Книговод

Виндзорские проказницы

Шекспир Вильям


ДРАМАТИЧЕСКІЯ СОЧИНЕНІЯ ШЕКСПИРА.

ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО
Н. КЕТЧЕРА,
выправленный и пополненный по, найденному Пэнъ Колльеромъ,
СТАРОМУ ЭКЗЕМПЛЯРУ IN FOLIO 1632 ГОДА.

ЧАСТЬ 6.

ЗИМНЯЯ СКАЗКА.
ТРОИЛЪ И КРЕССИДА.
ВИНДЗОРСКІЯ ПРОКАЗНИЦЫ.
РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА.

Изданіе К. Солдатенкова.

ЦѢНА КАЖДОЙ ЧАСТИ 1 Р. СЕР.
МОСКВА.

Tипографіи Грачева и Комп., у Пречистенскихъ воротъ д. Миляковой.
1866.

ВИНДЗОРСКІЯ ПРОКАЗНИЦЫ.

ДѢЙСТВУЮЩІЕ.

   Сэръ Джонъ Фольстафъ.
   Фентонъ.
   Шалло, мирный судья.
   Слайдеръ, племянникъ Шалло.
   Мэстеръ Фордъ, Мэстеръ Пэджь, два джентльмена, живущіе въ Виндзорѣ.
   Вилльямъ Пэджь, мальчикъ, сынъ мэстера Пэджь.
   Сэръ Гугъ Эвансъ, пасторъ, Вэльзецъ.
   Кайюсъ, докторъ, французъ.
   Хозяинъ гостинницы Подвязка.
   Бардольфъ, Пистоль, Нимъ, спутники Фольстафа.
   Робэнъ, пажъ Фольстафа.
   Симпль, слуга Слайдера.
   Рогби, слуга доктора Кайюсъ.
   Мистриссъ Фордъ.
   Мистриссъ Пэджь.
   Мистриссъ Анна Пэджь, ея дочь, влюбленная въ Фентона.
   Мистриссъ Квикли, служанка доктора Кайюсъ.

Служители Пэджа и Форда и другіе.

Мѣсто дѣйствія: Виндзоръ и его окрестности.

  

ДѢЙСТВІЕ I.

СЦЕНА 1.

Виндзоръ. Передъ домомъ Пэджа.

Входятъ Судьи Шллло, Слэндеръ и Сэръ Гугъ Эвансъ.

   ШАЛЛ. Нѣтъ, не отговаривайте, сэръ Гугъ; подамъ на него въ Звѣздную палату {Судъ, въ которомъ рѣшались дѣла о бунтахъ и возмущеніяхъ.}; будь онъ двадцать разъ сэръ Джонъ Фольстафъ -- не шутить ему Робертомъ Шалло, эсквайромъ --
   СЛЭН. Глостерскаго графства, мирнымъ судьей и coram.
   ШАЛЛ. Такъ, племянникъ Слэндеръ, и Cust-alorum {Сокращеніе Custos Holulorum.}.
   СЛЭН. Да, и ratolorum еще, и урожденнымъ дворяниномъ, господинъ пасторъ, подписывающимся armigero на каждомъ свидѣтельствѣ, требованіи, отпускѣ или обязательствѣ -- на всемъ armigero {Судья подписывался: "jurat corain me, Koberto Schallow, armigero" (эсквайръ).}.
   ШАЛЛ. Да, подписываемся, и всегда подписывались всѣ эти триста лѣтъ.
   СЛЭН. И всѣ его потомки, предшествовавшіе ему, такъ же подписывались; и всѣ его предки, которые за нимъ явятся, могутъ тоже: могутъ показать намъ двѣнадцать серебряныхъ ершей {Въ подлинникъ lucee -- щукъ.} ихъ рыцарской мантіи.
   ШАЛЛ. Старая это мантія.
   ЭВАН. Тфѣнатсать фшей фесьма итутъ къ старой манти, фесьма соотфѣтстфуютъ; это фесьма трушное съ шелофѣкомъ шифотное и снаменуетъ люповь.
   ШАЛЛ. Ершъ -- рыба новая, рѣчная; рыба старой мантіи -- морская.
   СЛЭН. Чтожь, дядя, не могу я развѣ заимствовать изъ нея и эту четверть?
   ШАЛЛ. Можешь, но только бракомъ.
   ЭВАН. Фосметъ шетферть -- сэфсѣмъ ее сапракуетъ.
   ШАЛЛ. Нисколько.
   ЭВАН. Клянусь пресфятой тѣфой, сэфсѣмъ; фосьмстъ шетферть фашей манти -- у фасъ, по моему простому рассуштени, останется только три шетферти; но фсе это рафно. Если сэръ Дшонъ Фольстафъ натѣлалъ фамъ непріятности -- я, какъ слушатель серкфи, ошень ратъ покасать фамъ мое плакорасполошени, кятофъ бить межту фами посредникомъ и сокласителемъ.
   ШАЛЛ. Нѣтъ, предамъ его суду; это просто бунтъ.
   ЭВАН. Нашто суту пунтъ; въ пунтѣ нѣтъ страха Пошія. Сутъ, фитите ли, шелалъ бы лутше слишать о Пошіемъ страхѣ и не слишать о пунтѣ; фосьмите это въ разсуштени.
   ШАЛЛ. Клянусь жизнію, возвратись юность -- я кончилъ бы все мечемъ.
   ЭВАН. Лутше штопъ трусья били мешомъ и все покоптили; и фотъ, мнѣ пришло въ калофа трукое сретстфо, которое, мошетъ бить, прекрасно фсе улатитъ. Ви снаете Анна Пэдшь, дошь мэстеръ Пэдшь -- это прекраснѣйшая тѣфственность.
   СЛЭН. Мистриссъ Анна Пэджь? У ней черные волосы и такой тоненькой голосокъ, какъ у женщины.
   ЭВАН. Это именно такая осопа, лутше которой фамъ и шелать нельзя, и съ семью стами фунтовъ теньками и съ польшимъ колишестфомъ серепра и солота; фсе это сафѣсшено ей тѣтомъ -- да таруетъ ему Каспоть радостное фосстани -- на смертномъ отрѣ сфоемъ, когта ей путетъ семнатсать лѣтъ. Хорошее било бы дѣло, еслипъ, просифъ фсѣ ссори и фсдори, ви санялись устройстфомъ прака мешту мэстеръ Апрахамъ и мистриссъ Анна Пэдшь.
   ШАЛЛ. И дѣдъ оставилъ ей семьсотъ фунтовъ?
   ЭВАН. А отесъ оставитъ и есше польше.
   ШАЛЛ. Знаю я эту дѣвицу; она не безъ дарованій.
   ЭВАН. Семьсотъ фунтофъ и натешта на есше польшее не дурнія тарофани.
   ШАЛЛ. Прекрасно; пойдемте жь къ добрѣйшему мэстеръ Пэджь.-- А Фольстафъ у него?
   ЭВАН. Скашу ли фамъ лошь? ненафишу я лшеса, какъ ненафишу фсякафо кто лшифъ, или какъ ненафишу фсякафо кто непрафтифъ. Сэръ Дшонъ у нефо; и я прошу фасъ фнять класу фэшихъ топрошелателей. Я постушусь, фисофу мэстеръ Пэдшь. (Стучитъ въ двери Пэджа.) Эй, послушайте, да плакослофитъ Каспоть томъ фашъ.
   ПЭДЖ. (За сценой). Кто тамъ?
   ЭВАН. Плакослофеніе Коспота и фашъ трукъ, и сутья Шалло; и юній мэстеръ Слэндеръ, которій, мошетъ-бить, расскашетъ фамъ друкую пофѣсть, если это не путетъ протифно фамъ.

Выходитъ Пэджь.

   ПЭДЖ. Очень радъ видѣть вашу милость здоровымъ; благодарю васъ за вашу дичь, мэстеръ Шалло.
   ШАЛЛ. Очень радъ васъ видѣть, мэстеръ Пэджь. Желаю, чтобъ она пришлась вамъ на здоровье; жалѣю только, что не такъ хороша, какъ бы мнѣ хотѣлось; плохо убита.-- А какъ поживаетъ добрѣйшая мистриссъ Пэджь?-- я всегда отъ всей души любилъ васъ; право, отъ всей души.
   ПЭДЖ. Благодарю, сэръ.
   ШАЛЛ. Я благодарю васъ, сэръ; благодарю за все и про все.
   ПЭДЖ. Радъ и васъ видѣть, мэстеръ Слэндеръ.
   СЛЭН. Что ваша рыжая борзая, сэръ? Я слышалъ, что въ послѣдній разъ, въ Коствелѣ, она была обогнана.
   ПЭДЖ. Не могли вполнѣ рѣшить этого, сэръ.
   СЛЭН. Не хотите, не хотите признаться.
   ШАЛЛ. Именно не хочетъ; -- и это по вашей, по вашей винѣ.-- Собака добрая.
   ПЭДЖ. Дрянь, сэръ.
   ШАЛЛ. Добрая и красивая, сэръ; что жь можно сказать болѣе? и добрая и красивая. А сэръ Джонъ Фольстафъ у васъ?
   ПЭДЖ. У меня сэръ; мнѣ хотѣлось бы помирить васъ.
   ЭВАН. Фотъ это какъ слѣтуетъ христіанину скасано.
   ШАЛЛ. Онъ оскорбилъ меня, мэстеръ Пэджь.
   ПЭДЖ. Сэръ, онъ и самъ нѣкоторымъ образомъ сознается въ этомъ.
   ШАЛЛ. Сознаніе не удовлетвореніе еще; не такъ ли, мэстеръ Пэджь? Онъ оскорбилъ меня; право -- клянусь честью, онъ оскорбилъ меня,-- повѣрьте мнѣ; Робертъ Шалло, эсквайръ, говоритъ: онъ оскорбленъ.
   ПЭДЖ. Да вотъ и самъ сэръ Джонъ идетъ сюда.

Входятъ Сэръ Джонъ Фольстафъ, Бардольфъ, Нимъ и Пистоль.

   ФОЛЬ. Мэстеръ Шалло, вы хотите жаловаться на меня королю?
   ШАЛЛ. Сэръ, вы прибили моего служителя, били мою дичь, разбили мою сторожку.
   ФОЛЬ. Не цѣловалъ однакожь дщери вашего сторожа.
   ШАЛЛ. Не въ томъ дѣло -- вы отвѣтите за это.
   ФОЛЬ. Отвѣчу сейчасъ же; все это я сдѣлалъ.-- Вотъ вамъ и отвѣчено.
   ШАЛЛ. Все это будетъ передано Верховному совѣту.
   ФОЛЬ. Совѣтовалъ бы, для вашей же пользы, не передавать; надъ вами жь будутъ смѣяться.
   ЭВАН. Pauca verba, сэръ Дшонъ; топрое слофо лутше фсвфо.
   ФОЛЬ. Доброе слово -- чепуха {Тутъ непереводимая игра значеніями дурно произнесенаго Эвансомъ слова words -- слова, и слова Worts -- капуста.}.-- Слэндеръ, я огрѣлъ васъ по головѣ. Что жь имѣете вы противъ меня?
   СЛЭН. Многое, многое, сэръ, имѣется въ моей головѣ и противъ васъ и противъ вашихъ безсовѣстныхъ бездѣльниковъ, Бардольфа, Нима и Пистоля. Они затащили меня въ таверну, напоили, да и очистили мои карманы.
   БАРД. Ахъ ты, сырная корка!
   СЛЭН. Хорошо, хорошо.
   НИМЪ. Мефистофилъ проклятый!
   СЛЭН. Хорошо, хорошо.
   НИМЪ. Соколиный пометъ, говорю я! pauca, pauca; соколиный пометъ! вотъ онъ, по моему, что.
   СЛЭН. Гдѣ же мой слуга, Симпль? не знаете ли вы, любезный дядя?
   ЭВАН. Прошу, перестаньте! Соопрасимъ теперь фсе. Въ этомъ дѣлѣ, какъ я расумѣю, три посретника, а именно: мэстеръ Пэдшь -- fidelicet, мэстеръ Пэдшь; потомъ я самъ -- fidelicet, я самъ; и наконесъ, третій и послѣдній -- хосяинъ Подвяска.
   ПЭДЖ. Мы трое выслушаемъ васъ и все покончимъ между вами.
   ЭВАН. Прекрасно; я фкратсѣ сапишу фсо въ мою памятную книжку, и са тѣмъ мы опсутимъ это дѣло со фсефосмошнимъ неспристрастіемъ.
   ФОЛЬ. Пистоль --
   НИМЪ. Внемлетъ онъ ушами.
   ЭВАН. Это, шортъ фосьми, што са фраса -- фнемлетъ онъ ушами? Къ шему такая фисокопарность?
   ФОЛЬ. Пистоль, очистилъ ты кошелекъ мэстеръ Оландера?
   СЛЭН. Очистилъ, клянусь этими перчатками -- не воидтить мнѣ никогда въ мою собственную большую комнату, если это не правда,-- онъ стянулъ у меня семь гротовъ шестипенсовой монетой и два эдуардовскіе шиллинга, за которые я заплатилъ Пидъ Миллеру по два шиллинга и по два пенса за каждый -- клянусь этими перчатками.
   ФОЛЬ. Справедливо это, Пистоль?
   ЭВАН. Нѣтъ; форофство -- такъ неспрафетлифо.
   НИМЪ. Умолкни, горный иноземецъ!-- Сэръ Джонъ, властитель мой, сей мечъ жестяной вызываю на бой. Слово отреченья въ рыло твое; и слово отреченья:-- пѣна и накипь, ты лжешь.
   СЛЭН. Не онъ, такъ этотъ, клянусь этими перчатками.
   НИМЪ. Берегитесь, сэръ, не портите моего добраго расположенья; тронете меня воровскимъ расположеньемъ -- скажу: попался самъ, любезный; вотъ вамъ и вся штука.
   СЛЭН. А не этотъ, такъ, клянусь этой шапкой, вотъ эта красная рожа; потому что, хоть и не помню что дѣлалъ, когда вы напоили меня -- все-таки не совсѣмъ же я оселъ.
   ФОЛЬ. Что скажешь ты, Скарлетъ и Джонъ {Имена двухъ товарищей Робэнъ Гуда.}?
   БАРД. Скажу, въ свою очередь, что джентльменъ этотъ пропилъ тогда всѣ пять чувственностей.
   ЭВАН. Пять шустфъ хошешь ты скасать; фотъ какофо нефѣшестфо-то!
   БАРД. А какъ онъ упился -- у него, какъ говорится, голова-то и пошла кругомъ -- все и помутилось.
   ЭВАН. Какъ же, вы и по латынски говорили тогда; но не въ этомъ дѣло. Послѣ такой продѣлки, никогда, во всю жизнь мою не напьюсь ужь я,-- развѣ только въ хорошей, честной, благовоспитанной компаніи; напьюсь -- такъ напьюсь съ людьми, которые боятся Бога, а не съ пьянствующими бездѣльниками.
   ЭВАН. Фотъ это, сути меня Погъ, истинно топрое намѣреній.
   ФОЛЬ. Слышите, слышите, джентльмены?-- все вполнѣ отрицается.

Входятъ Анна Пэджь съ виномъ, а за нею Мистриссъ Фордъ и Мистриссъ Пэджь.

   ПЭДЖ. Нѣтъ, дочь, неси назадъ; мы выпьемъ въ комнатахъ. (Анна Пэджь уходитъ.)
   СЛЭН. О, небо! это мистриссъ Анна Пэджь.
   ПЭДЖ. Какъ поживаете, мистриссъ Фордъ?
   ФОЛЬ. Мистриссъ Фордъ, клянусь честью, чрезвычайно радъ васъ видѣть; (Цѣлуя ее) съ вашего позволенія, моя добрая.
   ПЭДЖ. Жена, проси этихъ джентльменовъ.-- Идемте, за обѣдомъ у насъ будетъ горячій пастетъ съ дичью; идемъ, господа, надѣюсь мы утопимъ все непріязненное въ винѣ. (Уходятъ всѣ, кромѣ Шалло, Слэндера и Эванса.)
   СЛЭН. Теперь моя книга пѣсенъ и сонетовъ была бы для меня дороже даже сорока шиллинговъ.

Входитъ Симпль.

   Что это, Симпль? Гдѣ былъ ты? самому мнѣ ходить за собой? самому? Не съ тобой ли моя "Книга загадокъ"?
   СИМП. "Книга загадокъ"? Вона! развѣ не ссудили вы ее Алисѣ Шорткэкъ въ день Всѣхъ святыхъ, за четырнадцать дней до Михайлова дня?
   ШАЛЛ. Идемъ же, братецъ, идемъ; мы ждемъ тебя. Скажу тебѣ только вотъ что: сэръ Гугъ сдѣлалъ какъ бы предложеніе, нѣчто въ родѣ предложенія, такъ издалека.-- Понимаешь ты меня?
   СЛЭН. Какже, сэръ; вы увидите какъ я благоразуменъ; если ужь такъ -- сдѣлаю все что потребуетъ благоразуміе.
   ШАЛЛ. Нѣтъ, ты пойми меня.
   СЛЭН. Понимаю, сэръ.
   ЭВАН. Фпикните фъ ефо претлошени, мэстеръ Слайдеръ; я опьясню фамъ фсе дѣло, если только сокласитесь.
   СЛЭН. Нѣтъ, вы извините меня, я поступлю какъ скажетъ дядя Шалло; вѣдь онъ мирный судья графства, а я -- я такъ себѣ.
   ЭВАН. Не о томъ, софсѣмъ не о томъ рѣшь; рѣшь о фашей шенитьпѣ.
   ШАЛЛ. Вотъ о чемъ.
   ЭВАН. Именно онъ этомъ; о шенитьпѣ на мистриссъ Анна Пэдшь.
   СЛЭН. Чтожь, на благоразумныхъ условіяхъ я готовъ на ней жениться.
   ЭВАН. Но мошете ли ви люпить эту шеншину? Спрашифаемъ, штопъ уснать это {Въ прежнихъ изданіяхъ: Let us command to know that... По экземпляру Колльера: Let us demand to know that...} исъ фашихъ устъ или исъ сопстфеннихъ купъ фашихъ, потому што мнокіе философи полакаютъ, што купи шасть устъ; а потому и скашите намъ полошительно: шустфуете ви какую-нипуть склонность къ этой тѣфушкѣ?
   ШАЛЛ. Племянникъ Абрагамъ Слэндеръ, можешь ты любить ее?
   СЛЭН. Надѣюсь, сэръ;-- сдѣлаю все, что подобаетъ тому, кто желаетъ дѣйствовать благоразумно.
   ЭВАН. Нѣтъ, перетъ Погомъ, ви толшни скасать полошительно: имѣете ни какую-нипуть склонность къ ней.
   ШАЛЛ. Да, долженъ. Хочешь взять ее съ хорошимъ приданымъ?
   СЛЭН. По вашему требованію, дядюшка, я, во всякомъ случаѣ, готовъ сдѣлать и гораздо большее этого.
   ШАЛЛ. Нѣтъ, ты пойми, пойми меня, любезный племянникъ, дѣлаю я что -- дѣлаю для твоего только удовольствія. Можешь ты любить, эту дѣвушку?
   ЭВАН. Я женюсь на ней по вашему, сэръ, требованію; не будетъ большой любви въ началѣ -- не будетъ, Богъ дастъ, недостатка въ этомъ когда познакомимся покороче, когда, обвѣнчавшись, будемъ имѣть больше случаевъ узнать другъ друга. Съ большей короткостью, надѣюсь, возрастетъ и равнодушіе. Во всякомъ случаѣ, вы говорите: женись на ней,-- и я женюсь на ней, и это мое вполнѣ свободное, вполнѣ своевольное рѣшеніе.
   ЭВАН. Отфѣтъ фполнѣ утофлетфорительній, са исклюшеніемъ отнакошь слофа сфоефольное; палакаемъ ви шелали спасать топрофольное -- и это прекрасное шеланіе.
   ШАЛЛ. Полагаю онъ именно это и хотѣлъ сказать.
   СЛЭН. Разумѣется; пусть повѣсятъ если не такъ.

Входитъ Анна Пэджь.

   ШАЛЛ. А вотъ и прекраснѣйшая мистриссъ Анна идетъ сюда.-- Ради васъ, мистриссъ Анна, и мнѣ хотѣлось бы помолодѣть.
   АННА. Обѣдъ на столѣ; отецъ проситъ васъ пожаловать.
   ШАЛЛ. Не заставлю его ждать себя, прекрасная мистриссъ Анна.
   ЭВАН. И я, Поше испафи, ни са што не пропусшу претопѣтенной молитфи. (Уходитъ съ Шалло.)
   АННА. Прошу, сэръ.
   СЛЭН. Нѣтъ, благодарю; ей-богу, отъ всей души благодарю васъ; мнѣ очень хорошо.
   АННА. Обѣдъ ждетъ васъ, сэръ.
   СЛЭН. Я совсѣмъ не голоденъ; очень, очень вамъ благодаренъ, ей-богу.-- Ступай, Симпль -- ты вѣдь мой слуга -- ступай, служи дядѣ Шалло. (Симпль уходитъ) Вѣдь и мирный судья иногда можетъ быть обязанъ прислугой своему пріятелю,-- теперь, пока не умерла еще моя мать, у меня только три служителя, да мальчикъ; но чтожь изъ этого? живу себѣ все-таки, какъ бѣдный столбовой дворянинъ.
   АННА. Я не пойду безъ васъ, сэръ; безъ васъ они не сядутъ за столъ.
   ЭВАН. Ей-богу, я ничего не стану ѣсть; благодарю васъ точно какъ будто и ѣлъ.
   АННА. Прошу, сэръ, пойдемте.
   СЛЭН. Благодарю, я похожу лучше здѣсь; на дняхъ я ушибъ колѣнку, упражняясь съ фехтовальнымъ учителемъ на мечахъ и кинжалахъ, съ условіемъ, что тотъ, кто получитъ три удара поставитъ блюдо варенаго чернослива,-- и съ тѣхъ поръ, клянусь, запахъ всякаго горячаго кушанья невыносимъ для меня. (За сценой лаютъ собаки.) Что это такъ лаютъ ваши собаки? Ужь нѣтъ ли въ городѣ медвѣдей?
   АННА. Кажется есть: что-то, я слышала, о нихъ говорили.
   ЭВАН. Я страхъ какъ люблю медвѣжью травлю; но она вовлекаетъ меня въ разныя ссоры такъ скоро, какъ никого въ цѣлой Англіи. А вы -- вы вѣдь спущеннаго медвѣдя, навѣрное, боитесь? неправдали?
   АННА. Боюсь, сэръ.
   СЛЭН. А для меня онъ и питье и пища. Я разъ двадцать видѣлъ какъ спущали Сакерсона, бралъ даже его за цѣпь; и тутъ, увѣряю васъ, женщины кричали и визжали отъ этого такъ что изъ рукъ вонъ; женщины дѣйствительно не выносятъ ихъ -- вѣдь это такія безобразныя, грубыя созданія.

Входитъ Нэджь.

   ПЭДЖ. Идитежь, любезный мэстеръ Слэндеръ, идите; мы ждемъ васъ.
   СЛЭН. Благодарю, сэръ; мнѣ совсѣмъ не хочется ѣсть.
   ПЭДЖ. Клянусь и пирогомъ и пѣтухомъ, не допущу этого "не хочется", сэръ; идемте, идемте.
   ЭВАН. Въ такомъ случаѣ прошу предшествовать.
   ПЭДЖ. Да идитежь.
   СЛЭН. И васъ, мистриссъ Анна, прошу впередъ.
   АННА. Зачѣмъ же, сэръ; прошу, идите.
   СЛЭН. Не пойду первый, ей-богу, не пойду. Не сдѣлаю вамъ такого оскорбленія.
   АННА. Прошу, сэръ.
   СЛЭН. Если такъ, буду лучше невѣжливымъ, чѣмъ докучнымъ; вы сами оскорбляете себя -- право, такъ. (Уходятъ.)
  

СЦЕНА 2.

Тамъ же.

Входятъ Сэръ Гугъ Эвансъ и Симпль.

   ЭВАН. Ити сфоимъ путемъ и по пути уснай о пути къ тому токтора Кайюсъ; тамъ шифетъ нѣкая мистриссъ Кфикли, ефо какъ бы кормилиса, или нянька, или кухарка, или прашка, портомойка и стира льшиса.
   СИМП. Хорошо, сэръ.
   ЭВАН. Нѣтъ, теперь путетъ есше лутше.-- Оттай ей это письмо; потому што эта шеншина фмѣстѣ съ тѣмъ и снакомка мистриссъ Анны Пэдшь,-- письмомъ ше этимъ ее просятъ и упѣштаютъ сотѣйстфофать тфоему госпотину относительно мистриссъ Пэдшь. Теперь, прошу, ступай; и я пойту коншать мой опѣтъ; слѣтуютъ есше яплоки и сиръ.
  

СЦЕНА 3.

Комната въ гостинницѣ Подвязки.

Входятъ Фольстафъ, Хозяинъ, Бардольфъ, Нимъ, Пистоль и Ровэнъ.

   ФОЛЬ. Слушай, хозяинъ Подвязки --
   ХОЗЯ. Что скажетъ, мой забіяка? Говори мудро и толковито.
   ФОЛЬ. Мнѣ необходимо кой-кого изъ моей свиты уволить.
   ХОЗЯ. Спускай, буйный Геркулесъ, сгоняй; пусть шатаются, рыскаютъ себѣ.
   ФОЛЬ. Я издерживаю до десяти фунтовъ въ недѣлю.
   ХОЗЯ. Ты императоръ, цезарь, кесарь и царь. Бардольфа я, пожалуй, возьму къ себѣ; онъ будетъ у меня цѣдить, разливать; такъ что ли, буйный Гекторъ?
   ФОЛЬ. Сдѣлай милость, мой добрый хозяинъ.
   ХОЗЯ. Сказано и сдѣлано; вели ему идти за мной!-- Посмотримъ, какъ-то ты будешь искрить и пѣнить.-- Я всегда былъ вѣренъ своему слову; идемъ. (Уходитъ.)
   ФОЛЬ. Ступай за нимъ, Бардолфъ. Ремесло поднощика -- хорошее ремесло; изъ стараго плаща выходитъ новая куртка, изъ поблекшаго слуги -- цвѣтущій поднощикъ. Иди; прощай.
   БАРД. Именно такой-то жизни и желалъ я всегда. Заживу теперь. (Уходить.)
   ПИСТ. О, подлая цыганская душа, и ты согласна краномъ управлять?
   НИМЪ. Да вѣдь онъ во хмѣлю былъ зачатъ. Каково? хорошо вѣдь сказано? Въ немъ нѣтъ ничего геройскаго; въ томъ-то и вся штука.
   ФОЛЬ. Я радъ что избавился отъ этой трутницы; кражи его были слишкомъ ужь явны; въ воровствѣ онъ, какъ плохой пѣвецъ, не зналъ никакой мѣры.
   НИМЪ. Вся штука въ томъ, что и воровать надо съ передышкой {Въ прежнихъ изданіяхъ: at а minutes rest... По Колльеру: at а minim's rest...}.
   ПИСТ. Усвоивать говоритъ мудрый. Воровать? пфуй; фигу тебѣ за такое слово!
   ФОЛЬ. Прекрасно, господа; но я почти что безъ сапогъ.
   ПИСТ. Не отморозь же, смотри, ногъ.
   ФОЛЬ. Нечего дѣлать; надо подняться на хитрости, прибѣгнуть къ надуванью.
   ПИСТ. Нельзя же молодымъ воронятамъ оставаться безъ пищи.
   ФОЛЬ. Кто изъ васъ знаетъ Форда, здѣшняго обывателя?
   ПИСТ. Знаю я этого звѣря; звѣрь жирный.
   ФОЛЬ. Скажу вамъ, други, что во мнѣ --
   ПИСТ. Два ярда и слишкомъ еще.
   ФОЛЬ. Шутки теперь въ сторону, Пистоль. По животу, пожалуй, во мнѣ и будетъ около двухъ ярдовъ; но дѣло теперь не о полнотѣ, а о пополненіи. Коротко, я предполагаю вступить въ любовную связь съ женой Форда; чую въ ней поддержку; она болтаетъ, ухаживаетъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: she carves... По Колльеру: she craves...}, бросаетъ вызывающіе взгляды. Смыслъ этой короткости понятенъ; и слабѣйшее изъ ея проявленій въ переводѣ на чистый англійскій: я твоя, сэръ Джонъ Фольстафъ.
   ПИСТ. Онъ изучилъ ея помыслы и перевелъ ихъ съ цѣломудрія на англійскій.
   НИМЪ. Якорь брошенъ; но поможетъ ли эта штука?
   ФОЛЬ. Говорятъ, она вполнѣ распоряжается кошелькомъ мужа, а у него легіонъ ангеловъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: she has legions of angele... По Колльеру: he hath а legion of angels... Angel -- старая десятишиллинговая англійская монета.}.
   ПИСТ. Запасись такимъ же количествомъ дьяволовъ, и прямо къ ней, мое сокровище.
   НИМЪ. Штука презаманчивая; смани же мнѣ ангеловъ-то.
   ФОЛЬ. Вотъ, я написалъ къ ней письмо, и еще другое къ женѣ Пэджа. Она тоже дѣлаетъ мнѣ глазки, и не дальше какъ нынче еще окидывала всѣ мои члены необыкновенно испытующимъ взглядомъ; лучь взоровъ ея золотилъ то мою ногу, то величавое чрево.
   ПИСТ. Солнце озаряло стало-быть навозную кучу.
   НИМЪ. Вотъ это штука -- спасибо тебѣ за нее.
   ФОЛЬ. Она осматривала мою внѣшность съ такимъ жаднымъ вниманіемъ, что вожделѣніе ея глазъ, казалось, жгло меня, какъ зажигательное стекло. Вотъ письмо и къ ней; она также распоряжается кошелькомъ; она Гвіана, вся золото и прелесть {Въ прежнихъ изданіяхъ: all gold and bounty... По Колліеру: all gold and beauty...}. Я буду приходорасходчикомъ обѣихъ, а онѣ будутъ моими казначействами; онѣ будутъ моими Восточной и Западной Индіями, и я поведу торгъ и съ той и съ другой. Ступай, отнеси это письмо къ мистриссъ Пэджь, а ты это къ мистриссъ Фордъ; заживемъ, други, заживемъ чудесно!
   ПИСТ. И я, съ булатомъ при бедрѣ, сдѣлаюсь Пандаромъ Трои? Къ черту тогда все!
   НИМЪ. Не пойду и я на унизительную штуку; возьми потѣшное письмо свое назадъ -- поберегу свою репутацію.
   ФОЛЬ. (Робэну). Такъ возьми же ихъ ты, мальчуганъ, и доставь съ должной осторожностью; плыви моя пиннасса къ златоноснымъ берегамъ этимъ.-- А вы, бездѣльники, вонъ! убирайтесь! изчезните какъ градъ! надрывайся, потѣй, рыскай, ищи себѣ пристанища, сволочь! Фольстафъ изучитъ духъ своего времени, разбогатѣетъ французскимъ способомъ, разбогатѣетъ одинъ съ своимъ пажемъ. (Уходитъ съ Пажемъ.)
   ПИСТ. Коршунье да растащитъ кишки твои! нѣтъ развѣ фальшивыхъ костей, для надуванья и богатыхъ и бѣдныхъ; и мои карманы будутъ полны, тогда какъ твои, подлый фригійскій Турокъ, будутъ пустехоньки.
   НИМЪ. Въ головѣ моей вертится штука въ родѣ мести.
   ПИСТ. Хочешь мстить?
   НИМЪ. Клянусь небомъ и его звѣздами {Въ прежнихъ изданіяхъ: and her star!.. По Колльеру: and her stars!..}.
   ПИСТ. Хитростью, или булатомъ?
   НИМЪ. И тѣмъ и другимъ. Передамъ Форду его любовныя затѣи.
   ПИСТ. А я сообщу Пэджу какъ Фольстафъ, сей гнусный бездѣльникъ, задумалъ соблазнить его голубку, завладѣть его казной, опозорить мирное его ложе.
   НИМЪ. И не допущу я этой штуки до охлажденія; разожгу Форда до дѣйствій ядомъ; вгоню его въ желтуху, потому что возмущеніе физономіи страшный признакъ; вотъ какова моя штука.
   ПИСТ. Ты Марсъ недовольныхъ; я помогаю тебѣ; идемъ.

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 4.

Комната въ домѣ Доктора Кайюсъ.

Входятъ Мистриссъ Квикли, Симпль и Рогви.

   КВИК. Ты, Джонъ Рогби, ступай, сдѣлай милость, на чердакъ и смотри не возвращается ли нашъ хозяинъ, докторъ Кайюсъ, домой. Придетъ и застанетъ кого-нибудь здѣсь -- опять примется искушать долготерпѣніе Господа и короля Англіи.
   РОГБ. Пойду, изволь, постерегу. (Уходитъ.)
   КВИК. Ступай; а на ночь, передъ тѣмъ какъ гасить огонь, я угощу тебя за это молочнымъ супомъ.-- Честный, добрый, услужливый малой; лучше служителя и желать нельзя; и не болтунъ, не забіяка; одинъ только у него недостатокъ -- черезъ чуръ ужь богомоленъ; въ этомъ отношеніи онъ немного страненъ; но у когожь нѣтъ недостатковъ -- можно и ему извинить этотъ. Такъ ваше имя, говорите вы, Питеръ Симпль?
   СИМП. Да, за недостаткомъ лучшаго.
   КВИК. А господинъ вашъ, мэстеръ Слэнеръ?
   СИМП Онъ самый.
   КВИК. Это съ такой большой, круглой бородой, похожей на рѣзакъ перчаточника?
   СИМП. Нѣтъ; у него маленькое, узенькое личико съ маленькой желтой бородкой, съ бородкой цвѣта корицы.
   КВИК. И смирный онъ человѣкъ?
   СИМП. Смирнѣйшій; руки у него такъ же однакожь дюжи, какъ и у всякаго другаго между этой и его головой; однажды онъ дрался даже съ сторожемъ кроликовъ.
   КВИК. Что вы?-- Ахъ, припоминаю теперь: вѣдь онъ топорщитъ всегда голову вотъ такъ, и ходитъ избоченясь?
   СИМП. Точнехонько такъ.
   КВИК. Не пошли, Господи, миссъ Аннѣ Пэджь худшей еще доли!-- Скажите сэръ Эвансу, что я сдѣлаю для вашего господина, все, что только могу. Анна добрая дѣвушка, и я желаю --

Вбѣгаетъ Рогби.

   РОГБ. Пропали мы! идетъ, идетъ!
   КВИК. Достанется теперь намъ всѣмъ. Скорѣй, добрый молодой человѣкъ, сюда, въ этотъ кабинетъ. (Вталкиваетъ Симпля въ кабинетъ.) Онъ скоро опять уйдетъ.-- Джонъ Рогби! Джонъ, Джонъ, кудажь ты запропастился?-- Ступай, Джонъ, узнай что съ твоимъ господиномъ; (Рогби уходитъ) боюсь не случилось ли чего съ нимъ, что такъ долго не возвращается.-- (Поетъ) Ужь какъ шолъ пошолъ --

Входитъ Докторъ Кайюсъ.

   КАЙЮ. Што распѣфалась? не люплю я эти глюпости. Пашоль, приноситъ мнѣ исъ кабинетъ un boitiez verd; ясшикъ, селёна ясшикъ. Понимай што кафарю? селена ясшикъ.
   КВИК. Сейчасъ принесу. (Про себя) Хорошо еще что не самъ пошолъ; увидалъ бы молодаго человѣка -- взбѣленился бы совсѣмъ.
   КАЙЮ. Fe, fe, fe, fe! ma foi, il fait fort chaud. Je m'en vais à la cour; -- la grande affaire.
   КВИК. Этотъ, сэръ?
   КАЙЮ. Ouy; mette le au mou карманъ; dépêche, шифо.-- Ктѣ ше эта мерсафса Рогпи?
   КВИК. Джонъ Рогби! Джонъ!
   РОГБ. (Входя). Здѣсь, сэръ.
   КАЙЮ. Ты Дшонъ Рогпи, ты и бальфанъ Рогпи; пошоль, фасьми свой рапиръ и кадиль са мной ко тфору.
   РОГБ. Она готова, сэръ, стоитъ въ сѣняхъ.
   КАЙЮ. Я, по шести, слишкомъ мѣшкай.-- Ай, ай! Qu'ay j'oublié? тамъ въ кабинетъ лѣкарстфи, котори ни са што въ мірѣ не шелалъ бы забивай. (Идетъ въ кабинетъ.)
   КВИК. Боже мой! найдетъ онъ тамъ парня и непремѣнно взбѣсится.
   КАЙЮ. О diable, diable! кто это въ кабинетъ мой? Пестѣльникъ! larron! (Выталкивая Симпля изъ кабинета) Рогпи, мой рапиръ!
   КВИК. Успокойтесь, добрый господинъ мой.
   КАЙЮ. Сашѣмъ мнѣ успокойтесь?
   КВИК. Онъ честный человѣкъ.
   КАЙЮ. Што ше дѣлитъ шестній шелофѣкъ въ кабинетъ мой? шестній шелофѣкъ въ мой кабинетъ не кодитъ.
   КВИК. Прошу, не будьте такимъ флегматикомъ; выслушайте въ чемъ дѣло; онъ пришелъ ко мнѣ съ порученіемъ отъ сэръ Эванса.
   КАЙЮ. Карашо.
   СИМП. Право, такъ; съ просьбой --
   КВИК. Прошу, молчите.
   КАЙЮ. Молшитъ ти, а онъ расскасифай.
   СИМП. Съ просьбой къ этой почтенной госпожѣ, вашей прислужницѣ, чтобъ она замолвила миссъ Аннѣ Пэджь доброе словцо за моего господина, касательно его женитьбы на ней.
   КВИК. Вотъ и все -- ей-богу; но я не суну пальца въ огонь -- зачѣмъ.
   КАЙЮ. И посилалъ тепя сэръ Эфансъ?-- Рогпи, baillez moi кусошикъ бумашка. А ты покадитъ немноко. (Пишетъ.)
   КВИК. Какъ я рада что онъ такъ покоенъ; расходись онъ -- оглушилъ бы, задалъ бы меланхоліи. Но я все-таки сдѣлаю для вашего господина все что могу; дѣло-то, видите ли, въ томъ, что французъ докторъ, господинъ мой -- я могу назвать его господиномъ, потому что всѣмъ въ его домѣ заправляю: стираю, катаю, варю, пеку, чищу, готовлю кушанье и питье, оправляю постель, и все это дѣлаю сама --
   СИМП. Не легко это.
   КВИК. А какъ бы вы думали? разумѣется не легко; вставай рано, ложись поздно; но несмотря на то -- шепну вамъ на ушко, потому что не хочу разглашать этого,-- мой господинъ самъ влюбленъ въ мистриссъ Анну Пэджь; но несмотря на то -- я знаю расположеніе миссъ Анны -- не здѣсь оно, да и не тамъ.
   КАЙЮ. Фотъ, балфанъ, оттафай это письмо сэръ Эфансъ. Это, перетъ Богъ, висофъ; я перехватитъ ему, въ паркъ, корла; наушу эта паршифа пасторъ мѣшайся въ такой дѣла; -- ступай; больше ты не нушна сдѣсь. Перетъ Богъ, я охолоститъ ефо -- не остафитъ ему шѣмъ броситъ и въ сопакъ сфой. (Симпль уходитъ.)
   КВИК. Да за что же это -- вѣдь онъ хлопочетъ не о себѣ, а о пріятелѣ.
   КАЙЮ. Фсе рафно;-- не кафариль ты, Анна Пэдшь пудетъ мой? перетъ Богъ, я упью эта глупи пасторъ; мѣрить нашъ оруши, я исбиралъ касяинъ de Jarterre; -- перетъ Богъ, хошу штопъ миссъ Анна биль мой.
   КВИК. Да она любитъ васъ, сэръ, и все непремѣнно уладится; пусть тамъ болтаютъ что хотятъ,-- что за бѣда.
   КАЙЮ. Рогпи, кадитъ са мной ко тфору.-- Перетъ Богъ, не пудетъ Анна Пэдшь мой -- я толкай тепя са дферь.-- Са мной, Рогпи (Уходитъ съ Рогби.)
   КВИК. Дурацкой тебѣ калпакъ, а не Анну. Я знаю ея мысли; ни одна изъ женщинъ Виндзора не знаетъ ихъ такъ, какъ я, и никто, благодареніе Богу, не имѣетъ на нее такого вліянія.
   ФЕНТ. (За сценой). Эй! есть кто-нибудь дома?
   КВИК. Кто бы это былъ? Прошу, войдите.

Входитъ Фентонъ.

   ФЕНТ. Ну что, моя добрая; какъ поживаешь?
   КВИК. Какъ нельзя лучше, когда ваша милость спрашиваете объ этомъ.
   ФЕНТ. Что новаго? что прекрасная мистриссъ Анна?
   КВИК. Дѣйствительно, сэръ, она и прекрасна, и добра, и благонравна, и скажу кстати, не врагъ вамъ -- за что благословляю небо.
   ФЕНТ. И ты думаешь что успѣю? что мои исканія не будутъ тщетны?
   КВИК. Все это, мэстеръ Фентонъ, въ божіей волѣ; готова однакожь присягнуть, что она любитъ васъ. Есть у вашей милости надъ глазомъ бородавка?
   ФЕНТ. Есть; что жь изъ этого?
   КВИК. Тутъ цѣлая исторія; -- проказница она у меня, но честная дѣвушка, честнѣйшая изъ всѣхъ когда-либо ѣвшихъ хлѣбъ; мы съ часъ болтали объ этой бородавкѣ; -- ни съ кѣмъ столько не смѣюсь я, сколько съ ней! Конечно, она слишкомъ ужь предана меланхоліи и задумчивости; но что касается до васъ -- вы не отчаивайтесь.
   ФЕНТ. Хорошо; сегодня я увижу ее. Вотъ тебѣ; похлопочи обо мнѣ; увидишь ее прежде -- поклонись отъ меня.
   КВИК. Поклониться? непремѣнно поклонимся; а о бородавкѣ я разскажу вашей милости въ другой разъ, когда выйдетъ случай; и о другихъ еще искателяхъ.
   ФЕНТ. Хорошо, прощай же; теперь мнѣ рѣшительно некогда. (Уходитъ.)
   КВИК. Всякаго счастія вашей милости.-- Славный, право, джентльменъ; но Анна не любитъ его; я вѣдь знаю мысли Анны, какъ никто.-- Ахъ ты, пропасть, какъ же это я забыла -- (Уходитъ.)
  

ДѢЙСТВІЕ II.

СЦЕНА 1.

Передъ домомъ Пэджа.

Входитъ Мистриссъ Пэджь съ письмомъ въ рукѣ.

   М. ПЭД. Вотъ оно какъ! была избавлена отъ любовныхъ писемъ въ праздничные дни красоты моей -- получаю ихъ теперь. Посмотримъ: (Читаетъ)
   "Не спрашивай почему я люблю тебя; потому что если любовь и дѣлаетъ разсудокъ врачемъ своимъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: use reason for his precision... По Колльеру: use reason for his physicien...}, никогда не дѣлаетъ его за то своимъ совѣтчикомъ. Ты не молода -- я тоже: вотъ и симпатія; ты веселаго нрава -- я тоже: опять симпатія; ты любишь хересъ -- я тоже: какой же тебѣ еще симпатіи? Удовольствуйся жь, мистриссъ Пэджь -- если только любовь солдата можетъ удовольствовать,-- тѣмъ, что я люблю тебя. Не скажу, сжалься надо мной -- такая фраза неприлична солдату,-- скажу, люби меня.
  
   Рыцарь преданный твой,
   И ночной, и дневной,
   Да и всякой порой
   За тебя всей душой
   Готовый на бой.

Джонъ Фольстафъ".

   Чтожь это за Иродъ іудейской!-- О, гнусный, гнусный свѣтъ! человѣкъ, истаскавшійся отъ лѣтъ почти въ лохмотья, прикидывается молодымъ волокитой! Какую жь необдуманность, при помощи самого дьявола, подмѣтилъ фламандскій этотъ пьянчуга {Англичане во времена Елисаветы обвиняли Нидерландцевъ въ тонъ, что они научили ихъ пить чрезмѣрно.} въ моемъ обращеніи, что осмѣливается такъ нагло приступать ко мнѣ? Онъ и трехъ разъ не былъ въ моемъ обществѣ!-- Что могла я сказать ему?-- Я, прости мнѣ Господи, сдерживала даже мою веселость.-- Внесу въ парламентъ биль о совершенномъ уничтоженіи всѣхъ тучныхъ мущинъ.-- Какъ же однакожь отомстить ему? а что отомщу ему -- это такъ же вѣрно, какъ и то, что всѣ его внутренности одинъ пуддингъ.

Входитъ Мистриссъ Фордъ.

   М. ФОР. А я шла къ тебѣ, мистриссъ Пэджь.
   М. ПЭД. А я къ тебѣ. Но что съ тобой? у тебя такой дурной видъ.
   М. ФОД. Не вѣрю; имѣю доказательства противнаго.
   М. ПЭД. На мои покрайней мѣрѣ глаза --
   М. ФОР. Положимъ что и такъ, и все-таки повторяю: имѣю доказательства противнаго.-- О, подай же мнѣ какой-нибудь совѣтъ!
   М. ПЭД. Да въ чемъ же дѣло?
   М. ФОР. О, моя милая, не мѣшай мнѣ сущая глупость, какой бы я чести удостоилась!
   М. ПЭД. Брось глупость и возьми честь.-- Что же это такое?-- перестань же дурачиться -- что такое?
   М. ФОР. Согласись я прогуляться въ адъ хоть на одно только мгновеніе вѣчности -- я сейчасъ же сдѣлалась бы рыцаршей.
   М. ПЭД. Что ты? ты лжешь!-- Сэръ Алиса Фордъ!-- Незавидное будетъ это рыцарство -- такимъ образомъ ты не рѣшишься измѣнить и безъ того дворянскаго своего происхожденія.
   М. ФОР. Мы переливаемъ изъ пустаго въ порожнее:-- (Подавая ей письмо) вотъ, прочти, прочти; узнай, какъ я.могу сдѣлаться рыцаршей.-- Не перестану ненавидѣть толстяковъ, пока глаза мои совсѣмъ не утратятъ способности различать наружность людей; а вѣдь и не черкался онъ; превозносилъ женскую скромность, говорилъ противъ всего непристойнаго такъ умно и разсудительно, что я была готова поклясться, что мысли его вполнѣ соотвѣтствуютъ словамъ -- и вотъ, выходитъ что между ними такое жь соотвѣтствіе, какъ между сотымъ псалмомъ и пѣсней: "Ахъ ты, рукавчикъ, зеленый рукавчикъ" {Весьма распространенья въ Шекспирово время пѣсня. Крайне непристойныя слова ея потеряны, но напѣвъ сохранится.}.-- Какая буря выкинула къ намъ, въ Виндзоръ, этого кита, чреватаго столькими бочками сала? Какъ же отомстить мнѣ ему? всего лучше, я думаю, томить его надеждой до тѣхъ поръ, пока совсѣмъ не растопится пыломъ гнуснаго сладострастія въ свой собственный жиръ.-- Слыхала ты что-нибудь подобное?
   М. ПЭД. Слово въ слово; разница только въ именахъ Пэджь и Фордъ!-- Чтобъ утѣшить тебя въ горѣ отъ незаслуженнаго дурнаго о тебѣ мнѣнія -- вотъ близнецъ твоего письма; но право наслѣдія я уступаю твоему; мое, клянусь, навсегда останется безнаслѣднымъ. Ручаюсь -- у него тысяча этихъ писемъ съ пробѣлами для именъ, которыхъ, навѣрное, еще больше; и наши втораго ужь изданія. Онъ непремѣнно предастъ ихъ тисненію; ему все равно что ни тиснуть, когда задумалъ притиснуть насъ обѣихъ. Но по мнѣ, лучше ужь быть гиганткой и лежать подъ горой Пеліономъ. Легче, право, найдти двадцать сладострастныхъ горлинокъ, чѣмъ одного цѣломудреннаго мущину.
   М. ФОР. Да это тоже самое; таже рука, тѣже слова. Что же онъ объ насъ думаетъ?
   М. ПЭД. Не знаю; и это доводитъ меня до сомнѣнія въ собственной даже своей честности. Я дѣлаюсь сама для себя незнакомкой; потому что, не подмѣть онъ во мнѣ какой-нибудь, самой мнѣ невѣдомой слабости -- не пустился бы онъ такъ дерзко на абордажь.
   М. ФОР. На абордажь? не бывать ему на моей палубѣ.
   М. ПЭД. И на моей; доберись онъ хоть до люковъ -- никогда не пущусь я болѣе въ море. Отомстимъ ему; пригласимъ на свиданіе; покажемъ для вида, что уступаемъ его исканіямъ и будемъ водить за носъ, пока не заложитъ своихъ лошадей хозяину Подвязки.
   М. ФОР. Я готова на всякую противъ него пакость, только бы не пятнала она моей чести. Что еслибъ мой мужъ увидалъ это письмо -- оно сдѣлалось бы вѣчной пищей его ревности.
   М. ПЭД. Да вотъ, смотри, онъ идетъ сюда, и мой добрый мужъ съ нимъ; мой такъ далекъ отъ всякой ревности, какъ я отъ всего, что можетъ подать къ ней поводъ, а это, надѣюсь, неизмѣримая даль.
   М. ФОР. Отойдемъ въ сторону; придумаемъ что-нибудь позлѣе противъ этого жирнаго рыцаря. (Отходитъ въ глубину сцены.)

Входятъ Фордъ, Пистоль, Пэджь и Нимъ.

   ФОРД. Все это, надѣюсь, сущій вздоръ.
   ПИСТ. Надежда въ нѣкоторыхъ случаяхъ -- куцая собака. Сэръ Джонъ положительно имѣетъ виды на жену твою.
   ФОРД. Не можетъ быть, моя жена не молода ужь.
   ПИСТ. Онъ преслѣдуетъ и простыхъ и знатныхъ, и бѣдныхъ и богатыхъ, и молодыхъ и старыхъ безъ всякаго разбора; онъ любитъ окрошку; подумай объ этомъ Фордъ.
   ФОРД. Любитъ мою жену?
   ПИСТ. Всѣмъ пыломъ разожженной печени; предупреди, или гуляй Актеономъ, преслѣдуемый собаками. О, какъ гадко и одно ужь слово-то!
   ФОРД. Какое слово?
   ПИСТ. Да слово рога, напримѣръ. Прощай; берегись, смотри въ оба: воры бродятъ вѣдь ночью; прими свои мѣры прежде, чѣмъ наступитъ лѣто, запоетъ кукушка!-- Идемъ, капралъ Нимъ. Вѣрь ему, Пэджь; онъ дѣло говоритъ. (Уходитъ.)
   ФОРД. Вооружусь терпѣніемъ; развѣдаю.
   НИМЪ. (Пэджу). И это вѣрно; ложь не въ моемъ норовѣ. Онъ нѣкоторымъ образомъ оскорбилъ меня. Онъ требовалъ, чтобъ я отнесъ къ ней потѣшное письмо его; но у меня есть мечъ, и онъ кусаетъ, когда нужно. Онъ влюбленъ въ вашу жену; вотъ вамъ и вся не долга. Мое имя капралъ Нимъ; говорю и утверждаю. Это вѣрно -- мое имя Нимъ, а Фольстафъ любитъ вашу жену.-- Adieu! не въ моемъ норовѣ потѣшаться только сыромъ да хлѣбомъ -- въ томъ-то и штука. Adieu. (Уходитъ.)
   ПЭДЖ. Въ томъ-то и штука, что въ тебѣ ни ума, ни разума.
   ФОРД. Отыщу Фольстафа --
   ПЭДЖ. Никогда не встрѣчалъ я еще такого пошло-напыщеннаго враля.
   ФОРД. Подтвердится -- прекрасно.
   ПЭДЖ. Не повѣрю такому Китайцу, еслибъ даже и самъ приходской пасторъ нашъ ручался за его правдивость.
   ФОРД. Онъ кажется добрый, чувствительный малой; прекрасно. (Мистрисъ Пэджь и Мистрисъ Фордъ подходятъ къ нимъ.)
   ПЭДЖ. Что, Мегъ {Сокращеніе имяни Маргарита.}?
   М. ПЭД. Ты куда, Джорджъ?-- Послушай.
   М. ФОР. Что съ тобой, Франкъ? Отчего ты такъ мраченъ?
   ФОРД. Я мраченъ! нисколько я не мраченъ.-- Ступай домой, ступай.
   М. ФОР. У тебя опять что-то засѣло въ головѣ.-- Чтожь, идемъ, мистриссъ Пэджь?
   М. ПЭД. Сейчасъ.-- А обѣдать придешь, Джорджъ?-- (Тихо Мистриссъ Фордъ) Смотри, вотъ и наша посланница къ гнусному рыцарю идетъ сюда.

Входитъ Мистриссъ Квикли.

   М. ФОР. Я сама именно на нее и разсчитывала; она на это мастерица.
   М. ПЭД. Вы къ моей дочери?
   КВИК. Къ ней, къ ней. Какъ здоровье моей доброй мистриссъ Анны?
   М. ПЭД. А вотъ, пойдемте съ нами -- увидите; намъ нужно кой о чемъ поговорить съ вами. (Уходитъ съ Мистриссъ Фордъ и Квикли.)
   ПЭДЖ. Ну что, мэстеръ Фордъ?
   ФОРД. Слышали, что сказалъ мнѣ негодяй этотъ? слышали?
   ПЭДЖ. Какже. А слышали что сказалъ мнѣ другой-то?
   ФОРД. Какже вы думаете? можно имъ повѣрить?
   ПЭДЖ. На висѣлицу бездѣльниковъ! Не думаю я, чтобъ сэръ Фольстафъ рѣшился на это; обвиняющіе его въ злоумышленіи на нашихъ женъ -- свора его согнанныхъ служителей, отъявленные мошенники, и безъ мѣста теперь.
   ФОРД. Такъ они были его служителями?
   ПЭДЖ. Были.
   ФОРД. Тѣмъ хуже.-- Онъ живетъ, кажется, въ гостинницѣ Подвязки?
   ПЭДЖ. Въ ней.-- А и вздумаетъ приволокнуться за моей женой -- даю ей полную свободу; добьется отъ нея чего-нибудь, кромѣ ругательствъ, пусть это падаетъ на мою голову.
   ФОРД. Я нисколько не сомнѣваюсь въ моей женѣ; но никакъ не желалъ бы, чтобъ они сблизились. Мужья черезъ чуръ ужь иногда довѣрчивы; я ничего не беру на свою голову; не успокоиваюсь такъ легко.
   ПЭДЖ. Смотрите, велерѣчивый хозяинъ Подвязки идетъ сюда въ самомъ веселомъ расположеніи, въ которомъ бываетъ тогда только, когда попадетъ что въ кошелекъ, или въ голову.-- Здорово, хозяинъ.

Входитъ Хозяинъ.

   ХОЗЯ. Ну, чтожь ты тамъ, забіяка? Вѣдь ты джентльменъ, cavalero-судья; поворачивайся же.

Входитъ Шалло.

   ШАЛЛ. Иду, иду, хозяинъ.-- Добраго вечера, и еще двадцать такихъ же, добрый мэстеръ Пэджь. Идемте съ нами, мэстеръ Пэджь; у насъ такая тамъ потѣха.
   ХОЗЯ. Да ты скажи ему въ чемъ дѣло, cavalero-судья; скажи, забіяка.
   ШАЛЛ. Дуэль, сэръ, дуэль между сэръ Тугомъ, вэльзскимъ пасторомъ, и Кайюсомъ, французскимъ докторомъ.
   ФОРД. На одно слово, любезный хозяинъ Подвязки.
   ХОЗЯ. Что скажешь, забіяка? (Отходятъ въ сторону.)
   ШАЛЛ. (Пэджу). Право, пойдемте, полюбуемся. Проказникъ хозяинъ долженъ мѣрить ихъ оружіе, и кажется назначилъ имъ разныя мѣста; потому что пасторъ, говорятъ, шутить не любитъ. Слушайте же, я разскажу вамъ въ чемъ будетъ потѣха.
   ХОЗЯ. Да нѣтъ ли у тебя тамъ какого иска на моего рыцаря, моего кавалерственнаго постояльца?
   ФОРД. Увѣряю, никакого; дарю тебѣ бутыль отличнѣйшаго хереса, если введешь меня къ нему подъ именемъ Брука;-- рѣшительно только для шутки.
   ХОЗЯ. Вотъ тебѣ моя рука, забіяка; введу и выведу -- дурно сказано?-- твое имя будетъ Брукъ.-- Весельчакъ онъ у меня.-- Ну, а вы тамъ что? идете {Въ прежнихъ изданіяхъ: Will you go, An-heires?... По Колльеру: Will you go on here?...}?
   ШАЛЛ. Идемъ, идемъ, хозяинъ.
   ПЭДЖ. Я слышалъ, французъ-то мастерски дерется.
   ШАЛЛ. Полноте, сэръ; не то могъ бы я вамъ поразсказать про былое. Теперь у васъ станутъ на извѣстное разстояніе -- и пошли разные пассады да эстокады, и не знаю еще что, тогда какъ все дѣло въ сердцѣ, мэстеръ Пэджь; вотъ тутъ, тутъ. Въ былое время и я моимъ длиннымъ мечемъ четырехъ дюжихъ молодцовъ заставилъ бы вамъ прыгать крысами.
   ХОЗЯ. Что же, что же, ребятушки? двинемся наконецъ?
   ПЭДЖ. Я съ вами, хоть и желалъ бы лучше слушать ихъ перебранку, чѣмъ смотрѣть на ихъ драку {Въ прежнихъ изданіяхъ: I had rather hear them scold than fight... По экземпляру Колльера: I had rather hear them scold than see them fight...}. (У ходитъ съ Хозяиномъ и съ Шалло.)
   ФОРД. Пэджь безпечный глупецъ, пусть его полагается вполнѣ на слабость жены своей; но я -- я не могу такъ легко отдѣлываться отъ моихъ подозрѣній. Она была съ нимъ въ домѣ Пэджа, и что они тамъ дѣлали -- не знаю. Но я добьюсь; переодѣвшись выпытаю все у Фольстафа. Окажется она честной -- трудъ не потерянъ; окажется противное -- и тутъ онъ нисколько не будетъ напрасенъ.
  

СЦЕНА 2.

Комната въ гостинницъ Подвязки.

Входятъ Фольстафъ и Пистоль.

ФОЛЬ. Не дамъ ни одного пенни.

   ПИСТ. Я сдѣлаю цѣлый міръ моей устрицей, и вскрою ее мечемъ моимъ.-- Заплачу первой добычей.
   ФОЛЬ. Ни одного пенни. Я дозволялъ тебѣ пользоваться моимъ кредитомъ. Выконючилъ у моихъ добрыхъ друзей для тебя и для твоего сопостельника Нима {Въ прежнихъ изданіяхъ: jour coach-fellow, Nym... По Колльеру: your, couch-fellow, Nym...} три отсрочки; безъ чего выглядывали бы вы изъ-за рѣшетки, какъ пара павіановъ. Я обрекъ себя аду, клятвенно увѣривъ благородныхъ друзей моихъ, что вы славные солдаты, отличные ребята; а когда мистриссъ Бриджетъ потеряла ручку своего вѣера, не я ли завѣрилъ честью, что нѣтъ ея у тебя?
   ПИСТ. А развѣ не подѣлился я съ тобой? не отдалъ тебѣ пятнадцати пенсовъ?
   ФОЛЬ. Такъ и слѣдовало, бездѣльникъ, такъ и слѣдовало. Неужели ты думаешь, что стану подвергать душу свою опасности такъ, gratis? Однимъ словомъ, не висни на мнѣ -- не висѣлица я для тебя,-- убирайся! Короткій тебѣ ножъ, да толпа -- ступай въ свои рыцарскія владѣнія, въ Питкэтчъ {Ножъ для отрѣзыванія въ толпѣ кошельковъ. Питкэтчъ -- вѣроятно какой-нибудь притонъ мошенниковъ.}.-- Не хотѣлъ отнести для меня письма, бездѣльникъ! Какъ можно! честь не позволяетъ. Да, безпредѣльная ты гнусность, развѣ я самъ -- какъ ни стараюсь сохранить честь свою въ должныхъ предѣлахъ,-- развѣ я, я, я самъ не вынуждаюсь иногда, оставивъ страхъ Божій въ сторонѣ, прикрывъ честь крайностью, хитрить, плутовать, надувать? И ты, бездѣльникъ, туда же вздумалъ прикрывать свои лохмотья, свои кошачьи взгляды, площадныя рѣчи, извощичьи ругательства своей честью!-- Не хотѣлъ вѣдь? не хотѣлъ?
   ПИСТ. Я вѣдь и раскаялся въ этомъ. Чего жь ты еще отъ человѣка хочешь?

Входить Робэнъ.

   РОБЭ. Сэръ, какая-то тамъ женщина желаетъ поговорить съ вами.
   ФОЛЬ. Пусть входитъ.

Входить Мистриссъ Квикли.

   КВИК. Добраго утра вашей милости.
   ФОЛЬ. Добраго утра и тебѣ, добрая женщина.
   КВИК. Нѣтъ, не то, не то, съ позволенія вашей милости.
   ФОЛЬ. Такъ дѣва стало-быть?
   КВИК. Клянусь; точнехонько такая жь, какой была и моя мать въ часъ моего рожденія.
   ФОЛЬ. Вѣрю твоей клятвѣ. Чтожь тебѣ надо?
   КВИК. Могу я сказать два-три слова вашей милости?
   ФОЛЬ. Двѣ-три тысячи, моя милая -- соизволяемъ выслушать тебя.
   КВИК. Есть, сэръ, одна мистриссъ Фордъ -- прошу, отойдемте немножко къ сторонкѣ.-- А сама я живу съ докторомъ Кайюсъ.
   ФОЛЬ. Хорошо; далѣе.-- Мистриссъ Фордъ --
   КВИК. Точно такъ, сэръ; прошу вашу милость, отойдемте же немножко къ сторонкѣ.
   ФОЛЬ. Незачѣмъ; и тутъ никто насъ не услышитъ,-- это вѣдь все мой, мой собственный людъ.
   КВИК. Въ самомъ дѣлѣ? да благословитъ же его Господь, да содѣлаетъ своимъ!
   ФОЛЬ. Такъ мистриссъ Фордъ,-- что же она?
   КВИК. Она, сэръ? она добрѣйшее созданіе. Но ваша милость -- Боже ты, Боже мой, какой же шалунъ вы! да проститъ вамъ это Господь, да и всѣмъ намъ; отъ души молю объ этомъ.
   ФОЛЬ. Но мистриссъ-то Фордъ; продолжай же: мистриссъ Фордъ --
   КВИК. Дѣло, скажу вамъ разомъ, въ томъ, что вы такъ вскружили ей голову, что диво да и только. Такъ вскружить ее не удавалось, въ пріѣзды двора въ Виндзоръ, и самому даже лучшему изъ всѣхъ царедворцевъ. А подъѣзжали вѣдь тутъ къ намъ и рыцари, и лорды, и джентльмены въ своихъ каретахъ; увѣряю васъ -- карета за каретой, письмо за письмомъ, подарокъ за подаркомъ; и все такіе благоухающіе -- чистѣйшимъ мошусомъ; и такъ вотъ, повѣрьте, и шумятъ шелкомъ и золотомъ; и съ такими великатными рѣчами, съ такими великолѣпными винами, съ такимъ прекраснымъ сахаромъ, что плѣнили бы вамъ хоть какую женщину,-- а отъ нея, повѣрьте, никогда не могли даже и взгляда добиться.-- Вотъ еще нынче утромъ мнѣ давали двадцать ангеловъ; да меня не соблазнишь вѣдь въ такихъ, какъ говорится, оказіяхъ никакими ангелами -- принимаю ихъ только въ честномъ дѣлѣ; -- и отъ нея, повѣрьте, никогда не могли добиться даже и того, чтобы хоть только чокнулась и съ надменнѣйшимъ изъ всѣхъ; а бывали тутъ и графы, и поважнѣе еще графовъ -- королевскіе пенсіонеры {Пенсіонеры Елисаветы, между которыми были и люди съ огромнымъ состояніемъ, отличались щегольствомъ и богатствомъ одеждъ.}, но для нея, клянусь, все это равнехонько.
   ФОЛЬ. Но мнѣ-то, что же велѣла она сказать? говори короче, мой женственный Меркурій.
   КВИК. Она получила ваше письмо, за которое благодаритъ васъ тысячу и тысячу разъ, и даетъ вамъ знать, что между десятью и одиннадцатью мужъ ея будетъ въ отсутствіи.
   ФОЛЬ. Между десятью и одиннадцатью?
   КВИК. Да; и вы можете въ это время придти и полюбоваться извѣстной вамъ, какъ она говоритъ, картиной; -- мэстера Фордъ, мужа ея, не будетъ дома.-- Ахъ! не красна съ нимъ жизнь бѣдняжки; онъ такой ревнивый; горькую жизнь ведетъ она съ нимъ.
   ФОЛЬ. Между десятью и одиннадцатью. Женщина, кланяйся ей и скажи что буду.
   КВИК. Вотъ и прекрасно. Но у меня есть еще другое порученіе къ вашей милости; мистриссъ Пэджь также посылаетъ вамъ сердечный привѣтъ; -- а она, скажу вамъ на ушко, добродѣтельнѣйшая и скромнѣйшая женщина, и такая, что не забудетъ вамъ ни утренней, ни вечерней молитвы, какъ иныя въ Виндзорѣ, кто бы онѣ тамъ ни были; -- она просила меня сказать вашей милости, что мужъ ея рѣдко выходитъ изъ дома, но что, надѣется, придетъ время Никогда не видывала я еще женщины такъ влюбленной, у васъ непремѣнно какіе-нибудь есть чары; право, такъ.
   ФОЛЬ. Нѣтъ, увѣряю тебя; кромѣ привлекательности моихъ личныхъ достоинствъ, нѣтъ у меня никакихъ чаръ.
   КВИК. Да благословитъ васъ за это Господь!
   ФОЛЬ. Скажи однакожь, не сообщилиль жена Форда и жена Пэджа другъ другу о томъ, какъ онѣ меня любятъ?
   КВИК. Вотъ была бы штука!-- нѣтъ, повѣрьте, не такъ онѣ просты; -- отличная была бы это штука!-- Мистриссъ Пэджь проситъ васъ еще, чтобъ вы, ради всего что вамъ мило, прислали ей вашего маленькаго пажа; онъ удивительно какъ нравится ея мужу, а мэстеръ Пэджь, надо вамъ сказать, отличнѣйшій человѣкъ. Во всемъ Виндзорѣ нѣтъ женщины счастливѣе ея; дѣлаетъ и говоритъ себѣ что хочетъ, все покупаетъ и за все платитъ, ложится спать и встаетъ когда вздумается; все дѣлается по ней; да и стоитъ она этого, потому что, если есть въ Виндзорѣ милая женщина -- такъ это она. Вы непремѣнно пошлите къ ней пажа своего; нечего тутъ дѣлать.
   ФОЛЬ. Пошлю.
   КВИК. Непремѣнно пошлите; онъ, видите ли, можетъ быть даже и посредникомъ между вами; во всякомъ случаѣ придумайте какое-нибудь словечко, которымъ онъ и будетъ передавать вамъ ваши помыслы, ничего не понимая; да зачѣмъ же дѣтямъ и понимать что-нибудь грѣховное; пожилые люди, знаете, любятъ, какъ говорится, скромность, знаютъ свѣтъ.
   ФОЛЬ. Прощай же; кланяйся обѣимъ; вотъ тебѣ мой кошелекъ, и все-таки остаюсь еще въ долгу у тебя.-- Ты, малой, ступай за ней.-- (Квикли и Робэнъ уходятъ.) Вѣсти эти совсѣмъ вскружили мнѣ голову.
   ПИСТ. Эта мерзавка -- посолъ Купидона.-- Подбавляй же парусовъ, въ погонь, открывай борты, пли; она мой призъ, или океанъ да поглотитъ ихъ всѣхъ! (Уходитъ.)
   ФОЛЬ. Каковы же мы, старый Джакъ? ступай, ступай своей дорогой; сдѣлаемъ теперь твоимъ старымъ тѣломъ болѣе, чѣмъ когда-нибудь дѣлывали. Засматриваются еще на тебя -- будешь въ барышахъ и издержавъ столько денегъ. Спасибо, спасибо тебѣ, доброе мое тѣло; пусть тамъ говорятъ, что ты неуклюже -- нравишься, и прекрасно.

Входитъ Бардольфъ.

   БАРД. Сэръ Джонъ, какой-то мэстеръ Брукъ желаетъ поговорить и познакомиться съ вами; утромъ онъ прислалъ вамъ хересу.
   ФОЛЬ. Брукъ?
   БАРД. Точно такъ, сэръ.
   ФОЛЬ. Проси. (Бардольфъ уходитъ.) Душевно радъ всякому Бруку {Brook -- ручей.}, разливающемуся такой влагой.-- Ну, мистриссъ Фордъ и мистриссъ Пэджь, не обошелъ я васъ? Ликуй! via!

Входитъ Бардольфъ съ переодѣтымъ Фордомъ.

   ФОРД. Здравствуйте, сэръ.
   ФОЛЬ. Здравствуйте; вы, сэръ, желали говорить со мной?
   ФОРД. Извините, что такъ безцеремонно обременяю васъ.
   ФОЛЬ. Полноте.-- Что же вамъ угодно?-- Оставь насъ, поднощикъ. (Бардольфъ уходитъ.)
   ФОРД. Сэръ, я джентльменъ, спустившій не мало; мое имя Брукъ.
   ФОЛЬ. Очень радъ, любезный мэстеръ Брукъ, съ вами познакомиться.
   ФОРД. Я, любезнѣйшій сэръ Джонъ, ищу вашего знакомства отнюдь не для того, чтобы чѣмъ-нибудь обременить васъ; я -- надо вамъ сказать -- могу ссужать деньгами скорѣй, чѣмъ вы, что и дало мнѣ смѣлость явиться къ вамъ такъ запросто; говорятъ: идетъ золото впереди -- всѣ пути открыты.
   ФОЛЬ. Золото, сэръ, отличнѣйшій солдатъ -- всегда впереди.
   ФОРД. Дѣйствительно, и вотъ -- меня страшно тяготитъ цѣлый кошелекъ его: хотите помочь мнѣ, сэръ Джонъ -- возьмите половину, или и все {Въ прежнихъ изданіяхъ: take all, or half... По Колльеру: take half, or all..} за облегченіе меня отъ такого бремени.
   ФОЛЬ. Сэръ, я, право, не знаю чѣмъ могу заслужить честь быть вашимъ ношатаемъ.
   ФОРД. Я скажу, сэръ, если соблаговолите выслушать.
   ФОЛЬ. Говорите, добрѣйшій мэстеръ Брукъ; очень радъ служить вамъ.
   ФОРД. Сэръ, я слышалъ, что вы изъ ученыхъ -- и потому не стану слишкомъ распространяться. Я знаю васъ давно; но, при всемъ желаніи, не имѣлъ до сихъ поръ случая познакомиться съ вами. Открою вамъ то, что не можетъ не обнаружить и многихъ моихъ недостатковъ; но вы, добрый сэръ Джонъ, глядя однимъ глазомъ на мои дурачества, по мѣрѣ того какъ стану открывать ихъ, посматривайте другимъ въ списокъ своихъ собственныхъ; зная по себѣ какъ легко вовлечься въ нихъ, вы тѣмъ скорѣе извините и мои.
   ФОЛЬ. Прекрасно, сэръ, продолжайте.
   ФОРД. Есть здѣсь въ городѣ одна госпожа -- фамилія ея мужа Фордъ.
   ФОЛЬ. Такъ, сэръ.
   ФОРД. Я долго любилъ ее, и повѣрьте, много потратилъ на нее; слѣдилъ за ней со всей неусыпностью страсти, искалъ встрѣчъ съ ней, пользовался всякимъ случаемъ хоть только мелькомъ взглянуть на нее; покупалъ подарокъ за подаркомъ, и не только для нея, но и для многихъ другихъ, чтобъ только узнать какой подарокъ будетъ ей пріятнѣе; коротко, преслѣдовалъ ее, какъ любовь преслѣдовала меня -- на крылахъ всевозможныхъ случаевъ. Что я заслуживалъ моей любовью, или моими подарками -- не знаю; знаю только, что награды не получилъ никакой, если не принять за нее слишкомъ дорогой цѣной купленнаго опыта, убѣдившаго меня, что
  
   Любовь какъ тѣнь, когда бѣжимъ
   За тѣнью мы своей:
   Кто отъ любви -- она за нимъ,
   И отъ него -- кто рвется къ ней.
  
   ФОЛЬ. И никогда никакого обѣщанія удовлетворить васъ?
   ФОРД. Никогда.
   ФОЛЬ. А добивались вы этого?
   ФОРД. Никогда.
   ФОЛЬ. Какого жь, послѣ этого, свойства была любовь ваша?
   ФОРД. Она была подобна прекрасному зданію, построенному на чужой землѣ; я потерялъ мое зданіе по ошибкѣ въ мѣстѣ, на которомъ возвелъ его.
   ФОЛЬ. Для чего же разсказали вы мнѣ это?
   ФОРД. Скажу вамъ это -- скажу все. Говорятъ между тѣмъ, что, при всемъ своемъ цѣломудріи со мной, съ другими она позволяетъ себѣ такія вольности, что о ней составилось уже не совсѣмъ лестное для нея мнѣніе. Теперь, сэръ Джонъ, вотъ въ чемъ вся моя просьба къ вамъ. Вы джентльменъ прекрасно воспитанный, необыкновенно краснорѣчивый, всюду принимаемый, уважаемый по положенію и по личнымъ качествамъ, всѣми признанный отличнѣйшимъ воиномъ, царедворцемъ и ученымъ.
   ФОЛЬ. Что вы, что вы, сэръ!
   ФОРД. Это такъ; вы и сами очень хорошо знаете это.-- Вотъ вамъ деньги, сорите, тратьте ихъ; тратьте больше этого, тратьте все что имѣю -- только удѣлите мнѣ, въ замѣнъ, столько вашего драгоцѣннаго времени, сколько нужно на любовную осаду цѣломудрія мистриссъ Фордъ; пустите въ дѣло все ваше хитрое волокитство, принудьте ее сдаться вамъ; если кому-нибудь возможно это -- такъ это именно вамъ.
   ФОЛЬ. Какъ же однакожь согласить жестокость вашей страсти съ просьбой, чтобъ я овладѣлъ тѣмъ, чѣмъ самимъ такъ хочется насладиться? Мнѣ кажется, что вы прописываете себѣ совершенно противное средство.
   ФОРД. Поймите мысль мою вполнѣ. Она съ такой самоувѣренностью опирается на свою добродѣтель, что безумная страсть моя {Въ прежнихъ изданіяхъ: the folly of my soul... По Колльеру: the folly of my suit.} никакъ не осмѣливается открыться ей; она слишкомъ блистательна, чтобъ смотрѣть на нее прямо. Но добуду доказательства противнаго -- и моимъ исканіямъ будетъ на что опереться, на что сослаться; тогда можно будетъ выбить ее изъ окоповъ цѣломудрія, добраго имени, супружеской вѣрности и тысячи другихъ оборонъ, теперь такъ непреодолимыхъ для меня. Что вы на это скажете, сэръ Джонъ?
   ФОЛЬ. Мэстеръ Брукъ, начну съ того, что принимаю безъ всякихъ церемоній ваши деньги; за тѣмъ, давайте вашу, руку, и наконецъ, слово джентльмена -- жена Форда, если вамъ угодно, будетъ вашей.
   ФОРД. О, добрый сэръ!
   ФОЛЬ. Говорю, мэстеръ Брукъ, будетъ вашей.
   ФОРД. Не щадите денегъ, сэръ Джонъ; не будетъ у васъ въ нихъ недостатка.
   ФОЛЬ. Не щадите мистриссъ Фордъ, мэстеръ Брукъ; не будетъ у васъ въ ней недостатка. Она, скажу вамъ, назначила уже мнѣ свиданіе; только что передъ вами ушла ея прислужница. Я буду у нея между десятью и одиннадцатью; потому что въ это время, гнуснаго, ревниваго бездѣльника, ея мужа, не будетъ дома. Приходите ко мнѣ ныньче же вечеромъ, и я сообщу вамъ насколько я успѣлъ.
   ФОРД. Знакомство съ вами, сэръ, истинная благодать для меня. А Форда-то вы знаете?
   ФОЛЬ. Пропадай онъ, бѣдный, рогатый олухъ! незнаю я его;-- назвавъ бѣднымъ, совралъ однакожь: говорятъ, у страшно ревниваго, но снисходительнаго рогоносца груды золота -- единственная для меня прелесть жены его. Я сдѣлаю ее ключемъ къ сундукамъ рогатаго бездѣльника -- въ нихъ моя жатва.
   ФОРД. А не мѣшало бы вамъ узнать его, чтобы, въ случаѣ нужды, могли избѣжать встрѣчи съ нимъ.
   ФОЛЬ. Пропадай онъ, подлый, гнусный негодяй! отъ взора моего онъ совсѣмъ потеряетъ голову, затрепещетъ отъ меча моего; какъ метеоръ заблеститъ онъ надъ его рогами. Да будетъ тебѣ вѣдомо, мэстеръ Брукъ -- я превозмогу мужлана и предоставлю тебѣ жену его.-- Приходи ко мнѣ пораньше вечеромъ.-- Фордъ болванъ, и я умножу еще титла его: узнаешь, мэстеръ Брукъ, что онъ и болванъ и рогоносецъ;-- приходи же пораньше. (Уходитъ.)
   ФОРД. Чтожь это за мерзостный, безпутный бездѣльникъ!-- Сердце готово разорваться отъ нетерпѣнія.-- Говорите теперь, что моя ревность не имѣетъ никакого основанія!-- Жена посылала за нимъ, часъ назначенъ, все улажено.-- Ктоже могъ бы это подумать?-- Вотъ онъ, адъ-то жизни съ невѣрной женой! Ложе мое будетъ опозорено, сундуки опустошены, честное имя растерзано; и я, не только что подвергнусь всѣмъ этимъ мерзостямъ, пріобрѣту еще разныя гнусныя прозвища, и отъ кого же? отъ виновника всей этой пакости. Прозвища! названія!-- Амаймонъ -- звучитъ, право, не дурно; Люциферъ -- тоже; Барбасонъ -- тоже; а это все прозвища дьяволовъ, имена враговъ человѣческаго рода; но рогоносецъ! снисходительный рогоносецъ! и самъ дьяволъ не имѣетъ такого названія!-- Пэджь оселъ, безпечный оселъ! онъ хочетъ вѣрить своей женѣ, не хочетъ ревновать; да я скорѣй довѣрю мое масло фламандцу, мой сыръ -- вельзскому пастору Эвансу, мою бутыль съ водкой -- Ирландцу, моего иноходца -- конокраду, чѣмъ мою жену -- ей самой; чего не задумываютъ, не замышляютъ, не придумываютъ жены? а заберутъ что въ голову -- исполнятъ во что бы ни стало. Благодарю Господа за мою ревнивость!-- Одиннадцать -- условный часъ. Предупрежу; поймаю жену, отомщу Фольстафу, насмѣюсь надъ Пэджемъ. Пойду; лучше тремя часами раньше, чѣмъ минутой позже. Тьфу, тьфу, тьфу! рогоносецъ! рогоносецъ! рогоносецъ!
  

СЦЕНА 3.

Виндзорскій Паркъ.

Входятъ Кайюсъ и Рогби.

   КАЙЮ. Дшакъ Рогпи!
   РОГБ. Сэръ.
   КАЙЮ. Катори шасъ, Дшакъ?
   РОГБ. Да ужь далеко за часъ, который сэръ Гугъ назначилъ.
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, спасалъ онъ сфой душа, што не прикатилъ; онъ карашо шиталъ свой Библи што не прикатилъ; перетъ Богъ, Дшакъ Рогпи, онъ сафсѣмъ билъ бы мертфи, когта прикатилъ.
   РОГБ. Онъ себѣ на умѣ, сэръ; онъ вѣдь зналъ, что ваша милость убьете его -- приди только.
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, и селетка не такъ мертфи, какъ я стѣлай ефо мертфи. Фосьми свой рапиръ, Дшакъ, я покасифай какъ путу упифай ефо.
   РОГБ. (Отскакивая въ испугѣ). Помилуйте, сэръ, я совсѣмъ не умѣю фехтовать.
   КАЙЮ. Фосьми свой рапиръ, мерсафса!
   РОГБ. Перестаньте; сюда, вонъ, идутъ.

Входятъ Хозяинъ, Шалло, Слэндеръ и Пэджь.

   ХОЗЯ. Богъ въ помощь, буйный мой докторъ.
   ШАЛЛ. Да хранитъ васъ Господь, докторъ Кайюсъ.
   ПЭДЖ. Здравствуйте, любезный докторъ.
   СЛЭН. Добраго утра, сэръ.
   КАЙЮ. Сашѣмъ ви фсѣ -- расъ, тфа, три, шетыре -- прикатилъ сюта?
   ХОЗЯ. Смотрѣть какъ ты будешь биться, какъ будешь колоть и рубить, какъ будешь здѣсь, какъ будешь тамъ, какъ примешься выдѣлывать свои пунты, стокаты, монтанты. Ну, что же? мертвъ онъ, мой Ефіопъ? мертвъ онъ, мой Франциско {Французъ.}? о, забіяка! Что же скажетъ мой Эскулапіусъ? мой Галенъ? моя бузинная сердцевина? мертвъ онъ, буйный мой властитель мочи {Врачи временъ Шекспира обращали особенное вниманіе на мочу больныхъ.}? мертвъ онъ?
   КАЙЮ. Онъ, перетъ Богъ, труслифѣйши пасторъ въ сѣла міръ; не покасифалъ лисо сфой.
   ХОЗЯ. Ты Кастильянецъ, царь Уриналъ! Гекторъ Греціи, мое сокровище!
   КАЙЮ. Пудитъ пашаласта сфитѣтель, што фсѣ мы, шесть или семь шелофѣкъ, шталъ ефо тфа или три шасовъ, и не прикатилъ онъ.
   ШАЛЛ. И благоразумно сдѣлалъ, мэстеръ докторъ; онъ врачъ души, а вы врачъ тѣла; стали бъ вы драться -- это было бы совершенно противъ шерсти вашихъ профессій; не такъ ли, мэстеръ Пэджь?
   ПЕДЖ. А вѣдь и вы, мэстеръ Шалло, были рьянымъ бойцемъ, хоть и мирный судья теперь.
   ШАЛЛ. Чертъ возьми, мэстеръ Пэджь, хоть, и старъ ужь я, и мирный судья, а увижу только мечъ, такъ вотъ пальцы и зазудятъ желаніемъ поработать имъ. Хоть мы и мирные судьи, и доктора, и служители церкви, а все-таки осталось еще въ насъ кое-что отъ соли нашей молодости; всѣ мы рождены вѣдь женщиной, мэстеръ Пэджь.
   ПЭДЖ. Такъ, такъ, мэстеръ Шалло.
   ШАЛЛ. И не можетъ быть иначе, мэстеръ Пэджь.-- Мэстеръ докторъ Кайюсъ, я пришелъ затѣмъ, чтобъ отвести васъ домой. Я присяжный мирный судья; вы показали себя мудрымъ врачемъ, а сэръ Гугъ -- мудрымъ и терпѣливымъ служителемъ церкви: вы должны идти со мной, мэстеръ докторъ.
   ХОЗЯ. Позволь, другъ судья.-- Одно слово, monsieur мочезоръ.
   КАЙЮ. Мошесоръ! это што оснашай?
   ХОЗЯ. Мочезоръ на нашемъ англійскомъ означаетъ храбрость, мой забіяка.
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, фо мнѣ столько ше мошесоръ, сколько и въ Англишанинъ.-- И я, перетъ Богъ, опрупай эта скферна сопака пасторъ уши.
   ХОЗЯ. Отдубаситъ онъ тебя какъ слѣдуетъ, забіяка.
   КАЙЮ. Оттубаситъ! это што оснашай?
   ХОЗЯ. А означаетъ это то, что онъ попроситъ у тебя, какъ слѣдуетъ, извиненія.
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, ни уфититъ, оттупаситъ онъ мой какъ слѣтуетъ; перетъ Богъ, я хошу этофо.
   ХОЗЯ. И я съ своей стороны вызову его на это, или дрягай онъ тамъ себѣ ногами.
   КАЙЮ. Ошень фамъ са это плакатарна.
   ХОЗЯ. И это не все еще, забіяка.-- (Тихо другимъ) Мэстеръ Шалло, мэстеръ Пэджь и вы, cavaliero Слэндеръ, ступайте въ Фрогморъ прямо черезъ городъ.
   ПЭДЖ. Сэръ Гугъ тамъ, тамъ вѣдь?
   ХОЗЯ. Тамъ; посмотрите въ какомъ онъ расположеніи, а я проведу доктора туда же полями; такъ что ли?
   ШАЛЛ. Мы идемъ.
   ПЭДЖ. ШАЛЛ. и СЛЭН. Прощайте, любезный докторъ. (Уходятъ).
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, я непремѣнно упифай пасторъ; онъ клапошетъ у Анна Пэдшь са мартишка.
   ХОЗЯ. Пусть умретъ; но пока вложи свое нетерпѣніе въ ножны, окати гнѣвъ холодной водой; пойдемъ со мной въ Фрогморъ полями; я приведу тебя на мызу, гдѣ гоститъ теперь мистриссъ Анна Пэджь, и ты тамъ объяснишься съ ней. Ну, творогъ и сметана {Въ прежнихъ изданіяхъ Cry'd game.... По Колльеру: Curds and creant...}! такъ что ли?
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, мнока илакатарва фамъ са это; перетъ Богъ, я ошень фасъ люпитъ; я тастафляй фэмъ кароши постояльси, графи, лорди, джентльменъ -- фсѣ мой пасіенти.
   ХОЗЯ. И за это я буду у миссъ Анны твоимъ сопротивникомъ; хорошо это?
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, караяю; ошень карашо.
   ХОЗЯ. Такъ идемъ же.
   КАЙЮ. Са мной, Дшакъ Рокпи.
  

ДѢЙСТВІЕ III.

СЦЕНА 1.


Вильямъ Шекспиръ

Виндзорскія проказницы

Комедія въ V дѣйствіяхъ

Пер. П. И. Вейнберга съ предисловіемъ
проф. Ѳ. А. Брауна

   Источник: Шекспиръ В. Полное собраніе сочиненій / Библіотека великихъ писателей подъ ред. С. А. Венгерова. Т. 2, 1902.

Виньетка эпохи Ренесанса (Аугсбургъ, 1516. Типографія Іоганна Миллера; рисунокъ нѣм. художника Даніила Гопфера, умершаго около 1536 г.). Русскія буквы стилизовалъ В. А. Табуринъ.

ВИНДЗОРЪ.

Виндзорскія проказницы.

   Многочисленныя свидѣтельства, сохранившіяся у писателей-современниковъ Шекспира, говорятъ намъ о сильномъ впечатлѣніи, произведенномъ на современную англійскую публику обѣими частями "Генриха IV". Выведенныя въ нихъ дѣйствующія лица быстро стали популярными и имена ихъ -- нарицательными для обозначенія тѣхъ типовъ людей, представителями которыхъ они являлись. Уже въ 1599 году товарищъ и соперникъ Шекспира, Бенъ Джонсонъ, въ своей комедіи "Every man out of his humour" (V, 1) могъ ограничиться, при характеристикѣ одного изъ выведенныхъ имъ лицъ, простой ссылкой на схожій типъ во второй части "Генриха IV".
   Особенно посчастливилось, конечно, "толстому рыцарю" Фальстафу, сразу ставшему всеобщимъ любимцемъ. Въ англійской литературѣ начинаютъ появляться болѣе или менѣе удачныя подражанія этому геніальному типу, да и самъ Шекспиръ, полюбивъ своего героя или уступая вкусамъ публики, хотѣлъ вывести его еще разъ на сцену въ пьесѣ, надъ которой онъ работалъ по окончаніи "Генриха IV". Онъ самъ говоритъ объ этомъ въ эпилогѣ ко второй части хроники: "Если вамъ не прискучила жирная пища, нашъ смиренный авторъ продолжитъ исторію, въ которой дѣйствуетъ сэръ Джонъ, и развеселитъ васъ Катериной французской. Въ этой исторіи, насколько я знаю {Эпилогъ произносится однимъ изъ актеровъ.}, Фальстафъ умретъ отъ смертельнаго пота, -- если онъ еще не убитъ вашимъ суровымъ приговоромъ".
   Въ этихъ словахъ заключается ясный намекъ на "Генриха V". Поэтъ, однако, своего обѣщанія не сдержалъ: въ "Генрихѣ V" Фальстафъ на сценѣ уже не появляется, и мы узнаемъ лишь о его смерти (II, 3). Руководствуясь очень вѣрнымъ художественнымъ тактомъ, поэтъ, очевидно, отказался отъ первоначальнаго плана; онъ чувствовалъ, что въ героической драмѣ о Генрихѣ V Фальстафу и его пьяной компаніи мѣста быть не могло и что появленіе его на сценѣ внесло-бы въ художественную гармонію этой пьесы крупный и рѣзкій диссонансъ.
   Мы не знаемъ, конечно, насколько Шекспиръ чувствовалъ себя связаннымъ своимъ обѣщаніемъ. Можетъ быть, онъ удовлетворился бы краткимъ разсказомъ о смерти Фальстафа, столь художественно заканчивающимъ изображеніе земного поприща героя, еслибъ не внѣшній поводъ, заставившій его вновь воскресить всеобщаго любимца. Онъ принялся за работу -- и въ результатѣ получилась новая пьеса, о которой поэтъ навѣрное не думалъ раньше: комедія о "Виндзорскихъ проказницахъ", гдѣ толстый рыцарь стоитъ въ центрѣ дѣйствія, сосредоточивая на себѣ весь интересъ послѣдняго.
   Упомянутый нами внѣшній поводъ къ написанію комедіи состоялъ въ прямомъ приказаніи королевы Елизаветы. Свѣдѣніе объ этомъ сохранилъ намъ Джонъ Деннисъ (Dennis), который ровно сто лѣтъ послѣ перваго появленія въ свѣтъ нашей комедіи, т. е. въ 1702 г., издалъ обработку ея подъ заглавіемъ "Комическій любовникъ или любовныя затѣи сэра Джона Фальстафа" (The Comical Gallant, or the Amours of Sir John Falstaff). Вкусу публики начала XVIII вѣка комедія Шекспира казалась грубой; вотъ почему Деннисъ и счелъ необходимымъ "исправить" ее, такъ какъ сама по себѣ она была вполнѣ достойна вниманія "по разнымъ причинамъ" -- говоритъ Деннисъ въ предисловіи къ своей пьесѣ: -- "во первыхъ, я хорошо зналъ, что комедія Шекспира снискала одобреніе одной изъ величайшихъ королевъ, которыхъ когда-либо видалъ свѣтъ, королевы, которая была велика не только своею мудростью въ управленіи государствомъ, но и своими знаніями въ наукахъ и тонкимъ вкусомъ въ драматическомъ искусствѣ. Что она обладала такимъ вкусомъ, въ этомъ мы можемъ быть увѣрены, такъ какъ вѣдь она особенно любила писателей древности. Такъ вотъ, эта комедія ("Виндзорскія проказницы") была написана по ея повелѣнію и указанію, и она съ такимъ нетерпѣніемъ ожидала видѣть ее на сценѣ, что велѣла, чтобы комедія была готова въ двѣ недѣли, и преданіе говоритъ, что королева потомъ, при представленіи, осталась очень довольна ею".
   Первый біографъ Шекспира, Н. Роу (Rowe) дополняетъ это свѣдѣніе въ 1709 г. еще одной чертой. "Королева Елизавета, говоритъ онъ, такъ восхищалась достойнымъ удивленія характеромъ Фальстафа, что велѣла вывести его еще въ другой пьесѣ и изобразить его въ ней влюбленнымъ".
   И такъ, "Виндзорскія проказницы" написаны по заказу самой королевы Елизаветы.
   Провѣрить эти показанія мы, конечно, не можемъ но у насъ нѣтъ повода не довѣрять имъ, несмотря на сравнительно позднее появленіе преданія о "Виндзорскихъ проказницахъ" въ литературѣ. Въ его пользу говоритъ цѣлый рядъ фактовъ и соображеній.
   Прежде всего, ему не противорѣчатъ данныя, имѣющіяся о внѣшней исторіи нашей комедіи. Она появилась въ печати впервые въ 1602 г. in 4R, подъ заглавіемъ "Весьма занимательная и отмѣнно остроумная комедія о сэрѣ Джонѣ Фальстафѣ и веселыхъ виндзорскихъ женахъ. Съ многообразными и занятными шутками сэра Гуга, валлійскаго рыцаря, мирового судьи Шэлло и его мудраго кузена Слендера", и т. д. Заглавіе называетъ также имя автора -- Вильяма Шекспира -- и упоминаетъ о томъ, что пьеса неоднократно давалась "какъ въ присутствіи ея величества, такъ и въ другихъ мѣстахъ".
   Много споровъ вызвало въ ученой литературѣ изученіе текста этого перваго изданія. Дѣло въ томъ, что онъ далеко не совпадаетъ съ тѣмъ несомнѣнно болѣе вѣрнымъ текстомъ, который принятъ изданіемъ in folio 1623 г. и перешелъ отсюда во всѣ позднѣйшія изданія, тогда какъ худшій текстъ 1602 года былъ перепечатанъ лишь одинъ разъ еще, въ 1619 г. Въ немъ замѣчаются не только крупные пробѣлы, но и такія значительныя отступленія, что онъ можетъ казаться другой, какъ бы болѣе ранней, еще не окончательно отдѣланной редакціей пьесы. Основываясь на этихъ отступленіяхъ, нѣкоторые изслѣдователи полагали, что въ изданіи 1602 г. передъ нами первая, древнѣйшая редакція комедіи, написанная по заказу, на спѣхъ, въ тѣ "двѣ недѣли", о которыхъ говоритъ Деннисъ. Впослѣдствіи-же поэтъ, якобы сознавая крупные недостатки своей пьесы, вторично обработалъ ее и придалъ ей ту форму, какую она имѣетъ въ in folio 1623 г.
   Но едва-ли это такъ. Не даромъ же соперникъ Шекспира, Бенъ Джонсонъ, ставитъ ему въ упрекъ, что онъ никогда ни одной написанной имъ строки не вычеркивалъ, что онъ всегда какъ-бы импровизировалъ и никогда не возвращался къ прежнимъ своимъ пьесамъ съ цѣлью лучшей ихъ отдѣлки. Болѣе правы, вѣроятно, изслѣдователи -- и на ихъ сторонѣ теперь большинство -- усматривающіе въ текстѣ 1602 г. такъ называемое "хищническое изданіе" (piratical edition), которыхъ въ то время появлялось не мало. Предпріимчивый издатель посылалъ въ театръ людей, умѣвшихъ запоминать и быстро записывать со словъ актеровъ; эти записи, затѣмъ, кое-какъ отдѣлывались, склеивались -- и пускались въ ходъ какъ подлинный текстъ пьесы.
   Извѣстно, что не однѣ только "Виндзорскія проказницы" попали въ печать въ такомъ исковерканномъ видѣ: та-же судьба постигла напр. текстъ "Ромео и Джульетты", "Гамлета" и другихъ пьесъ, имѣвшихъ успѣхъ у публики. Самъ Шекспиръ относился къ этому безцеремонному обращенію съ его литературной собственностью, повидимому, вполнѣ равнодушно. Во всякомъ случаѣ, лишь въ посмертномъ изданіи 1623 г. мы имѣемъ право видѣть подлинный текстъ нашей комедіи.
   Впрочемъ, для насъ во всемъ этомъ спорѣ важенъ только тотъ фактъ, что пьеса появляется на книжномъ рынкѣ лишь въ 1602 г. А такъ какъ Meres, который въ своей "Palladis Tamia" (1598 г.) перечисляетъ произведенія Шекспира, еще не знаетъ нашей комедіи, то догадки нѣкоторыхъ ученыхъ (въ особенности Charles Knight'a) o болѣе раннемъ происхожденіи "Проказницъ" теряютъ всякую почву. Вѣроятнѣе всего, что комедія возникла вскорѣ послѣ "Генриха V", т. е. около 1600 г. А этимъ косвенно подтверждается преданіе объ участіи Елизаветы въ ея возникновеніи.
   Другой фактъ, поддерживающій повидимому, преданіе, это -- пріуроченіе дѣйствія къ Виндзору, одному изъ любимыхъ мѣстопребываній королевы, а также прославленіе ордена Подвязки (V, 5), капитулъ котораго засѣдалъ именно здѣсь. Весьма возможно, что пьеса написана для одного изъ частныхъ придворныхъ празднествъ въ Виндзорѣ и была разыграна здѣсь впервые.
   Еще важнѣе, однако, доказательства, основанныя на внутреннихъ соображеніяхъ.
   Дѣло въ томъ, что наша комедія дѣйствительно производитъ -- въ особенности по сравненію съ "Генрихомъ IV" -- впечатлѣніе не свободнаго творчества, вызваннаго внутренней потребностью творческаго генія, а чего-то дѣланнаго, искусственнаго, однимъ словомъ -- заказанного. Изъ всѣхъ позднѣйшихъ пьесъ Шекспира "Виндзорскія проказницы", несомнѣнно, самая слабая, если не считать "Генриха VIII", также написаннаго, вѣроятно, по заказу. Притомъ это единственная изъ позднихъ комедій Шекспира, въ которой интрига преобладаетъ надъ характеристикой. Еще важнѣе, наконецъ, то, что въ отдѣлкѣ типа самого Фальстафа здѣсь сдѣланъ шагъ назадъ. Въ сравненіи съ геніальнымъ собутыльникомъ принца Уэльскаго, передъ нами здѣсь какой-то пройдоха съ мошенническими инстинктами, попадающійся въ грубую ловушку. Онъ, правда, еще довольно остроуменъ, но нѣтъ уже того веселаго смѣха надъ всѣмъ міромъ -- не исключая и собственной толстой персоны, -- который слышится тамъ. Это -- Фальстафъ въ полномъ упадкѣ, потерявшій то глубокое знаніе людей, которое давало ему столько власти надъ окружающей средой, помогало ему выбираться изъ любого, хотя бы сквернѣйшаго положенія и окружало его ореоломъ какого-то тріумфатора, не знающаго себѣ препятствій и преградъ. Онъ нѣсколько разъ подъ рядъ попадается въ западню, поставленную ему двумя заурядными кумушками и терпитъ полное фіаско по всей линіи. Неужели Шекспиръ могъ добровольно ослабить этотъ сильнѣйшій изъ созданныхъ имъ комическихъ типовъ только для того, чтобы изобразить торжество добродѣтели надъ порокомъ? А вѣдь это пришлось-бы признать, разъ намъ выяснилось, что "Виндзорскія проказницы" написаны послѣ "Генриха VI" и "Генриха V".
   Нѣтъ, сюжетъ, очевидно, былъ навязанъ Шекспиру, и навязанъ неразумно. Въ самомъ дѣлѣ развѣ можно представить себѣ Фальстафа "влюбленнымъ"? Какъ онъ понимаетъ любовь и какую любовь цѣнитъ -- это въ достаточной мѣрѣ выяснено во второй части "Генриха IV". Къ чему еще новая пьеса? Королева, очевидно, не вполнѣ поняла Фальстафа, иначе она не включила бы въ свой заказъ условіе "влюбленности". Поэтъ-же не могъ уклониться отъ исполненія королевскаго желанія; и нужно отдать ему справедливость: -- онъ сдѣлалъ все, что могъ, чтобы спасти своего героя, изобразивъ его не влюбленнымъ, а лишь затѣвающимъ любовную интригу -- въ угоду королевѣ Елизаветѣ. И въ угоду ей-же Фальстафъ, конечно, долженъ былъ попасться въ просакъ; другого исхода не было.
   Какъ поэтъ приступилъ къ дѣлу, -- это довольно ясно. Ему нужна была интрига для готоваго, законченнаго характера главнаго героя, въ которой послѣдній оказался бы въ совершенно новой обстановкѣ. Интрига эта должна была разыграться, конечно, не въ высшей дворянской средѣ, къ которой Фальстафъ, какъ рыцарь, имѣлъ бы доступъ при другихъ вкусахъ и нравственныхъ качествахъ; но и не въ той болѣе чѣмъ легковѣсной компаніи, въ которой Фальстафъ проявляетъ свое пониманіе любви въ "Генрихѣ IV" (2-ая часть, II, 4). Наилучшимъ исходомъ должна была казаться провинціальная буржуазная среда съ ея добродушною мелочностью, захолустнымъ веселіемъ и семейною добропорядочностью. Вотъ почему "Виндзорскія проказницы" оказались единственною среди произведеній Шекспира вполнѣ буржуазной комедіей, въ которой передъ нами развертывается яркая картина провинціальной жизни среднихъ классовъ "веселой Англіи" въ эпоху "доброй королевы Бетти".
   Что касается самой интриги, то кое-какія частности ея Шекспиръ заимствовалъ изъ той литературы, которая и для цѣлаго ряда другихъ произведеній его послужила главнымъ источникомъ, т. е. изъ литературы итальянской. Въ сборникѣ новеллъ Страпаролы "Тринадцать весело проведенныхъ ночей" (Straparola, "Tredeci piacevoli notti", Венеція 1550--1554) встрѣчается между прочимъ разсказъ о томъ, какъ нѣкій студентъ Filenio Sisterna на одномъ и томъ-же балу объясняется въ любви тремъ красавицамъ. Дамы, узнавъ объ этомъ другъ отъ друга, хотятъ наказать его за такое оскорбительное для нихъ легкомысліе. Онѣ подвергаютъ его разнымъ униженіямъ и мученіямъ, якобы для того, чтобы спасти его отъ неожиданно появляющихся мужей: одна прячетъ его подъ постель, гдѣ она заранѣе приготовила пукъ колючихъ вѣтокъ; въ домѣ второй онъ проваливается въ глубокій подвалъ; третья, наконецъ, высаживаетъ его ночью на улицу спящимъ и голымъ.
   Затѣмъ, Giovanni Fiorentino въ своемъ сборникѣ "Pecorone" {Объ этомъ сборникѣ см. т. I, стр. 421. Ред.} передаетъ другой разсказъ, который также напоминаетъ намъ нѣкоторыя детали нашей комедіи. Нѣкій студентъ, обучающійся у старика-ученаго наукѣ о любви, хочетъ примѣнить свои познанія на дѣлѣ притомъ -- къ молодой красавицѣ -- женѣ своего учителя. А такъ какъ онъ не знаетъ, кто она, то, какъ ученикъ, который радъ похвастаться своими успѣхами передъ учителемъ, онъ разсказываетъ послѣднему всякій разъ о тѣхъ уловкахъ, при помощи которыхъ его милая спасла его отъ глазъ ревниваго мужа. Посвящаемый, такимъ образомъ, во всѣ подробности дѣла, мужъ всячески старается поймать преступниковъ на мѣстѣ преступленія, но напрасно: на слѣдующій же день онъ отъ любовника-же узнаетъ, какимъ образомъ его провели. Жена прячетъ здѣсь своего милаго между прочимъ подъ грудой бѣлья, какъ у Шекспира. Тотъ же разсказъ повторяется и у Страпаролы, въ другой новеллѣ указаннаго сборника, но уловки жены здѣсь менѣе напоминаютъ комедію Шекспира: она прячетъ своего любовника за занавѣсью постели, въ сундукѣ подъ платьемъ и въ шкапу; когда разъяренный мужъ хочетъ поджечь всю комнату, то умная жена велитъ вынести изъ нея этотъ шкапъ подъ тѣмъ предлогомъ, что въ немъ хранятся ея "семейныя бумаги".
   Обѣ версіи были извѣстны въ англійской литературѣ еще до Шекспира: ими воспользовался писатель-актеръ Richard Tarlton въ разсказѣ о "двухъ любовникахъ въ Пизѣ" ("The two lovers of Pisa"), вошедшемъ въ его "Новости изъ чистилища" ("News out of Purgatory", 1590). He подлежитъ сомнѣнію, что Шекспиръ зналъ и эту англійскую передѣлку, на что указываютъ нѣкоторыя совпаденія въ частностяхъ, встрѣчающихся только у Тарлтона. Но не новелла послѣдняго была его главнымъ источникомъ, такъ какъ способы, при помощи которыхъ любовникъ спасается отъ мужа, у Шекспира ближе къ Fiorentino, чѣмъ къ Тарлтону.
   Этимъ, однако, не исчерпывается число источниковъ Шекспира. Въ его комедіи есть мотивъ, притомъ очень удачный, который мы напрасно стали бы искать въ итальянской новеллистикѣ, но который встрѣчается въ нѣмецкой литературѣ у современника Шекспира, извѣстнаго драматическаго писателя, герцога Генриха Юлія Брауншвейгскаго (1564--1613). Въ его "Трагедіи о нѣкой прелюбодѣйкѣ, трижды обманувшей мужа, но наконецъ принявшей страшную кончину" ("Tragedia Hibaldeha von einer Ehebrecherin, wie die ihren Mann dreimal betrogen, aber zuletzt ein schrecklich Ende genommen hatte". Вольфенбюттель, 1594) нѣкій купецъ, сомнѣваясь въ добродѣтели своей жены, хочетъ подвергнуть ее испытанію. Для этой цѣли онъ даетъ бѣдняку -- студенту Памфилу, который за деньги готовъ любить кого угодно, средства съ тѣмъ, чтобы онъ нарядился дворяниномъ и пріударилъ за его женой; онъ-же, мужъ, будетъ наблюдать и убѣдится окончательно въ добродѣтели или порочности жены. Есть въ этой драмѣ и другія черты, напоминающія "Проказницъ": такъ, жена велитъ вынести Памфила въ бочкѣ съ грязнымъ бѣльемъ. Но исходъ тутъ иной, т. е. пьеса кончается самоубійствомъ невѣрной жены.
   Зналъ-ли Шекспиръ нѣмецкую драму, или-же сходство съ нею объясняется заимствованіемъ изъ общаго источника {Источникомъ драмы герцога Брауншвейгскаго послужилъ разсказъ, обнародованный Михаиломъ Линднеромъ въ его Rastbüchlein (Вольфенбюттель, 1558).}, это вопросъ нерѣшенный и, повидимому, нерѣшимый. Нелишне, однако, замѣтить, что при дворѣ герцога Брауншвейгскаго проживало не мало англійскихъ актеровъ, изъ которыхъ нѣкоторые вернулись въ Англію вскорѣ послѣ появленія въ свѣтъ "Трагедіи о прелюбодѣйкѣ". Весьма возможно, что отъ нихъ нашъ поэтъ узналъ о драмахъ нѣмецкаго герцога и между прочимъ о содержаніи названной трагедіи.
   Вотъ элементы, изъ которыхъ составилась фабула "Виндзорскихъ проказницъ". Скомпановалъ ихъ Шекспиръ совершенно самостоятельно, углубивъ интригу, давъ ей другой исходный пунктъ, иное основное настроеніе и, наконецъ, другой исходъ. Дѣло въ томъ, что и у Страпаролы интрига получаетъ невеселую развязку: обманутый любовникъ жестоко мститъ своимъ мучительницамъ. Притомъ и психологическая подкладка иная. У итальянскаго писателя дамы казнятъ любовника не потому, что онъ, непрошенный, навязывается имъ, и не изъ добродѣтели, а лишь потому, что онъ объяснялся въ одинъ и тотъ-же вечеръ всѣмъ троимъ въ своей горячей любви; онѣ оскорблены, и отсюда месть. Будь онъ осторожнѣе, результатъ получился-бы, можетъ быть, иной. У Шекспира, наоборотъ, на первый планъ выдвинута супружеская вѣрность "проказницъ": онѣ поступили-бы съ Фальстафомъ не иначе, даже еслибъ онъ удовольствовался временно одной изъ нихъ. Интрига направлена противъ любовника и имѣетъ цѣлью наказать его за помыселъ, грѣховный по существу. Отсюда вытекаетъ морализирующая тенденція пьесы, совершенно отсутствующая у итальянцевъ.
   Наконецъ, значительное углубленіе интриги состоитъ и въ томъ, что шутками хитрыхъ "проказницъ" казнится и исправляется также мужъ, ревнующій безъ всякаго основанія.
   Нельзя не замѣтить, что дѣйствіе проведено бойко и весело; въ этой новой обстановкѣ и съ указанными измѣненіями и дополненіями оно производитъ совершенно иное впечатлѣніе, тѣмъ болѣе, что и параллельное дѣйствіе -- исторія любви Анны Пэджъ и Фентона, въ которую вмѣшиваются докторъ Каюсъ и дурачекъ Слендеръ -- всецѣло принадлежитъ фантазіи Шекспира.
   Долго и много спорили о томъ, къ какому моменту жизни Фальстафа пріурочить дѣйствіе нашей комедіи: происходитъ-ли оно, по мысли автора, до первой части Генриха IV, или между первой и второй его частями, или послѣ размолвки съ принцемъ, ставшимъ королемъ, или-же, наконецъ, оно одновременно съ дѣйствіемъ одной изъ этихъ драмъ. Споръ, въ сущности, лишній, тѣмъ болѣе, что, какое-бы рѣшеніе мы ему ни дали, мы всегда натолкнемся на непримиримыя противорѣчія. Въ особенное затрудненіе ставитъ насъ въ этомъ отношеніи личность продувной Квикли: въ первой части "Генриха IV" она -- хозяйка гостиницы "Кабанья голова"; во второй части отмѣчается, что она вдова; въ "Генрихѣ V" она вторично вышла замужъ за Пистоля. А въ "Виндзорскихъ проказницахъ" Квикли увѣряетъ, что она -- дѣвица. По "Генриху V" (2-ая ч., II, 4) она знаетъ Фальстафа уже 29 лѣтъ, а здѣсь она встрѣчается съ нимъ, какъ будто, впервые. На основаніи всего этого, полагали, что Шекспиръ представлялъ себѣ дѣйствіе "Проказницъ" происходящимъ до "Генриха IV". Но въ "Генрихѣ IV" нѣтъ еще Нима, который появляется впервые и умираетъ въ "Генрихѣ V", а въ "Проказницахъ" есть и онъ, и Бардольфъ, также умирающій въ "Генрихѣ V".
   Изъ этого лабиринта противорѣчій есть только одинъ выходъ: предположеніе, что поэтъ самъ не искалъ пріуроченія къ какому-нибудь опредѣленному моменту. Отдѣльныя фигуры всѣ были готовы, и въ Квикли, напримѣръ, мы узнаемъ, по характеру и типу, старую знакомую, несмотря на новое ея положеніе въ домѣ доктора Каюса. Шекспиръ воспользовался тѣми изъ нихъ, которыя были ему пригодны для новаго дѣйствія, въ иномъ мѣстѣ и другой обстановкѣ, не задумываясь надъ тѣмъ, правдоподобно-ли ихъ новое сочетаніе или нѣтъ, и не противорѣчитъ-ли оно тому, что мы знаемъ о нихъ изъ историческихъ драмъ. Онъ тщательно избѣгаетъ всякаго намека на какое бы то ни было происшествіе изъ послѣднихъ, очевидно сознательно скрывая хронологическое соотношеніе ихъ. Важно лишь то, что дѣйствіе и вся характеристика въ "Виндзорскихъ проказницахъ" предполагаетъ типы Фальстафа и его сообщниковъ, а также госпожу Квикли, судью Пустозвона (Шэлло) уже извѣстными читателю и зрителю. Изъ однѣхъ "Проказницъ" типы эти не выясняются въ достаточной мѣрѣ, и въ особенности главный герой, Фальстафъ, становится жалкой и безжизненной каррикатурой для того, кто не знаетъ его изъ "Генриха IV". Въ этомъ, кстати замѣтить, одно изъ сильнѣйшихъ доказательствъ въ пользу того, что "Проказницы" дѣйствительно возникли по заказу, послѣ названныхъ историческихъ драмъ.
   А если самъ Шекспиръ такъ свободно распоряжался созданными имъ типами, не считая нужнымъ пояснить намъ, какимъ образомъ Квикли стала дѣвицей и прислугой доктора Каюса, почему мистеръ Шэлло оказывается въ Виндзорѣ или, наконецъ, какимъ образомъ самъ Фальстафъ попалъ сюда, то и намъ нечего ставить этихъ вопросовъ. Шекспиръ произвольно собралъ ихъ въ новомъ мѣстѣ, для новой интриги, вполнѣ увѣренный въ томъ, что зритель узнаетъ всѣхъ своихъ старыхъ знакомыхъ. И мы дѣйствительно узнаемъ ихъ и рады встрѣчѣ.
   Впрочемъ, вопросъ этотъ самъ по себѣ не такъ празденъ, какъ оно можетъ показаться на первый взглядъ. Стараясь опредѣлить хронологическое соотношеніе дѣйствія "Виндзорскихъ проказницъ", "Генриха IV" и "Генриха V", критики имѣли въ виду, въ сущности, болѣе важный вопросъ: о внутренней связи и зависимости "Проказницъ" отъ названныхъ драмъ. Нѣкоторые изслѣдователи (напр. Гервинусъ) полагаютъ, что такая внутренняя связь существуетъ, что "Проказницы" написаны какъ бы въ pendant къ "Генриху V", продолжая и заканчивая собою изображеніе той противоположности развитія Фальстафа и Генриха, характеристика которой была начата имъ уже во второй части "Генриха IV". Дѣйствительно, не подлежитъ сомнѣнію, что тамъ эта противоположность существуетъ: съ одной стороны, веселый и легкомысленный принцъ, мало по малу превращающійся въ героя и короля, достойнаго своего великаго призванія; съ другой стороны, Фальстафъ, все ниже спускающійся по ступенямъ разврата и порока. Постепенное отчужденіе принца отъ веселой компаніи Фальстафа, очень ясно проведенное во второй части "Генриха IV", доказываетъ, что изображеніе этого развитія въ двухъ діаметрально противоположныхъ направленіяхъ входило въ планъ поэта и было, можетъ быть, даже главной его цѣлью. Но привлеченіе "Виндзорскихъ проказницъ" къ той-же задачѣ представляется намъ большой натяжкой. Еслибъ, въ глазахъ Шекспира, "Проказницы" были прямымъ продолженіемъ и необходимымъ дополненіемъ къ "Генриху IV", то къ чему было ему скрывать хронологическое отношеніе ихъ дѣйствія къ дѣйствію этой драмы? Картина значительно выиграла бы въ ясности, еслибъ "Проказницы" были связаны съ "Генрихомъ IV" хотя бы какой-нибудь внѣшней чертой. Между тѣмъ, въ нихъ, какъ мы видѣли, нѣтъ и намека на подобную связь и хронологическое соотношеніе тщательно скрывается.
   Къ тому-же, приведенныя нами выше соображенія о томъ, что наша пьеса написана по заказу, вѣроятно уже послѣ "Генриха V" или, во всякомъ случаѣ, не до него, соображенія эти, на нашъ взглядъ, съ достаточной убѣдительностью опровергаютъ подобныя искусственныя попытки внутренне связать "Виндзорскихъ проказницъ" съ серіей соотвѣтствующихъ историческихъ драмъ. Гервинусъ, допуская возникновеніе нашей комедіи по заказу, удивляется искусству поэта, который не удовлетворился такой "поверхностной темой" и "съумѣлъ придать ей болѣе глубокое этическое значеніе, внутренне связавъ ее съ своими самостоятельными работами и съ той этической идеей, которая занимала его тамъ". Но если мы вспомнимъ смерть Фальстафа, разсказъ о которой ("Генрихъ V", II, 1.3) столь художественно вѣрно заканчиваетъ картину его развитія, то "Виндзорскія проказницы" всегда представятся намъ ненужной привѣской, безъ всякой цѣли унижающей высоко-художественный типъ Фальстафа.
   Вопросъ этотъ приводитъ насъ къ болѣе подробному разбору даннаго характера, обѣщанному нами уже въ предисловіи къ "Генриху IV". Этимъ мы и закончимъ свою статью, такъ какъ Фальстафъ единственное дѣйствующее лицо нашей комедіи, въ которое стоитъ всмотрѣться внимательно. Остальныя такъ ясны сами по себѣ, что выяснять въ нихъ нечего.
   Съ внѣшней стороны; поэтъ, рисуя Фальстафа, находится въ нѣкоторой зависимости отъ дошекспировской драмы о "Славныхъ побѣдахъ Генриха V" (см. предисловіе къ "Генриху IV", стр. 125). Уже здѣсь мы въ обществѣ легкомысленнаго принца находимъ толстяка по имени Oldcastle, потѣшающаго публику, однако, не остроуміемъ, а исключительно только своею неимовѣрною толщиною. Это грубо-комическая фигура, лишь съ внѣшней стороны напоминающая Фальстафа. Тѣмъ не менѣе, изъ него именно выработался типъ послѣдняго. Вѣроятно даже, что Шекспиръ сохранилъ первоначально имя Ольдкэстля и измѣнилъ его лишь по требованію королевы или потомковъ этого рыцаря.
   Дѣло въ томъ, что за нимъ скрывается историческая личность, Sir John Oldcastle, lord Cobham, знатный рыцарь и близкій другъ Генриха V, когда тотъ былъ еще принцемъ Уэльскимъ. Въ свое время онъ игралъ видную общественно-политическую роль, такъ какъ онъ стоялъ во главѣ лоллардовъ, послѣдователей ученія Виклефа. Когда, по вступленіи Генриха V на престолъ, началось, или, точнѣе, возобновилось преслѣдованіе лоллардовъ, то личныя отношенія между королемъ и Ольдкэстлемъ измѣнились. Неоднократно Генрихъ пытался уладить дѣло мирнымъ путемъ и уговорить своего стараго пріятеля вернуться въ лоно католической церкви, но тщетно: Ольдкэстль остался вѣренъ своимъ убѣжденіямъ. Дѣло дошло до открытой борьбы и онъ былъ схваченъ. Бѣжавъ изъ заточенія, Ольдкэстль былъ схваченъ вторично и казненъ какъ измѣнникъ и еретикъ.
   Когда въ XVI вѣкѣ въ Англіи была проведена реформація, то отношеніе къ памяти Ольдкэстля должно было измѣниться; честь его была возстановлена и въ глазахъ протестантовъ онъ оказался мученикомъ, пострадавшимъ за правую вѣру. Уже въ 1544 г. одинъ изъ передовыхъ борцовъ за реформу, епископъ Джонъ Бэль (Bale) издалъ "Краткій разсказъ о процессѣ и смерти блаженнаго мученика сэра Джона Ольдкэстля, лорда Кобэмскаго".
   Это новое пониманіе его личности не могло, конечно, мириться съ пріуроченіемъ его имени къ каррикатурному герою драмы, что и послужило, по преданію, поводомъ къ превращенію Ольдкэстля въ Фальстафа.
   Таковъ вѣроятный ходъ дѣла. Прямой намекъ на него мы находимъ въ эпилогѣ ко второй части "Генриха IV", гдѣ непосредственно за приведенными нами выше (стр. 434) словами поэтъ замѣчаетъ отъ себя: "потому что Ольдкэстль умеръ мученикомъ, а Фальстафъ не онъ". Слова эти, ничѣмъ въ самой драмѣ не вызываемыя, понятны лишь съ точки зрѣнія вышеизложенной гипотезы. Несмотря на измѣненіе имени, Фальстафъ, повидимому, все еще напоминалъ публикѣ, привыкшей къ Ольдкэстлю, о послѣднемъ, и поэтъ счелъ нужнымъ сдѣлать свое заявленіе, чтобы тѣмъ какъ-бы возстановить честь мученика и оградить себя отъ упрековъ.
   Напрасно нѣкоторые изслѣдователи, пытаясь доказать, что Шекспиръ былъ убѣжденнымъ католикомъ, пускали въ ходъ между прочимъ и Ольдкэстля, протестантскаго мученика, якобы намѣренно обращеннаго поэтомъ въ каррикатуру. Если Фальстафу и предшествовалъ Ольдкэстль, то все-же не подлежитъ никакому сомнѣнію, что какъ имя, такъ и каррикатурную внѣшность толстаго рыцаря Шекспиръ просто взялъ изъ драмы о "славныхъ побѣдахъ Генриха V" безъ всякихъ заднихъ мыслей.
   По существу-же Фальстафъ совершенно новый типъ, всецѣло принадлежащій нашему поэту, притомъ одинъ изъ величайшихъ художественныхъ типовъ, когда-либо созданныхъ всемірной литературой. Это типъ такого-же значенія, какъ Гамлетъ, Макбетъ, Отелло, Лиръ, и такое-же художественное откровеніе, поражающее насъ неисчерпаемой глубиной своей концепціи. Сколько о Фальстафѣ ни писалось, никто еще не исчерпалъ его характеристики, и сколько мы бы ни всматривались въ него, мы всегда откроемъ въ немъ новыя черты, ранѣе нами не подмѣченныя.
   Съ своей стороны, мы желаемъ намѣтить лишь нѣкоторыя черты, кажущіяся намъ существенными, предоставляя самому читателю изученіе деталей.
   Въ чемъ состоитъ сущность комизма Фальстафа? Почему онъ производитъ на насъ такое неотразимо комическое впечатлѣніе? Конечно, не однимъ комическимъ безобразіемъ своей фигуры и не однимъ геніальнымъ остроуміемъ. Какъ ни необходимо и то и другое для обрисовки полнаго типа, однѣми только этими чертами типъ далеко не исчерпывается.
   Много было споровъ объ этомъ въ ученой литературѣ, такъ какъ Фальстафъ ни подъ одно изъ ходячихъ опредѣленій комизма не подходитъ. Да и напрасно мы стали-бы трудиться надъ подъисканіемъ точной формулы, которою онъ-бы исчерпывался. Ближе всего подходитъ къ истинѣ, можетъ быть, опредѣленіе Фишера (F. Th. Vischer, "Shakespeare-Vortrage", т. IV), который усматриваетъ существеннѣйшую особенность типа Фальстафа въ сочетаніи геніальнаго остроумія и веселаго смѣха надъ самимъ собой съ добродушной наивностью.
   Съ первой частью этого опредѣленія до добродушія включительно мы охотно согласимся. Но съ наивностью? Фальстафъ не наивенъ; онъ отлично понимаетъ, что дѣлаетъ, тонко разсчитывая каждое слово, вполнѣ увѣренный, что оно произведетъ ожидаемое имъ впечатлѣніе. Это-то именно и даетъ ему такую власть надъ людьми и ту спокойно-величавую самоувѣренность, которая представляется намъ одной изъ важнѣйшихъ чертъ этого сложнаго характера.
   Передъ нами, несомнѣнно, типъ отрицательный. Грубый матеріалистъ и эгоистъ до мозга костей, онъ не признаетъ въ жизни никакихъ идеальныхъ силъ и стремленій. Къ чему бы ни прикасались его зоркая наблюдательность и проницательный скептицизмъ, все превращается отъ этого прикосновенія въ ничто, въ фикцію, искусственно созданную людьми, и въ силѣ остается только то, къ чему онъ стремится самъ.
   Но какъ скроменъ онъ въ своихъ желаніяхъ! Почести, власть, богатство никакой цѣны въ его глазахъ не имѣютъ. Деньги онъ любитъ, но онѣ нужны ему лишь постольку, поскольку онѣ даютъ ему возможность удовлетворенія его немногосложныхъ потребностей, которыя исчерпываются сладкимъ испанскимъ виномъ, жирнымъ каплуномъ и, пожалуй, еще "любовью" такихъ дамъ, какъ Доли Тиршитъ въ кабакѣ его пріятельницы Квикли. Дальше этого его желанія не идутъ. Зато въ нихъ онъ неисправимъ; онъ готовъ пуститься на какія-угодно продѣлки, лишь бы на столѣ передъ нимъ всегда оказывались каплунъ и вино въ достаточномъ количествѣ, такъ какъ отсутствіе ихъ -- единственное, что нарушаетъ его душевное равновѣсіе. Къ сожалѣнію, безденежье случается съ нимъ довольно часто. "Я не знаю средства отъ этой карманной чахотки, замѣчаетъ онъ съ грустью (2 ч., I, 2); брать въ займы -- лишь затягиваетъ ее; сама болѣзнь неизлѣчима".
   Правда, онъ не прочь прихвастнуть при случаѣ своими заслугами и вліяніемъ при дворѣ. Онъ "убилъ" страшнаго Перси (1 ч. V, 4); онъ ловко пользуется своей легкой побѣдой надъ рыцаремъ Кольвилемъ, чтобы поднять свой престижъ въ глазахъ принца Джона (2 ч. IV, 3). И сколько аристократической сдержанности сказывается въ его разговорахъ въ домѣ мирового судьи Шэлло (2 ч. V, 1.3), сколько самоувѣренной гордости въ его осанкѣ, когда онъ, узнавъ о смерти Генриха IV, обращается къ Шэлло: "Мистеръ Робертъ Шэлло, выбери себѣ какую тебѣ угодно должность въ государствѣ, она будетъ твоею!" Но во все это онъ самъ не вѣритъ, и тонкая иронія надъ самимъ собой слышится во всѣхъ этихъ сценахъ.
   "Вотъ вамъ вашъ Перси. Коли отецъ вашъ захочетъ почтить меня чѣмъ-нибудь, ладно! а коли нѣтъ, то пусть справится съ слѣдующимъ Перси самъ. Право, я разсчитываю сдѣлаться графомъ или герцогомъ!" "Какъ, говоритъ ему принцъ, да вѣдь я-же самъ убилъ Перси и видѣлъ тебя мертвымъ!" "Вотъ какъ!" тономъ глубокаго негодованія отвѣчаетъ Фальстафъ. "Господи Боже мой, до какой степени люди преданы лжи!" (1 ч. V, 4).
   А въ сценѣ съ Кольвилемъ (2 ч. IV, 3), когда принцъ Джонъ посмѣлъ усумниться въ храбрости Фальстафа: "Я такъ и зналъ, что порицаніе и упрекъ -- награда за храбрость!" И въ его дальнѣйшемъ разсказѣ о томъ, какъ онъ, замучивъ сто восемьдесятъ съ лишнимъ почтовыхъ лошадей, чтобы только поспѣть къ битвѣ, усталый отъ пути, въ своей "чистой и незапятнанной храбрости" побѣдилъ Кольвиля, "яростнаго рыцаря и храбраго противника"; въ его требованіи, чтобы подвигъ его былъ занесенъ на скрижали исторіи, иначе онъ самъ сочинитъ о немъ балладу и превзойдетъ всѣхъ своей славой, какъ полная луна превосходитъ своимъ блескомъ мелкія звѣзды, кажущіяся передъ нею булавочными головками, -- во всемъ этомъ слышится столько веселаго шаржа, что въ искренность Фальстафа вѣрить невозможно. Да онъ и не требуетъ, чтобы ему вѣрили. Стоитъ прочесть его разсужденія о чести (1 ч. V, 1), чтобы понять, что Фальстафъ серьезно стремиться къ ней не можетъ. "Честь, это размалеванный щитъ въ похоронной процессіи", -- вотъ выводъ, къ которому онъ приходитъ, всесторонне расчленивъ понятіе чести. "Можетъ-ли честь приставить человѣку новую ногу? Нѣтъ! А руку? Нѣтъ. Или успокоить боль отъ раны? Нѣтъ. Стало быть, честь не хирургъ? Нѣть. Что-же такое честь? Слово. Что содержится въ словѣ честь? что такое честь? Пустой воздухъ. Хорошъ разсчетъ! Кто-же обладаетъ ею? Тотъ, кто умеръ. Онъ ее чувствуетъ? Нѣтъ. Онъ ее слышитъ? Нѣтъ. Значитъ, она не ощущаема? Мертвецами -- нѣтъ. Но, можетъ быть, она жива съ живыми? Нѣтъ. Отчего-же нѣтъ? А потому, что злословіе не допускаетъ этого. Коли такъ, то она мнѣ не нужна!"
   Онъ, дѣйствительно, не стремится къ чести, какъ не стремится и ко многому иному, что другимъ людямъ кажется необходимымъ въ жизни. Его философія уничтожаетъ все, что такъ или иначе связываетъ человѣка, подчиняя его то тѣмъ, то другимъ требованіямъ нравственнымъ, соціальнымъ или инымъ. Все -- суета суетъ, за исключеніемъ вина и каплуна. Это -- олицетвореніе абсолютной свободы духа, связаннаго съ землею однимъ только желудкомъ, и этимъ Фальстафъ такъ и привлекателенъ -- между прочимъ и для принца Генриха, -- но въ этомъ-же, конечно, и оборотная сторона медали. Отрицая все и вся, создавая для себя особую мораль, состоящую въ полнѣйшей нравственной безпринципности, онъ представляетъ изъ себя ферментъ разложенія, опасный для среды, въ которой онъ вращается; тѣмъ болѣе опасный, чѣмъ привлекательнѣе его остроуміе, чѣмъ заманчивѣе суверенная свобода духа, которою отъ него вѣетъ.
   Онъ не знаетъ ни угрызеній совѣсти, ни стыда; не знаетъ ихъ не потому, что онъ состарившійся въ порокахъ грѣшникъ. Дѣло просто въ томъ, что эти душевныя движенія предполагаютъ нѣкоторое пониманіе того, что такое честность или, по крайней мѣрѣ, хотя бы инстинктивное чувство добропорядочности. А этого-то, именно, у него и нѣтъ: оно поглощено его жизнерадостной всеуничтожающей житейской философіей, передъ которой ничто устоять не можетъ.
   По природѣ Фальстафъ не злой и не преступный человѣкъ. Конечно, его пріятельница, мистриссъ Квикли, сильно преувеличиваетъ, когда она, прощаясь съ нимъ, говоритъ ему въ слѣдъ (2 ч. II, 4): "Вотъ уже 29 лѣтъ, что я тебя знаю; но честнѣйшаго человѣка и болѣе доброе сердце..." Она такъ взволнована и огорчена предстоящей разлукой, что не можетъ договорить: она хотѣла сказать, что болѣе честнаго человѣка ей не приходилось встрѣчать.
   Конечно, такая характеристика каррикатурна; но въ этихъ словахъ есть и доля правды. Фальстафу несомнѣнно присуще добродушіе; оно даже одна изъ основныхъ чертъ его характера, придающая особый оттѣнокъ и его остроумію. Послѣднее всегда безобидно; оно никогда не имѣетъ цѣлью оскорбить, обидѣть кого-нибудь или отомстить за полученную обиду. Одинъ только разъ онъ нѣсколько мѣняетъ тонъ, въ сценѣ съ верховнымъ судьей, который съ высоты своего нравственнаго и должностного величія читаетъ старику внушительную нотацію (2 ч. II, 1). Но съ Фальстафомъ не такъ-то легко справиться, и одними только громкими словами на него, мастера слова, впечатлѣнія не произведешь. Съ первыхъ же словъ ему удается повернуть фронтъ. Онъ, джентльменъ съ головы до пятъ, никого не обидѣлъ, а его обижаютъ и онъ требуетъ удовлетворенія. И такъ ловко и самоувѣренно ведетъ онъ свой маневръ, такъ легко и быстро привлекаетъ онъ на свою сторону обвинительницу Квикли, что судья принужденъ признать себя побѣжденнымъ и покинуть поле сраженія, получивъ отъ Фальстафа напослѣдокъ еще тонкій урокъ въ вѣжливости. "Что за пошлякъ научилъ васъ этимъ пріемамъ, сэръ Джонъ?" спрашиваетъ раздосадованный судья. Фальстафъ отвѣчаетъ не ему, а его спутнику: "Мистеръ Гоуеръ, если эти пріемы ко мнѣ не идутъ, то тотъ -- дуракъ, кто научилъ меня имъ", т. е. самъ судья, который только что дѣйствительно былъ невѣжливъ съ Фальстафомъ, устранивъ его изъ разговора съ Гоуеромъ.
   Это единственная сцена, въ которой остроуміе Фальстафа принимаетъ нѣсколько агрессивный характеръ. Но и здѣсь его шутка, въ сущности, безобидна, и урокъ, полученный судьей, до извѣстной степени заслуженъ имъ. Во всѣхъ-же остальныхъ сценахъ Фальстафъ -- олицетворенное добродушіе. Не даромъ нашъ поэтъ сохранилъ за нимъ обликъ "толстаго" рыцаря: толстяки, по Шекспиру, всегда добродушны. Вспомнимъ Юлія Цезаря, не довѣряющаго сухощавому Кассію; онъ желалъ бы, чтобы его окружали одни тучные люди, они добродушнѣе и неспособны къ злобѣ.
   Таковъ и Фальстафъ. Онъ трунитъ надъ другими и нисколько не обижается, a напротивъ даже радъ, когда надъ нимъ трунять. "Я не только самъ остроуменъ, заявляетъ онъ не безъ справедливой гордости, но и причина тому, что другіе остроумны" (2 ч. I, 2). Когда онъ сытъ и вина у него вдоволь, то онъ вполнѣ доволенъ, и остроуміе его создаетъ атмосферу, въ которой и другимъ дышется свободно и весело. Онъ сознаетъ за собой много грѣховъ, но нравственную отвѣтственность за нихъ несетъ не онъ -- Боже сохрани! -- а тѣ, которые довели его до этого. Онъ, бѣдный, палъ безвинной жертвой соблазна. "Ты много передо мною виноватъ, говоритъ онъ со вздохомъ принцу (1 ч. I, 2), да проститъ тебѣ Господь! До знакомства съ тобой я былъ невиненъ какъ младенецъ, а теперь я, по правдѣ сказать, не лучше ни одного изъ безбожниковъ. Мнѣ надо отказаться отъ этой грѣховной жизни, и я откажусь. Ей Богу, ни изъ-за какого принца въ мірѣ я не хочу попасть въ адъ!"
   Его толстая фигура не результатъ обжорливости и пьянства, о нѣтъ! "Чортъ побери заботы и вздохи! они раздуваютъ человѣка словно кишку" (1 ч. II, 4).
   Онъ вѣчно молодъ. "Мы, молодежь", говоритъ онъ про себя въ разговорѣ съ судьей (2 ч. I, 2); а когда послѣдній, не понявъ шутки, начинаетъ серьезно доказывать ему, что онъ старъ, то Фальстафъ, также сохраняя серьезный тонъ, побѣдоносно доказываетъ противное: "Сударь я родился въ 3 часа пополудни, съ сѣдой головой и какъ-бы толстымъ брюхомъ. Что касается моего голоса, то я его испортилъ громкимъ пѣніемъ на клиросѣ. Я не стану приводить вамъ другихъ доказательствъ моей молодости, но правда та, что я старъ только сужденіями и умомъ".
   Онъ правъ; такіе люди, какъ онъ, старости не знаютъ. Ихъ вѣчная молодость плещется въ веселіи, какъ рыба въ водѣ, и выходитъ побѣдителемъ изъ любого положенія, въ которомъ потерялась бы менѣе изворотливая старость. Развѣ не побѣда надъ всѣми житейскими невзгодами -- мирный сонъ праведника, которымъ онъ засыпаетъ, спрятанный за занавѣской, въ тотъ самый моментъ, когда за нимъ приходитъ шерифъ, чтобы арестовать его за открытый грабежъ (1 ч. II, 4)? Развѣ онъ не выходитъ тріумфаторомъ изъ труднаго положенія, когда принцъ, въ той-же сценѣ, уличаетъ его въ наглой лжи по поводу ночного нападенія? Число враговъ, съ которыми ему, храброму Фальстафу, пришлось справляться, все растетъ. Сначала ихъ было двое, теперь уже четверо. "Такъ вотъ, эти четыре въ рядъ одновременно напали на меня. Не долго думая, я отпарировалъ ихъ семь шпагъ -- вотъ такъ!" -- "Какъ семь? говоритъ, смѣясь, принцъ: да вѣдь ихъ только что было четверо?" "Ну да, въ парусинномъ платьѣ", невиннымъ тономъ отвѣчаетъ Фальстафъ, словно не понимая вопроса принца. Наконецъ, онъ прижатъ къ стѣнѣ, принцъ раскрываетъ свои карты и возстановляетъ истину. Но если онъ разсчитывалъ смутить Фальстафа этимъ и заставить его сознаться во лжи и трусости, то онъ ошибся: одно мгновеніе ока -- и изворотливость его нашла и здѣсь выходъ. "Клянусь небомъ, говоритъ онъ спокойно, я узналъ васъ, узналъ какъ родной отецъ. Скажите, друзья мои, развѣ мнѣ подобало убить наслѣдника престола? Развѣ я могъ возстать на истиннаго принца? Ты знаешь, я храбръ какъ Геркулесъ; но вспомни объ инстинктѣ: левъ никогда не тронетъ настоящаго принца. Инстинктъ -- великое дѣло. Я былъ трусомъ изъ инстинкта". Никто ему, конечно, не вѣритъ. Но это ему безразлично; важно то, что всѣ смѣются -- и миръ возстановленъ.
   Дѣйствительно, трусомъ Фальстафа, строго говоря, назвать нельзя. Въ сценѣ грабежа ему какъ-то не по себѣ, словно школьнику, попавшему въ неладное дѣло; быть побитымъ онъ не желаетъ. Но вѣсть о предстоящей войнѣ его нисколько не смущаетъ. Онъ хладнокровно отправляется въ походъ, хотя легко могъ бы остаться и дома. Онъ увѣренъ въ себѣ и знаетъ, что хладнокровіе и полная свобода духа не покинутъ его и на полѣ битвы. И онъ правъ. Спокойно-самоувѣренно вмѣшивается онъ въ разговоры сильныхъ міра сего (1 ч. V, 1); въ столкновеніи съ страшнымъ Дугласомъ, побѣдителемъ оказывается не послѣдній, а Фальстафъ, въ надлежащій моментъ представившійся убитымъ. "Лучшая часть храбрости -- осторожность, и при помощи этой части я спасъ свою жизнь" (1 ч. V, 4). И веселая наглость, съ которой онъ приписываетъ себѣ смерть Перси, дѣлаетъ его однимъ изъ героевъ дня.
   Есть, однако, еще черта въ обликѣ Фальстафа, которой мы коснулись пока лишь мимоходомъ. Это -- его весьма сомнительная честность. Онъ откровенно сознается, что обираніе чужихъ кармановъ -- его профессія (1 ч. I, 2). Но на первыхъ порахъ эта черта какъ бы скрашена добродушнымъ веселіемъ; она не выступаетъ такъ рѣзко, какъ во второй части "Генриха IV" и въ особенности въ "Виндзорскихъ проказницахъ". Выносишь впечатлѣніе, словно грабежъ близъ Гедсгиля -- шутка, придуманная только для увеселенія принца и всей честной компаніи. Уже приготовленія къ нему до нельзя комичны. Фальстафъ хочетъ, чтобы "настоящій принцъ, ради веселія, сдѣлался мнимымъ воромъ, такъ какъ жалкія злоупотребленія нашего времени нуждаются въ исправленіи (1 ч. I, 2)". Упрекъ, съ которымъ Фальстафъ обращается къ принцу, когда тотъ отказывается принять участіе въ предпріятіи: "Нѣтъ въ тебѣ честности, нѣтъ мужества, и настоящаго товарищества въ тебѣ нѣтъ; и не отъ царской крови происходишь ты, коли у тебя не хватаетъ духа протянуть руку за нѣсколькими "кронами"!"; комическій возгласъ его, когда онъ узнаетъ, что путешественниковъ "штукъ восемь или десять", а ихъ, грабителей, всего шесть: "Чортъ возьми, а что если не мы ихъ, а они насъ оберутъ?" его брань, когда, отнявъ у него коня, его заставляютъ идти пѣшкомъ; его обращеніе къ путникамъ: "Бейте ихъ! Сломайте негодяямъ шею! они ненавидятъ насъ, молодыхъ! оберите ихъ! Мы, молодежь, тоже хотимъ жить!" -- все это смягчаетъ грубость сцены. А когда читатель узнаетъ, что принцъ вернулъ ограбленнымъ ихъ имущество (1 ч. III, 3), то онъ окончательно мирится съ фактомъ и готовъ видѣть во всемъ этомъ веселую шутку.
   Но мало по малу краски сгущаются. Еще въ первой части "Генриха IV", отправляясь въ походъ, Фальстафъ, какъ онъ самъ сознается, грубо злоупотребилъ королевскимъ указомъ о рекрутскомъ наборѣ, набравъ, вмѣсто 150 солдатъ -- триста съ лишнимъ фунтовъ стерлинговъ, и тутъ-же поясняетъ, какъ ему это удалось: онъ видите-ли, забиралъ только богатыхъ землевладѣльцевъ, сыновей зажиточныхъ фермеровъ, давно помолвленныхъ холостяковъ наканунѣ свадьбы, однимъ словомъ -- "все народъ, который такъ же охотно услышалъ бы голосъ дьявола, какъ звукъ барабана". Всѣ они, конечно, поспѣшили откупиться отъ службы, и теперь у него, вмѣсто настоящихъ солдатъ, 150 оборванцевъ, такихъ, что прохожій шутникъ спросилъ его, не снялъ-ли онъ ихъ со всѣхъ висѣлицъ Англіи. "Въ моей ротѣ всего полторы рубахи; изъ нихъ та, что представляетъ половинку, сшита изъ двухъ салфетокъ, накинутыхъ на плечи, какъ мантія безъ рукавовъ; а цѣльная рубаха, по правдѣ сказать, сворована у трактирнаго хозяина въ Сентъ-Альбансѣ или у красноносаго цѣловальника въ Дэвентри" (1 ч. IV, 2). Ему немножко стыдно своихъ солдатъ и онъ не хочетъ пройти съ ними по улицамъ Ковентри, но онъ весело вступается за нихъ, когда принцъ и графъ Вестморлэндъ находятъ ихъ видъ слишкомъ "нищенскимъ". "Ихъ бѣдность -- право не знаю, откуда она у нихъ; а что касается голоднаго ихъ вида, то я увѣренъ, что не у меня они его переняли".
   Но чѣмъ дальше, тѣмъ хуже. Фальстафъ чувствуетъ, что принцъ, подъ вліяніемъ другихъ, болѣе серьезныхъ интересовъ и заботъ, начинаетъ чуждаться его. Жизнь становится серьезнѣе; онъ причисленъ къ войску принца Джона Ланкастерскаго, который шутить не любитъ. Фальстафъ предоставленъ самому себѣ; ему приходится бороться за существованіе и напрягать всѣ силы своего ума, чтобы удержаться на высотѣ. Съ верховнымъ судьей онъ справляется легко (см. выше); но денегъ нѣтъ -- и начинается прежній маневръ, взятки съ новобранцевъ, на этотъ разъ на нашихъ глазахъ (2 ч. III, 2); сцена уже не скрашивается добродушными шутками Фальстафа, a выступаетъ во всей наготѣ своей наглой безцеремонности. Глупостью мистера Шэлло онъ пользуется для того, чтобы занять у него 1000 фунтовъ, хотя онъ отлично знаетъ, что онъ ихъ ему никогда не вернетъ. Разсужденія его въ этомъ пунктѣ чрезвычайно просты: "Если мелкая рыба на то и создана, чтобы служить приманкой для старой щуки, то я, по законамъ природы, не вижу причины, почему мнѣ не проглотить его!" (2 ч. III, 2). Остроуміе и иронія, направленная противъ самого себя, не покидаютъ его и въ моментъ перваго горькаго разочарованія, когда молодой король демонстративно, передъ всѣмъ народомъ, отказывается отъ него. Но иронія принимаетъ здѣсь оттѣнокъ горечи, котораго до этого въ шуткахъ Фальстафа не замѣчалось: "Мистеръ Шэлло, я вамъ долженъ 1000 фунтовъ!" "Впрочемъ, вы этимъ не огорчайтесь", продолжаетъ онъ тутъ-же, нѣсколько оправившись отъ удара, "меня позовутъ къ нему тайкомъ; онъ, видите-ли, долженъ былъ напустить на себя этотъ видъ передъ людьми" (2 ч. V, 5).
   Увы! Король Генрихъ его къ себѣ не вызоветъ, и Фальстафъ самъ отлично понимаетъ, что этому не бывать.
   Въ "Виндзорскихъ проказницахъ" передъ нами, строго говоря, другой типъ. Все, что скрашивало и смягчало темныя стороны его -- исчезло здѣсь совершенно. Осталась только оборотная сторона медали: наглое нахальство, грубый разсчетъ на чужой карманъ при помощи омерзительно-гнуснаго маневра. И прибавилось нѣчто, чего въ Фальстафѣ "Генриха IV" не было вовсе: полное непониманіе людей, какое-то ослѣпленіе, дѣлающее его способнымъ вѣрить въ двойную побѣду надъ женскими сердцами. И это Фальстафъ, который такъ добродушно смѣялся надъ своимъ толстымъ брюхомъ и сѣдыми волосами!... Ловушка, которую ему ставятъ, до-нельзя груба -- и онъ попадается въ нее трижды. Онъ вѣритъ въ фей, онъ говоритъ о "сознаніи своей вины" (V, 5) и, наконецъ, ошеломленный и одураченный, безпомощно опускаетъ руки: "Дѣлайте со мной, что хотите!"
   Это-ли Фальстафъ?!
   Выше мы пытались выяснить, почему съ нимъ произошла эта перемѣна. "Виндзорскія проказницы" ничего положительнаго къ типу Фальстафа не прибавляютъ, а лишь унижаютъ и ослабляютъ его. Не будь "Генриха IV", имя Фальстафа было бы только именемъ одной изъ многочисленныхъ каррикатуръ, наполняющихъ собой комическій театръ всѣхъ народовъ, своего рода Плавтовскій "miles gloriosus" въ новомъ изданіи, лишь нѣсколько лучше отдѣланный и болѣе остроумный, чѣмъ донъ Адріано де-Армадо и Пароль Шекспира-же.
   Если, тѣмъ не менѣе, "Виндзорскія проказницы" занимаютъ въ ряду произведеній нашего поэта болѣе видное мѣсто, чѣмъ "Безплодныя усилія любви", то дѣло тутъ не въ Фальстафѣ, а въ бойкой интригѣ съ одной стороны, и въ главной прелести нашей комедіи -- въ живыхъ бытовыхъ картинкахъ, которыя она рисуетъ, -- съ другой.
  

Ѳ. Браунъ.

Орденъ подвязки.

Книжная рамка работы знаменитаго нѣмецкаго художника эпохи возрожденія Альбрехта

Дюрера. (Albrecht Durer, 1471--1528).

  

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА:

  
   Сэръ Джонъ Фальстафъ.
   Фентонъ.
   Шэлло (Пустозвонъ), мировой судья.
   Слендеръ, его кузенъ.
   Фордъ  |
                  } виндзорскіе жители.
   Пэджъ |
   Вильямъ Пэджъ, малолѣтній сынъ Пэджа.
   Сэръ Гугъ Эвансъ, пасторъ.
   Докторъ Каюсъ, французскій врачъ.
   Хозяинъ гостиницы Подвязки.
   Бардольфъ |
   Пистоль       } спутники Фальстафа.
   Нимъ           |
   Робинъ, пажъ Фальстафа.
   Сэмплъ, слуга Слендера.
   Регби, слуга доктора Каюса.
   Мистриссъ Фордъ.
   Мистриссъ Пэджъ.
   Миссъ Анна Пэджъ, ея дочь.
   Мистриссъ Квикли, служанка доктора Каюса.
  

Мѣсто дѣйствія -- Виндзоръ и его окрестности.

Виндзорскій замокъ.

  

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА I.

Виндзоръ. Передъ домомъ Пэджа.

Входятъ судья Шэлло, Слендеръ и сэръ Гугъ Эвансъ.

   Шэлло. И не просите меня, сэръ Гугъ: это напрасно. Я перенесу это дѣло въ Звѣздную Палату. Будь онъ хоть двадцать разъ сэръ Джонъ Фальстафъ, ему не удастся дурачить сэра Роберта Шэлло, эсквайра...
   Слендеръ. Графства Глостерскаго, мирового судью и coram.
   Шэлло. Да, Слендеръ -- и Cust-alorum.
   Слендеръ. И, сверхъ того, еще ratolorum; дворянина родовитаго, господинъ пасторъ -- дворянина, который подписывается armigero; да-съ, на всѣхъ запискахъ, повѣсткахъ, квитанціяхъ и обязательствахъ -- armigero.
   Шэлло. Да, это правда. Такъ подписываемся мы уже триста лѣтъ сряду.
   Слендеръ. Всѣ его потомки, скончавшіеся прежде его, поступали такъ, и всѣ его предки, которые народятся послѣ него, могутъ поступать точно такъ же. Они будутъ имѣть право носить на своей рыцарской мантіи двѣнадцать бѣлыхъ ковшей.
   Шэлло. Это старая мантія.
   Эвансъ. Двѣнадцать бѣлыхъ вшей -- очень идутъ къ старой мантіи. Это животныя близкія къ человѣку, и означаютъ -- любовь.
   Шэлло. Изъ ковшей пьютъ воду, а для вшей вода не нужна {Тутъ у Шекспира непереводимая игра словъ, вслѣдствіе чего мы ее замѣнили иною, наиболѣе подходящею. Перев.}.
   Слендеръ. Могу я, кузенъ, взять и себѣ четверть этой мантіи?
   Шэлло. Можешь, сочетавшись бракомъ.
   Эвансъ (къ Шэлло). Поступитъ ваша мантія въ бракъ, если это сдѣлается.
   Шэлло. Нисколько.
   Эвансъ. Непремѣнно! Если онъ возьметъ четверть вашей мантіи, у васъ останется всего три четверти -- по моему простому разсчету. Но это все равно; оставимъ это. Если сэръ Джонъ Фальстафъ неприлично поступилъ съ вами, то я, какъ служитель церкви, за удовольствіе сочту приложить усилія къ тому, дабы учинить между вами соглашеніе и взаимное благорасположеніе.
   Шэлло. Государственный Совѣтъ узнаетъ объ этомъ. Это бунтъ.
   Эвансъ. Не приличествуетъ Совѣту узнавать о бунтѣ: въ бунтѣ нѣтъ страха божія. Совѣтъ, видите ли, желаетъ слышать о страхѣ божіемъ и не желаетъ слышать о бунтѣ. Примите сіе въ соображеніе.
   Шэлло. О, чортъ побери, помолодѣй я теперь снова -- мечъ покончилъ бы это дѣло.
   Эвансъ. Лучше, чтобъ мечомъ были друзья и чтобъ они это покончили. И притомъ -- въ разумѣ моемъ возникаетъ еще иное соображеніе, которое, быть можетъ, повлечетъ за собою хорошія послѣдствія. Извѣстна вамъ Анна Пэджъ, дочь Томаса Пэджа, прекраснѣйшая дѣвственница?
   Слендеръ. Анна Пэджъ? У нея темно-каштановые волосы, и говоритъ она тоненькимъ женскимъ голоскомъ.
   Эвансъ. Она то и есть та самая особа, какой только вы могли бы пожелать во всемъ свѣтѣ. И -- сверхъ того -- семьсотъ фунтовъ деньгами, и много золота и серебра оставлено ей дѣдомъ на смертномъ одрѣ -- да пошлетъ ему Господь радостное воскресенье! -- съ тѣмъ, чтобы она получила ихъ, когда достигнетъ возможности имѣть семнадцать лѣтъ. Вотъ я и полагаю, что мы поступили бы хорошо, если бы оставили наши ссоры и раздоры, и уладили бракосочетаніе между мистеромъ Авраамомъ и миссъ Анною Пэджъ.
   Шэлло. Такъ ея дѣдъ завѣщалъ ей семьсотъ фунтовъ?
   Эвансъ. Да, а отецъ оставитъ и получше сумму.
   Слендеръ. Я знаю эту молодую дѣвушку: у нея хорошія качества.
   Эвансъ. Семьсотъ фунтовъ и возможность имѣть еще больше -- качества недурныя.
   Шэлло. Ну, быть по вашему -- отправимся къ почтенному мистеру Пэджу. A Фальстафъ тамъ?
   Эвансъ. Солгать ли вамъ? Но я презираю ложь, какъ презираю все, что лживо, или какъ презираю все, что не правда. Сэръ Джонъ тамъ; но я умоляю васъ слѣдовать совѣтамъ вашихъ доброжелателей. Сейчасъ постучусь въ дверь мистера Пэджа. (Стучитъ). Эй! вы! Благослови Господи внутренность жилища вашего!
   Пэджъ (за сценой). Кто тамъ?
  

Входитъ Пэджъ.

  
   Эвансъ. Вы видите передъ собою благословеніе Господне, вашего благопріятеля, судью Шэлло, и юнаго Слендера, который, можетъ быть, разскажетъ вамъ другую исторію, ежели она придется по вкусу вамъ.
   Пэджъ. Очень радъ видѣть васъ, господа въ добромъ здоровьи. Мистеръ Шэлло, благодарю васъ за дичь.
   Шэлло. Мистеръ Пэджъ, мнѣ весьма пріятно видѣть васъ. Кушайте ее на здоровье, хотя, признаться, она не такъ хороша, какъ бы мнѣ хотѣлось: дурно подстрѣлена. Какъ поживаетъ добрѣйшая мистриссъ Пэджъ? Я преданъ вамъ всей душой, видитъ Богъ, всей душой.
   Пэджъ. Покорнѣйше благодарю.
   Шэлло. Это я васъ благодарю; право же, я благодарю.
   Пэджъ. Добрѣйшій мистеръ Слендеръ, мнѣ весьма пріятно видѣть васъ.
   Слендеръ. Какъ поживаетъ ваша рыжая борзая? Сказывали мнѣ, что въ Котзелѣ ее обогнали.
   Пэджъ. Дѣло это осталось нерѣшеннымъ.
   Слендеръ. Полноте, вы не хотите сознаться, не хотите сознаться.
   Шэлло. Конечно, не хочетъ. Жаль, что такъ случилось. А собака хорошая.
   Пэджъ. Дрянь собака.
   Шэлло. Нѣтъ-съ, хорошая собака и красивая собака. Можно ли сказать что-нибудь больше этого? Хорошая и красивая. Сэръ Джонъ Фальстафъ у васъ?
   Пэджъ. У меня, сэръ -- и мнѣ бы очень хотѣлось уладить вашу ссору.
   Эвансъ. Сказано, какъ подобаетъ христіанину.
   Шэлло. Онъ оскорбилъ меня, мистеръ Пэджъ.
   Пэджъ. Сэръ, онъ отчасти самъ сознается въ этомъ.
   Шэлло. Сознаться еще не значитъ расквитаться; такъ ли я говорю, мистеръ Пэджъ? Онъ оскорбилъ меня, какъ есть оскорбилъ, въ полномъ смыслѣ слова оскорбилъ -- ужъ повѣрьте, Робертъ Шэлло, эсквайръ, говоритъ вамъ, что онъ оскорбленъ.
   Пэджъ. Вотъ и сэръ Джонъ.
  

Входятъ Фальстафъ, Бардольфъ, Нимъ и Пистоль.

  
   Фальстафъ. Ну-съ, мистеръ Шэлло, такъ вы собираетесь пожаловаться на меня королю?
   Шэлло. Сэръ, вы избили мою прислугу, застрѣлили моего оленя и выломали дверь въ моемъ охотничьемъ домикѣ.
   Фальстафъ. Но не цѣловалъ дочери вашего лѣсничаго?
   Шэлло. Ну, да что тамъ! Вы отвѣтите за такіе поступки.
   Фальстафъ. Отвѣчу, даже сейчасъ: все это я сдѣлалъ. Вотъ и отвѣтилъ.
   Шэлло. Совѣтъ узнаетъ объ этомъ.
   Фальстафъ. Для васъ было бы лучше, если бъ вы послушались моего совѣта -- не говорить объ этомъ тому Совѣту; а то вѣдь васъ осмѣютъ.
   Эвансъ. Pauca verba, сэръ Джонъ, добрыя слова. О, словъ добрыхъ на свѣтѣ немного!
   Фальстафъ. Ословъ-то добрыхъ немного! Полноте! Слендеръ, я съѣздилъ васъ по головѣ: что же вы имѣете противъ меня?
   Слендеръ. О, чортъ возьми, въ этой головѣ много противъ васъ и противъ вашихъ негодныхъ соглядатаевъ, Бардольфа, Нима и Пистоля. Они затащили меня въ кабакъ, напоили, да и очистили мои карманы.
   Бардольфъ. Ахъ, ты бенбургскій сыръ!
   Слендеръ. Хорошо, хорошо, ругайся!
   Пистоль. Ты что это расходился, Мефистофель?
   Слендеръ. Ругайся, ругайся!
   Нимъ. Къ чорту его! pauca, pauca! къ чорту -- вотъ и все!
   Слендеръ. Гдѣ мой слуга, Сэмпль? Не знаете ли, кузенъ?
   Эвансъ. Покорнѣйше прошу васъ успокоиться. Приступимъ къ соглашенію. Сколько я могу уразумѣть, въ семъ дѣлѣ три посредника: мистеръ Пэджъ -- fidelicet мистеръ Пэджъ; затѣмъ я самъ -- fidelicet, я самъ, и третій, послѣдній и окончательный -- хозяинъ гостиницы Подвязки.
   Пэджъ. Да, насъ трое готовыхъ выслушать дѣло и все уладить между ними.
   Эвансъ. Очень хорошо. Я занесу это въ мою записную книжку -- и вслѣдъ за симъ приступимъ къ разбирательству дѣла со всевозможнымъ безпристрастіемъ.
   Фальстафъ. Пистоль!
   Пистоль. Онъ слушаетъ ушами.
   Эвансъ. Что за чертовщина такая -- "онъ слушаетъ ушами"? Развѣ такъ говорятъ? Вычурно и неестественно.
   Фальстафъ. Пистоль, ты очистилъ кошелекъ мистера Слендера?
   Слендеръ. Очистилъ, очистилъ, клянусь этими перчатками. Не войди я никогда въ мою собственную большую комнату, если это неправда! Семь гротовъ онъ стащилъ у меня -- семь гротовъ шестипенсовою монетой, да еще два эдуардовскіе шиллинга, которые я купилъ у Эди Миллера по два шиллинга и два пенса за каждый. Клянусь этими перчатками, стащилъ!
   Фальстафъ. Это правда, Пистоль?
   Эвансъ. Нѣтъ, если было воровство, то это не правда, а обманъ.
  

Пистоль.

  
   Ахъ, ты, пришелецъ изъ горъ!
   (Фальстафу). Мой господинъ,
   Сэръ Джонъ, зову на бой я эту саблю
   Жестяную. (Слендеру). Кидаю въ носъ тебѣ
   Я слово возраженья; это слово:
   Ты лжешь, нагаръ и пѣнистая грязь!
  
   Слендеръ. (указывая на Нима). Ну, такъ вотъ этотъ, клянусь моими перчатками.
   Нимъ. Поосторожнѣе, сэръ: оставьте эти шуточки. Коли вы натравите на меня ваши глупыя остроты, такъ вѣдь я скажу вамъ: "пилъ -- съѣшь самъ!" Поняли?
   Слендеръ. Ну, такъ это сдѣлала вонъ та красная рожа -- клянусь моею шапкой. Я хоть и не помню, что дѣлалъ, когда вы напоили меня пьянымъ, но все-таки не совсѣмъ же я оселъ.
   Фальстафъ. Что скажешь ты на это, Джонъ Румяный?
   Бардольфъ. Да что сказать? скажу, что сей джентельменъ упился въ это время такъ, что лишился своихъ пяти чувствованій.
   Эвансъ. То-есть пяти чувствъ. Фу, какое невѣжество!
   Бардольфъ. А нарѣзавшись, онъ, какъ говорится, свалился подъ столъ -- и вотъ такимъ-то образомъ, мало по малу, совсѣмъ одурѣлъ.
   Слендеръ. Да, вы и въ то время говорили по латыни; но не въ томъ дѣло. Послѣ такой штуки, я никогда въ жизни не буду пьянствовать иначе, какъ въ честной, благовоспитанной и доброй компаніи. Коли захочется мнѣ пить, буду пить только съ тѣми, въ комъ есть страхъ божій, а ужъ никакъ не съ мерзкими пьяницами.
   Эвансъ. Добродѣтельное намѣреніе, суди меня Богъ!
   Фальстафъ. Вы слышите, господа, что всѣ показанія опровергаются? вы это слышите?
  

Входитъ Анна Пэджъ съ виномъ, за нею мистриссъ Фордъ и мистриссъ Пэджъ.

  
   Пэджъ. Нѣтъ, дочка, неси вино въ комнату, мы будемъ пить тамъ. (Анна уходитъ).
   Слендеръ. О, небо: это миссъ Анна Пэджъ!
   Пэджъ. Какъ ваше здоровье, мистриссъ Фордъ?
   Фальстафъ. Мистриссъ Фордъ, честное слово, мнѣ весьма пріятно васъ видѣть. Съ вашего позволенія, почтенная мистриссъ! (Цѣлуетъ ее).
   Пэджъ. Жена, проси къ намъ этихъ джентльменовъ. Пожалуйте; мы угостимъ васъ за обѣдомъ горячимъ пастетомъ изъ дичи. Прошу, господа. Я надѣюсь, что мы утопимъ въ винѣ всѣ непріятности.

(Уходятъ всѣ, кромѣ Шэлло, Слендера и Эванса).

   Слендеръ. Я далъ бы теперь сорокъ шиллинговъ, если бы могъ получить мою книгу пѣсенъ и сонетовъ.

Входитъ Сэмпль.

  
   Слендеръ. Наконецъ-то! Гдѣ это ты пропадалъ? Ужъ не долженъ ли я, по-твоему, самъ себѣ прислуживать? Гдѣ моя "Книга Загадокъ"? -- при тебѣ, что ли?
   Сэмпль. "Книга Загадокъ"? Да, вѣдь вы же сами изволили одолжить ее Алисѣ Шорткекъ въ праздникъ Всѣхъ Святыхъ, за двѣ недѣли до Михайлова дня.
   Шэлло. Пойдемъ, пойдемъ, кузенъ -- мы ждемъ тебя. Только вотъ еще одно слово, кузенъ: знаешь, сэръ Гугъ сдѣлалъ издалека, обинякомъ, предложеніе, нѣчто въ родѣ предложенія. Понимаешь ты меня?
   Слендеръ. Да, сэръ, понимаю, и вы увидите мое благоразуміе. Если это такъ, то я буду дѣлать все, что требуется благоразуміемъ.
   Шэлло. Да ты прежде пойми меня.
   Слендеръ. Я это и дѣлаю.
   Эвансъ. Внемлите его внушеніямъ, мистеръ Слендеръ. Я составлю вамъ обозрѣніе этого дѣла, если вы способны вникнуть въ оное.
   Слендеръ. Нѣтъ, я поступлю, какъ скажетъ кузенъ Шэлло -- ужъ вы меня простите: онъ мировой судья въ графствѣ, а я, вѣдь, простой смертный.
   Эвансъ. Но совсѣмъ не въ этомъ дѣло; рѣчь идетъ о вашей женитьбѣ.
   Шэлло. Да, именно въ этомъ дѣло, сэръ.
   Эвансъ. Собственно въ этомъ -- о женитьбѣ на миссъ Аннѣ Пэджъ.
   Слендеръ. Что жъ, если это такъ, я готовъ вступить въ бракъ на всякихъ благоразумныхъ условіяхъ.
   Эвансъ. Но можете ли вы питать привязанность къ сей дѣвицѣ? Позвольте намъ услышать это изъ вашихъ устъ, или изъ вашихъ губъ, ибо нѣкоторые философы утверждаютъ, что губы суть частица устъ. И такъ объясните съ точностью, можете ли перенести свое благорасположеніе на сію дѣвицу?
   Шэлло. Кузенъ Авраамъ Слендеръ, можешь ты любить ее?
   Слендеръ. Надѣюсь, сэръ; по крайней-мѣрѣ, сдѣлаю для этого все, что слѣдуетъ дѣлать благоразумному человѣку.
   Эвансъ. Нѣтъ, клянусь Богомъ и его ангелами, это все не то; вы должны отвѣчать положительно, можете ли отдать ей всю вашу любовь?
   Шэлло. Да, ты долженъ отвѣчать положительно. Хочешь жениться на ней и взять хорошее приданое?
   Слендеръ. Я сдѣлаю и больше этого, кузенъ, если вы того потребуете.
   Шэлло. Нѣтъ, ты пойми, пойми меня, любезный племянникъ. Вѣдь, если я дѣлаю что, такъ только для твоего же удовольствія. Можешь ты любить эту дѣвицу?
   Слендеръ. Я женюсь на ней, если вы этого желаете. Въ началѣ любовь, можетъ быть, будетъ и не очень велика, но потомъ, когда мы ближе познакомимся, женимся и покороче узнаемъ другъ друга -- она, съ божьей помощью, можетъ и уменьшиться. Надѣюсь, что по мѣрѣ сближенія будетъ увеличиваться и взаимное нерасположеніе. Но если вы скажете: "женись на ней" -- я женюсь. На это я рѣшился добровольно и необдуманно.
   Эвансъ. Весьма разумный отвѣтъ, за исключеніемъ слова "необдуманно", ибо нельзя сказать "рѣшился необдуманно". Вы, вѣрно, хотѣли сказать: "обдуманно". Во всякомъ случаѣ, намѣренье прекрасное.
   Шэлло. Да, полагаю, что у него честныя намѣренія.
   Слендеръ. Конечно -- и пусть меня повѣсятъ, если я лгу.
   Шэлло. Вотъ и наша красавица, миссъ Анна!
  

Входитъ Анна Пэджъ.

  
   Шэлло. Видя васъ, миссъ Анна, я жалѣю, что не могу помолодѣть.
   Анна. Обѣдъ на столѣ; батюшка проситъ васъ пожаловать.
   Шэлло. Я иду къ нему, прекрасная миссъ Анна!
   Эвансъ. Господи помилуй! Я тоже поспѣшу, чтобы не пропустить предобѣденной молитвы. (Шелло и Эвансъ уходятъ).
   Анна. Неугодно ли и вамъ пожаловать?
   Слендеръ. Нѣтъ, благодарю васъ, повѣрьте честному слову, отъ всего сердца благодарю; мнѣ очень хорошо.
   Анна. Обѣдъ ждетъ васъ.
   Слендеръ. Я не голоденъ: благодарю васъ, честное слово. (Сэмплю). Ты, какъ мой слуга, ступай прислуживать моему кузе

   

СОЧИНЕНІЯ
ВИЛЬЯМА ШЕКСПИРА

ВЪ ПЕРЕВОДѢ И ОБЪЯСНЕНІИ
А. Л. СОКОЛОВСКАГО.

Съ портретомъ Шекспира, вступительной статьей "Шекспиръ и его значеніе въ литературѣ", съ приложеніемъ историко-критическихъ этюдовъ о каждой пьесѣ и около 3.000 объяснительныхъ примѣчаній

ИМПЕРАТОРСКОЮ АКАДЕМІЕЮ НАУКЪ
переводъ А. Л. Соколовскаго удостоенъ
ПОЛНОЙ ПУШКИНСКОЙ ПРЕМІИ.

ИЗДАНІЕ ВТОРОЕ
пересмотрѣнное и дополненное по новѣйшимъ источникамъ.

ВЪ ДВѢНАДЦАТИ ТОМАХЪ.

Томъ XI.

С.-ПЕТЕРБУРГЪ

ИЗДАНІЕ т-ва А. Ф. МАРКСЪ.

   

ВИНДЗОРСКІЯ ПРОКАЗНИЦЫ.

   Комедія "Виндзорскія проказницы" (буквально: веселыя Виндзорскія женщины) появилась въ первый разъ въ печати въ 1602 году, въ форматѣ in quarto, подъ слѣдующимъ пространнымъ заглавіемъ: "А most pleasant and excellent conceited comedie, of sir John Falstaff and the merrie Wiues of Windsor. Entermixed with sundrie variable and pleasing humours of Syr Hugh the Welch knight. Justice Shallow and his wise Cousin М. Slender. With the swaggering veine of Ancient Pistoll and Corporal Nym. By William Shakespeare. As it hath bene diuers times Acted by the right Honorable my Lord Chamberlains servants Both before her Maiestie and eise where", т.-е. "Забавная и превосходная комедія о сэрѣ Джонѣ Фальстафѣ и Виндзорскихъ веселыхъ женщинахъ, съ присовокупленіемъ разнообразныхъ забавныхъ выходокъ сэра Гуга, уэльскаго рыцаря, судьи Шяллоу и его мудраго родственника Слендера. Съ тщеславнымъ хвастовствомъ прапорщика Пистоля и капрала Нима. Сочинено Вильямомъ Шекспиромъ. Въ томъ видѣ, какъ пьеса неоднократно представлялась слугами достопочтеннаго лорда Камергера, въ присутствіи ея величества".-- Изданіе это было перепечатано въ 1619 году, т.-е. уже послѣ смерти автора, и затѣмъ комедія вошла въ первое полное собраніе сочиненій Шекспира in folio 3 623 года, гдѣ напечатана третьей по счету пьесой въ отдѣлѣ комедій. Сличеніе текста in folio съ текстомъ двухъ первыхъ in quarto обнаружило очень большую между ними разницу не только въ отдѣльныхъ выраженіяхъ, но еще болѣе въ самомъ объемѣ пьесы и расположеніи сценъ, вслѣдствіе чего о происхожденіи этихъ текстовъ возникли точно такіе же вопросы, какіе уже разсматривались въ предыдущихъ статьяхъ по поводу нѣкоторыхъ другихъ Шекспировыхъ пьесъ, дошедшихъ до насъ также въ двухъ очень различныхъ редакціяхъ. Мнѣнія комментаторовъ сводились въ настоящемъ случаѣ точно къ такимъ же предположеніямъ, какъ и прежде, а именно: нѣкоторые полагали, что комедія была написана Шекспиромъ въ томъ видѣ, какъ она напечатана въ in folio, и что первыя два изданія in quarto должны считаться перепечаткою, сдѣланной безъ разрѣшенія автора, при чемъ издатели сократили и исказили подлинный текстъ. Другіе же критики держались и держатся мнѣнія, что первый текстъ принадлежитъ также Шекспиру, но что позднѣе онъ передѣлалъ и исправилъ свою комедію самъ. Документальныхъ доказательствъ того или другого предположенія не существуетъ, но болѣе вѣроятнымъ представляется первое, т.-е., что изданія in quarto были хищнической перепечаткой. Дѣйствительно, если мы примемъ мнѣніе, что Шекспиръ обработалъ свою комедію два раза самъ, то должны признать, что вторичная обработка не могла быть имъ сдѣлана позднѣе 1616 года (годъ смерти поэта), а между тѣмъ второе, искаженное изданіе in quarto появилось въ 1619 году. При этомъ, понятно, рождается вопросъ: съ какой стати стали бы законные владѣльцы пьесы перепечатывать старый текстъ, ковда существовалъ другой, исправленный самимъ авторомъ? Если же предположить, что первое изданіе in quarto 1602 года было книгопродавческой спекуляціей, сдѣланной невѣжественнымъ издателемъ безъ согласія автора, съ искаженіемъ и перемѣнами подлиннаго текста, то подобнаго рода издатели могли повторить свою продѣлку и во второй разъ, не обращая вниманія на подлинный, правильный текстъ, точно также, какъ пренебрегли имъ и прежде. Во всякомъ, впрочемъ, случаѣ мнѣніе это также предположительно, какъ и первое; но для насъ важенъ фактъ, что болѣе полный и лучшій текстъ помѣщенъ въ полномъ изданіи сочиненій Шекспира, изданномъ товарищами покойнаго поэта, а потому и мы имѣемъ всѣ данныя считать этотъ текстъ настоящимъ. Что касается до времени, когда комедія была написана, то появленіе ея въ печати въ 1602 году прямо указываетъ на этотъ годъ, какъ на позднѣйшій предѣльный срокъ. Съ другой же стороны вся постройка комедіи обличаетъ, что личность Фальстафа выведена въ ней уже во второй разъ, т.-е. послѣ созданія этого лица въ хроникѣ: "Король Генрихъ IV". Но такъ какъ эта хроника написана незадолго до 1598 года, то, значитъ, и сочиненіе "Виндзорскихъ проказницъ" слѣдуетъ отнести ко времени между 1598 и 1602 годами.
   О комедіи этой существуетъ интересное преданіе, будто она была написана Шекспиромъ по приказанію королевы Елисаветы, которой до того понравилась личность Фальстафа, выведенная въ хроникѣ "Генрихъ IV", что она пожелала видѣть его главнымъ лицомъ самостоятельной пьесы. Вѣрность этого преданія, правда, нельзя считать доказанной документально (хотя о немъ и упоминается въ печатныхъ источникахъ XVII вѣка: разъ въ предисловіи къ изданію комедіи, сдѣланному Деннисомъ въ 1702 г., и въ другой разъ въ изданіи сочиненій Шекспира, выпущенномъ Роу въ 1709 г.), но во всякомъ случаѣ при внимательномъ анализѣ комедіи невольно является убѣжденіе, что она была написана Шекспиромъ не по собственной иниціативѣ, а по чьей-либо посторонней просьбѣ, все равно королевы ли Елисаветы, его ли товарищей-актеровъ, или по желанію публики. Къ такому взгляду приводитъ простое сличеніе, какъ изображенъ Фальстафъ въ настоящей комедіи сравнительно съ хроникой. При разборѣ этого характера въ вступительномъ этюдѣ къ "Королю Генриху IV" проведена, между прочимъ, мысль, что въ личности Фальстафа изображенъ не менѣе обширный кругъ общечеловѣческихъ душевныхъ свойствъ, чѣмъ тотъ, какой изображенъ въ "Гамлетѣ", и что Фальстафъ, какъ типъ, можетъ быть названъ прямой противоположностью Датскаго принца. Если послѣдній изображаетъ недовольство жизнью, тоскливый поискъ правды и сомнѣніе въ томъ, есть ли даже въ жизни что-нибудь хорошее, то Фальстафъ цѣнитъ, напротивъ, блага этой жизни выше всего и для достиженія ихъ готовъ на все, при чемъ главнымъ орудіемъ пускаетъ въ дѣло ложь, хвастовство, нахальство и старанье казаться выше того, чѣмъ онъ былъ въ дѣйствительности. Проведя эту общечеловѣческую черту во всемъ изображеніи своего героя, Шекспиръ заключилъ его карьеру въ хроникѣ, заставивъ Фальстафа пасть и умереть вслѣдъ за воцареніемъ его бывшаго товарища и покровителя-принца. Этотъ фактъ отверженія Фальстафа принцемъ можетъ показаться на первый взглядъ звучащимъ нѣсколько шаблонной моралью. Дѣйствительно, если смотрѣть на Фальстафа, какъ на выразителя столь обширнаго круга дурныхъ человѣческихъ свойствъ, что ими было заражено все человѣчество, то естественно нельзя себѣ представить, чтобы свойства эти могли быть казнены и уничтожены въ его лицѣ приговоромъ только одного принца, раскаявшагося въ своихъ прежнихъ заблужденіяхъ. Потерявъ дружбу и поддержку одного принца, Фальстафъ, при своей смѣтливости и живучести, навѣрно нашелъ бы средство изворотиться и зажить если не совершенно прежней привольной, но все-таки удовлетворительной жизнью. Но дѣло въ томъ, что по хроникѣ Фальстафа со всѣми его дурными качествами постигъ приговоръ не одного принца, но всего общества, котораго принцъ былъ въ эту минуту представителемъ. Въ людскомъ обществѣ бываютъ иногда моменты такихъ благородныхъ порывовъ и такого энтузіазма, при которыхъ лучшія чувства, какъ, напримѣръ, патріотизмъ, самоотверженіе и правда, берутъ верхъ надъ лестью, хвастовствомъ и себялюбіемъ. Моментъ, когда принцъ Генрихъ отрекся отъ Фальстафа, былъ именно таковъ. Вся Англія возстала тогда, какъ одинъ человѣкъ, чтобы ринуться вслѣдъ за своимъ любимымъ героемъ-королемъ для свершенія патріотическихъ подвиговъ, и исторія говоритъ намъ, что въ энтузіазмѣ, охватившемъ въ это время всю страну, дѣйствительно потонуло много тѣхъ эгоистическихъ и дурныхъ порывовъ, какіе изображены въ Фальстафѣ. Съ такимъ настроеніемъ Фальстафу не было возможности бороться въ такое время никакимъ образомъ, и Шекспиръ инстинктивно это понялъ, заставивъ жирнаго рыцаря умереть вслѣдъ за своей опалой. Интересно, что эта мысль самому Шекспиру пришла не вдругъ. Онъ хотѣлъ сперва продолжать изображеніе Фальстафа даже послѣ его опалы, о чемъ и заявилъ въ эпилогѣ ко второй части "Генриха IV", но, принявшись за обработку слѣдующей хроники ("Король Генрихъ У"), онъ, вѣроятно, увидѣлъ самъ, какой диссонансъ возникъ бы въ случаѣ, если бъ Фальстафъ явился дѣйствующимъ лицомъ среди тѣхъ грандіозныхъ и совершенно иныхъ по характеру событій, какія были изображены въ этой пьесѣ. Совсѣмъ другое находимъ мы въ комедіи. Въ ней Фальстафъ является не наказаннымъ и уничтоженнымъ, какъ въ хроникѣ, но лишь осмѣяннымъ, при чемъ вслѣдъ затѣмъ онъ даже мирится со своими врагами и отправляется за ними запивать мировую. А послѣ этого ему, конечно, открывалась полная свобода продолжать прежнюю жизнь, и онъ даже самъ говоритъ, что непріятное приключеніе научило его уму-разуму, и что впредь онъ долженъ вести себя умнѣе.
   Разработавъ идею Фальстафа съ такой ясностью и опредѣленностью въ хроникѣ, Шекспиръ естественно не могъ уже повторить ту же идею въ другой пьесѣ. Это было бы такъ же невозможно, какъ, напримѣръ, повторить въ новой трагедіи то, что было уже выражено въ "Гамлетѣ" или "Макбетѣ". Вотъ почему можно считать вполнѣ вѣроятнымъ, что Шекспиръ не вздумалъ бы вывести Фальстафа въ новомъ произведеніи самъ. Но если вспомнить, что личность Фальстафа, помимо своего значенія, какъ идея, представляла еще неисчерпаемый рудникъ для изображенія самыхъ благодарныхъ и самыхъ забавныхъ сценическихъ положеній, то очень можетъ бытъ, что тогдашняя публика выражала желаніе позабавиться жирнымъ рыцаремъ еще разъ, и что желаніе это, будучи выражено Шекспиру (можетъ-быть, даже и королевой Елисаветой), побудило его удовлетворить общественному желанію.
   Если такая постановка вопроса отрицала возможность вывести въ новой пьесѣ Фальстафа въ прежнемъ его значеніи, то равно оказалось бы неудобнымъ положить въ основу такого произведенія и какую-нибудь иную самостоятельную идею. Если бъ Шекспиръ поступилъ такъ, то личность Фальстафа явилась бы въ такой комедіи совсѣмъ ненужнымъ придаткомъ, втиснутымъ насильно и портящимъ общее впечатлѣніе. Чтобы избѣжать какъ того, такъ и другого неудобства, оставалось придать личности Фальстафа чисто анекдотическій характеръ, выведя его лишь въ ряду забавныхъ эпизодовъ, безъ особенной серьезной между ними связи; для полноты же содержанія пьесы -- окружить его точно такими же забавными лицами, равно не придавая какого-либо серьезнаго значеніями имъ. Шекспиръ поступилъ именно такъ. Настоящая комедія дѣйствительно не болѣе, какъ рядъ забавныхъ сценъ и положеній, не связанныхъ никакой внутренней связью. Какой-нибудь глубокой основной идеи, вытекающей предъ глазами читателя, подобно тому, какъ это мы видимъ въ другихъ Шекспировскихъ произведеніяхъ, въ "Виндзорскихъ проказницахъ" нѣтъ ни малѣйшаго слѣда. Были, правда, критики, видѣвшіе эту идею въ торжествѣ нравственности, будто бы изображенномъ въ лицѣ вѣрныхъ женъ почтенныхъ виндзорскихъ гражданъ; но всякій пойметъ, что такое толкованіе уже черезчуръ натянуто и наивно. Даже въ самомъ сюжетѣ нѣтъ необходимыхъ для всякаго драматическаго произведенія единства и стройности. Главная фабула, состоящая въ томъ, что Виндзорскія проказницы дурачатъ Фальстафа, такъ пуста и поверхностна, что годилась бы служить содержаніемъ развѣ только для небольшой забавной новеллы, а никакъ не для серьезнаго сценическаго произведенія. Эпизодъ любви Фентона и Анны Пэджъ поставленъ въ комедіи совершенно отдѣльно и ничѣмъ не связанъ съ исторіей Фальстафа; а наконецъ и всѣ прочіе эпизоды, какъ, напримѣръ, дуэль сэра Гуга съ Каюсомъ, экзаменъ сына мистриссъ Пэджъ, исторія съ лошадьми трактирщика -- точно также не болѣе, какъ забавные анекдоты, нанизанные, какъ бусы, на нитку, и нимало не поставленные въ какое-нибудь взаимное отношеніе.
   Если однако комедія эта не обнаруживаетъ никакой серьезной основной идеи и сводится почти на водевиль или жанровую картину, то искусство, съ какимъ вырисованы детальныя части этой картины, вполнѣ достойно такого художника, какимъ былъ Шекспиръ. Лица комедіи совершенно живые люди, при чемъ есть много данныхъ предположить, что они даже срисованы, какъ портреты, съ настоящихъ, существовавшихъ и современныхъ Шекспиру, лицъ. Отдѣльныя сцены живы, оригинальны и полны самаго забавнаго юмора. Серьезные театры держатъ эту комедію въ своемъ репертуарѣ до сихъ поръ, и это одно уже доказываетъ несправедливость мнѣнія нѣкоторыхъ критиковъ, считающихъ "Виндзорскихъ проказницъ" пустымъ фарсомъ, недостойнымъ имени своего автора.
   Объ общемъ характерѣ Фальстафа говорить въ настоящей статьѣ нѣтъ надобности, такъ какъ это уже сдѣлано при анализѣ хроники "Король Генрихъ ІТ% а потому къ сказанному можно прибавить только то, что тѣ новыя положенія, въ какія Шекспиръ поставилъ своего героя въ "Виндзорскихъ проказницахъ", никакъ не могутъ считаться менѣе вѣрными и забавными, чѣмъ тѣ, въ какихъ Фальстафъ является въ хроникѣ. Фальстафъ влюбленный, Фальстафъ осмѣянный и даже битый звучитъ совершенно въ тонъ съ тѣмъ забавнымъ трусомъ и хвастуномъ, какимъ онъ былъ изображенъ авторомъ и прежде. Если нѣкоторые критики находятъ, будто Фальстафъ въ комедіи изображенъ не такъ живо и вѣрно, какъ въ хроникѣ, то это мнѣніе, вѣроятно, происходитъ только отъ того, что въ хроникѣ Фальстафъ, помимо своего реальнаго портрета, является еще, какъ замѣчено выше, представителемъ идеи, чего нѣтъ въ комедіи. А это обстоятельство, конечно, способно увеличить впечатлѣніе его личности, придавъ этому впечатлѣнію характеръ большей цѣлостности и силы. Но результатъ общаго впечатлѣнія не долженъ мѣшать безпристрастному сужденію о деталяхъ, когда онѣ интересны сами по себѣ.
   Кромѣ Фальстафа, Шекспиръ вывелъ въ настоящей комедіи еще нѣсколько лицъ, также знакомыхъ намъ по хроникѣ "Генрихъ ПГ". Таковы мировой судья Шяллоу и прихвостни Фальстафа -- Пистоль, Бэрдольфъ и Нимъ. Въ послѣднихъ трехъ повторены черты, уже извѣстныя по прежнимъ ихъ очеркамъ; но характеръ Шяллоу разработанъ подробнѣй. Въ "Генрихѣ IV" Шяллоу выставленъ лишь, какъ аксессуаръ, для болѣе рельефной оттѣнки Фальстафа. Онъ только за нимъ ухаживаетъ, имъ восхищается и соглашается съ нимъ во всемъ. Въ "Виндзорскихъ проказницахъ" Шяллоу, напротивъ, совершенно самостоятельная личность. Съ Фальстафомъ онъ въ ссорѣ. Это одно уже ставитъ его въ новое, очень забавное положеніе. Сверхъ этого, онъ постоянно занятъ множествомъ разнообразныхъ затѣй, среди которыхъ бѣгаетъ, какъ паукъ по своей паутинѣ. Такъ, напримѣръ, сватаетъ своего племянника, дурачка Слендера, бражничаетъ со своими пріятелями, Фордомъ и Пэджемъ, устраиваетъ, покатываясь со смѣха, потѣшную дуэль между проповѣдникомъ Эвансомъ и докторомъ Каюсомъ, -- словомъ, суетъ носъ вездѣ, искренно потѣшаясь тѣми глупыми забавами, на которыя обыкновенно бываютъ падки недалекіе люди. Положеніемъ, въ какое его поставила судьба, онъ доволенъ вполнѣ. Конечно, это положеніе не удовлетворило бы мало-мальски развитого человѣка, но для ограниченной головы Шяллоу оно не оставляло ничего желать, тѣмъ болѣе, что лучшаго онъ, живя въ той средѣ и въ томъ медвѣжьемъ углу, гдѣ ему привелось жить, не могъ себѣ даже представить. Сравнительно съ другими, созданными Шекспиромъ, лицами, Шяллоу по своему нравственному существу очень напоминаетъ Полонія. Разница между ними чисто внѣшняя и состоитъ лишь въ томъ, что Полоній -- избалованный царедворецъ, привыкшій къ роскоши и уточненнымъ манерамъ, а Шяллоу не выходилъ въ жизни за предѣлы самыхъ обыкновенныхъ, мѣщанскихъ привычекъ. Но если снять съ нихъ обоихъ эту наружную покрышку и взглянуть на нравственную сторону души, то оба обнаружатъ большое сходство. И тотъ и другой принадлежатъ къ тому многочисленному классу людей, которые, будучи крайне ограничены умомъ для чего-нибудь серьезнаго, одарены однако умственными способностями какъ разъ настолько, чтобы очень практически и комфортно устроиться въ обыкновенной, буднишной жизни. А такъ какъ, по своей ограниченности, они отъ жизни ничего большаго и не требуютъ, то въ нихъ укореняется такая полная вѣра въ свои способности, что они привыкаютъ вмѣшиваться вездѣ, гдѣ ихъ спрашиваютъ и не спрашиваютъ, и даже поучаютъ другихъ, нисколько не замѣчая своей мелочности и ограниченности. Личность Шяллоу интересна еще тѣмъ, что сохранилось преданіе, будто Шекспиръ вывелъ въ немъ и осмѣялъ изъ личной мести того самаго стрэтфордскаго шерифа, сэра Люси, съ которымъ былъ во враждебныхъ отношеніяхъ въ своей молодости и даже будто бы ^ преслѣдовался имъ за браконьерство. Доказательство этого преданія хотятъ видѣть въ словахъ Слендера, помѣщенныхъ въ первомъ дѣйствіи комедіи, когда онъ говоритъ, что въ гербѣ Шяллоу изображены двѣнадцать щукъ. Шерифъ Люси имѣлъ дѣйствительно такой гербъ, к потому, если Шекспиръ надѣлилъ этимъ гербомъ и Шяллоу, преданіе, что портретъ его списанъ съ этого джентльмена, дѣйствительно получаетъ нѣкоторое вѣроятіе. Но этимъ вовсе еще не доказывается, будто Шекспиръ сдѣлалъ это изъ мести строгому шерифу за преслѣдованія. Комическія лица Шекспира (особенно же выведенныя въ настоящей комедіи) до того живы и конкретны, что, очень можетъ быть, большинство ихъ имѣло также первообразы въ числѣ знакомыхъ поэту лицъ; но для этого вовсе не надо было съ ними враждовать.
   Прочія, сочиненныя спеціально для настоящей комедіи, лица живы и интересны не менѣе. Таковы обѣ Виндзорскія проказницы съ ихъ мужьями, влюбленная парочка Фентонъ и Анна и наконецъ великолѣпная серія оригиналовъ и идіотовъ: Эванса, доктора Каюса Слендера, Куикли и хозяина гостиницы. Характеры двухъ женщинъ, правда, очерчены слабѣе, но этотъ недостатокъ мало замѣчается по самому существу тѣхъ ролей, какія онѣ исполняютъ въ пьесѣ. Выдумывая постоянно тѣ забавныя шутки, изъ которыхъ состоитъ вся комедія, онѣ поддерживаютъ интересъ къ своимъ личностямъ одними внѣшними поступками, не заставляя обращать большого вниманія на ихъ характеры. Мужья ихъ изображены гораздо рельефнѣе. Флегматикъ Пэджъ и горячій ревнивецъ Фордъ представляютъ очень забавный контрастъ. Комическое ихъ впечатлѣніе усиливается еще тѣмъ, что оба изображены очень ограниченными людьми, каковы, впрочемъ, и всѣ выведенныя въ комедіи лица. Выше было уже замѣчено, что вообще лица эти не представляютъ какихъ-либо оригинальныхъ типовъ и, въ сущности, не болѣе, какъ портреты, нарисованные авторомъ въ минуту забавы и отдыха. Но авторъ этотъ былъ великій мастеръ своего дѣла, а потому знатоки высоко цѣнятъ даже и эти эскизные рисунки. Если однако рисунки эти не представляютъ чего-либо глубокаго, будучи разсматриваемы отдѣльно, то вся ихъ серія, взятая вмѣстѣ, напротивъ, получаетъ иное, очень интересное, значеніе, состоящее въ томъ, что они даютъ въ совокупности фотографически вѣрную картину одного изъ классовъ того общества, среди котораго жилъ самъ Шекспиръ. Извѣстно, что Шекспиръ во всѣхъ картинахъ, какія онъ рисовалъ, не пріурочивалъ характеровъ изображаемыхъ имъ лицъ къ какому-нибудь времени или національности. Всѣ его лица -- люди въ общемъ смыслѣ слова. Это особенно ярко обнаруживается именно въ комедіяхъ. Дѣйствіе ихъ происходитъ то въ Италіи, то въ Германіи и даже въ древней Греціи, а между тѣмъ никто не скажетъ, чтобы дѣйствующія лица были итальянцы, нѣмцы или люди древняго міра. Общечеловѣческія черты стоятъ въ нихъ всегда на первомъ планѣ. Всеобщность изображавшагося Шекспиромъ доходила въ этомъ случаѣ до того, что онъ не только не изображалъ какой-либо опредѣленной мѣстности или времени, но даже и какого-нибудь класса людей. Въ комедіяхъ его безпрестанно чередуются картины то изъ образованнаго круга общества, то изъ самыхъ его подонковъ. Выводившіеся имъ факты были такъ широки и захватывали такъ много общественныхъ положеній, что для развязки этихъ положеній ему очень часто приходилось даже выводить въ числѣ дѣйствующихъ лицъ представителей высшей власти, королей, герцоговъ и тому подобныхъ лицъ, разрѣшавшихъ запутанные вопросы. Ничего этого нѣтъ въ настоящей комедіи. Въ ней, напротивъ, изображенъ настоящій, реальный уголокъ современной Шекспиру мѣщанской Англіи, при чемъ нравы и характеры всѣхъ лицъ носятъ отпечатокъ характера именно этой страны. Таковы, напримѣръ, обѣ веселыя барыни. Готовыя на всякую шалость и ничуть не стѣсняющіяся въ разговорахъ, обѣ являются представительницами строжайшей нравственности, чуть дойдетъ до дѣла. Такія личности могутъ быть характерными героинями литературнаго произведенія преимущественно (если даже не исключительно) въ Англіи. Въ идіотѣ Слендерѣ видны также чисто англійскія черты. Пріученный къ семейной субординаціи старшимъ до того, что покорно предоставляетъ выборъ для себя невѣсты своему дядѣ, онъ, по глупости, наивно заявляетъ о нетерпѣніи, съ какимъ ожидаетъ смерти своей матери для того, чтобъ начать жить, какъ слѣдуетъ дворянину. Такимъ признаніемъ онъ невольно выдаетъ, что его взгляды на семейныя отношенія не болѣе, какъ свойственное его родинѣ пуританское лицемѣріе. Пасторъ Эвансъ -- также вѣрный портретъ тяжеловѣсныхъ пуританскихъ проповѣдниковъ именно Шекспирова времени. Очень благонамѣренный, но еще болѣе того ограниченный умомъ, онъ не идетъ въ своихъ поученіяхъ далѣе повторенья зазубренныхъ текстовъ Ветхаго Завѣта или шаблонныхъ моральныхъ сентенцій. Докторъ Каюсъ -- также портретъ, списанный съ натуры. Насмѣшки надъ французами были въ большой модѣ какъ въ обществѣ, такъ и въ литературныхъ произведеніяхъ того времени. Ихъ обыкновенно изображали, въ противоположность степеннымъ англичанамъ, пустыми, задорными крикунами, попадавшими впросакъ по собственной глупости. Слѣды этого направленія удержались у нѣкоторыхъ англійскихъ писателей даже до настоящаго времени. Наконецъ въ пустой роли трактирщика выведенъ тоже чисто англійскій типъ грубаго и самодо вольнаго нахала. Гордый сознаніемъ своихъ правъ, основанныхъ на туго набитомъ кошелькѣ, онъ, въ противоположность людямъ этого класса, обыкновенно заискивающимъ предъ своими гостями, напротивъ, держитъ себя съ ними запанибрата и даже поднимаетъ ихъ на смѣхъ. Всѣ эти чисто національныя черты, проведенныя хотя и въ совершенно различныхъ характерахъ, являются чрезвычайно оригинальной подкладкой, объединяющей впечатлѣніе всей комедіи и дающей ей въ глазахъ истинныхъ почитателей Шекспира очень интересное значеніе, несмотря на отсутствіе въ ней какого-либо глубокаго, самостоятельнагосодержанія.
   

ДѢЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.

   Сэръ Джонъ Фальстафъ.
   Фентонъ, молодой фермеръ.
   Шяллоу, мировой судья.
   Слендеръ, племянникъ Шяллоу.
   Фордъ, Пэджъ, Виндзорскіе жители.
   Вильямъ, малолѣтній сынъ Пэджа.
   Сэръ Гугъ Эвансъ, уэльскій проповѣдникъ.
   Докторъ Каюсъ, французскій врачъ. Хозяинъ гостиницы Подвязки.
   Бэрдольфъ, Нимъ, Пистоль, свита Фальстафа.
   Робинъ, мальчишка при Фальстафѣ.
   Сэмпль, слуга Слендера.
   Регби, слуга Каюса.
   Мистриссъ Фордъ, жена Форда.
   Мистриссъ Пэджъ, жена Пэджа.
   Анна Пэджъ, дочь Пэджей.
   Мистриссъ Куикли, ключница Каюса.

Слуги Пэджа и Форда.

Дѣйствіе въ Виндзорѣ.

   

ДѢЙСТВІЕ ПЕРВОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Виндзоръ. Садъ передъ домомъ Пэджа.

(Входятъ Шяллоу, Слендеръ и сэръ Гугъ Эвансъ).

   Шяллоу. Нѣтъ, нѣтъ, сэръ Гугъ!-- и не говорите. Я всѣ суды поставлю на ноги! въ Звѣздную Палату подамъ 1). Будь, онъ двадцать разъ сэромъ Джономъ Фальстафомъ, ему не. удастся одурачить Роберта Шяллоу.
   Слендеръ. Глостерширскаго землевладѣльца, мирового судью и прочая и прочая 2).
   Шяллоу. Такъ, такъ, племянникъ! Это вѣдь не шутка быть стражемъ общественнаго спокойствія въ цѣломъ околоткѣ 3).
   Слендеръ. Это вѣрно:-- за дядюшку и не такіе сидѣли въ колоткѣ. Онъ дворянинъ прирожденный! подписывается кавалеромъ! Посмотрите любой контрактъ, счетъ или вексель -- такъ-таки и написано: "кавалеръ" 4).
   Шяллоу. Именно такъ! Нашъ родъ успѣлъ кое-что сдѣлать за триста лѣтъ.
   Слендеръ. И потомки дѣлали, и предки будутъ дѣлать 5), у дядюшки въ гербѣ двѣнадцать щукъ.
   Шяллоу. Гербъ старинный.
   Эвансъ. Еще бы! Въ герпѣ твѣнатцать сукъ6)!-- вещь не шуточная! Сука -- шивотное плахоротное и первый тругъ человѣка 7).
   Шяллоу. Щукъ, сэръ Эвансъ, а не сукъ; да и щукъ не свѣжихъ, а соленыхъ, значитъ -- старыхъ, какъ самъ гербъ.
   Слендеръ. А что дядюшка, могу я помѣстить четверть вашего герба въ свой?
   Шяллоу. Если женишься, то четверть моего герба и намета твои.
   Эвансъ. Если вы ему татите четверть вашего намета, онъ не пудетъ стоить потметки 8).
   Шяллоу. Почему же?
   Эвансъ. Сутите сами: если вы ему оттадите отну четверть вамъ останется только три четверти. Но, впрочемъ, это взторъ. Вы говорите, что сэръ Тжонъ Фальстафъ васъ изопидѣлъ. Я -- членъ святой церкви и опязанъ по своему званію претложить услуги, чтобъ васъ помирить.
   Шяллоу. Нѣтъ, нѣтъ, я непремѣнно доведу дѣло до государственнаго совѣта,-- вѣдь это бунтъ.
   Эвансъ. Если это пунтъ, то госутарственный совѣтъ не толженъ о немъ и слышать! Въ пунтѣ нѣтъ страха пожія, а госутарственный совѣтъ -- учрежтеніе похопоязненное и о пунтахъ говорить не люпитъ. Потумайте объ этомъ.
   Шяллоу. Будь я помоложе -- мы бы кончили это дѣло мечомъ.
   Эвансъ. Пусть этимъ мечомъ путутъ ваши трузья и кончатъ за васъ тѣло. У меня въ головѣ сидитъ превосхотный планъ, отъ котораго можно жтать много хорошаго. Вы знаете Анну Пэджъ, дочь мистера Пэджа? Не правта ль, претостойная тѣвица?
   Слендеръ. Анну Пэджъ?-- у нея темные волосы и тоненькій женскій голосокъ.
   Эвансъ. Именно! Лучше этой осопы вы не найдете никого, чтобъ мирно покончить тѣло. Тѣдъ ея завѣщалъ ей при смерти (упокой Похъ его тушу) семьсотъ фунтовъ золотомъ, которые она получитъ, когда ей исполнится семнадцать лѣтъ. Что, если бъ мы, оставя полтать взторъ, успѣли женить мистера Авраама Слентера на Аннѣ Пэджъ?
   Шяллоу. Вы сказали, что дѣдъ оставилъ ей семьсотъ фунтовъ 9)?
   Эвансъ. Да; а сверхъ того, оставитъ кое-что и отецъ.
   Шяллоу. Я знаю эту молодую особу,-- въ ней есть точно хорошіе задатки.
   Эвансъ. Еще пы! семьсотъ фунтовъ, не считая натеждъ въ путущемъ.
   Шяллоу. Такъ пойдемте же сейчасъ къ мистеру Пэджу. Только я боюсь, не тамъ ли Фальстафъ?
   Эвансъ. Толженъ ли я сказать вамъ ложь? Я презираю лжецовъ и все, что ложно. Потому скажу вамъ, что сэръ Джонъ Фальстафъ тамъ. Но вы пудьте спокойны и положитесь на лютей, которые желаютъ вамъ топра. Я сейчасъ постучусь къ мистеру Пэджу (стучитъ въ дверь). Эй! гей! Плахослови Похъ этотъ томъ!

(Входитъ Пэджъ).

   Пэджъ. Кто тутъ?
   Эвансъ. Вашъ топрожелатель, и съ нимъ сутья Шяллоу. А вотъ и молотой Слентеръ. Онъ вамъ кое-что пораскажетъ, если предметъ притется вамъ по вкусу.
   Пэджъ. Радъ видѣть ваше преподобіе здоровымъ. А васъ, мистеръ Шяллоу, благодарю за присланную дичь.
   Шяллоу. Здравствуйте, почтеннѣйшій мистеръ Пэджъ! радъ душевно васъ видѣть! А что до дичи, то я желалъ бы, чтобъ она была лучше. Ее дурно убили. Каково поживаетъ почтенная мистриссъ Пэджъ? Вѣрьте чести, что я встрѣчаю васъ всегда съ несказаннымъ удовольствіемъ.
   Пэджъ. Благодарю васъ, сэръ.
   Шяллоу. И полноте! мнѣ надо васъ благодарить, а не вамъ меня.
   Пэджъ. Очень радъ васъ видѣть, мистеръ Слендеръ.
   Слендеръ. Каково поживаетъ ваша рыжая сука? Говорятъ, ее обогнали въ Котзелѣ.
   Пэджъ. Это вопросъ еще нерѣшенный.
   Слендеръ. Вамъ не хочется сознаться, сэръ! не хочется сознаться.
   Шяллоу. И сознаваться-то не въ чемъ! просто несчастный случай, да и все тутъ! А собака хорошая.
   Пэджъ. Какое хорошая! дрянь, какъ есть.
   Шяллоу. Ахъ, нѣтъ, нѣтъ,-- не говорите! собака прелесть! и хороша и красива. Согласитесь, что лучше нельзя похвалить, какъ сказавъ, что она красива и вмѣстѣ хороша. Скажите, пожалуйста, не у васъ ли сэръ Джонъ Фальстафъ?
   Пэджъ. У меня, и я хочу воспользоваться этимъ случаемъ, чтобъ васъ помирить.
   Эвансъ. Вотъ истинно христіанское намѣреніе.
   Шяллоу. Онъ очень ужь меня изобидѣлъ, мистеръ Пэджъ.
   Пэджъ. Онъ въ этомъ сознается.
   Шяллоу. Да; но вѣдь отъ сознанія еще далеко до исправленья. Не такъ ли, мистеръ Пэджъ? А онъ меня обидѣлъ! кровно обидѣлъ! Вѣрьте слову, сэръ! Такъ говоритъ Робертъ Шяллоу, сквайръ!
   Пэджъ. Да вотъ и сэръ Джонъ.

(Входятъ Фальстафъ, Бэрдольфъ, Нимъ и Пистоль).

   Фальстафъ. А! мистеръ Шяллоу! Ну, что же? Подали вы на меня жалобу королю 10)?
   Шяллоу. Вы, сэръ, поколотили моихъ людей, убили мою дичь и силой ворвались въ мои владѣнія.
   Фальстафъ. Но вѣдь дочерей вашего сторожа я при этомъ не тронулъ, такъ о чемъ же толковать 11)?
   Шяллоу. Нечзго вамъ вилять. Вы мнѣ за все отвѣтите.
   Фальстафъ. Отвѣтить я готовъ хоть сейчасъ: все, что вы сказали, сущая правда. Вотъ вамъ мой отвѣтъ.
   Шяллоу. Совѣтъ узнаетъ обо всемъ.
   Фальстафъ. Послушайте лучше моего совѣта сами: бросьте это дѣло. Вѣдь васъ осмѣютъ.
   Эвансъ. Pauca verba, сэръ Джонъ! хорошія слова мѣтки, но рѣтки!
   Фальстафъ. А ваши надоѣли всѣмъ хуже рѣдьки 12). Ну а вы, Слендеръ, что намѣрены со мной дѣлать? Вѣдь я хватилъ тогда по головѣ и васъ.
   Слендеръ. Да, сэръі и потому у меня въ головѣ противъ васъ кое-что сидитъ также; а еще больше противъ вашей сволочи -- Бэрдольфа, Нима и Пистоля. Они зазвали меня въ таверну, напоили пьянымъ и обчистили мои карманы.
   Бэрдольфъ. Ахъ, ты, тощая колбаса13)!
   Слендеръ. Ну и пускай колбаса! что жъ изъ этого?
   Пистоль. Чортъ, Мефистофель!
   Слендеръ. Ну и пускай чортъ! что жъ изъ этого?
   Нимъ. А вотъ мы тебя къ нему и отправимъ! Довольно! Рапса!
   Слендеръ. Гдѣ мой слуга? гдѣ мой слуга? Эй, Сэмпль! гдѣ онъ, дядюшка?
   Эвансъ. Смиритесь, смиритесь! А теперь поговоримте о тѣлѣ. Я претлагаю трехъ посредниковъ: во-первыхъ, мистера Пэджа -- fidelicet мистера Пэджа; во-вторыхъ, меня -- fidelicet меня, и въ-третьихъ -- моего хозяина гостиницы Потвязки.
   Пэджъ. Такъ, такъ; мы трое выслушаемъ и рѣшимъ дѣло по совѣсти...
   Эвансъ. Превосхотно. Я накитаю въ моей записной книжкѣ черновой протоколъ, а затѣмъ мы опсудимъ его со всевозможной тайной.
   Фальстафъ. Пистоль!
   Пистоль. Отверзъ уши, чтобъ слушать.
   Эвансъ. О Поже! что за аффектированное выраженіе: "отверзъ уши, чтобъ слушать"!
   Фальстафъ. Правда ли, Пистоль, что ты обчистилъ карманы мистера Слендера?
   Слендеръ. Правда, правда! клянусь перчатками")! провались иначе мой домъ. Онъ укралъ у меня семь гротовъ шестипенсовыми монетами и два эдуардовскихъ шиллинга. Я купилъ ихъ у мельника Іеда и заплатилъ по два шиллинга шести пенсовъ за каждый. Ей-ей, такъ.
   Фальстафъ. Правда ли это, Пистоль?
   Эвансъ. Нѣтъ, нѣтъ! Гтѣ воровство, тамъ нѣтъ правты.
   Пистоль. Молчи ты, горный сычъ 15)! Внимай, сэръ Джонъ,
   Я съ этимъ жестянымъ клинкомъ сражусь
   Сейчасъ при всѣхъ! Ты врешь, навозный соръ!
   Вобью тебѣ вранье твое я въ глотку!
   Слендеръ (указывая на Нима). Ну, такъ это онъ обобралъ меня. Клянусь тоже перчатками.
   Нимъ. Ты, дружокъ, успокойся и не шуми. Я вѣдь тоже могу назвать тебя воровскимъ крючкомъ и тѣмъ съ тобой поквитаться! Вотъ штука въ чемъ!
   Слендеръ (указывая на Бэрдольфа). Значитъ, меня обобралъ вотъ этотъ, съ красной рожей. Я хоть и не помню хорошенько, что они дѣлали со мной, когда я былъ пьянъ, но вѣдь не совсѣмъ же я оселъ.
   Фальстафъ (Бэрдольфу). Что скажешь ты, разбитая харя 16)?
   Бэрдольфъ. Да что, сэръ! Я скажу только, что онъ былъ въ подпитіи до безобразія всѣхъ пяти чувствій.
   Эвансъ. То-есть чувствъ, -- а то чувствій! Что за невѣжество 17).
   Бэрдольфъ. А потомъ онъ свалился подъ столъ и сдѣлался, какъ говорится, совсѣмъ готовъ. Началъ дурить и буянить.
   Слендеръ. А вы тутъ начали что-то по-латыни говорить. Да не въ томъ дѣло. Слово себѣ даю никогда впередъ не пить въ такой дурной компаніи. Если захочу быть пьянымъ, такъ напьюсь по крайней мѣрѣ съ честными, богобоязненными людьми.
   Эвансъ. Истинно плахочестивое намѣреніе!
   Фальстафъ. Ну, вы слышали всѣ, что разборъ дѣла жалобы не подтвердилъ.

(Входитъ Анна Пэджъ съ виномъ. За нею мистриссъ Фордъ и мистриссъ Пэджъ).

   Пэджъ. Неси, дочка, вино назадъ въ домъ; мы выпьемъ тамъ.

(Анна Пэджъ уходитъ).

   Слендеръ. Ахъ! это миссъ Анна!..
   Пэджъ. Каково поживаете, мистриссъ Фордъ?
   Фальстафъ. Вѣрить ли глазамъ? Мистриссъ Фордъ! Здравствуйте, здравствуйте. Съ вашего позволенія (Цѣлуетъ се).
   Пэджъ. Ступай, жена, готовить пріемъ гостямъ. Идемте, господа. Къ обѣду будетъ отличный паштетъ изъ дичи. Надѣюсь, вамъ удастся утопить въ винѣ всѣ ссоры и непріятности (уходятъ, кромѣ Шяллоу, Слендера и Эванса).
   Слендеръ. Я не пожалѣлъ бы сорока шиллинговъ, только бы имѣть теперь при себѣ мою книжку анекдотовъ и пѣсенокъ (Входитъ Сэмпль). А, Сэмпль! гдѣ ты шатался? Самому, что ли, мнѣ быть своимъ лакеемъ? Скорѣй, скорѣй! съ тобой ли моя книжка загадокъ?
   Сэмпль. Загадокъ? Да вѣдь вы своими руками отдали ее Алисѣ-Сухоножкѣ. Это было въ день Всѣхъ Святыхъ, какъ разъ за двѣ недѣли до Михайлова дня.
   Шяллоу. Иди, племянникъ, иди; мы тебя ждемъ. Впрочемъ, постой: мнѣ надо шепнуть тебѣ словечко. Сэръ Гутъ сдѣлалъ одно очень тонкое и деликатное предложеніе. Онъ говорилъ, правда, обинякомъ, намекомъ; но ты его поняль?
   Слендеръ. Еще бы, дядюшка! Я всегда былъ почтительнымъ племянникомъ. Какъ вы мнѣ благоразумно посовѣтуете, такъ тому и быть.
   Шяллоу. Да ты понялъ ли, въ чемъ дѣло?
   Слендеръ. Понялъ, дядюшка.
   Эвансъ. Это хорошо, что вы преклоняете слухъ къ его совѣтамъ, мистеръ Слентеръ. А я между тѣмъ разверну претъ вами весь мой планъ въ потропности.
   Слендеръ. Нѣтъ, ужъ извините! Я сдѣлаю такъ, какъ пожелаютъ дядюшка. Они мировой судья въ нашемъ околоткѣ, а я предъ ними что же?
   Эвансъ. Та,-- не въ томъ вопросъ. Тѣло идетъ о вашей женитьбѣ.
   Шяллоу. Именно такъ.
   Эвансъ. Ну, вотъ то-то же! Мы хотимъ шенить васъ на Аннѣ Пэджъ.
   Слендеръ. На Аннѣ Пэджъ? О! на ней я готовъ жениться когда угодно, на благоразумныхъ условіяхъ.
   Эвансъ. Та!-- но намъ нато знать, чувствуете ли вы сертечное влеченіе къ этой тѣвушкѣ? Тайте намъ отвѣтъ вашими собственными устами или, лучше сказать, гупами, потому что нѣкоторые философы справетливо замѣчаютъ, что уста и гупы -- отно и то же, потому отвѣчайте прямо: имѣете ли вы плахое соизволеніе поять въ шоны эту тѣвицу?
   Шяллоу. Племянникъ Авраамъ Слендеръ! Отвѣчай, можешь ли ты ее любить?
   Слендеръ. Я, сэръ, надѣюсь... да нѣтъ, что же!.. я сдѣлаю, дядюшка все, что будетъ благоразумно.
   Эвансъ. О Поже! поймите, что намъ натопенъ вашъ положительный отвѣтъ, мошете ли вы ее лупить?
   Шяллоу. Именно такъ. Отвѣчай, согласенъ ли ты взять ее съ хорошимъ приданымъ?
   Слендеръ. Я, дядюшка, возьму и больше, если вы мнѣ благоразумно посовѣтуете.
   Шяллоу. Да нѣтъ, ты пойми! Я вѣдь о тебѣ же хлопочу. Можешь ли ты ее любить?
   Слендеръ. Я, дядюшка, женюсь, если вы посовѣтуете... Я дядюшка... конечно, если я не буду ее очень любить и умножать сначала, то, можетъ-быть, буду еще меньше потомъ... Мы, конечно, сначало познакомимся... будемъ часто сидѣть одинъ противъ другого, то-есть станемъ другъ другу противными 18). Если, впрочемъ, вы прикажите, дядюшка, я женюсь. Я раздумалъ это сдѣлать.
   Эвансъ. Вотъ истинно плохоразумный отвѣтъ! Ошипка только въ словѣ "разтумалъ". Вамъ нато пыло сказать: "затумалъ".
   Шяллоу. Я тоже полагаю, что онъ судитъ справедливо.
   Слендеръ. Еще бы!-- пусть иначе меня повѣсятъ.

(Входитъ Анна Пэджъ).

   Шяллоу. А!-- вотъ и очаровательная Анна. Какъ бы мнѣ хотѣлось, когда я гляжу на васъ, миссъ Анна, воротить мою молодость.
   Анна. Кушанье на столѣ. Батюшка прислалъ меня за вами.
   Шяллоу. Идемъ, идемъ, прелестная миссъ Анна.
   Эвансъ. Итемте, мистеръ Шяллоу -- я не желаю пропустить претопѣтенной молитвы.

(Уходятъ Шяллоу и Эвансъ)

   Анна (Слендеру). Угодно ли вамъ пожаловать также?
   Слендеръ. Нѣтъ съ! благодарю покорно: -- мнѣ и здѣсь хорошо.
   Анна. Обѣдъ васъ ожидаетъ.
   Слендеръ. благодарю,-- я не голоденъ. (Сэмплю). Что ты стоишь? Ступай прислуживать дядюшкѣ за столомъ. (Сэмпль уходитъ). Дядюшка -- мировой судья, значитъ, мои люди должны ему служить. Я жду -- не дождусь, когда умретъ моя матушка; а до того держу только трехъ лакеевъ и одного мальчишку. Живу, какъ бѣдный дворянинъ...
   Анна. Я не могу вернуться одна. Гости не сядутъ безъ васъ за столъ.
   Слендеръ. Я не хочу ѣсть. Благодарю васъ совершенно такъ, какъ-будто я уже поѣлъ.
   Анна. Все-таки, прошу васъ, войдите.
   Слендеръ. Нѣтъ-съ, я лучше похожу здѣсь. У меня болитъ колѣно. Намедни было у насъ пари съ учителемъ фехтованья на три удара. Побѣжденный долженъ былъ съѣсть миску варенаго чернослива. И вотъ съ тѣхъ поръ я не могу выносить запаха горячаго кушанья. Скажите, отчего ваши собаки такъ громко лаютъ? Развѣ по сосѣдству есть медвѣди?
   Анна. Говорятъ, есть; я слышала разговоры объ этомъ.
   Слендеръ. Я очень люблю медвѣжьи травли; только страшно при этомъ ссорливъ. А вы боитесь спущеннаго медвѣдя?
   Анна. Ужасно.
   Слендеръ. А для меня такъ это -- забава краше всего. Прошлый разъ, когда медвѣдя Сакерсона спустили съ цѣпи при мнѣ, я даже держалъ цѣпъ въ рукахъ. А между тѣмъ женщины кричали и визжали при этомъ благимъ матомъ. Женщины, впрочемъ, никогда не могутъ выносить медвѣдей: они вѣдь такія глупыя твари.

(Возвращается Пэджъ).

   Пэджъ. Что жъ вы нейдете, мистеръ Слендеръ?-- мы васъ дожидаемся.
   Слендеръ. Я не хочу ѣсть, сэръ; блгодарю васъ.
   Пэджъ. Э, нѣтъ! Клянусь пѣтухомъ и сорокой, этимъ не отговоритесь. Идемте, идемте! (Ведетъ его).
   Слендеръ. Въ такомъ случаѣ прошу васъ войти въ дверь первымъ.
   Пэджъ. Что за церемонія. Входите вы.
   Слендеръ. Ну, такъ пусть по крайней мѣрѣ первой войдетъ миссъ Анна.
   Анна. О, нѣтъ, сэръ! Входите, не стѣсняйтесь.
   Слендеръ. Ни за что не войду! Я никакъ не позволю себѣ сдѣлать предъ вами неприличность.
   Анна. Пожалуйста.
   Слендеръ. Ну, въ такомъ случаѣ дѣлать нечего. Помните только, что я сдѣлалъ неприличность по вашему приказанію..

(Входятъ въ домъ).

   

СЦЕНА 2-я.

Тамъ же.

(Изъ дома Нэджа выходятъ Эвансъ и Сэмпль).

   Эвансъ. Ступай и отыщи томъ токтора Каюса. Тамъ шиветъ нѣкая мистриссъ Куикли, которая состоитъ при немъ въ ротѣ кормилицы, няньки, кухарки, прачки и ключницы.
   Сэмпль. Слушаю, сэръ.
   Эвансъ. Та ты постой, постой! Не торопись. Оттай ей это письмо. Осопа эта хорошо знакома съ миссъ Анной Пэджъ, и я въ письмѣ прошу ее употрепить все свое вліяніе, чтобъ склонить миссъ Анну полюпить твоего господина. Ступай же,-- а я иту окончить обѣдъ. Остались еще сливы и сыръ.

(Расходятся).

   

СЦЕНА 3-я.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

(Хозяинъ гостиницы, Фальстафъ, Бэрдольфъ, Нимъ, Пистоль и Робинъ).

   Фальстафъ. Послушай, хозяинъ.
   Хозяинъ. Что повелитъ мой ненаглядный буянъ? Жду твоего разумнаго слова.
   Фальстафъ (указывая на свою свиту). Мнѣ хочется распустить кой-кого изъ этой сволочи.
   Хозяинъ. Распускай, мой Геркулесъ. Въ шею ихъ всѣхъ, безъ церемоніи.
   Фальстафъ. Вѣдь я трачу въ твоей гостиницѣ по десять фунтовъ въ недѣлю.
   Хозяинъ. Ты здѣсь царь, Цезарь и кесарь!-- Хочешь я возьму Бэрдольфа? Онъ будетъ у меня цѣдить и подавать вино. По рукамъ, что ли?
   Фальстафъ. Идетъ.
   Хозяинъ. Слово и дѣло! (Бэрдольфу). Маршъ за мной. Посмотримъ, годишься ли ты мѣшать мѣсиво въ вино и пѣнить пиво.

(Уходитъ хозяинъ).

   Фальстафъ. Бэрдольфъ, ступай за нимъ. Въ трактирѣ служить хорошо. Износились штаны -- годятся на жилетку. Усталъ быть на побѣгушкахъ -- иди въ подносчики.
   Бэрдольфъ. Мнѣ лучше такой жизни не надо:-- я потрафить сумѣю.
   Пистоль. Посадятъ тебя, голоднаго цыгана, вертѣть въ бочкѣ кранъ.
   Нимъ. Онъ вѣдь въ косушкѣ крещенъ, -- нечего, значить, ему поднимать высоко носъ.-- Какова острота?
   Фальстафъ. Я радъ, что раздѣлался съ этимъ дурнемъ. Нынче онъ поглупѣлъ до того, что разучился даже порядочно воровать. Каждый разъ, бывало, влопается впросакъ, точно спавшій съ голоса пѣвчій. Потерялъ всякій тактъ и смыслъ.
   Нимъ. Это вѣрно: воровать надо со смысломъ и тактомъ.
   Пистоль. Экое слово "воровать"! Мудрые люди говорятъ "перекладывать". Кукишъ тебѣ за такія слова.
   Фальстафъ. Дѣло однако въ томъ, что я хожу чуть не безъ сапогъ.
   Пистоль. Смотри, не отморозь ногъ.
   Фальстафъ. Надо подумать, какъ этому пособить.
   Пистоль. Еще бы! молодые воронята безъ корма не живутъ.
   Фальстафъ. Кто изъ васъ знаетъ въ здѣшнемъ городѣ Форда?
   Пистоль. Я знаю. Его пощупать можно.
   Фальстафъ. Мнѣ хочется его обойти.
   Пистоль. И обойдешь. Вѣдь онъ не то, что ты: въ немъ трехъ саженъ въ обхватѣ не будетъ 19)..
   Фальстафъ. Полно тебѣ вздоръ молоть! Самъ знаю, что меня обхватитъ не всякій. Я въ толщинѣ, какъ и во всемъ, люблю пріобрѣтать, а на терять. Что же до Форда, то я намѣренъ завести любовную шашню съ его женой. Въ ней есть суть. Она бойко вретъ, ловко заигрываетъ, вкусно строитъ глазки. Глядя на нее, я съ полуслова понимаю, что она, говоря просто по-англійски, готова хоть сейчасъ брякнуть: "сэръ Фальстафъ!-- я твоя".
   Пистоль. Значитъ, ты ее ловко обошелъ и ловко перевелъ съ языка честности на англійскій.
   Нимъ. Якорь брошенъ;-- посмотримъ, какъ выдержитъ.
   Фальстафъ. Говорятъ, карманъ мужа въ ея рукахъ, а у него считаютъ чуть не милліонъ золотыхъ ангеловъ.
   Пистоль. Зови на помощь столько же дьяволовъ и маршъ прямо къ ней.
   Нимъ. Вотъ острота такъ острота! Недурно! Главное, постарайся насчетъ ангеловъ!
   Фальстафъ. Я ужъ написалъ ей письмо, а другое -- женѣ Пэджа. Та тоже умильно строила мнѣ глазки и очень внимательно разсматривала мою особу. Рѣзвый глазокъ ея такъ и горѣлъ, порхая съ моихъ плечъ на ляшки и ноги.
   Пистоль. Если онъ горѣлъ, то, значитъ, пригрѣлъ навозную кучу.
   Нимъ. Ай да острота! Спасибо! Утѣшилъ!
   Фальстафъ. Нѣтъ, ей-Богу, она такъ усердно пожирала меня огненнымъ взглядомъ, что мнѣ казалось, будто на мое брюхо навели зажигательное стекло. Вотъ письмо къ ней. Кошель ея тоже не пустъ, и сама она по золоту и знойной страсти напоминаетъ Гвіану. Я сдѣлаюсь ихъ кассиромъ, а онѣ будутъ моими казначействами. Я поведу торговлю съ обѣими, какъ съ Восточной и Западной Индіей. Ступайте оба и снесите письма: вотъ это -- мистриссъ Пэджъ, а это -- мистриссъ Фордъ! Могорычъ достанется всѣмъ.
   Пистоль. Мнѣ сводничать! Троянскимъ стать Пандаромъ, Со сталью на бедрѣ! Пусть Луциферъ Меня отправитъ лучше въ адъ кромѣшный!
   Нимъ. Нѣтъ, вы меня отъ такихъ порученій увольте! Я безчестными остротами не занимаюсь, и потому возьмите ваше писанье назадъ. Я хочу сберечь свою репутацію.
   Фальстафъ (вставая). Такъ къ чорту васъ обоихъ!
                                 (Робину) Эй, мальчишка!
   Бери живѣе письма и лупи
   Что мочи есть въ ногахъ! Лети, какъ парусъ,
   За золотомъ!.. А что до васъ, болваны,--
   Прочь съ глазъ моихъ! Чтобъ не осталось духу
   Здѣсь вашего! Исчезните, какъ прахъ.
   Таскайтесь, гдѣ хотите! Голодайте!
   Самъ стану жить я на французскій ладъ
   Съ однимъ пажомъ; сошью ему нарядъ
   Весь въ галунахъ и обойдусь безъ своры.
   (Уходятъ Фальстафъ съ Робиномъ).
   Пистоль. Чтобъ коршуны тебѣ сожрали печень!
   Фальшивыми костями не учиться
   Вѣдь намъ играть -- такъ будетъ гдѣ добыть
   Себѣ грошей! А ты вотъ насидишься
   Безъ денегъ всласть -- турецкій ты чурбанъ!
   Нимъ. Я выкинуть сумѣю тоже штуку,
   Чтобъ было нѣмъ донять его!
   Пистоль.                                         Ты хочешь
   Мстить или нѣтъ?
   Нимъ.                     Еще бъ! Клянусь созвѣздьемъ.
   Пистоль. Словами иль мечомъ?
   Нимъ.                                         Да чѣмъ придется.
   Вотъ я пойду да Форду и открою,
   Какъ хочетъ онъ сострить надъ нимъ.
   Пистоль.                                                   А я
   Подъѣду съ тѣмъ же къ Пэджу. Пусть онъ знаетъ,
             Что сей злодѣй затѣялъ тоже
             Его голубку заклевать,
             Помять супружеское ложе
             И деньги мужа обобрать!
   Нимъ. Мое остроуміе этимъ не ограничится. Я научу Пэджа, какъ прибавить въ это дѣло еще больше яду. Вгоню его ревностью въ желтуху. Вѣдь тотъ, кому эта болѣзнь скривитъ рожу, дѣлается страшнѣе звѣря. Вотъ какую штуку выкину!
   Пистоль. Ты Марсъ недовольныхъ! Я тебѣ помогу. Идемъ!

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 4-я.

Комната въ домѣ доктора Каюса.

(Входятъ мистриссъ Куикли, Сэмпль и Регби).

   Куикли. Эй, Регби! Бѣги къ окну, да посторожи, не идетъ ли баринъ. Вѣдь если онъ вернется да застанетъ кого-нибудь въ домѣ, то подниметъ такой шумъ, что ни Божьему ни королевскому долготерпѣнью не выдержать.
   Регби. Посторожу.
   Куикли. Ступай же; а я ужо зато вскипячу тебѣ сегодня на вечернемъ огнѣ молочка. (Регби уходитъ). Вотъ, право, хорошій мальчикъ: честный, разумный, не сплетникъ и не буянъ. Въ этомъ я за него поручусь. Такихъ людей въ домѣ у насъ не бывало. Одинъ порокъ въ немъ только и есть: очень ужъ любитъ молиться. Совсѣмъ свихнулся на благочестьѣ. Ну, да это не бѣда! Вѣдь людей безъ недостатковъ не найдешь, значитъ -- и взыскивать строго нельзя. (Сэмплю) А тебя, сказалъ ты, зовутъ Сэмпль?
   Сэмпль. Да!-- Ужъ если назвали такъ, значитъ -- дѣлать нечего.
   Куикли. И ты служишь мистеру Слендеру?
   Сэмпль. Ему самому.
   Куикли. Вѣдь это онъ носитъ такую большую-большую бороду, точно лопата?
   Сэмпль. Ну, нѣтъ,-- онъ и весь-то невеликъ; а борода у него маленькая, рыжая, какъ корица 20).
   Куикли. Смирный онъ человѣкъ? Не правда ли?
   Сэмпль. Смиренъ-то смиренъ, а кулаки у него все-таки здоровые, такъ что иной разъ и мнѣ влетитъ. Разъ онъ подрался даже съ лѣснымъ сторожемъ.
   Куикли. Такъ вотъ онъ каковъ; теперь я буду его знать. Онъ всегда ходитъ, задравъ носъ, и чванится предъ всѣми?
   Сэмпль. Это вѣрно.
   Куикли. Ну, значитъ, они для миссъ Анны хуже-то никого не нашли.-- Скажи господину пастору Эвансу, что я сдѣлаю по его просьбѣ все, что могу. Миссъ Анна -- хорошая дѣвушка и я очень бы желала...

(Вбѣгаетъ Регби).

   Регби. Прячьтесь, прячьтесь! Варинъ идетъ!
   Куикли. Отцы святители! Вѣдь онъ насъ изотретъ въ порошокъ! (Сэмплю) Спрячься, голубчикъ, спрячься! Ступай въ эту комнату. Онъ долго здѣсь не останется.-- Эй, Джонъ! Гдѣ ты, Джонъ Регби? Бѣги скорѣй, посмотри, что съ бариномъ. Боюсь, не случилось ли чего, что онъ такъ долго не входитъ въ домъ. (Начинаетъ напѣвать)
   
             Ай вы люшеньки люди!
   (Входитъ докторъ Каюсь).
   Каюсъ. Ты, что распѣлся 21)? Знаешь, мой этого не любитъ. Иди искать въ мой кабинетъ зеленый ящикъ, boitier vert, и принесть онъ сюда! Ты слышалъ мой словъ? Зеленый ящикъ!?
   Куикли. Иду, ваша милость, иду. (Въ сторону). Слава тебѣ Господи, что не полѣзъ самъ! Найди онъ этого мальчишку, перебодалъ бы всѣхъ, какъ быкъ.

(Уходитъ Куикли).

   Каюсъ. Fe-fe-fe-fe! Ma foi, il fait fort chaud. Je m'en vais à la cour,-- la grande affaire.
   Куикли (возвращаясь съ ящикомъ). Этотъ, ваша милость?
   Каюсъ. Ouy; mette le dans mon карманъ; dépêché, живо! Гдѣ бездѣльникъ Регби?
   Куикли. Эй, Джонъ Регби! Джонъ!
   Регби. Я здѣсь.
   Каюсъ. Ты Джонъ Регби и ты дуракъ Регби! Брать мой рапиръ и маршъ за мной на дворъ!
   Регби. Рапира готова; она стоитъ въ сѣняхъ.
   Каюсъ. Я и то опоздалъ. Ахъ, чортъ возьми! Qn'ay j'oubliù. Въ мой комнатъ стоятъ нѣсколько склянокъ, безъ какихъ мой выйти не можетъ. (ждетъ въ комнату, гдѣ спрятанъ Сэмплъ),
   Куикли. Ахъ, батюшки! Если онъ найдетъ тамъ этого молодца -- пропала моя головушка!
   Каюсъ (возвращаясь, тащитъ Сэмпля). О diable, diable! Кто въ мой комнатъ? Бездѣльникъ! Larron! Гдѣ мой рапиръ? Регби, подавай мои рапиръ!
   Куикли. Батюшка-баринъ! Успокойтесь.
   Каюсъ. Зачѣмъ будетъ я успокоиться?
   Куикли. Этотъ малый честный.
   Каюсъ. Зачѣмъ честный попалъ въ мой кабинетъ? Въ мой кабинетъ не одинъ честный человѣкъ не ходитъ!
   Куикли. Да не горячитесь вы, словно флегматикъ какой 22), я скажу вамъ всю правду. Онъ пришелъ отъ пастора Гуга.,
   Каюсъ. Что дальше?
   Сэмпль. Мой баринъ велѣлъ ее просить...
   Куикли. Цыцъ!.. Молчи ужъ ты-то, пожалуйста.
   Каюсъ. Цыцъ самъ твой языкъ! (Стилю). Говори, что дальше.
   Сэмпль. Баринъ проситъ, чтобъ ваша ключница замолвила за него доброе словечко миссъ Аннѣ Пэджъ, потому что онъ хочетъ на ней жениться.
   Куикли. Истинно такъ. Только я ему слуга покорный! Я жечь себѣ рукъ на чужомъ огнѣ не стану.
   Каюсъ. Тебя послалъ сэръ Гугь? Эй, Регби! бумага мнѣ! скорѣе бумага! (Сэмплю). А ты погоди немного (Пишетъ).
   Куикли (тихо Сэмплю). Ну, слава тебѣ Господи! кажется, успокоился! Вѣдь онъ если выйдетъ изъ себя, то накричитъ и нашумитъ такъ, что не приведи Богъ! Меланхоликъ да и только! А ты скажи своему барину, что я сдѣлаю для него все, что могу. Дѣло въ томъ, что хозяинъ-то мой -- вѣдь этотъ французскій докторъ мой хозяинъ,-- я имѣю право его такъ звать, потому что состою при немъ и въ прачкахъ, и въ кухаркахъ, и въ горничныхъ, и въ судомойкахъ, и даже въ постель его укладываю.
   Сэмпль. Не приходится, значитъ, вамъ сидѣть, сложа руки.
   Куикли. Ужъ и не говори! Вставай рано, ложись поздно. Но ты слушай дальше, -- только помни, что я говорю тебѣ это по секрету, а потому не проболтайся,-- хозяинъ-то мой вѣдь влюбленъ въ миссъ Анну самъ! Да это не бѣда: я знаю нравъ миссъ Анны. Она въ этомъ дѣлѣ не пристаетъ ни къ нашимъ ни къ вашимъ.
   Каюсь (Сэмплю). Эй, ты, бульванъ! Отдай этотъ письмо сэръ Гугъ! Тутъ мой вызовъ. Мой перерѣжетъ онъ горло и научитъ этотъ негодяй, какъ совать носъ въ чужой дѣлъ!-- Пошолъ теперь вонъ! Твой здѣсь не мѣсто! Мой отрѣжетъ ему все, что у онъ есть, и броситъ собакамъ.

(Сэмпль уходитъ).

   Куикли. За что же? Вѣдь онъ, бѣдная душа, хлопочетъ не о себѣ, а о своемъ другѣ.
   Каюсъ. Это мой все равно! Ты самъ мнѣ сказалъ, что миссъ Анна Пэджъ будетъ мой жонъ! Я убивай попъ, и хозяинъ jartiere 23) смѣряетъ нашъ рапиръ. Взять миссъ Анна хочетъ мой самъ!
   Куикли. Ну, и, конечно, возьмете, потому дѣвушка васъ любитъ; значитъ, на чужой толкъ и смотрѣть нечего.
   Каюсъ. Регби! маршъ за мной на дворъ. (Куикли). А ты знать: если Анна Пэджъ не будетъ мой жонъ -- я будетъ толкать твой въ шея! Регби! слѣди мой пятки!

(Уходитъ съ Регби).

   Куикли. Ослиныя уши достанутся тебѣ вмѣсто миссъ Анны. Я ея нравъ знаю такъ, какъ ни одна женщина въ Виндзорѣ не знаетъ. Въ этомъ дѣлѣ, какъ я захочу, такъ тому и быть.
   Фентонъ (за сценой). Эй, кто тутъ есть?
   Куикли. Кого еще Богъ несетъ? Входите, входите.

(Входитъ Фентонъ).

   Фентонъ. Ну, что, тетка, какъ дѣла?
   Куикли. Все благополучнѣйшимъ манеромъ обстоитъ.
   Фентонъ. Здорова ли моя красавица, миссъ Анна?
   Куикли. И здорова, и мила, и умница попрежнему. Да и къ вамъ -- могу сказать, не солгавъ -- все такъ же сердечкомъ припадаетъ.
   Фентонъ. Значитъ, я, ухаживая за нею, даромъ времени не теряю.
   Куикли. Все въ Божьихъ рукахъ! Впрочемъ, въ томъ, чти она васъ побитъ -- я готова поклясться Писаньемъ (смѣется)* Вѣдь у вашей милости есть, кажется, подъ глазомъ родимое пятнышко?
   Фентонъ. Ну, такъ что жъ изъ этого?
   Куикли. Тутъ цѣлая исторія вышла. Причудливая дѣвушка ваша Нанни, а только честная! видитъ Богъ, честная! Я ни съ кѣмъ, честнѣй ея, хлѣба не ѣла! Мы съ нею чуть не цѣлый часъ толковали о вашемъ родимомъ пятнышкѣ, и, вотъ вамъ по чести скажу, ни разу не случалось мнѣ такъ отъ души смѣяться. Одно жаль, что она немножко склонна къ меланхоліи и задумчивости. Ну, да вамъ объ этомъ горевать нечего -- знайте дѣло и не зѣвайте.
   Фентонъ. Я постараюсь увидѣть ее сегодня же. Вотъ тебѣ за труды (Даетъ ей денегъ). Только смотри, если ты увидишь ее раньше, и у васъ будетъ разговоръ обо мнѣ, такъ ты въ грязь лицомъ не ударь.
   Куикли. О Господи! да за кого же вы меня считаете? Въ будущій разъ, какъ увидимся, поговоримъ съ вами и о вашемъ родимомъ пятнышкѣ, а также о другихъ любезникахъ, что на миссъ Анну зубы точатъ.
   Фентонъ. Хорошо; а теперь прощай,-- я тороплюсь.

(Уходитъ Фентонъ).

   Куикли. Прощайте, ваша милость. Хорошій онъ молодой человѣкъ; да только вѣдь миссъ Анна его не любитъ. Лучше меня никто нрава миссъ Анны не знаетъ. Ахъ, батюшки! чуть не забыла!.. (Поспѣшно уходитъ,).
   

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Передъ домомъ Пэджа.

(Входитъ мистриссъ Пэджъ съ письмомъ).

   Мистр. Пэджъ. Вотъ такъ новость! Въ праздничные дни моей красоты никто не писалъ мнѣ любовныхъ писемъ, а теперь кому-то вздумалось сдѣлать меня цѣлью своихъ воздыханій. Посмотримъ: (Читаетъ)
   "Не спрашивай, почему я тебя люблю. Разсудокъ можетъ быть врачомъ любви, но не годится въ ея совѣтники. Ты не молода, я также почтенныхъ лѣтъ -- вотъ уже симпатія! Ты веселаго нрава -- ха! ха! я также: -- другая симпатія! Ты любишь хересъ -- въ этомъ я отъ тебя не отстану, -- какихъ симпатій нужно еще? Довольно съ тебя знать (если ты удовольствуешься любовью солдата), что я тебя люблю. Я не буду говорить тебѣ: "сжалься!" (это не солдатское слово), но брякну прямо: "люби меня!"
             Вѣрный рыцарь твой,
             Радъ я всей душой,
             Всякою порой,
             За тебя горой
             Выйти въ смертный бой.

Джонъ Фальстафъ.

   Каковъ Иродъ Іудейскій! Жалкій, жалкій свѣтъ! Старикъ, превратившійся отъ дряхлости почти въ лохмотья, лѣзетъ туда же съ любовными объясненіями. Какимъ намекомъ могла я ободрить этого фламандскаго пьяницу 24) на дерзость такъ со мной обращаться? Онъ и говорилъ-то со мною едва ли три раза въ жизни. Что я могла ему сказать? Я, кажется, прости Господи, вела себя очень скромно и даже нарочно сдерживала свою веселость. Право, женщины должны подать просьбу въ парламентъ, чтобы имъ помогли обуздать мужчинъ* Чѣмъ бы мнѣ ему отплатить? А отплачу я непремѣнно! Это вѣрно, какъ то, что онъ набитъ, вмѣсто внутренностей, старымъ пуддингомъ. (Входитъ мистриссъ Фордъ).
   Мистр. Фордъ. А, мистриссъ Пэджъ! Я какъ разъ шла къ вамъ.
   Мистр. Пэджъ. Вотъ и прекрасно!-- а я къ вамъ. У васъ сегодня что-то невеселый видъ.
   Мистр. Фордъ. Напротивъ, я въ самомъ веселомъ расположеніи духа и сейчасъ вамъ это докажу.
   Мистр. Пэджъ. Ну, значитъ, мнѣ такъ показалось.
   Мистр. Фордъ. Вы увидите, что ошиблись. Для начала жъ я обращусь къ вамъ съ просьбой дать мнѣ добрый совѣтъ.
   Мистр. Пэджъ. Въ чемъ дѣло, голубушка?
   Мистр. Фордъ. Вы не можете себѣ представить, какой я могла бы удостоиться чести, если бъ не мѣшала одна маленькая загвоздочка.
   Мистр. Пэджъ. Плюньте на загвоздочки и хватайте честь въ руки. Въ чемъ однако дѣло?
   Мистр. Фордъ. Представьте, что если бъ не страхъ предъ маленькимъ, минутнымъ грѣшкомъ, я могла бы удостоиться дворянскаго званія.
   Мистр. Пэджъ. Полно вамъ вздоръ городить! Вотъ было бы мило: дворянка Алиса Фордъ! Такими дворянами нынче хоть прудъ пруди 25). Оставайтесь лучше, чѣмъ были.
   Мистр. Фордъ. Что намъ болтать попусту 26). Вы прочтите это письмо,-- тогда поймете, какъ я могу сдѣлаться дворянкой. (Даетъ ей письмо). Рѣшительно буду впередъ дурно думать о всякомъ толстякѣ, пока глаза мои будутъ въ состоянія отличать жирныхъ мужчинъ отъ тощихъ. А вѣдь какимъ казался скромникомъ. Никогда не клялся; женскую добродѣтель превозносилъ до небесъ; всякую неприличность порицалъ такъ толково и разумно, что мнѣ и въ голову не приходило заподозрѣть, будто у него на умѣ и на языкѣ не одно и то же. А вотъ теперь оказывается, что его слово похоже на дѣло такъ же, какъ сотый псаломъ на пѣсню о "зеленыхъ рукавчикахъ." -- Какая буря выкинула на Виндзорскій берегъ этого кита съ сотней бочекъ сала въ брюхѣ? Ну, да, впрочемъ, я сумѣю ему отомстить. Я думаю лучше всего будетъ лелѣять въ немъ надежду и этимъ дать его жиру вытопиться отъ собственнаго сердечнаго бѣснованья.-- Ну, что? прочли? случались такого рода вещи съ вами?
   Мистр. Пэджъ. Буква въ букву. Разница только въ именахъ Пэджъ и Фордъ. (Вынимаетъ другое письмо). Вотъ вамъ близнецъ вашего письма. Да послужитъ оно вамъ средствомъ успокоить вашъ страхъ передъ дурной репутаціей. Уступаю его вамъ, если хотите -- вмѣстѣ съ авторомъ, потому что отъ меня, ручаюсь, онъ ничего не добьется. Я увѣрена, что у него наготовѣ сотня такихъ писемъ, съ пробѣлами для именъ. Это навѣрно уже не первое изданіе. Онъ, вѣроятно, ихъ тиснетъ. Ему вѣдь все равно, что ни тискать, если онъ вздумалъ такъ притиснуть къ стѣнѣ обѣихъ насъ. Но только я въ такомъ случаѣ согласилась бы лучше быть великаншей и лежать подъ горой Пеліономъ. Вѣрно, правду говорятъ, что сыскать двадцать паръ сладострастныхъ голубковъ легче, чѣмъ одного воздержаннаго мужчину.
   Мистр. Фордъ. Какъ!-- и письмо и рука совершенно одинаковы! Что же послѣ этого онъ объ насъ думаетъ?
   Мистр. Пэджъ. Что думаетъ объ насъ онъ -- я не знаю, но, право, я почти готова усомниться въ своей честности сама. Начинаю смотрѣть на себя, какъ на совершенно неизвѣстную мнѣ личность. Вѣдь если бъ онъ не успѣлъ подсмотрѣть во мнѣ какой-нибудь слабой стороны, которой я не знаю, то не посмѣлъ бы повести на меня такой абордажъ.
   Мистр. Фордъ. Вы называете это абордажемъ?-- ну, въ такомъ случаѣ я ручаюсь, что на мою палубу онъ не взберется!
   Мистр. Пэджъ. Да и я отказываюсь отъ дальнѣйшаго плаванья, если отдамъ ему во власть мои люки. Но однако надо же намъ сговориться, какъ ему отомстить. Что, если мы назначимъ ему свиданье и станемъ ловко поддерживать въ немъ надежду до тѣхъ поръ, пока онъ промотается совершенно и не заложитъ въ гостиницѣ Подвязки своей послѣдней лошади?
   Мистр. Фордъ. Чтобъ ему насолить, я согласна на все, лишь бы это не затронуло нашей репутаціи. О. если бъ мой мужъ увидѣлъ это письмо! вотъ былъ бы вѣрный предлогъ для его ревности.
   Мистр. Пэджъ. Смотрите,-- вотъ онъ, легокъ на поминѣ; да и мой добрякъ съ нимъ. Этотъ, впрочемъ, такъ же далекъ отъ ревности, какъ я отъ всего такого, что могло бы подать для нея поводъ. Надѣюсь, это даль порядочная.
   Мистр. Фордъ. Вы счастливѣйшая изъ женщинъ.
   Мистр. Пэджъ. Сговоримтесь же, что намъ дѣлать съ нашимъ пузатымъ рыцаремъ. Пойдемте!

(Удаляются въ глубину сцены. Входятъ Фордъ, Пистоль, Пэджъ и Нимъ).

   Фордъ. Я все-таки надѣюсь, что это неправда...
   Пистоль. Надежда вздоръ! безхвостый пёсъ! Сказалъ я
   Тебѣ понятно, кажется, что Фальстафъ
   Влюбленъ въ твою жену!
   Фордъ. Помилуйте, что вы говорите?-- моя жена не молода
   Пистоль. Сожрать готовъ онъ, старыхъ, молодыхъ,
   Богатыхъ, бѣдныхъ, знатныхъ, словомъ -- всѣхъ,
   Кто встрѣтится! Ему бы только въ кучу
   Валить ихъ всѣхъ! Онъ любитъ винегретъ!
   Мотай на усъ слова мои!
   Фордъ.                               Влюбиться
   Въ мою жену!
   Пистоль.                     И какъ еще! Въ немъ печень > Поле близь Фрогмора.

Входятъ Сэръ Гугъ Эвансъ и Симпль.

   ЭВАН. Скаши пошаласта, служитель топра мэстеръ Слэндеръ и трукъ Симпль по имени, съ которой сторони смотрѣлъ ты не идетъ ли мэстеръ Кайюсъ, фелишаюсшій сепя токторъ медисини?
   СИМП. И со стороны парка, и со стороны старой Виндзорской дороги, и со всякой, сэръ, стороны, за исключеніемъ только городской.
   ЭВАН. Упѣтительнѣйше прошу, посмотри и съ этой.
   СИМП. Извольте, сэръ. (Уходитъ.)
   ЭВАН. Поше, Поше ты мой! какъ преисполненъ я кнѣфа, какъ фосмусшенъ тухъ мой!-- И ошень билъ бы ратъ, еслипъ опманулъ онъ меня; -- какъ крустно мнѣ!-- Перепью, непремѣнно, какъ только війтетъ утопній слушай, перепью фсѣ ефо склянки съ мошей на кнусной пашкѣ ефо -- прости мнѣ Коспоти! (Поетъ)
  
   На брекахъ слаткосвушнихъ рушьевъ,
   Срети пѣсень пернатихъ пѣвсовъ,
   Мы на лотѣ исъ росъ и сфѣтовъ
   Наплетемъ благовоннихъ фѣнковъ,
             На брекахъ --
  
   Прости мнѣ Коспоти! мнѣ такъ хошется плакать.
  
   Срети пѣсень пернатихъ пѣвсовъ;
   Сита у фафилонскихъ брековъ,--
   Наплетемъ благовоннихъ фѣнковъ.
             На брекахъ --
  
   СИМП. (Вбѣгая). Идетъ, идетъ вонъ съ той стороны.
   ЭВАН. Ошень, ошень ратъ.
  
   На брекахъ слаткосвушнихъ рушьевъ --
  
   Сасшити ше, непо, прафеднофа!-- Какое у нефо оруши?
   СИМП. Никакого, сэръ. А вонъ съ той стороны идутъ изъ Фрогмора сюда же мой господинъ, мэстеръ Шалло, и еще какой-то джентльменъ.
   ЭВАН. Прошу, потай мой ферхни платье, или нѣтъ, терши ефо у сепѣ.

Входятъ Пэджь, Шалло и Слэндеръ.

   ШАЛЛ. Вотъ вы гдѣ, любезный пасторъ. Здравствуйте, добрѣйшій сэръ Гугъ. Увидать игрока не за костями, а ученаго не за книгами -- просто чудо.
   СЛЭН. О, сладчайшая Анна Пэджь!
   ПЭДЖ. Богъ въ помощь, добрый сэръ Гугъ!
   ЭВАН. Да плакослофитъ фасъ Каспоть, фасъ фсѣхъ!
   ШАЛЛ. Какъ! и мечъ и слово? изучаете вы и то и другое, господинъ пасторъ?
   ПЭДЖ. И все еще молодитесь -- въ одномъ только нижнемъ платьѣ да камзолѣ въ такой сырой и холодный день.
   ЭВАН. Есть на это сфои пришини.
   ПЭДЖ. А мы съ добрымъ къ вамъ дѣломъ.
   ЭВАН. Карашо; съ какимъ ше?
   ПЭДЖ. Тамъ одинъ весьма почтенный джентльменъ, полагая себя кѣмъ-то оскорбленнымъ, пришолъ въ такой разладъ съ терпѣніемъ и собственнымъ своимъ достоинствомъ, что и пересказать нельзя.
   ШАЛЛ. Восемьдесятъ лѣтъ съ залишкомъ живу я на свѣтѣ -- и никогда не видывалъ и не слыхивалъ еще, чтобы человѣкъ такого званія, такъ достойный, такъ ученый, могъ до того забыться.
   ЭВАН. Кто ше это?
   ПЭДЖ. Я думаю вы знаете его; докторъ Кайюсъ, знаменитый французскій врачъ.
   ЭВАН. Сути меня Погъ, это фсе рафно што скасать это о мискѣ похлепки.
   ПЭДЖ. Почему же?
   ЭВАН. Потому што онъ не польше ея снаетъ Гиппократа и Галена, и къ тому ше некатяй, такой трусливій некатяй, какофа ни никагта не фидифали есше.
   ПЭДЖ. Ручаюсь, онъ-то и долженъ съ нимъ драться.
   СЛЭН. О, сладчайшая Анна Пэджь!
   ШАЛЛ. Судя по шпагѣ, весьма вѣроятно.-- Не подпускайте жь ихъ другъ къ другу; Кайюсъ идетъ сюда.

Входяти Хозяинъ, Кайюсъ и Рогби.

   ПЭДЖ. Нѣтъ, добрый мэстеръ пасторъ, не обнажайте вашей шпаги.
   ШАЛЛ. И вы, добрый докторъ.
   ХОЗЯ. Обезоружьте ихъ, и пусть объясняются; пусть калѣчатъ лучше нашъ языкъ, чѣмъ свои члены.
   КАЙЮ. Пасфольте скасать фамъ отинъ слофъ на уко. Сашѣмъ не прикатилъ ви какъ билъ услофленъ?
   ЭВАН. Прошу, потерпите немноко; фсе фъ сфое фремя.
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, ви трусъ, зайса, мартишка!
   ЭВАН. Прошу фасъ не путемъ посмѣшившемъ тля трукихъ; прошу фасъ трушески -- я утофлетфорю фасъ такъ или инаше.-- Я расопью фсѣ фаши склянки на фашей клупой пашкѣ са то, што не прикатили на наснашенное мѣсто -- не соплюли услофи.
   КАЙЮ. Diable!-- Дшакъ Рогпи,-- касяинъ de Jarlerre, не шталъ я упифай ефо? не билъ я на наснашенна мѣстъ?
   ЭВАН. Какъ христіанинъ, это мѣсто стѣсь; хосяинъ Подвяски сейшасъ поттфертитъ это.
   ХОЗЯ. Молчите, говорю я, Галлія и Валлія, Французъ и Вэльзецъ, врачъ души и врачъ тѣла!
   КАЙЮ. Фотъ это карашо! префосхотно!
   ХОЗЯ. Молчите, говорю; внемлите хозяину Подвязки. Не политикъ я? не хитрецъ? не Махіавелль? Лишу ли я себя моего доктора? нѣтъ; онъ изцѣляетъ и укрѣпляетъ меня. Лишу ли я себя, моего пастора? моего священно-служителя? нѣтъ; онъ поучаетъ и научаетъ меня. Давайтежь ваши руки, земной и небесный,-- такъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Give me thy hand terrestrial, so: -- Give me thy hand, celestial; so... По Колльеру: Give me thy hand, celestial and terrestrial; so...}. Мужи науки, я обманулъ васъ обоихъ; я назначилъ вамъ разныя мѣста; ваши сердца доблестны, ваша кожа цѣла, завершимъ же все хересомъ.-- Возьмите ихъ шпаги въ залогъ.-- За мной, мужъ мира; за мной, за мной!
   ШАЛЛ. Ну не проказникъ нашъ хозяинъ?-- Идемъ, джентльмены, идемъ!
   СЛЭН. О, сладчайшая Анна Пэджь! (Уходитъ за Шалло, Пэджемъ и Хозяиномъ.)
   КАЙЮ. А! понимай теперь, ви тѣлай исъ насъ des sots -- карашо!
   ЭВАН. Онъ сдѣлалъ насъ сфоей икрушкой.-- Прошу, путемъ трусьями -- соетинимъ паши колофи штопъ отомстить этому скферному, кнусному, паршифому пестѣльнику, хосяину Подвяски.
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, съ фелишайши утофольстфи; онъ скасифалъ што профошай меня къ Анна Педшь; перетъ Богъ, и фъ эта опманифалъ.
   ЭВАН. Карашо, расопью я са это пашку ефо. Пойтемтешь, пошаласта, са мной. (Уходятъ.)
  

СЦЕНА 2.

Улица въ Виндзоръ.

Входятъ Мистриссъ Пэджь и Робэнъ.

   М. ПЭД. Нѣтъ, иди, или впереди, маленькой любезникъ; ты привыкъ ужь ходить за другими, но теперь ты вѣдь вожатый. А что тебѣ пріятнѣй: руководить ли моими глазами, или глазѣть на пятки твоего господина?
   РОБЭ. Мнѣ, право, пріятнѣй идти передъ вами мужемъ, чѣмъ слѣдовать за нимъ карликомъ.
   М. ПЭД. О, да какой же ты льстецъ; вижу, хочешь быть придворнымъ.

Входитъ Фордъ.

   ФОРД. Какая пріятная встрѣча! Куда это, мистриссъ Пэджь?
   М. ПЭД. Да думаю навѣстить вашу жену. Дома она?
   ФОРД. Дома, и смертельно безъ васъ скучаетъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: for want of company... По Колльеру: for want of your company...}.-- А что -- помри ваши мужья, вы, я думаю, тотчасъ же вышли бы опять замужъ?
   М. ПЭД. Непремѣнно -- за двухъ другихъ.
   ФОРД. Откуда взяли вы этого пострѣленка?
   М. ПЭД. Право, забыла дьявольское имя пріятеля, отъ котораго мой мужъ добылъ его.-- Скажи, мальчуганъ, какъ имя твоего господина?
   РОБЭ. Сэръ Джонъ Фольстафъ.
   ФОРД. Сэръ Джонъ Фольстафъ!
   М. ПЭД. Онъ, онъ; я всегда забываю его имя.-- Онъ въ такой дружбѣ съ моимъ добрымъ мужемъ!-- Такъ ваша жена дома?
   ФОРД. Дома.
   М. ПЭД. Вы извините меня, сэръ -- я такъ жажду увидать ее. (Уходитъ съ Робэномъ.)
   ФОРД. Что же это? нѣтъ развѣ у Пэджа ни мозгу, ни глазъ, ни тѣни пониманія? Все это спитъ у него, ни къ чему не служитъ. Вѣдь мальчишкѣ такъ же легко отнести письмо хоть за двадцать миль, какъ пушкѣ попасть въ цѣль хоть двѣсти разъ. Онъ потворствуетъ прихотямъ жены своей, даетъ волю дурить какъ ей хочется, и вотъ, она отправилась теперь къ моей женѣ, и мальчуганъ Фольстафа съ ней. Ливень слышится ужь и въ свистѣ вѣтра;-- и мальчуганъ Фольстафа съ ней!-- Да это цѣлый заговоръ -- все улажено; и наши возмутившіяся жены заодно тутъ. Хорошо же; поймаю его, проучу за тѣмъ жену, сорву заимствованное покрывало цѣломудрія съ лицемѣрной мистриссъ Пэджь, выставлю самого Пэджа безпечнымъ, добровольнымъ Актеономъ, и всѣ мои сосѣди одобрятъ это. (Часы бьютъ десять.) Часы даютъ мнѣ знакъ, а увѣренность велитъ искать Фольстафа тамъ, гдѣ могу найдти его {Въ прежнихъ изданіяхъ: there I shall find Falstaff... По Колльеру: where I shall find Falstaff...}. Нѣтъ, теперь не осмѣютъ меня -- скорѣй похвалятъ; потому что какъ несомнѣнна недвижность земли, такъ несомнѣнно и то, что Фольстафъ тамъ. Пойду.

Входятъ Пэджь, Шллло, Слэндеръ, Хозяинъ, Сэръ Гугъ Эвансъ, Кайюсъ и Рогби.

   ВСѢ. Здравствуйте, здравствуйте, мэстеръ Фордъ!
   ФОРД. Какая чудесная компанія! а у меня отличнѣйшій обѣдъ, и потому прошу васъ всѣхъ ко мнѣ.
   ШАЛЛ. Меня вы ужь извините, мэстеръ Фордъ.
   СЛЭН. И меня также; мы дали слово обѣдать съ мистриссъ Анной, и я не измѣню этому слову ни за какія деньги.
   ШАЛЛ. Мы давно уже хлопочемъ о соединеніи Анны Пэджь съ племянникомъ Слэндеромъ, и нынче должны получить рѣшительный отвѣтъ.
   СЛЭН. Надѣюсь, ваше согласіе, отецъ Пэджь, я имѣю ужь?
   ПЭДЖ. Имѣете, мэстеръ Слайдеръ; я вполнѣ за васъ,-- но жена -- она, мэстеръ докторъ, за васъ.
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, это такъ; и самъ дѣфисъ люпитъ мой; такъ мнѣ скасалъ мой экономка Квикли.
   ХОЗЯ. А что вы скажете о мэстеръ Фентонѣ? онъ славно пляшетъ, выдѣлываетъ вамъ такіе прыжки, глаза блестятъ юностью, пишетъ стихи, говоритъ отборнѣйшими фразами и такъ и благоухаетъ апрѣлемъ и маемъ; онъ перебьетъ ее у васъ, перебьетъ; онъ ужь такой -- перебьетъ непремѣнно.
   ПЭДЖ. Во всякомъ случаѣ безъ моего согласія; за это ужь я ручаюсь вамъ. Джентльменъ этотъ -- голышъ; жилъ въ обществѣ буйнаго принца и Пойнса; слишкомъ ужь для насъ знатенъ, слишкомъ много знаетъ. Нѣтъ, не поправить ему своихъ дѣлишекъ пальцами моего состоянія; возьметъ ее -- возьметъ безъ приданаго; приданое нераздѣльно съ моимъ согласіемъ, а мое согласіе направлено совсѣмъ въ другую сторону.
   ФОРД. Какъ хотите, а кто-нибудь непремѣнно долженъ обѣдать у меня; кромѣ обѣда, я приготовилъ еще потѣху -- покажу вамъ чудище.-- Мэстеръ докторъ, вы непремѣнно ко мнѣ; и вы, мэстеръ Пэджь; и вы, сэръ Гугъ.
   ШАЛЛ. Такъ прощайте же; тѣмъ свободнѣе будетъ намъ заняться нашимъ сватовствомъ у мэстеръ Пэджа. (Уходитъ съ Слайдеромъ.)
   КАЙЮ. Ступай тамой, Дшакъ Гогпи; я скоро и самъ прикатитъ. (Рогби уходитъ.)
   ХОЗЯ. Прощайте, други; я пойду къ моему любезнѣйшему рыцарю, разопью съ нимъ бутылку хереса. (Уходитъ.)
   ФОРД. (Про себя). Разопьетъ онъ, полагаю, прежде со мной, да и попляшетъ у меня.-- Идемте, джентльмены.
   ВСѢ. Идемъ; посмотримъ ваше чудище.

(Уходятъ.)

  

СЦЕНА 3.

Комната въ домѣ Форда.

Входятъ Мистриссъ Фордъ и Мистриссъ Пэджь.

   М. ФОР. Джонъ! Робертъ!
   М. ПЭД. Скорѣй, скорѣй; а корзина?
   М. ФОР. Готова.-- Робертъ! что же вы?

Входятъ два Служителя съ большой корзиной.

   М. ПЭД. Давайте, давайте.
   М. ФОР. Поставьте ее тутъ.
   М. ПЭД. Говори же что имъ за тѣмъ дѣлать; не задерживай.
   М. ФОР. Какъ я вамъ говорила ужь, ждите по близости, въ пивоварнѣ, и только что кликну -- мигомъ сюда, возьмите эту корзину, не раздумывая и не разгадывая, тотчасъ же на плечи, и отнесите какъ можно скорѣе на Дэтчетской лугъ, и тамъ вывалите все что въ ней будетъ въ грязный ровъ подлѣ самой Темзы.
   М. ПЭД. Поняли?
   М. ФОР. Я столько ужь имъ толковала -- все сдѣлаютъ какъ нужно. Ступайте, и приходите когда позову. (Служители уходятъ.)
   М. ПЭД. Вотъ и крошка Робэнъ.

Входитъ Робэнъ.

   М. ФОР. Ну что, мой ястребенокъ, что скажешь?
   РОБЭ. Мой господинъ, сэръ Джонъ, подошелъ къ задней двери вашего, мистриссъ Фордъ, дома, и проситъ позволенія войдти.
   М. ПЭД. А ты не измѣнилъ намъ, плутишка?
   РОБЭ. Нѣтъ, готовъ побожиться. Мой господинъ не знаетъ что вы здѣсь; грозилъ даже дать мнѣ вѣчную волю, если скажу вамъ объ этомъ; поклялся что прогонитъ меня.
   М. ПЭД. Ты добрый мальчикъ; твоя скромность будетъ твоимъ портнымъ, сошьетъ тебѣ новые штаны и куртку.-- Я спрячусь.
   М. ФОР. Спрячься.-- Ступай, скажи своему господину, что я одна. (Робэнъ уходитъ.) Смотри же, Пэджь, не забудь своей роли.
   М. ПЭД. Не безпокойся; сыграю дурно -- ошикай меня. (Уходить.)
   М. ФОР. Отдѣлаемъ же мы эту зловредную сырость, эту толстую, водянистую тыкву; научимъ различать горлинокъ отъ сорокъ.

Входить Фольстафъ.

   ФОЛЬ. "Добытъ ты, о, брилліантъ небесный {Первая строка изъ пѣсни въ Сиднеевомъ "Астрофель и Стелла".}?" Пусть умру теперь -- я жилъ достаточно; это вѣнецъ моего честолюбія. О, часъ блаженный!
   М. ФОР. О, милый сэръ Джонъ!
   ФОЛЬ. Мистриссъ Фордъ, не могу я льстить; не могу пустословить, мистриссъ Фордъ. Грѣховно мое желаніе, но все-таки выскажу его: я желалъ бы, чтобъ твой мужъ былъ мертвъ; скажу и передъ знатнѣйшимъ лордомъ -- я желалъ бы сдѣлать тебя моей лэди.
   М. ФОР. Мнѣ быть вашей лэди, сэръ Джонъ? ахъ! жалкой была бы я лэди.
   ФОЛЬ. Да покажетъ мнѣ дворъ Франціи другую подобную. Вижу, какъ твои глаза поспорили бы съ брилліантомъ. У тебя именно тотъ самый дивный выгибъ бровей, къ которому такъ идетъ шапочка-корабликъ, шапочка-амазонка и всякая другая шапочка венеціанской моды.
   М. ФОР. Ко мнѣ, сэръ Джонъ, идетъ только простой чепчикъ, да и тотъ не очень.
   ФОЛЬ. Клянусь Богомъ, ты тиранка, говоря это; ты была бы совершеннѣйшей придворной дамой; и эта твердость твоей поступи, въ полукруглыхъ фижмахъ, придала бы необыкновенную прелесть твоей походкѣ. Вижу, что была бы ты, еслибъ счастье не было врагомъ тебѣ; но природа другъ тебѣ. Полно, ты не можешь скрыть этого.
   М. ФОР. Повѣрьте, ничего такого нѣтъ во мнѣ.
   ФОЛЬ. Что же заставило меня полюбить тебя? убѣдись хоть этимъ, что есть въ тебѣ что-то необыкновенное. Полно, не могу я льстить, говорить ты такая и этакая, подобно многимъ пришепетывающимъ распуколькамъ боярышника, похожимъ на женщинъ въ мужскомъ платьѣ, благоухающимъ, какъ Боклерсбёри во время сбора травъ {Часть города, въ которой жили по преимуществу дроггисты.},-- не могу; но я люблю тебя; никого, кромѣ тебя, и ты заслуживаешь этого.
   М. ФОР. Не обманывайте меня, сэръ; боюсь, вы любите мистриссъ Пэджь.
   ФОЛЬ. Это все равно, еслибъ ты сказала, что я люблю прогуливаться подлѣ долговой тюрьмы, которая такъ же противна мнѣ, какъ дымъ печи, въ которой обжигаютъ извѣсть.
   М. ФОР. Богу извѣстно какъ я люблю васъ, и вы когда-нибудь узнаете это.
   ФОЛЬ. Люби, я заслужу это.
   М. ФОР. Не могу не признаться вамъ, что вы ужь заслужили это; иначе не любила бы я васъ.
   РОЮЭ. (За сценой). Мистриссъ Фордъ, мистриссъ Фордъ! мистриссъ Пэджь у дверей, вся въ поту, запыхавшись, въ страшномъ испугѣ,-- говоритъ что ей необходимо сейчасъ же поговорить съ вами.
   ФОЛЬ. Никакъ не слѣдуетъ, чтобъ она меня видѣла здѣсь; я скроюсь за панели.
   М. ФОР. Сдѣлайте милость; она ужасно болтлива. (Фольстафъ прячется.)

Входятъ Мистриссъ Пэджь и Ровэнъ.

   Что, что такое?
   М. ПЭД. Что ты надѣлала, мистриссъ Фордъ? Ты осрамлена, опозорена, погибла навсегда!
   М. ФОР. Да что же такое?
   М. ПЭД. Какъ же это можно! имѣя мужемъ такого честнаго человѣка -- и подать ему такой поводъ къ подозрѣнію.
   М. ФОР. Какому подозрѣнію?
   М. ПЭД. Какому?-- Стыдись! какъ я ошиблась въ тебѣ!
   М. ФОР. Да скажи же, наконецъ, въ чемъ дѣло?
   М. ПЭД. Твой мужъ идетъ сюда со всѣми полицейскими служителями Виндзора отыскивать джентльмена, который, говоритъ, здѣсь, въ этомъ домѣ, и съ твоего согласія, съ злымъ умысломъ противъ его чести. Ты погибла.
   М. ФОР. Не можетъ быть этого.
   М. ПЭД. Дай Богъ, чтобъ не было, не было его здѣсь; но что твой мужъ идетъ сюда съ половиной Виндзора отыскивать его -- это вѣрно. Я обогнала ихъ, чтобъ предупредить тебя. Невинна ты -- отъ души радуюсь; но есть у тебя кто -- выпроводи его скорѣе.-- Что жь стоишь? напряги всѣ силы духа; спасай свое доброе имя, или простись съ нимъ навсегда.
   М. ФОР. Что же мнѣ дѣлать?-- Дѣйствительно, этотъ джентльменъ, другъ моего сердца -- у меня, и я боюсь не столько за свое доброе имя, сколько за него: не пожалѣла бы и тысячи фунтовъ, чтобъ только не былъ онъ здѣсь.
   М. ПЭД. Поди ты съ своимъ "не пожалѣла бы"; -- этимъ не поможешь; твой мужъ сейчасъ будетъ здѣсь; придумай скорѣй какъ бы выпроводить его -- скрыть его здѣсь невозможно.-- О, какже я ошиблась въ тебѣ!-- Да вотъ корзина; если онъ не очень ужь громаденъ -- онъ въ ней уляжется, мы завалимъ его грязнымъ бѣльемъ и отправимъ въ стирку; вели двумъ твоимъ служителямъ отнести его на Дэтчетской лугъ.
   М. ФОР. Онъ слишкомъ великъ -- не умѣстится въ ней.-- Что же, что же мнѣ дѣлать?

Фольстафъ выходитъ.

   ФОЛЬ. Покажите, покажите!-- дайте взглянуть!-- Умѣщусь, умѣщусь; послѣдуй совѣту твоей подруги -- умѣщусь.
   М. ПЭД. Какъ! это вы, сэръ Джонъ Фольстафъ! А ваше письмо, сэръ?
   ФОЛЬ. Люблю тебя, и никого кромѣ тебя. Помоги только убраться отсюда;-- вотъ и улегся; никогда болѣе (Онѣ заваливаютъ его грязнымъ бѣльемъ.)
   М. ПЭД. Помогай же, мальчуганъ, укрыть твоего господина! Зови людей, мистриссъ Фордъ!-- Вѣроломный же ты рыцарь!
   М. ФОР. Джонъ! Робертъ! (Робэнъ уходитъ. Служители входятъ.) Возьмите скорѣй эту корзину съ бѣльемъ; гдѣ же шестъ? что же стали? несите ее къ прачкамъ на Дэтчетской лугъ; ну, поворачивайтесь!

Входятъ Фордъ, Гіэджь, Кайюсъ и Сэръ Гугъ Эвансъ.

   ФОРД. Прошу, войдите; подозрѣваю безъ основанія -- смѣйтесь, потѣшайтесь надо мной; вполнѣ заслужу.-- Это что? куда несете вы это?
   СЛУЖ. Въ стирку.
   М. ФОР. Какое тебѣ дѣло, куда они несутъ это? нужно тебѣ и въ мытье-то мѣшаться.
   ФОРД. Въ мытье! какъ хотѣлось бы и мнѣ омыться отъ козла-то {Тутъ непереводимая игра созвучіями словъ buck-washing -- бученье бѣлья и buck -- козелъ.}!-- Козла, козла, козла!-- Да, козла; увѣряю васъ, козла, и матераго -- увидите. (Служители уходятъ съ корзиной.) Ночью мнѣ снилось, джентльмены; я разскажу вамъ мой сонъ.-- Вотъ, вотъ ключи; взойдите наверхъ, осмотрите всѣ комнаты, обшарьте все -- ручаюсь, выгонимъ лису изъ норы.-- Постойте, дайте прежде запереть этотъ выходъ; такъ,-- поднимайте теперь.
   ПЭДЖ. Да успокойтесь же, любезный Фордъ; вы, право, самому себѣ вредите.
   ФОРД. Правда, правда, Пэджь.-- Взойдемте, господа; теперь-то начнется потѣха; за мной, господа. (Уходитъ.)
   ЭВАН. Префантастишеская рефность.
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, эта сафсѣмъ не фъ мота фо франси; фо франси никто не рефнуй.
   ПЭДЖ. Пойдемте жь, господа, за нимъ; посмотримъ чѣмъ кончатся его поиски. (Уходитъ съ Эвансомъ и Кайюсомъ.)
   М. ПЭД. Не двойная это потѣха?
   М. ФОР. Теперь я даже не знаю чему больше радоваться: промаху ли мужа, или Фольстафа.
   М. ПЭД. Воображаю въ какомъ онъ былъ ужасѣ, когда твой мужъ спросилъ что въ корзинѣ.
   М. ФОР. Боюсь, и ему понадобится мытье; выбросятъ его въ воду -- будетъ совершенно кстати.
   М. ПЭД. Чтобъ утопиться гнусному бездѣльнику! желаю того же и всѣмъ ему подобнымъ.
   М. ФОР. Мой мужъ имѣлъ однакожь какую-нибудь особенную причину предполагать что Фольстафъ здѣсь; потому что до такого безобразія ревность его никогда не доходила еще.
   М. ПЭД. Я придумаю какъ бы узнать это; но Фольстафу этого мало; вѣдь безпутной его болѣзни однимъ этимъ пріемомъ не излѣчишь.
   М. ФОР. Не послать ли къ нему опять глупую Квикли съ извиненіемъ, что, нисколько не желая, выкупали его? подадимъ новую надежду для новаго наказанія.
   М. ПЭД. Пошлемъ; назначимъ ему, въ вознагражденіе, новое свиданіе завтра же въ восемь часовъ.

Возвращаются Фордъ, Пэджь, Кайюсъ и Сэръ Гугъ Эвансъ.

   ФОРД. Нѣтъ нигдѣ; можетъ быть негодяй только хвастался тѣмъ, чего не могъ добиться.
   М. ПЭД. Слышала?
   М. ФОР. Молчи.-- Хорошо же вы поступаете со мной, мэстеръ Фордъ, хорошо вѣдь?
   ФОРД. Да, да.
   М. ФОР. Да содѣлаетъ васъ небо лучшимъ вашихъ мыслей.
   ФОРД. Аминь.
   М. ПЭД. Вы страшно вредите себѣ, мэстеръ Фордъ.
   ФОРД. Да, да; что же дѣлать.
   ЭВАН. Если есть кто въ томѣ, въ комнати, въ шкапи, въ сунтуки, да проститъ мнѣ Каспоть крѣхи мои въ тень сута страшнофа.
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, это такъ; никафо нѣтъ.
   ПЭДЖ. На что же это похоже, Фордъ! и не стыдно вамъ? Какой злой духъ, какой демонъ вселилъ въ васъ такую фантазію. Ни за всѣ сокровища Виндзорскаго замка, не желалъ бы я вашей болѣзни.
   ФОРД. Виноватъ, мэстеръ Пэджь, и терплю за это.
   ЭВАН. Ви терпите отъ нешистой софѣсти; ваша шена такая шестна шеншина, какой не найтешь и въ пяти тисяшахъ пятистахъ шеншинъ.
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, фишу и я -- она шестна шеншинъ.
   ФОРД. Довольно; -- я обѣщалъ вамъ обѣдъ.-- Пойдемъ, пойдемъ погуляемъ въ ожиданіи его въ паркѣ; прошу васъ, простите мнѣ; послѣ я разскажу вамъ, что довело меня до этой глупости.-- Идемъ, жена; -- идемте, мистриссъ Пэджь; прошу васъ, отъ души прошу простить меня
   ПЭДЖ. Идемъ, господа; а посмѣяться -- все таки посмѣемся надъ нимъ. Прежде однакожь, прошу васъ всѣхъ завтра утромъ ко мнѣ на завтракъ, послѣ котораго позабавимся соколиной охотой -- у меня чудеснѣйшій соколъ. Такъ что-ли?
   ФОРД. Такъ, такъ!
   ЭВАН. Ктѣ отинъ, тамъ и я путу фторимъ.
   КАЙЮ. А ктѣ отинъ или тфа, тамъ и я путу треть.
   ЭВАН. Третьимъ, катѣли ви скасать {Въ подлинникѣ Кайюсъ, вмѣсто third -- третій, говоритъ turd -- кало, испражненіе, и потому Эвансъ говорить ему: "Что вы, какъ вамъ не стыдно!"}.
   ФОРД. Идемтежь, Пэджь.
   ЭВАН. А ви, прошу, не сапифайте сафтра хосяина, этафа фшифафа пестѣльника.
   КАЙЮ. Перетъ Богъ, никакъ не сапифай.
   ЭВАН. Фшифій этотъ пестѣльникъ встумалъ икрать, сапафляться нами.

[Уходятъ.)

  

СЦЕНА 4.

Комната въ домѣ Пэджа.

Входятъ Фентонъ и Мистриссъ Анна Пэджь.

   ФЕНТ. Нѣтъ, ничего не добьюсь я отъ твоего отца, и потому не отсылай меня болѣе къ нему, милая Анна.
   АННА. Ахъ, Боже мой, что же теперь дѣлать?
   ФЕНТ. Быть самой. Онъ говоритъ, что я слишкомъ знатнаго происхожденія, что хочу только поправить мое разстроенное состояніе его богатствомъ; кромѣ того, выставляетъ еще и другія препятствія: мои прежнія проказы, моихъ разгульныхъ друзей, и все твердитъ, что я люблю не тебя, а твое приданое.
   АННА. А можетъ-быть это и правда.
   ФЕНТ. О, нѣтъ, клянусь небомъ и всѣмъ будущимъ счастіемъ! Признаюсь впрочемъ, что первымъ побужденіемъ къ исканію твоей руки было дѣйствительно богатство твоего отца; но потомъ, ухаживая за тобой, я нашолъ что ты несравненно драгоцѣннѣе чеканеннаго золота, всѣхъ набитыхъ имъ мѣшковъ, и добиваюсь теперь единственно только тѣхъ сокровищъ, которыя заключаются въ тебѣ самой.
   АННА. И все-таки, любезный Фентонъ, постарайтесь пріобрѣсти расположеніе моего отца -- постарайтесь. Когда же ни старанія, ни просьбы не помогутъ -- тогда -- подите сюда -- (Отходятъ въ сторону и разговариваютъ.)

Входятъ Шалло, Слэндеръ и Мистриссъ Квикли.

   ШАЛЛ. Прерви разговоръ ихъ, мистриссъ Квикли; мой родственникъ самъ хочетъ говорить съ ней.
   СЛЭН. Соберусь наконецъ съ духомъ; стоитъ вѣдь только отважиться.
   ШАЛЛ. Не робѣй только.
   СЛЭН. Ни за что не сробѣю. Дѣло не въ этомъ, а въ томъ, что страшно.
   КВИК. Послушайте, любезная Анна, мэстеръ Слэндеръ желалъ бы сказать вамъ словечко.
   АННА. Сейчасъ.-- Это выборъ моего отца. О, какихъ гадкихъ уродствъ не скрашиваютъ триста фунтовъ годоваго дохода!
   КВИК. Какъ ваше здоровье, добрѣйшій мэстеръ Фентонъ? Прошу, на одно слово.
   ШАЛЛ. Она идетъ; смѣлѣй, племянникъ. Вспомни какой у тебя былъ отецъ.
   СЛЭН. У меня былъ отецъ, мистриссъ Анна;-- мой дядя можетъ разсказать вамъ много чудесныхъ его продѣлокъ.-- Прошу, дядя, разскажи мистриссъ Аннѣ какъ мой отецъ стянулъ двухъ гусей изъ курятника.
   ШАЛЛ. Мистриссъ Анна, мой племянникъ любитъ васъ.
   СЛЭН. Да, да, люблю, какъ люблю любую изъ женщинъ Глостершира.
   ШАЛЛ. Онъ намѣренъ содержать васъ какъ дворянку.
   СЛЭН. Непремѣнно; поспорю и съ короткохвостымъ и съ длиннохвостымъ; не уступлю никому изъ дворянства.
   ШАЛЛ. Онъ намѣренъ отказать вамъ на случай вдовства сто пятьдесятъ фунтовъ.
   АННА. Добрый мэстеръ Шалло, позвольте же ему самому говорить за себя.
   ШАЛЛ. Благодарю васъ за это, благодарю за такое ободреніе.-- Ну, братецъ, она требуетъ тебя. Я оставляю васъ. (Отходитъ въ сторону.)
   АННА. Ну, мэстеръ Слэндеръ.
   СЛЭН. Ну, добрая мистриссъ Анна.
   АННА. Послушаемъ что сами-то завѣщаете.
   СЛЭН. Завѣщаю? вотъ это штука, славная, право, штука! Нѣтъ, благодареніе Господу, я не приступалъ еще къ завѣщанію; нѣтъ, слава тебѣ Господи, не такой я еще болѣзненный.
   АННА. Я спрашиваю, мэстеръ Слэндеръ, чего вы отъ меня хотите?
   СЛЭН. Сказать правду, собственно я-то ничего не хочу отъ васъ, или весьма немногаго. Все это затѣяли вашъ отецъ и мой дядя; удастся -- хорошо; нѣтъ -- счастливому счастливая и доля! Они лучше могутъ вамъ сказать какъ и что; можете спросить вашего отца; да вотъ и онъ кстати.

Входятъ Пэджь и Мистриссъ Пэджь.

   ПЭДЖ. Ну что, мэстеръ Слэндеръ?-- Люби его дочь моя.-- Это что! зачѣмъ здѣсь мэстеръ Фентонъ? Вы, сэръ, оскорбляете меня, осаждая такъ домъ мой; не сказалъ развѣ я вамъ, что распорядился ужь моей дочерью.
   ФЕНТ. Не сердитесь, мэстеръ Пэджь.
   М. ПЭД. Прошу, любезный Фентонъ, оставьте мою дочь въ покоѣ.
   ПЭДЖ. Она не пара вамъ.
   ФЕНТ. Сэръ, угодно вамъ выслушать меня?
   ПЭДЖ. Нѣтъ, мэстеръ Фентонъ.-- Пойдемте, мэстеръ Шалло; пойдемъ, сынъ Слэндеръ.-- Зная мое рѣшеніе, вы оскорбляете меня, мэстеръ Фентонъ. (Уходитъ съ Шалло и Слайдеромъ.)
   КВИК. Просите мистриссъ Пэджь.
   ФЕНТ. Добрѣйшая мистриссъ Пэджь, любя вашу дочь такъ искренно и честно, я не могу, несмотря на отказъ, на требованія свѣтскаго приличія, прекратить мои исканія. Прошу, осчастливьте меня вашимъ согласіемъ.
   АННА. Добрая матушка, не отдавай меня за того глупца.
   М. ПЭД. И не думаю; для тебя у меня есть въ виду мужъ получше.
   КВИК. Мой господинъ, мэстеръ докторъ.
   АННА. Закопай лучше скорѣй въ землю; побей на смерть рѣпой.
   М. ПЭД. Перестань, успокойся.-- Любезный мэстеръ Фентонъ, не буду ни другомъ, ни врагомъ вашимъ; я разспрошу дочь, допытаюсь прежде дѣйствительно ли она любитъ васъ, и то, что узнаю опредѣлитъ и мои къ вамъ отношенія, а до тѣхъ поръ, прощайте, сэръ,-- ей необходимо идти; отецъ разсердится. (Уходитъ съ Анной.)
   ФЕНТ. Прощайте, добрая мистриссъ; прощай, Анна.
   КВИК. А вѣдь это все мое дѣло.-- Нѣтъ, говорю я ей, неужели вы отдадите свою дочь за дурака, или за лѣкаришку? Вы поглядите только на мэстеръ Фентона; -- все это мое дѣло.
   ФЕНТ. Благодарю тебя, и прошу, отдай это кольцо милой Аннѣ нынѣшнимъ же вечеромъ. Вотъ и тебѣ за труды. (Уходитъ.)
   КВИК. Пошли тебѣ Господь за это всякаго счастія! Предобрый онъ; за него, право, пойдешь въ огонь и въ воду.-- А все-таки хотѣлось бы чтобъ мистриссъ Анна досталась моему господину, или, пожалуй, и мэстеръ Слайдеру, или ужь мэстеръ Фентону. Сдѣлаю все, что могу для всѣхъ троихъ, потому что всѣмъ имъ обѣщала; и сдержу свое слово, но въ особенности мэстеръ Фентону.-- Ахъ, Боже мой, да вѣдь мнѣ нужно еще сбѣгать къ сэръ Джону Фольстафъ съ порученіемъ отъ двухъ моихъ красавицъ -- а я, дурища, болтаю здѣсь.

(Уходитъ.)

  

СЦЕНА 5.

Комната въ гостинницъ Подвязки.

Входятъ Фольстафъ и Бардольфъ.

   ФОЛЬ. Бардольфъ!
   БАРД. Здѣсь, сэръ.
   ФОЛЬ. Принеси мнѣ стопку хереса; да положи въ него кусокъ подожженнаго хлѣба. (Бардольфъ уходитъ.) -- На толи жилъ я такъ долго, чтобъ меня вытащили въ корзинѣ, какъ ворохъ требухи съ бойни, да и вывалили въ Темзу? Сыграютъ со мной въ другой разъ такую штуку -- пусть вынутъ мой мозгъ, стопятъ его въ сало и отдадутъ какой-нибудь собакѣ въ подарокъ на новый годъ. Бездѣльники бросили меня въ рѣку такъ спокойно, какъ будто топили слѣпыхъ щенятъ -- пятнадцать штукъ разомъ; а вѣдь ужь и по одному моему объему можно бы догадаться, что я одаренъ особенной способностью погружаться неимовѣрно быстро: будь дно даже и такъ глубоко, какъ адъ, я все-таки дошелъ бы до него. Попади они на мѣсто не такъ мелкое -- я утонулъ бы непремѣнно, а для меня этотъ родъ смерти противнѣе всѣхъ; вода вѣдь раздуваетъ человѣка -- что же сталось бы со мной, еслибъ я раздулся!-- сдѣлался бы гора-горой.

Бардольфъ возвращается съ виномъ.

   БАРД. Пришла мистриссъ Квикли; ей о чемъ-то нужно поговорить съ вами.
   ФОЛЬ. Подбавимъ къ водѣ Темзы немного хереса; животъ мой охолодѣлъ совершенно, какъ будто, вмѣсто пилюль для прохлажденія почекъ, принималъ комки снѣга.-- Зови.
   БАРД. Войди, любезная.

Входить Мистриссъ Квикли.

   КВИК. Съ вашего позволенія; вы извините меня -- желаю вашей милости добраго утра.
   ФОЛЬ. Возьми эти сосуды, и вскипяти мнѣ еще бутылку, да хорошенько.
   БАРД. Съ яицами, сэръ?
   ФОЛЬ. Просто, чистаго; не терплю куринаго помета въ питьѣ моемъ.-- (Бардольфъ уходить.) Что тебѣ?
   КВИК. Я къ вашей милости отъ мистриссъ Фордъ.
   ФОЛЬ. Фордъ! будетъ съ меня. Упоенъ ей, упоенъ совершенно, по горло {Тугъ непереводимая игра значеніемъ слова Ford -- бродъ.}.
   КВИК. Ахъ, Боже мой, бѣдняжка нисколько не виновата въ этомъ; она такъ бранила за это людей своихъ -- они ошиблись.
   ФОЛЬ. И я не менѣе, положившись на обѣщанія глупой бабы.
   КВИК. Она, сэръ, въ такомъ отъ этого отчаяніи, что ваше сердце разорвалось бы, глядя на нее. Мужъ ея отправляется нынѣшнимъ утромъ на соколиную охоту, и она проситъ васъ пожаловать къ ней между восьмымъ и девятымъ. Я должна какъ можно скорѣе возвратиться къ ней съ отвѣтомъ; она все загладитъ, ручаюсь вамъ.
   ФОЛЬ. Хорошо, я навѣщу ее. Такъ и скажи ей, да попроси обдумать что такое человѣкъ, пусть сообразитъ бренность его, и по этому судитъ о моей доблестности.
   КВИК. Скажу все.
   ФОЛЬ. Скажи.-- Между девятью и десятью, говоришь ты?
   КВИК. Между восьмью и девятью, сэръ.
   ФОЛЬ. Хорошо, ступай. Буду.
   КВИК. Миръ и благословеніе да пребудутъ съ вами, сэръ. (Уходитъ.)
   ФОЛЬ. Чтожь это Брукъ-то нейдетъ; онъ присылалъ сказать, чтобъ я непремѣнно ждалъ его; я жажду его денегъ.-- А, вотъ и онъ.

Входитъ Фордъ.

   ФОРД. Всякаго вамъ счастія, сэръ.
   ФОЛЬ. Вы, мэстеръ Брукъ, разумѣется, за тѣмъ, чтобъ узнать, что произошло между мной и женой Форда?
   ФОРД. Именно за тѣмъ, сэръ Джонъ.
   ФОЛЬ. Мэстеръ Брукъ, не солгу вамъ; я былъ у ней въ условный часъ.
   ФОРД. И успѣли?
   ФОЛЬ. Попасть въ страшнѣйшую непріятность.
   ФОРД. Какъ же это? Неужели она одумалась?
   ФОЛЬ. Нисколько, мэстеръ Брукъ; но подлый cornuto, мэстеръ Брукъ, мужъ ея, постоянно обуреваемый ревностью, является въ самую рѣшительную минуту нашего свиданія, тогда какъ кончались ужь предварительные поцѣлуи, объятія, увѣрѣнія -- этотъ какъ бы прологъ нашей комедіи,-- и съ цѣлой еще ватагой пріятелей, собранныхъ его безуміемъ, представьте себѣ, на поискъ во всемъ домѣ любовника его жены.
   ФОРД. Какъ, въ то самое время какъ вы были тамъ?
   ФОЛЬ. Какъ былъ тамъ.
   ФОРД. И онъ искалъ, и не нашолъ васъ?
   ФОЛЬ. Все услышите. По счастью прибѣгаетъ одна мистриссъ Пэджь, даетъ знать о приближеніи Форда, и благодаря ея находчивости и отчаянію жены Форда, меня выпроваживаютъ въ корзинѣ.
   ФОРД. Съ бѣльемъ!
   ФОЛЬ. Въ корзинѣ съ бѣльемъ; завалили меня страшно заношенными мужскими и женскими рубашками, грязными чулками, засаленными салфетками, и отъ всего этого, мэстеръ Брукъ, образовалась такая гнуснѣйшая смѣсь вони, какая никогда еще не оскорбляла ноздрей человѣка.
   ФОРД. И долго вы лежали въ ней?
   ФОЛЬ. Все услышите, мэстеръ Брукъ, услышите все, что я вытерпѣлъ, стараясь, чтобъ сдѣлать вамъ добро, склонить эту женщину на зло. Запрятавъ, такимъ образомъ, меня въ корзину, онѣ позвали двухъ безпутныхъ батраковъ Форда и велѣли отнести меня, какъ грязное бѣлье, на Дэтчетской лугъ; бездѣльники подняли меня на плечи и въ дверяхъ встрѣтили своего подлаго ревниваго господина, и онъ, разъ или два, спросилъ, что у нихъ въ корзинѣ. Дрожа всѣмъ тѣломъ отъ страха, я такъ и ждалъ, что безумный примется обшаривать ее; но судьба, рѣшившая уже, чтобъ былъ онъ рогоносцемъ, удержала его руку. Вотъ, онъ въ домъ, какъ сыщикъ, а я изъ дому, какъ грязное бѣлье. Но слушайте, мэстеръ Брукъ, слушайте что далѣе-то.-- Я терпѣлъ всѣ муки трехъ различныхъ смертей: во первыхъ, невыносимой боязни, чтобъ старый ревнивый баранъ не открылъ меня; потомъ -- страшно скорченнаго лежанья, касаясь головой ногъ, подобно хорошему клинку, пригнутому въ какомъ-нибудь четверикѣ рукоятью къ концу; и наконецъ,-- укупорки, подобно спирту, въ вонючее бѣлье, пришедшее уже въ броженіе отъ своего собственнаго сала. Представьте же себѣ человѣка моего сложенія,-- представьте, что я, какъ масло, не выношу жара, вѣчно таю, испаряюсь -- рѣшительно чудо какъ я не задохся. И изъ этой-то паровой ванны, когда я на половину ужь, какъ голландское блюдо, распарился въ жиру, попасть въ Темзу, раскаленному охладиться въ ней, подобно лошадиной подковѣ; раскаленному, мэстеръ Брукъ,-- раскаленному чуть не до красна,-- представьте вы себѣ это, мэстеръ Брукъ.
   ФОРД. Мнѣ, право, крайне жаль, сэръ, что изъ-за меня вы столько вытерпѣли. Все стало-быть кончено; вы вѣрно не захотите попытать еще.
   ФОЛЬ. Мэстеръ Брукъ, пусть бросятъ меня въ Этну, какъ бросили въ Темзу, а ужь такъ я не отстану отъ нея. Мужъ ея отправился нынче утромъ на соколиную охоту, и она назначила мнѣ новое свиданіе между восьмымъ и девятымъ часомъ, мэстеръ Брукъ.
   ФОРД. Восемь ужь било, сэръ.
   ФОЛЬ. Неужели? такъ я отправлюсь. Приходите какъ будетъ досугъ, и я сообщу вамъ на сколько успѣлъ; въ концѣ концевъ она все-таки будетъ вашей. Adieu! Она будетъ вашей, мэстеръ Брукъ; мэстеръ Брукъ, вы увѣнчаете Форда рогами. (Уходитъ.)
   ФОРД. Что же это? Ужь не видѣніе ли? не сонъ ли? сплю я? Проснись, мэстеръ Фордъ, проснись; дыра въ твоемъ лучшемъ платьѣ, мэстеръ Фордъ. Вотъ она женатая-то жизнь! вотъ каково имѣть бѣлье и корзины!-- Хорошо, покажу же я себя всѣмъ. Поймаю теперь прелюбодѣя; въ моемъ онъ домѣ; не улизнетъ отъ меня; невозможно: не спрячется въ полупенсовый кошелекъ, не забьется въ перечницу; а чтобы руководящій его дьяволъ и тутъ не помогъ ему, осмотрю даже и такія мѣста, куда и возможности нѣтъ забраться. Пусть того, что я есть, я не могъ избѣжать -- и то, чѣмъ такъ не хотѣлось быть, не смиритъ меня; добылъ рога, доводящіе до бѣшенства -- буду вполнѣ бѣшенъ.

(Уходитъ.)

  

ДѢЙСТВІЕ IV.

СЦЕНА 1

Улица.

Входятъ Мистриссъ Пэджь, Мистриссъ Квикли и Вилльямъ.

   М. ПЭД. Какъ ты думаешь, пришолъ ужь онъ къ мистриссъ Фордъ?
   КВИК. Навѣрное, или сейчасъ тамъ будетъ; а сильно онъ сердитъ на то, что бросили его въ воду. Мистриссъ Фордъ проситъ, чтобъ вы сейчасъ же пришли къ ней.
   М. ПЭД. Явлюсь; сведу только сына въ школу. Да вотъ и его учитель; вѣрно нынче нѣтъ ученья.

Входитъ. Сэръ Гугъ Эвансъ.

   Что же это, сэръ Гугъ? нѣтъ развѣ нынче ученья?
   ЭВАН. Нѣтъ; по просьпѣ мэстеръ Слэндера я талъ мальшикамъ посфолепи икрать нинше {Въ прежнихъ изданіяхъ: No; master Slender is let the boys leave to play... По Колльеру: No; master Slender is get the boys leave to play....}.
   КВИК. Добрѣйшая душа онъ!
   М. ПЭД. Сэръ Гугъ, мужъ говоритъ, что сынъ нашъ совсѣмъ не успѣваетъ. Прошу, сдѣлайте ему нѣсколько вопросовъ изъ латинской грамматики.
   ЭВАН. Филльямъ, сюта; потними калафа; ну!
   М. ПЭД. Подойди же, подними голову; отвѣчай учителю, не бойся.
   ЭВАН. Филльямъ, сколько въ именахъ шиселъ?
   ВИЛЛ. Два.
   КВИК. А я вотъ все думала, что и не перечтешь ихъ {Всѣ выходки Квикли въ этой сценѣ основаны на непереводимомъ созвучіи латинскихъ словъ съ англійскими, и потому тутъ, по неволѣ, должно было нѣсколько уклониться отъ подлинника.}.
   ЭВАН. Не мѣшай палтафней сфоей.-- Што прекрасній, Филльямъ?
   ВИЛЛ. Pulcher.
   КВИК. Пулярка! ужь какъ будто и нѣтъ ничего прекраснѣе какой-нибудь пулярки.
   ЭВАН. Ты сама глюпость, шеншина; прошу, можни.-- Што такое lapis, Филльямъ?
   ВИЛЛ. Камень.
   ЭВАН. А што камень, филльямъ?
   ВИЛЛ. Голышъ.
   ЭВАН. Нѣтъ, lapis; прошу, сапиши это въ моекъ сфой.
   ВИЛЛ. Lapis.
   ЭВАН. Карашо, Филльямъ. А отъ шефо саимстфуются шлены, Филльямъ?
   ВИЛЛ. Члены заимствуются отъ мѣстоимѣній, и склоняются такъ: Singnlariter, nominative, hic, haec, hoc.
   ЭВАН. Nominativo, hig, hag, hog; -- прошу, самѣшай: genitivo, liujus. Карашо, какъ ше accusativo?
   ВИЛЛ. Accusativo, hinc.
   ЭВАН. Прошу, фспомни, титя мое, карашенько; Accusativo, hing, hang, hog.
   КВИК. Хингъ, хангъ -- да это просто свиное хрюканье.
   ЭВАН. Остафь сфои глюпости, шеншина.-- Какъ focatifus, Филльямъ?
   ВИЛЛ. Vocativo -- vocativo --
   ЭВАН. Помни, Филльямъ, focatifus caret.
   КВИК. Карета -- дѣло хорошее.
   ЭВАН. Фостершись ше, шеншина.
   М. ПЭД. Молчи.
   ЭВАН. Какъ ше родительній падешь Pluralis, Филльямъ?
   ВИЛЛ. Genitivus casus?
   ЭВАН. Да.
   ВИЛЛ. Genilivo: horum, harum, horum.
   КВИК. Ну можно ли толковать ему о падежѣ, о родахъ козы Джени!-- Никогда и не поминай, дитя, объ этой мерзавкѣ.
   ЭВАН. Што ты, што ты, шеншина! какъ не стидно тепѣ.
   КВИК. Какъ вамъ-то не стыдно учить ребенка такимъ пакостямъ, которымъ и безъ васъ успѣетъ научиться -- стыдитесь вы!
   ЭВАН. Шеншина, ты софсѣмъ съ ума сашла! не имѣешь расфѣ никакихъ поняти о падеши, шисла и роди? Ты глюпѣйше сосдани во фсемъ христіанстфѣ.
   М. ПЭД. Молчи, пожалуста.
   ЭВАН. Теперь скаши, Филльямъ, какъ мѣстоимени склоняются?
   ВИЛЛ. Право, забылъ какъ.
   ЭВАН. Qui, quae, quod; а сапутешь сфой quis, сфой quod, сфой quods, полюшишь роска. Ступай, икрай теперь.
   М. ПЭД. Да онъ больше успѣлъ, чѣмъ я думала.
   ЭВАН. У нефо кароша память. Просшайте, мистриссъ Пэдшь.
   М. ПЭД. Прощайте, добрый сэръ Гугъ. (Сэръ Гугъ уходитъ.) Ступай домой, мой милый.-- Идемъ; я слишкомъ ужь замѣшкалась.

(Уходитъ.)

  

СЦЕНА 2.

Комната въ домѣ Форда.

Входитъ Фольстафъ и Мистриссъ Фордъ.

   ФОЛЬ. Мистриссъ Фордъ, ваша печаль поглотила всѣ мои страданія. Вижу, какъ вы благодушны въ вашей любви, и увѣряю, воздамъ вполнѣ, до волоска; и не только обыкновенными обязанностями любви, но и всѣми ея прикрасами, пополненіями и обрядами. Но увѣрены ли вы, что вашъ мужъ не помѣшаетъ намъ?
   М. ФОР. Онъ на соколиной охотѣ, милый сэръ Джонъ.
   М. ПЭД. (За сценой). Кума! кума Фордъ!
   М. ФОР. Войдите въ эту комнату, сэръ Джонъ. (Фольстафъ уходитъ.)

Входитъ Мистриссъ Пэджь.

   М. ПЭД. Здравствуй; есть, кромѣ тебя, кто-нибудь въ домѣ?
   М. ФОР. Кромѣ прислуги, никого.
   М. ПЭД. Въ самомъ дѣлѣ?
   М. ФОР. Право. (Тихо ей) Говори громче..
   М. ПЭД. Какъ же я рада, что никого нѣтъ у тебя.
   М. ФОР. Почему же?
   М. ПЭД. Потому что твой мужъ опять въ припадкѣ прежняго помѣшательства; такъ споритъ тамъ съ моимъ мужемъ, такъ издѣвается надъ всѣми женатыми, такъ проклинаетъ, безъ всякого разбора, всѣхъ дочерей Евы, такъ колотитъ себя по лбу, восклицая: "лезутъ, лезутъ вѣдь!" -- что всѣ случаи бѣшенства, какіе только видала -- кротость, обдуманность, терпѣніе въ сравненіи съ его теперешнимъ бѣснованіемъ. Я такъ рада, что толстаго-то рыцаря нѣтъ здѣсь.
   М. ФОР. Развѣ онъ и о немъ говоритъ?
   М. ПЭД. Ни о комъ, кромѣ его; клянется что въ послѣдній разъ, когда искалъ его, его вынесли въ корзинѣ; увѣряетъ моего мужа что онъ и теперь здѣсь; уговорилъ его и всѣхъ гостей отложить охоту и попытать еще разъ не окажутся ли его подозрѣнія вполнѣ справедливыми. Не могу и сказать тебѣ какъ я рада что рыцаря-то нѣтъ здѣсь; пусть же увидитъ всю свою глупость.
   М. ФОР. И онъ близко?
   М. ПЭД. Близехонько; въ концѣ улицы; сейчасъ явится.
   М. ФОР. Я погибла! Рыцарь здѣсь.
   М. ПЭД. Ну, не миновать тебѣ теперь позора, а рыцарю -- смерти.-- Чтоже ты за женщина!-- Вонъ его, вонь его; лучше ужь позоръ, чѣмъ смертоубійство.
   М. ФОР. Гдѣ же и какъ выйдти ему? что мнѣ съ нимъ дѣлать? Не спрятать ли опять въ корзину?

Входитъ Фольстафъ въ испугѣ.

   ФОЛЬ. Въ корзину? низачто, низачто въ мірѣ! Нельзя ли мнѣ такъ выйдти до его прихода?
   М. ПЭД. Ни какимъ образомъ; двери сторожатъ три его брата съ пистолетами въ рукахъ; если бы не это, разумѣется, вы могли бы еще ускользнуть до его прихода.-- Чтожь вы стоите?
   ФОЛЬ. Что же мнѣ дѣлать?-- Влѣзу въ трубу камина.
   М. ФОР. Въ нее они обыкновенно разряжаютъ свои охотничьи ружья. Влѣзьте лучше въ печь.
   ФОЛЬ. Гдѣ же она?
   М. ФОР. Нѣтъ, нѣтъ,-- я увѣрена, онъ и въ нее заглянетъ. Во всемъ домѣ нѣтъ ни шкафа, ни ларя, ни сундука, ни ящика, ни колодца, ни подвала, котораго онъ не зналъ бы: осмотритъ рѣшительно все. Въ домѣ вамъ нельзя спрятаться.
   ФОЛЬ. Такъ я выйду.
   М. ПЭД. Выйдете какъ есть, васъ убьютъ, сэръ Джонъ. Развѣ переодѣвшись --
   М. ФОР. Во что жь переодѣнемъ мы его?
   М. ПЭД. Вотъ ужь и не знаю.-- Женскаго платья на его толщину вѣдь не найдешь; а то можно было бы надѣть на него шапку, укутать платкомъ, накинуть покрывало.
   ФОЛЬ. Придумайте что-нибудь, мои добрыя; что бы тамъ ни было -- только бы спастись.
   М. ФОР. Тамъ на верху есть платье тетки моей горничной, толстой старухи изъ Брентфорда.
   М. ПЭД. Оно непремѣнно будетъ въ пору; она вѣдь нисколько не тоньше его; тамъ кажется и ея мохнатая шапка и платокъ. Бѣгите на верхъ, сэръ Джонъ.
   М. ФОР. Ступайте, ступайте, милый сэръ Джонъ; а мы поищемъ чѣмъ бы повязать вамъ голову.
   М. ПЭД. Скорѣй, скорѣй; мы сейчасъ придемъ наряжать васъ; надѣвайте между тѣмъ платье. (Фольстафъ уходитъ.)
   М. ФОР. Какъ бы я желала, чтобъ мой мужъ встрѣтилъ его въ этомъ нарядѣ; онъ терпѣть не можетъ старухи изъ Брентфорда; клянется что она вѣдьма, запретилъ ей ходить къ намъ, грозилъ прибить.
   М. ПЭД. Господи, подведи его подъ палку ея мужа, и за тѣмъ, да руководитъ палкой самъ дьяволъ.
   М. ФОР. А онъ въ самомъ дѣлѣ идетъ сюда?
   М. ПЭД. Безъ всякихъ шутокъ, и все толкуетъ о корзинѣ; онъ непремѣнно что-нибудь провѣдалъ о ней.
   М. ФОР. А вотъ увидимъ; я велю людямъ встрѣтить его опять, точно такъ же какъ и въ послѣдній разъ, съ корзиной на плечахъ.
   М. ПЭД. Прекрасно, но онъ сейчасъ будетъ здѣсь; идемъ же наряжать его брентфордской вѣдьмой.
   М. ФОР. Я скажу только людямъ что имъ дѣлать съ корзиной. Ступай на верхъ; я сейчасъ принесу ему какую-нибудь повязку. (Уходитъ.)
   М. ПЭД. На висѣлицу безчестнаго негодяя! что бы мы ни сдѣлали съ нимъ -- все будетъ мало. Но мы докажемъ, что и проказница жена можетъ быть честной, что смѣхъ и шутки не бѣда; старо, но справедливо, что черти въ тихомъ только омутѣ живутъ. (Уходитъ.)

Входитъ Мистриссъ Фордъ съ двумя Служителями.

   М. ФОР. Возьмите опять корзину на плечи; вашъ господинъ у дверей; велитъ поставить ее -- поставьте; скорѣй. (Уходитъ.)
   1 СЛУ. Ну, поднимай.
   2 СЛУ. Дай-то Богъ, чтобъ въ ней не было опять рыцаря.
   1 СЛУ. Авось нѣтъ; по мнѣ лучше ужь нести такой же грузъ свинцу.

Входятъ Фордъ, Пэджь, Шалло, Кайюсъ и Сэръ Гугъ Эвансъ.

   ФОРД. А окажусь правымъ, мэстеръ Пэджь, какъ же снимете вы съ меня названіе глупца?-- Поставьте корзину, бездѣльники.-- Позвать жену.-- Молодчикъ въ корзинѣ!-- О, гнусные угодники! да тутъ цѣлый заговоръ противъ меня. Но теперь пристыжу же я дьявола.-- Что жь, жена? иди, или сюда. Посмотри, какое отличное бѣлье отправляешь ты въ стирку.
   ПЭДЖ. Это выходитъ изъ всѣхъ ужь предѣловъ! Мэстеръ Фордъ, васъ нельзя оставлять на свободѣ, необходимо посадить на цѣпь.
   ЭВАН. Это шистѣйшее помѣшательстфо! ви пѣснуетесь, какъ пѣшена сопака.
   ШАЛЛ. Не хорошо, мэстеръ Фордъ, право, не хорошо.

Входитъ Мистриссъ Фордъ.

   ФОРД. Я то же говорю, сэръ.-- Пожалуйте, мистриссъ Фордъ; мистриссъ Фордъ, женщина честная, жена вѣрная, добродѣтельнѣйшее созданіе, имѣющее мужемъ ревниваго дурака!-- Такъ я безъ основанія подозрѣваю васъ, мистриссъ, безъ основанія?
   М. ФОР. Небо свидѣтель -- безъ всякаго, если подозрѣваете меня въ чемъ-нибудь нечестномъ.
   ФОРД. Прекрасно сказано, мѣдный лобъ; смотри же, не измѣни себѣ,-- Ну, выходи, любезный. (Начинаетъ выбрасывать бѣлье изъ корзины.)
   ПЭДЖ. Ни на что не похоже!
   М. ФОР. Какъ тебѣ не стыдно? Оставь хоть бѣлье-то въ покоѣ.
   ФОРД. Разоблачу тебя сейчасъ же.
   ЭВАН. Это песуміе. Ви катите растѣть фату шену? Остафьте, остафьте это.
   ФОРД. Опорожни корзину, говорю я.
   М. ФОР. Для чего же?
   ФОРД. Мэстеръ Пэджь, такъ вѣрно какъ я -- я, вчера въ этой самой корзинѣ былъ вынесенъ изъ моего дома мущина. Почему жь и ныньче не быть ему въ ней? А что онъ въ моемъ домѣ -- это несомнѣнно; мои свѣдѣнія вѣрны; моя ревность вполнѣ основательна. Выбросайте все бѣлье до чиста.
   М. ФОР. Найдешь кого-нибудь въ ней -- убей его, какъ блоху.
   ПЭДЖ. Никого нѣтъ.
   ШАЛЛ. Клянусь честью, не хорошо это, мэстеръ Фордъ; вы ужасно унижаете себя этимъ.
   ЭВАН. Мэстеръ Фордъ, фамъ нушно польше молиться, и не претафаться фантасіямъ фашего серса, то есть рефности.
   ФОРД. Такъ нѣтъ тутъ, кого ищу?
   ПЭДЖ. Нѣтъ; да нѣтъ его и нигдѣ, кромѣ вашей головы.
   ФОРД. Помогите же мнѣ еще разъ обыскать домъ мой; не найду чего ищу -- не извиняйте ничѣмъ моего безумія, сдѣлайте меня навсегда вашей застольной потѣхой; пусть говорятъ: "ревнивъ, какъ Фордъ, искавшій любовника жены въ свищѣ". Сдѣлайте мнѣ еще разъ это одолженіе; поищите еще разъ вмѣстѣ со мною.
   М. ФОР. Мистриссъ Пэджь! сходи со старухой внизъ; мужъ идетъ на верхъ.
   ФОРД. Со старухой! Какая это еще старуха?
   М. ФОР. Да тетка горничной изъ Брентфорда.
   ФОРД. Эта вѣдьма, эта потаскушка, старая продувная потаскушка! Не запретилъ я ей развѣ ходить въ домъ мой? Навѣрное съ порученіемъ, съ порученіемъ вѣдь? Мы простаки; куда намъ знать что дѣлается подъ видомъ гаданья. Она дѣйствуетъ ворожбой, заговорами, предсказаніями и тому подобными плутнями; все это выше нашего пониманія: мы ничего не знаемъ.-- Сходи, колдунья, сходи, старая вѣдьма; сходи, говорю я.
   М. ФОР. Нѣтъ, мой добрый, мой милый;-- добрые джентльмены, не давайте ему бить ее.

Входитъ Фольстафъ въ женскомъ платьѣ и Мистриссъ Пэджь.

   М. ПЭД. Идемъ, тетка Пратъ, идемъ, давай руку.
   ФОРД. Дамъ я себя знать этой теткѣ.-- (Бьетъ Фальстафа палкой) Вонъ, вѣдьма, потаскушка, выдра, гнусная туша! вонъ! вонъ! Забудешь у меня гадать, нашептывать! (Фальстафъ уходитъ.)
   М. ПЭД. Не стыдно ли вамъ? вѣдь вы до полусмерти избили бѣдную женщину.
   М. ФОР. Пожалуй она и умретъ еще отъ такихъ побой -- хорошо это будетъ.
   ФОРД. На висѣлицу проклятую эту вѣдьму.
   ЭВАН. По шести, я полакаю што эта шеншина тѣйстфительно фѣтьма. Не люплю я шеншинъ съ польшой поротой, а у этой я самѣтилъ, польшая порота потъ платкомъ.
   ФОРД. Чтожь, пойдете со мной, джентльмены? прошу, пойдемте; посмотрите чѣмъ увѣнчается моя ревность, навелъ и теперь на ложный слѣдъ -- не вѣрьте никогда мнѣ.
   ПЭДЖ. Такъ и быть, потѣшимъ его; пойдемте джентльмены. (Уходитъ съ Фордомъ, Шалло, Кайюсомъ и Эвансомъ.)
   М. ПЭД. Онъ жалостно избилъ его.
   М. ФОР. Безжалостно, напротивъ.
   М. ПЭД. А палку-то я освятила бы и повѣсила надъ алтаремъ; великую она оказала услугу.
   М. ФОР. Какъ же ты думаешь, можемъ мы, какъ честныя женщины, съ чистой совѣстью, продолжать еще преслѣдованіе его нашей местью?
   М. ПЭД. Духъ сладострастія, навѣрное, изгнанъ уже изъ него; не закабалилъ его дьяволъ совершенно, и съ пеней и съ неустойкой -- онъ, я думаю, никогда не посягнетъ болѣе на честь нашу.
   М. ФОР. А скажемъ мы нашимъ мужьямъ, какъ мы угостили его?
   М. ПЭД. Непремѣнно; хоть бы только для того, чтобъ выбить всѣ бредни изъ головы твоего мужа. Рѣшатъ они, что жалкому, безпутному жирному рыцарю мало еще этого -- мы имъ пособимъ.
   М. ФОР. Ручаюсь, они непремѣнно захотятъ осрамить его публично; да и я думаю, что безъ этого шутка наша будетъ какъ бы безъ конца.
   М. ПЭД. Такъ идемъ же, куемъ желѣзо пока горячо.
  

СЦЕНА 3.

Комната въ гостинницѣ Подвязки.

Входятъ Хозяинъ и Бардольфъ.

   БАРД. Сэръ, Германцы требуютъ трехъ лошадей; сакъ герцогъ прибудетъ завтра ко двору, и они желаютъ выѣхать къ нему навстрѣчу.
   ХОЗЯ. Какой же это герцогъ, ѣдущій такъ секретно? ничего не слыхалъ я о немъ при дворѣ. Я самъ съ ними потолкую; говорятъ они по англійски?
   БАРД. Говорятъ; я пошлю ихъ къ вамъ.
   ХОЗЯ. Лошадей дамъ; но заставлю заплатить, повыжму ихъ. Они цѣлую недѣлю распоряжались всѣмъ домомъ; для нихъ я отказывалъ другимъ гостямъ -- должны поплатиться, повыжму ихъ. Идемъ. (Уходятъ.)
  

СЦЕНА 4.

Комната въ домѣ Форда.

Входятъ Пэджь, Фордъ, Мистриссъ Пэджь, Мистриссъ Фордъ и Сэръ Гугъ Эвансъ.

   ЭВАН. Такофа плакорасумія въ шеншинѣ я никогда не фиталъ есше.
   ПЭДЖ. И онъ обѣимъ прислалъ эти письма въ одно время?
   М. ПЭД. Въ одну и туже четверть часа.
   ФОРД. Прости мнѣ, жена. Отнынѣ дѣлай что хочешь; скорѣй заподозрю самое солнце, что оно холодно, чѣмъ тебя въ легкомысліи; теперь честь твоя, въ томъ, кто сейчасъ былъ еретикомъ, незыблема какъ вѣра.
   ПЭДЖ. Хорошо, хорошо; будетъ. Не вдавайтесь же и въ извиненіяхъ въ такія же крайности, какъ въ оскорбленіяхъ; потолкуемъ лучше о нашемъ замыслѣ; пусть наши жены, для общей потѣхи, еще разъ назначутъ старому, жирному рыцарю свиданіе въ такомъ мѣстѣ, гдѣ бы мы могли накрыть и опозорить его.
   ФОРД. По моему всего лучше какъ онѣ говорили.
   ПЭДЖ. Передать, то есть, ему, что въ полночь онѣ ждутъ его въ паркѣ? Полноте -- не придетъ, низачто не придетъ.
   ЭВАН. Ви кафарили, што онъ билъ уше прошенъ въ рѣку; онъ билъ са тѣмъ польно есше припитъ въ фитѣ шеншини; полакаю, страхъ не посфолитъ прикатить ему; полакаю, плоть ефо такъ ушь накасана, што не мошетъ имѣть никакихъ фоштелѣній.
   ПЭДЖ. Я тоже думаю.
   М. ФОР. Думайте о томъ что съ нимъ дѣлать, когда придетъ, а чтобъ пришолъ -- предоставьте ужь это намъ.
   М. ПЭД. Есть старое преданіе, что охотникъ Герне, бывшій когда-то виндзорскимъ лѣсничимъ, въ продолженіи цѣлой зимы, каждую полночь, бродитъ вокругъ одного изъ дубовъ парка, съ огромными вѣтвистыми рогами на головѣ, и тутъ сушитъ деревья, портитъ скотъ, превращаетъ коровье молоко въ кровь, страшно гремя при этомъ цѣпью. Вы, я думаю, слыхали объ этомъ, знаете, что суевѣрная старина вѣрила этому, и передала сказку объ охотникѣ Герне и нашимъ временамъ за несомнѣнную истину?
   ПЭДЖ. Да; и теперь многіе еще боятся проходить въ глухую полночь мимо дуба Герне.
   М. ФОР. Мы заставимъ Фольстафэ придти на свиданіе съ нами къ этому дубу въ одеждѣ Герне, и съ огромными рогами на головѣ.
   ПЭДЖ. Положимъ, что онъ и придетъ, и въ томъ видѣ какъ вы говорите -- что жь за тѣмъ?
   М. ПЭД. Мы все придумали. Мы одѣнемъ дочь Анну, моего мальчугана, и еще троихъ или четверыхъ ихъ возраста, эльфами, гномами, феями, зелеными и бѣлыми, съ вѣнцами изъ восковыхъ свѣчь на головахъ и съ гремушками въ рукахъ, и спрячемъ ихъ въ какой-нибудь рытвинѣ близь дуба. Какъ только я, она и Фольстафъ сойдемся -- они тотчасъ же бросятся къ намъ съ дикими пѣснями; мы убѣжимъ какъ бы отъ страха, а они окружатъ Фольстафа, и примутся, какъ феи, щипать его, спрашивая: зачѣмъ дерзнулъ онъ, нечистый, явиться въ такомъ видѣ на священное мѣсто забавъ ихъ.
   М. ФОР. И пока онъ не скажетъ правды, пусть мнимыя феи, не шутя, щиплютъ и жгутъ его свѣчами.
   М. ПЭД. Скажетъ -- мы выйдемъ всѣ, снимемъ оленьи рога съ этого оборотня и проводимъ его насмѣшками домой, въ Виндзоръ.
   ФОРД. Дѣтей-то надо однакожь прежде выучить -- безъ этого не сыграть имъ этой комедіи.
   ЭВАН. Тѣтей я прикатофлю, и самъ яфлюсь съ ними въ фитѣ какой-нипудь опесьяни, и самъ пошку эта рисарь моей свѣшкой.
   ФОРД. Прекрасно. Я сейчасъ же пойду, и куплю для нихъ масокъ.
   М. ПЭД. Моя Анна будетъ царицей фей въ великолѣпномъ бѣломъ платьѣ.
   ПЭДЖ. И я куплю для него атласа;-- (Про себя) отсюда Слэндеръ и похититъ ее, и обвѣнчается съ ней въ Этонѣ.-- (Громко) Зачѣмъ же и откладывать, посылайте къ Фольстафу сейчасъ же.
   ФОРД. Нѣтъ, дайте мнѣ еще разъ сходить къ нему подъ именемъ Брука; онъ разскажетъ мнѣ всѣ свои предположенія. Придетъ навѣрное.
   М. ПЭД. Будьте увѣрены. Ступайтежь, приготовьте все нужное для нашихъ фей и гномовъ.
   ЭВАН. Да, саймемся этимъ; это путетъ самій сапавній и самій шестній опманъ. (Уходитъ съ Пэджемъ и Фордомъ.)
   М. ПЭД. Ступай и ты, пошли скорѣй къ сэръ Джону узнать явится ли онъ. (Мистриссъ Фордъ уходитъ.) А я къ доктору; я обѣщала ему, и кромѣ его, низакого не отдамъ моей Анны. Слэндеръ конечно богатъ, да дуракъ, хоть и нравится мужу болѣе всѣхъ. Докторъ же и богатъ и имѣетъ сильныхъ друзей при дворѣ; никому, кромѣ его, не достанется она -- явись тамъ хоть еще двадцать тысячь далеко достойнѣйшихъ.
  

СЦЕНА 5.

Комната въ гостинницъ Подвязки.

Входятъ Хозяинъ и Симпль.

   ХОЗЯ. Что тебѣ нужно, мужланъ? что, олухъ? говори, вѣщай, излагай; коротко, живо, мигомъ, разомъ.
   СИМП. Я, сэръ, къ сэръ Джону Фольстафъ отъ мэстера Слэндеръ.
   ХОЗЯ. Вонъ его комната, домъ, замокъ, кровать и койка; расписана вся за-ново исторіей блуднаго сына. Ступай, стукни, кликни; отзовется какъ антропофагинецъ. Постучись, говорю я тебѣ.
   СИМП. Къ нему пошла старуха, толстая старуха; осмѣлюсь, сэръ, подождать здѣсь, пока она выйдетъ отъ него; мнѣ собственно съ ней-то и нужно поговорить.
   ХОЗЯ. Толстая старуха? Этакъ, пожалуй, и обокрадутъ моего рыцаря. Окликну его.-- Эй, забіяка! буйный сэръ Джонъ! провозгласи воинственными своими легкими: тамъ ли ты? твой хозяинъ, твой Эфессецъ взываетъ къ тебѣ.
   ФОЛЬ. (Сверху). Что тебѣ?
   ХОЗЯ. А вотъ тутъ истый Татаринъ изъ цыганъ ждетъ выхода отъ тебя твоей толстухи. Выпускай, выпускай ее, забіяка; не срами моихъ комнатъ. Не люблю я этихъ таинственностей; брръ!

Входитъ Фольстафъ.

   ФОЛЬ. Дѣйствительно, хозяинъ, была у меня сейчасъ старая, толстая женщина; но она ушла ужь.
   СИМП. А осмѣлюсь спросить вашу милость, не ворожея ли это была изъ Брентфорда?
   ФОЛЬ. Она, улитка. На что она тебѣ?
   СИМП. Мой господинъ, сэръ, мой господинъ, мэстеръ Слайдеръ, увидавъ что она идетъ по улицѣ, послалъ меня спросить у ней объ одномъ Нимѣ, который укралъ у него цѣпочку -- находится ли эта цѣпочка у него, или нѣтъ.
   ФОЛЬ. Я говорилъ съ ней объ этомъ.
   СИМП. Что жь она, съ вашего позволенія, сказала?
   ФОЛЬ. Сказала, что тотъ же самый человѣкъ, который укралъ у мэстеръ Слэндера цѣпочку, и слизнулъ ее у него.
   СИМП. Но мнѣ все-таки самому хотѣлось бы поговорить съ ней; мнѣ еще кой о чемъ велѣно поговорить съ ней.
   ФОЛЬ. О чемъ же еще? говори.
   ХОЗЯ. Живо!
   ФОЛЬ. Умолчать и не думай.
   ХОЗЯ. Умолчи -- и ты мертвъ {Въ прежнихъ изданіяхъ: Simple. I may not conceal them, sir. Falst. Conceal them or thou diest... По Колльеру: Falst. You may not conceal them, sir. Host. Conceal them, and thou diest...}.
   СИМП. Да это сущіе, сэръ, пустяки, касательно только мистриссъ Анны Пэджь; хотѣлось узнать -- суждено моему господину обладать ею, или нѣтъ.
   ФОЛЬ. Суждено.
   СИМП. Что, сэръ?
   ФОЛЬ. Обладать ею -- или нѣтъ. Ступай, скажи, что такъ сказала старуха.
   СИМП. И я, съ вашего позволенія, такъ и могу сказать?
   ФОЛЬ. Такъ, дурень, и скажи.
   СИМП. Благодарю вашу милость. Какъ же обрадую я моего господина такими вѣстями. (Уходить.)
   ХОЗЯ. Ты мудрецъ, мудрецъ, сэръ Джонъ. Была въ самомъ дѣлѣ ворожея у тебя?
   ФОЛЬ. Была, хозяинъ, и научила такой мудрости, какой не научила и вся моя жизнь, и даромъ -- мнѣ же еще заплачено за то, что доставилъ случай поучить.

Входитъ Бардольфъ.

   БАРД. Бѣда, бѣда, сэръ! мошенничество! чистѣйшее мошенничество!
   ХОЗЯ. Гдѣ мои лошади? разражайся благопріятнымъ отвѣтомъ, бездѣльникъ.
   БАРД. Умчались съ плутами. Только что мы миновали Этонъ -- я сидѣлъ позади одного изъ нихъ -- они сбросили меня вдругъ въ грязную рытвину, пришпорили лошадей и скрылись, какъ три германскіе дьявола, три доктора Фаустуса.
   ХОЗЯ. Это они поскакали только на встрѣчу герцога; не говори, негодяй, скрылись; Германцы честные люди.

Входитъ Сэръ Гугъ Эвансъ.

   ЭВАН. Ктѣ хосяинъ?
   ХОЗЯ. Что вамъ угодно, сэръ?
   ЭВАН. Перекись сфоихъ постояльсовъ; въ коротъ пріѣкалъ отинъ исъ трусей моихъ и расскасалъ мнѣ, што три керманскіе мошенника натули фсѣхъ хосяевъ въ Ридинкъ, въ Майденхедъ, въ Кольпрукъ, и лошатьми и деньками. Я кафарю это исъ топра, фитите ли, къ фамъ располошени. Ви шелофѣкъ умній, умѣете потсмѣять, потшутить -- не карашо, если и натъ фами потшутятъ. Просшай. (Уходитъ.)

Входитъ Кайюсъ.

   КАЙЮ. Ктѣ касяинъ de Jarterre?
   ХОЗЯ. Здѣсь, мэстеръ докторъ, и въ недоумѣніи, въ загадочной дилеммѣ.
   КАЙЮ. Не моку скасифай што оснашай это, но мнѣ скасифалъ, што фи тѣлай пальшой прикатофлени тля кермански керсокъ, а тфоръ, клянусь шестью, не ошитай никакой керсокъ. Я эта скасифай фамъ по топра къ фамъ располошени, adieu. (Уходитъ.)
   ХОЗЯ. Кричи, бѣги, негодяй!-- помоги мнѣ, рыцарь; я погибъ; бѣги, лови, кричи, негодяй! я погибъ! (Уходитъ съ Бардольфомъ.)
   ФОЛЬ. Желалъ бы, чтобъ и весь міръ былъ надутъ; потому что и я надутъ, да и избитъ еще. Ну что, еслибъ дворъ узналъ о моихъ превращеніяхъ, какъ былъ выкупанъ и отдутъ -- онъ по каплѣ вытопилъ бы изъ меня весь жиръ, смазалъ бы мной рыбацкіе сапоги; ручаюсь, бичевалъ бы меня колкими насмѣшками, пока я не сморщился бы, какъ засушенная груша. Съ тѣхъ поръ, какъ, играя въ примеро, я поклялся ложно -- нѣтъ мнѣ болѣе счастія. Хвати у меня духа хоть на одну молитву -- я покаялся бы.

Входитъ Квикли.

   Откуда?
   КВИК. Отъ двухъ красотокъ.
   ФОЛЬ. Къ черту одну, къ его бабушкѣ -- другую, вотъ онѣ обѣ и пристроены! Я вытерпѣлъ изъ-за нихъ болѣе, чѣмъ возможно подлой скудельности человѣческой природы.
   КВИК. А онѣ-то развѣ не потерпѣли также? Досталось и имъ, и въ особенности одной; бѣдняжка мистриссъ Фордъ вся въ черныхъ и синихъ пятнахъ -- живаго мѣста нѣтъ.
   ФОЛЬ. Что ты тамъ толкуешь о черныхъ и синихъ пятнахъ, когда я во всѣхъ цвѣтахъ радуги; чуть чуть не былъ еще схваченъ вмѣсто брентфордской вѣдьмы. Не помоги мнѣ необыкновенная моя находчивость, мое искусство представлять старуху -- подлецъ констабль, непремѣнно засадилъ бы меня, какъ вѣдьму, въ гнусную колодку.
   КВИК. Позвольте, сэръ, переговорить съ вами въ вашей комнатѣ; вы услышите въ какомъ положеніи дѣла; ручаюсь, увидите что не такъ они дурны. Вотъ письмо -- оно кое-что скажетъ вамъ.-- Бѣдняжки, сколько хлопотъ, чтобы соединить васъ! Непремѣнно кто-нибудь изъ васъ прогнѣвилъ небо; вотъ оно и не даетъ вамъ удачи.
   ФОЛЬ. Идемъ въ мою комнату. (Уходятъ.)
  

СЦЕНА 6.

Другая КОМНАТА въ гостинницъ Подвязки.

Входятъ Фентонъ и Хозяинъ.

   ХОЗЯ. Нѣтъ, мэстеръ Фентонъ, не говорите ничего; мнѣ такъ тяжко -- брошу все.
   ФЕНТ. И все таки выслушаешь меня. Помоги мнѣ, и клянусь честью джентльмена, я дамъ тебѣ за это сто фунтовъ золотомъ -- гораздо больше того, что потерялъ ты.
   ХОЗЯ. Я выслушаю васъ, мэстеръ Фентонъ, и сохраню, покрайней мѣрѣ, что услышу въ тайнѣ.
   ФЕНТ. Не разъ говорилъ уже я тебѣ, что люблю прекрасную Анну Пэджь, которая отвѣчаетъ мнѣ, на сколько это въ ея власти, полнѣйшей взаимностью. Вотъ я получилъ отъ нея письмо, которое удивитъ тебя. То, что касается собственно до меня такъ связано съ замышленной ими шуткой, что нельзя не передать всего. Подробности шутки, въ которой главную роль долженъ играть жирный Фольстафъ, (Подавая ему письмо) ты прочтешь, впрочемъ, здѣсь.-- Теперь слушай же, мой добрый хозяинъ: ночью, между двѣнадцатымъ и первымъ, моя милая Анна должна представлять близь дуба Герне царицу фей -- для чего, узнаешь изъ письма,-- отсюда отецъ велѣлъ ей, когда всѣ будутъ заняты своими ролями, скрыться потихоньку съ Слэндеромъ и сейчасъ же обвѣнчаться съ нимъ въ Этонѣ, и она согласилась. Мать же, которая всегда была противъ этого союза ради доктора Кайюса, устроила такъ, что ее похититъ онъ, и тотчасъ же обвѣнчается съ ней въ своемъ приходѣ, гдѣ и пасторъ ждетъ уже; покорившись, для виду матери, она дала свое согласіе и доктору. Отецъ рѣшилъ что она будетъ вся въ бѣломъ, что по этому цвѣту Слэндеръ подойдетъ къ ней, возметъ ее за руку, и она послѣдуетъ за нимъ; мать же -- что она явится, чтобы докторъ могъ узнать ее -- потому что всѣ будутъ въ маскахъ -- вся въ зеленомъ съ длинными лентами на головѣ, что докторъ, улучивъ минуту, подойдетъ къ ней, ущипнетъ ея руку, и она согласилась идти по этому знаку за нимъ.
   ХОЗЯ. Кого жь думаетъ она обмануть: отца или мать?
   ФЕНТ. Обоихъ, чтобъ бѣжать со мной. И вотъ въ чемъ моя къ тебѣ просьба -- устрой такъ, чтобы между двѣнадцатью и первымъ викарій былъ въ церкви совершенно готовый тотчасъ же соединить сердца наши священными узами брака.
   ХОЗЯ. Хорошо, улаживайте же свое, а я отправлюсь къ викарію; явитесь съ невѣстой -- викарій не заставитъ ждать себя.
   ФЕНТ. Навсегда обяжешь; кромѣ того, получишь награду сейчасъ же. (Уходятъ.)
  

ДѢЙСТВІЕ V.

СЦЕНА 1.

Комната въ гостинницѣ Подвязки.

Входятъ Фольстафъ и Мистриссъ Квикли.

   ФОЛЬ. Прошу, кончи болтовню свою; -- ступай. Сдержу свое слово. Это третій разъ; авось нечетное число будетъ благодатнѣй. Ступай; говорятъ, въ нечетныхъ числахъ есть какая-то чародѣйственная сила въ отношеніи къ рожденію, судьбѣ и смерти.-- Ступай.
   КВИК. Я добуду вамъ цѣпь; постараюсь добыть и пару рогъ.
   ФОЛЬ. Ступай, говорю; время идетъ; голову вверхъ, сѣмени ногами. (Квикли уходитъ.)

Входитъ Фордъ.

   А, мэстеръ Брукъ!-- Мэстеръ Брукъ, дѣло сладится въ эту ночь, или никогда. Будьте около полуночи въ паркѣ, близь дуба Герне -- чудеса увидите.
   ФОРД. А ну Шэлло. (Сэмпль уходитъ). И мировой судья можетъ быть иногда благодаренъ своему другу за слугу. Теперь, пока еще моя мать жива, я держу только трехъ лакеевъ да одного мальчика. Но что жъ такое? я все-таки живу, какъ бѣдный, родовитый дворянинъ.
   Анна. Я не могу вернуться домой безъ васъ. Пока вы не придете, не сядутъ за обѣдъ.
   Слендеръ. Ей-богу, мнѣ рѣшительно не хочется ѣсть; благодарю васъ точно такъ же, какъ будто я и поѣлъ.
   Анна. Пожалуйста, пойдемте.
   Слендеръ. Право, благодарю васъ; я лучше буду прохаживаться здѣсь въ это время. На дняхъ я ушибъ себѣ колѣно, фехтуя на сабляхъ и шпагахъ съ учителемъ фехтованія; условіе у насъ было -- три удара за блюдо варенаго чернослива, и, клянусь вамъ честью, съ тѣхъ поръ я не могу выносить запахъ горячаго кушанья. Чего это ваши собаки такъ лаютъ? Не водятъ ли по городу медвѣдей?

АННА ПЭДЖЪ ПРИГЛАШАЕТЪ СЛЕНДЕРА ОБѢДАТЬ (Дѣйствіе I, сц. 1).

Картина извѣстнаго англійскаго жанриста Роберта Смирка (Rob. Smirke, R. A. 1752--1845).

(Бойделевская галлерея).

   Анна. Кажется -- да; такъ я, по крайней мѣрѣ, слышала.
   Слендеръ. Очень мнѣ нравится это увеселеніе, и никто въ Англіи не держитъ пари при этомъ такъ горячо, какъ я. А вы, я думаю, пугаетесь, когда видите спущеннаго медвѣдя?
   Анна. Очень пугаюсь.
   Слендеръ. А мнѣ такъ не давай ѣсть и пить, только показывай ихъ. Спущеннаго Секерсона я видѣлъ разъ двадцать и даже за цѣпь трогалъ; но если бъ вы слышали, какъ женщины кричали и визжали при этомъ -- просто страсть, честное слово! Впрочемъ, дѣйствительно, для женщинъ медвѣди невыносимы; это такія грубыя, неблаговоспитанныя животныя.
  

Входитъ Пэджъ.

  
   Пэджъ. Пожалуйте, любезнѣйшій Слендеръ, пожалуйте: мы всѣ ждемъ васъ.
   Слендеръ. Мнѣ рѣшительно не хочется ѣсть; покорнѣйше васъ благодарю.
   Пэджъ. Нѣтъ ужъ, чортъ возьми, я не позволю вамъ распоряжаться въ этомъ случаѣ. Пожалуйте, пожалуйте!
   Слендеръ. Нечего дѣлать -- прошу васъ идти впередъ.
   Пэджъ. Извольте идти вы, я слѣдую за вами.
   Слендеръ. Миссъ Анна, вамъ слѣдуетъ идти первой.
   Анна. Нѣтъ, пожалуйста, проходите вы.
   Слендеръ. Нѣтъ-съ, ни за что: я никакъ не рѣшусь нанести вамъ это оскорбленіе.
   Анна. Пожалуйста, сэръ.
   Слендеръ. Нечего дѣлать, я буду лучше невѣжливъ, чѣмъ надоѣдливъ. Вы сами себя оскорбляете -- право такъ! (Уходятъ).
  

СЦЕНА II.

Тамъ же.

Входятъ сэръ Гугъ Эвансъ и Сэмпль.

   Эвансъ. Ступай и узнай, какъ пройти къ дому доктора Каюса. Тамъ живетъ мистриссъ Квикли. Она у доктора что-то въ родѣ его няньки, или его сидѣлка, или кухарка, или прачка, швея -- что-то такое, однимъ словомъ.
   Сэмпль. Слушаю-съ.
   Эвансъ. Нѣтъ, вотъ что будетъ еще лучше: отдай ей это письмо, потому что эта женщина давно знакома съ миссъ Анною Пэджъ. А въ письмѣ ее просятъ содѣйствовать твоему господину въ сватовствѣ его къ миссъ Пэджъ. Ступай же, пожалуйста, поскорѣе, а я пойду кончать обѣдъ; остались еще яблоки и сыръ. (Уходятъ).
  

СЦЕНА III.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

Входятъ Фальстафъ, хозяинъ гостиницы, Бардольфъ, Нимъ, Пистоль и Ровинъ.

  
   Фальстафъ. Почтеннѣйшій хозяинъ Подвязки!
   Хозяинъ. Что скажетъ мой плутъ-забіяка? Говори учено и умно.
   Фальстафъ. Вотъ что, мой хозяинъ: я долженъ уволить кое-кого изъ моей свиты.
   Хозяинъ. Увольняй, буйный Геркулесъ, спроваживай. Пусть проваливаютъ рысцой, рысцой!
   Фальстафъ. Я истрачиваю здѣсь по десяти фунтовъ въ недѣлю.
   Хозяинъ. Ты императоръ, цезарь и кесарь! Бардольфа я возьму къ себѣ: онъ будетъ цѣдить и разливать вино. По сердцу ли тебѣ мои слова, свирѣпый Гекторъ?
   Фальстафъ. Сдѣлай это, мой добрый хозяинъ.
   Хозяинъ. Сказалъ, такъ и кончено. Вели ему слѣдовать за мною. (Бардольфу). Посмотримъ, какъ ты умѣешь пѣнить вино. Я слова своего не мѣняю. Ступай за мной.

(Уходитъ).

   Фальстафъ. Бардольфъ иди за нимъ. Подносчикомъ быть не дурно. Изъ стараго плаща выходитъ новый камзолъ; поношенный слуга превращается въ свѣжаго подносчика. Ну, иди; прощай.
   Бардольфъ. Этой жизни я всегда желалъ; теперь мои дѣла пойдутъ отлично.
   Пистоль. О, низкій цыганъ! Такъ ты желаешь управлять краномъ?

(Бардольфъ уходитъ).

   Нимъ. Онъ былъ зачатъ во хмелю. Какова острота? а? Въ немъ нѣтъ ничего геройскаго -- въ этомъ и вся штука.
   Фальстафъ. Я радъ, что спустилъ отъ себя этотъ ящикъ съ трутомъ. Его воровство было ужъ слишкомъ открытое; въ своихъ мошенническихъ продѣлкахъ онъ былъ похожъ на дурного пѣвца: не зналъ мѣры и такта.
   Нимъ. Талантливый воръ крадетъ всегда съ паузами.
   Пистоль. "Крадетъ!" экое глупое слово! Мудрый человѣкъ сказалъ бы: "перемѣщаетъ".
   Фальстафъ. Все это хорошо, господа; но дѣло вотъ въ чемъ: я остался почти безъ сапогъ.
   Пистоль. Въ такомъ случаѣ, берегись отморозить ноги.
   Фальстафъ. Тутъ ужъ нечего дѣлать: приходится приняться за надувательство, приходится подыматься на разныя выдумки.
   Пистоль. Молодые воронята должны же имѣть пищу.
   Фальстафъ. Кто изъ васъ знаетъ здѣсь въ городѣ Форда?
   Пистоль. Я его знаю: парень здоровый.
   Фальстафъ. Честные друзья мои, я хочу сказать вамъ, что теперь во мнѣ...
   Пистоль. Два ярда, да пожалуй и больше въ обхватѣ.
   Фальстафъ. Полно, Пистоль, теперь не до остротъ! Правда, въ окружности я имѣю два ярда, но теперь меня занимаетъ не убавка, а прибавка. Однимъ словомъ, имѣю я намѣреніе поиграть въ любовь съ женою этого Форда; чую носомъ благорасположеніе ея ко мнѣ. Она любезничаетъ, заигрываетъ, строитъ глазки. Я уразумѣваю смыслъ этого интимнаго стиля; въ немъ даже самая неблагопріятная для меня фраза означаетъ въ переводѣ на чистый англійскій языкъ: "я вся принадлежу сэру Джону Фальстафу".
   Пистоль. Онъ изучилъ ея мысли, и перевелъ ея мысли съ языка непорочности на англійскій.
   Нимъ. Якорь брошенъ глубоко. Хороша эта острота?
   Фальстафъ. Ну-съ, люди толкуютъ, что кошелекъ мужа вполнѣ въ ея рукахъ, a y него цѣлый легіонъ серебряныхъ ангеловъ.
   Пистоль. Возьми себѣ въ услуженіе столько же дьяволовъ -- и я скажу: "маршъ на нее, дитя мое!"
   Нимъ. Остроуміе растетъ. Отлично! Поострите-ка на счетъ ангеловъ!
   Фальстафъ. Я написалъ къ ней вотъ это письмо; а вотъ и другое -- къ женѣ Пэджа, которая тоже нѣсколько часовъ назадъ дѣлала мнѣ глазки и весьма основательно осматривала всю мою персону. Лучъ ея взглядовъ золотилъ то мою ногу, то мое величественное брюхо.
   Пистоль. Стало-быть, солнце кидало свои лучи на кучу навоза.
   Нимъ. Благодарю тебя за эту остроту.
   Фальстафъ. О, она пробѣгала по моимъ формамъ съ такимъ жаднымъ вниманіемъ, что вожделѣніе ея взглядовъ сожигало меня точно зажигательное стекло. Вотъ письмо и къ ней; она тоже управляетъ кошелькомъ; она -- Гвіана, вся полная золотомъ и щедрости. Я сдѣлаюсь казначеемъ у этихъ барынь, а онѣ будутъ моими казначействами; я найду въ нихъ восточную и западную Индію и поведу торговлю съ обѣими. Такъ вотъ ты отнеси это письмо къ мистриссъ Пэджъ, а ты это къ мистриссъ Фордъ. Расцвѣтемъ мы, дѣти мои, расцвѣтемъ!
  

                                        Пистоль.

                       И, значитъ, я, носящій на бедрѣ
                       Булатный мечъ, Пандаромъ Трои стану?
                       Нѣтъ, лучше пусть возьметъ насъ Люциферъ!
  
   Нимъ. Я не хочу участвовать въ гнусной потѣхѣ. Возьми себѣ твое потѣшное письмо. Не желаю портить мою репутацію.
  

                                        Фальстафъ (Робину).

  
                       Неси же ты, мальчишка, эти письма
                       Проворнѣе; несись, какъ мой корабль,
                       Къ темъ золотымъ странамъ. А вы, мерзавцы,
                       Вонъ! Къ чорту всѣ! Исчезните, какъ градъ!
                       Не вѣдайте покоя, пресмыкайтесь,
                       Пристанища ищите, безпрестанно
                       Взадъ и впередъ мечитесь! Вонъ сейчасъ!
                       Фальстафъ духъ времени усвоитъ -- и отлично
                       Одинъ съ своимъ пажомъ онъ заживетъ практично.

(Фальстафъ и Робинъ уходятъ).

  

                                        Пистоль.

  
                       Пусть коршуны кишки твои растреплютъ!
                       Не мало, братъ, костей фальшивыхъ есть,
                       Чтобъ надувать и богачей и бѣдныхъ --
                       И въ тѣ поры, когда ты будешь нищъ,
                       Фригійскій турокъ гнусный, будетъ туго
                       Мой кошелекъ монетами набитъ.
  
   Нимъ. У меня есть замыселъ, который будетъ остроумнымъ мщеніемъ.
  

                                        Пистоль.

  
                       Ты хочешь мстить?
  

                                        Нимъ.

  
                                                     Хочу -- клянуся небомъ
                       И звѣздами!
  

                                        Пистоль.

  
                                           А чемъ же мстить? мечомъ
                       Иль хитростью?
  

                                        Нимъ.

  
                                                     И тѣмъ, и этимъ. Пэджу
                       Я разскажу про замыслы его.
  

                                        Пистоль.

  
                       А я пойду и Форду все открою,
                       Что гнусный плутъ Фальстафъ намѣренъ тоже
                       Голубку взять его и завладѣть казною,
                       И смять его супружеское ложе.
  
   Нимъ. Мое остроумное мщеніе не охладѣетъ. Я буду подстрекать Пэджа употребить въ дѣло ядъ; я вгоню его въ желтуху, потому что такое потрясеніе мины -- очень опасно. Вотъ каково мое остроуміе.
   Пистоль. Ты -- Марсъ всѣхъ недовольныхъ. Я твой помощникъ. Идемъ же!

(Уходятъ).

ДОКТОРЪ КАЮСЪ ЗАСТАЕТЪ У СЕБЯ ВЪ КАБИНЕТѢ СЭМПЛЯ. (Дѣйств. I, сц. 4).

Картина Роберта Смирка (Rob. Smirke). (Малая Бойделевская галлерея).

  

СЦЕНА IV.

Комната въ домѣ доктора Каюса.

Входятъ мистриссъ Квикли, Сэмпль и Регби.

  
   Квикли. Вотъ что, Джонъ Регби, ты ступай, пожалуйста, къ надворному окну и смотри, не идетъ ли домой мой хозяинъ, докторъ Каюсъ; а то, если онъ вернется и застанетъ у себя въ домѣ кого-нибудь -- опять начнетъ пытать долготерпѣніе Господа и языкъ англійскаго короля.
   Регби. Пойду сторожить.
   Квикли. Да, иди; а за труды я вскипячу для тебя молочка на послѣднемъ огнѣ. (Регби уходитъ). Честный, услужливый, добрый малый; лучшій слуга, какого только можно принять въ домъ. И притомъ, увѣряю васъ, совсѣмъ не сплетникъ и не забіяка. Самый большой недостатокъ его, что онъ очень богомоленъ. На этотъ счетъ онъ довольно упрямъ; но вѣдь у всякаго есть свои недостатки. Оставимъ, однако, это. Вы говорите, что ваше имя -- Питеръ Сэмпль?
   Сэмпль. Да, за неимѣніемъ лучшаго.
   Квикли. И вы слуга мистера Слендера?
   Сэмпль. Совершенно такъ.
   Квикли. Какой это Слендеръ? Съ этакой большой круглой бородой, похожей на ножъ перчаточника?
   Сэмпль. Совершенно не такъ: у него крохотное лицо съ маленькой желтой бородкой; на корицу похожа цвѣтомъ эта бородка.
   Квикли. Человѣкъ онъ, кажется, смирный, спокойный?
   Сэмпль. Смирный, но при случаѣ ловко работаетъ кулакомъ, какъ и всякій другой, между моей головой и его головой. Разъ у него была драка съ полевымъ сторожемъ.
   Квикли. Что вы говорите? О, теперь я припоминаю. Вѣдь это тотъ самый, что носитъ, такъ сказать, голову вверхъ и ходитъ фертомъ?
   Сэмпль. Совершенно такъ.
   Квикли. Ну, въ такомъ случаѣ, дай Богъ Аннѣ Пэджъ не найти худшей партіи! Скажите господину пастору Эвансу, что я сдѣлаю все, что могу для вашего хозяина. Анна дѣвушка хорошая, а я желаю...
  

Регби возвращается.

  
   Регби. Горе намъ! Спасайтесь: баринъ идетъ.
   Квикли. Будетъ намъ всѣмъ бѣда! Спрячьтесь, добрѣйшій молодой человѣкъ, въ эту комнату! (Вталкиваетъ Сэмпля въ кабинетъ). Онъ скоро уйдетъ. Эй, Джонъ Регби! Джонъ! Да поди же сюда. Джонъ, говорятъ тебѣ! Ступай, узнай, не приключилось ли чего съ нашимъ господиномъ? Ужъ не случилось ли чего съ нимъ, что его такъ долго нѣтъ? (Напѣваетъ).
  

                    Тамъ внизу, внизу низехонько...

Входитъ докторъ Каюсъ.

  
   Каюсъ. О чемъ это ты распѣлась? Не люблю я этихъ штукъ. Принеси мнѣ изъ кабинета un boitier vert -- ящикъ, зеленый ящикъ; понимаешь, что я говорю? зеленый ящикъ!
   Квикли. Конечно, понимаю; сейчасъ принесу. (Въ сторону). Я очень рада, что онъ не идетъ туда самъ; застань онъ тамъ молодого человѣка, началъ бы бодаться рогами, какъ бѣшеный.
   Каюсъ. Fe, fe, fe, fe! ma foi, il fait fort chaud! Je m'en vais a la Cour -- la grande affaire.
   Квикли. (выходя изъ кабинета). Этотъ ящикъ?
   Каюсъ. Oui; mette le au mon карманъ; depechez, проворнѣй. Да гдѣ этотъ каналья Регби?
   Квикли. Эй, Джонъ Регби! Джонъ!
   Регби. Здѣсь, сэръ!
   Каюсъ. Ты Джонъ Регби, ты и дуракъ Регби. Бери скорѣй свою рапиру и сопровождай меня ко двору.
   Регби. Рапира готова, сэръ, и стоитъ въ сѣняхъ.
   Каюсъ. Я ужасно замѣшкался. Ахъ, чортъ побери! Qu'ai j'oublie? Тамъ у меня въ кабинетѣ есть лѣкарства, которыя я ни за что въ свѣтѣ не хотѣлъ бы забыть дома.

(Уходитъ въ кабинетъ).

   Квикли. Ахъ, бѣда! Онъ найдетъ тамъ молодого человѣка -- и взбѣленится.
   Каюсъ. О, diable, diable! Кто это въ моемъ кабинетѣ? Бездѣльникъ! larron! (Выталкиваетъ Сэмпля). Регби, мою рапиру!
   Квикли. Мой добрый господинъ, успокойтесь!
   Каюсъ. По какой причинѣ я могу успокоиться?
   Квикли. Этотъ молодой человѣкъ -- честный человѣкъ.
   Каюсъ. Честному человѣку какое дѣло въ моемъ кабинетѣ? Честный человѣкъ не станетъ входить въ мой кабинетъ.
   Квикли. Умоляю васъ, не будьте такимъ флегматикомъ и выслушайте, въ чемъ дѣло. Онъ присланъ ко мнѣ пасторомъ Эвансомъ...
   Каюсъ. Хорошо.
   Сэмпль. Совершенно такъ... Чтобы просить эту даму...
   Квикли. Замолчите, пожалуйста.
   Каюсъ. Замолчи ты. (Сэмплю). Разсказывай.
   Сэмпль. Чтобы просить эту почтенную женщину, вашу служанку, замолвить миссъ Аннѣ Пэджъ доброе слово за моего барина, который ищетъ ея руки.
   Квикли. Ну, да! вотъ и все! Но я ни за что не положу пальца въ огонь, да и не имѣю въ этомъ надобности.
   Каюсъ. Тебя послалъ сэръ Гугъ? Регби, baillez мнѣ бумаги. А ты подожди минутку.

(Пишетъ).

   Квикли. (тихо Сэмплю). Я очень рада, что онъ такъ спокоенъ; если бы онъ вспылилъ, наслышались бы вы его криковъ и его меланхоліи. Но чтобы тамъ ни было, молодой человѣкъ, я сдѣлаю для вашего барина все, что могу; вся штука-то въ томъ, что французъ-докторъ, мой господинъ... Я могу называть его моимъ господиномъ, потому что управляю его домомъ: стираю, глажу, варю, пеку, чищу, стряпаю кушанье и питье, дѣлаю постель -- и все это дѣлаю сама.
   Сэмпль. Для рукъ одной персоны весьма много работы.
   Квикли. Вы находите? Конечно, много работы -- и, вѣдь, приходится всегда вставать рано и ложиться поздно. И несмотря на то -- скажу вамъ это на зло, только, пожалуйста, чтобъ осталось между нами -- мой баринъ самъ влюбленъ въ миссъ Анну Пэджъ. Но чувства миссъ Анны извѣстны: ничего тутъ не выйдетъ.
   Каюсъ. Ну, вотъ, олухъ, отдай это письмо пастору Эвансу. Это вызовъ на дуэль, чортъ меня побери! Я перерѣжу ему горло въ паркѣ; я покажу этому паскудному олуху, какъ вмѣшиваться въ чужое дѣло и прислуживаться. Теперь можешь идти: больше тебѣ не слѣдъ оставаться здѣсь. Чортъ меня побери, я его выхолощу -- у него, чортъ меня побери, не останется ничего даже собакѣ бросить.

(Сэмпль уходитъ).

   Квикли. Бѣдный -- вѣдь, онъ хлопочетъ только о своемъ другѣ.
   Каюсъ. Мнѣ это рѣшительно все равно. Вѣдь, ты же сама сказала мнѣ, что Анна Пэджъ будетъ моя! О, чортъ меня побери, я убью этого болвана пастора! Мѣрять наше оружіе я выбралъ хозяина de la Jarretiere. Анна Пэджъ должна быть моя, чортъ меня побери!
   Квикли. Сэръ, эта дѣвушка любитъ васъ, и все кончится хорошо. Пусть себѣ народъ болтаетъ, сколько хочетъ; экая бѣда!
   Каюсъ. Регби, сопровождай меня ко двору. Чортъ меня побери, если Анна Пэджъ не будетъ моя, я вытолкаю тебя головой за двери. Регби, слѣдуй по моимъ пятамъ. (Каюсъ и Регби уходятъ).
   Квикли. Ослиныя уши останутся тебѣ, вотъ что! Нѣтъ я знаю мысли Анны на этотъ счетъ; ни одна женщина въ Виндзорѣ не знаетъ мыслей Анны лучше меня. Никто, благодаря Бога не можетъ сдѣлать съ ней то, что могу сдѣлать я.
   Фентонъ. (за сценой). Эй! кто тутъ есть?
   Квикли. Кто это тамъ? Войдите!
  

Входитъ Фентонъ.

  
   Фентонъ. Здорово, добрѣйшая! Какъ поживаешь?
   Квикли. Очень хорошо, тѣмъ больше, что ваша милость изволите спрашивать объ этомъ.
   Фентонъ. Что новаго? Какъ здоровье прекрасной миссъ Анны?
   Квикли. Вы правы, сэръ, она и прекрасна, и добродѣтельна, и мила, и -- ужъ кстати сказать -- совсѣмъ не врагъ вамъ, благодаря Бога.
   Фентонъ. Такъ ты полагаешь, что это дѣло мнѣ удастся? что труды мои не пропадутъ даромъ?
   Квикли. Все въ волѣ божьей, сэръ; но я, все-таки, готова поклясться на евангеліи, что она любитъ васъ. Вѣдь, у вашей милости есть бородавка надъ глазомъ?
   Фентонъ. Есть. Что же изъ этого?
   Квикли. Да съ этой бородавкой цѣлая исторія. Сказать правду, причудливая она дѣвушка; но, клянусь Богомъ, честнѣе всѣхъ, какія только когда-нибудь ѣли хлѣбъ. Цѣлый часъ мы толковали съ ней объ этой бородавкѣ. Ни съ кѣмъ не смѣюсь я столько, сколько съ этой дѣвушкой. Правда, она ужъ слишкомъ наклонна къ меланхоліи и задумчивости; но, что касается васъ -- одно скажу, не робѣйте.
   Фентонъ. Хорошо; я повидаюсь съ ней сегодня. Вотъ тебѣ деньги; поговори, пожалуйста, въ мою пользу. Если увидишь ее прежде меня, похлопочи о моемъ дѣлѣ.
   Квикли. Еще бы не похлопотать! Конечно, похлопочемъ; а въ слѣдующій разъ, какъ увидимся, я вамъ побольше разскажу о бородавкѣ, да кстати и о другихъ женихахъ.
   Фентонъ. Хорошо. Прощай: теперь я очень спѣшу.
   Квикли. Добраго здоровья вашей милости! (Фентонъ уходитъ). Очень хорошій джентльменъ; но Анна не любитъ его. Никто, вѣдь, не знаетъ мыслей Анны лучше меня! Ахъ ты, Господи, какъ же это я забыла! (Уходитъ).

Травля медвѣдя собаками въ Англіи временъ Шекспира. (Разговорь Слендера съ Анной Пэджъ).

"КАРЕТА ЗА КАРЕТОЙ" (Дѣйствіе II, сц. 2).

(Рисунокъ англійскаго живописца Hoefragel'я (1545 -- послѣ 1618); изображаетъ путешествіе королями Елизаветы въ ея любимый замокъ Нонсечъ.

  

ДѢЙСТВІЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Передъ домомъ Пэджа.

Входитъ мистриссъ Пэджъ, съ письмомъ.

  
   Мистриссъ Пэджъ. Каково: въ праздничные годы моей красоты я была избавлена отъ любовныхъ писемъ, а теперь сдѣлалась предметомъ ихъ! Посмотримъ. (Читаетъ).
   "Не спрашивай, почему я люблю тебя: если любовь и дѣлаетъ разсудокъ своимъ докторомъ, то никогда не допускаетъ его въ качествѣ совѣтника. Ты уже не молода, я тоже; вотъ тебѣ и симпатія; ты любишь похохотать, я тоже -- ха, ха, ха! Вотъ и еще симпатія. Ты охотница выпить, я тоже: какой же тебѣ еще симпатіи? Будь довольна, мистриссъ Пэджъ -- если только любовь солдата можетъ удовлетворить тебя -- тѣмъ, что я тебя люблю. Я не прошу, чтобъ ты сжалилась надо мной: такія выраженія неприличны солдату; я говорю только: полюби меня!
                                 Вѣчный рыцарь твой,
                                 И днемъ, и ночной порой,
                                 И во всякій часъ другой,
                                 За тебя готовый въ бой --

Джонъ Фальстафъ".

   Экій -- Иродъ Іудейскій! О, испорченный, испорченный свѣтъ! Вѣдь, вотъ человѣкъ -- совсѣмъ истрепался отъ старости, а туда же корчитъ изъ себя молодого любезника. Кажется, никакою легкостью въ обращеніи не могла я подать этому фламандскому пьяницѣ -- чортъ бы его побралъ -- поводъ такъ дерзко подъѣзжать ко мнѣ! Вѣдь, онъ и трехъ разъ не встрѣчался со мною! Неужели же я могла сказать ему что-нибудь такое? Да нѣтъ -- въ то время я всячески сдерживала мою веселость, прости мнѣ Господи! Рѣшительно, внесу въ парламентъ билль объ истребленіи мужчинъ. Однако, чѣмъ мнѣ отомстить ему? А что я отомщу ему -- это такъ же вѣрно, какъ то, что его кишки состоятъ изъ пудинга.
  

Входитъ мистриссъ Фордъ.

  
   Мистриссъ Фордъ. Ахъ, мистриссъ Пэджъ! А я, честное слово, шла къ вамъ.
   Мистриссъ Пэджъ. А я, честное слово, шла тоже къ вамъ! Но что съ вами? -- вы сегодня что-то нехороши съ лица.
   Мистриссъ Фордъ. Никогда не повѣрю этому -- могу доказать противное.
   Мистриссъ Пэджъ. Право, на мой взглядъ, такъ...
   Мистриссъ Фордъ. Очень можетъ быть, но повторяю вамъ, что могу доказать противное. -- О, мистриссъ Пэджъ, посовѣтуйте мнѣ...
   Мистриссъ Пэджъ. Въ чемъ дѣло, голубушка?
   Мистриссъ Фордъ. О, голубушка, не бойся я сущаго пустяка, въ какую честь я вошла бы!
   Мистриссъ Пэджъ. Плюньте на этотъ пустякъ, голубушка, и берите честь! Въ чемъ же дѣло? -- не дурачьтесь -- и скажите, въ чемъ дѣло?
   Мистриссъ Фордъ. Еслибъ я согласилась отправиться въ адъ на одну или двѣ минуты вѣчности, то могла бы получить за это рыцарское званіе.
   Мистриссъ Пэджъ. Не можетъ быть! вы лжете! Сэръ Алиса Фордъ! Дюжинное это выйдетъ рыцарство! По моему, лучше вамъ не мѣнять своего дворянскаго званія.
   Мистриссъ Фордъ. Мы тратимъ время попусту. Вотъ, лучше, прочтите -- тогда узнаете, какимъ образомъ я могла бы сдѣлаться рыцаршей. (Отдаетъ ей письмо). Пока мои глаза будутъ въ состояніи отличать наружность одного человѣка отъ другого, я буду смотрѣть какъ нельзя хуже на толстяковъ. А между тѣмъ этотъ толстякъ не ругался, превозносилъ женскую скромность и такъ разсудительно и поучительно осуждалъ всякое неприличіе, что я готова была присягнуть, что у него совершенно одно на умѣ и на языкѣ -- и вотъ оказывается, что его слова и мысли точно такъ же идутъ другъ къ другу, какъ сотый псаломъ къ пѣснѣ о зеленыхъ рукавчикахъ. И какая буря, скажите, выкинула на виндзорскій берегъ этого кита, у котораго столько бочекъ сала въ брюхѣ? Какъ мнѣ отомстить ему? Лучше всего, я полагаю, было бы тѣшить его надеждой до тѣхъ поръ, пока онъ не растопится въ своемъ собственномъ жирѣ подъ мерзкимъ огнемъ своей похотливости. Слыхали ль вы что-нибудь подобное?
   Мистриссъ Пэджъ. Слово въ слово; разница только въ именахъ: тамъ -- Пэджъ, а здѣсь -- Фордъ! Чтобы совсѣмъ разъяснить вамъ тайну вашей дурной репутаціи -- вотъ близнецъ вашего письма; но пусть наслѣдствомъ воспользуется ваше, потому что мое -- ужъ за это я поручусь -- навсегда отказывается отъ этой чести. Навѣрно, у него тысяча такихъ писемъ, гдѣ оставлены только пробѣлы для различныхъ именъ, которыхъ у него въ запасѣ, безъ сомнѣнія, еще больше. Наши же -- ужъ второе изданіе. Онъ, конечно, тиснетъ ихъ въ печати: ему, вѣдь, все равно, что ни тискать, когда онъ рѣшился взять обѣихъ насъ въ тиски. Я бы лучше согласилась быть гигантшей и лежать подъ горой Пеліономъ! Право, я скорѣе найду вамъ двадцать распутныхъ голубокъ, чемъ одного цѣломудреннаго мужчину.
   Мистриссъ Фордъ. Да, въ самомъ дѣлѣ это одно и тоже; тотъ же самый почеркъ, тѣ же слова. Какого же онъ мнѣнія о насъ?
   Мистриссъ Пэджъ. Ну, ужъ не знаю; это почти подбиваетъ меня ссориться съ моею собственною честностью. Я готова смотрѣть на себя, какъ на человѣка совершенно незнакомаго мнѣ. Вѣдь, если бы онъ не открылъ во мнѣ какой-нибудь слабой стороны, которой я сама не замѣчаю -- неужели онъ рѣшился бы на такой бѣшенный абордажъ?
   Мистриссъ Фордъ. Вы называете это абордажемъ? Ну, я ручаюсь, что на мою палубу онъ не взберется.
   Мистриссъ Пэджъ. И я тоже. Еслибъ ему удалось пробраться въ мои люки, я послѣ этого ужъ никогда не пустилась бы въ море. Отомстимъ ему, назначимъ ему свиданіе, подадимъ какую-нибудь надежду на успѣхъ и будемъ ловко водить его изо дня въ день до тѣхъ поръ, пока онъ не заложитъ своихъ лошадей хозяину Подвязки.
   Мистриссъ Фордъ. Извольте, я готова сыграть съ нимъ всякую скверную штуку, лишь бы она не пачкала чистоты нашей добродѣтели. О, еслибъ мой мужъ увидѣлъ это письмо! Оно дало бы его ревности вѣчную пищу!
   Мистриссъ Пэджъ. Да вотъ кстати и онъ. Мой добрякъ тоже съ нимъ; ну, да мой такъ же далекъ отъ ревности, какъ я отъ всего, что могло бы возбудить ее; а это разстояніе, надѣюсь, неизмѣримо далекое.
   Мистриссъ Фордъ. Вы счастливѣе меня.
   Мистриссъ Пэджъ. Посовѣтуемся, чѣмъ отплатить этому жирному рыцарю. Отойдемъ сюда. (Отходятъ въ сторону).
  

Входятъ Фордъ съ Пистолемъ и Пэджъ съ Нимомъ.

  
   Фордъ. Ну, полно, я надѣюсь, что это не такъ.
  
                                           Пистоль.
  
                       Въ иныхъ вещахъ надежда песъ безхвостый.
                       Сэръ Джонъ Фальстафъ прельщенъ твоей женой.
  
   Фордъ. Да помилуйте, моя жена уже не молода.
  
                                           Пистоль.
  
                       Волочится онъ за простой и знатной,
                       За бѣдной и богатой, молодой
                       И старою -- за всѣми безъ разбора.
                       Охотникъ онъ до винигрета! Фордъ,
                       Смотри за нимъ!
  
                                           Фордъ.
  
                                                     Мою жену онъ любитъ?
  
                                           Пистоль.
  
                       Всей печенью, горящей какъ огонь.
                       Предупреди, иль будешь ты украшенъ,
                       Какъ Актеонъ, затравленный въ лѣсу
                       Собаками. О, пасквильное слово!
  
   Фордъ. Какое это слово?
  
                                           Пистоль.
  
                       Да слово рогъ. Прощай. Не спи, смотри
                       Во всѣ глаза: вѣдь, воры ходятъ ночью;
                       Смотри, пока къ намъ лѣто не пришло,
                       Или пока кукушка не запѣла.
                       Идемъ, капралъ сэръ Нимъ. Вѣрь, Пэджъ, ему:
                       Онъ говоритъ умно и справедливо. (Уходитъ).
  
   Фордъ. (Въ сторону). Буду терпѣливъ. Надо разузнать правду.
   Нимъ. (Пэджу). И это онъ сказалъ правду; я не охотникъ до лжи. Онъ оскорбилъ меня въ нѣкоторомъ отношеніи. Я бы, пожалуй, могъ отнести къ ней его замысловатое письмо; но у меня есть мечъ, который кусаетъ въ случаѣ необходимости. Онъ любитъ вашу жену: вотъ вамъ и вся штука безъ обиняковъ. Меня зовутъ капраломъ Нимомъ; я говорю и утверждаю. Это вѣрно; меня зовутъ -- Нимъ, а Фальстафъ любитъ вашу жену. Adieu! Не въ моемъ характерѣ пробавляться хлѣбомъ и сыромъ -- и въ этомъ заключается весь мой характеръ. Adieu! (Уходитъ).
   Пэджъ. Его характеръ! Вотъ тоже малый, отъ котораго всякій англичанинъ одурѣетъ.
   Фордъ. Стану наблюдать за Фальстафомъ.
   Пэджъ. Никогда не встрѣчалъ я такого болтливаго и жеманнаго бездѣльника!
   Фордъ. Если только узнаю что-нибудь -- хорошо же!
   Пэджъ. Ни въ чемъ не повѣрю такому китайцу, если бы даже священникъ нашего города рекомендовалъ его за честнаго человѣка.
   Фордъ. Онъ добрый, благоразумный малый. Хорошо! (Мистриссъ Пэджъ и мистриссъ Фордъ подходятъ).
   Пэджъ. Что скажешь, Мегъ?
   Мистриссъ Пэджъ. Куда это ты идешь, Джорджъ? Послушай-ка.
   Мистриссъ Фордъ. Что это, мой милый Франкъ, ты такъ задумчивъ?
   Фордъ. Задумчивъ? -- я не задумчивъ. Ступай-ка домой, ступай.
   Мистриссъ Фордъ. Нѣтъ у тебя въ головѣ какія-то причуды. Идемъ, что-ли, мистриссъ Пэджъ.
   Мистриссъ Пэджъ. Я сейчасъ къ вашимъ услугамъ. Ты придешь къ обѣду, Джорджъ? (Тихо мистриссъ Фордъ). Смотрите, кто идетъ сюда: она будетъ нашей посланницей къ этому жалкому рыцарю.
   Мистриссъ Фордъ. (тоже тихо). Я только что о ней думала. Да, она все отлично устроитъ.
  

Входитъ мистриссъ Квикли.

  
   Мистриссъ Пэджъ. Вы пришли къ моей дочери Аннѣ?
   Квикли. Да-съ, именно такъ. А какъ здоровье добрѣйшей миссъ Анны?
   Мистриссъ Пэджъ. Пойдемте съ нами, сами увидите. Мы имѣемъ кое о чемъ поговорить съ вами.

(Мистриссъ Пэджъ, мистриссъ Фордъ и мистриссъ Квикли уходятъ).

   Пэджъ. Ну, что скажете, Фордъ?
   Фордъ. Вы слышали, что этотъ бездѣльникъ сообщилъ мнѣ?
   Пэджъ. Да. А вы слышали, что другой мнѣ сказалъ?
   Фордъ. Какъ вы полагаете -- правду они говорятъ?
   Пэджъ. Повѣсить бы ихъ, мерзавцевъ! Не думаю, чтобы рыцарь рѣшился на это: вѣдь эти люди, обвиняющіе его въ замыслахъ противъ нашихъ женъ -- его же собственные лакеи, прогнанные имъ. Теперь они безъ мѣста, -- вотъ и мошенничаютъ напропалую.
   Фордъ. Да развѣ они прежде служили у него?
   Пэджъ. Ну, да.
   Фордъ. Отъ этого мнѣ не легче. Вѣдь, онъ живетъ въ гостиницѣ Подвязки?
   Пэджъ. Ну, да. Если онъ дѣйствительно начнетъ подъѣзжать къ моей женѣ, я ее же натравлю на него -- и пропади моя голова, коли онъ добьется отъ нея чего-нибудь, кромѣ ругани.
   Фордъ. Я совершенно увѣренъ въ моей женѣ, но для меня было бы весьма прискорбно, если бы между ею и имъ началась схватка. Мужья иногда черезъ-чуръ довѣрчивы. Я рѣшительно не желаю рисковать моей головой. Меня этимъ не удовлетворишь.
   Пэджъ. Вотъ идетъ хозяинъ Подвязки. Экъ онъ деретъ горло! Ужъ коли онъ такъ веселъ -- значитъ, у него или водка въ головѣ или деньги въ кошелькѣ.
  

Входитъ хозяинъ гостиницы.

  
   Пэджъ. Какъ поживаете, хозяинъ?
   Хозяинъ. (кричитъ за сцену). Ну, что жъ ты тамъ, забіяка? Ты, вѣдь, джентльменъ, cavalero-судья! Гдѣ же ты?

Входитъ Шэлло.

   Шэлло. Иду, хозяинъ, иду. Двадцать разъ здравствуйте, добрѣйшій мистеръ Пэджъ! Угодно вамъ пойти съ нами, мистеръ Пэджъ? У насъ въ виду потѣшная штука.
   Хозяинъ. Скажи ему, cavalero-судья, скажи ему, негодный драчунъ, въ чемъ дѣло?
   Шэлло. Сэръ, предстоитъ поединокъ между сэромъ Гугомъ, валлійскимъ пасторомъ, и Каюсомъ, французскимъ докторомъ.
   Фордъ. На одно слово, добрѣйшій хозяинъ Подвязки.
   Хозяинъ. Что скажешь, дорогой забіяка? (Отходятъ).
   Шэлло. (Пэджу). Что-жъ -- пойдете съ нами взглянуть? Нашего весельчака-хозяина выбрали, чтобы мѣрять оружіе, а онъ, какъ мнѣ кажется, назначилъ каждому изъ нихъ свиданье въ разныхъ мѣстахъ, -- потому что, какъ я слышалъ, пасторъ не охотникъ до шутокъ. Вотъ послушайте, я разскажу вамъ въ чемъ будетъ наша потѣха. (Тихо разговариваютъ).
   Хозяинъ. Не имѣешь ли ты какого денежнаго взысканія на моего постояльца, благороднаго рыцаря?
   Фордъ. Честное слово, никакого -- и я дамъ тебѣ цѣлую бутыль отличнѣйшаго вина, если ты сведешь меня съ нимъ и скажешь, что мое имя -- Потокъ. Мнѣ это нужно только для шутки.
   Хозяинъ. Вотъ тебѣ моя рука, чудовище! Я доставлю тебѣ и входъ, и выходъ -- вѣдь, хорошо сказано? -- и твое имя будетъ Потокъ. Онъ у меня веселый парень! Ну, идемъ, что ли, мингеры?
   Шэлло. Мы къ вашимъ услугамъ, хозяинъ.
   Пэджъ. Я слышалъ, что французъ мастеръ драться на рапирахъ.
   Шэлло. Эка штука! Въ былое время я бы не то могъ показать вамъ. Теперь вы придаете важное значеніе разстоянью и всякимъ тамъ пассадамъ, эстокадамъ и прочему, ни вѣсть чему. А вѣдь самое главное, мистеръ Пэджъ, сердце; вся штука въ немъ, только въ немъ. Было время, когда моимъ длиннымъ мечомъ я могъ бы разогнать, какъ крысъ, четырехъ такихъ здоровяковъ, какъ вы.
   Хозяинъ. Въ дорогу, ребята, въ дорогу, въ дорогу! Идемъ, что-ли?
   Пэджъ. И я съ вами, хотя лучше желалъ бы присутствовать при ихъ перебранкѣ, чѣмъ при этой дуэли.

(Пэджъ, Шэлло и хозяинъ гостиницы уходятъ).

   Фордъ. Пэджъ -- безпечный дуракъ, и пусть онъ слѣпо довѣряетъ добродѣтели своей жены; но я -- я не могу такъ легко измѣнить свое мнѣніе. Я знаю, что она видѣлась съ нимъ въ домѣ Пэджа; а что они тамъ дѣлали -- не знаю. Но я допытаюсь правды; переодѣвшись, мнѣ легко будетъ вывѣдать все у Фальстафа. Если она окажется невинною -- труды мои не пропадутъ даромъ; случится иначе -- они тоже будутъ хорошо вознаграждены.

(Уходитъ).

  

СЦЕНА II.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

Входятъ Фальстафъ и Пистоль.

                                           Фальстафъ.
  
                       Не дамъ тебѣ ни гроша.
  
                                           Пистоль.
  
                                                               Ну, такъ міръ
                       Мнѣ устрицею будетъ -- и я вскрою
                       Ее своимъ губительнымъ мечемъ.
  
   Фальстафъ. Ни гроша. Не разъ уже я позволялъ тебѣ закладывать мой кредитъ и выпросилъ три отсрочки у моихъ добрыхъ друзей для тебя и твоего однокашника Нима. Не дѣлай я этого, вы бы выглядывали изъ-за рѣшотки, какъ пара обезьянъ. Я заранѣе предалъ себя въ адъ, поклявшись моимъ друзьямъ-джентльменамъ, что вы хорошіе солдаты и славные люди; а когда мистриссъ Бриджетъ потеряла рукоятку своего вѣера, я поручился моею честью, что эта вещь не у тебя.
   Пистоль. А развѣ я не подѣлился съ тобой? развѣ ты не получилъ пятнадцать пенсовъ?
   Фальстафъ. Такъ и слѣдовало, каналья. Скажите, пожалуйста! Ты, можетъ быть, думалъ, что я стану рисковать моею душой gratis? Да что тутъ толковать попусту: перестань виснуть на мнѣ -- я для тебя не висѣлица. Проваливай. Короткій ножъ да толпа -- вотъ что тебѣ нужно. Проваливай въ свой замокъ Петчь. Негодяй, не хотѣлъ снести письма для меня! Какъ можно! честь этого не позволяетъ. Ахъ, ты, бездонная низость, да, вѣдь, даже я едва-едва могу удерживаться въ границахъ моей чести! я, самъ я, иногда принужденъ оставлять страхъ божій въ сторонѣ и, прикрывая честь необходимостью, хитрить, изворачиваться, надувать. А ты, каналья, хочешь тоже прятать подъ маску чести свои лохмотья, свои взгляды черной кошки, свои кабачныя выраженія, свои площадныя ругательства!... И изъ-за этого отказываешь мнѣ!
   Пистоль. Я каюсь въ этомъ. Чего жъ тебѣ еще надобно?
  

Входитъ Робинъ.

  
   Робинъ. Сэръ, какая-то женщина хочетъ поговорить съ вами.
   Фальстафъ. Пусть приблизится къ намъ.
  

Входитъ мистриссъ Квикли.

  
   Квикли. Добраго здоровья вашей милости.
   Фальстафъ. Добраго здоровья, добрая женщина.
   Квикли. Не совсѣмъ такъ, съ позволенія вашей милости.
   Фальстафъ. Ну такъ значитъ, дѣвушка.
  
                                           Квикли.
  
                       Такая же, клянусь, какою мать была
                       Въ тотъ часъ, когда меня на свѣтъ произвела.
  
   Фальстафъ. Вѣрю твоей клятвѣ. Чего жъ тебѣ надо отъ меня?
   Квикли. Угодно будетъ вашей милости получить отъ меня два-три слова?
   Фальстафъ. Хоть двѣ тысячи, моя красавица; а отъ меня ты получишь аудіенцію.
   Квикли. Есть на свѣтѣ, сэръ, нѣкая мистриссъ Фордъ... Отойдемте, пожалуйста. немного подальше... А я живу у доктора Каюса.
   Фальстафъ. Хорошо; дальше. -- Итакъ, мистриссъ Фордъ?
   Квикли. Совершенно вѣрно изволили сказать... Пожалуйста, ваша милость, отойдемте немного подальше.
   Фальстафъ. Не безпокойся, никто насъ не услышитъ; тутъ все мои люди, мои собственные люди.
   Квикли. Въ самомъ дѣлѣ? Да благословитъ ихъ Богъ и сдѣлаетъ своими слугами!
   Фальстафъ. Итакъ, мистриссъ Фордъ... Что же ты имѣешь сказать о ней?
   Квикли. Ахъ, сэръ, она очень добрая женщина. Господи, Господи! какой вы соблазнитель, ваша милость! Да проститъ Богъ вамъ и всѣмъ намъ -- это моя молитва.
   Фальстафъ. Итакъ, мистриссъ Фордъ... Продолжай же объ этой мистриссъ Фордъ.
   Квикли. Да чтобъ долго не толковать, вотъ вамъ въ двухъ словахъ все дѣло. Вы до того взбудоражили ее, что просто удивительно. Лучшему изъ придворныхъ, въ пріѣзды двора въ Виндзоръ, не удавалось такъ сильно взбудоражить ее. А вѣдь тутъ были и рыцари, и лорды, и джентльмены въ своихъ каретахъ; вѣрите ли -- карета за каретой, письмо за письмомъ, подарокъ за подаркомъ такъ и сыпались; и все это такъ отлично пахло мускусомъ, и все это такъ шелестѣло золотомъ и шолкомъ... А рѣчи-то какія были галантерейныя! а вина-то какія дорогія и сладкія! Ни одна женщина не устояла бы, кажись, противъ нихъ! И что жъ вы думаете? отъ нея и взгляда никто не могъ добиться. Вотъ мнѣ самой еще сегодня утромъ давали двадцать ангеловъ; но я принимаю ангеловъ этого рода -- какъ говорится -- только за честное дѣло... А ее, честное слово, не могли склонить даже на то, чтобъ она хоть губы обмокнула въ бокалъ самаго знатнаго изъ нихъ; а тутъ бывали и графы, и даже -- это еще поважнѣе -- пенсіонеры, но для нея, вѣрьте слову, что тотъ, что другой -- все равно.
   Фальстафъ. Что же послала она сказать мнѣ? Не будь многорѣчива, о мой добрый Меркурій женскаго рода!
   Квикли. Да вотъ что: получила она ваше письмо и велѣла тысячекратно благодарить васъ за него, а вмѣстѣ съ тѣмъ дать вамъ знать, что ея мужа не будетъ дома между десятью и одиннадцатью часами.
   Фальстафъ. Десятью и одиннадцатью?
   Квикли. Совершенно такъ. Вотъ въ это-то время вы можете придти посмотрѣть на картину, которую, какъ она говоритъ, вы знаете. Мистера Форда, ея мужа, не будетъ дома. Ахъ, не весело жить съ нимъ моей голубушкѣ!... Онъ страсть какой ревнивый; ей, сердечной, съ нимъ не житье, а каторга.
   Фальстафъ. Между десятью и одиннадцатью. Женщина, кланяйся ей отъ меня; не премину явиться.
   Квикли. Прекрасно сказано. Но y меня есть еще одно порученіе къ вашей милости. Мистриссъ Пэджъ тоже посылаетъ вамъ сердечный поклонъ. Позвольте мнѣ шепнуть вамъ на ушко: эта дама скромная и деликатная, и притомъ съ прекраснымъ характеромъ; ужъ повѣрьте, никто въ Виндзорѣ не ходитъ аккуратнѣе ея въ церковь утромъ и вечеромъ... Она приказала мнѣ передать вашей милости, что ея мужъ рѣдко не бываетъ дома; но она надѣется, что когда-нибудь это да случится. Никогда еще мнѣ не случалось видѣть женщину, такъ ужасно врѣзавшуюся въ мужчину. Навѣрно, у васъ есть какой-нибудь приворотный корешокъ; ужъ это безъ сомнѣнія.
   Фальстафъ. Увѣряю тебя, что нѣтъ; за исключеніемъ привлекательности моихъ достоинствъ, у меня нѣтъ никакихъ приворотныхъ чаръ.
   Квикли. Благослови Господи ваше сердце за это!
   Фальстафъ. Но скажи мнѣ, пожалуйста, вотъ что: жена Форда и жена Пэджа открылись одна другой въ своей любви ко мнѣ?
   Квикли. Вотъ это была бы забавная штука! Надѣюсь -- онѣ не такъ просты. Да, штука это была бы, нечего сказать! Да вотъ еще что: мистриссъ Пэджъ умоляетъ васъ всею любовью прислать ей вашего маленькаго пажа; ея мужъ удивительно разочарованъ этимъ маленькимъ пажомъ -- а мистеръ Пэджъ, вѣрьте слову, прекрасный человѣкъ. Ни одна женщина въ Виндзорѣ не живетъ лучше ея: она дѣлаетъ все, что ей угодно, имѣетъ все, платитъ за все, ложится спать, когда ей вздумается, встаетъ тоже, когда ей вздумается; все дѣлается, какъ она хочетъ, и, вѣрьте слову, она вполнѣ стоитъ этого: коли есть въ Виндзорѣ милая женщина, такъ ужъ это, конечно она. Вы должны послать къ ней вашего пажа; тутъ ужъ ничего не подѣлаешь.
   Фальстафъ. Что жъ, я пошлю.
   Квикли. Да, пошлите, пожалуйста. Притомъ, изволите видѣть, онъ можетъ быть посредственникомъ между ею и вами. А на всякій случай приберите какое-нибудь условное слово для передачи дружка дружкѣ вашихъ мыслей такъ, чтобы этотъ мальчикъ не могъ ничего понять. Дѣтямъ не слѣдъ понимать грѣшки; а люди въ лѣтахъ, какъ вы изволите знать, имѣютъ, какъ говорится, скромность, и знаютъ свѣтъ.
   Фальстафъ. Прощай. Кланяйся отъ меня обѣимъ. Вотъ тебѣ мой кошелекъ; я остаюсь еще твоимъ должникомъ. Ты, мальчикъ, ступай за этой женщиной. (Мистриссъ Квикли и Робинъ уходятъ). Эта новость вскружила мнѣ голову.
  
                                           Пистоль.
  
                       Изъ флота Купидонова ладья
                       Ко мнѣ плыветъ. Ставь паруса! Въ погоню!
                       Открой борты! Пали! Она моя, --
                       Иль пусть имъ всѣмъ погибнуть въ океанѣ!

(Уходитъ).

  
   Фальстафъ. Что ты на это скажешь, дружище Джекъ? Смѣлѣй. -- Ну, теперь постараемся извлечь изъ своего стараго тѣла побольше пользы, чѣмъ когда-либо. Стало-быть, женщины все еще заглядываются на тебя? Стало-быть, истративъ столько денегъ, ты теперь начнешь получать барыши? Ну, спасибо тебѣ, мое доброе тѣло. Пусть говорятъ, что я топорной работы; это мнѣ все равно, коли сработано хорошо!...
  

Входитъ Бардольфъ.

  
   Бардольфъ. Сэръ Джонъ, тамъ внизу какой-то мистеръ Потокъ; онъ очень желаетъ поговорить и познакомиться съ вами. Сегодня утромъ онъ прислалъ вашей милости бутыль вина.
   Фальстафъ. Его зовутъ Потокъ.
   Бардольфъ. Точно такъ.
   Фальстафъ. Зови его сюда. (Бардольфъ уходитъ). Мнѣ по сердцу тѣ потоки, которые состоятъ изъ такой жидкости!... Ага, мистриссъ Пэджъ и мистриссъ Фордъ, попались въ мою западню? Впередъ! via!
  

Бардольфъ возвращается съ переодѣтымъ Фордомъ.

  
   Фордъ. Добраго здоровья, сэръ.
   Фальстафъ. И вамъ, сэръ. Вамъ угодно поговорить со мною?
   Фордъ. Съ моей стороны неделикатно безпокоить васъ съ такою безцеремонностью.
   Фальстафъ. Милости просимъ. Что вамъ угодно? Оставь насъ, подносчикъ. (Бардольфъ уходитъ).
   Фордъ. Сэръ, я джентельменъ, истратившій много денегъ; мое имя Потокъ.
   Фальстафъ. Добрѣйшій мистеръ Потокъ, мнѣ очень желательно ближе познакомиться съ вами.
   Фордъ. Добрѣйшій сэръ Джонъ, я тоже ищу вашего знакомства, но не для того, чтобы быть вамъ въ тягость, потому что, надо вамъ сказать, я имѣю возможность давать въ займы деньги больше васъ. Это-то и дало мнѣ отчасти смѣлость такъ безцеремонно явиться къ вамъ. Вѣдь, говорятъ, что когда деньги идутъ впереди -- всѣ дороги открыты.
   Фальстафъ. Деньги, сэръ, храбрый солдатъ, всегда идущій впереди.
   Фордъ. Совершенно вѣрно, и вотъ у меня мѣшокъ съ деньгами, который затрудняетъ меня. Если хотите облегчить мнѣ эту ношу, сэръ Джонъ, возьмите все или хоть половину.
   Фальстафъ. Сэръ, я не знаю, чѣмъ могу заслужить честь быть вашимъ носильщикомъ.
   Фордъ. Это я объясню вамъ, если вамъ будетъ угодно выслушать меня.
   Фальстафъ. Говорите, добрѣйшій мистеръ Потокъ; мнѣ будетъ очень пріятно услужить вамъ.
   Фордъ. Я слышалъ, сэръ, что вы человѣкъ ученый. Постараюсь объясниться покороче. Давно уже вы извѣстны мнѣ, хотя до сихъ поръ не имѣлъ желаннаго случая познакомиться съ вами. Теперь я открою вамъ одну вещь, которая обнаружитъ мои собственные недостатки. Но, добрѣйшій сэръ Джонъ, въ то время, какъ я стану разсказывать вамъ про мои грѣшки, вы однимъ глазомъ смотрите на нихъ, а другимъ заглядывайте въ списокъ вашихъ собственныхъ грѣшковъ. Можетъ быть, вы станете не такъ строго обвинять меня, когда сознаете на самомъ себѣ, какъ легко провиниться такимъ образомъ.
   Фальстафъ. Очень хорошо, сэръ, продолжайте.
   Фордъ. Въ нашемъ городѣ живетъ одна госпожа -- фамилія ея мужа Фордъ.
   Фальстафъ. Хорошо-съ.
   Фордъ. Я долго любилъ ее и, даю вамъ честное слово, очень много сдѣлалъ для нея. Я слѣдовалъ за нею страстною настойчивостью, пользовался всевозможными случаями встрѣчаться съ нею, жадно ловилъ каждую минуту, когда могъ взглянуть на нее; не только покупалъ множество подарковъ собственно для нея, но и щедро платилъ другимъ, чтобъ узнавать, какой подарокъ былъ бы для нея пріятнѣе. Однимъ словомъ, я преслѣдовалъ ее точно такъ же, какъ любовь преслѣдовала меня -- то есть на крыльяхъ всевозможныхъ случаевъ. Но чего бы я ни заслуживалъ, какъ моими чувствами, такъ и дѣйствіями -- знаю одно, что ни тѣ, ни другія не принесли мнѣ никакой пользы, если не считать опытности драгоцѣнностью. Вотъ за эту-то драгоцѣнность я заплатилъ неизмѣримо дорого, и тутъ-то я узналъ, что
  
                       "Любовь, какъ тѣнь, бѣжитъ того,
                                                     кто вслѣдъ за ней спѣшитъ,
                       Преслѣдуетъ бѣгущаго, гонителя бѣжитъ".
  
   Фальстафъ. И вы никогда не получали отъ нея никакого утѣшительнаго обѣщанія?
   Фордъ. Никогда.
   Фальстафъ. А приставали вы къ ней съ этой цѣлью?
   Фордъ. Никогда.
   Фальстафъ. Такъ какого же сорта была ваша любовь?
   Фордъ. Она была похожа прекрасный домъ, построенный на чужой землѣ. Такимъ образомъ я потерялъ зданіе, потому что ошибся въ выборѣ мѣста, на которомъ построилъ его.
   Фальстафъ. Съ какою цѣлью разсказали вы мнѣ все это?
   Фордъ. Объяснивъ вамъ эту цѣль, я объясню вамъ все. Ходитъ слухъ, что какъ ни неприступна она для меня, но съ другими доводитъ свою веселость до того, что о ея добродѣтели отзываются не совсѣмъ благопріятно. Вотъ тутъ-то, сэръ Джонъ, и есть самая сердцевина моего замысла. Вы -- джентльменъ, прекрасно воспитанный, удивительно краснорѣчивый, у васъ огромный кругъ знакомыхъ, вы пользуетесь общимъ уваженіемъ по своему положенію и личнымъ достоинствамъ, и признаетесь всѣми за опытнѣйшаго воина, царедворца и ученаго.
   Фальстафъ. О, сэръ.
   Фордъ. Вы можете мнѣ повѣрить, потому что сами знаете это. Вотъ вамъ деньги; тратьте, тратьте ихъ; тратьте все, что я имѣю, а въ замѣнъ этого я прошу только одного: удѣлите мнѣ столько изъ вашего времени, сколько понадобится на любовную осаду неприступности жены этого Форда. Пустите въ ходъ ваше искусство; заставьте ее уступить вамъ. Если это возможно, то, конечно, вамъ скорѣе, чѣмъ кому-либо.
   Фальстафъ. Но будетъ ли удобно для пылкости вашей страсти, если я одержу побѣду надъ тою, которою вы сами хотите обладать? По моему, вы прописываете себѣ весьма странное лѣкарство.
   Фордъ. Поймите хорошенько мой планъ! Она такъ самоувѣренно опирается на непоколебимость своей добродѣтели, что безуміе души моей не смѣетъ подступиться къ ней; она слишкомъ ярко свѣтитъ, чтобъ можно было прямо смотрѣть на нее. Но если бы я могъ явиться къ ней съ какимъ-нибудь обличительнымъ доказательствомъ, мои просьбы имѣли бы себѣ въ немъ ходатая и защитника; съ этимъ оружіемъ въ рукахъ я могъ бы выбить ее изъ этой крѣпости безпорочности, доброй репутаціи, супружеской вѣрности и тысячи другихъ окоповъ, которые теперь такъ страшно сопротивляются мнѣ. Что скажете на это, сэръ Джонъ?
   Фальстафъ. Мистеръ Потокъ, сперва я безъ церемоніи возьму ваши деньги; затѣмъ, дайте мнѣ вашу руку, и, наконецъ, получите отъ меня слово джентльмена, что жена Форда будетъ ваша, если вы этого желаете.
   Фордъ. О, добрѣйшій сэръ!
   Фальстафъ. Повторяю, она будетъ ваша.
   Фордъ. Не жалѣйте денегъ, сэръ Джонъ; у васъ будетъ ихъ, сколько захотите.
   Фальстафъ. Не жалѣйте мистриссъ Фордъ, мистеръ Потокъ; у васъ будетъ ея, сколько захотите. Могу вамъ сообщить, что я скоро буду имѣть съ ней свиданіе, которое она сама мнѣ назначила. За нѣсколько минутъ до васъ, ушла отъ меня ея помощница, или, по-просту, сводня. Я буду съ ней видѣться между десятью и одиннадцатью часами, потому что въ это время ея мужъ, гнусный и негодный ревнивецъ, не будетъ дома. Приходите ко мнѣ сегодня вечеромъ: узнаете, насколько я успѣлъ.
   Фордъ. Знакомство съ вами, сэръ, для меня сущее благословеніе. А вы знаете этого Форда?

МИСТРИСЪ ФОРДЪ и МИСТРИССЪ ПЭДЖЪ ПОКАЗЫВАЮТЪ ДРУГЪ ДРУГУ ПИСЬМА ФАЛЬСТАФА. (Дѣйствіе II, сц. 1).

Картина англійскаго живописца Мэтью Вильямса ІІетерса (Matthew William Peters, 1740 (?)--1814).

(Бойделевская галлерея).

  
   Фальстафъ. Чортъ бы побралъ этого бѣднаго, рогатаго бездѣльника! Я-то его не знаю; но напрасно называю его бѣднымъ, потому что, какъ говорятъ, у этого мерзкаго ревнивца груды золота. Изъ-за этого-то и его жена такъ приглянулась мнѣ. Она будетъ для меня ключемъ къ сундуку этой рогатой канальи -- и тутъ-то я начну собирать жатву.
   Фордъ. Мнѣ было бы желательно, чтобъ вы узнали въ лицо Форда; такимъ образомъ, при встрѣчѣ съ нимъ, вы могли бы избѣгать его.
   Фальстафъ. Пропади онъ, бездѣльникъ, на соленомъ маслѣ! Я заставлю его помѣшаться отъ моихъ взглядовъ; я уничтожу его моею палкой; она будетъ носиться, какъ метеоръ, надъ рогами рогоносца. Знайте, мистеръ Потокъ, я одержу верхъ надъ этимъ мужикомъ, и вы раздѣлите ложе съ его женою! Фордъ олухъ, и я хочу умножить его титулы: вы скоро узнаете, мистеръ Потокъ, что онъ и олухъ, и рогоносецъ. Приходите ко мнѣ пораньше вечеромъ. (Уходитъ).
   Фордъ. Что за проклятый, гнусный эпикуреецъ! Сердце мое готово лопнуть отъ нетерпѣнія. Вотъ и говорите теперь, что моя ревность неосновательна! Моя жена посылала къ нему; часъ свиданія назначенъ; сдѣлка заключена. Могъ ли кто-нибудь подумать это? О, какое адское мученіе имѣть измѣнницу жену! Мое ложе будетъ запятнано, мои деньги расхищены, моя репутація поругана; а я не только сдѣлаюсь жертвою этихъ мерзкихъ оскорбленій, но и буду выслушивать отвратительныя ругательства отъ того же самаго человѣка, который наноситъ мнѣ эти оскорбленія. И какія ругательства! какія прозвища! Амаймонъ -- прозвище не дурное; Люциферъ -- хорошее; Барбасонъ -- хорошее; а вѣдь это все имена дьяволовъ, злыхъ духовъ. Но рогоносецъ! слѣпой рогоносецъ! о, у самого чорта нѣтъ такого прозванія! Пэджъ оселъ, самоувѣренный оселъ; онъ полагается на свою жену, онъ не ревнивъ. Да я скорѣе довѣрю мое масло фламандцу, мой сыръ -- пастору Гугу, мой штофъ съ водкой -- ирландцу, мою лошадь для прогулки -- вору, чѣмъ мою жену -- ей же самой! Она и интригуетъ, и замышляетъ, и придумываетъ разныя штуки -- а ужъ коли женщина рѣшила въ сердцѣ сдѣлать что-нибудь, такъ она сердце разобьетъ, a сдѣлаетъ. Благодарю Бога за то, что я ревнивъ! -- Свиданіе назначено въ одиннадцать часовъ. Но я предупрежу его, застану врасплохъ мою жену, отомщу Фальстафу и посмѣюсь надъ Пэджемъ... Поспѣшу туда; лучше придти тремя часами раньше, чѣмъ одной минутой позже. Тьфу! тьфу! тьфу! рогоносецъ! рогоносецъ! рогоносецъ! (Уходитъ).
  

СЦЕНА III.

Виндзорскій паркъ.

Входятъ Каюсъ и Регби.

   Каюсъ. Джекъ Регби!
   Регби. Что прикажете, сэръ?
   Каюсъ. Который часъ, Джекъ?
   Регби. Часъ, въ который сэръ Гугъ обѣщалъ явиться, прошелъ.
   Каюсъ. Чортъ меня побери, онъ спасъ свою душу тѣмъ, что не пришелъ; онъ вѣрно горячо молился по своей библіи, что не пришелъ; чортъ меня побери, Джекъ Регби, онъ былъ бы теперь ужъ мертвъ, еслибы пришелъ.
   Регби. Онъ хитеръ, сэръ; онъ зналъ, что ваша милость убили бы его, если-бы онъ явился.
   Каюсъ. Чортъ меня побери, селедка не такъ мертва, какъ будетъ онъ мертвъ, когда я убью его! Возьми свою рапиру, Джекъ; я покажу тебѣ, какъ я убью его.
   Регби. Ай, ай! сэръ, я не умѣю фехтовать.
   Каюсъ. Возьми свою рапиру, негодяй!
   Регби. Остановитесь! сюда идутъ.
  

Входятъ хозяинъ гостиницы, Шэлло, Слендеръ и Пэджъ.

  
   Хозяинъ. Да благословитъ тебя Господь, неукротимый докторъ!
   Шэлло. Добраго здоровья, докторъ Каюсъ!
   Пэджъ. Здравствуйте, добрѣйшій докторъ!
   Слендеръ. Мое почтеніе, сэръ.
   Каюсъ. Что вы всѣ пришли сюда? Одинъ, два, три, четыре.
   Хозяинъ. Пришли смотрѣть, какъ ты будешь драться, фехтовать, дѣлать всякіе траверсы, кидаться то туда, то сюда; пришли смотрѣть на твои вольты, выходы, реверсы, парировки. Ну что, умеръ мой эѳіопъ? убитъ мой Франциско? Говори же, забіяка! Что скажетъ мой Эскулапіусъ? мой Галенъ? моя сердцевина изъ бузины? Говори же, мой буйный другъ мочи, умеръ онъ? убитъ?
   Каюсъ. Чортъ меня побери, онъ самый трусливый попъ въ свѣтѣ: онъ и глазъ сюда не показалъ.
   Хозяинъ. Ты кастильянскій король Уриналъ! Гекторъ Греціи, душа моя!
   Каюсъ. Прошу васъ быть свидѣтелями, что я ждалъ его шесть или семь, три или четыре часа, и что онъ все-таки не пришелъ.
   Шэлло. Онъ благоразумный человѣкъ, сэръ. Вѣдь онъ врачъ души, а вы -- врачъ тѣла; еслибъ вы стали драться, то погладили бы ваши профессіи какъ разъ противъ шерсти. Такъ ли я говорю, мистеръ Пэджъ?
   Пэджъ. Мистеръ Шэлло, вы сами, хоть теперь и сдѣлались мировымъ судьею, были прежде большимъ забіякой.
   Шэлло. О, чортъ возьми, мистеръ Пэджъ, хоть я уже старъ, и занимаюсь мировымъ дѣломъ, но все еще не могу видѣть мечъ безъ того, чтобы мои пальцы не начали зудѣть. Да, мистеръ Пэджъ, у всѣхъ насъ, и судей, и докторовъ, и служителей церкви, всегда остается кое-что отъ молодого духа; мы сыновья женщинъ, мистеръ Пэджъ.
   Пэджъ. Это правда, мистеръ Шэлло.
   Шэлло. Такъ оно и должно быть, мистеръ Пэджъ. Докторъ Каюсъ, я пришелъ сюда для того, чтобы препроводить васъ домой. Я -- присяжный мировой судья; вы выказали себя мудрымъ врачомъ, а сэръ Гугъ выказалъ себя мудрымъ и терпѣливымъ служителемъ церкви. Вы должны идти со мною, докторъ.
   Хозяинъ. Виноватъ, драгоцѣнный судья. Позвольте на одно слово, monsieur Мокрый Навозъ!
   Каюсъ. Мокрый Навозъ! это что значитъ?
   Хозяинъ. Мокрый Навозъ на нашемъ англійскомъ языкѣ -- доблесть.
   Каюсъ. О, чортъ меня побери, въ такомъ случаѣ, во мнѣ столько же мокраго навоза, сколько во всякомъ другомъ англичанинѣ! Проклятый попъ! мерзкая собака! Ужъ отрублю я тебѣ уши, чортъ меня побери!
   Хозяинъ. Накостыляетъ онъ тебѣ шею порядкомъ.
   Каюсъ. Накостыляетъ! это что значитъ?
   Хозяинъ. Значитъ, что онъ дастъ тебѣ удовлетвореніе.
   Каюсъ. О, въ такомъ случаѣ, чортъ меня побери, вы увидите, что онъ меня накостыляетъ; да, чортъ меня побери, я хочу этого!
   Хозяинъ. А я заставлю его сдѣлать это; иначе, пропади онъ къ чорту!
   Каюсъ. Покорнѣйше васъ благодарю.
   Хозяинъ. И, сверхъ того, мое чудовище... (Тихо другимъ). Но прежде вы, мистеръ судья, и вы, мистеръ Пэджъ, и вы, cavalero Слендеръ, отправляйтесь черезъ городъ въ Фрогморъ.
   Пэджъ. Вѣдь сэръ Гугъ тамъ?
   Хозяинъ. Тамъ. Узнаете, въ какомъ онъ расположеніи духа, а я проведу туда доктора полями. Вѣдь хорошо такъ будетъ?
   Шэлло. Мы идемъ.
   Пэджъ, Шэлло и Слендеръ. Прощайте, добрѣйшій докторъ! (Уходятъ).
   Каюсъ. Чортъ меня побери, я хочу убить попа, потому что онъ хлопочетъ у Анны Пэджъ за обезьяну.
   Хозяинъ. Да, пусть онъ умретъ; но пока вложи въ ножны свое нетерпѣніе, облей холодной водой свой гнѣвъ, и пойдемъ со мной полями во Фрогморъ; я приведу тебя на сельскій праздникъ, гдѣ теперь Анна Пэджъ, и тамъ ты будешь строить ей куры и всяческіе амуры. Хорошо сказано?
   Каюсъ. Спасибо за это, чортъ меня побери! Вы мнѣ нравитесь, чортъ меня побери! Я доставлю вамъ хорошихъ покупателей -- графовъ, лордовъ, джентльменовъ -- все моихъ паціентовъ.
   Хозяинъ. А я за это буду твоимъ противникомъ у Анны Пэджъ. Хорошо сказано?
   Каюсъ. Хорошо, чортъ меня побери, хорошо сказано! (Уходятъ).
   Хозяинъ. Ну, такъ маршъ!
   Каюсъ. Слѣдуй по моимъ пятамъ, Джекъ Регби! (Уходятъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Поле близъ Фрогмора.

Входятъ сэръ Гугъ Эвансъ и Сэмпль.

  
   Эвансъ. Прошу васъ, служитель добраго мистера Слендера, другъ мой, Сэмпль по имени, скажите, съ которой стороны высматривали вы мистера Каюса, титулующаго себя докторомъ медицины?
   Сэмпль. Да со всѣхъ сторонъ, сэръ: и съ лондонской дороги, и съ парка, и съ старой виндзорской дороги; только съ городской дороги и не смотрѣлъ.
   Эвансъ. Наинастоятельнѣйше прошу васъ посмотрѣть и съ этой стороны.
   Сэмпль. Слушаю-съ. (Уходитъ).
   Эвансъ. Господи помилуй! какъ преисполнена душа моя гнѣва, какъ мятется духъ мой! Я былъ бы радъ, если-бъ онъ обманулъ меня! Какая меланхолія овладѣла мною! Какъ только представится благопріятный случай, перебью на его негодной главѣ всѣ его сосуды съ мочей. Господи помилуй! (Поетъ).
  
                       У тихихъ ручейковъ, въ честь коихъ птички малы
                       Созвучнымъ голоскомъ слагаютъ мадригалы,
                       Изъ розъ содѣлаемъ мы ложе, и на немъ
                       Мы тысячи вѣнковъ пахучихъ заплетемъ!
  
   Господи помилуй! Я ощущаю великое желаніе плакать! (Поетъ).
  
                       Созвучнымъ голоскомъ слагаютъ мадригалы,
                       Когда я возсѣдалъ у вавилонскихъ водъ...
                       Мы тысячи вѣнковъ пахучихъ заплетемъ...
                       У тихихъ ручейковъ...

(Сэмпль возвращается).

  
   Сэмпь. Идетъ, сэръ Гугъ, идетъ съ этой стороны!
   Эвансъ. Милости просимъ. (Поетъ).
  
                       У тихихъ ручейковъ, въ честь коихъ птички малы...
  
   Да защититъ небо правое дѣло!... Какое оружіе несетъ онъ?
   Сэмпль. Никакого, сэръ. Вотъ идутъ также по фрогморской дорогѣ мой баринъ, мистеръ Шэлло и еще какой-то джентльменъ.
   Эвансъ. Пожалуйста, подай мнѣ платье, или, лучше, подержи его у себя на рукахъ.
  

Входятъ Пэджъ, Шэлло и Слендеръ

  
   Шэлло. А! господинъ пасторъ! добраго утра, почтеннѣйшій сэръ Гугъ! Увидѣть игрока не за костями, а хорошаго ученаго не за книгами -- удивительное дѣло.
   Слендеръ (въ сторону). Ахъ, дорогая Анна Пэджъ!
   Пэджъ. Здравствуйте, добрѣйшій сэръ Гугъ!
   Эвансъ. Да будетъ благословеніе Божіе надъ всѣми вами!
   Шэлло. Какъ! мечъ и слово вмѣстѣ? Такъ вы владѣете и тѣмъ, и другимъ, господинъ пасторъ?
   Пэджъ. И посмотрите, какимъ юношей онъ смотритъ! Въ камзолѣ и короткихъ штанахъ въ такую холодную ревматическую погоду!
   Эвансъ. Этому существуютъ причины и поводы.
   Пэджъ. Мы пришли сюда, господинъ пасторъ, затѣмъ, что сдѣлать доброе дѣло.
   Эвансъ. Очень хорошо; какое же?
   Пэджъ. Одинъ весьма почтенный джентльменъ, сочтя себя оскорбленнымъ какимъ-то другимъ господиномъ, до такой степени ссорится съ своимъ терпѣніемъ и своею солидностью, что вы себѣ и представить не можете.
   Шэлло. Я прожилъ на свѣтѣ восемьдесятъ лѣтъ съ лишнимъ, и никогда еще не слышалъ, чтобы человѣкъ, занимающій такое мѣсто, человѣкъ такой солидный и ученый, могъ до такой степени потерять уваженіе къ самому себѣ.
   Эвансъ. Кто же это?
   Пэджъ. Вы, я думаю, его знаете: это докторъ Каюсъ, извѣстный французскій докторъ.
   Эвансъ. Господи спаси и помилуй! ужъ лучше бы вы стали говорить мнѣ о горшкѣ съ кашей!
   Пэджъ. Отчего же?
   Эвансъ. Онъ столько же знаетъ о Гиппократѣ и Галенѣ, сколько этотъ горшокъ; а вдобавокъ къ этому еще плутъ и трусъ, какого вы только можете встрѣтить на свѣтѣ.
   Пэджъ (къ Шэлло). Ручаюсь вамъ, что это онъ долженъ былъ драться съ докторомъ.
   Слендеръ. (въ сторону). Ахъ, дорогая Анна Пэджъ!
   Шэлло. (Пэджу). Да, судя по его оружію, вы правы. -- Не допускайте ихъ другъ къ другу; вотъ идетъ докторъ Каюсъ.
  

Входятъ хозяинъ гостиницы, Каюсъ и Регби.

  
   Пэджъ. Вложите въ ножны вашу шпагу, добрѣйшій пасторъ.
   Шэлло. И вы сдѣлайте то же, добрѣйшій докторъ.
   Хозяинъ. Обезоружимъ ихъ и заставимъ объясниться; пусть они сохранятъ невредимыми свои члены и рубятъ нашъ англійскій языкъ.
   Каюсъ. (Эвансу). Позвольте мнѣ сказать вамъ одно слово на ухо. (Тихо ему же). Почему вы не хотите встрѣтиться со мною?
   Эвансъ. (тихо). Пожалуйста, потерпите; все будетъ въ свое время.
   Каюсъ. (тихо). Чортъ меня побери, вы трусъ, собака, обезьяна.
   Эвансъ. (тихо). Пожалуйста, не сдѣлайте насъ предметомъ насмѣшки для постороннихъ. Дружески прошу васъ объ этомъ, и обѣщаю, что такъ или иначе дамъ вамъ удовлетвореніе. (Вслухъ). Я разобью ваши стклянки съ мочей на вашей негодной маковкѣ за то, что вы не явились на свиданіе, согласно условію.
   Каюсъ. Diable!.. Джекъ Регби и вы, хозяинъ Jaretierre, скажите, развѣ я не ожидалъ въ томъ самомъ мѣстѣ, которое назначилъ?
   Эвансъ. Свидѣтельствуюсь моей христіанской душой, это мѣсто здѣсь; ссылаюсь въ этомъ на хозяина Подвязки.
   Хозяинъ. Молчать, говорятъ вамъ, Галлія и Валлія, французъ и валліецъ, врачъ души и врачъ тѣла!
   Каюсъ. Вотъ это очень хорошо! вотъ это превосходно!
   Хозяинъ. Молчать. Слушайте, что скажетъ хозяинъ Подвязки. Политикъ я или нѣтъ? хитроумный я человѣкъ или нѣтъ? Макіавель я или нѣтъ? Захочу я потерять моего доктора? Нѣтъ -- потому что онъ даетъ мнѣ промывательное и полоскательное. Захочу я потерять моего пастора, моего священника, моего сэра Гуга? Нѣтъ -- потому что онъ даетъ мнѣ поученія и нравоученія. Дай же мнѣ твою руку, мужъ земной; вотъ такъ. Дай мнѣ твою руку, мужъ небесный; вотъ такъ. Питомцы науки, я обманулъ обоихъ васъ; я отправилъ васъ одного въ одно мѣсто, другого въ другое. Но ваши сердца высоко благородны, ваши кожи остались невредимыми, и поэтому пусть разогрѣтое вино послужитъ развязкой всего этого дѣла. -- Возьмите въ залогъ ихъ мечи!.. Слѣдуйте за мной, о, люди мира! слѣдуйте за мной, слѣдуйте за мной!
   Шэлло. Совсѣмъ сумасшедшій человѣкъ, честное слово! Слѣдуйте за нимъ, джентельмены, слѣдуйте!
   Сле >   Горитъ, какъ адъ! Остерегись! иначе,
   Какъ Актеонъ въ лѣсу, растерзанъ будешь
   Ты стаей псовъ! получишь имя, хуже
   Какого нѣтъ.
   Фордъ.           Какое?
   Пистоль.                     Рогоносца!
   Прощай теперь! я все сказалъ! протри
   Себѣ глаза! Вѣдь воры бродятъ ночью
   Смотри, чтобъ по малину не пришлось
   Пойти, спустивши лѣто! (Ниму). Начинай
   Свое теперь (Пэджу). А ты къ словамъ разумнымъ
   Склони свой слухъ! (Уходитъ Пистоль).
   Фордъ. Надо будетъ разъяснить это дѣло благоразумно и не торопясь.
   Нимъ (Пэджу). Я скажу вамъ правду, а вы только слушайте. Лгать не въ моей натурѣ. Онъ меня изобидѣлъ,-- вотъ штука въ чемъ. Вздумалъ сдѣлать меня посланцемъ его любовныхъ писемъ! У меня шпага на боку, значитъ -- я до такой крайности еще не дошелъ. Скажу коротко: онъ влюбленъ въ вашу жену. Меня зовутъ капралъ Нимъ, потому штука въ томъ, что если я что-нибудь сказалъ, значитъ -- правда. Такъ и помните: я -- капралъ Нимъ, а Фальстафъ влюбленъ въ вашу жену! Теперь прощайте! Я шутокъ не люблю и объѣдками не кормлюсь,-- вотъ штука въ чемъ! (Уходитъ Нимъ).
   Пэджъ. Чтô онъ хотѣлъ сказать своими шутками? Малый-то, кажется, глуповатъ.
   Фордъ. Сейчасъ же пойду и отыщу Фальстафа.
   Пэджъ. Я такого дурака еще не видывалъ.
   Фордъ. Если что-нибудь въ самомъ дѣлѣ окажется, тогда...
   Пэджъ. Я не повѣрилъ бы этому китайцу, если бъ за него поручился даже нашъ священникъ.
   Фордъ. Съ виду онъ довольно толковъ. Увидимъ, увидимъ!.

(Мистриссъ Фордъ и мистриссъ Пэджъ подходятъ),

   Пэджъ. А, это ты, Мэгъ?
   Мистр. Пэджъ. Куда ты собрался, Джорджъ?
   Мистр. Фордъ (мужу). Что съ тобой, милый Франкъ? О чемъ ты задумался?
   Фордъ. Я задумался?-- нисколько. Ступай домой.
   Мистр. Фордъ. Нѣтъ, я очень хорошо вижу, что у тебя что-то засѣло въ головѣ. Идете вы со мной, мистриссъ Пэджъ?
   Мистр. Пэджъ. Я вся къ вашимъ услугамъ. Придешь ты обѣдать, Джорджъ? (Тихо мистриссъ Фордъ) Смотрите, вотъ идетъ кое-кто, съ кѣмъ мы можемъ послать нашъ отвѣтъ негодяю-рыцарю. (Входитъ Куикли).
   Мистр. Фордъ. Я именно думала о ней. Она можетъ прекрасно исполнить ваше порученье.
   Мистр. Пэджъ (Куикли), Вы, вѣрно, пришли повидаться съ моей дочерью Анной?
   Куикли. Такъ точно. Прошу, скажите, какъ она себя чувствуетъ?
   Мистр. Пэджъ. Пойдемте въ домъ -- увидите сами; намъ жекстати надо съ вами поговорить.

(Уходятъ мистриссъ Фордъ, мистриссъ Пэджъ и Куикли).

   Пэджъ. Ну, мистеръ Фордъ! что скажете?
   Фордъ. Вы слышали, что сообщилъ мнѣ этотъ бездѣльникъ?
   Пэджъ. Слышалъ. А вы слышали, что другой сообщилъ мнѣ?
   Фордъ. Какъ вы думаете, есть правда въ ихъ словахъ?
   Пэджъ. Плюньте на обоихъ. Я не думаю, чтобъ Фальстафъ сдѣлалъ подобную выходку. Доносчики -- два негодяя, которыхъ онъ отъ себя прогналъ, и теперь они оба шляются безъ мѣста.
   Фордъ. Развѣ они служили ему?
   Пэджъ. Да.
   Фордъ. Это все-таки меня не разубѣждаетъ. Кажется, онъ живетъ въ гостиницѣ Подвязки?
   Пэджъ. Тамъ. Если онъ вздумаетъ преслѣдовать мою жену своимъ ухаживаньемъ, я спущу на него ее же. Ручаюсь, что, кромѣ здоровыхъ щелчковъ, онъ ничего не получитъ.
   Фордъ. Ну, я хоть тоже увѣренъ въ своей женѣ, но сводить ихъ не намѣренъ. Довѣрчивымъ быть можно, но накликать грѣхъ самому не слѣдуетъ. Этимъ меня не успокоишь.
   Пэджъ. Смотрите, вотъ идетъ хозяинъ Подвязки и глядитъ такъ весело. Должно-быть, онъ изрядно выпилъ или хватилъ хорошій кушъ. (Входятъ хозяинъ гостиницы и Шяллоу). Что новаго, хозяинъ?
   Хозяинъ (Шяллоу). Ну, что жъ ты, кавалеръ судья!-- двигайся!
   Шяллоу. Плетусь, хозяинъ, плетусь! Здравствуйте, почтенный мистеръ Пэджъ, здравствуйте! Васъ именно намъ и надобно. Послушайте-ка, какой мы вамъ анекдотецъ разскажемъ.
   Хозяинъ. Разсказывай, кавалеръ судья! разсказывай, мой забавникъ.
   Шяллоу. Представьте, сэръ: дѣло идетъ ни больше ни меньше, какъ о дуэли между сэромъ Тугомъ, уэльскимъ проповѣдникомъ, и французскимъ докторомъ, Каюсомъ.
   Фордъ. Поди сюда, хозяинъ,-- мнѣ надо шепнуть тебѣ два слова на ухо.
   Хозяинъ. Чего желаетъ мое сокровище?

(Отходятъ въ сторону).

   Шяллоу (Пэджу). Пойдете вы съ нами посмотрѣть на это представленье? Нашъ забавникъ-хозяинъ вызвался смѣрять имъ шпаги. Но главный-то смѣхъ будетъ въ томъ, что онъ назначилъ обоимъ для дуэли разныя мѣста. Нашъ почтенный проповѣдникъ куда такихъ шутовъ не любитъ. Пойдемте, я разскажу вамъ всю эту смѣхотворную исторію подробнѣй.

(Отходятъ. Хозяинъ и Фордъ приближаются).

   Хозяинъ. А ты не затѣялъ сдѣлать моему кавалеру-жильцу какую-нибудь пакость 27)?
   Фордъ. Никакой. Обѣщаю поднесть тебѣ чару хереса, если ты доставишь случай съ нимъ увидѣться и скажешь, что меня зовутъ Струй 28). Все это одна шутка.
   Хозяинъ. Ну, хорошо,-- по рукамъ! Будь Струемъ: притекай и утекай, когда хочешь. Онъ у меня вѣдь парень веселый. (Обращаясь къ другимъ) Ну, что же? идемте, что ли?
   Шяллоу. Сейчасъ, хозяинъ, сейчасъ.
   Хозяинъ. Я слышалъ, будто французъ въ дракѣ на шпагахъ собаку съѣлъ.
   Шяллоу. Ну, куда ему! Вотъ я такъ могъ бы въ старое время показать вамъ, что значитъ шпага. Нынче вы вѣдь толкуете все о дистанціяхъ, объ атакахъ да выпадахъ, а въ наше время было не такъ. Вѣрите ли слову, мистеръ Пэджъ, что въ былые дни, будь у меня въ рукахъ мой длинный мечъ -- я изрубилъ бы, какъ крысъ, четверыхъ здоровыхъ молодцовъ, съ васъ ростомъ.
   Хозяинъ. Ну, ну, довольно вамъ! идемте!
   Пэджъ. Я иду тоже. Мнѣ услышать ихъ брань будетъ забавнѣе, чѣмъ видѣть драку.
   (Уходятъ хозяинъ, Шяллоу и Пэджъ).
   Фордъ. Простякъ Пэджъ вѣритъ въ честность своей жены, то я не такъ довѣрчивъ. Она часто встрѣчалась съ Фальстафомъ у Пэджей, и, кто ихъ знаетъ, что они тамъ творили! Надо все вывести на свѣжую воду, и для этого я сойдусь съ Фальстафомъ подъ чужимъ именемъ. Если жена окажется честной -- тѣмъ для меня лучше. Если же нѣтъ, то, значитъ, мои хлопоты не будутъ потеряны.
   

СЦЕНА 2-я.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

(Входятъ Фальстафъ и Пистоль).

   Фальстафъ. И не проси!-- не дамъ ни гроша.
   Пистоль. Такъ будь же міръ мнѣ устрицей! мечомъ Его взломаю я и все добуду!
   Фальстафъ. Сказано -- ни гроша! Сколько разъ я губилъ изъ-за тебя свой кредитъ. Я выхлопоталъ у добрыхъ друзей три отсрочки для тебя и для мошенника Нима, безъ чего вы оба сидѣли бы теперь за рѣшеткой, какъ пара обезьянъ. Меня упрячутъ въ адъ кромѣшный за то, что я рекомендовалъ васъ, какъ добрыхъ солдатъ и честныхъ малыхъ. Помнишь, какъ мистриссъ Бригитта потеряла ручку отъ своего вѣера, а я поклялся, что ея не было въ твоемъ карманѣ?
   Пистоль. А развѣ я съ тобой не подѣлился? Вѣдь пятнадцать пенсовъ пошли тебѣ.
   Фальстафъ. Ну, такъ что жъ? Развѣ я долженъ закладывать свою душу дьяволу даромъ? Толкомъ тебѣ говорю: я не хочу, чтобъ ты вѣчно болтался у меня на шеѣ. Я тебѣ не висѣлица. Ступай, заведи себѣ карманный ножикъ и отправляйся подрѣзывать кошельки на большой дорогѣ 29). Ты не хотѣлъ отнести для меня пустячнаго письма! Честь заговорила! Выдумалъ за нее прятаться! А ты знаешь ли, что съ честью не могу порой справиться я самъ? Да, да,-- я!.. Ужъ если даже мнѣ иной разъ приходится, позабывъ страхъ Божій, хитрить, лукавить и притворяться, такъ тебѣ ли толковать о чести съ твоимъ суконнымъ рыломъ и кошачьими ухватками! Ты смѣлъ отказать мнѣ.
   Пистоль. Вѣдь я раскаялся!-- чего жъ тебѣ еще?

(Входитъ Робинъ).

   Робинъ. Тамъ, сэръ, пришла какая-то женщина и желаетъ говорить съ вами.
   Фальстафъ. Пускай войдетъ. (Входитъ Нуикли).
   Куикли. Храни Господь вашу милость.
   Фальстафъ. Здорово, мать моя, что скажешь?
   Куикли. Матерью не совсѣмъ вѣрно будетъ меня называть*
   Фальстафъ. Значитъ, дѣвица?
   Куикли. На это отвѣчу, что моя мать
             Такой же дѣвицей была,
             Какъ на свѣтъ меня родила.
   Фальстафъ. Вѣрю тебѣ на слово. Чего же ты отъ меня, хочешь?
   Куикли. Надо мнѣ шепнуть вамъ два-три словечка.
   Фальстафъ. Тысячу, если хочешь. Я готовъ тебя слушать.
   Куикли. Есть у насъ въ городѣ нѣкая мистриссъ Фордъ. (Оглядываясь) Вы подойдите ко мнѣ поближе. Сама я живу у доктора Каюса.
   Фальстафъ. Ну, такъ что же эта мистриссъ Фордъ?
   Куикли. Ну, такъ вотъ эта самая мистриссъ Фордъ. Да подойдите же поближе.
   Фальстафъ. Успокойся: никто насъ не услышитъ:-- здѣсь народъ все свой.
   Куикли. Такъ ли вы говорите? Ну, въ такомъ случаѣ пошли имъ Богъ свою благодать.
   Фальстафъ. Дальше. Ты говоришь, что эта мистриссъ Фордъ...
   Куикли. Препочтенная она, сэръ, особа. А вы, сэръ! ахъ, какой вы проказникъ! Прости васъ за это Богъ и всѣхъ насъ также.
   Фальстафъ. Ты мнѣ о мистриссъ-то Фордъ разскажи толкомъ, что слѣдуетъ.
   Куикли. Ну, да!-- такъ вотъ вамъ въ короткихъ словахъ вся исторія. Сгубили вѣдь вы eeî сгубили такъ, что я надивиться не могу. Любой виндзорскій придворный не сумѣлъ бы такъ оплести мою голубушку! А вѣдь, кажется, довольно между ними есть и князей, и лордовъ, и дворянъ! и все въ каретахъ разъѣзжаютъ. Сколько ихъ за ней ухаживало! Бывало, только и глядишь, летитъ къ ней карета за каретой, письмо за письмомъ, подарки за подарками, и все это духами насквозь продушено! Куда ни взглянешь -- все шелкъ да бархатъ! Истинно я вамъ говорю! И какія всѣ они сладкія рѣчи говорили! сколько на нее сладкаго вина и сластей извели! Ни одна женщина бы не устояла; а она, моя голубка, честью вамъ клянусь, хоть бы глазкомъ повела! Разъ даже мнѣ въ руку двѣнадцать ангеловъ сунули. А мнѣ деньги что?-- я беру только тѣ, которыя честно заработаны. Увѣряю васъ, что ни одинъ изъ этихъ молодчиковъ не добился, чтобъ она даже губки въ его стаканѣ помочила. А вѣдь тутъ были и графы, да еще такіе, что отъ казны содержанье получаютъ! Да только ей это все трынъ-трава.
   Фальстафъ. Ты скажи, что она обо мнѣ-то говорила? Будь покороче въ рѣчахъ, мой Меркурій въ юбкѣ.
   Куикли. О васъ?-- Она получила ваше письмо, за которое тысячу разъ васъ благодаритъ, а сверхъ того, велѣла сказать, что мужа ея между десятью и одиннадцатью часами не будетъ дома.
   Фальстафъ. Между десятью и одиннадцатью?
   Куикли. Да, и прибавила, что вы тогда можете прійти полюбоваться картинкой; какой -- смекайте сами! Мистеръ Фордъ дома не будетъ. Не сладкую жизнь ведетъ вѣдь она съ нимъ, моя голубушка! Онъ у ней такой ревнивый! Жить съ нимъ куда не легко!
   Фальстафъ. Между десятью и одиннадцатью?. Скажи, что буду непремѣнно, и поклонись ей отъ меня.
   Куикли. Хорошо, хорошо. А теперь скажу, что у меня есть къ вамъ другое порученье. Мистриссъ Пэджъ также велѣла вамъ кланяться. Я про нее шепну вамъ на ушко, что она тоже препочтенная, прескромная женщина, и при томъ богомольнѣе ея врядъ ли кто во всемъ Виндзорѣ сыщется. Она велѣла сказать, что хотя мужъ ея рѣдко отлучается изъ дома, ну, да ужъ она какъ-нибудь это устроитъ. Вѣрьте чести -- въ жизнь свою не случалось мнѣ видѣть, чтобъ женщина могла бытъ такъ влюблена! Должно-быть, у васъ есть приворотный корешокъ.
   Фальстафъ. Ей-ей, никакого! Что Богъ далъ, тѣмъ только и дѣйствую.
   Куикли. Ну и слава Тебѣ Господи!
   Фальстафъ. Ты мнѣ вотъ что толкомъ скажи: обѣ эти бабенки такъ тебѣ прямо и сознались, что въ меня влюблены?
   Куикли. Что вы это? Да развѣ онѣ не знаютъ приличныхъ манеръ? Вотъ было бы хорошо, если бъ онѣ такую штуку выкинули! Мистриссъ Пэджъ очень проситъ васъ прислать ей вашего маленькаго пажа. Мистеръ Пэджъ до смерти любитъ хорошенькихъ мальчиковъ. Онъ человѣкъ хорошій и честный; а что до его жены, такъ могу васъ увѣрить, что ни одна женщина въ Виндзорѣ не ведетъ такой счастливой жизни! Дѣлаетъ и говоритъ, что хочетъ; покупаетъ, что вздумаетъ; ложится и встаетъ, когда придетъ въ голову; и, по правдѣ сказать, она это вполнѣ заслужила, потому что, если кого можно назвать въ Виндзорѣ обходительной женщиной, такъ только ее. Непремѣнно пошлите же вашего мальчишку, -- иначе ничего не будетъ.
   Фальстафъ. Хорошо, пошлю.
   Куикли. Сейчасъ пошлите и устройте такъ, чтобы онъ всегда промежъ васъ съ нею состоялъ. Условьтесь о словечкѣ такомъ, чтобъ вы съ нею мигомъ другъ друга понимать могли, а чтобъ мальчишка про то, что оно значитъ, не зналъ. Потому дѣтямъ нехорошихъ вещей знать не слѣдуетъ. Впрочемъ, что же мнѣ васъ учить? Вы человѣкъ въ лѣтахъ, а пожилые люди, какъ они сами про себя говорятъ, ведутъ жизнь скромную и порядки знаютъ.
   Фальстафъ. Ну, прощай. Кланяйся отъ меня обѣимъ. Вотъ тебѣ за труды. Остаюсь твоимъ должникомъ и впередъ. Эй, ты, мальчишка!-- ступай за этой женщиной. Это извѣстіе вскружило мнѣ голову. (Уходятъ Куикли и Робинъ).
   Пистоль. Амуръ прислалъ старуху! Не зѣвай!
   Ставь паруса! Я ихъ объѣду всѣхъ,
   Иль всѣхъ пожрутъ пусть волны океана! (Уходитъ Пистоль).
   Фальстафъ. Такъ вотъ оно какъ, старый Джакъ! Дѣло выгораетъ! Моя старая плоть, значитъ, еще на что-нибудь годится! Влюбились обѣ! Много на своемъ вѣку потратилъ я денежекъ, а теперь, авось, пришла пора загребать ихъ самому! Спасибо тебѣ, старая плоть! Ты, говорятъ, хоть и лыкомъ шита, да это не бѣда -- лишь бы нравилась. (Входитъ Бэрдольфъ).
   Бэрдольфъ. Тамъ, сэръ Джонъ, спрашиваетъ тебя какой-то мистеръ Струй; сказываетъ, что ему надо съ тобой поговорить о дѣлѣ. Онъ велѣлъ поднести тебѣ эту кружку хересу.
   Фальстафъ. Ты сказалъ, его зовутъ Струй?
   Бэрдольфъ. Да.
   Фальстафъ. Зови его. (Бэрдольфъ уходитъ). Добро пожаловать всякому Струю, если онъ струится такой хорошей струей (Пьетъ). А обѣихъ моихъ барынь я, должно-быть, задѣлъ дѣйствительно! Будь, что будетъ. (Возвращается Бэрдольфъ съ переодѣтымъ Фордомъ).
   Фордъ. Благослови Богъ вашу милость.
   Фальстафъ. Желаю того же вамъ. Вы хотѣли со мной говорить?
   Фордъ. Извините, что я обратился къ вамъ такъ безцеремонно.
   Фальстафъ. О, помилуйте!-- прошу сказать, что вамъ угодно. (Бэрдольфу). Эй, ты! пошелъ вонъ! (Бэрдольфъ уходитъ).
   Фордъ. Вотъ видите, сэръ,-- я человѣкъ, который на своемъ вѣку промоталъ много денегъ. Мое имя Струй.
   Фальстафъ. Очень пріятно ближе съ вами познакомиться, почтенный мистеръ Струй.
   Фордъ. А я, сэръ Джонъ, ищу знакомства съ вами. Только вы, пожалуйста, не подумайте, что я хочу занять у васъ денегъ. Я полагаю, напротивъ, что при моемъ состояніи могу скорѣе предложить ихъ вамъ. Это обстоятельство именно и дало мнѣ смѣлость обратиться къ вамъ такъ безцеремонно. Вѣдь говорятъ, что тому, предъ кѣмъ идутъ впереди деньги, вездѣ скатертью дорога.
   Фальстафъ. Деньги, сэръ, добрый солдатъ-застрѣльщикъ, и потому, само собой, должны итти впереди.
   Фордъ. Именно такъ. А теперь, представьте, у меня какъ разъ есть лишнія, которыя я не знаю, куда дѣвать. Не поможете ли вы мнѣ, сэръ Джонъ, свалить часть этой тяжести съ моихъ плечъ на ваши?
   Фальстафъ. Не знаю, чѣмъ заслужилъ я честь быть избраннымъ вами въ помощники.
   Фордъ. Я это вамъ сейчасъ объясню, если только вы согласитесь выслушать.
   Фальстафъ. Говорите, почтенный мистеръ Струй; я отъ души готовъ вамъ оказать такую услугу.
   Фордъ. Вы, сэръ Джонъ, какъ я слышалъ, человѣкъ умный, и потому я буду съ вами кратокъ. Надо вамъ сказать, что я слышалъ о васъ уже давно, но никакъ не находилъ удобнаго случая съ вами познакомиться. Я долженъ сознаться предъ вами въ одной слабости, въ которой, каюсь, грѣшенъ. Но, я надѣюсь, добрѣйшій сэръ Джонъ, что если вы взглянете на мои грѣхи однимъ глазомъ, то въ то же время посмотрите другимъ на свои собственные. Этимъ путемъ я надѣюсь заслужить ваше снисхожденье. Слабость моя такого рода, что ею легко увлекаются всѣ, а потому она извинительна.
   Фальстафъ. Хорошо,-- продолжайте.
   Фордъ. Здѣсь въ городѣ живетъ одна особа, мужа которой зовутъ Фордомъ.
   Фальстафъ. Что жъ дальше?
   Фордъ. Я давно страстно въ нее влюбленъ, и чего только не дѣлалъ, чтобъ пріобрѣсть ея расположеніе! Бѣгалъ за нею вездѣ; ловилъ малѣйшій случай, чтобъ съ ней встрѣтиться; не жалѣлъ ничего, чтобъ увидѣть ее хоть однимъ глазомъ; бросалъ бѣшеныя деньги на подарки не только ей, но даже ея людямъ съ тѣмъ, чтобъ узнать, что можетъ ей понравиться. Словомъ, преслѣдовалъ ее съ такой же горячностью, съ какой любовь преслѣдовала меня самого. И представьте,-- несмотря на полное право быть вознагражденнымъ за такіе труды и хлопоты, я не получилъ ровно ничего, если не считать пріобрѣтеніемъ горькую опытность! А что касается этой послѣдней, то можно сказать, что я купилъ ее дорогой цѣной и постигъ вполнѣ истину извѣстной поговорки, что
             Любовь бѣжитъ отъ тѣхъ, кто гонится за нею,
             А тѣмъ, кто прочь бѣжитъ, кидается на шею 30).
   Фальстафъ. Удалось ли вамъ получить хотя какой-нибудь знакъ ея вниманія или расположенія?
   Фордъ. Никакого.
   Фальстафъ. И вы не дѣлали попытки потребовать его настойчивѣе?
   Фордъ. Никогда.
   Фальстафъ. Такъ что жъ эта за любовь такая была?
   Фордъ. Моя любовь походила на домъ, выстроенный на чужой землѣ. Я затратилъ деньги на постройку, которую хозяинъ земли отобралъ у меня себѣ.
   Фальстафъ. Но для чего же вы это все разсказываете мнѣ?
   Фордъ. Для того, чтобы вы узнали все досконально. Дѣло въ томъ, что нѣкоторые люди увѣряютъ, будто мистриссъ Фордъ разыгрываетъ неприступную добродѣтель только со. мною и очень не прочь завести любовную интрижку на сторонѣ. На этотъ счетъ ходятъ о ней даже очень недвусмысленные слухи. Вотъ тутъ-то, сэръ Джонъ, и начинается самая суть дѣла! Вы, сколько мнѣ извѣстно, самый ловкій, самый любезный и самый обходительный у насъ кавалеръ. Вы вездѣ на своемъ мѣстѣ, и васъ недаромъ прославили за мужество" за ученость и за манеры.
   Фальстафъ. О сэръ!
   Фордъ. Увѣряю васъ,-- и вы это хорошо знаете сами. Вотъ вамъ деньги, сэръ Джонъ! Сыпьте ими направо и налѣво по желанію; промотайте все, что у меня есть, и, взамѣнъ, помогите мнѣ только успѣть въ моей любовной атакѣ на добродѣтель мистриссъ Фордъ. Начните ухаживать за нею сами и склоните ее влюбиться въ васъ. Вы, безъ сомнѣнія, успѣете достичь этого скорѣе, чѣмъ кто-либо другой.
   Фальстафъ. Но постойте:-- я не возьму въ толкъ, какая же будетъ вамъ польза, если овладѣю сердцемъ этой особы я? Вѣдь вы дѣйствуете этимъ способомъ противъ себя.
   Фордъ. О, нѣтъ! вы только меня поймите хорошенько. Она держитъ себя такъ осторожно, что пламя моей страсти не дерзаетъ къ ней даже приблизиться. Добродѣтель ея горитъ слишкомъ яркой звѣздой. Если же у меня будетъ въ рукахъ ясное доказательство кое-какихъ ея грѣшковъ, то я съ гораздо большей смѣлостью поведу на нее мою собственную атаку. Я, такъ сказать, буду тогда въ состояніи выбить ее изъ окоповъ добродѣтели, честности, супружескаго долга и многаго прочаго, за чѣмъ она теперь прячется. Что вы скажете о моемъ проектѣ, сэръ Джонъ?
   Фальстафъ. Прежде всего, мистеръ Струй, я беру ваши деньги, а затѣмъ подаю вамъ руку и клянусь словомъ дворянина, что жена Форда будетъ вашей.
   Фордъ. О безцѣнный человѣкъ!
   Фальстафъ. Сказано -- сдѣлано!
   Фордъ. Дѣлайте съ моими деньгами, что хотите, сэръ Джонъ.
   Фальстафъ. А вы, мистеръ Струй, дѣлайте, что хотите, съ мистриссъ Фордъ. Надо вамъ сказать по секрету, что она сама назначила мнѣ свиданье. Ея посланная или, проще сказать, сподня, ушла отсюда за пять минутъ до васъ. Я отправлюсь къ ней между десятью и одиннадцатью часами, потому что въ это время ея ревниваго бездѣльника-мужа не будетъ дома. Приходите сегодня ко мнѣ ночевать. Я разскажу вамъ, что успѣлъ сдѣлать.
   Фордъ. Ваше знакомство мнѣ сущій кладъ. Знаете ли вы Форда въ лицо?
   Фальстафъ. Къ чорту этого рогатаго бѣдняка! Я его даже никогда не видалъ! Впрочемъ, звать его бѣднякомъ причины нѣтъ. Говорятъ, у него денегъ куры не клюютъ. Я вѣдь вслѣдствіе этого собственно и вздумалъ приволокнуться за его женой. Мнѣ хочется сдѣлать изъ нея ключъ отъ его денежной шкатулки. Успѣй я въ этомъ -- житье пойдетъ какъ но маслу.
   Фордъ. Вамъ не мѣшало бы съ нимъ познакомиться, чтобъ избѣжать дальнѣйшихъ встрѣчъ.
   Фальстафъ. Ну, его!.. Пускай повѣсится. Въ случаѣ встрѣчи я, повѣрьте, сумѣю его обработать по-своему. Мечъ мой сверкнетъ надъ его рогами, какъ метеоръ. Неужели вы думаете, что я не одолѣю этого мужика? Говорю вамъ, мистеръ Струй, что вы будете спать съ его женой. Приходите ко мнѣ вечеромъ. Фордъ до сихъ поръ былъ просто дуракомъ, а теперь будетъ дуракомъ рогатымъ, и поднесете ему этотъ титулъ вы, мистеръ Струй. Не забудьте же прійти вечеромъ.

(Уходитъ Фальстафъ).

   Фордъ. Эпикуреецъ проклятый!.. Не знаю, какъ я, слушая его, выдержалъ! Говорите послѣ этого, что я ревновалъ безъ причины! Жена за нимъ посылала, назначила ему свиданіе; словомъ, ясно, что стачка у нихъ полная. Могъ ли кто-нибудь это предположить?.. О, что за адская мука невѣрность жены! Честь моя будетъ опозорена! Состоянье расхищено! Самъ я попаду на зубокъ всему свѣту, и мой злодѣй первый будетъ со смѣхомъ звать меня позорнымъ именемъ рогатаго дурака!.. Гм! Если бъ меня прозвали Амаймономъ, Луциферомъ, Барбасономъ, словомъ -- какимъ хотятъ чортовымъ прозвищемъ, все-таки это были бы имена хоть дьяволовъ!.. Но рогоносецъ! глупый рогоносецъ!.. Такое имя показалось бы обиднымъ самому чорту! Пэджъ оселъ! набитый дуракъ! Онъ вѣритъ женѣ и не хочетъ ее ревновать. Да я скорѣе довѣрю Фламанду горшокъ съ масломъ, пастору Гугу -- кусокъ сыру, ирландцу -- штофъ водки 31), вору -- мою лошадь, чѣмъ отдамъ женѣ на сохраненіе ея собственную честь!.. Она лжетъ!.. Она интригуетъ! Она обманываетъ!.. И ужъ, конечно, если чтö затѣетъ сдѣлать, то сдѣлаетъ непремѣнно! Вѣдь у женщинъ хоть колъ на головѣ теши -- ихъ затѣй все равно не выбьешь. Истинно Бога мнѣ надо благодарить за то, что онъ создалъ меня ревнивымъ! Однако одиннадцать часовъ!.. Какъ разъ назначенное время. Бѣгу, чтобъ ихъ предупредить... Я накрою жену, отмщу Фальстафу и осмѣю Пэджа. Лучше прійти тремя часами раньте, чѣмъ одной минутой позже. Рогатый мужъ!.. О, позоръ! позоръ! позоръ!

(Уходитъ).

   

СЦЕНА 3-я.

Виндзорскій паркъ.

(Входятъ Каюсъ и Регби).

   Каюсъ. Джакъ Регби!
   Регби. Что угодно, сэръ?
   Каюсъ. Который часъ?
   Регби. Время, когда сэръ Гугъ обѣщалъ прійти, уже прошло.
   Каюсъ. Онъ хочетъ спасти свой душъ и потому не приходитъ! Онъ много молился надъ свой библій, чтобъ не приходить. Будь онъ здѣсь -- онъ былъ бы мертвый человѣкъ!
   Регби. Онъ, сэръ, разумный человѣкъ и знаетъ хорошо, что, приди онъ сюда, вы бы его убили.
   Каюсъ. Соленый селедка будетъ не такъ мертвъ, какъ онъ!.. Бери рапира! Твой сейчасъ увидитъ, какъ мой будетъ убивать попъ.
   Регби. Ай! Нѣтъ, нѣтъ, сэръ!.. Я не умѣю драться.
   Каюсъ. Бери рапира, негодяй! Мой говорить тебѣ!
   Регби. Смотрите, сюда идутъ.

(Входятъ хозяинъ гостиницы, Шяллоу, Пэджъ, Слендеръ и мальчикъ).

   Хозяинъ. Забіякѣ доктору наше нижайшее!
   Шяллоу. Каково поживаете, почтенный мистеръ Каюсъ?
   Мальчикъ. Здравствуйте, господинъ докторъ.
   Слендеръ. И отъ меня здравствуйте!
   Каюсъ. Что вы пришелъ тутъ дѣлать? Одинъ, два, три, четыре?
   Хозяинъ. Что пришли дѣлать?.. На тебя посмотрѣть. Посмотрѣть на твои удары, выпады, реверсы, траверсы со всѣмъ прочимъ! Ужъ не убилъ ли ты его, мой задорный французъ? Повѣдай намъ это, мой Эскулапъ и мой Галенъ! Что жъ ты, пластырникъ, не отвѣчаешь? Говори: мертвъ онъ, что ли?
   Каюсъ. Вашъ попъ первый трусъ въ цѣлый міръ. Онъ свой носъ даже сюда не показывалъ.
   Хозяинъ. А ты -- царь кастиланцевъ Уриналъ 32)! Троянскій Гекторъ!
   Каюсъ. Прошу васъ быть свидѣтель, что мой дожидалъ онъ два, три, шесть, семь часовъ,-- а онъ не пришелъ.
   Шяллоу. Это потому, что онъ благоразумный человѣкъ, почтенный докторъ. Онъ разсудилъ, что ему, дѣлителю душъ, неприлично драться съ вами -- цѣлителемъ тѣлесъ. Если бъ вы подрались, то погладили бы этимъ противъ шерсти ваши профессіи. Не правда ли, мистеръ Пэджъ?
   Пэджъ. Не вамъ бы это говорить, мистеръ Шяллоу: вы сами-то были первымъ забіякой въ мірѣ, несмотря на то, что теперь мировой судья.
   Шяллоу. Грѣшенъ, мистеръ Пэджъ, грѣшенъ! Вѣрите ли, что хоть я теперь человѣкъ старый и смирный, а ей-Богу не могу до сихъ поръ равнодушно видѣть вытянутой шпаги! Да что говорить! Возьмите кого хотите: судью, попа, законника -- у всякаго, повѣрьте, есть эта жилка, которая такъ вотъ и подмываетъ, такъ и подмываетъ! Что дѣлать!.. Всѣ мы люди, всѣ человѣки!
   Пэджъ. Это вѣрно, мистеръ Шяллоу.
   Шяллоу. И всегда такъ будетъ, мистеръ Пэджъ!.. А вы, мистеръ Каюсъ, отправимтесь-ка съ нами домой. Я по обязанности судьи долженъ васъ помирить. Вы въ этомъ дѣлѣ показали себя разумнымъ врачомъ, а сэръ Гугъ -- разсудительнымъ и терпѣливымъ проповѣдникомъ. Идемте же съ нами, мистеръ докторъ.
   Хозяинъ. Ты, мистеръ судья, погоди. (Каюсу) А ты, мусью, мокрый навозъ, слушай, что я тебѣ скажу.
   Каюсъ. Что такой значитъ: мокрый навозъ?
   Хозяинъ. Мокрый навозъ у насъ въ Англіи вещь дорогая.
   Каюсъ. О! тогда въ мой есть столько же этой дорогой вещь, сколько въ каждый англичанинъ!.. А.что касается до проклятый попъ, то мой отрѣжетъ ему уши.
   Хозяинъ. А я думаю, что онъ окорнаетъ ихъ тебѣ.
   Каюсъ. Что такой значитъ: окорнайтъ?
   Хозяинъ. Это значитъ, что онъ будетъ у тебя просить прощенья.
   Каюсъ. О, тогда само собой онъ мой окорнайтъ!.. На это мой согласенъ.
   Хозяинъ. Я ему помогу, или провались мы оба къ чорту.
   Каюсъ. Мой будетъ много зато вамъ благодаренъ.
   Хозяинъ. Есть за что, мое сокровище. (Тихо прочимъ) Слушайте, судья, Пэджъ и Слендеръ: вамъ надо отправиться въ городъ черезъ Фрагморъ.
   Пэджъ. А сэръ Гугъ тамъ?
   Хозяинъ. Тамъ. Ступайте посмотрѣть, въ какомъ онъ расположеніи, а я обведу доктора полями... По рукамъ, что ли?
   Шяллоу. Идетъ.
   Пэджъ, Шяллоу, Слендеръ. Прощайте, почтеннѣйшій-докторъ.

(Уходятъ Пэджъ, Шяллоу и Слендеръ).

   Каюсъ. Мой все-таки будетъ убивать попъ: -- онъ хочетъ сватать миссъ Анна за обезьянъ!
   Хозяинъ. Ну, и убей; а до тѣхъ поръ потерпи немного и окати свою прыть холодной водой. Пойдемъ со мной полями во Фрагморъ. Я тебя проведу на деревенскій праздникъ, гдѣ ты увидишь Анну Пэджъ и будешь строить ей куры. По рукамъ, что ли?
   Каюсъ. Мой будетъ вамъ зато очень благодаренъ. Мой васъ любитъ! Мой приведетъ въ вашъ гостиницъ много хорошій гость,-- много графъ, рыцарь, лордъ и дворянинъ. Все мой паціентъ!
   Хозяинъ. А я за это натравлю на тебя миссъ Анну. Хорошо сказано?
   Каюсъ. Клянусь честь, хорошо!
   Хозяинъ. Такъ идемъ же.
   Каюсъ. Слѣди мой пятки, Джонъ Регби.

(Уходятъ).

   

ДѢЙСТВІЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА 1-я.

Поле близъ Фрагмора.

(Входятъ сэръ Гугь, Эвансъ и Сэмпль).

   Эвансъ. Скажи мнѣ, топрый тругъ и служитель мистера Слентера, Сэмпль,-- гдѣ ты витѣлъ мистера Каюса, именующаго себя токторомъ метицыны?
   Сэмпль. Видѣлъ за городомъ, видѣлъ въ паркѣ, видѣлъ во всѣхъ виндзорскихъ окрестностяхъ, кромѣ здѣшняго мѣста.
   Эвансъ. Упѣтительно прошу тепя поискать его еще разъ хорошенько.
   Сэмпль. Слушаю, сэръ.
   Эвансъ. Пуди плахословенна туша моя! Я чувствую, во мнѣ такъ разгорѣлись желчь и злость, что я истинно пылъ пы радъ, если бъ онъ не пришелъ. Я такъ разтраженъ, что разпилъ бы на его головѣ всѣ его склянки съ мочой, если бъ представился къ тому случай. Пуди плахословенна туша моя.

(Напѣваетъ)

   Въ тѣни, гдѣ журчитъ ручеечикъ,
   Обнявшись съ тобой, мой дружочикъ,
   Въ цвѣточкахъ мы будемъ сидѣть
   И пѣсенки сладкія пѣть.
   
   Поже, какъ я расчувствовался! Таже плакать хочется.
   
   И будутъ веселыя птички
   Порхать соловьи и синички!
   Мы жъ будемъ надъ рѣчкой сидѣть
   Въ плѣну Вавилонскомъ и пѣть... 33)
   
   Сэмпль. Вонъ онъ идетъ, сэръ Гугъ.
   Эвансъ. Топро пожаловать.
   
   Въ тѣни, гдѣ журчитъ ручеечикъ!..
   
   Похъ плахословитъ правыхъ!.. Какое у него оружіе?
   Сэмпль. Никакого, сэръ. А вонъ идутъ по Фрагморской дорогѣ мой баринъ, мистеръ Шяллоу, и еще какой-то господинъ. Ихъ видно черезъ заборъ.

(Входятъ Пэджъ, Шяллоу и Слендеръ).

   Эвансъ. Потай мнѣ мою рясу... Впрочемъ, нѣтъ:-- тержи ее наготовѣ въ рукахъ.
   Шяллоу. Здравствуйте, ваше преподобіе! Здравствуйте, почтенный мистеръ Гугъ. Чудеса мы сегодня видимъ: игрокъ не за костями, а ученый не за книгами!
   Слендеръ (вздыхая). Ахъ, сладчайшая Анна Пэджъ!
   Пэджъ. Здравствуйте, мистеръ Гугъ.
   Эвансъ. Пожье плахословенье пуди надъ вами и надъ всѣми нерушимо навѣки.
   Шяллоу. Вы проповѣдь заговорили, сэръ Гугъ,-- хотите заодно мечомъ и словомъ поражать?
   Пэджъ. А одѣлись мальчишкой: въ одной фуфайкѣ и короткихъ штанахъ. Смотрите, ревматизмъ схватите.
   Эвансъ. Есть на то важная причина, мистеръ Пэджъ.
   Пэджъ. Мы пришли сюда сдѣлать доброе дѣло, мистеръ Эвансъ.
   Эвансъ. Превосхотно! Въ чемъ же тѣло?
   Пэджъ. Есть у насъ одинъ джентльменъ знакомый, котораго, должно-быть, кто-нибудь обидѣлъ, потому что онъ рветъ и мечетъ, такъ что всякое благоприличіе позабылъ.
   Шяллоу. Я восемьдесятъ лѣтъ живу на свѣтѣ, а ни разу не приходилось видѣть, чтобъ почтенный, разсудительный человѣкъ до такой степени къ самому себѣ уваженье забылъ.
   Эвансъ. Кто же это?
   Пэджъ. Вы его, вѣроятно, знаете, это -- мистеръ Каюсъ, извѣстный французскій врачъ.
   Эвансъ. Сути меня Господь! Горшокъ съ кашей стоитъ въ моихъ понятіяхъ выше этого пезтѣльника.
   Пэджъ. Почему же?
   Эвансъ. Помилуйте! Какой онъ врачъ? Онъ понятія не имѣетъ ни о Гиппократѣ ни о Галенѣ. А сверхъ того, онъ трусъ. Я вамъ это токажу!
   Пэджъ (тихо Шяллоу). Кажется, онъ отъ дуэли не отказывается и дѣйствительно пришелъ сюда драться.
   Слендеръ (вздыхая). Ахъ, сладчайшая Анна Пэджъ!
   Шяллоу. Да, да, это доказываетъ его оружіе... Отведите его въ сторону: вонъ идетъ докторъ Каюсъ.

(Входятъ хозяинъ, Каюсъ и Регби).

   Пэджъ. Ну, ваше преподобіе!.. Вкладывайте теперь вашу шпагу назадъ въ ножны.
   Шяллоу. А вы, почтенный докторъ, вашу.
   Хозяинъ. Такъ, такъ,-- обезоружьте ихъ. Чѣмъ ломать себѣ кости, пускай они лучше поломаютъ намъ на потѣху языкъ.
   Каюсъ (Эвансу). Мой скажетъ вамъ одинъ словъ на ухо. Почему вы не пришелъ драться?
   Эвансъ. Потерпите немного: все путетъ въ свой чередъ.
   Каюсъ. Клянусь честь -- вы трусъ! собакъ! обезьянъ!
   Эвансъ (ему тихо). Перестанемте же говорить такъ громко, чтобъ не стѣлать сепя. посмѣшищемъ! Я желаю пыть съ вами въ тружпѣ и удовлетворю васъ тѣмъ или инымъ спосопомъ. (Громко) Я разопью ваши склянки съ мочой на вашей головѣ, чтобъ пыла вамъ наука впередъ не опманывать, когта надо явиться на свитанье.
   Каюсъ. Diable!.. Джонъ Регби, и ты, хозяинъ,-- вы будетъ свидѣтель, что мой дожидалъ онъ въ назначенный мѣстъ съ тѣмъ, чтобъ его убить.
   Эвансъ. Мѣсто назначено пыло зтѣсь. Клянусь моей христіанской тушой. Хозяинъ подтвертитъ это.
   Хозяинъ. Смирно вы оба!.. Галлія и Валлія!.. Французъ и валлиссецъ! Цѣлитель душъ и цѣлитель тѣлесъ!
   Каюсъ. Хорошо, хорошо! Прекрасно!
   Хозяинъ. Говорю вамъ -- смирно! Слушать, что скажетъ хозяинъ Подвязки... Онъ ли не политикъ? Онъ ли не мастеръ дѣла обдѣлывать? Онъ ли не Макіавель? Развѣ мнѣ выгодно сгубить моего доктора?.. Никогда: -- онъ прописываетъ мнѣ микстуры и пластыри. Развѣ мнѣ выгодно, чтобъ былъ убитъ мой проповѣдникъ?.. Еще того меньше: онъ меня поучаетъ и наставляетъ. (Каюсу) Подавай мнѣ твою тѣлесную лапу! (Эвансу) А ты -- небесную!.. Вотъ такъ! Знайте, мои буквоѣды, что я надулъ васъ обоихъ. Я послалъ васъ въ разныя мѣста; значитъ -- амбиція ваша удовлетворена, и кости остались цѣлы. Идемте запить прошлую ссору, и всему дѣлу конецъ. Отберите у нихъ шпаги, и всѣ за мной! Общій миръ -- и шабашъ! По рукамъ, что ли?
   Шяллоу. Диковинный человѣкъ этотъ хозяинъ!.. Идите, джентльмены, идите.
   Слендеръ (вздыхая). О сладчайшая Анна Пэджъ!

(Уходятъ всѣ, кромѣ Каюса и Эванса).

   Каюсъ. Мой только теперь догадался, что онъ насъ обоихъ поставилъ въ дуракъ!
   Эвансъ. И слава Погу, что мы опа тураки! Пудемте теперь трузьями и соетинимте наши умственныя усилія, чтобъ отомстить этому неготному, паршивому хозяину Потвязки.
   Каюсъ. Отъ всей мой душъ! Онъ обѣщалъ стравить мой съ Анна Пэджъ и не сдержалъ свой словъ.
   Эвансъ. Я разопью ему голову. Итемте!

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 2-я.

Улица въ Виндзорѣ.

(Входятъ мистриссъ Пэджъ и Робинъ).

   Мистр. Пэджъ. Иди же впередъ, маленькій кавалеръ. Прежде ты только провожалъ, а теперь долженъ дорогу показывать. Что тебѣ веселѣй?.. Меня ли вести, или смотрѣть въ пятки твоему господину 34)?
   Робинъ. Ужъ, конечно, состоять при васъ кавалеромъ веселѣй, чѣмъ при немъ мальчишкой.
   Мистр. Пэджъ. О маленькій льстецъ!.. Ты, я вижу, будешь хорошимъ придворнымъ.

(Входитъ Фордъ).

   Фордъ. А, мистриссъ Пэджъ!.. Радъ васъ встрѣтить. Куда это вы собрались?
   Мистр. Пэджъ. Хочу навѣстить вашу жену... Скажите, она дома?
   Фордъ. Дома и очень скучаетъ, потому что давно не видѣла васъ. Правда, мнѣ кажется, что если мы съ вашимъ мужемъ умремъ, то вы выйдете другъ за друга замужъ.
   Мистр. Пэджъ. Очень можетъ быть, -- только не другъ за друга, а за новыхъ мужей.
   Фордъ (указывая на Робина). Откуда добыли вы этого хорошенькаго мальчугана?
   Мистр. Пэджъ. Право, я не помню, отъ кого мой мужъ его досталъ... Какъ зовутъ твоего господина, шалунишка?
   Робинъ. Сэръ Джонъ Фальстафъ.
   Фордъ. Сэръ Джонъ Фальстафъ?..
   Мистр. Пэджъ. Именно такъ; теперь я вспомнила, а то постоянно забываю его имя... Вѣдь у нихъ съ моимъ мужемъ великая дружба... Вы, кажется, сказали, что ваша жена дома?
   Фордъ. Ручаюсь вамъ въ этомъ.
   Мистр. Пэджъ. Въ такомъ случаѣ прощайте. Вѣдь я дѣлаюсь больна, если ее долго не вижу.

(Уходятъ мистриссъ Пэджъ и Робинъ).

   Фордъ. Ну, есть ли у Пэджа капля смысла въ головѣ? есть ли во лбу глаза? Если да -- то онъ спитъ и ничего ими не видитъ! Этотъ мальчишка сбѣгаетъ за двадцать миль съ письмомъ скорѣе пули. Пэджъ просто толкаетъ свою жену на грѣхъ самъ! Доставляетъ ей самъ къ тому возможность и случай... Теперь она отправилась въ гости къ моей женѣ съ мальчишкой Фальстафа! Каково это? съ мальчишкой Фальстафа! Кому не прозвучали бы въ ушахъ такія слова приближеніемъ бури? А онъ и ухомъ не ведетъ! Тутъ заговоръ! Заговоръ явный! Обѣ наши дражайшія половины лѣзутъ въ омутъ головой... Такъ нѣтъ же!.. Поймаю Фальстафа, проучу свою жену, сорву фальшивое покрывало скромности съ мистриссъ Пэджъ и наконецъ самого Пэджа ославлю, какъ добровольнаго рогоносца! Всѣ сосѣди будутъ мнѣ за это рукоплескать. (Бьютъ часы). Чу!.. Часы подаютъ сигналъ моей рѣшимости начать поиски. Если я поймаю Фальстафа, то ужъ, конечно, меня за это скорѣй похвалятъ, чѣмъ осмѣютъ. А что онъ тамъ, это такъ же вѣрно, какъ то, что тверда земля... Бѣгу, бѣгу!

(Входятъ Шяллоу, Слендеръ, хозяинъ, Эвансъ, Каюсь и Регби).

   Всѣ. Здравствуйте, мистеръ Фордъ.
   Фордъ. Вотъ нежданная встрѣча! Пойдемте всѣ ко мнѣ. Найдется чѣмъ закусить и что выпить.
   Шяллоу. Извините, мистеръ Фордъ,-- не могу.
   Слендеръ. И меня извините также. Мы обѣщали обѣдать съ миссъ Анной, а ее я не захочу обмануть ни за какія денежки, сколько бы вы мнѣ ихъ ни высыпали.
   Шяллоу. Мы вѣдь затѣяли сочетать миссъ Анну законнымъ бракомъ съ моимъ племянникомъ Слендеромъ и сегодня надѣемся устроить сговоръ.
   Слендеръ. Вы вѣдь, надѣюсь, будете согласны, тятенька Пэджъ?
   Пэджъ. Согласенъ, мистеръ Слендеръ, согласенъ. Я въ этомъ дѣлѣ за васъ (Каюсу) А вотъ моя жена, напротивъ, въ вашу сторону тянетъ, мистеръ Каюсъ.
   Каюсъ. Это вѣрно!.. А сверхъ того, барышня самъ мой любитъ. Мой ключникъ Куикли мнѣ много объ этомъ разсказывалъ.
   Хозяинъ. А молодого Фентона вы забыли? Вспомните, какъ онъ умѣетъ плясать, любезничать и ухаживать. Онъ пишетъ стихи, любовный вздоръ болтаетъ, какъ никто, улыбается и благоухаетъ, какъ апрѣль и май вмѣстѣ! Съ такими талантами онъ, вотъ вамъ моя рука, ихъ обоихъ заткнетъ за поясъ!
   Пэджъ. Да! Только моего согласія, какъ ушей своихъ, не увидитъ. Этотъ вертопрахъ голъ, какъ соколъ да, сверхъ того, якшается съ компаніей безпутнаго принца и Пойнса 35). Слиткомъ высоко онъ леталъ и много видовъ видалъ, а потому намъ не подходитъ. Въ мой карманъ ему лапы не запустить. Хочетъ брать дѣвушку -- пусть беретъ безъ приданаго. Мое добро достанется тому, за кого она выйдетъ съ моего согласія,-- а въ этомъ случаѣ я согласія не даю.
   Фордъ. Я все-таки убѣдительно прошу хоть нѣкоторыхъ изъ васъ пожаловать ко мнѣ. Кромѣ хорошаго обѣда, я позабавлю васъ интереснымъ представленіемъ: покажу вамъ диковинное чудовище. Вѣдь вы придете, мистеръ докторъ, и вы, мистеръ Пэджъ, а также вы, сэръ Гугъ?
   Шяллоу. Они пойдутъ, а мы съ вами простимся. Безъ васъ намъ свободнѣе будетъ потолковать въ домѣ мистера Пэджа о свадьбѣ.

(Уходятъ Шяллоу и Слендеръ).

   Каюсъ. Джонъ Регби ходить домой. Мой скоро вернется.

(Регби уходитъ).

   Хозяинъ. Прощайте, мои сокровища... А я отправлюсь къ моему сердечному другу Фальстафу и тяпну съ нимъ чару Канарскаго.
   Фордъ. Я прежде этого тяпну его по башкѣ. Онъ у меня напляшется. Идемте, господа.
   Всѣ. Идемте, идемте; покажите намъ ваше чудовище.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 3-я.

Комната въ домѣ Форда.

(Входятъ мистриссъ Фордъ и мистриссъ Пэджъ).

   Мистр. Фордъ. Эй, Джонъ! Робертъ!
   Мистр. Пэджъ. Давайте скорѣе корзину для грязнаго бѣлья.
   Мистр. Пэджъ. Торопитесь! Слышишь, Робинъ?

(Двое слугъ вносятъ корзину).

   Несите, несите скорѣе.
   Мистр. Фордъ. Ставьте ее сюда.
   Мистр. Пэджъ. Скажите имъ скорѣй, что надо дѣлать: времени у насъ немного.
   Мистр. Фордъ (людямъ). Слушайте, Джонъ и Робертъ. Спрячьтесь, какъ я ужъ вамъ говорила, въ пивной комнатѣ и будьте наготовѣ. Чуть я васъ крикну, являйтесь сейчасъ сюда, берите безъ разговоровъ корзину на плечи и тащите ее вмѣстѣ съ прачками на Датчетскій лугъ 36). А тамъ вывалите все, что въ ней будетъ, въ грязный ровъ, что на берегу Темзы.
   Мистр. Пэджъ. Смотрите, сдѣлайте все, какъ вамъ сказано.
   Мистр. Фордъ. Кажется, я растолковала имъ толкомъ, и ошибиться нельзя. Теперь ступайте и будьте насторожѣ.

(Слуги уходятъ).

   Мистр. Пэджъ. А вотъ и крошка Робинъ.

(Входитъ Робинъ),

   Мистр. Фордъ. Что новаго, мой воробушекъ?
   Робинъ. Мой баринъ, сэръ Джонъ, стоитъ на черной лѣстницѣ и проситъ позволенія васъ видѣть.
   Мистр. Пэджъ. Вѣдь ты намъ вѣренъ, маленькій плутишка?
   Робинъ. Ей-Богу, вѣренъ. Баринъ ничего не знаетъ про то, что вы здѣсь. Онъ посулилъ, если я вамъ о чемъ-нибудь проболтаюсь, вѣчную волю; иначе говоря, вытолкаетъ меня въ шею.
   Мистр. Пэджъ. Знаю, знаю, ты -- хорошій мальчикъ и будешь зато награжденъ. За твою скромность я подарю тебѣ новые штанишки и курточку... Теперь иду спрятаться.
   Мистр. Фордъ. Да, да, идите! (Робину) А ты ступай, скажи твоему барину, что я дома одна (Робинъ уходитъ). Не забудьте, мистриссъ Пэджъ, вашей роли.
   Мистр. Пэджъ. Если провалюсь, можете меня ошикать.

(Уходитъ мистриссъ Пэджъ).

   Мистр. Фордъ. Идите... Проучимъ же мы эту раздутую тыкву, эту зловредную грязь. Впередъ онъ научится отличать сорокъ отъ голубокъ.

(Входитъ Фальстафъ).

   Фальстафъ. Наконецъ я до тебя добрался, моя небесная жемчужина!.. Я готовъ теперь встрѣтить хоть смерть, потому что мои высочайшія желанія удовлетворены. О мигъ блаженства и счастья!
   Мистр. Фордъ. Милый сэръ Джонъ!
   Фальстафъ. Мистриссъ Фордъ!.. Я не лгу и не болтаю напрасно! Въ душѣ моей горитъ грѣховное желаніе, чтобъ мужъ твой умеръ. Клянусь небесами -- я сдѣлаю тебя тогда своей женой и леди!..
   Мистр. Фордъ. Вашей женою, сэръ Джонъ?.. Полноте. Подумайте, какая жалкая вышла бы изъ меня леди!
   Фальстафъ. При всемъ французскомъ дворѣ не сыскалось бы лучшей!.. Твои глаза сверкали бы, какъ алмазы, а дивные изгибы твоихъ бровей пристали бы къ любой прическѣ кораблемъ, à la чортъ меня возьми 37), словомъ -- ко всякой, какую только выдумали венеціанскія моды.
   Мистр. Фордъ. Простой платокъ на голову, сэръ Джонъ. Для моихъ бровей даже и этого слишкомъ много.
   Фальстафъ. Не оскорбляй сама себя такой рѣчью! Изъ тебя вышла бы придворная дама отъ головы до пятокъ. Твердая поступь твоихъ ногъ придала бы покачиванью твоихъ фижмъ прелесть невыразимую! Я провижу, чѣмъ бы ты могла быть, если бъ не враждебная тебѣ фортуна! Но зато натура, натура!.. Вотъ твой другъ! Ея даровъ ты не можешь скрыть никакимъ способомъ.
   Мистр. Фордъ. Право, во мнѣ нѣтъ ни одного изъ тѣхъ качествъ, какія вы мнѣ приписываете.
   Фальстафъ. Такъ за что же я тебя полюбилъ? Убѣдись хоть этимъ, что ты должна выходить изъ ряда вонъ въ сравненіи съ другими. Я не умѣю любезничать и расхваливать, какъ дѣлаютъ эти пришепетывающіе глуздыри, что пропахли духами точно москотильная лавка 38), и похожи больше на женщинъ въ мужскомъ платьѣ, чѣмъ на мужчинъ. Скажу просто: я люблю тебя! Одну тебя, и ты этого вполнѣ заслуживаешь!
   Мистр. Фордъ. Не обманывайте меня: я боюсь, что вы любите мистриссъ Пэджъ.
   Фальстафъ. На этотъ счетъ ты могла бы съ большимъ вѣроятіемъ сказать, что я люблю долговую тюрьму. А она, согласись, противнѣе, чѣмъ чадъ дымовой трубы.
   Мистр. Фордъ. Ну, если такъ, то и я скажу, что одно небо видитъ, какъ я люблю тебя!.. Ты скоро узнаешь это на дѣлѣ.
   Фальстафъ. Люби и держи это про себя! Я достоинъ твоей любви!
   Мистр. Фордъ. Не могу держать про себя!.. Я должна высказаться! Что жъ это за любовь, которая должна скрываться?
   Робинъ (за сценой). Мистриссъ Фордъ! Мистриссъ Фордъ! Сейчасъ прибѣжала мистриссъ Пэджъ, вся запыхавшись. Она говоритъ, что ей необходимо видѣть васъ сію же минуту.
   Фальстафъ. Она не должна знать, что я здѣсь. Я спрячусь за обои 39).
   Мистр. Фордъ. Ахъ, да, да, пожалуйста! Она вѣдь такая сплетница.

(Фальстафъ прячется. Входятъ мистриссъ Пэджъ и Робинъ).

   Что случилось, моя милая? Въ чемъ дѣло?
   Мистр. Пэджъ. Боже, мистриссъ Фордъ! Что вы надѣлали? Вы погибли! Вы опозорены навсегда!
   Мистр. Фордъ. Что такое, моя голубушка?
   Мистр. Пэджъ. И вы еще спрашиваете? Имѣть такого честнаго, хорошаго мужа и дать ему поводъ къ подобнымъ подозрѣніямъ!
   Мистр. Фордъ. Къ какимъ подозрѣніямъ?..
   Мистр. Пэджъ. Къ какимъ подозрѣніямъ? Ну, теперь вижу, что въ васъ точно нѣтъ стыда, и что я въ васъ ошиблась!
   Мистр. Фордъ. Ради Бога, скажете ли вы наконецъ, въ чемъ дѣло?
   Мистр. Пэджъ. Знайте же, что вашъ мужъ идетъ сюда со всей виндзорской полиціей! Онъ хочетъ обшарить весь домъ, чтобъ найти джентльмена, котораго будто бы вы спрятали у себя съ преступной цѣлью, пользуясь отсутствіемъ мужа. Вы погибли!
   Мистр. Фордъ. Но вѣдь это неправда.
   Мистр. Пэджъ. Дай Богъ, чтобъ была неправда. Но вашъ мужъ все-таки идетъ сюда, а за нимъ чуть не вся половина Виндзора. Они будутъ искать, и я прибѣжала предупредить васъ объ этомъ. Если вы невиновны, тѣмъ лучше для васъ; но если у васъ точно спрятанъ здѣсь милый дружокъ, то выпроводите его! Выпроводите сейчасъ же!.. Не зѣвайте ни минуты. Призовите на помощь все благоразуміе и защищайте свою репутацію -- иначе проститесь навсегда съ вашимъ благополучіемъ.
   Мистр. Фордъ. Что мнѣ дѣлать?.. У меня точно здѣсь спрятанъ одинъ старый, хорошій другъ, и, право, я боюсь за него больше, чѣмъ за себя! Я не пожалѣла бы тысячи фунтовъ, лишь бы успѣть его выпроводить.
   Мистр. Пэджъ. Нашли время толковать, чего бы вы не пожалѣли! Вашъ мужъ у порога. Придумывайте скорѣй средство!.. Въ домѣ оставить его невозможно... О, какъ я въ васъ ошиблась!.. А!.. Вотъ корзина. Если другъ васъ благоразумной величины, то, можетъ-быть, въ нее умѣстится. Мы завалимъ его сверху грязнымъ бѣльемъ и скажемъ, что отсылаемъ бѣлье въ стирку. Теперь какъ разъ время, и наши слуги снесутъ корзину на Датчетскій лугъ.
   Мистр. Фордъ. Онъ слишкомъ толстъ, онъ туда не влѣзетъ.
   Фальстафъ (выбѣгая). Влѣзу... влѣзу!.. Дайте попробовать... Ради Бога слушайтесь, что говоритъ ваша пріятельница. Я влѣзу!..
   Мистр. Пэджъ. Какъ!.. Это вы, сэръ Джонъ? И это послѣ того, что вы мнѣ написали?..
   Фальстафъ (лѣзетъ въ корзину). Я люблю тебя! Помоги мнѣ!.. Я влѣзу!.. Клянусь, что...

(Сбывается въ корзинѣ. Онѣ закидываютъ его грязнымъ бѣльемъ).

   Мистр. Фордъ (Робину). Ну, что жъ ты, шалунишка!.. Помогай спасать твоего барина... Зовите людей, мистриссъ Фордъ... Коварный рыцарь!
   Мистр. Фордъ. Эй, Джонъ! Робертъ! (Входятъ слуги). Съ вами ли шестъ? Берите сейчасъ корзину на плечи. Да ну же, поворачивайтесь!.. Отнесите ее къ прачкамъ на Датчетскій лугъ.

(Входятъ Фордъ, Пэджъ, Каюсъ и сэръ Гугъ Эвансъ).

   Фордъ. Прошу пожаловать, господа!.. Прошу покорно! Если мои подозрѣнья окажутся неосновательны, можете осмѣять меня, какъ дурака. Насмѣшки будутъ мнѣ подѣломъ... Это что? Куда вы несете корзину?
   Слуги. Къ прачкамъ, сэръ.
   Мистр. Фордъ. Какое вамъ дѣло, мистеръ Фордъ, куда они ее несутъ? Недостаетъ, чтобъ вы стали совать свой носъ даже въ стирку бѣлья.
   Фордъ. Носъ! Носъ!.. Да! чувствую, что я съ носомъ, съ огромнымъ носомъ 40)! (Слуги уносятъ корзину). Послушайте меня, господа! Я видѣлъ сегодня ночью странный сонъ и сейчасъ вамъ разскажу, въ чемъ онъ заключался. Вотъ ключи отъ всѣхъ комнатъ... Обыщите ихъ! Переверните весь домъ вверхъ дномъ... Ручаюсь вамъ, что мы затравимъ лисицу... Постойте, надо сначала покрѣпче запереть входную дверь. (Запираетъ). Вотъ такъ!.. Теперь начинайте.
   Пэджъ. Успокойтесь, добрѣйшій мистеръ Фордъ!.. Право, вы ужъ слишкомъ волнуетесь.
   Фордъ. Вѣрно, мистеръ Пэджъ!.. Идемте, господа наверхъ. Я покажу вамъ шутку съ прибауткой. Идемте за мной.

(Уходитъ Фордъ).

   Эвансъ. Тостойно замѣчательное проявленіе чувства ревности!
   Каюсъ. Клянусь честь, у насъ во France никто такъ не дѣлайтъ! У насъ во France никто не ревнуйтъ!
   Пэджъ. Пойдемте за нимъ, господа. Надо посмотрѣть, что онъ отыщетъ.

(Уходятъ Пэджъ, Эвансъ и Паюсъ).

   Мистр. Пэджъ. Можно ли придумать приключенье прелестнѣй?
   Мистр. Фордъ. Я не знаю, надъ чѣмъ больше хохотать: надъ глупостью мужа или надъ злосчастнымъ положеніемъ Фальстафа?
   Мистр. Пэджъ. Воображаю, каково ему сидѣлось въ корзинѣ, когда вашъ мужъ спрашивалъ, что въ ней.
   Мистр. Фордъ. Я боялась, какъ бы стирка не понадобилась со страха для него самого. Пожалуй, его вывалятъ въ воду очень для него кстати.
   Мистр. Пэджъ. Повѣсилъ бы этого негодяя! Всѣхъ на него похожихъ слѣдуетъ проучивать именно такимъ образомъ.
   Мистр. Фордъ. Я думаю, у мужа были дѣйствительно какія-нибудь причины предполагать, что Фальстафъ здѣсь. Я никогда не видала его въ такомъ бѣшеномъ припадкѣ ревности.
   Мистр. Пэджъ. Все это мы узнаемъ, а потомъ, вѣроятно, придется подурачить Фальстафа еще не разъ. Его распутная болѣзнь едва ли пройдетъ отъ перваго пріема лѣкарства.
   Мистр. Фордъ. Я думаю, лучше всего будетъ послать къ нему опять эту дуру Куикли съ извиненіемъ за неожиданное купанье. Пусть она его обнадежитъ еще разъ, а тамъ мы придумаемъ, что съ нимъ дѣлать.
   Мистр. Пэджъ. Именно такъ. Пошлемъ ему приглашенье явиться завтра къ восьми часамъ, чтобы объясниться по поводу случившагося.

(Возвращаются Фордъ, Пэджъ, Каюсь и Гугъ Эвансъ).

   Фордъ. Не нашли ничего! Вѣроятно, негодяй дѣйствительно только хвасталъ своими подвигами,-- сути же дѣла, какъ ушей своихъ, не видалъ.
   Мистр. Пэджъ (тихо мистриссъ Фордъ). Вы слышите?
   Мистр. Фордъ. Нечего сказать, -- прекрасно вы со мной поступаете, мистеръ Фордъ!
   Фордъ. Каюсь!
   Мистр. Фордъ. Отъ души желаю, чтобы небо сдѣлало васъ умнѣе.
   Фордъ. Аминь!
   Пэджъ. Вы одному себѣ сдѣлали непріятность, мистеръ Фордъ.
   Фордъ. Вижу, вижу и терплю наказаніе по грѣхамъ.
   Эвансъ. Пусть непо откажетъ мнѣ въ спасеніи туши моей, если мы хоть кого-нибудь нашли въ ларяхъ, сунтукахъ, чуланахъ и ящикахъ.
   Каюсъ. Клянусь честь -- тамъ былъ никто!
   Пэджъ. Стыдитесь, мистеръ Фордъ. Какой злой духъ могъ возбудить въ васъ подобное нелѣпое подозрѣніе? Я не согласился бъ теперь быть въ вашей кожѣ, если бъ мнѣ предложили за это Виндзорскій замокъ со всѣми его богатствами.
   Фордъ. Мой грѣхъ, мистеръ Пэджъ, мой! Я терплю подѣломъ.
   Эвансъ. Вы опуреваемы угрызеніями нечистой совѣсти, мистеръ Фордъ! Ваша жена честная женщина, какой не найти, если таже стѣлать выпоръ, изъ тесяти тысячъ.
   Каюсъ. Мой тоже видѣлъ ея честь!
   Фордъ. Послушайте,-- я пригласилъ васъ обѣдать. Пойдемте сначала прогуляться въ паркъ. Я объясню вамъ причину, почему затѣялъ всю эту исторію. Пойдемъ, жена, и вы, мистриссъ Пэджъ, также. Простите меня, пожалуйста. Прошу прощенья отъ чистаго сердца.
   Пэджъ. Пойдемте, господа. А посмѣемся мы надъ нимъ все-таки. Приглашаю васъ завтра утромъ ко мнѣ на завтракъ а затѣмъ попробуемъ поохотиться. У меня есть отличный соколъ для лѣса. Согласны?
   Фордъ. Конечно.
   Эвансъ. Еще пы не согласиться! Гдѣ сопрались мои трузья, тамъ и я путу! Это всякій пойметъ.
   Каюсъ. Я тоже пометъ и потомуй идетъ съ вами!
   Эвансъ. Фуй, что вы говорите!-- стытитесь 41)!
   Фордъ. Идемте, мистеръ Пэджъ.
   Эвансъ (Каюсу). А вы не запыли о паршивомъ пезтѣльникѣ, хозяинѣ Потвязки?
   Каюсъ. Не забылъ!-- клянусь мой честь!
   Эвансъ. Превеликій неготяй! Позволяетъ сепѣ такія шутки и турачества. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 4-я.

Комната въ домѣ Пэджа.

(Входятъ Фентонъ и миссъ Анна).

   Фентонъ. Я вижу, мнѣ никакъ не сговориться
   Съ твоимъ отцомъ;-- не посылай же больше
   Меня къ нему, моя голубка Нанни.
   Анна. Что жъ дѣлать намъ?
   Фентонъ.                               Ты выказать должна
   Сама побольше воли. Твой отецъ
   Упрямо уперся на томъ, что будто
   Я слишкомъ знатенъ родомъ, что растратилъ
   Я всю свое добро лишь на поддержку
   Своихъ связей и будто бы хочу
   Спасти свои дѣла его имѣньемъ...
   Коритъ меня онъ также за мои
   Прошедшія безпутства; упрекаетъ
   За общество, въ которомъ я верчусь;
   А наконецъ твердитъ, что будто даже
   Люблю тебя я только за твое
   Богатое наслѣдство.
   Анна.                     Онъ, быть-можетъ,
   Вѣдь въ этомъ правъ.
   Фентонъ.                     Клянусь тебѣ, что нѣтъ!
   Я сознаюсь открыто, что сначала
   Дѣйствительно задумалъ на тебѣ
   Посвататься въ надеждѣ поживиться
   Добромъ отца; но, познакомясь ближе
   Съ тобой потомъ, открылъ въ тебѣ я больше
   Достоинствъ и цѣны, чѣмъ ихъ найдется
   Во всѣхъ его чеканеныхъ кружкахъ.
   И мнѣ теперь изъ всѣхъ его сокровищъ
   Нужна лишь ты!
   Анна.           Фентонъ, мой милый! все же
   Стараться долженъ ты сойтись поближе
   Съ моимъ отцомъ. Не унывай!.. А если
   Дѣйствительно ни просьбы ни твоя
   Почтительность не приведутъ къ успѣху,
   Тогда, тогда... но тсс... сюда идутъ.

(Отходятъ въ глубину сцены. Входятъ Шяллоу, Слендеръ и Куикли).

   Шяллоу (тихо Куикли). Разведите ихъ, почтенная мистриссъ Куикли. Племяннику надо поговорить съ миссъ Анной.
   Слендеръ. Я вѣдь такъ только... я что же... надо только рѣшиться.
   Шяллоу. Ты, главное, не робѣй.
   Слендеръ. Я, дядюшка, не боюсь... совсѣмъ не боюсь... Мнѣ только страшно.
   Куикли (миссъ Аннѣ). Барышня! А барышня!.. Мистеръ Слендеръ проситъ позволенья сказать вамъ словечко.
   Анна. Иду сейчасъ! (Тихо). Ну, выбралъ же родитель
   Мнѣ жениха! Чего, чего не скрасятъ
   Въ его глазахъ три сотни фунтовъ въ годъ.
   Куикли. Какъ вы, мой прекрасный мистеръ Фентонъ, поживаете? Подите-ка сюда, мнѣ надо кое-что шепнуть вамъ на ухо.
   Шяллоу (Слендеру). Начинай же; ты видишь, она подошла. О Господи! Не таковъ, какъ вспомню, былъ твой отецъ!
   Слендеръ. Былъ, миссъ Анна! у меня точно былъ отецъ! Дядюшка можетъ вамъ поразсказать про него много забавныхъ исторій. Дядюшка! Разскажите миссъ Аннѣ, какъ мой тятенька разъ укралъ изъ курятника пару гусей.
   Шяллоу (отстраняя Слендера). Миссъ Анна,-- мой племянникъ васъ любитъ.
   Слендеръ. Ей-ей люблю!.. Больше, чѣмъ первую встрѣчную женщину въ цѣломъ Глостерширѣ.
   Шяллоу. Онъ будетъ содержать васъ вполнѣ прилично и хорошо.
   Слендеръ. Какъ прилично сквайру: короче или длиннѣе хвоста не распустишь.
   Шяллоу. Онъ немедленно запишетъ на ваше имя полтораста фунтовъ.
   Анна. Почтенный мистеръ Шяллоу! Предоставьте вашему племяннику сватать себя самому.
   Шяллоу. Вѣрно, вѣрно!.. Благодарю васъ за добрый совѣтъ. Ну, племянникъ,-- миссъ Анна желаетъ говорить съ тобой сама. Я васъ оставлю.
   Анна. Итакъ, мистеръ Слендеръ.
   Слендеръ. Именно такъ, миссъ Анна.
   Анна. Вѣщайте!.. Я слушаю.
   Слендеръ. Вотъ-то хорошую шутку вы со мной выдумали! Чтобъ я вамъ что-нибудь завѣщалъ! Я еще, слава Богу, не боленъ и умирать не сбираюсь 42).
   Анна. Я хотѣла узнать, что вы отъ меня хотите.
   Слендеръ. Право, собственно для себя я отъ васъ ничего не хочу. Всю эту исторію затѣяли вѣдь вашъ папенька съ моимъ дядюшкой. Выгоритъ -- хорошо, а нѣтъ -- такъ и не надо! Они вдвоемъ объяснятъ вамъ это лучше. Спросите у вашего папеньки. Вотъ кстати и онъ.

(Входятъ Пэджъ и мистриссъ Пэджъ).

   Пэджъ. Ну, что, любезный Слендеръ? Полюби
   Его, какъ должно, дочь. А! сэръ Фентонъ!
   Вамъ что угодно здѣсь? Въ васъ нѣтъ догадки,
   Что ваши посѣщенья непріятны
   И лишни здѣсь. Я вамъ уже сказалъ,
   Что дочь моя просватана.
   Фентонъ.                               Не будьте жъ
   Такъ горячи, любезный мистеръ Пэджъ.
   Мистр. Пэджъ. И я прошу покорно васъ оставить
   Мою въ покоѣ дочь.
   Пэджъ.                     Не быть ей вашей.
   Фентонъ. Надѣюсь, не откажетесь меня
   Вы выслушать?
   Пэджъ.           Не стану васъ я слушать!
   Пойдемте, мистеръ Шяллоу. (Слендеру). Ты, зятекъ,
   Пойдешь за нами также. (Фентону). Вамъ сказалъ
   Послѣднее я слово, перестаньте жъ
   Поэтому сердить меня и вы.

(Уходятъ Пэджъ, Шяллоу и Слендеръ).

   Куикли (Фентону). Вамъ съ мистриссъ Пэджъ поговорить бы лучше.
   Фентонъ. Вступитесь, мистриссъ Пэджъ, за насъ хоть вы!
   Я такъ люблю прелестную миссъ Анну,
   Что, несмотря на все, что мнѣ пришлось
   Здѣсь вынести, попрежнему иду я
   Къ моей завѣтной цѣли. Флагъ любви
   Спускать я не намѣренъ и не буду.
   Назадъ не отступлю. Склонитесь къ просьбамъ
   Обоихъ насъ.
   Анна.           Мамаша, неужели
   Меня отдашь ты этому ослу?
   Мистр. Пэджъ. Нисколько, дочь моя;-- тебѣ найдемъ
   Получше мужа мы.
   Куикли.                     На моего
   Вы мѣтите вѣдь барина.
   Анна.                               О Боже!
   Пускай зароютъ лучше ужъ тогда
   Меня живую въ землю! Забросаютъ
   Сырымъ, гнилымъ картофелемъ!
   Мистр. Пэджъ.                               Ну, полно!
   Къ чему такъ волноваться! Вамъ, Фентонъ,
   Не буду я выказывать покамѣстъ
   Ни дружбы ни вражды. Узнать мнѣ надо,
   Дѣйствительно ли дочь моя васъ любитъ
   Такъ горячо. Согласно съ этимъ будетъ
   Рѣшенъ вопросъ, а до того прощайте!
   Ей надобно итти теперь къ отцу,--
   Иначе онъ разсердится.

(Уходятъ мистриссъ Пэджъ и Анна).

   Фентонъ.                               Прощайте,
   Добрѣйшая моя! Прощай, Нанета.
   Куикли. Каково дѣльце обдѣлано? Вѣдь это я ей день и ночь тростила: "не отдавайте вы, матушка, свое дѣтище этимъ двумъ дуракамъ, Слендеру и доктору! То ли дѣло мистеръ Фентонъ!" Все я наладила.
   Фентонъ. Спасибо, дорогая; вотъ тебѣ
   За всѣ твои труды; а этотъ перстень
   Подъ вечерокъ снеси сегодня Нанни.

(Уходитъ Фентонъ).

   Куикли. Пошли ему Господи всякаго благополучія и счастья! Золотая душа! Любая женщина сквозь огонь и воду пройдетъ, чтобъ такого молодца подцѣпить. Я обѣщалась посватать миссъ Анну моему барину, да и Слендеру также; а теперь сватаю мистеру Фентону. Очень бы мнѣ хотѣлось угодить всѣмъ тремъ! Ну, да будь, что будетъ! Я свое слово держу; но, по правдѣ сказать, больше у меня лежитъ сердце къ Фентону! Ахъ, батюшки!.. Чуть не забыла, что у меня вѣдь есть еще дѣльце къ сэру Фальстафу отъ его двухъ зазнобушекъ! Дура я безголовая! (Поспѣшно уходитъ).
   

СЦЕНА 5-я.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

(Входятъ Фальстафъ и Бэрдольфъ).

   Фальстафъ. Эй, Бэрдольфъ!
   Бэрдольфъ. Что угодно, сэръ?
   Фальстафъ. Дай мнѣ кружку хереса съ поджареннымъ хлѣбомъ. (Бэрдольфъ уходитъ). Неужели я столько лѣтъ прожилъ на свѣтѣ для того, чтобъ меня вынесли въ корзинѣ и вывалили въ Темзу, какъ мясные остатки съ бойни? Если я позволю еще разъ сыграть со мной такую шутку, то пусть лучше скормятъ мой мозгъ на праздникъ собакамъ. Негодяи окунули меня въ воду съ такой же безцеремонностью, какъ-будто дѣло шло о томъ, чтобъ утопить дюжину новорожденныхъ слѣпыхъ щенковъ. Всякій пойметъ, что, при моей объемистости и вѣсѣ, я полетѣлъ внизъ стремглавъ. Я достигъ бы дна даже въ томъ случаѣ, если бъ рѣка была глубока, какъ адъ. Случись это въ полую воду, и не будь на днѣ много камней, я утонулъ бы непремѣнно! Такой смерти я всегда боялся больше всего, потому что отъ воды люди пухнутъ. Могу себѣ представить, какую фигуру изобразилъ бы я въ видѣ утопленника! Моя мумія вышла бы величиной съ гору.

(Возвращается Бэрдольфъ съ виномъ).

   Бэрдольфъ. Тамъ пришла, сэръ Джонъ, мистриссъ Куикли; говоритъ, что ей надо съ тобой видѣться.
   Фальстафъ (пьетъ). Ну-ка, подбавимъ вина въ воду Темзы. Утроба моя остужена до того, что мнѣ кажется, будто я наглотался снѣжныхъ комьевъ вмѣсто прохладительныхъ пилюль. Зови эту женщину.
   Бэрдольфъ (въ двери). Эй, тетка,-- входи.

(Входитъ Куикли).

   Куикли. Извините, ваша милость! Все ли вы въ добромъ здоровьѣ?
   Фальстафъ (отдавъ Бэрдольфу кружку). Убери пустую посуду да вели вскипятить мнѣ бутылку хереса.
   Бэрдольфъ. Съ яйцами, сэръ?
   Фальстафъ. Чистаго; я разводить въ ж вчера, сэръ, развѣ вы не были у ней?-- вы сказали что пойдете.
   ФОЛЬ. Пошолъ къ ней, мэстеръ Брукъ, какъ видите, жалкимъ старикашкой, а пришолъ отъ нея, мэстеръ Брукъ, жалкой старушонкой. Подлецъ Фордъ, мужъ ея, вдохновляется хитрѣйшимъ изъ всѣхъ демоновъ ревниваго безумія. Скажу вамъ, онъ страшно отколотилъ меня, но въ видѣ старухи; потому что въ образѣ мущины не побоюсь и Голіаѳа съ навоемъ въ рукѣ; потому что знаю -- жизнь не больше какъ ткацкій челнокъ. Но я спѣшу; пойдемте со мной; я все разскажу вамъ, мэстеръ Брукъ. Съ тѣхъ поръ какъ я щипалъ гусей, отлынивалъ отъ школы, гонялъ кубари, не зналъ я до этого раза что такое быть битымъ; удивительныя вещи разскажу я вамъ про подлеца Форда, которому въ эту ночь отомщу Непремѣнно; непремѣнно передамъ жену его въ ваши руки. Пойдемте. Удивительныя вещи, мэстеръ Брукъ, затѣваются!-- Идемте! (Уходятъ.)
  

СЦЕНА 2.

Виндзорскій паркъ.

Входятъ Пэджь, Шалло и Слэндеръ.

   ПЭДЖ. Идемъ, идемъ; посидимъ во рву замка, пока не увидимъ огней нашихъ фей.-- Не забудь же, сынъ Слэндеръ, дочь мою.
   ЭВАН. Низачто; я ужь говорилъ съ ней, и мы условились какъ узнать другъ друга. Я подойду къ ней въ бѣломъ и скажу: "тише", а она на это скажетъ: "кошель", и по этому мы узнаемъ другъ друга.
   ШАЛЛ. Прекрасно, но къ чему же и твое "тише" и ея "кошель", когда и по бѣлому наряду сейчасъ узнаешь ее?-- А десять-то ужь пробило.
   ПЭДЖ. Ночь хоть глазъ выколи; тѣмъ эффектнѣе будутъ и свѣчи и духи. Пошли только, небо, полную удачу нашей шуткѣ! зла тутъ никто не замышляетъ, кромѣ развѣ дьявола, а его мы тотчасъ по рогамъ узнаемъ. Идемте же; за мной. (Уходятъ.)
  

СЦЕНА 3.

Улица въ Виндзорѣ.

Входятъ Мистриссъ Пэджь, Мистриссъ Фордъ и Докторъ Кайюсъ.

   М. ПЭД. Моя дочь, любезный докторъ, будетъ въ зеленомъ; улучите благопріятную минуту -- возьмите ее за руку, ведите прямо въ церковь, и кончайте тамъ все какъ можно скорѣе. Ступайте же въ паркъ; мы съ ней не замѣшкаемъ.
   КАЙЮ. Я снай што мнѣ тѣлай. Adieu.
   М. ПЭД. Прощайте, сэръ, (Кайюсъ уходитъ.) -- Конечно, мужа и потѣха надъ Фольстафомъ такъ не порадуетъ, какъ взбѣситъ выходъ нашей дочери за доктора; но чтоже дѣлать -- небольшая размолвка все-таки лучше большаго горя.
   М. ФОР. Гдѣ же Анна съ феями и вэльзскимъ дьяволомъ Эвансомъ?
   М. ПЭД. Залегли, вѣрно, въ ямѣ подлѣ дуба Герне, скрывъ огни, которыми, какъ только мы сойдемся съ Фольстафомъ, разсѣютъ вдругъ мракъ ночи.
   М. ФОР. Онъ непремѣнно испугается.
   М. ПЭД. Испугается, не испугается -- а осмѣянъ все-таки будетъ.
   М. ФОР. Предадимъ его безъ всякой жалости.
   М. ПЭД. Урокъ такимъ безпутникамъ и ихъ безпутству нисколько не предательство.
   М. ФОР. Часъ близится. Къ дубу, къ дубу! (Уходятъ.)
  

СЦЕНА 4.

Виндзорскій паркъ.

Входитъ Сэръ Гугъ Эвансъ съ феями.

   ЭВАН. Шифо, шифо, феи, са мной; помните фаши роли, а клафное, прошу, не ропѣйте; спряшемся въ яму, и когта я тамъ фамъ снакъ -- тѣлай кашдій што скасано.-- Шифо, шифо, са мной! (Уходятъ.)
  

СЦЕНА 5.

Другая часть парка.

Входитъ Фольстафъ, переодѣтый, съ оленьей головой.

   ФОЛЬ. Колоколъ Виндзора прозвучалъ ужъ двѣнадцать; желанная минута приближается.-- Теперь, о, боги съ пламенной кровью, помогайте мнѣ. Вспомни, Юпитеръ, ты былъ быкомъ для твоей Европы; любовь приставила тебѣ рога. О, всесильная любовь, дѣлающая иногда и животное, въ нѣкоторомъ отношеніи, человѣкомъ, а иногда и человѣка -- скотомъ! Былъ ты, Юпитеръ, и лебедемъ изъ любви къ Ледѣ.-- О, всемогущая любовь, какъ близокъ былъ тогда этотъ богъ къ гусиной породѣ!-- Первый грѣхъ, о, Юпитеръ, ты совершилъ въ образѣ скота, и это былъ скотскій грѣхъ; второй -- въ видѣ птицы, и это, сознайся, Юпитеръ,-- еще гнуснѣйшій грѣхъ {Тутъ непереводимая игра созвучіемъ словъ fowl -- птица, и foul -- гнусный.}. Если же и боги не въ силахъ совладать съ своей кровью -- совладать ли съ ней бѣдному смертному? И вотъ, я виндзорскій олень, и полагаю, жирнѣйшій изъ всѣхъ рыскающихъ по этому лѣсу; даруй же мнѣ, о, Юпитеръ, прохладную течку, чтобъ не истекъ жиромъ!-- Кто это спѣшитъ сюда? моя серна?

Входятъ Мистриссъ Фордъ и Мистриссъ Пэджь.

   М. ФОР. Сэръ Джонъ? ты, мой милый, мой мужественный олень {Непереводимая игра созвучіемъ словъ dear -- милый, дорогой и deer -- красный звѣрь, олень.}?
   ФОЛЬ. О, моя серна съ черненькимъ хвостикомъ!-- Дожди же теперь, небо, картофелемъ, греми на голосъ "Зеленаго рукавчика" {Смотри примѣчаніе къ 254 страницѣ.}, сыпь градъ поцѣлуевъ, снѣжи синеголовникомъ {Картофелю и синеголовнику приписывали, между прочимъ, возбуждающія свойства.}, поднимай бурю возбужденій -- я (Обнимая ее) скроюсь вотъ здѣсь.
   М. ФОР. Милый, со мной вѣдь мистриссъ Пэджь.
   ФОЛЬ. Дѣлитежь меня, какъ царственнаго оленя: каждой по ногѣ, хребетъ же оставлю себѣ, лопатки лѣснику {По тогдашнимъ охотничьимъ правиламъ.}, а рога предоставляю вашимъ мужьямъ.-- Не истый я охотникъ? а? Не говорю, какъ подобаетъ охотнику Герне?-- Наконецъ-то Купидонъ усовѣстился; вознаграждаетъ меня. Привѣтствую васъ, какъ настоящій духъ -- (Шумъ за сценой.)
   М. ПЭД. Боже! что это за шумъ?
   М. ФОР. Небо, прости намъ грѣхи наши!
   ФОЛЬ. Что жь бы это такое было?
   М. ФОР. и М. ПЭД. Бѣжимъ, бѣжимъ! (Убѣгаютъ.)
   ФОЛЬ. Дьяволъ рѣшительно не хочетъ моего осужденія, и навѣрное изъ страха, что воспламеню весь адъ моимъ жиромъ -- иначе не мѣшалъ бы такъ безбожно.

Входятъ Сэръ Гугъ Эвансъ, одѣтый Сатиромъ, Мистриссъ Квикли и Пистоль, Анна Пэджь, какъ Царица фей, сопровождаемая братомъ и другими, одѣтыми феями съ в123;нцами изъ восковыхъ свѣчъ на головахъ.

   Ц. ФЕЙ. {Въ прежнихъ изданіяхъ въ этой сценѣ всѣ рѣчи Царицы фей -- говоритъ Квикли.}. Духи черные, сѣрые, зеленые и бѣлые, любители луннаго свѣта, сумрака ночи, сиротствующія дѣти неизмѣнной судьбы, за дѣло, за дѣло!-- Глашатай, Гобгоблинъ, вѣщай!
   ПИСТ. Рой эльфовъ воздушный, умолкли, внемли!-- Сверчокъ, ты въ трубы Виндзора лети {Въ прежнихъ изданіяхъ: to Windsor chimneys shalt thou leep... По Колльеру: to Windsor chimneys when thou'sl leap't...}; гдѣ не затушенъ, увидишь, огонь, не очищенъ шестокъ -- служанокъ щипи, и ежевики синѣй да будетъ твой каждый щипокъ. Не терпитъ вѣдь наша царица ни грязи, ни грязныхъ.
   ФОЛЬ. Это духи, феи; кто заговоритъ съ ними -- мертвъ. Зажмурюсь и лягу. Смертный не можетъ видѣть дѣлъ ихъ. (Ложится ничкомъ.)
   ЭВАН. Кдѣ ше Пидъ?-- Лети; найтешь кдѣ дѣфу, котора перетъ сномъ три расъ молитфу сотворила -- пошли ей слаткихъ крёзъ, пусть спитъ покойно, какъ дитя; но тѣхъ, которія, не вспомнифъ о крѣхахъ, саснули {Въ прежнихъ изданіяхъ: Raise up the organs... But those as sleep... По Колльеру: Rouse up the organs... But those thaп sleep...} -- сшипи; сшипи и руки имъ и ноги, и плеши и спину, и шею и крудь.
   Ц. ФЕЙ. За дѣло, за дѣло! Осмотрите, эльфы, весь виндзорскій замокъ и снутри и снаружи; усыпьте, каждую изъ его комнатъ благоденствіемъ, чтобъ до скончанія вѣка пребывалъ онъ въ томъ же велелѣпіи, вполнѣ достойномъ его властителей, такъ его достойныхъ. Вытрите мѣста разныхъ чиновъ бальзамомъ, сокомъ драгоцѣннѣйшихъ травъ, и да красуются ихъ одежды, латы и шлемы всегда вѣрными гербами. Ночною порой пойте вы, феи луговъ, свиваясь въ подобный Подвязкѣ кружокъ, и мѣсто кружка да будетъ свѣжей, зеленѣй всѣхъ окрестныхъ луговъ; Hony soit qui mal y pense, начертайте на немъ подборомъ красныхъ, бѣлыхъ и синихъ цвѣтовъ, вмѣсто сафировъ и перловъ, шитья золотаго, такъ ярко блестящихъ подъ сгибомъ колѣна кавалеровъ украшенныхъ ею -- феи цвѣтами вѣдь пишутъ.-- Летите жь; но первый не пробилъ пока еще часъ, не забудемъ пляски обычной вкругъ дуба охотника Герне.
   ЭВАН. Тафайте ше руки, станофитесь въ крутокъ; дватсать свѣтлякофъ фонарями пусть пудутъ, штобъ мокли мы фкрукъ дупа плясать. Стойте -- шелофѣка я шую срединной семли.
   ФОЛЬ. Боже, защити меня отъ этого вэльзскаго дьявола; онъ сейчасъ обратитъ меня въ кусокъ сыра.
   ПИСТ. Гнусный червь, отъ самаго отверженный рожденья.
   Ц. ФЕЙ. Огнемъ испытанья конца его пальцевъ коснемся. Чистъ онъ -- отклонится пламя, не сдѣлаетъ нималѣйшей боли ему; вздрогнетъ -- то тѣло развратнаго сердца.
   НИМЪ. Къ испытанью приступимъ.
   ЭВАН. Приступимъ -- посмотримъ, доступноль это дрефо окню. (Жгутъ его свѣчами.)
   ФОЛЬ. Ой, ой, ой!
   Ц. ФЕЙ. Нечистъ, нечистъ, полонъ гнусныхъ помышленій! Феи, съ грозной пѣснью вкругъ его, кружитесь, и кружась, его щипите!
   ЭВАН. Да, онъ полонъ слатострастья, полонъ фсякаго нешестья.
  

ПѢНІЕ.

   Одинъ голосъ: Срамъ грѣховнымъ помышленьямъ,
             Сладострастнымъ побужденьямъ!
             Если грязно помышленье,
             Похоть въ кровь огонь вливаетъ,
             А межь тѣмъ воображенье
             Пламень въ сердцѣ раздуваетъ.
  
   Хоръ: Щипите, о, феи, шипите его,
             Вертите развратника, жгите всего,
             Пока не погаснутъ одна за одной
   И свѣчи, и яркія звѣзды съ луной!

(Во время пѣнія, въ продолженіи котораго феи и духи щиплютъ Фольстафа, съ одной стороны появляется Кайюсъ и уводитъ съ собою фею въ зеленомъ; съ другой -- Слэндеръ и уводитъ фею въ бѣломъ; и наконецъ -- Фентонъ и похищаетъ Анну Пэджь. За симъ за сценой раздаются звуки охотничьихъ роговъ, и всѣ духи и феи, за исключеніемъ Эванса разбѣгаются. Фальстафъ снимаетъ рога съ головы, вскакиваетъ и хочетъ бѣжать).

Входятъ Пэджь, Фордъ, Мистриссъ Пэджь, и Мистриссъ Фордъ и останавливаютъ его.

   ПЭДЖ. Нѣтъ, куда же? Попались наконецъ; и нашли же во что переодѣться -- въ охотника Герне.
   М. ПЭД. Прошу васъ, кончимъ; довольно. Ну, любезный сэръ Джонъ, какъ нравятся вамъ женщины Виндзора?-- Скажи, добрый мужъ, не соотвѣтствуетъ это дивное украшеніе болѣе лѣсу, чѣмъ городу?
   ФОРД. Ну, сэръ, кто теперь рогоносецъ? Мэстеръ Брукъ, Фольстафъ бездѣльникъ, рогатый бездѣльникъ; вотъ и рога его, мэстеръ Брукъ. И изъ всего, принадлежащаго Форду, онъ воспользовался только его корзиной, его палкой и двадцатью фунтами, которые долженъ уплатить мэстеръ Бруку, каковая уплата обезпечена, мэстеръ Брукъ, лошадьми его.
   М. ФОР. Нѣтъ намъ счастья, сэръ Джонъ; не удались всѣ наши свиданія. Не быть вамъ болѣе моимъ любовникомъ, но моимъ оленемъ всегда будете.
   ФОЛЬ. Начинаю понимать, что сдѣланъ осломъ.
   ФОРД. И воломъ еще; доказательства и того и другаго на лицо.
   ФОЛЬ. И это не духи, не феи? Мнѣ и такъ три или четыре раза приходило въ голову, что не духи; но нечистая совѣсть, внезапный испугъ такъ отуманили меня, что не могъ не поддаться и такому грубому обману, не принять ихъ, на перекоръ всякому смыслу, за дѣйствительныхъ духовъ. Такъ-то вотъ и самый умъ, когда употребляется на зло, дѣлается пошлѣйшимъ дуракомъ.
   ЭВАН. Сэръ Дшонъ Фольстафъ, помните Пога, отрекитесь отъ фсякихъ дурнихъ помислофъ, и духи не пудутъ сшипать фасъ.
   ФОРД. Отлично сказано, духъ Эвансъ.
   ЭВАН. Да и фасъ прошу не рефнофать польше.
   ФОРД. Не стану, пока не залюбезничаешь съ моей женой на чистомъ англійскомъ.
   ФОЛЬ. Высохъ что ли мозгъ мой на солнцѣ, что не могъ избавить меня отъ такого грубаго обмана? что далъ даже и вэльзскому козлу возможность потѣшаться надо мной, украсить вэльзской дурацкой шапкой? Пора, послѣ этого, подавиться кускомъ поджареннаго сыра.
   ЭВАН. Сиръ нейдетъ къ ширу, а фѣдь фесь фашъ шифотъ отинъ ширъ.
   ФОЛЬ. Сиръ и ширъ! дожить до насмѣшекъ даже такого губителя англійскаго языка? Да этого достаточно, чтобъ отвратить отъ гульбы, отъ ночныхъ похожденій и все государство.
   М. ПЭД. И какъ это пришло вамъ въ голову, что мы -- еслибъ даже и вытолкали добродѣтель изъ сердца, предались безъ зазрѣнія совѣсти аду,-- когда-нибудь могли плѣниться вами, сэръ Джонъ?
   ФОРД. Такимъ пуддингомъ, такимъ тюкомъ льну?
   М. ПЭД. Такъ раздутымъ?
   ПЭДЖ. Старымъ, совсѣмъ охладѣвшимъ, износившимся, невыносимо противнымъ?
   ФОРД. И злорѣчивымъ, какъ самъ сатана?
   ПЭДЖ. И бѣднымъ, какъ Іовъ?
   ФОРД. И нечестивымъ, какъ его жена?
   ЭВАН. И преданнимъ плуду, и тафернамъ, и хересу, и фину, и мету, и пьянству, и пошпѣ, и пуйству, и фсякой мерсости?
   ФОЛЬ. Потѣшайтесь, потѣшайтесь; я загнать, забитъ, не въ состояніи отвѣтить даже этому вэльзскому войлоку, само невѣжество попираетъ меня ногами; потѣшайтесь какъ хотите.
   ФОРД. Мы проводимъ васъ, сэръ, въ Виндзоръ, къ нѣкоему Бруку, котораго вы надули на порядочную сумму, обязавшись быть его сводникомъ; возвращеніе этой суммы, я увѣренъ, будетъ для васъ больнѣе всего, что ужь вытерпѣли.
   М. ФОР. Нѣтъ, мой милый, оставь ему эти деньги въ вознагражденіе. Прости ему ихъ, и будемъ всѣ друзьями.
   ФОРД. Изволь; вотъ моя рука -- прощаю все.
   ФОЛЬ. Поплатился я и безъ того достаточно -- и исщипанъ и выкупанъ.
   ПЭДЖ. Утѣшься, рыцарь; кромѣ ужина, я нынче же дамъ тебѣ еще возможность посмѣяться надъ моей женой, смѣющейся теперь надъ тобой. Скажи ей, что ея дочь -- жена Слэндера.
   М. ПЭД. (Про себя). Доктора сомнѣваются въ этомъ; если только Анна моя дочь -- она жена доктора Кайюсъ.

Входитъ Слэндеръ.

   СЛЭН. Отецъ, отецъ Пэджь, гдѣ ты?
   ПЭДЖ. Ну, что, сынъ, что? кончено?
   ЕВАН. Кончено!-- отдамъ на судъ всѣхъ лучшихъ людей Глостершира, отдамъ, или пусть повѣсятъ меня.
   ПЭДЖ. Да что же, сынъ мой?
   СЛЭН. Прихожу я въ Этонъ вѣнчаться на мистриссъ Аннѣ, а она -- большой, дюжій парень. Не будь это въ церкви, я отвалялъ бы его, или онъ отвалялъ бы меня. Не думай я, что это мистриссъ Анна -- я и шагу не сдѣлалъ бы, а она сынъ почтмейстера.
   ПЭДЖ. Такъ вы ошиблись стало-быть?
   СЛЭН. Вотъ какую еще новость сказали!-- я думаю ошибся, когда принялъ парня за дѣвицу. Обвѣнчайся я на немъ -- я и въ женскомъ его нарядѣ прогналъ бы его.
   ПЭДЖ. Сами виноваты. Не сказалъ я вамъ какъ узнать мою дочь по платью?
   СЛЭН. Я и подошолъ къ ней въ бѣломъ и сказалъ "тише", и она сказала "кошель", какъ мы условились съ ней; и все-таки это была не Анна, а сынъ почтмейстера.
   М. ПЭД. Добрый Джорджъ, не сердись; узнавъ о вашемъ умыслѣ, я переодѣла мою дочь въ зеленое, и она вѣрно обвѣнчана ужь въ приходской церкви съ докторомъ.

Входитъ Кайюсъ.

   КАЙЮ. Ктѣ мистриссъ Пэдшь? Перетъ Богъ, я опманутъ; я шенился на garèon, на мальшишка, на paisan, перетъ Богъ, на мальшишка; передъ Богъ, не на Анна Пэдшь -- я опманутъ.
   М. ПЭД. Зачѣмъ же не взяли вы одѣтой въ зеленое?
   КАЙЮ. Ей и фсялъ, а она, перетъ Богъ, мальшишка; перетъ Богъ, я поднимай фесь Финтсоръ. (Уходитъ.)
   ФОРД. Странно. Кому жь досталась настоящая-то Анна?
   ЭВАН. Предчувствую. Вотъ мэстеръ Фентонъ идетъ сюда.

Входитъ Фентонъ съ Анной Пэджь.

   Ну, мэстеръ Фентонъ, что скажете?
   ФЕНТ. Прости, добрый отецъ! прости и ты, добрая матушка!
   ЭВАН. Какъ же это случилось, сударыня, что вы не пошли за мэстеръ Сландеромъ?
   М. ПЭД. Зачѣмъ же не пошла ты за докторомъ?
   ФЕНТ. Вы совсѣмъ смутили ее. Скажу вамъ всю правду. Вамъ хотѣлось, чтобъ она вступила въ постыдный бракъ безъ всякой взаимности, и вотъ, давно соединенные любовью, мы соединены теперь такими узами, которыхъ ничто уже разорвать не можетъ. Проступокъ ея святъ, хитрости ея нельзя назвать ни обманомъ, ни ослушаніемъ, ни неуваженіемъ родительской власти {Въ прежнихъ изданіяхъ: or unduteous title... По Колльеру: ог unduteous guile...}, потому что она избавила, оградила ее отъ грѣха проклинать тысячи тяжкихъ часовъ, неизбѣжныхъ при бракѣ по принужденію.
   ФОРД. Ну чтожь тутъ раздумывать; вѣдь этого ничѣмъ ужь не поправишь. Въ любви все устроивается самимъ небомъ; деньгами пріобрѣтаются земли, а женъ даетъ судьба.
   ФОЛЬ. Отъ души радуюсь, что нѣкоторыя изъ вашихъ стрѣлъ, хоть вы и сдѣлали меня своей цѣлью, попали совсѣмъ не въ нее.
   ПЭДЖ. Дѣйствительно не поправишь.-- Фентонъ, да даруетъ тебѣ небо полнѣйшее счастіе!-- съ тѣмъ, что неизбѣжно нельзя не помириться.
   ФОЛЬ. На охотѣ въ ночное время всякая дичь поднимается.
   М. ПЭД. Перестану и я сердиться. Мэстеръ Фентонъ, да даруетъ вамъ небо много, много радостныхъ дней! Идемъ, любезный мужъ, домой; пойдемте къ намъ всѣ, и вы, сэръ Джонъ,-- посмѣемся еще надъ этой продѣлкой передъ огнемъ камина.
   ФОРД. Идемте.-- А вы, сэръ Джонъ, сдержали таки слово мэстеръ Бруку -- вѣдь онъ дѣйствительно ночуетъ нынче съ мистриссъ Фордъ.
  
ндеръ. (въ сторону). Ахъ, дорогая Анна Пэджъ! (Всѣ уходятъ, кромѣ Каюса и Эванса).
   Каюсъ. А! я понимаю! Вы сдѣлали изъ насъ des sots -- хорошо!
   Эвансъ. А! онъ сдѣлалъ насъ своими игрушками! Прошу вашей дружбы; соединимъ наши мозги, чтобы придумать мщеніе этому мерзкому, паршивому, гнусному хозяину Подвязки.
   Каюсъ. Отъ всей души готовъ, чортъ меня побери! Онъ обѣщалъ привести меня туда, гдѣ Анна Пэджъ; но и тутъ надулъ, чортъ меня побери!
   Эвансъ. Хорошо; я раздроблю ему за это черепъ. Прошу слѣдовать за мною.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА II.

Улица въ Виндзорѣ.

Входятъ мистриссъ Пэджъ и Робинъ.

   Мистриссъ Пэджъ. Иди, иди впереди, маленькій франтъ; ты привыкъ слѣдовать, но теперь долженъ вести. -- А что тебѣ нравится больше: руководить моими глазами, или смотрѣть на пятки твоего барина?
   Робинъ. Конечно, мнѣ пріятнѣе идти впереди васъ, какъ человѣкъ, чѣмъ слѣдовать за нимъ, какъ карликъ.
   Мистриссъ Пэджъ. О, ты порядочный льстецъ; теперь я вижу, что изъ тебя выйдетъ придворный.
  

Входитъ Фордъ.

  
   Фордъ. Добраго здоровья, мистриссъ Пэджъ. Куда это вы идете?
   Мистриссъ Пэджъ. Въ гости къ вашей женѣ. Дома она?
   Фордъ. Дома и ничего не дѣлаетъ, потому что ей не съ кѣмъ заняться. Я думаю, если бы ваши мужья умерли, вы обѣ сейчасъ бы вышли замужъ?
   Мистриссъ Пэджъ. Ужъ конечно -- за двухъ другихъ.
   Фордъ. Откуда вы взяли этого хорошенькаго пѣтушка?
   Мистриссъ Пэджъ. Право, забыла дьявольское имя господина, у котораго мой мужъ выпросилъ его. (Робину). Какъ, бишь, зовутъ твоего господина?
   Робинъ. Сэръ Джонъ Фальстафъ.
   Фордъ. Сэръ Джонъ Фальстафъ!
   Мистриссъ Пэджъ. Да, такъ, такъ; я никакъ не могу запомнить это имя... Онъ такой близкій пріятель моего мужа... Такъ ваша жена въ самомъ дѣлѣ дома?
   Фордъ. Въ самомъ дѣлѣ.
   Мистриссъ Пэджъ. Съ вашего позволенія, сэръ... Я просто больна, когда не вижу ея. (Уходитъ съ Робиномъ).
   Фордъ. Да что же это съ Пэджемъ? Или ужъ онъ совсѣмъ лишился мозга, глазъ, соображенія? Да, несомнѣнно, все это спитъ у него -- перестало служить ему... Да, вѣдь этому мальчишкѣ такъ же легко отнести письмо за двадцать миль, какъ пушкѣ попасть въ цѣль на двѣсти пятьдесятъ шаговъ. Пэджъ потворствуетъ всѣмъ прихотямъ своей жены, даетъ ей возможность исполнять всѣ ея дурачества, и вотъ теперь она идетъ къ моей женѣ, да еще вмѣстѣ съ пажемъ Фальстафа. Каждый услышалъ бы приближеніе бури въ этомъ свистѣ вѣтра. Вмѣстѣ съ пажемъ Фальстафа! Недурной заговоръ, нечего сказать! Все ловко устроено и наши жены отдаютъ себя чорту. Хорошо! я поймаю его, проучу мою жену, сорву съ лицемѣрной мистриссъ Пэджъ покрывало скромности, докажу Пэджу, что онъ самоувѣренный и добровольный Актеонъ -- и всѣ мои сосѣди будутъ апплодировать этимъ бурнымъ дѣйствіямъ! (Бой часовъ). Часы подаютъ мнѣ сигналъ, и моя увѣренность приказываетъ мнѣ идти на поиски. Фальстафа я найду тамъ -- и за это меня будутъ скорѣй хвалить, чѣмъ осмѣивать. А что Фальстафъ тамъ -- это вѣрно, какъ то, что земля не движется. Иду.
  

Входятъ Пэджъ, Шэлло, Слендеръ, хозяинъ гостиницы, Эвансъ, Каюсъ и Регби.

  
   Всѣ. Добраго здоровья, мистеръ Фордъ!
   Фордъ. Славная компанія, честное слово! У меня сегодня вкусный обѣдъ, и я прошу всѣхъ пожаловать ко мнѣ.
   Шэлло. Я попрошу у васъ извиненія, мистеръ Фордъ.
   Слендеръ. Я тоже. Мы обѣщали обѣдать съ миссъ Анной, и я не хотѣлъ бы измѣнить этому обѣщанію ни за какія деньги въ свѣтѣ.
   Шэлло. Мы устраиваемъ бракъ Анны съ моимъ кузеномъ Слендеромъ и сегодня должны получить рѣшительный отвѣтъ.
   Слендеръ. Надѣюсь, вы не откажете мнѣ, батюшка Пэджъ?
   Пэджъ. Не откажу, мистеръ Слендеръ. Я совершенно на вашей сторонѣ, но моя жена за васъ, почтенный докторъ.
   Каюсъ. Да, чортъ меня побери! да и сама дѣвица любитъ меня. За это мнѣ поручилась моя ключница, мистриссъ Квикли.
   Хозяинъ. А какого вы мнѣнія о молодомъ мистерѣ Фентонѣ? Онъ порхаетъ, онъ пляшетъ, онъ смотритъ настоящимъ юношей, онъ пишетъ стихи, онъ говоритъ по праздничному, онъ пахнетъ апрѣлемъ и маемъ; онъ побѣдитъ, онъ побѣдитъ; ужъ ему такъ на роду написано -- онъ побѣдитъ.
   Пэджъ. Но не съ моего согласія -- за это я ручаюсь. У этого джентльмена нѣтъ ни гроша за душой; онъ водитъ дружбу съ нашимъ безпутнымъ принцемъ и Пойнсомъ; онъ птица слишкомъ высокаго полета; онъ ужъ черезъ чуръ много знаетъ. Нѣтъ, пальцами моего состоянія онъ не завяжетъ ни одного узелка на своей долѣ; коли хочетъ взять мою дочь, пускай беретъ безъ приданаго. Деньги, которыя принадлежатъ мнѣ, зависятъ отъ моего согласія, а мое согласіе идетъ не въ эту сторону.
   Фордъ. Убѣдительнѣйше прошу, чтобы хоть кто-нибудь изъ васъ пожаловалъ ко мнѣ отобѣдать. Кромѣ вкуснаго стола, вы найдете у меня и забаву: я покажу вамъ чудовище. Пожалуйста, не откажите, докторъ; и вы тоже, мистеръ Пэджъ; и вы, сэръ Эвансъ.
   Шэлло. Ну, такъ прощайте. Тѣмъ свободнѣе будетъ намъ толковать о свадьбѣ у мистера Пэджа.

(Шэлло и Слендеръ уходятъ).

   Каюсъ. Ступай домой, Джекъ Регби -- я вернусь скоро.

(Регби уходитъ).

   Хозяинъ. Прощайте, драгоцѣнные мои: я отправляюсь къ моему любезнѣйшему рыцарю Фальстафу -- и дерну съ нимъ канарскаго.

(Уходитъ).

   Фордъ (въ сторону). Прежде, полагаю, дерну я его самого, такъ, что онъ запляшетъ. -- Прошу пожаловать, господа!
   Всѣ. Идемъ; посмотримъ на ваше чудовище. (Уходятъ).

СЦЕНА III.

Комната въ домѣ Форда.

Входятъ мистриссъ Фордъ и мистриссъ Пэджъ.

   Мистриссъ Фордъ. Эй, Джонъ! Робертъ!
   Мистриссъ Пэджъ. Скорѣе, скорѣе! А корзина съ бѣльемъ?
   Мистриссъ Фордъ. Все готово. -- Эй, Робертъ! Да гдѣ же ты?
  

Входятъ слуги съ корзиной.

  
   Мистриссъ Пэджъ. Живѣе! живѣе! живѣе!
   Мистриссъ Фордъ. Поставьте ее сюда.
   Мистриссъ Пэджъ. Распорядитесь скорѣе; намъ нельзя терять времени.
   Мистриссъ Фордъ. Такъ помните же, Джонъ и Робертъ, сдѣлайте такъ, какъ я вамъ говорила: ждите тамъ въ пивоварнѣ, и какъ только я позову васъ, бѣгите сюда, и не медля ни минуты, берите эту корзину на плечи; затѣмъ, во всю прыть, несите ее на Дэтчетскій лугъ, къ прачкамъ, и тамъ вывалите все изъ нея въ грязный ровъ, около самой Темзы.
   Мистриссъ Пэджъ. Сдѣлаете ли вы все какъ сказано?
   Мистриссъ Фордъ. Я ужъ это имъ толковала и перетолковала; больше нечего объяснять. -- Ступайте и приходите, когда васъ позовутъ. (Слуги уходятъ).
   Мистриссъ Пэджъ. Вотъ маленькій Робинъ.
  

Входитъ Робинъ.

  
   Мистриссъ Фордъ. Ну, что новаго, мой соколикъ?
   Робинъ. Мой баринъ, сэръ Джонъ, стоитъ у задняго крыльца вашего дома, мистриссъ Фордъ, и проситъ позволенія явиться къ вамъ.
   Мистриссъ Пэджъ. Ты не измѣнилъ намъ, маленькій проказникъ?
   Робинъ. Клянусь, что нѣтъ. Мой баринъ не знаетъ, что вы, мистриссъ Пэджъ, здѣсь, и погрозилъ, что если я разскажу вамъ объ этомъ, то онъ навѣки дастъ мнѣ свободу -- прогонитъ, стало-быть.
   Мистриссъ Пэджъ. Ты славный мальчикъ. Твоя скромность будетъ твоимъ портнымъ и сошьетъ тебѣ новые штаны и камзолъ. Я пойду спрятаться.
   Мистриссъ Фордъ. Подите. (Робину). Ступай, скажи твоему барину, что я одна. (Робертъ уходитъ). Мистриссъ Пэджъ, помните вашу роль.
   Мистриссъ Пэджъ. За это ручаюсь; коли не сыграю, какъ слѣдуетъ, ошикайте меня. (Уходитъ).
   Мистриссъ Фордъ. Ну, теперь за дѣло. Угостимъ мы эту зловредную сырость, эту толстую водяную тыкву, научимъ мы его распознавать горлицъ отъ сорокъ.
  

Входитъ Фальстафъ.

  
   Фальстафъ. "Ужель ты мой, брильянтъ небесный?" О, теперь я готовъ умереть, потому что много жилъ. Здѣсь предѣлъ моего честолюбія. О, блаженнѣйшій часъ!
   Мистриссъ Фордъ. Милый сэръ Джонъ!
   Фальстафъ. Мистриссъ Фордъ, я не умѣю льстить, я не умѣю много говорить, мистриссъ Фордъ. Согрѣшу я теперь помысломъ: мнѣ было бы желательно, чтобъ твой мужъ умеръ. Да, передъ знатнѣйшимъ лордомъ не задумаюсь я сказать: желалъ бы сдѣлать тебя моею лэди!
   Мистриссъ Фордъ. Меня -- вашей лэди, сэръ Джонъ? Ахъ, жалкая лэди вышла бы изъ меня!
   Фальстафъ. Пусть французскій дворъ покажетъ мнѣ подобную тебѣ! Твои очи, это я вижу, могли бы соперничать съ брильянтомъ. Ты обладаешь тѣми прелестными дугами бровей, къ которымъ идетъ и шляпка-корабликъ, и шляпка-амазонка, и всякая шляпка венеціанскаго покроя.
   Мистриссъ Фордъ. Простой платокъ, сэръ Джонъ -- вотъ что идетъ къ моимъ бровямъ, да и тотъ слишкомъ хорошъ для меня.
   Фальстафъ. Клянусь Богомъ, ты совершаешь преступленіе, произнося такія слова. Нѣтъ, изъ тебя бы вышла придворная дама въ полномъ смыслѣ слова, и твердая поступь твоей ноги придавала бы удивительную прелесть твоимъ движеніямъ въ полукруглыхъ фижмахъ. Если бъ судьба не была твоимъ врагомъ, я знаю, чѣмъ была бы ты, имѣя такого друга въ природѣ. Перестань же скрывать это -- ибо скрыть невозможно.
   Мистриссъ Фордъ. Повѣрьте, ничего подобнаго нѣтъ во мнѣ.
   Фальстафъ. Но за что же я полюбилъ тебя? Убѣдись хоть этимъ, что въ тебѣ есть нѣчто необыкновенное. Я не умѣю льстить, не умѣю говорить, что ты и такая, и этакая -- какъ умѣютъ сюсюкать эти франтики, похожіе на женщинъ въ мужскомъ платьѣ, и пахнущіе, какъ Бэкльберійская улица съ ея аптекарскими кладовыми во время сбора травъ. Не умѣю я, но люблю тебя, одну тебя, и ты заслуживаешь этого.
   Мистриссъ Фордъ. Не обманывайте меня, сэръ; боюсь, вы любите мистриссъ Пэджъ.
   Фальстафъ. Ты точно также могла бы сказать, что я люблю прохаживаться мимо долговой тюрьмы, которая для меня ненавистна такъ же, какъ дымъ отъ обжигаемой извести.
   Мистриссъ Фордъ. Одному Богу извѣстно, какъ я люблю васъ, и когда-нибудь вы убѣдитесь въ этомъ.
   Фальстафъ. Останься вѣрна этой любви; я сдѣлаюсь достойнымъ ея.
   Мистриссъ Фордъ. Не могу скрыть отъ васъ, что вы и теперь достойны ея; иначе во мнѣ не было бы этого чувства.
   Робинъ (за сценой). Мистриссъ Фордъ! мистриссъ Фордъ! Къ вамъ пришла мистриссъ Пэджъ; она вся въ поту, страшно запыхалась и смотритъ, какъ растерянная; ей необходимо сію же минуту поговорить съ вами.
   Фальстафъ. Она не должна видѣть меня здѣсь; я спрячусь за занавѣски.
   Мистриссъ Фордъ. Да, спрячьтесь, пожалуйста; она вѣдь такая болтливая женщина. (Фальстафъ прячется).
  

Входятъ мистриссъ Пэджъ и Робинъ.

  
   Мистриссъ Фордъ. Что такое, что случилось?
   Мистриссъ Пэджъ. Ахъ, мистриссъ Фордъ, что вы надѣлали? Вы осрамлены, уничтожены, погибли на-вѣки!
   Мистриссъ Фордъ. Да въ чемъ дѣло, добрѣйшая мистриссъ Пэджъ?
   Мистриссъ Пэджъ. Ради самого Бога, мистриссъ Фордъ -- можно ли, имѣя честнаго мужа, давать ему такой поводъ къ подозрѣнію.
   Мистриссъ Фордъ. Какой поводъ къ подозрѣнію?
   Мистриссъ Пэджъ. Какой поводъ? Стыдитесь! Какъ страшно я ошиблась въ васъ!
   Мистриссъ Фордъ. Да въ чемъ же дѣло, Господи Боже мой?
   Мистриссъ Пэджъ. Вашъ мужъ идетъ сюда со всѣми виндзорскими полицейскими: онъ ищетъ одного джентльмена, который, по его словамъ, теперь здѣсь въ домѣ, съ вашего согласія и съ намѣреніемъ преступно воспользоваться отсутствіемъ вашего супруга. Вы погибли!
   Мистриссъ Фордъ. Надѣюсь, что это все выдумка.
   Мистриссъ Пэджъ. Дай Богъ, чтобъ это была выдумка. Но что вашъ мужъ идетъ сюда его отыскивать чуть не съ половиной Виндзора -- это несомнѣнно. Я прибѣжала предупредить васъ. Если вы увѣрены въ своей невинности -- я, конечно, очень рада; но если въ самомъ дѣлѣ у васъ здѣсь спрятанъ возлюбленный -- выпроводите его скорѣе. Не теряйте присутствія духа... придите въ себя; защитите вашу репутацію -- иначе вамъ придется навѣки проститься съ вашею счастливою жизнью.
   Мистриссъ Фордъ. Что мнѣ дѣлать? -- Здѣсь спрятанъ мой дорогой другъ, и мнѣ не столько страшенъ мой стыдъ, сколько угрожающая ему опасность. Я не пожалѣла бы тысячи фунтовъ, чтобы только онъ не былъ здѣсь.
   Мистриссъ Пэджъ. Стыдитесь! Оставьте ваше: "я не пожалѣла бы". Вашъ мужъ въ двухъ шагахъ отсюда; придумайте средство къ его побѣгу -- здѣсь въ домѣ вамъ невозможно спрятать его. О, какъ вы обманули меня! Постойте, вотъ корзина; если онъ умѣреннаго роста, то какъ-нибудь помѣстится; потомъ вы навалите на него грязное бѣлье, какъ будто отправляете въ стирку; а такъ какъ теперь именно стираютъ, то пусть двое вашихъ слугъ снесутъ его на Дэтчетскій лугъ.
   Мистриссъ Фордъ. Онъ слишкомъ толстъ, чтобъ помѣститься въ ней. Что мнѣ дѣлать?
   Фальстафъ (выбѣгая изъ-за занавѣски). Покажите, покажите мнѣ! О, покажите скорѣе! Помѣщусь, помѣщусь! Послѣдуйте совѣту вашей подруги -- я помѣщусь!
   Мистриссъ Пэджъ. (тихо ему). Какъ, это вы, сэръ Джонъ Фальстафъ? Такъ вотъ каковы ваши письма, рыцарь?
   Фальстафъ. (тихо). Я люблю тебя. Помоги мнѣ удрать. (Вслухъ). Скорѣе въ корзину! Впередъ никогда... (Влѣзаетъ въ корзину; онѣ заваливаютъ его грязнымъ бѣльемъ).
   Мистриссъ Пэджъ. Помогай, мальчикъ закрыть твоего барина... Зовите вашихъ слугъ, мистриссъ Фордъ!... О, лицемѣрный рыцарь.
   Мистриссъ Фордъ. Эй, Джонъ! Робертъ! Джонъ! (Робинъ уходитъ).
  

Входятъ слуги.

  
   Мистриссъ Фордъ. Берите скорѣе это бѣлье. Гдѣ шестъ для корзины? Да живѣе -- что мѣшкаете? Несите его къ прачкамъ на Дэтчетскій лугъ. Живѣе, живѣе!
  

Входятъ Фордъ, Пэджъ, Каюсъ и Эвансъ.

  
   Фордъ. Пожалуйте, пожалуйте сюда. Если мои подозрѣнія неосновательны, издѣвайтесь надо мной, сдѣлайте меня вашимъ посмѣшищемъ: я буду стоить этого... Это что такое? куда вы несете корзину?
   Слуги. Къ прачкамъ.
   Мистриссъ Фордъ. Да тебѣ какое дѣло, куда они несутъ это? Только недоставало, чтобы ты сталъ мѣшаться въ мытье бѣлья.
   Фордъ. Мытье! О, я хотѣлъ бы съ себя самого смыть пятно. Пятно, пятно, пятно! Да, пятно -- повѣрьте; тутъ пятно, и вы сейчасъ увидите его! (Слуги уносятъ корзину). Сегодня, джентльмены, мнѣ снился сонъ; я разскажу вамъ этотъ сонъ. Вотъ, вотъ, вотъ вамъ мои ключи; пойдите въ мои верхнія комнаты; ищите, обыскивайте, перерывайте все; я вамъ ручаюсь, что мы вытравимъ лисицу. Но прежде я затворю эту дверь; вотъ такъ; теперь начинайте травлю.
   Пэджъ. Добрѣйшій мистеръ Фордъ, успокойтесь: вы черезъ-чуръ вредите самому себѣ.

МИСТРИССЪ ПЭДЖЪ и МИСТРИССЪ ФОРДЪ ПРЯЧУТЪ ФАЛЬСТАФА ВЪ КОРЗИНУ СЪ БѢЛЬЕМЪ.

Картина знаменитаго нѣмецкаго художника Ганса Макарта (Hans Macart,

1840-84).

  
   Фордъ. Правда, мистеръ Пэджъ. -- Идемте, господа; сейчасъ вы потѣшитесь. Слѣдуйте за мной, господа! (Уходятъ).
   Эвансъ. Совершенно фантастическая ревность и боязнь!
   Каюсъ. Чортъ меня побери, это совсѣмъ не во французскомъ духѣ; у насъ, во Франціи, не ревнуютъ.
   Пэджъ. Пойдемъ, однако, за нимъ; посмотримъ, чѣмъ кончатся его поиски.

(Пэджъ, Каюсъ и Эвансъ уходятъ).

   Мистриссъ Пэджъ. Не правда ли, что штука вышла вдвойнѣ превосходная?
   Мистриссъ Фордъ. Я ужъ не знаю, чѣмъ больше восхищаться: тѣмъ ли, что мужъ попалъ впросакъ, или тѣмъ, что съ Фальстафомъ сыграли такую шутку?
   Мистриссъ Пэджъ. Что, я думаю, дѣлалось съ нимъ, когда вашъ мужъ спросилъ, что такое въ корзинѣ!
   Мистриссъ Фордъ. Я почти увѣрена, что ему вымыться очень не мѣшаетъ. Значитъ, мы ему окажемъ услугу, окунувъ его въ воду.
   Мистриссъ Пэджъ. Чтобъ ему, мерзавцу, пропасть тамъ! Желаю того же и всѣмъ, ему подобнымъ.
   Мистриссъ Фордъ. Мнѣ сдается, что у моего мужа была особенная причина подозрѣвать, что Фальстафъ здѣсь; по крайней мѣрѣ, до сихъ поръ я никогда не видѣла его въ такомъ грубомъ припадкѣ ревности.
   Мистриссъ Пэджъ. Я найду средство узнать это; а съ Фальстафомъ мы сыграемъ еще нѣсколько штукъ. Отъ одного этого лѣкарства не пройдетъ его распутная болѣзнь.
   Мистриссъ Фордъ. Не послать ли намъ къ нему эту глупую тварь Квикли, чтобы извиниться отъ нашего имени въ этомъ купаньи и подать ему какую-нибудь другую надежду, которая заставила бы его поплатиться еще разъ?
   Мистриссъ Пэджъ. Да; пошлемъ ему сказать, что ждемъ его завтра въ восемь часовъ, чтобъ вознаградить за сегодняшнюю неудачу.

Входятъ Фордъ, Пэджъ, Каюсъ и Эвансъ.

   Фордъ. Не могу найти его; можетъ быть, бездѣльникъ только хвастался тѣмъ, что не удалось ему получить.
   Мистриссъ Пэджъ (тихо мистриссъ Фордъ). Слышали?
   Мистриссъ Фордъ. Что же, мистеръ Фордъ, какъ вы полагаете, хорошо вы поступаете со мною?
   Фордъ. Да, хорошо, нечего сказать.
   Мистриссъ Фордъ. Дай Богъ, чтобъ вы сдѣлались лучше, чѣмъ ваши мысли!
   Фордъ. Аминь.
   Мистриссъ Пэджъ. Вы сами сильно вредите себѣ, мистеръ Фордъ.
   Фордъ. Да, да я долженъ страдать за это.
   Эвансъ. Если скрытъ кто либо въ здѣшнемъ домѣ, или въ комнатахъ, или въ сундукахъ, или въ шкапахъ -- то да проститъ мнѣ Господъ прегрѣшенія мои въ день страшнаго суда!
   Каюсъ. Чортъ меня побери, и мнѣ тоже! Никого здѣсь нѣтъ!
   Пэджъ. Фи, фи, мистеръ Фордъ! какъ вамъ не стыдно! Какой злой духъ, какой демонъ внушилъ вамъ эту чепуху? За всѣ сокровища виндзорскаго замка не желалъ бы я имѣть болѣзнь такого рода.
   Фордъ. Это мое несчастіе, мистеръ Пэджъ, -- и я терплю за него.
   Эвансъ. Вы терпите за нечистую совѣсть; ваша жена -- честная женщина, какую я желалъ бы обрѣсти между пятью тысячами, и еще пятью стами.
   Каюсъ. Чортъ меня побери, я вижу, что она честная женщина.
   Фордъ. Ну, хорошо, хорошо! Я обѣщалъ угостить васъ обѣдомъ. Пойдемъ теперь прогуляться въ паркѣ. Пожалуйста, извините меня; послѣ я объясню вамъ, почему сдѣлалъ это. Пойдемъ, жена; пойдемте, мистриссъ Пэджъ. Пожалуйста, простите меня; убѣдительно прошу -- простите.
   Пэджъ. Пойдемте, господа; но, право, намъ слѣдуетъ посмѣяться надъ нимъ. Я приглашаю васъ къ себѣ завтра утромъ на завтракъ; потомъ мы сходимъ вмѣстѣ на охоту; у меня отличный соколъ для лѣса. Идетъ?
   Фордъ. Къ вашимъ услугамъ.
   Эвансъ. Ежели будетъ одинъ, я составлю пару.
   Каюсъ. Ежели будетъ одинъ или пара, я составлю тройку.
   Фордъ. Пожалуйте, мистеръ Пэджъ.
   Эвансъ (Каюсу). Прошу васъ не забыть завтра объ этомъ вшивомъ негодяѣ, хозяинѣ гостиницы.
   Каюсъ. Это правда, чортъ меня побери, -- непремѣнно вспомню.
   Эвансъ. Вшивый негодяй! Позволять себѣ подобныя насмѣшки и издѣванія!

(Уходятъ).

СЦЕНА IV.

Комната въ домѣ Пэджа.

Входятъ Фентонъ и Анна Пэджъ.

  
                                           Фентонъ.
  
                       Нѣтъ, ужъ любви у твоего отца
                       Я не добьюсь, какъ видно; перестань же
                       Меня къ нему все отсылать, мой другъ.
  
                                           Анна.
  
                       Что жъ дѣлать намъ?
  
                                           Фентонъ.
  
                                                     Ты собственную волю
                       Должна имѣть. Онъ говоритъ, что я,
                       По своему рожденью, слишкомъ знатенъ,
                       Что будто бы, разстроивъ мотовствомъ
                       Отцовское наслѣдство, я желаю
                       Поправиться на ваши деньги. Онъ,
                       Сверхъ этого, находить и другія
                       Препятствія: прошедшія мои
                       Дурачества, безпутные знакомства,
                       И говорить, что я любить тебя
                       Могу, какъ капиталъ, -- но не иначе...
  
                                           Анна.
  
                       Онъ, можетъ быть, и правду говоритъ.
  
                                           Фентонъ.
  
                       О, нѣтъ, клянусь всѣмъ счастьемъ, что отъ неба
                       Я жду себѣ! Не скрою отъ тебя,
                       Что твоего отца богатство было
                       Мнѣ первымъ побужденьемъ къ сватовству,
                       Но, сблизившись съ тобой, я убѣдился,
                       Что ты цѣннѣй всѣхъ золотыхъ монетъ,
                       Всѣхъ сундуковъ съ червонцами -- и только
                       Къ сокровищамъ, таящимся въ тебѣ,
                       Стремлюсь теперь!
  
                                           Анна.
  
                       Но все-жъ старайтесь, Фентонъ,
                       Чтобъ мой отецъ васъ полюбилъ, мой другъ,
                       Старайтесь постоянно. Если жъ время
                       И просьбы, и моленья ваши къ цѣли
                       Не приведутъ -- тогда... Сюда идутъ!

(Отходятъ въ сторону).

Входятъ Шэлло, Слендеръ и мистриссъ Квикли.

  
   Шэлло. Прервите ихъ бесѣду, мистриссъ Квикли, мой родственникъ будетъ говорить самъ за себя.
   Слендеръ. Пущу одну или двѣ стрѣлы: такъ, въ видѣ попытки.
   Шэлло. Не робѣй.
   Слендеръ. Нѣтъ, она не пугаетъ меня. Это-то меня не безпокоитъ, но главное дѣло въ томъ, что я боюсь.
   Квикли. (Аннѣ Пэджъ). Послушайте, мистеръ Слендеръ желаетъ вамъ сказать пару словъ.
  
                                           Анна.
                       Иду. (Въ сторону).
                                 Вотъ кто отцомъ моимъ мнѣ выбранъ!
                       О, сколько гадкихъ, безобразныхъ свойствъ
                       Прикрашены доходомъ въ триста фунтовъ!
  
   Квикли. А, какъ вы поживаете, добрѣйшій мистеръ Фентонъ? Позвольте сказать вамъ словечко.
   Шэлло. Она идетъ. Начинай, кузенъ. Вспомни, дитя мое, какой, вѣдь, у тебя былъ отецъ!
   Слендеръ. У меня былъ отецъ, миссъ Анна. Мой кузенъ можетъ разсказать вамъ забавныя штуки про него. Будьте такъ добры, кузенъ, разскажите миссъ Аннѣ, какъ мой папенька укралъ однажды изъ курятника двухъ гусей.
   Шэлло. Миссъ Анна, мой кузенъ любитъ васъ.
   Слендеръ. Да, да -- люблю, какъ любую изъ женщинъ въ Глостерширѣ.
   Шэлло. Онъ будетъ содержать васъ, какъ настоящую барыню.
   Слендеръ. Точно такъ-съ -- буду жить, какъ любой длиннохвостый и короткохвостый, по званію ниже эсквайра.
   Шэлло. Онъ запишетъ на ваше имя полтораста фунтовъ.
   Анна. Добрѣйшій мистеръ Шэлло, предоставьте ему объясниться въ любви самому.
   Шэлло. Благодарю васъ за это; благодарю васъ за такое ободреніе. (Слендеру.) Она зоветъ тебя, кузенъ. Я оставляю васъ.
   Анна. Итакъ, мистеръ Слендеръ.
   Слендеръ. Итакъ, миссъ Анна...
   Анна. Въ чемъ состоитъ ваша послѣдняя воля?
   Слендеръ. Моя послѣдняя воля? Вотъ это потѣха! истинно скажу, штука забавная! Да я еще не думалъ о послѣдней волѣ: благодаря Господа, мое здоровье еще не такъ плохо.
   Анна. Вы меня не поняли: я хочу спросить, чего вы отъ меня окончательно желаете?
   Слендеръ. Да извольте видѣть, собственно я не желаю ничего, или весьма мало. Вашъ папенька и мой кузенъ пустили меня въ ходъ. Если дѣло мнѣ удастся -- хорошо; не удастся -- пусть везетъ тому, кто счастливъ! Они лучше меня могутъ сказать вамъ, какъ идетъ дѣло. Вы можете освѣдомиться у вашего папеньки. Вотъ онъ идетъ.
  

Входятъ Пэджъ и мистриссъ Пэджъ.

  
                                           Пэджъ.
  
                       А, Слендеръ здѣсь! Люби его, дочь Анна!
                       А это что? Зачѣмъ здѣсь Фентонъ? Сэръ,
                       Мнѣ частые визиты ваши, знайте,
                       Ужасно непріятны. Я, вѣдь, вамъ
                       Уже сказалъ, что отдалъ дочь другому.
  
                                           Фентонъ.
  
                       Прошу васъ не сердиться, мистеръ Пэджъ.
  
                                           Мистриссъ Пэджъ.
  
             Сэръ Фентонъ, да, пожалуйста, оставьте
   Мое дитя.
  
                                           Пэджъ.
  
                       Она не пара вамъ.
  
                                           Фентонъ.
  
                       Позвольте мнѣ два слова вамъ сказать.
  
                                           Пэджъ.
  
                       Нѣтъ, мистеръ Фентонъ. Ну, идемте, Шэлло.
                       (Слендеру). Пойдемъ, мой сынъ. Рѣшеніе мое
                       Извѣстно вамъ -- и потому обидны
                       Мнѣ ваши предложенья, мистеръ Фентонъ.

(Пэджъ, Шэлло и Слендеръ уходятъ.)

  
   Квикли. Поговорите съ мистриссъ Пэджъ.
  
                                           Фентонъ.
  
                       О, мистриссъ Пэджъ, я вашу дочь такъ чисто
                       И искренно люблю, что, несмотря
                       На эти всѣ препятствія, отказы,
                       Не удалюсь и флагъ моей любви
                       Не опущу. Молю васъ снова -- дайте
                       Согласье мнѣ.
  
                                           Анна.
  
                                           О, матушка моя,
                       Не отдавайте этому болвану
                       Моей руки.
  
                                           Мистриссъ Пэджъ.
  
                                           Да я и не хочу.
                       Нашла тебѣ я партію получше.
  
   Квикли. Моего барина, господина доктора.
  
                                           Анна.
  
                       О, Господи! ужъ лучше пусть меня
                       Живой зароютъ въ землю, или рѣпой
                       Забьютъ на смерть!
  
                                           Мистриссъ Пэджъ.
  
                                                               Ну, полно, не тревожься.
                       Любезный мистеръ Фентонъ, я не буду
                       Ни другомъ вамъ, ни недругомъ: я дочь
                       Поразспрошу, дѣйствительно ли ею
                       Любимы вы, и съ чувствами ея
                       Свое расположенье согласую.
                       Покамѣстъ-же прощайте; надо ей
                       Идти туда: отецъ сердиться станетъ.
  
                                           Фентонъ.
  
                       Прощайте, Нанъ! Прощайте, мистриссъ
                       Пэджъ!

(Анна u матъ уходятъ.)

   Квикли. Это, вѣдь, я такъ устроила. "Неужели -- сказала я матери -- вы бросите вашу дочь этому болвану, или какому-нибудь лѣкарю? Посмотрите-ка на мистера Фентона..." Да, это я устроила.
  
                                           Фентонъ.
  
                       Благодарю -- и передать прошу
                       Сегодня вечеромъ вотъ этотъ перстень
                       Прекрасной Нанъ. Вотъ и тебѣ за трудъ.

(Даетъ деньги и уходитъ.)

   Квикли. Пошли тебѣ Господи всякаго успѣха! Доброе у него сердце; за такое доброе сердце любая женщина пойдетъ въ огонь и воду. Но все-таки мнѣ хотѣлось бы, чтобъ миссъ Анна досталась моему барину, или чтобъ она досталась мистеру Слендеру, или ужъ право, пусть бы досталась мистеру Фентону. Я буду всячески помогать всѣмъ троимъ, потому что всѣмъ троимъ обѣщала -- и сдержу слово. Но особенно стану хлопотать за мистера Фентона. Ахъ, да, вѣдь, я и забыла, что у меня есть еще порученіе отъ моихъ двухъ мистриссъ къ сэру Джону Фальстафу; а я-то, дура, болтаюсь здѣсь. (Уходитъ.)
  

СЦЕНА V.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

Входятъ Фальстафъ и Бардольфъ.

   Фальстафъ. Эй, Бардольфъ!
   Бардольфъ. Что прикажете, сэръ?
   Фальстафъ. Принеси мнѣ кружку вина, да подложи въ него подожженнаго хлѣба. (Бардольфъ уходитъ.) Для того ли я прожилъ на свѣтѣ столько лѣтъ, чтобъ меня потащили, наконецъ, въ корзинѣ, точно негодные остатки битаго мяса, и выкинули въ Темзу? Ну, ужъ коли я позволю еще разъ сыграть со мной такую штуку, пусть у меня вырѣжутъ мозгъ, изжарятъ его на маслѣ и отдадутъ собакѣ въ подарокъ на новый годъ. Этакіе подлецы! Вѣдь швырнули меня въ рѣку безъ всякаго угрызенія совѣсти, точно топили пятнадцать слѣпыхъ щенятъ. А по моей корпуленціи вы можете судить, что я обладаю нѣкоторою способностью быстро погружаться: будь дно даже и такъ глубоко, какъ самъ адъ, я и тогда дошелъ бы до него. Да, потонуть бы мнѣ непремѣнно, еслибъ рѣка не была въ томъ мѣстѣ мелка и съ каменистымъ дномъ. A для меня такая смерть просто ненавистна, потому что, вѣдь, человѣкъ отъ воды раздувается; какая же фигура вышла бы изъ меня, еслибъ меня еще раздуло! Сталъ бы гора-горой!

(Бардольфъ возвращается съ виномъ).

   Бардольфъ. Тамъ пришла, сэръ, мистриссъ Квикли: хочетъ говорить съ вами.
   Фальстафъ (взявъ вино). Ну, подбавимъ немного вина къ водѣ изъ Темзы, потому что въ желудкѣ моемъ такой морозъ, какъ будто я проглотилъ нѣсколько пилюль изъ снѣга для освѣженія моихъ внутренностей. Зови ее сюда.
   Бардольфъ. Иди, женщина!

Входитъ мистриссъ Квикли.

  
   Квикли. Съ вашего позволенія, сэръ... Простите, пожалуйста! Добраго здоровья вашей милости.
   Фальстафъ (Бардольфу). Тащи прочь эти сосуды и вскипяти мнѣ самымъ лучшимъ манеромъ бутылку вина.
   Бардольфъ. Съ яйцами, сэръ?
   Фальстафъ. Нѣтъ, безъ всякой примѣси: я не желаю видѣть въ своемъ питьѣ зарождающагося цыпленка. (Бардольфъ уходитъ.) Ну, что скажешь?
   Квикли. Да пришла къ вашей милости отъ мистриссъ Фордъ.
   Фальстафъ. Мистриссъ Фордъ! Довольно съ меня: угощенъ достаточно, напитанъ вполнѣ!
   Квикли. Ахъ, горе, горе! Да, вѣдь, она, голубушка, тутъ ни въ чемъ не виновата. Ужъ она ругала, ругала свою прислугу -- они взяли не то управленіе.
   Фальстафъ. Какъ и я взялъ не то направленіе, положившись на обѣщаніе глупой бабы.
   Квикли. Ахъ, сэръ, она такъ горюетъ объ этомъ, что у васъ сердце бы разорвалось, глядя на нее. Но сегодня утромъ ея мужъ идетъ на охоту, и она проситъ васъ опять придти къ ней между восемью и девятью часами. Мнѣ велѣно, какъ можно скорѣе, принести ей отвѣтъ. Ужъ повѣрьте мнѣ, она вознаградитъ васъ за первую неудачу.
   Фальстафъ. Хорошо, я посѣщу ее. Такъ ей и скажи, да попроси обдумать, что значитъ человѣкъ; попроси обсудить непрочность человѣческой натуры и воздать поэтому должную цѣну моему достоинству.
   Квикли. Слушаю -- все скажу.
   Фальстафъ. Да, скажи. Такъ между девятью и десятью?
   Квикли. Между восемью и девятью.
   Фальстафъ. Ну, хорошо, ступай. Буду непремѣнно.
   Квикли. Да хранитъ васъ Богъ, сэръ!

(Уходитъ.)

   Фальстафъ. Удивительно мнѣ, что Потока не видать; вѣдь онъ послалъ мнѣ сказать, чтобъ я ждалъ его здѣсь. Мнѣ его деньги очень по сердцу. А, да вотъ и онъ!
  

Входитъ Фордъ, переодѣтый по прежнему.

  
   Фордъ. Добраго здоровья, сэръ!
   Фальстафъ. Ну, мистеръ Потокъ, вы пришли узнать, что произошло между мною и женой Форда?
   Фордъ. Дѣйствительно, пришелъ за этимъ, сэръ Джонъ.
   Фальстафъ. Мистеръ Потокъ, я не хочу лгать вамъ; я былъ у ней въ назначенный часъ.
   Фордъ. И успѣли?
   Фальстафъ. Весьма неблагополучно, мистеръ Потокъ.
   Фордъ. Какимъ же это образомъ? Измѣнила она, что ли, свое рѣшеніе?
   Фальстафъ. Нѣтъ, мистеръ Потокъ; но проклятый рогоносецъ, мужъ ея, который то и дѣло мечется во всѣ стороны отъ ревности, явился въ самую минуту нашей встрѣчи, послѣ того какъ мы успѣли и обняться, и облобызаться, и увѣрить другъ друга въ любви, и, такъ сказать, сыграть прологъ къ нашей комедіи. А по пятамъ его слѣдовала цѣлая шайка его друзей, которыхъ онъ собралъ и взбудоражилъ своимъ бѣшенствомъ. Всѣ они, можете себѣ представить, пришли обыскивать его домъ, чтобы найти любовника его жены.
   Фордъ. Какъ! -- и это происходило въ то время, когда вы были тамъ?
   Фальстафъ. Въ то время, когда я былъ тамъ.
   Фордъ. И онъ искалъ васъ и не могъ найти?
   Фальстафъ. А вотъ, послушайте. На наше счастье пришла въ это время нѣкая мистриссъ Пэджъ; она тотчасъ же дала намъ знать о приближеніи Форда, и тутъ, по ея мысли, жена Форда, совсѣмъ потерявъ голову, спрятала меня въ корзину съ бѣльемъ.
   Фордъ. Въ корзину съ бѣльемъ?
   Фальстафъ. Да, чортъ меня побери, въ корзину съ бѣльемъ! Меня засунули въ грязныя рубашки и юбки, грязные чулки, выпачканныя салфетки. Все это, мистеръ Потокъ, производило самую зловонную смѣсь сквернѣйшихъ запаховъ, какая только когда-нибудь оскорбляла человѣческія ноздри.
   Фордъ. И долго вы пролежали тамъ?
   Фальстафъ. Погодите, сейчасъ услышите, мистеръ Потокъ, сколько я вытерпѣлъ изъ-за моего желанія склонить эту женщину къ злу для вашего блага. Когда я такимъ образомъ очутился въ корзинѣ, мистриссъ Фордъ позвала двухъ мерзавцевъ, лакеевъ своего мужа, и велѣла нести меня, въ видѣ грязнаго бѣлья, на Дэтчетскій лугъ. Они подняли меня къ себѣ на плечи. Въ дверяхъ встрѣтился съ ними мерзкій ревнивецъ, ихъ баринъ, спросившій разъ или два, что у нихъ въ корзинѣ. Я трепеталъ отъ страха при мысли, что этотъ подлый сумасшедшій станетъ осматривать корзину; но судьба, обрекшая его на званіе рогоносца, удержала его руку. Ну, хорошо! Онъ отправился дальше на поиски, а я препроводился въ видѣ грязнаго бѣлья. Но замѣчайте, что было дальше, мистеръ Потокъ. Я терпѣлъ муки трехъ различныхъ родовъ смерти: во-первыхъ, невыносимый страхъ, что ревнивый, гнусный баранъ найдетъ меня; затѣмъ, лежанье на пространствѣ какого-нибудь наперстка въ мучительно-скорченномъ положеніи, головою къ пяткамъ; наконецъ, плотная укупорка моей персоны, точно крѣпкаго спирта, въ вонючемъ бѣльѣ, разлагавшемся въ своемъ собственномъ салѣ. Представьте вы себѣ человѣка моей комплекціи -- представьте себѣ это... А надо вамъ знать, что на меня жаръ дѣйствуетъ какъ на масло: со мной происходитъ вѣчное растапливаніе, вѣчное таяніе. Не понимаю, какимъ чудомъ я не задохся. И вотъ, въ самомъ разгарѣ этой бани, когда я, точно голландское кушанье, на половину сварился уже въ собственномъ жирѣ -- меня вдругъ швырнули въ Темзу, мое до красна раскаленное тѣло охладили въ этой влагѣ, какъ лошадиную подкову. Представьте вы только себѣ это, -- раскаленное до красна -- представьте себѣ, мистеръ Потокъ!
   Фордъ. По совѣсти говорю, сэръ, мнѣ весьма прискорбно, что изъ-за меня вы вытерпѣли все это. Стало-быть, мое дѣло совсѣмъ проиграно. Вы послѣ этого, конечно, уже не приметесь за него?
   Фальстафъ. Мистеръ Потокъ, скорѣй я позволю швырнуть себя въ Этну, какъ швырнули меня въ Темзу, чѣмъ такъ легко откажусь отъ нея. Ея мужъ сегодня утромъ отправился на охоту, а я получилъ отъ нея приглашеніе на новое свиданіе -- именно между восемью и девятью часами, мистеръ Потокъ.
   Фордъ. Восемь уже било, сэръ.
   Фальстафъ. Уже? Ну, такъ я отправлюсь на свиданье. Приходите ко мнѣ, когда найдете удобнымъ, и я сообщу вамъ о моемъ успѣхѣ. Дѣло все-таки разыграется тѣмъ, что она будетъ ваша. Adieu! Она будетъ ваша, мистеръ Потокъ. Мистеръ Потокъ, вы украсите рогами Форда. (Уходитъ).
   Фордъ. О, что это такое -- видѣніе? сонъ? Сплю я -- что ли? Мистеръ Фордъ, проснитесь! Въ вашемъ лучшемъ платьѣ образовалась прорѣха, мистеръ Фордъ. Вотъ что значитъ быть женатымъ! вотъ что значитъ быть женатымъ! вотъ что значитъ имѣть бѣлье и корзины для бѣлья! Хорошо, теперь я покажу всѣмъ, кто я такой. Я поймаю этого мерзавца: онъ въ моемъ домѣ; онъ не увернется отъ меня, такъ какъ ему невозможно увернуться: не спрятаться же ему въ кошелекъ для мелкихъ денегъ, не забиться въ перечницу. Но чтобы помогающій ему дьяволъ не выпуталъ его изъ бѣды и теперь, я сдѣлаю обыскъ даже въ самыхъ невозможныхъ мѣстахъ. Хоть я и не могу избѣгнуть моей участи, но эта участь, для меня ненавистная, все-таки не покоритъ меня себѣ. Если мнѣ достались рога, доводящіе до бѣшенства, то я оправдаю поговорку: буду бѣшенъ, какъ рогатый звѣрь. (Уходитъ).
  

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Улица.

Входятъ мистриссъ Пэджъ, мистриссъ Квикли и Вильямъ Пэджъ.

   Мистриссъ Пэджъ. Какъ ты думаешь, пришелъ уже онъ къ мистриссъ Фордъ?
   Квикли. Непрѣменно пришелъ, или придетъ сію минуту. Ну, правду вамъ сказать, онъ ужасно взбѣшенъ за то, что его кинули въ воду. Мистриссъ Фордъ проситъ васъ придти къ ней сейчасъ же.
   Мистриссъ Пэджъ. Я сейчасъ приду къ ней, только прежде провожу моего мальчугана въ школу. Впрочемъ, вотъ идетъ его учитель: должно быть, сегодня рекреаціонный день.
  

Входитъ сэръ Гугъ Эвансъ.

  
   Мистриссъ Пэджъ. Что, сэръ Гугъ, сегодня нѣтъ ученья?
   Эвансъ. Нѣтъ, мистеръ Слендеръ упросилъ меня позволить мальчикамъ сегодня играть.
   Квикли. Благослови его, Господи, за это!
   Мистриссъ Пэджъ. Сэръ Гугъ, мой мужъ говоритъ, что нашъ сынъ не выноситъ ровно ничего изъ своего ученья. Пожалуйста, сдѣлайте ему нѣсколько вопросовъ изъ грамматики.
   Эвансъ. Подойди сюда Вильямъ; подыми голову. Ну!
   Мистриссъ Пэджъ. Подойди, мальчуганъ; подыми голову; отвѣчай твоему учителю; не робѣй.
   Эвансъ. Вильямъ, скажи мнѣ, сколько существуетъ чиселъ?
   Вильямъ. Два.
   Квикли. Каково! А я всегда думала, что больше тридцати -- потому что говорятъ: первое число, второе, тридцатое, тридцать первое.
   Эвансъ. Прекратите вашу болтовню. Вильямъ, какъ "большой"?
   Вильямъ. Magnus.
   Квикли. Магнусъ? Нашъ пономарь Магнусъ совсѣмъ не большой.
   Эвансъ. Вы весьма несообразительная женщина. Прошу васъ молчать. Что такое lapis, Вильямъ?
   Вильямъ. Камень.
   Эвансъ. А что такое камень, Вильямъ?
   Вильямъ. Голышъ.
   Эвансъ. Нѣтъ, камень, -- это lapis. Пожалуйста, заруби это у себя въ мозгу.
   Вильямъ. Lapis.
   Эвансъ. Хорошо, Вильямъ. Теперь скажи, Вильямъ, отъ чего получаютъ начало члены?
   Вильямъ. Члены получаютъ начало отъ мѣстоимѣній и склоняются такъ: Singulariter, nominativo, hiс, haec, hoc.
   Эвансъ. Nominativo, hig, hag, hog: пожалуйста, замѣть это: genetivo -- hujus. Ну, хорошо, какъ же винительный падежъ?
   Вильямъ. Винительный -- hinc.
   Эвансъ. Пожалуйста, дитя мое, помни хорошенько; accusativo -- hing, hang, hog.
   Квикли. Генгъ, гангъ, гогъ -- это вы точно по-китайски говорите.
   Эвансъ. Прекратите вашу болтовню, женщина. Какъ звательный падежъ, Вильямъ?
   Вильямъ. О, звательный! О!
   Эвансъ. Обдумайте хорошенько, Вильямъ, звательный -- caret.
   Квикли. Парить! Кого это?
   Эвансъ. Женщина,умолкните!
   Мистриссъ Пэджъ. Молчите!
   Эвансъ. Какъ родительный падежъ множественнаго числа, Вильямъ?
   Вильямъ. Родительный падежъ?
   Эвансъ. Да.
   Вильямъ. Родительный -- horum, harum, horum.
   Квикли. Экій стыдъ какой! Говоритъ съ ребенкомъ объ родахъ, да еще множественнаго числа, да еще хоромъ! Не говори объ этомъ никогда, голубчикъ.
   Эвансъ. Женщина, стыдитесь!
   Квикли. Вы очень не хорошо дѣлаете, что учите ребенка такимъ вещамъ. Каково: родить -- да еще хоромъ. Стыдно вамъ!
   Эвансъ. Ты съ ума сошла, женщина! Ты, вѣрно, никакого понятія не имѣешь о падежахъ, числахъ и родахъ? Такой глупой христіанки, какъ ты, я и представить себѣ не могу.
   Мистриссъ Пэджъ. Пожалуйста, молчи!
   Эвансъ. Теперь, Вильямъ, просклоняй нѣкоторыя мѣстоименія.
   Вильямъ. Я, право, позабылъ.
   Эвансъ. Припомни -- qui, quae, quod, a если забудешь quies, quaes и quods -- высѣкутъ. Теперь ступай играть. Ступай же.
   Мистриссъ Пэджъ. Онъ больше знаетъ, чѣмъ я думала.
   Эвансъ. У него очень хорошая память. До свиданія, мистриссъ Пэджъ.
   Мистриссъ Пэджъ. До, свиданія, добрѣйшій сэръ Гугъ. (Эвансъ уходитъ). Ступай домой, Вильямъ. (Къ мистриссъ Квикли). Пойдемъ -- мы слишкомъ замѣшкались.
  

ЭВАНСЪ ЭКЗАМЕНУЕТЪ СЫНА МИСТРИССЪ ПЭДЖЪ.

Картина Роберта Смирка (Rob. Smirke). (Малая Боиделевская галлерея).

  

СЦЕНА II.

Комната въ домѣ Форда.

Входятъ Фальстафъ и мистриссъ Фордъ.

  
   Фальстафъ. Мистриссъ Фордъ, ваша печаль пожрала мои страданія. Я вижу, какъ глубока ваша любовь -- и вѣрьте, что воздамъ за нее вполнѣ, до послѣдняго волоска -- не только простымъ долгомъ любви, мистриссъ Фордъ, но и всѣми ея принадлежностями, украшеніями и обрядами. Скажите только, увѣрены вы теперь относительно вашего мужа?
   Мистриссъ Фордъ. Онъ на охотѣ, милый сэръ Джонъ.
   Мистриссъ Пэджъ (за сценой). Кумушка Фордъ! кумушка!
   Мистриссъ Фордъ. Пройдите въ эту комнату, сэръ Джонъ. (Фальстафъ уходитъ).
  

Входитъ мистриссъ Пэджъ.

  
   Мистриссъ Пэджъ. Здравствуйте, голубушка! Кто тутъ есть въ домѣ, кромѣ васъ?
   Мистриссъ Фордъ. Да никого, кромѣ моей прислуги.
   Мистриссъ Пэджъ. Это вѣрно?
   Мистриссъ Фордъ. Конечно. (Тихо ей). Говорите громче.
   Мистриссъ Пэджъ. Ахъ, какъ я рада, что здѣсь у васъ никого нѣтъ!
   Мистриссъ Фордъ. Отчего же?
   Мистриссъ Пэджъ. Да, оттого, милая, что у вашего мужа возобновились старые припадки. Онъ теперь оретъ тамъ съ моимъ мужемъ, ругаетъ, какъ бѣшеный, все женатое человѣчество, проклинаетъ всѣхъ дочерей Евы безъ всякаго исключенія, колотитъ себя по лбу, и при этомъ кричитъ: "ну, пробивайтесь отсюда, пробивайтесь!" Видѣла я на свѣтѣ всякія бѣснованія, но всѣ они -- кротость, вѣжливость и терпѣніе въ сравненіи съ неистовствомъ вашего супруга. Я очень рада, что жирный рыцарь теперь не у васъ.
   Мистриссъ Фордъ. Да развѣ мой мужъ говорилъ о немъ?
   Мистриссъ Пэджъ. Только о немъ и говоритъ. Онъ клянется, что въ послѣдній разъ, какъ обыскивалъ здѣсь, рыцаря пронесли въ корзинѣ; увѣряетъ моего мужа, что рыцарь и теперь здѣсь, и увелъ его и всѣхъ остальныхъ съ охоты, чтобы опять провѣрить свои подозрѣнія. Но я очень рада, что рыцарь не здѣсь. Теперь вашъ мужъ увидитъ свою глупость.
   Мистриссъ Фордъ. Близко-ли онъ, мистриссъ Пэджъ?
   Мистриссъ Пэджъ. Совсѣмъ близко -- въ концѣ улицы. Онъ сейчасъ явится сюда.
   Мистриссъ Фордъ. Я погибла! Рыцарь -- здѣсь.
   Мистриссъ Пэджъ. Ну, въ такомъ случаѣ, вы совсѣмъ осрамлены, а онъ -- мертвый человѣкъ. Экая вы женщина, право! Выпроводите его, выпроводите скорѣе! Лучше срамъ, чѣмъ убійство!
   Мистриссъ Фордъ. Да какъ же выпроводить? какимъ образомъ спасти? Не уложить ли опять его въ корзину?
  

Входитъ Фальстафъ.

  
   Фальстафъ. Нѣтъ, я не полѣзу больше въ корзину! Нельзя ли мнѣ убраться прежде, чѣмъ онъ придетъ?
   Мистриссъ Пэджъ. Увы, три брата мистера Форда сторожатъ у дверей съ пистолетами, чтобы никто не могъ выдти: иначе, вы могли бы ускользнуть. Что жъ вы стоите?
   Фальстафъ. Да что мнѣ дѣлать? Я влѣзу въ каминъ.
   Мистриссъ Фордъ. Черезъ трубу камина они имѣютъ обыкновеніе разряжать свои охотничьи ружья. Влѣзьте лучше въ печь.
   Фальстафъ. Гдѣ эта печь?
   Мистриссъ Фордъ. Нѣтъ, онъ и тамъ станетъ искать -- я увѣрена. Нѣтъ у насъ въ домѣ шкапа, сундука, ящика, подвала, колодца, которыхъ бы онъ не помнилъ наизусть -- и будетъ осматривать всюду. Въ домѣ вамъ рѣшительно негдѣ спрятаться.
   Фальстафъ. Ну, такъ я выйду.
   Мистриссъ Пэджъ. Если выйдете въ вашемъ собственномъ видѣ -- умрете, сэръ Джонъ. Развѣ переодѣнетесь...
   Мистриссъ Фордъ. Да во что же переодѣть его?
   Мистриссъ Пэджъ. Ахъ, я ужъ и сама не знаю! Вѣдь женскаго платья на его толщину нигдѣ не найдешь; а то онъ могъ бы надѣть шляпку, плащъ и вуаль, и такимъ образомъ уйти.
   Фальстафъ. Выдумайте что-нибудь, добрыя души: всякое средство лучше убійства.
   Мистриссъ Фордъ. Тетка моей горничной, толстая баба изъ Брентфорда, оставила тамъ наверху свое платье.
   Мистриссъ Пэджъ. Честное слово, оно будетъ ему впору: она такая же толстая, какъ онъ; кстати, ея холщевая шапка и плащъ тоже остались здѣсь. Бѣгите на верхъ, сэръ Джонъ.
   Мистриссъ Фордъ. Бѣгите, бѣгите, милый сэръ Джонъ; а мы съ мистриссъ Пэджъ поищемъ какого-нибудь платка, чтобъ завязать вамъ голову.
   Мистриссъ Пэджъ. Скорѣе, скорѣе! Мы сейчасъ прійдемъ одѣвать васъ. Покамѣстъ надѣньте платье. (Фальстафъ уходитъ)
   Мистриссъ Фордъ. Хотѣлось бы мнѣ, чтобъ мой мужъ встрѣтилъ его въ этомъ костюмѣ. Онъ терпѣть не можетъ брентфордскую толстуху: боится, что она вѣдьма, и запретилъ ей показываться сюда, причемъ даже погрозилъ, что поколотитъ ее.
   Мистриссъ Пэджъ. Да подведетъ его небо подъ палку твоего мужа, и за тѣмъ да управляетъ этой палкой дьяволъ.
   Мистриссъ Фордъ. Но вы не шутите, что мой мужъ идетъ сюда?
   Мистриссъ Пэджъ. Да увѣряю васъ совершенно серьезно; и при этомъ разсказываетъ исторію съ корзиной. Ужъ не знаю, откуда онъ узналъ ее.
   Мистриссъ Фордъ. Это все мы разъяснимъ. Я велю моимъ слугамъ еще разъ понести отсюда корзину и сдѣлать такъ, чтобъ опять встрѣтиться съ нимъ въ дверяхъ.
   Мистриссъ Пэджъ. Но не забудьте, что онъ черезъ нѣсколько минутъ будетъ здѣсь. Пойдемъ наряжать Фальстафа брендфордской вѣдьмой.
   Мистриссъ Фордъ. Я только научу прислугу, что дѣлать съ корзиной. Ступайте на верхъ, а я сейчасъ принесу ему повязку для головы. (Уходитъ).
   Мистриссъ Пэджъ. Чтобъ ему околѣть, негодяю! Какъ бы мы ни насолили ему -- все будетъ мало!
  
   Докажемъ мы теперь, что можно потѣшаться
   И вмѣстѣ честною женою оставаться.
   Мы зла не дѣлаемъ; смѣяться жъ не бѣда:
   Вѣдь, въ тихомъ омутѣ чортъ водится всегда!

(Уходитъ).

Мистриссъ Фордъ возвращается съ двумя слугами.

  
   Мистриссъ Фордъ. Взвалите еще разъ корзину къ себѣ на плечи. Баринъ уже у дверей. Если онъ прикажетъ вамъ поставить ее на полъ -- поставьте. Ну, живѣе же! (Уходитъ).
   1-й слуга. Ну, подымай.
   2-й слуга. Дай Господи, чтобъ въ ней опять не лежалъ рыцарь.
   1-й слуга. Надѣюсь, что не лежитъ; я бы ужъ лучше понесъ столько же свинцу.
  

Входятъ Фордъ, Пэджъ, Шэлло, Каюсъ и Эвансъ.

  
   Фордъ. Ну, мистеръ Пэджъ, а если я докажу вамъ, что это правда, я все таки останусь одураченнымъ, -- чтобы вы не дѣлали. Поставьте корзину, бездѣльники!... Позвать жену!... Молодчикъ въ корзинѣ!... Мерзавцы!... Да, тутъ умыселъ, интрига, цѣлый заговоръ противъ меня! Но теперь я пристыжу дьявола. Да гдѣ же моя жена? Ступай, ступай сюда! Полюбуйся, какое славное бѣлье ты отправляешь въ стирку!
   Пэджъ. Нѣтъ, ужъ это изъ рукъ вонъ, мистеръ Фордъ! Васъ нельзя дольше оставлять на свободѣ -- надо привязать васъ.
   Эвансъ. Это совершенное умопомѣшательство! Онъ бѣшенъ, какъ бѣшеная собака!
   Шэлло. Въ самомъ дѣлѣ мистеръ Фордъ, это не хорошо, въ самомъ дѣлѣ не хорошо.
   Фордъ. То же самое и я говорю, сэръ.
  

Входитъ мистриссъ Фордъ.

  
   Фордъ. Приблизьтесь, мистриссъ Фордъ -- мистриссъ Фордъ, честная женщина, скромная жена, добродѣтельное созданіе, имѣющее мужемъ ревниваго дурака! Вѣдь, мои подозрѣнія совершенно неосновательны, сударыня, -- не такъ ли?
   Мистриссъ Фордъ. Да, Богъ свидѣтель, совершенно неосновательны, если вы подозрѣваете меня въ какомъ-нибудь безчестномъ дѣлѣ.
   Фордъ. Отлично сказано, мѣдный лобъ! Продолжайте же запираться! Ну, выходи, почтеннѣйшій! (Начинаетъ выбрасывать бѣлье изъ корзины).
   Пэджъ. Это изъ рукъ вонъ!
   Мистриссъ Фордъ. Не стыдно ли вамъ? Оставьте это бѣлье!
   Фордъ. Вотъ я тебя поймаю сейчасъ!
   Эвансъ. Это безуміе! Неужели вы станете поднимать платье вашей жены? Оставьте это.
   Фордъ (слугамъ). Опорожните корзину, говорятъ вамъ!
   Мистриссъ Фордъ. Для чего же, другъ мой, для чего?
   Фордъ. Мистеръ Пэджъ, вчера -- это такъ же вѣрно, какъ то, что я человѣкъ -- вчера въ этой самой корзинѣ нѣкто былъ вынесенъ изъ моего дома. Отчего же и сегодня не сидѣть ему въ ней? Что онъ теперь въ моемъ домѣ -- въ этомъ я увѣренъ: свѣдѣнія, собранныя мною, самыя точныя; ревность моя основательна. Выкиньте изъ корзины все бѣлье.
   Мистриссъ Фордъ. Если вы найдете въ ней кого-нибудь -- пусть онъ умретъ, какъ блоха!
   Пэджъ. Въ корзинѣ нѣтъ рѣшительно никого.
   Шэлло. Клянусь моею вѣрностью, мистеръ Фордъ -- это нехорошо. Вы вредите сами себѣ.
   Эвансъ. Мистеръ Фордъ, вы должны молиться, а не слѣдовать воображаемымъ представленіямъ вашего сердца. Это ревность.
   Фордъ. Итакъ, тотъ, кого я ищу, не здѣсь!
   Пэджъ. Не здѣсь и ни въ какомъ другомъ мѣстѣ, кромѣ вашего мозга.
   Фордъ. Помогите мнѣ еще и на этотъ разъ сдѣлать обыскъ въ моемъ домѣ. Если я не найду того, кого ищу, не давайте никакой пощады моему сумасбродству -- пусть я буду всегда вашей застольной потѣхой, пусть говорятъ: "ревнивъ, какъ Фордъ, искавшій любовника своей жены въ орѣховой скорлупѣ". Окажите мнѣ еще разъ услугу -- еще только разъ поищите со мною.
   Мистриссъ Фордъ. Мистриссъ Пэджъ... послушайте, идите внизъ со старухой: мой мужъ идетъ на верхъ.
   Фордъ. Со старухой! Это еще что за старуха?
   Мистриссъ Фордъ. Тетка моей горничной, знаешь, та -- брентфордская.
   Фордъ. Эта вѣдьма, потаскуха, старая, подлая потаскуха! Да, вѣдь, я запретилъ ей показываться въ моемъ домѣ! Что жъ, она вѣрно явилась сюда съ какимъ-нибудь порученіемъ? Мы, вѣдь, люди простые -- не знаемъ, какіе штуки можно продѣлывать подъ видомъ гаданья. У нея тутъ и колдовства разныя, и заговоры, и наговоры, и всякая другая чертовщина. Гдѣ нашему уму понять это: мы ничего не знаемъ. Сходи сюда, колдунья, сходи, злая вѣдьма! Сходи же, говорятъ тебѣ!
   Мистриссъ Фордъ. Полно, мой добрый, мой милый мужъ! Господа, не позволяйте ему бить эту старуху.
  

Входятъ Фальстафъ въ женскомъ платье и мистриссъ Пэджъ.

  
   Мистриссъ Пэджъ. Идемъ, бабушка Потчъ! идемъ -- давай руку!

ФОРДЪ КОЛОТИТЪ ПЕРЕОДѢТАГО СТАРУХОЙ ФАЛЬСТАФА.

Картина англійскаго художника X VIII вѣка Дэрно (Durno). (Большая Бойделевская галлерея).

  
   Фордъ. Вотъ я ее отпотчую! (Бьетъ Фальстафа). Вонъ отсюда, вѣдьма поганая, свиная туша, подлая дрянь -- вонъ сію же минуту! Вотъ я тебѣ поколдую! вотъ я тебѣ погадаю!

(Фальстафъ уходитъ.)

   Мистриссъ Пэджъ. Какъ вамъ не стыдно? Вы, кажется совсѣмъ убили бѣдную женщину.
   Мистриссъ Фордъ. Очень можетъ быть что убилъ. Это очень похвально съ вашей стороны.
   Фордъ. На висѣлицу ее, вѣдьму!
   Эвансъ. По моему соображенію, эта женщина дѣйствительно колдунья. Я не люблю, когда у женщины большая борода, а у этой изъ-подъ платка вокругъ лица я усмотрѣлъ большую бороду.
   Фордъ. Угодно вамъ слѣдовать за мной, господа? Умоляю васъ, слѣдуйте за мною и дождитесь развязки моей ревности. Если моими криками я не наведу васъ ни на чей слѣдъ, не вѣрьте мнѣ больше никогда.
   Пэджъ. Что жъ, исполнимъ еще разъ его прихоть. Пойдемте, господа. (Уходятъ всѣ, кромѣ мистриссъ Пэджъ и мистриссъ Фордъ.)
   Мистриссъ Пэджъ. Ну, правду сказать, избилъ онъ его самымъ жалостнымъ образомъ.
   Мистриссъ Фордъ. Совсѣмъ нѣтъ; по моему мнѣнію -- самымъ безжалостнымъ.
   Мистриссъ Пэджъ. Надо освятить эту палку и повѣсить ее надъ алтаремъ: она оказала великую услугу.
   Мистриссъ Фордъ. Ну, какъ же вы теперь полагаете? Можемъ мы, не измѣняя женской скромности и чистой совѣсти, продолжать мстить ему?
   Мистриссъ Пэджъ. Я увѣрена, что духъ распутства уже изгнанъ изъ него. Если чортъ не взялъ его въ вѣчное и потомственное владѣніе, то полагаю, что онъ откажется отъ всякой дальнѣйшей попытки противъ насъ.
   Мистриссъ Фордъ. А разскажемъ мы нашимъ мужьямъ, какъ мы удружили ему?
   Мистриссъ Пэджъ. Конечно, разскажемъ, хотя бы только для того, чтобъ выгнать изъ головы вашего мужа всѣ его сумасбродства. Если они по совѣсти рѣшать, что этого бѣднаго, жирнаго развратника слѣдуетъ наказать построже, мы опять примемъ это дѣло на себя.
   Мистриссъ Фордъ. Я пари держу, что они захотятъ осрамить его публично; да и я полагаю, что наша потѣха останется неконченною, если онъ не будетъ публично осрамленъ.
   Мистриссъ Пэджъ. Ну, такъ идемъ ковать желѣзо; надо его ковать, пока горячо.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА III.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

Входятъ хозяинъ гостиницы и Бардольфъ.

  
   Бардольфъ. Сэръ, нѣмцы просятъ у васъ трехъ лошадей. Самъ герцогъ пріѣдетъ завтра ко двору, и они желаютъ выѣхать къ нему на встрѣчу.
   Хозяинъ. Какой же это герцогъ ѣдетъ такъ секретно? Я ничего не слыхалъ о немъ при дворѣ. Поговорю я самъ съ этими господами. Говорятъ они по-англійски?
   Бардольфъ. Точно такъ, сэръ. Я позову ихъ къ вамъ.
   Хозяинъ. Лошадей они получатъ; но я заставлю ихъ заплатить -- повыцѣжу ихъ. Цѣлую недѣлю весь мой домъ былъ въ ихъ распоряженіи, и я отказывалъ моимъ другимъ гостямъ. Пусть же теперь раскошеливаются: я ихъ порастрясу. Идемъ.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА IV.

Комната въ домѣ Форда.

Входятъ Пэджъ, Фордъ, мистриссъ Пэджъ, мистриссъ Фордъ и Эвансъ.

   Эвансъ. Это одна изъ самыхъ прекрасныхъ женскихъ идей, какія только мнѣ случалось встрѣчать.
   Пэджъ. И онъ обѣимъ вамъ прислалъ эти письма въ одно и то же время?
   Мистриссъ Пэджъ. Въ одну и ту же четверть часа.
  
                                           Фордъ.
  
                       Прости жена -- и съ этихъ поръ ужъ дѣлай,
                       Что вздумаешь. Скорѣе буду я
                       Подозрѣвать въ холодности свѣтъ солнца,
                       Чѣмъ въ вѣтренной невѣрности тебя.
                       И честь твоя теперь для человѣка,
                       Который былъ недавно еретикъ,
                       Незыблема, какъ вѣра.
  
                                           Пэджъ.
  
                                                               Ну, прекрасно.
                       Не будьте въ извиненьяхъ такъ же крайни,
                       Какъ прежде въ оскорбленьяхъ. Лучше мы
                       Обдумаемъ нашъ планъ. Пусть наши жены
                       Еще разокъ, чтобы доставить намъ
                       Публичную комедію, назначатъ
                       Свиданье этой старой тушѣ тамъ,
                       Гдѣ мы могли бъ поймать его на мѣстѣ
                       И проучить.
  
                                           Фордъ.
  
                                           Намъ лучше ничего
                       Не выдумать придуманнаго ими.
  
   Пэджъ. Какъ, послать ему сказать, что въ полночь онѣ будутъ ждать его въ паркѣ? Фи! Фи! Онъ ни за что не придетъ.
   Эвансъ. Вы говорите, что его ввергали въ рѣку и жестоко били подъ одеждою старой женщины. Поэтому, я полагаю, страхъ до такой степени овладѣлъ имъ, что онъ не придетъ. Плоть его, какъ я думаю, настолько наказана, что онъ пересталъ имѣть всякія вожделѣнія.
   Пэджъ. Я то же думаю.
  
                                           Мистриссъ Фордъ.
  
                       Придумайте вы только, чѣмъ его
                       Вамъ уличить, когда придетъ; а средство,
                       Чтобъ онъ пришелъ, ужъ мы вдвоемъ пріищемъ.
  

                                        Мистриссъ Пэджъ.

  
                       Есть старое преданье, что охотникъ
                       И бывшій стражъ въ лѣсу виндзорскомъ Гернъ
                       Въ полночный часъ всю зиму бродитъ въ паркѣ,
                       Съ огромными, вѣтвистыми рогами,
                       Вкругъ одного изъ тамошнихъ дубовъ,
                       И такъ деревья сушитъ, портитъ скотъ,
                       И молоко коровье превращаетъ
                       Въ коровью кровь, и цѣпью такъ трясетъ,
                       Что всякаго беретъ и страхъ, и ужасъ.
                       Вы слышали, я думаю, объ этомъ
                       И знаете, что суевѣрно-глупый
                       Старинный вѣкъ ту сказку принималъ
                       За истину и нашимъ поколѣньямъ
                       За истину ее-же передалъ.
  
                                           Пэджъ.
  
                       Да -- и теперь еще такихъ не мало,
                       Которые боятся проходить
                       Въ полночный часъ въ сосѣдствѣ дуба Герна.
                       Но что же намъ изъ этого?
  
                                           Мистриссъ Фордъ.
  
                                                               А то,
                       Что сэръ Фальстафъ придетъ къ намъ на свиданье
                       Подъ этотъ дубъ, переодѣвшись Герномъ,
                       Съ огромными рогами.
  
                                           Пэджъ.
  
                                                               Хорошо.
                       Положимъ, что придетъ онъ непремѣнно
                       И въ этомъ одѣяньи. Что жъ тогда?
                       Что сдѣлать съ нимъ по вашему проекту?
  
                                           Мистриссъ Пэджъ.
  
                       И это мы придумали. Вотъ планъ:
                       Мы дочь мою Нанетту и меньшого
                       Изъ сыновей моихъ, да четверыхъ,
                       Или троихъ дѣтей такого жъ роста
                       Одѣнемъ эльфами и феями, въ цвѣта
                       Зеленый съ бѣлымъ, головы жъ украсимъ
                       Гирляндами изъ восковыхъ свѣчей
                       И погремушками снабдимъ.
                       Когда же Фальстафъ, я и она сойдемся -- вдругъ
                       Они изъ рва сосѣдняго всѣ вмѣстѣ,
                       И дико распевая, налетятъ
                       На насъ троихъ. Увидѣвъ ихъ, мы обѣ
                       Отъ ужаса ударимся бѣжать;
                       Они же окружатъ тотчасъ Фальстафа
                       И рыцаря поганаго начнутъ
                       Щипать, толкать и спрашивать, какъ смѣлъ
                       Онъ, въ этотъ часъ волшебныхъ ихъ забавъ,
                       Въ священный ихъ пріютъ, и въ этомъ видѣ,
                       Войти?
  
                                           Мистриссъ Фордъ.
  
                                           И пусть пока всей правды онъ
                       Не скажетъ -- пусть лѣсные духи щиплютъ
                       Безъ устали его и тутъ же жгутъ
                       Свѣчами восковыми.
  
                                           Мистриссъ Пэджъ.
  
                                                     А какъ только
                       Сознается, мы выйдемъ всѣ, рога
                       Съ чудовища мы снимемъ и проводимъ
                       Домой, въ Виндзоръ, съ насмѣшками.
  
                                           Фордъ.
  
                                                                         Да вы
                       Должны дѣтей настроить хорошенько;
                       Иначе имъ не сдѣлать ничего.
  
   Эвансъ. Я обучу дѣтей тому, что имъ предстоитъ совершить. Да и самъ переодѣнусь обезьяной для того, чтобы жечь рыцаря свѣчкой.
   Фордъ. Отлично. Я сейчасъ пойду купить масокъ.
  
                                           Мистеръ Пэджъ.
  
                       Царицей фей моя Нанетта будетъ
                       Въ чудесномъ бѣломъ платьѣ.
  
                                           Пэджъ.
  
                                                               Для него
                       Матеріи сейчасъ куплю я. (Въ сторону). Тутъ же
                       Ее похититъ Слендеръ, и тотчасъ
                       Въ Итонѣ обвѣнчается. (Вслухъ). Скорѣе
                       Къ Фальстафу посылайте.
  
                                           Фордъ.
  
                                                               Нѣтъ, я самъ
                       Пойду опять подъ именемъ Потока,
                       И онъ свои предположенья мнѣ
                       Разскажетъ. Да, онъ явится навѣрно.
  
                                           Мистриссъ Пэджъ.
  
                       Ужъ это несомнѣнно. Ну, идемъ
                       Костюмы припасать для нашихъ духовъ.
  
   Эвансъ. Да, примемся за работу. Это увеселеніе наипріятное, и обманъ наичестнѣйшій.

(Эвансъ, Пэджъ и Фордъ уходятъ).

  
                                           Мистриссъ Пэджъ.
  
                       Ну, мистриссъ Фордъ, теперь скорѣй къ Фальстафу
                       Пошлите, чтобъ узнать его отвѣтъ.

(Мистриссъ Фордъ уходитъ).

                       Я -- къ доктору; мое расположенье
                       Онъ пріобрелъ, и ужъ никто другой
                       На Аннѣ Пэджъ не женится. Вотъ Слендеръ
                       Хоть и богатъ, но идіотъ, а мой
                       Супругъ его другимъ предпочитаетъ.
                       У доктора -- и деньги, и друзья
                       Съ значеньемъ при дворѣ. Да, я ручаюсь --
                       Хоть двадцать тысячъ ивотѣ цыплятъ не собираюсь. (Бэрдольфъ уходитъ). Ну, что скажешь?
   Куикли. Да ничего, сэръ. Я пришла къ вашей милости отъ мистриссъ Фордъ.
   Фальстафъ. Мистриссъ чортъ!.. Вотъ кто твоя мистриссъ Фордъ! Довольно съ меня ея! Вывалила меня за бортъ эта мистриссъ Фордъ 43).
   Куикли. Не виновата она, моя голубушка! Видитъ Богъ, не виновата! Досталась отъ нея глупымъ ея людямъ! У нихъ вѣдь никакого деликатнаго поднятія нѣтъ.
   Фальстафъ. Самъ я былъ дуракъ, когда поднялся на то чтобъ сварить кашу съ такой дурой 44).
   Куикли. Она кается, сэръ! горько кается! У васъ сердце бы надорвалось при видѣ ея покаянія. Мужъ ея отправляется нынче на охоту, и она очень бы желала повидаться съ вами между восемью и девятью часами. Отвѣтъ должна я принести сейчасъ же. Она, вѣрьте чести, за все васъ вознаградитъ.
   Фальстафъ. Ну, хорошо, скажи, что я буду. Да прибавь, чтобъ она помнила, что я тоже человѣкъ и, значитъ, не изъятъ отъ человѣческихъ слабостей; потому пусть сообразно съ этимъ и дѣйствуетъ.
   Куикли. Все скажу.
   Фальстафъ. Ну, ступай. Такъ между восемью и девятью? Такъ, кажется, ты сказала?
   Куикли. Такъ точно.
   Фальстафъ. Хорошо, ступай; не обману.
   Куикли. Храни Господь вашу милость. (Куикли уходитъ).
   Фальстафъ. Странно, что такъ долго не подаетъ о себѣ вѣсти Струй. Вѣдь онъ просилъ меня быть въ этотъ часъ дома. Хорошія у него денежки! А, да вотъ и онъ.

(Входитъ Фордъ).

   Фордъ. Здравствуйте, сэръ.
   Фальстафъ. Радъ васъ видѣть, мистеръ Струй. Вы, конечно, пришли узнать, что было между нами съ женой Форда?
   Фордъ. Именно такъ, сэръ Джонъ.
   Фальстафъ. Не стану вамъ лгать, мистеръ Струй. Я былъ у нея въ назначенный часъ.
   Фордъ. И съ успѣхомъ?
   Фальстафъ. То-то и есть, что не совсѣмъ.
   Фордъ. А что же? Развѣ она измѣнила свои взгляды?
   Фальстафъ. О, нѣтъ; но дѣло въ томъ, что проклятый рогоносецъ, ея мужъ, въ припадкѣ своей глупой ревности вернулся домой какъ разъ во время нашего нѣжнаго свиданія, послѣ того, какъ, покончивъ съ неизбѣжными предварительными церемоніями, объятіями и поцѣлуями, мы готовились, сыгравъ прологъ, приступить къ дѣлу. И представьте: онъ привелъ съ собой цѣлую ватагу своихъ пріятелей, которые, настроившись его задоромъ, вздумали перешарить весь домъ, чтобъ отыскать любовника его жены.
   Фордъ. И вы говорите, что были въ это время тамъ?..
   Фальстафъ. Былъ.
   Фордъ. И они не могли васъ отыскать?..
   Фальстафъ. Сейчасъ вы все узнаете. На наше счастье, прибѣжала нѣкая мистриссъ Пэджъ и успѣла сообщить о приходѣ Форда. Жена его вмѣстѣ съ нею придумали спрятать меня въ корзину бѣлья.
   Фордъ. Въ корзину бѣлья?!..
   Фальстафъ. Именно, въ корзину бѣлья. Онѣ забросали меня цѣлымъ ворохомъ грязныхъ рубашекъ, чулокъ, салфетокъ и тому подобнаго тряпья. Вы не можете представить, мистеръ Струй, какая была отъ этого всего въ моей корзинѣ вонь.
   Фордъ. Сколько же времени вы тамъ просидѣли?
   Фальстафъ. Слушайте, мистеръ Струй, дальше, и судите, что я вытерпѣлъ ради васъ для того, чтобъ доставить вамъ эту женщину. Едва успѣлъ я влѣзть въ корзину -- два дюжихъ дурака изъ челяди Форда были посланы хозяйкой съ приказомъ отнести меня подъ видомъ грязнаго бѣлья на Датчетскій лугъ. Они взвалили корзину на плечи и столкнулись какъ разъ въ дверяхъ съ ревнивымъ дуракомъ Фордомъ. Онъ тотчасъ началъ разспрашивать, что было въ корзинѣ; а я сидѣлъ, скрючившись, ни живъ ни мертвъ отъ страха, чтобъ этотъ сумасшедшій не вздумалъ въ ней рыться. Но однако судьба, опредѣлившая ему носить рога, удержала его руки. Онъ отправился на дальнѣйшіе поиски, а меня унесли вмѣстѣ съ грязнымъ бѣльемъ. Но слушайте, мистеръ Струй, что было дальше! Мнѣ, въ моей тюрьмѣ, грозила смерть отъ трехъ причинъ: во-первыхъ, отъ рукъ ревниваго барана Форда, въ случаѣ, если бъ онъ меня открылъ; во-вторыхъ, отъ неестественнаго положенія, въ которомъ я находился въ видѣ хлѣбнаго куля или согнутаго клинка, съ пятками чуть не на ушахъ; а наконецъ грозила мнѣ опасность задохнуться отъ невыносимой вони сальнаго тряпья, расплывавшагося въ жиру, которымъ оно было пропитано. Вы только представьте, мистеръ Струй, человѣка моей комплекціи, поставленнаго въ такое положеніе! Я даже въ обыкновенной температурѣ вѣчно потѣю и таю, какъ масло, а тутъ!.. Если я не задохся, то это было дѣломъ чуда. А въ заключеніе всего, представьте, что послѣ этой бани, когда я на половину былъ сваренъ въ собственномъ жиру, какъ голландская яичница, меня вывалили въ холодныя волны Темзы и прохладили въ нихъ, какъ горячую, раскаленную докрасна, подкову. Подумайте объ этомъ, мистеръ Струй, подумайте!
   Фордъ. Право, мнѣ очень жаль, сэръ, что вы вынесли за меня такъ много непріятностей. Значитъ, я долженъ считать свое дѣло пропавшимъ, потому что предпринимать какія-либо новыя попытки вы, вѣроятно, не захотите?
   Фальстафъ. О, напрасно вы такъ думаете! Пусть бросятъ меня въ горящее жерло Этны, какъ бросили въ холодныя волны Темзы -- я все-таки отъ затѣяннаго разъ не отступлюсь. Фордъ отправился сегодня утромъ на охоту, и я получилъ отъ его жены новое приглашеніе явиться къ ней между восемью и девятью часами.
   Фордъ. Кажется, восемь ужъ било.
   Фальстафъ. Ужели?.. Такъ, значитъ, надо торопиться. Заходите ко мнѣ въ свободный часокъ, и я разскажу вамъ дальнѣйшіе мои подвиги, конецъ которыхъ увѣнчаетъ ваши желанія. Прощайте! Adieu! Она будетъ ваша, мистеръ Струй! Ручаюсь моимъ словомъ. Вы непремѣнно украсите Форда рогами.

(Фальстафъ уходитъ).

   Фордъ. Что жъ это?.. сонъ или дѣйствительность?.. Сплю я или бодрствую?.. Проснись, проснись Фордъ! Прорѣха сдѣлана въ лучшемъ твоемъ кафтанѣ! Вотъ что значитъ быть женатымъ! Вотъ что значитъ держать въ домѣ корзины съ грязнымъ бѣльемъ! Хорошо же! Я имъ себя покажу! Я поймаю этого стараго развратника! Теперь онъ у меня въ дому, и на этотъ разъ моихъ рукъ не минуетъ! Вѣдь не спрячется же онъ въ денежный кошелекъ или въ перечницу! Пусть даже помогаетъ ему самъ дьяволъ,-- я все-таки его накрою* Перешарю все до самыхъ невозможныхъ мѣстъ!.. Если не могу избѣжать быть тѣмъ, чѣмъ судьба меня сдѣлала, то буду выносить судьбу съ пѣной у рта. Если мнѣ суждено быть рогатымъ, то буду по крайней мѣрѣ бодаться, какъ бѣшеный быкъ!..

(Уходитъ).

   

ДѢЙСТВІЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

(Входятъ мистриссъ Пэджъ, ея сынъ Вильямъ и Куикли).

   Мистр. Пэджъ. Вы думаете, онъ теперь у мистриссъ Фордъ?
   Куикли. Навѣрно тамъ; а если нѣтъ, то сейчасъ придетъ. Очень ужъ онъ куражится 45) за то, что его выкупали. Мистриссъ Фордъ велѣла васъ просить прійти къ ней поскорѣе.
   Мистр. Пэджъ. Буду тотчасъ же, только провожу моего мальчугана въ школу. (Входитъ Гугъ Эвансъ). А! да вотъ и учитель идетъ. Что это, сэръ Гугъ? Развѣ сегодня ученья не будетъ?
   Эвансъ. Не пудетъ, сутарыня, Мистеръ Слентеръ выпросилъ позволенья тѣтямъ порѣзвиться.
   Куикли. Добрая душа!
   Мистр. Пэджъ. Сэръ Гугъ,-- мужъ увѣряетъ, что мой сынъ не дѣлаетъ въ школѣ ровно никакихъ успѣховъ. Не можете ли вы его немного проэкзаменовать?
   Эвансъ. Приплижься, Вильямъ! Потними голову и отвѣчай.
   Мистр. Пэджъ. Иди, шалунъ; стой смирно и отвѣчай учителю, а главное -- не бойся.
   Эвансъ. Скажи, Вильямъ, какой у именъ существительныхъ пываетъ въ нашемъ языкѣ родъ?
   Вильямъ. Мужескій и женскій.
   Куикли. Вонъ что спросилъ!.. Кто же не знаетъ, что у людей языкъ во рту, а не ротъ въ языкѣ 46).
   Эвансъ. Прекратите вашу полтовню... Какъ по-латыни, Вильямъ: "натежда"?
   Вильямъ. Spes.
   Куикли. Ну, ужъ это вздоръ: надежда одно, а спесь совсѣмъ другое 47).
   Эвансъ. О, вы совсѣмъ неразсутительная женщина. Прошу васъ, молчите!.. Что значитъ, Вильямъ, lapis?
   Вильямъ. Камень.
   Эвансъ. А что значитъ камень?
   Вильямъ. Булыжникъ,
   Эвансъ. Нѣтъ,-- если lapis означаетъ камень, то камень толжно опратно означать lapis. Запомни это.
   Вильямъ. Lapis.
   Эвансъ. Хорошо. Отъ чего, Вильямъ, зависятъ члены?
   Вильямъ. (скороговоркой). Члены зависятъ отъ мѣстоимѣній и склоняются такъ: singulariter nominativo: hic, haec, hoc.
   Эвансъ. Вѣрно: nominativo hic, haec, hoc. Genitivns -- huius. Какъ пудетъ ablativus отъ qui, quae, quod?
   Вильямъ. Quo, qua, quo.
   Эвансъ. Совершенно такъ. Помни это: quo, qua, quo.
   Куикли. Ква, ква -- такъ лягушки въ болотѣ квакаютъ 48).
   Эвансъ. Я васъ просилъ не полтать, женщина... Чѣмъ выражается, Вильямъ, звательный патежъ?
   Вильямъ. Словомъ: о!
   Эвансъ. Что значить слово: caret?
   Куикли. Извѣстно, карета 49). Что жъ тутъ мудраго?
   Эвансъ. Молчать, женщина!
   Мистр. Пэджъ. Пожалуйста, не мѣшайте.
   Эвансъ. Изучилъ ли ты ротительный патежъ, Вильямъ?
   Вильямъ. Родительный?
   Эвансъ. Та.
   Вильямъ. Horum, harum, horum.
   Куикли. Господи! Чему ребенка учитъ? На родителей падежъ накликать; словно они скоты какіе 50).
   Эвансъ. Замолчите хоть изъ стыта.
   Куикли. Нѣтъ, я все-таки скажу, что стыдно вамъ дѣтей такимъ глупостямъ учить.
   Эвансъ. Что вы за женщина, если вы понятія никакого не имѣете не только о патежахъ и числахъ, но таже о родахъ? Глупѣе васъ я существа на свѣтѣ не витывалъ.
   Мистр. Пэджъ. Я уже просила васъ помолчать.
   Эвансъ. Просклоняй мнѣ, Вильямъ, нѣсколько мѣстоименій.
   Вильямъ. Это я забылъ.
   Эвансъ. Qui, quae, quod, и такъ тальше. Помни, что если запутешь опять, то получишь розги... Теперь можешь итти играть.
   Мистр. Пэджъ. Онъ знаетъ больше, чѣмъ я думала.
   Эвансъ. У него пойкая память. Прощайте, мистриссъ Пэджъ.
   Мистр. Пэджъ. Прощайте, сэръ Гугъ. (Эвансъ уходитъ). Пойдемъ, шалунъ, домой; мы и то замѣшкались.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 2-я.

Комната въ домѣ Форда.

(Входятъ Фальстафъ и мистриссъ Фордъ).

   Фальстафъ. Ваше ко мнѣ сочувствіе, мистриссъ Фордъ, заставило меня забыть всѣ мои злосчастья. Я вижу, что въ любви вы точно постоянны, и потому намѣренъ отплатить вамъ не только любовью вообще, но и всѣми ея побочными украшеніями и атрибутами. Увѣрены ли вы въ одномъ, что мужъ вашъ точно не вернется?
   Мистр. Фордъ. Онъ на охотѣ, сладчайшій сэръ Джонъ.
   Мистр. Пэджъ (за сценой). Кумушка Фордъ! Кумушка Фордъ! Бѣда!..
   Мистр. Фордъ. Что такое?.. Спрячьтесь, сэръ Джонъ! Спрячьтесь скорѣе въ эту комнату.

(Выпроваживаетъ Фальстафа, вбѣгаетъ мистриссъ Пэджъ).

   Мистр. Пэджъ. Кто у васъ опять въ домѣ, мое сокровище?
   Мистр. Фордъ. Кто?.. Никого, кромѣ моихъ людей.
   Мистр. Пэджъ. Правду ли вы говорите?
   Мистр. Фордъ. Конечно, правду (тихо). Говорите громче.
   Мистр. Пэджъ. Ну, въ такомъ случаѣ я очень за васъ рада.
   Мистр. Фордъ. А что?
   Мистр. Пэджъ. Развѣ вы не знаете, что вашъ благовѣрный опять запѣлъ старую канитель. Подхватилъ моего мужа, кричитъ, шумитъ, клянетъ браки, ругаетъ всѣхъ женщинъ безъ разбора, бьетъ себя по лбу, кричитъ: "ну, ну! прорѣзывайтесь!" Видала я много на своемъ вѣку сумасшедшихъ, но предъ его бѣснованьемъ даже безумье показалось бы кротостью и терпѣньемъ... Какъ я за васъ рада, что толстаго рыцаря здѣсь нѣтъ.
   Мистр. Фордъ. Развѣ онъ о немъ говорилъ?..
   Мистр. Пэджъ. О немъ только и кричитъ. Клянется, что прошлый разъ его вынесли въ корзинѣ съ бѣльемъ; увѣряетъ, что онъ и теперь у васъ, и, въ заключенье, воротилъ съ охоты назадъ моего мужа со всею компаніей съ тѣмъ, чтобы начать новый обыскъ... Но вѣдь на ваше счастье рыцаря здѣсь нѣтъ, значитъ -- мужъ вашъ врѣжется въ дураки и въ этотъ разъ.
   Мистр. Фордъ. Близко ли онъ отъ дома, мистриссъ Пэджъ?
   Мистр. Пэджъ. Близехонько. Ботъ они, въ концѣ улицы. Будутъ здѣсь чрезъ минуту.
   Мистр. Фордъ. Я погибла!.. Вѣдь рыцарь здѣсь.
   Мистр. Пэджъ. Ну, тогда и я скажу, что вы точно погибли; а рыцарь можетъ считать себя мертвымъ... Но, Боже! Какъ погляжу, что вы за женщина! Выпроваживайте вашего друга! Выпроваживайте скорѣй! Безчестье все-таки лучше, чѣмъ убійство.
   Мистр. Фордъ. Какъ я его выпровожу? выйти нельзя! Не спрятать ли его опять въ корзину?
   Фальстафъ (вбѣгая). Нѣтъ, нѣтъ! Въ корзину ни за что!.. Нельзя ли выбраться какъ-нибудь иначе?..
   Мистр. Пэджъ. Невозможно: трое братьевъ мистера Форда сторожатъ дверь съ пистолетами и никого не выпустятъ. Не будь этого -- вамъ, можетъ-быть, удалось бы улизнуть до ихъ прихода. Но что дѣлать?.. Что дѣлать?..
   Фальстафъ. Я попробую спрятаться въ каминъ.
   Мистр. Фордъ. Ай, что вы это!.. Они всегда разряжаютъ черезъ каминъ свои ружья. Полѣзайте лучше подъ печку.
   Фальстафъ. Гдѣ она? гдѣ?..
   Мистр. Фордъ. Впрочемъ, нѣтъ... Они будутъ искать и тамъ. Въ прошлый разъ не осталось ни сундука, ни ящика, ни шкапа, ни угла, которыхъ бы онъ не обшарилъ; всѣ закоулки припомнилъ; въ домѣ спрятать васъ некуда.
   Фальстафъ. Ну, тогда я убѣгу просто.
   Мистр. Пэджъ. Вы мертвы, чуть покажетесь имъ въ своемъ видѣ. Одно средство:-- выйти переодѣтымъ.
   Мистр. Фордъ. Но какъ же мы его переодѣнемъ?
   Мистр. Пэджъ. Увы!.. вотъ этого-то я и не придумаю. Ни одно женское платье впору ему не придется. Не будь этого, стоило бы надѣть юбку да повязаться платкомъ -- и дѣло было бы кончено.
   Фальстафъ. Голубушки вы мои!.. Придумайте что-нибудь! Будь, что будетъ, только бы несчастья не приключилось!..
   Мистр. Фордъ. Знаете что?.. Наверху осталось платье тетки моей горничной -- этой толстой старухи изъ Брэнтфорта.
   Мистр. Пэджъ. Вотъ такъ находка! Она вѣдь толста, какъ онъ. Тамъ же, кстати, ея шляпка и платокъ. Бѣгите, сэръ Джонъ, наверхъ, бѣгите скорѣй!
   Мистр. Фордъ. Да, да, милый сэръ Джонъ, торопитесь! А мы съ мистриссъ Пэджъ приготовимъ, чѣмъ повязать вамъ голову.
   Мистр. Пэджъ. Бѣгите же. Мы васъ живо нарядимъ; надѣньте только платье.

(Фальстафъ уходитъ).

   Мистр. Фордъ. Ахъ, какъ бы я желала, чтобъ мужъ встрѣтилъ его въ этомъ нарядѣ! Онъ терпѣть не можетъ Брэнтфортскую старуху и увѣряетъ, что она вѣдьма. Онъ пригрозилъ даже ее прибить, если она хоть разъ еще явится въ домъ.
   Мистр. Пэджъ. Остается желать, чтобъ небо подвело рыцаря подъ его палку, и чтобъ въ палку, пока онъ будетъ его бить, вселился самъ чортъ.
   Мистр. Фордъ. Вы точно правду сказали, что мужъ идетъ сюда?
   Мистр. Пэджъ. Идетъ, идетъ; и всего страннѣй, что онъ толкуетъ о корзинѣ, значитъ -- чрезъ кого-то все узналъ.
   Мистр. Фордъ. Мы все это выведемъ на свѣжую воду. Я велю людямъ снова взвалить корзину на плечи и нарочно столкнуться съ мужемъ въ дверяхъ, какъ это было въ прошлый разъ.
   Мистр. Пэджъ. Торопитесь; онъ будетъ здѣсь сейчасъ; а потомъ пойдемте наряжать нашу Брэнтфортскую вѣдьму.
   Мистр. Фордъ. Мнѣ надо только сказать людямъ, что они должны дѣлать съ корзиной. Сбѣгайте покамѣстъ наверхъ и принесите, что нужно.

(Уходитъ мистриссъ Фордъ).

   Мистр. Пэджъ. Повѣсить мало этого сквернаго рыцаря! Мнѣ кажется, нѣтъ такой пакости, которая не была бы ему подѣломъ; а что до насъ двухъ, то:
   Пусть доказательствомъ проказа наша будетъ,
   Что можно съ честностью веселость согласить.
   Кто шалости коритъ, пускай тотъ не забудетъ,
   Что въ тихомъ омутѣ привыкли черти жить!

(Уходитъ. Возвращается мистриссъ Фордъ съ двумя лакеями).

   Мистр. Фордъ (слугамъ). Берите живо корзину на плечи. Баринъ у двери. Если онъ велитъ ее опустить, слушайтесь. Торопитесь же.

(Уходитъ мистриссъ Фордъ).

   1-й лакей. Ну, бери корзину.
   2-й лакей. Лишь бы не было въ ней опять этого толстяка.
   1-й лакей. Избави Богъ! Пусть лучше нальютъ ее сплошь свинцомъ.

(Входятъ Фордъ, Пэджъ, Шяллоу, Каюсъ и сэръ Гугъ Эвансъ).

   Фордъ. А если я, мистеръ Пэджъ, это вамъ докажу, то какое удовлетвореніе предложите вы мнѣ за ваши насмѣшки? Это что?... Стойте, негодяи! Корзину на полъ!.. Кликните кто-нибудь мою жену. Вылѣзай, бездѣльникъ! О негодяй!.. Я окруженъ, окутанъ цѣлымъ заговоромъ! Но теперь дьяволъ будетъ посрамленъ... Жену сюда! Пусть сама посмотритъ, какого рода бѣлье отправляетъ она въ стирку!
   Пэджъ. Что за безуміе! Право, мистеръ Фордъ, васъ скоро придется связать.
   Эвансъ. Вы опуреваемы пѣсомъ! Вы сошли съ ума, какъ пѣшеный песъ!
   Шяллоу. Нехорошо, мистеръ Фордъ! Вѣрьте чести, нехорошо.

(Входитъ мистриссъ Фордъ).

   Фордъ. А вотъ посмотримъ! Пожалуйте, сударыня! пожалуйте! Милости просимъ, честная женщина и добродѣтельная супруга! Вашъ мужъ вѣдь ревнивый дуракъ!.. Онъ подозрѣваетъ васъ безъ причины!
   Мистр. Фордъ. Если въ чемъ-нибудь дурномъ, то, конечно, безъ причины.
   Фордъ. Хорошо отвѣчено для такого мѣднаго лба, какъ вы. Продолжайте, продолжайте. Вылѣзай, бездѣльникъ.
   (Разбрасываетъ бѣлье).
   Пэджъ. Этого еще недоставало.
   Мистр. Фордъ. Мистеръ Фордъ!.. Какъ вамъ не стыдно? Оставьте, ради Бога, бѣлье въ покоѣ.
   Фордъ (продолжая бросать бѣлье). Я отыщу его!..
   Эвансъ. Та это безуміе! Неужели вы пудете такъ просать пѣлье таже вашей жены? Перестаньте ради Пога!
   Фордъ (слугамъ). Опрокидывайте корзину!
   Мистр. Фордъ. Уймешься ли ты наконецъ?
   Фордъ. Знайте, мистеръ Пэджъ, что вчера въ этой самой корзинѣ негодяй былъ вынесенъ изъ дома у насъ подъ самымъ носомъ! Если это неправда, я готовъ отказаться отъ собственнаго имени. Почему жъ не быть ему въ корзинѣ и сегодня? Что онъ здѣсь въ домѣ, въ этомъ я убѣжденъ. Мои догадки вѣрны, и ревность основательна. Вываливайте корзину.
   Мистр. Фордъ. Кого найдете, можете раздавить, какъ блоху.
   Пэджъ. Въ корзинѣ нѣтъ никого.
   Шяллоу. Нехорошо, мистеръ Фордъ, вы поступаете! Видитъ Богъ, нехорошо. Вы себѣ одному вредъ этимъ принесете.
   Эвансъ. Вамъ толжно молиться, мистеръ Фордъ, а не претаваться такъ фантазіямъ вашей ревности.
   Фордъ. Если его нѣтъ здѣсь, то я буду искать въ другихъ мѣстахъ.
   Пэджъ. Поищите въ вашей головѣ: онъ засѣлъ только въ ней.
   Фордъ. Помогите мнѣ обыскать домъ еще на этотъ разъ. Если мы ничего не найдемъ, тогда не щадите надо мной вашихъ насмѣшекъ. Пусть я сдѣлаюсь для васъ посмѣшищемъ навсегда. Разсказывайте всѣмъ, какъ ревнивый дуракъ Фордъ искалъ любовника жены въ ея наперсткѣ; но, до того, исполните мой капризъ: помогите сдѣлать обыскъ.
   Мистр. Фордъ (кричитъ черезъ лѣстницу въ верхній этажъ). Мистриссъ Пэджъ! Голубушка, сойдите сюда вмѣстѣ со старухой. Мужъ хочетъ войти къ вамъ въ комнату.
   Фордъ. Старуха!.. Какая тамъ старуха?
   Мистр. Фордъ. Тетка моей горничной изъ Брэнтфорта.
   Фордъ. Вѣдьма! потаскуха! старая мошенница!.. Я запретилъ ей носъ показывать ко мнѣ въ домъ, а она шляется попрежнему! Чортъ ее знаетъ, зачѣмъ она ходитъ! Мы, простаки, не видимъ, какихъ бѣдъ можетъ она натворить своими корешками, ворожбой, нашептываньемъ и снадобьями! Это выше нашего разума... Подайте-ка мнѣ сюда эту вѣдьму! Милости просимъ, бабушка! Вотъ я съ тобой расправлюсь по-свойски!
   Мистр. Фордъ. Милый, дорогой Фордъ, не сердись такъ! Пожалуйста, господа, не позволяйте ему бить бѣдную старуху.

(Мистриссъ Пэджъ ведетъ Фальстафа, одѣтаго старухой).

   Мистр. Пэджъ. Сюда, бабушка Шлёпъ, сюда; осторожнѣй, дай мнѣ руку.
   Фордъ. А вотъ я ее отшлепаю 51)! (Бьетъ Фальстафа). Вонъ изъ моего дома, вѣдьма! Вонъ, потаскуха! Вонъ, карга! Я тебѣ поворожу самъ. (Выгоняетъ Фальстафа).
   Мистр. Пэджъ. Какъ вамъ не стыдно!.. Вѣдь вы чуть не убили бѣдную женщину.
   Мистр. Фордъ. Не убилъ теперь, такъ когда-нибудь убьетъ непремѣнно! Большая будетъ вамъ въ этомъ честь.
   Фордъ. На висѣлицу старую вѣдьму!
   Эвансъ. Знаете что?.. Шутка шуткой, а я самъ начинаю потозрѣвать, что она вѣдьма. Женщины, какъ извѣстно, пороты не имѣютъ, а у этой я замѣтилъ на подпородкѣ огромную пороту 52)!
   Фордъ. Пойдемте, господа;-- сдѣлайте мнѣ это одолженіе. Надо же вамъ видѣть, чѣмъ кончится моя ревность. Если я надѣлалъ шуму изъ пустяковъ, не вѣрьте мнѣ больше никогда.
   Пэджъ. Идемте,-- ублажимъ его еще въ этотъ разъ.

(Уходятъ Пэджъ, Фордъ, Шяллоу и Эвансъ).

   Мистр. Пэджъ. Кажется, онъ отколотилъ его самымъ жалкимъ образомъ.
   Мистр. Фордъ. Скажите лучше, самымъ безжалостнымъ.
   Мистр. Пэджъ. Эту палку надо освятить и повѣсить надъ алтаремъ. Она сдѣлала великое дѣло.
   Мистр. Фордъ. Какъ вы думаете, остановиться намъ или продолжать наше мщенье? Не могутъ ли дальнѣйшія шутки повредить нашей репутаціи?
   Мистр. Пэджъ. Я думаю, охота къ любовнымъ приключеніямъ выбита изъ него окончательно. Если онъ не закабалилъ себя чорту совсѣмъ, съ пенями и неустойками, то навѣрно оставитъ насъ въ покоѣ.
   Мистр. Фордъ. Должны ли мы разсказать всю эту исторію нашимъ мужьямъ?
   Мистр. Пэджъ. Непремѣнно, хотя бы только для того, чтобъ выбить изъ головы вашего мужа засѣвшія въ ней бредни. Если мужья рѣшатъ, что толстаго рыцаря слѣдуетъ проучить еще, то мы опять примемъ это дѣло на себя.
   Мистр. Фордъ. Я увѣрена, что они захотятъ осрамить его публично. Да я и сама думаю, что безъ публичнаго срама ему все будетъ, какъ съ гуся вода.
   Мистр. Пэджъ. Пойдемте же посовѣтоваться, что дѣлать. Надо ковать желѣзо, пока оно горячо.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 3-я.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

(Входятъ хозяинъ и Бэрдольфъ).

   Бэрдольфъ. Тамъ, хозяинъ, пришли три нѣмца и требуютъ лошадей. Говорятъ, завтра пріѣдетъ ко двору какой-то герцогъ, и имъ надо ѣхать его встрѣчать.
   Хозяинъ. Что это за потайной герцогъ? Я ничего не слыхалъ при дворѣ о его пріѣздѣ. Гдѣ эти господа? Мнѣ надо ихъ видѣть. Говорятъ ли они по-нашему?
   Бэрдольфъ. Говорятъ, сэръ. Я ихъ сейчасъ позову.
   Хозяинъ. Лошадей я имъ дамъ, но и слуплю съ нихъ за это. Они хозяйничаютъ у меня въ гостиницѣ цѣлую недѣлю, и я разогналъ ради нихъ прочихъ гостей. Потому надо будетъ прижать ихъ хорошенько. Идемъ.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 4-я.

Комната въ домѣ Форда.

(Входятъ Пэджъ, Фордъ, мистриссъ Пэджъ, мистриссъ Фордъ и сэръ Гугъ Эвансъ).

   Эвансъ. Никогта ни отна женщина не вытумывала шутки прелестнѣе этой!
   Пэджъ. И онъ послалъ письма вамъ обѣимъ?
   Мистр. Пэджъ. Въ одну и ту же четверть часа.
   Фордъ. Прости, жена, мнѣ глупость: дѣлай впредь
   Все, что тебѣ угодно! Заподозрю
   Скорѣй я солнце въ холодѣ, чѣмъ стану
   Корить тебя за вѣтреность. Ѳомой
   Невѣрнымъ былъ я прежде 53), впредь же вѣра
   Моя въ тебя не сдвинется ничѣмъ.
   Пэджъ. Ну, хорошо,-- довольно: унижаться
   Не надо точно также, какъ напрасно
   И оскорблять. Займемтесь лучше тѣмъ,
   Что мы затѣяли. Пусть наши жены
   Пойдутъ еще однажды на свиданье
   Со старымъ толстякомъ, чтобъ дать возможность
   Накрыть и осмѣять его при всѣхъ.
   Фордъ. Для этого нѣтъ средства лучше того, какое онѣ выдумали.
   Пэджъ. Полноте!.. Возможно ли требовать, чтобъ онъ явился на свиданье съ ними ночью въ паркъ? Онъ ни за что не придетъ.
   Эвансъ. Вы сами говорили, что онъ пылъ прошенъ въ рѣку и польно изпитъ палкой въ платьѣ старухи. Потому нато полагать, что онъ очень испуганъ, и что плоть его усмирена то потеря всякихъ желаній и вожделѣній.
   Пэджъ. Я тоже думаю.
   Мистр. Фордъ. Придумайте лишь средство, какъ его
   Порядкомъ проучить; а въ томъ, что онъ
   Туда придетъ, ручаемся мы обѣ.
   Мистр. Пэджъ. Преданье есть, что стражъ лѣсовъ
   Виндзора, Охотникъ Гернъ, является зимой,
   Средь мертвой тишины холодной ночи,
   Въ пустынный паркъ и тихо бродитъ тамъ
   Съ вѣтвистыми рогами вмѣсто шапки
   Вокругъ дубовъ. Деревья портитъ онъ,
   Сбиваетъ скотъ со слѣду, въ молоко
   Мѣшаетъ кровь и страшно на ходу
   Гремитъ желѣзной цѣпью. Вы слыхали,
   Конечно, эту сказку. Старики
   До сей поры охотно вѣрятъ ей
   И передали намъ въ простомъ преданьи
   Разсказъ о томъ, кто былъ охотникъ Гернъ.
   Пэджъ. Я даже, вамъ скажу, что есть не мало
   До сей поры людей, которымъ страшно
   Пройти глубокой ночью мимо дуба,
   Гдѣ, по преданью, бродитъ старый Гернъ.
   Но что же вы сказать хотите этимъ?
   Мистр. Фордъ. Хотимъ устроить мы, чтобъ Фальстафъ ночью
   Пришелъ туда, переодѣты! Терномъ,
   Съ рогами, какъ олень.
   Пэджъ.                               Но если даже
   Удастся вамъ завлечь его, и точно
   Придетъ въ такомъ нарядѣ онъ, что съ нимъ
   Мы станемъ дѣлать дальше? Въ чемъ, скажите
   Вашъ слѣдующій планъ?
   Мистр. Пэджъ.                     Мы это все
   Придумали отлично. Дочь Нанета,
   Мальчишка нашъ и нѣсколько дѣтей
   Такихъ же лѣтъ одѣнутся толпой
   Чертей и эльфовъ, красныхъ, голубыхъ,
   Зеленыхъ, бѣлыхъ, словомъ -- всѣхъ оттѣнковъ,
   Костюмовъ и видовъ. На головахъ
   Зажжемъ мы свѣчи имъ, а въ руки всунемъ
   Трещетки и свистки. Чуть Фальстафъ съ нами
   Сойдется въ чащѣ лѣса, вся ватага
   Ихъ выскочитъ негаданно изъ рва,
   Съ мычаньемъ, свистомъ, пѣснями и прямо
   Набросится на насъ. Въ испугѣ обѣ
   Мы убѣжимъ, они жъ, всѣмъ шумнымъ роемъ,
   Накинутся, какъ эльфы, на него;
   Начнутъ щипать, разспрашивать, какъ смѣлъ онъ
   Проникнуть въ часъ волшебныхъ ихъ забавъ
   Въ священный лѣсъ, какъ смѣлъ одѣться дерзко
   Въ такой нарядъ.
   Мистр. Фордъ. И пусть всѣ эти эльфы
   Порядочно пощиплютъ и пожгутъ
   Его своими свѣчками, пока
   Во всемъ онъ не сознается.
   Мистр. Пэджъ.                     Когда же
   Онъ скажетъ все, изъ лѣса выйдемъ мы;
   Торжественно лишимъ лѣсного духа
   Его роговъ и отведемъ съ позоромъ
   Назадъ въ Виндзоръ.
   Фордъ.                     Чтобъ это удалось,
   Придется срепетировать всю сцену
   Съ дѣтьми не разъ,-- иначе ничего,
   Какъ слѣдуетъ, не выйдетъ.
   Эвансъ. Я перусь опучить тѣтей ихъ опязанности. Сверхъ того, самъ я наряжусь опезьяной, потому что хочу тоже жечь рыцаря моей свѣчкой.
   Фордъ. Ну, если такъ, отлично. Я сейчасъ
   Отправлюсь покупать, какъ нужно, маски.
   Мистр. Пэджъ. Нанетѣ восхитительно пойдетъ
   Костюмъ царицы фей. Пусть будетъ вся
   Она одѣта въ бѣломъ.
   Пэджъ.                     Шелкъ для платья
   Куплю я самъ (въ сторону). А Слендеръ, подъ шумокъ,
   Подхватитъ Нанни подъ руку и съ ней
   Тихонько обвѣнчается въ Итонѣ.
   (Громко). Пошлите жъ за Фальстафомъ.
   Фордъ.                                                   Сначала
   Увидѣться мнѣ надо будетъ съ нимъ
   Подъ прежнимъ видомъ Струя. Онъ разскажетъ
   Мнѣ всѣ свои затѣи и навѣрно
   Тогда придетъ.
   Мистр. Пэджъ. О, въ этомъ сомнѣваться
   Намъ нечего. Идемте же готовить,
   Что надобно для эльфовъ и чертей.
   Эвансъ. Та, та! Постараемся! Это пудетъ восхитительное утовольствіе и честнѣйшій обманъ.

(Уходятъ Пэджъ, Фордъ и Эвансъ).

   Мистр. Пэджъ. Идите, мистриссъ Фордъ,-- велите тотчасъ
   Пойти къ сэръ Джону Куикли и узнать,
   Что онъ намѣренъ дѣлать. (Мистриссъ Фордъ уходитъ.) Я жъ успѣю
   Пока увидѣть доктора. Къ нему
   Лежитъ моя душа, и будетъ мужемъ
   Моей Нанеты онъ. Хоть Пэджъ и хочетъ
   Ее отдать за Слендера,-- но Слендеръ
   Вѣдь идіотъ при всемъ своемъ богатствѣ.
   То ль дѣло докторъ Каюсъ! Принятъ онъ
   И при дворѣ, и съ деньгами, и кругъ
   Друзей его недуренъ. Словомъ, сколько бъ
   Кругомъ ни увивалось жениховъ --
   Я дочь ему отдамъ безъ дальнихъ словъ.

(Уходитъ).

   

СЦЕНА 5-я.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

(Входятъ хозяинъ и Сэмпль).

   Хозяинъ. Съ чѣмъ ты пришелъ, шитая рожа?.. Какого тебѣ чорта понадобилось? Говори живо, кратко, со смысломъ и съ толкомъ.
   Сэмпль. Я, сэръ, пришелъ къ сэру Джону Фальстафу отъ мистера Слендера.
   Хозяинъ. Вотъ его комната, домъ, дворецъ и замокъ! Вотъ постель всегдашняя и походная 54). На стѣнахъ заново намалевана исторія блуднаго сына. Стучи и кричи! Онъ вылѣзетъ къ тебѣ, какъ иноземное чудище 55). Стучи, говорятъ.
   Сэмпль. У него въ комнатѣ сидитъ какая-то старая, толстая женщина. Я подожду, пока она выйдетъ, потому что, собственно говоря, ее-то мнѣ и надобно.
   Хозяинъ. Какая толстая женщина?.. Она, пожалуй, его оберетъ. Надо его кликнуть. Эй, сокровище мое! сладчайшій сэръ Джонъ! Гаркни по-военному во всю мочь, тугъ ли ты? Зоветъ твой хозяинъ! Твой гуляка эфесець 56)!..
   Фальстафъ (изъ комнаты). Чего тебѣ?
   Хозяинъ. Тутъ татаринъ некрещеный пришелъ,-- ждетъ, когда твоя толстуха сойдетъ внизъ. Спусти ее живѣе, сокровище! У меня честный домъ, и секретныхъ комнатъ въ немъ нѣтъ.

(Входитъ Фальстафъ).

   Фальстафъ. Была точно у меня толстая старуха, да сплыла. Ея больше нѣтъ.
   Сэмпль. Скажите, сэръ, вѣдь это была Брэнтфортск^я ворожея?
   Фальстафъ. Она самая, устричная ты раковина. А на кой чортъ тебѣ ее?
   Сэмпль. Мой баринъ, сэръ, мистеръ Слендеръ, увидѣлъ, какъ она проходила по улицѣ и хотѣлъ, чтобъ она ему поворожила, точно ли нѣкій Нимъ укралъ у него золотую цѣпочку, и если укралъ, то у него ли она находится?
   Фальстафъ. Я ужъ съ ней говорилъ объ этомъ.
   Сэмпль. Что жъ она, сэръ, вамъ отвѣтила?
   Фальстафъ. Она говоритъ, что тотъ, кто укралъ у Стендера цѣпочку, и есть настоящій воръ.
   Сэмпль. Мнѣ все-таки хотѣлось бы поговорить съ самой ворожеей. Мнѣ надо спросить ее кое о чемъ еще.
   Фальстафъ. О чемъ?
   Хозяинъ. Говори живо!
   Сэмпль. Это тайна, сэръ.
   Хозяинъ. Раскрывай тайну, или смерть тебѣ!
   Сэмпль. Да что, сэръ!.. Все старая канитель объ миссъ Аннѣ Пэджъ. Барину приспичило узнать, женится онъ. на ней или нѣтъ.
   Фальстафъ. Это ему на роду написано.
   Сэмпль. Что написано, сэръ?
   Фальстафъ. Либо женится, либо не женится...-- Такъ старуха велѣла сказать.
   Сэмпль. Значитъ, и я такъ ему доложить долженъ?
   Фальстафъ. Такъ и доложи, телячья ты морда.
   Сэмпль. Премного благодаренъ вашей милости. То-то мой баринъ обрадуется!

(Сэмпль уходитъ).

   Хозяинъ. Великій ты, какъ погляжу, у насъ мудрецъ! А теперь кайся, что за ворожея была у тебя?
   Фальстафъ. Такая, отъ которой я въ одинъ часъ набрался ума больше, чѣмъ во всю жизнь, да и за ворожбу ея ничего не заплатилъ; напротивъ, мнѣ же за науку досталось.

(Вбѣгаетъ Бэрдольфъ).

   Бэрдольфъ. Бѣда, хозяинъ! бѣда!.. они мошенники! мошенники всѣ до единаго.
   Хозяинъ. Гдѣ лошади? гдѣ лошади?.. не съ ними ли что стряслось?..
   Бэрдольфъ. Съ ними, хозяинъ! простылъ ихъ слѣдъ вмѣстѣ съ этими подлецами. Мы ѣхали вмѣстѣ до Итона, и я сидѣлъ позади сѣдла одного изъ нихъ. А тутъ они вдругъ столкнули меня въ лужу, такъ что я свѣта Божьяго не взвидѣлъ, да и были таковы. Умчались словно три нѣмецкихъ чорта или доктора Фауста.
   Хозяинъ. Чего жъ ты, дуракъ, испугался? Они просто поѣхали навстрѣчу герцогу. Нѣмцы люди честные, и ихъ подозрѣвать нечего. (Входитъ Гугъ Эвансъ).
   Эвансъ. Гтѣ хозяинъ?
   Хозяинъ. Чего тебѣ?
   Эвансъ. Наплютайте за вашей твижимостью. Отинъ мой городской пріятель открылъ мнѣ, что зтѣсь завелись три нѣмца, которые опокрали всѣ гостиницы въ Ридингѣ, Мейдингедѣ и Кольбрукѣ; угнали лошатей и стащили теньги. Таю вамъ изъ тружбы совѣтъ, наплютайте. Вы умны, остроумны и шутливы, а потому неприлично пудетъ, если васъ оберутъ. Прощайте. (Уходитъ Эвансъ, вбѣгаетъ Каюсъ).
   Каюсъ. Гдѣ хозяинъ моей подвязки?..
   Хозяинъ. Здѣсь, докторъ, здѣсь! страхъ меня разобралъ, не случилось ли чего точно...
   Каюсъ. Мой еще не знайтъ, въ чемъ дѣлъ, но ходитъ слухъ, что вы хочетъ встрѣчать одинъ нѣмецкій герцогъ. Мой знайтъ дворъ и можетъ вамъ сказать, что ни одинъ герцогъ нынче на дворъ не ходилъ. Вашъ долженъ остерегаться! Adieu!

(Уходитъ Каюсъ).

   Хозяинъ. Караулъ! разбой!... вступись хоть ты, рыцарь! Я разоренъ!.. Бѣгите! бѣгите!.. разоренъ, разоренъ!..

(Уходятъ хозяинъ и Бэрдольфъ).

   Фальстафъ. Желалъ бы я видѣть такъ надутымъ весь міръ за то, что былъ надутъ и, вдобавокъ, отдутъ самъ. Если бъ при дворѣ57) узнали, въ какихъ шкурахъ я нынче перебывалъ, и какъ меня въ этихъ шкурахъ вымыли и отдули, то изъ меня вытопили бы зубоскальствомъ весь жиръ на смазку для рыбачьихъ сапогъ. Меня стали бы хлестать остротами до того, что въ концѣ концовъ я сморщился бы, какъ сушоная груша. Не везетъ мнѣ съ тѣхъ поръ, какъ я разъ вздумалъ смошенничать въ картахъ! Право, если бъ одышка не мѣшала бормотать псалмы, я началъ бы серьезно замаливать свои грѣхи. (Входитъ Куикли). Ты отъ кого?
   Куикли. Отъ обѣихъ, сэръ.
   Фальстафъ. Къ чорту одну, а къ его бабушкѣ другую! Обѣ тогда будутъ спрятаны куда слѣдуетъ. Я за нихъ вынесъ больше, чѣмъ можетъ вытерпѣть бренная человѣческая плоть.
   Куикли. А онѣ-то, мои голубушки, развѣ не пострадали за васъ также? Особенно одна. Бѣдняжку мистриссъ Фордъ мужъ отколотилъ до такихъ синяковъ, что на всемъ ея нѣжномъ тѣльцѣ не осталось ни единаго бѣлаго мѣстечка.
   Фальстафъ. Что ты мнѣ толкуешь о чужихъ синякахъ, когда я исполосованъ всѣми цвѣтами радуги самъ! Да сверхъ того, меня чуть-было въ самомъ дѣлѣ не приняли за настоящую вѣдьму. Если бъ я не сумѣлъ прикинуться честной, богобоязненной старухой, то подлецъ констэбль посадилъ бы меня въ колодки, какъ вѣдьму, публично! Ты слышишь ли?-- публично!
   Куикли. Позвольте, сэръ, поговорить съ вами въ вашей комнатѣ наединѣ. Вы услышите хорошія вѣсточки, и все дѣло, повѣрьте, пойдетъ на ладъ. Вотъ вамъ письмецо. Изъ него вы кое-что узнаете. Господи! сколько, поглядишь, надо хлопотъ, чтобъ свести любящія сердечки! Вѣрно, кто-нибудь изъ васъ плохо молится; потому и дѣло все черезъ пень-колоду идетъ.
   Фальстафъ. Ну, пойдемъ, пойдемъ въ комнату. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 6-я.

Другая комната въ гостиницѣ Подвязки.

(Входятъ Фентонъ и хозяинъ).

   Хозяинъ. И не говори! Не до того мнѣ! тоска-кручина меня одолѣла.
   Фентонъ. Ты только выслушай. Когда согласенъ
   Ты будешь мнѣ помочь, даю я слово,
   Какъ дворянинъ, что заплачу тебѣ
   Сто фунтовъ золотомъ сверхъ всѣхъ убытковъ.
   Хозяинъ. Ну, если такъ, то, пожалуй, я выслушать согласенъ и обѣщаю сохранить тайну.
   Фентонъ. Я, помнится, тебѣ ужъ говорилъ,
   Что страстно полюбилъ красотку Анну,
   И что она, насколько это ей
   Возможно выразить, и сколько я
   Могу желать, мнѣ отвѣчаетъ тѣмъ же.
   Сегодня получилъ я отъ нея
   Такое письмецо, что ты разинешь,
   Его читая, ротъ. У нихъ для смѣха
   Затѣяна продѣлка; мнѣ жъ она
   Приходится такъ на руку, что надо
   Тебѣ все разсказать, затѣмъ, чтобъ понялъ
   Ты, въ чемъ вопросъ. Толстякъ нашъ Фальстафъ будетъ
   Поставленъ въ первой роли. Я тебѣ
   Сейчасъ все разскажу, а потому
   Молчи и слушай. Въ нынѣшнюю ночь,
   Какъ разъ за полночь, явится Нанета
   Близъ дуба Герна въ паркѣ въ легкомъ платьѣ
   Царицы фей; зачѣмъ -- узнаешь ты,
   Прочтя письмо. Но прежде звать ты долженъ,
   Что старый Пэджъ затѣялъ, чтобъ она,
   Пока ея товарищи тамъ будутъ
   Рѣзвиться и порхать, сбѣжала тайно
   Со Слендеромъ и обвѣнчалась съ нимъ
   Въ Итонской нашей церкви. Нанни слово
   Дала исполнить все. Но слушай дальше:
   Нанеты мать всегда смотрѣла косо
   На этотъ бракъ и мѣтила отдать
   Ее, напротивъ, Каюсу. И вотъ
   Придумала теперь она, чтобъ Каюсъ
   Сбѣжалъ съ Нанетой тоже средь разгара
   Веселыхъ игръ и былъ обвѣнчанъ съ ней
   Священникомъ въ деканствѣ, гдѣ онъ будетъ
   Ихъ ожидать. Нанета обѣщала
   Исполнить это также и дала
   Свое согласье Каюсу. Чтобъ лучше
   Исполнить все, отецъ рѣшилъ, что будетъ
   Она одѣта въ бѣломъ, такъ, чтобъ Слендеръ
   Могъ тотчасъ же узнать ее и живо
   Съ ней улизнуть. Съ другой же стороны
   И мать ея, чтобъ не ошибся Каюсъ
   (Затѣмъ, что будутъ всѣ они одѣты
   Кто дьяволомъ, кто эльфомъ), сшила ей
   Костюмъ, весь разукрашенный уборомъ
   Зеленыхъ лентъ, порхающихъ свободно
   Вокругъ волосъ и платья. Чуть ее
   Завидитъ докторъ Каюсъ, долженъ будетъ
   Схватить ее онъ за руку, и это
   Послужитъ знакомъ имъ, чтобъ убѣжать.
   Хозяинъ. Кого жъ она намѣрена надуть:
   Отца иль мать?
   Фентонъ.                     Обоихъ, милый другъ;
   А убѣжитъ Нанеточка со мною.
   Все дѣло въ томъ теперь, чтобъ намъ помогъ ты
   Достать попа, а тотъ -- чтобъ подождалъ
   Насъ въ церкви между полночью и часомъ
   И намъ навѣкъ сердца соединилъ
   Святымъ и честнымъ бракомъ.
   Хозяинъ.                                         По рукамъ!
   Берусь за все! Иду искать попа.
   Подтибрите лишь дѣвушку, за мной же
   Не будетъ остановки.
   Фентонъ.                               Вѣкъ тебѣ
   Я буду благодаренъ! разсчитаюсь
   Съ тобой за все, и вотъ тебѣ задатокъ!

(Даетъ ему денегъ. Уходятъ).

   

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА 1-я.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

(Входятъ Фальстафъ и Куикли).

   Фальстафъ. Ну, довольно болтать; сказано, буду. Это въ третій разъ! Говорятъ, нечетныя числа счастливѣй. Ступай теперь. Я точно слышалъ, будто въ игрѣ, въ смерти и въ рожденьѣ нечетныя числа играютъ важную роль. Иди же.
   Куикли. Я добуду вамъ цѣпь, а также постараюсь достать пару роговъ.
   Фальстафъ. Хорошо, хорошо, ступай, нечего время терять Носъ впередъ, и лупи во. всѣ лопатки.

(Куикли уходитъ. Входитъ Фордъ).

   А, мистеръ Струй! Скажу вамъ, мистеръ Струй, что дѣло сладится или сегодня ночью, или не сладится совсѣмъ. Приходите около полуночи въ паркъ, къ дубу Герна. Вы тамъ увидите чудеса.
   Фордъ. Скажите, были вы у ней вчера, какъ это, по вашимъ словамъ, было условлено?
   Фальстафъ. Былъ, мистеръ Струй. Пошелъ я къ ней, какъ видите, старикомъ, а вернулся старухой. Въ этомъ бездѣльникѣ Фордѣ сидитъ такой бѣшеный дьяволъ ревности, что было бы впору хоть сумасшедшему. Я вамъ все разскажу. Представьте, что онъ жесточайшимъ образомъ отколотилъ меня подъ платьемъ старухи! Въ своемъ видѣ, вы понимаете, я вышелъ бы съ однимъ веретеномъ въ рукахъ, пожалуй, хоть на самого Голіаѳа, потому что жизнь, по моей логикѣ, не стоитъ выѣденнаго яйца. Но я однако тороплюсь. Пойдемте съ мной, я докончу мой разсказъ дорогой. Да, мистеръ Струй,-- забылъ я до вчерашняго дня, что значитъ быть битымъ, съ тѣхъ поръ, какъ гонялъ мальчишкой голубей, бѣгалъ отъ ученья и игралъ въ городки. Пойдемте со мной. Я вамъ разскажу интересныя новости объ этомъ мошенникѣ Фордѣ. Но сегодня ночью я ему отомщу за все и предамъ его жену вашимъ объятіямъ. Идемте! Чудныя дѣла увидите вы, мистеръ Струй, нынче ночью! (Уходятъ).

СЦЕНА 2-я.

   

Виндзорскій паркъ.

(Входятъ Пзджъ, Шяллоу и Слендеръ).

   Пэджъ. Идите, идите! Мы спрячемся во рву замка и будемъ тамъ сидѣть, пока не засверкаютъ огоньки нашихъ фей. Ее прозѣвай, сынокъ Слендеръ, моей дочери.
   Слендеръ. Какъ можно, тятенька! Мы съ нею ужъ условились, какъ другъ друга узнать. Я подбѣгу къ феѣ въ бѣломъ и шепну ей "чуръ!", а она отвѣтитъ мнѣ "брысь!" 58) Такъ мы другъ друга и узнаемъ.
   Шяллоу. Ну, хорошо; да только къ чему тутъ еще ваши чуръ и брысь, когда ты и безъ того можешь ее узнать по бѣлому платью? Кажется, десять уже било.
   Пэджъ. Ночь темна; значитъ, огоньки вашихъ эльфовъ будутъ видны хорошо. Дай Богъ, чтобъ продѣлка удалась. Дурное сегодня на умѣ у одного только дьявола; а его мы узнаемъ по рогамъ 59). Идите же за мной. (Уходятъ).
   

СЦЕНА 3-я.

Улица въ Виндзорѣ.

(Входятъ мистриссъ Пэджъ, мистриссъ Фордъ и Каюсъ).

   Мистр. Пэджъ. Дочь моя, мистеръ Каюсъ, будетъ одѣта въ зеленомъ. Чуть только вы ее увидите, хватайте за руку и бѣгите живо въ деканство. Главное, не зѣвайте. Идите въ паркъ впередъ. Намъ надо остаться вдвоемъ.
   Каюсъ. Мой знайтъ все, что должно дѣлать. Adieu!
   Мистр. Пэджъ. Прощайте. (Каюсъ уходитъ). Я знаю, мужъ не столько будетъ доволенъ тѣмъ, что одурачилъ Фальстафа, сколько разсердится за свадьбу дочери съ Каюсомъ. Ну, да дѣлать нечего: маленькая непріятность лучше большого горя!
   Мистр. Фордъ. Гдѣ теперь Нанни съ ея феями? а также куда дѣвался нашъ уэльскій дьяволъ Гугъ?
   Мистр. Пэджъ. Они спрятались во рву, близъ дуба Герна, и закрыли свои огни. Чуть только мы встрѣтимся съ Фальстафомъ, всѣ они выскочатъ разомъ и кинутся на насъ.
   Мистр. Фордъ. Я думаю, онъ навѣрно струситъ.
   Мистр. Пэджъ. Если не струситъ, то во всякомъ случаѣ будетъ одураченъ. А если при этомъ струситъ, то шутка выйдетъ еще лучше.
   Мистр. Фордъ. Ловко мы его проведемъ.
   Мистр. Пэджъ. Такихъ, какъ онъ, развратниковъ не грѣхъ учить добру и поднимать на смѣхъ.
   Мистр. Фордъ. Время приближается; идемте къ дубу Герна.

(Уходятъ).

   

СЦЕНА 4-я.

Виндзорскій паркъ.

(Входитъ сэръ Гугъ Эвансъ съ переодѣтыми эльфами).

   Эвансъ. Ну, вы, эльфы, слушать команду. Помните каждый свою роль. Главное, не мойтесь и смѣло итите за мной въ ровъ. Чуть только будетъ поданъ знакъ, дѣлайте то, чему я васъ училъ. Маршъ впередъ! (Прячутся).
   

СЦЕНА 5-я.

Другая часть парка.

(Входитъ Фальстафъ въ видѣ охотника Герна, съ оленьими рогами на головѣ).

   Фальстафъ. Виндзорскій колоколъ пробилъ двѣнадцать! желанная минута близится. Помогите мнѣ, боги горячей страсти! Вспомни, о Юпитеръ, какъ та ради Европы превратился въ быка и напялилъ себѣ рога на голову! Чего не дѣлаетъ всемогущая любовь! Животныхъ способна она превращать въ людей, а людей въ животныхъ! Для Леды Юпитеръ сдѣлался лебедемъ, и, право, не было бы ничего мудренаго, если бъ любовь обратила его въ гуся. Ты совершилъ, о Юпитеръ, сначала тяжкій грѣхъ, превратившись въ тяжелаго быка, а затѣмъ легкій грѣхъ или, лучше сказать -- грѣхъ легкости, сдѣлавшись порхающимъ лебедемъ. Если отъ грѣха не могутъ уберечься сами боги, то какъ уберечься отъ него бѣднымъ смертнымъ? Что до меня, то я для своего превращенія избралъ видъ Виндзорскаго оленя, и ужъ, конечно, во всемъ паркѣ не найдется оленя жирнѣй. Прохлади меня, о Юпитеръ, въ моемъ страстномъ жару, чтобъ не пришлось мнѣ окончательно растаять въ собственномъ жиру! Кто-то идетъ! А, это моя лань.

(Входятъ мистриссъ Фордъ и мистриссъ Пэджъ).

   Мистр. Фордъ. Сэръ Джонъ! ты ли это, мое красное солнышко? мой красный звѣрь, олень 60)?
   Фальстафъ. Я, моя лань съ черной шерстью! Пусть небо пошлетъ теперь на насъ градъ всевозможныхъ конфетъ и пряностей съ ванилью! Пусть сыплется онъ на насъ, какъ буря на голосъ "зеленыхъ рукавчиковъ". Я нашелъ мой пріютъ!

(Обнимаетъ ее).

   Мистр. Фордъ. Мистриссъ Пэджъ также здѣсь, мое сердечко.
   Фальстафъ. Дѣлите меня, какъ царственнаго оленя. Берите, каждая по окороку! Спину оставлю я себѣ; плечи отдамъ лѣсному сторожу, а рога поднесу вашимъ мужьямъ. Я ли не дикій охотникъ? я ли не похожъ на Берна? Купидонъ оказался на этотъ разъ честнымъ мальчишкой и разсчитался со мной, какъ слѣдуетъ. Радъ, радъ васъ видѣть! это вѣрно какъ то, что я превратился въ духа. (За сценой шумъ).
   Мистр. Пэджъ. Боже, что за шумъ!
   Мистр. Фордъ. Господи, прости наши прегрѣшенія!
   Фальстафъ. Что бы это могло значить?
   Мистр. Фордъ. Мистр. Пэджъ. Прочь, прочь отсюда! (Убѣгаютъ).
   Фальстафъ. Рѣшительно дьяволъ не хочетъ моего грѣхопаденья! Онъ, кажется, боится, что я, попавъ въ адъ, сожгу тамъ все моимъ вытопившимся саломъ. Иначе съ чего бы ему было вѣчно мнѣ мѣшать?

(Вбѣгаетъ толпа переодѣтыхъ. Сэръ Гугъ Эвансъ въ видѣ сатира, Пистоль въ видѣ духа Гобгоблина, Анна въ видѣ царицы фей, ея братъ и прочіе -- наряженные эльфами съ зажженными свѣчами на головахъ).

   Анна. Рой бѣлыхъ и черныхъ порхающихъ фей,
   Питомицъ эѳира и лунныхъ ночей,
   На зовъ вы готовы явиться всегда!
   Зови ихъ, Гобгоблинъ, проворнѣй сюда!
   Пистоль. Эй, смирно, вы духи! къ Виндзорскимъ стѣнамъ
   Летите и кухни обшарьте всѣ тамъ.
   Гдѣ грязно, служанкамъ лѣнивымъ щелчки
   Во снѣ раздавайте проворнѣй, сверчки!
   До синихъ имъ пятенъ щиплите носы;
   Царица бездѣлья не любитъ часы.
   Фальстафъ. Пропалъ я! Кто эльфамъ промолвитъ хоть слово,
   Такъ тутъ и могила бѣднягѣ готова!
   Зажмурюсь и лягу на землю ничкомъ,--
   Авось отъ напасти избавлюсь молчкомъ.

          (Ложится ничкомъ на землю).

   Эвансъ. Бѣсенокъ гдѣ Пэде? проворнѣй бѣги
   И дѣвушекъ спящихъ ты сонъ береги.
   Заснувшимъ съ усердной молитвой святой
   Блаженною грезой глаза успокой,
   Дурнымъ же и грѣшнымъ щипли въ синяки
   И бедра, и плечи, и носъ, и виски.
   Анна 61). Впередъ, впередъ! Стремительно и скоро
   Мчись эльфовъ рой, неслышно, какъ потокъ;
   Священныхъ залъ великаго Виндзора
   Осмотримъ мы малѣйшій уголокъ,--
   Чтобъ величавъ, незыблемъ и спокоенъ
   Онъ простоялъ до Страшнаго Суда;
   Чтобъ властелинъ жилища былъ достоинъ,
   А домъ его достоинъ былъ всегда.
   Натрите дубъ почетныхъ креселъ воскомъ,
   Стряхните пыль съ карнизовъ и столбовъ,
   Чтобъ каждый шлемъ сіялъ блестящимъ лоскомъ
   Пріосѣненъ величіемъ гербовъ!
   Начни свои таинственныя пляски,
   Рой легкихъ фей, на бархатномъ лугу;
   Напомнитъ пусть извилину "Подвязки"
   Твой хороводъ въ сомкнувшемся кругу.
   Пускай трава вовѣки зеленѣетъ,
   Гдѣ легкій шагъ коснется вашъ земли,
   И чтобъ нигдѣ, гдѣ лугъ цвѣтами рдѣетъ,
   Цвѣты свѣжей и лучше не расли!
   Гирлянды розъ и зелени плетите;
   Изящныхъ буквъ надѣлайте изъ нихъ;
   "Honny soit qui mal y pense" 62) пишите.
   Слова камней цѣннѣе дорогихъ,
   Цѣннѣй шелковъ и перловъ драгоцѣнныхъ,
   Какими знакъ украшенъ дорогой,
   Когда нога героевъ преклоненныхъ
   Заслужитъ бантъ подвязки славной той!
   Намѣсто буквъ, цвѣтовъ пусть служатъ связки;
   Впередъ теперь, неситесь къ дымкѣ тьмы,
   А въ насъ ночной для нашей легкой пляски,
   Гдѣ Герна дубъ, сойдемся снова мы!
   Эвансъ. Приказъ жучкамъ свѣтящимся и мухамъ
   Обставить дубъ, гдѣ будемъ при лунѣ
   Рѣзвиться мы. Теперь же взвейся пухомъ
   Рой легкихъ фей! Но тсс... сдается мнѣ,
   Что человѣчьимъ здѣсь запахло духомъ!

(Вся толпа обступаетъ Фальстафа).

   Фальстафъ. Чуръ, чуръ меня отъ этого шайтана!
   Меня въ кусокъ онъ сыра обратитъ.
   Пистоль. Попался намъ ты въ лапы, обезьяна!
   Сейчасъ твой мигъ послѣдній прозвучитъ!
   Анна. Огнемъ, огнемъ его проворно жгите!
   Когда онъ чистъ, огня потухнетъ жаръ;
   Когда же нѣтъ, навѣрно заключите,
   Что грѣшенъ онъ, блудливъ, обжорливъ, старъ!
   Пистоль. Давайте жечь!
   Эвансъ.                               Взгляну, какъ загорится
   Отъ нашихъ свѣчъ рогатый этотъ пень!

(Жгутъ Фальстафа свѣчами).

   Фальстафъ. Ай, ай, ай, ай!
   Анна.                               Нечистъ! нечистъ! гнѣздится
   Дурное въ немъ: обманъ, обжорство, лѣнь!
   Сдвигайся рой веселыхъ фей въ облаву;
   Коли, щипли, души его, кусай!
   И гряньте хоръ, чтобы при всѣхъ на славу
   Осмѣянъ былъ безстыдный негодяй!
   

ПѢСНЯ.

   Кто жилъ у порока во власти,
   Въ томъ тѣни хорошаго нѣтъ.
   Нечистыя, грязныя страсти
   Однѣ въ томъ оставили слѣдъ.
   Его на минуту съ минуты
   Желанья дурныя манятъ,
   И душу порочные путы,
   Чѣмъ дальше, тѣмъ хуже тѣснятъ.
   Палите же, легкія феи,
   Такихъ негодяевъ огнемъ;
   За всѣ ихъ дурныя затѣи
   Пусть терпятъ они подѣломъ!
   Сегодня надъ ними вамъ воля дана,
   Пока не потухнуть огонь и луна.

(Всѣ нападаютъ толпой на Фальстафа, щиплютъ его, колютъ и жгутъ. Во время суматохи Каюсь подхватываетъ эльфа въ зеленомъ платьѣ и убѣгаетъ съ нимъ въ одну сторону, а Слендеръ съ бѣлымъ эльфомъ -- въ другую. Въ то же время Фентонъ убѣгаетъ съ Анной. Эльфы разбѣгаются также. Фальстафъ поднимается и снимаетъ свои рога. Къ нему подходятъ Пэджъ и Фордъ съ женами).

   Пэджъ. Нѣтъ, нѣтъ, останьтесь! въ этотъ разъ поймали
   Мы точно васъ. Любовный вашъ успѣхъ
   Удался вамъ лишь подъ рогами Герна.
   Мистр. Пэджъ. Ну, ну, довольно: время прекратить
   Весь этотъ вздоръ. Какъ вамъ пришлись по нраву
   Виндзорскія красавицы, сэръ Джонъ?
   (Показываетъ мужу на рога Фальстафа).
   Смотри, мой другъ: не правда ль, что такой
   Уборъ въ лѣсу пріятнѣе, чѣмъ дома?
   Фордъ. А ну, почтеннѣйшій сэръ Джонъ! прошу васъ теперь мнѣ сказать, кто оказался рогатымъ?-- Вы или Струй? Фальстафъ рогатъ, а не Струй! Фальстафъ -- бездѣльникъ, и вотъ его рога! Берите изъ, мистеръ Струй! Фальстафъ ничего не получилъ отъ Форда, кромѣ палокъ, корзины грязнаго бѣлья и двадцати фунтовъ, которые, впрочемъ, онъ заплатитъ Струю обратно, потому что въ залогъ ихъ удержаны лошади Фальстафа. Знайте это, мистеръ Струй!
   Мистр. Фордъ. Мы не въ добрый часъ сошлись, сэръ Джонъ. Всѣ наши свиданья встрѣтили помѣху. Теперь я ужъ не согласна имѣть васъ любовникомъ, но моимъ рогатымъ оленемъ вы останетесь навсегда.
   Фальстафъ. Я вижу, что меня одурачили, какъ осла.
   Фордъ. И какъ быка вдобавокъ,-- ваши рога тому доказательство.
   Фальстафъ. Значитъ, это были не духи? Три или четыре раза приходила мнѣ въ голову эта мысль; но тѣмъ не менѣе чувство, что я точно былъ виноватъ, и внезапный испугъ одурачили меня до того, что я въ самомъ дѣлѣ принялъ этотъ глупый маскарадъ за дѣйствительность и вообразилъ, будто вижу чертей. Справедливо говорятъ, что если Богъ захочетъ кого подѣломъ наказать, такъ прежде отниметъ разумъ 63).
   Эвансъ. Молитесь Погу, сэръ Джонъ Фальстафъ. Опуздывайте ваши грѣховныя помышленія, и тогта тухи оставятъ васъ въ покоѣ!
   Фордъ, Вѣрно сказано, дьяволъ Гугъ!
   Эвансъ. А вы позапудьте вашу ревность.
   Фордъ. Не стану ревновать свою жену до тѣхъ поръ, пока ты не объяснишься ей въ любви правильнымъ, человѣческимъ языкомъ.
   Фальстафъ. Неужели я поглупѣлъ до того, что меня можно было надуть такой дурацкой продѣлкой? Неужели даже этотъ глупый уэльскій козелъ 64) могъ меня осѣдлать и напялить мнѣ на голову дурацкую шапку? Послѣ этого остается мнѣ подавиться кускомъ сыра.
   Эвансъ. Это пудетъ хорошо!-- сыръ пудетъ кататься въ вашемъ маслѣ, потому что масла въ васъ очень много.
   Фальстафъ. О Господи, до чего я дожилъ! Этотъ косноязычный туда же лѣзетъ надо мной острить. Такого урока довольно, чтобъ отбить охоту вѣтренничать у повѣсъ всего королевства.
   Мистр. Пэджъ. Повѣрьте, сэръ Джонъ, что если бъ мы даже точно, забывъ всякую порядочность, вздумали отдаться грѣху, то самому дьяволу не удалось бы насъ заставить избрать предметомъ нашей страсти васъ!
   Фордъ. Такое чучело! такую кипу съ шерстью!
   Мистр. Пэджъ. Такую тушу.
   Пэджъ. Такое остывшее старье съ гнилымъ нутромъ.
   Фордъ. Такого злоязычника.
   Пэджъ. Нищаго, какъ Іовъ.
   Фордъ. Гнуснаго, какъ его жена.
   Эвансъ. Такого прелюпотѣя, такого плута. Претаннаго плута хересу, трактирамъ, разврату, пожпѣ, нечестью и всѣмъ прочимъ порокамъ и мерзостямъ.
   Фальстафъ. Бейте, бейте! я вамъ мишень! праздникъ на вашей улицѣ. Я не могу отвѣчать даже этой уэльской шкурѣ. Я отупѣлъ въ конецъ. Дѣлайте со мной, что хотите.
   Фордъ. И для начала мы сведемъ васъ въ Виндзоръ къ некоему мистеру Струю, у котораго вы выманили деньги, пообѣщавъ быть его сводникомъ. Я думаю, что изъ всѣхъ вынесенныхъ вами непріятностей самой горькой будетъ для васъ обязанность возвратить эти деньги.
   Мистр. Фордъ. [Нѣтъ, милый, довольно: надо помириться. Оставь ему эти деньги, и будемъ друзьями.
   Фордъ. Ну, хорошо,-- вотъ моя рука. Все прощено и забыто] 65).
   Пэджъ. Во всякомъ случаѣ не падай, рыцарь, духомъ. Пойдемъ вечеромъ ко мнѣ, и я угощу тебя ужиномъ. Мнѣ хочется, чтобъ ты, въ свою очередь, посмѣялся надъ моей женой въ отместку за то, что она подняла тебя на смѣхъ. Объяви ей, что Слендеръ обвѣнчался съ нашей дочерью.
   Мистр. Пэджъ. Ученые объ этомъ еще спорятъ. Если Анна Пэджъ моя дочь, то она вытла замужъ за Каюса.

(Входитъ Слендеръ, плача).

   Слендеръ. У!.. у!.. Тятенька Пэджъ!..
   Пэджъ. Что сынокъ? Спроворилъ ты дѣло?
   Слендеръ. Спроворилъ? Какже!.. У!.. у!.. Первый умникъ во всемъ Виндзорѣ не разберетъ, что со мной приключилось!.. Ппиходится лѣзть хоть въ петлю. У!.. у!..
   Пэджъ. Что это значить?
   Слендеръ. Я хотѣлъ въ Итонѣ жениться на Аннѣ Пэджъ, а мнѣ вмѣсто Анны Пэджъ подсунули здороваго парня!.. Не будь это въ церкви, мы бы разбили другъ другу морды... Провались я на мѣстѣ, если не былъ увѣренъ, что это Анна Пэджъ... А это былъ!.. у!.. у!.. мальчикъ съ почты!..
   Пэджъ. Чортъ возьми! Значитъ, тебя надули.
   Слендеръ. Къ чему же вы мнѣ это говорите? У!.. у!.. Конечно, надули, если вмѣсто дѣвочки женили на мальчикѣ!.. Вѣдь мнѣ нечего было бы съ нимъ дѣлать, если бъ даже онъ въ женское платье нарядился!..
   Пэджъ. Если такъ, то ты виноватъ самъ. Толкомъ вѣдь я тебѣ говорилъ, что ты узнаешь мою дочь по бѣлому платью.
   Слендеръ. Я и подошелъ къ бѣлому платью!.. Я сказалъ "чуръ", а мнѣ отвѣтили: "брысь"!-- какъ у насъ было условлено; а потомъ вдругъ и оказалось, что это совсѣмъ не Анна Пэджъ, а ма-а-льчикъ съ по-о-о-чты!.. У!.. у!..

(Слендеръ уходитъ, плача).

   Мистр. Пэджъ. Милый Джоржъ, не сердись. Я знала о твоемъ проектѣ и нарочно одѣла дочь въ зеленое. Теперь она вѣнчается въ деканствѣ съ докторомъ Каюсомъ.
   (Вбѣгаетъ Каю съ).
   Каюсъ. Гдѣ мистриссъ Пэджъ?.. гдѣ мистриссъ Пэджъ?.. Мой надутъ!.. Мой женатъ на garèon, paisan, мальчикъ! Клянусь честь, мальчикъ! Это былъ не Анна Пэджъ! Мой надутъ! одураченъ!..
   Мистр. Пэджъ. Вѣдь вы подхватили фею въ зеленомъ?
   Каюсъ. Совсѣмъ точно, а онъ оказался мальчикъ!.. Мой надутъ!.. Надутъ!.. Мой весь Виндзоръ на дыбы поставитъ!..

(Уходитъ Каюсъ).

   Фордъ. Загадочно! Кто же послѣ этого женился на настоящей Аннѣ?.
   Пэджъ. Я предчувствую, кто. Вотъ идетъ Фентонъ.

(Входятъ Фентонъ и Анна).

   Что новаго, мистеръ Фентонъ?
   Анна. Простите, насъ милые папаша съ мамашей!
   Пэджъ. Что это значитъ, сударыня? Почему вы не пошли со Слендеромъ?
   Мистр. Пэджъ. Почему не отправились вы съ докторомъ?
   Фентонъ. О, не смущайте такъ ее! Я вамъ
   Скажу всю истину. Ее хотѣли
   Вы осудить на горе и несчастье,
   Принудивъ выйти замужъ безъ любви.
   Межъ тѣмъ со мной она обручена
   Уже давно, теперь же-съ нею связанъ
   Навѣки я. Обманъ ея безгрѣшенъ,--
   Онъ святъ и чистъ, а потому его
   Нельзя назвать порочнымъ иль безчестнымъ.
   Въ немъ тѣни нѣтъ грѣха иль непочтенья.
   Такъ поступивъ, она избѣгла многихъ
   Проклятій, полныхъ горя и грѣха,
   Которыя влечетъ всегда съ собою
   Насильный бракъ.
   Фордъ.                     Ну, полноте! Вѣдь средства
   Исправить дѣла нѣтъ. Путямъ Господнимъ
   Въ любви не помѣшать. Жену, какъ землю,
   Нельзя купить. Въ такихъ дѣлахъ должно
   Свершиться то, что было суждено.
   Фальстафъ. Я радъ по крайней мѣрѣ, что камешекъ, которымъ вы въ меня пустили, отскочивъ, попалъ также и въ васъ.
   Пэджъ. Ну, пусть! Я вижу, средства точно нѣтъ!
   Будь счастливъ съ ней, Фентонъ! Когда бѣду
   Нельзя ничѣмъ поправить, то ужъ съ ней
   Дѣйствительно умнѣе помириться.
   Фальстафъ. На псовъ ночныхъ и дичь сама зарится.
   Мистр. Пэджъ. Ну, если такъ, то ужъ и я не буду
   Объ этомъ вспоминать. Пошли Господь
   Вамъ съ ней, Фентонъ, любовь и ладъ на много
   Счастливыхъ лѣтъ! Отправимтесь теперь
   Гурьбой въ Виндзоръ и за огнемъ камина
   Забавную продѣлку помянемъ.
   Вы также, Фальстафъ, съ нами.
   Фордъ.                                         Дѣльно, дѣльно!
   Идемте всѣ, (Фальстафу) а ваше слово Струю
   Сдержали вы дѣйствительно, милордъ:
   Онъ будетъ спать сегодня съ мистриссъ Фордъ!
   

ПРИМѢЧАНІЯ.

   1. Звѣздной палатой называлась зала засѣданій уголовнаго, суда въ Вестминстерѣ. Имя это было ей дано по потолку, усѣяннному золотыми звѣздами.
   2. Въ подлинникѣ Слендеръ заканчиваетъ свою фразу словомъ: "coram", которое употреблялось въ заключительныхъ рѣчахъ мировыхъ судей, когда они разбирали дѣла (iurat corum me). Въ настоящемъ случаѣ смыслъ этого слова именно тотъ, какой данъ редакціи перевода (и прочая и прочая). Слендеръ хочетъ сказать, что дядя его -- мировой судья со всѣми атрибутами его званія и власти.
   3. Въ подлинникѣ Шяллоу называетъ себя, здѣсь: "cust-alorum", Слово это -- сокращенное выраженіе юридическаго термина: "eustos rotulorum" -- хранитель контрактовъ, документовъ и, въ переносномъ смыслѣ, вообще правъ. Въ переводѣ употреблено соотвѣтствующее русское вьь раженіе, такъ какъ искаженное слово cust-alorum было бы совершенно непонятно. Слендеръ въ своемъ дальнѣйшемъ, возраженіи искажаетъ я это слово, говоря "ratulorum". Въ переводѣ для подражанія игрѣ созвучіемъ словъ (cust-alorum ratulorum) употреблены выраженія: околотокъ и колодка. Вообще комизмъ роли Слендера въ значительной степени основанъ на томъ, что онъ, по глупости, постоянно перевираетъ слова.
   4. Въ подлинникѣ Слендеръ говоритъ, что Шяллоу подписывается словомъ: "armigero", что значитъ по-испански дворянинъ, рыцарь или кавалеръ.
   5. Слендеръ и здѣсь тоже вмѣсто того, чтобы сказать: такъ дѣлали предки и будутъ дѣлать потомки,-- говоритъ наоборотъ.
   6. Въ подлинникѣ игра словъ основана здѣсь на созвучіи выраженій: "luces" -- щуки и "louses" -- вши. Въ переводѣ пришлось поневолѣ замѣнить это выраженіе другимъ.
   7. По поводу исковерканнаго языка, какимъ говоритъ Эвансъ, слѣдуетъ объяснить, что въ подлинникѣ онъ тоже вмѣсто нѣкоторыхъ согласныхъ буквъ (напримѣръ, Б и Д) говоритъ другія (П и Т), Таковъ былъ уэльскій жаргонъ, надъ которымъ въ Англіи смѣялись. Въ переводѣ необходимо было удержать эти искаженія, что въ настоящемъ случаѣ вышло, какъ мнѣ кажется, довольно удачно. Характеръ Эванса тяжеловѣсный и тупой; произношеніе же указанныхъ буквъ (П вмѣсто Б, Т вмѣсто Д и нѣкоторыхъ другихъ) звучитъ именно такимъ оттѣнкомъ. будь достойнѣйшихъ людей,
                       Но женится лишь онъ на дочери моей!

(Уходитъ).

Англійскій актеръ 18 в. Гендерсонъ (Henderson) въ роли Фальстафа. Рисунокъ извѣстнаго англо-нѣмецкаго художника Рамберга (Joann Heinrich Ramberg, 1763--1840).

  

СЦЕНА V.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

Входятъ хозяинъ и Сэмпль.

  
   Хозяинъ. Чего тебѣ надо, деревенщина? чего, толстокожее чучело? Ну, говори, пропускай сквозь зубы, излагай. Да покороче, поживѣе, чтобъ разъ, два -- и готово.
   Сэмпль. Да извольте видѣть, сэръ, я пришелъ поговорить съ сэромъ Джономъ Фальстафомъ отъ имени мистера Слендера.
   Хозяинъ. Вотъ его комната, его домъ, его замокъ, его постоянная постель и временная постель. Надъ нею только-что расписана исторія блуднаго сына. Ступай, стучи, зови: онъ откликнется тебѣ, какъ антропофагъ. Стучи же, говорятъ тебѣ.
   Сэмпль. Въ его комнату вошла старая женщина, толстая, старая женщина. Я осмѣлюсь, сэръ, подождать, пока она выйдетъ. Я пришелъ поговорить съ ней.
   Хозяинъ. Что? толстая женщина? Рыцаря могутъ обокрасть. Я позову его. Эй, неизмѣримый рыцарь, неизмѣримый сэръ Джонъ, отвѣтствуй твоими воинственными легкими: тамъ ли ты? Это твой хозяинъ, твой эфессецъ зоветъ тебя!
   Фальстафъ (сверху). Что надо, хозяинъ?
   Хозяинъ. Тутъ татаринъ-цыганъ ждетъ выхода отъ тебя твоей толстухи. Спровадь ее внизъ, чудовище, -- спровадь; не позорь моихъ комнатъ. Фу! интимности! Фу! какая гадость!
  

Входитъ Фальстафъ.

  
   Фальстафъ. У меня, хозяинъ, дѣйствительно только-что была старая, толстая женщина; но она ушла.
   Сэмпль. Позвольте узнать, сэръ, это не ворожея ли брентфордская былау васъ?
   Фальстафъ. Она самая, раковина ты устричья. А тебѣ до нея какое дѣло?
   Сэмпль. Мой баринъ, мистеръ Слендеръ, увидавъ, что она идетъ по улицѣ, послалъ меня за ней -- спросить, что какъ, значитъ, нѣкій Нимъ укралъ у него цѣпочку, такъ у него ли, у этого самаго Нима, эта цѣпочка?
   Фальстафъ. Объ этомъ я говорилъ со старухой.
   Сэмпль. Что же она сказала, смѣю спросить?
   Фальстафъ. Да сказала, что человѣкъ, который стибрилъ у мистера Слендера цѣпочку, и есть тотъ самый, который укралъ ее.
   Сэмпль. Мнѣ бы желательно было поговорить съ нею самой. Баринъ велѣлъ поразспросить ее еще кой о чемъ другомъ.
   Фальстафъ. О чемъ же это -- говори?
   Хозяинъ. Говори, да живѣе!
   Фальстафъ. Скрыть не смѣй.
   Хозяинъ. А скроешь -- тутъ тебѣ и смерть!
   Сэмпль. Да пустяки, сэръ -- все на счетъ миссъ Анны Пэджъ; велѣно узнать -- написано ли на роду моему барину или не написано жениться на ней?
   Фальстафъ. Написано, написано.
   Сэмпль. Что, сэръ, написано?
   Фальстафъ. Что онъ женится на ней или не женится. Ступай, скажи, что старуха такъ отвѣчала мнѣ.
   Сэмпль. И я могу имѣть смѣлость такъ и сказать, сэръ?
   Фальстафъ. Да-съ, имѣйте эту смѣлость, сэръ.
   Сэмпль. Покорнѣйше благодарю вашу милость. Этимъ извѣстіемъ я обрадую моего барина. (Уходитъ).
   Хозяинъ. Ты мудрецъ, ты мудрецъ, сэръ Джонъ. Такъ у тебя была ворожея?
   Фальстафъ. Конечно, была, хозяинъ -- и отъ нея узналъ я больше, чѣмъ выучился за всю свою жизнь. И не только ничего не заплатилъ за эту науку -- еще мнѣ заплатили.
  

Входитъ Бардольфъ.

  
   Бардольфъ. Сэръ, сэръ, несчастіе! Это воровство, чистое воровство!
   Хозяинъ. Гдѣ мои лошади? отвѣчай, какъ слѣдуетъ, varletto!
   Бардольфъ. Удрали вмѣстѣ съ ворами. Какъ только мы миновали Итонъ -- а я, какъ вамъ извѣстно, сидѣлъ позади одного изъ нихъ -- они меня сбросили въ грязную яму, потомъ пришпорили лошадей,-- и поминай, какъ звали, точно три нѣмецкихъ чорта, три доктора Фауста.
   Хозяинъ. Они просто поспѣшили навстрѣчу герцогу, негодяй. Не смѣй говорить, что они убѣжали: нѣмцы честные люди.
  

Входитъ сэръ Гугъ Эвансъ.

  
   Эвансъ. Гдѣ хозяинъ?
   Хозяинъ. Что угодно, сэръ?
   Эвансъ. Смотрите хорошенько за вашими жильцами. Только-что въ нашъ городъ пріѣхалъ одинъ изъ моихъ друзей; онъ разсказываетъ, что какіе-то три вора-нѣмца обокрали всѣхъ содержателей гостиницъ въ Родингѣ, въ Майденгедѣ и въ Кольбругѣ; забрали и деньги, и лошадей. Для вашей же пользы говорю вамъ -- берегитесь. Вы человѣкъ умный, такъ и сыплете остроуміемъ -- поэтому не пристало вамъ быть обманутымъ. Прощайте. (Уходитъ).
  

Входитъ докторъ Каюсъ.

  
   Каюсъ. Гдѣ хозяинъ?
   Хозяинъ. Здѣсь, господинъ докторъ, въ большомъ смущеніи и затруднительной дилеммѣ.
   Каюсъ. Не могу сказать, что все это значитъ; но мнѣ сказали, что вы дѣлаете большія приготовленія для какого-то duc de larmany. Даю вамъ честное слово, что никакого герцога при дворѣ не ожидаютъ. Говорю это, желая вамъ добра. Adieu! (Уходитъ).
   Хозяинъ. Кричи, зови на помощь, бездѣльникъ! Помогите мнѣ, рыцарь: я пропалъ! Бѣги же, бездѣльникъ, кричи, зови! Я пропалъ. (Хозяинъ и Бардольфъ уходятъ).
   Фальстафъ. Я желалъ бы, чтобы весь міръ надули, потому что меня самого надули, да вдобавокъ еще отколотили. Ну, если бы при дворѣ узнали, какимъ превращеніямъ я подвергался и какъ, въ этихъ превращеніяхъ, меня выкупали и избили -- мой жиръ вытопили бы изъ меня капля за каплей и смазали бы этою жидкостью сапоги рыбаковъ. Ужъ это вѣрно, что они до тѣхъ поръ бичевали бы меня своими шуточками и остротами, пока я не съежился бы, какъ высушенная груша. Страшно не везетъ мнѣ съ тѣхъ поръ, какъ я смошенничалъ, играя въ примеро. Ахъ, если бы у меня хватило силы читать молитвы -- я бы покаялся!
  

Входитъ мистриссъ Квикли.

  
   Фальстафъ. Ну, отъ кого ты опять?
   Квикли. Да отъ обѣихъ, сэръ.
   Фальстафъ. Чортъ побери одну, а его матушка -- другую! Вотъ онѣ и устроятся обѣ! Изъ-за нихъ я вынесъ больше, гораздо больше, чѣмъ можетъ вытерпѣть мерзкая непрочность человѣческой натуры.
   Квикли. А онѣ развѣ мало вынесли? Много, повѣрьте мнѣ. Особенно одна изъ нихъ, мистриссъ Фордъ. Ее, голубушку, до того избили, что все тѣло въ синякахъ и черныхъ пятнахъ -- ни одного мѣстечка бѣлаго.
   Фальстафъ. Что ты мнѣ толкуешь о синихъ и черныхъ пятнахъ? Меня самого отдули такъ, что я раскрасился всѣми цвѣтами радуги, да еще чуть не схватили вмѣсто брентфордской вѣдьмы. Еслибъ удивительная моя находчивость не помогла мнѣ представить изъ себя обыкновенную старуху -- каналья констебль засадилъ бы меня, какъ вѣдьму, въ колодку, въ тюремную колодку.
   Квикли. Сэръ, позвольте поговорить съ вами въ вашей комнатѣ. Я поразскажу вамъ, какъ идетъ дѣло, и ручаюсь, что вы останетесь довольны. Вотъ вамъ письмо -- изъ него узнаете кое-что. Ахъ, сердечные мои, сколько труда-то, труда, чтобы свести васъ! Ужъ вѣрно кто-нибудь изъ васъ не служитъ Богу, какъ слѣдуетъ; иначе не было бы у васъ такихъ хлопотъ.
   Фальстафъ. Пойдемъ въ мою комнату.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА VI.

Другая комната въ той же гостиницѣ.

Входятъ Фентонъ и хозяинъ.

  
   Хозяинъ. И не говорите со мною, мистеръ Фентонъ. У меня на душѣ тяжело. Я отказываюсь отъ всего.
  
                                           Фентонъ.
  
                       Но выслушай меня. Коль согласишься
                       Ты мнѣ помочь, клянусь, какъ джентльменъ,
                       Я дамъ тебѣ сто фунтовъ золотыми
                       Сверхъ денегъ тѣхъ, что потерялъ ты нынче.
  
   Хозяинъ. Я выслушаю васъ, мистеръ Фентонъ, и ужъ во всякомъ случаѣ не выдамъ вашей тайны.
  
                                           Фентонъ.
  
                       Уже не разъ ты слышалъ отъ меня,
                       Что Анну Пэджъ прекрасную люблю я
                       Отъ всей души; моей любви она
                       Отвѣтила, на сколько можетъ лично
                       Собой распоряжаться, и какъ разъ,
                       Какъ я желалъ. Теперь она прислала
                       Ко мнѣ письмо вотъ это; удивитъ
                       Оно тебя. Потѣха, о которой
                       Въ ней пишется, съ намѣреньемъ моимъ
                       Такъ связана, что разсказать о первой
                       И о другомъ не объявитъ -- нельзя.
                       Въ потѣхѣ той большую роль играетъ
                       Толстякъ Фальстафъ. Изъ этого письма
                       Узнаешь всѣ подробности. Такъ слушай,
                       Любезнѣйшій хозяинъ. Нынче ночью,
                       Межъ полночью и часомъ, Нанъ моя
                       Изображать должна у дуба Герна
                       Царицу фей; съ какою цѣлью -- это
                       Ты изъ письма узнаешь. Но отецъ
                       Ей приказалъ, чтобъ въ этомъ самомъ видѣ,
                       Когда совсѣмъ въ разгарѣ будетъ фарсъ,
                       Она въ Итонъ со Слендеромъ бѣжала
                       И тамъ съ нимъ обвѣнчалась -- и она
                       На это согласилась. Слушай дальше:
                       Но мать ея, которой этотъ бракъ
                       Не по-сердцу -- она всегда стояла
                       За Каюса -- рѣшила такъ, что дочь
                       Похититъ онъ, когда всѣ остальные
                       Ролями увлекутся, и тотчасъ
                       Съ ней подъ вѣнецъ пойдетъ въ своемъ приходѣ,
                       Гдѣ ждетъ уже священникъ. Притворяясь
                       Покорною такому плану, Анна
                       И доктору согласье ужъ дала.
                       Теперь вотъ дѣло въ чемъ: отецъ желаетъ,
                       Чтобъ дочь была вся въ бѣломъ, и когда
                       Въ удобную минуту Слендеръ руку
                       Ея возьметъ и скажетъ, что пора --
                       Она уйдетъ съ нимъ въ этомъ самомъ платьѣ.
                       Напротивъ, мать рѣшила, для того,
                       Чтобъ докторъ могъ узнать ее -- всѣ будутъ
                       Подъ масками -- зеленый балахонъ
                       Надѣть на дочь и лентами украсить
                       Всю голову; и долженъ докторъ къ ней
                       Приблизиться въ удобную минуту
                       И за руку щипнуть, давая знакъ
                       За нимъ идти. И Анна согласилась.
  
                                           Хозяинъ.
  
                       Кого жъ она рѣшилась обмануть --
                       Отца иль мать?
  
                                           Фентонъ.
  
                                                     Обоихъ, мой добрѣйшій,
                       Чтобъ убѣжать со мною. И теперь
                       Все дѣло въ томъ, чтобъ ты добылъ пастора,
                       Который бы насъ въ церкви ожидалъ
                       Межъ полночью и часомъ, и навѣки
                       Торжественнымъ обрядомъ намъ сердца
                       Соединилъ.
  
                                           Хозяинъ.
  
                                           Ну, хорошо, идите
                       Улаживать вашъ планъ, а я сейчасъ
                       Къ викарію. Давайте лишь дѣвицу --
                       Священника вамъ не придется ждать.
  
                                           Фентонъ.
  
                       Навѣки ты меня обяжешь этимъ;
                       Да и сейчасъ тебя я награжу. (Уходятъ).

ДѢЙСТВІЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Комната въ гостиницѣ Подвязки.

Входятъ Фальстафъ и мистриссъ Квикли.

   Фальстафъ. Ну, довольно, довольно болтать. Ступай -- я приду. Это будетъ ужъ въ третій разъ. Надо надѣяться, что нечетныя числа самыя счастливыя. Ступай-же, ступай! Говорятъ, что въ нечетныхъ числахъ волшебная сила, къ чему бы они ни относились, -- рожденію, всей жизни, или смерти. Проваливай!
   Квикли. Я вамъ достану цѣпь; постараюсь также, во что бы то ни стало, добыть пару роговъ.
   Фальстафъ. Проваливай, говорятъ тебѣ: голову вверхъ и маршъ мелкой рысцой.

(Мистриссъ Квикли уходитъ).

Входитъ Фордъ (переодетый).

  
   Фальстафъ. А, мистеръ Потокъ! Наше дѣло, мистеръ Потокъ, рѣшится или сегодня ночью, или никогда. Приходите около двѣнадцати часовъ въ паркъ, къ дубу Герна -- увидите чудеса.
   Фордъ. А развѣ вчера вы не ходили къ ней на условленное свиданье?
   Фальстафъ. Ходилъ, мистеръ Потокъ, какъ видите, старикомъ, а вернулся, мистеръ Потокъ, старухой. Этотъ мерзавецъ Фордъ, ея мужъ, одержимъ самымъ бѣшенымъ дьяволомъ ревности, какой когда-либо сидѣлъ въ бѣшеномъ человѣкѣ. Скажу я вамъ, что онъ сильно исколотилъ меня, переодѣтаго старухой; въ образѣ же мужчины, мистеръ Потокъ, я съ простымъ навоемъ въ рукѣ не побоюсь и Голіафа; притомъ, я знаю, что жизнь тоже, что ткацкій челнокъ. Теперь мнѣ некогда. Пойдемте со мной -- я разскажу вамъ все, мистеръ Потокъ. Съ тѣхъ поръ какъ я щипалъ гусей, бѣгалъ отъ своихъ учителей и погонялъ кнутикомъ кубарь, до вчерашняго дня я не зналъ, что значитъ быть поколоченнымъ. Пойдемте со мной: я разскажу вамъ странныя вещи про этого мерзавца Форда. Сегодня ночью я отомщу за себя и передамъ его жену въ ваши руки. Пойдемте со мной! Чудныя вещи приготовляются. Идемъ!

(Уходятъ).

  

СЦЕНА II.

Виндзорскій паркъ.

Входятъ Пэджъ, Шэлло и Слендеръ.

  
   Пэджъ. Идите, идите. Мы спрячемся въ дворцовый ровъ и будемъ лежать тамъ до тѣхъ поръ, пока увидимъ огоньки нашихъ фей. Не забудь, сынокъ Слендеръ, мою дочь.
   Слендеръ. Еще бы забыть! Я говорилъ съ ней, и мы условились, какъ узнать другъ друга. Я подойду къ той, которая будетъ въ бѣломъ, и скажу ей: "тсъ", а она крикнетъ: "тише"! Вотъ по этимъ словамъ мы и узнаемъ другъ друга.
   Шэлло. Это очень хорошо, но для чего тутъ твое тсъ и ея тише? По бѣлому платью ты и безъ того узнаешь ее. Однако десять часовъ пробило.
   Пэджъ. Ночь темна; огни и привидѣнія будутъ поэтому очень эффектны. Да пошлетъ небо удачу нашей потѣхѣ! Тутъ никто не замышляетъ злого дѣла, кромѣ дьявола, а его мы узнаемъ по рогамъ. Ну, идемъ. Слѣдуйте за мной.

(Уходятъ).

  

СЦЕНА III.

Дорога, ведущая въ паркъ.

Входитъ мистриссъ Пэджъ, мистриссъ Фордъ и докторъ Каюсъ.

  
   Мистриссъ Пэджъ. Итакъ, докторъ, моя дочь въ зеленомъ платьѣ. Когда вы улучите удобную минуту, берите ее за руку, отправляйтесь въ приходскую церковь, и кончайте дѣло скорѣе. Теперь -- идите въ паркъ; мы обѣ должны идти вмѣстѣ.
   Каюсъ. Я знаю, что мнѣ дѣлать. Adieu!
   Мистриссъ Пэджъ. До свиданья, сэръ. (Каюсъ уходитъ). Моего мужа не такъ развеселитъ потѣха надъ Фальстафомъ, какъ разсердитъ женитьба доктора на моей дочери. Но -- все равно. Легкое ворчанье лучше тяжелаго горя.
   Мистриссъ Фордъ. Гдѣ же Нанетта со своими феями и валлійскимъ дьяволомъ Гугомъ?
   Мистриссъ Пэджъ. Всѣ они притаились во рву, подлѣ дуба Герна, и закрыли свои огни; но въ ту самую минуту, какъ Фальстафъ сойдется съ нами, они вдругъ освѣтятъ ночную темноту.
   Мистриссъ Фордъ. Это непремѣнно испугаетъ его.
   Мистриссъ Пэджъ. Если онъ не испугается, будетъ все-таки осмѣянъ; a испугается -- осмѣютъ еще больше.
   Мистриссъ Фордъ. Мы ловко проведемъ его.
  
                                           Мистриссъ Пэджъ.
  
                       Такихъ развратниковъ дурачить, надувать --
                       Не значитъ никогда бесчестно поступать.
  
   Мистриссъ Фордъ. Часъ приближается. Къ дубу, къ дубу!

(Уходятъ).

  

СЦЕНА IV.

Виндзорскій паркъ.

Входятъ сэръ Гугъ Эвансъ (переодѣтый) и феи.

   Эвансъ. Маршъ, маршъ, феи! За мной! Не забывайте нашихъ ролей, a главное -- не робѣйте. Слѣдуйте за мною въ ровъ, и, какъ только я подамъ сигналъ -- дѣлайте, какъ сказано. Идемъ, идемъ! Маршъ, маршъ!

(Уходятъ).

  

СЦЕНА V.

Другая часть парка.

Входитъ Фальстафъ, переодѣтый Герномъ.

   Фальстафъ. Виндзорскій колоколъ пробилъ двѣнадцать: роковая минута приближается. Теперь да помогутъ мнѣ боги съ пламенною кровью! Припомни, о, Юпитеръ, что ты сдѣлался быкомъ для твоей Европы; любовь заставила тебя надѣть рога. О, всемогущая любовь! Въ однихъ случаяхъ ты превращаешь животныхъ въ людей, въ другихъ -- людей въ животныхъ. Юпитеръ, и въ лебедя превращался ты изъ любви къ Ледѣ! О, всемогущая любовь! какъ мало недоставало въ то время для того, чтобъ богъ сдѣлался гусемъ! Первый грѣхъ, совершенный тобой, о, Юпитеръ, въ видѣ животнаго -- животный грѣхъ; второй сдѣланъ въ видѣ бѣлой птицы, но самъ по себѣ черный -- подумай объ этомъ, Юпитеръ! Ужъ если у боговъ такъ горяча кровь, то что остается дѣлать бѣднымъ людямъ? Вотъ я сдѣлался виндзорскимъ оленемъ, и, полагаю, жирнѣе звѣря нѣтъ въ здѣшнемъ лѣсу? О, Юпитеръ, навѣй прохладу на время моей течки; иначе, кто упрекнетъ меня въ томъ, что я весь истеку жиромъ? Кто-то идетъ сюда. Не моя ли лань?
  

Входятъ мистриссъ Фордъ и мистриссъ Пэджъ.

Фальстафъ, переодѣтый Герномъ, мистриссъ Фордъ и мистриссъ Пэджъ въ Виндзорскомъ паркѣ. Картина Роберта Смирка (Rob. Smirke) (Малая Бойделѣвская галлерея).

  
   Мистриссъ Фордъ. Сэръ Джонъ, ты здѣсь, мой олень, мой дорогой олень?
   Фальстафъ. О, моя черношерстная лань! Пусть теперь небо льетъ картофельный дождь, пусть громъ раскатывается на голосъ: "ахъ, рукавчики зеленые мои!", пусть сыплется градъ изъ ароматныхъ лепешекъ, пусть бушуетъ метель изъ ванили, пусть разразится буря плотскихъ искушеній -- я нашелъ себѣ пріютъ вотъ гдѣ!

(Цѣлуетъ ее).

   Мистриссъ Фордъ. Мистриссъ Пэджъ пришла со мною, дорогой мой.
   Фальстафъ. Дѣлите меня, какъ принесеннаго въ даръ оленя -- каждой по одной ногѣ. Бока я оставлю для себя, лопатки отдаю лѣсному сторожу, а рога уступаю вашимъ супругамъ! А каковъ я охотникъ, a? Не похожъ ли, какъ двѣ капли воды, на охотника Герна? Ну, на этотъ разъ Купидонъ оказался добросовѣстнымъ мальчишкой: онъ вознаграждаетъ меня за прошлое. Не будь я истое привидѣніе, если вашъ приходъ не восхищаетъ меня! (За сценой шумъ).
   Мистриссъ Пэджъ. Господи помилуй, что это за шумъ?
   Мистриссъ Фордъ. Прости намъ, Господи, наши прегрѣшенія!
   Фальстафъ. Что бы это значило?
   Мистриссъ Фордъ и мистриссъ Пэджъ. Бѣжимъ! бѣжимъ! (Убѣгаютъ).
   Фальстафъ. Я полагаю, что дьяволъ не хочетъ моего грѣхопаденія, боясь, чтобъ сало, которымъ я наполненъ, не зажгло весь адъ -- иначе, онъ не сталъ бы такъ мѣшать мнѣ.
  

Входятъ сэръ Гугь Эвансъ, одѣтый сатиромъ, Пистоль въ видѣ лѣсного духа Гобгоблина, миссъ Анна Пэджъ, одѣтая какъ царица фей, въ сопровожденіи брата, мистриссъ Квикли и другихъ въ костюмахъ фей, съ зажженными свѣчами на головахъ.

  
                                           Царица фей.
  
                       Феи зеленыя, черныя, бѣлыя, сѣрыя феи,
                       Луннаго свѣта подруженьки, дѣти-сиротки судьбинъ,
                       Тѣни ночной темноты, принимайтесь за дѣло скорѣе,
                       Долгъ исполняйте! Зови ихъ на дѣло, герольдъ-Гобгоблинъ!
  
                                           Пистоль.
  
                       Эльфы, внемлите, внемлите! умолкните, рѣзвые духи!
                       Слушай, сверчокъ: облети ты всѣ кухни Виндзора и тамъ,
                       Гдѣ очага не убрали, огня не гасили стряпухи,
                       Такъ ихъ щипли ты, чтобъ цвѣтъ ежевики придать синякамъ:
                       Не терпитъ владычица свѣтлая фей
                       Ни грязныхъ покоевъ, ни грязныхъ людей!
  
                                           Фальстафъ.
  
                       Здѣсь феи собрались. Я знаю -- кто рѣшится
                       Имъ слово хоть сказать, тотъ съ жизнью распростится.
                       Зажмурясь, лягу я. Ничей на свѣтѣ глазъ
                       Не долженъ видѣть ихъ затѣйливыхъ проказъ.

(Ложиться ничкомъ).

  
                                           Эвансъ.
  
                       Гдѣ Бидъ? Лети! Когда бъ найти тебѣ случилось
                       Дѣвицу, что предъ сномъ три раза помолилась,
                       Ты грезы сладкія на душу ей навѣй.
                       И пусть уснетъ она невиннымъ сномъ дѣтей;
                       Но тѣхъ, которыя въ минуту усыпленья
                       Не вздумали просить грѣхамъ своимъ прощенья --
                       Тѣхъ щиплетъ пусть твоя сердитая рука
                       Въ голени, спину, грудь и плечи, и бока.
  
                                           Царица фей.
  
                       За дѣло, за дѣло! О, духи, летите,
                       Весь замокъ виндзорскій снаружи, внутри обыщите;
                       Разсыпьте вы счастье повсюду въ жилищѣ священномъ,
                       Чтобъ вѣчно стоялъ онъ въ величьи своемъ неизмѣнномъ,
                       Достойный властителя дома сего,
                       Какъ этотъ властитель достоинъ его!
                       Натрите старательно кресла всѣхъ орденскихъ членовъ почтенныхъ
                       Бальзамомъ душистымъ и сокомъ изъ           разныхъ цвѣтовъ драгоцѣнныхъ,
                       И пусть благодатное небо съ сѣдалищъ, одеждъ и щитовъ
                       Во-вѣкъ не стираетъ ихъ честныхъ гербовъ!
                       Вы, феи луговъ, образуйте кружокъ на подобье подвязки,
                       И пойте ночною порою свои вдохновенныя сказки,
                       И мѣсто, гдѣ вы соберетесь, пусть будетъ свѣжей, зеленѣй,
                       Чѣмъ зелень всѣхъ нашихъ полей!
                       Пурпурныхъ и бѣлыхъ цвѣтовъ, изумрудной травы наберите
                       И ими Ноппі sou qui mal y pense напишите.
                       На мѣсто сафировъ и перловъ, шитья изъ шелковъ драгоцѣнныхъ,
                       Что блещутъ у рыцарей славныхъ кольцомъ на колѣняхъ согбенныхъ:
                       Цвѣты замѣняютъ, вѣдь буквы у фей.
                       Разсѣйтесь же духи -- летите скорѣй!
                       Но первый пока не пробилъ еще часъ -- не забудете вѣрно
                       Вы пляску обычную нашу вкругъ дуба охотника Герна.
  
                                           Эвансъ.
  
                       Давайте же руки другъ другу, въ кружокъ становитесь сейчасъ,
                       А двадцать большихъ свѣтляковъ фонарями послужатъ у насъ,
                       Чтобъ мы танцовать, не сбиваясь, подъ дубомъ родимымъ могли.
                       Но стойте, я чую, что здѣсь человѣкъ серединной земли!
  
   Фальстафъ. Да защититъ меня небо отъ этого валлійскаго духа; не то онъ превратитъ меня въ кусокъ сыра.
  
                                           Пистоль.
  
                       Гнуснѣйшій червь, ты проклятъ отъ рожденья!
  
                                           Царица фей.
  
                       Огнемъ испытанья коснитесь вы пальцевъ его.
                       Коль чистъ онъ, огонь не сожжетъ ничего
                       И тихо отклонится. Если жъ отъ боли онъ вздрогнетъ, то смѣло
                       Рѣшайте, что это развратника гнуснаго тѣло.
  
                                           Пистоль.
  
                       Начнемъ испытанье!
  
                                           Эвансъ.
  
                                                     Начнемъ --
                       Увидимъ, обхватится-ль дерево это огнемъ?

(Всѣ жгутъ Фальстафа свѣчами).

  
   Фальстафъ. Ай, ай, ай!
  
                                           Царица фей.
  
                       Нечистъ, нечистъ, въ желаньяхъ развращенъ!
                       Скорѣе же его со всѣхъ сторонъ
                       Съ язвительною пѣснью окружайте
                       И, вкругъ его носясь, щипайте и щипайте!
  
                                           Пѣсня.
  
                                 Срамъ всѣмъ грѣховнымъ помышленьямъ,
                                 Срамъ похотливымъ вожделѣньямъ!
                                 Огонь кровавый -- сладострастье,
                                 Огонь, зажженный грязной страстью!
                                 Начало въ сердцѣ онъ кладетъ,
                       Но дунетъ мыслью онъ все вверхъ, и вверхъ идетъ!
                                 Щипайте, щипайте безъ устали, феи,
                                 Щипайте за гнусныя, злыя затѣи,
                                 Щипайте и жгите, вертите въ рукахъ,
                       Пока не погаснутъ съ свѣчами и звѣзды съ луной въ небесахъ!

(Во время этой пѣсни феи щиплятъ Фальстафа. Докторъ Каюсъ выходитъ съ одной стороны и уводитъ фею въ зеленомъ платьѣ, Слендеръ -- съ другой и уводитъ фею въ бѣломъ; затѣмъ Фентонъ похищаетъ Анну Пэджъ. За сценою слышится шумъ охоты. Всѣ феи разбѣгаются. Фальстафъ сбрасываетъ свои рога, встаетъ съ земли и хочетъ бѣжатъ).

Входятъ Пэджъ, Фордъ, мистриссъ Пэджъ и мистриссъ Фордъ и останавливаютъ его.

  
                                           Пэджъ.
  
                       Нѣтъ, стой! куда? Надѣюсь, вы теперь
                       У насъ въ рукахъ. Неужто вы иначе
                       Не можете успѣть, какъ въ видѣ Герна
                       Охотника?
  
                                           Мистриссъ Пэджъ.
  
                                           Довольно. Этотъ фарсъ
                       Я васъ прошу окончить. Ну, добрѣйшій
                       Сэръ Джонъ, какъ вамъ виндзорскія бабенки
                       Понравились? (Мужу, указывая на рога Фахьстафа.)
                                           Неправда ль, милый мужъ,
                       Что это украшенье дорогое
                       Не такъ пристало городу, какъ лѣсу?
  
   Фордъ. Ну, сэръ, кто теперь рогоносецъ? Мистеръ Потокъ, Фальстафъ негодяй, рогатый негодяй; вотъ его рога, мистеръ Потокъ. Изъ всего имущества Форда, мистеръ Потокъ, онъ воспользовался только его корзиной съ грязнымъ бѣльемъ, его палкой и двадцатью фунтами денегъ, которые онъ долженъ уплатить мистеру Потоку. Въ обезпеченіе этой уплаты взяты его лошади, мистеръ Потокъ.
   Мистриссъ Фордъ. Намъ не повезло, сэръ Джонъ; мы никакъ не могли сойтись. Что жъ дѣлать? Теперь ужъ я не хочу имѣть васъ моимъ любовникомъ, но моимъ оленемъ вы всегда останетесь.
   Фальстафъ. Я начинаю замѣчать, что изъ меня сдѣлали осла.
   Фордъ. Да -- и сверхъ того, вола. Доказательства на лицо.
   Фальстафъ. И это были не феи? Три или четыре раза мнѣ самому приходило въ голову, что это не феи. Но угрызенія моей совѣсти, внезапное отуманеніе моихъ умственныхъ способностей заставили меня принять грубый обманъ за чистую монету и, наперекоръ всякому здравому смыслу, повѣрить, что все это феи. Вотъ въ какого олуха превращается умъ, когда его направишь въ дурную сторону.
   Эвансъ. Сэръ Джонъ Фальстафъ, служите Богу и отрекитесь отъ дурныхъ помысловъ, и тогда феи не будутъ щипать васъ.
   Фордъ. Отлично сказано, эльфъ Гугъ.
   Эвансъ. А васъ я прошу отречься отъ вашей ревности.
   Фордъ. Я до тѣхъ поръ не буду ни въ чемъ подозрѣвать мою жену, пока ты не начнешь любезничать съ ней на чистомъ англійскомъ языкѣ.
   Фальстафъ. Неужели мой мозгъ высохъ отъ солнца до того, что не въ силахъ предохранить меня отъ такого грубаго обмана? Неужели валлійскій козелъ могъ одурачить меня? Неужели меня можно было нарядить въ валлійскую дурацкую шапку? Теперь, значитъ, мнѣ осталось только подавиться кускомъ жаренаго сыра.
   Эвансъ. Сыръ не идетъ къ жиру, а вашъ желудокъ одинъ жиръ.
   Фальстафъ. Сыръ и жиръ! И я дожилъ до того, что надо мной издѣвается человѣкъ, острящій такъ тупо! Да этого достаточно, чтобъ убить во всемъ государствѣ распутство и страсть къ ночнымъ похожденіямъ.
   Мистриссъ Пэджъ. И какъ это, сэръ Джонъ, вы могли подумать, что дьяволъ -- если бы даже мы и вытолкали въ шею добродѣтель изъ нашего сердца и, безъ всякаго зазрѣнія совѣсти, отдали себя аду -- заставилъ бы насъ плѣниться вами?
   Фордъ. Плѣниться такой требухой, такимъ тюкомъ льну?
   Мистриссъ Пэджъ. Такою тушей?
   Пэджъ. Такимъ старымъ, холоднымъ, истертымъ, невыносимо-вонючимъ человѣкомъ?
   Фордъ. И злоязычнымъ, какъ самъ сатана?
   Пэджъ. И нищимъ, какъ Іовъ?
   Фордъ. И нечестивымъ, какъ его жена?
   Эвансъ. И преданнымъ блуду и харчевнямъ, и хересу, и прочимъ винамъ, и меду, и пьянству, и ругательствамъ, и мошенничеству, и всему иному прочему?
   Фальстафъ. Продолжайте, я ваша мишень; перевѣсъ на вашей сторонѣ. Я разбитъ; я не способенъ даже отвѣчать валлійскому войлоку; само невѣжество попираетъ меня ногами. Дѣлайте со мной, что хотите.
   Фордъ. А мы сдѣлаемъ, сэръ, вотъ что: сведемъ васъ въ Виндзоръ, къ нѣкоему мистеру Потоку, у котораго вы стибрили деньги, пообѣщавшись ему быть его сводникомъ. Изъ всѣхъ мученій, какія вы вынесли, самымъ горькимъ для васъ, я полагаю, будетъ возвращеніе этихъ денегъ.
   Пэджъ. Не горюй, однако, рыцарь. Сегодня вечеромъ я угощу тебя ужиномъ и дамъ случай посмѣяться надъ моей женой, которая теперь смѣется надъ тобой: ты скажешь ей, что на ея дочери женился мистеръ Слендеръ.
   Мистриссъ Пэджъ (въ сторону). Нѣкоторые доктора сомнѣваются въ этомъ. Если Анна Пэджъ моя дочь, то въ настоящую минуту она жена доктора Каюса.
  

Входитъ Слендеръ.

  
   Слендеръ. Охъ, охъ! Ай, ай, ай! Батюшка Пэджъ!
   Пэджъ. Что, сынокъ, что? Устроилъ дѣло?
   Слендеръ. Устроилъ! Самый умный человѣкъ въ Глостерширѣ не добьется тутъ толку -- вотъ хоть сейчасъ повѣситься!
   Пэджъ. Да что же случилось, сынокъ?
   Слендеръ. Пришелъ я въ Итонъ вѣнчаться съ миссъ Анной Пэджъ, а она оказалась здоровеннымъ парнемъ. Не будь это въ церкви, я исколотилъ бы его, или онъ исколотилъ бы меня. Не сойди я съ этого мѣста, если я не думалъ, что иду съ Анной Пэджъ, и вдругъ она -- почтальонъ.
   Пэджъ. Ну, стало быть, вы ошиблись -- это несомнѣнно.
   Слендеръ. Для чего вы говорите мнѣ это? Конечно, ошибся, если принялъ мальчика за дѣвушку. Но хоть онъ и нарядился въ женское платье, мнѣ его не надо было-бы, хотя бы я даже обвѣнчался.
   Пэджъ. Ну, это вы сами сглупили. Развѣ я не сказалъ вамъ, какъ узнать мою дочь по платью?
   Слендеръ. Да я и подошелъ къ той, что была въ бѣломъ -- и сказалъ ей: "Tcъ!" a она сказала мнѣ: "тише!" какъ условились мы съ Анной. И все-таки вышло, что это не Анна, а почтальонъ.
   Мистриссъ Пэджъ. Добрый Джорджъ, не сердись. Узнавъ о вашемъ замыслѣ, я одѣла мою дочь въ зеленое, и въ настоящую минуту она, конечно, обвѣнчана съ докторомъ въ приходской церкви.
  

Входитъ Каюсъ.

  
   Каюсъ. Гдѣ мистриссъ Пэджъ! Чортъ меня побери, я въ дуракахъ! Я женился на garèon, на мальчикѣ, на paysan, чортъ меня побери, на мальчикѣ -- не на Аннѣ Пэджъ, чортъ меня побери! Я въ дуракахъ.
  

ФАЛЬСТАФЪ, ОКРУЖЕННЫЙ МНИМЫМИ ЭЛЬФАМИ и ФЕЯМИ.

Картина Роберта Смирка (Rob. Smirke) (Большая Бойделевская галлерея).

  
   Мистриссъ Пэджъ. Да вы взяли ту, что была въ зеленомъ?
   Каюсъ. Да, чортъ меня побери, а вышло, что это мальчикъ. Я подыму на ноги весь Виндзоръ, чортъ меня побери. (Уходитъ).
   Фордъ. Это странно! Кому же досталась настоящая Анна?
   Пэджъ. Мое сердце предчувствуетъ. Вотъ идетъ мистеръ Фентонъ.
  

Входятъ Фентонъ и Анна Пэджъ.

  
   Пэджъ. Что это значитъ, мистеръ Фентонъ?
   Анна. Простите, добрый батюшка! Простите, добрая матушка!
   Пэджъ. По какому же это случаю, сударыня, вы не пошли съ мистеромъ Слендеромъ?
   Мистриссъ Пэджъ. Почему это, сударыня, вы не пошли съ докторомъ?
  
                                           Фентонъ.
  
                       Совсѣмъ ее смутили вы. Всю правду
                       Я вамъ скажу. Готовили вы ей
                       Постыдный бракъ безъ всякаго влеченья
                       Взаимнаго. Но знайте, что она
                       И я давно обручены; отнынѣ жъ
                       Такъ крѣпокъ нашъ союзъ, что разорвать
                       Его ничто не въ силахъ. Святъ проступокъ,
                       Свершенный ею, и нельзя его
                       Назвать непослушаніемъ, обманомъ,
                       Отсутствіемъ почтенія; вѣдь, этимъ
                       Она себя избавила навѣкъ
                       Отъ тысячи проклятій богохульныхъ,
                       Что вызывалъ бы постоянно въ ней
                       Насильный бракъ.
  
                                           Фордъ.
  
                                                     Ну, полно огорчаться:
                       Вѣдь этому ничѣмъ не пособишь.
                       Въ любви всѣмъ правитъ Богъ. Помѣстья покупаетъ
                       За деньги человѣкъ, женъ небо посылаетъ.
  
   Фальстафъ. Я очень радъ, что ваша стрѣла, хотя вы и прицѣлились въ меня, попала въ васъ самыхъ.
  
                                           Пэджъ.
  
                       Да, тутъ ничѣмъ не пособишь. Ну, Фентонъ,
                       Пошли вамъ Богъ и радости, и счастья!
                       Чего нельзя избѣгнуть, то должны
                       Мы принимать.
  
                                           Фальстафъ.
  
                                                     Когда собаки ночью
                       Охотятся -- всю дичь легко поднять.
  
                                           Мистриссъ Пэджъ.
  
                       Довольно мнѣ сердиться!
                                           (Фентону). Много, много
                       Веселыхъ дней пусть небо вамъ пошлетъ!
                       Любезный мужъ, теперь домой всѣ вмѣстѣ
                       Отправимся -- (Фальстафу) вы тоже съ нами, сэръ --
                       И у камина вмѣстѣ посмѣемся
                       Надъ нашею продѣлкою въ лѣсу.
  
                                           Фордъ.
  
                       Пусть будетъ такъ.
                                 (Фальстафу). Однако, обѣщанье,
                       Потоку данное, сдержали вы, сэръ Джонъ:
                       Вѣдь точно съ мистриссъ Фордъ ночуетъ нынче онъ. (Уходятъ).
  

П. Вейнбергъ.

ЭВАНСЪ: "Изъ-подъ платка вокругъ лица" (дѣйствіе IV, сцена 2).

(Платки вокругъ лица -- muffler--, какъ ихъ носили провинціалъныя дамы во времена Шекспира).

  

Примѣчанія ко II-му тому.

Въ составленіи примѣчаній ко II-му тому приняли участіе Зин. Венгерова и С. А. Венгеровъ. Нѣкоторыя примѣчанія принадлежатъ переводчикамъ.

  

ВИНДЗОРСКІЯ ПРОКАЗНИЦЫ.

(The merry wifes of Windsor).

   Стр. 447. Я перенесу это дѣло въ "Звѣздную Палату".
   "Звѣздная Палата" -- зала засѣданія уголовнаго суда въ Вестминстерѣ: потолокъ ея былъ расписанъ золотыми звѣздами.
   Стр. 447. Да, Слендеръ -- и Cust-alorum
   Cust-alorum -- сокращеніе латинскаго custos rotulorum, хранитель актовъ. Слендеръ этого термина не понимаетъ, также какъ "coram" (передъ) и "armigero" (оруженосецъ). (Слова изъ офиціальной подписи судьи: "Jurat coram me, Roberto Shallow, armigero" т. е. клянется предо мною, Робертомъ Шэлло, оруженосцемъ (эсквайромъ) -- Слендеръ принимаетъ за дворянскій титулъ Шэлло.
   Стр. 448. Сказывали мнѣ, что въ Котзелѣ ее обогнали.
   Котзель (Cotsall, въ дѣйствительности Cots wold) въ Глостершайрѣ, холмистая мѣстность, гдѣ происходили извѣстные бѣга.
   Стр. 448. Но не цѣловалъ дочери вашего лѣсничаго --
   вѣроятно цитата изъ старой, потерянной баллады.
   Стр. 449.
   Ахъ ты бенбурскій сыръ (Banbury cheese).
   Насмѣшка надъ худобой Слендера. Бенбюри городокъ въ Оксфордшайрѣ, извѣстный изготовленіемъ тощихъ сыровъ. "Сними платье и ты будешь, какъ бенбурскій сыръ, состоящій только изъ корки" говорится въ современной Ш. пьесѣ "Jack Drum's Entertainment". На худобу Слендера указываетъ и Пистоль, обзывая его въ слѣдующей фразѣ Мефистофелемъ (намекъ на спутника Фауста въ пьесѣ Марло).
   Стр. 449. Клянусь этими перчатками...
   Перчатки были предметомъ большого щегольства во времена Шекспира, и Слендеръ изъ фатовства клянется перчатками, какъ признакомъ того, что онъ слѣдитъ за модой.
   Стр. 450.
   Ахъ, ты, пришлецъ изъ горъ.
   Валисцевъ постоянно дразнили ихъ гористой суровой родиной. Въ "Генрихѣ V" много насмѣшекъ по этому поводу. Стр. 450.
   Что скажешь ты на это, Джонъ Румяный
   (Въ ориг.: Scarlet and John -- такъ звали двухъ товарищей популярнаго разбойника Робинъ-Гуда въ старой англійской балладѣ). Scarlet -- багровый -- намекъ на красный носъ Бардольфа.
   Стр. 450. ...если бы могъ получитъ мою книгу пѣсенъ и сонетовъ.
   Шекспиръ, какъ предполагаютъ, имѣетъ ввиду лирическія стихотворенія лорда Сэррей и др., появившіяся въ 1557 г. подъ заглавіемъ: Songes and Sonnets, written by the Right Ноnorable Lord Henry Howard, late Earl of Surrey and others.
   Стр. 450. Гдѣ моя "Книга Загадокъ" --
   Здѣсь имѣется ввиду книга "The Booke of Merry Riddles", очень популярная во времена Шекспира.
   Стр. 452.
   Спущеннаго Секерсона я видѣлъ разъ двадцать.
   Секерсонъ -- имя медвѣдя, котораго часто спускали съ цѣпи и травили въ Paris-Ganden, вблизи театра шекспировскаго "Глобусъ".
   Стр. 454. A y него цѣлый легіонъ серебряныхъ ангеловъ --
   Ангелъ -- монета съ изображеніемъ ангела. Эта игра двумя значеніями слова "ангелъ" -- изъ наиболѣе частыхъ у Шекспира.
   Стр. 454. Она -- Гвіана вся полная золота и щедрости.
   Намекъ на разсказы о богатствахъ Гвіаны сэра Вальтера Ралэя послѣ его экспедиціи въ Южную Америку, въ 1596 г.
   Стр. 454. И значитъ я, носящій на бедрѣ
   Булатный мечъ, Пандаромъ Трои стану
   Пандаръ (о которомъ см. далѣе въ "Троилѣ и Крессидѣ") считался типичнымъ представителемъ сводничества, такъ какъ онъ былъ посредникомъ между Троиломъ и собственной племянницей Крессидой.
   Стр. 458. Кажется, никакой легкостью въ обращеніи не могла я подать этому фламандскому пьяницѣ...
   Фламандцы имѣли репутацію пьяницъ во времена Шекспира. Въ "Отелло" Яго говоритъ, что англичанинъ перепьетъ даже толстопузаго голландца.
   Стр. 460.
   Въ иныхъ вещахъ надежда -- песъ безхвостый (a curtail dog), т. е. собака, у которой обрѣзали хвостъ въ знакъ того, что она больше не годится для охоты.
   Стр. 460. Или пока кукушка не запѣла.
   По народному повѣрью, которое Шекспиръ часто приводить въ своихъ пьесахъ, кукушка высмѣиваетъ своимъ кукованьемъ обманутыхъ мужей.
   Стр. 460.
   Ни въ чемъ не повѣрю такому китайцу.
   Китаецъ (Cataian -- отъ стараго англійскаго названія Китая Catai) -- былъ синонимомъ мошенника.
   Стр. 462. Проваливай въ свой замокъ Петчъ.
   (Въ ориг.: to your manor of Pickt-hatch, go).
   Pickt-hatch -- часть Лондона, имѣвшая дурную славу, вслѣдствіе множества расположенныхъ тамъ домовъ терпимости. Фальстафъ иронически называетъ Pickt-hatch помѣстьемъ Пистоля.
   Стр. 462.
   и даже -- это еще поважнѣе -- пенсіонеры.
   Пенсіонеры (pensioners) -- члены королевской лейбъ-гвардіи, состоявшей изъ знатныхъ и видныхъ изъ себя военныхъ.
   Стр. 468. У тихихъ ручейковъ, въ честь коихъ птички малы и т. д.
   Чтобы заглушить страхъ, Эвансъ поетъ отрывки изъ разныхъ пѣсенъ, безсвязно сочетая ихъ. Первые четыре стиха взяты изъ стихотворенія Марло "The passionate shepherd to his love" (сборникъ "The passionate pilgrim"); "Я возсѣдалъ у вавилонскихъ водъ" -- переложеніе 137 псалма.
   Стр. 469. Я прожилъ на свѣтѣ восемъдесять лѣтъ съ лишнимъ.
   Это число (fourscore years and up ward) не опредѣленіе точнаго возраста Шалло, a обычное обозначеніе старости.
   Стр. 470. Что тебѣ нравится больше: руководитъ моими глазами или смотрѣть на пятки твоего барина?
   По обычаю того времени, знатныя и богатыя дамы брали съ собой, отправляясь гулять, щегольскихъ пажей, которые шли впереди своихъ госпожъ; мужчинъ же сопровождалъ мальчишка, идущій сзади. Должность пажа была почетнѣе, на что указываютъ слова м-ссъ Пэджъ и отвѣтъ Робина.
   Стр. 471.
   Ужель ты мой, брильянтъ небесный...
   Въ ориг.: Have I caught my heavenly jewel.
   Начало одной пѣсни изъ сборника Sidney's as trophel and Stella.
   Стр. 471.
   Онъ водитъ дружбу съ нашимъ безпутнымъ принцемъ...
   Въ этихъ словахъ указаніе на то, что въ "Виндз. Проказн." Фальстафъ изображенъ не послѣ опалы при Генрихѣ V, а во время дружбы съ принцемъ Галемъ. Комедія эта -- одинъ изъ эпизодовъ его прежней жизни.
   Стр. 481.
   Тетка моей горничной, толстая баба изъ Брентфорда. --
   Намекъ на опредѣленное лицо, веселую трактирщицу въ Брентфордѣ, мѣстечкѣ между Виндзоромъ и Лондономъ; ея остроты и шутки собраны были Робертомъ Коплэндомъ въ книгѣ "Jyl of Brendford's Tastament".
   Стр. 486.
   его постоянная постель и временная постель
   (his standing-bed and trucklebed). Trucklebed -- низенькая складная кровать, которая помѣщалась подъ обыкновенной кроватью и выдвигалась изъ подъ нея въ случаѣ надобности.
   Стр. 486. Твой эфессецъ зоветъ тебя
   Эфесцы (Ephesians) -- шуточное прозвище гулякъ.
   Стр. 491. Пустъ теперь льется картофельный дождь,
   ...пустъ бушуетъ мятель изъ ванили --
   Картофель и ваниль часто приводятся у современниковъ Шекспира въ числѣ возбуждающихъ средствъ (aphrodisiaca).
   Стр. 491. Дѣти-сиротки судьбинъ (you orphan heirs of fixed destiny). Шекспиръ разумѣетъ подъ этими словами дѣтей земныхъ родителей, усыновленныхъ по вѣчнымъ рѣшеніямъ рока феями.
>   8. Въ подлинникѣ здѣсь игра словъ, основанная на созвучіи выраженій: "marry" -- женатый и "mar" -- испортить. Шяллоу говоритъ, что Слендеръ получитъ право на четверть его герба, если женится (marry). А Эвансъ принимаетъ это слово въ смыслѣ "mar" -- испортить.
   9. По изданію in folio, эту фразу говоритъ Слендеръ. Позднѣйшіе издатели справедливо замѣтили, что она болѣе подходитъ къ характеру Шяллоу.
   10. По изданію in quarto, Фальстафъ спрашивать: подать ли Шяллоу жалобу въ совѣтъ?.. Между тѣмъ Шиллоу въ предыдущемъ разговорѣ говоритъ, что подаетъ жалобу въ звѣздную палату. Это кажущееся противорѣчіе объясняется нѣкоторыми комментаторами тѣмъ, что звѣздная палата называлась неофиціально совѣтомъ короля. Во всякомъ случаѣ поправка эта не имѣетъ большого значенія.
   11. Отвѣтъ Фальстафа, что онъ не тронулъ дочерей сторожа, не имѣетъ никакой, повидимому, связи съ жалобой Шяллоу. Нѣкоторые комментаторы полагаютъ, что слова Фальстафа, вѣроятно -- стихъ изъ какой-нибудь старинной баллады, въ которой описывалось подобное происшествіе, и что онъ цитируетъ этотъ стихъ въ насмѣшку надъ жалобой Шяллоу. Это, впрочемъ, одна догадка.
   12. Въ подлинникѣ игра словъ другая: Эвансъ произноситъ выраженіе: "good words" -- добрыя слова, какъ "good Worts -- добрая трава или зелень. А Фальстафъ возражаетъ: "good Worts -- good cabbage", т.-е. хорошей травой зовутъ капусту.
   13. Въ подлинникѣ Бэрдольфъ называетъ Слендера "Banbury clieese", т.-е. Банберійскій сыръ. Мѣстечко Банбери въ Оксфордширѣ славилось приготовленіемъ тощихъ сыровъ. Бэрдольфъ этимъ именемъ намекаетъ на тощую фигуру Слендера. Буквальный переводъ не передалъ бы смысла подлинника.
   14. Почему Слендеръ клянется перчаткой, не разъяснено. Нѣкоторые полагаютъ, что въ этихъ словахъ -- намекъ на его глупое пристрастіе къ модамъ. Или, можетъ, Слендеръ придаетъ особенное значеніе перчаткѣ, какъ атрибуту благороднаго рыцарства. Вызывая противника на бой, рыцари бросали перчатку.
   15. Эпитетъ "горный" употреблялся въ насмѣшку надъ валлисцами вслѣдствіе гористости ихъ страны.
   16. Въ подлинникѣ Фальстафъ въ насмѣшку надъ краснымъ носомъ Бэрдольфа называетъ его "Scarlet and John", т.-е. Скарлатъ и Джонъ. Такъ звались сподвижники Робина Гуда, прославленные въ балладахъ объ этомъ народномъ героѣ. Но слово Scarlet значитъ также красный или багровый. Отсюда насмѣшка Фальстафа. Буквальный переводъ не имѣлъ бы смысла.
   17. Въ подлинникѣ Бэрдольфъ вмѣсто слова "senses" -- чувство говоритъ -- "sentences", т.-е. приговоръ. Эвансъ возражаетъ на эту ошибку. Буквальный переводъ былъ невозможенъ по несозвучности этихъ выраженій на русскомъ языкѣ.
   18. Слендеръ, какъ уже сказано, по глупости, постоянно перевираетъ слова. Такъ, здѣсь вмѣсто "content", довольный, говоритъ "contempt" -- презрительный, и далѣе, вмѣсто "resolutely" рѣшительно говоритъ "dissollutely", т.-е. развратно. Въ переводѣ пришлось замѣнить эти выраженія по возможности другими.
   19. Въ подлинникѣ Фальстафъ говоритъ "I will tell yon what I am about", т.-е. я вамъ скажу, чѣмъ теперь занятъ. А Пистоль принимаетъ слово "about" въ смыслѣ: вокругъ и отвѣчаетъ: два ярда, т.-е., что если Фальстафа смѣрить въ толщину, то выйдетъ два ярда. Въ переводѣ сохраненъ смыслъ по возможности.
   20. Въ изданіяхъ in quarto стоитъ: "kane-coloured beard", т.-е. борода цвѣта корицы. Въ in folio se вмѣсто: "капо" напечатано "Cain-coloure", т.-е. борода цвѣта, какъ у Каина. Существовало преданіе, что Каинъ имѣлъ рыжую бороду. Которое изъ этихъ объясненій вѣрное, неизвѣстно.
   21. Каюсъ подобно Эвансу (см. прим. 7) говоритъ ломанымъ языкомъ, измѣняя также нѣкоторыя согласныя буквы; но въ настоящемъ случаѣ эти перемѣны не подходили такъ удачно къ редакціи перевода, какъ рѣчи Эванса: Потому для жаргона Каюса принято въ переводѣ фальшивое измѣненіе падежей, въ родѣ того, какъ говорятъ по-русски иностранцы.
   22. Куикли, подобно Слендеру, перевираетъ по глупости слова. Такъ, здѣсь вмѣсто "холерикъ", т.-е. Желчный человѣкъ, говоритъ: флегматикъ.
   23. Здѣсь подъ словомъ Jartière Каюсъ подразумѣваетъ хозяина гостиницы Подвязки.
   24. Фламандцы считались въ то время великими пьяницами. Такъ, въ "Отелло" Яго говоритъ, что англичанинъ перепьетъ даже толстопузаго голландца.
   25. Въ подлинникѣ мистриссъ Пэджъ говоритъ: "these knights will back"; слово: back значитъ рубить, коверкать или, въ распространенномъ смыслѣ, вообще грубо обращаться. Потому нѣкоторые комментаторы придаютъ словамъ мистриссъ Пэджъ значеніе, будто она хочетъ сказать, что такіе дворяне будутъ грубы и вульгарны. Джонсонъ полагаетъ, что во фразѣ этой вмѣсто слова "will" должно стоять "we'll", а тогда смыслъ будетъ, что такихъ дворянъ мы можемъ обрубить (въ смыслѣ обрубить имъ шпоры, т.-е. лишить дворянскаго званія). Русская пословица, употребленная въ переводѣ, передаетъ вполнѣ и тотъ и другой смыслъ.
   26. Въ подлинникѣ здѣсь пословица: "we burn day-liglit", т.-е. буквально: мы жжемъ свѣчи днемъ. Смыслъ тотъ, какой приданъ редакціи перевода.
   27. Хозяинъ говоритъ о Фальстафѣ, съ которымъ Фордъ просить устроить ему свиданіе.
   28. Фордъ хочетъ говорить съ Фальстафомъ подъ чужимъ именемъ Брука. Слово "brook" значитъ бурный потокъ или прорывъ, въ противоположность слову "ford", которое значитъ просто потокъ. Имя Брукъ въ переводѣ потеряло бы смыслъ, а назвать Форда "Потокъ" было бы неумѣстно по совершенному несозвучію этого слова съ какимъ-нибудь собственнымъ именемъ. Имя "Струй", употребленное для редакціи перевода, разрѣшаетъ это затрудненіе. Оно, во-первыхъ, знакомо русскому уху, какъ собственное имя, по "Ундинѣ" Жуковскаго, а сверхъ того, даетъ возможность осмыслить дальнѣйшую шутку надъ этимъ именемъ, когда хозяинъ говорить: "будь струемъ! притекай и утекай, когда хочешь".
   29. Въ подлинникѣ Фальстафъ посылаетъ Пистоля "to your manor of Pickt-hatch", т.-е. въ твое жилище въ Пиктъ-Гатчѣ. Пиктъ-Гатчъ назывался одинъ изъ лондонскихъ кварталовъ, прославившійся разбоями и воровствомъ.
   30. Стивенсъ полагаетъ, что это -- стихъ изъ какой-нибудь баллады, во она не была отыскана.
   31. Ирландцы пользовались въ Шекспирово время репутаціей великихъ пьяницъ.
   32. Кастиkьянецъ, т.-е. испанецъ. Испанцы послѣ погибели Великой армады были ославлены хвастунами и трусами. Имя Уриналъ выдумано самимъ хозяиномъ и произведено имъ отъ слова урина. Въ этомъ словѣ насмѣшка надъ званіемъ Каюса, какъ врача, вслѣдствіи того, что по тогдашнимъ медицинскимъ понятіямъ приписывалось особенное значеніе изслѣдованію мочи больного.
   33. Эвансъ въ подлинникѣ напѣваетъ разрозненныя строки изъ разныхъ балладъ. Первый куплетъ взятъ изъ стихотворенія Марло, послѣдній же стихъ о Вавилонѣ совершенно не кстати взятъ Эвансомъ изъ Библіи.
   34. Въ то время былъ обычай, что при прогулкѣ знатныхъ и вообще богатыхъ дамъ передъ ними шелъ красиво одѣтый пажъ, за мужчинами же бѣгалъ мальчишка. Должность перваго считалась гораздо почетнѣе. Мистриссъ Пэджъ въ вопросѣ мальчику намекаетъ на это.
   35. Въ этихъ словахъ Пэджа прямое указаніе, что въ настоящей комедіи Фальстафъ представленъ вовсе не послѣ своей опалы при дворѣ, какъ полагали нѣкоторые критики, и что вся комедія, напротивъ, изображаетъ эпизодъ именно изъ его прежней жизни. Иначе Пэджъ не упоминалъ бы о компаніи буйнаго принца, которая послѣ изгнанія Фальстафа уже не существовала.
   36. Датчетскій лугъ былъ мѣстностью между Виндзоромъ и Темзой. Онъ былъ прорѣзанъ грязнымъ рвомъ, который соединялся съ рѣкой.
   37. Въ подлинникѣ выраженіе: "tire valiant"; по отношенію къ модамъ оно имѣло смыслъ чего-нибудь особеннаго или эксцентричнаго.
   38. Въ подлинникѣ Фальстафъ говоритъ, что щеголи пропахли духами, какъ Беклесбери. Такъ называлась одна изъ лондонскихъ улицъ, въ которой было много аптекѣ и москотильныхъ лавокъ.
   39. Въ то время обои натягивались въ нѣкоторомъ разстояніи отъ стѣнъ, такъ что на ними можно было спрятаться. Это выраженіе встрѣчается у Шекспира не разъ. Во многихъ играхъ за обои прятались лица, которыя поневолѣ должны были что-нибудь подслушать. Такъ, въ "Гамлетѣ" прячется за обои Полоній.
   40. Въ подлинникѣ игра словъ другая. Мистриссъ Фордъ говоритъ, что мужъ ея суется въ "buck-washing". Выраженіе это означало бученье бѣлья при стиркѣ. А Фордъ, ухватившись за слово "buck" (козелъ), называетъ себя этимъ именемъ за свои предполагаемые рога.
   41. Въ подлинникѣ игра подобными же словами. Эвансъ говоритъ, что гдѣ одинъ другъ, тамъ онъ будетъ вторымъ для компаніи, а Каюсъ подхватываетъ, что тогда онъ будетъ третьимъ, при чемъ слово: третій (third) выговариваетъ "tard" (пометъ), чѣмъ и вызывалъ реплику Эванса.
   42. Въ подлинникѣ Анна спрашиваетъ Слендера "What is your will"? т.-е., что вамъ угодно? или буквально: какая ваша воля? А Слендеръ принимаетъ слово "will" въ смыслѣ предсмертная воля или завѣщаніе. Въ переводѣ на русскій языкъ этого невозможно было передать въ точности.
   43. Въ подлинникѣ игра значеніемъ слова "Ford", которое, кромѣ имени Форда, значить потокъ или рѣка. Потому Фальстафъ говоритъ, что мистриссъ Фордъ бросила его въ рѣку (ford), и что животъ его полонъ водой (ford). Въ переводѣ эта игра словъ замѣнена другой.
   44. Въ подлинникѣ Куикли, говоря, что слуги не знаютъ порядковъ, употребляютъ вмѣсто слова: "direction" (порядокъ) "erection" -- существительное отъ глагола: to erect -- воздвигать или основывать. Фальстафъ же отвѣчаетъ, что онъ самъ потерялъ всякое основаніе (erection) или понятіе, когда вздумалъ связаться съ такой глупой женщиной.
   45. Куикли здѣсь также вмѣсто слова "outrageaus" (т.-е., что Фальстафъ раздраженъ), говоритъ, что онъ "courageous", т.-е. храбрится. Русское выраженіе: "куражиться" передаетъ до нѣкоторой степени этотъ смыслъ.
   46. Всѣ возраженія Куикли въ сценѣ экзамена сына мистриссъ Пэджъ основаны на игрѣ словъ, которую перевести буквально не было никакой возможности по совершенной безсмыслицѣ этихъ выраженій на русскомъ языкѣ. Потому поневолѣ пришлось пріискивать иныя выраженія, которыя соотвѣтствовали бы общему характеру подлинника. Такъ, здѣсь Эвансъ спрашиваетъ: сколько въ существительныхъ именахъ (nouns) чиселъ? на что Вильямъ отвѣчаетъ: два. А Куикли возражаетъ: я думала ихъ больше, потому что безпрестанно говорятъ: "od's nouns". Это же послѣднее выраженіе имѣетъ два созвучныхъ значенія: "God's nouns", т.-е. во имя Бога (или восклицаніе: Господи помилуй!), а также "odd nouns", что было приговоркой, чтобъ выразить удивленіе. Нельзя умолчать, что въ настоящемъ случаѣ смыслъ не имѣетъ ничего остроумнаго и очень теменъ въ самомъ подлинникѣ.
   47. Въ подлинникѣ Эвансъ спрашиваетъ: что значитъ латинское слово pulcher? (прекрасный), а Куикли понимаетъ его въ смыслѣ "pole-kat" -- хорекъ и говоритъ, что на свѣтѣ есть вещи получше.
   48. Въ подлинникѣ Эвансъ называетъ здѣсь винительный падежъ латинскаго мѣстоимѣнія hoc, который звучитъ какъ англійское слово "hog" -- свинья. Куикли смѣшиваетъ это значеніе со"словомъ bacon -- ветчина. Возраженіе это -- отголосокъ современнаго анекдота, какъ одинъ судья, по фамиліи Bacon, судилъ вора, звавшагося Hog, и приговорилъ его къ висѣлицѣ. Воръ сталъ умолять о помилованіи во имя того, что имя его Hog (свинья) родственно имени судьи Bacon (ветчина). Судья отвѣтилъ, что свинья для того, чтобъ сдѣлаться ветчиной, должна сперва повисѣть.
   49. Въ подлинникѣ Куикли на вопросъ, что значитъ caret? возражаетъ, что это хорошій корень, подразумѣвая по созвучію англійское слово carrot -- морковь.,
   50. Въ подлинникѣ Вильямъ на вопросъ о родительномъ падежѣ (genitivus) отвѣчаетъ: "horum, horum, horum". Куикли слово genitivus перековеркиваетъ въ Jenn's case, т.-е. буквально: комната Дженни (въ неприличномъ смыслѣ, какъ притонъ разврата), а слово "horum" производитъ отъ "whore" -- публичная женщина, вслѣдствіе чего и говоритъ, что Эвансу стыдно учить такимъ словамъ ребенка. Въ переводѣ этого уже совершенно нельзя было передать осмысленно.
   51. Въ подлинникѣ мистриссъ Пэджъ называетъ переодѣтаго Фальстафа "mother Prat", т.-е. мистриссъ Пратъ; а Фордъ, грозя прибить старуху, производить отъ этого слова глаголъ prat (I will prat her).
   52. Въ то время было повѣрье, что вѣдьмы имѣли бороду. Объ этомъ говорится въ "Макбетѣ".
   53. Въ подлинникѣ Фордъ называетъ себя невѣрнымъ еретикомъ. Редакція перевода передаетъ на русскомъ языкѣ смыслъ его словъ лучше, чѣмъ если бъ перевести ихъ буквально.
   54. Въ подлинникѣ -- truckle-bed. Такъ называлось въ тогдашнихъ кроватяхъ особое приспособленіе, при помощи котораго низъ кровати выдвигался и давалъ возможность устроить другую постель.
   55. Въ подлинникѣ хозяинъ говоритъ, что Фальстафъ выйдетъ какъ antropophagian, т.-е. буквально: какъ людоѣдъ. Но тогда этимъ именемъ называли вообще всѣхъ дикихъ иноземцевъ, о которыхъ разсказывали мореплаватели. А затѣмъ это имя стало употребляться для насмѣшливаго названія какого-нибудь невѣдомаго или диковиннаго человѣка.
   56. Эфесцами, троянами и коринѳянинами называли тогда веселыхъ гулякъ. Имена эти встрѣчаются у Шекспира очень часто.
   57. Эта фраза Фальстафа служитъ также доказательствомъ, что дѣйствіе комедіи происходитъ не послѣ его опалы (какъ предполагаютъ нѣкоторые критики), но, напротивъ, еще во время его дружбы съ принцемъ Генрихомъ. Послѣ воцаренія Генриха Y Фальстафъ былъ отправленъ въ ссылку и, слѣдовательно, удаленъ отъ двора. (Ср. прим. 35).
   58. Въ подлинникѣ Слендеръ говоритъ, что онъ долженъ сказать: "mum", а Анна ему отвѣтитъ "budget". Оба эти слова составляютъ вмѣстѣ выраженіе "mumbudget", которое употреблялось, когда надо было возстановить тишину, въ родѣ русскихъ выраженій: "молчать!" "тише!" и т. п. Въ переводѣ этого нельзя было передать.
   59. Этими словами Пэджъ намекаетъ на Фальстафа, который долженъ явиться въ костюмѣ Герна, съ рогами на головѣ.
   60. Здѣсь игра значеніемъ словъ: "dear" -- милый и "deer" -- красный звѣрь.
   61. Весь этотъ монологъ Анны, въ которомъ восхваляются Виндзоръ и орденъ Подвязки, можетъ служить однимъ изъ косвенныхъ подтвержденій преданія, будто настоящая комедія написана Шекспиромъ по желанію королевы Елисаветы. Иначе было бы трудно объяснить, для чего было вводить въ текстъ такой, совершенно несоотвѣтствующій духу всего произведенія, монологъ. Но если комедія дѣйствительно сочинена по заказу королевы, при чемъ, вѣроятно, и давалась въ первый разъ въ Виндзорѣ при ея дворѣ, то подобнаго рода вставка получаетъ понятный смыслъ.
   62. Девизъ ордена Подвязки.
   63. Въ подлинникѣ Фальстафъ говорить: "see how wit may be made a Jack-а-lent when't is upon ill employment", т.-е. буквально: посмотрите, какимъ Джакомъ можетъ сдѣлаться умъ, когда его дурно употребятъ. Jack-а-lent называлась кукла, въ которую мальчишки стрѣляли изъ луковъ. Редакція перевода передаетъ тотъ же смыслъ ближе къ духу русскаго языка.
   64. Валлисцевъ называли въ насмѣшку горными козлами вслѣдствіе гористости ихъ страны, въ которой водилось много этихъ животныхъ.
   65. Заключенныхъ въ скобки фразы мистриссъ Фордъ и отвѣта ея мужа нѣтъ въ старинныхъ изданіяхъ пьесы.
   
Ко всем произведениям автора К списку авторов