ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ ШЕКСПИРА.
ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
Н. КЕТЧЕРА,
выправленный и пополненный по найденному Пэнъ Колльеромъ,
старому экземпляру in folio 1632 года.
ВСЕ ХОРОШО, ЧТО ХОРОШО КОНЧИТСЯ.
ЦѢНА КАЖДОЙ ЧАСТИ 1 P. СЕР.
ВЪ ТИПОГРАФІИ В. ГРАЧЕВА И КОМП.
Лордъ.
Христоферъ Слэй, пьяный мѣдникъ.
Хозяйка корчмы.
Пажъ, Музыканты, Охотники и Слуги.
Баптиста, богатый падуанскій дворянинъ.
Винченціо, старый пизанскій дворянинъ.
Люченціо, сынъ его, влюбленный въ Біанку.
Петручіо, дворянинъ веронскій.
Греміо и Гортензіи, женихи Біанки.
Траніо и Біонделло, слуги Люченціо.
Груміо и Куртисъ, слуги Петручіо.
Старый Школяръ, представляющій Винченціо.
Катарина, Біанка, дочери Баптиста.
Вдова.
Портной, Торгашъ и Служители Баптиста и Петручіо.
Мѣсто дѣйствія въ Падуѣ и въ загородномъ домѣ Петручіо
СЛЭЙ. Я, ей-богу, причешу тебя.
ХОЗ. Въ колодку тебя, плутъ ты эдакой!
СЛЭЙ. Ты дрянь; въ родѣ Слэйевъ нѣтъ плутовъ. Взгляни въ лѣтописи -- мы пришли съ Ричардомъ Завоевателемъ {Вмѣсто Вильгельма.}. А потому, paucas pallabris; пусть свѣтъ идетъ своимъ путемъ. Sessa {Испорченное испанское Pocas palabras -- поменьше словъ; такъ же какъ sessa вмѣсто cessa -- полно, успокойся.}.
ХОЗ. Такъ ты не заплатишь за разбитые стаканы?
СЛЭЙ. Ни полушки. Убирайся, ради святаго Іеронима {Въ прежнихъ изданіяхъ: Go by, says Ieronimy... По Колльеру: Go, by S. Ieronimy.}, убирайся на холодную постель свою -- погрѣйся.
ХОЗ. Я знаю, что мнѣ дѣлать; схожу за помощникомъ констабля. (Уходитъ.)
СЛЭЙ. За помощникомъ, за констаблемъ, за кѣмъ хочешь -- я отвѣчу ему по закону. Я, любезный, не тронусь отсюда ни, вотъ, на вершокъ; пусть приходитъ; милости просимъ. (Ложится на землю и засыпаетъ.)
Рога. Входитъ Лордъ съ Охотниками.
ЛОРД. Займись же собаками хорошенько: бѣдняжка Рѣзвая совсѣмъ подбилась; да сосворь Горластаго съ Сердитымъ. А каково отличилось Серебро на углу тычинника, когда слѣдъ совсѣмъ ужь терялся? Этой собаки я не отдамъ и за двадцать фунтовъ.
1 ох. Что жь, лордъ, Колокольчикъ не уступитъ Серебру; онъ ни разу не сбился, два раза открывалъ труднѣйшій слѣдъ. По моему, эта лучшая изъ всѣхъ вашихъ собакъ.
ЛОРД. Ты глупъ; будь Эхо такъ же быстръ, онъ постоилъ бы дюжины Колокольчиковъ. Займись же ими, накорми хорошенько; завтра я опять охочусь.
1 ох. Слушаю, лордъ.
ЛОРД. Это что? мертвый, или пьяный? Посмотрите, дышетъ онъ?
2 ох. Дышетъ. Не будь онъ нагрѣтъ элемъ -- эта постель была бы слишкомъ холодна для такого крѣпкаго сна.
ЛОРД. Фу, какое гнусное животное! точно свинья. Какъ гадко, какъ отвратительно твое подобіе, смерть жестокосердая!-- Послушайте, мнѣ хочется потѣшиться этимъ пьянюшкой. Что если его уложить въ постель, надѣть на него чистое, тонкое бѣлье, унизать пальцы драгоцѣнными перстнями, накрыть близь постели столъ, уставленный роскошными яствами, окружить, когда проснется, многочисленной прислугой -- я думаю, нищій этотъ совсѣмъ забудетъ, что онъ такое?
1 ох. Непремѣнно, благородный лордъ.
2 ох. Сначала это изумитъ его, однакожь.
ЛОРД. Какъ льстивое сновидѣніе, какъ обаятельная мечта.-- Возьмите же его, и уладьте эту шутку хорошенько. Перенесите его потихоньку въ лучшую изъ моихъ комнатъ, увѣшайте ее сладострастнѣйшими картинами, вымойте грязную голову его благовонными водами, наполните воздухъ ароматомъ драгоцѣнныхъ куреній, привѣтствуйте пробужденіе его очаровательными звуками музыки. Только что онъ заговоритъ -- вы спросите, кланяясь низко и почтительно: что угодно приказать вашей свѣтлости? Одинъ пусть подойдетъ съ серебрянымъ тазомъ, убраннымъ цвѣтами, другой съ рукомойникомъ, наполненнымъ розовой водой, третій съ полотенцемъ и съ вопросомъ: не угодно ли благородному лорду умыть руки? Прочіе пусть стоятъ съ богатыми одеждами и спросятъ: какое онъ хочетъ надѣть платье; говорятъ ему о собакахъ и лошадяхъ его, и о томъ, что его болѣзнь сильно огорчаетъ его леди. Убѣдите его, что онъ нѣсколько времени находился въ помѣшательствѣ; а когда заговоритъ, что онъ то-то и то-то {Въ прежнихъ изданіяхъ: And, when he says he is. По Колльеру: When he says what he is.} -- увѣряйте, что все это фантазіи, потому что онъ знатный и богатый лордъ. Исполните же все это, любезные друзья мои, какъ можно естественнѣе; шутка эта, если только поведете ее умно и осторожно, будетъ презанимательная.
1 ох. Ручаюсь, благородный лордъ, что мы выполнимъ наши роли какъ нельзя лучше; что угодливостью нашей мы непремѣнно убѣдимъ его, что онъ дѣйствительно то, за что мы выдаемъ его.
ЛОРД. Поднимите жь его потихоньку, и въ постель, а когда проснется -- каждый за свое дѣло. (Нѣкоторые изъ охотниковъ поднимаютъ и уносятъ Слэйя. За сценой трубные звуки.) Поди, посмотри кто это трубитъ? (Одинъ изъ служителей уходитъ.) Вѣрно какой-нибудь благородный, путешествующій джентльменъ хочетъ отдохнуть здѣсь съ дороги.
Что тамъ такое?
СЛУЖ. Странствующіе актеры предлагаютъ вашей свѣтлости услуги свои.
ЛОРД. Позови ихъ сюда.
Милости просимъ, господа.
1 ак. Благодаримъ, ваша свѣтлость.
ЛОРД. Вы переночуете здѣсь?
2 ак. Если вашей свѣтлости будетъ угодно принять наши услуги.
ЛОРД. Очень, очень радъ.-- Этого я помню; я видѣлъ однажды, какъ онъ игралъ старшаго сына мызника -- тамъ, гдѣ ты такъ еще хорошо сватался за благородную дѣвушку. Названіе этой роли я забылъ, но ты выполнилъ ее съ большимъ искусствомъ, съ удивительной естественностью.
1 ак. Вѣроятно ваша свѣтлость говорите о ролѣ Сото?
ЛОРД. Именно; ты превосходно сыгралъ ее. Вы явились очень кстати, потому что я затѣялъ шутку, и ваше искусство много можетъ помочь мнѣ. Вы нынче же сыграете въ присутствіи одного лорда; боюсь только, что странности его -- онъ никогда не видалъ еще театральныхъ представленій,-- заставятъ васъ расхохотаться и тѣмъ оскорбить его. Предупреждаю васъ, господа, малѣйшая улыбка выведетъ его изъ себя.
1 ак. Будьте покойны, почтенный лордъ; мы воздержимся, какъ бы онъ ни былъ страненъ.
ЛОРД. (Одному изъ служителей.) Проводи ихъ на кухню и угости хорошенько; чтобъ ни въ чемъ не было недостатка. (Служитель уходитъ съ актерами.) Ты же сыщешь моего пажа Бартоломея, одѣнешь его въ платье леди и отведешь въ комнату пьянюшки. Называй его благородной леди и оказывай должное уваженіе, а ему скажи, чтобъ онъ велъ себя -- если хочетъ сохранить любовь мою,-- какъ можно приличнѣе; чтобъ обращался съ пьяницей, какъ благородныя леди съ своими супругами. Пусть подойдетъ къ нему съ ласкою; пусть скажетъ нѣжно и привѣтливо: что угодно вашей свѣтлости; чѣмъ можетъ доказать ваша леди, покорная жена ваша, какъ она покорна и какъ она любитъ васъ?-- За тѣмъ, пусть онъ осыпитъ его страстными поцѣлуями, очаровательными ласками и, склонивъ голову на грудь его, зальется слезами радости, что благородный лордъ избавился отъ болѣзни, которая цѣлыя семь лѣтъ заставляла его почитать себя бѣднымъ, презрѣннымъ нищимъ. Не имѣетъ женской способности проливать слезы когда вздумается -- можетъ воспользоваться завернутой въ платокъ луковицей: она поневолѣ ороситъ глаза его. Ступай, чтобъ все это было исполнено какъ можно скорѣе; дальнѣйшія распоряженія я не замедлю сообщить вамъ. (Служитель уходитъ.) Я знаю, шалунъ передастъ прекрасно и грацію, и голосъ, и походку, и манеры благородной женщины; я съ нетерпѣніемъ жду, какъ онъ будетъ величать этого пьяницу супругомъ своимъ, какъ мои служители будутъ ухаживать за этимъ глупымъ мужикомъ. Пойду, однакожь, помогу имъ моими совѣтами; мое присутствіе умѣритъ ихъ смѣшливость, которая, пожалуй, все испортитъ.
Слэй въ богатомъ шлафорѣ и вокругъ его Служители съ платьями и другими туалетными принадлежностями.
Входитъ Лордъ одѣтый также служителемъ.
СЛЭЙ. Ради Бога, кружку элю!
1 сл. Не прикажете ли, благородный лордъ, бокалъ хересу?
2 сл. Не угодно ль вашей свѣтлости отвѣдать этого варенья?
З сл. Какое платье угодно надѣть вашей свѣтлости?
СЛЭЙ. Я Христоферъ Слэй; не называйте меня ни лордомъ, ни вашей свѣтлостью. Я никогда не пивалъ хереса; а ужь если вамъ такъ хочется угостить меня вареньемъ -- такъ давайте говяжьяго. Не спрашивайте меня какое платье хочу надѣть я, потому что у меня столько же куртокъ сколько спинъ, столько же чулокъ сколько голеней, столько же башмаковъ сколько ступней, а иногда ступней даже и больше, чѣмъ башмаковъ, да и башмаки-то такіе, что пальцы изъ носковъ выглядываютъ.
ЛОРД. Да избавитъ васъ небо отъ этихъ скорбныхъ фантазій {Въ прежнихъ изданіяхъ: Heaven cease this idle humour... По Колльеру: Heaven cease this evil humour...}! Не жалость ли, что человѣкъ, столь знатный, такого знаменитаго происхожденія, такъ богатый, такъ уважаемый -- поддается такимъ низкимъ мыслямъ?
СЛЭЙ. Да что жь вы, съ ума что ли хотите свести меня? Развѣ я не Христоферъ Слэй, не сынъ стараго Слейя Бортонхизскаго, по рожденію разнощикъ, по воспитанію гребенщикъ, по преобразованію вожакъ медвѣдей, а по теперешнему ремеслу мѣдникъ? Спросите Маріану Хакетъ, жирную хозяйку Винкотской корчмы; если она не знаетъ меня, если она скажетъ, что я не долженъ ей четырнадцати пенсовъ за варвикширской эль {Въ прежнихъ изданіяхъ: fourteen pence on the score for sheer ale... По Колльеру: fourteen pence on the score for Warwichshire ale...} -- отмѣтьте меня подлѣйшимъ лжецомъ въ цѣломъ христіанствѣ. Я, слава Богу, не спятилъ еще. Вотъ --
1 сл. Вотъ это-то и крушитъ вашу леди.
2 сл. Вотъ это-то и печалитъ вашихъ служителей.
ЛОРД. Вотъ причина, почему ваши родственники чуждаются вашего дома; вы какъ бы изгнали ихъ отсюда вашимъ страннымъ помѣшательствомъ. О, вспомните, благородный лордъ, вспомните ваше знаменитое происхожденіе; возвратите изъ ссылки прежніе высокіе помыслы, и изгоните эти низкія, отвратительныя грезы. Посмотрите съ какимъ нетерпѣніемъ ожидаютъ приказаній ваши служители, готовые повиноваться первому мановенію; угодно музыки?-- слушайте! (Музыка.) Самъ Аполлонъ играетъ и двадцать соловьевъ поютъ. Хотите отдохнуть?-- мы перенесемъ васъ на постель, мягче и покойнѣе сладострастнаго ложа, нарочно для Семирамиды приготовленнаго. Желаете прогуляться?-- мы усыплемъ землю цвѣтами; вздумаете проѣхаться?-- лошади, въ збруяхъ блестящихъ золотомъ и перлами, будутъ сейчасъ же готовы. Любите охоту?-- соколы ваши перевысятъ утренняго жаворонка; борзыя заставятъ самое небо вторить звонкому лаю ихъ, вызовутъ громкое эхо изъ глубокихъ нѣдръ земли.
1 сл. Наши гончія быстрѣе оленя, легче дикой козы.
2 сл. Любите живопись?-- мы сейчасъ же принесемъ вамъ Адониса, отдыхающаго на берегу журчащаго ручейка, и Цитерею, спрятавшуюся въ тростникѣ, который, кажется, движется, играя съ ея дыханіемъ, какъ играетъ съ вѣтромъ, когда онъ колеблетъ его.
ЛОРД. Мы покажемъ вамъ Іо, когда она была еще дѣвушкой, и какъ она была обманута, написанную такъ живо, какъ живо было самое дѣло.
2 сл. Или Дафну, бѣгущую по тернистому лѣсу, царапающую ноги, такъ что можно побожиться, что въ самомъ дѣлѣ изъ нихъ течетъ кровь, а огорченный Аполлонъ, видя это, плачетъ -- такъ искусно написаны кровь и слезы.
ЛОРД. Вы лордъ, настоящій лордъ; ваша леди, прекраснѣйшая изъ всѣхъ женщинъ нашего бѣднаго времени.
1 сл. Пока слезы, которыя она проливала по васъ, не пронеслись завистливымъ потокомъ по очаровательному лицу ея, она была красивѣйшимъ созданіемъ въ цѣломъ мірѣ; да и теперь она не уступитъ ни одной женщинѣ.
СЛЭЙ. Да неужели же я лордъ, и у меня такая леди? Грежу я, или грезилъ до сихъ поръ? Я не сплю; я вижу, слышу, говорю, обоняю благовонія, осязаю мягкое.-- Я, клянусь жизнью, въ самомъ дѣлѣ лордъ, не мѣдникъ, не Христоферъ Слэй.-- Ладно, давайте же сюда жену мою; да -- повторяю еще разъ -- кружку элю.
2 сл. Не угодно ли вашей свѣтлости умыть руки? (Служители подноситъ ему тазъ и проч.) О, какъ мы рады, что вы пришли наконецъ въ себя; что наконецъ вспомнили кто вы. Цѣлыя пятнадцать лѣтъ вы какъ бы спали, а если и бодрствовали, такъ и бдѣніе это было точно сонъ.
СЛЭЙ. Пятнадцать лѣтъ? вотъ такъ храпокъ, нечего сказать. И неужели во все это время я ничего не говорилъ?
1 сл. Говорили, лордъ; но все такой вздоръ. Лежа въ этой прекрасной комнатѣ, вы увѣряли, что васъ выталкиваютъ за дверь, ругали хозяйку дома, кричали, что потребуете ее къ суду, за то, что подаетъ глиняныя кружки вмѣсто клейменыхъ квартъ. Иногда кликали Цецилію Хакетъ.
СЛЭЙ. Ну да, прислужницу корчмы.
3 сл. Но вы, сэръ, не знаете ни корчмы, ни этой прислужницы, ни всѣхъ этихъ людей, которыхъ называли: Стефэномъ Слэй, старымъ Джономъ Пэнсъ, Питеромъ Торфъ, Генрихомъ Пимпернель и множествомъ еще другихъ именъ,-- которые никогда не существовали, которыхъ никто и не видывалъ.
СЛЭЙ. Благодареніе Господу, что онъ изцѣлилъ меня.
ВСѢ. Аминь.
СЛЭЙ. Благодарю; вы отъ этого не проиграете.
Входить Пажъ, одѣтый какъ леди, со свитой.
ПАЖЪ. Какъ здоровье моего благороднаго лорда?
СЛЭЙ. Прекрасно; потому что, вижу, здѣсь можно попировать. Гдѣ жь жена моя?
ПАЖЪ. Здѣсь, благородный лордъ; что прикажешь ты ей?
СЛЭЙ. Ты жена моя, и не называешь меня мужемъ? Для моихъ служителей я лордъ, а для тебя я мужъ.
ПАЖЪ. Мой супругъ и лордъ мой, мой лордъ и супругъ мой, я покорная жена твоя.
СЛЭЙ. Знаю.-- Какъ же звать мнѣ ее?
ЛОРД. Сударыней.
СЛЭЙ. Сударыней Алисой, или сударыней Жанной?
ЛОРД. Просто сударыней; лорды всегда такъ называютъ женъ своихъ.
СЛЭЙ. Ну, сударыня жена, они говорятъ, что я грезилъ и спалъ, такъ -- лѣтъ около пятнадцати {Въ прежнихъ изданіяхъ: Above some fifteen уеаг... По Колльеру: About some fifteen уеаг...}, и даже болѣе.
ПАЖЪ. И эти пятнадцать лѣтъ показались мнѣ тридцатью, потому что все это время я была удалена отъ твоего ложа.
СЛЭЙ. Это ужасно.-- Служители, оставьте меня одного съ ней.-- Раздѣвайтесь, сударыня, и ложитесь въ постель сейчасъ же.
ПАЖЪ. Трижды благородный лордъ, прошу васъ повременить еще ночь или двѣ, или покрайнѣй мѣрѣ до вечера, потому что врачи предписали мнѣ рѣшительное удаленіе отъ вашего ложа, подъ опасеніемъ возвращенія вашей прежней болѣзни. Надѣюсь, что эта причина вполнѣ извинитъ меня.
СЛЭЙ. Но я въ такомъ положеніи, что не могу такъ долго ждать. Да и впасть-то въ прежнія грезы не хочется, а потому -- подожду наперекоръ крови и плоти.
СЛУЖ. Актеры вашей свѣтлости, узнавъ о вашемъ выздоровленіи, желаютъ позабавить васъ пресмѣшнымъ представленіемъ; врачи же ваши находятъ это весьма полезнымъ, потому что чрезмѣрное уныніе сгустило вашу кровь, а меланхолія кормилица безумія. Они полагаютъ, что потѣшное представленіе подѣйствуетъ на васъ благотворно, расположитъ къ радости и веселію, а радость и веселіе предотвращаютъ тысячи печалей и продолжаютъ жизнь.
СЛЭЙ. Отлично! пусть играютъ. Что жь это такое будетъ? святочная проказа, или какое-нибудь эдакое ломанье?
ПАЖЪ. Нѣтъ, добрый лордъ мой, представленіе это будетъ гораздо поинтереснѣе.
СЛЭЙ. То есть повыгоднѣе {Тутъ непереводимая игра значеніями словъ stuff -- содержаніе, предметъ, и household stuff -- домашній скарбъ.}?
ПАЖЪ. Это нѣчто въ родѣ повѣствованія.
СЛЭЙ. Ладно, мы посмотримъ. Ну, сударыня жена, садись-ка со мной рядомъ, и пусть свѣтъ идетъ себѣ, какъ хочетъ -- намъ не помолодѣть ужь {Въ прежнихъ изданіяхъ: and let the World slip; we shall ne'er be younger. По Колльеру: We shall ne'er be younger and let the World slide...}. (Садятся.)
Входятъ Люченціо и Траніо.
ЛЮЧ. Любезный Траніо, ты знаешь, какъ я сгаралъ желаніемъ увидѣть Падую -- эту кормилицу наукъ, и вотъ, мы въ плодоносной Ломбардіи, въ этомъ роскошномъ саду великой Италіи. Любовь и согласіе моего добраго отца и твое товарищество, мой вѣрный, во всѣхъ отношеніяхъ испытанный уже служитель, обезпечиваютъ меня вполнѣ; останемся же здѣсь, примемся за ученье, посвятимъ себя благороднымъ наукамъ. Я родился въ Пизѣ, знаменитой доблестными гражданами; Винченціо, отецъ мой -- богатѣйшій, торгующій съ цѣлымъ міромъ купецъ -- происходитъ отъ Бентиволіевъ; сынъ Винченціо, воспитанный во Флоренціи, долженъ оправдать всѣ его надежды, долженъ увѣнчать его богатство нравственными доблестями, и потому, Траніо, я думаю заняться преимущественно изученіемъ добродѣтели и той части философіи, которая учитъ достигать счастія только ею. Скажи, какъ ты думаешь объ этомъ? Я оставилъ Пизу, пріѣхалъ въ Падую, какъ человѣкъ, который изъ мелководья бросается въ глубь, чтобъ вполнѣ утолить жажду свою.
ТРАН. Mi pardonate, синьоръ, мои образъ мыслей нисколько не разнится съ вашимъ. Я очень радъ, что вы не измѣнили рѣшимости насытиться всѣми сладостями сладостной философіи; объ одномъ только прошу -- остережемся, чтобъ, увлекшись добродѣтелью и правилами нравственности, не сдѣлаться стоиками или просто стойками {Тутъ игра созвучіемъ словъ stoics -- стоики, и stocks -- палки.}; чтобъ изъ набожной преданности этикѣ Аристотеля {Въ прежнихъ изданіяхъ: to Aristotlc's checks... По Колльеру: to Arislotic's ethics...}, не отречься отъ Овидія, какъ отъ проклятаго. Толкуйте о логикѣ съ товарищами, но не оставляйте риторики въ обыкновенномъ разговорѣ; отводите душу музыкой и поэзіей, математикой же и метафизикой занимайтесь когда пробудится потребность. Все, что дѣлается безъ удовольствія, не приноситъ никакой пользы; коротко, учитесь тому, къ чему чувствуете наибольшее расположеніе.
ЛЮЧЕН. Благодарю, Траніо; твой совѣтъ вполнѣ благоразуменъ. О, еслибъ Біонделло былъ уже здѣсь {Въ прежнихъ изданіяхъ: If Biondello, thou wert come ashore... По Колльеру: If Biondello now were come ashore...} -- мы устроились бы тотчасъ же, наняли бы жилище, достаточно просторное для пріема друзей, которыхъ со временемъ пріобрѣту въ Падуѣ. Но посмотри, что это за общество приближается сюда.
ТРАН. Вѣрно какая-нибудь процессія, чтобъ привѣтствовать наше прибытіе въ городъ.
Входятъ Баптиста, Катарина, Біанка, Греміо и Гортензіо. Люченціо и Траніо отходятъ къ сторонѣ.
БАПТ. Прошу васъ, не докучайте мнѣ болѣе; вамъ извѣстна моя твердая рѣшимость не выдавать младшей, пока не выдамъ старшей. Еслибъ вы любили Катарину -- зная и любя васъ, я позволилъ бы вамъ волочиться за ней сколько угодно.
ГРЕМ. Лучше ужь волочить ее {игра созвучіемъ словъ: court -- ухаживать, волочиться, и cart -- возить въ телегѣ, привязывать къ телегѣ преступника.}: для меня она слишкомъ сурова. Вотъ развѣ Гортензіо -- не хочетъ ли онъ?
КАТАР. Прошу не дѣлать меня приманкой жениховъ.
ГОРТ. Жениховъ, синьора? какъ понимаете вы это? женихи, да только не ваши. Дѣло другое, еслибъ вы были покротче, полюбезнѣе {Въ прежнихъ изданіяхъ: Unless you were of gentler, milder mould... По Колльеру: Unless you were of gentler, milder mood...}.
КАТАР. О, вамъ, синьоръ, нечего опасаться; Катарина совсѣмъ и не думаетъ о васъ, а еслибъ подумала, такъ, повѣрьте, первой ея заботой было бы: причесать вамъ голову табуреткой, расписать вамъ лице, обратить васъ въ шута.
ГОРТ. Сохрани насъ Боже отъ такихъ демоновъ!
ГРЕМ. И меня, Боже милосердый!
ТРАН. (Тихо Люченціо). Вотъ потѣха-то; да она или сумасшедшая, или дьявольски своенравна.
ЛЮЧЕН. Но въ безмолвіи другой я вижу дѣвственную кротость и благонравіе. Молчи, Траніо.
ТРАН. Дѣло; молчимъ и смотримъ.
БАПТ. И вотъ, чтобъ доказать то, что я говорилъ вамъ, самымъ дѣломъ -- Біанка, ступай въ свою комнату. Ты не огорчайся этимъ, моя добрая Біанка; это нисколько не уменьшитъ моей любви, дитя мое.
КАТАР. Милая овечка! она непремѣнно расплакалась бы, еслибъ только знала изъ чего.
БІАН. Радуйся моему огорченію, сестра.-- Батюшка, я повинуюсь вамъ безропотно; книги и лютня замѣнятъ мнѣ общество, займутъ меня.
ЛЮЧЕН. Слышишь, Траніо? это сама Минерва.
ГОРТ. Синьоръ Баптиста, вы удивляете насъ. Мнѣ больно, что наше расположеніе подвергаетъ Біанку такимъ непріятностямъ.
ГРЕМ. Вы хотите запереть ее изъ-за этого демона; наказываете за злой его языкъ?
БАПТ. Довольно, синьоры; рѣшеніе мое неизмѣнно. Ступай, Біанка. (Біанка уходитъ) -- Я знаю, она любитъ поэзію и музыку; я возьму учителей способныхъ образовывать юность. Если вы, Гортензіо, или вы, синьоръ Греміо, имѣете кого-нибудь въ виду -- пришлите его ко мнѣ; человѣка, знающаго свое дѣло, я приму съ величайшимъ радушіемъ, не пожалѣю ничего, только бы дать моимъ дѣтямъ сколько возможно совершеннѣйшее образованіе. Прощайте.-- Катарина, ты можешь остаться; мнѣ нужно переговорить еще кой о чемъ съ Біанкой. (Уходитъ.)
КАТАР. А я полагаю, что могу и уйдти. Какъ! распоряжаться каждымъ даже шагомъ моимъ, какъ будто сама не знаю, что мнѣ дѣлать и чего не дѣлать. Не бывать этому! (Уходитъ.)
ГРЕМ. Ступай хоть къ черту; ты такъ любезна, что никто и не подумаетъ удерживать тебя.-- Любовь къ ней отца, синьоръ Гортензіо, не такъ безконечна еще, чтобъ мы не могли переждать ее; пирогъ нашъ не доспѣлъ и сверху и снизу: что жь дѣлать, попостимся пока. Прощайте.-- Какъ бы то ни было, изъ любви къ прелестной Біанкѣ постараюсь отыскать человѣка, способнаго преподавать предметы, въ изученіи которыхъ она находитъ такое удовольствіе, и пошлю его къ отцу.
ГОРТ. Я также.-- Послушайте, однакожь, синьоръ Греміо, до сихъ поръ мы рѣшительно чуждались другъ друга; но теперь, обдумавъ все хорошенько, я вижу, что для того, чтобъ имѣть снова свободный доступъ къ предмету нашей страсти, для того, чтобъ снова быть счастливыми соперниками въ любви къ Біанкѣ -- намъ необходимо сблизиться и общими силами хлопотать объ одномъ.
ГРЕМ. О чемъ же?
ГОРТ. О томъ, чтобъ добыть сестрѣ ея мужа.
ГРЕМ. Мужа! черта развѣ.
ГОРТ. Мужа, говорю я.
ГРЕМ. Черта, говорю я. Полноте, Гортензіо; какъ бы ни былъ богатъ отецъ ея, а глупца, который согласился бы жениться на самомъ адѣ, все-таки не сыщешь.
ГОРТ. Ошибаетесь, Греміо; изъ того, что ни вы, ни я не можемъ выносить ея бѣснованія, не слѣдуетъ еще, чтобы въ этомъ мірѣ не было молодцевъ, которые, при хорошемъ приданомъ, не побоятся взять и ее со всѣми ея недостатками. Надо только поискать.
ГРЕМ. Не знаю; для меня, покрайней мѣрѣ, это все равно, что взять приданое съ условіемъ, что тебя каждое утро будутъ сѣчь у позорнаго столба.
ГОРТ. Оно, конечно, какой выборъ между гнилыми яблоками. Но такъ какъ препятствіе это сблизило уже насъ -- будемъ же дружны, пока, добывъ мужа старшей, не дадимъ и младшей полную свободу выбирать себѣ мужа; и тогда, пусть каждый хлопочетъ уже о себѣ.-- О, Біанка!-- Счастливому счастливая и доля! Чей конь быстрѣе, тотъ и у цѣли. Что вы на это скажете, синьоръ Греміо?
ГРЕМ. Согласенъ; лучшую изъ всѣхъ лошадей Падуи подарилъ бы я тому, кто отважился бы выѣхать на это сватовство, рѣшился жениться на ней, раздѣлить съ ней ложе свое, освободить отъ нея домъ этотъ.-- Идемте. (Уходитъ.)
ТРАН. (Выходя впередъ вмѣстѣ съ Люченціо). Помилуйте, синьоръ, какъ будто любовь можетъ овладѣть человѣкомъ такъ внезапно?
ЛЮЧЕН. О, Траніо, я всегда почиталъ это невѣроятнымъ, невозможнымъ; но вотъ, между тѣмъ, какъ я беззаботно стоялъ здѣсь и смотрѣлъ, любовь показала мнѣ вдругъ все свое могущество даже и надъ беззаботностью. Я все выскажу тебѣ -- ты такъ же мнѣ вѣренъ и близокъ, какъ была нѣкогда Анна {Сестра и повѣренная Дидоны.} королевѣ карѳагенской,-- Траніо, я горю, я пылаю; я погибну, Траніо, если не добуду этой юной, смиренной дѣвы. Совѣтуй мнѣ, Траніо, я знаю -- ты можешь; помоги мнѣ Траніо, я знаю -- ты но откажешь.
ТРАН. Синьоръ, теперь не время журить васъ; страсти не выжуришь изъ сердца. Если любовь овладѣла уже вами -- мнѣ остается только сказать: Redime te captura quam queas minimo {Искупи себя изъ плѣни сколько можно меньшимъ (дешевле).}.
ЛЮЧЕН. Благодарю, любезный Траніо; продолжай -- по началу я предчувствую уже, какъ успокоительно будетъ остальное,-- твой совѣтъ такъ благоразуменъ.
ТРАН. Синьоръ, вы такъ были углублены въ созерцаніе этой дѣвушки, что главнаго-то, вѣроятно, и не замѣтили?
ЛЮЧЕН. О, нѣтъ, замѣтилъ -- замѣтилъ въ чертахъ ея дивную прелесть, которой дочь Агенора {Европа.} смирила мощнаго Юпитера, заставила облобызать колѣнами критскій берегъ.
ТРАН. И только? а не замѣтили, какъ старшая начала браниться, какъ подняла бурю, шума которой не вынесетъ никакое смертное ухо?
ЛЮЧЕН. Я видѣлъ, Траніо, какъ двигались коралловыя уста ея, чувствовалъ какъ благоухалъ воздухъ ея дыханіемъ; дивно, прелестно, божественно было все, что я видѣлъ въ ней.
ТРАН. Пора, однакожь, поумѣрить его восторженность.-- Прошу, придите въ себя, синьоръ; если вы въ самомъ дѣлѣ любите эту дѣвушку -- напрягите всѣ ваши умственныя способности на то, чтобъ добыть ее. Дѣла вотъ въ какомъ положеніи: старшая ея сестра такъ зла и строптива, что до тѣхъ поръ, пока отецъ не сбудетъ ея съ рукъ, ваша любезная должна оставаться дѣвой, а чтобъ не докучали ей женихи, сидѣть дома въ заперти.
ЛЮЧЕН. Жестокій отецъ!-- Но развѣ ты не слыхалъ, что онъ ищетъ для нея искусныхъ учителей?
ТРАН. Какъ же, слышалъ, и на этомъ самомъ составилъ даже планъ.
ЛЮЧЕН. И я, Траніо.
ТРАН. Кажется мы оба придумали одно и то же.
ЛЮЧЕН. Скажи мнѣ прежде свой.
ТРАН. Вы хотите выдать себя за учителя, взять на себя образованіе этой дѣвушки; не такъ ли?
ЛЮЧЕН. Такъ; не знаю только, возможно ли это?
ТРАН. Никакъ; кто жь будетъ представлять здѣсь сына Винченціо? кто будетъ хозяйничать, учиться, посѣщать, принимать и угощать друзей и соотечественниковъ?
ЛЮЧЕН. Basta! успокойся; все придумано. Мы здѣсь ни у кого не были еще; по лицу не различишь слуги отъ господина, а изъ этого слѣдуетъ, что ты, Траніо, будешь господиномъ, будешь вмѣсто меня управлять и домомъ и служителями; я же явлюсь чѣмъ-нибудь другимъ, какимъ-нибудь Флорентинцемъ, Неаполитанцемъ, или Пизанцемъ. Рѣшено; что тутъ откладывать, Траніо,-- возьми мой беретъ и плащъ. Когда Біонделло пріѣдетъ, онъ долженъ служить тебѣ; но прежде необходимо зажать ему ротъ.
ТРАН. Нечего дѣлать. (Мѣняются щапками и плащами.) Вы хотите этого, синьоръ -- я долженъ повиноваться. "Служи сыну моему!" сказалъ мнѣ вашъ батюшка, отпуская насъ. Конечно, это было сказано совсѣмъ въ другомъ смыслѣ; но я такъ люблю Люченціо, что для него радъ сдѣлаться даже самимъ Люченціо.
ЛЮЧЕН. Будь же имъ, Траніо, потому что Люченціо любитъ; Люченціо будетъ рабомъ, чтобъ только добыть дѣву, дивный видъ которой плѣнилъ изумленный взоръ его {Въ прежнихъ изданіяхъ: my wounded eye... По экземпляру Колльера: my wond'ring eye...} такъ неожиданно.
Вотъ и Біонделло.-- Скажи, негодяй, гдѣ это ты былъ до сихъ поръ.
БІОН. Гдѣ я былъ?-- Нѣтъ, скажите-ка, гдѣ вы-то теперь? обокралъ васъ мой товарищъ Траніо? или вы -- его? или вы обокрали другъ друга? Что все это значитъ?
ЛЮЧЕН. Послушай, теперь не время шутить, и потому сообразуйся со временемъ.-- Твой товарищъ Траніо, чтобъ спасти мнѣ жизнь, кромѣ моего платья, беретъ на себя и мою роль, а я -- его; потому что, тотчасъ по прибытіи сюда, я впутался въ драку, убилъ человѣка и опасаюсь теперь преслѣдованій. Приказываю тебѣ служить ему, какъ мнѣ; а я, между тѣмъ, чтобъ спасти жизнь, скроюсь. Понимаешь?
БІОН. Я, синьоръ? ничего не понимаю.
ЛЮЧЕН. Съ этого мгновенія, чтобъ и помину не было о Траніо; Траніо превратился въ Люченціо.
БІОН. Тѣмъ лучше для него; я и самъ не отказался бы отъ такого превращенія.
ТРАН. И я не былъ бы противъ этого, еслибъ только этимъ можно было добыть младшую дочь Баптиста. Но слушай -- не для себя, а для твоего господина, прошу тебя обходиться со мной, какъ можно почтительнѣе. Наединѣ съ тобой я все тотъ же Траніо; но при постороннихъ, я твой господинъ Люченціо.
ЛЮЧЕН. Идемъ, Траніо.-- Постой, еще одно: ты долженъ явиться женихомъ; для чего, спросишь ты,-- скажу только, что у меня есть на это достаточная причина. (Уходятъ.)
1 сл. Вы дремлете, лордъ; вы не обращаете никакого вниманія на пьесу.
СЛЭЙ. Нѣтъ, клянусь святой Анной, обращаю. Славная штука!-- А много еще осталось?
ПАЖЪ. Она только началась, любезный лордъ.
СЛЭЙ. Отличная, превосходная штука, сударыня леди. А желалъ бы, чтобъ поскорѣй кончилась!
Тамъ же. Передъ домомъ Гортензіо.
Входитъ Петручіо и Груміо.
ПЕТР. Я простился на время съ Вероной, чтобъ повидаться съ моими друзьями въ Падуѣ, и въ особенности съ лучшимъ и вѣрнѣйшимъ изъ друзей, съ моимъ добрымъ Гортензіо. Если не ошибаюсь, это его домъ; стукни-ка, Груміо.
ГРУМ. Стукнуть, синьоръ {Тутъ игра значеніями глагола to knock -- стучаться и бить.}? кого же? развѣ кто оскорбилъ вашу милость?
ПЕТР. Дуракъ, какъ будто не понимаешь меня.
ГРУМ. Васъ, синьоръ? помилуйте, какъ же я смѣю?
ПЕТР. Дѣлай, оселъ, что тебѣ приказываютъ; колоти, да хорошенько, если не хочешь, чтобъ я проколотилъ глупую башку твою.
ГРУМ. Онъ въ драчливомъ расположеніи. Стукни вишь его, а тамъ и расплачивайся.
ПЕТР. Чтожь? Не хочешь стучать, такъ заноешь у меня; посмотримъ, помнишь ли свое sol, fa. (Дерете его за ухо.)
ГРУМ. Помогите, помогите! господинъ мои взбѣсился.
ПЕТР. Стучи, негодяй! стучи, бездѣльникъ, когда тебѣ приказываютъ! (Груміо падаетъ на кольни.)
ГОРТ. Что тутъ такое?-- Ба! старый знакомецъ Груміо! и мой добрый другъ Петручіо!-- Какъ поживаете вы въ Веронѣ?
ПЕТР. Гортеизіо, ты какъ нельзя кстати являешься рѣшителемъ этой распри. Могу сказать тебѣ: con tutlo il core bene trovato {Отъ всей души радъ, что встрѣтился съ тобой.}.
ГОРТ. Alla nostra casa bene vemito, molto onorato signor mio Pelruchio {Очень радъ видѣть васъ въ своемъ домѣ, много-уважаемый синьоръ Петручіо.}. Встань, любезный Груміо, встань; мы сейчасъ все уладимъ.
ГРУМ. Нѣтъ, латынью-то {Шекспиръ заставляетъ Груміо принять итальянскую рѣчь за латинскую, забывая, что онъ Италіянецъ.} ничего не уладишь.-- Теперь я имѣю самую законную причину оставить его; онъ -- видите ли, синьоръ,-- велѣлъ мнѣ стукнуть себя, да еще хорошенько; ну, а вы сами знаете, прилично ли слугѣ бить господина, и не пискунчика какого-нибудь, а прожившаго ужь лѣтъ тридцать и съ залишкомъ. Теперь я, ей-богу, жалѣю, что не стукнулъ его тотчасъ же; не досталось бы тогда Груміо.
ПЕТР. Безмозглый бездѣльникъ!-- Представь, любезный Гортензіо, я никакъ не могъ добиться, чтобъ негодяи этотъ постучался въ двери твоего дома.
ГРУМ. Въ двери?-- О, Господи! вы положительно сказали: "стукни-ка, дуракъ, меня; колоти, оселъ, да хорошенько", а теперь сваливаете все на двери.
ПЕТР. Совѣтую тебѣ молчать, или убираться къ черту, ГОРТ. Полно, Петручіо; я ручаюсь за Груміо. Какъ тебѣ не стыдно изъ вздора ссориться съ старымъ, вѣрнымъ и любимымъ служителемъ! Скажи-ка мнѣ лучше, какой благодатный вѣтеръ примчалъ тебя изъ древней Вероны въ нашу Падую?
ПЕТР. Вѣтеръ, который разноситъ молодыхъ людей по свѣту искать счастія внѣ дома, гдѣ такъ туго ростетъ опытность. Коротко, вотъ въ чемъ дѣло, Гортензіо: Антоніо, отецъ мой, умеръ; въ кошелькѣ у меня достаточно кронъ, а въ домѣ довольно добра, вотъ я и пустился въ этотъ лабиринтъ за женой и за счастьемъ.
ГОРТ. А что, Петручіо, еслибъ я предложилъ тебѣ жениться на дѣвушкѣ дурной и притомъ злой, но за то богатой, очень богатой -- вѣдь ты не поблагодарилъ бы меня; впрочемъ, я такъ съ тобой друженъ, что никогда не сдѣлаю этого.
ПЕТР. Синьоръ Гортензіо, къ чему околичности между такими друзьями, какъ мы? Если ты знаешь дѣвушку достаточно богатую, чтобъ быть женой Петручіо -- потому что богатство единственный припѣвъ къ моей свадебной пѣснѣ,-- будь она такъ гадка какъ любезная Флоренція {Флоренцій -- герой одной старой повѣсти,-- рѣшился жениться на уродливѣйшей женщинѣ, если она только разгадаетъ ему загадку, отъ которой зависѣла жизнь его.}, такъ стара какъ Сибилла, такъ зла и сварлива какъ Ксантипа и даже хуже -- это не остановитъ меня; будь она такъ же бѣшена, какъ бурное Адріатическое море -- мнѣ все равно. Я пріѣхалъ въ Падую, чтобъ жениться на богатой -- женюсь на богатой, и прекрасно.
ГРУМ. Видите ль синьоръ, онъ, покрайней мѣрѣ, начисто высказываетъ вамъ, какъ онъ объ этомъ думаетъ. Побольше только денегъ; а тамъ жените его, пожалуй, хоть на куклѣ, хоть на малюткѣ, хоть на старой каргѣ, у которой ни одного зуба ко рту, а болѣзней болѣе, чѣмъ у пятидесяти двухъ клячъ,-- деньги вознаградятъ все.
ГОРТ. Если такъ, Петручіо -- можно и осуществить шуточный намекъ мой. Я могу посватать тебѣ дѣвушку очень богатую, молодую, прекрасную собой, воспитанную какъ нельзя лучше. Въ ней одинъ только недостатокъ, но недостатокъ, который постоитъ многихъ: она невыносимо зла; она такъ сварлива, такъ строптива, что не имѣй я ничего, я и тогда не женился бы на ней даже за цѣлый рудникъ золота.
ПЕТР. Вздоръ, Гортензіо! ты не знаешь силы золота.-- Скажи мнѣ, кто отецъ ея, и довольно; греми она, какъ громъ, раздирающій осеннія тучи, я все-таки возьму ее на абордажъ.
ГОРТ. Отецъ ея Баптиста Минола, добрый и весьма обходительный дворянинъ; она -- Катарина Минола, прославившаяся въ Падуѣ злымъ языкомъ своимъ.
ПЕТР. Ее я не знаю, но отца знаю; онъ былъ хорошо знакомъ съ моимъ. Я не засну, пока не увижу ее, и потому, Гортензіо, если не пойдешь къ нему вмѣстѣ со мной, извини, что такъ скоро оставляю тебя.
ГРУМ. Если ему такъ ужь хочется, вы и не останавливайте его, синьоръ. Вотъ вамъ мое слово, узнай она только его, какъ я, она тотчасъ догадается, что бранью ничего не сдѣлаешь. Такъ, отпусти она ему хоть дюжину бездѣльниковъ или чего-нибудь такого -- это нипочемъ ему; но начнетъ онъ -- тутъ держись только. Тутъ -- скажу вамъ -- заикнись только, и онъ пуститъ въ лице чѣмъ ни попало, обезобразитъ такъ, что ей, какъ кошкѣ, придется смотрѣть на свѣтъ прищурившись. Вы еще не знаете его, синьоръ.
ГОРТ. Постой, я иду съ тобой, Петручіо, потому что Баптиста стражъ моего сокровища: въ дому его брилліантъ моей жизни, младшая его дочь, прекрасная Біанка, которую онъ скрываетъ и отъ меня, и отъ всѣхъ другихъ искателей и соперниковъ въ любви моей. Разсудивъ, что при ней старшая сестра, по недостаткамъ, о которыхъ я говорилъ тебѣ, никогда не найдетъ себѣ жениха -- онъ рѣшился никого не допускать къ Біанкѣ, пока злая Катарина не выйдетъ замужъ.
ГРУМ. Злая Катарина! изъ всѣхъ прозвищъ для дѣвушки это самое худшее.
ГОРТ. Другъ Петручіо, ты можешь оказать мнѣ большую услугу. Я переодѣнусь, и ты представишь меня Баптистѣ, какъ опытнаго учителя музыки; эта хитрость доставитъ мнѣ случай видѣть Біанку, искать любви ея, не возбуждая никакого подозрѣнія.
Входятъ Греміо и переодѣтый Люченціо съ книгами подъ мышкой.
ГРУМ. И не плутовство это!-- Вотъ она молодежь-то; только и помысловъ, что надувать стариковъ.-- Оглянитесь, синьоръ; кто-то идетъ сюда.
ГОРТ. Молчи, Груміо: это мой соперникъ.-- Отойдемъ на минутку въ сторону.
ГРУМ. Молодецъ хоть куда! настоящій amoroso! (Отходитъ къ сторонѣ.)
ГРЕМ. Прекрасно; я пробѣжалъ весь списокъ. Отдайте ихъ переплести какъ можно лучше; -- во всякомъ случаѣ только книги любовнаго содержанія; никакого другаго чтенія -- вы понимаете меня? Кромѣ того, что вы получите отъ синьора Баптиста, вы будете вполнѣ довольны и моей щедростью.-- Тетрадки надушите хорошенько, потому что та, которой онѣ назначены, благоуханнѣе всѣхъ возможныхъ ароматовъ.-- Съ чего жь начнете вы?
ЛЮЧЕН. Съ чего бы ни началъ, будьте увѣрены, я буду дѣйствовать въ вашу пользу, въ пользу моего покровителя, и съ такимъ стараніемъ, какъ вы сами, еслибъ были тугъ, и можетъ-быть, еще съ большимъ успѣхомъ, чѣмъ вы, если вы только не изъ ученыхъ.
ГРЕМ. О, ученость! что это какая ты дивная вещь!
ГРУМ. (Въ сторону). О, куликъ! что это какой оселъ ты!
ПЕТР. Молчи.
ГОРТ. Молчи, Груміо.-- Здравствуйте, синьоръ Греміо.
ГРЕМ. Очень радъ, что встрѣтилъ васъ, синьоръ Гортензіо. Отгадайте, куда иду я?-- Къ Баптисту Минола. Я обѣщалъ ему поискать учителя для прекрасной Біанки, и вотъ, счастливая звѣзда моя свела меня съ этимъ молодымъ человѣкомъ, по учености и по способностямъ вполнѣ достойнымъ быть ея наставникомъ, знакомымъ и съ поэтами и съ другими книгами, и хорошими -- могу поручиться.
ГОРТ. Прекрасно; я также встрѣтилъ дворянина, который обѣщалъ мнѣ отыскать отличнѣйшаго музыканта. Такимъ образомъ и я не уступлю вамъ въ готовности служить прелестной, такъ страстно мной любимой Біанкѣ.
ГРЕМ. Любимой мной -- я докажу это самымъ дѣломъ.
ГРУМ. (Въ сторону). Кошелькомъ развѣ.
ГОРТ. Греміо, теперь не время хвастаться нашей любовью. Послушайте, перестанете вздорить -- я сообщу вамъ новость, равно важную какъ для меня, такъ и для васъ. Вотъ дворянинъ, съ которымъ я встрѣтился случайно, и который, согласно съ нашимъ и по своему собственному желанію, хочетъ посвататься за злую Катарину, и даже жениться на ней, если найдетъ, что приданое достаточно.
ГРЕМ. Хорошо, еслибъ это было не на словахъ только.-- Извѣстны ему ея недостатки?
ПЕТР. Слышалъ что вздорная, бѣшеная дѣвка; если только, господа, я не вижу еще тутъ никакой бѣды.
ГРЕМ. Въ самомъ дѣлѣ? Скажите, откуда вы?
ПЕТР. Изъ Вероны, сынъ стараго Антоніо. Отецъ мой умеръ, но мое счастье живетъ еще для меня, и я надѣюсь пожить и хорошо и долго.
ГРЕМ. Съ такой женой едва ли это возможно; впрочемъ, если таковъ ужь вкусъ вашъ -- съ Богомъ! я готовъ помогать вамъ всѣмъ.-- Такъ вы, не шутя, хотите свататься за эту дикую кошку?
ПЕТР. Это все равно, что спросить: хочу ли я жить.
ГРУМ. (Въ сторону). Хочетъ ли онъ посвататься за нее? разумѣется, или я повѣшу ее.
ПЕТР. Я только за этимъ и пріѣхалъ сюда. Неужели вы думаете, что небольшой шумъ можетъ оглушить меня? Слыхалъ я и ревъ львовъ, и моря, когда, всклокоченное вѣтрами, оно неистовствуетъ, какъ дикій вепрь, покрытый пѣной ярости; слыхалъ я и громы небесные въ тучахъ, и громы земные на поляхъ битвъ, и звѣрскіе крики сражающихся, и ржаніе коней, и пронзительные звуки трубъ -- и вы толкуете мнѣ о языкѣ женщины, трескъ котораго и въ половину не такъ силенъ, какъ трескъ каштановъ на очагѣ мызника! Полноте, стращайте чучелами ребятишекъ.
ГРУМ. (Въ сторону). Онъ ничего не боится.
ГРЕМ. Послушайте, Гортензіо, у меня есть какое-то предчувствіе, что прибытіе этого синьора будетъ полезно и для него и для насъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: for his own good and yours... По Колльеру: for his own good and ours...}.
ГОРТ. Я обѣщалъ, что мы поможемъ ему, раздѣлимъ съ нимъ всѣ хлопоты сватанья.
ГРЕМ. И я согласенъ, только бы онъ женился на ней.
ГРУМ. (Въ сторону). Желалъ бы я быть увѣреннымъ и въ хорошемъ обѣдѣ такъ же, какъ въ этомъ.
Входятъ Траніо въ богатой одеждѣ и Біонделло.
ТРАН. Богъ въ помощь, синьоры! Осмѣлюсь спросить, гдѣ домъ синьора Баптиста Минола?
БІОН. (Тихо Траніо). Того, у котораго двѣ прекрасныя дочери?-- о немъ ты спрашиваешь?
ТРАН. О немъ.
ГРЕМ. Позвольте, синьоръ; вамъ вѣроятно нуженъ онъ, а не она?
ТРАН. Можетъ быть и онъ и она, синьоръ; впрочемъ, какое вамъ до этого дѣло?
ПЕТР. По всякомъ случаѣ, синьоръ, бранчивую-то прошу оставить въ покоѣ.
ТРАН. Я не люблю бранчивыхъ, синьоръ. Идемъ, Біонделло.
ЛЮЧЕН. (Тихо Траніо). Прекрасно, Траніо.
ГОРТ. Синьоръ, еще одно слово. Вы ищете руки дѣвушки, о которой спрашивали -- да, или нѣтъ?
ТРАН. Если и да, синьоръ, что жь тутъ оскорбительнаго?
ГРЕМ. Ничего, если безъ дальнихъ разговоровъ воротитесь назадъ.
ТРАН. Помилуйте, синьоръ, да развѣ улицы для меня не такъ же свободны, какъ и для васъ?
ГРЕМ. Улицы, но не она.
ТРАН. Почему жь, синьоръ?
ГРЕМ. А потому, синьоръ,-- если вы ужь такъ хотите знать это,-- потому что она предметъ любви синьора Греміо
ГОРТ. Потому что она предметъ любви синьора Гортензіо.
ТРАН. Не горячитесь, синьоры; если вы дворяне, такъ вы вѣрно будете на столько вѣжливы, что выслушаете меня терпѣливо. Баптиста благородный дворянинъ, онъ знаетъ моего отца, и еслибъ дочь его была еще прелестнѣе -- она могла бы имѣть еще болѣе жениховъ, а въ томъ числѣ и меня. Дочь прекрасной Леды {Елена.} имѣла тысячу искателей, почему жь и прекрасной Біанкѣ не пріобрѣсти еще одного? и Люченціо будетъ этимъ однимъ, хоть бы тутъ былъ и самъ Парисъ съ полной увѣренностью, что онъ одинъ восторжествуетъ.
ГРЕМ. Что жь это! дворянинъ этотъ думаетъ заговорить насъ совершенно.
ЛЮЧЕН. Синьоръ, дайте ему только волю, и вы увидите, онъ сейчасъ же собьется.
ПЕТР. Гортензіо, къ чему всѣ эти разговоры?
ГОРТ. Осмѣлюсь спросить у васъ, синьоръ, вы видѣли когда-нибудь дочь Баптиста?
ТРАН. Нѣтъ, синьоръ; слышалъ только, что у него ихъ двѣ: одна такъ же прославившаяся браичивостью, какъ другая примѣрной кротостью.
ПЕТР. Синьоръ, первая моя; о первой вамъ и хлопотать нечего.
ГРЕМ. Разумѣется, предоставьте это великому Геркулесу; передъ этимъ подвигомъ и всѣ двѣнадцать Алкидовскихъ -- ничто.
ПЕТР. Вы это обо мнѣ говорите? дѣйствительно младшая дочь, которой вы всѣ добиваетесь, заперта, недоступна до тѣхъ поръ, пока не выйдетъ замужъ старшая; тогда только освободится младшая -- никакъ не прежде.
ТРАН. И вы, синьоръ, хотите помочь намъ всѣмъ? такъ ломайте жь ледъ, берите старшую; тотъ, кому посчастливится добыть младшую, повѣрьте, не останется неблагодарнымъ.
ГОРТ. Синьоръ, вы прекрасно поняли дѣло; объявивъ себя однакожъ искателемъ, вы, точно такъ же, какъ и мы, обязаны вознаградить этого дворянина за то одолженіе, которое онъ намъ дѣлаетъ.
ТРАН. Объ этомъ нечего и говорить; въ доказательство, прошу васъ всѣхъ подарить меня этимъ вечеромъ,-- попируемъ во славу дамъ нашихъ. Возьмемъ примѣръ съ адвокатовъ, которые въ судѣ ратуютъ другъ противъ друга, а дома пьютъ и ѣдятъ, какъ друзья.
ГРУМ. и БІОН. Отличное предложеніе! Что тутъ думать, идемте.
ГОРТ. Предложеніе въ самомъ дѣлѣ хорошо; я согласенъ. Петручіо, я буду твоимъ ben venuto.
Тамъ же. Комната въ домъ Баптиста.
Входятъ Катарина и Біанка.
БІАН. Не оскорбляй меня, сестра, не унижай самое себя, дѣлая меня служанкой, рабой; только это и больно мнѣ. Что жь касается до тряпокъ -- развяжи мнѣ только руки, и я сама сброшу ихъ съ себя, сниму всѣ наряды, останусь въ одной юпкѣ; сдѣлаю все, что ты хочешь,-- такъ покорна я старшимъ.
КАТАР. Скажи, кто изъ всѣхъ твоихъ жениховъ нравится тебѣ болѣе; да смотри, не лги.
БІАН. Повѣрь, сестра, я до сихъ поръ не встрѣчала еще лица, которое могла бы предпочесть всѣмъ прочимъ.