодой Ричмондъ, Оксфордъ, Монтэгю, Комендантъ Тоуэра и cвuma.

                                           Король Генрихъ.
  
                       Ну, комендантъ, когда помогъ Всевышній
                       Моимъ друзьямъ Эдварда низложить,
                       И плѣнъ мой сталъ -- свободой, опасенье --
                       Надеждою, и радостью -- печали,
                       Чѣмъ награжу тебя, освободясь?
  
                                           Комендантъ.
  
                       Я -- подданный и требовать не вправѣ,
                       Но еслибъ могъ просить я, то прошу
                       У вашего величества прощенья.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Въ чемъ, комендантъ? Въ хорошемъ обращеньѣ?
                       За доброту я отплачу тебѣ.
                       Она мой плѣнъ въ отраду превратила,
                       Знакомую порою птицамъ въ клѣткѣ,
                       Когда они, натосковавшись вволю,
                       При звукахъ пѣсенъ, о своей свободѣ
                       Утраченной готовы позабыть.
                       За Богомъ вслѣдъ, ты, Уорикъ, мой спаситель;
                       Я Бога и тебя благодарю,
                       Онъ повелѣлъ, a ты исполнилъ волю.
                       Съ тѣмъ, чтобъ гоненья рока побѣдить,
                       Я буду жить вдали отъ всякой власти,
                       И чтобъ народъ страны благословенной
                       Не пострадалъ отъ звѣздъ, враждебныхъ мнѣ --
                       Хотя вѣнецъ носить какъ прежде буду,
                       Тебѣ передаю правленье, Уорикъ,
                       Затѣмъ, что счастливъ ты во всѣхъ дѣлахъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Васъ, государь, за добродѣтель славятъ,
                       Но мудрость вы не меньшую явили,
                       Предвидя рокъ, съумѣвъ его избѣгнуть.
                       Не многіе смягчать умѣютъ звѣзды.
                       Но за одно дозвольте осудить васъ,
                       Что вы меня при Кларенсѣ избрали.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Нѣтъ, Уорикъ, ты достоинъ управлять,
                       Ты получилъ отъ неба при рожденьѣ
                       Оливковую вѣтвь съ вѣнкомъ лавровымъ,
                       Благословенъ равно въ войнѣ и въ мирѣ.
                       Я съ выборомъ такимъ вполнѣ согласенъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Протекторомъ я Кларенса избралъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Вы оба, Кларенсъ, Уорикъ, дайте руки.
                       Соедините руки и сердца;
                       Чтобъ не было раздора въ управленьи,
                       Протекторами края будьте оба.
                       Я стану жить какъ частный человѣкъ,
                       Остатокъ дней молитвѣ посвятивъ,
                       Хвалѣ Творцу, раскаянью въ грѣхахъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       На волю короля что скажешь, Кларенсъ?
  
                                           Клaренсъ.
  
                       Согласенъ онъ, когда согласенъ Уорикъ,
                       На счастіе твое я полагаюсь.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Согласенъ я, хотя и поневолѣ.
                       Какъ тѣнь двойная Генриха, впряжемся
                       Въ одно ярмо, чтобъ замѣстить его --
                       Лишь въ тяжести правленія, конечно,--
                       Ему покой съ почетомъ предоставивъ.
                       Теперь всего нужнѣе: Эдуарда
                       Измѣнникомъ немедля объявить
                       И взять въ казну имущество и земли.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       A что еще? Опредѣлить наслѣдство.
  
                                           Уорикъ.
  
                       И Кларенсъ въ немъ свою получитъ долю.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Да будетъ первымъ изъ важнѣйшихъ дѣлъ --
                       Прошу о томъ, приказывать не смѣю --
                       Послать за королевою и сыномъ,
                       Чтобъ ихъ скорѣй изъ Франціи вернуть.
                       Пока не вижу ихъ -- сомнѣній страхъ
                       Во мнѣ свободы радость омрачаетъ.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Съ поспѣшностью исполнимъ, государь.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Лордъ Сомерсетъ, тотъ юноша, о комъ
                       Вы съ нѣжностью заботитесь -- онъ кто-же?
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Графъ юный Генрихъ Ричмондъ, государь.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Надежда Англіи, поди ко мнѣ.

(Кладетъ руку ему на голову).

                       Коль истину велѣньемъ тайныхъ силъ
                       Я прозрѣваю -- будетъ для отчизны
                       Благословеннымъ юноша прекрасный.
                       Въ его чертахъ -- спокойное величье,
                       И создано чело -- носить вѣнецъ,
                       Для скипетра -- рука его, a самъ онъ --
                       Съ тѣмъ, чтобъ престолъ со временемъ украсить.
                       О немъ пекитесь, лорды, онъ поможетъ
                       Вамъ болѣе, чѣмъ повредилъ я вамъ.
  

Входитъ гонецъ.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Какая вѣсть?
  
                                           Гонецъ.
  
                                           Что скрылся Эдуардъ.
                       Въ Бургундію поспѣшно онъ бѣжалъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Нерадостная вѣсть! Но какъ бѣжалъ онъ?
  
                                           Гонецъ.
  
                       Онъ Глостеромъ и Гастингсомъ, что втайнѣ
                       Устроили засаду въ чащѣ лѣса --
                       У егерей епископа отбитъ.
                       Онъ каждый день охотой развлекался.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Мой братъ свой долгъ небрежно исполнялъ.
                       Идемъ же, государь, измыслимъ средство
                       Предотвратить возможную бѣду.

(Всѣ уходятъ, кромѣ Сомерсета, Ричмонда и Оксфорда).

  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Не по душѣ мнѣ бѣгство Эдуарда,
                       Бургундія ему окажетъ помощь,
                       И вскорѣ намъ опять грозитъ война.
                       Какъ Генриха пророческое слово
                       О Ричмондѣ -- порадовало сердце,
                       Такъ сжалось сердце опасеньемъ бѣдъ,
                       Ему и намъ грозящихъ въ столкновеньи.
                       Чтобъ худшее предотвратить, лордъ Оксфордъ,
                       Пошлемъ его въ Бретань, покуда буря
                       Войны междоусобной не утихнетъ.
  
                                           Оксфордъ.
  
                       Да, если Эдуардъ захватитъ власть --
                       То съ прочими и Ричмондъ долженъ пасть.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Да будетъ такъ. Въ Бретань его отправимъ.
                       Идемъ, чтобъ все устроить поскорѣй.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА VII.

Передъ Іоркомъ.

Трубы. Входятъ король Эдуардъ, Глостеръ, Гастингсъ и войска.

                                            Король Эдуардъ.
  
                       Итакъ, братъ Ричардъ, Гастингсъ и другіе,
                       За прежнее судьба вознаграждаетъ
                       Покуда насъ. Она пророчитъ мнѣ,
                       Что снова я возвышусь до короны
                       Изъ глубины паденья моего.
                       Успѣшно море дважды переплыли
                       И помощь мы въ Бургундіи достали,
                       Изъ Равенспургской гавани прибывшимъ
                       Къ воротамъ Іорка -- остается намъ
                       Вступить въ него, какъ въ герцогство свое.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Ворота на затворѣ. Знакъ плохой!
                       Когда споткнешься на порогѣ -- значитъ.
                       Тебѣ въ стѣнахъ опасность угрожаетъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Ну, полно, братъ! Не намъ примѣтъ бояться.
                       Прямымъ или кривымъ путемъ, но мы
                       Должны войти и ожидать друзей.
  
                                           Гастингсъ.
  
                       Я постучусь еще разъ, государь.
  

На стѣны входятъ мэръ города Іорка и члены совѣта.

  
                                           Mэръ.
  
                       Намъ вѣдомо прибытье ваше, лорды,
                       Мы заперлись себя оберегая:
                       Вѣдь Генриху мы въ подданствѣ клялись.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Но, мэръ, вѣдь если Генрихъ -- вашъ король,
                       Не меньше Эдуардъ, чѣмъ герцогъ Іоркскій.
  
                                           Mэръ.
  
                       За меньшаго я васъ не почитаю.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Я требую лишь герцогство мое,
                       Котораго съ меня вполнѣ довольно.
  
                                           Глостеръ (въ сторону).
  
                       Куда лиса просунетъ носъ одинъ --
                       Туда и вся пролѣзть она съумѣетъ.
  
                                           Гастингсъ.
  
                       Ну, что же, мэръ, стоите вы въ сомнѣньи?
                       Откройте намъ, мы Генриху друзья.
  
                                           Mэръ.
  
                       Чтожъ? Если такъ -- ворота мы откроемъ.

(Сходятъ со стѣны).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Начальникъ мудрый, скоро убѣдился.
  
                                           Гастингсъ.
  
                       Вѣдь старику желательно, чтобъ все
                       Шло хорошо, но стоитъ намъ войти,
                       Сомнѣнья нѣтъ, его мы образумимъ,
                       A также -- всѣхъ товарищей его.

(Внизу показывается мэръ и члены совѣта).

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Ворота, мэръ, въ военное лишь время
                       Иль только на ночь надо запирать,
                       Не бойся же и мнѣ отдай ключи.

(Беретъ ключи).

                       A Эдуардъ вашъ городъ защититъ,
                       Тебя, и всѣхъ, кто за него стоитъ.
  

Барабанный бой. Входятъ Монгомери и войска.

  
                                           Глостеръ.
  
                       Братъ! Вотъ идетъ и сэръ Джонъ Монгомери.
                       Нашъ вѣрный другъ, когда я не ошибся?
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Привѣтъ сэръ Джонъ! Зачѣмъ собрали войско?
  
                                           Монгомери.
  
                       На помощь королю Эдварду въ бурю,
                       Вѣдь это долгъ всѣхъ подданныхъ его.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Благодарю, мой добрый Монгомери,
                       Но не вѣнца, лишь герцогства прошу я,
                       Пока Господь намъ большее пошлетъ.
  
                                           Монгомери.
  
                       Такъ я уйду, счастливо оставаться!
                       Не герцогу, a королю служу.
                       Бей въ барабанъ! Сейчасъ идемъ отсюда.

(Начинается маршъ).

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Постой, сэръ Джонъ, и сообща обсудимъ,
                       Какъ возвратить вѣрнѣй себѣ корону.
  
                                           Монгомери.
  
                       Что обсуждать? Скажу я прямо: если
                       Не станете вы требовать короны --
                       Судьбѣ васъ предоставивъ, я уйду,
                       Чтобъ задержать идущихъ къ вамъ на помощь.
                       Не для вѣнца -- тогда зачѣмъ же биться?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Онъ правъ. Что пользы въ тонкостяхъ подобныхъ?
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Усилимся,-- тогда права предъявимъ,
                       Пока мудрѣй -- нашъ замыселъ таить.
  
                                           Гастингсъ.
  
                       Сомнѣнья -- прочь! Пускай рѣшитъ оружье.
  
                                           Глостеръ.
  
                       И тотъ, кто смѣлъ -- скорѣй вѣнца достигнетъ.
                       Братъ, мы тебя объявимъ королемъ;
                       Молва о томъ къ намъ привлечетъ друзей,
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       По вашему пусть будетъ. Правъ своихъ
                       Я требую, a Генрихъ -- самозванецъ.
  
                                           Монгомери.
  
                       Теперь я слышу государя рѣчь,
                       И биться я готовъ за Эдуарда.
  
                                           Гастингсъ,
  
                       Трубить! Сейчасъ его провозгласимъ.
                       Ты, братъ солдатъ, читай провозглашенье.

(Даетъ ему бумагу. Трубы).

  
   Солдатъ (читаетъ). Мы, Эдуардъ Четвертый, милостью Божіей, король Англіи и Франціи, владѣтель Ирландіи и прочее.
  
                                           Монгомери.
  
                       Кто Эдуарда правъ не признаетъ --
                       Того зову со мной въ единоборство.

(Бросаетъ перчатку).

  
   Всѣ. Да здравствуетъ король Эдуардъ Четвертый!
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Благодарю, мой храбрый Монгомери,
                       Благодарю всѣхъ васъ. И если счастье
                       Поможетъ мнѣ -- я съ вами расквитаюсь.
                       На эту ночь мы пріютимся въ Іоркѣ,
                       Когда же утромъ солнца колесница
                       Появится надъ краемъ горизонта --
                       На Уорика и на друзей его
                       Идемъ впередъ. Самъ Генрихъ -- не боецъ.
                       Строптивый Кларенсъ, какъ тебѣ не стыдно
                       Льстить Генриху и брата оставлять?
                       Вы встрѣтитесь намъ оба: ты и Уорикъ.
                       Ну, храбрецы, въ побѣдѣ нѣтъ сомнѣнья,
                       A побѣдивъ, не сомнѣвайтесь въ платѣ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА VIII.

Лондонъ. Покой во дворцѣ.

Трубы. Входятъ король Генрихъ, Уорикъ, Кларенсъ, Монтэгю, Экзетеръ и Оксфордъ.

                                           Уорикъ.
  
                       Что предпринять, милорды? Эдуардъ
                       Изъ Бельгіи съ голландцами тупыми
                       И нѣмцами ретивыми вернулся,
                       Проливъ благополучно переплывъ.
                       Съ войсками онъ идетъ на Лондонъ прямо
                       И простаки толпой бѣгутъ къ нему.
  
                                           Оксфордъ.
  
                       Войска собравъ, назадъ его отбросимъ.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Огонь въ началѣ -- затоптать легко,
                       A разгорится -- не зальешь рѣкою.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Есть въ Уорикшайрѣ вѣрные друзья,
                       Миролюбивы, но въ сраженьѣ храбры;
                       Ихъ подниму. Сынъ Кларенсъ, ты дворянъ
                       И рыцарей изъ Суффолька и Кента
                       И Норфолька съ собою увлечешь.
                       Братъ Монтэгю, найдешь ты въ Букингамѣ,
                       Нортгэмптонѣ, Лейчестершайрѣ многихъ,
                       Которые послушаютъ тебя
                       Ты, храбрый Оксфордъ, горячо любимый
                       Оксфордцами -- сберешь своихъ друзей.
                       A государь въ кругу достойныхъ гражданъ,
                       Какъ островъ нашъ, морями окруженный,
                       Какъ скромная Діана между нимфъ --
                       Здѣсь въ Лондонѣ насъ будетъ ожидать.
                       Откланяйтесь безъ возраженій, лорды,
                       Прощайте, государь.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Прощай, мой Гекторъ и надежда Трои.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Въ знакъ вѣрности -- цѣлую вашу руку.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Тебѣ желаю счастья. добрый Кларенсъ.
  
                                           Mонтэгю.
  
                       Утѣшьтесь, государь, итакъ -- прощайте.
  
                                           Оксфордъ (цѣлуя руку Генриха).
  
                       Свидѣтельствую вѣрность и -- прощаюсь.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Любезный Оксфордъ, милый Монтэгю,
                       Вамъ всѣмъ желаю счастья на прощанье.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Прощайте, лорды. Встрѣча -- въ Ковентри.

(Уходятъ Уорикъ, Кларенсъ, Оксфордъ и Монтэію).

  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Здѣсь во дворцѣ останусь я покуда.
                       Братъ Экзетеръ, что скажетъ ваша свѣтлость?
                       Мнѣ кажется, что войско Эдуарда
                       Не можетъ въ полѣ одолѣть мое?
  
                                           Экзетеръ.
  
                       Лишь только бы онъ прочихъ не сманилъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Я не боюсь. Прославленъ я за строгость.
                       Ни къ чьей мольбѣ глухимъ я не бывалъ,
                       Не допускалъ я долгихъ проволочекъ,
                       Я состраданьемъ раны врачевалъ,
                       Я кротостью ихъ утѣшалъ въ печали,
                       Я милостью ихъ слезы осушалъ.
                       Я не желалъ отнять y нихъ богатства,
                       Не отягчалъ налогами большими,
                       Не мстилъ и тѣмъ, кто много согрѣшилъ.
                       За что жъ любитъ имъ Эдуарда больше?
                       Нѣтъ, Экзетеръ, отвѣтъ на милость -- милость,
                       И если левъ ягненка приласкаетъ,
                       За нимъ всегда послѣдуетъ ягненокъ.

(За сценой крики: Ланкастеръ! Ланкастеръ!).

  
                                           Экзетеръ.
  
                       Чу! Государь! Что значатъ эти крики?
  

Входятъ король Эдуардъ, Глостеръ и солдаты.

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Взять Генриха смущеннаго отсюда!
                       Насъ королемъ провозгласите вновь.
                       Источникъ ты для мелкихъ ручейковъ
                       Остановлю тебя, и втянетъ море
                       Мое въ себя ихъ до суха, разлившись
                       Отъ нихъ полнѣй. Его возьмите въ Тоуэръ
                       И говорить ему не дозволяйте.

(Нѣсколько человѣкъ уходятъ съ королемъ Генрихомъ).

                       Мы въ Ковентри отправимся, милорды,
                       Гдѣ пребываетъ нынѣ дерзкій Уорикъ.
                       Сіяетъ солнце, если жъ мы замедлимъ --
                       Намъ холода испортятъ сѣнокосъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Спѣшимъ -- пока всѣхъ войскъ онъ не собралъ.
                       Застанемъ тамъ измѣнника врасплохъ.
                       Ну, храбрецы, идемъ на Ковентри.

(Уходятъ).

  

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Ковентри.

На стѣну входятъ Уорикъ, мэръ Ковентри, два гонца и др.

                                           Уорикъ.
  
                       Гдѣ жъ доблестнаго Оксфорда гонецъ?
                       Далеко-ли твой лордъ отсюда, другъ?
  
                                           1-ый гонецъ.
  
                       Онъ въ Денсморѣ, теперь идетъ сюда.
  
                                           Уорикъ.
  
                       A какъ далеко братъ нашъ Монтэгю?
                       Гдѣ тотъ гонецъ, что присланъ Монтэгю?
  
                                           2-ой гонецъ.
  
                       Съ могучимъ войскомъ въ Дэнтри онъ остался.
  

Входитъ сэръ Джонъ Сомервиль.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Ну, Сомервиль, что любящій мой сынъ?
                       По твоему, отъ насъ какъ близко Кларенсъ?
  
                                           Сомервиль.
  
                       Въ Соутэмѣ я его оставилъ съ войскомъ
                       И жду, что онъ чрезъ два часа прибудетъ.

(Слышенъ барабанный бой).

  
                                           Уорикъ.
  
                       Такъ это онъ; я слышу барабаны.
  
                                           Сомервиль.
  
                       Не онъ, милордъ, вѣдь Соутэмъ здѣсь лежитъ,
                       A слышенъ бой съ той стороны, гдѣ Уорикъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Но кто жъ идетъ? Нежданные друзья?
  
                                           Сомервиль.
  
                       Узнаете сейчасъ. Они ужъ тутъ.

(Входятъ въ городъ).

  

Трубы. Маршъ. Входятъ король Эдуардъ, Глостеръ и войско.

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Ступай, трубачъ, труби къ переговорамъ.
  
                                 Глостеръ.
  
                       Людей вдоль стѣнъ разставилъ хмурый Уорикъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Незванный гость! Разгульный Эдуардъ
                       Ужели здѣсь? Подкуплены иль спали
                       Развѣдчики, что мы о томъ не знаемъ?
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Не хочешь-ли открыть ворота, Уорикъ?
                       Привѣтствовать насъ кротко и, колѣна
                       Склонивъ предъ Эдуардомъ, королемъ
                       Назвать его, о милости прося?
                       Тогда тебѣ проститъ онъ оскорбленья.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Не лучше-ли тебѣ уйти съ войсками?
                       Сознавшись: кто возвелъ тебя и свергнулъ,
                       Съ раскаяньемъ признать мое главенство?
                       Ты герцогомъ останешься, какъ прежде.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Я ожидалъ, что скажетъ онъ: король!
                       Иль невзначай, быть можетъ, пошутилъ онъ?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Но герцогство -- ужели даръ плохой?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Богатый даръ -- отъ графа бѣдняка.
                       Тебѣ взамѣнъ я окажу услугу.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Я далъ корону брату твоему.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Она моя, хотя и твой подарокъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Не Атласъ ты для столь великой ноши.
                       Ты слабъ и Уорикъ даръ свой отнимаетъ.
                       Король мой -- Генрихъ, я его вассалъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Но Уорика король -- Эдварда плѣнникъ
                       Скажи мнѣ, Уорикъ доблестный, одно:
                       Безъ головы куда годится тѣло?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Какъ жаль, что Уорикъ не былъ прозорливѣй.
                       Пока тащилъ простую онъ десятку --
                       Былъ изъ колоды выкраденъ король.
                       Ты Генриха оставилъ во дворцѣ
                       Епископа, a въ Тоуэрѣ онъ нынче.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Да, это такъ. Но все жъ ты -- Уорикъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                                                                         Уорикъ,
                       Лови минуту, преклони колѣна,
                       Желѣзо куй, покуда не остыло.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Скорѣй я руку отрублю и брошу
                       Ее тебѣ другой рукой въ лицо,
                       Чѣмъ опущу мой флагъ передъ тобою.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Плыви! Да будутъ вѣтеръ и теченье --
                       Тебѣ друзья. За кудри смоляныя
                       Тебя возьму, покуда не остыла
                       Отрубленная голова твоя,
                       И на пескѣ впишу твоею кровью:
                       "Измѣнчивый, подобно вѣтру, Уорикъ --
                       Теперь уже не станетъ измѣнять".
  

Входитъ Оксфордъ съ войсками, барабаннымъ боемъ и знаменами.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Отрадные цвѣта! Подходитъ Оксфордъ,
  
   Оксфордъ. Оксфордъ. Ланкастеръ!

(Входитъ съ войсками въ городъ).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Войдемъ и мы, когда ворота настежъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Въ нашъ тылъ зайти враги другіе могутъ.
                       Въ порядкѣ ждать ихъ будемъ. Безъ сомнѣнья,
                       Появятся они, чтобъ дать намъ битву.
                       A если нѣтъ -- ихъ укрѣпленья слабы,
                       И скоро мы измѣнниковъ прогонимъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Привѣтъ тебѣ! Подходишь кстати, Оксфордъ.
  

Входить Монтэгю съ войсками, барабаннымъ боемъ и знаменами.

  
                                           Mонтэгю.
  
                       Ланкастеръ! Монтэгю!

(Входитъ съ войсками въ городъ).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Ты и твой братъ, вы скоро за измѣну
                       Заплатите цѣннѣйшей вашей кровью.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Чѣмъ бой труднѣе, тѣмъ славнѣй побѣда.
                       Мой духъ сулитъ успѣхъ и одолѣнье.
  

Входитъ Сомерсетъ съ войсками, барабаннымъ боемъ и знаменами.

  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Ланкастеръ! Сомерсетъ!

(Входитъ съ войсками въ городъ).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Два герцога, носившихъ это имя,
                       Своею жизнью Іоркамъ заплатили,
                       Коль выдержитъ мой мечъ, ты будешь третьимъ.
  

Входитъ Кларенсъ съ войсками, барабаннымъ боемъ и знаменами.

  
                                           Уорикъ.
  
                       Вотъ шествуетъ Джорджъ Кларенсъ. У него
                       Довольно войскъ, чтобъ брату дать сраженье.
                       Стремленіе за правду постоять --
                       Сильнѣе въ немъ любви къ родному брату.
                       Зовъ Уорика всегда услышитъ Кларенсъ.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Отецъ мой Уорикъ, это знаешь ты?

(Срываетъ алую розу со шляпы).

                       Смотри, тебѣ я мой позоръ бросаю.
                       Я не хочу разрушить домъ отца,
                       Скрѣпившаго своею кровью камни,
                       И возвышать Ланкастера. Ты думалъ,
                       Что Кларенсъ такъ жестокъ,безчеловѣченъ,
                       Такъ неразуменъ, что направитъ онъ
                       Орудіе зловѣщее войны
                       На короля законнаго и брата?
                       Ты упрекнешь меня священной клятвой?
                       Ее сдержавъ, я былъ бы нечестивѣй
                       Чѣмъ Іевѳай, принесшій въ жертву дочь.
                       Нѣтъ, я своимъ проступкомъ опечаленъ
                       И съ тѣмъ, чтобъ милость брата заслужить --
                       Являюсь я твоимъ врагомъ смертельнымъ,
                       Съ рѣшимостью,гдѣ бъ я тебя ни встрѣтилъ
                       Отомстить за то, что ты меня завлекъ;
                       Тебя, надменный Уорикъ, вызываю,
                       И къ брату я, краснѣя, обращаюсь:
                       Прости мнѣ, Эдуардъ, вину заглажу,
                       Не гнѣвайся ты, Ричардъ, за былое.
                       Не буду больше я непостояннымъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Привѣтъ! Ты мнѣ милѣе въ десять разъ, dd>                       Чѣмъ еслибъ ты не навлекалъ нашъ гнѣвъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Ты поступилъ по братски, добрый Кларенсъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Предатель ты, клятвопреступникъ гнусный!
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Изъ города для битвы выйдешь, Уорикъ,
                       Иль должно на тебя обрушить стѣны?
  
                                           Уорикъ.
  
                       Не заперся я здѣсь для обороны,
                       Я въ Барнетѣ дамъ битву Эдуарду,
                       Коль вызовъ мой посмѣетъ онъ принять.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Посмѣю Уорикъ. Первымъ я иду.
                       Впередъ! Святой Георгій и побѣда.

(Уходить король Эдуардъ съ войсками; Уорикъ и его войско слѣдуетъ за ними).

  

СЦЕНА II.

Поле сраженія близъ Барнета.

Тревога. Битва. Входитъ король Эдуардъ, ведя раненаго Уорика.

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Лежи и умирай! Пускай съ тобою
                       Умретъ нашъ страхъ. Страшилищемъ былъ
  
                                           Уорикъ.
  
                       Ну, Монтэгю, держись! Ищу тебя,
                       Чтобъ съ Уорикомъ сложилъ ты рядомъ кости.

(Уходитъ).

  
                                           Уорикъ.
  
                       Кто здѣсь? Приди ко мнѣ, другъ или недругъ!
                       Скажи, кто побѣдителѣ? Іоркъ иль Уорикъ?
                       Что спрашивать? Истерзанное тѣло,
                       И кровь, и слабость, страждущее сердце
                       Все говоритъ, что тѣло отдаю
                       Свое -- землѣ, a недругамъ побѣду.
                       Подъ топоромъ такъ падаетъ и кедръ:
                       Въ его вѣтвяхъ жилъ царственный орелъ,
                       Въ тѣни его львы находили отдыхъ,
                       Его вершина выше поднималась
                       Чѣмъ дерево Юпитера, отъ вѣтра
                       Холоднаго кустарникъ защищая.
                       Мой взоръ, покровомъ смерти затемненный,
                       Какъ солнце въ часъ полудня ясенъ былъ
                       И проникалъ всѣ тайныя измѣны.
                       Кровавыя теперь чела морщины --
                       Гробницами монарховъ звали прежде,
                       И не было такого короля,
                       Кому бы я не могъ могилу вырыть.
                       Нахмурься я -- кто смѣлъ бы улыбнуться?
                       Въ крови и прахѣ -- нынѣ эта слава.
                       Уже теперь уходятъ отъ меня
                       Мои лѣса и замки. Изъ земель
                       Осталась мнѣ лишь та, гдѣ ляжетъ тѣло.
                       Все тлѣнъ и прахъ: власть царская, почетъ!
                       Какъ ни живи -- но всѣхъ могила ждетъ.
  

Входятъ Оксфордъ и Сомерсетъ.

  
                                           Сомерсетъ.
  
                       Лордъ Уорикъ, Уорикъ! Будь здоровъ и ты --
                       Могли бы мы вернуть свои утраты.
                       Вернулась королева съ сильнымъ войскомъ
                       Изъ Франціи! Когда-бъ ты могъ бѣжать!
  
                                           Уорикъ.
  
                       Я все же не бѣжалъ бы. Монтэгю,
                       Когда ты здѣсь -- дай, милый братъ, мнѣ руку.
                       Мой духъ, прильнувъ къ моимъ устамъ устами,
                       Ты задержи. Но ты меня не любишь.
                       Когда бъ любилъ -- омылъ бы ты слезами
                       Холодную запекшуюся кровь,
                       Которая раскрыть уста мѣшаетъ.
                       Спѣши же, Монтэгю, не то умру.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       О, горе, Уорикъ! Умеръ Монтэгю.
                       Онъ Уорика съ послѣднимъ вздохомъ звалъ,
                       Сказавъ: привѣтъ мой доблестному брату!
                       Еще пытался что-то онъ сказать
                       И говорилъ, но рѣчь звучала глухо,
                       Какъ смутный гулъ подъ сводомъ, и едва
                       Я подъ конецъ разслышалъ, какъ со стономъ
                       Онъ произнесъ:-- Прости навѣки, Уорикъ.
  
                                           Уорикъ.
  
                       Будь миръ душѣ его. Спасайтесь, лорды,
                       Со всѣми Уорикъ свидится на небѣ.

(Умираетъ).

  
                                           Оксфордъ.
  
                       Идемъ на встрѣчу войску королевы.

(Уходятъ, унося тѣло Уорика).

  

СЦЕНА III.

Другая часть поля.

Трубы. Входятъ торжественно король Эдуардъ съ Глостеромъ, Кларенсомъ и др.

                                           Король Эдуардъ.
  
                       До этихъ поръ ведетъ насъ счастье въ гору,
                       Побѣдными вѣнками одаряя.
                       Но и теперь при яркомъ блескѣ дня
                       Вдали я вижу тучу грозовую,
                       Что встрѣтится съ блестящимъ солнцемъ раньше,
                       Чѣмъ ложа своего оно достигнетъ.
                       Я разумѣю войско королевы,
                       Изъ Галліи прибывшее сюда;
                       Оно идетъ, чтобы сразиться съ нами.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Но вѣтерокъ разсѣетъ эту тучу
                       И за море опять ее прогонитъ;
                       Въ лучахъ твоихъ растаятъ облака:
                       Не каждое изъ нихъ рождаетъ бурю.
  
                                           Глостеръ.
  
                       У королевы тридцать тысячъ войска,
                       И Сомерсетъ и Оксфордъ къ ней бѣжали.
                       И если ей дадимъ передохнуть --
                       Намъ равною она по силамъ будетъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Насъ извѣщаютъ вѣрные друзья,
                       Что къ Тьюксббри направились они.
                       При Барнетѣ побѣду одержавъ,
                       Спѣшимъ туда; когда идти желаешь --
                       Не труденъ путь, и съ каждою страною
                       Пройденною мы увеличимъ войско.
                       Бей въ барабанъ, кричи: смѣлѣй! Впередъ!

(Уходятъ).

  

СЦЕНА IV.

Равнина близь Тьюксбери.

Маршъ. Входятъ королева Маргарита, принцъ, Сомерсетъ, Оксфордъ и войска.

                                           Маргарита.
  
                       Прославленные лорды, объ утратахъ
                       Мудрецъ не тужитъ, бодро онъ спѣшитъ
                       Помочь бѣдѣ. Мы потеряли мачту,
                       Канатъ оборванъ, якорь оторвался,
                       Изъ моряковъ погибла половина,
                       Но кормчій живъ. Пристойно-ли, чтобъ онъ,
                       Покинувъ руль, какъ струсившій мальчишка,
                       Сталъ слезы лить, воды прибавивъ въ море,
                       И сильнаго врага усиливъ этимъ,
                       Дозволилъ онъ разбиться кораблю,
                       Что смѣлостью и знаньемъ могъ спасти?
                       Ошибкою, позоромъ было-бъ это!
                       Пусть якоремъ былъ Уорикъ, главной мачтой --
                       Былъ Монтэгю, надежными снастями --
                       Убитые друзья. Что изъ того?
                       Но развѣ Оксфордъ -- не такой же якорь?
                       A Сомерсетъ -- не мачта, a друзья
                       Изъ Франціи -- не паруса и снасти?
                       A съ принцемъ я, хоть мы и не искусны,
                       За кормчаго не можетъ постоять?
                       Руль не покинетъ для того, чтобъ плакать,
                       Но поплывемъ -- на зло враждебнымъ вѣтрамъ,
                       Межъ скалъ и мелей, гибелью грозящихъ.
                       Нѣтъ пользы въ томъ, хулить иль славить волны?
                       Что Эдуардъ, когда не злое море?
                       Что какъ не мель обманчивая Кларенсъ?
                       Что Ричардъ, какъ не роковой утесъ?
                       И всѣ они -- враги ладьи несчастной.
                       Пуститься вплавь?-- недолго проплывете,
                       Стать на песокъ?-- провалитесь въ него,
                       Влѣзть на утесъ?-- приливъ оттуда смоетъ,
                       Иль съ голоду умрете. Смерть тройная.
                       Все это, лорды, говорю на случай,
                       Что еслибъ вы насъ вздумали покинуть.
                       Отъ братьевъ ждать вы можете пощады
                       Такой же, какъ отъ моря, скалъ и мелей.
                       Итакъ, смѣлѣй! Ребяческая слабость --
                       Предъ неизбѣжнымъ плакать и дрожать.
  
                                           Принцъ.
  
                       Да, женщина съ такимъ отважнымъ духомъ
                       Могла и въ труса, еслибъ онъ услышалъ
                       Слова ея -- вдохнуть такую храбрость,
                       Что безоружнымъ онъ пошелъ бы въ бой.
                       Ни въ комъ изъ васъ не сомнѣваюсь я,
                       Но еслибъ трусъ межъ вами оказался,
                       Я-бъ отпустилъ заранѣе его
                       Чтобъ онъ въ бѣдѣ не заразилъ другихъ,
                       Подобными себѣ по духу сдѣлавъ.
                       Когда -- избави Боже -- есть такой,
                       Пускай уйдетъ, пока въ немъ нѣтъ нужды.
  
                                           Оксфордъ.
  
                       У женщинъ и дѣтей -- такая доблесть!
                       И воинамъ слабѣть! О, вѣчный стыдъ!
                       Безстрашный юный принцъ! Твой дѣдъ великій
                       Въ тебѣ ожилъ. Живи же много лѣтъ,
                       Явивъ его подобіе и славу!
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       И кто въ такой надеждѣ не сразится --
                       Средь бѣла дня пусть какъ сова заснетъ.
                       Проснувшись же, осмѣянъ будетъ всѣми.
  
                                           Маргарита.
  
                       Благодарю васъ, Сомерсетъ и Оксфордъ.
  
                                           Принцъ.
  
                       Примите благодарность отъ того,
                       Кто ничего иного дать не можетъ.
  

Входитъ гонецъ.

  
                                           Гонецъ.
  
                       Готовьтесь, лорды, близко Эдуардъ,
                       Желающій сразиться. Стойте твердо.
  
                                           Оксфордъ.
  
                       Я такъ и ждалъ: разсчетъ его -- спѣшить,
                       Чтобъ насъ застать, пока мы не готовы.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                        Ошибся онъ. Въ готовности мы полной.
  
                                           Маргарита.
  
                       Отвага ваша радуетъ мнѣ сердце.
  
                                           Оксфордъ.
  
                       Здѣсь примемъ бой, не двинемся отсюда.
  

Трубы. Маршъ. Показываются вдали король Эдуардъ, Кларенсъ, Глостеръ и войска.

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Отважные друзья, вотъ лѣсъ терновый,
                       Что съ помощью небесъ и вашей силы --
                       До вечера мы съ корнемъ истребимъ.
                       Въ васъ разжигать не стану пылъ напрасно:
                       Горите вы желаньемъ сжечь его.
                       Подайте знакъ и въ бой идемте, лорды.
  
                                           Маргарита.
  
                       Милорды, рыцари, дворяне! Слезы --
                       Словамъ помѣха -- и при каждомъ словѣ
                       Струятся слезы изъ моихъ очей.
                       Скажу одно: король вашъ Генрихъ -- плѣнникъ
                       Своихъ враговъ, престолъ его захваченъ,
                       A царство -- бойня, гражданъ убиваютъ,
                       Поправъ его законъ, казну разграбивъ.
                       A вотъ и волкъ, виновный въ томъ разбоѣ.
                       За правду вы стоите, съ Богомъ, лорды,
                       Смѣлѣе же -- къ сраженью дайте знакъ.

(Оба войска уходятъ).

СЦЕНА V.

  

Другая часть поля.

  

Тревога, битва, затѣмъ -- отступленіе. Входятъ король Эдуардъ, Кларенсъ, Глостеръ и войска. Плѣнные королева Маргарита, Оксфордъ и Сомерсетъ.

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Теперь -- конецъ раздорамъ и волненьямъ.
                       Пусть Оксфорда отправятъ въ замокъ Хэмсъ,
                       A Сомерсету голову срубить.
                       Взять ихъ. Рѣчей ихъ слышать не желаю.
  
                                           Оксфордъ.
  
                       Рѣчами я тебя не потревожу.
  
                                           Сомерсетъ.
  
                       И я. Своей судьбѣ я покоряюсь.

(Сомерсетъ и Оксфордъ уходятъ по стражею).

  
                                           Маргарита.
  
                       Такъ съ грустью мы простимся въ этомъ мірѣ,
                       Чтобъ свидѣться въ Іерусалимѣ свѣтломъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Объявлено-ль: что взявшій Эдуарда
                       Награду получаетъ, плѣнникъ -- жизнь?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Все сдѣлаю. Вотъ юный Эдуардъ.
  

Входятъ солдаты съ принцемъ.

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Къ намъ храбреца пусть подведутъ! Что скажешь?
                       Столь юный тернъ уже колоться сталъ!
                       Чѣмъ, Эдуардъ, загладишь ты, что поднялъ
                       Оружіе, и мой народъ смутилъ,
                       И причинилъ такую намъ тревогу?
  
                                           Принцъ.
  
                       Какъ подданный со мною говори,
                       Честолюбивый, гордый Іоркъ. Устами
                       Моими говоритъ съ тобой отецъ.
                       Встань передъ нимъ и тамъ склони колѣни,
                       Гдѣ я стою! Тебя спрошу, измѣнникъ,
                       О томъ же я, на что отвѣта просишь.
  
                                           Маргарита.
  
                       Когда-бъ отецъ былъ такъ же смѣлъ, какъ ты !
  
                                           Глостеръ.
  
                       Могла-бы ты носить и нынѣ юбки
                       И y Ланкастера не красть штановъ.
  
                                           Принцъ.
  
                       Для зимнихъ вечеровъ -- Эзопа басни,
                       Не мѣсто здѣсь подобнымъ грубымъ притчамъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Клянусь, щенокъ, тебя я уморю.
  
                                           Маргарита.
  
                       Да, для людей ты -- язва моровая.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Пусть уберутъ ругательницу злую.
  
                                           Принцъ.
  
                       Пусть лучше злого горбуна возьмутъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Молчи; языкъ тебѣ укорочу я.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Держать себя, мальчишка, не умѣешь.
  
                                           Принцъ.
  
                       Я знаю какъ держаться, вы -- забыли.
                       Развратный Эдуардъ, предатель Джорджъ,
                       Уродецъ Дикъ, всѣмъ вамъ я говорю:
                       Я лучше васъ, измѣнники! вы всѣ
                       Права отца, мои вы захватили...
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Такъ вотъ тебѣ ругательницы сынъ.

(Закалываетъ ею).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Ты корчишься? Такъ вотъ! Умри скорѣе.

(Закалываетъ его).

  
                                           Кларенсъ.
  
                       A вотъ тебѣ за твой упрекъ въ измѣнѣ.

(Закалываетъ его).

  
                                           Маргарита.
  
                       Убейте и меня.
  
                                           Глостеръ.
  
                                           Изволь. Готовъ.

(Хочетъ убыть ее).

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Стой! Мы и такъ свершили слишкомъ много.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Къ чему ей жить? Міръ наполнять словами?
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Лишилась чувствъ? Привесть ее въ сознанье.
  
                                           Гластеръ (Кларенсу).
  
                       Пусть извинятъ меня король и братъ.
                       Спѣшу сейчасъ за важнымъ дѣломъ въ Лондонъ.
                       Къ вамъ до прибытья вѣсти долетятъ.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Что? Что? Какія?
  
                                           Глостеръ.
  
                                           Тоуэръ! Тоузръ!

(Уходитъ).

  
                                           Маргарита.
  
                       Нэдъ, милый Нэдъ! Скажи хоть слово, мальчикъ!
                       Не можешь ты? Измѣнники! Убійцы!
                       Кто Цезаря убилъ -- не пролилъ крови,
                       Не согрѣшилъ, не заслужилъ упрекъ,
                       Когда сравнить его дѣянья -- съ этимъ.
                       Тотъ мужемъ былъ, a тутъ -- почти ребенокъ.
                       На дѣтяхъ мужъ не вымещаетъ ярость.
                       И есть ли слово хуже, чѣмъ убійца,
                       Чтобъ я могла назвать васъ этимъ словомъ?
                       Заговорю -- и сердце разорвется;
                       Пусть разорвется -- стану говорить!
                       О, мясники, злодѣи, людоѣды,
                       Безвременно какой вы цвѣтъ скосили!
                       Вы, мясники, бездѣтны, a не то
                       О дѣтяхъ мысль могла-бъ внушить вамъ жалость.
                       A будете имѣть ихъ -- берегитесь,
                       Чтобъ въ юности ихъ такъ же не убили,
                       Какъ вами, палачи, загубленъ принцъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Убрать ее! Насильно уведите!
  
                                           Маргарита.
  
                       Оставьте! Здѣсь покончите со мной.
                       Сюда вонзи свой мечъ, и смерть мою
                       Тебѣ прощу. Нѣтъ? Ты исполни, Кларенсъ.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Клянусь: тебѣ я милости такой
                       Не окажу.
  
                                           Маргарита.
  
                                           О, добрый, милый Кларенсъ!
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Я поклялся, что этого не будетъ.
  
                                           Маргарита.
  
                       Да, но привыкъ ты клятвы нарушать.
                       То -- грѣхъ въ быломъ, теперь же это -- милость.
                       Не хочешь? Гдѣ же дьявольскій рѣзникъ,
                       Жестокій Ричардъ? Ричардъ, гдѣ же ты?
                       Въ твоихъ глазахъ убійство -- подаянье.
                       Ты не откажешь тѣмъ, кто проситъ крови.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Убрать ее! Приказываю вамъ.
  
                                           Маргарита.
  
                       Тебѣ, твоимъ -- да будетъ такъ, какъ принцу.

(Ее уводятъ силой).

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Гдѣ Ричардъ?
  
                                           Кларенсъ.
                                 Онъ отбылъ поспѣшно въ Лондонъ,
                       Чтобъ въ Тоуэрѣ кровавый ужинъ сдѣлать.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Онъ скоръ, когда онъ что-нибудь задумалъ.
                       Идемъ на Лондонъ, a простой народъ --
                       Благодарить и съ платой отпустить.
                       Тамъ свидимся мы съ нашей королевой,
                       Она мнѣ вѣрно сына подарила.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА VI.

Лондонъ. Покой во дворцѣ.

Король Генрихъ сидитъ съ книгою въ рукѣ, передъ нимъ комендантъ. Входитъ Глостеръ.

                                           Глостеръ.
  
                       Привѣтъ, милордъ. Вы погрузились въ чтенье?
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Да, добрый лордъ. Нѣтъ, лучше ужъ: милордъ.
                       Лесть -- это грѣхъ, a слово добрый -- лесть.
                       Вѣдь "добрый Глостеръ" -- то, что добрый дьяволъ!
                       Немыслимы какъ тотъ, такъ и другой.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Оставьте насъ, поговорить намъ нужно.

(Комендантъ уходитъ).

  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Пастухъ безпечный такъ бѣжитъ отъ волка,
                       Свое руно такъ подставляютъ овцы
                       И вслѣдъ затѣмъ -- и горло мяснику.
                       Какой родъ смерти Росцій разыграетъ?
  
                                           Глостеръ.'
  
                       Виновный духъ смущаютъ подозрѣнья,
                       И за кустами стражей видитъ воръ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Но пойманной въ кустахъ однажды птицѣ --
                       Сомнѣніе внушаетъ каждый кустъ,
                       И отъ него летитъ она пугливо.
                       Такъ предъ собой -- отецъ несчастный -- вижу
                       Теперь того, кѣмъ бѣдный мой птенецъ
                       Былъ заманенъ, захваченъ и убитъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Какимъ глупцомъ былъ критскій царь, что сына
                       Хотѣлъ какъ птицу научить летать,
                       Но съ крыльями безумецъ утонулъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Да, я -- Дедалъ; Икаръ -- мой бѣдный мальчикъ;
                       Миносъ, летѣть мѣшавшій -- твой отецъ,
                       A солнце то,-- что крылья растопило
                       У сына моего -- твой братъ Эдвардъ.
                       Ты -- море, чьей завистливой пучиной
                       Поглощена жизнь сына моего.
                       Убей меня оружьемъ, не словами.
                       Груди отраднѣй лезвіе кинжала,
                       Чѣмъ слуху моему -- разсказъ ужасный.
                       Зачѣмъ пришелъ ты? За моею жизнью?
  
                                           Глостеръ.
  
                       Считаешь ты меня за палача?
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Гонитель ты, я въ этомъ убѣжденъ,
                       И если убивающій невинныхъ
                       Свершаетъ казнь, конечно ты -- палачъ.
  
                                           Глостеръ.
  
                       Твой сынъ за дерзость мною былъ убитъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Будь ты убитъ за первую же дерзость --
                       Ты не убилъ бы сына моего.
                       Я предрекаю: тысячи людей,
                       Которымъ страхъ мой нынѣ неизвѣстенъ,
                       Тоскующіе старцы и вдовицы,
                       И сироты, чьи взоры полны слезъ,
                       Отцы, дѣтей лишенные, и жены --
                       Мужей своихъ, безвременно жестоко
                       Родителей утратившія дѣти --
                       Всѣ проклянутъ часъ твоего рожденья.
                       Тогда сова кричала -- знакъ плохой!
                       Смѣялся филинъ, предвѣщая бѣды,
                       И выли псы, и вихрь ломалъ деревья,
                       A на трубѣ усѣлся воронъ. Хоромъ
                       Болтливыя сороки стрекотали;
                       Страдала мать отъ материнскихъ мукъ
                       Сильнѣй другихъ, но меньше всѣхъ имѣла
                       Утѣхи материнской: ты родился
                       Уродливымъ комкомъ, не походившимъ
                       На плодъ такого гордаго ствола.
                       Родился ты съ зубами въ знакъ того,
                       Что міръ кусать явился ты, и если
                       Все прочее, что говорилось -- вѣрно,
                       Явился съ тѣмъ...
  
                                           Глостеръ.
  
                                           Не стану больше слушать.
                       Умри, пророкъ, среди твоихъ пророчествъ.

(Закалываетъ его).

                       Вотъ для чего я также призванъ былъ.
  
                                           Король Генрихъ.
  
                       Для множества другихъ еще убійствъ;
                       Меня помилуй, Боже, и его.

(Умираетъ).

  
                                           Глостеръ.
  
                       Какъ? Гордая Ланкастерская кровь
                       Не брызжетъ вверхъ, она впиталась въ землю!
                       Какъ плачетъ мечъ о смерти короля!
                       Пусть плачутъ всѣ кровавыми слезами,
                       Кто пожелалъ паденья дому Іорковъ!
                       Когда въ тебѣ осталась искра жизни --
                       Скажи въ аду, что я тебя послалъ.

(Снова колетъ его).

                       Я -- чуждый страха, жалости, любви.
                       Все истина, что Генрихъ мнѣ сказалъ:
                       Отъ матери я слышалъ зачастую,
                       Что въ міръ явился я впередъ ногами.
                       Не нужно ли мнѣ было торопиться
                       Тѣхъ погубить, кто захватилъ вѣнецъ?
                       Дивилась бабка, женщины кричали:
                       -- Спаси, Христосъ! Онъ родился съ зубами!--
                       И то былъ знакъ, что долженъ я собаку
                       Изображать, кусаться и рычать.
                       Но если небо станъ мой искривило --
                       Пусть также адъ мнѣ душу искривитъ.
                       Нѣтъ братскихъ чувствъ, нѣтъ братьевъ y меня,
                       И та любовь, которую священной
                       Зовутъ сѣдые старцы -- пусть живетъ
                       Она въ другихъ, похожихъ другъ на друга,
                       Но не во мнѣ: съ собой я одинокъ.
                       Ты заграждаешь свѣтъ мнѣбойся, Кларенсъ!
                       Я черный день устрою для тебя;
                       Распространю такія предсказанья,
                       Что Эдуардъ за жизнь страшиться станетъ.
                       Чтобъ страхъ прогнать -- явлюсь твоею смертью.
                       Ни Генриха, ни принца нѣтъ въ живыхъ,
                       Теперь -- тебѣ, затѣмъ -- другимъ чередъ.
                       Пусть низшій я, пока не стану высшимъ.
                       Въ другой покой я тѣло отнесу;
                       Ликую я въ день гибели твоей.

(Уходитъ, унося тѣло).

  

СЦЕНА VII.

Покой во дворцѣ.

Трубы. Король Эдуардъ сидитъ на престолѣ, королева Елизавета. Няня съ маленькимъ принцемъ на рукахъ. Кларенсъ, Глостеръ, Гастингсъ и др.

  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Возсѣли мы опять на царскомъ тронѣ,
                       Онъ вражескою кровью купленъ вновь.
                       На высотѣ гордыни ихъ, скосили
                       Не мало мы противниковъ отважныхъ,
                       Какъ осенью созрѣвшій колосъ жнутъ.
                       Три Сомерсета трижды именитыхъ,
                       Какъ храбрые и смѣлые бойцы,
                       Два Клиффорда и два Нортумберлэнда,--
                       Среди бойцовъ, во весь опоръ летѣвшихъ
                       При звукѣ трубъ -- храбрѣйшихъ не бывало!
                       И два медвѣдя: Уорикъ съ Монтэгю,
                       Которыми былъ левъ державный скованъ.
                       Отъ рева ихъ въ быломъ лѣса дрожали!
                       Устранены отъ трона подозрѣнья,
                       Подножіемъ намъ служитъ безопасность.
                       Поди сюда, Елизавета. Сына
                       Поцѣловать хочу я. Нэдъ малютка.
                       Дядья твои и твой отецъ зимою
                       Ночной порою бодрствовали въ латахъ,
                       Пѣшкомъ ходили въ жгучій лѣтній зной,
                       Съ тѣмъ, чтобы ты владѣлъ короной мирно,
                       Пожавъ плоды отъ нашихъ же трудовъ.
  
                                           Глостеръ (про себя).
  
                       Когда умрешь,-- я жатву уничтожу,
                       На свѣтѣ я пока не много значу,
                       Но создано плечо мое для груза;
                       Взвалю его, иль спину я сломаю.
                       Ты проложи мнѣ путь, a ты исполни.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Любите королеву, Кларенсъ, Глостеръ!
                       Племянника вы поцѣлуйте оба.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Долгъ вѣрности предъ вами, государь,
                       Запечатлѣлъ я на устахъ младенца.
  
                                           Королева Елизавета.
  
                       Благодарю, брать Кларенсъ благородный!
  
                                           Глостеръ.
  
                       Любви къ стволу, котораго ты -- отпрыскъ,
                       Залогомъ будетъ нѣжный поцѣлуй.
                       (Про себя). Такъ лобызалъ Учителя Іуда
                       И за словами: -- Благо!-- зло таилъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Блаженствую на царствѣ, наслаждаюсь
                       Спокойствіемъ въ странѣ, любовью братьевъ.
  
                                           Кларенсъ.
  
                       Какъ, государь, рѣшили съ Маргаритой?
                       Рене, отецъ ея, французамъ отдалъ
                       Въ залогъ Сицилію съ Іерусалимомъ
                       И за нее онъ присылаетъ выкупъ.
  
                                           Король Эдуардъ.
  
                       Во Францію ее вы отошлите!
                       Осталось намъ устроить рядъ пировъ
                       Блистательныхъ, забавныхъ представленій,
                       Которыми увеселяютъ дворъ.
                       Трубите трубы! Горестямъ -- прости,
                       Открылись къ долгимъ радостямъ пути!
  

О. Чюмина.

  

Примѣчанія

Въ составленіи примѣчаній къ V тому принимали участіе: Р. И. Бойль, С. А. Венгеровъ и А. Г. Горифельдъ.

  

КОРОЛЬ ГЕНРИХЪ ШЕСТОЙ.

Часть I.

   Стр. 9. Дѣйствующія лица.
   Списокъ дѣйствующихъ лицъ появился впервые въ изданіи Роу (1709 г.). Отсутствіе его было особенно неудобно въ этой пьесѣ, гдѣ дѣйствующія лица, имѣющія не одно имя, появляются то подъ однимъ, то подъ другимъ. По недосмотру въ русскомъ текстѣ списка неправильное, но прежде общепринятое y насъ чтеніе Салисбюри напечатано въ скобкахъ не за правильнымъ Сальсбери, a за Графомъ Суффолькъ. Должно отмѣтить, что дяди короля Глостеръ и Бедфордъ -- тѣ самые принцы Гемфри и Джонъ Ланкастерскій (сыновья Генриха IV), которые выступаютъ въ хроникѣ "Король Генрихъ ІV" (томъ II, стр. 188).
   Стр. 9. Графъ Уорикъ.
   Ритсонъ обратилъ вниманіе на то, что выступающаго здѣсь Уорика, называемаго также Ричардъ Бьючемпъ, не слѣдуетъ смѣшивать съ появляющимся въ дальнѣйшемъ теченіи драмы графомъ Іорикомъ -- Ричардомъ Невиль, получившимъ этотъ титулъ вслѣдствіе брака съ Анною Бьючемпъ. Этотъ фактъ, быть можетъ, былъ не замѣченъ самимъ Шекспиромъ.
   Стр. 9. Бедфордъ: Пустъ облекутся въ трауръ небеса.
   По мнѣнію комментаторовъ Стивенса и Мэлона здѣсь авторъ имѣлъ въ виду не только метафорическое обращеніе къ настоящимъ небесамъ, но и театральный потолокъ (на сценическомъ языкѣ Шекспира -- heavens -- небеса), который въ то время при соотвѣтственномъ содержаніи пьесы завѣшивался чернымъ сукномъ.
   Хрустальными косами потрясая.
   Намекъ на прозрачные лучи хвоста кометы.
   Стр. 9. Экзетеръ: Мы въ траурѣ, зачѣмъ же не въ крови
   Скорбимъ о немъ?
   То есть: почему мы еще не отомстили за него французамъ?
   Его убившихъ чарами своими!
   Въ подлинникѣ говорится о колдовскихъ стихахъ; о волшебной силѣ ихъ Шекспиръ могъ читать въ извѣстной ему книгѣ Реджинальда Скота "Discovery of Witchcraft"; (Раскрытіе колдовства. 1584 г.).
   Стр. 10. Бедфордъ ...Когда
   Грудныхъ дѣтей питать слезами будутъ.
   То есть когда высохнутъ груди матерей.
   Чѣмъ Цезаря созвѣздье съ Вероникой.
   Въ подлинникѣ входящій гонецъ прерываетъ Бедфорда прежде чѣмъ онъ успѣваетъ назвать другое созвѣздіе. "Веронику" (точнѣе "Волосы Береники") прибавили позднѣйшіе комментаторы.
   Стр. 10. Гонецъ:
   Въ гербѣ своемъ страна лишилась лилій
   И половину поля потеряла.
   Такъ какъ, потерявъ Францію, Англія лишилась также права носить въ своемъ гербѣ французскія лиліи, то отъ "поля" ея герба отрѣзана половина.
   Стр. 10. Бедфордъ:
   Во Франціи потѣшные огни
   Зажгу я въ честь Георгія святого.
   Зажженные имъ во Франціи города и села будутъ служить потѣшными огнями, какъ тѣ костры, которые принято зажигать въ Англіи въ честь ея національнаго героя, св. Георгія.
   Стр. 11. Экзетеръ:
   Припомните, милорды, поклялись
   Вы Генриху дофина уничтожитъ.
   Объ этой клятвѣ Глостера и Бедфорда разсказываетъ Голлиншедъ.
   Стр. 12. Карлъ:
   Ни въ небесахъ, до нынѣшняго дня,
   Ни на землѣ -- путь Марса неизвѣстенъ.
   Путь планеты Марса былъ въ то время еще не опредѣленъ, и эта неизвѣстность его пути служила часто метафорическимъ выраженіемъ сомнительности военнаго счастія: "путь Марса неизвѣстенъ" ни на небѣ, гдѣ орбита его еще не вычислена, ни на землѣ, гдѣ всегда неизвѣстно, кто побѣдитъ.
   Стр. 12. Алансонъ:
   Землякъ нашъ повѣствуетъ Фруассаръ.
   Соотвѣтственныя цитаты изъ хроники выдающагося французскаго лѣтописца Фруассара (1338--1410) Шекспиръ нашелъ y Голлиншеда. Англію эпохи Эдуарда III Фруассаръ зналъ лично.
   Рождались лишь Роланды съ Оливье.
   Роландъ и Оливье -- два богатыря Карла Великаго, прославленію которыхъ посвящено много старыхъ французскихъ пѣсенъ.
   Стр. 12. Рене:
   Руки ихъ для боя
   Заводятся, какъ мы часы заводимъ.
   "Шекспиръ имѣлъ здѣсь въ виду часы съ человѣческой фигурой, которая отбивала рукою часы" (Деліусъ).
   Стр. 12. Батардъ Орлеанскій.
   Батардъ -- побочный сынъ. Это не позорящее прозвище, a оффиціальное имя, которое незаконнорожденные потомки знатныхъ лицъ носили открыто.
   Стр. 18. Орлеанскій:
   Чѣмъ въ Римѣ былъ y девяти сивиллъ.
   По преданію сивилла (прорицательница; изъ г. Кумъ предложила римскому царю Тарквинію купить y нея девять книгъ съ предсказаніями о судьбахъ Рима. Царь отказался; сивилла, бросивъ въ огонь три книги, предложила ему купить за ту же цѣну остальныя шесть. По вторичномъ отказѣ Тарквинія она сожгла еще три -- и онъ купилъ оставшіяся три за первоначальную цѣну. Книги хранились въ Капитоліѣ и были сожжены въ 405 г. по Р. Хр.

   Стр. 13. Карлъ:
   Мечъ Деборы въ рукахъ твоихъ.
   Дебора или Девора -- библейская пророчица, героиня, избавившая своимъ мужествомъ евреевъ отъ гнета ханаанскихъ племенъ, которыя были разбиты евреями, какъ разсказано въ книгѣ Судей, гл. IV и V.
   Стр. 11. Алансонъ:
   Онъ съ истины покровы всѣ снимаетъ.
   Точнѣе: "онъ исповѣдуетъ эту женщину вплоть до рубашки"; оттѣнокъ двусмысленности сохраненъ и въ переводѣ.
   Стр. 14. Дѣва:
   Для васъ второе лѣто зацвѣтетъ
   Какъ только я приму въ войнѣ участье.
   Въ подлинникѣ: "ждите лѣта св. Мартина и дней Гальціоны", такъ называется позднее лѣто, доходящее до дня св. Мартина (11 ноября).
   Стр. 14. Дѣва: Кораблю
   Надменному, который разомъ несъ и Цезаря,
   И счастіе его.
   Въ "Жизни Цезаря" Плутарха нашелъ Шекспиръ извѣстный эпизодъ: Цезapь, переодѣтый рабомъ, чтобы незамѣтно пробраться къ своимъ войскамъ, ѣхалъ на кораблѣ. Буря загнала его изъ рѣки въ открытое море. "Кормчій не могъ идти дальше. Онъ приказалъ матросамъ повернуть судно и взять другой курсъ. Узнавъ объ этомъ, Цезарь открылся, взялъ изумленнаго встрѣчей съ нимъ кормчаго за руку и вскричалъ: "Другъ, смѣло впередъ, ничего не бойся,-- ты везешь Цезаря, a вмѣстѣ съ Цезаремъ на кораблѣ и счастіе Цезаря!". Матросы забыли про бурю".
   Стр. 14. Карлъ:
   Былъ Магометъ голубкой вдохновленъ.
   Во "Всемірной Исторіи" Вальтера Raleigh'a Шекспиръ прочелъ о томъ, какъ Магометъ, пріучивъ голубя клевать y него съ уха зерна пшеницы, убѣдилъ наивныхъ арабовъ, что голубь -- посланецъ св. Духа, нашептывающій ему Его велѣнія.
   На Константина матери Еленѣ.
   Мать императора византійскаго Константина св. Елена (211--327) пользовалась въ средніе вѣка большимъ почетомъ, какъ пророчица, распространительница христіанства и основательница праздника Воздвиженія Креста.
   Ни дочерямъ Филиппа.
   Въ "Дѣяніяхъ Апостольскихъ" (гл. 21, ст. 9) говорится о четырехъ дочеряхъ Филиппа, дѣвственницахъ пророчицахъ.
   Стр. 15. Епископъ Винчестерскій со слугами въ бурыхъ кафтанахъ.
   Въ бурыхъ кафтанахъ ходили прислужники духовнаго суда; люди Глостера, какъ служители свѣтской власти, одѣты въ синее.
   Стр. 15. Глостеръ.
   Меня впустить, попъ бритый, не велѣлъ ты.
   Епископъ, какъ католическій священникъ, ходитъ съ тонзурой -- выбритой макушкой.
   Стр. 15. Глостеръ:
   Распутницамъ грѣхи ихъ отпускаешь.
   Лондонскіе публичные дома въ предмѣстьи Соутуаркъ были въ вѣдѣніи епископа винчестерскаго, получавшаго съ нихъ налоги.
   Тебя въ твою же шляпу я упрячу. Насмѣшка надъ широкополой шляпой, которую носили и имѣли въ своемъ гербѣ кардиналы.
   Стр. 15. Винчестеръ:
   Здѣсь твой Дамаскъ. По преданію Каинъ убилъ Авеля въ окрестностяхъ Дамаска.
   Стр. 15. Глостеръ:
   Гусь Винчестеръ. Какъ и въ "Троилѣ и Крессидѣ" (д. V сц. 11) здѣсь винчестерскій гусь -- обычный намекъ на распутницъ, состоящихъ въ вѣдѣніи епископа Винчестерскаго.
   Стр. 15. Винчестеръ:
   a принца устранить.
   Принцемъ называется пока юный король Генрихъ, который еще не коронованъ.
   Стр. 10. Мэръ.
   За палками пошлю я.
   "Палками" назывались лондонскіе городскіе сторожа, вооруженные дубинками.
   Стр. 16. Входятъ на стѣну оружейный мастеръ и сынъ ею.
   На шекспировской сценѣ крѣпостной стѣны не было. Оружейный мастеръ съ сыномъ выходили на сцену и снизу наводили оружіе на возвышеніе, гдѣ стояли Сольсбери и Тальботъ. Эта сцена воспроизведена точно по Голиншеду.
   Стр. 16. Тальботъ.
   И сокрушить столбы изъ адаманта.
   Адамантъ -- y Шекспира -- то магнитъ, то алмазъ, то -- какъ здѣсь -- баснословный камень необычайной твердости и крѣпости.
   Стр. 17. Тальботъ:
   Плантагенеть! Исполню я.
   Тальботъ называетъ здѣсь графа Сольсбери Плантагенетомъ -- по фамиліи короля, такъ какъ онъ -- сынъ Эдуарда III и графини Сольсбери.

   Стр. 17. Тальботъ:
   Дельфинъ. акула, дѣва иль загадка.
   Въ подлинникѣ непереводимая игра словъ: "Pucclle or puzzel, dolphin or dogfish" т. е. дѣва или старая карга, дельфинъ или морская собака. Dolphin -- двусмысленность, такъ какъ значитъ также -- дофинъ.
   Стр: 17. Тальботъ:
   Колдунья, кровъ пущу тебѣ. Существовало повѣрье, что тотъ, кто пуститъ вѣдьмѣ кровь, свободенъ отъ ея чаръ.
   Стр. 18. Тальботъ:
   Какъ Ганнибалъ не силою, но страхомъ
   Колдунья гонитъ насъ.
   Намекъ на извѣстную военную хитрость Ганнибала, который спасся отъ римскихъ войскъ, пустивъ на нихъ стадо быковъ съ горящими вѣтвями на рогахъ.
   Стр. 18. Карлъ. Дочь Астреи.
   Астрея -- въ рим. миѳологіи -- богиня справедливости, дочь Юпитера и Ѳемиды, нѣкогда пребывавшая на землѣ, но еще въ желѣзномъ вѣкѣ покинувшая еe.
   Твои слова -- какъ Адонисовъ садъ.
   Сады красавца Адониса, возлюбленнаго Венеры, упоминаются Плутархомъ. Изъ Плутарха же взяты и дальнѣйшіе историко-миѳологическіе-намеки:
   Чѣмъ памятникъ Родопы изъ Мемфиса.
   Гетера Родопа воздвигла въ свою честь въ Мемфисѣ гигантскую пирамиду.
   Чѣмъ Дарія блистательный ковчегъ --
   Драгоцѣнный ларецъ, отнятый Александромъ Македонскимъ y Дарія и служившій побѣдителю для храненія поэмъ Гомера, съ которыми онъ не разставался въ походахъ.
   Не Сенъ-Дени, но Іоанна Дѣва.
   Ср. Діонисій -- покровитель Франціи; въ аббатствѣ Сенъ-Дени -- усыпальница французскихъ королей (начиная съ Дагоберта I, ум. въ 638 г.).
   Стр. 19.
   Барабаны бьютъ похоронный маршъ.
   Точнѣе: барабаны бьютъ глухо (чтобы непріятель не услышалъ). Весь этотъ эпизодъ, перенесенный Шекспиромъ къ осадѣ Орлеана, относится y Голиншеда къ взятію Манса.
   Стр. 20. Они бѣгутъ, бросивъ свое платье.
   Французы первоначально бросились въ рубахахъ къ стѣнамъ, держа въ рукахъ прочее платье; теперь они въ бѣгствѣ бросаютъ его.

   Стр. 22. Графиня: Я тогда прославлюсь, какъ скиѳская царица смертью Кира.
   Томириса, царица скиѳскаго племени Массагетовъ, мстя за убійство сына, убила царя Кира и опустила его отрубленную голову въ сосудъ съ кровью, дабы его кровожадность могла насытиться.
   Что именемъ его дѣтей пугаютъ.
   Въ лѣтописи Галля Шекспиръ читалъ, какъ французскія матери пугали ребятишекъ словами: "Тальботъ идетъ". Весь эпизодъ съ графиней Овернской взятъ Шекспиромъ не въ лѣтописяхъ и перенесенъ на Тальбота.
   Стр. 23.
   Садъ Темпля. Лорды разсуждали въ залѣ Темпля о притязаніяхъ линій Іоркской и Ланкастерской на престолъ и продолжаютъ свой споръ въ саду. Въ историческихъ сочиненіяхъ нѣтъ указаній на то, что знаменитыя эмблемы двухъ партій имѣютъ источникомъ случайность, изображенную Шекспиромъ; очевидно, это было предметомъ преданія, хорошо извѣстнаго зрителямъ.
   Стр. 23.
   Плантагенетъ: я ль стоялъ за правду,
   Иль Сомерсетъ былъ правъ, со мною споря?
   Плантагенетъ требуетъ, чтобы судьи рѣшили, что онъ правъ, или хоть признали, что Сомерсетъ неправъ.

   Стр. 25. Сомерсетъ.
   Прочь, благородный Вильямъ де-ла-Пуль.
   Въ подлинникѣ онъ пренебрежительно называетъ его goud William de la Poole, такъ какъ good есть эпитетъ придаваемый простымъ дворянамъ (йоменамь). Оттого Уорикъ возражаетъ.
   И отъ такого корня быть не можетъ дворянчиковъ ничтожныхъ безъ герба.
   Йомены въ противоположность высшему дворянству не имѣли шлема надъ гербомъ.
   Стр. 25. Плантагенетъ.
   Теперь ему благопріятно мѣсто.
   Темпль -- старинное владѣніе рыцарскаго ордена Храмовниковъ, -- считался освященнымъ мѣстомъ, гдѣ воспрещено всякое насиліе.
   Стр. 25. Плантагенетъ.
   Я въ памятную книгу васъ внесу.
   Въ "Гамлетѣ" (Д. 1, сц. 5) уже встрѣчалось это указаніе на обычай шекспировскаго времени имѣть при себѣ записную книжку, куда вносились изрѣченія, имена и факты, которые необходимо было помнить.
   Стр. 26. Мортимеръ:
   Кто межъ заботъ состарился, какъ Несторъ.
   Несторъ старѣйшій изъ греческихъ государей, осаждавшихъ Трою -- образецъ разумной и свѣжей преклонной старости.
   Стр. 26. Мортимеръ:
   Вѣщаетъ смерть Эдмунда Мортимера.
   Эдмундъ Мортимеръ, Графь Марчъ въ дѣйствительности умеръ тридцати трехъ лѣтъ отъ роду. Отъ ранней юности почти до смерти его держали -- сперва Генрихъ IV, затѣмъ его преемники -- въ заточеніи, такъ какъ онъ прямой потомокъ сына Эдуарда III, казался имъ опаснымъ. Здѣсь, какъ и въ "Генрихѣ IV", Шекспиръ смѣшиваетъ его съ старшимъ Эдмундомъ Мортимеромъ.
   Стр. 29. Плантагенетъ.
   Не то я въ злѣ найду ко благу средство.
   Въ случаѣ несправедливаго отказа парламента, эта несправедливость будетъ для него предлогомъ и основаніемъ осуществить свои права силой.
   Стр. 30. Глостеръ пытается подать бумагу, но Винчестеръ вырываетъ ее и разрываетъ.
   Винчестеръ разрываетъ прошеніе Глостера, потому что, по правиламъ парламента, требуетъ устнаго и неподготовленнаго обсужденія и состязанія сторонъ.
   Стр. 31. Глостеръ.
   Ты, дѣда моего побочный сынъ?
   Дѣдъ Глостера Іоаннъ Гентскій лишь послѣ многихъ лѣтъ сожительства обвѣнчался съ своей женой Катариной Суинфордь. Онъ имѣлъ отъ этого брака двухъ сыновей -- герцога Экзетера, епископа Винчестерскаго и графа Соммерсета, сынъ котораго выступаетъ въ "Генрихѣ VI"
   Стр. 31. Король Генрихъ:
   И мнѣ въ года столь юные извѣстно.
   Королю было пять лѣтъ, когда былъ собранъ парламентъ для обсужденія несогласій между Глостеромъ и Винчестеромъ.
   Стр. 33. Король Генрихъ:
   Отнынѣ ты -- свѣтлѣйшій герцогъ Іоркъ.
   Такимъ образомъ Плантагенетъ получаетъ званіе, утраченное имъ вслѣдствіе казни его отца, осужденнаго за измѣну Генрихомъ V. начиная съ этой сцены онъ называется въ пьесѣ уже не Ричардъ Плантагенетъ, а Іоркъ
   Стр. 33. Экзетеръ:
   Генриха того завоеванья,
   Который въ Монмутѣ рожденъ, утратитъ Генрихъ,
   Рожденный въ Виндзорѣ.
   По словамъ лѣтописца, это предсказаніе было сдѣлано самимъ Генрихомъ V (родившимся въ Монмутѣ), когда онъ узналъ, что у него родился въ Виндзорѣ сынъ .
   Стр. 34. Дѣва:
   Paysans, pauvres gens de France.
   То-есть, крестьяне, бѣдныя французы. Голиншедъ разсказываетъ, что эта хитрость была примѣнена англичанами подъ городомъ Эврэ, а не Іоанной д'Арк подъ Руаномъ.
   Хлѣба не угодно ль вамъ?
   Она намекаетъ на крестьянское платье, въ которомъ она съ войсками пробралась въ городъ.
   Тамъ куколь былъ.
   Насмѣшка Іоанны: куколь въ хлѣбѣ вызываетъ головокруженіе и ослабляетъ зрѣніе.
   Парламенту привѣтъ. За кѣмъ же слово?
   Англійскій парламентъ, собравшись, прежде всего избиралъ общаго оратора (спикера). Іоанна съ издѣвательствомъ спрашиваетъ совѣщающихся англичанъ, кого они выбрали въ спикеры.

   Стр. 34. Тальботъ:
   Я говорю не съ дерзкою Гекатой.
   Геката -- y римлянъ богиня ада, y Шекспира (также въ "Макбетѣ") -- владычица вѣдьмъ.
   Стр. 35. Тальботъ:
   Могила Сердца-Львинаго Ричарда.
   Король англійскій Ричардъ Львиное Сердце убитъ въ Нормандіи и былъ погребенъ въ Руанѣ.
   Стр. 35. Бедфордъ:
   Что Пендрагонъ больной, въ своихъ носилкахъ
   Явился въ бой.
   Древнее англійское преданіе разсказываетъ это о Пендрагонѣ, отцѣ короля Артура, и о братѣ его Авреліѣ.
   Стр. 36. Тальботъ:
   Сдается мнѣ, что духъ ея заснулъ.
   Тальботъ, считая Іоанну вѣдьмой, полагаетъ, что ей сопутствуетъ поддерживающій ее злой духъ.
   Стр. 37. Бургундскій:
   Какъ громомъ изъ орудій,
   Возвышенною рѣчью я разбитъ.
   О поразительномъ вліяніи Іоанны на герцога Бургундскаго въ лѣтописяхъ, которыми пользовался Шекспиръ, не говорится ничего; онъ однако очевидно зналъ о письмѣ ея къ герцогу, воспроизводимомъ довольно точно въ ея монологѣ.
   Стр. 38. Король Генрихъ:
   Въ дни юности моей, хотя не старъ
   И нынче я, отецъ мнѣ говорилъ.
   Мэлонъ напоминаетъ, что во время смерти отца Генриху VI было всего девять мѣсяцевъ.
   Стр. 38. Король Генрихъ:
   Присутствуйте вы при вѣнчаньѣ нашемъ.
   Король собирается короноваться короной Франціи.
   Стр. 38. Бассетъ:
   Кто обнажитъ оружье, смерть тому.
   По военному закону полагалась смертная казнь тому, кто обнажаетъ оружіе въ мѣстопребываніи короля.
   Стр. 39. Тальботъ: Но въ битвѣ при Патэ.
   Издатели исправили текстъ изданія folio, гдѣ сказано при Пуатье, сообразно хроникѣ Голиншеда, который разсказываетъ, какъ герцогъ Бедфордъ сорвалъ съ Фальстафа орденъ за трусость въ битвѣ при Патэ, деревенькѣ въ области Босъ.
   Стр. 40. Король Генрихъ.
   Тогда и мнѣ въ укоръ вѣнецъ поставятъ.
   Вѣдь и король Шотландіи вѣнчался.
   Генрихъ прикалываетъ алую розу, не желая обращать ее въ эмблему враждующей партіи такъ же, какъ онъ одѣлъ корону, не обращая вниманія на то, что и злѣйшій врагъ Англіи, король шотландскій, тоже носитъ корону.
   Стр. 41. Іоркъ: Когда бъ я былъ увѣренъ...
   Іоркъ не продолжаетъ, но хочетъ сказать, что если бы онъ былъ увѣренъ въ пристрастіи короля, приколовшаго алую розу Сомерсета, онъ принялъ бы свои мѣры.
   (Уходитъ). Въ текстѣ сказано, что съ нимъ уходятъ также Уорикъ и Вернонъ.
   Стр. 41. Командующій французскимъ войскомъ:
   Онъ звучитъ,
   Какъ колоколъ душѣ твоей смятенной.
   А мой пробьетъ отходную тебѣ.
   Барабанъ дофина звучитъ, какъ колоколъ, приготовляющій душу Тальбота къ кончинѣ, a барабанъ командующаго сыграетъ похоронный маршъ.
   Стр. 45. Тальботъ:
   Тогда -- за мной, и будь моимъ Икаромъ.
   Въ подлинникѣ: "Слѣдуй же за отчаяннымъ властелиномъ Крита, ты, Икаръ". Этимъ намекомъ на Дедала, древняго царя Крита, который съумѣль сдѣлать своему сыну Икару крылья, но не смогъ научить его летать и тѣмъ погубилъ его, Тальботъ хочетъ сказать, что и онъ увлекаетъ сына на путь мужественнаго величія и гибели.
   О, смерть,-- пятномъ отмѣченная плача.
   "Плача -- опечатка вм. "плѣна". <Исправлено -- bmn>
   Въ подлинникѣ: "О торжествующая смерть, заклейменная плѣномъ". Тальботъ хочетъ сказать, что радуется славной смерти своей и сына, несмотря на то, что она омрачена неминуемымъ плѣномъ.
   Смерть древняя, какъ зло ты шутишь въ мірѣ.
   Какъ и въ "Ричардѣ II", здѣсь смерть представляется шутомъ старой англійской сцены, издѣвающимся надъ стремленіями людей.

   Стр. 45. Дофинъ:
   Для плѣнниковъ y насъ темница -- адъ:
   То есть: мы не беремъ въ плѣнъ, a убиваемъ плѣнныхъ.
   Стр. 45. Льюси:
   Гдѣ онъ Алкидъ великій поля брани.
   Дальнѣйшее перечисленіе всѣхъ титуловъ Тальбота не могло быть взято Шекспиромъ изъ какой либо книги: они были перечислены въ надписи на его гробницѣ въ Руанѣ: неизвѣстно, какъ свѣдѣнія о ней были получены Шекспиромъ.
   Стр. 17. Глостеръ:
   Пролитье нашей крови христіанской.
   Нашей значитъ не только англійской, но вообще христіанской.
   Стр. 47. Экзетеръ:
   Пожалованъ онъ саномъ кардинальскимъ?
   Поэтъ забылъ, что Винчестеръ уже въ первомъ актѣ явился кардиналомъ .По указанію Деліуса, собственно анахронизмомъ было прежнее замѣчаніе Глостера о кардинальскомъ санѣ епископа Винчестерскаго.
   Стр. 17. Экзетеръ:
   Съ короной онъ свою сравняетъ шапку.
   Шапка -- кардинальская шляпа, увѣнчивающая кардинальскій гербъ. Глостеръ говорилъ уже о ней въ I актѣ.
   Стр. 47. Глостеръ:
   Касательно же предложенья графа...
   Эти слова Глостеръ обращаетъ къ посланнику гр. Арманьяку.
   Стр. 48.. Карлъ:
   Мнѣ говорятъ: возстали парижане.
   То есть возстали противъ англичанъ, во власти которыхъ находится Парижъ.
   Стр. 48. Дѣва:
   И властелина сѣвера рабы.
   "Сѣверный монархъ" -- глава злыхъ духовъ, обитающій на сѣверѣ. По извѣстной Шекспиру книгѣ Discoverie of Whehcraft Реджинальда Скотта, его зовутъ Zimimar; восточный зовется Amaimon, южный Gorson, западный -- Goap.
   Стр. 48. Іоркъ:
   Какъ будто бы Цирцеѣ въ подражанье...
   О волшебницѣ Цирцеѣ, соблазнившей Одиссея и обратившей его спутниковъ въ свиней, Шекспиръ упоминаетъ также въ "Комедіи ошибокъ" (д. І, сц. 1).
   Стр. 49. Суффолькъ:
   Въ знакъ мира я твою цѣлую руку.
   Въ подлинникѣ сказано "я цѣлую эти пальцы", и большинство комментаторовъ склоняется къ тому, что Суффолькъ цѣлуетъ свою руку, прежде чѣмъ коснуться ея. На обычай въ знакъ почтенія цѣловать свою руку Шекспиръ намекаетъ также во второй части Генриха VI (д. IV, cц. І.см. примѣч. къ стр. 96) и Отелло (д. II. сц. 1).
   Стр. 50. Суффолькъ:
   Погибло все, легла дурная карта.
   Въ подлинникѣ "a cooling card" прохладительное лѣкарство. Въ "Много шума изъ ничего" оно упоминается подъ латинскимъ названіемъ Carduus Benedictus: въ, переносномъ смыслѣ это выраженіе означаетъ также все охлаждающій жаръ любви. Такимъ холодящимъ пластыремъ Суффолькъ считаетъ воспоминаніе о женѣ.
   Вы будете свободной,
   Когда свободенъ самъ король британскій.
   То есть: если королю окружающіе позволятъ жениться на васъ.
   Стр. 53. Дѣва:
   Беременна я, злобные убійцы.
   Голиншедъ разсказываетъ, что Іоанна въ плѣну сперва покаялась въ сношеніяхъ съ дьяволомъ и отказалась отъ колдовства и была приговорена къ пожизненному заключенію, но затѣмъ, вновь попавъ во власть этого духа, потеряла стыдъ и созналась, что она беременна. Тогда она была приговорена къ казни.
   Стр. 53. Іоркъ:
   Какъ? Аласонъ? Макіавелли этотъ?
   Имя Макіавелли -- итальянск. писателя (1469--1527), благодаря политическому труду "Il Principe", сдѣлавшееся нарицательнымъ названіемъ коварнаго интригана, упоминается съ здѣсь забавнымъ анахронизмомъ, такъ какъ онъ жилъ черезъ полвѣка послѣ Жанны д'Аркъ.
   Стр. 54. Алансонкій:
   Чело свое короною украсивъ.
   Въ подлинникѣ онъ говоритъ о coronel -- маленькой коронѣ вице-короля.
   Стр. 55. Глостеръ: Помолвленъ съ другою онъ, достойной принцессой.
   Генрихъ былъ въ это время помолвленъ съ дочерью графа Арманьяка.

  

КОРОЛЬ ГЕНРИХЪ VI.

Часть II.

   Стр. 57. Дѣйствующія лица.
   Списокъ ихъ появился впервые въ изданіи Роу (1709). При именахъ герцоговъ Сомерсета, Суффолька и Букингама и лорда Клиффорда съ сыномъ присовокуплено: сторонники короля. При именахъ графовъ Сольсбери и Уорика прибавлено: сторонники Іорка: при имени лорда Скэльса сказано: коммендантъ Тоуэра.
   Стр. 57. Суффолькъ.
   Вручаю я права на королеву.
   По уполномочію короля, онъ замѣщалъ его при вѣнчаніи и теперь передаетъ ему свои права.
   Стр. 58. Глостеръ: Imprimis -- т. е. во первыхъ, Item -- равнымъ образомъ.
   Стр. 58. Кардиналъ:
   Далѣе между ними условлено,что провинціи Анжу и Мэнъ.
   Мэлонъ указываетъ, что теперь эта фраза отличается нѣсколько отъ ея прежней редакціи. Но возможно, что кардиналъ передаетъ своими словами послѣднія слова Глостера.
   Стр. 59. Глостеръ:
   Бѣднякъ, слогъ котораго напыщенъ.
   Въ противорѣчьи съ тощимъ кошелькомъ.
   О возвышенномъ слогѣ и пустомъ кошелькѣ короля Рене Шекспиръ читалъ y Голиншеда.
   Стр. 60. Іоркъ:
   Затѣмъ, что герцогомъ сталъ Сууффолькъ,
   Да задохнется онъ.
   Въ подлинникѣ игра словъ между Suffolk и be suffocate -- задохнуться.
   Стp. 60. Глостеръ:
   Пятнадцатую долю всѣхъ доходовъ
   Потребовалъ Суффолькъ на содержаніе и переѣздъ ея.
   Голиншедъ разсказываетъ, что маркизъ Суффолькъ потребовалъ въ парламентѣ пятнадцатую долю налоговъ, т. о. на каждаго плательщика была наложена на этотъ случай чрезвычайная подать въ 1/15 того, что онъ платилъ.
   Стр. 60. Сольсбери:
   За гордостью пошло и честолюбье.
   Онъ намекаетъ на пословицу: сперва идетъ гордость, a за нею стыдъ. Гордость -- это Суффолькъ и Винчестеръ, честолюбье -- Букингамъ и Сомерсеть.
   Стр. 60. Сольсбери.
   Брать Іоркъ, твои въ Ирландіи дѣянья,
   Въ которой ты порядокъ водворилъ.
   Сольбери называеть Іорка братомъ потому, что тотъ былъ женатъ на его сестрѣ, дочери графа Вестморлендскаго. Въ дѣйствительности, герцогъ Іоркскій лишь четырьмя годами позже сдѣлался правителемъ Ирландіи.
   Стр. 61. Іоркъ: И съ большимъ правомъ то же скажетъ Іоркъ.
   Съ большимъ правомъ, ибо -- съ тѣхъ поръ yмирающій Мортимеръ выяснилъ ему его права, Іоркъ считаетъ себя законнымъ наслѣдникомъ престола.
   Стр. 61. Іоркъ: Какъ головня Алтеи
   Внѣдрилась въ сердце принца Калидона.
   Жизнь Іорка также зависитъ теперь отъ господства надъ Англіей, Ирландіей и Франціей, какъ -- въ древнегреческомъ миѳѣ -- жизнь царевича каледонскаго Мелеагра была въ зависимости отъ того, сколько времени будетъ тлѣть головня, выхваченная его матерью Алтеей изъ костра; Алтея дала головнѣ разгорѣться и -- сынъ ея погибъ въ мученіяхъ.
   Стр. 61. Іоркъ:
   Итакъ, приму я сторону Невилей.
   Невили -- это Сольсбери и Уорикъ; первый -- какъ и самъ Іоркъ -- былъ по женѣ сродни Невилямъ.
   Стр. 62. Герцогиня:
   Гдѣ вы, сэръ Джонъ?
   Герцогиня называетъ Юма сэромь потому, что онъ священникъ; такъ называли въ средніе вѣка священнослужителей, хотя сэръ собственно означаетъ принадлежность къ рыцарству; такъ именуетъ Юма и Голиншедъ.
   Стр. 63. Суффолькъ: Жалоба на герцога Суффолька за то, что онъ огородилъ Мельфордскіе выгоны.
   Герцогъ отгородилъ обширные луга и захватилъ ихъ для своего пользованія; это типичная средневѣковая распря между владѣтельнымъ дворяниномъ и ого крестьянами.
   Стр. 63. Питеръ. Жалоба на моего хозяина Томаса Хорнера.
   Голиншедъ разсказываетъ, что въ 1410 году одинъ оружейникъ, обвиненный въ государственномъ преступленіи по доносу своего служителя, долженъ былъ выйти съ нимъ на поединокъ, въ которомъ палъ, такъ какъ его друзья слишкомъ усердно поили его передъ боемъ.

   Стр. 64. Королева Маргарита: Пока за дочь два графства не далъ Суффолькъ.
   Сама королева такимъ образомъ говоритъ, какъ бѣденъ былъ ея отецъ -- лишь номинальный король многихъ владѣній пока не получилъ за дочь герцогства Анжу и Мэнъ.
   Стр. 64. Суффолькъ: Разставилъ я силки ей, королева
   Собственно: "Я смазалъ кустъ для нея клеемъ": намекъ на извѣстный способъ ловли птицъ.
   Стр. :4. Суффолькь: А что до Іорка -- жалоба такая
   Ему не много пользы принесетъ.
   Жалоба, которую принесъ на оружейника Хорнера его служитель, повредитъ Іорку въ глазахъ короля, такъ какъ Хорнеръ говоритъ о правахъ Іорка на престолъ.
   Стр. 64. Королева Маргарита: Дай вѣеръ мнѣ. Что, милая, не можешь?
   Королева притворяется, будто приняла герцогиню за одну изъ своихъ фрейлинъ. Высочашія пощечины были не рѣдкостью для придворныхъ дамъ этого времени.
   Стр. 65. Герцогиня: То заповѣди всѣ я написала-бъ у тебя на кожѣ.
   "Написать заповѣди на чьемъ-нибудь лицѣ" -- на тогдашнемъ языкѣ -- исцарапать лицо всѣми десятью -- по числу заповѣдей -- пальцами.
   Стр.65. Глостерь: Покуда обошелъ я вокругъ дворца.
   Въ подлинникѣ -- quadrangle -- четырехугольникъ внутренняго дворцоваго двора.
   Стр. 65. Іоркъ: Лордъ Сомерсетъ меня задержитъ здѣсь
   Безъ отпуска, безъ войска и снарядовъ.
   Іоркъ намекаетъ на случай, изображенный въ первой части "Короля Генриха VI" (д. IV, сц. 3), когда надо было спасти Тальбота, а лордъ Сомерсетъ оставилъ его безъ помощи.
   Стр. 66. Питеръ: Клянусь, милорды, этими десятью костями.
   То есть пальцами. Издатели прибавляютъ ремарку: "Подымаетъ обѣ руки".
   Стр. 66. Король: Да будетъ такъ. Во Франціи регентомъ,
   Лордъ Сомерсетъ, мы назначаемъ васъ.
   Деліусъ -- согласно съ изданіемъ in folio -- выпускаетъ эти строки -- считая, что король играетъ совершенно пассивную роль и распоряженіе всѣмъ переходитъ въ руки Глостера. Лишь в концѣ сцены король выступаетъ снова.
   Стр. 67. Болингброкъ и Соутвель читаютъ conjuro te u т. д.
   Въ текстѣ сказано: "читаетъ Болингброкъ или Соутвель": исполнителемъ предоставлена свобода. Conjuro te значитъ "заклинаю тебя": обычное начало многочисленныхъ въ то время формулъ заклинанія.
   Стр. 67. Духъ: Adsum.
   Adsum значитъ: я здѣсь.
   Стр. 68. Духъ: Но онъ переживетъ его, и самъ
   Умретъ потомъ насильственною смертью.
   Характерная для подобнаго рода предсказаній умышленная неясность: неизвѣстно, кто кто кого переживетъ и кто умретъ насильственной смертью. На это ниже и намекаетъ Іоркъ, напоминая извѣстный двусмысленный отвѣтъ оракула царю эпирскому Пирру: Aio te Aeaeida Romanos rineere posse, гдѣ неизвѣстно, кто кого побѣдитъ: Пирръ римлянъ или они его.
   Стр. 68. Іоркъ: Измѣнниковъ забрать со скарбомъ всѣмъ.
   Въ этихъ словахъ видятъ указаніе на то, что Шекспиръ считалъ это вызываніе духовъ мошеннической продѣлкой Соутвеля съ помощниками.
   Стр. 68. Іоркъ: ...И сбыться очень трудно
   Пророчествамъ и трудно ихъ понять
   Деліусъ предлагаетъ иное, болѣе понятное чтеніе, по которому переводъ былъ бы: "И добыть предсказаніе трудно, и трудно понять". По другому чтенію выходитъ, что предсказанія добываются съ дерзостью, а толкуются съ трудомъ.
   Стр. 69. Королева:
   Что соколу сегодня не подняться..
   Въ текстѣ королева говоритъ не о соколѣ вообще, а называетъ опредѣленнаго сокола old Joan.
   Стр. 70 Глостеръ: Tantaene animis coelestibas irae?
   То есть: возможенъ ли толикій гнѣвъ въ душѣ небесной?
   Стр. 70. Кардиналъ: Medice te ipsum.
   То есть: врачу, исцѣлися самъ.
   Себя, милордъ-хранитель, охраняй.
   Protector значить покровитель, хранитель.
   Стр. 70. Входитъ мэръ Сентъ-Альбина, со всей братіей.
   Въ подлинникѣ Brethren -- коллеги мэра, ольдермены, члены городского совѣта города Сентъ-Альбина.

   Стр. 72. Симпкоксъ: Одинъ разокъ, лишь въ юности моей.
   Во всемъ этомъ разговорѣ о сливахъ есть непристойная двусмысленность, такъ какъ вареныя сливы были обычнымъ блюдомъ въ публичныхъ домахъ, на что намеки въ "Мѣрѣ за мѣру" (д. II, сц. 1).
   Стр. 74. Глостеръ: У васъ бѣжали даже города.
   Язвительная насмѣшка надъ Суффолькомъ, который заставилъ короля отдать французамъ взятые y нихъ города.
   Стр. 76. Король: На островъ Мэнъ, подъ стражей Джона Стэнли.
   Островъ Мэнъ былъ достояніемъ рода Стэнли, хотя состоялъ подъ верховенствомъ Англіи. Лишь въ XIX столѣтіи парламентъ лишилъ Стэнли, главою которыхъ состоитъ графъ Дерби, этой исключительной власти.
   Стр. 77. Суффолькъ: Въ зародышѣ спесь Леоноры гибнетъ.
   Въ подлинникѣ in her youngest days, что толкуютъ различно. Одни переводятъ: "спесь Элеоноры гибнетъ въ ея молодости", другіе "въ ея послѣдніе дни", третьи -- "въ ея недавніе дни".
   Стр. 77. Хорнерь входитъ съ дубинкой, на которой повѣшенъ мѣшокъ съ пескомъ.
   Обычное орудіе простонародья на поединкахъ въ эту эпоху; холодное оружіе было привилегіей благороднаго сословія.
   Стр. 77. 2-ой сосѣдъ: Пью чарку лиссабонскаго.
   Въ подлинникѣ -- чарнеко -- сладкое португальское вино изъ деревни Чарнеко подлѣ Лиссабона, часто упоминаемое современниками Шекспира.
   Стр. 78. Хорнеръ: A по-тому, Питеръ, готовься получить заправскій ударъ.
   Въ изданіи qiiarto прибавлено: "Какъ Бэвисъ Соутгэмптонскій нанесъ Аскапарту". Имя богатыря Бэвиса графа Соутгемптонскаго, сподвижника Вильгельма Завоевателя, побѣдившаго въ единоборствѣ великана Аскапарта, упоминается и въ "Генрихѣ VIII" (д. I, сц. I).
   Стр. 78. Король: Вину его доказываетъ смерть.
   Здѣсь Шекспиръ отступилъ отъ Голиншеда, который разсказываетъ, что оружейникъ былъ убитъ невинно, a клеветникъ, и убійца, его подмастерье, былъ впослѣдствіи и обличенъ и присужденъ къ казни.
   Стр. 78. Входитъ герцогиня въ бѣломъ саванѣ съ бумагою на спинѣ.
   На бумагѣ -- въ стихахъ, какъ гласитъ примѣчаніе въ изданіи quarto -- изложены вины герцогини.
   Стр. 79. Герцогиня: Но не страшись, пока въ силкахъ не будешь.
   И не пытайся упредить враговъ.
   Этотъ совѣтъ -- какъ и предыдущее наставленіе герцогини -- данъ, конечно, съ горькой ироніей.
   Стр. 82. Кардиналъ: Онъ смертью злой, закону вопреки,
   Ничтожные проступки не каралъ ли?
   Въ подлинникѣ кардиналъ обвиняетъ Глостера въ томъ, что онъ за незначительные проступки наказывалъ "необычайными казнями",-- и дѣйствительно въ жалобѣ, направленной противниками Глостера въ парламентъ въ Бюри, онъ обвиняется въ введеніи новыхъ, незаконныхъ способовъ смертной казни. Герцогъ опровергъ всѣ обвиненія, -- разсказываетъ Голиншедъ, но его невинность уже не могла спасти его.
   Стр. 82. Іоркъ: Но ихъ не отсылалъ. Чѣмъ вызывалъ возстанья въ городахъ.
   Собирая въ Англіи деньги на уплату англійскимъ войскамъ во Франціи, Глостеръ не платилъ ихъ, и потому французскимъ городамъ удавалось освободиться отъ англійскаго владычества.
   Стр. 84. Король: Какой звѣздѣ завистливой обязанъ.
   Это не метафорическое выраженіе: король вѣритъ въ пагубное вліяніе свѣтилъ на судьбу Глостера.
   Стр. 85. Іоркъ: Желать ея -- причинъ y Іорка больше.
   Такъ какъ по устраненіи короля Генриха -- Глостеръ стоялъ бы между нимъ и англійскимъ престоломъ.
   Стр. 85. Суффолькъ:
   Молви слово и герцогу духовникомъ я буду.
   То есть: приготовлю его я къ смерти. Кардиналъ отвѣчаетъ Суффольку такою же шуткой: онъ хотѣлъ бы, чтобы Глостеръ умеръ раньше, чѣмъ Суффолькъ станетъ священникомъ.
   Стр. 86. Кардиналъ: Въ Ирландіи вооружились керны.
   О мятежныхъ и дикихъ кернахъ -- ирландскихъ бродягахъ и мужикахъ -- была уже рѣчь въ "Макбетѣ".
   Стр. 86. Іоркъ: Стань, чѣмъ желалъ, иль смерти обреки
   То, что ты есть.
   Деліусъ объясняетъ: привыкай къ мысли, что ты король; смотри на себя уже теперь какъ на то, чѣмъ ты хочешь стать, или забудь, что ты до сихъ поръ былъ герцогомъ.

   Стр. 80. Іоркъ: Подпрыгнулъ онъ, подобно мавру.
   Рѣчь въ этомъ сравненіи не о танцующемъ маврѣ, a o танцорѣ въ "мавританской пляскѣ" (morisco), популярной въ старой Англіи; въ этой пляскѣ танцоры привязывали къ ногамъ и рукамъ бубенчики.
   Стр. 88. Іоркъ: Со смертью лорда Гомфри (онъ умретъ).
   И Генриха паденьемъ мой чередъ.
   То есть: за гибелью Глостера и устраненіемъ Генриха, ближайшій наслѣдникъ престола -- я.
   Стр. 87. Король: Благодарю за это слово, Мэгъ.
   Въ изданіи folio король говоритъ не Мэгъ, a Нолль (сокращен. Элеонора, герцогиня Глостеръ): это, очевидно, описка Шекспира, или изд.
   Стр. 88. Королева: Иль, кокъ ехидна, слуха ты лишенъ?
   Намеки на народное повѣрье о глухотѣ ехидны, см. также въ "Троилѣ и Крегсидѣ" (д. ІІ, сц. 2) и Соннетахъ (112).
   Стр. 88. Королева: Какъ нѣкогда, сводя съ ума Дидону, повѣствовалъ Асканій передъ ней.
   Намекъ на то мѣсто "Енеиды" Виргилія, гдѣ Амуръ, принявъ видъ сына Энея, Асканія, разсказываетъ царицѣ Дидонѣ о подвигахъ и доблестяхъ отца, чтобы разжечь въ ней любовь къ Энею.
   Стр. 88. Двери внутреннихъ покоевъ отворяются и виденъ Глостеръ, лежащій въ постели.
   По изданію folio постель съ трупомъ Глостера выдвигаютъ на сцену.
   Стр. 92. Суффолькъ: Когда бъ они, какъ стоны мандрагоры, могли убитъ.
   Ср. примѣч. къ "Ромео и Юліи" (т. I, стр. 550).
   Стр. 93. Королева: Но какъ могу скорбѣть о нихъ.
   Дословно: "Зачѣмъ скорблю о часѣ"... Стивенсъ объясняетъ: "о томъ единственномъ часѣ, который и безъ этой болѣзни осталось жить дряхлому кардиналу": Мэлонъ даетъ другое объясненіе: "Зачѣмъ я скорблю о смерти Бьюфорта, потерѣ, которую я буду чувствовать всего одинъ часъ, тогда какъ потерю Суффолька я буду чувствовать вѣчно".
   Не состязаюсь я съ облаками южными?
   Южный вѣтеръ въ Англіи и оттого всегда y Шекспира приноситъ сырость и дождь.
   Стр. 95. Кардиналъ: Какъ? Онъ воскресъ?
   Бьюфортъ видитъ передъ собою убитаго Глостера съ вставшими дыбомъ волосами.
   Стр. 95. На морѣ пальба. За сценой происходитъ морское сраженіе, въ которомъ Суффолькъ и его спутники попадаютъ въ плѣнъ къ разбойникамъ.
   Стр. 95. Капитанъ: Волки будятъ клячъ, влекущихъ ночь.
   Ласкающихъ могилы мертвецовъ.
   По повѣрью, о которомъ не разъ упоминаетъ Шекспиръ, колесницу ночи влекутъ драконы, крыльями своими осѣняющіе могилы.
   Стр. 90. Суффолькъ: Подвязки орденъ видишь ты на мнѣ?
   "Вотъ мой Георгъ" -- говоритъ онъ въ подлинникѣ: медаль съ изображеніемъ св. Георгія Побѣдоносца, которую Суффолькъ носитъ на груди какъ рыцарь ордена Подвязки, среди другихъ знаковъ этого ордена.
   Стр. 90. Суффолькъ: Что смертью мнѣ грозитъ,-- вода иль море.
   Созвучіемъ море и Уайтморь переводъ пытается передать игру словъ подлинника. Прорицатель, какъ мы видѣли, предсказалъ Суффольку смерть отъ воды -- и графъ содрогается, услышавъ имя пирата -- Вальтеръ, ибо по англійски Walter и water -- вода произносится одинаково. Въ подлинникѣ онъ пытается отстранить опасность, говоря, что Уайтмора зовутъ не Вальтеръ, a Готье (это одно и то же имя).
   Стр. 90. Суффолькъ: Ты не держалъ ли стремя y меня?
   Передъ этимъ пропущено: "Не цѣловалъ ли ты руку" т. е. не мою, a свою, въ знакъ почтенія. (Ср. примѣч. къ стр. 19).
   Стр. 96. Капитанъ: Да, сэръ Поль, милордъ.
   Въ подлинникѣ капитанъ не называетъ Суффолька милордъ, a просто Поль, желая оскорбить ого. Поль? съ негодованіемъ переспрашиваетъ Суффолькъ Поль? сэръ Поль? Лордъ? отвѣчаетъ капитанъ: нѣтъ, болото, лужа, грязь. Надо замѣтить, что Poole -- фамилія Суффолька пишется не такъ, какъ pool -- лужа.
   Стр. 90. Капитанъ: Пресытился какъ честолюбецъ Силла. Тутъ опечатка -- не Силла, a Сулла римскій диктаторъ. <Исправлено -- bmn>
   Изъ за тебя мятежники нормандцы
   Не признаютъ власть нашу.
   То есть англійскіе коменданты нормандскихъ городовъ.
   Стр. 97. Капитанъ: Безвиннаго монарха убіеньемъ.
   То есть убійствомъ Ричарда II.
   И хищной злой и гордой тиранніей.
   То есть Генрихомъ IV Ланкастерскимъ.
   И на своихъ знаменахъ полу-солнце
   Возноситъ онъ, что засіять стремится.
   Герцогъ Іоркскій усвоилъ себѣ гербъ короля Эдуарда III -- на половину пробившееся изъ облаковъ солнце -- съ девизомъ Invitis nubibus, то есть "противъ воли тучъ". Оттого "солнце Іорка" -- излюбленное выраженіе его приверженцевъ (ср. первые стихи "Ричарда ІІІ").
   Нищенство и срамъ и во дворецъ проникли королевскій.
   Капитанъ намекаетъ на бѣдность и сомнительное поведеніе королевы, которую доставилъ Англіи Суффолькъ.

   Стр. 97. Суффолькъ: Даргулъ -- прославленный Иллиріи пиратъ.
   Объ этомъ прославленномъ морскомъ разбойникѣ Шекспиръ читалъ въ сочиненіи Цицерона "De officiis", котораго въ его время имѣлось два англійскихъ перевода. Въ изданіи quarto говорится "Абрадасъ, извѣстный македонскій пиратъ".
   Gelidus timor occupat artus.
   То есть: леденящій трепетъ охватываетъ члены. Неизвѣстно, откуда Шекспиръ взялъ эту латинскую фразу.
   Стр. 98. Суффолькъ: Рабомь убитъ былъ Туллій,
   Рожденный въ прелюбодѣяньи Брутъ --
   Былъ Цезаря убійцей.
   Туллій -- Цицеронъ; о томъ, что Брутъ считался незаконнымъ сыномъ Цезаря, Шекспиръ не упоминаетъ ни словомъ въ своемъ "Юліѣ Цезарѣ"; быть можетъ, онъ не читалъ сще Плутарха, когда писалъ "Генриха VI".
   Помпей отъ дикихъ палъ.
   Шекспиръ забылъ, что Помпей Великій былъ убитъ въ Египтѣ Ахиллнсомъ и Септиміемъ.
   Стр. 99. Кэдъ: Кружки пива будутъ въ десять марокъ, a не въ три, какъ теперь.
   Точнѣе: трехъ-обручныя кружки будутъ съ десятью обручами; для пива употреблялись деревянныя кружки съ обручами.
   Все въ государствѣ будетъ общимъ; мой конь будетъ пастись въ Чипсейдѣ.
   Крестьянскія общины очень страдали оттого, что владѣльцы отгораживали луга для частнаго пользованія; оттого Кэдъ и обѣщаетъ, что даже Чипсэйдъ -- многолюдная и оживленная улица лондонскаго Сити -- будетъ обращена въ общинный лугъ.
   Говорятъ, что пчела жалитъ,-- а я говорю, что жалитъ воскъ.
   Восковыя печати прикладывались къ долговымъ обязательствамъ и другимъ документамъ. Ср. также "Цимбелинъ" (Д. III, сц. 2).
   Стр. 99 Дикъ: Это имя и пишутъ на заголовкахъ писемъ.
   Эммануилъ значитъ по древне-еврейски Богъ съ тобой! и этимъ словомъ начинались оффиціальныя посланія.
   Стр. 99. Кэдъ: Ты подписываешь свое имя буквами, или имѣешь свой знакъ.
   Свой знакъ для подписи на документахъ имѣли неграмотные.
   Стр. 99. Кэдъ: Встань, сэръ Джонъ Мортимеръ.
   До сихъ поръ Кэдъ именовалъ себя просто Джонъ Мортимеръ. Теперь, произведя себя въ рыцари, онъ, какъ полагается, присоединяетъ къ своему имени сэръ.
   Стр. 100. Кэдъ: Адамъ садовникъ быль.
   То есть: всѣ мы равны, всѣ происходимъ отъ Адама, a онъ былъ только садовникъ.
   Въ чье царствованіе ребятишки играли французскими кронами.
   Въ подлинникѣ Кэдъ употребляетъ названіе игры, въ которой употреблялись игральныя марки; при Генрихѣ V побѣды надъ Франціей были якобы такъ велики, что англійскія дѣти употребляли въ игрѣ французскіе золотые.
   Стр. 101. Кэдъ: Пусть будетъ постъ вдвое длиннѣе, чѣмъ теперь, и ты получишь разрѣшеніе бить еженедѣльно по сотнѣ безъ одного.
   Во время поста воспрещалось бить скотъ; но Кэдъ для своего пріятеля удлинитъ постъ и даетъ ему привилегію бить въ точеніе поста по 99 головъ.
   Стр. 101. Букингамъ: Мой государь, спѣшите въ Киллингвортъ.
   Теперь Кенильвортъ, городъ (и замокъ) недалеко отъ Стратфорда (см. стр. 401).
   Стр. 102. 2-й гонецъ: Кэдъ овладѣлъ и Лондонскимъ мостомъ.
   Кэдъ, надвигающійся на столицу съ юга, изъ Кента, по словамъ вѣстника, уже занялъ южное предмѣстіе города Саутворкъ и овладѣлъ единственнымъ въ то время мостомъ черезъ Темзу; онъ былъ изъ дерева, и Кэдъ приказалъ поджечь его.
   Стр. 102. Онъ ударяетъ жезломъ о лондонскій камень.
   "Лондонскимъ камнемъ назывался камень, съ незапамятныхъ временъ лежавшій въ Канонъ-Стритѣ въ Лондонскомъ Сити; происхожденіе его неизвѣстно; его считаютъ римской милей; теперь онъ стоитъ y одной церкви. Согласно разсказу Голиншеда Кэдъ ударяетъ по немъ въ знакъ того, что завладѣваетъ городомъ.
   Чтобы на счетъ города въ сточныхъ трубахъ текло одно красное вино.
   Кэдъ говоритъ собственно не о сточныхъ трубахъ, a о городскихъ фонтанахъ. Въ подлинникѣ они называются pissing-conduit, какъ обозвалъ ихъ непристойный и грубый юморъ лондонскаго простонародья. Что обѣщаніе Кэда не преувеличеніе видно изъ примѣч. къ стр. 514 т. II (о завѣщаніи куртизанки мистрисъ Малль).
   Пусть отправятся и разнесутъ Савойскій дворецъ.
   Этотъ старинный королевскій дворецъ на берегу Темзы, сооруженный графомъ Савойскимъ Петромъ въ 1245 г. былъ, и по разсказу Голиншеда, разрушенъ не Кэдомъ, a вождемъ болѣе значительнаго народнаго движенія Уотомъ Тайлэромъ.
   Стр. 102. Дикъ: Я прошу только, чтобы законы Англіи исходили изъ вашихъ устъ.
   И здѣсь перенесено на Кэда то, что хроники разсказываютъ объ Уотѣ Тайлерѣ.
   Стр. 103. Гонецъ: Тотъ лордъ Сэй, который... заставилъ насъ платить двадцать одинъ разъ по пятнадцатой и по шиллингу съ фунта.
   Лордъ Сэй въ виду чрезвычайныхъ потребностей двадцать одинъ разъ подрядъ заставилъ подданныхъ платить по одной пятнадцатой (вмѣсто десятой) изъ достоянія, да еще по шиллингу съ фунта стерлинговъ (по одной двадцатой).

   Стр. 103. Кэдъ: Ахъ ты, Сэй, кисейный лордъ,
   Въ подлинникѣ игра словъ: Say значитъ кисея. Кэдъ продолжаетъ: "нѣтъ ты саржа, ты коленкоръ".
   Отдалъ Нормандію Monsieur Basimecu.
   Послѣднее слово -- исковерканная французская брань -- baiser mon cul.
   Наши предки не знали другихъ книгъ, кромѣ бирки, ты же ввелъ книгопечатаніе.
   Джонсонъ отмѣтилъ этотъ анахронизмъ Шекспира: книгопечатаніе изобрѣтено черезъ двадцать лѣтъ послѣ возстанія Кэда. Такой же анахронизмъ въ его словахъ:
   Ты выстроилъ бумажную фабрику.
   Стр. 104. Сэй: Это bona terra, mala gens.
   То есть: хороша страна, да народъ плохъ.
   . . . . . . . . . .Цезарь
   Въ своихъ запискахъ говоритъ о Кентѣ,
   Что это -- самый просвѣщенный край.
   Юлій Цезарь, въ своихъ комментаріяхъ о Галльской войнѣ, извѣстныхъ Шекспиру въ переводѣ Артура Гольдинга (1565), говоритъ что изъ всѣхъ жителей Англіи наиболѣе культурны (humanissimi) обитатели Кента.
   Стр. 105. Кэдъ: И заставить ихъ цѣловаться на каждомъ перекресткѣ.
   Эту кровавую подробность Шекспиръ заимствовалъ у Голиншеда.
   Стр. 105. Клиффордь:
   Иль поведетъ мятежникъ васъ на смерть?
   Въ подлинникѣ: "или чернь будетъ васъ сопровождать на казнь".
   Стр. 106. Клиффордъ: И встрѣчнымъ всѣмъ кричатъ они: мужикъ.
   Въ подлинникѣ Villiago, что нѣкоторые принимаютъ за испорченное французское villageois -- мужикъ. Другіе сближаютъ это съ итальянскимъ словомъ vigliacco -- плутъ, довольно употребительнымъ у современниковъ Шекспира.
   Стр. 107. Гонецъ: Изъ галлогласовъ дикихъ, мощныхъ керновъ.
   То-же сопоставленіе керновъ и галлогласовъ мы видѣли въ "Макбетѣ" (д. I, сц. 2), гдѣ и объясненіе.
   Стр. 107. Кэдъ: Листъ салата служилъ мнѣ вмѣсто кружки.
   Игра словъ: sallet значитъ по-англійски "салатъ" и "шлемъ".
   Стр. 108. Кэдъ: Я на колѣняхъ умоляю Творца.
   Въ изданіи folio: Юпитера. Нѣкоторые полагаютъ, что этой перемѣны потребовала театральная цензура. Деліусъ находитъ, что миѳологическое упоминаніе идетъ къ напыщенной рѣчи Кэда.
   Дайте мнѣ съѣсть тѣ десять обѣдовъ.
   Ten meals -- точнѣе не десять обѣдовъ, а десять разъ по два раза на день: Кэд самъ говоритъ, что не ѣлъ десять дней.
   Стр. 108. Айденъ:
   Умри злодѣй, ты матери проклятье.
   Деліусъ склоненъ думать, что рѣчь идетъ не о матери Кэда, a о его родинѣ, Кентѣ, о которомъ упоминалъ только что Кэдъ.
   Стр. 111. Іоркъ: Подобно Ахиллесову копью,
   Цѣлитъ и ранитъ могутъ перемѣнно.
   Извѣстно свойство копья Ахиллеса -- ранить остріемъ, исцѣлять древкомъ. Эта миѳологическая "гомеопатія" -- повѣрье очень распространенное на извѣстныхъ ступеняхъ развитія мысли ("чѣмъ ушибся, тѣмъ и лѣчись"),
   У дѣтей спрошу сперва.
   Въ подлинникѣ: "спрошу сперва y нихъ"; по мнѣнію Деліуса, "у нихъ", относится не къ дѣтямъ, a къ ирландскимъ войскамъ Іорка, на которыя онъ показываетъ съ угрозой.
   Запятнанная кровью чужеземка, измѣнница Неаполя.
   Такъ съ насмѣшкой называетъ онъ королеву, не измѣнявшую Неаполю, потому что онъ ей не принадлежалъ.
   Стр. 111. Старый Клиффордъ: Въ Бедламъ его! Онъ вѣрно обезумѣлъ.
   Уже въ 1246 г. въ Лондонѣ была устроена для душевно-больныхъ больница имени св. Маріи Виѳлеемской (of Betlehem), донынѣ существующая подъ этимъ названіемъ.
   Стр. 111. Іоркъ: Они однимъ побрякиваньемъ цѣпи
   Всѣхъ этихъ злыхъ щенковъ перепугаютъ.
   Въ гербѣ Невилей былъ изображенъ медвѣдь, прикованный цѣпью къ столбу. Такъ приковывали медвѣдей для того, чтобы травить ихъ собаками.
   Стр. 114. Старый Клиффордъ: La fin couronne les oeuvres.
   То есть: конецъ вѣнчаетъ дѣло -- вѣроятно девизъ.
   Стр. 114. Молодой Клиффордъ: Какъ былъ Абсиртъ Медсею разрубленъ.
   Волшебница греческаго миѳа Медея, убѣгая отъ отца съ Язономъ, разрѣзала своего брата Абсирта на куски и бросала ихъ за собою, чтобы задержать преслѣдующаго отца.
   Какъ въ древности Эней Анхиза несъ.
   Троянскій герой Эней, уходя изъ погибшей Трои, несъ на плечахъ своего престарѣлаго отца Анхиза.
   Стр. 114. Ричардъ: Прославилъ смертью Сомерсетъ колдунью.
   Въ подлинникѣ не колдунью, a колдуна. Рѣчь идетъ о предсказаніи Болингброка или Соутвелля о томъ, что герцогу Сомерсету страшны замки. Онъ и умираетъ въ "Замкѣ Сентъ-Альбанѣ", но не въ настоящемъ, a въ пивной, носящей это имя: обычная двусмысленность предсказаній.
   Стр. 110. Ричардъ: Какъ дивные ковры въ смиренномъ домѣ.
   Дословно: "какъ дорогіе ковры въ бѣдномъ домѣ".
  

КОРОЛЬ ГЕНРИХЪ VI.

Часть III.

   Стр. 110. Дѣйствующія лица.
   Списокъ ихъ появился впервые въ изданіи Роу (1709 г.).
   Стр. 110. Іоркъ: лорды Клиффордъ
   Со Стаффордомъ ударили въ нашъ центръ
   И отъ меча простыхъ бойцовъ погибли.
   Шекспиръ забылъ, что во второй части Генриха VI Клиффордъ палъ отъ меча Іорка, и слѣдуетъ здѣсь разсказу лѣтописца, отъ котораго отступилъ ранѣе.
   Стр. 116. Норфолькъ: Да будетъ такъ всѣмъ Гаунтовымъ потомкамъ.
   То есть Ланкастерамъ, потомкамъ Джона Гаунтскаго, герцога Ланкастерскаго (1340--1349).
   Стр. 117. Уорикъ: Вотъ короля трусливаго палаты.
   Конечно, рѣчь идетъ не о дворцѣ, a o палатахъ, гдѣ проявляется верховная власть короля -- о парламентѣ.
   Стр. 117. (Солдаты уходятъ).
   Сообразно указанію изданія folio, они переходятъ на балконъ, расположенный въ глубинѣ шекспировской сцены.
   Стр. 117. Уорикъ: При Уорике, не шевельнеть крыломъ.
   Въ подлинникѣ Уорикъ сравниваетъ себя съ охотничьимъ соколомъ: ни одинъ не взлетитъ,-- говоритъ онъ -- пока Уорикъ шевелитъ своими бубенчиками.
   Здѣсь посажу Плантагенета я.
   Игра словъ между to plant -- посадить -- и Plantagenet.
   Стр. 117. Король: Братъ Экзетеръ моимъ орудьемъ будетъ.
   Въ подлинникѣ "кузенъ Экзетеръ". Король называетъ его такъ, потому что герцогъ Экзетеръ -- потомокъ брата Ричарда II. Его не слѣдуетъ смѣшивать съ сыномъ Джона Гаунтскаго, также носившаго этотъ титулъ и въ его время уже умершаго.
   Стр. 117. Іоркъ: Мое наслѣдье -- герцогство и графство.
   Ударенье на словѣ наслѣдье. Іоркъ получилъ отъ матери графство Марчъ и отъ отца герцогство Іоркское. Указаніе на мать особенно значительно, такъ какъ отъ нея же (чрезъ Мортимеровъ) онъ ведетъ свои права на престолъ.
   Стр. 118. Уорикъ: Отцовъ y васъ убили и чрезъ городъ
   Прошли къ дворцу.
   Подъ отцами подразумѣваются отцы Нортумберленда и Клиффорда.
   Стр. 118. Король: Отецъ твой былъ, какъ ты, лишь герцогъ Іоркъ.
   Это ошибка: отецъ Іорка былъ не герцогъ Іоркскій, a графъ Кэмбриджскій, казненный за измѣну прежде, чѣмъ герцогство могло перейти къ нему отъ его брата. Герцогомъ Іоркскимъ былъ дядя Іорка; послѣдній, какъ изображено и y Шекспира (Генрихъ VI, ч. I, д. III, сц. 1) получилъ это званіе самостоятельно.
   Стр. 119. Уорикъ: Но еслибъ тотъ и самъ отрекся, лорды,
   Наслѣдственной корона остается.
   Если Ричардъ II и передалъ наслѣдіе произвольно избраннымъ преемникамъ, то вѣдь законное право преемства этимъ незаконнымъ актомъ не уничтожается.
   Стр. 119. Король: Лордъ Уорикъ, стой. Одно лишь только слово:
   Пожизненно пусть буду королемъ.
   По свидѣтельству лѣтописца Галля, король не самъ предложилъ передать право наслѣдія Іоркской линіи: это было рѣшено лордами.
   Стр. 120. Іоркъ: Простите, государь, спѣшу въ мой замокъ.
   Его резиденціей былъ замокъ Сандалъ-Кэстль въ Іоркшайрѣ.

   Стр. 120. Королева: Начальствуетъ судами Фальконбридждъ.
   Томасъ Невиль, побочный сынъ лорда Фальконбриджа былъ Уорикомъ назначенъ вице-адмираломъ съ порученіемъ слѣдить за проливомъ, чтобы изъ Калэ въ Дувръ не переправились войска французскихъ сторонниковъ Генриха.
   Стр. 121.Іоркъ: Какъ? Ссорятся мой братъ и сыновья.
   Братомъ Іоркъ называетъ Монтегю, котораго Шекспиръ ошибочно считалъ зятемъ Іорка.
   Стр. 122. Іоркъ: Моимъ мечомъ! Ужель бояться ихъ!
   Іоркъ не хочетъ укрѣплять свой замокъ, считая, что для его защиты. достаточно его меча.
   Стр. 122. Входитъ Рутлэндъ и его воспитатель.
   По хроникѣ, воспитателемъ Рутланда былъ священникъ сэръ Робертъ Аспалль.
   Стр. 123. Рутлэндъ: Di faciant, maudis summa sit ista tuae.
   Стихъ изъ посланія Овидія: "Да сдѣлаютъ это боги твоей высшей хвалой".
   Стр. 124. Іоркъ: Дядья мои, меня спасая, пали.
   То есть сэръ Джонъ и сэръ Гюгъ Мортимеры.
   Сосчитаны песчинки этой жизни.
   Онъ сравниваетъ жизнь съ движеніемъ песочныхъ часовъ.
   Стр. 121 Клиффордъ: Но съ колесницы палъ здѣсь Фаэтонъ,
   И полдень ночь смѣнила.
   Вѣроятно, изъ Метаморфозъ Овидія былъ извѣстенъ Шекспиру миѳъ о Фаэтонѣ, который попросилъ на одинъ разъ y своего отца Феба (солнца) колесницу, на которой тотъ совершаетъ свой ежедневный путь по небосклону: неопытный юноша не могъ сдержать могучихъ коней, погибъ, и ночь воцарилась на землѣ въ полдень.
   Стр. 126. Королева: Чтожъ доблестнаго чудо-горбуна
   Не вижу я?
   Рѣчь идетъ о Глостерѣ, котораго въ подлинникѣ королева фамиліарно называетъ Дики (Ричардъ) и "дурной примѣтой".
   Стр. 126. Іоркъ: Отецъ твой носитъ титулъ короля
   Неаполя и Іерусалима.
   Въ подлинникѣ значится еще "и обѣихъ Сицилій"; все это были номинальные титулы короля Рене.
   Стр. 126. Іоркъ: О сердце тигра въ женской оболочкѣ.
   Это и есть тотъ стихъ, который пародируетъ Гринъ въ своемъ памфлетѣ (ср. Вступительную статью къ "Генриху VI", стр. 7).
   Стр. 128. Эдуардъ: ...Отнынѣ на щитѣ
   Изобразить велю три свѣтлыхъ солнца.
   Здѣсь Шекспиръ слѣдуетъ разсказу лѣтописи о происхожденіи трехъ солнцъ въ гербѣ Іорковъ. Такъ какъ по-англійски sun -- солнце и son -- сынъ произносятся почти одинаково, то Ричардъ, намекая на влюбчивость Эдуарда, отвѣчаетъ остротой: "нѣтъ, ужъ лучше трехъ дочерей: вы самокъ предпочитаете самцамъ". "Три луны" русскаго перевода -- попытка передать эту игру словъ.
   Стр. 129. Входить юнецъ.
   Въ изданіи fоlіо: "входить человѣкъ, трубя". Трубный звукъ былъ для шекспировской публики признакомъ вѣстника,, прибывшаго издалека.
   Стр. 129. Гонецъ: Онъ словно тотъ, кто былъ надеждой Трои.
   То есть Гекторъ. И ниже (д. IV, сц. 8) король Генрихъ называетъ Уорика своимъ Гекторомъ.
   Стр. 132. Король: И счастливъ ли бываетъ сынъ, коль скоро
   Идетъ отецъ наживы ради въ адъ?
   Король имѣетъ въ виду пословицу "счастливъ сынъ, отецъ котораго попалъ къ дьяволу", то есть: дѣти безнаказанно пользуются достояніемъ, a за грѣхи, съ которыми оно было накоплено, расплачивается въ загробной жизни отецъ. Король очевидно не согласенъ съ пословицей.
   Стр. 133. Ричардъ: Кому бы ты ни приходился сыномъ,
   Матъ на лицо. Языкъ твой -- материнскій.
   То есть: несомнѣнно только кто твоя мать, a кто твой отецъ -- неизвѣстно; на это же намекаетъ ниже Эдуардъ.
   Прекраснѣе, чѣмъ ты, была Елена.
   Хотя твой мужъ быть можетъ, Менелай.
   Стр. 133. Ричардъ: Прикрытое англійской позолотой Неаполя желѣзо.
   Оскорбительный намекъ на то, что дочь номинальнаго неаполитанскаго короля явилась нищей въ Англію и здѣсь окружила себя роскошью.
   Стр. 133. Эдуардъ: Кронъ тысячу я далъ за жгутъ соломы,
   Чтобъ привести къ сознанью эту тварь.
   Соломеннымъ жгутомъ при Шекспирѣ привязывали къ позорному столбу развратныхъ женщинъ.
   Стр. 134. Эдуардъ: Ждать не хочу я долѣ.
   Пусть тысячи падутъ сегодня въ полѣ.
   Точнѣе: "Эти слова будутъ сегодня стоитъ жизни тысячамъ". То есть тѣ оскорбительныя, враждебныя слова, которыми обмѣнялись обѣ стороны.
   Стр. 134. Ричардъ: Своею кровью землю напоиль твой братъ.
   Это выраженіе Шекспиръ повторяетъ въ V дѣйствіи, гдѣ Сомерсетъ сообщаетъ умирающему Уорику о гибели его брата Монтегю. Въ хроникахъ нѣтъ свѣдѣній о томъ, что въ сраженіи между Тоутономъ (а не Тоутомъ, какъ въ текстѣ) и Сакстономъ палъ еще одинъ брать Уорика: былъ, правда, убитъ одинъ побочный сынъ графа Сольсбери.
   Стр. 135. Ричардъ: Нѣтъ, Уорикъ, звѣря ты намѣть другого,
   A этотъ волкъ затравленъ будетъ мной.
   Любопытно, что Ричардъ повторяетъ здѣсь слова отца (также и Клиффордъ -- стр. 113):
   Стой Уорикъ! Tы ищи другой добычи:
   А этого оленя самъ травлю.
   Въ подлинникѣ сходства еще больше.
   Стр. 135. Король: То мчится бой въ ту сторону, какъ море. гонимое приливомъ.
   Шекспиръ нашелъ этотъ образъ y Голиншеда, который также сравниваетъ колебанія побѣды въ этомъ сраженіи съ приливомъ и отливомъ.
   Стр. 130. Король: По солнечнымъ часамъ, что были бъ мною устроены я съ точностью следиль бы.
   Изготовленіе деревянныхъ циферблатовъ для часовъ было побочнымъ промысломъ пастуховъ.
   Стр. 130. Входитъ сынъ, убившій своего отца.
   Эти сыноубійца и отцеубійца созданы Шекспиромъ подъ вліяніемъ Голиншеда, который говоритъ: "эта битва была противоестественная, ибо въ ней сынъ иногда убивалъ отца, братъ -- брата, племянникъ -- дядю и подданный господина".

   Стр. 136. Сынъ: Плохъ вѣтеръ тотъ, что безполезенъ людямъ.
   Намекъ на пословицу: "плохъ только тотъ вѣтеръ, который никому не приноситъ пользы", что значить: какъ бы ни было извѣстное явленіе дурно для всѣхъ вообще, отдѣльнымъ людямъ оно бываетъ полезно. Такъ и здѣсь: война плоха, но можно обобрать убитаго.
   Стр. 136. Сынъ: Черты отца. О, Боже!
   Очевидно, онъ приподнялъ забрало отца.
   Стр. 139. Король:
   Покуда львы за логовище бьются,
   Отъ ихъ вражды бѣда невиннымъ овцамъ.
   Львы -- Іорки и Ланксастеры, бьющіеся за тронъ: овцы ихъ подданные.
   Какъ отъ войны междоусобной -- очи
   Пускай слѣпнутъ -- сердце разорвется.
   Точнѣе: пусть глаза станутъ слѣпы, какъ междоусобная война, и сердце пусть разорвется, какъ разрывается страна междоусобной войной.
   Стр. 136. Отецъ: Мой сынъ, тебѣ далъ жизнь я слишкомъ рано,
   И отнялъ жизнь я эту слишкомъ поздно.
   Отецъ хочетъ сказать, что если бы родилъ сына не такъ рано, тотъ не попалъ бы на войну, a убилъ сына слишкомъ поздно, потому что не успѣлъ узнать его; однако, но мнѣнію нѣкоторыхъ комментаторовъ, отецъ въ послѣднемъ случаѣ скорѣе сказалъ бы, что убилъ сына слишкомъ рано; по ихъ мнѣнію, отецъ хочетъ сказать, что если ужъ ему суждено было убить сына, то лучше бы онъ убилъ его въ малолѣтствѣ, a не взрослымъ.
   Стр. 138. Входить Клиффордъ раненый.
   Въ изданіи quarto прибавлено: "со стрѣлою въ горлѣ". Это вполнѣ соотвѣтствуетъ разсказу Голиншеда, по которому лордъ Клиффордъ въ бою снялъ вслѣдствіе жары шлемъ; въ этотъ моментъ тупая стрѣла ударила его въ горло -- и онъ тотчасъ-же испустилъ духъ.
   Стр. 138. Клиффордъ: О еслибъ, Фебъ, ты огненныхъ коней не ввѣрилъ Фаэтону.
   Опрометчивость Генриха, вручившаго бразды правленія Іоркамъ, сравнивается съ неблагоразуміемъ Феба, довѣрившаго колесницу солнца Фаэтону.
   Стр. 139. Джоржъ: Гдѣ воинъ Маргаретъ -- твоя защита?
   Насмѣшка надъ мужскими замашками и замыслами королевы Маргариты.
   Стр. 139. Уорикъ: Поставить ее туда, гдѣ Іорка голова.
   То есть на воротахъ города Іорка.
   Стр. 140. Ричардъ: То герцогство ужъ слишкомъ роковое.
   О роковомъ значеніи герцогства Глостерскаго Шекспиръ зналъ изъ лѣтописи Голля. Оно дѣйствительно оказалось пагубнымъ для герцоговъ Томаса (сына Эдуарда III) и Гомфри (сына Генриха IV), которые были убиты; какъ извѣстно, предчувствіе не обмануло Ричарда;-- онъ также былъ убитъ, но уже на престолѣ Англіи.
   Стр. 140. Входятъ два лѣсныхъ сторожа.
   Въ изданіи folio по ошибкѣ напечатано "входятъ Синкло и Гомфри" -- очевидно, два актера шекспировской труппы.
   Стр. 142. Король Эдуардъ: Мужъ этой лэди сэръ Джонъ Грэй, убитъ.
   Въ изданіи folio сказано: Ричардъ Грей, но, такъ какъ хроники сообщаютъ, что сэръ Джонъ Грэй мужъ лэди Грэй, впослѣдствіи жены Эдуарда IV, дѣйствительно палъ въ битвѣ при Сентъ-Альбанѣ, то издатели исправляютъ въ текстѣ это имя. Надо только отмѣтить, что Джонъ Грэй сражался на сторонѣ Ланкастеровъ, a не Іорковъ.
   Стр. 145. Король Эдуардъ: Я холостой, но также волей Божьей имѣю ихъ.
   У Эдуарда дѣйствительно были незаконныя дочери.
   Стр. 146. Днемъ долѣе, чѣмъ длятся чудеса.
   По повѣрью чудеса длятся лишь девять дней; поэтому десятидневное чудо есть нѣчто совершенно необыкновенное.
   Стр. 146. Глостеръ: Я хаосу подобенъ,-- медвѣженку,
   Что не умытъ и съ матерью не схожъ.
   Намекъ на повѣрье, будто медвѣженокъ при рожденіи представляетъ собою безформенную массу и лишь мать, постоянно облизывая его, придаетъ ему видъ медвѣдя.
   Стр. 146. Глостеръ: Возьму другую 'Грою, какъ Синонъ.
   Синонъ -- предатель, обманомъ котораго былъ ввезенъ пагубный деревянный конь въ осажденную Трою.
   Стр. 146. Глосторъ: Маккіавель -- школяръ передо мною.
   Въ прим. къ стр. 53 уже указано на анахронизмъ упоминанія о Маккіавелли.
   Стр. 147. Сестра его (короля французскаго Людовика) Бона.
   Бона была не сестра Людовика XI, a сестра его жены.
   Стр. 147. Маргарита: Графъ Уорикъ нашъ.
   Въ подлинникѣ "нашъ графъ Уорикъ". Mapгарита говоритъ такъ въ качествѣ королевы англійской.
   Стр. 147. Маргарита: Вотъ поднялась вторая буря.
   Это намекъ на предыдущія слова Людовика: О, королева славная, снеси ты бурю терпѣливо.
   Стр. 148. Король Людовикъ: Любезенъ-ли онъ вашему народу?
   Въ такомъ смыслѣ принимаетъ Мэлонъ выраженіе подлинника gracious. По мнѣнію Деліуса оно скорѣе означаетъ "осѣненный благодатью" (grace), свыше предназначенный (по мнѣнію народа) къ престолу. Подтвержденіемъ этого служитъ отрицательный отвѣтъ Уорика: "Тѣмъ болѣе, что Генрихъ былъ несчастенъ". Неудачи короля должны были служить для народа доказательствомъ, что это не настоящій избранникъ Божій.
   Стр. 148. Уорикъ: . . . Достоинъ онъ не зависти, но только сожалѣнья.
   Деліусъ иначе толкуетъ соотвѣтственное мѣсто подлинника: любовь Эдуарда къ Бонѣ не боится ненависти или злословія міра, но только презрѣнія со стороны Боны.
   Стр. 149. Бона: И этотъ слухъ склоняетъ умъ къ согласію.
   Точнѣе: "я такъ охотно слушала похвалы королю, что моему разсудку грозила опасность перейти въ любовь".
   Стр. 149. Уорикъ: Васъ поддержать способенъ вашъ отецъ.
   Джонсонъ принимаетъ эти слова за одну изъ обычныхъ насмѣшекъ Уорика надъ ничтожествомъ короля Рене. Деліусъ находитъ, что здѣсь иронія въ устахъ Уорика едва ли мыслима.
   Стр. 150. Уорикъ: Что онъ мою племянницу обидѣлъ.
   Объ этомъ фактѣ, болѣе въ драмѣ не затронутомъ, Голиншедъ разсказываетъ: "Однажды -- въ домѣ графа король Эдуардъ покусился на нѣчто весьма оскорбительное для графа; хотѣлъ ли онъ изнасиловать ого дочь или племянницу, объ этомъ, ради чести ихъ обоихъ, разглашено не было. Безвременная смерть отца, на которую также намекаетъ Уорикъ, послѣдовала послѣ битвы при Вокфильдѣ, когда онъ былъ взятъ въ плѣнъ вмѣстѣ съ графомъ Сольсбери и казненъ: его голова была также выставлена на воротахъ Іорка.
   Стр. 150. Король Людовикъ: Пусть отъ тебя узнаетъ, что Людовикъ
   Шлетъ къ новобрачнымъ ряженыхъ на пиръ.
   Принято было въ видѣ особой чести посылать на свадебное торжество замаскированныхъ; здѣсь Людовикъ подразумѣваетъ подъ ряжеными свотхъ солдатъ, которыхъ шлетъ въ Англію на помощь Маргаритѣ.
   Стр. 150. Бона: Скажи: ношу я ивовый вѣнокъ:
   Его вдовцомъ надѣясь видѣть вскорѣ.
   Излюбленный образъ англійской народной пѣсни -- ивовый вѣнокъ или вѣтвь ивы, какъ знавъ вдовства, скорби о далекомъ возлюбленномъ или вообще несчастной любви. Часто упоминается y Шекспира ("Венеціанскій купецъ", д. V, сц. 1). Въ очевидной связи съ этимъ образомъ находится и предсмертная пѣсенка Дездемоны.
   Стр. 151. Уорикъ: Дочь старшую, мою отpaдy, съ нимъ соединю.
   Замужъ за принца вышла не старшая дочь Уорика Изабелла, a младшая Анна; эта ошибка исправлена въ "Ричардѣ III" (д. I, сц. 1); старшая вышла за герцога Кларенса.
   Стр. 151. Входятъ Эдуардъ со свитой.
   Изданіе folio, вообще дающее къ постановкѣ этой драмы болѣе подробныя указанія, чѣмъ обыкновенно, прибавляетъ: "четверо становятся съ одной стороны, четверо съ другой". То есть: король Эдуардъ стоитъ посрединѣ съ одной стороны -- Глостеръ, Кларенсъ, Сомерсетъ и Монтэгю; съ другой королева, Пемброкъ, Стаффордъ и Гастингсъ.

   Стр. 152. Король Эдуардъ: Оставивъ недовольства и насмѣшки.
   "Недовольства" -- относится къ Кларенсу, "насмѣшки" -- къ Глостеру.
   Стр. 152. Гастингсъ: Но Англіи ужель о томъ не знаешь? И такъ страшиться нечего.
   Эту мысль, высказанную также въ концѣ "Короля Джона" -- Шекспиръ заимствовалъ изъ "Boke of the Introduction of Knowledge" Эндрью Борда.
   Стр. 152. Кларенсъ: За эту рѣчь достоинъ Гастингсъ брака
   Съ наслѣдницею лорда Генгерфорда.
   Когда мужская линія владѣтельнаго дома вымирала, то право распорядиться рукою наслѣдницы принадлежало въ нѣкоторыхъ государствахъ государю. Эдуардъ, какъ сообщаютъ хроники, дѣйствительно женилъ на наслѣдницѣ имени Генгерфордовъ не самого Гастингса, но одного изъ его сыновей.
   Стр. 152. Королева Елизавета: Я не была простого рода.
   По женской линіи она была въ родствѣ съ Генрихомъ V.
   Стр. 154. Равнина въ Іоркшайрѣ.
   Опечатка; въ текстѣ: "въ Уорикшайрѣ". <Исправлено -- bmn>
   Стр. 155. Уорикъ: И съ ловкостью въ шатеръ проникли къ Резу, чтобъ роковыхъ коней ѳракійскихъ вывесть.
   Въ "Иліадѣ" разсказано, что, согласно предсказанію, Троя не могла быть взята, пока кони союзника троянцевъ, ѳракійскаго царя Реза, не насытились хоть разъ троянскимъ кормомъ и не напились воды изъ Ксанѳа. Узнавъ объ этомъ, греки снарядили Одиссея и Діомеда, которые ночью во время сна убили Реза и 12 его стражниковъ и украли чудесныхъ коней.
   Стр. 156. Возвращаются Уорикъ и прочіе, неся въ креслѣ короля, который не одѣтъ.
   Согласно своему обѣту "не спать въ своей постели, покуда онъ иль Уорикъ не умрутъ" (стр. 155), Эдуардъ спалъ въ креслѣ, и такъ его застигли враги.
   Стр. 158. Королева Елизавета: Немедленно въ святилищѣ укроюсь.
   Освященное мѣсто считалось издавна убѣжищемъ, откуда никого тамъ укрывшагося нельзя извлечь силой.
   Стр. 160. Соммерсетъ: Графъ юный Генрихъ Ричмондъ, государь.
   Здѣсь -- какъ и въ концѣ "Ричарда III" -- Шекспиръ съ особенной настойчивостью противополагаетъ послѣднимъ Плантагенетамъ будущаго Генриха VII, родоначальника дома Тюдоровъ и дѣда Елизаветы. Права Генриха Ричмонда на англійскій престолъ не велики, несмотря на то, что -- по предсказанію короля Генриха (заимств. y Голиншеда) -- "чело его создано для вѣнца". Вдова Генриха V, Екатерина французская: вышла за уэльскаго дворянина Тюдора; ихъ сынъ Эдмундъ Тюдоръ получилъ отъ своего единоутробнаго брата графство Ричмондъ и женился на дочери герцога Джона Соммерсота, полу-законнаго потомка Джона Гаунта (изъ Ланкастеровъ). Сынъ этого Эдмунда Тюдоръ и Маргариты Сомерсетъ и есть Генрихъ VII: большія права на престолъ даетъ ему его бракъ съ дочерью Эдуарда IV, Елизаветой Іоркъ (ср. родословную таблицу).
   Стр. 160. Король Эдуардъ: ...Остается намъ,
   Вступить въ него, какъ въ герцогство свое.
   Городъ Іоркъ -- главный городъ герцогства, по которому носитъ свою фамилію Эдуардъ; онъ вступаетъ въ него, какъ въ свое безспорное достояніе.
   Стр. 163. Уорикъ: Проливъ благополучно переплывъ.
   То есть каналъ св. Георгія, отдѣляющій Англію отъ Ирландіи.
   Стр. 164. Король Генрихъ: Я не боюсь. Прославленъ я за строгость.
   Наоборотъ, король говоритъ, что славится своей добротою.
   Стр. 164. За сценой крики: Іоркъ, Іоркъ.
   Ошибка. Крики за сценой: Ланкастеръ! Ланкастеръ! <Исправлено -- bmn>
   Стр. 165. Уорикъ: Сознавшись, кто возвелъ тебя и свергнулъ.
   Это гордое заявленіе напоминаетъ извѣстное прозвище Уорика -- "дѣлатель королей".
   Стр. 166. Уорикь: Не Атласъ ты для столь великой ноши.
   Атласъ -- миѳическій гигантъ, поддерживающій небосводъ.
   Стр. 166. Глостеръ: Ты Генриха оставилъ во дворцѣ епископа.
   Дворецъ епископа лондонскаго былъ мѣстопребываніемъ короля Генриха, гдѣ Іорки схватили его.
   Стр. 166. Король Эдуардъ; Да, это такъ. Но все жъ ты -- Уорикъ.
   То есть несмотря на неудачи, постигшія короля Генриха, Уорикъ остается Уорикомъ -- однимъ изъ первыхъ людей въ государствѣ.
   Стр. 166. Кларенсъ: Чѣмъ Іевѳай, принесшій въ жертву дочь.
   Іевѳай -- судія израильскій, побѣдившій аммонитянъ, но предъ походомъ давшій обѣтъ и во исполненіе его принесшій въ жертву всесожженія свою дочь (кн. Судей, гл. XI и ХІІ).
   Стр. 168. Уорикъ: Чѣмъ дерево Юпитера.
   Царю боговъ былъ посвященъ царь деревьевъ -- дубъ.
   Стр. 168. Король Эдуардъ: Что встрѣтится съ блестящимъ солнцемъ раньше.
   Еще намекъ на солнце въ гербѣ Іорковъ:
   Стр. 170. Король Эдуардъ: Пусть Оксфорда отправятъ въ замокъ Хэмъ.
   Въ подлинникѣ Ham's castle; замокъ Ham (въ англ. чтеніи Хэмъ.) -- въ Пикардіи, въ сѣверо-западной Франціи.
   Стр. 170. Маргарита: Чтобъ свидѣться въ Іерусалимѣ свѣтломъ.
   То есть въ "небесномъ Іерусалимѣ" -- въ загробной жизни.
   Стр. 170. Глостеръ: Могла-бы ты носить и нынѣ юбки
   И y Ланкастера не красть штановъ.
   Если бы безвольный Генрихъ VI былъ такъ же смѣлъ и рѣшителенъ, какъ его сынъ, Маргарита могла бы не измѣнять своей женской природѣ и не брать на себя мужскія заботы своего мужа.
   Стр. 170. Принцъ: Для зимнихъ вечеровъ -- Эзопа басни.
   Глостеръ говоритъ притчами, какъ греческій баснописецъ Эзопъ; но между ними есть еще одинъ пунктъ сходства, и этотъ ядовитый намекъ принца приводитъ Глостера въ бѣшенство: они оба горбаты.
   Стр. 171. Глостеръ: Тоуэръ! Тоуэръ!
   Эти слова Глостеръ обращаетъ въ сторону къ Кларенсу: смыслъ ихъ уясняетъ слѣдующая сцена.
   Стр. 172. Король Генрихъ: Какой родъ смерти Росцій разыграетъ?
   Росцій, знаменитый римскій трагикъ, упоминаемый также въ Гамлетѣ (д. 11, сц. 2) считался y современниковъ Шекспира замѣчательнымъ артистомъ.
   Стр. 172. Король Генрихъ: Миносъ, летѣть мѣшавшій -- твой отецъ.
   Миносъ, царь критскій, отецъ чудовища Минотапра, преслѣдовалъ Дедала и его сына Икара (см. пр. къ стр. 45) за то, что Дедалъ далъ Тезею возможность убить Минотавра.
   Стр. 172. Король Генрихъ: ...и если
   Все прочее, что говорилось, вѣрно,
   Явился съ тѣмъ...
   Король хочетъ, но не успѣваетъ сказать, что Глостеръ родился ногами впередъ: примѣта, по которой тогда узнавали будущаго злодѣя.
   Стр. 171. Глостеръ:
   Ты проложи мнѣ путь, a ты исполни.
   По мнѣнію Стивенса, при первомъ ты Глостеръ указываетъ на свою голову -- создательницу его замысловъ; при второмъ на руку -- ихъ исполнительницу.

  
Ко всем произведениям автора К списку авторов